БОЛЬШОЙ
ЭНЦИКЛОПВДИЧЕСКИЙ
СЛОВАРЬ
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
стр.
От редакционной коллегии..................................   5
Как пользоваться Словарем. Список основных
сокращений................................................   6
Алфавитная словарная часть.................................. 9
Терминологический указатель................................627
Указатель языков мира....................................  651
Аннотированный именной указатель...........................661
Приложение: таблица hfe 1, таблица №2......................684
АБВГДЕЖЗИ
КЛМНОПРСТ
УФХЦЧШЭЮЯ
СЕРИЯ
БОЛЬШИЕ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЕ
СЛОВАРИ»
Физика
Математика
Химия
Биология
Языкознание
Мифология
Музыка
БОЛЬШОЙ
ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКИЙ
СЛОВАРЬ
ЯЗЫКОЗНАНИЕ
Главный редактор
В.Н. ЯРЦЕВА
Редакционная коллегия
НД. АРУТЮНОВА, ВА. ВИНОГРАДОВ (заместитель главного редактора),
В.Г ГАК, ТВ. ГАМКРЕЛИДЗЕ, ТА ГАНИЕВА (ответственный секретарь), И.М. ДЬЯКОНОВ,
ЮН. КАРАУЛОВ, ГА КЛИМОВ, Г.В. КОЛШАНСКИЙ, И.К САЗОНОВА (заместитель главного редактора),
ВМ. СОЛНЦЕВ, Г.В. СТЕПАНОВ, ЮС СТЕПАНОВ
2-е (репринтное) издание
«Лингвистического энциклопедического словаря»
1990 года
Научное издательство
«Большая Российская энциклопедия»
Москва
1998
УДК 808.2(031)
ББК 81.2Рус-5
Я41
НАУЧНЫЕ КОНСУЛЬТАНТЫ ИЗДАНИЯ:
О. С. АХМАНОВА, С. Б. БЕРНШТЕЙН, А. В. БОНДАРКО, Л. В. БОНДАРКО, М. Н. БОГОЛЮБОВ,
А. В. ДЕСНИЦКАЯ, А. А. ЗАЛИЗНЯК, Г. А. ЗОГРАФ, Вяч. Вс. ИВАНОВ, А. Н. КОНОНОВ,
А. А. КОРОЛЕВ, А. А. ЛЕОНТЬЕВ, Г. А. МЕНОВЩИКОВ, В. П. НЕРОЗНАК, Д. А. ОЛЬДЕРОГГЕ,
Н. В. ОХОТИНА, В. С. РАСТОРГУЕВА, Ю. X. СИРК, Н. А. СЛЮСАРЕВА, Н. И. ТОЛСТОЙ,
В. Н. ТОПОРОВ, О. Н. ТРУБАЧЕВ, Н. Ю. ШВЕДОВА, С. Я. ЯХОНТОВ
РЕДАКЦИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА
Руководитель группы языковедов ст. научный редактор кандидат филологич. наук И. К. САЗОНОВА;
ст. научные редакторы Т. А. ГАНИЕВА, кандидат филологич. наук Л. И. ЛЕБЕДЕВА;
мл. редакторы А. И. ОСТРОВСКАЯ, В. А. СВЕТУШКИНА
В подготовке словаря к изданию также принимали участие:
Научно-методическое чтение — ст. научный редактор кандидат филологич. наук Г. В. ЯКУШЕВА
Библиография — ст. научный редактор В. А. СТУЛОВ, ст. редактор 3. С. ИЗМАЙЛОВА
Литературно-контрольная редакция — Г. И. ЗАМАНИ (зав. редакцией), ст. редакторТ. Н. ПАРФЕНОВА,
редактор М. Ф. ГУБЙНА
Транскрипция и этимология — научные редакторы М. А. КРОНГАУЗ, Е. Л. РИФ, М. С. ЭПИТАШВИЛИ
Редакция словника — А. Л. ГРЕКУЛОВА (зав. редакцией), редактор Г. А. САДОВА
Отдел комплектования — мл. редакторы Л. Н. ВЕРВАЛЬД, Н. Ф. ЯРИНА
Отдел перепечатки рукописей — Л. А. МАЛЬЦИНА (зав. отделом)
Копировально-множительная лаборатория — операторы 3. Я. ЕПИФАНОВА, В. И. АНПИЛОГОВА,
Л. Ф. ДОЛГОПОЛОВА
Отдел считки и изготовления оригиналов — Т. И. БАРАНОВСКАЯ (зав. отделом)
Редакция иллюстраций — А. В. АКИМОВ (зав. редакцией),
ст. художественный редактор М. К. МОРЕЙНИС
Производственный отдел — Н. С. АРТЕМОВ (зав. отделом), В. Н. МАРКИНА (зам. зав. отделом)
Техническая редакция — Р. Т. НИКИШИНА (зав. редакцией),
ст. технический редактор — В. В. ЛУНЯШИНА
Корректорская — Н. М. КАТОЛИКОВА (зав. корректорской)
© Издательство «Советская энциклопедия», 1989
© Художественное оформление.
ООО «Фирма «Издательство АСТ», 1998
ISBN 5-85270-307-9 (БРЭ)
ОТ РЕДАКЦИОННОЙ КОЛЛЕГИИ
Предлагаемый читателю Словарь ставит своей целью дать
систематизированный свод знаний о человеческом языке,
языках мира, языкознании как науке. Словарь является
первым энциклопедическим изданием, призванным осветить
достижения отечественной и зарубежной лингвистики с пози-
ций современной концепции языка, сложившейся в советской
науке. Он рассчитан на широкие круги филологов-языкове-
дов всех специальностей, научных работников, преподавате-
лей и студентов, а также специалистов смежных областей
знаний — психологов, логиков, философов, историков, лите-
ратуроведов, этнографов и др. Вместе с тем любой читатель,
интересующийся свойствами языка и языкознанием, найдет
в этой книге необходимые сведения.
Словарь отражает современные науч-
ные знания о языке ив соответствии с этим вос-
создает определенный современный чобраз языка» — как си-
стемы, служащей важнейшим средством человеческого обще-
ния. В статьях Словаря составители стремились показать
определенную внутреннюю организацию языка, основанную
на универсальных принципах; его динамичность — способ-
ность к изменениям под влиянием как внутренних, так и
внешних (социальных) причин при устойчивости основного
каркаса; тесную связь языка как с культурой в целом —
в качестве компонента и средства последней, так и с внут-
ренним миром человека — его мышлением и психикой; уча-
стие языка как активного начала в социальном прогрессе
(так как язык в определенной степени является предметом
воздействия и орудием социальных групп и общества в це-
лом); его участие в научно-техническом прогрессе, требующем
специального моделирования языка в соответствии с задан-
ными параметрами (число искусственных языков, связанных
с компьютеризацией, приблизительно равно числу естествен-
ных языков), и т. д. Совокупный чобраз языка» складывается
из статей Словаря, содержащих сведения о единицах языка
(фонема, слово, морфема, предложение и др.), об их
взаимосвязях и системах (язык, система языковая, речь,
уровни языка и др.), о внутренних законах развития языка
(законы развития языка, фонетические законы, Фортунато-
ва — Соссюра закон, Шахматова закон и др.), о социально-
коммуникативной роли языка в человеческом коллективе
(язык и общество, международные языки и др.), о философ-
ских проблемах, связанных с изучением языка (язык и
мышление, философские проблемы языкознания, методоло-
гия, Маркс К., Энгельс Ф. о языке и др.), о методах изуче-
ния языка (метод, статьи, посвящённые отдельным методам,
напр. экспериментальные методы, сравнительно-историче-
ский метод и др.); о теориях происхождения языка (проис-
хождение языка, моногенеза теория, глоттогенез и др.).
Знания о природе и внутреннем устройстве человеческого
языка опираются на изучение конкретных языков мира.
Население земного шара говорит не менее чем на 5000 языках
(точную цифру установить невозможно, т. к. различие между
разными языками и диалектами одного языка условно). Они
объединяются в крупные и малые языковые семьи и группы.
В Словарь включены статьи об отдельных языках мира
(живых и мертвых), где говорится о принадлежности языка
к той или иной семье или группе языков, указывается
ареал распространения, число говорящих, особенности звуко-
вого строя, грамматики, лексики, время появления пись-
менности, древнейшие письменные памятники, социальный
статус; сведения об использовании языка как официального
или государственного (эти понятия в Словаре не дифферен-
цированы), в роли языка межнационального или межплемен-
ного общения и т. д. Помещены статьи о семьях и группах
родственных языков (индоевропейские языки, славянские
языки, тюркские языки, финно-угорские языки, семитские
языки и др.), в которых указываются состав данной семьи
или группы, древний и современный ареал распростране-
ния, общие для всех языков семьи или группы черты звуко-
вого строя, грамматики, лексики и др. характеристики.
Даны статьи, где приводятся генеалогическая и типологи-
ческая классификации языков мира.
Большой раздел Словаря составляют статьи о письменно-
стях; это статьи историко-типологического характера (пись-
мо, индийское письмо, ливийское письмо, малоазийские
алфавиты и др.) и статьи, описывающие конкретные виды
письма, обслуживающие один или несколько языков (армян-
ское письмо, грузинское письмо, греческое письмо и др.).
Словарь отражает структуру языко-
знания как науки и основные этапы ее
становления. Кроме обобщающей статьи языкознание.
Словарь содержит статьи, посвященные его разделам, возни-
кавшим по мере развития науки, разветвлявшимся в свою
очередь на подразделы по мере накопления новых знаний,
совершенствоваиия методов исследования, вовлечения в сфе-
ру исследования все новых и новых свойств языка и языков
(грамматика, лексикология, диалектология, этимология,
ареальная лингвистика, социолингвистика, фонология, мор-
фонология, теория текста и др.).
Развитие науки идет неравномерно, в каждый период вы-
двигаются приоритетные темы и направления исследований,
отдельные дисциплины могут значительно уходить вперед
по глубине разработки, другие сохраняют большую традици-
онность. Такая картина наблюдалась, например, в первой
половине 20 в., когда фонология выступала в роли источ-
ника новых идей и одновременно проверяла их на конкрет-
ном материале, став основой для структурного подхода
к языку. Позже, однако, ведущая роль переходит к формаль-
ной грамматике, а затем к семантике. Неравномерность разви-
тия науки, разумеется, не могла не преломиться в структуре
и содержании Словаря: одни статьи отмечены в большей
степени традиционным подходом, в других проявляется по-
исковый характер, отражающий современное состояние
соответствующей лингвистической дисциплины (учитывая
условность понятия чсовременная лингвистика» и отсутствие
абсолютной мерки чсовременности»).
Изучение языков велось с древнейших времен; практиче-
ские нужды толкования старых текстов (если в данном обще-
стве существовала письменная традиция), совершенствова-
ние риторики, обучение ораторскому и поэтическому искусст-
ву, возникавшие языковые контакты приводили к созданию
в ряде стран филологических школ и направлений, заклады-
вавших научный фундамент для изучения языка. Поэтому
в Словаре кроме статей, описывающих историю изучения
той или иной семьи языков (см. Индоевропеистика, Тюрколо-
гия, Славистика, Германистика, Иранистика и др.), вклю-
чены статьи, в которых рассматриваются научно-языковые
традиции, характерные для отдельных древних культурных
ареалов (см. Античная языковедческая традиция. Индийская
языковедческая традиция и др.).
В каждый момент своего существования языковедение
связано с философскими воззрениями эпохи. Разумеется,
влияние философии на языкознание не является механиче-
ским и прямым, но сам подход к языку и оценка свойствен-
ных ему категорий зависят от философско-методологической
позиции представителей той или иной языковедческой шко-
лы. В известной мере от этого зависит и выдвижение на пер-
вый план определенных приемов и методов изучения языка.
Так, позитивистская философия во многом определила раз-
витие дескриптивной лингвистики, натурфилософия сыграла
свою роль в становлении этнолингвистического направления,
марксистская диалектика определила пути развития школ и
направлений прежде всего советского языкознания и т. д.
Эти и другие вопросы связи общефилософских идей и линг-
вистики как науки освещаются в статьях, посвященных от-
дельным школам и направлениям (см. Гумбольдтианство,
Эстетический идеализм, Неогумбольдтианство, Женевская
школа, Пражская лингвистическая школа, Московская фор-
тунатовская школа, Харьковская лингвистическая школа,
Казанская лингвистическая школа, Виноградовская школа
и др.), а также методам исследования языка и языков и исто-
рии их развития (младограмматизм, сравнительно-историче-
ское языкознание, структурная лингвистика и др.). В тех
случаях, когда в различных направлениях современной
лингвистики существует различное понимание одного и того
же термина (залог, дискурс и др.), в статьях отмечается это
различное понимание, а также нерешенные, дискуссионные
проблемы, существующие в современной науке о языке.
5
Решение издать Словарь, где в одном томе были бы собра-
ны столь разнообразные по тематике статьи, предопределило
отбор материала, а также сам тип и осо-
бенности словарных статей. Общий принцип,
которому редколлегия сочла разумным следовать, состоит
в укрупнении статей, в стремлении избежать распыленности
материала, свойственной многим терминологическим слова-
рям (при подготовке Словаря пришлось прибегнуть и к ряду
ограничений, обусловленных объемом издания). Отдельной
словарной статьей («черным словом») даются «родовые»
понятия (термины), а «видовые» включаются в соот-
ветствующую «общую» статью, объясняются там и выно-
сятся в терминологический указатель. Таким образом, разъ-
яснение конкретных «частных» терминов и понятий дается
в контексте более широких тем и проблем, получивших отдель-
ные словарные статьи; благодаря терминологическому ука-
зателю частные термины расширяют информативные границы
словаря. Ту же роль играет указатель языков, содержащий
не только те языки, которые даны в Словаре отдельными
словарными статьями, но и языки, названные в статьях
о семьях и группах, но не имеющие отдельных статей.
Составители Словаря стремились на основе единого мето-
дологического подхода представить материал в системе:
этим объясняются особенности типовой структуры (схемы)
многих статей Словаря. Например, статьи об отдельных язы-
ках, входящих в какую-либо семью или группу языков, и
статьи об этих семьях и группах представляют собой единую
взаимосвязанную, взаимодополняющую группу статей, где
информация распределена следующим образом: в статье
о семье или группе описываются черты звукового строя, грам-
матики, лексики и т. д., свойственные всем языкам, входя-
щим в зту семью или группу, а в статье об отдельном языке
подчеркиваются только его индивидуальные особенности.
Тем самым составители стремились решить задачу максималь-
но полного (в рамках однотомного словаря) описания типоло-
гии языка. Этот принцип организации материала заложен
и в освещении других тем. Так, в статье Языки народов
СССР говорится о функциях и социальном статусе всех язы-
ков народов СССР. Эти сведения, общие для этих языков,
не повторяются в статьях об отдельных языках народов СССР,
где отмечаются лишь индивидуальные особенности языков,
касающиеся их функций или социального статуса.
В качестве взаимодополняющего способа описания мате-
риала используется прием отсылок.
В библиографию включены лишь важнейшие ра-
боты, опубликованные в СССР и за рубежом. Особо следует
сказать о литературе, даваемой при статьях, посвященных
описанию отдельных языков. Степень изученности языков
мира неодинакова. Напр., языки обширных областей тихо-
океанского региона, Индийского океана, а также некоторых
районов Юго-Восточной Азии исследованы недостаточно.
Если прибавить к этому продолжающуюся расщифровку
старых манускриптов и надписей, открываемых в результате
археологических раскопок и хранящих в себе сведения о ны-
не вымерших языках, то станет понятно, что Словарь фик-
сирует в библиографии только определенный этап работы
лингвистов, и к моменту выхода книги могут быть сделаны
новые открытия, не попавшие, к сожалению, в Словарь.
В Словарь решено не включать статей, посвященных уче-
ным-лингвистам; имена языковедов, внесших вклад в разра-
ботку той или иной проблематики, указаны в соответствую-
щих статьях. Некоторые дополнительные сведения об этих
ученых читатель найдет в аннотированном именном указа-
теле исследователей, упоминаемых в текстах статей.
Над книгой работал большой коллектив ученых (свыше
300 авторов). Любой коллективный труд (а энциклопедиче-
ское издание — коллективное по определению) неизбежно не-
сет на себе отпечаток личностей авторов, их таланта, науч-
ных вкусов и пристрастий, однако естественное неединооб-
разие статей не выходит (с точки прения методологии) за рам-
ки общей концепции, разделяемой всеми авторами настоя-
щего Словаря.
Много сделали для создания Словаря безвременно ушед-
шие от нас члены редколлегии академик Г. В. Степанов и
доктор филологических наук Г. В. Колшанский.
Редколлегия приносит свою благодарность всем авторам,
научным консультантам, рецензентам и редакторам Словаря.
Нельзя не отметить с признательностью работу С. И. Брука,
который проверил и уточнил данные о числе говорящих на
языках, включенных в корпус Словаря (на 1985 г.; число
говорящих на языках народов СССР дано по переписи
1979 г.), участие в редактировании части статей Словаря
В. И. Беликова, Н. А. Грязновой, Н. Д. Федосеевой,
участие в составлении указателей Л. Н. Федосеевой (языки
мира, персоналии), С. Л. Ивановой (автора аннотирован-
ной части к указателю персоналий), Ф. Д. Ашнина (персо-
налии), А. Д. Шмелева и С. А. Крылова (терминология).
Институт языкознания и Издательство с благодарностью
примут все замечания читателей, которые позволят улучшить
Лингвистический энциклопедический словарь при его воз-
можном переиздании. Все замечания просим направлять
по адресам: Москва, 103009, ул. Семашко, 1/12, Институт
языкознания АН СССР или: Москва, 109817, Покровский
бульвар, 8, издательство «Советская энциклопедия».
КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ СЛОВАРЕМ
Статьи Словаря расположены в алфавитном порядке.
В тех случаях, когда термин, название языка, понятие имеют
синоним, он указывается в скобках при «черном слове». Да-
ются только самые употребительные синонимы или широко
употреблявшиеся ранее в лингвистических работах.
Название языка дается либо в русифицированной форме
[напр., бенгальский язык (бенгали)], либо в форме, соот-
ветствующей национальной традиции и широко употребляе-
мой в литературе [напр., панджаби (панджабский язык)].
В статьях Словаря сохранены два вида транскрипций —
на основе латиницы и на основе кириллицы, которые тради-
ционно употребляются в ряде направлений и школ, а для
русского языка — транскрипция, принятая в Ленинградской
фонологической школе (ЛФШ) и в Московской фонологиче-
ской школе (МФШ).
Схемы предложений даются в латинской графике (напр.,
SVO) либо в кириллической (напр., ПСД), как они тради-
ционно употребляются в разных школах и направлениях.
За время подписания Словаря в печать некоторые госу-
дарства изменили официальные названия, произошли изме-
нения в административно-территориальном делении и в
некоторых географических названиях СССР. Эти измене-
ния не могли быть внесены в текст полностью. Они отра-
жены в таблицах в конце Словаря.
В цитатах сохраняются авторская разрядка и курсив.
Отсылки даются курсивом.
СПИСОК ОСНОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ
абл,— аблатив
абх. — абх азский
австр.— австрийский
австрал,— австралийский
авт.— автономный
адм.— административный
адыг.— адыгейский, адыгские
азерб.— азербайджанский
акад.— академик
акк,— аккузатив
алб.— албанский
алж.— алжирский
алт.— алтайский
амер.— американский
АН — Академия наук
англ.— английский
АНДР — Алжирская Народная Демократи-
ческая Республика
антич.— античный
АО — автономная область
АПН — Академия педагогических наук
аргент.— аргентинский
АРЕ — Арабская Республика Египет
арм.— армянский
арх.— архипелаг
ассир.— ассирийский
асЬг.— афганский
афр.— африканский
Б,— Большой
б. ч,— большая часть, большей частью
балк.— балкарский
балт,— балтийский
басе.— бассейн
башк,— башкирский
белы,— бельгийский
бенг,— бенгальский
бирм.— бирманский
б-ка — библиотека
Бл. Восток — Ближний Восток
болг.— болгарский
бр,— братья
браз.— бразильский
буд. вр,— будущее время
букв,— буквально
бурж.— буржуазный
быв.— бывший
В.— восток
в.— век
6
вт. ч.— в том числе
вв,— века
венг.— венгерский
верх.— верхний
визант.— византийский
вин. п.— винительный падеж
внеш.— внешний
ВНР — Венгерская Народная Республика
внутр.— внутренний
возв,— возвышенность
вост,— восточный
г.— год, город
газ.— газета
гвин,— гвинейский
гг,— годы, города
ГДР — Германская Демократическая Рес-
публика
ген,— генитив
герм.— германский
гл,— главный
гл. обр,— главным образом
голл,— голландский
гор,— городской
гос.— государственный
гос-во — государство
гражд.— гражданский
греч.— греческий
груз.— грузинский
Д. Восток — Дальний Восток
даг.— дагестанский
дат,— датский
дат. п,— дательный падеж
дв. ч.— двойственное число
дееприч.— деепричастие
деп.— департамент
дер.— деревня
диал,— диалектный
дис,— диссертация
Др.— Древний
др,— другой
др.— древне...
ДРА — Демократическая Республика Афга-
нистан
ДРВ — Демократическая Республика Вьет-
нам
евр.— еврейский
европ.— европейский
егип,— египетский
ед. ч.— единственное число
жен. род — женский род
журн.— журнал
3.— запад
заимств.— заимствованный
зал,— залив
зап,— западный
ИВАН СССР — Институт востоковедения
АН СССР
избр,— избранный
изд,— издание
изд-во — издательство
им.— имени
им. п,— именительный падеж
инд.— индийский
индонез,— индонезийский
иностр, — иностранный
ин-т — институт
инф,— инфинитив
ирл.— ирландский
ирон.— ироническое
исл.— исландский
исп.— испанский
ист.— исторический
исх. п.— исходный падеж
итал.— итальянский
ЙАР — Йеменская Арабская Республика
каб.— кабардинский
кавк,— кавказский
калм.— калмыцкий
каракалп.— каракалпакский
карел.— карельский
кирг.— киргизский
кит.— китайский
кл.— класс
к.-л.— какой-либо
к.-н.— какой-нибудь
кн.— книга
книжн,— книжное
КНДР — Корейская Народно-Демократиче-
ская Республика
КНР — Китайская Народная Республика
кол-во — количество
колон.— колониальный
кон.— конец
кор.— корейский
кр. ф.— краткая форма
к-т — комитет
л.— лицо
лат.— латинский
латв.— латвийский
ЛГУ — Ленинградский государственный уни-
верситет
ленингр.— ленинградский
лит.— литературный
лит-ведение—литературоведение
лиг-ра — литература
ЛНДР — Лаосская Народная Демократи-
ческая Республика
ЛО ИВАН СССР — Ленинградское отделе-
ние Института востоковедения АН СССР
лок.— локатив
луж.— лужицкий
М.— Малый
м.— море
макед.— македонский
макс.— максимальный
маньчж.— маньчжурский
мар.— марийский
матем,— математический
МГПИИЯ — Московский государственный
педагогический институт иностранных
языков имени М. Тореза
МГУ — Московский государственный уни-
верситет имени М. В. Ломоносова
мекс.— мексиканский
местоим.— местоимение
миним.— минимальный
млн.— миллион
мн.— многие
мн. ч,— множественное число
МНР — Монгольская Народная Республика
молд.— молдавский
монг.— монгольский
морд.— мордовский
моек,— московский
муж. род — мужской род
мусульм.— мусульманский
Н.— Новый
н. э.— наша эра
наз.— называемый
назв,— название
напр.— например
напр. п.— направительный падеж
нар.— народный
наст, вр.—'настоящее время
науч,— научный
иац.— национальный
нач.— начало
НДРЙ — Народная Демократическая Рес-
публика Йемен
иек-рый — некоторый
нем.— немецкий
неодуш.— неодушевленный
неск,— несколько
неперех.— непереходный
лесов, вид — несовершенный вид
нндерл.— нидерландский
ниж,— нижний
н.-и,— научно-исследовательский
НИИ—научно-исследовательский институт
новозел.— новозеландский
норв.— норвежский
НРА — Народная Республика Ангола
НРБ — Народная Республика Болгария
НРК — Народная Республика Конго
НСРА — Народная Социалистическая Рес-
публика Албания
о. — остров
ОАЭ — Объединенные Арабские Эмираты
об-во — общество
о-ва — острова
обл.— область, областной
обстоят.— обстоятельство
одуш.— одушевленный
оз.— озеро
ок.— океан, около
окр.— округ
окт.— октябрьский
Окт. революция 1917 — Великая Октябрь-
ская социалистическая революция
ООН — Организация Объединенных Наций
оптим,— оптимальный
опубл.— опубликован, опубликованный
орг-ция — организация
осет,— осетинский
осн.— основной
отд.— отделение, отдельный
офиц.— официальный
пакист.— пакистанский
пан.— памятник
пед.— педагогический
пер.— перевод
□ервонач. — первоначальный. первоначально
перен.— переносное
перех.— переходный
перс.— персидский
петерб,— петербургский
ПНР — Польская Народная Республика
п-ов— полуостров
пол.— половина
полит.— политический
польск.— польский
португ.— португальский
поев.— посвященный
поч. чл.— почетный член
пр,— премия, прочее
предл. п.— предложный падеж
предисл.— предисловие
преим.— преимущественно
прил.— прилагательное
прич.— причастие
пров.— провинция
прованс.— провансальский
произв.— произведение*
прол.— пролив
прост.— просторечный
проф.— профессор
прош. вр.— прошедшее время
р,— река
разг.— разговорный
разд,— различный
ред.— редактор, редакция
р-н — район
религ.— религиозный
респ.— республиканский
рис.— рисунок
род. п,— родительный падеж
ром.— романский
рос.— российский
рр.— реки
РСФСР — Российская Советская Федера-
тивная Социалистическая Республика
(для всех остальных республик СССР —
общепринятые сокращения)
рум.— румынский
С.— север
с.— село, страница
санскр,— санскритский
сауд.— саудовский
сб., сб-ки — сборник, сборники
св.— свыше
С.-В.— северо-восток
сев.— северный
сев.-вост.— северо-восточный
сев.-зап,— северо-западный
сел.—селение, сельский
сер.—середина
С.-З.—северо-запад
сиб.—сибирский
сканд.— скандинавский
слав.— славянский
след.— следующий
словац.— словацкий
см.— смотри
собр,— собрание
сов. — советский
сов. вид — совершенный вид
совм.— совместно
совр,— современный
сокр,— сокращенный
соотв,— соответствующий
соч.— сочинение
спец,— специальный
ср.— сравни, средний
Ср. Азия — Средняя Азия
ср.-век.— средневековый
Ср. Восток — Средний Восток
ср. род — средний род
СРВ —Социалистическая Республика Вьетнам
СРР — Социалистическая Республика Ру-
мыния
СССР — Союз Советских Социалистических
Республик
Ст.— Старый
ст.— статья
ст.-слав.— старославянский
суфф.— суффикс (в примерах)
СФРЮ — Социалистическая Федеративная
Республика Югославия
США — Соединенные Штаты Америки
т,— том
табл,— таблица
тадж.— таджикский
тат.— татарский
тв. п,— творительный падеж
т. е.— то есть
т. зр.— точка зрения
т. к,— так как
т. наз.— так называемый
т. о.— таким образом
терр.— территория
тт.— тома
ту в.— тувинский
тунг.— тунгусский
тур.— турецкий
туркм.— туркменский
тыс.— тысячелетие
тыс. чел.— тысяч человек
удм,— удмуртский
узб,— узбекский
7
укр.— украинский
ун-т — университет
устар.— устарелый
уч.— учебный
филос,— философский
фин.— финский
франц.— французский
ФРГ — Федеративная Республика Германия
хорв.— хорватский
хр.— хребет
христ.— христианский
худож,— художественный
ЦАР — Центральноафриканская Респуб-
лика
церк.— церковный
чел.— человек
четв.— четверть
чеч.-ингуш.— чечеио-ингушский
чеш.— чешский
числит.— числительное
чл.— член
чл.-кпрр,— член'корреспондент
ЧССР — Чехословацкая Социалистическая
Республика
швейц.— швейцарский
шотл.— шотландский
ЭВМ — электронно-вычислительная машина
экз.— экземпляр
эст.— эстонский
Ю.— юг
ЮАР — Южно-Африканская Республика
Ю.-В.— юго-восток
юго-вост.— юго-восточный
Ю.-З,— юго-запад
юго-зап.— юго-западный
юж.— южный
яз,—язык
яз-знание — языкознание
В прилагательных и причастиях допуска-
ется отсечение суффиксов и окончаний:
«альный», «анный», «ельный». «ельский»,
«енный», «еский». «ский» и др. (иапр.,
«универе.», «специализиров.», «значит.», «чи-
тат.», «письм.», «творч,», «белорус.»).
В схемах применяются буквенные обозна-
чения:
русские
П — подлежащее
Д — дополнение
О — определение
С — сказуемое
Г — гласный
латинские,
Р — предикат
О — объект
S — существительное, субъект
V — глагол, гласный
С — согласный
ОСНОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ В БИБЛИОГРАФИИ
В названиях работ сохраняются общие сокращения.
библ. — библиография
бюл.— бюллетень
в.— выпуск
Докл.— Доклады
доп.— дополнение, дополни-
тельный
Зап.— Записки
Избр. соч.— Избранные сочине-
ния
Изв.— Известия
Источи.— Источники
отв. ред,— ответственный ре-
дактор
пер. с... — перевод с ««•
публ,— публикация
рус. пер,— русский перевод
сер.— серия
сост.— составитель
Соч,— Сочинения
Тр.— Труды
Уч. зап.— Ученые записки
ч.— часть
СОКРАЩЕННЫЕ НАЗВАНИЯ ГОРОДОВ
А.-А,— Алма-Ата
Аш.— Ашхабад
Г.— Горький
Душ.— Душанбе
Ер,— Ереван
К,— Киев
Каз.— Казань
Киш.— Кишинев
Л.— Ленинград
М,— Москва
М.— Л.— Москва—Ленинград
Новосиб.— Новосибирск
Од. — Одесса
П.— Петроград (Петербург)
Р.— Рига
Р. н/Д — Ростса-на-Дону
СПБ — Санкт-Петербург
Тал.— Таллинн
Таш.— Ташкент
Тб.— Тбилиси
Фр.— Фрунзе
Хар,— Харьков
Amst.— Amsterdam
Antw.— Antwerpen
В.— Berlin
В. Aires — Buenos Aires
Balt.— Baltimore
Bdpst — Budapest
Berk.— Berkeley
Brat.— Bratislava
Brux.— Bruxelles
Buc.— Bucuresti
Camb.— Cambridge
Chi. — Chicago
Cph.— Copenhagen, Copenhague
Fr./M.— Frankfurt am Main
Gen.— Geneve
Gott.— Gottingen
Hamb.— Hamburg
Hdlb.— Heidelberg
Hels.— Helsingfors, Helsinki
1st.— Istanbul
Kbh.— Kobenhavn
L.— London
Los Ang.— Los Angeles
Lpz.— Leipzig
Mass.— Massachusetts
Melb.— Melbourne
Мех,— Mexico
Mil.— Milano
Munch.— Munchen
N. Y.— New York
Oxf.— Oxford
P.— Paris
Phil.— Philadelphia
Rio de J.— Rio de Janeiro
S. F.— San Francisco
Stockh.— Stockholm
Stuttg.— Stuttgart
W,~ Wien
Warsz.— Warszawa
Wash.— Washington
Z.— Zurich
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ НАЗВАНИЙ ПЕРИОДИКИ В БИБЛИОГРАФИИ ПОД ТЕКСТОМ
Русские
АЭС — «Африканский этногра-
фический сборник»
ВЯ — «Вопросы языкознания»
ЗВО — «Записки Восточного от-
деления»
Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ-
«Известия АН СССР», се-
рия литературы и языка
Изв. АН СССР, ОЛЯ — «Из-
вестия АН СССР», отделе-
ние литературы и языка
Изв. ИЯИМК — «Известия Ин-
ститута языка, истории и ма-
териальной культуры нм.
Н. Я. Марра»
ИЯШ — «Иностранный язык в
школе»
НДВШ. ФН — «Научные докла-
ды высшей школы». Филоло-
гические науки.
НЗЛ — «Новое в зарубежной
лингвистике»
Н.7 — «Новое в лингвистике»
РЯШ — «Русский язык в шко-
ле»
СМОМПК — «Сборник материа-
лов для описания местностей
и племен Кавказа»
Иностранные
AANL — «Atti della Accademia
Nazionale dei Lincei. Memorie
della Classe di scienze moral:,
storiche e filologiche»
ALS — «African Language Stu-
dies*
BCDR (ASEMY) - «Asie du Sud-
East et Monde Insulidien. Bul-
letin du Centre de documenta-
tion et de recherche»
BEFEO — «Bulletin de 1’Ecole
Frangaise d’Extreme Orient»
BIFAN — «Bulletin de 1’Institut
Francais d’Afrique Noire»
BSELAF — «Bulletin de t la So-
ciete des etudes linguistiques
d’Afrique Francaise»
BSLP — «Bulletin de la Societe
linguistique de Paris»
GTL — «Current Trends in Lin-
guistics»
GSA — «Giornale della Societa
Asiatica Italiana»
HAL — «Handbook of African
Languages»
IF — «Indogermanische Forschun-
gen»
IJAL — «International Journal of
American Linguistics»
IJDL — «International Journal of
Dravidian Linguistics»
ILR — «International Language
Review»
JAL — «Journal of African Lan-
guages»
JAOS — «Journal of the Ame-
rican Oriental Society»
JEGP — «The Journal of English
and Germanic Philology»
JPS — «Journal of the Polynesian
Studies»
JSFOu — «Journal de la Societe
Finno-Ougrienne»
MIFAN — «Memoires de la Societe
Francais d’Afrique Noire»
MSFOu — «Мёпкигез de la Socid-
te Finno-Ougrienne»
MSLL — «Monograph Series on
Languages and Linguistics»
MSLP — «Memoires de la Societe
linguistique de Paris»
MSQS — «Mitteilungen des Se-
minars fur orientalische Spra-
chen»
OL — «Oceanic Linguistics»
PR — «Psychological Review»
RRAL — «Rendiconti della Reale
Academia dci Lincei»
RT — «Revue Tunisienne»
SAL — «Studies in African Lingu-
istics»
SbAWW — «Sitzungsberichte der
Akademie dor Wissenschaften
in Wien»
SbGEG — «Sitzungsberichte der
Gelehrten Estnischen Gesell-
schaft»
SbW — «Sitzungsberichte der Wis-
sense haft»
SCOPIL — «Southern California
Occasional Papers in Linguis-
tics»
TCLP — «Travaux du Cercle lin-
guistique de Prague»
ZDMG — «Zeitschrift der Deut*
schen Morgcnlandischen Gesell-
schaft»
ZES — «Zeitschrift fur eingebore-
nen Sprachen»
ZSPh — «Zeitschrift fur slavische
Philologie»
ZVS — «Zeitschrift fur verglei-
chende Sprachforschung»
TILP — «Travaux de {’Institute
de linguistique de Paris»
8
A
АБАЗЙНСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из аб-
хазско-адыгских языков. Распространен
гл. обр. в Карачаево-Черкес. АО. Чис-
ло говорящих св. 27 тыс. чел. (1979, пе-
репись). Имеет 2 диалекта: тапантский
(лежит в основе лит. языка) и ашхарский
(по фонетич. системе и грамматич. строю
близок к абхазскому языку). Отличает-
ся от абх. яз. фонетикой (переход дв,
тв, т!в в джв, чв, ч!в, сохранение спиран-
тов г1, г!в и смычных хъ, хъв и др.), об-
разованием указат. местоимений, поряд-
ковых и кратных (кратностных) числи-
тельных, употреблением послелогов,
формами времен и наклонений, отрицат.
формами глагола, образованием дееприча-
стий, наречий и т. д. Для А. я. характер-
ны многочисл. заимствования из каб.-
черкес. яз.
Письменность создана в 1932—33 на
основе лат. графики, с 1938 переведена на
рус. графич. основу. Лит. язык после Окт.
революции 1917 получил интенсивное
развитие.
• Ломтатидзе К. В., Талант, диа-
лект абх. языка (с текстами), Тб., 1944
(на груз, яз.); ее же, Ашхар. диалект и его
место среди др. абх.-абазин, диалектов.
С текстами, Тб., 1954 (на груз, яз.); Г е и-
ко А. Н., Абазин, язык. Грамматич. очерк
наречия Таланта, М., 1955; Сердючен-
к о Г. П.. Язык абазин, М., 1955; И а л ь-
бахова-Табулова Н. Т., Граммати-
ка абазинского языка. Фонетика и морфоло-
гия, Черкесск, 1976.
Рус.-абазин, словарь, М., 1956; Абазин.-
рус. словарь, М., 1967.
А. К. Шагиров.
АББРЕВИАТУРА (итал. abbreviatura,
от лат. abbrevio — сокращаю) — суще-
ствительное, состоящее из усеченных слов,
входящих в исходное словосочетание, или
из усеченных компонентов исходного
сложного слова. Последний компонент А.
может быть также целым (неусеченным)
словом.
Образование А. (аббревиация) как осо-
бый способ словообразования, направ-
ленный на создание более коротких по
сравнению с исходными структурами
(словосочетаниями или сложениями) си-
нонимичных им номинаций, получило
широкое распространение в осн. европ.
языках в 20 в.; в рус. яз. аббревиация осо-
бенно активна после Окт. революции
1917. Типы А. разнообразны; в рус. яз.
выделяются след, структурные типы А.:
1) А. «инициального» типа, к-рые, в свою
очередь, делятся на 3 подтипа: а) бук-
венные А., состоящие из названий на-
чальных букв слов, входящих в исходное
словосочетание: СССР (эс-эс-эс-эр) —
Союз Советских Социалистических Рес-
публик; б) звуковые А., состоящие из
начальных звуков слов исходного слово-
сочетания, т. е. читаемые как обычное
слово: вуз — высшее учебное заведение;
в) буквенно-звуковые А., состоящие как
из названий начальных букв, так и нз на-
чальных звуков слов исходного словосо-
четания: ЦДСА (цэ-дэ-са) — Централь-
ный дом Советской Армии; 2) А., состоя-
щие из сочетания начальных частей слов,
т. наз. слоговые: партком — партийный
комитет; 3) А. смешанного типа, состоя-
щие как из начальных частей слов, так
и из начальных звуков (названий букв):
гороно — гор. отдел нар. образования;
4) А., состоящие из начальной части слова
(слов) и целого слова: запчасти — за-
пасные части; 5) А., состоящие из соче-
тания начальной части слова с формой
косв. падежа существительного: завка-
федрой — заведующий кафедрой; 6) А.,
состоящие из сочетания начала первого
слова с началом и концом второго или
только с концом второго: мопед — мото-
цикл-велосипед.
А. характеризуются определ. грамма-
тич. свойствами. Так, в рус. яз. буквен-
ные А., как и А. типов 1 (б, в), 2, 3 с ос-
новой на гласный, не склоняются; А.
гех же типов с основой на согласный име-
ют тенденцию к переходу в существитель-
ные 1-го склонения муж. рода (ср.: «заяв-
ление ТАСС»; «ТАСС уполномочен зая-
вить...»; разг.:« работать в ТАССе»). Скло-
нение А. 4-го и 6-го типов не отличается
от склонения последнего слова синони-
мичного словосочетания. А. 5-го типа не
склоняются и относятся к тому же роду,
что и первое сокращаемое слово. А. ти-
пов 2—6 иногда называют также слож-
носокращенными словами.
Типы А. в разных языках совпадают
лишь частично. Так, в нем. яз. при почти
полном отсутствии звуковых и слоговых
А. преобладают буквенные А., напр.
DDR, FDJ, VEB (Volkseigener Betrieb,
произносится fau-e-be), а также специфи-
ческий для данного языка тип А., состо-
ящих из целого слова с предшествующим
ему буквенным сокращением, напр.
U-Bahn — Untergrundbahn ‘подземная
дорога, метро’, D-Zug — Durchgangszug
‘транзитный поезд’. При этом для нем.
яз. характерны А.— сокращения слож-
ных слов, в то время как в рус. яз. такие
А. единичны (напр., ГЭС — гидроэлект-
ростанция).
Разновидностью аббревиации являет-
ся образование (преим. в разг, речи и про-
сторечии) кратких словечек — синони-
мов более длинных слов: рус. спец (спе-
циалист), зав (заведующий), англ. Metro
(metropolitan), нем. Nazi (Nationalsozia-
list) и т. п. Эта разновидность аббревиа-
ции — наиболее старая, к ней также от-
носится образование сокращенных не-
офиц. (фамильярных) вариантов собств.
личных имен, напр. рус. Вася (Василий),
Лиза (Елизавета), нем. Hans (Johannes),
Lotte (Charlotte).
Развитие аббревиации как самого «мо-
лодого» (в целом) способа словообразова-
ния идет в сторону ее большей регламен-
тированности, упорядоченности. Так, в
совр. рус. яз. наиболее продуктивно об-
разование А. с повторяющимися во мн.
словах компонентами типа орг, гос, парт,
хоз, пром, НИИ и др.
Аббревиацию как способ словообразо-
вания следует отличать от: 1) графич.
сокращений, напр. др.-рус. бъ — богъ,
рус. «и др.» — и другие, нем. usw — und
so weiter; 2) контекстуально обусловлен-
ного сокращения одного (или более) из
стоящих рядом слов, имеющих общий по-
следний компонент, типа рус. двух- и
трехэтажные дома, нем. Be- und Entla-
dung ‘погрузка и разгрузка’; в подобных
случаях сокр. часть слова не становится
самостоят. словом.
В совр. яз-знании теоретически опре-
делена специфика А. как особого типа
слов, их морфонологич., мотивационные
и др. свойства. А. фиксируются в спец,
словарях сокращений.
О Левковская К. А., Именное сло-
вообразование в совр. нем. обществ.-полит,
терминологии и примыкающей к ней лексике,
М., 1960; Рус. язык и сов. общество. Со-
циолого-лингвистич. исследование. Словооб-
разование совр. рус. лит. языка, М., 1968;
Алексеев Д. И.. Сокр. слова в рус.
языке, Саратов, 1979; Рус. грамматика,
т. 1, М., 1980; Могилевский Р. И..
Очерки аббревиации слав, языков, М., 1983.
Словарь сокращений рус. языка, 3 изд., М.,
1983.	В. В. Лопатин.
АБЛАУТ (нем. Ablaut) (апофония) —
разновидность чередования гласных, фо-
нетически не обусловленного и выражаю-
щего (самостоятельно или вместе с аф-
фиксацией) словоизменительные и слово-
образовательные значения. Понятие «А.»
было введено Я. Гриммом для описания
грамматич. систем индоевропейских, и
прежде всего герм, языков, ср. англ,
sing ‘петь’— sang ‘пел’— sung (причастие
прош. вр.) — song ‘песня’. В подобных
примерах А.— единств, средство разли-
чения форм и слов, т. е. внутренняя
флексия (см. Флексия), но часто
А. сопровождает морфологич. формо- и
словообразование, ср. рус. «спросить»—
«спрашивать», лат. песо ‘убиваю’ — посео
‘врежу’. Различаются 2 вида А. в кор-
нях и аффиксах — качественный
(как в указанных примерах) и коли-
чественный (по длительности);
в связи с последним говорят о трех сту-
пенях А.: 1) полная, или нормальная
(напр., греч. paterizo ‘называть отцом’);
2) продленная (греч. patir ‘отец’); 3) ну-
левая (греч. patros ‘отца’). Оба вида А.
могут совмещаться, так что макс, ряд че-
редований по А. образует 5 ступеней
(е//о//нуль//ё//б), к-рые представлены в
нек-рых греч. словах. А.— одно пз древ-
нейших явлений индоевроп. языков, вос-
ходящее к праязыку; во мн. случаях язы-
ки сохранили лишь отд. ступени А. и
полный ряд можно восстановить лишь на
материале разных языков, ср. индоевроп.
*kerd — ‘сердце’— гот. hairto (исходная
полная ступень, гот. ai-[e ] )//лат. сот
(тембровая полная)// литов, sirdis, греч.
kardia < *krd (нулевая)// греч. кёг
(продленная). Для объяснения происхож-
дения А. выдвигались разные теории;
если возникновение нулевой ступени до-
вольно убедительно объяснялось переме-
щением ударения с корня, то в отношении
продленной ступени нет единого мнения
(предлагались теории заместит, удлине-
ния после сокращения слогов, символич.
удлинения в экспрессивных целях, ана-
логичного распространения из форм, где
она возникла, по формуле «краткий
гласный + долгий согласный > долгий
гласный + краткий согласный» п др.);
качеств. А. (е//о) связывают обычно с
действием неск. факторов, среди к-рых
важнейший — влияние фонетич. окруже-
ния. Особое объяснение предлагает ла-
рингалъная теория, также исходящая из
характера окружения первичной гласной
*е. А. известен и др. языкам, напр. семит-
ским н картвельским, к-рые, согласно но-
стратич. теории, обнаруживают далекое
родство с индоевроп. языками в составе
ностратич. макросемьи (см. Нострати-
ческие языки).
АБЛАУТ 9
• Семереньи О.. Введение в срав-
нит. яз-знание, пер. с нем., М., 1980, гл. 6.
В. А. Виноградов.
АБСОЛЮТНАЯ КОНСТРУКЦИЯ -
см. Эргативный строй.
АБХАЗСКИЙ ЯЗк»1К — одни из абхазс-
ко-адыгских языков. Распространен пре-
им. в Абх. АССР, за пределами СССР —
в нек-рых странах Бл. Востока. Число го-
ворящих в СССР 86 тыс. чел. (1979, пе-
репись). Имеет 2 диалекта: абжуйский
(лежит в основе лит. языка) и бзыбский,
близкие диалектам абазинского языка
(расхождения — в фонетике). А. я. объ-
единяется с абазин, яз. общностью основ
фонетич. системы, грамматич. строя и
словарного состава. Имеет более архаич-
ную фонетич. систему, чем адыг, языки:
фонетич. варьирование фонем «а» и «ы»’
в абжуйском диалекте и в лит. языке 58
согласных фонем, в бзыб. диалекте —
65. Ударение фонологически значимо.
В отличие от адыг, языков А. я. не имеет
именит., эргативного, дат. и род. падежей
и соответственно номинативной, эргатив-
ной, дативной и посессивной конструк-
ций, Им соответствует варьирование клас-
сно-личных префиксальных морфем в
структуре глагола, выступающего в каче-
стве целого предложения. В предложении
строго фиксиров. порядок слов (в большей
степени, чем в адыг, языках): подлежа-
щее, дополнение, сказуемое. Инфинитив-
ные и деепричастные образования выпол-
няют функцию придаточных предложе-
ний. В А. я. сохраняется грамматич.
категория «человека — не-человека», в
отличие от языков, имеющих эту катего-
рию лишь на семантич. уровне.
Лит. язык начал формироваться после
создания в 1862 П. К. Усларомабх. алфа-
вита на основе рус. графики с отд. бук-
венными начертаниями из лат. и груз, ал-
фавитов и диакритич. знаками. Лит. язык
стал интенсивно развиваться лишь после
установления Сов. власти. В 1928 была
разработана письменность на основе лат.
графики, с 1938 она переведена на груз.,
а с 1954 — на рус. графич. основу.
* Ус л ар П. К., Этнография Кавказа.
Яз-зиание, т. 1, Абх. язык, Тифлис, 1887;
Марр Н. Я., О языке и истории абхазов,
М,— Л., 1938; Ломтатидзе К. В., Ка-
тегория переходности в абхазском глаголе,
Известия ИЯИМК, 1942, т. 12: ее же,
Абх. язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 4,
М.. 1967: Ч к а д у а Л. П., Система времен
и осн модальных образований в абх.-абазин,
диалектах, Тб., 1970; Мещанинов И. И.,
Члены предложения и части речи, Л., 1978;
Гецадзе И. О., Очерки по синтаксису
абх. языка. Л.. 1979; Hewitt В., Abkhaz,
Amst., 1979 (Lingua descriptive studies, v. 2);
Spruit A., Abkhaz studies, Leiden, 1986.
Рус.-абх. словарь, Сухуми, 1964.
И. О. Гецадзе.
АБХАЗСКО-АДЫГСКИЕ ЯЗЫКЙ — за-
падная группа кавказских (иберийско-
кавказских) языков. К ней относятся
абх. языки — абхазский и абазинский,
убыхский, адыг, языки — адыгейский и
каб.-черкесский. В СССР А.-а. я. распро-
странены в Абх. АССР, Адыг.АО, Каб.-
Балк. АССР, Карачаево-Черкес. АО, в
нек-рых р-нах Краснодарского и Ставро-
польского краев. Убых. яз. распространен
только в Турции. Для А.-а. я. характерны
слабо развитая система вокализма (2—3
фонемы) и сложная, развитая система
консонантизма (до 80 согласных фонем в
отд. языках). Для абх., абазин, и убых.
языков характерен двучленный вока-
лизм а — э, для адыг, и каб.-черкес. язы-
ков — трехчленный а — э — а. Смычные
согласные, в т. ч. аффрикаты, представ-
10 АБСОЛЮТНАЯ
лены трехчленной системой — звонкими,
иапр. b, d, з, глухими придыхательными,
напр. р, t, с, и абруптивами, напр. р’,
t', с’. В адыг. яз. имеются преруптивы —
рр, tt, сс и др. Спиранты образуют дву-
членную оппозицию — звонкие z, z, у,
глухие s, s, х; в адыг, языках (адыг, и
каб.-черкес.) различаются и абруптивные
спиранты. Во всех А.-а. я. есть сонорные
ш, п, г, j, w, лабиализованные согласные
фонемы (смычные и спиранты) типа g°,
k’, к’, q*, х" и др. Сочетание гласных (дол-
гие гласные) и сонорных дает разные типы
дифтонгич. образований: ja, aj, wa, aw.
Консонантные группы ограничены, их
начальными элементами чаще всего вы-
ступают губные смычные, напр. bz, Ы,
Ы, br, ps, р5, рх, рх‘, pt. Осн. моделями
корневой морфемы являются CV, CCV.
Существительные и прилагательные
имеют относительно простую структуру;
у глагола высокая степень синтетизма и
многоступенчатое соотношение составляю-
щих единиц. Важнейшие способы имен-
ного основообразования — словосложе-
ние, редупликация, суффиксация. А.-а. я.
объединяются наличием морфологич.
категорий определениости/неопределен-
ности, принадлежности, союзности и чис-
ла. В адыг., каб.-черкес. и убых. языках
различаются номинатив и эргатив. Но-
минатив — падеж субъекта и прямого объ-
екта при перех. глаголе. Эргатив — па-
деж субъекта при перех. глаголе, совме-
щает функции косв. объекта, генитива,
латива и т. д. В абх. и абазин, языках от-
сутствует противопоставление номинатива
и эргатива, субъектно-объектные отно-
шения выражаются в глаголе. Эти языки
имеют прямой (именительный) и обстоя-
тельственный (обычно со значением ин-
струмента или способа действия) падежи.
Ср. абх. ab ‘отец’ — abas ‘отцом’.
Во всех А.-а. я. различаются динамич.
и статич., перех. и неперех. глаголы. Гла-
гол обладает морфологич. категориями
каузатива, союзности (выражение совер-
шения действия с кем-чем-либо с помошью
префикса), совместности, версии, потен-
циалиса и т. д. Превербы (особенно
местные) очень развиты и многооб-
разны по составу. В адыг., каб.-черкес.
и убых. языках есть личное, а в абхаз-
ском и абазинском — классно-личное
спряжение. Глагол многоличен (не-
перех. глагол может быть одноличным
и многоличным). Критерием разграниче-
ния перех. и неперех. глаголов служит по-
рядок личных и классно-личных морфем
в парадигме спряжения. В неперех. гла-
голе показатель субъекта предшествует
показателю объекта (ср. адыг, sa-wa-ia
‘Я тебя жду’); в перех. глаголе показа-
тель объекта предшествует показателю
субъекта (ср. адыг. wa-sa-Ja ‘Тебя я ве-
зу'). Распределение основообразоват.
морфем постоянно, т. е. не зависит от
переходности и непереходности глагола.
Основообразоват. морфемы (локальные
и направит, превербы, морфемы каузати-
ва, версии, союзности и т. д.) распреде-
ляются по классам; каждый класс имеет
фиксиров. место в словоформе. Если за-
дан тип основы «корневая морфема»
(К) + морфемы, выражающие побуди-
тельность (П), локализацию (Л), союзное
действие (С), то во всей группе А.-а. я.
основообразоват. элементы и корень рас-
пределяются по модели: С + Л + П + К
(ср. каб.-черкес. da-xa-ya-ha-n ‘вместе с
кем(чем)-то заставить войти внутрь чего-
то’). Глагол включает и др. основообразо-
ват. и формообразоват. элементы (мор-
фемы отрицания, утверждения, вопроси-
тельности, временные и модальные пока-
затели и др.). Его морфологич. структу-
ра иногда превышает 15 морфем, что
связано с полисинтетизмом форм выраже-
ния субъектно-объектных отношений и
производящей основы глагола. Наречия и
служебные слова (послелоги, союзы, ча-
стицы) генетически связаны с др. частями
речи. Функции относит, наречий и сою-
зов выражаются, синтетически в глаголе
путем обстоятельств, аффиксов, ср. аба-
зин. s-an-cawa 'когда я иду’, s-s-cawa ‘как
я иду', s-ca-ztan ‘если я пошел’. Роль
предлогов выполняют превербы и после-
логи. В абх. и абазин, языках слабое раз-
витие категории падежа компенсируется
разветвленной системой послеложных
конструкций.
Особенности синтаксиса А.-а. я. опре-
деляются гл. обр. полисинтетич. строем
глагола. Номинативная и эргативная кон-
струкции предложения характерны для
имени и глагола в адыг., каб.-черкес.,
убых. языках и только для глагола —
в абх. и абазин, языках. Во всех А.-а. я.
сложные предложения строятся с помо-
щью интонации и союзов, в функции при-
даточных выступают обстоятельственные
(инфинитные) формы глагола. Порядок
слов может быть свободным и фиксирован-
ным (значимым), в особенности в абх. и
абазин, языках. Во всех А.-а. я. стили-
стически нейтральным и устойчивым яв-
ляется след, словопорядок: подлежащее,
дополнение, сказуемое. Прямая речь
обычно включается между подлежащим
и сказуемым авторской речи, ср. убых.
Abzax’an — «Saya way°a wazbajan» — qaqa
‘Абадзех — «Я тебя вижу» — сказал'.
За исключением бесписьм. убых. языка
А.-а. я. являются младописьменными.
Ф Рогава Г. В., Абх.-адыг, языки,
в кн.: Языки народов СССР, т. 4, М., 1967;
К у м а х о в М. А., III а г и р о в А. К.,
Абх.-адыг, языки, в кн.: Языки Азии и
Африки, М., 1979; Dumezil G., Etudes
comparatives sur les langues caucasiennes du
Nord-Ouest, P., 1932.	M. А. Кумахов.
авАро-Андо-цёзские ЯЗЫКЙ
группа языков, входящих в нахско-даге-
станскую ветвь кавказских (иберийско-
кавказских) языков. Распространены гл.
обр. в горном Дагестане. Девять А.-а.-ц.
я. составляют аваро-андийскую под-
группу и пять — цезскую, или дидой-
скую, подгруппу (см. Цезские языки).
В аваро-андийскую под-
группу, признанную не всеми учены-
ми, входят аварский язык и андий-
ские языки — ботлихский, годобе-
ринский, ахвахский, каратинский, баг-
валинский, тиндинский, чамалинский и
андийский. Аваро-андийские языки в
генетич. плане обнаруживают весьма
близкое родство. Различия между нек-ры-
ми из них настолько незначительны, что
их можно описывать как диалекты одного
языка, напр. ботлих. и годоберин., багва-
лин. н тиндин. языки. Наиболее разли-
чаются андийский и чамалинский языки.
Аварский язык, имеющий на-
ибольшее число носителей среди языков
аваро-андийской подгруппы и являющий-
ся языком межнац. общения и школь-
ного обучения у андийских и цезских
народностей, занимает примерно одну
треть терр. горного Дагестана, а за его
пределами распространен также в Зака-
тальском и Белоканском р-нах Азерб.
ССР. Граница распространения аварско-
го и андо-цезских языков отодвинулась
за последние 20—30 лет на С. в связи с
возникновением на целинных и залежных
землях равнинной части Дагестана мно-
гоотраслевых хозяйств — она проходит
по юж. берегу ниж. течения р. Сулак, а
местами и по обоим ее берегам.
Осн. масса носителей андийских
языков живет в самой высокогорной
части Дагестана, в басе. р. Андийское Кой-
су между Андийским и Богосским хреб-
тами. Зап. адм. граница между Дагеста-
ном, Чечено-Ингушетией и Грузией совпа-
дает с этнич. границей, далее к-рой андий-
ские языки не были исторически распро-
странены. За пределами Дагестана, в
Азербайджане, имеется только один ан-
доязычный аул Ахвахдере (Азерб. ССР),
в к ром живут носители разных диалек-
тов ахвах. яз.
Аваро-андийские языки
имеют очень развитую систему согласных
и достаточно развитую систему гласных,
что характерно также и для др. даг. язы-
ков. Во всех аваро-андийских языках есть
пять чистых, или оральных, гласных:
а, е, и, у, о. Назализованные гласные
а, е, и, у, о, возникшие в результате ос-
лабления и выпадения носового сонорного
н (реже м), имеются только в ботлих., тин-
дин., ахвах., чамалин., багвалин. язы-
ках, а долгие гласные а, ё, й, у, б, поя-
вившиеся в результате слияния двух оди-
наковых оральных гласных, характерны
только для чамалнн., ахвах. н тиндин.
языков. Как назализованные, так и дол-
гие гласные вторичны по отношению к
оральным. Характерный признак глас-
ных в андийских языках — их произно-
шение в начале слова с твердым присту-
пом. Одна из важных черт консонантиз-
ма этих языков — противопоставление
глухих аффрикат и спирантов по корре-
ляции «слабый — сильный»: ц — цц,
ц! — ц1ц1, ч — чч, ч! — ч!ч1, л!ъ — л1,
къ! — къ (аффрикаты), с — сс, ш — шш,
лъ — лълъ, х — хх (спиранты) и т. д.
В отд. андийских языках имеются случаи
нарушения такой корреляции. Почти во
всех андийских языках утрачен слабый
коррелят ц, а его сильный коррелят цц
остался. Во мн. языках этой подгруппы
сильному разрушению подвергся и кор-
релятивный ряд латеральных согласных.
Полностью шумные латеральные сохра-
нились в ахвах. яз., противопоставляясь
и по признаку «слабый — сильный»:
лъ — лълъ (спиранты), л! — л1л1, кь! —
кь (аффрикаты). В багвалин. яз. оста-
лись только лълъ и кь. Между отд. ан-
дийскими языками наблюдаются фоне-
тич. различия: в тиндинском и годоберин-
ском нет сильных смычно-гортанных аф-
фрикат ц1ц! и ч!ч1. Они заменены здесь
несмычно-гортанными цц, чч. В ахвах. яз.
слабые свистящие согласные с, ц, ц! пе-
решли в шипящие ш, ч, ч1. Сильные шипя-
щие переходят в сильные свистящие и в
говорах чамалин. яз.
Грамматич. строй аваро-андийских язы-
ков характеризуется чертами, общими
для всех нахско-даг. языков: противопо-
ставленность неперех. глаголов переход-
ным, к-рая проявляется в управляемых
ими ядерных падежах — в абсолютнее
и эргативе, лежащих в основе двух осн.
синтаксич. конструкций даг. языков; на-
личие именных и морфологич. классов,
и др. Однако в аваро-андийских языках,
в отличие от ряда др. даг. языков, отсут-
ствует личное спряжение. Глагольные
формы не дифференцируются по видово-
му признаку (за исключением авар. яз.).
По этому признаку аваро-андийские язы-
ки отличаются от лакского и даргинского
языков, в к-рых корреляция между кате-
гориями вида и времени стала ведущим
признаком функционирования глагола в
целом. В авар. яз. по видовому признаку
дифференцируется небольшая часть гла-
голов. Формы, выражающие однократ-
ное действие, имеют нулевой аффикс, а
формы, выражающие длит, действие, мар-
кируются дуративными аффиксами -ар-
(къунц!-ар-изе ‘заниматься стрижкой’),
-д-(ц!ц1ал-д-езе ‘заниматься чтением') и
др. Признаком вида в части глаголов яв-
ляется аблаутное чередование -и-, -у---
-е-: к1-у-т!и-зе ‘стучать’— к!-е-т1-езе ‘сту-
чаться’. Многократное действие, как
разновидность дуративного действия,
выражается редупликацией корня:
к1ут1-к1ут1изе ‘стучаться часто’.
В андийском и ботлих. языках сохра-
нились следы более архаичной для даг.
языкон категории одушевленности/не-
одушевленности, ср. ботлих. хъуъа-р,
вашал, йешил, к1ате ‘хорошие сыновья,
дочери, лошади' (класс одуш. предметов,
экспонент-р); хьуъа-б гъерабдалъи, чи-
рахъабалъи ‘хорошие ложки, лампы’
(класс неодуш. предметов, экспонент -б).
Впоследствии эта категория преобразова-
лась в категорию личности/неличности.
В андийском яз. (нижнеандийские гово-
ры) существительные распределены по
именным классам по архаич. принци-
пу — без учета их числовых форм. Имен-
ные классы, построенные без учета форм
грамматич. числа, имеются н в др. груп-
пах нахско-даг. языков, напр. в лакс-
ком, однако по своему построению оии в
этих языках не совпадают. Только в ан-
дийских языках существует пятичлеиная
система именных классов (в годоберин.,
кара тин., ахвах., багвалин. и тиндин.
языках), из к-рых 3 — в ед. ч. и 2 — во
ми. ч. Система именных классов авар,
яз., в к-рой имена существительные по
форме их ед. ч. распределяются по трем
классам (мужчин, женщин, животных и
вещей), не характерна для др. языков.
Она возникла исторически из шестичлен-
ной системы.
Специфич. чертой аваро-андийских
языков является наличие косв. основ па-
радигмы склонения имен существитель-
ных, субстантивированных атрибутивных
имен — прилагательных, причастий, чис-
лительных, указат. местоимений и др.
Эти косв. основы в андийских языках
маркируются спец, аффиксами — носи-
телями семантики класса мужчин и клас-
са женщин типа -щу- (для класса мужчин)
и -лълъи- (для класса женщин), напр.
има-щу-р 'отец', ила-лълъи-р ‘мать’
(багвалин. яз.). В авар. яз. аффиксы —
носители семантики классов людей -с
и -лъ — являются одновременно и пока-
зателями эргатива: васа-с ‘сын’, яса-лъ
‘дочь’. Эти аффиксы строго выборочно
образуют косв. основу только от сущест-
вительных, обозначающих либо мужчин
(-с), либо женщин (-лъ), а иногда и вещь.
Формы прилагательного, причастия,
числительных, указат. местоимений, мар-
кированные классным экспонентом муж.
класса -в, образуют косв. основы только
с помощью суффикса типа -с, а формы,
маркированные экспонентами др. клас-
сов (-й, -б и т. д.), такие основы обра-
зуют только посредством аффикса типа
-лъ; при этом ауслаутные классные пока-
затели выпадают, ср. авар. лъик!а-в
(класс мужчин), ‘хороший’ — лъик1а-с
(эргатив) ‘хороший’; лъик!а-й (класс
женщин) ‘хорошая’; лъик!а-6 (класс жи-
вотных и вещей) ‘хорошее’ — лъик1а-лъ
(эргатив) 'хорошая, хорошее’.
Общей типология, чертой андийских
языков является наличие в их парадигме
двух род. падежей, каждый из к-рых зак-
реплен за определ. парадигмой. В пара-
дигме класса наименований мужчин, в
к-ром основообразующим элементом косв.
форм является аффикс типа -щу-, пред-
ставлен род. п., маркированный исключи-
тельно классными показателями, напр.
васс ‘брат’ — вассу-6 ‘брата’ (багвалии.
яз.), гьек!ва ‘мужчина’ — гьек!ва-щу-в
‘мужчины’ (каратин., ботлих., годоберин.
языки). Так же образуется род. п. и от
субстантивированных атрибутивных имен,
маркированных в абсолютнее показа-
телем муж. класса -в. В парадигме класса
женщин и класса вещей, где основообра-
зующим аффиксом косв. падежей являют-
ся -лълъи- и его варианты, род. п. не диф-
ференцируется на морфологически обо-
собленные классные формы. Такой род. п.
в андийских языках маркируется не-
классными аффиксами -л1, -л1а, -лълъ.
Аналогичный род. п. (с теми же аффикса-
ми) образуется от субстантивированных
атрибутивных имен, маркированных в
абсолютнее показателями классов жен-
щин и вещей -й, -б. В кссв. основах мн. ч.
место аффиксов класса мужчин н класса
женщин занимает аффикс класса лю-
дей -ло в каратин. и ахвах. языках, аф-
фикс -лу в багвалин. яз. В косв. основах
аффиксами класса вещей в каратин. яз.
являются -а, -и, в ахвахском -ле, в баг-
валинском -а. Аналогичные аффиксы —
носители семантики классов людей и ве-
щей — характерны также для косв. па-
дежей субстантивиров. прилагательных,
числительных, указат. местоимений и
причастий.
В авар. яз. нет классного род. падежа.
В андийском, ботлих., тиндин., чамалин.
и авар, языках исчезли аффикс класса
людей -ло и аффикс класса вещей -ле.
В др. андийских языках аффиксы клас-
са людей -ло. -лу в косв. основах мн. ч.
не зарегистрированы.
Показатели категории морфологич.
класса -в, -й, -б, -р в именах суще-
ствительных не функционируют. В от-
личие от них аффиксы косв. основ -щу,
-лълъи, -ло, -лу — показатели катего-
рии именного класса — являются состав-
ными элементами имен существительных.
Роль классных показателей категории
морфологич. класса в аваро-андийских
языках более значительна, чем в др. нах-
ско-даг. языках. Это основные грамма-
тич. средства выражения прилагательных,
указат. местоимений, именных форм гла-
гола, одного из типов род. п. Аффиксы
косв. основ -щу, -лълъи, -ло, -лу являют-
ся характерным признаком парадигмы
имени только в аваро-андийских языках,
в др. нахско-даг. языках не встречаются.
Во всех аваро-андийских языках про-
цесс дифференциации эргатива от абсо-
лютива в именах существительных пол-
ностью завершился, а в личных местоиме-
ниях наблюдаются разл. стадии этого про-
цесса. Эргатив и им. п. не различаются в
местоимениях годоберин. и андийского
языков. В ботлих. яз. дифференцирова-
лись лишь формы местоимения 1-го л.
ед. ч.; в чгмалии. яз. морфологически
обособились лишь формы обоих место-
имений ед. ч. Часть аффиксов эргатива
личных местоимений свойственна и эр-
гативу имен существительных, ср. ах-
вах. ме-де ‘ты’ — бати-де ‘жеребец’;
каратин. шци-л ‘мы’, хвани-л ‘лошадь’;
багвалин. бишти-р ‘вы’, имащи-р ‘отец’;
другая часть имеет иное происхождение,
ср. багвалин. ме-н ‘ты’, каратин. мену-а
‘ты’, тиндин. м-и ‘ты’.
В аваро-андийских языках осн. способ
образования субстантивов и глаголов —
суффиксальный, более продуктивный в
аварском и менее продуктивный в андий-
ском языках. Префиксальный способ сло-
вообразования не получил развития.
Глаголы с превербамн отсутствуют.
АВАРО 11
В аваро-андийских языках, кроме двух
конструкций предложения — эргативной
и абсолютной [в андийских языках аф-
фиксы эргатива -дн, -д, -р, -л, -йи; в
авар. яз. — -с, -лъ (в андийских языках
варианты этих аффиксов образуют косв.
основу), -л, -да, -з], есть еще дативная,
или аффективная, конструкция, функ-
ционирующая с глаголами чувственного
восприятия (verba sentiendi), к-рые по
своей семантике стоят вне категории пере-
ходности/неперехбдности, иапр. Инсуда
вац вихьана (букв.— ‘на отца брат ви-
делся’) ‘отец брата видел’ (авар. яз.).
В цегоб. говоре ахвах. яз. зарегистриро-
ваны глаголы чувственного восприятия,
управляющие не дативом, а эргативом
(дииде ба‘и ‘я знаю’), что не характерно
для остальных нахско-даг. языков. В
авар. яз. форма перех. глагола, марки-
рованная одним из дуративных аффик-
сов, становится непереходной, безобъект-
ной, и активный эргативный субъект пре-
образуется В инактивный именит, субъ-
ект: дос ц!ц1алула т1ехь ‘Он читает кни-
гу’ — дов ц!ц1ал-д-ола 'Он занимается
чтением’, т. е. в сфере функционирова-
ния перех. глагола сосуществуют две кон-
трастные конструкции — эргативная н
абсолютная.
Для образования сложных слов упот-
ребляются основосложение и суффикса-
ция, при этом употребляются слова, при-
надлежащие к разл. частям речи и стоя-
щие как в прямой, так и в косв. формах.
До Окт. революции 1917 аваро-андий-
ские народности не имели своей письмен-
ности и пользовались видоизмененным
араб, алфавитом. Носители бесписьм. ан-
дийских языков (языков бытового обще-
ния) пользуются лит. авар, языком. Об
изучении А.-а.-ц. я. см. Кавказоведение.
• Гу дав а Т. Е., Сравнит, анализ гла-
гольных основ в аварском и андийских
языках, Махачкала, 1959; его же,
Консонантизм андийских языков, Тб., 1964;
Языки Дагестана, Махачкала, 1976.
С. М. Хайдаков.
АВАРСКИЙ язйк — один из аваро-
андийских языков (см. Аваро-андо-цез-
ские языки). Распространен в зап. час-
ти Даг. АССР, от Баоаюртовского р-на
на С. до Закатальского и Белоканского
р-нов Азерб. ССР на Ю. Число говорящих
ок. 472 тыс. чел. (1979, перепись). Язык
межнац. общения и школьного обучения
у андийских и цезских народностей.
Диалекты А. я. делятся на 2 группы:
сев. наречие — зап. (салатавский),
вост, и хунзахский (центр.) диалекты;
юж- наречие — андалальский, гид-
ский, аицух., карах., батлух., закаталь-
ский (джар.) диалекты.
В структурном отношении А. я. наи-
более близок андийским языкам. Для не-
го характерны подвижное ударение,
играющее смыслоразличит. роль (г!и
‘овца’ — род. п. гТиял, ми. ч. г!йял), ре-
дукция гласных и наличие аблаута (га-
мач! ‘камень’ — род п. ганч!ил; газа
‘кирка’ — род. п. гозол, мн. ч. гузби).
В грамматич. системе — большое кол-во
лабильных, или переходно-непереход-
ных, глаголов; наличие т. наз. учащатель-
ных глаголов; возможность образования
конструкций с двойным номинативом при
аиалцтич. форме глагола-сказуемого (ин-
суца хур бекьулеб буго//эмеи хур бекьу-
лев вуго ‘Отец поле пашет’); обозначение
субъекта глаголов чувственного восприя-
тия суперлативом (локативным падежом);
сосуществование двух контрастных кон-
струкций — эргативной и номинатив-
12 АВАРСКИЙ
ной — в сфере функционирования перех.
глагола, н др.
В основе лит. языка — т. наз. болмац
(«нар. язык»), являвшийся средством уст-
ного общения между носителями разл.
авар, диалектов. Письменность введена
с 1928 на основе лат., а с 1938 на основе
рус. графики. Использовавшийся до и в
первые годы после Окт. революции 1917
араб, алфавит («аджам») не получил рас-
пространения.
• Услар П. К., Этнография Кавказа.
Яз-знание, [т.] 3 — Авар, язык, Тифлис,
1889; Бокарев А. А., Синтаксис авар,
языка, М.“ Л., 1949; М и к а и л о в Ш. И.,
Очерки авар, диалектологии, М.— Л., 1959;
Чикобава А., Церцвадзе И.,
Авар, язык, Тб., 1962; Мадиева Г. И.,
Морфология авар. лит. языка, Махачкала,
1981; Schiefner A., Versuch liber das
Awarische, Saint-Petersbourg, 1862; Cha-
r a c h i d z ё G., Grammaire de la langue
avar, P., 1981.
Авар.-рус. словарь, M., 1936; Рус.-авар,
словарь, Махачкала, 1955; Авар.-рус. сло-
варь, М., 1967.	М. Е. Алексеев.
АВЕСТЙЙСКИЙ ЯЗЬ'1К (авестскнй;
устар.— зендский язык) — язык «Аве-
сты», один из древних иранских языков.
Язык богослужения в зороастрнйских
общинах в Индии (у парсов) и в Иране
(у гебров). Известен Европе с кои. 18 в.
«Авеста» (‘уложение’) — среднеперс.
назв. священного свода религ. текстов зо-
роастрийцев. Наиболее вероятное время
единственно бесспорной кодификации
свода — 4—6 вв. «Авесте» предшествова-
ла многовековая устная традиция переда-
чи текстов на уже мертвом языке.
В А. я. выделяют 2 диалекта: диалект
Гат (песнопений, приписываемых За-
ратуштре, или Зороастру) и поздиеаве-
стииский. Их осн. различие: в диалекте
Гат имеется тенденция к сохранению звон-
кости групп согласных, возникших в ре-
зультате ассимиляции (из сочетания звон-
кий придыхательный 4- глухой простой),
в позднеавестийском такие группы оглу-
шаются. Ф. Кёйпер решает вопрос о Ди-
ал. членении на основе ларингальной
теории.
А. я. характеризуется ярко выражен-
ным флективным строем синтетич. типа,
значит, свободой порядка слов в пред-
ложении. В отличие от древнеперсидско-
го языка А. я. характеризуется лучшей
сохранностью конца слова, именной и
глагольной флексии. Возможность влия-
ния устной традиции на язык «Авесты»
обусловливает трудности фонетич. ин-
терпретации текстов.
Авестийские тексты были записаны фо-
нетич. письмом, содержащим св. 50 зна-
ков и разработанным на основе ср.-ир<1Н.
алфавита арамейского происхождения.
Старейшая рукопись датируется 13—
i4 вв.
1 Соколов С. Н., Авестийский язык,
М., 1961; его же, Язык Авесты, [Л.],
1964; его же, Язык Авесты, в кн.: Основы
ираи. яз-знания. Древнеиран. языки, М.,
1979 (лит.); Bartholomae Ch г., Awe-
stasprache und Altpersisch, в кн.: Grundriss
der iranischen Philologie, Bd 1, Abt. 1, Strass-
burg, 1895—1901; его же, Altiranisches
Worterbuch, 2 Aufl., B., 1961; R e i c h e 1 t H.,
Awestisches Elementarbuch, Hdlb., 1909.
С. П. Виноградова.
АВСТРАЛЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — языки
коренного населения Австралии, кроме
папуасского языка мириам (вост, о-ва
Торресова прол.) и тасманийских язы-
ков. Генетич. близость А. я. не дока-
зана. К началу европ. колонизации нас-
читывалось ок. 300 тыс. австралийцев,
говоривших более чем иа 260 языках.
В 19 — нач. 20 вв. численность абориге-
нов постоянно сокращалась, во 2-й пол.
20 в. их насчитывается ок. 160 тыс. чел.
(с метисами), но владеют А. я. не более
50% из них. Из 200 А. я. значит, часть
находится на грани исчезновения. Лишь
на т. наз. «языке Зап. пустыни» говорят
4 тыс. чел., число носителей остальных
языков — от единиц до неск. сотеи че-
ловек. Многие А. я. имеют большое
кол-во диалектов, из-за существенных
лексич. расхождений взаимопонимание
между носителями нек-рых из них не-
возможно. Это затрудняет разграниче-
ние языков и диалектов, вследствие чего
общее число А. я. иногда оценивается в
500—600.
А. я. включают 12 отд. языков — ан-
диляугва, варраи, гунавиди, какадю,
кунгаракаиь, маигарай, минкин, накара,
нгевии, нуиггубую, тиви, яиюла — и 16
семей (в скобках — кол-во языков в
семье) — буиаба (2), буреран (2), ворора
(3), гарама (2), гунвииггу (11), семья р.
Дейли (12), дерага (5), диигили-вамбая
(3), дяминдюнг (4), иваиди (5), карава
(2), ларакиа (2), мангери (2), мара (3),
нюлиюл (4), пама-нюнга (ок. 180). Наи-
более многочисл. семья пама-нюнга (25
групп и 16 отд. языков) занимала 7/в терр.
материка (кроме Земли Дампира и плато
Кимберли на С.-З. Австралии, б. ч.
Арнемленда, юго-зап. побережья зал.
Карпентария и прилегающей терр.).
Большинство А. я. обладает типология,
и материальной близостью иа всех уров-
нях языковой структуры прн нек-ром раз-
нообразии лексики. В А. я., как правило,
отсутствуют фрикативные, нет противо-
поставления глухих — звонких; подси-
стемы взрывных и носовых имеют по 6
членов (билабиальный, интердентальный,
апикальный, ретрофлексный, палаталь-
ный, велярный); имеется 4 латеральных,
вибрант и 3 глайда (билабиальный, рет-
рофлексный, палатальный). В ряде А. я.
(Центр, и Юж. Австралия, Юго-Зап. Квин-
сленд) число серий взрывных увеличива-
ется до 4 (сильные, слабые, назализован-
ные, латерализованные); в нек-рых язы-
ках Арнемленда имеются абруптивы.
В отд. языках число взрывных и носовых
фонем сокращается за счет интерденталь-
ных, реже палатальных. В языках п-ова
Кейп-Йорк (семья пама-нюнга) нет рет-
рофлексных, в этих же языках имеются
фрикативные. В А. я. обычны 3 гласные
фонемы i, а, и, наибольшим разнообра-
зием отличается вокализм нек-рых язы-
ков п-ова Кейп-Йорк. Структура слога
большинства А. я. CV(C), сочетания
согласных редки. Ударение, как прави-
ло, на первом слоге.
Все А. я.— агглютинативные, в язы-
ках семей пама-июнга, дингили-вамбая,
карава и в языке минкин имеются только
суффиксы, в остальных — как суффик-
сы, так и префиксы. Субъектно-объ-
ектные показатели в ряде языков при-
соединяются не к сказуемому, а к осо-
бой частице — «катализатору» или к пер-
вому слову в предложении, напр. padju-
lu-lu ka-na-ogu nja-nji ‘Я тебя вижу’, где
ка — эргативный катализатор (язык вал-
бири юго-зап. группы семьи пама-нюи-
га). Глагол обычно различает 2—3 вре-
мени, в нек-рых языках обязательным
является точное указание иа момент
суток, в к-рый совершается действие. Ка-
тегорией времени могут обладать и лич-
ные местоимения. Число существитель-
ных обычно не выражается, у личных
местоимений противопоставляется до 4
чисел. Система указат. местоимений слож-
на. Кол-во непроизводных числительных
невелико (обычно 3—4). В системе грам-
матич. категорий находят отражение спе-
цифич. . особенности социальной струк-
туры австралийцев. Так, в языке лардил
(группа танга семьи пама-нюнга) личные
местоимения не единств, числа имеют
две формы: одна — для лиц, четных по
отношению к говорящему поколений, дру-
гая — нечетных, иапр. 1-е л. дв. ч., эк-
склюзив njari ‘мы с иим (братом, дедом,
внуком и т. д.)‘ и nja:ni ‘мы с ним (от-
цом, сыном, прадедом и т. д.)’.
Порядок слов в предложении обычно
свободный, ио преобладает SOV. Боль-
шинство А. я.— эргативные, к номинатив-
ным относятся только языки групп танга
(зал. Карпентария) и нгаярда (Зап. Ав-
стралия) семьи пама-нюнга. Большая
часть префигирующих (точнее, префиги-
рующе-суффигирующих) и неск. терри-
ториально разобщенных групп суффи-
гирующих А. я. имеют согласовав клас-
сы: jaoani-n dji:yi—li-n nawara-n ша-
rarji-n nare:gari n-amarjgi (n — классный
показатель) — ‘Кто этот большой муж-
чина, которого я вижу?’ (язык гндя семьи
дерага). Во мн. А. я. возможна инкорпо-
рация объекта, нередко в супплетивной
форме: giri-punita-wuri-ni ‘Я отрезал
(его) ухо’; свободная форма слова «ухо»
turna (язык тиви).
Историю изучения А. я. можно разде-
лить на 3 периода. До 30-х гг. 20 в. изу-
чением А. я. занимались в основном эт-
нографы и миссионеры. Почти весь опуб-
ликованный тогда материал сводился к
словинкам и кратким грамматич. очер-
кам, часто написанным с позиций лат.
грамматики. 2-й период — 30—50-е гг.
20 в.— связан с деятельностью А. Кей-
пелла и его учеников, в это время созда-
но большое кол-во иауч. грамматич. опи-
саний. С основанием в 1961 Австралийско-
го ин-та изучения аборигенов начался
3-й период изучения А. я. Этот ин-т ко-
ординирует все этиографич. и лиигви-
стич. исследования; появляются деталь-
ные грамматики многих А. я., активизи-
руется лексикография, работа, начинает-
ся сравнит.-ист. изучение А. я.
О журналах, публикующих материалы
об А. я., см. в ст. Австронезийские язы-
ки; А. я. посвящена б. ч. материалов
жури. «Australian Journal of Linguistics»
(St. Lucia, 1981—).
• C a p e 1 1 A., A new approach to Austra-
lian linguistics, Sydney, 1956; 2 ed., Sydney,
1962; его же, History of research in Austra-
lian and Tasmanian languages, CTL, v. 8,
pt 1, The Hague — P., 1971; O'Gra-
dy G. N., Lexicographic research in aborigi-
nal Australia, там же; Greenway J.,
Bibliography of the Australian aborigines
and the nativ peoples of Torres Strait to 1959.
Sydney. 1963; Wurm S. A., Languages of
Australia and Tasmania, The Hague — P.,
1972; Grammatical categories in Australian
languages, Atlantic Highlands (N. J.), 1976;
Australian linguistics studies, Canberra, 1979;
«Handbook of Australian languages», v. 1—3,
Canberra, 1979—83; Dixon R. M. W.,
The languages of Australia, Camb.— [a. o.i,
1980.	.В. И. Беликов.
АВСТРЙЧЕСКИЕ ЯЗЫКЙ — см. Дуст-
рические языки.
АВСТРОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКЙ — см.
Лустроазиатские языки.
АВСТРОНЕЗЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — од-
на из крупнейших семей языков. Рас-
пространены на Малайском арх. (Индоне-
зия, Филиппины), п-ове Малакка, в
нек-рых юж. р-нах Индокитая, в Океа-
нии, на о. Мадагаскар, о. Тайвань.
В центр, части ареала А. я. расселены так-
же папуасоязычные народы; ряд мало-
изуч. языков смешанного папуасско-авст-
ронезийского происхождения пока не
может быть обоснованно отнесен ни к
А. я., ни к к.-л. семье папуасских язы-
ков. Кол-во А. я. ок. 800, число говоря-
щих ок. 237 млн. чел. До 60-х гг. 20 в.
А. я. часто называли также малайско-по-
линезийскими, но поздиее этот термин
стали применять к подразделению внутри
семьи.
Высказывались гипотезы об отдален-
ном родстве А. я. с языками др. семей, од-
нако ни одна из них не была достаточно
обоснованной. Сходство А. я. с аустро-
азиатскими языками проявляется в осн.
в типологии, что скорее всего объясня-
ется древними контактами, но не родст-
вом. Между А. я. и кадайскими языками
нет выраженного типология, сходства,
однако обнаруживается известная мате-
риальная близость, что говорит о воз-
можности родства между этими семьями.
Начиная с 19 в. А. я. традиционно под-
разделялись на 4 ветви: индонезийскую,
полинезийскую, меланезийскую, микроне-
зийскую; последние 3 иногда объединя-
лись под назв. «океанвйские языки».
В 60-х гг. 20 в. И. Дайен разработал лек-
снко-статистнч. классификацию А. я.,
в к-рой выделяется ядро семьи, наз. ма-
лайско-полинезийскнмн языками, и ок.
40 небольших групп, распространенных
в основном в р-не Н. Гвинеи и островной
Меланезии. Однако имеются веские ар-
гументы в пользу существования особой
океанийской ветви, включающей и боль-
шинство А. я. р-на Н. Гвинеи; в то же
время языки зап. части ареала, по-видн-
мому, не образуют такого единства.
В 70-х гг. Р. Бласт предложил классифи-
кацию, опирающуюся иа данные сравиит.-
нст. анализа, по к-рой семья А. я. разде-
ляется иа 4 ветви, из них 3 — атаяльская,
цоуская, паиваиская — распространены
на о. Тайвань, а 4-я — малайско-полине-
зийская — объединяет все прочие А. я.
4-я ветвь подразделяется на 3 <подветви»:
западную (языки Филиппин, зап. части
Индонезии, Индокитая, Мадагаскара, а
также языки чаморро н палау в Зап. Мик-
ронезии), центральную (языки вост,
половины М. Зондских о-вов и б. ч. Мо-
луккских о-вов), восточную (языки сев.
Молуккских о-вов и крайнего запада
Н. Гвинеи и океанийские языки). Внутри
указанных «подветвей» выделяется ряд
предположат, генетич. групп разл. так-
сономия. рангов. К зап. «подветви» от-
носятся, в частности, южносулавесийские
языки, каили-памана языки, неск. групп
т. наз. баритосскнх языков (распростра-
нены на о. Калимантан, но в одну из этих
групп, по-видвмому, входит малагасий-
ский язык), обширная малайско-яван.
группа (внутри нее выделяется малайская
подгруппа), ряд групп и подгрупп, объе-
диняемых под назв. филиппинские языки.
Среди языков центр, «подветви» выделя-
ется амбон. группа. Осн. часть вост, вет-
ви составляют океанийские языки, внутри
к-рых намечается сложная классифика-
ция; в число океанийских языков входят
полинезийские языки и микронезийские
языки.
А. я. отмечены значит, типологии, раз-
нообразием. В целом для них характерны
сравнительно простые фонология, систе-
мы. В консонантизме обычно выделяются
3—5 локальных рядов смычных (губиые,
передне- и заднеязычные; в языках Зап.
Индонезии и Н. Каледонии также пала-
тальные или альвеопалатальные, а во мн.
океанийских языках — 1—2 ряда лабио-
велярных). В этих рядах противопостав-
ляются глухие взрывные, звонкие взрыв-
ные н носовые. Кроме того, обычно име-
ются плавные г и 1, полугласные w и у,
фрикативные s н h, гортанный взрыв.
Для вокализма характерно наличие 5—6
фонем; в ряде языков фонологичны дол-
гота и назализация. В части А. я. име-
ется фонология, ударение; тоновые про-
тивопоставления (см. Гон) редки.
А. я.— полисиллабические; корневые
морфемы чаще всего двусложные, мор-
фемный стык не обязательно совпадает
со слоговой границей. Слово или матери-
ально совпадает с корневой морфемой,
или состоит из корневой морфемы и аф-
фиксов. Степень сложности аффиксации
колеблется в широких пределах. Строение
многоморфемного слова обычно проз-
рачно, удельный вес фузионных стыков
невелик. Варьирование звуковой оболоч-
ки морфем, как правило, ограничено.
Категория числа существительных вы-
ражается аналитически, реляционных
форм, исключая формы с посессивными
суффиксами, как правило, не имеется.
Обычно противопоставление нарицатель-
ных и личных имен'(в частности, при по-
мощи особых артиклей). Во многих А. я.
Индокитая, Суматры, юж. и центр. Су-
лавеси, вост. Индонезии, Микронезии
имеются классификаторы. Прилагатель-
ное исторически, видимо, четко противо-
поставлялось др. частям речи, что и сей-
час характерно для мн. языков зап. ча-
сти ареала, но в совр. языках (в част-
ности, в большинстве океанийских) оно
нередко образует глагольный подкласс.
В морфологии глагола обнаруживается
значит, разнообразие: от сложных си-
стем синтетич. форм, выражающих за-
лог, отношение к объекту действия, мо-
дально-видо-временные значения (иапр.,
в Филиппин, языках), до почти полного
отсутствия синтетич. морфологии (в чам-
ском и полинезийских языках). Во мно-
гих А. я. Океании и Индонезии глагол
имеет местоименные показатели субъек-
та (в препозиции) и объекта (в постпози-
ции), к-рыми дублируются существи-
тельные и самостоят. местоимения. Пов-
семестно характерно противопоставление
инклюзива и эксклюзива. В большинстве
А я. имеется неск. функционально разл.
серий клитических и/или аффиксальных
местоименных морфем.
Синтаксис А. я. характеризуется пре-
обладанием аналитич. средств выраже-
ния синтаксич. связей. В большинстве
А. я. порядок слов SVO. Для А. я. в це-
лом характерна постпозиция определения.
Широко распространенные словообра-
зоват. средства А. я.— аффиксы (пре-
обладают префиксы), редупликация, а
также словосложение. Разграиичевие
словоизменения и словообразования не-
редко затруднено.
Для ряда языков материковой и остров-
ной Юго-Вост. Азии (чамский, малай-
ский, яванский, балийский, бугийский,
тагальский и др.) в 1-м — нач. 2-го тыс.
н. э. были разработаны системы письма
на инд. основе. С проникновением ислама
для нек-рых языков стало употребляться
арабское письмо. Практически все лит.
А. я. пользуются письменностями на лат.
основе, созданными в основном в 19—
20 вв. (для Филиппин, яз.— с 16 в.).
Первым сравнит.-ист. исследованием
А. я. была работа В. Гумбольдта о языке
кави (1836—39); им был введен термин
«малайско-полииезийские языки» (тер-
мии«А. я.»предложен В. Шмидтом в кон.
19 в.). Реконструкцию праязыка начал
X. ван дер Тюк (60-е гг. 19 в.). Важный
“клад в описат. и сравнит.-ист. изуче-
ние А. я. в 19 — нач. 20 вв. внесли
X. К. Керн, Р. Брандштеттер, С. Рей,
У. Дж. Ивенз и др. Совр. реконструк-
ция праязыка базируется ва работе
О. Демпвольфа о звуковых законах в
А. я. (1934—38), существенно дополнен-
ной позднее работами Дайена, Бласта,
АВСТРОНЕЗИЙСКИЕ 13
О. Даля и др. Составление грамматики
словарей языков Малайского арх. нача-
лось в 17 в., а языков Океании — с нач.
19 в., но большинство А. я. остается до
сих пор практически не описанным.
В 60—70-х гг. 20 в. появились лингвогео-
графич. исследования. Проводятся меж-
дунар. конференции по А. я. [Гонолулу,
1974, Канберра, 1978, Денпасар (Индо-
незия), 1981, Сува, 1984, Окленд, 1988].
ФСирк Ю. X., Австронезийские языки,
в кн.: Сравнит.-ист. изучение языков разных
семей. Задачи и перспективы, М., 1982
(лит.); Humboldt W., Ober die Kawi-
Sprache auf der Insel Java. Bd 1 — 3. B., 1836—
1839; Brandstetter R., An introducti-
on to Indonesian linguistics, L., 1916; Demp-
wolff O.. Vergleichende Lautlehre des
austronesischen Wortschatzes, Bd 1—3, B.,
1934—38; Dyen I., The Proto-Malayo-Poly-
nesian laryngeals, Balt., 1953; его* же,
A lexicostatistical classification of the Aust-
ronesian languages, IJAL.1965, Memoir 19;
его же, The Austronesian languages and
Proto-Austronesian, CTL, 1971, v. 8; Papers
of the First International Conference on com-
parative Austronesian linguistics. 1974, OL,
1973-74, v. 12—13, N 1-2; Dahl О. C..
Proto-Austronesian. 2 ed., Lund — L., 1977;
его же, Early phonetic and phonemic chan-
ges in Austronesian, Oslo — Bergen — Tromso,
1981; Second International Conference on
Austronesian linguistics: Proceedings, fasc.
1 — 2. Canberra, 1978; В 1 u s t R., Austro-
nesian etymologies, OL, 1980, v. 19; 1984, v.
22—23; 1985, v. 25; Papers from the Third In-
ternational Conference on Austronesian linguis-
tics, t. 1—4. Canberra, 1982—83; Papers from
the Fourth International Conference on Austro-
nesian linguistics, t. 1—2, Canberra. 1986.
S. И. Беликов, Ю. X. Сирк.
Материалы, посвященные исследованию
А. я., а также папуасских и австралийских
языков, хроме общелингвистич. журналов
(см. Журналы лингвистические') публикуют-
ся в специалиэи^эов. журналах ряда стран:
«Madialah untuk ilmu bahasa, ilmu bumi dan
kebucfajaan Indonesia» (языки Индонезии;
Djakarta — Batavia. 1852—, до 1952 — «Tijd-
schrift voor indische taal-, land-en volkenkun-
de»), «Bijdragen tot de taal-, land- en volken-
kunde van Nederlandsch-Indie» (языки Индо-
незии; The Hague, Нидерланды. 1853—),
«The Journal of the Polynesian Society» (Wel-
lington, 1892—), «Oceania: A Journal devoted
to the study of the native peoples of Australia,
New Guinea and the Islands of the Pacific
Ocean» (Melbourne, 1930—), «Verhandelin-
gen van het Koninklijk Instituut voor taal-,
land- en volkenkunde» (’s-Gravenhape, Ни-
дерланды. 1938—), «Etudes melanesiennes»
(Noumea, H. Каледония, 1938—), «Journal
de la Society des oceanistes» (P., 1945—),
«Те Reo» (Wellington — Auckland, H. Зелан-
дия, 1958—), «Oceanic Linguistics» (Honolu-
lu, 1962—), «Pacific Linguistics» (Canberra,
Австралия. 1963—), «Kivung: Journal of the
Linguistic Society of Papua and New Guinea»
(папуас.и меланезийские языки; Boroko, Па-
пуа — Н. Гвинея, 1968—). «Philippine Jour-
nal of Linguistics» (Manila, 1970—).
E. А. Хелимский.
ABTOM АТЙЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА
ТЕКСТА — преобразование текста на
искусственном или естественном языке с
помощью ЭВМ. Прикладные системы и
теория А. о. т. начали создаваться в кон.
50-х гг. 20 в. (США, СССР, Франция,
ФРГ и др.) и развивались в иеск. разл.
приложениях: в системном программиро-
вании, издат. деле и в вычислит, лингви-
стике. В системном программировании,
предметом к-рого является создание прог-
раммного обеспечения функционирования
ЭВМ и работы пользователей, развива-
лись инструментальные средства разра-
ботки программ, т. е. текстов на алгорит-
мич. языках (см. Искусственные языки).
В издат. деле А. о. т.— одно из направле-
ний автоматизации редакциоиио-издат.
процессов. В этих областях термин «А. о.
14 АВТОМАТИЧЕСКАЯ
т.> употребляется, как правило, в относи-
тельно узком смысле как преобразование
формы. В вычислит, лингвистике, пред-
метом к-рой является автоматич. линг-
вистич. анализ и синтез текста, а также
лингвистич. аспекты общения с ЭВМ на
естеств. языке, термин «А. о. т.» пони-
мается в более широком смысле, охваты-
вающем и процедуры анализа содержания
и синтеза (по заданному содержанию по-
нятного человеку) текста.
В зависимости от целей различают неск.
видов А. о. т. Преобразование текста при
автоматизированном ре-
дактировании заключается во
внесении в текст, находящийся в памяти
ЭВМ, исправлений и дополнений; фор-
матирование текста заключается
в выделении заголовков, формировании
строк и страниц нужного формата, выде-
лении и оформлении разделов и подраз-
делов текста для его воспроизведения на
устройствах печати ЭВМ. В процессе
автоматич. набора и верстки
текст, введенный в ЭВМ, преобразуется
в представление (код), воспроизводимое
полиграфия, оборудованием (напр., фо-
тонаборным автоматом). При лекси-
к о гр а ф и ч. обработке текст
преобразуется в лексикография, представ-
ление, в к-ром каждому словоупотребле-
нию соответствует определ. информация
в формируемом к этому тексту словаре.
В автоматич. лингвистич.
анализе текст последовательно пре-
образуется в его лексемио-морфологич.,
синтаксич. и семантич. представления.
В процессе автоматич. синте-
з а производятся обратные преобразова-
ния: от семантич. представления через
синтаксическое и лексемно-морфологиче-
ское к собственно текстовому.
Системы автоматизиров. редактирова-
ния (текстовые редакторы)
и автоматич. форматирования (форма-
тер ы), наз. вместе системами А. о. т.
в узком смысле (аигл. text processing
или word processing systems), с кон.
70-х гг. входят в состав системного прог-
раммного обеспечения практически всех
типов ЭВМ. Управление текстовыми ре-
дакторами и форматерами осуществляется
через дисплей (устройство для ввода с
помощью алфавитно-цифровой клавиа-
туры и отображения на экране электрон-
но-лучевой трубки обрабатываемого тек-
ста). Изменения и дополнения в обрабаты-
ваемый текст могут быть внесены непо-
средственно с помощью указателя по-
зиции в тексте (курсора), с помощью
алфавитно-цифровой клавиатуры дисп-
лея, а также с помощью спец, команд,
воспринимаемых системой редактирова-
ния. В последнем случае одно и то же из-
менение может быть внесено одновремен-
но во все места текста, где оио небхо-
димо (напр., изменение написания собств.
имени, расшифровка сокращения или,
наоборот, сокращение определ. словосо-
четания). Текстовые редакторы и форма-
теры широко используются как средства
подготовки и ввода в ЭВМ программ,
программной документации, науч, отче-
тов и др. данных.
В издат. практике системы автоматизи-
ров. редактирования используются, как
правило, совместно с системами автома-
тич. набора и верстки. В качестве состав-
ных частей в такие системы входят и
нек-рые лингвистич. программы, напр.
программы переноса слов в соответствии
с орфографией данного языка, проверки
и исправления орфографии, транслите-
рации и транскрибирования, выделения
имен собственных и ключевых слов для
автоматич. составления именных и пред-
метных указателей (в последнем случае
используются также программы леммати-
зации, т. е. преобразования текстовых
форм слов в словарные).
Автоматизиров. лексикография, си-
стемы, т. е. системы автоматизации под-
готовки и использования словарей, вклю-
чают в себя программы и справочные дан-
ные, необходимые для лексикография,
обработки текстов. В них используются
текстовые редакторы для ввода и коррек-
ции программ, данных и запросов к систе-
ме, программы контроля орфографии и
разметки входного текста, программы сег-
ментации текста на слова, словосочетания,
предложения и фрагменты словарных
статей, программы лемматизации и под-
счета статистики словоупотреблений,
программы загрузки, поиска и коррек-
ции данных и др. Введенные в систему
тексты и/или словари размещаются в ба-
зах данных и снабжаются словоуказателя-
ми и др. индексами, позволяющими по сло-
ву или его характеристикам находить его
контексты или словарные статьи, в к-рых
оно описано. Результатом А. о. т. в авто-
матизиров. лексикография, системах яв-
ляются частотные словари, конкордансы
(словоуказатели с контекстами), автома-
тич. моно- и многоязычные словари, раз-
мещаемые в базах данных и используе-
мые программами лексикография, си-
стем в качестве справочного материала
при обработке новых данных. Поэтому
такие системы являются развивающимися
системами. Автоматич. слова-
р и используются в системах автомати-
ческого перевода, а также в информацион-
ных системах и системах общения с ЭВМ
на естеств. языке в качестве справочников
при подготовке и расширении словарей
и уточнении грамматик этих систем.
В составе лингвистич. обеспечения ав-
томатизиров. информационных систем
различают три группы функций А. о. т.:
автоматич. иидексироваиие входных доку-
ментов, автоматич. составление поиско-
вых предписаний по тексту запросов и ав-
томатизиров. ведение словарей системы.
Ядром лингвистич. обеспечения автома-
тизиров. информационных систем явля-
ются информационно-поисковые тезау-
русы, в терминах к-рых производится ин-
дексирование вводимых в систему тек-
стов. Индексирование текста заключается
в составлении к нему поискового «образа*,
в к-ром указываются понятия, описы-
ваемые в тексте, и отношения между ни-
ми. Аналогично обрабатываются и запро-
сы к системе. Сравнением поисковых
предписаний с поисковыми образами до-
кументов осуществляется выбор текстов
запрашиваемой тематики. Существуют
и бестезаурусные системы, способные
осуществлять поиск текстов по любым
сочетаниям слов, встречающихся в них.
В таких системах автоматически строятся
словоуказатели к вводимым текстам.
Наиболее полно функции А. о. т. раз-
виты в системах автоматич. перевода и
системах человеко-машинного общения,
где основным является синтаксич., а в
системах общения с ЭВМ — семантич.
анализ. Эти наиболее сложные формы
А. о. т. целиком опираются на формальный
аппарат, развитый в рамках математиче-
ской лингвистики и вычислит, лиигви-
отики. Здесь А. о. т. осуществляется слож-
ными программами, наз. языковыми, или
лингвистическими, процессорами (NLP—
Natural Language Processor). Центр, функ-
цией языковых процессоров является грам-
матич. разбор (parsing). Программы грам-
матич. разбора (parser) используют в ка-
честве справочных данных формаль-
ные грамматики и словари то-
го языка, тексты к-рого служат объектом
анализа или синтеза. В качестве формаль-
ных грамматик используются расширен-
ные грамматики непосред-
ственных составляющих
(контекстно-свободные грамматики),
трансформационные грам-
матики, грамматики расширенных
сетей переходов, являющиеся системами
грамматик непосредственных составляю-
щих, и др. В качестве формальных слова-
рей используются прикладные (инженер-
ные) варианты толково-комбинаторных
словарей, т. е. спец, форм семантико-син-
таксич. словарей, имеющих подробную
информацию о вариантных формах слов,
об их семантике и о сочетаемостных воз-
можностях на лексич., семантич. и синтак-
сич. уровнях с учетом морфологич. огра-
ничений. В нек-рых языковых процес-
сорах систем автоматич. перевода и си-
стем общения с ЭВМ такие словари мо-
гут быть использованы как для анализа,
так и для синтеза текстов. Обычно языко-
вые процессоры содержат морфологич.,
синтаксич., семантич. (или синтактико-
семантич.) и словарную компоненты (под-
системы программ и данных), каждая
из к-рых реализует динамич. модель язы-
ка на соотв. уровне. Языковые процессо-
ры систем общения с ЭВМ опираются,
как правило, на нек-рую систему пред-
ставления знаний и взаимодействуют с
ней, осуществляя функции логич. (де-
дуктивного) вывода. Знания часто пред-
ставляются в виде т. наз. фреймов —
языковых моделей определ. фрагментов
действительности или семантич. сетей и
образуют т. наз. базы знаний, хранимые
в ЭВМ. Эти функции используются так-
же и как средство раскрытия неоднознач-
ностей (разрешения омонимии), восста-
новления эллипсисов, установления ана-
форических связей в тексте и в др.
сложных случаях лингвистического ана-
лиза.
С 70-х гг. наблюдается тенденция к ин-
теграции всех подходов к конструирова-
нию систем А. о. т. в рамках искусств,
интеллекта — направления в информа-
тике (computer science), связанного с со-
зданием сложных человеко-машинных и
робототехнич. систем, моделирующих че-
ловеческую деятельность в разл. сферах
и предметных областях. В таких систе-
мах текст иа естеств. или искусств, языке
является как источником накопления зна-
ний системы, так и источником данных
для выбора ее поведения, а также сред-
ством взаимодействия системы с челове-
ком. Здесь функции редактирования все
больше сливаются с функциями содер-
жат. обработки, образуя единый аппарат
понимания текста. Это открывает воз-
можности для автоматизации наиболее
сложных областей человеческой деятель-
ности, требующих затрат прежде всего
интеллектуального труда, таких, как ре-
дакционио-издат. процессы, извлечение
информации из текстов, медицинская и
техиич. диагностика, экспертная деятель-
ность, проектирование машин и сооруже-
ний, изготовление проектной документа-
ции, управление социально-экономич. си-
стемами. Во всех этих случаях А. о. т.
играет первостепенную роль. Однако в
таких массовых, «промышленных» при-
менениях А. о. т. должна опираться на
мощную информационную поддержку
в виде автоматизиров. словарных карто-
тек, автоматич. словарей, грамматик и
др. форм представления лингвистич. дан-
ных в ЭВМ. Разработка таких систем
приобретает форму машинных
фондов нац. языков, нац. автомати-
зиров. лексикографии, служб и т. п.
• Лингвистич. обеспечение в системе авто-
матич. перевода третьего поколения. Пред-
варит. публикация, М., 1978; X и с а м у т-
дииов В. Р., Авраменко В. С.,
Легонькое В. И., Автоматизиров. си-
стема информационного обеспечения разра-
боток. М., 1980; Андрющенко В. М.,
Автоматизиров. лексикография, системы, в
кн.: Теоретич. и прикладные аспекты вычис-
лит. лингвистики, М., 1981. с. 71—88; П о-
пов Э. В., рбщение с ЭВМ на естеств.
языке, М., 1982; Белоногов Г. Г.. К у з-
нецов Б. А., Языковые средства автома-
тизиров. информационных систем, М., 1983;
Модели общения и лингвистич. процессоры,
в кн.: Представление знаний в человеко-ма-
шинных и робототехнич. системах. Том А.—
Фундаментальные исследования в области
представления знаний, М., 1984, с. 183—
210; Борковский A., X е л ь б и г Г.,
Системы подготовки текста, там же, том В.—
Инструментальные средства разработки сис-
тем, ориентированных на знания, М., 1984,
с. 73—87; Системы общения с ЭВМ на ес-
теств. языке, там же. том С.— Прикладные
человеко-машинные системы, ориентирован-
ные на знания, М.. 1984, с. 36—69; Анд-
рющенко В. М., Машинный фонд рус.
языка: постановка задачи и практич. шаги,
ВЯ, 1985. № 2; Н ays D. G., Introduction
to computational linguistics, N. Y., [1967];
В a t о r i I. S., Linguistische Datenverarbei-
tung, «Sprache und Datenverarbeitung», 1977,
№ 1, p. 2—11; Knuth D. E., Tau Epsilon
Chi, a system for technical test, Providence,
1979, «SIGART Newsletter», 1982, № 79;
Meyrowitz N., Dam A. van, Interac-
tive editing systems, pt 1—2, «Computing Sur-
veys», 1982, v. 14, №3; Furuta R.,
Scofield J.. Shaw A.. Document for-
matting systems, там же. JB. M. Андрющенко.
АВТОМАТИЧЕСКИЙ ПЕРЕВОД (ма-
шинный перевод) — выполняемое на
ЭВМ действие по преобразованию текста
на одном естественном языке в эквива-
лентный по содержанию текст на другом
языке, а также результат такого дейст-
вия. В совр. системах А. п. участвует
человек (редактор). Для осуществления
А. п. в ЭВМ вводятся программа (алго-
ритм), словари входного и выходного язы-
ков, содержащие разнообразную инфор-
мацию. Наиболее распространенная пос-
ледовательность формальных операций,
составляющих анализ и синтез в системе
А. п.: ввод текста и поиск входных слово-
форм в словаре с сопутствующим морфо-
логич. анализом; перевод идиом; опре-
деление основных грамматич. (морфоло-
гич., синтаксич., а также семантич., лек-
сич.) признаков, необходимых для пере-
вода в рамках дайной пары языков, по
входному тексту; разбор омографии; лек-
сич. анализ и перевод (в т. ч. многознач-
ных слов с учетом контекста); окончат,
грамматич. анализ с целью доопределе-
ния информации, необходимой для син-
теза; синтез выходных словоформ, пред-
ложений и текста в целом. Анализ может
производиться как пофразно, так и для
всего текста, с определением в последнем
случае аиафорич. связей.
Действующие системы А. п. ориенти-
рованы на конкретные пары языков и
используют, как правило, переводные
соответствия на поверхностном уровне,
хотя иек-рые разрабатываемые системы
строятся с расчетом на возможность ис-
пользования глубинных уровней пред-
ставления смыслового содержания тек-
ста. Качество А. п. зависит в большой
степени от объема, структуры и качества
словарной информации к лексич. еди-
ницам входного и выходного языков, на-
стройки алгоритмов лингвистич. анализа
иа специфику переводимых текстов (обыч-
но науч.-технич. характера), вместе с
тем имеет большое значение оптималь-
ность решения универсальных лингви-
стич. проблем. Теоретич. основой началь-
ных работ по А. п. был взгляд на язык
как на кодовую систему. С развитием
теоретико-множеств. концепций языка
возникла идея множественности вариан-
тов анализа и синтеза, появился замысел
языка-посредника.
А. п. стимулировал исследования по
теоретич. яз-знанию в аспекте различения
языка и речи, теории формальных грам-
матик, статистич. и теоретико-ииформа-
циониым измерениям речи. В процессе
развития А. п. разработаны методы изоб-
ражения н обнаружения синтаксич.
структур, связь между разными способа-
ми их представления, вскрыты нек-рые
свойства правильных синтаксич. структур
и др. Результаты работы по А. п. способ-
ствовали развитию информационного по-
иска и работ по искусств, интеллекту.
Первые опыты А. п. были осуществле-
ны в США в кон. 40-х гг. 20 в. с появле-
нием первых ЭВМ. В СССР первый
эксперимент по А. п. был выполнен
И. К. Бельской (лингвистич. основа ал-
горитма) и Д. ГО. Пановым (программа
реализации) в Ин-те точной механики и
вычислит, техники АН СССР (1954). Ра-
боты по А. п. ведутся в СССР, США,
Франции, Канаде, ряде развивающихся
стран. В СССР действуют системы А. п.
с основных европ. языков на рус. яз.
Центр, орг-ция — Всесоюзный центр пе-
реводов науч.-техиич. лит-ры и доку-
ментации (Москва). За рубежом действу-
ют системы: СИСТРАН — неск. пар
языков (США, Канада, Европ. эконо-
мич. сообщество), ЛОГОС (США),
КУЛЬТ (Гонконг) и др. Создаются также
автоматич. словами в помощь человеку-
переводчику, работающие в диалоговом
режиме, значительно ускоряющие перевод
и повышающие его качество. См. также
Автоматическая обработка текста.
ф Бельская И. К.. Язык человека
и машина, М., 1969: Пиотровский
Р. Г., Инженерная лингвистика и теория
языка, Л., 1979; Котов Р. Г., Мар-
чук Ю. Н., Нелюбин Л. Л., Ма-
шинный перевод в начале 80-х годов, ВЯ,
1983, №1; Марчук Ю. Н., Проблемы
машинного перевода, М., 1983: его же,
Методы моделирования перевода, М., 1985;
Нелюбин Л. Л., Перевод и прикладная
лингвистика, М., 1983; Рябцева Н. К.,
Информационные процессы и машинный пе-
ревод, М., 1986; Bruderer Н., Handbuch
der maschinellen und maschinenunterstiitz-
ten Sprachiibersetzung, Miinch.— N. Y.,
1978; Hutchins W. J., Machine transla-
tion: past, present, future, N. Y. — [a. o.l.
1986.	Ю. H. Марчук.
АГДВСКИЕ ЯЗЫКЙ (агау языки)-
языки, образующие центральную груп-
пу кушитских языков. Распространены
на С. и С.-З. Эфиопии. Число говорящих
380 тыс. чел. К А. я. относятся: аунги
(авийя) — на Ю. пров. Годжам; билии
(богос)—в Эритрее; хамтаига (хамта)
и вымерший хамир — иа границе пров.
Тыграй (Тигре) и Уолло; кемант, а так-
же вымершие квара и дембеа (кайло) —
в пров. Гондэр. До переселения семитов
из Юж. Аравии в Африку (не позже сер.
1-го тыс. до н. э.) А. я. являлись преобла-
дающими на терр. совр. Сев. Эфиопии.
Ныне сохранились лишь небольшие ост-
ровки агавоязычного населения в зонах
распространения эфиосемит. языков
(амхарского, тигре, тигринья). В лексике
эфиосемит. языков (геэз и др.) прослежи-
вается существенный др.-агав. субстрат.
Фонология, система А. я. типична для
кушит, языков. Есть аффрикаты (с, з),
глоттализованиый к; наряду с рядом про-
стых велярных (к, g, х, о) есть ряд со-
отв. лабиовелярных (kw, g", х", г>“), в
АГАВСКИЕ 15
аунги есть также ряд лабиоувулярных
(q”, G"). Для вокализма характерно на-
личие 6 фонем: i, е, э, а, о, и; противопо-
ставления по долготе отсутствуют. Обна-
ружены регистровые тоны (в языке би-
лин — 2, в аунги — 3); ударение не фо-
нологично. Структура глагольного кор-
ня СУС, СУСС, СУСУС, именного —
СУС, СУСУ.
Для имени характерны категории грам-
матич. рода (в ед. ч. муж. и жен. род
определяются морфологически, напр. в
аунги garm-i ‘кабан-самец’, garm-d,
‘кабан-самка’, либо по согласованию с оп-
ределением), числа (ед. и мн.), падежа
[не менее 6 суффиксальных падежей:
номинатив, аккузатив, датив, комитатив,
аблатив, приименной геиитив (посессив),
причем последний может иметь разл.
формы в зависимости от рода, числа и па-
дежа определяемого, напр. в ауиги
aqi-w sen ‘брат человека’, aqf-t sen-a
‘сестра человека']. Прилагательное как
отд. часть речи формально невыделимо.
Во всех А. я. имеются: самостоят. личные
Местоимения, склоняющиеся по падежам
(причем генитив употребляется в притя-
жат. значении), указательные (двух дей-
ксисов) и вопросит, местоимения. В языке
билин используются суффиксальные пока-
затели лица, числа и рода объекта дейст-
вия, входящие в состав глагольной сло-
воформы и имеющие местоименное про-
исхождение (как в семит, языках). Гла-
гольная система весьма развита. Глагол
спрягается по лицам, числам, а в 3-м л.
ед. ч.— и по родам субъекта. Кроме того,
различаются формы аффирматива (ут-
вердит. форма), негатива, интеррогатива
(вопросит, форма), не менее 4 наклоне-
ний — индикатив, императив, юссив
(побудит, наклонение), кондиционалис;
в ауиги — 7 наклонений; 3 — 4 времени,
а также породы — каузатив, пассив, реф-
лексии, в языке аунги — беиефактив,
или предестинатив (действие, совершае-
мое для, ради кого-либо). Особенно ха-
рактерна категория глагольного падежа,
присутствующая и в др. кушит, языках:
глагол в предикативном падеже (предика-
тиве) соответствует европ. сказуемому
главного предложения, а в косв. паде-
жах — европ. сказуемым разл. типов
придаточных предложений, причастиям,
деепричастиям, инфинитивам. От под-
линных причастий, деепричастий и пр.
глаголы в косв. падежах отличаются своей
спрягаемостью по лицам, числам и ро-
дам субъекта. Формальные показатели
глагольных падежей и их набор частично,
но не полностью совпадают с именными
падежами (ср. формы генитива в языке
ауиги: aqi-k" дэпка ‘дома человека' и
des-ak" дэпка ‘дома, где я учусь’, des-
tak" дэпка ‘дома, где ты учишься' и т. д.).
В языках билин и ауиги различаются бо-
лее 15 глагольных падежей. Спряжение
суффиксальное, но 4—5 глаголов в язы-
ках аунги и хамтанга сохранили остат-
ки древнего префиксального спряжения.
Важнейшее средство словообразования
и словоизменения — суффиксация, уже
используются префиксация, редуплика-
ций, чередование согласных в корне
(напр., в языке билии gix ‘рог’ — gikak
‘рога’), внутр, флексия. В языках аунги
и билин именная словоформа часто вы-
ступает в виде чистого корня.
Порядок слов в предложении не отклоня-
ется от общекушитского. Определения рас-
полагаются обычно перед определяемым;
но в языке билин возможна и постпози-
16 АГВАНСКИЙ
ция определения, при этом генитивное
определение принимает на себя падежные
показатели определяемого. Именное ска-
зуемое может оформляться двояко: либо
имя в функции сказуемого выступает в
особом предикативном падеже, к-рый,
подобно глаголу, имеет формы времен и
наклонений, лица (числа), рода субъекта
(в языке ауиги), либо с помощью связки
(в языке билин),
Языки бесписьменные. Письм. источ-
ники по А. я. невелики: ряд фольклор-
ных текстов и пер. Библии (на языке би-
лин), записанные в лат. и эфиоп, графике.
Начало изучению А. я. положил в кои.
19 в. Л. Райниш, опубликовавший до-
вольно полные словари и грамматики
языков билин, хамир и квара. В 1912
К. Конти Россини описал язык кемант.
После почти полувекового перерыва изу-
чение А. я. возобновилось лишь в кон.
50-х гг. 20 в.— работы Ф. Р. Палмера
(глагол, нмя, тоны и фонология, система
в языках билин и аунги), Р. Хецрона
(глагол и имя в языке аунги), Дж. У. Эпл-
йарда (описание языка кемант, хамта).
А. я. также рассматриваются в общих
очерках, поев, описанию кушит, и семито-
хамит. языков (см. Африканистика).
* Gospel of Mark in the Bilin or Bogos
language, Vienna, 1882; Reinisch L.,
Die Chamirsprache in Abessinien, SbW,
1884, Bd 105—06; его же, Die Quara-
sprache in Abessinien, там же. 1884— 87, Bd
103, 109, 114; его же, Die Bilin Sprache in
Nordost-Afrika, Bd 2. W., 1887; Conti-
Rossini C., Note sugli Agau, pt 1—2,
GSA, 1905, v. 17 — 18: его ж e, La langue des
Kemant en Abyssinie, W.,	1912; Pal-
mer F. R., The noun in Bilin, «Bulletin of
the School of Oriental and African Studies»,
1958, v. 21, pt 2; Hetiron R., The verbal
system of Southern Agaw, Berk.— Los Ang.,
1969; Appleyard D. L., A descriptive
outline of Kemant, «Bulletin of the School of
Oriental and African Studies», 1975. v. 38,
pt 2; Language in Ethiopia, East Lansing — L.,
1976.,	„	. T. Л. Ветошкина.
АГВАНСКИЙ ЯЗЫК —см. Удинский
язык, Агванское письмо.
АГВАНСКОЕ ПИСЬМО (кавказско-ал-
банское письмо) — древнейшая письмен-
ность Дагестана и Сев. Азербайджана,
употреблявшаяся в 5—9 вв. местной хри-
стианской церковью Агваиии, или Кавк.
Прорись каменной таблички с агванским алфавитом (лицевая и обратная стороны).
Албании. Алфавит содержал 52 графемы.
Буквенная система А. п., спец, знаки для
гласных (в частности, диграфы для пере-
дачи гласного и и его фарингализованного
коррелята и), а также принцип письма
слева направо позволяют считать его
сильно модифицированной грецизован-
иой вариацией одного из несемитич. от-
ветвлений арамейской графич. основы.
Хотя ист. традиция свидетельствует о су-
ществовании в прошлом ряда крупных
памятников агван. лит-ры, уничтожен-
ных в ср. века, известные эпиграфич. па-
мятники А. п. (лапидарные надписи,
граффити) пока очень скудны. Выделя-
ется серия находок из Мингечаура (Азерб.
ССР). По-видимому, А. п. отражает древ-
нюю форму одного из лезгинских язы-
ков — удин, языка; об этом свидетельст-
вует общее число графем (при 53—54
фонемах в удинском) в алфавите, сохра-
ненном в арм. источнике 15 в., нек-рые
особенности его инвентаря, а также уже
прочтенные фрагменты надписей. Дешиф-
ровка А. п. еще далеко ие завершена; ее
дальнейший прогресс зависит от появле-
ния нового эпиграфич. материала.
• Ш анидэе А., Новооткрытый алфавит
кавк. албанцев и его значение для науки,
Изв. ИЯИМК, 1938, т. 4; Аб р а м я н А. Г.,
Дешифровка надписей кавк. агван. Ер.,
1964; Климов Г. А., К состоянию дешиф-
?овки агван. (кавк.-алб.) письменности. ВЯ,
967, №3; Муравьев С. Н., Три этюда
о кавк.-алб. письменности. Ежегодник
иберийско-кавк. яз-знания, VIII, Тб.. 1981.
.	Г. А. Климов.
АГГЛЮТИНАТЙВНЫЕ ЯЗЫКЙ (аг-
глютинирующие языки) — см. Типологи-
ческая классификация языков.
АГГЛЮТИНАЦИИ ТЕОРИЯ — одна из
гипотез происхождения индоевропей-
ских флективных форм, согласно к-рой
личные окончания глагола и падежные
окончания имени развились из первона-
чально независимых местоимений путем
присоединения (агглютинации) их к кор-
ню и превращения в формальные элемен-
ты словоформы.
А. т. была детально разработана
Ф. Боппом в его «Сравнительной грамма-
тике...» (1833—52); идея этой теории мог-
ла быть иавеяиа существовавшей в семи-
тологии гипотезой о местоименном про-
исхождении глагольной личной флексии
в др.-евр. яз., примененной Б. Шейдом
к греч. яз. Однако только Бопп придал
стройность и последовательность этой
гипотезе, согласовав ее с более общими
представлениями о структуре и происхож-
дении форм в иидоевроп. языках. А. т.
органически связана с бопповской теорией
корня, по к-рой слова иидоевроп. язы-
ков следует выводить из первичных одно-
сложных корней двух типов —глагольных
(давших начало глаголам и именам) и ме-
стоименных (из к-рых развились местои-
мения и служебные части речи). Объясне-
ние генезиса иидоевроп. флексии посред-
ством А. т. базировалось на господство-
вавшей в 18 — иач. 19 вв. общеграмма-
тич. концепции, согласно юрой в языке
всегда реализуется логич. модель «субъ-
ект — связка — предикат», поэтому гла-
гольные словоформы ист. языков рас-
сматривались Боппом под этим углом
зрения и разлагались на исходные логич.
компоненты: глагол соотносился с пре-
дикатом, окоичанйе — с местоименным
субъектом, а связку Бопп находил в разл.
глагольных формантах (иапр., в сигма-
тич. аористе, где суффикс -s- возводился
к вспомогат. глаголу *es- 'быть'). А. т.
была принята мн. учеными, хотя ее отд.
положения оспаривались; выдвигавшиеся
контртеории (см. Адаптации теория) не
получили признания, и А. т. сохраняет
свое знамение вероятной гипотезы, не-
смотря на доказанную ошибочность
нек-рых теоретич. принципов и конкрет-
ных реконструкций Боппа (см. Индо-
европеистика).
• Дельбрюк Б., Введение в изучение
языка, в кн.: Б у л и ч С. К., Очерк исто-
рии яз-знания в России, т. 1, СПБ, 1904;
Десницкая А. В., Вопросы изучения
родства иидоевроп. языков, М.— Л,, 1955;
Bopp F., Vergleichende Grammatik des
Sanskrit, Zend, Armenischen, Griechischen,
Lateinischen, Litauischen, Altslavischen, Got-
hischen und Deutschen, 2 Aufl., Bd 1—3,
B., 1856—61.	В. А. Виноградов.
АГГЛЮТИНАЦИЯ (от лат. agglutina-
tio — приклеивание, склеивание) — спо-
соб слово- и формообразования, при
к-ром к основе или корню, в преобладаю-
щем количестве случаев сохраняющим
стабильный звуковой состав, присоединя-
ются однозначные стандартные аффиксы.
В таком понимании (как способ соедине-
ния морфем) А. противополагается
фузии.
Аффиксы следуют один за другим в
определ. иерархия, последовательности,
так, напр., в тюркских языках к имени
присоединяется в первую очередь аф-
фикс мн. ч., затем притяжат. аффикс,
затем падежный (ср. кирг. ата-лар-ымыз-
да ‘у наших отцов'). Структура слова про-
зрачна, т. к. границы морфем отчетли-
вы; на стыках морфем, как правило, не
возникает значит, звуковых изменений,
а возникающие связаны с явлением т.
наз. стяжения и носят единичный харак-
тер: напр., в кирг. яз. вместо ожидаемого
бала-лар ‘дети' появляется бал-дар (ср.
эне-лер ‘матери’, ата-лар ‘отцы’ и т. п.).
Звуковые варианты аффиксов возникают
как результат действия сингармонизма:
ср. венг. fal-on ‘на стене’, kep-en ‘на кар-
тине’, turk-dn ‘иа зеркале*. Случаи сов-
мещения в одном аффиксе двух значений
единичны: напр., в нанайском яз. аф-
фикс -ру указывает и на повелит, нак-
лонение, и на наст. вр.
На основе характерного морфологич.
признака А. выделяются агглютинативные
языки (см. Типологическая классифика-
ция языков). А. как способ связи морфем
встречается и в языках, не относящихся
к агглютинативным,— в австронезийских
языках, иидоевроп. языках, но для них
этот способ ие является важнейшим, ти-
пологически определяющим.
Термином «А.» обозначают также слия-
ние двух привычно сочетающихся слов,
иногда с переразложением (франц, та
amie)m’amie)ma mie ‘моя подруга’).
Иногда в понятии «А.» акцент делается
на однозначности аффиксов, и в этом
случае говорят об агглютинативности как
типе соединения содержания и формы в
грамматике, противоположном флектив-
ности.
• Реформатский А. А., Введение
в яз-эиание, М., 1960, с. 220—22: Сере-
бренников Б. А., Причины устойчиво-
сти агглютинативного строя и вопрос о мор-
фологич. типе языка, в кн.: Морфологич.
типология и проблемы классификации язы-
ков, М,— Л., 1965; Успенский Б. А.,
Структурная типология языков, М.. 1965;
Баранникова Л. И., Введение в яз-
знание, Саратов, 1973.
АГЕНС (агент, агентив) (от лат. agens,
род. п. agentis — действующий) — типо-
вая семантическая характеристика (роль)
участника'ситуации, описываемой в пред-
ложении. Термином «А.» обозначают
одуш. участника ситуации, ее намерен-
ного инициатора, к-рый контролирует
ситуацию, непосредственно исполняет
соотв. действие и является «источником
энергии» этого действия. Соотношение
семантич. роли А. с морфолого-синтак-
сич. средствами выражения не являет-
ся однозначным, можно лишь указать
типичную схему соответствия. В номина-
тивных языках А. обычно выражается
подлежащим («П е т я идет в школу»,
«Петя разбил чашку») или — при пас-
сиве — агентивным дополнением («Чаш-
ка разбита Петей»). В эргативных язы-
ках А. при двухместных (двухвалентных)
глаголах обычно выражается особым паде-
жом — эргативом, при одноместных (од-
новалентных) — номинативом. В актив-
ных языках наличие А. отражается спец,
(активным) спряжением глагола.
Большинство перех. глаголов сочетает-
ся с А. и пациенсом («есть», «убивать»,
«ломать», «ловить», «покупать», «курить»
и т. д.). Однако подлежащее может обо-
значать и др. семантич. роли: при гла-
голах «любить», «видеть», «слышать»
подлежащее — субъект чувственного вос-
приятия (экспериенцер), при глаголе «вме-
щать» — место, при глаголе «радовать» —
стимул.
Понятия «А.» и «пациенс» первоначаль-
но сформировались с целью отличения
морфолого-синтаксич. характеристики
имени в предложении (падежная марки-
ровка и синтаксич. позиция) от его семан-
тич. функций по отношению к предикату
(ср. различение грамматич. и семантич./
логич. субъекта). Системное представле-
ние о семантич. ролях было сформирова-
но в 60—70-х гг. 20 в. в связи с созданием
т. наз. падежной грамматики Ч. Филмо-
ра и теории диатез А. А. Холодовича.
• Ч ей ф У., Значение и структура язы-
ка. пер. с англ., М.. 1975; Л а к о ф ф Д ж.,
Лингвистич. гештальты. НЗЛ, 1981, в. 10;
Филлмор Ч., Дело о падеже, там же.
,	, А. Е. Кибрик.
АГУЛЬСКИЙ ЯЗЫК —одни из лез-
гинских языков. Распространен в Агуль-
ском и Курахском р-нах Даг. АССР.
Число говорящих ок. 12 тыс. чел. (1979,
перепись). Генетически наиболее близок
табасаранскому языку. Имеет 4 диалек-
та: тпигский, кереиский, буркиханский,
кошаиский.
Характерная черта вокализма — нали-
чие умлаутизированных (аь, уь, оь) и
фарингализованных (al, yl) гласных.
Смычные согласные представлены четве-
ричной системой (звонкий, придыхатель-
ный, гемината, абруптивиый), а спиран-
ты — троичной (звонкий, глухой, геми-
нироваиный глухой). В речи жителей
с. Буршаг и с. Арсуг есть денто-лабиали-
зованные шипящие: жъ, джъ, чъ, ччъ,
ч!ъ, шъ, шшъ. Ударение обычно падает
на второй слог, иногда — иа первый.
Категория грамматич. классов отсутству-
ет, классные показатели этимологически
прослеживаются в иек-рых именах, гла-
голах и др. У существительных, кроме
категории числа, 28 падежей: 4 основных
(им. п., эргативный, род. п., дат. п.) и 24
местных, разбитых на 8 серий, по 3 па-
дежа в каждой (локатив, направит, п.,
исходный). Основой косв. падежей слу-
жит эргативный падеж. Глагол обладает
сложной системой времен и наклонений,
не имеет категорий класса, числа и ли-
ца; его основа осложнена префиксами и
локальными превербами. Оси. конструк-
ции простого предложения: номинатив-
ная, эргативная, дативная. Разрабатыва-
ется письменность на основе рус. алфа-
вита.
• Дирр А. М., Агульский язык.
СМОМПК, 1907, в. 37; Шаумян Р.,
Грамматич. очерк агульского языка. М,— Л..
1941; Магометов А. А., Агульский
язык, Тб., 1970.	Б. Б. Талибов.
адамАуа-востОчные языкй —
подсемья в составе семьи нигеро-конго-
лезских языков. Распространены в Заире,
Судане, ЦАР, Чаде, Камеруне и Нигерии.
Общее число говорящих св. 7 мли. чел.
Какгенетич. категория А.-в. я. вцервые
выделены Дж. X. Гринбергом (1955).
В принятой ранее классификации
Д. Вестермана эти языки включались в
разл. группы обширной гнпотетич. семьи
суданских языков и часто оказывались
н одной таксономич. категории с языка-
ми, ныне определяемыми как чадские
языки, кордофанские языки или нило-
сахарские языки, шари-нильские языки.
В поздием варианте классификации Ве-
стермана (1952) многие А.-в. я. выделены
в изол и ров. группы и отд. единицы, чья
генетич. принадлежность считалась точно
не известной. Выделение и членение Грин-
бергом подсемьи А.-в. я. было встречено
критически рядом африканистов и ие
является во всех деталях бесспорным, од-
нако более убедит, классификации этих
языков пока нет.
А.-в. я. включают ок. 150 языков и ди-
алектов (отнесение нек-рых из иих к
этой подсемье проблематично) и пред-
ставлены двумя группами — адамауа
(Сев. Камерун и прилегающие р-иы Ниге-
рии, Чада и ЦАР) и восточные
(оси. ареал — ЦАР, а также сев. Заир и
Юж. Судан). Внутр, классификация наи-
более условна для группы адамауа ввиду
скудности сведений об этих языках.
В разл. трудах в целом воспроизводится
группировка Гринберга, согласно к-рой
в адамауа выделяются 14 подгрупп (мно-
гие состоят из 1—2 языков): 1. чам, мона,
туда, дадийя, ваджа, каму, авак; 2.
чамба, донга, лекон, уом, мумбаке, нда-
гам; 3. дака, тарам; 4. дуру, уере, нам-
чи, колбила, папе, сари, севе, уоко, ко-
топо, кутии; 5. кумба, мумуйе, генгле,
теме, уака, йенданг, зинна; 6. мбум,
дама, моно, мбере, мунданг, ясинг, ман-
гбеи, кпере, лакка, дек; 7. мбои, юигур,
либо, роба; 8. кам; 9. мунга, нзаиги
(джен); 10. лонгуда; 11. фали; 12. ним-
бари; 13. буа, ниелим, коке; 14. маса.
Языки вост, группы, лучше изученные,
были перегруппированы Л. Букьё и
АДАМАУА 17
Ж. Тома по сравнению с классификацией
Гринберга, выделявшего 8 подгрупп; эту
новую группировку приводит У. Самарии
(1971), называющий вост, группу убан-
г и й с к о й: 1. восточные — а) гбайя,
манза, нгбака; б) нгбанди, санго, якома;
в) нгбака-ма’бо, мунду, ндого, баи, бви-
ри, сере, тагбо и др.; 2. центральные —
банда; 3. южные — занде, нзакара, ба-
рамба, памбиа; 4. юго-восточные — ама-
ди; 5. южно-центральные — мондунга,
мба. Среди языков этой группы особое
место занимает санго, функционирующий
как лингва франка на терр. ЦАР. Кроме
того, в ареале А.-в. я. есть 4 искусств,
языка спец. назначения — культовые
(секретные) языки то, лаби, нгараге и
гобанга, используемые членами определ.
культовых обществ. Язык то имеет, ви-
димо, адамаускую основу, лаби и гобан-
га обнаруживают сходство с шари-ниль-
скими языками (лака и вале соответствен-
но); нгараге трудно соотнести с конк-
ретным языком, хотя нек-рые его черты
напоминают черты гбайя и банда.
В типологии, отношении А.-в. я. неод-
нородны; есть языки с преобладанием аг-
глютинации (напр., мба), изоляции (ндо-
го), со смешанной агглютинативно-анали-
тич. техникой (мбум). Фонологии, си-
стемы А.-в. я. содержат до 7 и более
гласных, с градацией по степени раствора
(i-I, u-U, е-Е, о-э); встренаются гласные
среднего ряда помимо а (э, б); в нек-рых
языках есть корреляция назализации. В
подсистеме согласных часты по языкам
глоттализов. БсГ, лабио-велярные kp, gb,
аффрикаты pf, ts, dz, t/(c), ds(j), встре-
чаются, наряду с лабио-дентальными, би-
лабиальные шумные (о, ₽), палатальные
п, t, d (ji, h, 5). гортанный смычный.
Сочетания согласных редки, слог имеет
преим. структуру CV, CVC; более слож-
ные структуры возможны при консонант-
ных комплексах «носовой + смычный»
или «шумный + w> в начале слога (ср.
мба njwoge ‘пить’). А.-в. я.— тоновые
(см. Тон), встречается до 4 высотных реги-
стров, но базисным является противо-
поставление «высокий — низкий»; воз-
можны контурные тоны (восходящий и ни-
сходящий). ТоиЫ различают как лексич.,
так и грамматич. значения.
В морфологии важной чертой, по к-рой
А.-в. я. делятся на два типа (независимо
от генетич. группировки), является иали-
чие/отсутствие именных классов. Так,
в группе адамауа категория класса есть
в тула, лонгуда и отсутствует в мбум,
чамба, мумбаке; в группе восточных клас-
сы есть в мба, но нет их в ндого и т. д.
Кол-во классов по языкам различно (в
тула — 6, в мба — 8, и т. п.), показатель
класса — суффикс. Категория числа
переплетается с категорией класса, но
соотношение сингулярных (ед. ч.) и плю-
ральных (мн. ч.) классов несимметрично;
напр., в мба при 5 сингулярных классах
(2 из них имеют варианты с отличными
суффиксами) есть лишь 3 плюральных,
причем разные существительные одного и
того же сингулярного класса могут соот-
носиться с разными плюральными клас-
сами, ср. kita-ge ‘бедро’ (7-й кл.) —
мн. ч. kite (< kita-y, 2-й кл.) и nganga-ge
‘гиена’ (7-й кл.) — мн. ч. nganga-ze
(6-й кл.). Имеется адъективное и место-
именное согласование, для нек-рых раз-
рядов местоимений и для числительного
1 — с помощью префикса, для числи-
тельного 2 — с помощью инфикса, ср. мба
ga gbondo-le ‘маленькое дерево’ (ga-le
'дерево', 3-й кл.; существительное здесь
18 АДАПТАЦИИ
выступает без классного суффикса) —
le-ta ga-le ‘другое дерево’ (-ta ‘другой’,
согласование префиксальное) — ga-le
lima ‘одно дерево’(<le-ima 'одни', пре-
фиксальное согласование) — ga-le biline
‘два дерева' (< bi-le-ine, согласование ин-
фиксальное). В языках без классов воз-
можны разл. способы образования мн. ч.
у существительных, что может отражать
существование классов в прошлом; наб-
людается, однако, тенденция к единооб-
разному выражению числа.
Прилагательные в А.-в. я. развиты; в
группе вост, языков встречаются сложные
системы прилагательных, употребляемых
в разл. синтаксич. функциях (так, в
качестве предиката прилагательное име-
ет особый префикс или редуплициров.
форму); есть аналитич. степени сравне-
ния. В системе личных местоимений
нек-рые А.-в. я. (ндого, бвири, тагбо и
др.) различают для 1-го л. мн. ч. инклю-
зивные и эксклюзивные формы (см. Инк-
люзив, Эксклюзив'). Числительные отра-
жают по языкам разл. системы счисления;
напр., в мбум — десятеричная, причем
для числительных 7, 8, 9 используются
сложные слова, построенные по модели
10-п, и корень для 10 отличается в этом
случае от собств. названия десятка (10 —
Ьб, в композитах — ndok, ср. 9 — dji-ndok-
sot), где sod — 1, dji ‘приходить’), ср.
20 — ba ndoa, т. е. 10 X 2 и т. д., 100 —
tlmere (заимств. из фула — teemerre),
200 — tlmere ndoa и т. д. Сочетание пя-
теричной и десятеричной систем находим,
напр., в ряде вост, языков, ср. мба 5 —
Бита, 8— Бита te-6iala (6iala-3), т. е.
5 + 3 и т. п.; 10 — abusa, 11 — abusa
te-wima (wima-1) и т. д.; для 20 исполь-
зуется иной корень со значением 10:
катё bine (10 X 2), 40—катё angbote
(10 X 4), 100 — катё abusa (10 X 10).
Пятеричная и двадцатеричная системы
представлены в ндого.
Глагольным системам А.-в. я. известны
категории аспекта и времени, к-рые выра-
жаются суффиксальным и/или аналитич.
способом (вспомогат. глаголами и части-
цами).  Среди аспектуальных значений
(см. Аспектология) осн. различие — пер-
фектив/имперфектив. В сфере перфекти-
ва в мбум возможны, напр., след, значе-
ния: 1) фактив (простая констатация со-
вершения действия), к-рый способен соот-
носиться как с наст., так и с прош. вр.
и выражается обычно чистым глагольным
корнем, ср, кэ-tse ‘он идет (шел)’; 2) ана-
литич. перфектив-претерит, ср. кэ-ma dji
‘ои пришел (приходил)', указывает на
совершение действия в прошлом (та —
вспомогат. глагол, оси. значение ‘быть
готовым'); 3) суффиксальный перфек-
тив-претерит со значением термииатив-
ности, результативности, ср. кэ djioa
(кэ djiwa) 'он пришел’ (-оа, -wa < woa
заканчивать’). В сфере имперфектива в
мбум различаются хабитуалис, образуе-
мый с помощью суффикса -па (-ka, -1а),
ср. кэ tse-na ‘он ходит’, и формируемый
на его основе прогрессив, выражаемый с
помощью глагола ка ‘быть’, ср. кэ ка
tse-na ‘ои идет (в данный момент)’. Для
образования буд. вр. используются в ка-
честве вспомогательных глаголы dji ‘при-
ходить’ и zi ‘хотеть’. В нек-рых языках
есть спец, частицы для различения ‘близ-
кого’ и ‘далекого’ прошедшего/будущего
(напр., в ндого). Категория залога ие свой-
ственна А.-в. я.; пассивность иногда вы-
ражается неопределенно-личной конструк-
цией с «нейтральным» местоимением, ср.
в сере ко ta zi andii 'они убиты’ (ко — не-
опреде ленно-личиое местоим., ta’— по-
казатель близкого прош. вр., zi ‘убивать’,
andii ‘они, их’, т. е. ‘некто убил их’).
Есть категория наклонения; так, в бвири
императив образуется с помощью суффик-
са -i (ya-i ‘иди’, da ya-i ‘идите’, где da—
‘вы’); сослагат. иаклоиение образуется
аналитически — с частицей та (ндого,
сере, тагбо), wa (бвири), помещаемой меж-
ду подлежащим и сказуемым.
Синтаксич. характеристики А.-в. я.-,
преобладающий порядок членов пред-
ложения — подлежащее + сказуемое +
+ дополнение + обстоятельство (но об-
стоятельство времени может помещаться
в начале предложения). В адъективной
синтагме порядок членов различен по
языкам: осн. модель — определение +
+ существительное (ндого, сере, бвири,
тогбо и др.) или существительное + оп-
ределение (мбум, мба и др.). Нумера-
тивные синтагмы — с постпозицией чис-
лительного. В посессивной конструкции
господствует порядок «обладаемое +
+ обладатель», причем возможно разли-
чение отчуждаемой и неотчуждаемой при-
надлежности посредством наличия или
отсутствия посессивной частицы (или пре-
фигируемого элемента, как в мба), ср.
в сере kere ndi ni ‘корзина женщины’
(отчуждаемая принадлежность) — ti
mbongo ‘бивень’ (-‘зуб слона’, неотчуж-
даемая принадлежность). При местоимен-
ном обладателе порядок членов генитив-
ной конструкции может быть обратным
(мба no -bia 'моя собака’ < по ‘я’ + bia
‘собака’).
В словообразовании А.-в. я. использу-
ют суффиксацию и словосложение, реже
префиксацию; значительно число отгла-
гольных имен; иногда средством дерива-
ции служит изменение тона.
А.-в. я. в большинстве бесписьменные;
на нек-рых издавалась религ. переводная
лит-ра иа базе алфавитов, разработанных
миссионерами (гбайя, мбум, мунданг,
ндого, нгбака, нгбанди, папе, занде).
А.-в. я.— одни из наименее изученных
языков Африки. Первые описания отд.
языков и групп появляются в иач. 20 в.,
гл. обр. в работах фраиц. и нем. миссионе-
ров и колой, служащих. Среди первых ра-
бот по А.-в. я.— словарь гбайя Л. Лаид-
рео (1900), материалы по языкам ареала
Убанги — Шари М. Годфруа-Демоибина
(1905), фраиц.-банда и банда-фраиц. сло-
варь П. Котеля (1907), материалы к срав-
нит. словарю языков адамауа р-на Манда-
ра Ф. Штрюмпеля (1910), исследования
Я. Чекановского по языкам нило-конго-
лез. междуречья (1917). В последующие
годы круг изучаемых языков постепен-
но расширяется; выходят серии работ
Г. Тесмана, В. Маеса, Г. ван Бюлька,
Ш. Тиссерана, С. Сантандреа, Самарина
и др. В СССР А.-в. я. не изучались,
ф Westerm ann D., Bryan M.,
Languages of West Africa. Oxf.. 1952: S an-
ta n d r e a S., Comparative outline-grammar
of Ndogo. Sere. Tagbu, Bai, Bviri, Bologna,
1961: Greenberg J., The languages of
Africa. Bloomington. 1963; В о k u I a F.X.,
Formes nominales et pronominales en mba,
«Africana lingnistica», 1971, t. 5; S a m a-
r i n W. J., Adamawa-Eastern, CTL, 1971,
v. 7.	, B.A. Виноградов.
АДАПТАЦИИ ТЕбРИЯ (от ср.-лат.
adaptatio — приспособление, прилажи-
вание) — одна из предлагавшихся в сер.
19 в. гипотез происхождения индоевроп.
флективных форм, согласно к-рой слово-
изменит. аффиксы и местоимения разви-
лись независимо друг от друга и затем бы-
ли взаимно приспособлены к выражению
грамматич. значений. А. т. была выдвину-
та санскритологом А. Людвигом в 1871—
1873 в противоположность агглютинации
теории Ф. Боппа. В трактовке Людвига
индоевроп. окончания в имени и глаголе
были первоначально основообразующими
суффиксами с обобщенным указат. зна-
чением, но по мере появления потребно-
сти в выражении более разнообразных
значений и отношений эти древние основы
были переосмыслены как флективные и
прежние суффиксы приспосабливались
для выражения новых грамматич. кате-
горий; определ. роль в этом процессе мог-
ла играть аналогия. Людвиг пытался най-
ти подтверждение. А. т. в материале ве-
дич. санскрита ('неразличение иек-рых
личных форм глагола, что ои считал пере-
житком дофлективного состояния) и в
якобы найденных им особых звуковых
законах индоевроп. праязыка (обязат.
структура CV у первосуффиксов, изме-
нения t > s, s > г, t > п и т. п.), к-рые,
однако, остались произвольной гипотезой.
А. т. не получила поддержки у современ-
ников (частично ее принимал А. Г. Сейс)
и была вытеснена теорией Боппа. В своей
антибопповской направленности А. т.
смыкается с теорией эволюции
(Ф. фон Шлегель), к-рая, возникнув
раньше теории агглютинации, нашла ма-
ло последователей (К. Ф. Беккер, Р. Ве-
стфаль, М. К. Рапп) и к-рая исходила из
первичности окончаний, а местоимения
трактовала как позднейшие элементы,
развившиеся из окончаний.
• Дельбрюк Б.. Введение в изучение
языка, пер. с нем., в кн.: Б у л и ч С. К.,
Очерк истории яз-знания в России, т. 1,
СПБ, 1904; Ludwig A., Agglutination oder
Adaptation? Eine sprachwissenschaftliche
Streitfrage. Prag. 1873. В. А. Виноградов.
АДВЕРБИАЛИЗАЦИЯ (от лат. adverbi-
um — наречие), см. Транспозиция.
АДСТРАТ (от лат. ad — при, около и
stratum — слой, пласт) — совокупность
черт языковой системы, объясняемых как
результат влияния одного языка на дру-
гой в условиях длительного сосущество-
вания и контактов народов, говорящих на
этих языках. А., в отличие от соотнесен-
ных с этим понятием терминов субстрат
н суперстрат, означает нейтральный тип
языкового взаимодействия, при к-ром не
.«Книга глаголемая
алфавит» (Образец азбуковника-словаря). Рукопись 17 в.
происходит этнич. ассимиляции и раство-
рения одного языка в другом; адстратные
явления образуют прослойку между дву-
мя самостоят. языками. Иногда термин
«А.» применяется для обозначения сме-
шанного билингвизма (см. Многоязычие).
Понятие «А.» было введено М. Дж. Бар-
толи (1939) и не нашло широкого исполь-
зования в лингвистике.
* Bartoli М., Substrate, superstrato,
adstrato. «Rapporte au 5-tne Congres interna-
tional des linguistes», Brugues, 1939.
В. А. Виноградов.
АДЪЕКТИВАЦИЯ (от лат. adjectivum —
прилагательное), см. Транспозиция.
АДЫГЕЙСКИЙ ЯЗЬ'|К —одни из аб-
хазско-адыгских языков. Распространен
в Адыг. АО, а также в Лазаревском и Ту-
апсинском р-нах, в ауле Урупском Ново-
кубанского р-на Краснодар, края. Число
говорящих св. 104 тыс. чел. (1979, пере-
пись). Имеет темиргоевский (в основе лит.
языка), абадзехский, бжедугский и шап-
сугский диалекты. А. я. отличается от
кабардиио-черкес. яз. наличием лабиали-
зов. аффрикат дзу, цу, спирантов жъу,
шъу, ш1у и смычных п!у, т!у, формами
времен и наклонений, статичности и ди-
намичности, образованием числительных,
наличием двух грамматич. форм принад-
лежности (органической и имуществен-
ной), использованием суффикса отрица-
ния -п, форманта эргативно-косв. падежа
-щ в указат. местоимениях.
Письменность создана после Окт. ре-
волюции 1917. В 1918 был составлен ал-
фавит на базе араб, графики, в 1927
письменность перешла на латиницу, а с
1938 — на рус. графич. основу. Лит. язык
интенсивно развивается.
•Я к о в л е в Н. Ф., А ш х а м а ф Д. А.,
Грамматика адыг. лит. языка, М.— Л..
1941; Р о г а в а Г. В., Керашева 3. И.,
Грамматика адыг, языка, Краснодар — Май-
коп, 1966.
Русско-адыг. словарь, М., 1960; Адыг,-
рус. словарь. Майкоп, 1975. А. К. Шагиров.
АДЫГСКИЕ ЯЗЫКИ — см. Абхазско-
адыгские языки.
АЗБУКОВНИКИ — русские анонимные
рукописные сборники статей учебного,
энциклопедического или нравоучительно-
го характера. Первый список толкуемых
слов типа А. помещен в Новгородской
кормчей 1282. В 13—16 вв. А. служили гл.
обр. толковыми словарями «неудобопоз-
наваемых речей» (т. е. непонятных слов),
встречающихся в книгах т, наз. Священ-
ного писания. Слова располагались по
алфавиту, указывались их происхожде-
ние, перевод и толкование. Термин «А.»
появляется впервые в 17 в. в названии
одного из подобных словарей. В особый
словарный тип А. сложились в кон. 16 —
нач. 17 вв. В 17—18 вв. наибольшее расп-
ространение получили учебные А. Они
состояли обычно из азбуки (со слогами
и прописями), кратких сведений по рус.,
а иногда и по греч. грамматике (напр.,
«О начале грамоты греческия и русский»),
сведений по арифметике и религ.-иравст.
поучений. В нек-рых А. встречаются
статьи по всеобщей истории (о Юлии Це-
заре, Яие Гусе и др.); статьи по рус. исто-
рии заимствованы б. ч. из хронографов —
сочинений, содержавших изложение все-
мирной истории (о князьях Борисе и Гле-
бе, Андрее Боголюбском, об Иване Гроз-
ном и т. п.). Географии, статьи извлечены
преим. из Космографий. В заниматель-
ной форме А. сообщали и сведения по
естествознанию (о иек-рых экзотич. жи-
вотных, драгоценных камнях, растениях
и пр.). Наряду с фантастич. сведениями
в А. имелись и реальные наблюдения над
природой и обществ, явлениями. Отд.
А. копировались и перерабатывались
вплоть до 18 в. Сохранилось более 200
списков А. В европ. странах в ср. века
также повсеместно составлялись много-
язычные словари типа рус. А. Внимание
совр. исследователей А. привлекают гл.
обр. как памятники рус. лексикографии
и ист. лексикологии; они являются также
существенными, хотя пока и мало изучен-
ными источниками по истории культур-
ных и языковых связей России 6 Востоком
и Западом в ср. века.
• Широкий К., Очерк древних слав.-
рус. словарей, «филологич. записки», 1869,
в. 1 — 3; Баталин Н. И., Др.-рус. азбу-
ковник», там же. 1873, в. 3—4; К а р п о в А.,
Азбуковники, или Алфавиты иностр, речей по
спискам Соловецкой библиотеки. Казань,
1877; Пруссак А. В., Описание азбуковни-
АЗБУКОВНИКИ 19
ков. хранящихся в рукописном отделении импе-
раторской Публичной библиотеки, П., 1915;
Орлов А. С., Книга рус. средневековья
и ее энциклопедич. виды, «Докл. АН СССР»,
1931. сер. В. № 3, с. 37—51; К о в т у и Л. С..
Рус. лексикография эпохи средневековья,
М,—Л., 1963; ее же, Лексикография в
Моск. Руси XVI — нач. XVII вв., Л., 1975;
ее же, Азбуковники, или Алфавиты
иностр, речей кон. XVI — XVII вв., ВЯ,
1980, № 5; Алексеев М. П., Словари
иностр, языков в рус. азбуковнике XVII в.,
Л.. 1968.	Л. Н. Пушкарев.
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ЯЗЬ'1 К — один
из тюркских языков. Распространен
в Азерб. ССР, частично в Груз. ССР
и Арм. ССР, а также в Иране, Ираке,
Турции. Общее число говорящих ок.
14 млн. чел., из них в СССР ок. 5 млн.
400 тыс. чел. (1979, перепись). А. я. име-
ет 4 диал. группы: 1) восточную (кубин.,
баки и., шемахин. диалекты, муган. и
леикораи. говоры), 2) западную (казах.,
Карабах., гянджин. диалекты, айрум.
говор), 3) северную (нухин. диалект и
закатало-кахские говоры), 4) южную
(иахичеван., орду ба д., тавриз. диалекты,
ереван. говор). Различия в диалектах
затрагивают гл. обр. фонетику и лексику.
А. я., являясь одним из т. наз. огузских
тюрк, языков, имеет черты, свойственные
языкам кыпчак, ареала. Отличит, осо-
бенности фонетики: высокая частотность
употребления фонемы э во всех позициях;
наличие т. наз. mediae lenes (неполных
звонких согласных), обусловленное, с
одной стороны, процессом озвончения
согласных в анлауте (начале слова), а с
другой — аспирацией смычных глухих п,
т. к в анлауте и ауслауте (исходе слова).
Наряду с преобладанием звонкого ан-
лаута, в начале слов встречаются и глу-
хие (ср. бармак ‘палец’, но палчыг
‘грязь’); исконный тюрк, к/к подвержен
процессам соноризации (азерб. ган <
каи ‘кровь’) и спирантизации (Ьачан <
Качан ‘когда’); имеют место опередне-
ние к>г' (орфографии, кэл- < кел-
‘приходи’), переход к>ч, г>дж (ор-
фография. ч) перед гласными переднего
ряда, устойчивость j перед гласными
заднего ряда и утрата его перед гласными
переднего ряда (ср. )аман ‘плохой’ —
ил ‘год’). В морфологии аффиксы сказу-
емости 1-го и 2-го л. ед. ч. имеют вариан-
ты только с широкими гласными; в 1-м
л. мн. ч. показателем сказуемости являет-
ся аффикс -г/-к с предшеств. узким глас-
ным. Аффиксы -ар н -ыр в А. я., в от-
личие от др. тюрк, языков, фонетически
и семантически дифференцированы как
показатель наст.-буд. вр. и показатель
наст, времени. В синтаксисе развита сис-
тема союзных сложных предложений.
Письменность до 1929 на основе араб,
графики, в 1929—39 на основе лат. ал-
фавита, с 1939 на основе рус. графики.
Лит. А. я. развивается с 13 в. В основе
совр. лит. языка Сов. Азербайджана ле-
жат шемахин. и бакии. диалекты.
* Гаджиева Н. 3., Азерб. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 2 — Тюрк, языки,
М.. 1966 (лит.); Грамматика азерб. языка,
Баку, 1971; Ахундов А., Азэрба)чан
дплпнин фонемлэр системи. Бакы, 1973;
Муасир азэрба)чан дили. т. 1—2, Бакы,
1978-80.
Диалектология, словарь азерб. языка, Ба-
ку. 1964; Азерб.-рус. словарь, сост. X. А.
Азпзбеков, Баку. 1965. Н. 3. Гаджиева.
аймАрА — один из индейских языков
Юж. Америки. Распространен в центр,
части Андского нагорья, в ареале, при-
мыкающем к оз. Титикака. Общее число
говорящих 2,2 млн. чел., в т. ч. в Воли-
20 АЗЕРБАЙДЖАНОК
вии ок. 1,4 млн., в Перу 0,7 млн. чел.
Офиц. язык Республики Боливии (наря-
ду с испанским и кечуа). Место в генеало-
гия. классификации неясно. Традиционно
А. объединяют с языком кечуа в кечумар-
скую (кечу мара) семью. М. Сводеш
включает кечумар. языки в макросемью
кечуа-чон, Дж. X. Гринберг — в аидскую
группу андо-зкваториальной филии.
Нек-рые лингвисты считают язык А. изо-
лированным. Осн. диалекты (нек-рые
ученые считают нх языками): кана, кан-
чи, лупака (Перу), каранга, чарка, па-
каса (Боливия), колья (Перу и Боливия).
Особо выделяются языки кауки и хакару
на Ю.-З. Перу.
Типологически А. близок кечуа. Глас-
ных фонем по диалектам от 3 до 5. Раз-
вилась вторичная долгота гласных. Для
системы согласных характерна трой-
ная корреляция смычных (простые —
придыхательные — смычио-гортаниые).
Грамматич. строй агглютинативный, с
элементами фузии и инкорпорации. Пре-
обладает суффиксация. Развито именное
словоизменение (категории числа, паде-
жа, притяжательности). Глагол харак-
теризуется субъектно-объектным спря-
жением, обилием производных форм.
Строй предложения номинативный.
Письм. тексты появляются с 17 в.,
гл. обр. переводы религ. лит-ры с исп.
яз. Письменность на лат. основе. В 1954
был разработан единый алфавит для язы-
ков аймара и кечуа, официально утверж-
денный в 1975.
• Middendorf Е. W., Die AimarA-
Sprache, Lpz., 1891; Rivet P., Crequi-
Mon t for t i G, de, Bibliographic des
langues aymara et kicua, v. 1—4, P., 1951—56;
Hardman M. J.. Jaqaru: outline of pho-
nological and morphological structure, The Ha-
gue — P., 1966; Martin E. H., Bosquejo
de estructura de la lengua aymara, [B. Aires,
19701; Paredes M. R., Vocabulario de la
lengua aymara, La Paz, 1971; Biittner
T. T.. Las lenguas de los Andes Centrales,
Madrid, 1983.	E. И. Царенко.
Айнский яз(>1к (айну) — один из
языков Вост. Азии, родственные связи
к-рого не выяснены. Был распространен
на б. ч. Японских о-вов (о. Хоккайдо и
вост, часть о. Хонсю), в юж. части о. Са-
халин, на Курильских о-вах, на крайнем
Ю. п-ова Камчатка. В 20 в. язык вышел
из живого употребления; живущие в Япо-
нии айны пользуются япон. яз., и лишь
неск. человек помнят А. я. В А. я. в
50-х гг. было выделено 23 диалекта; ра-
нее, видимо, существовало большее их
кол-во. Наиболее значительными были
различия между диалектами о. Хоккай-
до и о. Сахалин (о др. терр. почти нет
сведений), лучше всего изучены диалекты
Сару (юг о. Хоккайдо) и Райчитки (юго-
запад о. Сахалин).
Система гласных фонем диалекта Са-
ру (по С. Тамура): a, i, е, и, о; система
согласных: р, t, k, с, s, г, п, у, h, m, w, I.
Структура слога CVC или CV, конечно-
слоговыми согласными могут быть лишь
р, t, k, s, г, п, т. Развиты чередования
согласных, напр. kukor ‘я имею’ — кц-
konrysui ‘я хочу иметь’ (диалект Сару).
В диалектах о. Сахалин отмечены двой-
ные гласные, коиечнослоговым взры-
вным Сару соответствует h. Ударение
музыкальное. В диалектах Ю. о. Хок-
кайдо ударение разноместное и носит
смыслоразличнт. характер, в др. диалек-
тах фиксированное (повышение тона на
первом закрытом или втором открытом
слоге).
Язык агглютииативио-флективиый. Су-
ществуют три системы флективных лич-
ных префиксов глагола: одна указывает
на лицо деятеля при перех. глаголах (ci-
nukar ‘мы видим’), другая — на лицо
объекта при перех. глаголах (unnukar
‘иас видят’), третья используется в не-
перех. глаголах (в последней системе
употребляются и агглютинативные суф-
фиксы): mina’as ‘мы смеемся’ (везде
эксклюзивные формы; см. Эксклюзив).
Имеются противопоставления инклюзив-
ных (см. Инклюзив) и неииклюзивных
(на о. Хоккайдо), вежливых и невежли-
вых форм. Субъектный и объектный пока-
затели могут сливаться в неразложимый
префикс: kunukar ‘я вижу’, 'enukar ‘тебя
видит’, 'ecinukar ‘я тебя вижу'). Субъект-
ные префиксы перех. глаголов являют-
ся также показателями притяжательно-
сти при именах. Существует развитая
система префиксов, меняющих валент-
ность глагола: mina ‘смеяться’ (неперех.
глагол) — *etnina ‘смеяться над чем-либо,
кем-либо’ (перех. глагол). Для моди-
фикации значения глагола используется
развитая система постглагольных частиц
и вспомогат. глаголов. Категория времени
формально не выражена. Класса прила-
гательных нет, соотв. значения выража-
ются неперех. глаголами. Язык номина-
тивного строя. Зависимый член пред-
ложения находится перед главным. Рас-
пространена союзная связь.
Письменность на А. я. ие получила рас-
пространения. Существовали наддиалект-
ные формы эпич. поэзии. Исследование
А. я. начали рус. врач М. М. Добротвор-
ский, автор айнско-рус. словаря (1875),
и англ, миссионер Дж. Бачелор. А. я.
изучал Н. А. Невский. В 20 в. оси. ис-
следования по А. я. выполнены в Японии
(К, Киндаити, М. Тири, С. Хаттори и его
ученицы С. Тамура и К. Мурасаки).
• Холодович А. А., Айнский язык,
в кн.: Языки Азин п Африки, т. 4 (в произ-
водстве); Киндаити Кёсукэ, Иссле-
дования по айнскому языку. Токио, 1960 (на
япон. яз.); его же. Очерк айнской грамма-
тики, Токио, 1933 (на япон. яз.); Хаттори
Сиро [сост.], Диалекты айнского языка,
Токио, 1964 (на япон. яз.); TaguchiK. Y.,
An annotated catalogue of Ainu material,
(Lund. 19741; Mu r as ak i К у ok о, Asian
and African grammatical manual. Sakhalin
ainu, Tokyo, 1978.
Тири Масих о, Класснфицнров. сло-
варь айнского языка, т. 1—3, Токио, 1953—
1962 (на япон. яз.).	В. М. Алпатов.
АЙСбРСКИЙ ЯЗЬ'1К —см. Ассирий-
ский язык.
АКАДЕМИЯ НА У К СССР. Отделение
литературы и языка (ОЛЯ) — научный
и научно-организацнонный центр, объ-
единяющий в АН ученых, работающих
в области литературоведения и языко-
знания. ОЛЯ осуществляет науч, и науч.-
методич. руководство ин-тами и др. на-
уч. подразделениями, входящими в его
состав, направляет развитие филология,
науки в стране, координирует исследова-
ния по осн. направлениям в области фи-
лология. наук в науч, учреждениях и
высших уч. заведениях страны.
Высший орган — Общее собрание ОЛЯ,
состоящее из действит. чл. и чл.-корр.
АН СССР по данному отделению. В пе-
риод между сессиями Общего собрания
работой ОЛЯ руководит его бюро, воз-
главляемое акад.-секретарем и избирае-
мое Общим собранием отделения сроком
иа 5 лет. Со времени образования ОЛЯ
его возглавляли: акад. И. И. Мещанинов
(1934—50; первоначально в составе От-
деления обществ, наук), акад. В. В. Ви-
ноградов (1950—63), акад. М. Б. Храп-
чеико (в 1963—67 и. о. акад.-секретаря,
в 1967—86 акад.-секретарь), акад.
Е. П. Челышев (с 1988).
ОЛЯ как самостоят. подразделение АН
СССР существует с 1938, когда постанов-
лением СНК СССР в АН СССР было соз-
дано 8 отделений и утверждена их струк-
тура, ранее лит-ведеиие и яз-зиание в
АН СССР были представлены в Отделе-
нии обществ, наук. На этом этапе в сос-
тав ОЛЯ входили Ин-т лит-ры, Ии-т ми-
ровой лит-ры им. А. М. Горького, Ии-т
языка и мышления им. Н. Я. Марра,
Ин-т языка и письменности народов
СССР, Ин-т востоковедения.
В 1943 Президиум АН СССР принял
постановление о создании в составе
ОЛЯ Ии-та рус. языка; Ин-т языка и
письменности народов СССР и Ии-т язы-
ка и мышления им. Н. Я. Марра были
объединены в Ин-т языка и мышления
им. Н. Я. Марра, в задачу к-рого вошло
изучение языков народов СССР (кроме
рус. яз.), зап.-европ., классич. языков,
а также вопросов общего яз-знания.
В 1950 на базе Ин-та языка и мышления
и Ин-та рус. языка создается единый
Ин-т яз-знания АН СССР. В этом же го-
ду Ин-т востоковедения был переведен из
ОЛЯ в Отделение истории и философии.
В 1958 Президиум АН СССР, учитывая
возросшее мировое значение рус. языка
и задачи дальнейшего подъема культуры
рус. речи, принимает постановление об
организации на базе рус. секторов Ин-та
яз-зиания — Ин-та рус. языка с целью
развертывания более углубленного диф-
ференциров. изучения рус. яз. в его
совр. состоянии и в его истории.
В состав ОЛЯ входят (1988): 4 н.-и.
ин-га — ордена Дружбы народов Ин-т
мировой лит-ры им. А. М. Горького
АН СССР, ордена Трудового Красного
Знамени Ин-т рус. лит-ры АН СССР
(Пушкинский дом), Ин-т рус. языка АН
СССР, Ин-т яз-знания АН СССР с Ле-
нингр. отделением (см. Институты язы-
кознания), Кафедра иностр, языков АН
СССР, 9 науч, советов по приоритетным
направлениям и проблемам: «История
мировой лит-ры», «Рус. классич. и сов.
многонациональная лит-ра», «Теория и
методология лнт-ведения и искусствозна-
ния», «Теория и методология яз-знания»,
«Языки мира», «Язык и общество (язы-
ковая жизнь народов СССР и зарубеж-
ных стран)», «Рус. язык: его совр. со-
стояние и история», а также по лексико-
логии и лексикографии, по фольклору,
3 к-та (сов. к-ты славистов, финно-угро-
ведов, тюркологов), 3 комиссии (по
истории филологич. наук, Пушкинская,
лингвистич. атласа Европы).
ОЛЯ АН СССР руководит также дея-
тельностью науч, учреждений ряда фи-
лиалов АН СССР (ордена «Знак Почета»
Ин-т истории, языка и лит-ры Башк.
науч, центра Уральского отд. АН СССР;
ордена «Знак Почета» Ин-т истории,
языка и лит-ры им. Г. Цадасы Даг. фи-
лиала АН СССР; Ин-т языка, лит-ры и
истории им. Г. Ибрагимова Казан, фи-
лиала АН СССР; Ин-т языка, лит-ры и
истории Карел, филиала АН СССР; Ии-т
языка, лит-ры и истории Коми иауч. цент-
ра Уральского отд. АН СССР: Ии-т язы-
ка, лит-ры и истории Якут, филиала Си-
бирского отд. АН СССР) и осуществляет
науч.-методич. руководство деятельно-
стью Всесоюзного н.-и. ин-та искусство-
знания Министерства культуры СССР и
н.-и. ин-та культуры Министерства куль-
туры РСФСР.
ОЛЯ и его ин-ты издают 6 иауч. жур-
налов («Вопросы литературы», «Вопросы
языкознания», «Известия АН СССР.
Серия литературы и языка», «Литера-
турное наследство», «Русская литерату-
ра», «Советская тюркология») и один
науч.-популярный («Русская речь»),
• Академия наук СССР. Краткий очерк
истории и деятельности, [М., 1968); Устав
Академии наук СССР, М., 1979; Положение
об Отделении Академии Наук СССР, М.,
1979.	Л. В. Кумелом.
АКАДЕМИЯ РОССЙЙСКАЯ — науч-
ное учреждение в России, созданное для
изучения русского языка и словесности,
содействия развитию исторических ис-
следований и переводческого искусства,
распространения просвещения и куль-
туры. Основана в Петербурге в 1783, в
1841 вошла в состав Петеро. АН в каче-
стве ее Второго отделения (позже Отде-
ление рус. языка и словесности). Постоян-
ный состав — 60 действит. чл., с 1818
избирались почетные члены. Президенты:
Е. Р. Дашкова (1783—96), П. П. Баку-
нин (1796—1801), А. А. Нартов (1801—
1813), А. С. Шишков (1813—41). Члена-
ми А. Р. были академики С. Я. Рунов-
ский, Н. Я. Озерецковский, И. И. Ле-
пехин, А. П. Протасов, С. К. Котель-
ников, Н. П. Соколов, П. Б. Иноход-
цев, В. М. Севергин, писатели Д. И. Фон-
визин, Г. Р. Державин, Я. Б. Княж-
нин, И. А. Крылов, Н. М. Карамзин,
В. А. Жуковский, А. С. Пушкин,
П. А. Вяземский, гос. и воен, деятели
И. И. Шувалов, Н. С. Мордвинов,
М. М. Сперанский, А. П. Ермолов и др.
Крупным вкладом в развитие рус.
лексикографии является 6-томный «Сло-
варь Академии Российской» (1789—94),
содержащий 43 тыс. слов, расположенных
«по чину производному», т. е. по гнез-
довому принципу: по алфавиту основных
(корневых) слов, под к-рыми помещены
их производные. Послужил основой для
«Словаря Российской Академии, по аз-
бучному порядку расположенного» (т. 1—
6, 1806—22), к-рый включал 51 тыс. слов.
В 1802 вышла в свет «Российская грамма-
тика, сочиненная императорскою Рос-
сийскою Академиею», составленная гл.
обр. П. И. и Д. М. Соколовыми. Переиз-
давалась в 1809 и 1819. Ведя широкие лек-
сикография. исследования, А. Р. впервые
установила сотрудничество с учеными фи-
лологами из слав, стран (В. С. „Карад-
жич, В. Ганка, П. И. Щафарик, Й. Доб-
ровский, Ф. Палацкий, Й. Юигман и др.).
А. Р. рассматривала и печатала произв.
рус. писателей, проводила лит. конкурсы,
оказывала помощь неимущим писателям
и ученым, награждала лучшие работы
золотыми и серебряными медалями, из-
давала классиков рус. лит-ры, собирала
первую в России филологич. б-ку.
С 1805 выходили повременные издания:
«Сочинения и переводы, издаваемые Рос-
сийской Академией» (1805—23), «Из-
вестия Российской Академии» (1815—
1828), «Повременное издание Российской
Академии» (1829—32), «Краткие запис-
ки <...> Российской Академии» (1834—
1835), «Труды Российской Академии»
(1840—42).
* Устав и штат Рос. Академии. СПБ, 1835;
[Перевощя ков В. J, Роспись книгам
и рукописям Рос. Академии, СПБ, 1840;
Краткое известие о Рос. Академии, в кн.:
Труды имп. Рос. Академии, ч. 1, СПБ,
1840; Сухомлинов М. И., История
Рос. Академии, в. 1 — 8, СПБ, 1875—88;
[Дьяков А. AJ. Указатель к перио-
дич. изданиям Рос. Академии <...). ОРЯС,
1890, т. 52, № 3; Л ю б и м е н к о И. И., Об
основании Рос. Академии, «Архив истории
науки и техники», 1935, в. 6; М о д з а-
левский Л. Б., Пушкин — член Рос.
Академии. «Вестник АН СССР». 1937,
№ 2 — 3; Баскаков В. Н., Рос. Акаде-
мия и ее роль в развитии рус. филологич.
науки, «Рус. лит-ра». 1984. № 1; Некра-
сов С., Рос. академия. М., 1984; Коло-
ми нов В. В., Ф а й н ш т е й н М. Ш.,
Храм муз словесных. Л., 1986.
В. Н. Баскаков.
АКАН (тви-фанти) — один из ква язы-
ков. Распространен в центр, части Ганы
вплоть до побережья. Число говорящих
св. 6 мли. чел. Представляет собой груп-
пу близкородств. диалектов аквапим,
акем, ашаити, фанти, причем первые три
объединяются под назв. тви (чи), поэтому
вся группа диалектов именуется тви-
фаити. В совр. африканистике ашан-
ти и фанти иногда определяются как са-
мостоят. языки.
Термин «акай» ранее применялся в
науч, лит-ре для обозначения группы
родств. языков в рамках языковой об-
щности ква: по классификации Д. Вестер-
мана и М. Брайаи, в нее включались
3 диал. группы: 1) тви-фаити, 2) аньи-
бауле, 3) гуанг; Дж. X. Гринберг добавил
к ним языки метьибо и абуре. Исследова-
ния 60—70-х гг. 20 в. показали, что в
группу входит ок. 20 языков; для ее
обозначения был принят термин «группа
вольта-комоэ».
А. я. характеризует распространенная
среди зап.-афр. языков гармония глас-
ных по высоте т. наз. перекрестного типа:
гласные делятся на две серии — высо-
кого и низкого подъема, причем хотя бы
один гласный из серии низких имеет
более высокий подъем, чем самый низкий
гласный серии высоких. Все гласные в
слове (если оно не составное) должны, как
правило, относиться к одной серии, гак
что гласные аффиксов гармонируют с
гласными корня. В А. я. представлено
два ровных тона, имеющих грамматич.
илексич. значение, последнее существенно
только для односложных глаголов, а
также для имен с неотчуждаемой принад-
лежностью (названия частей тела и тер-
мины родства). А. я. относится к типу
языков со ступенчатым понижением тона,
т. е. слоги с высоким тоном понижают
свой той в зависимости от места в син-
тагме последовательно на одну ступень
по сравнению с предшеств. высоким
тоиом.
Имена имеют категории ед. и мн. ч.
(выражаются изменением именного пре-
фикса). Категория грамматич. рода от-
сутствует; личные местоимения 3-го л. ед.
и ми. ч. имеют особые формы для одуш.
и неодуш. предметов. Сохранились ос-
татки именных классов, однако согласо-
ват. система по именным классам пол-
ностью утрачена. Глагольная основа не
изменяется. Видо-временные формы
выражаются с помощью частиц, лицо
и число — субъектным местоимением.
В словообразовании широко используется
словосложение.
Для синтаксиса А. я. (так же, как и
для иек-рых др. языков ква, в частности
для эве) характерно явление сериализа-
ции: ряд глаголов в предложении следу-
ют один за другим в одной и той же видо-
временной форме, причем субъект и
объект обозначены только у первого гла-
гола. Т. обр. выражаются мелкие пос-
ледовательности к.-л. действия.
Письменность на основе лат. графики
с 19 в., причем единая норма отсутствует
и диалекты имеют собств. пицьм. тради-
ции, наиболее развитые у аквапим, фан-
ти и ашанти. С 1984 на А. я. выходит
газета.
* Christaller J.. A grammar of
the Asante and Fante language called Tshi,
Basel. 1875; Greenberg J.. The langua-
ges of Africa, 2 ed.. Bloomington — The Ha-
gue, 1966: Westermann D.. Bry-
an M., Languages of West Africa. 2 ed.,
L.. 1970: Stewart J.. Niger-Congo. Kwa,
CTL. 1971, v. 7; Christaller J.. A dic-
tionary of the Asante and Fante language
called Tshi. Basel, 1881. В. Я. Порхомовский.
AKAH 21
АККАДСКИЙ язйк (вавилоно-асси-
рийский, ассиро-вавилонский язык) —
один из семитских языков (сеэеро-пе-
риферийная, или северо-восточная, груп-
па); язык древнего населения Месопо-
тамии и Ассирии (совр. Ирака). Не позже
сер, 3-го тыс. до н. э. был распространен
иа С. Нижней и в Средней Месопотамии
наряду с шумерским языком. К нач.
2-го тыс. до и. э. все население Месопота-
мии и долины р. Тигр стало пользоваться
только А. я. С сер. 3-го тыс., наряду с
шумерским, а во 2-м тыс. до н. э.— един-
ственный офиц. язык Вавилонии и Асси-
рии, дипломатия, и отчасти лит. язык
всей Передней Азии.
Диахронически и территориально де-
лится на диалекты: староаккадский (3-е
тыс. до н. э.), старовавилонский (со
среднеевфрат., сев. и южновавилон. го-
ворами) и староассирийский (нач. 2-го
тыс. до н. э.), средневавилонский и сред-
неассприйский (сер.— кон. 2-го тыс. до
н. э.), нововавилонский (10—5 вв. до
н. э.), новоассирийский (10—7 вв. до
н. э.) и поздневавилонский (4 в. до н. э.
— 1 в. н. э.). Диалекты использовались
гл. обр. в быту, письмах, хозяйств, до-
кументах. Имел две лит. нормы — старо-
вавилонскую (до сер. 2-го тыс. до н. э.) и
младовавилонскую (с сер. 2-го тыс. до
н. э.). С 8—6 вв. до н. э. утерял внешнюю
именную флексию и стал вытесняться в
быту арамейским языком. Последние ве-
ка до н. э. существовал только как разг.,
лит. и культовый язык в неск. городах
Вавилонии.
В 3-м тыс. А. я. сохранял общесемит.
фонология, систему, под влиянием шу-
мер. яз. утерял фарингалы, упр<5стил
подсистему сибилянтов. Система гласных:
а, е, i, и (долгие и краткие), дифтонгов
нет. Характерные отличит, черты А. я.:
наличие двух префиксальных спряжений
для сов. и несов. видов глаголов перех. и
неперех. действия и суффиксального
спряжения предиката состояния (выра-
женного именем, обычно причастием ре-
зультата действия). В лексике мн. заимст-
вований из шумер., отчасти хуррит., в
поздневавилон. период — из арамейского
и др. языков. Письменность — словесно-
слоговая клинопись на глине. Древней-
ший памятник датируется 25 в. до н. э.,
позднейшие — 1 в. н. э. Сохранилась об-
ширная лит-ра, надписи, юридич., хо-
зяйств. и ритуальные тексты, письма и т. п.
* Дьяконов И. М., Языки древией
Передней Азии, М., 1967: Soden W. von.
Grundriss der akkadischen Grammatik, Roma.
1952: U ngnad A., Grammatik des Akka-
dischen. Vollig neubearbeitet von L. Matous,
4 Aufl.. Munch., 1964.
The Assyrian dictionary, Chi., 1956—; S o-
d e n W. von, Akkadisches Handworter-
buch, Bd 1 — 3, Wiesbaden, 1959—81.
И. M. Дьяконов.
АККОМОДАЦИЯ (от лат. accommoda-
tio — приспособление) — один из видов
комбинаторных изменений звуков', части-
чное приспособление артикуляций смеж-
ных согласного и гласного. Заключается в
том, что экскурсия (начало артикуляции)
последующего звука приспосабливает-
ся к рекурсии (окончанию артикуляции)
предыдущего (прогрессивная А.)
или рекурсия предыдущего звука приспо-
сабливается к экскурсии последующего
(регрессивная А.). Для одних
языков характерна А. гласных соглас-
ным, напр. в русском гласные а, о, у пос-
ле мягких согласных, становятся более
передними (артикуляция их продвинута
вперед в экскурсии), ср. «мат» — «мят»,
22 АККАДСКИЙ
«мол» — «мёл», «лук» — «люк»; для дру-
гих — согласных гласным, напр. в перс.
яз. палатализуются согласные перед пе-
редними гласными. Иногда А. отличают
от коартикуляции — наложения
артикуляции, характерной для после-
дующего звука, на весь предшествующий
звук (напр., лабиализация согласного
под влиянием последующего губного [о]
или [у] в рус. яз.— «ток», «тук», ср.
«так»). Однако часто термины «А.» и
«коартикуляция» употребляются как си-
нонимы.	И. А. Грязнова.
АКТАНТ (от лат. ago — привожу в дви-
жение, действую) — 1) любой член пред-
ложения, обозначающий лицо, предмет,
участвующий в процессе, обозначенном
глаголом. Родовое понятие «А.» суще-
ственно для вербоцентрич. теории пред-
ложения. Л. Теньер, введший понятие
«А.», противопоставлял А. (существа
и предметы, участвующие в той или иной
мере в процессе) сирконстантам,
указывающим на время, место, образ
действия и др. обстоятельства процесса.
Он различал три А.: первый, второй и
третий, соответствующие подлежащему,
прямому дополнению (или агенсу пас-
сивного глагола) и косвенному дополне-
нию. Различение А. и сирконстантов у
Теньера было нечетким, связывалось
с предложно-падежной формой слова.
В дальнейшем теория А. шла по пути
уточнения номенклатуры А., более точно-
го разграничения А. и сирконстантов и,
что особенно важно для семантич. синтак-
сиса, более четкого противопоставления
синтаксич. и семантич. А. В число А. мн.
лингвисты стали включать любой суб-
стантивный член предложения (дополне-
ние орудия, обстоятельство места и пр.).
В семантич. теории синтаксиса различают
семантич. (реальные) А.— отображение
элементов ситуации (субъект, объект, ад-
ресат и т. п.), и синтаксич. А.— члены
предложения (подлежащее, дополнения
и т. п.). Актантная структура
(конфигурация) предложения — число и
характер А., обязательных для глаго-
ла. Различаются глаголы безактантные
(«Сиетает»), одноактантные («Петр спит»)
и др. В этом значении понятие А. соот-
носительно с валентностью, местом или
позицией (в грамматике, ориентированной
на логику отношений), «падежом» (в па-
дежной грамматике). Актантная
трансформация — изменение со-
отношения между семантич. и синтак-
сич. А., напр. «Петр отправил письмо
Ивану» и «Иван получил письмо от Пет-
ра»: в первом случае адресат представлен
как косв. дополнение, во втором — как
подлежащее. В качестве синтаксич. А.
может быть представлен и несубстантив-
ный элемент ситуации (действие): «С р а-
ж е н и е продолжается». 2) В теории
текста — типовая функция лица (пред-
мета) в повествовании. Соотношения А.
образуют актантную модель
повествования. 3) То же, что агенс.
• Теиьер Л., Основы структурного син-
таксиса. пер. с франц., М., 1988; G г е i m a s
A. J., Sdmantique structurale, recherche de
m4thode, P., 1966.	В. Г. Гак.
АКТИВНЫЙ СЛОВАРЬ — 1) часть сло-
варного состава языка, к-рая включает
относительно ограниченное число лекси-
ческих единиц, особенно часто использу-
емых в речи, причем в связи с наиболее
существенными для данного общества
реалиями, понятиями и ситуациями. А. с.
противопоставляется пассивному слова-
рю. Медленно изменяющееся ядро А. с.
состоит из стилистически нейтральных
единиц с развитой системой значений,
высокой сочетаемостью и словообразоват.
активностью. При выполнении языком
его коммуникативной функции единицы
А. с. играют наиболее важную роль.
Принадлежность лексич. единицы к А. с.
характеризуется в справочниках спец,
индексами (частота, употребительность и
т. д.), для получения к-рых используют-
ся методы лингвостатистики и социолинг-
вистики. Эти индексы учитываются при
создании моделей А. с.— словарей-мини-
мумов. 2) В психолингвистике — сово-
купность лексич. единиц, к-рые говоря-
щий свободно использует в спонтан-
ной речи. 3) В теории лексикографии
(Л. В. Щерба) — лексикография, посо-
бие, облегчающее говорящему (пишуще-
му) выбор и идиоматич. употребление
слов; так построен, иапр., «Англо-рус-
ский словарь синонимов» (1979).
Ф Рус. язык и сов. общество. (Социолого-
лингвистич. исследование). Лексика совр.
рус. языка, М.. 1968; Щерба Л. В.,
Опыт общей теории лексикографии, в его
кн.: Языковая система и речевая деятель-
ность. Л., 1974; Денисов П. Н.. Очерки
по рус. лексикологии и уч. лексикографии,
М., 1974.	„ М. В. Арапов.
АКТИВНЫМ СТРОИ (от лат. activus —
деятельный, действенный) (фиентивиый
строй, активная типология, активность)—
типология языка (см. Типология линг-
вистическая), ориеитироваииая на се-
мантическое противопоставление не субъ-
екта и объекта, как в языках номинатив-
ного строя, а т. наз. активного и инак-
тивного начал. В лексике А. с. проявля-
ется в распределении существительных
на классы активных (одушевленных)
и инактивных (неодушевленных), глаго-
лов — на классы активных (глаголов
действия) и стативных (глаголов состоя-
ния), при отсутствии класса имен прила-
гательных. В синтаксисе для А. с. харак-
терны корреляция активной и инактивной
конструкции предложения, противопоста-
вление т. наз. ближайшего и дальнейшего
дополнений. Активная конструкция обус-
ловлена активным глаголом, ср. гуарани
o-hesa e-roga 'Он видит твой дом’, инак-
тивная — стативным, ср. гуарани ti-miri
'он скромен’. В морфологии для имени
специфична морфологич. категория при-
тяжательное™, различающая формы ор-
ганич. и неорганич. принадлежности (при
наличии системы склонения активный па-
деж противополагается инактивному). В
глагольном словоизменении есть морфо-
логич. категории: лица, представленной
активной и инактивной сериями личных
показателей; версии (различающей цент-
робежную и нецентробежную формы);
способа действия. Языки А. с. распро-
странены в Сев. и Юж. Америке: семьи
на-дене, сиу, мускоги (галф), тупи-гуа-
рани и, по-видимому, ирокуа-каддо.
Есть нек-рые основания реконструиро-
вать А. с. для прошлого ряда совр. языков
номинативного строя (среди них — индо-
европейских) и эргативного строя.
Ф Климов Г. А., Типология языков
активного строя. М., 1977: Gregores Е..
Suarez J. A., A description or colloquial
Guarani, The Hague — P.. 1967; Ergativity;
towards a theory of grammatical relations,
ed. by F. Plank, L.-N. Y., 1979.
,	_ Г. А. Климов.
АКТУАЛЬНОЕ членёние предло-
ЖЁНИЯ — членение предложения в кон-
тексте на исходную часть сообщения —
тему (данное) и на то, что утверждается
о ней — рему (новое). Нек-рые ученые
(Г. Пауль, Я. Фирбас) различают тре-
тий член А. ч. п.— переходный элемент
(или связующий член), выражаемый гла-
гольным сказуемым (или глагольной ча-
стью сказуемого), содержащим временные
и модальные показатели (вопрос о третьем
члене А. ч. п. является спорным). В соче-
тании темы и ремы проявляется преди-
кативное отношение как один из случаев
предикативности, свойственной и тем
типам предложений, к-рые не имеют
А. ч. п. (односоставные). Любой член
(или члены) предложения и соответствии
с контекстом или ситуацией может высту-
пать как тема или рема: «Книга (тема)
на столе (рема)» (ответ на вопрос:
«Где книга?»); «На столе (тема) к н и-
г а (рема)» (ответ на вопрос: «Что на сто-
ле?»). А. ч. п. противопоставляется его
формально-грамматич. членению (см.
Члены предложения). Компоненты А. ч.
п. распознаются по интонации (характер
ударения, паузация); по позиции (обыч-
но тема помещается в начале фразы,
рема — в конце); по выделит.-ограни-
чит. наречиям («именно», «только»); по
ремовыделит. конструкциям; по кон-
тексту. Указывать на смысловой центр
сообщения (рему) может неопредел, ар-
тикль, агентивное дополнение (т. е. до-
полнение при пассиве, обозначающее про-
изводителя или источник действия —
агенс) в пассивной конструкции, но эти
показатели, как и сказуемое, не всегда
являются ремоиндикаторами. Перемеще-
ние логич. ударения в одном и том же
предложении дает разное А. ч. п. Прямой
порядок следования тема — рема преоб-
ладает и именуется прогрессивным, объ-
ективным, неэмфатическим. Обратный
порядок рема — тема наз. регрессивным,
субъективным, эмфатическим, хотя пос-
ледний не всегда обусловлен целями эм-
фазы (ср. начальное положение подле-
жащего-ремы в языках с фиксиров. сло-
вопорядком (напр., англ. Suddenly the
telephone rang at the end of the
corridor). Положение ремы в начале
(или середине) предложения может быть
обусловлено также: необходимостью ее
позиционной контактности с соотносимым
членом предшеств. предложения; расчле-
нением распространенной ремы; ритмом;
желанием говорящего скорее высказать
главное. В этом случае рема распознает-
ся по контексту — путем вычитания из
состава предложения избыточной само-
очевидной темы, обычно опускаемой или
отодвигаемой в конец (иапр., «В опрос
хочу вам задать. Как он вам показался?—
Старик он уже»).
Расчленение выражаемой в предложе-
нии мысли на предмет мысли-речи и
предикат мыслн-речи и двуплановый ха-
рактер предложения отмечались еще пред-
ставителями логич. (Ф. И. Буслаев) и
психологии. (Ф. Ф. Фортунатов, А. А.
Шахматов, X. Г. К. фон дер Габеленц,
Пауль) направлений в яз-знании. Осно-
воположником теории А. ч. п. считают
А. Вейля, идеи к-рого были развиты
В. Матезиусом (см. Пражская лингвис-
тическая школа), предложившим и сам
термин «А. ч. п.». Согласно концепции Ма-
тезиуса, тема (основа) высказывания вы-
ражает то, что является в данной ситуа-
ции известным или, по крайней мере,
может быть легко понято и из чего ис-
ходит говорящий, а рема (ядро) — то,
что говорящий сообщает об основе выс-
казывания. Тема, по Матезиусу, не сооб-
щает новой информации, ио является
гл. обр. необходимым элементом связи
предложения с контекстом. Положение
Матезиуса об обязательной известности
темы уязвимо, ибо тема и рема имеют
лишь лексич. словесное значение, а ин-
формация создается их динамич. соче-
танием, всей пропозицией. Тема часто
определяется содержанием предшествую-
щего предложения. Но н качестве темы
может выступать и не упоминавшийся
ранее денотат, а ремой может оказаться
упоминавшийся денотат, но употреблен-
ный предикативно — как то, что ут-
верждается о теме («Поговорим об А.По-
пове. Это он изобрел радио»),
А. ч. п. исследуется с разных теоретич.
позиций. Концепция о семантич. природе
А. ч. п. (Матезиус, Я. Фирбас, Ф. Да-
неш и др.) отдает приоритет в определе-
нии темы и ремы фактору известности/
неизвестности, что иногда приводит к
неоднозначным толкованиям актуального
членения конкретного предложения в кон-
тексте. Концепция о синтаксич. природе
А. ч. п. (К. Г. Крушельницкая) допускает
отождествление А. ч. п. с синтаксич.
категориями из-за выражения темы и
ремы с помощью грамматич. средств
языка (но иногда — только контекста).
Концепция о соответствии А. ч. п. струк-
туре логич. суждения (Л. В. Щерба,
В. В. Виноградов, С. И. Бернштейн)
получила развитие в теории о логико-
грамматич. членении предложения
(В. 3. Панфилов) — о выражении разл.
синтаксич. средствами языка (не именно
членами предложения) логических субъ-
екта (темы) и предиката (ремы). К этой
концепции примыкает и Матезиус,
отождествляющий тему (основу) и рему
(ядро) с психологии, (логич.) субъектом
и предикатом. Совр. лингвистич. теории
относят феномен А. ч. п. к речи и связы-
вают его с теорией речевых актов.
* Крушельницкая К. Г., К воп-
росу о смысловом членении предложения, ВЯ,
1956. № 5; Матезяус В.. О т. наз. ак-
туальном членении предложения, пер. с чеш.,
в сб.: Пражский лингвистич. кружок, М.,
1967; его же, Осн. функция порядка
слов в чеш. языке, там же; Лаптева О. А.,
Нерешенные вопросы теории актуального чле-
нения, ВЯ, 1972.	2; Николаева Т. М.,
Лингвистика текста. Совр. состояние и перс-
пектива. НЗЛ. 1978. в. 8; Халли-
дей М. А., Место «функциональной перс-
пективы предложения» в системе лингвистич.
описания, пер. с англ., там же; Шевя-
кова В. Е., Совр. англ. язык. Порядок
слов, актуальное членение, интонация, М.,
1980; С люсарева Н. А., Категориаль-
ная основа тема-рематической организации
предложения, ВЯ, 1986, ТА 4; F i b г a s J.,
On defining the theme in functional sentence
analysis, в сб.: Travaux linguistiques de Pra-
gue, v. 1, Prague. 1966; Benes E., On two
aspects of functional sentence perspective,
там же, v. 3, Prague, 1968; M a t h e s i-
us V., A functional analysis of present day
English, on a general linguistic basis, Prague,
1975; Sevjakova V., Actual division
of the narrative sentence in English, в сб.:
Linguistics, TA 205, The Hague — P.— N. Y.,
1978.	В. E. Шевякова.
АКУСТИКА речевая (от греч. akus-
tikds — слуховой) — раздел общей акус-
тики, изучающий структуру речевого сиг-
нала, процессы речеобразования и вос-
приятия речи у человека и связанный с
разработкой систем автоматического син-
теза и распознавания речи. Процесс
речеобразования акустически состоит из
двух относительно независимых этапов.
Первый из них — возникновение звука
в артикуляторном тракте (см. Органы
речи, Артикуляция) — может реализо-
ваться тремя способами: путем периодич.
модуляции голосовыми складками воз-
душного потока, подаваемого из легких
(голосовой источник); генерацией шума
турбулентными завихрениями того же
воздушного потока в сужениях речеоб-
разующего аппарата (шумовой источ-
ник); возбуждением звука путем скачко-
образного изменения давления воздуха
при резком раскрытия смычкя и арти-
куляторном тракте (импульсный, или
взрывной, источник). Второй этан рече-
образования — формирование частот-
ного состава возбужденного звука в акус-
тич. фильтре, образованном активными
и пассивными артикуляторными органа-
ми, и излучение сформиров. звука в
пространство через рот и нос.
В зависимости от типа источника воз-
буждения речевые звуки могут относить-
ся к след, классам: 1) голосовой источ-
ник — гласные и сонорные; 2) шумовой —
глухие щелевые и аффрикаты; 3) им-
пульсный — глухие взрывные; 4) голосо-
вой совместно с шумным — звонкие ще-
левые и аффрикаты; 5) голосовой с им-
пульсным — звонкие взрывные. При ра-
боте голосового источника спектр (час-
тотный состав) звука носит дискретный
(гармонии.) характер. Самая низкая сос-
тавляющая, соответствующая частоте
смыкания — размыкания голосовых
складок, называется основным то-
ном Fo. Частоты остальных дискретных
составляющих голосовых звуков полу-
чаются умножением F» на целые числа и
называются гармониками осн. то-
на, интенсивность их падает с увеличе-
нием частоты. Шумовой и импульсный
источники дают спектр сплошного вида.
Речеобразующий тракт может рассмат-
риваться как система акустич. резонато-
ров, в к-рой могут усиливаться или по-
давляться отд. составляющие возбужден-
ного звука. При этом формируется ин-
дивидуальное акустич. различие отд. фо-
нем. Классич. теория предполагает неза-
висимость работы механизмов возбужде-
ния звука и резонансного формирования
его фонемо-различит, облика. Резонансы,
служащие для усиления спектральных
составляющих излучаемого звука, назы-
ваются формантами, служащие же
для подавления (что характерно для но-
совых и назализованных) — анти-
формантами. Форманты нумеруют-
ся по их частоте от низких к высоким
F« (к = 1, 2, 3, ...; обычно только три).
Обычно при аппаратурном анализе ре-
чевых сигналов за форманты принимают-
ся выраженные максимумы в амплитуд-
но-частотном спектре. Гласные звуки от-
личаются от сонорных, имеющих тот же
гармонич. характер спектра, большей об-
щей интенсивностью (благодаря широко-
му раскрытию артикуляторного тракта)
и большей выраженностью высоких фор-
мант. Как для гласных, так и для соглас-
ных характерно также противопоставле-
ние компактных и диффузных звуков по
признаку большей или меньшей кон-
центрации энергии в к.-л. участке спект-
ра. Более тонкие различия звуков опре-
деляются конкретным положением фор-
мант или полос шумовых составляющих
спектра, а также соотношением интенсив-
ности спектральных составляющих звука.
Помимо спектрального состава, акусти-
чески фонемные различия определяются
и временной структурой звуков. Для
взрывных звуков характерно наличие
двух временных сегментов — стоп-пау-
зы или звонкой смычки (т. е. отсутствия
звука вообще или только голосового зву-
ка) и взрыва (срабатывает либо только
импульсный источник, либо совместно с
голосовым), для аффрикат — постепенное
изменение спектра по мере расширения
щели в артикуляторном тракте.
В слитной речи реализуется непрерыв-
ный переход от одного артикуляторного
уклада к другому, что приводит к непре-
рывному изменению акустич. картины.
С относит, достоверностью могут быть
выделены стационарные и переходные
участки. Последние характеризуют взаи-
модействие двух артикуляторных укладов
и являются источником дополнит, ин-
АКУСТИКА 23
формации о фонемах, взаимодействую-
щих в потоке речи. В ряде случаев в по-
токе речи «стационарный» участок, ха-
рактерный для изолиров. произнесения
звука, может вырождаться вплоть до
полного исчезновения.
Высказывание в целом характеризует-
ся также просодич. структурой, к-рая
акустически проявляется в виде измене-
ния частоты осн. тона во времени, измене-
ния длительности и интенсивности сег-
ментов.
Основы речевой акустики были заложе-
ны Г. Л. Ф. Гельмгольцем. Важным эта-
пом в ее развитии явилась работа япон.
исследователей Ц. Тиба и М. Кадзияма
(Chiba Т., Kajiyama М., The
vowel, its nature and structure, Tokyo,
1941), разработавших теорию расчета
акустич. сигнала по данным о форме ар-
тикуляторного тракта. Дальнейшая кон-
кретная разработка теории речеобразо-
вания связана с именами Г. Фанта и
Дж. Л. Фланагана.
* Фант Г.. Акустич. теория речеобразо-
вания, пер. с англ., М., 1964; Ф л а н а-
г а н Д. Л.. Анализ, синтез и восприятие ре-
чи, пер. с англ.. М., 1968; Физиология речи.
Восприятие речи человеком, под ред.
Л. А. Чистович, Л.,	1976; Бондар-
к о Л. В., Фоиетич. описание языка и фоно-
логия. описание речи. Л.. 1981; Соро-
кин В. Н., Теория речеобразования. М..
1985.	В. И. Галунов.
АК^Т (от лат. acutus — острый; высокий)
— 1) (острый тон, острое ударение) —
один из видов тонического ударения в дре-
внегреческом языке. А. характеризовался
повышением голоса на ударном слоге,
составлявшим, по данным Дионисия
Галикарнасского, максимум одну квин-
ту. А. означал и высокий тон, и восходя-
щий характер ударения. Источники не
сообщают, было лн это повышением тона
по сравнению с предшествующим слогом
или тональным восхождением внутри
ударного слога. Знак А. ставился и на
долгом, и на кратком гласном. 2) Интона-
ция современного литовского языка, име-
ющая нисходящий характер. Однако пер-
воначально в балт. системе, сохранившей-
ся в латыш, яз. и по диалектам — в ли-
товском, интонация А. была восходящей.
То же состояние, по косв. данным, имело
место и в др.-прус. яз. Предполагается,
что в литов, яз. восходящая интонация
трансформировалась в нисходящую. По
происхождению балт. А.— интонация
долгих унаследованных индоевроп. мо-
нофтонгов и дифтонгов. 3) Реконструи-
руемая праславянская восходящая инто-
нация долгих слогов. Восстанавливается
на основе след, соответствий: восходящее
ударение в словен. яз., нисходящая крат-
кая интонация в сербскохорв. языке, дол-
гота в чеш. яз., ударение на второй части
рус. полногласных сочетаний орд, олд,
ерё. Генетически праслав. А. тесно связан
с балт. А.— зто интонация долгих унас-
ледованных индоевроп. монофтонгов и
дифтонгов. Новый А.— восходящая
интонация праслав. яз., возникшая в
результате перемещения ударения на
предшествующий слог и сменившая в оп-
редел. позициях циркумфлексовую инто-
нацию (см. Циркумфлекс). 4) Вид музы-
кального ударения шведского языка,
характеризующийся отсутствием слабого,
побочного ударения на к.-л. слоге, сле-
дующем за слогом, несущим главное уда-
рение; тон при этом понижается. 5) Ди-
акритический знак ('),означающий, напр.,
во франц, яз. закрытое e:ete, в чеш. яз.—
долготу гласного: vira. В. В. Арефьев.
24 АКУТ
АКЦЕНТОЛОГИЯ (от лат. accentus —
ударение и греч. logos — слово, учение)—
раздел языкознания, изучающий природу
и функционирование ударения, а также
система связанных с ударением явлений
языка. В более широком смысле к об-
ласти А. относят также тон, иногда —
любые просодические (см. Просодия) ха-
рактеристики языковых единиц, кроме
чисто интонационных. В А. ударение изу-
чается с собственно фонология, и морфо-
нология. позиций, а также в плане син-
хронии и диахронии (исторически и срав-
нительно-исторически). Собственно фоно-
логии. изучение ударения включает след,
аспекты: 1) определение места ударного
слога. Принято различать фиксированное
(связанное) ударение, т. е. закрепленное
за определ. позицией в слове, и свободное
(разноместное). По данным Л. Хаймена,
обследовавшего 444 языка, в 25% языков
ударение приходится на начальный слог,
в 20% — на конечный, в 18% — на пред-
последний и в 33% ударение свободное.
Среди языков с фиксиров. ударением
есть моросчитающие и слого-
считающие языки. В первых едини-
цей фонология, расстояния выступает
мора, напр. в лат. яз. ударение падает
на гласную, предшествующую той море
(гласной или согласной), к-рая находится
перед конечным слогом слова; во вторых
место ударного элемента (слога) опреде-
ляется в терминах слогов, ср. польск.
яз., где ударение приходится на предпос-
ледний слог. При более широком подходе
под фонологически фиксированным по-
нимают любое ударение, позицию к-рого
в словоформе можно предсказать по тем
или иным фонология, признакам: каче-
ству гласного, как в мокша-морд. яз.,
где гласный о всегда ударен, u, 1, а в не-
первом слоге всегда безударны и т. п.;
типу слога, ср. исп. яз., где ударение,
как правило, пенультимативно (на пред-
последнем слоге), если последний слог
открытый или с исходом на n, s; тоиу сло-
га, когда сосуществуют тон и ударение,
как, напр., в йоруба и нек-рых др. язы-
ках, где слог с высоким тоном ударен
(если он не следует за другим высокото-
нальным слогом). Нек-рые исследователи
вводят категорию фонологически безудар-
ных слов, напр., для япон. яз. (т. наз.
дзэнхэйные слова), др.-русского (т. наз.
энклиномены), сербскохорватского (в
к-ром нисходящий акцент, всегда приуро-
ченный к первому слогу, признается фо-
иетич. реализацией безударности). В ор-
тодоксальной генеративной фонологии
предсказуемость ударения абсолютизи-
руется: считается, что любое ударение не
входит в лексич. (словарную) характе-
ристику слова, а приписывается слову по
правилам, выводящим просодич. свой-
ства слова из его сегментно-фонологич.
(и грамматич.; см. ниже) признаков. На
практике это нередко приводит к натяж-
кам в представлении структуры слова:
напр., принимается, что в исп. яз. слово
estas, ие подчиняющееся общему правилу,
имеет словарную форму stas, и только
после приписывания ударения — stas
вводится начальное е (на основании за-
прещенности сочетания st в анлауте).
2)	Определение фонологич. типа уда-
рения. С этой т. зр. возможны две линии
разграничения. Первая — по сфере реа-
лизации ударения: слогу или море;
соответственно различаются слого-
акцентные и мороакцент-
ные языки. В первых ударение выде-
ляет слог, как в рус., англ., польск. и др.
языках, во вторых — мору, как в др,-
греч. яз., где в слогах с двумя гласными
морами мелодич. повышение на первой
море соответствует циркумфлексу, а иа
второй — акуту. По другому признаку
разграничиваются моноакцентные
и полиакцентные языки. К пер-
вым принадлежат, напр., рус., англ, и
мн. др. языки, где ударный слог с фоно-
логич. т. зр. может выделяться только
одним способом. Ко вторым относятся
балтийские, большинство скандинав-
ских, сербскохорватский, панджаби и др.
языки, в к-рых ударный слог может выде-
ляться двумя и более фонологически
противопоставленными способами; такие
типы ударения часто называют слого-
выми акцентами, наиболее из-
вестны акцент I и акцент II швед, и иорв.
языков.
3)	Соотношение просодич. характерис-
тик ударных и безударных слогов (мор).
Просодич. оформление безударных сло-
гов (мор) зависит от их положения относи-
тельно ударных, выступающих в качест-
ве «точки отсчета». А. А. Потебня описы-
вал соотношение выделеннбсти слогов
рус. 4-сложного слова формулой 1—2—
3—1, где 3 отвечает ударному слогу. В
дескриптивной и генеративной лингвисти-
ке принято разграничивать от 2 до 5 сте-
пеней выделенное™ слогов в слове; напр.,
в аигл. cognate устанавливается соотноше-
ние слогов по выделенное™ 1—3 (через
единицу обозначается макс, выделенное™,
т. е. ударенное™), в pontoon — 3—1, в
arrange 0—1, в нем. anziehen — 1—2—0,
в unsichtbar — 1—3—2. В япон. яз. удар-
ная мора (всегда первая в слоге) и все
предударные, кроме начальной моры сло-
ва, произносятся с повышением мелоди-
ки, а заударные — с понижением. Тип
просодич. контура слова, определяемый
ударением, и отражение ударности (иног-
да — безударности) в графике и транс-
крипции называют акцентуацией
слова. В метрич. теории ударения просо-
дич., акцентный контур слова (и более
крупных единиц) описывается как чере-
дование сильных и слабых слогов, обра-
зующих иерархии, структуру.
4)	Определение фонетич. тапа уда-
рения. С этой т. зр. принято разли-
чать выделение ударного слога его боль-
шей длительностью (квантитативное уда-
рение), интенсивностью (динамич. ударе-
ние), высотой (мелодии., или музыкаль-
ное, ударение), специфич. аллофонами
гласных и/или согласных (качеств, уда-
рение). Скорее всего, реально можно го-
ворить о преобладающей тенденции к
использованию и данном языке тех или
иных средств для выделения ударного
слога, обычно его выделение достигается
неск. способами одновременно.
Задачи изучения тона заключаются в
том, чтобы установить число тонов в
данном языке, их дифференциальные
признаки, соотношение между типом тона
и типом слога (напр., часто в закрытых
слогах различается меньшее число тоиов),
сочетаемость тонов в пределах слова или
синтагмы (так, в кит. яз. ие сочетаются
два антициркумфлексных тона — пер-
вый переходит в восходящий), правила
модификации тонов в зависимости от
контекста.
В А. используются собственно линг-
вистач. (функциональные), психолииг-
вистач. и инструментальные методы изу-
чения тона и ударения.
В А. широко представлены морфоноло-
гия. исследования. Оси. задачи морфоно-
логии. А.: а) установление связи удар-
ности с тем или иным видом морфем и
морфологич. структур (основ и т. п.).
Выделяются аутоакцентные (самоудар-
ные) морфемы, требующие ударения, ср.
суффикс -анск(ий) в «американский»,
«бирманский» и т. п., преакцентные (ле-
воударные), постакцентные (правоудар-
ные), относительно к-рых ударение соот-
ветственно располагается слева и справа,
ср. -ива/-ыва («отлынивать», «организо-
вывать») и -ин(а) («ширина», «толщина»).
В пределах одного слова акцентные свой-
ства морфем могут противоречить друг
другу, в этом случае вводятся особые пра-
вила для разрешения акцентного «кон-
фликта».
б) Выведение правил перемещения
ударения при изменении слова в пределах
парадигмы, в процессах словообразова-
ния. Схему распределения ударений по
словоформам лексемы называют а к-
центной кривой. Акцентные кри-
вые различаются по подвижности/непо-
движности ударения, ср. «поле — поля —
полю — поле — полем — (о) поле», где
ударение везде неконечное (на основе),
т. е. неподвижное, и «гора — горы —
горе — гору — (о) горе», где ударение
подвижное, т. к. в вин. п. становится
неконечным, а в остальных — конечное.
Говорят также об акцентных парадигмах,
в к-рые сводятся акцентные кривые, в
этом случае оии характеризуют классы
слов или дополнительно распределены от-
носительно нек-рых подклассов. Иногда
акцентной парадигмой называют систему
акцентных кривых производящих и про-
изводных слов в их соотношении. Прави-
ла распределения ударения зависят от
класса слова — фоиологич., морфоноло-
гич., морфологич., лексич., семантич.,от
прагматич. факторов (большей/меньшей
освоенности слова). Чаще всего ударение
осн. формы нёпроизводного слова в сло-
варе — элемент лексикографии, инфор-
мации, тип акцентной кривой слова может
определяться его свойствами (классом),
но может также входить в лексикографии,
информацию, акцентуация производного
слова обычно выводима из его структуры.
Для ряда исследователей различение
фонологии, и морфонологии, ударения
не исчерпывается отнесением первого к
слогу (море), а второго — к тому или ино-
му морфологич. элементу. В тех слово-
формах, где выбор между конечным и
неконечным ударением невозможен в
силу пулевого характера окончания или
неслогового характера окончания или ос-
новы, с морфонологии, т. зр. усматрива-
ется т. наз. условное ударение,
к-рое может не совпадать с фонологичес-
ким; это ударение выводится на основании
аналогии с др. словоформой той же пара-
дигмы, если в такой словоформе конечное
и неконечное ударения противопоставлены
в ее можно принять в качестве «диагнос-
тической». Для рус. имен существитель-
ных «диагностическими» принимаются
формы дат. п., поэтому, иапр., в слово-
форме «стол» признается конечное уда-
рение (иа окончании), ср. «столу», а в
словоформе «дом» — неконечное, ср.
«дому».
Морфонология тональных языков (мор-
фотонология) изучает ассоциированность
тонов с теми или иными грамматич. еди-
ницами и явлениями. В этой связи гово-
рят о грамматич. тонах в противополож-
ность лексическим.
Особый раздел А. составляет исто-
рическая (диахрония.) А., осущест-
вляющая реконструкцию систем ударе-
ния или тона праязыков, изучающая зако-
номерности и этапы эволюционирования
этих систем с развитием языков. Так,
по мнению мн. исследователей, в пранн-
доевроп. яз. существовала система тонов,
к к-рым в конечном счете возводится
музыкальное ударение др.-греч. яз.,
ведич. санскрита, праслав. яз. Исследова-
тели тональных языков Д. Востока и
Юго-Вост. Азии часто исходят из представ-
лений об атональном прасостоянии соотв.
языков и объясняют появление и развитие
тонов как компенсаторный эффект де-
фонол огизации консонантных и вокаль-
ных различий. Так, в кит., тайских и
мн. др. языках ок. тысячелетия тому на-
зад число тонов удвоилось в результате
исчезновения противопоставления звон-
ких/глухих согласных (инициалей) и фо-
нологизации сопровождавших эту оппо-
зицию регистровых различий. Очевидно,
переход языка от одного просодич. типа к
другому (от ударения к тону или наоборот)
следует рассматривать в связи с общим
типом структуры языка. Тон типичен для
моносиллабич. языков, это просодич.
характеристика особой языковой едини-
цы — слогоморфемы. Ударение
— просодич. характеристика слова. Поэ-
тому замена тона ударением н наоборот,
вероятно, сопряжена со сменой базовой
единицы языка — слогоморфемы словом
или наоборот.
В исторической и сравни-
тельно-исторической мор-
фо но л ог и ч. А. устанавливаются ак-
центные парадигмы для праязыков и
древних состояний языков, их распределе-
ние и ист. трансформации. Напр., для
др.-рус. имен выделяют три акцентные
парадигмы: а — неподвижное ударение
на основе во всех словоформах, или
колумнальная (колонная), баритониро-
ванная парадигма (баритонеза); Ь — не-
подвижное ударение на окончании во
всех словоформах, или окситонированНая
парадигма (окситонеза); с — подвижное
ударение, в разных словоформах распре-
деляющееся по определ. правилам между
наосновным и нафлективным (флексион-
ным) типом, а также могущее переходить
на клитики (акцентуационно зависимые
слова) — подвижная парадигма.
А. имеет давнюю традицию. Уже в
брахманах (8—6 вв. до н. э.) и упани-
шадах (7—3 вв. до н. э.) Др. Индии встре-
чается понятие «свара»—ударение или
тон. Вопросы просодики активно разра-
батывались в пифагорейской школе Др.
Греции (6—4 вв. до н. э.). Изучение то-
нов в Китае началось в кон. 5 в. н. э.
А. X. Востоков в своей грамматике (1831)
выделил ударение как самостоят. объект
изучения и дал группировки рус. слов по
типу ударения. В 60-х гг. 19 в. Потебня
ввел морфологич. критерии в описание
рус. ударения. Эту линию продолжил
И. А. Бодуэн де Куртенэ; Е. Д. Полива-
нов впервые описал морфологически обус-
ловленную акцентуацию япон. слов. В
области сравнит,-ист. А. в кон. 19 в. был
установлен закон Ф. де Соссюра, фикси-
рующий оттяжку ударения в литов, яз.
Ф. Ф. Фортунатов и А. Мейе распростра-
нили этот закон на другие балто-слав.
языки (см. Фортунатова — Соссюра за-
кон), что было оспорено позднейшими
исследователями. Наиболее полную но-
вую реконструкцию слав. А. осуществил
В. А. Дыбо; им и В. М. Иллич-Свитычем
было показано, в частности, что праслав.
акцентные парадигмы а и b находились
в отношении дополнит, распределения,
обусловленного просодич. качеством кор-
невого слова. С. Д. Кацнельсон предло-
жил новую интерпретацию Вернера за-
кона, а также дал общую картину срав-
нит.-ист. анализа герм. А.
* Поливанов Е. Д., Музыкальное
ударение в говоре Токио, «Изе. АН», 1915,
т. 9, 76 15; Тройский И. М., Др.-греч.
ударение, М.— Л., 1962; И ллич-Сви-
т ы ч В. М., Именная акцентуация в балтий-
ском и славянском. Судьба акцентуацион-
ных парадигм, М., 1963; Кацнель-
сон С. Д., Сравнит, акцентология герм,
языков, М.— Л., 1966; Зализняк А. А.,
Рус. именное словоизменение. М., 1967;
Потебня А. А., Ударение, К., 1973;
Редькин В. А.. Акцентология совр. рус.
лит. языка, М.. 1971; Колесов В. В.,
История рус. ударения, [ч. 1], Л., 1972;
Боидарко Л. В., В е р б и ц к а я Л. А.,
Щербакова Л. П., Об определении
места ударения в слове, «Изв. АН СССР.
ОЛЯ», 1973, т. 32, в. 2: С о с с ю р ф.
Де, К вопросу о литов, акцентуации,
в его кн.: Труды по яз-знанию, М.,
1977; Герценберг Л. Г.. Вопросы ре-
конструкции индоевроп. просодики. Л.,
1981; Дыбо В. А., Слав, акцентология,
М., 1981; Касевич В. Б., Фонология,
проблемы общего и вост, яз-знания, М.,
1983; его же. Морфонология, Л., 1986;
Зализняк А. А., От праславянской ак-
центуации к русской, М., 1985; Pike К. L..
Tone languages. Ann Arbor, 1957;
Stang Ch r.. Slavonic accentuation. Oslo,
1957; Kurylowicz J., L’accentuation des
langues indo-europeennes, Wroclaw — Kra-
kow, 1958; Garde P., L’accent. P., 1968;
Lehiste I., Suprasegmentals, Camb.
(Mass.) — L., 1970; Maddieson I.,
Gandour J., An annotated bibliography
on tone, Los Ang.. 1974; Hyman L , On
the nature of linguistic stress, в кн.: Studies
in stress and accent, Los Ang., 1977; Liber-
man M., Prince A., On stress and lingu-
istic rhythm. «Linguistic Inguiry», 1977, v. 8,
76 2; Tone: A linguistic survey, ed. by V. From-
kin, N. Ye.— [a. o.l, 1978; Eek A., Stress
and associated phenomena: A survey with
examples from Estonian I, в кн.: Estonian pa-
pers in phonetics [9], 1980—1981, Tallinn,
1982.	J3. Б. Касевич.
АЛБАНСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из индо-
европейских языков, занимающий изо-
лированное положение и составляющий
особую группу. Являясь продолжением
исчезнувших древних индоевроп. языков
Балкан, п-ова (палеобалкан. языков),
А. я. генетически наиболее близок илли-
рийскому и мессапскому языкам; суще-
ственны н его связи с фракийским яз.
Распространен в НСРА (число говоря-
щих 2860 тыс. чел.; офнц. язык), Юго-
славии (социалистич. авт. край Косово,
1850 тыс. чел.), Италии (120 тыс. чел.),
Греции (60 тыс. чел.). Незиачит. число
носителей А. я. живет в НРБ, СРР, СССР
(Одес. обл.).
Алб. языковой ареал делится на 2 осн,
диал. области: южную, тоскскую, и се-
верную, гегскую, к-рые, в свою очередь,
членятся на многочисл. говоры. На
основе тоскского и гегского диалектов в
кон. 19 в. сложился совр. лит. А. я. в
двух вариантах. Диалекты А. я. разли-
чаются наличием ротацизма (перехода
звуков типа [s], [г] в звуки типа [г] путем
постепенного ослабления трения и одно-
временного приобретения более или менее
сонорного характера), нейтрального ё,
дифтонга иа, отсутствием форм инфинити-
ва с заменой его конъюнктивом в тоскском
диалекте, наличием носовых, дифтонга це,
форм инфинитива и отсутствием рота-
цизма вгегском диалекте; отличием в спо-
собе образований причастий и деепричас-
тий и нек-рых временных форм; рядом
особенностей в лексике. В НСРА тоскский
диалект стал преобладающим в употреб-
лении.
В А. я. 7 гласных фонем и 29 согласных.
Особенностью вокализма является от-
сутствие в тоскском диалекте носовых
гласных и их наличие в гегском диалекте
(ср. а, о), а также наличие особого лабиа-
лизованного гласного звука у, равного по
произношению нем. [й], и гласного ё, сме-
шанного ряда, редуцированного. Харак-
терной особенностью алб. консонантизма
является наличие среднеязычных dh(d)
АЛБАНСКИЙ 25
и th(e), наличие слабых I, г и сильных 11,
гг, среднеязычных q, gj и серии аффри-
кат с, ?, х, xh. А. я. характеризуется
фиксированным ударением (преим. на
предпоследнем слоге), утратой или ре-
дукцией старых иидоевроп. начальных
и конечных безударных гласных, утратой
иидоевроп. долгих и кратких дифтонгов
с последующей их монофтонгизацией и
заменой вторич. краткими дифтонгами.
По своей грамматич. структуре А. я.
принадлежит к языкам с синтетич. флек-
тивным строем, в к-ром элементы древ-
ней флексии в процессе ист. развития пре-
терпели сильные изменения. В именной
системе А. я. представлены 3 рода (муж.,
жен., ср.), 4 типа склонения с шестипа-
дежной системой (формы род. п. и дат. п.
совпадают), определ. и неопредел, формы
имени, препозитивный и постпозитивный
артикли. Глагол в А. я. характеризуется
двумя тп.пами спряжений с разветвленной
системой наклонений (6 типов) и времен-
ных форм (3 простые и 5 сложных).
В синтаксисе преобладает относительно
свободный порядок слов. Словарный сос-
тав А. я., помимо исконной иидоевроп.
лексики, включает значит, число заим-
ствований разного времени из греч., лат.,
слав., тур., итал., франц, языков. В про-
цессе длит. ист. взаимодействия с языка-
ми др. групп (болг., греч., рум.) А. я. вы-
работал ряд общебалкан. структурно-ти-
пологич. черт (т. наз. балканизмов), об-
разуя с этими языками балканский язы-
ковой союз.
Первые письм. памятники А. я. относят-
ся к 15 в. («Формула крещениях епископа
Паля Энгелы, 1462) и 16 в. («Служебник»
Гьона Бузуку, 1555).
Систематич. науч, изучение А. я. на-
чалось в сер. 19 в. (работы И. Г. Гана и
Ф. Боппа). Большой вклад в албан. яз-
знание внесли Г. Мейер, Н. Йокль,
Э. Чабей, Ст. Мэнн, К. Тальявини, В. Ци-
моховский, Э. П. Хэмп и др., изучавшие
проблемы синхронич. и диахронич. раз-
вития А. я., его историю, грамматику и
лексику. Сов. ученые А. М. Селищев,
А. В. Десницкая внесли существ, вклад
в развитие алб. яз-знания. Селищев иссле-
довал албано-слав. языковые связи и
проблемы обших структурных признаков
в балкан. языках. Десницкая впервые
осуществила системное описание алб.
диалектов, исследовала проблемы форми-
рования лит. А. я., фольклора, реконст-
рукции др.-алб. языкового состояния и
ареальных связей А. я. с др. иидоевроп.
языками, ею была создана школа сов. ал-
бановедения. В области алб. яз-знания
плодотворно работают О. С. Широков,
М. А. Габинский, А. В. Жугра, В. П. Не-
рознак, И. И. Воронина, Ю. А. Лопашов:
исследуются фонетич. строй и граммати-
ка, ист. развитие и происхождение А. я.,
а также его место в системе иидоевроп.
языков и роль в Балканском языковом
союзе (см. также Балканистика).
• Селищев А. М., Слав, население
в Албании, София, 1931; Жугра А. В.,
Алб. язык, в кн.: Сов. яз-знание за 50 лет.
М., 1967; Десницкая А. В., Алб. язык
и его диалекты. Л..	1968; Габин-
ский М. А., Появление и утрата первич-
ного алб. инфинитива. Л.. 1970; Грамматич.
строй балкан. языков. Л., 1976; Hahn J. G.,
Albanesische Studien, SbAWW. 1883—97, Bd
104. 107. 132,. 134, 136; J о k 1 N., Lin-
guistisch-kulturhistorische Untersuchungen a us
dem Bereiche des Albanischen. B.— Lpz.,
1923; Daka P., Kontribut per bibliografine
e gjuhesise shqiptare, 1—5, «Studime
filologjike». 1964 — 67: Cabej E.. Stu-
dime gjuhesore, v. 1 — 6, Prishtine, 1975—77;
26 АЛГОНКИНО
Zugra A. V., Bibliographic der albanolo-
gischen Arbeiten der sowjetischen Sprachfor-
scher, «Akten des Internationalen Albanolo-
gisches Kolloquiums, Innsbruck 1972*, Innsb-
ruck, 1977; Fjalor i gjuhes se sotme shqipe,
Tirane, 1980.
Краткий албано-рус. словарь. M.. 2 изд.,
1951.	Л В. П. Нерознак.
ал гонкйно-вакАшские языки —
макросемья индейских языков Сев.
Америки, включающая (по мнению Э. Се-
пира) алгонкинские языки, ритванские
языки, объединяемые в алгонкино-рит-
ванскую группу, изолированные языки
беотук, на к-ром некогда говорило насе-
ление о. Ньюфаундленд (Канада), н куте-
нэ, на к-ром говорит от 300 до 500 чел.
(1962, оценка) в пограничных р-нах Ай-
дахо, Монтаны (США) и Британской Ко-
лумбии (Канада), а также объединяемые
в мосанскую семью салишские языки,
чимакумские (исчезнувший в кон. 19 в.
чимакум и квилеут, на к-ром говорит от
10 до ЮОчел.,— 1962, оценка) и вакаиг-
ские языки.
• Adler F. W., A bibliographical check-
list of Chimakuan, Kutenai. Ritwan. Salishan
and Wakshan linguistics, IJAL, 1961, v. 27,
TA 3; Swadesn M.. Mosan, [pt 1): A
problem of remote common origin; Mosan,
[pt 2]: Comparative vocabulary, там же, 1953,
v. 19.	M. E. Алексеев.
АЛГОНКЙНСКИЕ ЯЗЫКЙ —семья
индейских языков Сев. Америки, вклю-
чаемая в алгонкино-вакашскую макросе-
мью (см. Алгонкино-вакашские языки).
В эпоху европ. завоевания (началось в
16 в.) были распространены на терр.
п-ова Лабрадор на С.-В., Великих равнин
и внутр, р-нов Канады на 3. и Юж. Ка-
ролины (США) на Ю.-В. Подразделяются
на 3 группы: центральную (кри, монта-
не-наскапи, меномини, фокс, шауни,
потоватоми, оджибва, делавэрский, пова-
тан, пеориа, Майами и иллинойс), восточ-
ную (абнаки, малесите-пассамакводи,
микмак, а также ныне исчезнувшие масса-
чусетский, могиканский, наррагансет и
др.) и западную (блэкфут, чейенн и ара-
пахо, часто выделяемые в качестве само-
стоят. групп). В 20 в. ареал распростране-
ния сохранился, но число языков значи-
тельно уменьшилось. Общее число гово-
рящих ок. 160 тыс. чел.
Фонетич. системы А. я. характеризу-
ются противопоставлением гласных по
долготе, противопоставлением шумных
сильных (придыхательных) и слабых сог-
ласных: р—рр, t—tt, k—kk, с—cc, s—ss,
S—& (имеются также ларингалы ’ и h);
из сонорных встречаются ш, п, 1 и полу-
гласные у, w. Ударение в нек-рых язы-
ках играет смыслоразличит. роль.
Морфологич. категории имени; род,
число, притяжательность и обвиатив (чет-
вертое лицо). Для имени характерны так-
же зват. форма и локативная, обладающая
широким кругом значений—‘в’, ‘на’, ‘у’,
‘около’ и др. Различаются 2 рода: оду-
шевленный (названия людей, животных,
деревьев) и неодушевленный. Большое
кол-во семантически неодуш. имен отно-
сится к одуш. роду, напр. имена со зна-
чениями: ‘барабан’, ‘снег’, ‘лук’, ‘солн-
це’, ’звезда’, ‘колено’ и др. Мн. ч. обра-
зуется при помощи двух суффиксов, упот-
ребляемых в зависимости от рода имени:
меномини enaniw-ak ‘люди’, wekewam-an
‘дома’. Имена органич. принадлежности
(названия частей тела, термины родства и
нек-рые др.) употребляются только с лич-
ными притяжат. префиксами, остальные
имена в притяжат. форме обычно прини-
мают спец, суффиксы: оджибва mettik
‘дерево’, но ke-mittek-om ‘твоя палка’.
Категория обвиатива противопоставляет
в 3-м л. одуш. рода главного и второсте-
пенных участников действия. Последние
употребляются в форме обвиатива: од-
жибва uwapetnan eniw eninuw-an ‘Он
видит того человека’ и nuwapema aw
enini ‘Я вижу того человека'. В системе
личных местоимений и личных префиксов
противопоставлены формы инклюзива и
эксклюзива: потоватоми nin ‘я’, kin ’ты’,
win ‘он, она, оно’, ninan ‘мы (эксклю-
зив)’, kinan ‘мы (инклюзив)’, kinwa
‘вы’, winwa ‘они (одуш.)'.
Глаголы подразделяются на 4 класса:
интранзитивные одушевленные, интранзи-
тивные неодушевленные, транзитивные
одушевленные и транзитивные неодушев-
ленные. Каждый глагольный класс харак-
теризуется своим рядом суффиксов. Тран-
зитивные глаголы получают только один
личный префикс, выбираемый в следую-
щей последовательности: 2-е л., 1-е л.,
неопредел, лицо, 3-е л., обвиатив. Для
определения субъектной или объектной
функции личного префикса используются
спец, суффиксы: блэкфут nicikakomimm-
a-nnaaniaoa ‘мы любим их', но nicikako-
mimm-ok-innaniaoa ‘они любят нас’. По
традиции в А. я. выделяется категория
строя: независимый строй, подчинитель-
ный и императив. Формы независимого
строя являются предикативными и раз-
личают индикатив, выражающий утверж-
дение о событии в настоящем, претерит,
выражающий утверждение о событии в
прошлом, дубитатив, выражающий со-
мнение и отрицание. Формы подчинит,
строя употребляются в подчиненных
конструкциях (придаточных) и не имеют
личных префиксов. Императив имеет 3
вида: собственно императив (оджибва
pinkekken ‘войди’), отложенный импера-
тив (pinkekkean ‘войди потом’) и прохи-
бнтив (запретительное наклонение). Мно-
гочисл. глагольные частицы выражают
модальные, временные и пространств,
значения: чейенн tohoe ‘часто’, sehov
‘вдруг’, nehe ‘скоро’, tse ‘сейчас’ и др.
Для выражения множественности, интен-
сивности и повтора часто используется
редупликация. Развита инкорпорация:
оджибва pokkukatepeniteso ‘он ломает
свою ногу’ при ekkat ‘нога’. В А. я, пред-
ставлены разл. виды словообразования:
суффиксация, префиксация, словосло-
жение. Из А. я. в европ. языки проникли
слова «вигвам», «вампум», «мокасины»,
«опоссум», «тобогган», «тотем» и др.
Синтаксич. функции именных членов
предложения определяются глагольными
показателями: меномини keskaham otane-
napah ‘Он-разрубил-это своим-топором',
aceskew pakessen ‘Он-падает-в грязь',
suniyan nekes-pes awatahek ‘Он-прислал-
мне денег’ и др. Порядок слов свободный.
Определение предшествует определяемо-
му. В сложных предложениях исполь-
зуются глагольные формы подчинит,
строя.
Изучение А. я. началось в 17 в., когда
были созданы грамматич. описания масса-
чусет. яз. и языка наррагансет. Работа
миссионеров по созданию грамматик и
словарей продолжалась до 20 в. В 19 в.
началось сравнит.-ист. изучение А. я.
Т. Майкелсон впервые установил ряд
фонетич. соответствий между А. я.,
Л. Блумфилд занимался как описанием
отд. языков (меномини, оджибва и др.),
так и их сравнит.-ист. изучением. К ис-
следованию А. я. обращались также К. К.
Уленбек, Ч. Ф. Хоккет и др.
А. я. бесписьменные. У нек-рых племен
(оджибва, микмак) имелись формы пик-
тография. письма. В 1840 англ, миссио-
нер Эванс создал слоговое письмо для
индейцев кри, в 1921 нем. миссионер
К. Каудер — рисуночное письмо, вклю-
чавшее 5700 знаков, для языка микмак,
однако эти письменности не получили
распространения.
• Uhlenbeck С. С., A consise Black*
foot grammar. Amst,, 1938; Hoc-
kett Ch. F.. Potawatomi: I—IV, IJAL,
1948, v. 14; Petter R., Cheyenne grammar,
Newton (Kansas). 1952; Bloomfield L.,
Eastern Ojibwa, Ann Arbor, [1956]; его же,
The Menomini language. New Haven — L;,
1962; H a n z e 1 i V. E., Missionary lingui-
stics in New France, The Hague — Р.» 1969;
A bibliography of Algonquian linguistics.
Winnipeg. 1974; Goddard I.. Compara-
tive Alqonquian, в кн.: The languages of na-
tive America, Austin, 1979;
Aubin G. F., A proto-Algonquian dic-
tionary, Ottawa, 1975. M. E. Алексеев.
АЛЕКСАНДРЙЙСКАЯ ШКОЛА — тра-
диция исследования языка, сложившаяся
в одном из культурных центров античнос-
ти — Александрии, столице эллинисти-
ческого Египта, в кон. 4 в. до н. э. Пе-
риод расцвета А. ш.— 2 в. до н. э.— 2 в.
н. э.; в $40, после завоевания Александ-
рии арабами, она прекратила свое суще-
ствование.
Крупнейшие представители А. ш.—
Зенодот из Эфеса, Ликофрон, Александр
Этолийский, Эратосфен, Аристофан Ви-
зантийский, Аристарх Самофракийский,
Дионисий Фракийский, Асклепиад из
Мирлеи, Харет, Деметрий Хлор, Диони-
сий Галикарнасский, Дидим, Трифон,
Павсаний Цезарейский, Аполлоний Дис-
кол. Сохранились лишь немногие сочине-
ния александрийских филологов (тексты
Дионисия Фракийского, Дионисия Га-
ликарнасского и Аполлония Дискола);
в большинстве случаев они известны по
фрагментам в более поздних изложе-
ниях — в трудах Секста Эмпирика, Дио-
гена Лаэртского, Варрона, Эл и я Дона-
та, Присциана, в многочисл. .схолиях»
и комментариях.
В традициях А. ш. формировалась
филология и грамматика как отрасль
филологии. Развитию исследований в об-
ласти языка способствовало создание в
Александрии т. наз. Мусейона (по образ-
цу платоновской Академии и аристотелев-
ского Ликея) и Александрийской б-ки,
приобретавшей рукописи всех стран и об-
ластей греко-лат. антич. мира. А. ш. воз-
никла в условиях многоязычия, на стыке
греко-лат. науки и ближневост, учений
древности, традиции к-рых она вобрала
в себя.
Изучение и упорядочение рукописей
требовало значит, культуры обращения с
текстами, комментирования и анализа.
Разг, речь в эпоху эллинизма значительно
отличалась от языка др.-греч. классич.
лит-ры, и для А. ш. особо актуальными
были вопросы норм. лит. языка. В зна-
чит. степени именно поэтому александрий-
ские филологи обращали осн. внимание
ие на филос. проблемы языка, а на раз-
работку учения о языковых формах и их
употреблении. В А. ш. грамматика выде-
лилась в особую область исследования,
давшую начало всему позднейшему антич.
и европ. учению о языке.
Принципы описания языка, выработан-
ные А. ш., в науч, лит-ре определяются
как .система александрийской граммати-
ки». Отделив предмет грамматики от
прочих областей изучения языка, А. ш.
вычленяла в ней разл. части — прообра-
зы совр. фонетики, морфологии, синтак-
сиса, а также разделы, не вошедшие
впоследствии в грамматику и составивпи
предмет лексикологии, стилистики, тек-
стологии, палеографии и т. д. Основой
грамматич. учения А. ш. является уче-
ние о частях речи и их «акциденциях»
(понятие, близкое к совр. понятию грам-
матич. категории).
В А. ш. интенсивно велись поиски «на-
чал» грамматич. иск-ва, т. е. тех исходных
принципов, к-рые кладутся в основу
грамматич. описания. Важнейшим нз
этих принципов считалась «аналогия»
как особенность строения языка, отража-
ющая его системную организацию. Но
язык в повседневном употреблении за-
частую обнаруживает отклонения от ре-
гулярных форм— «аномалии». В антич.
«споре об аналогии и аномалии» происхо-
дила кристаллизация основ грамматич.
исследования. Ученые А. ш. выступали
как сторонники аналогии, развивая уче-
ние о регулярных закономерностях строе-
ния языка, в основном о парадигмах
словоизменения.
А, ш. разработала учение о языке на
всех ярусах его строения, начиная с
«элементов, или букв». Выделялись по
акустическим и артикуляционным при-
знакам гласные, согласные и полугласные.
Изучались также слоги, «претерпевания»
(т. е. всевозможные фонетич. видоизме-
нения слова —метатеза, элизия и т. п.)
и знаки препинания как единицы, имею-
щие аналог в звучащей речи. Слово опре-
делялось как «наименьшая часть связ-
ной речи», обладающая свойством «чле-
нораздельности», определ. значением и
рядом свойств формы (иапр., единым
ударением). Александрийские филологи
выделяли 8 частей речи: имя, глагол, при-
частие, член, местоимение, предлог, на-
речие, союз (Дионисий Фракийский).
«Акциденции» частей речи включали как
словоизменит., так и словообразоват. ка-
тегории, а также — чисто классификаци-
онные, не находящие выражения на фор-
мальном уровне (напр., категория «вида»
имен в смысле их деления на собственные
и нарицательные у того же Дионисия
Фракийского). В определении частей ре-
чи у языковедов А. ш. преобладали
грамматич. признаки в сочетании с семан-
тическими, напр., по Дионисию Фракий-
скому, «глагол есть беспадежная часть
речи, принимающая времена, лица и
числа и представляющая действие или
страдание».
А. ш. дала образцы разработки синтак-
сиса как части грамматики. У Аполлония
Дискола термин «синтаксис» употребля-
ется в широком смысле для обозначения
отношений связи речевых элементов в их
последовательности. Это и связь слов в
предложении, и сочетания букв, слогов,
отд. компонентов слов при словосложении.
Преимуществ, внимание Аполлоний уде-
ляет синтаксич. отношениям между частя-
ми речи, полагая, что «полнозначное
предложение» рождается лишь при усло-
вии соотв. сочетания имен, глаголов и
связанных с ними, зависимых от них раз-
рядов слов, напр. таких, как артикль
(при имени), наречие (при глаголах) н
т. д. По Аполлонию, существуют и части
речи, «замещающие» имена и глаголы,
напр. местоимения, причастия и др.
В А. ш. возникла лексикографии, тра-
диция, оказавшая значит, влияние на сло-
варную работу в ср.-век. Европе, особенно
глоссарии, этимологии., диал., идеогра-
фии. и др. словари таких лексикографов,
как Зенодот из Эфеса, Аристофан Ви-
зантийский, Аполлодор Афинский, Фи-
локсен, Памфил, Диогениан, Гесихий
Александрийский.
Идеи и методы А. ш. оказали значит,
влияние на др.-рим. грамматиков. Наи-
более авторитетные в поздней античности
и в ср. века в Европе грамматики Доната
н Присциана были созданы в традициях
А. ш. (см. Античная языковедческая
традиция, Европейская языковедческая
традиция).
Грамматич. терминология, используе-
мая в совр. учебных грамматиках, а
также в собственно науч, сочинениях по
общему и частному яз-знаиию, в нек-рой
свой части восходит к терминологии А. ш.
• Антич. теории языка и стиля, М.— Л.,
1936; Амирова Т. А., О л ь х о в и-
ков Б. А., Рождественский
Ю. В., Очерки по истории лингвистики.
М., 1975 (лит.); История лингвистич. учений.
Древний мир, Л., 1980 (лит.); Robins
R. И., Ancient and Mediaeval grammatical
theory in Europe..., L.. 1951; W о u-
t e г s A., The grammatical papyri from Gra-
eco-Roman Egypt, Brussel, 1979.
.	„	. H. Ю. Бокадорова.
АЛЕУТСКИЙ ЯЗЫК (устар.— унанган-
ский язык) — один из эскимосско-але-
утских языков. Распространен на Але-
утских о-вах (США) и на о. Беринга
(СССР). Число говорящих в США ок.
700 чел., в СССР — ок. 30 чел. (1984,
оценка). А. я. включает 3 диалекта —
уналашкинский (восточный), аткинский
и аттовский (западный). Отличия в фо-
нетике, грамматич. строе и лексике
между диалектами незначительны, и
взаимопонимание алеутов разл. остро-
вов вполне возможно. Созданная в
нач. 19 в. И. Е. Вениаминовым и
Я. Е. Нецветовым алеут, письменность
на основе рус. алфавита прекратила су-
ществование после перехода Алеутских
о-вов во владение США (1867). Лишь в
сер. 70-х гг. 20 в. Аляскинский центр по
изучению языков коренного населения
ввел обучение на А. я. К.-л. признаков
древней алеут, письменности не обнару-
жено.
А. я. в области лексики и морфологии
значительно отличается от родственного
ему эскимос, яз.
Ф Вениаминов И., Опыт грамматики
алеутско-лисьевского языка, СПБ, 1846;
Иохельсон В. И., Унанганский (але-
ут.) язык, в сб.: Языки и письменность наро-
дов Севера, ч. 3. М. — Л., 1934; Me новщи-
к о в Г. А., Алеут, язык, в кн.: Языки наро-
дов СССР. т. 5, М.— Л., 1968; А с и н о в-
с к и й А. С.. Вахтин Н. Б., Голов-
ко Е. В., Этиолингвистич. описание коман-
дорских алеутов. ВЯ, 1983, № 6; Bergs-
1 а п d К., Aleut dialects of Atka and Attu,
Phil., 1959; Bergsland K., Dirks M.,
Atkan Aleut school grammar, Anchorage, 1981.
Меновщиков Г. А., Алеут.-рус.
словарь, в сб.: Языки и топонимия, Томск,
1977; Bergsland К.. Atkan Aleut-En-
glish dictionary, Anchorage, 1980.
Г. А. Меновщиков.
АЛЛИТЕРАЦИЯ (ср. -лат. alliteratio, от
лат. ad — к, при и littera — буква) —
один из способов звуковой организации
речи, относящийся к т. наз. звуковым пов-
торам и заключающийся в симметрическом
повторении однородных согласных зву-
ков. Слова, связанные А., выделяются
в речевом потоке, приобретают определ.
интонац. значимость. Как стилистич. при-
ем А. с древних времен употребляется в
устно-поэтич. и лит. разновидностях ху-
дож. речи, особенно в Произведениях,
язык к-рых ритмически организован
(напр., в поэзии). На А. построены мн.
пословицы и поговорки («Мели, Емеля,
твоя неделя»), скороговорки («Купи кипу
пик»). Простейшим видом А. является
звукоподражание, но в чистом виде оно
используется не часто и обычно высту-
пает лишь как первооснова дальнейших
звуковых ассоциаций (ср. пушкинское
«Шипенье пенистых бокалов / И пунша
пламень голубой...»). А. близка др. типу
звукового повтора — ассонансу (симмет-
рия. повторению однородных гласных)
АЛЛИТЕРАЦИЯ 27
п нередко с ним сочетается (ср. в рус.
песне: «Ах вы сени мои, сени, / Сени но-
вые мои...»).
АЛЛОМОРФ (алломорфа) (от греч.
alios — иной, другой и тогрЬё — форма)
— см. Морф.
АЛТАЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — условный тер-
мин для обозначения макросемьи языков,
объединяющей на основе предполагаемой
генетической сопринадлежности тюркс-
кие языки, монгольские языки, тунгусо-
маньчжурские языки, а также изолирован-
ные корейский язык и японский язык.
Первоначально, в 30-х гг. 19 в., к А. я.
относили также и те языки, за к-рыми
впоследствии закрепилось назв. ураль-
ские языки. Термин «алтайские» указы-
вает иа возможную прародину.
Основой для возникновения алт. ги-
потезы, в разное время и с разных науч,
позиций разрабатываемой в трудах
Г. Рамстедта, Н. Н. Поппе, Е. Д. Поли-
ванова, В. Л. Котвича, М. Рясянена
и др., послужило значит, кол-во об-
щей лексики в перечисл. семьях языков
(кор. и япон. языки были подключены
к алтаистич. построениям лишь в 20-х гг.
20 в.), схождения звукового состава,
фонетич. и морфологич. строения слова
(сингармонизм и агглютинация'), струк-
турная и содержательная однотипность
или тождественность большинства дери-
вационных и реляционных категорий, а
также синтаксич. структур, при этом мн.
аффиксальные морфемы опознавались
как материально сходные.
На базе подобных сопоставлений был
выведен ряд фонетич. соответствий: реф-
лексация начального р-, или т. наз. закон
Рамстедта — Пельо, соответствия началь-
ных j-/n-,j-/d-, ротацизм, ламбдаизм (заме-
на звука s звуком 1), аблаут корня -a/-i-
и др. Однако к 50-м гг. 20 в. при фрон-
тальном обследовании материала выясни-
лось, что процент соответствий в области
осн. лексич. групп, таких, как числитель-
ные, назв. частей тела, времен года и час-
тей суток, небесных светил, погодных
явлений и т. п., настолько низок, что, в
соответствии с лексико-статистич. теори-
ей (см. Лингвистическая статистика),
существование алт. праязыка отодвига-
лось за приемлемые хронология, грани-
цы. Была подвергнута сомнению фоне-
тич. и семантич. обоснованность многих
установленных ранее лексич. и морфоло-
гич. параллелей, нек-рые фонетич. соот-
ветствия были квалифицированы как
мнимые, напр. ротацизм (общетюрк.-z
при чуваш, -г, монг. и тунг.-маньчж. -г),
поскольку коррелирующие слова с -г
были истолкованы в монг. языках как
древнейшие заимствования из тюрк, про-
тобулгар. диалектов, в тунг.-маньчж.
языках — как последующие заимствова-
ния из монг. языков. Разл. оценка дает-
ся возможным схождениям и явным рас-
хождениям не только в области фонетики,
но и в области морфологии.
Грамматич. категории имени в А. я.—
падежа, принадлежности, числа — обла-
дают как общими структурными и фор-
мальными чертами, так и заведомо раз-
личными, напр. им. п. как падеж подле-
жащего имеет нулевой показатель, однако
в старомонг. яз. есть случаи оформления
подлежащего косв. падежами; в монголь-
ских и тунг.-маньчжурских языках ко-
нечное -п основы во мн. случаях отпало,
восстанавливаясь в косв. падежах. Фор-
мант род. п. единообразен в тюрк, языках
(-ip), вариативен в монг. языках (-пи,
28 АЛЛОМОРФ
-un, -jin), ограничен в распространении со-
лонским и маньчжурскими языками (-ni,
-i) в тунг.-маньчж. языках. Различия сог-
ласных (т]~п) и гласных (i ~ и) этих форм
строго не объяснены, как и для форм мест-
ного п.— тюрк. -ta/-da, монг. -da/-ta и
-du/-tu, сближаемых обычно с тунг.-
маньчж. дат.-местным п. -du/-tu (тунг,
языки) и -da/-ta (маньчж. яз.), поскольку
и монг. показатель включает значение дат.
п. Архаичный монг. дат. п. на -а совпадает
с тюркским на -а (хотя для тюрк, языков
неясно соотношение этого -а с дативом в
группе кыпчак, языков -ya/-qa), однако не
находит параллели в тунг.-маньчж. язы-
ках, что аналогично и для вин. п.: тюрк.
-I (при спорных интерпретациях связи с
др.-тюрк, аккузативом -Гу), монг. -i/-ji,
в то время как тунг.-маньчж. форма со-
вершенно иная: -ba/-wa. Часть форм ло-
кативных падежей в тунг, языках полу-
чена сложением показателей, оставшихся
в парадигме также и в качестве самостоя-
тельных. Сложение падежных аффиксов
характерно и для монг. языков, но не от-
мечалось для тюркских. Не находит
аналогии в тюркских и монгольских язы-
ках наличие в тунг, падежной системе ви-
нительного неопределенного на -ja с се-
мантикой предназначения предмета, цели-
объекта, партитивное™.
Частичные совпадения отмечаются
также в притяжат. парадигме имени и
способах выражения притяжательное™,
в употреблениях грамматич. мн. ч. и др.
Напр., во всех ветвях А. я. и употребле-
ниях грамматич. мн. ч. находят архаич-
ные значения собирательной или репрезен-
тативной множественности, дробное™,
насыщенное™ и т. п., т. е. значения в
сущности деривационного характера, бла-
годаря чему видится правомерность по-
стулирования для праязыкового состоя-
ния большого кол-ва исходных показате-
лей (-t/-d, -s/-z, -г, -1, -k/-q, -m и др.), под-
тверждаемых этимология, анализом не-
большого круга слов, опростивших эти
форма™вы в составе основы; эта же фор-
мативы исторически составили продуктав-
ные аффиксы мн. ч., такие, как обще-
тюрк. -1аг и чуваш, -sem, тунг.-маньчж.
-sal, развившие абстрактное значение раз-
дельной множественности.
У глагола, как и у имени, структура ча-
стаых категорий тюркских, монгольских
и тунг.-маньчжурских языков близка или
тождественна во мн. отношениях (напр.,
в развитии категории времени и др.), при
этом наблюдаются также совпадения в
материальных средствах их выражения
(напр., наст.-буд. вр. на -г/-га), однако
значительны и расхождения в семан-
тике и формальном облике глагольных
категорий, напр., прош. время, имевшее
первоначально, скорее всего, результатив-
ное значение, формировалось на основе
разл. показателей процессуальных имен
действия, разных в каждой ветви (впро-
чем, не исключена генетич. общность
тюрк, претерита на -di и монг. перфекта
на -зО. В залогах, при общей структур-
ной близоста, не совпадают показатели
страдат., взаимного и совместного зало-
гов и обнаруживаются схождения среди
каузативных формантов; в тунг.-маньч-
журских, и монгольских языках отсутст-
вует возвратный залог, имеющийся в
тюркских, что, возможно, коррелирует с
наличием категории возвратного притяжа-
ния у имени в тунг.-маньчжурских н мон-
гольских языках и отсутствием ее в тюрк-
ских.
При аффиксальном способе выражения
лексико-грамматич. категории способов
глагольного действия восстанавливаются
общие форманты *-ga, *-1а, *-г, *-к, *-са
со значениями интенсивности, учащатель-
ности, ритмичноста; аффиксы со значе-
ниями начала, течения действия, его за-
вершенное™ и пространстаенно-времен-
ной распределенности представлены в
тунг.-маньчж. языках, но их почти нет в
тюркских и монгольских языках, кото-
рые прибегают в этих случаях к глаго-
лам-модификаторам, совпадающим по
семантике, но не по материальному об-
лику.
В сфере отрицания весьма вероятна
материальная тождественность показа-
телей при различиях структурно-катего-
риального их статуса, к-рые можно объ-
яснить ист. преобразованиями: общий эле-
мент *е (частица или глагол) в тунг.-
маньчж. языках функционирует в доста-
точно полной парадигме отрицат. гла-
гола е- в аналитич. конструкциях глаголь-
ного отрицания, в монг. изыках — в мор-
фологически усложненной частице гла-
гольного отрицания ese, в тюрк, языках
характер приглагольного отрицания имеет
лишь чуваш, частица ап (*еп, в других
тюрк, языках частицы aba, ад, аппа, ар
употребляются для отрицания при имени,
как и тунг.-маньчж. ana, aba, aqu и монг.
buu > * abuu, однако не ясно, произошло
ли а- <* е- в результате влияния веляр-
ных гласных морфологич. наращений
либо это др. корневой элемент.
Среди первичных (простых) показате-
лей причастай, деепричастий, времен и
наклонений как форм (категорий) искон-
но единых и лишь исторически разошед-
шихся (функционально специализиро-
вавшихся) можно обнаружить для всех
ветвей А. я., по крайней мере, два ряда
сходных показателей: с формантом -m/-mi
(в тюрк, языках в имени действия на -im
и в составе причастия на -mis; в монг. язы-
ках в составе презентных форм на -пат
и -mui; в тунг.-маньчж. языках в деепри-
частиях на -mi/-ma-ri) и с формантом
-р----Ь/-ра---Ьа (в тюрк, деепричастиях
на -р и на -pa-n~-ba-n; в монг. претерите
на -Ьа; в тунг.-маньчж. деепричастиях на
-pi/-pa-ri).
Гипотезу о родстве А. я. нельзя считать
доказанной из-за отсутствия достаточно
полно реконструированной системы пра-
языка, способной объяснить все струк-
турные и материальные различия в вет-
вях, но нельзя считать ее и несостоятель-
ной, ввиду вероятное™ мн. предлагаемых
сопоставлений. Особенно разностороннее
и глубокое исследование приемами срав-
нит.-ист. метода требуется для коррект-
ного подключения материалов кор. и
япои. языков, т. к. последние обнаружи-
вают значит, разнохарактерность и нере-
гулярность постулируемых схождений
как в облаете лексики и грамматики, так
и в области фонетики. Перед алтанстикой,
как отраслью сравнительно-историческо-
го языкознания, стоят задачи последо-
вательного, глубокого и строгого приме-
нения его традиционных и новейших
методик.
* Рамстедт Г. И.. Введение в алт.
яз-знание. Морфология, М., 1957; К о т-
в и ч В., Исследование по алт. языкам, М.,
1962; Проблема общности алт. языков, Л.,
1971; Очерки сравнит, лексикологии алт. язы-
ков, Л., 1972; Очерки сравнит, морфологии
адт. языков, Л., 1978; Исследования в об-
ласти этимологии алт. языков, Л., 1979; Ба-
с к а к о в Н. А., Алт. семья языков и ее
изучение, М.. 1981; Алт. этимологии, Л., 1984;
Корму ш ии И. В., Системы времен гла-
гола в алт. языках. М., 1984: Ramstedt
G. J., Einfiihrung in die altaische Sprachwis-
senschaft, Hels., 1957; Poppe N., Verglei-
chende Grammatik der altaischen Sprachen.
t. 1,Wiesbaden, 1960; его же, Introduction
to Altaic linguistics, Wiesbaden, 1965.
И. В. Кормушин.
АЛТАЙСКИЙ ЯЗЙК — один из тюрк-
ских языков. До 1948 назывался ойрот-
ским яз. Распространен в Горно-Алт.
АО Алт. края РСФСР. Число говорящих
св. 52 тыс. чел. (1979, перепись). Объеди-
няет 2 группы диалектов, относящихся к
разным классификационным группам
порк. языков: южную (киргизско-кып-
чак. группа) и северную (уйгур, группа).
А. я. наиболее близок кирг. яз. по ха-
рактеру системы гласных и общим зако-
нам губного и палатального сингармониз-
ма. В системе согласных помимо сходства
наблюдаются и значит, расхождения:
начальной кирг. аффрикате «ж> соот-
ветствует алт. <дь>; в анлауте А. я. от-
сутствуют звонкие согласные (за исклю-
чением «б»); в интервокальной позиции
(между гласными), в отличие от кирг.
яз., глухие согласные последовательно
озвончаются. Характерная особенность
морфологии А. я.— наличие только
редуциров. аффиксов лица в спряжении
глаголов.
В основу лит. языка легли юж. диалек-
ты. Письменность на основе рус. графи-
ки (с 1939).
• Грамматика алт. языка, Каз., 1869;
Дыре икона Н. П., Грамматика ойрот,
языка, М.— Л., 1940; Баскаков Н. А.,
Алт. язык. М., 1958.
Вербицкий В. И.. Словарь алт. и
аладагского наречий тюрк, языка, Каз.,
1884; Баскаков Н. А., Тощако-
в а Т. М., Ойротско-рус. словарь, М.,
1947.	А. Баскаков.
АЛФАВИТ [греч. alphabetos, от назв.
двух первых букв греч, А.— альфа и
бета (новогреч. вита)] — система пись-
менных знаков, передающих звуковой об-
лик слов языка посредством символов,
изображающих отдельные звуковые эле-
менты. Изобретение А. позволило делать
запись любых текстов на естеств. языке
без обращения к их значению (в отличие
от систем письма, использующих идеог-
раммы — письм. обозначения понятий н
логограммы — письм. обозначения слов),
что сделало возможным повсеместную
фиксацию, хранение и передачу самых
разнообразных текстов на любых естеств.
языках, способствовало распространению
грамотности и др. достижениям европ.
цивилизации. Все известные А. характе-
ризуются наличием синтагматич. правил
обозначения фонем в словах н парадиг-
матич. набором знаков, известных всем
вми пользующимся в строго определ. по-
следовательности. Принцип упорядочива-
ния по А. играет важную роль во всех
совр. средствах хранения и поиска ин-
формации (в словарях, др. справочных
изданиях, каталогах и т. п.).
Принцип А. был изобретен зап.-семит,
народами. В сер. 3-го тыс. до н. э. зап.-
семитские (др.-ханаанейские) писцы в
г. Эбла (совр. Тель-Мардих, Сев. Сирия)
создали такую классификацию заимство-
ванных из Месопотамии слоговых знаков
клинописи, использовавшейся ими для
записи местного эблаит. яз. и месопотам.
шумер, яз., в к-рой знаки упорядочива-
лись по характеру гласных при одних и
тех же согласных: ma, mi, mu (в семит,
языках имелось только три гласных a-i-u);
этот же принцип прослеживается и в пос-
ледующих клинописных силлабарнях,
известных из егип. архива Амарны (14 в.
до н. э.), где их записывали писцы-ха-
иаанеяне. По-видимому, благодаря ис-
пользованию опыта клинописи н егип.
письма, постепенно эволюционирующего,
как и клинопись, к слоговому от смешан-
ного логографически-слогового, зап. се-
миты не позднее 1-й пол. 2-го тыс. до н. э.
создали такой первонач.тип консонантно-
слогового письма, где имелись знаки для
ДРЕВНЕЙШИЕ АЛФАВИТЫ
Семитские внуки	Ханаанейские алфавиты	Архаическая греческая форма	Этрусская форма
?а	К		А Я
Ь	9^7 9	1 3	
S	111 ]	1	
h	К ¥)		
d		д	
h		Я /•	3
w			Л
z	W Z	ZI	W:
h		&	нз
t	Ф- ® ®©	<& ®	® о
У		Нг|	1
k		ккк	>1
1	L L LL	г/ч	J
in	*7’УЧ?	Г/4	ч ч
n		АГЛ	
s			0 ТВ
c	о О О о	0 о	
p	917	ГГ п	1
5	/гГЧЛ	м 1	М и
q		?<?	<?<р
r	1919	ррр	
5	w w		bit
t	-+- X А \		
21			
’u		yrv	Yys
V S		(«М	(я ш)
Гипотеза происхождения финикийского ал-
фавита из библского слогового письма.
передачи согласных (напр., w) в сочетании
с любым гласным (слогов типа wa, wi,
wu, записываемых не разными знаками,
как,в клинописи, а одним). Этому откры-
тию могло способствовать, в частности, то,
что в сирийско-малоазиатско-северомесо-
потамской области, где клинопись при-
менялась после рубежа 3—2-го тыс. до
н. э. для записи неск. разл. языков (хат-
тского, хурритского, др.-анатолнйских),
один и тот же клинописный знак, читав-
шийся первоначально wa, мог использо-
ваться для обозначения разных слогов с
тем же начальным согласным w- и разны-
ми гласными (a, i, и, е), знаки к-рых мог-
ли подписываться под этим обозначением
согласного. Иначе говоря, алфавитный
принцип обозначения фонем внутри слога
в отд. случаях применялся уже в этом ме-
стном варианте клинописи, по-видимому,
известном зап. семнтам до создания ими
собств. письма, вероятно, на основе имен-
но этого варианта клинописи. Поскольку
в семит, языках характер гласных опре-
деляется грамматич. типом слова, в зап.-
семит. консонантио-слоговом письме
гласные обычно не обозначались, хотя осо-
бые знаки для них имелись в общем на-
боре знаков и использовались, напр.,
при передаче иноязычных слов, где
гласные нельзя вывести по морфологич.
правилам нз общего облика слова, пере-
данного схемой его согласных. Для обо-
значения слов родного языка в семит,
письменностях (и многих из них происхо-
дящих) использовался в основном
не буквенный (алфавитный), а слоговой
принцип записи слов посредством обозна-
чения одних согласных. После того как
в набор всех письм. знаков были включе-
ны и знаки для гласных, окончательно
сложился А. как упорядоченное множест-
во письм. обозначений фонем. Т. о., па-
радигматич. набор знаков А. возникает
раньше, чем полностью побеждает син-
тагматич. принцип обозначения каждой
фонемы отд. знаком А., достаточно дол-
го конкурирующий со слоговым или кон-
сонантно-слоговым (ср. возрождение
видоизмененной разновидности последне-
го в букв, сокращениях в совр. языках
типа ЭВМ, где знак В передает целый
слог [вэ], и т. п.).
Как парадигматич. система наиболее
древним А. был А. города-гос-ва Угарит,
известный с сер. 2-го тыс. до н. э. и ис-
пользовавшийся для записи угарит. и
хуррит. языков по консонантно-слоговому
принципу (см. Угаритское письмо).
Этот А. иключал 30 знаков, нз к-рых 2
(находившиеся на предпоследнем месте)
были дополнит, знаками для гласных.
Порядок знаков в угарит. А. жестко опре-
делен (что известно благодаря обнаружен-
ным в архиве Угарита неск. табличкам
с изображением самого А.) и в основном
соответствует порядку знаков в других
зап.-семит. А., известных начиная с пос-
ледних веков 2-го тыс. до н. э.: финикий-
ском (см. Финикийское письмо), др,-
еврейском и нек-рых др. Число знаков в
угарит. А. и в др. родственных ему А.
уменьшалось в связи с фонетич. развити-
ем зап.-семит, языков, где часть древних
фонем перестала различаться и нек-рые
из них исчезли, хотя очертания угарит.
знаков зависели от материала (глина) и
орудий письма, для большого числа зна-
ков удается установить общность их про-
исхождения с соответствующими им зна-
ками других зап.-семит. А., к-рые пред-
ставляли собой результат видоизменения
тех же знаков при записи на др. материа-
АЛФАВИТ 29
ле (камне, металле и др.) и с помощью др.
письм. орудий. Форма части знаков уга-
рит. А., несомненно (а большинство — ве-
роятно), происходит из упрощенных напи-
саний нек-рых слоговых знаков сирий-
ско - малоазиатско - северомесопотамского
варианта клинописи нач. 2-го тыс. до
н. з. Поэтому возможно, что и общие ис-
ходные прототипы знаков зап.-семит.
А. возникли в нач. 2-го тыс. до н. э. как
результат видоизменения иек-рых зна-
ков этого варианта клинописи, к к-рым
могли быть прибавлены нек-рые немногие
вновь изобретенные знаки. По-видимому,
все ранние зап.-семит, системы письма
имели возможность обозначать и глас-
ные в случае необходимости (как в уга-
ритском), но только в раннем угарит.
А. особые знаки для гласных входили в
оси. набор знаков, тогда как в других А.
(также и за счет этого имевших меньшее
число знаков) в этих целях использова-
лись и др. средства.
Примерно на рубеже 2—1-го тыс. до
и. з. (возможно, и несколько ранее) фи-
никийский А. из 22 букв был заимствован
греками (см. Греческое письмо), к-рые су-
щественно преобразовали его, превратив
др.-греч. А. в законченную систему: в А.
были введены знаки для гласных, заняв-
шие в нем определ. места и исполь-
зовавшиеся не только в парадигматич.
перечне элементов А., но и во всех конк-
ретных его синтагматич. употреблениях
(в отличие от угарит. А.). Соответствие
между буквами А. и фонемами стало вза-
имнооднозначным: все знаки А. исполь-
зовались для записи фонем, к-рым они
соответствовали, и каждой фонеме соот-
ветствовала нек-рая буква А. Этими же
особенностями обладают близкородствен-
ные др.-греческому этрус. А. (возможно,
завезенный этрусками в Италию после пх
переселения в кон. 2-го тыс. до н. э. по
морю из М. Азии) и имеющие с ним об-
щие черты малоази Некие алфавиты
(лидийский, ликийский, фригийский и
др.) в М. Азии антич. времени. Не исклю-
чено, что распространение зап.-семитских
А. в древности осуществлялось через М.
Азию (где жили и носители нек-рых греч.
диалектов), но, скорее всего, во всех
или большинстве случаев — через греч.
посредничество, хотя иногда предполага-
лось заимствование в малоазиат. письм.
традиции (напр., во фригийскую, откуда
позднее в этрусскую) отдельно от грече-
ской (по одной из гипотез, сам греч. А.
производится от одного из малоазийских,
или малоазиатских). Однако хронология
создания и развития всех этих А. рубежа
2—1-го тыс. до н. э. остается дискуссион-
ной. Позднее греч. А. служит основани-
ем (моделью) для создания значит, числа
др. систем: латинского и других др.-ита-
лийских (испытавших этрус. воздействие),
арм., груз., гот., старослав. и др. А., где
порядок, названия и форма знаков точно
или с определ. изменениями соответству-
ют греческому. Дальнейшее распростране-
ние А. для записи новых языков осуществ-
лялось на основе уже созданных А.,
прежде всего лат. алфавита (см. Латин-
ское письмо), кириллицы и др. В 1-м
тыс. до н. э. и позднее развивались (в
частности, в Центр. Азии и Индии) и кон-
сонантно-слоговые системы, восходящие
к зап.-семитским А. В 1-м тыс. до н. э.
засвидетельствованы юж.-аравийские А.,
представляющие собой раннее ответвле-
ние зап.-семит, систем.
Во всех известных системах А. каждая
буква имеет свое название. Назв. букв в
30 АЛЬТЕРНАЦИЯ
основном сохраняются в родств. системах
(в частности, в семитских, где обнаружи-
вается сходство угарит. названий с юж,-
аравийскими, восходящими к тому же
прототипу) и при заимствовании из одной
системы в другую (из зап.-семитской в
греческую). Но назв. букв во мн. зап.-
семит. традициях, кроме угаритской (оче-
видно, для удобства запоминания и обу-
чения), были образованы от слов, к-рые
обозначают предметы, начинающиеся с
соотв. фонем («алеф» 'бык’, «бет» ‘дом’
и т. п.). Это послужило причиной возник-
новения, по-видимому, ошибочной тео-
рии, согласно к-рой соотв. буквы прои-
зошли от картинок-рисунков, изображаю-
щих те или иные предметы. Это объясне-
ние возникновения букв посредством «ак-
рофонии» (произношения начальной фо-
немы изображаемого рисунком слова) не
подтверждается историей А. С таким же
успехом можно было бы думать, что рус.
а (скорописное круглое) происходит от
изображения арбуза (картинка к-рого в
связи с буквой а часто фигурирует в дет-
ских азбуках).
Знаки древнейших известных А., в
частности Старите кого, не использова-
лись для обозначения чисел, к-рые в уга-
рит. текстах обозначались особыми сим-
волами, частично заимствованными из ме-
сопотам. клинописи; эта же традиция про-
должалась в нек-рых малоазиат. пись-
менностях, этрусской и латинской, где
сохранился и вычитат. принцип обозна-
чения, восходящий к месопотам. клино-
писи: рим. IX = '10—Г. Позднее в зап.-се-
митских А. 1-го тыс. до н. э. и в греч.
А. сам фиксированный порядок букв ис-
пользуется для передачи чисел: первая
по порядку буква (напр., греч. альфа)
может быть знаком для первого целого
числа натурального ряда после нуля
(а‘Г), вторая — для второго ({3'2’).
Этот принцип был сохранен во мн. систе-
мах, основанных на греч. модели, в ча-
стности в старославянской и др.-русской.
При изменении формы буквы ее порядко-
вое место в А. и числовое значение чаще
всего сохраняются, поэтому для изуче-
ния истории А. способы обозначения чи-
сел имеют большое значение.
Большинство совр. нац. систем письма
базируется на А.: лат., славяно-кирил-
ловском (см. Кириллица, Русский алфа-
вит), арабском (см. Арабское письмо),
инд. слоговых (см. Индийское письмо).
Понятие А. как парадигматич. набора
тех элементов, из к-рых состоят выраже-
ния — тексты, используется для описа-
ния искусственных логич. и математич.
языков, в частности в математике, мате-
матич. логике, семиотике. В этом случае
обычно не имеет места соответствие ни
к.-л. фонеме, ни определ. числу, но у
каждого элемента А. должно быть свое
название (на том естеств. языке, к-рый
служит метаязыком для описания дан-
ного искусственного).
* Д и р и н г е р Д., Алфавит, пер. с
англ.. М., 1963; Г е л ь б И.. Зап.-семит, сил-
лабарии, пер. с англ., в кн.: Тайны древних
письмен, М., 1976; его же. Опыт изуче-
ния письма. (Основы грамматологии), пер.
с англ., М.. 1982; Лундин А. Г.. О про-
исхождении алфавита, «Вести, древней ис-
тории», 1982, № 2; ГамкрслидзеТ. В.,
Происхождение и типология алфавитной си-
стемы письма, ВЯ, 1988, N4 5. 6; Cohen
М., La grande invention de 1'ecriture et son
evolution. P., 1958; H u m e z A._, H u-
mez N.. Alpha to omega: the life and
times of the greek alphabet. Boston. 1981;
N a v e h J... Early history of the alphabet:
an introduction to West Semitic epigraphy
and palaeography, Yerusalem — Leiden. 1982.
Вяч. Вс. Иванов,
АЛЬТЕРНАЦИЯ (лат. alternatio — чере-
дование, смена)—см. Чередование.
АЛЮТОРСКИЙ ЯЗЬ'1К —один из чу-
котско-камчатских языков (чукотско-
корякская ветвь). Распространен на С.
Коряк, авт. округа. Число говорящих
около двух тысяч человек (1980, оценка).
Выделяются диалекты: собственно алю-
торский, паланский (отличающийся син-
гармонизмом гласных) и карагииский
(подвергшийся, как полагают, влиянию
ительменского языка); ранее рассматри-
вались в составе диалектов коряк, яз.
Характерные черты фонетики собствен-
но алютор. диалекта — отсутствие син-
гармонизма гласных при базисной систе-
ме и, у, а_, ы, наличие долгих гласных
й, у, а, э, о, стяжение сочетаний гласных
с й, в’, ?, приращение добавочного слога
после конечного ударного слога (ср. алю-
тор. мытанны ‘комар’ — чукот. мырэн),
дистактная ассимиляция зубных соглас-
ных по палаталпзованности; отмечено'
противопоставление простого и эмфатич.
ларингалов ? и г' (ср. ю?ык ‘достигать’—
Вуг’ык ‘нуждаться’); для слоговой струк-
туры характерны слоги вида СГ, СГ,
СГС. А. я.— единственный из языков
чукот.-коряк, ветви, сохраняющий про-
тивопоставление прафонем * д (алютор.
т) и * р (алютор. р), ср. тиЧак ‘летать’,
рэтык ‘идти домой’ (но коряк, йицэк,
етык). В нек-рых слоях лексики А. я.
имеется больше схождений с чукотским,
чем с коряк, яз. Язык бесписьменный;
в школах ведутся курсы родного языка.
* Стебницкий С. Н.. Оси. фонетич.
различия диалектов нымыланского (коряк.)
языка, в кн.: Памяти В. Г. Богораза, Л.,
1937; Вдовин И. С.. Алютор. диалект
коряк, языка. Л.. 1956 (рукопись. ЛО Ии-та.
яз-знаиия АН СССР); Жукова А. Н.,
Алютор. язык, в кн.: Языки народов СССР^
т. 5, Л., 1968; е е ж е, Язык паланских коря-
ков. Л., 1980.	И. А. Муравьева,
АМЕРИКАНСКОЕ лингвистйче-
СКОЕ ОБЩЕСТВО (Linguistic Society
of America, LSA) — организация лингвис-
тов США, ставящая своей задачей синх-
ронное изучение живых языков. Осно-
вано в 1924 по предложению 29 ведущих
лингвистов США (оргкомитет: Л. Блум-
филд, Э. Стертевант, Дж. М. Боллинг).
7 тыс. чл. (1986). Заседания 1 раз в год.
Во главе об-ва стоит президент, избирае-
мый ежегодно. Оргцентр — секретариат
(Вашингтон). Два к-та: исполнительный
и к-т по печати. Председатель к-та по
печати одновременно является редакто-
ром печатного органа об-ва — журн.
«Language» («Язык»; издается 4 раза в.
год); приложение к журналу («Language
Monographs») непериодично; издается
бюллетень об-ва (<LSA Bulletin»; 4 раза,
в год), а также справочник программ
работ по лингвистике в США и Канаде
и присуждению ученых степеней и зва-
ний (2 раза в год).
Программа А. л. о., изложенная в ра-
ботах Блумфилда «Ряд постулатов для
науки о языке» (1926), «Язык» (1933), бы-
ла развита и реализована 3. Харрисом,
Б. Блоком, Дж. Л. Трейджером, Г. Сми-
том, Ч. Ф. Хоккетом и др. ' До кон.
50-х гг. исследоват. работа А. л. о. ориен-
тировалась на лингвистич. концепцию-
Блумфилда (см. Дескриптивная линг-
вистика), с кои. 50-х гг. распространи-
лась концепция Н. Хомского (см. Гене-
ративная лингвистика), усилился инте-
рес к европ. лингвистике, с сер. 70-х гг.—
к прагматике.
* Блумфилд Л.. Язык. пер. с англ.,
М., 1968; The scope of American linguistics.
Papers of the first golden anniversary symposi-
um of the LSA, Lisse. 1975; American Indian,
languages and American linguistics. Papers,
of the second golden anniversary symposium
of the LSA. Lisse. 1976; The European back-
ground of American linguistics. Papers of th&
third golden anniversary symposium of th_ емик>), «женщина-летчик» (=«летчица»),
° °	«принимать участие» (=<участвовать»). В
качестве служебного элемента АК исполь-
зуются особые служебные слова (пред-
логи, артикли и др.) либо полнозначные
слова, подвергающиеся десемантизации
(глаголы «быть», «иметь» и др.). По се-
LSA, Dordrecht, 1979.	J3. В. Белый.
АМЕРИНДСКИЕ ЯЗЫКЙ—см. Ин-
дейские языки.
АМОРФНЫЕ ЯЗЫКЙ (от греч. amor-
phos — бесформенный) (изолирующие
языки) — см. Типологическая классифи-
хация языков.
АМХАРСКИИ ЯЗЫК —один из эфио-
семитских языков. Распространен в совр.
Эфиопии, в осн. на Эфиопском нагорье.
Число говорящих св. 15 млн. чел. Офиц.
язык Нар. Демократии. Республики
Эфиопии.
В А. я. условно выделяются три слабо
отличающихся один от другого диалекта:
шоанский, годжамский и гондарский.
В А. я. имеется 7 гласных и 28 соглас-
ных фонем. От др. эфиосемит. языков,
иапр. от сев. языков Эфиопии, он отли-
чается почти полной потерей ларингаль-
ных в фонетике и значит, кол-вом кушит-
ских элементов в лексике. Для именного
словообразования, наряду с внутр, флек-
сией и аффиксацией, характерно слово-
сложение. В парадигмах времен амхар.
глагола существует множество аналитич.
форм. Синтаксис характеризуется фик-
сиров. порядком слов со сказуемым в
конце предложения. Лит. язык, сложив-
шийся на базе шоан. диалекта, начал ин-
тенсивно развиваться лишь с кон. 19 в.
и пользуется слоговой эфиоп, письмен-
ностью. Первые известные записи («воен-
ные песни») датируются 14 в.
* Юшманов Н. В.. Строй амхар.
языка. Л., 1936: Титов Е. Г.. Совр. ам-
хар. язык, М., 1971: U И endorff Е., The
Semitic languages of Ethiopia. A comparative
phonology, L.. 1955: T a s a m m a H.# M. G.,
Yamaranna mazgaba qalat, Addis-Ababa,
T1959); L e s 1 a u W., An annotated biblio-
graphy of the Semitic languages of Ethiopia,
L.— The Hague — P.. 1965; Titov E. G..
The modem Amharic language, Moscow, 1976.
Ганкин Э. Б.. Амхар.-рус. словарь,
М.. 1969; G u i d i I., Vocabolario amarico-
italiano. Roma, 1953. E. Г. Титов.
АНАЛИТЙЗМ (от греч. analysis — раз-
ложение, расчленение) — противопостав-
ляемое синтетизму типология, свойство,
проявляющееся в раздельном выражении
основного (лексич.) и дополнительного
(грамматич., словообразоват.) значений
слова. А. проявляется в морфологич. не-
изменяемости слова и наличии аналитич.
(сложных) конструкций (форм). При
морфологич. неизменяемости слова грам-
матич. значения выражаются в его соче-
тании со служебными или полнозначны-
ми словами, в порядке слов, интонации.
В глаголах «хожу», «ходишь», «ходит»
•категория лица выражена синтетически,
в «я, ты, ои ходил» — аналитически. Мор-
фологич. неизменяемссть слова свойст-
венна изолирующим языкам. Степень А.
•определяется кол-вом морфем в среднем
в слове (иапр., 1,78 в англ, яз., ок. 2,4
в рус. яз., 2,6 в санскрите). Анали-
тич. конструкции (АК) состо-
ят из сочетания осн. (полнозначного) и
вспомогат. (служебного) слов. По функ-
ции различаются морфологич., синтак-
сич., лексич. АК. Морфологич. АК (ана-
литич. формы) образуют единую слово-
форму, выражающую морфологич. кате-
горию: время («буду читать»), вид (англ.
Не is reading), залог («быть любимым»),
компаратив (сравнение) (франц, plus
grand) и др. Синтаксич. АК расчленение
выражают единый член предложения,
напр. сказуемое: «Он начал петь»(=«Он
запел»), определение: «человек высокого
роста» (=<высокий человек»), обстоятель-
ство: «переделать коренным образом»
(=<в корне переделать»). Лексич. АК
расчлененно выражают словообразоват.
значения, напр. «маленький дом» (=«до-
мантич. признаку отношения между ком-
понентами аналитич. формы могут быть
неидиоматическими («более сильный») и
идиоматическими (грамматич. значение
АК не вытекает из суммы значений компо-
нентов, напр. англ. Не has come). Нек-рые
лингвисты относят к морфологическим
только идиоматич. АК.
АК — проявление языковой асиммет-
рии. Семантически и функционально рав-
нозначные слову, они организованы как
словосочетания: допускают перестановку
компонентов («Он слушать будет»),
включения («Он будет внимательно слу-
шать»), усечения («Он будет слушать и
записывать»). Границы между морфоло-
гич., синтаксич. АК и двумя отд. члена-
ми предложения подвижны. Так, «будет
работать» — морфологич. АК, «начнет
работать» —синтаксич. АК (один член
предложения), «начнет работу» — два
члена предложения. С анализом АК свя-
заны мн. кардинальные проблемы грам-
матич. строя языка (если англ. I shall do
не рассматривать как морфологич. АК,
то следует признать отсутствие буд. вр.
в системе глагольных форм англ, языка).
В истории нек-рых языков синтетич.
конструкции уступают место аналитиче-
ским, напр. падежные — падежно-пред-
ложным и далее — предложным при от-
сутствии склонения. С др. стороны, на
базе АК образуются новые синтетич. фор-
мы путем опущения служебного элемента
(др.-рус. «ходил есмь»-»«ходил») или стя-
жения компонентов АК (франц, ecrire ‘пи-
сать’ + ai‘имею’ -»j’6crirai ‘я напишу’).
Синтетич. и аналитич. формы могут со-
существовать в пределах одной парадиг-
мы (ср. нем. anfangen и ich fange ап, рус.
«никто» и «ни у кого»). Аналитич.
языки — языки, в к-рых грамматич.
и словообразоват. значения выражаются
преим. средствами А. (расчлененные ана-
литич. формы слова, служебные слова,
порядок слов).
Особое понимание А. представлено в
трудах Ш. Балли, Е. Д. Поливанова и др.,
исходящее из соотношения плана выраже-
ния и плана содержания языка на уровне
морфем. К А. относят случаи взаимноод-
нозначного отношения формы и содер-
жания, к синтетизму — любое отступле-
ние от него. Наиболее аналитич. языка-
ми в этом понимании оказываются аг-
глютинативные языки, в меньшей степе-
ни флективные языки (совмещение неск.
означаемых в одном означающем) и изо-
лирующие языки (наличие нулевых оз-
начающих). АК при этом оказываются
проявлением синтетизма (два означающих
при едином означаемом), нулевые фор-
мы — синтетичнее флективных.
Термины «А.» и «синтетизм» использу-
ются в лингвистике и в логич. значении.
Аналитическим называется суждение,
истинность к-рого определяется значени-
ем составляющих его слов, в к-ром пре-
дикат образован путем анализа свойств
субъекта («Петр — человек»), синтетиче-
ским — суждение, предикат к-рого выра-
жает признак, не обязательно связанный
с субъектом и истинный лишь в определ.
ситуации («Петр болен»).
Ф Балли Ш., Общая лингвистика и воп-
росы франц, языка, пер. с франц., М., 1955;
Гринберг Дж., Квантитативный под-
ход к морфологич. типологии языков, пер.
с англ., НЛ, 1963, в. 3; Аналитич. конст-
рукции в языках различных типов, М.— Л.,
1965; Успенский Б. А., Структурная
типология языков, М., 1965. В. Г. Гак,
АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЯЗЫКЙ —см.
Типологическая классификация языков.
АНАЛОГИЯ (греч. analogia — соответ-
ствие, сходство, соразмерность)— про-
цесс формального и/или семантического
уподобления одной единицы языка
другой или перенос отношений, существу-
ющих в одной паре (серии) единиц, на
др. пару (серию). Применение А. озна-
чает использование в речевой деятель-
ности структурного образца и создание
на его основе новых единиц. В процессы
аналогии. выравнивания вовлекаются
единицы разного уровня, протяженности,
строения н т. п. Действие А. проявляется
при обобщении любой модели, правила
и т. п. и ее (его) распространении на но-
вые единицы. Оно предполагает существо-
вание образца как источника подражания
и воспроизведения: так, на основе соот-
ношения типа <стол:столы» или «дом:
домик» образуются формы «столб:стол-
бы» нли «кот:котик» и др. аналогичные
образования, т. е. на основе подоб-
ных соотношений создаются формы по
принципу решения «пропорционального
уравнения» — «стол:столы = х:столбы»
или «столбы:х» и т. п. Внутр, механизм
А. состоит поэтому в обнаружении (вы-
числении) четвертой искомой (неизвест-
ной) величины в пропорции по указ, фор-
муле. На этом же принципе основана
методика морфологич. анализа, связан-
ная в отечеств, яз-знании с именами
Ф. Ф. Фортунатова, А. М. Пешковского
и др., в зарубежном яз-знании с т. наз.
квадратом Дж. X. Гринберга (ac:bc =ad:
bd).
А. выступает как важный фактор раз-
вития и функционирования языка, поз-
воляющий говорящему легко переходить
от корпуса известных ему форм к созда-
нию новых (вследствие их новой комби-
наторики, благодаря следованию определ.
модели, схеме и т. д.).
А. проявляется на всех уровнях строе-
ния языка и имеет основополагающее
значение для овладения родным языком
в детском возрасте, для естеств. поль-
зования родным языком, при обучении
иностр, языку и вообще для формирова-
ния устойчивых навыков речи. Особен-
но ярко проявляется действие А. в дет-
ской речи, где она оказывается осн. ин-
струментом освоения языка; нередко, ов-
ладев той или иной структурой или кон-
струкцией, ребенок распространяет затем
представление о способе их формирова-
ния на все единицы данного класса, отку-
да неузуальные формы типа «поросенки»,
«плакаешь» и т. д. Образование форм по
А. широко представлено в диал. речи и в
просторечии.
А. двойственна по своей природе и пос-
ледствиям. С одной стороны, благодаря
способности к генерализации правила она
может выступать как организующее
и упорядочивающее начало (ср. понятия
давления системы, парадигматич. вырав-
нивания и др.) и оказывается орудием
системности в языке. В этом качестве
она увеличивает ряды правильных, регу-
лярных форм, воспроизводя и повторяя
некие образцы в широком масштабе. С др.
стороны, способствуя преобразованию
отклоняющихся от данной.модели'форм,
она может выступать уже не как консер-
вирующее и консервативное, а как преоб-
разующее начало, формируя новые ряды
форм. Т. о., она может лежать как в ос-
нове репродуктивной, так и в основе
АНАЛОГИЯ 31
ром (или анафорич. элементом, субсти-
тутом). Высказывание, включающее ана-
фор без антецедента, даже синтаксически
законченное, обладает смысловой непол-
нотой. В иек-рых концепциях (иапр., у
К. Л. Бюлера) А. о. противопоставляется
катафорическому, при к-ром
элемент с отсылающим значением являет-
ся линейно предшествующим, иапр.:
«Ясно одно: я должен уехать». Более
распространенным является использова-
ние термина А. о. безотносительно к ли-
нейному расположению элементов. В этом
случае выделяются 2 типа А. о.— собст-
венно А. о. иаитиципация, или
предварение.
Слова, полностью раскрывающие свой
смысл только будучи включенными, поми-
мо сиитаксич. отношений, в А. о., назы-
ваются анафорическими. К чис-
лу аиафорич. слов относятся мн. место-
имения и местоименные слова. Анафорич.
отсылка входит также в состав значения
большой группы слов, обычно не при-
числяемых к местоименным: «поэтому»,
«потому», «потом», «тогда», «кроме то-
то», «напротив», «наоборот» и др.; ср.
«Вы остаетесь? Тогда я иду один».
В А. о. может вступать именная группа
с определ. артиклем (в анафорич. функ-
ции) или, в безартиклевых языках, со
значением определенности, выраженным
отсутствием фразового ударения и об-
щим контекстом, ср.: «В 1920 году Гме-
л и н прислал в Веймар свои гравюры
на меди. Художник изобразил пу-
стынные местности Кампаньи». Аиафо-
рич. отсылка входит также в значение
многих частиц — «тоже», «также», «и»
и др.; так, фраза «молчал и хозяин»
неполна: частица «и» показывает, что
«молчал» входит в А. о., антецедент
к-рого находится в предтексте. Анафо-
рическими являются слова с пропози-
циональной (см. Пропозиция) функ-
цией — «Да» и «Нет»; так, смысл слова
«Да» понятен только в контексте предше-
ствующего общего вопроса. Наконец, А.
о. может возникать при аиафорич. эллип-
сисе (обозначаемом нулевым знаком),
ср.: «Готовь летом сани, а зимой а теле-
гу»; англ. I wrote it though I didn’t want
to 0; литов. Ar p a m a t e Jonas
Marijq? — Pa. ('—Иоган повидал Ма-
рию? — Да’; букв. ’По’).
Содержанием аиафорич. отсылки мо-
жет быть: 1) субстанциальное тождество
(см. Кореферентность) объектов, ситуа-
ций, событий, фактов и т. п. (напр., у
местоимений «он», «этот», «тот», «это»;
местоименных наречий «там», «туда»,
«отгула» и т. п.; местоименных глаголов,
ср. англ. Do you understand it? — Yes,
I do); 2) концептуальное тождество
(иапр., у англ, местоимений one, that,
those, ср. Не bought a large painting,
but I’d prefer as small one; местоименных
глаголов, ср. франц. On г е g а г d е une
femme savante comme on f a i t une bel-
le arme; местоимений 3-ro лица в функции
повтора: «Вы просите песен? Их нет у
меня»). Значение уподобления (в словах
типа «такой», «так»), а также различения
и распределения (в словах «другой»,
«иной», «остальные», «иначе» и пр.) мо-
жет быть выражено через значение суб-
станциального или концептуального тож-
дества. А. о. входит в более широкий
класс отношений ассоциативного типа,
включающий противопоставит., сопоста-
вит. и др. отношения, иапр.: «Такой люб-
ви ты з и а л а ль цену? Ты з и а л а,
я тебя не з и а л».
Большинство анафорич. местоимений
сочетает аиафорич. функцию с дейктиче-
ской (см. Дейксис), однако граница меж-
продуктивной, творч. деятельности; мо-
жет быть источником как регулярных, так
и нерегулярных или дублетных форм
(ср. диал. «пеку: пекешь», «ехай» и т. п.;
ср. также в лит. рус. яз. «махать: махаю»
наряду с «машу»). Отсюда разное пони-
мание А. и ее роли в эволюции и развитии
языков — либо как фактора регуляр-
ности, либо, напротив, как средства
появления разного рода инноваций, от-
клонений, исключений и даже аномалий.
Истоки диалектич. понимания А. отме-
чены в трудах аитич. грамматистов, у
к-рых это понятие было противопоставле-
но понятию аномалии и где оба они
отражали крайние точки зрения иа воп-
рос о том, насколько регулярен язык.
Формы, объясняемые действием А., трак-
товались как обнаруживающие «соразмер-
ность значения и выражающей его фор-
мы», как регулярные; отклоняющиеся от
иих и не обнаруживающие указанных
свойств — как аномальные (греч. ап-
omalia ‘несогласие’). Аналогисты искали
в языке правильные образцы классифика-
ции форм и ввели в иауч. обиход понят ie
парадигмы, образца; аиомалисты указы-
вали иа существование в языке много-
числ. форм, для объяснения к-рых рас-
суждения об А. были неприменимыми;
видами аномалий оии считали омонимию,
синонимию и нек-рые др. явления. По-
скольку нерегулярность в языке может
быть выявлена только иа фойе регуляр-
ности, вопрос о том, что такое регулярное
правило и исключения из него, продол-
жает оставаться актуальной проблемой в
яз-знании.
Большой вклад в изучение А. виесл
младограмматики (см. Младограмма-
тизм), к-рые, выдвинув тезис о дейст-
вии фонетич. законов без исключения,
были вынуждены затем ввести для объ-
яснения наблюдающихся отклонений два
явления — А. и заимствования. В тру-
дах младограмматиков было показано,
что А. — такая же закономерность в
развитии и функционировании языков,
как и звуковые преобразования, ф. де
Соссюр рассмотрел роль А. в словоизме-
нении и словообразовании и высказал
мысль о зависимости А. от членения
и разложения форм, а также подчеркнул
психология, основу механизма А. и свя-
занное с ней творч. начало в речевой дея-
тельности человека.
• Реформатский А. А., Введе-
ние в языковедение, 2 изд., М., 1967; Рус.
язык и сов. общество. Морфология и синтак-
сис совр. рус. лит. языка, под ред. М. В, Па-
нова, М., 1968, гл. 6; Блумфилд Л.,
Язык. пер. с англ., М.. 1968; Соссюр Ф.
д е. Труды по яз-знанию, пер. с франц., М.,
1977; Л айовз Д ж., Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ., М., 1978;
Кубрякова Е. С., Размышления об ана-
логии, н ки.: Сущность, развитие и функции
языка, М., 1987; Plank F.. Morpholo-
gische (Ir-) Regularitaten. Aspekte der Wort-
strukturtheorie, Tubingen, 1981 (лит.).
E. С. Кубрякова.
АНАФОРЙЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ
(от греч. anaphora, букв.— вынесение,
отнесение) — отношение между языковы-
ми выражениями (словами или сло-
восочетаниями), состоящее в том, что
в смысл одного выражения входит от-
сылка к другому. Возникает при отсутст-
вии иепосредств. сиитаксич. связи меж-
ду этими выражениями, иапр-: «Дом
стоял темный и молчаливый, огня в н е м
ие было»; «Отдай же мие теперь поло-
вину, а остальное возьми
себе». Первый член А. о. называется а и-
тецедентом, второй — а на ф fl-
32 АНАФОРИЧЕСКОЕ
ду ними может стираться. В иек-рыя
контекстах стирается противопоставле-
ние между А. о. и синтаксическим: А. о.
может быть единств, средством включения
слова или группы слов в структуру пред-
ложения, напр.: «Мысль, что честь его
была замарана и неомыта по его собствен-
ной воле, эта мысль меня не поки-
дала».
• Дресслер В., К проблеме индоев-
роп. эллиптич. анафоры, ВЯ, 1971, >6 1;
Падучева Е. В., Анафорич. связи и
глубинная структура текста, в кн.: Пробле-
мы грамматич. моделирования, М., 1973;
Чехов А. С.. Отождествляющее анафо-
рич. отношение как фактор внутр, организа-
ции высказывания, в кн.: Машинный перевод
и прикладная лингвистика, в. 19, М.. 1981;
Biihler К., Sprachtheorie: Die Darstel-
lungsfunktion der Sprache, Jena, 1934; Tes-
niere L., Elements de syntaxe structurale,
2 ed., P., 1976; Halliday M. A. K.,
Hasan R,, Cohesion in English, [L.. 1976];
Lyons J., Semantics, v. 2, L.— [a. o.j,
1977; Hirst G.. Anaphora in natural lan-
guage understanding, B., 1981 (Lecture notes
in computer science, № 119).
.	E. В. Падучева.
АНГДССКИЕ ЯЗЫКИ — подгруппа
чадских языков. К А. я. относятся языки
ангас, монтол, сура, чип, герка, аикве,
джипал, джорто, кофьяр, канам. Рас-
пространены иа С. Нигерии.
Отличит, особенность А. я.— необычай-
но широкий инвентарь согласных фоием
в анлауте (серия губиых, иапр., содержит
b, b, bw, р, f, р). В ауслауте же возможны
лишь глухие шумные и сонорные. Тоны
фонологически релевантны для всех
А. я. Тональные системы отд. языков
содержат два или три ровных тона и
иеск. контурных. Структура слога CVC.
Для существительного характерна кате-
гория числа (ед. и ми. ч.). Ми. ч. образу-
ется с помощью форманта mV, к-рый
ставится в конце субстантивной группы и
может употребляться и при супплетивном
образовании мн. ч. Категория рода у имен
выражена слабо. Род имени можно уста-
новить лишь при соотнесении его с личным
местоимением 2-го л. ед. ч. (в сура —
также и 3-го л.). Помимо личных выделя-
ются разряды местоимений субъектных,
объектных, притяжательных, вопроси-
тельных, указательных, относительных.
Личные местоимения различаются тоном
или кол-вом гласного. Глагол в А. я. опи-
сывает действие с т. зр. его завершенно-
сти — незавершенности и длительности —
иедлительности. Глагольный комплекс со-
стоит из субъектного местоимения +
+ показатель аспекта + основа глагола.
Глагольные аспекты различаются рядами
субъектных местоимений и/или пока-
зателями аспектов. В языке сура выделя-
ются 9 аспектов: перфект, имперфеХТ,
субъюиктив, потенциалис, передающий
значение возможности действия, 4 вида
прогрессива, передающих разл. оттеики
длительности действия, и интенциоиалис
(усиление действия). Словообразование
развито слабо во всех А. я. Языки изоли-
рующие. В лексич. отношении лучше др.
чадских языков сохранили общеафразий-
ский состав корней.
А. я.— бесписьменные. Изучение их
было начато в сер. 19 в. Созданы краткие
грамматики и словари языков аигас и су-
ра, а также небольшие списки слов по
языкам чип, моитол, герка и анкве.
в Fou Ikes Н. D., Angass manual,
L., 1915; G re е n b е г g J. H.. The labial
consonants of Proto-Afroasiatic, «Word»,
1958, v. 14; Jungraithmayr H.,
Die Sprache der Sura in Nordnigenen. *Af-
rika und Ubersee». 1964, Bd 47;,его же,
Materialien zur Kenntnis des Chip. Montol,
Gerka und Burrum, там же, 1965, Bd 48.
О. В. Столбова,
АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из гер-
манских языков (западногерманская груп-
па). Распространен в Великобритании,
Ирландии, Сев. Америке, Австралии, Н.
Зеландии, а также ряде стран Азии и
Африки. Общее число говорящих св.
400 млн. чел. Офиц. язык Соединенного
Королевства Великобритании и Сев. Ир-
ландии, США, Австралии, Н. Зеландии,
Канады и Ирландии (в Канаде — наряду
с франц, яз., в Ирландии — наряду с
ирл. яз.), один из офиц. языков Респуб-
лики Индии (временно) и 15 гос-в Африки
(ЮАР, Федеративной Республики Ниге-
рии, Республики Ганы, Республики Уган-
ды, Республики Кении, Объединенной
Республики Танзании и др.). Один из
офиц. и рабочих языков ООН.
А. я. ведет свое начало от языка др.-
герм. племен (англов, саксов и ютов),
переселившихся с континента в 5—6 вв.
в населенную кельтами Британию. Взаи-
модействие племенных наречий англов,
саксов и ютов, развивавшихся в условиях
формирования англ, народности, приве-
ло к образованию территориальных диа-
лектов. В др.-англ, период развития А. я.
(7—11 вв.; называется англосаксон. яз.)
представлен 4 диалектами: нортумбрий-
ским, мерсийским, уэссекским и кент-
ским. Упадок сев. и сев.-вост, областей
из-за набегов скандинавов и усиление
экономия, и полит, влияния Уэссекского
королевства в 9—11 вв. привели к форми-
рованию лит. языка иа основе гл. обр.
уэссекского диалекта и сохранению боль-
шинства памятников др.-англ, письмен-
ности в уэссекской редакции. Значит,
кол-во латинизмов в др.-англ, лексике
явилось результатом проникновения в Ан-
глию христианства (с 6 в.), а также пере-
водов с лат. яз. трудов разл. авторов. Из
языка кельт, населения Британии сохра-
нились гл. обр. география, названия.
Набеги скандинавов (с кои. 8 в.), закон-
чившиеся подчинением Англии в 1016
дат. королю, и создание скаид. поселений
привели к взаимодействию близкородств.
языков — англ, и скандинавских, что
сказалось в наличии в совр. А. я. значит,
кол-ва слов сканд. происхождения и спо-
собствовало усилению ряда грамматич.
тенденций, имевшихся в др.-англ. яз.
Завоевание Англии норманнами в 1066
привело к длит, периоду двуязычия:
франц, яз. функционировал как офиц.
язык, а А. я. продолжал употребляться
(имея в 12—15 вв. 3 осн. диал. зоны —
северную, центральную и южную) как
язык простого народа. Длит, употреб-
ление фраип- яз- в Англии привело к
тому, что после вытеснения его из офиц.
сферы к 14 в. в А. я. продолжают сох-
раняться обширные пласты франц, лек-
сики.
Ср.-англ. период развития А. я. (12—
15 вв.; иногда называется ср.-англ. яз.)
характеризуется фонетич. и грамматич.
изменениями, резко отграничившими ср.-
англ. от др.-англ, периода. Редукция не-
ударных гласных привела к значит, уп-
рощению морфологич. структуры, а иа
основе грамматизации глагольных слово-
сочетаний складывалась новая система
глагольных парадигм. В 16—17 вв. скла-
дывается т. наз. ранненовоаигл. яз.'
Совр. А. я. имеет большое кол-во тер-
риториальных диалектов: в Великобрита-
нии — шотл. диалект, группа северных,
центральных (вост.-цеитральных, зап.-
дентральных), южных и юго-западных
диалектов; в США — вост.-английская,
ср.-атлантическая (центральная), юго-
восточная, ср.-западная группы. Диал.
Варьирование А. я. в Великобритании но-
сит значительно более ярко выраженный
характер, чем в США, где основой лит.
нормы становится центр, диалект.
Для фонетич. строя А. я. характерно
наличие специфич. гласных [ж, д, 1э, на],
согласных [0, д], отсутствие резкой
границы между дифтонгами и долгими
монофтонгами. Среди других герм, язы-
ков А. я. выделяется наличием ярко вы-
раженных признаков аналитич. строя:
оси. средствами выражения грамматич.
отношений являются служебные слова
(предлоги, вспомогат. глаголы) и порядок
слов. Аналитич. формы используются для
выражения нек-рых видо-временных от-
ношений, для образования степеней срав-
нения прилагательных. Падежные отно-
шения передаются позицией слов в пред-
ложении и предложными конструкциями,
фиксиров. порядок слов — одно из осн.
средств выражения синтаксич. связей в
структуре предложения. В А. я. широко
используется безаффиксное словопроиз-
водство (конверсия). В лексике высо
удельный вес заимствований (ок. 70%
словарного состава), среди к-рых мно-
гочисл. группу образуют слова и аф-
фиксы, заимствованные из франц, и
лат. языков, отчасти из итал. и исп.
языков.
В основу лит. А. я. лег язык Лондона,
диал. база к-рого иа раннем этапе форми-
рования лит. языка изменилась за сче
вытеснения во 2-й пол. 13 — 1-й пол.
14 вв. юж. диал. форм вост.-центральны-
ми. Книгопечатание (1476) и популяр-
ность произв. Дж. Чосера (1340—1400),
писавшего иа лондонском диалекте,
способствовали закреплению и распро-
странению лондонских форм. Однако
книгопечатание фиксировало нек-рые
традиционные написания, не отражавшие
норм произношения кон. 15 в. Началось
характерное для совр. А. я. расхождение
между произношением и написанием.
С развитием лит. языка расширялась и
усложнялась система функцион. стилей,
шло размежевание форм устно-разг, и
письм. речи, кодификация лит. норм.
Большую роль в развитии лит. языка сыг-
рали прямые и косв. языковые контакты
А. я. с др. языками, связанные с рас-
пространением А. я. за пределы Анг-
лии. Последнее привело к формированию
вариантов лит. А. я. в США, Канаде и
Австралии, отличающихся от лит. А. я.
гл. обр. в произношении и лексике. От-
личит. признаками амер, варианта явля-
ются, напр., ретрофлексный [г] в словах
типа саг, barn, first, краткий [а] в lock,
stop, knob, lot, [ж] вместо [а:] в ask, la-
ugh, dance, специфич. мелодии, рисунок
фразы. Наблюдаются расхождения в лек-
сич. значении отд. слов (напр., truck
'грузовик' в США и 'открытая товарная
платформа’ в Англии), употребление аме-
риканизмов вместо синонимичных единиц
британ. варианта (напр., elevator ‘лифт’
вместо lift, sidewalk вместо pavement
'тротуар' и др.).
Сходные типы специфич. признаков
обнаруживает и австрал. вариант, раз-
личит. элементы к-рого менее многочис-
ленны. На А. я. в Канаде заметное влия-
ние оказывают как амер., так и британ.
варианты А. я.
Письменность иа А. я. существует с
7—8 вв. Первый письм. памятник — ру-
нич. надпись на ларце Фрэнкса (7 в.).
После проникновения в Англию христиан-
ства лат. алфавит заменил др,-герм. руны.
К древнейшим памятникам относятся
эпич. поэма «Беовульф» (ок. 700; сохра-
нилась в более поздиих списках), < Англо-
саксонская летопись» (9 в.), перевод <Все-
мирной истории» Орозия, сделанный в
9 в. королем Альфредом; перевод «Церков-
ной истории англов» епископа Беды До-
стопочтенного (9 в.).
* Смирни цк и й А. И., Др.-англ,
язык, М., 1955; его же, Лексикология
англ, языка, М., 1956; Гальперин И. Р.,
Очерки по стилистике англ, языка, М., 1958;
Ярцева В. Н.. Ист. морфология англ,
языка, М.— Л., 1960; ее же, Ист. синтак-
сис англ, языка, М,—Л.. 1961; ее же,
Развитие нац. лит. англ, языка, М.. 1969s
ее же, История англ. лит. языка IX—
XV вв., М., 1985; Швейцер А. Д.,
Лит. англ, язык в США и Англии, М., 1971;
его же, Социальная дифференциация
англ, языка в США, И., 1983; J е s р е г-
senO., Essentials of English grammar,
L., 1933; его же, Growth and structure of
the English language, 9 ed., Oxf., 1967; Kur-
athH.,A word geography of the Eastern Uni-
ted States, Ann Arbor, 1949; I 1 у i s h B. A.,
The structure of modern English. M.— Л.. 1965;
Gimson A. C.. An introduction to the
pronunciation of English, 2 ed., L.. 1970;
Brook G. L., English dialects, L., 1972;
A university grammar of English, Moscow,
1982.
Кунин А. В.. Англо-рус. фразеология,
словарь, 3 изд., [кн.1 1—2, М., 1967; Боль-
шой англо-рус. словарь, 4 изд., т. 1 — 2, М.,
1987—88; The Oxford English dictionary, be-
ing a corrected re-issue with an introduction,
supplement and bibliography of the A new
English dictionary on historical principles,
v. 1 —12, Oxf., 1933; A dictionary of Ameri-
canisms on historical principles, ed. by
M. M. Mathews, Chi., 1956; A dictionary of
Canadianisms on historical principles, Toron-
to, 1967; A dictionary of American English
on historical principles, v. 1—4, Chi., 1968;
A supplement to the Oxford English dicti-
onary, v. 1. Oxf., 1972; Kenyon J. S.,
Knott T. A., A pronouncing dictionary
of American English. Springfield. 1978.
А. Д. Швейцер, В. H. Ярцева.
Материалы, поев, исследованию А. я. и
его региональных вариантов, кроме общелин-
гвистич. журналов (см. Журналы лингви-
стические) публикуются в специализиров.
журналах ряда стран: Австралия:
«English in Australia» (Parkside, 1965—).
Великобритания: «The Review of
English Studies» (Oxf.— L., 1925—, новая
cep. 1950—); «Scottish Studies» (шотл. вариавт
А. я.; Edinburgh. 1957— ); «Lore and Language»
(язык фольклора: Sheffield. 1969—); «The
Yearbook of English Studies» (L., 1971 — ),
Германия, затем ФРГ: «Anglia: Zeit-
schrift fiir englische Philologie» (Miinch.,
1878—). Г Д Р: «Zeitschrift fiir Anglistik una
Amerikanistik» (Lpz., 1953 — ). Дания;
«Anglistica» (Cph., 1953—). Испания:
«Estudios de filologia inglesa» (Granada,
1976—). Канада: «English Studies in
Canada» (Toronto, 1975—). Нигерия:
«Nigeria English Studies Association. Jour-
nal» (Ile-Ife, 1967 — ). Нидерланды:
«English Studies: A Journal of English Letters
and Philology» (Amst.— Lisse, 1919—). Но-
вая Зеландия: «English in New Zea-
land» (Albany. 1973 — ). Польша: «Studia
Anglica Posnaniensia: An International Review
of English Studies» (Poznan, 1969—). США:
«American Speech» (место изд. разл., 1926—);
«Publications of the American Dialect Society*
(амер.-англ, диалектология; место изд. разл.,
1944—); «Tulane Studies in English» (New Or-
leans. 1949 — ); «Journal of English Linguistics*
(Bellingham, 1967 — ). Франция: «Etudes
anglaises:	Grande-Bretagne, Etats-Unis*
(P.. 1937 —); «Etudes d’anglais» (Vanves,
1970 —). ФРГ: «English World-Wide*
(Hdlb., 1980—). Чехословакия:
«Brno Studies in English* (Brno, 1957 — ).
ЮАР: «English Studies in Africa» (Johannes-
burg, 1958—); «English Usage in Southern
Africa* (Pretoria. 1970—). Япония: «An-
glica: Journal of English Philology* (Osaka,
1951-).
Текущая библиография англ, яз-знания от-
ражается в жури. «Year’s Work in English
Studies* (L., 1919—); «Annual Bibliography
of English Language and Literature» (L.,
1920—); «Abstracts of English Studies* (ре-
феративный; США. место изд. разл.. 1958—);
«English and American Studies in German:
Summaries of Theses and Monographs* (дис-
АНГЛИЙСКИЙ 33
Д 2 Лингвистич. энц. словарь
сертации и монографии немецкоязычных
стран; Tubingen, 1969—).
Преподаванию А, я. как родного, а также
вопросам культуры англ, речи посвящены:
в Австралии—«Idiom» (Carlton, 1963—);
в Великобритании — «The Use of English»
(место изд. разл., 1949—); «English in Educa-
tion» (L., 1964—, до 1966— «NATE Bulletin»);
«Spoken English; Ideas and Developments in
Oral Education» (место изд. разл., 1968—);
в США — «The English Journal» (место изд.
разл.. 1912—); «Language Arts/Elementary
English» (место изд. разд., 1924—, до 1946 —
«Elementary English Review»); «College Eng-
lish» (место изд. разл., 1939—); «Communi-
cation Education» (место изд. разд., 1952—,
до 1976 — «The Speech Teacher»). Преподава-
нию А- я. как иностранного посвящены: в
Великобритании — «English Language Tea-
ching Journal» (Oxf., 1946—);«Modern English
Teacher: A Magazine of Practical Suggestions
for Improving the Teaching of English as a
Foreign Language» (L., 1973 — ); в США—
«English Teaching Forum» (Wash., 1963—);
«TESOL: A Quarterly Journal for Teachers
of English to Speakers of Other Languages»
(Wash., 1967 — ); в др. странах — «Englische
Studien» (Германия, место изд. разл., 1877 —
1944; совмещал пед. ориентацию с исследова-
тельской); «Zielsprache English» (Ismaning,
1961 — ); «The Journal of English Language
Teaching» (Madras, 1965—); «Englisch: Eine
Zeitschnft fur den Engliscniehrer» (West-B.,
1966—); «Revista de la lengua inglesa/English
Language Journal» (B. Aires, 1970—);
«Creativity — New Ideas in Language Tea-
ching» (Sao Paulo, 1973 — ) и мн. др.
E. А. Хелимскийл
АНДАМАНСКИЕ ЯЗЫКЙ — семья
языков коренного населения Андаман-
ских о-вов. Родств. связей с к.-л. др.
языками не обнаруживают. Попытка
Дж. X. Гринберга объединить А. я. с
папуасскими языками и тасманийскими
языками в индо-тихоокеанскую макро-
семью основана на отд. лексич. совпадени-
ях и представляется малоубедительной.
Число говорящих точно не установлено —
от неск. десятков до неск. сотеи чел.
А. я. классифицируются след, образом:
1) язык онге, включающий 2 диалекта:
собственно оиге (о. И. Андаман) и джера-
ва (о. Норт-Сентииел и виутр. р-иы о-вов
Ратленд и Юж. Андаман); 2) 2 группы ди-
алектов: а) диалекты боджигнгиджи (пле-
мена беа, ба лава, боджигйаб, кол, джу-
ваи, населяющие побережье о-вов Юж.
Аидаман н Ратленд, о. Баратаиг, арх.
Ритчи, юж. половину о. Ср. Андаман);
б) диалекты йерева (племена кеде, йере,
табо, кора, чариар, населяющие сев. поло-
вину о. Ср. Аидаман, о. Сев. Андамаи
и соседние малые острова). Расхождения
между А. я. сводятся в основном к лек-
сич. различиям; язык оиге отличается от
др. А. я. и в структурном плайе.
В фонология, системе А. я. имеются 3
серин смычных согласных (глухие, звон-
кие, носовые), объединяющихся в 4 ло-
кальных ряда (губные, передне-, средне-
и заднеязычные). Из сонорных представ-
лены w, I, г (в беа — 2 типа г) н у. В языке
онге фрикативные отсутствуют, в беа и, ви-
димо, в нек-рых др. диалектах имеется h.
Вокализм относительно богат, но фоноло-
гия. статус отд. звукотипов не вполне ясен.
А. я.— языки агглютинативной струк-
туры (см. Агглютинация)-, развита ка
префиксация, так и суффиксация. У
имен категория числа отсутствует, у лич-
ных местоимений противопоставляются
ед. и мн. ч. Падежные отношения выра-
жаются послелогами (или агглютинатив-
ными суффиксами?), напр.: bira ёгет
len aja karaij-rja leb katik-re (дословно:
‘Бира джунгли в меда собирания для по-
шел’, т. е. ‘Бира пошел в джунгли соби-
34 АНДАМАНСКИЕ
рать мед'). В беа и ряде др. А. я. име-
ется более 10 классов притяжат. местои-
мений, ср. dia abula ‘мой человек’, dot
ceta ‘моя голова’, dar ddire ‘мой сын’,
dai ikyata ‘моя жена', ad ikyata ‘мой муж'.
В беа в глаголе морфологически (суффик-
сально) выражается только время. Для
знамеиат. слов языка онге важнейшим яв-
ляется противопоставление самостоя-
тельных и зависимых сущностей. К пос-
ледним относятся слова, обозначающие
части целого, свойства, большинство дей-
ствий; их существование не мыслится без
к.-л. самостоят. носителя этой зависимой
сущности. Такие слова обязательно име-
ют классифицирующий основообразую-
щий префикс, к-рому предшествует пре-
фикс, указывающий носителя зависимой
сущности (глаголы, кроме того, имеют
временной суффикс): бп-o-tabe 'чья-то
голова’, g-u-ge ‘его нога’, m-a-larje ‘мой
рот’, m-i-wana-be ‘я плачу’, on-a-yo-be
‘кто-то приходит’. Числительные как осо-
бый класс в А. я. отсутствуют. Количест-
во обозначается понятиями «один», «два
или несколько», «много» и т. п. Обычный
порядок слов в А. я. SOV. Определение
следует за определяемым. Наиболее про-
дуктивные способы словообразования —
словосложение и аффиксация. Специфич.
средством деривации в онге является пе-
ремена основообразующего классифика-
тора-. m-i-darje ‘моя кость’, m-o-darje ‘мой
череп’.
Все А. я. бесписьменные, хотя в 70-х гг.
19 в. делались попытки перевода религ.
лит-ры на беа. Изучением А. я. занима-
лись из практич. потребностей представи-
тели администрации и этнографы в кои.
19 — нач. 20 вв. В той или иной степени
описаны лишь онге (А. Р. Браун) и беа.
Исследованием А. я. занимается антро-
пология. служба Индии.
* Portman М. V., Notes on the langua-
ges of the South-Andaman group of tribes, Cal-
cutta, 1898: Brown A. R., Notes on the
languages of the Andaman Islands, «Anthropos»,
1914, Bd 9; Man E. H., On the aboriginal
inhabitants of the Andaman Islands, L., [1932];
Bloch J., Prefixes et suffixes en andaman,
BSLP, 1949, t. 45; Basu D. N., A lingustic
introduction to Andamanese, «Bull, of the
Department of Anthropology», 1952, v. 1, № 2;
Greenberg J., The Indo-Pacific
hypothesis, CTL, v. 8, pt 1, The Hague —
P.. 1971.
Man E. H., A dictionary of the South
Andaman (Aka-Bea) language, Bombay, 1923;
Ganguly P., Vocabulary of the Negritos
of Little Andaman with grammatical notes and
materials, «Bull, of the Anthropological Sur-
vey of India», 1966, v. 15, № 1 — 4.
. В. И. Беликов.
АНДЙИСКИЕ ЯЗЫКЙ—см. Аваро-
андо-цезские языки.
АНДЙЙСКИЙ ЯЗЫК — один из аваро-
андо-цезских языков (андийская под-
группа). Распространен в неск. аугх
Ботлихского р-на Дат. АССР. Число го-
ворящих ок. 10 тыс. чел. Имеет 2 группы
говоров: верхнеаидийскую (села Анди,
Гагатли, Риквани, Зило и др.) и иижиеаи-
дийскую (села Муни и Кванхидатли).
А. я., в отличие от др. языков андийской
подгруппы, выделяется более дробным де-
лением класса вещей — наличием пя-
тнчлениой системы, в говоре с. Риквани —
шестичленной; функционированием пере-
менных классных показателей в составе
форманта аффективного падежа; диффе-
ренциацией двух серий локализации (нз
семи в целом) по признаку числа (мн. ч.
-хъи, ед. ч. -ла/-а: гьакъу-ла ‘в доме’,
но гьакъоба-хъи ‘в домах’); спец, сред-
ствами выражения категории числа в гла-
голе («имуво воцци в-у-сон» ‘Отец брата
нашел', но «имуво воццил в-о-сон» ‘Отец
братьев нашел’). Говоры обнаруживают
различия как в фонетике (иапр., в верхнее
андийских говорах отсутствует аффрика-
та кь1), так и в морфологии (иапр., в ниж-
неандийских говорах, как и в др. андий-
ских языках, представлена трехклассная
система). В говоре с. Анди наблюдаются
различия в речи мужчин и женщин: муж.
«дин» ‘я’, «мин»‘ты’, <гьек!а» ‘человек’,
ср. жен. «ден», «мен», «гьек1ва». Язык
бесписьменный.
• Д и р р А., Краткий грамматич. очерк
андийского языка с текстами, сб-ком андий-
ских слов и русским к нему указателем, в
кн.: Сб. материалов для описания местностей
и племен Кавказа, в. 36, Тифлис, 1906; Це р-
цвадзе Ил., Андийский язык, Тб., 1965
(на груз. яз.).	М. Е. Алексеев.
Андо-экваториАльные ЯЗЫ-
КЙ — объединение (макросемья, фи-
лия) языковых семей и изолированных
языков Юж. Америки, предложенное
Дж. X. Гринбергом на основе данных
лексикостатистики, однако не подтверж-
денное данными сравнительной фонетики
и грамматики и остающееся гипотетичны t.
Общее число говоряших св. 20 млн. чел.
Согласно гипотезе Гринберга, А.-э. я.
делятся на 4 группы: 1) андская с
подгруппами: а) чои, или цонека (на Ю.
Аргентины и Чили, в т. ч. языки она, те-
уэльче, хауш и др.); арауканские языки
(мапуче); алакалуф, или кавескар (Чи-
ли); яган, или ямаиа (Аргентина и Чили);
б) кечуа и аймара языки; в) сапаро языки,
включая языки омурано и сабела (аука),
и языки кауапана (в т. ч. языки хеверо и
чаявита на С.-В. Перу); г) языки леко
(Боливия), сек, кулле, шибито-чолои, ка-
такао, колаи; д) симаку, или урарина
(Перу); 2) хиваро-кандоши —
семья хиваро, включающая языки агуа-
руна, ачуал, уамбиса и др. (Перу), хи-
варо (Эквадор) и язык кандоши (Перу), а
также изолиров. языки эсмеральда, кофан
(Колумбия, Эквадор) и яруро (Венесуэ-
ла); 3)макротукаио с подгруппа-
ми: а) тукана языки, а также катукина
(Бразилия), тикуна, или тукуиа (Брази-
лия, Колумбия, Перу), муниче, ауаке,
калиана, маку, юри (Колумбия), канича-
иа и мовима (Боливия); б) пуинаве (Ко-
лумбия); 4) экваториальная,
в к-рую входят аравакские языки, вклю-
чая чапакура-уаиьям; тупи-гуарани
языки, включая арикеме; группы языков
самуко (Парагвай); гуахибо, в т. ч. гуа-
хибо, сикуани и куива (Колумбия), чи-
рикоа (Венесуэла) и памигуа; тимоте,
карири, мокоа (Колумбия), юракаре (Бо-
ливия), туюиери, трумаи (Бразилия), ка-
ювава (Боливия). Эта классификация ос-
тается гипотетичной, как и иек-рые дру-
гие, напр. предложенное М. Сводешом
сближение языков чои с мосетен, а также
юракаре с паио-такаиа (по Гринбергу,
относятся к же-пано-карибским языкам)
или сближение языков чипайя и уру
(аравакских, по Гринбергу) с языками
майя н др.
• Greenberg J. Н.. The general
classification of General and South American
languages, в сб.: Men and cultures. Selected pa-
pers of the Fifth International Congress of
Anthropological and Ethnological Sciences,
Phil., [I960]; Key M. R.. The grouping of
South American Indian languages, Tubingen,
19791	M. E. Алексеев.
АНТИЦИПАЦИЯ (лат. anticipatio —
предвосхищение) (пролепсис; от греч.
prolepsis —предположение, предчувствие,
предвидение) — 1) в синтаксисе (также
катафора) — отклонение от обычной ли-
нейной последовательности элементов
анафоры (см. Анафорическое отноше-
ние), предшествование местоименного обо-
значения замещаемому им слову. А. нор1-
мальна при запросе информации: «Кто
пришел?» —«Петр». Выполняет также
структурную функцию, являясь показа-
телем подчиненности препозитивного
придаточного комплекса (англ. When he
comes to London, John visits his sister,
букв. 'Когда ои приезжает в Лондон,
Джон навещает свою сестру’), средством
выделения глагола и заглагольного члена
при расчленении в языках с фиксиров.
порядком слов (франц. Je le connais,
cet homrne, букв. ‘Я его знаю, этого челове-
ка’). В нек-рых языках такая А. утрачи-
вает эмоциональную окраску, граммати-
зуется, становясь обязательной при опре-
дел. типах дополнений (напр., в рум. яз.
при определ. и одуш. объекте: L’am intil-
nit ре profesor la teatru, букв. ‘Я его встре-
тил, преподавателя в театре’). А. лежит
в основе мн. сиитаксич. явлений: конст-
рукций с соотносит, словами (чЯ знаю то-
го, кто это сделал»), с предваряющими
местоимениями (англ, it, there, напр.:
It was impossible to go there, букв. ‘Это
было невозможно пойти туда’, нем. es,
франц, се) и др. В стилистич. плане А.
используется для аффективного выделе-
ния (чЗнаю я его, этого типа! >) и в особен-
ности при эффекте чповисания» — упот-
ребления местоимения до прямого обозна-
чения объекта. Эти употребления основа-
ны на свойстве местоимения указывать
иа объект, к-рый должен быть известен
слушающему; 2) в синтаксисе сложного
предложения — предшествование прида-
точного предложения главному; 3) и сти-
листике — нарушение временной или
причиино-следств. последовательности
изображения событий; 4) в фонологии —
регрессивная ассимиляция. в. Г. Гак.
АНТИЧНАЯ ЯЗЫКОВЕДЧЕСКАЯ
ТРАДИЦИЯ (греко-латинская традиция,
средиземноморская традиция) — тради-
ция описания и исследования языка, сло-
жившаяся и существовавшая в греко-
латинском культурном ареале в 7 в. до
н. э.— 6 в. н. э.
А. я. т. зарождается в средиземиомор.
ареале в эпоху становления др.-греч. фи-
лософии. Антич. ученых, с одной сторо-
ны, интересовала природа языка (связь
между чименем» и чвещью», происхожде-
ние языка), с другой стороны, они зани-
мались изучением письм. знаков в целях
обучения чтению и письму (грамматич.
иск-во). Эти две области в той или иной
степени определяют становление и разви-
тие яз-зиания во всем древнем мире (см.
Индийская языковедческая традиция,
Китайская языковедческая традиция).
В 5 в. до и. э. проблемам языка уделяли
значит, внимание др.-греч. философы Ге-
раклит, Парменид из Элеи, Эмпедокл,
Демокрит, Протагор, Горгий, Продик.
До работ Платона сложилась определ. си-
стема знаний о звуковом и грамматич.
строе греч! яз., о его лексич. составе. Пла-
тон в письмах и ряде диалогов обращался
к проблемам языка (чКратил», чТеэтет»,
чСофист»). Но подлинным основополож-
ником А. я. т., сформировавшим ее
структуру и осн. направления, является
Аристотель. В трактатах чКатегории»,
чОб истолковании», чАналитики I и II»,
чТопика», чПоэтика», чРиторика» содер-
жатся логич. и грамматич. принципы под-
хода к изучению языка, получившие
дальнейшее развитие в античной, а затем
в европ. науке. А. я. т. продолжена фи-
лос. школами эпохи эллинизма в 3—1 вв.
до и. э. Последоват. интерес к проблемам
языка проявляют стоики. Вершиной раз-
вития А. я. т. можно считать александрий-
скую школу. Яз-зиание в Др. Риме до
сер. 2 в. до н. э. ограничивалось постиже-
нием основ письм. культуры; позже начи-
нается интенсивное изучение греч. яз.,
лит-ры, поэтики и риторики греков.
3»
В этот период мн. греч. ученые-филологи
начинают работать в Риме. Крупнейшие
представители др.-рим. филологии: Бар-
рои, автор многочисл. трактатов о языке,
Марк Туллий Цицерон, Гай Юлий Це-
зарь. Трактат Цезаря чОб аналогии» (54
до н. э.) представляет собой попытку раз-
работки принципов грамматич. описания
и нормирования языка, являясь одновре-
менно свидетельством актуальности проб-
лем чправильности» лат. речи и гос. нор-
мирования языка.
В 4 в. создано чГрамматическое руко-
водство» Элня Доната, более тысячи лет
служившее осн. учебником лат. яз. в
Европе. По образцу грамматики Элия До-
ната были созданы грамматики мн. дру-
гих языков, как канонич., так и чвульгар-
ных» (чновых» европ. лит. языков на нар.
основе). Само имя Элия Доната (Донату-
са) на мн. века стало синонимом слова
чграмматика» в европ. традиции.
А. я. т. после падения Рима в 476 еще
продолжает свое существование и разви-
тие в ряде сохранившихся центров греко-
лат. учености, в частности в столице Вост.
Римской империи — Константинополе.
В нач. 6 в. здесь создается наиболее зна-
чительное из дошедших до нас грамма-
тич. сочинений древности—лат. чКурс
грамматики» Присциана, состоявший из
18 книг. Эта грамматика была создана
в традициях александрийской школы с
привлечением наблюдений и достижений
рим. грамматиков. Грамматика Присциа-
на фактически завершает развитие А. я.
т., ио традиция эта канонизируется в Зап.
Европе в системе тривия (см. Европейская
языковедческая традиция). В Вост.
Европу, в частности к юж. и вост, славя-
нам, антич. ученость проникает через ви-
зант. грекоязычную традицию в связи с
распространением христианства.
А. я. т. возникла в процессе рассмотре-
ния одной из осн. филос. проблем др.-
греч. мировоззрения — проблемы соот-
ношения между чвещью», чсловом» и
чмыслью». В этот период еще нет понятия
о языке как о некой сущности, отдельной
от мысли. Разум и речь понимаются в
единстве как единый logos. Учение о
слове—ч логосе» является основой
др.-греч. учения о языке в единстве его
онтологии., логич. и собственно грамма-
тич. свойств.
Грамматика как наука о строении языка
началась с изучением письм. речи, а т. к.
опорным знаком греческого письма бы-
ла буква, то это учение строилось как
иерархия чскладывания» из букв слогов,
из слогов — слов, из слов — предложе-
ний. Был развит фонетич. анализ звуков-
букв (чэлемеитов»).
Дух демократизма, свободных филос.
дискуссий, отсутствие единого гос. автори-
тета в рассмотрении проблем происхож-
дения языка и в вопросах языкового нор-
мирования определяли условия развития
др.-греч. языковедч. мысли. В отличие
от др.-инд. традиции, объявившей сан-
скрит сакральным языком чбожествеиио-
го происхождения», греко-лат. традиция
искала источники чправильности» речи в
самом языке и в логике познания мира че-
рез язык. На базе этих поисков возник ан-
тич. чспор об аналогии и аномалии», в
к-ром особенно отчетливо проявились рас-
хождения между чстоическим» и ч алек-
сандрийским» направлениями. В итоге
сложилась традиция описания языка как
системы аналогических форм: выведение
одних форм из других по аналогии в ви-
де правил, снабжение их примерами из
лит. текстов, разделение примеров иа
подтверждающие правила и на подтверж-
дающие исключения (чаномалии»).
В обсуждении проблемы о чпроисхож-
дении имен» спор шел между сторонника-
ми чприродной» связи между чименем» и
чвещью» (т. наз. теория physei) и сторон-
никами связи чпо положению», чпо уста-
новлению» (т. наз. теория thesei). Диалек-
тически рассматривал этот вопрос Пла-
тон, полагавший, что данная проблема
не может быть решена однозначно. Ари-
стотель, считая, что углубление в поиски
чприродных» свойств слов тормозит раз-
витие формально-логич. исследований,
позволяющих оперировать словами как
символами, признавал принципиальную
условность связи между чименем» и
чвещью». В системе наук, предложенной
Аристотелем, язык стал предметом изу-
чения логики (чдиалектики»), грамматики
и риторики. Аристотель выделил во вся-
ком словесном изложении следующие ча-
сти: элемент, слог, союз, имя, глагол,
член, падеж, предложение, сделав их ос-
новой грамматич. изучения языка. Име-
на и глаголы он разграничивал прежде
всего как субъект и предикат суждения
с присущими им категориальными моди-
фикациями.
Антич. грамматич. традиция описания
языка по частям речи и грамматич. ка-
тегориям (чакциденциям») легла в основу
не только европ. яз-знания, но и ряда
традиций ср.-век. Востока. Антич. рито-
рики и поэтики, в частности труды Тра-
симаха Халкидонского, Горгия и Исокра-
та, трактаты Аристотеля чПоэтнка» ичРи-
торика», а позднее трактаты Дионисия
Галикарнасского чО соединении слов»,
чПисьмо к Помпею», Деметрия Хлора
<О стиле», Цицерона чОб ораторе» и
чОратор», чПоэтнка» Горация, анонимная
чРиторика к Гереииию», сочинения Квин-
тилиана и Гермогена, внесли значит,
вклад в изучение синтаксиса и стилистики;
разработанные в них учения о поэзии
и прозе, о тропах и фигурах, о качест-
вах речи, о сочетании слов, о типах, или
стилях, речи легли в основу европ. тео-
рий стиля.
А. я. т. сложилась на материале опи-
сания двух языков — греческого и латы-
ни, но ориентация на изучение реализа-
ции в языке логич. категорий придала ей
потенциально универсальный диапазон.
Созданный ею концептуальный строй и
понятийный аппарат науки о языке ока-
зался в целом пригодным для описания
как разл. языков, так и наиболее общих
свойств языка как особого явления.
• Маркс К. и Энгельс Ф.. Об
античности. Л., 1932; Антич. теории языка
и стиля. М.— Л., 1936; Тройский И.
М., Вопросы языкового развития в антич-
ном обществе. Л., 1973; Попов П. С.,
Стяжкин Н. И., Развитие логич. идей
от античности до эпохи Возрождения,
М., 1974; Амирова Т. А.. О л ь х о-
виков Б. А., Рождествен-
ский Ю. В.. Очерки по истории лингви-
стики, М., 1975 (лит.); Антич. риторики, М.,
1978; Рожанский И. Д., Антнч.
наука, М., 1980; История лингвистич. учений.
Древний мир, Л., 1980 (лит.); Historiography
of linguistics, 1, CTL, v. 13. The Hague —
P., 1975.	H. Ю. Бокадорова.
АНТОНИМЙЯ — тип семантических
отношений лексических единиц, имеющих
противоположные значения (антони-
мов). Будучи категорией лексико-семан-
тич. системы языка, А. представляет со-
бой одну из универсалий языковых: оиа
свойственна всем языкам, а ее единицы
обнаруживают принципиально общую
структуру противоположных значений и
большое сходство в структурной и семаи-
тич. классификации антонимов. Сущест-
АНТОНИМИЯ 35
венные различия в предметах и явлениях
объективного мира отражаются в языке
как противоположность. А. представляет
собой противоположность внутри одной
сущности. Ее логич. основу образуют про-
тивоположные видовые понятия, пред-
ставляющие собой предел проявления ка-
чества (свойства), определяемого родо-
вым понятием: «горячий» — «холодный»
(«температура»), «тяжелый» — «легкий»
(«вес»), «падать» — «подниматься» («вер-
тикальное движение») и т. п.
Логич. основу образуют 2 вида про-
тивоположности: контрарная и комп-
лементарная. Контрарная противопо-
ложность выражается видовыми поняти-
ями, между к-рыми есть средний, проме-
жуточный член: «молодой» — «неста-
рый», «средних лет», «пожилой», «немо-
лодой»...— «старый», ср. «богатый» —
«бедный», «трудный» — «легкий» и т. п.
Комплементарную противоположность
образуют видовые понятия, к-рые допол-
няют друг друга до родового в являются
предельными по своему характеру. Од-
нако в отличие от контрарных понятий у
них нет среднего, промежуточного члена:
«истинный» — «ложный», «конечный» —
«бесконечный», «можно» — «нельзя» и
т. п. Противоречащие понятия (отношения
типа: А — ие-А) не образуют логич. осно-
вы А. и представляют собой т. наз. ослаб-
ленную, неполную противоположность в
силу неопределенности второго члена
оппозиции:	«молодой» — «немолодой»
(т. е. 'средних лет’, ‘пожилой’ и др.;
ср. «старый»), «дорогой» — «недорогой»
(ср. «дешевый»). Чтобы выразить истин-
ную противоположность, второй член оп-
позиции должен быть обозначен более оп-
ределенно.
Логич. модель противоположности ста-
новится в языке моделью А. у слов, обоз-
начающих качество и/или выражающих
противопоставленную направленность
действий, состояний, признаков, свойств,
а также у нек-рых др. лексич. единиц.
В отличие от антонимов «легкий» — «тя-
желый», «вставать» — «ложиться» про-
тивопоставления типа «легковой» — «гру-
зовой» (об автомобиле, транспорте), «сто-
ять» — «лежать» ие выражают А., т. к.
не удовлетворяют этим условиям. Не
имеют антонимов слова конкретной ие-
оцеиочной семантики («книга», «мяч»).
А.— явление прежде всего лексическое;
противоположные смыслы предложений
и грамматич. форм возникают за счет
А. их слов-компонеитов или предполага-
ют существование определ. лексико-се-
мантич. противопоставления.
Лексич. единицы, выражающие А., об-
наруживают общий (инвариантный) при-
знак — наличие предельного
отрицания в толковании одного из
антонимов: «молодой» — «старый» (т. е.
’предельно н е молодой’), «истинный» —
«ложный» (т. е. ‘н е истинный’, предельно
отрицающий истинность).
А. характеризуется однотипностью
смысловых структур ее единиц, к-рые
противопоставлены парадигматически
по одному дифференциальному признаку
противоположными семами их значений.
Это сходство проявляется в однотипно-
сти толкований антонимов: «тяжелый»
‘имеющий большой вес’ — «легкий»
‘имеющий малый вес’, «зима» ‘самое хо-
лодное время года’ — «лето» ‘самое теплое
время года’, «входить» ‘идти внутрь чего-
нибудь’— «выходить» ‘идти изнутри че-
го-нибудь’. Это внутреннее (семаитнч.)
свойство антонимов выражается синтаг-
36 АНТОНИМЫ
матически в высокой степени их совмест-
ной встречаемости в тексте, в их преим.
контактном употреблении. Противопостав-
ление, сопоставление, чередование ан-
тонимов и др. их функции реализуются
и характерных контекстах А.: «Это не
сложная, а простая задача», «Ты
богат, я очень беден» (А. С. Пуш-
кин) и др.
В качестве элементарной единицы ан-
тонимии. противопоставления выступает
лексико-семаитич. вариант слова. Поэто-
му одно и то же многозначное слово мо-
жет входить и разл. ряды антонимов:
«густой» — «редкий» (о лесе, волосах),
«густой» — «жидкий» (о супе, сметане)
и т. п.
А. тесно связана с др. лексико-семаи-
тич. категориями, гл. обр. с синонимией.
Одна и та же лексич. единица может всту-
пать с другими одновременно в антони-
мия. и синонимия, отношения. Это явле-
ние называется А. синонимия, рядов
или синонимией антонимия, противопо-
ставлений.
А.— один из истояииков конверсии:
«Оиа молодая, а он старый» ->«Оиа моло-
же его» («-»)«Он старше ее».
* Новиков Л. А., Антонимия в рус.
языке (Семантич. анализ противоположности
в лексике), [М.1, 1973; его же, Рус. анто-
нимия и ее лексикография, описание, в кн.;
Львов М. Р., Словарь антонимов рус. язы-
ка, Зизд., М., 1985, с. 5—30; АпресянЮ. Д.,
Лексич. семантика. Синонимия, средства язы-
ка, М., 1974; Лайонз Дж., Введение в
теоретич. лингвистику, пер. с англ., М., 1978;
Иванова В. А., Антонимия в системе
языка, Киш,, 1982; Lyons J., Semantics,
v. 1—2, Camb. — [а. o.l. 1977; SJ r b и R.,
Antonimia lexicala in limba romana, [Timi-
soara L 1977.	Л. А. Новиков.
АНТОНИМЫ (от греч. anti------против и
dnyma — имя) — слова одной части речи,
имеющие противоположные значения. В
зависимости от выражаемого типа проти-
воположности (см. Антонимия) А. разде-
ляются на соотв. классы, основные из
к-рых: 1) А., выражающие качеств, про-
тивоположность. Оии реализуют контрар-
ную противоположность и обнаруживают
градуальные (ступенчатые) оппозиции:
«легкий» (‘простой, пустяковый’) —
«нетрудный», «средней трудности», «не-
легкий» — «трудный» (’сложный’);
ср. «легко» — «трудно», «легкость» —
«трудность». В рус. яз. качеств, прила-
гательные с приставками не-, без- яв-
ляются А. только в том случае, если они
представляют собой предельные, крайние
члены антонимия, парадигмы: «куль-
турный» — («ие совсем культурный») —
«некультурный»; «сильный» — («слабо-
сильный») —«бессильный» (=«слабый>).
Противопоставления типа «высокий» —
«невысокий» (ср. «низкий») А. ие обра-
зуют. Сюда можно условно отнести обо-
значения осн. временных и пространств,
координат, обнаруживающие ступенчатые
оппозиции: «позавчера», «вчера», «се-
годня», «завтра», «послезавтра»; ср.
«нижний», («средний»), «верхний» (об
этаже дома).
2) А., выражающие дополнительность
(комплементариость). Шкала противо-
поставления представлена двумя проти-
воположными членами, дополняющими
друг друга до целого, так что отрицание
одного дает значение другого: «ие + ис-
тиниый» = ‘ложный’; ср. «слепой» —
«зрячий», «влажный» — «сухой», «со-
блюдать» — «нарушать», «вместе» —
«врозь» и т. п.
3) А., выражающие противоположную
направленность действий, признаков и
свойств. Эта противоположность в языке
основана на логически противоположных
понятиях:	«собирать» — «разбирать»,
«зажигать» — «гасить», «въезжать» —
«выезжать», «революционный» — «контр-
революционный», «народный» — «антина-
родный».
По своей структуре А. делятся на разно-
коренные («хороший» — «плохой», «на-
чало» — «конец», «быстро» — «медлен-
но») и одиокореииые («входить» — «вы-
ходить», «культурный» — «некультур-
ный», «революция» — «контрреволюция»).
Особую, непродуктивную, разновидность
А. образуют слова, совмещающие в се-
бе противоположные значения: «одол-
жить» — 1) ‘дать в долг’ и 2) ‘взять в
долг’, «наверно»— 1) ‘может быть’ и
2) ‘несомненно, точно’. Это явление на-
зывается внутрисловной антонимией, или
энантиосемией.
Существует более узкое понимание А.,
напр. как только качественных и только
разнокореиных слов, однако это понима-
ние антонимии ие учитывает в полной ме-
ре всех возможностей выражения проти-
воположности в языке.
* См., лит. при ст. Антонимия.
Л. А. Новиков.
АНТРОПОНИМИКА (от греч. anthro-
pos — человек и бпута — имя) — раздел
ономастики, изучающий антропонимы —
собственные именования людей: име-
на личные, патронимы (отчества или иные
именования по отцу), фамилии, родовые
имена, прозвища и псевдонимы (индиви-
дуальные или групповые), криптонимы
(скрываемые имена). Изучаются также
антропонимы лит. произведений, имена
героев в фольклоре, в мифах и сказках.
А. разграничивает иар. и каионич. лич-
ные имена, а также разл. формы одного
имени; литературные и диалектные, офи-
циальные и неофициальные. Каждый эт-
нос в каждую эпоху имеет свой антропо-
нимикой — реестр личных имен. Сово-
купность антропонимов называется ант-
ропонимией.
Антропоним, особенно личное имя, от-
личается от мн. других имен собственных
(онимов) характером индивидуализации
объекта: каждый объект номинации (че-
ловек) имеет имя. Реестр имен ограничен.
Имена личные повторяются, что застав-
ляет давать дополнит, именования.
Офиц. именование человека в развитом
об-ве имеет свою формулу имени: опре-
дел. порядок следования антропонимов и
имен нарицательных (этнонимов, на-
званий родства, специальности, рода за-
нятий, званий, титулов, чинов и т. п.).
Постоянная формула имени была извест-
на еще в аитич. Риме: praenomen (личное
имя) + nomen (родовое имя) + cogno-
men (прозвище, позднее фамильное
имя) + (иногда) agnomen (добавочное
прозвище), иапр. Publius Cornelius
Scipio Africanus major. В Индии эта фор-
мула складывается из трех (реже более)
компонентов: 1-й — в зависимости от
гороскопа, 2-й — показатель пола илн
принадлежности к религ. секте, 3-й —
иазв. касты или вместо него псевдоним;
напр., имя Рабиндранат Тагор имеет
след, компоненты: Рабиндра (Бог Солн-
ца), Натх (муж), Тхакур (каста земле-
владельцев). Форма именования человека
зависит от речевого этикета.
А. изучает информацию, к-рую может
нести имя: характеристику человеческих
качеств, связь лица с отцом, родом, семь-
ей, информацию о национальности, роде
занятий, происхождении из к.-л. мест-
ности, сословия, касты. А. изучает функ-
ции антропонима в речи — номинацию,
идентификацию, дифференциацию, сме-
ну имен, к-рая связана с возрастом, из-
менением обществ, или семейного положе-
ния, жизнью среди людей др. нацио-
нальности, вступлением в тайные об-ва,
переходом в др. веру, табуироваиием (см.
Табу) и др. Специально изучаются осо-
бенности имен в эпоху социализма в силу
введения в идеологию общества новых
понятий, к-рые дали основу новым име-
нам.
Предметом теоретич. А. являются за-
кономерности возникновения и развития
антропонимов, их структура, антропоним-
ная система, модели антропонимов, ист.
пласты в антропонимии того или иного
этноса, взаимодействие языков в антропо-
нимии, универсалии. Теоретич. А. при-
меняет те же методы исследования, что
и др. разделы ономастики (учитываются
особые условия, мотивы и обстоятельства
именования людей — социальные усло-
вия, обычаи, влияния моды, религии и
т. д.).
Прикладная А. изучает проблемы нор-
мы в именах, способы передачи одного
имени в разных языках; способствует
созданию антропонимии, словарей. Ант-
ропонимист помогает в работе органов
загса, в выборе имен, в разрешении ие-
к-рых спорных юридич. вопросов именова-
ния человека. А. тесно связана с истори-
ей, этнографией, географией, антрополо-
гией, генеалогией, агиографией, юриспру-
денцией, лит-ведением, фольклористи-
кой, культурологией. А. вычленялась из
ономастики в 60—70-х гг. 20 в., однако
целый ряд проблем рассматривается
комплексно. До 60-х гг. 20 в. вместо тер-
мина «А.» мн. исследователями исполь-
зовался термин «ономастика».
• См. лит. при ст. Ономастика.
Н. В. Подольская.
АОРИСТ (греч. adristos) — грамматиче-
ская категория праиндоевропейского гла-
гола, выражавшаяся совокупностью не-
скольких парадигм личных форм, раз-
личных по своей структуре и происхож-
дению, ио имевших относительно общее
видо-временное значение недлительного
совершенного прошедшего действия.
Праиндоевроп. А. реконструируется по
данным текстов Ригведы и Авесты, санск-
рита, др.-греч. и старослав. языков. В
иек-рых слав, языках А. как особая гла-
гольная категория функционирует до
сих пор (болт., сербскохорв., лужицкие).
Структура и динамика А. хорошо рекон-
струируется в истории праслав. языка.
В др. индоевроп. языках А. рано утра-
чен, ио его рефлексы прослеживаются в
герм, и кельт, претерите, лат. перфекте
и др.
Праиидоевропейский (как и праслав.)
А. составлял нейтрализуемые корреляции
с имперфектом и презеисом. А. и импер-
фект противопоставлялись презеису как
прошедшее — непрошедшему (настояще-
му и будущему) с помощью более архаич.
(т. наз. вторичных) флексий лица и чис-
ла. Окончания всех лиц ед. ч. и 3-го л.
мв. ч. A. (*-m, *-s, *-t, *-nt) отличались от
соотв. окончаний презенса (*-mi, *-si,
*-ti, *-nti) отсутствием форманта *-i.
Презенс и имперфект, образованные от
основы презенса, противопоставлялись
А. спецификой аористных основ (сту-
пень редукции корня, формант *-s и
др.), хотя не для всех классов глагола;
в ряде случаев основы А. И презенса сов-
падали, презенс и А. различались лишь
окончаниями.
А. и исконный имперфект объединялись
общностью флексий и отличались специ-
фикой основы, хотя в иек-рых случаях
совпадали и основы, т. е. формы А. и
имперфекта нейтрализовались. В плане
содержания маркированным был импер-
фект и обозначал длит, несовершенное
Действие.
Развитие древнего А. осуществлялось в
тесном взаимодействии с др. глагольными
категориями, и прежде всего с имперфек-
том. Общая тенденция генерализации
основ обусловила усиление нейтрализа-
ции в корреляции А. и имперфекта вплоть
до полной их конвергенции, чаще в поль-
зу форм прежнего имперфекта. Резуль-
таты такого процесса отмечаются и Авес-
те и праславянском, где формы А. часто
восходят к прежнему имперфекту. В тех
языках, где А. рано утрачен, отд. формы
его конвергировали с формами презенса
или перфекта. Нек-рые формы герм, и
кельт, претерита восходят то к А., то
к перфекту.
Противоположная тенденция усиления
оппозиции А. и имперфекта приводила к
усилению формального выражения А.
(формант *-s- и др.). Грамматикализация
форманта *-s-, по происхождению слово-
образоват. суффикса, первонач. имевше-
го лишь видовое значение, привела к фор-
мированию сигматич. А. (иначе — слабо-
го, или нового, характеризующегося суф-
фиксом -S-), сосуществовавшего с А. про-
стым (иесигматическим, или сильным, об-
разуемым присоединением окончания не-
посредственно к корню) в санскрите, др.-
греч. и праслав. языках. Вероятно, про-
стой и сигматич. А. отличались и по значе-
нию, ио реконструировать такое различие
пока не удается. Иногда от одного и того
же корня образуются оба типа А. (санс-
крит). Часто оба типа А. образовывали
контамиииров. парадигму (2-е и 3-е л.
ед. ч. праслав. сигматич. А. восходят
к А. простому, а иногда и к исконному
имперфекту, ранее совпавшему с про-
стым А.).
Длит, сохранение А. у славян обуслов-
лено усилением корреляции А. и импер-
фекта благодаря тенденции к дифферен-
циации глагольных основ (А. инфини-
тива ~ имперфекта-презеиса), с одной
стороны, и усиления противопостав-
ления совершенного (А.) иесов. виду
(имперфект) — с другой. Генерализа-
ция форманта *-х (< *-s) привела к появ-
лению нового сигматич. А., при образо-
вании к-рого показатель -х//ш- присоеди-
няется к корню при помощи тематич.
гласного, а корневой слоговой элемент
остается на одной ступени иа протяжении
всей парадигмы, и нового собственного
слав, имперфекта, вытеснявших все
прежние формы простых прош. времен,
ср. ст.-слав. формы 1-го л. ед. ч. и 3-го
л. ми. ч. клАхъ... клАшА (А.)~ колИ-
Ахъ...кол1ААхЖ (имперфект) при инфини-
тиве клАти, 2-м л. ед. ч. наст. вр. колы-
ши, рус. «колоть ~ колешь». В тех слав,
языках, где сохраняется корреляция А.
и имперфекта, такое различие строится
иа противопоставлении основ (болг.),
а частично и флексий (сербскохорв.) или
на видовом различии (лужицкие).
* Елизаренкова Т. Я.. Аорист в
«Ригведе», М., 1960; Кузнецов П. С.,
Очерки по морфологии праслав. языка, М.,
1961; Watkins С., The Indo-European
origins of Celtic verb. I. Sigmatic aorist, Dub-
lin, 1962.	В. К. Журавлев.
АРАБЙСТИ KA — область семитологии,
комплекс филологических дисциплин,
изучающих материальную и духовную
культуру арабских народов в ее связи с
языком; в более узком смысле — раздел
языкознания, изучающий структуру,
функционирование и развитие литера-
турного арабского языка и арабских диа-
лектов.
Спец, изучение араб. яз. как одного из
семитских языков начинается в 16 в.;
выходит араб, грамматика Педро де Ал-
кала (1505), грамматика Гвилельма Пос-
теллуса (1538). В 17—18 вв. труды Т. Эр-
пеииуса, И. Лудольфа и др. представи-
телей голл. школы А. закладывают
основы грамматич. и лексикологии, изу-
чения араб. яз. В них ощутимо влияние
арабской языковедческой традиций-, отд.
теоретич. положения последней прони-
кают в европ. яз-знание: заимствуются,
иапр., нек-рые понятия, связанные с мор-
фологич. изучением слова, в частности по-
нятия корня и внутр, флексии, к-рые в
существенно измененном виде получают
затем широкое применение в изучении
разных языков. В нач. 19 в. в Париже вы-
ходит грамматика А. И. Сильвестра де
Саси, в к-рой находят отражение мн.
положения араб, языковедч. традиции.
В 19 в., когда одной из актуальных про-
блем становится вопрос о норме языко-
вой, появляются обобщающие работы по
грамматике Г. Эвальда (1831—33),
К. П. Каспари (1848), Э. Г. Палмера
(1885), У. Райта (1896—98), лексикогра-
фии. труды Г. В. Фрейтага (1830—37),
А. Б. Биберштейн-Казимирского (1846),
Э. У. Лейна (1863—98), Р. Дози (1881).
Под влиянием младограмматизма соз-
даются работы по отд. разделам А. Мор-
фологич. проблематика начиная с кон.
19 в. рассматривается в основном с т. зр.
задач сравнит, семитологии. Выходят ра-
боты К. Броккельмана «Основы сравни-
тельной грамматики семитских языков»
(т. 1—2, 1908—13) и «Арабская граммати-
ка» (14 изд., 1960). Синтаксис освещает-
ся в трудах Г. Рекендорфа (1898 и 1921).
Появляются работы по практич. фонети-
ке: монография по фонетике (1925)
У. X. Т. Гэрднера, в к-рой наряду с фо-
нетикой лит. языка описаны также и фо-
иетич. особенности разг, языка Египта;
Ж. Каитино создает фу идам, труд по фо-
нетике (1941) и в 1960 заново его пере-
сматривает в свете идей Н. С. Трубецко-
го. Отд. исследования по совр. араб,
диалектам появляются со 2-й пол. 19 в.;
интенсивное развитие араб, диалектоло-
гия получает в 20 в., причем исследование
диалектов проводится в описат. плане.
Предметом самостоят. исследований ста-
новится араб, языковедч. традиция.
Вопросы истории араб. яз. освещаются
в сер. 20 в. в работе И. Фюкка «Ара-
бийя». Значит, влияние на изучение лит.
араб. яз. и совр. диалектов оказали идеи
структурной лингвистики (работы
А. Ф. Л. Бистона, Р. Блашера, К. Брав-
мана, В. Кантариио, Каитино, Л. Мас-
синьона, В. Монтея, М. Пьямеиты,
Ж. Стеткевича, Ч. Фергюсона, Г. Флей-
та, А. Фрайхи, П. Хартмана, Дж. Хей-
вуда и др.). Созданы работы по лексич.
статистике (Я. М. Ландау), социо-
лингвистике и стилистике (В. Дием,
X. Вер, Т. Ф. Митчелл, А. Роман,
Й. Сордел-Томин), по синтаксису пред-
ложения и лингвистике текста (М. А.
Аввад, Э. Рияд, Ф. Руидгрен, В. Фи-
шер, М. Чад), лексикологии и лексико-
графии (X. Айзенштайи, X. Прайслер,
А.Чапкевич, О. Джастроу), синтаксич. се-
мантике и коммуникативной структуре
предложения (Д. Агиус, М. Ид, П. Ир-
винг, И. Кальмор, Г. Н. Саад, Г. Рекс-
Смит), фонетике и фонологии (А. А. Ам-
брос, Ф. М. Митлеб). Продолжаются
описат. исследования араб, диалектов.
Вопросы теории араб. яз. освещаются и в
трудах представителей общего яз-знания
(Ж. Ваидриес, Е. Курилович), а также
н работах семитологов (Л. X. Грей,
П. Дорм, М. Кози, М. Годфруа-Демои-
бин).
АРАБИСТИКА 37
В араб, странах изучение лит. языка в
новое время преим. основано на принци-
пах араб, языковедч. традиции. В 16—18
вв. создаются учебные пособия по грам-
матике и стилистике (нередко иа основе
старых трактатов), ведется лексикогра-
фия. работа. Г. Фархат перерабатывает
в нач. 18 в. словарь 14—15 вв. «Камус»
Фирузабади, Мухаммед аз-Забиди соз-
дает в 18 в. 10-томный толковый словарь
«Тадж аль-арус», к-рый становится од-
ним из источников араб, лексикографии
в европ. А. Подъем в культурной жизни
араб, народов в 19 в., возрождение араб,
яз. в лит., науч., обществ, и деловой сфе-
рах обусловливают дальнейшее развитие
А. в этих странах, в особенности в связи
с задачами обучения. Выходят учебные
грамматики Насыфа аль-Языджи и Ахме-
да Фариса аш-Шидйака, неоднократно
переиздается «Толковая грамматика»
Фархата, издаются и комментируются ср.-
век. грамматич. трактаты. Во 2-й пол.
19 в. зарождается новая араб, лексико-
графия; толковый словарь чМухит аль-
мухит» (1867—70) Бутруса аль-Бустани
впервые включает и послеклассич. лекси-
ку, а также нек-рое количество диал. ди-
ван. лексики. Интенсивная лексикология,
работа продолжается в 20 в.; наряду со
словарями с корневой системой располо-
жения слов появляются словари, состав-
ленные по принятому и европ. лексико-
графии алфавитному принципу.
Во 2-й пол. 20 в. значительно расширя-
ется проблематика араб, яз-знания, вво-
дятся новые методы анализа, складывает-
ся ист. подход к языку, объектом науч,
исследования становятся и араб, диалек-
ты. В ряде работ анализ араб. яз. осуще-
ствляется в свете проблем общего яз-зна-
иия (Ибрахим Анис, Мухаммед аль-Му-
барак, Субхи ас-Салих, Ибрахим ас-
Самарраи, Мурад Камиль, Махди аль-
Махзуми); выходят сравнит.-ист. ис-
следования ас-Самарраи, Абд ар-Рахма-
иа Айюба, Ахмеда Мухтара Омара, Ка-
маля Мухаммеда Бишра, Хасана Зазы.
Особую актуальность приобретают проб-
лемы соотношения лит. языка и диалек-
тов, лингвистич. прогнозирования и язы-
кового строительства, выработки единой
терминологии н отношения к заимствова-
ниям, лингвистич. основ преподавания.
В ходе решения этих проблем определя-
ется критич. отношение к араб, языко-
ведч. традиции, к-рое находит крайнее
выражение в работе Юсуфа ас-Сауды ч Но-
вые грамматические правила в арабском
языке». Однако у ряда ученых эта тра-
диция получает дальнейшее развитие,
иапр. в чПолной грамматике» (т. 1—4,
1966—71) Аббаса Хасана; языковеды,
придерживающиеся традиционных тео-
ретич, принципов, критически подходят
к отд. положениям европ. А., в частно-
сти по вопросам морфологии. Важная
роль в разработке актуальных проблем
А. принадлежит академия, учреждениям
и учебным заведениям Египта, Сирии,
Ирака, Ливана, Иордании, Кувейта, Ту-
ниса, Марокко, Алжира.
В России А. как самостоят. область
знания выделяется в иач. 19 в. Первая
чКраткая арабская грамматика и табли-
цах» А. В. Болдырева вышла в 1827;
чОпыт грамматики арабского языка»
М. Т. Навроцкого (1867) — первое в
России систематич. описание строя лит.
араб. яз. В грамматике (1884) М. О. Ат-
тая, сыгравшей значит, роль в развитии
моек, школы А., а также в «Грамматике
арабского языка» (1910) А. Ф. Хащаба
38 АРАБИСТИКА
прослеживается влияние араб, языко-
ведч. традиции, к-рая становится объек-
том изучения ч Очерка грамматической
системы арабов» В. Ф. Гиргаса (1873),
впервые в А. сделавшего попытку
вскрыть сущность концепций араб,
яз-знания, их теоретич. и методологич.
основы.
Практич. целям преподавания араб,
яз. в Петербурге, Москве, Казани, Кие-
ве, Харькове, Баку служили грамматики
и пособия А. Буракова, М. Скибнневско-
го, Н. А. Медникова, хрестоматии и сло-
вари Болдырева, И. Ф. Готвальда, Гир-
гаса, В. Р. Розена, Ф. И. Кельзи, А. Е.
Крымского; чПолный русско-арабский
словарь» (1903) П. К. Жузе предназна-
чался, в частности, и арабам, изучающим
рус. яз.
Объектом изучения в рус. А. неизменно
выступает классич. язык; постепенно в
исследоват. и пед. практику вовлекаются
материалы живых араб. диалектов:
чТрактат об арабском разговорном язы-
ке» (1848) М. А. Тантави, монография
Г. А. Валлина чО звуках арабского язы-
ка и их обозначении» (1855), в к-рой фо-
нетика впервые получает науч, освещение
с опорой не только на книжную традицию,
но и на живые араб, диалекты. Араб,
диалектами занимались также Крымский
и И. Ю. Крачковский; последний впер-
вые ввел курс араб, диалектологии в
университетское преподавание (1915—16).
Систематич. изучение араб, диалектов
в СССР начинается в 20-е гг. (исследова-
ния по фонетике Я. С. Виленчика, со-
ставление словаря диалектов Сирии и
Палестины); в 30-х гг. были открыты
неизвестные ранее диалекты ср.-азиат,
арабов, бухарский и кашкадарьинский,
позднее подробно описанные и исследо-
ванные (Г. В. Церетели, И. Н. Винников,
В. Г. Ахвледиани). Начиная с 50-х гг.
обстоят, освещение с позиций совр.
яз-знания получает строй мн. араб, диа-
лектов (египетского — Г. Ш. Шарбатов,
иракского — А. Г. Белова, магрибских,
тунисского, мавританского — Ю. Н. За-
вадовский, марокканского — С. X. Кя-
милев, алжирского — Э. Н. Мишкуров),
исследуются вопросы араб. ист. и срав-
нит. диалектологии.
Науч, изучение лит. араб. яз. в СССР,
начало к-рому было положено «Граммати-
кой литературного арабского языка»
(1928) Н. В. Юшманова, характеризуется
использованием совр. методов лингвистич.
анализа, широкими теоретич. обобщения-
ми при исследовании конкретных вопро-
сов фонологии, морфологии, синтакси-
са, в т. ч. и синтаксиса текста, разработ-
кой и использованием араб, языковедч.
традиции, постоянным вниманием к со-
циолингвистич. проблематике и вопросам
развития араб, яз., разработкой лингвис-
тич. основ преподавания.
В области фонологии дана доказат.
интерпретация долгих гласных как од-
нородных двухфонемных артикуляций,
геминат (двойных согласных); в свете
фонология, концепции Трубецкого уста-
новлено, что миним. единицей — носи-
телем просодич. признаков — выступает
мора. Выявлены закономерности акцен-
туации с учетом оси. региональных ва-
риантов лит. языка. Развивается экспе-
риментальная фонетика.
В сов. А. особое внимание уделяется
вопросам морфологич. структуры слова.
Предпринимается попытка описания и
объяснения словообразоват. процессов
исключительно на основе аффиксации
(В. П. Старинии); при этом отрицается
внутр, флексия применительно к араб,
яз., поскольку за исходную единицу при-
нимается корень, состоящий из одни»
согласных. В противоположность этому
выдвигается концепция о «слогофоием-
ном» членении араб, слова, где чтесиое
сочетание согласного звука с после-
дующим гласным» представляется в ка-
честве модели слогофоиемы семит, язы-
ков (Б. М. Гранде). Правомерность при-
менения понятия слогофоиемы к семит,
языкам подвергается сомнению, посколь-
ку считается, что соотв. членение слова
вступает в противоречие с его морфоло-
гич. строением (Кямилев, Г; П. Мельни-
ков). Предлагается и толкование внутр,
флексии, основанное на традиционной
араб, грамматич. теории, где элементом
просодич. и словообразоват. модели сло-
ва служит х а р ф—речевой сегмент,
имеющий мориую характеристику и сос-
тоящий из согласного и краткого гласно-
го (Г. М. Габучан). Предлагаемая схема
описания не подменяет собой членения
слова на звуки или морфы. За исходную
единицу анализа принимается корневая
основа; обосновывается положение об
одноморфемном составе корневой осно-
вы и о внутр, флексии — изменениях,
представляющих собой вариацию глас-
ных, включая их нулевую реализацию, и
гемииацию согласных и гласных компо-
нентов корневых харфов. Словообразоват.
модель слова отражает и аффиксацию, не
затрагивающую корневой основы. От-
рицается правомерность рассмотрения
корня из одних согласных как носителя
лексич. значения, а гласных, входящих
в состав слова, — как носителей только
грамматич. значения.
Грамматич. категории определенности
(детерминации), залога, отрицания рас-
сматриваются в иепосредств. связи с их
сиитаксич. функционированием. Описа-
ние сиитаксич. структур лит. араб. яз.
дано Д. В. Семеновым (1941). Система
артикля в лит. араб. яз. в свете общей
теории артикля, механизм порождения
оси. сиитаксич. конструкций — предика-
тивной, атрибутивной и генитивной, ряд
осн. вопросов араб, синтаксиса анализи-
руются в монографии Габучана «Теория
артикля и проблемы арабского синтакси-
са» (1972). Конструкции с каузативными,
модальными и фазовыми глаголами рас-
сматриваются в книге В. С. Храковского
«Очерки по общему и арабскому синтак-
сису» (1973), в к-рой получают освещение
теоретич. вопросы о соотношении смыс-
ловой, сиитаксич., формальной и линей-
ной структур предложения, о динамич. и
статич. аспектах описания моделей пред-
ложения, трансформационных и дерива-
ционных отношениях в синтаксисе. Осн.
вопросы синтаксиса текста на материале
араб. яз. раннего периода освещены в ра-
боте Беловой «Синтаксис письменных
текстов арабского языка» (1985). Вопросы
теории грамматики, стилистики и исто-
рии языка освещаются и в учебной лит-ре.
Важное место в сов. А. занимают ис-
следования по араб, языковедч. тради-
ции: грамматики (В. А. Звегинцев, Ю. В.
Рождественский, Ахвледиани), лексико-
графии (В. М. Белкин), метрики и про-
содии (А. А. Санчес, Д. В. Фролов).
Формирование и функционирование
лексики лит. араб. яз. исследуется в мо-
нографии Белкина «Арабская лексико-
логия» (1975). Отд. вопросы терминоло-
гии, фразеологии, лексич. семантики рас-
сматриваются в работах Ю. П. Губанова,
И. С. Данилова, Н. В. Киладзе, В. М.
Мамедалиева, М. Е. Недоспасовой, В. Д.
Ушакова, Шарбатова. Создано ми. лек-
сикология. и лексикография. работ
(X. К. Баранов, Белкин, В. М. Борисов,
Шарбатов), включая и арабско-нац. ело-
вари, изданные в Грузии, Азербайджане,
Армении, Казахстане.
Достижения сов. А. в применении срав-
иит.-ист. метода обобщены в труде
Граиде «Курс арабской грамматики в
сравнительно-историческом освещении»
(1963), к-рый одновременно является и
наиболее подробной нормативной грам-
матикой лит. араб. яз.
Сов. А. преим. нацелена на изучение
совр. состояния араб. яз. Рассматрива-
ются вопросы языковой ситуации и язы-
ковой политики в араб, странах (Белкии,
Белова, Габучан, Кямилев, В. Э. Ша-
галь. Шарбатов и др.), ведется работа по
исследованию лингводидактич. проблем
(В. Н. Красновский, В. В. Лебедев,
А. Дж. Мамедов, Мишкуров, В. С. Се-
галь). Решение ряда вопросов А. осущест-
вляется также в рамках сравнит.-ист. из-
учения семитских и афразийских языков
(Г. М. Бауэр, И. М. Дьяконов, А. С. Ле-
киашвили, А. Ю. Милитарев, Старинин,
К. Г. Церетели).
Актуальными теоретич. вопросами сов.
А. являются структура араб, слова в све-
те разграничения задач синхронич. и диа-
хроиич. исследования языка, соотношение
словообразоват. и словоизменит. процес-
сов, выделение пограничных сигналов
араб, предложения, исследование сверх-
фразовых единиц, проблемы номинации
и лексич. сочетаемости, лингвистич. сти-
листики, исследование истории араб,
яз., изучение араб, языковедч. традиции
как самостоят. направления в истории
яз-знания.
• Шарбатов Г. ША Арабистика в
СССР. М;. 1959; е г о же, Совр. араб, язык,
М., 1961; Б е л о в а А. Г.. Проблемы араб,
яз-знания (1960—1973), в сб.: Семит, языки,
в. 3. М., 1976; Fiick J., Die arabischen
Studien in Europa, Lpz.. 1955; Аббас
Хасан. Полная грамматика араб, языка,
Каир. 1960—63 (на араб, яз.); Ибрахим
ас • С а м а р р а ' и, Ист. языковой процесс,
Каир, 1962 (на араб, яз.); Махди аль -
Махзуми. О новом синтаксисе, Бейрут,
1962 (на араб. яз.).
Г. М. Габучан, В. В, Лебедев.
АРАБСКАЯ ЯЗЫКОВЕДЧЕСКАЯ ТРА-
ДИЦИЯ — традиция исследования язы-
ка, сложившаяся и существовавшая в
культурном ареале Араб, халифата в
7—14 вв.
А. я. т. зарождается на Бл. Востоке
в период становления науки об араб,
словесности; в ее создании и развитии
принимают участие представители разных
народов; она складывается на основе
науч, трактатов, поев, классич. арабско-
му языку и написанных исключительно на
этом языке. Возникшая в результате
эмпирич. изучения классич. араб, речи
(поэтич. и прозаич.), А. я. т. характери-
зуется практнч. направленностью. Ее
становление относится ко времени объеди-
нения араб, племен в единое гос-во, ког-
да возникает необходимость социального
функционирования языка, общего для
всех племен Аравийского п-ова, — кой-
не, задачи установления норм к-рого
обусловливаются в дальнейшем сферой
его функционирования во всех отраслях
обществ, жизни Араб, халифата, когда
обучение языку Корана и сохранение его
чистоты приобретают особое значение.
А. я. т. получает начало в единой нау-
ке об араб, словесности и выделяется как
самостоят. учение о грамматике и лекси-
ке классич. араб. яз. и об араб, риторике
в результате дифференциации филологич.
исследований. Традиционная теория
араб. яз. разрабатывается и развивается
в басрийской (г. Басра), куфийской
(г. Куф), багдадской (г. Багдад), анда-
лусской (Испания) и егип.-сирийской фи-
лология. школах.
В 7 в. описанием отд. грамматич. явле-
ний араб. яз. занимается басриец Абу-
ль-Асу ад ад-Дуали, к-рому принадле-
жит введение в арабское письмо допол-
нит. графич. знаков для обозначения
гласных фоием, служащих для выраже-
ния словоизменения. К этому времени
относится также деятельность Насра иби
Асыма и Яхьи иби Ямары, к-рые создали
системы диакритич. знаков для различе-
ния ряда сходных по начертанию араб,
графем.
В 1-й пол. 8 в. басрийские филологи
Ибн Аби Исхак аль-Хадрами, Иса ибн
Умар ас-Сакафи и Абу Амр нбн аль-Алла
разрабатывают основы описат. анализа
норм классич. араб, яз.; 2-я пол. 8 в. ха-
рактеризуется становлением теории араб,
яз. как самостоят. раздела филологич.
науки. Важную роль в формировании
проблематики и методики традиц. араб,
яз-знания сыграл басриец аль-Халиль
ибн Ахмед, основоположник теории
аруда — учения о системе метрич. стихо-
сложения, в свете к-рого моделируются не
только просодич. явления собственно
поэтич. речи, ио и факты, относящиеся к
ритмич. и морфологич. построению араб,
слова, где мииим. единицей анализа слу-
жит х а р ф — речевой сегмент, состоя-
щий из согласного и краткого гласного
компонентов. Аль-Халилю принадлежит
словарь «Книга айна», начинающийся с
графемы «айи», поскольку слова в нем
расположены по артикуляционным ха-
рактеристикам содержащихся в них кор-
невых согласных в последовательности:
гортанные, язычные, зубные и губные;
подобный принцип классификации зву-
ков дал основание предположить возмож-
ность влияния индийской языковедческой
традиции. Аль-Халиль различал 3 аспек-
та анализа и описания фонетич. явления;
исходные характеристики, позиционные
варианты и изменения звуков, происхо-
дящие и процессе образования грамма-
тич. конструкций; ученый усовершенство-
вал знаковую систему обозначения крат-
ких гласных фонем, введя в араб, письмо
т. наз. огласовки, сохранившие употреб-
ление и поныне при записи Корана, поэ-
тических и учебных текстов.
К этому же времени относится возник-
новение куфийской школы, основопо-
ложником к-рой считается Абу Джафар
Мухаммед ар-Руаси, создавший, по сви-
детельству араб, филологов и библио-
графов, первую куфийскую грамматику
араб, яз.; ему же приписывают трактат
«Книга о единственном и множественном
числе».
Басрийский грамматист 2-й пол. 8 в.
Сибавейхи создал трактат «Книга» —
первую дошедшую до нас грамматику
классич. араб, яз., к-рая дает система-
тич. изложение норм языка и, судя по
имеющимся в ней миогочисл. ссылкам,от-
ражает концепцию и результаты иссле-
доват. работы предыдущих поколений
филологов, в первую очередь аль-Хали-
ля ибн Ахмеда. В А. я. т. вырисовывают-
ся осн. аспекты грамматич. анализа язы-
ка: ан-нахв — учение о словоизменении
имени и ’ глагола, а?-<;арф — учение о
словообразовании и фонетич. изменени-
ях, происходящих в процессе образования
грамматич. конструкций, или махаридж
аль-хуруф — учение об артикуляции зву-
ков и их позиционных вариантах. При
анализе и описании словообразоват. про-
цессов широко применяется метод модели-
рования, разработанный в теории аруда;
отсюда построение системы словоооразо-
ват. моделей, известных в арабистич.
лит-ре под назв. породы. Словоизменит.
явления изучаются с т. зр. как формы.
так и значения; установление норматив-
ности словоформ сопровождается выяв-
лением их собственно языковой (функцио-
нальной) семантики.
К кон. 8 в. относится деятельность
филолога аль-Кисаи, к-рый в значит, сте-
пени определил исследоват. принципы
куфийской школы. Из его работ до нас
дошел «Трактат о грамматических ошиб-
ках в речи простого народа», содержа-
щий важные диалектологии, сведения.
В кон. 8—9 вв. басрийские филологи
аль-Ахфаш аль-Асуат, Абу Усман аль-
Мазиии, аль-Мубаррад, куфийские фило-
логи Абу Закария Яхья ибн Зияд аль-
Фарра, Иби ас-Сиккит, ас-Салаб и др.
занимались комментированием «Книги»
Сибавейхи. Зарождается араб, лексико-
графия; появляются «Классифицирован-
ная устарелая лексика» Абу Убейда, сло-
вари диал. лексики, в т. ч. и др.-араб-
ской. Оживленно обсуждаются вопросы
грамматики, о чем свидетельствуют спо-
ры, возникавшие между представителя-
ми басрийской и куфийской школ, отра-
зившиеся, в частности, в работе багдад-
ского филолога Ибн аль-Анбари «Бес-
пристрастное освещение вопросов разно-
гласия между басрийцами и куфийцами»,
где автор рассматривает 121 проблему.
Споры эти, однако, не затрагивают кон-
цептуальных основ А. я. т.; общими ос-
таются оси. принципы анализа языка;
объектом исследования является араб,
поэтич. и прозаич. речь в устной и пись-
менной формах, а предметом — норма-
тивность языковых выражений (аль-фа-
?аха). Различаются неизменяемые и из-
меняемые формы, соответственно описы-
ваемые в терминах аль-бииа’ (осиовообра-
зование) и аль-’и’раб (словоизменение).
Изменяемые слова подвергаются фор-
мальному и функциональному анализу,
в процессе к-рого выявляются факторы,
обусловливающие функционирование сло-
воформ. Нормативность языковых форм
и их употребления определяется на осно-
ве ас-сама’ (отмеченности в араб, речи)
и ал-кийас (закона аналогии). Часть спо-
ров между басрийцами и куфийцами
относится к оценке степени правомерно-
сти применения метода аналогии для вы-
ведения грамматич. правила.
К нач. 10 в. окончательно устанавли-
ваются понятийный аппарат и терминоло-
гия грамматич. анализа, оси. положения
грамматич. теории приводятся в систему.
Этап формирования араб, грамматич.
учений как самостоят. раздела А. я. т.
завершается. Это способствует выделению
лексикология, исследований в особую
науч, дисциплину ({илм ал-луга).
В 1-й пол. 10 в. в багдадской школе
развивается третье направление А. я. т.,
связанное с развитием грамматич. уче-
ний в трудах Иби Джинин, к-рый в кн.
«Особенности арабского языка» освеща-
ет наряду с грамматическими собственно
лексикологич. вопросы связи слова и
значения, словообразоват. структуры сло-
ва, значения слова и его употребления.
Иби Джинни экспериментально опреде-
лил, в каком количеств, отношении реа-
лизован в лексике араб. яз. весь состав
теоретически возможных сочетаний хар-
фов. Значит, круг языковедч. вопросов
освещен в работах Ибн Фарнса («Кни-
га о лексических нормах», «Предания
арабов о своей речи», «Краткий очерк о
лексике»), среди них вопросы об объе-
ме словарного состава араб, яз., о класси-
фикации лексики по употреблению, об
АРАБСКАЯ 39
исконной и заимствованной лексике, о
связи обозначающего и обозначаемого, о
прямом и переносном употреблении сло-
ва, об однозначности, многозначности,
омонимии и синонимии,
В И в. вычленяются дисциплины, изу-
чающие нормы выразительной речи. Раз-
личаются 2 аспекта речеобразоват, про-
цесса: соблюдение правильности языко-
вых выражений (аль-фасаха) и достиже-
ние совершенства речевых образований
(аль-балага). Первое изучается науками
о грамматике и лексике, второе — наука-
ми о смысле (‘илм аль-ма'аий), о тропе
(‘илм аль-байан) и о красноречии (‘илм
аль-бадй‘). Предметом науки о смысле
(ее основоположник — аль-Джурджани)
становятся высказываемое и средства
адекватного (с т. зр. речевой ситуации
и речевого намерения) выражения смыс-
лового содержания.
В 11—13 вв. продолжается работа по
усовершенствованию описания грамма-
тики и лексики. Трактат аз-Замахшари
«аль-Муфассаль» содержит подробное из-
ложение араб, грамматики, работа Мау-
хиба аль-Джавалики «Разъяснение ино-
странных слов» посвящена выделению
заимствований в араб, яз., работа ас-Са-
лаба «Учение о лексике и познание сокро-
венного в арабском» представляет собой
словарь с классификацией лексики на по-
нятийной основе.
К этому времени относится и деятель-
ность андалусской школы, среди пред-
ставителей к-рой Мухаммед иби Малик,
автор стихотв. грамматич. трактата «Ты-
сячница», и Ибн Сида, составитель те-
матич. словаря «аль-Муха??ас», в преди-
словии к к-рому он подробно освещает
лексикологии, и семасиологии, вопросы.
После завоевания Багдада монголами и
ослабления влияния арабов и Испании
центр араб, науки перемешается в Египет
и Сирию. Значит, языковедч. работы соз-
дают филологи 13 в. Иби Яиш и Ибн
аль-Хаджиб, филологи 14 в. Ибн Хишам
и Иби Акиль и филолог 15 в. ас-Суюти,
автор работы «Лира словесных наук и
их разновидностей», где собраны и изло-
жены взгляды представителей А. я. т.
по разл. проблемам араб, грамматики и
лексикологии.
Представители А. я. т. в Египте и Си-
рии направляют свои усилия гл. обр. на
комментирование ранних филология,
трактатов и более доступное изложение
языковых норм в соответствии с возрас-
тающими масштабами обучения араб,
лит. языку. Это направление особенно
развивается в 19—20 вв., в период зна-
чит. подъема в культурной жизни араб,
народов.
А. я. т. — законченное учение, вобрав-
шее науч, идеи своей эпохи, в формиро-
вании к-рых известную роль играло на-
следие др.-греч. и др.-инд. традиций.
А. я. т., в свою очередь, оказала влия-
ние иа ср.-век. тюрколога, лексикографа
Махмуда Кашгари; ее методы применя-
лись еще в 11 в. при составлении грамма-
тики др.-евр. языка, определяли филоло-
гия. направления европ. арабистики, а
ряд идей морфологич. исследования (по-
нятия корня, виутр. флексии и аффикса-
ции) были заимствованы при иек-ром
преломлении европ. яз-знанием 18—19 вв.
Моделирование просодич. и словообразо-
ват. построения слова, анализ его лексич.
значения, различение формы и значения
и разграничение плана содержания иа
смысловое и собственно языковое (функ-
циональное) значения, изучение выска-
40 АРАБСКАЯ
АРАБСКИЙ АЛФАВИТ
Графические формы буквы				Знак транс- крип- ции	Название буквы		N.-N: П/П
Конечная	Срединная	Начальная	Обособленная		русское	арабское	
1	1	1	1		алиф	Ли	1
				[б]	ба	2и	2
о»	л	3	О	W	та	2 IS	3.
о.	л	$	О	И	са	2 is	4
г	X	о»	Е	СджД	ДЖИМ	г* а*	5
Е	Ж		Г	[?]	ха	2ii	6
е	Я		Ё	[X]	ха		7
«X	«Л	>		[Д]	даль	0 JU	8
3.	Оч		3	Ы	заль	JIJ	3
7*			)	[р]	ра	*'5	10
	jr	У	У	и	зайн	О *7 о-г;	II
0х*	ли.			[С]	СИН	0	12
л	А.			[ш]	шин	0	13
иЯ	она			и	сад		14
ьЛ	.<а			вд	Дад		15
к	к	к	к	[I]	та	2i£	16
к	к	ь	ь		за	2ib	17
г	ж		е	п	айн	0	18
г	*		£ '	и	гайн		19
кА	л	•	43	[ф]	фа	2ii	20
<3	А	3	<3	[«]	Каф	<_5lS	21
л	£	$	г)	[к]	каф		22
	л	J	J	[X]	лам		23
е		-с	е	М	мим	0 л r*-	24
о-	д	J	о	[И]	нун	0 ?	25
4.		л	0	W	ха	2ii	26
3	э-		3	[у]	вав	e. _ 3'3	27
ur	л	г	d>	[й] L-	йа		28
зываемого и адекватного ему построения
речевых образований, понимание взаимо
обусловленности высказывания и ситуа-
тивного контекста, анализ предложения
в синтезе его формального и актуального
членения относятся к исследоват. идеям
А. я. т., определившим ее место в исто-
рии лингвистич. учений.
• Гиргас В. Ф., Очерк грамматич.
системы арабов, СПБ, 1873; 3 в е г и н-
цев В. А., История араб, яз-знания, М.,
1958; Габучан Г. М., К вопросу об араб,
грамматич. учениях, в сб.: Семит, языки, М.,
1963; Амирова Т. А., О льхови-
ков Б. А., Рождественский Ю. В.ц
Очерки по истории лингвистики, М., 1975
(лит.); Белкин В. М., Араб, лексиколо-
гия, М., 1975 (лит.); Flugel G., Die
grammatische Schulen der Araber, Lpz., 1862;
Weil G., Die grammatischen Schulen von
Kufa und Basra, Leiden, 1913; Абдель
Хамид Хусейн, Грамматика, ее пред-
мет и метод, Каир, 1953 (на араб, яз.);
Reuschel W., Al-Halil Ibn-Ahmad, der
Lehrer Sibawaih als Grammatiker, B., 1959;
Абд ар-Рахман ас-Сайид,
Басрийская грамматич. школа, ее возникно-
вение и развитие. Каир, 1968 (на араб, яз.;
лит.); Carter М. G., Les engines de la
grammaire arabe,«Revue des etudes islamiques»,
1972, № 40; Шавки Д айф, Грамматич.
школы. Каир, 1972 (на араб, яз.; лит.); Саид
аль-Афган и. Из истории грамматики,
Бейрут, 1978 (на араб. яз.). Г. М. Габучан.
АРАБСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из семит-
ских языков. Распространен в Ираке,
Сирии, Ливане, Израиле, Иордании,
Кувейте, Сауд. Аравии, Объединенных
Араб. Эмиратах, Йеменской Араб. Рес-
публике, Нар. Демократии. Республике
Йемен, Египте, Судане, Ливии, Тунисе,
Алжире, Мальте, Марокко, Маврита-
нии, Зап. Сахаре, Сомали, Джибути,
Республике Чад. Диалекты А. я. встре-
чаются островками на терр. Афганистана,
Ирана, Турции, Кипра и в Узб. ССР.
Число говорящих св. 165 мли. чел. Офиц.
язык всех араб, стран, Сомалийской
Демократии. Республики и Республики
Джибути. Один из 6 офиц. и рабочих
языков ООН.
С древиих времен А. я. отличался диал.
разветвленностью; племенные диалекты
известны с 6—7 вв., причем в них на осно-
ве фоиетич. особенностей выделяются
зап. и вост, группы. Позже на смену пле-
менному членению приходит социально-
территориальное: диалектам кочевников
противопоставляются диалекты оседло-
го населения (городские и сельские).
Совр. диалекты делятся иа 5 групп:
восточную (месопотамскую), аравийскую,
центр.-арабскую, егип.-суданскую, сев,-
африканскую (магрибскую). Фонетич. и
морфологич. строй совр. араб, диалектов
типологически соответствует новейшей
стадии развития семит, языков.
Классич. форма лит. А. я. начала скла-
дываться в 5—6 вв. в доислам. поэзии и
в 7 в. в языке Корана. Лит. А. я. сохра-
няется в оси. чертах в совр. лит-ре и в
письм. сфере коммуникации в целом.
Одна из характерных черт его фонети-
ки — наличие межзубных фрикативов и
звонкой аффрикаты g. В морфологии
представлена трехпадежная система, ут-
раченная диалектами А. я. и др. семит,
языками.
К древнейшим письм. памятникам А. я.
относятся самудские, лихьянские и саф-
ские надписи, выполненные сабейским
шрифтом (5 в. до и. э. — 4 в. н. э.),
немарская, выполненная набатейским
шрифтом (4 в.), зебедская и харранская
надписи, выполненные арамейским шриф-
том, близким раннекуфич. арабскому
(6 в.). Первый письм. памятник классич.
А. я. в араб, графике — Кораи (сер.
7 в.; см. Арабское письмо).
* Юшманов Н. В., Грамматика лит.
араб, языка, 3 изд., М., 1985; Шарба-
тов Г. Ш., Совр. араб, язык, М., 1961;
Гранде Б. М., Курс араб, грамматики
в сравнит.-ист. освещении, М., 1963; Бел-
кин В. М.. Араб, лексикология, М., 1975;
В 1 а с h ё г е R., Gau def roy-De-
mombynes M.. Grammaire de ГагаЬе
classique, v. 1—2, P., 1960; Brockel-
mann K., Arabische Grammatik, Lpz.,
1960; Cantineau J., Cours de phonetique
arabe, P., 1960; Cohen D., Koine, langucs
communes et dialectes arabes, в кн.: Arabica,
t. 9, Leiden, 1962; В a k a 1 1 a M. H., Bib-
liography of Arabic linguistics, L., 1975;
Grundriss der arabischen Philologie, Bd 1—
Sprachwissenschaft, Wiesbaden, 1982.
Рус.-араб. словарь, под ред. В. М. Белки-
на, М., 1967; Баранов X. К., Араб.-рус.
словарь, М., 1976; But г us al-Bus-
t a n 1, Muhit al-muhit fi al-lugat wa’istila-
hat al-‘uliim, 1—2, Beyrut, 1867 — 70; Luis
M a a 1 u f, Al-Munjid,
Beirut, 1965.
А. Г. Белова.
АРАБСКОЕ ПИСЬ-
МО — консонантное
буквенное письмо,
используемое арабоя-
зычными	народами
(см. Арабский язык),
а также, с соответст-
вующими модификаци-
ями, нек-рыми народа-
ми Ирана, Афганиста-
на, Пакистана, Индии
(урду, брахуи, каш-
мирцы), в Синьцзян-
Уйгурском р-не КНР,
в Камбодже (чамы), в
зап. р-нах Вьетнама
(мусульмане). Ранее ис-
пользовалось в Малай-
зии и Индонезии, Аф-
рике (.суахили, хауса),
Турции. А. п. сложи-
лось на основе наба-
тейского письма (4 в.
до и. э.— 1 в. и. э.),
восходящего к др,-
Образец арабского орнаментального письма.
арамейскому. Набатейская письменность
использовалась арабоязычиыми жителя-
ми Синайского п-ова и Сев. Аравии в
3—4 вв., о чем свидетельствует над-
пись из Немары (328) и надписи 4—6 вв.,
найденные в др.-христ. храмах Синай-
ского п-ова и Сев. Аравии.
Согласио арабской языковедческой
традиции, собственно А. п. складывает-
ся в нач. 6 в. в г. Хира, столице араб.
Лахмидского княжества, и получает
дальнейшее развитие в сер. 7 в., при пер-
вой записи Корана (651). А. п. сложи-
лось как фонематическое и включало
лишь обозначения согласных фонем —
28 букв; направление письма справа на-
лево. Во 2-й пол. 7 в. были введены до-
полнит. строчные, надстрочные и под-
строчные значки для дифференциации
сходных по написанию букв, для обозна-
чения долгих и кратких гласных, удвое-
ния согласных и отсутствия гласных.
В оси. чертах А. п. сохранилось до наст,
времени. Три из 28 букв, обозначающих
согласные, используются для обозначе-
ния долгих гласных (алиф, вав, на).
Б. ч. букв имеет в зависимости от пози-
Некоторые почерковые разновидности арабского письма (сверху
вниз — «дивани», «магреб», «талик» и «насталик»).
ции в слове четыре начертания (изоли-
рованное, начальное, серединное, конеч-
ное). Нек-рые пары букв образуют на
письме лигатуры. А. п. имеет ряд раз-
АРАБСКОЕ 41
новидностей (<пбшнбов>): куфический
шрифт (орнаментально-декоративный),
сульс, рук, насталик, насх, дивани, маг-
риби и др. Из них для типограф, набора
используется насх.
А. п. в ср. века широко распространи-
лось среди неарабоязычных народов в
результате араб, завоеваний и проникно-
вения ислама. Более 20 народов СССР до
начала, а нек-рые — до сер. 20-х гг. ис-
пользовали А. п., хотя оно и не было
удобно для этих языков. К кон. 20-х гг.
в СССР А. п. было заменено латиницей,
а позднее — алфавитами на основе рус.
графики. В нач. 20 в. с А. п. на латиницу
были переведены письменности в Индо-
незии, с 1928 — в Турции, затем в Малай-
зии, а также языки суахили н хауса в
Африке.
ф Истрин В. А., Возникновение и раз-
витие письма, [2 изд.], М., 1965; Крач-
ковская В. А., Новое исследование по
истории араб, письменности, «Уч. зап. ЛГУ*,
1974, № 374. Востоковедение, в. 17, 1; III и ф-
ман И. Ш., Набатейское гос-во и его куль-
тура, №.. 1976; Г е л ь б И., Зап. семит,
силлабарии. в кн.: Тайны древних письмен,
№.. 1976; Фридрих И.. История пись-
ма, пер. с нем.. №., 1979; N amy Kh. Y.,
The origins or Arabic writing and its
historical evolution before Islam, «Bulle-
tin of the Faculty of Arts of the Egyptian
University*. 1935, 3. Arabic Section, p. 1 — 112;
D i r i n g e r D., The alphabet, N. Y., 1953;
Grohmann A.. Arabische Palaographie,
T1 1 — 2, Das Schriftwesen. Die Lapidarscnrift
mit 270 Ahbildungen im Text. 66 Tafeln, W.,
1971; Diem W., Untersuchungen zur friihen
Geschichte der arabischen Orthographic, 1—2,
xOrientalia», 1979, v. 48 — 49; Sordel-
Thomine J., Aspects de Tecriture arabe
et de son developpment, «Revue des etudes
islamiques*. 1980. t. 48, rase. 1. А. Г. Белова.
АРАВДКСКИЕ ЯЗЫКИ — одна из
наиболее крупных семей индейских язы-
ков Юж. Америки. По классификациям
Дж. X. Гринберга и Н. А. Мак-Куауиа,
входит в экваториальную группу андо-эк-
ваториальной филии. Распространены от
Юж. Флориды и о-вов Карибского басе,
до Парагвая и от Тихоокеанского побе-
режья Перу до дельты р. Амазонка. Во
мн. р-нах этого ареала А. я. полностью
или почти полностью исчезли, в наиболь-
шей степени сохранились в басе. р. Ори-
ноко и притоков Амазонки Мадейра и Пу-
рус, а также на высокогорном боливий-
ском плато. Число говорящих ок. 400 тыс.
чел.
Единой классификации А. я. нет.
А. Мейсон, П. Риве, Ч. Лоукотка клас-
сифицировали нх гл. обр. по география,
признаку (сев., центр., юж. группы). Дж.
К. Ноубл, развивая классификацию
Гринберга, выделяет группы: амуэша, апо-
лнета, чамикуро, тайно (каждая пред-
ставлена одним языком); уруано (3 язы-
ка), арауано, или арауа (5 языков); мари-
пурано (включает 8 подгрупп, насчиты-
вающих 77 языков).
Фонология, система характеризуется
развитым вокализмом и бедным консонан-
тизмом (т. наз. атлантич. тип). Так, в
собственно аравак. яз. 7 гласных и 14
согласных фонем (2 носовые и 12 рто-
вых), в гуахнро 6 гласных и 14 согласных
(2 носовые и 12 ртовых). Для большинст-
ва А. я. характерно противопоставление
гласных по длительности. Морфологиче-
ски А. я. агглютинативные с чертами по-
лисинтетизма, нек-рые группы принадле-
жат к суффиксальному типу, другие —
к префиксальному, в ряде языков суф-
фиксы используются как способ словоиз-
менения, префиксы — как способ слово-
образования. Во мн. языках, как, напр.,
42 АРАВАКСКИЕ
в гуахиро, префиксы используются гл.
обр; для именного словоизменения (ср.:
epia ‘чей-то дом’, tepia ‘мой дом’, pipia
‘твой дом’, nipia ‘его дом’, shipia 'ее дом’,
wepia ‘наш дом’, jipia ‘ваш дом’, nepia
‘их дом'), а суффиксы — для глагольного
(ара ‘дать’ — неопредел, внд, apaja
‘давать’ — длит, вид, apajaua ‘дать’ —
интенсивный вид). При выражении син-
таксич. отношений используются как
предлоги, так и послелоги. Порядок
слов, как правило, фиксированный (гла-
гол — субъект — объект), приименные и
приглагольные атрибуты обычно нахо-
дятся в препозиции. Лексич. расхожде-
ния по группам и отд. языкам значи-
тельны.
А. и. собств. письменности не имеют.
Для записи текстов используется исп. ал-
фавит с введением диакритики и букв,
комбинаций для обозначения сегментных
и супрасегментных единиц, не имеющих
эквивалентов в исп. яз.
• Noble G. К., Pr.oto-Arawakan and its
descendants, Bloomington. 1965; Matteson
E., The Piro (Arawakan) language, Berk.—
Los Ang.. 1965; Aryon Dall'Igna R.,
Grupos lingjiisticos de Amazonia. Aetas do
Simposio sobre a Biota Amazonia, v. 2,
Antropologia. Sao Paolo. 1967, p. 29 — 39;
J us ayu M. A., Morfologia Guajira, Ca-
racas, 1975; Goulet J. G., J u-
s а у u M. A., El idioma Guajiro. Sus fonemas.
su ortografia у su morfologia, Caracas, 1978;
О 1 z a J.. Investigaciones de sintaxis Guajra,
Caracas. 1979.	JO. В. Ванников.
АРАМЁИСКИЕ ЯЗЫКИ —группа се-
митских языков. И. М. Дьяконов опре-
деляет А. я. как подгруппу в сев.-центр,
группе семитских языков среднего со-
стояния.
Древнейший период представлен ста-
роарамейскими надписями из Дамаска,
Хамы, Арпада, Шамаля, Ассирии (9—
7 вв. до н. э.), классическим, или «импер-
ским», арамейским яз. ахеменидских кан-
целярий (6—4 вв. до н. э.), разновид-
ностью к-рого является библейско-арамей-
ский (отд. слова, предложении и главы в
Ветхом завете, 5—2 вв. до н. э.). А. я.
более позднего времени разделяются на
западную (близкие к староарамейскому) и
восточную диал. группы. Зап. группа
включает: набатейский (1 в. до н. э. —
2 в. н. э.); пальмирский (1 в. до н. э. —
3 в. н. э.; оба языка иногда причисляются
к староарамейским); иудейско-палестин.
яз. (последние века до н. э. — первые ве-
ка н. э.) с двумя разновидностями —
языком куиранского «Апокрифа книги
Бытия» (1 в. до н. э.), таргумов Онке-
лос (арамейский пер. Пятикнижия, наз.
также «Вавилонским таргумом») и Ио-
натана (арамейский пер. книг Пророков)
и галилейским диалектом, представ-
ленным в основном нек-рыми мидрашами
(толкованиями отд. книг Ветхого завета)
и арамейскими частями Иерусалимского
талмуда; самаритянский яз. («Самари-
тянский таргум», 4 в., и др. более позд-
ние источники); христианско-палестин.
диалект мелькитов, использовавший си-
рийское письмо (отрывки из Ветхого за-
вета, литургич. тексты, 5—7 вв.); совр.
диалекты поселений Баха, Джуббадин,
Малула близ г. Дамаск. Вост, группа
включает: сирийский яз., распространив-
шийся из р-на Эдессы до Ирана и разде-
лившийся в 5 в. на зап.-сирийский (яко-
витский) и вост.-сирийский (несториан-
ский) диалекты (надписи 1 в., богатая
христ. теологнч. лит-ра 3—14 вв.) (древ-
нейший шрифт — «эстрангела», из к-рого
развились яковитский — «серто» — и не-
сторианский шрифты; см. Западносе-
митское письмо); начиная с 8 в. сирий-
ский яз. постепенно вытеснялся араб-
ским языком; вавилонско-арамейский
яз. (Вавилонский талмуд, ок. 4—6 вв.,
и нек-рые магич. тексты, с 5—6 вв.);
мандейский — диалект гностич. секты
мандеев (с Зв.) — использует специфич.
вариант др.-арамейского письма, причем
нек-рые буквы регулярно обозначают
гласные (совр. мандейский говор сохра-
нился у немногих представителей секты,
живущих в Иране и Ираке,— гл. обр.
для культовых нужд, наряду с араб,
яз.); совр. т. наз. ассирийский язык (во-
восирийский).
Из общесемит. состава согласных в
А. я. выпали s (> у) и s_(> h). Процесс
фонетич. изменения неэмфатич. взрыв-
ных b, р, d, t, g, к завершается уже в на-
чале ср. веков регулярным переходом в
спиранты в поствокальной позиции; в но-
воарамейских наречиях спирантизов. ва-
рианты этих согласных выступают как
самостоят. фонемы. В древнейшем перио-
де, вероятно, сохранялись интерденталь-
ные г, d, t, но к сер. 1-го тыс. н. э. t > t,
d>d, t > t; d>( или q; s>s; h>h; g><.
В зап. А. я. часты редукции h>h,
приводящие к ’>о; h>’>o. В ново-
арамейских диалектах появились новые
согласные: альвеолярные аффрикаты g
и с (<t), альвеолярный спирант z. О
гласных древнего и среднего периодов
можно судить в основном только по биб-
лейско-арамейской и сирийской письмен-
ностям, имеющим огласовку с 6 в. Вост,-
сирийскне диалекты сохраняют более
древний вокализм, в то время как в зап,-
снрийских а>б, о>й, о>и, e>i (в не-
к-рых типах слов). Ударение в А. я. падает
в основном на последний слог; вследст-
вие выпадения безударного гласного в
ауслауте и перехода ударения на конец
слова последний слог оказывается закры-
тым и долгим; краткие гласные в откры-
том предударном слоге редуцируются
в шва (см. Ларингальная теория) или вы-
падают; в закрытом безударном слоге
краткие a, i>e, краткое ударное и>о;
в последнем открытом слоге i>e. К кон.
7 в. конечные открытые слоги начинают
терять ударение.
Имя в А. я. имеет 2 грамматич. рода
(муж. и жен.), 2 числа (единств, и мно-
жеств.; следы двойств, числа сохранились
только в числительных и в названиях пар-
ных частей тела) и 3 статуса: status аЬ-
solutus (общесемит. status rectus), sta-
tus constructus, status emphaticus. В но-
воарамейских диалектах статусы практи-
чески перестали существовать. Показа-
тель определ. состояния, суффиксальный
артикль -а постепенно теряет дефинитив-
ную функцию, становясь нормальным
окончанием имени, вследствие чего в
нек-рых новоарамейских диалектах воз-
никает (из указат. местоимений) префик-
сальный артикль. Именное склонение
полностью исчезло. Самостоят. личные
местоимения несут функцию субъекта,
иногда они энклитически присоединяются
к предикату; местоименные суффиксы вы-
ражают притяжение, присоединяясь к
именам, и объект — присоединяясь к
глаголам и предлогам.
Из общесемит. глагольных пород в
А. я. представлены основная, или прос-
тая, интенсивно-каузативная и каузатив-
ная; от каждой из трех пород образуются
соотв. рефлексивные породы с помощью
префикса t-; функции пассива, образуе-
мого с помощью внутр, флексии, со вре-
менем берут на себя рефлексивные фор-
мы. В А. я. древнего периода преоблада-
ет классич. двухвидовая система спряже-
ния глагола: суффиксальная спрягае-
мая форма (перфект, сов. вид) и префик-
сальная спрягаемая форма (имперфект,
весов, вид), к-рые в новоарамейских
диалектах постепенно вытесняются спря-
жением по временам, основанном на от-
глагольных именах (причастиях и инфи-
нитивах) со спрягаемыми формами вспо-
могат. глагола-«быть». Кроме индикатива
и императива А. я. различают пассив,
сохранился реликтовый показатель энер-
гетива, в совр. говорах образуются формы
конъюнктива и условного наклонения.
Порядок слов в предложении относитель-
но свободный.
В лексике — заимствования из аккад.,
др.-евр. (в особенности в библейско-ара-
мейском), перс., греч. (особенно в сирий-
ском) и лат. языков, позже — из араб.,
тур., курд, языков, а также из европей-
ских.
Можно считать, что изучение А. я.
началось уже с комментариев к Ветхому
завету, особенно ценной была деятель-
ность масоретов, разработавших систему
огласовки. Из ср. веков известно много
грамматич. трудов вост, и зап. ученых
(в т. ч. и живших в Испании), напр. грам-
матич. трактат Григория Иоанна бар Эб-
рея (Абу-ль-Фараджа, 13 в.), поев, си-
рийскому яз., с диалектология, замеча-
ниями, анонимный еврейско-арамейско-
араб. словарь «Ха-Мелиц» (10—12 вв.),
труд Табии бен Дарта о диакритич. зна-
ках самаритян, письменности и др. Изу-
чение А. я. европ. учеными начинается
уже в новое время, в основном через др.-
евр. яз. (иапр., в 17 в. И. Буксторф Стар-
ший и его сын И. Буксторф Младший со-
ставили большой словарь др.-евр. и биб-
лейско-арамейского языков). С кон. 18 —
нач. 19 вв. начинается интенсивное разви-
тие семитологии, в т. ч. и изучение А. я.
В СССР изучением А. я. занимается
ряд ученых; опубл, отд. исследования,
издания надписей (М. Н. Боголюбов,
А. Я. Борисов, Дьяконов, П. К. Коков-
цов, А. Г. Периханян, К. Б. Старкова,
Г. А. Тирацян, К. Г. Церетели), папиру-
сов (Боголюбов, И. М. Волков), работы по
отд. А. я.: самаритянскому (Л. X. Виль-
скер), сирийскому (Г. М. Глускина, Це-
ретели), зап.-арамейскому (Г. М. Деми-
дова), новоарамейским диалектам (Це-
ретели, Н. В. Юшманов); И. Н. Винни-
ковым составлен словарь арамейских над-
писей («Палестинский сборник*, в. 3,
4, 7, 9, 11, 13, 1958—65).
* Церетели К. Г., Совр. ассирийский
язык, М., 1964; его же. Сирийский язык,
М.. 1979; Вильскер Л. X., Самаритян,
язык, М.. 1974; Noldeke Th., Mandaische
Grammatik, Halle. 1875; Schulthess F.,
Grammatik des christlich-palastinischen Ara-
maisch, Tubingen, 1924; Stevenson W. B.,
A grammar of Palestinian Jewish Aramaic,
Oxf., 1924; Cantineau J., Le nabateen,
v. 1 — 2, P.. 1930—32; его же, Grammaire
du palmyrenien epigraphique, Le Caire, 1935;
Garb ini G., L'aramaico antico, ANLM,
ser. 8, 1956, v. 7, fasc. 5; Brocket-
mann C., Syrische Grammatik, 9 Aufl.,
Lpz.. 1962; Rosenthal F r., A Grammar
or Biblical Aramaic, 3 ed., Wiesbaden. 1968;
Segert St., Altaramaische Grammatik.
2 Aufl., Lpz., 1983.	А. А. Папазян.
АРАМЕЙСКОЕ ПИСЬМО—см. За-
падносемитское письмо.
АРАУКДНСКИЕ ЯЗЫКЙ (мапуче) —
семья индейских языков. По классифи-
кации Дж. X. Гринберга и Н. А. Мак-
Куауна, входит в андскую группу андо-
экваториальной филин. До исп. колони-
зации А. я. были распространены на
терр. центр. Чили, в р-не аргентин. пампы
и в Патагонии. В 20 в. распространены гл.
обр. в пров. Каутин (Чили). Число гово-
рящих ок. 800 тыс. чел.
Отд. языки, входящие в семью А. я., —
собственно арауканский, или мапуче, пн-
кунче, пеуэнче, виличе, ранкельче и
др. — мало отличаются друг от друга, что
позволяет рассматривать их как диалек-
ты одного языка, называемого араукан-
ским или мапуче.
В фонология, системе черты атлантич.
типа (имеется 6 гласных и 21 согласная
фонема). Морфологич. строй агглютина-
тивный суффиксального типа. Словоизме-
нение осуществляется гл. обр. прибавле-
нием суффиксов к неизменяемому кор-
ню, напр. acu-n ‘приезжать’, acu-la-n
‘не приезжать’ (негативная форма);
1’ап ‘умирать’, 1’an’emn ‘убивать’,
1’an’emn'en ‘быть убитым’ (залоговые
отношения). Для выражения грамматич.
значений широко используются также
послелоги, напр. malal 'загородка’, malal
men ‘в загородке', где men — послелог с
локативным значением; схаи ‘отец’, гиса
‘дом’, схаи ni гиса ‘дом отца’, где ni —
послелог с посессивным значением. Име-
ется дв. ч., по-видимому, субстратного
происхождения. Одна и та же серия мес-
тоименных корней оформляет спряжение
глагола и выступает в качестве показате-
ля посессива при именах.
• Rosas J. М. de, Gramatica у diccio-
nario de la lengua Pampa (Pampa-pranquel-
araucano), B. Aires, (1947); Key M. R.,
The grouping of South American Indian lan-
guages, Tubingen, 1979.
Erize E., Diccionario comentado ma-
puche-espanol. Araucano. Pehuenche. Pampa.
Picunche. Ranciilche. Huilliche, B. Aires.
1960.	Ю. В. Ванников.
АРГб (франц, argot) — особый язык
нек-рой ограниченной профессиональной
или социальной группы, состоящий из
произвольно избираемых видоизменен-
ных элементов одного или нескольких
естественных языков (см. также Жар-
гон). А. употребляется, как правило, с
целью сокрытия предмета коммуникации,
а также как средство обособления группы
от остальной части общества. Термин
« А.» чаще употребляется в узком смысле,
обозначая способ общения деклассиров.
элементов, распространенный в среде
преступного мира (воровское А.). Основа
А. — спецнфнч. словарь, широко вклю-
чающий иноязычные элементы, напр. цы-
ганские, немецкие в рус. воровском А.
Своей грамматики А. не имеет, подчиня-
ясь общим законам разг. речи. А. являет-
ся источником арготич. лексики (арготиз-
мов), используемой в разг, речи и в языке
худож. лит-ры в социально-символич.
функции.
• Трахтенберг В. Ф., Блатная му-
зыка. («Жаргон» тюрьмы), СПБ. 1908; Л а-
р и н Б. А., О лингвистич. изучении города,
в сб.: Рус. речь, Л., 1928, в. 3; Развитие
лексики совр. рус. языка, М., 1965; Общее
яэ-знание. Формы существования, функции,
история языка, М., 1970; Леонтьев А. А.,
Шахнарович А.М., Батов В. И.,
Речь в криминалистике и судебной психоло-
гии, М., 1977.	А. М. Шахнарович.
АРЕАЛЬНАЯ ЛИНГВЙСТИКА (от лат.
area — площадь, пространство) — раз-
дел языкознания, исследующий с помо-
щью методов лингвистической геогра-
фии распространение языковых явлений
в пространственной протяженности и
межъязыковом (междиалектном) взаимо-
действии. Определяющим принципом
при ареальном описании фактов взаимо-
действующих языков (диалектов) служит
фронтальный их охват. Осн. задача А.
л. — характеристика территориального
распределения языковых особенностей
н интерпретация изоглосс. В результате
выявляются области (ареалы) взаимодей-
ствия диалектрв, языков и ареальных
общностей — языковых союзов, характе-
ризующихся общими структурными при-
знаками.
Термин «пространственная/ареальная
лингвистика» впервые введен М. Дж.
Бартоли и Дж. Видосси (1943), но ее
осн. принципы были развиты Бартолн в
1925. А. л. тесно связана с лингвистич.
географией и диалектологией. А. л. ис-
следует соотнесенность явлений, направ-
ление и ареалы их распространения у
ряда языков, диалектология же дает опи-
сание структуры отд. языка в его терри-
ториальном варианте. Вместе с тем фак-
тологии. основой А. л. служат диалекто-
логии. исследования.
Центр. понятие А. л. — языко-
вой или диалектный ареал,
т. е. границы распространения отд. язы-
ковых явлений и их совокупностей. Тер-
мин «ареал» используется также для
обозначения границ распространения язы-
ков и языковых общностей (индоевроп.
ареал, слав, ареал, тюрк, ареал и т. п.).
В А. л. существенно разграничение син-
хронного и диахронич. планов описания
(см. Синхрония, Диахрония). Диахронич.
аспект направлен на выявление ареалов
членения праязыкового состояния и воз-
никающих при этом междиалектных
схождений. Эти состояния (общеиндоев-
роп., общеслав., общетюрк. и т. д.) в
терминах А. л. интерпретируются как
лингвистически непрерывное простран-
ство генетически связанных диалектов,
к-рые разграничиваются пересекающимися
изоглоссами на разных уровнях языковой
структуры. Синхронный план связан с
установлением междиал. контактов и
ареальных соответствий на одном хроно-
логия. срезе.
Др. важнейшее понятие А. л. — изо-
глосса; для разных уровней употребля-
ются уточняющие это понятие термины:
фонетич. изоглоссы — изофоиы, лек-
сич. изоглоссы — нзолексы, сход-
ное семантич. развитие — изосемы
и т. п. Различают связанные и
конвергентные изоглоссы; пер-
вые развиваются в языках, относящихся к
единой генетич. общности, при их установ-
лении используются приемы сравнит.-ге-
нетич. исследований. Конвергентные изо-
глоссы возникают как результат длит,
территориальных контактов языков, об-
разующих ареальную общность, или же
параллельного развития изолированных,
территориально не соприкасающихся язы-
ков. Изоглоссы конвергенции выявляются
приемами типология, анализа.
При изучении причин появления, ис-
тории развития, фронта и направления
экспансии инноваций и выявления ареа-
лов консервации архаизмов (см. Уста-
ревшие слова) важное место в А. л. за-
нимает поиск центра, периферии, зон
диффузии (вибрации) в исследуемом
ареале. Принято выделять 3 осн. зоны
диал. континуума: центральную, марги-
нальную (отдаленную зону, где наблю-
даемые изоглоссы носят менее выражен-
ный характер) и переходную. В соответ-
ствии с этим определяются и ареалы дист-
рибуции языковых фактов — инноваци-
онный, архаический и диффузный (пе-
реходный). При выявлении инноваций и
архаизмов в А. л. исходят из методики
ареальных норм, разработанной птал.
школой неолингвистики (норма изолиров.
области, норма периферийной области,
норма более поздней области и т. д.).
Для обследуемого языкового (диалект-
ного) состояния используется обозначение
«языковой (диалектный) ландшафт».
АРЕАЛЬНАЯ 43
В становлении А. л. значит, роль сыгра-
ло введение новой универсальной (систем-
ной) формы описания территориальных
диалектов — диалектология., а затем и
лингвистич. атласа (см. Атлас диалекто-
логический, Атлас лингвистический).
Развивается ареальная типоло-
гия, исследующая взаимодействие язы-
ковых и диал. ареалов в рамках языковых
союзов.
А. л. исследует комплекс общелинг-
вистич. проблем, в том числе: членение
праязыковых состояний на исторически
засвидетельствованные языки и диал.
континуумы, ареальная характеристика
особенностей взаимодействующих язы-
ков и диалектов в определ. регионе,
вскрытие закономерностей языковых кон-
тактов, создание принципов ареальной
типологии и построение теории межъязы-
кового взаимодействия (лингвистич. коп-
тактологии и теории языковых союзов),
выявление топонимич. ареалов и опре-
деление роли субстрата в ареальных свя-
зях. В задачи А. л. входят также проб-
лемы языковой интерференции и язы-
ковой аттракции в территориально со-
предельных языках, этнолннгвистич. и
социолингвистич. типологии. Нек-рые
приемы А. л. используются при изуче-
нии проблем двуязычия и многоязычия.
Ареальные методы применяются также в
этнографии и археологии при изучении
вопросов расселения народов и распро-
странения культур.
Зарождение лингвистич. географии и
А. л. связано с концепцией лингвистич.
непрерывности А. Пикте (1859) и в осо-
бенности с т. наз. волновой теорией об-
разования и распространения родств.
языков (языковых явлений) Г. Шухард-
та (1868) и И. Шмидта (1872). Поворот-
ным пунктом в дальнейшем развитии
А. л. явилось создание нац. диал. атла-
сов нем. яз. (Г. Венкер, 1881) и франц, яз.
(Ж. Жильерон н Э. Эдмон, 1902—10).
Значит, вклад в теорию ареальных ис-
следований внес А. Мейе, создатель ос-
нов индоевроп. диалектологии, разрабо-
тавший и обосновавший ряд базисных по-
нятий. Совр. А. л. получила развитие в
трудах Бартоли, Б. А. Террачини, Дж.
Бонфанте, Дж. Девото, В. Пизани, раз-
работавшим ее теоретич. основания и по-
нятийный аппарат, а также в работах
В. Порцига, Э. Косерю, А. Доза,
П. Ивича и др.
Проблемы сов. А. л. (развитие теории
и понятийного аппарата) успешно разра-
батывались на материале разл. языков:
индоевропейских (Э. А. Макаев), сла-
вянских (П. А. Бузук, Р. И. Аванесов,
С. Б. Бернштейн, Н. И. Толстой, Г.А. Цы-
хуи и др.), германских (В. М. Жир-
муйский). романских (М. А. Бородина),
финно-угорских (Б. А. Серебренников),
иранских (Д. И. Эдельман), тюркских
(Н. 3. Гаджиева), балканских (А. В. Дес-
ницкая). В Ленингр. отд. Ин-та яз-зна-
ния АН СССР А. л. составляет предмет
спец, изучения в отделе сравнит.-ист. ин-
доевроп. яз-знания и А. л.
• Макаев Э. А.. Проблемы индоевроп.
ареальной лингвистики. М.— Л.. 1964; Гад-
жиева Н. 3., Тюркоязычные ареалы
Кавказа. М., 1979: Ц ы х у н Г. А.. Типоло-
гия. проблемы балканослав. языкового
ареала. Минск. 1981: Schuchardt Н..
Der Vokalismus des Vulgarlateins, Bd 1 — 3,
Lpz.. 1866—68: S c h m i d t J.. Die Verwandt-
schaftsverhaltnisse der indogermanischcn
Sprachen. Weimar, 1872; В artol i M..
Introduzione alia neolinguistica, Gen.. 1925:
В a r t о 1 i M.. Vidossi G.. Lineament!
di linguistica spaziale. Mil., [1943); Pisa-
44 АРМЯНСКИЙ
n i V., Geolinguistica e indeuropeo. Roma,
1940; Coseriu E.. La geographia linguisti-
ca, Montevideo, 1955; см. также лит. при ст.
Лингвистическая география.
В. П. Нерознак.
АРМЯНСКИЙ ЯЗЬ'Ж — один из индо-
европейских языков, составляющий осо-
бую группу этой семьи. Распространен
в СССР (Арм. ССР, а также в Груз. ССР,
Азерб. ССР и др.), ряде зарубежных
стран (Сирия, Ливан, США, Иран, Фран-
ция и др.). Общее число говорящих св.
6 млн. чел. (в т. ч. в СССР — св. 3,7 млн.
чел.; 1979, перепись). Большинство ис-
следователей предполагают, что в основе
А. я. лежит язык племенного союза хай-
аса-арменов в составе гос-ва Урарту.
Арм. этнос сформировался в 7 в. до н. э. в
Арм. нагорье.
История письм.-лит. А. я. делится
на 3 этапа. Др.-арм. яз. известен с нач.
5 в., со времени создания арм. алфавита.
Письм.-лит. форма др.-арм. языка наз.
грабаром (классич. формы — 1-я
пол. 5 в.). Устный др.-арм. яз. вышел из
употребления к И в., грабар функциони-
ровал почти до кон. 19 в., конкурируя
с новым лит. языком: как культовый язык
сохранился. В структурно-типологич. от-
ношении др.-арм. яз. — преим. флектив-
но-синтетич. язык, в системе глагола
представлены также аналитич. конструк-
ции. От индоевропейской морфологиче-
ской системы сохранились: трехрядовая
система указательных местоимений,
нек-рые принципы образования глаголь-
ных и именных основ, отд. падежные
и глагольные флексии, словообразоват.
суффиксы и др. Фонетич. система в
осн. чертах восходит к индоевропейской,
но подверглась модификациям: в во-
кализме снята оппозиция по долготе —
краткости; слоговые индоевроп. сонанты
переходят в гласные, неслоговые — в со-
гласные. Появились новые фрикативные
фонемы, система аффрикат, отсутство-
вавших в индоевроп. языках. Система
взрывных подверглась перебою (подобно
передвижению согласных в герм, языках)
и представлена четкими рядами звонких,
глухих и придыхательных. Диал, чле-
нение др.-арм. яз. было выражено слабо.
Ср.-арм. этап продолжался с 12 по
16 вв. К этому периоду относится нача-
ло формирования совр. арм. диалектов.
Ср.-арм. лит. яз. характеризуется измене-
ниями в системе консонантизма (оглуше-
ние звонких и озвончение глухих), моно-
фтонгизацией дифтонгов, употреблением
новых показателей для мн. ч., сдвига-
ми в системе управления, в лексике и др.
Представлен памятниками разных жан-
ров.
С 17 в. формируется новый лит. А. я.
Представлен двумя вариантами — за-
падным, с константинопольским диалек-
том в основе, и восточным, с опорным
арарат. диалектом. Вост, вариант явля-
ется языком коренного населения Арм.
ССР, расположенной в вост, области
ист. Армении, и части арм. населения
Ирана. Вост, вариант лит. языка по-
лифункционален, является языком нау-
ки, культуры, всех ступеней образования,
массовой коммуникации, иа нем имеется
богатая лит-ра. Зап. вариант лит. языка
распространен среди арм. населения Ли-
вана, Сирин, США, Франции, Италии
и др., выходцев из зап. части ист. Арме-
нии (терр. совр. Турции). На зап. вари-
анте А. я. существует разножанровая
лнт-ра, ведется преподавание в разд,
арм. учебных заведениях (Венеция, Кипр,
Бейрут и др.), но он ограничен в ряде
сфер употребления, в частности в сфере
естеств. и технич. наук, преподавание
к-рых ведется на оси. языках соотв. регио-
нов. Произведения, написанные на зап.
варианте лит. языка, публикуются и в
Сов. Армении.
Разница между вариантами нового лит.
А. я. отмечается на всех уровнях, особен-
но на фонетическом (в основном в консо-
нантизме). Фонетически вост, вариант
лит. языка ближе к грабару, чем запад-
ный, но единая графика и орфография
обеспечивают возможность взаимопони-
мания текста носителями обоих вариан-
тов. Лит. варианты А. я. различаются в
образовании нек-рых падежей, глаголь-
ных парадигм (восточный шире исполь-
зует аналитич. конструкции), в употреб-
лении артиклей, предлогов и др. Уг-
лубляются лексич. различия.
Вост, вариант новоарм. лит. яз. имеет
6 гласных и 30 согласных фонем, в т. ч.
9 взрывных, 6 аффрикат, различающихся
по признаку глухости, звонкости и при-
дыха тел ьности, 2 носовые и серию фри-
кативных. Выделяются след, категории
слов: существительные, прилагательные,
глаголы, местоимения, числительные,
наречия, предлоги и послелоги, союзы,
модальные слова и междометия. Суще-
ствительные имеют 2 числа (ед. и мн.).
Мн. ч. образуется на основе агглютина-
тивного принципа. Категории рода нет.
Существует 7 падежей (по другим клас-
сификациям, 5) и 8 типов склонения. При-
лагательные не согласуются с существи-
тельными. Числительные отражают де-
сятеричную систему счета. Восходят к ин-
доевроп. фонду корней. Сохранились поч-
ти все разряды индоевроп. местоимений.
Глагол имеет след, категории: 3 залога
(действит., страдат. передний), 3 лица, 2
числа, 5 наклонений (изъявит., повелит.,
желат., условное, побудит.), 3 времени
(наст., прош., буд.), 3 т. наз. вида дей-
ствия (совершаемый, совершенный и под-
лежащий совершению). Временные фор-
мы бывают простые и аналитические, де-
лящиеся на главные составные и вторич-
ные составные. Аналитич. формы преоб-
ладают. Формы времен и наклонений
образуются от двух основ — презенса и
аориста. Глаголы имеют 2 типа спряже-
ния и по своей структуре могут быть про-
стыми и суффиксальными. Именные фор-
мы представлены семью причастиями.
Сиитаксич. связь между словами в
предложении выражается согласованием,
управлением и частично порядком слов.
Определение препозитивно и не согласу-
ется с определяемым. Строй предложения
номинативный. Порядок слов свободный,
но обычно на первом месте стоит группа
подлежащего, затем сказуемого, далее
обстоятельства. Предложения бывают
простые (распространенные и нераспро-
страненные), сложные, с сочинит, и подчи-
нит. связью.
Совр. А. я. имеет многочисл. диалекты,
сильно отличающиеся как друг от дру-
га, так и от лит. языка. Они классифици-
руются по разным принципам, вследствие
чего их кол-во определяется по-разному.
На основе морфологич. принципа (по
признаку образования презенса) Р. А.
Ачарян делит диалекты на 3 ветви, ох-
ватывающие 36 диалектов; А. С. Гари-
бян, учитывающий и фонетич. признаки,
насчитывает 7 ветвей (51 диалект). На
основе многопризнаковой классификации
(Г. Б. Джаукян), учитывающей 100 выбо-
рочных признаков, диалекты распреде-
ляются на И групп, объединяющих 44
диалекта. Диалекты, как правило, отли-
чаются друг от друга на фонетич., морфо-
логич. и лексич. уровнях. В наст, время
наблюдаются интенсивные процессы сти-
рания диал. признаков и исчезновение
ряда диалектов в результате миграцион-
ных явлений, урбанизации и др.
Первые письм. памятники иа А. я.
относятся к нач. 5 в. (см. Армянское
письмо).
* Абе г ян №.. Теория арм. языка, Ер.,
1931; 2 изд., Ер., 1965 (на арм. яз.); Гари-
бян А., Арм. диалектология, Ер.. 1953
(на арм. яз.); Капанцян Г. А.. История
арм. языка, Ер., 1961 (на арм. яз.); К у с и-
кьян И. К.. Изменения в словарном со-
ставе лит. арм. языка сов. периода, №.. 1964;
Туманян Э. Г., Арм. язык, в кн.: Язы-
ки народов СССР, т. 1, №., 1966; ее же.
Арм. язык, в кн.: Сов. яз-знание за 50 лет,
№., 1967; е е ж е, Др.-арм. язык. №.. 1971;
ее же, Структура иидоевроп. имен в арм.
языке, №.. 1978; Абраамян С. Г.,
Парнасян Н. А., Оганян А. А.,
Совр. арм. язык, т. 2, Морфология. Ер.,
1974 (на арм. яз.); Абраамян С. Г..
Совр. арм. язык, т. 3, Синтаксис, Ер., 1976
(на арм. яз.); Д ж а у к я н Г. Б.. Общее
и арм. яэ-знание, Ер., 1978: Араке-
лян В. Д., Хачатрян А. А., Э л о-
я н С. А., Совр. арм. язык, т. 1, фонети-
ка и лексикология. Ер.. 1979 (на арм. яз.);
Hubschmann Н., Uber die Stellung des
Armenischen im Kreise der indogermanischen
Sprachen, KZ 23, 1875; M e i 11 e t A., Esquisse
d’une grammaire comparee de I’armenien clas-
sique. Vienne, 1903; 2 ed.. Vienne, 1936;
Solta G., Die Stellung des Armenischen
im Kreise der indogermanischen Sprachen,
W., 1960; Godel R., An introduction to
the study of classical Armenian, Wiesbaden.
1975; Proceedings of the First International
Conference on Armenian Linguistics (USA,
1979). Leuven, 1980.
А ч a p я н P., Этимология, коренной сло-
варь арм. языка, т. 1—4. Ер., 1971—79
(на арм. яз.); Рус.-арм. словарь, т. 1—4, Ер.,
1954—58; А г а я н Э. Б., Толковый словарь
совр. арм. языка, т. 1 — 2. Ер., 1976 (на арм.
яз.).	Э. Г. Туманян.
АРМЯНСКОЕ ПИСЬМО — оригиналь-
ное письмо, созданное Месропом Машто-
цем ок. 406. Возникновение А. п. связано
с распространением христианства, приня-
того армянами в 301, и необходимостью
создания богослужебной лит-ры на арм.
яз. А. п. имеет фонетич. характер. Пер-
воначально алфавит содержал 36 простых
знаков, каждый из к-рых соответствовал
определ. фонеме. Комбинация знаков, как
и диакритика, не характерна для А. п.
Исключение составляют знаки пс (из п +
+ L) для гласного [и] и и (из b + L), про-
износимого как [ev]. Оба знака в алфави-
те Месропа Маштоца отсутствовали. При-
мерно после 12 в. в алфавит вводятся еще
две графемы: знак о [о] для дифтонга
ид [aw] и знак $ для [fj. Последний
введен ввиду появления множества за-
имствований, содержащих фонему [f].
С этими изменениями письмена Месропа
Маштоца употребляются и для совр. арм.
яз. Буквы А. п. (до перехода на араб,
цифры) имели также и цифровые значе-
ния: служили для обозначения чисел от
1 до 9999.
Вопрос об источниках и характере про-
тотипов А. п. не получил однозначного
решения. Общие принципы построения
алфавита Месропа Маштоца (направле-
ние письма слева направо, наличие зна-
ков для обозначения гласных, раздельное
написание букв, их употребление в зна-
чении цифр) указывают на вероятное
влияние греч. фонетич. письма. Предпо-
лагается, что Месроп Маштоц мог частич-
но использовать т. наз. Данииловы пись-
мена (22 знака), приписываемые си-
рийскому епископу Даниилу; возможно
использование одного из вариантов ара-
мейского письма, а также пехлевийского
курсива.
Форма знаков арм. алфавита с течени-
ем времени подвергалась разл. измене-
ниям. С 5 по 8 вв. употреблялось т. наз.
унциальное письмо (еркатагир), имевшее
неск. разновидностей. После 12 в. устано-
вилось круглое письмо (болорагир), поз-
же — скорописи и курсивы. Определ.
сходство с А. п. обнаруживает груз, пись-
мо (хуцури) и алфавит кавк. албан-
цев.
41 А ч а р я и Р., Арм. письмена, Ер., 1968
(на арм. яз.); Абрамян А. Г., История
арм. письма и письменности, Ер., 1959 (на
Гипотетически первоначальные исходные
формы армянского алфавита (5 в.) (по
реконструкции С. Н. Муравьева).
ТАБЛИЦА .АРМЯНСКОГО АЛФАВИТА
Поряд- ковый номер	Армян- ская буква	Название	Цифровое значение	Транс- литерация	Поряд- ковый номер	Армян- ская буква	Название	Цифровое значение	Транс- литерация
1	а ы	ayb	1	a	19	zf £		100	с
2	р Р	ben	2	b	20	IT J	men	200	т
3	* ч	gim	3	g	21	3 j	yi	300	У
4	ч	da	4	d	22	t 1,	nu	400	п
5	Ъ Ь		5	e	23	Z г	sa	500	S
6	Я ч	za	6	2	24	Л n	0	600	0
7	i Ь	e	7	e	25	3 i	la	700	9
8	С г	at*	8	9	26	У Щ	pe	800	Р
9	* р	t'o	9	(•	27	£ £	ji	900	/
10	д* с/	ze	10	2	28	fl- «	ra	1000	У
II	/ А	ini	20	i	29	U и	Sf?	2000	S
12	1 i	liwn	30	I	30	* 4	uew	3000	v
13	h [и	ie	40	x	31	S u*	tiujn	4000	t
14	& *	ca	50	c	32	? Г	гё	5000	г
15	4г 4	ken	60	k	33	8 з	co	6000	с
16	А 6	ho	70	h	34	h <-	hi an	7000	ID
17	£ А	JO	80	J	35	Ф ф	p'iutr	8000	р'
18	X 1	tat	90	t	36	* #	let	9000	к*
					37	0 о	0		° 1
					38	S> q>	fe		d
* Последние две буквы являются позднейшим добавлением и в месроповском алфавите отсутствовали.									
арм. яз.); К о р ю н. Житие Маштоца. Ер.,
1962; Месроп Маштоц. Сб. статей. Ер.. 1962
(наарм. яз.); Севак Г. Г., Месроп Маштоц.
Создание арм. письмен и словесности. Ер.,
1962; Периханян А. Г.. К вопросу о
происхождении арм. письменности, в кн.;
Переднеазиатский сборник. Дешифровка и
интерпретация письменностей Древнего Вос-
тока, ч. 2, М., 1966; Туман я,н Э. Г..
Еще раз о Месропе Маштоце — создателе
арм. алфавита, «Изв. АН СССР. Сер. ЛиЯ»,
1968, т. 27, в. 5; см. также лит. при ст. Ар-
мянский язык.	Э. Г. Туманян.
АРТЙКЛЬ (франц. article, от лат. аг-
ticulus) (член) — грамматический эле-
мент, выступающий в языке в виде слу-
жебного слова или аффикса и служащий
для выражения определенности—неоп-
ределенности категории (именной), т. е.
вида референции.
Различают определенный А.,
указывающий на известный, выделенный
из класса подобных предмет и тем самым
выполняющий функцию референции к
действительности вне текста и анафорич.
функцию в тексте (см. Анафорическое
отношение), и неопределенный
А., указывающий на некий невыделен-
ный предмет как представитель класса
подобных предметов. Каждый иэ А. мо-
жет в нек-рых языках иметь неск. форм
в зависимости от рода и числа, напр. в
ром. языках (ср. франц, le/la/les — оп-
редел. А. для имен муж. и жен. рода и
АРТИКЛЬ 45
мн. ч.), может склоняться, напр. в др,-
греч., нем., алб. языках (ср. др.-греч.
ho philos ‘друг’, род. п. toi philoi, вин. п.
ton philon), причем в языках с разрушен-
ным именным словоизменением А. мо-
жет стать осн. показателем падежной
формы существительного (ср. нем. der
Ваг ‘медведь’, род. п. des Baren, дат. п.
dem Baren, вин. п. den Baren).
А. свойствен типологически разл. язы-
кам — германским, славянским (болг.,
макед.), венгерскому, семитским, поли-
незийским и др. Кол-во А. по языкам
колеблется; наиболее распространенной
является система из двух А., но встреча-
ются языки с одним морфологически вы-
раженным А., напр. турецкий, где пред-
ставлен неопредел. A. bir, а его отсутст-
вие эквивалентно определ. А. и может
формально трактоваться как нулевой
А., а также полиартиклевые языки с
тремя и более А., напр. в рум. яз. кроме
неопредел, и определ. А. имеются т. наз.
адъективный A. cel (elevul cel vrednic
‘усердный ученик’, конструкция с пост-
позицией прилагательного) и посессив-
ный A. al (fin al omului ‘сын человека’),
а в самоан. яз. выделяются артикли оп-
редел., неопредел., эмоциональный (каж-
дый имеет разные формы для ед. и мн.
ч.) и А. собств. имен (тогда как, напр.,
в герм., ром., слав, языках собств. имена
обычно употребляются без А., кроме ряда
особых случаев, напр. в болг. прозвищах).
Нередко функционально-семантич. опи-
сание А. должно учитывать не только его
морфологич. выраженность, но и его от-
сутствие, в связи с чем следует различать
безартиклевое употребление существи-
тельных и существительных с нулевым
А. Без А. употребляются обычно имена,
семантически уже определенные, по
смыслу не требующие А., либо имена,
имеющие местоименные (прежде всего
указат.) определители, ср., напр., англ.
I saw John ‘Я видел Джона’, I saw this
man ‘Я видел этого человека', in room
5 ‘в комнате № 5’; отсутствие А. здесь
не значимо, т. к. его употребление было бы
семантически избыточным. Но и в таких
случаях по языкам нет единообразия;
так, в венг. яз. А. возможен в сочетании
с указат. местоимением (ez az ember
‘этот человек’, где ez—указат. местоим.,
az — определ. А.) и даже перед личным
местоимением в притяжат. формах суще-
ствительных (az ёп atyim ‘мой отец', где
ёп — ‘я’; ср. англ, my father, фр. топ
рёге — без А.). О нулевом А. как зна-
чимом отсутствии явного А. можно го-
ворить применительно к одноартиклевым
языкам (тур., исл.), а также к тем слу-
чаям, когда грамматич. или фонетико-
синтаксич. контекст ведет к устранению
морфологич. А., ср. англ. I saw a man
‘Я видел человека’— I saw men ‘Я видел
людей’ (форма мн. ч. существительных
требует нулевой формы неопредел. А.,
к-рый в ёд. ч. представлен в виде а),
франц, un ргоЫёте ‘вопрос, проблема' —
ми. ч. des problemes (неопредел. А. в
двух формах — ед. ч. и мн. ч.), но la so-
lution d'un ргоЫёте ‘решение вопроса' —
ми. ч. la solution de problemes (ед. ч.
de -г un > d’un с сохранением А., во
мн. ч. de 4- des > de + 0 с заменой мор-
фологич. формы А. нулевой). В одноар-
тпклевых языках представлен парадиг-
матич. нулевой А. (так, в исландском он
служит осн. формой выражения неопре-
деленности), в двух- и полиартиклевых
языках — синтагматич. нулевой А. (как
вариант морфологич. А.).
46 АРТИКУЛЯЦИЯ
Кроме осн. функции указания на вид
референции имени (индивидуальная или
видовая/родовая; определ ./неопредел.)
и на его семантико-синтакснч. статус в
структуре сообщения (данное, известное —
определ. А./новое — неопредел. А.) А.
выполняют ряд др. функций, ср. в герм,
и ром. языках интродуктивную (презен-
тативную) функцию неопредел. А.—
введение предмета в сферу повествова-
ния (англ. Once upon a time there lived
a king ‘Однажды жил-был король’),
обобщающую функцию и обратную ей
функцию уникальности объекта определ.
А. (ср. англ. The rat is a small animal
‘Крыса — мелкое животное’ — The sun
arose ‘Солнце взошло’); иногда для выпол-
нения таких вторичных функций исполь-
зуется особая форма А., напр. во франц,
яз.— т. наз. партитивный А. (или «А.
массы») — du pain ‘хлеб’ (du — экви-
валент неопредел. A. un); особые артикли
имеются в малагасийском яз. для собств.
имен-лиц — Ra (в гонорифич. значении,
подобно япон. частице san, выражающей
повышенное уважение, почтение), i (в
фамильярном значении), гу (в вокатив-
ном употреблении); эти А., в сущности,
являются лексико-стилистич. вариантами
определ. А. пу, к-рый употребляется
только с нарицат. именами, и отражают
переплетение категорий определенности и
вежливости.
Исторически определ. А. восходит обыч-
но к указат. местоимению, неопредел.
А.— к неопредел, местоимению или чис-
лительному «один». Это четко прослежи-
вается, напр., в ром. языках (определ. А.
из лат. ille ‘тот’, неопредел. А. из лат.
unus, una ‘один, одна’), в болг. яз. (оп-
редел. А.---ът, -та, -то, неопредел. А.—
един, една, едно), в венг. яз. (определ.
A. az и указат. местоим. az ‘тот’, неопре-
дел. A. egy из eggy ‘один’) и т. д. В раз-
ных языках представлена разная степень
грамматикализации этих А. Так, в др.-
греч. яз. местоименный характер определ.
А. был отчетлив еще у Гомера; в тур.
яз. развитие А. началось с неопредел.
A. bir, сохраняющего отчетливую связь
с числит, bir ‘один’, и в нек-рых кон-
текстах их трудно разграничить; в венг.
яз. определ. A. az полностью граммати-
кализован и не изменяется даже по чис-
лам ср. az az ember ‘тот человек' (первый
элемент — указат. местоим.) — мн. ч.
azok az emberek. В процессе формирова-
ния А. может трансформироваться из
одного вида в другой; так, редкий случай
превращения бывшего показателя оп-
ределенности в средство, сопоставимое
с неопредел. А., демонстрируют семит,
языки, в частности араб, яз., где т. наз.
нунация (суффиксация -п) маркирует
неопредел, состояние большинства имен
в противоположность определ. состоянию
с A. al (ср. baitun — al-baitu ‘дом’),
к-рый считается более поздним по про-
исхождению, взявшим на себя функцию,
прежде выполнявшуюся иунацией и ею
утраченную. В герм, языках развитие
шло от одноартиклевой системы «опре-
дел. А.: 0» к двухартиклевой «определ.
А.: неопредел. А.» с превращением нуле-
вого А. в вариант морфологич. А.
А. в большинстве языков — отдельное
служебное слово, стоящее в препозиции
к имени (или именной группе), и уже в
антич. грамматиках он выделялся как
особая часть речи. Но встречается и пост-
позитивный суффигированный А., при-
чем обычно это определ. А., напр. в
сканд. языках, в рум., алб., болг. язы-
ках, где неопредел. А.— служебное сло-
во, ср. алб. djali ‘мальчик’ (определ. А.
i) — п)ё djale (неопредел. A. nje ‘один’).
Наряду с осн. постпозитивным А. воз-
можны препозитивные определ. А. с
дополнит, значением типа рум. и алб.
адъективных и посессивных А. (алб. djali
i mire ‘хороший мальчик’, libri i mikut
‘книга друга’). Существует гипотеза
(Дж. X. Гринберг), что определ. А., в
свою очередь, может превратиться в пока-
затель рода или именного класса суще-
ствительного, как это предполагается для
мн. нигеро-конголезских языков; реликты
прежнего А. видят иногда в начальных
гласных классных префиксов в нек-рых
банту языках.
• Степанов JO. С.. Структура франц,
языка, М., 1965; Габучян Г. М., Теория
артикля и проблемы араб, синтаксиса. М.,
1972; Москальская О. Й., Становле-
ние категории определенности / неопределен-
ности. Артикль, в кн.: Ист.-типологич. мор-
фология герм, языков. Фономорфология.
Парадигматика. Категория имени, М., 1977;
La Grasserie R. de. De I'article,
MSLP, 1896, t. 9; Biard A.. L’article de-
fini dans les principals langues europeenncs,
Bordeau, 1908; Sweet H.. A new English
grammar. Logical and historical, pt 2, Oxf.,
1931; Hodler W., Grundzuge einer ger-
manischen Artikellehre. Hdlb., 1954; Green-
berg J. H.. How does a language acquire
gender markers?, в кн.: Universals of human
language, v. 3, Stanford, 1978; см. также лит.
при ст. Определенности — неопределенности
категория.	В. А. Виноградов.
АРТИКУЛЯЦИЯ (лат. articulatio, от
articulo — расчленяю, произношу члено-
раздельно) — совокупность работ про-
износительных органов при образовании
звуков речи. Различают неск. этапов А.:
а) построение программы произнесения
(высший уровень двигат. управления),
б) сокращение мышц в результате нейро-
стимуляции (уровень периферия, реали-
зации моторной программы), в) движение
органов речи, приводящее голосовой тракт
в состояние, необходимое для произне-
сения данного звука. Термин «А.» при-
меняется либо к процессу в целом, либо
к последнему его этапу. В памяти носи-
теля языка хранятся, по-видимому, це-
левые артикуляционные положения для
звуков и альтернативные наборы мотор-
ных программ для разных контекстных
и темповых условий. Контроль А. осуще-
ствляется за счет кинестезической (дви-
гательные ощущения) и слуховой обрат-
ной связи.
В фонетике исследуется А. как миним.
звуковых компонентов (фонетич. приз-
наков, звуков), так и более протяженных
единиц (слогов, речевых тактов и т. д.).
Все существующие модели взаимодейст-
вия А. звуковых элементов в слитной
речи учитывают тот факт, что речь не
является линейной цепочкой статичных
участков, соотв. фонемам. При построении
моторной программы высказывания име-
ют место аккомодация и коартикуляцпя
(наложение артикуляции последующего
звука на предыдущий). При реализации
моторной программы движения, относя-
щиеся к предыдущему звуку, могут
(вследствие инерционности речевых ор-
ганов) накладываться иа начальную фа-
зу последующего. Ввиду «переслаивания»
признаков соседних звуков и почти не-
прерывной перестройки А. в процессе
речи представление классич. фонетики
об обязат. наличии трех фаз в А. звука
(экскурсии, выдержки, рекурсии; см.
Звуки речи, Согласные) в полной мере
справедливо лишь для изолиров. произ-
несений звуков и неприменимо к слитной
речи;
Совр. методы инструментального иссле-
дования А.: электромиография (измере-
Электрич. потенциалов мышц), рент-
\рафия (в т. ч. кинорентген и томо-
графия), палатография, ларингоскопия,
глоттография (измерение ширины голосо-
вой щели), фото- и киносъемка голосового
тракта с помощью волоконной оптики.
• Речь. Артикуляция и восприятие, М,—
Л., 1965; Скалозуб Л. Г., Динамика
звукообразования по данным кинорентгено-
графирования. К., 1979; Mac N е i 1 а-
ge Р. F., Motor control of serial ordering
tn speech, «Psychological Review», 1970, v. 77;
Catford j. C., Fundamental problems on
phonetics, Edinburgh. 1977. С. В. Кодзасов.
АРХАИЗМЫ (от греч.-archaios — древ-
ний) — см. Устаревшие слова.
АРХЕТЙП (от греч. archetypon — прооб-
раз) (праформа, прототип) — в сравни-
тельно-историческом языкознании ис-
ходная для последующих образований
языковая форма, реконструируемая на
основе закономерных соответствий в род-
ственных языках. А. представляет собой
теоретически вероятную форму, выво-
димую путем сопоставления реально за-
свидетельствованных структурных эле-
ментов ряда языков и является репре-
зентантом праязыкового состояния семьи
или группы родств. языков.
В качестве А. могут выступать разл.
языковые единицы и структуры — цель-
ные лексемы, основы, корни, морфемы,
детерминативы, фонемы и даже пред-
ложения. Наиболее распространена ре-
конструкция А. на уровне морфем. Ре-
конструкция А. может осуществляться
для праязыковых состояний разной хро-
нологии. глубины. Примером восстанов-
ления общеиндоевроп. А. на уровне сло-
ва может служить индоевроп. форма
‘bhrater ‘брат’, построенная на основе
сопоставления др.-инд. bhrata, авестий-
ского bratar-, ст.-слав, братръ, лат. fra-
ter, греч. frater, ирл. brathir, тохар,
ргасаг и т. д. Для общеслав. состояния А.
будет форма *bratrb, реконструируемая
на основе сравнения исторически засви-
детельствованных форм слав, языков.
Пример суффиксального А.— индоев-
роп. *ter/tor (ср. др.-инд. data, греч.
dotbr, лат. dator ‘дающий’ и т. д.). Ре-
конструкция А. наиболее разработана в
этимологии. Образцом корпуса А. слов и
корней служат этимологии, словари семьи
или группы языков («Индоевропейский
этимологический словарь» Ю. Покорного,
«Этимологический словарь славянских
языков» под ред. О. Н. Трубачева, «Эти-
мологический словарь тюркских языков»
Э. В. Севортяпа и др.). Принятым обоз-
начением А. является символ*, что дает
основание называть иногда А. «формой
под звездочкой».
• Мейе А.. Введение в сравнит, изучение
индоевроп. языков, [3 изд.). М.— Л., 1938;
Тройский И. М., Общеиндоевроп. язы-
ковое состояние, Л., 1967; Савченко А. Н.,
Сравнит, грамматика индоевроп. языков,
М., 1974; Семереньи О., Введение
в сравнит, яз-знание, пер. с нем., М., 1980;
Brugmann К., Delbriick В.,
Grundriss der vergleichenden Grammatik der
indogermanischen Sprachen, [Bd 1 — 5], Strass-
burg. .1897 — 1916. , В. П. Нерознак.
АРЧЙНСКИИ ЯЗЫК — в соответствии
с традиционной классификацией один из
лезгинских языков. Распространен в с.
Арчи (Арчиб) Чародинского р-на Даг.
АССР. Число говорящих на А. я. св.
1000 чел. Диал, членения не имеет.
Фонология, система отличается богат-
ством фонемного состава (81 фонема),
просодич. фарингализацией. Развита
морфонология агглютинативного типа с
элементами аналитизма. Морфологич. ка-
тегории отличаются многообразием и спе-
цифичностью типов (8 классов, 16 паде-
еКей, категория локализации — у су-
ществительного; 17 видо-временных зна-
чений, 10 наклонений, категории заглаз-
ности, комментатива — у глагола). В
синтаксисе — свободный порядок слов с
тенденцией к последовательности SOV,
широкое синтаксич. использование клас-
сно-числового согласования, эргативный
принцип построения предложения, нераз-
витость трансформационных процессов,
использование деепричастий и инфинити-
ва для выражения двупредикатных смыс-
лов, причастий — для образования отно-
сит. предложения. Язык бесписьменный.
* Д и р р А. М., Арчин. язык, в кн.: Сб.
материалов для описания местностей и пле-
мен Кавказа, в. 39, Тифлис, 1908; Михаи-
лов К. Ш., Арчин. язык (Грамматич. очерк
с текстами и словарем), Махачкала. 1967;
Кибрик А.Е. [н др.], Опыт структурного
описания арчин. языка, т. 1 — 3, М., 1977;
и х ж е, Арчин, язык: тексты и словари, М.,
1977; Кахадзе О. И., Арчин. язык и его
место среди родств. даг. языков, Тб., 1979
(на груз. яз.).	А. В. Кибрик.
АСИММЕТРЙЯ в я з ы к е (от греч.
asymmetria — несоразмерность, беспоря-
дочность) — отступление от упорядочен-
ности, регулярности, единообразия в
строении и функционировании языковых
единиц, отражающее одну из основных
особенностей строения и функционирова-
ния естественного языка. А. проявляется
в двух феноменах: в различении центра
(ядра) и периферии и в расхождении меж-
ду означаемыми и означающими.
Различение ядра и перифе-
рии — универсалия языка, проявляю-
щаяся в разл. аспектах. С т. зр. структу-
ры языка ядро — осн. фонемы, наиболее
активные в данный ист. период развития
языка модели словоизменения, словооб-
разования, сочетания слов. Периферия —
отклонение от этих моделей. В катего-
риально-семантич. аспекте центр — ти-
повые для данной категории формы и
значения, периферия — промежуточные
формы и значения между данной кате-
горией и другими. Так, среди форм
глагола к центральной относят любую
личную форму, все неличные формы от-
носятся к периферийным, т. к. они
совмещают свойства глагола и др. частей
речи. У существительных ядро образуют
предметные имена нарицательные, имена
собственные и абстрактные относятся к
периферии. Во мн. языках центральным
является простое двусоставное предло-
жение. В функциональном аспекте
центр — употребит, формы, периферия —
менее частотные. В социолингвистич. пла-
не периферия — элементы, свойственные
речи лишь части социума. В процессе
развития языка одни элементы могут
переходить из центра на периферию и
наоборот.
А. в соотношении означае-
мых и означающих проявляет-
ся в сфере системы, структуры и функ-
ционирования. А. системы заключа-
ется в неравномерном развитии ее сопо-
ставимых звеньев. Так, глаголы сов. ви-
да имеют в рус. яз. два времени, глаголы
несов. вида — три. В пределах одного
семантич. поля синонимы с положит, и
отрицат. значениями образуют разные
по объему группы. А. выражается и в не-
полноте парадигмы отд. слов (недоста-
точные глаголы и т. п.).
А. структуры проявляется в нару-
шении взаимнооднозначного соотношения
означаемого и означающего. В парадиг-
матич. плане это приводит к образованию
полисемии (также омонимии, синкретиз-
ма) и синонимии (также параллельных
средств выражения, форм, находящих-
ся в отношении дополнит, дистрибуции).
Этот наиболее распространенный тип А.
охватывает лексику, грамматику, орфо-
графию и др. уровни языка. В речи А.
редуцируется или снимается благодаря
взаимодействию знаков внутри высказы-
вания, ситуации и др факторам, обус-
ловливающим и сопровождающим акт
речи. В синтагматич. аспекте планы вы-
ражения и содержания членятся непарал-
лельно: с одной стороны, возникают ана-
литич. образования (ряд означающих
соотносится с одним означаемым), с дру-
гой — несколько означаемых совмещаются
в одном означающем, напр. во флексии
-ю («делаю») выражаются лицо, число и
время.
Возможна А. в семиотич. аспекте, когда
отсутствует означающее (нулевая морфе-
ма, эллипсис) либо означаемое (непроиз-
носимые буквы в орфографии, интерфик-
сы в словообразовании, десемантизиров.
элементы в конструкциях и т. п.).
Функциональная А. проявля-
ется в возможности выражать в речи
одно и то же содержание разными форма-
ми или использовать одну и ту же еди-
ницу языка для выражения разл. содер-
жания.
Ист. развитие языка порождает д и-
н а м и ч. А.— неравномерность развития
языковых элементов, отд. сторон языка
или родств. языков. В сопоставит, ас-
пекте А. проявляется в расхождениях
между языками на разл. уровнях.
• КарцевскийС., Об асимметричном
дуализме лингвистич. знака, в кн.: 3 в е-
ти н ц.е в В. А.. История яз-знания XIX—
XX веков в очерках и извлечениях, ч. 2. М.,
1965; Гак В. Г., Об использовании идеи сим-
метрии в яз-знании, в кн.: Лексич. и грамма-
тич. семантика ром. языков. Калинин,
1980; Travaux linguistiques de Prague, v. 2,
Les problemes du centre et de la Peripherie
du systeme de la langue, Prague, 1966.
,	В. Г. Гак.
АСИНДЕТОН (греч. asyndeton) — см.
Бессоюзие.
АСПЕКТОЛбГИЯ (от лат. aspectus —
внешний вид, облик и греч. logos — слово,
учение) — раздел грамматики, изучаю-
щий глагольный вид (аспект) и всю сфе-
ру аспектуальности, т. е. видовых и смеж-
ных с ними значений, получивших в язы-
ке то или иное выражение. Помимо грам-
матич. видовых и видо-временных ка-
тегорий А. изучает аспектуальные классы
глаголов (динамич. /статич., предельные/
непредельные глаголы) и их подклассы,
т. наз. способы действия (см. Глагол),
а также разл. аспектуально релевантные
компоненты контекста, представленные
неглагольной лексикой и средствами син-
таксиса.
Уже в антич. мире осознавались аспек-
туальные классы (у Аристотеля — первое
разграничение предельных и непредель-
ных глаголов) и нек-рые аспектуальные
различия между глагольными формами
(стоики и Аполлоний Дискол в греч. яз.,
Варрон в лат. яз.). Однако более поздние
грамматики рассматривали соотв. гла-
гольные формы только как частные под-
разделения категории времени, что надол-
го определило трактовку глагола в зап.-
европ. традиции и сказалось и в рус. грам-
матич. науке (ср. 10 времен рус. глагола у
М. В. Ломоносова). Термин «вид» (греч.
eidos) встречается уже у Дионисия Фра-
кийского, но обозначает у него разли-
чие «первичных» п производных слов и
нек-рые семантич. группы имен и глаго-
лов, лишь в части случаев соответствую-
щие способам действия совр. А. Так же
используется термин «вид» в лат. грам-
матике Элня Доната, в грамматич. сочи-
АСПЕКТОЛОГИЯ 47
нениях, бытовавших в ср. века на Руси,
и у Мелетия Смотрицкого.
Противостояние сов. и несов. вида в
слав, глаголе впервые отметили чеш. грам-
матики 17 в., особенно В. Я. Роса. Они же
впервые описали морфологич. механизм
слав. вида. В нач. 19 в. В. (Е.) Копитар
говорит о сов. и несов. виде как о главном
грамматич. различии в слав, глаголе и
указывает на смысловые соответствия
слав, видам в др.-греческом и ром. язы-
ках. В это же время начинается разработка
учения о виде на материале совр. рус.
яз. (И. С. Фатер, А. В. Болдырев, позже
Н. И. Греч, К. С. Аксаков, Н. П. Некра-
сов). Г. Курциус разрабатывает учение
о виде в др.-греч. яз. и принципиально
разграничивает категории времени и ви-
да. Ф. Миклошич, А. А. Потебня, Г. К.
Ульянов, Ф. Ф. Фортунатов заклады-
вают основы слав, сравнит, и ист. А.,
С. Н. Шафранов, Л. П. Размусен — ос-
новы сопоставит. А. Выделение предель-
ных и непредельных глаголов в ром. язы-
ках восходит к франц, грамматике
Л. Мейгре (1550). В 19 в. оно было обос-
новано А. Бельо (на исп. материале) и
Ф. Дицем. Изучение соотв. фактов гер-
манских, отчасти и др. иидоевроп. язы-
ков пошло в 19 в., особенно у младо-
грамматиков, по пути неправомерного
приравнивания предельности к слав. сов.
виду (В. Штрейтоерг и его школа). Лишь
в нач. 20 в. в работах X. Педерсена,
А. Нурена и др. складывается более
адекватная картина оппозиции предель-
ность/непредельность в герм, языках.
В 1-й пол. 20 в. важный вклад в изу-
чение вида рус. глагола внесли А. Мазон
(впервые описавший систему частных
видовых значений), С. О. Карцевский
(дифференцированно подошедший к раз-
ным морфологич. типам видовых пар)
и — в рамках развернутых описаний
грамматич. системы рус. яз.— А. А. Шах-
матов, А. М. Пешковский, В. В. Вино-
градов. Появляются первые подробные
исследования категории вида в др. слав,
языках. Важный этап в развитии А. был
связан с разграничением вида и способа
действия, предвосхищенным еще Потеб-
ней и сформулированным на материале
польск. яз. С. Агреллем (1908). Оно по-
зволило четче выделить вид как грамма-
тич. категорию, создало предпосылки
для работ по общей А. (Э. Когамидер и
др.) и для постановки проблем генезиса
слав, вида (Н. ван Вейк и др.). В 30-е
гг. Р. О. Якобсон, опираясь на идеи
Фортунатова, Шахматова н Пешковско-
го, выдвигает положение о привативиом
(определяемом наличием/отсутствием од-
ной черты) характере слав, видовой оппо-
зиции и о маркированности сов. вида.
Особая линия развития общей А. пред-
ставлена (гл. обр. применительно к франц,
яз.) Г. Гийомом.
С кон. 40-х гг. 20 в. и в последующие
десятилетия в рус. и слав. А. происходит
выделение аспектуально значимых клас-
сов и подклассов глагольной лексики и
соответственно семантич. типов видовой
соотносительности и несоотиосительности,
исследуются контекстуальные и ситуа-
тивные условия реализации отд. видовых
значений, выдвигается важное также для
общей и сопоставит. А. понитие функцио-
нально-семантич. поля аспектуальности,
дебатируется вопрос о иерархии семан-
тич. признаков вида, выявляются роль
видовых противопоставлений в органи-
зации текста п отношения между видом
и значением определенности/неопреде-
48 АССАМСКИЙ
ленности именной группы. Исследова-
ния ведутся на материале русского
(Н. С. Авилова, А. В. Бондарко,
М. Я. Гловинская, А. М. Ломов,
М. А. Шелякин, Дж. Форсайт, М. Лей-
нонен, Ж. Фонтен, А. Тимберлейк и др.),
польского (В. Сьмех, А. Вежоицкая и др.),
чешского (Ф. Копечный и др.), сербско-
хорватского (Дж. Грубор), болгарского
(Св. Иванчев, Ю. С. Маслов, В. Станков
и др.), ст.-славянского (А. Достал) и др.
слав, языков. Проводятся межславянские
сопоставления (Е. Беличова-Кржижкова,
X. Голтон, М. Деянова, Н. Телин и др.)
и работы по генезису слав, вида
(П. С. Кузнецов, И. Немец и др.).
Активно ведутся аспектологич. иссле-
дования по английскому (И. П. Иванова,
Р. Мак-Коард, А. Шопф и др.) „и др.
герм, языкам (Б. М. Балин, X. Й. Вер-
кёйл и др.), а также ром. языкам
(Е. А. Реферовская, Э. Бенвенист,
В. Поллак, К. Хегер и др.). Нек-рые из
зарубежных ученых трактуют вид как
универсальную «психологическую», по-
нятийную или даже «стилистическую»
категорию либо усматривают категорию
вида в противопоставлении предельных
и непредельных глаголов и в др. явлени-
ях, относимых рядом сов. аспектологов к
неграмматич. элементам функционально-
семантич. поля аспектуальности.
Разрабатываются вопросы А. латин-
ского (И. М. Тройский, М. Кравар и
др.), др.-греческого (И. А. Перельмутер,
П. Фридрих и др.), новогреческого (X.
Я. Зайлер), балтийских (Л. Дамбрюнас,
Э. А. Галиайтите, А.-С. Р. Паулаускене),
индийских (Т. Я. Елизаренкова, 3. Лин-
хард) и др. нндоевроп. языков, изучаются
генезис и раннее развитие вндо-времен-
ных образований иидоевроп. глагола
(Вяч. Вс. Иванов, В. Н. Топоров, Е. Ку-
рилович, Я. Сафаревич и др.).
В круг аспектологич. исследований все
шире вовлекаются неиндоевроп. языки —
афразийские (Ф. Рундгрен, Курилович),
финно-угорские (Б. А. Серебренников и
др.), тюркские (Д. М. Насилов,
А. А. Юлдашев, Л. Юхансон и др.), мон-
гольские, тунгусо-маньчжурские, кав-
казские, баскский, корейский, китайский
и др. языки. В общей А. интенсивно де-
батируются проблемы логич. основ ас-
пектуальных оппозиций в связи с семан-
тич. типологией глаголов (3. Вендлер,
А. А. Холодович, Т. В. Булыгина,
Ф. Данеш), вопросы взаимодействия вида
с др. грамматич. категориями и соотв.
функционально-семаитич. полями. Раз-
вернулись работы по сопоставит.-типоло-
гия. А. (С. Г. Андерссон, М. Вандрушка,
Э. Даль, В. Дреслер, Б. Комри, В. П. Не-
дялков, X. Томмола и др.), в частности
с обследованием по единой программе
языков разных генетич. групп и геогра-
фия. ареалов.
• Вопросы глагольного вида, М., 1962;
Ломов А. М., Очерки по рус. аспектоло-
гии, Воронеж, 1977; Гловинская М. Я.,
Семантич. типы видовых противопоставлений
рус. глагола, М., 1982; Бондарко А. В.,
Принципы функциональной грамматики и
вопросы аспектологии, Л., 1983; Мас-
лов Ю. С., Очерки по аспектологии, Л.,
1984; Теория грамматич. значения и аспекто-
логич. исследования. Л., 1984; Comrie В.,
Aspect, Camb.— [а,,	о.,	1976]; Kury-
iowicz J., Problemes de linguistique indo-
europeenne, Wroclaw, 1977; Thelin N.,
Towards a theory of aspect, tense and actio-
nality in Slavic, Uppsala, 1978; Tense-aspect;
between semantics and pragmatics, Amst.—
Phil., 1982; Fontaine J., Grammaire du
texte et aspect du verbe en russe contemporain,-
P., 1983; Dahl O., Tense and aspect
systems, Oxf.— N. Y., 1985. Ю. С. Маслов.
АССАМСКИЙ ЯЗЬ'1К (охомия) — один
из индийских (индоарийских) языков.
Офиц. язык штата Ассам в Индии. Рас-
пространен вдоль р. Брахмапутра. Чис-
ло говорящих 12,7 млн. чел. А. я. близок
к бенгальскому языку, отличаясь от не-
го в фонологии отсутствием ретрофлекс-
ных взрывных (к-рые слились с зубными)
и среднеязычных аффрикат (перешли в
сибилянты, а исконные сибилянты — в
h и х), в морфологии — упрощением сис-
темы аналитич. форм глагола, в частности
утратой формального противопоставле-
ния по виду. Различаются вост, диалект
(легший в основу лит. языка) и западный;
обособлен диалект маянг (в Манипуре),
тяготеющий к бенг. яз. Начало поэтич.
творчества на А. я. восходит к 14 в.;
с 17 в. выделяется жанр прозаич. хро-
ник. Совр. лит. норма складывается с
кон. 19 в. А. я. пользуется бенг. письмом
(см. Индийское письмо), дополненным
двумя буквами.
• Бабакаев В. Д., Ассам, язык, М.,
1961; его же, Очерки морфологич. струк-
туры ассам. языка, М.. 1980; К a k a t i В.,
Assamese, its formation and development,
Gauhati, 1941; Chandrakanta abhidhan (A
comprehensive dictionary of the Assamese
language), Guvahati, 1962. Г. А. Зограф.
АССИМИЛЯЦИЯ (от лат. assimilatio —
уподобление) — один нз наиболее рас-
пространенных видов комбинаторных
изменений звуков: артикуляционное упо-
добление звуков друг другу в потоке речи
в пределах слова или словосочетания.
Происходит между звуками одного типа—
гласными (в о ка л и ч. А.) либо согласны-
ми (консонантич. А.). Противопо-
ложна диссимиляции. В результате А.
увеличивается фоиетич. сходство под-
верженных ей звуков. В соответствии с
тем, какой дополнит, общий признак они
получают, различаются виды А'., напр.
А. по мягкости/твердости:
«ко[с’т’]и» (ср. «косточка»), «зве[з’д’]е»
(ср. «звезда»); А. по глухости/
звонкости; «ло[тк]а» (ср. «лодочка»),
<[фс]аду» (ср. «[вг]ороде»). Если после
А. по одному признаку звуки сохраняют
различие по др. признакам, А. называется
неполной, частичной. Если звуки
различались лишь одним признаком, то
после А. по этому признаку они совпадают
полностью, происходит полная А.
Напр., «сшить»> [шыт’] (ср. «списать»),
«высший»>«вы[ш]ий» (ср. «высокий») —
зубной [с] полностью уподобляется пос-
ледующему передненебному [ш] — проис-
ходит полная А. по месту а_р-
тикуляции; «обман »> диал._ «о[м]
ан», « досадно» > диал. <доса[н]о» —
шумный уподобляется последующему но-
совому того же места образования —
происходит полная А. по способу
артикуляции. Во всех приведен-
ных примерах предшествующий звук упо-
добляется последующему — происходит
регрессивная А. Прогрес-
сивная А., заключающаяся в упо-
доблении последующего звука предшест-
вующему, встречается значительно реже:
А. по мягкости в диалектах «Ванька» >
«Ванькя». Помимо А. смежных звуков
(контактной А.) возможна А. зву-
ков, разделенных др. звуками (д и с-
т а к т н а я А.): «сейчас» > прост, «чи-
час», «хулиган»>Прост, «хулюган». Дис-
тантную прогрессивную А. гласных по
ряду или по ряду и по лабиали-
зации представляет собой сингармо-
низм, свойственный тюрк., финно-угор.,
тунгусо-маньчж. языкам; дистантная ре-
грессивная А. — перегласовки в герм,
языках (англ, feet < *fotis, ср. foot;
нем. Hande, ср. Hand).
Каждый язык обладает своим набором
правил А. Напр., глухой шумный после
сонорного подвергается полному асси-
милятивному озвончению в мар. яз.—
ял ‘нога’+ киша ‘след’>ялгиша ‘следы
ног’, но не в рус. яз., ср. «палка». Сте-
пень распространенности А. различна в
разных языках. Напр., полная А. шум-
ных согласных по глухости/звонкости
широко распространена в рус. яз., т. к.
обязательна для всех случаев стечения
согласных в слове, тогда как в англ. яз.
этот вид А. возможен только в окончаниях,
напр. мн. ч. существительных (boot[s] —
hand[z] и 3-го л. ед. ч. глагола наст,
вр. (meet[s]—read[z]). На ассимилятивной
основе могут происходить метатезы и
выпадения согласных, т. наз. диэрезы
(иапр., диэреза [j] в сев. рус. диалектах:
«бывает»>«бываат»). См. также Акко-
модация.	н. А. Грязнова.
АССИРЙЙСКИЙ ЯЗЬ'Ж (новосирий-
ский язык, устар.— айсорский язык) —
один из семитских языков поздней сту-
пени (северо-центральная, или северо-
западная, группа, арамейская подгруппа;
классификация И. М. Дьяконова). Рас-
пространен отд. регионами в иноязыч-
ном окружении в Иране (р-н оз. Урмия),
Ираке (р-н Мосула и сев. Багдада),
Сирии (р-н гор Тур-Абдин и басе. р.
Хабур), Турции (р-н Курдистанских
гор и оз. Ван), СССР (отд. р-ны Арм.
и Груз. ССР), США и др. странах (не-
редко в больших городах). Общее число
говорящих ок. 330 тыс. чел., в т. ч.
в СССР — ок. 15 тыс. чел. Разг, диа-
лекты А. я. сильно различаются, что за-
висит не только от территориальной раз-
общенности носителей, но и от религ.
различий.
Фонетика А. я. исторически претерпе-
ла ряд значит, изменений, в частности ис-
чезли староарамейские нейтральные не-
ударные гласные в открытых слогах, в
результате чего возникли скопления сог-
ласных в начале слов, в свою очередь
приведшие к отпадению первонач. пер-
вых слогов.
В имени не сохранилась семит, кате-
гория именных состояний; из артикля -а
выработалось общее окончание имен.
Система личных самостоятельных и суф-
фиксальных притяжательных и объект-
ных местоимений претерпела значит, фо-
нетич. изменения. Система глагола пол-
ностью перестроена по сравнению с др.
семит, языками: видовая система заме-
нена временной (будущее, настоящее
конкретное, настоящее длящееся, прошед-
шее несовершенное конкретное, прошед-
шее несовершенное длящееся, прошедшее
совершенное I и II, перфект, плюсквам-
перфект I и II). Различают изъявит.,
сослагат. и условное наклонения, импе-
ратив, положит, и отрицат. спряжение;
сохранились две производные породы —
интенсив (усиленность действия) и кау-
затив. Порядок слов в предложении от-
носительно свободный.
До сер. 19 в. ассирийцы (атурайе) поль-
зовались как лит. языком старым сирий-
ским яз. (см. Арамейские языки); в 40-х гг.
19 в. был разработан новый лит. А. я.
на основе урмийского диалекта; в даль-
нейшем этот лит. язык изменялся с уче-
том фонетически более архаичного мо-
сульского диалекта и На основании заме-
ны многочисленных перс., араб., курд.,
тур. заимствований исконно сирийской
лексикой. Письменность на основе си-
рийского письма.
* Церетели К. Г., Совр. ассирийский
язык, М., 1964 (лит.); Maclean A. J..
Grammar of the dialects of vernacular
Syriac, Camb., 1895; Polotsky H.,
Studies in modern Syriac, «Journal of Semitic
studies», Manchester, 1961, v. 6.
Кал а ш e в А.. Рус.-айсорский и айсорско-
рус. словарь, Тифлис, 1894; Macle-
an A. J., A dictionary of the dialects of ver-
nacular Syriac, Oxf., 1901; О r a h a m A. J.,
Dictionary of the stabilized and enriched
Assyrian language and English, [Chi., 1943].
И. M. Дьяконов.
АССИРИОЛОГИЯ — комплекс гумани-
тарных дисциплин, изучающих историю,
культуру и языки народов, к-рые в древ-
ности писали клинописью. А. в более уз-
Бехистуиская надпись Дария.
ком смысле — комплекс дисциплин, изу-
чающих историю, культуру и языки древ-
ней Месопотамии (Ассирии и Вавилонии).
Особенность лингвистич. А. состоит
в том, что она занимается рядом языков,
большинство из к-рых не родственны меж-
ду собой; в ее сферу входят аккадский
язык, урартский язык, хурритский
язык, хаттский язык, хеттский язык,
лувийский язык, палайский язык, шу-
мерский язык, эблаитский язык и элам-
ский язык.
Изобретенное в кон. 4-го тыс. до н. э.
шумерами на Ю. Месопотамии пикто-
графия. письмо в дальнейшем развилось
в клинопись, к-рую приспособили для
своего языка жившие севернее аккадцы,
а позднее и мн. др. народы древней Пе-
редней Азии. Соответственно языкам А.
подразделяется на шумерологию, хетто-
логию и т. д. Внешне похожие иа месо-
потам. клинопись угарит. и др.-перс,
письменности генетически с ней не свя-
заны и потому в сферу А. не входят.
Обучение клинописи повсюду осущест-
влялось посредством переписывания и
заучивания определ. набора шумер, и
аккад. текстов, что и приводило при всей
этнич. пестроте к нек-рому культурному
единству («клинописная» культура). По
этим пончинам занятия любой отраслью
А. требуют знания шумер, и аккад. язы-
ков, что и создает основу для объединения.
Клинописные тексты стали известны в
Европе еще в 17 в., а первые попытки их
дешифровки были предприняты в 18 в.,
но А. получила науч, базу лишь в 19 в.
В 1802 Г. Ф. Гротефеиду удалось пра-
вильно определить 9 знаков др.-перс,
клинописи, но его работа осталась неза-
меченной. В 20—30-х гг. эта письменность
была успешно дешифрована усилиями
p. К. Раска, Э. Бюрнуфа, К. Лассена и
особенно Г. К. Роулинсона. Хотя др.-перс,
письменность не относится к сфере А.,
ее дешифровка дала возможность ис-
пользовать трехъязычную часть (др.-
перс., аккад., элам. языки) Бехистунской
надписи (ок. 521 до н. э.) в качестве три-
лингвы. Остальные две части трилингвы
были дешифрованы (эламская не пол-
ностью) в 40—50-х гг. трудами Роулин-
сона, а одноязычные тексты — трудами
Ж. Опперта, Э. Хинкса и У. Ф. Толбота.
Решающий эксперимент был произведен
в 1857, когда четырем исследователям
были разосланы копии вновь найденного
клинописного текста на аккад. яз. и сде-
ланные ими переводы совпали во всех
существенных деталях. Этот год и счи-
тается годом рождения А.
В 20—40-х гг. начались первые иауч.
раскопки в Месопотамии, и в руки ис-
следователей попали десятки тысяч кли-
нописных текстов (табличек), давших бо-
гатый материал для выяснения лексики
и грамматики аккад. и шумер, языков.
Первая науч, грамматика аккад. яз.
(1889) и первый словарь этого языка
(1896) были созданы Ф. Деличем. Интер-
претация шумер, яз., несмотря на обнару-
жение клинописных шумеро-аккад. «сло-
варей» (силлабариев) и билингв, была
затруднена невозможностью использо-
вать сравнит.-ист. методику. Существо-
вало мнение, что шумер, язык — не язык,
а «жреческая тайнопись». Лишь в 1905
Ф. Тюро-Данженом был издан первый
перевод шумер, надписей, а в 1923 А. Пё-
бель издал шумер, грамматику. Однако
мн. проблемы шумер, грамматики и лекси-
ки еще не решены. Поэтому интерпрета-
ции одноязычных шумер, текстов остаются
в ряде случаев спорными, а получить свя-
зное чтение протошумер, (пиктографии.)
текстов пока не удается (возможно, что
последние являются не текстами в точ-
ном смысле этого слова, а мнемонич. за-
писями; в нек-рых случаях есть возмож-
ность составить представление об их со-
держании).
АССИРИОЛОГИЯ 49
В 1906 на городище Богазкёй была рас-
копана Г. Винклером древняя столица
Хеттского царства с огромным клинопис-
ным архивом. Благодаря догадке Б. Гроз-
ного обнаруженный здесь язык был оп-
ределен как индоевропейский, что дало
возможность применить методы изучения
индоевроп. языков, и интерпретация хетт-
ского клинописного (неситского) яз. про-
двинулась очень быстро. Обнаруженные
здесь же хаттские (протохеттские) тексты,
Иероглифическая лувийская надпись из Кархемиша
(9 в. до н. э.).
вкрапленные в хеттские надписи, подда-
ются интерпретации с трудом (понятны
лишь тексты, снабженные хеттским пе-
реводом), и связных переводов одно-
язычных хаттских текстов получить не
удается.
Монументальные урарт. надписи были
обнаружены на Арм. нагорье еще в 19 в.,
обнаружено и нек-рое кол-во табличек.
Интерпретация урарт. яз. была выпол-
нена в основном трудами И. Фридриха
и А. Гётце, а также И. И. Мещанинова,
Г. В. Церетели, Г. А. Меликишвили,
Н. В. Арутюняна и И. М. Дьяконова, но
не может считаться завершенной. Еще
меньше удалось продвинуться в интер-
претации родственного урартскому хур-
рит. яз. С большими трудностями встре-
чается и интерпретация злам. яз.
Далека от завершения также и дешифров-
ка лувийских иероглифич. надписей, а в
дешифровке урарт. иероглифики делают-
ся первые шаги. Ведется работа над ии-
50 АТАПАСКСКИЕ
терпретацией обнаруженных текстов из
Эолы, обещающих значит, открытия.
Раскопки в Месопотамии и других «кли-
нописных» регионах ежегодно приносят
гораздо больше материалов, чем их спо-
собны обработать ассириологи (кол-во
хранящихся в разл. собраниях клинопис-
ных текстов приближается, видимо, к
полумиллиону).
В 19 в. А. была лишь вспомогат. от-
раслью библеистики, занимавшейся изу-
чением Библии во всех
ее аспектах, но к иач.
20 в. стала самостоя-
тельной и бурно раз-
вивающейся областью
науки. Ассириологич.
науч, школы начали
складываться с 19 в.
в Германии, Англии
и во Франции; позд-
нее появились шко-
лы также в США, Япо-
нии, Италии, Чехосло-
вакии. Активно рабо-
тают ассириологи и ря-
да др. стран, в т. ч.
араб, стран и Турции.
Основные зарубежные
центры А.— в Берли-
не, Будапеште, Лондо-
не, Мюнхене, Париже,
Праге, Риме, Фила-
дельфии, Чикаго. Важ-
нейшие хранилища
клинописных' памятни-
ков за рубежом: Лувр,
Британский музей, Бер-
линский, Стамбуль-
ский, Багдадский, Пен-
сильванский и ряд др.
музеев в Италии, ФРГ,
США и ГДР.
В России первые ас-
сириологич. публикации
в 90-х гг. 19 в. были
осуществлены египто-
логами В. С. Голени-
щевым н Б. А. Турае-
вым. Коллекции кли-
нописных памятников
были собраны Голени-
щевым иН.П. Лихаче-
вым (хранятся в Эрми-
таже и Музее изобра-
зит. иск-в им. А. С. Пу-
шкина). Образцовое из-
даиие шумер, докумен-
тов из собрания Лиха-
чева было осуществлено
в 1908—15 первым рус. ассириологом-
профессионалом М. В. Никольским.
Преподавание аккад. яз. было начато
в Петерб. ун-те П. К. Коковцовым.
В сер. 10-х гг. развернулась дея-
тельность В. К. Шилейко, издавшего
ряд клинописных памятников и выпол-
нившего их переводы. Ученик Шилейко
А. П. Рифтии в 1933 возобновил препо-
давание А. в Ленинграде, чем и положил
начало самостоят. сов. школе ассирио-
логов-филологов. В дальнейшем препо-
давание А. началось в Грузии (Церетели),
затем в Армении. Первоначально А. в
СССР была по преимуществу ист. дис-
циплиной. Филологич. и специально
лингвистич. исследования приобрели зна-
чит. размах в послевоен. годы: тру-
ды Дьяконова, Т. В. Гамкрелидзе,
Вяч. Вс. Иванова, Меликншвили и др.
Важнейшими центрами А. в СССР яв-
ляются Ленинград (ЛО ИВАН СССР,
Эрмитаж и вост, ф-т ЛГУ), Ереван (Ин-т
востоковедения АН Арм. ССР, Ереван,
ун-т), Тбилиси (Ин-т истории и Ин-т вос-
токоведения АН Груз. ССР, Тбилис.
ун-т), ассириологи работают также в на-
уч. центрах Москвы, Баку, Минска.
Клинописные тексты в копиях издаются
музеями и др. иауч. учреждениями в виде
отд. изданий и многотомных серий. Выходят
и периодич. издания по A.: «Revue d’assyrio-
logie et d’archiologie orientate* (P., 1884—),
«Zeitschrift fur Assyriologie und verwandte
Gebiete* (B., 1886—), «Revue hittite et asi-
anique* (P., 1930—), «Sumer* (Baghdad,
1945—), «Journal of Cuneiform studies* (New
Haven, 1947—), «Acta sumerologica* (Хиро-
сима, 1979—). Исследования no А. печата-
ются также и в общевостоковедной перио-
дике: «Archiv fur Orientforschung* (В.,
1924—), «Iraq* (L.. 1934—), «Journal of Near
Eastern studies* (Chi., 1942—) и др.; в журв.
«Orientalia* (Roma, 1932—) в разделе <Keil-
schriftbibliographie* регулярно публикуется
библиография работ по А.
Издания памятников: «Cunei-
form texts from Babylonian tablets in the
British Museum*, L., 1896—; «Vorderasiatische
Schriftdenkmaler*, Lpz.— В., 1907 — ; «Musee
national du Louvre. Ddpartement des antiquites
orientates. Textes cuneiformes*, P., 1910—;
«Keilschrifturkunden aus Boghazkoi*. B.,
1916; «Archivi reali di Ebla», Roma, 1985 — .
* Фридрих И., Дешифровка забытых
письменностей и языков, пер. с нем., М., 1961;
Дьяконов И. М., Языки древней Пе-
редней Азии, М.. 1967; Тайны древних пись-
мен. Проблемы дешифровки. Сб. переводов,
М.. 1976; История лингвистич. учений. Древ-
ний мир, Л.. 1980; Оппенхейм А. Л.,
Древняя Месопотамия. Портрет погибшей
цивилизации, пер. с англ., М., 1980; Reallexi-
kon der Assyriologie. Bd 1 — , Lpz.— В.,
1928—; Handbuch der Orientalistik, Abt. 1,
Bd 2. Abschn. 1 — 2, Leiden, 1959.
В. А. Якобсон.
АТАПАСКСКИЕ ЯЗЫКЙ (атабаскские
языки) — группа индейских языков Сев.
Америки, входящих в семью на-дене
(см. На-дене языки). Включает ок. 40
языков. Общее число говорящих ок.
220 тыс. чел. А. я. представлены тремя
ареалами: северным, охватывающим
внутр, р-ны Аляски и С.-З. Канады (язы-
ки атена, танаина, набесна, ингалик,
холикачук, коюкон, верхний кускоквим,
танана, верхний танана, хан — на Аляс-
ке, кучин — на Аляске и в Канаде, би-
вер, кэрриер, чилкотии, чипевьян, сека-
ни, догриб, хэр, каска, сарси, слейв,
тагиш, талтан, тучоне — в Канаде); ти-
хоокеанским, включающим 2 подгруппы—
орегонскую (ампква, гэлис, эппльгейт,
частакоста, тутутни, четко, толова, ко-
килль) и калифорнийскую (хупа, чилула,
вилкут, маттоле, синкьоне, нонгатль,
лассик, ваилаки, Като), представленные
соответственно в штатах Орегон и Кали-
форния; южным, охватывающим штаты
Аризона н Нью-Мексико, где распростра-
нены языки апач, подгруппы — навахо,
сан-карлос, чирикахуа, мескалеро, хи-
карилья, липан и киова-апаче. К А. я.
относились также ныне исчезнувшие язы-
ки: цецаут, квалиоква, тлацканаи и ии-
кола в канадской пров. Британ. Колум-
бия. Мн. А. я. находятся иа грани исчез-
новения; наибольшее кол-во говорящих —
ок. 140 тыс. (1973, оценка) — насчитывает
яз. навахо. На Аляске насчитывается ок.
3 тыс., в Канаде 22 тыс. говорящих на
разл. А. я. Наибольшее разнообразие
А. я. наблюдается на Аляске (к-рую по-
этому считают прародиной атапаск, пле-
мен). Выделение тихоокеан. и апач, под-
групп в лингвистич. отношении не вызы-
вает сомнения, общепринятой классифи-
кации языков сев. ареала пока не су-
ществует (X. Хойер выделяет 7 подгрупп:
1) танаина, 2) коюкон, 3) танана, слейв,
чипевьян; кэрриер; набесна, тучоне,
4) ингалик, кучин, хан, 5) атена, талтан,
каска, секани, сарси, бивер, 6) хэр, Др-
гриб, 7) тагиш).
Система вокализма А. я. обычно вклю-
чает гласные i, е, а, и, о и их назализов.
корреляты. Консонантизм отличается
сложным составом: смычные (передне-
язычные и велярные) и аффрикаты (меж-
зубные, свистящие, шипящие, латераль-
ные) противопоставлены по признакам
«звонкий — глухой — глотталиэованный»
(ларингальный ряд имеет только гортан-
ную смычку 7, губной — звонкий Ь), сре-
ди спирантов (межзубные, свистящие,
шипящие, латеральные, велярные) раз-
личаются звонкие и глухие (в ларингаль-
ном ряду только глухой h). Встречаются
лабио-велярные. Имеются фовологнч. то-
ны (два или три). Слоги преим. открытые,
практически отсутствуют сочетания соглас-
ных, распространены сочетании гласных.
Имена существительные имеют личные
притяжат. префиксы: сарси si- ‘мой’, ni-
‘твой’, mi- ‘его, ее’, nihi- ‘наш, ваш’, gi-
mi- ‘их’, i-‘чей-либо’. Абсолютная форма
имени и основа притяжат. формы разли-
чаются озвончением первого или послед-
него согласного основы, чередованием
гласных, изменением тона, появлением
тематич. гласного. Категории числа и
падежа отсутствуют. Распространены пос-
лелоги, также имеющие притяжат. пре-
фиксы: навахо -а ‘для’, -аа ‘к‘, -аа ‘из-за,
С с
вследствие’, -ta 9 ‘между’ и др. Имя при-
лагательное как самостоят. лексико-грам-
матич. категория не выделяется. Личные
местоимения (самостоят. местоимения
употребляются только для эмфазы) ха-
рактеризуются совпадением 3-го л. ед. н
мн. ч., а также 1-го и 2-го л. мн. ч. Выде-
ляется четвертое лицо — лицо, психоло-
гически более удаленное от говорящего.
Глагольные категории выражаются пре-
фиксально. Насчитывается 9 префик-
сальных позиций: 1) наречные префиксы,
2) итеративный префикс, 3) префикс
дистрибутивной множественности, 4) объ-
ектный префикс (в т. ч. возвратности и
взаимности), 5) префикс безличности,
6) наречные префиксы, 7) префикс време-
ни, аспекта и способа действия, 8) субъект-
ный префикс, 9) классификатор. Глаго-
лы подразделяются на средние (статив-
ные), выражающие состояние и распо-
ложение предмета в пространстве, и ак-
тивные, выражающие процессы или дей-
ствия. Первые имеют только имперфект
или перфект, вторые — формы импер-
фекта, перфекта, прогрессива, футуру-
ма, обычности, итератива, оптатива и др.
Имеются также энклитики, выражающие
временные и модальные значения. В
иек-рых языках отмечается явление ин-
корпорации.
Из способов словообразования широко
распространено словосложение. Суще-
ствует лексемное противопоставление дей-
ствий и состояний в зависимости от внеш,
признаков их референтов (т. наз. класси-
фикационные глаголы). Число лексем,
участвующих в таком противопоставле-
нии, достигает 12, ср. глаголы со значе-
нием ‘быть’ в навахо: -?а (о круглых пред-
метах), -ta (о длинных предметах),
- ti (об одушевленных), -nil (о совокупнос-
ти мелких предметов), -ка (о вместили-
щах вместе с содержимым), -zood (о громо-
здких предметах) и др. Порядок слов в
простом предложении SOV. Определение
предшествует определяемому.
Степень изученности А. я. неодинако-
ва. По языкам Аляски не опубликовано
ни одного грамматич. описания, за ис-
ключением неск. статей. В 19 — нач.
20 вв. миссионерами был создан ряд
грамматик и словарей по А. я. Канады
(б., ч. неопубликованных). Существуют
словари и грамматики языка навахо.
Основы сравнит.-ист. изучения А. я. за-
ложил Э. Сепир, включивший А. я. в
семью на-дене; он же реконструировал
протоатапаскскую фонология, систему.
Изучением А. я. (гл. обр. апачских) в
синхронном н в ист. планах занимался
Хойер.
А. я. бесписьменные. В кон. 19 в.
франц, миссионерами была приспособле-
на для иек-рых А. я. слоговая письмен-
ность индейцев кри (см. Алгонкинские
языки), однако она не получила рас-
пространения. В 40—50-х гг. 20 в. пред-
принимались попытки распространения
письменности на лат. основе у навахо
(в 1943—57 на этом языке издавалась га-
зета).
* Климов Г. А., Типология языков ак-
тивного строя, М., 1977: Pilling J. С.,
Bibliography of the Athapascan languages,
Wash., 1892; S a p 1 r E., The Na-Dene
languages. A preliminary report. «American
Anthropologist*, 1915, v. 17; M oriceA.G.,
The Carrier language, v. 1—2, Winnipeg,
1932; Wall L., Morg an W., Navajo-
English dictionary, Phoenix (Arizona). 1958;
Studies in the Athapaskan languages. Berk.—
Los Ang., 1963; Mueller R. J., Kutchin
dictionary, Fairbanks, 1964; Sapir E..
Hoijer H., The phonology and morpholo-
gy of the Navaho language, Berk.— Los Ang.,
1967; Cook E.-D., An introductory sketch
of Sarcee grammar, Edmonton. [1967]; R i-
chardson M. W., Chipewyan grammar,
Cold Lake (Alberta), 1968; Dy en 1., Aber-
1 e D. F., Lexical reconstruction, [L., 1974];
Parr R. T., A bibliography of the Athapas-
kan languages, Ottawa, 1974; Hoijer H.,
A Navajo lexicon, Berk., 1974. M. E. Алексеев.
АТЛАНТИЧЕСКИЕ ЗАПАДНЫЕ ЯЗЫ-
КЙ — см. Западноатлантические язы-
ки.
АТЛАС ДИАЛЕКТОЛОГИЧЕСКИМ
(атлас лингвистический) — систематизи-
рованное собрание карт диалектологи-
ческих одной и той же территории, пока-
зывающих распространение диалектных
особенностей одного или нескольких со-
седних языков. Работа по составлению
А. Д. может начаться лишь после того,
как в результате предварит, изучения
данного языка станут известны осн. черты
его диалектов, диал. различия данного
языкового ареала. А. Д. дает сведения о
территориальном распределении зара-
нее известных явлений. Часто, однако,
собиратели материала для А. д. обнару-
живают и неизвестные ранее языковые
факты.
Характер А. д. в первую очередь зави-
сит от задач, к-рые он призван решить.
Большинство региональных н нац. А. д.
направлено на исследование проблем син-
хронии, совр. диал. членения, совр. про-
цессов или проблем диахронии данного
языкового ареала. Создание межнац.
А. д. позволило поставить и типология,
проблемы. Характер программы (воп-
росника, анкеты), по к-рой собирается
материал, методика его собирания и за-
писи, принципы картографирования оп-
ределяются проблематикой, объемом и
практич. возможностями составителей
А. д. Программа может охватывать все
ярусы языка либо только (преим.) один
из них — лексику или фонетику и т. п.,
может быть посвящена и небольшому раз-
делу, напр. названиям животных. Кол-во
вопросов колеблется от неск. десятков до
неск. тысяч. Каждый вопрос может быть
ориентирован на конкретное слово либо
на языковое явление.
В первых (кон. 19 — нач. 20 вв.) А. д.
сформировались 2 метода сбора материа-
лов: прямой, при к-ром записи на местах
делает один из составителей атласа («Лин-
гвистический атлас Франции*), и косвен-
ный, при к-ром запись материала по ра-
зосланной на места единой аикете-вопрос-
нику ведут корреспонденты с мест («Не-
мецкий лингвистический атлас*). Впослед-
ствии возник третий метод: материал иа
местах собирается по единой программе
коллективом лингвистов или лнц, име-
ющих лингвистич. подготовку. Этот ме-
тод обусловлен большим объемом многих
совр. А. Д., охватывающих обширную
терр., нередко включающую разные стра-
ны, описывающих все ярусы языковой
системы. Диал, материал приводится в
транскрипции, что особенно важно для
фонетич. карт. Обследоваться могут все
или нек-рые населенные пункты карто-
графируемой территории. При несплош-
иом обследовании сеть пунктов может
быть густой или редкой, равномерной или
неравномерной, что зависит от степени
диал. однородности территории.
Оси. карты А. д. посвящаются показу
территориального распространения вари-
антов диал. явлений — диал. различиям.
Развитие лингвистической географии за-
ключалось в постепенном изменении объ-
екта и способов картографирования. Для
ром. и нем. школ лингвогеографии ха-
рактерно картографирование отд. слов
как единичных языковых фактов. В
моек, школе, гл. обр. в работах Р. И. Ава-
несова, выработаны новые принципы
лингвистич. картографирования. Отра-
женное на карте диал. различие понима-
ется как звено языковой системы, кон-
кретный диал. факт — как линия пере-
сечения ряда разнокачественных, общих
и частных, диал. явлений. Выдвинут
принцип изображения фонетич., грам-
матич., словообразоват. явлений на лек-
сически не ограниченном языковом ма-
териале. На картах «Диалектологическо-
го атласа русского языка» дается сложная
иерархическая, структурно обусловлен-
ная характеристика картографируемого
факта, вытекающая из определения его
реального места в системе языка. На кар-
те устанавливаются осн. противопостав-
ление и противопоставления 2-й, 3-й и
последующих степеней.
Осн. идеи рус. лингвогеографии раз-
виваются при создании атласов др. нац.
языков СССР и межнац. атласов. В
«Атласе украинского языка* разработан
картография, метод наложения ареалов
структурно и генетически взаимосвязан-
ных языковых элементов. В «Карпат-
ском диалектологическом атласе* раз-
работан метод картографирования се-
мантич. микрополя лексемы. В «Обще-
славянском лингвистическом атласе* было
выдвинуто понятие диахрония, тожде-
ства как объекта картографирования.
Создание А. д.— важный этап в раз-
витии диалектологии каждого нац. язы-
ка. Являясь фундаментальным сводом
диал. материала в его территориальном
распространении, А. д. служит основой
для разл. аспектов изучения языка ме-
тодами лингвистич. географии.
С кон. 19 в., когда начались работы по
созданию первых А. д., до сер. 80-х гг.
20 в. подготовлено и находится в стадии
подготовки св. 150 разнообразных А. д.
Большинство из них относится к нацио-
нальным или региональным. Нац. А. д.
охватывают область распространения
языка (напр., франц., укр.) либо соотв.
адм. область; так, «Диалектологический
атлас белорусского языка* представляет
собой А. д. БССР. Территория нац.
атласов может быть настолько велика,
что ее приходится членить на ряд зон.
Так, терр. «Диалектологического атласа
АТЛАС 51
4‘
русского языка» была разделена на 5 зон
(соответственно 5 атласов), после лингво-
географич. описания к-рых появилась
возможность создать сводный атлас всей
территории. На 3 тома (зоны) разделены
атласы укр. и тат. языков, на 4 — ка-
зах. языка. Изданы или подготовлены
А. д.: франц., исп., итал., рум., молд.,
нем., нидерл., ирл., рус., укр., белорус.,
болт., польск., словац., луж., фин.,
эст., венг., кирг., чуваш., япон. и др. язы-
ков. Вслед за изданным атласом Пуэр-
то-Рико начата работа по созданию и
нек-рых др. нац. атласов исп.-амер, аре-
ала.
Региональные А. д. обычно охватыва-
ют часть территории нац. А. д., и в них
уточняются, детализируются, углуб-
ляются материалы нац. А. д. Таковы,
напр., иек-рые нем., франц., рум.,
польск. А. д. по областям. Иногда регио-
нальные А. д. составляются до нацио-
нальных и представляют собой предварит,
опыт картографирования данного языка.
Такими были первые нем. атласы Г. Бен-
кера и мн. др.
Создаются и А. д., охватывающие неск.
языков. «Общекарпатский диалектоло-
гический атлас» — это межъязыковой
региональный атлас, ставящий задачу
изучения результатов длит, интерферен-
ции языков и диалектов карпат. ареала,
принадлежащих разным языковым груп-
пам (семьям): укр., болг., сербскохорв.,
словацкого, чеш., польск., рум., молд.,
веиг. языков, к такому же типу относят-
ся готовящиеся атлас Альп и Средиземно-
морский лингвистический атлас. Задачи
иного рода призваны решить А. д. боль-
ших групп родств. языков: «Общесла-
вянский лингвистический атлас», охва-
тывающий все слав, языки и диалекты
в Европе, и «Общетюркский лингвисти-
ческий атлас», начальным этапом к-рого
является «Диалектологический атлас
тюркских языков СССР». Данные этих
атласов имеют значение в первую очередь
для комплексного сравнит.-ист. и сии-
хронно-типологич. изучения этих языков.
След. этап — создание «Лингвистиче-
ского атласа Европы».
Особый тип А. д. представлен подго*
товленным в Великобритании «Лингви-
стическим атласом позднесреднеанглий-
ского языка». В этом атласе карты сос-
тавлены не на живом диал. материале,
а на основе письм. текстов 1350—1450,
богато отражающих местные диал. черты.
Важнейшие А. д.: Атлас рус. нар.
говоров центр, областей к востоку от Моск-
вы. под ред. Р. И. Аванесова, М., 1957; Атлас
болг. говоров в СССР, под рел. С. Б. Берн-
штейна, М..	1958: Дзендзел1всь-
кий Й. О., Л1нгв1стичний атлас украшсь-
ких народвих говор!в Закарпатсько! облает!
УРСР (Лексика), ч. 1 — 2, Ужгород, 1958—
1960; Дыялекталапчны атлас беларускай
новы, пад рэд. Р. I. Аванесава, К. К. Kpani-
вы. Ю.Ф. Мацкев!ч, Мшск, 1963; Карпатский
диалектология, атлас, М., 1967; Атласул
лингвистик молдовенеск, ред. Р. Удлер,
В. Комарницки, бол 1—2, Кишинэу, 1968—
1972; Общеслав. лингвистич. атлас. Вступи-
тельный выпуск. Общие принципы. Справоч-
ные материалы, М.. 1978; Атлас украшсь-
ко! моей, т. 1, Кшв, 1984; Диалектология,
атлас рус. языка. Центр Европ. части СССР,
под ред. Р. И. Аванесова, С. В. Бромлей,
в. 1, Фонетика, М.. 1986; Atlas linguistique
de la France, par J. Gillieron et E, Edrnont,
t. 1 — 7, P., 1902—12; Deutscher Sprach-
atlas, hrsg. von F. Wrede (fortgesetzt von
B. Martin, W. Mitzka), Lfg 1 — 19, Marburg,
1926-54.
* Йордан Й., Романское яз-знание,
nep. с рум., М., 1971; Лингвистич. и этногра-
52 АТЛАС
фич. атласы и карты. Сост. Т. Н. Мельнико-
ва и Н. Л. Сукачев. Под ред. М. А. Бороди-
ной, Л.,	1971 (ротапринт); Сука-
чев Н. Л., Лингвистич. атласы и карты,
в кн.: Проблемы картографирования в
яз-знании и этнографии, Л.. 1974; Толс-
тая С. М., Совр. состояние польск. диалек-
тологии (краткий библиография. обзор),
«Сов. славяноведение», 1973, № 5; Миро-
нов С. А., Нем. диалектография за сто
лет, ВЯ, 1976, №4;Рор S., La dialectologic,
pt. 1—2, Louvain, 1950; Pop S., Ppp R. D.,
Atlas linguistiques europeens. Domaine roman.
Louvain, 1960.	Л. Л. Касаткин.
Атлас лингвистйческий — i) то
же, что атлас диалектологический; 2)
атлас звуков речи — альбом карт с изо
бражением органов речи при произнесе-
нии звуков данного языка и их акусти-
ческих характеристик. Он содержит кар-
ты (табло) органов речи в момент арти-
куляции того или иного звука и акустич.
параметров звуков. Артикуляция звуков
может быть показана на снимках губ
(лабнбграммах), языка (лингвограммах),
нёба (палатограммах), рентгеновских
снимках речевого аппарата (рентгено-
граммах). Акустич. параметры звуков
характеризуются разл. осциллограмма-
ми и спектрограммами. Каждый звуко-
тип может быть представлен статич.
снимками, выполненными в момент про-
изнесения, и динамич. видами записи,
соответствующими протеканию звука во
времени: серией кинокадров, снимками
изменяющегося спектра. Изображения,
поев, каждому звуку, помещаются на
отд. листе, т. о. звуки речи предстают
как типы артикуляторно-акустич. комп-
лексов. Эти листы-карты сопровожда-
ются комментариями, содержащими под-
робное описание артикуляционных и
акустич. характеристик звуков.
« Болла К., Атлас звуков рус. речи,
пер. с венг., Будапешт, 1981 (лит.).
Л. Л. Касаткин.
АТРИБУТ (от лат. attributum — данное,
приписанное) — см. Определение.
АУГМЕНТ (от лат. augmentum — прира-
щение, увеличение) — префиксальный
элемент, в ряде индоевропейских языков
свойственный глагольным формам прете-
ритного типа в изъявительном наклонении
(в санскрите — также в условном). Пред-
ставлен в греч. н нндоиран. языках, ог-
раниченно в арм. яз.; следы А. отмечают-
ся во фригийском яз. А. считается насле-
дием иидоевроп. праязыка, где он имел
вид *е- и соотносился только с т. наз.
вторичными окончаниями. А. реализуется
в зависимости от характера корневого
анлаута либо как гласный (слого-
вой А.) — при консонантном начале,
либо как долгота (темпоральный
А.) — при вокалич. начале корня, ср.
греч. lego ‘говорю’ — elegon ‘я говорил’,
но ago ‘веду’ — dgon ‘вел’ (из agon (*е +
+ ag -о -п); санскр. jayami ‘я побеж-
даю’ — ajayam ‘побеждал’, но asmi ‘я
есть’ — asam ‘я был’. Нек-рые ' греч. и
др.-инд. формы имеют долгий слоговой
А. (соответственно ё- и а-), иногда об >
ясияемый в рамках' ларингалъной тео-
рии. Предполагается, что А. в иидоевроп.
праязыке был факультативным, это его
свойство отражают древние греч. и ин-
донран. памятники.
А. служил дополнит, средством про-
тивопоставления презенса /аориста/ пер-
фекта (позже также презенса/имперфек-
та). Развился А. из самостоят. слова, на
что указывает его ударность; это могло
быть первоначально наречие (по другой
т. зр.— соединит, частица типа союза)
со значением «раньше, прежде», нахо-
дившееся в сильной (первой) синтаксич.
позиции (см. Ваккернагеля закон) и
превратившееся затем в преверб (пре-
фикс при глагольной основе).
В рус. лингвистич. лит-ре А. назы-
вается также приращением; этот
термин не следует смешивать с термином
наращение: приращение, или А.,
относится к сфере словоизменения, на-
ращение — к сфере словообразования.
• Семереньи О., Вве дение в срав-
нит. яз-знание, пер. с нем., М., 1980; Brug-
mann К., Grundriss der vergleichenden
Grammatik der indogermanischen Sprachen,
Bd 2—3, Strassburg, 1892—93 (Bd 3— cobm.
с B. Delbruck).	В. А. Виноградов.
АУСТРЙЧЕСКИЕ ЯЗЫКЙ — гипоте-
тическая макросемья, объединяющая
аустроазиатские языки и австроне-
зийские языки. Теория аустрич. семьи
была выдвинута в нач. 20 в. В. Шмидтом.
В кн. «Мон-кхмерские народы— связую-
щее звено между народами Центральной
Азии и 'Австронезии» (1906) он приводит
ряд схожих аффиксов, присущих обеим
семьям, и 215 общих, по его мнению, кор-
ней. Однако эта гипотеза, в том виде, как
она представлена у Шмидта, неубедитель-
на. Осн. возражение заключается в том,
что приводимые формы даются не в ре-
конструированном виде, а так, как они
существуют в совр. языках. Кроме того,
к сравнению привлечены мн. звукопод-
ражат. корни, к-рых много во всех язы-
ковых семьях Юго-Вост. Азии; они ие
дают доказательства родства. У значит,
кол-ва корней неясные семантич. связи
(напр., № 66 — сравнение австронезий-
ского «дикобраз» с аустроазиатским «мя-
кина, пыль» и др.). Мн. сопоставления
недостаточно обоснованы в плане выра-
жения, т. к. соответствия установлены
только для инициальных согласных. В
работе имеются фактич. ошибки. По-
скольку три из осн. привлекаемых к
сравнению языков (бахнар, стиенг и
Никобарский) находятся в австронезий-
ском окружении, а кхмер, и мои. языки
также испытали австронезийское влия-
ние, в большинстве случаев невозможно
установить, является ли схожесть тех
или иных корней результатом генетич.
родства или позднейших заимствований.
Наличие в обеих семьях нек-рого кол-ва
общих древних корней, предположитель-
но восходящих к аустротайскому и ауст-
роазиатскому праязыковому состоянию,
может быть объяснено (П. К. Бенедикт)
аустротайским субстратом в аустроазиат.
языках, что отрицает, т. о., теорию ауст-
рич. родства. Ж. Дифлот отрицает
даже наличие существенного аустротайс-
кого субстрата. X. Л. Шорто не исключает
существования аустрич. семьи и приводит
ряд аустрич. корней в своем др.-мои.
словаре. Решение аустрич. проблемы
требует привлечения большего материала
и новых исследований.
« Schmidt W.. Die Mon-Khmer-Vol-
ker. Ein Bindeglied zwischen Volkern Zentral-
asiens und Austronesiens, Braunschweig,
1906; Benedict P. K., Austro-Thai lan-
guage and culture. New Haven, 1975; его же,
Austro-Thai and Austroasiatic, «Austroasiatic
Studies», Honolulu, 1976; Diffloth G.,
Mon-Khmer initial palatals and substratumi-
zed Austro-Thai. «Mon-Khmer studies, VI»,
Honolulu, 1977.
Shorto H. L.. A dictionary of the Mon
inscriptions from the sixth to the sixteenth
centuries, L.,1971.	А. Ю. Ефимов.
АУСТРОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКЙ (ав-
строазиатские языки) — семья языков,
на к-рых говорит часть населения (ок.
84 млн. чел.) Юго-Вост, и Юж, Азии, а
также ряда островов в Индийском океа-
не. К А. я. относятся 8 языковых групп:
группа семанг-сакай (ас-
лианская — по Дж. Беиджамииу), язы-
ки к-рой распространены на п-ове Малак-
ка (Малайзия); иа одном из диалектов
семаиг говорят в Юж. Таиланде.
Семанг-сакай (аслианские) языки де-
лятся на подгруппы: 1) сев. аслианские
языки (или семанг-панган); 2) южные
семанг — исчезнувшая подгруппа; 3) те-
миар, или ланох (северные сакай); 4) се-
май (центральные сакай); 5) мах мери
(юго-западные сакай); 6) семелай (юго-
восточные сакай); 7) внутр, подгруппа
(джах хут) восточных сакай; 8) внеш,
подгруппа, или семак бери (восточные
сакай); 9) че-вонг — отличный от семаиг
и сакай язык, на к-ром говорит ненегро-
идное племя на юж. склонах Гунонг-Бе-
ном. Антропологически более сев. племе-
на — семанг — относятся к негроидным
пигмеям, а более южные — сакай — к
австралоидам. Племена джакун (нек-рые
исследователи относят их к носителям
А. я.) говорят на австронезийских языках,
хотя их словарь и включает лексику А. я.
Группа вьетнамскнй-
мыонг (вьетмыонгские языки) сос-
тавляет осн. часть аустроазнат. языковой
общности; распространена гл. обр. во Вьет-
наме и частично в Лаосе. Она состоит
из след. осн. языков: совр. Вьетнам, яз.
с его диалектами, средневьетнамского
(представлен гл. обр. словарем 17 в. пор-
туг. миссионера А. де Рода), мыонгско-
го яз. с многочисл. диалектами, язы-
ков накатан, тхавунг, понг, шать (или сек)
и др.
Группа мон-кхмер: языки с
древней письменностью инт. происхож-
дения — кхмерской и монской, племен-
ные языки на терр. Камбоджи, Мьянмы
(бывш. Бирмы), Вьетнама, Лаоса и Таи-
ланда (см. Мон-кхмерские языки).
Группа палаунг-ва вклю-
чает языки, распространенные вдоль
юж. границ Китая, Тибета, Бутана, а
также на терр. Вьетнама, Лаоса, Таилан-
да и Мьянмы (бывш. Бирмы). Имеет под-
группы: зап. подгруппа — рианг
(или янг сек); палаунг (или румай), в
т. ч. диалект даранг; ангку (или ангкоу);
ва, эн, тойлой; данау; лава, в т. ч. диа-
лекты муанг, мн-па, папао; вост, под-
группа — кхму; ламет; куа кванг
лим; кха кон-кы; кха дой-луанг; пхенг
(тхенг, или пхонг); тонг-луанг; квен,
тьон, ха-пу и мн.
Группа Никобарского
языка включает языки, распростра-
ненные на Никобарских о-вах: кар (Саг
Nicobar), или пу; шоври, или те-тэт;
языки тересса и бампак (те-их-лонг);
центр, диалект, включающий нангкаури
(о. Каморта), лафул (о. Тпршику), тех-
ню (о. Качел); лоонг (о. Б. Никобар);
он (о. М. Никобар); ла-монг-ше (о. Кон-
дуль); милох (юж. диалект); шом-пенг
(материковый, т. е. неприбрежный, диа-
лект на о. Б. Никобар).
Группа языка кхаси, рас-
пространенного в Индии и Бангладеш,
включает диалекты горного населения
штата Мегхалая (Индия): «стандартный*
диалект (в Черапунджи); диалект ленг-
нгам (септенг, пли пнар); диалект вар
(лакадонг).
Группа языков мунда, на
к-рых говорит часть населения штатов
Мадхья-Прадеш, Бихар, Орисса и Анд-
хра-Прадеш (Индия); см. Мунда языки.
Группа языка нагали
(штат Мадхья-Прадеш, Индия), испытав-
шего влияние языков разл. систем, но
сохраняющего нек-рую близость с язы-
ками мунда (см. Нагали).
Вокализм А. я. характеризуется проти-
вопоставлением открытых и закрытых е
и о, а также существованием нейтральных
гласных (типа англ. э). Мн. языкам
свойственно просодич. противопоставление
гласных по долготе. В основе консонан-
тизма — противопоставление звонких и
глухих смычных. Нек-рые языки вклю-
чают церебральные и придыхательные.
Типична имплозия (отсутствие взрыва в
произнесении согласного) в конце морфов.
В мон-кхмер. языках благодаря оглу-
шению звонких смычных и непрерывных
происходит постепенная фонологизация
регистров гласных; это приводит в груп-
пе вьетнамскнй-мыонг и отчасти в груп-
пе палаунг-ва к возникновению систем
тонов.
Грамматич. строй А. я. характеризует-
ся либо сохранением рядом языков пер-
воначального, т. е. префигирующего, ти-
па (использование показателей грамма-
тич. категорий только перед корнем
слова — группы семанг-сакай, палаунг-
ва, яз. кхасн, мон-кхмер. языки), либо
отходом от него. Языкам префигирующего
типа свойственны основоизоляция, пре-
обладание развитой префиксации (и ин-
фиксации) как основообразоват. и грам-
матич. средства, отсутствие фонологич.
различий в регистре. Во мн. языках
происходит процесс изменения префн-
гирующего типа. С одной стороны,
нек-рые языки стали корнеизолнрующи-
ми, утратившими аффиксы, языками
политональными, обладающими аналитич.
грамматикой и деривацией (группа вьет-
намский-мыонг). Вьетнамский яз. ие сох-
ранил групп согласных (или кластеров)
в начале слога и морфемы (монемы).
Язык мыонг, а также ламет (из группы
палаунг-ва) сохранили кластеры (сочета-
ния неслогообразующих фонем), возник-
шие из префиксов или цепочек префиксов.
С др. стороны, в нек-рых языках шел
процесс развития суффиксального строя
и постепенного забвения значений пре-
фиксов (группа никобар. языка, где на-
блюдается переходная ступень — нали-
чие префиксации, инфиксации и суффик-
сации,— языки мунда, группа языка
нагали). Изоляция сменяется в этих язы-
ках агглютинацией. Нек-рые ученые иног-
да характеризуют группу языка кхаси—
с префигирующей типологией — как язы-
ки префиксально-агглютинативного типа.
Остатки основообразующих суффик-
сальных элементов встречаются и в пре-
фигирующих языках.
Средствами основообразования и фор-
мообразования в А. я. служат префикса-
ция, инфиксация (суффиксация — для
языков мунда, группы языка нагалн,
группы никобар. языка), а также редуп-
ликация (полная и частичная), в значит,
степени совпадающие в материальном вы-
ражении. Специфичным средством осно-
вообразования является основосложение.
В префигирующих А. я. осн. средство
словообразования — префиксация (ин-
фиксы возникли из префиксов). Среди
префиксов сохранились первичные, вида
CV, вторичные, вида CVC, слившиеся с
вокальным или консонантным началом
корня, а также последовательности пре-
фиксов, напр.: кхаси k-ti ‘рука’, k-jat
'нога', кэг-pneng ‘отдельный’ ((pheng
‘граница, линия'), hin-riw ‘6‘, hin-iew ‘7’,
шэп-ta ‘сегодня’, Ьёп-nin ‘вчера’; ннко-
бар. mat ‘глаз’, tei ‘рука’, olmat ‘глаз’,
oltei ‘ладони’, okmat 'брови'; мон. ok-tei
‘тыльная сторона кисти’, ре-lok ‘пушка’
(ср. сакай 1<?к ‘гореть’, tarao ‘6’, tha-p oh
‘7’; ср. сантальское turui ‘6’).
Наряду с большим числом префиксов
сохранилось лишь неск. инфиксов (древ-
няя система не изучена): эп/-п-(образова-
ние отглагольных имен, инструмента н
места действия), -т- (осн. значение дея-
теля), -пт- (mg-) (собират. и абстрактные
имена) /ь (отглагольные имена, собира-
тельность, взаимность), а также релик-
товые случаи -г-, -1-, -7-, напр.: кхаси
briw ‘человек’ ) Ьёп-rin ‘человечество’
(ср. мон. ргео ‘женщина’); никобар.
dok ‘приходить’, d-am -uk 'гость', koan
‘ребенок’ ) k-aman-uan ‘поколение’. Ин-
фикс -mn- близок префиксу men- (ср.
кйпа ‘женщина’ ) men-капа ‘женщины
из разных деревень').
Формообразоват. категории, напр. пе-
реходность и каузативность, взаимность
действия часто совпадают с основообра-
зовательными. Показатели — класси-
фикаторы в А. я. наличествуют в разл.
степени. Показатели мн. числа характер-
ны для всех языков; в нек-рых языках
более архаичная система числа (единств.
— двойств.— множественное) представле-
на в местоимениях. В большинстве А. я. в
имени выражается категория одушевлен-
ности/неодушевленности, часто с двой-
ным маркированием (обозначением). Ка-
тегория рода существует только в языке
кхаси. В др. языках существуют лексич.
показатели пола для одуш. существи-
тельных, часто различающиеся для лю-
дей, животных и птиц. В глаголе катего-
рия залога не во всех А. я. имеет морфо-
логич. выражение. Видо-временные ка-
тегории характеризуются противопостав-
лением предшествующего/непредшест-
вующего, длнтельного/недлительного ви-
дов и перфективности/неперфективности
действия. Во мн. А. я. выражена кате-
гория каузативности н переходности дей-
ствия. Мн. грамматич. категории А. я.
передаются префиксами, инфиксами (для
вост, части А. я.), суффиксами, а также
служебными словами или свободными
служебными морфемами. Граница меж-
ду свободными служебными морфемами
и префиксами относительна.
Порядок слов простого предложения в
префигирующих языках и в группе вьет-
намский-мыонг ПСД, напр.: мыонг.
kloi mat lai сей, Вьетнам. Trai mat lai
chen ‘Зрачки устремляются к чашам’;
кхаси Nga la-sngap bha bad nga la-ioh
ka jing iah ka hang jur ‘Я присмотрелся
хорошо, я почувствовал дрожание —
оно возрастает’. В языках муида и нага-
ли порядок слов ПДС, напр. в нагали
etlanderiga-ke enge рбрб agan-ka takoga-
ta ‘(он) теми колосками свой живот со-
греть хотел'. В никобар. яз. при порядке
СД наблюдаются инверсии субъекта
С—П, напр. Juchtere ten-dok-she en Dew-
she ‘Затем спустился (букв, ‘к — при-
ходить — вниз’) бог’ (из записи легенды).
Кхмер., мон., Вьетнам, языки являются
старописьменными. Остальные А. я.
либо бесписьменные (чаще), либо мла-
дописьменные, напр. кхаси, сантали.
Изучение А. я. (накопление описат.
материала) началось в 18 и гл. обр. в
19 вв. Термин «А. я.* был предложен в
нач. 20 в. В. Шмидтом, к-рый выделил
эти языки в отд. семью, обосновав гипо-
тезу о существовании А. я. Ф. Б. Я. Кёй-
пер предположил наличие связи языков
мунда с австронезийскими языками.
X. Ю. Пиннов значительно расширил
число этимология, гнезд А. я. Н. К. Со-
коловская осуществила фонетич. рекон-
струкцию языков вьетмыонг. группы.
А. Ю. Ефимов внес вклад в теорию т. наз.
регистров в мон-кхмер. языках, а также
в разработку ист. фонетики А. я.
9 Горгониев Ю. А., Краткий грам-
матич. очерк кхмер, языка, в его кн.:
Кхмер.-рус. словарь, И.,	1975; Ефи-
мов А. Ю., Нек-рые проблемы развития
АУСТРОАЗИАТ 53
фонаций в мон-кхмер. языках, в кн.: Иссле-
дования по фонологии и грамматике вост,
языков. И., 1978; Погнбенко Т. Г.,
О реконструкции значений древних аустро-
аэиат. инфиксов, там же; Соколов -
с к а я Н. К., Материалы к сравнит.-этимо-
логии. словарю вьетмыонг. языков, там же;
Grierson G. A., Linguistic survey
of India, v. 3 — 4, Calcutta, 1903—06;
SchmidtP. W., Die Mon-Khmer-Volker, ein
Bindeglied zwischen Volkern Zentralasien und
Austronesiens, в кн.: Archiv fur Anthropologie,
Bd 5. Braunschweig. 1906; его же, Die
Sprachfamilien und Sprachenkreise der Erde,
Hdlb., 1926; Pinnow H.-J. von, Versuch
einer historischen Lautlehre der Kharia-
Sprache, Wiesbaden. 1959; Kuiper F. B. J.,
Nahali. A comparative study, Amst., 1962;
Studies in comparative austroasiatic linguistics,
ed. by N. Zide, L.— The Hague — P., 1966;
Benjamin G., Austroasiatic subgrou-
pings and prehistory in the Malay Peninsula,
в кв.: Austroasiatic studies, pt 1, [Honolu-
lu], 1976.	Ю. К. Лекомцев.
АФАЗИЯ (греч. aphasia, от a---отри-
цат. приставка и phasis — высказывание)
— речевое расстройство, вызванное по-
ражением определенных зон головного
мозга, обычно левого (у правшей) полуша-
рия. Поражение любого участка речевой
зоны мозга ведет к нарушению речи в
целом, однако специфичность нарушения
зависит от функции пострадавшего участ-
ка (т. наз. первичный дефект), от харак-
тера последующих вторичных системных
нарушений, от возникших функциональ-
ных перестроек. А.— системное наруше-
ние речи, складывающееся из ряда свя-
занных с первичным дефектом компонен-
тов. Такое понимание А. разработал
А. Р. Лурия на основе выдвинутого в
физиологии и психологии и развивае-
мого в нейролингвистике принципа ди-
намич. системной локализации функ-
ций (П. К. Анохин, Л. С. Выготский,
А. Н. Леонтьев, Лурия). В соответствии
с этим принципом Лурия предложил клас-
сификацию А., опирающуюся, в отличие
от др. классификаций, на вычленение
первичного дефекта. Он выделяет три
первичных дефекта и соответственно три
формы А. при поражении передней рече-
вой зоны: нарушение построения смысло-
вой схемы собств. высказывания илн
воссоздания ее в процессе понимания —
динами ч. А.; нарушение грамматич.
организации высказывания, замещение
высказывания отд. номинациями или их
цепочкой («Вот взрыв... и вот... ниче-
го...»); затруднение понимания сложных
грамматич. конструкций — аграмматизм
типа «телеграфного стиля», или с и н-
т а к с и ч. А.; нарушение моторной ки-
нетнч. организации речи: неспособность
воспроизвести целостную «кинетич. ме-
лодию» слова и синтагмы, малый объем
пли отсутствие активного словаря, произ-
несение слова или слога отдельно, изме-
нение интонационно просодич. характе-
ристик речи. Понимание речи лучше,
чем собств. речь, но затруднено —
эфферентная моторная А.
Эти нарушения связаны с синтагматич.
организацией высказывания, обеспечи-
вающей на трех уровнях программирова-
ние (смысловое, сннтаксич. и моторное)
речевых актов. Поэтому три формы А.
имеют общин характер нарушения —
распад единой схемы действия на нзо-
лиров. элементы и принудит, повторения
этих элементов, обусловленные патоло-
гия. инертностью в речевой сфере.
При поражении задней речевой зоны
нарушаются операции парадигматич. вы-
бора речевых единиц, производимые на
основе симультанного синтеза элементов.
54 АФАЗИЯ
При поражении нижних отделов теменной
доли возникает афферентная мо-
торная А., вызываемая первичным
дефектом кннестетич. организации движе-
ния. Она характеризуется утратой ак-
тивного словаря при сохранении понима-
ния, обилием замен звуков и поисков
артикуляций, нередко осложненных
трудностями управления произвольными
движениями губ и языка.
Поражение височных отделов левого
полушария ведет к дефектам выбора
звуков и слов на основе акустич. призна-
ков. Сенсорная, акустико-гностич., А.
возникает при поражении задней трети
верхневнсочной извилины. Из-за наруше-
ния фонематич. слуха больные не пони-
мают обращенной к ним речи, часты явле-
ния «отчуждения» слов — повторение без
понимания значения, неустойчивость зву-
ковой формы слова, замещающейся
близкими звучаниями, собств. речь в
грубых случаях — нерасчлененный зву-
ковой поток — «словесный салат», грам-
матич. сторона речи нарушена меньше,
чем словарь, где искажаются низкочастот-
ные слова с конкретным значением.
Акустико-мнестнческая А. возникает
при поражении средних отделов височной
доли и близка сенсорной: при отсутствии
дефектов на уровне звука те же наруше-
ния понимания на уровне слова, особен-
но при увеличении объема предъявля-
емого материала. В собств. речи на пер-
вом плане поиски слов, особенно низко-
частотных.
При поражении теменно-затылочной
области выделяются семантич. А., свя-
занная с дефектами пространств, синте-
за значений (трудности понимания т. наз.
логико-грамматич. конструкций типа
«бочка за ящиком», поиски слов и замена
нужного слова описанием его значения),
и «амнестич.», или «оптич.», А., где на-
рушение называния связано с расстрой-
ством зрит, представлений (см. также
Нейролингвистика').
9 Л у р и я А. Р.. Травматич. афазия. М.,
1947; его же, Высшие корковые функции
человека..., 2 изд., [М.], 1969; Бейн Э. С.,
Овчарова П. А., Клиника и лечение
афазий, София. 1970; Цветкова Л. С.,
Восстановит, обучение при локальных пора-
жениях мозга, М., 1972; Якобсон Р. О.,
Лингвистич. типы афазии, пер. с англ.,,в его
кн.: Избр. работы, М.,	1985; Ding-
wall W. О., Language and the brain. A bib-
liography and guide, v. 1 — 2, N. Y.— L.,
G., Sprache und Gehirn.
Neurolinguistik,
T. В. Ахутина.
1981; Р е ns er
Eine Bibliographic
Munch., 1977.
zur
АФДР-САХб ЯЗЫКЙ (данакильские
языки) — одна из подгрупп восточной
группы кушитских языков. К А.-с. я.
принадлежат языки афар (С.-В. Эфио-
пии и С. Джибути) и сахо (С.-В. Эфио-
пии). Общее число говорящих ок.
900 тыс. чел.
А.-с. я., четко выделяющиеся внутри
вост.-кушит. группы, очень близки между
собой (в частности, у них 70% общей лек-
сики). Фонологич. и морфологич. систе-
мы А.-с. я. типичны для кушит, языков.
Консонантизм характеризуется наличием
церебрального d (в инлауте ]), глоттали-
зованного К. фарингализованных h и с,
ларингального h, ряда лабио-велярных
gw, kw, kw (наряду с рядом простых веляр-
ных), отсутствием аффрикат. Различа-
ются краткие и долгие гласные фонемы
i, е, а, о, и. В языке сахо обнаружены
2 регистровых тона. Структура глаголь-
ного корня СУС, СУСС, именного —
СУС, СУСУ.
Категории имени: морфологич. род
(в ед. ч. муж. н жен. род, различаемые
по тону конечного гласного); число [ед.
н мн. числа, противопоставленные мор-
фологически н синтаксически; способы
образования мн. ч.— частичная редуп-
ликация корня, напр. san ‘нос’ — sa-
non ‘носы’; внутренняя флексия в соче-
тании с чередованием тоновых контуров,
напр. в сахо liibak ‘лев’ — liibiik ‘львы’;
суффиксация (показатели -it и -а и др.)];
категория единичности (назв. единичного
предмета противопоставлено собират.
имени, напр. в сахо basaltd ‘луковица’ —
basal ‘лук’); категория падежа [6 падежей:
абсолютив, номинатив, генитив, дирек-
тив (направительный), социатив (сов-
местный), аблатив (отложительный)].
Имеются прилагательные (двух форм —
атрибутивной н предикативной), само-
стоят. личные местоимения с набором
падежей, отличным от набора падежей
имени (в дополнение к др. падежам есть
аккузатив и датив), указат. н вопросит,
местоимения. В глаголах А.-с. я. нахо-
дят формальное выражение след, кате-
гории: лицо, число и род субъекта, на-
клонение (в сахо — индикатив, импе-
ратив, юссив-когортатив, или побуди-
тельно-увещевательное), время (в инди-
кативе 2 времени — прошедшее и на-
стоящее), отрицание (аффирматив/не-
гатив), породы (редупликационный фрек-
вентатив, префиксальные и суффиксаль-
ные каузатив, рефлексив-медиум и кол-
лаборатив-пассив). Продуктивное пре-
фиксальное породоооразование — отли-
чит. черта А.-с. я. Система глагольных
падежей беднее, чем в бедауйе и агавс-
ких языках. Различаются, по крайней
мере, след, суффиксальные падежи гла-
гола: абсолютив (функционально соот-
ветствующий не только предикативу, но
также аккузативу и генитиву агав, язы-
ков), 3 релятивных падежа, к-рые по
значению соответствуют определит, и
дополнит, придаточным [напр., релятив
I в сахо: AtQ kahantd-m апй кй
aba — «Я сделаю тебе то, (чего) ты тре-
буешь», букв.— «Ты требуешь — то
я тебе сделаю»], аблатив, аккузатив-да-
тив, кондиционалис. Спряжение в целом
суффиксальное, но часть глаголов со-
храняет общеафразийское префиксаль-
ное спряжение. Из средств словоизме-
нения и словообразования широко ис-
пользуются префиксация, суффиксация,
внутр, флексия, реже частичная реду-
пликация корня.
В А.-с. я. сохраняется общекушит.
сиитаксич. схема порядка слов в предло-
жении (сказуемое в конце предложения,
определение перед определяемым). Имен-
ная предикация оформляется либо отд.
глаголом-связкой быть, либо с помощью
порядка слов (ср. add faris 'белые лоша-
ди', faris 'add ‘лошади белые’).
Письм. источники А.-с. я. известны с
сер. 19 в. и ограничиваются рядом крат-
ких фольклорных текстов в лат. графике.
Первый словарик языка афар составил
в 1811 К. В. Изенберг. Более полные
грамматики и словари А.-с. я. были опу-
бликованы в кон. 19 — нач. 20 вв.
(Л. Райниш, К. Конти Россини и Г. Ко-
лицца). В нач. 50-х гг. 20 в. появились
новые описания языка сахо У. Э. Уэл-
мерса и X. Плазиковски-Браунер, в
60—70-х гг.— публикации о языке афар
Е. Локкера (1966), Дж. Колби (1970) и
Л. Близе (1976). Издан афар-англо-
франц. словарь Р. Хейуорда и Э. Пар-
кер (1985). А.-с. я. также рассматрива-
ются в общих очерках о кушит, языках.
в Юшманов Н. В., О языках Эфио-
пии, «Советская этнография», 1936, № 1,
с. 40—44; С о 1 i z z a G., La lingua
’afar’nel nord-est dell'Africa. Grammatica,
testi e vocabolario, Vienna, 1887; Rei-
nisch L., Die Afar-Sprache, Bd 1—3, W.,
1885—87; e г о ж e, Die Saho-Sprache, Bd 1—2,
W.,. 1889—90; Conti Rossini C.,
Schizzo del dialetto Saho dell’Alta Assaorta
in Eritrea, RRAL, 1913, ser. 5, v. 22; Wei-
mers W. E.. Notes on the structure of Saho,
«Word». 1952. v. 8. № 2—3.
Parker Е.» Hayward R., An Afar-
English-French dictionary, L,, 1985.
T. Л. Ветошкина.
АФГАНСКИЙ ЯЗЫК-cm. Пушту.
АФРАЗЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ (афроазиат-
ские языки; устар.— семито-хамитские,
или хамито-семитские, языки) — мак-
росемья языков, распространенных н сев.
части Африки от Атлантич. побережья и
Канарских о-вов до побережья Красного
м., а также в Зап. Азии ина о. Мальта.
Группы говорящих на А. я. (гл. обр. на
разл. диалектах арабского языка) имеют-
ся во мн. странах за пределами осн. аре-
ала. Общее число говорящих ок. 253 млн.
чел. К А. я. относится и ряд мертвых язы-
ков, засвидетельствованных многочисл.
письм. памятниками. По-видимому, Пе-
редняя Азия и Сев.-Вост. Африка — ис-
конный ареал А. я. Вопрос об афразий-
ской прародине как о месте первонач.
распространения гипотетически рекон-
струируемого афразийского праязыка,
распавшегося на самостоят. диал. группы,
вероятно, не позже 8—9-го тыс. до и. э.
(возможно и раньше), остается открытым.
В науч, лит-ре обосновываются гипотезы
как о переднеазиатской, так и африкан-
ской (Юго-Вост. Сахара и/или примыкаю-
щие к Сахаре области Вост. Африки)
локализации афразийской прародины.
Афр. гипотеза наталкивается на труд-
ности прн объяснении древнейших кон-
тактов и связей А. я. со мн. языками
Евразии.
А. я. делятся на 5 (или 6) осн. ветвей:
семитские языки, древнеегипетский
язык, берберо-ливийские языки, чад-
ские языки, кушитские языки н омот-
ские языки. Пока нет ясности, составляют
ли омот. языки отдельную, шестую ветвь
афразийской семьи или являются наи-
более рано отделившейся группой кушит,
ветви.
К живым языкам семнт. ветви принад-
лежит араб. яз. (помимо классич. лит.
араб. яз. существуют разл. диалекты
Аравийского п-ова, такие совр. самостоят.
диалекты, как египетский, сирийский,
суданский, иракский, магрибский, ха-
санийя, шоа и мн. др., а также мальтий-
ский язык).
Значительную группу составляют се-
митские языки Эфиопии, в т. ч. амхар-
ский язык, распространенные на С. Эфио-
пии языки тиграй н тигре, а также ряд
более мелких языков (см. Эфиосемит-
ские языки). К живым семит, языкам
относятся также иврит, малочнсл. бес-
пнсьм. языки юга Аравийского п-ова и
о. Сокотра (махри, шхаури, или джибба-
ли, сокотрийский язык н др.), новоара-
мейские диалекты — малочисл. зап.-
арамейские диалекты нек-рых поселений
в разл. р-нах Сирии — и совр. ас-
сирийский язык. Все остальные семит,
языки — мертвые. По генетнч. признаку
семит, ветвь делится на 5 групп: 1) сев,-
перифернйную, или восточную,— ак-
кадский (ассиро-вавилон. яз.); 2) сев,-
центральную (или сев.-западную): а) ха-
наанейская подгруппа — др.-ханааней-
ский, аморейский, угаритский язык,
древнееврейский язык, финикийско-пу-
нический, моавитский, я’уди (к этой же
подгруппе, вероятно, относится эблаит.
яз., памятники к-рого были открыты в
Сев. Сирии); б) арамейская подгруппа:
староарамейский, «имперский» арамей-
ский и многочисл. диалекты, составляю-
щие две общности — западную (паль-
мирский, набатейский, палестинский и
др.) и восточную (сирийский, или эдес-
ский, мандейский, язык Вавилонского
Талмуда и др.); 3) юж.-центральную —
араб, яз.; 4) юж.-периферийную—мех-
ри, шахри (шхаури), харсусн, сокотрий-
ский, батхари и др. языки; с ними тради-
ционно объединяются языки древних
эпиграфич. памятников Юж. Аравии
(сабейский и др.), хотя, возможно, они
составляют отд. группу семит, ветви;
5) эфиосемнтскую: сев. подгруппа — геэз,
или эфиоп, яз., тиграй (тигринья), тиг-
ре; юж. подгруппа — а) гафат, соддо,
гогот, мухер, маскаи, зжа, зннемор и
др. языки; б) амхарский, аргобба, ха-
рари, звай и др. языки.
Егип. ветвь А. я. представлена мертвым
др.-егип. яз., а также развившимся из него
коптским языком, вышедшим из разг,
употребления в 17 в. и использующимся
как культовый язык.
Берберо-ливийская ветвь включает мно-
гочисл. языки и диалекты бербер, наро-
дов Сев. Африки и Сахары. Осн. группы
этих языков и диалектов: ташельхит
(или шильх, шлух, шлёх), зенетская
(рифский, сенхайя, кабильский, шауйа,
мзабский и др.); нефуса, гадамес, сива
и др.; туарегские (гат, тамашек, танес-
лемт и др.); зенага. К этой ветви отно-
сятся также мертвые др.-ливийские язы-
ки (зап.-нумидийский и вост.-нумидий-
ский). Сходство с берберо-ливийскими
языками обнаруживают вымершие гуанч.
диалекты Канарских о-вов, к-рые,
возможно, следует рассматривать как
особую группу; при подобном подходе
берберо-ливийская и гуанч. группы сос-
тавят лнвийско-гуанч. ветвь А. я.
Чадскую ветвь составляют более 150
языков и диалектов, распространенных в
Центр. Судане, в р-нах, примыкающих к
оз. Чад на терр. Сев. Нигерии, Сев. Ка-
меруна, Республики Чад. Крупнейший
из них — хауса, широко используемый
в качестве средства межэтнич. общения.
Чадские языки делятся на 3 группы:
1) западную (Нигерия) — хауса, ангас,
сура, рои, боле (болева, боланчи), каре-
каре, тангале (тангле), дера (канакуру),
варджи, па'а, зар (сайанчи), баде, нги-
зим и др.; 2) центральную (Нигерия и
Камерун) — тера, га’анда, бура (пабир),
марги, хиги, бата (бачама), ламанг (хид-
кала), мандара (вандала), гнсига, гидер,
котоко, мусгум, маса (банана) и др.;
3) восточную (Чад) — кера, кванг (мод-
гел), сомрай, сокоро, дангла, муби, дже-
гу и др.
Кушит, ветвь представлена языками
сев.-вост, части Африки, распространен-
ными в Судане, Эфиопии, Сомали, Джи-
бути, Кенни, Танзании. Крупнейшие из
них: оромо (галла), сомали. Кушит,
ветвь делится на 5 групп: 1) северную —
бедауйе (или беджа); 2) восточную —
сахо, афар, сомали, рендилле, оромо
(галла), консо н др.; 3) сидамскую —
сидамо, хадия (гуделло, марако), кам-
батта, бурджи (бамбала, амар); 4) юж-
ную — нракв, бурунге (мбулунге) и др.;
5) агавскую — билин, хамир, хамтанга
(хамта), аунги (авийя) н др. Группа,
включающая языки омето (диалекты
воламо, харуро, баскето и др.), ямма,
каффа (кафичо), моча и др., традицион-
но рассматривалась как зап. группа
кушит. ветви. Нек-рые лингвисты
(Г. Флеминг, Л. Бендер), основываясь
на данных сравнит, морфологич. анали-
за, предложили рассматривать эту группу,
названную ими омотской, как шестую
ветвь афразийской семьи, однако воз-
можно, что кушит, и омот. группы сос-
тавляют особое генетич. единство среди
А. я. и, таким образом, омот. группа
представляет собой наиболее раннее от-
ветвление кушит, языков в их традици-
онном понимании.
В типология, отношении живые А. я.
сильно разошлись по причине значит,
хронологич. глубины, отделяющей их
От общеафразийского языкового состоя-
ния, а также из-за отсутствия взаимных
контактов в условиях разнообразного
гетерогенного языкового окружения.
Внутри отд. ветвей более близки между
собой семит, языки, особенно древние,
и берберо-ливийские, хотя взаимная бли-
зость последних в традиционной берберо-
логии сильно преувеличена. Чадские
и кушитские (включая омотские) языки
отличаются ббльшим разнообразием с
типология, тояки зрения. Синхронную
типология, характеристику см. в статьях
об отд. ветвях А. я.
В плане сравннт.-ист. исследований
А. я. дают обширный материал для ре-
конструкции афразийских архетипов. Ве-
дущаяся в СССР работа над сравнит,-
ист. словарем А. я. показывает, что воз-
можно реконструировать порядка 1000
общеафразнйских корней.
Для фонология, системы А. я. ха-
рактерно троияное противопоставле-
ние согласных: глухой — звонкий —
«эмфатический». Для праафразийского
«эмфатический» реконструируется как
глухой глоттализованный, его фонетич.
реализация по языкам может сильно
варьировать: глоттализованный, фаринга-
лизованный (часто с озвончением), веля-
ризованный, имплозивный (а именно —
преглотталнзованный инъективный, как
правило, звонкий), церебральный и др.
Эта троичная оппозиция представлена в
большинстве А. я., причем «эмфатич.»
член триады может быть вторичного про-
исхождения, как, напр., во мн. чадских
языках, где, однако, широко представле-
ны н рефлексы исконных «эмфатических».
Для консонантизма А. я. характерны
также богатая система сибилянтных аф-
фрикат и сибилянтов, поствелярные сог-
ласные, в т. я. фарингальные и ларин-
гальные спиранты, гортанная смычка,
использование в функции согласных не-
слоговых i (у), u (w). Три общеафразий-
ские гласные a, i, и, скорее всего, восхо-
дят к более ранней бинарной оппозиции
а, э (>i, и); вероятно, на более позднем
этапе развивается противопоставление
гласных по долготе/краткости. Кушит-
ские (и омотские) и чадские языки имеют
фонология, тоны.
Афразийский корень в энаменат. сло-
вах имел структуру CVC или CVCVC.
Согласно концепции И. И. Дьяконова,
н исконных трехсогласных корнях вто-
рой или третий согласный был сонантом,
т. е. мог выступать как в слогообразую-
щей, так и в неслогообразующей функции.
С утратой сонантами слогообразующей
функции корни этого типа и образовали
группу первичных трехсогласных кор-
ней. Др. пути образования трехсогласных
корней — геминация второго корневого
согласного или появление в качестве
второго или третьего корневого «слабых»
согласных i, и,?; такому появлению «сла-
бых» согласных, видимо, предшествова-
ло удлинение гласного, к-рый затем стал
трактоваться как сочетание краткого
гласного со «слабым» согласным. Еще од-
ним способом удлинения корня служило
АФРАЗИЙСКИЕ 55
присоединение разл. корнеобразующнх
элементов, в дальнейшем лексн^алнзовав-
шихся. Этот процесс привел к практичес-
ки абсолютному преобладанию трехсог-
ласной модели корня в семит, и егип. вет-
вях. В берберо-ливийской, кушитской и
чадской ветвях падение ларингалов и
«слабых» согласных привело к образова-
нию вторичных двухсогласных корней.
Небольшое кол-во исконно двухсогласных
корней сохранилось в семит, языках и в
др.-егип. яз. В какой степени совр. двух-
согласные корни остальных ветвей вос-
ходят к архаичным, т. е, в какой мере
триконсонантизация затронула эти ветви
и т. о. явилась общеафразийским про-
цессом, судить трудно. На более позднем
этапе словосложение, лексикализация
аффиксов и заимствования привели к воз-
никновению в берберо-ливийских, ку-
шитских и чадских языках большого
числа вторичных корней с числом сог-
ласных более двух.
Для морфологии глагола характерно
противопоставление перфектив (пунк-
тив) — имперфектив (курсив, дуратив).
Наиболее архаичный способ выражения
этой оппозиции — противопоставление
простой (неполногласной) перфектной ос-
новы производной (полногласной) ос-
нове имперфекта, образуемой путем ин-
фиксации -а-. Эта модель сохранилась в
аккадском, южноаравийских и зфио-
семит. языках семит, ветви, а также в
отд. берберо-ливийских, кушитских и
чадских языках.
Многие А. я. утратили это исконное
противопоставление основ, оппозиция
перфектов — имперфектив стала выра-
жаться в них с помощью особых пригла-
гольных субъектных показателей, спец,
частиц в рамках глагольного комплекса
н т. д. На базе исходного противопостав-
ления перфектив — имперфектив в А. я.
развивается сложная система спрягаемых
видо-временных форм. Характерная чер-
та этого процесса — вытеснение немар-
кированного перфектива (непроизвод-
ная основа) маркированным. При этом
формы старого перфектива используются
в разл. модальных значениях или по-
степенно выходят нз употребления (напр.,
сохраняясь только у вспомогат. глаголов
или только в особых синтаксич. кон-
струкциях). Процесс замены перфектив-
ной формы мог в истории отд. языков
повторяться неоднократно (напр., дваж-
ды в иек-рых эфиосемит. языках).
В егип. яз. сложилась оригинальная
система видо-временных форм на основе
атрибутивных и предложных именных
конструкций. В чадских языках спряже-
ние видо-временных форм осуществляет-
ся присоединением к неизменяемой гла-
гольной основе аналитич. субъектных по-
казателей, видимо, восходящих к соче-
танию субъектного местоимения с основой
вспомогат. глагола. В большинстве кушит,
глаголов аналогичные аналитич. конструк-
ции послужили основой для вторичного
суффиксального спряжения. Но в нек-рых
языках (бедауйе, данакильские и др.)
сохранилось архаичное префиксальное
спряжение, соответствующее семитскому
и берберскому и восходящее к праафра-
зийскому.
А. я. отличаются богатой системой про-
изводных глагольных основ — пород.
К общеафразийскому состоянию можно
возвести породы, образуемые путем ре-
дупликации, а также присоединением аф-
фиксов t-, п- или щ-, s- (в праафразин-
ском яз., видимо, s-), а-.
56 АФРАЗИЙСКИЕ
Имя в А. я. обладает категориями чис-
ла, рода (утрачена мн. чадскими и ку-
шитскими языками), падежа (сохраняет-
ся лишь в древних семитских и др.-егип.
яз., но отд. пережитки наличествуют в
нек-рых др. языках); имеется система
состояний (статусов) имени, широко рас-
пространены атрибутивные конструкции.
Местоименные системы А. я. сходны
между собой, особенно суффнгиров. при-
тяжат. местоимения и во многом совпада-
ющие с ними суффигнров. объектные
показатели.
А. я. на протяжении своей истории ис-
пытывали субстратное и контактное влия-
ние, как взаимное, так и гетерогенное
(напр., шумер, субстрат для аккад. яз.
или зап.-африканский для чадских язы-
ков). Эти интерференционные процессы,
происходили как в местах совр. размеще-
ния А. я., так и на путях миграций их
носителей,
К А. я. относятся языки с наиболее
древними и богатыми письм. традициями.
Египетское письмо возникло на рубеже
4—3-го тыс. до н. э. и имело более 3 тыс.
лет непрерывной традиции. В Месопо-
тамии на базе шумер, клинописи с сер.
3-го тыс. до н. э. развивается аккадская
(ассиро-вавилонская) письм. традиция
(словесно-слоговое письмо), продолжав-
шаяся вплоть до рубежа новой эры; 2-я
пол. 3-го тыс. до н. э. — время эблаит-
ских письм. памятников (на основе шу-
меро-аккад. системы).
Серединой 2-го тыс. до н. э. датируется
угаритское письмо на основе клинопис-
ной квазиалфавитной системы, не свя-
занной с шумеро-аккад. клинописью и
имеющей сходный порядок знаков с зап.-
семит. силлабариями. Примерно к этой же
или несколько более ранней эпохе отно-
сятся памятники письменности на зап.-се-
мит. языках, выполненные квазиалфавит-
ным письмом,— протосинайские, протопа-
лестинские, протобиблские и др. надписи
(см. Западносемитское письмо). На ру-
беже 2—1-го тыс. до н. э. появляются
библские надписи, выполненные линей-
ным квазиалфавитным письмом из 22
знаков; к этой финикийской системе вос-
ходят все последующие семит, силлабич.
системы письма, среди к-рых наиболее
важны юж.-аравнйская (к к-рой, в свою
очередь, восходит эфиопское письмо),
др.-еврейская, сирийская и арабская.
На основе финикийского силлабария
возникло и греческое письмо, а через
него почти все европ. алфавиты.
А. я., письм. традиция к-рых началась
в новое время, используют, как правило,
арабское письмо или латинское письмо
с нек-рыми модификациями. Эфиосемит.
языки (амхарский, тиграй, тигре и др.),
а также нек-рые кушит, языки Эфиопии
пользуются эфиоп, письмом. Туареги
Сахары (берберо-лнвнйская ветвь А. я.)
продолжают употреблять традиционное
берберское консонантное письмо тифи-
наг, восходящее к ливийскому письму (ну-
мидийскому), к-рое, в свою очередь,
вероятно, связано с пуническим и через
него — с финикийским. Нек-рые языки,
первоначально употреблявшие араб, пись-
мо (т. наз. аджами), позднее перешли на
латиницу. Возможно и параллельное ис-
пользование обеих традиций, напр. в
хауса. Многие совр. А. я. являются бес-
письменными.
Началом сравнит.-ист. афразнйскнх ис-
следований принято считать 1781, когда
А. Л. фон Шлёцер предложил объединить
в одну группу ряд мертвых языков Бл.
Востока, сходство между к-рыми было
замечено ранее; эти языки были им наз-
ваны семитскими на основе библейской
генеалогии. В 1863 К. Р. Лепсиус предло-
жил объединить ряд языков, прежде все-
го др.-египетский, а также нек-рые ку-
шитские и берберские и язык хауса в
хамит, группу, а обе группы объединил
в семито-хамитскую, или хамито-семит-
скую, семью языков (см. Хамитские
языки). Дальнейший прогресс афразий-
ских исследований был связан с разви-
тием сравнит.-ист. исследований семит,
языков и семнто-егнп. штудиями и с вы-
яснением состава «хамитской» группы и
природы взаимоотношений «хамитских»
языков между собой н с семит, языка-
ми в трудах языковедов 19 и 20 вв.
Ф. В. К. Мюллера, К. Лотнера, Э. Ренана,
Т. Бенфея, Р. Н. Каста, Л. Райниша,
К. Броккельмана, А. Эрмана, К. Майн-
хофа, Д. Вестермана, И. Лукаса, А. Тром-
беттн, О. Рёслера, В. Вицихла, Э. Ци-
ларца и др. В сер. 20 в. М. Коэн и
Дж. X. Гринберг окончательно установили
отсутствие особого хамит, генетич. един-
ства в рамках афразийской семьи. По-
этому Гринберг предложил отказаться от
термина «семито-хамитские языки», за-
менив его термином «афро-азиатские язы-
ки» (Afro-Asiatic languages). В сов. яз-зна-
нии принят предложенный Дьяконовым
термин «А. я.». Во 2-й пол. 20 в. перво-
нач. ориентация преим. на языки древ-
них письм. памятников при реконструк-
ции архетипов сменилась учетом данных
всех А. я., в т. ч. совр. бесписьм. языков,
в результате чего кардинально изменились
представления о протоафразийской фо-
нология. системе, ранее практически отож-
дествлявшейся с прасемит. состоянием.
Особую роль для афразийской морфоло-
гич. реконструкции сыграли работы Дья-
конова. По А. я. регулярно проводятся
междунар. конгрессы; издаются спец,
журналы.
• Дьяконов И. М., Семито-хамит.
языки, М., 1965; его же, Языки древней
Передней Азии, И., 1967; его же, Линг-
вистич. данные к истории древнейших носи-
телей афразийских языков, в кн.: Africana.
Афр. этнография, сб., в. 10, Л., 1975; Дья-
конов И. М., П ор хомовскийВ.Я.,
О принципах афразийской реконструкции,
в кн.: Balcanica. Лингвистич. исследования,
М., 1979; Порхомовский В. Я.,
Афразийские языки, в кн.: Сравнит.-ист.
изучение языков разных семей. Задачи
и перспективы, М., 1982; его же, Пробле-
мы генетич. классификации языков Африки,
в кн.: Теоретич. основы классификации Язы-
ков мира. Проблемы родства, М., 1982;
Cohen М., Essai comparatif sur le vocabu-
laire et la phonetique du chamito-semitique,
P., 1947; Greenberg J., The languages
of Africa. Bloomington, 1963; Linguistics
in South-West Asia and North Africa, CTL,
1970, v. 6; Actes du premier Congres Interna-
tional de linguistique semitique et chamito-
semitique. Paris. 1969. Reunis par A. Caquot
et D. Cohen. The Hague — P., 1974; Hamito-
semitica, ed. by J. and Th. Bynon, The Hague —
P., 1975; The Non-Semitic languages of Ethio-
pia, ed. by M. L. Bender. East Lansing, 1976;
Atti del Secondo Congresso Internazionale
di linguistica camito-semitica, Firenze, 1978;
Diakonoff 1. M., Afrasian languages, M.,
1988.
Сравнит.-ист. словарь афразийских язы-
ков. в. 1 — 3, М., 1981 — 86 («Письм. памят-
ники и проблемы истории культуры народов
Востока»),	В. Я. Порхомовский,
Материалы, поев, исследованию А. я.,
кроме общелингвистич. журналов (см. Жур-
налы лингвистические'), публикуются в спе-
циализиров. журналах ряда стран: «CompteS
rendus du Groupe linguistique d'etudes cha:
mito-semitiques» (P., 1935—), «Afroasiatic
linguistics» (Malibu, США, 1974—). Болев
многочисленны издания по семит, ветви этой
семьи: «Journal of Near Eastern Studies» (Chi.,
1884—95 — «Hebraica», затем до 1941-ту
«American Journal of Semitic languages and
literatures»), «Zeitschrift fiir Semltistik und
verwandte Gebiete» (Lpz., 1922—35), «Semiti-
ca. Cahiers publics par 1‘Institut d'etudes
semitiques de I'Universite de Paris* (P.,
1948—), «Journal of Semitic studies* (Man-
chester, 1956—), «Semitics* (Pretoria, 1970—),
«Journal of Northwest Semitic languages*
(Leiden, 1971 — ), «Maarav. A Journal for the
study of the Northwest Semitic languages
and literatures* (Santa Monica, США, 1978—).
E. А. Хелимский.
АФРИКААНС (бурский язык) — один
из германских языков (западногерман-
ская группа). Один из офиц. языков (на-
ряду с англ. яз.) ЮАР. Распространен гл.
обр. в пров. Трансвааль, Оранжевой и
Капской. Число говорящих ок. 6 млн. чел.
А. возник в 17 в. в процессе интегра-
ции и смешения разл. нидерл. диалек-
тов с близкородств. языками — немец-
ким и английским; испытал влияние
франц, яз. (эмигрантов-гугенотов) и язы-
ков коренного населения (готтентотских,
бушменских, банту), а также креольско-
го малайско-португ. языка моряков, тор-
говцев и рабов. Специфич. черты А. сло-
жились в Капской пров. к кон. 17 в.
Характерная его особенность — отсутст-
вие территориальных диалектов. В те-
чение 18 — 1-й пол. 19 вв. функциониро-
вал лишь как устно-разг. язык. Письм.
языком буров в этот период являлся лит.
нидерл. язык, «Общество истинных аф-
риканеров* (осн. в 1875) предприняло
первую попытку закрепления письм.
нормы А. Первые произв. на А. появи-
лись в 70-х гг. 19 в. Изучение А. началось
в основанной в 1909 Южноафр. академии
наук и искусств. В 1925 А. приобрел ста-
тус офиц. языка.
Фонетич. система близка фонетич. сис-
теме нидерл. яз. Характерные черты —-
назализация гласных в определ. пози-
циях и оглушение звонких щелевых со-
гласных в начале слова (восходящее к
специфике консонантизма нидерл. тер-
риториальных диалектов). А.— язык
аналитич. строя, отличается слабой мор-
фологич. оформленностыо. Интенсивный
процесс распада флексии приводит к
полному разрушению склонения и спря-
жения. Утрачиваются грамматич. кате-
гории рода и падежа у имени и (в связи
со стиранием личных окончаний) кате-
гории лица и числа у глагола. Для выраже-
ния сннтаксич. отношений используются
служебные слова (предлоги и вспомогат.
глаголы, выступающие в застывшей фор-
ме) и прием примыкания, в связи с чем
порядок слов в предложении н словосо-
четании приобретает грамматич. значение.
Лексика сохраняет нидерл. основу, заим-
ствования из местных афр. языков не-
значительны.
• Миронов С. А., Язык африкаанс,
М., 1969; Botha М. С., Burjer J.F.,
Maskew Miller se Afrikaanse grammatika,
5 druk. Kaapstad, 1923; В о u m a n A. C.,
Pienaar E. C., Afrikaanse spraakkuns,
Stellenbosch, 1924; L e Roux T. H., D e
Villiers Pienaar P., Afrikaanse fo-
netiek, Kaapstad — Johannesburg, [1927];
К 1 о e k e G. G., Herkomst en groei van het
Afrikaans, Leiden, 1950; Breyne M. R.,
Lehrbuch des Afrikaans, Munch., 1954; Vil-
liers M. d e, Afrikaanse Klankleer, Kaap-
stad—Amst., 1958; R a i d t E. H., Einfiihrung
in Geschichte und Struktur des Afrikaans,
Darmstadt, 1983.
Bosman D. B., Merwe I. W. van
der, Hiemstra L. W., Tweetalige woorde-
boek; Afrikaans-Engels [Engels-Afrikaans],
7 druk, Kaapstad, [1969]. С. А. Миронов.
АФРИКАНЙСТИKA — комплекс гу-
манитарных дисциплин, связанных с изу-
чением истории культуры народов Аф-
рики, в т. ч. фольклора, литературы,
языков н т. д. Выделилась из востокове-
дения как отд. дисциплина в 1960, когда
на 25-м Междунар. конгрессе востокове-
дов в- Москве было принято решение уч-
редить Междунар. конгресс африканис-
тов.
Лингвистическая А. исследует
многочисленные языки Африканского кон-
тинента. Начало изучения афр. языков
относится к кон. 18 — нач. 19 вв. К ним
обращались европ. языковеды-теорети-
ки, напр. А. Ф. Потт, X. Штейнталь,
Р. К. Раск и др., а описанием ряда язы-
ков занимались в Африке миссионеры,
предлагавшие свое осмысление накоплен-
ных фактов (И. Л. Крапф, А. К. Мзден
н др.).
Совр. афр. яз-знание в широком смысле
слова подразумевает изучение всех язы-
ков континента, включая египтологию
н частично семитологию (те разделы по-
следней, к-рые посвящены семитским
языкам, распространенным в Африке).
В более узком смысле слова термин «афр.
языкознание* применяется к изучению
языков народов, обитающих южнее Са-
хары: конго-кордофанских языков, нило-
сахарских языков, койсанских языков
и нек-рых афразийских языков.
В кон. 19 в. возникла берберология,
основоположниками к-рой являются
А. Бассе и Р. Бассе. Их работам, охва-
тывающим широкий круг теоретич. проб-
лем, предшествовали описания отд. язы-
ков и диалектов, сделанные в основном
европ. миссионерами. В 20 в. изучением
этих языков занимались Ш. Фуко,
Г. Колен, Ф. Никола, К. Прассе,
Ю. Н. Завадовский, А. Ю. Милитарев
и др. Совр, берберология изучает и жи-
вые, и мертвые языки — вост.-нумиднй-
ский, зап.-нумидинский и гуанчский, в
результате чего возникла уточненная
номинация для бербер, языков — бер-
беро-ливийские языки.
В исследовании структуры отд. чад-
ских языков, несмотря на нек-рую не-
равномерность их описания, накоплен до-
статочный материал для решения проб-
лем сравнит.-ист. характера, определе-
ния состава семьи, построения внутр,
классификации этих языков, доказа-
тельства их генетич. принадлежности к
афразийской макросемье. Начиная с
60-х гг. 19 в. в этих направлениях рабо-
тали К. Р. Лепсиус, Ф. В. К. Мюл-
лер, К. Хофман, И. Лукас, М. Козн,
Дж. X. Гринберг, Г. Юнграйтмайр,
М. Л. Бендер и др. Наиболее изучены
языки, обладающие широким коммуни-
кативно-функциональным статусом, та-
кие, напр., как хауса. Многочисленность
и многообразие чадскнх языков делают
необходимым применение, наряду со
сравнит.-ист. анализом, анализа ист.-ти-
пологического, а также изучение их в
ареальном аспекте для выявления таких
ист. языковых контактов, как чадско-
бенуэ-конголезские, чадско-берберские,
чадско-сахарские. Развитию чадских шту-
дий способствует расширение и углубле-
ние полевых исследований этих языков.
Начало исследования кушитских язы-
ков — сомали, оромо, афар, бедауйе
и др.— относится к 1-й пол. 19 в., когда
составлялись первые словари и краткие
грамматики. Во 2-й пол. 19 в. в работах
К. Лотнера (1860) и Лепсиуса (1880)
кушит, семья выделяется в самостоят.
генетич. общность. В нач. 20 в. увеличи-
вается кол-во исследуемых языков, в
науч, оборот вводятся материалы язы-
ков сидамо, джанджеро, сахо, кеманг и
др. (работы. Л. Райниша, К. Конти Рос-
сини, Э. Черулли, М. Морено). В 40—
50-е гг. появляются подробные грамма-
тики, словари, работы, поев, структуре
кушит, языков (Морено, А. Клингенхе-
бен, Б. Анджеевский и др.), а также
сравиит.-ист. исследования, авторы к-рых
Морено, Гринберг, А. Н. Такер, М. Брай-
ан, Бендер, Р. Хецрон решают проблемы
классификации, генетич. и ареальных
связей, в частности связей с эфиосемит-
скими языками. При Лондонском ун-те
создан Кушитский семинар.
Сравнит.-ист. изучение языков афр-
азийской макросемьи ориентировано на
реконструкцию афразийского праязыка.
В СССР под руководством И. М. Дья-
конова и при участии А. Г. Беловой,
В. Я. Порхомовского, О. В. Столбовой и
др. ведется работа над составлением срав-
нит.-ист. словаря афразийских языков.
Конго-кор дофанские языки, объеди-
няющие кордофан. и ннгеро-конголез.
семьи, в плане их изученности представ-
ляют пеструю картину. Локализованные
на небольшой терр. на В. Судана кордо-
фанские языки изучены слабо. Предпола-
гается, что они являются остатками древ-
них языков Судана; К. Майнхоф относил
нек-рые из них к т. наз. прехамитским,
или суданским, на основании такого кри-
терия, как наличие или отсутствие имен-
ных классов, однако его концепция и вы-
текающее из иее генетич. кодирование
языков вызвали критич. отношение, в
частности, у Гринберга. Нигеро-конго-
лезские языки являются самой крупной
семьей языков Африки, включающей 6
самостоят. подсемей: западноатлантиче-
ские языки, манде языки, гур языки, ква
языки, адамауа-восточные языки, бенуз-
конголезские языки', нек-рые их группы и
подгруппы исследовались углубленно и
подробно, как, напр., банту языки, дру-
гие же изучены пока недостаточно, как,
напр., принадлежащие к той же, что и
банту, подсемье бенуэ-конголез. языков
группы языков плато, джукуноидные,
кроссриверские. Становление бантуис-
тики, наиболее развитой отрасли изуче-
ния афр. языков, распространенных юж-
нее Сахары, относится к 60-м гг. 19 в.
В. Г. И. Блик создал первую классифи-
кацию языков банту и описал фонетич.
и грамматич. структуру нек-рых из них.
В нач. 20 в. появляются обобщающие
труды Майнхофа, к-рый исходил из тех
же теоретич. позиций, что и В. Г. И. Блик;
затем, вплоть до сер. 20 в., выходят
сравнит. и сопоставит, исследования
А. Вернер, Такера, Дж. Торренда,
Э. О. Дж. Вестфаля, К. Ружички и ра-
боты К. М. Дока, М. Гасри, Брайан,
Т. Дж. Хиннебуша по внутр, классифика-
ции. В сер. 20 в. в бантуистике возникает
т. наз. формофункциональное направле-
ние (form and function), основанное До-
ком, опиравшимся отчасти на теоретич.
положения структурной лингвистики
и особенно на работы О. Есперсена; сто-
ронники этого направления, напр.
А. Т. Коул, Л. В. Лэнем, Г. Форчун, при-
нимали во внимание лишь сиитаксич.
функции слова, подчиняя форму функ-
циональному статусу. В кон. 50-х гг.
возникает т. наз. чисто формальное на-
правление (only form), связанное с име-
нем Гасри, по существу структуралист-
ское н в значит, степени ориентированное
на теоретич. позиции дескриптивной линг-
вистики, ставящее на первый план фор-
мальные характеристики слова. Между
представителями этих направлений воз-
никла дискуссия о классификации частей
речи в языках банту; в разл. подходах
к решению вопроса выявилась в целом
методология описания структуры этих
языков. Несмотря на длит, традицию,
бантунстика решила далеко не все стоя-
щие перед ней задачи: так, еще недоста-
АФРИКАНИСТИКА 57
точно обследованы и описаны фонетич.
и фонологич. уровни языков банту, их
тональные системы. В работе Гринберга
(1948) сделана попытка реконструкции
тональной системы протооаиту. Со зна-
чит. трудностями сталкивается определе-
ние тнпологнч. статуса. Большинство
исследователей относят языки банту к аг-
глютинативным с элементами флексии
(напр., В. Скаличка), но есть и иная
точка зрения, относящая их к флектив-
ным языкам с элементами агглютина-
ции (Док, 1950).
Генетич. и типологич. классификацией
языков банту занимались мн. исследова-
тели. В. Г. И. Блик, выделявший юго-
вост., центр, и сев.-зап. ветви и отме-
чавший внутри этих ветвей существова-
ние отд. родств. групп, пытался устано-
вить соотношения между банту, койсан-
скими и т. наз. бантоиаными языками.
Последующие работы Торренда (1891),
Вернер (1925), Дока (1948), Брайан
(1959) не выходили за пределы построе-
ния внутр. классификации; лишь
X. X. Джонстон в 1919—22 на материале
270 языков банту и 24 языков полубайту
(принятое ранее нек-рыми исследовате-
лями название для бантоидных языков)
сделал попытку установить родство между
этими двумя единствами. Особое место в
сравнит.-ист. исследованиях банту за-
нимают работы Майнхофа и Гасри, при-
чем предложенная последним класси-
фикация, основанная на выделении 15
языковых зон, объединяющих 80 групп,
является наиболее надежной. При построе-
нии классификации Гасри наряду со
сравнит.-ист. приемами применял и аре-
альные параметры, что является необхо-
димым для материала младописьменных
и бесписьменных языков. Но ни Гасри,
ни Майнхоф не ставили вопроса о месте
языков банту среди др. языков Африки.
Изолированное рассмотрение языков бан-
ту было в известной степени традицион-
ным в А. Нек-рые исследователи счита-
ли бантоидные, или полубайту, языки
промежуточным эвеном между банту и
зап.-суданскими языками (Д. Вестер-
ман). Гринберг, расширив понятие баи-
тоидных языков, принципиально изме-
нил схему их отношения с банту, опре-
делив последние как подгруппу банто-
идных языков. В сер. 70-х гг. по этому
вопросу возникла дискуссия между
К. Уильямсон и Гринбергом, в результа-
те к-рой в А. были введены понятия
«узкие банту* (Narrow Bantu; те, что
включались в эту семью традиционно) и
«широкие банту* (Wide Bantu; бантоид-
ные).
Наименее изученной в ннгеро-конго-
лез. семье остается подсемья адамауа-
вост. языков, для к-рых вследствие этого
внутр, классификация носит условный
характер, а о ряде языков известны
лишь их названия или незначнт. списки
слов. Несколько лучше исследованы гур
языки (работы Вестермана, Дж. Т. Бен-
дор-Сэмюэла, А. Проста, Г. Манесси и
др.). Достаточно полно изучены нек-рые
из ква языков, напр. йоруба, эве, игбо;
их описанием и анализом занимались
Вестерман, Брайан, Р. К. Абрахам,
И. Уорд, Дж. Стюарт, однако внутр, их
классификацию нельзя считать оконча-
тельной (в частности, остается под воп-
росом отнесение к этой ветви кру языков
н языка иджо). Установление генетич.
единства манде языков относится к
1861 (С. В. Кёлле), а несколько позднее
(1867) Штейнталь положил начало их
58 АФРИКАНИСТИКА
сравнит, изучению. Значит, вклад в опи-
сание отд. языков внесли Вестерман,
Э. Ф. М. Делафос и др.; с кон. 50-х гг.
20 в. большое внимание уделяется воп-
росам их внутр, классификации и язы-
ковой дивергенции (У. Э. Узлмерс,
К. И. Поздняков). Наиболее изученными
из зап.-атлантич. языков (этот термин,
употребляемый в основном в англ, и нем.
науч, лит-ре, все настойчивее заменяется
термином «атлантич. языки*) являются
фула (фульфульде), волоф, а также язы-
ки серер и диола, однако наряду с этим
мн. языки остаются неописанными. От-
части это обстоятельство, а также струк-
турные особенности ряда языков явля-
ются причиной того, что их внутр, клас-
сификация не полностью определилась.
Различия между отд. языками столь зна-
чительны, что нек-рые нсследователн
(Д. Далби, Дж. Д. Сепир, Ж. Доннё)
ставили под сомнение состав подсемьи
и даже самую возможность ее выделения.
Койсан. языки привлекали внима-
ние исследователей уже в сер. 19 в.
(В. Г. И. Блик), однако лишь начиная
с 20-х гг. 20 в. появились нек-рые описа-
ния готтентотских языков и бушмен-
ских языков (Д. Ф. Блик). Осн. внима-
ние было обращено на фонетику этих
языков, обладающих т. наз. щелкающими
(двухфокусными) согласными, в др.
языках мира отсутствующими (работы
Д. Ф. Блик, Н. С. Трубецкого, Р. Стопы).
Вопрос о родстве готтентот, и бушмен,
языков решался по-разному: так, Вест-
фаль не считал их родственными и пола-
гал, что наличие щелкающих согласных
является единств, сближающей их чертой.
Их генетич. родство позднее убедительно
обосновал Гринберг. Что касается места
койсан. языков в целом среди др. язы-
ковых семей Африки, то большинство
исследователей считает их генетически
изолированными; лишь Майнхоф сделал
попытку установить родство готтентот,
языков с хамитскими на основании на-
личия в тех и других ярко выраженной
категории грамматич. рода. В целом кой-
сан. языки изучены слабо, и перспектива
их дальнейшего изучения проблематична,
т. к. народы, говорящие иа этих языках,
находятся на стадии делокализации (пе-
риодически мигрируют или окончатель-
но покидают по разл. причинам районы
прежнего обитания).
Нило-сахарские языки изучены нерав-
номерно. Пока еще нет единой точки
зрения на состав этой макросемьи. Ги-
потезу об их генетич. общности выдвинул
Гриноерг в 1963, но она остается недо-
казанной, т. к., за исключением сонгай-
зарма языков, сахарских языков и ни-
лотских языков, языки макросемьи изу-
чены слабо. В работе Бендера (1976), поев,
уточнению внутр, классификации нило-
сахар. языков, не делается к.-л. окончат,
выводов из-за отсутствия достаточных
языковых данных.
Наиболее молодой областью А. явля-
ется социолингвистич. направление, по-
явившееся в кон. 60-х — нач. 70-х гг.
Проведение социолингвистич. исследова-
ний в Африке затрудняется тем, что в
афр. яз-знании недостаточно развита
диалектология, не решена проблема раз-
граничения языка и диалекта. Однако в
70—80-е гг. проведен ряд обследований
языковой ситуации в странах Африки,
опубл, работы о языковом планировании
в независимых странах континента. Воп-
рос об определении статуса офиц. языков
в условиях многоязычия каждой страны,
разработка и внедрение алфавитов для
ранее бесписьм. языков, стандартиза-
ция новых лит. языков и оснащение их
необходимой для широкой коммуника-
тивно-функциональной сферы термино-
логией, исследование влияния коммуни-
кативного статуса на структуру языка —
таковы осн. направления афр. социолин-
гвистики.
Изучение языков Африки в СССР
связано прежде всего с именами
Н. В. Юшманова, П. С. Кузнецова,
Д. А. Ольдерогге, И. Л. Снегирева, к-рые
начали исследование и преподавание
ряда живых афр. языков в 30-е гг. С
50-х гг. создавались науч, центры по изу-
чению языков Африки: кафедры афри-
канистики на Вост, ф-те ЛГУ (1952), в
Моск. ин-те междунар. отношений
(1956), в Ин-те стран Азии и Африки при
МГУ (1962), а также н.-и. сектор афр.
языков в Ин-те яз-знания АН СССР
(1965). Сов. языковеды-африканисты за-
нимаются типология., сравнит.-ист., со-
циолингвистич. исследованиями, а также
описанием отд. языков. Значит, кол-во
работ по А. опубл, в т. наз. новой
серии «Трудов Ин-та этнографии им.
Н. Н. Миклухо-Маклая* (начиная с
1959). Издается серия монографий «Язы-
ки зарубежного Востока и Африки*, в
к-рой в 1959—81 вышло 15 монографий
по отд. языкам Африки.
Возникновение в Европе н.-и. центров
по изучению Африки, в т. ч. афр. язы-
ков, связано с европ. колонизацией кон-
тинента. Наиболее крупные центры были
созданы в Германии в 19 в., напр. Семи-
нар колой, языков при Колон, ин-те в
Гамбурге, кафедра афр. языков в Бер-
линском ун-те. В Великобритании старей-
шим центром А. является Школа вост, и
афр. исследований при Лондонском
ун-те. С сер. 20 в. в ГДР существует ка-
федра А. Отдела афр., азиат, и лат.-амер,
исследований в Лейпцигском ун-те, а
также группа А. в АН ГДР (Берлин).
В ФРГ изучение языков Африки ведут
Отделение афр. яз-знания в ун-те им.
И. В. Гёте (Франкфурт-на-Майне) и
кафедра афр. исследований в Гамбург-
ском ун-те. Во Франции штудии по
афр. языкам осуществляют Нац. центр
науч, исследований и Об-во изучения
афр. языков (оба — в Париже), частич-
но — парижский Ин-т этнологии и Ин-т
межэтнич. и межкудьтурных исследова-
ний при уи-те Ниццы. В Бельгии описа-
ние и изучение языков банту ведет Ко-
ролевский музей Центр. Африки в Тер-
вурене. В Австрии в нач. 80-х гг. 20 в.
организован Ин-т А. при Венском ун-те.
В США значит, кол-во центров по изу-
чению Африки возникло во 2-й пол. 20 в.;
крупнейшим лингвистич. учреждением
является Центр по изучению афр. язы-
ков при Калифорнийском ун-те в Лос-
Анджелесе.
Кафедры А. имеются в ПНР в Ин-те
востоковедения при Варшавском ун-те
и в Отделе афр. проблем Краковского
уи-та. Отд. исследования по языкам
Африки проводят ученые ЧССР, СРР,
СФРЮ и НРБ.
В 20 в. изучением языков Африки на-
чинают заниматься афр. ученые. Соз-
данный в 1930 Межтерриториальный к-т,
объединявший Кению, Танганьику, Уган-
ду и Занзибар, привлекал к работе нац.
исследователей; в 1964, после образования
Объединенной Республики Танзании, на
базе к-та возник при ун-те Дар-эс-Салама
Ин-т суахилийскнх исследований, воз-
главленный нац. учеными. С 1935 суще-
ствует Отделение языков банту при Вит-
ватерсраидском ун-те (ЮАР). В Эфио-
пии работает Академия языков Эфиопии,
преобразованная в 1974 из Академии ам-
хар. языка. В Сомали лингвистич. ир-
следования проводит Совет языков сома-
ли Академии культур. В большинстве
стран Центр, и Зап. Африки изучение
языков ведется в рамках ун-тов и спец,
центров при министерствах нар. образо-
вания (Камерун, Нигер, Нигерия, Мали,
Того, Бенин, Сенегал и др.). Франц.
Ин-т Черной Африки в Дакаре после
получения Сенегалом независимости был
преобразован в Ин-т фундаментальных
исследований Черной Африки, в к-ром
ведется и работа языковедч. направле-
ний. В Камеруне, Нигерии, Республике
Кот-д’Ивуар, Гане, Того существуют
филиалы Междунар. лингвистич. об-ва.
Во Франции, в Париже, действует ини-
циативная группа афр. ученых из раз-
ных стран, выпускающая журн. «Письмо
и чтение» («Bindi е jannde», на яз. фула,
1980—), в к-ром публикуются тексты на
афр. языках.
в Africans. Тр. группы афр. языков. I,
М.— Л., 1937; Афр. филология, М., 1965;
Дьяконов И. М., Семито-хамит. язы-
ки. М., 1965; Языки Африки, М., 1966;
Проблемы афр. яз-знания, М., 1972; фоноло-
гия и морфонология афр. языков, И.. 1972;
Бесписьм. и младописьм. языки Африки, И.,
1973; Языковая ситуация в странах Африки,
М., 1975; Языковая политика в афро-азиат,
странах, М., 1977; Проблемы фонетики,
морфологии н синтаксиса афр. языков, М.,
1978; Вопросы афр. яз-знания. [в. 1], М.,
1979; Младописьм. языки Африки. Материа-
лы к лексич. описанию, М., 1981; Теоретич.
основы классификации языков мира, М.,
1982; Вопросы афр. яз-знаиия, М., 1983;
Koelle S. W., Polyglotta Africana, L.,
1854; В leek W. H. I., A comparative
grammar of South African languages, pt 1 — 2,
L., 1862 — 69; Torrend J.. A comparative
grammar of the South-African Bantu lan-
guages, L., 1891; Johnston H. H., A
comparative study of the Bantu and semi-
Bantu languages, v. 1—2, Oxf., 1919—22;
Werner A., The language-families of
Africa, 2 ed., L.. 1925; В 1 e e k D. F., The
phonetics of the Hottentot languages, L., 1938;
Doke С. M., Bantu linguistic terminology,
L.—[a. o.J, 1935; его же, Bantu. Modern
grammatical, phonetical and lexicographical
studies since 1860, L.. 1945; M e i n n о f K.,
Grundziige einer vergleichenden Grammatik
der Bantusprachen, 2 Aufl., Hamb., 1948;
Westermann D., Bryan M., The
languages of West Africa, L., 1952; T u -
cker A., Bryan M.. The Non-Bantu lan-
guages of North-Eastern Africa, L., 1956;
Greenberg J., The languages of Afri-
ca, [2 ed.], The Hague, 1966; Guthrie M.,
Comparative Bantu. Introduction to the com-
parative linguistics and prehistory of the Ban-
tu languages, v. 1—4, [Farnborough]. 1967—
1971; Weimers W. E., Checklist of
African languages and dialect names, CTL,
1971, v. 7; К a p i n g a F r. C., Sarufi ma-
umbo ya Kiswahili sanifu. Dar-es-Salaam,
1977.	H. В. Громова, H. В, Охотина.
Материалы, поев, проблемам А., кроме
общелингвистич. журналов (см. Журналы
лингвистические') публикуются в специали-
зированных журналах ряда стран: «African
studies» (Johannesburg, 1921 — ; в 1921—41
под назв. «Bantu studies») «Rassegna di
studi etiopici» (Roma, 1941—), «African lan-
guage studies» (L., 1960—), «Africana linguis-
tics» (Tervuren, Бельгия, 1962—), «Afrika
und Obersee» (Hamb,— B., 1951 —; ранее —
«Zeitschrift fur Eingeborenen-Sprachen», 1920,
?анее — «Zeitschrift fur Kolonialsprachen»,
910), «Journal of West African languages»
(Ibadan, Нигерия, P.— L., 1964—), «Limi»
(Pretoria, 1966—), «Bulletin de la. SELAF»
(P., 1967—), «Africana Marburgensia» (Mar-
burg, ФРГ, 1968—), «Communications of
the Department of Bantu languages» (Pieters-
burg, ЮАР, 1969—), «Journal of the language
Association of Eastern Africa» (Nairobi, Ке-
ния. 1970—), «Studies in African linguistics»
(Los Ang.. 1970 — ), «Afrique et language»
(P7, 1971 — ), «Studies in Bantoetale» (Preto-
ria, 1974—). «African languages» (L., 1975—;
образовался из слияния «African language
review», Freetown, Сьерра-Леоне, 1962 —
[до, 1966 — «Sierra Leone language review»]
и «Journal of African languages». L., 1962—),
Nbftheast African studies» (East Lansing,
США, 1979—). Выходят также рецензионно-
библиографнч. издания: «African Abstracts»
(L., 1950—); «Africana Journal» (N. Y., 1970—;
до 1974 — «Africana library journal»).
E. А. Хелимский.
АФФИКС (от лат. affixus — прикреплён-
ный) — служебная морфема, минималь-
ный строительный элемент языка, присое-
диняемый к корню слова в процессах мор-
фологической деривации и служащий пре-
образованию корня в грамматических или
словообразовательных целях; важнейшее
средство выражения грамматических и
словообразовательных значений; часть
слова, противопоставленная корню и сос-
редоточивающая его грамматические
и/или словообразовательные значения.
Согласно теории Ф. Ф. Фортунатова
(см. Московская фортунатовская шко-
ла), А. выделяется в результате морфоло-
гич. членения слова на его составляющие
н выделения корня (или корней) и проти-
вопоставляется материальной сущности
слова как его формальная принадлеж-
ность.
В отличие от корневых морфем А. отд.
языка могут быть перечислены списком
и принадлежат к закрытому классу мор-
фем; система А., образующих одну пара-
дигму (напр., определ. тип спряжения или
склонения), составляет обязат. часть опи-
сания грамматики (морфологии) отд.
языка н демонстрирует возможные моди-
фикации корня одной и той же части речи
и/или одной и той же грамматической
категории.
А. выделяются как самостоят. единицы
языка по совокупности формальных и со-
держательных характеристик: а) их фо-
нология. облику (А. строятся обыч-
но как относительно короткие фонология,
последовательности из огранич. числа
гласных или согласных фонем с преиму-
щественно вокалическим или же консо-
нантным составом; ср., напр., широкое
использование гласных фонем в органи-
зации флексий рус. яз. или, напротив,
использование дентальных н фрикатив-
ных согласных в суффиксах англ, яз.);
б) изменяемости/неизменяемости состава
А. (алломорфировании) в актах дерива-
ции (откуда противопоставление агглю-
тинации и фузии) и характеру их морфо-
нология. преобразований; в) фиксирован-
ному порядку расположения А. относи-
тельно корня и невозможности их пере-
становки (ср. строгие правила позицион-
ного следования А. в агглютинативных
языках); г) однозначности/многозначно-
сти, синкретизму и их конкретной функ-
циональной нагрузке (ср. типичную одно-
значность А. при агглютинации в противо-
положность многозначности их для язы-
ков флективного типа); д) практически
неогранич. сочетаемости А. определ. клас-
са с кругом «своих» корней или основ;
хотя продуктивность отд. А. фактически
может варьироваться, для них типична
сочетаемость с широким кругом единиц,
т. е. серийность, и число А. уникального
действия (ср. рус. «люб-овь», «свекр-овь»,
англ, child-геп ‘дет-и’) обычно резко ог-
раничено.
Процессы присоединения А., именуе-
мые аффиксацией, составляют важную
часть морфологии н словообразования
большинства языков мира, различающих-
ся в типология, плане преимуществ, ис-
пользованием одной из таких разновидно-
стей аффиксации, как суффиксация или
префиксация, и использованием этих пос-
ледних в деривационной или же флек-
тивной морфологии.
По положению относительно корня А.
делятся на: префиксы, или при-
ставки, помещаемые перед корнем
(ср. рус. за-, при-, пере-, у-, вы-ходпть и
т. д.; префикс, присоединяемый к гла-
гольной основе, обозначается термином
«преверб»); постфиксы, иногда на-
зываемые также прилепами (напр., лю-
бой А., стоящий в слове или словоформе-
после корня); инфиксы, помещаемые
в середину корня (ср. англ, sta-n-d 'сто-
ять’ при stood ‘стоял’ или тагальское -um-
в s-um-ulat ‘писать’ при sulat ‘письмо’);
интерфиксы (термин предложен
И. А. Сухотиным и И. В. Пановым),
служащие связи корней и помещаемые
между двумя корнями (ср. рус. «овц е-
бык», «дом-о-строй», нем. Arbeit-s-plan
‘рабочий план’) или между корнем и
суффиксом (ср. рус. «шоссе — шсссе-й-
ный», «там — там-ош-ний»), иногда
именуемые также прокладками; транс-
фиксы, «разрывающие» корень из
согласных определ. гласными по схеме
соотв. парадигмы (ср. изменение трехсо-
гласного араб, корня; см. Семитские
языки); конфиксы, или ц и р к у м-
ф и к с ы,— комбинации из префикса и
постфикса, функционирующие совместно
(ср. нем. формы страдат. причастия типа
ge-nomm-en ‘взятый’ или рус. «за-речь-е»,
«под-окон-ник»); использование конфик-
сов именуется парасинтезом, т. е. одно-
временным участием в синтезе слова двух
разных аффиксальных средств; амби-
фиксы — А., способные занимать раз-
ные положения относительно корня (ср.
англ, амбификс out в роли префикса в
случаях типа outcome ‘исход’, но в роли
постфикса в come-out ‘исход’).
Постфиксы, в свою очередь, делятся
на: а) основообразующие
элементы (ср. рус. «небо— небеса»)
или темы (тематич. гласные, ср.
рус. «дел-а-ть», «дел-и-ть»), помещае-
мые непосредственно за корнем, но обыч-
но предшествующие суффиксу или флек-
сии (ср. гот. dags ‘день’ — dag-a-ns —
мн. ч. вин. п. или рус. «неб-ес-н-ый»);
б) суффиксы, помещаемые за
корнем, но не обязательно в непосредств.
близости к нему (ср. рус. -н- в «неб-ес-
н-ый» или исл. -3- после корня и осново-
образующего элемента в kall-a-3-ur ‘зо-
вущий’); в) флексии — окончания,
маркирующие обычно не только конец
слова и служащие потому его погранич-
ным сигналом, но и характеризующие са-
му форму как готовую к использованию в
составе синтаксич. конструкции и потому
«самодостаточную» для автономного упо-
требления между двумя пробелами и ор-
ганизации отд. высказывания. В каждом
языке существуют свои ограничения на
порядок следования служебных А. раз-
ного типа, но, как правило, если А. вы-
ступает в роли флексии, то он занимает
конечную, замыкающую позицию в слове
(ср. рус. «сильн-ый, сильн-ого»; ср., од-
нако, рус. «крутящ-ий-ся, крутящ-ему-ся»
и т. п. или образование форм возвратно-
го залога в сканд. языках, где показатель
-st прибавляется после глагольной флек-
сии).
Указанное противопоставление пост-
фиксов основано не толь: о на учете их
синтагматнч. расположения относительно
друг друга, но и их функциональной на-
грузки: основообразующие элементы ука-
зывают на принадлежность имен или гла-
голов к определ. типу склонения или спря-
жения (ср., напр., противопоставление
тематич. и атематич. глагольных основ в
древних индоевроп. языках), суффикса-
ми же чаще считаются неконечные мор-
фемы, участвующие в словообразовании
АФФИКС 59
или формообразовании. Такое разграни-
чение, правда, не является обязательным,
и тогда суффиксами именуются все пост-
фиксы, кроме флексий; флексиями име-
нуются конечные служебные элементы,
вычленяющиеся в слове по отделении ос-
новы и чаще связанные со словоизменени-
ем, т. е. носящие не деривационный, а
реляционный характер и принимающие
участие в создании синтаксич. форм; не-
редко для признания грамматич. элемен-
та флексией-окончанием постулируется
обязательность его вхождения в систему
образования форм одной парадигмы, а не
только отд. грамматич. оппозиции.
Функциональная классификация Л.
предполагает их деление на словообразо-
вательные, служащие образованию произ-
водных слов, и формообразующие, слу-
жащие образованию форм одного слова,
причем нередко эти последние делят, н
свою очередь, на флективные (служащие
словоизменению, образованию форм одно-
го склонения или спряжения) и собствен-
но формообразующие (формообразова-
тельные), часто занимающие позицию
между корнем и флексией. Иногда рубеж
между словообразовательными и формо-
образующими А. усматривается в обяза-
тельности последних для реализации сло-
ва в составе синтаксич. конструкции. В то
время как системы флексий и др. фор-
мообразующих А. обязательны для по-
строения форм одного слова и выражения
им определ. грамматич. значений (они
участвуют в организации парадигматич.
рядов одного типа и потому указывают
на принадлежность слова к определ. ча-
сти речи, следовательно, обязательны
для каждого представителя своей части
речи), словообразоват. А. формируют
более частные группировки слов, подчи-
ненные отд. частям речи, создавая внут-
ри этих последних особые лексико-се-
мантич. классы слов. Флексию, как пра-
вило, нельзя устранить из состава слова
без разрушения его цельнооформленности
и без нарушения грамматич. правильно-
сти включающего это слово синтаксич.
целого.
Прибавление А. грамматич. характера
не сказывается на лексич. (вещественном)
значении основы: внутри одной парадиг-
мы сохраняется лексич. тождество кор-
ня (основы), варьируются грамматич.
значения форм; тип соединения осно-
вы с А.— аддитивный (суммативный),
т. е. значение формы слова складывает-
ся из значения ее основы и ее А. (фор-
матива). Прибавление А. словообразо-
ват. характера ведет к взаимодействию
значений А. и основы, причем семантич.
видоизменение последней может выра-
жаться либо в создании лексемы с новым
значением, либо в переходе основы в но-
вый класс слов (ср. «профессор — про-
фессура* и «профессор — профессорст-
вовать*), либо в одноврем. сочетании то-
го и другого («солить — солка, соление*).
Разграничение формообразующих и сло-
вообразующих А. базируется на це-
лом комплексе функционально-семантич.,
структурных и дистрибутивных критери-
ев. Распределение А. по указанным раз-
рядам и способы нх наименования носят
в грамматиках отд. языков традицион-
ный, условный характер (ср. термины
«префикс* и «приставка», «суффикс* и
«показатель*, «окончание* н «флексия*,
а также употребление терминов «сложный
суффикс» и «форматив» для обозначения
последовательности из нескольких А. и
т. п.).
60 АХВАХСКИЙ
А. могут быть материально выраженны-
ми, т. е. представленными определ. фоне-
мой или последовательностью фонем, и
нулевыми, т. е. представленными знача-
щим отсутствием элемента. Нулевые А.
представляют собой удобную условность
структурного описания языков, извест-
ную уже др.-инд. грамматистам; целесо-
образность введения этого понятия объ-
ясняется стремлением к однотипному пред-
ставлению форм одной парадигмы, по-
этому нулевой А. выделяют лишь там, где
в параллельных формах той же парадиг-
мы илн других ее формах наблюдается
материально выраженная флексия (ср.
выделение нулевой флексии в рус. сло-
вах типа «рог», «сом» со значением им.
п. ед. ч. муж. рода по сравнению с им. п.
ед. ч. жен. рода «стен-a» или им. п. ед. ч.
ср. рода <окн-о», а также по сравнению
с формами косв. падежей ед. и мн. ч.
«рог-а», «рог-ам» и т. д.).
Как правило, А. именуются служебные
морфемы связанного типа, т. е. не имею-
щие коррелятов в виде свободно употреб-
ляемых слов; тем не менее критерий свя-
занности не может рассматриваться как
абсолютный показатель принадлежности
морфемы к классу А. В отд. языках мира
довольно широко представлены частицы,
выполняющие те же служебные функции и
использующиеся в тех же целях, что и
подлинные А.; они строят такие же про-
тяженные серии слов и нередко выступают
как носители тех же значений, что и А.,
хотя в отличие от последних имеют парал-
лельно им употребляющиеся самостоят.
слова с теми же значениями, ср. рус. до-
в «добежать до школы», из- в «извлечь из
земли* и т. д. Единицы такого рода полу-
чили в словообразовании назв. полуаф-
фиксов (в сов. яз-энании этот класс сло-
вообразоват. элементов был впервые опи-
сан н выделен М. Д. Степановой, в за-
рубежном яз-знании сходная категория
единиц — Дж. Марчандом), в морфоло-
гии — назв. относительно связанных мор-
фем (Е. С. Кубрякова). В отличие от
А., выступающих в качестве связанных
морфем, полуаффиксы выступают как
относительно связанные морфемы, ибо
они имеют корреляты в виде предлогов,
наречий или др. служебных частиц, де-
монстрируют ряд дистрибутивных особен-
ностей (вплоть до возможности свободного
дистактного расположения морфемы отно-
сительно корня, ср. нем. aufstehen ‘вста-
вать’ и его форму stehe auf ‘встань!’) и
связаны лишь относительно «своей* (оп-
ределенной) структурной модели. Во мн.
языках описание словообразования и
формообразования без описания А., к-рые
имеют в качестве отд. алломорфов как
связанные, так и свободные единицы, не
является полным (ср., напр., класс А.,
представленных относительно связанны-
ми морфемами в сканд. языках, где пост-
позитивный артикль инклюзивен, связан,
включен в форму слова, а препозитив-
ный — свободен, типа швед, et hus ‘дом’,
но huset и т. п.). Принадлежность А. к
классу либо связанных, либо относитель-
но связанных морфем отражает генезис
А. н их происхождение нз самостоят.
слов. Др. источником А. оказываются яв-
ления, связанные с морфологич. перераз-
ложением слов и подвижностью морфо-
логич. границ внутри слова, с вычленени-
ем повторяющихся отрезков в заимств.
словах, иногда с ложным этимологизи-
рованием состава слова и т. д.
А. демонстрируют широчайший диапа-
зон значений — от чисто классификаци-
онных и не имеющих прямого отношения
к передаче к.-л. реального содержания
(такие А. нередко именуют асеманти-
ческими, что представляется неверным,
ибо они функционально нагружены и,
следовательно, системно значимы) до от-
ражающих свойства и признаки, находя-
щие соответствие в предметной действи-
тельности (ср. А. со значением рода или
числа), причем тоже с разной степенью
абстрактности или вещественности. Клас-
сификация А. в этом отношении может
строиться либо как чисто функциональ-
ная (ср. идущую от Э. Сепира классифи-
кацию А. на деривационные, реляцион-
ные н дернвацнонно-реляционные), либо
может включать также учет реального со-
держания А. и их отношение к выражению
того или иного типа значения. Про-
тивопоставляются следующие классы:
а) структурные А., выполняю-
щие функцию транспозиции форм из од-
ного класса в другой, напр. из одной ча-
сти речи в другую, или служащие про-
кладками при соединении частей слова и
т. д.; б) экспрессивные, илн эмо-
ционально окрашенные (ср. уменьшитель-
ные, уничижительные, или А. с пейора-
тивной оценкой); в) категоризую-
щие А., или маркеры, относящие по-
строенную с нх участием форму к определ.
категории слов, напр. к части речи или ее
подклассам, и опознающие ту или иную
грамматическую или деривационную ка-
тегорию; г) вещественно-так-
сово м и ч. А., выполняющие семантич.
функцию отнесения формы к определ.
лексико-семантнч. разряду. В ряде совр.
зарубежных концепций А. рассматри-
вается как «вершина* структуры слова,
определяющая его главные синтаксич.
и категориальные характеристики.
9 Реформатский А. А., Введе-
ние в языковедение, 4 изд., М., 1967; Сте-
панова М.Д., Методы синхронного анализа
лексики. М., 1968; Виноградов В. В..
Рус. язык. (Грамматич. учение о слове),
2 изд., М., 1972; Общее яз-знание. Внутрен-
няя структура языка, М.. 1972; Кубря-
кова Е. С., Основы морфологич. анали-
за, М., 1974; Рус. грамматика, т. 1, М.. 1980;
Nida Е., Morphology. The descriptive ana-
lysis of words, 2 ed., Ann Arbor, 1956;
Plank F., Morphologische (Ir-) Regula-
ritaten. Aspekte der Wortstrukturtheorie,
Tiibingen, 1981; Selkirk E. O., The
syntax of words, Camb. (Mass.), 1982 (лит.).
, E. Q. Кубрякова, Ю. Г. Панкрац.
АХВАХСКИИ ЯЗЫК — один из языков
аваро-андийской подгруппы аваро-андо-
цезских языков. Распространен в неск.
аулах Ахвахского н Советского р-нов
Даг. АССР. Число говорящих ок. 5 тыс.
чел. Имеет 2 диалекта: северный и юж-
ный, в к-ром различают тлянуб. и цегоб.
говоры. Промежуточное положение меж-
ду сев. и юж. диалектами занимает рат-
луб. говор.
А. я. отличается от др. андийских язы-
ков: в фонетике — более последователь-
ным проведением противопоставления
сильных и слабых согласных, в частности
среди латеральных (кь! — кь) и увуляр-
ных (къ! — къ); отсутствием закрытых
слогов (за исключением новейших заим-
ствований); в грамматике — отсутствием
аффективного падежа, сохранившегося
лишь в ратлуб. говоре; наличием в сев.
диалекте помимо локатива, аллатива и
элатива также н транслатива (ср. бидири-
гуне ‘через ведро’). Прилагательные име-
ют суффикс -хьода, выражающий слабую
степень качества (гьири-хьода ‘краснова-
тый’). В глаголе есть личное согласова-
ние (ср. рехеде ‘я взял’, но рехери ‘ты/
он взял’). В цегоб. говоре имя субъекта
при нек-рых глаголах чувственного вос-
приятия имеет эргативное оформление
(динде ба’и ‘я знаю’, динде гьайгвара
‘я увидел’, динде анл!ъира ‘я услышал’).
Язык бесписьменный.
• Магомедбекова 3.	М*> Ах-
вах. язык. Грамматич. анализ, тексты, ело*
варь. Тб., 1967.	М. Е. Алексеев.
АЦТЁКСКИИ ЯЗЫК (иауатль) —один
из индейских языков, включаемый в тано-
ацтекскую семью (см. Тано-ацтекские
языки). Э. Сепир относит его к ацтек,
ветви семьи юто-ацтекских языков.
Н. А. Мак-Куаун включает А. я. в
выделенную нм коран. подгруппу,
К. Л. Хейл и Ч. Ф. Вёглин допускают
принадлежность его к группе таракаита.
Распространен в Мексике, гл. обр. между
Мехико и г. Тустла-Гутьеррес. Число го-
ворящих св. 1 млн. чел.
Выделяются 3 группы диалектов: нау-
атль (характеризуется заменой исконно-
го юто-ацтекского t фонемным сочетани-
ем tl в превокальной позиции), науаль
(фонемное сочетание tl заменяется фо-
немой 1), науат (сохраняется искон-
ное t).
Фонологич. строй в целом обнаружива-
ет черты тихоокеанского типа. Для консо-
нантизма специфично наличие аффрикат,
в т. ч. латеральной аффрикаты tl, гортан-
ной смычки, лабиализованного kw; в А. я.
самая длинная из всех юто-ацтек. языков
серия взрывных согласных. Вокализм
развит относительно слабо (i, е, а, о).
Морфология агглютинативная с умерен-
но развитым полисиитетизмом. В слово-
изменении и словообразовании широко
используются аффиксация (гл. обр. суф-
фиксация), редупликация, объединение
целых слов в единый словокомплекс
(totolin ‘курица’, tell ‘камень’, axcalli
‘яйцо’ -» totoltotlaxcalli ‘яичница’).
Для выражения пространственных и вре-
менных значений широко используются
послелоги. В лексике большое кол-во
исп. заимствований.
БАГВАЛЙНСКИЙ ЯЗЫК (кванадин-
ский язык) — один из языков андий-
ской подгруппы аваро-андо-цезских язы-
ков. Распространен в Цумадннском и Ах-
вахском р-нах Даг. АССР. Число говоря-
щих ок. 4 тыс. чел. Имеет 3 говора: го-
вор сёл Кванада н Гемерсо, говор сёл
Тлондода и Хуштада и говор сёл Тлиси
и Тлибишо.
От др. андийских языков Б. я. отлича-
ют: в фонетике — наличие абруптивных
спирантов с1с1«ц!ц1) и ш!ш! ((ч!ч1),
конечных лабиализов. согласных (ср.
кГатв ‘лошадь’), редукция конечных уз-
ких гласных (мицТц! ‘язык’ (миц!ц!и);
в грамматике — невозможность употреб-
ления нек-рых показателей локализации
(-ла ‘на’, -и ‘в, внутри’, -лъдъа ‘в массе’)
во мн. ч., замещаемых показателем -х
‘на, у, при’ (ср. амн-ла ‘на крыше’, но
амаба-х ‘на крышах’); суффикс прилага-
тельных -д ‘один из’(напр., мук1ув-ел
‘один из маленьких’). Язык бесписьменный.
• Г у д а в а Т. Е.. Багвалин. язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 4, М., 1967;
его же, Багвалин. язык. Грамматич. ана-
лиз с текстами, Тб., 1971 (на груз. яз.).
А/. Е. Алексеев.
БАГЙРМИ — один из шари-нилъеких
языков (центрально-суданская группа).
Распространен в Республике Чад, к В.
от р. Шари. Число говорящих ок. 1,5
МДН. чел.
Для гласных Б. характерна сильная
количеств, редукция в конце нек-рых
До исп. завоевании А. я. был языком
ацтек, цивилизации, предполагается, что
на нем говорило ок. 6 млн. чел. В эпоху
расцвета ацтек, империи (14—16 вв.)
развивалась пиктография, письменность с
элементами иероглифики (см. Ацтекское
письмо). После исп. завоевания была
создана письменность на основе лат. гра-
фики (16 в.), в 17—18 вв. появляются
многочисл. произведения, гл. обр. ист.,
религ. и филос. характера. В 20 в. А. я.
используется в начальной школе, на нем
издаются учебники, спец, лит-ра для чте-
ния (хрестоматии, сб-ки фольклора и др.).
• Barra у Valenzuela Р,. Los
Nahoas. Historia, vida у lengua, Мех., 1953;
Garibay Kinta na A. M.. Llave
del nahuatl, 2 ed., Mex., 1961; V о e g e-
lin C. F., Voegelin F. M., Ha-
le K. L., Typological and comparative
grammar of Uto-Aztecan, [v.l 1, Balt., 1962;
Sandoval R., Arte de la lengua mexi-
cana, Мёх., 1965; Swadesh М.» San-
cho M., Los mil elementos de mexicano
clasico, Mex., 1966; GonzAlez Casa-
nova P., Estudios de linguistica у filolo-
gia nahuas, Mex., 1977; C l a v i j e г о F. J.,
Reg las de la lengua mexicana con un vocabu-
lano, Мёк.( 1974.
Cantares Mexicanos, v. 2, A Nahuatl-
English dictionary, Stanford (Cal.), 1985.
Ю. В. Ванников.
АЦТЁКСКОЕ ПИСЬМО — письмен-
ность, к-рой пользовались ацтеки (см.
Ацтекский язык). Известно с 14 в. В це-
лом А. п. имело пиктографич. характер
(см. Пиктография), но включало значит,
кол-во иероглифич. элементов. Материа-
лом для письма служили специально об-
работанная кожа или бумажные полос-
ки, к-рые складывались в виде ширмы.
Отсутствовала определ. система располо-
жения пиктограмм: знаки могли распола-
гаться н горизонтально, и вертикально, и
[Б
слов. В системе согласных противопостав-
лены дентальные (альвеолярные) и рет-
рофлексные смычные; представлены
двухфокусные имплозивные (смычно-
гортанные) и лабио-велярные смычные.
Имеются фонологич. противопоставления
тонов как с лексич., так и с грамматич.
значениями.
В морфологии имя имеет категории ед.
и мн. ч. (показатель последнего — суф-
фикс -ge); имеется локативная форма (по-
казатель — суффикс -ki). В генитивных
конструкциях различаются категории от-
чуждаемой и неотчуждаемой принад-
лежности. В глаголе выделяются 3 мор-
фологич. класса в соответствии со струк-
турой корня и особенностями спряжения.
Имеется система производных глаголь-
ных основ со значениями множествен-
ности объекта, повторяемости действия,
каузатива и др. В системе глагольных ка-
тегорий осн. противопоставление: опре-
деленный — неопределенный аспекты с
приблизит, значениями пунктив (сов.
вид) — курсив (весов, вид). Эти аспекты
различаются большой степенью слияния
субъектного местоименного показателя
с глагольной основой в определ. аспекте
(при этом в начале глагольного комплекса
часто ставится и самостоят. личное место-
имение), порядком следования элементов
в глагольном комплексе (v + s в определ.
аспекте, s + v — в неопредел, аспекте),
наличием префикса к- в неопредел, аспек-
те у глаголов I н II класса.
способом бустрофедон (встречное нап-
равление соседних «строк», т. е. серий
пиктограмм).
В развитии А. п. прослеживаются след,
тенденции: 1) формирование знаков для
передачи фонетич. облика слова, для чего
использовался т. наз. ребусный принцип,
основанный на наличии полной или час-
тичной лексич. омонимии (так, для пере-
дачи имени Itzcoatl изображалась стрела
с обсидиановым наконечником—itz-tli—
над змеей — coati); знаки этой категории
использовались гл. обр. для обозначения
слов с конкретной семантикой; 2) форми-
рование знаков иероглифич. характера,
к-рые использовались для выражения оп-
редел. понятий; 3) постепенное формиро-
вание собств. фонетич. знаков, особенно
для передачи звучания имен собственных,
в первую очередь топонимов, а также для
предлогов и аффиксов; знаки этой кате-
гории нередко характеризуются фоне-
тич. многозначностью: один и тот же знак
может передавать иногда разные звуки
или слоги. Развитие процессов полисемии
позволяло увеличивать коммуникативные
возможности письменности без введения
дополнит, знаков.
К моменту Конкисты (кон. 15 в.), пре-
рвавшей процесс дальнейшего развития
А. п., все перечисленные категории знаков
существовали параллельно, их употреб-
ление не было упорядочено. В 16 в. для
ацтек, яз. были предприняты попытки
использовать исп. алфавит (Грамматика
А. де Олмоса, 1547), однако спорадич.
использование А. п. (в релит, и юридич.
целях) отмечалось еще в течение долгого
времени.
9 Davila Garibi J. I., La es
critura del idioma Nahuatl a traves de los
siglos, 2-a ed., Mex., 1948. Ю. В. Ванников.
Для синтаксиса характерно употребле-
ние служебных слов и частиц в препози-
ции к имени и в постпозиции к глаголу.
Язык бесписьменный. Употребляется
как второй язык соседними народами (ре-
зультат колон, и военной экспансии ср.-
век. гос-ва Багирми).
• G ade n Н.. Essai de grammaire de
la langue baguirmienne, P.,	1909; T u-
ckerA. N., Bryan M. A.. The non-
Bantu languages of North-Eastern Africa,
L.. 1956; их же, Linguistic analyses. The
Non-Bantu languages or North-Eastern Af-
rica, L.— N. Y. — Cape Town, 1966; Gre-
enberg J. H., The languages of Africa.
Bloomington — The Hague, 1966.
В. Я. Порхомовский.
БАКТРЙЙСКИЙ ЯЗЬ'Ж — один из
иранских языков; мертвый среднеиран-
ский язык восточной группы. Был распро-
странен в областях по верх, течению Аму-
дарьи, между Гиссарским хр. на С. и Гин-
дукушем на Ю. (древняя Бактрия, ран-
несредневековое назв. — Тохаристан).
Был одним из офиц. языков Кушанского
царства (кон. 1—3 вв.) и эфталитского
гос-ва (5—6 вв.). Дпал. членение в па-
мятниках Б. я. не прослежено; араб, ис-
точники 10—11 вв. упоминают о диалек-
тах на терр. Тохаристана, часть к-рых
можно отнести к бактрийским.
Фонетич. состав Б. я. устанавливается
предположительно (в памятниках графи-
БАКТРИЙСКИЙ 61
чески различаются не все фонемы). Во-
кализм содержал 9 фонем: долгие глас-
ные a, j, и, ё, о, краткие a, i, и, э; харак-
терны частая редукция кратких (a, i,
и > э) и утрата ист. *-а- в суффиксе -g
(-g *-aka-). Для ист. консонантизма наи-
более характерны: 1 < *d; с, з < *с;
(h)r < *0г; -xt- < *xSt-; -S- < -*rs-. По
ист.-фоиетич. признакам Б. я. занимает
промежуточное положение между совр.
афганским и мунджанским языками, с
одной стороны, и ср.-иранскими парфян-
ским, согдийским и хорезмийским — с
другой.
В грамматич. структуре Б. я. отошел
от др.-иран. яз. дальше, чем другие ср,-
иран. языки вост, группы: утрачена кате-
гория рода, сохранились лишь 2 флектив-
ных падежа (прямой и косвенный); древ-
ние флективные формы прош. вр. заме-
нены аналитическими. Для синтаксиса
характерны определит, словосочетания
с релятивным местоимением-артиклем (i).
Во 2 в. до н. э.— 1 в. н. э. для фиксации
Б. я. применялась, очевидно, разновид-
ность арамейского письма (см. Западно-
семитское письмо). Она представлена в
двух кратких надписях на керамике, най-
денных в Сев. Афганистане и Юж. Узбе-
кистане. Со 2 в. н. э. Б. я. пользовался
греч. алфавитом. Старейшие памятники
Б. я. иа греч. алфавите относятся ко 2 в.,
наиболее важный из них — надпись, об-
наруженная при раскопках храма в Сурх-
котале (Сев. Афганистан). От других
эпиграфич. памятников 2 в. сохранились
лишь фрагменты: надписи из Дашти-
Навур (Центр. Афганистан), Дильберд-
жииа (Сев. Афганистан) и Айртама
(Юж. Узбекистан). Наиболее поздние из
датированных эпигоафвч. памятников
относятся к 9 в. В Вост. Туркестане
найдены 9 фрагментов рукописных тек-
стов иа Б. я. (один из них написан ма-
нихейской разновидностью арамейского
письма).
Б. я. был ассимилирован перс, яз., рас-
пространившимся на терр. Тохаристана;
этот процесс завершился, вероятно, в
11—12 вв.
• Лившиц В. А., К открытию бакт-
рийских надписей на Кара-тепе, в кн.: Буд-
дийские пещеры Кара-тепе в Старом Терме-
зе, М., 1969: Лившиц В. А., Круг-
ликова И. Т., Фрагменты бактрийской
монументальной надписи из Дильберджина,
в кн.: Древняя Бактрия, в. 2. М., 1979;
Стеблин-Каменский И. М., Бакт-
рийский язык, в кн.: Основы иран. яз-зна-
ния. (Ср.-иран. языки), М., 1981; М а-
ricq A., Inscriptions de Surkb-Kotal (Ва-
flan). La grande inscription de Kanijka et
'eteotokhanen, Гancienne langue de la Bact-
riane, JA. 1958, t. 246; Henning W. B.,
The Bactrian inscription, BSOAS, 1960, v.
23; G e r s c h e v i t c h I., The well of
Baghlan, «Asia Major». 1966, v. 12; его же,
Nokonzok's well, «Afghan Studies», 1979,
v. 2; e г о же. The Bactrian fragment in
Manichean script, «Acta Antiqua Acade-
miae Scientiarum Hungaricae», 1980, t. 28;
Hunxbach H., Baktrische Sprachdenk-
maler, T1 1 — 2, Wiesbaden, 1966—67; H a r-
matta J., The Bactrian wall-inscriptions
from Kara Tepe, в кн.: Буддийские пеще-
ры Кара-тепе в Старом Термезе, М.. 1969;
Fussman G.. Documents epigraphiques
Kouchans. BEFEO. 1974, t. 61; D a v a-
ry G. Dj., Baktrisch. Ein Worterbuch,
Hdlb.. 1982; Lazard G., G r e n e t F r.,
Lamberterie Ch. de. Notes bactrien-
-ics. «Studia Iranica», 1984, t. 13.
В. А. Лившиц.
БАЛКАНЙСТИКА—совокупность ис-
торико-филологических дисциплин, объ-
единяющих комплексные сравнительно-
исторические и типологические исследова-
62 БАЛКАНИСТИКА
ния социальной и этнической истории, ма-
териальной и духовной культуры, язы-
ков народов Балканского п-ова в их исто-
рическом прошлом и современном состо-
янии. Лингвистич. Б, (иначе бал-
кан. яз-знание), как отрасль яз-знания
сочетая в себе три подхода — историче-
ский, типологический и ареальный, иссле-
дует в синхронном и диахронном планах
развитие и взаимодействие балкан.
языков для выявления у них общих черт
и тенденций сходного развития.
Лингвистич. Б. в широком ее понима-
нии изучает все языки балкан. региона
вне зависимости от их принадлежности
к к.-л. генетич. или ареальной общности.
К языкам балкан. региона относятся язы-
ки неск. генетич. общностей. Это индо-
европейские языки: слав, груп-
па — болт., макед., сербскохорв., словен.
языки; ало. яз. (моногруппа); греч. яз.
(моногруппа); ром. группа — вост.-ром,
подгруппа — рум., молд. языки, зап,-
ром. подгруппа—сефардский яз.; герм,
группа — нем. яз. севера Трансильвании;
индоарийская группа — цыган, яз. Фин-
но-угорская генетич, об-
щность представлена венг. языком;
тюркская семья — тур. и гагауз,
языками. В объект общебалкан. лингви-
стич. исследований вовлекаются зоны
языковых контактов на границах балкан.
региона.
Лиигвнстич, Б. в собств. смысле слова
исследует языковые процессы в балкан.
языках, связанные с формированием осо-
бой ареальной общности языков — бал-
канского языкового союза, к к-рому отно-
сят алб., болт., макед., новогреч., рум.
языки, а также торлакский диалект серб-
скохорв, яз.
Зарождение лингвистич. Б. связано с
В. (Е.) Копитаром, к-рый в 1829 первым
установил, что алб., болт, и валашский
(т. е. рум.) языки обладают общностью
нек-рых языковых форм при разл. язы-
ковой материи, особо отметив наличие у
них постпозитивного артикля. На это же
обратил внимание А. Шлейхер (1848).
Ф. Миклошич отметил общность ряда
черт у рум., болг., алб. и новогреч. язы-
ков, подчеркнув, что у них «слова раз-
ные, а грамматика одна». Для становления
балкан. яз-знания важную роль сыграли
многоязычные словари балкан. языков
кои. 18 и нач. 19 вв., охватывающие спи-
сок слов и образцы фраз и предложений,
трехъязычный словарь иовогреч., валаш.
(РУМ.) и алб. языков Т. Кавалиоти (1770)
и четырехъязычный словарь Даниила
Мосхополитиса (Михаила Адама Хад-
жи, 1802).
С сер. 19 в. началось систематич. ис-
следование балкан. языков в описат.
(монолингвистич.) и сопоставит, планах
с попыткой выявить общность и в лекси-
ке, и в грамматике (Миклошич, Г. Мейер,
А. Филиппиде, Б. П. Хашдеу). Однако
установление грамматич. тождеств в бал-
кан. языках наметилось лишь в нач. 20 в.
В исследовании Т. Папахаджи по фразео-
логии балкан. языков (1908) в сопоставит,
плане впервые были показаны сходства
не только в смысловом содержании, но и
в синтаксич. структуре фразеологизмов.
Г. Вейганд объединил разработку балка-
нистич. исследований в рамках издавав-
шегося им «Ежегодника Института
рум. языка» (1894—1921). В журн. «Бал-
каи-Архив» (1925—28) публиковались
статьи по широкому кругу балканистич.
проблем. Вейганд использовал термин
«балканские» для обозначения общих
черт, свойственных алб., рум. и болг.
языкам. Для координации балканистич.
исследований в кон. 19 в. Венская АН
(Австрия) стала издавать ежегодник «За-
писки Балканской комиссии», публико-
вавший монография, исследования по но-
вым и древним балкан. языкам. Т. о., ис-
следования в период с 1829 по 1925 зало-
жили основы лингвистич. Б. как особого
направления.
Новый период развития лингвистич.
Б. как самостоят. дисциплины начинает-
ся с работ К. Сандфельда и А. М. Сели-
щева. В 1925 Селищев вводит в науч, обо-
рот понятие «балканизм» для обозначения
общих черт балкан. языков. В работе «Об
общих чертах в балканских языках: об
одном старом балкаиизме в болгарском»
(1925) он предложил разграничивать при-
сущие балкан. языкам общности на раз-
ных уровнях их структуры — семантики,
синтаксиса, морфологии и фонетики.
С выходом в свет обобщающего труда
Сандфельда «Балканская филология.
Проблемы и результаты» (1926, на дат.
яз.; 1930, на франц, яз.) начался новый
этап развития лингвистич. Б. В работе
осуществлено первое систематич. описа-
ние общебалкан. языковых черт иа всех
уровнях. Сандфельд впервые предложил
разграничивать иелексич. (в первую оче-
редь — грамматич.) и лексич. балкаииз-
мы. В общебалкан. лексике им были вы-
делены межбалкан. заимствования как ре-
зультат лексич. обмена между самими
балкан. языками н виебалкан. заим-
ствования, воспринятые из небалкаи. язы-
ков. В сфере нелексич. схождений Саид-
фельд выделил грамматич. балканизмы,
на основании к-рых он постулировал «бал-
кан. языковое единство»: постпозитив-
ный артикль, утрату инфинитива, модель
образования буд. вр., синкретизм род.
и дат. падежей, тождеств, формы для пере-
дачи конструкций ubi и quo, удвоение
личных местоимений, предпочтит. упот-
ребление паратаксиса и др. В особую
группу обособлены фразеологич. соответ-
ствия.
Новый этап в развитии лингвистич.
Б. начался после выдвижения в 1923
Н. С. Трубецким понятия языкового со-
юза как нового типа языковой общно-
сти — типологической, в отличие от гене-
тической (см. Родство языковое). Бал-
кан. языки объединяются в языковой
союз ввиду значит, сходств в синтаксисе,
морфологии и наличия большого числа
общих культурных слов. Исследования
сосредоточивались на углубленном изу-
чении выявленных общебалкан. языковых
черт н поиске новых балканизмов. Бы-
ли выявлены новые нелексич. схождения,
в т. ч. нек-рые способы словообразования
и образоввния фразеологизмов, а также
серия сходных синтаксич. черт, напр.
сходство средств выражения для состоя-
ния покоя и направления, пролептическое
и соответственно плеонастич. употребле-
ние личных местоимений, пролепсис
(предвосхищение) субъекта в предложе-
нии с конструкцией «что», употребле-
ние паратактич. (см. Сочинение) кон-
струкций (работы И. Шрёпфера, 1956).
X. Л. Клагстад (1963) выделил 9 осн.
общебалкан. черт: определ. артикль, по-
казатель буд. вр., показатель отрицания,
употребление степеней сравнения, несло-
говые и моносиллабич. предлоги, превер-
биальная связь, «краткие» формы лич-
ных (и возвратных) местоимений, наст,
вр. глагола «быть», вопросит, частицы.
Развитие типологич. идей послужило
основанием для выдвижения Г. Райхен-
кроном (1962) тезиса об особом балкаи.
языковом типе, к-рый имеет ряд существ,
сходств в синтаксисе и ритмико-тактич.
организации (актуальном членении) ре-
чи, где тема выдвигается на передний
плав, а рема выносится на второе место,
а также общий способ образования числи-
тельных от 11 до 19 по модели «один-на-
десять». Наряду с балкаи. языковым ти-
пом выделяется романский, славянский,
а внутри них румынский, балканославян-
ский.
В. Георгиев (1966) проблему балкан.
языкового союза считает центральной для
лингвистич. Б. Наиболее характерными
признаками сходства балкан. языков он
считает почти полное соответствие арти-
куляционной базы у гласных и соглас-
ных, многочисл. одинаковые лексич. эле-
менты (гл. обр. заимствования из греч.
и тур. языков), сохранение одинако-
вых или сходных морфем, развитие оди-
наковых, сходных или параллельных
морфологич. или синтаксич. элементов.
Систематизацию сходных балкан. язы-
ковых черт попытался осуществить
X. В. Шаллер («Балканские языки»,
1975), предложивший различать первич-
ные и вторичные балканизмы. Однако
нек-рые ученые (В. П. Нерознак) считают
более обоснованным выделять союзооб-
разующие балканизмы, участвующие в
формировании отличит, признаков бал-
кан. языкового союза, и несоюзообразую-
щие, т. е. сходные явления, присущие
лишь отд. балкан. языкам.
В соответствии с частотностью балка-
низмов балкан. языки делят на 3 группы:
языки «первой степени», у к-рых частота
союзообразующих черт очень высока,
что позволяет считать их ядром балкан.
языкового союза,— алб., рум., болг.,
макед. языки (Б. Гавранек, 1966); языки
«второй степени», обладающие меньшим
набором союзообразующих признаков,
составляющих периферию балкан. язы-
кового союза (новогреч. и сербскохорв.
языки); к третьей группе относят языки
Балкан, не имеющие в своей структуре
союзообразующих признаков (тур.,
венг.), хотя они и оказывают нек-рое вли-
яние на появление особых категорий в
языках балкан. языкового союза, напр.
под влиянием тур. яз. возник нарратив
(пересказывательное наклонение) в болг.
и макед. языках.
Особым направлением стала ареальная
типология балкан. языков (труды П. Иви-
ча, Г. Бирнбаума, Г. А. Цыхуна), возник-
шая из диалектологии балкан. языков
и установившая, что инвентарь балканиз-
мов в лит. языках и в отд. диалектах тех
же языков не совпадает (П. Ивич). В свя-
зи с этим Бирнбаум и Цыхун на основе
учета балкаи. инноваций выделяют из
юж.-слав. языковой зоны наряду с бал-
кан. языковым союзом балканослав. язы-
ковую (ареальную) общность.
Большое число работ посвящено воп-
росам генезиса и неоднородных причин
развития общих черт в балкан. языках.
В процессах конвергентного развития
балкан. языков большую роль играли
ист., географии, и собственно языковые
факторы (М. П. Павлович). Исторической
по преимуществу категорией считает бал-
каи. языковой союз А. В. Десницкая
(1980). На сходное развитие балкан. язы-
ков оказывали воздействие субстрат,
адстрат и суперстрат (следы языка
пришельцев в составе языка коренных
жителей), взаимная интерференция,
своего рода «контактное родство» (Г. Р.
Зольта).
В развитие Б. существ, вклад внесли
Селищев и Трубецкой, во многом опреде-
лив -содержание и направление лингви-
стик, Б. Десницкая исследует общие
проблемы Б., роль албан. яз. в балкан.
языковом союзе; под ее руководством го-
товится многотомный труд «Основы бал-
канского языкознания», в к-ром подво-
дятся итоги совр. развития Б. Иссле-
дуются грамматич. строй, фонетика и фо-
нология балкан. языков. Методика струк-
турной типологии применяется в трудах
Т. В. Цивьян. Цыхун и Нерознак иссле-
дуют балкан. языки в рамках ареальной
типологии, а также в связи с проблема-
ми палеобалканистики. Гагауз, яз. вве-
ден в круг балканистич. проблем.
Для координации балканистич. иссле-
дований в 1963 в Бухаресте была уч-
реждена Международная ассоциация
юго-восточно-европейских исследований.
Спец, ин-ты балканистич. исследований
организованы в Греции (Салоники, с
1953), Румынии (Бухарест, с 1963), Бол-
гарии (София, с 1964), СФРЮ (Сараево,
с 1970). В СССР проблемы Б. изучаются
в Ин-те славяноведения и балканистики
АН СССР (Москва) и в Ин-те яз-знания
АН СССР (Ленингр. отд.), а также в др.
науч, центрах Москвы, Ленинграда, Кие-
ва, Минска, Кишинева. Спец. науч, цент-
ры есть также и в небалкан. странах: в
ЧССР (Прага, Брно), ГДР (Берлин, Лейп-
циг), Австрии (Вена), ФРГ (Мюнхен,
Гамбург), Великобритании (Лондон),
Франции (Париж), США (Блумингтон-
ский и Станфордский, Колумбийский,
Калифорнийский ун-ты).
По проблемам лингвистич. Б. издаются
журналы: «Revue internationale des etu-
des balkaniques» (Beograd, 1934—39),
«Балканско езикознание» (София, 1959—),
«Revue des etudes sud-est-europeennes»
(Buc., 1963—), «Etudes balkanique» (So-
fia, 1964—), «Balkan Studies» (Thessa-
lonike, 1960—), «Zeitschrift fur Balkano-
logie» (Wiesbaden, 1963—), «Etudes bal-
kaniques tchecoslovaques» (Prague,
1966—), «Siidostforschungen» (Munch.,
1936—).
• НЛ, в. 6. Языковые контакты. [Пер.
с англ., франц., нем. и итал.], М., 1972;
Десницкая А. В., «Языковой союз*
как категория ист. яз-знания, в кн.: II
Всесоюзная науч, конференция по теоретич.
вопросам яз-знания «Диалектика развития
языка», М., 1980; Цыхун Г. А.. Типо-
логия. проблемы балканослав. языкового
ареала, Минск, 1981; Балканистика в Ук-
раинской ССР. Библиогр. указатель. К..
1983; Sandfeld К., La linguistique bal-
kanique. Problemes et resultats, P., 1930;
Schaller H. W., Die Balkansprachen,
Hdlb., 1975; его же. Bibliographic zur Bal-
kanphilologie, Hdlb., 1977; см. также лит.
при ст. Балканский языковой союз.
В. П. Нерознак.
БАЛКАНСКИЙ ЯЗЫКОВОЙ СОЮЗ
(балканские языки) — термин, приме-
няемый для обозначения особого типа
языковой общности, совокупности язы-
ков Юго-Вост. Европы, выделяемой не
по принципу генетического родства, а
по ряду общих структурно-типологиче-
ских признаков, сложившихся в резуль-
тате длительного взаимовлияния в пре-
делах единого географического прост-
ранства.
В состав Б. я. с. принято включать
языки слав., ром., алб., греч. групп
иидоевроп. семьи (см. Индоевропейские
языки)-, болгарский, македонский, серб-
скохорватский (частично), вост.-роман-
ские, албанский, новогреческий. В про-
цессе интенсивного взаимодействия язы-
ки, относимые к Б. я. с., выработали
комплекс типология, схождений, т. наз.
балканиэмов, на всех уровнях языковой
структуры. Сторонники строго типоло-
гия. тоякн зрения на Б. я. с. считают,
что эти схождения основаны не на мате-
риальной, а на структурной тождест-
венности по принципу «слова разные,
грамматика подобная». Типология, клас-
сификация языков Б. я. с. осуществля-
ется на основе как различительных, так
и сходных признаков развития их струк-
туры. Центром Б. я. с. нек-рые ученые
считают ало., болг., макед. и рум. язы-
ки, обладающие наибольшим числом бал-
каниэмов, а его периферией — иовогреч.
и сербскохорв. языки, в к-рых частот-
ность балканиэмов ниже. К. Саидфельд
полагал, что центром распространения
балканиэмов является греч. яз.
В области фонетики в языках Б. я. с.
отмечается наличие след, общих черт:
сходство в такто-ритмич. организации
речи, экспираторное ударение и отсут-
ствие количеств, различения гласных (за
исключением части болг. и макед. диа-
лектов и сербскохорв. яз. с его политонич.
ударением), одинаковые классы тонов
у гласных, наличие в алб., болг., вост.-
ром. языках особого среднеязычного
(нейтрального) гласного и (графически
соответственно ё, ъ, а); смягчение соглас-
ных в вост.-ром., иовогреч. языках и
в нек-рых болг. и макед. диалектах. Ти-
пологии. общности в морфологии имени
включают: совпадение род. и дат. паде-
жей, категории определенности/неопре-
деленности, постпозитивный артикль, ана-
литич. образование степеней сравнения,
образование числительных от 11 до 19 по
локативному типу (ср. болг. единнаде-
сет и т. д.). Сходство в развитии глаго-
ла в языках Б. я. с.: наличие аналитич.
типа образования буд. вр. при помощи
3-го л. ед. ч. вспомогат. глагола «хотеть»
(в гегском диалекте алб. яз.— другая
конструкция) и соответствующего ver-
bum finitum; утрата инфинитива с пос-
ледующей заменой его придаточными
предложениями с союзными (гипотаксис)
нли сочинит, гл. предложениями (па-
ратаксис). Синтаксич. характеристики
Б. я. с. представлены удвоением объекта,
употреблением местоименных клитик
(безударных частиц в пост- или препози-
ции к слову, от к-рого они акцентуаци-
онно зависимы) в функции личных мес-
тоимений, местоименных клитик с ука-
зат. частицами, предлога «с» при сущест-
вительных с артиклем, пролепсисом (при-
обретением смысла только в связи с пос-
ледующим членом или членами предло-
жения) субъекта в предложениях с сою-
зом «что». Процессы балканизации отме-
чаются также в синтаксисе гагауз, яз.
под влиянием взаимодействия с языка-
ми Б. я. с.
Помимо общих грамматич. признаков
балкан. языки характеризуются нали-
чием большого числа лексич. соответст-
вий, источником к-рых послужили за-
имствования из греч., лат., славянских
и тур. языков, происходившие в разл.
время. Лексич. тождества делятся на
3 типа: общебалканские, охватывающие
все языки Б. я. с.; присущие неск. язы-
кам; эксклюзивные соответствия, общие
лишь двум языкам. Особое место за-
нимают албано-рум. лексич. параллели
исконного (палеобалкан.) происхожде-
ния. Конвергентное развитие (см. Кон-
вергенция) языков в рамках Б. я. с.
обусловлено рядом причин: действием
субстратных (фракийский, иллирийский)
языков, процессами смешения языков
и двуязычием (см. Многоязычие), общ-
ностью социальных условий и хозяйств,
уклада у балкан. народов, влиянием ви-
зант. культуры. Важную роль в формиро-
вании Б. я. с. сыграли греч., лат., а так-
же славянские языки, каждый из к-рых
стал языком преимуществ, влияния в об-
БАЛКАНСКИЙ 63
разовании определ. балканизмов (грече-
ский — в развитии инфинитива, славян-
ские — числительных от И до 19, ро-
манские — буд. времени и т. п.). При
определении феномена языкового союза
в др. языковых ареалах Б. я. с. служит
эталоном конвергентного развития аре-
ально смежных языков независимо от их
генетич. статуса.
Изучение соответствий в балкан. язы-
ках началось в 19 в., когда В. (Е.) Ко-
питар отметил ряд общих признаков в их
структуре. Позже Ф. Миклошич под-
черкнул, что гл. особенностью балкан.
языков является сходство в граммати-
ке, но различие в лексике. Первое систе-
матич. исследование и интерпретация
всего корпуса схождений (балканизмов)
в области грамматики, фразеологии и
лексики были произведены в 1926 Санд-
фельдом. Он выделил 20 характерных
общих признаков балкан. языков. Важ-
ное значение для балкан. яз-знания име-
ли исследования А. М. Селищева, к-рый
разделил балканизмы на 3 группы:
1) семантические, 2) синтаксические и
морфологические, 3) фонетические соот-
ветствия. Основоположник теории язы-
ковых союзов — Н. С. Трубецкой, вы-
двинувший также понятие Б. я. с. Впер-
вые в 1923, а затем в 1928 на 1-м Между-
нар. конгрессе лингвистов он на приме-
ре Б. я. с. обосновал необходимость раз-
граничения языковых союзов от языковых
групп и семей. Исследованием проблем
Б. я. с. занимались Р. О. Якобсон,
П. Скок, Б. Гавранек, > В. Скаличка,
В. Георгиев, А. Росетти, Г. Райхе.нкрон,
О. Зайдель, Г. Бирнбаум, X. В. Шаллер.
Значит, вклад в изучение Б. я. с. при-
надлежит сов. балкановедам Селнщеву,
А. В. Десницкой, С. Б. Бернштейну,
Т. В. Цивьян, Г. А. Цыхуну, М. А. Га-
бинскому и др.
* Трубецкой Н. С., Вавилонская
башня и смешение языков, в кн.: Евразий-
ский временник. 3. Берлин, 1923; Цивь-
ян Т. В.. Имя существительное в балкан.
языках, М., 1965; Десницкая А. В.,
Реконструкция элементов др.-алб. языка
и общебалкан. лингвистич. проблемы, М.,
1966; Габи некий М. А., Возникнове-
ние инфинитива как вторичный балкан.
языковой процесс, Л., 1967; Ц ы х у н Г. А.,
Синтаксис местоименных клитик в южно-
слав. языках. Минск, 1968; НЛ, в. 6,
Языковые контакты, М., 1972, с. 94 — 119,
308—418; Балкан, лингвистич. сб., М.,
1977; S a nd f eld Кг., Balkanfilologien,
Kbh., 1926; его же, Linguistique balkani-
que. Problemes et resultats, P., 1930; Tru-
betzkoy N. S., Phonologie und Sprach-
geographie, TCLP, 1931, v. 4; Jakob-
son R., Uber die phonologischen Sprachbiin-
de, там же; Les problemes fondamentaux de
la linguistique balkanique, Sofia, 1966; Les
etudes balkaniques, tchecoslovaques, v. 1 — 5,
Praha, [1966-76]; Schaller H. W.,
Die Balkansprachen. Hdlb., 1975; его же,
Bibliographic zur Balkanphilologie, Hdlb.,
1977; Haarmann H., Balkanlinguistik,
Tiibingen. 1978.	В. П. Нероэнак.
БАЛТИЙСКИЕ ЯЗЫКИ—группа ин-
доевропейских языков. Б. я. полнее
сохраняют древнюю индоевроп. языко-
вую систему, чем др. совр. группы индо-
европ. семьи языков. Существует точка
зрения, согласно к-рой Б. я. представляют
собой остаток древней индоевроп. речи,
сохранившейся после выделения из этой
семьи др. индоевроп. языков. Внутри
группы древних индоевроп. диалектов
Б. я. тяготеют к ее вост, части (индо-
иранские, славянские и др. языки),
языкам чсатем» (тем, в к-рых индоевро-
пейские заднеязычные палатальные пред-
ставлены в виде сибилянтов). Вместе
64 БАЛТИЙСКИЕ
с тем Б. я. участвуют в ряде инноваций,
характерных для т. наз. центр.-европ.
языков. Поэтому целесообразно говорить
о промежуточном (переходном) статусе
Б. я. в континууме древних индоевроп.
диалектов (показательно, что Б. я.
являются как раз той зоной, в к-рой
чсатемизация» осуществилась с наимень-
шей полнотой среди др. языков группы
чсатем»). Особенно близки Б. я. к сла-
вянским языкам. Исключит, близость
этих двух языковых групп (в ряде слу-
чаев можно говорить о диахрония. по-
добии или даже тождестве) объясняется
по-разному: принадлежностью к одной
группе индоевроп. диалектов, находив-
шихся в близком соседстве и переживших
ряд общих процессов, продолжавших
еще тенденции индоевроп. развития; от-
носительно поздним территориальным
сближением носителей Б. я. и слав, язы-
ков, обусловившим конвергенцию соотв.
языков, в результате к-рой выработа-
лись мн. общие элементы; наличием
общего балто-слав. яз., предка Б. я.
и слав, языков (наиболее распространен-
ная точка зрения); наконец, исконным
вхождением слав, языков в группу
Б. я., из к-рых они выделились относи-
тельно поздно (на юж. периферии балт.
ареала), с этой точки зрения Б. я. вы-
ступают как предок слав, языков, сосу-
ществующий во времени и пространстве
со своим потомком. Тесные генетич.
связи объединяют Б. я. с древними индо-
европ. языками Балкан (иллирийским,
фракийским и др.).
Ареал распространения совр. Б. я.
ограничивается вост. Прибалтикой (Лит-
ва, Латвия^ сев.-вост, часть Польши —
Сувалкия, частично Белоруссия). В более
раннее время Б. я. были распростране-
ны и в юж. Прибалтике (в ее вост, части,
на терр. Вост. Пруссии), где до нач.
18 в. сохранялись остатки прусского
языка, а восточнее, видимо, и ятвяжско-
го. Судя по данным топонимии (особен-
но гидронимии), балтизмам в слав, язы-
ках, археологическим и собственно исто-
рическим данным, в 1-м тыс.— нач. 2-го
тыс. н. э. Б. я. были распространены на
обширной терр. к Ю. и Ю.-В. от Прибал-
тики — в Верх. Поднепровье и вплоть
до правых притоков верх. Волги, Верх,
и Ср. Поочья (включая зап. часть басе,
р. Москва и терр. совр. г. Москва),
р. Сейм на юго-востоке и р. Припять на
юге (хотя бесспорные балтизмы отмечены
и к IO. от нее). Можно говорить о балт.
элементе и к 3. от Вислы — в Поморье
и Мекленбурге, хотя происхождение
этих балтизмов не всегда ясно. Ряд то-
пономастич. изоглосс объединяет балт.
ареал с Паннонией, Балканами и Адриа-
тич. побережьем. Особенности ареала
распространения Б. я. в древности объ-
ясняют следы языковых контактов бал-
тов с финно-уграми, иранцами, фракий-
цами, иллирийцами, германцами и т. д.
Совр. Б. я. представлены литовским
языком и латышским языком (иногда
особо выделяют и латгальский яз.).
К числу вымерших Б. я. относятся:
прусский (Вост. Пруссия), носи-
тели к-рого утратили свой язык и пере-
шли на нем. яз.; ятвяжский (С.-В.
Польши, Юж. Литва, смежные р-ны
Белоруссии — Гродненщина и др.; остат-
ки его существовали, видимо, до 18 в.),
нек-рые следы к-рого сохранились в ре-
чи литовцев, поляков и белорусов на-
званного ареала; куршский (на
побережье Балт. м. в пределах совр. Лит-
вы и Латвии), исчезнувший к сер. 17 в.
и оставивший следы в соотв. говорах
латышского, а также литовского и лив-
ского языков [не следует смешивать
язык куршиев с языком т. наз. курсение-
ков (Kursenieku valoda), говором латыш,
яз., на к-ром говорили в Юодкранте на
Куршской косе]; селонский (или
селийский), на к-ром говорили в части
Вост. Латвии и на С.-В. Литвы, о чем
можно судить по документам 13—15 вв.;
талиндский (или голядский, на
Ю. Пруссии и, видимо, в Подмосковье,
на р. Протва), о к-ром можно судить толь-
ко по небольшому кол-ву топонимич.
материала, локализуемого в Галиидии
(по документам 14 в.) и, вероятно, в басе.
Протвы (ср. чголядь» рус. летописи).
Остается неизвестным назв. языка (или
языков) балт. населения на вост.-слав.
территориях. Несомненно, однако, что
языки ятвягов (они же судавы, ср. Суда-
вию как одну из прус, земель) и галиидов
(голяди) были близки прусскому и, воз-
можно, являлись его диалектами. Оии
должны быть отиесеиы вместе с прус,
яз. к числу зап.-балт. языков в отличие от
литовского и латышского (как вост,-
балтийских). Возможно, правильнее го-
ворить о языках внеш, пояса балт. ареа-
ла (прусский на крайнем западе, галинд-
ский и ятвяжский на крайнем юге и, воз-
можно, иа востоке), противопоставлен-
ных относительно компактному ядру
языков чвнутреиней» зоны (литовский
и латышский), где существенны чкросс-
языковые» линии связей (напр., нижне-
литов. и нижнелатыш., соответственно
верхнелитов. и верхнелатыш. диалек-
тов). Б. я. внеш, пояса рано подверглись
славизации, целиком вошли в состав суб-
страта в польском и вост.-слав. языках,
полностью растворившись в них. Харак-
терно то обстоятельство, что именно эти
Б. я. и соотв. племена раньше всего ста-
ли известны антич. писателям (ср. чай-
стиев» Тацита, 98 н. э.; балт. население
юж. побережья Балт. м., чгалиндов»
и чсудинов» Птолемея, 2 в. н. э.). Общее
назв. индоевроп. языков Прибалтики
как балтийских было введено в 1845
Г. Г. Ф. Нессельманом.
Фонологич. структура Б. я. определя-
ется рядом общих черт, реализующихся
примерно на одном и том же составе
фонем (число фонем в литовском нес-
колько больше, чем в латышском). Си-
стема фонем в литовском и латышском
(и, видимо, прусском) описывается об-
щим набором дифференциальных при-
знаков. Существенны противопоставле-
ния палатальных и непалатальных (типа
к’ : к, g’ : g, n' : п; в литов, яз. объем
этого противопоставления намного боль-
ше, чем в латышском), простых соглас-
ных и аффрикат (с, з, с, з), напряжен-
ных н ненапряженных (е : ае, i ; ie,
u : о); фонемы f, х (также с и dz в литов-
ском или dz в латышском) периферийны
и встречаются, как правило, в заимст-
вованиях. Важно сходство в организации
просодич. уровня Б. я., притом что
ударение в литов, яз. свободное, а в ла-
тышском стабилизировано на началь-
ном слоге (финноязычное влияние). Глас-
ные фонемы различаются по долготе —
краткости (ср. латыш, virs ’над' — vlrs
’муж’ или литов, butas ’квартира’ —•
butas ’бывший’). Интонационные проти-
вопоставления характерны и для литов-
ского, и для латышского, хотя реализу-
ются они в конкретных условиях различ-
но [ср. латыш. plAns ’глиняный пол’
(длит, интонация) — plans ’тонкий’ (пре-
рывистая интонация); lauks ’поле’ (дли-
тельная) — lauks ’белолобый’ (нисходя-
щая); литов, austi ’остывать’ (нисходя-
щая) — austi ’светать’ (восходящая) и
т. n.J. Правила дистрибуции фонем
в Б. я. относительно едины, особенно
для начала слова (где допускается скоп-
ление не более трех согласных, ср. str-,
spr-, spl-, ski-...); дистрибуция согласных
в конце слова несколько сложнее из-за
утраты конечных гласных в ряде мор-
фологич. форм. Слог может быть как
открытым, так и закрытым; вокалич.
центр слога может состоять из любой
гласной фонемы и дифтонгов (ai, au,
ei, ie, ui).
Для морфонологии глагола характерно
количеств, и качеств, чередование глас-
ных, имени — передвижения акцента, ме-
на интонаций и т. п. Максимальный (мор-
фологич.) состав слова описывается мо-
делью вида: отрицание + префикс + ...
+ корень + ... + суффикс + ... + флек-
сия, где префикс, корень и суффикс
могут появляться больше чем один раз
(иногда можно говорить и о сложной
флексии, напр., в местоименных прила-
гательных, ср. латыш, balt-aj-ai). Наи-
более типичные ситуации чудвоения»:
видовой префикс ра + ч лексический»
префикс; корень + корень в сложных
словах [обычно они двучленны, но состав
их частей-корней разнообразен: Adj. +
+ Adj./ Subst., Subst. + Subst./Vb.,
Pronom + Subst./Adj., Nutner. (счетный) +
+ Subst./ Numer., Vb. + Subst./Vb.,
Adv. + Subst./ Adj./ Adv.l, суффикс +
+ суффикс (чаще всего в след, порядке:
суффикс объективной оценки + суф-
фикс субъективной оценки). Б. я. обла-
дают исключит, богатством суффиксаль-
ного инвентаря (особенно для передачи
уменьшительности — увеличительное™,
ласкательное™ — уничижительности).
Для морфологич. структуры имени в
J5. я. характерны категории рода (муж-
ского н женского со следами среднего,
особенно в одном из известных диалек-
тов прус, яз.), числа (единственно-
го — множественного; известны примеры
дв. ч.), падежа (номинатив, генитив,
датив, аккузатив, инструменталис,
локатив, всем им противопоставлена осо-
бая звательная форма; влияние финно-
язычного субстрата объясняет существо-
вание в литов, диалектах форм аллатива,
иллатива, адессива), сложенности/
иесложенности (прежде всего в при-
лагательных — полные и краткие фор-
мы, но иногда и в др. классах слов), гра-
дуальное™ (3 степени сравнения в при-
лагательных). В склонении существи-
тельных различаются 5 типов основ —
условно на -о-, -a-, -i-, -и- и на согласный.
Наряду с именным типом склонения
выступает и местоименный тип, играю-
щий особую роль в склонении прилага-
тельных. Для глагола помимо категории
числа существенны: лицо (1-е, 2-е, 3-е),
время (настоящее, прошедшее, будущее),
наклонение (изъявительное, условное, же-
лательное, повелительное; в латыш, яз.
развились долженствоват. и пересказы-
ват. наклонения, очевидно, под влиянием
финноязычного субстрата), залог (дейст-
вительный, возвратный, страдательный).
Различия по виду (включая все оттеики
протекания действия — начинательность,
терминативность, итеративность и т. п.)
и по каузативности/некаузативности це-
лесообразнее рассматривать как факты
словообразования. Парадигма глагола от-
личается простым устройством, чему спо-
собствует нейтрализация противопостав-
ления по числам в формах 3-го л. (в
нек-рых диалектах, напр. в тамском,
нейтрализовано и противопоставление по
лицам), к-рые могут иногда выражаться
нулевой флексией, и особенно наличие
единой (в принципе) схемы флексий,
А 3 Лингвистич. энц. словарь
описывающей личные формы глагола
в изъявит, наклонении. Разные сочета-
ния личных форм вспомогат. глагола с
причастными порождают многообразные
сложные типы времен и наклонений.
Синтаксические связи между элемен-
тами предложения в Б. я. выражают-
ся формами словоизменения, несамо-
стоят. словами и примыканием. Ядро
предложения — имя в номинативе + гла-
гол в личной форме. Каждый из этих
двух членов может отсутствовать (напр.,
при отсутствии глагола возникают имен-
ные фразы) или развертываться (так,
группа имени может развертываться
в прилагательное + существительное, или
существительное + существительное, или
предлог + существительное или место-
имение и т. д.; группа глагола разверты-
вается в глагол + наречие, личный гла-
гол + личный глагол и т. п.). Эти правила
развертывания могут применяться больше
чем один раз. Реализация их связана,
в частности, и с порядком слов во фразе.
Так, обычно группа глагола следует за
группой имени в номинативе; в группе
личного глагола-несвязки группа имени
не в номинативе следует за личным гла-
голом-несвязкой; в группе имени все
падежные формы следуют за именем
в генитиве, если они связаны с иим (это
правило обладает высокой степенью ве-
роятности н существенно в связи с тем,
что генитив в Б. я. способен выражать
самые разл. синтаксич. отношения —
практически почти все, кроме тех, к-рые
свойственны номинативу; отсюда — иск-
лючит. роль генитива в синтаксич. транс-
формациях).
Подавляющее большинство семантич.
сфер в литов, и латыш, языках (также
и в прусском) обеспечивается исконной
лексикой индоевроп. происхождения. Это
позволяет в целом ряде случаев говорить
о практически едином словаре Б. я.
Особенно полное соответствие наблюда-
ется в составе словообразоват. элементов,
служебных слов, местоименных элемен-
тов, главных семантич. сфер (числитель-
ные, имена родства, части тела, назв.
растений, животных, элементов пейзажа,
небесных тел, элементарных действий
и т. п.). Различия в этой области отно-
сятся, скорее, к числу исключений (ср.
литов, siinus ‘сыи’, прус, soflns, но латыш,
dels или литов, dukte ‘дочь’, прус,
duckti, но латыш, meita или литов, duona
‘хлеб’; латыш, maize, прус, geits или ли-
тов. akmuo 'камень', латыш, akmens, но
прус, stabis и т. п.). Очень велика лек-
сич. общность Б. я. со слав, языками. Она
объясняется как общим происхождением
и архаичностью обеих языковых групп,
так и значит, пластом слав, заимствова-
ний в Б. я. (термины социально-эконо-
мич. и религ. характера, бытовая и про-
фессиональная лексика и т. п.). Немалое
число германизмов проникло в литовский
и особенно в латыш, яз. (в последнем,
чаще по говорам, значителен и слой за-
имствований из финно-угор. языков). Мн.
лексич. интернационализмы проникли
в Б. я. не только непосредственно из
языка-источника, но и через рус., польск.
или нем. языки.
Об истории изучения Б. я. см. Балти-
стика.
• См. лит. при ст. Балтистика.
,	В. Н. Топоров.
БАЛТИСТИКА — комплекс филологиче-
ских дисциплин, изучающих балтийские
языки, материальную и духовную куль-
туру балтоязычных народов. В Б. раз-
личают область, связанную с изучением
балт. языков, фольклора, мифологии
и т. п. как некоего целого, и частные
области, посвященные отд. балт. тради-
циям: прутенистику (пруссистику), лет-
тонистику, литуанистику.
Ведущее направление в Б.— исследо-
вание балт. языков, история изучения
к-рых начинается с 17 в., когда появля-
ются первые словари и опыты грамматич.
описания отд. языков, преследующие
гл. обр. практич. цели. Лучшими из них
в 17 в. были для литов, яз. грамматика
Д. Клейна и словарь К. Сирвидаса (Шир-
видаса), для латыш, яз.— грамматика
Г. Адольфи и словари X. Фюрекера
и Я. Лангия. Традиция описания грам-
матики и лексики продолжалась пример-
но до сер. 19 в. (Ф. В. Хаак, Ф. Руиг,
Г. Остермейер, К. Мильке, С. Станявичус,
К. Коссаковский и др. для литов, яз.;
Г. Ф. Стендер, Я. Ланге, К. Хардер,
Г. Розенбергер, Г. Хессельберг и др. для
латыш, яз.).
Новый этап начинается с сер. 19 в.,
когда труды Р. К. Раска, Ф. Боппа,
А. Ф. Потта вводят балт. языки в русло
сравнительно-исторического языкозна-
ния и индоевропеистики. Появляются
труды по прусскому языку (Бопп,
Ф. Нессельман), литовскому (А. Шлей-
хер), латышскому (А. Биленштейн).
В последующие десятилетия сравиит.-
ист. изучение балт. языков стало господ-
ствующим в балт. яз-знании (И. Шмидт,
А. Лескин, А. Бецценбергер, Л. Гейтлер,
Э. Бернекер, Ф. Ф. Фортунатов,
Г. К. Ульянов, В. К. Поржезинский,
О. Видеман, Й. Зубатый, И. Миккола
и др.). Потребности более обстоятельной
интерпретации фактов балт. языков в рам-
ках сравнит.-ист. исследований, как и
практич. потребности в выработке стан-
дартных форм языка, оживили интерес
н к синхронич. изучению балт. языков
[труды по грамматике и особенно лекси-
ке Ф. Куршайтиса, К. Яунюса (Явниса),
К. К. Ульмана, К. Мюленбаха и др.].
На рубеже 19—20 вв. появляются пер-
вые работы Я. Эидзелина, внесшего
исключит, вклад в изучение балт. язы-
ков (фундаментальная грамматика ла-
тыш. яз., участие в словаре Мюленбаха,
изучение вымерших балт. языков, в част-
ности прусского и куршского, труды по
балто-слав. языковым связям, по ак-
центологии, истории и диалектологии,
по сравнит, грамматике балт. языков,
в области этимологии и топонимии и т. п.).
Большое значение для исследования ис-
тории литов, яз., вымерших балт. языков,
сравнит.-исторического их изучения, для
этимологии, топономастики и лексики
имеют труды К. Буги. Исследованием
балт. языков и их связей со славянски-
ми и др. индоевроп. языками занима-
лись Р. Траутман (ч Балто-славянский
словарь»), Ю. Герулис, Э. Френкель
(ч Литовский этимологический словарь»),
К. Станг (первая ч Сравнительная
грамматика балтийских языков»,
1966), X. Педерсен, Т. Торбьёрнссон,
М. Фасмер, Э. Герман, Э. Ниеминен,
Е. Курилович,	Я. Отрембский,
П. Арумаа, В. Кипарский, А. Зенн,
ГО. Бальчиконис, П. Скарджюс, А. Са-
лис, П. Йоникас, Ю. Плакис, Э. Блесе,
А. Аугсткалиис, А. Абеле, В. Руке-Дравп-
ня, К. Дравиньш, В. Мажюлис, 3. Зин-
кявичюс, Й. Казлаускас, Вяч. Вс. Ива-
нов, В. Зепс, У. Шмальштиг (Смол-
стиг), Б. Егере и др. Новый этап в раз-
витии Б. связан с созданием фундамен-
тальных трудов по лексикологии и дна-
лектологаи, в частности диалектология,
атласов, по описат. грамматике и истории
БАЛТИСТИКА 65
балт. языков, по топонимике и ономас-
тике. В области фольклористики накоп-
лен огромный материал, собранный в мно-
готомных изданиях текстов иар. словес-
ности. На этой основе развиваются много-
числ. частные исследования и все чаще
выдвигаются общебалт. проблемы (срав-
нит. метрика, поэтика, ист. и мифология,
интерпретация, связь с иидоевроп. исто-
ками и т. п.).
Изучение прус. яз. (прутенисти-
к а) началось в кон. 17 в. (X. Гарткнох,
1679), но интерес к нему возобновился
лишь в 20-х гг. 19 в. (С. Фатер, 1821,
С. Б. Линде, 1822, П. фон Болен, 1827)
и был связан как с романтич. интересом
к архаике, так и со становлением срав-
нит.-ист. яз-знания. Характерна работа
Боппа 1853 о прус. яз. в сравнит.-ист.
плане. В сер. 19 в. наибольший вклад
в изучение балтийских языков внесен
Нессельманом (в частности, словарь
прус, языка, 1873); тогда же начи-
нается сбор топономастич. материалов
(В. Пирсон, И. Фойгт, М. Теппен, Бец-
ценбергер и др.). Последнему принадле-
жат большие заслуги в текстология, изу-
чении памятников прус, языка и в ин-
терпретации мн. языковых фактов уже
в след, период (кон. 19 — нач. 20 вв.).
В кон. 19 в. появляются грамматики
прус, языка (Бернекер, 1896, В. Шульце,
1897), фонетич., акцентологич., морфо-
логич. и этимологич. исследования (Фор-
тунатов, Ф. де Соссюр, А. Брюкнер,
К. Уленбек, Миккола, Э. Леви, Ф. Ло-
ренц, Ф. Клуге и др.). В 1910 публику-
ется фундаментальное описание прус,
языка Траутмана, оно включает публи-
кацию текстов и полный словарь к ним.
Позже он издает словарь прус, личных
имен (1925), к-рый вместе со словарем
прус, топонимов Герулиса (1922) зна-
чительно расширил представления о лек-
сике прус. яз. Этим двум ученым (как и
Бецценбергеру и особенно Буге) принад-
лежат первые исследования в области диа-
лектологии прус. яз. Фонетикой и мор-
фологией в это время успешно занимается
Н. ваи Вейк (1918), публикуются работы
Эндзелина, Германа и др. В 20—30-е гг.
20 в. создаются труды по частным вопро-
сам прус. яз. (гл. обр. Эндзелин, а также
Э. Бенвенист, ван Вейк, Шпехт, Станг,
Дж. Бонфанте, Э. Микалаускайте,
И. Матусевичюте и др.), но в целом ин-
терес к прус. яз. заметно падает. Исклю-
чение — книга Эндзелина о прус. яз.
(1943, 1944), отличающаяся точностью
и строгостью конкретных выводов, опи-
рающихся на детальное исследование гра-
фики. В 40—50-е гг. появляются лишь
редкие исследования в этой области
(Т. Милевский, Л. Заброцкий, Герман).
Начало совр. этапа в развитии пруте-
нистики относится к 60-м гг., когда уве-
личивается число исследований, углуб-
ляются методы интерпретации, достига-
ются важные результаты. Особое место
занимают труды и публикации Мажю-
лиса (ср. «Памятники прусского язы-
ка», т. 1—2,	1966—81, и подготов-
ленный к печати этимологич. словарь)
и Шмальштига («Грамматика прус,
языка и дополнения к ^й>, 1974,
1976). С 1975 начал выходить сло-
варь прус, языка В. Н. Топорова (т.
1—4, изд. продолжается). В 70—80-е гг.
прус. яз. исследуют Станг, Кипарский,
В. П. Шмидт, X. Гурнович, К.-О. Фальк,
Дж. Ф. Левин, К. Кузавинис, Л. Ки-
лиан, В. Брауэр, Ф. Хинце, А. П. Непо-
купный, В. Смочиньский, Ф, Кортландт,
бб БАЛТИСТИКА
Зинкявичюс, Ф. Даубарас, Т. Иноуэ,
Иванов, С. Колбушевский н др. Новый
этап в развитии прутенистики характери-
зуется интересом к вымершим «малым»
балт. языкам, известным лишь по очень
скудным данным (отд. слова, обычно
личные и местные имена). Изучается
близкий к прус. яз. ятвяжский (труды
Отрембского, А. Каминьского, Зинкяви-
чюса, Непокупного, Фалька, Л. Налепы,
А. Ванагаса, Б. Савукинаса, Топорова
и др.); оживился интерес к галиндскому
(голядскому) языку. После классич. работ
Эндзелина и Кипарского внимание ряда
исследователей снова обращается к
курш. языку. Диалектологи пытаются
в совр. говорах балт. языков выделить
звуковые особенности и лексемы вымер-
ших куршского, эемгальского, селонского
языков.
Зарождение леттонистики вос-
ходит к несовершенным опытам в изуче-
нии латыш, яз. 1-й пол. 17 в., принадле-
жащим ием. пасторам, к-рые не вполне
владели латыш, яз. [И. Г. Рехехуэен,
Г. Манцель (Манцелиус)]. Практич. по-
требности определили устойчивость инте-
реса к латыш, яз., о чем свидетельствует
ряд грамматич. трактатов, иногда оставав-
шихся в рукописях (М. Бюхнер), иногда
утраченных (П. Эйнгорн). Лучшая грамма-
тика латыш, языка в 17 в.— грамматика
Адольфи (1685), явившаяся результатом
коллективного труда, гл. роль в к-ром
играл Фюрекер, ему также принадлежит
заслуга в составлении двух латыш.-нем.
словарей (рукопись) и составление на
латыш, яз. сборника духовных песен.
В кон. 17 — нач. 18 вв. появляются др.
грамматич. труды и словари (Г. Эльгер,
Г. Дрессель, Лангий, Л. Депкин и др.).
Большим достижением леттонистики
18 в. являются грамматика (1761,
2 изд., 1783) и словарь (1789), изданные
Г. Ф. Стендером. Опубликованы замеча-
ния Хардера (1790) к грамматике Стен-
дера и нем.-латыш, и латыш.-нем. сло-
вари Ланге (1777). В 1-й пол. 19 в. вы-
ходят грамматич. исследования М. Акеле-
вича (Акелайтиса) (1817), Розенбергера
(1808), Хессельберга (1841) и др. 2-я
пол. 19 в. отмечена появлением трудов
Биленштейна (1863—64,	1866), зало-
живших основу науч, грамматики латыш,
языка. В области лексикографии выде-
ляются словари Я. Курмина (1858) и
Ульмана (1872—80).
Расцвет леттонистики на рубеже 19—
20 вв. и в первые десятилетия 20 в. свя-
зан гл. обр. с составлением и публикацией
фундаментального словаря Мюленба-
ха (1923—25, и дополнит, тома к нему,
этимологич. справки принадлежат Энд-
эелину) и науч, деятельностью Эндэе-
лина, благодаря чему латыш, яз. к сер.
20 в. оказался наиболее полно описан-
ным среди др. балт. языков. Особое
значение имело появление грамматики
латыш, яз. (1922, 1951) и большого кол-ва
работ по диалектологии, истории языка,
топонимии, сравнит.-ист. изучению ла-
тыш. яз. В 20—30-е гг. в области латыш,
яз. работают А. Абеле, Ю.„ Плакис,
Э. Блесе, Р. Аугсткалнис, Й. Зеверс
и др. Появляются труды диалектологов,
к-рые печатаются в журн. «Труды Фило-
логического общества» («Filologu Bied-
ribas Raksti»). Во 2-й пол. 20 в. предпри-
нят ряд важных изданий. Выходят
«Избранные труды» Эндзелина (т. 1—4,
1971—82), вышли два тома топонимия,
словаря Латвии (издание, начатое Энд-
зелином, предполагается продолжить);
Ин-том языка и лит-ры им. А. Упита
АН Латв. ССР выпускается 8-томный
словарь совр. лит. латыш, яз. В 1959—62
издана академия. «Грамматика современ-
ного латышского языка» (т. 1—2). Появи-
лись диал. словари (К. Анцитнс, Э. Ка-
гайне, С. Раге), работа по диалектологии
М. Рудэите (1959), труды Д. Земзаре
(1961), Б. Лаумане (1973) и др. В обла-
сти истории латыш, яз. и языка фолькло-
ра большой вклад внес А. Оэолс (1961,
1965 и др.). Разнообразны исследования
в области диалектологии, фонетики, лек-
сики, топонимии и ономастики латыш,
яз. (Р. Бертулис, А. Блинкена, А. Брей-
дакс, М. Бренце, О. Буш, Р. Вейдемане,
Р. Грабис, М. Граудиня, Р. Грисле,
В. Дамбе, К. Карулис, А. Лауа, Т. По-
рите, А. Рекена, Я. Розенберге, Л. Розе,
М. Сауле-Слейне, В. Сталтмане, Э. Шми-
те и др.). За пределами Латвии латыш,
яз. изучается в Швеции, ФРГ, Польше,
США, Австралии. Значит, труды при-
надлежат Руке-Дравине, Дравиньшу,
Егерсу, Э. Хаузенберг-Штурм, А. Гатер-
су, Зепсу, Колбушевскому, М. Букшу,
И. Плацинскому, Т. Феннеллу, Э. Дунс-
дорфу и др.
Особое место в леттонистике занимают
публикация и исследование богатейшего
фонда нар. текстов. Важнейшим достиже-
нием собирательской и публикаторской
деятельности стало многотомное издание
латыш, песен К. Барона (1894—1915).
Эта традиция, заложенная К. Валде-
маром, Ф. Трейландом (Бривземние-
ком), И. Спрогисом, А. Пушкайтисом
(Лерхисом), Э. Вольтером, развитая
Я. Лаутенбахом, Л. Берзиньшем, П. Шмит-
сом, К. Страубергсом, Р. Клаустивьшем
и др., продолжается. На основе прежде
всего фольклорных материалов созданы
важные исследования по языку, поэтике;
мифологии (П. Шмите, А. Йоханссон,
Л. Нейланд, особенно X. Биеэайс и др.,
ср. также ранние труды В. Манхардта,”
основанные на ист. свидетельствах),
в Топоров В. Н., Балтийские языки,
в кн.: Языки иародов СССР. т. 1, М., 1966;
Augstkalns A., Musu valoda, vioas
vesture un petitaji, Riga, 1934; О z о 1 s A.,
Tautas dziesmu literaturas bibliografija,
Riga, 1938; его же, VeclatvieJu rakstu
valoda, Riga, 1965; N iedre J., Latviesu
folklora, Riga, 1948; Endzelins J., Bal-
tu valodu skanas un formas. Riga, 1948: его
ж e, Darbu izlase, t. 1—4, Riga, 1971—85;
Fraenkel E., Die baltischen Sprachen.
Ihre Beziehungen zu einander und zu den indo-
germanischen Schwesteridiomen als Einfiihrung
in die baltische Sprachwissenschaft, Hdlb.,
1950; G r a b i s R.. Parskats par 17. gad-
simta latviesu valodas gramatikam, в кн.:
Valodas un literaturas Instituta Raksti. V,
Riga, 1955, c. 205—66; Buga K., Rinkti-
niai rastai, I—Ш, Vilnius, 1958—62 (особый
том — указатели); _G r i s I e R., 17. gad-
simta gramatikas ka latviesu valodas vestures
avots, там же, VII, 1958, с. 245—55; Zem-
z a r e D., Latviesu vardnicas (lidz 1900 ga-
dam), Riga. 1961; Stang C h r. S., Ver-
gleichende Grammatik der baltischen Sprachen,
Oslo — Bergen — Tromso, 1966; S c h m a 1-
stieg W. R., Studies in Old Prussian,
The Pennsylvania State University Press,
1976; Sabaliauskas A., Lietuviu
kalbos tyrinejimo istorija iki 1940 m., Vilnius.
1979; его же, Lietuviu kalbos tyrinejimo
istorija, 1940—1980, Vilnius, 1982; G i n e i-
tis L., Lietuviu literaturas istoriografija,
Vilnius, 1982; Kabelka J.. Baku filo-
Iqgijos.ivadas, Vilnius, 1982; J о n у n as A.,
Lietuviu folkloristika. Vilnius. 1983; Saba-
liauskas A., Baltu kalbu tyrinejimai
1945—1985, Vilnius, 1986. В. H. Топоров.
Зачатки литуанистики встре-
чаются в первых литов, письм. памятни-
ках. В> 1547 в быв. Вост. Пруссии (име-
новавшейся также М. Литвой) вышла
в свет первая литов, книга — катехизис
М. Мажвидаса, в к-рую вошел и литов,
букварь. В 1653 Клейн в Вост. Прус-
сии издал на лат. яз. первую грамматику
литов, яз. Ок. 1620 в Вильнюсе Сир-
видас опубликовал первый словарь литов,
языка (польско-лат.-литов.). В изданной
в 1599 «Постилле» М. Даукша показал
значение литов, яз. Появляются первые
объяснения происхождения литов, яз.,
популярной становится теория о проис-
хождении литов, яз. из латинского.
В этом отношении интересен труд Ми-
хало Литвина на лат. яз. (написан в сер.
16 в., напечатай в 1615 в Базеле), в к-ром
дан список лат. слов, имеющих литов-
ские соответствия. В 1745 Руиг в Вост.
Пруссии на нем. яз. издает «Исследова-
ние литовского языка, его происхожде-
ния, сути и особенностей» («Betrachtung
der Littauischen Sprache, in ihrem Ur-
sprunge, Wesen und Eigenschaften»).
В 19 в. вклад в литуанистику внесли
литов, деятели культуры и писатели
Стаиявичюс, Д. Пошка, С. Даукантас,
Л. Юцявичюс и др.
Новый этап в развитии литуанистики
связан с развитием сравнительно-исто-
рического языкознания. Литов, яз., как
самый архаичный из всех живых индо-
европ. языков, вызвал интерес ученых
разных стран. В 1856 Шлейхер опуб-
ликовал в Праге первую науч, граммати-
ку литов, языка («Litauische Gramtna-
tik>). Важные для литов, яз-знаиия
работы издает литовец из Вост. Прус-
сии Куршайтис. В области литуанистики
работали Лескин, Бругмаи, Бецценбер-
гер, де Соссюр, В. Томсен, Миккола,
Зубатый, Я. Розвадовский и др.
В России большой вклад в литуанис-
тику внес Фортунатов. В 1878 он начал
читать курс литов, яз. в Моск, ун-те.
В области литов, яз-знания работали
его ученики Ульянов, Поржезинский.
Большое место в истории литуанистики
занимает науч, деятельность И. А. Бо-
дуэна де Куртенэ. Существенные для
литов, яз-знания труды создали А. Бара-
наускас, Яунюс, братья А. и Й. Юшки.
Положит, влияние на развитие литуа-
нистики имело основанное в 1907 в Виль-
нюсе Литов, науч, об-во (председатель —
Й. Басанавичюс). С 1922 осн. центром
литуанистики становится Каунасский
ун-т. Проблемами литуанистики зани-
маются соотв. кафедры, комиссии, изда-
ются периодич. издания. В Каунасском
ун-те работали литов, языковеды Й. Яб-
лонские и Буга, позже Скарджюс, Са-
лис, Йоникас и др. Самое большое влия-
ние на развитие литов, яэ-энания ока-
зали работы Буги. С деятельностью
литов, языковедов тесно связана науч,
деятельность нем. языковеда, литовца
по происхождению, Герулиса.
Развитие литуанистики активизирова-
лось в Сов. Литве после Великой Оте-
честв. войны. Изучение проблем литуа-
нистики сконцентрировано в Ин-те литов,
языка и лит-ры АН Литов. ССР и в ву-
зах республики. Подготовлены крупные
коллективные труды. Завершается рабо-
та над «Словарем литовского языка»
(«Lietuviq kalbos iodynas»), т. 1—14,
1941—86, издана «Грамматика литов-
ского языка» («Lietuviq kalbos gramati-
ка»), т. 1—3, 1965—76, заканчивается
издание «Атласа литовского языка»
(«Lietuviq kalbos atlasas»), т. 1—2,
1977—82, выпущены в свет «История
литовской литературы» («Lietuviq lite-
ratures istorija»), т. 1—4, 1957—68, «Ли-
товский фольклор» («Lietuviq tautosa-
ка»), т. 1—5, 1962—68, начато иэдаиие
многотомного «Свода литовских народ-
ных песен» («Lietuviq liaudies dainynas»),
т. 1—4, 1979—88, и др. Опубликовано
также большое число индивидуальных
исследований по литуанистике. В ли-
товское яз-знание существенный вклад
5*
внесли: Ю. Бальчиконис,(лексикография,
нормализация языка), Й. Круопас (лек-
сикография, история . лит. языка),
К. Ульвидас (лексикография, грамма-
тика), Казлаускас (ист. грамматика, фо-
нология), Зинкявичюс (история языка,
диалектология), Мажюлис (история
языка, лексика), Й. Паление (история
лит. языка), В. Урбутис (лексика, сло-
вообразования), Ю. Пикчилингис (сти-
листика), А. Паулаускене (грамматика),
А. Валецкене (грамматика), В. Грина-
вецкис (диалектология), К. Моркунас
(диалектология), В. Амбразас (ист. син-
таксис), Ванагас (ономастика), А. Гир-
денис (диалектология, фонология), С. Ка-
ралюнас (история языка, лексика), А. Са-
баляускас (лексика, история исследова-
ния) и др.
В области литуанистики работали и
работают ученые других сов. республик:
Б. А. Ларин, М. Н. Петерсон, Топоров,
Иванов, Ю. С. Степанов, Т. В. Булыги-
на, О. Н. Трубачев, Ю. В. Откупщи-
ков, Непокупный и др. Большое зна-
чение для литуанистики имеют исследо-
вания Я. Эидэелина. Среди зарубежных
лингвистов после 2-й мировой войны
наиболее значит, работы по литов, яз.
опубликовали Френкель, Станг, Отрем-
бский.
в Петерсов М. Н., Очерк литов,
языка, М., 1955; Ларин Б. Л., Краткий ист.
обзор литов, лексикографии, в кн.: Лексико-
графия. сборник, в. 2, М., 1957; Булы-
гина Т. В., Морфологич. структура слова
в совр. литов, лит. языке (в его письм. фор-
ме), в кн.: Морфологич. структура слова и
индоевроп. языках. М., 1970; Грамматика
литов, языка, Вильнюс, 1985; Sabalia-
u s k a s A., Lietuviu kalbos tyrinejimo isto-
rija, iki 1940 m., 'Vilniiss, 1979; e г о же,
Lietuviu kalbos tyrinijimo istorija, 1940—
1980 m., Vilnius, 1982. А. Ю. Сабаляускас.
БАМАНА (бамбара) — один из манде
языков. Вместе с языками малинке
н диула образует языковую общность
мандинго. Распространен в Республике
Мали, где является офиц. языком (на-
ряду с франц, яз.), а также в Сенегале
н Гвинее. Число говорящих св. 2,7 млн.
чел. Язык имеет много диалектов, основ-
ные из к-рых следующие: бамако, сегу,
калонге, когоро (кагоро), масаси, ньяма-
са, сомоно, торо. Б. обладает богатой
системой гласных, включающей оппо-
зиции по долготе — краткости, откры-
тости — закрытости и назадьности — не-
иазальности. Язык тональный; система
тонов мало изучена, кол-во их указы-
вается по-разному в разных источниках.
Фонологич. значимость тонов связана
с тем, что Б. является языком высо-
кой степени аналитизма и морфологич.
средства его весьма ограничены. Большую
роль играют средства сиитаксич. уровня,
среди к-рых — строго фиксиров. поря-
док членов предложения: подлежащее —
прямое дополнение — глагол — косвен-
ное дополнение (с послелогом). В 1967
была разработана письменность для Б.
на базе лат. алфавита. Язык исполь-
зуется при обучении в начальной школе
в Мали, где иа нем ведется н радиове-
щание.
в Del afosse М., La langue mandingue
et ses dialectes (malinke, bambara, dioula),
t. 1. P.. 1929; Weimers W., The Mande
languages, в кн.: Round table conference on
languages and linguistics, Georgetown, 1958;
Rowlands E.. A grammar of Gambian
mandiqka, L.. 1959.	И. H. Топорова.
БАМУМ ПИСЬМО — письменность для
языка бамум (см. Бантоидные языки).
Создана правителем гос-ва Бамум
Нджойей ок. 1896 (1-й вариант); позднее
НджоЙя в течение 20 лет 6 раз перераба-
тывал Б. п., поэтому оно существует в 7
вариантах (ступенях). Первонач. вари-
ант, не сохранившийся в виде текстов
и восстановленный с помощью инфор-
мантов,— набор символико-пиктографич.
знаков (510), включая цифровые (от 1
до 10). Во всех вариантах имеется осо-
бый знак пзэшН — детерминатив, к-рый
предшествует собств. именам людей,
а также ставится перед омонимом, озна-
чающим нечто более высокое рангом
в относит, иерархии ценностей (напр.,
растение выше рангом, чем предмет).
По мере упрощения Б. п. кол-во знаков
уменьшалось (6-й и 7-й варианты — по
80 знаков), а характер письма существен-
но менялся: со 2-го варианта Б. п. при-
обретает черты идеографии, системы,
а 4-й вариант (ок. 1907) представляет
собой словесно-слоговое письмо. С этого
момента упрощение начертания знаков
и их фонетизация идут быстро, идеограм-
мы отражают лишь звуковой облик слов,
без обозначения тоиов. Появившийся
после 1910 6-й вариант — слоговое пись-
мо с переходом в фонетическое; наряду
со слогограммами появляются буквен-
ные знаки (для ш, п, г); важную роль
играет новый полифункциональный диа-
критич. знак А, осн. назначение к-рого —
маркировать слоги с глоттальным исхо-
дом. Направление письма первоначаль-
но не было стабильным, но с 3-го вариан-
та — только слева направо.
Б. п. по происхождению оригинально,
предполагается (Д. Далби) возможность
косвенного воздействия мнемонич. гра-
фич. системы н с и б и д и, существо-
вавшей с сер. 19 в. в Зап. Нигерии. После
смерти Нджойи (1933) Б. п. постепенно
выходит из употребления, хотя еще
в 50-х гг. были люди, владевшие им. Со-
хранились тексты Б. п.— личная и дело-
вая переписка, указы, книга истории
гос-ва Бамум, книга фармакологии, на-
ставлений, переводы фрагментов Библии.
• Диривгер Д., Алфавит, пер. с
англ., М., 1963; Фридрих И., История
письма, пер. с нем., М., 1979; Dug ast I.,
Jeffreys M. D. W., L’ecriture des
Barnum, P., 1950; Schmitt A., Die Ba-
mum-Schrift, Bd 1—3, Wiesbaden, 1963: D a 1-
b у D.. The indigenous scripts of West Af-
rica and Surinam: their inspiration and de-
sign. ALS, 1968, v. 9. В. Л. Виноградов,
БАНТбИДНЫЕ ЯЗЫКЙ — группа род-
ственных языков в составе подсемьи
бенуэ-конголезских языков (по классифи-
кации Дж. X. Гринберга). Распростране-
ны в странах Африки южнее Сахары от
Нигерии до Кении и к Ю. до ЮАР.
Общее число говорящих св. 160 млн. чел.
(1987, оценка).
Понятие «Б. я.», введеннсе М. Гасри
(1948) вместо распространенного ранее
термина «полубайту» (X. X. Джонстон,
1919), позднее существенно изменило свое
содержание. К Б. я. Гасри отнес те язы-
ки, к-рые обладают именными классами
типа бантуских, ио для к-рых не удается
установить достаточных и регулярных
лексич. соответствий с банту. В таком
значении термин применялся к большой
совокупности языков Зап. Африки, с
подразделением их (Д. А. Ольдерогге)
на вост.-бантоидные (в целом соответст-
вуют бенуэ-конголез. языкам Гринберга),
центр.-банТО'идные (гур языки), зап.-бан-
тоидные (зМадноатлантические языки).
Т. о., в данном употреблении термин
«Б. я.» был в большей мере типолого-
географическим, нежели генетическим.
В 30-х гг. Б. я., называемые полубайту
и отграничиваемые от банту, считались
нек-рыми учеными (Г. Тесман) смешан-
ными (судано-баитускими). Гринберг при-
БАНТОИДНЫЕ 67
это есть книга
царь
д
f]ga
вещь
Jaajn
1 am
9 уз P Vfc EH
m fu o n	n (в э i ya yer
mfon (le signe nijuiaya ka ^fet
и. X <
fu □ mb£n
f umbtn
(знак npmli) Njoya
pua a
pua
Hl XV5 1Ш
рш o n m fu a n
ршап пиэп
фимбане
род Царь
Шестая ступень развития письма бамум.
дал понятию «Б. я.» более строгое гене-
тич. содержание, исключив из иих язы-
ки зап.-атлантические и гур, но включив
все языки банту. Такое понимание
Б. я. стало наиболее принятым.
Б. я.— самая мпогочисл. группа сре-
ди беиуэ-конголез. языков. Прародина
Б. я.— предположительно (Гринберг)
бассейн ср. течения р. Бенуэ. Разграни-
чивают 2 ветви: одна — языки тив, бату,
мамбила, вуте и нек-рые др., вторая —
миогочисл. языки, условно называемые
«широкие банту» (К. Уильямсон), т. е.
собственно языки банту (отмеченные
у Гасри) 4- языки Нигерии и Камеруна,
не входящие в банту, по Гасри, но счи-
тающиеся таковыми у Гринберга (позд-
нее он назвал их б а н е). Языки бане
(о классификации банту см. Банту
языки) делятся на 5 (с подгруппами)
групп: 1) нигерийские (а. экоид-
ные — ндо, этунг, кеака, обанг, нде;
б. мбе; в. джаравские — бада, джарава,
кулунг, баре, лигри, нагуми, мбоа);
2) м а м ф е (аньянг, эсимби, нгуни, муи-
дани, менка, асумбо, амаси); 3) г р а с с-
лендские (а. мбам-нкам — бамум,
диалектно-языковой пучок бамилеке
с осп. языками нгве, банджуя, бафусам,
бангангте, батие, фефе, джаНГ, бали-мун-
гака, диалектно-языковой пучок нгемба
с осн. языками пиньин, манкон, бафут,
нквен, мбуп, бамункум; б. тадкон-бе-
фанг — могамо менемо, видекум, бе-
фанг; в. ком-бандем — агхем, ве, ком,
бандем; г. ндоп — гирамо, фанджи, кёи-
сенсе, ламнсо; д. кака; е. лимбум);
68 БАНТОИДНЫЕ
Л ^5? 3,5? ^S1!
•fe nijua э тэ э pa тэ m
mfe уш»'' mo ’ ' '
новый, что мне Памэму
ПЯах^ШЗ h
па о n fi lx
na pa nji 1ш
сделал для знати a
г -6 ?«I n
Hjcwan, е n па
tai qgwan’a
деревне
4) м и с а д ж е (кумаджу, нгонг, бу-
наки, косин); 5)тикарские (тикар,
бандобо).
Б. я. исследованы неодинаково. Наи-
более изучены языки банту, среди язы-
ков бане относительно лучше — грас-
слендские, наименее известны мамфе.
Фонологии, система Б. я. отличается
разнообразием звуковых типов. Богатый
вокализм с неск. гласными среднего ряда
(ш, е, э) и градацией по подъему (i —
е — е — а); среди согласных — различ-
ные билабиальные и лабио-веляриые (р, Ь,
ф, 0, f, v, pf, bv), двухфокусные смыч-
ные kp, gb, высокочастотны аффрикаты
(ts, dz, tf, dj), встречаются аспирирован-
ные смычные, в велярном ряду — звон-
кий шелевой у; широко представлен гор-
танный смычный, носовые m, n, ji, rj.
В структуре слога избегается стечение
согласных, допустимы сочетания С 4- w,
j (в анлауте). Б. я. тональные, с различе-
нием трех тоновых уровней (высокий —
средний — низкий) и контурных тонов;
сложная тоновая система в грассленд-
скнх языках (бамилеке) по синтагматич.
типу — т. наз. террасированная (ступен-
чато-уровневая), с явлениями тонового
сдвига и смещения (перепада). Структура
корня преим. односложная типа CV(C),
с чередованием начального согласного
в позиции после гоморганного носового
префикса N (бамилеке: N 4- р > mb,
N 4- 1 > nd, N 4-j > nd3 и т. д.).
В Б. я. (не байту) — слабо развитая,
нефлективная морфология; в словообра-
зовании имеются элементы агглютинации
(аффиксация), встречаются словосложе-
ние и редупликация, известна конверсия;
в формообразовании преобладает изоля-
ция. Существительное обладает катего-
риями именного класса (ИК) и числа.
Эти категории тесно взаимосвязаны: су-
ществуют т. наз. сингулярные (ед. ч.)
и плюральные (мн. ч.) ИК. Системы ИК
по количеств, составу и сохраняемости
согласоват. моделей сильно варьируют
по языкам. В целом языки бане отражают
распад и упрощение системы ИК по
сравнению с языками банту (особенно
далеко этот процесс зашел в тикар, где
есть лишь реликты былых ИК); промежу-
точное положение занимает тив. Способ
выражения ИК гл. обр. префиксальный,
реже суффиксальный (в тив — оба спо-
соба); в грасслендских языках — широ-
кая омонимичность показателей ИК;
наиболее устойчивый тип согласования
местоименный (посессив и демонстратив).
Прилагательные как отд. часть речи
развиты слабо, преобладает предикатив-
ное употребление прилагательных с офор-
млением их по типу глаголов. В числи-
тельных иногда отражены следы архаиче-
ской системы счисления (пятеричная,
четверичная), числительные 2-го десятка
в бамилеке образуются по модели «конъ-
юнктивный элемент (ncob) 4- простое чис-
лительное 1-го десятка 4- 10> (в бамум
порядок обратный); порядковые числи-
тельные не развиты. В системе личных
местоимений есть формы эксклюзива /
инклюзива, в нек-рых языках (бамилеке,
нгемба) также «инклюзив-дуалис» и осо-
бые сложные местоимения (типа банджун
ро-е ,вы с ним', т. е. ,ты 4- он’); в ука-
зат. местоимениях имеется троичная гра-
дация дейксиса по степени удаленности
объекта, соотносимая с тремя лицами
(напр., фефе bee .этот’, baa .этот/тот',
bii ,тот’).
Глагол в Б. я. (ие банту) отличается
отсутствием залога и причастия; есть
категория вида и способа действия [а
мбам-нкам осн. различия — перфектив/
прогрессив/хабитуатив (обычное дейст-
вие)]. Грамматич. время структуриро-
вано по признаку отдаленности (в мбам-
нкам 3 прошедших и 3 будущих), при
этом форма простого прошедшего может
выражать вневременной реэультатив.
В буд. вр. различаются также (напр.,
в бамилеке) будущее потенциальное и бу-
дущее облигаторное, передающее значение
обязательности. Видо-временные формы
образуются аналитически с помощью
служебных элементов (частиц) и вспомо-
гат. глаголов (в мбам-нкам .быть’, .идти'
и .делать'). Единств, аффиксальная мор-
фема (бамилеке) — гоморганиый пре-
фикс N-----означает временную опреде-
ленность действия. Лицо выражается
лексически (личным местоимением). Воз-
можны разл. отрицат. формы глаголов
в зависимости от времени.
В синтаксисе преобладают простые
предложения, порядок слов SVO. Гла-
гольный предикат может быть выражен
«сериальными глаголами» — цепочкой
глаголов, из к-рых первый оформлен
полностью по соотв. времени, последую-
щий либо оформленный, либо в исходной
форме, что семантически значимо [напр.,
в фефе a ka sa’ та wuza ,он пришел и
поел’ — значение консекутивности (след-
ствия или последовательности), а ка
sa' га wuza .он пришел поесть’ — значе-
ние цели]. Определит, местоименные
конструкции строятся по типу «опреде-
ляемое 4- определяющее», адъективные—
«определяющее 4- определяемое» (но
обычнее предикативное употребление при-
лагательных); посессивные «генитивные»
конструкции — «обладаемое 4- облада-
тель» (исчезнувшая в нек-рых языках
ассоциативная частица оставила след
в тоновом контуре сочетаемых слов);
числительные после существительных.
Вопросит, предложения имеют тот же
порядок, что утвердительные, вопрос
выражается интонационно и вопросит,
частицей. В сложных предложениях пре-
обладает сочинит, связь.
Большинство Б. я. бесписьменны; для
бамум существовала письменность (см.
Бамум письмо).
Изучение Б. я. началось с исследова-
ния языков банту в 17 в. (Дж. Брушотто),
др. языков этой группы — с сер. 19 в.
(С. В. Келле); первый опыт сравнит, изу-
чения языков полубайту предпринял
Джонстон (1919, 1922). До 30-х гг. Б. я.
(не банту) исследовались гл. обр. нем.
учеными (К. Майнхоф, Э. Цинтграф,
Э. Мейер, Тесман). Первая полная клас-
сификация Б. я. Камеруна была создана
Тесмаиом (1932), в дальнейшем общей
классификацией Б. я. занимались И. Ри-
чардсон, Д. Вестерман и М. Брайан,
Уильямсон. С 40-х гг. исследуются отд.
Б. я. небантуского ареала (Р. К. Абра-
хам, А. Бруенс, Лежер, Л. Малколм,
И. Уорд, А. Столл, И. Дюгае и др.).
Особенно большой интерес к этим язы-
кам возникает в 60-е гг. (в Нидерландах,
США, ФРГ, Великобритании, Франции;
появляются нац. лингвистич. кадр
в странах Африки), мн. работы посвя-
щены языкам бане (Д. У. Крэбб, Я. Вор-
хуве, Л. Хаймен, Э. Данстан, К. Ажеж,
А. Шмитт, Т. Кук, Г. Юнграйтмайр).
Значит, вклад в это изучение внесли
бенуэ-конголезская и грасслендская ра-
бочие группы. В СССР исследование
Б. я. (не банту) началось с 60-х гг.
(в Ин-те яз-знания АН СССР).
* Виноградов В. А., Бантоидвые
языки (Камерун), в кн.: Языки Азии и
Африки, т. 5 (в производстве); John-
ston Н. Н., A comparative study of the
Bantu and Semi Bantu languages, v. 1 — 2.
Oxf.. 1919—22; Tessmann G., Die
Volker und Sprachen Kameruns, «Petermanns
Mitteilungen», 1932. Jg. 78. H. 5/6, 7/8;
Richardson I.. Linguistic survey of
the Northern Bantu borderland, v. 2, Oxf.,
1956; Voorhoeve J.. The linguistic
unit of Mbam-Nkam (Bamileke, Barnum and
related languages). JAL. 1971, v. 10; W i 1-
1 i a m s о n K.. The Benue-Congo languages
and Ijo. CTL. v. 7, The Hague — P., 1971;
см. также лит. при статьях Банту языки,
Бенуэ-конголезские языки. В. А. Виноградов *
БАНТУ ЯЗЫКЙ — подгруппа бенуэ-
конголезских языков. Распространены
в центр, и юж. частях Африки. Число
говорящих св. 160 млн. чел. (1987, оцен-
ка). По классификации М. Гасри, под-
разделяются на 15 зон: А (языки Каме-
руна и пограничных с ним стран: лунда-
балонг, дуала, бубе-бенга, баса, бафиа,
саиага, яунде-фанг, мако-нджем, кака),
В (языки Конго и сев. областей Заира:
мйене, келе, тсого, шнра-пуну, нджаби,
мбете, теке, тенде-янзи), С (языки Заира,
Конго: ингунди, мбоши, мбанги-нтумба,
нгомбе, соко-келе, монго-нкунду, тетела,
куба), D (языки Руанды, Бурунди и со-
предельных стран: мболе-эна, лега-ка-
ленга, бира-хуку, конджо, бембе-кабва-
ри, руанда-рунди), Е (языки Уганды,
Кении, Танзании: нйоро-ганда, хайа-
джита, масаба-лухья, роголи-куриа, ки-
куйю-камба, чагга, ньика-таита), F (язы-
ки центр. Танзании: тонгве, сукума-ньям-
вези, иламба-иранги), G (языки Танза-
нии, о-вов Занзибар и Пемба: суахили,
бена-кинга, того, шамбала, зигула-зара-
мо, поголо), Н (языки юга Конго, Заира
и сев. Анголы: конго, мбунду, яка, мба-
ла), К (языки юго-востока Анголы, се-
веро-запада Замбии, Ботсваны: чокве-
лучази, лози, луяна, субиа), L (языки
юга Заира, Анголы, Ботсваны: пенде,
сонге, луба, каонде, нкоя, лунда), М
(языки Танзании, Замбии, Малави, Заи-
ра: фипа-мамбве, ньика-сафва, конде,
бемба, биса-ламба, лендже-тонга), N
(языки Танзании, Малави и центр. Мо-
замбика: манда, тумбуку, ньянджа, сенга-
сена), Р (языки северо-востока Мозам-
бика, юго-востока Танзании: матумби,
яо, макуа), R (языки юго-запада Анголы,
севера Намибии и Ботсваны: умбуиду,
ндонга, гереро, йейе), S (языки Зимбабве,
Мозамбика, ЮАР, Ботсваны, Лесото,
Свазиленда: шона, венда, сото-тсвана,
нгуни, тсва-ронга, чопи).
Типологически Б. я. относятся к язы-
кам агглютинативного строя (см. Агглю-
тинация) с элементами флексии, к-рые
проявляются в наличии грамматически
многозначных морфем. Соположение
морфем в слове может сопровождаться
фузионными процессами (см. Фузия),
особенно глубокими на посткорневых
морфемных швах.
Число фоием в разл. Б. я. колеблется
от 53 до 22. Существует 4 оси. типа си-
стем вокализма: пяти-, семи-, десяти- и
четырнадцатичленные, за счет противо-
поставления признаков открытости/за-
крытости, долготы/краткости. Консо-
нантизм включает имплозивный смычный
звонкий Б, переднеязычный <f, лабиали-
зованные смычные kp/kw, gp/gw, палата-
лизованные смычные Ь', р', щелевые
v1, Р, смычные носовые п', пГ, аспири-
рованные смычные ph, th, kh, назальный
смычный заднеязычный д. В языках зон
Е и G есть двусмычные небно-губные
kp, gb, фрикативные переднеязычные
межзубные 0, 3, фрикативный задне-
язычный центральный у. В юж. языках
зоны S наличествуют двухфокусные щел-
кающие зубно-заднеязычные, передне-
заднеязычные, латерально-заднеязычные
с глухими, звонкими, аспирированными,
назализованными вариантами: с, gc, ch,
nc; q, gq, qh, nq; x, gx, xh, пх (койсан.
субстрат). Полугласные w, у функцио-
нируют и как самостоят. фонемы, н как
результат консоиантизации гласных u, i.
Недопустимость зияния (наличие двух
и более непосредственно следующих друг
за другом разнослоговых гласных) при-
водит в Б. я. к определ. изменениям
гласных и согласных на стыке предкорне-
вых и посткорневых морфем (элизия,
слияние, консонантизация гласных). Син-
гармонизм н предкорневых позициях
регрессивный (язык курия), в посткор-
невых — прогрессивный (суахили) или
регрессивный (зулу). В языках зоны Е
действует Майнхофа правило и т. наз.
закон ганда (падение плозивного соглас-
ного при контакте двух слогов с наличием
носового и плозивного), в зоне F реали-
зуется Даля закон, в зоне R — т. наз.
закон куньяма (падение носового 2-го
слога при соположении слогов, включаю-
щих носовые и палатальные); в ряде
языков, гл. обр. в зонах G и S, на стыке
морфем реализуется потеря смычности
согласных при сохранении признака глу-
хости/звонкости — полная в посткорне-
вой позиции (перед полугласным w,
гласными и, а, закрытым i), частичная
в предкорневой позиции. Слог открытый,
модель слога состоит из стуктур: V, Cm/n,
CV, CCV, CCCV и лишь в зоне А фикси-
руется CVCm/n. Слогообразующими яв-
ляются гласные и сонорные ш, п. В Б. я.
есть лексико- и грамматико-разграничи-
вающие «музыкальные» тоны. Ударение
силовое, связанное — падает на 2-й слог
от конца слова, сопровождается удлине-
нием ударного гласного/сонорного. Мно-
госложные слова (более чем 3 слога)
имеют вторичные ослабленные ударения,
не вызывающие количеств, изменений
гласных.
Характерная черта грамматич. строя —
наличие согласоват. именных классов
с префиксальными показателями. Кол-во
классов варьируется по языкам: зулу —
13, суахили — 15, ганда — 18 и т. п.
Классы подразделяются на предметные
(«людей», «деревьев», «вещей» и т. п.),
грамматические (аугментативные, ди-
минутивные, локативные, инфинитив-
ные), предметно-грамматические (наряду
с номинацией передают определ. грамма-
тич. семантику). Префиксы классов на
синтагматич. уровне служат основой об-
разования трансформов согласоват. це-
почек, организующих синтагму (суахили:
kitabu hiki kizuri kimepigwa chapa ‘кни-
га эта красивая она издана’, ганда:
ebikopo ebyo ebisatu bimnyese ‘чашки эти
три они-разбиты’ и т. п.). В языках зон
G, N, S при образовании согласователей
слов, зависимых от имен существитель-
ных, действуют трансформационные при-
емы, различные в разл. звеньях согласо-
ват. модели: деназализация, девокализа-
ция, консонантизация (суахили: mitengo
yake hii jnakuaibisha ‘поступки твои
эти они-тебя-позорят’). Таким трансфор-
мациям не подвергаются элементы согла-
соват. модели, напр. в языках зоны Н
(ср. конго: matadi mama mampemba ‘кам-
ни эти оии-побелены’). Собственно при-
лагательных в Б. я. огранич. кол-во, что
компенсируется атрибутивной конструк-
цией типа status constructus (ср. зулу:
izinkomo zikababa ‘скот он-отцовский’) и
т. п. Корень глагола в Б. я. гл. обр. дву-
слоговой, маркированный конечным глас-
ным а. Спряжение глагола осуществляется
при помощи аффиксов разл. позиционного
типа. Предкорневые морфемы, строго по-
зиционно связанные, передают категории
лица, числа, времени, вида. Глагол-пре-
дикат согласуется с субъектом и объектом
(прямым или косвенным) предложения
(суахили: mtu anakisoma kitabu ‘человек-
он-ее-читает книгу 7. Посткорневые аф-
фиксы являются деривационно-реляцион-
ными морфемами, к-рые увеличивают се-
мантич. и грамматич. валентность глаго-
ла; нек-рые выражают категорию залога
(суахили: -pata ‘получать’, -patia — траи-
зитив, -pasa — каузатив, -patilia — двой-
ной транзитнв, -patiwa — пассив, -pata-
па — взаимный залог, и т. п.).
В системе местоимений наибольшее
семантич. и формальное разнообразие
обнаруживают притяжат. и указат. ме-
стоимения, последние могут иметь 4 сту-
пени дифференциации (см. Дейксис).
В большинстве языков представлены 3
ступени противопоставлений: этот/этот
упомянутый — тот (суахили: ha-/ha-...-o
---1е); этот — тот/тот упомянутый (лин-
гала: -yo-na/-ngo); этот — тот — вой
тот/ в пределах видимости (зулу: 1а—
1а-...-о/1а-...-уа).
В Б. я., особенно вост, и юго-вост,
регионов, продуктивны межразрядные
грамматич. категории, релятивная и ко-
пулятивная .формы. Релятивный показа-
тель может оформлять имя, глагол, при-
лагательное, местоимение. Копулятивный
показатель, оформляя существительное,
местоимение и др. части речи, делает воз-
можным их спряжение по лицам, числам
и нек-рым временам.
Основной прием организации слов в
синтагме — согласование. Порядок слов
БАНТУ 69
в предложении фиксирован: SPO. Сло-
вообразование в Б. я. тесно связано
с формообразованием: имена существи-
тельные образуются по моделям: пре-
фикс + корень; препрефикс + пре-
фикс + корень; префикс 4- корень +
+ суффикс; препрефикс + префикс +
+ корень + суффикс/суффиксы (суа-
хили: m-tu ‘человек’, m-ji-guu ‘большено-
гий человек’, m-soma-ji ‘читающий че-
ловек’, ma-ji-vun(a)-o ‘гордость’/ma-
ji-lip(a)-z(a)-i ‘отплата’, ‘месть’ и т. п.).
Препрефиксы или префиксы грамма-
тически полисемантиЧны (минимум:
класс + число). Суффиксы имен, как
правило, деривативные морфемы. В зоне
S локатив, диминутив, аугментатив имен
существительных передается дериватив-
ными аффиксами (зулу: okhezeni 'в лож-
ке’<etukeza + ini; umuthikazi ’большое
дерево'< umuthi + ka’zi; indodana ’юно-
ша’ Cindoda + па и т. п.).
Становление науч, бантуистики отно-
сится к сер. 19 в. и связано с появлением
сравнит.-сопоставит. работ В. Г. И. Бли-
ка. Сравнит.-ист. метод к исследованию
Б. я. был применен в фундаментальных
работах К. Майнхофа и его последовате-
лей. С сер. 20 в. в бантуистике формиру-
ются две теоретич. школы — южноафри-
канская, т. наз. «форма и функция» (form
and function), и лондонская, «чисто фор-
мальная» (only form). Основоположни-
ком первой стал К. М. Док, работы англ,
бантуиста Гасри легли в основу второго
направления; обе школы связаны с появ-
лением в мировом яз-знании дескрипти-
вно-структуральных теорий. Внимание
зарубежных бантуистов привлекают срав-
нит.-ист. аспекты исследования, а также
социолингвистич. проблематика — гл.
обр. влияние коммуникативного статуса
языка на его грамматич. строй.
В СССР изучение Б. я. началось
в 20-х гг. 20 в. в Яфетич. нн-те (с 1928
Ин-т языка и мышления). И. Л. Снегирев
с 1922 ввел изучение языков зулу и коса;
в Ленингр. вост, ин-те Д. А. Ольдерогте
начал преподавание суахили. Исследо-
вания в области Б. я. ведутся в Ии-те
яз-знания АН СССР в типология., срав-
нит.-ист., социолингвистич. аспектах.
• Громова Н. В., Части речи в язы-
ках банту и принципы их разграничения,
М., 1966; Топорова И. Н.. Типология
фонологич. систем языков банту, М., 1975;
О х о т и на Н. В., Согласоват. классы
в вост, и юж. языках банту. Коммуникатив-
ный статус и грамматич. структура, М.. 1985;
В 1 е е k W. Н. I., A comparative grammar
of South African languages, pt 1—2, L., 1862—
1869; Johnston H. H.. A comparative
study of the Bantu and Semi-Bantu languages,
v. 1-2, Oxf., 1919-22; Meinhof C.,
Introduction to the phonology of the Bantu
languages. B., 1932; его же, Grundziige
einer vergleichenden Grammatik der Bantu-
sprachen. Hamb.. 1948; Doke С. M., Ban-
tu linguistic terminology. L., [1935]; его же.
Bantu. Modern grammatical, phonetical and
lexicographical studies since 1860, L., 1945;
его же. The southern Bantu languages,
L.. 1954; Greenberg J.. The tonal sys-
tem of Proto-Bantu,«Word», 1948, v.4;G u t h-
r i e M.. The classification of the Bantu lan-
guages, L.. 1948; его же. The Bantu lan-
guages of Western Equatorial Africa, L., 1953:
его же. Comparative Bantu, v. 1—4, Farn-
borough-Hants. 1967—71; "V41 c k e г A.,
Bryan M.. Linguistic survey of the Nor-
thern Bantu borderland, v. 4, L., 1957; Bry-
an M.. The Bantu languages of Africa. L.,
1959.	H. В. Охотина.
БАРТбЛОМЕ ЗАКбН — закон уподоб-
ления общеарийских (индоиранских) глу-
хих смычных *р, *t, *k предшествующим
70 БАРТОЛОМЕ
звонким придыхательным *bh, *dh, *gh,
сформулированный в 1885 К. Бартоломе.
Согласно Б. з., группы согласных bh+t,
bh+k, dh + k, dh+p, gh+p, gh-f-tHT. n.
превращаются в др.-иид. яз. в сочетания
bdh, bgh, dgh, dbh, gbh, gdh и т. д. (напр.,
причастия на -ta- от глаголов labhate ’бе-
рет’, bodhati ‘бодрствует, замечает,
узнает’, dahati ‘сжигает’ имеют вид labd-
па ‘взятый’ из *labh-ta-, buddha ‘узнан-
ный’, ‘замеченный’ из *budh-ta-, dagdha-
‘сожжеиный’ из *dagh-ta-, от корня
doh-/duh- ‘донть’ 3-е л. ед. ч.— dogdhi
из *dogh-ti). Соответственно в др.-иран.
языках, где общеиид. придыхание было
утрачено, ожидались бы звонкие группы
bd, bg, dg, db, gb, gd, однако они засви-
детельствованы только в древней части
Авесты (в Гатах): aogada (из *augda
‘проповедовал’ «-*augh-ta), dazde
‘создали’ («- *dadh-tai), в большинстве же
случаев наблюдается позднее оглушение
предшествующей звонкой: aoxta. Древние
группы «звонкий непридыхательный»
(*b, *d, *g) + «глухой» (*р, *t, *k) и в
иран., и в инд. языках давали глухие реф-
лексы (др.-инд. yukta, авестийское yuxta
‘связанный, запряженный’ из *yug-ta-,
ср. yugam ‘ярмо’, от основы da-/dad- ‘да-
вать’ — 3-е л. ед. ч. среднего залога
datte«-*dad-te, причастие datta«-*dad +
+ ta-), на этом основании нек-рые уче-
ные предполагают, что первоначально (в
эпоху действия ассимилятивного Б. з.)
звонкой была только серия общеиндоев-
ропейских (и общеарийских) придыхат.
согласных (*bh, *dh, *gh), простые же
«звонкие» (*b, *d, *g) на самом деле звон-
кими не были, обладали каким-то др.
отличит, признаком.
• Соколове. Н., Авестийский язык,
М., 1961; Барроу Т., Санскрит, М.,
1976; Bartholomae Ch г.. Ariscbe
Forschungen, Bd 1—3, Halle, 1882—87.
О. С. Широков.
БАСКСКИЙ язык — генетически изо-
лированный язык. Один из двух (наряду
с испанским) офиц. языков Страны Ба-
сков — авт. пров. Испании; частично сох-
раняется также к С. от г. Памплона в
пров. Наварра (древнейший ареал). В деп.
Атлантич. Пиренеи во Франции (p-вы к
Ю. от г. Байонна, в Гаскони) распростра-
нен как язык домашнего обихода, наряду
с франц, яз. Число говорящих на Б. я.
в Испании и Франции от 500 до 600 тыс.
чел. (из вих во Франции — 130 тыс.,
оценка). Распространен также в Лат. Аме-
рике, гл. обр. в Аргентине, Бразилии,
США, Канаде (потомки переселенцев
с 1-й пол. 17 в. или 2-й пол. 19 в.). В этих
р-нах число говорящих (только из потом-
ков переселенцев 17—19 вв.) ок. 170 тыс.
чел.
В совр. генеалогия, классификациях Б.
я. рассматривается как иэолиров. язык.
Ранее общепринятая теория его родства
с языком иберийских надписей Испании
оказывается все более несостоятельной.
Ми. ученые придерживаются наиболее
доказательной гипотезы о родстве Б. я.
с кавказскими, особенно с картвельскими
языками. Б. я.— единств, живое продол-
жение языкового мира Зап. Европы,
к-рый предшествовал в ней современно-
му. По-видимому, это остаток некогда бо-
лее широкой языковой семьи.
Для Б. я. характерна исключительно
высокая диал. вариантность: при неболь-
шой территории распространения Б. я.
в Испании и Франции он характеризуется
большим лексич. богатством (полные сло-
вари содержат не менее полумиллиона
единиц), а кол-во говоров практически
равно кол-ву поселений. Имеет 2 группы
диалектов: а) западную, состоящую
нз бискайского диалекта (центр Би-
скайи — г. Бильбао) и несуществующего
с 18 в. алавеэ. диалекта (известен лишь
по словарю 16 в. Ландуччи; центр Алавы
и Страны Басков — Витория); б) ц е н т-
рал ьно-восточву ю: в Испа-
нии — гипускоанский (г. Сан-Себастьян),
недавно исчезнувший роикальский, два
верхненаваррских (к С. от Памплоны);
во Франции — лабурдинский (под Байон-
ной), два иижненаваррских (Сен-Жан-
Пье-де-Пор) и сулетинский (Молеон).
Амер, разновидность Б. я. возникла в ре-
зультате унификации диалектов в усло-
виях Н. Света.
Существуют четыре т. наз. лит. диалек-
та: бискайский, сулетинский, гипускоан-
ский, лабурдииский. Наибольшее разви-
тие получили два последних. На базе ги-
пускоан. диалекта с учетом остальных
трех создан и развивается euskara batiia,
букв, «единый баскский», получивший в
1980 статус офиц. языка Страны Басков
(Бискайя, Гипускоа, Алава) и ставший
осн. базой языкового и культурного воз-
рождения, развития нац. школы, прессы.
Им овладевают те, кто утратил родной
язык при режиме Франко, когда употреб-
лявшие Б. я. подвергались репрессиям.
Фонологич. система Б. я. очень близка
к испанской по вокализму, внутрипозиц.
сонантиэации смычных, палатальным
й, 11 ит. д., нов Б. я. палатализация го-
раздо шире и имеет функциональную на-
грузку (средство уменьшительности), а
корреляции в сибилянтах тройственны,
напр. s'—s’—5’. По морфологии Б. я. отно-
сится к типу агглютинирующих языков, но
его постфиксация допускает широчайшие
возможности конверсий и трансформаций
(субстантивация, вербализация, адвербиа-
лизация и т. д.), действующих гл. обр. в
окказиональных ситуациях. Вспомогат.
глаголы «иметь» и «быть» последователь-
но полиперсонны. Спряжение глагола
«иметь» насчитывает неск. тысяч форм.
Остальные глаголы в своем большинст-
ве не имеют собственного (синтетич.)
спряжения и пользуются парадигмой
вспомогат. глаголов «иметь» и «быть»
(полное спряжение требует каждый раз
повторить указанный ряд из тысяч форм).
В испаио-франц. ареале сохраняется
т. наз. аллокутивный (обращение к собе-
седнику) ряд форм типа 'его ему даю, о
мужчина’, ‘его ему даю, о женщина’, что
тоже делает глагол Б. я. полиперсонным.
Б. я. имеет эргативный строй, его глагол
также эргативен, но в части форм прош.
вр. имеет номинативную структуру, что
еще не получило объяснения. Префиксы
древние, имеются только в спряжении,
постфиксы — ив спряжении, и в склоне-
нии. Склонение достаточно развито, и его
форманты трудно отграничить от много-
числ. послелогов. Исключительно развиты
словообразование (суффиксальное) и сло-
восложение.
Известны 300 имен лиц, божеств и наз-
ваний племен из надписей древней Ак-
витании (р-н Гаскони), выполненных лат.
алфавитом (3 в. до н. з.— 3 в. н. э.). Эти
имена обнаруживают близость к именам
нарицательным совр. Б. я.: аквитан. Nes-
са — баск, neska ‘девушка’, аквитан.
Cisson — баск, gizon ’мужчина’ и т. д.
Первый лит. и языковой памятник отно-
сится к 16 в. (сб-к стихов Берната Дечепа-
ре «Linguae Vasconum primitiae»). Пись-
менность (с 16 в.) на основе лат. алфа-
вита.
в Шишмарев В.. Очерки по истории
языков Испании. М.— Л., 1941; Lafon R.,
Le systeme du verbe basque au XVI siecle.
t. 1—2, Bordeaux. 1943; 2 ed., Zarautz, 1980;
Michelena L., Fonetica histdrica vasca.
San Sebastian, 1961; 2 ed., San Sebastian,
1927; Lafitte P., Grammaire basque
(nayarro-labourdin litteraire). Bayonne, [1962];
Azkue R. M. de, Morfologia vasca.
Gramatica basica dialectal del euskera, t. 1—
3, 2 ed., Bilbao, 1969; Y r i z a r P. de, Con-
tribacion a la dialectologia de la lengua vasca,
v. 1—2, San Sebastian, 1982.
Azkue R. M. de, Diccionario vasco-
espanol-frances, t. 1—2, Bilbao, 1905—06;
2 ed.. t. 1—2, Bilbao. 1969; Mugica В e r-
rondo P., Diccionario castellano-vasco,
Bilbao, 1965; 2 ed., Bilbao, [1973].
Ю. В. Зыцаръ.
БАЦБЙЙСКИЙ ЯЗБ1К — один из нах-
ских языков. Распространен гл. обр. в
с. Земо-Алвани Ахметского р-на Груз.
ССР. Число говорящих ок. 3 тыс. чел.
Фонетич. система отличается многофо-
немным составом. В консонантизме —
простые смычные и щелевые, только
смычные абруптивы и аффрикаты (ni,
т1, к1, къ, ц1, ч1). Сохранилась латераль-
ная фонема лъ. Есть сонорные м, н, л,
р, й. Система вокализма менее сложна,
чем в др. нахскнх языках: нет палата-
лизов. фонем аь, а, оь, о, уь и др. Раз-
личаются гласные простые, дифтонги,
краткие, долгие н назализованные. Ко-
нечное к! соответствует (в общенахских
словах) чг> в ингуш, и чечен, языках.
Существительные имеют основные (им.
п., род. п., дат. п.) и местные (исходный,
направит.) падежи, а также послеложные
конструкции. В глаголе развилось личное
спряжение для 1-го и 2-го л. ед. и ми. ч.,
напр. ас(а) вуит!ас или вуит!-ас ‘я иду',
ахъ вуит!-ахь или вуит1-ахь ‘ты идешь’.
В классных глаголах сочетаются класс-
ное и личное спряжения; неклассные гла-
голы имеют только личное спряжение.
Показатели восьми грамматич. классов
функционируют гл. обр. в системе глаго-
ла, не давая, как правило, позиционно
обусловленных фонетич. вариантов. В
синтаксисе отмечается многообразие кон-
струкций простого предложения и широ-
кое употребление причастных и деепри-
частных оборотов. Под влиянием груз,
яз. развилось сложноподчиненное пред-
ложение с относит, союзами. Лексико-
семантич. система испытала сильное вли-
яние груз. яз. Язык бесписьменный.
• Дешериев Ю. Д.. Бацбийский
язык. М.. 1953; Языки народов СССР, т. 4,
М., 1967; Schiefner A.. Versuch fiber
die Thusch-Sprache, St.-Petersburg, 1856.
Кадагидзе Д., Кадагидзе H.,
Цова-тушинско-грузинско-рус. словарь, Тб.,
1984.	„ Ю. Д. Дешериев.
БАШКЙРСКИИ ЯЗЫК—один из
тюркских языков. Распространен в Башк.
АССР и в Оренбург., Челябин., Куйбы-
шев., Курган, и Свердлов, областях
РСФСР. Число говорящих ок. 920 тыс.
чел. (1979, перепись). Делится на 2 диа-
лекта; восточный (куваканский) и юж-
ный (юрматинский).
Имеет ряд общих черт с тат. яз., но от-
личается от него отсутствием в исконно
тюрк, словах фонемы *h ( > с), наличием
в них специфич. согласных h (в начале
слова и слога вместо *с), межзубных f
(в середине и конце слова вместо *с) и ?
(в середине и конце слова вместо *з и от-
части *д), большей вариативностью аф-
фиксов (до 16 алломорфов), неполным
совпадением состава исконно тюрк, лек-
сики.
Лит. Б. я. сложился лишь после 1917
иа основе обоих диалектов. До нач. 20 в.
грамотная часть башк. населения пользо-
валась поволж. вариантом ср.-азиат,
письм. языка тюрки, а позже тат. лит.
языком. Письменность до 1928 на основе
араб, шрифта, с 1929 на латинице, с 1939
ва основе рус. графики.
0 Дмитриев Н. К.. Грамматика
башк. языка, М.— Л., 1948; К н е к б а-
е в Ж. Г., Вашкорт теленец фонетикаЬы,
вфе, 1958; М а к с ю т о в а Н. X., Вост,
диалект башк. языка, М., 1976; Мнржа-
нова С. Ф., Юж. диалект башк. языка,
М., 1979; Грамматика совр. башк. лит. язы-
ка, М., 1981; Башк. яз-знание. Указатель
лит-ры, Уфа, 1980.
Башк.-рус. словарь, М., 1958.
„	А. А. Юлдашев.
БЕДАУЙЕ (беджа) — один из кушит-
ских языков (образует северную группу).
Распространен на С.-В. Судана и на С.
Эфиопии (в пров. Эритрея). Число гово-
рящих ок. 1,5 млн. чел. Осн. диалекты:
хадендоа, бениамер, амарар, бишарии.
Для консонантизма Б. я. характерно от-
сутствие аффрикат, фарингальных и
увулярных фонем наряду с наличием ла-
био-велярных k", g’ и церебрального ф.
Гласные фонемы а, е, i, о, и двух степеней
долготы. Ударение силовое, играет фоно-
логия. роль. Морфологич. категории
имени: лексико-грамматич. род (муж. и
жен.), словоизменит. категории — числа
(ед. и мн. ч.), падежй (номинатив, во-
катив, генитив, аккузатив-датив, преди-
катив — падеж имени в функции сказуе-
мого, ряд обстоятельств, падежей), со-
стояния (абсолютное — форма, принимае-
мая существительным при отсутствии у
него к.-л. определений, сопряженное —
форма, принимаемая существительным
при наличии у него препозитивного опре-
деления, и определенное — форма, при-
нимаемая существительным при наличии
у него препозитивного определ. артикля)
и личной притяжательное™. Имя в пре-
дикативном падеже спрягается по лицам
и числам субъекта. Прилагательное вы-
деляется как особая часть речи. Личные
местоимения делятся на самостоятельные
субъектно-объектные и приглагольные
объектные (суффиксальные); имеются
также указательные (2 степени удален-
ности) и вопросит, местоимения. Катего-
рии глагола: лицо-число субъекта, залог
и совершаемое™ (породы), время (5 вре-
мен в индикативе), наклонение, отрицание
(аффирматив/негатив), глагольный па-
деж (предикатив, релятив и условно-вре-
менные падежи). Осн. средство слово-
н формообразования — суффиксация,
однако значит, часть глаголов спрягается
префиксально; реже используются редуп-
ликация корня, внутр, флексия и чередо-
вание ударения. Порядок слов в предло-
жении в целом общекушитский, однако
наряду с препозицией возможна также
постпозиция определения, принимающе-
го в этом случае морфологич. показатели
определяемого. Язык бесписьменный, ис-
пользуется в сфере бытового общения,
в Reinisch L., Die Bedauye-Sprache
in Nord-Ost Afrika, W., 1893—94; Hud-
son R. A., A structural sketch of Beja,
ALS, 1974, v. 15.
Reinisch L., Worterbuch der Bedauye-
Sprache, W.. 1895. T. Л. Ветошкина.
БЕЖТЙНСКИИ ЯЗЫК (бежитинский,
капучинский язык) — один из цезских
языков. Распространен в Цунтнн. р-не
Даг. АССР, а также в Кварельском
р-не Груз. ССР. Число говорящих
ок. 2,5 тыс. чел. Имеет 3 диалекта:
собственно бежтинский, тлядальский
н хошархотинский. Для фонетики Б. я.
характерны умлаутированные гласные,
сингармонизм и связанное с ним по-
зиционное распределение шипящих/сви-
стящих (в большей степени выражено в
тлядальском диалекте). В морфоло-
гии — обилие основообразующих аффик-
сов существительных, богатая систе-
ма именных пространств, категорий, об-
разующая ок. 90 локативных форм; на-
личие инфиксальных числовых показате-
лей в глаголе; разветвленная система ана-
литич. времен; обилие причастных и дее-
причастных форм. Глаголы подразделя-
ются на словообразоват. классы, обладаю-
щие особыми семантич., синтаксич. и мор-
фологич. свойствами. В синтаксисе пре-
обладают аккузативные правила, в падеж-
ной маркировке и согласовании — эр-
гативные. В именной лексике большое
кол-во груз, заимствований. Б. я. наибо-
лее близок гунзибскому языку, с к-рым
образует особую генетич. ветвь внутри
цезских языков. Язык бесписьменный,
в Бокарев Е. А.. Цезские (дидой-
ские) языки Дагестана, М., 1959; М а д ii-
ев а Г. И., Грамматич. очерк бежтин. язы-
ка, Махачкала, 1965. Я. Г. Тестелец.
БЕЗЛЙЧНОСТИ — ЛЙЧНОСТИ КА-
ТЕГОРИЯ — см. Личности — безлич-
ности категория.
БЕЛОРУССКИЙ ЯЗЫК — один из
восточнославянских языков. Распростра-
нен в Белорус. ССР, а также в смежных
областях РСФСР, УССР, Литов, и Латв.
ССР, в Казах. ССР, Эст. ССР и др., за
пределами СССР — гл. обр. в Польше,
Канаде, США, Аргентине. Общее число
говорящих в СССР св. 8 млн. чел. (1979,
перепись), за рубежом ок. 200 тыс. чел.
Восходит к древнерусскому языку,
прежде всего к говорам дреговичей, ра-
димичей и зап. кривичей, занимавших
терр. между Припятью и Зап. Двиной, в
верховьях Днепра и по р. Сож. Совр. го-
воры Б. я. образуют 2 осн. диалекта:
сев.-восточный, включающий
полоцкую и витебско-могилевскую груп-
пы говоров, для к-рых характерны дис-
симилятивное аканье (произношение типа
въда, вады, вад’ё) и диссимилятивное
яканье.(произношение типа н’асу, н’ас’й,
но н’исла), и юго-эападиый, ох-
ватывающий гродненско-барановичскую
и слуцко-мозырскую группы говоров,
к-рым свойственны иедиссимилятивное
аканье (произношение типа вада, вады,
вад’ё) и не диссимилятивное яканье (не
зависящее от качества ударного гласного).
Существуют также переходные, или ср,-
белорус., говоры, особо выделяется груп-
па т. наз. полес. говоров, к-рые многими
фонетич. и грамматич. чертами сближают-
ся с сев. говорами укр. языка. В основе
совр. лит. Б. я. лежат ср.-белорус. говоры,
в к-рых совмещаются отд. черты, прису-
щие соседним говорам сев.-вост, и юго-
зап. диалектов.
Лит. Б. я. свойственны особенности,
отличающие его от близкородств. восточ-
нослав. языков: в области фонетики —
неслоговое <у> на месте этимология. чв>
и «л> (прауда, воук); протетич. звуки:
чв> — перед губными гласными (вока,
вуха); ча>, <i> — перед сочетаниями
согласных (аржаны, 1мгла); чередование
сочетаний ро, ло, ле, в к-рых чо>, че>
произошли из редуциров. чъ>, <ь>, с ры,
лы, л! в положении между согласны-
ми (кроу — крыв!, глбтка — глытаць,
бляск — бл!шчаць); наличие звуков <ы>,
<i> на месте старых напряженных «ъ»,
<ь> (злы, малады, худы; 6i, ni, л1; мый,
рый, шый); дзеканье и цеканье, т. е. по-
явление аффрикат чдэь>, чць> иа месте
мягких д’, т’ (дзень, дз!ва, цень, nixi).
В области уррфологии характерны —
различение) родовых форм в склонении
числит, двар дзве, абодва, абедэве (двух,
дзвюх, абодвух, абедзвюх...); отпадение
<й> в конце прилагательных, причастий
и порядковых числительных в форме име-
нит. падежа муж. рода (цудоуны, летш,
прачытаны, трэщ); неупотребительность
страдат. причастий наст, времени и огра-
БЕЛОРУССКИЙ 71
ниченное (терминологически) употребле-
ние действит. причастий наст, времени
(вядучае кола 'ведущее колесо’); отсут-
ствие элемента «н» в местоимениях 3-го
лица при склонении (пра яго ‘про него’,
без яе ‘без нее', аб ix ‘о них’); в области
синтаксиса — предпочтение описат. кон-
струкций причастным оборотам; употреб-
ление предлога пауз с вин. падежом в зна-
чении ‘вдоль’, ‘мимо’ [праязджал! пауз
раку — ‘проезжали вдоль (мимо) реки’];
употребление предлога «па» в сочетаниях
с предложным падежом мн. числа (па
гарадах i сёлах — ‘по городам и селам’);
наличие глагольных конструкций с до-
полнением в дат. падеже [дзякаваць, да-
раваць, прабачыць (каму) — 'благода-
рить, простить, извинить (кого)’]; в кон-
струкциях с глаголами смяяцца, здзека-
вацца, кп1ць и др. дополнение употреб-
ляется с предлогом «з» в форме род. па-
дежа (смяяцца з таварыша — ‘смеяться
над товарищем’); в области лексики —
наряду со словами, восходящими к др.-
рус. яз., употребляется ряд специфиче-
ски белорусских слов: ветразь ‘парус’,
гарэза ‘озорник’, апошш ‘последний’,
сщплы ‘скромный’, грувасцщь ‘громоз-
дить’, кемщь ’соображать’, пакрысе ‘по-
немногу’, шмат ‘много’ и др.
Лит. Б. я. прошел в своем развитии
два осн. периода: период старобелорус.
книжно-лит. языка (14 — сер. 18 вв.),
представленного переводной конфессио-
нальной лит-рой, памятниками юридич.
и документ.-деловой письменности, лето-
писями, местными хрониками и др., и
период совр. лит. Б. я. (с кон. 18 в.),
сложившегося на основе живой народной
речи. В его развитии и совершенствовании
большую роль сыграло творчество Я. Ку-
палы и Я. Коласа.
В основе совр. белорус, письма лежит
кириллица (гражданский шрифт); в
16—19 вв. и несколько позже употребля-
лись также латиница польской модифика-
ции и араб, графика, к-рой местные тата-
ры передавали белорус, тексты, сохранив-
шиеся под назв. Аль-Китабов, Хамаи-
лов, Тефсиров. Наиболее ранняя письм.
фиксация Б. я.— Договор Полоцка с Ри-
гой (1330), Жалованная грамота великого
князя Литовского Александра Витовта
Кестутиевича Василию Карачовскому
(1386), Судебник короля Казимира Ягел-
лончика (1468) и др. Широкое развитие
белорус, письменность получила в 15—
16 вв.: Зап.-рус. Четья (1489), Псалтырь,
Библия Ф. Скорины (1517—19), Литов.
Статут (1529, 1566, 1588), Баркалабов.
летопись (кон. 16 в.) и др.
• Карский Е. Ф., Белорусы, 2 изд.,
в. 1 — 3, 1955 — 56; Дыялекталапчны атлас
беларускай мовы, ч. 1 — 2, М1нск. 1963;
Граматыка беларускай мовы, т. 1 — 2, MiacK,
1962 — 66; Б и р и л л о Н. В., Була-
хов М. Г., С у д в и к М. Р., Белорус,
язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 1,
М., 1966 (лит.); Б i рыл а М. В.. Бела-
руская антрапаи1м1я. ч. 1 — 3, Мшск, 1966—
1982; История беларускай лНаратурнай мо-
вы, т. 1—2, MincK,o 1967—68; Буды-
ка А. М„ Ж у р а у с к i А. I., К р а м-
к о I. I., Пстарычная марфалопя беларус-
кай мовы, Mihck, 1979.
Носович И. И., Словарй» белорус, на-
речия, СПБ, 1870; БеларусКЯ-руск! слоу-
Н1к, М., 1962; Тлумачальны слоун(к бела-
рускай мовы, т. 1—5 (кн. 1—6), MiHCK,
1977 — 84; Этымалапчны слоунш беларускай
мовы, т. 1 — 4, Мшск. 1978—1987; СлоЗдшк
беларуск1х гаворак Пауночна-Заходняй Бела-
pyci i яе иаграшчча, т. 1—5, Мшск. 1979—
1986; Пстарычны слоушк беларускай мовы,
т. 1—8, Mihck, 1982—87. М. Р. Судник.
72 БЕЛУДЖСКИЙ
БЕЛУДЖСКИЙ ЯЗЙК (балучи) — одни
из иранских языков (северо-западная
группа). Распространен гл. обр. в Паки-
стане, Афганистане и Иране, а также в
Туркм. ССР. Общее число говорящих ок.
4,3 млн. чел., в т. ч. в СССР — ок.
19 тыс. чел. (1979, перепись).
Б. я. традиционно делят на 2 осн.
группы диалектов — западную и восточ-
ную. Более дробная классификация
Дж. X. Элфенбейна выделяет диалекты
Вост, гор, рахшанийские диалекты (аф-
ганский, келатский, чагай-харанский, пог-
раничный, мервский, или диалект сов.
белуджей), сараван. диалект, лотунийские
и прибрежные диалекты.
В фонетике отмечается ряд архаичных
черт, в частности фонологич. противопо-
ставление гласных по длительности. Су-
ществительные и местоимения имеют че-
тырехпадежную систему склонения. Раз-
витая система глагола: 2 залога, 4 накло-
нения. В изъявит, наклонении по диалек-
там насчитывается от 5 до 9 видо-времен-
ных форм. Для глагола характерно раз-
личие спряжения перех. и неперех. гла-
голов в прош. временах: при перех. гла-
голах предложение строится по типу эр-
гативной конструкции (за исключением
ряда диалектов, в т. ч. диалекта сов. бе-
луджей, где эргативная конструкция
была утрачена), при непереходных — по
типу номинативной. При формах наст,
вр. независимо от семантики глагола ис-
пользуется только номинативная конст-
рукция.
Белуджи Пакистана и Афганистана
пользуются письменностью на основе
араб, графики. Старейшие памятники
относятся к 18 в. В Пакистане и Афгани-
стане на Б. я. издается лит-ра, выходят
газеты и журналы, ведется радиовещание.
В СССР в 30-е гг. 20 в. была создана пись-
менность для белуджей на основе лат. гра-
фики, но распространения не получила.
С 1989 разрабатывается письменность
на основе рус. графики.
• Соколов С. Н., Грамматич. очерк
языка белуджей Сов. Союза, «Тр. Ин-та
яз-знания АН СССР», 1956, т. 6; Фроло-
ва В. А., Белудж, язык, М., 1960; Ра-
сторгуева В. С,, Белудж, язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 1, М., 1966 (лит.);
Elfenbein J. Н., The Baluchi language.
A dialectology with texts, L., 1966; Bar-
ker M. A., Mengal A. K., A course
in Baluchi, v. 1—2, Montreal, 1969.
.	„	. В. В. Мешкало.
БЕНГАЛЬСКИМ ЯЗЙК (бенгали, баиг-
ла, или банга-бхаша) — один из индий-
ских (индоарийских) языков. Офиц.
язык Нар. Респ. Бангладеш и штата Зап.
Бенгалия Индии. Число говорящих в
Бангладеш 97 млн. чел,, в Индии —
69 млн. чел.
В Б, я. выделяются две осн. диал. груп-
пы: западная (осн. диалект р-на
Навадвипа) ивосточная (осн. диа-
лект р-на Дакки); обособлен диалект Чит-
тагонга. Характерные особенности строя,
общие и для соседних языков — ория
и ассамского языка, объединяемых вмес-
те с Б. в вост, подгруппу индоарийских
языков: утрата фонологич. долготы глас-
ных, чередования типа гармонии гласных
в глагольном корне при словоизменении,
стяжение аналитич. форм имени и гла-
гола и образование на этой основе систе-
мы агглютинативных аффиксов, утрата
грамматич. рода, утрата категории числа
у глагола и замена ее градациями степе-
ней вежливости, обычное опущение связки
наст. вр. при именном сказуемом, отсут-
ствие эргативной конструкции.
Лит. язык представлен двумя стилями:
«классическим» (шадху-бхаша), опираю-
щимся на зап. диалект и обладающим ар-
хаичной структурой, и «разговорным»
(чолит-бхаша), совмещающим черты совр.
зап. диалекта и калькуттского говора.
Первый, широко употребительный до
20-х гг. 20 в., применяется в науч, лит-ре,
офиц. документах, частично в прессе;
осн. формой лит. языка 2-й пол. 20 в. стал
второй. В истории Б. я., прослеживаемой
по письм. памятникам с 10—12 вв., выде-
ляются 3 периода: старобенгальский,
среднебенгальский (с 14 в.) и новобенгаль-
ский (с кон. 18 в.). Б. я. пользуется соб-
ственным оригинальным письмом (см.
Индийское письмо).
• Быкова Е. М.. Бенг. язык, М.,
1966; Чижикова К. Л., Библиогра-
фия работ по бенг. яз-знанию. М.. 1974;
Ray Р. S., Н a i М. A., Ray L., Ben-
gali language handbook. [Wasn.L 1966;
U cida N.. Der Bengali-Dialekt von Chit-
tagong. Wiesbaden. 1970; Chatterji S. K4
The origin and development of the Bengali
language. 2 ed., pt 1 — 3. Calcutta — L., 1970—
1975.
Бенг.-рус. словарь. M., 1957; Рус.-бенг.
словарь, М.,	1966; Bandyopad-
Ь у а у Н., Bangiya cabdakos. Khand 1 — 2,
Niu Dilji, 1966.	Г. А. ЗогРаф.
бенуэ-конголЕзские ЯЗЫКЙ —
совокупность родственных языков, объе-
диняемых в подсемью в составе семьи ни-
геро-конголезских языков (Дж. X. Грин-
берг); их называют также ветвью нигеро-
конголезских языков (К. Уильямсон).
Распространены на обширной терр. Аф-
рики (к Ю. от Сахары) от Нигерии до
вост, побережья материка и к югу вплоть
до ЮАР. Общее число говорящих св.
170 млн. чел.
Генетич. классификация Б.-к. я. в
значит, мере гипотетична, т. к. за исклю-
чением банту языков для них не прово-
дилось всестороннего сравнит.-ист. изу-
чения, а мн. языки остаются вообще не
описанными. Выделяя эту подсемью,
Гринберг следовал за Д. Вестерманом,
к-рый в своей классификации зап.-судан.
языков (1927) выделил группу бенуэ-
кросс, но не включал в нее языки банту,
хотя и предполагал возможность генетич.
связи последних с зап.-суданскими (в
целом соответствующими нигеро-коиго-
лез. семье, по Гринбергу). Спорные мо-
менты в построении Гринберга — клас-
сификационное соотношение Б.-к. я. с
др. подсемьями и группировка языков
внутри данной подсемьи. Наибольшие
возражения (У. Э. Уэлмерс, П. де Вольф,
Уильямсон) вызвало резкое разграниче-
ние Б.-к. я. и ква языков, между к-рыми
отмечаются более сложные отношения
сходств и различий: вост, языки ква (осо-
бенно игбо) ближе к нек-рым Б.-к. я.
(напр., ибибио-эфик языкам), чем к др.
языкам своей подсемьи; язык иджо,
включенный Гринбергом в ква, обнаружи-
вает скорее промежуточное положение
между ква и Б.-к. я.; т. наз. остаточные
языки Того должны, по де Вольфу, вклю-
чаться в Б.-к. я., а не в ква, а эти две
подсемьи следует считать двумя группами
в составе более крупного объединения Б,-
к. я.— ква. В существенно иной класси-
фикации П. Р. Беннета и Я. Стерка ус-
траняются рубрики «Б.-к. я.» и «ква»,
а относящиеся к ним языки распределены
по иным генеалогия, классам. Однако
наиболее принятой рабочей классифика-
цией Б.-к. я. остается гринберговская, хо-
тя и с нек-рыми уточнениями (Уильям-
сон).
Кроме языков банту подсемья Б.-к. я.
включает еще ок. 350 языков и диалектов,
к-рые распределяются между 4 группами:
А. П л а т о (с 5 подгруппами) — камба-
ри, дука, дакаркари, камуку, реше, пити,
кахугу, санга, бута, лунду, кагома, тари,
иригве, идонг, биром, нинзам, нунгу,
мабо, йергам, башар; В. Д ж у к у-
иоидные — карим, минда, джукун,
мбембе, кенту, ньиду, кпанзо, кутеп;
С. Кроссриверские (языки басе,
р. Кросс, с 3 подгруппами) — бекварра,
бенди, убанг, боки, кё (йакё), укеле, ху-
моно, бини, оконьонг, эфик, ибибио,
аианг, окобо, андони, кана, эдеме, абуа,
кугбо, мини; D. Бантоидные (са-
мая многочисл. группа с крупными под-
группами и множеством более мелких
группировок, см. Бантоидные языки) —
мамбила, вуте, тив, битаре, экой, мбе,
джарава, аньянг, нгуну (нгво), бамум,
бамилеке, бафут, менемо, видекум, ком,
бандем, кёнсенсе, ламнео, кака, тикар,
банту.
Большое кол-во языков и их слабая изу-
ченность затрудняют определение черт,
общих всем Б.-к. я. Кроме того, при опи-
сании этих языков особое внимание уде-
ляется именной классификации, ввиду
ее исключит, важности для характеристи-
ки их строя, и почти не описывается гла-
гольная система, к-рая отличается боль-
шой сложностью.
В фонологич. аспекте Б.-к. я. характе-
ризуются богатым вокализмом. Кроме
двух тембровых рядов (передний — зад-
ний) мн. языки (гл. обр. не банту) имеют
гласные среднего ряда (ш, е, э, е, л);
широко представлена градация гласных
по открытости (типичная структура —
4 ступени); встречаются противопостав-
ления гласных по назализации и по дол-
готе (напр., в джукуноидных и плато язы-
ках). Среди согласных представлены
двухфокусные смычные кр, gb, имплозив-
ные b, d, билабиальные и лабио-денталь-
ные щелевые (глухие и звонкие), носовые
разл. локальных рядов (т, п, р, Г), rjw,
От), глухие и звонкие латеральные (напр.,
в видекум). Б.-к. я. тональные, обычно с
двумя базисными тоновыми уровнями
(высокий — низкий), тип тональной
структуры — т. наз. ступенчатый, с то-
новым перепадом. Имеются контурные
тоны, во мн. языках сложная тоновая
синтагматика.
По морфологич. типу Б.-к. я. изолирую-
ще-игглютинирующие (в банту отмечают-
ся элементы флективности), с преобла-
данием в отд. группах языков той или
иной типологич. тенденции; изоляция и
агглютинация могут по-разному прояв-
ляться в имени и глаголе (изоляция бо-
лее обычна для глагольных форм).
Существительным свойственны кате-
гории именного класса (ИК; см. Имен-
ные классы) и числа (единственного—
множественного); в языках с развитой
системой классов число выражается с
помощью классных показателей (т. н.
плюральные классы), ср. камбари тэ-
kulti ‘черепаха’ — мн. ч. rj-ktilu (4—5-й
классы). Состав и способы выражения
ИК варьируют по языкам. Для бенуэ-
конголез. праязыка реконструируется
(де Вольф) 16 классов, однако в совр.
языках их обычно меньше. Показатели
ИК в существительных чаще всего —
префиксы, иногда — суффиксы (в джу-
куноидных), редко — инфиксы (напр.,
в биром); в нек-рых языках совмещаются
два способа выражения ИК (напр., пре-
фикс/суффикс в тив). В случае фонемной
омонимичности показателей разных ИК
различение их может обеспечиваться
с помощью тонов. Упрощение систем ИК
охватывает (в разной степени) как формы
существительных (количеств, сокращение
и совпадение показателей ИК), так и фор-
мы согласуемых с ними по ИК слов
(прилагательных, местоимений, глаголов,
числительных, «генитивной» связки).
По степени сохранения согласоват. типов
Б.-к. я. весьма различны; напр., в укеле
есть лишь местоименное согласование, а в
дука — 8 типов согласования (адъектив-
ное, местоименное разных видов, числи-
тельное, наречное и др.).
Прилагательные как особый разряд
слов во мн. языках развиты слабо и обыч-
но смыкаются с глаголами, образуя т.
наз. качественные предикаты. В системах
личных местоимений встречаются инклю-
зивные/эксклюзивные формы, указат.
местоимения часто представляют тройств,
градацию по степени удаленности объекта
дейксиса от говорящего. В числительных
нек-рые языки отражают архаические
системы счисления (напр., в плато —
двенадцатеричная). Выделяется особый
лексико-грамматич. класс идеофонов (см.
Звукосимволизм).
В глаголе выражается вид и способ дей-
ствия (перфектив, имперфектив, хабиту-
атив, прогрессив и др.), во мн. языках
для глаголов существенно разграничение
на стативные и активные. Залог, за исклю-
чением языков банту, обычно отсутству-
ет. Категория времени часто характеризу-
ется градацией прошедшего и будущего
по «степени отдаленности» (при этом воз-
можны адвербиальные конкретизаторы
времени типа ‘вчера’, ‘завтра’); формы
буд. вр. нередко выражают потенциаль-
ность действия. Преобладают аналитич.
способы выражения глагольных катего-
рий (с помощью служебных элементов).
Причастия для Б.-к. я. не характерны.
Синтаксис отличается предпочтением
простых предложений; наиболее частый
порядок слов SVO, предикат может быть
именным и глагольным. В нек-рых язы-
ках глагольный предикат выражается
т. наз. сериальными глаголами, т. е.
цепочкой глаголов, к-рая имеет разл.
значения (консекутивность, адвербиаль-
но-инструментальное значение, цель и
др.), напр. в эфик a-kada ikw4 ё-di ‘Он
принес нож’ (букв, ‘он взял нож и при-
шел’). Определяющее обычно следует за
определяемым (но возможен и обратный
порядок), числительное — после сущест-
вительного; «генитивные конструкции»
со значением принадлежности строятся
по типу «обладаемое + обладатель»,
в нек-рых языках между этими именами
находится т. наз. ассоциативная частица
-а(-ка). В сложных предложениях преоб-
ладает сочинит, связь.
Б.-к. я. в большинстве бесписьменные.
Первые лингвистич. свидетельства о них
относятся к 16 в., но до 19 в. изучались
гл. обр. языки банту. Лишь с сер. 19 в.
начинает привлекаться небантуский ма-
териал: впервые нек-рые языки Нигерии
и Камеруна нашли отражение в труде
С. В. Кёлле «Polyglotta Africana» (1854);
первые грамматика и словарь по Б.-к. я.
(эфик) появились в 60—70-х гг. (X. Гол-
ди). Сравнит, изучение Б.-к. я. (помимо
банту) было начато X. X. Джонстоном
(1919), включившим в рассмотрение наря-
ду с банту 24 языка «полубайту» (т. е. гл.
обр. бантоидные и нек-рые др.). В 20—
30-х гг. классификацией и характеристи-
кой Б.-к. я. занимались Ч. Мик, П. Тол-
бот, Г. Тесман; важный вклад в их изуче-
ние внес Вестерман, впервые выделивший
их в отд. группу (Бенуэ-Кросс). В эти же
и последующие годы выходят работы по
отд. Б.-к. я. иебантуского ареала (Э. Мей-
ер, Р. К. Абрахам, Ф. Адамс, М. Джеф-
рис, Г. Вольф, Ф. Уинстон, К. Хофман,
Г. Юнграйтмайр и др.). Широкий интерес
Б.-к. я. начинают вызывать с 60-х гг.; в
1966 создается междунар. бенуэ-конго-
лезская рабочая группа (Я. Ворхуве,
де Вольф, Э. Данстан, Д. У. Крэбб,
Т. Кук, А. Э. Мееюссен, Уильямсон
и др.). Первый опыт грамматич. реконст-
рукции прабенуэ-коиголез. яз. предпри-
нят де Вольфом (1971). Оси. центры
изучения Б.-к. я.: Лейденский уи-т (Ни-
дерланды), Ибаданский уи-т (Нигерия),
Калифорнийский ун-т (США), Лондон-
ский ун-т (Великобритания).
• Talbot Р. A., The peoples of Sou-
thern Nigeria, v. 4, L., 1926; Wester-
mann D., Die westlichen Sudanspra-
chen und ihre Beziehungen zum Bantu. B., 1927;
Greenberg J. H., The languages of
Africa, UAL, 1963, v. 29. № 1; Linguistic sur-
vey of the Northern Bantu borderland, v. 1.
L.—N. Y.—Toronto, 1956; William-
son K., The Benue-Congo languages and
Ijo, CTL, 1971, v. 7; De Wolf P.. The noun
class system of Proto-Benue-Congo, The Hague,
1971; Weimers W. E., African language
structures, Berk.— Los Ang.— L., [1973];
Bennett P. R.< Sterk J. P., South
Central Niger — Congo; a reclassification,
SAL, 1977, v. 8, Ne 2; см. также лит. при стать-
ях Бантоидные языки, Банти языки.
В. А. Виноградов.
БЕРБЁРО-Л И ВЙЙСКИ Е ЯЗЫКЙ (бер-
берские языки) — одна из ветвей афра-
зийских языков (включает также гуанч-
ские языки). Б.-л. я. имеют ряд се-
паратных морфологич. изоглосс с се-
митскими языками и множество лексич.
изоглосс с чадскими языками.
Б.-л. я. неравномерно распространены
на терр. Сев. Африки от Средиземномор.
побережья до 12-й параллели (с севера
на юг) и от Атлантич. побережья до 25-го
меридиана (с запада на восток). В Марок-
ко на диалектах ташельхйта говорит ок.
2,5 млн. шильхов, на диалектах тамазиг-
хта — св. 2 млн. «бераберов» и на зенет-
ских языках — ок. 1,5 мли. рифов, сенха-
жа и др. племен. В сев. Алжире зенет. язы-
ки и диалекты представлены бербер, на-
селением целых р-нов, включая кабилов
(ок. 2,6 млн.), шауйа (ок. 1 млн.) и др.
племена. Зенет. языки встречаются и в
оазисах алжирской Сахары (св. 300 тыг.
чел.), отд. точках Туниса (ок. 100 тыс.
чел.), в сев.-зап. Ливии. Вост, группа
представлена языками неск. оазисов
Ливии (ок. 300 тыс. чел.) и оазиса Сива
в сев.-зап. Египте (ок. 10 тыс. чел.). Но-
сители языков юж. группы — туареги
(св. 1 млн. чел.) — обитают в алжирской
Сахаре, Ливии (зап. Феццан), Нигере
(плато Аир), Мали (плато Адрар-Ифо-
рас, долина р. Нигер), Нигерии, Буркина-
Фасо (р-н Дори). На диалектах зенага
говорят неск. десятков тысяч человек в
р-не юго-зап. Мавритании и, возможно,
сев.-зап. Сенегала. Общее число говоря-
щих св. 11 млн. чел.
После распадения афразийского един-
ства (11—9-е тыс. до н. э., предположи-
тельно в Передней Азии) берберо-ливий-
цы засвидетельствованы в нач. 3-го тыс.
до н. э. в Ливийской пустыне. Колонизо-
вав Средиземномор. побережье, они в
7—И вв. были частью оттеснены араба-
ми в глубь континента, частью перешли
на араб. яз. Глоттохронологически Б.-л.
я. разделились в 13—12 вв. до н. э., что
совпадает с временем крупных поражений
ливийцев oi> египтян.
Б.-л. я.- разделяются на 4 группы:
1) восточную (языки сиуа, ауджи-
ла, сокна, фоджаха, гхадамес и др.);
2) южную, или туарегскую, с под-
группами — сев.-туарегская (языки гхат;
ахнет; тамахак с диалектами тайток, аж-
жер, ахаггар и др.; аир; кель герес и др.;
вост, тауллеммет с диалектами азавагх,
БЕРБЕРО 73
кель ансанго и др.) и юж.-туарегская
(языки кель арокас; зап. тауллеммет;
тадгхак; танеслемт с диалектами шери-
фен, кель антессар и др.; ида у сак и
др.); 3) западную (диалекты зена-
га); 4) северную с подгруппами —
атласская (диалекты ташельхита — тин-
дуфт, иглиуа, тазервальт, ида у семлаль,
нтифа и др.; диалекты тамазигхта, или
«бераберские»,— аит издег, изайан и др.,
зенетская (языки сегхрушен, риф с диа-
лектами, сенхажа, изнасын, снус, бени
менасыр, шенуа, мзаб, уаргла, фигиг,
туат, гурара, шауйа с диалектами, сенед,
джерба, зуара, нефуса с диалектами и
др.), кабильская (диалекты Большой и
Малой Кабилии). Кроме того, к Б.-л. я.
относятся мертвые языки трех групп
памятников: феззанско-триполитанских,
зап.-нумидийских и вост.-нумидийских
(кон. 1-го тыс. до н. э.— 1-я пол. 1-го
тыс. н. э.).
Для консонантизма большинства Б.-
л. я. характерны фонология, оппозиция
краткий — долгий (ненапряженный —
напряженный); триады глухой — звон-
кий — фарингализов. («эмфатический».)
для рядов дентальных, сибилянтов и
велярных; спирантизация и/или палата-
лизация с аффрикатизацией велярных и
дентальных смычных; переход s>S
рядом с палатальным или огубленным
гласным; позиционное чередование w/u,
y/i; развитие ww>gg. В языках сев.
группы встречаются лабио-велярные. Фа-
рингальные h, встречаются в араб, за-
имствованиях, но в нек-рых случаях и
в исконной лексике. Афразийские си-
билянты отражаются в Б.-л. я. как s;
сибилянтные аффрикаты (кроме ё)— как
z; переднеязычные эмфатические — как
z и d; губные *f и *р — как f; *Ь и *р —
как р; ларингальные и фарингальные
(кроме ,<:> 0) — как h (> 0); серия уву-
лярных *h, *kh, *kh, *gy— как g,k, у, у.
Вокализм в наиболее полном виде пред-
ставлен в туарегских языках и гхада-
месе, в наиболее редуцированном — в ат-
ласской подгруппе, где в результате ут-
раты гласных обычны стечения неск. сог-
ласных.
Имя в Б.-л. я. обладает категориями ро-
да (муж. и жен.; последний оформляется
конфиксом в ед. ч. и префиксом
t- в ед. и мн. ч.; те же показатели оформ-
ляют сингулятив и диминутив) и числа
[ед. и мн., к-рое образуется с помощью
суффикса (i)n и/или вокалич. аблаута].
В юж. и сев. группах имеется категория
состояния (связанного и несвязанного).
В притяжат. конструкциях используется
генитивная частица п, пространств, отно-
шения выражаются предлогами.
Личные местоимения делятся на изо-
лированные, употребляющиеся плеона-
стически для усиления при глаголе, энк-
литич. и суффиксальные. В глаголе раз-
личаются основы императива/имперфек-
тива (традиционный аорист) и перфекти-
ва (традиционный претерит); для выраже-
ния дополнит, видо-временных значений
используются частицы (напр., ad для
буд. вр.). Производные глагольные фор-
мы (породы) образуются префиксацией
(иногда суффиксацией) *з- 7(каузатив),
*t-/*tu- (пассив-рефлексив), *m-/n- (реф-
лексив) или сочетанием этих формантов.
Имеются два наклонения — индикатив
и императив. Обычный порядок слов в
предложении VSO.
Корень состоит из одного или несколь-
ких, чаще всего трех, согласных. В гла-
74 БЕССОЮЗИЕ
гольных корнях триконсоиантизм преоб-
ладал, что явствует из реконструкции вы-
павших ларингальных и фарингальных
и чередования w/u, y/i; в первичных имен-
ных корнях часто имеется стабильный
гласный — как компенсаторный на месте
выпавшего согласного, так и исконный.
Все Б.-л. я., кроме туарегских, имеют
многочисл. заимствования иэ араб. яз.
(нек-рые языки, особенно зенага и отд.
восточные, сохраняются лишь как ост-
ровки среди араб, диалектов и находятся
на грани вымирания), сохраняя, однако,
общеафразийское ядро осн. лексич. фон-
да. Имеются заимствования из греч., лат.
и совр. европ. языков, в туарегских —
также из чадских и нило-сахар. языков.
Древнейшие памятники Сев. Африки
записаны разновидностями консонант-
ного ливийского письма (наскальные,
надгробные и др. надписи в разных точ-
ках Сев. Африки и Сахары: вост.-нуми-
дийские и зап.-нумидийские, а также над-
писи, найденные на Канарских о-вах).
Известны надписи в Ливии рим. периода,
сделанные в лат. графике с обозначением
гласных. К ливийскому письму восходит
единственный исконно бербер, алфавит,
донесенный до наших дней туарегами Са-
хары,— т. наз. тифинаг.
Изучение живых Б.-л. я. прошло два
этапа: 1) первую регистрацию европ. ис-
следователями и миссионерами с описа-
нием наиболее значит, диалектов в тер-
минах европ. грамматик; 2) более или ме-
иее полное описание большинства диалек-
тов профессиональными филологами гл.
обр. франц, школы (с кон. 19 в.); выде-
ляются работы отца и сына Р. и А. Бассе,
охватывающие почти все диалекты и ши-
рокий круг проблем бербер, яз-знания.
Др. берберологи 1-й пол. 20 в.: миссионер
Ш. Фуко, автор 4-томного словаря ахаг-
гар. диалекта туарег, яз., С. Бьярне,
Э. Дестен, Э. Дауст, Г. Штумме, Ф. Бе-
гвино, Г. Марси, Г. Колеи, Э. Ибаиьес,
А. Пикар, Ф. Никола. К 50-м гг. в свет вы-
ходят и осн. собрания материалов по мерт-
вым языкам — нумидийскому (Ж. Шабо) и
гуанчскому (Д. Вёльфель). Продолжает-
ся накопление и сопоставление диал. дан-
ных в работах М. Пелла, Б. Парадизи,
Ж. Ланфри, Л. Галана, Ж. Кортада,
М. Маммери, Дж. Эплгейта, Т. Пенчена,
А. Абд эль-Массиха, автора фундамен-
тальной туарег, грамматики К. Прассе.
Вовлечение материала Б.-л. я. в интен-
сивно развивающееся сравнит.-ист. ис-
следование афразийских языков вынуж-
дает пересмотреть мн. представления, в
в частности о бербер, языке как совокуп-
ности близкородств. диалектов. В этой
связи возникает потребность в сравнит,-
ист. грамматике и словаре Б.-л. я., рабо-
та над к-рыми ведется в СССР.
• Завадовский Ю. Н., Бербер,
язык, М.. 1967; Laoust Е., Mots et choses
berberes. P., 1920; Basset A., La langue
berbere. Morphologic. Le verbe, P., 1929; его
ж e, Atlas linguistique des parlers berberes,
fasc. 1—2, (Alger), 1936—39; его же, La
langue berbere, [Oxf.]. 1952; Nicolas F.,La
langue berbere de Mauritanie, Dakar, 1953;
Rossler O., Die Sprache Numidiens, в кн.:
Sybaris. Festschrift H. Krahe, Wiesbaden, 1958;
Wolfel D. J., Monumenta linguae Cana-
riae, Grax, 1965; Prasse K.,A propos de
1’origine de H touareg, Kbh., 1969; его же,
Manuel de grammaire touaregue, Cph., 1972—
1973; Appleg ate J., The Berber languages,
в кн.: Afroasiatic: a survey, The Hague, 1971;
G a 1 a n d L., Langue et literature berbere,
P., 1979.
Destaing E., Dictionnaire francais-
berbere, P., 1914; Foucauld Ch. de,
Dictionnaire touareg-francais, t. 1 — 4, [P.J,
1951—52; D a 1 1 e t J.-M-, Dictionnaire
Kabyle-Frantais, P., 1982.
А. Ю, Милитарев.
БЕССОЮЗИЕ (асиндетон, паратаксис) —
связь предложений, осуществляющаяся
интонационными средствами, без участия
союзов. Организует специфич. синтаксич.
единицу — бессоюзное сложное предло-
жение; как периферийное явление наблю-
дается в простом предложении (см.
Предложение), Смысловые отношения
при Б. обычно остаются невыраженными,
поскольку формирующие их факторы
(самая последовательность предложений,
их строение, морфолого-синтаксич. приз-
наки), как в отдельности, так и в комплек-
сах друг с другом, в большинстве своем
полисемантичны, т. е. не закреплены за
строго определ. видами отношений, и не-
достаточно регулярны. Тем не менее
смысловая определенность бессоюзной
связи бывает иногда значительной. Так,
в рус. яз. при Б. вполне выявляются услов-
ные отношения, в формировании к-рых,
наряду с полифункциональными средст-
вами, участвует спец, форма неадресован-
ного повелит, наклонения («Не пригласи
я его, он обидится», «Приди мы вовремя,
беды бы не случилось»),
В системе синтаксич. связей Б. проти-
востоит подчинению как имплицитная
связь эксплицитной, тогда как по отно-
шению к сочинению Б. «симультанио»,
т. е. совмещено с ним (С. О. Карцевский).
В грамматиках мн. языков бессоюзная
связь дифференцируется на сочинитель-
ную и подчинительную, что в значит, сте-
пени стирает ее специфику; в рус. иауч.
традиции такой подход не получил боль-
шого распространения.
• Поспелов Н. С., О грамматич.
природе и принципах классификации бессоюз-
ных сложных предложений, в кн.: Вопросы
синтаксиса совр. рус. языка, М., 1950; Кар-
цевский С. О.. Бессоюзие и подчинение
в рус. языке, ВЯ, 1961,	2; Рус. грамматика,
т. 2, М., 1980.	И. Н. Кручинина.
БИБЛСКОЕ ПИСЬМО (библское псев-
доиероглифическое, протобиблское) —
письмо надписей, обнаруженных в г. Библ
(совр. Джубейль) в Ливане на каменных
и металлических предметах в археологиче-
ски точно не датированных слоях (2-е тыс.
до н. э.7). Знаки геометрического и стили-
зованного рисуночного характера (птица,
рыба, змея), общим числом от 60 до 100,
многие из них внешне похожи на древней-
шее зап.-семит, письмо. Направление
письма справа налево, билингв нет; по-
пытки дешифровки (М. Дюнана,
Э. П. Дорма, А. Йирку) не были приняты
в науке. По внутр, структуре Б. п. отно-
сится к типу «эгейских письменностей»,
где знаки передают только открытые сло-
ги (согласный + нуль гласного передается
знаком для согласного + а или согласно-
го + гласный соседнего слога). Структура
слов сходна с семитской. Путем сравнения
частотности слоговых знаков Б. п. с ча-
стотностью слогов в семит, текстах 2-й
пол. 2-го тыс. до н. э. А. М. Кондратову
и И. М. Дьяконову, по-видимому, уда-
лось отождествить 5—6 значений знаков
['а(?), па (или ma?), ‘a, ta(?), sa], из
к-рых ‘a, ta(?), а возможно и ’а,
(па/та) сходны по форме и по значе-
нию со знаками ’(?), b, ‘, t, п (?) или
т(?) зап.-семит, письма: надписи пос-
ледним и Б. п. встречаются на сходных
и даже на одних и тех же предметах.
Можно предполагать, что Б..п. явилось
предком зап.-семит, письма.
И. М. Дьяконов»
Б И КОЛЬСКИЙ ЯЗЫК (бикол, устар,—
викол) — один из филиппинских языков.
Распространен в Республике Филиппины
(пров. Сев. Камаринес, Юж. Камаринес,
Альбай и Сорсогон на Бикольском п-ове
в юго-вост, части о. Лусон, а также иа соп-
редельном о. Катандуанес и в сев. части
о. Масбате). Число говорящих 3,9 мли.
чея. Выполняет функцию регионального
языка. Диал, членение мало изучено,
обычно выделяются 4 территориальных
диалекта: 3 из них в пров. Юж. Кама-
ринес — нага-бикольский, легший в
основу лит. Б. я. (5 гласных, 16 соглас-
ных, как в большинстве Филиппин, язы-
ков), ринконада, пли нрига-бикольский
(4 гласных, 15 согласных), и малочислен-
ный диалект в р-не оз. Бухн; на о. Катан-
дуанес — диалект, представленный дву-
мя разновидностями (сев. и юж.).
Б. я., в отличие от мн. языков Лусоиа,
меньше подвергся иноязычному влиянию
(в части диалектов и говоров отсутствует
общефилиппин. фонема [О]). Выделяют-
ся 4 дифтонга. Обнаруживает значит, бли-
зость с тагальским и сев. бисайскими язы-
ками.
Лит. Б. я. находится в процессе станов-
ления, проводится работа по его норми-
рованию, на нем ведется начальное обу-
чение в школе, издается неск. газет и жур-
налов, существуют произведения худож.
лит-ры. Памятников бикольского слого-
вого письма не сохранилось. С кон. 18 в.
письменность на лат. основе. Система-
тич. изучение Б. я. началось в кон. 19 в.;
первый рукописный словарь был создай
в 1729.
• Epstein J., Standard Bikol. Wash.,
1967: Mintz M. W., Bikol dictionary,
[Honolulu. 1971]; его же, Bikol grammar
notes, Honolulu, 1971; его же, Bikol text,
Honolulu, 1971; McFarland C. D., The
dialects of the Bikol area, New Haven, 1974.
В. А. Макаренко,
БИЛИНГВЙЗМ (от лат. bi-, в сложных
словах — двойной, двоякий и lingua —
язык) — см. Многоязычие.
БИРМАНСКИЙ язь'ж — один из ти-
бето-бирманских языков. Офиц. язык
Союза Мьянма. Число говорящих св.
29 млн. чел. Язык межнац. общения для
большинства народностей Мьянмы (бывш.
Бирмы). Традиционно выделяемые диа-
лекты — араканский, тавойский, инта,
дану, таунйоу, йо — нек-рые ученые счи-
тают самостоят. языками.
Язык слоговой и тональный (4 тона).
Строй изолирующий, со значит, элемен-
тами агглютинации. Приименные грам-
матич. показатели — постпозитивные слу-
жебные слова. Они передают значение
мн. ч. (индивидуализирующего и неин-
дивидуализирующего), а также указы-
вают иа синтаксич. функции слов. Гла-
гольные показатели — агглютинативные
аффиксы (суффиксы, кроме 4—5 пре-
фиксов) и постпозитивные служебные
слова. Передают значения времени (на-
стояще-прошедшее и будущее), перфект-
иости, отрицания и др. Распространены
номинализацня и субстантивация глаго-
лов и глагольных конструкций. Номина-
лизов. (именные) формы глаголов высту-
пают как определения к имени и глаголу,
дополнения, второстепенные сказуемые.
С количеств, числительными употребля-
ются счетные слова — классификаторы
и дублеты (повтор считаемого существи-
тельного или его части). Зависимые сло-
ва, за исключением неск. типов приимен-
ных определений, предшествуют глав-
ным. Слово-тема может не входить в
структуру предложения. В лексике мно-
го заимствований из пали. Существуют
две формы языка, различающиеся грам-
матикой и лексикой: т. наз. «письменный»
язык и «разговорный».
Письменность слоговая, построена иа
основе юж.-индийской, восходящей к
брахми, заимствована, вероятно, у монов
(см. Индийское письмо). Древнейший па-
мятник — надпись пагоды Мйазейди
(1113).
• Бирман, язык, М., 1963; Cornyn W.,
Outline of Burmese grammar, Balt., 1944;
О k e 1 1 J., A reference grammar of colloqui-
al Burmese language, L., 1969.
Рус.-бирман. словарь, M., 1966; Бирман.-
рус. словарь, М., 1976; Краткий словарь бир-
ман, языка, т. 1 — 5, Рангун, 1978—80.
. „	, В. Б. Касевич.
БИСАЙСКИЕ ЯЗЫКИ (бисая, бииисая,
бисаян, реже висайские языки, висая,
висаян)—группа филиппинских языков.
Распространены на островах в центре
Филиппинского арх.— Себу, Негрос,
Масбатс, Панай, Лейте, Са’мар и др.,
а также в ряде р-нов о. Минданао и др.
Общее число говорящих 23 мли. чел.
Среди Б. я. выделяются 3 близко-
родстс. языка, специфичные в лексико-
словообразоват. отношении, при общефи-
липпин. фонемном составе. Себуан-
ский яз., сугбу, пли сугбуанон, расп-
ространен на о. Себу, о. Бохоль, в Вост.
Негросе, на Ю.-З. о. Лейте, на Ю. о. Мас-
бате и на значит, территории о. Минда-
нао; число говорящих св. 14 млн. чел.
(1985, оценка). Панаяиский яз.,
илонго, или хилигайнон, распространен
гл. обр. на о. Панай, а также в Зап. Не-
гросе, на Ю. о. Миндоро, на о. Минда-
нао и др.; наиболее близок себуанскому
и тагальскому языкам. От них отличается
самарский яз., или самар-лейте,
варай, самарнон, распространенный на
о. Самар и значит, части о. Лейте (2,6
мли. чел. говорящих; 1985, оценка); язык
каждого из этих о-вов имеет особенности
в области фонетики и лексики. К Б. я.
часто относят также акланонский, таусуг-
ский и нек-рые др. языки.
В области фонетики Б. я. отличаются
большим, чем в др. Филиппин, языках,
развитием дифтонгизации, чередованием
[а] и [и] с [i], [h] с гортанной смычкой
в финальной позиции; корневые морфемы
обычно содержат не менее двух глас-
ных. Словообразоват. система беднее
аффиксами, чем тагальская, возможно
безаффиксное употребление основ. В
глаголе представлена комплексная за-
лого-временная форма с сослагат, зна-
чением. Характерен глагольный показа-
тель страдат. залога gi-. В лексике значит,
кол-во испанизмов.
Себуан. и панаян. языки являются лит.
языками, на них существует разножанро-
вая худож. лит-ра и публицистика, ве-
дется преподавание в школе, радио- и
телевещание.
Среди памятников бисайского слогово-
го письма единств, полностью сохранив-
шийся текст — «Кодекс Калантнао» (ок.
1433). К сер. 18 в. бисайское письмо за-
менено латиницей на нсп. основе.
• Bergh J. D.. Analysis of the syntax
and the system of affixes in the Bisayan from
Cebu, Surigao (Mindanao), [1958]; В u n у e
M. V. R., Yap E. R., Cebuano grammar
notes, Honolulu, 1971; M о t u s C. L..
Hiligaynon lessons. Honolulu, 1971; W Ol-
fen d e n E. P., Hiligaynon reference gram-
mar, Honolulu, 1971; Zorc R. D., The
Bisayan dialect of the Philippines, [Canberra,
1977].
Hermosisima T.. Lopez P. S.,
Dictionary Bisayan-English-Tagalog, Manila,
1966; В u n у e M. V. R., Yap E. R.,
Cebuano-Visayan dictionary, Honolulu, 1971;
M о t u s C. L., Hiligaynon dictionary, Ho-
nolulu, 1971; W о 1 f f J. U., A dictionary of
Cebuano Visayan, v. 1 — 2, Manila, 1972.
В. А. Макаренко.
БИХЕВИОРЙЗМ (от англ, behaviour,
behavior — поведение) в языкозна-
нии — система взглядов на сущность и
функции языка, восходящая к одному из
направлений в психологии, в основе к-рого
лежит понимание поведения человека
как совокупности двигательных и сво-
димых к ним вербальных и эмоциональ-
ных реакций организма на стимулы внеш-
ней среды (непосредственных или опос-
редованных) и отрицание сознания как
предмета психологического исследова-
ния. Проявляется в нек-рых работах о
языке в США и Зап. Европе. Начальный
этап развития Б. в психологии (кон.
19 в.— 20-е гг. 20 в.) связан с работами
Дж. Б. Уотсона и Э. Л. Торндайка. Поз-
же идеи Б., сочетаясь с разл. когнитиви-
стскими подходами, породили ряд иеоб-
ихевиористских направлений (Э. Ч. Тол-
мен, К. Л. Халл, Ч. Э. Осгуд и др.). Осо-
бую позицию, во многом восходящую к
начальному этапу и легшую в основу т.
наз. программированного обучения, за-
нимает Б. Ф. Скиннер. Методологич. ос-
новы Б. и необихевиоризма связаны с
позитивизмом, прагматизмом и операцио-
нализмом.
В яз-знании наиболее прямое воздей-
ствие Б. испытал Л. Блумфилд, создав-
ший бихевиористскую теорию языка как
формы реактивного поведения (т. е. од-
ного из видов реакции человека на воз-
действие внешней среды), благодаря
к-рой индивидуум приспосабливается к
социальной среде. Противопоставляя свою
концепцию «менталистским» идеям, он
утверждал, что «каждое высказывание
полностью образуется формами», пони-
мая под формой «повторяющийся голо-
совой признак, имеющий значение», а
под значением «повторяющийся признак
стимула и реакции». Через посредство
Блумфилда идеи Б. распространились в
постблумфилдианской дескриптивной
лингвистике, требовавшей «говорить о
языке... в терминах, не допускающих
чего-либо большего, нежели то, что раск-
рывается в непосредственном наблюде-
нии» (Б. Блок). Скиннер трактует язык
как систему единиц «вербального поведе-
ния», образуемых реакциями, имеющими
доступную отождествлению форму, функ-
ционально соотнесенную с одной или неск.
независимыми операциональными пере-
менными (т. е. факторами воздействия
среды).
Идеи Б. составляли философско-мето-
дологич. основу ряда наук о человеке и
стали для специалистов по «бихевиораль-
ным наукам» естеств. отправной точкой
любого науч, рассуждения, в т. ч. оказали
влияние и на амер, яз-знание. Б. лег в
основу неопозитивистской семиотич. тео-
рии Ч. У. Морриса (наряду с прагматиз-
мом Ч. С. Пирса) и через нее влиял
на все дальнейшее развитие семиотики,
в частности европейской; Н. Хомский и
Дж. Миллер воспроизводят всю философ-
ско-методологич. платформу и многие
собственно психологич. положения Б.
Это касается не только позитивистской,
прагматистской, операционалистской ори-
ентации их концепции в целом, но и бо-
лее частных вопросов — соотношения
биологического и социального в поведе-
нии человека, идеи «проб и ошибок» и
«подкрепления» как механизма поведе-
ния, тезиса о вербальном поведении преж-
де всего как о системе реакций, хотя и
весьма сложно организованной, и т. п.
Идеи Б. проникали в собственно линг-
вистику тадже через психолингвистику,
к-рая в 50—70-х гг. 20 в. в Зап. Европе и
США опиралась либо на необихевиорист-
скую концепцию Осгуда, либо на конф-
ронтировавшие с ней взгляды Хомского
и Миллера (т. наз. генеративная, или
трансформационная, психолингвистика).
В 80-е гг. 20 в. Б. в психологии пережи-
вает упадок и не оказывает прямого воз-
БИХЕВИОРИЗМ 75
действия на яз-знание. Однако нек-рые
теоретико-методологич. положения, гене-
тически восходящие к Б., продолжают
существовать и развиваться в амер, линг-
вистике.
• Гухман М. М., Лингвистич. меха-
ницизм Л. Блумфилда и дескриптивная линг-
вистика, «Тр. Ин-та яз-знания АН СССР*,
1954, т. 4; Осн. направления структурализма,
М., 1964; X э м п Э., Словарь амер, лингви-
стич. терминологии, пер. с англ., М., 1964;
Миллер Дж., Галантер Е.. Приб-
р а м К., Планы и структура поведения, пер.
с англ., М., 1965; Леонтьев А. А., Пси-
холингвистика, Л., 1967; Белый В. В.,
Амер, дескриптивная лингвистика, в ки.:
Филос. основы зарубежных направлений в
яз-энании, М., 1977; Skinner В. F.. Ver-
bal behavior, N. Y., [1957]; Weiss А. Р.»
Linguistics and psychology, «Language», 1925,
v. 1, № 2; см. также лит. при ст. Дескриптив-
ная лингвистика.	А. А. Леонтьев,
БОЛГАРСКИЙ ЯЗЬ'|К — один из юж-
нославянских языков. Распространен в
Болгарии, незначит. число болгар прожи-
вает в СССР, Румынии, Югославии и др.
соседних странах. Общее число говорящих
св. 9 млн. чел. (в т. ч. в Болгарии — ок.
9 млн. чел.). Офиц. язык НРБ. Характе-
ризуется глубокими диал. различиями.
По произношению b диалекты делятся на
восточные и западные. Важнейшие фоне-
тич. особенности Б. я.: шт на месте пра-
слав. tj, жд на месте dj; ъ в соответствии
рус. «беглому» о (<сън>). Сохраняется
разноместное ударение экспираторного
характера, утрачены интонационные и
количеств, признаки гласных фонем. Из
грамматич. особенностей главнейшими яв-
ляются: утрата склонения (по этому приз-
наку Б. я. принадлежит к аналитич. язы-
кам), наличие постпозитивного члена («чо-
векът», «човека», «жената», «детето»),
утрата инфинитива (вместо него употреб-
ляется сочетание союза «да» с наст. вр.),
буд. вр. образуется с помощью частицы
<ще», широко употребляются простые
прошедшие времена, аорист и имперфект,
двойное приглагольное дополнение («ме-
не ме викат» — ‘меня зовут1), пересказы-
вательное наклонение, к-рое употребля-
ется в случае передачи фактов с чужих
слов и др.
Лит. язык сформировался к сер. 19 в.,
его осн. диал. базой являются сев.-вост,
говоры. В 20 в. испытал сильное влияние
зап. говоров^ на терр. к-рых расположе-
на столица София. В создании и усовер-
шенствовании лит. языка большую роль
сыграли П. Берон, И. Богоров, Л. Кара-
велов, X. Ботев, И. Вазов и др. Графика
Б. я. восходит к кириллице. Древнейшие
памятники относятся к 10 в.: надпись чер-
губиля Мостича, надпись царя Самуила
(993). Важные сведения для истории Б. я.
содержат памятники 11—16 вв., чергед-
ские молитвы, влахоболг. грамоты, Да-
маскины.
* Андрейчик Л., Грамматика болг.
языка, пер. с болг., М., 1949: Стойкое
С т., Българска диалектология, 2 изд., София,
1968; Младеиов Ст., История на бъл-
гарския език, София, 1979; Маслов Ю. С.,
Грамматика болг. языка, М.. 1981; Вене-
диктов Г. К., Из истории совр. болг.
лит. языка, София, 1981; Граматика на съвре-
менния български книжовен език, т. 1 — 3, [Со-
фия]. 1982-83.
Речник на съвременния български книжо-
вен език. Гл. ред. Ст. Романски, т. 1—3,
София, 1955—59; Речник на българския език,
т. 1 — 4. София, 1977 — 84; Български етимо-
логичен речник, т. 1—3, София, 1971—86;
Бернштейн С. Б., Болг.-рус. словарь,
3 изд.. М.. 19Q.6. С. Б. Бернштейн.
БбТЛИХСКИИ ЯЗЫК, один из аваро-
андо-цезских языков (андийская подгруп-
76 БОЛГАРСКИЙ
па). Распространен в селах Ботлих и Ми-
арсо Ботлихского р-на Даг. АССР. Число
говорящих ок. 3 тыс. чел. Осн. типология,
особенности: отсутствие аффективного
падежа; отсутствие локальной серии
*-кь! ‘на’; нейтрализация локальных
серий -х и -хъ 'у, при, около’ (последняя
постепенно вытесняется); наличие вари-
антов элатива (падежа со значением из-
нутри наружу) -ру/-ку (последний, как
полагают, исторически выражал трансла-
тивное значение) и др. Язык бесписьмен-
ный.
• ГуДава Т., Ботлих. язык. Грамматич.
анализ, тексты, словарь, Тб., 1962 (на груз,
яз.); его же, Ботлих. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 4, М., 1967.
М. Е. Алексеев.
брАхми — см. Индийское письмо.
БРАХУИ (брауи, брагуи) — один нз
дравидийских языков. Распространен в
Пакистане (пров. Белуджистан и Синд),
Юж. Афганистане и Вост. Иране. Число
говорящих св. 800 тыс. чел. Различаются
2 осн. диалекта — джхальванский (се-
вернее Калата) и сараванский (южнее
Калата). Строй совр. Б. определяется со-
четаниями типологически разнородных
элементов: а) общедравидийских — пяти-
членная модель вокализма, ретрофлекс-
ные согласные, включая носовые и виб-
ранты; суффиксальная агглютинация
как осн. средство формо- и словообразо-
вания; общедравидийская система частей
речи и грамматич. категорий, категория
притяжательное™ в классе имен, отри-
цат. спряжение глагола, трехплановое
членение указат. местоимений; структура
предикативной и атрибутивной синтагмы;
б) инноваций, общих для Б. и отд. драви-
дийских языков (курукх, малто, гонди,
тода и др.),— противопоставление глу-
хих и звонких смычных, смычных и ще-
левых велярных, глухие латеральные,
неск. рядов сибилянтов, гортанная смыч-
ка; отсутствие категории рода, дифферен-
циация имен существительных и прилага-
тельных по определенности/неопределен-
ности, отсутствие инклюзивных местоиме-
ний; морфологич. способ образования
непереходно-пассивных глаголов, личные
формы сослагат. наклонения; в) ареаль-
ных и заимствованных — назализованные
гласные; местоименные энклитики; син-
тетич. форма степеней сравнения прила-
гательных, аналитич. формы в парадиг-
ме имен и глаголов, подчинит, и сочинит,
союзы в составе служебных слов. Ареаль-
ное — иранское (белуджи, пушту, фарси)
и индоарийское (синдхи, лахнда) — вли-
яние особенно сильно проявляется в син-
таксисе (отсутствие самостоят. причаст-
ных и деепричастных оборотов, употреб-
ление послелогов в «изафетной конструк-
ции»), а также в лексич. составе Б., где,
наряду с заимствованиями из иран. и
индоарийских языков, имеется значит,
процент араб, лексики.
Письменность на основе араб, графики.
Лит. произведения известны со 2-й пол.
18 в. (трактат Малик-Дада Гхаршина
«Тохфат-уль-аджаиб»),
• П и к у л и и М. Г.. Брагуи, М., 1967;
Андронов М. С., Язык брауи, М.,
1971; Bray D., The Brahui language,
pt 1 — 3, Calc.— Delhi, 1909—34; E m e-
n e a u M. B., Brahui and Dravidian compa-
rative grammar, Berk.— Los Ang., 1962; К a-
m i 1 - a 1 • Q a d r i S. M., All about
Brahui, IJDL, 1972, v. 1, № 1; McAlpin D„
Linguistic prehistory. The Dravidian situation,
в кн.: Aryan and non-Aryan in India, Ann
Arbor, 1979; Andronov M. S., The Bra-
hui language, Moscow, 1980.
БРЕТбНСКИЙ ЯЗЬ'1К — один’ из
кельтских языков (бриттская подгруп-
па). Распространен на п-ове Бретань, ку-
да в 5—7 вв. мигрировала часть бриттских
племен из Британии. Число говорящих
ок. 1 млн. чел. Выделяют 4 осн. диалек-
та: леонский, трегьерский, корнуайский
и ваннский, значительно отличающийся от
трех других.
В морфонологии большую роль играют
чередование в анлауте (мутации). Язык
аналитический. Различаются личное и без-
личное спряжения. Глагольные парадигмы
сильно унифицированы. Имеется богатая
система местоименных предлогов. Фикси-
рованный порядок слов: субъект не мо-
жет предшествовать глаголу в неотносит.
форме. Лексич. заимствования в основ-
ном из латыни и франц, яз. Древнейшие
тексты восходят к 8 в. (глоссы). В И—
17 вв. усиливается влияние франц, яз.,
зона распространения Б. я. сокращает-
ся. В 19 в. предпринимаются попыт-
ки реформации и кодификации Б. я.
(Ж. Ф. Ле Гонидек и др.), прежде всего
за счет устранения франц, заимствова-
ний. Лит. язык, в основе к-рого лежит ле-
он. диалект, не получил широкого расп-
ространения, хотя на нем выходит ряд
периодич. изданий. Письменность на ос-
нове лат. алфавита.
• Hardie D. W. F., A handbook of
modern Breton. Cardiff, 1948; H e m о n R.,
Dafar geriadur istorel ar brezhoneg, Brest
1958; его же. Historical morphology and
syntax of Breton. Dublin, 1975: F 1 e u r i-
o t L., Le vieux Breton. Elements d’une gram-
maire, P., 1964; Jackson К. H., Histo-
rical phonology of Breton, Dublin, 1967.
В. П. Калыгин.
БРИГМАНА ЗАКОН — предложенная
К. Бругманом в 1876 формулировка со-
ответствий между индоевропейским глас-
ным aj( = о) и индоиранскими гласными а,
а: в открытом слоге а2 отражался как дол-
гий (др.-греч. gonu — санскр. janu), в
закрытом — как краткий (др.-греч. de-
dorka — санскр. dadarsa). Обнаружение
многочисл. отклонений от Б. з. привело
к попыткам уточнить роль фонетич. фак-
торов в распределении индоиран, а, а:
указано на удлинение гласного гл. обр.
перед сонантами г, 1, ш, п или на возмож-
ность возникновения открытого слога
после окончания действия Б. з. в резуль-
тате исчезновения предполагаемых ларин-
галов (Е. Курилович, М. Майрхофер).
Фонетич. уточнения в ряде случаев не
были убедительными и не объясни-
ли всех отклонений от Б. з. Было выска-
зано мнение о ведущей роли морфоло-
гич., а не фонетнч. факторов в распре-
делении индоиран, а, а (В. Пизани,
Курилович, О. Семереньи). Нек-рые
лингвисты полностью отклоняют Б. з.
(А. Мейе).
• Соссюр Ф. д е, Мемуар о первонач.
системе гласных в индоевроп. языках. § 7. в
его кн.: Труды по яз-знанию, пер. с франц.,
И., 1977; Зализняк А. А., О «Мемуаре»
Ф. де Соссюра, там же; Семереньи О.,
Введение в сравнит, яз-знание. пер. с нем.,
М., 1980; Brugmann К., Zur Geschichte
der stammabstufenden Declinationen, и кн.:
Studien zur griechischen und lateinischen Gram-
matik, hrsg. von G. Curtius, Bd 9. Lpz.. 1876.
В. Я. Плоткин.
БУГЙЙСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из юж-
носулавесийских языков. Распространен
на большей части юго-зап. полуострова
о. Сулавеси, в большинстве крупных го-
родов Вост. Индонезии, а также во мн.
селениях на побережье о. Сулавеси, на
вост, побережье Калимантана и в др.
р-нах Индонезии. Число говорящих св.
3 млн. чел. Существуют диалекты обла-
стей (бывших княжеств) Боне, Соппенг,
Ваджо, Луву, Сиденренг, Савитто и др.,
мало изученные.
Среди южносулавесийских языков Б.
я. выделяется особенно сильным разви-
тием сандхи. Б. я. претерпел много зву-
ковых изменений, в т. ч. нетипичные для
австронезийских языков переходы mb>
>mp, nj>nc и gg>ok. В то же время
Б. я. (за исключением диалекта Савитто)
сохранил праавстронезийское «шва» (в
др. южносулавесийских языках, а также
в диалекте Савитто «шва» слилось с «а»),
К особенностям грамматики относится
эяклитич. употребление указат. местоиме-
ний. Имеется постпозитивный артикль,
к-рый употребляется с существительны-
ми, а также делает субстантивированны-
ми разл. синтаксич. конструкции. Лекси-
ка характеризуется богатой стилистич.
синонимикой. Существует лексич. слой,
именуемый «жреческим языком» (basa
bissu).
Раннюю форму лит. языка представ-
ляет язык эпоса «Ла Галиго», основанный
на диалекте Луву. Предположительно с
17—18 вв. лит. язык стал опираться на
диалект области Боне. Письм. памятни-
ки до 17 в. неизвестны. В 17—19 вв. на
Б. я. существовала одна из самых бога-
тых региональных лит-р Индонезии.
До сер. 20 в. (в течение, по меньшей ме-
ре, трех веков) осн. системой письмен-
ности служило бугийско-макасарское
письмо (см. Индийское письмо), позд-
нее оно постепенно вытесняется лати-
ницей.
0 Сирк Ю. X., Бугийский язык, М.,
1975 (лит.).	„	,	Ю. X. Сирк.
БУДУХСКИЙ ЯЗЫК — один из лез-
гинских языков. Распространен в с. Бу-
дуг Кубинского р-на Азерб. ССР, а также
во мн. селах равнинного Азербайджана.
Число говорящих ок. 3 тыс. чел. Диалек-
тов не имеет. Б. я. генетически наиболее
близок крызскому языку.
Особенность вокализма — наличие про-
стых (а, о, и, е, у, ы) и умлаутизирован-
иых (аь, уь, оь) гласных. В области кон-
сонантизма отсутствуют глухие смычные
преруптивы (непридыхательные), но появ-
ляются глухие смычные геминаты. В Б.
я. есть звонкая увулярная аффриката къг,
фарингальные спиранты rl, xl. Ударение
слабое, подвижное, падает гл. обр. на вто-
рой слог. Б. я. имеет 4 грамматич. класса,
кол-во к-рых постепенно сокращается:
I и IV объединяются в один класс, II и
III — в другой. В именном склонении 14
падежей, в т. ч. 10 местных. Сериальная
система местных падежей разрушена.
В категории числа наряду с мн. ч. упот-
ребляется ограниченное мн. ч. (указываю-
щее иа небольшое кол-во предметов), се-
мантика к-рого постепенно исчезает. В ка-
честве относит, прилагательного выступа-
ет существительное в род. п. Числитель-
ные делятся на количеств., разделит.,
кратные, а порядковые заимствованы из
азерб. яз. Глагол по лицам и числам не
изменяется. Глагольная основа может ос-
ложняться локальными превербами, по-
казателями класса. Развита сложная си-
стема времен и наклонений. Для Б. я.
характерно простое предложение с номи-
нативной, эргативной, дативной и лока-
тивной конструкциями. Язык бесписьмен-
ный.
О Шаумян Р. М., Яфетические язы-
ки «шах-дагской подгруппы», в кн.: Язык и
мышление, т. 10, М.—Л., 1940; Дешери-
ев Ю. Д., Будух. язык, в кн.: Языки на-
родов СССР, т. 4, М., 1967.
Мейланова У. А., Будух.-рус. сло-
варь, М., 1984.	Б. Б. Талибов.
будущее время (футурум, лат. fu-
turum) — форма финитного глагола, ука-
зывающая, что ситуация, о к-рой гово-
рится в предложении, следует во време-
ни после момента речи илн другого момен-
та, мысленно приравниваемого к моменту
речи.
В нек-рых языках Б. в. представлено
неск. рядами форм. Так, в лат., ром.,
герм., нек-рых слав., тюрк, языках кроме
основного будущего (лат. futurum I),
прямо ориентирующего событие относи-
тельно момента речи, есть будущее пред-
варительное, или II (лат. futurum ехас-
tum), указывающее на событие, пред-
шествующее определ. моменту в будущем,
а также «будущее в прошедшем» (лат.
futurum praeteriti), обозначающее собы-
тие, к-рое было предстоящим в опре-
дел. момент прошлого. В слав, языках
Б. в., как и др. времена, дифференциру-
ется по виду. ср. рус. «решу» — «буду ре-
шать». Б. в. встречается в переносном
употреблении, в частности для указания
на многократное повторение, обычность
действия в настоящем и даже в прошлом,
напр. «Купцы наши — чистые варвары...
Три года будет врать, божиться, пла-
кать — подсовывать гнилье, покуда и
свежее у него не сгниет» (А. Н. Толстой).
Ср. также «гномическое будущее» в пос-
ловицах, напр. лат. ut sementem feceris,
ita metes ‘Как посеешь (fut. exact.), так
и пожнешь (fut. I)’.
Во мн. языках для Б. в. типично сов-
мещение временибго значения с различ-
ными модальными, особенно со значе-
нием возможности или предположения,
относящегося к настоящему (у будущего
предварительного — к прошлому). Так,
нем. Er wird krank sein может значить и
‘Он будет болен’, и ‘Он, должно быть,
болен’, a Er wird krank gewesen sein (Fu-
turum II) в большинстве случаев значит
‘Он, должно быть, был болен’. Ср. в
рус. яз. «До города будет километра три».
Б. в. иногда употребляется в функции
повелит, наклонения («Пойдешь в мага-
зин и купишь хлеба» вместо «пойди и ку-
пи»), Нек-рые лингвисты, напр. Дж. Лай-
онз, считают, что Б. в. в равной мере мо-
жет рассматриваться и как наклонение.
Б. в. представлено ие в каждом языке.
По сравнению с прош. и наст. вр. оно яв-
ляется, как правило, более поздним об-
разованием. Этим объясняются широко
встречающееся во мн. языках обозначе-
ние будущих действий формами наст. вр.
и значит, различия в оформлении Б. в.
даже между близкородств. языками, а
иногда сосуществование в одном языке
параллельных форм Б. в. без четкой
смысловой дифференциации. Различают
Б. в. модального и аспектуального проис-
хождения. Первое развивалось из переос-
мысления образований, обозначавших же-
лательность, долженствование или воз-
можность. Таковы аналитич. формы Б. в.
в англ. яз. со вспомогат. глаголами will
(первонач.— ‘хочу’) и schall (первонач.—
‘должен’), в исл. с типа (букв.— ‘дол-
жен’); юж.-слав. Б. в. (серб.-хорв. «пи-
cahy», болг. <ще пиша» 'буду писать’),
развившееся из сочетаний с глаголом,
обозначавшим ‘хочу’, другое слав. Б. в.,
восходящее к образованиям с прислав,
«imamb» ‘имею’ в значении ‘должен’,
представленное в Б. в. несов. вида в укр.
яз. («писатиму» ‘буду писать’) и в отри-
цат. формах Б. в. в болг. яз. («няма да
пиша» ‘не буду писать’); ром. Б. в. типа
франц, je finirai ‘я кончу, буду кончать’,
восходящее к нар.-лат. конструкциям
типа finire habeo ‘имею (т. е. должен)
кончить’, а также, по-видимому, и ста-
рый т. наз. сигматич. футур (с суф-
фиксом, содержащим «дезидеративное»
-S-), представленный в ряде иидоевроп.
языков (др.-греч. lei'pso ‘оставлю’, литов,
busiu ‘буду’ н др.). Б. в. аспектуального
происхождения либо связано с сов. видом
(так, будущее простое типа «решу» в рус.,
польск., чеш. языках развилось из наст,
вр. сов. вида и морфологически тождест-
венно с ним), либо возникает из конструк-
ций со значением начала, становления
признака (нем. Б. в. со вспомогат. гла-
голом werden, букв.— ‘становиться’;
ср. рус. сочетания типа «Не стану писать»,
не получившие статуса регулярной грам-
матич. формы). В рус. «буду» значение
Б. в. также развилось из значения ста-
новления (иидоевроп. корень *bhu- пер-
вонач. значил ‘расти’). На базе начина-
тельности развились и формы Б. в. со
вспомогат. глаголом ’приходить’ (напр.,
в швед, яз.) или «идти» (в хауса и нек-рых
др. афр. языках).
В рус. языке Б. в. глаголов сов. вида,
выражаемое формами наст, вр., носит
назв. будущего простого («напишу»),
Б. в. глаголов несов. вида, выражаемое
аналитически,— будущего сложного («бу-
ду писать»).
• См. лит. при ст. Время. Ю. С. Маслов.
болгарский язйк — один из мерт-
вых тюркских языков. После распада Ве-
ликой Булгарии в 7 в. часть племен отош-
ла на Дунай и Ср. Поволжье, значит,
часть осталась в Приазовье, поэтому язы-
ки этих племен стали называть дунайско-,
волжско- и кубанско-булгарскими. Све-
дения о языке древних булгар весьма
скудны и представлены в топонимах н
именах у авторов 5—14 вв., в угро-фин-
ских и слав, заимствованиях, булгар-
ском именнике князей. Отд. лексемы вол-
жско-булгар. яз. зафиксированы у Ибн
Фадлана (10 в.) и Махмуда Кашгари.
(И в.). Большинство памятников — над-
гробные надписи 13—14 вв., б. ч. однотип-
ные, ограниченные по содержанию. Напи-
саны араб, графикой. В надписях отражен
язык относительно раннего периода. Об-
наруживаются следы т-, дж- и й-диалек-
тов, последний из к-рых является отра-
жением койне, лежавшего в основе лит.
языка — локального варианта яз. тюрки.
Б. я. характеризуется прежде всего ро-
тацизмом и ламбдаизмом (см. Тюркские
языки), от близкородств. чуваш, яз. от-
личается нек-рыми фонетич. и морфоло-
гич. признаками.
0 Баскаков Н. А.. Введение в изу-
чение тюрк, языков. 2 изд.. М.. 1969; X а-
кимзянов Ф. С.. Язык эпитафий волж-
ских булгар. М.. 1978: Р г i t s а к О., Die
bulgarische Fiirstenliste und die Sprache der
Protobulgaren, Wiesbaden, 1955: Beniing
J.. Das Hunnische. Donaubolgarische und
Wolgabolgarische, в кн.: Philologiae Turcicae
Fundamenta, t. 1, Wiesbaden, 1959,
_	, Ф. С. Хакимзянов.
БУРСКИЙ ЯЗЫК — см. Африкаанс.
БУРУШАСКИ (буришскин, канджут-
ский, вершикский язык) — генетически
изолированный язык, распространенный
в горных местностях Хунза (Канджут),
Нагар и Ясин в отрогах Каракорума. Чис-
ло говорящих ок. 50 тыс. чел. Выделяют-
ся 2 диалекта — собственно бурушаски
и вершикский (вершиквар).
Для фонетики характерен относитель-
но сложный консонантизм (ряды цереб-
ральных и глухих придыхательных)
при простом вокализме. Осн. особенно-
сти морфологии: в именной системе —
членение существительных на 4 семантич.
класса (мужчин, женщин, животных и
нек-рых предметов, остальных предметов
и понятий), выражаемых относящими-
ся к существительным местоимениями,
прилагательными, глаголами; категория
отчуждаемой/неотчуждаемой принадлеж-
ности с системой притяжат. префиксов;
2 числа — ед. и мн. ч. (с большим кол-вом—
БУРУШАСКИ 77
ок. 70 — суффиксов мн. ч.); два падежа —
прямой и эргативно-косвеиный; система
послелогов', постпозитивный неопредел,
артикль. Система числительных отражает
вигезимальиый (двадцатеричный) счет.
В глагольной системе — префиксально-
суффиксальное выражение лица, числа
и класса субъекта и объекта. Для синтак-
сиса характерна эргативная конструкция
предложения с перех. глаголами в прете-
рите, перфекте, плюсквамперфекте. Яз.
бесписьменный.
• Зарубин И. И., Вершикское наре-
чие канджут. языка, Л., 1927; Климов
Г. А., Эдельман Д. И., Язык бурушас-
ки. М., 1970; Lorimer D. L. R., The Bu-
rushaski language, _ v. 1 — 3, Oslo, 1935—38;
его же, Werchikwar-English vocabulary,
[Oslo! 1962; Berger H., Das Yasin-Bu-
rushaski (Werchikwar). Wiesbaden. 1974.
Д. И. Эдельман.
БУРЯТСКИЙ ЯЗБ|К — одни из мон-
гольских языков. Распространен на терр.
Бурят. АССР, бурят, автономных окру-
гов — Усть-Ордынского Иркут, обл. и
Агинского Читан, обл. РСФСР, на С.
МНР и в сев.-вост, части КНР. Число го-
ворящих в СССР св. 353 тыс. чел. (1979,
перепись). Б. я. подразделяется на 4 тер-
риториально-диал. группы: западную
(эхирит-булагатскую), промежуточную
(аларо-тункинскую), восточную (хорин-
скую) и южную (цонголо-сартульскую).
Специфич. черты фонетики: наличие
долгих и кратких гласных, а также диф-
тонгов: слабая редукция гласных непер-
вых слогов; проявление губного сингар-
монизма', наличие фариигального h; от-
сутствие смычного [к] и аффрикат [ч],
[дж]. Особенности морфологии: наличие
7 падежей; отсутствие формы прош. вр.
на -жээ; нет уступительных и условных
деепричастий; причастие на -аа перешло
в изъявит, форму прош. вр. Важнейшей
синтаксич. особенностью Б. я. является
оформление субъекта в абсолютных оборо-
тах род. падежом. Лексика содержит
заимствования из тибет., кит., старомон-
гольского, тюркских и тунгусо-маньчжур-
ских языков; словарный состав совр.
Б. я. обогащается и за счет рус. заимство-
ваний.
С кон. 17 в. буряты пользовались ста-
ромонг. письменностью (см. Монголь-
ское письмо). Постепенно был создан свое-
образный лит. извод, на к-ром велось
делопроизводство, обучение грамоте,
писались ист. хроники и родословные.
В 1931 бурят, письменность была переве-
дена на латиницу, а в 1939 — иа рус. гра-
фику. В основу совр. лит. языка положен
хорин. диалект.
• Грамматика бурят, языка. Фонетика и
морфология, М., 1962; Бертагаев Т. А.,
Цыдендамбаев Ц. Б., Грамматика
бурят, языка. Синтаксис. И., 1962; Шаг-
даров Л. Ш., Становление единых норм
бурят, лит. языка в сов. эпоху, Улан-Удэ,
вАи ПИСЬМО — слоговое письмо для
языка ваи (Либерия и Сьерра-Леоне),
одного из манде языков. Существует при-
мерно с 1833. Создатель — Момолу Ду-
валу Букеле, к-рый был знаком с лат.
и арабским письмом, но в В. п. нет пря-
мых аналогий с известными письменно-
стями; возможно, лишь использование
78 БУРЯТСКИЙ
1967; Цыдендамбаев Ц. Б., Грам-
матич. категории бурят, языка, М., 1979;
Рассадин В. И., Очерки по ист. фоне-
тике бурят, языка, М., 1982.
Черемисов К. М.» Бурят.-рус.
словарь, М., 1973.	Г.Ц.Пюроеев.
БУСТРОФЕДйН (греч. bustrophSddn,
от bus — бык и strepho — поворачи-
ваю) — способ письма, при к-ром первая
строка пишется справа налево, вторая —
слева направо, третья — снова справа на-
лево и т. д. Б. использовался в Крит.,
хетт., юж.-аравийском, этрус. и греч.
(на ранних этапах) письме.
БУШМЁНСКИЕ ЯЗЫКЙ — одна из се-
мей макросемьи койсанских языков.-Рас-
пространены как языки отд. этнич. групп,
разбросанных по всей терр. ЮАР, Ботсва-
ны, Намибии, сев. р-нов Анголы, в Тан-
зании (яз. хадза). Число говорящих ок.
75 тыс. чел. Есть предположение, что насе-
ление, говоряшее на Б. я., являлось авто-
хтонным для всей Вост, и Юж. Африки,—
подтверждением служит распространение
языка хадза в одном из вост, р-нов кон-
тинента. Впоследствии носители Б. я.
были вытеснены миграционными волна-
ми бантуязычных народов (см. Банту
языки).
Б. я. делятся на след. осн. группы:
1) кунг; 2) нгусан; 3) ауни; 4) кхомани;
5) хадза (хатса). Группы эти скорее
всего являются конгломератами диалек-
тов. Ряд Б. я., упоминаемых в науч,
лит-ре. относится к числу исчезнувших,
напр. нек-рые диалекты в зап. р-нах Кап-
ской провинции ЮАР; есть и языки,
известные лишь по названию, напр.
намби.
Фонетич. структура Б. я. характеризу-
ется вокализмом, включающим a, i, е,
о или и; особенность консонантизма —
двухфокусные, т. наз. щелкающие, зву-
ки: дентальные / и Ф, палато-альвеоляр-
ные I и # и латеральные /// и // с аспири-
рованными, эйективными (при их образо-
вании для размыкания голосовых свя-
зок используется толчок воздуха), звон-
кими и назализованными вариантами. Из
языков койсан. макросемьи только в Б. я.
имеются билабиальные, т. наз. киссаун-
ды (kissaund), обозначаемые символом 0.
По сравнению с готтентотскими язы-
ками процент щелкающих звуков в Б. я.
более низкий, ср., напр., кунг — 18%
(Б. я.) и кора (корана) — 44% (готтен-
тот. языки). Позиция шелкающих звуков
в словоформе иемаркироваиа, однако
встречаются они только в корнях. Струк-
тура слова тяготеет к одно-, реже — к дву-
слоговой модели CV, CVC, CCV.
Типологически Б. я. характеризуются
как изолирующие с определенно выражен-
ными чертами агглютинации. Оии нерав-
номерно и слабо изучены, особенно в ча-
сти морфологии и синтаксиса. Морфоло-
гия имени существительного и глагола не-
©
диакритик в В. п. иавеяно араб, графи-
кой. Начертание нек-рых знаков указы-
вает на их пиктография, (или идеогра-
фия.) происхождение; не исключено, что
В. п. имело истоком более древнюю, не-
сохранившуюся рисуночную систему.
На протяжении 19—20 вв. претерпело ряд
модификаций. В основе совр. «стандарт-
ного» В. п. лежит силлабарий М. Маса-
куоя, к-рый в 1900 предпринял попытку
стабилизации и упрощения знаков. В. п.
единообразна в разных Б. я. В нек-рых
из них представлена категория рода (муж.
и жен.), маркированная суффиксами,
напр. kwe-ba ‘мужчина’, kwe-sa ‘женщи-
на* (язык нарон), а также категория чис-
ла (ед. ч., дв. ч. и ми. ч.), иапр., kwe-ci
‘мужчины*, kwe-si ‘женщины’, kwe-бэга
‘двое мужчин’, kwe-Jara ‘две женщины’
(язык нарон).
В иек-рых Б. я. категория рода не слу-
жит различит, признаком для имени суще-
ствительного, а мн. ч. образуется удвое-
нием корня. Видо-временная парадигма
глагола выражается не изменением кор-
ня, но аффиксами, препозитивными кор-
ню глагола, напр. ге’— продолженное
наст. вр. (ауни), ка-буд. вр. (нарон и
ауни). Категория лица в глаголе выража-
ется препозитивными личными место-
имениями. Развита система местоимений:
личные, указательные, притяжательные,
имеющие ед., дв. и ми. числа. Личные
местоимения в подавляющем большин-
стве Б. я. во 2-м и 3-м л. изменяются по
родам (жен., муж., общий). Прилагатель-
ные согласуются с существительными в
роде и числе. В предложении субъект,
выраженный существительным, и преди-
кат, выраженный глаголом, не согласуют-
ся. Порядок слов SPO. Преобладают про-
стые предложения.
Языки бесписьменные, с узким внутрп-
этнич. коммуникативным статусом.
Описание и изучение Б. я. началось в
кон. 19 — нач. 20 вв. Наиболее многочис-
ленны и теоретически обоснованы работы
Д. Ф. Блик; нек-рые исчезнувшие Б. я.
известны только благодаря ее работам.
Опубликованы работы К. М. Дока,
В. Планерта, Д. Цирфогеля, поев, опи-
санию отдельных Б. я., а также тем или
иным чертам фонетич. или грамматич.
строя; Э. О. Дж. Вестфаль и Дж. X. Грин-
берг исследовали Б. я. с целью установле-
ния их места в генетич. классификации
языков Африки.
• В 1 е е k D., The Naron. A Bushman tribe
of the Central Kalahari, Camb., 1928; ее же,
Comparative vocabularies of Bushman langua-
ges, Camb,, 1929; ее же. Bushman grammar,
ZES, 1928—30, Bd 19-20; Planert W.,
Uber die Sprache der Hottentotten und Busch-
manner,MSOS, 1905,Bd8; Vedder H., Gram-
matik der Buschmann-Sprache vom Stamm der
Ku-Buschmanner, «Zeitschrift fiir Kolonials-
prachen», 1910—11, Bd 1 — 2; D о к e С. M.,
An outline of the phonetics of the language of
the Chu: Bushman of the North-West Kalaha-
ri, «Bantu studies», v. 2, 1923 — 26, 1929 — 65;
Ziervogel D., Notes on the language of
tne Eastern Transvaal Bushmen, Pretoria, 1955;
Westphal E., The non-Bantu languages
of Southern Africa, в кн.: Tucker A. N.,
Bryan M., The non-Bantu languages of
North-Eastern Africa. L. —N. Y.. 1956 (suppl.);
Greenberg J., The languages of Africa,
IJAL. 1963, v. 29. № 1. pt 2. Jan.
H. В. Охотина,
содержит 212 знаков слогового характера
(направление письма слева направо); сре-
ди них есть простые (непроизводные)
знаки, на основе к-рых строятся с по-
мощью диакритик производные. Диакри-
тики (точки и штрихи) передают различия
согласных в пределах одного локального
ряда (иапр., р/Ь, t/d, c/j/nj/y). Обозначе-
ний для чисел нет; они передаются либо
слоговой записью названия числа, либо
араб, цифрами. В. п. изначально носило
ТАБЛИЦА ЗНАКОВ ПИСЬМА ВАИ
		1	2	3	4	5	6	Л 7			1	2	3	4	5	6	7
		a	е	е	i	0	0	и			a	e	e	i	0	0	u
1	•	S	0	о|о	1			*	20	mb	□:	It	4	8*			
2	ь	%	$		Tf	сто	S	0 О 0	21	mgb		o-r-o	T			0	
3	ь		к	1		i	к		22	п	i	&	V	%	4		ffl
4	0	*6	ж		<S	в		т»	23	nd	cf	1 (	r	4-			h?
5	d	P-	„О II	‘V	J	7	тг	И1	24	'/!	“b	ъ			H		
6	d	(П*	|||	11	0	Т	*	н	25	nj	Ж	s*	JUL		£		Hb
7	f	I	с	?	е	-8-	т	СТО	26	п	л	к			JC		
8	g	IL	г	-н-		Q			27	ng	8	т	V	(э	M-M	u	
9	g + 7		I						28	p	"i		J	в	OrrO	s	*
10	gb	В		Т	-н-	Д	п	ф*	29	Г	11=	L	7	•	5		ъ
II									30	s	T	«4-	III		F	4	1,1
12	h	тг				ч	У		31	t	4		7=	т	E	:<	
13	h	TT	О-~ч			и			32	и		c	5	e		T	0*0
14	J	ж		ЛЛ	.АД.	в	II	н->	33	Iff	Ъ	г	Г		E	ъ	
15	k	и	т		(р	ё	V	о	34	iff	ъ						
16	kp	А	0—0	т		ч	0	ф	35	У	ъ	b	H		§	1:	Hb
17	kp + 7	®	0—0						36	z	&	4-				8	У
18	I	11=	•>'		•	.S	7		37	n	ъ						
19	m		1111	1	сс	3			без	V							
				«Ил.	Г					£ ъ	t'6	t -		n= *				
							Знаки препинания										
		•			7		-отсутствие гласно 'о				Долгие гласные						
	A	♦		К	ГХ9			м									
				V -гласный			7	-назализованный гласный									
ритуальный характер, но использова-
лось и в частной переписке; записаны тек-
сты иек-рых нар. преданий, изречения,
переводы из Библии и Корана. В. п. пов-
лияло на создание менде письма, а также
ряда письменностей др. языков (кпелле,
лома, баса).
9 Фридрих И., История письма, пер.
с нем. М., 1979; KI ingenheben Л.,
The Vai script. «Africa», 1933, v. 6, № 2; D a 1-
by D., A survey of the indigenous scripts
of the Liberia and Sierra Leone: Vai, Mende,
Loma, Kpelle and Bassa, ALS, 1967, v. 8.
, В. А. Виноградов.
вакашские ЯЗЫКЙ — группа севе-
роамериканских индейских языков. Рас-
пространены на Тихоокеанском побе-
режье, в пограничных р-нах штата Ва-
шингтон (США) и пров. Британ. Колум-
бия (Канада). Общее число говорящих
ок. 1 тыс. чел. В. я. включаются наряду
с чимакумскими и салиигскими языками
в мосанскую группу, представляющую
собой возможное ответвление алгонкино-
вакашской макросемьи (см. Алгонкина-
вакашские языки), хотя структурное
сходство названных языков может объя-
сняться интенсивными контактами. В. я.
подразделяются на 2 обособленные груп-
пы: квакиутль (языки квакиутль, белла-
белла, или хаилцук, и китамат) и нутка
(языки нутка, нитинат и маках).
Фонетич. система отличается богатым
консонантизмом: представлены ларин-
гальный, латеральный и фарингальный
(в нутка) ряды, смычные и аффрикаты
противопоставлены по признакам «звон-
кий (в квакиутль) — глухой — глотта-
лизованный». Глоттализованиыми мо-
гут быть и сонанты: m’, n’, w’, у’. Соглас-
ные велярного ряда противопоставлены
по признакам лабиализации и палатали-
зации. Начальные сочетания согласных
невозможны. Гласные (а, е, о, i, и) про-
тивопоставлены по долготе. В языке
хаилцук отмечены тоновые оппозиции.
Морфологич. строй характеризуется
разнообразным использованием суффик-
сов. Особенно многочисленны глаголь-
ные суффиксы, вследствие чего предика-
тивное слово может выражать смысл все-
го предложения. Распространена также
редупликация (напр., в квакиутль g’ok”
'дом’, мн. ч. g’ig’ok”).
Ф. Боас разделяет все суффиксы на
19 семантич. групп, особое место среди
них занимают локативные суффиксы,
выполняющие роль предлогов и простран-
ственных наречий и подразделяющиеся
на общие (со значениями типа «в», «на>,
«под») и специальные (со значениями «в
доме», «в воде», «на груди» и др.). В со-
ставе числительных выделяются класси-
фикаторы. Глагольные суффиксы могут
выражать время (прош., наст, и буд.),
аспект (инцептив, или начинательный вид,
континуатив, или протяженный вид, и
др.), модальность (типа «говорят, что»,
«вероятно», «очевидно» и т. п.). Разно-
образны словообразоват. именные суф-
фиксы, способные образовывать имена
деятеля, инструмента, качества, места,
времени и т. п., и глагольные (типа «де-
лать...», «пахнуть...», «быть готовым
к...» и т. п.) словообразоват. суффиксы.
Родство В. я. было впервые отмечено
Боасом, оси. звуковые соответствия меж-
ду ними описал Э. Сепир. Внешние свя-
зи В. я. исследовал М. Сводеш, предло-
живший объединить их вместе с салиш-
скими и чимакумскими языками в мосаи.
семью.
• Pilling J. С., Bibliography of the
Wakashan languages, Wash., 1894; Sapir E.,
S w a d e s h M., Nootka texts, tales and eth-
nological narratives, with grammatical notes
and lexical materials, Phil., 1939; BoasF.,
Kwakiutl grammar, with a glossary of the
suffixes, N. Y., 1976 (reprint).
.	M. E. Алексеев.
ВАККЕРНАГЕЛЯ ЗАКОН — сформу-
лированные Я. Ваккернагелем ритмико-
синтаксические правила расположения
слов в простом предложении, действовав-
шие в индоевропейском праязыке и древ-
них индоевропейских языках. Согласно
В. з., безударные, а также слабоударные
частицы примыкали к сильноударным
словам и занимали 2-е место в предложе-
нии; ср. у Гомера: Dios d'eteleieto boule
«Зевсова же воля совершалась», где энк-
литика d(e) помещена на 2-е место. Мор-
фологич. класс слов, занимавших 1-е
место в предложении, не был строго фик-
сирован. Предложение могло начинаться
с частицы или преверба, напр. *nu, или
с полнозначного слова, напр. с глагола.
Втягивание энклитик в глагольный ком-
плекс стало основой формирования
классов глагола с суффигированными и
инфигированными местоимениями в
нек-рых языках (кельтских, тохарских
и др.), а также ряда сиитаксич. особен-
ностей типа комплексов начальных ча-
стиц в анатолийских,языках. В позиции
между двумя семантически связанными
словами энклитика служила средством
стилистич. выделения группы слов. Этим
частично объясняется широкое распрост-
ранение гипербатоиа (нарушения
нормальной сиитаксич. последователь-
ности слов, непосредственно сочетающих-
ся по смыслу) в поэзии на древних индо-
европ. языках.
• Иванов Вяч. Вс., Общеиндоевроп.,
праслав. и анатолийская языковые системы,
М., 1965; Wackernagel J., Ober ein
Gesetx der indogermanischen Wortstellung, IF,
1892, Bd 1. S. 333-436; Watkins C.,
Preliminaries to the reconstruction of the Indo-
European sentence, в кн.: Proceedings of the
9 International Congress of Linguists, L.—
The Hague—P., 1964, p. 1035—45.
В. П. Калыгин.
ВАЛЕНТНОСТЬ (от лат. valentia — си-
ла) — способность слова вступать в син-
таксические связи с др. элементами. В
лингвистику впервые ввел это понятие
С. Д. Кацнельсон (1948). Л. Теньер, введ-
ший термин «В.» в зап.-европ. яз-знание
для обозначения сочетаемости, относил
его только к глаголу и определял В. как
число актантов, к-рые может присое-
динять глагол. Он различал глаголы ава-
лентные (безличные: «Светает»), однова-
лентные (неперех.: «Петр спит»), двух-
валентные(церех.: «Петр читает книгу»),
трехвалентные («Он дает книгу брату»)
и описывал средства изменения глаголь-
ной В. (залог, возвратная форма, кауза-
тивная конструкция, лексич. глагольные
пары типа «идти» «-» «посылать»), В этой
трактовке понятие В. сопоставимо с вос-
ходящим к логике предикатов понятием
ВАЛЕНТНОСТЬ 79
об одно-, двух- или трехместных предика-
тах и связано с вербоцентрич. теорией
предложения.
В сов. яз-знании развивается более ши-
рокое понимание В. как общей сочетат.
способности слов (Кацнельсон) и единиц
иных уровней. Различаются специфичные
для каждого языка сочетат. потенции час-
тей речи, отражающие грамматич. зако-
номерности сочетаемости слов (напр.,
в рус. яз. существительные шире соче-
таются с наречием, чем во франц, яз.), и
лексич. В., связанная с семантикой сло-
ва. Характеристики лексич. В., опреде-
ляющие ее реализацию; 1. Общий тип
В.: активная В. (способность слова при-
соединять зависимый элемент)/пассивная
В. (способность слова присоединяться к
господствующему компоненту сочетания).
2. Облигаторность В.: обязательная/фа-
культативная В. (понятие, соотносимое
с сильным и слабым управлением). Сло-
во открывает в предложении ряд пози-
ций, из к-рых одни заполняются обяза-
тельно, другие — нет. Во фразе «Петр
взял книгу из шкафа» «книгу» — обязат.
В., «из шкафа» — факультативная. Обя-
зат. активной В. обладают глаголы непол-
ной предикации («иметь», «ставить»,
«давать», «делать», «держать», «находить-
ся» и др.) и их узкие синонимы («пред-
ставить», «оказать», «осуществить» и
др.). Среди существительных обязат. В.
имеют имена действия («приезд отца»),
качества («красота пейзажа»), относи-
тельные («отец Марии»), категориальные
(«тип», «пример», «результат»), парамет-
рические («происхождение языка», «вы-
сота дома», «цвет платья») и др. Отсутст-
вие зависимого компонента может свиде-
тельствовать об изменении значения сло-
ва: расширении («любить красоту»), су-
жении [«пришел отец» (данной семьи)]
или переносе («взять высоту» — «гору»),
С В. связаны возможности редукции сло-
восочетания. В. может преобразовываться
также в определ. условиях контекста:
напр., слово «начало» может утрачивать
обязательную объектную В. в условиях
анафоры . Анафорическое отношение)
(«Прочитать рассказ от начала до конца»),
а слово «глаз» получает обязательную оп-
ределит. В. во фразе «У нее голубые гла-
за». 3. Число В., напр. одно-, двух-,
трехвалентные глаголы. 4. Синтаксич.
функция дополняющего члена: напр., при
глаголе может быть обязательной В. субъ-
ектная («Петр спит»), объектная («Он дер-
жит ручку»), обстоятельственная («Он
проживает в Москве»), предикативная
(«Он стал врачом»), 5. Форма дополняю-
щего члена (часть речи, слово или предло-
жение, форма связи), ср.: «Я знаю это»,
«Я знаю этого человека» и «Я знаю, что
он пришел»; «Он показал мне свой дом» и
«Он показал на дом». 6. Категориальная
семантика слова, реализующего В. (для
глаголов, напр., важны такие семантич.
категории субъекта и объекта, как оду-
шевленность/неодушевленность, конкрет-
ность/абстрактность, счисляемость/несчи-
сляемость и др.). Любое качеств, и коли-
честв. изменение В. слова может свиде-
тельствовать о сдвиге в его значении.
• Кацнельсон С. Д., О грамматич.
категории, «Вестник ЛГУ», 1948, № 2; Аб-
рамов Б. Л., Синтаксич. потенции гла-
гола, НДВШ. ФН, 1966, № 3; Степано-
ва М. Д.. Хельбиг Г., Части речи и
проблема валентности в совр. нем. языке,
М., 1978; Т е и ь е р Л., Основы структурно-
го синтаксиса, пер. с Франц., М., 1988;
Busse W., Klasse, Transitivitat, Valenz,
Miinch., 1974.	В. Г. Гак.
80 ВАЛЛИЙСКИЙ
ВАЛЛИЙСКИЙ ЯЗЙК (уэльский, ким-
рский язык) — один из кельтских язы-
ков (бриттская подгруппа). Распростра-
нен в Уэльсе (Великобритания) и в
нек-рых р-нах Аргентины. Число говоря-
щих в Уэльсе ок. 510 тыс. чел., в Арген-
тине —; ок. 10 тыс. чел. В Уэльсе выделя-
ются 2 диал. зоны, северная и южная, с
дальнейшим членением на более мелкие
диалекты с многочисл. различиями в фо-
нетике, морфологии и лексике и незначи-
тельными — в синтаксисе. В фонетике
наблюдается широкое распространение
дифтонгизации старых долгих гласных,
более последоват. проведение перегла-
совки на -i, развитие интервокальной
группы -nt->-nh->-n-. В отличие от др.
языков бриттской ветви В. я. сохранил в
морфологии гораздо больше старых обра-
зований; в древнейших памятниках еще
наличествует, хотя и в сильно разру-
шенном виде, противопоставление абсо-
лютной (в бесприставочных глаголах) и
конъюнктной (в глаголах, имеющих лю-
бой «предглагольный» элемент, напр. от-
рицание и т. п.) флексии в глаголе (как
в др.-ирл. яз.). Развитие В. я. отличается
все возрастающей ролью аналитизма:
«длительные» и «перфектные» формы гла-
гола, замена полнозначных глаголов кон-
струкцией «вспомогательный глагол +
+ глагольное имя», постепенное исчезно-
вение формы мн. ч. имени с чередованием
гласных в основе и т. п. В лексике много
ранних лат. заимствований и более позд-
них французских и английских.
В истории В. я. выделяются древний
(8—И вв.), средний (12 — сер. 14 вв.),
новый (с кон. 14 в.) периоды. От первого
сохранились лишь отд. глоссы и имена
собственные. С 12 в. и позднее сохрани-
лось много рукописей, содержащих как
оригинальные, так н переводные произв.,
и тексты, восходящие к древнему перио-
ду, подвергшиеся лишь внешней модер-
низации. В поздней передаче сохранилось
неск. крупных поэтич. произв. древней-
шего периода (6—7 вв.), к-рые, хотя и в
значит, степени искажены, модернизиро-
ваны и интерполированы, имеют важное
значение как для истории В. я., так и для
кельтологии в целом. Совр. лит. язык
оформился в кон. 16 в. и с тех пор претер-
пел незначит. изменения (за исключением
лексики). Этим объясняются большие рас-
хождения между письм. и разг, языком,
поэтому лит. В. я. служит объединяющим
фактором для всех носителей. Письмен-
ность на основе латиницы. На В. я. ве-
дется обязат. преподавание в начальной
и средней школе в нек-рых р-нах Уэльса,
выходит периодика, ведутся радио- и
телепередачи.
• Morris Jones J., An elementary
Welsh grammar, Oxf., [1938); его ж e, A
Welsh grammar. Historical and comparative,
Oxf., (1970); Jackson К. H., Language
and history in early Britain, Camb., 1953;
Thomas A. R., The linguistic geography
of Wales, Cardiff, 1973.
Geiriadur Prifysgol Cymru. A dictionary of
the Welsh language, Cardiff, 1950—; Evans
H. Meurig, Tbomas W. O., Geiria-
dur newydd. The new Welsh dictionary, [Llan-
debie. 1956].	А. А. Королев.
ВАМПУМ (индейское wampum, сокр. от
wampumpeag — нити с нанизанными на
них раковинами) — разновидность т.
наз. предметного письма. В. был расп-
ространен среди индейских племен Сев.
Америки (ирокезов, гуронов и др.). Со-
стоит из раковии, нанизанных на шнуры.
Переплетения шнуров образуют полосу,
к-рую обычно носили как пояс. Ракови-
ны, окрашенные в разные цвета, имеют
символич. значение: красный — война,
черный — угроза, враждебность, бе-
Комбинация рако-
вии. вплетенных
в пояс или подве-
шенных к нему.
лый — мир, счастье, благополучие. Ком-
бинации цветных раковин составляют сим-
волич. рисунки, напр. красный топор на
черном фоне — объявление войны, скре-
щенные темные руки на белом фоне —
мирный договор. Часто встречается В.
с абстрактным изображением — геомет-
рия. орнаментом, к-рый также имеет сим-
волич. значение. В. применялся как сред-
ство передачи сообщений от племени к пле-
мени и как украшение. Иногда В. выпол-
нял функцию денег.
• Петрин В. А., Развитие письма, М.,
1961; Дирингер Д.. Алфавит, пер. с
англ., М., 1963; Фридрих И., История
письма, пер. с нем., М., 1979; J е п s е п Н.,
Die Schrift in Vergangenheit und Gegenwart,
B.. 1958. ,	M. А. Журинская.
ВАРВАРИЗМ (отгреч. barbaros— чуже-
земный)— см. Заимствование.
ВАРИАНТНОСТЬ (от лат. varians,
род. п. variantis — изменяющийся) (ва-
риативность) — 1) представление о разных
способах выражения к.-л. языковой сущ-
ности как об ее модификации, разновид-
ности или как об отклонении от нек-рой
нормы (напр., разночтения в разных спи-
сках одного и того же памятника); 2) тер-
мин, характеризующий способ существо-
вания и функционирования единиц язы-
ка и системы языковой в целом. В.—
фундаментальное свойство языковой си-
стемы и функционирования всех единиц
языка. Характеризуется с помощью поня-
тий «вариант», «инвариант», «варьирова-
ние». При первом понимании В. исполь-
зуются только понятия «вариант» и «варь-
ирование»; то, что видоизменяется, по-
нимается как нек-рый образец, эталон или
норма, а вариант — как модификация
этой нормы или отклонение от нее. При
втором понимании вводится термин «ин-
вариант» и оппозиция вариант — инва-
риант. Под вариантами понимают-
ся разные проявления одной и той же
сущности, напр. видоизменения одной и
той же единицы, к-рая при всех измене-
ниях остается сама собой. Инва-
риант — это абстрактное обозначение
одной и той же сущности (иапр., одной и
той же единицы) в отвлечении от ее конк-
ретных модификаций — вариантов. Вто-
рое понимание понятия В. представляет
собой развитие и углубление первого,
вводит в лингвистику общие принципы
теории вариантности — инвариантности.
Вариантно-инвариантный подход к яв-
лениям языка утвердился первоначально
в фонологии (после работ Пражского лин-
гвистич. кружка и ряда др. лингвистич.
школ). Под вариантами стали понимать
разные звуковые реализации одной и той
же единицы — фоиемы, а саму фоне-
му — как инвариант. Из фонологии
этот подход был перенесен на изучение
др. уровней языка. Два ряда терминов —
эмические и этические — используются
для обозначения: первые — для единиц-
инвариантов (фонема, морфема, лексема
и т. д.), вторые — для единиц-вариан-
тов, т. е. для конкретных реализаций еди-
ниц-инвариантов (фон, или аллофон, морф,
или алломорф, лекса, или аллолекса, и
т. Д.).
В понятии инварианта отображены об-
щие свойства класса объектов, образуе-
мого вариантами. Сам инвариант не су-
ществует как отд. объект, это не предста-
витель класса, не эталон, не «образцо-
вый вариант». Инвариант — сокр. назв.
класса относительно однородных объек-
тов. Как название инвариант имеет сло-
весную форму существования. Каждый
вариант-объект, принадлежащий данному
вариантному ряду, несет в себе инвариант-
ные свойства, присущие каждому члену
этого ряда, и может быть оценен как
«представитель» данного инварианта.
Так, классы фонетически сходных и фун-
кционально тождественных звуков в к.-л.
языке (а1, а2, ...,ап, к1, к2, ...,кп) представ-
ляют собой вариантные ряды, сокр. наз-
вания к-рых — «фонема А», «фонема
К» и т. д,— являются инвариантами по
отношению к своим конкретным реализа-
циям — вариантам. По каждому из ва-
риантов можно судить об инварианте бла-
годаря присущим ему инвариантным свой-
ствам. В то же время инвариант и вариант
принципиально негомогенны. Напр., фо-
нема Ат в отличие от фонов (аллофонов)
непроизносима, поскольку является аб-
страктным назв. класса. При попытке
произнести «фонему А» мы произносим
один из ее вариантов — конкретный звук
<а‘», «а2» или «а"». Понятие инвариан-
та — классификационное средство упо-
рядочения языкового материала.
Все единицы языка вариативны, т. е.
представлены в виде множества вариан-
тов. Вариантное строение единиц языка
обусловлено присущим им свойством «эк-
земплярности». Каждая единица сущест-
вует в виде множества экземпляров, оста-
ваясь при этом сама собой, подобно то-
му как одна и та же книга может быть
размножена в бесчисл. кол-ве экземпляров.
Само бытие отд. единицы языка есть ее
варьирование, сосуществование множест-
ва ее вариантов. В В. единиц языка
проявляется вариантно-инвариантное уст-
ройство всей языковой системы.
Инварианты, будучи результатом ос-
мысления и объединения объективных
общих свойств разных рядов конкретных
единиц, могут быть разной степени абст-
рактности. Так, все экземпляры звука
«а» позволяют вывести инвариант «фоне-
мы А», ряд, образуемый «фонемой А»,
«фонемой Б» и т. д., позволяет вывести
инвариант — «фонему вообще». Одна и
та же конкретная единица может иллюст-
рировать инварианты разных степеней
абстрактности. Так, словоформа «лам-
па» есть конкретный экземпляр-вариант
(аллолекса, лекса) лексемы «лампа» (ин-
вариант 1-й степени абстрактности), эк-
земпляр-вариант существительного (2-я
степень), экземпляр-вариант слова вооб-
ще (3-я степень).
В силу восходящего к Ф. де Соссюру
принципа линейности речи на одно место
в речевой цепи может быть помещен толь-
ко один экземпляр-вариант языковой еди-
ницы. Поэтому речь по своей природе ва-
риантна, речевые произведения состоят
из вариантов. Распространено мнение,
что в отличие от речи язык состоит из
инвариантов. Однако поскольку инвари-
анты — это абстрактные сущности, то
признать, что язык состоит из абстракций,
можно только в рамках понимания языка
как «системы классификации». Понима-
ние языка как реального средства (ору-
дия) общения, а речи как применения, ис-
пользования этого средства заставляет
считать, что язык состоит из того же, из
чего состоит речь — из конкретных эк-
земпляров, но представленных в виде
классов или множеств, названия к-рых,
отображающие свойства этих множеств,
и есть инварианты. При переходе от языка
к речи используются одни из экземпля-
ров этого множества.
В. единиц языка по-разному проявляет-
ся на разных уровнях языковой системы.
Так, на фонетнко-фонологич. уровне, об-
разуемом односторонними единицами,
классы вариантов (фонемы), т. е. инвари-
анты, выводятся на основе звуковых и
функциональных свойств единиц. На
уровнях двусторонних единиц (морфема,
лексема и др.) звучание для вывода ин-
вариантов не релевантно, но существен-
ны значение и функция. Наиболее слож-
ным является вопрос о В. значений язы-
ковых единиц. Значение любой единицы
само по себе инвариантно и служит осно-
вой для объединения в вариантный класс
разных экземпляров единицы, обладаю-
щей этим значением. Разные значения од-
ного и того же слова не варьируют, а ак-
кумулируются в слове. О вариантах «од-
ного и того же значения» относительно
нек-рого инварианта, по-видимому, мож-
но говорить, когда в ряду единиц, семан-
тически различающихся, регулярно об-
наруживается «одно и то же значение»,
напр. одно и то же лексич. и общеграмма-
тич. (частеречное) значение у ряда слово-
форм одного слова. Кроме того, при ис-
пользовании одного и того же грамматич.
форманта иногда обнаруживаются как бы
оттенки одного и того же осн. значения,
присущего этому форманту (напр., разно-
видности перфектного значения во мн.
языках и т. д.).
Варианты и инварианты языковых еди-
ниц не образуют разных уровней языко-
вой системы. В рамках одного уровня
можио говорить о единицах как о вариан-
тах и как об инвариантах. Фонема и фон,
так же как и морфема и морф, принад-
лежат своим уровням (фонологическому
и морфемному), соответственно обозна-
чая единицы либо как классы (фонема,
морфема), либо как члены классов (фон,
морф).
• Ахманова О. С., Фонология, М.,
1954; Якобсон Р., Халле М., Фо-
нология и ее отношение к фонетике, пер. с
англ., в кн.: Новое в лингвистике, в. 2, М.,
1962; Илларионов С. В., Гносео-
логия. функция принципа инвариантности,
«Вопросы философии», 1968, Me 12; Ару-
тюнова Н. Д.,О минимальной единице
грамматич. системы, в кн.: Единицы разных
уровней грамматич. строя языка и их взаимо-
действие, М., 1969; Горбачевич К. С.,
Вариантность слова и языковая норма. На
материалах совр. рус. языка. Л., 1978;
Л эм С. М., Очерк стратификационной
грамматики, пер. с англ., Минск, 1977;
Солнцев В. М., Вариативность как
общее свойство языковой системы. ВЯ. 1984,
Ч 2; J о п е s D..The phoneme, 3 ed., Camb.,
1967.	„	В. M. Солнцев.
ВАХАНСКИИ ЯЗЬ'|К — один из па-
мирских языков. Осн. область распрост-
ранения — долина пограничной между
СССР и Афганистаном р. Пяндж (на
терр. СССР — Горно-Бадахшанская АО
Тадж. ССР). Отд. вахан. поселения име-
ются в пограничных с СССР р-нах Пами-
ра на терр. КНР, а также в сев. р-нах
Пакистана и Индии. Число говорящих в
СССР ок. 10 тыс. чел., в Афганистане —
ок. 10 тыс. чел. В. я. пользуются также
соседствующие с ваханцами таджики, иш-
кашимцы и др. Выделяются 2 осн. гово-
ра: верхний и нижиий, различия между
к-рыми невелики. От близкородств. па-
мир. языков В. я. отличается наличием це-
ребрального ряда согласных (эта черта
присуща также ишкашим. яз.); различе-
нием двух падежных форм (прямой и кос-
венной) в имени существительном; нали-
чием трех падежных форм в системе лич-
ных местоимений (как и в ишкашим.
яз.); употреблением вигезимального сче-
та для выражения десятков; образова-
нием основы прош. вр. и инфинитива не
только с помощью различно вокализован-
ного суффикса -к, но и с помощью суф-
фикса -п; особыми предлогами и послело-
гами; нек-рыми лексич. особенностями.
Для В. я. характерно сохранение наи-
большего числа архаич. черт в консонан-
тизме.
Разрабатывается письменность на осно-
ве рус. алфавита.
• Соколова В. С., Очерки по фоне-
тике иран. языков, в. 2. М.— Л., 1953; П а-
халина Т. Н., Вахан. язык. М., 1975;
ее же. Исследование по сравнит.-ист. фо-
нетике Памир, языков, М., 1983; Грюн-
берг А. Л., Стеблвн-Камен-
ский И. М., Языки Вост. Гиндукуша.
Вахан. язык, М.. 1976; Morgenstier-
ne G., Indo-Iranian frontier languages,
v. 2, Oslo, 1938.	T. H. Пахалина.
ВВОДНЫЕ СЛОВА — слова и сочета-
ния слов, грамматически не связанные
ни с одним нз членов предложения; пос-
редством В. с, осуществляется модаль-
ная, экспрессивная и эмоциональная
оценка сообщения. Обычно выделяются
в произношении паузами, пониженной ин-
тонацией и несколько ускоренным тем-
пом. По значению В. с. подразделяются
на: указывающие на степень достовер-
ности сообщаемого («вероятно», «кажет-
ся» и т. п.), эмоционально-оценочные («к
счастью», «к сожалению»), характеризую-
щие речь, способы и приемы выражения
мысли («так сказать», «короче», «точнее»),
указывающие на источник информации
(«говорят», «по слухам»), устанавливаю-
щие контакт с собеседником («знаете ли»,
«послушайте»), определяющие ход мыс-
лей («во-первых», «значит», «итак»).
Побочной функцией многих В. с. являет-
ся функция союзная. Морфологич. при-
рода В. с. разнообразна; в рус. яз. сре-
ди них есть глаголы личные и безлич-
ные, инфинитивы, императивы, предлож-
но-падежные формы, именные словосоче-
тания («воля ваша»), наречия(«конечио»),
союзные конструкции («как говорится»),
предикативные конструкции с ослаблен-
ной коммуникативной функцией («не
знаю», «веришь ли»). Оценка, привноси-
мая В. с. в предложение, может распро-
страняться на весь его состав («По-видимо-
му, ои человек умный») или на какую-то
часть («Человек он добрый и, по-видимо-
му, умный»).
ВВОДНЫЕ 81
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка. 2 изд., Л., 1941; Виноградов
В. В., Рус. язык, М., 1947; Пешков-
с к и й А. И., Рус. синтаксис в иауч. осве-
щении, 7 изд.» М., 1956- И. Н. Кручинина.
ВЕДЙИСКИИ ЯЗЫК (ведический
язык) — наиболее ранняя разновидность
древнеиндийского языка; язык индуист-
ского культа в Индии. Представлен дву-
мя разновидностями — более архаичным
поэтич. языком мантр (т. е. стихов) и
языком позднейшей прозы. Мантры со-
ставляют 4 веды, из к-рых самая древ-
няя — «Ригведа»; проза — это коммента-
рии к ведам и возникшие на основе вед
филос. произведения. Язык ведийской
прозы со временем все более сближается
с санскритом. В фонетике характерная
черта мантр — наличие 1, lh как интерво-
кальных вариантов d, dh и допустимость
хиатуса (зияния). В. я., в отличие от сан-
скритского экспираторного, свойственно
полумузыкальное ударение. Морфоло-
гич. строй характеризуется сохранением
иидоевроп. архаизмов, недостаточной нор-
мализованиостью, наличием мн. вариан-
тов, допустимостью окказиональных обра-
зований. Глагол имеет сослагат. наклоне-
ние, инъюнктив (меморатив — наклонение
со значением упоминания действия), плюс-
квамперфект, вышедшие из употребле-
ния в санскрите. В имени продуктивны
корневые основы, в дальнейшем развитии
языка сведенные к минимуму. Для син-
таксиса характерно широкое использова-
ние частиц, нередко функционирующих
как союзы или имеющих модальное зна-
чение, статус полусамостоят. слов у на-
речий-префиксов, в языке мантр — сво-
бодный порядок слов. Язык мантр во
многом отражает особенности общеиндоев-
роп. поэтич. речи (особенно близок к аве-
стийскому языку). Архаизмы в грамма-
тике, в лексике и фразеологии. Отд. чер-
ты В. я. объединяют его с пракритами.
• Ел и Заренкова Т. Я., Граммати-
ка ведийского языка, М., 1982; Macdo-
nell A., A Vedic grammar, Stras,. 1910;
его же, A Vedic grammar for students. Oxf..
1916; Renou L., Grammaire de la langue
vedique, Lyon — P.,	1952; Grass-
mann H., Worterbuch zum Rig-Veda, 3
Aufl-, Wiesbaden, 1955. T. Я. Елизаренкова.
ВЕЙНДХСКИЕ ЯЗЫКЙ — см. Нахские
языки.
ВЕЛЯРИЗАЦИЯ (от лат. velum — заве-
са) — дополнительная артикуляция, в
результате к-рой задняя часть спинки
языка сближается с мягким нёбом (для
заднеязычных согласных эта артикуля-
ция является основной, поэтому их часто
называют велярными). Веляризованные
(не заднеязычные) согласные характери-
зуются специфич. тембром, ср. звучание
рус. веляризованного I в отличие от не-
веляризованного, т. наз. европейского 1.
В.— не очень распространенная в разл.
языках дополнит, артикуляция, однако
иногда она проявляется достаточно пос-
ледовательно. Так, в рус. яз. мн. твердые
согласные являются веляризованными,
это объясняется необходимостью более
четкого противопоставления твердых сог-
ласных мягким, к-рые являются палата-
лизованными (см. Палатализация).
Акустич. эффект В. близок к эффекту
лабиализации и определяется как бемоль-
ность, т. е. сдвиг вниз или ослабление вы-
сокочастотных составляющих. В спектре
веляризованных согласных наблюдается
усиление в области 1000 Гц.
• Фант Г., Акустич. теория речеобра-
зования. пер. с англ., М.. 1964. с. 210; 3 и и-
д е р Л. Р.< Бондарко Л. В., Вер-
82 ВЕДИЙСКИЙ
б и ц к а я Л. А., Акустич. характеристика
различия твердых и мягких согласных в рус.
языке, «Уч. зап. ЛГУ», 1964, в. 69; Рефор-
матский А. А., О корреляции «твердых»
и «мягких» согласных (в совр. рус. лит. язы-
ке), в его кн.: Из истории отечеств, фоно-
логии, И., 1970; 3 и н д е р Л. Р., Общая
фонетика, М., 1979, с. 136. Л. В. Бондарко.
ВЕНГЕРСКИЙ ЯЗЫК — один из финно-
угорских языков (угорская ветвь). Рас-
пространен в Венгрии и прилегающих к ней
областях Югославии, Австрии, Чехосло-
вакии, Румынии, СССР. Число говоря-
щих 14,4 мли. чел., в т. ч. в Венгрии
10,6 млн. чел. Офиц. язык ВР. Насчи-
тывается 8 диалектов, к-рые мало отли-
чаются друг от друга.
Для фонетики В. я. характерны: про-
тивопоставление долгих и кратких глас-
ных и согласных, гармония гласных с про-
тивопоставлением гласных заднего и пе-
реднего рядов, огубленных и иеогублеи-
ных, отсутствие сочетания согласных
в начале слова, ударение на 1-м слоге.
Морфологически относится к агглютина-
тивным языкам. Грамматич. строй харак-
теризуется отсутствием категории рода,
большим числом падежей (св. 20), лично-
притяжат. склонением для выражения при-
надлежности у имен; глагол имеет 3 фор-
мы времени, 3 формы наклонения, объек-
тный и безобъектный ряды спряжения.
Служебные слова представлены послело-
гами (управление, как правило, отсут-
ствует), артиклями, союзами и частица-
ми. В словообразовании широко использу-
ется суффиксация и словосложение. В
предложении определение предшествует
определяемому и с ним не согласуется.
Начало формирования лит. языка —
16 в., особенно интенсивное развитие —
с кон. 18 в. Письменность на лат. основе.
Первый письм. памятник, содержащий
связный текст,— «Надгробная речь» (ок.
1200).
* Майтинск ая К. Е., Венг. язык,
ч. 1—3, М.. 1955—60; A mai magyar nyelv
rendszere, kot. 1—2, Bdpst, 1961—62; Tom-
pa J., Ungarische Grammatik. The Hague—
P.. 1968; The Hungarian language, Bdpst,
1972.
A magyar nyelv ertelmezo szotara, kot. 1—7.
Bdpst. 1959—62.	К. E. Майтинская.
ВЕНЁТСКИЙ ЯЗЫК — язык древних
венетов, дороманских племен, населяв-
ших территорию современной Сев.-
Вост. Италии и прилегающих к ней обла-
стей Югославии и Австрии. Вытеснен лат.
языком. В. я. выделяется в самостоят.
группу иидоевроп. семьи языков (см. Ин-
доевропейские языки), связанную рядом
изоглосс с италийскими, кельтскими, гер-
манскими и иллирийским языками. За-
свидетельствован в кратких надписях
(св. 250 текстов) двух типов,посвятитель-
ных и эпитафиях (6—1 вв. до н. э. ).Осн.
места, где найдены надписи иа В. я.: Эс-
те (аитич. Атесте), Виченца, Падуя, Спи-
на, Лаголе (Италия). Большинство над-
писей выполнено местным письмом в неск.
вариантах (6—2 вв. до н. э.), к-рое пред-
ставляет собой адаптацию сев.-этрус. ал-
фавита с добавлением отд. греч. знаков,
другая часть — лат. письмом (2 — нач.
I вв. до н. э.).
Фонетич. строй В. я. характеризовался
наличием 22 фонем, в т. ч. 5 гласных:
i, е, а, о, и (по всей видимости, разли-
чавшихся по долготе/краткости), двойной
системы дифтонгов (ei, ai, oi; eu, au, ou),
6 сонантов (v, w, 1, r, m, n), 11 согласных.
Для консонантизма характерно сведение
трех серий иидоевроп. смычных к двум
(звонким и глухим), с утратой звонких
придыхательных, сохранение иидоевроп.
лабио-велярного (kw) и появление новых
согласных f, h, ts, отсутствовавших в ин-
доевроп. праязыке.
В морфологии В. я. представлены пя-
типадежная система склонения имени, 3
рода (муж., жен., ср. род) и 3 числа (ед.,
мн. и дв. ч.). Важной особенностью скло-
нения является существование основ на
-1 в род. п. ед. ч. 1-го склонения и оконча-
ния -bhos в дат.-инструмент. падежах мн.
ч. 2-го склонения. Система глагола объ-
единяла 4 типа спряжения с противопо-
ставлением категорий презенса и прете-
рита, включала формы медиопассива на
-г, сигматич. аориста, причастий на -nt-
И -ГППО-.
Синтаксис определялся жанром над-
писей; напр., посвятит, тексты составле-
ны по схеме: субъект в им. п., глагол в
3-м л. ед. (иногда мн.) ч., объект в вин. п.
Лексика В. я. представлена ограничен-
но. Известно св. 300 имен собственных
(антропонимов, теонимов и этнонимов),
часть к-рых относится к заимствованиям,
и ок. 60 апеллятивов.
Изучение В. я. началось в кон. 19 в.
с работ К. Паули и было продолжено в
трудах П. Кречмера, Дж. Уотмоу и
Р. С. Коиуэя, М. С. Билера, X. Краэ,
В. Пизани, Ю. Унтермана, Э. Поломе.
Новый этап в изучении В. я. начался в
кон. 60-х гг. 20 в. после реиитерпретации
языковых памятников Дж. Б. Пеллегри-
ни и А. Л. Просдочими, а также М. Цежё-
ном. В СССР проблемы В. я. исследова-
лись в работах И. М. Тройского, А. А. Ко-
ролева, В. П. Нерозиака.
* Тройский И. М.. Очерки из ис-
тории лат. языка, М.— Л., 1953; Коро-
лев А. А., Новые данные о венет, языке,
в кн.: Славянское и балканское яз-эвание, в.
3, М., 1977; Pauli С.. Altitalische Forschun-
gen, Bd 3 — Die Veneter. Lpz., 1891; Con-
way R. S., Whatmough J.,
Johnson S. E., The praeitalic dialects
of Italy, v. 1 — The Venetie inscriptions. L.,
1933; Beeler M. S., The Venetie language.
Berk.— Los Ang., 1949: Krahe H., Das
Venetische. Hdlb.. 1950; Pisani V., Le
lingue dell’ Italia antica oltre il latino, 2
ed., Torino, [19641; Pellegrini G. B.,
P г о s d о c i m i A. L., La lingua venetica,
v. 1 — 2. Padova. 1967; Lejeune M., Manu-
el de la langue venete, Hdlb., 1974; Lingue
e dialetti dell’ Italia antica, Roma, 1978.
В. П. Нерознак.
ВЁПССКИЙ ЯЗЫК — один из прибал-
тийско-финских языков (северная груп-
па). Распространен в Карел. АССР,
Ленингр. и Вологод. областях РСФСР.
Число говорящих св. 3 тыс. чел. (1979,
перепись). Язык бытового общения. Име-
ет 3 оси. диалекта — северный, средний и
южный, различающиеся в основном фоне-
тикой, лексикой и в небольшой мере —
морфологией. Для В. я. (наряду с лив-
ским яз.) характерно, в отличие от др.
прибалт.-фин. языков, отсутствие чере-
дования согласных. Гармония гласных
является частичной. Вследствие синкопы
и апокопы большинство двусложных
слов превратилось в односложные. Отсут-
ствует оппозиция кратких и долгих глас-
ных (кроме юж. диалекта, где имеются
вторичные долгие гласные). Палатализа-
ция является фонологич. признаком. В. я.
(и ливвик. диалекту карел, яз.) прису-
ща синтетич. форма перфекта кондицио-
налиса, Своеобразна отрицат. форма им-
перфекта (в юж. диалекте). Синтаксис
сходен с карельским. Имеется пласт
лексики, отсутствующий в др. прибалт.-
фин. языках. Созданная в 1930-е гг.
письменность распространения не полу-
чила; в кон. 80-х гг. разрабатывается но-
вый алфавит.
• Хямяляйнен М. М., Вепс. язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 3, М., 1966;
Зайцева М. И.. Грамматика вепс, язы-
ка, Л., 1981; Зайцева Н. Г., Именное
словоизменение в вепс, языке, Петрозаводск,
1981; Lonnrot E., Om det nordtschudiska
spriket, Hels., 1853; Kettunen L.,
Vepsan murteiden lauseopillinen tutkimus,
Hels.. 1943; Tunkelo E. A., Vepsan kie-
len aannehistoria, Hels.. 1946.
Зайцева M. И., M у л л o-
в е н М. И., Словарь вепс, языка, Л.. 1972.
М. И. Зайцева.
ВЕРБАЛИЗАЦИЯ — см. Транспозиция.
БЁРНЕРА ЗАКОН — сформулирован-
ная К. Вернером в 1877 закономерность,
согласно к-рой общегерманские щелевые
f, р, h (возникшие из индоевропейских
смычных р, t, к, по Гримма закону), а
также s перешли после безударного
гласного соответственно в звонкие Ъ, d,
g, z (последний затем перешел в г). Для
определения места древнейшего ударе-
ния, не сохранившегося в герм, языках,
были использованы индоевроп. языки
со свободным, подвижным ударением.
В. з. объяснил разл. отражение индоев-
роп. согласных, напр. в гот. Ьго{>аг и
fadar, taihun и (fimf) tig jus, разномест-
ными ударениями в этимологически па-
раллельных др.-греч. phrator и pater,
deka и dekas, рус. десять и (пять)десят,
санскр. bhrSta и pits. Озвончение щеле-
вых было связано с утратой свободного,
подвижного индоевроп. словесного уда-
рения, к-рое еще сохранялось в древней-
шем общегерм. языке; исчезновение про-
содич. различия типа afa~afa было ком-
пенсировано фоиематич. различием afa~
aba. Перенос индоевроп. ударения с кор-
ня на суффикс при образовании и изме-
нении слов обусловил чередования f~b,
d, h~g, s~r, по B. 3., гл. обр. в спря-
жении сильных глаголов нек-рых др,-
герм. языков, сохраненные в совр. герм,
языках лишь как реликты (нем. bediirfen—
darben, ziehen—zogen, нидерл. was—waren,
vriezen—vroren, англ, was — were, швед,
se—sig, sl&—slog).
в Сравнит, грамматика герм, языков, т.
2 — Фонология. М.. 1962, с. 20—22. 208—14;
Кацнельсон С. Д.. Сравнит, акцен-
тология герм, языков. М.— Л., 1966, с. 299—
300. 310; Verner К.. Eine Ausnahme der
ersten Lautverschiebung, ZVS, 1877, Bd 23,
Ni 2.	В. Я. Плоткин.
ВЁРСИЯ (от ср.-лат. versio — видо-
изменение, поворот) — грамматическая
категория глагола, обозначающая отно-
шение действия к его субъекту или косвен-
ному объекту (преимущественно предназ-
наченность действия). Встречается в кав-
казских (картвельских, абх.-адыгских),
семитских, по-видимому, в отд. индоев-
ропейских и иек-рых др. языках. В. вы-
ражает изменение диатезы глагола в свя-
зи с наличием — отсутствием при ием
косв. дополнения. При этом косв. дополне-
ние выступает обычно в роли беиефакти-
ва/малефактива, т. е. лица, в пользу
(или во вред) к-рому совершается дейст-
вие, или в роли посессора, т. е. обладате-
ля одного из объектов, упоминаемых в
том же предложении, напр. груз, is emends
dis pexsacmlebs ‘Он чистит сестры
обувь’ (косв. дополнение отсутствует) —
is u-fmends das pexsacmlebs ‘Он чистит
сестре (косв. дополнение в фуикпии обла-
дателя) обувь’. Осн. синтаксич. разновид-
ности В.; нейтральная В. (при
отсутствии косв. дополнения), объект-
ная (центробежная) В. (при
его наличии) и субъектная (ие-
центробежиая, рефлексивная,
центростремительная) В.—
когда косв. дополнение кореферентно
подлежащему, иапр. груз, is i-senebs saxls
‘Он строит себе дом’, др.-греч. porizo-
mai ‘доставляю себе’. Осн. семантич. раз-
новидности В.: бенефактивная, посес-
сивная, малефактивиая и локативная В.
(когда присоединяемое косв. дополнение
6’
выступает в локативном значении, напр.
груз, man surati da-a-xafa kedels ‘Он карти-
ну нарисовал иа стене’). Присоединяемое
косв. дополнение в иек-рых языках часто
подвергается эллипсису, напр. в япон.
яз.: Сииако-ва тя-о цуйдэ ятта ‘Синако
чай налила (ему)’.
В. относится к диатезам, увеличиваю-
щим число актантов глагольной лексе-
мы. По этому признаку В. сходна с кау-
зативом и с объектной диатезой, «создаю-
щей» прямое дополнение («работать» —
«обрабатывать»), В. в разных лингвистич.
традициях называется по-разному (напр.,
«предестинатив» в кушит, яз-знании).
* Ломтатидзе К. В.. Категория
версии в картвельских и абх.-адыг, языках, в
сб.: Ежегодник иберийско-кавк. яз-знания,
т. 3, Тб., 1976; Холо довичА. А., Проб-
лемы грамматич. теории, Л., 1979; Harris
А. С., Georgian syntax, Camb.— [а. о.]. 1981.
Я. Г. Тестелец.
ВИД глагол ь н ы й (в междунар.
терминологии — аспект) — грамматиче-
ская категория глагола, обобщенно указы-
вающая, «как протекает во времени или
как распределяется во времени»
(А. М. Пешковский) обозначенное глаго-
лом действие. В отличие от категории гла-
гольного времени, В. связан не с дейкти-
ческой (см. Дейксис) темпоральной (вре-
менной) локализацией действия, а с его
внутр, «темпоральной структурой», с
тем, как она интерпретируется говоря-
щим. Категория В. в разных языках ха-
рактеризуется значит, многообразием как
со стороны внешних (синтетич. или аиали-
тич.) форм своего выражения, так и со
стороны содержания. В языках мира вы-
деляются аспектуальные противопостав-
ления, связанные с достижеиием/недо-
стижением внутр, предела действия, с
подчеркиванием процесса протекания
действия, с понятием состояния и достиг-
нутого состояния, с понятиями многократ-
ности, обычности и т. п. Противопоставле-
ние значений этого типа выступает как В.,
поскольку оно получает в том или ином
языке статус грамматич. категории.
В противном случае оно рассматривается
как семантич. (понятийная) категория
(И. И. Мещанинов) или как противопо-
ставление «аспектуальных классов»
(дииамические/статические, предельные/
непредельные глаголы) и их подклас-
сов — т. наз. способов действия (см. Гла-
гол) в рамках функционально-семанти-
ческого поля аспектуальиости (А. В. Бон-
дарко), т. е. в составе широкой совокуп-
ности грамматич,, словообразоват., лек-
сич. и иных средств, служащих для выра-
жения такого рода значений.
В рус. и других слав, языках граммати-
чески противопоставлены совершенный
и несовершенный В. (перфектив и импер-
фектив). Семантич. базой этого противо-
поставления являются предельные гла-
голы, причем сов. В. сигнализирует до-
стижение предела и, в силу этого, пред-
ставляет действие в его неделимой цело-
стности, а несов. В. нейтрален к признаку
достижения предела и к признаку целост-
ности; во ми. случаях он указывает иа
действие, лишь в перспективе направлен-
ное к пределу или вовсе не предусматри-
вающее предела (у непредельных глаго-
голов). В контексте высказывания зна-
чение одного и другого вида в зависимо-
сти от ряда условий реализуется в одном
из частных видовых значений (в одной
из частных функций). У сов. В. выделя-
ются конкретно-фактическая («Я открыл
окно»), наглядно-примерная («Татьяна
то вздохнет, то охнет») и др. функции.
У несов. В. главными частными функция-
ми являются коикретио-процессная («Я
открывал окно» — в тот момент), неогра-
ниченно-кратная («открывал по вечерам»
и т. п.) и обобщенно- или общефактиче-
ская («Ты открывал окно? — Да, откры-
вал»), когда важен факт сам по себе, а не
его протекание, результат, возможная
многократность и т. д. Несов. В. выража-
ет также постоянное отношение («Сумма
углов треугольника равняется двум пря-
мым») и др. значения и выступает вместо
сов. В. в позициях нейтрализации,
напр. в т. наз. историческом настоящем:
«Вчера он приходит и говорит» (вместо
«пришел и сказал»).
Противопоставление сов. и несов. В.
проходит в слав, языках через всю систе-
му глагола. В плайе выражения виды
различаются:	сочетаемостью,
ср. невозможность постановки сов. В.
после фазовых глаголов типа «начать»,
«кончить», «продолжать» («начал пи-
сать», но не «написать»), после «все»,
«все больше» («Ои все полнел», но не
«...располнел»); составом пара-
ди г м ы , ср. в рус. яз. отсутствие при-
частий иа -щий и будущего сложного в
числе форм сов. В.; строением
глагольной основы: за корневы-
ми основами закреплено значение несов.
В., реже (ср. «Дать», «бросить») сов. В.;
добавление приставки («с-делать», «про-
делать», <от-делать») или суффикса од-
нократности («маз-ну-ть») делает основу
предельной и переводит ее в сов. В. (пер-
фективирует); добавление суффикса им-
перфективации создает производную ос-
нову несов. В. («да-ва-ть», <6рос-а-ть»,
< про-дел-ыва-ть >), к-рая может снова
перфективироваться («надавать обеща-
ний», «побросать»). Если между образо-
ваниями противоположных видов иет
различий в лексич. значении, возникает
чисто видовая соотносительность (видовая
пара): «дать — давать», «проделать —
проделывать » и др. (также — с использо-
ванием т. наз. пустой приставки: «де-
лать— сделать» или супплетивизма:
«брать — взять»). Мн. глаголы стоят по
семантич. или формальным причинам вне
видовых пар, являясь «только несовер-
шенными» («зависеть», «учительство-
вать») или «только совершенными» («рух-
нуть», «побросать»). Есть также двувидо-
вые основы, от каждой из к-рых образу-
ются формы обоих видов (ср. «женить»,
«исследовать»), Спорным остается воп-
рос, является ли В. в рус. яз. словообра-
зоват. или словоизменит. категорией.
Со слав, совершенным В. ряд ученых
сближает нек-рые префиксальные гла-
гольные образования др. языков. Эти
сближения наиболее убедительны для
языков, в к-рых получили развитие те
илп иные средства имперфективации
префиксальных глаголов, напр. для ли-
товского, осетинского, венгерского.
В современных англ., исп. и иек-рых
др. языках выделяют т. наз. прогрес-
сивный В. (прогрессив, аигл. Progres-
sive, или континуатнв, англ. Continuo-
us), изображающий действие в процессе
его осуществления в конкретный момент
времени (англ. I am writing, исп. estoy
escribiendo ‘Я пишу в данный момент’)
и противопоставленный в разл. временах,
наклонениях и инфинитиве «общему» В.
(иепрогрессиву). Прогрессивный В. пред-
ставлен аналитич. формами. Иногда в
качестве В. рассматривают также анали-
тич. перфект англ., романских н ряда
др. языков.
В др.-греч. яз. были противопоставле-
ны три В.: презеитно-имперфектный,
близкий по значению слав, несов. В. (но
ВИД 83
не выступавший в общефактич. функции),
аористический, близкий к сов. В. (ио ис-
пользовавшийся и при простом указании
на факт, в частности с обстоятельством
длительности), и перфектный, обозначав-
ший состояние (обычно как результат
предшествующего изменения): hesteka
‘Я (стал и) стою'. Эти В. различались
сиитаксич. употреблением, составом форм
(так, в рамках аористич. В. нет форм
наст. вр.), строением основы (чередова-
ниями, суффиксами, редупликацией),
отчасти и личными окончаниями (особыми
в перфектном В.).
В разл. языках выделяют также мно-
гократный (итератив, фреквентатив) и
нек-рые другие В. В одном языке могут
совмещаться разные видовые противопо-
ставления. С др. стороны, есть языки, не
имеющие категории В., в к-рых достиг-
нутость/недостигнутость предела действия
и др. аспектуальные значения обычно яв-
ствуют из соотношения предикатов, со-
седствующих в составе высказывания,
или выражаются др. средствами функцио-
нально-семаитич. поля аспектуальности
(таков, напр., ием. яз.).
Категория В. связана с другими гла-
гольными категориями, особенно тес-
но — с категорией времени. Эта связь
проявляется в невозможности образова-
ния нек-рых времен в рамках одного из
В., в специфич. использовании нек-рых
видо-временных форм: так, в рус. и дру-
гих слав, языках (кроме юж.-слав.) наст,
время сов. В. преим. используется в зна-
чении будущего. В ряде языков нек-рые
противопоставления по категории В. пред-
ставлены лишь в сфере прош. времени.
В араб., кит., ряде афр. языков нидовое
противопоставление вообще не отделено
от временного. Так, в глаголе языков
йоруба и игбо (см. Ква языки) форма,
выражающая завершенное действие, ав-
томатически обозначает прош. вр., а фор-
ма, выражающая протекающее дейст-
вие,— наст. вр. (если в предложении
нет лексич. показателей, противоречащих
этим временным значениям).
в См. лит. при ст. Аспектология.
Ю- С. Маслов.
ВИНОГРАДОВСКАЯ ШКбЛА в язы-
кознании — одна из школ советско-
го языкознания, возникшая в 40—50-е гг.
20 в. и объединяющая учеников и последо-
вателей В. В. Виноградова общим пони-
манием природы языка, общей методо-
логией его исследования. Виноградов
работал в Ленинграде (проф. ЛГУ в
1920—29), Вятке (иыне Киров), Тоболь-
ске, Москве. Он был крупным организа-
тором сов. филологич. науки: в 1950—63
акад.-секретарь ОЛЯ АН СССР; в 1950—
1954 директор Ин-та яз-знания АН СССР;
в 1958—68 директор Ии-та рус. языка АН
СССР, в 1945—69 возглавлял кафедру
рус. языка в МГУ, где вместе с ним пло-
дотворно работали Р. И. Аванесов,
П. С. Кузнецов, Т. П. Ломтев, Н. Ю. Шве-
дова, С. И. Ожегов, Н. С. Поспелов,
В. А. Белошапкова, С. А. Копорский и
др. По инициативе Виноградова был ос-
нован журн. «Вопросы языкознания»
(гл. ред. в 1952—69).
Виноградова отличала исключит, эру-
диция, глубокое знание истории рус. об-
ществ. жизни, рус. лит-ры и рус. языка,
исключит, осведомленность в области ис-
тории лингвистич. науки, и прежде все-
го рус. лингвистич. мысли. Значит, влия-
ние оказали на него идеи А. А. Шахмато-
ва и Л. В. Щербы. От Шахматова он вос-
принял методику сравнительно-ист. ана-
84 ВИНОГРАДОВСКАЯ
лиза и углубленного, строгого системного
описания языка, от Щербы — интерес к
языку как живой и активно функциони-
рующей системе, к движению языковых
норм. Рассматривая язык как обществ,
явление, Виноградов видел в ием не толь-
ко эволюцию системы, но и развитие ви-
дов и разновидностей речи и речевых
форм. Разрабатывая теорию стиля, он
устанавливал и прослеживал связи меж-
ду языковой личностью и общенац. язы-
ком во всех разновидностях его функцио-
нирования.
В теории Виноградова в центре изуче-
ния языка стоит, с одной стороны, слово
как центр, единица языковой системы, с
другой стороны,— текст во всей его слож-
ности, рассматриваются взаимоотношения
языка и речи, раскрываются динамика
языковых явлений, особенности рус. речи,
ее закономерности и формы. Эта концеп-
ция отличается от концепции Ф. де Сос-
сюра (см. Женевская школа), фактиче-
ски описывающего язык вне речевых жан-
ров, вне связи с актом речи, и от филоло-
гич. концепции К. Фосслера, ориенти-
рованной прежде всего на экспрессивио-
эстетич. функцию языка (см. Эстетиче-
ский идеализм в языкознании).
Виноградов предложил новую система-
тизацию разделов и подразделов рус.
яз-знания. В соответствии с его взгляда-
ми оно включает: а) серию ист.-лиигви-
стич. дисциплин — диалектологию, ист.
грамматику, историю языка, историю
лит. языка, историю языка худож. лит-ры
(была предложена, в частности, новая пе-
риодизация истории рус. лит. языка);
б) стилистику в ее нормативной (куль-
тура речи) и ист.-сравнительной (функ-
циональные и авторские стили) разно-
видностях; в) дисциплины, содержащие
системное описание совр. рус. лит. языка
(лексика, грамматика, словообразование,
фразеология, фонетика), в т. ч. история
слов и теория нормы; г) науку о языке
худож. лит-ры и языке писателей; д) ис-
торию филологич. учений. Виноградов
дал образцы исследований в каждой из
этих областей. Новая систематизация бы-
ла во многом обращена к практике.
Виноградов создал новую систематиза-
цию частей речи, практически применив
предложенный Щербой критерий сиитак-
сич. свойств слова: в систему частей речи
были включены «частицы речи», модаль-
ные слова и категория состояния. Тем
самым принимались во внимание морфо-
логич., словообразоват. и семаитич. свой-
ства слова. Книга Виноградова «Русский
язык. Грамматическое учение о слове»
(1947; Гос. пр. СССР, 1951) опиралась иа
науч, оценку всех факторов, составляю-
щих общенац. лит. язык (его историю,
язык образцовых писателей, язык образо-
ванного населения, системные связи всех
языковых категорий, сложные взаимодей-
ствия разных функциональных сфер
речи); она послужила науч, основой для
создания последующих грамматик рус.
языка и грамматик языков народов
СССР. Эта книга, на широком ист. фоне
отражавшая совр. этап развития рус. лит.
языка, была принципиально новым опи-
санием всей его системы, глубоко методо-
логически и содержательно отличалась от
всех предшествовавших описаний — от
М. В. Ломоносова до Шахматова. Виног-
радов предложил деление грамматики иа
грамматич. учение о слове, показав при
этом всю сложность его природы, учение
о словосочетании, учение о предложении
и учение о сложном сиитаксич. целом.
В учении о предложении им были найдены
и определены осн. категории предложе-
ния: предикативность, модальность, сии-
таксич. лицо, к-рые выделяют предложе-
ние в тексте и отделяют язык от др. семи-
отич. средств.
Идеи Виноградова в теории лексико-
логии — разработка типов лексич. зна-
чений слов, углубление понятия «лексе-
ма» и введение теории стилистич., грам-
матич. и смысловой вариантности слова,
учение о фразеологии как особом разделе
яз-знания, систематизация типов рус.
фразеология, единиц — стали основой
для дальнейшего развития рус. лексико-
логии, фразеологии, рус. и общей лекси-
кографии. При его участии были созданы
«Толковый словарь русского языка» под
ред. Д. Н. Ушакова (т. 1—4, 1935—40),
«Словарь современного русского литера-
турного языка» (т. 1 —17, 1948—65; Ле-
нинская пр., 1970). Он был одним из ини-
циаторов создания и редактором «Слова-
ря языка А.С. Пушкина» (т. 1—4, 1956—
1961).
Виноградов положил начало новой об-
ласти филологич. исследований — исто-
рии рус. лит. языка как истории стилей
(«Очерки по истории русского литератур-
ного языка XVII—XIX вв.», 1934). Его
идеи в этой области стимулировали
изучение разных этапов в развитии рус.
лит. языка допетровской эпохи и ново-
го времени, содействовали выработке но-
вых науч, концепций (Б. А. Успенский,
Ю. С. Сорокин, В. П. Вомперский и др.).
Первично основанное на концепции Шах-
матова учение Виноградова об истоках
рус. лит. языка и о его отношении к язы-
ку церковнославянскому наиболее адек-
ватно отражает состояние первых этапов
развития письменности на Руси и показы-
вает истоки богатства рус. стилистич. си-
стемы, многообразия ее функциональных
разновидностей (эта концепция нашла
дальнейшее развитие в работах Н. И. Тол-
стого, И. С. Улуханова).
Выделив язык писателей в особую ка-
тегорию филологич. исследований, Ви-
ноградов изучал языковое творчество
Н. М. Карамзина, И. И. Дмитриева,
И. А. Крылова, А. С. Пушкина,
Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова,
Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского,
А. А. Ахматовой, М. М. Зощенко и др.
Эти работы, так же как и работы
Ю. Н. Тынянова, Б. М. Эйхенбаума,
В. М. Жирмунского, Б. В. Томашевского,
Л. П. Якубинского, Б. А. Ларина, дали
текстологам новые методы исследова-
ния — анализ разновременных публика-
ций, вариантов худож. текстов, рукопи-
сей, сюжетных связей, текстового окруже-
ния, изучение истории критики, собств.
авторских свидетельств,— заложив тем
самым текстологии, обоснование лит-ве-
дения.
Рассматривая формирование и разви-
тие худож. образов, Виноградов исследо-
вал и описывал стилистико-смысловые
связи внутри текста и на их фойе опре-
делял центр, образ произведения — образ
автора. Такой метод прочтения нашел свое
применение и в теории прозаич. нехудож.
речи. Виноградов обращал внимание на
то, что текст, имея тропы и фигуры речи,
соединяется в сферхфразовые и фразо-
вые единства путем сопоставлений и про-
тивопоставлений, сцеплений и соединений,
сочетаний и разъединений, образующих
единство смыслового развития текста
как частей общей композиции, состоящей
из явного или скрытого диалога или мо-
нолога. Объединение элементов текста в
одно смысловое и грамматич. целое по-
служило основанием, в частности, для
исследований по теории текста.
Идеи Виноградова дали творч. импульс
для разработки и развития почти всех
отраслей сов. филологии во 2-й пол.
20 в.— в области совр. и сравнит.-ист.
славистики, изучения др. языков народов
СССР и зап.-европ. языков, в области
лит-ведеиия, текстологии, эвристики,
стилистики, языка худож. лит-ры, а так-
же в изучении строя рус. яз., его исто-
рии, лексики, грамматики, словообра-
зования, в области изучения истории лин-
гвистич. науки, а также в разных сферах
преподавания рус. яз. и культуры речи.
Его идеи оказали влияние на развитие
общего и сравнит, яз-знания. Ученые В.
ш. углубляют и развивают все эти нап-
равления. Стилистике, поэтике, языку
худож. лит-ры, худож. композиции тек-
ста, структуре авторского повествования
посвящены работы Сорокина, В. Г. Ко-
стомарова, В. П. Григорьева, А. Д. Гри-
горьевой, М. Н. Кожиной, Е. А. Иван-
никовой, И. И. Ковтуиовой, Н. А. Ко-
жевниковой, И. К. Белодеда, А. П. Чу-
дакова и др. Исследованию семантич.
структуры слова и фразеологизма, тек-
ста, значения слова, метафоры, внутр,
организации и назначения словарной
статьи как особого лингвистич. жанра и
др. проблем лексикологии и лексикогра-
фии посвящены работы ученых В. ш.,
изучающих рус. яз., другие слав, языки,
языки народов СССР (Ожегов, Сорокин,
Шведова, А. П. Евгеньева, Д. Н. Шме-
лев, Л. Л. Кутина и др.). Работы ученых
В. ш. в этой области содействовали выде-
лению лексикологии как самостоят. об-
ласти яз-знания, она получила теоретич.
обоснование и практически сформирова-
лась прежде всего в СССР. Сов. учеными
плодотворно развивается теоретич. и
практич. лексикография.
Сов. грамматич. наука развивает и уг-
лубляет мн. идеи Виноградова в этой об-
ласти. Учеными В. ш. была создана опи-
сательно-нормативная «Грамматика рус-
ского языка» АН СССР (1952—54). Под
руководством Шведовой были созданы
академия, грамматики нового типа —
«Грамматика совр. русского литератур-
ного языка» (1970), «Русская граммати-
ка» (т. 1—2, 1980; Гос. пр. СССР, 1982).
В этих грамматиках иауч. концепциями
Виноградова определены способы описа-
ния частей речи, морфологии, синтаксиса,
в особый раздел, связанный как с лекси-
кологией, так и с грамматикой, выделя-
ется словообразование и описывается
формальное и семантич. строение слово-
образоват. типов. При этом непосредст-
венно реализуются его идеи о месте сло-
вопроизводства в строе языка в целом.
Рус. словообразование как особой обла-
сти яз-знаиия посвящены работы Е. А.
Земской, В. В. Лопатина, Улухано-
ва и др. Ученые В. ш. плодотворно рабо-
тают также в области синтаксиса рус. и
др. слав, языков, в области структуры
текста (Н. С. Поспелов, Шведова, А. В.
Боидарко, М. В. Ляпон, Белошапко-
ва и др.).
Работы Виноградова о Шахматове,
Щербе, А. М. Пешковском, М. Н. Петер-
соне, его очерки по истории рус. лингви-
стич. мысли дали импульс для дальней-
ших исследований в этом направлении
(Б. Н. Головин, Ю. В. Рождественский,
А. В. Бондарко и др.).
Идеи Виноградова о грамматике совр.
рус. лит. языка легли в основу общей и
частной дидактики рус. языка и мн. учеб-
ных (школьных и вузовских) пособий.
Были созданы серии учебников для сред-
ней и высшей школы (А. М. Земский,
С. Е. Крючков, Л. Ю. Максимов,
Н. М. Шанский, Л. А. Четко и др.).
Под иепосредств. руководством Виногра-
дова создана Международная ассоциация
преподавателей русского языка и лите-
ратуры (МАПРЯЛ), первым президен-
том к-рой он был. В применении к зада-
чам обучения рус. языку иностр, студен-
тов разрабатываются проблемы стилисти-
ки, речевой культуры и лингвостранове-
дения (работы Костомарова, Е. М. Вере-
щагина и др.).
Для ученых В. ш. характерны след,
общие черты их исследоват. метода:
1) анализ языковых явлений не с к.-л.
одной точки зрения, а в аспекте их отно-
шения к другим явлениям, к разным сто-
ронам языка — рассмотрение грамматич.
категорий в тесной связи с лексикой, с
природой, значением и окружением сло-
ва; рассмотрение законов словообразова-
ния в связи с правилами морфологич.
строения слов и с их грамматич. категори-
ями; изучение синтаксиса не просто как
правил синтагматики, а как такого уров-
ня языка, единицы к-рого, обладая не
только синтагматич., но и парадигматич.
характеристиками, в своем строении и
функционировании неразрывно связаны
с лексикой и лексич. идиоматикой. Язык
худож. лит-ры, язык и стиль писателя
изучаются, с одной стороны, в связи с ис-
торией общенац. лит. языка, с другой
стороны,— в связи с историей обществ,
мысли и обществ, жизни; анализ образа
автора — в связи с языком произведения
и с его сюжетной тканью; анализ строения
текста и все эвристич. разыскания — в
связи с историей лит. процесса в целом, и
т. д.; 2) внимание к функциональной и
стилистич. распределенности языковых
явлений, к сферам их употребления;
3) изучение языковых явлений в плайе
«диахронич. синхронии»: понимание
синхронии как условно остановленного
момента развития языка и отсюда анализ
языковых явлений в границах ист. кон-
текста, в частности понимание языковой
нормы как ист. категории, признание со-
существования функционально и семан-
тически разграниченных языковых вари-
антов; 4) работа только с живым и бога-
тым материалом, всегда самостоят. из-
влеченным из всех необходимых источни-
ков; построение теории опирается только
на такой материал и подтверждается им.
9 Виноградов В. В.. Избр. труды,
[т. 1 — 5). И.. 1975 — 80; Чудаков А. П.,
Ранние работы В. В. Виноградова о поэтике
рус. лит-ры, в кн.: Виноградов В. В.,
Избр. труды, [т. 2], М.. 1976; его ж е, В. В.
Виноградов и теория худож. речи первой трети
XX в., там же, [т. 5]. М.. 1980; Тол-
стой Н. И., Труды В. В. Виноградова
по истории рус. лит. языка, там же, [т. 4],
М.. 1978; Костомаров В. Г., Труды
акад. В. В. Виноградова в области лексико-
логии, семасиологии и лексикографии, там
же. (т. 3). М„ 1977; Рождествен-
ский Ю. В., О работах акад. В. В. Виногра-
дова по истории рус. яз-знания. в кн.: Вино-
градов В. В.. История рус. лингвистич.
учений, М., 1978. Ю. В. Рождественский.
ВИСДЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — см. Бисай-
ские языки.
внешняя ЛИНГВЙСТИКА — см.
Языкознание.
ВНУТРЕННИЕ ЗАКОНЫ РАЗВЙТИЯ
ЯЗЫКА — см. Законы развития языка.
ВНУТРЕННЯЯ ЛИНГВЙСТИКА — см.
Языкознание.
ВНУТРЕННЯЯ РЕЧЬ — 1) планирова-
ние и контроль «в уме» речевых действий.
В этом смысле В. р. близка мышлению
и может рассматриваться как одна из
форм его реализации. 2) Внутреннее про-
говаривание — беззвучная речь «про се-
бя», выполняющая те же функции пла-
нирования и контроля и возникающая
в определенных ситуациях деятельно-
сти (особенно при затруднениях в приня-
тии решений, в условиях помех н т. п.).
Сов. психологом А. Н. Соколовым были
обнаружены скрытые артикуляции —
мелкие моторные движения — в процес-
се В. р. 3) Один из этапов внутрен-
него программирования как фазы по-
рождения речевого высказывания (то же,
что планирование, замысел). Этот вид
В. р. соотносится прежде всего с обще-
нием, тогда как первые два — с мышле-
нием. Теория фазовой структуры рече-
вого акта была выдвинута сов. психо-
логом Л. С. Выготским (1932) и получила
развитие в сов. психолингвистике (рабо-
ты А. А. Леонтьева и др.). Согласно этой
теории, порождение речи состоит из
последовательно сменяющих друг друга
этапов: интенции, мотива, внутр, прог-
раммирования и реализации. В. р. яв-
ляется средством представления семан-
тич. схемы высказывания.
В. р. как внутр. проговаривание
отличается от остальных видов В. р. по
используемым средствам. При внутр,
проговаривании используется естеств.
язык, в др. видах В. р,— определ. обра-
зом организованная система предметных
значений, независимых от конкретного
нац. языка (универсально-предметный
код — по И. Н. Горелову, семантич.
язык — по Ю. Д. Апресяну, код обра-
зов и схем — по Н. И. Жиикииу).
Все 3 вида В. р. в онтогенезе являются
результатом интериоризации внешней ре-
чи (через ступень т. наз. эгоцентрич.
речи — по Выготскому).
• Жинкин Н. И., О кодовых перехо-
дах во внутренней речи, ВЯ. 1964. № 6;
Соколов А. Н.. Внутренняя речь
и мышление, М.. 1968; Леонтьев А. А.,
Психолннгвистич. единицы и порождение
речевого высказывания, М., 1969; Горе-
л о в И. Н., Невербальные компоненты ком-
муникации, М.. 1980; Выготский Л. С..
Мышление и речь, Собр. соч., т. 2. М., 1982.
А. А. Леонтьев, А. М. Шахнарович.
ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА —
семантическая и структурная соотне-
сенность составляющих слово морфем
с др. морфемами данного языка; приз-
нак, положенный в основу номинации
при образовании нового лексического
значения слова. В. ф. с. мотивирует зву-
ковой облик слова, указывает иа причину,
по к-рой данное значение оказалось вы-
раженным именно данным сочетанием
звуков. Выбор признака, лежащего в ос-
нове номинации, ие обязательно опреде-
ляется его существенностью, это может
быть лишь бросающийся в глаза признак,
поэтому в разных языках один и тот же
предмет может быть назван на основе
выделения разных признаков, напр. рус.
«портной» (от «порты» 'одежда'), нем.
Schneider (от schneiden 'резать'), болг.
«шивач» (от «шия» 'шить').
В. ф. с. может остаться ясной и выз-
вать положительное или отрицательное
по эмоциональному восприятию ассоциа-
тивно-образное представление («осел» —
об упрямо-глупом человеке, «тащить-
ся» — двигаться медленно и с трудом).
В. ф. с., окрашивая лексич. значение экс-
прессивно, входит в коннотацию и изу-
чается в лексикологии и стилистике.
В результате ист. преобразований, проис-
ходящих в языке, В. ф. с. может быть
затемнена или полностью утрачена. Утра-
та В. ф. с. объясняется разными причи-
нами: утратой того слова, от к-рого обра-
зовано данное слово (исчезновение слова
«коло» 'колесо' привело к потере В. ф. с.
у слова «кольцо» — первонач. умень-
шительное от «коло» — и у слова «око-
ВНУТРЕННЯЯ 85
ло» — букв, ’вокруг’); утратой предме-
том признака, ранее для него характер-
ного (В. ф. с. «мешок» ие связывается
со словом «мех»); существенными фоне-
тич. измеиеииями облика слов в истории
языка (иапр., первонач. к одному корню
восходят пары слов «коса» и «чесать»,
«городить» и «жердь»). Воссозданием
утраченной В. ф. с. занимается этимоло-
гия.
Теорию В. ф. с. развивали В. фон Гум-
больдт и А. А. Потебня (см. Харьков-
ская лингвистическая школа).
• Будагов Р. А., Введение в науку о
языке, М., 1958; Маслов Ю. С., Введе-
ние в яз-знание, Ь).. 1975.
ВОДСКИЙ ЯЗЫК — один из прибал-
тийско-финских языков (южная группа).
Распространен как язык бытового обще-
ния среди старшего поколения в дер. Лу-
жицы, Пески, Краколье и Межники
Кингисеппского р-на Ленингр. обл. Число
говорящих неск. десятков человек. Диа-
лекты: зап.-водский, вост.-водский (вы-
мерший во 2-й пол. 20 в.), диалект дер.
Куровицы (почти вымерший) и вымер-
ший в 19 в. к реви и. диалект (на терр.
Латв. ССР). В. я. близок эстонскому
языку. Для В. я. характерны переход
k>ts перед гласными переднего ряда
(tsula ’деревня’), переход о>е (erava
'белка'), переход st>ss (mussa 'чер-
ный'), развитое чередование ступе-
ней согласных (взрывных, шипящих и
аффрикат и их сочетаний): kotti 'мешок'—
kotiD 'мешки', jaAka 'йога' — jaAgaD
'ноги'; itkea 'плакать' — idgen 'плачу';
seltsa 'спина' — selUza 'на спине’. Мор-
фология и синтаксис В. я. не отличаются
от других прибалт.-фин. языков. Язык
бесписьменный.
* Адлер Э., Водский язык, в кн.: Язы-
ки народов СССР, т. 3, М., 1966 (лит.); А г i-
ste Р., Vadja keele grammatika. Tartu.
1948; его же, A grammar of the Votic lan-
guage, Bloomington — The. Hague, [ 19681;
Adler E.. Vadjalaste endisajast. I. Idavadja
murdetekste, Tallinn. 1968; P, о s t i L., Vat-
jan kielen Kukkosin murteen sanakirja, Hels..
1980; Kettunen L.. Vatjan kielen Mahun
murteen sanasto, Hels., 1986. Э. Адлер.
ВОКАЛЙЗМ (от лат. vocalis — гласный
звук) — система гласных в языке, диа-
лекте, говоре или в семье, группе язы-
ков. Характеристика В. учитывает:
кол-во гласных фонем в языке, правила
их употребления в разных фонетич. пози-
циях (соседние звуки, ударность —
безударность, начало — середина — ко-
нец слова), возможности фонетич. вари-
ативности фонем, функциональную на-
грузку в речи. Возможно диахронии, и
синхроиич. описание В.
Системы гласных фонем в разл. язы-
ках насчитывают разное кол-во единиц,
однако в любой системе обязательно на-
личие гласных основного треугольника
i — и. Во мн. языках представлена сис-
а
тема, в к-рой кроме открытого /а/ и за-
крытых /i/ и /и/ имеются гласные средне-
го подъема /е/, /о/.
Системы гласных фонем с большим
набором единиц встречаются в языках,
где огубленность используется для раз-
личения гласных не только заднего ря-
да, но и переднего ряда и где долгота
гласных фоиологична. Наличие дифтон-
гов еще более расширяет систему глас-
ных.
Анализ системы гласных с т. зр. воз-
можных в языке оппозиций дает пред-
ставление о кол-ве фонем, но не о внутр,
организации этой системы. Организация
86 ВОДСКИЙ
может быть разной. Так, наборы гласных
в рус. и укр. языках очень близки, од-
нако системные отношения в них со-
вершенно различны; рус. /а/ — /о/ и
/е/ — /1/, напр., связаны отношениями
чередования, тогда как в укр. системе
гласных таких отношений нет. Для изу-
чения того, в какую систему организован
тот или иной набор гласных фонем, не-
обходим учет правил их употребления
как в разных фонетич. позициях, так и в
разных позициях в пределах слова. Так,
для рус. фонемы /а/ существенно, что в
ударном слоге она не имеет никаких дист-
рибутивных ограничений, тогда как в без-
ударном она не может употребляться пос-
ле мягкого согласного (в пределах лит.
нормы). Правила употребления гласных
в слове определяются как живыми, так и
ист. звуковыми законами (чередования
гласных, гармония гласных и др.).
Фонетич. вариативность гласных опре-
деляется числом гласных в системе, раз-
личит. признаками согласных, с к-рыми
гласные способны сочетаться, общими
особенностями артикуляционной базы
данного языка. Так, широкая фонетич.
вариативность рус. гласных определяется,
во-первых, сравнительно небольшим
кол-вом фонем в системе: отсутствие
противопоставления широких и узких
гласных среднего подъема допускает реа-
лизацию рус. фонемы /е/ и как широкого
[е] (в словах «шест», «целый»), и как
узкого [е] (в словах «честь», «если»);
во-вторых, сочетаемостью гласных зад-
него ряда с мягкими согласными, что
приводит к дифтоигоидности этих глас-
ных— [а] в слове «сядь» [s’sef] и
[и] в слове «чуть» [dut'] представлены
как неоднородные во времени звуки,
начинающиеся и заканчивающиеся i-об-
разиым элементом. Наконец, вялость
артикуляции гласных и сокращение дли-
тельности безударных гласных приводит
к таким последствиям, как сильная на-
зализация гласного после носового — в
словах «нас», «мало» и др. и сильная
качеств, редукция — так, в словах «са-
довод» [sbOAvdl], «пароход» [ръглхбс]
безударный гласный первого слога, бу-
дучи аллофоном фонемы /а/, является
гласным ие нижнего, а, скорее, верхнего
подъема.
Увеличение числа гласных фонем в
языке (напр., в англ., франц., нем.),
отсутствие мягких согласных (напр., в
итал., груз, языках — при системе из
5 гласных) ограничивает фонетич. вари-
ативность.
Существенными для системы В. явля-
ются также данные о функциональной
нагрузке гласных в речи. Эта нагрузка
зависит от кол-ва гласных и согласных
фонем в языке (если кол-во гласных су-
щественно меньше кол-ва согласных, то
информативная нагрузка гласных срав-
нительно невелика) и от фонетич. струк-
туры слова в языке, так, в языках с гар-
монией гласных (см. Сингармонизм)
функционально нагруженным может ока-
заться лишь один гласный в слове — а
именно тот, к-рый определяет качество
остальных гласных. Функциональная
нагрузка связана с частотой встречаемос-
ти каждой из гласных фонем в речи и с
кол-вом миним. пар, где данная фонема
может выступать как единств, способ
различения звуковых оболочек значимых
единиц. Важной особенностью функцио-
нирования системы гласных фонем яв-
ляется их участие в образовании грамма-
тич. единиц в связном тексте, реализуе-
мом данной речевой последовательностью:
при дублировании грамматич. значений
в высказывании возможны случаи, ког-
да роль гласного, реализующего флексию'
аффикс и т. д., несущественна (ср. рус.
«моя синяя чашка» [mAja s'1'п’ьъ саэкл]
и «мое синее блюдо» [тл16 з’(п'ьъ
Ы’йбл]).
* Трубецкой Н. С., Основы фоно-
логии, М., 1960; 3 и н де р Л. Р.. Общая
фонетика, М.. 1979; Бондарко Л. В.,
Фонетич. описание языка и фонологич. опи-
сание речи. Л., 1981: Lindblom В. Е. F.,
Phonetics and the description of language, в
кн.: Proceedings of the Seventh International
Congress of Phonetic Science, The Hague —
P., 1972.	Л. В. Бондарко.
ВбЛЖСКО-ФЙНСКИЕ ЯЗЫКИ —
принятое нек-рыми исследователями
условное классификационное название
для мордовских и марийского языков,
относящихся к финно-угорской семье
языков. Эти языки предположительно
возводятся при этом к волж.-фии. языку-
-основе, к-рый мог образоваться вследст-
вие распада фин.-волж. группы фин.-
перм. праязыка на 2 подгруппы: при-
балт.-финскую и волж.-финскую. Одна-
ко существует мнение, что волж.-фин.
праязыка не было, а мордовские и ма-
рийский языки выделялись непосредст-
венно из фин.-волж. праязыка. Иногда
термин <В.-ф. я.» употребляется неточ-
но вместо «фин.-волж. языки» или ис-
пользуется вместо термина «волжские»
фин.-угор, языки, к-рый возник иа осно-
ве территориального признака, поскольку
мордовские и марийские языки распрост-
ранены в регионе ср. Волги.
К. Е. Майтинская.
ВОЛН ТЕОРИЯ — см. Генеалогическая
классификация языков.
ВОЛбФ — один из западноатлантиче-
ских языков (северная группа). Рас-
пространен в Зап. Африке, гл. обр. в Рес-
публике Сенегал, где он с 1971 провозг-
лашен одним из 5 офиц. языков. Число
говорящих св. 2,6 млн. чел. Оси. диалек-
ты, различия между к-рыми невелики:
вало, дьолоф, кадьор, баоль, салум, ле-
ву; наиболее отличен от других диалект
леву. Выделяются урбаиизиров. говоры
в Сен-Луи, Дакаре, Банджуле.
Грамматич. строй характеризуется со-
четанием изоляции с агглютинацией.
Система именных классов редуцирована
(8 классов ед. ч. и 2 — мн. ч.). Класс в
морфологич. структуре существительного
в совр. В. не маркируется, хотя сохра-
нились следы архаич. префикса. Согла-
сование по классу реализуется гл. обр.
в области местоимений.
Лит. язык находится в стадии станов-
ления. Письменность на основе араб,
графики появилась еще до колонизации
Сенегала Францией в 1895. Араб, графи-
ка сменилась латиницей; на В. издается
периодика, ставятся спектакли, фильмы.
Язык межэтнич. общения.
* Никифорова Л. А.. Язык волоф,
М.. 1981; Sauvageot S., Description
synchronique d'un dialecte wolof. Le parler
du dyolof, Dakar, 1965.
Lexique wolof-francais, t. 1 — 3, Dakar,
1977-79. ,	А. И. Коваль.
ВОСПРИЯТИЕ РЁЧИ — 1) в психо-
физиологии и физиологии
речи термин для обозначения процес-
сов обработки речевого сигнала, вклю-
чающей первичный слуховой анализ,
выделение акустических признаков, фо-
нетическую интерпретацию. В качестве
результата фонетич. интерпретации рас-
сматривается создание моторного (артику-
ляторного) образа услышанного сигнала.
Первичный анализ речевого сигнала
осуществляется в улитке органа слуха.
Получаемое изображение сигнала — про-
странственно-временной рисунок импуль-
сации в слуховом нерве — напоминает,
с нек-рыми существ, отличиями, дина-
мич. спектрограмму речи. Особенности
«слуховых дииамич. спектров» речи ис-
следуются в электрофизиологич. опытах
на животных (регистрируются ответы
множества нейронов слухового нерва на
речевой сигнал) или при применении для
анализа речи моделей периферич. слу-
ховой системы.
Электрофизиологами показано, что
центральная слуховая система осуществ-
ляет много разл. параллельных обрабо-
ток поступающей информации. При поис-
ках фонетически полезных признаков
слуховых дииамич. спектров учитывают-
ся проблемы автоматич. распознавания
речи. Проверка гипотез производится
путем исследования идентификации или
сравнения специально конструируемых
стимулов. Они синтезируются или полу-
чаются из естественной речи с помощью
ЭВМ. Набор выявленных признаков по-
ка не полой. Показано, что при формиро-
вании нек-рых признаков применяет-
ся интегрирование слухового динамич.
спектра за большие интервалы времени,
при формировании других — операции,
близкие к дифференцированию спектра
по времени. Новые возможности иссле-
дования появились благодаря развитию
электродного протезирования слуха.
Ймпульсация в слуховом нерве вызыва-
ется в этом случае с помощью электрич.
раздражения через вживленные в улитку
электроды.
Для исследования правил (процедур)
фонетич. интерпретации речевого сигна-
ла и изучения отношений, существующих
между слуховым и моторным описа-
ниями речи, все чаще применяется ме-
тод имитации синтетиц. и естеств. стиму-
лов. Регистрируется или создаваемый
речевой сигнал, или те или иные пара-
метры артикуляторных движений. Раз-
личают отставленную и текущую имита-
цию. Задержки последней могут быть
очень малыми: 120—250 мс.
Для выявления врожденных элемен-
тов структуры В. р. широко исследуются
дети, начиная с раннего грудного воз-
раста. Используется феномен угасания
и растормаживания ориентировочной
реакции, регистрируются двигательные
(движение глаз в сторону источника зву-
ка) или вегетативные компоненты реак-
ции.	Л. А. Чистович.
2) В экспериментальной и
общей фонетике совокупность
механизмов, обеспечивающих переход от
первичного фонетического описания зву-
ка или звуковой последовательности
к интерпретации его как определенной
единицы системы языка. В связи с этим
исследуются перцептивные корреляты
различит, признаков фонем и вводится
понятие полезного признака,
т. е. такого фонетич. свойства сегмента,
к-рое используется при восприятии для
фонемной идентификации. Показано, что
распределение информации о той или
иной релевантной единице при восприя-
тии не совпадает с тем, что предписы-
вается правилами парадигматич. проти-
вопоставления. Так, обнаружено, что
полезные признаки могут линейно не
совпадать с реализацией той или иной
фонемы (напр., i-образные переходные
участки гласных — полезный признак
мягкости соседних согласных, часто яв-
ляющийся их единств, надежным призна-
ком в рус. яз.). Исследованы особенно-
сти восприятия супрасегментиых харак-
теристик (ударение, интонация) и по-
казано, как распределена информация
о них по временной оси. Обнаружено,
что носители разл. языков способны опоз-
навать нек-рые типы интонации (особен-
но эмоциональной) совершенно незна-
комого языка. Исследования такого ро-
да позволяют выделить универсальные и
специфич. свойства звуковых единиц
разных уровней. Особенно интенсивно
исследуется восприятие при изучении ин-
терференции звуковых систем в связи
с такими понятиями, как «фонематич-
ность слуха», «фоиологич. сито» и т. п.
Обнаружено, что общее положение, в
соответствии с к-рым человек восприни-
мает звуки чужого языка как звуки, род-
ного для него языка, справедливо лишь
отчасти: в экспериментах с естеств. и
синтезиров. звуками показано, что ре-
зультат восприятия зависит от целого
ряда факторов (качество предъявляемого
звука, индивидуальные способности ис-
пытуемых, знание иностр, языков, усло-
вия и задачи эксперимента) и никак не
может быть объяснен стремлением опоз-
навать любой незнакомый звук как фоне-
му родного языка. Л. В. Бондарко.
3) В психолингвистике и
психологии речи система про-
цессов информационной переработки
текста, опосредующих его понимание. Эти
процессы протекают параллельно на
неск. уровнях В. р., взаимодействуя
друг с другом. Мииим. единицей осмыс-
ленного В. р. является слово; отождеств-
ление того или иного сегмента текста
как слова влияет на эффективность вос-
приятия составляющих его компонентов
(звуков, букв). Однако, особенно при
восприятии графич. текста (т. е. чтении),
в качестве оперативной единицы В. р.
могут выступать и большие единицы: сло-
восочетания или синтагмы, высказывания,
абзацы (или другие содержательно завер-
шенные фрагменты текста). При В. р.
на содержат, уровне осуществляется ве-
роятностное прогнозирование как семан-
тич. развертывания текста, так и грам-
матич. (синтаксич. или морфосинтаксич.)
структуры предложения или цепочки
предложений.
В. р. имеет в качестве конечного ре-
зультата создание образа содержания
текста, зависящего не только от объек-
тивных характеристик этого текста, но и
от психики воспринимающего текст че-
ловека и от той деятельности, в к-рую
включены процессы В. р. в качестве ее
ориентировочного звена. Психология,
стратегия процессов переработки тексто-
вой информации при этом может быть
различной. Так, при отождествлении отд.
слова человек в зависимости от уровня
помех и др. факторов может опираться
(как на доминантный признак) на субъ-
ективную частотность слова, его грамма-
тич. характеристику и т.п.; при содер-
жат. восприятии текста он может, выде-
ляя из текста разл. опорные семантич.
компоненты, строить приближенные мо-
дели содержания фрагментов текста
(т. иаэ. просмотровое, или быстрое, чте-
ние).
Процессы В. р. протекают лишь час-
тично на уровне сознат. контроля, т. е.
могут быть осознаны и отрефлектирова-
ны. Напр., как правило, недоступны
осознанию процессы выбора и синтези-
рования опорных элементов при «про-
смотровом» чтении; полностью бессозна-
тельно восприятие семантич. «обертонов»
содержания текста (или даже семантики
отд. слова), связанных с его фонетич.
формой (т. е. семантич. «окраской» отд.
звуков и их сочетаний). А. А. Леонтьев.
* Сапожков М. А., Речевой сиг-
нал в кибернетике и связи, М., 1963; Речь.
Артикуляция и восприятие, М.— Л., 1965;
Фланаган Д., Анализ, синтез и восприя-
тие речи, пер. с англ., М., 1968; Модель вос-
приятия речи человеком. [Новосиб., 1968);
Лурия А. Р.. Осн. проблемы нейролинг-
вистики. М._ 1975; Физиология речи. Воспри-
ятие речи человеком. Л., 1976; Смысловое
восприятие речевого сообщения (в условиях
массовой коммуникации), М.. 1976; Психо-
лингвистич. и лингвистич. природа текста и
особенности его восприятия. К., 1979; Проб-
лемы н методы экспериментально-фоветич.
анализа речи. Л.. 1980; Кожевни-
ков В. А., Моделирование периферич.
слуховой системы, в кн.: Модели речевого
процесса в норме и патологии. Л., 1980; В е-
личковский Б. М., Совр. когнитив-
ная психология, М., 1982; Электродное про-
тезирование слуха. Л.. 1984; Акустика речи
и слуха. Л., 1986; Liberman А. М..
Studdert-Kennedv М., Phonetic
perception, в кн.: Handbook of sensory physio-
logy. v. 8 — Perception, В,— Hdlb.— N. Y.,
1978; Pickett J. M., The sounds of speech
communication. Balt., 1980; Chisto-
v i c h L.. Auditory processing of speech,
«Language and Speech». 1980, v. 23, p. 66 — 71;
The representation of speech in the peripheral
auditory system. Amst.— N. Y.—Oxf., 1982.
ВОСТОЧНОБАНТбИДНЫЕ ЯЗЫКЙ—
см. Бантоидные языки.
ВОСТОЧНОНУМИДЙЙСКИЙ ЯЗЫК
(нумидийский, восточноливийский, ли-
вийский, масснлийский язык) — одни
из берберо-ливийских языков (генети-
ческий статус среди последних неясен).
Эпиграфический язык части евро-
пеоидных автохтонов Сев. Африки —
ливийцев. Засвидетельствован в надпи-
сях. находимых начиная с 1631 на терр.
древней Нумидии (сев. Тунис — сев.-вост.
Алжир) и выполненных ливийским пись-
мом. Помимо множества одноязычных
кратких эпитафий и неск. «монументаль-
ных» надписей, выделяются ок. 20 крат-
ких лат.-ливийских билингв и две сыграв-
шие осн. роль в дешифровке большие
финикийско(пуиическо)-ливийские би-
лингвы, одна из к-рых предположительно
датируется 140 до и. э.
Дешифрованный, хотя и с лакунами,
консонантизм близок консонантизму
большинства берберо-ливийских языков;
двум глухим сибилянтам в последних
(s и 5) соответствуют в В. я. три знака
(возможно, один передает палатализован-
ный к). Ни графика, ни пунич. и лат.
передача не указывает на различие q и у,
t и d; три знака, транслитерируемые пу-
ническим г, вероятно, передают z, z и z
(для s есть отд. знак). Имеется знак для
лариигала, служащий также mater
lectionis (см. Матрес лекционис) для
гласного в ауслауте. Удвоенный ww пе-
редается знаком для b: tbgg < *ta-
wwagga — г. Тугга, лат. Thugga (ср.
*ww > bb в кабильском). Лат. передача
имен собственных указывает на 5 глас-
ных: a, i, и, е, о. В надписях преоблада-
ют собств. имена, часть к-рых, по теории
О. Рёслера, восходит к застывшим пред-
ложениям. В женских именах собствен-
ных выделяется конфикс t - ...-t, он
же встречается и в иарицат. именах,
по-видимому, оформляя жен. род су-
ществительных, как в берберо-ливийских
языках; др. показатель жен. рода —
суффикс -t, оформляющий, возможно, и
абстрактные имена. Ми. ч. оформляется
суффиксом -п. В отглагольных именах
выделяется префикс т- и его вариант
п- (по диссимиляции с губными соглас-
ными в слове, как во всех берберо-ливий-
ских языках). Рёслер выделяет три сос-
тояния (статуса) имени: неопределенное
(имя в функциях сказуемого, приложе-
ния, определяемого перед именем-опре-
делителем и в сочетании с эиклитич. при-
тяжат. местоимением), определенное (имя
ВОСТОЧНОНУМИДИ 87
в функциях приложения к имени собст-
венному и определяемого перед генитив-
ной частицей п) и указательное. В глаго-
лах, в основном вычленяемых из собств.
имен, выделяются личные показатели
у- (3-е л. ед. ч. муж. рода), t-(3-e л. ед.
ч. жен. рода) и -п (3-е л. мн. ч. муж. рода)
и префиксы производных основ {пород):
s- (каузатив), предположительно также
с- (рефлексив-пассив), m/n- (социатив) и
1-(образующий хабитатив, обозначаю-
щий длящееся, повторяющееся действие,
от осн. и производных пород). Порядок
слов в превалирующих глагольных пред-
ложениях VSO.
* Долгопольский А. Б.. Нуми-
дийское (восточноливийское) письмо Сев.
Африки, в сб.: Тайны древних письмен,
М., 1976; Chabot J. В., Recueil des in-
scriptions libyques, fasc. 1. P.. 1940.
/1. Ю. Милитарев,
ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ЯЗЫКЙ —
группа славянских языков, включающая
русский, украинский и белорусский
языки. Распространены на всей терр.
СССР, а также в нек-рых странах Евро-
пы и Америки . Общее число говорящих
в СССР ок. 240 млн. чел. (1979, перепись).
В 6—7 вв. предки вост, славян занима-
ли территории по ср. течению Днепра и
прилегающих к ним областей, посте-
пенно передвигаясь к С. и В. и частично
к Ю. и Ю.-З. К 9 в. вост, славяне рассели-
лись на великом водном пути «из варяг
в греки», т. е. от оз. Ильмень и басе.
Зап. Двины до Днепра к В. (в р-нах верх,
течения Оки, Волги и Дона) и к 3. (в
Волыни, Подолии и Галиции). К вост.-
слав. племенам или племенным союзам
относились словене, кривичи, вятичи,
радимичи, дреговичи, поляне, древляне,
северяне, уличи, тиверцы, дулебы и хор-
ваты. Расселяясь на обширной терр.,
вост, славяне сталкивались с фии.-угор.
племенами, вступая с ними в языковые
контакты (см. Контакты языковые).
В. я. отличаются от юж.-слав, и зап,-
слав. языков рядом особенностей, сло-
жившихся в праслав. период: 1) наличием
полногласных сочетаний -оро-, -оло-,
-ере- из праслав. *or, *ol, *ег, *е! между
согласными в соответствии с юж.-слав,
ра, ла, pb, лЪ и зап.-слав, ро, ло, ре, ле;
ср. рус. и укр. «город», «болото», «моло-
ко», «берег», белорус, «горад», «малако»,
«бераг» (польск. ogrod, bloto, mleko,
brzeg, ст.-слав. «градъ», «блато», «мЛЪко»,
«брЪгь»); 2) наличием согласных <ч»,
«ж» из праслав. сочетаний *tj, *dj в
соответствии с шт, жд у юж. славян и ц,
дз у зап. славян; ср. рус. «свеча», «вижу»,
укр. «св^ча», «вижу», белорус, «свяча»,
«вижу» (польск. swieca, widz?, ст.-слав.
«свЪшта», «внждЖ»); 3)последовательным
развитием 1 эпентетического после губных
в неначальиой позиции из праслав.
сочетаний губных с j при отсутствии его
у зап. славян и непоследовательном раз-
витии у юж. славян; ср. рус., укр., бе-
лорус. «земля», «купля» (польск. ziemia,
kupiony).
В истории развития В. я. произошла
общая для всей группы утрата к 10 в.
носовых гласных «о» и «е» (<?,?), изменив-
шихся в «у» и «’а»: рус., укр., белорус,
«зуб» (из *грЬъ), «рука» (из *грка), рус.
«пять», укр. «п’ять», белорус, «пяць»
(из *pptb), рус. «мясо», укр. «м’ясо»,
белорус, «мяса» (из *m?so). Вместе с тем
общий процесс утраты к 12—13 вв. ре-
дуцированных «ъ» и «ь» обнаружил и
различия между вост, славянами. В рус.
яз. «ъ» и <ь» в слабых позициях утрати-
88 ВОСТОЧНОСЛАВЯН
лись, а в сильных последовательно изме-
нились в «о» и <е»: «сънъ» > «сон»,
«съна» > «сна»; «дьиь» > «день», «дь-
ня» > «дня»; «кръвь» > «кровь», «кръ-
ви» > «крови»; «сльза» > «слеза»,
«сльзъ» > «слез» и т. д. В укр. яз. про-
изошло изменение исконных о, е в слоге,
ставшем закрытым после утраты слабых
ъ, ь в последующем слоге: о, е удлини-
лись и дифтонгизировались: «конь» >
> «конь» > «куонь» (с дальнейшим из-
менением дифтонга в «и»: <кшь>). В укр.
и белорус, языках «ъ» и <ь» в позиции
после «р» и «л» между согласными изме-
нились в «ы» и «и»: укр. «крышити»,
белорус, «крышыць» (< «кръшити»),
укр. «глитати», белорус, «глытаць»
(< «глътати»).
В области морфологии до 13—14 вв.
во всех В. я. развивались общеслав. про-
цессы; происходила перегруппировка ти-
пов склонения существительных по при-
знаку грамматич. рода, утрата нек-рых
старых типов склонения (напр., с древ-
ней основой иа согласный и на *и), взаи-
мовлияние твердой и мягкой разновиднос-
тей склонения с древними основами на
*б и *а, что вело к их унификации, а
также взаимовлияние падежных флек-
сий внутри одной парадигмы; развилось
широкое влияние флексий жен. рода во
мн. ч. на парадигмы муж. и ср. рода, что
привело к фактич. утрате различий в
типах склонения существительных во мн.
ч.; было полностью утрачено дв. ч.;
развилась категория одушевленности/
неодушевленности (наиболее последова-
тельно — в рус. яз.). Было утрачено
склонение кратких прилагательных,
к-рые сохранили форму только им. п.
ед. и мн. ч. и выступают в предложении
в роли сказуемых. Глагольная система
утратила формы простых прошедших
времен (аориста и имперфекта), форму
плюсквамперфекта и сложного прежде-
будущего времени.
К 14—15 вв. в морфологии развились
и такие особенности, к-рые различают
В. я. между собой: в рус. яз. утратилась
зват. форма (ср. в укр. «сыну!», «дру-
же!»); в склонении существительных
с основой на к, г, х были вытеснены па-
дежные формы с чередованием задне-
язычных со свистящими ц, з, с («руке»
вместо «руцЪ», «ноге», вместо «нозЪ»,
«сохе» вместо «сосЪ» и т. д.); развились
формы им. п. мн. ч. существительных
муж. рода с окончанием -а (типа «дома»,
«города»; ср. в укр. «дбми», «городи»);
укрепились формы повелит, наклонения
глаголов на -ите вместо -Ьте (типа «неси-
те», «ведите» вместо «несЬте», «ведете») и
на к, г вместо ц, з («пеки» вместо «пеци»,
«помоги» вместо «помози»). По всем этим
явлениям рус. яз. стал отличаться от укр.
и белорус, языков.
В лексике В. я., общей в своей основе,
унаследованной из праслав. яз., обнару-
живаются специфич. вост.-слав. элементы,
не свойственные юж.-слав, и зап.-слав,
языкам (предполагается, что расхожде-
ния между восточными и другими славя-
нами уже в 6—7 вв. составляли около
трети всего слав, словарного состава),
а также слова, возникшие в относительно
поздние эпохи в отдельных В. я. Лекси-
ка В. я. характеризуется большим числом
заимствований из разных языков. В рус.
яз. отмечаются древние заимствова-
ния— из вост, языков (тюрко-моиг.),
более новые — из зап.-европ. языков
(прежде всего франц., нем., в новое вре-
мя — англ. яз.). В укр. и белорус, язы-
ках отражается значит, влияние польск.
лексики.
С кон. 10 в. вост, славяне в связи с
распространением христианства получи-
ли письменность, пришедшую из Бол-
гарии (см. Кириллица, Глаголица). Воз-
никли два близкородственных, но гене-
тически и функционально различных лит.
языка: старославянский язык и древне-
русский язык, между к-рыми существо-
вало взаимодействие. Совр. нац. лит.
языки вост, славян сложились в 19—20 вв.
(см. Белорусский язык, Русский язык.
Украинский язык).
Первые собственно вост.-слав. памят-
ники письменности относятся к 11 в.
(написаны кириллицей).
* Бернштейн С. Б.. Очерк сравнит,
грамматики слав, языков. Введение. Фонети-
ка. М.. 1961; его же. Очерк сравнит,
грамматики слав. языков. Чередования.
Именные основы. М.. 1974; Филин Ф.П.,
Образование языка вост, славян, И.— Л.,
1962; его же. Происхождение рус., укр.
и белорус, языков. Л..1972;Нахтигал Р.,
Слав, языки, пер. со словен., М., 1963: Вступ
до пор!вняльно-1сторичного вивчення слов'ян-
ских мов, Ки!в, 1966; Очерки по истории и
диалектологии вост.-слав. языков. М.. 1980;
Булахов М. Г., Ж о в т о б р ю к М. А.,
Кодухов В. И., Вост.-слав. языки,
М., 1987.	В.	В. Иванов.
ВОСТОЧНЫЕ БЕРБЁРО-ЛИ ВЙЙ-
СКИЕ ЯЗЫКЙ — восточная группа бер-
беро-ливийских языков. Распространены
в Ливии и Египте. Общее число говоря-
щих св. 300 тыс. чел. В состав группы
входят языки сиуа, ауджила, фоджаха,
сокна, гхадамес; диалекты нефуса в
Ливии, относимые по классификации к
зенетским языкам, по морфологии близ-
ки В. 6.-л. я.
Для консонантизма характерно отсут-
ствие спираитизов. дентальных смыч-
ных, оглушение в негемиииров. позиции
в ряде языков (сиуа). Вокализм включает
большее число фонем, чем языки сев.
группы (напр., гхадамес: a, i, и, а, э, е, о).
В ауджила и гхадамес сохраняется била-
биальная спираитизов. фоиема, соот-
ветствующая в ряде случаев туарегскому
h. В иефуса и ауджила есть категория
определенности прилагательных (пока-
затель определенности — префикс а-);
в гхадамес и ауджила сохраняются ар-
хаичные локативные формы существи-
тельных с показателем -i-. В качестве
отрицат. частиц используются заимство-
ванные из араб. яз. или частицы вторич-
ного образования. Характерно отсутствие
«отрицат.» перфектива. У имени нет
категории статуса. В ауджила сохраня-
ется полная парадигма спряжения гла-
голов состояния. В большинстве языков
непродуктивна пассивная порода с пока-
зателем tu-, пассивное значение передает
показатель т-.
В сиуа и ауджила сохраняется особый
синтетич. пассив с показателем -i-. Ре-
лятивные формы глагола не имеют слово-
изменения (в сиуа они отсутствуют). Час-
тица d используется для оформления
нек-рых типов именных предложений.
Порядок слов в предложении VSO
(гхадамес и др.), SVO (фоджаха, сиуа).
Подчинительные союзы, как правило, за-
имствованы из арабского. В лексике
обилие арабских заимствований, имеются
также заимствования из итальянского
яз. (в В. 6.-л. я. Ливии). Языки беспись-
менные.
• Motylinski G. A. de С а 1 as-
sant i, Le dialecte ЬегЬёге de R'edamec,
P., 1904; L a о u s t E., Siwa. v. 1, P., 1931;
Beguinot F., Il berbero nefusi di fassato,
2 ed., Roma, 1942; P а г a d i s i U., Il ЬегЬё-
ro di Augila, «Rivista degli Studi Oriental!»,
1960, № 35; его же, El fogaha, oasi berbero-
fona del Fezzan. там же, 1961. hfe 36; Lan-
fry J., Gbadames. v. 1 — 2, Fort-Natio-
nal, 1968—71.	А. Ю. Айхенвалъд.
ВРЁМЯ глагольное — граммати-
ческая категория глагола, являющаяся
специфическим языковым отражением
объективного времени и служащая для
темпоральной (временной) локализации
события или состояния, о к-ром говорит-
ся в предложении. Эта локализация яв-
ляется дейктической, т. е. соотнесенной
прямо или косвенно с реальным или
воображаемым hie et nunc ’здесь и те-
перь’. Она заключается в указании по-
средством противопоставленных друг
другу временных форм (глаголь-
ных времен) иа одновременность,
предшествие или следование события
моменту речи или — в случае т. наз. от-
носит. временной ориентации — какой-то
другой точке отсчета. В нек-рых языках
формы В. указывают и на временную
дистанцию (близость или отдаленность
события). Локализация, даваемая ка-
тегорией В., может сочетаться с более
детальным указанием времени при помо-
щи лексич. и синтаксич. средств (обстоя-
тельств времени, соотв. союзов и т. д.).
В совр. рус. яз. глагольные времена,
при их прямом употреблении, опреде-
ляют событие непосредственно по отно-
шению к моменту речи как одновременное
(настоящее время), предшествующее
(прошедшее время) или последующее
(будущее время). При относит, употреб-
лении, напр. в придаточных предложе-
ниях, зависящих от глаголов мысли,
чувства и речи, событие ориентировано
по отношению ко времени действия глав-
ного предложения: «Ему показалось,
что в доме кто-то ходит»; «Он сказал,
что приедет».
В ряде языков существуют спец, «от-
носительные» времена, дающие сложную,
двух- (и даже трех-) ступенчатую ориен-
тацию, т. е. ориентирующие событие по
отношению к к.-л. точке отсчета, локали-
зуемой, в свою очередь, относительно
момента речи. Таковы «времена пред-
шествия» — предпрошедшее (плюсквам-
перфект), предбудущее (лат. futurum
exactum) и перфект, впрочем, занимаю-
щий в системе относит, времен особое мес-
то; «времена следования», напр. буду-
щее в прошедшем (лат. futurum praeteri-
ti), и времена, совмещающие следование
и предшествие («будущее предваритель-
ное в прошедшем»). Нек-рые исследова-
тели выделяют еще «времена одновре-
менности», напр. как «прошедшее од-
новременности» («настоящее в прошед-
шем») трактуют имперфект ст.-слав.,
лат., франц., болг. и нек-рых др. языков.
Особый случай представляет перенос-
ное, метафорич. употребление времен,
когда говорящий мысленно переносится
в другой временной план, как оы заново
«проигрывая» прошлые события (т. наз.
историческое настоящее: «Иду я вчера
по улице») или предвосхищая будущие
(«Ну, я пошел», «Мы погибли»),
В непредикативных формах глагола
(вербоидах) выступает, как правило,
относит, ориентация — на время сущест-
вования ситуации, описываемой сказуе-
мым соотв. предложения. Ср. деепричас-
тия рус. яз., указывающие, в зависимо-
сти от вида глагола, либо на одновремен-
ность сопутствующего действия главному
(«прощаясь, говорил...»), либо на его
предшествие («простившись, пошел до-
мой») и иа наличие состояния-результата
(«сидел сгорбившись»). Значения одновре-
менности, предшествования и следований
действий и др. временные отношения меж-
ду действиями, выражаемые глагольными
формами, нек-рыми языковедами выде-
ляются в особую языковую категорию —
таксис.
Средства выражения категории В. в
языках мира разнообразны. Нередко да-
же в одном языке используются иа рав-
ных правах синтетич. и аналитич. формы
(ср. «пишу» — «буду писать»).
Категория В. тесно связана с катего-
риями вида и наклонения, что иногда
затрудняет ее выделение. Времена диф-
ференцируются по виду (напр., в слав,
языках). В косвенных наклонениях проти-
вопоставление времен отсутствует (напр.,
в рус. яз.) или сведено к минимуму. На-
личие во мн. языках нескольких отд. вре-
мен в рамках прошедшего, а иногда так-
же в рамках настоящего и будущего, бы-
вает обусловлено не только наличием от-
носит. времен, ио и существованием меж-
ду соотв. формами смысловых различий,
относящихся к области видовых (аспек-
туальных) значений. Именно так проти-
востоят друг другу в ряде языков аорист
и имперфект. Видовым, по крайней мере
по происхождению, является в нек-рых
языках и противостояние перфекта дру-
гим формам прош. вр. Яркая модальная
окрашенность дуд. вр. и особенно буду-
щего в прошедшем, побуждает мн. уче-
ных исключать эти формы из категории В.
и относить их к категории наклонения.
Привлечение данных по иеиндоевроп.
языкам показывает, что вид, время и
наклонение нередко выступают в иерас-
членениом единстве. Так, осн. формы
араб, глагола, т. наз. перфект и импер-
фект, выражают нерасчлененио значение
вида и относит, времени: перфект — зна-
чение завершенного действия, предшест-
вующего «точке отсчета», имперфект —
значение незаконченного действия, одно-
временного ей. Глагольные формы бир-
ман. яз., америндских языков хопи и
меномини, нек-рых австралийских язы-
ков нерасчлененио выражают время и
наклонение.
Уже Аристотель выделял В. как ха-
рактерную особенность глагола в отличие
от имени. Позже в европ. науч, традиции
учение о категории В. опиралось гл. обр.
иа систему глагольных времен латыни,
различающую основные и относительные
времена. Соответственно М. В. Ломо-
носов насчитывал в рус. яз. 10 времен,
трактуя в ряде случаев видовые и нек-рые
близкие к ним различия как временные.
С осознанием категории вида кол-во вы-
деляемых времен уменьшалось, и в сер.
19 в., отчасти в связи с неразграничеиием
прямых и метафорич. употреблений
форм В., была выдвинута теория об от-
сутствии категории В. в рус. глаголе
(К. С. Аксаков, Н. П. Некрасов). Более
адекватную картину категории В. в рус.
яз. и в его истории дает А. А. Потебня.
Употребление времен рус. глагола под-
робно описано в работах А. А. Шахма-
това, А. М. Пешковского, В. В. Вино-
градова, Н. С. Поспелова, А. В. Бондар-
ко и др.
В совр. зарубежном яз-зианни значит,
распространение получила реинтерпре-
тация традиционной теории времен, пред-
ложенная X. Рейхеибахом и оперирующая
тремя понятиями: событие (Е — от англ,
event), момент речи (S — от speech mo-
ment) и момент референции, соотнесения
(R — от reference). Последний может
совпадать с моментом события (напр., в
простом прош. вр. англ, языка, в буд.
вр.), или с моментом речи (в англ. Pre-
sent Perfect), или с тем и другим момен-
том сразу (в наст, вр.) или не совпадать
ни с тем, ни с другим (напр., в плюс-
квамперфекте, в к-ром все три момента
выстраиваются в последовательность
Е — R — S). Близкую систему с др.
символикой предложил У. Э. Булл.
Перспективно рассмотрение категория
В. с позиций лингвистики текста, ос-
нованное на отграничении эпич. повество-
вания от др. видов сообщений. Предшест-
венником этого подхода был А. Белич,
выделивший сферу «синтаксич. индика-
тива», в к-ром употребление всех форм
В. соотнесено с реальным моментом речи,
и сферу «синтаксич. релятива», в к-рой
прошлое как бы полностью отрешено от
реального настоящего и изображается са-
мо по себе. Э. Бенвеиист разграничил
«план речи», использующий во франц,
яз. все времена, кроме «аориста» (passe
simple), и все три грамматич. лица, п
«план истории», использующий только
«повествовательные» времена (во франц,
яз.— аорист, имперфект, плюсквампер-
фект, конструкцию «И allait partir»,
но ие сложный перфект) и — в чистом
случае—только 3-е л. ед. и мн. ч.
X. Вайирих на материале ряда ром. и
герм, языков разработал концепцию, соот-
ветственно противопоставляющую вре-
мена «обсуждаемого» и времена «повест-
вуемого» мира (besprochene und erzahlte
Welt).
* Есперсен О., Философия грамма
тики. пер. с англ.. М.. 1958: Буни-
на И. К., Система времен ст.-слав, глаго-
ла, М.. 1959; Иванова И. П., Вид и
время в совр. англ, языке. Л., 1961; Пос-
пелов Н. С., О двух рядах грамматич.
значений глагольных форм времени в совр.
рус. языке, ВЯ. 1966, № 2; Бондар-
ко А. В., Вид и время рус. глагола. М..
1971; Сыромятников Н. А.. Систе-
ма времен в новояпон. языке. М.. 1971; Ви
ноградов В. В.. Рус. язык. Грамматич.
учение о слоае, 2 изд.. М.. 1972; Б е н в е
ни ст Э., Общая лингвистика, [пер. с
франц.], М., 1974; Рус. грамматика, т. 1,
М., 1980; БелнЪ А., О дезичко] при роди
и ]еэичком развитку. кн>. 1. 2 изд., Београд.
1958; СтеваиовиЬ М.. Функциде и
значегьа глаголских времена, Београд, 1967;
Ставков В., Българските глаголни вре-
мена. София, 1969; Reichenbach Н..
Elements of symbolic logic. N. Y.. 1947;
Bull W. E., Time, tense and the verb.
Berk.— Los Ang., 1960; Strunk K.. Zeit
und Tempus in altindogermanischen Sprachen.
IF, 1968, Bd 73; Guillaume G.. Temps
et verbe, P.,1968; W un der lich D., Tem-
pus und Zeitreferenz im Deutschen. Munch.,
1970; McCawley J., Tense and time refe-
rence in English, в кн.: Studies in linguistic
semantics, N. Y.— Chi.— S. F.. 1971; Wein-
rich H.. Tempus, 3 Aufl., Stuttg.— [u. a.],
1977; С о m г i e B., Tense, Camb.. 1985.
Ю. С. Маслов.
ВСЕСОЮЗНЫЙ ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ко-
митет НОВОГО АЛФАВЙТА
(ВЦКНА) — научно-организационный
центр разработки алфавитов для языков
народов СССР, созданный при ВЦИК
в 1930 на основе ранее существовавшего
Центрального комитета нового тюркско-
го алфавита. Существовал до кон.
30-х гг.
В процессе ликвидации неграмотности,
начавшемся в первые годы после уста-
новления Сов. власти, особые сложности
возникли с обучением грамоте населения,
пользовавшегося араб., старомоиг. и др.
письменностями, не приспособленными
к фонетич. системам соотв. языков
(тюркских и др.). Возникшее движение
за переход иа новый алфавит (на лат.
основе) активизировало усилия ученых
по разработке проектов такого алфавита.
В 1924 разл. проекты алфавитов для
тюрк, языков были обсуждены в Радлов-
ском кружке при музее антропологии и
этнографии Российской АН и Лингвис-
тич. секции Неофилологич. об-ва при
ЛГУ. Для подведения итогов дискус-
сий и разработки применения лат. алфа-
ВСЕСОЮЗНЫЙ 85
вита была образована комиссия во гла-
ве с Л. В. Щербой. В 1925 на 2-й конфе-
ренции по просвещению горских народов
Сев. Кавказа было принято решение о
латинизации письменности ингушей, ка-
бардинцев, карачаевцев, адыгейцев, че-
ченцев. В 1926 в Баку на 1-м Всесоюзном
тюркология, съезде, поев, вопросам лати-
низации письменности тюркоязычных
народов (с участием представителей гор-
ских кавк. и иран. национальностей),
был создай Центр, к-т нового тюрк, алфа-
вита, впоследствии преобразованный во
ВЦКНА (председатель — С. А. Агамали-
оглы, члены— В. А.Артемов, Б. М. Гран-
де, Л. И. Жирков, В. И. Лыткин,
Н. Я. Марр, Е. Д. Поливанов, А. А. Ре-
форматский, А. Н. Самойлович, А. М. Су-
хотин, Б. В. Чобан-заде, Г. Шараф,
Р. О. Шор, К. К. Юдахин, Н. Ф. Яков-
лев и др.). В задачи ВЦКНА входило
также создание алфавитов для бесписьм.
народов СССР.
В процессе создания новых письмен-
ностей разрабатывались фонология., тео-
ретия. и графия. основы построения ал-
фавитов, иэуяались диал. базы младо-
письм. языков. В лаборатории экспери-
мент. фонетики ЛГУ под руководством
Щербы была проведена работа по изуче-
нию фонетики нивхского, эвенского, удэ-
гейского, яукотского и др. языков. Ана-
логияиая работа была проведена и в Моск-
ве по изуяеиию звукового строя горских
кавказских и др. языков при участии
Яковлева, Жиркова, Артемова, Рефор-
матского и др. Н. В. Юшманов, Шор,
Поливанов, А. А. Драгунов занимались
изуяением алфавитов с т. зр. соотноше-
ния фонетики и графики; Яковлев на ба-
зе лингвистически последовательно обос-
нованной теории фонем создал матем.
формулу построения алфавита.
Одновременно разрабатывались систе-
мы орфографий для младописьменных
языков. Был установлен фонемный
состав всех младо- и бесписьменных язы-
ков, изучался словарный состав этих
языков, составлялись словари разных
типов, создавалась терминология лит.
языков. При содействии ВЦКНА были
организованы к-ты нового алфавита и
терминология, комиссии иа местах. На-
чиная с 30-х гг. стали создаваться науч,
грамматики мн. младописьм. языков
(Жирков, Н. К. Дмитриев, Яковлев
и др.), работы, поев. отд. вопросам фоне-
тики, морфологии и синтаксиса тюрк-
ских, фин.-угорских, кавказских и др.
языков. Огромный фактич. материал
впервые был подвергнут детальному
науч, анализу. Ряд теоретич. положений,
выдвинутых в период деятельности
ВЦКНА, представляет интерес для по-
нимания строения языков разных систем.
Созданные алфавиты подвергались ана-
лизу с лингвистич., психология., педаго-
гия. и графической точек зрения. Языко-
веды рассматривали графич. особенности
алфавита с т. зр. фонематич. состава
того или иного языка, психологи и педа-
гоги — ст. зр. восприятия при чтении
печатного и рукописного текста.
В результате деятельности ВЦКНА
20 народов СССР перешли на «новый
алфавит», 50 народов впервые в исто-
рии получили письменность. В 1936—41
«новый алфавит» для большинства язы-
ков был заменен алфавитами на основе
рус. графики (см. Русский алфавит').
* Яковлев Н.. Итоги унификации ал-
фавитов в СССР, «Сов. строительство». 1931.
8 (61); его же, Матем. формула
90 ВСТАВКА
построения алфавита, в кн.: Реформат-
ский А. А., Из истории отечеств, фоно-
логии, М., 1970; «Революция и письмен-
ность», 1933, в. 1 (16—17); Алфавит Октября,
М.— Л., 1934; Боровков А. К., К воп-
росу об унификации тюрк, алфавитов в СССР»
«Сов. востоковедение», 1956. № 4; Деше-
риев Ю. Д., . Развитие младописьм. язы-
ков народов СССР, М., 1958; Муса-
ев К. М.. Алфавиты языков народов
СССР, М., 1965. А. И. Островская.
ВСТАВКА — см. Эпентеза.
ВУЛЬГАРЙЗМЫ (от лаг. vulgaris —
простой, обыкновенный) — см. Культу-
ра речи.
ВЫСКАЗЫВАНИЕ — единица речевого
общения. Потребность в выделении В.
как лингвистич. понятия связана с углуб-
лением исследования функционирования
языковых форм в речи. В. определяется
по отношению к понятию предложения.
В зависимости от разных методов анализа
и теоретич. подходов отличие В. от пред-
ложения видят в объеме, структурном,
содержательном и функциональном пла-
нах. В первом случае В. считается еди-
ницей шире предложения (оно охваты-
вает предложение с относящимися к не-
му парцеллятами); в нек-рых теориях
(дистрибутивная грамматика, отд. линг-
висты пражской школы) В.— либо за-
конченный в смысловом отношении текст
между паузами (даже целая речь или ро-
ман), либо единица уже предложения
(семантически самостоят. часть сложного
предложения). При структурном подхо-
де к В. относят речевые образования, не
укладывающиеся в обычную схему пред-
ложения (реплики в диалоге и др.). При
содержательном подходе отличие В. от
предложения видят в том, что оно в до-
полнение к структурио-семантич. схеме
предложения (и совпадая с ней) включает
модально-коммуникативный аспект, про-
являющийся прежде всего в интонации и
актуальном членении предложения.
В таком понимании (В.-предложение +
+ актуальное членение + интонация) В.
приближается к понятию фразы у
С. О. Карцевского и А. М. Пешковского.
При функциональном подходе В. опреде-
ляется как речевая единица, к-рая может
быть равновеликой предложению, но
рассматривается в речи, в иепосредств.
соотнесенности с ситуацией. Такое пони-
мание В., восходящее к В. Матезиусу,
принципиально отличается от понимания
В. в логике высказываний, рассматриваю-
щей его только с позиции истинности или
ложности.
В связи с развитием лингвистики речи
и семантич. синтаксиса ми. элементы
предложения, к-рые трактовались ранее
как специфика В., стали интерпретиро-
ваться как аспекты самой структуры пред-
ложения, его синтаксич. категории. По-
этому возникла тенденция противопоста-
влять не предложение В., но в самом пред-
ложении различать две стороны: струк-
турно-семаитич. схему (модель) и В.
Первая отвечает уровню сигнификата
предложения, второе — его денотата.
В. можно считать речевым знаком, озна-
чающим к-рого является лексико-грам-
матико-интоиациониая структура пред-
ложения, а означаемым — соотносящий-
ся с ним отрезок действительности со
всеми его элементами, характеристиками,
связями, условиями общения и т. п. Се-
мантич. анализ В. предполагает обраще-
ние к контексту, ситуации, фоновым зна-
ниям говорящих (пресуппозиции).
В В. языковая семантика сливается с
прагматикой.
Осн. особенность В.— ориентация иа
участников речи (изложение позиции го-
ворящего и расчет на знания и определ.
реакцию собеседника). В В. интегриру-
ются единицы разных уровней, в нем
взаимодействуют значения, выражаемые
лексически, грамматически, интонацион-
но. В. свойственна ситуативное™ (соот-
несенность с конкретной ситуацией, из-
вестной говорящим, в связи с чем исполь-
зуются дейктич. элементы, заменяющие
прямые обозначения, а также окказио-
нальные обозначения, ясные только в дан-
ном случае, и др.), избирательность (не
все элементы ситуации обозначаются
адекватно, в связи с чем в В. возникает
компрессия или избыточность). Форми-
руя в сознании предметио-логич. модель
ситуации, говорящий может по-разному
избирать и группировать ее элементы,
вследствие чего В. отличается вариатив-
ностью (возможностью описать одну и ту
же ситуацию разными способами). В.
эфемерно — оно создается для обозначе-
ния данного отрезка ситуации, в данных
условиях речи и в данный момент. Одна-
ко проявляется тенденция к стереотипи-
зации — в однотипных ситуациях гово-
рящие используют сходные В. (речевые
формулы, клише, переходящие в систему
языка). Ученые СССР, ЧССР, Франции
разрабатывают типологию В., исходя
из разных параметров коммуникат. акта.
* Пешковский А. М., Рус. син-
таксис в науч, освещении. 7 изд.. М., 1956;
Пражский лингвистич. кружок, М.. 1967;
Общее яз-знание, т. 2 — Внутренняя струк-
тура языка, М., 1972; Гак В. Г.. Выска-
зывание и ситуация, в кн.: Проблемы струк-
турной лингвистики. 1972. М.. 1973; Бен-
в е н и с т Э.. Формальный аппарат выска-
зывания, в его кн.: Общая лингвистика, пер.
с франц., М., 1974; Ванников Ю. В.,
Синтаксис речи и синтаксич. особенности
рус. речи, М., 1979; Торсу ев а И. Г.,
Интонация и смысл высказывания, М._ 1979;
Бахтин М. М., Высказывание как еди-
ница речевого общения, в его кн.: Эстетика
словесного творчества, М., 1979; Karcev-
s k i S., Sur la phonologie de la phrase, TCLP,
1931, № 4; Histoire des conceptions de 1’enon-
ciation, St.-Denis, 1986.	В. Г. Гак.
ВЬЕТМЫбНГСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа
аустроазиатских языков. Распростране-
ны гл. обр. во Вьетнаме и на В. Лаоса. Де-
лятся на 5 подгрупп: 1) вьетнамский язык;
2) мыонг. яз. (на С. СРВ); 3) подгруппа
тьыт с диалектами шать (сек), май, рук,
арем и др. (иа 3. пров. Биньчитхьен,
СРВ); 4) подгруппа куой — языки поиг,
хуиг и др. (иа 3. пров. Нгетинь, СРВ);
5) зап.-чыонгшои. языки — тхавунг,
пакатаи, катьямпонгхук (на В. пров.
Кхаммуаи, ЛНДР). Общее число говоря-
щих св. 60 млн. чел.
Типологически все В. я.— изолирую-
щие. Фонологии, системы характеризу-
ются наличием слоговых тонов, асим-
метрией инвентаря инициалей и финалей,
сильной тенденцией к моносиллабизму.
В архаичных В. я. (3-я, 4-я, 5-я под-
группы) встречаются дисиллабич. слова
структуры CVCVC, причем той пресилла-
6а (1-го слога) обычно фиксирован, а
гласный пресиллаба либо э, либо гармо-
ничен гласному 2-го слога. Инвентарь
финалей этих языков богаче инвентаря
финалей Вьетнам, и мыонг. языков, а
кол-во тонов меньше. Для ист. фонетики
В. я. характерно, во-первых, отпадение
пресиллабов или их стяжение в сочетании
согласных с последующим упрощением,
во-вторых — редукция инвентаря фина-
лей, отпадение лариигальиых финалей и
развитие специфич. тонов в этих словах.
Морфологически В. я. характеризуются
отсутствием словоизменения и аналитиз-
мом. Знамеиат. слова делятся на 2 супер-
класса — имена (существительные и чис-
лительные) и предикативы (глаголы и
прилагательные). Служебные слова ие-
синтаксич. характера (видо-временные
показатели, показатели множественности,
пола и т. п.) обычно имеют параллели
в числе знаменат. слов. При сочетании
существительного с числительным, при-
лагательным, указат. местоимением обя-
зательно наличие классификатора. Кро-
ме синтаксич. служебных слов (предло-
ги, союзы) во В. я. имеется значит, число
супрасиитаксич. служебных слов (фра-
зовые частицы, показатели актуального
членения). Оси. способом словообразо-
вания во В. я. является кориесложение;
распространена полная и частичная реду-
пликация. Во Вьетнам, яз. имеются слово-
образоват. аффиксы кит. происхождения.
Порядок слов в простом предложении
SVO, определение следует за определяе-
мым. Кроме сложносочиненных (как
правило, бессоюзных) и сложноподчи-
ненных предложений выделяются т. н.
усложненные предложения, в к-рых до-
полнение первого глагола одновременно
является подлежащим второго. В правьет-
мыонг. лексике значит, число тайских и
кит. заимствований.
Все В. я., кроме вьетнамского, бес-
письменные. Описат. и сравнит.-ист.
изучение В. я. началось в кои. 19 в. Поч-
ти все компаративисты (А. Масперо,
М. Э. и М. А. Баркеры, Л. К. Томпсон)
пользовались данными только Вьетнам,
и мыоиг. языков, поскольку по другим
В. я. не было данных; лишь в работах
М. Ферлю используется материал язы-
ка тхавунг. С кон. 1970-х гг. В. я. актив-
но изучаются в СРВ (Нгуен Ваи Тай,
Ха Ваи Тан, Фам Дык Зыонг и др.); ве-
дутся совместные сов.-Вьетнам, полевые
исследования малоизученных языков.
в Соколовская Н. К., Материалы
к сравнит.-этимологич. словарю вьетмыонг.
языков, в сб.: Исследования по фонологии
и грамматике вост, языков, М., 1978; Нгуен
Ван Тай, Еще раз о языках группы вьет-
мыонг. «Язык», 1978. № 1 (на Вьетнам, яз.);
Ха Ван Тан, Фам Дык Зыонг,
О протовьетвам. языке, «Этнография», 1978,
№ 1 (на Вьетнам, яз.); М a s р е г о Н.. Etu-
des sur la phonetique historique de la langue
annamite. Les initiales, BEFEO, 1912, t. 12;
Barker M. А., BarkerM. E., Proto-
Vietnamuong (Annamuong) final consonants
and vowels. «Lingua». 1969—70, v. 24; F e r-
lus M., Le groupe Viet-Muong, BCDR
(ASEMY). 1974, v. 5, № 1; e г о же, Viet-
namien et Proto-Viet-Muong, там же. 1975,
v. 6, №4; Thompson L. C.t Protq-Vi-
et-Muong phonology, «Austroasiatic Studies»,
1978, pt 2.	H. К. Соколовская,
ВЬЕТНАМСКИЙ ЯЗЫК (устар,—ан-
намский, аннамитский язык) — одни из
вьетмыонгских языков. Офиц. яз. СРВ;
распространен также в Камбодже, Лао-
се, Таиланде, Нов. Каледонии, Франции,
США. Общее число говорящих св. 55 мли.
чел. Выделяют 3 осн. диалекта В. я.—
северный, центральный и южный, имею-
щие фонетич. и лексич. расхождения.
От др. вьетмыонг. языков В. я. отли-
чается более простой структурой слога,
большим кол-вом тонов (до 6 в сев. диа-
лекте), обилием кит. лексич. заимствова-
ний; грамматич. отличия от близкородств.
языков незначительны.
Лит. язык сформировался иа базе сев.
и центр, диалектов. Письм. форма опи-
рается иа звуковой состав центр, диалек-
та и систему тоиов сев. диалекта. В устной
речи нормативным считается произноше-
ние ханойского говора сев. диалекта.
До 1910 во Вьетнаме было распростра-
нено два вида письма — кит. иерогли-
Вязь из лицевого летописного свода.
16 в. Работа мастеров Ивана Грозного.
фика и возникшая на ее основе письмен-
ность «тьы-ном> (древнейший памятник
датируется 1343). С 1910 введено письмо
«куок-игы», созданное в 17 в. португ.
миссионерами на базе лат. алфавита.
* Мхитарян Т. Т., Фонетика Вьет-
нам. языка, М.. 1959; Вьетнам, язык, М.,
1960; Нгуен Ким Тхан, Исследова-
ния по грамматике Вьетнам, языка, г. 1 — 2,
Ханой, 1963—64 (иа Вьетнам, яз.); Леком-
цев Ю. К., Структура Вьетнам, простого
предложения. М.. 1964; Быстров И. С..
Нгуен Тай Кан, Станке-
вич Н. В., Грамматика Вьетнам, языка,
Л., 1975; Нгуен Тай Кан, Происхож-
дение и процесс формирования ханьвьетских
чтений, Ханой, 1979 (на вьетвам. яз.); Е m е-
neau М. В., Studies in Vietnamese (An-
namese) grammar. Berk.— Los Ang., 1951.
Вьетнам.-рус. словарь, M., 1961; Ван
Тан. Словарь Вьетнам, языка, 2 изд., Ха-
ной, 1977; Рус.-Вьетнам, словарь, т. 1 — 2,
М., 1979; De Rhodes A., Dictionarium
annamiticum lusitanum et latinum, Roma,
1651.	H. К. Соколовская.
ВЯЗЬ — 1) декоративное письмо, буквы
к-рого связываются в непрерывный орна-
мент. В. применялась для украшения заг-
лавий в древних византийских, слав, ру-
кописных и старопечатных книгах, чаще
в начале текста; иногда ею пользовались
в целях сокращения письма при недостат-
ке места. Использовалась В. и в приклад-
ном иск-ве, служила, иапр., для укра-
шения посуды. Для написания В. прибе-
гают к сокращению букв (путем сближе-
ния частей букв, подчинения одной бук-
вы другой), к их украшению орнаменталь-
ными элементами, к уменьшению отд.
букв и размещению их между неумень-
шенными и т. п. приемам. В. применя-
лась в визаит. книге с сер. 11 в., у юж.
славян — с 1-й пол. 13 в., в рус. книге —
с кон. 14 в. К кои. 15 в. В. стала расп-
ространеииым каллиграфии, приемом
оформления рус. книги, особенно в Нов-
городе и Пскове, в Троице-Сергиевом
монастыре. Лучшие образцы В. созданы
в сер. 16 в. в Москве в каллиграфии, мас-
терской, к-рой руководил митрополит
Макарий, а также в Новгороде. Сла-
вится печатная В. книг рус. первопечат-
ника Ивана Федорова. С 18 в. начинает-
ся упадок искусства В., к-рая сохраня-
ется лишь в старообрядческих книгах
18—19 вв.
2) Соединение двух или неск. букв в
одни составной знак или слитную группу
знаков (напр., в индийском письме дева-
нагари, арабском письме); см. также
Лигатура.
* Щепкин В. Н., Вязь, «Древности.
Тр. Моск, археологич. об-ва». 1904. т. 20,
в. 1; Ч е р е п в и н Л. В., Рус. палеогра-
фия, М., 1956.
ГАВАЙСКИЙ ЯЗЬ'1К (хаваии язык) —
одни из полинезийских языков (вост,-
полииезийская подгруппа). Распростра-
нен на Гавайских о-вах. На Г. я. говорит
население о. Ниихау и часть старшего
поколения иа др. островах. Число говоря-
щих ок. 20 тыс. чел. Диал, различия неве-
лики: лишь диалект о. Ниихау имеет
иек-рые фонетич. особенности.
Г. я. обладает одной из самых простых
фонетич. систем по сравнению с др.
языками мира: 5 гласных — i, е, а, о, и
(долгие и краткие) и 8 согласных —
р, к, ?, ш, п, w, I, h. Структура слога
(C)V. Среди других полинезийских
языков Г. я. выделяется аналитизмом;
система грамматич. частиц сократилась,
что частично обусловлено редукцией сис-
темы согласных, ср. i < *1 — показатель
прямого дополнения, и i < *ki — показа-
тель косв. дополнения.
В сер. 19 в. лит. Г. я. становится язы-
ком школы, церкви, юриспруденции,
прессы, худож. лит-ры. С утратой незави-
симости Гавайским королевством (1893—
1895) он постепенно уступает свои пози-
ции англ. яз. Письменность с 1822 на
лат. основе.
• Крупа В., Гавайский язык, М.. 1979;
Elbert S. Н., Spoken Hawaiian, Honolu-
lu, 1970; Kahananui D. M.. Ant-
hony A. P., E Kama’ilio Hawai’i kakou,
Honolulu, 1970; Elbert S. H., P u-
k u i M. K., Hawaiian grammar, Honolulu,
1979.
Pukui M. K.. Elbert S. H., Ha-
waiian dictionary, [Honolulu), 1971.
В. И. Беликов.
ГАВЛИКА ЗАКОН (ПРАВИЛО) — за-
коиомериость развития славянских ре*
дуцироваиных гласных в зависимости от
их фонетической позиции, выведенная
А. Гавликом (1889): в последовательной
цепочке слогов с редуцированными все
нечетные, считая от конца фонетического
слова, падают, а четные становятся глас*
иыми полного образования. Напр.:
sbvbcb -> svec; sbvbcbmb -» Sevcem.
3 2 1	a S 2	1
ГАВЛИКА 91
Редуцированный падал и в позиции перед
слогом с гласным полного образования:
зъпъ — зьпа -» «сон ~ сна». Действие
2	1	1
закона относится к начальному этапу
самостоят. развития слав, языков в эпоху
распада праслав. языка. Г. з. (п.) сфор-
мулирован в строгом соответствии с кон-
цепцией младограмматиков (позиционная
обусловленность и непреложность звуко-
вого изменения). Гавлик сопоставил по-
ведение слабого редуцированного с <не-
мым» <е> во франц, яз.
Последующие исследователи детали-
зировали Г. з. (п.) (односложные слова
и начальный слог, положение между
определ. согласными, роль ударения, ме-
лодия. структуры слова и т. д.).
Совр. диахрония, фонология подтверж-
дает справедливость этого закона и трак-
тует разл. поведение редуцированных в
соседних слогах как утрату слоговости ре-
дуцированным в связи с трансформацией
в один слог двух группофоием [сочетаний
согласных с последующим гласным, фо-
нологически спаянных общностью тональ-
ности '(CCV) — высокая, т. е. диезная,
либо низкая “(CCV), т. е. бемольная] как
способ образования структуры закрытых
слогов.
* Журавлев В. К., Правило Гавли-
ка и механизм падения славянских редуци-
рованных, ВЯ, 1977, № 6: Havlik А., К
otazce jerove v stare destine, «Listy filologic-
ke». 1889, Roc. 16. В. К. Журавлев.
ГАГАУЗСКИЙ Я31э1К — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Комрат-
ском, Чадыр-Луигском, Вулканештском,
Бессарабском р-нах Молд. ССР, в Изма-
ильской обл. $'кр. ССР, незначит. ареа-
лами (по неск. сел) в Казах. ССР и Узб.
ССР. Общее число говорящих св.
173 тыс. чел. На терр. Молд. ССР и Укр.
ССР выделяются 2 диалекта — чадыр-
лунгско-комратский (центральный) и
вулканештский (южный); существуют
также смешанные говоры. До переселе-
ния в нач. 19 в. б. ч. гагаузов из сев,-
вост. Болгарии в Бессарабию Г. я. испы-
тывал влияние окружавших его балкан.
языков, а также соседствующих с ним
тур. говоров; после переселения наиболее
сильное влияние на Г. я. оказывают рум.,
молд. и рус. языки. В результате Г. я.
приобрел черты, не свойственные фоне-
тич. и грамматич. строю тюрк, языков.
На уровне фонетики происходит артику-
ляционное сближение звуков и звукосоче-
таний гагауз, речи с таковыми соседних
неродств. языков, что проявляется в ос-
новном в сильной палатализации соглас-
ных перед гласными переднего ряда
и в конце слов, появлении в начале слова
сочетаний согласных бл, бр, гр, кр, тр, сл,
ск, ст, сп '«результат влияния заимствов.
лексики), происходит сближение фразо-
вой интонации с интонацией рус. и молд.
языков. На фонологич. уровне образо-
вался специфич. гласный заднего ряда
среднего подъема, обозначаемый в алфа-
вите буквой «э» (~ болг. «ъ», рум. «а»,
молд. «э»), к-рый по линии гармонии
гласных является коррелятом гласного
переднего ряда среднего подъема «е»,
напр.: алэр ‘берёт’, гидер ‘уходит’,
‘идет’; развилась система долгих гласных
фонем аа, ыы, оо, уу, ээ, аа, ии, об, уу,
ее, противопоставленная системе кратких
гласных а, ы, о, у, э, а, и, б, у, е. На
уровне морфологии появился инфинитив
на -маа/-маа (из формы дат.-направит.
п.-мага/-мейа), напр. алмаа ‘брать’,
вермаа ‘давать’; оформилось сослагат.
92 ГАГАУЗСКИЙ
наклонение; имеется относит, местоиме-
ние ани ‘который’, образовались много-
числ. союзы и союзные слова (гл. обр. нз
вопросит, местоимений и наречий). На
уровне синтаксиса в Г. я. произошли наи-
более кардинальные изменения: полу-
чили широкое развитие союзные и бес-
союзные сложноподчиненные предложе-
ния; соответственно почти вышли из упот-
ребления отглагольно-именные и при-
частные конструкции, характерные для
тюрк, языков; образовались структурно
новые типы составного сказуемого, гл.
обр. с формами сослагат. наклонения, с
инфинитивом, со словами наличия и от-
сутствия «вар> ‘есть’ и «йок> ‘нет’ в осо-
бом употреблении. Нормы порядка слов
в расположении частей сложноподчинен-
ного предложения приблизились к нор-
мам слав, языков. В лексике Г. я. много
заимствований из араб., перс., греч.,
славянских и романских языков.
Г. я. функционирует гл. обр. как нар,-
разг. язык; лит. язык развивается на ос-
нове норм нар.-разг, языка. Письмен-
ность на основе рус. графики введена в
1957.
• Наречия бессараб. гагаузсв. Тексты соб-
раны в переведены В. Мешковым, в кн.:
Образцы нар. лит-ры тюрк, племен, изд.
В. Радловым. ч. 10. СПБ. 1904: Дмитри-
ев Н. К.. Фонетика гагауз, языка. Гагауз,
этюды. К вопросу о словарном составе гага-
уз. языка, в его кн.: Строй тюрк, языков,
М., 1962: Покровская Л. А.. Грам-
матика гагауз, языка. Фонетика и морфоло-
гия, М., 1964: е е ж е. Синтаксис гагауз, язы-
ка в сравнит, освещении, М.. 1978; Гай-
даржи Г. А., Гагауз, синтаксис. Отно-
сительное и бессоюзное подчинение придаточ-
ных, Киш.. 1973; его же, Гагауз, синтак-
сис. Придаточные предложения союзного
подчинения, Киш., 1981; Z a j д с z к о w-
ski W Jezyk i folklor gagauzow z Bulgarii,
[Krakow, 1966).
Гагауз, рус.-молд. словарь, сост. Г. А. Гай-
даржи. Е. К. Колца, Л. А. Покровская,
Б. П.Тукан, под ред. Н. А. Баскакова. М., 1973.
. w w , Л.Л. Покровская.
ГАЛИСЙИСКИИ ЯЗЫК — один из ро-
манских языков (иберо-романская груп-
па). Распространен в Испании (Галисия).
Число говорящих св. 4 млн. чел. Офиц.
язык авт. области Галисия (наряду с. ис-
панским). Диалектные различия выраже-
ны слабо, общепринятой классификации
диалектов нет.
В области фонетики Г. я. сходен с исп.
яз. (отсутствуют фонемы |z| и I3I, наза-
лизов. гласные; имеются фонемы |tf|,
|0|; не различаются [Ь] и [v]). Грамма-
тич. структура близка к португальской.
В лит. Г. я. отсутствуют аналитич. фор-
мы глагола.
Г. я. наряду с португальским является
развитием галисийско-португ. яз., сохра-
нявшего единство до нач. 15 в. Первые
тексты на галисийско-португ. яз. извест-
ны с кон. 12 в. С нач. 15 в. Г. я. и португ.
яз. расходятся. В связй с распростране-
нием в Галисии в офиц. сферах исп. язы-
ка Г. я. использовался в основном в бы-
ту. Возрождение лит. Г. я. начинается
лишь с сер. 19 в. Имеются конкурирую-
щие варианты лит. нормы. Письменность
на основе лат. алфавита.
* Шишмарев В. Ф., Очерки по ис-
тории языков Испании, М,— Л., 1941; В а-
спльева-Шведе О. К., К вопро-
су о галисийском языке, «Уч. зап. ЛГУ»,
1966, № 328, сер. филологич. наук, в. 70;
Carballo Calero R., Gramatica ele-
mental del gallego comiin. Madrid, 1966; Alo-
nso Montero J., Informe dramatico
sobre la lengua gallega, [Madrid, 1973]; M o-
ralejo Alvarez j. S., A lingua ga-
lega hoxe, Vigo, 1977.
Rodriguez Gonzalez E., Dic-
cionario enciclopedico gallego-castellano, v.
1 — 3. Vigo. 1958—62; Dicionario basico da
lingua galega, Vigo, 1980. Б. П. Нарумов.
ГАЛЛА — см. Opo/to.
ГАЛЛЬСКИЙ язык — одни из кельт-
ских языков (континентальная ветвь);
в реальности существовал как группа диа-
лектов кельтских племен, населявших на-
чиная с 6—5 вв. до н. э. территорию Зап.
н Центр. Европы (исключая Пиренейский
п-ов и часть Сев. Италии), а также центр,
области М. Азии (галатские племена).
Фрагментарный характер памятников
Г. я., относящихся к 4 в. до н. э.—
первым векам н. э. и представленных
неск. десятками посвятит, надписей и эпи-
тафий, граффити и монетных легенд,
почти не дает возможности установить
специфич. диал. различия.
Г. я. сохранил много архаичных черт,
не свойственных островным кельт, язы-
кам: отсутствуют синкопа и апокопа
гласных, перегласовки, четко противо-
поставлены старые долгие и краткие:
мутации согласных, по-видимому, су-
ществовали лишь как нарождающаяся
фонетич. тенденция; судя по рефлексам
во франц, и итал. топонимике, ударение,
было нефиксированным. В именном’
склонении выявляется общеиндоевроп.
восьмипадежная парадигма; в глаголе
отмечаются специфич. инновации; 3-е
л. ед. ч. претерита на -tu, -ги (мн. ч.
-tus, -rus). В синтаксисе характерен сво-
бодный порядок слов в предложении.
Диал, особенности можно усмотреть в
нек-рых отражениях индоевроп. *kw, *kw
как qu и как р, в окончании вин. п. ед.
ч. -ш вместо -п.
В антич. источниках сохранилось неск.
тысяч имен собственных и топонимов, а
также глоссы и отд. фразы иа Г. я.
Нек-рые слова отложились в качестве
субстратных в совр. франц, и итал. лит.
языках и диалектах. Обнаружено также
несколько более пространных текстов
Г. я., находящихся в стадии изучения.
Памятники Г. я. зафиксированы при
помощи разл. систем письма: этрусской
(4—1 вв. до н. э.), греческой (3 в. до
н. э.— 1 в. н. э.) и латинской (1 в. до
н. э.— 4 в. н. э.). На терр. собственно
Галлии Г. я. исчез к кон. 5 в., уступив
место латинскому, в др. р-иах Европы
это произошло несколько ранее; язык
галатов был вытеснен греч. яз. к 3—4 вв.
* Holder A., Altceltischer Sprach-,
schatz, Bd 1 — 3. Lpz., 1891 — 1913;
Evans D. E., Gaulish personal names,
Oxf., 1967; его же. Continental Celtic,
в кн.: Indogermanisch und Keltisch, Wiesba-
den, 1977; Whatmough J.. The dia-
lects of ancient Gaul, Camb. (Mass.), 1970.
А. А. Королев.
ГАЛФ ЯЗЫКЙ — семья североамери-
канских индейских языков. Распростра-
нены на побережье Мексиканского зали-
ва. Область первонач. распространения—
ниж. течение р. Миссисипи, п-ов Флори-
да, терр. совр. штатов Луизиана и отчас-
ти Техас. Общее число говорящих св.
28 тыс. чел. Объединение Г. я. в одну
семью предложено в 1951 М. Р. Хаас; до
этого они подразделялись (по Дж. Суон-
тону) на 2 разл. группы — натчез-
мускоги и туника-читимача — и включа-
лись Э. Сепиром в состав семьи хока-сиу.
В семью Г. я. входят языки: натчез
(Миссисипи), туника, читимача, атака-
па (все — Луизиана), предположитель-
но тимукуа (Флорида) — все эти языки,
видимо, следует считать вымершими,
кроме туника; группа языков мускоги.
Группа мускоги (образующая более
крупное объединение вместе с натчез)
представлена живыми языками — чок-
то, или чоктав (Оклахома, Миссисипи,
Луизиана; в 17 в,— 30 тыс. чел. говоря-
щих, в 1980 — 7 тыс. чел., оценка), чи-
касо, или чикасав (Оклахома, 2 тыс. чел.),
коасати (Техас, Луизиана, не более
200 чел.), семинол (Флорида, Оклахома,
не более 300 чел.), микасуки (Флорида,
ие более 700 чел.), крик, или мускоги
(Оклахома, Алабама, 8 тыс. чел.), и вы-
мершими — апалачи и хичити (Джорд-
жия, Флорида), а также возникшим на
основе чокто и чикасо языком мобилиан—
лингва франка ниж. течения р. Мисси-
сипи.
Характерные особенности Г. я. в основ-
ном совпадают с особенностями всех ин-
дейских языков юго-востока США, отра-
жая, т. о., скорее ареальные, чем генетич.
общности: отсутствие серии глоттализов.
смычных в системе консонантизма (кроме
читимача), отсутствие лабиализованного
kw (кроме натчез), единая серия фрика-
тивных, противопоставление в имени оттор-
жимой — неотторжимой принадлежно-
сти, постфиксация субъектных личных
и видо-временных показателей в глаголе
(кроме натчез), суффиксальное образо-
вание мн. ч. (кроме атакапа), наличие
дв. ч. в системе местоименных показате-
лей, именные локативные суффиксы,
наличие значимой редупликации в глаго-
ле (с дистрибутивно-итеративной семанти-
кой), активный тип (проявляющийся в
разграничении личных показателей актив-
ных и инактивных глаголов). Языки бес-
письменные.
• Haas И. R., The proto-gulf word for
water (with notes on Siouan-Yuchi), IJAL,
1951. v. 17, p. 71 — 79; ее же, Natchez and
the Muskogean languages. «Language», 1956,
v. 32. № 1; e e же. The Southeast, в кн.:
Native languages of the America, v. 1. N. Y.—
L., 1976: G u rs k у К. H;1< A lexical com-
parison of the Atakapa. Chitimacba and Tu-
nica languages, IJAL. 1969. v. 35; Craw-
ford J. M.. Southeastern Indian langua-
ges. в ки.: Studies in Southeastern Indian lan-
guages. Athens. [1975]; Munro P.. Gor-
don L.. Syntactic relations in Western, Mus-
kogean: a typological perspective. «Language»,
1982, v. 58, p. 81 — 115. Я. Г. Тестелец.
ГАНДА (луганда) — один из банту язы-
ков. По классификации М. Гасри с уточ-
нениями И. Бастен, относится к зоне J.
Распространен в Уганде. Число говоря-
щих св. 2,8 млн. чел.
Фонология, система включает 45 фо-
нем, долгота является дифференциаль-
ным признаком не только для гласных,
но и для согласных фонем. Язык тональ-
ный, тоны выполняют смыслоразличит.
функцию в лексике и грамматике. Актив-
ны нек-рые морфонологич. процессы (см.
Даля закон и Майнхофа правило).
Система именного согласования пред-
ставлена 18 классами, в число к-рых вхо-
дит 4 собственно оценочных класса: дими-
нутивные сингулярный и плюральный
aka- и otu-, аугментативные сингулярный
и плюральный ogu- и aga-. Локативные
согласоват. классы отсутствуют, их место
заняли локативные предлоги. Развита си-
стема аспектно-темпоральных форм глаго-
ла. Имеется двуслоговой именной префикс.
Письменность на основе латиницы вве-
дена в последней четв. 19 в.; до этого
времени использовалась араб, графика.
На Г. ведется обучение в школе. Язык
употребляется в ряде вост, р-нов Уганды
в адм. сфере наряду с англ. яз. На Г.
ведется радиовещание; издается худож.
и учебная лит-ра, периодика. Язык меж-
этнич. общения.
* Яковлева И. П., Язык ганда (лу-
гаида). М., 1961; A Luganda grammar. L.,
1954: В a s t i n J., Les langues bantoues. In-
ventaire des etudes linguistiques, P., 1978.
Краткий луганда-рус. и рус.-лугаида сло-
варь, М., 1969; A Luganda-English and
Eaglish-Luganda dictionary. L., 1952; Luganda-
English dictionary, ed. by R. A. Snoxal, Oxf.,
1967*	И. С. Аксенова.
ГАПЛОЛОГИЯ (от греч. haploos —
простой и logos — слово, учение) —
один из видов комбинаторных изменении
звуков', выпадение вследствие диссими-
ляции одного из двух непосредственно
следующих друг за другом одинаковых
(или сходных) слогов. Возникает на стыке
морфем, чаще в сложных словах (знаме-
носец < знаменоносец, трагикомедия <
трагикокомедия), реже на стыке основы
и суффикса (розоватый < розов + оват —
розововатый).	Н. А. Грязнова.
ГЕБРАЙСТИКА (от др.-евр. ‘ibri, греч.
hebraios — еврей, еврейский) — комп-
лекс гуманитарных дисциплин, изучаю-
щих еврейскую культуру; в лингвистиче-
ском аспекте — изучение древнееврей-
ского языка и памятников письменности.
Осн. раздел Г.— библеистика, т. е.
критич. исследование Ветхого завета
(Библии иудейского канона и ветхозавет-
ных апокрифов) в оригинале и древних
переводах, а также эпиграфика, палео-
графия, изучение языка библейского пе-
риода (13 — 2 вв. до н. э.), история масо-
ры — учения о правилах записи и чтения
Библии (5—9 вв.), изучение обеих частей
Талмуда — Мишны (толкования право-
вых норм Библии; 2 в. до н. э.— 2 в.
н. э.) и Гемары (толкование Мишны иа
арамейском яз.), история евр. лит-ры
в странах расселения евреев от ср. ве-
ков до современности, история арабо-евр.
лит-ры в Испании и странах Переднего
Востока. В 50-х гг. 20 в. возникла новая
область Г.— кумрановедение, исследую-
щее евр. рукопяся, б. ч. датируемые 2 в.
до н. э. — 1 в. н. э. и обнаруженные возле
урочища Хирбет-Кумран близ Мерт-
вого м. в 1947.
Истоки Г. восходят к первым векам
н. э., к работе масоретско-грамматич.
школ Палестины (центр — г. Тивериада)
и Вавилонии (совр. Ирак). В араб. Ис-
пании 10—12 вв. возникли начала науч,
грамматики, сравнит, семитологии и
лексикографии (Йегуда бен Давид Хай-
юдж, Самуил Нагид, Иона ибн Джанах,
Давид Кимхн), эти труды легли в основу
исследований в Зап. Европе в эпоху
Возрождения. Основоположники европ.
Г.— И. Рейхлин и И. Буксторф Стар-
ший (сер. 15 — 1-я четв. 17 вв.). Новая
ступень в развитии Г. относится к нач.
19 в. и связана с именем В. Ф. Г. Гезе-
ниуса, автора аналитич. грамматики др.-
евр. языка Библии и словаря-конкордан-
са к ней, выдержавших много изданий
и (с дополнениями) продолжающих ис-
пользоваться гл. обр. в учебных целях.
В Зап. Европе и США Г. сосредоточена
на ф-тах востоковедения, а также на
ф-тах богословия и в евр. духовных учи-
лищах. В Израиле Г. преподается не
только в высших гуманитарных, но и
в средних учебных заведениях; исследо-
вания по Г. ведутся в Иерусалимском
ун-те, в Тель-Авиве и в Хайфе.
Возникновение Г. в США относится
к 1-й, пол. 17 в.; в Гарвардском коллед-
же, Йельском ун-те, а затем и в других
ун-тах др.-евр. яз. изучался наряду с ла-
тынью и др.-греч. яз. С 50-х гг. 20 в.
усиленное внимание уделяется препода-
ванию иврита. В 1950 создана Нац. ас-
социация преподавателей евр. яз., с сер.
60-х гг. объединившая представителей
200 вузов США и Канады и выпускаю-
щая реферативный журн. «Hebrew Ab-
stracts».
В России Г. возникает в 19 в., когда
было введено преподавание др.-евр. яз.
в духовных академиях; первые препода-
ватели и авторы учебных пособий —
Г. П. Павский и К. А. Коссович. Начало
науч. Г. связано с деятельностью кафед-
ры еврейской, сирийской и халдейской
(арамейской) филологии при открывшем-
ся в 1855 ф-те вост, языков С.-Петерб.
ун-та; во главе кафедры более полувека
находился Д. А. Хвольсон, руководив-
ший также в 1858—84 кафедрой евр. яз.
и библейской археологии в духовной
академии, где его позднее сменил
И. Г. Троицкий. Под руководством и при
активном участии Хвольсона был выпол-
нен полный перевод Библии с др.-еврей-
ского на русский. Школу рус. и сов. Г.
создал П. К. Коковцов; осн. ее направ-
лением является углубленное филология,
исследование источников, в первую оче-
редь материала отечеств, рукописных соб-
раний, хранившихся в Публичной б-ке
в Петербурге, к-рые начал регистрировать
и описывать А. Я. Гаркави. Его работу
продолжили Коковцов, А. Я. Борисов,
И. И. Равребе, В. В. Лебедев. В 1933
была открыта кафедра семито-хамит.
языков в Ленннгр. ин-те истории, фило-
софии и лингвистики (ЛИФЛИ; в 1936
преобразован в филология, ф-т ЛГУ)
с отделением евр. яз. и лит-ры, где пре-
подавали М. Н. Соколов, Борисов,
И. Г. Франк-Каменецкий, И. Г. Бендер.
После Великой Отечеств, войны на вновь
открывшемся вост, ф-те ЛГУ была уч-
реждена кафедра ассириологии и Г. под
руководством И. Н. Винникова. После
1950 преподавание гебраистич. дисцип-
лин осуществлялось семитология, отде-
лением кафедры арабистики (Г. М. Глус-
кина, Г. М. Демидова, Л. В. Малыгина,
Я. П. Сикстулис). В ЛО ИВАН СССР
изучением рукописного фонда занимались
М. Н. Зислин, К. Б. Старкова, кумрапо-
ведением — И. Д. Амусин, М. М. Ели-
зарова, Старкова. Подготовка специали-
стов осуществляется также в Тбилисском
ун-те под руководством Г. В. Церетели
(до 1973), позднее — К. Г. Церетели.
В России с 1881 выходил «Российский
палестинский сборник»; в СССР иссле-
дования по Г. публикуются в периодич.
изданиях «Палестинский сборник»
(1954—) и «Вестник древней истории»
(1937—), в США—«Journal of biblical
literature» (Phil., 1882—), «The Jewish
Quarterly review» (Phil., 1888—), в Ве-
ликобритании— «Journal of Jewish stu-
dies» (Oxf., 1948—) и «Journal of Semi-
tic studies» (Manchester, 1956—), во
Франции—«Revue biblique» (P.,
1882—), «Revue de Qumran» (P., 1958—),
в Израиле —«Tarbiz» (Jerusalem, 1931 —),
в Бельгии—«Revue des etudes juives»
(P., 1880—), в Нидерландах—«Vetus
testamentum» (Leyden, 1951—), в ЧССР —
«Archiv orientalni» (Praha, 1929—),
в Германии, затем в ГДР—«Zeitschrift
fur die alttestamentlichen Wissenschaft»
(В., 1881—).
C 1947 в США периодически собира-
ются междунар. конгрессы гебраистов.
* Коковцов П. К., К истории ср.-
век. евр. филологии и евр.-араб, лит-ры,
т. 1 — 2, СПБ — П., 1893—1916; Евр. эн-
циклопедия, т. 1 — 16, СПБ, [1908—13];
Старкова К. Б., Семитология в СССР
за 40 лет. «Уч. зап. Ин-та востоковедения».
1960, т. 25; ее ж е, Гебраистика, в сб.: Азиат,
музей. ЛО ИВАН СССР, М.. 1972; Encyclo-
paedia Judaica, t. 1 — 10, В.. 1928—34; Ru-
d a v s к у D., Hebraic studies in American
colleges and universities, в сб.: Doron. Hebraic
studies, N. Y., 1965; Encyclopaedia Judaica,
v. 1 — 16, Jerusalem — N. Y.. 1972.
.	К. Б. Старкова.
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКА-
ЦИЯ ЯЗЫКОВ — изучение н группи-
ровка языков мира на основании опреде-
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ 93
ления родственных связей между ними
(отнесения их к одной семье, группе),
т. е. иа основе общего происхождения из
предполагаемого праязыка. Каждая се-
мья происходит из разошедшихся друг
с другом диалектов одного языка (праязы-
ка этой семьи), напр., все ром. языки
происходят из диалектов народной
(вульгарной) латыни, на к-рых говори-
ла 6. ч. населения Рим. империи перед ее
распадом. Для определения места язы-
ка, согласно Г. к. я., он должен быть
сопоставлен с др. родств. языками (см.
Родство языковое) той же семьи и с их
общим праязыком (к-рый обычно- изве-
стен лишь на основании реконструкций,
осуществляемых при сопоставлении всех
этих языков друг с другом) посредством
сравнительно-исторического метода.
Для семей, образовавшихся незадолго
до фиксации одного из диалектов пра-
языка на письме (как в случае славян-
ских и тюркских языков), наличие и
характер исходного праязыка не вызы-
вает сомнений. Чем дальше отстоит во
времени реконструированный праязык
от письменных или устных языков-по-
томков, тем менее отчетливо его пред-
ставление. Наиболее достоверные ре-
зультаты в Г. к. я. могут быть получены
при сравнении морфологич. показателей,
легкость сравнения к-рых определяется,
во-первых, семантич. причинами (ограни-
ченностью набора возможных грамма-
тич. значений во всех языках мира и их
исключит, устойчивостью прн четкости
вероятных смысловых изменений, подчи-
няющихся строгим правилам: морфа,
обозначающая наклонение илн вид, мо-
жет приобрести значение времени и т. п.),
во-вторых, принципом морфонология, ха-
рактера, согласно к-рому из всех фонем
каждого языка в окончаниях использу-
ется относительно небольшая часть. Это
облегчает установление соответствий меж-
ду языками, особенно в тех случаях, ког-
да совпадающие формы образованы от
одинаковых корней и соответствие про-
стирается на всю словоформу (ср. ст,-
слав. jes-ть, др.-инд. as-mi, хет. es-mi
‘я есмь' из общеиндоевроп. *es-mi, ст.-
слав. jes-tb, др.-инд. as-ti, хет. es-ti 'он
есть’ из общеиндоевроп. *es-ti и т. п.).
В языках, использующих морфонология,
чередования, к-рые связаны с измене-
нием места словесного ударения в слово-
форме, могут быть отождествлены друг
с другом по происхождению и целые груп-
пы словоформ, связанные друг с другом
в пределах одной парадигмы (др.-инд.
han-ti, хет. kuen-zi ‘он бьет, убивает’ из
общеиндоевроп. *gwhen-ti, др.-инд. ghn-
anti, хет. kunanzi из общеиндоевроп.
*gwhn-dnti; древнее место ударения в хетт-
ской клинописи передается сдвоенным
написанием гласных как «долгих»). При
наличии системы таких отождествляемых
форм с одинаковыми значениями при-
надлежность языков, обладающих мор-
фологич. показателями, к одной семье
(в приведенных примерах — к индоев-
ропейской) не может вызывать сомне-
ний.
Значительно более сложным является
использование для Г. к. я. словарных
соответствий между языками. В таких
областях лексики, как числительные,
возможно заимствование целых лексич.
групп из одного языка в другой, что даже
при наличии системы словарных соот-
ветствий, подчиняющихся определ. пра-
вилам, не дает возможности непосредст-
венно сделать вывод о вхождении язы-
94 ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ
ков в одну семью. Совпадение совр. япон.
форм числительных от ‘одного’ до ‘шес-
ти’ с совр. тибетскими (см. таблицу)
объясняется только тем, что япон. яз.
более 1000 лет назад, в эпоху сильного
кит. влияния на япон. культуру, заимст-
вовал эти числительные (сосуществую-
щие в япон. яз. с другой, собственно
японской системой числительных) из
кит. яз., в конечном счете родственного
тибетскому. При этом фонетич. развитие
в самом тибет. яз. привело к такому уп-
рощению звуковой структуры др.-тибет.
слов (с потерей первого согласного в древ-
ней начальной группе фонем и т. п.),
при к-рой совр. тибет. формы (лхас.
диалекта) оказываются значительно бо-
лее близкими к японским, чем др.-ти-
бетские. Но если бы др.-тибет. формы не
ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ ЯПОНСКОГО, ТИБЕТСКОГО И КИТАЙСКОГО ЯЗЫКОВ
Числовое значение	Японский	Современный тибетский	Дрввний (классический письменный) тибетский	Современный китайский	
				иероглиф	чтение
*•’	мчи	,чи(к)		—•	И
с2>	ни	н’й	gm's	22	*р
					.	
'з’	сан	сум	gsum	—.	сак
Ч’	ши	ши	bzi	и	сы
б’	го	ца	Ina	s	У
'б1	року	1РУК	drug	—U	л; у
Ч’	ку	ГУ	dgu	л	ИЗЮ
*ю’	ху	чу	bcu	+	шы
были известны, то прямое сравнение совр.
япон. и тибет. числительных могло бы
привести к ошибочным выводам относи-
тельно Г. к. я. Между тем до недавнего
времени были распространены такие опы-
ты сопоставления ми. беспнсьм. языков
(напр., Африки), к-рые основывались
преим. на сравнении относительно не-
большого числа употребит, слов этих
языков. Нек-рое основание для такого ме-
тода (к-рый по отношению к языкам без
развитой системы флексий может — при
отсутствии контроля лексич. сопоставле-
ний грамматическими — не привести к
^окончат, выводам) дает лексикостатисти-
ка (глоттохронология), согласно к-рой
в пределах нескольких (одной или двух)
сотен наиболее употребит, слов языка
темп изменений обычно остается очень
медленным, хотя этот темп и может
сильно варьировать в зависимости от
условий развития языка (ср. крайнюю
медленность изменения языков, не кон-
тактирующих непосредственно с други-
ми, как, напр., исландский; см. Кон-
такты языковые). В Г. к. я. обычно
именно сравнение подобных наиболее
употребит, слов и использовалось для
выводов о языковом родстве. Однако
сравнение лексики разных подгрупп
австрал. языков, находившихся в длит,
контакте друг с другом (уже через много
тысячелетий после распада общеавстрал.
яз., к к-рому все этн подгруппы в ко-
нечном счете восходят), показывает, что
при определ. типе социальной организа-
ции и численной ограниченности коллек-
тива (делающей необходимыми интен-
сивные смешанные браки между разны-
ми племенами) значит, число таких наи-
более употребит, слов языка (включая
мн. термины родства, назв. животных
и растений, числительные, а также и ряд
глаголов) может заимствоваться из од-
ного языка в другой. Наиболее интен-
сивно лексич. контакты этого типа про-
исходят (как и в случае с австрал. язы-
ками) при наличии первонач. родства
позднее контактирующих языков, как,
напр., при контакте др.-английского
с др.-скандинаве ким в эпоху завоевания
Британии др.-сканд. племенами (из ях
языка в др.-англ. яз. проникли не только
мн. употребит, существительные, но в
такие местоимения, как 3-е л. мн. ч.
they и др.).
Значит, близость двух контактирующих
языков (как и в случае аналогичного
культурно-исторически обусловленного
взаимодействия ст.-славянского — позд-
нее церк.-славянского — и др.-рус. язы-
ков) делала возможным сосуществова-
ние двух параллельных форм одного и
того же слова (напр., др.-англ, еу ‘яйцо’
и др.-сканд. egg > совр. англ, egg ‘яй-
цо’; рус. «надежа» и церк.-слав. «на-
дежда»), после чего одно из слов (во
мн. случаях, как в приведенных приме-
рах, заимствованное слово) побеждало.
Наличие письм. памятников (соответ-
ственно др.-англ, и др.-сканд., др.-рус. и
ст.-слав.) делает возможным просле-
дить по ним это развитие. При отсутст-
вии таких памятников или же (как это
было, по-видимому, в истории большин-
ства языков мира) при большой хроно-
логия. удаленности процессов поздней-
шего смешения двух первоначально
родств. языков только тщательное при-
менение сравнит.-ист. метода, позволяю-
щего выделить разные типы звуковых
соответствий между словами (исконно
родственными или позднее заимствован-
ными), дает возможность наметить пути
этого смешения. Предполагается, напр.,
наличие целого пласта иран. лексич,
заимствований в словаре общеслав. пра-
РОДОСЛОВНОЕ ДРЕВО СЛАВЯНСКИХ ЯЗЫКОВ
языка, исконно родственного иранско-
му (из к-рого общеславянский, возмож-
но, заимствовал такие термины религ.-
социального характера, как слав. ♦ bogb<
ираи. baga, отд. слова с грамматич. зна-
чением: ст.-слав. ради, др.-перс, radiy
в сочетаниях типа др.-перс, bagahya
radiy ‘бога ради’ и т. п.).
Процессы такого смешения первона-
чально родственных языков приводят
к тому, что в словаре многих языков
имеется два типа слов — слова, непо-
средственно восходящие к древнему
<пра» состоянию данного языка, и их
«двоюродные» родственники —слова, про-
исходящие из языка, близкородственного
данному, но от него отличного (курш.
балтийские заимствования в латышском,
мидийские слова в персидском, «догре-
ческие» или «пеласгские» индоевроп.
заимствования в др.-греческом и др.).
При большом числе таких «этимология,
дублетов» отнесение языка к одной из
подгрупп в Г. к. я. становится в извест-
ной мере условным. В конечном счете
именно этим процессом постоянно осу-
ществляющегося лексич. взаимодействия
близкородств. языков и диалектов объ-
ясняется и феномен кажущегося отступ-
ления от звуковых законов при развитии
группы диалектов. В частности, осущест-
вленное в 70-х гг. 20 в. иа ЭВМ сопостав-
ление разных кит. диалектов на протя-
жении тысячелетнего развития от ср,-
кит. яз. к совр. диалектам (далеко от-
стоящим друг от друга) привело к пара-
доксальному выводу о том, что звуко-
вые законы выполняются только в части
случаев. Это объясняется не отсутствием
правильных фонетич. изменений, к-рые
определяют (как проверено на большом
материале истории отд. социальных и
местных диалектов совр. англ, яз.) пе-
реход от каждой предшествующей ста-
дии развития диалекта к последующей
(в масштабах микровремени — одного по-
коления), а интенсивным междиалект-
ным (и межъязыковым) смешением (в
масштабах макровремени, напр. тысяче-
летия или более). Т. о., формулируемое
в работах У. Лабова и др. совр. лингви-
стов кажущееся противоречие младограм-
матич. принципа, по к-рому звуковые
законы не знают исключений, и реаль-
ной сложности звуковых соотношений
между родств. языками (диалектами)
объясняется тем, что большинство родств.
языков (диалектов) после отделения друг
от друга могут оказаться вторично в язы-
ковом контакте, при к-ром из одного
языка (диалекта) в другой заимству-
ется значит, число слов (в т. ч. и наиболее
употребительных). В традиционной
Г. к. я. обычно фиксируется только на-
чальная точка отсчета (первонач. общее
происхождение языков из диалектов од-
ного языка), но это схематизиров. опи-
сание полностью адекватно лишь в том
(относительно редко встречающемся) слу-
чае, когда родств. языки далее никак не
контактировали друг с другом. В про-
тивном же случае возможно вторичное
интенсивное смешение, накладывающее-
ся на первонач. отношения между языка-
ми, но, как правило, с помощью методов
сравнит.-ист. фонетики удается отделить
интенсивные позднейшие словарные за-
имствования (дающие другую систему
фонетич. соответствий) от исходно унас-
ледованного словарного запаса родств.
языков.
По отношению к неродств. языкам
(пли языкам, находящимся в очень
отдаленном родстве друг с другом) в боль-
шинстве случаев исконный лексич. за-
пас легко отделяется от результатов
позднейших контактов тогда, когда язы-
ки имеют систему флексий (как прави-
ло, не заимствующуюся из одного языка
в другой неродственный), поэтому соот-
ветствия, наблюдаемые между фонема-
ми в составе грамматич. морф, могут
служить контрольным материалом для
сравнения слов, относимых к общему
исходному словарю (и соответственно не
объясняемых заимствованиями). При от-
сутствии в данной группе языков си-
стемы флексий такого контрольного мате-
риала нет, и тогда вывод о принадлеж-
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ 95
ности слов к сбщему исходному словарю
остается гипстетическим. В качестве аль-
тернативного объяснения в этом случае
возможно вторично приобретенное (ал-
логенетическсе, по Г. В. Церетели) род-
ство языков. Гипотеза вторично приобре-
тенного родства в особенности вероятна
по отношению к явлениям синтаксич.
уровня языка (если они никак не связа-
ны с морфологическими) и к фонетич.
структурным сходствам; последние ча-
сто возникают при позднейшем ареаль-
ном контактировании языков в пределах
одного языкового союза (иапр., балкан-
СХЕМА СВЯЗЕЙ МЕЖДУ ДИАЛЕКТАМИ ПРАСЛАВЯНСКОЙ
ЯЗЫКОВОЙ.ОБЛАСТИ
Рис. 2.
ского). Согласно взглядам ряда линг-
вистов (Е. Д. Поливанов, Н. С. Трубец-
кой, В. Пизани), языковые семьи, фик-
сируемые в Г. к. я., часто (как в случае
индоевропейской) в действительности и
представляют собой языковой союз.
Если родств. языки или диалекты не
полностью прекращают контакты друг
с другом, то вторично возникающие
межъязыковые (междиал.) связи могут
перекрывать более ранние, что затруд-
няет последовательное проведение Г. к. я.
по принципу родослОвного древа. Этот
последний предполагает, что каждый
общий язык (праязык) распадается па
два или более праязыка, к-рые, в свою
очередь, могут распадаться на два или
более промежуточных праязыка, из к-рых
(при допущении в принципе неограни-
ченного числа промежуточных праязы-
ков) могли развиться реально известные
языки. Напр., все известные слав, языки
выводились из общеславянского (слав,
праязыка) через посредство трех проме-
жуточных праязыков (зап.-слав., юж,-
слав. и вост.-слав.), причем можно пред-
полагать и наличие промежуточных пра-
языков (см. рис. 1). Родословное древо
по отношению к славянским, как и приме-
нительно ко мн. др. языкам, является
удобным схематич. упрощением, но
оно в очень малой степени отражает
реальные ист. процессы развития диа-
лектов. В частности, по отношению
к слав, языкам несомиеино, что юж.-слав,
подгруппа не представляет собой резуль-
татов развития реального промежуточного
праязыка, а только служит обозначе-
нием всех тех слав, диалектов, к-рые пос-
ле переселения носителей венг. яз. в Венг-
рию к кон. 1-го тыс. до н. э. оказались
96 ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ
отделенными от остальных слав, диалек-
тов и позднее развивались в контакте
с языками балкан. языкового союза.
До этого времени часть зап.-слав, диа-
лектов, позднее развившихся в словац.
и чеш. языки, была связана с тем диа-
лектом, из к-рого развился словен. язык,
другая же часть зап.-слав, диалектов,
из к-рых развились лехит. языки, имела
нек-рые общие черты с сев. диалектом
др.-вост.-слав. языка, позднее давшим
диалект, известный начиная с новгород-
ских берестяных грамот 10—12 вв. Обо-
значая древние диалекты праслав. яз.
в соответствии с языками, в к-рые потом
эти диалекты превратились, можно вы-
делить не менее 7 таких диалектов, на-
ходившихся в контактных отношениях
друг с другом в 1-м тыс. (см. рис. 2).
Эта схема тоже является условной,
но для определ. периода (ок. сер. 1-го
тыс. и несколько ранее) она могла отве-
чать определ. ист. реальности. Однако
переосмысление традиц, Г. к. я. в тер-
минах таких схем, отвечающих принци-
пам лингвистической географии, еще
только начинается.
Согласно этим принципам, намечен-
ным по отношению к Г.к.я. уже в тео-
рии волн И. Шмидта, каждое новое
языковое явление распространяется из
определ. центра постепенно затухающими
волнами. Каждый диалект, постепенно
развивающийся в родств. язык, пред-
ставляет собой сочетание («пучок») та-
ких волн (изоглосс). При исчезновении
промежуточных звеньев (диалектов или
языков) могут наблюдаться более четкие
различия между родств. языками. При
сохранении таких звеньев различия меж-
ду родств. языками (напр., зап.-роман-
скими: франц., лрованс. и др.) являются
непрерывными н родств. языки посте-
пенно переходят друг в друга через
ряд промежуточных диалектов, поздней-
шие контакты к-рых делают особенно
сложным разграничение древних и более
поздних диал. связей.
Чем ближе разделение родств. язы-
ков к ист. времени и чем больше число
памятников, отражающих древнюю диал.
дробность этих языков, тем более реа-
листической может быть картина их
ист. соотношений, фиксируемая в Г. к. я.
При отсутствии же древних текстов и при
большой удаленности времени разобще-
ния родств. языков схемы их соотноше-
ний, фиксируемые в Г. к. я., остаются
более условными (напр., по отношению
ко мн. языкам Юго-Вост. Азии или Юж.
Америки).
Особенно много трудностей вызывает
проблема реальности промежуточных пра-
языков (и соответствующих им членений
на подгруппы в Г. к. я.) при объединении
четко выявляемых языковых семей, разде-
лившихся (как, напр., семитские или
индоевроп. языки) во время, отделенное
от современности 5—7 тысячелетиями,
в большие «макросемьи», время разде-
ления к-рых древнее в два или более ра-
за и относится соответственно к ист. пе-
риоду до «неолитич. революции», осу-
ществлявшейся после 10-го тыс. до н. э.
По отношению к такой макросемье, как
ностратнческая (см. Ностратическиеязы-
ки), проблематична необходимость со-
хранения всех промежуточных делений,
ранее предполагавшихся в Г. к. я. до
выявления этой макросемьи. Напр.,
к числу вост.-ностратич. языков отно-
сят корейский и японский, но пока еще
не удалось установить, входили ли они
в число языков, образовавшихся из про-
межуточного алт. праязыка, или же их
(как, возможно, и др. вост.-ностратич.
языки, относимые к алтайским) можно
прямо возвести к вост.-ностратич. пра-
языковому диалекту (см. рис. 3, 4).
Аналогичные трудности возникают и по
отношению к возможности возведения
семитских и др. афразийских языков
(и ряда др. языков Африки, возможно,
с ними родственных) к зап.-ностратич.
праязыковому диалекту без промежу-
точного афразийского праязыка (см.
рис. 5); в последнее время предположено,
что афразийские языки образуют осо-
бую семью, праязык к-рой родствев
праностратическому, но не произошел
от него. Допускается и наличие промежу-
точных диалектов, делающее различие
между западно- и восточнонострати-
ческим не столь существенным. Проме-
жуточные праязыки являются нек-рой
схематизацией, полезной при формули-
ровке выявленных Г. к. я. соотношений,
но не обязательно отвечающей нек-рой
ист. реальности. Но как промежуточ-
ные могут рассматриваться и праязыки
отд. макросемей в связи с постановкой
вопроса о возможном моногенезе (общем
происхождении) всех языков мира (см.
Моногенеза теория). Путем последоват.
сравнения всех реконструиров. праязы-
ков древнейших макросемей, чему пре-
пятствует количеств, ограниченность об-
щих слов, к-рые могли сохраниться от
столь далекого времени, проверяется
возможность наличия древнейших родств.
связей между языками. Часть наблюдае-
мых сходств в словаре восстанавливае-
мых макроязыков для больших семей'
может объясняться контактами после раз-
деления предполагаемого общего языка'
всех сравниваемых макросемей. А это,
в свою очередь, крайне затрудняет вы-
деление исконно родств. элементов сло-
варя. Поэтому при углублении времен-
ной перспективы определение степени
языкового родства становится все менее
надежным. Следовательно, в Г. к. я.
наиболее достоверными следует признать
выводы, относящиеся к осн. языковым
членениям времени после «неолитич. ре-
волюции». Заключения негативного ха-
рактера .(об отсутствии родств. связей
между языками), возможно, не являются
вполне корректными. Точнее было бы
говорить о предельно малом числе дово-
дов в пользу допущения родств. связей
(поскольку пока для наиболее древнего
периода остается возможной и гипотеза
моногенеза). При очевидности осн. позд-
СХЕМА РАЗДЕЛЕНИЯ НОСТРАТИЧЕСКИХ ЯЗЫКОВ ПО ПРИНЦИПУ
„РОДОСЛОВНОГО ДРЕВА"
Рис. 3.
ВОЗМОЖНЫЕ ДИАЛЕКТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ВОСТОЧНО-НОСТРАТИЧЕСКИМИ ЯЗЫКАМИ
них объединений языков в семьи, фик-
сируемой в Г. к. я., она не гарантирует
пока точности деления семей на подгруп-
пы, происходящие из промежуточных
праязыков, в случае, если языки не раз-
делились в пространстве и времени до-
статочно рано (но в этом случае родство
иногда определяется с меньшей надеж-
ностью). Наконец, Г, к, я. фиксирует
«олько происхождение нек-рой осн. ча-
Рис. 4.
сти грамматич. и лексич. (корневых)
морф, не предполагая, что известен ис-
точник всех остальных морф. Напр.,
в таких хорошо известных индоевроп.
языках, как германские и греческий, толь-
ко в настоящее время начинает выяснять-
ся происхождение значит. . числа субст-
ратных слов, в конечном счете предполо-
жительно родственных сев.-кавказским.
По всем указанным причинам Г. к. я.
может до сих пор считаться находящей-
ся лишь на предварит, стадии своей
разработки. Существ, уточнение ее про-
исходит, с одной стороны, благодаря
выяснению ареальных связей между
совр. контактирующими диалектами,
с другой — благодаря выявлению более
ГЕНЕАЛОГИЧЕСКАЯ 97
Д 4 Лингвистич. энц. словарь
ДВЕ АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НА СООТНОШЕНИЕ НОСТРАТИЧЕСКОГО И АФРАЗИЙСКОГО
ПРАЯЗЫКОВ
древних отношений между •<макросемь-
ями*.
Отд. наблюдения, предваряющие
Г. к. я., содержатся уже в работах сред-
невековых ученых: Махмуда Кашгари
по тюрк, языкам, араб, п евр. лингвис-
тов, сравнивавших друг с другом семит,
языки, и т. п. Удачный опыт синтеза
предшествующих мнений о Г. к. я. мож-
но найти у Г. Лейбница. Но до установ-
ления родства иидоевроп. языков и вы-
работки в нач. 19 в. на их материале
принципов Г. к. я. на основе сравнит,
метода эти отд. наблюдения не основы-
вались на сколько-нибудь надежном науч,
аппарате. Основы Г. к. я. были намече-
ны в сравнительно-историческом язы-
кознании еще в 19 в., ио дальнейшее
ее совершенствование в духе теории
волн Шмидта осуществлялось в свете
достижении лингвистич. географии в 20 в.
Наиболее интенсивные работы по уточ-
нению Г. к. я. большинства языков Юго-
Вост. Азин, Африки, Сев. и Юж. Аме-
рики проведены в сер. и 2-й пол. 20 в.
К этому же времени относится и начало
систематич. работ по объединению язы-
ков в «макросемьи*.
• Мейе А., Сравнит, метод в ист.
яз-знанни. пер. с франц., М., 1954: Ива-
нов В. В.. Генеалогии, классификация
языков и понятие языкового родстна. М.,
1954; Бонфанте Д., Заметки о родстве
европ. языков. К истории постановки вопроса
□ период с 1200 но 1800 гг.. «Вестник истории
мировой культуры». 1957, № 4; Тсоретич.
основы классификации языков мира, под
ред. В. Н. Ярцевой, М.. 1980; Pisani V.,
Parente linguistique. «Lingua». 1952, v. 3,
№ 1; Pu Igram E.. Family tree, wave the-
ory and dialectology. «Orbis», 1953, t. 2, № 1;
Allen W.. Relationship in comparative
linguistics, «Transactions of the Philological
Society. 1953», Oxf.. 1953; G reenberg J.,
Genetic relationship among languages, в его
кн.: Essays in linguistics, [Chi., 1957];
Pearl H., Zu den Methoden einer neuen
98 ГЕНЕРАТИВНАЯ
Germanischen Stammbaumtheorie, «Beitra-
ge zur Geschichte der deutschen Sprache und
Literatur», 1986, Bd 108. H. 1. S. 16—29;
см. также лит. при ст. Языки мира.
Вяч- Вс. Иванов.
ГЕНЕРАТЙВНАЯ ГРАММАТИКА —
см. Генеративная лингвистика, Грам-
матика.
ГЕНЕРАТЙВНАЯ ЛИНГВЙСТИКА (от
ср.-лат. generativus—рождающий, порож-
дающий)—одна из ветвей формального
направления в лингвистике, возникшая
под влиянием идей Н. Хомского в 50—
60-х гг. 20 в. и основывающаяся на описа-
нии языка в виде формальных моделей
определенного типа. Исходным н базо-
вым для Г. л. типом формальных моде-
лей являются трансформационные порож-
дающие грамматики, иногда сокращенно
называемые трансформационными грам-
матиками нли порождающими грамма-
тиками. Эта теория возникла в США как
реакция на амер, дескриптивизм (см.
Дескриптивная лингвистика) и метод
СХЕМА УСТРОЙСТВА ТРАНСФОРМАЦИОННОЙ ПОРОЖДАЮЩЕЙ ГРАММАТИКИ
(аппарат) синтаксич. анализа предложе-
ния по непосредственным составляющим,
но по своему значению вышла за преде-
лы нац. лингвистич. школы. Г. л. выдви-
нула неск. фундаментальных противопо-
ставлений: четко различаются .компе-
тенция» — знание языка (competence) и
<употребление» — использование языка
в речевой деятельности (performance).
Трансформационная порождающая грам-
матика описывает прежде всего компе-
тенцию говорящего. Структура этой грам-
матики имеет три осн. компонента: син-
таксический, семантический и фоноло-
гический, из к-рых главным, централь-
ным, является синтаксис, а семантика
и фонология выполняют по отношению
к синтаксису интерпретирующие функ-
ции. В трансформационную порождаю-
щую грамматику вводится два уровня
синтаксич. представления: глубинный
(deep, т. наз. глубинная структура) и
поверхностный (surface, т. наз. поверх-
ностная структура)', задачей синтаксич.
описания является исчисление всех глу-
бинных и поверхностных структур, а так-
же установление между ними строгого
соответствия.
Синтаксис содержит базовый и транс-
формационный субкомпоненты. База —
система элементарных правил, предполо-
жительно близких для разл. языков,—
исчисляет ограниченное множество глу-
бинных структур, прототипов будущих
предложений. Первое правило базы
S ==) NP + VP разлагает исходный сим-
вол предложения S на последователь-
ность составляющих: NP — именную
группу (являющуюся группой под-
лежащего) и VP — глагольную
группу. Каждому из разложимых да-
лее (т. е. нетерминальных) символов
соответствует нек-рое правило базы, со-
держащее этот символ в своей левой ча-
сти и указывающее в правой части, ка-
ково возможное разложение этого сим-
вола. В правой части правил возможны
как нетерминальные, так и терминаль-
ные (конечные, далее неразложимые)
символы. К терминальным относятся,
в частности, символы частей речи: V —
глагол, N — имя, Adj — прилагатель-
ное, Det — артикль. Правила базы при-
меняются рекурсивно, пока не будет
получена цепочка терминальных симво-
лов с их структурной характеристикой,
представляемой в виде т. наз. размечен-
ного дерева непосредствен-
ных состав л яюших ил ив виде
размеченной скобочной записи. Так, для
порождения предложения «Хомский соз
дал порождающую грамматику* правила «Стремление теории порождающих грам-
базы построят примерно след, структур- матик объяснить язык* — (4д) «Теория
ную характеристику:	порождающих грамматик, стремящаяся
объяснить язык» и т. д.
Известно около двух де-
сятков осн. трансформа-
ций (процессов), в ре-
зультате действия к-рых
получаются осн. типы
синтаксич. конструкций
разл. языков. Напр.,
отрицаг. трансформация
создает отрицат. предло-
жения типа 46; вопро-
сит. трансформация соз-
дает предложения типа
4в; трансформация пас-
сивизации строит пред-
ложения типа 16 из той
же глубинной структу-
ры, что и 1а; трансфор-
мация номинализации
преобразует предложе-
ние, напр. 4а, в имен-
ную группу типа 4г;
трансформация реляти-
визации преобразует
предложение типа 4а в
относит, предложение типа 4д; транс-
формация опущения кореферентных
именных групп при вставлении пред-
ложения типа 3 в структуру, лежа-
щую в основе предложения типа 4а,
опускает в силу кореферентности подле-
жащее вставленного предложения; транс-
формация подъема из структур, лежащих
Согласно данному разложению, под-
лежащная NP состоит из сущ. «Хом-
ский», VP состоит из вспомогат. части
(Aux), содержащей грамматич. катего-
рию времени, и гл. глагола (MV — main
verb). Гл. глагол состоит из глагола (V)
и именной группы прямого дополнения.
Эта именная группа, в поверхностной
структуре представленная как атрибу-
тивное сочетание «порождающая грамма-
тика», в исходной структурной характе-
ристике содержит именную группу «грам-
матика» и вставленное (embedded) отно-
сит. предложение S3 «которая ( = грамма-
тика) порождает», разложение к-рого
аналогично разложению матричного (mat-
rix). т. е. гл. предложения Si. Такая
структура интерпретируется семантич.
компонентом (все терминальные символы
лексикализуются в соответствии с соче-
таемостными ограничениями, хранящи-
мися в словарных статьях лексикона
порождающей грамматики).
Трансформационный суб-
компонент порождает поверхност-
ные структуры предложений из структур,
полученных в результате действия базо-
вых правил. Если глубинная структура
состоит из системы вставленных друг
в друга предложений, то трансформаци-
онные правила применяются циклически,
начиная с наиболее глубоко вставленных
предложений (таких, от к-рых уже не
зависят никакие придаточные) и кончая
гл. предложением.
С формальной т. зр. благодаря транс-
формациям могут совершаться четыре
типа операций над символами: добавле-
ние. опущение (стирание), перестановка
и замена символов. Содержательно транс-
формации выявляют регулярные соот-
ветствия между синонимичными предло-
жениями типа: (1а) «Хомский создал
теорию порождающих грамматик* —
(16) «Хомским создана теория порождаю-
щих грамматик»; (2а) «Оказалось, что
теория порождающих грамматик невер-
на» — (26) «Теория порождающих грам-
матик оказалась неверной» и т. п., а так-
же между конструкциями, близкими по
структуре и по смыслу, напр.: (3) «Тео-
рия порождающих грамматик объясняет
язык» — (4а) «Теория порождающих
грамматик стремится объяснить язык* —
(46) «Теория порождающих грамматик
не стремится объяснить язык» — (4в)
«Стремится лн теория порождающих
грамматик объяснить язык?* — (4г)
в основе предложения типа 2а, строит
предложения типа 26 путем подъема под-
лежащего вставленного предложения в сос-
тав матричного; трансформация реф-
лексивизации заменяет (в составе одного
предложения) кореферентные именные
группы на возвратное местоимение (напр.,
«Мама купила себе перчатки») и др.
После тоансформационного субкомпо-
нента «работает» фонология, компонент,
обеспечивающий фонетич. интерпретацию
предложения. На выходе фонология,
компонента предложение преобразуется
в цепочку фонетич. символов (сокращен-
но представляющих матрицу фонетич.
признаков).
Формально в общем виде правила
трансформационной порождающей грам-
матики имеют вид: А =) Z/X — Y, т. е.
являются правилами подстановки, ука-
зывающими, что символ А преобразуется
в цепочку символов Z, когда находится
в окружении X слева и Y справа. Общее
устройство этой грамматики можно пред-
ставить в виде схемы (см.).
Г. л. получила широкое развитие как
в США, так и за их пределами в 60-х гг.
20 в. Она повысила требование к экспли-
цитности лингвистич. описания, задавае-
мого в форме исчисления; привлекла
внимание к ненаблюдаемым объектам
синтаксиса, существование к-рых опреде-
ляется косвенно; способствовала выра-
ботке аппарата описания синтаксиса,
сравнимого по детальности с аппаратом
описания морфологии; ввела в лингвис-
тику технику формализации описания,
облегчающую, в частности, автоматиза-
цию языковых процессов с помощью
ЭВМ. Однако сразу после выхода «Ас-
пектов теории синтаксиса* Хомского
(1965), отражавших этап т. наз. стандарт-
ной теории (Standard Theory), уже в рам-
ках самой Г. л. возникли оппозиционные
течения, напр. порождающая семантика,
падежная грамматика. В 70-е гг. влия-
ние идей Г. л. значит, ослабляется, вскры-
ваются многие ее слабые стороны, напр.
априорность в выделении исходных син-
таксич. единиц н правил базового ком-
понента; неориентированность на моде-
лирование речевой деятельности и, в част-
ности, недооценка роли семантич. компо-
нента и прагматич. факторов (см. Се-
мантика, Прагматика); слабая приме-
нимость к описанию разноструктурных
языков. В 80-е гг. идеи Г. л. продолжают
развиваться Хомским и его учениками
(т. наз. «Расширенная стандартная тео-
рия», «Пересмотренная расширенная
стандартная теория» и др.). Эти теории
также не преодолели недостатков Г. л.
Однако терминологический аппарат
трансформационной порождающей грам-
матики вошел в лингвистич. обиход и
используется мн. языковедами, работаю-
щими вне рамок Г. л. (напр., глубинная
структура, поверхностная структура,
трансформации и нек-рые др.).
9 Хомский Н.. Синтаксич. структуры,
пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 2. М., 1962; его
ж е, Аспекты теории синтаксиса, пер. с
англ., М., 1972; Падучева Е. В., О се-
мантике синтаксиса. (Материалы к трансфор-
мационной грамматике рус. языка), М.,
[1974]; Проблемы порождающей грамматики
и семантики, Реферативный сб., М., 1976;
Демьянков В. 3.. Англо-рус. термины
по прикладной лингвистике и автоматич. пе-
реработке текста. Порождающая грамматика,
в кн.: Тетради новых терминов, в. 23, М.. 1979;
Трансформационно-генеративная	грам-
матика в свете совр. науч, критики, М.. 1980;
Chomsky N., Halle М.. The sound
pattern of English. N. Y.— Evanston — L.,
1968; Katz J. J., Fodor J. A.. The
structure of a semantic theory, «Language»,
1963, v. 39; Bach E., Syntactic theory,
N. Y.— [a. o.J, 1974; Chomsky N.. Some
concepts and consequences of the theory of
government and binding, Camb. (Mass.) —
L..	1982.	A. E. Кибрик.
ГЕРЕРб (очнгереро) — один из банту
языков (зона R-41, по классификации
М. Гасри). Распространен в вост, р-нах
Намибии и в Анголе. Число говорящих
ок. 140 тыс. чел.
В систему коисонаитизма входят ин-
тердентальные (межзубные) согласные;
имеется палатализация. Для глагола
характерна прогрессивная ассимиляция
финального гласного -а под влиянием
гласного предшествующего слога. Опре-
деляющая черта грамматич. строя — на-
личие системы именных классов, реле-
вантных на морфологич. и синтаксич.
уровнях (18 классов, из них 3 локативных
с полной моделью согласования); каждый
класс имеет особый показатель — пре-
фикс. Префиксы существительных дву-
сложны и имеют особую форму с на-
чальной фонемой /о/ (исключение —
префикс 5-го кл. с начальной фонемой
/е/); инициаль о- опускается при согла-
совании с глаголами, числительными,
указат. местоимениями, посессивным
формантом и при образовании зват. фор-
мы. Глаголы могут образовывать ряд
т. наз. производных суффиксных форм,
передающих лексич. и грамматич. значе-
ния (вид, залог и др.); значит, роль игра-
ют аналитич. глагольные конструкции из
самостоятельных и вспомогательных гла-
голов. В лексике — заимствования из
африкаанса, а также из готтентот-
ских языков.
Язык младописьменный, письменность
с нач. 20 в. на основе лат. алфавита. Язык
внутриэтнич. общения.
9 Vie he G., Grammatik des Otjiherero
nebst Worterbuch, Stuttg.— B., 1897; Mein-
h о f C., Die Sprache der Herero in Deutsch-
Sudwestafrika. B., 1909.
Kolbe F. W., An English-Herero
dictionary. Cape Town, 1883; I r 1 e J.,
Deutsch-Herero Worterbuch, Hamb., 1917.
H. В. Громова.
ГЕРЕРО 99
7«
ГЕРМАНИСТИКА— 1) комплекс на-
учных дисциплин, связанных с изучени-
ем языков, литературы, истории, мате-
риальной и духовной культуры германо-
язычиых народов; 2) область языкозна-
ния, занимающаяся исследованием гер-
манских языков. Г. (во 2-м значении)
изучает процессы и закономерности об-
разования герм, языков в кругу индо-
европ. языков и в период их самостоят.
ист. развития, формы их существования
иа разных этапах обществ, жизни герм,
народов, структуру и функционирова-
ние совр. герм, языков.
Как область знания Г. выделилась о
17 в., когда в период формирования
бурж. наций в германоязычных странах
усилился интерес к нац. памятникам древ-
ней письменнссти, обучению иа родном
языке и, в связи со стремлением к един-
ству лит. языков, к вопросам языкового
нормирования. В Германии, Англии, Ни-
дерландах учебники родных языков по-
явились в 16 в., в сканд. странах —
в17в. В17в. начинается изучение древ-
них памятников на герм, языках. Фран-
циск Юний, первый издатель готского
Серебряного кодекса (Дордрехт, 1665),
вводит гот. яз. в круг германистич. шту-
дий. Позднее Дж. Хикс ставит вопрос об
ист. отношениях герм, языков друг к дру-
гу. Л. тен Кате формулирует идею ист.
закономерностей в развитии герм, язы-
ков. Во 2-й пол. 17 и в 18 вв. большое
значение для развития Г. имели работы
по нем. яз. (Ю. Г. Шоттель, И. К. Гот-
шед, И. К. Аделунг). В нач. 19 в.
Р. К. Раск подчеркнул значимость изу-
чения исл. яз.
Науч. Г. сформировалась в 1-й пол.
19 в., гл. обр. в трудах Я. Гримма. Его
«Немецкая грамматика» (т. 1—4, 1819—
1837) явилась первым детальным сопо-
ставит. и сравнит.-ист. описанием герм,
языков. После частных наблюдений тен
Кате и Раска Гримм установил в полном
объеме соответствия между индоевроп.,
гот. и др.-верхненем. шумными согласны-
ми (закон передвижения согласных Грим-
ма; см. Гримма закон). Позднее, однако,
было установлено, что он оперировал со-
поставлениями букв, а не звуков и был
далек от идеи реконструкции герм, пра-
языка.
На качественно новый уровень Г. под-
нялась в 70—80-х гг. 19 в., в эпоху мла-
дограмматизма, когда внимание иссле-
дователей сосредоточилось на изучении
живых герм, языков и диалектов и на
реконструкции герм, языка-основы (пра-
языка). Лингвистич. реконструкции до-
стигли высокой степени достоверности,
был описан звуковой состав и морфоло-
гич. строй герм, праязыка, доказано ин-
доевроп. этимология, тождество б. ч. кор-
неслова, словообразоват. и словоизме-
нит. морфем герм, языков. Были опре-
делены закономерности изменений, про-
изошедших в фонетике и морфологии
герм, языков в эпоху их самостоят. ист.
развития. Значит, успехов достигла диа-
лектология, были сделаны многочисл.
описания отд.  диалектов, создан ряд
диалектология, атласов, в частности ат-
лас диалектов нем. языка Г. Вейкера —
Ф. Вреде. Продвинулось изучение фоне-
тич. и грамматич. строя и лексич. соста-
ва лит. герм, языков. Вышли труды по
сравнит.-ист. грамматике (В. Штрейт-
берг, Ф. Клуге, Г. Хирт, Э. Прокош) и
по истории отд. языков (англ.— Клуге,
К. Луик, нем.— О. Бехагель, нидерл.—
М. Шенфельд, сканд.— А. Нурен), по
100 ГЕРМАНИСТИКА
фонетике, морфологии и синтаксису совр.
языков, многочисл. этимология, (англ.—
У. У. Скита, нем.— Клуге, швед.—
Э. Хельквнста и др.), ист. (нем. —
Г. Пауля) и толковые словари, издания
памятников, описания диалектов, грам-
матики герм, языков древнего и среднего
периодов (серии, изданные в Гейдель-
берге и Галле) и др. В этот период был
накоплен огромный фактич. материал,
служащий постоянным источником для
изучения герм, языков.
Развитие теоретич. яз-знания 20 в.,
преодолевшего кризис младограмматиз-
ма, нашло отражение и в Г. и привело
к ее перестройке. Так, в диалектологии
стала очевидной несостоятельность тра-
диц. учения о совпадении границ диа-
лектов с границами обитания герм, пле-
мен. Т. Фрингс и др. доказали, что совр.
распространение диалектов, сложив-
шееся в ср. века, отражает полит., эко-
номия., культурные границы той эпохи.
Несостоятельным оказалось и традиц.
учение о первоначальности ист. членения
герм, языков иа вост., сев. и зап. ареалы,
т. к. оно отражает лишь соотношение
языка древнейших письм. памятников,
т. е. стратификацию герм, языковых мас-
сивов в эпоху раннего феодализма и на-
чального периода герм. гос. объединений.
Исследование Ф. Маурера (1942) по-
казало, что традиц. классификация герм,
языков не объясняет связей, существо-
вавших, напр., у гот. яз. одновременно
и со сканд. языками, и с юж.-нем. диа-
лектами. Возникло сомнение и в искон-
ном единстве зап. ветви герм, языков,
т. к. противоречивой оказывается гене-
тич. связь между ингвеонским и нем.
языковыми ареалами. В сравнит.-ист.
грамматике герм, языков возникло новое
представление о модели герм, языка-
основы, к-рый стал рассматриваться не
как набор характерных признаков, отли-
чающих герм, языки от др. индоевропей-
ских, а как изменяюшаяся структура,
отд. явления к-рой имеют разную хро-
нология. глубину (Франс Кутсем).
Попытка амер, структуралистов внед-
рить в сравнит.-ист. описание древних
герм, языков методику фонологич. и
морфонология, анализа (ср. «Опыт грам-
матики протогерманского языка», 1972,
под ред. Кутсема и X. Л. Куфнера)
показала, что приемы, применяемые в
исследовании совр. языков, в сравнит.-
ист. описаниях могут быть результатив-
ны лишь при сочетании с социолннг-
вистич. анализом; недостаточно пере-
числить те или иные альтернации и вы-
явить их формальные соотношения в
системе языка, необходимо установить
также ист. отношения между явлениями
и раскрыть их функциональную роль
на том или ином этапе развития языка.
Работы сов. германистов характери-
зуются последоват. историзмом в иссле-
дованиях типология, и социального ас-
пектов языкового материала. В 60—
70-х гг. изданы фундаментальные труды
по сравнит.-ист. и историко-типологич.
грамматике герм, языков, разрабатыва-
лись проблемы функционирования герм,
лит. языков в разл. ист. периоды их раз-
вития и основы теории нац. вариантов
языка на материале герм, языков. В кол-
лективной «Сравнительной грамматике
германских языков» (1962—66) весь язы-
ковой материал получил новое осмысле-
ние в свете достижений совр. яз-знания.
Пересмотрены устаревшие младограмма-
тич. реконструкции. Учитывается прин-
цип относит, хронологии явлений, что
углубило ист. подход при установлении
системной связи между отд. явлениями.
Широко исполозованы данные лингвис-
тич. географии, позволившие сочетать
методику лингвистич. анализа с социо-
логия. характеристикой явлений. По-но-
вому решен вопрос о близкородств. свя-
зях герм, языков, различных в раз-
ные ист. периоды (Н. С. Чемоданов).
В. М. Жирмунский ввел новую классифи-
кацию герм, языков, постулирующую на
основе данных лингвистич. географии
первонач. членение германцев на 2 груп-
пы — северную и южную, что позволило
объяснить позднейшую ист. последова-
тельность образования диал. групп и
пестрые связи древних герм. лит. язы-
ков. В фонологии С. Д. Кацнельсоном
впервые дана подробная характеристика
слоговой акцентуации, вызвавшей ряд
фонетич. процессов в истории отд. герм,
языков. Детально описывается словооб-
разоват. материал (Е. С. Кубрякова)
и впервые предпринимается попытка
установить типы деривационных моделей
в герм, языках и закономерности их об-
разования и развития. Для морфологии
(М. М. Гухман, Э. А. Макаев, С. А. Ми-
ронов) характерен отказ от традиц. пред-
ставлений о развитии морфологич. строя
герм, языков как о процессе утраты тех
или иных форм. Предметом анализа яв-
ляются имеющиеся грамматич. формы
и категории, устанавливаются их типич-
ность или изолированность, продуктив-
ность — непродуктивность, хронологии,
соотносительность морфологич. моделей
и явлений, на первый план выдвигается
не внешняя, а внутр, реконструкция, что
позволяет определить специфику разви-
тия грамматич. структуры герм, языков,
т. е. пути преобразования в них сохра-
нившихся индоевроп. категорий и явлений
и образование инноваций.
Коллективный труд сов. германистов
«Историко-типологическая морфология
германских языков» (т. 1—3, 1977—78)
ставит своей задачей сравнит.-типологич.
характеристику развития герм, языков
в пору их раздельного существования.
Продолжая «Сравнит, грамматику», этот
труд показывает общие тенденции в пре-
образовании и развитии отд. категорий
и микросистем и специфику развития
отд. языков, определяя тем самым соот-
ношение общего и индивидуального как
в направленности развития, так и в ин-
тенсивности изменений, в глубине и сте-
пени преобразований. Это первое в миро-
вой Г. исследование, характеризующееся
новой методикой описания материала.
Главным явилось не реконструирование
исходных моделей разных уровней, а
изучение изменения этих моделей и ре-
зультатов развития, преобразований,
к-рые позволяют судить о типологич. тож-
дестве или об индивидуальных особен-
ностях процессов, протекавших в отд.
языках в ист. период их разлития.
Большой вклад сов. германисты внес-
ли в изучение истории отд. герм, языков
(англ.— В. Н. Ярцева, Б. А. Ильиш,
А. И. Смирницкий, нем.— Жирмунский,
О. И. Москальская, нидерл.— Миронов,
сканд. языков — М. И. Стеблин-Камеи-
ский), нем. диалектологии (Жирмун-
ский). В исследованиях по типологии
герм. лнт. языков донац. периода (Гух-
ман, Макаев) определены универсаль-
ные признаки, наличие к-рых позволяет
решить вопрос о принадлежности того
или иного языкового образования к кате-
гории лит. языков в донац. период, вы-
явлены пути становления и обособления
над дна л. форм этих языков от языка
разг.-бытового общения.
Новым аспектом сравнит.-сопоставит,
грамматики герм, языков является раз-
работка проблемы нац, вариантов аигл,
и нем. лит. языков, к-рые обслуживают
неск. наций и функционируют одни
в течение неск. столетий (амер, вариант
англ, языка), другие—неск. десяти-
летий (нем. яз. ГДР). Эта проблема,
неоднократно становившаяся ареной
дискуссий за рубежом, в сов. науке
получила теоретич. обоснование.
Б ряде работ (Г. В. Степанов, Ярцева,
А. Д. Швейцер) разработана теория язы-
ковой ситуации и языковых состояний,
проблема взаимодействия внеш, и внутр,
систем языка, изучены важнейшие ва-
рианты отд. языков (аигл. в США, Кана-
де, Австралии — Швейцер, нем. в Авст-
рии, Швейцарии — А. И. Домашнев).
Периодич. издания; «fitudes ger-
maniques» (Р., 1946—), «Germanistik. In-
ternationales Referatenorgan mit bibliogra-
phtschen Hinweisen» (Tubingen. ФРГ, I960—),
«The Journal of English and Germanic Phi-
lology* (США. место изд. различно, 1897 — ),
< Zei tschrif t fiir deutsche Philologie» (B.—
Halle, 1868—), «Quellen und Forschungen zur
Sprach- und Culturgeschichte der germanischen
Volker» (Strassburg — B.. 1874—1918), «Leu-
vensche bijdragen: Tijdschrift voormodern fi-
lologie»(The Hague — (а. о.]. Бельгия, 1896—),
«Revue . germanique» . (P., . 1905—39), «The
Germanic Review* (США. место изд. различ-
но, 1926 — ), «Studia Germanica Gandensia»
(Gent. Бельгия. 1959—).
• Жирмунский В. M.. Введение в
сравнит, ист. грамматику герм, языков. М.—
Л.. 1963; Прокош Э., Сравнит, грамма-
тика герм, языков, пер. с англ., М.. 1964;
Чемоланои Н. С., Герм, языки, в
кн.: Сов. яз знание за 50 лет. М., 1967; Р а-
ul Н.. Geschichte der germanischen Philolo-
gie. в кн.: Grundriss der germanischen Philo-
logie, 2 Aufl., Bd 1. Strassburg. 1901; S tre i t-
berg W., Michels V., J e 1 1 i-
nek M. H.. Die Erforschung der indogerma-
oischen Sprachen. Lfg. 1 — 2. Germanisch,
Strassburg, 1927 — 36 (Stre itberg W. A.,
Geschichte der indogermaniscben Sprachen,
Bd 2); S t г о h F r., Handbuch der germani-
schen Philologie. B., 1952; Kurzer Grundriss
der germanischen Philologie bis 1500, hrsg.
von L. E. Schmitt. Bd 1, Sprachgeschichte,
B., 1970; M a r k e у T. L.. К yes R. L.,
Roberge P. T., Germanic and its dia-
lects. A grammar of Proto-Germanic. pt 3.
Bibliography and indexes, Amst,, 1977.
H. С. Чемоданов.
ГЕРМАНСКИЕ ЯЗЫКЙ —группа род-
ственных языков западного ареала ин-
доевропейской семьи (см. Индоевропей-
ские языки). Ареал совр. распростране-
ния Г. я. включает терр. ряда стран
Зап. Европы (Великобритания, ГДР,
ФРГ, Австрия, Нидерланды, Бельгия,
Швейцария, Люксембург, Швеция, Да-
вня, Норвегия, Исландия), Сев. Амери-
ки (США, Канада), юга Африки (ЮАР),
Азии (Индия), Австралии, Н. Зеландии.
Общее число говорящих ок. 550 млн. чел.
Г. я. традиционно делятся на 3 подгруп-
пы: северную (шведский, датский, нор-
вежский, исландский, фарерский), запад-
ную (английский, немецкий, нидерланд-
ский, люксембургский, африкаанс, фриз-
ский. идиш) и восточную (вымершие
готский, бургундский, вандальский, ге-
пидский, герульский).
Развитие Г. я. от племенных диалектов
до нац. лит. языков связано с многочисл.
миграциями их носителей. Область пер-
вонач. расселения герм, племен охваты-
вала юж. часть Скандинавского п-ова,
п-ов Ютландия и терр. Шлезвиг—Голь-
штейн. Герм, диалекты древнейшей поры
делились на 2 осн. группы: скандинав-
скую (северную) и континентальную
(южную). Во 2—1 вв. до н. э. часть пле-
мен из Скандинавии переселилась на
юж. побережье Балтийского м., в низо-
вья Вислы и Одера, и образовала вост.-
герм. группу, противостоящую зап.-герм,
(ранее южной) группе племен, обитавших
между Эльбой и Рейном. С сер. 2 в. до
н. э., в эпоху «великого переселения на-
родов», готы, принадлежавшие к вост.-
герм. племенам, продвигаются к югу,
в причерномор. степи, откуда проникают
на терр. Рим. империи и затем через
Галлию на Пиренейский п-ов. После па-
дения остготского королевства в Италии
(5—6 вв.) и вестготского королевства
в Испании (5—8 вв.) носители гот. яз.
смешались с местным населением. Внутри
зап.-герм, ареала в 1 в. н. э. выделялись
3 группы племенных диалектов: ингве-
онская (североморская), иствеонская
(рейнско-везерская) и эрминонская (при-
эльбская). Переселение в 5—6 вв. части
ингвеон. племен (англы, саксы, юты)
на Британские о-ва предопределило обо-
собленное развитие в дальнейшем др,-
англ. яз. На континенте иствеоны (фран-
ки) распространились на 3., в романи-
зованную сев. Галлию, где в кон. 5 в.
было образовано двуязычное гос-во Ме-
ровингов. Под властью франков в рам-
ках гос-ва Меровингов и Каролингов
(5—9 вв.) произошло объединение зап,-
герм. племен (франков, алеманнов, баю-
варов, турингов, хаттов), а также саксов,
переселившихся в 4—5 вв. с побережья
Северного м: в области Везера и Рейна,
что создало предпосылки для поздней-
шего формирования др.-верхненем. яз.
как языка нем. народности. Эрминоны
(алеманны, баювары) с 1 в. н. э. пере-
двигаются из басе. Эльбы на Ю. Герма-
нии и становятся в дальнейшем носителя-
ми юж.-нем. диалектов. В основу нижне-
нем. диалектов лег др.-саксонский, вхо-
дивший изначально в ингвеон. группу
и испытавший впоследствии мощное
влияние франк, диалектов. В результа-
те взаимодействия франк, диалектов
с фризскими и саксонскими в 9—11 вв.
создаются условия для возникновения
нидерл. яз. Группа сканд. диалектов пос-
ле их обособления в 5 в. от континенталь-
ной группы вследствие постепенной миг-
рации их носителей на С. и Ю. делится
с 7 в. на вост, и зап. подгруппы. На базе
вост.-сканд. диалектов позднее образу-
ются швед, и дат. языки, на базе зап,-
скандииавских — норвежский. Заселе-
ние в 9—10 вв. Исландии и Фарерских
о-вов выходцами из Норвегии привело
к становлению исл. и фарер. языков. Из
новейших Г. я. идиш сформировался
в 10—14 вв. иа основе верхненем. диа-
лектов с включением семитских и позд-
нее слав, элементов, африкаанс возник
в 17 в. в результате смешения нидерл.
диалектов с нем., англ., франц, языка-
ми, а также с нек-рыми афр. языками
и с креольским малайско-португ. языком.
Отличит, особенности Г. я., выделяю-
щие их средн других индоевропейских:
дииамич. ударение на первом (корневом)
слоге, редукция безударных слогов, асси-
милятивное варьирование гласных, обще-
герм. передвижение согласных, широкое
использование аблаута как фономор-
фологич. средства, образование слабого
претерита с помощью дентального суф-
фикса, 2 склонения прилагательных:
сильное п слабое.
Уже на древнейшем этапе развития
Г. я. наряду с признаками, объединяв-
шими те или иные группы языков, вы-
деляются признаки, характерные для
каждой из них в отдельности. Отраже-
нием былого гото-сканд. языкового един-
ства являются след, черты: гуттурализа-
ция (веляризация) общегерм. -uu- и
-jj-, образование форм 2-го л. ед. ч.
претерита с помощью перфектного оконча-
ния -t, наличие 4-го класса слабых
глаголов с суфф. -па-, образование при-
частий I жен. рода с помощью суфф.
-in- и др. К специфич. новшествам гот.
яз. после его обособления относят рас-
ширение кратких гласных i, и перед
г, К, hv (т. наз. гот. преломление), суже-
ние гласных среднего подъема е, о, су-
жение дифтонгов ai, au. Хотя генетич.
общность зап.-герм, группы диалектов
до сих пор подвергается сомнению, на
их ист. единство указывают след, яв-
ления: зап.-герм. удлинение согласных,
переход общегерм. d > d (др.-верхне-
нем. t), выпадение лабиального элемента
в сочетаниях заднеязычного с последую-
щим u (w), образование особой формы
склоняемого инфинитива, образование
презенса глагола 'быть' путем контами-
нации индоевроп. корней *es- и *bhu-,
развитие новых сочинит, и подчинит,
союзов и др. Особое место в зап.-герм.
группе принадлежит ингвеон. диалек-
там, для к-рых характерен ряд специфич.
признаков (т. наз. иигвеоиизмы): пере-
ход герм, ei > ге, сохранение гласных
i, и перед m независимо от характера
последующего гласного, выпадение носо-
вых перед спирантами, ассибиляция k, g
(замена взрывных аффрикатами с шипя-
щим компонентом) перед гласными перед-
него ряда и j, метатеза г, общее оконча-
ние в глагольных формах 1—3-го л. мн.
ч., унификация форм им. и вин. паде-
жей в сильном склонении прилагатель-
ных муж. рода, формы личных место-
имений без конечного -г и др.
Доказательством наличия контактов
между зап.-герм. и сев. диалектами
после ухода вост.-герм. племен из Скан-
динавии служат общие инновации (1 —
5 вв. н. э.): расширение герм. e!>a>ae,
чередование i ~ е, и ~ о, переход z
в г (т. наз. ротацизм), утрата редуплика-
ции в глаголах, дентальный суффикс
претерита и др. После 5—6 вв. в обще-
скандинавском имели место изменения,
к-рые отделили его от зап.-герм. группы:
исчезновение начального j и отпадение
w перед губными, многочисл. ассимиля-
ции согласных, возникновение восходя-
щих дифтонгов, появление суффигиро-
ванного определ. артикля, возвратно-
пассивная форма глагола на -sk, -st.
В 7—8 вв. происходит дифференциация
древних сканд. языков по ряду призна-
ков на западные и восточные, в дальней-
шем уступившая место их делению иа
континентальные (датский, шведский,
норвежский) и островные (исландский,
фарерский).
В совр. Г. я. общие тенденции развития
проявляются в сходствах и различиях
между ними. Исходная система обще-
герм. вокализма (i, u, е, a, i, и, ае, б, ей,
ai, аи) подверглась значит, модификации
в результате многочисл. перегласовок,
преломлений и др. фонетич. процессов
(напр., «великий сдвиг гласных» в англ,
яз., изменения в наборе и распределении
долгих и кратких гласных в исландском,
развитие дифтонгов в фарерском). Для
Г. я. характерна оппозиция кратких н
долгих гласных, причем различия меж-
ду нек-рыми фонемами не только коли-
чественные, но и качественные (ср. англ.
[>]— £i:J, [о] — [э:]). Дифтонги пред-
ставлены во всех языках, кроме швед-
ского, кол-во и характер дифтонгов раз-
личаются по языкам (ср. 3 дифтонга
в немецком с 26 дифтонгами и 6 триф-
тонгами в фризском). Редукция оконча-
ний имела место во всех Г. я., кроме
исл., швед., фарер. языков. В конце
ГЕРМАНСКИЕ 101
слов в большинстве языков отмечен реду-
цированный [э], но в исландском конеч-
ные— [э], [i], [j], в шведском — Га],
[э], [i], [и]- Чередование гласных, обус-
ловленное исторически палатальной и ве-
лярной перегласовками, наиболее харак-
терно для исл. и нем. парадигматики,
в др. языках зафиксировано в отд. сло-
воформах. Аблаут широко распростра-
нен во всех Г. я. (кроме африкаанса)
гл. обр. в глагольном словообразовании
и словоизменении. Для консонантизма
типична оппозиция глухих и звонких
смычных (исключение — исл., дат., фа-
рер. языки, где все смычные коррели-
руют по придыхательности). Глухие смыч-
ные р, t, к в определ. позициях во всех
Г. я., кроме нидерландского и африка-
анса, произносятся с придыханием. Для
ряда языков характерно оглушение звон-
ких согласных в исходе морфемы (отсут-
ствует в англ., фризском, нидерл., швед.,
норв. языках). К специфич. особенно-
стям фонетики отд. Г. я. относятся:
альвеолярные согласные в английском,
какуминальные, или постальвеолярные,
согласные в шведском, норвежском, на-
зализов. гласные и дифтонги в афри-
каансе и фризском, отсутствие смычного
[g] в нидерландском и африкаансе,
твердый приступ в немецком и нидер-
ландском и др. Характерное для Г. я.
динамич. ударение в норвежском и швед-
ском сочетается с музыкальным, обла-
дающим смыслоразличит. функцией (ср.
швед, 'axel ‘плечо’ — 'axel ‘ось’), в дат-
ском ему генетически соответствует т.
наз. толчок, резкое смыкание голосовых
связок [ср. дат. anden (со смычкой)
‘утка’ — anden (без смычки) ‘другой’].
В отличве от большинства Г. я., где удар-
ные слоги могут быть краткими и дол-
гими, во всех сканд. языках, кроме дат-
ского, ударные слоги всегда долгие (т.
наз. слоговое равновесие).
Для грамматич. строя Г. я. характерна
тенденция к аналитизму, реализуемая
в отд. языках с разной степенью полноты
(ср. аналитические английский и афри-
каанс с флективными исландским и фа-
рерским). Наиболее четко она проявля-
ется в именном склонении. Категория
падежа в большинстве языков представ-
лена оппозицией общего и родительного
(притяжат.) падежей (в англ., дат., швед.,
норв., нидерл., фризском), четырехпа-
дежная система сохранилась только в
нем., исл., фарер. языках, а в африка-
ансе формальные показатели падежа от-
сутствуют. Падежные отношения выра-
жаются в большинстве языков преим.
порядком слов и предложными конструк-
циями. В парадигму склонения личных
местоимений, где им. п. (общий/субъект-
ный) противопоставлен косвенным
(объектным) падежам, входит от 2 до 4
падежных форм: ср. субъектный-объект-
ный в африкаансе, им., род., дат., вин. п.
в исл. яз. Категория числа двучленная
(единственное — множественное), но фор-
мально выражено только мн. ч., причем
наибольший набор показателей отмечен
в нем. и норв. языках (5), наимень-
ший — в английском (1). В сканд. язы-
ках форма мн. ч. существительных опре-
деляет также тип склонения. Трехро-
довая классификация существительных
(муж., жен., ср.) сохранилась в 5 из 11
Г. я. (в нем., норв., исл., фарерском,
идише), в швед., дат., нидерл., фриз-
ском представлены 2 рода — общий и
средний, в англ, и африкаансе категорнв
рода нет. Определ. и неопредел, артикли
102 ГЕРМАНСКИЕ
имеются во всех Г. я., кроме исландско-
го и фарерского, в к-рых неопредел, ар-
тикль отсутствует. Инновацией сканд.
языков является препозитивный свободно
стоящий определ. артикль и его вариант—
суффигированный артикль. Свойствен-
ное Г. я. наличие двух типов склонения
прилагательных — сильного, включаю-
щего местоименные окончания, и слабо-
го, являющегося германской инновацией,
сохранилось в немецком и скандинавском
языках, тогда как в нидерландском яз. и
африкаансе оно представлено в виде
сильной и слабой форм прилагатель-
ного.
Для системы спряжения герм, глагола
характерна классификация глаголов по
способу образования претерита: сильные,
или неправильные, глаголы образуют
формы претерита с помощью аблаута,
слабые, или правильные, используют
дентальный суффикс, у претерито-пре-
зентных претерит образуется по типу
слабых глаголов, а формы презенса
восходят к формам претерита сильных
глаголов. Система временных форм вклю-
чает презенс, претерит, перфект, плюск-
вамперфект, будущее I и II, будущее
в прошедшем I и II. Существенны раз-
личия по языкам как в инвентаре, так
и в употреблении временных форм. Так,
в исландском отсутствует форма буд.
вр., в африкаансе—флективный пре-
терит, только в английском имеются осо-
бые длительные временные формы. Наи-
большее число временных форм пред-
ставлено в английском (16), наимень-
шее — в датском и африкаансе (6), причем
в последнем 5 вз 6 форм являются ана-
литическими. Аналитич. глагольные фор-
мы, состоящие нз вспомогат. глаголов
и неличных форм (инфинитив, причастие,
супин), широко представлены в Г. я.
Формы буд. вр. образуются путем соеди-
нения вспомогат. глаголов с исконным
модальным значением и инфинитива,
формы перфекта — соединением вспомо-
гат. глаголов с исконным значением
«иметь» и «быть» и причастия II. Дву-
членная категория залога (актив-пассив)
выражается оппозицией личных форм и
конструкций с глаголами «быть» и «ста-
новиться» + причастие II (в англ. яз.
только с глаголом «быть»). Особенность
сканд. языков — наличие наряду с ана-
литич. формами пассива флективных на
-s, -st. Категория наклонения представ-
лена трехчленной оппозицией индика-
тив/ императив/конъюнктив (кондициона-
лис), наибольшие различия по языкам
отмечены в плане содержания и формаль-
ного выражения конъюнктива, к-рый
в ряде языков имеет флективные и ана-
литич. формы. Категория лица в системе
глагола морфологически не выражена
в шведском, норвежском, датском, аф-
рикаансе и идише и передается пригла-
гольным личным местоимением. В др.
языках личные глагольные окончания
сохранились (наиболее полно в нем. и
всл., слабее в нидерл., фарер., англ,
в фризском языках). В Г. я. нет грамма-
тич. категории вида, видовые значения
выражаются оппозицией временных
форм (претерит / перфект, длительные /
недлительные формы), описат. конструк-
циями.
Для структуры простого предложения
характерна тенденция к фиксации поряд-
ка слов, особенно глагола-сказуемого
(ср. твердый порядок слов в английском,
африкаансе, рамочная конструкция в не-
мецком). Инверсия наблюдается при
эмфазе, в вопросит., побудит, и прида-
точных предложениях. Имеются определ.
закономерности расположения слов в при-
даточных предложениях (особенно в бес-
союзных условных).
В лексике Г. я. слой ранних заимство-
ваний восходит к кельтским, латинскому,
греческому языкам, позднейших — к ла-
тинскому, французскому. Исконно герм,
основу лексики в наибольшей степени
сохранил исл. яз., в к-ром почти нет за-
имств. слов. Англ. яз. выделяется этимо-
логич. неоднородностью словарного со-
става, из трех осн. источников заимство-
вания (сканд., лат., франц.) самым
сильным оказалось воздействие франц,
яз. На сканд. языки (кроме исландского)
большое влияние оказал нижненемецкий
(14—15 вв.).
Среди способов словообразования осо-
бое место принадлежит именному слово-
сложению. Из аффиксальных способов
для именного словопроизводства типич-
на суффиксация, для глагольного —
префиксация. Конверсия отмечена в ряде
языков, но наиболее продуктивна в анг-
лийском.
Историю развития Г. я. условно при-
нято делить на 3 периода: 1) древний (от
возникновения письменности до 11 в.) —
становление отд. языков, 2) средний
(12—15 вв.) — развитие письменности ва
Г. я. и расширение их социальных функ-
ций; 3) новый (с 16 в. до настоящего вре-
мени) — формирование н нормализация
нац. языков.
Формирование нац. лит. языков за-
вершилось в Англии в 16—17 вв., в сканд.
странах в 16 в., в Германии в 18 в. В Нор-
вегии существуют 2 формы лит. языка:
риксмол (с 1929 букмол) и лансмол
(с 1929 нюнорск). Распространение англ,
яз. за пределы Англии привело к созда-
нию его лит. вариантов в США, Канаде,
Австралии. Нем. яз. в Австрии пред-
ставлен его австр. вариантом, в Швейца-
рии — двумя формами — швейц, диалек-
тами (Schwyzertiitsch) и лит. языком.
В Люксембурге получил статус нац. язы-
ка (1984) люксембургский язык, к-рый
сформировался на основе зап.-мозель-
ско-франкского диалекта нем. языка.
Древнейшие памятники герм, письмен-
ности выполнены рунами — старшими
(8—9 вв.), младшими в двух вариантах,
швед.-норвежском и датском (9—12 вв.),
пунктированными (11 —13 вв.) — и гот.
алфавитом (4 в.). Лат. письмо появля-
ется вместе с введением христианства в
Англии с 7 в., Германии с 8 в., в сканд.
странах с кон. Ив. (Исландия, Норве-
гия) и с 13 в. (Швеция, Дания). Исполь-
зуются англо-саксонский и каролингский
минускулы с добавлением ряда знаков
для передачи звуков, отсутствовавших
в лат. яз.
Об изучении Г. я. см. в ст. Германи-
стика.
9 Be с сен Э., Сканд. языки, вер. со
швед., М., 1949; Мейе А., Осн. особен-
ности герм, группы языков, пер. с франц.,
М.,	1952; Стеблин-Камен-
ский М. И.. История сканд. языков, М.,
1953; Прокош Э., Сравнит, грамма-
тика герм, языков, пер. с англ., М.. 1954;
Сравнит. грамматика герм. языков,
т. 1 — 4, М., 1962—66 (лит.); Жирмун-
ский В. М., Введение в сравнит.-ист,
изучение герм, языков. М, —Л., 1964; Ист.-
типологич. морфология герм, языков, [т.
1-3J, М., 1977 — 78; Streitberg W.,
Urgermanische Grammatik. Hdlb., 1900;
H i r t Н., Handbuch des Urge rm anise hen,
Tl. 1-3, Hdlb., 1931-34; Leh-
mann W. P., The grouping of the Germa-
nic languages, в кн.: Ancient Indo-European
dialects, Berk.— Los Ang., 1966; Kurzer Grund-
riss der germanischen Philologie, Bd 1 —
Sprachgeschichte, B.,	1970; H u 11 e-
r e r C. J., Die germanischen Sprachen. Bdpst,
1975; К e 1 1 e r R. E., The German language,
L.— Boston, 1978.	И. А. Сизова,
ГЕРУНДЙВ (лат. gerundivum) — см. Ге-
рундий.
ГЕРУНДИЙ (лат. gerundium, от gero —
действую, совершаю)— 1) латинское от-
глагольное существительное, образуемое
с помощью суффикса -nd-; Г. сохраняет
глагольное управление и, в отличие от
др. существительных, определяется не
прилагательным, а, как и глагол, наре-
чием, напр. bene rem agendo inclaruit
‘Он прославился хорошим ведением де-
ла’.
Г. склоняется только в ед. ч. как
существительные ср. рода с основой на
-о-, но не имеет формы им. п. Логич.
номинативом Г. может служить инфини-
тив соотв. глагола. При помощи того же
суффикса -nd- образуется также лат.
причастие страдат. залога — герун-
див (gerundivum), имеющее значение
долженствования в будущем: urbs de-
lenda ‘Город, который должен быть
разрушен’. Г. и герундив в лат. синтак-
сисе тесно связаны между собой. Семан-
тико-синтаксич. особенности Г., неяс-
ность происхождения и первонач. морфо-
логич. состава форм породили мн. ги-
потез и составляют одну из нерешенных
проблем индоевроп. яз-знания. 2) В англ,
яз. термин Г. (gerund) употребляется
применительно к формам на -ing, имею-
щим как глагольные (управление), так
и именные признаки.
• Тройский И. М.. Ист. граммати-
ка лат. языка. М..	1960: Степа-
нов Ю. С.. Герундивы и имена действия
в древнейшем строе индоевроп. предложения,
ВЯ. 1985, №6;jespersen О.. A modern
English grammar on historical principles, pt
V. Syntax, pt VI. Morphology, Cph., 1940;
Risch E.. Gerundivum und Gerundium.
Gebrauch im klassischen und alteren Latein.
Entstehung und Vorgeschichte, В,— N. Y..
1984.	Ю. В. Откупщиков.
ГЕТЕРОГРАММА (от греч. heteros —
иной, другой н gramma — рисунок,
знак, буква) — знак или сочетание зна-
ков, выражающие слово одного языка,
во предназначенные для прочтения в пе-
реводе на другой язык в составе текста
на этом другом языке. См. Гетерогра-
фия.	И. М. Дьяконов.
ГЕТЕРОГРАФИЯ (от греч. heteros —
вной, другой и grapho — пишу) — спо-
соб письма, когда часть слов (или их
основ), а иногда и целые выражения пи-
шутся на одном языке, а при чтении пе-
реводятся на другой. Г. впервые возник-
ла в Ниж. Месопотамии. В шумер, кли-
нописи основы слов писались идеограм-
мами, а аффиксы и служебные слова —
знаками в слоговом значении. В письме
аккадцев основы первоначально (3-е тыс.
до н. э.) оставлялись в прежнем (шумер-
ском) написании, а аффиксы, служебные
слова и др. писались знаками в слоговом
значении, но уже по-аккадски; при чте-
нии идеограмм подставлялись их аккад.
переводы. Позже было разработано чис-
то слоговое письмо для аккад. яз., но
особенно употребительные слова, кан-
целярские формулы, имена божеств и др.
вписывались шумер, идеограммами или
даже заменялись полными написаниями
шумер, слов, включая их части, напи-
санные по-шумерски слоговыми знаками;
такие гетерограммы читались целиком
по-аккадски. Этим достигалась компакт-
ность текста на пространстве маленькой
тяжелой глиняной плитки — оси. мате-
риала письма. Позднее нек-рые тексты
(гадат. тексты, ритуалы, хроники)
сплошь зашифровывались Г. Применя-
лась Г. также в злам., хетт., хуррит. и
урарт. клинописях (наряду с чшумеро-
граммами* применялись и «аккадограм-
мы>). В обиходе писцов, знавших шу-
мерский, текст мог читаться и без пере-
вода гетерограмм. Г. аналогичного типа
используется в японском письме.
Г. на базе < консонантного► арамейского
алфавита использовалась в ираноязыч-
ных странах в 4 в. до н. э.— 7 в. н. э.
(отчасти и позже). Причиной появле-
ния Г. явился обычай офиц. канцелярий
Ахеменидской державы, где писцы вели
документацию по-арамейски, но читали ее
вышестоящим чиновникам по-ирански.
Ознакомившись во 2 в. до н. э. с шумеро-
аккад. словарями-справочниками гете-
рограмм, иран. писцы ввели такие же
и для себя; было выработано неск. мест-
ных систем письма с разл. набором гете-
рограмм и с разным объемом их приме-
нения (парфянское, пехлеви, согдийское,
хорезмийское). В пехлевв Г. осложня-
лась совпадением мн. букв в рукописном
курсиве и ошибочным пониманием гете-
рограмм писцами. Совр. зороастрийцы
чвтают гетерографич. тексты без перевода
гетерограмм, т. е. в искаженном арамей-
ском чтении.
* Фридрих И., Дешифровка забытых
письменностей и языков (Прилож. 3), М..
1961;его же, История письма, М., 1979;
ДьякоаовИ. М.. Языки древней Перед-
ней Азии, М., 1967. И. М. Дьяконов.
ГЕЗЗ (гез, гыыз, эфиопский язык) —
один из эфиосемитских языков. Мертвый
язык эпиграфики и христ. лит-ры Эфио-
пии. Перестал использоваться в качестве
разговорного на рубеже 1—2-го тыс.,
сохранившись как культовый язык мо-
нофиситской церкви. Подвергшись мень-
шему, чем др. эфиосемит. языки, влия-
нию кушит, субстрата (см. Кушитские
языки), сохранил мн. архаичные черты.
Вместе с тем утратил нек-рые общеэфио-
семит. черты (продуктивные модели дей-
ствит. причастия СгаСзэСз и имен дей-
ствия на *mV-) и выработал ряд иннова-
ций [напр., суффиксные местоимения
3-гол. мн. ч. муж. и жен. рода-(h)omu/-
(h)on < *-hamu I *-han]. Общая иннова-
ция с тиграй — замена общесемит. эле-
мента h- в самостоят. местоимениях 3-го
л. на ’-; в отличие от живых эфиосемит.
языков, не имеет каузативного глаголь-
ного префикса *’at-. В фонетике, не счи-
тая слияния звонкого увулярного *g со
звонким фарингальным^, ряда интер-
дентальных (*t, *t, *d) с сибилянтами
(s, s, z) и перехода *s>5 (позднее>5),
сохраняет прасемит. систему согласных
в ее традиционно реконструируемом виде
(см. Семитские языки). В Г. также
имеются простой и глоттализованный р
(в заимствованиях) и лабио-велярные
h”, k”, g”, q”. Вокализм представлен
7 фонемами: э (<*u, *i), а(<*а), и(<*й),
i(<*i), а(<*а), o(<*aw), е(<*ау),
В Г. 2 падежа — номинатив с нулевым
показателем и аккузатив на -а. Прилага-
тельное обычно согласуется с именем
в роде и числе. Глагол имеет 5 производ-
ных основ (пород). Порядок слов сво-
бодный, чаще VSO.
Г. пользуется слоговым письмом, раз-
вившимся из консонантного южноаравий-
ского (сабейского) (см. Эфиопское пись-
мо). Ранние памятники, т. наз. аксум-
ские надписи, относятся к 4 в. (по мне-
нию нек-рых ученых, возможно, ко 2 в.).
Начиная с 5 в. в Г. проникли кннжные
заимствования из греч., коптского, сирий-
ского, др.-евр., араб, языков; кушит,
(агавские) заимствования проникали че-
рез разг. речь. Г. оказал влияние на
разл. эфиосемитские, а также агавские
языки; он используется как источник для
образования совр. науч, терминов.
* Крачковскнй И. Ю., Введение в
эфиоп, филологию, Л.,	1955; Стари-
нна В. П., Эфиоп, язык, М.. 1967; Mer-
cer S., Ethiopic grammar with chrestomathy
and glossary, Oxf., 1920; D i 1 1 m a n n A.,
Ethiopic grammar, Amst., 1974.
Leslau W., Comparative dictionary of
Ge’ez (Classical Ethiopic), Wiesbaden, 1987.
„	, А. Ю. Милитарев.
гилйцкиИ ЯЗЫК — см. Нивхский
ГИМАЛАЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — собира-
тельное название языков Непала и со-
седних районов Индии, кроме индоарий-
ских и тибетского с его диалектами. Не
составляют единой группы. Один из
Г. я., кусунда в юго-зап. Непале, почти
исчезнувший, не родствен ни одной язы-
ковой семье, остальные входят в тибето-
бирм. ветвь кит.-Тибет, семьи (см. Тибе-
то-бирманские языки, Китайско-ти-
бетские языки). В Индии, западнее гра-
ницы с Непалом, ок. 60 тыс. чел. гово-
рят на языках зап.-гималайской группы —
канаури, канаши, лахули, манчати, бу-
нан, рангкас. Возможно, им родствен
мертвый язык жангжунг, на к-ром были
написаны книги древней Тибет, религии
бон. В зап. части Непала распространены
языки магар (300 тыс. говорящих) и че-
панг (ок. 15 тыс.), возможно, состав-
ляющие одну группу, а также кхам (ок.
45 тыс.). Языки гурунг (ок. 480 тыс.) и
таманг, или мурми (550 тыс.), в центр.
Непале образуют подгруппу Тибет, груп-
пы. Южнее Катманду св. 450 тыс. чел.
пользуются неварским языком (невари),
это единств. Г. я. Непала, имеющий пись-
менность и лит-ру. В вост. Непале боль-
шое число языков входит в вост.-гималай-
скую группу (св. 650 тыс. говорящих);
она распадается на две сильно различаю-
щиеся подгруппы, в одной из к-рых важ-
нейшими представителями являются лим-
бу (ок. 250 тыс.), якха, кхамбу, в дру-
гой — сунвар (св. 25 тыс.), бахинг, рай.
Менее известные языки этой группы
обычно объединяются под общим назв.
киранти. В инд. штате Сикким осн. язы-
ком является ронг, или лепча (35 тыс.),
имеющий своеобразную письменность,
созданную в кон. 17 в. Несколько южнее
говорят на языке дхимал.
По типологич. признакам среди Г. я.
выделяются т. наз. прономинализов.
языки, в к-рых к глаголу присоединя-
ются суффиксы и, реже, префиксы, пред-
ставляющие собой редуцированные лич-
ные местоимения и указывающие лицо и
число субъекта действия. Прономинал изо-
ванными являются языки зап.-гималай-
ские, вост.-гималайские, чепаиг и дхи-
мал (а также кусунда). Ср. в языке лим-
бу: рёк-а 'я иду’, k’-peg ’ты идешь’,
a-peg ’я и вы идем’, me-peg ’они идут’ и
т. д. Аффиксы могут указывать не толь-
ко на субъект, но и на объект: a-k'-hip
’ты меня бьешь’. В ряде языков они
различны в зависимости от времени и за-
лога глагола, ср. в бахинг: sad-й 'я уби-
ваю’, sa-t-ong 'я убил’, sa-t-I ’я был
убит’ и т. д. Прономинализов. языки
имеют и др. особенности: в местоимениях
различается ед., дв. и мн. ч., противо-
поставляются инклюзивные и эксклю-
зивные местоимения 1-го л. дв. и мн. ч.;
счет основан на двадцатеричной систе-
ме; различаются одуш. и неодуш. су-
ществительные. Так, в лимбу имеются
след, местоимения 1-го л.: anga ’я’,
an-chi ’я и ты’, an chi-ge 'я и он’, ani
'я и вы’ ani-ge ’я и они’. В канаури назв.
числа ’сто’ nga nizza букв, означает
'пятью двадцать’. В каждом отд. языке
могут присутствовать не все перечисл.
явления, нек-рые из них, напр. двадца-
ГИМАЛАЙСКИЕ 103
иричный счет, встречаются и в др. Г. я.,
•io в целом они наиболее характерны для
прономинализов. языков. Эти явления
свойственны также мунда языкам, по-
этому существует точка зрения (С. Ко-
пов), что прономиналнзов. языки имеют
субстрат мунда.
9 Grierson G. A. (ed.), Linguistic
survey of India, v. 3. pt 1, Calcutta, 1909;
Clause, sentence and discourse pattern in se-
Icctcd languages of Nepal, v. 1 — 4, Norman,
1973.	С. E. Яхонтов.
ГИН?ХСКИЙ ЯЗЙК — один из цез-
ских языков. Распространен в с. Генух
(Гинух) Цунтинского р-на Даг. АССР.
Число говорящих ок. 200 чел. Диал, раз-
личий ие имеет. Для Г. я. характерны; в
фонетике — сохранение в системе вока-
лизма переднерядного лабиализованного у
(этот звук варьируется с «и»), чередова-
ние свистящих/шипящих в зависимости от
ряда соседнего гласного (икьи-ш ’шел’,
реша-с ’жарил’), особый артикуляцион-
ный тип фарингализации, сохранение ла-
биализации согласных в большинстве
позиций; в морфологии — эргатив, не
совпадающий с косвенной основой (по-
казатель -й/-й), единый способ образова-
ния мн. ч. (показатель -бе) и сравнитель-
но небольшое число формантов косвен-
ной основы субстантива, наличие четы-
рех согласоват. классов (с нек-рыми
следами пятого), двадцатеричная система
числительных. Глагольная морфология
характеризуется разветвленной системой
синтетич. времен (настоящее на -гьо,
общее с нулевым аффиксом, прошедшее
I иа -с/-ш, прошедшее II иа -но, будущее
I на -н, будущее II на -с). Г. я. наиболее
близок цезскому языку, с к-рым он об-
разует особую генетич. ветвь внутри
цезской подгруппы. В исконной лексике,
однако, обнаруживается много совпаде-
ний с бежтинским языком и гунзиб-
ским языком. Язык бесписьменный.
ф Бокарев Е. А.. Цезские (дидой-
ские) языки Дагестана, М.. 1959; Л о м т а д-
з е Э. А., Гииух. диалект дидойского язы-
ка, Тб., 1963; Имнайшвили Д. С..
Дидойский язык в сравнении с гииух. и
хваршийским языками, Тб., 1963.
Я. Г. Тестелец.
ГИПОНИМ ЙЯ (от греч. hypo — под,
внизу и бпута — имя) — одно из основ-
ных парадигматических отношений в се-
мантическом поле — иерархическая ор-
ганизация его элементов, основанная на
родо-видовых отношениях. Г. базируется
на отношении несовместимос-
ти — свойстве семантически однород-
ных языковых единиц, соотносящихся
с понятиями, объемы к-рых не пересека-
ются. Г. как родо-видовое отношение
представляет собой включение семанти-
чески однородных единиц в соотв. класс
наименований. Слова, соотв. видовым
понятиям (напр., «пудель», «терьер»,
«спаниель», «дог», «овчарка», «борзая»
и др.), выступают как гипонимы
по отношению к слову, соотносящемуся
с родовым понятием («собака»),— г и-
перониму (от греч. hyper — над,
сверх и бпута — имя) и как с о г и п о-
н п м ы по отношению друг к другу.
В отличие от синонимии Г. определя-
ется в терминах односторонней замены
(односторонней импликации): в тексте
возможна эквивалентная замена гипони-
ма на гипероним как подведение вида под
род, обратное же ие всегда возможно: «Он
купил розы» -» «Он купил цветы»
(двусторонняя замена невозможна во
всех случаях, так как цветы могут быть
не только розами). Обратный переход
104 ГИНУХСКИЙ
в тексте — от гиперонима к гипониму,
если они соотносятся с одним и тем же
денотатом,— связан с получением до-
полнят. информации и конкретизацией
обозначаемого, т. к. значение гипонима
семантически сложнее, чем у гиперонима,
а представляемый им класс предметов
уже: ср. «шампиньон» ’съедобный
серовато-белый пластин-
чатый гриб’ и «гриб». Семантич. от-
ношение согипонимов — это отношение
элементов одного класса; гипонимы вклю-
чают в себя смысловое содержание ги-
перонима и противопоставляются друг
другу соотв. дифференциальными се-
мами: ср. гипонимы «физика» — «хи-
мия» — «математика» — «астрономия» —
«биология» — «медицина» — «геогра-
фия» — «история» — «филология» —
«философия»... и их гипероним НАУКА.
На основе Г. взаимосвязанные лексич.
единицы последовательно объединяются
в тематич. и лексико-семантич. группы,
подклассы и классы, семантич. поля и
семантич. сферы, что находит отражение
в структуре идеография, словарей.
Г. может быть интерпретирована как
квазисинонимия. В этом слу-
чае выделяются два осн. типа квазиси-
нонимич. различий: родо-видовые («бо-
леть» — «саднить»), где имеет место
включение значений, и видо-видовые
(«жечь» — «ломить» — «ныть» — «ре-
зать»— «саднить» — «стрелять» и др.),
где отмечается их пересечение.
ф Уфимцева А. А., Слово в лексико-
семантич. системе языка, М., 1968; А п-
ресяи Ю. Д., Лексич. семантика. Сино-
нимии. средства языка, М., 1974; Карау-
лов Ю. Н.. Общая и рус. идеография.
М.. 1976; Л а й о н з Д ж.. Введение в тео-
ретич. лингвистику, пер. с англ., М.. 1978;
Новиков Л. А., Семантика рус. языка,
М.. 1982: Brekle Н. Е., Semantik, 2
Aufl., Munch., [19741; Lyons J.. Seman-
tics, v. 1—2, Camb., 1977. Л. А. Новиков.
ГИПОТАКСИС (от греч. hypo — под,
внизу и taxis — расположение) — см.
Подчинение.
ГЛАГбЛ (лат. verbum) — часть речи,
выражающая грамматическое значение
действия (т. е. признака подвижного,
реализующегося во времени) и функцио-
нирующая по преимуществу в качестве
сказуемого. Как специфически предика-
тивное слово Г. противопоставлен имени
(существительному); само выделение ча-
стей речи в античной (уже у Платона),
др.-инд., араб, и др. лингвистич. тради-
циях началось с функционального разгра-
ничения имени и Г. Вместе с тем формо-
образование Г. (спряжение) не во всех
языках четко противопоставлено формо-
образованию имени (особенно прилага-
тельного), а набор грамматич. категорий
Г. является далеко не одинаковым в раз-
ных языках.
Во мн. языках различают собственно Г.
и т. наз. вербоиды. Собственно Г., или
финитный Г. (лат. verbum finitum),
используется в предикативной функции и,
т. о., в языках типа русского обозначает
«действие» не отвлеченно, а «во время
его возникновения от действующего ли-
ца» (А. А. Потебня), хотя бы в частном
случае и «фиктивного» (ср. «светает»),
В соответствии со своей функцией финит-
ный Г. характеризуется тем пли иным
набором специфически предикативных
грамматич. категорий (время, вид, на-
клонение, залог), а во мн. языках также
согласоват. категориями (повторяющими
нек-рые категории имени и местоимения).
Вербоиды (по др. терминологии — не-
финитные формы Г.) совмещают нек-рые
черты и грамматич. категории Г. с чер-
тами др. частей речи — существительных,
прилагательных или наречий. Вербои-
ды выступают в качестве разл. членов
предложения, а также в составе аналитич.
финитных форм и нек-рых близких к ним
конструкций. К вербоидам относят ин-
финитивы (и др. «имена действия» — ге-
рундий, масдар, супин), причастия и дее-
причастия. В нек-рых языках нет мор-
фологич. противопоставления финитных
и иефинитных форм; форма Г., высту-
пая в непредикативной функции, полу-
чает особое синтаксич. оформление. Так,
в кит. яз. Г., функционируя в качестве
определения, обязательно присоединяет
частицу, как бы аннулирующую свойст-
венную ему предикативность (ср. wo кап
shii 'Я читаю книгу’ и wo kan de shii 'чи-
таемая мною книга’).
Семантико-грамматич. разряды глаго-
лов выделяются на основании разл.
признаков. Знаменательные Г.
противостоят служебным (т. наз.
связкам) и вспомогательным
Г., используемым в составе аналитич.
глагольных форм. По признаку семан-
тически обусловленной способности «от-
крывать вакансии» для актантов все
Г. делятся также на ряд валент-
ное т н ы х классов, соотв. фор-
мально-логич. классам одноместных и
многоместных предикатов (см. Валент-
ность). Так различают одновалент-
ные Г. («спит» — кто? «существует» —
кто или что? «знобит» — кого?), двух-
валентные («читает» — кто что?
«любит» — кто кого или что? «хочется»—
кому чего?), трехвалентиые
(«дает» — кто? кого или что? кому?)
и т. д. Особую группу составляют «нуль-
валентные» Г., обозначающие некую не-
членимую ситуацию и потому неспособ-
ные иметь хотя бы один актант («светает»,
«морозит»). Учитывается также качеств,
природа отношений между Г. и его ак-
тантами. Напр., среди трехвалеитных
Г. выделяют Г; с адресатом («дает»), Г.
с орудием («режет» — кто? что? чем?),
Г. лишения («отнимает» — кто? что? у
кого?) и т. д. Многозначные Г. в разных
значениях могут принадлежать к разным
группам. Так, «писать» в значении ’на-
носить письм. знаки на к.-л. поверхность’
задает схему предложения «кто? что?
чем? (и на чем?)», а в значении передачи
информации — схему «кто? кому? о чем?».
С приведенной классификацией пере-
крещиваются другие — по способности
Г.-сказуемого иметь подлежащее (т. наз.
личные и безличные Г.) и по способ-
ности принимать дополнение (перех. и
неперех. Г.).
Личные Г., т. е. способные упо-
требляться с подлежащим, составляют
большинство Г. самой разной семантики.
Безличные, т. е. не сочетающиеся
с подлежащим (в нек-рых языках сочетаю-
щиеся только с формальным подлежащим
типа англ, it в it is raining ‘идет
дождь’), — это иульвалентиые Г. и все
те одно- и многовалентные, первый ак-
тант к-рых не получает статуса подлежа-
щего (обычно они обозначают некие не-
произвольные состояния живого сущест-
ва: «меня знобит», «мне везет», «мне хо-
чется яблок»). В языках, где Г. согла-
суется с подлежащим, безличные Г.
морфологически характеризуются де-
фектностью парадигмы лица, числа (и
рода): представлено только 3-е л. ед.
ч. и (в рус. и нек-рых др. языках) ср,
род («меня знобило»).
Переходные Г. получают (или.
могут получать) прямое дополнение
(обычно они обозначают действия над
к.-л. объектами, материальными или
идеальными, их восприятие, эмоции по
отношению к ним и т. п.: «шью пальто»,
«решаю вопрос», «вижу лес», «люблю
детей», «даю книгу брату»). К пере-
ходным относятся и те одновалентные
Г., единств, актант к-рых принимает фор-
му прямого дополнения («меня знобит»).
Непереходные Г. не сочетаются
с прямым дополнением («брат спит»),
но могут иметь др. типы дополнений
(«радуюсь весне», «любуюсь закатом»,
«отступаю от правил»), наз. косвенными.
Г., требующие косвенного дополнения,
объединяют в группу косвенно-
переходных. В нек-рых языках
перех. и неперех. Г. разграничиваются
морфологически: переходные имеют осо-
бые формы объектного спряжения (напр.,
в венг. яз.) и даже двойное (иногда и
тройное) согласование — с подлежащим,
прямым дополнением (и с косвенным
дополнением), ср. груз, deda me in-zrdi-s
’мать меня воспитывает1, deda sen g-zrdi-s
’мать тебя воспитывает', где глагольное
окончание -s указывает на 3-е л. ед. ч.
субъекта, а префиксы т- и g- соот-
ветственно на 1-е и 2-е л. ед. ч. объ-
екта.
В др. плоскости лежит разделение Г.
на динамические и статические. Дина-
мические обозначают действия
в прямом смысле слова («рублю», «пи-
шу», «бегу») или же события и процес-
сы, связанные с теми или иными измене-
ниями («чашка разбилась», «дерево рас-
тет», «сиег тает»). Статические
обозначают состояния, зависящие от во-
ли субъекта («стою») либо не зависящие
от нее («болею», «мерзну»), отношения
(«соответствует», «превосходит»), про-
явления качеств и свойств («трава зеле-
неет» в значении 'видится зеленой’).
Дииамич. и статич. глаголы разграничи-
ваются своим употреблением, а в нек-рых
языках (китайском, ряде кавказских)
статич. глаголы (или отд. их группы) обо-
собляются и морфологически: они имеют
более бедный состав форм и в ряде от-
ношений сближаются с именами.
Динамич. Г. могут быть «предельными»
и «непредельными». Предельные обо-
значают действия, направленные к пре-
делу и исчерпывающие себя с его дости-
жением («свеча догорает/догорела»,
«я наполняю/наполнил стакан водой»).
Непредельные обозначают действия, не
предусматривающие предела в своем
протекании («смеюсь», «беседую»). Есть
промежуточная группа «двойственных»
Г., выступающих и в предельном, и в не-
предельном значении (ср. «пишу/написал
книгу», «курю/выкурил папиросу» и не-
предельное значение «пишет хорошо»,
«много курит»), Г. состояния, отноше-
ния и т. д. являются непредельными.
В слав, языках предельные глагольные
значения функционируют и в сов., и
в несов. виде, либо, реже, в одном со-
вершенном (в рус. яз., напр., «отшумел»,
«рухнул»), а Г. с непредельным значе-
нием выступают только в несов. виде.
Особую группу составляют в слав, язы-
ках т. наз. ограничительные Г. типа
«поспал», «проболел», в к-рых течение
действия, непредельного по своему ха-
рактеру, ограничивается внеш, преде-
лом — определ. «порцией времени» («по-
спал часок», «проболел всю зиму»).
В герм, и ром. языках предельность/не-
предельиость отражается на значении
и иа возможности атрибутивного употреб-
ления причастия, используемого в фор-
мах аналитич. перфекта, иа временных
значениях форм пассива, а также на
сочетаемости с нек-рыми обстоятельст-
вами.
Наконец, выделяются еще более дроб-
ные разряды, т. наз. способы действия
(взаимодействующие с категорией вида),
иапр. в рус. яз. начинательный («запел»,
«побежал»), многократный («певал»), од-
ноактный («толкнул»), однонаправлен-
ного перемещения («бежал», «нес»), не-
направленного перемещения («бегал»,
«носил»), кумулятивный («накупил», «на-
бедокурил»), дистрибутивный («пере-
пробовал», «пооткрывал») и др.
В языках с богатой морфологией на-
блюдается подразделение Г. на фор-
мальио-грамматич. разряды типа «те-
матического» и «атематического» спря-
жения древних индоевропейских, «силь-
ного» и «слабого» спряжения герман-
ских, I и II спряжения рус. языков. По
формально-морфологич. основаниям вы-
деляются и такие группы, как возврат-
ные Г. и отложительные (депонентные)
Г., хотя обычно эти группы характери-
зуются и семантико-синтаксич. призна-
ками (непереходностью и др.).
* Мещанинов И. И., Глагол, М, —Л.,
1949; Яхоатов С. Е.. Категория глаго-
ла в кит. языке. Л., 1957; Исачен-
ко А. В., Грамматич. строй рус. языка в
сопоставлении с словацким. Морфология,
ч. 2. Братислава, 1960; X о л о д о-
в и ч А. А., О предельных п непредельных
глаголах, в кн.: Филология стран Востока,
[Л.1. 1963; Бондарко А. В., Була-
нин Л. Л.. Рус. глагол. Л., 1967; По-
тебня А. А., Из записок по рус. грамма-
тике, т. 4. в. 2, Глагол, М., 1977; Перель-
мутер И. А., Общеиндоевроп. и греч.
глагол, Л., 1977; Иванов В я ч. Вс.,
Слав., балт. и раннебалкан. глагол, М., 1981;
Семантич. типы предикатов, М., 1982; Якоб-
сон Р. О., О структуре рус. глагола, в
его ки.; Избр. работы. М.. 1985: Karcev-
ski S.. Systeme du verbe russe, Prague. 1927;
Dubois J., Grammaire structurale du fran-
Cais, v. 2, Le verbe, P., 1967; V e n d 1 e r Z..
Verbs and times, в его ки.; Linguistics
in philosophy, Ithaca — N. Y., [1967);
Leech G. N., Meaning and the English
verb. [L.. 1971]; Danes F., К strukture
slovesnych vyznamu, в кн.-. Jazykovedne
stiidie, 12. Brat., 1974; V e у r e n c J., Etu-
des sur le verbe russe. P., 1980: Allen R. L.,
The verb system of present-day American Eng-
lish. В,— N. Y.— Amst.. 1982. Ю. С. Маслов.
ГЛАГОЛИЦА — одна из двух славян-
ских азбук. Название образовано от
ст.-слав, «глаголъ» — слово, речь. Поч-
ГЛАГОЛИЧЕСКИЙ АЛФАВИТ
+	а	6	И	от	т	•к *	
L11	б	м	мягкое г		У	к	ь
V	в		к	•fr	Ф		ы
%	г	А	л	•0*	е	А	1,я
л	А	Т	м	)о	X	IP	ю
э	8	•Р	н	о	0	<€	е носовое юс малый
к	Ж	9	0	W	шт	х	о носовое юс большой
&	АЗ	4°	п	V	ц	Э€	йотированный юс малый
&	3	Ь	р	V	ч		йотированный юс большой
		Q	с	ш	ш	&	ижица
ти полностью совпадая с кириллицей
по алфавитному составу, расположению
и звуковому значению букв, Г. резко отли-
чалась от нее формой букв. Считают, что
по происхождению ми. буквы Г. связаны
с греческим письмом, а нек-рые буквы
составлены на основе знаков самаритян,
и др.-евр. письма, однако своеобразие
глаголич. письма не позволяет уверенно
связать его ни с одним из совр. ему
алфавитов и косвенно подтверждает
предположение о том, что эта азбука
изобретена одним из слав, просветите-
лей и авторов слав, азбуки Кириллом
(Константином-Философом) еще до отъ-
езда Кирилла и его брата Мефодия
в Моравию. Г. широко употреблялась
в 60-х гг. 9 в. в Моравии, откуда про-
никла в Болгарию и Хорватию, где су-
ществовала до кои. 18 в.; изредка упо-
треблялась и в Др. Руси. О древней-
шем виде глаголич. письма можно су-
дить лишь предположительно, т. к. до-
шедшие до нас глаголич. памятники не
старше 10 в.: «Киевские листки, или
Киевский миссал» (10 в.), Зографское.
Мариинское и Ассемаииево евангелия,
«Сборник Клоца», «Синайская псал-
тырь» и «Синайский требник» (И в.),
ф Селищев А. М., Ст.-слав, язык,
ч. 1, М.. 1951; Сб. ответов иа вопросы по
яз-знанию (к IV Междунар. съезду славис-
тов). J4., 1958.
ГЛАНД (от англ, glide — скольжение) —
1) звук типа английского [h] или гор-
танного взрыва, т. е. звук, образую-
щийся при прохождении потока воздуха
через голосовую щель в момент ее суже-
ния или в момент резкого раскрытия.
2) Переходный элемент, возникающий
в сочетании звуков с разл. локализацией
артикуляции (напр.. [Ц-образный пере-
ход в сочетаниях рус. мягких согласных
с гласными непереднего ряда: [f'agA],
[l'’ot]: [и]-образный переход в сочета-
ниях губных согласных с неогубленными
гласными: [b'ak], [p'al]). Такие перехо-
ды характеризуются формантной струк-
турой, но стационарного участка ие име-
ют. 3) То же, что полугласный во вто-
ром значении.
* Якобсои Р.. Фант Г. и Хал-
ле М.. Введение в анализ речи, в кн.:
НЛ. в. 2, М.. 1962: Фант Г., Анализ и син-
тез речи, пер. с англ., Новосиб., 1970.
Л. В. Бондарко.
ГЛАСНЫЕ — класс звуков речи, вы-
деляемый на основании их артикулятор-
ных, акустических и функциональных
свойств. Артикуляторные свойства Г.
заключаются в том, что это звуки, обра-
зующиеся с обязательным участием го-
лоса (шепотные глас-
ные — исключение, под-
тверждающее общее пра-
вило) и при отсутствии
к.-л. преграды в над-
гортанных полостях. Для
образования Г. харак-
терно отсутствие лока-
лизованного в к.-л. уча-
стке мускульного напря-
жения, особая роль губ,
языка и мягкого нёба в
образовании качества. С
акустич. т. зр. Г.— это
звуки с голосовым ис-
точником возбуждения
и с четко выраженной
формантной структурой.
Особая функция Г. зак-
лючается в том, что онн
являются вершиной сло-
га, слогообразующим
элементом в сочетаниях
звуков речи. Все эти
признаки не абсолютны:
артикуляционные и акустич. различия
между Г. и нек-рыми сонантами могут
вообще отсутствовать (напр., между
рус. [i] и [_i] в словах «у Маи» [umai]
и «май» [mai]). Кроме того, слогообра-
ГЛАСНЫЕ 105
зующим элементом может быть не только
Г., но и согласный. Т. о., можно утверж-
дать, что звук речи, обладающий пере-
числ. особенностями,— скорее всего
гласный, а не согласный. Единств, соб-
ственным свойством гласного является
его большая слогообразующая сила: в со-
четании согласный + гласный вершиной
слога обязательно будет Г. Выступая
в роли слогообразующего элемента,
гласный, с одной стороны, как бы под-
чиняет себе соседние согласные, посколь-
ку артикуляторная реализация соглас-
ного существенно зависит от качества Г.
в слоге; с другой стороны, изменения
самого Г. обеспечивают ф°нетич- це-
лостность слова как последовательности
слогов, один из к-рых несет словесное
ударение, а другие являются безудар-
ными; наконец, объединение слов в син-
тагму (высказывание) происходит бла-
годаря спец, фонетич. организации удар-
ных гласных. Т. о., фонетич. функ-
ция Г.— организация звуковой целост-
ности слога, слова и синтагмы.
Артикуляционные классификации Г.
строятся на основе след, признаков:
степень подъема языка, степень продви-
нутости языка вперед или назад, поло-
жение губ (наличие или отсутствие лаби-
лизации), положение мягкого нёба.
По степени подъема языка Г. делятся
на 3 группы: гласные нижнего подъема,
при артикуляции к-рых язык занимает
максимально низкое положение в поло-
сти рта; гласные высокого подъема, при
образовании к-рых язык занимает самое
высокое положение в полости рта; глас-
ные среднего подъема, т. е. не относя-
щиеся ни к гласным верхнего, ни к глас-
ным нижнего подъема. Относительно
числа градаций по подъему среди этих
Г. нет единого мнения: так, Л. В. Шерба
допускает, что можно говорить о четырех
степенях подъема кроме высокого и низ-
кого, однако подчеркивает условность
такой классификации. Л. Р. Зиидер
считает, что <от ,,i“ к „а“ ...ведет непре-
рывный ряд гласных, возникающий при
медленном опускании или подъеме язы-
ка. Три, четыре, шесть или семь степе-
ней подъема — это лишь условные оста-
новки на этом пути».
Продвижение языка в переднюю или
заднюю часть полости рта — основание
для характеристики гласных по ряду:
при образовании Г. переднего ряда вся
масса языка продвинута вперед, при
образовании Г. заднего ряда — назад;
при образовании Г. смешанного ряда
язык вытянут вдоль полости рта.
Огубленность (лабиализация), т. е.
вытягивание и округление губ при обра-
зовании Г.,— один из наиболее распро-
страненных признаков Г.
По положению мягкого нёба Г. делят-
ся на ртовые (мягкое нёбо поднято и за-
крывает проход воздуха в полость носа)
и носовые (мягкое нёбо опущено, воздух
проходит в полости носа).
Менее распространенным признаком
Г. является фарингализация — сужение
стенок глотки во время произнесения.
Кроме артикуляторных признаков при
описании Г. учитываются и их просодич.
характеристики, в первую очередь дли-
тельность и тон, т. к. существуют языки,
где противопоставление Г. по длитель-
ности или по тону фонематично. Долгие
Г. отличаются от соответствующих им
кратких не только большим временем
звучания, но и нек-рыми артикулятор-
ными характеристиками (напр., англ.
106 ГЛАСНЫЕ
[i:] более закрытый и передний, чем
[i], нем. [и] более открытый и менее
задний, чем [и:], и т. д.). Различия в дли-
тельности между долгими и краткими
Г. выражаются по-разному, они макси-
мальны в случае, если долгие и краткие
не различаются качественно, и мини-
мальны, если между долгими и краткими
существует разница по ряду, подъему
и т. д. При классификации Г. по тону
имеют в виду не только частотную харак-
теристику колебаний голосовых связок,
но и более сложные признаки — такие,
как скорость изменения частоты, ре-
гистр, время, за к-рое происходит изме-
нение, и т. д. С т. зр. однородности арти-
куляции Г. делят на монофтонги и
дифтонги.
Акустич. характеристики Г. определя-
ются свойствами надгортанных полостей,
играющих роль резонаторов. Резонанс-
ные частоты каждой из полостей зависят
от объема и формы полости, т. е. от поло-
жения языка, губ и т. д. Эти резонансные
частоты принято называть формантами
Г. Пря описании акустич. свойств Г. учи-
тывают, как правило, свойства первых
двух формант (FI и FII), относительно
к-рых известно, что их частота определ.
образом связана с артикуляционными
свойствами Г.: частота F1 зависит от
подъема гласного (чем более открытый
гласный, тем выше частота FI), a FII —
от ряда гласного (чем более передний
гласный, гем выше частота FII); огублен-
ность понижает частоту обеих формант,
назализованиость приводит к ослабле-
нию интенсивности FI и FH и к появле-
нию дополнительной «форманты назади-
зованностиь. Предполагается, что для
Г. с высокой частотой FII (т. е. для
Г. переднего ряда) существенны и ха-
рактеристики более высокой форман-
ты, Fill. Изменения частотных характе-
ристик формант во времени свидетельст-
вуют об артикуляторных изменениях
гласного.
Акустич. классификация Г. основыва-
ется как на собственно частотных ха-
рактеристиках формант, так и на более
сложных признаках, описывающих распо-
ложение формант в спектре Г. В соответ-
ствии с гем, в какой части спектра —
высокой или низкой — сосредоточена
осн. энергия, Г. делятся на высокие и
низкие; с т. зр. расположения формант
по отношению к центр, части спектра Г.
делятся на компактные (в спектре к-рых
форманты занимают центр, часть) и диф-
фузные (форманты расположены по кра-
ям спектра); по степени удаления распо-
ложения формант от положения формант
нейтрального гласного Г. делят на нап-
ряженные (большее расстояние) и нена-
пряженные (меньшее расстояние).
Существенны признаки Г., используе-
мые при их восприятии. Поскольку пря-
мой связи между частотами формант и
фонетич. интерпретацией Г. нет, иссле-
дуется роль разл. акустич. характеристик
для фонемной идентификации гласного.
Установлено, что изменение частот фор-
мант на протяжении Г. используется
человеком для опознания не только са-
мого Г., но и соседнего согласного (чаще
всего предшествующего). Существенными
для определения таких признаков Г.,
как ряд или подъем, являются нек-рые
пороговые значения одной из формант.
Система Г. в языке, диалекте или в
группе языков называется вокализмом.
Основная терминология; применяемая
при описании гласных в языках мнра
(звездочкой помечены термины, харак-
теризующие функционирование гласных
при образовании значимых единиц).
•Беглые гласные — гласные, поя*
вляющиеся в морфеме только в определ. фо-
иетич. позиции и ие реализующиеся в других
позициях морфемы. Напр., в рус. яз. корне-
вые гласные, возникшие исторически в ре-
зультате падения редуцированных в слабых
позициях («сон — сна», «день — дня»), суф-
фиксальные гласные в существительных типа
«молоток — молотка», «колодец — колод-
ца» и т. д.
Верхнего подъема (высоко-
го подъема, закрытые, узкие)
гласные - гласные, характеризующиеся
высоким положением языка в полости рта.
Различаются вокалич. системы, в к-рых тер-
мин «закрытый», «узкий* употребляется для
обозначения гласного, противопоставляемо-
го по положению языка «открытому», «ши-
рокому». но с обшефонетич. т. зр. принадле-
жащему тому же подъему (напр., [е)~ [е],
[о] — [ое]).
Высокие гласные— 1) гласные,
характеризующиеся акустическим свойст-
вом, связанным с частотой F II и F III. Ар-
тикуляторно высокими гласными являются
гласные переднего ряда, характеризующиеся
высокими значениями частоты F II и F III;
2) то же. что гласные высокого подъема.
Глухие гласные — гласные, про-
износимые без участия голоса, напр. в случае
сильной редукции гласного, находящегося
между глухими согласными; шепотные глас-
ные.
Диффузные гласные — гласные,
характеризующиеся таким расположением
формант, при к-ром центр, часть спектра сво-
бодна. Напр., [ i ] — диффузный высокий
гласный, [и] — диффузный низкий глас-
ный. Противопоставляются компактным глас-
вым.
Долгие гласные — гласные, ха-
рактеризующиеся большей длительностью
по сравнению с др. гласными. Если долгота
является фоиематич. признаком гласного, по
к-рому ов противопоставлен соотв. краткому
(напр.. в англ., ием. языках), то различия по
длительности часто сопровождаются и каче-
ственными (напр., англ, долгий (i:J — более
закрытый и передний, a (i) — более откры-
тый и менее передний). Долгие гласные воз-
никают и в результате сочетания двух глас-
ных одинакового качества на морфемных
швах, тогда эти гласные лучше называть двой-
ными (ср. рус. «фамилии»).
Заднего ряда (задние, ве-
лярные) гласные — артикуляцион-
ный признак, характеризующий оттягива-
ние тела языка назад при произнесении этих
гласных.
Компактные гласные — глас-
ные, характеризующиеся таким расположе-
нием формант, при к-ром центр, часть спект-
Йа занята (напр.. гласный [а) в рус. яз.).
ротивопоставляются диффузным гласным.
Краткие гласные — I) гласные,
противопоставленные долгим гласным;
2) гласные, имеющие малую длительность,
не являющуюся релевантной для системы фо-
нем (напр., сильное сокращение длительно-
сти гласных наблюдается во втором предудар-
ном слоге рус. слова).
Назализованные гласные—
гласные, во время артикуляции к-рых мяг-
кое нёбо опущено в результате коартикуля-
ционного воздействия соседнего носового зву-
ка. При вялой общей артикуляции назалиэо-
ванность возможна и без влияния носового
(напр., в абсолютном исходе слова, где мягкое
нёбо может опускаться в результате подготов-
ки к состоянию покоя речевого тракта).
Напряженные (сильные, не-
редуцированные) гласные-
1) гласные, характеризующиеся значитель-
ной напряженностью артикуляции (значи-
тельное мускульное сокращение, приводящее
к большей упругости тканей речевого тракта).
Так, франц, гласные характеризуются боль-
шей напряженностью, чем русские; ударные
рус. гласные — большей напряженностью,
чем безударные; 2) гласные, характеризую-
щиеся такой формантной структурой, к-рая
более сильно отличается от формантной
структуры нейтрального гласного, чем фор-
мантная структура ненапряженного.
Нейтральные гласные — 1)
гласные, артикулирующиеся при вытянутом
вдоль полости рта языке; при среднем его
подъеме образуется, напр., англ, р], назы-
ваемый также центральным; иногда такие
гласные называют среднеязычными; 2) крат-
кие ненапряженные гласные иеопредел. качест-
ва, возникающие, как правило, в безударных
слогах (иапр.. рус. [pbtAlok]); 3) гласнопо-
добные звуки, возникающие при артикуля-
ции. соответствующей положению покоя про-
износит. органов.
Ненапряженные (редуци-
рованные, слабые) гласные —
гласные, противопоставляемые напряженным
гласным.
Неслоговые гласные — глас-
ные. не образующие слоги (ср. Глайды).
Нестационарные (неодно-
родные) гласные — гласные. ха-
рактеризующиеся изменениями частотных
значений формант на протяжении звучания
(и соответственно изменяющейся артикуля-
цией). Эти изменения могут затрагивать ли-
бо часть гласного (его начало или конец),
либо весь гласный в случае его небольшой дли-
тельности (напр., безударные гласные при
их количеств, редукции).
Нижнего подъема (откры-
тые, широкие) гласные — глас-
ные. характеризующиеся низким положением
языка в полости рта и соответственно широким
раствором. В иек-рых случаях термины «отк-
рытый» и «широкий» используются для обоз-
начения качества гласного, противопоставлен-
ного фонологически в пределах одного подъ-
ема (ср. термины «закрытый», «узкий»).
Низкие гласные — гласные с та-
ким расположением формант в спектре, при
к-ром осн. энергия расположена в его низкой
части (напр., гласный [и]).
Носовые гласные — гласные, об-
разующиеся при опущенном мягком нёбе, в
результате чего полость носа действует как
дополнит, резонатор; носовые характеризу-
ются появлением «носовой форманты», а
также ослаблением и понижением частоты всех
формант.
•Нулевой гласный — гласный,
реконструируемый при анализе как функ-
циональная единица, но не реализующийся
фонетически (напр., нулевая флексия в рус.
ядом», «конь»).
Огубленные (лабиализован-
ные. губиые) гласные — гласные,
образующиеся при округлении п вытягивании
губ (напр.. рус. (о), [и], франц, [у], (и),
англ, р], [о:]).
Отодвинутые назад глас-
ные— гласные переднего ряда, при артику-
ляции к-рых язык несколько отодвигается
назад под влиянием общефонетич. закономер-
ностей звукообразования (напр., рус. глас-
ные [i] и [е] — оба переднего ряда, ио [е] —
отодвинутый назад по сравнению с [i]) или
под влиянием фонетич. окружения (напр.,
гласные переднего ряда между заднеязыч-
ными согласными отодвигаются назад).
Переднего ряда (передние)
гласные — гласные, при артикуляции
к-рых язык продвигается в переднюю часть
полости рта.
Продвинутые гласные — глас-
ные заднего ряда, артикулирующиеся с не-
сколько продвинутым вперед положением
языка, что может определяться как артику-
ляционным укладом, характерным для зву-
ковой системы языка в целом, так и влияни-
ем фонетич. окружения. Напр.. рус. гласный
(а) — задний, ио продвинутый вперед; рус-
ский [и] — огубленный задний гласный верх-
него подъема — сильно продвигается вперед в
безударном слоге между двумя переднеязыч-
ными согласными: неуда», «зудеть», «дура-
чить» и т. д.
•Протетические гласные—
гласные, появляющиеся в начале слова, если
по к.-л. причинам первоначальный звуковой
состав затруднителен для произносящих
(напр., франц, начальный (е] в словах, к-рые
в латыни начинались с сочетаний согласных*.
spathula(m)>epaule, scutu(m)>ecu и т. д.).
Р т о в ы е (оральные, чистые,
простые) гласные — гласные, об-
разующиеся при поднятом мягком нёбе, что
исключает участие полости носа в их артику-
ляции.
Сверхкраткие гласные-
1) гласные, имеющие очень малую длитель-
ность в результате сильной количеств, ре-
дукции, напр. гласный второго предудар-
ного слога в словах «самовар», «потолок» в
моек, варианте рус. лит. произношения; 2)
гласные, противопоставленные фонематиче-
ски кратким и долгим гласным в системе фо-
нем, где долгота является релевантным приз-
наком.
Синтезировавные гласные —
гласноподобные звуки, полученные в резуль-
тате синтеза частотных составляющих, ха-
рактерных для того или иного гласного, иа
спец, устройствах — синтезаторах, позволяю-
щих экспериментатору управлять разл. ха-
рактеристиками таких гласных, т. е. произ-
вольно изменять их для выявления значимо-
сти тех илн иных характеристик (длитель-
ность, интенсивность, частотное положение
формант) при восприятии.
Среднего подъема гласные —
артикуляторно гласные среднего подъема ха-
рактеризуются таким положением языка по
отношению к твердому нёбу, к-рое можно наз-
вать условно средним, т. е. ие высоким п не
низким.
Среднего ряда (смешанно-
го ряда, среднеязычные) глас-
ные — 1) гласные, артикуляторно не являю-
щиеся ни передними, ни задними. В эту груп-
пу входят смешанные гласные, образующие-
ся при вытянутом вдоль полости рта языке,
и центр, гласные, образующиеся в том случае,
когда язык, собранный в комок, расположен
посередине полости рта; 2) гласными средне-
го ряда иногда называют (ошибочно!) глас-
ные заднего ряда, продвинутые вперед (напр.,
рус. [а]), и гласные, изменяющиеся по ря-
ду от начала произнесения к концу (напр.,
рус. [ы1).
Стационарные (однород»
ные) гласные — гласные, характери-
зующиеся постоянным значением частот фор-
мант на всем протяжении звучания. Артику-
ляционно ато соответствует неизменному ук-
ладу речевых органов от начала до конца
произнесения гласных.
•Стяжеивые гласные — глас-
ные. образовавшиеся в результате стяжения
двух гласных, принадлежащих разным мор-
фемам (напр., рус. «наобум»).
•Тематический гласный—
последний гласный основы, соединяющий ос-
нову с окончанием, суффиксом инфинитива.
•Умлаутироваиные глас-
ные — гласные, появляющиеся в результа-
те чередования непереднего гласного с перед-
ним под влиянием соседней морфемы, содер-
жащей гласный переднего ряда или средне-
язычный согласный.
Фарингализованные глас-
ные — гласные, произносимые с дополнит,
артикуляцией, характеризующейся сужением
стенок глотки.
Централи (гласные центра-
ли) — структурные элементы слога в слого-
вых языках, функционально принадлежащие
к финали, а фонетически являющиеся ело*
сообразующими.
9 Зиндер Л. Р., Общая фонетика,
М.. 1979; Щ е р б а Л. В., Рус. гласные в
качеств, и количеств, отношении. Л.. 1983;
J a s s е m W.. Podstawy fonetyki akustycz-
nej, Warsz., 1973.	Л. В. Бондарко.
ГЛОССА (греч. glossa—язык, речь) —
перевод или толкование непонятного,
устаревшего, диалектного слова или вы-
ражения, написанные над или под ним
(интерлинеарная Г.) или на полях руко-
писи или книги (маргинальная Г.).
Вначале Г. называлось само непонят-
ное слово или выражение. Впервые Г.
стали применяться у греков при изуче-
нии поэзии Гомера, в дальнейшем — при
толковании отд. мест Библии, а также
юридич. текстов. С 6—8 вв. известны лат.
Г., впоследствии наряду с латинскими
появлялись герм., ром. и кельт, толко-
вания, последние часто оказывались са-
мыми древними письм. памятниками
этих языков. Г. могли быть двойными и
тройными. Словари Г. именовались глос-
сариями.	Н. Д. Федосеева.
ГЛОССЕМАТИКА (от греч. glossema,
род. п. glossematos — слово) — лингви-
стическая теория, ставшая наиболее пос-
ледовательным проявлением структура-
лизма в западноевропейском языкозна-
нии. Разработана в 30—50-х гг. Л. Ельм-
слевом и X. Й. Ульдаллем, а также (ча-
стично) др. членами Копенгагенского
лингвистического кружка. Назв. «Г.»
выбраио с целью подчеркнуть принципи-
альное отличие этой теории от т. наз.
традиционной лингвистики.
Для Г. характерна методология нео-
позитивизма, одного из осн. направле-
ний бурж. философии 20 в. Теория при-
знается независимой от опыта в том смыс-
ле, что экспериментальные данные не
могут усилить или ослабить ее. Такой
характер теории обусловлен стремле-
нием максимально сблизить Г. с систе-
мами исчисления, к-рым не свойственно
отражение конкретных особенностей ис-
числяемых объектов. Однако Г., по мне-
нию Ельмслева, должна обеспечить по-
нимание не любых объектов, как при др.
системах исчисления, а только «объектов
определениой природы», т. е. языковых
текстов. При этом Ельмслев и Ульдалль
считали Г. всеобщей дедуктивной тео-
рией языка, приложимой к любому кон-
кретному языку — существующему или
только возможному. Поэтому ей были при-
даны черты, характерные для формально-
логич, и матем. теорий. Анализ фактов
языка в Г. отличается крайней степенью
абстрактности и формализма. Для обо-
снования целесообразности предлагае-
мых исчислений и определения их роли
в понимании обществ, функций языка
была сформулирована и более общая тео-
рия языка, отражающая методология,
позиции Г. по вопросам природы и об-
ществ. сущности языка. Главным мето-
дология. источником Г. в понимании при-
роды языка является лингвистич. учение
Ф. де Соссюра (см. Женевская школа).
Из учения Соссюра о языке Г. восприня-
ла с нек-рыми видоизменениями идею
о различении языка и речи, понимание
языка как системы знаков и понимание
знака как единства означающего и озна-
чаемого, положение о том, что язык есть
форма, а не субстанция и в языке нет
ничего, кроме различий, а также о том,
что с лингвистич. точки зрения язык
должен рассматриваться в самом себе
и для себя. Различение языка и речи
в Г. детализируется путем введения че-
тырехчленного ряда «схема/иорма/упо-
требление/ акт». Разработанное Соссю-
ром понятие языка как системы Ельм-
слев освободил от его социология, аспек-
та, придав ему более абстрактный и «им-
манентный» характер.
Г. различает в языке план выражения
и план содержания, причем терминам
«выражение» и «содержание» придается
абстрактное значение, так что допуска-
ется возможность употребления одного
из них вместо другого. Этим достигается
обобщение понятия знака, но ценой ис-
кусств. отрыва интеллектуального со-
держания языка от внеязыковой действи-
тельности. И в плане выражения, и в пла-
не содержания выделяются противопос-
тавляемые друг другу форма как веду-
щее начало в языке и субстанция, к-рая
ставится в абсолютную зависимость от
формы.
Понимание формы как осн. сущности
языка, якобы абсолютно независимой от
субстанции, получает в Г. и более кон-
кретное выражение в унаследованном от
Соссюра сведении языка к системе чис-
тых отношений, именуемых здесь функ-
циями. Связываемые этими отношениями
элементы языка («функтивы») объявля-
ются лишенными самостоят. существова-
ния и признаются лишь результатами
ГЛОССЕМАТИКА 107
пересечения пучков отношений. Непра-
вомерное преувеличение роли отноше-
ний за счет роли соотносящихся элемен-
тов представляет собой осн. проявление
идеалистич. сущности Г.
Лингвистич. анализ в Г. начинается
с текста и осуществляется в виде дедук-
тивного (в особом глоссематич. смысле)
перехода от класса к сегменту и к сег-
менту сегмента, кончая нечленимыми
далее элементами, т. наз. фигурами
(в плане выражения они именуются «ке-
немами», что соответствует фонемам,
в плане содержания — «плеремами», т. е.
элементарными единицами смысла). При
этом снимается качеств, различие между
элементами разных уровней языка —
фонетического, морфологического и т. д.
Анализ заключается в выявлении и ре-
гистрации зависимостей между элемен-
тами (частями) текста, существующими,
согласно глоссематич. пониманию при-
роды языка, только благодаря этим
зависимостям. Введено большое коли-
чество новых терминов для обозначе-
ния разл. вида отношений и их членов,
как правило выделяемых параллельно
в системе языка, в тексте («процессе»)
и в тексте -и системе, вместе взятых, а
также разл. процедур лингвистического
анализа.
Свойственное Г. стремление оторвать
лингвистич. теорию от конкретных язы-
ковых данных отражает общую тенден-
цию неокантианской и позитивистской
философии к превращению науч, теории
в имманентную систему положений, не
рассчитанных на отражение конкретной
природы изучаемых фактов.
Попытка сведения лингвистич. теории
к исчислению представляет собой прояв-
ление начатой неокантианцами и про-
долженной позитивистами ложной «ма-
тематизации» философии и гуманитар-
ных наук, имеющей своей целью устране-
ние из этих науч, областей материали-
стич. начала. Построение глоссематич.
теории было подчинено трем чисто фор-
мальным методологич. требованиям ло-
гич. позитивизма, не касающимся степе-
ни адекватности теории ее объекту (язы-
ку) и сводящимся только к тому, что
науч, описание должно быть непротиво-
речивым, исчерпывающим и предельно
простым. Попытка применения этих тре-
бований, особенно принципа простоты,
к лингвистич. теории вызвала возраже-
ния даже у наиболее последовательных
сторонников Г. (X. Спанг-Хансен, Э. Фи-
шер-Йёргенсен и др.).
При всей методологич. порочности Г.
сыграла в истории яз-знания н нек-рую
положит, роль. Как общая дедуктивная
теория языка она явилась одной из пер-
вых попыток соединения яз-знания с фор-
мальной логикой и этим оказала воздей-
ствие на совершенствование точных мето-
дов исследования языка. Однако стрем-
ление утвердить при помощи Г. идеали-
стич. понимание природы языка, с одной
стороны, обусловило ряд противоречий
в самой глоссематич. теории (напр., меж-
ду положением о независимости теории
от опыта и признанием того, что приме-
нение теории должно вести к результатам,
согласующимся с экспериментальными
данными), а с другой — обусловило не-
возможность ее практич. использования
для анализа конкретных языков. Прак-
тич. непригодность Г. как методологии
лингвистич. исследования вызвала наи-
более острую отрицат. оценку этой тео-
рии у большинства лингвистов и сделала
108 ГЛОТТАЛЬНАЯ
невозможным развитие ее в целом, хотя
отд. ее понятия и термины нашли приме-
нение в нек-рых др. лингвистич. концеп-
циях — понятия «схемы* (структуры),
«коммутации*, конкретных типов функ-
ций и др.
9 Ельмслев Л., Пролегомены к тео-
рии языка, пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 1, М«,
I960; Ульдалль X. И., Основы глос-
сематики, пер. с англ., там же; М у-
рат В. П., Глоссематич. теория, в ки.:
Осн. направления структурализма, М., 1964;
Мельничук А. С., Глоссематика, в
кн.: Филос. основы зарубежных направлений
в яз-знаиии, М.. 1977; Siertsema В.,
A study of glossematics. Critical survey of
its fundamental concepts, 2 ed., The Hague,
1965.	А. С. Мельничук.
ГЛОТТАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ — теория
древнейшего состава, фонетических пре-
зентаций и дальнейшего развития индо-
европейских смычных согласных фонем.
Базируется на сравнит.-ист. фонологии
и морфонологии индоевроп. языков и
типологии аналогичных консонантных си-
стем в разных языках мира. Выдвинута
в 1972 Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ива-
новым [в окончат, виде на большом мате-
риале изложена в их кн. «Индоевропей-
ский язык и индоевропейцы. Реконст-
рукция и историко-типологический ана-
лиз праязыка и протокультуры», 1984
(Ленинская пр., 1988)], а также незави-
симо в 1973 П. Дж. Хоппером. Согласно
Г. т., реконструируемые три серии индо-
европ. смычных представляли: I глотта-
лизованные, II звонкие (=аспираты), III
глухие ( = аспираты), причем аспирация
являлась фонетически релевантным, но
фонологически избыточным признаком.
Тем самым традиционная схема (I звон-
кие простые, II звонкие аспираты, III
глухие), не имеющая типологич. анало-
гов как в общем составе серий (наличие
звонких аспират при отсутствии глухих
аспират), так и в инвентаре I серии (от-
сутствие или слабая позиция b при на-
личии bh), реинтерпретируется:
Традицион-
ная схема
I II III =>
bh
dh
gh
gh
J>
8
8 ...
8W 8”h
P
t
k
k
k*
Реинтернретированная
схема
I II III
(p')	bh/b	ph/p
t'	dh/d	th/t
k'	gh/fj	kh/k
£’	gh/g	kh/k
k'“	gh°/g°	kh’/k’
Результатом этой интерпретации являет-
ся принципиально новая парадигма индо-
европ. фонологич. и морфонология, сис-
темы, без учета к-рой, по-видимому, не-
возможно дальнейшее развитие индоев-
ропеистики. В ее рамках находит ти-
пологич. обоснование общий состав се-
рий, ущербность позиции глоттализован-
ного р’, а также непротиворечиво объяс-
няются комбинаторные ограничения и
позиционная презентация смычных: не-
совместимость в пределах корня двух
согласных I серии (артикуляторное не-
удобство сочетания двух глоттализован-
ных); совместимость согласных II серии,
но с разными знаками аспирации (реин-
терпретация Грассмана закона как син-
хронного правила распределения алло-
фонов в индоевроп. корне, а не диахро-
ния. дезаспирации первого согласного);
совместимость согласных III серии. По-
новому трактуются рефлексы индоевроп.
согласных в языках-наследниках: наи-
более архаичными оказываются консо-
нантные системы германских, армянско-
го, хеттского языков, считавшиеся тради-
ционно «продвинутыми»: отражение со-
гласных I серии в виде глухих смычных
в общегерманском и армянском явля-
ется относительно близким фонетически
к общеиндоевропейскому прототипу, как
и отражение их в анатолийских (хетто-
лувнйских) языках (вместе с рефлексами
II серии) в виде непридыхат. (неинтен-
сивных) согласных, противопоставлен-
ных придыхат. (интенсивным), продол-
жающим III серию. Системы индоиран-
ских, балто-славянских, греческого,
кельтских, италийских и др. языков,
в к-рых согласные I серии продолжаются
в виде звонких согласных, оказываются
инновационными. Архаичными предста-
ют в древних индоираи. языках продол-
жающие I серию глухие согласные исхода
корня перед постфиксами, считавшиеся
прежде результатом оглушения (реин-
терпретация Бартоломе закона): они
сохраняют старый тип артикуляции, не
подвергшейся в этой позиции озвон-
чению.
• Гамкрелидзе Т. В., Иванов
Вяч. Вс., Лингвистич. типология и рекон-
струкция системы индоевроп. смычных,
«Конференция по сравнит.-ист. грамматике
индоевроп. языков (12 — 14 дек.). Предварит,
материалы», М., 1972: и х ж е, Индоевроп.
язык и индоевропейцы. Реконструкция и
ист.-типологич. анализ праязыка и прото-
культуры. т. 1—2, Тб.. 1984: Гамкрелид-
зе Т. В., Глоттальная теория: новая пара-
дигма в индоевроп. сравнит, яз-знаиии, ВЯ,
1987. № 4; Бомхард А. Р., Совр. на-
правления реконструкции праиндоевроп. кон-
сонантизма, ВЯ, 1988, >6 2; Хоппер П. Дж..
Типология праиндоевропейского набора сег-
ментов, НЗЛ, в. 21. М., 1988; Одри Ж.,Ти-
пология и реконструкция, НЗЛ, в. 21, М..
1988; Нор р е г Р. J., Glottalized and mur-
mured occlusives in Indo-European, «Glossa.
An International Journal of Linguistics»,
1973, v. 7, >6 2.	Д. И. Эдельман,
ГЛОТТОГЕНЁЗ (от греч. glotta — язык
и genesis — происхождение) — процесс
становления человеческого естественного
звукового языка, отличного от других
систем знаков. Проблема Г. продолжает
более общую проблему возникновения
языка, получающую филос., социологии,
и психологии, осмысление (см. Проис-
хождение языка). Изучается Г. как
комплексная проблема собственно линг-
вистич. методами (преим. в сфере срав-
нительно-исторического языкознания и
ист. типологии), а также с помощью
ряда смежных наук о человеке. Сравни-
тельно-исторический метод позволяет
путем сравнения праязыков отд. макро-
семей (общим числом не более 10) на-
метить формы вероятного исходного пра-
языка Homo sapiens sapiens (т. е. совр.
человека), к-рый после своего возникно-
вения ок. 100 тыс. лет назад мог распасть-
ся на диалекты, давшие ок. 40—30 тыс.
лет назад по мере расселения человека
из Африки по Евразии и увеличения чис-
ла древних людей начало отд. языкам
(праязыкам макросемей); ист. типология
помогает вскрыть наиболее вероятные
пути формирования основных языко-
вых категорий (см. Категория язы-
ковая).
Методы антропологии и примыкающих
к ней наук (напр., палеоневрологии, ре-
конструирующей особенности мозга по
их отражению на черепах) позволяют ори-
ентировочно отнести возникновение
естеств. звукового языка в его членораз-
дельной, близкой к совр. форме к перио-
ду ок. 100 тыс. лет назад, лежащему
между неандертальцами (Homo sapiens)
и первыми людьми совр. типа (Homo sa-
piens sapiens). Иначе говоря, естеств.
язык — одна из наиболее явных отличит,
черт Homo sapiens sapiens. По отношению
к неандертальцу вероятен другой тип
языка, т. к. отсутствовали те артикуляци-
онные предпосылки (фарингальиая по-
лость), к-рые необходимы для диффе-
ренциации мп. звуков (в частности,
гласных), хотя этот вопрос и вызывает
дискуссию. С т. зр. палеоневрологии
возможно отнесение формирования рече-
вых зон левого (доминантного по звуко-
вой речи у подавляющего большинства
людей) полушария к еще более раннему
периоду (синантроп, ок. 500—400 тыс.
лет до н. э.). Но не исключено, что левое
полушарие, к-рое и у совр. человека от-
ветственно не только за речь, но и за
координацию движений обеих рук, в глу-
бокой древности отвечало не только за
звуковые сигналы, но и за жесты рук
предков человека. Можно предположить,
что принципы построения последователь-
ностей жестов рук, в «языке жестов» (см.
Жестов языки) гоминидов (семейство
приматов, включающее Homo sapiens)
служившие гл. способом передачи слож-
ных значений, были позднее перенесены
на звуковые последовательности. Боль-
шая древность языка жестов по сравне-
нию со звуковым языком совр. типа пред-
полагается ми. учеными, в частности,
потому, что у антропоидов (горилл и
шимпанзе), имевших общих предков с че-
ловеком ок. 6—5 млн. лет до н. э., извест-
ны на воле системы жестов, к-рые совпа-
дают с жестами детей в доречевой («сен-
сомоторный», по терминологии Ж. Пиа-
же) период; антропоиды при общении
с человеком в неволе способны усвоить
значит, число жестов (от 200 у шимпанзе
до 1000 у гориллы) и употреблять их
в конструкциях, построенных по син-
таксич. правилам. Предполагается, что
подобные системы жестовых знаков на-
ряду с ограниченным кол-вом (ок. 20—
40) коротких звуковых сигналов были
осн. средством общения гоминидов на
протяжении ок. 3 млн. лет и только в са-
мый поздний период эволюции предков
человека (100—40 тыс. лет назад) начи-
нается Г. в собств. смысле слова. Согла-
сование данных лингвистич. сравнения
всех языков человечества (говорящего
в пользу моногенеза теории), антропо-
логия. реконструкции развития речевого
аппарата от неандертальцев к Homo sa-
piens sapiens и палеоневрологич. восста-
новления развития речевых зон левого
полушария позволяет предположить, что
у предков человека, как и у совр. челове-
ка в эмбриональном и раннем развитии,
раньше формируются зоны правого по-
лушария, отвечающие за семантику жес-
тов иероглифич. («символич.») типа и
слов звукового языка, потом задние (за-
тылочно-теменные) зоны левого полуша-
рия, к-рые ответственны за словесное
называние отд. предметов, позднее всего
передние (височно-лобные) зоны левого
полушария, занятые построением син-
таксически сложных структур. Можно
думать, что отвечающая этой последова-
тельности созревания зон мозга последо-
вательность, в к-рой развивается знако-
вая деятельность ребенка (жестовая
речь — однословные обозначения пред-
метов словами — сочетания слов в пред-
ложениях), в известной мере повторяет
и эволюционные стадии в Г. Поэтому
возможно, что за периодом, когда жесто-
вая сигнализация сосуществовала со зву-
ковой (с ограниченным числом сигналов
порядка неск. десятков, как у антропои-
дов), следует период длит, эволюции
словесных способов называния предме-
тов посредством последовательностей фо-
нем, число к-рых во всех языках близко
к числу звуковых сигналов антропоидов,
тогда как синтаксис раннего звукового
языка (в к-ром из неск. десятков первич-
ных сигналов образовались позднее фо-
немы — составные части слов) оставался
еще очень простым. Описанные периоды
ранней эволюции языка, по-видимому,
предшествуют появлению Homo sapiens
sapiens, для к-рого в отличие от всех
предшествующих гоминидов характерно
развитие височно-лобных зон и дальней-
шее развитие передних лобных зон, свя-
занных со сложными синтаксич. струк-
турами левого полушария. Язык Ното
sapiens sapiens по осн. чертам не отличал-
ся уже от последующих языков мира.
Теория Г. разрабатывалась на протя-
жении 20 в. лингвистами А. Тромбет-
ти, Б. Розенкранцем, антропологами
В. В. Бунаком, Г. У. Хьюзом, А. Либер-
маном, палеоневрологом В. И. Кочетко-
вой. Особенно интенсивно Г. начали ис-
следовать с кон. 70-х гг., ему были посвя-
щены спец, симпозиум Амер. нац. АН
(1976) и симпозиум ЮНЕСКО в Париже
(1981). В 1984 учреждено Междунар.
об-во по исследованию Г. с центром
в Париже.
ф Якушин Б. В.. Гипотезы о проис-
хождении языка, М.. 1984; Hewes G. W.,
Language origins: A bibliography, Boulder,
1971; Origins and evolution of language and
speech. N. Y.. 1976; Decsy G.. Sprachher-
kunftsforschung, Bd 1, Wiesbaden. 1977.
_ Вяч. Вс. Иванов.
ГЛОТТОХРОНОЛбГ,ИЯ (от греч.
glotta — язык, chronos — время и lo-
gos — слово, учение) — область сравни-
тельно-исторического языкознания, за-
нимающаяся выявлением скорости язы-
ковых изменений и определением на этом
основании времени разделения родствен-
ных языков и степени близости между
ними. Хотя для их установления можно
исследовать разные уровни родств. язы-
ков (в частности, фонологический и грам-
матические), как это делается при выяс-
нении относит, хронологии внутри исто-
рии одного языка, наиболее достоверные
количеств, результаты для ист. яз-зна-
ния дает статистич. исследование слова-
ря (лексикостатистика).
Лексикостатистич. Г. (сокращенно на-
зываемая также Г.) определяет время
разделения родств. языков, исходя из
предположения об одинаковой скорости
изменения той оси. части словаря, к-рая
нужна для обслуживания наиболее часто
встречающихся и существенных ситуа-
ции общения. К этой части словаря ес-
теств. языков принадлежат, согласно Г.,
такие наиболее сохранные слова, как
личные и вопросит, местоимения, нек-рые
глаголы, обозначающие движение ('при-
ходить'), элементарные физиологии,
функции и ощущения ('пить', 'слышать',
'видеть'), обозначения размеров ('широ-
кий', 'длинный'), космич, явлений
('солнце', 'небо'), животных ('червь',
'змея'), цвета ('черный'), названия род-
ства и т. п. Внутри группы в 200 или 100
слов, принадлежащих к этой части сло-
варя (основному списку), в тех
случаях, когда удается проследить исто-
рию языка на протяжении одного или
неск. тысячелетий (напр., в истории др.-
егип. яз. в его отношении к коптскому,
лат. яз. в его отношении к романским
и т. д.), за одно тысячелетие сохраняется
в среднем не менее 80% словаря (для
списка в 200 слов — 80,5 или 81%, для
списка в 100 слов — 86%). Поэтому, со-
поставив процент сохранившихся родств.
слов в осн. списках двух языков одной
семьи, можно определить наименьшее
время их разделения t по формуле
t = logC : 21og г, где С — доля совпа-
дающих слов в осн. списке, г — коэф-
фициент, характеризующий степень сох-
ранности осн. списка за интервал време-
ни (принимаемый за г = 81 или 86%).
Для значит, числа языков такой способ
определения абсолютного времени их
разделения хорошо согласуется с др.
контрольными данными (в большинстве
случаев косвенными). Вместе с тем пред-
полагается, что использование Г. на ма-
териале относительно недавно разошед-
шихся языков дает систематически ошиб-
ку в сторону их приближения к нашему
времени. Однако в нек-рых случаях, где,
как для слав, языков, вычисленное t
(ок. 550—700 лет для рус. и праслав.
языков, по подсчетам И. Федора, не
всеми принимаемым) представлялось су-
щественно меньшим, чем принимавшееся
обычно, эту датировку оказывается воз-
можным подтвердить нек-рыми др. кос-
венными данными (в частности, возмож-
ностью определения 12 в. как границы
общеслав. изменений, сохранением целого
ряда праслав. архаизмов в фонологич.
и морфологич. системах языка др.-Нов-
город. текстов 11—12 вв. и др.). Т. о.,
Г. может предсказать выводы, к-рые мо-
гут подтвердиться при дальнейших ис-
следованиях уровней языка, не связан-
ных с лексикой. Однако в узком смысле
выводы Г. касаются только лексики.
Иначе говоря, родств. диалекты, разли-
чающиеся только фонологически и мор-
фологически, могут вообще не быть раз-
ными с т. зр. Г.; однако важность фоно-
логич. и морфологич. критериев такова,
что расхождение между языками только
по ним достаточно для того, чтобы при-
знать эти языки разными, хотя бы их
словарь или осн. списки слов внутри сло-
варей и не различались сколько-нибудь
существенно. Такой случай имеет место
в исл. яз., лексика к-рого мало измени-
лась после обособления его носителей на
острове от носителей др. сканд. языков,
поэтому время для исландского по отно-
шению к др.-норвежскому определяется
как t = 63—194 годам при реальном ист.
разрыве связи носителей языков за не-
сколько веков до этого; разрыв связей,
однако, никогда не означает автомати-
чески прекращения пользования одним
и тем же языком (ср. судьбу англ.,
нем., исп., португ. языков в разных стра-
нах).
Следовательно, Г. позволяет опреде-
лить время разделения языков в той ме-
ре, в какой это время в макроэволюции
(при достаточно больших интервалах вре-
мени) сказывается в словаре, но не обя-
зательно в других уровнях языка (имею-
щих другие скорости изменения), и лек-
сико-статистич. время t может не прямо
соотноситься с экстралингвистич. дан-
ными — такими, как ист. разъединение
носителей соотв. языков или диалектов.
Закономерна постановка вопроса о раз-
ных видах лингвистич. времени, один из
к-рых может быть измерен с помощью
Г. Возможно и понимание t не как абсо-
лютного времени, а как относит, меры
степени близости осн. списков слов сопо-
ставляемых языков. Поэтому Г. имеет
большое значение для установления ди-
ал. отношений между языками в преде-
лах данной семьи. Эмпирич. вывод об
одинаковости величины г (при достаточ-
ной протяженности лексич. развития
языка, превышающей одно тысячелетие)
представляет несомненный интерес для
общей теории коммуникации, т. к. он
указывает на наличие нек-рых обязат.
условий, без соблюдения к-рых наруши-
лось бы взаимопонимание между членами
ГЛОТТОХРОНОЛОГ 109
коллектива, принадлежащими к разным
возрастным группам.
Для общей теории эволюции языко-
вых и др. дискретных кодов очень важна
аналогия между Г. и гипотезой о «моле-
кулярных часах», обсуждаемой в рам-
ках совр. теории эволюции, согласно
к-рой предполагается наличие одина-
кового темпа эволюции, определяемого
при сравнении совпадающих частей гено-
мов родств. организмов. Г. принадле-
жит к числу достижений совр. науки,
позволивших уточнить нек-рые осн. прин-
ципы классич. сравнит.-нст. яз-знания.
Г. была создана в 1948—52 М. Своде-
шом, опиравшимся на нек-рые общие
идеи Э. Сепира. Сводеш, исходивший
при построении аппарата теории из урав-
нений радиоактивного распада н методов
радиоуглеродного датирования, дал пер-
вые образцы определения величины г
для языков, имеющих древнюю письмен-
ность, и t для бесписьм. языков Америки.
В дальнейшем он предложил уточнения,
согласно к-рым всегда определяется наи-
меньшее время (min t), причем учиты-
вается одинаковость ступени развития
языков и контакт после их разделения,
для чего определяется мера дивергенции
как St — ср. степень расхождения язы-
ков (S), умноженная на время.
Дальнейшее развитие Г. шло по пути
уточнения понятий (сем), задаваемых
осн. списком (к-рый должен для общно-
сти выводов как можно меньше зависеть
от социальных и культурных условий
употребления языка), определения пра-
вил однозначного перевода этих понятий
словами сравниваемых языков, выясне-
ния разной степени сохраняемости тех
или иных групп слов (и сем) внутри осн.
списка, что приводит к нек-рому услож-
нению матем. аппарата Г., где может
быть отражена разная скорость измене-
ния этих групп. Неясно, насколько вы-
воды, сделанные и проверенные на осно-
ве письм. истории языков, развивавших-
ся после неолитич. революции, справед-
ливы для более ранней бесписьм. исто-
рии. В сов. яз-знанив (С. А. Старостин)
предложен и такой усовершенствованный
способ Г., к-рый предполагает подсчет
не слов, а корневых морфем (основ),
сохраняющихся в текстах определ. дли-
ны. Вычисления по уточненной методике
дают лучшее приближение к датам, осно-
ванным на ист. данных. Вместе с тем уста-
новлен факт «старения» лексики языка,
делающий необходимым при оперирова-
нии древними языками до их сопоставле-
ния с современными вводить определ.
количеств, коэффициент (поправку на
«старение»). Сам Сводеш полагал, что
возможно доказательство моногенеза всех
языков (см. Моногенеза теория), одна-
ко Г. показала, что число сохраняющих-
ся родств. слов в осн. списках для интер-
валов времени в неск. десятков тысяч лет
крайне мало. Возможно, что для более
ранних эпох темп лексич. изменений ме-
няется (ср. подобную поправку в рабо-
тах по радиоуглеродной датировке), но
пока эту гипотезу не представляется воз-
можным п роверить надежным образом.
* Иванов В. В., Вероятностное опреде-
ление лингвистич. времени, в кн.: Вопросы
статистики речи. Л., 1958; Климов Г. А..
О глоттохроиологич. методе Датировки рас-
пада праязыка. ВЯ, 1959, № 2; его же,
О лексикостатистич. теории М. Сводета, в
кн.: Вопросы теории языка в совр. зару-
бежной лингвистике, М.. 1961; НЛ,в. 1, М.,
1960; Арапов М. В., X е р ц М. М..
Матем. методы в ист. лингвистике, М., 1974;
110 ГЛУБИННАЯ
Проблемы лингвогенеза: сравнит.-ист. яз-
знание и глоттохронология. М. (в печати);
Hymes D. Н., Lexicostatistics So Far.
«Current Anthropology», 1960, v. 1. № 1;
M e r w e N. J. van der, New mathematics
for glottochronology, там же, 1966. v. 7;
Fodor I., A glottochronologia ervenyessege a
szlav nyelvek anyaga alapjan, «Nyelvtudoma-
nyi kozlemenyek». 1961, kot. 63. №2;Emb-
1 e t о n S., Incorporating borrowing rates in
lexicostatistical tree reconstruction, Toronto,
1981 (Diss.).	Вяч. Вс. Иванов.
ГЛУБЙННАЯ СТРУКТУРА — в теории
трансформационных порождающих грам-
матик (см. Генеративная лингвистика,
Математическая лингвистика) способ
представления (абстрактного описания
устройства) предложения. Г. с. позволяет
отразить смысловую близость ряда пред-
ложений, к-рые содержат одни и те же
лексич. единицы и отличаются друг от
друга только нек-рыми грамматич. зна-
чениями. Так, напр., единая Г. с. по-
стулировалась для предложений «Бобры
строят плотины» и «Плотины строятся
бобрами». Г. с. формально изображается
в виде т. наз. дерева составляющих
{(предложение)
f/p (именная
। группа)
Н (существи-
। тельное)
ур (глагольная
V (глагол)
fjp (именная
I группа)
д (существи-
। тельное)
«бобры* «строят*	«ПЛОТИНЫ"
либо в виде размеченной скобочной
записи ([[бобры]н].чр[(строят]у[[плотв-
hm]n]np]vp]s. Оба графич. средства
представляют синтаксич. устройство пред-
ложения.
Г. с. в генеративной лингвистике про-
тивопоставляется ' т. наз. поверх-
ностной структуре, дающей
(с помощью тех же формальных средств)
более конкретное описание синтаксич.
устройства каждого отд. предложения.
Для перехода от Г. с. к поверхностной
используются спец, правила перестрой-
ки — трансформации, к-рые со-
храняют лексич. состав предложения, но
могут изменять грамматич. значения,
переставлять слова местами, добавлять
или снимать нек-рые служебные слова.
Напр., поверхностная структура пред-
ложения «Плотины строятся бобрами»
получается из Г. с., общей с предложе-
нием «Бобры строят плотины», с по-
мощью т. наз. трансформации пассиви-
зации; для предложения «Бобры строят
плотины» поверхностная структура сов-
падает с Г. с., поскольку это предложе-
ние относится к числу ядерных. Г. с.
появляются в результате применения
спец, формальных правил под-
становки, образующих в совокуп-
ности базовый компонент
трансформационной порождающей грам-
матики. Г. с.— первый теоретич. конст-
рукт. еще достаточно близкий к смыслу,
на пути к окончат, оформлению предло-
жения в виде последовательности слов
в соответствующей графич. записи или
в соответствующем фонетическом (звуко-
вом) воплощении.
В 60—70-х гг. 20 в. понятие Г. с. было
предметом дискуссий в генеративной
лингвистике, что привело к возникно-
вению обособленных направлений, в
к-рых это понятие претерпело значит,
изменения. Напр., в порождаю-
щей семантике понятие «Г. с.»
уступило место понятию «семанти-
ческая структура», в к-ром
отражалось и семантич., и синтаксич.
устройство предложения; «глубинность»
семантич. структуры предполагала един-
ство представления для серии предложе-
ний с одинаковым смыслом, хотя, воз-
можно, и с разной лексикой, а трансфор-
мации непосредственно перестраивали се-
мантич. структуру в поверхностную.
В стандартной теории
Н. Хомского понятие «Г. с.» продолжа-
ло толковаться гл. обр. как синтак-
сич. структура, однако рост ин-
тереса к семантике привел в этой теории
к усилению абстрактности описания и,
в частности, к различению с помощью
спец, абстрактных элементов таких Г. с.,
к-рые прежде сливались в одну, напр.
Г. с. для соответствующих друг другу
утвердит., отрицат., повелит, и вопро-
сит. предложений.
В сов. яз-знании нек-рые ученые в
70-х гг. выражали сомнение в объяснит,
ценности понятия «Г. с.» и в его психо-
логия. реальности (В. М. Солнцев); отд.
исследователи предлагали понимать под
Г. с. не абстрактные синтаксич. построе-
ния, а реальные простейшие (ядерные)
предложения (В. Г. Гак), в то время как
другие считали возможным обойтись при
описании языка без этого понятия
(Д. Н. Шмелев).
За рамками генеративной лингвистики
понятие «Г. с.» оказалось полезным для
описания местоимений-заместителей, яв-
лений эллипсиса и превращения глаголь-
ных сочетаний в именные, сочинит,
конструкций и др. Оригинальная трак-
товка этого понятия и трансформацион-
ной теории в целом представлена в рабо-
тах Е. В. Падучевой, Ю. С. Мартемьяно-
ва н др. Падучева пользуется Г. с., по-
строенными на основе языка исчисления
предикатов и формально изображаемыми
в виде деревьев зависимо-
ст е й; с их помощью ей удалось описать
смысл большого числа синтаксич. конст-
рукций рус. языка. Мартемьянов строит
грамматику с использованием т. наз. ка-
нонических (в нек-ром смысле глубин-
ных) и модулированных структур. Этот
аппарат служит для объяснения смысло-
вой близости предложений, содержащих
однокоренные слова, и используется для
перевода текста с помощью ЭВМ. Про-
тивопоставление Г. с. и поверхностных
структур, проводимое в рамках модели
«Смысл-Текст» (см. Модель в языкозна-
нии) в синтаксисе и морфологии, бы-
ло последовательно распространено
Ю. Д. Апресяном и на семантику: вво-
димые им глубинно-семантич. и поверх-
ностно-семантич. структуры предложе-
ния позволяют показать соотношение
универсального и индивидуального (для
данного языка) в значении отд. слов и
предложения в целом. Существуют ана-
логи понятия «Г. с.» во мн. моделях язы-
ка как теоретического, так и приклад-
ного характера.
* Хомский Н.. Аспекты теории син-
таксиса, пер. с англ., М., 1972; Бархуда-
ров Л. С., К вопросу о поверхностной и
глубинной структуре предложений. ВЯ. 1973,
№3; Падучева Е. В., О семантике син-
таксиса, М., [1974]; Апресян Ю. Д.,
Лексич. семантика, М., 1974; Мартемь-
янов ГО. С., Синтез: трансформирование
глубинной структуры в поверхностную, в кн.:
Совр. состояние теории и практики машин-
ного перевода и автоматизации информацион-
ных процессов. М., 1977; Лайонз Дж.,
Введение в теоретич. лингвистику, пер. с
англ., М., 1978.	Е. Н. Саввина.
ГбВОР—наименьшая территориаль-
ная разновидность языка, используемая
в качестве средства общения жителями
одного или нескольких соседних, обычно
сельских, населенных пунктов, не имею-
щих территориально выраженных язы-
ковых различий. Г.— функционирую-
щая языковая система, к-рая может
отличаться от систем др. Г. своеобразием
фонетич., грамматич., словообразоват. и
лексич. черт. Части одного насел, пунк-
та, образованные выходцами из разл.
мест, могут быть представлены разными
Г. В ареальной лингвистике Г.— точка
в лингвистич. пространстве, ему проти-
востоят ареальные единицы: группа Г.,
диал. зона, наречие, диалект, объеди-
няющие различные, хотя и близкие
в языковом отношении соседние Г.
Степень сложности системы Г. зависит
гл. обр. от экстралингвистич. факторов:
от степени изолированности Г., уровня
контактов носителей Г. с представителя-
ми др. Г. и языков, воздействия на Г.
лит. языка, от силы иормализаторских
тенденций у носителей Г. В изолиров. Г.
при отсутствии контактов между его но-
сителями и окружающим населением
(что может быть обусловлено географнч.
и полит, причинами или резким отличием
окружающего населения по языку, куль-
туре, вероисповеданию), при активном
стремлении его носителей сохранить тра-
диционный жизненный уклад Г. изменя-
ется медленно, разница между языком
старшего н младшего поколений незна-
чительна. В Г., испытывающем интен-
сивное воздействие лит. языка или др.
Г., выделяются противопоставленные
друг другу и в разной степени различаю-
щиеся традиционный (архаический) и но-
вый слои, характерные для речи разных
групп населения.
Различают Г. переходные (смешанные),
занимающие промежуточное положение
между др. Г. и совмещающие в себе ха-
рактерные черты неск. Г. (языков); Г.
материнский — язык жителей насел,
пункта, откуда переселилась его часть,
образовавшая Г. переселенческий; Г.
островной — находящийся в окружении
др. языка или резко отличающегося по
мн. языковым чертам диалекта того же
языка.
См. лит. при ст. Диалект.
„ Л. Л. Касаткин.
ГОДОБЕРЙНСКИИ ЯЗЫК (годоберий-
ский язык) — один из языков андийской
подгруппы аваро-андийских языков (см.
Аваро-андо-цезские языки). Распростра-
нен в селах Годобери и Зибирхали Бот-
лихского р-на Даг. АССР. Число гово-
рящих св. 2,5 тыс. чел. Имеет годобе-
ринский и зибирхалинский говоры,
различия между к-рыми относятся пре-
им. к фонетике, напр. годоберин. <кьи-
буда* — зибирхалин. <кьибу иде> ’стан-
цевал’, годоберин. <бахъи>— зибирха-
лин. чбахъин» 'ломать'.
От др. андийских языков Г. я. отлича-
ется отсутствием корреляции по интен-
сивности среди абруптивов. В области
морфологии имеется противопоставление
ограниченного и неограниченного мн. ч.
у отд. существительных (ср. <зини> ’ко-
рова’— огранич. мн. ч. чзини-бе», не-
огранич. мн. ч. <зин-е»), неразличение
форм локатива и аллатива и нек-рые др.
особенности. Язык бесписьменный.
* Гу дав а Т. Е.. Годоберин. язык, в
кн.: Языки народов СССР, т. 4, М., 1967:
Саидова П. Л., Годоберин. язык.
(Грамматич. очерк, тексты, словарь), Махач-
кала. 1973.	_	, М. Е. Алексеев.
ГОЛЛАНДСКИЙ ЯЗЫК—см. Нидер-
ландский язык.
ГбНДИ — один из дравидийских язы-
ков. Распространен в Центр. Индии
(штаты Махараштра, Мадхья-Прадеш,
Андхра-Прадеш, Орисса). Число говоря-
щих ок. 3,2 млн. чел. Днал. членение
изучено недостаточно, фонологически про-
тивостоят сев.-западная (бетульский,
чхиндварский, мандла, еотмальский, ади-
лабадский) и юго-восточная (мариа, му-
риа, чханда, койя) группы диалектов.
Для системы консонантизма характер-
но противопоставление смычных и аф-
фрикат по звонкости — глухости и при-
дыхательное™ — непридыхательностн;
наличие сибилянта s, фарингального h
и гортанной смычки; в нек-рых диалек-
тах — развитие глоттализов. смычных и
гуттуральных щелевых; отсутствие огра-
ничений на сочетания согласных; появле-
ние ретрофлексных и сонантов в иници-
альной позиции.
Для морфологии характерны (в ед.
и мн. ч.) 2 рода —<мужской> и <немуж-
скойь (при сохранении в ряде диалектов
особой формы мн. ч. для лиц женского
пола), едииаи падежная форма для
обозначения прямого и косвенного объ-
екта (дат.-вин. п.), отсутствие (в юго-
вост. и зап. диалектах) инклюзивного
местоимения, синтетич. формы сослагат.
наклонения. В синтаксисе структура
сочинит, синтагм, образующихся с помо-
щью заимствованных союзов (а не осо-
бых частиц, как в др. дравидийских язы-
ках), и нек-рые типы сложноподчинен-
ных предложений (с придаточными допол-
нительными, времени и др.) отражают
влияние индоарийских языков. Язык
бесписьменный.
* Chenevix-Trench С. G., Gra-
mmar of Gondi as spoken in the Betul dis-
trict, v. 1-2, Madras, 1919-21; Mit-
chell A. N., A grammar of Maria Gondi,
Jagdalpur, 1942; Moss C. F., An introdu-
ction to the grammar of the Gondi language,
[ Juddulpore). 1950;, Subrahmany-
am P. S., A descriptive grammar of Gondi,
Annamalainagar, 1968; Tyler S. A., Koya:
an outline grammar, Berk.— Los Ang.. 1969.
Burrow T., Bhattacharya S.,
A comparative vocabulary of the Gondi dia-
lects, Calcutta, 1963.	H. В. Гуров.
ГОТИЧЕСКОЕ ПИСЬМО (готический
минускул) — вид латинского письма,
господствовавший в 12—15 вв. Было вы-
работано как ломаный вариант каролинг-
ского минускула (см. Минускульное
письмо), отвечавший в качестве более
экономного шрифта возросшим потреб-
ностям в книгах в условиях гор. разви- а также порядок их следования, извест-
тия. С сер. И в. в странах Зап. Европы, ный из т. наз. Алкуиновой рукописи
пользующихся лат. письменностью, фор- (9—10 вв.). К греч. традиции восходит
мировались особенности Г. п. (вытяну- использование диграфов для обозначе-
тые пропорции букв, тесная их поста- ния монофтонгов (напр., ei для обозначе-
новка, соединит, штрихи, излом букв), ния [!]), а также букв с числовым значе-
нием (напр., а= 1, Ь = 2,
j = 10, г = 100). Начерта-
ния нек-рых букв (h,
s и др.) восходят к
латинице, а в начер-
тании и, о большинст-
во исследователей усма-
тривает влияние руни-
ческого письма. Нек-
рые буквы представле-
ны в гот. рукописях
в разл. вариантах: так,
в Амброзианской руко-
писи s ближе к греч.
ГОТИЧЕСКИЙ ШРИФТ
2lu S8b (Sc ©Ь (S е у f
fyh	21 «Dim
Do	Si
Uu 83v 22ro X? 83
В 12 в. Г. п. обнаруживает в разных стра-
нах наибольшее единство, с кон. 12 в.
получают развитие его нац. особенности.
В Италии начинают преобладать округ-
лые формы букв, что приводит к исчез-
новению готики уже в 14 в. В Германии
продолжается усложнение черт Г. п.
В печатных книгах этой страны, как и
в рукописях, готич. шрифт господство-
вал вплоть до нач. 20 в.
* Люблинская А. Д., Лат. палео-
графия, [М., 1969]; Steffens F., Latei-
nische Palaographie, 3 Aufl., В.— Lpz.,
1929.	Д. А. Дрбоглав.
готскии язык — один из древиих
германских языков (восточная группа).
Ряд архаич. гото-сканд. изоглосс, а так-
же топонимич. и археологнч. данные
указывают, что областью первонач. рас-
селения готов (до 1 в. до н. э.) была
Скандинавия. Однако известен Г. я.
преим. по письм. памятникам периода
поселения готов в Причерноморье (см.
Готское письмо). Наиболее значит, па-
мятник — перевод Библии, приписывае-
мый вестгот, епископу Ульфиле н дошед-
ший до нас в остгот, рукописях 5—6 вв.,
важнейшая из к-рых — т. наз. Серебря-
ный кодекс (хранится в Упсале). Извест-
ны также две гот. рунич. надписи —
на кольце из Пьетроассы и на Козель-
ском копье (обе — предположительно 3—
4 вв.).
Выделяются 2 близких диалекта: ост-
готский и вестготский. Г. я. (в силу пе-
риферийного положения среди др. герм,
языков) сохранил большую близость
к общегерм. языку: архаичность систе-
мы шумных, отсутствие перегласов.
гласных в фонологич. системе, наличие
медиопассива и дв. ч. и вместе с тем не-
развитость аналитич. конструкций в гла-
гольной системе. Благодаря своей кон-
сервативности Г. я. играет особенно важ-
ную роль в сравнит, грамматике герм,
языков.
В Крыму долго сохранялся т. наз.
крымско-готский яз. (известно 68 слов,
записанных фламандцем О. Г. де Бус-
беком в 16 в.), восходящий к остгот, диа-
лекту Г. я.
9 Гу хм ан М. М., Гот. язык. М., 1958;
Wright J., Grammar of the Gothic lan-
guage. Oxf., 1917; Streitberg W.,
Gotisches Elementarbuch, 6 Aufl., Hdlb.,
1920; его же, Gotiscbe Bibel, 3 Aufl.,
Hdlb., 1950 (тексты и словарь).
О. А. Смирницкая.
ГбТСКОЕ ПИСЬМб — особый алфа-
вит (27 знаков), применяемый во всех
известных рукописях на готском языке.
Создателем считается переводчик гот-
ской Библии епископ Ульфила (ок.
311 — ок. 383). В основе Г. п. лежит
греч. унциальное письмо 4 в., на что
указывают начертания большинства букв,
сигме, чем к лат. s.
Г. п. в целом хорошо соответствует
системе фонем гот. яз. (ср. применение
спец, графем для обозначения лабиове-
лярных hw, kw, обозначение одной графе-
мой звонких взрывных согласных и их
фрикативных аллофонов). Однако од-
нозначное соответствие между графемами
и фонемами прослеживается не всегда,
его нарушению способствовали, в част-
ГОТСКОЕ 111
м мчит
f^_т^клтмikk'a^iг>«
uk^H'd'UKiHMnhMpHKNNseb.NS
S|vev ф ST6n|>ni кн i г mi <|hn
|CLU lZMU<hN»&!KpMHh^AIbM
NMS- v^fVNnhviG^nNMH ri Г-h
грныЦ/nKsix
kknyeiTyK^eis- sxyeiTyjiM
-rcl^GlbipilSTSB MCGINN
’ км*1куе1ту^^<.;лк1М1КЯ1ХБМч
гл1мцмчткхуе»тухалу^меп^
пмтеумпх^ф^%илмс,Мэ0^>ф
rfrAEBpA- Bp<;nSNI у^ПфОЛ^К
UIMM МЦнр{т0£<|>1 -Glt^N-qUS
в1Ае1кдчтх.9^гЦ>1кгч«чтхс^
M- IMXhAM- K^^hNCjMSfJSTX
C‘ ^lKST^n^MClH^SllNЦelM^
1ST- nNTtMNSNliriXKl KCjbh
SN6IS&NM^M!Kp’T|l’Cj'
Страница Серебряного кодекса.
ности, фонетич. изменения в гот. яз. 4—
6 вв. Звуковое значение ряда графем
(напр., ai, au; g) остается спорным.
В совр. изданиях гот. памятники вос-
производятся в лат. транскрипции.
Ф Gutenbrunner S., Uber den Ur-
sprung des gotischen Alphabets, «Beitrage zur
Ceschichte der deutschen Sprache und Litera-
ture 1950, Bd 72. H. 3;.P e n z 1 H., Ortho-
graphy and phonemes in Wulfila's Gothic,
JEGP. 1950. v. 49, № 2; см. также лит. при
ст. Готский язык. О. А. .Смирницкая.
ГОТТЕНТОТСКИЕ ЯЗЫКЙ —одна из
семей макросемьи койсанских языков.
Распространены в сев. р-нах ЮАР и
Ботсваны, в юж. и сев. р-нах Намибии,
а также в Танзании (язык сандаве). Об-
щее число говорящих ок. 130 тыс. чел.
Г. я. включают в себя группы: 1) кхой
с языками нама, кора (корана), гриква;
2) нхауру (нарон) — возможно, конгло-
мерат диалектов; 3) кве с языком демиса
и конгломератом диалектов чумакве-
шуакве; 4) чу с языками хиочу-вау и
хаичу-вау; 5) сандаве (сандави). Язык
сандаве дает основание полагать, что
готтентотоязычные народы являлись ав-
тохтонным населением Юж. и Вост. Аф-
рики, откуда они были вытеснены ми-
грационными волнами бантуязычных на-
родов (см. Банту языки).
Вокализм Г. я. включает фонемы а, е,
i, о или и. Консонантизм характеризуется
наличием двухфокусных, т. наз. щелкаю-
щих, звуков — апикальные: / — денталь-
ный,!— палато-альвеолярный, /// — лате-
ральный, и гуттуральные: Ф — денталь-
ный, — палато-альвеолярный, // — ла-
теральный. Каждый из основных щелкаю-
112 ГОТТЕНТОТСКИЕ
ших звуков может быть простым, аспири-
рованным, эйективиым, звонким, назали-
зованным. В Г. я. процент встречаемости
щелкающих наиболее высокий по сравне-
нию с др. языками. Как правило, звуки
эти употребляются в начале корня; в ре-
ляционных и деривационных морфемах
они не встречаются. Слоговая структура
корня CVCV. В языке нама имеются то-
ны — три основных (высокий, средний,
низкий) и два скользящих (восходящий
и нисходящий).
Типологически Г. я. определяются как
агглютинативные, все грамматич. катего-
рии в них передаются однозначными аф-
фиксами. Для морфологии характерно
наличие трех родов имени существитель-
ного: мужского (показатель — суффикс
-Ь), женского (суффикс -s), общего
(суффикс -i), иапр. в языке нама kxoeb
‘мужчина’, kxoes ’женщина’, kxoei ’че-
ловек’. Категория числа трехчленна (ед.,
дв. и мн. ч.) и выражается также суффик-
сально. В падежной системе противопо-
ставляются прямой (субъектный) падеж
с суффиксом -i и косвенный (объектный)
с суффиксом -а. Изменение глагола по
временам осуществляется путем префик-
сации; деривативные глагольные формы
(каузатив и т. п.) образуются при по-
мощи суффиксов. Категория лица вы-
ражена при помощи местоимений, кото-
рые препозитивны глагольной словофор-
ме. Местоимения (инклюзивные и экск-
люзивные) также имеют формы муж.,
жен. и общего рода, ед., дв. и мн.
числа.
Предложения в Г. я. тяготеют к про-
стым структурам с порядком членов
SOP. Глагол-предикат и имя-субъект
согласуются.
Большинство Г. я. бесписьменные или
младописьменные. Для младописьмен-
ных используется лат. алфавит с добав-
лением дополнительных (не буквенных)
обозначений для щелкающих звуков.
Язык нама (Намибия) использовался как
язык преподавания в начальных классах
миссионерских школ, на нем издавалась
уч. н религ. лит-ра.
Первые работы, поев, описанию отд.
Г. я. или каких-либо — гл. обр. фонети-
ческих — особенностей этих языков,
появились в кон. 19 в. Начало науч, ис-
следования заложили работы Д. Ф. Блик.
Наиболее изученными являются языки
нама и сандаве. Г. я. исследовали
К. Майнхоф, Г. ван Бюльк, М. Гасри,
Р. Стопа, Н. С. Трубецкой и др.
* Hahn Т., Die Sprache der Nama, Lpz..
1870; Planert W., Handbuch der Nama-
Sprache. В., 1905; Trombetti A., La
lingua degli Ottentotti e la lingua dei Wa-
Sandawi. Bologna, 1910; В leek D. F.. The
phonetics of the Hottentot languages, Camb.,
1938; Trubetzkoy N., Zur Phonetik
der Hottentottensprache. «Antropos». 1939,
Bd 34; Stopa R.. The Hottentots: their
culture, language, folk-tales and songs, Lub-
lin. 1947; его же. Hotentoci, Krakow. 1949;
Kimmenade M. van de. Essai de
grammaire et vocabulaire de la langue Sanda-
we. Posieux, 1954; Westphal E.. The
Non-Bantu languages of Southern Africa, в
кн.: Tucker A., Bryan M., The Non-
Bantu languages of North-Eastern Africa, L.—
N. Y..1956; Greenberg J.. The languages
of Africa, Bloomington — The Hague. 1966,
H. В. Охотина.
грабАр — см. Армянский язык.
ГРАВИС (от лат. gravis — тяжелый)
(тяжелое ударение, тупое ударение) —
1) тон слогов в древнегреческом языке,
характеризующийся отсутствием повыше-
ния голоса. Противопоставляется акуту.
2) Вид ударения в шведском языке, при
к-ром на слоге, следующем за слогом
с главным ударением, имеется слабое
побочное ударение; движение тона при
этом характеризуется как нисходяще-
восходящее. 3) (accent grave) Диакрити-
ческий знак ( * ), означающий во фран-
цузском языке степень открытости глас-
ных: рёге.	В. В. Арефьев.
ГРАЖДАНСКИМ ШРИФТ — шрифт,
введенный в России для печатания свет-
ских изданий в результате осуществлен-
ной Петром I в 1708—10 первой реформы
рус. письма.
Рус. письмо, сложившееся в 10—11 вв.
на основе ст.-слав. азбуки кириллицы,
не вполне соответствовало звуковому
строю рус. яз. Обществ, потребность
в упорядочении алфавита особенно уси-
лилась с появлением книгопечатания.
Введение Г. ш. в России сыграло важную
роль в развитии в 18 в. просвещения и
науки. Реформа заключалась в создании
шрифта гл. обр. на основе нового почерка
моек, письма кои. 17 — нач. 18 вв.,
а также простого по очертаниям, легко
доступного для прочтения лат. шрифта
антиквы, в изменении и упрощении ал-
фавитного состава. Из прежней азбуки
были, в частности, исключены оказав-
шиеся излишними для передачи рус.
речи греч. буквы чпеи», чкеи», чомега»,
чижица», лигатура чот», знаки ударе-
ний (силы), придыхания и сокращений
(титлы), чюсы» (большой и малый,
служившие для обозначения носовых зву-
ков). В алфавите были узаконены новые
начертания букв Э, Я, практически упо-
треблявшиеся и до реформы; вместо
обозначения чисел буквами стали упот-
реблять араб, цифры. В 1710 в утверж-
денной Петром 1 азбуке были восстанов-
лены применявшиеся в старой печати
буквы, за исключением чпси>, чомеги»
A/,e**V ” Г'"ММ ШИМ»Щ
Д31
Я'дм
глагол
Л01р
Первая страница гражданской азбуки
с собственноручными исправлениями
Петра I.

и лигатуры <от>. Эскизы рисунков букв
Г. ш., возможно, делал сам Петр, рисо-
вальщиком шрифта был Куленбах, ра-
ботавший в штабе А. Д. Меншикова.
Литеры букв Г. ш. были изготовлены
в Амстердаме и на Моск, печатном дво-
ре. Первая книга, набранная Г. ш.,
«Геометриа славенски землемерие», вы-
шла в марте 1708. Г. ш.— первоисточник
совр. рус. графики.
О Ш и ц г а л А. Г.. Рус. типографский
шрифт. Вопросы истории и практика приме-
нения, М.. 1974.
ГРАММАТИКА (греч. grammatike, от
gramma — буква, написание) — 1) строй
языка, т. е. система морфологических
категорий и форм, синтаксических кате-
горий и конструкций, способов словопро-
изводства. В триаде, организующей язык
в целом — в его звуковой, лексико-фра-
зеологической и собственно формальной
системах,— это категории и все явления
формального, собственно строевого уров-
ня языка. Г. называется вся несобст-
венно звуковая и нелексич. организация
языка, представленная в его граммати-
ческих категориях, грамматических еди-
ницах и грамматических формах. Г.
в этом значении представляет собой
строевую основу языка, без к-рой не
могут быть созданы слова (со всеми их
формами) и их сочленения, предложе-
ния (шире — высказывания) и их сочле-
нения;
2) раздел языкознания, изучающий та-
кой строй, его неодноуровневую органи-
зацию, его категории и их отношения
друг к другу;
3) термин <Г.» иногда также упот-
ребляют для обозначения функций отд.
грамматич. категорий или лексико-
грамматич. множеств. Так, напр., го-
ворят о Г. той или иной части речи
(напр., Г. имени, Г. глагола) или о Г.
того или иного падежа, инфинитива,
отд. предлогов.
Г. имеет дело с абстракциями, обобще-
ниями. Характер этих обобщений раз-
личен. Это может быть, напр., обобщение
способов словесного называния (в слово-
образовании), разнообразных отношений
(в падежных значениях, в соединениях
слов и форм слов, в строении предложе-
ния), обобщенно выраженных в языке си-
туаций (таких, иапр., как отношение
между субъектом и его действием или
состоянием, между действием и его объ-
ектом). Г. (грамматич. строй языка) как
система абстрактных категорий, предста-
вляющих собой единства отвлеченных
грамматич. значений и их формальных
выражений, является той основой, без
к-рой язык не существует и не функ-
ционирует. Грамматич. категории на-
ходятся друг с другом в сложных и
тесных взаимоотношениях, имеющих
свойство системы. Грамматические ка-
тегории противопоставлены друг другу
как категории, принадлежащие слову, н
как категории, принадлежащие пред-
ложению.
Слово — одна из основных единиц Г.
В слове сочленены его звуковая материя
и его значения — лексическое и грам-
матическое. К грамматическому значению
слова относятся: его значение как
части речи, т. е. как единицы, принад-
лежащей к определеииому лексико-
грамматическому классу, его словообра-
зовательное значение (в производ-
ном слове) и все его общие и частные
грамматич. значения (у имени — зна-
чения рода, числа, падежа, у глагола —
значения вида, залога, времени, лица,
числа, наклонения, в ряде форм также
значение рода). Кроме того, у ми. зна-
менат. слов есть и более частные грамма-
тич. значения, принадлежащие отд. их
группам (напр., у рус. имен существи-
тельных значение одушевленности или
неодушевленности), а также т. наз.
лексико-грамматич. значения (иапр.,
у русских имен существительных зна-
чение вещественности, у многих произ-
водных глаголов значение способов дей-
ствия).
Кроме общих и частных- грамматич.
значений слову принадлежит также его
собств. активный потенциал, проявляю-
щийся, с одной стороны, в возможностях
его синтаксич. и лексико-семантич. соче-
таемости (интенция слова, его валент-
ность), а с др. стороны, в том, что слово
постоянно проявляет тенденцию вбирать
в себя, конденсировать и абстрагировать
семантические и грамматические харак-
теристики своего лексико-грамматического
окружения.
Т. о., слово является единицей как
лексич., так и грамматич. уровней языка
и обнаруживает признаки, свойственные
единицам обоих этих уровней. Кроме
того, сама звуковая организация слова
также небезразлична как к его формаль-
ным изменениям, так и к его непосредст-
венному окружению (см. Морфоноло-
гия).
Слово связано со всей системой языка
неск. линиями отношений. Во-первых, это
лексико-парадигматич. отношения, т. е.
вхождение в лексико-семантич. классы
и подклассы; во-вторых, это собственно
грамматич. отношения, т. е. связи грам-
матич. категорий и грамматич. пара-
дигмы; в-третьих, это все синтагматич.
отношения слова, характерные для его
функционирования в сообщении, объек-
тивируемые в системе языка как вну-
треннее свойство слова и являющиеся
основой для построения словосочета-
ний.
Роль слова в Г. понимается разными
грамматистами по-разному. По сущест-
ву ни один из них не обходится без обра-
щения к слову как к важнейшей грамма-
тич. единице языка; однако роль слова
в организации грамматич. системы трак-
туется неодинаково.
В рус. грамматич. традиции слову
всегда уделялось большое внимание.
То единство грамматич. и лексич. зна-
чений слова, к-рое делает его одной
из сложнейших единиц языка, рус.
грамматистами всегда в той или
иной степени принималось во внима-
ние (А. X. Востоков, К. С. Аксаков,
Г. П. Павский, А. А. Потебня, Г. К. Улья-
нов, И. А. Бодуэн де Куртеиэ, А. А. Шах-
матов, А, М. Пешковский, Л. В. Щерба,
В. В. Виноградов и его школа).
В тех направлениях Г., в к-рых
грамматич. строй понимается только
как абстрактная система отношений,
сложная роль слова отодвигается на
второй план, уступая место морфеме
либо структуре предложения, или со-
всем не учитывается (напр., копенгаген-
ская школа, дескриптивисты, работы
Н. Хомского; см. Глоссематика, Генера-
тивная лингвистика, Дескриптивная
лингвистика).
В сов. яз-знаиии практически ни одно
грамматич. описание, какими бы мето-
дами оно ии пользовалось, ие обходится
без обращения к взаимодействию грамма-
тич. и лексич. факторов и, следовательно,
к роли слова в системе грамматич. отно-
шений. Сам грамматич. строй языка опре-
деляется как неодноуровневая система,
организуемая абстрактными грамматич.
категориями в их отношении не толь-
ко друг к другу, но и к определ. лек-
сикосемантич. множествам и подмно-
жествам.
Другой важнейшей единицей грамма-
тич. строя языка является единица сооб-
щения — предложение. Предложение в
его противопоставлении высказыванию
может быть определено как сообщающая
единица, построенная по определ. грам-
матическому (синтаксич.) образцу, су-
ществующая в языке в различных своих
формах и модификациях, функциональ-
но (с той или иной коммуникативной це-
лью) нагруженная и всегда интонационно
оформленная.
Предложению как грамматич. еди-
нице принадлежат такие категории,
как предикативность (максимально абст-
рагированное грамматич. значение,
свойственное любому предложению и
предстающее в категориях объективной
модальности, т. е. в системе значений,
выявляющихся на уровне синтаксич. ре-
альности/ирреальности, а также синта*-
сич. времен), категории его семантич.
структуры, категории актуального чле-
нения предложения — тема и рема. Тра-
диционно выделение в предложении его
членов — главных и второстепенных,
а также распределение предложений по
грамматич. типам. Предложение, как
и слово, вступает в синтагматич. отно-
шения с др. предложениями или с их
аналогами, образуя разные виды
сложных предложений, бессоюзные соеди-
нения (см. Бессоюзие) или входя в строй
текста как его конструирующий компо-
нент.
В рус. грамматич. традиции установи-
лось противопоставление предложения
слову как внутренне глубоко различных
грамматич. единиц. Однако в работах
нек-рых исследователей обнаруживается
тенденция нивелировать их внутр, свой-
ства и сводить их функции к общей
функции номинации. При этом грамма-
тич. и прежде всего парадигматич. харак-
теристики слова и предложения оказы-
ГРАММАТИКА 113
ваются неоправданно подчиненными рас-
смотрению этих единиц как равно име-
нующих (понятие, ситуацию).
Характеристики слова, относящиеся
к его звуковым преобразованиям, вызы-
ваемым его формальными изменениями
и его соседством, принадлежат в языке
к сфере морфонологии. Явления, свя-
занные с образованием слова как отд.
единицы, относятся к словообразованию.
Все, что связано с абстрактными грамма-
тич. значениями слова и его формоизме-
нением, относится к морфологии. Все
явления, связанные с синтагматикой сло-
ва, а также с построением и синтагмати-
кой предложения, относятся к синтаксич.
сфере языка (см. Синтаксис). Отд.
единицей грамматич. строя может счи-
таться морфема, т. е. минимальная зна-
чимая часть слова или словоформы.
Средствами морфем конструируются сло-
ва и их формы. Явления, к-рые относятся
к образованию и функционированию сло-
вообразоват. и словоизменит. морфем,
могут быть выделены в качестве отд.
сферы внутри Г. слова — его морфе-
мики, однако традиционным является
рассмотрение морфем в системах слово-
образования (словообразоват. морфеми-
ка) и морфологии (словоизменит. мор-
фемика).
Т. о., Г. как строй языка представляет
собой сложную организацию, сочленяю-
щую в себе словообразование, морфоло-
гию и синтаксис. Эти подсистемы, осо-
бенно морфология и синтаксис, находят-
ся в самом тесном взаимодействии и пе-
реплетении, так что отнесение тех или
иных грамматич. явлений к морфологии
или синтаксису часто оказывается услов-
ным (иапр., категории падежа, залога).
Вопрос о принадлежности к Г. «высше-
го синтаксиса», т. е. закономерностей
строения сложных, развернутых тексто-
вых единств, не решен в науке; однако
несомненно, что эти закономерности име-
ют качественно иной характер, чем грам-
матич. законы языка.
К Г. иногда относят такие стороны зву-
ковой организации языка, к-рыми непо-
средственно (материально) образуются
его значимые единицы, а именно: звуко-
вой строй языка, его акцентную систему
и его интонационные конструкции, вклю-
чая синтагмы как ритмич. единицы речи.
Основания для такого расширит, понима-
ния предмета Г. имеются, т. к. единицы
звукового уровня, не. являясь двусторон-
ними знаками (т. е. знаками, обладаю-
щими как материальной оболочкой, так
и значением), служат материальной
основой этих знаков и таким образом
участвуют в формировании морфем,
слов, их форм, предложений и их чле-
нов. Однако незнаковый характер пере-
численных звуковых средств не позво-
ляет рассматривать звуковой строй язы-
ка наряду со словообразованием, мор-
фологией и синтаксисом как подси-
стему Г.
В определ. момент своего развития
грамматич. строй языка представляет
собой, с одной стороны, относительно
стабильную систему, организованную по
строгим и твердым законам; с др. сто-
роны, эта система находится в состоянии
постоянного и активного функционирова-
ния, предоставляя свои средства для
организации бесконечного кол-ва отдель-
ных, конкретных слов и высказываний
(см. Язык, Речь). Двойственность самой
природы грамматич. строя языка — его
относит, стабильность, сложная внутр.
114 ГРАММАТИКА
организация и многообразные явления
функционирования этой организации сви-
детельствуют о том, что в грамматич.
строе языка сочленены свойства стабиль-
ной системы и заложенных в ней возмож-
ностей.
Грамматич. строй языка является яст.
категорией, он находится в состоянии по-
стоянного движения и развития и подчи-
нен общим законам развития языка.
На каждом этапе своей истории грамма-
тич. строй языка достаточно совершенен
и служит формированию и выражению
мыслей носителей языка, отвечая своему
ист. назначению.
Г. как наука исследует грамматич.
строй языка. Эта наука имеет давние
традиции. Истоки совр. европ. грамма-
тич. мысли и соотв. терминологии сле-
дует искать в трудах др.-инд. филологов
(см. Индийская языковедческая тради-
ция), а позднее — в трудах древних гре-
ков (см. Античная языковедческая тра-
диция). Эти традиции были продолжены
европ. филологами в эпохи Возрождения
и Просвещения. Первой рус. граммати-
кой, открывшей совр. этап в изучении
грамматич. строя рус. языка, была «Рос-
сийская грамматика» М. В. Ломоносова
(1755, опубл, в 1757), иа к-рую опира-
лись и от к-рой в то же время отталкива-
лись такие рус. грамматисты 1-й пол.
19 в., как Востоков, Н. И. Греч, И. И. Да-
выдов. Через логические (Ф. И. Буслаев)
и психологические (Потебня, Д. Н. Овся-
нико-Куликовский, отчасти Шахматов)
направления рус. грамматич. мысль при-
шла к пониманию Г. как науки о разных
уровнях формального строя языка в их
взаимодействии (Шахматов, Пешков-
ский, Виноградов и его школа). Соот-
ветственно в Г. теперь уже традиционно
выделяются разделы: словообразование,
морфология и синтаксис.
В соответствии с осн. характеристиками
грамматич. строя языка — его формаль-
ной организацией и его функционирова-
нием — в рус. науке с наибольшей опре-
деленностью, начиная с работ Щербы,
намечается противопоставление Г. фор-
мальной и функциональной как разных
подходов к изучению одного объекта.
Под формальной Г. понимается описа-
ние грамматич. строя языка, идущее
от формы к значению. Под функцио-
нальной Г.— описание, идущее от значе-
ния к выражающим его формам. По прин-
ципу формальной Г. построены все опи-
сат. и нормативные Г. рус. яз. В них
представлены системы формальных
средств на уровне словообразования, мор-
фологии и синтаксиса и описаны грамма-
тич. значения, заключенные в этих фор-
мальных средствах. При этом значимая
сторона явлений описывается с разной
степенью детализации и глубины. Та-
кому описанию противостоят т. наз. ак-
тивные Г., в основе к-рых лежат опре-
дел. образом сгруппированные грамма-
тич. значения. Здесь возможны разные
подходы (см. Функциональная грамма-
тика). Одним из таких подходов может
явиться тот, при к-ром первым шагом
станет выделение собственно функций
(предназначений) языка в самом обоб-
щенном их виде (функции номинативная,
коммуникативная, квалифицирующая).
Исходя из этих предназначений можно
выделить единицы функциональной Г.—
сложные семантич. комплексы, объеди-
няющие вокруг семантич. инварианта
разноуровневые единицы.
Среди направлений грамматич. науки
60—80-х гг. 20 в. определилось противо-
поставление подходов, связанных, с од-
ной стороны, с углублением и семантику
грамматич. явлений и, с др. стороны,
с вниманием к внешнему, формальному
синтаксису (представляемому как Г. язы-
ка в целом) и к тем формальным преоб-
разованиям, к-рым подвергаются син-
таксич. конструкции. По существу, вся
история совр. грамматич. мысли колеб-
лется от преимуществ, внимания или
к формальной организации языка, или
к его смысловой стороне. В разные мо-
менты оказывается доминирующим то
один, то др. подход. В самом общем
виде в 60—80-х гг. определилось два
круга науч, направлений, ориентирован-
ных, с одной стороны, на внеш, организа-
цию языка и, с др. стороны, на его смыс-
ловую сторону. К первому кругу отно-
сится прежде всего получившая широкий
резонанс генеративная Г., пытавшаяся
возвести все множество принадлежа-
щих конкретному языку конструкций
к неск. элементарным моделям — перво-
начально в сознат. отвлечении от языко-
вой семантики и от всех контекстуаль-
ных условий функционирования пред-
ложения. На исходные теоретич. поло-
жения генеративной Г. опирался в своем
анализе конкретных языковых явлений
и весь трансформационный синтаксис.
В 70-х гг. сторонники генеративной Г.
попытались соединить формальный и се-
мантич. аспекты в описании своего объ-
екта, однако попытки эти нельзя считать
удавшимися. Второй круг напоавлений
представляет большое кол-во работ, объе-
диняемых вниманием прежде всего
к смысловой стороне грамматич. еди-
ниц. Здесь существуют разнообразные
течения. Наиболее результативными мож-
но считать работы, осуществляющие
структурно-семантическое и вместе с тем
функциональное изучение грамматич.
строя языка, связанное с углубленным
вниманием ко всем сторонам избранного
объекта (работы Виноградова, Г. О. Ви-
нокура, А. В. Бондарко, А. А. Зализ-
няка, Д. Н. Шмелева, Е. В. Падуче-
вой, Ю. С. Маслова, М. М. Гухман,
Е. А. Земской, В. В. Лопатина и др.).
Активно развиваются исследования
грамматич. объектов в аспекте препози-
тивной иомииации (см. Пропозиция; ра-
боты Т. Б. Алисовой, В. Г. Гака,
Н. Д. Арутюновой, П. Адамца), в плане
семантич. строения грамматич. единиц
(работы о семантич. структуре предложе-
ния — Ф. Данеша, Я. Коржинского,
Г. Беличовой-Кржижковой, А. Вежбиц-
кой, А. Богуславского и др.), в аспекте
актантной организации предложения
(С. Кароляк и др.), в плане прагматич.
организации высказывания (см. Праг-
матика), в аспекте грамматич. типоло-
гии (С. Д. Кацнельсон, А. А. Холодович,
Г. А. Климов и др.).
В процессе развития Г. как науки су-
щественно менялось понимание ее объе-
ма. Каков бы ни был сам ход грамматич.
мысли — обращалась ли она в качестве
своей опоры к логич. теориям или к тем
или иным психология, концепциям,
к точным наукам, напр. к математике,
или провозглашала свою полную незави-
симость от всех др. отраслей гуманитар-
ных и естеств. знаний,— независимо от
всего этого история грамматич. мысли
показывает разл. понимание границ нау-
ки о грамматич. строе языка, его отно-
шения к др. сферам языка. Отмечается
«волнообразное» движение от узкого по-
нимания предмета Г. (только формы,
только формальный каркас языка) до
такого понимания ее границ, когда выве-
дение или формулировка грамматич.
законов ие мыслится без обращения
к словесному фонду языка. Так, и в рус-
с кой, и в зарубежной грамматич. тради-
ции существует строго формальное, уз-
кое понимание объекта грамматич. науки
(Ф. Ф. Фортунатов, М. Н. Петерсон,
генеративная лингвистика) или широкое
понимание такого объекта, когда учение
о грамматич. строе языка смыкается,
с одной стороны, с изучением слова (Вос-
токов, Потебня, Шахматов, Виноградов),
с др. стороны,— с изучением всех сфер
речевого функционирования. Наиболее
конструктивными в познании грамматич.
объекта оказываются такие подходы (ме-
тодологически иногда очень различные),
к-рые ие отграничивают изучение грам-
матич. законов и правил от их постоян-
ного и сложного взаимодействия с зако-
нами и правилами звуковой н лексич.
организации языка.
Результаты грамматич. исследований
находят свое выражение в разных типах
описаний. Это, с одной стороны,— опи-
сания отд. сторон грамматич. строя и отд.
его явлений, с др. стороны,— описания
грамматич. системы языка в целом. Такие
целостные описания могут содержать ха-
рактеристику синхронного языкового со-
стояния (в условно остановленный мо-
мент развития) или восстанавливать ист.
картину, показывая развитие грамматич.
строя языка. Осуществленные с разной
степенью полноты такие описания пред-
ставлены в разных, типах грамматик.
В традиционных представлениях это
Г. научные, описательные или норматив-
ные. Такое разделение основано на про-
тивопоставлении описаний, во-первых,
концептуально обоснованных, т. е. раз-
вивающих определ. науч, концепцию авто-
ра, во-вторых, собственно констатирую-
щих и систематизирующих факты,
в-третьих, строго рекомендательных, т. е.
разрешающих или запрещающих то или
иное употребление. В настоящее время
для академия, традиции такое разделение
оказывается не соответствующим реально
существующему положению вещей. На
совр. стадии развития науки описат. Г.
обязательно являются концептуальными
(напр., рус. академия, грамматики 1952—
1954, 1970, 1980), а полные грамматич.
описания — строго научными и, следо-
вательно, в определ. смысле норматив-
ными.
К сфере науч. Г. относятся также срав-
нит.-ист. Г., изучающие строй родств.
языков в их развитии или на отд. про-
шлых ступенях этого развития, и Г. со-
поставительные (в т. ч. контрастивные),
описывающие черты сходства и различия
в строе родств. или неродств. языков
в к.-л. определ. момент их существова-
ния.
Отмечается нежелат. разрыв между
научной и школьной Г. Последняя обна-
руживает признаки консервативности и
неполноты отражения существующего
положения вешей в лингвистике. В
связи с постоянным возрастанием роли
рус, яз. в мире н как следствие этого с
активизацией его изучения в сов. языко-
знании в 70—80-х гг. создано много
учебных и частных сопоставит. Г. раз-
ных типов.
* Потебня А. А.. Из записок по рус.
грамматике, т. 1 — 2. Введение. Составные
части предложения и их замены в рус. языке,
Хар., 1874; т. 3. Об изменении значения и за-
менах существительного. Хар., 1899 (2 изд.,
М., 1968); т. 4. Глагол. Местоимение. Числи-
тельное. Предлог, М. —Л.. 1941 (2 изд., М.,
1977); Дурново Н. Н., Грамматич. сло-
варь, М.~П.. 1924; Виноградов В. В.,
Рус. наука о рус. лит. языке, «Уч. зап. МГУ»,
1946. в. 106; его же, Рус. язык. Грамматич.
учение о слове, М.— Л.. 1947; его же,
Избр. труды. Исследования по рус. грамма-
тике, М.» 1975; СмирницкиЙ А. И.,
Лексич. и грамматич. в слове, в кн.: Вопро-
сы грамматич. строя, М., 1955; Еспер-
сен О., Философия грамматики, пер. с
англ., М», 1958; К у э н е ц о в П. С., Грам-
матика, в кн.: Большая Советская энцикло-
педия, 2 изд., т. 3, М., 1959; его ж е, О
принципах изучения грамматики, М., 1961;
Грамматика рус. языка, 2 изд., т. 1—2,
М.. 1960; Карцевский С., Об асиммет-
ричном дуализме лингвистич. знака, в кн.:
Звегин цев В. А., История яз-знаиия
XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч.
2, [3 изд,], М.. 1965; Матезиус В.,
О системном грамматич, анализе, в сб.: Праж-
ский лингвистич. кружок. М., 1967; Иссле-
дования по общей теории грамматики. М.,
1968; Единицы разных уровней грамматич.
строя языка и их взаимодействие, М., 1969;
Бондарко А. В., Теория морфологич.
категорий, Л., 1976; Булыгина Т. В.,
Грамматика, в кн.: Большая Советская эн-
циклопедия, 3 изд., т. 7, М., 1972; ее же,
Проблемы теории морфологич. моделей,
М.. 1977; Языковая номинация. Виды наи-
менований, М., 1977; Языковая номинация.
(Общие вопросы), М., 1977; А д а м е ц П..
Образование предложений из пропозиций в
совр. рус. языке. Прага, 1978; Гак В. Г.,
Теоретич. грамматика франц, языка. Морфо-
логия, М., 1979; Русская грамматика, т. 1 — 2,
Прага, 1979; Рус. грамматика, т. 1 — 2, М.,
1980; Слово в грамматике и словаре. М., 1984;
Совр. зарубежные грамматич. теории. Сб.
науч.-аналитич. обзоров, М.. 1985.
.	Н. Ю. Шведова.
ГРАМ МАТЙЧЕСКАЯ КАТЕГОРИЯ —
система противопоставленных друг дру-
гу рядов грамматических форм с одно-
родными значениями. В этой системе
определяющим является категоризующий
признак (см. Категория языковая),
напр. обобщенное значение времени, ли-
ца, залога и т. п., объединяющее систему
значений отд. времен, лиц, залогов и т. п.
и систему соотв. форм. В широко распро-
страненных дефинициях Г. к. на первый
план выдвигается ее значение. Однако
необходимым признаком Г. к. является
единство значения и его выражения в си-
стеме грамматич. форм как двусторон-
них (билатеральных) языковых единиц.
Г. к. подразделяются на морфологиче-
ские и синтаксические. Среди морфоло-
гич. категорий выделяются, напр., Г. к.
вида, залога, времени, наклонения, ли-
ца, рода, числа, падежа; последоват.
выражением этих категорий характери-
зуются целые грамматич. классы слов
(.части речи). Кол-во противопоставлен-
ных членов в рамках таких категорий мо-
жет быть различным: иапр., в рус. яз.
Г. к. рода представлена системой трех
рядов форм, выражающих грамматич.
значения муж., жен. и ср. рода, а Г. к.
числа — системой двух рядов форм —
ед. и мн. числа. В языках с развитым
словоизменением различаются Г. к. сло-
воизменительные, т. е. такие, члены
к-рых могут быть представлены форма-
ми одного и того же слова в рамках его
парадигмы (напр., в рус. яз.— время,
наклонение, лицо глагола, число, падеж,
род прилагательных, степени сравнения),
и несловоизменительиые (классифицирую-
щие, классификационные), т. е. такие,
члены к-рых не могут быть представлены
формами одного и того же слова (напр.,
в рус. яз.— род и одушевленность/неоду-
шевленность существительных). Принад-
лежность нек-рых Г. к. (напр., в рус.
яз.— вида и залога) к словоизменит. или
несловоизменит. типу является объек-
том дискуссий.
Различаются также Г. к. синтаксически
выявляемые (реляционные), т. е. указы-
вающие прежде всего на сочетаемость
форм в составе словосочетания или пред-
ложения (напр., в рус. яз.— род, па-
деж), и иесинтаксически выявляемые (ре-
ференциальные, номинативные), т. е.
выражающие прежде всего разл. смысло-
вые абстракции, отвлеченные от свойств,
связей и отношений внеязыковой дейст-
вительности (напр., в рус. яз.— вид,
время); такие Г. к., как, напр., число
или лицо, совмещают признаки обоих
этих типов.
Языки мира различаются: 1) по кол-ву
и составу Г. к. (ср., напр., специфичную
для нек-рых языков — славянских и
др.— категорию глагольного вида; кате-
горию «грамматич. класса» — человека
или вещи — в ряде иберийско-кавк. язы-
ков; категорию определенности/неопреде-
ленности, присущую преим. языкам с ар-
тиклем; категорию вежливости, или рес-
пективности, характерную для ряда язы-
ков Азии, в частности японского и корей-
ского, и связанную с грамматич. выраже-
нием отношения говорящего к собесед-
нику и лицам, о к-рых идет речь); 2) по
кол-ву противопоставленных членов в
рамках одной и той жб категории (ср.
шесть падежей в рус. яз. и до сорока —
в нек-рых дагестанских); 3) по тому, ка-
кие части речи содержат ту или иную
категорию (так, в ненецком существи-
тельные обладают категориями лица и
времени). Эти характеристики могут ме-
няться в процессе ист. развития одного
языка (ср., напр., три формы числа
в др.-русском, включая двойственное,
и две — в совр. рус. яз.).
Нек-рые особенности обнаружения Г. к.
определяются морфологич. типом язы-
ка — это касается и состава категорий,
и способа выражения категориальных
значений (ср. синкретизм аффиксального
выражения словоизменит. морфологич.
значений, напр. падежа и числа, преоб-
ладающий во флективных языках, и раз-
дельное выражение этих значений в аг-
глютинативных). В противоположность
строгой и последоват. обязательности вы-
ражения, свойственной Г. к. языков
флективно-синтетич. типа, в изолирую-
щих и агглютинативных языках употреб-
ление форм со спец, показателями не яв-
ляется обязательным для всех тех слу-
чаев, когда это возможно по смыслу.
Вместо них нередко употребляются основ-
ные формы, нейтральные по отношению
к данному грамматич. значению. Напр.,
в кит. яз., где усматриваются признаки
Г. к. числа, существительные без показа-
теля множественности «-мэнь» могут обо-
значать и одно лицо, и множество лиц;
в нивхском возможно употребление име-
ни в форме абсолютного падежа в тех
случаях, когда по смыслу могла бы быть
употреблена форма к.-л. из косвенных
падежей. Соответственно и деление Г. к.
на морфологические и синтаксические не
прослеживается в таких языках столь
четко, как в языках флективно-синтетич.
типа, границы между теми и другими
Г. к. стерты.
Иногда термин «Г. к.» применяется
к более широким или более узким груп-
пировкам по сравнению с Г. к. в указан-
ном истолковании — иапр., с одной сто-
роны, к частям речи («категория сущест-
вительного», «категория глагола»), а
с другой — к отд. членам категорий («ка-
тегория муж. рода», «категория мн. чис-
ла» и т. п.).
От Г. к. в морфологии принято отли-
чать лексико-грамматич. разряды слов —
такие подклассы внутри определ. части
речи, к-рые обладают общим семантич.
признаком, влияющим на способность
слов выражать те или иные категориаль-
ные морфологич. значения. Таковы,
иапр., в рус. яз. существительные собпра-
ГРАМ МАТЙЧЕСКАЯ 115
8*
тельиые, конкретные, отвлеченные, ве-
щественные; прилагательные качествен-
ные и относительные; глаголы личные и
безличные; т. наз. способы глагольного
действия и т. п.
Понятие Г. к. разработано преим. иа
материале морфологич. категорий. Менее
разработан вопрос о синтаксич. катего-
риях; границы применения понятия Г. к.
к синтаксису остаются неясными. Воз-
можно, иапр., выделение: Г. к. комму-
никативной направленности высказыва-
ния, строящейся как противопоставление
предложений повествовательных, побуди-
тельных и вопросительных; Г. к. актив-
ности/пассивиости конструкции предло-
жения; Г. к. синтаксич. времени и син-
таксич. иаклоиеиия, формирующих пара-
дигму предложения, и т. д. Спорным
является и вопрос о том, относятся ли
к Г. к. так наз. словообразоват. катего-
рии: последним не свойственна противо-
поставленность и однородность в рамках
обобщенных категоризующих признаков.
• Щерба Л. В., О частях речи в рус.
языке, в его кн.’. Избр. работы по рус. языку.
М., 1957; Доку ли л М.. К вопросу о
морфологич. категории, ВЯ, 1967, № 6; Г у х-
м а и М. М., Грамматич. категория и струк-
тура парадигм, в кн.: Исследования по об-
щей теории грамматики, М., 1968; Кац-
нельсон С. Д., Типология языка и ре-
чевое мышление. Л., 1972; Ломтев Т. П..
Предложение и его грамматич. категории, М.,
1972: Типология грамматич. категорий. Ме-
щаниновские чтения, М., 1975; Бондар-
к о А. В., Теория морфологич. категорий,
Л., 1976; Панфилов В. 3., Филос. проб-
лемы яз-знания, М., 1977; Лайонз Дж.,
Введение в теоретич. лингвистику, пер. с
англ., М.,	1978; Холодович А. А.,
Проблемы грамматич. теории, Л., 1979; Рус.
грамматика, т. 1, М., 1980. с. 453—59.
В- В. Лопатин.
ГРАММАТЙЧЕСКАЯ фбРМА — язы-
ковой знак, в котором грамматическое
значение находит свое регулярное
(стандартное) выражение. В пределах
Г. ф. средствами выражения грамматич.
значений являются (в разл. языках)
аффиксы (в т. ч. нулевые), фонемные
чередования («внутр, флексия»), харак-
тер ударения, редупликация (повторы),
служебные слова, порядок слов, интона-
ция. В морфологии языков, характери-
зующихся словоизменением, под морфо-
логич. формами понимаются регулярные
видоизменеиия слов определ. частей речи,
несущие комплекс морфологич. значе-
ний или одно такое значение (напр., фор-
ма им. п. мн. ч. существительного, фор-
ма 1-го л. ед. ч. наст. вр. глагола, форма
сравнит, степени прилагательного). Все
формы изменяемого слова составляют его
парадигму. Различаются синтетические
(простые) и аналитические (сложные)
морфологич. формы, к-рые представляют
собой сочетание знаменательного и слу-
жебного слов («буду говорить», «гово-
рил бы»), функционирующие как одно
слово. Конкретное слово в определенной
его морфологич. форме наз. словоформой.
Деление всех Г. ф. слов на формы сло-
воизменения и словообразования восхо-
дит к работам Ф. Ф. Фортунатова.
Иногда также выделяют сферу «формо-
образования», очертания к-рой неясны
и понимаются по-разному, чаще всего —
как область образования всех форм, вы-
ражающих как словоизменительные, так
и несловоизменительные морфологич.
значения.
Выражение и содержание в Г. ф. не-
редко асимметричны. Напр., с одной
стороны, широко распространенный
в языках флективного типа синкретич.
116 ГРАММАТИЧЕСКАЯ
способ выражения морфологич. значений
(ср. выражение значений рода, числа
и падежа одной флексией в рус. прилага-
тельных), с другой —«избыточность» вы-
ражения значения лица глагола (флексией
и личным местоимением: «Я иду»), числа
и падежа существительного (формами
самого существительного и согласуемого
или координируемого слова), семантики
вопроса (особой интонацией предложе-
ния, порядком слов и служебными сло-
вами — частицами). В языках с невыра-
женным или слабо выраженным флектив-
ным строем (изолирующих и близких
к ним) осн. способом выражения грамма-
тич. значений слов является их сиитак-
сич. сочетаемость.
* Фортунатов Ф. Ф., Сравнит,
языковедение, в его кн.: Избр. труды, т. 1,
М.. 1956; Морфологич. структура слова в
языках разл. типов, М.— Л., 1963; Рефор-
матский А. А., Введение в языкове-
дение, М., 1967; Зализняк А. А., Рус.
именное словоизменение, М., 1967; Общее
яз-знание. Внутр, структура языка, М., 1972;
Виноградов В. В., О формах слова,
в его кн.: Избр. труды. Исследования по рус.
грамматике. М.. 1975; Рус. грамматика, т. 1,
М.. 1980; Лопатин В. В., Морфологич.
категории в плане выражения, в кн.: Рус.
язык. Функционирование грамматич. кате-
горий. Текст и контекст, М.. 1984; см. также
лит. при статьях Грамматическая катего-
рия. Грамматическое значение.
,	В. В. Лопатин.
ГРАМ МАТЙЧЕСКИЕ ЕДИНЙЦЫ —
слово, словоформа, синтаксическая кон-
струкция (словосочетание, простое пред-
ложение, сложное предложение) как но-
сители обобщенных грамматических
свойств, а также средства выражения
грамматических значений: служебные
морфемы (аффиксы) и их совокупности,
служебные слова (предлоги, союзы, ча-
стицы) и др. (см. Грамматическая фор-
ма). Для грамматики характерно (в той
или иной мере — в зависимости от типа
языка) иерархия, взаимоотношение Г. е.
разных степеней абстракции, в к-ром
важнейшую роль играют два вида проти-
вопоставлений: 1) линейные (синтагмати-
чески выявляемые) Г. е. и соответствую-
щие им Г. е. нелинейные, парадигмати-
ческие, инвариантные, представляемые
в тексте линейными единицами как их
вариантами. Напр., морф и морфема
(как парадигматич. совокупность мор-
фов), словоформа и слово (как парадиг-
ма, состоящая из ряда словоформ),
предложение и тип предложения (как
синтаксич. парадигма, основанная на
чередовании синтаксич, времен и накло-
нений). 2) Словообразоват. тип, морфо-
логич. форма, тип словосочетания или
предложения как абстрактный образец,
схема, модель, с одной стороны, и кон-
кретное мотивиров. слово, словоформа,
слово в совокупности его форм, слово-
сочетание или предложение как конкрет-
ная, лексически иаполиеиная реализация
соотв. образца, схемы, модели—с дру-
гой.
Дальнейшее обобщение Г. е. приводит
к вычленению их классов, напр. таких,
как части речи — грамматич. классы
слов, как грамматич. категории — клас-
сы грамматич. форм с регулярно выра-
жаемыми однородными значениями, как
грамматич. способы — классы грамма-
тич. форм с однородными средствами
выражения.
* Адмони В. Г., Основы теории грам-
матики, М. — Л.,	1964; Арутюно-
ва Н. Д., О значимых единицах языка, в
кн.: Исследования по общей теории граммати-
ки, М., 1968; Единицы разных уровней грам-
матич. строя языка и их взаимодействие,
М., 1969; Солнцев В. М., Язык как
системио-структуриое образование, М., 1971;
Маслов Ю. С., Введение в яз-знание,
М., 1975, с. 157 — 240; Булыгина Т. В.,
Проблемы теории морфологич. моделей, М..
1977, с. 110—52; Шведова Н. Ю., О
принципах построения и о проблематике
«Рус. грамматики». «Изв. АН СССР,
ОЛЯ», 1977, т. 36. № 4; см. также лит.
при статьях Грамматика, Грамматическая
категория, Грамматическая форма.
В. В. Лопатин.
ГРАМ МАТЙЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ —
обобщенное, отвлеченное языковое зна-
чение, присущее ряду слов, словоформ,
синтаксических конструкций и находя-
щее в языке свое регулярное (стандарт-
ное) выражение. В области морфологии
это общие значения слов как частей речи
(напр., значения предметности у сущест-
вительных, процессуальное у глаголов),
а также частные значения словоформ и
слов в целом, противопоставляемые друг
другу в рамках морфологич. категорий
(см. Грамматическая категория) (напр.,
значения того или иного времени, лица,
числа, рода). В области синтаксиса это
значение предикативности (свойствен-
ная предложению отнесенность сообщае-
мого и тот или иной временной и объектив-
но-модальный план), а также разнооб-
разные отношения компонентов словосо-
четаний и предложений как абстрактных
грамматич. образцов (в отвлечении от их
лексич. наполнения): значения семантич.
субъекта, объекта, того или иного обстоя-
тельств. квалификатора (локальное, тем-
поральное, причинное, целевое и т. п.);
формализованные в определ. языковых
средствах компоненты тематико-рематич.
структуры предложения (см. Тема и
Рема); выраженные союзной связью от-
ношения частей сложного предложения.
К Г. з. могут быть отнесены и словообра-
зоват. значения как обобщенные значе-
ния, выраженные внутрисловными сред-
ствами у части мотивиров. слов той или
иной части речи. Это значения мутацион-
ные (напр., носителя признака, произво-
дителя действия), транспозиционные
(напр., опредмеченного действия или
признака), модификационные (напр.,
градационные — указывающие иа ту или
иную степень проявления признака).
Г. з. противопоставлены лексическим зна-
чениям, лишенным регулярного (стан-
дартного) выражения и не обязательно
имеющим абстрагиров. характер, но тес-
но связаны с ними, иногда ограничены
в своем проявлении определ. лексич.
группами слов.
В системе Г. з. объективируются — че-
рез ступень понятий — знания о предме-
тах и явлениях действительности, их свя-
зях и отношениях: так, понятие действия
(в широком смысле — как процессуаль-
ного признака) абстрагированно выяв-
ляется в общем значении глагола и в си-
стеме более частных категориальных зна-
чений, присущих глаголу (время, вид, за-
лог и др.); понятие количества — в Г. з.
числа (категория числа, имя числитель-
ное как особая часть речи и др.); разл.
отношения предметов к др. предметам,
действиям, свойствам — в системе Г. з.,
выражаемых падежными формами и
предлогами.
Различаются, с одной стороны, Г. з.
референциальные (несинтаксические), от-
ражающие свойства предметов и явлений
внеязыковой действительности, напр.
значения количественные, пространствен-
ные, временные, орудия или производи-
теля действия, и, с другой — Г. з. реля-
ционные (синтаксические), указывающие
на связь словоформ в составе словосочета-
ний и предложений (напр., соединит., про-
тивит. значения союзных конструкций)
или на связь основ в составе сложных слов
(соединит, словообразоват. значение).
Особый характер имеют Г. з., отражаю-
щие отношение говорящего к тому, о чем
идет речь, или к собеседнику: субъектив-
ная модальность, субъективная оценка,
вежливость, непринужденность и т. п.
* Курилович Е., Заметки о значе-
нии слова, в его кн.: Очерки по лингвистике,
М., 1962; Исследования по общей теории грам-
матики, М.. 1968; Инвариантные сиитаксич.
значения и структура предложения, М., 1969;
Принципы и методы семантич. исследований,
М., 1976; Улуханов И. С., Словообра-
зоват. семантика в рус. языке и принципы ее
описания, М., 1977; Бондарко А. В.,
Грамматич. значение и смысл. Л., 1978; Б у-
лыгина Т. В.. Грамматич. и семантич.
категории и их связи, в кн.: Аспекты семан-
тич. исследований, М., 1980; К у б р я к о-
в а Е. С., Типы языковых значений. Семан-
тика производного слова, М., 1981; НЛ, в. 10.
Лингвистич. семантика, М.. 1981; см. также
лнт. при статьях Грамматика, Грамматиче-
ская категория.	В. В. Лопатин.
ГРАММЕМА — компонент грамматиче-
ской категории, представляющий собой
по своему значению видовое понятие
по отношению к значению грамматич.
категории как понятию родовому. Тако-
вы, напр., Г. ед. и мн. числа, 1-го, 2-го и
3-го лица, Г. сов. и несов. вида. Как и
грамматич. категория в целом, Г. пред-
ставляет собой единство значения и спо-
собов его выражения. В структуре грам-
матич. категории Г. представляет собой
один из противопоставленных друг дру-
гу рядов грамматич. форм, конституи-
рующих грамматич. категорию как систе-
му. Напр., противопоставленные друг
другу ряды форм наст., прош. и буд. вре-
мени образуют структуру грамматич. ка-
тегории времени. Г., рассматриваемые
как элементы структуры грамматич.
категории, близки к «формальным ка-
тегориям» А. М. Пешковского и «кате-
гориальным формам» А. И. Смирниц-
кого.
Оси. структурный тип Г. — ряд морфо-
логич. форм, объединенных значением од-
ного из членов грамматич. категории.
Граммемами этого типа формируются
морфологич. категории. Вместе с тем Г.
могут быть представлены сиитаксич. фор-
мами — классами сиитаксич. конструк-
ций (ср. активные и пассивные конструк-
ции). Такие Г. являются компонентами
сиитаксич. категорий.
Ряд грамматич. форм, составляющий
структуру Г., включает формы, к-рые
объединяются значением компонента дан-
ной грамматич. категории, ио различают-
ся с т. зр. других категорий, присущих
данной части речи. Напр., Г. 2-го л. глаго-
ла в рус. яз. представлена рядом форм,
объединяемых значением 2-го л., но раз-
личающихся по наклонению, времени, ви-
ду, залогу, числу.
В нек-рых языках (синтетическо-аг-
глютинирующего типа и др.) родовое по-
нятие, фиксируемое грамматич. катего-
рией, может быть вместе с тем значением
одной из Г. (иапр., таково, по мнению
В. 3. Панфилова, соотношение форм ед.
и мн. ч. в нивхском яз.).
Указанное двустороннее (содержатель-
но-формальное) понимание Г. раскрывает
одно из значений данного термина. Дру-
гое его значение выступает в тех случаях,
когда он используется лишь по отношению
к плану содержания и трактуется как
элементарная единица грамматич. значе-
ния. Второе значение термина «Г.» не
противоречит первому, так как всегда
предполагается, что Г. имеет то или иное
формальное выражение.
• Смирницкий А. И.. Синтаксис
англ, языка, М., 1957; Зализняк А. А.,
Рус. именное словоизменение. М.,	1967;
Булыгина Т. В.. Грамматич. оппози-
ции (к постановке вопроса), в кн.: Исследова-
ния по общей теории грамматики, М., 1968;
Бондарко А. В., Теория морфологич,
категорий, Л., 1976; Панфилов В. 3.,
Гносеология, аспекты филос. проблем на-
звания, М., 1982; Pike К., Grammemic
theory, «General Linguistics», 1957, v. 2, № 2.
А. В. Бондарко.
ГРАССМАНА ЗАКОН — закон дисси-
миляции придыхательных в древнегре-
ческом и древнеиндийском языках. Сфор-
мулирован в 1863 Г. Грассманом. В др,-
греч. и др.-инд. языках два соседних сло-
га не могли начинаться на придыхатель-
ные: если второй слог начинался на при-
дыхательные (греч. ср, 8, х, Др.-инд. bh,
dh, gh), предшествующий слог терял при-
дыхание (греч. глухие придыхательные
Ф, в, х заменялись на простые глухие л,
т, х, а соответствующие им др.-инд. звон-
кие придыхательные bh, dh, gh заменя-
лись иа простые звонкие b, d, g), иапр.
от индоевроп. корня *bheudh ’будить’
(-» греч. *феиО-, др.-инд. *bhodh-) -» греч.
леоОетсц, др.-инд. b6dhate. Открытие это-
го закона дало объяснение непонятным
ранее нарушениям закономерных соот-
ветствий: греч. я, т, х — др.-инд. р, t, к;
греч. ф, 0, х — др.-инд. bh, dh, gh; греч.
₽, б, у — др.-инд. b, d, g. Оказалось,
что в результате диссимиляции приды-
хательных в определ. позиции греч. глу-
хим я, т, х (получившимся из *ф, *0,
*Х) соответствуют др.-инд. звонкие b, d, g
(получившиеся из *bh, *dh, *gh). Г. з.
так же, как позднее закон Вернера и др.,
подготовил почву для выдвижения в иач.
80-х гг. 19 в. (ф. Ф. Фортунатовым в
Москве и младограмматиками в Лейпци-
ге) фундаментального положения срав-
нит.-ист. яз-знания — о непреложности
(безысключительности) звуковых зако-
нов.
* Grasmann Н., Ober die Aspiraten
und ihr gleichzeitiges Vorhandensein im An-
und Auslaut der Wurzeln, ZVS, 1863. Bd 12;
С о 1 1 i n g e N. E., The laws of Indo-Euro-
pean. Amst.. 1985. О. С. Широкое.
ГРАФЁМА (от греч. grapho — пишу) —
1) минимальная единица графической си-
стемы языка (системы письма), обладаю-
щая тем или иным лингвистическим со-
держанием. Ее референтом может быть
слово, морфема, слог или фонема. Тер-
мин «Г.» часто употребляется как синоним
буквы, иероглифа или его части. Так,
в основе иероглифич. тангутского письма
лежит 8 элементарных Г. Вариант Г.
(аллограф) — взаимозаменяемые ие-
роглифы, печатная или рукописная,
строчная или заглавная буква. 2) Мини-
мальный знак определенной системы
письма, выражающий отношение соот-
ветствующей единицы языка (план со-
держания) к ее графическому отображе-
нию (план выражения): фонемы — к бук-
ве в алфавитном фонографическом пись-
ме, группы звуков, слога — к графиче-
скому символу в слоговом, слова-по-
нятия — к иероглифу в логографическом
письме.
Понятие Г. зародилось в отечеств,
яз-знании в ходе дискуссии (кон. 19—
нач. 20 вв.) о рус. орфографии, сконцен-
трировавшей огромный науч, потенциал
для решения проблем взаимоотношения
между письменной и устной формами
языка, между языком и речью, буквой
и звуком, звуком и фонемой, фонемой и
буквой, буквой и графемой. Руководил
дискуссией, предшествовавшей орфогра-
фии. реформе 1917—18, Ф. Ф. Форту-
натов; в ней приняли участие А. А. Шах-
матов, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. В.
Щерба, И. В. Ягич и др. Термин «Г.»,
как и фонема, ввел в науч, оборот Бодуэн
де Куртенэ для «зрительно зафиксиров.
образа фонемы в ее простейшей фонетич-
ности». Он настаивал на необходимости
строго различать не только букву и звук,
но и звук и фонему, букву и Г., графику и
орфографию. Эта дискуссия стимулиро-
вала формирование теории фонем и фо-
нологии, теории графем и построения
алфавита, что послужило впоследствии
теоретич. фундаментом языкового строи-
тельства в СССР.
В совр. яз-знании термин «Г.» не имеет
однозначного содержания, что объясняет-
ся различием науч, традиций, типов пись-
ма и орфографии, фонологич. школ и
разл. пониманием родств. термина «фо-
нема». Понятие Г. сближается то с поня-
тием буквы, то фонемы в ее графич. вы-
ражении. Дескриптивисты (см. Дескрип-
тивная лингвистика) постулируют па
раллелизм устной и письм. речи [фоне-
ма — класс звуков, графема — класс
букв; здесь ряду фон — аллофон — фо-
нема соответствует граф(а) — алло-
граф — Г.]. Такой подход допускает на
личие графемных оппозиций, дифферен
циальных признаков Г. Лондонская
школа настаивает на относит, автономии,
имманентности письм. формы языка
и соответственно графики. Для одних
лингвистов более существен звуковой,
для других — семантич. референт гра-
фемы.
В сов. яз-знании графика понимается
как совокупность отношений и связей
между звуковыми и графич. единицами
(Ю. С. Маслов), а Г. — как совокуп-
ность отношений между фонемой и бук
вой, как единство означаемого (фонема)
и означающего (буква) в алфавитном
письме (В. Г. Гак, А. А. Зализняк, В. К.
Журавлев и др.). При этом фонема
является исходным пунктом при опре-
делении Г. в соответствии с инвентарем
букв данного алфавита. Соотношению Г.
,	, фонема (означаемое)
(знак) — —г--------------г- соответ
'	буква	(означающее)
г	,	1“1	А	-	1а1
ствуют, напр., рус. Г. I = -—> л — -— ,
u	т>	lT’l '	ж
4 = V ’ Т	=	т	+	ь, я, ю или	*Ра[щ-
I = ~у и т. д. Объединение алло-
графов осуществляется на основе един
ства означаемого, т. е. фонемы. Поэтомт
аллографами графемы I являются —
1и|	lil |i| 111
и — в русской или -г и — , — во
франц, графике. Иногда аллографы,
объединенные на основе общности фоне-
мы, называют фонографемой, а
на основе общности буквы — графо-
фонемой.
Система Г. складывается в результате
приспособления данного алфавита как
совокупности букв к совокупности фонем
данного языка иа данном этапе его раз
вития и редко осуществляется как одно
однозначное соответствие (фонема =
буква). Последнее достигается лишь в
фонологич. транскрипции. Приспосаб-
ливая готовый алфавит данного культур-
но-ист. ареала к тому или иному языку,
обычно вводят дополнит, буквы (напр.,
при создании кириллицы буквы ш, ц, ч,
отсутствовавшие в греч. алфавите.),или
Диакритики (чеш. с, s. i; польск. б, s, г)
либо используют диграммы, триграммы,
даже тетраграммы, напр. франц, ch,
англ, sh, нем. sch для /5/ или нем. tsch
ГРАФЕМА 117
для /£/. Часто одна и та же буква исполь-
зуется для обозначения разных фонем,
ср. рус. чт» для /т’/ и /т/, франц, с для
/к/ и /с/ и т. п. Система графем данного
языка, отражая характер его письма,
лежит в основе правил его орфографии.
* Реформатский А. А.. Лингви-
стика и полиграфия, в кн.: Письменность и
революция, со. 1, М.— Л., 1933; Яков-
лев Н. Ф.. Матем. формула построения
алфавита, в кн.: Реформатский А. А.,
Из истории отечеств, фонологии, М., 1970;
Зализняк А. А., О понятии графемы,
в кн.: Balcanica. Лингвистич. исследования,
М.. 1979; Амирова Т. А.. Функцио-
нальная взаимосвязь письменного и звуково-
го языка, М., 1985; Horej si V., Formes
parlees, formes ecrites et systbmes orthogra-
phiques des langues, «Folia linguistics», 1969,
t. V; см. также лит. при ст. Графика.
В. К. Журавлев.
ГРАФИКА (греч. graphike, от grapho —
пишу, черчу, рисую)— 1) совокупность
начертательных средств того или иного
письма, включающая графемы, знаки
препинания, знак ударения и др.; систе-
ма соотношений между графемами и фо-
немами в фонематическом письме; 2)
раздел языкознания, исследующий соот-
ношения между графемами и фонемами.
Понятие «Г.» применяют обычно к фоне-
матич. (звуко-буквенному) письму, в
к-ром различают 3 стороны: алфавит, Г.
и орфографию. В совр. мире наиболее
распространены нац. системы письма,
построенные на основе лат. алфавита (см.
Латинское письмо), кириллицы и араб-
ского письма. Существующее в науке
представление об идеальной Г. (когда
между фонемами и графемами имеется
точное соответствие: каждая графема пе-
редает одну фонему, а каждая фонема
передается одной графемой) не представ-
лено ни в одном письме и может служить
лишь исходным пунктом оценки соответ-
ствия между к.-л. звуковым языком и си-
стемой письма.
Расхождение между числом графем и
фонем во мн. совр. системах письма,
построенных на латинице, объясняется
ист. приспособлением этого алфавита —
без его коренного изменения (нли вообще
без изменений) — к принявшим его язы-
кам. 23 лат. буквы (в поздней латыни 25)
не могли отразить значительно большего
числа фонем мн. совр. языков (36—46).
Разрыв в соотношении графем и фонем
увеличивался с течением времени и за
счет неизбежных фоиетнч. изменений в
самих языках, если их орфография оста-
валась традиционной. Характернее все-
го это явление представлено в англ, пись-
ме. Для 46 фонем в англ, алфавите имеет-
ся 26 знаков. В англ, письме широко ис-
пользуются буквосочетания (сложные
графемы): диграфы (напр., ck[k]),
триграфы (напр., oeu[u:]), поли-
графы (напр., augh [э:]). Всего в англ,
письме Несложных графем, вместе с м о-
иографами (типа Ъ[Ь]) они состав-
ляют 144 графемы. Устойчивые букво-
сочетания вошли в систему англ. Г. как
дополнит, средство выражения фонем.
Сложные графемы используются и в пись-
ме др. языков, ср. нем. ch[h], sch[S],
польск. sz[s], rz[z] и др. В нек-рых гра-
фич. системах используются специально
введенные в алфавит буквы: франц, f,
рум. (, ?, нем. ₽, дат. о, польск. {. В иек-
рые алфавиты вводятся буквы с надстроч-
ными знаками: в чеш. s, с, г, в польск. с,
s, z, Z.
Графич. системы письма, построенные
на кириллице, проще по соотношению гра-
118 ГРАФИКА
фем и фонем. При изобретении слав, ал-
фавитов (кириллицы и глаголицы) лег-
ший в их основу греч. алфавит был спе-
циально переработан с целью максималь-
ного его соответствия фонемному составу
слав, языков. Дальнейшим развитием
кириллицы является русский алфавит.
При создании на его основе алфавитов для
мн. языков народов СССР Н. Ф. Яков-
левым была выведена (опубл, в 1928) ма-
тем. формула построения наиболее эко-
номного (в отношении числа букн) алфа-
вита (ее предполагал вывести еще И. А.
Бодуэн де Куртенэ). Этой формуле почти
полностью отвечает совр. рус. алфавит,
располагающий 33 буквами для обозначе-
ния 41 (по ленинградской фонологиче-
ской школе) фонемы. Рациональность рус.
Г. обеспечивается ее силлабич. (слого-
вым) принципом, заключающимся в том,
что дифференциальный признак твердо-
сти/мягкости согласной фонемы обозна-
чается следующей (после буквы соглас-
ной) гласной буквой или (не перед глас-
ной) спец, знаком мягкости (или его от-
сутствием). Это дает экономию в 15 букв
(поскольку в рус. яз. 15 пар согласных,
различающихся по твердости/мягкости,
ср. «мол — моль», «мял — мал» и т. п.).
Второй особенностью слогового принци-
па рус. Г. является обозначение фонемы
[j] вместе со следующей за нею гласной
одной буквой: я [ja], ю [ju], е [je], ё [jo].
Эти буквы являются силлабограммами,
т. е. элементами силлабич. письма. Т. к. н
серб, языке только 4 пары согласных,
различающиеся по твердости/мягкости, в
серб, кириллицу введены спец, буквы
для мягких согласных (л», н>, h, 1)), и сло-
говой принцип не используется.
Во мн. системах Г. действует позицион-
ный принцип: те или иные графемы упот-
ребляются в зависимости от графемного
контекста (соседства тех или иных букв
и нек-рых др. условий). Однако этот
принцип не обеспечивает такой строгой и
системной спаянности графем, как при
слоговом принципе рус. Г.
За счет графич. контекста снима-
ется полифония (многозначность) гра-
фем. Так, в нем. письме буква s в по-
ложении между пробелом и гласной имеет
звуковое значение [z] (Saal, setzen),
перед согласной, кроме р, t, и перед про-
белом — значение [s] (Press, Ski), после
пробела перед буквами р, t — значение
[s] (Stein, Speck). Контекстом снимает-
ся также и полиграфемность (возмож-
ность обозначения одной и той же фонемы
или дифференциального [признака фоне-
мы разными графемами). Такой контекст
называется фонологическим. Так, воз-
можность обозначить признак мягкости
в рус. письме либо мягким знаком, либо
буквой типа «я» реализуется в первом
случае не перед гласным («письмо»), во
втором — перед гласным («сяду»).
Там, где Г. предоставляет более одной
возможности обозначения фонемы и не
может дать определ. решения, оконча-
тельный выбор устанавливает орфогра-
фия. Так, из возможности обозначения
конечного [s] в рус. письме буквами «с»
или «з» орфография выбирает «з» в слове
«страз» и «с» в слове «палас». В нем. язы-
ке фонема [f] независимо от позиции мо-
жет быть обозначена графемами f, v,
ph. Их определяет орфография: fiir,
vor, Phonetik.
С учетом алфавитных значений букв и
тех звуковых значений, к-рые появляют-
ся у букв в тексте, разработана теория
осн. и второстепенных значений букв
(на рус. материале — А. Н. Гвоздевым).
* Бодуэн де Куртеиэ И. А.,
Об отношении рус. письма к рус. языку, СПБ,
1912; Гвоздев А. Н.. Основы рус.
орфографии, в его кн.: Избр. работы по ор-
фографии и фонетике, М., 1963; В о л о ц-
кая 3. М., Молошная Т. Н.,
Николаева Т. М., Опыт описания
рус. языка в его письм. форме, М., 1964;
Балинская В. И.. Графика совр. англ,
языка, М., 1964; Топоров В. Н., Ма-
териалы для дистрибуции графем в письм.
форме рус. языка, в ки.: Структурная типо-
логия языков, М., 1966; В а х е к И., К про-
блеме письм. языка, пер. с нем., в кн.: Праж-
ский лингвистич. кружок. М., 1967; Мака-
рова Р. В.. Понятие графики и графемы,
в кн.: Система и уровни языка, М., 1969;
Яковлев Н. Ф.. Матем. формула по-
строения алфавита (опыт практич. приложе-
ния лингвистич. теории), в кн.: Рефор-
матский А. А.. Из истории отечеств,
фонологии. Очерк. Хрестоматия, М.. 1970;
Маслов Ю. С., Заметки по теории гра-
фики, в кн.: Philologica. Исследования по
языку и лит-ре. Памяти академика В. М. Жир-
мунского, Л.,	1973; Осипов Б. И..
История рус. графики, в кн.: Фонетико-орфо-
графич. сборник. Барнаул, 1974; В е т в и ц-
кий В. Г., Иванова В. Ф., Моисе-
ев А. И., Совр. рус. письмо. М., 1974;
Амирова Т. А., К истории и теории
графемики, М., 1977 (лит.); е е ж е. Функ-
циональная взаимосвязь письм. и звукового
языка, М., 1985 (лит.); Опыт совершенство-
вания алфавитов и орфографий языков на-
родов СССР, М., 1982; Шерба Л. В.,
Теория рус. письма, Л.. 1983; ЗиндерЛ. Р.,
Очерк общей теории письма. Л., 1987 (лит.).
В. Ф. Иванова.
ГРАФФИТИ (итал. graffiti, мн. число от
graffito, букв. — нацарапанный) — по-
святительные, магические и бытовые над-
писи на стенах зданий, металлич. изде-
лиях, сосудах и т. п. Г. в большом кол-
ве находят во время раскопок древних и
ср.-век. городов и поселений во ми. стра-
нах мира. Почти на всех др.-рус. зданиях
имеются Г.; особенно интересны в Софий-
ских соборах Киева и Новгорода. Г. вво-
дят в малоизученную область живого язы-
ка древнего населения, пополняют сведе-
ния по палеографии.
* Толстой И. И., Греч, граффити
древиих городов Сев. Причерноморья, М.—
Л., 1953; Высоцкий С. А., Древнерус.
надписи Софии Киевской XI — XIV вв., в. 1,
К.. 1966.
ГРЕЧЕСКИЙ ЯЗЫК — один из индоев-
ропейских языков (греческая группа).
Распространен на Ю. Балканского п-ова
и прилегающих к нему о-вах Ионийского
и Эгейского морей (Крит, Эвбея, Лесбос,
Родос, Кипр), а также в Юж. Албании,
Египте, Юж. Италии и СССР. Общее чис-
ло говорящих ок. 12,2 млн. чел., в т. ч.
в Греции 9,5 мли., иа Кипре 530 тыс. чел.
Офиц. язык Греч. Республики и (наряду
с турецким) Республики Кипр.
Входит в зап. зону иидоевроп. диал.
области, находился в наиболее тесных
генетич. связях с древнемакедонским язы-
ком. В истории Г. я. выделяются 3 осн.
периода: др.-греческий (14 в. до н. э. —
4 в. н. э.), ср.-греческий (5—15 вв.), но-
вогреческий (с 15 в.). Д р. - г р е ч.
язык прошел след, этапы развития:
архаический (14—12 вв. — 8 в. до н. э.),
классический (с 8—7 по 4 вв. до н. э.),
эллинистический — период формирова-
ния общегреч. яз. — койне (4—1 вв. до
н. э.), позднегреческий (1—4 вв.). В др,-
греч. яз. выделяются диал. группы: ио-
нийско-аттическая (ионийский и аттич.
диалекты); аркадо-кипрская (юж.-ахей-
ская), эолийская (сев.-ахейская), генети-
чески связанные с языком крито-микен.
памятников (условно наз. ахейским); до-
рийская. Имеется богатая лит-ра клас-
сич. периода на ионийском наддиалекте
— Гесиод, Геродот, на аттическом —
Эсхил, Софокл, Еврипид (трагедия),
Аристофан (комедия), Платон и Аристо-
тель (философия), Фукидид и Ксенофонт
(история), Демосфен (риторика), на эо-
лийском — Алкей, Сапфо (мелика), на
протоионийско-эолийском — Пиндар (хо-
ровая лирика). Др. диалекты известны по
многочисл. надписям. Эпич. язык Гомера
(8 в. до н. э.) содержит в себе несколько
диал. слоев: юж.-ахейский, более позд-
ний эолийский и собственно ионийский.
В кон. 5 в. до н. э. лит. языком Греции
становится аттич. наддиалект. В эллинис-
тич. период на основе аттического и ио-
нийского диалектов оформилось обще-
греч. койне в двух разновидностях — ли-
тературной и разговорной. Позже, под
рим. влиянием, наметился возврат к ат-
тич. лит. норме (т. наз. аттикизм), что
привело к расхождению между лит. и
разг, языком, развившемуся в 2 автоном-
ные языковые традиции.
Вокалич. система др.-греч. яз. состояла
из 5 гласных фонем, к-рые противопостав-
лялись по долготе/краткости (а, е, i, о, и).
Соседствующие гласные сливались в дол-
гий гласный или дифтонг. Дифтонги де-
лились на собственные (сочетание крат-
кого гласного с i или и) и несобственные
(сочетание долгого гласного с i). Ударе-
ние музыкальное, подвижное, трех видов:
острое, тупое и облеченное. Система кон-
сонантизма включала 17 согласных:
смычные звонкие (b, d, g) и глухие (р, t,
к), придыхательные (ph, th, ch), носовые
(m, п), плавные (г, 1), аффрикаты (dz,
ks, ps), спиранты (s). Характерна аспира-
ция двух типов: густая и слабая. Особен-
ностью греч. отражения индоевроп. фо-
нем является переход г, 1, m, п > га,
аг; la, al; a, am; a, an; *bh > ph, *dh >
> th, *k', *g', *g'h > k, g, ch. Лабио-ве-
лярные (серия q", gw обнаружена в крито-
микенских текстах) отражаются в боль-
шинстве греч, диалектов перед гласными
переднего ряда как переднеязычные (t,
th, d), в прочих случаях как губные (р,
b, ph).
Др.-греч. морфология характеризуется
наличием в системе имени 3 родов (муж.,
жен., ср.), показателями к-рых служат ар-
тикли, 3 чисел (ед., мн., дв. ч.), 5 паде-
жей (им., род., дат., вин., зват.), 3 ти-
пов склонения (I — с основой на -а, II —
на -о, III — на др. гласные и согласный).
Глагол имел 4 наклонения (индикатив,
императив, конъюнктив и оптатив), 3 за-
лога (активный, пассивный и медиаль-
ный), 2 типа спряжения (на -б и на -mi),
2 группы времен: главные (презенс, фу-
турум, перфект) и исторические (аорист,
имперфект и плюсквамперфект).
Для синтаксиса характерен свободный
порядок слов с развитой системой паратак-
сиса и гипотаксиса. Важную роль играли
частицы и предлоги. Система словообразо-
ват. средств включает префиксы, суф-
фиксы и словосложение. Др.-греч. яз.
обладал богатой лексич. системой. В ее
составе неск. слоев: исконный греческий,
догреческий (в т. ч. пеласгийский) и за-
имствованный, состоящий из слоев семит.,
перс, и лат. происхождения. Лексика др.-
греч. яз., наряду с латинской, послужила
источником формирования совр. науч,
и науч.-технич. терминологии.
В позднегреческий период
др.-греч. языка и среднегрече-
ский период наметился ряд существ,
изменений, гл. образом в фонетике [ита-
цизм — переход в i ряда гласных и диф-
тонгов (ё, ei), утрата придыхания и др.],
к-рые положили начало новогреч. яз. Н о-
вогреческое койне было создано на
базе юж. диалектов и в 18—19 вв. получи-
ло широкое распространение в городах.
Помимо койне, в новогреч. яз. выделя-
ется 4 диалекта: понтийский с др.-ионий-
скими чертами и ср.-греч. морфологией;
каппадокийский, близкий к понтийскому,
ио сильно затронутый тур. влиянием; ца-
конский — единств, диалект, являющий-
ся продолжением дорийского диалекта;
нижнеиталийский. Новогреч. лит. язык
существует в двух видах: кафаревуса —
«очищенный», продолжающий традицион-
ную аттич. норму, и димотика — «народ-
ный», созданный на основе говоров Центр.
Греции.
Новогреч. яз. сохранил 5 гласных, но
утратил их различие по долготе/краткос-
ти. Ударение стало динамическим, ис-
чезла разница между острым, тупым и
облеченным. В системе согласных разви-
лись новые звуки: губно-зубной [о], меж-
зубные звонкий [д] и глухой [0]. В обла-
сти морфологии: утратилось дв. ч., сокра-
тилась падежная система (им., род., вин.;
зват. — только в муж. роде). В системе
глагольных времен развились новые мо-
дели образования сложных времен (пер-
фекта, плюсквамперфекта, футурума).
Ряд черт объединяет новогреч. яз. с други-
ми балкан. языками (см. Балканский язы-
ковой союз): совпадение род. и дат. паде-
жей, исчезновение инфинитива и аналитич.
форма буд. вр. В синтаксисе новогреч. яз.
свободный порядок слов в главном пред-
ложении с преимуществ, последователь-
ностью SVO (субъект—глагол — объект).
Балканизмами в синтаксисе являются
удвоение дополнения, употребление мес-
тоименных повторов. Сходство с балкан.
языками имеется также во фразеологии.
Лексика новогреч. яз. объединяет в своем
составе и новые слои, и значит, число ар-
хаизмов, идущих от др.-греч. яз., а также
заимствования из ром., слав., тюрк, язы-
ков.
Древнейшие письм. памятники отно-
сятся к 14—12 вв. до н. э., написаны сил-
лабическим крито-микеиским письмом
(см. Критское письмо). Первые памятни-
ки алфавитного греческого письма отно-
сятся к 8—7 вв. до н. э.
* Соболевский С. И., Др.-греч.
язык, М.. 1948; Белецкий А. А., Крат-
кий очерк грамматики новогреч. языка, в кн.:
Иоанна дне А. А., Новогреч.-рус.
словарь, М., 1950; Шантрен П., Ист.
морфология греч. языка, пер. с франц., М.,
1953; Тройский И. М., Вопросы язы-
кового развития в антич. обществе, Л., 1973;
Широков О. С., История греч. языка,
М., 1983; Гринбаум Н. С., Ранние фор-
мы лит. языка (древнегреческий), М.. 1984;
Hatzidakis G.. Einleitung in die neu-
griechische Grammatik, Lpz., 1892; Bech-
tel F r., Die griechischen Dialekte, Bd 1 — 3,
B., 1921 — 24; Meillet A., Aperfu d’une
histoire de la langue grecque, 3 ёа., P., 1930;
Thumb A., К ieckers E., Handbuch
der griechischen Dialekte, Bd 1, Hdlb., 1932;
Thumb A., Scherer A., Handbuch
der griechischen Dialekte, Bd 2, Hdlb., 1959;
Schwyzer E., Griechische Grammatik,
2 Aufl., Bd 1-3, Munch., 1959-60; M i-
rambel A., La langue grecque moderne,
P., 1959.
Дворецкий И. X., Древнегреческо-
рус. словарь, т. 1—2, М., 1958; И о а н и и-
дис А. А., Рус.-новогреч. словарь, 2 изд.,
М., 1983; Frisk Н., Griechisches etymolo-
gisches Worterbuch. Bd 1—3, Hdlb., 1960—72;
Chantraine P., Dictionnaire etymolo-
gique de la langue grecque, v. 1 — 4, P., 1968—
77; Andrioti s N., Lex ikon der Archaismen
in neugriechischen Dialekten, W., 1974.
В. П. Нерознак.
ГРЁЧЕСКОЕ ПИСЬМО — алфавитное
письмо, восходящее к финикийскому
письму. Предположительно возникло в
9—8 вв. до и. э. Древнейшие памятники
относятся к 8—7 вв. до н. э. (дипилон-
ская надпись из Афин и надпись из Фе-
ры). По типу и набору знаков наиболее
близко др.-фригийскому алфавитному
письму (8—7 вв. до н. э.). В Г. п., в от-
личие от семит, консонантного прототи-
па, кроме букв, обозначающих согласные,
появились буквы для передачи гласных
звуков, что явилось новым этапом в раз-
витии письма и сыграло важную обще-
культурную роль.
До возникновения алфавитного письма
греки пользовались слоговой линейной
письменностью (см. Критское письмо).
Алфавитное Г. п. разделялось на 2 ветви:
вост.-греч. письмо и зап.-греческое, к-рое,
в свою очередь, членилось на ряд местных
разновидностей, отличавшихся особен-
ностями в начертании отд. знаков. Вост.-
греч. письмо развилось в классическое
др.-греч. и визант. письмо, легло в основу
копт., гот. и слав, кириллического, а так-
же арм., отчасти груз, письма. Зап,-
греч. письмо стало исходным для этрус.,
лат. и др.-герм. рунич. письма.
Классич. общегреч. алфавит из 27 букв
сложился в 5—4 вв. до н. э. на основе ио-
нийской (милетской) разновидности Г. п.
Направление письма слева направо. Зна-
ки «стигма», «коппа» и «сампи» употреб-
лялись лишь для обозначения чисел, впо-
следствии вышли из употребления. В
др.-греч. алфавите (аркадской, беотий-
ской, коринфской, лаконской местных
разновидностях) для обозначения фонемы
[и] использовался знак F «дигамма», за-
нимавший шестое место. Новогреч. алфа-
вит имеет 24 буквы (см. табл. стр. 120).
Г. п. представлено неск. типами: мо-
нументальное письмо на твердых предме-
тах — камне, металле, керамике (с 8 в.
до н. э.), унциальное (на папирусе с 4 в.
до н. э., на пергаменте с 2 в. я. э.),
курсивное (с 3 в. н. э.). С 13 в. устанав-
ливается младший минускул, послужив-
ший образцом для первого греч. печатно-
го шрифта (15 в.). Совр. печатные греч.
литеры были созданы в 17 в. Новогреч.
особый пошиб рукописного письма сфор-
мировался под влиянием греч. и лат. ми-
нускула.
* Дирингер Д., Алфавит, пер. с
англ., М.. 1963; Дьяконов И. М.,
Предисловие к кн.: Фридрих И.,
История письма, пер. с нем., М., 1979;
Гельб И. Е., Опыт изучения письма, пер.
с англ., М., 1982; Jeffery L. Н., The
local scripts of archaic Greece, Oxf., 1961;
Guarducci M., Epigrafia greca, v. 1 — 2.
Roma, (1967 — 69].	В. П. Нерознак.
ГРЙММА ЗАКОН — открытые P. К.
Раском в 1818 и систематизированные
Я. Гриммом в 1822 регулярные соответ-
ствия между индоевропейскими и герман-
скими шумными, возникшие при 1-м гер-
манском (общегерманском) передвиже-
нии согласных. Индоевроп. глухие смыч-
ные р, t, к стали герм, щелевыми f, f>, h,
если им не предшествовал другой щелевой
(лат. piscis — дат. fisk; рус. «три» —
англ, three; лат. octo — нем. acht); ин-
доевроп. звонкие смычные b, d, g стали
герм, глухими р, t, к (литов, bala — англ,
pool; рус. «едят» — швед, ata; лат. ego —
нидерл. ik); индоевроп. придыхат. смыч-
ные bh, dh, gh стали герм, звонкими b, d,
g (санскр. bharami, др.-греч. phero —
исл. Ьега; санскр. madhyas — гот. mid]is;
санскр. stighnomi — др.-греч. steikho —
нем. steigen). Г. з. был первым достиже-
нием сравнительно-исторического язы-
кознания. Остаются спорными время пе-
редвижения, его причины, фонология,
сущность, фонетич. механизм, связи со
сходными процессами в последующей ис-
тории герм, языков и в др. группах индо-
европ. семьи. Ранее Г. з. считался осно-
ванием для выдвижения герм, языков на
особое место в индоевроп. семье (Гримм,
Э. Прокош) или для сомнений в их индо-
ГРИММА 119
Классический греческий алфавит				Новогреческий алфавит			
	Названия греческих буке	Древне- греч.про* изношение	Цифровое значение	Прописные буквы	Строчные буквы	Названия ноеогреч. буке	Новогреческое произношение
А	аХсра	а	1	А	а	альфа	а
В		b	2	В	₽	вита	V
Г	уацца		3	Г	7	гамма	g(фрикативный)
Д	SeXrot	п d	4	А	8	дельта	S (межзубной)
Е	е <|>iXov	е	5	Е	Е	эпсилон	е
е	от 1'/ ца		6				
I	чВ™	d z	7	Z	С	зита	Z
н	т)т«	е	8	н	л	ита	t
0	б туга	th	9	е	б	тига	0(межзубной)
1		i	10	I	1	йота	i
к	хатгяа	k	20	к	X	хаппа	к
А	Хацрба	1	30	л	X	яам /в/да	1
М	ци	m	40	м	и-	ми	m
N	VU	П	50	N	V	ни	п
	V	k s	60	•=	с	кси	кз
О	о p.txpo(v)	0	70	0	0	омикро (н)	0
п	ТЛ	P	80	П	тс	пи	р
?	хот:~ос		90				
р	рш	г	100	р	р	ро	г
I	аг/ца	s	200	Е	5	сигма	S
т	таТ)	t	300	т	Т	таф	t
Y	и <|»cXo*j	u	400	т	V	ипсило(н)	1
Ф	<f~	Ph	500	ф	<₽	фи	f
X	X?	ch	600	X	X	хи	ch
ЦТ		ps	700	V	+	пси	PS
П	ц) ц е у а	0	800	я	(1)	омега	0
3	оацтп		900				
Примечание:	Знаки С? „стигма", о/ коппа", сампи" в классическом др					- греч. письме употреблялись	
	лишь для обозначения чисел.Вышел из употребления также знай F „диагаммы"						
архаического греческого письма, который служил для передачи						w и восстанавливается	
в	архаизмах и	метрике греческого стиха.					
европ. происхождении (А. Мейе). Г. з.
отражает, по-видимому, ист. процессы,
обусловленные эволюцией строя общеин-
доевроп. языка и не ограниченные герм,
языками (Л. Хаммерих, В. Я. Плоткин).
Новые реконструкции общеиндоевроп.
системы согласных (Т. В. Гамкрелидзе,
Вяч. В. Иванов) могут привести к пере-
смотру Г. з.
Ф Сравнит. грамматика герм. языков,
т. 2— Фонология, М.. 1962; Grimm J.,
Deutsche Grammatik, Tl 1, 2 Ausg., Gott.,
1822; Coll inge-N. E., The laws of Indo-
European, Amst., 1985. В. Я. Плоткин.
ГРУЗЙНСКИЙ ЯЗЫК — один из карт-
вельских языков [см, также Кавказские
(иберийско-кавказские) языки). Распро-
странен в Груз. ССР, частично в Азерб.
ССР, на Сев. Кавказе, в Иране, Турции.
Число говорящих на Г. я. в СССР св. 3,5
млн. чел. (1979, перепись). Имеет 2 груп-
пы диалектов, расхождения между к-ры-
ми незначительны: горскне (хевсурский,
пшавский, тушский и др.) и плоскостные
(картлийский, кахетинский, имеретин-
120 ГРУЗИНСКИЙ
ский, рачинский, гурийский, аджарский
и др.).
В развитии лит. Г. я. различаются либо
два периода — древний (5—11 вв.) и но-
вый (с 12 в.), либо три — древний (5—
11 вв.), средний (12—18 вв.) и новый (с
19 в.). Новогруз. яз., в основном офор-
мившийся к 18 в., отличается от др.-груз.
языка гл. обр. лексикой. Его фонетич.
система представлена 33 фонемами: 5
простых гласных и 28 согласных. Смыч-
ные и аффрикаты образуют трехчлен-
ные ряды (звонкий — придыхательный
— абруптив), спиранты — парные (звон-
кий — глухой). Характерны гармония,
группы согласных (tk, dg, рх, cq и т. п.).
Ударение слабое, нефонологическое.
Язык преим. агглютинативного строя.
Одно склонение, 6 падежей, характерно
отсутствие винительного и наличие эр-
гативного («повествовательного») и транс-
формативиого (направительного, обстоя-
тельственного) падежей. Послелоги сра-
щены с падежами, отд. послеложиые об-
разования уподобляются самостоят. па-
дежным единицам. Эргативный и именит,
падежи с послелогами не сочетаются.
Два числа — единственное и множест-
венное. Имена ие имеют категории грам-
матич. рода. Различаются семантич. кате-
гории человека и вещи. При обращении
имена (за исключением имен собственных
и местоимений) принимают отличит, окон-
чание. Указат. местоимения и наречия
имеют трехчленную систему (в зависи-
мости от близости к 1-му, 2-му, 3-му л.).
Глагол полиперсонален (наряду с одно-
личными имеются двух- и трехличиые
глаголы), в нем превалирует префикса-
ция; имеет категории лица, числа, версии
(отношение принадлежности или назна-
чения объекта и субъекта или объектов),
понудительное™ (каузатива), залога (дей-
ствит., страдат., средний; страдат. залог
выражает и потенциалис, т. е. возмож-
ность, доступность действия; непроиз-
вольность, т. е. действие поневоле, и др.),
времени, наклонения (образуют 12 спря-
гаемых единиц). С помощью превербов
выражаются аспект (вид) и направление
(т. е. ориентация туда, сюда, наверх,
вглубь, внутрь, наружу, вниз). Выделя-
ются глаголы прямого и инверсивного (ли-
цо субъекта обозначено показателем объ-
екта) строя, статические и динамические,
переходные и непереходные. Инфинити-
ва нет, его место обычно замещает отгла-
гольное имя действия — масдар, к-рый
имеет и неск. глагольных признаков (ас-
пект, направление, поиудительность и
редко — залог). Имеется 2 степени срав-
нения: сравнит.-превосходная и уменьши-
тельная (ослабленная).
Для словообразования характерны аф-
фиксация и словосложение, разнообра-
зие словообразоват. моделей. Система сче-
та двадцатеричная. Синтаксис отличает
согласование со сказуемым подлежащего,
прямого и косв. дополнений; неодуш. под-
лежащее обычно со сказуемым не согла-
суется. При перех. и нек-рых неперех.
глаголах подлежащее в зависимости от
времени ставится в именительном, эрга-
тивном или дательном падеже. Во мн. ч.
определение не согласуется с определяе-
мым. Лексика, помимо исконных слов, со-
держит заимствования из греческого, се-
митских, иранских и др. языков. Хорошо
развита науч.-технич. терминология.
В основе др.-груз. лит. языка лежит
картлийская речь (басе. р. Кура). Древ-
нейшие письм. памятники — надписи из
Иудейской пустыни в Палестине (ок.
433) и иа Болнисском Сионе (493—94).
В процессе развития новогруз. лит. язы-
ка большую роль сыграла борьба, воз-
главлявшаяся И. Чавчавадзе, против ис-
кусственно насаждавшихся во 2-й пол.
18 в. католикосом Аитоиием I норм трех
стилей (высокого, среднего и низкого).
С 60-х гг. 19 в. развивается единый лит.
язык, в основе к-рого лежат картлийский
и кахетинский диалекты. На ием созда-
ны произведения И. Чавчавадзе, А. Цере-
тели, Я. С. Гогебашвили, Важа Пшаве-
лы и др. Г. я. имеет древнейшую ориги-
нальную письменность (см. Грузинское
письмо).
* Руденко Б. Т., Грамматика груз,
языка, М.— Л.. 1940: Ч и к о б а в а А. С.,
Груз, язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 4,
М., 1967 (лит.); на груз, яз.: К в а ч а д з е Л.,
Груз, язык, ч. 1, Тб., 1969; его же, Синтак-
сис совр. груз, языка, Тб., 1977; Д з и д-
зигури Ш.. Разыскания по груз, диа-
лектологии, Тб., 1970; Ш а н в д з е А., Ос-
новы грамматики груз, языка, Тб., 1973;
его же, Грамматика др.-груз. языка, Тб.,
1976; П о ч х у а Б., Лексикология груз, язы-
ка, Тб., 1974; Т о п у р и а В., Труды, т. 3,
Тб.. 1979; Deeters G., Das knarthweli-
sche Verbum. Lpz,, 1930; Tschenkeli K.,
Einfuhrung in die georgische Sprache, Z., 1958;
Vogt H., Grammaire de la langue georgien-
ne, Oslo, 1971; Shimomiy a T., Zur Ту-
pologre des Georgischen, [Tokyo], 1978; Har-
ris A. C.. Georgian syntax. A study in re-
lational grammar, Camb.— [e. a.]. 1981.
Чу би нов Д., Грузино-рус. словарь,
СПБ, 1887, 2 изд.. Тб., 1984; Орбелиа-
ни С., Груз, словарь, Тб., 1928; Толковый
словарь груз, языка, т. 1—8, Тб., 1950—64;
Чубинашвили Н., Груз, словарь с
рус. переводом. Тб., 1961; Абуладзе И.,
Словарь др.-груз, языка, Тб.,, 1973; Рус,-
груз. словарь, Тб.. 1981; Georgisch-Deutsches
Worterbuch von Kita Tschenkeli, fasc. 1—26,
Z., 1960—74.	И.И. Кавтарадзе.
ГРУЗИНСКОЕ ПИСЬМО — оригиналь-
ный вид письма, отображающий фо-
немный состав грузинского языка: каж-
дой фонеме соответствует одна определен-
ная графема. В др.-груз. яз. было 37
(позднее 38) букв, в совр. гоузинском —
33 буквы (5 для гласных и 28 для соглас-
ных). Заглавные буквы, как правило, от-
сутствуют.
Летопись Грузии («Картлис цховреба»)
приписывает создание Г. п. царю Фариа-
вазу (4—3 вв. до н. э.). Имеются разные
гипотезы о генетич. связи Г. п. с фини-
кийским, арамейским, греч. и др. видами
письма. Нек-рые ученые (Г. В. Церетели)
связывают Г. п. с разновидностью вост,-
арамейского письма (эллннистич. перио-
да), от к-рого происходит ряд письмен-
ностей народов Востока, и с дальнейшей
трансформацией арамейской основы под
влиянием греч. письма в результате хрис-
тианизации Грузии (менялось направле-
ние письма, порядок букв в алфавите,
вводились знаки для обозначения глас-
ных, к-рые частично были заимствованы
из греч. яз.). По порядку букв в алфави-
те Г. п. близко греческому, однако прямые
графич. параллели не прослеживаются.
Существует гипотеза об участии в созда-
нии Г. п. Месропа Маштоца.
Первые дошедшие до нас образцы Г. п.
относятся к 5 в.; надписи в груз, мо-
настыре в Палестине — ок. 433, Бол-
нисского Сиона — 493—94, Мцхетского
Джвари — рубеж 6 и 7 вв. и др. К 5—
7 вв. относятся и древнейшие рукописи,
т. наз. «ханмэтные» палимпсесты.
СОВРЕМЕННОЕ ГРУЗИНСКОЕ ПИСЬМО'
В процессе развития
возникли сильно отли-
чающиеся друг от дру-
га 3 осн. формы Г. п.
Мргловаии (круг-
лое)— заглавное (мтав-
рули), или уставное,
письмо, характеризую-
щееся округлостью
форм и, как правило,
одинаковым размером
букв (этим шрифтом
выполнены «ханмэт-
ные» палимпсесты); бы-
ло распространено до
9—10 вв. Из мргловаии
возникло нусхури
(строчное) — более эко-
номный вид Г. п. с уг-
ловатым наклонным на-
чертанием и различным
по высоте размером
букв, первый образец
к-рого встречается в
Синайском многоглаве
(864). Нусхури широ-
ко распространилось н
9—11 вв. С 10 в. из
нусхури развивается
мхедрули (граж-
данское, или светское;
букв. — воинское), с
разл. размером верти-
кальных стволов, по-
добно нусхури, и округ-
лостью форм. Оно упо-
треблялось как гражд.
письмо, в церк. обихо-
де сохранялось нусху-
ри, получившее второе
назв.— хуцури (свя-
щенническое). К 17 в.
мхедрули приобретает
совр. вид, проникает
во все сферы употреб-
ления, а с введением
книгопечатания (1629)
окончательно стабили-
зируется.
* Бакрадзе Д., Груз, палеография,
в кн.: Труды V археология, съезда в Тифлисе,
М., 1887; Церетели Г. В., Армазское
письмо и проблема происхождения груз, ал-
фавита, в сб.: Эпиграфика Востока, кн. 2—3,
М.— Л., 1948—49; его же, Древнейшие
груз, надписи из Палестины, Тб., 1960; Джа-
вахишвили И., Груз, палеография,
2 изд., Тб., 1949 (на груз, яз.); А б у л a fl-
ee И.. Образцы груз, письма. Палеография,
альбом, 2 изд., Тб., 1973 (на груз. яз.).
3. Г. Чумбрридзе.
ГУАЙКУРУ ЯЗЫКЙ (вайкуру) — груп-
па индейских языков. М. Сводеш, Дж.
X. Гринберг, Н. А. Мак-Куаун включают
Г. я. вместе с группами матако-мака,
луле-вилела, маской, мосетан и нек-рыми
неклассифициров.. языками в состав
макрогуайкуруан, семьи же-паио-кариб.
филин. В классификации Ч.Ф.Вёглина
подчеркивается большая близость этих
языков с языками групп пано и такана:
все они объединены в составе паноанской
семьи (по др. классификации — семьи
пано-такана). Однако, по мнению А. То-
вара и нек-рых др. исследователей, сход-
ство Г. я. с языками названных групп,
а также с группами матако-мака и луле-
вилела является, скорее всего, результа-
том конвергенции, вызванной близким
соседством. Распространены в Аргенти-
не, Бразилии, Боливии и Перу. Общее
число говорящих ок. 30 тыс. чел. В груп-
пу Г. я. входят языки: абипон (С. Ар-
гентины) с диалектами гульгайсен (ки-
льваса), мапенус, мпене; мбаха (юж. р-ны
Бразилии, Боливии, Перу) с диалекта-
ми апакочоде (мбаха, или мбайя, мирим),
ВИДЫ ГРУЗИНСКОГО ПИСЬМА
1	2	3	4	5	I	2		3		5
с		6	а	1	b	&	L	s	200
я.	в	Ъ	ь	2	e	e	If	t	300
я.	*3	Ъ	е	3 4	4	4	3	У	
О	аг	(?	d	4	0.4		7)	u	'400
т	*7	э	е	5	Ф	V	*3	p	500
ъ		3	V	G	+	+	3	k	G00
ъ	ъ	%	Z	7	n		c*	Y	700
	А		е	8	я	4	У	9	800
О-		0)	t	9	3	и	*3	5	900
т		0	i	10	h	c	К	C	1000
ь		3	k	20	c	C	О	C	2000
ъ	ТО		1	30	&	th	d	3	3000
а-	д	э	m	40	₽	("	б1		4000
к		6	n	50	s	S	У		5000
	5	а	j	GO	e	r	b	X	6000
Q.	144	л	0	70	V		3	q	7000
и			p	80	X	X	ъ	3	8000
Я			z	90	ъ			h	9000
О'	сА	fn	г	Ю0			»	CO	10000
1 — мргловаии (круглое). 5—9 вв.; 2 — нусхури (строчное),
9 — 11 вв.; 3 — мхедрули (гражданское), с 10 в.; 4 — тран-
скрипция; 5 — цифровое значение.
кадувео (кадугуэгоди), эйибогодеги, око-
тегуэбо, уэтидегоди (гуэтиадебо), личаго-
тегоди, нахагуа; мокови (мокоби) (С.
Аргентины); тоба (Аргентина) с диалек-
тами агилот, пилага. Мн. языки и диа-
лекты вымерли.
Фонетич. системы характеризуются
простым вокализмом и развитым консо-
нантизмом (наличие фарингального ве-
лярных и увулярных к и g, палатальных
j, 1 и др.). Структура слова обычно CVCV
или CVCVCVCV, однако возможно появ-
ление в финальной позиции глухих со-
гласных, а также назальных и 1. В язы-
ке абипон относительно много сочетаний
согласных (в т. ч. в начале и конце слова),
в тоба и др. языках сочетаний согласных
мало, слоги преим. открытые.
Языки агглютинативного строя, пре-
фиксально-суффиксального типа. Гла-
гол спрягается по лицам и числам субъек-
та и объекта, имеет времена, породы (по-
будительная, возвратная и др.). Времен-
нйе, залоговые, модальные значения вы-
ражаются чаще всего синтетически — гла-
гольной формой. Для выражения субъект-
но-объектных отношений используются и
позиционные средства — фиксиров. по-
рядок слов (так, прямой объект, в отли-
чие от косвенного, обычно предшествует
глаголу). Имя имеет категорию рода
(муж. и жен.) и притяжательности. Зна-
чения падежа выражаются аналитически.
ГУАЙКУРУ 121
Словоизменение выражается средствами
префиксации и суффиксации (напр., в
языке тоба: y-owa ‘моя жена’, aa-owa
‘твоя жена’, cad-owa ‘наши жеиы’, cad-
owa-y ‘ваши жены’). В тоба поми-
мо префиксального словоизменения ис-
пользуется система темпоральных и ас-
пектуальных наречий, употребляемых в
постпозиции к глаголу. В языке мбаха
речь взрослых мужчин грамматически и
лексически существенно отличается от ре-
чи женщин и детей. Языки бесписьменные.
Первые сведения о Г. я. (напр., о язы-
ках абипои, мбаха, мокови и тоба) появи-
лись после 16 в. в работах этнография,
характера, принадлежавших миссионе-
рам; науч, изучение их началось в 20 в.
• Swadesh М., Mapas de clasificacion
lingiiistica de Mexico у las Americas, Мех.»
1959; Greenberg J., The general classi-
fication of Central and South American Indian
languages, в кн.: Indian languages. Selected
papers of the Fifth International Congress
of anthropological and ethnographical sciences.
Phil., 1960; Tovar A., Catalogo de las len-
guas de America del Sur. Enumeration, con in-
dicaciones tipologicas, bibliografia у mapas,
B. Aires, [ 1961 J; N a j 1 i s E., Lengua abipona,
t. 1 — 2, B. Aires, 1966; Adrados F. R.,
Grupos lingiiisticos da Amazonia, «Aetas de
Simposis sobre a Biota Amazonia», -1967, v: 2.
Tebboth T., Diccionario Toba,«Revista
de antropologia», Tucuman, 1943, t. 3» № 2.
Ю. В. Ванников.
ГУАНЧСКИЕ ЯЗЫКЙ — вымершие к
18 в. языки частью уничтоженных, ча-
стью, по-видимому, ассимилированных
европ. колонизаторами аборигенов Ка-
нарских о-вов. Составляют общую с
берберо-ливийскими языками ветвь аф-
разийских языков. От Г. я. сохранились
в записях европ. хронистов св. 1000 отд.
слов (в основном культурных терминов,
топонимов и антропонимов) и ок. 30
нерасшифрованных фраз, а также суб-
стратная лексика совр. канар. диалекта
исп. яз.
В фонетике и фрагментарно восстанав-
ливаемой морфологии Г. я. много общих
черт с берберо-ливийскими языками, осо-
бенно с туарегскими, что может объяс-
няться как архаичностью последних, так
и вторичными туарегско-гуаич. контак-
тами. Разделение берберо-ливийских и
Г. я. предположительно произошло в 3-м
тыс. до н. э. в р-не Ливийской пустыни,
откуда носители Г. я. мигрировали через
Сахару к Атлантич. побережью Зап. Аф-
рики и далее на Канарские о-ва.
К Г. я. относятся языки семи о-вов Ка-
нарского архипелага; больше всего сохра-
нилось материалов с о-вов Тенерифе и
Гран-Канария, меньше с о-вов Пальма,
Гомера, Иерро (Ферро), Лансароте (Лан-
цароте), Фуэртевентура. Внутр, члене-
ние неясно. Имеется много общей лекси-
ки, в т. ч., по-видимому, заимствованной
из одних Г. я. в другие.
Фонологии, система Г. я. восстанавли-
вается на основании анализа разл. сис-
тем транслитерации гуанч. слов, приме-
няемых разноязычными европ. хронис-
тами, с учетом фонетич. процессов в род-
ных языках хронистов в период записи,
а также с помощью берберо-ливийских
параллелей. Консонантизм Г. я. близок к
берберо-ливийскому. Сохраняется ларии-
гальиый h, соответствующий туарегскому
h; берберо-ливийском у y/qq соответству-
ет, по-видимому, гуанч. «эмфатнч.» увуи
лярный смычный 9/q, передающийся гра-
фически то как глухой, то как звонкий.
С такими же графич. колебаниями пере-
даются игуаич. переднеязычные, соответ-
ствующие берберо-ливийским z/ss, d/tt,
122 ГУАНЧСКИЕ
что свидетельствует о нерелевантности
оппозиции глухость/звонкость для гуанч.
эмфатических. Восстанавливается серия
огубленных: hw(?), hw, kw, 9w/qw, g”. Уд-
военный ww дает (g)g'“, как и в берберо-
ливийских. Имеются случаи аффрикати-
зации к>с; характерная черта языка
о. Тенерифе — чередование t/ё. Смыч-
ный Ъ имеет спирантизов. вариант. Бер-
беро-ливийскому f соответствуют в Г. я. f
н более редкий р. Реконструируемая сис-
тема гласных a, i, и, е, о, э. Структура
слога V, VC, CV, CVC; имеются немно-
гочисл. случаи стечения согласных в аи-
лауте.
Для морфологии имени характерны
форманты общеберберо-ливийско-гуанч.
происхождения. Это префиксы: а----------
вероятно, старый артикль в стадии лекси-
кализации (ср. idafe—aidafe), ta-, te-
ОБРАЗЦЫ ЛИВИЙСКОГО ПИСЬМА НА
(<*ta-?), ma-; конфиксы: ta-... -ta/e,
te/i-... -te — по-видимому, показатели
сингулятива и жен. рода, ta-...-a/en,
ti-...-an, ti-...-t-an, a-/i-...-en, a-...-t-an,
оформляющие ми. ч., собират. имена,
названия веществ. Встречаются имена
с суффиксами -t, -te/a, напр. bano-t,
farau-te. Имеются случаи образования ди-
минутива с помощью инфикса -ау- (напр.,
ага ’коза’, hara ’овца’, jaira ’козочка’).
Немногие сохранившиеся прилагатель-
ные соответствуют берберо-ливийским мо-
делям. Выделяются притяжат. местоиме-
ния 1-гол. ми. ч. -ka (mai-ca ’мать наша’),
2-го л. ед. ч. -t (zahana-t ’вассал твой’) и
3-го л. ед. ч. муж. рода -s (ati-s ’отец’,
букв, ’отец его’) ~ берберо-ливийскому
*-(a)s; а также объектное местоимение
1-го л. ед. ч. -е ~ берберо-ливийскому
*-1. Сохранились два списка числитель-
ных, предположительно с о-вов Гран-Ка-
нария и Тенерифе, б. ч. совпадающих с
берберо-ливийскими. В глаголах предпо-
ложительно выделяются показатели 1-го
л. ед. ч. -са после гласного, -эс после со-
гласного (<*-ка/*-эк или <*-qa/*-aq);
2-го л. ед. ч. -са (<*-ка?) и 3-го л. ед. ч.
у-; ср. соотв. берберо-ливийские показа-
тели 1-го л. ед. ч. *-ау, 3-го л. ед. ч.
*y/i- (но не 2-го л. ед. ч. — здесь с пока-
зателем в Г. я. формально
объектное местоимение 2-го
*-(i)k].
совпадает
л. ед. ч.
Синтаксис характеризуется обилием
относит, предложений, свернутых в од-
ну словоформу. Представлены сложные
слова нли словосочетания, образованные
посредством аппозитивной связи; положе-
ние членов не фиксировано. В притяжат.
конструкциях название обладаемого
предшествует названию обладателя; пока-
затель синтаксич. связи — nota genitivi
п. В неск. поддающихся анализу гла-
гольных предложениях сказуемое стоит
на i-м месте.
В Г. я. наиболее распространены корни
с тремя и двумя согласными; встречаются
сложные слова и имена-предложения.
Имеются заимствования из берберо-ли-
вийских языков (в т. ч. из туарег, яз. ти-
па ахагтара), а также из арабского (по-ви-
димому, через берберо-ливийские языки),
египетского и др. африканских языков
(xat/ca, вост.-кушитских).
Г. я. бесписьменные. Сохранились на-
скальные надписи ливийским письмом,
сделанные, по А. Милитареву, туарего-
язычными мигрантами в кон. 1-го тыс.
(см. дешифровку под рис.). Г, я. изу-
чаются с 18 в. В 20 в. Д. Аберкром-
би и Д. И. Вёльфель предполагали
принадлежность Г. я. к берберо-ливий-
Транслитерация, чтение и перевод надписей.
Надпись 1.
(А)-» (В) ymrn [y-ammar-an]
(С) —> (D) ynmss dl [i n mess adal]
(A)-»(B) проходящий
(C)	—> (D) (всякий), который от Бога, при-
ходи иа ночлег
Надпись 2.
(А)-» (В) yssn уп [y-assan уэп]
(С) п
(D)	—> (Е) mdrsn [i-ma-dras anl
(А)—> (В) знает один
(С) из
(D) —» (Е) немногих
Надпись 3.
(А)—> (В) wr dl [ur adal]
(C)-+(D) tdnt [ta-dan-t]
(E)—> (F) nmr [an-imir]
(А)-» (В)не проси
(С) —> (D) жира
(E)	-» (F) больше
Надпиаь 4.
(A)-» (В), (C)-^-(D), (E)—» (F) nn mryn
[annan emir-yan]
(A)-»(B), (C)—» (D), (E) -» (F) читай иногда
ским, поставленную под сомнение рядом
берберологов, в первую очередь А. Бассе,
указавшим на неточность мн. сопоставле-
ний. Крупнейшим исследователем Г. я.,
как в плайе каталогизации разрозненных
материалов, так и в плане их лингвистич.
анализа, был Вёльфель. История гуаи-
чей и наскальные надписи изучаются в
Ии-те каиарских исследований им. Вёль-
феля в Халлайне (Австрия). Г. я. изуча-
ются в Испании и на Канарских о-вах.
• Wolfel D., Monuments linguae cana-
riae, Graz, 1965; C u h i 1 1 о Ferreira
A., El idioma guanche del archipielago africa-
no de Canarias у su pertenencia al area berber.
La Cuesta. 1983; Kanarische Studien, Bd 1,
Hallein, 1986.
А. Ю. Айхенвальд, А. Ю. Милитарев.
ГУАРАНИ — южноамериканский ин-
дейский язык, относящийся к семье ту-
пи-гуараии (см. Тупи-гуарани языки).
Распространен в Парагвае, а также со-
предельных р-нах Бразилии (Мату-Гро-
су, Парана) и Аргентины (Мисьонес,
Гран-Чако, Корриентес, Формоса).
Типологически Г. — характерный пред-
ставитель семьи тупи-гуараии; испы-
тывает большое влияние исп. языка (в
книжно-письм. форме ок. 30—40% исп.
заимствований). Под назв. «Г.» известен
близкородств. язык индейцев Боливии,
иа к-ром говорит ок. 11 тыс. чел. Г. выпол-
няет функции языка межплеменного об-
щения. В Парагвае офиц. язык — ис-
панский, однако на Г. говорит 90% насе-
ления (св. 3 мли. чел.), на нем печатается
лит-ра, издаются газеты (двуязычные),
ведутся радиопередачи, Г. ограниченно
используется в школьном обучении.
Письменность на основе лат. графики,
в 1607 были опубликованы первые тексты
на Г. В 1640 появилась первая граммати-
ка, Г.-испанский и испано-Г. словари.
Вопросами изучения и нормализации Г.
занимается Академия языка и культуры
тупи-гуарани (Асунсьон).
• Benavento G. L., El guarani en
entre rios, [В. Aires], 1962; G r e g о r e s E.,
Suarez J. A., A description of colloquial
Guarani, The Hague — P., 1967; Rubin J.,
National bilingualism in Paraguay, The Ha-
gue — P., 1968.
Ortiz Mayans A.x Diccionario es-
panol-guarani, guarani-espanol, 8 ed., B.
Aires, 1961;	M. E. Алексеев.
ГУДЖАРАТИ (гуджаратский язык) —
один из индийских (индоарийских) язы-
ков. Офиц. язык штата Гуджарат Рес-
публики Индии. Число говорящих ок.
40 млн. чел. По структурному типу зани-
мает промежуточное положение между
хинди и маратхи, сближаясь с первым
широким распространением аналитич.
форм имени и глагола и тяготением к уни-
версальности словоизменит. парадигм,
а со вторым — такими чертами, как от-
сутствие фонологич. долготы гласных,
сохранение ср. рода и др. Вместе с тем
тенденцией перестройки именного слово-
изменения по агглютинативному типу Г.
напоминает вост, индоарийские языки.
В основу лит. Г. легли диалекты р-нов
Вадодары и Ахмадабада. От него откло-
няются 3 осн. диал. разновидности: южная
(р-н Сурата), северная (р-н Патана) и
катхиявари (п-ов Катхиявар). Группы
диалектов бхили (диалекты горных пле-
мен бхил — св. 2,5 млн. говорящих) и
кхандеши (диалекты, переходные к ма-
ратхи) могут рассматриваться как особые
языки (Дж. А. Грирсон). Традиционная
поэзия известна с 14—15 вв. Формирова-
ние совр. лит. Г. началось в сер. 19 в.
Г. имеет собств. письмо, сходное со ско-
рописной разновидностью деваиагари (см.
Индийское письмо).
• Савельева Л. В., Язык гуджара;
ти, М., 1965; Cardona G., A Gujarati
reference grammar, Phil., [19651; Trive-
d i К. P., Gujarati bha$anum brhad vyaka-
rau, Bombay, 1919.
N1 e h t a B. N., The modern Gujarati-English
dictionary, Baroda, 1925. Г.А.Зограф.
ГУМБОЛЬДТИАНСТВО — совокуп-
ность взглядов на язык и способы его
изучения, сформировавшихся в русле
философско-лингвистической программы
В. Гумбольдта, основателя общего язы-
кознания и философии языка. Георети-
ко-методологич. базу этой программы со-
ставляет антропологии, подход к языку,
в соответствии с к-рым адекватное изуче-
ние языка должно производиться в тес-
ной связи с сознанием и мышлением че-
ловека, его культурой и духовной жиз-
нью.
Лингвистич. концепция Гумбольдта
возникла как реакция на антиист. и ме-
хаиистич. концепцию языка 17—18 вв.,
а также иа логич. и универсалист, кон-
цепции (см. Логическое направление,
Универсальные грамматики); она опи-
рается на идеи И. Гердера о природе и
происхождении языка, о взаимосвязи
языка, мышления и «духа народа», а
также на типологич. (морфологич.) клас-
сификацию языков Ф. и А.-В. Шлеге-
лей. Филос. воззрения Гумбольдта сфор-
мировались в свете идей нем. классич.
философии (И. Кант, И. В. Гёте,
Г. В. Ф. Гегель, Ф. Шиллер, Ф. В. Шел-
линг, Ф. Г. Якоби и Др.). Идеи Гумбольд-
та явились одним из источников филос.
антропологии — течения зап.-европ., пре-
им. немецкой, философии 1-й пол. 20 в.
Язык, по Гумбольдту, — живая дея-
тельность человеческого духа, единая
энергия народа, исходящая из глубин че-
ловеческого существа и пронизывающая
собой все его бытие. Язык есть не окончен-
ное дело или вещь (Ergon — «эргон»), а
деятельность (Energeia —«энергейя»).
В нем сосредоточивается не свершение ду-
ховной жизни, но сама эта жизнь. Истин-
ное определение языка может быть только
генетическим. Язык — главнейшая дея-
тельность человеческого духа, лежащая
в основе всех др. видов человеческой дея-
тельности. Он есть сила, делающая чело-
века человеком. Языки, по Гумбольдту,
являются отображением изначальной язы-
ковой способности, заложенной в челове-
ке в виде нек-рых смутно осознаваемых
принципов деятельности и актуализирую-
щейся с помощью субъективной активно-
сти говорящего. Человек, пробуждая в
себе свою языковую способность и раз-
вертывая ее в ходе языкового общения,
всякий раз своими собств. усилиями соз-
дает сам в себе язык. Язык есть не мерт-
вый продукт (Erzeugtes), а созидающий
процесс, порождение (Erzeugung).
Порождение языка, по Гумбольдту,
представляет собой синтетич. процесс
сплавления понятия со звуком, превра-
щающий звук в живое выражение мысли.
Синтез включает два логически последо-
вательных, а в реальности — одновремен-
ных момента: 1) расчленение бесформен-
ной субстанции звука и мысли и форми-
рование артикулированного звука и язы-
кового понятия; 2) соединение их в еди-
ное целое до чистого проникновения друг
в друга.
С понятиями языкового синтеза и по-
рождения тесно связано понятие формы
языка, под к-рой Гумбольдт понимает по-
стоянное и единообразное начало в сози-
дат. деятельности духа по выражению
мысли с помощью звука, взятое во всей
совокупности своих связей и систематич-
ности. Форма языка, по Гумбольдту,
есть синтез отд. языковых элементов в
своем духовном единстве. Форма каждого
языка находится в неразрывной связи с
духовными задатками говорящего на нем
народа н является неповторимо индиви-
дуальным образованием, хотя в своих су-
щественных чертах она и одинакова для
всех языков. Гумбольдт различаетчвнутр.
форму языка» (innere Sprachform) как
глубинный принцип его порождения, оп-
ределяющий собой все своеобразие язы-
ковой организации, и «внеш, форму язы-
ка» (звуковую, грамматическую, и т. д.),
в к-рой проявляется и воплощается внутр,
форма, ие запечатлеваясь ни в одной из
частей этой формы.
Предназначение языка, по Гумбольдту,
состоит в том, чтобы: 1) осуществлять
«превращение мира в мысли», 2) быть по-
средником в процессе взаимопонимания
людей, выразителем их мыслей и чувств,
3) служить средством для развития внутр,
сил человека, оказывая стимулирующее
воздействие на силу мышления, чувства и
мировоззрение говорящих. Язык, по Гум-
больдту, есть орган, образующий мысль;
мышление ие просто зависит от языка во-
обще, а до известной степени обуслов-
ливается каждым конкретным языком;
языки — органы оригинального мышле-
ния наций.
В трактовке Гумбольдта язык не пред-
ставляет собой прямого отражения мира.
В нем осуществляются акты интерпрета-
ции мира человеком. Разл. языки, по
Гумбольдту, являются разл. мировиде-
ниями. Они представляют собой не разл.
обозначения одной и той же вещи, а дают
разл. видения ее. Слово — это отпечаток
не предмета самого по себе, а его чувств,
образа, созданного этим предметом в на-
шей душе в результате языкотворч. про-
цесса. Оно эквивалентно не самому пред-
мету, даже чувственно воспринимаемому,
а его пониманию в акте языкового сози-
дания. Всякий язык, обозначая отд.
предметы, в действительности созидает;
он формирует для говорящего на нем на-
рода картину мира. Каждый язык, по
Гумбольдту, образует вокруг народа,
к к-рому он принадлежит, круг, выйти за
пределы к-рого можно, только вступив
в другой круг. Язык, будучи системой
мировидения, оказывает регулирующее
воздействие иа человеческое поведение:
человек обращается с предметами так,
как их преподносит ему язык.
Язык, в понимании Гумбольдта, пред-
ставляет собой «напряженное» живое це-
лое своих противоположных и взаим-
но предполагаемых начал, пребывающих
в подвижном равновесии. Гумбольдт
различает в языке (по интерпрета-
ции X. Штейнталя, А. А. Потебни,
П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева) след,
антиномии: деятельности — предметности
(«энергейи» и «эргоиа», жизненности —
вещности), индивидуума — народа (инди-
видуального — коллективного), свобо-
ды — необходимости, речи — понимания,
речи — языка, языка — мышления (чело-
веческого духа), устойчивого — подвиж-
ного, логического — стихийного, импрес-
сионистически-иидивидуальиого — мону-
ментального, континуального — дискрет-
ного, объективного — субъективного на-
чал.
Специфику теоретико-методологич. ос-
нов программы Гумбольдта составляют:
1) синтез натуралистич. и деятельностного
принципов изучения языка и человека —
язык трактуется им одновременно как
организм духа и самодеятельность, или
деятельность, духа; 2) дпалектич. подход
(антиномич. трактовка природы языка);
3) системно-целостный взгляд на язык;
ГУМБОЛЬДТИАНСТ 123
4) приоритет динамического процессу-
ально-генетич. подхода над структурно-
статич. планом описания языка; 5) трак-
товка языка как порождающего себя ор-
ганизма; 6) приоритет вневременного
(панхронического) взгляда на язык над
ест. анализом движения языка в конкрет-
но-ист. времени; 7) приоритет изучения
живой речи иад описанием языкового ор-
ганизма: 8) сочетание интереса к живому
разнообразию реально существующих
языков и языку как общему достоянию
человечества; попытка представить в иде-
альном плайе языки как ступени к со-
вершенному образованию языка как та-
кового; 9) отказ от описания языка толь-
ко изнутри его самого, сопоставление
языка с др. видами духовной деятельнос-
ти человека, и прежде всего с искусством;
10) сочетание филос.-отвлеченного взгля-
да на язык со скрупулезно-науч, подхо-
дом К его изучению. В. И. Постоеалоеа.
Г. развивалось в Германии, а затем в
России. Психологическая (самая длитель-
ная) традиция Г. берет начало с издания
избр. трудов Гумбольдта по философии
языка Штейнталем, к-рый снабдил эти
труды многочисл. комментариями.
Штейнталь обратился к авторитету Гум-
больдта для построения новой дисципли-
ны— «психологии народов». Соответ-
ственно индивидуалистской ориентации
тогдашней эмпирич. психологии гумбольд-
товские понятия «дух» (Geist) и «дух на-
рода» в толковании Штейнталя были
превращены в «психику» (Seele) говоря-
щих индивидов, утратив свое этносоцио-
логнч. измерение. Во 2-й пол. 19 в., в
эпоху позитивизма, бурного развития ин-
доевропеистики, имя Гумбольдта упоми-
нается в основном лишь в трудах, поев,
классификации языков.
Эволюцию Г. можно проследить на при-
мере многочисл. толкований выдвинутого
Гумбольдтом понятия «внутр, формы
языка». В Германии существовало неск.
направлений: психологическое, согласно
к-рому внутр, форма языка — это психо-
логия. процесс, определяющий его внеш,
форму (Штейнталь, В. Вундт), логико-
феноменологическое, отождествляющее с
внутр, формой логич. форму «чистых»
значений и устанавливающее, насколько
адекватно удается говорящему посредст-
вом языка воспроизвести «идеальные»
значения, имеющие универсальную при-
роду (Э. Гуссерль); иек-рые ученые счита-
ли, что внутр, форма языка охватывает
н синтаксич. уровень конкретного языка,
являясь ключом к оценке всего, что мыс-
лится и высказывается в данном языке
(Л. Вайсгербер).
В России осмысление наследия Гум-
больдта началось с перевода на рус. яз.
П. Билярским осн. соч. Гумбольдта «О
различии организмов человеческого язы-
ка...» (1859). А. А. Потебня способство-
вал распространению идей Гумбольдта в
России («Мысль и язык», 1862, и др.),
хотя его истолкование этих идей не было
свободно от влияния психологизма
Штейнталя. Второй этап развития Г.
связан с появлением в Москве книги
Г. Шпета «Внутренняя форма слова»
(1927) как реакции на психологизм
Штейнталя и Потебни с позиции феноме-
нологии и логики Гуссерля.
Главной лингвистич. дисциплиной, по
Гумбольдту, является сравнит, языкове-
дение, коренным образом отличающееся
от сравнит, яз-знания, ставящего своей
задачей доказать с помощью ист.-сравнит,
метода генетич. родство языков внутри
124 ГУНЗИБСКИЙ
одной семьи (см. Сравнительно-истори-
ческое языкознание'), а также от типоло-
гии языков с ее поисками универсалий и
от исследований «глубинных структур» в
современном их понимании (см. Глубин-
ная структура). То «общее», на чем стро-
ится сравнит, языковедение Гумбольдта
и его прямых последователей, — не абст-
рактная схема, не «язык вообще» или
нечто промежуточное между языком и
мышлением, а общечеловеческая языко-
вая способность превращения мира в
мысли. Хотя общее свойство языковой
способности охватывает все человечество
(являясь, по Гумбольдту, в то же время
внутренним, объединяющим его нача-
лом), однако эта способность не реализо-
вана в одном общечеловеческом языке, а
осуществляется в многоликом воплоще-
нии разнообразия языков. Каждый
язык, взятый в отдельности, следует рас-
смотреть как «попытку, направленную на
удовлетворение этой внутр, потребности,
а целый ряд языков — как совокупность
таких попыток». Отсюда и конечная цель
языковедения — «тщательное исследова-
ние разных путей, какими бесчисленные
народы решают всечеловеческую задачу»
постижения объективной истины Путем
языков. «Разные пути», по Гумбольдту,
это не разные звуковые обозначения «од-
ного и того же предмета», а разл. спосо-
бы его языкового «видения»: «В различ-
ных языках возникают понятия, к кото-
рым никогда ие смог бы придти один ра-
зум сам по себе без помощи языка». Срав-
нит. языковедение именно в гумбольд-
товском его понимании раскрывает суть
«философски обоснованного сравнения
языков».	Г. В. Рамишвили.
• Гайм Р., Вильгельм фон Гумбольдт,
пер. с нем., М.. 1898; Потебня А. А.,
Мысль и язык.3 изд.,Хар., 1913; Ш пе т Г. Г.,
Внутр, форма слова. (Этюды и вариации иа
темы Гумбольдта), [М.1, 1927; Амиро-
ва Т. А., Ольховиков Б. А., Рож-
дественский Ю. В.. Очерки по исто-
рии лингвистики (гл. «Философия языка в
XIX в.»). М.. 1975; П остов ал ов а В.И..
Язык как деятельность. Опыт интерпретации
концепции В. Гумбольдта. М., 1982; Киль-
ен Ж.. Культура (Bildung)и разум у В. фон
Гумбольдта, в кн.: Разум и культура. Труды
междунар. Франко-сов. коллоквиума, [M.J.
1983; Гумбольдт В. фон, Избр. тру-
ды по яз-знанию, пер. с нем., М., 1984; его
ж е, Язык и философия культуры, пер. с
нем., М.. 1985; Звегинцев В. А.. О
науч, наследии Вильгельма фон Гумбольдта,
в кн.: Гумбольдт В. фон Избр. тру-
ды по яз-знанию, М., 1984; Рамишви-
ли Г. В.. Вильгельм фон Гумбольдт — осно-
воположник теоретич. яз-знания, там же; его
же, От сравнит, антропологии к сравнит,
лингвистике, в кн.: Гумбольдт В.
фон, Языки философия культуры, М., 1985;
Кацнельсон С. Д., Содержательно-
типологич. концепция Вильгельма Гумбольд-
та. в кн.: Понимание историзма и развития
в яз-знании 1-й пол. XIX в., Л., 1984; Гулы-
га А. В., Нем. классич. философия. М.,
1986; Humboldt W. v о п: Gesammelte
Schriften. hrsg. von A. Leitzmann. Bd 1 — 17,
B.. 1903-36. B., 1968; Werke, hrsg. von A.
Flitner und K. Giel. Bd 1 — 4. Darmstadt —
B., 1960—64; Der Briefwechsel zwischen F.
Schiller und W. von Humboldt, hrsg. von
S. Seidel, Bd 1-2. B., 1962; Weisger-
b e г L., Zweimal Sprache, Diisseldorf. [19731;
S c u r 1 a H.. W. von Humboldt. Werden und
Wirken. 2 Aufl., B.. 1975.
ГУНЗЙБСКИИ ЯЗйК (гунзальский,
хунзальский, нахадинский язык) — один
из цезских языков. Распространен в
селах Гунзиб, Гарбутль, Нахада Цунтин-
ского р-на Даг. АССР. Число говорящих
на Г. я. ок. 600 чел. Имеет 3 говора — в
с. Гунзиб, в с. Гарбутль иве. Нахада,
различия между к-рыми крайне незначи-
тельны.
В отличие от др. цезских языков, для
Г. я. характерны: в области фонетики —
сложный и архатгчялй вокализм с разви-
тым средним рядом (ы, э, а); артикуля-
ционно слабая абруптивность и уперед-
ненный характер шумных латералов; в
области морфологии — несовпадение эр-
гатива с косвенной основой (эргатив вы-
ражается морфемой -л, восходящей к
дативному окончанию); совпадение тв. и
род. падежей; сравнительно простая сис-
тема локативных форм, включающая 7
серий и 2 пространств, падежа — эссив
(падеж нахождения) и элатив; инфик-
сальное выражение числа в глаголе; из-
менение глагола по лицам в презенсе:
йекье-ч ’иду, идешь' — йекье 'идет';
различение двух инфинитивов иа -а и
на -дия; наличие 6-го согласоват. класса,
включающего одно лишь слово къэра
'ребенок'. Г. я. близок бежтинскому
языку, с к-рым он образует особую ге-
нетич. ветвь внутри цезской подгруппы.
Язык бесписьменный.
в Бокарев Е. А., Цезские (дидой-
ские) языки Дагестана, М., 1959; его же,
Материалы к словарю гунзиб. языка, в кн.:
Вопросы изучения иберийско-кавк. языков,
М.. 1961.	Я. Г. Тестелец.
ГУР языки — подсемья в составе се-,
мьи нигеро-конголезских языков (по клас-
сификации Дж. X. Гринберга). Назв. ус-
ловное, дано по звуковому комплексу
«гур-», встречающемуся в назв. ряда язы-
ков, относящихся к этой подсемье (гурма,
гурен, гурунси, гуруба и др.). Г. я. на-
зывались также вольтийскими —
гл. обр. во франц, африканистике. Рас-
пространены на значит, терр. Зап. Афри-
ки (преим. в басе. р. Вольта) — иа Ю.-В.
Мали, Ю.-З. Нигера, в сев. р-иах
Кот-д’Ивуар, Ганы, Того и Бенина и по
всей терр. Буркина-Фасо. Общее число
говорящих ок. 14 мли. чел.
Известно приблизительно 100 языков и
диалектов; наличие многочисл. синони-
мии. и полусинонимич. назв. этих диалек-
тов (как в среде самих носителей и сосед-
них народов, так и в науч, лит-ре) затруд-
няет их отождествление; возможно, су-
ществуют еще ие зарегистрированные диа-
лекты. Это обстоятельство в сочетании с
недостаточной изученностью большинства
Г. я. придает гипотетич. характер их ге-
неалогии. классификации, хотя в целом
подсемья всегда определялась однознач-
но, за исключением отд. языков, чья
таксономич. позиция со временем меня-
лась. Так, в классификации суданских
языков Ц. Вестермана (1927) к Г. я.
относятся гбаньянг, само и сонгай, но в
последующей классификации (1952) Вес-
терман включил два первых языка соот-
ветственно в ква языки и манде языки,
а сонгай выделил в изолир. группу вне
Г. я. (у Гринберга он принадлежит к ни-
ло-сахарским языкам). В иач. 20 в. Г. я.
вместе с западноатлантическими язы-
ками и бенуэ-конголезскими языками
объединились под общей рубрикой банто-
идных, или полубайту (X. X. Джонстон);
это определение Г. я. отразилось в клас-
сификации Д. А. Ольдерогге (1963), на-
зывающего Г. я. центр.-бантоидными. Из-
менение содержания термина бантоид-
ные языки у Гринберга привело к выделе-
нию Г. я. в автономную подсемью; как
отд. группа среди негро-афр. языков
Г. я., называемые вольтийскими. фигури-
ровали в классификации Э. Ф. М. Де-
лафоса (1924).
Внутр, классификация Г. я. в одном из
ее возможных вариантов дана Дж. Т.
Бендор-Сэмюзлом (1971). Выделяется
10 групп: 1) наиболее многочисленная — .
центральные Г. я., среди к-рых?,
различаются 3 подгруппы: а) море-гурма—
море, дагара, бирифо, гурепне, дагбани.
(дагомба), кусал, були, ханга, йом, би-
моба, тоботе, конкомба, дье, гурма и др.;
имеется более дробное разделение этих
языков на зап., центр., сев.-вост, и вост.;
б) сомба (тамари); в) труси — касем, ну-
нума, сисала, вагала, пугули, сити, дета,
домпаго, кабье, тем, дело, ламба и др. —
с разделением их иа сев., центр., юж. и
вост. Остальные группы нередко пред-
ставлены одним языком (с возможными
диалектами): 2) б а р г у (бариба),
3) л о б и — лоби, гуен, дьяи, гаи, догосье,
4) б у а м у — буаму, боому, бобо-тара,
бобо-кьян и др., 5) к у л а н го — кулан-
го, логон, тегесье, 6) кирма-тью-
р а м а, 7) у и н (тусьян), 8) с е н у ф о—
сеиари, мииьянка (суппире), тагбана,
караборо, палара, тьелири, пантера, фан-
тера, 9) с е м е, 10) д о г о н (положение
этого языка среди Г. я. не вполне ясно).
Возможно, нек-рые из этих мелких под-
групп можно объединить в более крупные
(иапр., Гринберг выделяет подгруппу ло-
би-догон, охватывающую также буаму,
куланго). По мнению У. Э. Узлмерса,
ряд языков, включаемых Гринбергом в
подсемью гур, обнаруживают не больше
сходства с остальными Г. я., чем с
языками ква, и их положение в генеа-
логической классификации следует уточ-
нить.
В типологич. отношении Г. я. характе-
ризуются применением аналитич. спо-
соба выражения грамматич. категорий в
глаголе (изоляция) при наличии сиите-
тич. способа в имени (агглютинация).
Слабая изученность Г. я. ие позволяет
с достоверностью судить о степени их ти-
пологич. единообразия; при наличии ряда
существенных общих черт иек-рые языки
демонстрируют отклонения от «средней»
модели.
Фонология, системы Г. я. обладают
весьма развитой подсистемой гласных;
наиболее типичная структура вокализ-
ма — 7 простых гласных, противопостав-
ленных по ряду (передние — задние) и
по степеням подъема (i, е, е, а, э, о, и),
но есть языки, имеющие до 10 гласных
(касем, сисала, вагала и Др.) благодаря
наличию еще одной высотной серии или
гласных среднего ряда (ср. в тьюрама:
а, е, е, i, э, о, и, ое, э, й). С др. стороны,
в нек-рых языках представлен пятнчлен-
ный вокализм (море, буаму); в целом чис-
ло простых гласных в Г. я. колеблется от
10 до 5. Для Г. я. характерны также дол-
гие и носовые гласные, образующие кор-
релятивные пары почти со всеми просты-
ми гласными (так, в касем все 10 гласных
имеют долгие корреляты и 7 — носовые);
дифтонги для Г. я. не характерны. В под-
системе согласных мн. Г. я. имеют лабио-
веляриые kp, gb, аффрикаты tf, ds, бо-
гатую серию носовых т, п, д, г), дт, в
нек-рых языках подгруппы море-гурма
отсутствуют звонкие v и z, в лоби, дага-
ра и кусал представлен гортанный смыч-
ный, а в бирифо и лоби — глоттализо-
ванные b, 1 и w. Типичная для Г. я. сло-
говая структура CV и CVC; преобла-
дание открытого слога сочетается обычно
с недопустимостью консонантных ком-
плексов и ограничениями на появление
согласного в финали слога, к-рый может
замыкаться гл. обр. сонорными и лишь
нек-рыми шумными (b, g, f, s). В струк-
туре фонология, слова мн. Г. я. обнару-
живают прогрессивную гармонию гласных
(см. Сингармонизм) — гл. обр. по при-
знаку открытости — закрытости; напр.,
в вагала гласные делятся на 2 сиигармо-
нич. серии — узкие i, и, е, о, л (л — глас-
ная среднего ряда) и широкие I, U, е,
э, а, и в слове могут быть только гласные
одной серии. В нек-рых языках (напр.,
сисала) гармония по подъему сопровож-
дается в определ. случаях гармонией по
ряду.
Г. я.— тоновые (см. Тон); в иих имеет-
ся 2 существенно различающиеся системы
тонов, причем различия наблюдаются да-
же между языками одной подгруппы. По
характеру тонетики Г. я. делятся на
2 класса: языки с дискретно-уровневой
системой тона и языки со ступенчато-
уровневой системой (языки с тоновым пе-
репадом); к 1-му кл. относятся, напр.,
кусал, баргу, касем, ко 2-му кл. — бири-
фо, сисала, вагала. Тоновая парадигма
включает по разным языкам от 2 до 4
высотных уровней; наряду с ровными
тонами возможны контурные. Тоны выра-
жают различия как в лексич., так и в
грамматич. значении, ср. в семе: краг* ‘ци-
новка’ (низкий той) — краг2 ‘обезьяна’—
краг3 ‘обезьяны’ (мн. ч.) — краг4 ‘кость’
(высокий тон). Противопоставление двух
типов тоновых систем, не совпадая с
внутр, генеалогии, членением Г. я., об-
разует супрагенетич. характеристику, и
наличие двухтоновой системы с перепа-
дом выступает в качестве ареальной чер-
ты, объединяющей соотв. Г. я. с языками
ква.
В морфологии важной типология, ха-
рактеристикой является наличие имен-
ных классов, что сближает Г. я. с зап,-
атлантическими и бенуэ-конголезскими.
Кол-во классов по языкам достигает 11.
Класс выражается формой существитель-
ного и формами согласуемых с ним слов
(прилагательных, местоимений), однако
более или менее последовательное согла-
сование по классу встречается не во
всех Г. я. В существительных типичный
показатель класса — суффикс, но воз-
можен префикс или комоиниров. пока-
затель типа «рамочной конструкции»
(префикс + корень + суффикс; эта фор-
ма считается наиболее архаичной); ка-
тегория числа переплетается с категори-
ей класса, что отражается в наличии соот-
ветствий сингулярных и плюральных
классов. Ср. в тем: ke-ie ‘зуб’ —мн. ч.
ke-la, ta-ka ‘жаба’ — мн. ч. ta-se (суф-
фикс класса), du-vo-re ‘голубь’ — мн.
ч. a-vo-a (комбиниров. показатель); в
каселе: o-ta ‘лошадь’ — мн. ч. i-ta,
bu-ci ‘дерево’ — мн. ч. i-ci (префикс
класса); пример согласования: каселе
o-ta o-mama ‘рыжая лошадь’ — ми. ч.
i-ta i-mam. В ряде Г. я. осн. способ выра-
жения класса — детерминативы, со-
четающие функции «классного артикля»
и анафорич. местоимения; их форма слу-
жит маркой класса. Напр., в буаму:
1-й кл. о, 2-й кл. Ва, 3-й кл. 1ё, 4-й кл.
ho, 5-й кл. ha, 6-й кл. mil, при этом на
различия в классе накладываются раз-
личия в одушевленности/неодушевлен-
ности, и класс 1 = сингулярность +
+ одушевленность, класс 2 = плюраль-
иость + одушевленность, классы 3, 4,
6 = сингулярность + неодушевленность,
класс 5 = плюральиость + неодушев-
ленность, а кроме того, класс 6 = <не-
считаемость» + неодушевленность. Раз-
личия детерминативов подкрепляются в
буаму различиями суффиксов, ср. о
pto ‘баран’ — мн. ч. Ba pio-wA, ho ю-hd
‘деревня’ — мн. ч. ha 1б-1а, mil убб-тц
‘молоко’. Г. я. демонстрируют разл. сте-
пень выраженности категории класса,
вплоть до ее полного отсутствия, как в
языке догон.
Прилагательные в Г. я. относительно
немногочисленны; среди них различают-
ся согласуемые с существительными по
классу н несогласуемые. В одних языках
согласуемые прилагательные в составе
адъективной синтагмы дублируют клас-
сный аффикс существительного, в других
показатель класса присоединяется только
к прилагательному, а существительное
представлено чистым корнем, ср. в гуен
(кирма): уа-да 'лицо' — мн. ч. ya-mu,
ио ya fafa-na ‘доброе лицо’ — мн. ч. уа
fafa-mu. В системе местоимений указат.,
вопросит, и относит, местоимения (как
и анафорические) имеют формы, соответ-
ствующие классу определяемого ими су-
ществительного. Ми. Г. я. обладают слож-
ными системами числительных, отражаю-
щими группировку их по разрядам, каж-
дый из к-рых строится на ином принципе
счисления и имеет опорное имя, служа-
щее основой для образования остальных
имен данного разряда (при этом базисный
элемент в них может быть представлен
фонетическим или супплетивным вариан-
том опорного имени). Так, в миньянка
(суппире) и тьюрама отражена пятерич-
ная (для числительных 6—9), двадцате-
ричная.(для числительных от 20 до 200)
и восьмидесятеричная (для числительных,
кратных 80) системы счисления; в тусьян
(уин) опорные имена — 5, 20, 100; в тень-
ер (караборо) — 5, 20, 400 и т. п.; еще
сложнее система числительных в догон;
есть языки и с простой десятеричной сис-
темой (море). В сочетании с существитель-
ными числительные имеют обычно особые
формы в зависимости от класса существи-
тельного.
В глагольных системах Г. я. развита
категория вида: перфектив (выражается
суффиксом или чистым корнем) и им-
перфектив (выражается суффиксом и
вспомогат. глаголами; иногда вместо суф-
фикса используется носовой префикс,
как в уин и теньер, или изменение тона,
как в моба). Формы имперфектива мо-
гут иметь значение прогрессива, дуратива,
фреквентатива (многократности) и хаби-
туалиса, ср. в уин: me n-wil ‘я ухожу’
(дуратив) — те ре [вспомогат. глагол
‘быть’] n-wil ‘я ухожу’ (прогрессив)
при me wil ‘я ушел’ (перфектив-презенс).
В категории времени Г. я. различают на-
стоящее, прошедшее и будущее, причем
прошедшее и будущее могут градуиро-
ваться по степени отдаленности от момен-
та речи (временные сферы «сегодня»,
«раньше/ позже», «давно»); временные
значения выражаются вспомогат. глаго-
лами (так, для буд. вр. часто использу-
ется глагол ‘идти’) и частицами (иапр.,
в дагбаии: da — прош. 'в тот же день’,
sa — прош./буд. ‘днем раньше/позже’,
daa — прош./буд. ‘более чем одним днем
раньше/позже'). Категория залога в Г. я.
не развита. Во мн. языках разным видо-
временным формам соответствуют раз-
ные типы отрицат. форм [ср. в гуен: mi
wo ‘я ел’ (перфектив) — отрицат. mi sa
wo; mi ka wo ‘я поем’ — отрицат. mi sie
ka wo; wo ‘ешь’ (повелит, наклонение) —
отрицат. ba wo]. В Г. я. часта т. наз.
сериализация, т. е. употребление цепочки
глаголов, выражающей семантически еди-
ный предикат (напр., в море: tall n wa
ко та ‘принеси мне’ = ‘возьми и приди
дай мне’).
Синтаксис простого предложения: по-
рядок членов предложения SVO (+ об-
стоятельство); косвенное дополнение ча-
ще предшествует прямому; дополнение
и обстоятельство могут быть в начале
предложения (эмфатизация). Определе-
ние (прилагательное, числительное, мес-
тоимение) — в постпозиции к существи-
тельному, ср. в гуен: bilon da-yo ‘этот ре-
бенок' (1-й кл.), humel da-de ‘эта дорога
ГУР 125
(4-й кл.), kyamba [мн. ч.] hay ‘две жен-
щины’. В посессивных конструкциях за-
висимый член (существительное или мес-
тоимение) стоит перед независимым, ср.
в тьюрама: moren куе ‘жена вождя’ (mo-
re ‘вождь’), sunsu yugu ‘голова лошади’
(sunsu ‘лошадь’), mi to ‘мой отец’ (mi
‘я’). В сложном предложении его части
соединяются сочинит, и подчинит, сою-
зами.
Словообразование гл. обр. суффик-
сальное; широко представлены в Г. я.
отглагольные существительные. Развито
словосложение (суппире): nyu-goryo ‘че-
реп’ = ‘голова’ + ‘кость’.
Г. я. в большинстве бесписьменные,
лишь для нек-рых еще в колониаль-
ное время были созданы алфавиты и пе-
реведены отд. тексты из Библии (гурма,
море, касена, • лоби, бобо-тара). Только
дагомба использовался в начальной шко-
ле, была попытка его стандартизации,
издавалась нац. лит-ра. В 70-е гг. ряд
Г. я. начинает вводиться в школе, раз-
рабатываются письменности.
Первые сведения о нек-рых Г. я. даны
С. В. Кёлле (1854). Начало изучения
Г. я. положили работы И. Г. Кристалле-
ра (1889), в нач. 20 в. значит, вклад в
описание и классификацию Г. я. внесли
Делафос и Вестерман. В эти и последую-
щие годы появляются также работы по
отд. языкам — Р. Фиша (дагомба),
А. Лабуре (лоби), Л. Токсье (море, ло-
ДАГЕСТДНСКИЕ ЯЗЫКЙ — см. Нах-
ско-дагестанские языки.
ДАЛМАТЙНСКИЙ ЯЗЬ'1К —один из
романских языков. Существовал до кон.
19 в. Был распространен на побережье
ист. области (бывшей рим. провинции)
Далмации и на прилегающих о-вах Ад-
риатич. моря (терр. совр. Югославии).
Известен в двух территориальных раз-
новидностях: северной (вельотский диа-
лект, до нач. 20 в. вельотским называли
язык в целом) и южной (рагузин. диа-
лект).
Тип структуры западно-романский. Для
вельот. диалекта (о. Белья, ныне Крк)
характерны: фонетич. чередования (ке-
пиг ‘ужинать’ — kaina ‘ужин’, murataur
‘каменщик’ — mor ‘стена’); отсутствие
в ряде случаев у существительных и при-
лагательных флективного показателя ро-
да и числа [viant ‘ветер’ (муж. род),
nuat ‘ночь’ (жен. род), foriast ‘иностран-
ный’ (муж. и жен. род), iain ‘год, годы’
и др.]; препозиция определ. артикля;
отсутствие склонения существительных;
вариативность форм личных местоиме-
ний (ial, el, 1- ‘он’ и Др.); омонимия гла-
гольных форм (favlua ‘я говорю, ты ...,
ои .... они ...’). Основу лексики состав-
ляют слова лат. происхождения, имеются
итал. и слав, заимствования (из сербско-
хорв. яз. или через его посредство).
Первое упоминание о языке относится
к 1842, письм. фиксация вельот. диалекта
осуществлена впервые в 60—80-х гг. 19 в.
(в основном это записи речи последнего
его носителя Антонио Удины, скончавше-
гося в 1898). Наиболее полные сведения
о Д. я. и наибольшее число записей вель-
от. диалекта содержатся в монографии
126 ГЭЛЬСКИЙ
бн, гуен). Интерес к Г. я. особенно воз-
рос в 60-х гг. 20 в.; серии исследований
опубликовали Г. Манесси (буаму, тем,
сенуфо и др.), A.JIpocT (тоботе, ламба,
тамари и др.), Й. Цвернеман (касем),
Дж. Каллоу (касем), Г. Каню (море, гу-
ренне), Бендор-Сэмюэл (моба, груси,
дагбани) и др.
• Westermann D., Die westlichen
Sudansprachen, В.,	1927;. Green-
berg J. H., Languages of Africa, Blooming-
ton — The Hague. 1963; Delafosse M..
C aquot A., Les langues du Sudan et de
la Guinee, в кн.: Les langues du monde, t. 2,
P.. 1964; Prost A.. Contribution i I’etude
des langues voltaTques, Dakar, 1964; Wes-
termann D., Bryan M. A., Langua-
§es of West Africa, Folkstone — L.. 1970; В e n-
or-Samuel J. T., Niger-Kongo, Gur,
CTL, 1971, v. 7; Manessy G., Les lan-
gues Oti — Volta, P., 1975. В. А. Виноградов.
ТУЛЬСКИЙ ЯЗЬ'|К (гаэльский, шот-
ландский, эрский язык) — один из
кельтских языков. Распространен в сев,-
зап. Шотландии и на Гебридских о-вах,
а также в канадской пров. Н. Шотлан-
дия. Число говорящих менее 100 тыс. чел.
По происхождению является диалектом
ирландского языка. Первые ирл. посе-
ленцы появились в Шотландии в 5 в., но
Г. я. начал отделяться от ирл. яз. только
в И—13 вв. По ряду фонетич. призна-
ков в Г. я. выделяются 3 крупные диал.
зоны: восточная, юго-западная и запад-
ная. Носители юго-зап. диалекта относи-
М. Дж. Бартоли (1906), к-рый ввел и
сам термин <Д. я.». Рагузин, диалект
представлен немиогочисл. письмами н до-
кументами, обнаруженными в архивах
г. Рагуза (Дубровник) и относящимися
к 13—16 вв., к-рых, однако, недостаточ-
но для восстановления особенностей этого
диалекта. Тексты на обоих диалектах
записаны лат. алфавитом (с использова-
нием при передаче вельот. речи диакритич.
знаков).
•	Репина Т. А., О далматин, языке
и его месте в группе ром. языков, ВЯ, 1983,
№ 6; В а г t о 1 i М. G., Das Dalmatische,
Bd 1-2. W., 1906; H adlich R. L.. The
phonological history of Vegliote, Chapel Hill,
[19651; I 1 iescu M., Nicu lescu A.. Idiomu-
ri roman ice din R. S. F. Jugoslavia. [Limba dal-
mata. aDialectul vegliotl, в кн.: Crestomatie
romanica, y. 3, pt 1, Buc., 1968; Mulja-
c i c 2.. Bibliographic de linguistique romane.
Domaine dalmate et istriote avec les zones
limitrophes (1906—1966), <Revue de linguisti-
que romane», 1969, t. 33, p. 144—67, 356—91;
его же, Aspetti recenti dello studio
del dalmatico (1966—1980), в кн.: Scritti
linguistic! in onore di Giovanni Battista
Pellegrini, v. 1, Pisa, [19831, p. 101—08.
T. А. Репина.
ДАЛЯ ЗАКОН — явление диссимиляции
согласных двух соседних слогов, харак-
терное для многих банту языков. Впервые
обнаружено Э. Далем в языке ньямве-
зи. Д. з. имеет свои особенности в разных
языках банту. В языках, имеющих аспи-
риров. согласные, Д. з. проявляется сле-
дующим образом: если в каждом из
двух соседних слогов содержатся аспири-
ров. согласные, то согласный предшест-
вующего слога теряет аспирацию н оз-
вончается, напр. ньямвези dathu (вместо
thathu) ‘три’, gathi (вместо khathi)
‘середина*. В языках, не имеющих ас-
пириров. согласных, Д. з. означает за-
прет на реализацию у согласных сосед-
тельно легко достигают взаимопонимания
с носителями сев. ирл. диалектов.
Для Г. я. типично оглушение старых
звонких согласных и переход глухих в
аспираты, появление преаспириров.
смычных типа hp, ht, hk, упрощение сис-
темы начальных мутаций согласных. Для
морфологии характерны редукция па-
дежной системы до двух падежей (им. п.
и род. п.), сокращение синтетич. спряже-
ния, появление категории аналитич.
.длительных» форм на основе глагольно-
го имени и др. В результате многовеко-
вых контактов с викингами в лексике
много сканд. заимствований.
Отд. памятники Г. я. появились в нач.
16 в., но до сер. 18 в. в лит-ре и печати
использовался гл. обр. классич. новоирл.
язык. Письменность иа основе латини-
цы; в 19 в. была разработана особая ор-
фография, построенная на тех же принци-
пах, что и ирландская, ио в значит, мере
отличающаяся от нее. В областях с преим.
гэльским населением на Г. я. существует
худож. лит-ра, издается периодика, осу-
ществляется преподавание в школах и
ведется радиовещание.
•	О f t е d а 1 М., The Gaelic of Leurbost,
Isle of Lewis, Oslo, 1956; Dilworth A.,
Mainland dialects of Scottish Gaelic, Fort
Augustus, 1958; Calder G., A Gaelic
grammar, Glasgow, 1972.
D w e 1 1 у E., The illustrated Gaelic-
English dictionary, Glasgow, [19711.
А. А. Королёв.
них слогов тождественных значений при-
знака звонкость/глухость. Общим для
всех языков банту, в к-рых имеет место
Д. з., является наличие среди согласных,
подверженных действию Д. з., велярных
смычных. Число согласных, вовлеченных
в круг действия Д. з., сфера его действия
в рамках слова и направление его действия
различны в разных языках банту.
В одних языках действию Д. з. подвер-
гаются только велярные смычные к и g
(гусии, курия), в других — также ден-
тальные смычные t и а (руанда) или фри-
кативные (у в кикуйю) и т. д., ср. в гу-
сии: go-ika ‘приходить’, но ko-ruuga ‘ва-
рить’; в кикуйю: ko-ruya ‘варить’, но
yo-tegera ‘бежать’; в руанда: utu-gabo
‘мужчины’ (уменьшит.), ио udu-hambi
‘маленькие количества’. В одних язы-
ках банту диссимиляция согласных имеет
место в любых двух соседних слогах: как
внутри корня, так и на стыке корня и слу-
жебных аффиксов, напр. ньямвези:
-dathu ‘три’, -id-ikha ‘отвечать’ ((-itha
‘звать’). В др. языках банту Д. з. имеет
место только на стыке морфем, напр. гу-
сии na-minyok-ire ‘я побежал’, но na-mi-
nyog-ete ‘я бежал’. Для большинства язы-
ков банту характерен регрессивный ха-
рактер диссимиляции согласных, однако
встречаются также случаи прогрессивной
диссимиляции.
9 D a h 1 Е.. Nyamwesi-Worterbuch, Hamb.,
1915; Meinhof С.. Warmelo
N. J. von, Introduction to tbe Phonology of
the Bantu languages, B., 1932.
И. С. Аксенова.
ДАРГЙНСКИЙ ЯЗЫК— один из нах-
ско-дагестанских языков (лакско-дар-
гинская группа). Распространен гл. обр.
в горных р-нах Дагестана. Число говоря-,
щих на Д. я. 320 тыс. чел. О фонетико-
грамматич. чертах и диалектах Д. я. см.
Лакско-даргинские языки. Лит. язык
формировался на базе акушин. диалекта,
преодолевая влияние др. диалектов, в
частности урахинского. Акушин. диа-
лект на протяжении веков выполнял
функцию языка междиал. общения.
В лексике лит. даргии. яз. большое чис-
ло заимствований из рус. яз. (гл. обр. тер-
минология).
Письменность до 1928 на основе араб,
алфавита, в 1928—38 иа основе лат. ал-
фавита, с 1938 на базе рус. графики.
в Услар П. К., Хюркилин. язык,
Тифлис, 1892; Жирков Л. И., Граммати-
ка даргин. языка, И., 1926; Абдулла-
ев С. Н., Грамматика даргин. языка,
Махачкала, 1954; Абдуллаев 3. Г., Ка-
тегория падежа в даргин. языке, Махачкала,
1961; его же, Очерки по синтаксису дар-
гин. языка, М., 1971; Гасанова С. М.,
Глагол в даргин. языке, Махачкала, 1962;
ее же, Очерки даргин. диалектологии, Ма-
хачкала, 1971; Магометов А. А., Ку-
бачин. язык, Тб., 1963; его же, Мегеб. диа-
лект даргин. языка, Тб., 1982; Г а п р ин-
да ш в и л и Ш, Г., Фонетика даргин.
языка, Тб., 1966; Мусаев М.-С. М.,
Именное словоизменение даргин. языка. (Ка-
тегория числа). Махачкала, 1980; Хай ла-
ков С. М., Даргин. и мегеб. языки. Прин-
ципы словоизменения, М., 1985.
, С. М. Хайдаков.
ДАРДСКИЕ ЯЗЫКИ —группа индо-
иранских языков, восходящая к ответ-
влению индийских (индоарийских) язы-
ков. Иногда к ним по типология, призна-
кам причисляют также нуристанские
языки. Собственно Д. я. распространены
в горных р-нах сев. Афганистана, Паки-
стана и Индии. Число говорящих ок.
4 млн. чел. Подразделяются на подгруп-
пы: восточную (языки кашмири, шина,
пхалура, гарви, торвали, майян и др.)
и центральную (северные — кховар, ка-
лаша, южные — гавар, шумашти, катар-
калаи, глангали, тирахи, дамели, груп-
па диалектов или языков пашаи).
В фонологии: вокализм различается по
языкам; в консонантизме отд, Д. я. (в ди-
алектах пашаи, в калаша, пхалура) от-
сутствует корреляция аспирации, в ос-
тальных — трехчленная корреляция (ти-
па t — th — d), в нек-рых языках (тор-
вали, майян, Кашмир, диалекте кашта-
вари) — четырехчлеиная (типа t — th —
d — dh). Корреляция церебральиости ох-
ватывает чистые смычные, аффрикаты
(в большей части Д. я.) и щелевые s — s,
i — г (в части центр, и вост. Д. я.),
В языках кашмири, шина прослежены
корреляции палатализации н лабиализа-
ции согласных (в кашмири типа t' —
— t — t°, k' — k — k°). В гавар, ка-
таркалаи, дамели, башкарик, шина име-
ются тоновые оппозиции.
В морфологии 2—4 падежа, дополняе-
мые системой послелогов (реже предло-
гов). Категория числа связана обычно
с падежными показателями, но имеются
и внепадежиые агглютинативные фор-
манты мн. числа. Категория рода (как
правило, муж. и жен. род) выражается
в большинстве языков соотнесенностью
существительных с прилагательными, ме-
стоимениями, глаголами соотв. рода.
Категория определенности/неопределен-
иости выражается артиклями и разли-
чием в падежном оформлении имени
объекта; лицо/ие-лицо (и одушевлен-
ность/неодушевленность) — различием в
падежной парадигме имен и соотнесен-
ностью с разными местоимениями. Счет
вигезимальный (двадцатичный), кроме
кашмири, где используется десятичная
система счисления. Личные местоимения
имеются, как правило, для 1-го и 2-го л.;
3-е л. выражается указат. местоимения-
ми. Имеются энклитич. местоимения, упо-
требляемые постпозитивно при глаголе
для указания на субъект или объект
(в пхалура, дамели, кашмири) или при
имени как показатели принадлежности
(в гавар, калаша); в обеих функциях от-
мечены в пашаи, шумашти, тирахи, катар-
калаи. Глагольная система неоднородна.
В центр. Д. я. развиты флективные фор-
мы, в восточных преобладают причастные
предикаты и аналитич. формы, не всегда
имеющие категорию лица (особенно в тор-
вали, майян и др., где связка изменяется
только в роде и числе). В кховар и кала-
ша сохраняется аугментный префикс.
Для синтаксиса большинства Д. я.
(кроме кховар и калаша) характерны
эргативная и эргативообразная конструк-
ции предложения с перех. глаголами в
прошедшем (в шина — ив настоящем)
времени, однако наличие залоговых про-
тивопоставлений и пассивных конструк-
ций делает эргативность формальной и
подчиненной. Словообразование в целом
единообразно (словосложение и аффик-
сация). Лексика в основе искониа. Заим-
ствования из урду, пушту, персидского
(по регионам), в кашмири также из сан-
скрита, английского. Араб, лексика за-
имствуется — через языки-посредники —
н из книжных источников.
Многовековую письм. традицию имеет
только кашмири. Традиционное письмо
на основе график шарада и нагари (см.
Индийское письмо); носители Кашмир,
диалекта каштавари использовали раз-
новидность такари. Совр. кашмири и не-
давно получившие письменность кховар,
майян, шина, пашаи пользуются араб,
алфавитом в разных модификациях.
Остальные языки бесписьменные. На
кашмири, кховар, пашаи и шина ведется
радиовещание.
Изучение Д. я. началось в 30-х гг.
19 в., значительно продвинулось в кон.
19 — нач. 20 вв. (труды Дж. А. Грирсо-
на). Появились описания отд. Д. я.:
в 20—30-х гг. Т. Г. Бейли — языки ши-
на, кашмири и др., Г. Моргенстьерне—
центр. Д. я., в 50-х гг. Г. Будрусс —
центр, и вост. Д. я., в 70-х гг. А. Л. Грюн-
берг— центр. Д. я., Б. А. Захарьин,
Д. И. Эдельман, Б. Б. Качру — кашмири
и др. В 60—80-е гг. Д. я. изучаются
в сравнит.-ист., типологии., ареальном
аспектах (Моргенстьерне, Ж. Фусман,
Будрусс, Р. Л. Тёрнер, В. Н. Топоров,
Грюнберг, Эдельман н др.).
* Эдельман Д. И., Дард. языки,
М., 1965; ее же, Дард. языки, веб.: Язы-
ки Азии и Африки, ки. 2, М., 1978; Грюн-
берг А. Л., Опыт лингвистич. карты
Нуристана, «Страны и народы Востока»,
1971, в. 10; Grierson G. A., Lin-
guistic survey of India, v. 1, pt. 1, Calcutta,
1927, v. 8, pt 2, 1919 (repr. 1968); Fus-
sman G., Atlas linguistique des parlers
dardes et kafirs, t. 1—2, P., 1972; M о r-
genstierne G., Irano-Dardica, Wies-
baden, 1973; его же, Languages of
Nuristan and surrounding regions, в кн.:
Cultures of the Hindukush, Wiesbaden,
1974; Buddruss G., Nochmals zur
Stellung der Niiristan-Sprachen des afghani-
schen Hindukusch, «Miinchener Studien zur
Sprachwissenschaft», 1977, Bd 36; Edel-
man D. I.. The Dardic and Nuristani lan-
guages, Moskow, 1983. Д. И. Эдельман.
ДАРЙ (фарси-кабули, кабульско-пер-
сидский язык) — один из иранских язы-
ков (юго-западиая подгруппа). Один из
двух главных лит. языков Афганистана
(наряду с пушту). Общее число говоря-
щих ок. 4 млн. чел. Выделяются 2 груп-
пы диалектов; говоры р-иов Герата, Хаза-
раджата, Логара и Гар. еза, имеющие
сходные черты с диалектами сев.-вост.
Ирана, и говоры Бадахшана, Панджше-
ра, Кохистаиа н р-на Кабула, близкие
тадж. диалектам на терр. СССР. Выде-
ляются также диалекты неавтохтонных
групп населения, перешедших иа язык
Д. (народность предположительно моиг.
происхождения — хазарейцы и полуко-
чевые племена аймаков). В основе лит.
языка лежит кабульский диалект (ка-
були).
Наиболее близки языку Д. перс, и
тадж. языки, с к-рыми его объединяет
общность происхождения: все они восхо-
дят к языку тадж.-перс, классич. лит-ры
(или к т. наз. классич. Д.), имеющему бо-
гатую письм.-лит. традицию (классич.
лит-ра 9—16 вв.: Рудаки, Фирдоуси,
Саади, Хафиз, Омар Хайям, Джами).
Исторически терр. совр. Афганистана
вместе с терр. Ср. Азии и Сев.-Зап. Ин-
дии входила в вост, регион распростране-
ния новоперс. языка, где наблюдается ряд
языковых особенностей по сравнению
с лит. языком, формировавшимся в Ира-
не. Отсюда отличия Д. от совр. персид-
ского и большая близость к тадж. яз.
От перс. яз. отличается наличием в си-
стеме вокализма долгих гласных 6 и ё,
архаичной формой дифтонгов ai и aw,
более сложной системой видо-временных
глагольных форм, а также отчасти словар-
ным составом.
Лит. Д. в феодальном Афганистане как
язык социальных верхов был оторван от
нар.-разг. речи. После завоевания Афга-
нистаном независимости в 1919 и особен-
но после Апрельской революции 1978 в
связи с усилением демократии, тенденций
в обществ, жизни происходит расширение
социальной базы н функций лит. языка,
приближение его к нар.-разговорному.
Лит. Д. функционирует в условиях
двуязычия (дари и пушту). Развивается
худож. лит-ра, иа обоих языках выходят
осн. периодич. издания, работают средст-
ва массовой информации.
* Негхат Саиди М.-H., Грамма-
тика совр. языка дари, Кабул. 1969 (на
языке дари); Киселева Л. Н.. Очер-
ки по лексикологии языка дари, М., 1973;
ее же, Осн. черты развития языка дари в
совр. Афганистане, в кн.: Социолингвистич.
проблемы развивающихся стран, М., 1975;
Фархади Раван, Разг, фарси в Афга-
нистане, пер. с франц. М., 1974.
Киселева Л. Н., Микола ft-
чи к В. И., Дари-рус. словарь, М.. 1978.
_	Л. Н. Киселева.
ДАРМСТЕТЁРА ЗАКОН — объяснение
фонетических процессов, происходивших
в четырехсложных словах в начальный
период превращения галльской латыни в
старофранцузский язык, сформулиро-
ванное в кон. 19 в. А. Дармстетером.
Согласно Д. з., гласный (кроме а) пред-
ударного и заударного слогов в словах-
парокситонах подвергался редукции с по-
следующей синкопой (апокопой): лат.
manducare > франц, manger, лат. civi-
tate(m) > франц, cite, лат. adjutare >
франц, aider. Действие Д. з. не затрагивало
гласные начальных и ударных слогов.
Синкопа гласного предударного слога име-
ла место после озвончения глухих соглас-
ных в интервокальной позиции: vereciin-
dia > veregondia > vergondia > совр.
франц, vergogne. Апокопа конечного
согласного произошла, по-видимому,
позднее (ср. колебания в старофраиц.
написаниях в «Страсбургских клятвах»:
Karlo~-Karie, fradra~fradre).
ф . D ar mesteter A.. Cours de gram-
maire historique de la langue francaise, pt. 1,
P.,	1891.	B. 77. Калыгин.
ДАТСКИЙ ЯЗЙК — один из сканди-
навских языков. Официальный язык Ко-
ролевства Дании (и в 16—19 вв. — Нор-
ДАТСКИЙ 127
вегии). Распространен также на Фарер-
ских о-вах, в Гренландии и США. Общее
число говорящих св. 5,6 млн. чел. Диа-
лекты делятся на 3 группы: западные
(ютландские, или ютские), островные
(о-ва Зеландии, Фюн и прилегающие
к ним), восточные (диалект о. Борн-
хольм; до сер. 17 в.— говоры Сконе,
Халланда н Блекииге, ставшие впослед-
ствии юж.-швед. диалектами).
История Д. я. делится на 2 периода:
др.-датский (9—15 вв.) и новодатский
(с 16 в.). Характерные черты фонетики:
совершившийся в 12—13 вв. переход
р, t, к в звонкие спиранты Ь, д, у (с их
последующей частичной вокализацией),
сильная аспирация сохранившихся глу-
хих взрывных и оглушение звонких
взрывных, замена музыкального ударе-
ния «толчком» (резким смыканием голо-
совых связок). В грамматике наряду
с развитием черт аналитич. строя — ре-
дукцией систем склонения и спряжения —
развиваются новые флективные формы:
суффигированный определ. артикль, син-
тетич. форма страдат. залога. Лексика
пополняется значит, числом заимствова-
ний из нем., франц., англ, и др. языков.
Письменность на основе лат. алфавита.
Древнейшие письм. памятники — над-
писи 9—11 вв. («Младшие руны», см.
Руническое письмо), к 13—14 вв. отно-
сятся рукописи с графикой на лат. ос-
нове (др.-датские областные законы).
В 1495 появилась первая печатная книга
на Д. я.
* Новаков и ч А. С., Дат. язык, М.,
1974; Кузнецов С. Н., Теоретич. грам-
матика дат. языка. Синтаксис, М., 1984;
Skautrup Р., Det danske sprogs histone,
bd 1 — 4, Kbh., 1944—68; D i de r ichsenP.,
Elementaer dansk grammatik, 3 udg., Kbh.,
1963; R e h 1 i n g E., Det danske sprog,
Kbh., 1965; Hansen A., Moderne Dansk,
bd 1 — 3, Kbh., 1967; его же, Udtalen i
moderne dansk, Kbh., 1968.
Рус.-дат. словарь, сост. H. И. Крымова и
А. Я. Эмзина, М.. 1968; Дат.-рус. словарь,
сост. Н. И. Крымова, А. Я. Эмзина, А. С. Но-
вакович, М.. 1975; Ordbog over det danske
sprog, bd 1-28, Kbh., 1919-56; Niel-
sen N. A., Dansk etymologisk ordbog. Khh.,
1966.	С. H. Кузнецов.
ДВУЯЗЫЧИЕ — см. Многоязычие.
ДЕВАНДГАРИ — см. Индийское пись-
мо.
ДЕЕПРИЧАСТИЕ — нефинитная форма
глагола (вербоид), обозначающая второ-
степенное действие, подчиненное главно-
му, выраженному в предложении сказуе-
мым или инфинитивом в различных син-
таксических функциях («Писал, время
от времени заглядывая в книгу»; «У ме-
ня была возможность получить образова-
ние, воспитываясь дома»),
Д. распространены в языках разл.
типов. По происхождению рус. Д. свя-
зано с краткими причастиями наст, и
прош. вр., утратившими категории
рода, числа и падежа и превратившими-
ся в неизменяемые формы. Особенность
рус. Д. состоит в том, что субъект обозна-
чаемого им действия совпадает с субъек-
том гл. действия, выраженного финитной
формой или инфинитивом. Как глаголь-
ная форма рус. Д. сохраняет вид и за-
лог. Видовые формы Д. служат для вы-
ражения семантики таксиса. Как пра-
вило, Д. сов. вида выражают предшество-
вание второстепенного действия по отно-
шению к действию основному («Проснув-
шись, он встал и умылся»), реже одновре-
менность («Шел, опустив голову ») или пос-
ледующее действие («Вышел, хлопнув
дверью»), Д. несов. вида передают одно-
128 ДВУЯЗЫЧИЕ
временность («Отвечая на вопрос, он
волновался»). Действие, обозначаемое Д.,
может быть связано с гл. действием
отношениями уступки («Обдумав все
последствия своего поступка, он все же
подал заявление об уходе с работы»),
причины («Заболев, он не мог много ра-
ботать») н т. д. В Д. сохраняются синтак-
сич. связи глагола, от к-рого оно образо-
вано («любить родину»—«любя роди-
ну»), Конструкции с Д. могут быть си-
нонимичны придаточным предложениям
(«Проснувшись, он встал и умылся » =
«Когда он проснулся, он встал и умылся»),
конструкциям с однородными сказуемы-
ми («Он отвечал волнуясь» = «Он отвечал
и волновался»), предложно-падежным
конструкциям с отглагольными существи-
тельными («Во время ответа он волно-
вался») и др. Функция Д. в предложении
обычно определяется как второстепенное
сказуемое (А. А. Шахматов), однако
нек-рые ученые считают Д. также обстоя-
тельством. В рус. яз. Д. может выпол-
нять обе функции.
В нек-рых языках Д. может обозначать
действие, субъект к-рого не тождествен
субъекту действия, выраженного сказуе-
мым. В кавк. и алт. языках развитая
система Д. выполняет функции, соответ-
ствующие функциям разл. типов прида-
точных предложений в индоевроп. язы-
ках. В алт. языках Д. употребляется
также для выражения подчиненного дей-
ствия при модальных и фазовых глаго-
лах, иапр. в тат. яз. «укый башлау»
‘начать читать’ (букв, ‘читая начать’),
«укый бел» ‘уметь читать’ (букв, ‘читая
знать’). Д. входит также в состав анали-
тич. видо-временных форм глагола.
Функционально близки Д. герундий
в ром. языках, падежные формы ин-
финитива и имени действия в финно-
угор. и др. языках.
Среди языковедов нет единого мнения
о семантико-грамматич. статусе Д. В ру-
систике Д. рассматривалось как «сме-
шанная часть речи», объединяющая свой-
ства глагола и наречия (А. М, Пешков-
ский), как «гибридная наречно-глаголь-
ная категория» (В. В. Виноградов). Д.
трактовалось также как одна из форм
словоизменит. транспозиции глагола;
в настоящее время Д. рассматривается
как один из разрядов форм глагола.
В рус. грамматич. терминологию тер-
мин «Д,» был впервые введен М. Смот-
рИЦКим.
• Виноградов В. В., Рус. язык.
Грамматич. учение о слове, 2 изд., М., 1972;
Якобсон Р. О.. Шифтеры, глагольные
категории и рус. глагол, в ки.: Принципы ти-
пологии. анализа языков разл. строя, М.,
1972; Черемисина М. И., Дееприча-
стие как класс форм глагола в языках разных
систем. Новосио., 1977; Рус. грамматика, т. 1,
Прага, 1979; Дмитриева Л. К., Де-
епричастие и обособление обстоятельств,
в кн.: Функциональный анализ грамматич.
единиц, в. 3, Л., 1980; Рус. грамматика, т. 1,
М., 1980; Семантика и синтаксис конструк-
ций с предикатными актантами, Л., 1981;
Щербак А. М., Очерки по сравнит, мор-
фологии тюрк, языков (Глагол), Л., 1981;
Теория функциональной грамматики. Вве-
дение. Аспектуальность. Временная локали-
зованиость. Таксис, Л., 1987; Hrabe V.,
Polovetne vazby a kondenzace «druheho sdele-
ni> v rustine a v cestine, Praha, 1964.
И. А. Козинцева.
ДЁЙКСИС (греч. deixis — указание) —
указание как значение или функция язы-
ковой единицы, выражаемое лексиче-
скими и грамматическими средствами. Д.
служит для актуализации компонентов
ситуации речи и компонентов денотатив-
ного содержания высказывания (см. Де-
нотат). Сфера Д. включает: указание
на участников речевого акта (ролевой Д,)—
говорящего и адресата (т. наз. Ich-Д.
н Du-Д., по К. Бругману и К. Л. Бюле-
ру), выражается разл. видами местоиме-
ний (1-е и 2-е л.: «я», «ты», «мой»,«твой»);
указание на предмет речи (местоимения
3-го л.); указание на степень отдален-
ности объекта высказывания (Der/.Iener-
Д.), выражается указат. местоимениями
и частицами («этот» — «тот», «вот» —
«вон», франц, ceci—cela); указание на
временную и пространств, локализацию
сообщаемого факта (хронотопич. Д.),
выражается местоименными наречиями,
напр. лат. hie, nunc ‘здесь’, ‘сейчас’. Д.
как один из способов референции проти-
вополагается номинации; это противопо-
ставление нейтрализуется в ролевом Д.
Носителями дейктич. функции могут
быть лексич. единицы и грамматич. ка-
тегории. Так, у предлогов и указат.
местоимений дейктич. значение — это их
лексич. (словарное) значение, такие сло-
ва, выражающие Д., иногда называют
дейктиками. Из грамматич. кате-
горий дейктич. характер присущ, напр.,
глагольным категориям времени, такси-
са и лица (ролевой Д.: личные формы
глагола); к дейктич. категориям отно-
сится и т. наз. категория вежливости
(указание на социальный статус участни-
ков речевого акта, напр., в япон. яз.;
см. также Речевой этикет). Во всех
этих случаях Д. ориентирован на внеязы-
ковую действительность, отражаемую
в содержании высказывания, т. е. реали-
зуется в «вещественном поле указания»
(Бюлер) и представляет собой собст-
венно Д. Этот вид Д. (парадигматич.
Д.) соотносится с содержат, структурой
предложения. Кроме того, Д. может быть
ориентирован на внутр, организацию тек-
ста (см. Лингвистика текста), т. е. реа-
лизуется в «контекстуальном поле указа-
ния», обеспечивая семантич. связность
дискурса; этот вид Д. (синтагматич. Д.)
в отличие от собственно Д. называют ана-
форой (см. Анафорическое отношение).
Промежуточная разновидность Д. наблю-
дается у нек-рых грамматич. категорий,
напр. род, именные классы, в к-рых
сфера указания ограничена системой са-
мого языка и соотносится с формальной
структурой предложения. Так, род, по
определению Е. Куриловича, есть дейк-
тич. категория у существительных (ука-
зывает на принадлежность его к определ.
согласоват. классу) и анафорическая
у прилагательных (указывает на род су-
ществительного, с к-рым оно согласу-
ется, обеспечивая синтаксич. связанность
определяемого и определяющего). Д.—
универсальное свойство языка, но виды
и способы выражения Д. в разл. языках
варьируют.
* Лайона Дж., Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ., М.. 1978; Кры-
лов С. А., К типологии дейксиса, в сб.;
Лингвистич. исследования, ч. 1. М., 1984;
Падучева Е. В., Высказывание и его
соотнесенность с действительностью, М., 1985;
Buhler К., Sprachtheorie, Jena. 1934;
Kurilow icz J.. Universaux linguisti-
ques, в кн.: Proc, of the XI Intern, congress of
linguists, V; 1, Bologna, 1974; Here and there;
Cross-linguistic studies on deixis and demo-
nstration, Amst.— Phil., 1982; Essays on dei-
xis, Tiibingen. 1983; Sennho Iz K.. Grund-
ziige der Deixis, Bochum, 1985; см. также лит.
при ст. Референция. В. А. Виноградов.
ДЕНОТАТ (от лат. denotatum — обо-
значаемое) — обозначаемый предмет.
Термин <Д.» употребляется в след, зна-
чениях: 1) Д. нек-рого конкретного рече-
вого отрезка — то же, что референт
(как его определяют Ч. Огден и
А. А. Ричардс). Термин «Д.» в этом
смысле употребляется как рус. эквива-
лент термина Г. Фреге Bedeutung (букв.
«значение») и его аигл. перевода deno-
tation, используемого, напр., Б. Рассе-
лом и А. Чёрчем.
2)	Д. нек-рой языковой (абстрактной)
единицы — множество объектов действи-
тельности (вещей, свойств, отношений,
ситуаций, состояний, процессов, дейст-
вий и т. д.), к-рые могут именоваться
данной единицей (в силу ее языкового
значения); обычно речь идет о Д. лексич.
единиц. Такое употребление термина «Д.»
(К. И. Льюис, У. О. Куайн, Дж. Лайоиз
и др.), восходящего к термину denotation
Дж. С. Милля (1843), соответствует то-
му, что в традиционной логике называет-
ся «объемом понятия», а у Р. Карнапа —
«экстенсионален». В этом случае Д.
противопоставлен в первую очередь
сигнификату («содержанию понятия»
традиционной логики, «интенсиоиалу»,
по Карнапу), а во вторую очередь — ре-
ференту. Д. языкового выражения в на-
уч. картине мира, где, напр., Д. слов
«огурец» или «арбуз» включены в Д.
слова «ягода», а Д. слова «кит» — в Д.
слова «зверь» или «млекопитающее»,
отличается от Д. этого выражения в на-
ивной картине мира, где Д. этих слов
могут включаться соответственно в Д.
слов «овощ», «фрукт», «рыба». В естеств.-
науч, сферах, в отличие от художествен-
ных, выражения типа «единорог», «кен-
тавр», «король, правивший во Франции
в 1905 г.» имеют т. наз. пустой Д. или,
как иногда говорят, вообще не имеют Д.,
однако предметом семантики могут быть
на равных правах и естеств.-науч., и ху-
дож. картины мира. Исследователями
предпринимаются попытки очертить гра-
ницы Д. иек-рых слов, напр. цвете- н
звукообозначений, путем измерения фи-
зич. параметров соотв. явлений (таков
анализ глаголов типа «мерцать», «свер-
кать», «искриться», «лосниться» и их
англ, соответствий в работах О. Н. Се-
ливерстовой). Чем больше значимых
черт содержит сигнификат («смысл»)
языковой единицы, тем (обычно) уже
его Д., и наоборот. Следует различать
языковые выражения с «постоянной»
референцией (автор «Илиады», Ходжа
Насреддин, Луна, Земля, Солнце), имею-
щие одноэлементные Д., и выражения
с «переменной» референцией, имеющие
многоэлемеитные Д.
Нек-рые логики определяют Д. (или
экстенсионал) предиката как множество
таких объектов, подстановка к-рых в ка-
честве аргументов (единиц, от к-рых за-
висит значение высказывания) на место
этого предиката дает истинные высказы-
вания. Напр., Д. слова «кит» есть мно-
жество объектов, относительно к-рых
верным будет высказывание «X — кит»
(т. е. множество объектов, удовлетво-
ряющих свойству «быть китом»). В этом
случае нельзя говорить о Д. референтных
выражений, не переведя их предвари-
тельно в предикатную позицию. Это по-
рождает трудности при установлении Д.
выражений типа «он», «этот кит», «ны-
нешняя королева Великобритании» и
т. п., т. к. условия истинности высказы-
ваний с именными сказуемыми типа
«быть им», «быть этим китом», «быть ны-
нешней королевой Великобритании» и
т. п. существенно зависят от ситуации ре-
чевого акта, в к-рой произносится дан-
ное высказывание. По той же причине
субъективно окрашенные предикаты типа
«быть прогрессивным, реакционным, хо-
рошим, плохим, умным, глупым» и т. п.
имеют диффузные Д. (с нежесткими гра-
ницами), в отличие от т. наз. таксоно-
мич. предикатов (по Н. Д. Арутюно-
вой) типа «быть лимоном, карасем, ар-
Д 5 Лингвистич. энц. словарь
бузом, китом, археоптериксом, русалкой»
и т. п.
3)	Элемент экстенсионала (т. е. мно-
жества объектов, способных именовать-
ся данной языковой единицей). При та-
ком понимании Д. считается всякий
элемент экстенсионала, безотносительно
к тому, с к-рым из них соотносится к.-л.
конкретный речевой отрезок. Напр., го-
ворится, что и Суворов, и Меншиков
относятся к числу Д. слова «генералис-
симус». Экстенсионал в этом случае ква-
лифицируется как «класс денотатов»;
т. о., говорят о «пустом» или «непустом»,
«одноэлементном» или «многоэлемент-
ном» классе Д., о границах класса и т. п.
4)	То же, что «денотативное значе-
ние» — понятийное ядро значения, т. е.
«объективный» («номинативный», «внещ-
неситуационный», «когнитивный», «ре-
презентативный», «фактический», «дик-
тальиый »,	« предметно-реляционный »)
компонент смысла, абстрагированный от
стилистич., прагматич., модальных, эмо-
циональных, субъективных, коммуника-
тивных и т. п. оттенков.
Достаточно распространено термино-
употребление, не делающее различия
между Д. и референтом (нек-рые авторы
отдают предпочтение одному из этих
терминов, другие используют оба терми-
на в качестве эквивалентных). Однако
уже наметилась тенденция к соотв. терми-
нология. дифференциации, основанная,
в частности, на существенном с лннгвис-
тич. т. эр. различении виртуального
(возможного) и актуализованиого значе-
ний языковых единиц. Др. признаки,
по к-рым иногда различаются Д. и рефе-
рент, в частности прямая зависимость Д.
от способа номинации и отсутствие такой
зависимости для референта (напр., ког-
да речь идет об ошибочном представле-
нии говорящего о применимости той или
иной номинации к объекту, к-рый он
«имеет в виду»), представляют для
яз-знания лишь косв. интерес.
Многозначность характеризует не
только термин «Д.», но и соотносительные
с ним термины — «денотативное значе-
ние», «денотативная (предметная) отне-
сенность», «денотативные аспекты (ком-
поненты) смысла» н др.
* Милль Дж. Ст., Система логики
силлогйстич. и индуктивной, пер. с англ., 2
изд., М., 1914; Кариап Р-, Значение и
необходимость, [пер. с англ.], М.,	1959;
Чёрч А., Введение в математич. логику,
пер. с англ., М., I960, с. 15—63; Селивер-
стова О. Н., Опыт семантич. анализа
группы рус. и англ, глаголов с общим компо-
нентом «излучать свет», в кн.: Актуальные
проблемы психологии речи и психологии обу-
чения языку, М., 1970; Апресян Ю. Д.,
Лексич. семантика, М., 1974, с. 56—114; Язы-
ковая номинация. (Общиевопросы), М., 1977;
Арутюнова Н. Д., К проблеме функ-
циональных типов лексич. значения, в кн.:
Аспекты семантич. исследований, М., 1980;
НЗЛ, в. 13, Лингвистика и логика, пер. с
англ., М., 1982; Фрумкина Р. М.,
Цвет, смысл, сходство, М., 1984; Паду-
чева Е. В., Высказывание и его соотнесен-
ность с действительностью, М., 1985; НЗЛ,
в. 18, Логич. анализ естеств. языка, М., 1986;
Lyons J., Semantics, v. 1, Camb., 1977;
см. также лит. при статьях Сигнификат,
Референт, Референция.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ДЕРИВАЦИЯ (от лат. derivatio — отве-
дение; образование) — процесс создания
одних языковых единиц (дериватов) на
базе других, принимаемых за исходные,
в простейшем случае — путем «расшире-
ния» корня за счет аффиксации (см.
Аффиксу или словосложения, в связи
с чем Д. приравнивается иногда к слово-
производству или даже словообразова-
нию. Согласно более широкой точке зре-
ния, Д. понимается либо как обобщенный
термин для обозначения словоизменения
(inflection) и словообразования (word-
formation) вместе взятых, либо как на-
звание для процессов (реже результатов)
образования в языке любых вторичных
знаков, в т. ч. предложений (см. Знак
языковой), к-рые могут быть объяснены с
помощью единиц, принятых за исходные,
или выведены из них путем примеиеиия
определ. правил, операций.
В процессах Д. происходит изменение
формы (структуры) и семантики еди-
ниц, принимаемых за исходные. В со-
держат. отношении это изменение может
быть направлено либо на использование
знака в новом значении (при т. наз. се-
мантич. Д., ср. <лиса»| — ‘зверь’ и
<лиса»з — ‘хитрец’), новой функции (ср.
«Медведь — добродушное животное» и
«Он—такой медведь»), либо на созда-
ние нового знака путем преобразования
старого или его комбинации с др. зна-
ками языка в тех же целях. Поскольку
процесс Д. можно представить в виде
последовательности применения к исход-
ной единице серии формальных опера-
ций, для его описания (особенно в гене-
ративной грамматике для описания Д.
предложения) вводятся понятия ступе-
• ни Д., деривационного шага и дери-
вационного «дерева».
Понятие Д., введенное в 30-х гг. 20 в.
Е. Куриловичем для характеристики сло-
вообразоват. процессов, позволило соот-
нести конкретные цели и задачи процессов
со средствами их осуществления и их се-
мантич. результатами; большое значение
для теории Д. сыграло предложенное
Куриловичем разграничение лексич.
и сиитаксич. Д. как процессов,
один из к-рых направлен на преобразо-
вание лексич. значения исходной еди-
ницы (ср. «камень»—«каменщик»),
а другой — лишь иа преобразование ее
сиитаксич. функции (ср. «камень» —
«каменный»). Впоследствии эти опреде-
ления стали прилагать к широкому
классу явлений создания языковых форм
за пределами слова; в этом смысле син-
таксич. Д. обозначает процесс образова-
ния разных сиитаксич. конструкций пу-
тем трансформации определ. ядерной
конструкции (ср. «рабочие строят дом» —
«дом строится рабочими» — «строитель-
ство дома рабочими» и т. д.). Введение
понятия Д. позволило установить изо-
морфизм в правилах синтагматич. раз-
ворачивания исходных символов, а так-
же их возможного преобразования, найти
основания для противопоставления про-
стых единиц — производным, мотиви-
рующих — мотивированным, источни-
ков Д.— ее результатам, единиц обуслов-
ливающих (fondu) — обусловленным
(fondle) и т. п. Оно позволило также
установить модели Д. и тем самым —
структуру вторичных единиц языка
в системах отд. языков, связав возник-
новение деривационных структур с фор-
мальными операциями разного типа,
а также исследовать семантич. последст-
вия этих операций.
Процессы Д. завершаются не только
созданием вторичной, или результатив-
ной, единицы, но и возникновением осо-
бых деривационных отноше-
ний между исходными и производны-
ми знаками языка (частный случай та-
ких отношений — наиболее хорошо изу-
ченные отношения словообразоват. про-
изводности). Отношения эти обнаружи-
ваются как между единицами одного
ДЕРИВАЦИЯ 129
и того же уровня (из морфов одной мор-
фемы один можно считать исходным,
а все остальные выводимыми; напр.,
в парадигме одна из словоформ оказы-
вается основной, а другие производными
и т. п.), так и между единицами разных
уровней (для Д. слова нужны морфемы,
для Д. предложения — слова, для Д.
текста — высказывания и т. п.). В этом
смысле термин «Д.» отражает как меж-
уровиевый подход, позволяющий выяс-
нить механизмы образования более слож-
ных единиц «верхнего» уровня из менее
сложных единиц «нижнего» уровня, так
и, напротив, подход внутриуровневый,
объясняющий механизмы синтагматич.
сочетаемости единиц. Самостоят. статус
присбретает т. наз. деривационная мор-
фология, описывающая средства и спосо-
бы организации морфологич. структур
слова в языках разного типа и исполь-
зующая данные о различии деривацион-
ных процессов в словоизменении и слово-
образовании для типологии, характери-
стики языков. Понятие Д. применимо
только к тем единицам языка, возникно-
вение к-рых может быть описано путем
реконструкции породившего их процес-
са, т. е. восстановления их дерива-
ционной истории. Методика
анализа, называемого синхронной рекон-
струкцией деривационного акта (Е.С. Куб-
рякова), заключается в том, чтобы пред-
ставить производные знаки языка в ви-
де конечного продукта формальной опе-
рации или серии операций, совершенных
для достижения функционально-семаи-
тич. сдвига в исходной единице.
Классификационной чертой дериваци-
онных процессов является степень их
регулярности. Если значение единицы
может быть выведено из значения ее
частей, она рассматривается не только
как мотивированная, но и как форма,
построенная по аддитивному, или сумма-
тивиому, типу. Для языков более ти-
пичны неаддитивные, или интегративные,
процессы, в итоге к-рых возникают еди-
ницы, обладающие значениями или функ-
циями, несводимыми к значениям или
функциям составляющих частей. В осно-
ве классификации процессов Д. лежит
также их кардинальное деление на ли-
нейные и нелинейные. В то время как
линейные процессы Д. приводят к чисто
синтагматич. изменению исходного зна-
ка и результатом образования производ-
ного знака являются разные модели соче-
таний или порядка распределения зна-
ков («дом» —«дом-ик»), нелинейные про-
цессы Д. представляют собой не столько
изменение сегментной протяженности
знаков, сколько внутр, изменение самого
знака, его «претерпевание», и определя-
ются поэтому как действия по преобразо-
ванию самого знака (напр., морфоноло-
гии. преобразования корневых морфем,
ср. <рук-а»—«руч-и-ой»).
Операциональное описание языковых
единиц через восстановление их синхрон-
ной деривационной истории, начатое пер-
воначально в рамках трансформационной
грамматики (см. Генеративная лингви-
стика), вышло далеко за ее пределы и
способствовало уточнению теории син-
таксиса и словообразования в их динамич.
аспекте; оно используется в типологии,
а также при описании речевой деятель-
ности и характеристике механизмов по-
рождения речи.
• Курилович Е., Деривация лекси-
ческая и деривация синтаксическая, в его кн.:
Очерки по лингвистике, М., 1962; X р а к о fl-
130 ДЕСИГНАТ
с к и й В. С., Деривационные отношения в
синтаксисе, в кн.: Инвариантные синтаксич.
значения и структура предложения, М., 1969;
Кацнельсон С. Д., Порождающая
грамматика и процесс синтаксич. деривации,
в кн.: Progress in linguistics, The Hague — P.,
1970; Кубрякова E. С., Деривация,
транспозиция, конверсия, ВЯ, 1974, № 5;
Мурзин Л. Н., Синтаксич. деривация,
Пермь, 1974; Никитевич В. М., Сло-
вообразование и деривационная грамматика,
ч. 1—2, А.-А.—Гродно, 1978-82; Кубря-
кова Е. С., П а н к р а ц Ю. Г., О ти-
пологии процессов деривации, в ки.: Теоре-
тич. аспекты деривации, Пермь, 1982; Mar-
chand Н., Expansion, transposition and
derivation, «La linguistique», 1967, № 1;
Lightner T. M., The role of derivatio-
nal morphology in generative grammar, «Lan-
guage», 1975, v. 5, № 3; e г о же. Introducti-
on to English derivational morphology, Amst.,
1983; Language typology and syntactic de-
scription, v. 3, Camb., 1985.
E. С. Кубрякова, Ю. Г. Панкрац.
ДЕСИГНАТ (от лат. designatum — обо-
значаемое, отмеченное) — см. Означае-
мое.
ДЕСКРИПТЙВНАЯ ЛИНГВИСТИКА
(англ. descriptive — описательный) —
одно из направлений американского язы-
кознания, возникшее и активно разви-
вавшееся в 30—50-х гг. 20 в. в общем
русле структурной лингвистики (на-
.ряду с глоссематикой и пражской
лингвистической школой). Однако Д. л.
имеет ряд существ, отличий от европ.
школ структурной лингвистики, отра-
жающих специфич. обществ.-ист., фи-
лос., языковые условия развития яз-зна-
ния в США: распространение теорий по-
зитивизма, прагматизма и бихевиоризма;
традиция изучения языков коренного
индейского населения; актуальность
практич. проблем, связанных с разно-
родными группами иммигрантов, живу-
щих в США, и т. п.
Д. л. сложилась под непосредств. влия-
нием идей Л. Блумфилда, к-рый, при-
менив к индейским (америндским) язы-
кам строгие методы сравнительно-исто-
рического языкознания, основанные на
признании регулярности фонетич. изме-
нений и фонетич. соответствий между
родств. языками, пришел имеете с тем
к необходимости создания для изучения
этих языков, в большинстве своем бес-
письменных и не имеющих ни грамматик,
ни словарей, новых методов анализа.
При полевом исследовании незнакомых
языков, когда значения языковых форм
лингвисту не известны, для установле-
ния и различения единиц языка был не-
обходим формальный критерий — соче-
таемость единиц, их место в речи относи-
тельно др. единиц, получивший назва-
ние дистрибуции (англ, distribu-
tion — распределение). Методика поле-
вых исследований во многом определила
в Д. л. методы лингвистич. исследований
вообще. Сформулировав в духе бихе-
виористской психологии теоретич. по-
сылки синхронного описания языка (язык
понимается как разновидность поведе-
ния человека), Блумфилд предложил
дескриптивный метод, исключающий, с
его точки зрения, ненаучный критерий
значения языковых форм («Язык», 1933).
Объяснение языковых явлений через
категории мышления и психики челове-
ка (см. Младограмматизм, Эстетиче-
ский идеализм в языкознании) Блумфилд
назвал ментализмом (от лат. mentalis —
мыслительный) и считал гл. препятствием
для превращения лингвистики в точную
науку.
Д. л. не ставила задачи создания обшей
лингвистич. теории, к-рая объясняла
бы явления языка и их взаимосвязи,
но разрабатывала методы синхронного
описания н моделирования языка (хотя
важность ист. исследований не отрица-
лась). Описание языка понималось как
установление языковой системы, индук-
тивно выводимой из текстов и представ-
ляющей собой совокупность нек-рых еди-
ниц и правил их аранжировки (располо-
жения). Детально разрабатывались проб-
лемы уровней дистрибутивного анализа
(см. Дистрибутивный анализ), уровней
структуры языка и соответствующих им
осн. единиц — фонемы, морфемы и
(иногда) конструкции (или предложе-
ния). Был поставлен вопрос о промежу-
точных уровнях, напр. морфонематиче-
ском и его единице морфонеме. Слово
как осн. единица языка, как правило,
не выделялось и трактовалось как особо
тесно спаянная цепочка морфем, соеди-
ненная в пределах предложения с дру-
гими такими же цепочками. Единицы,
более крупные, чем предложение, не
рассматривались, т. к. считались не при-
надлежащими структуре языка (исключе-
ние — работа 3. Харриса «Анализ дис-
курса», 1952).
Методика анализа и Д. л. характери-
зуется изоморфизмом, т. е. вклю-
чает на фонологич. и морфологич. уров-
нях, несмотря на их качеств, различие,
одни и те же оси. этапы и операции: 1-й
этап — членение текста на минимальные
для данного уровня сегменты (фоны,
морфы), установление их дистрибуции
и подведение на этой основе под определ.
единицы структуры языка (фонемы, мор-
фемы) в качестве их вариантов (аллофо-
нов, алломорфов); 2-й этап — установле-
ние дистрибуции самих единиц структу-
ры языка и объединение их в дистрибу-
тивные классы; 3-й этап — построение
нек-рой модели языка на данном уровне
его структуры. Допускалась возможность
разных моделей, и были предложены
критерии выбора оптимальной — чаще
всего критерии наибольшей простоты,
полноты и логич. непротиворечивости.
Описание языка должно было в Д. л.
завершаться построением общей модели
структуры языка, отражающей взаимо-
действие разл. уровней. Этим, по мне-
нию дескриптивистов, исчерпывались за-
дачи микролиигвистики, или собственно
лнигвистики, составляющей ядро науки
о языке (макролингвистики). Фонетич.
исследования они относили к предлинг-
вистике, а исследования значений —
к металингвистике.
В Д. л. было создано учение о разных
типах дистрибуции, выполняющих диаг-
ностич. функцию при определении ста-
туса тех или иных явлений в структуре
языка, и сформулированы общие принци-
пы отождествления вариантов языковых
единиц. Наиболее важным является про-
тивопоставление дистрибуции контрасти-
рующей — неконтрастирующей. Контра-
стирующая дистрибуция (при к-рой эле-
менты встречаются в тождеств, окруже-
ниях и при взаимозамене выступают раз-
личителями смысла) характеризует са-
мостоят. единицы структуры языка (ин-
варианты) на любом уровне. Неконтра-
стирующая дистрибуция (свободное
варьирование и дополнит, распределение)
присуща вариантам одной единицы. При
свободном варьировании элементы встре-
чаются в тождеств, окружениях, но при
взаимозамене не различают смысла, т. к.
различия между ними обусловлены инди-
видуальными или стилистич. факторами.
При дополнит, распределении элементы
не встречаются в тождеств, позициях и
различия между ними вызваны различием
позиций. Дескриптивисты признавали
теоретич. возможность построить полное
описание языка исключительно на осно-
ве данных о дистрибуции его форм.
В связи с этим Д. л. часто называют
дистрибутивной лингви-
стикой. Харрис сделал попытку само
значение языковых единиц представить
как функцию дистрибуции. Формализов.
процедура описания языка, предложен-
ная Харрисом и имеющая обобщающий
характер, подводит итоги развития Д. л.
(«Метод в структуральной лингвистике»,
1951, переизд. в 1961 под назв. «Струк-
турная лингвистика»),
В Д. л. были подробно разработаны ме-
тоды фонология, анализа, легче всего
поддающиеся формализации из-за отсут-
ствия у единиц фонология, уровня пря-
мой связи со значением. Были созданы
описания фонология, систем мн. языков,
в т. ч. ранее не описанных, исследова-
лись супрасегментные (просодич.) явле-
ния — тон, ударение, явления стыка.
Выделены и описаны разл. типы морфем,
причем само понятие морфемы было зна-
чительно расширено за счет выделения
супрасегментных, слитных, отрицатель-
ных и т. п. морфем. Созданы труды по
морфологии мн. языков, гл. обр. ранее
не описанных, по сложным частным мор-
фологич. вопросам (работы Ю. А. Най-
ды, Дж. X. Гринберга, Харриса,
Ч. Ф. Хоккета, П. Л. Гарвина,
Ч. Ф. Вёглина и др.). Синтаксис мн.
дескриптивисты рассматривали как про-
стое продолжение морфологии. Подобно
тому как все в морфеме считалось сво-
димым к составляющим ее фонемам,
слова и конструкции считалось возмож-
ным описывать через составляющие нх
морфемы и классы морфем. Структура
высказывания описывается в терминах
классов морфем (или слов), представ-
ляется в виде линейной модели — це-
почки ядро + адъюнкты (т. е. сопрово-
дители), признается параллелизм анализа
любых сложных форм — как морфологи-
ческих, так и синтаксических (работы
Ч. Фриза, Харриса, Найды н др.).
Однако наибольшее распространение
в дескриптивных синтаксич. исследова-
ниях получил метод анализа по непо-
средственно составляющим (см. Непо-
средственно составляющих метод). Для
членения высказывания на составляющие
используется операция, аналогичная
предложенной Харрисом для формаль-
ного морфологич. анализа,— учёт числа
возможных продолжений в разл. местах
высказывания (работы С. Чзтмена и
др.). Большое внимание Д. л. уделяла
языку лингвистич. науки (метаязыку),
проблемам лингвистич. терминологии
(Э. П. Хэмп, «Словарь американской
лингвистической терминологии», пер.
с англ., 1964); напр., были созданы триа-
ды терминов для обозначения единиц
речи, единиц структуры языка и их
вариантов: фон — фонема — аллофои,
морф — морфема — алломорф и т. п.
Д. л. с момента возникновения не была
однородным течением. Последоват. анти-
ментализмом и стремлением к все боль-
шей формализации характеризуется
группа учеников и последователей
Блумфилда в Йельском ун-те (Коннек-
тикут), т. наз. йельская школа (Б. Блок,
Дж. Л. Трейджер, Харрис, Хоккет и др.).
Напротив, т. наз. анн-арборская школа
(Мичиганский ун-т) отличается более ши-
рокой проблематикой, исследует значе-
ния, связи языка с культурой н соци-
альным окружением, смыкаясь, т. о.,
с этнолингвистикой (Фриз, К. Л. Пайк,
Найда и др.).
Упрощенное понимание языка, огра-
ниченность проблематики, абсолютиза-
9‘
ция дистрибутивного аспекта языка при-
вели уже к кон. 50-х — нач. 60-х гг.
к кризису Д. л., к резкой критике «линг-
вистики без смысла» и механистич. ди-
стрибуционализма, к появлению теорий,
широко обращающихся к семантике,
в разработке к-рых приняли участие мн.
бывшие дескриптивисты,— трансформа-
ционная и порождающая грамматика,
теория компонентного анализа, разл. тео-
рии синтаксич. семантики н т. д.
* Реформатский А. А., Проб-
лемы фонемы в амер, лингвистике, «Уч.
зап. МГПИ», 1941, т. 5, в. 1; Г л и с о и Г.,
Введение в дескриптивную лингвистику,
пер. с англ., М., 1959; X э р р и с 3. С., Ме-
тод в структуральной лингвистике, пер. с
англ., в кн.: Звегинцев В. А., История
яз-знания XIX и XX вв. в очерках и извлече-
ниях, 3 изд., т. 2, М.,	1965; Блум-
филд Л., Ряд постулатов для науки о
языке, пер. с аигл., там же; его же, Язык,
пер. с англ., М., 1968; Хауген Э., Нап-
равления в совр. яз-знании, пер. с англ., в кн.:
НЛ, в. 1, М., 1960; Арутюнова Н. Д.,
Климов Г. А., Кубрякова Е. С.,
Амер, структурализм, в кн.: Осн. направле-
ния структурализма, М., 1964; Фриз Ч.,
«Школа» Блумфилда, пер. с англ., в кн.:
НЛ, в. 4, М., 1965; Белый В. В., Амер,
дескриптивная лингвистика, в кн.: Филея:,
основы зарубежных направлений в яз-зна-
нии. М., 1977; Readings in linguistics. The
development of descriptive linguistics in Ame-
rica since 1925, 4 ed., by M. Joos, Chi., 1971.
В. П. Мурат.
ДЕТЕРМИНАНТ — член предложения,
относящийся ко всему составу предложе-
ния, распространяющий его в целом и не
связанный ни с каким отдельным его
членом. Д. соединен с предложением
связью свободного присоединения, внеш-
не сходного с примыканием, но отличаю-
щегося от иего своим неприсловным ха-
рактером, напр.: «К а т ю щ е было мно-
го дела по дому, но она успевала все
переделать» (Л. Н. Толстой), «Дорога
в нетерпении показалась ему чрез-
вычайно длинною» (Ф. М. Достоевский).
Д. всегда участвует в формировании се-
мантич. структуры предложения. Во
мн. случаях он является ее обязаг. се-
маитич. компонентом, выражая семан-
тич. субъект или объект, а также сочле-
няя в себе одно из этих значений со зна-
чением локального или темпорального
квалификатора. Д. сохраняется во всех
формах предложения н во всех его ре-
гулярных реализациях. Одно предложе-
ние может быть распространено несколь-
кими Д. Термин «Д.» в русистике вве-
ден в сер. 60-х гг. Н. Ю. Шведовой.
• Шведова Н. Ю., Детерминирующий
объект и детерминирующее обстоятельство
как самостоят. распространители предложе-
ния, ВЯ, 1964, Х6 6; е е же, Существуют ли
все-таки Детерминанты как самостоят. расп-
ространители предложения?, ВЯ, 1968, № 2;
Рус. грамматика, т. 2, М., 1980.
ДЕТЕРМИНАТЙВ (от лат. determine—
определяю) — 1) (ключ, семантический
индикатор) знак в идеографическом
письме (см. Протописьменности), упо-
требляющийся при записи слова как
дополнительный к основному, фонетиче-
скому, знаку для его более однозначного
прочтения и понимания. Д. не имеет фо-
нетич. соответствия в слове, для записи
к-рого он служит, или в языке в целом;
противопоставляется фонетику (т. е.
знаку, имеющему материальное соответ-
ствие в звучащем слове). Первоначально
употреблялся как вспомогат. знак для
различения омонимов/омографов, но за-
тем превратился также в знак-классифи-
катор, указывающий на понятийную (ка-
тегориальную) группу, к к-рой принадле-
жит слово (напр., в ближневост, добук-
венных письменностях указывает на
класс божеств, класс металлов, класс
рек и Др.). В этой функции Д. может
употребляться даже при слоговой записи
слова. Д. может быть в препозиции к фо-
нетику (в клинописи), в постпозиции к не-
му (в егип. письме), а также может
входить в состав единого иероглифа
(в кит. иероглифике). Знак Д. может
быть омографичен отд. иероглифу. Тер-
мин «Д.» предложен Ж. Ф. Шампольо-
ном (1821; 1824). 2) [Распространитель,
определитель (корня)] элемент неяс-
ного происхождения и неясного значения,
присоединяющийся к неразложимой час-
ти слова (обычно к корню). Термин вве-
ден Г. Курциусом, распространен преим.
в индоевропеистике. Ср. один корень
с разными Д. в лат. trepidus ‘боязливый’,
tremo ‘дрожу’, рус. «трепет», «тряска»
(*trems-). Выполняет в слове как словооб-
разоват., так и словоизменит. функцию;
в отличие от суффикса, Д. не принимает
участия в аблаутных чередованиях.
Большинство Д.— одноэлементные кон-
сонантные распространители (формати-
вы), однако если принять лариигальиую
интерпретацию индоевроп. праязыкового
состояния, к Д. можно отнести и тема-
тич. гласные *-е-, *-о-. 3) В ряде грамма-
тич. описаний класс (или неск. клас-
сов) служебных слов, реже морфем, соче-
тающихся с именем для выражения ко-
личеств. отношений типа референции,
классификационных отношений (напр.,
артикль, указат. местоимение, класси-
фикатор).
9 Мейе А., Введение в сравнит, изу-
чение индоевроп. языков, пер. с франц.,
М.— Л., 1938; Беивенист Э., Индо-
европ. именное словообразование, пер. с
франц., М., 1955; Г е л ь о И. Е., Опыт изу-
чения письма, пер. с англ., М., 1982 (лит.).
М. С. Полянская.
ДЕТСКАЯ РЕЧЬ — особый этап онтоге-
нетического развития речи, речь детей
дошкольного и младшего школьного (до
8—9 лет) возраста. Первые систематич.
описания Д. р. (дневниковые записи
развития речи детей) появились в сер.
19 в. С 20—30-х гг. 20 в. начинается ин-
тенсивное изучение развития речи в сов.
детской психологии, гл. обр. в целях
обучения родному языку и развития речи
в случае патологии. Собственно лингви-
стич. изучение Д. р. началось в психо-
лингвистике (психолингвистике разви-
тия), рассматривающей Д. р. как речевую
деятельность, к-рой свойственно упот-
ребление специфич. средств для речевого
общения. Особенности языковых средств
Д. р.: детерминизм формы языковых
знаков, большее число (по сравнению
с речью взрослых) звукоподражаний и
изобразит, слов, употребление нерегу-
лярных форм по регулярным моделям,
окказиональное словообразование, диф-
фузность употребления лексем, случай-
ности обобщения при номинации. Эти
особенности определяются свойствами
мышления детей, а также иным, по срав-
нению со взрослыми, уровнем обобще-
ния.
Д. р. свойствен своеобразный синтак-
сис. На ранних этапах наиболее употре-
бительны однословные предложения,
к-рые вместе с жестом, мимикой и инто-
нацией оказываются достаточными для
полного выражения необходимого содер-
жания. Двусловиые предложения (сле-
дующая ступень развития синтаксиса)
знаменуют появление выраженного сло-
весно предиката, а также появление уме-
ний ребенка программировать высказы-
вание. К 3—5 годам Д. р. практически
не отличается от взрослой ни по грамма-
ДЕТСКАЯ 131
гич. признакам, ни по лексич. наполне-
нию, ни по структуре предложения. Од-
иако полное и завершенное развитие речи
наступает только при смене житейских
понятий научными — в процессе обуче-
ния языку.
Психолингвистич. подход к изучению
Д. р. позволил решить вопрос о гл. за-
кономерностях развития речи: формиро-
вании грамматич. и семантич. обобщений
в процессе предметной деятельности и об-
щения, а также формировании на этой
основе языковой способности — иерар-
хия. организованной системы элементов и
правил их функционального использова-
ния. Компоненты языковой способно-
сти — фонетический, лексический, грам-
матический, семантический — соответст-
вуют определ. уровням языка, но не
тождественны им, представляя собой ре-
зультат отражения и обобщения соотв.
единиц языка и правил их функциониро-
вания. Формирование компонентов язы-
ковой способности осуществляется по
универсальным признакам, независимым
от специфики конкретного языка.
* Гвоздев А. Н., Вопросы изучения
дет. речи. М., 1961; Леонтьев А. А., Ис-
следования дет. речи, в сб.: Основы теории
речевой деятельности, М.. 1974; Н е г н е-
в и цк ая Е. И.,Шахнарович А. М.,
Язык и дети. М., 1981; Выготский Л. С..
Мышление и речь, Собр. соч., т. 2, М., 1982;
Психолингвистика, М., 1984; М с N е i 1 1 D.,
The acquisition of language. [N. Y.J, 1970;
S 1 о b i n D., Ferguson Ch. [ed.].
Studies of child language development, N. Y.,
[1973].	A. M. Шахнарович.
ДЕШИФРОВКА (от франц, dechiff-
rer — разбирать, разгадывать) — иссле-
дование сообщений или текстов для обна-
ружения информации, закодированной
или представленной способом, не извест-
ным исследователю. Открываемый и про-
цессе Д. способ представления информа-
ции, содержащейся в тексте, называется
ключом.
По предмету исследования различают-
ся; естественнонауч. Д., за-
нимающаяся изучением явлений природы,
рассматриваемых как язык (исследование
белковых и нуклеотидных цепей, распоз-
навание образов при отсутствии эталонов
сравнения, медицинская диагностика и
т. д.); техн и ч. Д., исследующая ре-
зультаты человеческой деятельности, не
являющиеся нац. языками общения (нот-
ные и картографии, документы неизвест-
ного содержания, сообщения секретного
характера, изучаемые с помощью т. наз.
военной дешифровки); лингвистич.
Д., имеющая целью исследование тек-
стов на языках, смысл к-рых непонятен
или полагается непонятным из теоретич.
соображений. Ключ в этом случае имеет
весьма сложное строение и содержит дву-
язычный словарь и грамматику.
По методу исследования различаются:
прикладная Д., к-рая использует
свойства отд. языков и даже отд. сообще-
ний и имеет целью открытие конкретного
ключа, и общая (универсальная) Д.,
к-рая создает способы отыскания ключей
для возможно более широкого класса
языков и опирается на их общие (уни-
версальные) свойства. Эти свойства оп-
ределяются сочетаемостью языковых эле-
ментов.
Прикладная лингвистич. Д. исследует,
как правило, древние тексты, для к-рых
неизвестны письменность или язык (или
то и другое). При этом, в отличие от об-
щей Д., используются не только сведения
о сочетаемости элементов текста, но и
132 ДЕШИФРОВКА
«ивешние» данные: наличие параллель-
ных переводов («билингвы»), знание
собств. имен и ист. событий, современ-
ных текстам, и т. д.
Важнейшие открытия в этой области —
Д. егип. письменности (см. Египтоло-
гия), Ц. клинописных текстов на др,-
перс., аккад. и шумер, языках (см. Асси-
риология), текстов на хетто-лувийских
языках, крито-мнкенского письма Б (см.
Критское письмо) н письменности майя
(см. Майя письмо). Осн. роль в этих
достижениях играли не столько уже вы-
работанные наукой методы, сколько вы-
движение удачной «решающей идеи».
Так, Д. егип. письменности (Ж. Ф. Шам-
польон, 1822) началась с сопоставления
греч. царских имен Птолемея, Береники
и Александра с участками егип. тек-
стов, обведенными рамкой («картуша-
ми»); Д. др.-перс, клинописи (Г. и>. Гро-
тефенд, 1802) началась с сопоставления
титулатуры двух царей, хорошо извест-
ных по антич. источникам, один из к-рых
был сыном царя (Ксеркс), а другой (Да-
рий) ие был; Д. хеттского яз. (Б. Гроз-
ный, 1915) началась с предположения
о родстве хеттского uatar, eku/aku с гер-
манским water, латинским aqua и др.
Значит, вклад в развитие Д. внесли
сов. ученые: Ю. В. Кнорозов (работы по
Д. письменности майя, а также др.-иид.
памятников из Мохенджо-Даро и Харап-
пы), И. М. Дьяконов, М. В. Софронов
(работы по хетто-лувийским языкам и
языкам Центр. Азии) и др.
Общая Д. имеет характер теоретич.
дисциплины. При отождествлении клас-
са дешифруемых языков с классом всех
нац. языков общая Д. по своему пред-
мету сближается с общим яз-знанием.
Если же подразумевается класс всех
встречающихся в действительности язы-
ков, то она сближается с теорией позна-
ния. Результатом исследований по общей
Д. большей частью являются реализуемые
на ЭВМ методы распознавания лингви-
стич. явлений — дешифровочные алго-
ритмы, которые представляют собой
операционные определения этих явле-
ний.
Ряд работ по прикладной Д. содержит
и результаты общего характера, напр.
предложенный Кнорозовым метод клас-
сификации морфем на служебные и зна-
менательные. Однако большинство работ
по общей Д._ связано с дескриптивной
лингвистикой. 3. Харрисом была вы-
двинута «дистрибутивная гипотеза» о воз-
можности распознания любого лингви-
стич. явления путем изучения сочетае-
мости единиц «низшего уровня». Им же
предложена идея алгоритма, устанавли-
вающего границы между морфемами
в тексте без пробела между словами.
Весьма важны для общей Д. работы
К. Э. Шеннона, к-рым, в частности, полу-
чены формулы, определяющие наимень-
ший объем текста, допускающего одно-
значную Д.
Начиная с кон. 50-х гг. работы в области
общей Д. велись в основном сов. учены-
ми. В исследованиях Н. Д. Андрееиа
и А. Я. Шайкевича по выделению мор-
фем использовались элементы теории
вероятностей и комбинаторики. Б. В. Су-
хотиным предложены т. наз. оптимизаци-
онные дешифровочные алгоритмы, к-рые
строятся по след, схеме: описывается мно-
жество возможных решений; вводится
«функция качества», позволяющая оце-
нить каждое решение нек-рым числом;
отыскивается решение, имеющее наивыс-
шее «качество». В 70—80-х гг. ряд де-
шифровочных задач возник в связи с про-
граммой поиска внеземных цивилизаций
(установление разумности сигналов, за-
дача Д. изображений и т. д.).
* Фридрих И., Дешифровка забытых
письменностей и языков, пер. с нем., М.,
1961; Кнорозов Ю. В.. Письменность
индейцев майя, М.— Л.. 1963; Шеннон К.,
Теория связи в секретных системах, в его кн.:
Работы по теории информации и кибернети-
ке, пер. с англ., М., 1963; Андреев Н. Д.,
Статистико-комбинаторные методы в теоре-
тич. и прикладном языковедении, Л.. 1967;
Сухотин Б. В.. Оптимизационные ме-
тоды исследования языка, М., 1976; Наг-
г i s Z., From phoneme to morpheme, «Langua-
ge», 1955, v-w31. № 2. Б. В. Сухотин.
ДЖЁКСКИИ ЯЗЫК —см. Крызский
язык.
ДИАКРИТЙЧЕСКИЕ ЗНАКИ (диакри
тики; от греч. diakritikos — служащий
для различения) — различные надстроч-
ные, подстрочные, реже внутристрочные
знаки, применяющиеся гл. обр. в буквен-
ных и отчасти слоговых типах письма
для изменения или уточнения значения
отдельных знаков.
Д. з. придают букве новое значение:
напр., в алфавитах народов СССР на
базе рус. алфавита — a, a, a, f, ё, е и
др.; в лат. алфавите — и, ii, s, 9, n, 1
и др.; нек-рые Д. э. указывают, что
букву следует читать изолированно
(иапр., франц. !). Просодич. Д. з. ука-
зывают на долготу или краткость звука,
ударение и его типы, тоны (напр., во
вьетнамском и в нек-рых проектах лат.
письма для кит. яз.). Д. з. играют боль-
шую роль в нек-рых системах транс-
крипции и в проектах междунар. алфави-
та. Одни и те же Д. з. имеют разное зна-
чение в разл. нац. системах письма. Осо-
бенно много их во франц., порту г.,
польск., чеш., латыш., литов, письме на
базе лат. алфавита и в письменностях
народов СССР на базе рус. алфавита (где
назначение Д. з. по возможности унифи-
цировано). Д. з. применяются и в араб-
ском письме (для различения букв оди-
накового начертания, напр. «шии» и
«син» и др.), и в письменностях, создан-
ных на базе араб, письма (напр., в пер-
сидской). В инд. системах письма Д. з.
указывают на носовой согласный, раз-
личают долготу и краткость [и] и [i],
обозначают отсутствие гласного, особен-
но в конце слова.
Нек-рые ученые относят к числу Д. з.
также систему огласовок в семит, типах
письма (напр., в араб, и евр. письме),
где гласные звуки обозначаются значка-
ми над и под согласными.
* И с трин В А., Развитие письма, М.,
1961; Дирингер Д., Алфавит, пер. с
англ., М., 1963; Гиляревский Р. С.,
Гривнин В. С.. Определитель языков
мира по письменностям. 3 изд., М., 1964;
Фридрих И.. История письма, пер с
нем., М., 1979; Gelb I. J., A study of
writing, Chi,, 1963.
ДИАЛЕКТ (от греч. dialektos — разго-
вор, говор, наречие)— разновидность
данного языка, употребляемая в качест-
ве средства общения лицами, связанны-
ми тесной территориальной, социаль-
ной или профессиональной общностью.
Различают территориальные и социаль-
ные Д.
Территориальный Д. всегда
представляет собой часть целого — дан-
ного языка или одного из его Д. Поэтому
Д. всегда противопоставлен другому Д.
или другим Д., объединяясь с ними це-
лым рядом общих языковых черт. Тер-
риториальные Д. обладают различиями
в звуковом строе, грамматике, словооб-
разовании, лексике. Эти различия могут
быть небольшими, так что говорящие на
разных Д. данного языка понимают друг
друга (напр., Д. слав, или тюрк, язы-
ков), Д. других языков так сильно отли-
чаются друг от друга, что общение между
говорящими на разных Д. затруднено
нли невозможно (напр., Д. нем., кит.,
хинди языков).
В истории диалектологии изгляды на
Д., иа принципы его иыделения, его
структурные признаки были различными
в разных диалектология, школах и в
разные ист. периоды. В кон. 19 — иач.
20 вв. нек-рые представители ром. диа-
лектологии (Г. шухардт, П. Мейер,
Г. Парис, Ж. Жильерон) отрицали суще-
ствование Д. По их мнению, реально су-
ществуют только границы отд. диал.
явлений и их проекции на карте — изо-
глоссы, к-рые ие образуют никакого един-
ства, в связи с чем выделение Д. невоз-
можно. Нем. и швейц, диалектологи
(Ф. Вреде, К. Хааг, Т. Фрингс, Л. Гоша)
показали реальность Д., наличие у них
ядра и периферии — пограничной зоны,
илн «зоны вибрации», представленной
пучком изоглосс.
Сов. диалектология, опираясь иа тра-
дицию рус. диалектологии и достижения
лингвистической географии, признает Д.
как реально существующую разновид-
ность языка и разработала принципы его
описания в противопоставлении другим
Д. Особое внимание уделяется принци-
пам отбора типичных изоглосс, наиболее
существенных для диал. членения язы-
ка. Изоглоссы разных языковых явле-
ний могут членить одну и ту же терри-
торию самым разл. образом. В зависимо-
сти от того, каким из них придается ре-
шающее значение при выделении Д., су-
ществуют две точки зрения на Д. Одна
из них заключается в том, что Д. ограни-
чивается областью, очерченной пучком
изоглосс. Этот пучок составляют явле-
ния. относящиеся ко всем уровням языка
и занимающие в них разл. место, сущест-
венное или несущественное со структур-
ной точки зрения (напр., различие меж-
ду Д. по кол-ву и составу фонем или по
звуковой реализации одной и той же фоне-
мы). Признаки, отличающие один Д. от
другого, объединяются лишь общностью
изоглосс, выделяющих и противопостав-
ляющих друг другу одни и те же терри-
ториальные массивы. С этой т. зр., Д.—
единица лингвогеографич. членения язы-
ка. Такое определение совр. границ Д.
сознательно не учитывает границы экст-
ралингвистич. явлений, напр. общих эт-
нографии. особенностей, нередко отра-
жающих границы полит, и социально-
вкономич. объединений прошлых эпох
(К. Ф. Захарова и В. Г. Орлова).
С другой т. зр., при выделении Д. не-
обходимо учитывать не только языко-
вой ландшафт, но и элементы материаль-
ной и духовной культуры, ист.-куль-
турные традиции, этнич. самосознание,
самооценку и оценку соседей и т. п.
(Р. И. Аванесов). Территориальный Д.
определяется как средство общения насе-
ления исторически сложившейся области
со специфич. этнографии, особенностями,
как единица лингвоэтнографич. членения,
обрисовывающаяся на карте совокуп-
ностью языковых и этнографии, границ
(Г. А. Хабургаев). Комплексное рассмот-
рение изоглосс и изопрагм (изолиний
соотв. реалий) доминирует, иапр., в изу-
чении белорус.-укр.-рус.	Полесья
(Н. И. Толстой).
Сложность диал. членения языка от-
ражается в ряде названий ареальных
единиц. Наиболее употребительны из
них: группа говоров — элемен-
тарная, минимальная ареальная единица
языка; наречие — наиболее крупная
единица диал. членения языка, совокуп-
ность диалектов, объединенных общими
признаками; диалектная з о *
на — терр. распространения комплекса
диал. явлений, не противопоставленная
др. терр., к-рая бы характеризовалась
соответствующими, собственно диал.
чертами. В иауч. лит-ре термин «Д.» мо-
жет употребляться как синоним всех
этих названий ареальных единиц языка,
а также как синоним термина говор.
Отнесение Д., находящегося на грани-
це двух близкородств. языков, к тому
или др. языку, а также определение аре-
альной единицы как Д. данного языка
или как самостоят. языка в ряде случаев
представляет значит, трудности. В каче-
стве критериев того, что данные ареаль-
ные единицы являются Д. одного языка,
часто выдвигаются наличие взаимопони-
мания между их носителями, наличие
единого лит. языка, единства в направ-
лении структурного развития, хотя каж-
дый из этих факторов не является обяза-
тельным. Решающий фактор — этниче-
ский: при отнесении Д. к определ. языку
учитывается единое самосознание и само-
название носителей локальных языковых
единиц.
Современные Д.— результат многове-
кового развития. На протяжении исто-
рии в связи с изменением территориаль-
ных объединений происходит дробление,
объединение, перегруппировка Д. Гра-
ницы соир. Д. могут отражать существо-
вавшие в прошлом границы между раз-
ными территориальными объединениями:
гос-вами, феодальными землями, племе-
нами. Территориальная разобщенность
отд. племен и земель рабовладельч. или
феодального гос-ва способствовала раз-
витию у этих племен или на этих землях
диал. различий. Особенно активно про-
исходило формирование Д. в период фео-
дализма. В эпоху капитализма с преодо-
лением феодальной раздробленности ло-
маются старые территориальные границы
внутри гос-ва, происходит сближение и
нивелировка Д. При социализме Д. пре-
вращаются в пережиточную категорию.
В разные эпохи меняются взаимоотно-
шения между Д. и лит. языком. Памят-
ники феодального времени, написанные
на основе нар. языка, отражают местные
диал. черты, степень насыщенности к-ры-
ми в зависимости от жаира памятника
может быть довольно значительна. Ста-
новление лит. языка периода формиро-
вания нации обычно происходит на осно-
ве одного из Д.— Д. гл. полит., эконо-
мии., культурного, религ. центра страны.
Этот Д. по существу представляет
собой гор. койне — синтез разл. Д. Напр.,
рус. лит. язык складывался на основе
моек. Д., французский — парижского,
английский — лондонского, испанский —
мадридского, чешский — пражского, ки-
тайский — пекинского, японский — то-
кийского, узбекский — ташкентско-фер-
ганского, азербайджанский — шемахин-
ско-бакинского Д. Остальные Д. посте-
пенно теряют свою самостоятельность,
частично обогащая лит. язык нек-рыми
своими чертами. В случае смены веду-
щего центра страны может смениться
и диал. база уже сложившегося лит. язы-
ка. Такова, иапр., история нидерл., сло-
вац., тур. лит. языков. Возможно раз-
витие двух вариантов лит. языка на осно-
ве разных Д., обусловленное длит, раз-
общенностью носителей одного языка
(напр., алб., арм., укр. языкои). Д. под
влиянием лит. языка постепенно утрачи-
вают наиболее значит, отличия от него
и превращаются в полудиалекты, ^поль-
зуемые широкими слоями гор. населе-
ния, молодым поколением сел. жителей
и т. п.
Под социальными Д. понимают
язык определ. социальных групп. Тако-
вы отличающиеся от общенар. языка толь-
ко лексикой профессиональные языки
охотников, рыболовов, гончаров, сапож-
ников и др.; групповые, или корпоратив-
ные, жаргоны или сленги учащихся,
студентов, спортсменов, солдат и дру-
гих, гл. обр. молодежных, коллективов;
тайные языки, арго деклассированных
элементов, ремесленииков-отходни ко в,
торговцев. Таковы также варианты об-
щенар. языка, характерные для определ.
экономии., кастовых, релнг. и т. п. групп
населения. Вопросы социальной диффе-
ренциации языка изучаются социолинг-
вистикой.
* Десницкая А. В., Об ист. содер-
жании понятия «диалект», в кн.: Ленинизм
и теоретич. проблемы яз-эиания, М., 1970;
Захарова К. Ф.. Орлова В. Г..
Диал, членение рус. языка, М., 1970; Ж и л-
ко Ф. Т.. Ареальные единицы укр. языка,
в кн.: Общеслав. лингвистич. атлас. Мате-
риалы и исследования. 1970, М., 1972; X а-
бургаев Г. А., Осн. диалектологии. по-
нятия в свете данных лингвистич. географии
(на материале рус. языка), в кн.: Слав, фи-
лология, в. 9, М., 1973; Эдельман Д. И.,
Проблема «язык или диалект?» при отсутствии
письменности (иа материале Памир, языков),
в кн.: Лингвистич. география, диалектология
и история языка, Ер., 1976; Borodina
М. A.. Sur la notion de dialecte (d’ap-
res les donnees des dialectes francais). «Orbis»,
1961, t. 10, № 2; см. также лит. при статьях
Диалектология и Лингвистическая геогра-
фия.	Л. Л. Касаткин.
ДИАЛЕКТИЗМЫ — характерные для
территориальных диалектов языковые
особенности, включаемые в литератур-
ную речь. Д. выделяются в потоке лит.
речи как отступления от нормы (языко-
вой). Различаются Д. фонетиче-
ские; напр., в рус. яз. цоканье, т. е.
произношение «доцка», «ноць»; яканье —
«вядро», «сястра», «пятух»; «х» на месте
«г» в конце слова — «сиех», «друх»,
«врах»; грамматические: иапр.,
-ть в окончании 3-го л. глаголов —
«идеть», «сидить», «беруть»; окончание -е
в форме род. п. типа «у жене», «от сестре»;
особое употребление предлогов — «при-
ехал с Москвы», «по-за хлебом ушла»,
«иди до хаты»; с л о в о о б р а з о в а-
тельные; иапр., «сбочь» ‘сбоку’, «чер-
ница» ‘черника’, «телок, телыш» ‘теле-
нок’. Среди лексических Д. раз-
личают неск. типов: этнографизмы — наз-
вания предметов, понятий, характер-
ных для быта, хозяйства данной мест-
ности, не имеющие параллелей в лит.
языке, напр. «понева» — разновидность
юбкн, «туес» — сосуд из бересты; соб-
ственно лексич. Д.— синонимы, соотв.
лит. словам,— «кочет» — «петух», «дю-
же» — «очень»; семантич. Д., имеющие
иное, чем в лит. языке, значение,— «ху-
дой» ‘плохой’, «погода» ‘ненастье’. Д.
употребляются в языке худож. лит-ры
как средство стилизации, речевой ха-
рактеристики персонажей, создания
местного колорита. Д. могут встречаться
также в речи лиц, не вполне овладевших
нормами лит. языка. Л. Л. Касаткин.
ДИАЛЕКТОЛОГИЯ (от «диалект» и
греч. logos — слово, учение) — раздел
языкознания, изучающий местные, тер-
риториальные разновидности языка, диа-
лекты. Подразделяется на описатель-
ную, изучающую современные исследо-
вателю местные разновидности языка,
и историческую, изучающую развитие
диалектов и истории данного языка.
Описательная Д. изучает язы-
ковые особенности территориальных диа-
ДИАЛЕКТОЛОГИЯ 133
лектов, устанавливая характер тех фоне-
тич., грамматич., лексич. черт, к-рые
отличают данные диалекты н имеют опре-
дел. распространение в тех нли иных
местных разновидностях. При выделе-
нии диалектов учитываются также вне-
языковые, социально-ист. факторы (эле-
менты материальной и духовной куль-
туры, культурно-ист. традиции и т. п.).
Диал, различия объединяют одни терри-
тории и разделяют другие. По совокуп-
ности определ. различий выделяются и
противопоставляются отд. диалекты дан-
ного языка. Однако совокупность диал.
различий может иметь разный характер,
ибо диал. членение языка многостепенно:
диалекты, сходные по комплексу при-
знаков, объединяются в более крупные
группы, но могут распадаться на более
мелкие по совокупности иных призна-
ков. Поэтому в Д. наряду с понятием
диалекта существуют понятия наречия,
диал. зоны и говора.
Т. к. диалекты являются бесписьм. фор-
мой языка, Д. для их изучения исполь-
зует анкетный метод и метод непосредств.
наблюдения. При анкетном методе сбор
сведений о языковых особенностях диа-
лекта осуществляется путем получения
письм. ответов компетентных в языковом
отношении людей (учителей, сельской
интеллигенции и др.) на вопросы специ-
ально составленной анкеты; эти вопросы
могут относиться к разным уровням язы-
ковой системы диалектов и рассчитаны на
возможность сопоставления полученных
данных. При методе непосредств. наблю-
дения диалектологи записывают живую
речь носителей диалекта, опираясь на за-
ранее составленную программу-вопрос-
ник. Запись живой речи (особенно на
магнитофонную ленту) позволяет прово-
дить тщательный анализ языковых осо-
бенностей, характеризующих данный
диалект.
Историческая Д., имеющая
своей целью реконструкцию истории раз-
ных диалектов, истории возникновения,
развития или утраты диал. особенностей,
распространения их на определ. терри-
ториях или сужения области такого рас-
пространения, в конечном счете стре-
мится воссоздать историю данного язы-
ка в его диал. разновидностях на всем
протяжении его существования н разви-
тия. Ист. Д. имеет своими источниками
совр. диалекты и памятники письмен-
ности прошлых эпох, в к-рых нашла
отражение живая речь создателей этих
памятников. Изучая совр. диалекты
(особенно при отсутствии памятников
письменности с территории данных диа-
лектов), ист. Д. использует ретроспек-
тивный метод: т. к. в языковой системе
диалектов (как и вообще в языке) сосу-
ществуют разные по времени происхож-
дения элементы, путем внутр, реконст-
рукции можно вскрыть ист. напластова-
ния н восстановить прошлое состояние
диалектов н пути развития их системы.
При наличии памятников письменности
(особенно территориально прикреплен-
ных) используется прямой метод изуче-
ния отражения живых диал. особенно-
стей в письменности (они отражаются
в виде отклонений от традиционной ор-
фографии, вызванных влиянием говора
писца); в этом случае появляется возмож-
ность установления абсолютной хроно-
логии -возникновения диал. особенностей
и последовательного, от прошлого к на-
стоящему, изучения развития данного
диалекта. Наибольших результатов ист.
134 ДИАЛЕКТОЛОГИЯ
Д. достигает тогда, когда история диа-
лектов изучается и по письм. памятни-
кам, и по совр. данным.
Д. тесно связана с историей языка,
т. к. диалекты сохраняют мн. языкоиые
явления, уже утраченные лит. языком,
или развивают такие особенности, к-рые
не получили развития или развились
и ином направлении в лит. языке; она
связана также с историей народа — но-
сителя данного языка, ибо диалекты за-
частую оказываются единств, источни-
ком знаний о прошлых связях населе-
ния разл. территорий, об ист. процессах
сближения и расхождения носителей
разных диалектов и языков, о колониза-
ционных и миграционных движениях;
наконец, она связана с этнографией,
т. к. многие этнография, и днал. особен-
ности в совокупности определяют ту нли
иную ист. территорию.
Д. как наука зарождается в связи с раз-
витием интереса к живой нар. речи. В кон.
17 в. в Германии начинается собирание
материалов нар. нем. говоров в виде за-
писей местных слов и составления слова-
рей диалектизмов. Науч, изучение терри-
ториальных диалектов развертывается во
2-й пол. 19 в. вместе с появлением мла-
дограмматизма. Диалекты начинают рас-
сматриваться как продукт естестиенного,
спонтанного развития языка, как зако-
номерное варьирование системы на раз-
ных терр. распространения языка. Д.
получает широкое развитие в Германии
(И. А. Шмеллер), Франции (Г. Па-
рис, Ж. Жильерон), Италии (Г. И. Ас-
коли).
Истоки рус. Д. восходят к 18 в., к тру-
дам М. В. Ломоносова, к-рый впервые
выделил три -«главных российских диа-
лекта»— московский, северный и укра-
инский, из к-рых главным считал моек,
диалект. С нач. 19 и. в России разверты-
вается работа по собиранию диал. мате-
риалов, к-рые публикуются в «Трудах»
Об-ва любителей рос. словесности; позд-
нее такую же работу проводит Рус. гео-
графия. об-во. В 1852 благодаря уси-
лиям А. X. Востокова и И. И. Срезнев-
ского выходит «Опыт областного велико-
русского словаря», а в 1858 — «Допол-
нение» к «Опыту областного великорус-
ского словаря». В. И. Даль в 1852 в ст.
«О наречиях русского языка», написан-
ной по поводу «Опыта», дал сжатый
очерк наречий великорус, языка. Боль-
шую роль в развитии рус. Д. сыграл
«Толковый словарь живого великорус-
ского языка» Даля (1863—66), в к-рый
он иключил мн. диал. слова. Дальней-
шее развитие рус. Д. получила в трудах
А. А. Потебни, главное внимание к-рого
было обращено на описание и объясне-
ние происхождения отд. фонетич. явле-
ний в рус. диалектах.
Кон. 19 — нач. 20 вв. в области Д.
ознаменовались крупными работами
А. И. Соболевского н А. А. Шахматова.
Соболевский собрал н систематизировал
нее достижения рус. Д. того времени и
создал «Опыт русской диалектологии»
(1897); он же впервые ввел курс Д. в уни-
верситетское образование. Шахматов со-
ставил программу для собирания сведе-
ний по рус. говорам и широко использо-
вал данные Д. для объяснения разл.
ист. процессов в развитии рус. языка.
Вместе с Л. Л. Васильевым он устано-
вил оси. типы аканья в рус. диалектах
и предложил объяснение его происхож-
дения. Типологию аканья разрабатывал
Н. Н. Дурново («Диалектологические
разыскания в области великорусских го-
воров», ч. 1, в. 1, 1917; в. 2, 1918). Клас-
сификация осн. рус. наречий Шахматова
была принята н развита Московской
диалектологической комиссией (1903—
1931), к-рая опубликовала две програм-
мы для собирания диалектологических
сведений (1909 н 1911) и в 1915 из-
дала «Опыт диалектологической карты
русского языка в Европе с приложением
очерка русской диалектологии» (Н. Н.
Дурново, Н. Н. Соколов и Д. Н. Уша-
ков).
После Окт. революции 1917 стала ин-
тенсивно развиваться диалектологич. ра-
бота по изучению рус. говоров. В 20—
30-е гг. Д. разрабатывают Е. Ф. Кар-
ский, Н. М. Каринский, А. М. Селищев,
В. И. Чернышев, И. Г. Голанов. В 30-е гг.
развертывается диалектологич. деятель-
ность Р. И. Аванесова, А. Н. Гвоздева,
Н. П. Гринковой, П. С. Кузнецова,
Б. А. Ларина, В. Н. Сидорова, Ф. П. Фи-
лина и др. С 40-х гг. широко публику-
ются диал. материалы и исследования
разных сторон языковой системы рус.
говоров. Развивается изучение диалек-
тов эксперимент, методами (С. С. Вы-
сотский), ведутся исследования по нет.
Д. рус. языка (Аванесов, Филин).
Со 2-й пол. 40-х гг. развернулась ра-
бота по сбору диал. материала для со-
ставления диалектологич. атласа рус.
языка (см. Атлас диалектологический).
Фронтальное обследование рус. говоров
на Европ. части СССР, осуществленное
АН СССР и мн. ун-тами и пед. институ-
тами по спец, программе, выявило мно-
жество ранее неизвестных диал. явлений
и легло в основу мн. теоретич. работ.
Проблемы Д. изучаются иа материалах
мн. языков народов СССР, особенно ин-
тенсивно развивается Д. укр., белорус.,
молд., литов., узб. языков.
С 60-х гг. большие успехи достигнуты
в области создания словарей диал. лек-
сики: созданы многочисл. словари област-
ной лексики разных терр. СССР, с 1965
выходит обобщающий «Словарь русских
народных говоров», над к-рым работает
Ин-т рус. языка АН СССР. Сложилась
особая область лексикографии — диал.
лексикография.
Накопление данных о диалектах раз-
ных языков и перенесение их на геогра-
фия. карту в кон. 19 в. привело к образо-
ванию новой науч, дисциплины, вычле-
иившейся из Д.,— лингвистической гео-
графии. Д. 20 в. как в СССР, так и за
рубежом развивается в тесной связи
с лингвистич. географией.
В отличие от Д., изучающей террито-
риальные диалекты, выделяется соци-
альная Д., изучающая социально-
классовую, возрастную, профессиональ-
ную дифференциацию языка. Социаль-
ная Д.— часть социолингвистики. Она
изучает жаргоны и арго, отличающиеся
от др. разновидностей нац. языка гл.
обр. в области лексики, фразеологии и
семантики; специфич. особенностей в фо-
нетике и грамматике у социальных диа-
лектов почти нет.
• Аванесов Р. И.. Очерки рус. диа-
лектологии, ч. 1, М., 1949; его же, Описат.
диалектология и история языка, в кн.: Слав,
яз-знание. Доклады сов. делегации. V Меж-
дунар. съезд славистов. И., 1963; его же,
О Двух аспектах предмета диалектологии, в
кн.: Общеслав. лингвистич. атлас. (Материа-
лы и исследования), М., 1965; Жирмун-
ский В. М., Нем. диалектология, М,— Л.,
1956; Нарысы па беларускай дыялекталогц,
пад рэд, Р. 1. Аванесова, Mihck. 1964: Рус.
диалектология, под ред. Р. И. Аванесова и
В. Г. Орловой, 2 изд., М., 1965; Жил-
к о _Ф. Т., Нариси з диалектологи украш-
сько! мови, 2 вид,, Кшв, 1966; Йордан Й.,
Ром. яз-знание, пер. с рум., М., 1971;
В а с h A.. Deutsche Mundartforschung. 2
Aufl., Hdlb., 1950; Pop S., La dialectologic.
pt. 1 — 2, Louvain, [1950]; I v i d P., Struc-
ture and typology of dialectal differentiation,
в кн.: Proceedings of the IX International Con-
gress of linguistics, The Hague — [a. o.], 1964;
Zamora Vicente A., Dialectologia
espanola, 2 ed., Madrid, 1979; см. также лнт.
при ст. Лингвистическая география.
В. В. Иванов.
Д И АЛО ГЙЧ ЕС КАЯ РЕЧЬ (от греч.
dialogos — беседа, разговор двоих) —
форма (тип) речи, состоящая из обмена
высказываниями-репликами, на языковой
состав к-рых влияет непосредственное вос-
приятие, активизирующее роль адресата
в речевой деятельности адресанта. Для
Д. р. типичны содержательная (вопрос/
ответ, добавление /пояснение/ распрост-
ранение, согласие/возражение, формулы
речевого этикета и пр.) и конструктив-
ная связь реплик (пренм. соседних:
«Где ты был? — На работе
задержалс я»), Ее отсутствие воз-
можно при реакции говорящего не на
речь собеседника, а на ситуацию речи
(«Где ты был? — Отойди от
двери, простудишься»), или
(реже) на обстоятельства, не имеющие от-
ношения к данному речевому акту. Послед-
няя черта используется как худож. прием
для изображения некоммуникабельности
персонажей (напр., у А. П. Чехова).
Д. р.— первичная, естести. форма язы-
кового общения. Генетически восходит
к устно-разг, сфере, для к-рой характе-
рен принцип экономии средств словес-
ного выражения. Информативная полно-
та Д. р. может быть (помимо интонации,
мимики и жеста) обеспечена тем мень-
шим их объемом, чем больше проявля-
ются ее ситуативная обусловленность и
«общность апперцепционной базы»
(Л. П. Якубинский): «Сюда! — Сыр-
к у?» (говорящие идут мимо магазина);
«Математика когда? — По-
следняя пара» (разговор студен-
тов о расписании лекций). Нарушение
этой закономерности вызывает повыше-
ние экспрессии высказывания, увеличи-
ваемой лексико-синтаксич. повторами
(ср.: «В семь придешь? —
Да»; «В семь придешь? —
В семь? Прид у»), степень развер-
нутости к-рых непредсказуема («Ты пре-
красно знаешь, как нужно держать се-
бя, чтобы не бросить тень на
фамилию Тальбер г.— Хоро-
шо... Яне брошу тень на фа-
милию Тальбер г» — М. А. Бул-
гаков). Разные варианты повторов спо-
собны, пронизывая отрывок Д. р., сфор-
мировать из него (относительно закончен-
ное тематически) структурное целое.
При воспроизведении разг. Д. р. в ху-
дож. лит-ре роль ситуации играет автор-
ский комментарий (ремарка). Языкоио-
стилистич. особенности Д. р. соответст-
вуют индивидуальному стилю писателя
и информативно-эстетич. нормам жанра.
Внеш, форма Д. р. (чередование реплик)
характерна для филос.-публицистич.
жанра, напр. диалоги Платона, Галилея
н совр. дискуссии, интервью, «беседы за
круглым столом» н пр., в к-рых, однако,
большинство типологич. признаков жи-
вой Д. р. отсутствует.
• Винокур Г. О., «Горе от ума» как
памятник рус. худож. речи, в его кн.: Избр.
работы по рус. языку, М., 1959; Л а п т е-
в а О. А., Рус. разговорный синтаксис, М.,
1976; Валюсинская 3. В., Вопросы
изучения диалога в работах сов. лингвистов,
в кн.; Синтаксис текста. М.. 1979; Яку-
бннскнй Л. П., О Аналогия. речи, в его
ки.: Избр. работы. Язык и его функциониро-
вание, М., 1986.	Т. Г. Винокур.
ДИАТЁЗА (от греч. diathesis — распо-
ложение, размещение) — соответствие
между ролями глагольной лексемы (субъ-
ектом, объектом, адресатом н т. и.)
и выражающими их членами предложе-
ния (подлежащим и дополнениями).
Напр., в предложении «Водитель от-
крывает дверь» активная форма глаго-
ла «открывать» имеет след. Д.: слово
«водитель» — субъект действия — вы-
ступает и им. п. н занимает позицию под-
лежащего, слово «дверь» — объект дей-
ствия — выступает и вин. п. н занимает
позицию прямого дополнения. В пред-
ложении «Дверь открывается водите-
лем» пассивная форма глагола «откры-
вать» имеет другую Д.: слово «води-
тель» — субъект действия — выступает
в тв. п. и занимает позицию агентивного
дополнения, слово «дверь» — объект
действия — выступает и им. п. и занимает
позицию подлежащего. Разные Д. гла-
гольной лексемы обозначаются не только
разл. залоговыми формами глагола, но
могут выражаться н одной словофор-
мой, напр. «Девочка намазала хлеб
маслом» н «Девочка намазала мас-
ло на хлеб». С помощью понятия Д.,
т. о., фиксируются любые соответствия
между ролями глагольной лексемы и вы-
gaжaющимн их членами предложения.
тим понятие Д. отличается от понятия
залога. Понятие Д. является универ-
сальным. Любая глагольная лексема
в любом языке имеет по меньшей мере
одну Д. А. А. Холодовичем предложено
исчисление, определяющее общее кол-во
Д., к-рые может иметь глагольная лек-
сема с данными свойствами в любом
языке (макс, схема). Однако все логнч.
возможности построения Д. обычно не
реализуются из-за ограничений, накла-
дываемых на исчисление отд. языками
н конкретными лексемами.
Понятие Д. было введено Холодовн-
чем и нач. 70-х гг. 20 в. в рамках универ-
сальной концепции залога. Оно приме-
няется при описании разл. неродств.
языков.
* Категория залога. Л., 1970; Типология
пассивных конструкций, Л., 1974; Диатезы
и залоги. Л., 1975; Успенский В. А.,
К понятию диатезы, в кн.: Проблемы линг-
вистич. типологии и структуры языка. Л.,
1977; Khrakovsky V. S., Diathesis,
«Acta Linguistica», 1979, t. 29; см. также лит.
при ст. Залог.	В. С. Храковский.
ДИАХРОНИЧЕСКАЯ ТИПОЛОГИЯ
(историческая типология) — направле-
ние в типологии, исследующее не сходст-
во материальных компонентов сравни-
ваемых языков, а их категориально-со-
держательные структуры. В Д. т. воз-
можно типологич. сходство неродств.
языков н признание значит, расхожде-
ний у родственных. Д. т. связана с идея-
ми универсалий языковых, но выдвигает
специфич. универсалии. Осн. понятием
Д. т. является идея общего для всех
языков пути развития, проходя к-рый
одни языки могут опережать другие;
эта идея нек-рым образом соотноснма-
с теорией стадиальности в языковом
Йазвитин (см. Стадиальности теория).
[о понятие стадиальности в целом имеет
двоякую трактоику: 1) языки должны
пройти определ. ряд формальных ста-
дий, напр. посессивный — эргативный —
номинативный строй; Д. т. ищет фор-
мальные показатели становления этих
стадий; 2) языки сравниваются по кри-
териям содержательно-смыслового ха-
рактера, при этом не исключена оценка
содержат, категорий как стадий. В этом
смысле выделяется направление Д. т.
как контенсивной типоло-
гии (С. Д. Кацнельсон, В. И. Абаев,
Г. А. Климов). В рамках Д. т. проис-
ходит поиск н выявление диахронич.
констант, т. е. доминирующих тенденций
изменения реального языка (М. М. Гух-
ман).
Одно из направлений Д. т. (Ч. Н. Ли,
Т. Гнвон н др.) видит причины языковых
изменений в речевых установках участ-
ников коммуникации. Так, в первую
очередь изменяются явления, наиболее
важные в коммуникации. Напр., чаще
всего человек говорит о себе, поэтому
б. ч. языковых изменений связана с мор-
фологией и синтаксисом 1-го л., измене-
ния во 2-м и 3-м л. происходят позже;
т. о., становление грамматич. категории
происходит неравномерно — в 1-м л.
на каком-то этапе развития может быть
иная система времен глагола, чем в 3-м л.
В коммуникации среди объектов речи че-
ловеческое доминирует над не-человече-
ским, живое — над неживым, определен-
ное, известное — над новым и т. д.
Напр., при глаголах с отрицанием в ис-
тории рус. яз. возникновение вин. п.
на месте родительного происходит в пер-
вую очередь у одуш. существительных,
обозначающих лицо (раньше собствен-
ных, чем нарицательных, раньше ед. ч.,
чем мн. ч., раньше муж. рода, чем жен.
и ср. рода; работы А. Тимберлейка).
Соотв. шкала намечается и для изложе-
ния событий.
Д. т. объединяет языковые уровни
(«сегодняшняя морфология есть вчераш-
ний синтаксис» — Гивои). Напр., пока-
затели темы (топики) склеиваются с гла-
гольными компонентами, становятся
флексиями, при этом возможно дубли-
рование грамматич. информации при де-
семантизации флексии и опрощении фор-
мы; так, в словосочетании «он делает»
грамматич. субъект выражен дважды —
местоимением н флексией, но в совр.
рус. яз. флексия уже не воспринимается
как указание иа субъект.
Д. т. связывает воедино изменения,
происходящие во времени в разных ка-
тегориях, напр. соотносит, перфект, пас-
сив, эргативность и посесснвность: так,
источником эргативиости являются либо
пассивные, либо перфектные конструк-
ции, перфектные, в свою очередь, восхо-
дят к посессивным: I have the book/read
реинтерпретируются как I have read/the
book, т. e. на месте посессивной конст-
рукции возникает перфект.
Одной из ведущих идей Д. т. коммуни-
кативного направления является деление
языков на языки, в к-рых порядок ком-
понентов соответствует непосредств.
представлению ситуации (прагматич. спо-
соб), и языки, в к-рых план линейного
развертывания подчинен заданным син-
таксич. правилам (сиитаксич. способ).
Сиитаксич. способ, или синтактизация,
отличает языки с более высокой сте-
пенью развития их лит. формы, хотя
в пределах синхронии могут варьиро-
ваться оба способа, с преобладанием
прагматического для разг, речи, речи де-
тей, плохо говорящих на данном языке
иностранцев и др. В соответствии с этим
делением принимается порядок SOV
как начальный н порядок SVO как конеч-
ный этап сннтактизации. Существенно
также деление языков на темо(топико)-
подчеркивающие и языки с обязат. грам-
матич. субъектом, субъектно-подчерки-
вающие; при этом грамматич. субъект
(it, es, il н т. д.) может не совпадать
с топиком.
Д. т. допускает существоианне явлений
разной тнпологнч. хронологии в пределах
одного языка, при этом языки могут отли-
чаться большей или меньшей гомоген-
ДИАХРОНИЧЕСКАЯ 135
ностью в отношении к универсальному
пути, определяемому Д. т.
Позитивным моментом теории Д. т.
является ее обращенность не только
в прошлое, но и в будущее, т. е. ее про-
гностич. нацеленность. Если ряд выдви-
гаемых Д. т. положений окажется абсо-
лютно доказанным, то по фактам эво-
люции языка X, прошедшего большое
число этапов на универсальном пути, на-
меченном Д. т., можно предсказать буду-
щее развитие языка Y, прошедшего
меньшее число этапов. Однако Д. т. еще
не представила полного иерархия, пе-
речня эволюции языковых фактов и
теории компенсаторных феноменов на
общем пути изменений.
Д. т. начала развиваться в СССР
с 30-х гг. 20 в. и активно — с 70-х гг.
в США, однако близкие идеи содержатся
в работах Э. Бенвениста, у представите-
лей компаративистики 19 в. (в особен-
ности у Ф. Боппа), а также у В. Гум-
больдта. Будучи ориентированной иа
коммуникативный аспект языка, Д. т.
соотносится с такими направлениями
в лингвистике, как прагматика, дискур-
сивная теория и др. Теории Д. т. пред-
ставляют интерес для изучения не только
эволюции языка, но и эволюции мышле-
ния человека, говорящего на языке.
* Мещанинов И. И., ГлагоЛ, М.—
Л., 1949; его же, Проблема развития
языка. Л., 1975; его же. Члены пред-
ложения и части речи, Л., 1978; Кацнель-
соне. Д., Типология языка и речевое мыш-
ление, Л., 1972; Бенвенист Э., Общая
лингвистика, М., 1974; Климов Г, А.,
Типология языков активного строя, М., 1977;
Г у х м а н М. М., Ист. типология и проб-
лемы диахрония, констант, М., 1981; НЗЛ,
в. 11, Совр. синтаксич. теории в амер, лингви-
стике. М., 1982: Universals of language, 2
ed., Camb. (Mass.), [19661; Word order and
word order change, Austin — L., 1975; Subject
and topic, N. Y., 1976; Mechanisms of syn-
tactic change, L., 1977; Lehmann W. P.
[ed.], Syntactic typology. Austin, 1978; G i-
von T., On understanding grammar, N. Y.>
1979; Syntax and semantics, v. 12, N. Y.—
L., 1979 (Discourse and syntax); Linguistic
reconstruction and Indo-European syntax,
Amst., 1980. t	T. M. Николаева.
ДИАХРОНЙЯ (от греч. dia — через,
сквозь и chronos — время) — историче-
ское развитие системы языковой как
предмет лингвистического исследования;
исследование языка во времени, в про-
цессе его развития на временной оси.
В истории яз-знания понятие Д. не-
разрывно связано с понятием синхронии
и с противопоставлением двух аспектов
и двух подходов к анализу языка. Проб-
лемы Д. изучаются диахрония, лингви-
стикой. Последняя иногда отождествля-
лась со сравнит.-ист. яз-знаиием, а с нач.
20 в. с ист. фонетикой; позднее объек-
том ее исследования стали считать язы-
ковые изменения и установление причин
и времени их появления. Во 2-й пол.
20 в. диахрония, подход, в отличие,, от
собственно исторического, связанного
с периодизацией истории языка н описа-
нием элементов его частных подсистем,
направляется на изучение диахрония,
преобразований в системе языка и на
определение их роли в перестройке сис-
темы; он ориентируется на восстановле-
ние осн. закономерностей (универсалий,
констант) развития языка как системы
и включает поиски числа н типа законо-
мерных переходов от одного состояния
к другому, вырабатывая для этого св< и
методы.
Принадлежащий Ф. де Соссюру тезис
об абсолютном противопоставлении двух
136 ДИАХРОНИЯ
принципов — синхронного и диахрон-
ного, принятый, в частности, Ш. Балли,
затем отвергался большинством языкове-
дов (представители пражской лингвисти-
ческой школы, а также А. Сеше, Э. Бёй-
сенс, Э. Косерю и др.). Подвергались
сомнению и критике положения о воз-
можности адекватной характеристики
синхронной системы языка без обраще-
ния к ее истории, а также о примате
синхронного анализа перед диахронным
(И. А. Бодуэн де Куртенэ, Н. С. Трубец-
кой, Р. О. Якобсон и др.). Синхронный
анализ легче осуществим практически —
в силу большей полноты фактич. данных
н их доступности; он проще подвергается
проверке и верификации. Однако лишь
диахрония, подход помогает понять, как
сложилась данная языковая система.
Поэтому, хотя синхронное рассмотрение
языка и предшествует диахроническому,
ибо это последнее всегда связано с сопо-
ставлением по крайней мере двух после-
довательных стадий (синхронных срезов)
в системе языка, оба подхода дополняют
и обогащают друг друга. Диахронии,
объяснения понимаются как способствую-
щие познанию особенностей функциони-
рования языка во времени, в т. ч. и
в синхронии, а потому — как важная
часть теории языка вообще (см. Диа-
хроническая типология).
* О соотношении синхронного анализа и
ист. изучения языков, М., 1960; Бодуэн
де Куртенэ А. И., Избр. труды по об-
щему яз-знанию. пер. с франц., т. 1 — 2, М.,
1963; Реформатский А. А., Введение
в языковедение, 4 изд., М., 1967; С о с-
с ю р Ф., Труды по яэ-энанию, пер. с франц.,
М., 1977; Г у х м а и М. М., Ист. типоло-
гия и проблема диахронич. констант, М.,
1981; см. также лит. при ст. Синхрония.
Е. С. Кубрякова.
ДИВЕРГЕНЦИЯ (от ср.-лат. diverge —
отклоняюсь, отхожу) — расхождение, от-
даление друг от друга двух и более язы-
ковых сущностей.
Термин «Д.» используется в двух ас-
пектах: глоттогоническом и структурно-
диахроническом. В первом случае Д.
означает расхождение родств. языков
или диалектов одного языка вследствие
особых социальио-ист. условий (мигра-
ции, контакты с др. языками, география,
или полит, обособление и т. п.). Процесс
Д.— осн. путь формирования семьи язы-
ков после расщепления общего для них
праязыка (см. Родство языковое). Д.
может затрагивать также варианты одно-
го языка (напр., наблюдается расхожде-
ние двух вариантов нем. лит. языка и
ГДР и в ФРГ).
Во втором аспекте Д. означает диахро-
нич. процесс, приводящий к увеличению
разносюразия в системе языковой вслед-
ствие обособления в самостоят. инвари-
антные единицы тех сущностей, к-рые
прежде были вариантами одной единицы
(Д. на инвариантном уровне), либо
вследствие появления новых вариантов
(формальных и смысловых) у уже имею-
щихся единиц (Д. на вариативном уров-
не). Понятие Д. в этом смысле было
разработано в теории диахронич. фоно-
логии Е. Д. Поливановым (1928), а в иных
терминах — Р. О. Якобсоном (1930).
Существо фонологич. Д. состоит в фоно-
логизации нек-рого вариантного контра-
ста в результате затемнения позиционных
условий варьирования или более общих
сдвигов в фонологич. структуре языка.
В аналогичном смысле понятие Д. при-
менимо и к др. уровням языка. Можно
также говорить о стилистич. Д.— разви-
тии стилистич. вариантов обозначения
одного и того же понятия. Д. онтологиче-
ски н терминологически Тесно связана
с явлением конвергенции. В процессе
структурного изменения языка Д. в од-
ном звене системы может представать
как конвергенция в другом звене. Так,
вариантная Д. для нек-рой единицы А
(обособление ее вариантов) может вы-
литься в инвариантную конвергенцию —
совпадение этих обособленных вариан-
тов с вариантами др. единиц и исчезнове-
ние единицы А из системы; напр., в исто-
рии греч. яз. произошла Д. вариантов
иидоевроп. *kw в разл. позициях (перед
а, о, перед е, i, после и перед и), и оии
дали разные рефлексы, совпавшие с уже
имевшимися фонемами л, т, х; *kwo >
> ло, *kwe > те, uk” > vx.
* См. лит. при статьях Родство языковое,
Фонетические законы, Фонологизация.
,	В. А. Виноградов.
ДИГЛОССИЯ (от греч. di----дважды и
glossa — язык) — одновременное суще-
ствование в обществе двух языков или
двух форм одного языка, применяемых
в разных функциональных сферах. В от-
личие от билингвизма и многоязычия
Д. как социолингвистич. феномен (см.
Социолингвистика) предполагает обяза-
тельную сознательную оценку говорящи-
ми своих идиомов по шкале «высокий —
низкий» , («торжественный — обыден-
ный»). Компонентами Д. могут быть
разные языки (напр., французский и
русский в дворянском об-ве России 18 в.),
разные формы существования одного язы-
ка (лит. язык — диалект; напр., классич.
араб, язык и местные араб, диалекты
в странах Магриба), разные стили языка
(напр., книжный — разговорный в тео-
рии трех «штилей» М. В. Ломоносова).
Иногда Д. неправомерно отождествля-
ют только с наличием функциональной
стратификации идиомов, исключая оце-
ночный фактор. Однако возможны язы-
ковые ситуации, характеризующиеся
многоязычием и функциональной стра-
тификацией языков, но отсутствием Д.
(напр., во мн. странах Зап. Африки).
Понятие Д. введено Ч. А. Ферпосоиом.
* Белл Р. Т., Социолингвистика. Це-
ли, методы н проблемы, М., 1980; Fergu-
son Ch., Diglossia, «Word», 1959, v. 15,
№4.	В. А. Виноградов.
ДИГРАФ (от греч. di---дважды и gra-
phs — пишу) (диграмма, двойная, дву-
значная буква) — составной письменный
знак, состоящий из двух букв и употреб-
ляющийся для обозиачеиия на письме фо-
нем и их основных вариантов: польск. cz
[ч], sz [щ], англ, th [6,3].
ДИДОИСКИЙ ЯЗЫК —см. Цезский
язык.
ДЙНКА — один из пилотских языков
(западная зона). Распространен на Ю. Су-
дана. Число говорящих св. 2,5 млн. чел.
Крупнейшие диалекты: агар, бор. рек,
падаиг. В сравнении с другими зап.-
нилот. языками Д. обладает особенно-
стями, общими у него с языком нуэр.
В колон, период существовала письмен-
ность на основе лат. алфавита, крупней-
шие диалекты использовались в адм.
сфере и в просвещении, публиковалась
лит-ра религ. и учебного содержания.
С 1956 Д.— язык внутриэтнич. общения
(вытеснен из офиц. сферы араб. яз.).
* Neb el A., Dinka grammar (Rek-
Malual dialect) with texts and vocabulary.
Verona. 1948.	Б. В. Журковский.
ДИСКУРС (от франц, discours — речь)
— связный текст в совокупности с
экстралингвистическими — прагматиче-
скими, социокультурными, психологи-
ческими и др. факторами; текст, взя-
тый в событийном аспекте; речь, рас-
сматриваемая как целенаправленное со-
циальное действие, как компонент, участ-
вующий во взаимодействии людей и ме-
хаяизмах их сознания (когнитивных про-
цессах). Д.— это речь, < погруженная
в жизнь». Поэтому термин «Д.», в отли-
чие от термина «текст», не применяется
к древним и др. текстам, связи к-рых
с живой жизнью не восстанавливаются не-
посредственно.
Д. включает паралингвистич. (см. Па-
ралингвистика) сопровождение речи (ми-
мику, жесты), выполняющее след. осн.
функции, диктуемые структурой Д.: рит-
мическую («автодирижирование»), рефе-
рентную, связывающую слова с предмет-
ной областью приложения языка (лейк-
тич. жесты), семантическую (ср. мимику
и жесты, сопутствующие иек-рым значе-
ниям), эмоционально-оценочную, функ-
цию воздействия на собеседника, т. е.
иллоккутивную силу (ср. жесты побуж-
дения, убеждения). Д. изучается совмест-
но с соотв. «формами жизни» (ср. ре-
портаж, интервью, экзаменационный диа-
лог, инструктаж, светская беседа, при-
знание и пр.).
Одной своей стороной Д. обращен
к прагматич. ситуации, к-рая привлека-
ется для определения связности Д.,
его коммуникативной адекватности, для
выяснения его импликаций и пресуппо-
зиций, для его интерпретации. Жизнен-
ный контекст Д. моделируется в форме
«фреймов» (типовых ситуаций) или «сце-
нариев» (делающих акцент на развитии
ситуаций). Разработка фреймов и сцена-
риев — важная часть теории Д., исполь-
зуемая также в разных направлениях
прикладной лингвистики. Другой своей
гторонсй Д. обращен к ментальным
процессам участников коммуникации: эт-
нография., психология, и социокультур-
ным правилам и стратегиям порождения
и понимания реяи в тех илн других усло-
виях (англ, discourse processing), опреде-
ляющих необходимый темп речи, степень
ее связности, соотношение общего и кон-
кретного, нового и известного, субъектив-
ного (нетривиального) и общепринятого,
эксплицитного и имплицитного в содер-
жании Д., меру его спонтанности, выбор
средств для достижения нужной цели,
фиксацию точки зрения говорящего и т. п.
Возникновение и развитие теории Д.
и практики его анализа отвечает след,
тенденциям в лингвистике 60—70-х гг.
20 в.: стремлению вывести синтаксис за
пределы предложения (ср. гиперсинтак-
сис Б. Палека, макросинтаксис Т. ван
Дейка и др., синтаксис текста В. Дресле-
ра), разработке прагматики речи (ср. тео-
рию речевых актов), подходу к речи
как к социальному действию (ср. понятие
перформатива), интересу к речевому
употреблению и субъективному аспекту
речи, общей тенденции к интеграции гу-
манитарных исследований. Э. Бенвенист
одним из первых придал слову «Д.»,
к-рое во франц, лингвистич. традиции
обозначало речь вообще, текст, термино-
логпч. значение, обозначив им «речь,
присваиваемую говорящим». Он противо-
поставлял Д. объективному повествова-
нию (recit). Эти формы речи различают-
ся рядом черт: системой времен, место-
имений и др. Впоследствии понятие Д.
было распространено на все виды праг-
матически обусловленной и различаю-
щейся по своим целеустановкам речи.
Непосредств. истоки теории Д. и мето-
дов его анализа следует видеть в иссле-
дованиях языкового употребления (нем.
школа П. Хартмана, П. Вундерлиха
и др.), в социолингвистич. анализе ком-
муникации (амер, школа Э. Щеглова,
Г. Закса и др.), логико-семиотич. описа-
нии разных видов текста — политиче-
ского, дидактического, повествователь-
ного — франц, постструктурализм (се-
миотич. исследования в лингвистике —
А. Греймас, Е. Ландовский и др.), в мо-
делировании порождения речи в когнитив-
ной психологии, описании этнографии
коммуникации в антропология, исследо-
ваниях. Более отдаленные корни тео-
рии Д. можно видеть в работах
М. М. Бахтина. Косвенные отношения
связывают теорию Д. с риторикой, разны-
ми версиями учения о функциональных
стилях, с сов. психолингвистич. школой
(см. Психолингвистика), а также с раз-
ными направлениями в исследовании
разг. речи. Термин «анализ дискурса»
был в 1952 использован 3. 3. Харрисом,
к-рый пытался распространить дистрибу-
тивный метод с предложения на связ-
ный текст и привлечь к его описанию со-
циокультурную ситуацию. Позднее этот
термин стал ассоциироваться с нем. тер-
мином Textlinguistik, получившим рас-
пространение с сер. 50-х гг. 20 в. Э. Ко-
серю употребил термин linguistica del
texto. Анализ Д. и лингвистика текста
образуют близкие, а иногда н отождест-
вляемые области лингвистики. Однако
в кон. 70-х — нач. 80-х гг. наметилась
тенденция к их размежеванию, происте-
кающая из постепенной дифференциации
понятий «текст» н «Д.». Под текстом
понимают преим. абстрактную, формаль-
ную конструкцию, под Д,— разл. виды
ее актуализации, рассматриваемые с т. зр.
ментальных процессов и в связи с экст-
ралингвистич. факторами (ван Дейк).
Анализ Д. выполняется в основном опи-
сат. и эксперимент, методами.
Анализ Д.— междисциплинарная об-
ласть знания, в к-рой наряду с лингви-
стами участвуют социологи, психологи,
специалисты по искусств, интеллекту,
этнографы, литературоведы семиотич. на-
правления, стилисты и философы.
• Бенвенист Э., Общая лингвисти-
ка, И., 1974; НЗЛ, в. 8, Лингвистика текста,
М., 1978; Греймас А. Ж., Курте Ж.,
Семиотика. Объяснит, словарь теории язы-
ка, пер. с франц., в сб.: Семиотика. М., 1983;
Harris Z., Discourse analysis, «Langua-
ge», 1952, v. 28, hb 1; С о s e r i u E., Deter-
minacion у entorno, в кн.: Romanistisches
Jahrbuch. v. 7, Hamb., 1955—56; Directions
in sociolinguistics. The ethnography of com-
munication, ed. by J. Gumperz, D. Hymes.
N. Y., 1972: Fillmore Ch., Pragmatics
and the discription of discourse, в кн.: Berke-
ley studies in syntax and semantics, v. 1,
Berk. (Calif.), 1974; Hartmann P., Tex-
tlinguistische Tendenzen in der Sprachvris-
senschaft, в кн.: Folia linguistica, v. 8, The
Hague, 1975; W e i n r i c h H., Sprache
in Texten, Stuttgart, 1976; Syntax and
semantics, v. 12, Discourse and syntax.
N. Y.— [a. o.l. 1979; Discourse and commu-
nication, ed. by T. van Dijk, B. — N. Y.,
1985; Handbook of discourse analysis, ed.
by T. van Dijk. v. 1—4, L.— [a. o.l, 1985;
ван Дейк T. А., Язык, познание, ком-
муникация, пер. с англ., М., 19S9.
Н. Д. Арутюнова.
ДИССИМИЛЯЦИЯ (от лат. dissimila-
tio — расподобление) — один из видов
комбинаторных изменений звуков: рас-
подобление артикуляции двух или более
одинаковых или подобных звуков в пре-
делах слова, утрата ими общих фонетич.
признаков. Напр., прост, произношение
«бонба» вместо «бомба» объясняется Д.
по активному артикулирующему органу:
билабиальный (м) перед билабиальным
[б] заменяется на зубной переднеязыч-
ный [н], в результате чего утрачивается
общий признак — губная артикуляция.
Д. возникает между звуками одного ти-
па — гласными (вокалическая
Д.) либо согласными (к о н с о н а и ти-
пе с к а я Д.) — и обычно направлена па
облегчение произношения. Возможна Д.
смежных звуков (контактная Д.)
и звуков, разделенных др. звуками (д и с-
т а к т н а я, напр. Д. плавных [р],
[л] в истории рус. лит. языка: «велблюд>
верблюд», «феврарь > февраль»). Раз-
личаются прогрессивная Д. (из-
менение звука под влиянием предшест-
вующего: «прорубь» > прост, «пролубь»)
и регрессивная (изменение зву-
ка под влиянием последующего: «кори-
дор» > прост, «колндор»), Д. характер-
на для ненормированной речи (диалекты,
просторечие, детская речь) и в лит. язы-
ке встречается редко. Д. противоположна
ассимиляции, однако иногда оба эти вида
фонетич. изменений происходят одновре-
менно. Напр., «мягкий» произносится
как [м’ах'к’ьП в результате полной
регрессивной ассимиляции по голосу
([гк’] > [кк’]), регрессивной Д. по спо-
собу образования ([кк’] > [хк’]) и рег-
рессивной ассимиляции по мягкости
([хк’] > [х’к'1). На диссимилятивной ос-
нове могут происходить эпентеза, гапло-
логия, метатеза.	н. А. Грязнова
ДИСТРИБУТИВНЫМ АНАЛИЗ (от
лат. distribuere — распределять, разде-
лять) — метод исследования языка, осно-
ванный на изучении окружения (дистри-
буции, распределения) отдельных еди-
ниц в тексте и не использующий сведе-
ний о полном лексическом или граммати-
ческом значении этих единиц.
Первоначально Д. а. применялся гл.
обр. в фонологии и морфологии. Осн.
принципы Д. а. были сформулированы
Л. Блумфилдом в 20-х гг. 20 в., а затем
развиты в 30—50-х гг. в работах
3. Харриса и др. представителей дес-
криптивной лингвистики. Однако отд.
экспериментальные приемы, вошедшие
в состав Д. а., были известны значи-
тельно раньше (Ш. Балли, О. Еспер-
сен, Л. В. Щерба и др.).
Для Д. а. характерен «дешифровочный»
подход к объекту; лингвистич. описание
мыслится как результат применения
к текстам конкретного языка упорядочен-
ного набора универсальных процедур,
к-рые должцы автоматически приводить
к открытию структуры этого языка. По-
мимо текстов исследователь может поль-
зоваться суждениями информанта (в част-
ности, своими собственными, если он
является носителем изучаемого языка)
о правильности — неправильности предъ-
являемых ему языковых объектов и о
тождестве — различии их значений.
Канонич. Д. а. выполняется след, об-
разом. Сначала текст делится (сегменти-
руется) на элементарные текстовые еди-
ницы — фоны (отд. звуки) и морфы
(миним. последовательности фонем,
имеющие значение). След, ступенью Д. а.
является идентификация —
объединение множества текстовых еди-
ниц в одну единицу языка (фонему или
морфему). Две текстовые единицы при-
надлежат одной и той же единице язы-
ка, если они находятся в доп о л вит.
распределении, т. е. никогда
не встречаются в одних и тех же окруже-
ниях (таковы, напр., закрытый и откры-
тый варианты фонемы /е/ в словах «семь»
и «шест»), или в свободном че-
редовании, т. е. встречаются в
одних н тех же окружениях без различия
в значениях (таковы окончания тв. п. -ей
и -ею в словоформах типа «землей» —
«землею»). Две текстовые единицы при-
надлежат разным единицам языка, если
они находятся в контрастном рас-
пределении, т. е. встречаются в од-
них и тех же окружениях, но с различием
ДИСТРИБУТИВНЫЙ 137
в значении (таковы звуки [т] и [д] в сло-
вах «том» и <дом>). выделенные т. о.
языковые единицы объединяются в клас-
сы с помощью экспериментальной тех-
ники субституции (замещения). Разные
языковые единицы относятся к одному
и тому же классу, если они способны
замещать друг друга в одних и тех же
окружениях. Так, «диагностическим» кон-
текстом для прилагательных рус. яз.
является положение перед словами типа
«дом»: ср. «большой (красный, кирпич-
ный, пятый) дом». Возможность замеще-
ния прилагательного в контексте слов
типа «очень» дает подкласс качеств, при-
лагательных, ср. «очень большой (крас-
ный)», а возможность замещения в кон-
тексте слов типа «двадцать» — подкласс
порядковых прилагательных, ср. «два-
дцать первый (пятый)».
В дальнейшем выяснилось, что Д. а.
противоречив и не решает тех задач, для
к-рых он был предназначен. Поэтому
в сов. яз-знания он был дополнен др.
экспериментальными приемами и число-
выми методами обработки языкового ма-
териала. Общие основания Д. а. были
уточнены на базе теории множеств, ре-
зультатом чего явилась теоретико-мно-
жеств. концепция языка.
В дополненном и уточненном виде
Д. а. применялся для исследования всех
уровней языка, включая синтаксис и се-
мантику; в целом он привел к осознанию
важности экспериментирования с языко-
вым материалом и усовершенствованию
техники лингвистич. эксперимента.
ф Глисон Г,, Введение в дескриптивную
лингвистику, пер. с англ., М.. 1959; Осн.
направления структурализма, М., 1964; А □-
р е с я н Ю. Д., Идеи и методы совр. струк-
турной лингвистики, М., 1966; Harris Z.,
Methods in structural linguistics, [Chi., 1951].
Ю. Д. Апресян.
ДИФТОНГ (от греч. diphthongos — дву-
гласный)— сложный гласный, состоящий
из двух элементов, образующих один
слог, чем и обеспечивается фонетическая
целостность Д. От Д. следует отличать
дифтонгоиды — качественно не-
однородные гласные, имеющие в своем
составе в качестве призвука элемент,
артикуляциоино близкий к основному,
напр. дифтонгоиды в долганском языке.
Обычно Д. обладают большей длитель-
ностью, чем монофтонги, в т. ч. и ди-
фтонгондные. Фонологич. свойством Д.
является его потенциальная нечленимость
на 2 фонемы. Д. имеются в нем., англ.,
франц., кит., бирм. и др. языках.
Различают истинные и ложные Д.
В истинных (иначе — «устойчи-
вых», «равновесных») Д. оба компонента
действительно равноценны в пределах
слога. Такие Д. встречаются редко
(напр., в удэйском яз.). В ложных
(иначе — «скользящих») Д. одни эле-
мент является вершиной слога, а второй
(т. наз. глайд, или полугласный) лишь
сопутствует ему (напр., в англ., ием.
яз.). В зависимости от положения вер-
шины слога различают Д. падающие,
или нисходящие, в к-рых слогооб-
разующим является первый элемент
(напр., нем. [ае] Leid, англ, [ai] шу),
н восходящие, в к-рых слогообра-
зующий элемент — второй (напр., франц,
[ie] pied).
Вопрос о фонематич. статусе Д. реша-
ется на основе лингвистич. критериев,
определяющих членимость на фонемы
в данном языке (в первую очередь — воз-
можность или невозможность морфоло-
138 ДИФТОНГ
гич. границы внутри Д.). Потенциальная
фонологич. нечленимость Д. реализуется
далеко не всегда, так что сложные глас-
ные, наз. в разных языках Д., могут быть
бифонемнымн или монофонемными зву-
ковыми единицами.
• Зиндер Л. Р., Общая фонетика, М.,
1979; Lehiste J., Peterson G. Е.,
Transitions, glides and diphthongs, JAcS,
1961, v. 33.	Л. В. Бондарко.
догбн — один из гур языков. Распрост-
ранен в Мали (в адм. р-не Мопти), не-
большой анклав есть в Буркина-Фасо.
Общее число говорящих ок. 570 тыс. чел.
Имеет ряд диалектов и говоров; осн. из
них — томо кан, того кан, дьамсай,
торо со, томбо со, донно со. Различия
между нек-рыми диалектами весьма зна-
чительны, расхождения наблюдаются
в лексике, грамматике и фонетике.
Дж. X. Гринберг (как ранее Д. Вестер-
ман) включает Д. в группу лоби-догон,
Дж. Т. Бендор-Сэмюэл выделяет в отд.
группу, полагая, что известные лексич.
соответствия недостаточны для сближения
его с к.-л. языком гур. Нек-рые черты его
строя сходны с чертами манде языков,
к к-рым Д. причислялся Э. Ф. М. Дела-
фосом (1924), а также западноатлан-
тических языков (фула, волоф); пока
еще нельзя определить, насколько эти
сходства отражают глубокое родство
или ареальные инновации.
Типологически Д.— язык агглютинатив-
ный; среди языков гур выделяется пол-
ным отсутствием именных классов и тен-
денций к единообразному выражению
мн. ч. Сложная система числительных:
напр., в томбо со—десятеричный принцип
в числительных от 1 до 80, в числитель-
ных от 80 (kesu) до 800 названия базиру-
ются на 80 (ср. 100 — kesule ре:пе, т. е.
80 + 20; 320 — sunai, т. е. 80 X 4,
и т. д.), далее опорное имя — 800, ср.
2000 — munjone: su;no, т. е. (800 X 2) +
+ (80 X 5). В предложении порядок
членов SOV. В лексике значит, заимст-
вования из бамана и фула.
Д.— бесписьменный язык внутриэтнич.
общения, лишь для диалекта торо со
с 1931 существует алфавит, созданный
миссионерами. На основе этого алфавита
в Мали в 70-х гг. создан стандартный
алфавит на лат. основе для Д.
* Calame-Griaule G.. Diction-
naire Dogon. P.. 1968 [есть очерк граммати-
ки]; К е г v г a n М., Prost A., Les раг-
lers dogon, Dakar, 1969; Leger J.. Gram-
maire dogon. Tomo-kan, Hennebont, 1971.
Lexique Dogon-Francais, Bamaco, 1979;
Ker v г an M., Dictionnaire dogon. Donno
so, Bandiagara, 1982. В. А. Виноградов.
ДОЛГАНСКИЙ ЯЗЫК —один из
тюркских языков. Распространен в Ду-
динском и Хатангском р-нах Таймырско-
го (Долгано-Ненецкого) авт. окр. РСФСР.
Число говорящих св. 4,5 тыс. чел. (1979,
перепись). Выделяются норильский, пя-
синский, авамский, хатангский и попи-
гайский говоры.
Д. я. как самостоят. язык отделился от
якутского языка в процессе изолиров.
развития н внутр, перестройки под влия-
нием эвенкийского языка. Отличия в фо-
нетике: переход дифтонгов в дифтонгои-
ды и долгие гласные, разрушение гармо-
нии гласных, переход начального с-
в h-, утрата увулярных х, б. В морфо-
логии: употребление партитива в притя-
жат. склонении как винит.-назначнтель-
ного, совместного п.— как оформителя
однородных членои предложения; в спря-
жении глагола распространена форма на
-ааччы, сохранились парадигмы дол-
жеиствоват. наклонения со словом баар
‘есть’, ‘имеется’. В лексике: утрата ми.
разрядов старой якут, лексики (напр.,
сельскохозяйственной), отсутствие совр.
якут, полит, н науч, терминологии, изме-
нение значений слов под влиянием эвен-
кийской семантич. системы.
В 1933 был издан на якут. яз. бук-
варь, приспособленный для долган, шко-
лы. В 1973 издана первая книга на
Д. я.— сборник стихов Огдо Аксеновой,
в 1984 — долган, букварь. Нек-рые уче-
ные считают Д. я. диалектом якут. яз.
* Долгих Б. О., Происхождение дол-
ган, в ки.: Сиб. этиографич. сб., т. 5, М.,
1963; Убрятова Е. И., О языке долган,
в сб.: Языки и фольклор народов сиб. Севера,
М.— Л., 1966; ее же. Язык норильских
долган, Новосиб.. 1985; Демьяненко
3. П., Лексич. материал как источник по
истории долган и якутов, в кн.: Проблемы
этногенеза народов Сибири и Д. Востока,
Новосиб., 1973; Бельтюкова Н. П.,
Консонантизм долган, языка (эксперименталь-
ное исследование), А. А.. 1979; Н аделя-
е в В. М., Графика и орфография долган,
языка, в кн.: Экспериментальная фонетика
сиб. языков, Новосиб., 1982.
Е. И. Убрятова.
ДОПОЛНЕНИЕ — член предложения,
выраженный именем существительным и
обозначающий предмет (объект), отра-
жающий на себе действие глагольного при-
знака или служащий его орудием. Раз-
личаются прямое и косвенное Д. Пря-
мое Д. обозначает объект, непосредст-
венно охваченный действием. Критерии
его выделения в разных языках различ-
ны. В рус. яз. выражается вин. п. без
предлога, сочетается только с перех. гла-
голами. В зависимости от характера дейст-
вия такой объект может быть внешним
(неизменным): «купить дом», «бросить
камень», и внутренним (результатив-
ным): «строить дом», «раздробить ка-
мень». Разновидность внутр, объекта —
объект содержания («родственное Д.»,
figura etymologica), т. е. объект, как бы
извлекаемый из самого действия: «ду-
мать думу», «кликать клич», «горе горе-
вать». Объект, обозначающий предмет
речи, мысли, восприятия («сообщать
известие», «замышлять преступление»,
«видеть корабль»), наз. делиберативным.
Косвенное Д. выражается суще-
ствительным в косв. падежах с предлога-
ми и без предлогов. С понятием косв. Д.
связано представление об объекте, затро-
нутом действием не прямо (ср.«сообщить
новости» и «...о новостях») и не полно-
стью, а частично (ср. «выпить воду» и
«...воды»), С косв. Д. может быть свя-
зано также представление о меньшей опре-
деленности объекта (ср.: «ждать поезда»
в отличие от «ждать поезд») и о его свое-
образной активности (ср.: «испугаться
собаки», «радоваться за сына», где объ-
ект определ. образом стимулирует дея-
тельность субъекта).-В классич. лингви-
стике понятием косв. Д. охватываются
разнообразные виды объектных значений.
В частности, различаются объекты, иа
к-рые нацелено действие («просить хле-
ба», «добиваться успеха») и от к-рых оио
отправляется или уклоняется («лишиться
наследства», «избежать ссоры»); объекты-
адресаты («улыбнуться ребенку», «по-
мочь соседу»); объекты-орудия («жать
серпом», «покорить красотой»), В струк-
туре высказывания все виды объектов
в принципе совместимы и иерархически
упорядочены: «рассказать друзьям (О —
адресат) правду (делиберативный пря-
мой О) о войне (делиберативный косвен-
ный О) словами очевидца (орудийный
косвенный О)», причем одни объекты
связаны с глаголом как ядром сообщения
более обязательной, другие — менее обя-
зат. связью.
Разновидностью Д. иногда считается
член предложения, выраженный инфини-
тивом и обозначающий зависимый гла-
гольный признак (< надеяться отдох-
нуть», «обещать помочь», «бояться оши-
биться», «убедить остаться»). При еще
более широком понимании Д. под него
подводятся также разнообразные виды
придаточных предложений, связанных
с главными изъяснит, отношениями («Хо-
чу, чтобы мне помогли», «Знаю, что мне
помогут», «Боюсь, как бы ие ошибиться»),
В школьных грамматиках наряду с гла-
гольными Д. выделяются приименные
Д., к-рые в большинстве случаев являются
производными от глагольных, ср.: «чи-
тать книгу» и «чтение книги», «любить
родину» и «любовь к родине», «жаждать
славы» и «жажда славы», «наполнить
содержанием» н «наполненный содер-
жанием».
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка, 2 изд.. Л., 1941; Грамматика рус. язы-
ка. т. 2, я. 1, М., 1954; М.. 1960; Пешков-
с к и й А. М., Рус. синтаксис в науч, освеще-
нии, 7 изд., М., 1956; Есперсен О.,
Философия грамматики, пер. с англ., М.,
1958; Габучан К. В.. Дополнение, в кн.:
Рус. язык. Энциклопедия. М., 1979.
И. Н. Кручинина.
ДРАВИДЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ (дравид-
ские языки) — семья языков на терри-
тории Южноазиатского (Индийского)
субконтинента. Распространены гл. обр.
в Индии, особенно и юж. штатах, а также
в Пакистане, Юж. Афганистане, Вост.
Иране (язык брахуи), частично в Шри-
Ланке, странах Юго-Вост. Азии, на о-вах
Индийского и Тихого океанов и в Юж.
Африке. Общее число говорящих 192 мли.
чел., св. 95% из них пользуются четырь-
мя языками: телугу, тамильским язы-
ком, каннада и малаялам.
Геиетич. связи с др. языковыми семья-
ми неясны. Наиболее убедительна гипо-
теза о родстве (или тесных языкоиых кон-
тактах) с уральскими языками, выдви-
нутая Р. Колдуэллом.
Геиетич. классификация Д. я. оконча-
тельно не разработана. В 19 — 1-й пол.
20 вв. дравидологич. исследования опи-
рались на классификации Колдуэлла и
С. Конова, по к-рым Д. я. подразделя-
лись на 3 группы: южную (тамильский,
каннада, малаялам, телугу, тулу и др.
языки; Юж. Индии), центральную (гон-
ди, куи, парджи, колами и др. языки
Центр. Индии) н северную (курукх, мал-
то, брахуи). Б. Кришнамурти разделил
юж.-дравидийскую группу на 2 подгруп-
пы: 1) тамильский, малаялам, каннада,
кодагу, кота, тода, ирула и др.; 2) телугу,
гонди, кон да, пенго, манда, кун, куви.
М. С. Андронов подразделяет Д. я. на
7 групп: сев.-западную (брахуи), сев,-
восточную (курукх, малто), центральную
(колами, парджи, найкн, гадаба), гонд-
ванскую(гонди, коида, пенго, манда, куи,
куви), юго-восточиую (телугу), юго-за-
падиую (тулу, корага, беллари) и южную
(тамильский, малаялам, каниада, тода,
кота, кодагу и др.).
Этногенез дравидов, их первонач. ми-
грации, ист. развитие отдельных Д. я. и
их групп недостаточно исследованы. Боль-
шинство исследователей признает сущест-
вование протодравиднйской языковой
общности, распадение к-рой, по данным
глоттохронологии (Андронов), началось
в 4-м тыс. до н. э. Предполагается, что
миграции дравидов'на терр. Индийского
субконтинента происходили раньше, чем
миграции носителей других языков иид.
лингвистич. ареала (индоарийских н
мунда). Контакты с индоарийскими н
мунда языками имели большое значение
для развития Д. я.
Для фонологич. системы Д. я. типична
реконструируемая для протодравидий-
ского языка модель, насчитывающая 5 пар
чистых гласных фонем, различающихся
по долготе/краткости, и 18 согласных —
6 рядов смычных (велярные, палаталь-
ные, ретрофлексные, альвеолярные, ден-
тальные, лабиальные: парами «шум-
ный — носовой») и 6 щелевых н сонантов
(в т. ч. щелевой и латеральный ретро-
флексного ряда). Придыхательные смыч-
ные и сибилянты отсутствуют. Позици-
онная и комбинаторная дистрибуция фо-
нем характеризуется рядом ограничений:
недопустимость зияния, отсутствие рет-
рофлексных, альвеолярных, латераль-
ных и вибрантов (дрожащих) в началь-
ной позиции; ограниченные сочетания со-
гласных и др. Противопоставление глу-
хих и звонких согласных нефоиематично.
Смычные представлены напряженными и
ненапряженными вариантами, различаю-
щимися по звонкости/глухости.
В современных Д. я. изменилась дист-
рибуция нек-рых протодравидийских
фонем, образовались новые фонологич.
единицы за счет фонемизацин позици-
онных вариантов. В системе вокализма
развилось чередование гласных высокого
и среднего подъема в юж.-дравидийских
языках, лабиализованные гласные пе-
реднего ряда в языках тода и тулу; глас-
ные среднего ряда среднего н высокого
подъема в языках тода, кодагу, куруба,
корага, беллари; назализованные глас-
ные в куви, курукх н брахуи и т. д. В си-
стеме консонантизма — нейтрализация во
всех языках, кроме тамильского, малая-
лам, кота, тода, касаба н конда, проти-
вопоставления дентальных альвеоляр-
ным; сокращение ретрофлексного ряда
с утратой ретрофлексных щелевого (со-
храняется только в тамильском н малая-
лам), латерального (сохраняется только
и языках юж. группы и телугу) н носового
(сохраняется в юж.-дравидийских язы-
ках, пенго н курукх); фонемизация глу-
хих и звонких согласных; глухие н звон-
кие латеральные в тода и брахуи; фоне-
мизация спирантов — во всех языках,
кроме тамильского и малаялам; образова-
ние двух рядов велярных в сев.-драви-
дийских языках; гортанная смычка в язы-
ках сев.-зап., сев.-вост. и гондваиской
групп. Расширилась комбинаторная и по-
зиционная дистрибуция гласных и со-
гласных: допускаются зияние в тода, куи,
брахуи, многокомпонентные сочетания со-
гласных в тода, кота и малто; появились
ретрофлексные латеральные и вибранты
в начальной позиции.
Для морфологии Д. я. характерно со-
четание аффиксального словоизменения и
словообразования с развитым аналитиз-
мом. Преобладающий тип морфемной
связи — суффиксальная агглютинация
(префиксация отсутствует; фузия встре-
чается редко). Морфема, как правило,
односложна, средняя длина морфемной
цепочки 3—4 морфемы, максимальная —
9—10 морфем. Система частей речи
включает 3 класса знаменат. слов:
1) имена с подклассами имен существи-
тельных, прилагательных, числительных,
подражательных (имитативных) слов и
наречий; 2) местоимения; 3) глаголы
(с подклассами финитных и нефинитных
форм), а также служебные слова (после-
логи, союзы, союзные слова, частицы) и
междометия.
Имя характеризуется грамматич. кате-
гориями числа (во всех Д. я. 2 числа —
ед. и мн.), рода, падежа и притяжатель-
ное™. Категория рода (отмеченная во
всех языках, кроме тода, куруба, касаба
и брахуи) носит лексико-грамматич. ха-
рактер: в большей части Д. я. в ед. ч.
различаются 2 рода — мужской (назва-
ния лнц мужского пола) и немужской;
в тамильском, малаялам (диалекты),
каннада, кота, кодагу, тулу и пенго —
мужской, женский (лица женского пола)
и средний (животные и неодуш. пред-
меты). Во мн. ч. языки групп парджи —
колами и гонди — кун сохраняют оппо-
зицию мужской — немужской род; в ос-
тальных языках «эпицеиовый род» (на-
звания групп людей) противопоставлен
среднему.
В склонении имен различаются 2 осн.
формы падежа — им. п. и общекосвен-
ный (атрибутивный), к-рый в большин-
стве Д. я. выступает как основа для
образования конкретных падежей и диф-
ференцирует типы склонения (от 2 в ко-
та до 5—6 в телугу, куи, куви). Грамма-
тич. значения конкретных падежей пере-
даются с помощью аффиксов и послело-
гов. Число падежных форм колеблется
от 4—5 (пенго, конда, манда, курукх)
до 10—11 (кодагу, куруба, касаба, бра-
хуи).
Категория притяжательное™ выраже-
на притяжат. формой (атрибутивная
форма имени 4- аффикс рода и числа).
Все названные грамма™ч. категории име-
ют существительные и числительные. При-
лагательные изменяются только по ка-
тегории притяжательное™ (ио в атрибу-
тивной форме неизменяемы), наречия —
по категориям притяжательное™ и паде-
жа, подражат. слова — по категориям
числа н падежа. Числительные подраз-
деляются на количественные и поряд-
ковые, образующиеся в большей части
Д. я. аналитически.
Местоимения делятся на местоимения-
существительные, -прилагательные, -чис-
лительные и -наречия. По лексико-се-
маитич. признакам выделяются личные,
возвратные, указат. и вопросительные,
в юж.-дравидийских языках, телугу и
кун — также собират. местоимения; от-
носит. местоимений нет; функции не-
определ. и отрицат. местоимений выпол-
няются вопросительными (+ эмфатач.
частицы). Имеется особая форма инклю-
зивного личного местоимения (я / мы +
+ ты / вы), кроме корага, беллари, кан-
нада (диалекты), иайки, парджи, гадаба,
гонди (диалекты) и брахуи языков. Мор-
фологически личные местоимения отли-
чаются от имен классифицирующей ка-
тегорией лица и особым способом об-
разования общекосвенного падежа (внутр,
флексия, супплетивизм). Указат. место-
имения различают неск. дейктач. под-
разрядов (4 «плана» — в кун и куви,
3 — в тулу, пенго, манда, курукх и бра-
хуи, 2 — в остальных Д. я.).
Глагол характеризуется противопостав-
лением основ перех. и неперех. глаголов,
а также позитивных («делать») и негатав-
ных («не делать») основ, в большинстве
Д. я. маркируются переходные и негатив-
ные основы; особые показатели для не-
перех. глаголов отмечены в малто и бра-
хуи; в языках курукх и малто отрица-
ние глагольного действия выражается,
как в индоарийских языках, особыми
частицами. Глаголу присущи словоизме-
нит. категории времени, наклонения, ли-
ца и числа. Временная система основана
иа противопоставлении прошедшего и на-
стояще-будущего (общего) времени. На-
блюдается тенденция к формальному вы-
делению наст. вр. и к усложнению тем-
поральных оппозиций аспектуальными
(граммемы «длительности», «завершенно-
ДРАВИДИЙСКИЕ 139
сти» и т. д.), в результате чего в разл.
Д. я. насчитывается от 2 (корава, кодагу,
куруба) до 5—6 [брахуи, гонди (диалек-
ты), курукх] временных форм. Катего-
рия наклонения включает изъявительное
и косвенные наклонения — повелитель-
ное, желательное и сослагательное (ус-
ловио-предположительное). Категории ро-
да, лица и числа являются согласователь-
ными. Залог отсутствует. Грамматич.
значения выражаются агглютинативными
суффиксами, а также аналитически —
с помощью связочных и вспомогат. глаго-
лов. Типичная структура финитной фор-
мы: основа + (аффикс переходности) +
+ (аффикс негативности) + аффикс вре-
мени, наклонения + аффикс лица, ро-
да, числа. В состав неличных форм
глагола входят причастия, дееприча-
стия, инфинитивы, супины (отсутствуют
в каннада, телугу, языках Центр, и
Сев.-Вост. Индии и брахуи), глаголь-
ные имена (« имена действия»), причаст-
ные имена и условно-временные деепри-
частия (отсутствуют в курукх, малто
и брахуи).
Служебные слова генетически соотно-
сятся со знаменательными: послелоги
восходят, как правило, к падежным сло-
воформам существительных и наречиям,
союзы и союзные слова — к неличным
формам связочных и вспомогат. глаго-
лов. Частицы выражают конкретные
грамматич. значения (напр., зват. паде-
жа), синтаксич. отношения (сочинение),
разл. виды модальности (эмфазис, сом-
нение). Особым видом частиц являются
форманты, образующие т. наз. эхо-сло-
ва.
Осн. способы словообразования — суф-
фиксация и словосложение. Наиболее
распространенные типы сложных слов —
сочинительный («отец + мать» > «ро-
дители») и детерминативный («дерево +
4- коробка» > «деревянная коробка»).
Для синтаксиса характерен фиксиров.
порядок слов в простом предложении —
подлежащее + (дополнение) + сказуе-
мое — и атрибутивной синтагме —
определение + определяемое. Вопросит,
предложения и сочинит, словосочетания
образуются с помощью особых частиц.
Характерно употребление (в утвердит,
и отрицат. форме) двух связок со зна-
чением «быть, существовать» и «яв-
ляться, делаться». Именное сказуемое
без связки согласуется с подлежащим
не только в роде и числе, но и в лице.
В сложноподчиненных предложениях
функции придаточных выполняются,
как правило, самостоят. причастными,
деепричастными, инфинитивными и гла-
гольно-именными оборотами.
Письменность существует на тамиль-
ском яз., телугу, тулу, каннада и малая-
лам, остальные языки бесписьменные.
• Зограф Г. А.. Языки Индии, Паки-
стана, Цейлона и Непала, М., 1960; Андро-
нов И. С.. Дравидийские языки, М.. 1965;
его же, Сравнит, грамматика дравидий-
ских языков, М.. 1978; Bloch J., Structure
grammaticale des langues dravidiennes. P.,
1946; Caldwell R.. A comparative gram-
mar of the Dravidian or South-Indian family
of languages. Madras. 1956; Erne neau M. B.,
Brahui and Dravidian comparative grammar,
Berk.— Los Ang., 1962; его же. Dravidian
linguistics, ethnology and folktales. Collected
papers. Annamalainagar, 1967; его же.
Dravidian comparative phonology, Annama-
lainagar. 1970; Burrow T.. Collected pa-
pers on Dravidian linguistics, Annamalainagar,
1968; Dravidian languages, CTL, 1969, v. 5,
pt 2; Z v e 1 e b i 1 K.. Comparative Dravidian
phonology, The Hague, 1970; S h a n m u-
140 ДРЕВНЕАРМЯНСК
gam S. V.» Dravidian nouns. Annamalaina-
gar, 1971; Subrahmanyan! P. S., Dra-
vidian verb morphology, Annamalainagar, 1971.
Burrow T..Emeneau M.B..A Dra-
vidian etymological dictionary, Oxf., 1961—68.
H. В. Гуров.
ДРЕВНЕАРМЯНСКИЙ ЯЗЫК — см.
Армянский язык.
ДРЕВНЕЕВРЁИСКИЙ ЯЗЫК — один
из семитских языков. Сохранился в кни-
гах Библии (Ветхий завет, 12—3 вв. до
н. э.), а также в надписях на глиняных
черепках в Палестине 8 в. до н. э.— 2 в.
н. э. В древности назывался ханааией-
ским яз. либо обозначался по отд. пле-
менным говорам (напр., «иудейский»).
Язык оставался разговорным до первых
веков н. э. Дальнейшая его стадия — т.
наз. мншнаитский еврейский (язык ран-
них частей Талмуда), для к-рого харак-
терны лексич. инновации, обилие ара-
меизмов, грецизмов, латинизмов и др.
заимствований, ряд изменений в морфо-
логии и синтаксисе. Поскольку обязат.
грамотность на Д. я. была одной из религ.
догм, активное владение им было широко
распространено среди евреев в ср. века
и в новое время наряду с бытовыми язы-
ками (см. Идиш, Ладино); на Д. я. соз-
дана богатая религ., филос., науч, и ху-
дож. лит-ра. С течением времени Д. я.
все более изменялся, и его совр. «пото-
мок» иврит должен рассматриваться как
особый язык.
Являясь семит, языком т. наз. средней
ступени, Д. я., по сравнению с семит,
языками древней ступени, имеет сокра-
щенную систему согласных фонем и диф-
тонгов, увеличенную систему гласных; он
утратил падежиую флексию, глагольная
система перестроена.
В состав согласных входят лабиальные
р, Ь, дентальные смычные t, t, d, сиби-
лянты s, s, z, J, j, велярные смычные
k, q (вероятно, поствелярный), g, веляр-
ные фрикативы h (графически совпадал
с h) и у, фарингальные h (графически
совпадал с с), с, аспирация h (частич-
но < общесемит. *s), гортанный взрыв',
«полугласные» u, i, сонорные m, n, 1, г.
Система гласных фонем должна, по-ви-
димому, реконструироваться как *а, *ё,
♦I, *б, *а, *i, *u. Первоначально на письме
передавались лишь нек-рые долгие глас-
ные с помощью гоморганных согласных;
позднее было выработано неск. систем
диакритических знаков для обозначе-
ния гласных (см. Западносемитское
письмо).
Корень обычно включает 3 согласных;
слог не может начинаться с гласного или
двух согласных или кончаться на два
согласных. Ударение падает на послед-
ний слог прн утрате конечной гласной
флексии (напр., падежной), в нек-рых
случаях — на предпоследний. В паузе
ударный гласный может удлиняться,
а ударение передвигаться к началу сло-
ва, оказывая разл. влияние на фонетич.
реализацию гласных.
Имя имеет муж. и жен. род, ед., мн.,
дв. число. В зависимости от синтаксич.
роли имя может находиться в абсолют-
ном, сопряженном (status constructus)
и предместоименном (status pronominalis)
состояниях, к-рые различаются ударе-
нием и огласовкой, напр. 'hok, сопря-
женное hok, предместоименное huk’k-d
‘закон’. Падежная система в Д. я. от-
мерла, пережиточно сохранился локатив
на -ah>-a;’aras ‘земля’, ‘ars-a 'на зем-
лю’. Имеется определ. артикль ha- (<
*han-?), после к-рого удлиняется началь-
ный согласный: malak ‘царь’ (неопредел.),
hammalak ‘царь’ (определ.). Прилага-
тельные отличаются от существительных
преим. синтаксически; относит, прилага-
тельные (нисбы) образуются при помощи
суффиксов -I, -ai, -а (муж. род), -it
(жен. род), -iiim, -im, -iiot (мн. ч.). Чис-
лительные в Д. я. общесемитские. Лич-
ные самостоят. местоимения вне имен-
ных предложений служат лишь для под-
черкивания лица; в глаголе лицо выража-
ется субъектным показателем. Притя-
жательные и объектные местоимения —
суффиксальные (энклитики). Глагол име-
ет двухвидовую систему: имперфектив
с префиксально-суффиксальным субъ-
ектным спряжением и перфектив с суф-
фиксальным спряжением. Системы на-
клонений и пассива слабо развиты.
Как и во всех семит, языках, существует
система пород. Порядок слов глаголь-
ного предложения PSO, в именном пред-
ложении обычен обратный порядок, связ-
ка (именная, глагольная или местоимен-
ная) в нем факультативна. Своеобразен
синтаксис числительных: числит, 'iihad
‘один’ — прилагательное; числит, от 3
до 10 и от 13 до 19 ставятся в жен. роде
при исчисляемом объекте муж. рода и
в муж. роде при объекте жен. рода;
числит, от 100 и выше — существитель-
ные, управляющие исчисляемым объек-
том как определением. Порядковые чис-
лительные образуются как относит, при-
лагательные на -I.
Лексика Д. я. преим. исконно семит-
ская; встречаются арамейские, егип.,
аккад., позднее — иран., греч., иид.
заимствования.
* Троицкий И. Г., Грамматика евр.
языка. 2 изд., СПБ, 1908; Дьяко-
нов И, М., Языки древней Передней Азии,
М., 1967; Gesenius W., Hebraische
Grammatik, 28 Aufl.. Lpz., 1909; то же. bearb.
und verfasst von G. Bergstrasser. Bd 1 — 2,
29 Aufl., Lpz.. 1918 — 29; Bauer H.. Le-
ander P.. Historische Grammatik der
hebraischen Sprache des Alten Testamentes,
Bd 1. Lfg. 1-3, Halle. 1918-22; Segal
M. H., A grammar of Mishnaic Hebrew,
Oxf,, 1927; Beer G.. Meyer R., Heb-
raische Grammatik. Bd 1 — 2, 2 Aufl., B.. 1952—
1955; Brockelmann C., Hebraische
Syntax, Neukirchen. 1956.
Ben Jehudhah E.. Thesaurus totius
hebraitatis, v. 1 — 17, Jerusalem — B., 1908 —
1940; Gesenius W., Buhl F.. Hebra-
isches und aramaisches Handworterbuch uber
das Alte Testament. 17 Aufl., [B.. 19331;
Kohler L., Baumgartner W.. Le-
xikon in Veteris Testament! libros. Leiden.
1953; Suppl., Leiden, 1958. И. M. Дьяконов.
ДРЕВНЕЕГЙПЕТСКИЙ ЯЗЫК (еги-
петский язык) — отдельная ветвь афра-
зийских языков (вместе с развившимся
из него, начиная с 3 в., коптским язы-
ком). С 5 в. мертвый язык. Был распро-
странен на терр. совр. Египта, вытес-
нен египетским диалектом арабского
языка.
Первые памятники, написанные еги-
петским письмом, относятся к кон.
4-го — нач. 3-го тыс. до и. э. За время
своей истории Д. я. претерпел значит,
изменения. Осн. ступени развития: ста-
роегипетский (32—22 вв. до н. э.), сред-
неегипетский (22—14 вв. до н. э.), ново-
египетский (14 — 7 вв. до н. э.), демо-
тический (7 в. до н. э.— 5 в. н. э.). О на-
личии диалектов в Д. я. можно судить
лишь по диал. членению копт. яз. и по
нек-рым упоминаниям в новоегип. и де-
мотич. источниках; носители диалектов
крайнего юга и крайнего севера Египта
с трудом понимали друг друга.
Все сведения о структуре Д. я. носят
приблизит, характер, что в значит, сте-
пени объясняется сложностью письма.
В фонетике отмечено наличие шумных
спирантов s, z, 5 и аффрикат ё, 3, смыч-
ных дентальных t, d, постпалатальных
у, 'г, смычных велярных k, q, g, ларин-
галов — шумных спирантов h, h, фарин-
гальиых спирантов h‘ и гортанного
взрыва Позже появляются придыха-
тельные, кол-во велярных, фарингалов
и ларингалов сокращается. Для ранних
этапов постулируются гласные а, I, и,
различавшиеся, видимо, по долготе, но-
сившей морфонология, характер. Позже
возникают краткие и долгие а и ё, реду-
циров. беглый э. Слог, к-рый, по-види-
мому, мог быть открытым н закрытым,
на ранних ступенях развития Д. я. не
мог начинаться с гласного, двух соглас-
ных, а также кончаться на два согласных.
В староегипетском развивалось экспира-
торное синтагматич. ударение; не позже
чем со 2-го тыс. до и. э. появилось сило-
вое словесное ударение.
В Д. я. были представлены существи-
тельное, личные и указат. местоимения,
числительные (количественные, поряд-
ковые и собирательные), прилагатель-
ное (качеств, и относит., т. е. нисба),
имя действия, инфинитив, причастия
(активное и пассивное), относит, форма,
глагол в финитных формах по типу
посессивной конструкции (имя дейст-
вия + притяжат. местоимение, между
к-рыми могли помещаться разл. форман-
ты, значение и происхождение к-рых не
вполне ясны) и особо — форма качества
и состояния (т. наз. старый перфектив),
генетически родственная афразийскому
стативу (глагольной форме, обозначаю-
щей состояние). Существовала развитая
система предлогов (ок. 400) — простых,
сложных и составных; имелись части-
цы, в т. ч. и модальные, а также междо-
метия.
Основы собственно именные в коли-
честв. отношении сильно уступали гла-
гольным, глагольно-имениым и глаголь-
но-качественным. Доминировали трехсо-
гласные основы, а среди них — основы,
в к-рых все три согласные различны;
имелись, однако, основы с частичной ре-
дупликацией двухсогласной ячейки (про-
тоосновы), с гемннацией второго илн пер-
вого коренного и с дополнением двух-
согласной ячейки при помощи w/y.
Имя имело 2 рода и 3 числа (ед.,
мн., дв. ч.). Судя по косвенным дан-
ным, в староегипетском могла сущест-
вовать двух- или трехпадежная система.
В отличие от семитских языков,
в Д. я. относит, прилагательные образовы-
вались от всех простых предлогов. В но-
воегипетском относит, прилагательное ис-
чезает, а в коптском и от категории ка-
честв. прилагательных остались лишь
рудименты. В Д. я. прилагательное и
причастие в атрибутивной функции на-
ходились в постпозиции к существитель-
ному, согласуясь с ним в роде и числе.
Личные местоимения имели 3 ряда: не-
зависимые (локативные), или эмфатиче-
ские (обычно в начале предложения), за-
висимые — субъектно-объектные (в нач.
предложения только после спец, ввод-
ных частиц) и притяжат. (генитивные),
соответствовавшие суффиксным место-
имениям в афразийских языках. Указат.
местоимения супплетивно изменялись
по родам и числам (показатель муж.
рода — фонема /р-/, жен. рода — /t-/,
общего — /п-/, после чего ставились
морфологич. показатели степени дейкси-
са w/y, , ,n, t). В глаголе прослеживается
рудиментарная система пород. Глаголы
действия образуются как притяжатель-
ные н предложные формы глагольного
имени; помимо того, существует категория
глаголов качества, практически трудно
отличимых от собственно прилагатель-
ных.
Сочетания слов подразделялись на
глагольные, предложные н именные. Име-
лись 2 вида генитивных сочетаний имен:
т. наз. прямой геиитив, или status соп-
structus, и косвенный; в первом опреде-
ляемое ставилось после определения, кос-
венная генитивная конструкция характе-
ризовалась употреблением относит, при-
лагательных от предлога *ni ‘для’.
Прямая генитивная конструкция была
вытеснена косвенной. Различались имен-
ное, наречное, ложноглагольное (грам-
матич. сказуемое либо предлог + инфи-
нитии либо форма качества и состояния),
глагольное предложения. Роль союзов
между предложениями отчасти выпол-
няли предлоги. Нек-рыми учеными де-
лаются попытки пересмотреть древне-
егип. синтаксис, сводя все типы предло-
жений к именным. Совр. исследование
Д. я. находится на пороге полного пере-
смотра традиционных представлений.
* Петровский Н. С.. Егип. язык, Л.,
1958; его же, Сочетания слов в егип. языке,
М., 1970; Коростовцев М. А.. Егип.
язык, М., 1961; его же, Введение в егип.
филологию, М., 1963; Дьяконов И. М.,
Семито-хамит. языки, И., 1965; его же,
Языки древней Передней Азии, М., 1967;
Тайны древних письмен. Проблемы дешиф-
ровки, под ред. И. М. Дьяконова, М., 1976;
Spiegelberg W., Demotische Gramma-
tik, Hdlb.. 1925; E r m a n A., Neuaegyptische
Grammatik, 2 Aufl., Lpz., 1933; его же,
Agyptische Grammatik, Osnabriiek, 1972;
Lefebvre G.. Grammaire de 1’egyptien
classique, Le Caire, 1940; Buck A. de,
Egyptische grammatica, Leiden, 1944; Gar-
diner A. H., Egyptian grammar, 2 ed., L.,
1950; Edel E., Altagyptische Grammatik,
v. 1 — 2, Roma, 1955—64; V e r g о t e j.,
Egyptian. CTL, 1970, v. 6.
А. С. Четверухин.
ДРЕВНЕИНДИЙСКИЙ ЯЗБ1К— язык
древних ариев, вторгшихся в Сев.-Зап.
Индию в сер. 2-го тыс. до н. э., распрост-
Ёанившийся по сев. и центр, части п-ова
[ндостан. Д. я.— один из ранних пред-
ставителей индоевропейских языков, на-
ходится в ближайшем родстве с др.-иран.
языками (авестийским и др.-персид-
ским), составляя вместе с ними арийскую
языковую общность. Распространяясь
в Индии, Д. я. усвоил ряд особенностей
из языков субстрата (дравидийских,
мунда). В Д. я. различают 2 разных язы-
ка — ведийский язык и санскрит, — не
совпадающие хронологически и по диал.
базе (С.-З. Индии — С. Центр. Индии).
Контакты с пракритами привели, с од-
ной стороны, к возникновению мн. пра-
критизмов в Д. я., с другой — к созданию
гибридных вариантов Д. я. на базе пра-
крит. диалектов, подвергшихся сильному
влиянию буддийского санскрита н джайн-
ского санскрита.
Период миграции ариев (до вторже-
ния в Индию) отразился в ряде др.-
инд. собств. имен, имен богов, коне-
водч. терминов в языках древних наро-
дов Малой и Передней Азии. Помимо ве-
дийского яз. и санскрита существовали
и другие др.-инд. диалекты, не получив-
шие отражения в текстах. О них можно
судить по тем ср.-инд. языкам, к-рые
явились результатом эволюции этих диа-
лектов.
* Wackernagel J., Debrun-
ner A., Altindische Grammatik, Bd 1—3,
Gott., 1930—57; Renou L., Introduction
generate. Nouvelle edition du texte paru en
1896, в кн.: Wackernagel J., Altin-
dische Grammatik. Bd 1. Gott., 1957; см. так-
же лит. при статьях Ведийский язык, Сан-
скрит.	. Т. Я. Елизаренкова.
ДРЕВНЕМАКЕДбНСКИИ ЯЗЬ1К —
один из индоевропейских языков, язык
древних македонцев, населявших в ан-
тичный период историческую область
Македонию на Балканском п-ове. Сви-
детельства Д. я. дошли в отд. глоссах:
апеллятивах и именах собственных (ок.
150 слов), к-рые зафиксированы в про-
изведениях греч. авторов. Большая часть
др.-макед. языковых единиц собрана
в словаре Гесихия Александрийского,
греч. лексикографа 5 в. Текстов на Д. я.
не сохранилось. Определение места Д. я.
в кругу иидоевроп. и его ближайших
генетич. связей затрудняется недостаточ-
ностью материалов. Одни исследователи
(О. Хофман, Г. Хаджидакис, Я. Калле-
рис, Ч. Погирк) относят Д. я. к гречес-
кому, считая его диалектом последнего.
Согласно противоположной концепции
(X. Барич, И. Пудич, В. Пизани, В. Геор-
гиев, О. Хаас, И. И. Руссу, В. П. Неро-
знак), Д. я. в своей основе рассматрива-
ется как негреч. яз., близкий к другим
др.-балкан. языкам (иллирийскому, фри-
гийскому, фракийскому), но испытавший
сильное влияние греч. яз. в процессе
эллинизации.
Д. я. характеризуется: наличием систе-
мы долгих н кратких гласных Г, ё, а, о, й,
сохранением дифтонгов и сонантов; отра-
жением звонких придыхательных как
звонких (в отличие от греч. яз.); сохране-
нием качества простых звонких и глу-
хих; сохранением велярности заднеязыч-
ных палатальных. Морфология Д. я.
известна фрагментарно. Засвидетельст-
вованы формы с основами на -а и -о
и отд. согласные. В словообразовании
преобладает греч. тип деривации наряду
с образцами словосложения с негреч.
формантами. В лексике Д. я. выделя-
ется два слоя — исконный и заимство-
вания.
Изучение Д. я. начато в нач. 20 в. Хоф-
маном, собравшим и описавшим др.-ма-
кед. языковые следы. Первое систематич.
описание в сравнительно-ист. аспек-
те с привлечением ист. свидетельств
было осуществлено Каллерисом. В рабо-
тах Г. Б. Джаукяна Д. я. рассматрива-
ется в плайе связей др.-балкан. языков
с армянским. В исследованиях Нерозна-
ка выделяется неск. языковых слоев
в др.-макед. лексике: архаический греч.
слой, современный классич. состоянию,
и автохтонный негреческий (палеобал-
канский).
* Погирк Ч.. Отношение др.макед.
языка к древнегреческому, Л., 1959 (днсс.);
Д ж а у к я н Г. Б.. Арм. и др.-макед. язы-
ки, «Вестник общественных наук АН Арм.
ССР», 1968, № 8 (на арм. яз.); его же,
Армянский н древние иидоевроп. языки, Ер.,
1970 (на арм. яз.); Нерознак В. П.,
Палеобалкан. языки, М., 1978; его же,
Др.-макед. язык, в ки.: Проблемы антич.
истории и культуры, т. 1, Ер., 1979; Геор-
гиев В., Траките и техният език, София,
1977; Hoffmann О., Die Makedonen.
ihre Sprache und ihr Volkstum, Gott., 1906;
Baric H., Ilirske jezicne studije, Zagreb.
1948; К all er is J., Les anciens Macedo-
nians. Etude linguistique et historique, t. 1 — 2,
Athenes, 1954—77; Pudid I., Die Sprache
der alten Makedonen, в кн.: Studia Balcanica,
v. 5, Sofia, 1971.	В. П- Нерознак.
ДРЕВНЕПЕРМСКАЯ ПИСЬМЕН-
НОСТЬ — одно из названий древнеко-
ми письменности, созданной в 14 в. мис-
сионером Стефаном Пермским (Степа-
ном Храпом) на территории басе. р. Вымь,
притока Вычегды (см. Коми-зырянский
ДРЕВНЕПЕРМСКАЯ 141
язык). Азбука Д. п. была составлена по
образцу греческой и славяно-русской.
К 17—18 вв. вышла из употребления.
• Лыткин В. И., Др.-перм. язык, М.,
1952; его же, Ист. грамматика коми языка,
ч. 1, Сыктывкар, 1957. Р. М. Баталова.
ДРЕВНЕПЕРСЙДСКИЙ ЯЗЫК —
мертвый язык юго-западной группы
иранских языков. Непосредственным про-
должением Д. я. являются ср.-перс.,
перс., тадж. и дари языки. Первоначально
был распространен на Ю.-З. Персии
(терр. современной пров. Фарс в Иране).
Был родным языком древних правителей
Персии, принадлежавших к Ахеменид-
ской династии, имел распространение на
всей терр. Ахеменидской державы в
6—4 вв. до н. э. Клинописные надписи на
Д. я. обнаружены на терр. совр. Ирана,
Турции, Египта. Все они сопровождаются
переводами на эламский, аккадский,
иногда арамейский и египетский языки.
Д. я. ие имел диал. различий. Фоно-
логич. система устанавливается косвенно-
этимологич. путем. Вокализм представ-
лен 3 парами монофтонгов, противопос-
тавленных по длительности (i—i, а—а,
и—й), и 2 парами дифтонгов (ai, Si,
au, au). Позднее он усложнился за счет
ё, б, развившихся из дифтонгов. К во-
кализму относят и слоговой вариант со-
нанта г. Консонантизм представлен 23
фонемами.
Языковой строй флективный, синтетич.
типа. Три разряда морфологич. единиц
(корневые морфемы, аффиксальные мор-
фемы, флексии) выражали категори-
альные значения. У существитель-
ных и прилагательных имелись кате-
гории рода (муж., жен., ср.), числа
(ед., мн., дв. ч.), падежа (падежных
форм); у глагола — категории лица,
числа, залога, времени, наклонения. Сло-
воизменение, особенно именное, харак-
теризовалось многообразием типов, за-
висящих от исхода основы. Количеств,
чередования гласных, продолжавшие
индоевроп. качеств, и количеств, чередо-
вания и выступавшие уже как ист.
чередования фонем, участвовали как в
словоизменении,так и в словообразовании.
Предложение характеризовалось отно-
сительно свободным порядком слов, со-
четаемых друг с другом по способу управ-
ления, согласования и примыкания.
В лексике имеются заимствовании из
других древних иранских (напр.. мидий-
ского) и из неиранских (напр., нз арамей-
ского) языков. Арамейское влияние ска-
залось и на синтаксисе, в частности на
построении фразы.
Д. я. отражает начало процессов, к-рые
на уровне ср.-перс. яз. привели к измене-
нию морфологич. типа. Таковы формаль-
ное и функциональное смешение нек-рых
падежей, функциональное смешение ви-
до-времеииых и модальных личных форм
глагола, широкое использование причас-
тий в роли предиката.
Буквенно-силлабическое письмо гра-
фически сходно с клинописным слого-
вым алфавитом аккадского яз. Древ-
нейшие памятники — надписи Дария I
521—486 до н. э. (подлинность надписей
его деда и прадеда, Аршама и Ариярам-
ны, остается недоказанной). Начало рас-
шифровке положено Г. Ф. Гротефендом в
1802.
• Соколов С. Н., Др.-перс, язык,
в ки.: Основы Иран, яз-знания. Др.-иран.
языки, М., 1979; Kent R., Old Persian.
Grammar, texts, lexicon. New Haven, 1953;
142 ДРЕВНЕПЕРСИД
CAE
Яренский список древнепермской азбуки. Государственная публичная библиотека
им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, рукописный отдел, F. IV. 712. Табл. 6.
Устьсысольско-Карамзинскпй список древнепермской азбуки. Государственная
публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, рукописный отдел F. IV
№ 712. Табл. 8.
Brandenstein W.. M ayrhoferM.,
Handbuch des Altpersischen, Wiesbaden, 1964.
С. П. Виноградова.
ДРЕВНЕПЕРСЙДСКОЕ ПИСЬМО —
см. Клинопись.
ДРЕВНЕПРУССКИЙ ЯЗЬ'Ж — см.
Прусский язык.
ДРЕВНЕРУССКИЙ ЯЗЫК — общий
язык восточных славян (см. Славян-
ские языки), сформировавшийся и Древ-
нерусском государстве в 7—8 вв. и су-
ществовавший до 14—15 вв., когда распал-
ся на 3 отдельных восточнославянских
языка (русский, украинский и белорус-
ский). В области фонетики характери-
зовался полногласием, наличием [ч’] и
[ж1] на месте праслав. сочетаний *tj,
*dj (хожу, вижу) и *kt, *gt перед глас-
ными переднего образования (печи, мо-
чи, ср. пеку, могу), отсутствием носо-
вых гласных, изменившихси к 10 в.:
(<?] > (У), Ге] > [а] > [’а] (зубъ, рука,
пАть, сЬмА). До 12 в. действовал закон
открытого слога: слог оканчивался наибо-
лее звучным звуком — гласным (сто/лъ,
хо/ди/лъ). Гласных фонем в Д. я. было
10: гласные переднего ряда [и], [ё](Ь),
[е], [Ь], [а] и заднего ряда [ы] [у], [о],
[ъ], [а]. Согласных фонем 26: губные
[П], [б], (в), [м] (согласный [в] по диалек-
там мог иметь губио-губное образование
[W]), переднеязычные [т], [д], [с], [з],
Гс'], [з’З, [ш’Ъ [ж'], [ц’], [ч’], [ш’т'ш’],
[ж’д’ж’], [и], [и’],. Гр], Гр’), [л], [л’],
среднеязычный [j] и заднеязычные [к],
[г], [х]. Согласный [ф] в нар.-разг. Д. я.
отсутствовал (он мог выступать в заимств.
словах в книжно-письм. языке), на его
месте произносился звук [п] или [х]:
парус (<греч. faros), Осип (<Iosif).
В 12—13 вв. утратились редуцированные
гласные, в результате чего развились за-
крытые слоги, образовалось множество
сочетаний согласных, появились соглас-
ные на конце слова, что вызвало оглуше-
ние согласных и совпадение в конце слов
звонких и глухих в одном звуке; т, о., ут-
рата редуцированных повлекла за собой
перестройку всей фонетич. системы Д. я.
Грамматич. строй флективный. Сущест-
вительные различались по родам — муж.,
жен. и ср.— н изменялись по числам —
ед., мн. и дв. (дъва стола, дъвЬ рыбь,
дъвЬ озерЬ) и по падежам — им., род.,
дат., вин., тв. и местный (совр. прёдл. п.),
была также зват. форма, у нек-рых суще-
ствительных, отличная от им. п. (кънАже,
сестро, сыну). По системе падежных форм
существительные объединялись в 6 ти-
пов склонений, в каждый нз к-рых могли
входить слова разной родовой принад-
лежности (напр., в склонение с древней
основой на согласный — слова муж. рода
камы ’камень’, жен. рода мати, ср. рода
тЬлА, слово. сЬмА, в склонение с древ-
ней основой иа *1 — жен. рода кость,
муж. рода путь и < д.). Разрушение этой
системы склонения произошло к концу
др.-рус. периода. Прилагательные (ка-
честв. и относит.) имели полную и крат-
кую формы и в обеих формах склонялись.
Глагол имел форму наст, (буд.) времени
(ношу, скажу), 4 формы прош. вре-
мени: две простых — аорист (носихъ,
сказахъ) и имперфект (ношахъ, хожахъ),
и две сложных — перфект (есмь носилъ)
и плюсквамперфект — давнопрошедшее
(бАхъ носилъ или есмь былъ носилъ),
каждая из форм прош. вр. имела особое
значение, связанное с указанием на про-
текание действия в прошлом, 2 формы
сложного будущего: преждебудущее (бу-
ду носилъ) и аналитическое будущее,
сохранявшее во многом характер состав-
ного глагольного сказуемого [имамь (хо-
чу, начьну) носити]. Форма на -л (типа
носилъ) являлась причастием прош. вр.
и участвовала в образовании сложных
глагольных временных форм, а также
сослагат. наклонения (быхъ носилъ).
Кроме инфинитива глагол имел еще одну
неизменяемую форму — супин (или ин-
финитив цели), к-раи употреблялась при
глаголах движения («Иду ловить рыбы»).
По диал. особенностям внутри Д. я.
были противопоставлены сев.-зап. терр.
с цоканьем (неразличением [ц* ] и (ч’]),
[г] взрывного образования, формой
род. п. ед. ч. жен. рода на -Ъ (у женЬ)
и юж. и юго-вост, области с различением
[ц’] и (ч’], [у] фрикативным и формой
род. п. ед. ч. жен. рода на -ы. Были
различия и в лексике. Однако диал. осо-
бенности не разрушали единства Д. я., о
чем свидетельствуют памятники письмен-
ности 12—13 вв., созданные на разных
терр. Др.-рус. гос-ва. Др.-рус. памятники
написаны кириллицей, глаголических
(см. Глаголица) текстов на Д. я. не сохра-
нилось. Д. я., на к-ром написаны эти
памятники, являлся общим языком
др.-рус. народности, сложившейся в Ки-
евском гос-ве. На Д. я. создавалась дело-
вая и юридич. письменность, в сложном
соединении с элементами церк.-слав.
языка Д. я. выступал в памятниках
житийной лит-ры и в летописях. Укрепле-
нию единства Д. я. способствовало и об-
разование общего разг, языка центра
Др.-рус. гос-ва — Киева, население
к-рого сложилось из выходцев с разных
диал. территорий. Единый разг, язык
Киева — киевское койне — характери-
зовался сглаживанием диал. особеннос-
тей и распространением общих фонетич.,
морфологич. и лексич. черт и речи его
жителей.
Усиление диал. черт и как следствие
ослабление языковых связей между тер-
риториями распространения Д. я. было
связано с утратой Киевом с кон. 11 и осо-
бенно во 2-й пол. 12 в. его полит, значе-
ния и усилением роли новых центров об-
ществ. жнзни. Памятники 13 в. отражают
ряд местных языковых явлений, что сви-
детельствует о формировании новых язы-
ковых общностей. По ряду таких осо-
бенностей в 13 в., после завершения обще-
го для всех вост, славян процесса утраты
Редуцированных, юг и юго-запад (Киев,
алицко-Волынская, Турово-Пинская
земли — территории будущих укр. и бе-
лорус. языков) оказались противопостав-
ленными северу и северо-востоку (терри-
ториям будущего рус. языка), где, в свою
очередь, начали формироваться новго-
родский, псковский, смоленский, росто-
во-суздальский диалекты, а также диа-
лект верхнего и среднего течения Оки и
междуречья Оки и Сейма. В 14 в. терри-
тории юго-запада и запада Руси оказа-
лись под властью Великого княжества
Литовского и Польши, что еще сильнее
отторгло их от сев. и сев.-вост, террито-
рий, где складывалось Российское гос-во
и язык великорус, народности. В 14—
15 вв. Д. я. распался на 3 отд. вост.-слав.
языка (см. Русский язык, Белорусский
язык, Украинский язык).
• Соболевский А. И., Лекции по
истории рус. языка, М., 1907; Шахма-
тов А. А., Курс истории рус. языка, ч. 1—3,
СПБ. 1910—12; его же, Введение в курс
истории рус. языка, ч. 1, П., 1916; его же,
Древнейшие судьбы рус. племени, П., 1919;
Дурново Н. Н.. Очерк истории рус.
языка, М.— Л., 1924; Аванесов Р. И.,
Вопросы образования рус. языка в его гово-
рах, «Вестник МГУ», 1947, №9; его же,
Проблемы образования языка рус. (велико-
рус.) народности, ВЯ, 1955, № 5: Я к у б и н-
ский Л. П., История др.-рус. языка,
М.. 1953; Аванесов Р. И., Виногра-
дов В. В., Рус. язык, в кн.: Большая Со-
ветская Энциклопедия. 2 изд., т. 37, [М.,
1955); Филин Ф. П.. Образование языка
вост, славян, М., 1962; его же, Происхож-
дение рус., укр. п белорус, языков, Л., 1972;
Борковский В. И.. Кузне-
цов П. С., Ист. грамматика рус. языка,
2 изд.. М., 1965; Иванов В. В., Ист.
грамматика рус. языка, 2 изд., М., 1983;
Янин В. Л., Зализняк А. А.. Новго-
родские грамоты на бересте. (Из раскопок
1977 — 1983 гг.), М., 1986. В. В. Иванов.
ДРЕВНЕТЮРКСКИЕ ЯЗЫКЙ — ус-
ловный термин, обозначающий утратив-
шие коммуникативные функции языки
письменных памятников различных тюрк-
ских народов. Временные рамки их су-
ществования достаточно широки.
Наиболее ранний из Д. я.— язык тюрк,
рунич. памятников, лит. вариант 7—9 вв.
Рунич. надписи обнаружены на огромном
пространстве от р. Лена на В. до р. Ду-
най на 3.; наиболее крупные надписи
найдены в басе. р. Орхон (орхонские)
и басе. р. Енисей (енисейские). Орхонские
надписи впервые дешифрованы в 1893
В. Томсеном и В. В. Радловым (см. Древ-
нетюркское руническое письмо). Базой
формирования рунич. койне был язык
огуз. племен. Как языку литературному
ему свойственны обработанность, сме-
шанно-наддиалектный характер, а по-
скольку им пользовались разл. этниче-
ские и социальные слои, то и нек-рая
функционально-стилисгич. и региональ-
ная вариативность.
Собственный лит. язык выработали
после переселения в 9 в. на терр. Тур-
фана (Вост. Туркестан) уйгуры. Основу
его составляло рунич. койне, к-рым уйгу-
ры пользовались прежде и к к-рому были
добавлены элементы говора гор. центра
Турфана, близкого к совр. уйгур, яз.
Так возник структурно-смешанный язык,
называемый в уйгур, рукописях tiirkujyur
till, т. е. тюрк.-уйгур, яз. Кроме рунич.
алфавита уйгуры пользовались согдий-
ским и адаптированным его вариантом
(он назывался уйгурским), манихейским
и брахми шрифтами. Радлов считал, что
др.-уйгур, лит. язык окончательно сло-
жился между 8 и 9 вв. и потом употреб-
лялся в монастырях без изменения. Судя
по находкам С. Е. Малова, уйгур, пись-
менность продолжала существовать у
ганьчжоуских уйгуров до нач. 18 в.
Древнеуйгурский язык, хорошо извест-
ный др. тюркоязычным народностям, был
использован при формировании ряда
лит. языков. Так, под его влиянием на
терр. мусульм. гос-ва Караханидов с
центром в г. Кашгар к И—12 вв. сформи-
ровался свой лит. язык, обычно именуе-
мый караханидско-уйгурским; впитан-
ная им в процессе сложения традицион-
ная огузо-уйгур. основа др.-уйгур, язы-
ка, несомненно, воспринималась как уй-
гурская в целом. Уйгур, влияние сказы-
валось и в том, что наряду с араб, алфа-
витом для нек-рых сочинений употреб-
лялся и уйгур, алфавит. Термин «кара-
ханидско-уйгурский» недостаточно точен;
ср.-век. авторы пользовались иными
определениями: буграхане.кий (buyra han
till) у Юсуфа Баласагуни, хаканский
(haqanije) у Махмуда Кашгари и кашгар-
ский (kaSyar tili) у Ахмада Югнаки.
В 13—14 вв. на терр. по ниж. течению
Сырдарьи (вместе с Хорезмом) и на терр.
Золотой Орды возник лит. язык, именуе-
мый в вост, источниках хорезмско-тюрк-
ским. В лит. и науч, жизни Хорезма 11—
12 вв. принимали участие огуз. и кыпчак,
племена, языки к-рых образовали основу
лит. языка. Традиционную огузо-уйгур.
ДРЕВНЕТЮРКСКИЕ 143
АЛФАВИТ ДРЕВНЕТЮРКСКОГО РУНИЧЕСКОГО ПИСЬМА
Румы		Транскрипция	Руны		Транскрипция
Орхонские	Енисейские		Орхонскке	Енисейские	
	-Г 5 X	а (а/			т
Г		е	?		п<
г	ь	/ Г	rf	«Г гГ	п2
> >		о и	1		1
г г	и и	о~й			Л/
D	0 о	j'	£	гл <	пс пд
94	Г	j2	W о		nt nd
<) J <5	boon	b'	1		Р
	я	b2	К А	г1	<?'
	А	c~g	0		<?/• дГ
Y	Y	с2 g2		т	од ид до ди
JS	N	d 1	Ч	ч н н	г!
	X	d2	/р	/у»	г2
¥7	т и т	У'		f К	$!
	F ( f	дг	I	1	S2
	Z ?	к2	Y	Т п 'о Л1	V $
Rh	в в	о/г uk kb’ kii		1	t’
)	J V	('	h К	h h ч	t2
	у	I2	О	Чт -И	z
м		Id It			
часть языка сочинений этого периода со-
ставляет далеко не полный перечень эле-
ментов языка караханид. поры. К ней
добавлены новообразования преим. кып-
чак. происхождения. Хотя доля уйгур, яз.
здесь и не велика, но уйгур, влияние еще
сказывается на графике памятников —
нек-рые из них написаны на уйгур, алфа-
вите. Самым значительным в истории
тюрк. лит. языков средневековья был
период, наз. в вост, источниках и в науч.
144 ДРЕВНЕТЮРКСКОЕ
лит-ре чагатайским (см. Чагатайский
язык).
Кроме названных выше известны Д. я.
др. география, регионов: Закавказья,
М. Азии, Поволжья, Египта. Эти языки
не связаны к.-л. единой традицией, и
сфера их действия меньше, нежели у
группы языков Центр, и Ср. Азии. К ним
относятся: язык арабографичных сельд-
жук. памятников 13—14 вв. из М. Азин и
Закавказья, тяготеющий к совр. языкам
юж. огуз. группы; язык арабографичных
кыпчак, памятников 13—14 вв. из Егип-
та и Сирии, получивший назв. мамлюк-
ско-кыпчакского и имеющий общие черты
с совр. языками сев. кыпчак, группы;
язык эпитафийных надписей 13—14 вв.
араб, шрифтом нз Поволжья, получив-
ший назв. булгарского и традиционно
сближаемый с совр. чуваш, яз.
В числе древних тюркоязычных памят-
ников имеются и такие, к-рые отражают
языки не литературные, а разговорные
или диалектные: латинографичный «Co-
dex Cumanicus» (кыпчак, ареал 13—
14 вв.), судебные акты арм. письма из
Каменец-Подольска (кыпчак, ареал 15—
17 вв.; см. Половецкий язык).
Т. о., Д. я. включают в себя языки
двух типов: литературные и нар.-раз-
говорные (диалектные). Лит. языки пред-
ставлены в двух разновидностях: языки
большого пространств, охвата (Центр, и
Ср. Азия) и продолжит, времени дейст-
вия, нанизанные на стержень единой
огузско-уйгур. письм.-языковой тради-
ции, и языки меньшего география, и вре-
менного масштаба, не связанные между
собой единой традицией (Египет, М. Азия,
Закавказье, Поволжье, 13—15 вв.).
Очень невелик сравнительно с литера-
турным фонд памятников с записью тюрк,
диал. речи; такая диспропорция стоит в
прямой связи с интенсивностью ист., со-
циальных н культурных процессов у тюр-
коязычных народностей. Обилие образ-
цов лит. языков сравнительно с текста-
ми обиходно-бытовой речи связано с уров-
нем развития гос. образований и высокой
степенью книжной грамотности тюрок.
Изучением Д. я. успешно занимались
рус., сов. и зарубежные ученые: Радлов,
Малов, А. Н. Кононов, С. Г. Кляштор-
ный, А. Н. Бернштам (рунич. памятни-
ки); Радлов, Малов, Ф. В. К. Мюллер,
А. А. фон Ле Кок, В. Банг-Кауп, А. фон
Габен, П. Циме (др.-уйгур. тексты);
Радлов, Р. Арат, Б. Ата лай, С.М.Му-
таллибов (тексты караханид. периода);
А. Зайончковский, Р. Нур, Э. Н. Над-
жип, Э. И. Фазылов (хорезм. памятни-
ки); А. Вамбери, М. Ф. Кёпрюлю, Ко-
нонов, А. К. Боровков, Дж. Клосон,
Я. Экман (чагатаистика).
* Мели оранский П. М., Памятник
в честь Кюль-Тегина, СПБ, 1899: М а-
лов С, Е., Памятники др.-тюрк, письмен-
ности. М.— Л.. 1951; его же. Енисейская
письменность тюрков, М,— Л.. 1952: его
ж е, Памятники др.-тюрк, письменности
Монголии и Киргизии, М,— Л.. 1959: Бо-
ровков А. К., Лексика ср.-азиат, тефсира
XII - XIII вв., М., 1963: Фазылов Э.,
Ст.-узб. язык, Хорезмийские памятники
XIV века, т. 1 — 2, Таш., 1966—71; Др.-тюрк,
словарь, Л., 1969; Н а д ж и п Э. Н., Исто-
рико-сравнит. словарь тюрк, языков XIV ве-
ка. На материале «Хосрау и Ширин» Кутба,
кн. 1, М., 1979; Айдаров Г., Библио-
графия. указатель лит-ры по енисейско-
орхонскнм и Таласским памятникам др,-
тюрк. письменности, А.-А., 1979; Коно-
нов А. Н.. Грамматика языка тюрк, рунич.
памятников VII — IX вв.. Л., 1980; Thom-
sen V., Inscriptions de L’Orkhon.... Helsing-
fors, 1896; Radloff W., Die altturkischen
Inschriften der Mongolei. Neue Folge. St.-
Petersbourg, 1897; Orkun H. N.. Eski tiirk
yazitlari, 1—4. 1st., 1936—41; Philologiae
turcicae fundamenta, t. -1, [Wiesbaden], 1959.
Э. P. Тенишев.
ДРЕВНЕТЮРКСКОЕ РУНИЧЕСКОЕ
ПИСЬМО — письменность, существовав-
шая у части древних тюркских племен
в 8—10 вв. и напоминающая по форме
знаков германские руны (см. Руническое
письмо).
Различаются Д. р. п. Центр. Азии п
Сибири, запечатлевшее орхоно-енисей-
ских надписей язык, и рунич. надписи из
Вост. Европы, лишь в части знаков совпа-
дающие с центр.-азиат. руникой; надписи
вост.-европ. рунами ввиду их краткости и
отсутствия билингв не получили окончат.
дешифровки и достоверной языковой ин-
терпретации. По предположениям ряда
ученых, тюрк, азиат, руны были созданы
ранее 8 в. на базе согдийского письма
(см. Согдийский язык) в результате транс-
формации курсивных начертаний знаков
в геометризов. формы, что наиболее оп-
равдано для целей эпиграфики — преиму-
щественного типа тюрк, рунич. надписей.
В алфавите, с учетом региональных и
хронологии, вариантов, более 40 графем.
Оригинальная особенность Д. р. п.—
наличие пар самостоят. букв для боль-
шинства велярных и палатальных соглас-
ных. Это позволило построить систему
письма таким образом, что не выписыва-
лись широкие гласные корневых и в
большинстве случаев — все гласные аф-
фиксальных слогов, за исключением ко-
нечных открытых слогов. Д. р. п. было
дешифровано в 1893 В. Томсеном, пер-
вые опыты переводов орхон. памятников
опубликовал в 1894 акад. В. В. Радлов.
* Радлов В. В., Атлас древностей
Монголии, в. 1—4, СПБ, 1892—99; Щер-
бак А. М.. Енисейские рунич. надписи.
К истории открытия и изучения, в кн.; Тюр-
кология. сб.. М., 1970; КормушинИ. В.,
К осн. понятиям тюрк, рунич. палеографии,
«Сов, тюркология», 1975, № 2; Аманжо-
лов А. С.. К генезису тюрк, рун, ВЯ. 1978,
№ 2; Лившиц В. А., О происхождении
др. тюрк, рунич. письменности, «Сов. тюр-
кология», 1978, № 4; Clauson G., The
origin of the Turkish «runic» alphabet, «Acta
orientalia», Kph., 1970, v. 32; см. также
лит. при ст. Орхоно-енисейскшс надписей
язык.	И. В. Кормушин.
ДРЕВНЕУЙГУРСКИЙ ЯЗЬ'1К— услов-
ное название одного из литературных
тюркских языков раннего средневековья.
В сер. 9 — сер. 13 вв. был офиц. языком
уйгур, гос-ва Кочо в Вост. Туркестане
(совр. Синьцзян-Уйгурский авт. р-н
КНР). Стал известен благодаря открытию
в кон. 19 — нач. 20 вв. в Вост. Туркеста-
не письм. памятников, датируемых 8—
18 вв. (хранятся в рукописных собраниях
в Берлине, Киото, Ленинграде, Лондоне,
ЕВРЕЙСКАЯ ЯЗЫКОВЕДЧЕСКАЯ
ТРАДИЦИЯ — совокупность способов
описания и осмысления древнееврейского
языка, складывавшаяся начиная с пер-
вых веков на Бл. Востоке, а с 10 в. также
в Европе.
Сведений о лингвистич. знаниях в пери-
од существования живого др.-евр. языка
не сохранилось; написанные на этом язы-
ке лит. тексты, став частью Ветхого заве-
та, сделались каноническими в кон. 2 в.
и ограждались от влияния разг, языка.
Послебиблейская лит-ра (т. наз. талму-
дическая, 2 в. до н. э.— 5 в. н. э.) писа-
лась на др.-евр. яз., отличавшемся от язы-
ка Ветхого завета (мишнаист. лит. норма;
см. Гебраистика), а отд. ее части — на
разг, арамейских диалектах: галилейско-
палестинском, южнопалестинском и ва-
вилонском. В этой языковой ситуации
священные тексты начали переводить на
арамейский яз., в связи с чем и возникли
суждения о технике и общих проблемах
перевода. Систематич. изложения язы-
коведч. знаний этого времени ие дош-
ло, и судить о них можно лишь по терми-
нам и отд. лингвистич. положениям,
встречающимся в послебиблейской лит-ре.
Традиционалисты -текстологи (масореты),
Париже, Пекине, Стамбуле, Стокгольме
и служат важным источником для изуче-
ния истории и культуры народов Центр.
Азии). На основе языковых различий, от-
раженных в текстах, в Д. я. выделяются
2 диалекта, условно называемые п- и
j-диалектами. Отличит, признаки Д. я.:
употребление в нек-рых позициях пе-
реднеязычного смычного d вместо средне-
язычного спиранта j; наличие утрачен-
ного в совр. тюрк, языках форманта
-yma/-gma, служащего для образования
причастия наст, вр., и форманта -da£i/-da-
61, образующего причастия буд. вр.;
употребление аффикса -da/-da для выра-
жения значения не только локатива, но н
аблатива, и др.
• Щербак А. М., Грамматич. очерк
языка тюрк, текстов X -- XIII вв. из Вост.
Туркестана, М.— Л.. 1961; Др.-тюрк, сло-
варь, Л., 1969; Насилов В. М., Язык
тюрк, памятников уйгур, письма Х1 —
XV вв., М., 1974; Gabain A. von,
Alttiirkische Grammatik, 3 Aufl., Wiesbaden,
1974.	Л. К). Тугушева.
ДУНГАНСКИЙ ЯЗЫК —один из ки-
тайско-тибетских языков (китайская
ветвь). Распространен в отд. р-нах Кирг.,
Казах, и Узб. ССР. Число говорящих в
СССР ок. 50 тыс. чел. (1979, перепись).
Осн. масса дунган, проживающих в КНР
в щювинциях Ганьсу, Шэньси, Цинхай,
Хэбэй, Хэнань, Шаньдун, Ляонин,
Юньнань, Аньхой и др. (их кит. назва-
ние хуэй, или хуэйцзу, общее число св.
7 млн. чел., 1986, оценка), говорит на
диалектах соотв. провинций и на совр.
лит. китайском языке.
В СССР различают 2 диалекта Д. я.;
ганьсуский и шзньсиский — от назв.
провинций на С.-З. Китая, откуда во 2-й
пол. 19 в. пришли предки ср.-азиат, дун-
ган на терр. нынешних Казахстана н
Ср. Азии. Между диалектами имеются
значит, различия.
Д. я. в СССР сохранил исконные чер-
ты сев .-зап. диалектов кит. яз., на базе
к-рых он сложился и к-рые в Китае поч-
Л
ставя себе целью охранять текст Ветхого
завета от искажений, фиксировали на по-
лях и в конце канона Ветхого завета ва-
рианты написаний и чтения слов и слово-
сочетаний. В 6—8 вв. было создано неск.
систем огласовок: вавилонская, палес-
тинская и тивериадская; последняя, наи-
более распространенная, имела диакри-
тики для различения гласных и их ка-
чества, удвоения согласных и др. (см.
Матрес лекционис). Начиная с 10 в.
текст Ветхого завета, огласованный тиве-
риадскими знаками, лег в основу грамма-
тич. описания др.-евр. языка.
В мистич. соч. «Книга созидания» (8 в.,
Палестина) было сформулировано деле-
ние «букв» (т. е. фонем) на 5 групп по их
произношению, в совр. терминологии —
лабиальные, дентальные, велярные (вклю-
чая у), сибилянты (включая г) и фарин-
гально-ларипгальные («гортанные»). Пер-
вую грамматику др.-евр. яз. «Книги язы-
ка» создал в нач. 10 в. Саадия Гаон, фи-
лософ, языковед, переводчик Ветхого
завета на араб. яз. Он дал деление букв
на И корневых и 11 служебных, опре-
делил по арабскому образцу 3 части ре-
чи — глагол, имя, частицы, предложил
парадигму др.-евр. глагола, но, не опоз-
ти полностью утратились под влиянием
кит. лит. языка. Особенности Д. я. в
фонетике: переход начальных слоговых
u > v, i > j, превращение какуминаль-
ного z в шипящий z; оппозиция парных
мягких и твердых согласных; сокращение
числа тонов с 4 до 3 в ганьсуском диалек-
те. В морфологии относительно развита
суффиксация. В отличие от кит. яз.
в Д. я. суффикс мн. числа может упот-
ребляться не только с существительными,
обозначающими лица, но и с существитель-
ными, обозначающими живые существа
и предметы. В словообразовании разви-
вается тенденция к созданию двусложных
и многосложных слов путем словосложе-
ния (корнесложения), редупликации (пов-
тор односложного корня) или присоеди-
нением к односложному корню суффикса
предметности -гь. В синтаксисе имеются
лишь отд. случаи нарушения обычного
порядка слов под влиянием соседних
языков иного строя. Характерна инвер-
сия прямого дополнения с помощью по-
казателя Ьа. В лексике много заимство-
ваний нз совр. кит., араб., рус. и тюрк-
ских языков.
Д. я. в СССР имеет письменность:
в 1926—28 на основе араб, алфавита, с
1928 на основе латиницы, с 1953 на осно-
ве рус. графики. Лит. язык сформиро-
вался на базе ганьсуского диалекта.
* Драгунов А. А., Д р а г у н о-
в а Е. Н., Дунган, язык, «Зап. Ин-та восто-
коведения АН СССР». 1937, т. 6; Поли-
ванов Е. Д., Фонологич. система гань-
суйского наречия дунган, языка, в сб.: Воир.
орфографии дунган, языка, Фр., 1937;
К а л и м о в А., Дунган, язык, в ки.: Язы-
ки народов СССР, т. 5. Л., 1968 (лит.);
его же. Неск. замечаний о путях развития
дунган, языка, в кн.: Социолингвистич. проб-
лемы развивающихся стран, М., 1975; И м а-
з о в М., Фонетика дунган, языка. Фр.,
1975; его же. Очерки по морфологии дун-
ган. языка. Фр., 1982; Яншансин Ю.,
Тоны и ударения в дунган, языке, Фр.,
1940 (на дунган, яз.).
Рус.-дунган, словарь, т. 1—3, Фр., 1981.
А. Калимое,
нав категорию глагольной породы, со-
ставил лишь ряд словоформ основной
и каузативной пород. Корни др.-евр.
языка он считал одно-, двух- и трехсог-
ласными. Ему принадлежат также сло-
варь др.-евр. слов в алфавитном порядке
и слов по последним согласным; словарь
слов, встречающихся один раз в Ветхом
завете, и список трудных слов Мишны.
В сер. 10 в. в Испании Менахем бен
Сарук составил корневой словарь «Тет-
радь» с включением в гнездо предпола-
гаемых производных. Ученый не прово-
дил сравнений др.-евр. яз. с др. языками,
хотя в 1-й пол. 10 в. Йегуда ибн Курайш
из Феса (Сев. Африка) выдвинул прин-
ципиально важное положение о близости
др.-евр., арамейского и араб, языков.
Собственно науч, исследование др.-евр.
языка началось на рубеже 10—11 вв. в
работах Иегуды бен Давида Хайюджа,
писавшего на араб. яз. и выделившего в
монография, соч. «Книга о глаголах со
„слабыми" буквами» и «Книга о глаголах
с двумя подобными корневыми буквами»
осн. категории морфологии глагола, в
ЕВРЕЙСКАЯ 145
частности категорию глагольных пород
др.-евр. яз.; фактически впервые последо-
вательно определялся состав корня, при-
чем Хайюдж сформулировал положение о
трехсогласном составе др.-евр. глаголь-
ного корня. Впоследствии Б. Дельбрюк
отмечал, что понятие корня проникло в
европ. языковедч. науку из евр. грамма-
тич. традиции, восходящей к Хайюджу,
чьи идеи продержались в европ. семито-
логии до кон. 19 в.
Последователь Хайюджа Абу-ль-Ва-
лид Мерваи ибн Джанах (рабби Иона),
живший в Испании в кон. 10 — 1-й пол.
11 вв., стремился дать полное науч, опи-
сание др.-евр. яз., но в своем соч. в двух
частях на араб. яз. «Книга критического
исследования» сознательно опустил те
разделы грамматики и лексики, к-рые
имелись в трудах Хайюджа, и раздел об
огласовке. Освещая в 1-й части проблемы
строя др.-евр. яз., нбн Джанах 2-ю часть
целиком отвел корневому словарю, сос-
тавленному в алфавитном порядке. При
словоформах приводится примеры из
Ветхого завета, указания на грамматич.
категорию и (не везде) араб, перевод.
Автор проводил сравнения с араб, яз.,
арамейским и языком Мишны, обращая
внимание на полисемию.
Современник ибн Джанаха Самуил ха-
Нагид, живший также в Испании, соста-
вил фундаментальный корневой словарь
«Книга, избавляющая от нужды обра-
щаться к другим книгам», куда включены
были все слова и словоформы, встречаю-
щиеся в Ветхом завете. Сохранившиеся
фрагменты этого словаря были изданы
П. К. Коковцовым в 1916. В нач. 12 в. в
Испании Исаак ибн Барун в своем соч.
«Книга сравнения еврейского языка с
арабским» впервые в истории изучения
этих двух языков сопоставил их в грамма-
тич. и лексич. плане; теоретически осно-
ванная на трудах Хайюджа и его преем-
ников, книга эта отмечена строгой систе-
матичностью. Онг впервые была издана
Коковцовым (1893).
Одновременно с Хайюджем и его после-
дователями изучали язык караим, ученые,
создавшие своеобразное описание грам-
матич. строя др.-евр. яз. Крупнейшим
грамматистом этого направления был
Абу-ль-Фарадж Харун ибн аль-Фа-
радж (кон. 10— 1-я пол. И вв., Иеру-
салим), не принявший закон о трехсог-
ласном составе корня и потому не разли-
чавший все составные части глагольных
словоформ. Но его описания инфинитива,
имени, частиц и синтаксич. структур бы-
ли, видимо, приняты во внимание ибн
Джанахом.
Работами Самуила ха-Нагнда и ибн Ба-
руна завершается период творч. подъема
в истории осн. направления евр. яз-зна-
ния. Начинается деятельность языко-
ведов-популяризаторов, писавших только
на др.-евр. яз., таких, как, напр., Ав-
раам бен Меир ибн Эзра (кон. И—12 вв.),
расширивший евр. языковедч. термино-
логию в основном за счет переводов с
араб, яз., Иосиф Кнмхи (12 в.), введший
в соч. «Памятная книга» под влиянием
лат. языковедч. традиции систему долгих
(5) и кратких (5) гласных в др.-евр. грам-
матике, Моисей бен Иосиф Кимхи
(12 в.), книга к-рого «Движение по пути
знания» излагала основы грамматики,
использовалась в учебных целях н неод-
нократно переиздавалась, Давид Кимхи
(2-я пол. 12 — 1-я пол. 13 вв.), автор
грамматич. соч. «Совершенство» и слова-
ря «Книга корней», вытеснившего не
146 ЕВРЕЙСКИЙ
только арабоязычные труды Хайюджа и
ибн Джанаха, но и переводы этих трудов
на др.-евр. яз., Илья Левита (2-я пол. 15—
1-я пол. 16 вв.), автор критнч. истории
масоры, популярных книг по грамматике
и сочинений по лексикологии (словарь
арамейских слов Ветхого завета и сло-
варь др.-евр. слов послебиблейской
лит-ры).
Книги Кимхидов и Левиты в эпоху
Возрождения легли в основу обучения
др.-евр. и арамейскому языкам и в осно-
ву развития семитологии в христ, ун-тах
Зап. Европы. Иогани Рейхлин (нач.
16 в.) излагал учебный курс др.-евр.
языка по Д. Кимхи, книга М. Кимхи
«Движение по пути знания» была переве-
дена Себастьяном Мюнстером на лат. яз.
* Коковцов П., Книга сравнения
евр. языка с арабским Абу Ибрагима (Исаа-
ка) Ибн Баруна..., СПБ, 1893; его же,
Новые материалы для характеристики 1еху-
ды Хайюджа, Самуила Нагнда..., П., 1916;
3 и с л и и М. Н., Из истории вост, грамма-
тич. науки в XI в. (О двух направлениях
в изучении др.-евр. языка), в кн.: Письм.
памятники и проблемы истории культуры
народов Востока. XI годичная науч, сессия
ЛО ИВАН СССР. Краткие сообщения и ан-
нотации, II, М., 1975; Н а г k a v у A.. Le-
Ьеп und Werke des Saadja's Gaon (Said al-
Fajjumi, 892—942), St.-Petersburg, 1891;
В a c h e г W., Die hebraische Spracbwissen-
schaft vom 10. bis zum 16. Jahrhundert, Trier.
1892; его же. Die Anfange der hebraischen
Grammatik, ZDMG, 1895, Bd 49; В e n-
H ay yim Z., The literary and oral tradi-
tion of Hebrew and Aramaic..., v. 1—5, Je-
rusalem, 1957—77; Linguistic literature. Heb-
rew, в кн.: Encyclopaedia Judaica, v. 16,
N. Y-, 1973. p. 1352-1401. M. И. Зислин.
ЕВРЕЙСКИЙ ЯЗЫК —см. Иврит,
Идиш.
ЕВРЕЙСКОЕ квадратное пись-
мо — см. Западносемитское письмо.
ЕВРОПЕЙСКАЯ языковедческая
ТРАДИЦИЯ — совокупность методов и
принципов описания и изучения языка,
исторически сложившаяся в пределах
европейской науки и культуры.
Несмотря на большое кол-во школ и
направлений, существовавших в Е. я. т.,
она в целом представляет собой единую
линию развития науки о языке («запад-
ная» традиция) в противоположность
разл. «восточным» традициям, особенно
развивавшимся независимо от антич-
ной языковедческой традиции, к к-рой
исторически восходит Е. я. т., возникшая
после крушения Зап. Рим. империи, в
эпоху европ. средневековья, и склады-
вавшаяся на базе т. наз. т р и в и я:
латиноязычных грамматик, риторик
(включая поэтики), а также логич. уче-
ний («диалектик»). Эта система форми-
ровалась в 6 в. как часть «энциклопедии»,
или «семи свободных искусств», состояв-
ших из тривия и квадривия (музы-
ка, арифметика, геометрия, астрономия).
Считается, что канонизация антич. зна-
ния была впервые проведена Капеллой и
Боэцием; впоследствии были канонизи-
рованы грамматики Элия Доната и
Присциана, наиболее важные лат. рито-
рики, поэтики и логич. трактаты. Боэций
перевел на латынь осн. тексты Аристоте-
ля, относящиеся к логике, прокомменти-
ровал его трактаты «Категории» и «Об
истолковании». Эти сочинения легли в
основу развития логич. учений в Европе.
Современник Боэция Кассиодор составил
энциклопедич. компиляцию лат. трудов
по «словесным иск-вам», к к-рым ои от-
нес грамматику, риторику с поэтикой и
логику.
В развитии Е. я. т. в Зап. Европе можно
выделить неск. этапов: 1) 6—12 вв., пе-
риод усвоения лат. наследия и рождения
схоластич. логики, причем грамматика
рассматривалась как вспомогат. дисцип-
лина, служащая целям практич. овладе-
ния чтением н письмом; 2) 13—14 вв., или
т. наз. предреиессансный период, когда
европ. ученые более широко и углубленно
знакомились с подлинными сочинениями
Аристотеля и когда делались новые, более
точные переводы логич. трактатов греч.
мыслителя; грамматика из вспомогат.
дисциплины становится частью филосо-
фии, ключом к пониманию природы че-
ловеческого мышления. В этот период
формируется концепция филос. грамма-
тики, противопоставленной грамматике
практической. Создаются грамматики
греч. и др.-евр, языков (Р. Бэкон).
Пётр Гелийский комментирует граммати-
ку Присциана в соответствии с теми
изменениями, к-рые претерпел лат. яз.
На основе логич. идей Петра Испанского
(13 в.) возникает крупнейшая логико-
грамматич. школа «модистов» (см. Логи-
ческое направление)', 3) 15—16 вв.,
или ренессансный период, когда возни-
кает интерес к нац. языкам, стремление
«обогатить ц прославить» их наряду с
«классическими» (греческим и латынью).
Канонич. тексты переводятся на лит.
языки на нар. основе, создаются первые
грамматики этих языков. Возникает проб-
лема специфики строя отд. языков и ее
отражения в грамматиках. В Италии, Ис-
пании, позже во Франции (1634) и ряде
др. стран Европы возникают академии,
занимающиеся вопросами языка, его изу-
чения и нормирования. Это значительно
обогащает Е. я. т., способствуя форми-
рованию на ее основе самостоят. языко-
ведч. традиций в ряде стран. Создаются
предпосылки для рождения науки о язы-
ке, отличной от традиц. иск-в речи;
4) 17—18 вв., или «рационалистический»
период. Происходившая в то время в
науке «декартовская революция» повлия-
ла на филологов, заставив их искать но-
вые, «основанные на разуме», т. е. логико-
рационалистические, принципы исследо-
вания языка. Возникла «грамматич. нау-
ка» как область изучения общих и неиз-
менных свойств человеческой речи, про-
тивопоставившая себя традиционному
«грамматическому искусству» (см.
У ниверсальные грамматики). В этот пе-
риод были сделаны наблюдения о род-
стве языков и подготовлена почва для
рождения сравнительно-исторического
языкознания.
Указанные этапы и направления харак-
теризуют в основном зап.-европ. ветвь
развития антич. языковедч. традиции;
за этой ветвью и закрепилось представле-
ние о Е. я. т. Но помимо зап.-европей-
ской антич. традиция дала и др. ответв-
ления, напр. греч.-визант. языковедч. тра-
дицию и непосредственно восходящие к
ней вост.-слав., груз, и арм. традиции,
возникновение к-рых связано с ранне-
средневековым разделением Европы на
западную и восточную. К 9—И вв. уси-
лился процесс разграничения двух наибо-
лее крупных культурных регионов в
Европе — греко-славянского и ром.-гер-
манского, чему в известной мере способст-
вовало разделение христ. церкви на вос-
точную и западную. Страны Вост. Европы
находились под влиянием греч.-визант.
традиции; развитие письменности и
лит-ры в них, а также яз-знаиия харак-
теризуется по сравнению с зап. ветвью
следующими особенностями: 1) наличием
собств. письменностей, отличных от гре-
ческой и латинской; 2) ранними, начиная
с 5 в., традициями перевода книг Священ-
ного писания и создания в этой связи ка-
нонич. языков на нар. основе (см., напр.,
Старославянский язык); 3) более слабым
развитием диалектик, логики и общей ме-
тодологии науки.
Тенденции к синтезу зап. н вост.-европ.
традиций, обусловленные в значит, сте-
пени их общими истоками, наметились в
16—17 вв., но особенно ярко проявились
в эпоху Просвещения.
Колонизация европейцами значит, тер-
риторий др. континентов привела к тому,
что с 15—16 вв. начинается перенесение
принципов Е. я. т. на неевроп. регионы.
Лристианизация завоеванных колоний,
требовавшая перевода Библии н др. ре-
лиг. лит-ры на местные языки, привела к
созданию т. наз. миссионерских грамма-
тик, описывавших эти языки на базе ме-
тодов и принципов европ. традиции.
Подобные опыты, с одной стороны, рас-
ширили кругозор европ. филологов, спо-
собствовали развитию понятийного строя
европ. науки о языке, а с другой — сти-
мулировали процесс развития новых,
внеевроп. лингвистич. традиций на базе
Е. я. т., в т. ч. таких крупных, как сев.-
американская (США, Канада).
* Конрад Н. И., Запад и Восток. Ста-
тьи, М.. 1972; Амирова Т. А., Оль-
ховиков Б. А., Рождествен-
ский Ю. В.. Очерки по истории лингви-
стики, М., 1975; История лингвистич. уче-
ний, [2]. Ср.-век. Восток. Л.. 1981; История
лингвистич. учений. Ср.-век. Европа, Л., 1985;
Ольховиков Б. А., Теория языка и
ввд грамматич. описания в истории яэ-зна-
ния. М.. 1985; Robins R. Н., Ancient
and mediaeval grammatical theory in Europe
with particular reference to modern linguistic
doctrine, L., 1951; CTL. 1972, v. 9 (Linguistics
in Western Europe); Jacob A.. Genese de la
pensee linguistique, P.,	[1973]; Ash-
worth E. J., Language and logic in the
Post-medieval period, Dordrecht — Boston,
[1974]; CTL. 1975, v. 13 (Historiography, of
linguistics); P a d 1 e у G. A.. Grammatical
theory in Western Europe 1500—1700. The
Latin tradition, Camb.— [a. o.J. [1976]; его
ж e. Grammatical theory in Western Europe
1500—1700. Trends in vernacular grammar. I,
Camb., 1985; H u nt R. W., The history of
grammar in the Middle Ages. Amst.. 1980.
H. Ю. SoKadopoeat
ЕВРОПЕЙСКОЕ ЛИНГВИСТИЧЕ-
СКОЕ Общество (Societas Linguist;-
ca Europea) — международное научное
общество, объединяющее в качестве дейст-
вительных членов языковедов стран
Европы и содействующее развитию ис-
следовательской работы в области языко-
знания и смежных наук. Основано в 1966
по образцу Американского лингвистиче-
ского общества. Е. л. о. проводит еже-
годные собрания, на к-рых избираются
президент и вице-президент, а также орга-
низует междунар. науч, конференции.
Первым президентом был А. Мартине;
в 1986/87 президентом избран Т. В. Гамк-
релидзе. Печатные органы: ежекварталь-
ный науч. жури. «Folia Linguistica»
(1967—) и журн. «Folia Linguistica His-
torica» (1980—).	В. П. Нерознак.
ЕГЙПЕТСКИИ ЯЗЬ'1К—см. Древне-
египетский язык.
ЕГИПЕТСКОЕ ПИСЬМО — словесно-
слоговая система письма, обслуживавшая
древнеегипетский язык (ок. 4-го тыс.
до н. э.— 3—4 вв. н. э.). Основу его сос-
тавляли ок. 500 знаков-рисунков, мне-
монически связанных с определ. понятия-
ми и выражающими нх словами [отд. сло-
вом или группой слов, соотнесенных с ри-
сунком по семантич. или фонетич. ассо-
циации, напр.: изображение ‘(план) дома’
означало рг ‘дом’ н prj ’выходить’; ‘связ-
ка шкур шакалов’ ms 4- ‘сноп льна’ dr
могли означать nisdr ‘ухо’]. При этом
фонетич. ассоциации учитывали только
согласный костяк слова, отвлекаясь от
огласовки. В своем фонетич.-консо-
нантном употреблении знак мог пере-
давать либо один сог-
ласный с произволь-
ным или нулевым глас-
ным («алфавитный
знак»), либо два или
три согласных — в за-
висимости от слова,
для к-рого был перво-
нач. выработан этот
знак. Т. о. каждый
знак получал не толь-
ко словесное, ио и
фонетич. (консонант-
ное) значение.
С кон. 4-го тыс. до
н. э. выработалась ор-
фографии. система,
имевшая целью обес-
печить однозначное чте-
ние: 1) нек-рые знаки
выражали одно опре-
дел. слово; к такому
знаку прибавлялась
вертикальная черточ-
ка, определявшая его
именно словесное, а не
фонетич. прочтение; 2)
др. знаки в словесном
нх значении рассматри-
вались как идеограм-
мы и могли выражать
либо одно слово, либо
одно из неск. ассоциа-
тивно связанных слов;
однозначность прочте-
ния обеспечивалась
добавлением «компле-
мента» — одного или
неск. знаков в фоне-
тич. консонантном упо-
треблении; компле-
мент воспроизводил
весь согласный кос-
тяк слова или его ко-
нечную часть; он не-
редко добавлялся и
тогда, когда идео-
грамма имела всего одно словесное
значение; 3) слово могло также пере-
даваться одними знаками в фонетич.-
консонантном употреблении, но т. к. это
не обеспечивало его однозначного прочте-
ния из-за отсутствия гласных, то добавля-
лась соотв. идеограмма в качестве «детер-
минатива», т. е. непроизносимого знака,
характеризующего категорию понятий,
к к-рой относится данное слово. Служеб-
ные слова писались только фонетич.-кон-
сонантными знаками. Дв. и мн. числа
обозначались удвоением/утроением знака
или двумя/тремя черточками. Е. п. упот-
реблялось параллельно в двух разновид-
ностях: рисуночной с тщательным вос-
произведением изображаемого предмета
(иероглифика) и скорописной (иерати-
ка). С сер. 2-го тыс. до н. э. применялся
особый вариант Е. п. для записи иноязыч-
ных слов, гл. обр. имен собственных:
одно- и двухконсонантные знаки, как по-
лагают, подбирались по огласовке соот-
ветственного егип. слова и потому могли
передавать не только согласный костяк,
но и огласовку неизвестного слова. Со
2-го тыс. до н. э. начинает создаваться
параллельно обычному еще особое тайное
письмо, в принципе из односложно-кон-
сонантных знаков, но со значит, вариатив-
ностью для каждого фонетич. значения;
традиционные знаки использовались как
идеограммы-детерминативы слов, но не
по семантич., а по фонетич. ассоциапин
(сходство начального согласного и т. п.).
С 3 в. до и. э. это письмо становится свя-
щенным.
С 7 в. до и. э. на основе иератики вы-
работалась новая скоропись — демоти-

2°г;.21
ад 4 о о
6
Образец иератического письма; ниже тот же текст в иерог-
лифической передаче.
ка. Знаки в ней упрощены, поликонсонан-
тные знаки употребляются реже, заме-
няясь написаниями одноконсонантных
знаков с детерминативами, носящими
характер обобщающих знаков для клас-
сов понятий.
• Петровский Н. С., Егип. язык,
Л., 1958; его же, Звуковые знаки егип.
письма как система, М., 1978; L а с a u Р.,
Sur le systeme hieroglyphique, Le Caire, 1954;
Gardiner A. H.. Egyptian grammar,
3 ed., L., 1957.	И. M. Дьяконов.
ЕГИПТОЛОГИЯ — комплекс историко-
филологических дисциплин, занимающих-
ся изучением истории, культуры, языка
и письменности Др. Египта.
Возникновение лингвистич. Е. связано
с дешифровкой египетского письма. Са-
мобытная егип. иероглифич. система и ее
скорописные варианты — иератика и де-
мотика — были со временем забыты са-
мими египтянами; памятники егип. пись-
менности, отражающие жизнь египтян и
фиксирующие этапы развития древнееги-
петского языка на протяжении более трех
тысячелетий, оставались непрочитанными
вплоть до нач. 19 в. В 4 в. расшифровать
егип. письменность пытался Гораполлон,
в 17 в.— А. Кирхер, в 18 в.— У. Уом-
бертон, Ж. де Гинь и др. ученые, но их
усилия не имели успеха.
Найденный в 1799 т. иаз. Розеттский
камень с идентичными по содержанию
иероглифич., демотич. и греч. текстами
дал ключ к дешифровке егип. иерогли-
фов. Его первыми исследователями были
ЕГИПТОЛОГИЯ 147
ю»
А. И.Сильвестр де Сасн,
Ю. Д. Окерблад и
Т. Юнг, определивший
звуковое значение неск.
иероглифов и вплотную
подошедший к дешиф-
ровке. Основоположни-
ком Е. как науки стал
Ж. Ф. Шампольон, к-рый
в результате многолет-
них исследований де-
шифровал систему егип.
письма («Письмо к г.
Дасье», 1822). В 1824
он опубликовал «Очерк
иероглифической систе-
мы древних египтян», в
1836 — первую грамма-
тику егип. яз.; словарь егип. яз. вышел
посмертно в 1841. В 1828 Шампольон воз-
главил первую науч, экспедицию в Еги-
пет, результатом к-рой был труд «Па-
мятники Египта и Нубии», изданный в
1844 при участии И. Розеллини.
Преемники Шампольона (т. наз. старая
школа египтологов) занимались накопле-
нием науч, материала, изданием памят-
ников, разрабатывали осн. направления
егип. филологии. В 40—60-х гг. 19 в.
К. Р. Лепсиус работал над вопросами
хронологии, истории, развития егип.
иск-ва; его 12-томный труд «Памятни-
ки Египта и Эфиопии» (1849—56) не утра-
тил науч, значения. Г. Бругш занимал-
ся изучением демотнкн, Э. де Руже и
Ф. Ж. Шаба исследовали иератнку. Пер-
вый полный список егип. иероглифов сос-
тавил С. Бёрч.
Начавшиеся со 2-й пол. 19 в. упорядо-
ченные археология, изыскания, к-рые
проводились Ф. О. Ф. Мариетом, воз-
главившим «Службу древностей Египта»
и основавшим Египетский музей в Каире,
Г. К. Ш. Масперо, У. М. Питри Флин-
дерсом, Л. Борхардтом, X. Картером,
М. 3. Гонеймом и др. учеными, способст-
вовали накоплению богатого эпиграфич.
материала, ставшего базой для дальнейше-
го развития филологич. Е., расцвет к-рой
с 90-х гг. 19 в. связан с т. наз. берлин-
ской школой во главе с А. Эрманом. Эр-
ман издал классич. грамматики егип. яз.
среднего и нового периодов («Aegyptische
Grammatik», 1894; 4 Aufl., 1928; <Neu-
aegyptische Grammatik», 1880;2Aufl. ,1933),
его ученик К. Зете — 3-томное исследова-
ние о егип. глаголе (1899—1902), Г. Мёл-
лер — 3-томную иератич. палеографию
(1909—12). фундаментальные труды в
области демотики создал В. Шпигельберг;
Г. Юнкер стал основоположником изуче-
ния иероглифики греко-рим. времени. Бер-
линская школа известна также образцо-
выми критич. изданиями егип. текстов; в
ее рамках составлен и выпущен в 1926—50
6-томный егип. словарь под ред. Эрмана
и Г. Грапова. Достижения этой школы
были развиты н приумножены последую-
щими поколениями египтологов разных
стран. В Англии автором классич. трудов
по егип. ономастике и грамматике ср.-
егип. яз. стал А. X. Гардинер, издавший
также многочисл. литературные и дело-
вые иератич. тексты; известны трудами
по егип. синтаксису Б. Гани и трудами
по новоегип яз. ученик Гардинера Я. Чер-
ный. Значит, вклад в развитие Е. внесли
Т. Э. Пит, Р. О. Фолкнер (Великобри-
тания), П. Лако, Г. Лефевр, Э. Дриотон
(Франция), Э. Эдель, автор грамматики
староегип. яз. (1955—64), В. Вестен-
дорф, Г. Кеес, Э. Отто (ФРГ), Ж. Капар
(Бельгия), В. К. Эриксен (Дания),
148 ЕГИПТОЛОГИЯ
f	о-ЛаЛ; Д v. pU *
/Гм^К’ ^lb3Zr^®*Tj^ г^*'ч"х^ъ~?^ля«Л£
tbrtiz)	"'^г'
.;<£0.«W4tee<».l£,1^^;«l»P»Z’ib««_>P?ZHW=)^4iMI<WIH‘fS)ibf1n^y_iol11.tT«
_"T ~Р0ХУ •,£ JI£,PM.~ а	fl,JWlee oo^i 5»x-~~ ЖГ&
fwiaj“ EW9J 4 U	F.WT^y/^iOTMUf/^^OfMW^Xfo-^x
Демотическое письмо Зв. до н. э.;
Р. А. Каминос (США), 3. Моренц,
Ф. Хинце (ГДР), Ф. Лекса, 3. Жаба
(ЧССР), Т. Анджеевскнй (ПНР), Л. Ка-
коши (ВР), С. Хасан, А. Фахри,
А. Бадави, А. Бакир (АРЕ) и др.
В России интерес к Египту н его куль-
туре возник в нач. 19 в. Сокр. перевод
«Очерка иероглифической системы» Шам-
польона был издан декабристом Г. С. Ба-
теньковым в 1824; сохранилась переписка
А. Н. Оленина с Шампольоном. Развитие
дореволюционной рус. египтологии свя-
зано прежде всего с именами В. С. Го-
ленищева, О. Э. Лемма, Б. А. Тураева.
Голенищев открыл и издал неск. уникаль-
ных памятников егнп. лит-ры, внес зна-
чит. вклад в изучение глагольных форм и
синтаксиса егип. яз.; он основал кафедру
Е. в Каирском ун-те, собранная им в
Египте коллекция древностей легла в ос-
нову егип. отдела Музея изобразит, иск-в
им. А. С. Пушкина в Москве. Лемм с
1887 читал курс егнп. яз. в Петерб.
ун-те. Тураев', автор ряда трудов по рели-
ниже тот
же текст в иероглифической передаче.
гии и лит-ре Др. Египта, создал школу
рус. египтологов (В. М. Викентьев,
И. М. Волков, А. Л. Коцейовский,
Н. Д. Флиттнер, И. Г. Франк-Каменец-
кий). Ученик Тураева В. В. Струве стал
основоположником сов. школы Е. и исто-
рии Др. Востока. Как египтолог он из-
вестен изданием Моск, матем. папируса
(1930), ряда демотич. текстов (1954) и
многочисл. работами по истории егип.
общества. Сов. Е. охватывает своими ис-
следованиями широкий круг культурно-
ист. проблем; в области яз-знания извест-
ны работы М. А. Коростовцева, автора
«Введения в египетскую филологию»
(1963) и «Новоегипетской грамматики»
(1973), И. Г. Лившица, автора исследо-
вания о Шампольоне и истории дешифров-
ки егип. письменности (1950), Н. С. Пет-
ровского, автора грамматики егип. яз.
(1958), монографий «Звуковые знаки
египетского письма как система» (1978)
и «Сочетания слов в египетском языке»
(1970).
a)wr ’ласточка' и wr ’большой’, hprr 'жук'
и hpr ‘становиться’, ms 'хвост' и msj ‘ро-
жать’, dr ’корзина’ и dr ‘граница*,
6)msdr 'ухо': (1) рисуночный знак. (2) ms
‘хвост’ + _dr ’корзина’.
Звуковая замена в египетском письме при
помощи сходно звучащих слов.

a) jb 'козленок' и jb(j) 'жаждать',
б) рг 'дом' и pr(j) 'выходить'.
Различные понятия, обозначаемые словами
с одинаковым составом гласных (египетское
письмо).
В СССР проблемы лингвистич. Е. ис-
следуются на вост, ф-те ЛГУ, в ИВАН
СССР, ЛО ИВАН СССР, Гос. Эрмитаже,
Музее изобразит, нск-в нм. А. С. Пуш-
кина, Одесском гос. археологич. музее;
за рубежом — в Лондоне, Оксфорде
(Великобритания), Берлине (ГДР), Зап.
Берлине, Гёттингене, Бонне (ФРГ), Па-
риже, Страсбурге (Франция), Лейдене
(Нидерланды), Риме, Милане (Италия),
Вене (Австрия), Женеве (Швейцария),
Праге (ЧССР), Чикаго, Бостоне (США),
Каире (АРЕ). В Каире функционирует
«Служба древностей Египта»; по согла-
шению с правительством АРЕ на терр.
страны находятся постоянные египтоло-
гия. центры ряда стран: Великобритании,
Бельгии, Италии, ГДР, ФРГ, Нидерлан-
дов, ПНР, Франции, ЧССР.
Материалы по лингвистич. Е. публи-
куются в периодич. изданиях: «Вестник
древней истории» (М.— Л.,	1937—),
<Zeitschrift fur agyptische Sprache und
Altertumskunde» (Lpz., 1863—), «Annales
du service des antiquitds de I’Egypte» (Le
Caire, 1900—), «Journal of Egyptian
Archaeology» (L., 1914—), «Aegyptus.
Rivista italiana di egittologia e di bapi-
rologia»(Mil., 1920—), «Chronique d’Egyp-
te. Bulletin periodique de la Fondation
igyptologique reine Elisabeth» (Brux.,
1925—), «Kemi. Revue de philologie et
d'archeologie egyptiennes et coptes» (P.,
1928—), «Mitteilungen des Deutschen
Archaologischen Instituts. Abteilung Kai-
ro» (Wiesbaden, 1930—), «Journal of
Near Eastern Studies» (Chi., 1941—),
«Revue d'6gyptologie риЬпёе par la So-
siete franQaise d’egyptologie» (P., 1948—)
и др.
• Кагаров E., Прошлое и настоящее
египтологии, Сергиев Посад, 1914; Б у з е-
с к у л В. П.. Открытия и науч, достижения
за последние годы в области изучения Др.
Востока, Хар., 1927; КацнельсонИ. С.,
Материалы для истории египтологии в Рос-
сии, в кн.: Очерки по истории рус. востоко-
ведения. сб. 2, М., 1956; Постов-
с к а я Н. М., Изучение древней истории Вл.
Востока в Сов. Союзе (1917 —1959), М., 1961;
Коростовцев М. А., Пятьдесят лет еги-
птологии в СССР, в кн.: Ж. Ф. Шамполь-
ов в дешифровка егип. иероглифов, М., 1979;
Петровский Н. С., Источники сведе-
ний о Др. Египте в России в XI — XVIII вв.,
в хи.: Замаровский В., Их величества
пирамиды, М., 1981; S е t h е К., Die Асур-
tologie..., Lpz., 1921: G 1 a n v i I 1 е
S. R. K.. The growth and nature of egyp-
tology, Camb., 1947; Dawson W. R.,
Who was who in egyptology..., L-. 1951; Hor-
nung E., Einfunrung in die Agyptologie..,,
Darmstadt, 1967; Sauneron S., L'egyp-
tologie, P., 1968.	И. В. Виноградов.
ЕДИНЙЦЫ ЯЗЫКА—элементы систе-
мы языка, имеющие разные функции и
значения. Совокупности основных Е. я.
в узком смысле этого термина образуют
определ. «уровни» языковой системы,
напр. фонемы — фонемный уровень,
морфемы — морфемный уровень н др.
(см. Уровни языка).
Термином «Е. я.» в широком смысле
обозначают обширный круг неоднородных
явлений, являющихся объектом изуче-
ния лингвистики. Выделяют материаль-
ные, имеющие постоянную звуковую обо-
лочку единицы, напр. фонему, морфему,
слово, предложение и т. д., «относительно-
материальные» единицы (по А. И. Смир-
ницкому), имеющие переменную звуко-
вую оболочку, напр. модели строения
слов, словосочетаний, предложений, и
единицы значения (напр., семы и др.),
составляющие смысловую (идеальную)
сторону материальных или относительно-
материальных единиц и вне этих единиц
не существующие.
Материальные Е. я. делятся на одно-
сторонние, не имеющие собственного зна-
чения (фонемы, слоги), и двусторонние,
имеющие как звучание, так и значение.
Функция односторонних Е. я.— участие
в формировании и различении звуковых
оболочек двусторонних единиц. Иногда
к односторонним Е. я. («единицам выра-
жения») относят сами звуковые оболочки
двусторонних единиц («сонема» — звуко-
вая оболочка морфемы, «номема» — зву-
ковая оболочка слова). Двусторонние
Е. я. выражают определ. значение
(смысл) или используются для его
передачи (морфемы, слова, предложе-
ния).
Материальные Е. я. характеризуются
вариантно-инвариантным устройством.
Одна и та же Е. я. существует в виде
множества вариантов (см. Вариант-
ность), представляя собой конкретные
реально артикулируемые (произносимые)
звуковые отрезки. Е. я. существуют н в
абстрактном виде — как класс (мно-
жество) своих вариантов, как абстрактная
сущность — инвариант. Инвариантно-ва-
риантное устройство Е. я. отображено в
двух рядах терминов: омических», ис-
пользуемых для обозначения единиц как
инвариантов (фонема, морфема, лексе-
ма и т. д.), и «этических», обозначающих
варианты единиц (фон, аллофон, морф,
алломорф и т. д.). Эмич. и соответствую-
щие им этич. Е. я. образуют один уро-
вень: фоиема/фон, аллофон образуют
фонемный уровень и т. д. В некото-
рых направлениях ,амер. дескриптивнзм,
см. Дескриптивная лингвистика)
этнч. и эмнч. Е. я. относят к разным
уровням.
Относительно-материальные единицы
существуют в виде образцов, моделей или
схем построения слов, словосочетаний и
предложений, обладают обобщенным
конструктивным значением, воспроизво-
дящимся во всех Е. я., образованных по
данной модели (см. Модель в языкозна-
нии, Предложение).
Е. я. могут быть простыми н сложными.
Простые абсолютно неделимы (фонема,
морфема), сложные неделимы в преде-
лах тех уровней языка, в к-рые они вхо-
дят (напр., сложные и производные сло-
ва, предложения и т. д.). Деление слож-
ной Е. я. ликвидирует ее как таковую и
обнаруживает составляющие ее единицы
более низких уровней (напр., слово де-
лится на морфемы, предложение — на
слова).
Нек-рые направления лингвистики стре-
мятся расчленить простые Е. я. на еще
более простые, т. е. выявить «элементы
элементов». Различит, признаки фонем
рассматриваются, напр., не как свой-
ство фонемы, а как ее составные части,
выделяются элементы смысловых
единиц (см. Компонентного анализа
метод).
Разные школы и направления лингвис-
тики дают разные характеристики одним
и тем же Е. я.: напр., фонема рассмат-
ривается либо как наиболее «типичный»
или «важный» звук из множества (семей-
ства) звуков (Д. Джоунз, Л. В. Щерба),
либо как инвариант звука (Н. С. Трубец-
кой, Р. О. Якобсон); морфема рассмат-
ривается как «мельчайшая единица язы-
ка» (Л. Блумфилд), «мельчайшая значи-
мая часть слова» (И. А. Бодуэн де Кур-
тенэ), грамматич. средство, «выражающее
отношения между идеями» (Ж. Ванд-
риес).
Значит, расхождения в трактовке и
оценке Е. я. разными школами, расхож-
дения в перечне выделяемых Е. я. затруд-
няют сопоставление и сравнение языков.
Это сопоставление и сравнение оказыва-
ется возможным путем выявления универ-
сальных свойств Е. я. и отображения этих
свойств в терминах — названиях Е. я.
Такими свойствами или характеристика-
ми Е. я. являются их наиболее общие
свойства, обнаруживаемые во всех язы-
ках, напр. фонема — класс фонетически
сходных и функционально тождествен-
ных звуков, морфема — двусторонняя
Е. я., не обладающая синтаксич. само-
стоятельностью, слово — синтаксически
самостоят. Е. я., предложение — рече-
вая система, состоящая из Одного или
неск. слов, выражающая и сообщающая
семантич. информацию. Использование
при описании языков соотв. образом
определ. терминов делает описания сопо-
ставимыми и позволяет выявить сходства
и различия языков.
Е. я. в наиболее общем виде обнаружи-
вают три вида отношений: парадигматиче-
ские (см. Парадигматика), синтагматиче-
ские (см. Синтагматика), иерархические
(по степени сложности, отношения вхож-
дения единиц низших уровней в высшие).
Е. я. обладают свойством «уровневой со-
четаемости»: в парадигматич. и синтаг-
матич. отношения вступают только едини-
цы одного уровня, напр. фонемы обра-
зуют классы и в линейной последова-
тельности сочетаются только между
собой.
Е. я. комбинируются в речевой цепи,
образуя единицы речи. Однако фоиемы и
морфемы не могут быть единицами речи
подобно словам, к-рые могут быть как
единицами языка, так и единицами речи
(производные и сложные слова могут
иногда свободно образоваться в речи по
тем или иным «формулам строения»);
словосочетания (за исключением фра-
зеологизмов) и предложения — единицы
речи, т. к. не воспроизводятся, а произ-
водятся по определ. моделям. Комбина-
торика Е. я. регулируется грамматич.
правилами. Единицы языка подчиняются
этим правилам в силу объективно прису-
щих им свойств. В конечном счете прави-
ла языка являются проявлением свойств
Е. я., поскольку эти свойства лежат в
основе возможных связей и отношений
между Е. я.
ЕДИНИЦЫ 149
В истории яз-знания существовал раз-
ный подход к вопросу о центральной Е. я.
Из истории языков известно, что слова
исторически предшествуют морфемам.
Последние — либо бывшие слова, утра-
тившие способность к синтакснч. упот-
реблению, либо усеченные части слов,
образовавшиеся в результате слияния или
сложения слов. В рамках направлений,
считающих слово центр, единицей языка,
теоред ически допускается возможность
существования языка, не имеющего мор-
фем и состоящего только из слов (ср. уп-
рощение морфологии в англ., др.-кит.
и нек-рых др. языках). Направления
лингвистики (напр., дескриптивная линг-
вистика), исходящие из того, что морфе-
мы — мельчайшие единицы языка неза-
висимо от того, обладают они сиитаксич.
самостоятельностью или, наоборот, не
обладают, т. е. являются частями слов,
к числу слов относят только производные
и сложные слова, как производные от
морфем. Так, по Г. Глисону, простые сло-
ва англ. яз. dog, box и др. являются мор-
фемами. Для этих направлений теорети-
чески допустим язык, не имеющий слов,
а состоящий только из морфем.
• Виноградов В. В., Рус. язык, М.,
1947; С мириицкий А. И., Синтаксис
англ, языка, М., 1957; Г лисов Г.. Введе-
ние в дескриптивную лингвистику, пер.
с англ., М., 1959; Якобсон Р., Хал-
ле М., Фонология и ее отношение к фоне-
тике, пер. с англ., в кн.; НЛ, в. 2. М., 1962;
Степанов Ю. С.. Основы яз-знания, М.,
1966; Булыгина Т. В., О нек-рых ана-
логиях в соотношении семантич. и звуковых
единиц. ВЯ, 1967, № 5; Реформа т-
с к и й А. А., Введение в языковедение,
4 изд.. М., 1967; Арутюнова Н. Д.,
О значимых единицах языка, в кн.: Иссле-
дования по обшей теории грамматики. М.,
1968; Блумфилд Л.. Язык. пер. с англ.,
М.. 1968; Единицы разных уровней грамма-
тич. строя языка и их взаимодействие, М.,
1969; Солнцев В. М.. О соизмеримости
языков, в кн.; Принципы описания языков
мира. М.. 1976; его же. Язык как систем-
но-структурное образование. М., 1977.
В. М. Солнцев.
ЕНИСЁЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа язы-
ков, распространенная в Сибири вдоль
Енисея (иногда по наиболее известному
из Е. я. группа называется кетской, ио
это менее точно). По давней традиции,
Е. я. считаются изолнров. языками среди
др. языковых семей Евразии. По сообра-
жениям этноисторического характера
нек-рые ученые относят Е. я. к палеоази-
атским языкам. В разное время эти
языки (а именно кетский) сравнивали с
языками Юго-Вост. Азии, Кавказа, с та-
кими изолиров. языками, как баскский,
бурушаски, даже с языками амер, индей-
цев. Наиболее перспективна точка зре-
ния, согласно к-рой Е. я. генетически
связаны как с тибето-бирманскими язы-
ками, так и с нахско-дагестанскими язы-
ками (С. А. Старостин).
Из Е. я. живыми являются кетский и
сымский (самоназв.— югский) языки; на
последнем говорит всего неск. чел. Ранее
сымский рассматривался как один из
двух (наряду с имбацким) осн. диалек-
тов кетского яз. Др. Е. я. относятся к
мертвым: коттский (в сер. 19 в. на нем
еще говорило неск. чел.), аринский и пум-
покольский, последние сведения о су-
ществовании к-рых относятся ко 2-й
пол. 18 в., ассанский, близкий к коттско-
му как диалект одного языка. Кроме того,
енисейскоязычными, видимо, были ястын-
цы, яринцы, бохтинцы, население вер-
ховьев р. Кеть, отчасти бачатские телеуты
(ашкиштимы) и койбалы, или койбал-
150 ЕНИСЕЙСКИЕ
кнштнмы, от к-рых илн дошли отд. слова
в записях 18 в., или ничего не сохрани-
лось. Влияние Е. я. обнаруживается в
соседних тюркских (хакасском, тувин-
ском, особенно у тувинцев-тоджинцев,
и др.) и нек-рых вымерших самодийских
языках (прежде всего в камасинском)
этого ареала. Характерно, что населе-
ние, утратившее Е. я., нередко пере-
ходило сначала на самодийскую, потом
на тюркскую и, наконец, на рус. речь.
Терр. распространения совр. Е. я. охва-
тывает ср. течение Енисея от р. Курейка
на С. до рр. Елогуй и Подкаменная Тун-
гуска на Ю. (кеты) и несколько южнее —
басе. р. Сым (сымские кеты, или юги).
Вымершие Е. я. располагались по Ени-
сею дальше к Ю.: коттский к В. от Ени-
сея, севернее р. Кан, ассанский — к Ю. от
коттского, пумпокольский — в верховьях
р. Кеть, аринский — к С. от Краснояр-
ска. О более древнем ареале Е. я. и их
диал. членении можно судить по гидро-
нимия. данным (прежде всего по разл.
формам слова, обозначающего реку: кет.
•сес', котт, 'шет’/'чет', арин, 'сет', пум-
покольское ‘тет’, ассан. ‘ул’—букв,
‘вода’). Гидронимы этого типа распрост-
ранены на обширной терр. от Курейки на
С. до Алтая и истоков Енисея на Ю. и от
Иртыша (в р-не р. Тара) на 3. до р. Бирю-
са на В. Учитывая относительно позднее
передвижение кетов в сев. широты и на-
личие разных Е. я. в верховьях Енисея,
правдоподобно заключение о более юж-
ном распространении Е. я. в прошлом и
о характерных связях носителей Е. я. с
древними культурами Саян и Центр.
Азии.
Кетскнй яз. (в значительно меньшей
мере — сымский) известен по записям
текстов мифология., фольклорного, бы-
тового содержания. У большинства Е. я.
известны гл. обр. фонетия. особенности
и неск. сотен слов; о грамматич. строе
можно судить на основании кетского
и — в меньшей мере — сымского и кот-
тского, Поэтому типологич. характеристи-
ка Е. я. ориентируется на частичный ма-
териал.
Среди важных фонетич. черт Е. я.—
наличие гортанной смычки (среди смыч-
ных н, возможно, шелевых), увулярных
и имплозивных согласных, огранич. раз-
витие оппозиции звонкость — глухость,
появление оппозиции твердость — мяг-
кость в сев. части ареала Е. я., относи-
тельно простая схема дистрибуции зву-
ков (в начальной позиции — только оди-
ночный гласный или согласный, в конеч-
ной — V или С, СС и в виде исключе-
ния — ССС, ср. кет. ok$n ‘стерляди’;
в середине слова встречаются сочетания
VV и СС и даже ССС), простой набор
слоговых типов (V, VC, CV, CVC,CCVC,
CVCC), разноместное фонологич. ударе-
ние (ср. в кет.: uldi; ‘капля’, но u|di;
‘капли’), наличие четырех тонов в зави-
симости от регистра мелодии, уровня и
распределения интенсивности, длитель-
ности и фарингализации (по сымским
данным).
Морфология Е. я. характеризуется от-
носит. простотой и регулярностью сис-
темы имен и исключит, сложностью гла-
гольной системы. Для существительных
характерны категории рода, числа, паде-
жа и притяжательное™ (особое притяжат.
склонение). Категория рода хранит от-
четливые следы старой системы именных
классов; так, в нек-рых кетских говорах
выделяются 4 класса: 1) разумный, ак-
тивный ( = мужской), 2) разумный, неак-
тивный ( = женский), 3) неразумный, ак-
тивный (нек-рые сакрально отмеченные
предметы, напр. дерево, крест и т. п.),
4) неразумный, неактивный ( = вещный),
хотя в большинстве говоров утвердилась
система трех классов (мужской, женский,
вещный). Падежная система двухслой-
ная; т. иаз. общий падеж имеет форму,
к-рая является базой для всех падежей
включая род. п.; сам же род. п. служит
базой для построения падежей своей соб-
ственной подсистемы — вин., дат., мест-
ный, отложит., назначит, (нередко трак-
туемый как вин. п.). Помимо названных,
существуют падежи, нередкие и для др.
языков этого ареала: лишительный, про-
дольный (просекутив), совместно-оруд-
ный, местно-временной, местно-личный;
иные из этих форм еще не стали полно-
правными членами падежной парадигмы.
Прилагательные в составе сказуемого
образуют особые лично-предикативные
формы, обладающие временным значе-
нием. Притяжат. местоимения имеют
атрибутивную н предикативную формы.
Числительные хранят следы старой се-
меричной системы, что также связывает
Е. я. с рядом др. языков этого ареала.
В глаголе существенны категории лица,
числа, класса, времени, наклонения, пе-
реходности/непереходности, способа дей-
ствия (вида); различаются формы состоя-
ния и формы действия. Субъектно-
объектные отношения в глаголе, как и ряд
др. категорий, выражаются аффиксами,
к-рые могут находиться в середине, на-
чале и конце слова; внутр, флексия соче-
тается с агглютинативным принципом,
широко распространенным в соседних
языках. В глаголе отмечены явления,
близкие к эргативности; особую роль
играют формы 3-го л. Со словообразоват.
т. зр. существенно различение у глаголов
простых и сложных, прерывных (преры-
ваемых инфиксами) н непрерывных ос-
нов и учет места основы и деривационных
морфем в структуре слова. Инфинитив,
будучи сказуемым, принимает лично-
предикативные показатели и передает
временные значения. В целом для Е. я.
характерны тенденции к полисинтетизму.
В грамматич. отношении Е. я. входят
вместе с рядом самодийских, тунгусо-
маньчжурских, тюркских н монгольских
(отчасти угорских) языков в состав
енисейского языкового союза. Лекси-
ка Е. я. богата заимствованиями из са-
модийских, тюрк, и русского языков.
На основании сравнения данных живых
и мертвых Е. я. восстанавливается обще-
енисейский («праенисейский») словарь (в
его ядре) и, следовательно, звуковая сис-
тема праенисейского языка и серии фоне-
тич. соответствий между Е. я. Можно по-
лагать, что праенисейский яз. имел неск.
ветвей. Во всяком случае, преимуществ,
близость обнаруживают кетский и юг-
ский, аринский и пумпокольский, котт-
ский н ассанский. Кажется, можно го-
ворить о нек-рой дифференциации меж-
ду зап. н вост, частями общеенисейского
языкового ареала.
Опыт введения кетской письменности в
нач. 30-х гг. 20 в. (букварь, составлен-
ный Н. К. Каргером) не получил разви-
тия; во 2-й пол. 80-х гг. разрабатывает-
ся новая письменность.
Данные о котт., арин., пумпокольском
и ассан. языках содержатся в запи-
сях ученых 18 в. (Ф. Ю. Страленберг,
Г. Ф. Миллер, И. Э. Фишер, П. С. Пал-
лас). Пионером в науч, изучении Е. я.
был М. А. Кастрен, давший первое опи-
сание кетского и коттского языков. Зна-
чит. вклад в изучение Е. я. и в установ-
ление нх связей с др. языками внесли
Г. Й. Рамстедт, К. Доннер, Э. Леви,
Каргер, К. Боуда, О. Тайёр, Г. К. Вер-
нер. Особо следует отметить труды
А. П. Дульэона н Ю. А. Крейновича,
открывшие новый этап в изучении исто-
рии енисейцев и строя Е. я., а также ра-
боты С. А. Старостина по реконструкции
и генезису Е. я.
• Дульэон А. П., Былое расселение
кетов по данным топонимики, в сб.*. Вопросы
географии, сб. 58, М., 1962; его же, Кет-
ский язык, Томск, 1968; К ре й н о-
вич Е. А., Кетский язык, в кн.: Языки наро-
дов СССР, т. 5, Л., 1968; его же, Глагол
кетского языка, Л., 1968; Кетский сб., М.,
1968; то же, М., 1969; то же, Л., 1971; Т о-
поров В. Н., Заметки по лингвистич. гео-
графии Енисея, в кн.: Лингвотипологич. ис-
следования, в, 1, ч. 1, М., 1973; Старос-
тин С. А., Праенисейская реконструкция
и внеш, связи енисейских языков, в кн.:
Кетский сб., Л., 1982; Вернер Г. К.,
Типология элементарного предложения в ени-
сейских языках, ВЯ, 1984, № 3; С a s t-
геп М. A.. Versuch einer jenissei-ostjaki-
schen und kottischen Sprachlenre, St.-Peters-
bourg, 1858; Ramstedt G. I., Ober den
Ursprung der sogenannten Jenissei-Ostjaken,
JSFOu. 1907, Bd 24; Donner K., Ober
die Jenissei-Ostjaken und ihre Sprache,
там же, 1930, Bd 44; его же, Ketica,
It. 1-2], Hels., 1955-58; Bouda K., Die
Sprache der Jenissejer. Genealogische und
morphologische Untersuchungen. «Anthro-
pos», 1957, Bd 52; T a i 1 I e u r O. G., Un
ilot basco-caucasien en Siberie: les langues
ienisseiennes, «Orbis», 1958, t. 7.
В, H. Топоров.
ЖАРГбН (франц, jargon) — разновид-
ность речи, используемой преимущест-
венно в устном общении отдельной отно-
сительно устойчивой социальной группой,
объединяющей людей по признаку про-
фессии (Ж. программистов), положения
в обществе (Ж. рус. дворянства в 19 в.),
интересов (Ж. филателистов) или возрас-
та (молодежный Ж.). От общенар. языка
Ж. отличается специфич. лексикой и
фразеологией и особым использованием
словообразоват. средств. Часть жаргон-
ной лексики — принадлежность не одной,
а многих (в т. ч. и уже исчезнувших)
социальных групп. Переходя из одного
Ж. в другой, слова их «общего фонда»
могут менять форму и значение: «тем-
нить» в арго — ‘скрывать добычу’, по-
том — ‘хитрить (на допросе)’, в совр.
молодежном Ж.— 'говорить неясно, уви-
ливать от ответа'. Лексика Ж, пополня-
ется за счет заимствований из др. языков
(«чувак» — ‘парень’, из цыган, яз.), но
ббльшая ее часть создается путем пере-
оформления («баскет» ‘баскетбол’), а
чаще — переосмысления общеупотребит.
слов («рвануть» ‘пойти’, «тачка» ‘авто-
машина’; франц, молодежное la cafetidre
‘голова’). Соотношение лексики разг,
происхождения, а также характер ее
переосмысления в Ж.— от шутливо-иро-
ничного до грубо-вульгарного — зависят
от ценностной ориентации н характера
социальной группы: носит она открытый
или замкнутый характер, органически
входит в общество или противопоставляет
себя ему. В открытых группах (моло-
дежь) Ж.— это «коллективная игра»
(О. Есперсен). В замкнутых группах
Ж.— также сигнал, различающий «свое-
го» и «чужого», а иногда — средство
конспирации (см. Тайные языки). Жарго-
низмы чаще отражают юмористическое
или фамильярное отношение к предметам
действительности (в период Великой Оте-
честв. войны предметы вооружения но-
сили бытовые названия: «керосинка»,
«ишачок», «этажерка» — самолеты раз-
ных типов; наоборот, предметы быта
«милитаризовались»: «разводящий» 'по-
ловник', «наступательные» ‘мясные щи’).
Выражения Ж. быстро заменяются новы-
ми: в 50—60-хгг. 20в. «тугрики», «рупии»
('деньги'), в 70-х гг.— «монеты», «мани»,
в 80-х гг. — «бабки». Лексика Ж. прони-
кает в лит. язык через просторечие
и язык худож. лит-ры, где она исполь-
зуется как средство речевой характери-
стики. Борьба с жаргонизмами за чисто-
ту языка и культуру речи отражает не-
приятие языкового обособления общест-
вом в целом. Изучение Ж.— одна из за-
дач социолингвистики.
Иногда термин «Ж.» применяют для
обозначения искаженной, неправильной
речи. Поэтому в собственно терминология,
смысле его часто заменяют словосонета-
ниями типа «язык студенчества» или тер-
минами арго, сленг.
• Поливанов Е. Д., Стук по блату,
в его кн.; За марксистское яз-знание, М.,
1931; Лихачев Д. С., Черты первобыт-
ного примитивизма воровской речи, в кн.:
Язык и мышление, III —• IV, М,— Л., 1935;
Жирмунский В. М., Нац. язык и со-
циальные диалекты, Л., 1936; его же,
Проблемы социальной диалектологии, «Изв.
АН СССР. ОЛЯ». 1964, т. 23, в. 2; С у д-
э и л о в с к в й Г. А., Сленг — что это та-
кое? Англ, просторечная военная лексика.
Англо-рус. словарь военного сленга, М.,
1973; Скворцов Л. И., Лит. язык, про-
сторечие п жаргоны в их взаимодействии,
в кн.: Лит. норма и просторечие, М.. 1977;
Борисова Е. Г., Совр. молодежный жар-
гон, «Рус. речь», 1980, № 5; Дуброви-
на К. Н.. Студенч. жаргон, «Филологич.
науки», 1980, М 1; Jespersen О., Man-
kind, nation and individual from a linguistic
point of view. Bloomington, [19641; см. также
лит. при статьях Арго, Сленг, Тайные языки.
М. В. Арапов.
ЖЕ ЯЗЫКЙ (жес языки) — семья юж-
ноамериканских индейских языков. Рас-
пространены иа Ю.-В. Бразилии. Вклю-
чает ок. 10 языков (апинайе-каяпо, ка-
нела, суя, шаванте, каингаиг и др.), обра-
зующих 3 группы: центральную, сев.-
западную и каииганг. Общее число гово-
рящих 35 тыс. чел. Вместе с группами
машакали и каража (куда, в частности,
входит и ботокудский яз.) составляет
более широкое генетич. объединение —
т. наз. семью макроже (целый ряд язы-
ков уже утрачен). На основании нек-рых
структурных и материальных паралле-
лизмов предполагается ее отдаленная
генетич. связь с тупи-гуарани языками
и бороро.
Фонетич. системы относятся к т. наз.
атлантич. типу. При развитом вокализме
(от 14 до 17 фонем с противопоставлением
простых гласных назализованным) бед-
ный консонантизм (И—15 согласных,
из к-рых 7 сонорных). Варьирование ал-
лофонов широкое. Наиболее типичные мо-
дели фонологич. структуры основы CV,
CVC(V) и CCV. В двухконсонантных
группах всегда участвуют сонорные. Рас-
пространен моносиллабизм, хотя немало
и двусложных основ. Налицо сложная
фразовая просодия. Ударение падает
на последний слог.
Морфология преим. агглютинативная с
невысокой степенью синтетизма. Наряду
с суффиксацией известна и префиксация.
Именное словоизменение значительно
беднее глагольного. Нет изменения по па-
дежам и числам. Имеются категория при-
тяжательностя, различающая формы ор-
ганич. и неорганич. принадлежности, а
также послелоги локативной семантики.
Глаголы распределяются между класса-
ми активных и стативных (или переход-
ных н непереходных), нередко глагол
имеет спец, показатели активности и ста-
тивности. В глагольном словоизменении
участвуют категории лица, числа (пос-
ледняя выражается особыми аффик-
сами, редупликацией и супплетивизмом
основ), способа действия, наклонения.
Синтаксич. строй почти не изучен.
В предложении, по-видимому, преобла-
дает словопорядок SOV. Определение-
существительное предшествует определяе-
мому. Для лексики характерны конвер-
сионные взаимоотношения именных и гла-
гольных слов. Развито словосложение.
В нек-рых Ж. я. немало заимствований
из португ. яз., а также из языка тупи.
Языки бесписьменные (в 1966 был пред-
принят опыт создания функционально
огранич. письменности для языка маша-
кали).
Ж. я. изучены слабо, по существу не
завершен даже этап нх описат. анализа.
Материал ряда языков впервые попал
в поле зрения науки только в 19 в. Лучше
изучен фонетич. строй, свидетельством
чего является опыт реконструкции фоно-
логич. системы праязыка.
* Shell О. A., Grammatical outline of
Kraho (Ge family), UAL, 1952,a v. 18, № 2;
Davis .1., t Comparative Je phonology,
«Estudos linguisticos», 1966, v. 1. № 2; его
ж e, Some macrq-Je relationships, UAL. 1968,
v. 34, hfe 1; W i e s e m a n n U., Die phono-
logische und grammatische Struktur der Kain-
gang-Sprache, The Hague — P., 1972; e e ж e.
The pronoun systems of some Je and Macro-
Je languages, в кн.: Pronominal systems,
Tiibingen, 1986.	Г. А. Климов.
ЖЕНЕВСКАЯ ШКбЛА — одна из школ
социологического направления в языко-
знании, непосредственно опирающаяся
на идеи «Курса общей лингвистики» Ф. де
Соссюра и развивающая научные тради-
ции Женевского университета (самоназ-
вание существует с 1908). Первое поколе-
ние ученых Ж. ш. представляют ученики
Соссюра Ш. Балли и А. Сеше, С. О. Кар-
цевский, второе — А. Фрей, Р. Гёдель
и др. В центре интересов Ж. ш.— проб-
лемы общего яз-знания, решаемые на ма-
териале разных языков, преим. француз-
ского, соотношение индивидуального и
социального в явлениях языка и речи,
связь языка и мышления, проблемы се-
миологии, семантики и синтаксиса.
Работа Соссюра «Мемуар о перво-
начальной системе гласных в индоевро-
пейских языках» (1879) принесла автору
всемирную славу крупнейшего специа-
листа по этим языкам, т. к. в ней был вве-
ден в науку новый принцип реконструк-
ции фонологич. системы праязыка по
данным морфологии. В работах по ли-
тов. акцентологии (1894—96) Соссюр
определил (одновременно с Ф. Ф. Фор-
тунатовым, но независимо от него) ха-
рактер ударения и интонации слова в
балт. языках в соотношении с аналогич-
ЖЕНЕВСКАЯ 151
ными явлениями в слав, языках (Фор-
тунатова — Соссюра закон). В 1916
был издан «Курс общей лингвистики»,
составленный Баллн н Сеше по записям
студентов, трижды слушавших курс.
В нем сформулированы взгляды на язык,
оказавшие огромное влияние на яэ-зна-
ние 20 в., в частности на развитие струк-
турной лингвистики, т. к. впервые в
яз-знании рассмотрение языка как систе-
мы (структуры) было положено в основу
теории (см. Система языковая). В разно-
родных проявлениях речевой деятельно-
сти Соссюр выделил: язык — систему
знаков, социальное и психич. явление,
пассивно усваиваемое (принимаемое)
говорящими,— изучается линг-
вистикой языка; речь — инди-
видуальное и психофизиология, явление,
активное использование кода языка в
соответствии с мыслью говорящего —
изучается лингвистикой
речи. Лингвистику Соссюр оп-
ределил как часть новой науки, изучаю-
щей жизнь знаков внутри общества,
к-рую он назвал семиологией (см. Семио-
тика), но включил в социальную психо-
логию. Лингвистич. знак (слово, его
значимая часть ) — двусторонняя сущ-
ность, единство означаемого (понятие) и
означающего (акустнч. образ), связанных
по принципу произвольности
(отсутствия мотивированности). Вторая
особенность лингвистич. знака — ли-
нейность означающего —
последоват. развертывание языковых еди-
ниц (слов, аффиксов) в акте речи и стро-
гие законы их расположения (соположе-
ния) относительно друг друга. Соссюр
сформулировал понятие ценности
(значимости) лингвистич. знаков, т. е.
совокупности их реляционных свойств,
существующих наряду с абсолютными
свойствами (значение, звуковые черты
и т. д.). Реляционные свойства устанав-
ливаются по ассоциативным
(общность корней, аффиксов, фонем) и
синтагматическим (смежность
использования) отношениям зна-
ков как членов системы к др. членам
и служат основой отождествления язы-
ковых единиц. Язык — предмет изуче-
ния синхронической (статиче-
ской) лингвистики (см. Синхрония), а
речь — диахронической (эволюционной)
лингвистики (см. Диахрония). Язык как
предмет внутр, лингвистики
рассматривается «в самом себе н для
себя»; связь истории языка с историей
народа, изучение лит. языка и диалек-
тов, географич. размещения языков
и т. п. относятся к внеш, лингвис-
тике.
Лингвистич. сторона концепции Сос-
сюра смыкается с идеями И. А. Бодуэна
де Куртенэ, Н. В. Крушевского, У. Д.
Уитни.
С 70-х гг. 20 в. Соссюра трактуют как
представителя философии языка, т. к.
он ввел проблемы онтологии языка как
семиотич. системы, одиако методологич.
база его теории эклектична. Постулиро-
вание целостности языковой системы
тяготеет к феноменологии Э. Гуссерля.
В теории языка н речи Соссюр пытался
объединить идеи Э. Дюркгейма и Г. Тар-
да о связи социального и индивидуально-
го, но решение этой проблемы с позиций
связи общего, особенного и отдельного
осталось вне его концепции, как и диалек-
тика восхождения от абстрактного к кон-
кретному. Выступая против позитивизма
кон. 19 в., Соссюр определил наличие
152 ЖЕНЕВСКАЯ
ценности (значимости) как реляционного
свойства у единиц языка, но исключил
абсолютные свойства из рассмотрения,
тем самым ои сделал шаг в сторону субъ-
ективизма и софистики. В теории ценно-
сти он следует за концепциями А. Смита
и Д. Рикардо о наличии меновой и потре-
бительской стоимости у вещей. Приняв
за основу гегелевский принцип диффе-
ренциации, Соссюр не смог обратиться к
идее диалектич. противоречия, содержа-
щего идею развития, и остался в рамках
метафизич. подхода. Требование выде-
лять предмет науки с определ. т. зр.
также сходно с положениями Гегеля, хо-
тя Соссюр не называет имен. Теория язы-
ка Соссюра оказала влияние не только на
яз-знанне, но и на нек-рые направления
зарубежной семиотики, антропологии,
лит-ведения и эстетики.
С 1957, после публикации Годелем ру-
кописных источников «Курса общей линг-
вистики» Соссюра, открылась особая
область исследований в Ж. ш.: публика-
ция личных заметок Соссюра и его окру-
жения, комментирование его идей в свете
этих данных и изучение воздействия его
теории на разные области науки о языке
в разных странах, т. е. определение мес-
та Соссюра в науке 20 в. Годель доказы-
вал отсутствие полной аутентичности
идей Соссюра и изданного Балли н Сеше
текста. В 1967—74 Р. Энглер издал
«Курс общей лингвистики» с параллеля-
ми к каждому предложению из всех за-
писей студентов и автографов Соссюра,
а также составил «Словарь терминов Сос-
сюра» (1968).
Начало послесоссюровского периода
связано с деятельностью Баллн и Сеше,
развивавших новые области яз-знания на
основе идей Соссюра. Баллн разрабаты-
вал функциональный подход к языку,
т. е. обратился к проблемам лингвистики
речи. Выделив особую область стилис-
тики — стилистику как языковедч. дис-
циплину, он, в противовес фосслериан-
ству (см. Эстетический идеализм в язы-
кознании), отделил стилистику общенар.
языка от изучения стиля отд. писателей
(«Французская стилистика», пер. с
франц., 1961). Он сформулировал тео-
рию высказывания, к-рая включила ло-
гнч. анализ предложения (выделение
«днктума» и «модуса», исследование
«монорем* и «дирем»), принципы класси-
фикации языковых знаков как виртуаль-
ных единиц, хранимых в памяти, спосо-
бы их актуализации в речи в виде частей
предложения или внеязыковых средств
(жестов и т. п.) и теорию функциональ-
ной транспозиции — перехода единиц язы-
ка на основе их функции, т. е. при
использовании их в речи, из одного
класса в другой («Общая лингвистика и
вопросы французского языка», пер. с
франц., 1955). Баллн рассматривал
функциональные и экспрессивные свой-
ства языка как обществ, явления, проб-
лему соотношения языка и мысли, тео-
рию языкового знака. Сеше обратился
к исследованию взаимодействия индиви-
дуального и социального в языке («Прог-
рамма и методы теоретической лингвис-
тики. Психология языка», на франц, яз.,
1908), где изложил понимание грам-
матики как науки об общей организации
языка. Он выдвинул идею иерархия,
организации явлений языка: в речевую
деятельность входит организов. речь,
к-рая связывает статику языка с его
динамикой и показывает, что дограмма-
тические аффективные индивидуальные
элементы выражений, имеющие психофи-
зиология. природу, преобразуются в язык
как социальное явление, т. е. в грамма-
тику знаков («Ояерк логияеской струк-
туры предложения», на франц, яз., 1926,
1965). Сеше исследовал проблему соотно-
шения языка и мысли, вместе с Балли и
А. Фреем отстаивал идею произвольно-
сти языкового знака, был первым исто-
риком Ж. ш.
Карцевский разрабатывал семантико-
структурный подход к явлениям грамма-
тики, описывая систему рус. глагола в
синхронии, изучал проблему соотношения
предложения и суждения («Повтори-
тельный курс русского языка», 1928),
развил теорию асимметрии языкового
знака (см. Асимметрия в языке): эво-
люция языковой системы происходит бла-
годаря раздельному движению означаю-
щего и означаемого по линиям омони-
мии и синонимии («Об асимметричном
дуализме лингвистического знака», пер.
с франц., 1965). Функциональный под-
ход к явлениям языка характерен для
Фрея, считавшего, что необходимо изу-
чать живую речь, т. к. в ней есть не
столько ошибки, сколько ясные и прямые
выразит, средства, составляющие базу
будущего развития языка («Грамматика
ошибок», на франц, яз., 1929). Фрей обос-
новал необходимость создания идеогра-
фия. словаря наиболее употребит, пред-
ложений франц, яз. («Книга двух тысяч
предложений», на франц, яз., 1953),
исследовал проблемы языка и речи, язы-
кового знака, ввел термин «монема» для
знака, означающее к-рого далее недели-
мо. Годель — специалист по классич.,
тур. н арм. языкам — занимался ря-
дом проблем общей теории языка: омо-
нимию нли тождество знаков устанавливал
по их месту в парадигме («Омонимия и
тождество», на франц, яз., 1948), с этих
же позиций он подошел к вопросу о ну-
левом знаке и эллипсисе, занимался тео-
рией предложения, составил антологию
работ представителей Ж. ш. («Хресто-
матия трудов женевской лингвистической
школы», на франц, яз., 1969).
К младшему поколению Ж. ш. отно-
сится Энглер (ученик Годеля), издавший
все рукописные автографы Соссюра и
публикующий продолжающуюся биб-
лиографию работ по соссюровской тема-
тике; разрабатывает проблемы семио-
логии и семантики. Попытка построения
семиология, синтаксиса принадлежит
Р. Амакеру. Л. Прието разрабатывает
проблемы общей лингвистики и семио-
логии.	'
С 1941 в Женеве Женевским лиигвис-
тич. об-вом издается ежегодник «Cahiers
F. de Saussure» («Тетради Ф. де Соссю-
ра»), в к-ром публикуются статьи по об-
щему яз-знанию, био- н библиография,
материалы.
• Звегивцев В. А., История яэ зна-
ния XIX и XX вв. в очерках и извлечениях,
3 изд., ч. 2, М., 1965; С л юс аре в а Н. А.,
Теория Ф. де Соссюра в свете совр. лингви-
стики, М., 1975; ее же, Соссюр и соссюри-
анство, в кн.: Филос. основы зарубежных
направлений в яз-знании, М., 1977; Куз-
нецов В. Г., Язык как орудие культуры
в концепции лингвистов Женев. школы,
НДВШ. ФН, 1975, № 2; е г о же. Общеязы-
коведч. проблематика в концепции лингви-
стов Женев, школы, «Сб. вауч. трудов
МГПИИЯ им. М. Тореза», 1975, в. 93; Сос-
сюр Ф. д е, Труды по яз-знавию, пер.
с франц., М.. 1977; Sechehaye А.,
L'ecole genevoise de linguistique generate,
IF, 1927, t. 44; F re i H., La linguistique
saussurienne a Geneve depuis 1939, «Acta
linguistica», 1945/49, v. 5; Godel R.,
L'ecole saussurienne de Geneve, в сб.: Trends
in European and American linguistics. 1930—
I960, Utrecht — Antw.. 1963; A Geneva
school reader in linguistics, Bloomington —
L., 1969; Koerner E. F. К.» Bibliograpbia
SausAreana. 1870—1970, Metuchen (N, J.),
1972; Engler R., European structuralism:
Saussure, CTL, 1975, v. 13; Amacker R.,
Linguistique saussurienne, Gen., 1975.
H. А. Слюсарева.
ЖЕНСКИЙ ЯЗЫК — условное назва-
ние явления дифференциации единиц
языка в зависимости от пола говорящего,
избирательное употребление тех или иных
единип языка женщинами. Существование
Ж, я. определяется социальными, рели-
гиозными и др. факторами, однако раз-
личия между жен, и др. разновидностя-
ми изыка может сохраняться и после
полного или частичного прекращения дей-
ствия этих факторов. В нек-рых языках
(чукот. яз.) дифференциация затраги-
вает фонологич. систему, однако чаще она
проявляется в лексике (напр., в табуи-
роваиии женщинами нек-рых слов в ряде
диалектов араб, яз., до нач. 20 в. в казах.,
алт. языках). В япон. яз. дифференциа-
ция языка на жен. и муж. разновидности
строго последовательна и охватывает
систему местоимений (напр., местоим.
1-го л. ’боку’, часто употребляемое муж-
чинами, не употребляется женщинами),
набор модально-экспрессивных частиц,
систему форм вежливости (наиболее веж-
ливые формы употребляются, как пра-
вило, женщинами) и др.
* Крючкова Т. Б., К вопросу о диф-
ференциации языка по полу говорящего,
в сб.: Восточное лз-знание, М., 1976; Алпа-
тов В. М., Крючкова Т. Б.. О муж-
ском и женском вариантах япон. языка,
ВЯ, 1980, № 3; Jesperse п О., Language,
its nature, development and origin, L.. [19491;
Lak off R.. Language and woman's place,
N. Y.. 1976.	В. M. Алпатов.
ЖЁСТОВ ЯЗЫКЙ — коммуникативные
системы, план выражения к-рых строит-
ся ие на акустической, как в звуковых
языках, а на кинетической (жестикуля-
торно-мимической) основе. Распростра-
нено мнение, что в процессе глоттпоге-
неза Ж. я. предшествовали звуковым язы-
кам. Ж. я. служат основным, а нередко
и единств, средством общения глухих.
Во мн. регионах были также распростра-
нены Ж. я. слышащих; их существование
отмечено в Сев. и Юж. Америке, Африке,
Австралии, Океании, Индии, на Кавка-
зе, в Средиземноморье.
Среди Ж. я. слышащих наиболее из-
вестны Ж. я. аборигенов Австралии и Сев.
Америки. Широкое распространение
Ж. я. средн австралийцев связано с ри-
туальным молчанием юношей во время
инициационных обрядов и вдов в период
траура, длившегося у нек-рых племен
до года и более; Ж. я. используются также
для коммуникации на расстоянии, для
соблюдения тишины на охоте и т. п. Терр.
распространения отд. Ж. я. австралий-
цев ие совпадает с этнич. и лингвистич.
границами. Эти Ж. я. описаны недоста-
точно; опубл, словники ряда языков (от
неск. десятков до неск. сотен жестов), •
грамматич. наблюдения единичны.
В сев.-амер, прернях был широко рас-
пространен единый Ж. я., использовав-
шийся в основном при межэтнич. обще-
нии; по нек-рым данным, в кон. 19 в.
им владело св. 100 тыс. чел. Лексич.
состав этого Ж. я. описан достаточно пол-
но, грамматич. структура изучена слабо.
Ж. я. глухих, наиболее развитые ки-
нетич. системы общения, потенциально не
уступают по коммуникативным возмож-
ностям звуковым языкам, но фактически
их лексика беднее лексики развитых лит.
языков, что является следствием низкого
социолингвистич. статуса Ж. я. Струк-
турно эти Ж. я. независимы от звуковых
языков. Их родств. связи не определяют-
ся родством соотв. общенац. языков.
Напр., амслен (Amslan< American Sign
Language), Ж. я. глухих США и б. ч.
Канады, близок к языку глухих Франции,
но не родствен языку глухих Англии.
Самые существ, различия между Ж. я.
и звуковыми языками относятся к плану
выражения. Жест, минимальная била-
теральная единица Ж. я., складывается
из х е р е м (от греч. hejr, hejros ‘рука’),
объединяющихся в три класса. Херемы
одного из них указывают место испол-
нения жеста, второго — конфигурацию
руки, третьего — характер движения.
Число херем сравнимо с числом фонем
звукового языка. Так, в амслене 55 херем,
в швед. Ж. я. глухих — 64, в юж.-франц.
Ж. я. глухих — 53. Херемный анализ
позволил выработать эффективные сис-
темы нотации для ряда Ж. я. Экспери-
ментальные исследования доказали пси-
хология. реальность херем: запоминание
жестов н жестовые «оговорки» основы-
ваются на херемном составе жеста; на
компонентной структуре жестов строит-
ся и выполнение Ж. я. поэтич. функции.
Ж. я. используют трехмерность про-
странства и с грамматич. целями. Если в
звуковых языках нормой является раз-
деление лексич. и грамматич. значений
в некоей минимальной временнбй после-
довательности, то в Ж. я. грамматич.
семантика передается, как правило, од-
новременно с лексической; в процессе
исполнения жесты подвергаются модуля-
циям, к-рые внешне напоминают внутр.
флексию звуковых языков, однако эта
аналогия поверхностна; по данным пси-
холингвистики, жесты и морфологич.
операции, к-рым оии подвергаются, хра-
нятся в памяти как отд. сущности. Типы
модуляций, к-рым может подвергаться
конкретный жест, определяют отнесение
его к той или иной части речи. Набор грам-
матнч. категорий конкретного языка глу-
хих не связан с набором категорий обще-
нац. языка данного социума; в амслене,
напр., прилагательное — подкласс пре-
дикатов, а не имен, в глаголе морфоло-
гически выражается число объекта (в т. ч.
дв. число) и т. д.
В синтаксисе нелинейность плана вы-
ражения Ж. я. используется в первую
очередь для локализации: жести-
кулирующий «помещает» участников опи-
сываемой ситуации в разл. точки про-
странства, и в дальнейшем артикуляция
предикатов предсказуемо модифици-
руется в зависимости от локализации их
аргументов.
Высказывания на Ж. я., кроме осн.,
жестикуляториого, компонента, имеют
еще н немануальный компонент (исполь-
зование взгляда, выражения лица, движе-
ний головы н тела), функции к-рого зна-
чительно шире функций невербального
компонента звуковых высказываний. Ми-
мика в ряде случаев служит для противо-
поставления иначе не различающихся лек-
сем; в нек-рых Ж. я. имеются мимич.
наречия, артикулируемые одновременно
с определяемыми ими предикатами. Не-
мануальный компонент высказывания ис-
пользуется для выражения дейксиса, от-
рицания, актуального членения, разных
типов вопросов и т. п.
Ж. я. называют также жестовые мани-
фестации звуковых языков. В развитых
обществах б. ч. глухих двуязычна: наря-
ду с родными Ж. я. они владеют и обще-
нац. языком. При общении на общенац.
языке используется его жестовый ва-
риант: сиитаксич. структура общенац.
языка сохраняется, морфология, как
правило, редуцируется, слова звукового
языка заменяются жестами родного язы-
ка; те лексич. и грамматич. единицы,
аналоги к-рых в родном языке отсутст-
вуют,— дэктилируются (побуквеино пе-
редаются средствами пальцевой азбуки).
Лингвистич. изучение Ж. я., начатое
У. К. Стокоу в 50-х гг. 20 в., особенно
активизировалось с 70-х гг., появилась
периодика, специально посвященная
Ж. я. («Sign Language Studies», 1972—;
«The Reflector: A Journal for Sign Langua-
ge Teachers and Interpreters», 1981 — ),
проводятся междунар. конференции
(Стокгольм, 1979; Бристоль, 1981; Рим,
1983; Амстердам, 1985; Хельсинки, 1987).
* Зайцева Г. Л., Фрумки-
на Р, М.. Психолингвистич. аспекты изуче-
ния жестового языка, «Дефектология», 1981,
ЛЬ 1; Б е л и к о в В. И., Жестовые системы
коммуникации (обзор), «Семиотика и инфор-
матика», в. 20, М., 1983 (лит.); Зайце-
ва Г. Л., Выражение кванторных значе-
ний в жестовом языке глухих, в кн.: Линг-
вистич. и психология, структуры в речи,
М.. 1985; ее же, Методы изучения системы
жестового общения глухих. «Дефектология»,
1987. № 1; St ok о е W., Sign language
structure. An outline of the visual communi-
cation systems of the American deaf. «Studies
in Linguistics. Occasional Papers», 1960.
№ 8; Umiker-Sebeok D. J., Sebe-
ok T. A. (eds.). Aboriginal sign languages of
the Americas and Australia, v. 1—2, N. Y..
1978; The sums of language, Camb.— L..
1979; Tervoort B. [ed.J, Signs of life.
Proceedings of 2nd European congress of sign
language researches, Amst., 1986.
Гейльман И. Ф., Специфич. средства
общения глухих. Дактилология и мимика,
ч. -1—4, Л., 1975-79; Stokoe W.. С a s-
t е г 1 i n е D., С го neberg С., A dictio-
nary of American sign language on linguistic
principles, Wash., [1965]. В. И. Беликов.
ЖУРНАЛЫ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ —
периодические издания, посвященные воп-
росам общего, частного и прикладного
языкознания; к ним примыкают продол-
жающиеся издания (серии) журнального
характера. Языковедч. проблематика при-
сутствовала уже в первом науч, журнале
мира — «Journal des spavans» (Р., 1665—
1828) и нек-рых др. журналах 17 в. В
18 в. возникли комплексные гуманитар-
ные издания, совмещавшие лингвистику
с лит-ведением, искусствоведением, исто-
рией. этнографией, педагогикой, психо-
логией, философией. В то же время поя-
вились журналы с узкой специализацией,
в особенности по проблемам нац. языков.
Как правило, они выпускались нерегу-
лярно и недолго; таковы в Германии —
«Critische Versuche zur Aufnahme der
deutschen Sprache» (Greifswald, 1741—
1746), «Briefe die deutsche Sprache bet-
reffend», hrsg. von J. F. Heynatz (B.,
1771—75), «Der deutsche Sprachforscher»,
hrsg. von J. Nast (Stuttg., 1777—78),
«Kleine Beitrage zur nahern Kenntniss
der deutschen Sprache», hrsg. von S. J. E.
Stosch (B., 1778—82) и наиболее извест-
ный «Magazin fur die deutsche Sprache»,
hrsg. von J. Ch. Adelung (Lpz., 1782—84);
во Франции — «Journal de la langue
franpaise, soit exacte, soit огпёе», par
U. Domergue (Lyon—P.. 1784—91).
Co становлением индоевроп. яз-зна-
ния связаны такие издания, как основан-
ные У. Джоунзом «Asiatic Researches»
(Calcutta, 1788—1839) и издававшаяся
А. В. фон Шлегелем «Indische Biblio-
thek» (Bonn, 1820—30). Успехи компа-
ративистики и рост престижа филологич.
наук обусловили в 1-й пол. 19 в. интен-
сивное развитие гуманитарной периоди-
ки. В это время возникли старейшие нз
существующих Ж. л., в частности «Jour-
nal asiatique» (Р., 1822—Y «Rheinisches
Museum fur Philologie» (Bonn—Fr./M.,
1827—), «Journal of the Asiatic Society
of Bengal» (Calcutta, 1832—), «Journal
ЖУРНАЛЫ 153
литературы и языка» (М., 1940—), «Воп-
росы языкознания» (М., 1952—), «Ис-
торико-филологический журнал» [пре-
нм. арм. яз-знанне] (Ер., 1958—), «На-
учные доклады высшей школы. Филоло-
гические науки» (М., 1958—), «Kalbotyra»
[с тематически чередующимися выпус-
ками] (Vilnius, 1962—), «Мовознавство»
[преим. укр. яз-знание] (Ки!в, 1967—,
одноименное продолжающееся издание
выходило там же в 1934—63); издается ряд
лингвистич. или филологич. серий уни-
верситет. «Вестников» и «Известий» респ.
академий, для к-рых характерна
специализация по языку республики.
Ряд журналов посвящен отдель-
ным языкам: белорусско-
му — «Беларуская лшгвштыка» (MiHCK,
1972—), идишу — «Афн шпрах фронт»
(Киев, 1927—39; до 1930 — «Ди йидише
шпрах»), каз ахском v — «Казак
филологнясы» (Алматы, 19?5—), л и-
товскому — «Lietuviu kalbotyros
klausimai» (Vilnius, 1957—; в довоен.
Литве издавались «Tauta ir iodis», Kau-
nas, 1923—31, и «Gimtoji kalba», Kau-
nas — Vilnius, 1933—41), «Kalbos kultura»
(культура речи; Vilnius, 1961—), «Ли-
туанистика в СССР. Языкозианне: На-
учно-реферативный сборник» (Вильнюс,
1978—), молдавском у— «Лим-
ба шн литература молдовеняска» (Ки-
шинеу, 1958—), русскому — «Рус-
ская речь» (иаучно-популярНый; М.,
1967—), «Русское языкознание» (К.,
1980—), а также ряд продолжающихся
изданий журнального характера («Воп-
росы культуры речи», М., 1955—67;
«Этимологические исследования по рус-
скому языку», М., 1960—, и др.), v з-
бекскому — «Узбек тили ва адабиё-
ти» (Тошкент, 1958—; до 1962 — «Узбек
тили ва адабиёти масалалари»), укра-
инскому — «Р1дне слово» (Ки1в,
1967—; до 1971 — «Питания мовно! куль-
тури»), эстонскому — «Emakeele
seltsi aastaraamat» (Tallinn, 1955—76);
«Keel ja kirjandus» (Tallinn, 1958—; в
довоен. Эстонии издавался журн. «Eesti
keel», Tartu, 1922—40).
Ж. л. по языковым сем ь-
я м, группам и ареалам: «Советское сла-
вяноведение» (М., 1965—), «Baltistica»
(Vilnius, 1965—• в довоен. Литве изда-
вался журн. «Balticoslavica», Vilnius,
1933—38), «Советское финно-угроведе-
ние» (Таллинн, 1965—), «Проблеми сло-
в’янознавства» (Льв!в, 1970—; до 1976 —
«Украшське слов’янознавство»), «Со-
ветская тюркология» (Баку, 1970—),
«Ежегодник иберийско-кавказского язы-
кознания» (Тб., 1974—), «Иранское язы-
кознание. Ежегодник» (И., 1981—).
Многие центр, и респ. журналы посвя-
шены вопросам преподавания
языков, в особенности русского:
«Русский язык в школе» (М., 1936—41,
1946—; предшественники: «Родиой язык
в школе», 1914—27, «Родной язык и ли-
тература в трудовой школе», 1928, «Рус-
ский язык в советской школе», 1929—31,
«Литература н язык в политехнической
школе», М., 1932, «Русский язык и ли-
тература в средней школе», М., 1934—35),
«Русский язык в национальной школе»
(М., 1957—), «Русский язык за рубежом»
(М., 1967—) и ряд изданий в союзных
республиках («Русский язык и литерату-
?а в азербайджанской школе», Баку,
947—, «Русский язык в армянской шко-
ле», Ер., 1957—, и др.). Имеются журна-
лы по преподаванию других языков на-
родов СССР: азербайджанско-
го — <Азэрба)чаи дили вэ эдэбиjjaT тэд-
риси» (Бакы, 1954—), грузинско-
го — «Картули эиа да литература ско-
of the Royal Asiatic Society of Great
Britain and Ireland» (L., 1834—), «Zeit-
schrift fiir deutsches Altertum und deut-
sche Literature (Lpz.— B.— Wiesbaden,
1841—), «Transactions of the Philologi-
cal Society» (L., 1842—), «Journal of
the American Oriental Society» (New
Haven, 1843—).
В дальнейшем развитие лингвистич.
периодики расширялось, углублялась ее
специализация. Для 2-й пол. 19 в. харак-
терно создание новых журналов по семь-
ям, группам и ареалам языков, для нач.
20 в.— по отд. нац. языкам, для сер.
20 в.— по отд. областям общего и при-
кладного яз-знания. Число Ж. л. резко
возросло в 60—70-х гг. 20 в.: характер-
но увеличение кол-ва и роли между-
народных Ж. л. (как правило, с
лат. или англ, названием и со статьями на
разных языках), издающихся гл. обр. в
Нидерландах, а также в Бельгии, Велико-
британии, Канаде, Польше, США, ФРГ,
Франции, Швейцарии и нек-рых др. стра-
нах; создание Ж. л. в странах Азии, Аф-
рики и Лат. Америки, ранее почти не имев-
ших лингвистич. периодики; преобразова-
ние в Ж. л. ряда существовавших ранее
продолжающихся изданий типа трудов
и ученых записок; рост специализации
Ж. л., в т. ч. с такой узкой проблематикой,
как история яз-знания («Historiographia
Linguistica: International Journal for the
History of Linguistics», Amst., 1974—Q,
исследование детской речи («Journal of
Child Language», Camb.— L., 1974—;
«Children’s Language», N. Y., 1978—),
исследование древних языков с помощью
ЭВМ («Calculi: Contains News of Inte-
rest to Classicists Working with Compu-
ters», Hanover, США, 1967—; «Revue de
1'Organisation internationale pour I’dtude
des langues anciennes par ordinateur»,
Liege, Бельгия, 1970—); занимательное
яз-знание («Word Ways: The Journal of
Recreational Linguistics», США, место
изд. разл., 1968—); изучение экспрессив-
ного речевого поведения («Maledicta:
The International Journal of Verbal Ag-
gression», Waukesha. США, 1977—).
Ж. л. в России и СССР. Ведущим на-
правлением Ж. л. в России, появившихся
в сер. 19 в., было рус. и слав, яз-знание,
филологич. изучение памятников. Изда-
вались: «Журнал Министерства народно-
го просвещения» (СПБ, 1834—1917), «Из-
вестия императорской Академии наук
по Отделению русского языка и словес-
ности» (СПБ, 1852—63), «Филологические
записки» (Воронеж, 1860—1917), «Сбор-
ник Отделения русского языка и словес-
ности Российской Академии наук» (СПБ,
1867—1928), «Русский филологический
вестник» (Варшава, 1879—1914, М.,
1915—16, П., 1917, Каз., 1918), «Извес-
тия Отделения русского языка и словес-
ности Российской Академии наук» (СПБ,
1896—1927). Классич. филологин был
посвящен журн. «Филологическое обоз-
рение» (М., 1891—1902).
В СССР в первые послереволюционные
годы продолжилось издание нек-рых ака-
демия. Ж. л. (см. выше). Стали издавать-
ся: «Яфетический сборник» (Л., 1922—
1932), «Язык и мышление» (М.—Л.,
1933—48), а также посвященный проб-
лемам языкового строительства в СССР
журн. «Революция и письменность» ( М.,
1928—36; до 1931 — «Культура и пись-
менность Востока»),
В 80-е гг. 20 в. выходит ряд Ж. л.
общего характ ер а: «Известия
АН СССР: Серия [до 1963 — Отделение]
154 ЖУРНАЛЫ
лаши» (Тб., 1966—), украинско-
го— «Укра'шська мова i лНература в
школ!» (Ки1в, 1951—; до 1963 — «Ук-
ра!нська мова в школ!»), а также иностр,
языков — «Иностранные языки в шко-
ле» (М., 1948—; предшественник — «Ино-
странный язык в школе», М., 1934—41),
«Уцхоури энеби сколаши» (Тб., 1968—).
Имеется ряд продолжающихся изда-
ний по отд. направлениям лингвистич. ис-
следований («Машинный перевод и при-
кладная лингвистика», М., 1959—, «Эти-
мология», М., 1963—, и др.).
В СССР выходят Ж. л. библиографи-
ческого и реферативного содержания:
«Новая иностранная литература по обще-
ственным наукам. Языкознание: Библи-
ографический указатель» (М., 1953—),
«Новая советская литература по обще-
ственным наукам. Языкознание: Библио-
графический указатель» (М., 1954—),
«Общественные науки за рубежом. Сер. 6,
Языкознание. Реферативный журнал»
(М., 1973—), «Общественные науки в
СССР. Сер. 6, Языкознание: Рефера-
тивный журнал» (М., 1973—), «Сборник
рефератов научно-исследовательских ра-
бот. Общественные науки. Сер. 3, Педа-
гогика. Народное образование. Культура.
Языкознание» (М., 1972—).
Ж. л. за рубежом. Один из наиболее
распространенных типов Ж. л.— изда-
ния общего характера, затраги-
вающие материал разл. языков и разных
сфер лингвистич. исследования (что обыч-
но сочетается с преобладающим внима-
нием к языку или языкам страны изда-
ния, особенно в странах со сравнитель-
но слабо развитой лингвистич. периоди-
кой). Ниже буквой «Т» помечены Ж. л.
теоретич. уклона, буквой «Э» — этнолин-
гвистич. уклона. Ж. л., общий характер
к-рых сочетается со специализацией по
к.-л. частной теме, помечены буквой «С»
с указанием конкретной специализации.
Ж. л. общего характера по странам: Авст-
ралия — «AUMLA: Journal of the Aust-
ralasian Universities Language and Literature
Association» (совместно с Новой Зеландией;
место изд. разл.. 1953—), «Talanya: Journal
of the Linguistic Society of Australia» (The
Hague, 1972—): Австрия — «Die Sprache:
Zeitschrift fiir Sprachwissenschaft» (W.,
1949—), «Acta Ethnologica et Linguistica»
(Э; W., 1950—); Apr e н тина — «Lengua-
jes: Revista de linguistica у semiologia»
(B. Aires, 1974—); Б e л ь г и я — «Revue
beige de philologie et d'histoire» (С: классич.
и ср.-век. европ. филология; Brux., 1922—),
«Orbis: Bulletin international de documenta-
tion linguistique» (Э и С: диалектология; Lou-
vain, 1952—), «Le langage et I'homme» (C:
психолингвистика; Brux., 1966—). «Linguis-
tica Antverpiensia» (Antw., 1967 — ), «Caniers
de 1'Institut de linguistique» (Louvain, 1972—);
Бразилия — «Revista brasileira de filo-
logia» (Rio de J.. 1955—617), «Lingua e lite-
rature» (Sao Paulo, 1972—). «Revista brasilei-
ra de linguistica» (Rio de J., 1974—), «Revista
brasileira de lingua e literature» (Rio de J.,
1979—); Великобритания — «Tran-
sactions [до 1853 — Proceedings] of the Philo-
logical Society» (L.t 1842—), «Archivum Lin-
guisticum: A Review of Comparative Philology
and General Linguistics» (место изд. разл.,
1949—, новая сер. 1970—), «Journal of Lin-
guistics» (L.— N. Y., 1965—), «Papers _ in
Linguistics» (Norwich. 1976—), «Logophile:
The Cambridge Journal of Words and Langua-
ge» (L., 1977 — ); Венгрия (для всех
венг. изданий С: уралистика, отчасти ал-
таистика) — «Nyelvtudomanyi Kozlemenyek*
(Bdpst, 1862—), «Acta LinguisticaAcademiae
Scientiarum Hungaricae» (Bdpst, 1951—),
«А Magyar Tudomanyos Akademia Nyelv- es
Irodalomtudominyi Osztalyanak Kozlemenyei»
(Bdpst, 1951 — ). «Neprajz es Nyelvtudomany»
(Szeged. 1957—); Венесуэла — « Anuario de
filologia» (Maracaibo, 1962—); Германия
До 1945 (в дополнение к многочисленным, не
перечисляемым здесь Sitzungsberichte, АЬ-
handlungen, Nachrichten разл. академий и
науч, обществ по филос,-ист. классу) — «Zeit-
schrift fur die Wissenschaft der Sprache» (B.—
Greifswald, 1845—53), «Zeitschrift fur V61-
kerpsychologie und Sprachwissenschaft» (T;
B.— Lpz.. 1860-90); Г Д P — «Zeitschrift
fur Phonetik, Sprachwissenschaft und Kom-
munikationsforschung» [до 1960 — «Zeit-
schrift fur Phonetik und allgemeine Sprachwis-
senschaft»] (В.. 1947—); Дания— «Nordisk
tidsskrift for filologi» (Kbh., 1860—1922; до
1873 — «Tidsskrift for philologi og paedago-
gik>); «Acta Linguistica Hafniensia: Interna-
tional Journal of Structural Linguistics» (C:
структурализм копенгагенской школы; Kbh.,
1939—53, 1965—); Зап. Берлин—
'«Theoretical Linguistics» (T; West В., 1974—);
Индия— «Indian Linguistics» (место изд.
разл., 1931—); «Language Forum» (New De-
lhi, 1975—), «Osmania Papers in Linguistics»
(Hyderabad. 1975—); Ирландия — «Her-
mathena» (С: классич. филология; Dublin,
1873—); Испания — «Revista valenciana
de filologia» (С: каталан. язык; Valencia,
1951 — ), «Revista espanola de linguistica»
(Madrid. 1971—); Италия — «Archivio
glottologico italiano» (С: индоевропеистика;
Firenze, 1873—), «Aevum: Rassegna di scienze
storiche, linguistiche, filologiche» (С: лат.
и итал. языки; Mil., 1927—), «Giornale ita-
liano di filologia» (С: классич. и ср.-век. итал.
филология: Roma, 1948—). «Studi italiani
di linguistica teorica ed applicata» (Pado-
va, 1972—), «Incontri linguistic!» (место изд.
разл., 1974—), «Rivista di grammatica ge-
nerative» (С: трансформационно-порождаю-
щая теория; Padova, 1976—); Канада —
«Canadian Journal of Linguistics / Revue cana-
dienne de linguistique» (место изд. разл.,
1954—. до 1964 — «The Journal of the Cana-
dian Linguistic Association»), «Glossa: An
International Journal of Linguistics» (Burnaby,
1967—), «Revue quebecoise de linguistique»
(Sillery, 1971—; до 1981 — «Cahier de linguis-
tique»), «Cahiers linguistiques d’Ottawa»
(Ottawa, 1971 — ); Колумбия — «Thesau-
rus» (Bogota, 1945—; до 1951 — «Boletin del
Institute Саго у Cuervo»), «Lenguaje» (Cali,
1972—); Коста-Рика — «Revista de fi-
lologia у linguistica» (Ciudad Universitaria,
1975—); Непа л — «Himalangue: Discussions
on Linguistics» (Kathmandu, 1973—): Нидер-
ланды — «Lingua: International Review
of General Linguistics» (Amst.. 1948—),
«Linguistics» (The Hague, 1963—), «Foun-
dations of Language: International Journal
of Language and Philosophy» (T; место
изд. разл., 1965—; с 1977 разделился на
два журнала — «Studies in Language» и
«Linguistics and Philosophy»), «Folia Lingu-
istica» (орган Европ. лингвистич. об-ва;
The Hague, 1967 — ); «Linguisticae Investiga-
tiones: Revue internationale de linguistioue
francaise et de linguistique generale» (C:
франц, язык; Amst., 1977). «Lingua Descrip-
tive Studies» (Amst., 1979—); Норве-
r и я —«Norsk tidsskrift for sprogvidenskap/
Nordic [до 1977 — Norwegian] Journal of
Linguistics» (Oslo. 1928—); Перу — «Len-
guaje у ciencias» (Trujillo, 1961 — ); Поль-
ша — «Prace filologiczne» (Warsz., 1885—
1937, 1963—), «Biuletyn Polskiego towarzyst-
wa Jezykoznawczego» (место изд. разл.,
1927—), «Lingua posnaniensis» (С: индоевро-
пеистика; Poznan, 1949—); Португа-
лия- «Boletim de filologia» (Lisboa,
1932—), «Revista portuguesa de filologia»
(Coimbra, 1947 — ); Румыния — «Bulletin
linguistique» (место изд. разл.,. 1933—48v),
«Anuar de lingvistica si istorie literara»
(Ja$i, 1950—; назв. неоднократно менялось),
«Studii si cercetari lingvistice» (Buc., 1950—),
«Revue roumaine [до 1964 — Revue] de
linguistique» (Buc., 1956—), «Probleme de
lingvistica general^» (T; Buc., 1959—), «Ca-
hiers de linguistique theorique et appliquee»
(T; Buc., 1962-); США- «Studies in Phi-
lology» (Chapel Hill, 1906—), «Philological
Quarterly» (Iowa City, 1922—), «Language»
(Baltimore. 1925—), «Studies in Linguistics»
(место изд. разл., 1942—), «Word» (N. Y.,
1945—L «International Anthropological and
Linguistic Review» (Э; Miami, 1953—58),
«General Linguistics» (T; место изд. разл.,
1955—), «С. L. A. Journal [College Language
Association]*(место изд. разл., 1957—), «An-
thropological Linguistics» (Э: Bloomington,
1959—у «Texas Studies in Literature and
Language* (Austin, 1959—), «Papers on Lan-
guage and Literature» (место изд. разл.,
1965—)> «Language Sciences» (Bloomington,
1968), «Linguistic Inquiry» (С: трансформа-
ционно-порождающая теория; Camb., 1970—).
«Studies in Language and Linguistics» (El
Paso, 1969—), «Studies in the Linguistic
Sciences» (Urbana, 1971—), «Centrum» (C:
стилистика; Minneapolis, 1973—), «Lektos»
(Louisville, 1975—), «Linguistic Analysis»
(T; N. Y.. 1975—), «Forum Linguisticum»
(Lake Bluff, 1976—), «Language and Com-
munication» (Elmsford. 1981—); Турция —
«Dilbilim» (1st., 1976—); Уругвай —
«Boletin de filologia» (Montevideo, 1936—);
ФРГ — «Miinchener Studien zur Sprachwis-
senschaft» (С: индоевропеистика; Munch.,
1954—), «Beitrage zur Linguistik [до 1965—
...zur Sprachkunde] und Informationsverarbei-
tung»(C: автоматич. анализ текста; Munch.—
W., 1963—72); «Linguistische Berichte: For-
schung Information Diskussion» (место нзд.
разл., 1969—), «Papiere [до 1972 — Miinchener
Papiere] zur Linguistik» (С: романистика;
Munch., 1971 — ); «Studium Linguistik»
(Kronberg/ Ts.. 1976—), «Sprachwissenschaft»
(T; Hdlb., 1977 — ); Филиппины—
«Philippine Journal of Linguistics» (Manila,
1970 — ); Франция—«Revue de linguis-
tique et de philologie comparee» (P., 1867 —
1916), «M4moires de la Societe de linguistique
de Paris» (P., 1868—1935), «Bulletin de la
Societe de linguistique de Paris» (P.. 1865—),
«L’Homme» (Э; P.— La Haye, 1961—), «Tra-
vaux de linguistique et de litterature» (C:
романистика; Stras.— P., 1963—), «La lin-
guistique:'Revue internationale de linguistique
generale» (T; P., 1965—), «Modeles linguisti-
ques» (T; Villeneuve d’Ascq, 1979 — ); 4 e x o-
с л о в а к и я — «Travaux du Cercle linguis-
tique de Prague» (орган пражской школы;
Prague, 1929—39), «Slovo a slovesnost» (Pra-
ha, 1935—). «Jazykovedny casopis» (Brat.,
1946—), «Sbornik praci filosoficke faculty
BrnSnske university — Rada jazykovedna»
(Brno, 1952—), «Travaux linguistiques de
Prague» (Prague, 1964—71); Чили— «Bole-
tin de filologia» (Santiago, 1934—), «RLA—
Revista de linguistica aplicada» (Concepcion,
1963—), «Signos: Estudios de lengua у litera-
ture» (Valparaiso, 1967 — ), «Alpha: Revista de
linguistica у filologia» (Valparaiso, 1976—);
Швейцария — «Anthropos: Revue inter-
nationale d’ethnologie et de linguistique»
(Э; Fribourg. 1906—), «Cahiers Ferdinand de
Saussure» (С: соссюрианская лингвистика;
Gen., 1941 — ); HI в e ц и я — «Sprikyeten-
skapliga sallskapets i Uppsala forhandlingar/
Acta Societatis Linguisticae Upsaliensis»
(Uppsala, 1882—85—, новая cep. 1962—),
«Studia Linguistica: Revue de linguistique
generale et comparee» (С: индоевропеистика;
Lund, 1947 —), «Sprikliga bidrag: Meddelanden
frAn seminarierna For slaviska spr&k, jamforande
spr&kforskning, finsk-ugriska sprak och ost-
asiatiska spr&k» (Lund, 1956—); Югосла-
вия— «Linguistica» (Ljubljana, 1955—),
«Filologija» (Zagreb, 1957—),«36орникза фи-
лологи]у и лингвистику» (Нови Сад, 1957—),
«Филолошки преглед» (Београд. 1963—);
Южная Корея — «Language Research»
(Seoul, 1964—); ЮАР — «Lingua: Linguistic
Journal of the University of Cape Town»
(Cape Town, 1943—52); Япония — «Гэнго
кзнкю — Journal of the Linguistic Society
of Japan» (Tokyo, 1939—), «Кокурицу кокуго
кзнкюдзё нэмпб» (Токио. 1951 — ), «Гэнго-но
кагаку — Sciences of Language» (Tokyo,
1970-).
Ж. л., посвященные отдельным
языкам мира. Наибольшее кол-во
Ж. л. посвящено англ., исп., итал., нем.,
рус., франц, языкам (см. в статьях
Английский язык, Испанский язык. Ита-
льянский язык, Немецкий язык, Ру-
систика, Французский язык).
Другие языки мира, представленные спе-
циализированными Ж. л.: албанский —
«Studime filologjike» (Tirane, 1962—; назв,
неоднократно менялось), «Gjurmime albano-
logjike» (Prishtine. Югославия, 1962—), «Stu-
dia Albanica» (Tirane, 1964—); арабский
«Маджаллат маджмадол-луга ал-сарабийа»
(Каир, 1935—; назв. неоднократно меня-
лось), «Arabica: Revue d’etudes arabes»
(Leiden, 1954—), «Journal of Maltese Studies»
(Мальтийско-араб. диалект; Msida, Мальта,
1961—),« Ал-лисанал-сараби» (Рабат. 1964—),
«Al-Arabiyya» (Chi,, 1967 — ; до 1973—«А1-
Nashra»), «The American Journal of Arabic
Studies» (Leiden, 1973—), .«Zeitschrift fur
arabische Linguistik» (Wiesbaden, 1978—);
армянский — «Handes Amsorya: Zeit-
schrift fur armenische Philologie» (W., 1888— ),
«Revue des etudes armeniennes» (P., 1920—,
новая cep. 1964 — ); «Annual of Armenian
Linguistics» (Cleveland, США, 1980—); аф-
рикаанс— «Taalgenoot» (научно-попу-
лярный; Johannesburg, 1931—). «Tydskrif vir
volkskunde en volkstaal» (ЮАР, место изд.
разл., 1944—); баскский — «Revue in-
ternationale des etudes basques» (P., 1907 —
1913). «Euskera» (Bilbao, 1920 — ), «Seminario
de filologia vasca Julio de Urquijo* (San Se-
bastian, 1967—); белорусский —
«Journal of Byelorussian Studies» (L., 1965—);
болгарский— «Родна реч» (Казанлък,
1927—43), «Български език» (София,
1951 — ), «Родна реч» (научно-популярный;
София, 1957—), «Български език и литера-
тура» (преподавание; София. 1958—). «Бъл-
гарска диалектология» (София, 1962 — );
венгерский — «Magyar Nyelvor»
(Bdpst, 1872—), «Magyar Nyelv» (Bdpst,
1905—), «Magyarosan: Nyelvmuvelo folyd-
irat» (культура речи; Bdpst, 1932—49),
«Magyartanitas» (преподавание; Bdpst,
1948—). «Magyar Nyelvjarasok» (диалекто-
логия;, Debrecen, 1951 — ), «Nyelv-es Irodalom-
tudomanyi Kozlemenyek» (Kolozsvar/Cluj-
Napoca. Румыния, 1957 — ), «Hungaroldgiai
Ertesito» (реферативно-библиографический;
Bdpst, ^1979—); вьетнамский—
«Ngon ngu» (Ha noi, 1969?—); галисий-
ский— «Verba: Anuario gallego de filolo-
gia» (Santiago de Compostela, Испания,
1974—); греческий (византийско- и
новогреческий) — «Byzantinische Zeitschrift»
(Lpz.— Munch., 1892 —), «Byzantion» (Brux.,
1924—), «‘EXXtjvix’» (Греция, место изд.
разл., 1928—), «fJufcavtiva» (беоааЛохчхл,
1969—), «Neo-Hellenika» (Austin. США,
1970—), «AeXziov ptpXioypacpictc rfc ‘eXX^Vixqc
уХшоОпс» (библиография; ’AO^vat, 1974 — ),
«Byzantine and Modern Greek Studies»
(Oxf., 1975—); гуджарати — «Буд-
хипракаш» (Ахмадабад. Индия. 1948—);
датский — «Danske studier» (Kbh.,
1904—), «Danske folkemaal» (диалектология;
Kbh., 1927—). «Sprog og kultur» (Aarhus,
1932—); древнегреческий (см. так-
же Ж. л. по классич. филологии) —
«PapvaoooG» (’AO’jvai, 1877 — ; новая сер.
1959—), «The Journal of Hellenic Studies»
(L.. 1880—), «Revue des etudes grecques» (P.,
1888—), «ПХотшу» (’A0T|Vai, 1949—), «Mi-
nos: Revista de filologia egea» (Salamanca,
1951—), «Studies in Mycenaean Inscriptions
and Dialect» (микенология; Camb., Велико-
британия, 1956—); египетский н
коптский — «Zeitschrift fur agyptische
Sprache und Altertumskunde» (B.— Lpz.,
1863—), «Aegyptus: Rivista italianadi egitto-
logia e di papirologia» (Mil., 1920—), «Kemi:
Revue de philologie et d’archeologie egyptien-
nes et coptes» (P., 1928—), «Enchoria: Zeit-
schrift fur Demotistik und Koptologie» (Wies-
baden, 1971—). «Revue d’egyotologie» (P.,
1935—); иврит (и язык Библии) — «Zeit-
schrift Fur die alttestamentliche Wissenschaft»
(B., 1881— ).«Лешонену» (Тель-Авив, 1928—).
«Sefarad» (посвящен также языку евреев-
сефардов — спаньолу; Madrid — Barcelona,
1941 — ), «Лешонену ла-сам» (научно-популяр-
ный; Иерусалим, 1947 — ); «Vetus Testamen-
tum» (Leiden, 1951 — ), «Hebrew Studies:
A Journal Devoted to the Hebrew Language,
the Bible and Related Areas of Scholarship»
(Louisville. США, 1955—; до 1976 — «Hebrew
Abstracts»). «Hebrew Computational Lingu-
istics» (квантитативные методы; Ramat-Gan,
Израиль. 1969—). «Linguistica Biblica: In-
terdisziplinare Zeitschrift fur Theologie und
Linguistik» (Bonn, 1970 — ), «Hebrew Annual
Review»(Columbus, США, 1977—); и д и ш —
«Йиднше шпрах» (Нью-Йорк, 1941 — ), «The
Field of Yiddish: Studies in Language. Folk-
lore and Literature» (L., 1954—); ирланд-
ский — «Eriu: Journal of the School of
Irish Learning Devoted to Irish Philology and
Literature» (Dublin. 1904—). «tigse: A Jour-
nal of Irish Studies» (Dublin. 1939—); ис-
ландский — «Scripta Islandica» (Uppsa-
la, 1950—), «Islenzk tunga» (Reykjavik,
1959—); йоруба — «Yoruba» (Ibadan. Ни-
герия, 1973—); каннада — «Каннада ву-
ЖУРНАЛЫ 155
ди» (научно-популярный; Бангалор. Индия,
1938—); китайский — «Юйвэнь сюеси>
(научно-популярный; Пекин. 1951—60),
«Чжунго юйвэнь» (Пекин, 1951 — ); «Вэнь-
цзы гайгэ» (проблемы письменности; Пекин,
1956—; до 1957 — «Пиньинь»), «Наньда чжун-
вэнь сюебао. Nantah Journal of Chinese Lan-
guage and Literature» (Singapore, 1962—).
«Journal of the Chinese Language Teachers
Association» (США, место изд. разл., 1966—),
«Journal of Chinese Linguistics» (Berk.,
США, 1973—); корейс к^и й — «Хангеул»
(Сеул, 1932—); «бмун, Йонгу» (Пхеньян,
1956—; до 1960 —«Чосон омун», затем до
1965 — «Чосон охак»), «Мал ква кыл» (Пхе-
ньян, 1958—); латинский (см. также
Ж. л. по классич. филологии) — «Latin Tea-
ching» (преподавание; Kidderminster, Вели-
кобритания, 1913—), «Revue des etudes latines*
(P., 1923—), «Latomus: Revue des etudes la-
tines» (Brux., 1937 —), «Latinitas: Commenta-
rii linguae latinae excolendae» (культура
церк. латыни; Citta del Vaticano, 1953—),
«Studi mediolatini e volgari» (нар. и ср.-век.
латынь; Bologna, 1953—), «Mittellateinisches
Jahrbuch» (ср.-век. латынь; ФРГ, место изд,
разл., 1966—); лужицкий — «Letopis
Institute za serbski ludospyt. Rjad A: Recespyt
a literatura» (Budysin/Bautzen, ГДР, 1952—);
македонский — «Македонски jasHK»
(Cxonje, 1950—); малайский — «Dewan
bahasa» (Kuala Lumpur, 1957—); малая-
лам— «Бхаша траймасикам» (Тривандрам.
Индия, 1948—); маньчжурский —
wManchu Studies Newsletter» (Bloomington.
США, 1977 — ); монгольский — «Хзл
зохиол судлал» (Улаанбаатар. 1959—; до
1968 — «Хэл зохиол»); навахо — *Dine
bizaad nanil’iih/Navajo Language Review»
(науч.-педагогический; Camb., США, 1974 — );
нидерландский (с фламандским) —
«Tijdschrift voor nederlandse taal- en letter-
kunde» (Leiden, 1881 — ), «Verslagen en mede-
delingen van de Koninklijke Vlaamsche Aca-
demic voor taal- en letterkunde» (Ghent,
1886—), «De nieuwe taalgids» (Groningen,
1907—), «Taal en tongval» (диалектология;
Antwerpen, 1949—), «Neerlandica Americana»
(N. Y..	1956—; до 1961— «Bataviana»),
«Spektator: Tijdschrift voor neerlandistiek»
(Amst., 1971 — ), «Dutch Studies» (The Hague,
1974—); норвежский — «Maal og min-
ne: Norske studier» (Oslo, 1909—); п а н Д ж a-
б и — «Пакха санджам» (Патиала, Индия,
1968—); польски й — «Poradnik jezykowy»
(Warsz., 1901 — ), «Jezyk polski» (Krakow,
1913—), «Polonistyka: Czasopismo dla nauc-
zycieli» (преподавание; Warsz., 1948—); «Stu-
dia polonistyczne» (Poznan, 1973—), «Poloni-
ca» (Wroclaw, 1975—); португаль-
ский- «Hispania: A Journal Devoted to
the Interests or the Teaching of Spanish and
Portuguese» (преподавание; США, место изд.
разл., 1918—); «Lingua portuguesa» (Lisboa,
1929—38), «Revista de Portugal. Seria A;
Lingua Portuguese» (Lisboa, 1941 — 70),
«Lingua portuguesa» (Lisboa, 1949—j до
1976 — «А bem da lingua portuguesa»),
«Iberida: Revista de filologia» (Rio de J.,
1959—), «Letras de hoje; Estudo e debate de
assuntos da lingua Portuguese» (Porto Alegre.
Бразилия, 1969—). «Lingua e culture» (Lis-
boa. 1971 —), «Sillages» (Poitiers, Франция,
1972—), «Quaderni portoghesi» (Pisa, 1977 — );
провансальский — «Revue de pbilo-
logie fran^aise et proven^ale» (P., 1887 —
1932), «Revue de langue et litterature d'oc»
(Avignon, 1962—); пушту — «Пашту /
Pashto» (Пешавар, Пакистан£ 1957/58—);
румынский — « Dacoromania» (Cluj.
1920—43); «Limbi romana» (Buc., 1952—),
«Limbi $1 literaturi romana» (Buc., 1955—;
до 1975—«Limbi si literaturi»), «Cercetari
de linguistici» (Cluj — Napoca, 1955—),
«Fonetica si dialectologic» (Buc., 1958—);
санскрит — «Манджуша» (Каль-
кутта, 1933 — ); «Vak> (Poona, Индия,
1951—). «Санскрит пратибха» (Нью-Дели,
1959—); сербскохорватский —
«Наш }език» (Београд, 1933—41; новая
сер. 1949—), «Jezik: Casopis za kulturu hrvat-
skosrpskoga knjizevnog jezika» (Zagreb,
1952—), «Кгьижевност и }език» (преподава-
ние; Београд. 1954—), «Cakavska ric» (Split,
1971 — ); «Knjizevni jezik» (Sarajevo. 1972 —),
156 ЖУРНАЛЫ
«Suvremena metodika nastave hrvatskog iji
srpskog jezika» (преподавание; Zagreb, 1976—);
словацкий — «Slovenski геб* (Brat.,
1933—), «Slovensky jazyk a literatura v skole»
(преподавание; Brat., 1955—), «Kultura slo-
va» (терминология и культура речи; Brat.,
1953—; до 1961 — «Slovenske odbomi nazvo-
slovie», затем до 1966 — «Ceskoslovensky
terminologicky casopis»); с л о в e в с к и й —
«Jezicnik» (Ljubljana, 1863—93?), «Casopis
za slovenski jezik. knjizevnost in zgodovino»
(Ljubljana, 1918—31), «Jezik in slovstvo»
(Ljubljana, 1955—), «Slovene Studies» (США,
1973—, место изд. разл., до 1978 — «Society
for Slovene Studies Newsletter»); старо-
славянский— «Slovo: Casopis Staro-
slovenskog instituta» (Zagreb, 1952—), «Pa-
laeobulgarica» (София, 1977 —); суахи-
ли — «Kiswahili» (Dar es Salaam, 1962—;
до 1970 — «Swahili»), «Lugha yetu» (научно-
популярный; Dar es Salaam, 1969—); та-
мильский — «Сентамил» (Мадурай,
Индия, 1907 — ), «Тамил акан» (Джафиа,
Шри-Ланка, 1966—), «Journal of Tamil Stu-
dies» (Madras, Индия, 1969—); e т у p e ц-
ки й — «Turk dili: Aylikdil ve edebiyat dergi-
si> (Ankara, 1933—; до 1950 — «Turk dili
belleten»), «Turk dili arajtirmalan yillici»
(Ankara, 1953—), «Turcica: Revue d’etudes
turques» (P., 1969—), «Journal of Turkish
Studies» (Camb., США, 1977—); у край в-
с к и й — «Journal of Ukrainian Studies»
(Toronto, 1976—); урду — «Урду» (Кара-
чи, 1921 — ), «Урду нама» (Карачи. I960—);
фивский — «Virittaja» (Hels,. 1897—),
«Sananjalka: Suomen kielen seuran vuosikirja»
(Turku, 1959—); фризский — «It Bea-
ken» (Нидерланды, место изд. разл., 1938—).
«Us wurk: Meidielingen fan in Frysk Institut
oan de Ryksuniversiteit to Grins* (Groningen,
Нидерланды, 1952—); хинди— «Нагари-
прачарини патрика» (Варанаси, Индия,
1897 — ), «Бхаша* (Нью-Дели. 1961—); цы-
гавский — «Etudes Tsiganes» (Р., 1955—);
ч е ш с к и й — «NaSe тес» (Praha, 1917—),
«Cesky jazyk a literatura» (преподавание; Pra-
ha, 1951 — ; до 1959 — «Cesky jazyk»);
шведский —«Svenska landsmil och svenskt
folkliv* (Stockh.— Uppsala, 1878—),
«Nysvenska studier: Tidskrift for svensk stil-
och sprAkforskning* (Uppsala, 1921—), «Mei-
jerbergs arkiv for svensk ordforskning»
(Goteborg. 1937—), «SprAkvArd» (культура ре-
чи; Stockh., 1965—); этрусский —
«Studi etruschi» (Firenze, 192/ — ); япон-
ский— «Хогэн» (диалектология; Токио,
1931 — 38), «Кокугогаку» (Токио, 1948—),
«Гэнго сэйкацу» (Токио, 1951 — ), «Journal
of the Association of Teachers of Japanese»
(Chi., 1963—), «Papers in Japanese Linguis-
tics» (Los Ang.. 1972—), «Journal of Japanese
Studies» (Seattle, США, 1974—).
В Ж. л., посвященных с о в о к у п-
носгн языков, применяется груп-
пировка по нет.-география, и генетнч.
принципам; традиционным является об-
щее подразделение языков на «классиче-
ские», «современные» и «восточные».
Ж. л. по «классич. филоло-
гии» (кроме лат. и др.-греч. языков ох-
ватывают другве языки антич. Средизем-
номорья, палеобалкаиистику и византи-
новедение) по странам:
Австрия — «Wiener Studien: Zeitschrift
fur klassische Philologie und Patristik» (W.,
1879—): Бельгия — «Musee beige: Revue
de philologie classique» (Louvain, 1897—1932),
«Les etudes classiques» (Namur, 1932—);
«Didactica classica Gandensia» (преподавание;
Ghent, 1962—); Великобритания —
«Classical Journal» (L., 1810—29), «Journal
of Philology» (L., 1868—1920). «The Classical
Review» (L., 1887—), «The Classical Quarter-
ly» (Oxf.— L.. 1907 — , новая cep., 1951 —),
«Bulletin of Institute of Classical Studies»
(L., 1954—); Венгрия — «Acta Antiqua
Academiae Scientiarum Hungaricae» (Bdpst,
1951—); Германия до 1945 и ГДР —
«Leipziger Studien zur classischen Philologie»
(Lpz., 1878—1902), «Archiv fur Papyrusror-
schung und verwandte Gebiete» (Lpz.— B..
1900—); Германия до 1945 и Ф P Г —
«Rheinisches Museum fur Philologie» (Bonn —
Fr./M. 1827—), «Philologus: Zeitschrift fur
klassische Philologie» (место изд. разл.,
1846—), «Hermes: Zeitschrift fur klassische
Philologie» (Wiesbaden — Denzlingen, 1866—),
«Wochenschrift fur klassische Philologie» (ме-
сто изд. разл., 1881—1944; назв. неоднократ-
но менялось), «Glotta: Zeitschrift fur griechi-
sche und lateinische Sprache» (Gott., 1907 — ),
«Der altsprachliche Unterricht» (преподава-
ние; Stuttg., 1951—»). «Zeitschrift fur Papyro-
logie und Epigraphik» (Bonn, 1967 — ); Да-
ния — «Classica et Mediaevalia: Revue da-
noise de philologie et d ’histoire» (Cph., 1938—);
Испания — «Emerita: Revista de linguis-
tica yt filologia clAsica» (Madrid, 1933—),
«Estuaios clasicos» (Madrid, 1950—), «Studia
Papyrologica: Revista espanola de papirologia»
(Barcelona, 1962—), «Cuadernos de filologia
clasica» (Madrid,. 1971 —); Италия —
«Rivista di filologia e di istruzione classica»
(научно-педагогический; Torino, 1872— ),«Bol-
letino di filologia classica» (Torino, 1894—
1942), «Studi italiani di filologia classica»
(Firenze, 1893—; новая cep. 1920—), «La pa-
rola del passato: Rivista di studi antichi»
(Napoli, 1946—), «Rivista di studi classici»
(Torino, 1952—\ «Vichiana: Rassegna di studi
classici» (Napoli, 1964—), «Studi micenei ed
egeo-anatolici» (преим. микевология; Roma,
1966—); Канада — «Phoenix: The Jour-
nal of the Classical Association of Canada»
(Toronto — Ontario, 1946—); Нидер-
ланды— «Forum der letteren» (место изд.
разл., 1893—; до 1960 — «Museum»), «Vigi-
liae Christianae: A Review of Early Christian
Life and Language» (языки раннего христи-
анства; Amst., 1947—); Норвегия —
«Symbolae Osloenses» (Oslo, 1922—); Поль-
ша — «Eos: Commentarii Societatis Philolo-
gicae Polonorum» (место изд. разл., 1894—);
Португалия — «Humanitas» (Coimbra,
1947—); Румыния — «Studii clasice»
(Buc., 1959—); С Ш A — «Transactions of
the American Philological Association» (место
изд. разл., 1869—), «American Journal of
Philology» (Balt., 1880—), «Harvard Studies
in Classical Philology» (Camb., 1890—),
«The Classical Journal» (преподавание; место
изд. разл., 1905—), «Classical Philology»
(Chi., 1906—), «The Classical World» (Pitts-
burgh, 1907—; до 1958— «The Classical Week-
ly*), «Nestor» (co специализацией по мике-
вологии; место изд. разл., 1957 — ), «Greek,
Roman and Byzantine Studies» (место изд.
разл.. 1958—). «American Classical Review»
(Flushing, 1971 — ); Финляндия —
«Arctos: Acta Philologica-Philosophica Fenni-
ca» (Hels., 1930—): Франция — «Revue
de philologie, de litterature et d'histoire ancien-
nes» (P., 1845—), «Revue des Etudes anciennes»
(Bordeaux, 1899—); Чехословакия—
«Listy filologicke» (Praha, 1874—), «Eirene:
Studia Graeca et Latina» (Praha, I960—);
Швейцария — «Museum Helveticum»
(Basel, 1944—); Швеция — «Eranos: Acta
Philologica Suecana» (Stockh.— Uppsala,
1896—); ЮАР—«Acta Classica» (Cape
Town, 1958—). Текущая библиография клас-
сич. филологии: «Bibliotheca Philologica
Classica» (Lpz.— B., 1874—1938), «Year’s
Work, in Classical Studies» (L., 1906—47),
«Annee philologique; Bibliographic critique
et analytique de I’antiquitl greco-latine» (P.,
1924—), «Gnomon» (рецензионный журнал;
В.— Munch., 1925—).
Ж. л. по «современной фи-
лологии* («неофилологии») посвя-
щены описательному и сопоставительно-
му, реже ист. изучению совр. языков
(и лит-р) Европы, гл. обр. романских и
германских. Как правило, в таких Ж. л.
затрагиваются и проблемы общего яз-
знания. Многим из них присущ пед. ас-
пект. В приводимом ниже перечне по
странам буквой <П» помечены журналы
смешанного научно-пед. характера.
Австрия — «Moderne Sprachen» (П;
W., 1957—); Б е л ь г н я — «Revue des lan-
gues vivantes/Tijdschrift voor levende talen»
(П; Brux., 1935—); Болгария — «Съпо-
ставнтелно езикознавие» (София, 1976—;
до 1977 — «Бюлетин за съпоставително из-
следване на българския език с други езици»);
Великобритания — «Modern Lan-
guage Review» (Camb., 1905—) «Modern
Languages» (П; L., ,1905—; до 1919—«Mo-
dern Language Teaching»); «Forum for Modern
Language Studies» (место изд. разл., 1965—),
«Modern Languages in Scotland» (П; Aber-
deen, 1973—), «Quinquereme: New Studies in
Modern Languages» (Bath., 1978—); Гер-
мания до 1945, Зап. Берлин и
ФРГ — «Archiv fur das Studium der neueren
Sprachen und Literaturen» (место изд. разл.
[ныне West В.], 1846—). «Die neueren Spra-
chen» (П; место изд. разл. [ныне Fr./M.J,
1893—1943, 1952—; предшественник — «Pho-
netische Studien». Marburg, 1887—93; в 1949—
1952 выходил журнал «Neuphilologische
Zeitschrift», В.), «Germanisch-romanische Mo-
natsschrift» (Hdlb., 1909—, новая cep. 1950—),
MNeusprachliche Mitteilungen aus Wissenschaft
und Praxis» (П; West B., 1947—), «Lebende
Sprachen; Zeitschrift fur fremde Sprachen in
Wissenschaft und Praxis» (FI; West В., 1956—);
Испания — «Filologia moderna» (Mad-
rid, I960—); Италия — «Le lingue stra-
niere» (П; Roma, 1952—); Канада — .«The
Canadian Modern Language Review» (П; ме-
сто изд. разл.. 1943—); Нигерия — «West
African Journal of Modern Languages» (Mai-
duguri, 1976—); Нидерланды — *Le-
vende Talen» (П; Groningen. 1912—);«Neophi-
lologus» (Groningen, 1916—), «Semasia;
Beitrage zur germanisch-romanischen Sprach-
forschung» (Amst., 1974—); Польша —
«Kwartalnik neofilologiczny» (Warez., 1954—);
Румыния — «Revista de filolog ie romanica
gi germanica» (Buc., 1957—63); США —
tiPMLA: Publications of the Modern Language
Association of America» (N. Y., 1884—),
«Modern Philology» (Chi., 1903—), «Modern
Language Forum» (П; Los Ang., 1915—57;
до 1925 — «Modern Language Bulletin»),
«The Modern Language Journal» (П; место изд.
разл.. 1916—). «Modern Language Quarterly*
(Seattle. 1940—), «Modern Language Studies»
(Kingston. 1970—); Турция — «Batl dil ve
edebiyatlan ara$tirmalan dergisi» (Ankara,
1964—); Финляндия — «Neuphilolo-
gische Mitteilungen» (Hels., 1899—); Фран-
ция— «Les langues modernes» (П; P.,
1906—); Чехословакия — «Philolo-
gica Pragensia» (Praha, 1958—. c 1972 слился
с журн. «Casopis pro modern! filologii»,
Praha, 1911—71); Швеция — «Moderna
spr4k* (П; место изд. разл., 1907 —), «Studia
Neophilologica: A Journal of Germanic and
Romance Philology» (Stockh., 1928—),
«LMS — Lingua [Lararna i Moderna SprAk]»
(П; Uppsala, 1966—); Югославия — «Stu-
dia Romanica et Anglica Zagrabiensia» (Zag-
reb, 1956—), «Zivi jezici» (Beograd, 1959—).
Наевроп.ср.-век. филологии специализирован
журн. «Medium Aevum» (Oxf., 1932—). Биб-
лиография. периодика по совр. языкам ука-
зана среди оощебиблиографнч. Ж. л. (см.
ниже).
Ж. л. по «восточным» языкам.
К «восточным» языкам в широком смысле
относят все языки мира, за вычетом «со-
временных» и «классических» (в отд. слу-
чаях в эту категорию включают неиндо-
европ. языки Европы и даже слав, язы-
ки). В приводимом ниже перечне по стра-
нам наиболее общие ориенталистич. из-
дания условно объединены с журналами,
посвященными языкам Азии в целом и
крупным региональным (не генетическим)
совокупностям азиат, языков:
Австралия — «Pacific Linguistics»
(Canberra, 1963—; выпускается в виде ряда
серий — «Papers in New Guinea Linguistics»,
* 1964—, «Papers in Philippine Linguistics»,
1966—, «Papers in Australian Linguistics»,
1967—, «Papers in South East Asian Linguis-
tics». 1967—, «Papers in Linguistics of. Mela-
nesia», 1968*—, «Papers in Borneo Linguistics»,
1969—); Австрия — «Wiener Zeitschrift
fur die Kunde des Morgenlandes» (W., 1887 — );
Бельгия—«Le museon: Revue d'6tudes
orientates» (Louvain, 1881—), «Orientalia
Gandensia» (Ghent — [e. a. J, 1964—); В e н r-
рвя —«Keleti szemle» (Bdpst, 1900—32),
«Acta Orientalia Academiae Scientiarum
Hungaricae» (Bdpst, 1950—); Велико-
британия— «Journal of the Royal Asiatic
Society of Great Britain and Ireland» (L.,
1834—), «Bulletin of the School of Oriental
and African Studies» (L., 1917—), «Asia Ma-
jor: A British Journal of Far Eastern Studies»
(Вост. Азия; L., 1923—; новая cep. 1952—);
Германия до 1945 и Г Д P — «Orienta-
Ustische Literaturzeitung» (Lpz. — B., 1898—
1944,	1953—); «Mitteilungen des Insti-
tute fur Orientforschung» (B., 1953—71/72);
Германия до 1945 и Ф P Г — «Zeit-
echnftfur die Kunde des Morgenlandes» (Gott,,
1837—46), «Zeitschrift der Deutschen Morgen-
lAndischen Gesellschaft» (место изд. разл.,
1846—; новая сер. 1922—), «Afrika und
Ubersee: Sprachen und Kulturen» (B.— Hamb.,
1910—; до 1920 — «Zeitschrift fur Kolonial-
sprachen», затем до 1950 — «Zeitschrift fur
eingeborenen Sprachen»; предшественники —
«Zeitschrift fur afrikanische Sprachen», B..
1887—90, и «Zeitschrift fiir afrikanische und
oceanische Sprachen», B., 1895—1902), «Isla-
mica: Zeitschrift fiir die Erforschung der Spra-
chen, t der Geschichte und der Kulturen der
islamischen Volker» (мусульман, страны;
Lpz., 1924/25-35. 1938), «Die Welt des
Orients» (Gott., 1947 — ), «Oriens Extremus»
(Вост. Азия; Wiesbaden, 1954—); Дания —
«Acta Orientalia» (совместное изд. сканд.
стран; Kbh.z 1922—); Индия — «Journal
of the Asiatic Society of Bengal» (Calcutta,
1832—; новые cep. 1905—34, 1935—58 и
1959—; предшественник — «Asiatic Resear-
ches», Calcutta. 1788—1839); Израиль —
«Israel Oriental Studies» (Tel-Aviv, 1971 — );
Италия— «Giornale della Society asiatica
italiana» (Firenze, 1887—1935), «Rivista degli
studi oriental!» (Roma, 1907—); Ни дер*
л а н д ы — «T’oung Рао» (Leiden, 1890—).
«Oriens» (Leiden, 1948—), «Journal of Asian
and African Studies» (Leiden, 1966—); Поль-
ша — «Rocznik orientalistyczny» (место изд.
разл., 1914—), «Przeglftd orientalistyczny»
(Warsz., 1948—), «Folia Orientalia» (место
изд. разл., 1958—); Румыния — «Studia
et Acta Orientalia» (Buc., 1957—); США —
«Journal of the American Oriental Society»
(New Haven, 1843—), «Bulletin of the Ameri-
can Schools of Oriental Research» [South Had-
ley (Mass.), 1919—], «Harvard Journal of Asia-
tic Studies» (Camb., 1936—), «The Journal of
Asian Studies» (место изд. разл., 1941—);
С я н г а и — «Journal of Oriental Studies»
(Hong-Kongj 1954—); Турция — «Dogu
dillen — Oriental Languages» (Ankara,
1964/66—); Финляндия — «Studia Ori-
entalia» (Hels., 1925—); Франция —
«Journal asiatique» (P., 1822—), «Revue de
I’Ecole nationale des langues orientates» (P.,
1964—69), «Cahiers de linguistique — Asie
Orientate» (Вост. Азия; P,, 1977--); Ш в е fl-
цари я— «Asiatische Studien/Etudes asiati-
3ues» (Bern, 1947—); Швеция — «Le mon-
e oriental» (Uppsala, 1906—41), «Orientalia
Suecana» (Stockh., 1952—); Чехослова-
ки я — «Archiv oriental™» (Praha, 1929—),
«Asian and African Studies» (Brat., 1965—);
Япония- «Computational Analysis of
Asian and African Languages» (квантитатив-
ные методы; Tokyo, 1974—). Более узкую спе-
циализацию по древиим и совр. языкам Бл.
Востока и Передней Азии имеют (помимо
семитологических) такие ориенталистич.
Ж. л., как: «Revue d'assyriologie etd’arch^o-
logie orientate» (P., 1884—), «Zeitschrift fur
Assyriologie und vorderasiatische Archeologie
[до 1938—... und verwandte Gebiete)» (Lpz.—
West В., 1884—), «Mitteilungen der Vorder-
asiatisch-agyptischen Gesellschaft» (Lpz.,
1896—1944), «Archiv fur Orientforschung [до
1924—... fur Keilschriftforschungl» (B.—
Graz, 1923—), «Revue hittite et asianique»
(преим. хеттология; P., 1930—), «Orientalia»
(Roma, 1932—), «Bibliotheca Orientalis» (pe-
цензионнб-библиографич.; a Leiden, 1943—),
«Journal of Cuneiform Studies» (Camb., США,
1947—), «Anatolian Studies» (преим. хеттоло-
гия; L., 1951—), « Arb-Nahrain» (Melbourne —
Leiden, 1959/60—), «Studien zu den Bogazkoy-
Texten» (преим. хеттология; Wiesbaden,
1965-).
О тематич. Ж. л., посвященных груп-
пам языков, см. также в статьях Австро-
незийские языки, Алтайские языки,
Афразийские языки, Африканистика,
Балканистика, Германистика, Драви-
дийские языки, Индейские языки, Ин-
доевропеистика, Индоиранские языки,
Кавказские (иберийско-кавказские) язы-
ки, Кельтология, Мон-кхмерские язы-
ки, Палеоазиатские языки, Папуасские
языки, Романистика, Славистика, Фин-
но-угроведение.
Ж. л. по областям исследо-
вания.
Статистико-матем. методы
в яз-знании и лингвистич. исследования с по-
мощью ЭВМ: «Кэйрё кокуго гаккай — Ma-
thematical Linguistics» (Tokyo, 1957—),
«SMIL Quarterly: Journal of Linguistic Cal-
culus» (Stockh., 1961 —; до 1977— «Statistical
Methods in Linguistics»), «Computational Lin-
guistics» (Bdpst, 1962—), «The Prague Bulle-
tin of Mathematical Linguistics» (Praha,
1964—), «Prague Studies in Mathematical
Linguistics» (Praha, 1966—), «Computers and
the Humanities», (Flushing, США, 1966—).
«Computer Studies in the Humanities and
Verbal Behavior» (The Hague, 1968—74?),
«ALLC Journal» (Camb., Великобритания,
1973—; до 1980 — «Association for Literary
and Linguistic Computing Bulletin»).
Психолингвистика, речевая дея-
тельность, нейролингвистика:
«Communication Monographs» (США, место
изд. разл., 1934—; до 1976— «Speech Mono-
graphs»), «Journal of Speech and Hearing Di-
sorders» (расстройства речи и слуха;
США. место изд. разл., 1936—; до 1947 —
«Journal of Speech Disorders»). «Nordisk
tidsskrift for tale og stemme» (расстройства
речи; Kbh., 1936—). «Folia Phoniatrica»
(расстройства речи; Basel — N. Y.. 1947—),
«Journal of Communication» (Phil., 1951 — ),
«Journal of Speech and Hearing Research»
(США. место изд. разл., 1958—). «Langua-
ge and Speech» (Teddington, Великобрита-
ния, 1958—), «Langage et comporte-
ment» (P., 1965—), «The British Journal
of Disorders of Communication» (расстрой-
ства речи и слуха; L., 1966—), «Journal
of Communication Disorders» (расстройства
речи и слуха; Amst,— N. Y., 1967 — ), «Jour-
nal of Psycholinguistic Research» (N. Y.— L.,
1971—), «Psycho-Lingua: A Bi-Annual Rese-
arch Journal Devoted to Communicative Be-
havior» (Raipur — Agra, Индия. 1971—),
«Human Communications» (реабилитационное
обучение; Edmonton, Канада, 1973—), «Neu-
rolinguistics» (Lisse, Нидерланды, 1973—),
«Brain and Language» (нейролингвистика;
N. Y.. 1974—), «Cognitive Science: A Multi-
disciplinary Journal of Artificial Intelligence,
Psychology and Language» (пснхолингвнстич.
проблемы разработки искусств, интеллекта;
Norwood, США, 1977—); «International Jour-
nal of Psycholinguistics» (The Hague. 1977—),
«Journal of Pragmatics: An Interdisciplinary
Quarterly of Language Studies» (прагматика
речевой деятельности; Amst., 1977—).
«Sprache — Stimme — Gehor: Zeitschrift fiir
Kommunikationsstorungen» (расстройства ре-
чи и слуха; Stuttg., ФРГ, 1977—),«Discourse
Processes: A Multidisciplinary Journal» (вос-
приятие речи; Norwood, США, 1978 — ), «App-
lied Psycholinguistics» (Camb., Великобри-
тания, 1980—), «Pragmatics and Beyond:
An Interdisciplinary Series of Language Stu-
dies» (прагматика речевой деятельности;
Amst., 1980—).
Социолингвистика: «Sociolingui-
stics Newsletter» (Missoula, США, 1966—),
«Lingvaj problemoj kaj lingvo-planado» (язы-
ковая ситуация в странах мира; The Hague,
1977—; предшественник — «Monda lingyo-
problemo». Austin. США. 1969—76), «Cahiers
du bilinguisme/Land un Sproch» (нем.-франц,
двуязычие в Эльзасе; Strasbourg, 1971 — ),
«Carrier Pidgin» (креольские языки и пиджи-
ны; Honolulu, 1972—), «Language in Society»
(Camb., Великобритания, 1972—), «The Bi-
lingual Review/La revista bilingue» (исп,-
англ, двуязычие в США; N. Y., 1974—),
«International Journal of the Sociology of Lan-
guage» (The Hague, 1974—), «Sprache und Ge-
sellschaft» (В., ГДР, 1974—), «Lengas: Revue
de sociolinguistique» (Montpellier, Франция,
1977—), «Journal of Multilingual and Multi-
cultural Development» (социальные проблемы
мультилингвизма; Clevedon, Великобритания.
1980—),«Sprache und Herrschaft» (W.,1980—).
Семиотика,	лингвистика
текста, поэтика, лингвистич. анализ
стиля: «Et cetera: A Review of General Se-
mantics» (США, место изд. разл., 1943—).
«Cahiers d’analyse textuelte» (Liege, Бельгия—
P., 1959—), «Langages: Semiotiques textuelles»
(P.. 1966—), «Poetica: Zeitschrift fur Sprach-
und Literaturwissenschaft» (Munch.— Amst.,
1967—); «Language and Style» (Carbondale,
США, 1968—), «Semiotica» (The Hague,
1969—), «Studia semiotyczne» (Wroclaw —
[e, a.]. 1970—), «LiLi: Zeitschrift fur Litera-
turwissensehaft und Linguistik» (ФРГ, место
изд. разл., 1971—), «Journal of Literary Se-
mantics» (Hdlb., ФРГ, 1972—), «Language
ЖУРНАЛЫ 157
of Poems* (Columbia, CHIA, 1972—), «Versus:
Quaderni di studi semiotici» (Mil., 1971—),
«Papiere zur Textlinguistik* (Hamb., 1972—),
«Sign Language Studies* (языки знаков;
Silver Spring, США, 1972—), «Degres: Revue
de synthese h orientation semiologique* (Brux.,
1973—), «Canadian Journal of Research in
Semiotics/Journal Canadien de recherche se-
miotique* (Edmontdn, Канада, 1973—),
«Lingua e contest©» (Manfredonia, Италия,
1974— ). «Semiotexte* (N. Y., 1974—), «Lingu-
istics in Literature* (San Antonio, США,
1975—). «Linguistica e letteratura* (Pisa,
1976—). «Linguistique et semiologie* (Lyon,
1976—). «Semiotic Scene* (Bloomington. США,
1976—), «Ars Semeiotica: International Jour-
nal of American Semiotic* (Boulder, США,
1977 — ), «Zeitschrift fur Semiotik* (B., 1979—).
Фонетика: «Journal of the Internatio-
nal Phonetic Association* (L.. 1886—: до
1971 — <Le maitre phonetique»). «Vox: Inter-
nationales Zentralblatt fur experimentelle
Phonetik* (B., 1891 — 1922), «Revue de phone-
tique» (P., 1911 — 30), «Vox: Mitteilungen aus
dem phonetischen Laboratorium der Universi-
tat Hamburg* (Hamb., 1925—36), «Онсэй-но
кэнкю — Study of Sounds* (Tokyo,. 1927—),
«Archiv fur vergleichende Phonetik* (B;,
1937—44). «Biuletyn fonograficzny* (Poznan,
1953—75?). «Phonetica* (Basel — N, Y..
1957—), «Revue de phonetique appliquee*
(фонетика и преподавание иностр, языков;
Бельгия, место изд. разл., 1965—). «Govor:
Revija za teoretsku i primenjenu fonetiku*
(Zagreb. 1967—), «Bulletin de 1’Institut de
phonetique* (Grenoble, 1972—), «Journal of
Phonetics* (L.— N. Y., 1973—).
Лексика. семантика: «Worter
und Sachen: Kulturhistorische Zeitschrift fur
Sprach- und Sachforschung* (Hdlb.. Германия,
1909—42), «Cahiers de lexicologie* (P.,
1959—). «Semantische Hefte* (ФРГ, место
изд. разл.. 1973/74—). «Semantikos* (Р.,
1975—), «Quaderni di semantica* (Bologna,
1980-).
Ономастика: «Namn och bygd: Tid-
skrift.for nordisk ortnamnsforskning» (Uppsala,
Швеция. 1913—), «Zeitschrift fur Namenfor-
schung [до 1937 —... fur OrtsnamenforschungJ*
(Munch., 1925—43), «Ortnamnssallskapets i
Uppsala irsskrift* (Uppsala. Швеция. 1936—),
«Beitrage zur Namenforschung» (Hdlb.. ФРГ,
1949—; новая cep. 1966—). «Revue internatio-
nale d’onomastique* (P., 1949—), «Onoma:
Bibliographical and Information Bulletin of
the International Committee of Onomastic
Sciences* (Louvain, Бельгия, 1950—), «Na-
mes: Journal of the American Name Society*
(Potsdam, США, 1952—). «Onomastica*
(Польша, место изд. разл., 1955—), «Namen-
kundliche Informationen* (Lpz.. 1964—;
до 1968 — «Informationen der Leipziger namen-
kundlichen Arbeitsgruppe»), «Naamkunde*
(Louvain. Бельгия. 1969—), «Onomastica
Jugoslavica* (Zagreb — Ljubljana. 1969—).
Диалектология: «Dialekt: Interna-
tionale Halbjahresschrift fiir Mundart und
Mundartliteratur* (W., 1977—), диалектоло-
гия языков Средиземноморья—«Bolletino
dell'Atlante linguistico mediterraneo* (Vene-
zia, 1959—).
Прикладная лингвистика,
в первую очередь лингвистич. вопросы пре-
подавания языков: Бельгия — «ITL:
Tijdschrift van het Instituut voor toegepaste
linguistiek* (Leuven, 1968—); Велико-
британия— «The Incorporated Lingu-
ist* (L., 1924—; до 1961 — «The Linguist's
Review*), «Language Teaching and Linguis-
tics Abstracts* (реферативный; L., 1961—;
до 1967 — «English Teaching Abstracts», за-
тем до 1974 — «Language Teaching Abst-
racts»), «Audio-Visual Language Journal: The
Journal of Applied Linguistics and Language
Teaching Technology* (место изд. разл.,
1962—), «Applied Linguistics» (L., 1980—);
Венгрия — «Modern Nyelvoktatas*
(Bdpst, 1963—); И з p а и л ь — « Балшанут
шимушит* (Иерусалим, 1977 — ); Индия —
«Indian Journal of Applied Linguistics» (New
Delhi. 1975—); Италия — «Rassegna ita-
liana di linguistica applicata» (Roma, 1969—);
Польша — «Glottodidactica: An Interna-
tional Journal of Applied Linguistics» (Poznan,
1966—), «Przeglqd glottodydaktyczny»
(Warsz., 1977 — ); С Ш A — «Language Lear-
ning: A Journal of Applied Linguistics* (Ann
Arbor, 1948—). «The Linguistic Reporter*
(Arlington. 1959—). «Journal of Verbal Lear-
ning and Verbal Behavior* (N. Y.— L.,
1962—); ФРГ — «Sprachforum: Zeitschrift
fiir angewandte Sprachwissenschaft» (место
изд. разл., 1955—60), «Sprache im technischen
Zeitalter» (Stuttg,. 1961 — ). «IRAL: Interna-
tional Review of Applied Linguistics in Lan-
guage Teaching* (Hdlb., 1963—), «Linguistik
und Didaktik» (Munch.. 1970—); Фран-
ц и я —«Etudes de linguistique appliquee»
(P.,	1962—); Швейцария - «Bulle-
tin С. I. L.A.: Qrgane de laCommission
interuniversitaire suisse de linguistique appli-
quee» (Nchat.. 1966—). Преподавание
иностр, языков — «Praxis des neu-
sprachlichen Unterrichts» (Dortmund, 1953—),
«Cizi jazyky ve skole* (Praha, 1957 — ), «Fremd-
sprachenunterricht* (В., ГДР. 1948—). «Jezy-
ki obce w szkole» (Warsz.. 1957—),
«Idegen Nyelvek Tanitasa* (Bdpst, 1958—),
«Foreign Language Annals» (N. Y.. 1967 — ),
«Der fremdsprachliche Unterricht:Wissenschaft-
liche Grundlegung — methodische Gestal-
tung» (Stuttg.. ФРГ, 1967 — ). «Bibliographic
moderner Fremdsprachenunterricht» (библио-
графия; Ismaning. ФРГ. 1970—), «Limbile
moderne in scoala» (Buc.. 1970—). «Strani
jezici: Cascpis za unapredenje nastave stranih
jezika* (Zagreb. 1973—) и ряд других (см.
также Ж. л. науч.-лед. профиля по совр.
языкам); перевод — « L’interprete»
(Gen.— Brux.. 1945—), «Babel» (международ-
ный; страны изд. разл., 1955—), «Traduire*
(Р., 1955—),«МЕТА: Journal des traducteurs,
Translators' Journal» (Montreal, 1956—),
«Fremdsprachen: Zeitschrift fur Dolmetscher/
Obersetzer und Sprachkundige* (ГДР. место
изд. разл., 1957 —), «Der Ubersetzer* (Tubin-
gen, ФРГ, 1964—), «Equivalences* (Brux,,
1970—) и ряд др.; машинный пере-
вод — «Mechanical Translation» (Chi., США,
1954—68), «Т. A. Information: Revue Interna-
tionale du traitement automatique du langage*
(P.. I960—; до 1965 — «Traduction automati-
que»); лингвистич. обеспечение
информационно-пои с к ов ых
си с т е м — «Pensiero е linguaggio in opera-
zioni» (Mil., 1970—). «Sprache und Datenver-
arbeitung* (Tubingen, ФРГ, 1977 — ); линг-
вистич. проблемы научно-тех-
нич. терминологии — «Langues et
terminologies* (Р., 1977 — ) и ряд других.
Текущая лингвистич. библиография отража-
ется рядом библиографпч. и реферативно-ре-
цензионных Ж. л. (о выходящих в СССР
изданиях и о журналах, специализированных
по частной библиографии, см. выше). Наи-
более представительно лингвистич. публика-
ции всего мира начиная с 1939 отражаются
в ежегоднике «Bibliographic linguistique/
Linguistic Bibliography» (Utrecht — [e. aj,
1949—). Другие Ж. л. данной категорви:
•«Bibliotheca Philologica oder geordnete Uber-
sicht aller auf dem Gebiete der classiscben
Alterthumwissenschaft wie der alteren und
neueren Sprachwissenschaft in Deutschland und
dem Ausland neu erschienenen Bucher* (Gott.,
1848—97), «MLA International Bibliography
of Books and Articles on the Modern Languages
and Literatures» (N. Y.. 1922—), «The Year’s
Work in Modern Language Studies* (L.,
1929—), «Language ana Language Behavior
Abstracts» (резюме и выдержки из работ;
США, место изд. разл., 1967 — ), «Analecta
Linguistica: Informational Bulletin of Lingu-
istics» (информация и библиография новых
книг по лингвистике; Bdpst — Amst., 1971—);
«Kritikon Litterarum: Internationale Rezensi-
onszeitschrift fiir Romanische. Slavische, Ang-
listische und Americanistische Sprach- und
Literaturwissenschaft* (рецензии; Darmstadt,
ФРГ, 1972—). В ряде стран издаются нап.
библиография, бюллетени: «Bulletin signa-
ietique du C. N. R. S. 524: Sciences du langa-
ge» (P., 1947—), «Реферативный бюллетень
болгарской научной литературы. Языкозна-
ние и литературоведение» (София, 1958/
1959—), «Buletin de informare stiintifica.
Lingvistica, filologie* (Buc., 1964—), «Novin-
ky literatury. Jazykoveda a literdrni vSda»
(Praha, 1964—), «Bibliographic van de neder-
landse taal- en literatuurwetenschap» (s’-
Gravenhage, 1970—); «Bibliographia linguis-
tica italiana» (Pisa. 1975—).
9 Liste mondiale des periodiques specialises»
Linguistique, P.— La Haye. [1971); О k r e g-
1 a k L., Taylor M. E.. Periodicals in
the field of applied linguistics. An internatio-
nal survey, Arlington, 1974; Ulrich’s inter-
national periodicals directory. 19 ed., N. Y.—
L., [1980]; Irregular serials and annuals»
An international directory, 6 ed.. N. Y.— L.,
[1980]»	E. А» Хелимский,
ЗАИМСТВОВАНИЕ — элемент чужо-
го языка (слово, морфема, синтакси-
ческая конструкция и т. п.), перенесен-
ный пэ одного языка в другой в результа-
те контактов языковых, а также сам
процесс перехода элементов одного язы-
ка в другой. Обычно заимствуются слова
и реже синтаксич. и фразеология, оборо-
ты. 3. звуков и словообразоват. морфем
из др. языков происходит в результате их
вторичного выделения из большего чис-
ла заимств. слов. 3. приспосабливаются
к системе заимствующего языка и за-
частую настолько им усваиваются, что
иноязычное происхождение таких слов
не ощущается носителями этого языка
158 ЗАИМСТВОВАНИЕ
и обнаруживается лишь с помощью
этимология, анализа (см. Этимология).
Таковы, напр., старые тюркизмы в рус.
языке: «башмак*, «ватага*, «казак*,
«очаг*. В отличие от полностью усвоен-
ных 3., т. наз. иностранные
слова сохраняют следы своего ино-
язычного происхождения в виде звуковых,
орфография., грамматич. и семантич.
особенностей, к-рые чужды исконным
словам. Иностр, слова относятся гл. обр.
к спец, отраслям знания или производ-
ства (напр., «гиппология* — наука о
лошадях). Иногда они обозначают свой-
ственные чужим народам или странам
понятия (этнографизм ы, регио-
нализм ы, экзотизм ы), напр.
«гуайява* — плодовое растение из тро-
пич. Америки. Слова такого рода обычно
толкуются в спец, словарях иностр, слов,
часть из них включается в общие словари.
Нек-рые иноязычные по происхождению
слова занимают промежуточное положе-
ние между иностр, словами и полностью
освоенными 3., напр., в рус. яз. широко-
употребительное слово «пальто» до сих
пор не получило способности склоняться.
На первых ступенях 3. слова чужого язы-
ка могут употребляться в текстах заим-
ствующего языка в качестве иноязыч-
ных вкраплений, сохраняя свой
иноязычный облик, а если они (обычно
как проявление моды) получают более
или менее регулярное употребление, то
нх называют варваризмами.
Будучи результатом длительного ист,
взаимодействия языков, их смешения,
3. занимают значит, место в лексике мн».
языков. Усиление взаимодействия язы-
ков при возрастающей роли культурных
и экономия, связей между народами при-
водит к образованию особого фонда
интернациональных слов,
имеющихся как в родств.. так и внеродств.
языках. В языках Европы осн. фонд
иитернац. слов составляют 3. из греч.
и лат. языков, на Бл. и Ср. Востоке —
из араб, и перс, языков, на Д. Востоке —
из кит. яз. Интернац. слова относятся
преим. к области спец, терминологии
разных отраслей науки н техники.
Каналы 3. могут быть как устные (на
слух), так и книжные, письменные (по
буквам). При устном 3. слово претер-
певает больше изменений во всем своем
облике, чем при письменном. Если слово
входит в язык др. народа при одновре-
менном 3. нового предмета или понятия,
то значение этого 3. не претерпевает из-
менений, но в случае вхождения нового
слова в качестве синонима к уже суще-
ствующим словам между этими синони-
мами происходит разграничение значений
и наблюдаются сдвиги в исходной се-
мантике. Слова подобного рода иногда
называют проникновениями
(в отличие от собственно 3.).
Пути движения слова из языка в язык
могут быть прямыми и косвенными. Рус.
слово «хрусталь» (устар, форма — «крус-
таль») заимствовано непосредственно из
греч. xpvaiakkog,а через посредство лат.
crystallus и нем. Kristall оно вошло в рус.
яз. в форме «кристалл». Морфологи-
чески сложное запмств. слово при пере-
ходе в новый язык обычно подвергается
опрощению и воспринимается в этом язы-
ке как простое и непроизводное. Напр.,
в пришедшем в рус. яз. через франц,
посредство арабском по происхождению
слове «магазин» уже не ощущается пер-
воиач. значения мн. числа и связи с од-
иокоренным ему арабским же словом
«казна», к-рое проникло в рус. яз. через
тюрк, языковую среду (в араб. яз. эти
слова имеют корень «хзн»). При массо-
вом 3. иноязычных слов с общими Кор-
иями и разными суффиксами или раз-
ными корнями и общими суффиксами
эти словообразоват. элементы могут вто-
рично выделяться в заимствующем язы-
ке и даже становиться продуктивными,
как это было с суффиксами -ист, -изм
в истории рус. яз.
Близко к 3. примыкают кальки (струк-
турные 3.), в к-рых заимствованная
структура облекается исконным мате-
риалом .
# Лотте Д. С., Вопросы заимствования
я упорядочения иноязычных терминов и тер-
ывноэлемевтов, М., 1982 (лит.).
И. Г. Добродомов.
ЗАКОНЫ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА —по-
нятие, нередко встречающееся в линг-
вистической литературе, однако не опре-
деленное достаточно четко. Одна из при-
чин — отсутствие в яз-знании достаточного
разграничения понятий развитие
и изменение. Часто изменение
к.-л. единиц языка, их связей и отно-
шений и т. п., не ведущее к совершен-
ствованию языка, рассматривается как
его развитие. Термин «развитие» понима-
ется в двояком смысле: развитием назы-
вают либо переход единицы языка из
одного состояния в другое (иапр., разви-
тие суффикса из самостоят. слова), либо
процесс приспособления языка к растущим
потребностям общения. Мн. языковые
изменения не образуют постоянной вос-
ходящей линии, связанной с развитием
языка, напр. превращение индоевроп.
«е», «о» в «а» в древнеиндийском, па-
дение носовых и редуцированных глас-
ных во мн. слав, языках, передвижение
согласных в герм, языках и др.
Убеждение в том, что язык — истори-
чески развивающееся явление, порожда-
ло в истории яз-знания разл. теории раз-
вития языка, отличит, особенностью
к-рых были односторонний подход к
этой проблеме и неспособность сколько-
нибудь удовлетворительно объяснить при-
чины н характер развития языка. Идея
о происхождении всех индоевроп. язы-
ков от общего языка-предка — индоевроп.
праязыка, а также распространение эво-
люционной теории Ч. Р. Дарвина явились
причиной натуралистич. подхода к язы-
ку и проблемам его развития (А. Шлейхер,
Ф. М. Мюллер и др.; см. Натуралисти-
ческое направление в языкозна-
н и и). Шлейхер отождествлял язык с
естеств. организмом и выделял в развитии
языков два периода: период развития
языка (доист. период) н период разложе-
ния языка (ист. период). Развитием язы-
ка он считал разрушение праязыковых
звуков и форм в родств. языках, т. е.
изменение их первонач. облика. Не ос-
вободились полностью от этих идей так-
же младограмматики (см. Младограм-
матизм). В. фон Гумбольдт говорил о за-
висимости 3. р. я. от законов развития
духа (см. Гумбольдтианство). Были
попытки рассматривать разл. морфо-
логич. типы языков (изолирующие, аг-
глютинативные н флективные) как после-
доват. стадии в развитии языков (Шлей-
хер, отчасти Н. Я. Марр). Марр н его
последователи связывали 3. р. я. с зако-
нами развития экономия, формаций, с
развитием производства, причем эти свя-
зи понимались слишком упрощенно (см.
«Новое учение о языке», Стадиальности
теория). Намечались закономерности раз-
вития семантики (М. М. Покровский).
Для совр. теорий о закономерностях
развития языков характерно неразличе-
ние таких понятий, как закон развития н
причина языковых изменений (в работах
Ф. де Соссюра и др.), отождествление
определ. рола деятельности людей с за-
конами языкового развития и т. п.
Понятие эволюции и прогресса в языке
имеет свою специфику и является край-
не сложным, язык в своем развитии под-
чиняется также общим законам диалекти-
ки (см. Методология). В связи с разви-
тием общества развивается мышление,
и язык не может не отражать это движе-
ние. Он также развивается и совершенст-
вуется. Однако существует различие меж-
ду т. наз. относительным и аб-
солютным развитием (прогрессом)
в языке (хотя нек-рые лингвисты счита-
ют языковой прогресс единым процессом
и не делают этого различия). Языковая
техника чаще всего отражает т.наз. отно-
сит. прогресс. Напр., появление анали-
тич. строя в разл. языках мира нек-рые
ученые рассматривают как совершенство-
вание (прогресс) языковой техники. Древ-
ние индоевроп. сиитаксич. падежи и гла-
гольные формы, обремененные большим
кол-вом значений, находились в извест-
ном противоречии с нек-рыми законами
человеческой психики и физиологии, по-
скольку значение, выраженное только
ему присущей формой, легче воспринима-
ется, чем конгломерат значений, выражае-
мый одной формой. Естественно, что ра-
но или поздно должно было произойти
коренное изменение этой технически не-
достаточно совершенной системы, и оио
произошло. Фонетич. изменения в разл.
языках часто подчинены довольно ярко
выраженной тенденции к ликвидации
«участков напряжения» (ср. «принцип эко-
номии усилий» А. Мартине). Это всевоз-
можные ассимиляции согласных, упро-
щение групп согласных, превращение
полных гласных в редуцированные,
ликвидация слоговых плавных и носовых,
вокализация твердого «л», альвеоляриза-
ция «р», превращение твердого «г» в
[у] н т. д. (см. Фонетические законы).
Проявление тенденций, направленных к
упрощению языковой техники и языко-
вого механизма, порождает многочисл.
внутр, противоречия, поскольку оно осу-
ществляется в разных, по-разному ор-
ганизованных сферах. Если бы все по-
лезно направленные тенденции последо-
вательно н регулярно осуществлялись,
то система технич. средств разл. языков
мира давно достигла бы «идеального»
состояния. Однако во внутр, сфере язы-
ка постоянно действует множество других
процессов, к-рые сводят на нет достиг-
нутые результаты; напр., фонетич. из-
менения, направленные на устранение
участков напряжения, не могут привести
язык к такому состоянию, когда появле-
ние участков напряжения прекращается
полностью. Определ. внутр, процессы
все время создают новые участки напря-
жения, а противоположно действующие
силы стремятся их ослабить. Совершен-
ствование языковой техники напоминает
волнообразное движение: что-то «улуч-
шается» на одном участке языковой сис-
темы и одновременно «ухудшается» иа
другом, и наоборот. Когда синтетич.
строй к.-л. языка с его семантически пе-
регруженными формами сменяется бо-
лее четким аналитич. строем, это новое
состояние не застывает на месте. Служеб-
ные слова, утратив лекснч. значение, на-
чинают фонетически выветриваться и
превращаться в новые падежные суффик-
сы, как это произошло в нек-рых ново-
инднйских языках. Не приостанавлива-
ются процессы семантич. филиации,
вследствие чего новые суффиксы вновь
становятся полисемантичными. Т. о.,
относит, прогресс в языке — это про-
гресс, осуществляющийся лишь на нек-рое
время.
В языке совершаются также изменения,
к-рые можно назвать компенса-
ционными. Четыре прошедших вре-
мени др.-рус. яз. были постепенно заме-
нены т. наз. «л-овым прошедшим време-
нем». Старые времена имели видовые
различия. Развитие системы глагольных
видов в др.-рус. яз. сделало старую сис-
тему прош. времен излишней — прои-
зошла компенсация утраченного. Все эти
особенности языка затрудняют форму-
лирование, определение 3. р. я. (ср. спор
младограмматиков о том, являются ли
фонетич. законы законами, не знающими
исключений). Не нашло четкого опреде-
ления и понятие «внутр, законы развития
языка», встречаюшееся в лингвистич.
работах.
Абсолютный прогресс в области язы-
ковой техники выражается в приспособ-
лении языка к усложняющимся формам
обществ, жизни н вызываемым ими но-
вым потребностям общения. Рост про-
изводит. сил общества, развитие науки,
техники и общечеловеческой культуры,
постоянное проникновение в тайны ок-
ружающего мира и увеличение сведений о
нем, усложнение форм обществ, жизни
людей и установление новых отношений
между ними — все это, вместе взятое,
вызывает к жизни большое кол-во новых
понятий, для к-рых язык вынужден
найти выражение, ведет к увеличению
обществ, функций языка и расширению
ЗАКОНЫ 159
его стнлевой вариативности. Абсолютный
прогресс выражается прежде всего в
росте словарного состава языка и в уве-
личении кол-ва значений слов. Греч,
grapho ’пишу’ в глубокой древности, по-
видимому, имело одно значение ’отмечать
что-либо или делать зарубку’. Семантич.
разветвление корня graph- в совр. греч.
яз. поражает своим многообразием. В
связи с развитием лит-ры самых разл.
жанров необычайно увеличиваются сти-
листич. возможности языка. Слова ста-
новятся способными передавать самые
тонкие значения. Увеличивается технич.
и спец, терминология. Абсолютный про-
гресс проявляется также в области синтак-
сиса, к-рый в языках древних времен не
имел той упорядоченности, к-рая отли-
чает синтаксис совр. высокоразвитых
языков. Напр., в др.-рус. яз. подчинит,
союзы («что», «яко» и др.) были много-
значными. Союз «яко», напр., мог при-
соединять придаточные дополнительные,
следствия, причины и сравнительные.
Развитие шло по пути уточнения подчи-
нит. союзов и союзных слов, закрепления
за ними одного конкретного значения.
Система выражения мыслей в совр. язы-
ках стала более стройной и упорядочен-
ной.
Языки развиваются по линии относит,
и абсолютного прогресса одновременно.
Трудности разделения в языке прогрес-
сивного и отживающего, выделения ка-
ких-либо 3. р. я., имеющих определ.
материальные формы выражения, свя-
заны еще п с отсутствием в огромном боль-
шинстве случаев корреляции между раз-
витием мышления и материальными сред-
ствами его выражения. Одно и то же зна-
чение может быть выражено разл. спосо-
бами. На протяжении мн. десятилетий
форма слова может не претерпевать к.-л.
существ, изменений, но его значения не-
однократно меняются, с др. стороны,
форма слова может много раз меняться,
а значение сохраняется в течение очень
долгого времени. Нет корреляции между
степенью развития культуры в обществе
и типом языка. Общества, находящиеся
на высоком уровне развития культуры,
могут обслуживаться совершенно различ-
ными по своему типу языками, напр.
английским и японским. Естеств. язык
развивается стихийно, без к.-л. предна-
меренного плана. Поэтому в самых об-
щих чертах 3. р. я. можно определить
как постоянные и закономерные тенден-
ции, направляющие развитие языков по
пугн их совершенствования (абсолют-
ного прогресса).
• Истрина Е. С., Синтаксич. явления
Синодального списка I Новгородской лето-
писи, П.. 1923; Покровский М. М.,
Избр работы по яз-знанию, М.. 1959; И в а-
но в В. В.. Развитие грамматич. строя рус.
языка, М.,	1960; Серебренни-
ков Б. А.. Об относит, самостоятельности
развития системы языка, М., 1968; Общее
яз-знание. Формы существования, функции,
история языка, М.. 1970; Будагов Р. А.,
Что такое развитие и совершенствование язы-
ка?. И., 1977; Jespersen О., Efficiency
in linguistic cnange, Cph.. 1941: его .же,
Language, its nature, development and origin.
L., 1949; Wald L., Progresul in limba.
Buc., 1969: Samuels M. L., Linguistic
evolution. With special reference to English.
Camb., 1972.	Б. А. Серебренников.
ЗАЛОГ (греч. diathesis) — граммати-
ческая категория глагола, выражающая,
в соответствии с широко распространенной
до недавнего времени точкой зрения,
субъектно-объектные отношения. Однако
общепринятого определения категории 3.
160 ЗАЛОГ
в яз-знании нет. В залоговые системы
каждого языка обычно входит морфоло-
гически исходная форма активного
(действительного, основного) 3. (а к-
т и в а), когда субъект действия, напр. в
рус. яз., выступает в им. п. и занимает
позицию подлежащего, а объект дейст-
вия выступает в вин. п. и занимает пози-
цию прямого дополнения («рабочие строят
дом*). Выделяются также морфологи-
чески производные формы 3.: п а с с и в-
н ы й (страдательный) 3. (пассив), ког-
да субъект действия, напр. в рус. яз.,
выступает в тв. п. и занимает позицию
агентивного дополнения, а объект дей-
ствия выступает в им. п. и занимает по-
зицию подлежащего («дом строится ра-
бочими»); средний 3. (медиум, ме-
дий), указывающий, что действие ис-
ходит из субъекта и замыкается в нем;
возвратный 3. (рефлексив), ука-
зывающий, что действие направлено на
само действующее лицо, к-рое является
одновременно и субъектом, и объектом
этого действия; взаимный 3. (рецн-
прок), обозначающий действие, совершае-
мое двумя или неск. субъектами по отно-
шению друг к другу; совместный 3.
(кооператив), обозначающий совместное
действие двух (или неск.) субъектов;
совместно-взаимный 3., обо-
значающий либо совместное, либо вза-
имное действие двух (или неск.) субъек-
тов; побудительный (понуди-
тельный) 3. (каузатив), указывающий,
что действие наряду с реальным субъ-
ектом имеет и т. наз. каузирующий субъ-
ект, т. е. лицо, к-рое побуждает реального
субъекта к выполнению действия, н
нек-рые др. Залоговые системы кон-
кретных языков нередко отличаются
друг от друга составом морфологически
производных форм 3. Напр., залоговая
система аигл. яз. (по А. И. Смирницко-
му) включает два 3.: актив и пассив,
а залоговая система якут. яз. (по
Л. Н. Харитонову) включает 5 залогов:
основной (актив), страдательный (пас-
сив), возвратный, совместно-взаимный и
побудительный. Центр, формами кате-
гории 3. принято считать актив и пассив.
3. (как и наклонение, время, лицо, чис-
ло) свойствен мн. языкам мира, напр.
индоевропейским, семито-хамитским, ал-
тайским, банту и ряду др.
В понятие 3. разными исследователями
вкладывается крайне разнообразное и
противоречивое содержание. В русисти-
ке концепции 3. отличаются друг от дру-
га по неск. параметрам: в определении
3., в выделении кол-ва форм 3. и в их
качеств, характеристике, в определении
семантич, однородности/неоднородностн
форм 3., в определении характера зало-
говых оппозиций, в решении проблемы
охвата категорией 3. глагольной лек-
сики.
Определения 3. Известны три
типа определений. Семантич. оп-
ределения: формы 3. выражают разл.
отношения глагольного действия к его
субъекту (Ф. Ф. Фортунатов, А. М. Пеш-
ковский, Р. О. Якобсон, «Грамматика
современного русского литературного язы-
ка», 1970, н др.); формы 3. выражают
разл. отношения глагольного действия
к его субъекту и объекту (А. А. Потебня,
А. А. Шахматов, «Русская грамматика»,
1980, и др.). Ои н т а к с и ч. определе-
ния: формы 3. выражают разл. отноше-
ние глагола к подлежащему (А. В. Иса-
ченко и др.); немаркированная форма 3.
указывает иа исходное синтаксич. упот-
ребление глагола, формы производных
3. указывают на изменение исходного
синтаксич. употребления (Е. В. Паду-
чева). Семантик о-синтаксич.
определения: формы 3. выражают разл.
отношения глагольного действия и его
субъекта к подлежащему и дополнению
(А. И. Моисеев); формы 3. выражают од-
но и то же отношение между субъектом и
объектом, однако при каждой форме 3.
субъект и объект выражаются разл. чле-
нами предложения (Э. И. Королев).
Количество форм 3. п
их качеств, характернстп-
к а. Одни русисты выделяют четыре 3.:
действительный, средний, возвратный,
средне-возвратный (В. П. Брюханов);
действительный, страдательный, средний,
безличный (Моисеев); по мнению др. уче-
ных, существует три 3.: действительный,
страдательный, возвратный (Шахматов,
Падучева н др.); действительный, стра-
дательный, подстрадательный (Б. Гвозди-
ков); действительно-подлежащный, стра-
дательно-подлежащный , бесподлежащны й
(Б. Д. Рабинович). Нек-рые русисты вы-
деляют два 3.: невозвратный, возврат-
ный (Фортунатов, Якобсон); действитель-
ный, средний (В. А. Богородицкий);
переходный, непереходный (А. Б. Ша-
пиро); действительный, страдательный
(Исаченко, А. В. Бондарко, Л. Л. Була-
нин, Королев, «Грамматика современно-
го русского литературного языка», 1970;
«Русская грамматика», 1980). В концеп-
циях, выделяющих только действит. и
страдат. 3., обычно подчеркивается связь
3. с категорией переходности/пепереход-
ности, т. к. формы страдат. 3. бывают
лишь у переходных глаголов.
Семантич. однородность/
неоднородность форм 3. В
одних концепциях все формы 3. харак-
теризуются как семантически однород-
ные, в других все формы 3. или нек-рые —
как семантически неоднородные. Как
многозначный обычно описывается воз-
вратный 3. Фортунатов выделяет в этом
3. пять значений: прямо-возвратное, вза-
имное, изменения состояния субъекта дей-
ствия, отвлеченного от объекта, страда-
тельное. В. В. Виноградов, развивая кон-
цепцию Шахматова,— пятнадцать: соб-
ственно-возвратное (прямо-возвратное),
средне-возвратное, общевозвратное, стра-
дательно-возвратное, взаимно-возврат-
ное, косвенно-возвратное, побочно-воз-
вратное, средие-пассивно-возвратное, ка-
чественно-пассивно-безобъектное, актив-
но-безобъектное, ннтенсивно-побочно-воз-
вратное, пассивного обнаружения внеш,
признака, косвенно-результативно-воз-
вратное, взаимно-моторное, безлично-ин-
тенсивное.
Характер залоговых оп-
позиций. В концепциях, выделяю-
щих актив и пассив, дискутируется воп-
рос о типе оппозиции, образуемой этими
формами. Высказаны три точки зрения:
признаковым (маркированным) чле-
ном неравнозначной (привативпой) оп-
позиции является пассив (Исаченко,
А. В. Бондарко, Буланин и др.); при-
знаковым (маркированным) членом не-
равнозначной (привативной) оппозиции
является актив (Ш. Ж. Вейренк), актив
и пассив образуют равнозначную (экви-
полентную) оппозицию (И. В. Панов,
Королев).
В сов. яз-знании в нач. 70-х гг. была
выдвинута универсальная теория 3.,
к-рая позволяет единообразно описы-
вать формы 3. в разл. неродств. языках.
В этой теории наряду с понятием 3. ис-
пользуется понятие диатезы и 3. опре-
деляется как «грамматически маркирован-
ная в глаголе диатеза» (А. А. Холодович),
т. е. выделяется тогда, когда в языке име!
ются глагольные лексемы, разл. слово-
формы к-рых соотносятся с разными диа-
тезами, т. е. с разными соответствиями
между ролями лексемы и членами пред-
ложения, выражающими эти роли. В
отличие от диатезы — семантико-син-
таксич. и универсальной категории (лю-
бая глагольная лексема в любом языке
имеет по меньшей мере одну диатезу) —
3. считается морфологической и тем са-
мым неуииверсальной категорией (не
любая глагольная лексема и не в любом
языке имеет хотя бы две разл. словофор-
мы, к-рые соотносятся с разными диа-
тезами). По-видимому, все эмпирически
наблюдаемые типы соотношений между
диатезами и словоформами одной гла-
гольной лексемы находятся между дву-
мя полюсами: а) каждая диатеза обозна-
чается спец, глагольной формой — чис-
ло залогов равно числу диатез, б) все
диатезы обозначаются одной и той же
глагольной формой и, следовательно,
3. нет. В отд. языках, напр. тюркских,
литовском, встречаются пассивно-рефлек-
сивные, пассивно-реципрокные, пассив-
ио-кауэативные и нек-рые др. глагольные
формы, к-рые следовало бы считать «дву-
эалоговыми». Но поскольку частные зна-
чения любой грамматич. категории, в
т. ч. и 3., будучи семантически однород-
ными, не могут комбинироваться в одной
словоформе, постольку в данной концеп-
ции формы рефлекснва, реципрока и
каузатива исключаются из категории 3.
и основной залоговой оппозицией призна-
ется оппозиция актив—пассив.
Одна из концепций 3. представлена в
теории функционально-семантнч. полей,
развиваемой на материале славянских,
и впервую очередь рус. языка (А. В. Бон-
дарко). Понятийную основу поля зало-
говое™ составляет залоговое отношение
понятия действия к логич. субъекту и
объекту. Ядро поля образует категория
3., представленная оппозицией активной
(носитель глагольного признака соответ-
ствует субъекту) и пассивной (носитель
глагольного признака соответствует объ-
екту) конструкций. Морфологич. ядром
актива являются невозвратные глаголы,
пассива — страдат. причастия. Кроме яд-
ра, к полю залоговости в направлении от
центра к периферии относятся: оппо-
зиция возвратных — невозвратных гла-
голов, оппозиция перех.— неперех. гла-
голов и отд. словообразоват. разряды
возвратных глаголов.
Нек-рые ученые определяют 3. как
категорию глагольного формообразования,
к-рая соотносит между собой три уров-
ня: синтаксический, семантический н ком-
муникативный (М. М. Гухман). Соглас-
но этой концепции, в активной конструк-
ции в позиции подлежащего выступает
агенс, сказуемое обозначает центробеж-
ный процесс, н при этом подлежащее
выражает тему, а сказуемое — рему.
В то же время в пассивной конструкции
в позиции подлежащего выступает не-
активный носитель признака (пациенс),
сказуемое обозначает центростремит. про-
цесс, и при этом подлежащее выражает
рему, а сказуемое — тему.
Залоговые преобразования регулируют-
ся вероятностными закономерностями.
Прежде всего их возможность определя-
ется семантикой глаголов. Напр., формы
пассива характерны для предельных гла-
голов (типа «открывать», «убивать »),
обозначающих конкретные действия субъ-
екта с объектом, к-рые имеют следствием
Наблюдаемые результаты. Напротив, иу-
деями потенциями пассивного пре-
шазования обладают глаголы «недейст-
ВДО», к числу к-рых относятся глаголы
М(фЫ («стоить*, «весить»), наличия и со-
А 6 Лингвистич. энц. словарь
держания («соответствовать*, «превос-
ходить»). Залоговые преобразования в
разл. языках имеют свои формальные
особенности. Напр., в рус. яз., как н во
мн. других, в пассивной конструкции в
позиции подлежащего может быть лишь
партицнпант (т. е. объект, адресат, ин-
струмент и т. п.), к-рый в соотносительной
активной конструкции занимает позицию
прямого дополнения. В то же время в
англ. яз. у нек-рых глаголов в позиции
подлежащего в пассивной конструкции
может быть и партицнпант, к-рый в соот-
носительной активной конструкции за-
нимает позицию косв. дополнения. При
построении текста выбор разл. залоговых
форм н соотв. конструкций детермини-
руется установкой субъекта речи на оп-
редел. актантную иерархизацию или «фо-
кусировку» конструкции.
В нек-рых языках категории 3. нет.
По наблюдениям Г. А. Климова, отсут-
ствие оппозиции форм действит. и стра-
дат. 3.— одна из типологич. черт языков
эргативного строя.
Термин «3.» появляется в грамматиках
церк.-слав. и рус. языков, создававшихся
под влиянием грамматик класснч. язы-
ков (Мелетий Смотрицкий, 17 в.). Ос-
новы учения о категории 3. были зало-
жены в грамматиках 18 — 1-й пол.
19 вв. (М. В. Ломоносов, Н. И. Греч,
А. X. Востоков, Г. П. Павский,
Ф. И. Буслаев).
* Фортунатов ф. ф., О залогах
рус. глагола, СПБ, 1899; Шахма-
тов А. А., Синтаксис рус. языка, М,— Л.,
1941: Виноградов В. В., Рус. язык,
М,- Л., 1947; 2 изд., М., 1972: Пешков-
с к и й А. М., Рус. синтаксис в науч, освеще-
нии, М., 1956; Исаченко А. В., Грам-
матич. строй рус. языка в сопоставлении
с словацким. Морфология, ч. 2, Братислава,
1960; Гухман М. М., Развитие залоговых
противопоставлений в герм, языках, М.,
1964; Панов М. В., Рус. язык, в кН.:
Языки народов СССР. т. 1. М., 1966; Коро-
лев Э. И., О залогах рус. глагола, в кн.;
Мысли о совр. рус. языке, М., 1969; Грам-
матика совр. рус. лит. языка, М., 1970;
Падучева Е. В., О семантике синтак-
сиса, М., [19741; Бондарко А. В., Тео-
рия морфологич. категорий, Л., 1976; П о-
т е б н я А. А., Из записок по рус. грамма-
тике. т. 4, в. 2, Глагол, М., 1977; Проблемы
теории грамматич. залога. Л., 1978; Рус.
грамматика, т. 1. М., 1980; Залоговые конст-
рукции в разноструктурных языках. Л.,
1981; Havranek В., Genera verbi v slovan-
skych jazycich. I, Praha, 1928; Keenan E.,
Some universals of passive in relational gram-
mar, «Papers from the Eleventh Regional
Meeting of the Chicago Linguistic Society»,
1975; Veyrenc J., Агентный залог/объект-
ный залог. «Russian Linguistics», 1978, v. 4,
№ 1; см. также лит. при ст. Диатеза.
В. С. Храковский.
ЗАНДЕ — один из адамау а -восточных
языков (восточная группа). Распростра-
нен на Ю. Судана, в ЦАР и в Заире.
Число говорящих св. 2,8 млн. чел. Меж-
диал. различия в 3. крайне незначитель-
ны. А. Н. Такер выделяет только диалект
нзакара, отмечая также региональные
варианты 3.: дно и патри.
В 3. богатый вокализм с распределени-
ем гласных на 2 серии н гармонией глас-
ных в соответствии с этим распределением
(в нек-рых перфектных глагольных осно-
вах наблюдается полный сингармонизм).
В консонантизме представлены двух-
фокусные лабио-велярные смычные; од-
ноударный и многоударный г, а также I
являются аллофонами одной фонемы.
Распространены сочетания согласных: на-
зальный + смычный, причем если в слове
встречаются два таких сочетания, первое
теряет смычный элемент. Тон имеет грам-
матич. и лексич. значение. Характерно
ступенчатое понижение тонов в синтаг-
матич. последовательности (в редких
случаях отмечается ступенчатое повыше-
ние тона в синтагме).
Категория согласоват. именных клас-
сов отсутствует; мн. ч. имени выражается
префиксом а-, имеются также локатив-
ные суффиксы. Личные местоимения
делятся на 2 ряда: 1) самостоят. местоиме-
ния и субъектные приглагольные аф-
фиксы (префиксы или суффиксы); 2) объ-
ектные суффиксы (присоединяются так-
же к именам в функции притяжат. суф-
фиксов). Все этн местоимения в 3-м л. ед.
ч. имеют 4«родовые> формы: муж. и жен.
рода для класса людей и соответственно —
для классов животных и неодуш. предме-
тов; во мн. ч. противопоставлены формы
для класса людей (муж. и жен. род не
различаются) и для класса животных;
в классе неодуш. предметов формы место-
имения для ед. и мн. ч. совпадают. Име-
ются также спец, референтные местоиме-
ния, совпадающие по форме с личными
местоимениями для класса животных,
но употребляемые для обозначения имен
всех классов в придаточных предложени-
ях, если в гл. предложении представлено
соотв. имя. Существует 2 типа генитив-
ных конструкций для выражения неот-
чуждаемой н отчуждаемой принадлеж-
ности. В первом случае порядок слов:
обладаемое + обладатель, во втором: по-
казатель генитива ga + обладатель +
обладаемое. В конструкциях с личными
местоимениями в случае неотчуждаемой
принадлежности: имя + объектный мес-
тоименный суффикс, в случае отчуждае-
мой принадлежности: ga 4- субъектное
личное местоимение + имя.
Глагол делится на 2 морфологич. клас-
са (различаются тонами и суффиксом
перфектной основы). Помимо противо-
поставления двух аспектов (перфектив —
имперфектив) имеется богатая система
спрягаемых видо-времеиных форм («вре-
мен»), образуемых постановкой спец,
частиц между субъектным местоименным
показателем и глагольной основой, а так-
же система производных глагольных ос-
нов (пород), образуемых с помощью суф-
фиксов. В предложении глагольная ос-
нова часто повторяется в самом конце,
как правило, с префиксом a- (figura
etymologica).
Язык бесписьменный. Отд. публика-
ции, в основном переводы из Библии,
на лат. графике.
* Lagae С., La langue des Azande. int-
rod. par V. H. Vanden Plas, v. 1 — 3. Gand,
1921—25; Gore E.. A Zande grammar, L.,
1931; Tucker A., Bryan M., The
Non-Bantu languages of North-Eastern Africa.
L.. 1956; их же, Linguistic analyses. The
Non-Bantu languages of North-Eastern Afri-
ca, L.. 1966: Tucker A.. Hackett P..
Le groupe linguistique zande, Tervuren, 1959;
Samarin W.. Adamawa-Eastern. CTL,
v. 7, Linguistics in Sub-Saharan Africa, The
Hague — P., 1971. В. Я. Порхомовский.
ЗАНСКИЕ ЯЗЫКЙ —cm. Картвель-
ские языки, Мегрельский язык, Лазский
язык.
ЗАПАДНОАТЛАНТЙЧЕСКИЕ ЯЗЫ-
КЙ — подсемья в составе семьи нигеро-
конголезских языков. Распространены у
Атлантич. побережья Зап. Африки, от
р. Сенегал на С. до Либерии на Ю. (Се-
негал, Гамбия, Гвинея-Бисау, Гвинея,
Сьерра-Леоне, частично Либерия); лишь
язык фула распространился также за
пределами этого ареала — по всей Зап.
Африке. 3. я. делятся на 2 ветви: север-
ную и южную, резко различающиеся меж-
ду собой по степени близости объединяе-
ЗАПАДНОАТЛАНТ 161
мых языков. Языки сев. ветви характе-
ризуются большим внутр, разнообразием
(для нек-рых степень лексич. общности
оценивается лишь в 10%). К ним отно-
сятся: 1) языки фула, серер, волоф (вклю-
чая леоу); 2) группа чангин — лехар,
сафен, нон (серер-нон); идут, фалор и
др.; 3) группа оак — подгруппа диола
(фони, хулуф; гусилай; карой; кватай;
байот); манджак (мандьяк), папел (пе-
пел), манкань; баланте; 4) подгруппа тен-
да (танда, басари, бедик); коньяги;
биафада, паджаде; баньюи; кобиана,
касанга; 5) языки налу, мбулунгиш и др.
Юж. ветвь, напротив, включает настоль-
ко близкие языки, что их иногда опреде-
ляют как пучки диалектов. К юж. ветви
относятся: 1) язык суа; 2) группа мел —
темне, бага-коба н др. диалекты бага
(собане, ситему, мадурн и др.), ландума,
тиапи; булом (включая шербро), мманн,
крим, киси; гола; 3) язык лимба. Язык
биджаго, по Дж. Д. Сепиру, является
изолированным.
3. я. в большинстве своем имеют не-
большое число говорящих, однако на
иек-рых из них (баланте, диола, киси,
булом, лнмба, гола) говорят от 150 до
600 тыс. чел., на таких, как серер и тем-
не, — св. 1 млн. чел., на волоф — ок. 2,6
млн. чел., на фула —св. 19 млн. чел.
Обшсе число говорящих св. 26 млн. чел.
Вокализм 3. я. по меньшей мере пятн-
членный (i, е, о, а, и), он может быть ус-
ложнен по признакам степени раствора
(открытые — закрытые гласные), назали-
зации н долготы. Долгие гласные либо
возникают за счет слияния кратких(напр.,
в гола), либо являются первичными (не-
этимологизируемыми); противопоставле-
ние последних кратким имеет смысло-
различит. функцию, ср. hiira ‘проводить
вечер’ — hira 'ревновать' (фула), tniis
‘делать облаву’ — mis ‘строгать’ (серер),
хоо! 'смотреть' — xol ‘сердце’ (волоф).
В консонантизме имеются особые ряды
смычных с осложненной артикуляцией —
преназализованные, чаще звонкие ("*b, "d,
“j, ng). и преглоттализованные, чаще звон-
кие (Ь, а, у). Геминацня представлена
широко, но состав геминированных раз-
личен по языкам; во мн. случаях, но да-
леко не во всех, гемннация объясняется
процессами регрессивной ассимиляции.
Богатая система чередований захватывает
большую часть согласных, кроме, как
правило, преглотталнзованных и назаль-
ных. Чередования проходят преим. по
признакам смычный — фрикативный (в
сочетании с признаком звонкий — глу-
хой) и «чистый» — преназалнзованный.
Особо важны чередования начальных
согласных именных н глагольных корней.
В совр. языках, особенно в сев. ветви,
начальные корневые чередования не полу-
чают фонологич. (контекстного) объясне-
ния; онн несут морфонологич. функции,
сопровождая грамматические и дерива-
ционные процессы — образование форм
числа-класса для имен, числа-лица для
глаголов н др.
Типичная структура корневой морфемы
CVC. Отмечается тенденция к открытому
слогу, что обусловливает многочисл. мо-
дификации. Конечный согласный слога
способен утрачиваться, сообщая компен-
саторную долготу предшествующему глас-
ному, напр. paa-"dam ‘глухота’<pah-"dam
(фула). Отмечается также процесс пере-
хода шумного, закрывающего слог, в
соотв. сонорный, напр. wan ‘сделай’
<wad (фула). Статистически в конце
закрытого слога преобладают сонорные.
162 ЗАПАДНОАТЛАНТ
Тональные характеристики в 3. я., как
и в др. конго-кордофан. языках, фоно-
логически значимы.
Морфологич. строю 3. я. свойствен
синтетизм, сочетающий элементы аг-
глютинации и флексии. Морфемы фула
характеризуются многозначностью, оби-
лием чередований и фузионных процессов
на стыках. В волоф, напротив, морфоло-
гия обеднена, для выражения грамматич.
значений и отношений нередко исполь-
зуются аналитич. частицы. Общей чер-
той всех 3. я. является наличие именных
классов, инвентарь к-рых может сильно
варьироваться даже в близкородств. язы-
ках; так, в фула отражена наиболее гро-
моздкая система — от 20 до 25 классов
по диалектам, в серер 16 классов, а в
волоф система редуцирована до 10 клас-
сов. В темне, бага, ландума 16 классов,
в гола — лишь 6, хотя эти языки входят
в одну группу мел. Разнообразна мар-
кировка классов существительных: в
одних языках класс выражается префик-
сом, в других — суффиксом, в третьих —
н префиксом, и суффиксом, в волоф же
разбиение на классы находит выражение
лишь на синтаксич. уровне. Префикса-
ция может сопровождаться регулярной
заменой начального согласного корня:
ср. gu-ranka ‘нога’, ma-tanka ‘ноги’
(биафада). С др. стороны, в языках с
преобладанием суффиксации наблюда-
ются аналогичные корневые чередования
согласных в абсолютном начале слова, в
чем усматривают следы утраченной пре-
фиксации.
Степень связанности показателя класса
с корнем может быть разной. В фула,
напр., классный суффикс является обя-
зат. ингредиентом морфологич. структуры
имени и без него имя, как правило, не
употребляется; кроме того, при сущест-
вительном используются классные арти-
клевидиые местоимения — либо пре-, ли-
бо постпозитивные, причем последние мо-
гут употребляться дистантно. В гола, од-
нако, существительное может употреб-
ляться и самостоятельно, и с классными
аффиксами, причем суффикс может по-
мещаться в конце атрибутивной группы,
включающей прилагательное. Такой по-
казатель класса выполняет разнообразные
дейктич. и референциальные функции,
аналогичные функциям артикля. Разря-
ды согласуемых не совпадают в полной
мере по языкам, а в языках с редуциров.
классной системой согласованию с суще-
ствительным подлежат лишь местоиме-
ния (волоф).
Наиболее регулярно отражено в класс-
ных системах значение числа. Типоло-
гически существенно, что кол-во классов
мн. числа уступает кол-ву классов ед.
числа: в диалектах фула от 16 до 20 клас-
сов ед. ч. и от 4 до 5 — мн. ч., в волоф
8 классов ед. ч. и 2 — мн. ч., в гола 4
класса ед. ч. и 2 — мн. ч., в серер 9 клас-
сов ед. ч. н 7 — мн. ч. Другая категория,
отраженная в классной системе,— «лич-
ность» («разумность»): обозначения людей
выделяются в особые классы (ед. и мн.
числа), противопоставленные прочим. В
гола категория «личности» сливается с
категорией одушевленности; тенденция
к такому слиянию проявляется и в др.
языках группы мел(темне, бага, ландума),
но уже на синтаксич. уровне.
В языках с громоздкими классными
системами получают более нли менее
явное выражение и др. языковые значе-
ния, как, напр., в фула: диминутив (зна-
чение уменьшения), партитивный димину-
тив, аугментатив (значение увеличения),
значения «жидкость», «дерево», «мелко-
округлый предмет», «массивный предмет»
и т. п. В гола имеется особый локатив-
ный класс, ср. e-wie-le ‘река’ (как пред-
мет), ko-wie-o ‘река’ (как место). Т. о.,
категория именного класса служит и
синтаксическим, и деривационным це-
лям.
Аналогичное свойство имеют и мн.
глагольные категории. Специфику 3. я.
составляют особые деривативные мор-
фемы, включаемые в глагольную основу,
к-рые способны менять валентностные
свойства глаголов, модифицируя преди-
катно-аргументные отношения. Так вы-
ражается каузатив, датив-бенефактив, ин-
струментатив-локатив, реципрок, коми-
тат» в и др. категории. Приоснбвные гла-
гольные морфемы, не меняющие валент-
ности, но модифицирующие значение ба-
зисного глагола,также широко представле-
ны по языкам (в частности, сев. ветви);
они могут передавать значение репетити-
ва (повторности), реверсива (обратного
действия), альтрилокальности (перемеще-
ния действия), симулятива (притворного
действия) и др.
Категория залога может выражаться
не только на синтаксическом, но и на
формообразовательном уровне; так, в
фула различаются активный, медиальный
н пассивный залоги, каждому из них
соответствует (при тождестве основ) осо-
бый тип спряжения с особым набором
флексий. При спряжении глагола гл.
роль в противопоставлении парадигм
играет признак вида, а не времени. В
структуре глагола может получать выра-
жение также категория отрицания.
Регулярный порядок следования оси.
синтаксич. элементов в «нейтральном»
высказывании SVO; при прономинальном
субъекте возможен также порядок
VSO, при прономинальных субъекте и
объекте — VOS. Порядок слов во мн.
3. я. достаточно твердо регламентирован.
Из всех 3. я. лишь на фула и волоф еще
в доколон. период существовала письмен-
ность на основе араб, графики (письмо
аджами). Предпринимаются шаги по со-
зданию и развитию письменностей на
нек-рых языках: в Сенегале языки волоф,
фула, серер, диола н др. были введены
в ранг национальных, их алфавиты иа
основе лат. графики в 1971 утверждены
особым декретом.
3. я. изучены неравномерно и в целом
слабо. О нек-рых из ннх имеются лишь
фрагментарные сведения, нек-рым по-
священы отдельные, далеко не исчерпы-
вающие монографии, исследования. Наи-
более обстоятельно описаны языки волоф
и фула. Термин «3. я.» был впервые ис-
пользован С. В. Кёлле. Э. Ф. М. Делафос
называл семью «сенегало-гвинейской».
Единство 3. я. было научно обосновано
Д. Вестерманом (1927). Взяв за основу
классификацию Вестермана, Дж. X. Грин-
берг уточнил ее (1949), уделив особое
внимание наиболее спорному языку —
фула. Хотя связи фула с волоф и серер
подчеркивались еще в 19 в. Л. Л. Ц. Фе-
дербом и впоследствии Л. Омбюрже,
А. Лабуре, Делафосом н др., этот язык,
согласно концепции К. Майнхофа (т.
наз. хамитской теории), устойчиво клас-
сифицировался как хамитский. Грин-
берг подверг критике аргументацию
Майнхофа н привел убедит, свидетель-
ства генетнч. связей между фула и се-
рер; ныне определение фула как одного
из 3. я. общепринято. Результаты ком-
паративных исследований, посвященных
внутр, группировке 3. я., были обобщены
и проверены Сепиром (1971), к-рый осу-
ществил лексико-статнстич. подсчеты для
34 языков и на этой основе предложил
уточненную генетнч. систематизацию;
нек-рые поправки к ней были предложены
Ж. Доиё (1978).
• Westermann D., Die Westlichen
Sudansprachen und ihre Beziehungen zum Ban-
tu, B., 1927; Tr e s s an L. d e, Inventaire
linguistique de 1’Afrique Occidentale Fran-
$aise et au Togo, MIFAN, 1953, Ne 30; Gr e-
enberg J., Studies in African linguistic
classification, New Haven, 1955; Wilson
W. A. A., Temne, Landuma and the Baga
languages, «Sierra-Leone Language Rewiew»,
1962. No 1; Voegelin C. F., Voege-
1 i n F. M., Languages of the world: African,
fasc. 1, «Anthropological Linguistics*, Blo-
omington, 1964, v. 6, No 5; De 1 afosse M..
Caquot A., Langues du Soudan et de la
Guinde. XVI. Groupe Senegalo-Guinden, в
кн.: Les langues du monde, ed. A. Meillet
et M. Cohen, P., 1965; D a 1 b у D., The
Mel languages. A reclassification of Southern
«West Atlantic», ALS, 1965, No 6; P i c h 1 W..
The Cangin Group: a language group in Nort-
hern Senegal, Pittsburgh, 1966; Wester-
m a n n D., Brian M. A., Languages of
West Africa, HAL, pt 2, Folkestone — L.,
1970; S a p i r D., West Atlantic: an invento-
ry of the languages, their noun class systems
and consonant alternation, CTL, 1971, v. 7;
Doneux J. L., Les liens historiques entre
les langues du Senegal, «Realites africaines
et langue frangaise», 1978, 7.
Л. И. Коваль.
ЗАПАД НО БАНТбИД H Ы E ЯЗЫКА —
см. Западноатлантические языки.
ЗАПАДНОСЕМ АТСКОЕ ПИСЬМО —
квазиалфавнтное письмо, состоящее
только на знаков, выражающих .соглас-
ный + произвольный или нулевой глас-
ный», с направлением написания справа
налево; изобретено, по-видимому, в 1-й
пол,—сер. 2-готыс. до н. э. в вост. Среди-
земноморье и применялось первонач. для
западных семитских языков. 3. п.— пре-
док мн. алфавитов мира. Предполагаемый
общий прототип пока не обнаружен;
древнейшие известные варианты 3. п.
относятся к четырем типам, различаю-
щимся по виеш. форме знаков н харак-
теру начертания, но совпадающим по
внутр, структуре: 1) синайско-
палестинское письмо — систе-
ма полукурснвных знаков, имеющих силь-
но изменчивые очертания в зависимости
от времени, места и индивидуальных осо-
бенностей писца; частью знаки имеют
нек-рое сходство с рисунками (глаз, рыба,
змея, голова), хотя в ряде случаев пред-
полагаемое сходство с изображениями —
мнимое, отчасти диктуемое желанием увя-
зать синайское письмо с егип. нероглифи-
кой как якобы его прототипом. При раз-
нообразии индивидуальных начертаний
система в целом, скорее всего, сводима
к 22—24 знакам, не считая аллографов.
Все надписи — очень краткие граффи-
ти, почти ни одна надпись не сохранилась
целиком; читаются (без полной уверенно-
сти) лишь немногие нзолиров. слова.
Датировка неясна (1-я пол.— сер. 2-го
тыс. до и. з.?); позднейший (ок. 1200 до
н. э.) курсивный алфавит из Избет-Сар-
ты (на Ю. Палестины) уже почти совпадает
с финикийским алфавитом и по форме
знаков, и по их порядку и, возможно,
является его вариантом.
2)Ханаанейское, или фи-
никийское письмо — линейное; 22 чет-
ко различаемых знака; их азбучный поря-
док можно считать восходящим ко 2-му
тыс. до и. э. Мн. знаки похожи на начер-
тания библского псевдоиероглифич. пись-
ма (см. Библское письмо); значит, часть
знаков совпадает по форме и, видимо,
по значению и со знаками синайско-
палестин. письма. Сохранились надписи
иа камне, металле; древнейшие найдены
в Библе (Финикия; ныне Джубейль, Ли-
ван); датировка их спорна, скорее всего —
2-я пол. — кон. 2-го тыс. до и. э. К бо-
лее позднему времени относятся надписи
11»
на Кипре, в Киликии, в Сардинии, Сев.
Африке и т. п.
3) Угаритское письмо — лииейио-
клинообразное; технически сходно с шу-
меро-аккад. клинописью, с к-рой оно,
однако, по своей внутр, структуре н по
очертаниям знаков генетически не свя-
зано.
4) Аравийское письмо — ли-
нейное; 28—29 четко различаемых знаков;
алфавитный порядок известен не полно-
стью, но сохранился для потомка юж.-
аравийского письма — эфиопского пись-
ма. Аравийские алфавиты можно раз-
делить на 2 группы: а) использовавшиеся
для др.-араб. яз., возможно, с 7 в. до
н. э. нли ранее; древнейшее —лихьянит-
ское, более поздние — самудское, сафант-
ское; знаки линейные, тексты — б. ч.
граффити; б) использовавшиеся для древ-
них языков Юж. Аравии — сабейского,
минейского, катабанского, хадрамаут-
ского (на терр. совр. ЙАР и НДРИ).
Памятники — адм., посвятит, и законо-
дат. надписи на камне и металле. Древ-
нейшие сохранившиеся надписи не стар-
ше 3 в. до и. э., но поскольку Сабейское
(Савское) царство существовало уже лет
иа 400 раньше, то и письмо, по-виднмому,
восходит еще ко 2-му тыс. до и. э. Почти
половина знаков [’, b, g, z, t, 1, m(7), n,
c, s(7), q, s, t] восходит к общим прото-
типам с финикийскими буквами. Исход-
ный юж. протоалфавит содержал 24
знака, т. е. 22 тех же, что и в финикий-
ском, плюс знаки для t, d. Из букв, не
имеющих сходства с финикийским ал-
фавитом, нек-рые имеют, видимо, бли-
жайшие аналоги в синайско-палестин.
пбшнбах, другие же либо изменены до
неузнаваемости, либо ие имеют общих
прототипов ни с финикийскими, ни с
синайско-палестинскими. Однако для
многих из них (как и для финикийских)
имеются похожие знаки в библском псев-
доиероглифнч. письме, хотя нет уверен-
ности в сходности также и их значений
(кроме юж.-семит, знака t, к-рый соот-
ветствует библскому псевдоиероглнфичес-
кому ta).
Древнейшее царство на терр. Эфио-
пии — Аксумское вначале пользовалось
юж.-аравийским (сабейским) языком и
письмом, а с 4 в. приспособило это письмо
к местному языку геэз (с передачей ог-
ласовки путем видоизменения формы
осн. знаков).
Для реконструкции зап.-семит, ква-
зиалфавита существенны заимствования
его народами М. Азии и Греции. Фини-
кийское происхождение греч. алфавита
(и фригийского), установленное еще др.-
греч. учеными, никогда не подвергалось
сомнению; его заимствование (видимо,
из юж. вариантов финикийской азбуки —
Тнр, Яффа) относится к 8, самое раннее —
к 9 вв. до и. э. (см. Греческое письмо).
Древние малоазийскне алфавиты (ли-
дийский, ликийский, карийский и др.)
ранее не привлекались к проблеме ис-
тории возникновения 3. п., т. к. сохра-
нившиеся памятники довольно поздние
(не ранее 6—4 вв. до и. э.). Но можно
предполагать, что были и более ранние
памятники, до нас не дошедшие. Так,
«паралндийская» надпись (из Лидин на
западе М. Азии), видимо, показывает,
что в позднейшем лнднйском письме до-
бавлен ряд знаков к первонач. алфавиту,
еще очень близкому по составу и числу
знаков к фнннкнйскому. Формы мн.
букв, однако, отличны как от греческих,
так и от известных нам финикийских;
возможно, что лидийское 8 (f) и общеза-
падномалоазийские f w (tz, ts) восходят
к юж.-семит, формам букв w и t или у,
по-видимому, конкурировавшим с зап.-
семит. формами в нек-рых юж.-финикий-
ских или палестинских местных алфави-
тах, переходных к аравийскому.
Вопрос о происхождении 3. п. упирает-
ся в две проблемы: возникновение формы
знаков, возникновение внутр, структуры
системы письма. Вплоть до 50-х гг.
20 в. почти все внимание было устремлено
на первую проблему; наиболее популяр-
ны были гипотезы, возводившие форму
знаков 3. п. к египетским (либо к иеро-
глифич., либо к скорописным; либо не-
посредственно, либо через синайское
письмо), но при этом семиты якобы при-
дали егип. знакам собств. чтения.
Эти гипотезы оказались неубедитель-
ными.
Согласно др. гипотезе, распространенной
в сер. 20 в. и имеющей сторонников в
80-е гг. (А. Г. Лундин), формы знаков
подбирались к звучаниям по «акрофонич.
принципу», т. е. в соответствии со значе-
ниями традиционных назв. букв. Но эту
гипотезу также нельзя признать убеди-
тельной поскольку: 1) назв. букв по-
явились после возникновения соотв. пись-
менности, а возможно, даже н алфавит-
ного порядка (угарит. письменность
14—13 вв. до н. э. имела алфавитный по-
рядок, почти идентичный финикийскому,
но назв. букв были иные — слоговые);
2) если для отд. финикийских букв можно
усмотреть сходство с предметами, соот-
ветствующими их названиям, то о дру-
гих этого сказать нельзя; 3) не известно
ни одного другого случая возникновения
письменности по «акрофонич. принципу»,
а значащие названия букв могли возни-
кать вторично, без всякой связи с формой
буквы (ср. сохранение финикнйско-па-
лестинских названий букв у греков, но
введение собственных значащих назва-
ний для тех же букв славянами). Т. о.,
акрофонич. теория не дает ничего для
объяснения возникновения внеш, формы
знаков 3. п. Скорее всего, они были про-
сто придуманы, возможно, с использова-
нием уже знакомых финикийцам форм
библской псевдоиероглифич. системы (мо-
жет быть, путем отбора знаков типа
«согласный + а»таким, по И. Дж. Гел-
бу, было «основное значение» каждого
знака). Кстати, если перевести названия
букв в ту фонетич. форму, к-рую они
регулярно должны были иметь во 2-м тыс.
до н. э., то во всех случаях после пер-
вого согласного, дающего название бук-
ве, имеется гласный а: *’а-1р-, ba-it-,
*ga-ml-, da-lt- и т. д.
Гораздо более важная проблема — про-
исхождение внутр, формы 3. п. К сер.
2-го тыс. до н. э. на Бл. Востоке суще-
ствовало 3 типа словесно-слоговых и сло-
говых письменностей: 1) аккадский, имев-
ший отд. знаки для открытых и закрытых
слогов с разными согласными и разными
гласными; 2) эгейский (напр., крито-
микенское, лувийское, библское псевдо-
иероглифич. письмо), имевший отд. зна-
ки только для открытых слогов; 3) еги-
петский, имевший отд. знаки только для
слогов с произвольным или нулевым
гласным; в определ. позициях однокон-
сонантные знаки могли передавать и
«согласный + нуль гласного». Если бнбл-
ское псевдоиероглифич. письмо отно-
силось к типу 2 (Гелб), то 3. п. относи-
лось к типу 3, очевидно, идея его внутр,
структуры (но не формы его знаков) за-
имствована из египетского письма.
ЗАПАДНОСЕМИТСК 163
Т. о., к кон. 2-го — нач. 1-го тыс. до
н. э. создались три родственные системы
линейного письма из 22—28 знаков; каж-
дый нз них обозначал «согласный +
+ произвольный нли нулевой гласный».
Такое письмо называется квазиалфавит-
ным или консонантным и является раз-
новидностью слогового письма. Оно ие
обязательно передавало один к одному
даже н систему согласных фонем; так,
финикийско-ханаанейское письмо имело
по одному знаку для двух фонем /5/ и
Is/, /Ь/ и /Ь/, /'/ и /у/; возможно, подоб-
ное явление надо предположить н в
нек-рых др. случаях. Значит, усовер-
шенствованием было введение т. наз.
матрес лекционис — написания соглас-
ных', h, w, j для обозначения долгих сог-
ласных /а/, /и/, /о/, /i/, /ё/, но этот прием,
хотя н вполне обычный к 9—8 вв. до и. э.,
оставался факультативным; лишь в греч.
письме (возникшем из финикийского)
были введены обязат. знаки для всех
гласных.
Финикийско-ханаанейский квазналфа-
вит в составе согласных b, g, d, h, w, z,
h, t, j, k, 1, m, n, s, p. s, q, r, J, t и мат-
рес лекционис’, h, w, j употреблялся поми-
мо финикийского яз. ( н его гораздо более
позднего варианта — пунического) так-
же для всех др.-зап.-семит, языков, пока
оии существовали, и применяется в мо-
дифициров. виде и поныне для языка
иврит и др. разг, языков евреев, а так-
же для совр. ассирийского (новосирнй-
ского). Лишь внешние формы знаков с те-
чением времени менялись до неузнавае-
мости, в связи с чем различаются след,
самостоят. разновидности 3. п.: 1) соб-
ственно финикийское (н пуническое) ли-
нейное письмо (до 5 в.); 2) ст.-арамейское
курсивное письмо (по-внднмому, первона-
чально курсивная форма собственно фи-
никийского); буквы пишутся раздельно
н без лигатур, характерная особенность —
неразличение букв биг; офиц. письмо
позднеассирнйских н др.-перс, канцелярий
6—4 вв. до и. э., источник большинства
позднейших арамейских вариантов 3. п.,
а также иран. гетерографич. систем пись-
ма (парфянской, ,ср.-перс., хорезмнй-
ской, согдийской, а через согдийскую —
уйгурской и др. письменностей Центр.
Азии); 3) самаритянское письмо, к-рым
писала, по-еврейски н на местном ара-
мейском диалекте, секта самаритян (су-
ществует поныне в р-не г. Наблус,
Палестина); это письмо — стилизация
монументального финикийского письма
(1); 4) еврейское «квадратное» письмо—
стилизация ст.-арамейского курсива (2).
Употребляется евреями по крайней ме-
ре с 3—2 вв. до и. э. и сохранилось
для языка нврнт н других евр. разг,
языков — ладино, идиш н др. В 8—
10 вв. для священных текстов была
детально разработана система надстроч-
ных н подстрочных дйакритич. гласных
на субфонемном уровне (знаки а, а, а,
е, i, и, б, й, э, ё, а, о). Письмо имело и
имеет разнообразные формы скорописи,
однако слитного письма не развилось.
Этим письмом написан Ветхий завет
(часть Библии), обширная ср.-век. бого-
словская, филос., худож. лит-ра; 5) паль-
мирское письмо — другая, во многом
аналогичная «квадратному» письму сти-
лизация ст.-арамейского курсива; буквы
раздельные, характерны завитки по углам
букв, надлом прямых линий. Сохрани-
лись только надписи на камне (надгробия,
тариф пошлин), монетах и т. п. Употреб-
164 ЗАПАДНОСЛАВЯНС
лялось в арамейском царстве Пальмире
в 1-й пол. 1-го тыс. и. э.; 6) набатейское
письмо — развитие одного из монумен-
тальных вариантов ст.-арамейского пись-
ма; обильные лигатуры. Было распрост-
ранено в Набатейском царстве (ныне
Иордания — Синай) со 2 в. до и. э. по
2 в. н. э. (надписи на камне н монетах);
источник арабского письма-, 1) сирийское
письмо; 8) палестннско-хрнстнанское
письмо, к-рое, видимо, является более
отдаленным потомком сирийского письма
эстрангела; использовалось арамееязыч-
нымн православными христианами Палес-
тины н юж. Сирии в раннем средневе-
ковье; 9) мандейское письмо — полу-
слитное, отпасованное; развитие одной из
арамейских письменностей пальмнрского
или ранненабатейского типа, использу-
ется носителями вост.-арамейского диа-
лекта — приверженцами гностич. рели-
гии мандеизма, небольшая группа к-рых
сохранилась на Ю. Ирака; 10) манихей-
ский алфавит (арамейского происхожде-
ния), сложившийся в 3 в. для религии
манихеев; религ. тексты писались на раз-
ных языках.
• Дирингер Д., Алфавит, пер. с англ.,
М., 1963: Тайны древних письмен. Сб. пере-
водов, М., 1976; Фридрих И., История
письма, пер. с вем.. М., 1979; Г е л ь б И. Е.,
Опыт изучения письма. (Основы граммато-
логии), пер. с англ., М., 1982; Лун-
дин А. Г., О происхождении алфавита,
«Вестник древней истории», 1982, № 2;
Driver G. R.. Semitic writing from pic-
tograph to alphabet, L., 1976; G a r b i n i G.,
Sull'alfabetario di 'Izbet Sartah, «Oriens An-
tique», 1978, XVII; Bees ton A. F. L.,
South Arabian alphabetic letter order, «Ray-
dan», Aden, 1979. _ И. M. Дьяконов.
ЗАПАДНОСЛАВЯНСКИЕ ЯЗЫКИ —
группа славянских языков, включающая
чешский, словацкий, польский, лужиц-
кий (в двух вариантах — верхие- и ниж-
нелужицкий), а также вымерший полаб-
скнй языки. Распространены в Чехосло-
вакии, Польше, частично в СССР (Украи-
на, Белоруссия, Литва), ГДР [верхне-
лужицкий и нижнелужицкий языки — в
окрестностях гг. Бауцен (Будншин),
Котбус н Дрезден]. Носители 3. я. про-
живают также на терр. Америки (США,
Канада), Австралии и Европы (Австрия,
Венгрия, Франция, Югославия н др.).
Общее число говорящих св. 60 млн. чёл.
В 6—7 вв. предки зап. славян занимали
обширные области между Одером и Эль-
бой (Лабой). Движение славян из Прикар-
патья н басе. Вислы происходило на за-
пад н юго-запад к Одеру, за Судеты, к
сев. притокам Дуная. На 3. слав, племе-
на жили вперемежку с германскими
(нек-рые нз них на протяжении 8—14 вв.
подверглись онемечиванию, до сер. 18 в.
удерживался язык полаб. племен), на Ю.
достигали Дуная.
В 3. я. выделяются 3 подгруппы: ле-
хитская, чешско-словацкая, серболу-
жицкая, различия между к-рыми появи-
лись в позднюю праслав. эпоху. От лехнт.
подгруппы, в к-рую входили польский,
полабскнй, кашубский, а ранее н др. пле-
менные языки, сохранился польск. яз. с
кашуб, диалектом, сохранившим опре-
дел. генетич. самостоятельность.
3. я. отличаются от вост.-слав. и юж,-
слав. языков рядом особенностей, сложив-
шихся в праслав. период: 1) сохранение
группы согласных kv', gv’, перед глас-
ными i, 'е, ’а (<-ё) в соответствии с cv, zv
в юж.-слав, н вост.-слав. языках: польск.
kwiat, gwiazda; чеш. kvet, hv6zda; сло-
вац. kvet, hviezda; ниж.-луж. kwet,
gwSzda; верх.-луж. kw6t, hwezda (ср.
рус. «цвет», «звезда» и др.). 2) Сохране-
ние неупрощенных групп согласных tl,
dl в соответствии с 1 в языках др. слав.
групп: польск. plot!, mydio; чеш. pletl,
mydio; словац. plietol, mydio: ннж.-луж.
pletl, mydio; верх.-луж. pletl, mydio
(ср. рус. «плел», «мыло»), 3) Согласные
с, dz (нлн z) на месте праслав. *tj, *dj,
♦ktj, *kti, к-рым в др. слав, языках
соответствуют согласные с, г, st, dj, zd.d:
польск. swieca, sadzac; чеш. svice, sazet;
словац. svieca, sadzat’; ниж.-луж. sweca,
sajzad; верх.-луж. sweca, sadzec (ср. pyc.
«свеча», «сажать»), 4) Наличие согласного
s в тех случаях, к-рым в языках др.
слав, групп соответствуют s или s (при
аналогических образованиях ch): польск.
wszak, musze (дат.-предл. п. от mucha);
чеш. vsak, mouse; словац. vsak, muse;
ниж.-луж. vsako, muse; верх.-луж. wsak,
muse [ср. рус. «всякий», «мухе»; укр.
«всяк», «Myci» ( = мухе)]. 5) Отсутствие!
эпентетического после губных в нена-
чальной позиции слова (нз сочетания
губной +J): польск. ziemia, kupiony;
чеш. zeme, koupe; словац. zem, kupeny;
ниж.-луж. zemja, kupju; верх.-луж. zemja,
kupju (ср. рус. «земля», «купля»).
В нсторни развития 3. я. произошли
общие для всей группы изменения: 1) стя-
жение групп гласных в один долгий при
выпадении интервокального j н ассими-
ляция гласных во флексиях и в корнях:
чеш. dobry «- dobryi, dobra <- dobraja,
dobre «- dobroje; meho «- mojego, tve-
mu «- tvojemu; тв. п. ед. ч. zenou «-
«-ienti «— zenojp, d61ame «- delajeme,
pas pojasb; словац. pekny (муж. род),
pekna (жен. род), pekne (ср. род); польск.
prosty (муж. род), prosta (жен. род),
proste (ср. род); верх.-луж. nowy, nowa,
nowe. 2) В 3. я. установилось фиксиров.
ударение либо на первом (чеш., словац.,
лужицкие языки), либо на предпоследнем
слоге (польск. яз., нек-рые чеш. диалек-
ты). В кашуб, диалекте ударение раз-
номестное. 3) Для большей части 3. я. н
диалектов характерно одинаковое изме-
нение сильных редуцированных ъ н
ь > е: чеш. sen «- въпъ, беп«-бьпь; польск.
sen, dzieri. Отклонения представлены в
словацком, ср. pes «- рьэъ, den «- dbnb,
но orol «- огь1ъ, ovos «- ovbsb, и в верх,-
лужицком, ср. dzeri, но kozol «- kozblb.
Осн. различия между отд. 3. я., воз-
никшие в ист. период их развития: разл.
судьба носовых гласных, звука ё (ять),
долгих и кратких гласных; праслав. сог-
ласный g в чеш., словац. и лужицких язы-
ках изменился в h (гортанный, фрикатив-
ный), различия касаются также категории
твердости/мягкостн согласных. В системе
именного склонения всех 3. я. протекали
общеслав. процессы: перегруппировка
типов склонения по признаку грамматич.
рода, утрата нек-рых прежних типов (гл.
обр. основ на согласный), взаимовлияние
падежных флексий внутри парадигмы,
переразложенне основ, появление новых
окончаний. В отлнчне от вост.-слав. язы-
ков влияние жен. рода более ограниче-
но. Наиболее арханч. систему склонения
сохранил чеш. яз. Все 3. я. (кроме лу-
жицких) утратили формы дв. ч. Развилась
и получила морфологич. выражение ка-
тегория одушевленности (чеш., словац.)
и специфич. категория личности (польск.,
верх.-луж.). Краткие формы прилагате-
льных исчезли (словац., верх.-луж.) или
сохранились ограниченно (чеш., польск.).
Для глагола характерен переход непро-
дуктивных классов спряжения к продук-
тивным (ср. чеш. siesti -» sednouti), ут-
рата (кроме лужицких языков) простых
прош. времен (аориста и имперфекта),
в нек-рых языках и плюсквамперфекта
(чеш., отчасти польск.). Наиболее сущест-
венные изменения в спряжении презент-
ных форм глаголов пережил словац. яз.,
где все глаголы в наст. вр. имеют одну
систему окончаний.
Синтаксич. особенности обусловлены
отчасти влиянием лат. и нем. языков.
В отличие от вост.-слав, языков чаще
употребляются модальные глаголы, воз-
вратные формы глаголов в неопределен-
но-личном н обобщенно-лнчном значении
типа чеш. Jak se jde? ‘Как пройти?’ и др.
В лексике отразилось лат. и нем. влия-
ние, на словац. яз.— чешское и венгер-
ское. Влияние рус. яз., значительное в
18—19 вв., особенно усилилось после
2-й мировой войны.
В ранний феодальный период в каче-
стве письм. языка у зап. славян исполь-
зовалась латынь. Самый древинй лит.
язык славян — старославянский язык
возник в 9 в. Первые собственно чеш-
ские памятники относятся к кон. 13 в.,
польские — к нач. 14 в., словацкие —
к кои. 15—16 вв., лужицкие — к 16 в.
Совр. 3. я. пользуются лат. графикой.
• Селищев А. М.. Слав, яз-знание,
т. 1, Зап.-слав, языки, М., 1941; Берн-
штейн С. Б., Очерк сравнит, грамматики
слав, языков. [Введение. Фонетика], М.,
1961; его же, Очерк сравнит, грамматики
слав, языков. Чередования. Именные основы,
М., 1974; Нахтигал Р., Слав, языки,
пер. со словенского, М.. 1963; Вступ до по-
р1вняльно-1сторичного вивчення слов’янсь-
ких мов. КиТв, 1966; Слав, языки. (Очерки
грамматики зап.-слав, и юж.-слав, языков),
под ред. А. Г. Широковой и В. П. Гудкова,
М., 1977; Ист. типология слав, языков. Фо-
нетика, словообразование, лексика и фра-
зеология, К., 1986; Lehr-Splavid-
skiT., Kuraszkiewic! W., Sla-
wski Ft.,, Przeglqd i charakterystyka Jezy-
k6w stowianskich, Warsz., 1954; H о r a-
lek K.. Gvod do studia slovanskych jazyku,
Praha, 1955; Petr J., Zaklady slavistiky,
Praha. 1984.	А. Г. Широкова.
ЗВУКИ РЕЧИ — минимальные единицы
речевой цепи, являющиеся результа-
том сложной артикуляционной деятель-
ности человека и характеризующиеся
определенными акустическими и перцеп-
тивными (связанными с восприятием ре-
чи) свойствами. 3. р. относятся к сег-
ментным средствам, поскольку соот-
носятся с миним. линейными единица-
ми языка — фонемами. Супрасег-
мент н ы е звуковые средства, напр.
тон, ударение, интонация, соотносятся
с единицами большей протяженности —
такими, как слог, слово, синтагма.
Способность к членораздельной речи
возникает параллельно со способностью
к таким мыслит, процессам, к-рые отли-
чают человека от животных, пользующих-
ся звуковой сигнализацией в целях ком-
муникации. При описании 3. р. учиты-
ваются нх артикуляционные, акустнч. и
перцептивные характеристики (см. Арти-
куляция, Акустика, Восприятие речи).
Артикуляционно все 3. р. делятся иа
2 класса — гласные и согласные, разли-
чия между к-рыми связаны как с ролью
отд. участков речевого тракта при их об-
разовании (обязат. участие голосовых свя-
зок при произнесении гласных), так и с
наиболее типичными артикуляторными
движениями (смыкат. движения при ар-
тикуляции согласных, размыкатель-
ные — при артикуляции гласных), а
также со специфическими для каждого
класса 3. р. общими свойствами (локали-
зованное мускульное напряжение при
артикуляции согласных, разлитое — при
артикуляции гласных). Наиболее сущест-
венны различия между гласными и соглас-
ными в их роли при образовании слога:
как правило, вершиной слога является
гласный.
Артикуляторно звук речи может быть
Представлен как последовательность трех
фаз или состояний речевого тракта —
экскурсии, выдержки и рекурсии, где
экскурсия — переход артикулирую-
щих органов в состояние, необходи-
мое для производства данного звука,
выдержка — нахождение органов в
данном положении, а рекурсия — пе-
реход к артикуляции следующего звука
или переход к нейтральному положению.
Реально в речевой цепи все три фазы
представлены редко, поскольку экскур-
сия одного звука часто является рекурсией
предшествующего, а рекурсия — экскур-
сией следующего за ним. Гласные чаще
характеризуются отсутствием фазы вы-
держки (особенно в безударных слогах),
тогда как для согласных отсутствие
выдержки — признак артикуляционной
«небрежности» речи (напр., произнесе-
ние щелевой, а не смычиой аффрикаты
в словах «часто», «лицо» и т. д.).
Артикуляция 3. р. может быть охарак-
теризована как специфич. работа органов
речи, создающая определ. акустич. эф-
фект. Кроме того, артикуляция каждого
3. р. зависит от состава миним. произно-
сит. единицы — слога, в пределах к-рого
этот звук произносится, так, согласный
[s] в слогах [su], [stu] и т. д. будет произ-
носиться с обязат. участием губ (их ок-
fiyrneHHeM и выпячиванием), а в слогах
sa], [sta] н т. д.— без этого участия.
Огубленность [s]— результат активной
подготовки артикулирующих органов к
произнесению гласного. Возможно и влия-
ние артнкуляц. свойств предшествующего
звука: напр., в слове «тут» конечный сог-
ласный [t] значительно озвончается на
участке, примыкающем к гласному, что
объясняется инертностью голосовых свя-
зок, к-рые «не успевают» полностью вык-
лючиться после окончания артикуляции
гласного.
С акустической точки зрения 3. р.
представляют особый класс звуков. При
их образовании в качестве источников
выступают: а) голос; б) импульсный шум;
в) турбулентный шум. Возможны разл.
комбинации источников: при произнесе-
нии гласных участвует только голосовой,
при произнесении глухих взрывных —
только импульсный, при произнесении
звонких щелевых — голосовой и турбу-
лентный н т. д. Звук источника видо-
изменяется под влиянием резонансных
свойств надгортанных полостей, конфигу-
рации к-рых определяются положением
языка, губ, мягкого нёба и т. д.
Восприятие 3. р.— сложная функция
слуховой системы, осуществляющей и
обнаружение 3. р. (выделение нх на
фоне неречевых звуков), и их опознание.
Известно, что опознание гласных н сог-
ласных связано с выделением полезных
признаков и что такими признаками мо-
гут быть разные свойства звуков: так,
напр., полезным признаком, по к-рому
различаются согласные [р], [t], [к], мо-
жет быть характер движения формант иа
переходном участке спектра следующего
гласного, полезным признаком сонанта
[1] — лишь его меньшая интенсивность
по сравнению с соседним гласным.
Сама выделнмость звука речи как эле-
мента речевой цепи базируется не столь-
ко на его артикуляторных, акустических
или перцептивных характеристиках,
сколько на той фонологич. организации,
к-рая свойственна языку (см. Сегмента-
ция).	•
• фант Г., Акустич. теория речеобра-
зования, пер. с англ., М., 1964; В о в д а р-
к о Л. В., Звуковой строй совр. рус. явыка,
М., 1977; ее же, Фонетич. описание языка
и фонологич. описание речи, Л., 1981; Зин-
дер Л. Р., Общая фонетика, М., 1979.
Л. В, Бондарко.
ЗВУКОВЫЕ ЗАКОНЫ—см. Фонети-
ческие законы.
ЗВУКОПОДРАЖАНИЕ (ономатопея) —
закономерная не произвольная фонетичес-
ки мотивированная связь между фонема-
ми слова и лежащим в основе номинации
звуковым (акустнч.) признаком денотата
(мотивом). 3. также определяют как ус-
ловную имитацию звучаний окружающей
действительности фонетнч. средствами
данного языка («плюх»,«ж-ж-ж», «мяу»,
«тик-так»). Изучение звукоизобразит.
системы языка, в к-рую звукоподражат.
подсистема входит наряду со звукосим-
волич. подсистемой (см.Звукосимволизм),
приводит, однако, к выводу, что нет
оснований подчеркивать условный харак-
тер имитации при 3. В течение длит,
времени изучение 3. не было отграничено
от изучения звукосимволизма (см. Звуко-
подражания теория). В 60—80-х гг.
20 в. разработана универсальная
классификация звукоподражат.
слов (по соотносимости их с денотатом).
Корневые звукоподражат. слова обра-
зуются по определ. моделям. Зная ха-
рактер звучания-денотата, можно пред-
сказать фонетич. структуру соотв. зву-
коподражат. слова; предсказуемость воз-
можна в терминах акустич. ф о н е м о-
типов (типов фонем), но не отд.
конкретных фонем. Так, модель «взрыв-
ной + низкий (по частоте) гласный +
+ носовой сонант» характерна для обо-
значений удара с последующим низким
резонаторным тоном: англ, dong ‘звучать
(о низком звуке большого колокола при
ударе)’ и индонез. bam ‘бомГ. Звукопод-
ражат. основы в языках мира весьма
продуктивны.	*
• Скаличка В., Исследование венг.
звукоподражат. выражений, пер. с чеш.,
в кн.; Пражский лингвистич. кружок, М.,
1967; Воронин С. В., Основы универ-
сальной классификации ономатопов, в кн.:
Фонетика—83, М.. 1983; Grammont М.,
Traite de phon4tique, Р.. 1933; Jesper-
sen О., Language, L., [1949]; см. также лит.
при статьях Звукосимволизм, Звукоподра-
жания теория.	С. В. Воронин,
ЗВУКОПОДРАЖАНИЯ ТЕОРИЯ (оно-
матопоэтическая теория) —одна нз тео-
рий происхождения языка, согласно
к-рой язык возник в результате того, что
человек подражал звуковым (и незву-
ковым) признакам называемых объектов.
Сторонники 3. т. обычно понимали зву-
коподражание широко — и как подража-
ние звуком звуку (отражение в звуча-
нии слова звукового признака объекта-
денотата), и как подражание звуком
не-звуку (отражение в звучании слова
к.-л. незвукового признака объекта-де-
нотата), т. е. и как собственно звукопод-
ражание («трах», «ква-ква»), и кая
звукосимволизм («бублик», «боб», «гу-
ба» — с губными звуками, характерными
для обозначения чего-либо округлого, вы-
пяченного). 3. т. была выдвинута стоика-
ми (3 в. до н. э.), получила развитие в
трудах Г. В. Лейбница, И. Г. Гердера
и др. Сильной стороной 3. т. было призна-
ние существования первонач. связи между
звуком и значением в словах языка и
признание естественного, отпрнродного
характера этой связи. Противники 3. т.,
справедливо критикуя ее за недооценку
социальных условий возникиовення язы-
ка и за абсолютизацию принципа звуко-
подражания, вместе с тем необоснованно
принижали значение звукоподражания и
отказывались признать существование
звукосимволизма. Исследования 50—
80-х гг. 20 в. дают веские доказательства
ЗВУКОПОДРАЖАН 165
в пользу того, что собственно звукопод-
ражание и звукосимволизм играли, на-
ряду с жестом, важнейшую роль при воз-
никновении языка.
• С пирки н А. Г., Происхождение язы-
ка и его роль в формировании мышления,
в кн.: Мышление и язык, М., 1957; Буда-
гов Р. А., Введение в науку о языке, 2 изд.,
М., 1965; Газов-Гинзберг А. М.,
Был ли язык изобразителен в своих исто-
ках?, М., 1965; Корнилов Г. Е., Имита-
тивы в чуваш, языке, Чебоксары, 1984;
Якушин Б. В., Гипотезы о происхожде-
нии языка, М., 1984; Theoretische РгоЫеше
der Sprachwissenschaft, Т1 1,	В.,	1976
(Sprache und Gesellschaft, Bd 9).
С. В. Воронин.
ЗВУКОСИМВОЛЙЗМ (звуковой сим-
волизм, фонетический символизм, сим-
волика звука) — закономерная, не произ-
вольная, фонетически мотивированная
связь между фонемами слова и полагае-
мым в основу номинации незвуковым
(неакустнческим) признаком денотата
(мотивом). Звукоснмволич. слова (идео-
фоны, образные слова) особенно часто
обозначают разл. виды движения, свето-
вые явления, форму, величину, удален-
ность объектов, свойства их поверхности,
походку, мимику, физиологическое и
эмоциональное состояние человека и жи-
вотных, напр. англ, totter 'идти неверной
походкой; трястись, шататься’, кхмер.
тотре:т-тотроут ‘ходить пошатываясь’,
лат. bulla ‘водяной пузырь', нндонез.
bulat ‘круглый’. Разработаны методика
опознания звукоснмволич. слов, крите-
рии их выделения (вариативность, редуп-
ликация, экспрессивная гемннация, ти-
пологии. сходство звукоснмволич. слов
по языкам мира н др.). Звукоснмволнче-
скимн являются не только те слова, к-рые
ощущаются таковыми совр. носителями
языка, но н те, в к-рых эта связь в ходе
развития языка оказалась ослабленной
(и даже на первый взгляд утраченной),
но в к-рых с помощью метода фоносеман-
тич. анализа данная связь выявляется
(это верно и для слов звукоподражатель-
ных). Нек-рые ученые определяют 3. как
такую связь между означаемым и означаю-
щим, к-рая носит не произвольный, мотн-
виров. характер. Однако это определение
не позволяет отличить фонетически моти-
виров. слова, в к-рых действует 3., ни
от слов, вторично (морфологически, се-
мантически) мотивированных, ни от пер-
вично (фонетически) мотивиров. слов,
в к-рых действует звукоподражание.
Звукоснмволич. основы в языках мира
обладают чрезвычайно высокой продук-
тивностью. Выделяясь семантически и
структурно, многие звукоснмволич. и
звукоподражат. слова образуют особые
разряды в составе глагола и др. частей
речи.
Звукоснмволич. подсистема языка вхо-
дит (наряду со звукоподражат. подсисте-
мой) в звуконзобразит. систему языка.
3. в совр. языках носит статнстнч. ха-
рактер. Различают 3. субъектив-
ный (связь между звуком и значением
в психике человека) и объектив-
ный (связь между звуком и значением
в словах языка). Важнейшие компо-
ненты психофизиология, основы 3.— си-
нестезия н кинемнка. Синестезия —
феномен восприятия, состоящий в том,
что впечатление, соответствующее дан-
ному раздражителю и специфическое
для данного органа чувств, сопровожда-
ется другим, дополнит, ощущением или
образом, часто характерным для другой
модальности. Кинем ика — совокуп-
166 ЗВУКОСИМВОЛИЗ
ность непроизвольных движений мышц,
сопровождающих ощущения и эмоции.
Вопрос о связи между звуком и зна-
чением ставился мн. учеными в разл.
периоды развития науки (Платон,
Ж. Ж. Руссо, М. В. Ломоносов и др.).
В 18—19 вв. изучение 3. шло преим. в
плане звукоподражательной и междо-
метной теорий происхождения языка
(Г. В. Лейбниц, В. Гумбольдт и др.).
В отечеств, яз-знании работы по 3.
длит, время рассматривались как «ле-
жащие вне науки»; с 50—60-х гг. 20 в.
наметилась тенденция к глубокому изу-
чению этого явления. 3. и звукоподража-
ние исследуются в связи с проблемами
мотивированности языкового знака, тео-
рии детской речи, стилистики и поэтики,
лингвистич. типологии, эксперименталь-
ной психологии, психолингвистики.
В 70—80-х гг. 3. стал рассматриваться
также в рамках фоносемантики
(изучающей звуконзобразит. систему
языка с пространственных и временных
позиций).
• Вестерман Д., Звук, тон и значение
в западноафр. суданских языках, пер. с нем.,
в ки.: Афр. яз-знание, М., 1963; Журков-
с к и й Б. В., Идеофоны: сопоставит, ана-
лиз, М., 1968; Левицкий В. В., Семан-
тика и фонетика, Черновцы, 1973; Шахна-
рович А. М., Проблемы мотивированно-
сти языкового знака в онтогенезе речи, в кн.:
Общая и прикладная психолингвистика,
М., 1973; Газов-Гинзберг А. М.,
Символизм прасемит. флексии. М.. 1974;
Горелов И. Н., Проблема функциональ-
ного базиса речи в онтогенезе. Челябинск,
1974; Журавлев А. П., Фонетич. зна-
чение. Л., 1974; Воронин С. В., Основы
фоносемантики, Л.. 1982; S а р i г Е., A stu-
dy in phonetic symbolism, «J. Experim. Psy.»,
1929, v. 12, № 3; В г о w n R., Words and
things, Glencoe, [19581; Werner H.,
Kaplan B., Symbol formation, № 4, 1963;
Marchand H., The categories and types
of present-day English word-formation, 2 ed.,
Munch., [1969]; Peterfalvi J.-M.,
Recherches experimentales sur le symbolisme
phonetique, P., 1970; J akobson R.,
Waugh L., The sound shape of language,
Bloomington. 1979; Dog ana F., Suono e
senso. Mil.. 1983; см. также лит. при статье
Звукоподражание.	С. В. Воронин.
ЗЕНАГД (изнаген) — один из берберо-
ливийских языков (составляет отдельную
западную их группу). Распространен в
юго-зап. Мавритании и, как предпола-
гают, в юго-вост. Сенегале. Число гово-
рящих ок. 20 тыс. чел.
Фонологии, система 3. характеризует-
ся спирантнзацией дентальных смычных,
спорадич. утратой признака эмфатнч-
ностн, переходом у > е> о, аффрнка-
тнзацией g > 6, z >dz, палатализацией
и аффрнкатизацней 1 > dj, переходом
u > b и uu > bb в поствокальной пози-
ции, чередованием глухих и звонких
смычных в разл. позициях, обилием алло-
фонов у гласных. Облик слова изменен
по сравнению с др. берберо-лнвийскими
языками под воздействием фонетич. и
морфонологнч. процессов.
В области морфологии диминутивы, в
отличие от др. оерберо-лнвнйских язы-
ков, образуются при помощи частиц муж.
рода ау, жен. рода ба в сочетании с суф-
фиксами -it/-t. Распространено анали-
тнч. мн. число. Отсутствуют категории
статуса имени и «отрицат.» перфектива;
нет особого спряжения глаголов состоя-
ния. Каузатив выражается префикса-
ми es-/et-, рефлексив — m-/n-/mn-, пас-
сив — t-/c-. Используется частица ad,
соответствующая общеберберо-лнвийской
частице d — показателю именного пред-
ложения. Порядок слов в предложении
SVO. В функции подчинит, союзов ис-
пользуются союзы, заимствованные из
араб. яз. В лексике много араб, заимст-
вований. Язык бесписьменный.
* Faidherbe G.,La Zenaga des tribus
senegalaises. P.. 1877; Nicolas F., La
langue berbere de Mauritanie, Dakar. 1953.
_	Л Ю. Айхенвальд,
ЗЕНЁТСКИЕ ЯЗЫКЙ (зенатья) — под-
группа северной группы берберо-ливий-
ских языков. Распространены в сев,-
вост. Марокко, Алжире, Тунисе и сев.-
зап. Ливии. Число говорящих ок.
3,5 млн. чел.
Включают 3. я. Марокко — сегхру-
шен, риф, гхмара, жбала, сенхажа,
нзнасын, фигнг и др., сев. Алжира —
зеккара, снус, матмата, харауа, мена-
сыр, шенва, бен и, салах, шауйа, оазис-
ной зоны центр. Алжира — диалекты
юж. Орана, гурара, туат, тидикельт,
мзаб, уаргла, ригх и др., Туниса —сенед,
джерба, зрауа и др., сев.-зап. Ливии —
зуара н, возможно, нефуса.
Гласные фонемы — a, i, и, э, в ряде
диалектов также е, о. Консонантизм ха-
рактеризуется палатализацией и даль-
нейшей аффрикатизацией велярных g>i
и k > ts (к в иек-рых диалектах под-
вержен спираитизации), тенденцией к по-
тере эмфатизации d и z, спирантизацней
дентальных смычных в ряде диалектов.
Имеется категория неопределенности при-
лагательных (показатель — частица d).
Утрачено общеберберо-ливийское спря-
жение глаголов состояния, релятивные
формы не изменяются по родам и числам.
Пассивная порода с показателем tu-
менее продуктивна, чем в др. языках
сев. группы. Характерная черта 3. я.
сев.-зап. н сев. Алжира и сев.-вост. Ма-
рокко— наличие форм «отрицат.» ин-
тенсивного имперфектива; особенность
3. я. вост. Алжира и Туниса—отсутст-
вие оформления подлежащего посредст-
вом аннексионного статуса. Преобла-
дающий порядок слов VSO. В лексике
большое кол-во заимствований из араб-
ского; есть заимствования из лат. яз.
и др. роман, языков. Языки бесписьмен-
ные.
• Basset R., Etude sur les dialectes ber-
beres de la Zenatia du Mzab, de 1'Ouargla
et de 1’Oued Righ, P., 1892; Mercier G.,
Le chaouia de Г Aures, P.. 1896: Destaing
E., Etude sur le dialecte berbere des Beni-
Snous. P., 1907—1911; его же, Etude sur le
dialecte berbere des Ait Seghrouchen, P., 1920;
L a о u s t E., Etude sur le dialecte berbere du
Chenoua compare avec ceux des Beni-Menacer
et des Beni-Salah, P., 1912; В i a r n a у S.,
Etude sur les dialectes berberes du Rif, P.,
1917; Basset A.. Les parlersberberes, в кн.:
Initiation 4 la Tunisie. P., 1950.
H u у g h e G.. Dictionnaire chaouia-arabe-
kabyle-francais. Alger. 1907; Ibanez E., Dic-
cionario Rifeno-Espanol, Madrid, 1949.
А. Ю. Айхенвальд.
ЗЙБСА ЗАКОН —сформулированный
T. Знбсом закон, по к-рому в позиции
после начального спиранта индоевропей-
ский звонкий придыхательный череду-
ется с глухим (придыхательным, по
нек-рым из совр. интерпретаций), напр.
англ, steam 'пар' < герм. *stauma- при
герм. *dauma- (где *d < u. е. *dh ). Сог-
ласно переформулировке 3. з., предло-
женной В. М. Иллпч-Свитычем, в пози-
ции после *s- оба члена противопоставле-
ния ♦g<h): *k‘h) были представлены глухим
♦к01’ (откуда слав. *х-). По Е. Куриловичу,
3. з. объясняет возникновение глухих
придыхательных в индоиранском из сов-
падения в позиции после *s- рефлексов
звонких придыхательных с результата-
ми развития групп „глухой согласный +
+ ларингальный": *spn- < *s-4-*bh, где
-*ph- неотличимо от -*ph- < -*р-+Н-
в др. позициях.
• И л л и ч - С в и т ы ч В. М., Один из
источников начального х- в праславянском>
Поправка к «закону Зибса»), ВЯ, 1961,
№ 4. с. 93—98; Ку ри лови ч Е.. О ме-
тодах внутр, реконструкции, в кн.: НЛ,
в. 4, №.. 1965; Семереньи О., Введе-
ние в сравнит, яз-знание, пер. с нем., М.,
1980, с. 119—20, 160; Г амкрелид-
зе Т. В., Иванов Вяч. Вс., Индоев-
роп. язык и индоевропейцы, т. 1, Тб., 1984,
с. 56, 118, 140; S i е b s Th., Anlautstudien,
ZVS, 1901, Bd 37. Н. 3. S. 277-324; Си-
пу A., Evolution prehistorique de 1’indoeuro-
peen, «Revue des dtudes anciennes». 1936, v. 38,
p. 69—76; Col linge N. E., The laws of
Indo-European, Amst.— Phil., 1985.
Вяч. Вс. Иванов.
зйверса — Эджертона закон —
правила распределения и последующего
отражения в отдельных индоевропейских
диалектах индоевропейских праязыко-
вых сонантных фонем в зависимости от
характера предшествующего слога. В по-
ложении после шумного согласного после
краткого слога сонант представлен
своей неслоговой формой, после долгого
(а также после паузы, к-рая в нек-рых
случаях предполагала наличие долгого
или краткого гласного в предшествующем
слоге) — сочетанием соотв. слоговой фор-
мы с неслоговой. Напр., лат. luppiter
‘Юпитер’ отражает неслоговое -*у- пос-
ле *d-: *dyu-pHter ‘небо-отец’, тогда
как лат. dies ‘день’ содержит отражение
слогового -*i- в сочетании с последующим
-у- в том же корне: *diy-. Для доистори-
ческого периода, частично еще отражен-
ного в«Ригведе>, можно думать острогом
распределении форм с группами типа
аСуа: aCiya (где С —шумный согласный).
Дальнейшие исследования показали, что
3.— Э. з. действовал также в хеттском
и др. анатолийских языках и поэтому
относится к раннему индоевропейскому.
• Семереньи О.. Введение в сравнит,
яз-знание, пер. с нем., М., 1980, с. 120—24;
Гамкрелидзе Т. В.. Иванов
Вяч. Вс., Иидоевроп. язык и индоевро-
пейцы, т. 1, Тб., 1984, с. 210; Sievers Е.,
Zur Akzent- und Lautlehre der germanischen
Sprachen. «Beitrage zur Geschichte der deut-
schen Sprache und Literatur». 1878, Bd 5.
S. 63—163; Edgerton F.. Sievers’s law
and IE Weak-grade vocalism, «Language»,
1934, v. 10, p. 235—65; его же, The Indo-
European semivowels, там же, 1943, v. 19.
p. 83—124; его же, The semivowel phonemes
of Indo-European: a reconsideration, там же.
1962. V. 38. Ml 4. p. 352—59; Atkins S. D..
The RV dyaus-paradigm and the Sievers-
Edgerton law, JAOS. 1968, v. 88, № 4,
p. 679—709; Nagy G.. Greek dialects and
the transformation of an Indo-European pro-
cess, Camb. (Mass.), 1970; S i h 1 e r A.,
Sievers-Edgerton phenomena and Rigvedic
meter, «Language», 1969. v. 45, p. 248—73;
его же. Word-initial semivowel alternation
in the Rigveda, там же. 1971, v. 47, № 1.
p. 53—78; С о 1 1 i n g e N. E.. The laws of
Indo-European, Amst.— Phil., 1985.
Вяч. Вс. Иванов.
ЗНАК ЯЗЫКОВОЙ —материально-
идеальное образование (двусторонняя
единица языка), репрезентирующее пред-
мет, свойство, отношение действитель-
ности; в своей совокупности 3. я. обра-
зуют особого рода знаковую систему —
язык. 3. я. представляет единство опре-
дел. мыслит, содержания (означаемого)
н цепочки фонематически расчлененных
звуков (означающего). Две стороны 3. я.,
будучи поставлены в отношение постоян-
ной опосредованной сознанием связи,
составляют устойчивое единство, к-рое
посредством чувственно воспринимаемой
формы знака, т. е. его материального но-
сителя, репрезентирует социально при-
данное ему значение; только в единстве
и взаимосвязи двух сторон 3. я. созна-
нием «схватывается», а знаком обознача-
ется и выражается определ. «кусочек
действительности», вычлененные факты
Я события.
Обе стороны 3. я. взаимно обусловли-
вают и предполагают друг друга, однако
подчиняются общему закону асимметрии
в языке. Существует точка зрения, что
3. я. являются односторонними сущнос-
тями (см. об этом в ст. Знаковые теории
языка).
Наиболее типичным 3. я. является
слово, ибо человеческое познание в це-
лом и познават. образ предмета в част-
ности определены практикой и результа-
тами мышления предшествующих поко-
лений, закрепленными в словах. Содер-
жание словесных знаков носит, т. о.,
кумулятивный характер, т. е. склады-
вается из накопленной ранее информа-
ции.
Означаемое одних словесных
знаков представляет собой более или ме-
нее схематич. отражение элементов опы-
та человека, фактов и явлений окружаю-
щего его мира, формируя значение т. наз.
характеризующих знаков, представлен-
ных полнозначными словами. Означае-
мое др. словесных знаков (местоимений,
предлогов, союзов и др.) составляет ин-
формация о внутр, отношениях между
самими знаками, о связях разл. предме-
тов мысли в рамках сложных 3. я.—
в высказываниях.
Особое внутриструктурное назначение,
а следовательно, и специфич. означаемое
имеют словообразоват. и словоизменит.
морфемы, реализующие свое значение в
комбинации (и противопоставлении) с др.
знаками и в силу этого называемые иног-
да полузнакам н.
Гл. отличит, чертой словесного знака
является двухступенчатый принцип по-
строения его означающего: форма
выражения любого словесного знака со-
стоит из фонем, односторонних незнако-
вых единиц плана выражения, представ-
ленных в каждом языке ограниченным
числом артикулированных, «семасиоло-
гизированных» (И. А. Бодуэн де Кур-
тенэ) звуков, к-рые создают путем их
комбинирования неограниченные возмож-
ности обозначения, наименования эле-
ментов объективной реальности всех
сфер человеческой деятельности. Второй,
нижестоящий, уровень незнаковых еди-
ниц в строении означающего словесного
знака представлен дифференциальными
признаками фонем, способствующими
осуществлению ие только перцептивной
функции (функции восприятия), но н
дистинктнвной (различительной) функ-
ции фонем. Фонемы с нх дифферен-
циальными признаками интерпрети-
руются (К. Л. Бюлер, О. С. Ахманова,
Ю. С. Степанов) как своеобразные «зна-
ки знаков»; в отличие от 3. я. их назы-
вают также фигурами (Л. Ельмслев).
Т. о., словесный знак помимо обоб-
щающей познават. функции выполняет
функцию идентификации структурных
единиц языка, как меньших, чем слово
(фонемы, морфемы), так и больших
'(словосочетания, предложения).
Язык как сложная система знаков ха-
рактеризуется двукратным оз-
начиванием ее единиц, к-рое фор-
мируется первично в системе средств (в
целях выделения и обозначения релевант-
ных признаков предметов, явлений) и
вторично в речи [с целью передачи ин-
формации, прагматического (см. Праг-
матика) воздействия иа участников
коммуникативного акта].
3. я. не возникают и тем более не функ-
ционируют раздельно; любой языковой
элемент означивается в рамках той нли
иной системы, микросистемы, ряда, фор-
мируясь на основе отработанных моделей,
и строго подчиняется двум структурным
измерениям человеческого языка — па-
радигматическому, представ-
ленному разл. оппозициями, группиров-
ками, парадигмами означающих и озна-
чаемых, и синтагматическо-
му — сочетаемости знаков в линейном
ряду. Знакам, являющимся полнознач-
иыми словами, присуще третье структур-
ное измерение — ось семантич. произ-
водности, или ист. тождества, слова.
3. я. могут быть расклассифицированы
по след, признакам: 1) п о принципу
(способу) знакообразова-
н н я: а) знаки первичного означивания,
собственно семнологич. способа знакооб-
разования (лексич. морфемы, полно-
значные и служебные слова); б) знаки
вторичного означивания, т. наз. (Э. Бен-
венист) принципа семантич. интерпрета-
ции [все дискурсивные (речевые) знаки —
высказывания].
2)	По з а ко н че в и ос т н / не-
законченности процесса
порождения законченных выска-
зываний 3. я. могут быть полными
(предложения-высказывания) и неполны-
ми (слова, словосочетания).
3)	По соотнесенности/не-
соотнесенностн с актом ре-
чи 3. я. (слова, предложения) могут
носить виртуальный (потенциальный) н
актуальный характер. Напр., у словес-
ных знаков имеется 3 ступени актуали-
зации их семантики: а) слово-лек-
сема, семантически нерасчлененный
виртуальный знак (напр., «дом»); б) с о-
четанне слов (словосочетание) как
относительно семантически расчленен-
ный знак (напр., «старый дом», «отчий
дом» и т. д.); в) словоупотреб-
ление — абсолютно актуализирован-
ный словесный знак в составе высказыва-
ния (напр., «Этот дом продается дешево»).
Два крайних члена приведенного ряда
составляют оппозицию: виртуальный сло-
весный знак (в лексич. системе)— ак-
туальный словесный знак (в речевом ак-
те); средним между ними звеном явля-
ется относительно актуализированный
словесный знак — элемент лексико-семан-
тич. системы языка.
4)	По совокупности основ-
ных признаков (по категориаль-
ному значению, по выполняемым в речи
функциям, по сфере пренм. использова-
ния) словесные знаки разграничиваются
на семнологнч. классы: а) характе-
ризующие — полнозначные слова;
б) идентифицирующие — име-
на собственные; в) квантита-
тивные — числительные; г) д е й к-
тнческие (см. Дейксис) — слова
субъективного, объективного и внутрн-
структурного указания (личные, указат.
н пр. местоимения); д) связочные
(реляционные) — предлоги, союзы и
т. п.; е) заместительные сло-
ва— неопредел., вопросит., отрицат.
и др. местоимения.
Особую семнологич. область занимают
полные 3. я.— дискурсивные, разно-
образные по структуре и выражаемому
ими смыслу, обозначающие не только си-
туации, но н события, факты, являющиеся
«предметами мысли».
* См. лит. при статьях Знаковые теории
языка. Семиотика. А. А. Уфимцева.
ЗНАКИ ПРЕПИНАНИЯ —см. Пунк-
туация.
ЗНАКОВЫЕ ТЕОРИИ ЯЗЫКА—сово-
купность теоретических положений (идей,
гипотез) о строении языка, рассматривае-
мого как система знаков (см. Знак язы-
ЗНАКОВЫЕ 167
ковой), и об отношении его к внеязыко-
вой действительности. 3. т. я. не исчер-
пывают всех аспектов языка. Понятие
знака, восходящее к стоикам, изначаль-
но определялось как двусторонняя сущ-
ность, образованная отношением означаю-
щего (semainon) — звуковой речи — и
означаемого (semaindmenon) — значения,
интерпретируемых соответственно как
«воспринимаемое» и «понимаемое». Опре-
деление знака как единства звуков и зна-
чения прошло через всю ср.-век. филосо-
фию. В новое время теория о знаках чело-
веческого языка была изложена в трудах
В. Гумбольдта, сформулировавшего «за-
кон знака», к-рый вскрывал гл. универ-
сальный принцип строения языков, меха-
низм соединения значения и формы его
выражения: это единство «коренится во
внутреннем, соотнесенном с потребностя-
ми мыслительного развития, языковом
сознании и в звуке», к-рые взаимодейст-
вуют между собой (Гумбольдт В.,
Избранные труды по языкознанию, М.,
1984\ с. 127).
Общие принципы знаковых концепций
были сформированы на основе ана-
лиза свойств естественного языка одно-
временно разными науками — филосо-
фией, логикой, математикой, психоло-
гией, лингвистикой в конкретных, специ-
фических для каждой отрасли знаний
целях, что позволяет разграничить зна-
ковые теории по четырем науч, сферам:
философской, логико-математической,
психологической и лингвистической, хо-
тя граница между ними относительна.
Большое влияние на формирование
3. т. я. оказала семиотика. В «теории
символич. форм» нем. философа Э. Кас-
сирера (1923) язык рассматривается как
одна из символич. форм наряду с рели-
гией, мифологией, культурой, наукой
и т. п.
Логико-математическая линия пред-
ставлена прежде всего работами Ч. С.
Пирса, к-рый разрабатывал особый ва-
риант матем. логики, называемый
«умозрительной или чистой грамма-
тикой». По характеру соотношения двух
сторон знака Пирс выделил З'типа зна-
ков: а) иконич. знаки, формируемые на
основе подобия означающего и означае-
мого; б) зиаки-нндексы, создаваемые от-
ношением смежности означаемого и озна-
чающего; в) знаки-символы, порождае-
мые установлением связи означающего л
означаемого по условному соглашению.
Связь двух сторон знака-символа не за-
висит от их сходства; такой знак обре-
тает статус условного установления и
всеобщего правила. Пирс показал, что для
человеческого языка, его знаковой орга-
низации синтаксис (в частности, моде-
ли предложений) играет ие менее важ-
ную роль, чем лексика и морфология.
В духе логич. позитивизма эти идеи раз-
вивает Р. Карнап, работы к-рого («Ло-
гический синтаксис языка», 1934, «Вве-
дение в семантику», т. 1—2, 1942—43)
оказали большое влияние на лннгвнстич.
знаковые теории.
Науч, программа Карнапа и его после-
дователей сводилась к формализации
синтаксиса естеств. языка, к описанию
последнего как строго упорядоченной,
предельно формализованной дедуктив-
ной системы —«исчисления» (calculus);
значение языковых форм, как препятст-
вующее процессу формализации и мате-
матизации, было исключено из иауч. ис-
следования. В работах Карнапа понятие
«знак», будучи приспособлено к конкрет-
168 ЗНАКОВЫЕ
ным нуждам спец, области знаний, гл.
обр. математики н физики, полностью
трансформируется. Если все предшест-
вующие концепции знака трактовали эту
категорию как двустороннюю сущность,
сформированную отношением формы зна-
ка (знаконоснтеля) и его значения, то в
теории Карнапа «знак» (sign) был при-
равнен к «знаковому выражению» (sign
expression) и тем самым сведен к ф°Рме
знака, к односторонней сущности. Харак-
терной чертой знака стало не свойство
«замещать что-либо», «репрезентировать
(обобщенно) объекты реального мира»,
а «принадлежать к системе, быть членом
строго формалнзов. системы, исчисления».
Такое определение удовлетворяло оси.
методологич. посылке логич. позитиви-
стов — постулируемому ими одно-одноз-
иачному соответствию языка и мира объек-
тов (фактов), находящихся одни к друго-
му лишь в отношениях обозначения, а
не отображения.
3. т. я. на бихевиористской основе (см.
Бихевиоризм в языкознании) создал
Ч. У. Моррис. В концепции Морриса
язык интерпретируется как «целенаправ-
ленное поведение» (goal-seeking behavi-
or), введено понятие «знаковая ситуация»,
а знак определяется как сумма условий,
достаточных для его формирования. Мор-
рис ввел новое понятие системности зна-
ков, разграничив последние по способу
снгнификации на характеризующие (de-
signators), оценочные (appraisers), пред-
писывающие (prescriptors), идентифици-
рующие (identifiers) и знаки-форматоры
(formators). Достижением теории Морриса
явилось разграничение трех семнотич.
сфер: семантики, снитактики н прагма-
тики, однако в этой теории все факторы,
составляющие знаковую ситуацию и зна-
ковое значение (определяемые в терми-
нах «стимул», «реакция»), ставятся в за-
висимость только от субъекта, от его зм-
пирич. опыта и данных его чувственного
восприятия. Влияние бихевиористских
знаковых теорий испытал Л. Блумфилд
(см. Дескриптивная лингвистика'). В ра-
боте Ч. К. Огдена и А. А. Ричардса
«Значение значения» (1923) исходными
понятиями являются «символ», «мысль»,
«вещь», известные лингвистам (в разной
терминологии) как необходимые констан-
ты «семантич. треугольника» (см. Семан-
тика). Огден и Ричардс разработали
теорию знаковых ситуаций (sign situa-
tion), введя понятие внутреннего психо-
логического и внешнего контекста. Для
этой теории, в противоположность бихе-
виоризму Блумфилда, характерно акцен-
тирование факта связи знакового выра-
жения (sign expression) с менталь-
ным, мыслит, образом вещи. В работе
А. X. Гардинера «Теория речи и языка»
(1932) язык интерпретируется как сумма
(outcome) бесчисленных индивидуальных
речевых актов. К знакам Гардинер отно-
сил только слова, определяя их как «фи-
зич. субституты», к-рые обладают зна-
чением и к-рые, как носители смысла,
должны легко трансформироваться.
К этому типу исследований примыкает
теория австр. психолога К. Л. Бюлера,
пытавшегося в работе «Теория языка»
(1934) дать аксиоматику языка. Он
предложил разграничение лексикона иа
слова-символы (Nennworter) и слова-ука-
затели (Zeigworter).
Первым лингвистом, применившим по-
нятие знака к конкретному описанию
языка, был Ф. де Соссюр (см. Женев-
ская школа). Через призму знака,
моделирующего взаимоотношение двух
«аморфных масс» — цепи звуков и пото-
ка мыслит, содержания,— он вскрыл
нек-рые существ, стороны механизма
внутр, организации языка как системы.
Рассматривая язык как «систему знаков,
в которой единственно существенным яв-
ляется соединение смысла н акустического
образа», он предложил семантич. поня-
тия «знак», «значение», «значимость»
и др., применимые только к системе слов,
т. е. к первичному этапу знакообразова-
иия. Ряд непоследовательностей его зна-
ковой теории объясняется тем, что он
исключил из рассмотрения реальный,
функционирующий язык; напр., тезис
о психич. характере обеих сторон знака
проистекает из того, что физич. свойства
словесного знака, обнаруживаемые толь-
ко в актуальной речи, нм не рассматри-
вались. Для 3. т. я. Соссюра характер-
но расплывчатое определение процесса и
особенно результатов членнмости языка,
гипертрофия формальной н особенно со-
держат. значимости (valeur) слов, игно-
рирование фактов объективной действи-
тельности и обществ.-ист. опыта чело-
века и механизма порождения речевых
единиц, что привело к обедненному моде-
лированию естеств. языка, не учитываю-
щему его сложную иерархическую струк-
туру. Идеи Соссюра были подхвачены
многими последующими структуральны-
ми направлениями (см. Глоссематика,
Копенгагенский лингвистический кру-
жок).
Другой подход к определению сущности
языка и языкового знака н к методам их
исследования представляла пражская
лингвистическая школа. Языковой знак
определяется «пражцами» как социаль-
ная сущность, служащая посредником
между членами одного коллектива и по-
нимаемая только на базе всей системы зна-
чимостей, обязательной для всей языко-
вой общности. Помимо двух постоянных
факторов, детерминирующих языковой
знак,— говорящего и слушающего — при-
знается как необходимое условие семио-
зиса (т. е. процесса порождения знака)
наличие третьего — реальной действи-
тельности, к-рую знак отображает. Праж-
ская школа испытала на себе влияние
рус. лингвистич. мысли, особенно идей
И. А. Бодуэна де Куртенэ (см. Казанская
лингвистическая школа).
В противоположность знаковой теории
Соссюра Э. Бенвенист предложил единую
концепцию членения языка в виде схе-
мы уровней лингвистич. анализа, опре-
делив естеств. язык как знаковое образо-
вание особого рода с двукратным озна-
чиванием его единиц — в системе средств
(первичное означивание, собственно се-
миологнч. принцип знакообразовання) и в
речи (вторичное означивание, принцип
семантич. интерпретации речевых еди-
ниц).
Бенвенист разграничил два разных, но
взаимообусловленных этапа языкового
семиознса: единицы первичного означи-
вания (словй) должны быть опознаны,
идентифицированы с предметами и поня-
тиями, к-рые они обозначают; единицы
вторичного означивания (предложения,
высказывания) должны быть поняты,
соотнесены со смыслами, к-рые они не-
сут.
Идеи изучения синтактики и прагмати-
ки естеств. языка нашли также отраже-
ние в разработке знаковой теории дискур-
са в трудах Э. Бёйсенса («Les langages
et le discours», 1943), Л. Прието (<Se-
miologie de la communication et semiologie
de la signification», 1975). Идеи P. Барта
(«Основы семиологии») о знаковых сис-
темах как носителях смыслов в контекс-
те совр. европ. культуры разрабатыва-
ются гл. обр. применительно к худож.
текстам, в отвлечении от конкретных ком-
муникаций.
Философской основой 3. т. я. в сов.
языкознании является диалектнч. ма-
териализм (см. Методология в языко-
знании, Философские проблемы языко-
знания), к-рый в противоположность
ндеалистич. истолкованию понятий
«языковой знак» н «язык» утверждает,
что языковые знаки и язык в целом яв-
ляются средством абстрагированной мыс-
лит. деятельности и общения людей в
условиях материального производства;
представления, понятия и суждения лю-
дей суть отображения объективной дейст-
вительности, предполагающие сходство
между мыслит, образом, формирующим
основу значения данного языкового зна-
ка, и отображаемыми объектами. Теоре-
тич. разработка проблем знаковости ес-
теств. языка представлена трудами
А. Ф. Лосева, Ю. С. Степанова, Л. О. Рез-
никова, Л. А. Абрамяна, Э. Г. Аветяна,
К. К. Жоля и др. Работы Лосева о зна-
ковой природе языка посвящены крити-
ке знаковых теорий нек-рых зарубежных
ученых, разработке методологич. основ
3. т. я., выработке аксиоматики и обос-
нованию билатеральности языковых зна-
ков, системному описанию осн. семио-
тич. категорий (знак, символ).
Разрабатывая гносеология. вопросы
семиотики, Резников, в отличие от нео-
позитивистов, определяет язык как «слож-
ное материально-идеальное образование,
сочетающее в себе по отношению к объ-
ективной действительности свойства обо-
значения и отображения». При этом про-
цесс обозначения языковыми знаками под-
чинен задачам отражения.
Абрамян в работе «Гносеологические
проблемы теории знаков» (Ер., 1965)
определяет значение языковых знаков
как «особое отношение между компонен-
тами знаковой ситуации, а именно специ-
фическое отношение знака к предмету
обозначения, зафиксированное адреса-
том». Аветян в своей кн. «Природа линг-
вистического знака» (Ер., 1968), опреде-
ляя сущность языкового знака в от-
личие от признаков, сигналов и символов,
утверждает, что «начало знаковости —в
замещении и обобщении вещей». Жоль в
работе «Мысль, слово, метафора» (1984)
пишет о смыслообразующей знаковой дея-
тельности человека н раскрывает марк-
систское определение языка как целена-
правленной деятельности человека, рас-
сматривая ключевые вопросы 3. т. я.
через призму понятий «сознание/мышле-
ние», «целесообразность/сознательность»,
«творчество/лнчность» и т. д.
Психофизиологическая основа члено-
раздельной речи была обоснована рус-
скими учеными И. М. Сеченовым и
И. П. Павловым. Сеченов разработал ма-
териалистич. концепцию о мозговых ме-
ханизмах сознания н воли («Рефлексы
головного мозга») и, предвосхитив поня-
тие об обратной связи как регуляторе
поведения, создал строго детерминист-
скую теорию о сложных формах позна-
ват. активности человека и познавае-
мости окружающего мира. Продолжа-
телем идей Сеченова был Павлов, создав-
ший учение о двух сигнальных системах
действительности: сигналы первой (сен-
сорные), взаимодействуя с сигналами
второй (речевыми), создают необходимые
условия возникновения абстрактного
мышления. Вторая сигнальная система
Действительности стала основой знаковой
репрезентации материального мира при
помощи языковых знаков, что позволило
человеку оперировать не самими предме-
тами, а знаками, их замещающими.
Другим последователем Сеченова был
психолог Л. С. Выготский, разработав-
ший культурно-ист. теорию развития
психики человека. В рамках, «орудийно-
знаковой» теории человеческой деятель-
ности Выготский создал дииамич. модель
языка, основанную на главной посылке:
«Мысль не выражается в слове, она со-
вершается в слове». Иден Выготского,
понимание языка как целенаправленной
знаковой деятельности разрабатывались
его последователями А. Н. Леонтьевым,
А. Р. Лурней и др.
Логико-матем. изучение знаковости
естеств. языка характеризуется приме-
нением к естеств. языку методов логич.
формализации, матем. моделирования,
вероятностно-статистич. приемов, позво-
ляющих в разных целях формализовать
его.
Исследования этого направления тпзед-
ставлены в СССР как теоретич. работа-
ми (Ю. К. Лекомцев, Б. В. Бирюков,
В. В. Мартынов), так н практич. прило-
жениями, служащими непосредственно
цели создания формализов. языков (язы-
ков программирования, информационных
языков и т. п.). Естеств. язык исследует-
ся как средство человеко-машинной ком-
муникации, он стал предметом изучения
мн. прикладных дисциплин (Р. Г. Пиот-
ровский, М. М. Лесохин, К. Ф. Лукья-
ненков, Б. В. Якушин н др.; см. также
Математическая лингвистика, Авто-
матическая обработка текста).
Специфика языка как знаковой систе-
мы особого рода и проблема мотивирован-
ности языкового знака были предметом
дискуссий 1967 в Москве и 1969 в Ленин-
граде.
Общеметодологич. и теоретич. вопросы
о знаковой природе языка, такие, как
«Знаковость языка и марксистско-ленин-
ская теория познания» (В. М. Солицев),
«Развитие человеческого мышления и
структура языка» (Б. А. Серебренни-
ков), освещены в кн. «Ленинизм н тео-
ретические проблемы языкознания»
(1970). Проблемные вопросы о характере
языковых знаков нашли отражение в се-
рии трудов Ин-та яз-знания АН СССР
«Общее языкознание», под ред. акад.
Серебренникова. В т. 1 (1970), в главе
«Понятие языкового знака», рассмотрены
вопросы: сущность знаковой репрезен-
тации, природа языкового знака и его
онтология, свойства, особенности словес-
ного знака, язык в сопоставлении со зна-
ковыми системами иных типов, функ-
циональные классификации знаков, от-
сутствие постоянного соответствия меж-
ду типом означающего и типом означа-
емого, излишняя сигнализация, отсутст-
вие прямой связи между единицами язы-
ковых планов и др.
В сов. лингвистич. лит-ре продолжает
дискутироваться вопрос о двусторонио-
сти/односторонности языкового знака,
притом что представители как первой, так
и второй точек зрения исходят из одних
и тех же общеметодологич. посылок
в определении сущности языка. Первую
точку зрения разделяет Серебренни-
ков, Ю. С. Степанов, В. А. Звегинцев,
Ю. Н. Караулов, Мартынов, А. С. Мель-
ничук, Б. Н. Головин, В. Г. Гак,
Н. А. Слюсарева, Н. Д. Арутюнова,
Т. В. Шмелева (Булыгина), А. А. Уфим-
цева н др. Как одностороннюю сущность
понимают языковой знак В. М. Солицев,
В. 3. Панфилов, А. А. Ветров, П. В. Чес-
ноков, Т. П. Ломтев н нек-рые др. Так,
напр., Солнцев рассматривает знак как
материальный предмет (в языке — зву-
чание), социально используемый для ука-
зания на нек-рое мыслит, содержание
(в языке — значение), к-рый через пос-
редство этого содержания (или значения)
может указывать на нек-рую предметную
область. То, на что указывает знак (озна-
чаемое), находится вне знака. В этом
смысле, считает В. М. Солнцев, знак
односторонен. С этой т. зр. слово как
единство звучания н значения не являет-
ся знаком, знаком является лишь звуча-
ние слова, а значение есть то, иа что
это звучание указывает.
Противопоставление обоих названных
подходов снимается при принятии кон-
цепции «уровней, градаций знаковости»
Ю. С. Степанова, к-рая выдвигает идею
о том, что признаки фонем различают
фонемы — односторонние единицы, яв-
ляясь нх знаками, фонемы различают
морфемы — двусторонние единицы, яв-
ляясь знаками последних, и т. д. (см.
также Уровни языка).
• Ленин В. И., Материализм и эмпи-
риокритицизм, Поли. собр. соч., 5 изд.,т. 18;
Труды по знаковым системам, «Уч. зап. Тар-
туского ун-та». 1964—73, кн. 1—6; Резни-
ков Л. О., Гносеология. вопросы семиоти-
ки, Л., 1964; Слюсарева Н. А., О зна-
ковой ситуации, в кн.: Язык н мышление,
М., 1967; Проблемы знака и значения,
М., 1969; Общее яз-знание, т. 1, М., 1970;
Ленинизм и теоретич. проблемы яз-знания,
М., 1970; Мельников Г. П., О типах
дуализмов языкового знака, НДВШ. ФН,
1971, № 5; е г о же, Теории знака и особен-
ности языкового знака, «Изв. Сев.-Кавк,
науч, центра высшей школы. Обществ, на-
уки», 1977, № 3; Степанов Ю. С.,
Семиотика, М., 1971; его ж е, В мире се-
миотики, в кн.: Семиотика, М., 1983; его
же, В трехмерном пространстве языка, М.,
1985; Бенвенист Э.. Общая лингвисти-
ка, [пер. с фраиц.], М., 1974; Уфимце-
ва А. А., Типы словесных знаков, М..
1974; ее же, Лексич. значение. Принцип
семиологич. описания лексики, М., 1986;
Мартынов В. В., Семиологич. основы
информатики. Минск. 1974; его же, Ка-
тегории языка. Семиологич. аспект, М.,
1982; [Степанов Ю. С., Эдель-
ман Д. И.], Семиологич. принцип описа-
ния языка, в кн.: Принципы описания язы-
ков мира, М., 1976; Соссюр Ф. де,
Труды по яз-знанию, пер. с франц., М.,
1977; Солнцев В. М., Язык как систем-
но-структурное образование. 2 изд., М., 1977;
Панфилов В. 3., Гносеология, аспекты
фнлос. проблем яз-знания, М., 1982; Се-
ребренников Б. А., О материалистич.
подходе к явлениям языка, М., 1983; Семио-
тика, М., 1983; Семиотич. аспекты формали-
зации интеллектуальной деятельности. Шко-
ла-семинар «Кутаиси-85». Тезисы докладов
и сообщений, М., 1985; Стал л П., Зна-
чение, содержание и прагматика, в кн.з
НЗЛ, в. 16, М., 1985, с. 384-98.
А. А. Уфимцева.
ЗНАЧЕНИЕ СЛОВА — см. Граммати-
ческое значение, Лексическое значение
слова.
З^ЛУ — один нз банту языков. Отно-
сится к зоне S (классификация М. Гасри).
Распространен в ЮАР и Зимбабве. Число
говорящих св. 6,7 млн. чел. В бантустане
Квазулу является офиц. языком. Вклю-
чает диалекты ндебеле, к’вабе, лала и др.
Дналект ндебеле служит в Зимбабве,
наряду с шона, вторым по значению язы-
ком межэтнич. общения.
По своей структуре 3. типично бантус-
кий. К фонологич. особенностям отно-
сятся: наличие щелкающих согласных
(бушмено-готтентотский субстрат), имп-
лозивного Ь (наряду с аспирированным
bh), озвонченной формы к (наряду с
глухим к н аспирированным глухим
kh), латеральных фрикативов hl, dl;
наличие палатализации при образовании
пассивной формы глагола н локатива с
суффиксом -eni: ph > sh, bh > j, b >tsh
ЗУЛУ 169
и т. д. Имеется тон со смыслоразличит.
значением. Морфология характеризуется
наличием 15 именных классов, среди
к-рых отсутствуют локативные и оценоч-
ные. Письменность иа основе лат. гра-
фики — со 2-й пол. 19 в. Становление
лит. языка относится к кон. 19 в. На 3.
существует худож. дит-ра, издается пе-
риодика, ведется радиовещание, обуче-
ние в школе.
• О хоти на Н. В., Язык зулу. М.,
1961; D о k е С. М., The phonetics of the Zulu
language, Johannesburg, 1926; его же,
Textbook of Zulu grammar, L.. 1954; e г о ж e,
Zulu syntax and idiom, L., [1955].
D о к e С. M., V i 1 а к а г i B. W., Zulu-
English dictionary. Johannesburg, 1953;
Doke С. M., English-Zulu dictionary,
Johannesburg, 1958,	А. Д. Луцкое,
ИБЕРЙЙСКО-КАВКДЗСКИЕ _ ЯЗЫ-
КЙ — см. Кавказские (иберийско-кав-
казские) языки.
ИБЁРСКИЙ ЯЗЫК —см. Средизем-
номорские языки.
ИБИБЙО-ЭФЙК ЯЗЫКЙ — подгруп-
па бенуэ-конголезских языков. Распрост-
ранены в юго-вост, областях Нигерии
вплоть до побережья зал. Биафра н в
Прилегающих областях Камеруна. Число
говорящих св. 5,3 млн. чел. Нек-рые
ученые рассматривали И.-э. я. как пучок
диалектов (Д. Вестерман, М. Брайан),
совр. исследователи считают их группой
самостоят. близкородств. языков (К.Уиль-
ямсон). В подгруппу И.-э. я. входят
языки ибибио, анаиг, эфнк, окобо, орои,
экет, ибино, андони.
Для фонологич. системы И.-э. я. ха-
рактерен богатый вокализм с многочисл.
дифтонгами, имеются фонологич. проти-
вопоставления тонов, противопоставле-
ны долгие и краткие гласные (в ибибио).
В консонантной системе имеется глухой
лабио-велярный кр, возможны сочетания
согласных.
Большинство имен имеет гласный (ре-
же назальный) префикс. Мн. число
образуется путем изменения именного
префикса (т. е. имеются пары префиксов
для ед. и ми. ч.). Глаголы и прилагатель-
ные согласуются с именем в числе. В гла-
голе имеется система производных гла-
гольных основ (рефлексив-пассив, нн-
версив и др.), а также богатая система
спрягаемых глагольных форм с разл.
видо-временными и модальными значе-
ниями, в т. ч. ряд отрицат. форм. Спря-
гаемые глагольные формы образуются
присоединением разл. рядов пригла-
гольных местоименных субъектных пре-
фиксов, изменением тона глагольного
корня, а также присоединением к гла-
гольному корню префиксов, образующих
глагольные основы для нек-рых видовре-
менных форм. Отрицат. формы исполь-
зуют особые ряды местоименных субъект-
ных аффиксов; также имеет место при-
соединение суффикса -ке к глагольной
основе и изменение тонов основы и суф-
фикса в разных отрицат. формах. Всего
насчитывается 19 спрягаемых глагольных
форм, нз них 6 отрицательных.
Обычный порядок слов в простом
предложении SVO, в генитивной конст-
рукции определение следует за определяе-
мым (при этом есть две разл. тональные
модели). Категория бытия выражается
спец, спрягаемым глаголом di ‘быть*.
Среди И.-э. я. наиболее длит, письм.
традиция существует на языке эфик (иа
лат. графике) — вплоть до 20 в. эфик
был важнейшим лингва франка Юго-
Вост. Нигерии, но затем утратил эти
функции. В 7О-е гг. все более устойчи-
вые позиции в качестве письм. языка
занимает ибибио.
170 ИБЕРИЙСКО-КАВК
• Goldie Н.. Principles of Efik grammar,
with specimen of the language, pt 1—2,
Edinburg. 1868; Ward I., The phonetic
and tonal structure of Efik, Camb., 1933;
Westermann D.. Bryan M., Langua-
ges of West Africa, 2 ed., Folkestone — L..
1970; Williamson K., The Benue-Congo
languages and Ijo, CTL, v. 7, Linguistics in
Sub-Saharan Africa, The Hague — P.. 1971.
Adams R., English-Efik dictionary.
Efic-English dictionary, 3 ed., v. 1 — 2,
Liverpool. 1952—53. В. Я. Порхомовский.
ИВРЙТ — современная модификация
древнееврейского языка, сформировав-
шаяся на базе языка мишнаитского пе-
риода. Относится к семитским языкам
новой ступени. Офиц. язык Гос-ва Из-
раиль (наряду с арабским языком).
Число говорящих св. 3,5 млн. чел.
К сер. 1-го тыс. до и. э. др.-евр. яз.
вышел из употребления как разг, язык
и оставался языком религ. практики н
духовной и светской лит-ры высокого сти-
ля. Во 2-й пол. 18—19 вв. на его основе
формировался И., гл. обр. у евреев Вост.
Европы, как язык просветит, и худож.
лит-ры. Со 2-й пол. 19 в. И. стал также
разг, языком повседневного общения.
До нач. 20 в. бытовал в иеск. произносит,
нормах, из к-рых важнейшие — ашкеназ-
ская (в среде германских по происхож-
дению евреев Вост. Европы) и сефард-
ская (в среде испанских по происхожде-
нию евреев Вост. Средиземноморья, Ни-
дерландов, Юж. Франции и др. стран).
Господствующей сделалась последняя,
близкая, как полагают, к раннесредневе-
ковой произносит, норме.
Для консонантизма совр. фонетич.
койне И. характерно преобразование древ-
ней системы согласных_ с переходом
u>v, B>v, h>x, k>x, p>f, q>k, t>t,
s>s, 5>c, выпадением эмфатич. соглас-
ных и €, а также отсутствием удвоения
согласных. Особенности вокализма —
исчезновение беглого гласного э и разли-
чий между долгими и краткими гласными,
а также между а и е. Специфич. черта
грамматич. строя И.— развитие системы
глагольных времен: прошедшего (перфек-
тнв), настоящего (причастие в роли ска-
зуемого) и будущего (нмперфектив). Су-
ществует и составное прош. время (при-
частие + финитная форма глагола haya
‘быть’). Наряду с генитивной конст-
рукцией, т. наз. сопряженным состоянием,
распространены конструкции с генитивной
частицей sei. Для синтаксиса характерны
отсутствие консекутивных цепей и пре-
обладание свободного порядка слов. При
формировании придаточных предложе-
ний активно используется союз se. Основу
лексики И. составляет словарный фонд
др.-евр. яз. Лексика обогащается за счет
приобретения древними словами новых
значений (напр., xaSmal в Библии ‘янтарь’,
в совр. И.— ‘электричество’), лексика-
лизации устойчивых словосочетаний и
аббревиатур, образования отглагольных
имен, а также заимствований из древних
и совр. языков, в т. ч. нз арабского, рус-
ского, английского, немецкого, идиша.
Письменность традиционная др.-еврей-
ская (см. Западносемитское письмо).
• Ben-Yehudhah Е., Thesaurus
totius hebraitatis, Bd 1—17, Jerusalem — В.,
1908—40; Chomsky N., Morphophonemics
of Modern Hebrew, Phil,, 1951; Even-
Shoshan A., Milon xadash menukad
u-metsuyar, v. 1—4, [Yerushalayyim, 1960].
Шапиро Ф. Л„ Иврит рус. словарь,
z	И. Ш. Шифман.
ИГБО (ибо) — один из ква языков.
Распространен в юго-вост, областях Ни-
герии. Число говорящих св. 17 млн. чел.
И. представляет собой совокупность (пу-
чок) диалектов, в т. ч. онича, оверри
нка, ида, аро, огу, уку.
Вокализм включает 8 гласных фонем,
образующих 2 серии по степени подъема:
высокую и низкую. В рамках этого про-
тивопоставления осуществляется гармо-
ния гласных, аналогичная сингармонизму
в нек-рых др. языках ква (см. Акан).
Имеются фонологич. противопоставления
тонов как с грамматич., так и с лексич.
значениями. Характерно присущее и
мн. др. языкам Зап. Африки явление сту-
пенчатого понижения тонов в синтагме.
Личные местоимения в ед. ч. образуют
2 ряда: самостоят. местоимения и субъект-
ные приглагольные местоименные по-
казатели (во мн. ч. последние отсутст-
вуют). В случае употребления местоимен-
ных показателей опускается гласный пре-
фикс глагольной основы (сохраняется с
местоимениями мн. ч.).
Глаголы делятся на два тональных мор-
фологич. класса: высокий н низкий. Име-
ются две спрягаемые глагольные формы
(«времена») — сов. и иесов. вида, или
курсива и пунктива, а также три аспек-
та. Противопоставлены независимая и три
зависимые глагольные формы; эти пос-
ледние употребляются в разных типах
придаточных предложений (различаются
тональными характеристиками). Имеется
также система глагольных суффиксов,
служащих для выражения разл. допол-
нит. значений, в т. ч. временных. Имена
также делятся на морфологич. классы
в соответствии с тональными схемами в
разных сннтагматич. конструкциях, в
частности в генитивной конструкции.
Письменнссть на лат. основе; разл.
диалекты обладают собств. письм. тра-
дициями, единая лит. норма отсутст-
вует. В 70—80-е гг. все большее рас-
пространение, особенно в сфере письм.
употребления, получают нормы диалек-
тов онича и оверри.
• Ward I.. An introduction to the Ibo
language, Camb., 1936; Green M.. I g-
w e G.. A descriptive grammar of Igbo. B.—
L., 1963; их ж e. A short Igbo grammar,
L.. 1964; Westermann D., Bryan M.,
Languages of West Africa. 2 ed.. Folkestone —
L.. 1970.	В. Я. Порхомовский.
ИДДФА (от араб, аль-идафату — добав-
ление) — термин, используемый в ара-
бистике для обозначения отношения
одного имени к другому, определяющему
или дополняющему первое, а также для
обозначения словосочетаний, возникаю-
щих при беспредложном сочетании двух
имен существительных или существитель-
ного и т. наз. слитного местоимения,
напр. джамусату-л-фаллахи ‘буйволи-
ца крестьянина’, китабу-ху ‘его книга’.
Осн. компонент сочетания предшеству-
ет зависимому и выступает в форме соп-
ряженного состояния (status construc-
tus), т. е. без определ. артикля и без
т. наз. танвинного окончания, добавляе-
мого к основе в падежных формах [-ун],
[-ин], [-ан] и выражающего неопре-
дел. состояние; зависимый компонент вы-
ступает в форме род. п. определ. (чаще)
или неопредел, состояния. И. передает в
основном отношения 1П>инадлежности.
Компоненты И. могут быть разделены
только указат. местоимением, относя-
щимся к зависимому члену. См. также
Изафет.
* Шагаль В. Э.. О структурно-семан-
тич. характеристике субстантивных словосо-
четаний типа идафы в араб. лит. языке,
НДВШ. ФН. 1959, № 1. Е. Л. Поцелуевский.
ИДЕОГРАММА (отгреч. idea — идея,
образ, понятие и gramma — черта, бук-
ва, написание) — письменный знак,
обозначающий, в отличие от букв, не звук
или слог к.-л. языка, а целое слово или
корень. Наряду с термином «И.» упот-
ребляется также термин «логограмма».
И? применяются в системах идеогра-
фия. письма (см. Протописьменности) и
представляют собой рисунки, в большей
или меньшей степени схематизированные,
к-рые могут передавать понятия конк-
ретных существ и предметов, символизи-
ровать действия, т. е. передавать глаголь-
ные понятия, а также отвлеченные по-
нятия, так или иначе ассоциируемые с
изображениями. В примитивных письмен-
ностях простые И. в общих чертах совпа-
дают (напр., изображение глаза с капаю-
щими из него слезами обозначает горе в
таких исторически и территориально да-
леких одна от другой письменностях, как
китайская и письменность майя, и т. п.).
* Дирингер Д., Алфавит, пер. с англ.,
М., 1963; Фридрих И., История пись-
ма, пер. с нем., М., 1979. Л. И. Лебедева.
ИДЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПИСЬМО —
см. Протописьменности.
ИДЕОФбНЫ — см. Звукосимволизм.
ИДЙОЛЁКТ [от греч. idios — свой, свое-
образный, особый н (диа)лект] — сово-
купность формальных и стилистических
особенностей, свойственных речи отдель-
ного носителя данного языка. Термин
«И.» создан по модели термина диалект
для обозначения индивидуального варьи-
рования языка в отличие от территориаль-
ного и социального варьирования, при
к-ром те или иные речевые особенности
присущи целым группам нли коллекти-
вам говорящих. И. в узком смысле —
только специфич. речевые особенности
данного носителя языка; в таком аспекте
изучение И. актуально прежде всего
в поэтике, где осн. внимание уделяется
соотношению общих и индивидуальных
характеристик речи (стиля), а также в
нейролингвистике, где необходимо пред-
ставить соотношение индивидуальной и
типовой клинич. картин при разл. видах
расстройств речи (см. Афазия). В широ-
ком смысле И.— вообще реализация дан-
ного языка в устах индивида, т. е. сово-
купность текстов, порождаемых говоря-
щим и исследуемых лингвистом с целью
изучения системы языка; И. всегда есть
«точечный» представитель определ. идио-
ма (лит. языка, территориального нлн
социального диалекта), соединяющий в
с«бе общие и специфич. черты его струк-
туры, нормы и узуса. Поскольку И. в
широком смысле — единств, языковая
реальность, доступная прямому наблю-
дению, иек-рые ученые были склонны
преувеличивать онтологии, значимость
И. и трактовать язык как сумму И., тем
самым отказывая языку в объективном,
независимом от индивида, социальном
существовании. Такой подход был осо-
бенно свойствен младограмматизму.
В. А. Виноградов.
ИДИОМ (от греч. idioma — особенность,
своеобразие) — общий термин для обо-
значения различных языковых образова-
ний — языка, диалекта, говора, лит. язы-
ка, его варианта и др. форм существо-
вания языка. Термин «И.» используется
в тех случаях, когда определение точного
лингвистич. статуса языкового образова-
ния затруднено (напр., для мн. языковых
ситуаций в странах Африки невозможно
однозначно разграничить языки и диа-
лекты) или когда такое определение несу-
щественно в рамках решаемой задачи
(напр., при социолингвистич. описании
функциональной стратификации сосу-
ществующих в обществе языковых обра-
зований). И.— понятие чисто функ-
циональное и не предполагает никаких
спец, структурных характеристик. Тер-
мин «И.» не следует смешивать с тер-
мином «идиома», относящимся к фра-
зеологии. Такому смешению способствует
омонимичность их в нек-рых европ. язы-
ках (фр. idiome, нем. Idiom, англ, idiom).
В. А. Виноградов.
йдиш — один из германских языков,
бытовой и литературный язык ашке-
назских (германских по происхождению)
евреев.
Сложился в 10—14 вв. на базе одного
из верхненем. диалектов, к-рый подвергся
интенсивной гебраизации (в ашкеназском
варианте; см. Древнееврейский язык,
Иврит), а позже — славянизации. После
массового переселения в 15—16 вв. аш-
кеназских евреев из Германии в Поль-
ское королевство осн. областью бытования
И. стали Польша, Литва, Украина, Бело-
руссия. Эмиграция евреев во 2-й пол.
19 — нач. 20 вв. из Австро-Венгрии и
царской России привела к распростра-
нению И. в США, Канаде, странах Лат.
Америки, а после прихода в 1933 нацис-
тов к власти в Германии — в Великобри-
тании, Юж. Африке и ряде др. стран.
В Израиле И. активно вытесняется ив-
ритом. Оси. диалекты (их названия носят
условный характер и определяются тер-
риторией распространения): польский,,
литовско-белорусский и украинский,
легший в основу лит. языка.
Для фонологич. системы И. характер-
ны: появление, преим. в заимствованных
словах, согласных б н 1, развитие под
слав, влиянием системы йотированных
(«мягких») согласных t', d', п', s', z', Г,
а также появление аффрикат dz и dz;
утрата долготы гласных, причем долгие
ё и б часто реализуются как дифтонги
ej и oj. В ряде случаев немецкий литера-
турный [а] соответствует в И. [о]. Для
морфологии имен существительных ха-
рактерны: наличие неопредел, артикля
а/ап, четырехпадежная система склоне-
ния; возможность образования мн. ч. с
помощью чередования гласных (напр.,
barg ‘гора’ — berg ‘горы’); оформление
ми. ч. заимствований из др.-евр. яз. по
парадигме последнего. Личные местоиме-
ния: 1-е л. ед. ч. mir ~ нем. wir и 3-е л.
мн. ч. zey ~ нем. sie. Специфич. черта
глагола — образование деепричастий с
помощью суффикса -dik (напр., kumen-
dik ‘приходя’). Лексика богата заимство-
ваниями из др.-евр. яз., интернационализ-
мами н кальками. Письменность тради-
ционная др.-еврейская, приспособлен-
ная для передачи фонетич. системы И.
(см. Западносемитское письмо).
•Жирмунский В. М., О нек-рых
вопросах евр. диалектографии, в кн.: Языв
и мышление, т. 9, Минск, 1940; Фалько-
вич Э. М., Евр. язык (идиш), в кн.: Язы-
ки народов СССР, т. 1, М., 1966; Вилен-
кин Л., Евр. диалектология. Минск, 1929
(на яз. ндиш); Зарецкий А., Курс евр.
языка, Хар., 1931 (на яз. идиш).
Рус.-евр. (идиш) словарь, М., 1984.
И. Ш. Шифман,
ИДУ («чиновничье письмо») — общее
название нескольких разновидностей ко-
рейской системы письма, созданной до
изобретения фонетического алфавита (см.
Корейское письмо) для записи корейских
слов и агглютинативных аффиксов на
основе комбинированного использова-
ния значений и звучаний китайских ие-
роглифов в полной или сокращенной
форме. И. употреблялось как вспомогат.
письмо в кит. тексте. Традиция приписы-
вает создание И. (692) буддийскому нас-
тавнику из гос-ва Силла Соль Чхону,
к-рый, видимо, лишь упорядочил его.
В эпиграфике 5—6 вв. с помощью И. пере-
давались кор. собств. имена, затем стала
комментироваться кит. классика. Ранние
тексты на И. отличались от китайских
только порядком слов, характерным для
кор. яз., частым употреблением «пустых»
иероглифов (служебных морфем). В 7—
11 вв. для записи древней поэзии хянга
применялся способ хянчхаль, при
к-ром у одних иероглифов бралось только
значение и переводилось на кор. яз., у
других — звучание, измененное по зако-
нам кор. фонетики. Реконструкции текс-
тов на хянчхаль недостаточно убедитель-
ны. В 10 в. получило распространение
канцелярское письмо и ч х а л ь (имун,
или собственно И.), в к-ром специально
отобранные иероглифы употреблялись
фонетически (как силлабограммы) и
семантически (как морфемо- н синтаг-
мограммы). Ими передавались кор. мор-
фемы и словоформы (глаголы, наречия)
и канцеляризмы. Ичхаль использовалось
в канцелярской практике и эпистолярном
стиле гл. обр. низших слоев общества
до кон. 19 в. С усилением китаизации
страны после 10 в. для облегчения чте-
ния и понимания китайской конфуциан-
ской классики развился способ к у-
г ё л ь (ипкёт, тхо), к-рый состоял в
добавлении мелким шрифтом к кит. текс-
ту кор. грамматич. форм, передан-
ных сокращенными и составными иерог-
лифами как слоговыми транскрипцион-
ными знаками (число их не превышало
40; с 15 в. заменены кор. буквами). И.
повлияло на создание япон. манъёгана(см.
Японское письмо) и явилось одним из
стимулов изобретения кор. алфавита.
* Хои Гимун, Исследование иду,
Пхеньян, 1957 (на кор. яз.); Fabre А.,
Trois ecritures 4 base de caracteres shinois:
le idu (Coree), les kana (Japan)ct le clu ndm
(Viet Nam), «Asiatische Studien», 1980.
XXXIV, 2.
Чон Джиён, Чан Сегён, Словарь
иду, Сеул, 1976 (на кор. яз.).
Л. Р. Концевич.
ИЕРОГЛИФ (от греч. hierds — священ-
ный и glyphd — то, что вырезано) —
графема, имеющая вид рисунка к.-л.
объекта (люди, животные, предметы).
Чаще всего встречается в системах
словесно-слогового письма (напр., еги-
петское письмо, китайское письмо и др.).
ИЖОРСКИЙ ЯЗЬ'|К — один из прибал-
тийско-финских языков (северная груп-
па). Распространен в неск. десятках
деревень Кингисеппского и Ломоносов-
ИЖОРСКИЙ 171
ского р-нов Ленингр. обл. Число говоря-
щих 244 чел. (1979, перепись). Язык бы-
тового общения старшего поколения. Име-
ет сойкинский, хэваский, нижнелужский,
оредежский (уже вымерший) диалекты.
К особенностям фонология, и грамма-
тич. систем относятся: частичное сохра-
нение k (G) в конце слова (pareG ‘лучи-
на’); сохранение h во всех положениях
(lampahaD ‘овцы’, ср. фин. lampaat; ve-
neh ‘лодка’, ср. фин. vene); широкое рас-
пространение чередования ступеней сог-
ласных, в т. ч. в сочетаниях hk, tk, st
(pehko ‘куст’ — pehoD ‘кусты’, pitka
‘длинный’— piDaD ‘длинные’, musta
‘черный’— mussaD ‘черные’); удвоение
согласных (шаппб ‘идет’, ср. фин. menee;
mat tala ‘низкий’, ср. фин. matala); окон-
чание 3-го л. мн. ч. не имеет элемента v
(mannoD ‘они идут’, ср. фин. menevat).
В морфологии и синтаксисе существен-
ных различий с др. близкородств. язы-
ками нет.
Древнейшие записи текстов — рукопис-
ные материалы к словарю П. С. Палла-
са — относятся к 18 в. В 1933—37 су-
ществовала письменность на основе лат.
графики (издавались школьные учеб-
ники).
* Лаанест Л., И жор. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 3, М., 1966; его
же, Ижор. диалекты. Лингвогеографич. ис-
следование, Тал., 1966; Pork k а V.. Uber
den ingrischen Dialekt mit Beriicksichtigung
der ubrigen finnisch-ingermanlandischen Dia-
lekte, Hels., 1885; Inkeroismurteiden sanakirja.
Toim. R. E. Nirvi, Hels., 1971. A.X. Лаанест.
ИЗАФЁТ (от араб, аль-идафату — до-
бавление) — термин, обозначающий оп-
ределенные типы атрибутивных конст-
рукций в нек-рых иранских и тюркских
языках.
В иранистике термин «И.»,
обозначает соединение определяемого с
постпозитивным определением прн помо-
щи эиклитич. показателя, присоединяе-
мого к определяемому и восходящего к
относит, местоимению «который». Вперс.,
тадж. и ряде др. языков показатель не-
изменяем, напр. тадж. -и: китоб-и хуб
‘хорошая книга’, китобхо-и хуб ‘хоро-
шие книги’. В курд. яз. показатель имеет
разные формы в зависимости от рода и
числа определяемого: ед. ч. муж. рода
дэст-е р’аст 'правая рука’, ед.ч. жен. рода
сев-a тьрш ‘кислое яблоко’, мн. ч. сев-ед
тьрш ‘кислые яблоки'.
В тюр к о л о г и н термин «И.» обоз-
начает именные определит, сочетания,
оба члена к-рых выражены существи-
тельными. Выделяется 3 типа И.: для
первого характерно отсутствие морфоло-
гич. показателей связи компонентов
(напр., азерб. дэмир гапы ‘железные во-
рота’, букв, ‘железо ворота’), для вто-
рого — наличие при определяемом аф-
фикса принадлежности 3-го л. (напр.,
тур. turk. dil-i ‘турецкий язык’), для
третьего — аффикс принадлежности
3-го л. при определяемом и аффикс
род. п. при определении (напр., туркм.
ат-ынелум-и ‘смерть коня’). Типы И. раз-
личаются не только оформлением, но н
характером семаитико-синтаксич. отно-
шений между компонентами: определе-
ние в И., характеризует определяемое по
материалу, форме, полу, профессии
и т. и., в И.1 оно выражает неопредел,
родовое понятие и значение его прибли-
жается к значению рус. относит, прила-
гательных; И.з выражает отношения
принадлежности в широком смысле. Рас-
пределение функций между типами И. в
172 ИЗАФЕТ
разных тюрк, языках не совпадает; в
одном и том же языке разл. его тийы
могут употребляться как синтаксич. си-
нонимы. См. также Идафа.
* Расторгуева В. С., Краткий
очерк грамматики перс, языка, в кн.: Мил-
лер Б. В., Перс.-рус. словарь. 2 изд., М.,
1953; ее же. Краткий очерк грамматики
тадж. языка, в кн.: Тадж.-рус. словарь,
М., 1954; Майзель С. С., Изафет в тур.
языке, М.— Л.. 1957; Пейсиков Л. С.,
Вопросы синтаксиса перс, языка. М.. 1959;
Гаджиева Н. 3., Осн. пути развития
синтаксич. структуры тюрк, языков, М.,
1973; Бакаев Ч. X., Язык курдов СССР,
М., 1973.
Д. И. Эдельман, Е. А. Поцелуевский.
ИЗОГЛОССА (от греч. isos — равный н
glossa — язык, речь) — см. Лингвисти-
ческая география.
ИЗОЛЙРУЮЩИЕ ЯЗЫКЙ (аморфные
языки) — см. Типологическая классифи-
кация языков.
ИЛЛИРЙЙСКИЙ ЯЗЫК — язык древ-
них иллирийцев, относящийся к палео-
балканской группе семьи индоевропей-
ских языков. Наиболее близок к албан-
скому языку, обнаруживает связи с сев.
индоевроп. языками (балт., слав., герм.).
Представлен двумя близкородств. раз-
новидностями — балканоиллнрийским и
мессапским языками. Первый был рас-
пространен на С.-З. Балканского п-ова.
Сведения о нем встречаются у антич. ав-
торов с 7 в. до и. э. по 4 в. и. э. Вытес-
нен лат. языком. И. я. на Балканах, по
данным ономастики, членится на 2 диал.
зоны (далматинскую и паннонскую).
Балканоиллирийский яз. не засвиде-
тельствован письм. памятниками, его
следы восстанавливаются по многочисл.
именам собственным (антропонимам, то-
понимам, этнонимам) и незначит. числу
глосс из сочинений антич. авторов. Мес-
сапский яз. отражен в кратких стерео-
типных надписях (ок. 350), обнаруженных
в юго-вост. Италии (6 в. до н. э.— 1 в.
н. э.), и неск. глоссах.
Обе разновидности И. я. характеризу-
ются переходом трехчленной системы
индоевроп. гласных *а, *е, *о в двучлен-
ную е, а, наличием дифтонгов ai, au,
ей, в мессапском также ou, ei, сонантов
1, г, m, п и 10 согласных. Для консонан-
тизма характерно отражение индоевроп.
*b/bh,*d/dh, *g/gh как b, d, g. И. я. отли-
чается непоследовательной сатемизацней
заднеязычных смычных, подобно другим
палеобалкан. языкам, а также балт. и
слав, языкам. О морфологии балкано-
иллирийского языка известно немного:
восстанавливаются основы имени на -а, -о
и согласный, ряд формантов -n-, -nd-,
-nt-, -г-, -1-, -d-, -t-, -st- и др. Для мессап.
яз. восстанавливается 5 падежей (им.,
род., дат., вин., инструментальный), отд,
глагольные формы аориста, перфекта, оп-
татива. Синтаксис из-за трафаретности
текстов надписей известен ограниченно.
Надписи посвятит, характера строятся по
модели VO (глагол + объект), другая
частая последовательность — имя в
им. п.+ имя в род. п.+ глагол. Лексика
б. ч. состоит из имен собственных, зна-
чение к-рых часто остается неясным.
Апеллятнвная лексика включает глос-
сы и нек-рые слова из надписей, поддаю-
щиеся интерпретации.
* Нерознак В. П., Палеобалкан.
языки, М.. 1978; Krahe Н., Die Sprache
der Illyrier, Bd 1—2, Wiesbaden. 1955—64;
Untermann J., Die messapi-
schen Personennamen, в кн.: Krabe H.,
Die Sprache der Illyrier, T1 2, Wiesbaden.
1964; Mayer A., Die Sprache der alten
Illyrier, Bd 1—2, W., 1957-59; Russu I. I.,
lllirii, Buc., 1969; Katicii R., Ancient
languages of the Balkans, pt 1—2, The Hague —
P,, 1976; P ar I ang e 1 i O.,Santoro C.,
Il messapico, в кн.: Lingue e dialetii dell'Ita-
lia antica, Roma, 1978. В. П. Нерознак,
ЙЛЛИЧ-СВЙТЫЧА — ДЫБб ЗА-
КОН — акцентологический закон, сог-
ласно к-рому в праславяиской акцент-
ной системе произошло расщепление не-
подвижного акцентного типа в результате
сдвига ударения вправо у основ с крат-
костным или циркумфлектироваиным
первоначально ударным слогом. Впервые
был .сформулирован В. А. Дыбо (1962)
в рецензии на книгу К. Станга «Slavo-
nic accentuation» (1957) и явился заме-
ной (для слав, языков) закона Фортуна-
това (см. Фортунатова — Соссюра за-
кон). Отсутствие такого же сдвига в по-
движном акцентном типе объяснялось фо-
ветич. отличием циркумфлекса энкли-
номеиов (см. Акцентология) от циркум-
флекса неподвижного акцентного типа.
Работа В. М. Иллпч-Свитыча «Именная
акцентуация в балтийском и славянском.
Судьба акцентуационных парадигм»
(1963) представила полную сводку внеш,
данных, подтверждающих действие
закона в области непроизводных имев.
Одновременно она содержала сущест-
венно отличающуюся интерпретацию это-
го процесса, связывающую его с син-
такснч. позицией после проклитики
для двусложных форм, соответст-
венно с позицией внутр, слога в много-
сложных основах. Эта интерпретация в
дальнейшем была отклонена в результа-
те исследования всей системы акцент-
ных модификаций энклииоменов во фра-
зовых условиях. Таким образом, И.-С.—
Д. з. приобрел характер гипотезы, дист-
рибуционная сторона к-рой опиралась
на слав, материалы, проецированные
на индоевроп. этимология, фон (правила
Бецценбергера — де Соссюра), к-рый
определял позиции распределения акцент-
ных парадигм, а интерпретационная сто-
рона (постулирование правостороннего
перемещения акцента) почти полностью
определялась балт. материалом и, т. о.,
зависела от надежности атрибуции ре-
конструированного балт. состояния как
непосредственного отражения индоевро-
пейского.
Завершение в осн. чертах реконструк-
ции праслав. акцентной системы и ус-
тановление кардинального принципа ее
построения определили совр. представ-
ление об И.-С.— Д. з. как об одном из
процессов деформации акцентных пара-
дигм в праслав. яз., вызвавших откло-
нение последних от идеального вида, пос-
тулируемого кардинальным принципом
(Дыбо, «Слав, акцентология. Опыт ре-
конструкции системы акцентных пара-
дигм в праславянском...», 1981), и,
т. о., привели к фактич. независимости
его интерпретации как правостороннего
процесса от балт. материала. С др. сто-
роны, необходимость введения тонологич.
интерпретации самого кардинального
принципа значительно расширяет возмож-
ности для разл. конкретных переинтер-
претаций закона в рамках тонологич,
гипотезы, к-рые могут последовать в ре-
зультате дальнейших исследований.
* Дыбо В. А.. О реконструкции ударе*
ния в праслав. глаголе, «Вопросы слав,
яз-знання», 1962, в. 6; Dybo V., N i k о-
layevS., Starostin S..A tonological
hypothesis on tbe origin of paradigmatic accent
systems, в кн.: Estonian papers in phonetics,
Tallin, 1978.	А. А. Зализняк,
ИЛОКАНСКИЙ ЯЗЙК (илокан, илукав,
илокано, илукано, илоко, илуко, старин-
ное—самтой) — один из осн. языков фи-
липпинской подгруппы (см. Филиппин-
ские языки). Распространен в Республи-
ке Филиппины — в сев.-зап. провин-
циях о. Лусон (Сев. и Юж. Илокос, Абра,
Ла-Унион; общее назв.— Илокандия),
а также в сопредельных провинциях
Кагаян, Горная Исабела, Нуэва-Виская,
Кирино, Самбалес, Пангасинан, Тарлак,
Нуэва-Эсиха, в Маниле, на о-вах Мин-
доро, МинданаЪ и др.
Общее число говорящих св. 6 млн. чел.,
в т. ч. за пределами Филиппин — св.
100 тыс. чел. (в основном в США). И. я.
служит для межэтнич. общения на
всей сев. половине о. Лусон, наряду
с тагальским языком.
Диал, членение выражено слабо, раз-
личают северный (Сев. Илокос, Абра) и
южный (Юж. Илокос, Ла-Униои) диалек-
ты; нек-рой спецификой отличаются го-
воры г. Баквотан (Ла-Унион) и о. Гавайи.
Характерной чертой И. я. является на-
личие в фонетич. системе 16 согласных
и 6 гласных, в т. ч. двух i разного ка-
чества. По лексич. составу И. я. почти
столь же близок тагальскому яз., как и
себуанскому (см. Бисайские языки), со-
держит меньше испанизмов и англициз-
мов, чем др. Филиппин, языки.
Лит. И. я. находится в процессе ста-
новления. На И. я. ведется препода-
вание в школе, теле- и радиовещание,
развивается многожанровая худож.
лит-ра. Письменность на основе лат. гра-
фики с сер. 18 в. Письм. памятники древ-
него слогового письма не сохранились,
из исп. хроник известны два варианта ило-
канского письма, не имеющие знаков для
wa и ha. Изучение И. я. началось с 17 в.
• В а 1 Ь i n V.. Gramatica ilocana funda-
mental.... Manila, 1940; Bloomfield L.,
Outline of Ilocano syntax. «Language», 1942,
v. 18, № 3; W i d d о e s H., A brief introduc-
tion to the grammar of the Ilocano language,
Manila, 1950; Vanoverbergh M., llo-
ko grammar, Bauko, [19551; Bernabe E.,
Lapid V., S i b a у an B., Ilokano lessons,
Honolulu. 1971; Foronda M., A biblio-
graphical survey of lloko linguistics, 1621—
1974, «Language Planning», Manila, 1977,
p. 368—413 (496 items).
Carr о A.. IIoko-English dictionary,
transl. and rev. by M. Vanoverbergh, [Manila,
1956]; Constantino E., Ilokano dicti-
onary, Honolulu, 1971. В. А. Макаренко.
ИМЕННОЕ КЛАССЫ — лексико-грам-
матическая категория существительного,
состоящая в распределении имен по
группам (классам) в соответствии с
век-рыми семантическими признаками
при обязательном формальном выраже-
нии классной принадлежности имени в
структуре предложения.
И. к. вместе с категорией рода обра-
зуют более общую категорию согла-
совательных классов. И. к.
отличаются от рода иными основаниями
классификации: в И. к. признак диффе-
ренциации (реальной или метафориче-
ской) денотатов по признаку пола либо
вовсе отсутствует, либо совмещается
с др. признаками, вследствие чего сис-
темы И. к. обычно богаче, чем родовые;
в более редких случаях род существует
как автономная подсистема в пределах
одного из И. к. (напр., в тамильском
языке, где различаются 2 класса по
признаку разумности/неразумностн н в
классе разумных существ имена подраз-
деляются по роду на мужские и женские).
И. к. присущи разным языкам Сев. Аме-
рики (напр., апачийскне, на-дене языки),
Африки (конго-кордофанские языки), Кав-
каза (нахско-дагестанские языки), Юго-
Вост. Азии (дравидийские языки), Авст-
ралии, Океании. Кол-во И. к. колеблется
по языкам от двух до неск. десятков
(иапр., для языка насиой в Н. Гвинее
отмечается св. 40 И. к.).
В большинстве языков с И. к. семантич.
основания классификации затемнены и
лишь отд. классы обнаруживают отно-
сительно единообразное содержание;
напр., в эйяк (на-дене) отчетливо выде-
ляются классы жидкостей и плодов и
ягод, а остальные классы гетерогенны
по составу; в банту языках только 1-й
кл. содержит семантически однородные
имена (класс людей), прочие имеют ус-
ловное семантич. определение (клас-
сы растений, животных и т. п.), т. к. в
них немало имен с иным значением. По
типу общего лексич. значения можно
различать номинативные и
оценочные И. к.: первые содержат
осн. наименования объектов, вторые
дают их вторичную характеристику по
величине, конфигурации, субъективной
оценке говорящими и т. п. (ср. в ганда
omu-ntu ‘человек’ — ogu-ntu ‘челове-
чище’, ‘великан’, ery-ato ‘лодка’ — ака-
ato 'лодочка', где И. к. выражены пре-
фиксами). Но деление И. к. на
два указанных типа не абсолютно: один
и тот же класс может для части имен быть
номинативным, для других — оценоч-
ным; так, в ганда 13-й кл. aka- высту-
пает как диминутивный (выражающий
уменьшительность) по отношению к др.
классам, но в нем есть имена, для к-рых
он номинативный (aka-mwa ‘рот’, ака-
solya ‘крыша’ и т. д.); в результате мн.
классы в банту двойственны по семан-
тике, совмещая номинативные и оценоч-
ные лекснч. функции. В др. языках оце-
ночные характеристики могут быть осно-
вой классификации (напр., в нек-рых
языках Сев. Америки); при этом принад-
лежность к классу является скользящей
речевой характеристикой имени, привя-
занной к реально наблюдаемой форме
или положению объекта, а в определ.
случаях имя может быть вообще не
классифицировано, если конкретные
черты объекта несущественны для со-
держания сообщения или если объект
предстает в нетипичном, деформиров.
состоянии. Мн. ученые считают, что оце-
ночные признаки были первонач. основой
классификации и в таких языках, как
банту и фула, но, т. к. исконная семанти-
ка И. к. размыта, гл. критерием их обна-
ружения становится формальный.
Существуют разл. определения И. к.
на основе формальных признаков; отли-
чия между ними сводятся к большему или
меньшему акцентированию сиитаксич.
критерия — согласования. Значит, вклад
в теорию И. к. внесли африканисты
(Д. Вестерман, К. Майнхоф, А. Клин-
генхебен, М. Гасри, Г. Манесси, Б. Хай-
не, Л. Хаймен, У. Уайтли и др.), т. к.
во мн. афр. языках И. к.— гл. типоло-
гич. характеристика грамматич. систе-
мы. Вестерман считал достаточным для
определения И. к. морфологич. крите-
рии: 1) наличие групп существительных,
объединяемых общим классным показа-
телем (КП), 2) наличие двух серий,
образуемых этими группами,— син-
гулярных классов (выражающих ед. ч.) и
плюральных классов (выражающих
мн. ч.), причем для каждого сингуляр-
ного класса имеется нек-рый плюраль-
ный. Это определение И. к. ориентиро-
вано на т. наз. суданские языки, где
согласование по классу между существи-
тельным и зависимыми от него словами
выражено слабее, чем в банту; в банту-
истике же осн. критерий выделения
И. к.— согласовательный. Имеется и
более гибкое определение И. к., исходя-
щее из наличия любого (морфологич.
и/или сиитаксич.) средства выражения
класса, т. к. есть языки, в к-рых И. к. в
самих существительных являются скры-
той категорией (см. Категория языко-
вая), т. е. не имеют спец, показателей, но
зато наличие И. к. проявляется в фор-
мах согласуемых слов (прилагательного,
местоимения, числительного, глагола)
или иным образом (напр., сиитаксич.
конструкцией, как в тамильском). При-
мер языков, не имеющих в существи-
тельном классных показателей (КП),—
Дагестан, языки (лишь нек-рые имена,
гл. обр. термины родства, могут иметь
архаичный тип с КП), ср. аварское эмен
в-ач|ана ‘отец пришел’— эбел й-ач|ана
‘мать пришла’, где классы двух имен
выражены глагольными согласователя-
ми В-/Й-.
Языки с И. к. различаются; 1) по спо-
собу морфологич. выражения класса
(префикс-суффикс или комбиниров.
показатель, реже редупликация или фо-
немные и тоновые чередования; иногда
аффиксальный способ сочетается с фо-
нологическим, как в фула, где КП имеют
3 ступени консонантных чередований);
2) по степени выраженности классной
системы в структуре предложения. Так,
языки банту демонстрируют максималь-
но развитую систему средств выражения
И. к., охватывающих как существитель-
ное, так и согласуемые с ним части речи;
существительное без КП в банту — ано-
малия, обычно это заимствования, ар-
хаизмы или имена, сменившие классную
принадлежность и деграмматизировав-
шие прежний КП, вследствие чего класс
таких имен определяется только по сог-
ласоват. модели, а самим существитель-
ным приписываются нулевые КП, напр.
в ганда 1-й кл. (людей) с префиксом
omu- имеет подкласс имен типа ssaa-
longo ‘отец близнецов', nnaalongo ‘мать
близнецов’, kabaka ‘вождь’, lukulwe
‘главный*, ‘знатный’ и т. п., к-рые,
оформляясь нулевым КП, согласуются
по типу omu-ntu ‘человек’: omu-ntu
w-ange ‘мой человек’, kabaka w-ange ‘мой
вождь’. В тех языках, где существи-
тельное имеет собственные КП, согласо-
ватели (адъективные, местоименные,
глагольные) по форме обычно тождест-
венны или подобны этому КП, ср. в лин-
гала: lo-lenge lo-ye 1-а lo-beki lo-na
lo-ko lo-zali lo-lamu ‘форма эта горшка
того одного есть хорошая’. Наличие сог-
ласования — самый веский индикатор
наличия И. к.; их формальное обнару-
жение предполагает помещение имен в
т. наз. диагностич. контексты — конст-
рукции «существительное + зависимое
слово». Но даже в группах родств. язы-
ков наблюдается расхождение по степе-
ни согласоват. мощности И. к. Напр.,
среди бенуэ-конголезских языков есть
языки с широко развитой согласоват.
системой и с дифференциров. набором
КП в существительном (банту, в к-рых
выделяется до 20 классов) и языки с су-
щественно редуцированной системой
И. к., в к-рых представлены лишь не-
к-рые согласоват. типы и почти отсут-
ствуют КП в существительном (иапр.,
в оамилеке относительно развито лишь
местоименное согласование). Сдвиги и
разрушение И. к. затрагивают прежде
всего стройность согласоват. моделей,
кол-во согласоват. типов, а также способы
выражения числа.
Соотношение класса и числа — особая
проблема, и языки с И. к. обнаруживают
в этом отношении значит, разнообразие.
В идеальной системе И. к. серии сингу-
лярных и плюральных классов должны
быть изоморфны, однако в реальных
языках такой системы нет и они могут
сравниваться по степени приближения к
ИМЕННЫЕ 173
деальной системе (или по степени дис-
пропорции между двумя сериями И. к.).
Напр., в суахили при 6 сингулярных
классах — 5 плюральных (локативные
классы не учитываются), в тив соотно-
шение 6/4 и один класс синкретический
(сингулярно-плюральный), в фула —
20/5, в ворора (Австралия) — 2/1 плюс
два синкретич. класса. Диспропорция
между сериями И. к. объясняется не
только наличием имен типа singularia
tantum и pluralia tantum, имеющих
лишь одну классную форму, но и разл.
ист. напластованиями и затемнением
семантич. основ классификации. Поэтому,
напр., в языках банту, вообще ближе
стоящих к идеальному типу И. к., часты
синкретич. классы, к-рые, будучи син-
гулярными для нек-рых имен, одновре-
менно служат плюральными для др.
классов (напр., в ганда 14-й кл. obu-
охватывает бесчнсловые абстрактные су-
ществительные и является плюральным
для 13-го кл. aka-). Принято считать, что
в языках с И. к. категория числа была
изначально неотделима от категории клас-
са, и тогда появление и увеличение дис-
пропорции между сингулярными н плю-
ральными И. к. можно расценивать как
тенденцию к обособлению числа в само-
стоят. категорию. Языки банту находят-
ся на начальном этапе этого процесса,
а, напр., в даг. языках он зашел дальше,
и прежняя классно-числовая система
уже значительно деформирована, имеет-
ся внеклассное выражение кол-ва. За-
мечено также, что превращение языка с
И. к. (в частности, это имеет место в бан-
ту) в надэтнич. средство коммуникации—
липгса франка или его пиджинизация
(см. Пиджины), обусловливая общее уп-
рощение грамматич. структуры, отража-
ется в деформации классной системы:
действует тенденция к уменьшению
кол-ва плюральных КП и унификации
выражения числа с помощью ограннч.
набора классов.
В вопросе о происхождении И. к. нет
полной ясности. Предполагается, что в
семантич. плане И. к. отражают мета-
фпзич. классификацию предметов и яв-
лений действительности по их внеш, при-
знакам, существенность к-рых может быть
различной в разных этнич. культурах;
указывается на ассоциативный принцип
классификации (соотнесенность И. к. с
т. ваз. семантич. полями). Неясно так-
же, следует ли считать многочленные
системы И. к. развившимися нз более
бедных (в пределе — двучленных) сис-
тем или же развитие шло по линии
сокращения изначально богатых систем;
видимо, для разных языковых групп
можно предполагать разл. пути разви-
тия И. к. (в т. ч. и циклические). Напр.,
в языках банту исторически прослежи-
вается противопоставление 1-го и 9-го
классов («людей» и «животных») всем
прочим классам по тону КП и согласоват.
морфем (в 1-м н 9-м классах тон низкий,
в остальных — высокий), что может отра-
жать древнее противопоставление по оду-
шевленности — неодушевленности. В свя-
зи с этим важно отметить, что в не-
к-рых бантоидных языках (напр., бами-
леке), претерпевших значит, разру-
шение системы И. к. (генетически свя-
занной с системой И. к. банту), вновь
наблюдается выравнивание классных
различий по линии семантич. оппозиции
одушевленность — неодушевленность (та-
кая тенденция присуща и языкам бан-
ту), выражаемой в ед. ч. и нейтрализуе-
174 ИМПЕРФЕКТ
мой во мн. ч. Развитие системы И. к.
из этой оппозиции отчетливее, по-види-
мому, прослеживается в даг. языках.
В формальном плане происхождение КП
связывается обычно с местоименными
(дейктич.) элементами (в частности, с
показателями определенности, как ука-
зывает Дж. X. Гринберг), десемантизи-
рованными и превратившимися в аф-
фиксы.
И. к. представляют собой менее грам-
матикализов. систему, чем род, но более
грамматикализованную, чем т. наз.
счетные (нумеративные) классификаторы,
известные ряду языков Сев. Америки и
Юго-Вост. Азии (напр., тцелтал, бирман-
ский, вьетнамский и др.). Счетно-клас-
сификаторные языки находятся на гра-
ни между классными и бесклассными язы-
ками. Осн. отличие систем счетных
классификаторов от И. к. состоит в их
нетаксономич. характере: они не разби-
вают имена на статичные классы, принад-
лежность имени к тому или иному клас-
су не является его постоянной харак-
теристикой и не требует обязательного
формального выражения в каждой фра-
зе, проявляясь только в спец, счетных
конструкциях с числительными. Семан-
тич. основания такой классификации
обычно прозрачны (форма, размер, кон-
систенция, расположение предметов); она
остается преим. лексической и находит-
ся вне категории числа. Однако счетно-
классификаторная система может стать
основой формирования И. к., если
классификаторы получат постоянное за-
крепление за определ. группами слов с
дальнейшей их грамматикализацией.
* Афр. яз-знание, М., 1963; Хайда-
кон С. М., Принципы именной классифи-
кации в даг. языках, М., 1980; О х о т и-
н а Н. В., Согласоват. классы в вост, и юж.
языках банту, М., 1985; Именные классы
в языках Африки, М., 1987; Roy en G.,
Die nominalen Klassifikations-Systeme in
den Sprachen der Erde, Mod ling bei Wien,
1929; La classification nominale dans les
langues ndgro-africaines, P., (19681; К r a-
uss M. E., Noun classification systems in
Athapaskan, Eyak, Tlingit and Haida verbs,
UAL, 1968, v. 34, № 3; D i x о n R. M. W.,
Noun classes, «Lingua», 1968, v. 21; Den-
ny J, P., Cre ide r C. A., The semantics
of noun classes in Proto-Bantu, SAL, 1976,
v. 7; Allan K., Classifiers «Language»,
1977, v. 53, № 2; Greenberg J. H.,
How does a language acquire gender markers?,
«Universals of Human Lanftuape», 1978, v. 3;
Noun classes and categorisation, Amst.—
(a. o,l, 1986.	В. А. Виноградов.
ИМПЕРФЕКТ (лат. imperfectum, букв.—
незавершенное) — видо-временная фор-
ма глагола в ряде индоевропейских и дру-
гих языков, обозначающая прошедшее
действие или состояние, рассматриваемое
в процессе его протекания или повторе-
ния без указания на момент завершения
или прекращения, напр. др.-греч. ешА-
chonto 'они сражались’ (в тот определ.
момент или неоднократно). И. употреб-
ляется обычно при описании постоянных
ситуаций прошлого, обычаев, а также
действий, протекающих одновременно с
другими и служащих для них фоном:
лат. cum intravit, села ba га ‘Когда
он вошел, я обедал’. Ср. также «И. по-
пытки» (imperfectum de conatu): др.-греч.
edidoun, лат. dabam, болг,. давах — ‘я
давал’, т. е. ‘пытался дать, предлагал'.
Значением процессности, незавершен-
ности И. противопоставляется аористу
или его эквивалентам (лат. «ист. перфек-
ту», франц, passe simple, тур. «прошед-
шему категорическому» и т. д.), т. е.
формам, обозначающим прошедшее дей-
ствие как совершившийся факт, а в по-
вествовании — как очередной поступят,
шаг в ряду последоват. событий. Вместе с
тем как обозначение ситуации прошлого,
обособленной от настоящего момента, И.
противопоставлен перфекту, так или
иначе указывающему иа связь между
прошлым и настоящим.
В др.-греческом (а также в древних
индоиран, языках) И. входит в состав
презентной (см. Настоящее время) груп-
пы форм (противопоставленной аористи-
ческой и перфектной группам) и образу-
ется от презентной основы с помощью по-
казателей прош. вр.—аугмента и т. наз.
вторичных окончаний. Этот тип образова-
ния И. не является общеиндоевропей-
ским. В ряде ветвей представлены ново-
образования. В лат. яз. И. входит в группу
инфекта, т. е. «незавершенных» времен,
образуемых от основы иаст. вр. и проти-
вопоставленных группе перфекта. В др,-
слав. языках И. образуется от основы
аориста (реже от основы наст, вр.) с по-
мощью суффиксального комплекса —
ст.-слав. -Ьа- (-аа) + -х- (чередующегося
с -ш- и -с-) — и окончаний, отчасти сов-
падающих с окончаниями аориста. В
нек-рых иидоевроп. языках (напр., в
санскрите) И. рано утратил видовую спе-
цифику и превратился в основное пове-
ствовательное время.
И. совр. ром. языков, являющийся
продолжением лат. И., противопоставлен
и старому синтетическому, и новому ана-
литич. перфекту. Однако во фраиц. яз.
он все шире используется в повествовании
при изображении последовательно на-
ступающих событий (т. наз. imparfait
pittoresque ‘живописный И.’).
Из совр. слав, языков И. как живая
форма сохраняется в болг. и макед. язы-
ках, где, как и в др.-славянских, образу-
ется в несов. и сов. виде. И. сов. вида
часто обозначает неогранич. повторение
в прошлом действия, каждый отд. акт
к-рого рассматривается как завершен-
ный: болт. Той се хилеше, щом го з ъ р и е-
ше отдален ‘Он улыбался [И. несов.
вида], как только (бывало) увидит его
издали’. Большинством слав, языков
И. утрачен, функциональным эквивален-
том И. в совр. рус. яз. является прошед-
шее несовершенное в конкретно-процес-
сном, неограниченно-кратном, постоянно-
непрерывном и близких значениях (см.
Вид); как эквивалент И. сов. вида высту-
пает конструкция типа «бывало увидит».
В грамматиках нек-рых языков (напр.,
немецкого, скандинавских, финского),
не имеющих противопоставления И. фор-
мам с функцией аориста, термином «И.»
иногда обозначают простое прош. вр.
типа нем. machte ‘делал’ или ‘сделал’,
las ‘читал’ или ‘прочитал’.
* С т о j и h е в и h А., Значен>е аориста и
имперфекта у српскохрватском ;езику,
Ljubljana, 1951; Маслов Ю. С., Импер-
фект глаголов сов. вида в слав, языках,
«Вопросы слав, яз-знания», 1954, в. 1; Б у-
ннна И. К., Система времен ст.-слав,
глагола, М., 1959; Тройский И. М.,
Заметки о видо-временной системе лат. гла-
гола, в кн.: Вопросы грамматики. Сб. статей
к 75-летию акад. И. И. Мещанинова, М.—
Л., 1960; Вопросы глагольного вида, М.,
1962; Д е я н о в а М., Имперфект и аорист
в славянскнте езици, София, 1966; Стан-
ков В., Имперфекты в съвременния българ-
ски книжовен език, София, 1966; Те s-
niere L., Imparfait et imperfectif, CMF,
1929, roc. 15, ses. 3—4; Pollak W., Studien
zum «Verbalaspekt» im Franzdsischen, W.,
1960; Kurylowicz J., The inflectional
categories of Indo-European, Hdlb., 1964;
Wandruszka M., Les temps du passe
en francais et dans quelques langues voisines,
FM, 1966, t. 34; Johanson L., Aspekt
im. Tiirkischen, Uppsala, 1971; P f i s t e r M.,
L'imparfait, le passe simple et le passd compo-
se en francais moderne, RLR, 1974, v. 38.
Ю. С. Маслов,
имя —слово, реже сочетание слов, на-
зывающее, именующее вещь или челове-
ка. Отличит, черты И. как типа слов свя-
заны также с особенностями процесса
именования (см. Номинация), приводя-
щего к И., и с ролью И. в предложении.
Морфологич. отличия И. от слов др.
классов не универсальны и не поддаются
обобщению, они могут вообще отсутство-
вать. В языках с развитой морфологией
И. отличается формами склонения, тогда
как глагол имеет формы спряжения,
прилагательное — формы согласования
и степеней сравнения и т. д. Однако то,
что в индоевроп. языках естественно вос-
принимается как объект и выражается
И., может в иек-рых индейских языках
выражаться как процесс, в формах 3-го
л. глагола; иапр., в яз. хупа ‘он спускает-
ся’ — назв. дождя (имя объекта «дождь»),
в языке тюбатюлабаль различаются имена
«дом» и «дом н прошлом» (то, что было
домом и перестало им быть), т. е. имя
обладает изменением по категории време-
ни, и т. п.; понятие «дождь» в рус. яз.
выражается обычно именем, к-рое по
функции может быть предикатом или
предложением («Дождь, надо взять зон-
тик»), а, напр., в англ, и франц, языках
обычно не получает именной формы
выражения, ср. It is raining, Il pleut
и т. п.
По этой причине в разл. концепциях
языка, выработанных в рамках неопо-
зитивизма, в лингвистической филосо-
фии и др. (см. Философские проблемы
языкознания), неправомерно отрицалось
объективное, внеязыковое основание раз-
личения «имен» и «предикатов» («призна-
ков», «отношений»). Так, Э. Бенвенист
считал, что различие «процесса» и «объ-
екта» («вещи») не может иметь в линг-
вистике единого критерия, ни даже ясного
смысла, являясь всего лишь результатом
проекции иа природу классификации
слов, присущей индоевроп. языкам (если
«лошадь» — это вещь, а «бежать» — это
процесс, то лишь потому, что первое обо-
значается именем, а второе глаголом);
У. О. Куайн утверждал, что всякая тео-
рия может признавать в качестве объек-
тов лишь то, что обозначается «связан-
ными переменными» в ее формальных
предложениях.
Существуют, однако, объективные ос-
нования, как внеязыковые, так и внутри-
языковые, для отличения И. от слов др.
типов. Виеязыковым основанием служит
то, что И. обозначает вещь, тогда как
глагол, вообще предикат — признак или
отношение; различие же этих внеязыковых
сущностей объективно и не зависит от
языка. Внутриязыковым основанием яв-
ляется то, что только И. стоит в таком
отношении к виеязыковому объекту,
к-рое является отношением именования.
Глаголы и вообще предикатные слова «вы-
ражают» отношения между предметами
действительности, не именуя этих от-
ношений, т. е. своих объектов обозначе-
ния. Союзы «выражают» логич. связи
между элементами мысли, не обозначая
никаких внеязыковых объектов; междоме-
тия «выражают» эмоции, также ие име-
нуя их. Особое положение занимают
«имена признаков» — прилагательные
(также могущие служить предикатными
словами) и наречия, отношения тех и
других к виеязыковым объектам подоб-
ны отношениям И. к вещи, но объекты
здесь не являются.вещами. Т. о., с внут-
риязыковой стороны обоснование опре-
деления И. сводится к проблеме именова-
ния и в конечном счете к объективному
виеязыковому различию вещей, свойств,
отношений.
В предложении И. занимает место
актанта (терма) в составе предиката,
в качестве субъекта и объекта, а также
разл. дополнений.
При формализации аналогом И. вы-
ступает свободная или связанная пере-
менная, а также (в случае собственного
И.) постоянная (константа). Слова др.
типов не формализуются этим способом
(аналогом глагола выступает предикат,
аналогами предлога и союза — логич.
связки). Семаитико-синтаксич. критерий
И. и его формализация являются универ-
сальными, не зависят от типа и строя
языка.
В развитых языках, как естественных,
так и искусственных, путем особой транс-
формации, т. наз. номинализации, в
И. может быть превращено любое выра-
жение, иапр. в рус. яз.: глагол «бежать»>
‘бег’; предикатив «В комнате холодно» >
‘В комнате холод’; целое предложение
«Я опаздываю» > ‘Тот факт, что я опаз-
дываю...’. В этом смысле предложение
иногда рассматривается как «имя факта
или события». Путем трансформаций
могут возникать имена 2-го, 3-го, 4-го
и т. д. порядка. Напр., рус.«здоровый»’>
‘здоровье’ 2 > ‘оздоравливать’s > ‘оз-
доравливаемый* ‘>‘оздоравливаемость’s,
где ‘оздоравливаемость’ может рассмат-
риваться как И. 5-го порядка — ре-
зультат пятикратной трансформации. И.,
не являющиеся результатом трансфор-
маций, именуют вещи прямо и непосред-
ственно, являются первичными, или базо-
выми, И. Первичная номинация произво-
дится обычно по наиболее характерному
признаку, к-рый и становится основанием
для создания нового И. Т. о., номинация
закономерна, но выбор признака случаен,
чем и объясняется различие И. одних и
тех же объектов в разных языках. Тем
не менее, поскольку положенный в ос-
нову И. признак сам имел уже языковое
выражение, И. всегда включается в лек-
сико-семантич. систему, получая свое
место в группе взаимосвязанных И., про-
тивопоставленных др. группам (см. Оп-
позиции языковые, Поле). Так, др.-греч.
назв. рынка agora связано с глаголом
ageiro ‘собирать’ (место, где собирается
народ); рус. «рынок» — заимствование
из герм, языков rinc—‘круг’, ‘круглая
площадь’); германские — нем. Markt и
англ. market — происходят от лат.
mercari ‘покупать’ и т. д. В силу устой-
чивости оппозиций, полей и лексико-се-
мантич. системы в целом она, и гл. обр.
И., являются фактом духовной культуры
народа (этноса), образуя устойчивый ре-
ляционный каркас этой культуры — име-
на родства, власти, права, экономич. от-
ношений, человека, животных и т. д.,
отражают глубокие традиции культуры,
вскрывающиеся при ист. реконструк-
ции (М. М. Покровский, Бенвенист,
Т. В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Иванов и
др.). Характерная особенность первич-
ных И.— быстрая утрата связи с призна-
ком; как правило, они в каждую данную
эпоху (т. е. в синхронии языка) воспри-
нимаются как именно первичные, непро-
изводные. Так, И. «рука» обычно не
является производным от признаков
«брать», «хватать», «нос» — от «ню-
хать», «обонять» и т. п.
Внутр, структура И., в особенности
непроизводного, достаточно полно харак-
теризуется схемой т. наз. семантич. тре-
угольника (см. Семантика): И. (1) обо-
значает, именует вещь (2) и выражает
понятие о вещи (3). В истории филосо-
фии языка и собственно яз-знания отно-
шение «именовать» понималось неодно-
значно — то как связывающее имя и
вещь («И. именует вещь»), то как связы-
вающее И. и понятие («И. именует по-
нятие»).
В первой европ, философии языка, у
Платона, в его диалоге «Кратил», изла-
гается второе понимание: И. именует
идею, понятие («эйдос») и лишь вслед-
ствие этого способно именовать «соимен-
ную» с ним вещь. Этот взгляд, в общем,
преобладал в ср.-век. схоластике, в ее
течениях «реализма» и «концептуализма»
(но не в «номинализме», в к-ром общие
И. признавались лишь созданиями ра-
зума). Вместе с тем в схоластике было
выработано тонкое понимание различий
«именования», выразившееся в тезисе
Nominantur singularia, sed universalia
significantur («Именуется единичное, a
общее означивается»).
Постепенно, особенно сов. исследова-
телями, была обнаружена недостаточ-
ность такого, в целом признаваемого пра-
вильным, понимания именования: было
предложено из совокупности всех объ-
ективно различимых признаков вещи вы-
делять меньшую совокупность — непо-
средств. предмет именования, денотат.
В логике до нек-рой степени параллельно
этому было введено понятие «экстенсио-
нал» И., соответствующее классу пред-
метов, непосредственно именуемых дан-
ным И. Аналогичный процесс расщепле-
ния пережило понятие «понятие о вещи»,
в к-ром в логике стали выделять непо-
средственно структурированную языком
часть — «интенсионал», а в яз-знании —
сигнификат. В лингвистике прообразом
сигнификата и интенспонала еще ранее
послужило понятие «значимость» (от-
личное от «значения»), введенное Ф. де
Соссюром (1916). К. И. Льюис в работе
«Виды значения» (1943) ввел 4 компо-
нента в семантике И. (одновременно оии
же — процессы): сигнификацию (signi-
fication) — совокупность признаков, слу-
жащих мыслимым предметом обозначе-
ния; объем, или «охват» (comprehensi-
on), — все мыслимые предметы, соответ-
ствующие такой сигнификации (в т. ч. и ие
существующие реально); денотацию, или
экстенсию (denotation, or extension), —
предметы, существующие реально; кон-
нотацию, или интенсию (иитенсиоиал)
(connotation, or intension),— мыслимый
предмет обозначения, соответствующий
такому денотату, или экстенсии. Т. о.,
интенсия, интенсионал так относится к
экстенсии, денотату, как сигиификация
относится к охвату, или объему. На этой
основе Льюисом впервые было даио
строгое определение иитенсионала (см.
Понятие).
По мере расширения семантич. ис-
следований в ряде теорий (логиков
Г. Фреге, А. Чёрча, лингвистов генера-
тивного подхода) предложение стало
трактоваться как разновидность И. со
своим денотатом, или экстенсионалом, или
референцией, в разл. теориях понимае-
мыми различно, и, с др. стороны, смыс-
лом, интенсиоиалом. Напр., по Фреге,
денотатом предложения является «ис-
тина» или «ложь». Специфика И. стала
теряться, растворяясь в семантике пред-
ложения.
Однако в ряде работ была показана
невозможность отождествления одно-
именных элементов в семантике И. с та-
ковыми в предложении. В англо-амер, фи-
лософии языка, как и в сов. яз-знании,
были подвергнуты критике генеративные
теории и показана специфика «семанти-
ки словаря (лексикона)» и соответственно
ИМЯ 175
И., в отличие от «семантики синтаксисах
(Р. Монтегю, Б. Холл Парти и др.).
В этой связи на первый план выходит
новая проблематика, связанная с поня-
тием интенсионала и т. наз. интенсиональ-
ных языков (к последним относится, в
частности, язык художественной лите-
ратуры).
Размышления об И. во все времена слу-
жили предметом, а иногда и основанием
филос. теорий (иапр., у Б. Спинозы,
Дж. Локка, Э. Гуссерля, А. Ф. Лосева
и др.).
Классификации И., в соответ-
ствии со схемой семантич. строения (се-
мантич. треугольником), могут прово-
диться по трем разл. основаниям: 1) по
форме слова, или морфологичес-
кие; 2) по типу значения в сиитаксич.
конструкции, или семантнко-си н-
т а к с и ч е с к и е; 3) по типу значения
в пропозиции, или логико-линг-
вистические. В значит, части все
классификации соотносятся и пересе-
каются.
Морфологич. классификации описы-
вают разряды И., существующие в дан-
ном отд. языке; они опираются на мор-
фологич. показатели — гл. обр. аффик-
сы и строение основ (аблаут, апофонию);
в них выделяются такие рубрики, как
«имена деятелях, «имена действиях, «име-
на качествах (напр., рус. «краснотах, но
не «красныйх), «имена отчуждаемой и
неотчуждаемой принадлежности х. Эти
рубрики наделены в то же время ясным
семантич. признаком (выраженным в их
названии). Далее, могут выделяться такие
рубрики, как роды индоевроп. языков
(муж., жен., ср.), где семантич. основа-
ние выражено гораздо слабее. Наконец,
могут выделяться такие морфологич.
классы, как деклинационные разряды
(типы склонения) И., в к-рых связь с
семантикой в данном состоянии языка
отсутствует, но в далеком прошлом, воз-
можно, существовала. Эти классифика-
ции имеют важное значение для флектив-
ных языков, в особенности для индоев-
ропейских, на них основаны глубинные
ист. реконструкции грамматики (А. Мейе,
Е. Курилович, Бенвенист и др.).
В языках др. типа, напр. в банту язы-
ках, выделяется ок. 20 морфологич.
именных классов, к-рые служат также
целям согласования слов в предложении.
В языках т. наз. активного строя, к
к-рым относятся, в частности, мн. язы-
ки амер, индейцев, И. разбиваются на
2 класса—«активныйх (откуда и наз-
вание всей группы языков) и «неактив-
ный х; к активному относятся И. людей,
животных, деревьев н растений (т. е.
здесь явно доминируют признаки «жи-
вой х, «одушевленныйх), к неактивному —
И. всех прочих предметов и явлений.
С исторической, эволюционной т. зр.
можно предположить такое развитие
именных классификаций этого типа:
от активны х/неактивных классов к клас-
сам типа банту, от них к родам индоев-
роп. языков и к суффиксальным клас-
сам типа «имя деятелях, «имя действиях.
Семантнко-синтаксич. классификации
носят более общий, типологич. характер,
они основаны на роли И. в предложении,
формально — на его месте как актанта
в предикате. Поскольку такие различия
далеко не всегда выражаются морфоло-
гически, то их описание и классифика-
ции более гипотетичны, чем морфологич.
классификации; в значит, степени они за-
висят от избранного метода описания.
176 ИНВАРИАНТ
Однако в большинстве описаний (и, сле-
довательно, достаточно объективно) выде-
ляются И. денотативного характера,
тяготеющие к непосредств. обозначению
вещей и занимающие в предложении
(при прочих равных условиях) позицию
субъекта, и И. сигнификативного харак-
тера, тяготеющие к обозначению, сигни-
фикации понятий и занимающие в пред-
ложении позицию предиката (включая
«запредикатную позициюх — напр., рус.
«принимать участиех). Формулировки за-
кономерностей и рубрик в этих классифи-
кациях носят статистнч. (т. е. не жестко
определенный) характер (Покровский,
А. А. Уфимцева, Ю. Н. Караулов,
Ю. С. Степанов), Эти классификации
пересекаются с морфологическими, по-
скольку в языках нек-рых типов (напр.,
в т. наз. эргативных) различие актантов
связано с разл. падежным оформлением
И. (эргативный падеж противопоставля-
ется абсолютному и др.).
Логико-лингвистич., универсальные
классификации, полностью отвлекаясь
от морфологич. типа И,, соотносят его
с логич. строением пропозиции, в основе
чего лежит в конечном счете отношение
И. к вещи в составе высказывания — ре-
ференция. Выделяются (Б. Рассел,
Н. Д. Арутюнова, Е. В. Падучева) такие
рубрики, как референтные И. и нере-
ферентные И.; индивидные, общие, ме-
таимена; И. в прямых и в косвенных кон-
текстах; подлинные И. и квази-И.— де-
скрипции, и др.
* Лосев А. Ф., Философия имени, М..
1927; Леви-Брюль Л.. Выражение при-
надлежности в меланезийских языках, в кн.:
Эргативная конструкция предложения, сост.
Е. А. Бокарев, М., 1950; Покров-
ский М. М., Избр. работы по яз-знанию,
М., 1959; Уемов А. И., Вещи, свойства
и отношения, М., 1963; Ельмслев Л.,
О категориях личности/неличностн н одушев-
ленности/неодушевленности, пер. с фравц.,
в кн.: Принципы типологич. анализа языков
разл. строя, сост. О. Г. Ревзина, М., 1972;
Уфимцева А. А., Типы словесных зна-
ков, М., 1974; Никитин М. В., Лексич.
значение в слове и словосочетании, Влади-
мир, 1974; Арутюнова Н. Д., Логич.
теории значения, в кн,: Принципы и методы
семантич. исследований. М., 1976; Кара-
улов Ю. Н., Общая и рус. идеография,
М., 1976; Гак В. Г., Сравнит, типология
франц, и рус. языков, Л., 1977; Кли-
мов Г. А., Типология языков активного
строя, М.,	1977; Серебренни-
ков Б. А., Номинация и проблема выбора,
в кн.: Языковая номинация. Общие вопро-
сы, М., 1977; Языковая номинация. Виды
наименований, М., 1977; История лингвис-
тич. учений. Древний мир. Л.. 1980; Сте-
панов Ю. С., Имена. Предикаты. Пред-
ложения, М., 1981: НЗЛ, в. XIII. Логика и
лингвистика. (Проблемы референции), сост.
Н. Д. Арутюнова, М., 1982; Льюи с К. И.,
Виды значения, пер. с англ., в кн.; Семио-
тика, сост. Ю. С. Степанов, М., 1983; Г а м-
крелидзе Т. В., Иванов В. В., Индо-
европ. язык и индоевропейцы, т. 2, Тб., 1984;
R о у е п. G., Die nominalen Klassifikations-
Systeme in den Sprachen der Erde, Mod ling
bei Wien. 1929 («Anthropos. Linguistische
Bibliothekx); Kuryiowicz J., The inf-
lectional categories of Indo-European, Hdlb.,
1964; Benveniste E., Le vocabulaire
des institutions indo-europeennes, t. 1—2, P.,
1969; R u s s e 1 1 B., An inquiry into meaning
and truth, L.. 1980.	Ю. С. Степанов.
ИНВАРИАНТ (от лат. invarians, род.
падеж invariantis — неизменяющийся)—
см. Вариантность. .
ИНВЁРСИЯ (от лат. tnversio— перево-
рачивание, перестановка) — 1) в широ-
ком понимании: любое отклонение по-
рядка членов предложения от наиболее
распространенного; 2) в узком понима-
нии: такое отклонение от порядка членов
предложения, к-рое не связано с изме-
нением синтаксических связей и актуаль-
ного членения предложения. И. (и 1-м
значении) как грамматич. средство встре-
чается, напр., при общем вопросе в герм,
и ром. языках, ср. англ. Не is ready ‘Он
готов’ и Is he ready? ‘Готов ли он?’ Одни
из типов И. во 2-м значении—постановка
ремы перед темой в целях эмфазы, обыч-
но сопровождаемая интонационным выде-
лением ремы, ср. рус. «Интересную кни-
гу я вчера виделх. В поэтич. речи такая
И. во 2-м значении связана с требования-
ми размера, рифмы: «Играет и воет, как
зверь молодой, завидевший пищу из клет-
ки железнойх (А. С. Пушкин). И. может
использоваться в стилистич. целях; напр.,
в рус. яз. постпозиция прилагательного-
определения может делать речь более
торжественной или архаизированной.
ИНГУШСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из нах-
ских языков. Распространен в Чеч,-
Ингуш. АССР. Число говорящих св.
181 тыс. чел. (1979, перепись).
В результате сложных процессов сме-
шения диалектов и говоров ингуш, н
чечен, языков (особенно сильно смешение
проявлялось в галанчожском, орштхоев-
ском и кистинском диалектах) И. я.
как бы утратил диал. дифференциацию,
если не считать незначит. расхождений
между говорами плоскостного диалекта,
послужившего основой ингуш, лит.
языка.
Фонологич. система И. я. характеризу-
ется сложным консонантизмом и вока-
лизмом. В отличие от чечен, языка для
И. я. характерно наличие фонемы «фх.
Есть абруптивы п1, т1, к1, ц1, ч1, къ.
Долгие и краткие гласные фонематически
противопоставлены. Долгота гласных в
закрытых слогах слабее, чем в откры-
тых: [а:ла] ‘скажи’, но (аьннад) ‘ска-
зал’. Для И. я. характерен процесс рег-
рессивной ассимиляции: «алах ‘скажи’,
«аьннадх ‘сказал’, «али-н д-ах ‘сказан-
ный есть’. В отличие от чеченского и
бацбийского языков в И. я. аффиксами
дат. п. служат долгое [а:] и -т(а). Раз-
личаются классные и неклассные глаголы.
Глагол имеет категории времени, накло-
нения, вида и грамматич. классов.
В синтаксисе различаются номинатив-
ная, эргативная, локативная, дативная
(от глаголов «чувственного восприятиях)
и генитивная конструкции предложения,
широко употребляются причастные и дее-
причастные конструкции. Лексико-се-
мантич. система сильно развилась после
Окт. революции 1917, особенно под воз-
действием рус. яз. Лит. язык начал сти-
листически дифференцироваться в 40—
80-х гг. Письменность создана после Окт.
революции 1917, первонач. на основе
арабского, с 1923 — латинского, с 1938 —
русского алфавитов.
* Мальсагов 3. К.. Ингуш, грамма-
тика, Владикавказ. 1925; Д о л а к о-
в а Р. И.. Ингуш, язык, в кн.: Языки наро-
дов СССР, т. 4, М., 1967; Куркиев А. С.,
Осн. вопросы лексикологии ингуш, языка,
Грозный, 1979.
Рус.-ингуш, словарь, М., 1980.
_ „	Ю. Д. Дешериев.
ИНДЁИСКИЕ ЯЗЫКЙ (америндские
языки) — языки коренного населения
Америки (за исключением эскимосско-
алеутских языков). С наибольшей ист.
полнотой представлены в Центр, и
Юж. Америке. Общее число говорящих
27,5 млн. чел. Исторически восходят к
языкам населения, мигрировавшего ок.
40—30 тыс. лет назад из Азии через зону
Берингова прол. Несмотря на ряд гипо-
тез, предполагающих исконное генетич.
родство всех групп И. я. (П. Риве,
А. Л. Крёбер, М. Сводеш и др.), вх
родств. связи не могут считаться дока-
занными. Попытки сближения И. я.
с нек-рыми языковыми семьями Ст. Све-
та вызывают еще большие возражения.
Осн. семьи И. я. Сев. Америки: на-
дене, салишская, алгонкинская, сиу,
ирокезская, галф, хокальтекская. Гл.
обр. в Центр. Америке представлены
семьи тано-ацтекская, отомангская, майя.
Наиболее крупные семьи И. я. Юж. Аме-
рики: чибча, аравакская, карибская, ке-
чумара, паио-такана, же, тупи-гуарани.
Вие этой классификации остается целый
ряд изолиров. языков и мелких языко-
вых групп. Сравнит.-ист. исследования
и создание генеалогич. классификации
затрудняются не только незавершен-
ностью описат. этапа изучения языков,
ио и (в связи с сокращением кол-ва И. я.)
утратой большого числа ранее существо-
вавших переходных звеньев в цепи ист.
развития. Особенно осложнено доказа-
тельство гипотез отдаленного языкового
родства. Тем не менее вполне реальны
предположения о возможности широких
геиетич. связей как для ряда сев.-амери-
канских, так и для ряда юж.-амер, язы-
ков.
В формально-типологич. отношении
И. я. обнаруживают, с одной стороны,
значит, расхождения, с другой — явные
параллелизмы. Фонетич. строй в разных
языках существенно варьирует. Т. Ми-
левский выделяет в амер, ареале 3 осн.
типа фонологич. систем: атлантический
(с развитым вокализмом и бедным кон-
сонантизмом при заметном удельном
весе сонорных), тихоокеанский (с бога-
тым коисоиантизмом при ограниченном
вокализме) и центральный (с фонемным
составом промежуточного типа). В целом
развиты лариигальные артикуляции, на
базе к-рых возникают преим. в Сев. Аме-
рике два или три ряда противопоставле-
ний смычных (и иногда аффрикат), об-
разуемых придыхательными, глоттали-
зованиыми и звонкими согласными. Ши-
роко распространены лабиализов. соглас-
ные, моиофоиемность к-рых, впрочем,
не всегда легко обосновать. Звонкие
смычные встречаются относительно ред-
ко. В большинстве языков согласные и
гласные распределяются в слове доволь-
но равномерно, ср. широко распростра-
ненные фонологич. структуры слова ти-
пов CVC, CVCV, CVCVC(V) ит. п. Со-
четания согласных обычно включают ие
более двух фонем. Законы ударения весь-
ма различны. Во ми. языках отмечены
тоновые характеристики. Интересны и
нек-рые просодич. явления (в частности,
явления типа сингармонизма).
В плайе контенсивиой типологии среди
И. я. представлены языки номинатив-
ного (кечумара, хокальтекские), эрга-
тивного (алгонкинские, майя, пано-та-
каиа) и активного (на-дене, сиу, тупи-
гуараии) строя. В ряде случаев структура
языка может быть признана типологи-
чески промеж уточной.
В плане морфологич. типологии боль-
шинство И. я. представляют более или
менее выдержанный агглютинативный
строй с разной степенью синтетизма.
Полисиитетич. языки особенно харак-
терны для Сев. Америки. Соотношение
префиксации и суффиксации различно
пр языкам, однако чисто суффиксальные
языки составляют исключение. Соотно-
шение именного и глагольного словооб-
разования в разных языках не совпадает.
Развиты аффиксы производства отгла-
гольных имен. Глагольное словоизме-
нение в целом развито значительно лучше
именного. Из морфологич. категорий гла-
гола чаще других встречаются: лицо
(обычно с префиксальным выражением),
число, вид-время, версия, способ дейст-
вия. Одноличные глагольные структуры
преобладают над двухличными. Во мн.
языках существует супплетивизм гла-
гольных основ, передающий ед. и мн.
число участвующих в действии субъек-
тов или объектов. Падежная парадигма
имени известна лишь в нек-рых языках
(иапр., в кечумара, майя). Несколько
шире представлена именная категория
числа. Широко распространена категория
притяжательное™, нередко различающая
формы органич. и иеорганич. принад-
лежности. Общей чертой для И. я. яв-
ляется система послелогов локативной
и обстоятельственной семантики. Прила-
гательные в нек-рых языках составляют
весьма ограниченный по своему объему
класс слов, в нек-рых языках имя прила-
гательное отсутствует. Развиты проно-
минальные системы. Для них характер-
ны оппозиция трех ступеней удаления,
передаваемая указат. местоимениями, а
также наличие инклюзивной и эксклю-
зивной форм местоимения 1-го л. мн. ч.
Синтаксич. структуры И. я. разнооб-
разны, но изучены слабо. Глагол-сказу-
емое является организующим центром
предложения. Во мн. случаях известна
иикорпоративная связь дополнения (ре-
же подлежащего) с глагольным сказуе-
мым. Порядок слов в предложении
существенно варьирует, отмечены модели
SOV, OSV, OVS, VOS и VSO. Опреде-
ление-прилагательное обычно следует за
определяемым, а определеиие-существи-
гельиое предшествует ему. Сложное пред-
ложение изучено хуже, но ясно, что
паратаксис резко преобладает над гипо-
таксисом.
Лексич. фонд И. я. существенно раз-
личается как по своему объему, так и
по внутр, организации. По языкам рас-
пространены т. наз. скрытые именные
классификации, устанавливаемые ввиду
отсутствия классных признаков в самих
именах по характеру согласования слова
с синтаксически связанными с ним слова-
ми. В словаре значителен удельный вес
дескриптивных (звукосимволнч. и звуко-
подражат.) слов. Особый интерес пред-
ставляют лексич. параллелизмы между
сев.-амер, и юж.-амер, языками (ср.
основы личных местоимений 1-го и 2-го
л., а также лексемы со значением ‘че-
ловек1, ‘рука’, ‘рот,’ ’пить’, ‘солнце’ и
др.). Во мн. сев.-амер, языках отмеча-
ются заимствования из англ., франц,
и отчасти рус. языков. В центр, и юж,-
амер. языках отмечается множество ис-
панизмов и португ. слов. В центр.-амер,
зоне немало заимствований из языков
тано-ацтекских и майя, в андской зо-
не Юж. Америки — из языков кечу-
мара.
Большинство И. я. остаются беспись-
менными. На континенте известны 3 осн.
вида древней письменности: ацтекское
письмо, майя письмо и иероглифич.
письмо для записи текста на языках
кечуа и аймара (последнее, по-видимому,
также возникло в доколумбову эпоху).
Уже в новое время в нек-рых регионах
Сев. Америки использовались пиктогра-
фия. системы. В нач. 19 в. индеец пле-
мени чироки Секвойя создал на лат.
графич. основе слоговое письмо (см. Иро-
кезские языки). Были попытки создать
силлабич. системы письма и для нек-рых
др. сев.-амер, языков. В 20 в. свои лит.
формы имеют языки навахо, кечуа, ай-
мара, гуарани и нек-рые др.
Изучение И. я. началось в 16 в., одна-
ко очень долго сохраняло чисто практич.
направленность. С 17 в. до нач. 20 в.
был создан (гл. обр. миссионерами)
ряд словарей и кратких грамматик. Соб-
ственно науч, исследование языков на-
чалось со 2-й пол. 19 в. В кон. 19 — 1-й
пол. 20 вв. большую роль в изучении
И. я. сыграли работы Риве, Ф. Боаса,
Э. Сепира, Сводеша. Во 2-й пол. 20 в.
в области американистики работают
М. Р. Хаас, К. Л. Пайк, X. Хойер,
Р. Э. Лоигейкр, Дж. Гринберг, Э. Мат-
тесон и мн. др. Однако изученность И. я.
остается очень неравномерной. Нельзя
считать завершенным, в частности, даже
описат. этап, особенно для юж.-амер,
языков. Относительно лучше известны
фонетич. системы. Сравнит.-ист. иссле-
дования существенно опережают типо-
логические. Частично обоснованы гене-
тич. связи между нек-рыми языковыми
группировками Юж. Америки. Ареаль-
ные взаимоотношения И. я. также стано-
вятся объектом исследования.
* Кнорозов Ю. В., Письменность
индейцев майя, М.— Л., 1963; Кли-
мов Г. А., Типология языков активного
строя, М., 1977; Handbook of American Indi-
an languages, pt 1 — 2, Wash., 1911 — 22;
pt 3, N. Y., 1933—39; Linguistic structures
of native America, N. Y.. 1946; P i n-
n о w H. J.. Die nordamerikanischen Indianer-
sprachen. Wiesbaden, 1964; Milewski T.,
Typological studies on the American Indian
languages, Krakow, 1967; CTL, v. 4, Ibero-Ame-
rican and Caribbean linguistics, p. 2. The Ha-
§ue — P., 1968; Comparative studies in Amerin-
ian languages, The Hague — P., 1972: S h e r-
z e r J.j An areal-typological study of Ameri-
can Indian languages north of Mexico, Amst.—
Oxf., 1976; Campbell L., Mithun M.
(eds.), The languages of Native America.
Historical and comparative assessment, Austin,
1979; Greenberg J. H., Languages
in the Americas, Stanford, 1987.
Г. А. Климов.
Материалы, поев, исследованию И. я.,
кроме общелингвистич. журналов (см. Жур-
налы лингвистические) публикуются в спе-
циализиров. журналах ряда стран: «Journal
de la Societe des americanistes» (P., 1895—),
«International Journal of American Linguis-
tics» (США. место изд. разл., 1917—), «Ama-
zonia colombiana americanista» (Sibundoy,
Колумбия, 1940—), «America indigena» (Мёх..
1941 — ), «Indiana: Beitrage zur Volker und
Sprachenkunde, Archaologie und Anthropolo-
?ie des indianischen Amerika» (West B..
973—), «Amerindia. Revue d'ethnolinguistique
amerindien» (P., 1976—).
E. А.Хелимский.
ИНДЙЙСКАЯ ЯЗЫКОВЕДЧЕСКАЯ
ТРАДИЦИЯ — совокупность способов
описания и осмысления языка и резуль-
татов их применения, сложившаяся в
Индии в 1-й пол. 1-го тыс. до н. э. и су-
ществующая до сих пор. И. я. т. возник-
ла, отвечая потребности уберечь от ис-
кажений сакральные тексты на санскри-
те, передававшиеся изустно. Ранний этап
развития представлен пратишакхьями
(pratifakhya) — фонетич. трактатами,
к-рые ценны классификацией звуков
речи, они содержат также разрозненные
грамматич. наблюдения. В развитом виде
И. я. т. представлена след. осн. типами
текстов, трактующих санскрит. 1) Грам-
ма т и к и. Важнейшая из грамматик —
«Восьмикнижие» Панини (5 в. до н. э.),
известны также труды Чандры (5 в.) и
Джайиендры (7 в.). Грамматика — в
высшей степени формализованная сис-
тема-программа, состоящая примерно из
4 тыс. правил (правило — siitra). Про-
грамма в принципе нелинейна, изобилу-
ет перекрестными ссылками и подпро-
граммами, чаще всего неявными и нуж-
дающимися в пояснении. Макс, крат-
кость («грамматист рад сокращению на
полморы, как рождению сына»,— писал
ИНДИЙСКАЯ 177
Нагеша в 18 в.) является методология,
правилом, что связано с практикой зау-
чивания грамматики наизусть. Апелля-
ция к узусу в И. я. т. неизвестна. Счита-
лось, что все множество санскрит, форм
выводимо из грамматики, в охват язы-
кового материала мыслился абсолютным.
Исходный материал грамматики: упоря-
доченный морфонологически список фо-
нем и их вариантов (pratyaharasiitra); пол-
ный список корней с указанием их зна-
чений; массив, состоящий более чем нз
200 списков имен, наречий, служебных
слов и отчасти аффиксов (каждый из
таких списков есть область применения
к.-л. сутры). Задача грамматики — поро-
дить, отправляясь от этого материала,
морфонологические и морфологические,
в меньшей степени синтаксич. уровни
санскрита. Для этой цели используется,
в частности, система искусств, морфем
(anubandha), обычно однофонемных, при-
соединяемых к естеств. морфемам (кор-
ням и аффиксам) и друг к другу и озна-
чающих особенности словопроизводства
п словоизменения. Правила предписыва-
ют поэтапно заменять их классами естеств.
морфем. Отличаются не словообразование
от словоизменения, а словоформы и мо-
тивированные слова от производных.
При тождественности планов содержания
падежных окончаний и словообразоват.
суффиксов они описываются одними
терминами. Смысловые определения уст-
ранены, т. к. языковые единицы задают-
ся исчерпывающими списками. Нек-рые
термины: dhatu ‘корень’, samasa ‘ком-
позита’, pratipadika ‘именная основа’,
pratyaya ‘постфикс’, pada ‘словоформа
изменяемого слова’ (личный глагол или
падежная форма имени), avyaya ‘неизме-
няемое’ (деепричастие, наречия, застыв-
шие падежные формы, предлоги, инфи-
нитив и пр.).
2)	К грамматикам Панини н Чандры
прилагаются «У надисутры» — пе-
речни образованных омертвевшими суф-
фиксами имен с возведением их к кор-
ням. Объем ок. 1,5 тыс. лексич. единиц.
3)	Комментаторская лите-
ратура создавалась гл. обр. вок-
руг текста «Восьмикнижия». Наиболее
значит, труды: Varttika ‘Дополнения’
Катьяяны (3 в. до н. э.), Mahabhajya
‘Великий комментарий’ Патанджали (2 в.
до н. э.), Kacika ‘Бенаресский’ Ваманы
и Джаядитьи (7 в.), Uddyota ‘Освещение’
Натеши (18 в.). Первичная задача этих
сочинений — разъяснение подразумевае-
мого (без чего грамматика понята быть
не может), снабжение сутр примерами,
устранение кажущихся противоречий. По-
путно рассматриваются и нек-рые обще-
лингвистич. проблемы: природа означае-
мого, типы значений слова. Вводится
ряд понятий, не встречающихся в п>ам-
матике: adhikara ‘операторные скобки’,
paribhaja ‘метаправило’. Дана унасле-
дованная от традиции пратишакхьев
классификация слов по частям речи:
имя, глагол, приставка-предлог, частица.
Завершается эта линия развития обобща-
ющими трудами Натеши, в т. ч. сборни-
ком метаправил Paribhasendufekhara, где
сутры окончательно упорядочены по стар-
шинству (последовательности выполне-
ния). Осн. предмет Нагеши не санскрит,
а грамматич. техника описания; здесь
комментарий переходит в металингви-
стику.
4)	Составленные в метрич. форме сло-
вари предназначались, как и грамма-
тики, для заучивания наизусть. Они
178 ИНДИЙСКИЕ
охватывают от 7 до 14 тыс. слов двух
групп: а) имена — собственные (богов,
героев эпоса, топонимы и пр.) и нарица-
тельные (предметные, абстрактные и пр.),
прилагательные, что в совокупности сос-
тавляет осн. лексич. фонд имен. Одно-
временно это перечень названий всех
предметов, попадающих в сферу общей
культуры. Переносные значения слов,
архаизмы и профессионально ограничен-
ные слова и значения в словарях не при-
водятся; б) полный список наречий и слу-
жебных слов с толкованиями. Известней-
ший из словарей Namaliiiganucasana ‘Обу-
чение именам и грамматическому роду’
Лмарасннхи (5 в.) делится на 3 книги.
Первые две — свод синонимов, упоря-
доченный в соответствии с традиционной
иерархии, картиной мира. В главах пер-
вой книги «Небеса» и «Преисподняя»
собраны слова для всего «высшего» (бо-
ги, космос, пространство, время, науки,
искусства) и «подземного и водного»
(в т. ч. обитатели моря). Вторая книга
посвящена земному миру — главы «Зем-
ля», «Город», «Горы», «Растения» (кроме
культурных), «Животные» (дикие), «Че-
ловек», 4 главы о сословиях инд. обще-
ства (в главу о крестьянах включены^
также культурные растения и сельско-
хозяйств. животные). Последняя «Сбор-
ная» книга состоит из 6 глав: прилага-
тельные, определяющие обычно назва-
ния одуш. существ (гл. 1) и неодуш.
предметов (гл. 2), общие понятия (гл. 3),
многозначные слова и омонимы, располо-
женные в алфавитном порядке послед-
них согласных (гл. 4), неизменяемые сло-
ва (гл. 5), правила определения рода
для нек-рых разрядов производных имен
(гл. 6). Сходно строятся и словари Ха-
лаюдхи и Хемачандры (12 в.).
5)	Учебные пособия также
опираются гл. обр. на труд Панини. Луч-
шее из них — Siadhantakaumudi ‘Лунный
свет принципов’ Bhattojidik$it’a (17 в.).
В эту же группу входит и грамматика
Вопадевы (14 в.), построенная значитель-
но проще работ типа «Восьмикнижия».
К сочинениям, описывающим санскрит,
примыкают как дополнительные работы
о пракритах, так как И. я. т. рассматри-
вает их как стилистич. разновидности
санскрита. Пракрит описывается как со-
вокупность отклонений от санскрит, эта-
лона на всех языковых уровнях. Сутры
пракрит, грамматик (авторы: Вараручи —
2 в. до н. э.; Хемачандра) предписывают
последоват. замены санскрит, фонем,
суффиксов, окончанвй, основ, корней и
служебных слов пракритскими. Способ
описания не показывает пракрит как язы-
ковую систему, однако очень экономен
и практически удобен. Пракритская грам-
матика содержит ок. 400 сутр против 4 тыс.
санскритской. В пракритские глоссарии
(decinamatnala) включаются лишь слова,
невыводимые из санскрита по правилам
грамматики.
С 6—7 вв. появляются мн. работы по
фонетике, частным вопросам грамматики
санскрита (напр., о префиксах, о паде-
жах), сочинения об особенностях языка
классич. авторов, терминология, словари,
словари архаизмов н пр.
Язык пали описывался по образцу
санскрита, одиако уровень грамматик
пали [Каччаяна (первые века н. э.), Могга-
лана (12 в.), Аггаванса (12 в.)] заметно
ниже. Словарь Abhidhanappadipika
(И в.) подобен словарю Амарасинхи.
Семиотпч. проблемы (уровни языко-
вого значения, природа сигнификата,
соотношение между значениями отд. слов
и значением предложения, составленного
из этих слов, нек-рые вопросы психолинг-
вистики) интенсивно разрабатывались с
первых веков в. э. в филос. школах вайя-
карава, ньяя и миманса.
И. я. т. оказала решающее влияние
на формирование мв. языковедч. града-
ций Азии, стимулировала зарожденае
индоевропеистики.
* История лингвистич. учений. Древнай
мнр, Л.. 1980; История лингвистич. учений.
Средневековый Восток, Л., 1981; Paribhasen-
ducekhara of Nagojibhatta, ed. and transl.
by F. Kielhorn, Poona, 1960; Panini's Gram-
matik, hrsg. von O. Bohtlingk, Lpz.. 1887;
L.iebich B., Panini. Lpz., 1891; P a о i-
n i, La grammaire, traduite du Sanskrit avec
des extraits des commentaires indigenes par L.
Renou, fasc. 1 — 3, P.. 1948—54; Amara-
simba, The Namalinganucasana. Bombay,
1915; Renou L., Etudes vediques et pani-
neennes, v. 1 — 16, P.. 1955 — 67; S c h a r-
fe H., Grammatical literature. Wiesbaden,
1977 (A history of Indian literature, v. 5,
fasc. 2); Vogel C.. Indian lexicography,
Wiesbaden, 1979 (A history of Indian literatu-
re, v. 5. fasc. 4).	Л. В. Парибок.
ИНДЙЙСКИЕ (ИНДОАРЙ ЙСКИЕ)
ЯЗЫКИ — группа генетически родст-
венных языков, восходящих к древне-
индийскому языку и вместе с дардскими
языками и иранскими языками к индо-
иранской языковой общности, входящей в
индоевроп. семью языков (см. Индоиран-
ские языки, Индоевропейские языки).
И. (и.) я. распространены в сев. и центр.
Индии [хинди, урду, бенгали, панджаби,
маратхи, гуджарати, ория, ассами (ас-
самский), синдхи и др.], Пакистане (ур-
ду, панджаби, синдхи), Бангладеш (бен-
гали), Шри-Ланке (сингальский — на
Ю. острова), Мальдивской Республике
(мальдивский), Непале (непали); за пре-
делами этого региона — цыганский и
парья (диалект на терр. СССР в Гиссар-
ской долине Таджикистана). Общее чис-
ло говорящих 770 млн. чел. На 3. и
С.-З. И. (и.) я. граничат с иранскими
(белуджский, пушту) и дардскими язы-
ками, на С. и С.-В.— с тибетскими и ги-
малайскими, на В.— с рядом тибето-
бирм. и мон-кхмер. языков, на Ю.— с
дравидийскими (телугу, каннада). В
Индии в массив И. (и.)я. вкраплены язы-
ковые островки др. лингвистич. групп
(мунда, мон-кхмер, дравидийские и др.).
Древнейший период развития И. (и.) я.
представлен ведийским яз. (языком куль-
та, функционировавшим условно пред-
положительно с 12 в. до и. э.) и сан-
скритом в нескольких его лит. разно-
видностях (эпическим —3—2 вв. до и. э.,
эпиграфическим — первые века н. э., клас-
сич. санскритом — расцвет 4—5 вв. н. э.).
Отд. индоарийские слова, принадлежащие
диалекту, отличному от ведийского (име-
на богов, царей, коневодч. термины), за-
свидетельствованы начиная с 15 в. до
н. э. в т. наз. мптаннийском арийском в
документах из Малой и Передней Азии.
Для др.-инд. состояния иа фонетико-
фонологич. уровне характерно наличие
классов смычных шумных придыхатель-
ных и церебральных фонем (сохранив-
шихся с нек-рыми изменениями вплоть
до совр. состояния), фонология, противо-
поставление простых гласных по долго-
те/краткости в слогах любого типа, допу-
стимость согласного исхода слова наряду
с гласным, наличие многочисл. сочета-
ний согласных, особенно сложных, в се-
редине слова. В основе др.-инд. морфоло-
гии лежит система качеств, чередований
гласного в корне и в суффиксе. Языку
свойствен развитый синтетич. строй.
Грамматич. значения передаются соче-
танием многочисл. типов основ имени и
глагола с той или иной серией окончаний.
Имя имеет 8 падежей, 3 числа, глагол —
3 лица, 3 числа, 6—7 времен, 4—6 накло-
нений, 3 залога. Парадигма глагола пред-
ставлена ми. десятками личных флектив-
ных форм. В словообразовании продук-
тивны префиксация и суффиксация, при-
чем ряд суффиксов требует определ.
ступени чередования корневого гласного.
Морфологич. структура слова предель-
но ясна. В синтаксисе при преимущест-
венном конечном положении глагольного
сказуемого и препозитивности определе-
ния порядок слов свободный.
Ср.-инд. период развития И. (и.) я.
представлен многочисл. языками и диа-
лектами, бывшими в употреблении в
устной, а затем и в письм. форме к сер.
1-го тыс. до н. э. Из них наиболее архаи-
чен пали (язык буддийского Канона),
за к-рым следуют пракриты (более ар-
хаичны пракриты надписей) и апаб-
храиша (диалекты, сложившиеся к сер.
1-го тыс. н. э. в результате развития
пракритов и являющиеся переходным
звеном к новоинд. языкам). Для ср.-инд.
состояния по сравнению с др.-индийским
на фонетико-фонологич. уровне харак-
терны резкие ограничения на сочетания
согласных, отсутствие консонантного ис-
хода слова, изменение интервокальных
смычных, появление назализованных глас-
ных фонем, усиление ритмич. закономер-
ностей в слове (гласные противопоставля-
ются по долготе/краткости только в от-
крытых слогах). В результате этих фоне-
тич. изменений утрачивается ясность
морфемной структуры слова, исчезает си-
стема качественных морфонологии, чере-
дований гласных и ослабевает различит,
сила флексии. В морфологии проявляют-
ся тенденции к унификации типов склоне-
ния, к смешению именного и местоимен-
ного склонения, к сильному упрощению
падежной парадигмы и развитию систе-
мы послелогообразных служебных слов,
к исчезновению целого ряда глагольных
категорий и сужению сферы употребле-
ния личных форм (начиная с пракритов
в функции личных форм глагола в прош.
вр. употребляются только причастия).
В синтаксисе появляется ряд дополнит,
ограничений, приведших к большей стан-
дартизации структуры предложения.
Новоинд. период в развитии И. (и.) я.
начинается после 10 в. Он представлен
приблизительно двумя десятками круп-
ных языков и большим кол-вом диа-
лектов, иногда весьма отличающихся
друг от друга. Классификация совр.
И. (и.) я. предложена в 80-х гг. 19 в.
А. Ф. Р. Хёрнле и лингвистически разра-
ботана в 20-х гг. 20 в. Дж. А. Грирсоном.
В ее основе лежит различение «внеш-
них» (периферийных) языков, обладаю-
щих рядом общих черт, и «внутренних»,
где соотв. черты отсутствуют (предполага-
ется, что это деление отражает соответ-
ственно раннюю и позднюю волну миг-
рации арийских племен в Индию, шед-
ших с северо-запада). «Внешние» языки
делятся на сев.-западные [лахнда (лен-
ди), синдхи], южные (маратхи) и вос-
точные (ория, бихари, бенгали, ассам-
ский) подгруппы. «Внутренние» языки
членятся на 2 подгруппы: центральную
(зап. хинди, панджаби, гуджарати, бхи-
ли, кхандеши, раджастхани) н пахари
(вост, пахари — непали, центр, пахари,
зап. пахари). В состав промежуточной
подгруппы входит вост, хинди. Инд.
лингвисты чаще следуют классификации
С. К. Чаттерджи, отказавшегося от раз-
личения «внешних» и «внутренних» язы-
ков и подчеркнувшего сходство языков,
занимающих смежные ареалы. По этой
классификации, не противоречащей, по
сути дела, грирсоновской, выделяются
12-
сев., зап., центр., вост, и юж. подгруппы.
Особое место занимает цыган, яз., обна-
руживающий ряд общих черт с языками
сев.-зап. Индии и Пакистана. И. (и.) я.
за пределами Индии (цыган, яз. в раз-
ных странах, диалект парья в Таджи-
кистане, сингальский яз. на Шри-Ланке,
мальдивский яз. в Мальдивской Респуб-
лике) обнаруживают значит, влияние
иноязычных систем.
Совр. И. (и.) я. объединяются рядом
общих особенностей, к-рые в известной сте-
пени объясняются дальнейшим развитием
тенденций, свойственных пракритам, и
наличием межъязыковых контактов, при-
водящих к образованию разл. языковых
союзов. Фонологич. системы этих язы-
ков насчитывают от 30 до 50 и более фо-
нем (число фонем постепенно уменьшает-
ся в языковых ареалах с северо-запада
на юго-восток). В целом для общеинд.
фонологич. модели характерно наличие
согласных придыхательного и церебраль-
ного рядов. Наиболее распространенная
модель консонантизма включает 5 четы-
рехугольников: к—g, kh—gh; с—j, ch—
jh; t—d, th—dh; t—d, th—dh; p—b, ph—
bh (хинди, ория, бенгали, непали, марат-
хи и синдхи — в последних двух языках
общая модель представлена в разросшем-
ся виде: в маратхи за счет аффрикат, в
синдхи за счет имплозивных). В панджа-
би это не четырех-, а трехчленное противо-
поставление (к—g—kh и т. д., как в дард-
ских), в сингальском и мальдивском —
двоичное (к—gHT. д., как в тамильском),
в ассамском модель та же четырехчленная,
но нет квадратов церебральных и пала-
тальных. Оппозиция придыхательности
у звонких согласных трактуется в ряде
совр. И. (и.) я. на грани ингерентной и
просодической (в панджаби, ленди, диа-
лектах зап. пахари и вост, бенгали это
просодич. оппозиция тонов). В большин-
стве языков (кроме маратхи, сингальско-
го и мальдивского) для гласных фоноло-
гична оппозиция назальности, противо-
поставление по долготе/краткости не фо-
нологично (кроме сингальского и маль-
дивского). Для совр. И. (и.) я. в целом
характерно отсутствие начального соче-
тания согласных фонем.
В области морфологии совр. И. (и.) я.
представляют разные стадии последоват.
процессов: утрата старой флексии —
выработка аналитич. форм — создание
на их базе новой агглютинативной флек-
сии или новой сиитетич. флексии, выра-
жающей меньший круг значений, чем
старая флексия. На основании типологич.
изучения морфологич. строя совр.
И. (и.) я. Г. А. Зограф делит их на 2
типа: «западный» и «восточный». В «зап.»
типе грамматич. значения передаются
флективными и аналитич. показателями,
причем вторые наращиваются на первые,
образуя двухъ- и трехъярусные системы
формантов (у имен — косвенная основа +
послелоги, первичные и производ-
ные; у глагола — сочетание причастий или
отглагольных имен с вспомогат. глагола-
ми, первичными и вторичными). В «вост.»
типе эти значения передаются преиму-
щественно агглютинативными показате-
лями, на к-рые могут наращиваться ана-
литические, напр. у имен — основа
( = прямому падежу) + [аффикс опре-
деленности или множественности] +
аффикс падежа + [послелог]; у гла-
голов — основа ( = корню) + аффикс вре-
мени + аффикс лица. В «зап.» типе есть
грамматич. категория рода, включающая
обычно два рода, реже — три (маратхи,
гуджарати), в «восточном» такой кате-
гории нет. В «зап.» типе прилагательные
делятся на 2 подкласса: изменяемые и
неизменяемые, в «восточном» они всегда
неизменяемы.
В синтаксисе для совр. И. (и.) я. ха-
рактерно фиксированное положение гла-
гола (в конце предложения) и связанных
с ним слов, широкое распространение
служебных слов (в «зап.» типе — после-
логи, в «вост.» типе —особые частицы).
Для «зап.» типа характерно развитие
эргативной или разных вариантов эрга-
тивообразной конструкции; «вост.» типу
они несвойственны.
В лексике совр. И. (и.) я. принято раз-
личать слова тадбхава (букв.— «происхо-
дящий от него», т. е. от санскрита) —
осн. ядро исконных, незаимствованных
слов, прошедших через пракриты к совр.
состоянию; татсама (букв.— «подобный
ему», т. е. санскриту) — заимствования из
санскрита, дешья (букв.— «местный») —
слова, не имеющие санскрит, источника,
диалектизмы др.-инд. периода, заимство-
вания из неарийских языков Индии.
Среди внеш, заимствований выделяются
арабские, персидские, английские и др.
В разных местах ареала, занимаемого
совр. И., (и.) я., на общую модель на-
кладываются местные особенности. От-
четливо противопоставляются на всех
уровнях вост.-инд. языки и более раз-
дробленная группа языков, условно иаз.
зап.-индийской. Черты языкового союза
объединяют нек-рые И. (и.) я. с драви-
дийскими: сингальский с тамильским, ма-
ратхи с каннада. Синдхи, панджаби,
пахари обнаруживают ряд общих черт с
др. языками «гималайского» языкового
союза, в частности с дардскими и тибет-
скими.
И. (и.) я. пользуются многочисл. ал-
фавитами, исторически восходящими к
орахми (девангари, гурмукхи и др.; см.
Индийское письмо). Нек-рые языки сев.
и сев.-зап. Индии используют арабо-
перс. графику (урду, синдхи, ленди).
Об изучении И. (и.) я. см. Индология.
* Зограф Г. А., Языки Индии. Паки-
стана, Цейлона и Непала, М.. 1960; его же,
Морфологич. строй новых индоарийских язы-
ков, М.. 1976; Елизаренкова Т. Я.,
Исследования по диахрония, фонологии ин-
доарийских языков, М.. 1974; Языки Азии
и Африки, т. 1. Индоарийские языки. М.,
1976; Чаттерджи С. К., Введение
в индоарийское яз-знание, [пер. с англ.],
М., 1977; Beames J., A comparative
grammar of the modern Aryan languages of
India: to wit, Hindi, Panjabi, Sindhi. Guja-
rati, Marathi, Oriya and Bangali, v. 1 — 3,
L., 1872 — 79; Hoernle R., A comparative
grammar of the Gaudian languages, L.. 1880;
Grierson G. A., Linguistic survey of
India, v. 1—11, Calcutta, 1903—28; В a i-
1 e у T. G., Studies in North Indian languages,
L., 1938: Bloch J., Indo-Aryan from the
Vedas to modern times, P., 1965; Tur-
ner R. L.. A comparative dictionary of the
Indo-Aryan languages. L.. 1962—69.
Г. Я. Елизаренкова.
ИНДЙЙСКОЕ ПИСЬМО — обширная
группа письменностей Юж, и Юго-Вост.
Азии, связанных общностью происхожде-
ния и единым (фонетическим) принципом
строения алфавитов. Помимо терр. са-
мой Индии, Бангладеш, Пакистана, Не-
пала и Шри-Ланки разновидности И. п.
имели более или менее широкое распро-
странение в соседних р-нах: на С.—
в Тибете и Центр. Азии, вплоть до Мон-
голии, на Ю.-В.— в Бирме, на п-ове
Индокитай и в Индонезии. Проникнове-
ние И. п. в сопредельные с Индией стра-
ны, имевшее место гл. обр. в 1-м тыс. н. з.,
во многом было связано с распространени-
ем в этих р-нах буддийской религии 
лит-ры. Число разновидностей И. п.
ИНДИЙСКОЕ 179
Письмо брахми.
достигает неск. десятков, ниже упомина-
ются лишь важнейшие из них.
В самой Индии письменность существу-
ет не менее 5 тыс. лет. Древнейший тип
ее представлен иероглифич. надписями
на печатях 3—2-го тыс. до и. э. из доли-
ны Инда (Мохенджо-Даро и Хараппа).
Дешифровка этого письма еще не закон-
чена, и связь его с позднейшими видами
И. п. пока не может быть установлена.
Самые ранние прочитанные письм. па-
мятники (3 в. до н. э.) исполнены слого-
вым письмом брахми, явившимся родо-
начальником позднейших собственно инд.
письменностей и писавшимся, как и они,
слева направо. Наряду с брахми в 3 в.
до н. э.— 5 в. н. э. в сев.-зап. Индии суще-
ствовало письмо кхароштхи, писавшееся
справа налево, к-рое было постепенно
вытеснено первым. Уже в ранних памят-
никах письма брахми выделяются его
местные разновидности, на основе к-рых
впоследствии сложились 3 осн. ветви
И. п.: северная, южная и юго-восточная.
В сев. ветви, для алфавитов к-рой ха-
рактерны угловатые очертания букв,
имеющих прямые вертикальные и гори-
зонтальные штрихи, выделяются след,
осн. виды письма: а) вертикальное и
наклонное центральноазиатское брахми
(т. наз. гуптское), употреблявшееся в
180 ИНДИЙСКОЕ
6—10 вв. в Центр. Азии для записи текс-
тов на санскрите, сакском, кучанском и
др. языках; б) тибетское письмо (упот-
ребляется в неск. разновидностях с 7 в.
по настоящее время); в) нагари письмо,
складывающееся с 7—8 вв. (монумен-
тальный тип) и засвидетельствованное в
рукописях с 10—И вв.; его позднейшая
форма — деванагари — заняла центр,
место среди алфавитов Сев. Индии, упот-
ребляясь для хинди, маратхи и др., а
также для записи и публикации санскр.
текстов; г) шарада, употребительное с
8 в. в Кашмире; д) невари (с 12 в.) —
непальская разновидность письма, ныне
уступающая место деванагари. К более
поздним относятся: е) бенг. письмо (для
бенгали и ассамского языков, а также
санскрита), сложившееся в 15 в., но в
своих ранних (<протобенгальских>) фор-
мах засвидетельствованное с 11 в.; ж)
орья письмо, отличающееся тем, что бук-
вы в нем обведены дужкой, соответствую-
щей верх, горизонтальной черте букв др.
алфавитов; з) гуджаратское письмо, сфор-
мировавшееся из курсивной разновид-
ности нагари (кайтхи) и отличающееся от-
сутствием верх, черты букв; и)гурмукхи—
пенджабское письмо, введенное сикхами
в 16 в. Помимо этого, существует боль-
шое число скорописных форм, употре-
бительных в переписке, торговых и де-
ловых записях и т. п.: кайтхи (в области
распространения хинди), махаджани (в
Раджастхане и среди торговцев, выход-
цев из этого штата), лайда (в Синде и
Пенджабе), моди (в Махараштре) и др.
Юж. ветвь, характеризующаяся ок-
руглостью очертаний букв, представлена
письмом грантха (развивается с 5—6 вв.,
но в рукописях засвидетельствовано с
14 в.), употреблявшимся для записи
санскр. текстов, и алфавитами четырех
совр. лнт. языков Юж. Индии: каннада
и телугу, очень сходными по своим на-
чертаниям (засвидетельствованы в над-
писях с 5 в.), малаяльским (с 8—9 вв.)
и тамильским (с 7 в.), отличающимся
от остальных алфавитов меньшим кол-вом
знаков (передает только собственно та-
мильские звуки).
К юго-вост, ветви относятся письмен-
ности, развивавшиеся за пределами Ин-
дии, гл. обр. на основе древнего палий-
ского письма: сингальское, бирманское,
кхмерское, лаосское, тайское письмо; ста-
рые письменности Индокитая и Индоне-
зии.
Общеинд. модель слогового письма,
построенного в соответствии с фонетич.
системой индоарийских языков, в пер-
вую очередь санскрита, может быть наи-
более четко представлена на примере ал-
фавита деванагари. Каждая буква (акша-
ра) здесь, как и в др. алфавитах, обозна-
чает слог, состоящий либо из одного глас-
ного, либо из согласного, сопровождае-
мого гласным <а>. Прочие гласные после
согласного обозначаются приписываемыми
к нему (сверху, снизу или по бокам) до-
полнит. значками (см. табл.). Отсутствие
гласного при согласном обозначается
подстрочным значком «вирамаь. Этот
значок может использоваться при переда-
че сочетаний согласных (ставится при
первой букве сочетания), однако в де-
ванагари такие стечения согласных чаще
передаются сложными знаками — лига-
турами, объединяющими в себе (по го-
ризонтали или по вертикали) характер-
ные элементы входящих в сочетание букв.
Отд. знаки при этом существенно видо-
изменяются, и в типографском наборе
деванагари требуется большое кол-во
литер (до 600), во много раз превышающее
число осн. знаков алфавита.
Сходство структуры письменностей
инд. типа не означает фонологич. подо-
бия обслуживаемых ими языков. Если
применительно к хииди, а тем более к
санскриту алфавит деванагари можно ог-
рублеино считать фонематическим, то в
большинстве остальных языков прямое
соотношение между фонемой и графе-
мой в той или иной мере нарушено. На-
блюдается как дублетность одних графем,
так и многозначность других, регулируе-
мая позиционными и комбинаторными
факторами. Особенно велики такие рас-
хождения в алфавитах Юго-Вост. Азии,
к-рые осложнены добавочными средства-
ми передачи тонов; помимо спец, знач-
ков (как в бирманском) для этого ис-
пользуются и дублетные знаки осн. ал-
фавита (как в тайских).
* Дирингер Д., Алфавит, пер. с англ.,
М., 1963; Фридрих И.. История письма,
пер. с нем., М., 1979; Burnell А. С.,
Elements of South-Indian palaeography, 2 ed.,
L., 1878; В ii h 1 e r G., Indische Palaeogra-
phie, Stras., 1896: О j h a G. H.. The palaeo-
graphy of India, 2 ed., Ajmer, 1918; Da-
il i A. H., Indian palaeography. Oxf., 1963.
Г. А. Зограф.
Письменности индийского происхожде-
ния в Юго-Вост. Азии. Распространенные
в Юго-Вост. Азии алфавиты инд. про-
исхождения, восходящие к брахми, от-
личает от древних и совр. инд. алфавитов
принципиальная модификация систем за-
писи, обусловленная структурными осо-
бенностями местных языков и стремле-
нием унифицировать запись согласных и
гласных фонем на чисто графич. основе.
В соответствии с принципом записи
можно условно выделить след, группы
письменностей: 1) алфавиты, где наряду
с тенденцией к устранению самостоят.
знаков гласных существует деление гра-
фем, обозначающих инициали слогов, на
две (в лаосском — на три) серии, что
позволяет меньшим кол-вом диакритик
обозначить большее кол-во гласных или
тонов; сюда относятся кхмерский, лаос-
ский, тайский, тхайский, лы и пр.; 2) ал-
фавиты, характеризующиеся отсутствием
системы серий при наличии диакритик для
обозначения тонов и тенденции к устране-
нию самостоят. знаков гласных; сюда отно-
сятся бирманский и шанский; 3) алфави-
ты, где отсутствует деление на серии и не
имеется диакритик для обозначения тонов,
самостоят. знаки гласных в большинстве
письменностей неупотребительны или от-
сутствуют, а гласные инициали по анало-
гии с согласными обозначаются спец,
«немой» акшарой с соотв. диакритиками
(эта черта характерна и для нек-рых
алфавитов первой группы); сюда отно-
сятся письменности Малайского арх. и
Филиппин, а внутри группы уже по
начертанию знаков можно выделить, с
одной стороны, сильно упрощенные по
форме бугийско-макасарское, батакское,
ка-га-нга, тагальское, пангасинан и др.
виды письма, с др. стороны — яван.
письмо чаракан. Особняком стоит чам-
ское письмо, сохранившее структурную
близость к иид. письменностям.
В заимствовании письменности прояви-
лась общая тенденция восприятия инд.
культуры — заимствовать «книжную»
санскр. ученость с целью приблизиться к
кавонич. образцам (хотя в сфере письма
ввиду отсутствия строгого канона не могли
не заимствоваться локальные модифика-
ции). Следствие этого — определ. едино-
образие раннего письма во всей Юго-
Вост. Азии и передача структурных осо-
бенностей местных языков средствами
инд. письма, без введения новых диакри-
тик (напр., «шва» индонез. языков могло
передаваться через -а-, через а и через
удвоение последующего согласного).
Первый пространный письм. текст из
Юго-Вост. Азии — надпись Bo-кань с
терр. гос-ва Фунань (?)(р-н Нячанга, совр.
Юж. Вьетнам, Зв.) — близок по манере
письма юж.-инд. надписям династии Ик-
шваков. Письмо юго-восточноазиат. эпи-
графики 4 — нач. 7 вв., обнаруживающее
сходство с юж.-инд. паллава — вариан-
том грантха, принято называть «ранним
паллава», а следующую его стадию [сер.
7 — сер. (на Яве) нли кон. 8 вв.], отличаю-
щуюся прежде всего уравнением высоты
акшар,— «поздним паллава». В меньшей
степени и в осн. в буддийских текстах ис-
пользовалось «раннее нагари» (сиддха-
матрика), но влияния на совр. алфавиты
оно не оказало.
С сер. 8 в. возникают собственно юго-
восточноазиат. модификации брахмн,
ве имеющие прямых инд. прототипов
[первый памятник — надпись Плумпун-
ган (Хампран) с центр, части о. Ява,
750]. Вводятся новые диакритики, форми-
руются особенности графики, характе-
ризующие совр. алфавиты (написание ря-
да кхмерских акшар с дополнит, верх,
элементом и пр.), но принцип записи про-
должает соответствовать санскр. фоне-
тике.
Становление характерных для совр.
языков систем записи, отличных от ин-
дийских, относится к позднему средне-
вековью. Так, на Яве не позднее 15 в.
Начальное гласные буквы		• Согласные > сочетании с гласной буквой „а"									
	а	"cfj		ка	sr		ла		na'		X
	а			kha	г		fa	Q	pa	1	г sa
	i	J |		.да	д		tha	Ц"!	pha	4	
г	t	чц		gha			da		ba		sa
	и			па			dha		bha		sa
	й	"xZT		са	и		па		ma	i	ha
	г -•			cha	d		ta		ya		la
^4^	г	yj-j		ja			tha		ra	О •	h
С*^	1г	_____		jha			da	Oj	la		
							dha		va		
к	е										
		примеры сочетаний согласных с другими гласными									
		ГТ		га	о|“|		ke				
		fr		ri	•		nam				
		xt		тТ	~9”		PU				
				го			sa				
Письмо деванагари.
оформляется запись гласных инициалей
слогов по аналогии с согласными посред-
ством «немой» акшары ha-. Эта тенден-
ция окончательно реализована в бугий-
ско-макасар. письме, письменностях нек-
рых тайских языков, где самостоят. зна-
ков гласных нет, а отсутствие согласного
в начале слога обозначается спец, усло-
вной графемой (графемами), не имеющей
самостоят. чтения и служащей как бы
«опорой» для присущего гласного или
диакритич. значка.
В кхмерском и большинстве тайских
языков сохранение на письме различия
между глухими и звонкими смычными
одного происхождения, в большинстве
случаев исчезнувшего в произношении,
привело к созданию системы «двух серий »:
первой, или высокой (куда относятся
этимологически глухие согласные), и
второй, или низкой (куда входят этимо-
логически звонкие), и эта система, в свою
очередь, была использована для записи
более богатого, чем в санскрите, вока-
лизма или тонов. Так, в кхмерском у
ИНДИЙСКОЕ 181
омофонов разл. серий — разные прису-
щие гласные, а одни и те же диакритики,
как правило, читаются по-разному з
зависимости от серии. Принцип «двух се-
рий» доведен до логич. завершения в язы-
ке лы: если в кхмерском и собственно
тайском деление на серии в основном
этимологически оправдано, то в лы после
реформы письменности в 1956 все гра-
фемы, независимо от происхождения, по-
лучили два написания для двух серий.
Инд. система записи сохраняется в
нек-рых совр. языках (кхмерском, яван-
ском и пр.) для санскр., палийских и
собственных древних текстов.
* С ое d ё s G., History of Thai writing.
Bangkok, [19251; Dam a is L. Ch., Les
ecritures d'origine indienne en Indonesie et
dans le Sud-Est Asiatique continental, «Bull,
de la Societe d’Etudes Indochinoises*, Nouv.
ser., 1955. XXX, № 4; C a s p a r i s J.C.de,
Indonesian palaeography. A history of writing
in Indonesia from the beginnings to c. A. D.
1500, Leiden — Koln. 1975. С. В. Килланда.
ИНДОАРЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — см. Ин-
дийские (индоарийские) языки.
ИНДОЕВРОПЕЙСТИКА (индоевро-
пейское языкознание)— раздел сравни-
тельно-исторического языкознания, изу-
чающий индоевропейские языки —прежде
всего под углом зрения их происхожде-
ния из единого источника. В науч,
лит-ре понятие «И.» употребляется в двух
случаях — кдгда речь идет о совокуп-
ности частных и специализиров. дисцип-
лин, изучающих конкретную груп-
пу иидоевроп. языков или отд. язык
(напр., индоиранистика, германистика,
кельтология, славистика, хеттология —
составные части И.), и когда речь идет
об иидоевроп. языках как целом, законо-
мерно связанном в своих частях и пред-
полагающем язык-источник («общеиндо-
европейский», «индоевропейский пра-
язык». «протоиндоевропейский»). Упот-
ребление слова «И.» в первом случае сле-
дует признать Хотя и допустимым, но
экстенсивным, не затрагивающим глав-
ного в языках, к-рые являются индоев-
ропейскими. Понятие «И.» наиболее оп-
равдывает себя, когда оно непосред-
ственно связано со сравнит.-ист.
грамматикой иидоевроп. языков, с индо-
европ. языком-источником п теми его
диалектами, к-рые дают наиболее оче-
видные и информативные сведения для
реконструкции языка-источника. Поэ-
тому совр. И. имеет в своей основе ис-
следование системы регуляр-
ных соответствий между фор-
мальными элементами разных уровней,
соотносимыми в принципе с одними и теми
же (или, точнее, диахронически тождест-
венными) единицами плана содержания,
а также интерпретацию этих со-
ответствий. Поскольку объяснение систе-
мы соответствий, выявляющих ми. о 6-
щ и е черты, как правило, видят в осо-
бенностях прошлого состояния индо-
европ. языков и сам язык-источник, объ-
ясняющий как единое, так и различающе-
еся в языках-преемниках, помещается
тоже в прошлом, подлежащем ре-
конструкции, И. ориентируется прежде
всего на наиболее архаичные языки и
языковые факты, т. е. иа то, что засви-
детельствовано на наиболее раниих эта-
пах развития и, следовательно, являет-
ся особенно показательным в свете задач,
стоящих перед И. На прогяжении долго-
го времени в центре И. стояли след, проб-
лемы, остающиеся актуальными и для
совр. ее состояния: 1) состав семьи
иидоевроп. языков; 2) отношения между
182 ИНДОАРИЙСКИЕ
языками этой семьи (частные «промежу-
точные» праязыки, языковые единства,
проблема диал. членения иидоевроп.
праязыка и соответственно территории);
3) источник единства иидоевроп. языков
(теория иидоевроп. праязыка, теория кон-
вергентного развития первоначально разл.
языков и т. п.); 4) система соответствий
иидоевроп. языков как формальная струк-
тура связей между языками иидоевроп.
семьи (т. е. сравнит.-ист. грамматика
иидоевроп. языков в подлинном смысле
слова); 5) иидоевроп. древности — проб-
лема временной и пространств, локализа-
ции иидоевроп. языка-источника (архео-
логии., языковые и др. данные), рекон-
струкция условий жизни древних индо-
европейцев — экология, природные ус-
ловия, экономика, быт, социальное уст-
ройство, семья и система брачных отно-
шений, право, идеологии, системы (мифо-
логия, религия, ритуал, умозрение, т. е.
иидоевроп. «предфилософия», и т. п.) и
способы их фиксации с помощью знаковых
систем (жанры словесного творчества,
проблема «поэтич. языка» и т. п.); 6)
вхождение иидоевроп. языка-источника
в более обширную и древнюю языковую
общность, отношения иидоевроп. языка-
источника к смежным языковым образо-
ваниям (проблема заимствований индо-
европейских в неиндоевроп. языках
и неиндоевропейских в иидоевроп. язы-
ках).
Основы И. были заложены во 2-й пол.
10-х гг. 19 в., хотя идеи о сходстве и даже
родстве как отд. лексем или форм (напр.,
в спряжении глагола в наст, вр.), так и
языков (греческого, латинского, герман-
ских, славянских) высказывались и рань-
ше (нек-рые наблюдения ср.-век. науки,
опыты И. Ю. Скалигера, 15—16 вв.),
особенно начиная с 18 в. (Л. тен Кате в
1-й пол. 18 в.. А. Л. фон Шлёцером и
И. Э. Тунманом во 2-й пол. 18 в.). Во
2-й пол. 18 в. исключительно важным бы-
ло привлечение внимания к сходствам сан-
скрита с рядом языков Европы (франц,
иезуитом Кёрду в 1767, нем. иезуи-
том Паулином a Sancto Bartholomaeo
и особенно англичанином У. Джоунзом
в 1786), что сразу же дало основание для
выдвижения гипотез о родстве этих язы-
ков, к-рые, однако, в то время не могли
быть ни правильно сформулированы, ин
тем более проверены. Решающим для за-
рождения И. было открытие санскрита,
знакомство с первыми текстами на нем и
начавшееся увлечение др.-инд. культурой,
наиболее ярким отражением чего была
книга Ф. фои Шлегеля «О языке и муд-
рости индийцев» (1808). В этом культур-
ном и науч, климате проявились осново-
полагающие труды по И. У ее истоков
стоят Ф. Бопп (описавший в 1816 систему
спряжения в санскрите в сравнении с гре-
ческим, латинским, персидским и гер-
манскими языками) и Р. К. Раск (сравне-
ние фактов герм, языков с греческим,
латинским, балто-славянскими и установ-
ление их родства). Я. Гримму принадле-
жит заслуга первого сравнит.-ист. опи-
сания целой группы языков. В
его «Немецкой грамматике» (т. 1—4,
1819—37), как и в «Истории немецкого
языка» (т. 1—2, 1848), содержится первый
опыт соединения собственно компаративи-
стской и ист. методики исследования язы-
ка. Отд. черты сравнит.-ист. подхода
к слав, языкам характерны для исследо-
ваний А. X. Востокова и Й. Добровского.
Постепенно закладываются основы срав-
нит.-ист. интерпретации и ряда др. групп
языков иидоевроп. семьи, но ведущее
место в этом отношении занимает герма-
нистика (ср. труды Я. Гримма, Раска и
др.) — на долгий период И. становится
«немецкой» по преимуществу наукой.
Этим объясняется исключительно широ-
кое распространение обозначения И. как
«нндогерманнстики», а иидоевроп. язы-
ков — как «индогерманских» (Indoger-
manisch). Осн. достижения 1-го пе-
риода в развитии И. (до нач. 50-х гг.
19 в.): 1) нахождение наиболее «силь-
ного* и надежного элемента для сравнит.-
ист. исследования — грамматич. показа-
телей (прежде всего флексии), на базе
чего строится сравнит.-ист. анализ, наи-
более полная форма к-рого представлена
сравнит.-ист. грамматикой — как отд.
языковых групп, так и всех иидоевроп.
языков в особенности (ср. «Сравнитель-
ную грамматику санскрита, зендского,
греческого, латинского, литовского, старо-
славянского, готского п немецкого» Боп-
па, 1833—52, как итог всего 1-го периода
И.), т, е. выработка метода и осн. формы
исследований в области И.; 2) установле-
ние понятия лингвистич. закона, объясняе-
мого из специфики сравнит.-ист. иссле-
дования (ср. закон Гримма о герм, «пере-
движении звуков» — Я. Гримм, 1822, а
до него — Раск, 1818) и являющегося выс-
шей и наиболее доказат. формой демон-
страции языковых закономерностей;
3) создание основ науч, этимологии индо-
европ. языков (прежде всего — этимоло-
гич. разыскания А. Ф. Потта, 1833— 36),
имевшее исключит, значение для расши-
рения круга родств. лексем в иидоевроп.
языках и, следовательно, для формули-
ровки на их основе правил фонетич. соот-
ветствий, к-рые позже станут путеводной
нитью в И.; 4) определение ядра индоев-
роп. языков как в отношении отд. групп,
напр. включение кельт, языков (Ж. Ри-
шар, 1831; А. Пикте, 1837; Бопп, 1838; А.
Шлейхер, 1858), слав, языков (со 2-го
тома «Сравнительной грамматики» Боппа,
1835, хотя сама идея их родства с индо-
европ. языками возникла раньше), арм.
яз. (со 2-го изд. «Сравнительной грамма-
тики» Боппа; окончат, введение арм. яз.
в И.— заслуга И. Г. Хюбшмана), алб.
яз. (Бопп, 1843, 1855; И. Г. Ган; сам факт,
родства стал более или менее очевиден
после работы Й. Ксюландера, 1835), так
и в отношении отд. языков в группах, ср.
замену перс. яз. (Бопп, 1816) мидий-
ско-персидским (Потт, 1833), зендским
(Бопп, 1833), т. е. авестийским (начиная
с Э. Бюрнуфа), и введение др.-перс,
языка клинописных надписей; введение
прусского (Бопп, 1849, 1853), ряда ита-
лийских, кельтских и т. п.; на этом пути
И. знала и неудачи (ср, попытки зачис-
лить в иидоевроп. семью груз. яз. или
кави, предпринятые Боппом); 5) первые
опыты определения преимуществ, свя-
зей (генетических) между иидоевроп.
языками (преимуществ, близость ин-
дийских и иранских, италийских и кельт-
ских, балтийских и славянских, но и —
ошибочно — греческого и латинского);
6) указание двусторонних связей: славян-
ско-балтийских, славянско-германских
или славянско-балтийских и славянско-
арийских (А. Кун), кельтско-германских
(А. Хольцман) и кельтско-италийских;
7) определение крупных диал. областей:
балто-славянско-германских (П. Гримм,
И. К. Цейс, отчасти Бопп), германо-
кельто-италийских; 8) создание первых
сравнит.-ист. грамматик отд. групп язы-
ков (германских — Гримм, романских —
Ф. К. Диц, 1836—45; позже, уже в след,
период,— славянских — Ф. Миклошич,
с 1852, и кельтских — Цейс, 1853).
2-й период в развитии И. (нач.
50-х гг.— 2-я пол. 70-х гг. 19 в.) харак-
теризуется созданием А. Шлейхером,
нового варианта сравнит.-ист. граммати-
ки индоевроп. языков («Компендиум
сравнительной грамматики индогерман-
ских языков», 1861—62). Формулируется
постулирование единого источника всех
индоевроп. языков — индоевроп. пра-
языка, осуществляется реконструкция его
существенных черт в фонетике, морфо-
логии и словаре, определяются осн. ли-
нии и этапы развития от индоевроп. пра-
языка к отд. группам индоевроп. язы-
ков. Присущий Шлейхеру пафос система-
тизации и рассмотрение эволюции языка
СХЕМА 3. ЛОТНЕРА
Индоевропейский
I " I
Индо-персидская ветвь	Европейская ветвь
Иранский	Индийский	Греческий Северные языки
Кельтский Италийский Германский Латышско-славянский
(?)
ло аналогии с развитием живых организ-
мов объясняют исключительное для И.
того времени внимание к фонетике, преж-
де всего к закономерностям фонетич. раз-
вития, а также создание первых закон-
ченных схем развития индоевроп. языков,
начиная с праязыкового состояния. Вни-
мание к фонетич. стороне сравнений и к
реконструкции привело в 60-х, а особенно
в 70-х гг. 19 в. к ряду важных открытий:
закон Грассмана (1863), объясняющий ка-
жущуюся аномалию в соотношении губ-
ных согласных в начале слова в греч.,
др.-инд. и др. языках: установление
Г. И. Асколи (1870) двух рядов соответ-
СХЕМА А. ШЛЕЙХЕРА
ствий индоевроп. гуттуральных и выдви-
жение тезиса о «расшеплении» их уже в
индоевроп. праязыке (след, шаг — посту-
лирование в индоевропейском двух ря-
дов гуттуральных — А. Фик, Л. Аве,
И. Шмидт); установление К. Бругманом
(1876) в индоевроп. праязыке триады
гласных — е, о, а вместо ранее принимав-
шихся по образцу санскрита а, (, и, а
также реконструкция индоевроп. носовых
слоговых сонантов m и п и плавных сло-
говых г, / (Г. Остхоф); новая теория ин-
доевроп. вокализма Шмидта (1871—75);
закон Вернера (1877) о соотношении в
германском рефлексов индоевроп. смыч-
ных в зависимости от места ударения в
слове; закон палатализации — Г. Кол-
лиц, Шмидт (1879—81) — и, следователь-
но, вычленение языков kentum и satam
и др.
К кон. 70-х гг. в И. практически сло-
жилось убеждение в регулярности дей-
ствия фонетич. изменений, сыгравшее
большую роль в дальнейшем развитии
И.— и непосредственно (через выявление
новых фонетич. законов и соответствий),
и косвенно (через возникновение новых
принципов объяснения случаев наруше-
ния регулярности фонетич. изменений,
напр. принципа анало-
гии и т. п.). В этот же
период были выдвину-
ты первые схемы, опи-
сывающие* распадение»
индоевроп. праязы-
ка и косвенно харак-
теризующие степень
близости между собой
отд. групп индоевроп.
языков. Схемы родо-
словного древа индо-
европ. языков играли,
несомненно, положит,
роль, стимулируя к ис-
следованию внутр, свя-
зей между потомками
индоевроп. языка и тем
самым создавая основу для будушей тео-
рии индоевроп. диалектов. Из схем родо-
словного древа особой известностью поль-
зовались две схемы — Э. Лотнера и
Шлейхера.
Практически одновременно, на рубеже
50-х и 60-х гг., возникают такие теории
соотношения членов индоевроп. семьи,
к-рые акцентируют не жесткое зак-
репление языков в данном месте схемы
(часто ведущее к слишком упрощенным
результатам), известную текучесть, пере-
ходность данной группы индоевроп. язы-
ков среди всей нх совокупности. Пикте
(1859) предпочитает говорить о «непрерыв-
ной цепи специфич.
языковых связей», а
Г. Ф. Эбель устанавли-
вает преимуществ, дву-
сторонние отношения
для целого ряда язы-
ков: славянского с бал-
тийским и иранским;
греческого с арийским и
италийским; кельтского
с германским и италий-
ским; германского с
кельтским и балто-сла-
вянским и т. п. Эта
тенденция объяснения
внутр, соотношения ин-
доевроп. языков полу-
чила отражение в «тео-
рии волн» Шмидта
(1872), отметившего осо-
бое значение фактора
географии, смежности
индоевроп. языков и
оспорившего само поня-
тие распадения индоевроп. праязыка.
По Шмидту, речь идет не о частных пра-
языках типа славянско-балто-германского
пт. п., а о непрерывной сети переходов
от индийского к иранскому, от иранского
к славянскому, от славянского к балтий-
скому, от балтийского к германскому, от
германского к кельтскому и др. Теория
Шмидта оказала позже значит, влияние
на разные направления ареальной линг-
вистики. Из др. достижений 2-го периода
нужно отметить: 1) расширение н улучше-
ние языковой и филологич. основы срав-
нения, напр. включение в исследование
древнейших из известных в то время ин-
доевроп. текстов — ведийских (ср. изда-
нне «Ригведы» Т. Ауфрехтом в 1861—63,
«Атхарваведы» Р. фон Ротом и У. Д. Уит-
ни в 1856; появление полного санскрит-
ско-нем. словаря О. Бётлиигка и Рота,
1855—75), др.-персидских, авестийских,
гомеровских, италийских и др.; 2) срав-
нит.-ист. интерпретацию таких архаич-
ных языков, как балтийские (литовский
— Шлейхер, 1856—57, латышский —
А. Биленштейн, 1863—64, прусский —
Г. Г. Ф. Нессельман, 1845, 1873) или ст.-
славянский (Шлейхер, 1852) и др., не го-
воря о др.-греческом (ср. исследования
Г. Курциуса, в частности фактически пер-
вый этимология, словарь конкретного ин-
доевроп. языка—греческого, 1858—62);
3) появление сравнит.-ист. исследований
по отд. группам языков и создание таких
обобщающих трудов, как .Компендиум
сравнительной грамматики индогерман-
ских языков » Шлейхера и «Сравннтел ьный
словарь индоевропейских языков» Фика,
1868; 4) зарождение науки об индоевроп.
древностях, основоположником к-рой был
Кун (ср. также труды Пикте, особенно
«Происхождение индоевропейцев», т. 1 —
2, 1859—63, и др.), много сделавший и в
области сравнит.-ист. индоевроп. мифо-
логии. Эпохальное значение в развитии
И. н ист. яз-знания вообще имело возник-
новение принципа лингвистич. реконст-
рукции и ее техники (в этом смысле ис-
кусств. текст, составленный Шлейхером
на индоевроп. праязыке, имел большое
методологич. значение).
Превращение И. в весьма точную науку,
возглавившую прогресс в яз-знании, со
сложным аппаратом методолргич. прин-
ципов и строгой техникой анализа отно-
сится к 3-му периоду ее развития,
начавшемуся с кон. 70-х гг. 19 в. и в ос-
новном исчерпанному к 10—20-м гг.
20 в. Этот период можно назвать в основ-
ном «младограмматическим» (см. Младо-
грамматизм), хотя первые работы младо-
грамматиков появились несколько рань-
ше, а исследования младограмматич.
типа нередко появляются и позже—вплоть
до настоящего времени, хотя Ф. де Сос-
сюр, заложивший основы новой методоло-
гии как в общем, так и в значит, степени
в сравнит.-ист. яз-знании, не может быть
отнесен к числу младограмматиков, как и
А. Мейе, отчасти Ф. Ф. Фортунатов, Ас-
коли, П. Кречмер и нек-рые др. Центр,
фигуры этого периода: в Германии —
Бругман, Б. Дельбрюк, Остхоф, Г. Пауль,
Хюбшман, Ф. Бехтель, Малов, А. Бец-
ценбергер, А. Лескин, К. Бартоломе,
Ф. Зольмсен, их последователи и про-
должатели В. Штрейтберг, Э. Виндиш,
Г. Циммер, Р. Траутман, ф. Клуге,
В. Шульце, А. Вальде, Р. Турнейзен,
Г. Хирт, ф. Зоммер и др.; во Франции —
Мейе, Р. Готьо, Ж. Вандрнес; в Швей-
царии — Соссюр, Я. Ваккернагель, в
Данни — X. Педерсен; в Австрии —
Кречмер; в России — Ф. Ф. Форту-
натов н др. Признание принципа регу-
лярности фонетич. изменений (уже с
самого начала вызвавшего критику со
стороны ряда ученых — И. А. Бодуэна
де Куртенэ, Г. Шухардта, Ж. Жильеро-
на, О. Есперсена и др.) привело к выявле-
нию др. звуковых законов (ср. законы
Соссюра, Фортунатова, Лескина, Хирта
и т. д.; по аналогии появляются законы,
описывающие и др. уровни языка, напр.
синтаксис, ср. закон Ваккернагеля и др.)
и созданию довольно целостной картины
индоевроп. вокализма и чередований, что
способствовало заложению основ индо-
европ. морфонологии. Картина, восста-
ИНДОЕВРОПЕИСТ 183
новленная для индоевроп. консонантизма,
отличалась большей сложностью и мень-
шим единством точек зрения (ср. проб-
лему двух или трех рядов гуттуральных,
т. и. спиранты Бругмана, и т. п.). Заслуга
младограмматиков — в постановке воп-
роса о надежности соответствий и выработ-
ке достаточно строгих критериев достовер-
ности полученных результатов. Но самое
блестящее достижение И. этого периода—
обращение к системному анализу
фактов. Именно таким образом Соссюр
открыл (1879) «сонантич. коэффициент»
(условно — А), к-рый в сочетании с ос-
новными (краткими) гласными дает дол-
гие гласные, а в безударном положении
приобретает слогообразующую функцию
(индоевроп. «шва» — а). Реальность это-
го открытия была вскоре же подтверждена
Фортунатовым (а отчасти и Ф. Куршай-
тисом) на примере различия интонаций
на сочетаниях il, ir, im, in в литов, яз.
а в кон. 20-х гг. н Е. Куриловичем, опоз!
навшим в хеттском h отражение соссюров.
ского «Сонантич. коэффициента». Откры-
тие Соссюра позволило создать единую
теорию индоевроп. аблаута, к-рая не толь-
ко обобщала все ранее известные факты,
определяя им должное место, но и поз-
воляла вскрыть новые, до того неизвест-
ные. Достижения И. были столь значи-
тельны, что в отношении мн. осн. разде-
лов И. возникла иллюзия окончательно-
сти полученных результатов, к-рая, в
свою очередь, объясняет уход (частичный)
в исследование частных, разрозненных,
иногда мелких фактов вне их функций’н
вне общей ‘картины (не говоря о систе-
ме). Нек-рые важные разделы (напр.,
семантика) оказались в пренебрежении,
несмотря на появление ряда интересных
исследований (М. Бреаль, М. М. Покров-
ский и др.). Все сильные и слабые стороны
младограмматизма отразились в «Срав-
нительной грамматике индоевропейских
языков» Бругмана и Дельбрюка — самом
обстоят, труде в области индоевроп.
яз-знания, во мн. отношениях сохраня-
ющем свое значение и в наши дни (т. 1—2,
2 изд., 1897—1916), много внимания уде-
лено синтаксису; более сжатое изложение
— в «Краткой сравнительной граммати-
ке индоевропейских языков» Бругмана
IT. 1—3, 1902—04). Младограмматич. ис-
следования в области И. строились обыч-
но как самодовлеющий лингвистич. ана-
лиз, при к-ром и сама проблема праязыка
и его диал. членения, и тем более вопросы
индоевроп. древностей оставались за пре-
делами внимания. В основном ограничи-
вались несколько скорректиров. ре-
зультатами гипотез, выдвинутых ранее
(признание преимуществ, связей внутри
индоевроп. языков — др.-индийского и
иранских, кельтских и италийских и осо-
бенно славянских н балтийских; в связи
с последними возникла острая дискуссия
о характере этой связи — балто-славян-
ская языковая общность, или искони
близкие диалекты, находившиеся всегда
в тесиом соседстве, или же конвергенция
н условиях соседства и т. п.).
Попытки в какой-то мере заполнить
пробелы в младограмматич. подходе пред-
принимаются со стороны тех ученых,
к-рые лишь отчасти разделяли нден и
методы младограмматиков, стремясь вов-
лечь в сферу исследования более широкий
круг вопросов, связанных с И.
В книге об индоевроп. диалектах как
ист. реальности, связанных друг с другом
сетью изоглосс (1908), Мейе предлагает
методику изучения этих изоглосс, отра-
184 ИНДОЕВРОПЕИСТ
жающую влияние идей лингвистич. гео-
графии в применении к диалектам живых
языков, и устанавливает нек-рые крите-
рии надежности и степени диагностич-
ности тех или иных схождений. Хотя
Мейе на основании метода изоглосс и де-
лает ряд выводов (наличие итало-кельт.
яз., отрицание балто-слав. яз. и т. п.),
оригинальный характер имеет сама схема
(см.) диал. дифференциации индоевроп.
языка и состав изоглосс, особенно их пуч-
ков, определяющих с большей надеж-
ностью относит, самостоятельность тех
нли иных областей общеиндоевроп. аре-
ала.
СХЕМА А. МЕЙЕ
Краткой сводкой состояния И. являет-
ся др. классич. труд Мейе—«Введение
в сравнительное изучение индоевропей-
ских языков» (1903). Эти труды общего
характера, как и исследования Мейе в
частных областях И. (армянский, сла-
вянские, др.-греческий, германские,
иранские и др. языки), определяют лицо
И. вплоть до сер. 20 в.
Чисто лингвистич. направленность мла-
дограмматич. исследований восполняли
труды в области индоевроп. древностей,
получившие в этот период широкое раз-
витие. Среди них выделяются работы, гл.
цель к-рых — объяснить совр. соотноше-
ния индоевроп. языков в пространств,
плане (др.-индоевроп. диалектология и
позднейшие миграции, проблема праро-
дины, промежуточных «малых» праро-
дин и т. п.), и работы, поев, реконструк-
ции природных, социальных, культур-
ных, бытовых ф°Рм жизни древних ин-
доевропейцев. К первым относятся тру-
ды П. фон Брадке, Хирта (1905—1907),
3. Файста, Вальде и др., а также иссле-
дования М. Муха, Г. Коссинны н др.,
отражавшие начавшиеся в кон. 19 — нач.
20 вв. попытки решения этих вопросов
с археология, т. зр., существенные в плане
установления временных границ индоев-
роп. праязыка и осн. этапов его расчле-
нения. К работам второго рода относятся
труды О. Шрадера (с 80-х гг. 19 в.), обоб-
щенные позже (с помощью А. Неринга) в
фундаментальном словаре реалий индо-
европ. древности (2 изд., 1917—29), ис-
следования ряда специалистов по отд.
группам индоевроп. языков или по кон-
кретным разделам индоевроп. куль-
туры — прежде всего по мифологии
и по сравнит.-ист. индоевроп. праву
(Б. В. Лейст и др.). Индоевроп. «веще-
ведение» получает развитие в работах
направления «слова н вещи» (Worter
und Sachen) в 10—20-е гг. 20 в. (ср. труды
Р. Мерингера н др.). Для этого периода
характерно появление весьма дифферен-
циров. лингвистич. исследований по спец,
вопросам индоевроп. фонетики, морфоло-
гии, словообразования, реже — синтак-
сиса, а также этимология, словарей осн.
древних н новых индоевроп. языков
(К. К. Улнебек, П. Хорн, В. Прельвиц,
Э. Буазак, Вальде, А. Стокс, А. Холь-
дгр, Г. Фальк и А. Торп, Клуге, Файст,
Э. Бернекер, А. Г. Преображенский,
Г. Мейер и др.) и сравнит.-ист. грамматик
групп индоевроп. языков 2-го (а иногда
и 3-го) поколения: для др.-индоевро-
пейского — Ваккернагель, для иран-
ских — Бартоломе, для греческого —
Кречмер, Ваккернагель, Зольмсен, Шуль-
це, Мейе, Бругман, для латинского —
Ф. Штольц, Зоммер, У. М. Линдсей,
Мейе, А. Эрну, М. Нидерман и др.;
для др. италийских — Р. фон Планта,
Р. С. Конуэй, К. Д. Бак, для кельтских—
Педерсен, Турнейзен, для германских —
Штрейтберг, А. Нурен, Клуге, Хирт, для
славянских — В. Вондрак, И. Ю. Мик-
кола, В. К. Поржезинский, Лескин, поз-
же — Мейе, для армянского — Хюбшман,
Мейе, для балтийских — О. Видеман,
Траутман, Я. М. Эндзелин, К. Буга и т. п.
В это же время появляются подробные
описания диалектов ряда древних индо-
европ. языков, к-рые в ряде случаев име-
ют значение не только для данной груп-
пы языков, но н для И. в целом (ср. ис-
следования др.-греч. диалектов О. Хоф-
мана, Бехтеля, Бака, А. Тумба, работы в
области иран., герм., италийской, кельт,
диалектологии), вовлекаются в сферу ис-
следования нек-рые древние языки Бал-
кан н М. Азии (иллирийский, фракий-
ский, фригийский, ликийский и др.), а
также становятся известными (т. е. де-
шифруются и становятся объектом
предварит, сравнит.-ист. интерпретации)
новооткрытые индоевроп. языки — хетт-
ский (Б. Грозный, 1915—1917) и тохар-
ский (Э. Зиг, В. Зиглинг, Мейе), хотя
более детальная их разработка относится
уже к след, периоду.
Следующий период в раз-
витии И., начавшийся с 20-х гг. 20 в.,
продолжает предыдущий в том, что ка-
сается освоения (и введения) нового язы-
кового материала: данные анатолийской,
или хетто-лувийской, группы языков,
изучение к-рой внесло исключительно
большие изменения как в представление о
типе древних индоевроп. языков, так и в
понимание того, какой могла быть струк-
тура индоевроп. праязыка (Зоммер,
Э. Форрер, А. Гётце, Э. Стертевант,
X. Ээлольф, И. Фридрих, X. Т. Боссерт,
И. Дж. Гелб, Педерсен, Э. Бенвенист,
Курилович, А. Камменхубер, Э. Ларош,
Г. Нойман, X. Кроиассер, Г. Оттен,
П. Мериджи, У. Жюкуа, Ф. Джозефсон,
О. Карруба, Вяч. Вс. Иванов, Т. В. Гам-
крелидзе н др.). Частичное сохранение
ларннгальных, мена двойных и про-
стых согласных, tenuis и media, а и е,
ей i нт. п., структура падежей пара-
дигмы имени и особенности флексии в
ряде форм, обилие примеров гетерокли-
тич. склонения, род. п. на -el в местоиме-
ниях, четкое противопоставление двух
спряжений — на -hi и на -mi, структура
медиопассива, следы эргативности, комп-
лексы служебных (местоименно-частич-
ных) элементов, их функция и место в
структуре фразы, как и мн. др. особенно-
сти хеттского и др. анатолийских языков,
сильно повлияли на представления о ха-
рактере структуры древнего индоевроп.
языка и на мн. разделы сравнит.-ист.
грамматики индоевроп. языков. Установ-
ление ист. и генетич. связей между древ-
нейшими анатолийскими языками (кли-
нописный хеттский, лувийский, палай-
скнй, отчасти хеттско-иероглифический)
и анатолийскими языками антич. эпохи
(лидийский, ликийбкий, может быть,
карийский н нек-рые другие — ср. ис-
следования Педерсена, Зоммера, Р. Гус-
мани, Каррубы, А. Хойбека, Ноймана,
О. Массона, Мериджи и др.) позволило
еще более обстоятельно описать эволю-
цию этой ветви индоевроп. языков. Зна-
чительио пополнились и сведения о ра-
нее неизвестном древнейшем языке гре-
ков — языке крито-микен. табличек из
Пилоса, Кноса, Микен и т. п., написан-
ных линеарным письмом В (дешифровка
М. Дж. Ф. Вентриса, при участии Дж. Че-
дуика) и относящихся ко времени до сер.
2-го тыс. до н. э. Незначительно увеличи-
лись данные о древнейшем индоарийском
яз. (его следы — в Передней Азии), но
они ценны тем, что эти языковые остат-
ки могут быть относительно точно опре-
делены во времени и пространстве (при-
чем далеко к 3. от Индии). Существенны
данные о снндо-меотских и таврских ре-
ликтах индоарийской речи на Ю. Рсссии
(О. Н. Трубачев). Большой н разнообраз-
ный материал ср.-иран. языков был вве-
ден в И. в 20 в.: хотаносакскнй, согдий-
ский, хорезмийский, парфянский, бакт-
рийский (Готьо, Бенвенист, К. Г. Зале-
ман, Г. У. Бейли, И. Гершевич, В. Б. Хен-
нинг, X. Хумбах, М. И. Дресден,
С. Конов, Р. Э. Эммерик, А. Марик,
А. А. Фрейман, В. А. Лившиц, И. М. Дья-
конов, М. Н. Боголюбов, Л. Г. Герцен-
берг и др.), остатки скифского яз.
(В. И. Абаев, Я. Харматта и др.), а также
целый ряд совр. иран. диалектов (прежде
всего памирских). Ждет своей сравнит.-
ист. интерпретации все увеличивающийся
материал дардских языков. После синте-
тич. трудов по тохар, яз. (грамматич.
исследования Зига, Зиглинга, Шульце,
В. Краузе, В. Томаса, словарь П. Поухи,
этимологич. собрание А. ван Внндекен-
са и т. п.) и работ ряда исследователей
(Э. Швентнер, В. Куврер, Г. С. Лейн,
Э. Эванджелисти, Педерсен и др.) тохар,
факты во все большем объеме входят в
И. Индоевропеистика последних десятиле-
тий обогатилась данными т. наз. топоно-
мастич. языков и языков с малым кол-вом
письм. памятников — иллирийского, мес-
сапского, венетского, фракийского, фри-
гийского, македонского и др. (Н. Йокль,
X. Краэ, Фридрих, Ю. Покорный,
Дж. Бонфанте, В. Пизани, А. Блюмен-
таль, М. С. Билер, Д. Дечев, А. Майер,
Брандеиштайи, М. Лежён, Й. И. Руссу,
Г. Райхенкрон, Р. Катичич, Ч. Погирк,
О. Хаас, В. Георгиев, И. Дуриданов,
К. Влахов, Ю. Унтерман, К. де Симоне,
Дж. Б. Пеллегрини, А. Л. Просдочими,
О. Парланджели, Э. Поломе, Я. Калле-
рис, Дьяконов, В. П. Нерознак, Л. А. Гин-
дин и др.).
На очереди стоит вовлечение в русло
И. остатков иидоевроп. речи, обнаружен-
ных в древнем Средиземноморье, а также
определение генетич. принадлежности
нек-рых языков, иногда подозреваемых
в иидоевроп. принадлежности (ср. этрус-
ский). И. последнего периода обнаружива-
ет тяготение к использованию новых ме-
тодов исследования. Средн них — стрем-
ление к структурному подходу, к выра-
ботке новых критериев реконструкции
(ср., в частности, «внутреннюю» рекон-
струкцию), к использованию достижений
ареальной лингвистики, статистических
и близких им методов (см. Глоттохро-
нология), учет опыта типология, иссле-
дований и т. п. Среди достижений этого
периода: 1) создание новых теорий в об-
ласти иидоевроп. вокализма и консо-
нантизма (нек-рые из них не только дают
возможность по-новому аранжировать
известные факты, но и вскрыть более
древиее состояние системы, когда элемен-
ты данной системы входили еще в др.
классы явлений, ср. соотношение звон-
ких и глухих смычных или придыхатель-
ных и иепридыхательных и их более ар-
хаичную интерпретацию; реконструкция
ивдоевроп. праязыка без гласных фонем
и т. п.), дальнейшее развитие ларингаль-
ной теории, реабилитация тезиса об ин-
доевроп. происхождении акцентных сис-
тем нек-рых конкретных иидоевроп. язы-
ков и попытки восстановления акцентно-
интонационных типов, связанных с оп-
редел. грамматич. парадигмами (наме-
чающаяся в реконструкции «тоновая»
система в протоиндоевропейском), ср.
исследования В. А. Дыбо, В. М. Иллич-
Свитыча и др.; 2) идеи, связанные как с
реконструкцией прошлого состояния ря-
да грамматич. категорий (напр., рода,
активности/инактивности, времени и ви-
да, возможность реконструкции «довре-
менной» системы в связи с ролью инъюнк-
тива), так и со структурой нек-рых пара-
дигм (напр., склонение в имени и в гла-
голе — две серии, видимо, соотнесенные
с двумя классами имени) н характером
флексии (ср. возможность реконструк-
ции «допарадигматического» состояния в
имени н в глаголе, когда особую роль во
фразе играли служебные элементы); 3)
новые представления о синтаксич. струк-
туре предложения в древнейшем состоя-
нии (роль комплексов из частиц и место-
имений, самостоят. характер элементов,
к-рые позже стали предлогами, наличие
эргативной конструкции, правила распре-
деления слов в предложении и т. п.);
4) дальнейший прогресс в области иссле-
дования иидоевроп. лексики — индоев-
роп. словари Вальде и Покорного, 1928—
1933, Покорного, 1959—69, а также эти-
мологич. словари др.-греч. (И. Б. Хоф-
ман, Я. Фриск, П. Шантрен), др.-инд.
СХЕМА В. ПИЗАНИ
Ирландский Бриттский Галльский	Германский	Балто-славянский			Арийский
	Латинский Сикульский		Иллирий- ский	Фрако- Фригийский	Тохарский
			Оскско- умбрский	Греческий	
				Хеттский	
(М. Майрхофер), лат. (Эрну, Мейе,
Вальде), балт. (Э. Френкель), слав.
(М. Фасмер, Ф. Славский, В. Махек,
П. Скок, Ф. Безлай и др.) и др. язы-
ков. Исследования в области ономастич.
лексики позволили выявить осн. модели
иидоевроп. именословия (ср. исследования
Т. Милевского, Бенвениста, Г. Шрамма,
Майрхофера и др.) и гидронимич. типы
(исследования Краэ и его последователей
по т. наз. центр.-европ. гидронимии, вы-
явление иидоевроп. слоя гидронимии
древней М. Азии и его связей с гидрони-
мией древних Балкан и т. п.). Общие
представления о едином иидоевроп. язы-
ке-источнике подверглись критике с раз-
ных сторон — от итал. неолингвистов
(М. Бартоли, Пизани, Бонфанте, Дж. Де-
вото и др.), подчеркивавших принци-
пиальную «континуальность» иидоевроп.
языковой области, ее незамкнутый ха-
рактер (вплоть до продолжения ряда яв-
лений за пределами иидоевроп. области,
на территориях других смежных языко-
вых общностей), до Н. С. Трубецкого,
выдвинувшего идею конвергентного раз-
вития диалектов в относительно стабиль-
ное языковое единство типа «языкового
союза». В результате появились схемы
диал. членения иидоевроп. языкового
ареала, к-рые носили негативный харак-
тер (книга Бонфанте «Индоевропейские
диалекты», в к-рой отрицаются не только
такие единства, как итало-кельтские или
балто-славянские, но даже и сама италий-
ская языковая общнссть). Основываясь
на методах лингвистич. географии, Бон-
фанте постулирует наличие двух отно-
сительно замкнутых групп — западной
(италийский, кельтский, германский) и
восточной (славянский и арийский), свя-
зующими звеньями между к-рыми явля-
ются иа С. балтийские языки, на Ю. греч.
яз. Диал, схема И. А. Кернса и Б. Швар-
ца, учитывающая и новооткрытые языки,
строится на признании особой сев.-центр,
группы в составе германского, балто-сла-
вянского, греческого и арийского язы-
ков, из к-рых арийский позже передви-
нулся на юго-восток. По дуге, внешней
к этой группе, в направлении с С.-З. на
Ю.-В. располагались кельтские (бритт-
ский), оскско-умбрский, иллирийский,
фракийский, а еще дальше, иа перифе-
рии, соответственно ирландский, латин-
ский, фригийский, хеттский и тохарский,
также передвинувшийся иа восток. Пи-
зани, подчеркивавший проницаемость
днал. границ для языковых инноваций н
на этом основании отказавший в доказа-
тельности ряду традиционных критери-
ев, строит свою схему (см.).
Используя лексико-статистич. методи-
ку, А. Л. Крёбер и К. Д. Кретьен (1937)
пришли к выводам, согласующимся с
представлениями, сложившимися иа иной
основе: преимуществ, близость греческо-
го и индоиранского, а германского —
с балтийским н италийским и лишь
во вторую очередь —
сославянскими и кельт-
скими языками. По-
пытки начертить схе-
му иидоевроп. диа-
лектов принадлежат
В. Порцигу (1954) и
отчасти Краэ (1954).
Их общая черта —
подчеркивание тесных
связей внутри зап. ча-
сти иидоевроп. ареала
(попарных — италий-
ский и иллирийский,
италийский и кельт-
ский, кельтский и гер-
манский и т. п. свя-
зей, и более крупных — италийский,
кельтский, германский; кельтский, бал-
тийский и славянский; германский и бал-
то-славянский; иллирийский, балтийский
и славянский; италийский, кельтский,
венетский, иллирийский и т. п. связей)’
Порциг сходным образом описывает и
вост, часть иидоевроп. ареала (греческий
и армянский, греческий и арийский, ар-
мянский н арийский и т. п.; греческий,
армянский и арийский; арийский, сла-
вянский н балтийский; греческий, армян-
ский, балтийский и славянский; арий-
ский, греческий, балтийский и славян-
ский; албанский, балтийский и славян-
ский и т. п.; тохарский и хеттский рас-
сматриваются особо). Т. о., наблюдается
тенденция к более дифференциров. схе-
мам соотношения иидоевроп. диалектов,
не всегда даже допускающим однознач-
ную пространств, интерпретацию линг-
вистнч. картины. Ведущие фигуры этого
периода в развитии И.: во Франции —
Бенвенист, в Польше — Курилович, в
Германии — Ф. Шпехт, Зоммер, Краэ,
Порциг, П. Тиме, Покорный, в Италии —
Пизани, Бонфанте, Девото, в США —
К. Уоткинс, Я. Пухвел, Поломе; н СССР
— Вяч. Вс. Иванов, Гамкрелидзе и др.
ИНДОЕВРОПЕИСТ 185
В последнее время получает развитие
типологич. описание индоевроп. язы-
ков (ср., напр., работы П. Хартмана и др.),
к-рое может привлечь к себе внимание
исследователей в связи с вхождением ин-
доевроп. языков в более широкие общ-
ности — как генетически связанные, так
и не связанные. Особое развитие получила
в 60—70-х гг. 20 в. наука об индоевроп.
древностях, к-рая обнаруживает тен-
денцию к дифференциации. Единичные
в прошлом попытки определения архео-
логия. культуры древних индоевропей-
цев (Коссиниа, Г. Гюнтерт, Шпехт и др.)
продолжены на более широкой основе и с
перспективными результатами (ср. ис-
следования М. Гимбутас, П. Боск-Гим-
пера, Р. У. Эрих и др.). Социальные,
правовые, экономия, институции древ-
них индоевропейцев исследовал Бенве-
нист (отчасти Уоткинс и др.). В области
индоевроп. мифологии (как и в изучении
социального устройства) много сделано
Ж. Дюмезилем, Тиме, Г. Ломмелем,
Ф. Б. Я. Кёйпером и др. В области ис-
следования поэтпч. языка древних индо-
европейцев («indogermanische Dichter-
sprache») особенно стимулирующими ока-
зались опубликованные (посмертно) за-
писи Соссюра об анаграммах, труды
Гюнтерта (в частности, о языке богов и
языке людей) и Р. Шмитта об индоевроп.
поэзии и поэтич. языке (в частности, о
поэтич. формулах). Наука об индоевроп.
древностях находит дополнит, стимулы
в ностратич. теории, выдвинутой и обос-
нованной Иллич-Свитычем. Вхождение
индоевроп. языков в группу «больших»
языковых общностей (семито-хамитской,
картвельской, уральской, алтайской,
дравидской) и специфич. связи внутри
этой «сверхгруппы», несомненно, должны
помочь в определении прародины индо-
европ. языка (проблема, занимающая осо-
бое место в И. и цока еше далекая от реше-
ния, к-рое бы примирило хотя бы боль-
шую часть специалистов) и путей мигра-
ции индоевроп. племен в те области, где
их уже . застает история.
В фундаментальном исследовании
Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова («Индо-
европейский язык и индоевропейцы. Ре-
конструкция и историко-типологический
анализ праязыка и протокультуры», 1984)
индоевропейский рассматривается в кон-
тексте др. ностратич. языков и предла-
гается новое решение прародины индоев-
ропейцев, учитывающее расположение
возможных прародии др. ностратич. язы-
ков; предлагается объяснение путей рас-
селения разных индоевроп. семей; вос-
станавливаются особенности жизни древ-
них индоевропейцев на основании индо-
европ. словаря.
Более чем за полтора века своего
существования И. стала ведущей во
всех отношениях областью сравнит.-ист.
яз-знання, образцом для исследования
др. родств. групп языков. Важнейшие
достижения сравнит.-ист. и теоретич.
яз-знания имели место именно в И. и,
получив здесь апробацию, стали внед-
ряться в др. областях яз-знания.
* Дельбрюк Б., Введение в изучение
языка, в кн.: Б у л и ч С.. Очерк истории
яз-знания в России, т. 1, СПБ. 1904; Том-
сен В., История языковедения до кои.
XIX в., [пер. с дат.], М., 1938; Мейе А.,
Введение в сравнит, изучение индоевроп. язы-
ков, 3 изд., М,— Л., 1938; Бенвенист Э.,
Индоевроп. именное словообразование, пер. с
франц., М.. 1955; Десницкая А. В.,
Вопросы изучения родства индоевроп. языков,
М. —Л.,1955; Общее и индоевроп. яз-знание.
186 ИНДОЕВРОПЕЙСК
Обзор лит-ры, пер. с нем., М., 1956; Геор-
гиев В. И., Исследования по сравнит.-ист.
яз-знанию. (Родств. отношения индоевроп.
языков), М.» 1958; Порциг В., Членение
индоевроп. языковой области, пер. с нем.,
М., 1964; Иванов Вяч. Вс., Общеин-
доевроп. праславянская и анатолийская язы-
ковые системы, М.,	1965; Савчен-
ко А. Н., Сравнит, грамматика индоевроп.
языков, М., 1974; Семереньи О.,
Введение в сравнит, яз-знание, пер. с нем.,
М., 1980; Гамкрелидзе Т. В., Ива-
нов Вяч. Вс., Индоевроп. язык и индо-
европейцы. Реконструкция и ист.-типо-
логия. анализ праязыка и протокультуры,
кв. 1 — 2, Тб., 1984; Леман В. Ф. (Ос-
тин), Индоевропеистика сегодня. ВЯ, 1987,
№ 2; НЗЛ, Новое в совр. индоевропеистике,
в. 21, М., 1988; Brugmann К.. Del-
fa г u с к В., GrundriB der vergleichenden Gram-
matik der indogermanischen Sprachen, Bd 1 —2. 2
Aufl., Stras.,1897 —1916; Schrader O.,
Reallexikon der indogermanischen Altertums-
kunde, hrsg. von A. Nehring, 2 Aufl., Bd 1—2,
B.— Lpz., 1917 — 29; Hirt H., Indogerma-
nische Grammatik, Tl 1—7, Hdlb., 1921 — 37;
Pokorny J., Indogermanisches etymolo-
gisches Worterbuch, Lfg 1 — 18, Bern —
Munch., 1950—69; Hencken H., Indo-
European languages and archeology, Menasha
(Wisconsin), 1955; Bosch-GimperaP.,
Les Indo-Europeens. Problemes archeologiques,
P., 1961; De vo to G., Origini indeuropee,
Firenze, 1962; Kurylo w icz J., The
inflectional categories of Indo-European.
Hdlb., 1964; Schmitt R.. Dichtung und
Dichtersprache in indogermanischer Zeit,
Wiesbaden. 1967; Watkins C.. Formen-
lehre, в кн.: Indogermanische Grammatik.
hrsg. von J. Kuryiowicz.. Bd 3. Tl 1. Hdlb..
1969; Ben veniste E.,Le vocabulaire des
institutions indo-europdennes, t. 1 — 2, P.. 1969;
Indo-European and Indo-Europeans, ed. by
G. Cardona, H. M. Hoenigswald and A. Senn,
Phil.. [1970]; см. также лит. при ст. Индоев-
ропейские языки.	В. Н. Топоров.
Кроме общелингвистич. журналов и жур-
налов по классич. филологии (см. Журналы
лингвистические) проблемам И. посвяще-
ны специализнров. журналы: «Zeitschrift fur
vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete
der indogermanischen Sprachen» («Kuhn's
Zeitschrift*. Германия. ФРГ, место изд. разл.,
1852—),« Archivio glottologico italiano» (Firen-
ze, 1873—X,<Beitrage zur vergleichenden Sprach-
forschung auf dem Gebiete der arischen, cel-
tischen und slavischen Sprachen» (B., 1856—
1876), «Beitrage zur Kunde der indoger-
manischen Sprachen» («Bezzenberger's Beit-
rage»; Gott.. 1877 — 1906), «Indogerma-
nische Forschungen: Zeitschrift fur In-
dogermanistik und allgemeine Sprachwis-
senschaft» (место изд. разл. [ныне West В.],
1891—). «Rivista indo-greco-italica di filo-
logia: Lingua antichita» (Napoli, 1916—37),
«Revue des etudes indo-europeennes» (Buc.,
1938—47); «Studia Linguistica: Revue de lingu-
istique generale et comparee» (Lund, 1947 — ),
«Lingua posnaniensis» (Poznan. 1949—),
«Munchener Studien zur Sprachwissenschaft»
(Munch., 1954—), «РНМА. Mitteilungen zur
indogermanischen, vornehmlich indo-iranischen
Wortkunde sowie zur holothetischen Sprach-
theorie» (Miinch., 1955—69), «The Journal of
Indo-European Studies» (США, место изд.
разл., 19/3—). Рецензии и библиография
работ по И. содержатся в «Indogermanisches
Jahrbuch» (за 1913—1948; Stras.— В.—
Lpz., 1914—55) и его преемнике «Kratylos»
(Wiesbaden, 1956—). Е. А. Хелимский.
ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — од-
на из крупнейших семей языков Евразии,
распространившаяся в течение послед-
них пяти веков также в Сев. и Юж. Аме-
рике, Австралии и отчасти в Африке.
Поскольку сравнительно-исторический
метод и соответственно сравнительно-
историческое языкознание возникли на
основе изучения ряда языков, к-рые поз-
же были названы индоевропейскими
(«индогерманские» — в нем. лингвистич.
традиции), И. я. были первой языковой
семьей, постулированной как особая
форма объединения языков по генетич.
связям. Выделение в науке др. языковых
семей, как правило, непосредственно или
хотя бы опосредствованно, ориентирова-
лось на опыт изучения И. я., подобно тому
как сравнит.-ист. грамматики и словари
(прежде всего этимологические) для др.
языковых групп учитывали опыт соотв.
трудов на материале И. я., для к-рых эти
труды впервые были созданы. Этим оп-
ределяется роль И. я. как единой языко-
вой семьи и исследований в области изу-
чения И. я. (см. Индоевропеистика)
для развития ист. яз-знания.
Основания для выделения И. я. в осо-
бую семью лежат в области сравнит.-ист.
яз-знания, и именно его принципами оп-
ределяется характер подобия (и его сте-
пень) языков, классифицируемых как
И. я. Состав индоевроп. семьи языков
определяется след, образом.
Хеттско-лувийская, или
анатолийская, группа (в М. Азии)
представлена рядом языков двух разл.
хронология, периодов: 18—13 вв. до
н. э.— хеттский клинописный, или ие-
ситский (древнейший памятник — над-
пись хеттского царя Аниттаса, позже —
тексты ритуального, мифология., ист.,
политич., социально-экономич. харак-
тера; эпич., автобиография., завещат.
тексты, остатки гимновой традиции и
т. п.), лувийский клинописный, палай-
ский (тексты на обоих — 14—13 вв. до
н. э.; палайскне отрывки скудны); к
промежуточному периоду относится иеро-
глифич. хеттский (иероглифич. лувий-
ский), просуществовавший до 9—8 вв.
до н. э.; тексты этой письменности во
2-м тыс. до н. э. начинаются, возможно,
еще с 16 в. до н. э. (булла с оттиском пе-
чати царя Испутахсу), но они пока не
читаются, н вопрос об их языковой при-
надлежности остается открытым; антич-
ное время — лидийский (в основном
надписи 7—4 вв. до н. э., ср. лидийско-
арамейские билингвы; т. наз. парали-
дийские надписи пока не объяснены с
т. зр. их языковой принадлежности), ли-
кийский (ср. ликийско-греч. билингвы и
особенно большую надпись из Ксанфа;
выделяют ликийский А и ликийский Б,
или милийский), карийский (надписи
7—3 вв. до н. э.; т. иаз. пракарийские и
кароидные надписи еще не дешифрова-
ны, и принадлежность соотв. языков ие
установлена), сидетский (ряд надписей,
средн к-рых два сравнительно больших
текста посвятит, характера), писидий-
ский (16 кратких эпитафий); возможно,
сюда же следует отнести нек-рые «малые»
языки, известные из греч. глосс и по то-
пономастич. материалам, типа киликий-
ского, ликаонского, мэонского (мавн-
ского).
Индийская, или индоарий-
ская, группа (сев. половина Индий-
ского субконтинента, о. Ланка): древ-
ний период — ведийский язык (древней-
шие тексты —собрание гимнов «Ригведы»,
кои. 2-го — нач. 1-го тыс. до н. э.), сан-
скрит, известный в неск. вариантах —
классическом, эпическом и т. наз. буд-
дийском (иногда выделяют также ведий-
ский санскрит), возможно, особый «месо-
потамский» древнеиндийский, о к-ром
можно судить по отд. словам и именам
собственным в переднеазиат. источниках
с сер. 2-го тыс. до н. э.; средний период —
ср.-инд. языки, или пракриты, среди
к-рых особенно известны пали (язык
буддийского Канона, наиболее архаич-
ный из пракритов и более всего близкий
к др.-индийскому), пракриты надписей
Ашоки, т. наз. ранний пайшачи, пракриты
нек-рых ранних эпиграфич. документов,
т. наз. литературные пракриты — как
сев.-западные (шаурасени — довольно
значит, прозаич. фрагменты в пьесах),
так и восточные (магадхи — реплики в
пьесах со следами диал. дифференциа-
ции, лит. обработка слаба и непоследова-
тельна; махараштри—светская поэзия,
поэмы, лирич. антология Халы и т. п.);
промежуточное положение занимает ард-
хамагадхи (язык джайнской лит-ры);
пракриты эпиграфич. текстов 1—4 вв.
и. э., пайшачи, чулика-пайшачи, пракрит
документов иа кхароштхи из Вост. Тур-
кестана (сев.-зап. пракрит); поздние
пракриты, или апабхранша; новый пе-
риод— 1) центр, группа — хинди; 2)
вост, группа — бпхари (майтхпли, магахи,
бходжпури), бенгали, ассамский, ория
(или одри, уткали); 3) юж. группа —
маратхи; 4) сингальский яз.; 5) сев.-зап.
группа—синдхи, лахнда (лендп), панд-
жаби; 6) зап. группа — раджастхани,
гуджарати, бхили, кхандеши; 7) группа
пахари — вост, пахари (он же непали),
центр, пахари, кумацни, гархвали, зап.
пахари. Особого упоминания заслужи-
вает недавно обнаруженный в Ср. Азии
инд. язык парья. Цыган, яз., представ-
ленный в Индостане рядом диалектов,
довольно широко распространен и за его
пределами (в Европе). Возможно, к индо-
арийской группе восходят и близкие
к ней дардские языки, связываемые,
впрочем, нек-рыми специалистами с
иранскими языками, но чаще рассмат-
риваемые как третья равноправная груп-
па внутри индоиранской семьи (наряду
с индоарийской и иранской; см. Ин-
доиранские языки). Обычно выделяют
нурнстанские языки, центр.-дардские,
вост.-дардские, или собственно дардские.
Иранская группа: древний пе-
риод — авестийский (прежде называл-
ся зендским; язык собрания священных
текстов «Авесты», самые ранние рукопи-
си— с 13—14 вв., они отражают кано-
нич. текст сасанидекой «Авесты» сер.
1-го тыс., к-рый в свою очередь восходит
к еще более ранним, «аршакндским», за-
писям, сохраняющим нек-рые черты, ви-
димо, современные ведийской эпохе);
др.-персидский (язык ахеменидских
клинописных надписей 6—4 вв. до н. э.,
важнейшая из них — Бехпстунская),
принадлежащий к зап.-пран, диалектам,
как и мидийский (язык, о к-ром можно
судить по топономастич. данным, обычно
в несовершенной передаче); скифский
яз., напротив, как и авестийский, отража-
ет вост.-иран. диалекты (ок. 200основ, вос-
станавливаемых иа материале греч. запи-
сей скиф, наименований людей и мест
при контроле со стороны нек-рых других
вост.-иран. языков более позднего време-
ни); средний период (4—3 вв. до и. э.—
8—9 вв. н. э.) — ср.-персидский, или
пехлеви (2—3 вв. и. э.; надписи на печа-
тях, монетах, геммах, сосудах, наскаль-
ные надписи, манихейские документы
8—9 вв. и особенно, конечно, богатейшая
вероучит. лит-ра зороастризма, а также
тексты светского содержания), парфян-
ский (хозяйств, документы, надписи,
письма, с 1 в. до н. э.; манихейские текс-
ты), относящийся к зап.-иран. языковой
области, и согдийский (по языку несколь-
ко различаются между собой буддий-
ские, манихейские и христ. тексты на
согдийском), хорезмийскпй (фрагмент
надписи на сосуде 3 в. до н. э., документы
архива из Топрак-Кала предположитель-
но 3 в. н. э., глоссы в араб, сочинении
13 в,, фразы в араб.-перс, словаре 11 —
12 вв. и т. п.), сакский, или хотаносак-
ский, язык ираноязычных надписей на
брахми из Хотана, Тумшука («тумшук-
СКий» диалект) и др. мест, 7—10 вв.
(обычно различают др.-хотанский и позд-
нехотаиский), принадлежащие вост.-иран.
днал. области; сюда же, видимо, отно-
сятся бактрийский яз., или т. наз. этео-
тохарский, о к-ром можно судить прежде
всего по недавно найденной относитель-
но большой надписи из Сурхкоталя
(Сев. Афганистан, предположительно
1—2вв.)ипо легендам на кушанских н
эфталитских монетах, и, несомненно,
аланский яз., продолжающий скифо-сар-
матские диалекты и имевший распростра-
нение на Сев. Кавказе, в южнорус. сте-
пях; сохранилось неск. аланских фраз
у визант. писателя 12 в. Иоанна Цеца,
Зеленчукская надгробная надпись 10 в.,
топономастич. данные и алан, заимство-
вания в венг. яз.; новый период (с 8—
9 вв.) — персидский (др. наименования—
фарси, парси, парси-и-дари) — язык
многовековой лит-ры, иногда особо выде-
ляют совр. персидский, отличающийся в
ряде отношений от классического персид-
ского; таджикский, пушту (пашто, аф-
ганский), курдский, лурские и бахтиярс-
кие диалекты (бесписьменные, на Ю.-З.
Ирана), белуджский, или балучи, тат-
ский, талышский, гилянский и мазаиде-
ранский, диалекты Центр, и Зап. Ирана
(язди, или габри, наини, натанзи, хури
и др.), парачи, ормури, кумзари, принад-
лежащие к зап.-иранским, осетинский,
памирские языки, среди к-рых — шуг-
нанский, рушанский, бартангский, оро-
шорский, сарыкольский; язгулямский,
ишкашимский, ваханский, мунджанский,
йидга, принадлежащие к вост.-иранским.
Тохарская группа, где выделяют
тохарский А (он же вост.-тохарский, кара-
шарский или турфаиский) и тохарский
Б (он же зап.-тохарский, кучанский)
(Синьцзян, 5—8 вв.).
Армянский язык: др.-армянский
— грабар, язык древнейших памятников
5—11 вв., включающих религ., ист., фи-
лос. и др. тексты, в значит, степени пере-
водные; ср.-армянский 12—16 вв.; ново-
армянский — с 17 в., когда создается
«гражд. язык» — ашхарабар, легший в
основу вост, варианта лит. языка; на ос-
нове говоров гур. Армении сложился зап.
вариант арм. лит. языка, на к-ром также
существует богатая лит-ра.
Фригийский язык (в зап. части
М. Азии): ст.-фригийские надписи 8 —
3 вв. до н. э., новофригийские надписи
2—3 вв.; фригийские глоссы у Гесихия и
других греч. и визант. авторов; фригий-
ская гопоиомастика.
Фракийский язык (в вост, час-
ти Балкан и на С.-З. М. Азии): известно
неск. кратких надписей — из Кёльмена
(6 в. до н. э.), Езерова (5 в. до н. э.), Ду-
ваилы (5 в. до н. э.) и т. п., в отношении
к-рых предлагаются разные варианты
дешифровок; фракийские глоссы у антич.
и визант. авторов, ряд дакийских назва-
ний растений, обширный топономастич.
материал; с фракийским языком были
связаны дако-мизийские говоры, ср. ми-
зийскую надпись из Уюджука (4—3 ви.
до н. э.).
Иллирийская группа (в зап.
части Балкан и отчасти в юго-вост. Ита-
лии): выделяют собственно иллирийский,
вероятно, обладавший рядом диалектов
(известен по ряду глосс у греч. и лат. авто-
ров и довольно обширным топономастич.
данным; эпиграфич. памятников, строго
говоря, нет), и мессапский (Юж. Италия,
ок. 350 надписей 6—1 вв. до н. э., ряд
глосс, чаще всего у Гесихия, топономас-
тнч. материал).
Албанский язык: первые памят-
ники с 15 в.; нек-рые ученые видят в ал-
банском потомка иллирийского языка,
другие считают его продолжением фра-
кийского.
Венетский язык (в сев.-вост.
Италии) представлен материалом ок.
250 надписей 6—1 вв. до н. э.; в прежних
классификациях нередко зачислялся в
италийскую группу; об отношении этого
языка к племени венетов — вендов ан-
тичных источников, помещаемых на юж.
побережье Балтийского м., ничего опре-
деленного сказать нельзя.
Греческая группа представлена
рядом др.-греч. диал. группировок:
ионийско-аттическая, аркадо-кипрская
(ахейская), северо-восточная, западная;
древнейшие тексты — крито-микен. над-
писи из Кносса, Пилоса, Микеи и г. д.,
написанные на табличках линеарным Б
письмом и датируемые 15—11 вв. до н. э.;
язык поэм Гомера сложился, вероятно,
ок. 9 в. до н. э.; несколько позже появля-
ются тексты лирич. поэтов, трагиков,
обширный эпиграфич. материал и т. д.;
к 4 в. до и. э. на основе аттич. диалекта
складывается койне, с начала нашей эры до
15 в.— ср.-греческий (византийский), да-
лее — новогреческий в двух вариантах —
книжном и более архаичном (кафаревуса)
н близком к разговорному (димотика).
Италийская группа (на Апен-
нинском п-ове): древний период — ла-
тинский, представленный- вначале гово-
ром Рима и его окрестностей, а позже рас-
пространившийся на всю Италию, оттес-
нив. затем и вытеснив др. языки, а далее
— и на значит, часть Европы от Пиреней-
ского п-ова и Галлии до Дании и Сев.
Африки (древнейшие тексты: надпись на
Преиестинской фибуле, ок. 600 до н. э.,
подлинность к-рой в последнее время бы-
ла поставлена под сомнение; сильно пов-
режденная надпись на форуме, 6 в. до н. э.;
т. наз. Дуэнова надпись, от 6 до 4 вв. до
н. э.; позже — Сципионовы эпитафии,
лит., правовые, ист., науч., публицистич. и
т. п. тексты), фалискский (иеск. надпи-
сей, в т. ч. 7—16 вв. до н. э.; имена соб-
ственные), певкинский (скудные остатки),
оскский, или осский (язык племен кампан-
ской федерации; известно ок. 300 надпи-
сей 5 в. до и. э.— 1 в. н. э., наиболее
известен текст Бантинского закона), ум-
брский (немногочисл. надписи и один
крупный италийский текст—«Игувин-
ские таблицы», наиболее поздняя часть
к-рых датируется 2 в. до н. э.); возможно,
сюда же относились и нек-рые другие
райо исчезнувшие и/или не оставившие
после себя текстов языки, как, иапр.,
сикульский в Сицилии (неск. глосс);
средний период — нар. латынь (вуль-
гарная латынь) и формирующиеся на ее
основе локальные варианты «романской»
речи; новый период — ром. языки. Р о-
майская группа включает фран-
цузский, окситанский (провансальский),
испанский, каталанский, галисийский,
португальский, итальянский, сардский
(сардинский), ретороманский, румын-
ский, молдавский, арумынский (или аро-
муиский, македоно-румынский), истро-
румынский, мегленитский, или меглено-
румынский, вымерший в кон. 19 в.
далматинский; на основе ром. языков
возникли креольский язык (в резуль-
тате скрещения с языком туземцев на
о. Гаити, см. Креольские языки) и неко-
торые искусств, междунар. языки типа
эсперанто.
Кельтская группа (на крайнем
3. Европы — от Ирландии и Шотландии
на С. до Пиренейского п-ова на Ю.),
в к-рой обычно выделяются 3 группиров-
ки: 1). галльская, представленная галль-
ским яз., распространившимся на терр.
ИНДОЕВРОПЕЙСК 187
Франции и Сев. Италии, а позже и далеко
к В.— на Балканы и даже в М. Азию;
надписи скудны и обычно далеки от яс-
ности, среди ннх — известный календарь
из Колиньи; есть глоссы и топономастич.
факты в трудах антич. авторов; в первые
века н. э. галльский прекратил свое су-
ществование; 2) бриттская, представлен-
ная двумя живыми языками — валлий-
ским (уэльским, памятники с 11 в.) и
бретонским, известным по глоссам с 8 в.,
а по лит. текстам с 14 в., и корнским, вы-
мершим в 18 в. (известен глоссарий 13 в.
и тексты, начиная с 15в.); 3)гойдельская,
представленная самым многочисленным
из совр. кельт, языков — ирландским
(«огамические» надписи с 4 в., многочисл.
глоссы с 7 в. и далее — богатая лит-ра;
выделяют др.-ирландский, ср.-ирланд-
ский и новоирландский), а также гэль-
ским (шотландским) и вымершим мэнс-
ким; особо следует назвать кельт, яз.
(или языки) Испании, появившийся здесь
около сер. 1-го тыс. до н. э. с севера и вы-
мерший, видимо, к эпохе Великого пере-
селения народов, обычно его называют
кельтиберским, иногда к кельтским при-
числяют лепоитийский яз., известный по
иемногочисл. реликтам; заслуживают
внимания несомненные следы кельт, эле-
мента (в виде заимствований и топони-
мии, не говоря уже об археологии, данных)
в Центр, и Вост. Европе (юж. Германия,
Австрия, Чехия, терр. к 3. от Карпат,
Балканы), а также в М. Азии (галаты);
кельт, субстрат оказал особое влияние
на развитие ром. языков.
Германская группа, в к-рой пред-
ставлены 3 группировки-. 1) вост.-герман-
ская — готский [перевод Библии Ульфи-
лой (Вульфилой) в 4 в.; ряд мелких тек-
стов и надписей, в т. ч. и предшество-
вавших переводу]; в 16 в. было запи-
сано неск. слов на «крымско»-гот. яз.
О. Г. фон Бузбеком; в Италии, Испании,
иа Балканах готский исчез очень райо;
в группировку входят и нек-рые другие
рано вымершие и почти не оставившие
следов языки типа вандальского, бур-
гундского и др.; 2) зап.-германская —
верхненемецкий, причем обычно разли-
чают др.-верхненемецкий, 8—11 вв.
(глоссы; перевод устава бенедиктинцев
Сен-Галлена, кон. 8 в.; переводы молитв,
богословского трактата Исидора Севиль-
ского, кон. 8 в.; Татиан, 9 в., Л. Ноткер,
кои. 10—нач. 11 вв.; поэтич. тексты —
«Муспилли», 9 в., и др.; « Мерзебургские
заговоры», 10 в., «Песнь о Гильдебранде»
и др.), ср.-верхненемецкий, 12—15 вв.,
и нововерхненемецкий, или просто не-
мецкий; идиш, или иовоеврейский (на
основе верхненем. диалектов с элемента-
ми др.-еврейского, славянских и др. язы-
ков); нижненемецкий, где различают др,-
нижненемецкий (древнейший текст —
поэма «Хелианд», 9 в.), ср.-нижнене-
мецкий и новонижненемецкий, в лит.
форме представленный нидерландским
(голландским); африкаанс, или бур-
ский язык, — нижненем. речь, пере-
несенная колонистами в Юж. Африку;
др.-английский, или англосаксонский,
7—11 вв. (такие тексты, как «Беовульф»,
сочинения Альфреда Великого, Альфриха
и др.), др.-саксонский, ср.-английский,
12—15 вв., новоанглийскии, или англий-
ский; фризский (памятники с 13 в.);
3) сев.-германская, или скандинавская,—
исландский (древнейшие рукописи с 12 в.),
язык эпич. поэзии («Эдда», поэзия ска-
льдов) и богатой прозаич. лит-ры (саги);
язык раннего периода обычно называют
188 ИНДОЕВРОПЕЙСК
др.-исландским, др.-северным, др.-за-
падносеверным (с 3 в. начинаются ру-
нич. надписи); датский, шведский, нор-
вежский с двумя формами лит. языка —
риксмол (или букмол) и лансмол (или
нюнорск), различающимися между собой
как более книжный, близкий к датскому,
и более близкий к нар. норв. речи; фа-
рерский. Согласно новейшей т. зр. др.-
герм. языки делятся на 2 группы (см.
Германские языки).
Балтийская группа, обычно чле-
нимая на зап.-балтийские — прусский
(памятники 14 и 16 вв.), ятвяжский, или
судавский, галиндский, или голядский,
возможно, и нек-рые другие, напр. ша-
лавский, оставившие по себе следы только
в топономастике и все вымершие, види-
мо, в 17 в., и вост.-балтийские — литов-
ский, латышский (первые значит, тексты
с 16 в.) и иногда особо выделяемый лат-
гальский, а также вымершие языки:
куршский (в последнее время относимый
к зап.-балт.), селонский, или селийский;
следует иметь в виду и балт. речь (до
11 в.) Верх. Поднепровья, Поочья, Под-
московья, по крайней мере отчасти
совпадающую с галинд. яз. и тоже
рано вымершую.
Славянская группа, в к-рой обы-
чно вычленяют 3 подгруппы (первоначаль-
но предпочитали двойное деление: сев.-
славянская и юж.-славянская): 1) юж,-
славянскую: старослав. яз., 10—11 вв.,
в реконструкции — 9 в. (переводы Еван-
гелия, Псалтыри, Требника и др. религ.
лит-ры; следы поэтич. текстов, публи-
цистики и т. п.), выступавший как общий
язык культа у славян и продолживший
свое существование у восточных и у б. ч.
юж. славян, с нек-рыми местными моди-
фикациями как церк.-слав. яз. разных из-
водов (рус., болг., серб, и т. п.); болгар-
ский, македонский, сербскохорватский
(с двумя вариантами — сербским, поль-
зующимся кириллицей, и хорватским,
пользующимся латиницей), словенский,
или словинский; 2) зап.-славянская: чеш-
ский, словацкий, польский с обладаю-
щим собств. лит. традицией кашубским
диалектом, словинско-помор. говоры,
верхнелужицкий, нижнелужицкий, вы-
мерший полабский (дравено-полабский)
и ряд слав, говоров между Одрой и Эль-
бой, также исчезнувших уже на глазах
истории; 3) вост.-славянская: русский,
или великорусский, украинский, раньше
называвшийся и малорусским, белорус-
ский.
Несомненно, что существовали и
нек-рые другие И. я. Одни из них вымер-
ли бесследно, другие оставили по себе
иемногочисл. следы в топономастике и
субстратной лексике. Случай, когда та-
ких следов вполне достаточно, чтобы на
их. основе реконструировать особый язык,
представлен т. наз. пеласгским яз. до-
греч. населения Др. Греции; сама рекон-
струкция его фонетич. особенностей мо-
жет быть и довольно корректной, но это
еще не решает вопроса о конкретной при-
надлежности данного языка. В отношении
третьих языков есть сомнения, являются
ли они самостоят. особыми языками илн
же лишь разновидностями уже известных
языков (случай др.-македонского, или
македонского, яз., к-рый часто считают
др.-греческим или иллирийским); нако-
нец, в связи с четвертыми продолжает
стоять вопрос о принадлежности их к И.
я. (случай этрус. яз.).
Временные и пространств, диапазо-
ны И. я. огромны: во времени — с
самого нач. 2-го тыс. до н. э., в прост-
ранстве — от побережья Атлантиче-
ского ок. на 3. до Центр. Азии на В.
и от Скандинавии на С. до Средиземно-
морья на Ю.; в последние 500 лет наблю-
дается активная экспансия таких новых
И. я., как английский, испанский, фран-
цузский, португальский, нидерландский,
русский, приведшая к появлению индо-
европ. речи на всех материках. Уже в ист.
время или незадолго до него (притом что
реконструкция исходного состояния до-
статочно надежна) совершались мигра-
ции носителей И. я. Из них достаточно
указать лишь нек-рые: приход хетто-
лувийских племен в М. Азию, вероятно,
из более сев. ареала (не исключено, что
из-за Черного или Каспийского морей —
через Кавказ или Балканы) и продвиже-
ние их на 3. М. Азии к Эгеиде; миграция
индоиран, племен (видимо, из южнорус.
степей) на Ю.-В.— частично через Кав-
каз и далее в М. Азию, Месопотамию,
Иран, но в значит, степени — севернее
Каспийского м., через Ср. Азию (для ве-
дийских племен более или менее надеж-
но прослеживается путь из вост. Ирана,
в частности из Белуджистана, в сев.-зап.
Индию, в Пенджаб, и уже в более позднее
время далее на В. по течению Ганга и
на Ю. в сторону Декана); дальше всех
продвинулись иа В. тохары, к-рые, судя
по ряду обстоятельств (в частности, по
заимствованиям из финно-угор. языков),
видимо, также пришли к В. между юж.
оконечностью Уральских гор и Каспий-
ским м. Др.-греч. племена из глуби Бал-
кан двинулись в юж. направлении, ос-
воили всю Грецию вплоть до Пелопоннеса,
о-вов Эгейского и Средиземного морей, а
далее и зап. побережье М. Азии (Иония)
и сев. берега Черного м.; вместе с тем не
исключены и зап. миграции греч. племен—
как в пределах М. Азии, так и вие ее;
происходили миграции фригийцев, фра-
кийцев, вероятно, армян (как позже
кельтов и нек-рых др. племен) с Балкаи
в М. Азию, а иногда и далее иа В. вплоть
до Закавказья (армяне); движение герм,
племен с С. (из Скандинавии, Ютлан-
дии, с юж. побережья Балтийского м.,
напр. готов и др.) к Ю., через Польшу,
Россию, в южнорус. степи, Крым, Дакию,
на Балканы, в Италию, Францию, Испа-
нию, даже в Сев. Африку, на Британские
о-ва ит. п.; кельт, миграции к Ю. в Ис-
панию н Италию, а также на В. и Ю.-В.
через Германию, Австрию в Чехию, юж.
Польшу, зап. Предкарпатье, Балканы,
в М. Азию; движение италийских племен,
венетов, иллирийцев из Центр. Европы
к Ю. на Апеннинский п-ов и на Балканы;
распространение славян к Ю. на Балка-
ны, к В. и С. в России, позже вплоть до
Ледовитого и Тихого океанов, отчасти
и на 3. к Эльбе; распространение балт.
племен к Ю. и Ю.-В. от Прибалтики и
т. п. Эти этнич. передвижения соотно-
сятся с постоянным изменением языко-
вой ситуации на территориях, охвачен-
ных И. я. Можно полагать (такова пока
наиболее распространенная точка зре-
ния), что область первоначального (или
просто достаточно раннего) распростра-
нения И. я. (или, точнее, диалектов) ле-
жала в полосе от Центр. Европы и Сев.
Балкан до Причерноморья (южнорус. сте-
пи). Вместе с тем выдвигается гипотеза,
согласно к-рой начальный центр ирра-
диации И. я. и соотв. культуры лежал
на Бл. Востоке, в достаточно близком
соседстве с носителями картвельских,
афразийских (семито-хамитских) язы-
ков и, вероятно, дравидских и урало-
алтайских. Во всяком случае, индоев-
роп. речь такого раннего локального
центра, как Юго-Вост, (или Центр.)
Европа или Бл. Восток, должна была
представлять достаточно единое линг-
висгич. образование, к-рое вполне может
претендовать на роль индоевроп. праязы-
ка, или индоевроп. языка-основы. Срав-
нит.-ист. индоевроп. яз-знание посту-
лировало на определ. этапе своего раз-
вития (А. Шлейхер и позднее др. уче-
ные) существование такого языка-источ-
ника всех известных И. я., выявляемого
в его конкретных чертах через установ-
ление системы соответствий между част-
ными И. я. Эти регулярные соответствия
между формальными элементами разных
уровней, связанных в принципе с од-
ними и теми же единицами содержания,
как раз и позволяющие говорить об индо-
европ. праязыке, в свою очередь, могут
интерпретироваться по-разному, напр.
как результат существования исходного
единства (индоевроп. праязык или сово-
купность древнейших индоевроп. диалек-
тов) или ситуации языкового союза, воз-
никшего как следствие конвергентного
развития ряда первоначально разл. язы-
ков. Такое развитие могло привести к то-
му, что, во-первых, эти языки стали ха-
рактеризоваться типологически
сходными структурами и, во-вторых,
эти структуры получили такое формаль-
ное отношение, когда между ними можно
установить более или менее регулярные
соответствия (правила перехода). В прин-
ципе обе указанные возможности не про-
тиворечат одна другой, но принадлежат
разным хронологии, перспективам. Т. о.,
объединение ряда совр. И. я. в общее
единство оправдано с т. зр. ист. схемы,
к-рая оказывается малоактуальной для
настоящего состояния И. я., хотя и по-
зволяет установить наиболее простым
образом связи между И. я. в наиболее
древиюю эпоху их существования — ср.
такие типологии, полюса развития И. я.,
как закоииенный синтетизм др.-индий-
ского и балто-славянского при аналитиз-
ме совр. английского; как флективность
древних И. я. при выработке агглютина-
тивной техники в ряде новых индийских
и иранских языков. При этом в ходе раз-
вития И. я. могла неоднократно получать
перевес то одна, то другая из названных
тенденций. Учет типологии, разнообра-
зия И. я. требует обращать внимание и
иа нек-рые исключения из «общего» ти-
па — ср. наличие в ряде И. я. церебра-
льных или фарингальных согласных,
изафета или пересказывательного на-
клонения, двухслойной системы склоне-
ния пли групповой флексии (как в то-
харском), вторичных локативных паде-
жей финно-угор. типа или следов клас-
сной системы имени и т. п.
Из особенностей диал. членения ин-
доевроп. языковой области следует от-
метить особую близость соответственно
индоарийских и иранских языков (в ря-
де случаев восстанавливаются целые
фрагменты общего индоиран, текста),
балт. и слав, языков (см. Балтийские
языки), несколько в меньшей степени
италийских и кельтских, что позволяет
сделать нек-рые выводы об этапах и хро-
нологии эволюции индоевроп. семьи язы-
ков. Индоиранский, др.-греческий и ар-
мянский обнаруживают значит, кол-во
общих изоглосс. Вместе с тем балтий-
ские, славянские, фракийский, албан-
ский языки разделяют ряд характерных
общих черт с индоиран, языками, а ита-
лийские и кельтские — с германскими,
венетским и иллирийским (ср. введенное
X. Краэ понятие «центрально-европей-
ских» языков).
Для древнего состояния языка-источни-
ка- И. я. (было бы неосторожно относить
следующую ниже картину непременно к
индоевроп. праязыку) были, видимо,
характерны след, черты: в фонетике —
наличие «е» и «о» как вариантов единой
морфонемы (отсюда следует, что для бо-
лее раннего периода гласные могли не
быть фонемами), особая роль «а» в сис-
теме, присутствие лариигальных, имев-
ших отношение к становлению оппози-
ции долгота — краткость (или соответ-
ствующих интонационных или даже то-
новых различий); наличие трех рядов
смычных, обычно трактуемых как звон-
кий, глухой, придыхательный (для более
раннего периода интерпретация, воз-
можно, должна быть иной, в частности
должна учитывать противопоставление
по напряженности—ненапряженности),
трех рядов заднеязычных, ранее сводимых
к более простым отношениям; тенден-
ция к палатализации определ. согласных
в одной группе И. я. и к лабиализации их
в другой; возможная позиционная (в сло-
ве) мотивировка появления определ.
классов смычных (т. е. правила дистри-
буции, впоследствии часто недействитель-
ные); и морфологии — гетероклитич.
склонение, совмещающее в одной пара-
дигме разные типы склонения, вероятное
наличие эргативного («активного») паде-
жа, признаваемое мн. исследователями,
относительно простая падежная система
с дальнейшим развитием косвенных паде-
жей из ранее непарадигматич. образова-
ний (напр., из синтаксич. сочетания име-
ни с послелогом, частицей и т. п.); из-
вестная близость номинатива на -s и гени-
тива с тем же элементом, предполагаю-
щая единый источник этих форм; наличие
«неопределенного» падежа (casus inde-
finitus); противопоставление одуш. и
неодуш. классов, давших впоследствии
начало трехродовой (через двухродовую)
системе; наличие двух серий глагольных
форм (условно на -mi и на -Hi /оН),
определивших развитие ряда др. кате-
горий — тематич. и атематич. спряже-
ния, медиапассивных и перфектных форм,
переходности/непереходности, активно-
сти/инактивности; две серии личных окон-
чаний глагола, с помощью к-рых, в част-
ности, дифференцировались наст, и
прош. времена, формы наклонений и т. д.;
основы на -s, из к-рых возникли один из
классов презентных основ, сигматич.
аорист, ряд форм наклонений и произ-
водное спряжение; в синтаксисе— струк-
тура предложения с указанием взаимо-
зависимости и места его членов, опреде-
ляемая т. наз. законом Ваккернагеля
(см. Ваккернагеля закон); роль частиц
и превербов; наличие полнозначного ста-
туса у слов, позже превратившихся в слу-
жебные элементы; иек-рые синтаксич.
черты первонач. аналитизма (с отд. эле-
ментами «изолирующего» строя) и т. п.
Подобно тому как в течение более чем
полуторавекового развития индоевроп.
яз-знаиия понимание состава И. я. меня-
лось обычно в сторону увеличения языков
(так, первонач. ядро — санскрит, гре-
ческий, латинский, германский — рас-
ширялось за счет кельтских, балтийских,
славянских, позже албанского и армян-
ского, уже в 20 в.— за счет хетто-лувий-
ских и тохарских и т. п.; впрочем, извест-
ны и противоположные случаи — исклю-
чение из числа И. я. грузинского или ка-
ви), оно не вполне стабильно н сейчас: с
одной стороны, существуют нек-рые язы-
ки, усиленно проверяемые на их возмож-
ную принадлежность к И. я. (как этрус-
ский или нек-рые другие, еще ие дешиф-
ров. языки), с другой стороны, сами И. я.
в ряде построений выводятся из изоли-
ров. состояния (так, П. Кречмер считал
И. я. родственными т. наз. рето-тиррен-
скому и возводил их к единому прото-
индоевроп. источнику). Теорию более
глубокого родства И. я. предложил
В. М. Иллич-Свитыч, подтвердивший
на обширном материале фонетич. и от-
части морфологич. соответствий родств.
связи И. я. с т. иаз. ностратическими, ку-
да входят, по меньшей мере, такие боль-
шие языковые семьи Ст. Света, как аф-
разийская, уральская, алтайская, дра-
видская и картвельская. Обретение И. я.
своей собственной языковой «сверхсемьи»
позволяет наметить новые важные пер-
спективы в изучении их развития. Об
истории изучения И. я. см. в ст. Индо-
европеистика.
* Мейе А., Введение в сравнит, изуче-
ние индоевроп. языков, пер. с англ.. М.— Л.,
1938; Бенвенист Э., Индоевроп. имен-
ное словообразование, пер. с франц., М..
1955; Георгиев В. И.. Исследования по
сравнит.-ист. яз-знаиию, М., 1958; П о р-
циг В., Членение индоевроп. языкоаой
области, пер. с нем., М.. 1964; Ива-
нов В. В., Общеиндоевроп., праслав. и
анатолийская языковые системы, М.. 1965;
Языки народов СССР, т. 1, Индоевроп. язы-
ки. М., 1966; Иллич-Свитыч В. М..
Опыт сравнения ностратич. языков. Сравнит,
словарь, [т. 1—3], М.. 1971—84; Языки Азии
и Африки, т. 1—2, Индоевроп. языки, М.,
1976—78; Гамкрелидзе Т, В.. Ива-
нов В. В., Индоевроп. язык и индоевропей-
цы. Реконструкция и ист.-типологич. анализ
праязыка и протокультуры, кн. 1 — 2, Тб..
1984; Десницкая А. В., Сравнит,
яз-знание и история языков, Л., 1984; Brug-
mann К., D е 1 Ь г и с к В., Grundriss der
vergleichenden Grammatik der indogermani-
schen Sprachen, Bd 1—2, 2 Aufl.. Stras., 1897—
1916; Hirt H., Indogermanische Grammatik,
Bd 1-7. Hdlb.. 1927-37; Kuryfowicz J..
The inflectional cathegories of Indo-European,
Hdlb.. 1964; Watkins C., Indogermani-
sche Grammatik, Bd 3, Formenlehre, T1 1,
Hdlb.. 1969; Lehmann W., Proto-
Indo-European syntax, Austin — L.. [1974];
The Indo-Europeans in the fourth and third
millennia. Ann Arbor, 1982.
Schrader O., Reallexikon der indoger-
manischen Altertumskunde, 2 Aufl., Bd 1 — 2.
B. —Lpz.. 1917—29; P о к о r n у J., Indoger-
manisches etymologisches Worterbuch, Lfg
1—18, Bern — Miinch., 1950—69.
_	,	В. H. Топоров.
ИНДОИРАНСКИЕ языки (арийские
языки) — ветвь индоевропейской семьи
языков (см. Индоевропейские языки), рас-
падающаяся на индийские (индоарий-
ские) языки и иранские языки; в ее сос-
тав входят также дардские языки и ну-
ристанские языки. Общее число говоря-
щих — 850 млн. чел. И. я.— это генетич.
понятие, мотивируемое наличием индо-
иран. языковой общности, предшествовав-
шей распадению на отд. группы и сох-
ранившей ряд общих архаизмов, относя-
щихся к индоевроп. эпохе. Весьма веро-
ятно, что ядро этой общности сложилось
еще в южнорус. степях (о чем свидетель-
ствуют археологии, находки на Украине,
следы языковых контактов с финно-уг-
рами, имевшие место, скорее всего, к С.
от Каспия, арийские следы в топонимике
и гидронимике Таврии, Сев. Причерно-
морья и др.) и продолжало развиваться в
период совместного существования в Ср.
Азии или на прилегающих территориях.
Сравнит.-ист. грамматика реконструи-
рует для этих языков общую исходную
систему фонем, общий словарный состав,
общую систему морфологии и словообра-
зования и даже общие синтаксич. черты.
Так, в фонетике для И. я. характерно
совпадение индоевропейских *ё, *3, *а в
индоиранском а, отражение индоевро-
пейского *э в индоиранском i, переход ин-
доевропейского *s после i, u, г, к в s-об-
разиый звук; в морфологии вырабаты-
ИНДОИРАНСКИЕ 189
вается в принципе одинаковая система
склонения имени и формируется ряд спе-
цифич. глагольных образований и т. д.
Общий лексич. состав включает в себя
наименования ключевых понятий индо-
иран. культуры (прежде всего в области
мифологии), религии, социальных уста-
новлений, предметов материальной куль-
туры, имен, что подтверждает наличие ин-
доиран. общности. Общим является са-
моназв. *агуа-, отразившееся во многих
пран, и инд. этнич. терминах на огромной
терр. (от формы этого слова произошло
назв. совр. гос-ва Иран). Древнейшие иид.
и иран. памятники «Ригведа» и «Авеста»
в своих наиболее архаичных частях на-
столько близки друг другу, что могут
рассматриваться как два варианта одного
исходного текста. Дальнейшие миграции
ариев привели к разделению индоиран,
ветви языков на 2 группы, обособление
к-рых началось с вступления в сев.-зап,
Индию предков совр. индоарнйцев. Со-
хранились языковые следы от одной из
более ранних волн миграции — арий-
ские слова в языках Малой и Передней
Азии с 1500 до н. э. (имена богов, царей и
знати, коневодч. терминология), т. наз.
митаннийский арийский (принадлежа-
щий к инд. группе, но не объяснимый пол-
ностью из ведийского языка).
Индоарийская группа оказалась во мн.
отношениях более консервативной, чем
иранская. В ней лучше сохранились
нек-рые архаизмы индоевроп. и индоиран,
эпох, в то время как иран. группа претер-
пела ряд существенных изменений. В
фонетике — это изменения прежде всего
в области консонантизма: спирантизация
глухих смычных, утрата придыхания
согласными, переход s в h. В морфоло-
гии — это упрощение сложной древней
флективной парадигмы имени и глагола,
прежде всего в др.-перс. яз.
Др.-инд. языки представлены ведий-
ским яз., санскритом, а также нек-рым
кол-вом слов митаннийского арийского;
ср.-индийские — пали, пракритами, апа-
бхранша; новые индоарийские языки —
хинди, урду, бенгали, маратхи, гуджара-
ти, панджаби, ория, ассамским, синдхи,
непали, сингальским, мальдивским, цы-
ганским языками и др.
Др.-иран. языки представлены авес-
тийским, др.-персидским (язык ахе-
менид. надписей), а также отд. словами
в греч. передаче на скифском и мидий-
ском (можно судить о нек-рых фонетич.
особенностях этих языков). К ср.-иран.
языкам относятся ср.-перс, (пехлеви),
парфянский, согдийский, хорезмийский,
сакские языки (диалекты), оактрнйский
(прежде всего — язык надписи в Сурх-
котале). К новоиран. языкам относятся
персидский, таджикский, пушту (афган-
ский), осетинский, курдский, белуджский,
гилянский, маэандеранскнй, татский, та-
лышский, парачи, ормури, ягнобский,
мунджанский, йидга, памирские (шуг-
нанский, рушанский, бартангский, оро-
шорский, сарыкольский, язгулямский,
ишкашимский, ваханский) и др.
Совр. И. я. распространены в Индии,
Пакистане, Бангладеше, Непале, Шри-
Ланке, Мальдивской Республике, Иране,
Афганистане, Ираке (сев. р-ны), Турции
(вост, р-ны), СССР (в Таджикистане,
на Кавказе и др.). Они характеризуют-
ся целым рядом общих тенденций, что
свидетельствует об обшей типологии раз-
вития этих двух групп языков. Почти
целиком утрачена древняя флексия име-
ни и глагола. В именной парадигме
190 ИНДОЛОГИЯ
вместо многопадежной флективной сис-
темы склонения вырабатывается противо-
поставление прямой и косвенной формы,
сопровождаемой служебными словами:
послелогами или предлогами (только в
иран. языках), т. е. аналитич. способ
выражения грамматич. значения. В ряде
языков на базе этих аналитич. конструк-
ций образуется новая агглютинативная
падежная флексия (вост, тип инд. язы-
ков, среди иранских — осетинский, бе-
луджский, гилянский. мазандеранский). В
системе глагольных форм получают боль-
шое распространение сложные аналитич.
конструкции, передающие значения вида
и времени, аналитич. пассив, аналитич.
словообразование. В ряде языков обра-
зуются новые синтетич. стяженные гла-
гольные формы, в к-рых служебные слова
аналитич. конструкций приобретают ста-
тус морфем (в инд. языках, прежде всего
в языках вост, типа, этот процесс зашел
дальше, в иранских наблюдается лишь
в разг, речи мн. живых языков). В син-
таксисе для новых И. я. характерна тен-
денция к фиксиров. порядку слов и для
многих из них — к эргативности в раз-
ных ее вариантах. Общей фонологич. тен-
денцией в совр. языках этих двух групп
является утрата фонологич. статуса ко-
личеств. противопоставления гласных,
усиление значения ритмич. структуры
слова (последовательности долгих и крат-
ких слогов), очень слабый характер ди-
намич. словесного ударения и особая роль
фразовой интонации. Дардские языки
составляют особую промежуточную груп-
пу индоиран, языковой ветви. Относи-
тельно их статуса у ученых нет единого
мнения. Р. Б. Шоу, С. Конов, Дж. А. Гри-
рсон (в ранних работах) усматривали в
дард. языках иран. основу, отмечая их
особую близость с памирскими. Г. Мор-
генстьерне в целом относит их к инд. язы-
кам, как и Р. Л. Тёрнер. Грирсон (в позд-
них работах), Д. И. Эдельман считают их
самостоят. группой, занимающей проме-
жуточное место между индоарийскими и
иранскими языками. По мн. чертам дард.
языки включаются в центр.-азиат, язы-
ковой союз.
* Эдельман Д. И., Сравнит, грамма"
тика вост.-иран. языков. Фонология, М..
1986; см. также лит. при статьях Индийские
(индоарийские языки), Иранские языки,
Дардские языки, Нуристанские языки.
Т. Я. Елизаренкова.
Материалы, поев, исследованию И. я.,
кроме общелингвистич. журналов (см. Жур-
налы лингвистические) публикуются в спе-
циализиров. журналах ряда стран: «Indische
Bibliothek» (Bonn, 1820—30), «Indische Stu-
dien» (В.— Lpz., 1850—98). «Zeitschrift fur
Indologie und Iranistik» (Lpz., 1922—36),
«Indo-Iranian Journal» (The Hague. 1957—),
«Indological Studies'. Journal of the Depart-
ment of Sanskrit» (Delhi, 1972—), «Studia
Iranica» (P., 1972—), «Studien zur Indologie
und Iranistik» (Reinbeck, ФРГ. 1975 — ).
E. А. Хелимский.
ИНДОЛОГИЯ — комплекс историко-
филологических дисциплин, изучающих,
прежде всего по письменным памятни-
кам, культурную историю народов Юж.
Азии. Ныне термин «И.» используется и
во всеобъемлющем страноведч. смысле.
Лингвистич. И. включает собственно ин-
дийское (индоарийское) яз-знание, изу-
чение дравидийских языков (дравид-
ских) и мунда языков. С И. смыкается
тибето-бирманистика, изучающая языки,
захватывающие сев. и вост, периферию
названного региона, но в большей своей
части распространенные за его пределами.
Изучение языка зародилось в Индии в
древности на основе правил рецитации
Вед (см. Индийская языковедческая тра-
диция). Первое из сохранившихся индо-
арийских грамматич. сочинений — «Аш-
тадхйайи» Паниии (5—4 вв. до и. э.),
представляющее собой полное норматив-
ное описание санскрита, предполагает су-
ществование длит, предшествующей тра-
диции. Среди последующих грамматис-
тов, представляющих разл. школы, выде-
ляется Патанджали (2 в. до н. э.). Основы
сравнит, изучения индоарийских языков
заложил Вараручи (3 в. до н. э.7), про-
водивший в своей грамматике «Пракрита-
пракаша» идею развития пракритов из
санскрита. Поздние ср.-инд. языки —
апабхранша — получили наряду с сан-
скритом и пракритами нек-рое освещение
в трудах Хемачтидры (11 в.). Значит, ус-
пехов достигла др.-инд. лексикография.
Среди словарей, классифицирующих
санскр. лексику по смысловым группам,
выделяется «Амаракоша» Амарасиихи
(сер. 1-го тыс.).
Древнейшую лингвистич. традицию сре-
ди дравидийских языков имеет тамиль-
ский. Ее открывает грамматика «Тол-
хаппиям» (ок. 5 в.), сопровождающаяся
рядом позднейших комментариев; среди
более поздних выделяется «Наннул» Па-
ванади (14 в.). Первая грамматика телу-
гу— «Шабдачинтамани» Наннаи Бхатты
относится к 11 в. Древнейшие грамматики
каннада—«Карнатака бхашабхушана»
Нагавармы (12 в., на санскрите) и «Шаб-
дамаиидарпана» Кешираджи (13 в., иа
каннада), малаяльского — «Лилатила-
кам»(14в., на санскрите). Языки мунда
собств. традиции изучения не имеют.
Изучение языков Индии европейцами
началось в 17—18 вв. и до сер. 19 в. ио-
сило преим. прикладной характер: мис-
сионеры и чиновники колон, компаний
создавали пособия для изучения живых
языков. В кон. 18 — нач. 19 вв. благода-
ря трудам У. Джоунза и Г. Т. Колбру-
ка (Великобритания) состоялось знаком-
ство европейцев с санскритом, что послу-
жило толчком к возникновению в Европе
теоретич. яз-знания на базе сравнительно-
исторического метода. Работы Ф. Боппа
повели к тому, что санскрит стал важней-
шим объектом изучения на кафедрах
сравнит, яз-знания, появившихся снача-
ла в Германии, а затем в крупнейших
уи-тах др. стран Европы (включая Рос-
сию) и США. Для 19 в. характерно в пер-
вую очередь описание фонетики и грам-
матики санскрита, что нашло отражение
в трудах Т. Бенфея, Б. Дельбрюка (Гер-
мания), И. Г. Бюлера (Австрия), О. Бёт-
лингка (Россия), М. Мюллера (Велико-
британия), У. Д. Уитии (США), И. Шпей-
ера (Нидерланды) и др. Обобщением до-
стижений в этой области явилась капи-
тальная грамматика Я. Ваккернагеля
(Швейцария), первый том к-рой вышел
в 1896 (завершена А. Дебруннером и
Л. Рену в 1957). Основы изучения ведий-
ского (ведич.) яз. заложили Г. Грассман,
К. Ф. Гельднер (Германия), А. Макдо-
нелл (Великобритания) и др. Значит,
внимание уделялось изучению трудоз
др.-инд. языковедов. Вершиной санскр.
лексикографии явились составленные
Бётлингком и В. Р. фон Ротом т. наз.
Петербургские санскритско-нем. слова-
ри— «полный» (1855—75) и «краткий»
(1879—89).
Из ср.-инд. языков первым привлек
внимание европейцев пали, основопо-
ложниками изучения к-рого явились
К. Лассен и Э. Бюрнуф. Рус. грамматика
пали (1872) И. П. Минаева была сразу
же переведена на англ, и франц, языки.
Р. Чайлдерс составил пали-англ. словарь
(1875). Среди исследований пракритов
выделяются работы Э. Б. Кауэлла (Ве-
ликобритания), А. Ф. Р. Херн ле.
Г. Г. Якоби (Германия), Ж. Сенара
(Франция). Первую сравнит, граммати-
ку пракритов, опиравшуюся на труды
инд. грамматиков, издал в 1900 Р. Пи-
шель (Германия).
В 70-е гг. происходит качеств, поворот
в иовоиид. яз-знании. Создаются срав-
нит. грамматики живых индоарий-
ских языков, авторами к-рых были
Р. Г. Бхандаркар (1877), один из осново-
положников инд. востоковедения, и ра-
ботавшие в Индии Дж. Бимс (1872—79)
и Хёрнле (1880). Тогда же появились
обстоятельные, с широким привлечением
сравнит, и ист. материала описания кон-
кретных языков — синдхи (Э. Трумп,
1872) и хинди (С. X. Келлогг, 1875), а
также словари, охватывающие разно-
родную, в т. ч. н диалектную, лексику и
указывающие ее этимологию. Как отрасль
индоарийского яз-знания развивается цы-
гаиистика (А. Ф. Потт, Ф. Миклошич и
др.). В кон. 19 в. начинается изучение
дардских языков, сведения о к-рых рань-
ше давались попутно в разного рода об-
щих работах.
Еще в 1856 Р. Колдуэлл издал сравнит,
грамматику дравидийских языков, впер-
вые убедительно показав их генетич. обо-
собленность от индоарийских. В тот же
период появились грамматики и словари
всех четырех лит. дравидийских языков,
а также отд. бесписьменных (напр.,
малто).
Наступление 20 в. знаменовалось про-
грессом во всех направлениях. Особен-
но характерно расширение и углубление
интереса самих индийцев к нац. куль-
турной традиции (в т. ч. лингвистической)
и к родным языкам, на к-рых бы-
ли созданы нормативные грамматики
(маратхи— М. К. Дам ле, хинди —
К. Гуру, гуджарати — К. П. Триведи
и др.) и большие толковые словари.
Изучение др.-инд. яз. развивалось в
плане все более глубокого исследования
как конкретных явлений его строя, так и
определ. этапов развития. Были созданы
многочисл. монографии и широкие сис-
темные описания языков: труды Г. Гхо-
ша (Индия), В. Пизани (Италия), Г. Ор-
теля, П. Тиме (Германия), Рену (Фран-
ция), Т. Барроу (Великобритания),
Я. Гонды, Ф. Б. Я. Кёйпера (Нидерлан-
ды) и др. Пристальное внимание уделя-
лось предыстории индоарийских языков;
исследовались как общие проблемы ин-
доевропеистики, поставленные открыти-
ем древних индоевропейских языков
Передней Азии (работы Э. Стертеванта,
Пизани и др.), так и вопросы влияния на
индоарийские языки неарийского субст-
рата в Индии (С. Леви, Ж. Пржилуски,
Ж. Блок, Барроу, Кёйпер). Одной из
итоговых работ является этимологич. сло-
варь др.-инд. яз. М. Майрхофера (Авст-
рия). В Пуне составляется капитальный
словарь санскрита, основанный на ист.
принципах (А. М. Гхатаге и др.).
В изучении пракритов, как и вообще
истории индоарийских языков, серьез-
ную роль сыграло исследование эпигра-
фических и ранних рукописных памят-
ников (работы Блока, Э. Хульча,
Дж. Брафа и др.). Были созданы описа-
ния «буддийского гибридного санскрита»
(Ф. Эджертон, США) и пракрита из Ния.
В 40-х гт. инд. учеными опубликованы
обобщающие труды, поев, сравнит, грам-
матике и ист. синтаксису ср.-инд. языков
!С. Сеи), языку пракрит, надписей
М. Мехендале) и апабхранша (Г. Тага-
ре). Продолжалось исследование пали
'.Ж. Гайгер, Г. Людерс и др.); составляет-
ся «Critical Pali dictionary» (К. Р. Норман
Ш ДР-)-
Издание в 1903—28 Дж. А. Грирсоном
при участии С. Конова «Описания язы-
ков Индии», охватившего 179 языков и
544 диалекта, стимулировало, с одной
стороны, дальнейшие полевые работы, а
с другой — теоретич. осмысление до-
ступных материалов. На новый качеств,
уровень вышли фонетич. описания
(Т. Г. Бейли, С. К. Чаттерджи,
Дж. Р. Фере). Капитальные труды Бло-
ка (1920, Франция) и Чаттерджи (1926,
Индия), поев, истории маратхи и бен-
гальского, открыли серию ист. описаний
др. новоиндоарийских языков (Дх. Вар-
ма, Б. Саксена, У. Тивари, С. Джха
и др.). Большой материал по дард. язы-
кам собрал Г. Моргенстьерне (Норвегия).
В 1934 появился общий очерк истории
индоарийских языков Блока, а к 1966
был закончен «Сравнительный словарь
индоарийских языков» Р. Л. Тёрнера
(Великобритания).
В дравидологии 1-я четв. 20 в. отмече-
на созданием ряда грамматик бесписьм.
языков (гонди, куи, курукх, брахун и
др.) и продолжением грамматич. и лек-
сикографии. работы по лит. языкам.
С 40-х гг. полевые работы принимают ре-
гулярный характер (М. Б. Эмено, Бар-
роу, С. Бхаттачарья и др.). Создаются
важные обобщающие труды: «Грамма-
тический строй дравидских языков» Бло-
ка (1946), «Этимологический словарь дра-
видских языков» Барроу и Эмено (2 изд.,
1984). С 60-х гг. все более расширяются
исследования в области ист. фонетики и
морфологии (Эмено, Л. В. Рамасвами
Айяр, Б. Кришнамурти, Г. Самбасава
Рао, П. С. Субрахманьям, С. В. Шан-
му гам и др.).
Из языков мунда наиболее активно
изучался сантальский, грамматику и
5-томный словарь (1929—36) к-рого со-
ставил П. О. Боддииг. Полевая работа
над др. языками и общие исследования
их строя развернулись в осн. с 50-х гт.
(Бхаттачарья, X. Ю. Пиннов, Н. Зайде
и др.).
Внимание исследователей, особенно
американских и индийских, привлекают
проблемы социолингвистики (Дж. Гам-
перц, Ч. А. Фергюсон, П. Б. Пандит,
Л. Кхубчаидани и др.). Стала активно
разрабатываться типологическая н аре-
альная проблематика (Эмено, Ф. Сау-
суорс, К. Масика, X. Вермер и др.).
Для 2-й пол. 20 в. характерно быстрое
развитие И. в СССР, социалистич. стра-
нах (Чехословакия, ГДР) и США, а
главное — перемещение центра исследо-
ваний в саму Юж. Азию, прежде всего
в Индию. Вслед за Калькуттским ун-том,
где еще в 20-х гг. сложилась сильная
сравнит.-ист. школа (Чаттерджи, Сен
и др.), в независимой Индии появились
центры прикладной (Пуна) и дравидской
(Аннамалайнагар) лингвистики, выпус-
кающие ежегодно многотомную серию ис-
следований, а также центр, ин-ты инд.
языков (Майсур), хинди (Агра) и др.;
функционирует Лингвистич. об-во Индии
(Пуна). В изучение региональных языков
значит, вклад вносят местные ун-ты. В
плане подготовки к новому «Описанию
языков Индии» публикуются диал. ма-
териалы.
Издаются языковедческие журналы:
«Indian Linguistics» (Пуна, 1931—),
«International Journal of Dravidian Lin-
guistics» (Тривандрум, 1972—), «Bul-
letin of the Philological Society of Calcut-
ta» (Калькутта, 1959—), «Bhasa» (Дели,
1961—) и др. В Пакистане образована
Исследоват. группа по яз-знанию, вы-
пускающая «Пакистанскую лингвисти-
ческую серию» (1962—).
В СССР продолжает развиваться сан-
скритология. традиция, к-рая в дорево-
люц. время была представлена наряду
с Бётлингком такими учеными, как
Р. X. Ленц. К. А. Коссович, Минаев,
Ф. И. Щероатской, Д. Н. Кудрявский,
Ф. И. Кнауэр, П. Г. Риттер. Исследова-
ниями ведийского языка до 1940 занима-
лась Р. О. Шор, а позднее — Э. А. Макаев
и Т. Я. Елизаренкова. Разл. аспектам
строя санскрита посвящены работы
В. И. Кальянова, В. С. Воробьева-Деся-
товского, Вяч. Вс. Иванова, В. Н. Топо-
рова, А. А. Зализняка, Э. Г. Алексидзе,
Т. И. Оранской и др. В. А. Кочергиной
издан первый саискритско-рус. словарь
(1978). Исследуются пали (Ёлизаренко-
ва, Топоров, А. В. Парибок) и пракриты
(В. В. Вертоградова). Но наибольший
размах получило изучение иовоинд. язы-
ков, начатое вскоре после Окт. револю-
ции 1917 акад. А. П. Баранниковым и
его старшими учениками (В. М. Бес-
кровным, А. С. Зиминым, В. Е. Крас-
нодембским, М. Н. Сотниковым) в Ле-
нинграде и М. И. Клягиной-Кондратье-
вой в Москва. Вслед за подготовленными
ими начальными пособиями по осн. язы-
кам (хииди, урду, маратхи, бенгальскому)
в 40—70-х гг. было выпущено более де-
сяти словарей (среди них выделяется
2-томный хинди-рус. словарь под ред.
Бескровного, 1972) и общие очерки всех
лит. языков. Ведутся исследования совр.
строя и истории хинди и урду (А. С. Бар-
хударов, Бескровный, А. А. Дави-
дова, 3. М. Дымшиц, Елизаренкова,
Г. А. Зограф, Т. Е. Катенина, В. П. Ли-
перовский, О. Г. Ульциферов, С. А. Чер-
никова, В. А. Чернышев, А. Н. Шаматов
и др.), бенгальского, ория и ассамского
(Е. М. Быкова, В. Д. Бабакаев,
Б. М. Карпушкии, И. А. Световидова,
Л. М. Чевкина и др.), панджаби
(Ю. А. Смирнов, А. Т. Аксенов, И. Д. Се-
ребряков, Н. И. Толстая), синдхи
(Р. П. Егорова), гуджарати (Л. В. Са-
вельева), маратхи (Катенина, Б. И. Куз-
нецов и др.), непальского (Н. И. Королев),
сингальского (А. А. Белькович, Б. М. Вол-
хонский, В. В. Выхухолев, Н. Г. Крас-
нодембская), цыганского (Т. В. Вентцель,
Л. Н. Черенков), дардских (А. Л. Грюн-
берг, Б. А. Захарьин, Д. И. Эдель-
ман и др.). Неизвестный ранее индоарий-
ский язык парья открыл на терр. Тадж.
ССР и описал И. М. Оранский. Предме-
том спец, анализа стали вопросы типо-
логии индоарийских языков (Елизарен-
кова, Зограф) и лингвистич. география ин-
доиран. ареала (Эдельман).
Тамильский язык исследовался
А. М. Мервартом; особенно активно дра-
видийские языки стали изучаться благо-
даря работам М. С. Андронова, к-рый дал
типологии, и сравнит.-цст. характерис-
тику дравидийской семьи языков. Изда-
ны словари н грамматич. очерки всех
четырех лит. языков; обстоят, граммати-
ка тамильского яз. (Андронов); иссле-
дования по грамматике телугу (Н. В. Гу-
ров, С. Я. Дзенит, 3. Н. Петруничева),
каннада и малаялам (М. А. Дашко).
Четкой методикой анализа выделяются
описание морфологич. структуры та-
мильского яз., выполненное С. Г. Ру-
диным, и его работы по фонетике
дравидийских и индоарийских языков.
Исследования языка протоинд. надпи-
сей (Ю. В. Кнорозов, М. Ф. Альбедиль,
Гуров и др.) показали его соответствие
дравид, строю. Строй языков мунда был
исследован в работах Ю. К. Лекомцева.
ИНДОЛОГИЯ 191
Активно исследуются социолингви-
стич. проблемы Юж. Азии, и в пер-
вую очередь Индии (А. М. Дьяков, Анд-
ронов, П. А. Баранников, Бескров-
ный, Ю. В. Ганковский, Б. И. Клю-
ев, Т. X. Халмурзаев, Зограф, Черны-
шев).
Осн. центрами изучения инд. языков
в СССР являются: ИВАН СССР и ЛО
ИВАН СССР, Ин-т востоковедения
АН Груз. ССР; Московский, Ленинград-
ский и Ташкентский ун-ты, Моск, ин-т
междунар. отношений.
ф Бескровный В. М., Из истории
изучения живых инд. языков в России в
XIX в., «Вестник ЛГУ», 1957, № 8, в. 2;
Кальянов В. И., Изучение санскрита
в России, «Уч. зап. ЛГУ», 1962, № 304;
Сов. яз-знание за 50 лет, М., 1967; Чижи-
кова К. Л.» Библиография работ по бен-
гальскому яз-знанию, М., 1974; W in-
dis с h Е.. Geschichte der Sanskrit-Philologie
und indischen Altertumskunde, Tl 1—2. B.,
1917—20; R e n о u L.. Les maitres de la phi-
lologie vedioue, P., 1928; Zograf G. A.,
Indian philology, в сб.: Fifty years of Soviet
oriental studies, Moscow, 1967; CTL, v. 5.
Linguistics in South Asia, The Hague — P.,
1969.	Г. А. Зограф.
ИНДОНЕЗИЙСКИЕ ЯЗЫКИ —одна
из традиционно выделявшихся (до 60-х
гг. 20 в.) ветвей австронезийской семьи
языков (см. Австронезийские языки).
К И. я. относится ок. 350 языков, на
к-рых говорят более 237 мли. чел. До 80-х
гг. 19 в. (иногда и позднее) И. я. назы-
вались малайскими языками. Понятие
«малайские языки» возникло в 1-й пол.
19 в. как объединение языков Зондских
о-вов, п-ова Малакка и о. Мадагаскар в
противоположность полинезийским язы-
кам. Позднее в число малайских (индо-
незийских) были включены австроне-
зийские языки Молуккских о-вов, Тайва-
ня, Индокитая, Филиппин и нек-рые др.
Термин «И. я.» фактически употребля-
ется для обозначения западных (неоке-
аиийских) австронезийских языков. Ги-
потеза о единстве И. я. как генетич. груп-
пы ие доказана (вероятно, наиболее древ-
ние в австронезийской семье процессы де-
ления проходили среди И. я.). Полной
обоснованной классификации И. я. не
существует. Выделялось много предпо-
ложительных генетич. групп разл. так-
сономии. рангов: южносулавесийские язы-
ки, каили-памона языки, неск. групп т.
наз. баритосских языков (распростра-
нены иа Калимантане, но в одну из этих
групп, по-видимому, входит малагасий-
ский язык), обширная малайско-яван.
группа (внутри к-рой явно выделяется
малайская подгруппа), амбонская, сама-
баджау, цоуская группы, ряд групп
и подгрупп филиппинских языков (един-
ство филиппинских языков ие доказа-
но). Среди традиционных ветвей австро-
незийской семьи И. я. наименее однород-
ны по своей структуре.
Инвентарь сегментных фонем в И. я.
включает всегда локальные ряды ла-
биальных, апикальных и велярных смыч-
ных. Ми. языки (в особенности на Б.
Зондских о-вах) имеют еще четвертый,
альвео-палатальный (или палатальный)
ряд. В локальных рядах противопостав-
ляются глухие взрывные, полузвонкие
взрывные и носовые. Почти всюду пред-
ставлены гортанный взрыв, плавные г
и I, фрикативные s и Ь, фонемы типа w
или v (очень редко в одном языке встре-
чаются обе эти фонемы); обычно есть фо-
нема j. Для языков нек-рых р-нов (в
частности, Вост. Индонезии) характерен
фрикативный f. В ряде языков, в част-
192 ИНДОНЕЗИЙСКИЕ
ности на о-вах Нуса-Тенгара, помимо
обыкновенных взрывных имеются ин-
спираторные (вдыхательные) взрывные.
Вокализм небогат, особенно ограничен
в языках Филиппин. Во всех язы-
ках представлены гласные а, iH и; обыч-
но имеется гласный типа э или 1 (редко —
оба гласных), гласные среднего подъема
(е, о). Сочетания согласных в иек-рых
И. я. (в частности, в филиппинских)
весьма разнообразны по составу (но, как
правило, ие длиннее двухэлементных);
в ряде языков оии ограничены моделью
«носовой + гоморганный взрывной», а
в нек-рых отсутствуют полностью. После-
довательности гласных возможны всюду;
часто они разрываются нефонологич.
глайдами. На консонантизм конца слова
почти всюду наложены ограничения,
к-рые в нек-рых языках доходят до пол-
ного запрета консонантного ауслаута.
Ударение фонологичио в пределах сло-
ва только в части языков (в основном в
филиппинских).
В грамматич. строе И. я. наблюдаются
резкие различия. Особенно значительны
они в морфологии глагола. В языках
Филиппин, Тайваня, Мадагаскара, сев.
областей Сулавеси и Калимантана пред-
ставлен филиппинский тип гла-
гольной морфологии, осн. черты к-рой
следующие. Нет четкого деления глаго-
лов иа переходные и непереходные. Гла-
гол имеет аффикс, к-рый передает зало-
говое значение и одновременно выделяет
(«фокусирует») одни из членов ситуации
(субъект действия, непосредств. объект
действия, место, инструмент, заинтере-
сованный объект и т. д.), выражаемый
подлежащим. В итоге система залоговых
форм несимметрична: одному активу
противопоставляется неск. пассивов,
напр. в тагальском яз. butnili ‘поку-
пать’ — bilhin ‘быть тем, что покупают’,
bilh&n ‘быть тем, у кого (где) покупают’,
ibili ‘быть тем, на что (для кого) поку-
пают*. Для Филиппин, типа морфологии
характерны синтетич. модально-времен-
ные формы (каждая из приведенных та-
гальских залоговых форм, в свою очередь,
входит в четырехчленную парадигму
модально-временного характера).
В языках Б. Зоидскнх (за исключени-
ем сев. областей Сулавеси и части Кали-
мантана) и близлежащих островов пред-
ставлен малайский тип глагольной
морфологии, строго различающий перех.
и неперех. глаголы. В перех. глаголе от-
ношение к объекту и залоговая характе-
ристика выражаются независимо друг
от друга, что приводит к пересечению
соотв. парадигм. Напр., в бугийском яз.
каждый из глаголов -йк*'> ‘писать (что?)’,
-ukiri ‘писать (на чем?)’ и -ukirar) ‘писать
(кому?)’ имеет и активную, и пассивную
форму. В большинстве языков с малай-
ской морфологией, в отличие от языков с
Филиппин, морфологией, возможна по-
становка личиоместоименных морфем
(иногда также полных личных местоиме-
ний и личных имен) перед основой гла-
гола; возникающие сочетарчя обычно
имеют характер пассива.
Глагольная морфология мн. И. я. не
подводится под эти типы. В ряде языков
внутр, р-нов Калимантана глагол не имеет
показателей связи с объектом, ноакгиви
пассив строго различаются. В языках
Вост. Индонезии противопоставление ак-
тива и пассива обычно мало развито или
отсутствует; важную роль играют при-
глагольные служебные местоименные
морфемы.
В И. я. развита специфическая агглю-
тинация: преобладание префиксов над
суффиксами, наличие многозначных аф-
фиксов, наличие особых полифункцио-
нальных формообразоват. аффиксов,
к-рые могут выступать и как словообра-
зовательные.
Для уточнения функций именных чле-
нов предложения в И. я. применяются:
артиклеподобные служебные слова (свой-
ственны в основном языкам Филиппин),
согласование с приглагольными место-
именными морфемами (в основном в язы-
ках р-на Сулавеси и восточнее), предло-
ги (наиболее развиты в Зап. Индонезии),
порядок слов (повсеместно).
Для языков с филиппинским типом
морфологии характерна постановка ска-
зуемого в начале предложения. В других
И. я. чаще встречается порядок ПС. Опре-
деление в И. я. обычно следует за опре-
деляемым, одиако в языках Вост. Индо-
незии притяжат. определения находятся
в препозиции, а в части языков Филиппин
и Тайваня качеств, определение может
стоять как в постпозиции, так и в препо-
зиции. Во многих И. я. имеются морфем-
ные средства выражения атрибутивных
связей. В части языков Вост. Индонезии
(как и в океанийских языках) представле-
на категория неотторжимой/отторжимой
принадлежности.
Сопоставит, и сравнит.-ист. исследова-
ние И. я. началось в 19 в. (В. фон Гум-
больдт, X. ван дер Тюк, X. К. Керн и др.).
Важный этап в изучении И. я. связан
с именем Р. Брандштеттера (иач. 20 в.).
Первой попыткой реконструирования пра-
языка отд. группы была работа Э. Штре-
земана по амбонским языкам (1927). К
80-м гг. 20 в. подобные реконструкции
осуществлены по ми. группам И. я. Про-
водятся исследования самого разл. пла-
на как по отдельным И. я., так и по груп-
пам языков; материал И. я. нередко при-
влекается к решению общелиигвистич.
проблем. Однако многие И. я. остаются
до сих пор не описанными.
• Аракин В. Д., Индонез. языки. М..
1965; Brandstetter R., An introduc-
tion to Indonesian linguistics, being four
essays, L., 1916; Go nd a J., Indonesian
linguistics and general linguistics, «Lingua»,
1950, v. 2, № 3; 1952, v. 3, № 1; см. также
лнт. при ст. Австронезийские языки.
Ю. X. Сирк.
ИНДОНЕЗИЙСКИЙ ЯЗЬ'1К (бахаса ин-
донесиа) — один из австронезийских
языков (малайско-полииезийская ветвь,
западная подветвь). По традиционной
классификации, И. я. относили к индо-
незийским языкам. Офиц. язык (с 1945)
и язык межэтнич. общения Республики
Индонезии, где им владеют в разной сте-
пени более 150 мли. чел., в т. ч. 20 млн.
чел. используют в семейно-бытовом об-
щении. Диалектов ие имеет.
И. я.— продолжение и развитие в Ин-
донезии малайского языка, фонологич.,
грамматич. строй и лексика к-рого сос-
тавляют основу И. я. В освоенных заимст-
вованиях И. я. ие соблюдаются иек-рые
правила фонетич. структуры малайского
двуслога: гласные [э], [е], [э] стали
встречаться в конечном слоге, дифтонги
[xij, [ди] — не только в конечном, ио и в
иеконечном слоге; увеличилось число дет
пустимых двухсогласных сочетаний (обыч-
но включающих плавный или носовой) в
начале и середине двуслога (нек-рые из
них в исконных словах встречаются на
границах морфем): встречаются даже
трехсогласные сочетания. Большинстве
корневых морфем двусложно. В И. я.
вошло много новых заимствований из
яван., сундан., нидерл., аигл., араб, язы-
ков и джакарт. диалекта; обогащена сис-
тема словопроизводства (в частности —
санскрит, формантами), в лексике поя-
вилось много новых слов на базе старых
корней, вырабатывается новая термино-
логия. В грамматич. строе повысилась
частотность предложений действит. зало-
га, совершенствуется система выражения
видовых и временных значений, возросло
число предлогов и союзов, развились
сложные синтаксич. конструкции. Лек-
сич. и грамматич. нормы И. я. в основном
сложились к кон. 60-х гг. 20 в., орфо-
эпии. нормы четко не определены, но в
узусе переориентированы со старых ма-
лайских эталонов на джакарт. произно-
шение, под влиянием к-рого произносят-
ся: раскатистое апикальное [г] вместо
[R] малайских диалектов, [э] под ударе-
нием (как в яван. заимствованиях), диф-
тонги lei], [эй] вместо [аП, [аи] малай-
ских диалектов (при нейтральных ва-
риантах [xi], [gu]).
И. я. формировался в процессе кон-
вергенции письм.-лит. н просторечных
форм малайского яз. при влиянии европ.
языков через деловые жанры и публи-
цистику. Назв. «И. я.», принятое на Кон-
грессе молодежи в 1928, постепенно вы-
теснило иазв. «малайский язык». Пись-
менность (с иач. 20 в.) на основе лат. ал-
фавита.
• Грамматика индонез. языка, М., 1972;
Алиева Н. Ф., Индонезийский глагол.
Категория переходности. М.. 1975; Индоне-
зия. Справочник, М., 1983; Кондрат-
кива Е. А., Индонезия. Языковая ситуа-
ция и языковая политика, М., 1986;
Mees С. A., Tatabahasa Indonesia, Dja-
karta — Groningen, 1957; Slametmul-
j a n a. Kajdan bahasa Indonesia, I — II,
Djakarta, 1956—57; Alisjahbana
Sutan Jakdir, Tatabahasa baru bahasa
Indonesia, dj. 1—2, Djakarta, 1961; L о m-
b a r d D., Introduction a 1'indonesien, P.,1976.
Индонез.-рус. словарь, M., 1961; Рус,-
индонез. словарь, М., 1972; Poerwadar-
m i n t a W. J. S., Kamus umum bahasa In-
donesia, cet. 5, Jakarta, 1976: Labrous-
se P., Dictionnaire general Indonesian fran-
?ais, P., 1984; см. также лит. при ст. Ма-
лайский язык.	Н. Ф. Алиева.
ИНКЛЮЗИВ (франц, inclusif— вклю-
чающий в себя, от лат. include — вклю-
чаю, заключаю) — местоименная форма,
выражающая включенность адресата ре-
чи в дейктическую сферу (см. Дейксис")
местоимения 1-голицами. числа(иногда—
дв. числа). И. образует субкатегориальное
значение в составе категории лица. Бук-
вальное значение И.— 'мы(я) с тобой/с
вами’. В грамматич. системе И. суще-
ствует только в оппозиции с эксклюзивом,
ср. в тамильском яз.: 1-е л. мн. ч. инклю-
зивное пат— 1-е л. мн. ч. эксклюзивное
yarn. Иногда различают огранич. И.
(включающий только адресата) и общий
И. (включающий также 3-е л.). Спо-
собы образования форм И. различны по
языкам (возможны как аффиксация, так
и супплетивизм). И. встречается в язы-
ках Центр, и Юго-Вост. Азии, Океании,
Австралии, Америки, Африки. В нек-рых
языках (иапр., нигеро-конголезских) есть
системы сложных форм И., образованных
путем комбинации простых местоименных
элементов, напр. в бамилеке (банджун):
простые формы И.— рэ ‘мы с вами’,
ри ‘мы с тобой’(дуалис), сложные — рэ-е
‘мы с вами и с ним’, рэ-а-рй ‘мы с вами и
сними’, рй-е ‘мы с тобой и с ним’, рй-а-рй
'мы с тобой и с ними’ (сложные формы в
этих языках возможны, независимо от
категории И., для всех лиц).
В языках, где иет морфологич. И., его
значение выражается лексически (слово-
сочетанием, напр. в рус. яз. «мы с вами»
или «мы с тобой» в отличие от иеопредел.
«мы»). Термин «инклюзивный» использу-
ется также в др. значении при опи-
Д 7 Лингвистич. энц. словарь
сании семантики падежей (ср. дат. ин-
клюзивный п.) и времен (см. Перфект).
• Forchheimer Р.. The category of
person in language, B., 1953.
В. А. Виноградов.
ИНКОРПОРАЦИЯ (поздиелат. incor-
poratio — включение в свой состав, от
лат. in — ви corpus — тело, единое це-
лое) — способ синтаксической связи ком-
понеитоа словосочетания (частичная И.)
или всех членов предложения (полная И.),
при к-ром компоненты соединяются в еди-
ное целое без формальных показателей
у каждого из них. Кол-во и порядок этих
компонентов с обособленными лексич.
значениями каждый раз обусловлены со-
держанием высказывания, а отношения
между ними соответствуют отношениям
синтаксическим. Напр., в чукот. яз. И.
выражаются отношения, соответствующие
атрибутивным (га-цэран-тор-мэлгар-ма
'с двумя новыми ружьями’), обстоятель-
ственным (мыт-винвы-эквэт-ыркын ‘тай-
но отправляемся’), объектным (мыт-ку-
прэ-гынрит-ыр-кын ‘сети охраняем’), а
также объектным, осложненным атрибу-
тивными элементами (мыт-тур-купрэ-
гынрит-ыркын ‘новые сети охраняем’).
Такой инкорпоративный комплекс не
сиодим ни к слову (отличается лексико-
семантич. расчлененностью), ни к слово-
сочетанию (морфологич. цельность). И.
представлена в языках наряду с агглюти-
нацией, причем агглютинация и И, тесно
связаны между собой и взаимообуслов-
лены .
• Стебницкий С. Н., Из истории
падежных суффиксов в коряк, и чукот. язы-
ках, Л., 1941; Скорик П. Я.. О соот-
ношении агглютинации и инкорпорации,
в сб.: Морфологич. типология и проблема
классификации языков. М.— Л., 1965; М е-
щанинов И. И., Члены предложения
и части речи. 2 изд., Л.. 1978. П.Я. Скорик.
ИНКОРПбРЙРУЮЩИЕ ЯЗЫКЙ (по-
лисинтетические языки) — см. Типоло-
гическая классификация языков.
ИНСТИТУТЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ, в
системе АН СССР проблемы языкозна-
ния разрабатываются в специализирован-
ных языковедч. ин-тах (Ин-те яз-знания
и Ин-те рус. языка), в ин-тах комплекс-
ной проблематики (Ин-те востоковедения,
Ин-те славяноведения и балканистики),
в комплексных ин-тах, входящих в сос-
тав Башкирского, Дагестанского, Казан-
ского, Карельского филиалов АН СССР,
а также Коми науч, центра Уральского
отделения АН СССР и Якутского фи-
лиала Сибирского отделения АН СССР.
Ин-ты, занимающиеся исследованием
языка (или языка и лит-ры), имеются
в академиях наук союзных республик
(см. также Академия наук СССР. Отде-
ление литературы и языка).
Институт языкознания АН СССР —
научно-исследовательское учреждение по
проблемам общего и прикладного язы-
кознания, изучению языков народов
СССР и зарубежных стран. Находится
в Москве, имеет отделение в Ленин-
граде. Создай в 1950 иа базе Ин-та язы-
ка и мышления АН СССР и Ии-та
рус. языка АН СССР. В постанов-
лении Президиума АН СССР (1958) бы-
ли определены оси. науч, задачи ин-та:
изучение языков народов СССР (кроме
славянских) в их совр. состоянии и исто-
рии, а также родственных им зарубеж-
ных языков; изучение романских и гер-
манских языков; разработка вопросов
общего и прикладного яз-знаиия. Струк-
тура ин-та в последующие годы совер-
шенствовалась и изменялась в соответ-
ствии с развитием исследований по тео-
ретич. проблемам яз-знаиия, социальной
и прикладной лингвистике, психолингви-
стике и расширению круга исследуемых
языков. С 1970 осн. направления науч,
деятельности ин-та: общие вопросы тео-
рии, методологии яз-знаиия; методы линг-
вистич. исследования, разработка проб-
лем социальной лингвистики и теории мас-
совой коммуникации; языковая полити-
ка и нац. отношения на совр. этапе; про-
цессы функционирования рус. яз. как
средства межиац. общения; типологии.,
генетич. и ареальное изучение языков на-
родов СССР и родственных им зарубеж-
ных языков; координация работы по изу-
чению языков народов СССР, ведущейся
в др. науч, учреждениях; вопросы ста-
новления языков в их лит. и пар.-разг,
формах; изучение строя ром., герм.,
других индоевропейских, а также афр.
языков и истории их развития; изучение
процессов формирования языковых семей,
раскрытие природы языковых общно-
стей разных типов; вопросы лекси-
кологии и лексикографии, алфавитов и
орфографии нац. языков СССР; разра-
ботка проблем прикладной лингвистики.
В 70—80-х гг. активизировались иссле-
дования по проблемам: рус. яз. как сред-
ство межнац. и междунар. общения;
развитие нац. языков народов СССР;
развитие нац.-рус. и рус.-иац. двуязы-
чия; развитие национальных языков и
культур в нх взаимосвязи в условиях
социалистич. общества и дальнейшего
развития нац.-языковых отношений; пси-
холингвистика — речевое воздействие и
смысловое восприятие текстов в массо-
вой коммуникации и пропаганде; психо-
лингвистич. проблемы социального и
личностного общения и его культурио-
нац. специфика; семантика — катего-
рия языкового значения, ее гносеологии,
и лингвистич. аспекты; специфика зна-
ковых систем естеств. и искусств, языков;
основы лингвистич. семантики, нац. спе-
цифика языка в семантич. структуре;
разработка методологии лингвистич. ис-
следований в аспекте изучения языковой
семантики; языки мира — структурная
и функциональная характеристика язы-
ков мира на всех языковых уровнях; про-
блема универе, категорий при описании
языков мира; выявление специфич. осо-
бенностей разноструктурных языков,
принципы их классификации; формализа-
ция языка в связи с потребностями науч.-
технич. прогресса. Формальное описание
естеств. языка, статистич., структурно-
вероятностные и психометрич. методы ис-
следования языка; информационно-лии-
гвистич. обеспечение автоматизированных
информационных систем и АСУ.
Выполнение науч, исследований обес-
печивается организационной структурой
ии-та, осн. подразделениями к-рого (в
Москве) являются отделы, лаборатории
и секторы, образованные: а) по проблем-
ному принципу — лаборатория теорс-
тич. яз-знания с группой логич. анализа
языка; отдел прикладного яз-зиания с сек-
тором вычислит, лингвистики, сектором
психолингвистики и теории коммуника-
ции и группой ономастич. исследований;
лаборатория лингвистич. компаративи-
стики; центр по нац.-языковым пробле-
мам СССР; б) по принципу генетич. род-
ства языков — отдел германистики и
кельтологии с сектором герм, языков и
группой «Языки мира»; нац.-языковые
лаборатории: тюркских и монгольских
языков, иранистики, романских, кав-
казских, фипно-угорских языков с
сектором лингвистич. проблем финно-
угорских народностей Крайнего Севера,
ИНСТИТУТЫ 193
а также афр. языков и языков Вост.,
Юго-Вост, и Юж. Азии. Исследования
по отд. проблемам координируются проб-
лемными группами по развитию лит.
языков, лексикологии и лексикографии,
лингвистич. теории перевода, по интер-
лингвистике, по этнолингвистике, по ло-
гич. анализу языка. Для помощи школе и
вузам создана спец, консультативно-ме-
тодич. комиссия. Ленингр. отделение
включает отдел теории грамматики и
типология, исследований иидоевроп. язы-
ков, отделы сравнит.-ист. изучения ин-
доевроп. языков и ареальной лингвисти-
ки; алт. языков; палеоазиатских и само-
дийских языков, а также отдел словарей
рус. языка (в иауч. отношении подчи-
ненный Ии-ту рус. языка АН СССР).
Важнейшие труды: «Сравнит, грамматика
герм, языков» (т. 1—4, 1962—66); «Языки
народов СССР» (т. 1—5, 1966—68); «Основы
финно'угор. яз-знания» (в. 1—3, 1974—76);
«Рус. язык как средство межнац. общения»
(1977, совм. с Ин-том рус. языка АН СССР);
«Научно-технич. революция и функциониро-
вание языков мира» (1977); «Основы иран.
яз-знания»(кн. 1 — 4, 1979—87); Исаев М. И.,
«Языковое строительство в СССР» (1979);
Степанов Г. В., «Кпроблеме языкового варьи-
рования» (1979); «Опыт совершенствования
алфавитов и орфографий языков народов
СССР» (1982); «Сравнит.-ист. грамматика
тюрк, языков» (1984—88); «Роль человеческо-
го фактора в языке» (1988); Севортяи Э. В.,
«Этимологич. словарь тюрк, языков» (т. 1—3,
1974 — 80); Абаев В. И.. «Ист.-этимологич.
словарь осет. языка» (т. 1 — 4, 1958—89; Гос.
пр. СССР, 1981).	Ю. С. Елисеев.
Институт русского языка АН СССР —
научно-исследовательское учреждение по
изучению русского языка и пропаганде
научных знаний о ием. Находится в Мос-
кве, словарный отдел в Ленинграде.
Основан в 1944. Ведущие направления
научно-исследовательской работы: ис-
следование процессов развития рус. яз.
в связи с развитием общества, описание
грамматич. строя рус. яз. в его совр.
состоянии и истории, определение места
и роли рус. яз. в совр. мире и в межиац.
общении народов СССР, изучение вопро-
сов культуры речи, разработка теории
лексикологии и лексикографии, создание
словаря языка В. И. Ленина, создание
словарей рус. языка разных типов, ис-
следование лит. языка и диалектов в их
совр. состоянии и истории; создание ма-
шинного фонда рус. яз. как базы для ин-
тенсификации лингвистич. исследований.
Выполнение иауч. исследований обес-
печивается организационной структурой
ин-та, состоящего из 12 отделов; совр.
рус. языка, культуры рус. речи, грамма-
тики, стилистики и языка худож. лит-ры,
словаря языка В. И. Ленина, изучения
рус. яз. как средства межиац, общения
народов СССР, этимологии и ономастики,
истории рус. яз., ист. лексикологии и лек-
сикографии, лингвистич. источниковеде-
ния и истории рус. лит. языка, диалекто-
логии и лингвистич. географии, машин-
ного фонда рус. яз. (включает лаборато-
рии вычислит, лингвистики и экспери-
ментальной фонетики) и орфографии,
группы. Словарный отдел в адм. от-
ношении подчинен Ин-ту яз-зиация АН
СССР.
Важнейшие труды: «Грамматика рус. язы-
ка» (т. 1 — 2, I960); «Грамматика совр. рус.
лит. языка» (1970); «Рус. грамматика» (т.
1 — 2, 1980; Гос. пр. СССР, 1982); циклы
работ по рус. разг, речи, по культуре рус.
речи, по языку худож. лит-ры, монографии
по нет. грамматике рус. яэ., издания памят-
ников письменности 11 — 17 вв. и др.; «Словарь
рус. языка» С. И. Ожегова (1949, 20 изд.»
1988); «Словарь совр. рус. лит. языка» (т. 1 —
194 ИНСТИТУТЫ
17, 1950—56; Ленинская пр., 1970): «Словарь
языка Пушкина» (т. 1—4, 1956—61); «Орфо-
графич. словарь рус. языка» (1956, 25 изд.,
1987); «Словарь рус. языка» (т. 1—4, 1957 —
1961, 2 изд., 1981—84); «Словарь рус. иар.
говоров» (в. 1—23, 1965—87; изд. продол-
жается); «Этимологич. словарь слав, язы-
ков» (в. 1—5, 1974—88: изд. продолжается);
«Словарь рус. языка XI—XVII вв.» (в. 1 — 15,
1975—89; изд. продолжается); «Орфоэпич.
словарь рус. языка» (1983, 2 изд., 1985);
словарь-справочник «Новые слова и значе-
ния» (1984); «Словарь рус. языка XVIII в.»
(в. 1 — 5, 1984—89; изд. продолжается).
А. М. Молдаван.
Институт востоковедения АН СССР —
научно-исследовательское учреждение,
изучающее историю, экономику, культу-
ру, литературу и языки стран и народов
Азии, Сев. Африки, а также Австралии и
Океании; координирует востоковедч. ра-
боту в СССР. Обиован в 1930 в Ленин-
граде на базе Азиатского музея, Колле-
гии востоковедов, Ии-та буддийской куль-
туры и Тюркология, кабинета, в 1950
включен Тихоокеанский ии-т АН СССР.
С 1950 находится в Москве, имеет отде-
ление в Ленинграде, где находится библи-
отека и рукописный фонд. Награжден
орденом Трудового Красного Знамени
(1980).
Ин-т— крупнейший центр вост, яз-зиа-
ния, в к-ром ведутся исследования всех
офиц. (а также ряда других) языков стран
зарубежного Востока. Осуществляется
описание совр. вост, языков, создаются
грамматики, словари, изучается история
вост, языков (включая сравнит.-ист. ис-
следования), ведутся общелиигвистич. и
типология., а также социолингвистич. ис-
следования, разрабатываются вопросы
машинного перевода.
Важнейшие труды: ряд серийных лингвис-
тич. изданий, в т. ч. «Языки народов Азии
и Африки» (1959—, монографии, описа-
ния отд. языков; вышло ок. 120 книг); «Язы-
ки Азии и Африки» (1976—, описание осн.
языковых семей и групп региона; изд. про-
должается); «Языки Азии и Африки» (т. 1—3,
1978—79); «Материалы сов.-Вьетнам, линг-
вистич. экспедиции» (науч, описание ранее
не описанных языков Юго-Вост. Азии, 1986);
«Большой япон.-рус. словарь» (под ред.
Н. И. Конрада, т. 1 — 2, 1970; Гос. пр. СССР,
1972); «Большой кит.-рус. словарь» (под ред.
И. М. Ошанина, т. 1—4, 1983—84; Гос. пр.
СССР, 1986).
•	Солнцев В., Баэиянц А., Сов.
востоковедение и АН СССР. [К 250-летию
АН СССР], «Вестник АН СССР», 1974, № 5;
Кононов А. Н., Лениигр. отделение
ин-та востоковедения АН СССР (осн. направ-
ления деятельности), «Народы Азии и Аф-
рики», 1979, № 1; Ордена Трудового Крас-
ного Знамени Институт востоковедения, М.,
1986.	В. М. Солнцев.
Институт славяноведения и балкани-
стики АН СССР — научно-исследователь-
ское учреждение, изучающее историю,
литературу, языки и культуру зарубеж-
ных славянских народов, а также других
народов Балкан и Центр. Европы. На-
ходится в Москве. Создан в 1947 на базе
сектора славяноведения Ин-та истории
АН СССР, славяно-балт. сектора Ии-та
рус. языка АН СССР и Славянской ко-
миссии при Президиуме АН СССР. До
1968 — Ин-т славяноведения, в связи с
расширением иауч. задач в 1968 переиме-
нован в Ин-т славяноведения и балканис-
тики.
Ин-т — крупнейший центр слав,
яз-знания, в к-ром изучаются языки за-
рубежных слав, народов в сравнит.-ист.,
сопоставительно-типологич., ареальном и
лингвогеографич. аспектах. Исследуются
лингвистич. проблемы этногенеза слав.,
балт. и балкан. народов; древние слав,
письменности и история лит. языков;
изучается лексика, фонологич. и грам-
матич. строй совр. слав. лит. языков и
диалектов и социолингвистич. аспекты их
функционирования; история слав, яз-зна-
ния. Ин-т координирует работу науч, учре-
ждений и вузов СССР по слав, яз-знанию,
сотрудничает с зарубежными центрами
славистики.
Важнейшие труды: серийные лингвистич.
издания — «Славянское и балканское яз-зна-
ние» (1975—) и «Балто-славянские исследо-
вания» (1981 — ); Бернштейн С. Б.. «Очерк
сравнит, грамматики слав, языков» (ч. 1—2,
1961—74); Иллич-Свитыч В. М.,«Опыт срав-
нения ностратич. языков» (т. 1—2, 1971—76);
«Нац. возрождение и формирование слав. лит.
языков» (1978); Дыбо В. А., «Слав, акцентоло-
гия. Опыт реконструкции системы акцентных
парадигм в праславянском» (1981); «Полес-
ский этнолингвистич. сборник» (1983); Гам-
крелпдэе Т. В.. Иванов В. В., «Иидоевроп.
язык и индоевропейцы. Реконструкция и
ист.-тнпологич. анализ праязыка и протокуль-
туры» (ч. 1—2, 1984; Ленинская пр., 1988);
Толстой Н. И.. «История и структура слав,
лит. языков» (1988); Топоров В. Н., «Прус-
ский язык. Словарь» (т. 1—4, 1975—84; изд.
продолжается).
ф Ин-т славяноведения и балканистики,
1947 —1977. Справочно-информационный об-
зор. М., 1977.	Л. Н. Смирнов.
Институты филиалов АН СССР. Орде-
на «Знак Почета» Ин-т истории, языка
и лит-ры Башкирского филиала
АН СССР (Уфа). Основан в 1932, Ис-
следует грамматич. строй, словарный
состав башк. лит. языка, его диалекты,
связи с родств. тюрк, языками, а также
с рус. яз.
Важнейшие труды: Баишев Т. Г.. «Башк.
диалекты в их отношении к лит. языку»
(1955); Гарипов Т. М., «Кипчакские языки
Урало-Поволжья» (1979); «Грамматика совр.
башк. лит. языка» (1981); «Рус.-башк. сло-
варь» (1964); «Словарь башк. говоров» (т. 1 —
2, 1967 — 70; на башк. яэ.).
•	В научном поиске. К 50-летию Ин-та
истории, языка и лит-ры Башк. филиала АН
СССР, Уфа. 1982.
Ордена «Знак Почета» Ии-т истории,
языка и лит-ры им. Г. Цадасы Дагес-
танского филиала АН СССР (Ма-
хачкала). Основан в 1924. Исследует
лит. и бесписьменные языки Дагестана,
их грамматич. строй и словарный состав,
диал. состояние, ист. контакты с тюрк-
скими и др. языками, иахско-даг. ист,-
генетич. связи, взаимодействие дагестан-
ских и русского языков.
Важнейшие труды: Жирков Л. И.. «Грам-
матика лезгин, языка» (1941); Абдуллаев С.,
«Грамматика даргин. языка» (1954); Ми-
хаилов Ш. И., «Очерки авар, диалектологии»
(1959); Мейланова У. А.. «Очерки лезгин,
диалектологии» (1964); Гасанова С.М., «Очер-
ки даргин. диалектологии» (1971); «Срав-
нит.-ист. лексика даг. языков» (1971); Тали-
бов Б. Б., «Сравнит, фонетика лезгин, язы-
ков» (1979); «Рус.-даргвн. словарь» (1950);
«Рус.-лакский словарь» (1953); «Рус.-авар,
словарь» (1955); «Лезгин.-рус. словарь»
(1966); «Авар.-рус. словарь» (1967); «Ку-
мыкско-рус. словарь» (1969) и др.
Ин-т языка, лит-ры и истории им.
Г. Ибрагимова Казанского филиа-
ла АН СССР (Казань). Основан в 1939.
В Ин-те исследуется грамматич. строй,
словарный состав, история и диалектоло-
гия тат. яз., его связи с др. языками
Поволжья, взаимодействие с рус. яз.
Важнейшие труды: Заляй Л., «Тат. диа-
лектология» (1947; на тат. яз.); «Совр. тат.
лит. язык» (т. 1—2, 1969 — 71; на тат. яз.);
Хакпмзянов Ф. С.. «Язык эпитафий волж-
ских булгар» (1978); «Рус.-тат. слоаарь»
(т. 1—4,1955—59); «Тат.-рус. слоаарь» (1966);
«Толковый словарь тат. языка» (т. 1—3,
1977—81; на тат. яз.) и др.
Ин-т языка, лит-ры и истории К а-
рельского филиала Ан СССР
(Петрозаводск). Основан в 1931. Изуча-
ет проблемы развития и функционирова-
ния прибалтийско-фин. языков и диалек-
тов — фин. лит. язык, диалекты карель-
ского, вепсского, саамского языков, ин-
германландские говоры фин. яз., а также
общие проблемы финно-угор. яз-знания.
Важнейшие труды: Бубрих Д. В.. «Ист.
фонетика фин.-суоми языка» (1948); его же,
«Ист. морфология фин. языка» (1955);
«Прибалтийско-фин. яз-знание» (в. 1—5,
1958—81); Керт Г. М., «Образцы саамской
речн» (1961); Макаров Г. Н., «Образцы
карел, речи. Калининские говоры» (1963);
Зайцева М., Муллонен М., «Образцы вепс-
ской речи» (1969); Макаров Г. Н.. Рягоев
В. Д., «Образцы карел, речи. Говоры ливви-
ковского диалекта карел, языка» (1969);
Баранцев А. П., «Образцы люднковской
речи» ([11. 1978); «Рус.-фин. словарь» (1963);
«Фин.-рус. словарь» (1975).
Ии-т языка, лит-ры и истории Коми
науч, центра Уральского отделения АН
СССР (Сыктывкар). Основан в 1970.
Исследует проблемы фиино-угор. яз-зиа-
иия, грамматич. строй и лексич. состав
коми языка, его диалекты, историю,
контакты коми языка с родств. я ие-
родств. языками, взаимодействие его с
рус. яз. в сов. эпоху.
Важнейшие труды: Жилина Т. И., Баракса-
ihob Г. Г.. «Присыктывкарский диалект и
коми лит. язык» (1971); «Образцы коми-зы-
рянской речи» (под ред. Сорвачевой В. А.,
Жилиной Т. И., 1971); «Совр. коми язык.
Лексикология» (1985); «Комн-рус, словарь»
(1961); «Сравнит, словарь коми-зырян, диа-
лектов» (1961); «Рус.-коми словарь» (1966);
Лыткин В. И., Гуляев Е. С.. «Краткий эти-
мологич. словарь коми языка» (1970).
Ин-т языка, лит-ры и истории Якут-
ского филиала Сибирского отделения
АН СССР (Якутск). Основан в 1935.
Разрабатывает вопросы фонетики, мор-
фологии, синтаксиса, лексикологии, диа-
лектологии и истории, совр. состояния
якут, яз., его связей с русским п кон-
тактов с соседними языками. Проводит
комплексные исследования языков наро-
дов Севера (эвенков, эвеиов, юкагиров).
Ведет экспериментально-фонетич. изуче-
ние звукового строя и интонационной
структуры языков народов Якутии. За-
нимается составлением словарей разных
типов (толкового словаря якут, языка,
орфографии., двуязычных и др.).
Важнейшие труды: Харитонов Л. Н.,
«Совр, якут, язык» (1947); «Грамматика
совр. якут. лит. языка», ч. 1, Фонетика и
морфология (1982); Слепцов П. А., «Якут,
лит. язык» (ч. 1, 1986); «Рус.-якут, сло-
варь» (1968); «Якут. рус. словарь» (1972);
«Диалектологич. словарь якут, языка» (1976).
В рамках академий наук союзных рес-
публик лингвистич. проблематику разра-
батывают специализированные и комп-
лексные и.-и. ин-ты (по алфавиту рес-
публик):
Ин-т яз-знания им. Насими АН Азер-
байджанской ССР (Баку). Осно-
ван в 1945. Разрабатывает общие пробле-
мы яз-зиания, проводит комплексное
исследование азерб. яз., его диалек-
тов, истории и совр. состояния, его ме-
ста в кругу родств. тюрк, языков, взаи-
модействия с рус. и др. языками.
Важнейшие труды: Ширалиев М. Ш.» «Ос-
новы азерб. диалектологии» (2 изд., 1967; иа
азерб. яз.); «Грамматика азерб. языка»
(1971; на азерб. яз.); «Совр. азерб. язык»
(т. 1—3, 1978—81; на азерб. яз.); Саадиев
1П. И., «Общеста. науки Сов. Азербайджа-
на. Библиография, указатель». Сер. «Азерб.
яз-знание» (1983; на рус. и азерб. яз.); «Тол-
ковый словарь азерб. языка» (т. 1—3, 1964 —
1983; на азерб. яз.); «Диалектологич. словарь
азерб. языка» (1964; на азерб. яз.): «Рус.-
азерб. словарь» (3 изд., т. 1—3, 1976—78).
Йн-т языка им. Р. Ачаряиа АН А р-
мя некой ССР (Ереван). Основан
в 1943. Изучает вопросы общего п арм.
яз-знания, ист. развития и совр. состоя-
ния арм. языка, его место в семье индо-
европ. языков, ист. контакты с языками
Передней Азии, взаимодействие с рус.
яз. в сов. эпоху.
13*
Важнейшие труды: Ачарян Р., «Полная
грамматика арм. языка» (т. 1—6, 1953—71;
на арм. яз.); его же, «Этимология, коренной
словарь арм. языка» (т. 1—4, 2 изд., 1971—
1979; на арм. яз.); «Совр. арм. язык» (т.
1—3, 1974—79; на арм. яз.); Джаукян Г. Б.,
«Сравнит, грамматика арм. языка» (1982);
«Сопоставит, анализ рус. и арм. языков»
(т. 1—3, 1981—85; на арм. и рус. яз.);
«Рус.«арм. словарь» (т. 1—4, 1954—58);
«Толковый словарь совр. арм. языка» (т.
1 — 4, 1969—80; на арм. яз.).
Ин-т яз-знания нм. Я. Коласа АН Б е-
л о р у с с к о й ССР (Минск). Основан
в 1929. Изучает совр. состояние белорус,
яз., его диалекты, историю, связи с рус.,
укр. и др. слав, языками, проблемы об-
щего и прикладного яз-знания.
Важнейшие труды; «Курс совр. белорус,
лит. языка» (ч. 1—3, 1957—61; на белорус,
яз.); «Грамматика белорус, языка» (т. 1 — 2,
1962—66; иа белорус, яз.); «Диалектологич.
атлас белорус, языка» (1963; Гос. пр. СССР,
1971); Бирилло Н. В., «Белорус, антропони-
мия» (ч. 1—3, 1966—82; на белорус, яз.);
«История белорус, лит. языка» (т. 1—2,
1967—68; на белорус, яз.); Подлужиый А. И.,
«Фонологич. система в белорус, лит. языке»
(1969; на белорус, яз.); Мартынов В. В.,
«Универсальный семантич. код» (£ч. 1—3],
1977—84); «Белорус, грамматика» (ч. 1 — 2,
1985—86; на белорус, яз.); «Белорус.-рус.
словарь» (1962); «Толковый словарь белорус,
языка» (т. 1—5, 1977—84; на белорус, яз.);
«Этимология, словарь белорус, языка» (т.
1—3, 1978—85; изд. продолжается); «Ист.
словарь белорус, языка» (в. 1—6, 1982—86;
на белорус, яз.; изд. продолжается); «Рус.-
белорус. словарь» (т. 1—2, 1982).
Ии-т яз-зиания им. А. С. Чикобавы
АН Грузинской ССР (Тбилиси).
Основан в 1936. Исследует общие и при-
кладные проблемы яз-знаиия, ведет все-
стороннее изучение кавказских (иберий-
ско-кавказских) языков. Важное место в
исследованиях ин-та занимает изучение
груз, языка и его диалектов в ист. раз-
витии, вопросы совр. состояния груз. лит.
языка, его взаимодействие с др. язы-
ками, составление словарей разл. типов.
Периодич. издания: «Иберийско-кавк.
яз-знание» (1946; иа груз, и рус. язы-
ках), «Ежегодник иберийско-кавк. яз-зна-
ния» (1974—; на груз., рус. и англ. яз.).
Важнейшие труды: Чнкобава А. С., «Древ-
нейшая структура именных основ в картвель-
ских языках» (1942; на груз, яз.); Шарадэе-
нидзе Т. С., «Теоретич. вопросы совр. яз-зна*
ния» (1972; на груз, яз.); Ломтатидзе К. В..
«Ист.-сравнит, анализ абх. л абазин, языков.
1. Фонологич. система н фонетич. процессы»
(1976; на груз, яз.); «Толковый словарь груз,
языка» (т. 1—8, 1950—64; на груз, яз.);
«Рус.-груз, словарь» (т. 1—3. 1956—59);
«Орфографич. словарь груз, языка» (1968);
«Инверсионный словарь груз, языка» (1967),
«Рус.-груз, словарь» (1983).
Абхазский ин-т языка лит-ры
и истории им. Д. И. Гулиа АН Груз. ССР
(Сухуми). Основан в 1930. Изучает абх.
яз., проблемы его истории и диалекто-
логии, его связи с др. языками Кавказа н
с рус. яз., проблемы отраслевой терми-
нологии и др.
Важнейшие труды: Бгажба X. С., «Бзыб-
ский диалект абх. языка» (1964; на абх.
яз.); «Грамматика абх. языка. Фонетика
и морфология» (1968; на абх. яз.); Килба
Э. К.» «Особенности речи батум. абхазов#
(1983; на рус. и абх. языках).
Ин-т яз-знания АН Казахской
ССР (Алма-Ата). Основан в 1961. Изу-
чает общие проблемы яэ-знания, ист.
развитие и совр. состояние казах, яз.,
вопросы лит. казах, яз. и его диалек-
тов, его место в семье тюрк, языков,
взаимодействие с рус. яз.
Важнейшие труды: «Грамматика казах,
языка» (т. 1—2, 1967; на казах, яз.); Бала-
каев М., Сыздыкоаа Р., Жаипеисов Е.,
«История казах, лит. языка» (1968; на казах,
яз.); Хасанов Б. X., «Языки народов Казах-
стана и их взаимодействие» (1976; на казах.
яз.); «Толковый словарь казах, языка*
(2 изд., т. 1—9, 1974—86; на казах, яз.);
«Рус.-казах, словарь» (т. 1—2, 1978—81).
Ин-т языка и лит-ры АН Киргиз-
ской ССР (Фруизе). Основан в 1935.
Изучает преим. проблемы ист. развития
кирг. языка, его совр. грамматич. строй,
памятники др.-тюрк, письменности.
Важнейшие труды: Джумагулов Ч., «Эпи-
графика Киргизии» (в. 1 — 2, 1963—82);
«Грамматика кирг. лит. языка» (ч. 1, 1980;
на кирг. яз.); Конкобаев К., «Топонимия
Юж. Киргизии» (1980); «Орхоно-енисейские
тексты (хрестоматия)» (1982; на кирг. и рус.
яз.); «Толковый словарь кирг. языка» (т. 1
1984; на кирг. яз.).	'
Ин-т языка и лит-ры им. А. Упита АН
Латвийской ССР (Рига). Основан
в 1946. Изучает историю и совр. состоя-
ние латыш, яз. и его диалектов, положе-
ние латыш, яз. в кругу балт. и иидоев-
роп. языков, его взаимодействие с рус.
яз. в совр. эпоху, а также вопросы при-
кладного яз-зиания.
Важнейшие труды: Эндэелин Я.» «Грамма-
тика латыш, языка» (1951; Ленинская пр.,
1958); его же, «Топоннмич. названия Латв.
ССР» (ч. 1, т. 1—2, 1956—61; на латыш,
яз.); его же, «Избр. труды» (т. 1—4, 1971 —
1982; на латыш., рус. и нем. языках); «Грам-
матика совр. латыш, лит. языка» (т. 1—2,
1959—62; на латыш, яз.); «Вопросыразработки
иауч.-технич. терминологии» (1973); «Балт.
языки в настоящем и прошлом» (1985; на
латыш., литов., рус. н нем. языках); «Терми-
нологич. словарь» (т. 1 — 14, 1958—81; на
латыш, яз.); «Частотный слоаарь латыш,
языка» (т. 1—4, 1966—76); «Словарь латыш,
лит. языка» (а 8 тт., т. 1 — 5, 1972—84; на
латыш, яз.).
Ии-т литов, языка и лит-ры АН Л и-
т о в с к о й ССР (Вильнюс). Основан
в 1952. Изучает проблемы общего и балт.
яз-знания, литов, яз, в его ист. развитии
и совр. состоянии, место и роль литов,
яз. в индоевроп. яз-знании, взаимодей-
ствие его с языками Прибалтики, с рус.
яз. и др. слав, языками.
Важнейшие труды: «Вопросы лнтов. яз-зна-
ния» (т. 1—24, 1957—85; на литов, яз.);
«Культура речи» (в. 1—51, 1961—86; на ли-
тов. яз.); «Грамматика литов, языка» (т. 1 —
3, 1965—76; на литов, яз.); «Атлас литов, язы-
ка», т. 1— Лексика, т. 2 — Фонетика (1977 —
1982; на литов, яз.); «Грамматика литов, язы-
ка» (1985); «Словарь литов, языка» (а 18 тт.,
т. 1 — 13, 1948—84; на литов, яз.); «Словарь
совр. литов, языка» (2 изд., 1972; на литов,
яз.).
Ин-т языка и лит-ры АН Молдав-
ской ССР (Кишинев). Основан в 1958.
Изучает вопросы молд. языка, проблемы
общего и ром. яз-знания, вост.-ром.-слав,
языковые контакты, рус.-молд. языковое
взаимодействие в сов. эпоху.
Важнейшие труды: «Восточнослааяно-молд.
языковые взаимоотношения» (1961—67; на
рус. и молд. языках); Корлэтяну Н.Г., «Ис-
следование лексич. системы молд. языка.
1870—1890 гг.» (1964; на молд. яз.); «Молд.
лингвистич. атлас» (т. 1—2, 1968 — 72; на
молд. яз.); «Социально-ист. обусловленность
развития молд. иац. языка» (1983; на рус. и
молд. языках); Ильяшеико Т. П.. «Форми-
рование ром. лит. языков. Молд. язык»
(1983); Борш А. П., «Рус.-молд. словарь»
(1976); «Толковый словарь молд. языка»
(в. 1—2, 1977—85; иа молд. яз.); «Краткий
этимология, словарь молд. языка» (1978;
на молд. яз.).
Ин-т языка и лит-ры им. Рудаки АН
Таджикской ССР (Душанбе).
Основан в 1951. Изучает проблемы совр.
тадж. яз., его историю, диал. членение,
вопросы двуязычия, а также памирские
языки и общие вопросы иран. языко-
знания.
Важнейшие труды: «Грамматика тадж. язы-
ка. Фонетика и морфология» (1956; иа тадж.
яз.); «Грамматика тадж. языка. Синтаксис»
ИНСТИТУТЫ 195
(1963; на тадж. яз.); «Южные говоры тадж.
языка» (т. 1—5, 1973—84; иа тадж. яз.); Аси-
мова Б., «Языкоаое строительство в Таджи-
кистане» (1982); «Грамматика совр. тадж.
лит. языка» (т. 1—2. 1985—87; на тадж.
яз.); «Рус.-тадж. словарь» (1949, 1985);
«Тадж.-рус. словарь» (1954); Фазылов М.,
«Фразеология, словарь совр. тадж. языка»
(т. 1-2, 1963-64).
Ии-т языка и лит-ры им. Махтумкули
АН Туркменской ССР (Ашха-
бад). Осиоваи в 1936. Изучает проблемы
турки, яз., его историю и совр. состояние,
диал. членение, вопросы тюрк, яз-зна-
ния, взаимодействие туркменского с рус-
ским и др. языками.
Важнейшие труды: Чарыяров Б., «Вре-
мена глагола в тюрк, языках юго-зап.
группы» (1969; на туркм. яз.); «Грамматика
турки, языка» (ч. 1, 1970; на рус. яз.; ч. 2,
1977: на туркм. яз.); Тачмурадов Т.. «Раз-
витие и нормализация туркм. лит. языка в
сов. эпоху» (1984; на туркм. яз.); «Сло-
варь туркм. языка» (1962; на туркм. яз.);
«Туркм.-рус. словарь» (1968).
Ии-т языка и лит-ры им. А. С. Пушки-
на АН Узбекской ССР (Ташкент).
Основан в 1934. Изучает вопросы общего
и тюрк, яз-зиания, узб. яз., его историю,
диал. членение и совр. лит. язык, взаимо-
действие с рус. яз. в сов. эпоху.
Важнейшие труды: «Грамматика узб. язы-
ка» (т. 1—2, 1975—76: иа узб. яз.); «Узб.
говоры Ташкентской области» (1976; на узб.
яз.); «Вопросы истории узб. языка» (1977;
на узб. яз.); «Проблемы изучения рус. язы-
ка в Узбекистане» (1982); «Толковый сло-
варь узб. языка» (т. 1—2, 1981).
Ин-т истории, языка и лит-ры им.
Н. Давкараева Каракалпакско-
го филиала АН Узб. ССР (Нукус). Ос-
нован в 1959. Изучает проблемы кара-
калп. языка, его совр. состояния, ист.
развития, диалектологии, связей кара-
калп. яз. с другими тюрк, языками.
Важнейшие труды: Насыров Д. С., «Ста-
новление каракалп. общенар. разг, языка и
его диалектная система» (1976; на каракалп.
яз.): «Толкоаый словарь каракалп. языка» (в
4 тт., т. 1 — 2, 1982 — 84; иа каракалп. яз.).
Ордена Трудового Красного Знамени
Ин-т языковедения им. А. А. Потебни
АН Украинской ССР (Киев).
Основан в 1921. Изучает проблемы об-
щего и прикладного яз-зиания, слав.,
герм., ром., балт. яз-зиания, закономер-
ности ист. развития и совр. состояния
укр. яз., взаимодействие его с русским
н др. языками.
Важнейшие труды: «Совр. укр. лит. язык»
(т. 1—5, 1969—73; на укр. яз.); Булахов-
ский Л. А.. «Избр. труды» (т. 1—5, 1975—
1983; иа укр. и рус. яз.); «Рус. язык — язык
межнац. общения и единения народов СССР»
(1976): «История укр. языка» ((ки. 1—4],
1978—83; на укр. яз.): «Укр.-рус. словарь»
(т. 1—6, 1953—63); «Словарь укр. языка»
(т. 1-11, 1970-80; Гос. пр. СССР, 1983);
«Рус.-укр. словарь» (2 изд., т. 1—3, 1980—81);
«Этимология, словарь укр. языка» (в 7 тт.,
т. 1 — 2. 1983—85; на укр. яз.).
Ин-т языка и лит-ры АН Эстон-
ской ССР (Таллинн). Основан в 1947.
Изучает эст. язык и другие финно-угор.
языки, их историю и совр. состояние, раз-
вивает методы применения ЭВМ в линг-
вистике, ведет сопоставит, исследования
эст. и рус. языков.
Важнейшие труды: «Эст. диалекты» (т.
1—3, 1961 — 70; на эст. яз.); Лаанест А.,
«Введение в прибалтийско-фин. языки» (1975;
на эст. яз.; 1982; на нем. яз.); Вийтсо
Т.-P., «Вопросы фонологии прибалтийско-
фин. языков» (1981; на эст. яз.); Эрелт Т..
«Эст. терминология» (1982; на эст. яз.); сер.
«Estonian papers in phonetics» (1972—; иа
англ, яз.); сер. «Ars grammatica» (1981—;
на зет. яэ.); сер. «Comparativa» (1982—);
«Ортологич. словарь» (1976, 4 изд. 1984; на
эст. яз.); «Краткий диалектный словарь»
196 ИНТЕРЛИНГВИСТ
(т. 1—2, 1982—85; на эст. яэ.); «Словарь
эст. лит. языка» (в 6 тт., т. 1, в. 1, 1985).
В. П. Нерознак.
ИНТЕРЛИНГВЙСТИКА — раздел язы-
кознания, изучающий международные
языки как средство межъязыкового об-
щения. Оси. внимание обращается на
процессы создания и функционирования
междунар. искусственных языков, к-рые
исследуются в связи с вопросами много-
язычия, взаимовлияния языков, образо-
вания интернационализмов и т. п.
Выделение объекта и внутр, структу-
ра И. определились в процессе ее длит,
развития. И. сформировалась на базе
теории лингво пр оектиро-
в а и и я, заложенной раоотами Р. Де-
карта (1629) и развитой Г. В. Лейбницем
и др. Осн. направлением лиигвопроекти-
рования 17—19 вв. было логиче-
ское, опиравшееся на рационалистич.
философию с характерной для нее кри-
тикой естеств. языка. В рамках этого на-
правления разрабатывались т. наз. фи-
лос. языки, предназначавшиеся для за-
мены естеств. языков как якобы недо-
статочно совершенных орудий мышления.
Наиболее известны проекты филос. язы-
ков Дж. Дальгарно (1661), Дж. Уилкин-
са (1668), Ж. Делормеля (1795), муз.
язык сольресоль Ж. Сюдра (1817—66)
и др. Логич. направлению противостояло
эмпирическое, предлагавшее уп-
рощение естеств. языка как коммуни-
кативной системы без попытки реформи-
рования его как средства мышления: уп-
рощенная латынь Ф. Лаббе (ок. 1650);
всеславянский язык Ю. Крижанича
(1659—66); упрощенный франц, язык
И. Шипфера (1839) и др. Большинство
проектов 17—19 вв. предполагало созда-
ние априорных языков (лишенных ма-
териального сходства с естественными),
попытки проектирования апостериорных
искусств, языков (по образцу естествен-
ных) были редки и непоследовательны.
И логич., и эмпирич. направления раз-
рабатывали системы либо звукописьм.
языка (п а з и л а л и и), либо только
письм. языка (пазиграфии); сре-
ди последних наибольшую известность
получила пазиграфия Ж. Мемье (1797).
Хотя с сер. 18 в. логич. направление под-
вергалось критике (П. Л. М. де Мопер-
тюи, И. Д. Михаэлис), еще в 1856—58
оно поддерживалось Интернац. лингви-
стич. об-вом — первой орг-цией лингви-
стов, занявшейся проблемой универсаль-
ного, т. е. междунар. искусств, языка.
Со 2-й пол. 19 в. лингвопроектирование
начинает ориентироваться на создание
искусств, языков, к-рые были бы одно-
временно коммуникативно совершенны-
ми, апостериорными и пазилалиями.
Вместе с тем определяется роль такого
языка как вспомогат. средства общения по
сравнению с нац. языками.
С появлением в 1879 междунар. ис-
кусств. языка волапюк, впервые реализо-
вавшегося в общении, начинается этап
социального использования искусств,
языков. Возникает движение за между-
нар. язык, первоначально группировав-
шееся вокруг волапюка, а затем эспе-
ранто (1887). Переход от теоретич. кон-
струирования искусств, языков к прак-
тич. проверке их в условиях общения
создал необходимые предпосылки для
формирования И. в собств. смысле слова,
к-рая ие ограничивается теорией лингво-
проектирования, а включает также тео-
рию функционирования со-
циально реализованных языковых си-
стем (к-рые стали называться плано-
выми языками). Новая область
яз-знания первоначально называлась кос-
моглоттикой, а в 1911 Ж. Мейсманс
предложил термин «И.». После 1879
проблемы междунар. искусств, языка
широко обсуждаются лингвистами раз-
ных стран. Вызывала споры сама идея
о возможности создания и использования
планового языка. В положительном ре-
шении этого вопроса большую роль сыгра-
ли теоретич. выступления Г. Шухардта
(в полемике с Г. Мейером) и И. А. Бо-
дуэна де Куртеиэ (в полемике с К. Бруг-
маном и А. Лескииом), к-рые показали
несостоятельность критики планового
языка с позиций лингвистич. натурализ-
ма, приравнивавшего язык к «организму»,
«природному дару» и поэтому отвергавше-
го возможность его искусств, создания.
К иач. 20-х гг. 20 в. А. Мейе конста-
тировал, что полемика о возможности су-
ществования планового языка снята са-
мим фактом относительно широкого ком-
муникативного использования эсперанто.
На этом основании он включил в свой
обзор языков Европы как естественные
(этнические), так н плановые языки. Пре-
имуществ. внимание исследователей при-
влекает проблема определения роли пла-
новых языков в межъязыковом общении.
Иитерлиигвистич. проблематика поднима-
лась на 2-м и 6-м Междунар. лингвистич.
конгрессах (1931 и 1948), где в пользу
планового языка как оптимального спо-
соба преодоления многоязычия высказы-
вались О. Есперсен, Э. Сепир, Мейе,
М. Дж. Бартоли, К. К. Уленбек, Ш. Бал-
ли, А. Фрей, Б. Мильориии, Ж. Ванд-
риес, А. Дебруннер, В. Георгиев, проти-
воположной точки зрения придержива-
лись А. Доза, Р. Дж. Келлог, Б. Спек-
ман, предлагавшие в качестве междуна-
родных использовать только иац. язы-
ки. Важный вклад в решение принципи-
альных вопросов И. внесен сов. языко-
ведами (Е. А. Бокарев, В. П. Григорьев,
Э. К. Дрезен, Э. П. Свадост, В. Ф. Спи-
ридович, Н. В. Юшмаиов), сосредоточив-
шими свои усилия иа решении насущных
проблем междунар. вспомогат. языка и
четко отграничившими этот круг вопро-
сов от проблем дальнего нптерлингви-
стич. прогнозирования (единый язык
человечества). Плановые языки (гл. обр.
эсперанто) изучаются сов. И. в конкрет-
ных формах их совр. использования
(Бокарев, М. И. Исаев и др.).
Наряду с общими вопросами статуса
плановых языков, И. разрабатывает их
историю и науч, систематику (Л. Кутю-
ра, Дрезеи, А. Д. Дуличенко) и прин-
ципы структурной организации (Еспер-
сен, Юшманов, Г. Варииьен). Вопросы
фонологии планового языка рассматрива-
лись Н. С. Трубецким, вопросы семан-
тики — Сепиром, лексич. состава —
А. Мартиие. Важное значение имеет
установленный Реие де Соссюром факт
возникновения в социально используе-
мом плановом языке (эсперанто) законо-
мерностей, ие постулированных в пер-
вонач. проекте этого языка. Тем самым
плановый язык предстает как саморегу-
лирующаяся система, способная и к раз-
витию, и к поддержанию стабильности.
Эти вопросы служили предметом спец,
рассмотрения на 14-м Междунар. линг-
вистич. конгрессе (1987).
Практич. использование плановых язы-
ков показало, что из всех предлагавшихся
систем коммуникативную пригодность
имеют лишь языки апостериорного типа,
строящиеся по модели естеств. языков
и комплектующие свой словарь из числа
интернационализмов. Две интерлиигви-
стич. школы, одинаково стоящие на прин-
ципах апостериоризма, различаются ха-
рактером применения этих принципов.
Автономистская (или схема-
тич.) школа исходит из необходимости
упорядочения материала, к-рый кладется
в основу планового языка; заимствуя
из естеств. языков лексич. и грамматич.
элементы, плановые языки этого типа
подчиняют их собств. структурным за-
конам, ие имеющим исключений. Сторон-
ники натуралистич. школы счи-
тают необходимым использовать заимст-
вованные лексич. и грамматич. элементы
в той форме, в к-рой они существуют
в естеств. языках; этим достигается луч-
шая опознаваемость слов интернац. кор-
неслова, ио затрудняется их активное
усвоение из-за большого числа отклоняю-
щихся 11 неправильных форм. Эсперанто
(как и меиее распространенный его ре-
формированный вариант идо, создан-
ный в 1907) отвечает принципам автоно-
мистской школы. В рамках натурали-
стич. школы были разработаны языки
окциденталь (1922) и интерлингва (1951),
не нашедшие широкого распространения.
Хотя объектом интерлиигвистич. ис-
следований являются преим. плановые
языки, И. проявляет постоянный инте-
рес к вопросам сознат. воздействия чело-
века на язык, т. е. к языковому плани-
рованию и языковой политике, а также
к вопросам междуиар. стандартизации
иауч. и техиич. номенклатуры.
• Междунар. языки наука, пер. с нем., Од.,
1910; Д р е з е н Э. К., За всеобщим языком,
М,—Л., 1928; его же, Основы яз-знания,
теории и истории междунар. языка, 3 изд.,
М., 1932; Ахманова О. С., Бока-
рев Е. А., Междунар. вспомогат. язык как
лингвистич. проблема, ВЯ, 1956, №6; Гри-
горьев В. П., И. А. Бодуэн де Куртенэ
и интерлингвистика, в кн.; И. А. Бодуэн де
Куртенэ (К 30-летию со дия смерти), М.,
1960; его ж е, О нек-рых вопросах интер-
лингвистики, ВЯ, 1966, № 1; Свадост-
Истомин Э. П., Как возникнет всеоб-
щий язык?, М., 1968; Проблемы интерлинг-
вистики, М., 1976; Дуличенко А. Д.,
Сов. интерлингвистика (аннотированная биб-
лиография за 1946—1982 гг.), Тарту, 1983;
Кузнецов С. Н., Направления совр.
интерлингвистики, М., 1984; его же, Тео-
ретич. основы интерлингвистики, М., 1987
(лит.); Shen ton Н., S а р i г Е.. Jes-
persen О.. International communication, L.,
1931; J а с о b H.. A planned auxiliary lan-
guage. L., 1947; Monnerot -D u m a i n e
M.. Precis d’interlinguistique gen£raie et spe-
ciale. P., I960; T a u 1 i V., Introduction to
atheory of language planning, Uppsala, 1968;
Ronai P.. Der Kampf gegen Babel oder
das Abenteuer der Universalsprachen, Munch.,
1969; Bausani A., Le lingue. inventate.
Roma. 1974; Plansprachen. Beitrage zur
Interlinguistik, hrsg. von R. Haupenthal,
Darmstadt, 1976; Interlinguistica Tartuensis
(серия сборников), Tartu, c 1982; Blanke
D., Internationale Plansprachen. B., 1985.
С. H. Кузнецов.
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ Ы — слова,
совпадающие по своей внешней форме
(с учетом закономерных соответствий
звуков и графических единиц в конкрет-
ных языках), с полно или частично сов-
падающим смыслом, выражающие поня-
тия междуиар. характера из области нау-
ки и техники, политики, культуры, ис-
кусства и функционирующие в разных,
прежде всего неродственных (не меиее
чем в трех) языках.
И., как правило, распространены в
границах крупных ареалов: европ.-амери-
канского, ближне- и средневосточного,
вост.-азиатского, юж.-азиатского и срав-
нительно нового ареала языков народов
СССР (в формировании к-рого органи-
зующая роль принадлежит рус. яз.).
Наиболее изучены И.-«европеизмы»,
основу фонда к-рых составляют слова
т. наз. классич. языков — греческого и
латинского (ср. «форум», «деспот»,
«класс» и т. д.), однако немало подоб-
ных слов вошло в междунар. обиход
из совр. языков; морские термины — из
нидерл. яз., музыкальные — из итал.
яз., спортивные — из англ, яз.; новей-
шие И. вошли во мн. языки мира из рус,
яз. («ленинизм», «совет», «спутник» и
т. д.). Развитие фонда И. в 20 в. идет
под знаком количеств, роста и расшире-
ния сферы распространения, что связа-
но с усилением интернационализации со-
циально-экономич. процессов, науч.-
технич. прогрессом, ростом междуиар.
науч, и культурного обмена. Удельный
вес И. в ряде языков достаточно велик
(иапр., в активном словаре рус., англ.,
нем., франц, языков их более 10%).
• Виноградов В. В., Великий рус.
язык, М., 1945; его же, Осн. вопросы изу-
чения совр. слав. лит. языков, «Вестник
МГУ». Сер. обществ, наук, 1949, №7; Бе л ь-
чнков Ю. А., Интернац. терминология
в рус. языке, М., 1959; Дешериев Ю. Д.,
Закономерности развития и взаимодействия
языков в сов. обществе, М., 1966; Акулен-
ко В. В., Вопросы интернационализации
словарного состава языка, Хар., 1972; Интер-
нац. элементы в лексике н терминологии, Хар.,
1980; Протченко И. Ф., Лексика и сло-
вообразование рус. языка сов. впохи. Социо-
лингвистич. аспект, 2 изд., М., 1985; М е i 1-
1 е t A., Les lanques dans 1'Europe nouvelle,
P., 1918, 2 ed., P., 1928; Wister E.,
Internationale Sprachnormung in der Technik,
besonders in der Elektrotechnik, 3 Aufl.,
Bonn, 1970; Tchekhoff CL, Les forma-
tions savantes greco-latines en frangais, ang-
lais, italien, espagnol, allemand et russe. Norme
et deviations recents, «La linguistique», 1971,
v. 7, fasc. 2; J i г a c e k J., Adjektiva s
internacionalnimi sufixalnimi morfy v sou-
casne rustine v porovnini s cestinou. Brno,
1984.	Ю. А. Бельчиков.
«ИНТЕРПРЕТЙРУЮЩАЯ ЛИНГВЙ-
СТИКА» (интерпретационизм, интерпре-
тирующий подход, интерпретивизм) —
1) в узком смысле называется также
«интерпретирующей семантикой»—одно
из направлений в теории порождающих
грамматик. И. л. в противоположность
порождающей семантике утверждает,
что весь спектр возможных значений кон-
кретного предложения, порожденного
синтаксич. правилами грамматики, воз-
никает только в результате действия
«правил семантической интерпретации»
(работы Н. Хомского, Р. Джэкендоффа
и др.); 2) в широком смысле — направ-
ление в зарубежном теоретическом язы-
кознании, возникшее в сер. 60-х гг. как
реакция иа бихевиоризм (см. Бихевио-
ризм в языкознании) и получившее рас-
пространение к сер. 70-х гг. 20 в. под
влиянием семиотики, теории интерпрета-
ции в лит-ведеиии, «интерпретирующей
семантики» и др. В И. л. значение и
смысл языковых выражений рассматри-
ваются как результат интерпретирующей
деятельности человека, обладающего
конкретным багажом знаний, презумп-
ций и предпочтений в выборе «страте-
гий интерпретирования», а также обла-
дающего «внутренним миром», к-рый
в большей или меньшей степени опреде-
ляет интерпретации и определяется ими.
И. л. обладает двойной направленностью:
а) объясняет факты речи и языка через
понятие интерпретации, б) выявляет ме-
ханизмы интерпретации при понимании
и общении. Отправное теоретич. положе-
ние И. л. о том, что значения знаков не
образуют особого «царства идей», а су-
ществуют только как отражения знаков
в мозгу человека, дает положит, резуль-
таты при описании процессов восприя-
тия речи. Одиако в И. л. нет устояв-
шихся определений таких терминов, как
«интерпретация» и «понимание»; разра-
ботка этих определений входит в про-
грамму исследования в рамках И. л.
В качестве эвристич. принципов подход
И. л. используется в вычислит, лингви-
стике при разработке систем перера-
ботки текстов на естеств. языке.
• Демьянков В. 3., Основы теории
интерпретации и ее приложения в вычислит,
лингвистике, М., 1985 (лит.).
-	В. 3. Демьянков.
ИНТЕРФЕРЕНЦИЯ (от лат. inter —
между собой, взаимно и ferio — ка-
саюсь, ударяю) — взаимодействие языко-
вых систем в условиях двуязычия (см.
Многоязычие'), складывающегося либо
при контактах языковых, либо при ин-
дивидуальном освоении неродного язы-
ка; выражается в отклонениях от нормы
и системы второго языка под влиянием
ро ДИОГО.
И. проявляется как иноязычный ак-
цент в речи человека, владеющего двумя
языками; он может быть стабильным (как
характеристика речи коллектива) и прехо-
дящим (как особенность чьего-либо идио-
лекта). И. способна охватывать все
уровни языка, но особенно заметна в фо-
нетике (акцент в узком смысле слова).
Гл. источник И.— расхождения в систе-
мах взаимодействующих языков: разл.
фонемный состав, разл. правила пози-
ционной реализации фонем, их сочетае-
мости, разл. интонация, разл. соотноше-
ние дифференциальных и интегральных
признаков (см. Фонема, Фоноло-
гия), разл. состав грамматич. катего-
рий и/или разл. способы их выраже-
ния и т. п. Явление И. по своему ме-
ханизму напоминает осн. диахронич. из-
менения в фонологии (см. Фонологиза-
ция). Отношения между смешиваемыми
звуками (субститутами) взаимодействую-
щих языков при И. называют диафониче-
скими, а сами звуки родиого языка, под-
меняющие звуки второго,— диафо-
нами (термин предложен для др.
целей Д. Джоунзом и переосмыслен
Э. И. Хаугеном); аналогичные явления
возможны и в грамматике, и в лексике,
в связи с чем можно говорить также об
отношениях диаморфии и диасемии (диа-
лексии). Термин «И.» используется так-
же для обозначения ее результата. И.,
происходившая в прошлом, может ос-
тавлять следы в системе языка в ви-
де субстрата и суперстрата (остаточ-
ная И.).
• Вайнрайх У., Языковые контак-
ты, пер. с англ., К., 1979. В. А. Виноградов.
ИНТЕРФЙКС (от лат. inter — между и
fixus — укрепленный) — см. Аффикс.
ИНТОНАЦИЯ (ср.-лат. intonatio, от
intono — громко произношу) — единство
взаимосвязанных компонентов: мелоди-
ки, интенсивности, длительности, темпа
речи и тембра произнесения. Нек-рые
исследователи включают в состав компо-
нентов И. паузы. Вместе с ударением
И. образует просодич. систему языка
(см. Просодия). И. является важным
средством формирования высказывания
и выявления его смысла.
В высказывании И. выполняет след,
функции: различает коммуникативные
типы высказывания — побуждение, воп-
рос, восклицание, повествование, импли-
кацию (подразумевание); различает ча-
сти высказывания соответственно их
смысловой важности, выделенности;
оформляет высказывание в единое целое,
одновременно расчленяя его на ритмич.
группы и синтагмы; выражает конкрет-
ные эмоции; вскрывает подтекст высказы-
вания; характеризует говорящего и си-
туацию оощения. Две первые функции
ИНТОНАЦИЯ 197
относят И. к системе языка, остальные
связаны с речевой сферой.
Особую роль играет И. в рамках це-
лого текста: различным образом окраши-
вает тексты разных стилей и жанров,
расчленяет текст на смысловые кускн,
осуществляя вместе с тем межфразовую
связь, является активным фактором эмо-
ционально-эстетич. воздействия на слу-
шателя. В худож. тексте И. выполняет
изобразит, функцию, рисуя нек-рые эле-
менты действительности: быстрое и мед-
ленное движение, больших и маленьких
персонажей, эмоциональное состояние
персонажей, силы добра и зла в сказках
и т. п.
С т. зр. акустики И.— взаимосвязан-
ные изменения частоты осн. тона и ин-
тенсивности, развертывающиеся во вре-
мени. Для лингвиста важны не абсолют-
ные, а относит, значения акустич. пара-
метров И. Акустич. параметры воспри-
нимаются как модификации мелодич.
движения (выше/ниже, плавно/резко), ме-
лодич. диапазона (шире/уже), громкости
(слабее/сильнее), темпа речи (быстрее/
медленнее). Регулярности воспроизведе-
ния этих модификаций создают ритм
речи. Единица И.— интонема
(в иной терминологии — «фонема тона»,
«интонационная конструкция») — сово-
купность интонационных признаков (па-
раметров), достаточных для дифферен-
циации значения высказывания или его
части и передающих коммуникативный
тип высказывания, смысловую важность
синтагм, членение на тему и рему. Ин-
тоиема имеет план выражения и план со-
держания и является одним из знаков
языка. Интонемы образуют систему лииг-
вистич. единиц супрасегмеитного уровня
языка. В системе И. вычленяются также
фигуры: повышения и понижения мело-
дич. движения на разл. участках фразы
(восходящая И., нисходящая И.), мело-
дич. пики. Сами по себе они значения не
имеют, но могут изменять коммуникатив-
ные и тема-рематич. характеристики вы-
сказывания.
Специфика И. отд. языков связана
прежде всего с типом словесного ударе-
ния, в зависимости от к-рого происходит
перераспределение функцион. нагрузки
компонентов И. Напр., в языках, имею-
щих смыслоразличит. тоны (кит.), мело-
дика не является самым важным компо-
нентом фразовой И. и ведущая роль
в интонационной организации высказыва-
ния принадлежит динамическим и вре-
менным параметрам. Абсолютные уни-
версалии в области И. не выделены.
Собственно типологии, работы по И.
касаются нетональных языков (Т. М. Ни-
колаева).
И. находится в тесной взаимосвязи
с синтаксич. и лексико-семантич. средст-
вами формирования высказывания и
текста. Она может действовать одновре-
менно с этими средствами, усиливая их
эффект, либо компенсировать отсутствие
нек-рых из них, напр. союзов. В тексте
отсутствие прямой смысловой связи мо-
жет компенсироваться тесной интонаци-
онной спаянностью. Напр., однонаправ-
ленное воздействие лексико-семантич.
средств и И. проявляется в оформлении
слов-усилителей во мн. европ. языках
мелодич. пиком. Изучение И. ведется
с кон. 19 в. (Г. Сунт, Д. Джоунз). В оте-
честв. яз-знании основы изучения И. за-
ложены В. А. Богородицким, А. М. Пеш-
ковским, Л. В. Щербой. До сер. 20 в.
интерес исследователей сосредоточивался
198 ИНФИКС
в основном на выявлении роли И. в раз-
личении типов высказываний (вопрос,
побуждение и т. д.), в 40—50-х гг. в цент-
ре внимания была проблема соотноше-
ния И. и синтаксиса, в 60-х гг. велся
интенсивный поиск единиц И., в 70—
80-х гг. возрос интерес к исследованиям
в области фоностилистики и И, текста.
И. изучается при помощи анализаторов
и синтезаторов речевого сигнала с при-
менением ЭВМ. Акустич. параметры обя-
зательно соотносятся с данными восприя-
тия. Результаты исследований И. исполь-
зуются при обучении иностр, языку, при
разработке систем автоматич. распозна-
вания и синтеза речи, идентификации лич-
ности говорящего и его эмоционального
состояния по акустич. характеристикам
речевого сигнала, диагностике нек-рых
заболеваний.
• Богородицкий В. А., Лекции
по общему языковедению. Каз., 1915; Т о р-
с у е в Г.П., Фонетика англ, языка. М., 1950;
Пешковский А. М., Рус. синтаксис
в науч, освещении. 7 изд.. М., 1956; Щер-
ба Л. В., Фонетика франц, языка, М.,
1963; Фланаган Д. Л., Анализ,
синтез и восприятие речи. пер. с англ., М.,
1968; Румянцев М. К.. Тон и интона-
ция в совр. кит. языке. М., 1972; Рефор-
матский А. А., Пролегомены к изуче-
нию интонации, в его кн.: Фонологич. этюды,
М., 1975; Брызгунова Е. А., Звуки и
интонация рус. речи, 3 изд., М.. 1977; Н и-
колаева Т. М., Фразовая интонация
слав, языков. М., 1977; Зин дер Л. Р.,
Общая фонетика. М., 1979; Т о р с у е-
в а И. Г.. Интонация и смысл высказыва-
ния, М,, 1979; Sweet Н.. A new English
grammar logical and historical, pt 1. Oxf..
1892; Jones D., Intonation curves. Lpz.—
B.,1909; Pike K., The intonation of American
English, Ann Arbor. 1946; Lieber-
man Ph., Intonation, perception and lan-
guage, Camb. (Mass.X 1967; Leon P. R.,
Martin Ph., Prolegomenes a 1’etude des
structures intonatives. Montreal — P., 1969;
L'intonation de 1'acoustique a la sdmantique,
P., 1981.	И. Г. Topcyeea.
ЙНФИКС (от лат. infixus — вставлен-
ный, прикрепленный) — см. Аффикс.
ИНФИНИТЙВ (от лат. infinitivus—
неопределенный) (неопределенная фор-
ма, устар. — неопределенное наклоне-
ние) — нефинитная форма глагола (вер-
боид), существующая во флективных и
агглютинативных языках (см. Типологи-
ческая классификация языков) и исполь-
зуемая для оформления сказуемого,
а также слов с предикатным значением
в позициях именных членов предложе-
ния. В отличие от финитных форм в И.
морфологически не выражены такие ка-
тегории глагола, как абсолютное время,
наклонение и, как правило, лицо и чис-
ло. Благодаря меньшей категориальной
нагруженности И. в описаниях ряда
языков используется как словарная фор-
ма (представитель глагольной лексемы
в словаре).
Исторически И. в индоевроп. языках
представляет собой перешедшую в пара-
дигму глагола форму имени со значе-
нием действия. И. как глагольная форма
может иметь такие грамматич. катего-
рии, как вид («подписать» —«подписы-
вать»), залог («строить»—«строиться»),
относит, время (лат. laudare ‘хвалить’ —
наст, вр., laudavisse — прош. вр., lauda-
turum esse—буд. вр.), редко лицо и
число (португ. falar ‘говорить’ — 1-е
л. ед. ч., falar-es — 2-е л. ед. ч. н т. д.).
И. учасгвует в образовании личных
аналитических форм глагола («буду чи-
тать »).
И. выступает в предложении чаще все-
го для обозначения предиката, зависи-
мого от каузативных, модальных и фа-
зовых глаголов. И. употребляется также
в позициях подлежащего и сказуемого
(«Курить — здоровью вредить»), части
составного сказуемого («Его мечта —
побывать в Африке»), главного члева
односоставных предложений («Не вхо-
дить»), обстоятельства цели («Пошел
купить хлеба»), несогласованного опре-
деления («Он говорил о своем желании
уехать в город»),
В тех случаях, когда И. подчинен фи-
нитной форме, он может быть субъект-
ным, если его субъект совпадает с субъек-
том финитной формы (« Начал есть»), или
объектным, если его субъект совпадает
с объектом финитной формы («Ои велел
мне отправить письмо»). И. имеет собств.
субъектную соотнесенность («абсолютив-
ный» И.), когда ои подчинен прилага-
тельному, напр. в составе именной части
сказуемого (It’s extremely funny for me to
be consoling you) либо в спец, предлож-
ном обороте (I sent a boat for them to
come home).
В алтайских, картвельских и семитских
языках И. соответствует отглагольное
имя, т. е. имя действия, сохраняющее
в отд. случаях нек-рые глагольные кате-
гории (время, залог) и получающее ряд
морфологич. и синтаксич. признаков
имени (род, падеж, категорию принад-
лежности, возможность иметь при себе
согласованное определение и др.). В грам-
матич. традиции изучения иек-рых язы-
ков И. и отглагольное имя ие различа-
ются и выступают под общим назв. «И.».
Семантика падежей И. и глагольного
имени имеет своп особенности; так, И.
третий в ииессиве (виутр.-местном па-
деже) фин. яз. обозначает сопутствующее
имперфективное действие подобно рус.
деепричастию несов. вида; форма отло-
жит. падежа И. в арм. яз. обозначает
подчиненное действие, послужившее при-
чиной главного, выраженного финитной
формой.
И. может вторично субстантивировать-
ся, присоединяя в нек-рых языках ар-
тикль (в др.-греч. и ием. языках суб-
стантивированный II. относится к ср.
роду, в исп. и португ. языках — к муж-
скому).
В ряде языков И., обозначающему
подчиненное действие, функционально
соответствуют формы косвенных накло-
нений или эквивалентные им конструк-
ции с финитными формами (напр,,
в болг., перс, языках). Функционально
близки И. супин в латыни и ст.-слав,
яз., употребляемый при глаголах дви-
жения и обозначающий цель действия,
герундий в англ. яз. Эти формы вхо-
дят наряду с И. в парадигму глагола, но
отличаются от него соотношением имен-
ных и глагольных свойств.
В разл. языках II. характеризуется
преим. спец, аффиксами, иногда в ком-
бинации с предлогами. Особо выделяются
случаи, когда И. п финитные формы со-
ставляют супплетивный ряд, ср. в индо-
европ. языках глаголы со значениями
«быть», «иметь», «идти».
• Шахматов А. А.. Синтаксис рус.
языка, Л., 1941, с. 461 — 62; Виногра-
дов В. В., Рус. язык. Грамматич. учение о
слове, М., 1947; Тимофеев К. А.,
Об основных типах инфинитивных предло-
жений в совр. рус. лит. языке, в кв.:
Вопросы синтаксиса совр. рус. языка. М..
1950; Балли Ш.. Общая лингвистика
и вопросы франц, языка, пер. с франц.,
М., 1955; Потебня А. А., Из запи-
сок по рус. грамматике, т. 1 — 2, М., 1958;
Габинский М. А.. Возникновение
инфинитива как вторичный балканский
языковой процесс. .’I.. 1967; Дуброви-
на 3. М,, Инфинитивы в фии. языке, Л.,
1972; Ярцева В. Н.. Глагольные кате-
гории в инфинитиве индоевроп. языков,
в кн.: Иран, яз-знание, М., 1976; Рус. граи-
матика, т. 1—2. Прага. 1979; Рус. грамма-
тика, т. 1 — 2. М.. 1980; Богданов В. В.,
Семантико-грамматич. статус инфинитива.
Опыт типологич. анализа, в кн.: Исследова-
ния по семантике. Лексич. и грамматич.
семантика, Уфа, 1980; Семантика и синтак-
сис конструкций с предикатными актанта-
ми. Л.. 1981; Be ch G., Studien uber das
deutsche Verbum infinitum. Bd 1—2, Kbh.,
1955—57; Burguiere P.. Histoire de
1’infinitif en grec, P.. 1960; Hrabe V.,
Polovetne vazby a kondenzace «druheho sdfi-
leni» v rustine a v cestine. Praha, 1964; R a-
ecke J., Verbalsubstantiv und Infinitiv.
Zur syntaktischen und stilistischen Funktion
von Verbalsubstantiven in der gegenwartigen
russischen Zeitungssprache, «Slavistische Beit-
rage*. 1977, Bd 113. H. А. Козинцева.
ИНФОРМАЦИОННО - ПОИСКОВЫЕ
ЯЗЫКЙ — см. Искусственные языки.
ИРАКВСКИЕ ЯЗЫКЙ—южная под-
группа кушитских языков. Распростра-
нены в Сев. Танзании (Ю.-З. пров. Ару-
ша). Число говорящих ок. 400 тыс. чел.
И. я. включают близкородств. языки:
иракв (мбулу, мбулуиге), горова (фно-
ме), алагва (васи), бурунге.
В И. я. богатый консонантизм (ряды
глоттализоваиных, латеральных, лабио-
веляриых, увулярных п фарингальиых);
12 гласных фонем (а, е, i, о, а, и двух
степеней долготы). Обнаружены 4 фо-
нологич. тона (высокий, низкий, восхо-
дящий и падающий). Для имени харак-
терны грамматич. категории рода (муж.
и жен.), числа (единств, и множеств.),
состояния (абсолютное и два сопряжен-
ных) и личной притяжательное™ (суф-
фиксальные показатели лица и . чис-
ла обладателя). Регулярное падежное
словоизменение не зарегистрировано;
соотв. отношения выражаются либо по-
рядком слов, либо с помощью послело-
гов именного происхождения. Прила-
гательные выделяются как отд. часть
речи. Местоимения личные самостоятель-
ные (эмфатич.), вопросительные и ука-
зательные (4 дейксиса). Особенность
И. я.— наличие сложной системы «ин-
дикаторов» («селекторов»), т. е. пред-
глагольиых частиц, служащих для син-
кретичного выражения ряда грамматич.
категорий глагола (сам глагол при этом
выступает в виде либо чистого корня,
либо корня с суффиксальными показате-
лями залога): лица-числа-рода субъекта
и объекта, вида-времени (5 времен в ин-
дикативе, времена могут разграничивать-
ся также акцентологически в самой гла-
гольной словоформе), наклонения (фор-
ма императива лишена индикаторов),
статуса [(аффирматив-негатив(отрица-
ние)-интеррогатив)] и глагольного паде-
жа (предикатив, релятив, темпоралис,
кондиционалис и др.). Для И. я. харак-
терны разл. способы слово- и формооб-
разования: словосложение, чередование
тойов и гласных в корне, суффиксация,
частичная редупликация корня. Порядок
слов отличается от общекушитского тем,
что определения выступают в постпози-
ции к определяемому, индикатор обра-
зует с глаголом единый комплекс. Имен-
ная предикация осуществляется с по-
мощью индикаторов.
Из И. я. лучше других описан язык
иракв. Языки бесписьменные, исполь-
зуются при виутриэтнпч. общении.
• Whiteley W., A short description
of item categories in Iraqw, Kampala, 1958;
Elderkin D.. Southern Cushitic. в кн.:
The NonSemitic languages of Ethiopia. East
Lansing (Mich.), 1976, p. 278—97.
T. Л. Ветошкина.
ИРАНИСТИКА— 1) комплекс науч-
ных дисциплин, связанных с изучением
языков, лит-ры, истории, материальной и
духовной культуры ираноязычных наро-
дов; 2) область языкознания, занимаю-
щаяся исследованием иранских языков.
Изучение отд. иран. языков с практич.
целями началось в Европе в 17—18 вв.
В России первые переиодчики с перс. яз.
появились в нач. 18 в,, в 1732 началось
преподавание перс. яз. в Коллегии
иностр, дел, с 1804 было введено в ун-тах.
Сбор материалов по иран. языкам (осет.,
афг., курд., перс.) с лингвистич. целями
впервые был предпринят И. А. Гюльден-
штедтом в 70-е гг. 18 в. в связи с подго-
товкой труда «Сравнительные словари
всех языков и наречий», изданного
в 1787 П. С. Палласом. В кон. 18 в.
С. Г. Гмелиным были сделаны первые за-
писи материалов по гилян. языку.
Систематич. исследования иран. язы-
ковых материалов и формирование И.
как особой отрасли яз-знания началось
в 19 в. и связано в первую очередь с от-
крытием и дешифровкой др.-иранских
(авестийских и др.-персидских) письм.
памятников. В 1761 А. Анкеталь-Дю-
перрон привез из Индии рукопись Авесты
и в 1771 опубликовал ее первый, хотя и
несовершенный перевод. Р. К. Раск
в 1826 доказал древность языка Авесты
и его близкое родство с санскритом.
В 30-е гг. 19 в. санскритолог Э. Бюрнуф,
опираясь на закономерные соответствия
между авестийским языком и санскри-
том, выявил осн. черты грамматич. строя
авестийского яз., уточнил чтение и пере-
вод нек-рых частей Авесты, Благодаря
своей близости с санскритом авестийский
яз. привлек внимание компаративистов.
Систематич. его сравнение с санскритом,
греч., лат. и др. индоевроп. языками про-
ведено Ф. Боппом (1833). В течение 19 в.
осуществлено неск. изданий Авесты с
переводом, комментариями, грамматич.
очерками, глоссариями (К. Бартоломе,
В. Гайгер, К. Ф. Гельднер, Ф. Шпигель,
Н. Л. Вестергард, Ж. Дармстетер и др.).
Начало изучения др.-перс. яз. было по-
ложено в 1802 Г. Ф. Гротефендом, осу-
ществившим дешифровку двух коротких
клинописных надписей Дария I и Ксерк-
са. Усилиями Раска, Бюрнуфа, К. Лас-
сена и др. к 40-м гг. 19 в. был установлен
почти весь др.-перс. алфавит. В 1846
Г. К. Роулинсон опубликовал перевод
скопированной им Бехистунской над-
писи, что подтвердило дешифровку др.-
перс. текстов. Одно из первых полных
изданий др.-перс. надписей (с лат. пере-
водом и словарем) осуществлено в Пе-
тербурге в 1872 К. А. Коссовичем. Им
же издано неск. важных авестийских
текстов (1871). В 1904 в Германии издан
фундаментальный словарь авестийского
и др.-перс. языков «Altiranisches Wor-
terbuch» Бартоломе, сохраняющий свое
значение до нашего времени.
В кои. 18 в. А. И. Сильвестр де Саси
дешифровал неск. надписей на ср.-перс,
яз. В течение 19 в., гл. обр. в Индии,
был издан ряд ср.-персидских (пехлевий-
ских) письм. памятников с переводом,
комментариями и глоссариями. Важное
открытие было сделано рус. ученым
К. Г. Залеманом, к-рый установил, что
арамейские элементы в пехлевийских
текстах являются идеограммами (гетеро-
граммами) и в живой речи не употребля-
лись. В 19 в, все более активно вовлека-
ются в орбиту науч, исследования живые
ираи. языки. В 1842 в Иран был послан
магистр Казанского уи-та И. Н. Березин
для изучения перс, и других иран. язы-
ков. В 1853 в Казани им изданы «Грамма-
тика персидского языка» и кн. «Recher-
ches sur les dialect.es persans», содержащая
грамматич. очерки татского, талышского,
гиляиского, мазандеранского, курдского
языков. В 1895 в Петербурге вышла
в свет «Краткая грамматика новоперсид-
ского языка» Залемана и В. А. Жуков-
ского, не потерявшая своего значения до
вашего времени. Большой вклад внесли
ученые 19 в. и в исследование других
нран. языков: курдского (А. Жаба,
Ф. Юсти, С. А. Егиазаров, П. И. Лерх),
осетинского (А. М. Шёгреи, В. Ф. Мил-
лер), мазандеранского (Б. А. Дорн),
памирских (Залеман, В. Томашек,
Р. Б. Шоу). Изучением белудж, яз. за-
нимались М. Л. Деймс, В. Марстон,
Э. А. Моклер, Гайгер, пушту — Дорн,
Г. У. Белью, Г. Дж. Раверти, Гайгер,
Э. Трумп и др., татского — В. Ф. Мил-
лер.
К кон. 19 в. были накоплены значит,
материалы по иран. языкам, что позво-
лило издать сводный, обобщающий
труд «Grundriss der iranischen Philolo-
gie», созданный усилиями крупнейших
иранистов разных стран (Бартоломе,
Гайгер, П. Хорн и др.), в т. ч. рус. уче-
ных (Залеман и В. Ф. Миллер).
Наибольшего развития И. достигла
в 20 в. Пополнились и углубились сведе-
ния о др.-иран. языках, найдены новые,
хотя и немногочисленные памятники иа
др.-перс. яз., осуществлена их дешифров-
ка (В. Шейль, Э. Херцфельд, В. И. Абаев
и др.). Созданы более полные и
совершенные грамматики др.-перс. яз.
(Э. Л. Джонсон, А. Мейе и Э. Бенвенист,
Р. Г. Кент, В. Браидеиштайн и М. Майр-
хофер. С. Н. Соколов). Внесены значит,
поправки в фонетич. интерпретацию др.-
перс. текстов (В. Хинц). Изданы мио-
гочисл. исследования по авестийскому
яз. (X. Р. Рейхельт, Ж. Келлене, Ж. Дю-
шен-Гийемен, Соколов и др.), разрабо-
тана и введена в практику фонологич.
(нормализованная) транскрипция аве-
стийских текстов (Г. Моргенстьерне,
Бенвенист). Сов. ученый Абаев путем
анализа скифских собств. имен, топони-
мов, иазв. племен и пр., зафиксирован-
ных в эпиграфич. памятниках и произв.
др.-греч. историков, установил нек-рые
характерные черты фонетики и грамма-
тики скифского языка, выявил ок. 250
лексич. единиц. По материалам побочных
источников («мидизмы» в др.-перс. и
эламских текстах) Майрхофер предпри-
нял попытку реконструкции мидийского
языка.
Крупным событием для И. явилось
открытие и дешифровка в 20 в. много-
числ. письм. памятников ранее неизв.
иран. языков среднего периода — пар-
фянского, хорезмийского, согдийского,
сакских языков (диалектов), бактрий-
ского. Исследования по этим язы-
кам осуществили: М. Н. Боголюбов,
Л. Г. Герценберг, М. М. Дьяконов,
И. М. Дьяконов, Залеман, В. А. Лившиц,
Е. К. Молчанова, В. С. Расторгуева,
О. И. Смирнова, И. М. Стеблии-Камен-
ский, А. А. Фрейман и др., за рубежом —
Бенвенист, X. У. Бейли, М. Бойс,
И. Гершевич, А. Гилен, Р. Готьо,
М. Й. Дресден, Ф. Жинью, С. Ко-
нов, Э. Лейман, Д. Н. Макензи,
Ф. В. К. Мюллер, X. С. Нюберг, П. Те-
деско, Я. Харматта, В. Б. Хеннинг,
X. Хумбах и др.
В нач. 20 в. в Турфане были найдены
манихейские памятники на ср.-перс, яз.,
в отличие от книжного пехлеви написан-
ные фонетически, т. е. без ист. орфогра-
фии и без идеограмм. Это позволило
с большой точностью установить фоие-
тич. систему ср.-перс. яз. сасанид. пе-
риода. Осн. заслуги по исследованию ср.-
ИРАНИСТИКА 199
перс, манихейских памятников принад-
лежат Залемаиу, Мюллеру, Хеннингу,
Бойс, Макензи. Продолжалось изуче-
ние ср.-перс. надписей (Херцфельд,
Жинью, М. Бакк, Боголюбов н др.),
исследование грамматич. строя ср.-перс.
языка (Хеннинг, Нюберг, К. Бруинер,
Расторгуева, Молчанова, А. Каримов),
составление словарей и глоссариев (Ню-
берг, Макензи, Бойс).
Наиболее активно в течение 20 в. ве-
лась работа по изучению живых ираи.
языков и диалектов: персидского —
в России и СССР А. К. Арендс,
Е. Э. Бертельс, Боголюбов, Л. И. Жир-
ков, Б. В. Миллер, Л. С. Пейсиков,
Расторгуева, Ю. А. Рубинчик, Е. Н. Ша-
рова, за рубежом — Ж. Лазар,
А. К. Ламтон, Д. Филлот и др.; дари
(фарси-кабули) — в СССР Л. Н. Доро-
феева-Киселева, В. И. Миколайчик;
пушту — в СССР М. Г. Асланов, Бер-
тельс, Н. А. Дворянкой, А. Г. Ганиев,
П. Б. Зудин, 3. М. Калинина, К. А. Ле-
бедев, Лившиц, за рубежом —
Дж. А. Грирсон, Дж. Лоример,
X. Пенцль; курдского — в СССР
И. А. Орбели, Ю. Ю. Авалиани, Ч. X. Ба-
каев, О. В. Вильчевский, К. К. Курдоев,
И. А. Смирнова, И. И. Цукерман,
Р. Л. Цаболов, К. Р. Эйюби и др., за
рубежом — Макензи, А. Бадырхан; бе-
луджского — в СССР И. И. Зарубин,
С. Н. Соколов, В. С. Соколова,
В. А. Фролова, Расторгуева, за рубе-
жом — Г. В. Джилбертсон, Дж. X. Эл-
фенбейи, М. А. Баркер и Менгал; при-
каспийских — в СССР В. И. Завья-
лова, А. А. Керимова, А. Мамед-
заде, Т. Н. Пахалина, Расторгуева,
Д. И. Эдельман, за рубежом — А. Крис-
тенсен; памирских — в СССР М. С. Анд-
реев, А. Л. Грюнберг, Р. X. Додыхудоев,
Зарубин, Д. К. Карамшоев, Пахалина,
Соколова, И. М. Стеблин-Каменский,
Эдельман, за рубежом — Готьо, Грир-
сон, В. Ленц, Моргенстьерне; ормури
и парачи — Моргенстьерне, Ш. М. Ки-
фер, В. А. Ефимов; диалектов Центр.
Прайа, Фарса — в России и СССР Жу-
ковский, А. А. Ромаскевич, за рубе-
жом — О. Майн и К. Хаданк, В. Эй-
лерс, Кристенсен, диалектов южного
тати — Э. Яр-Шатер (Иран), диалекта
хазара — Ефимов (СССР).
Преим. силами рус. и сов. ученых ве-
лось исследование языков: таджикско-
го — С. Д. Арзуманов, А. Г. Гаффаров,
Зарубин, Я. И. Калонтаров, Керимова,
Р. Л. Неменова, Н. Масуми, Ш. Ниёзи,
Б. Ниязмухамедов, Расторгуева, А. 3. Ро-
зенфельд, А. А. Семенов, Соколо-
ва, О. И. Сухарева, Д. Т. Таджиев,
Л. В. Успенская, М. Ф. Фазилов,
А. Л. Хромов и др., за рубежом — Ла-
зар, М. Лоренц; осетинского — Абаев,
Б. В. Алборов, Г. С. Ахвледиани,
М. И. Исаев, Фрейман; ягнобского —
М. С. Андреев, Боголюбов, С. И. Клим-
чицкий, А. К. Писарчик, Хромов, Бенве-
нист; талышского — Б. В. Миллер,
Л. А. Пирейко; татского — Грюнберг.
В течение 20 в. издан ряд важных обоб-
щающих трудов по И. Разработана клас-
сификация иран. языков (Бартоломе,
П. Тедеско, Фрейман, И. М. Оранский).
Группа зап.-европ. ученых (К. Хофман,
Ленц, Хеннинг, Бейли, Моргенстьерне)
подготовила и издала в ФРГ кн. «1га-
nistik>, пополняющую новыми данными
<Grundriss...>. В СССР выпущен двух-
томный коллективный труд «Опыт исто-
рико-типологического исследования иран-
200 ИРАНСКИЕ
ских языков», начато издание 5-томного
обобщающего труда <Основы иранского
языкознания» (вышли в свет 4 книги —
по др.-иран., ср.-иран. и новоиран. язы-
кам зап. группы и вост, группы).
9 Оранский И. М., Введение в ираи.
филологию, М.. 1960; его же. Иран, язы*
кн в ист. освещении. М., 1979; Очерки по
истории изучения иран. языков. М.. 1962;
Расторгуева В. С., Иран, языки, в
кн.: Языки народов СССР. т. 1, М.. 1966;
Опыт ист.-типология, исследования иран.
языков, т. 1—2, М.. 1975; Основы ираи.
яз-знания, кн. 1, Др.-иран. языки, кн. 2,
Ср.-иран, языки, кн. 3. Новоиран. языки:
зап. группа, прикаспийские языки, кн. 4.
Новоиран. языки: вост, группа, М., 1979—
1987; Grundriss der iranischen Pbilologie.
hrsg. von W. Geiger und E. Kuhn. Bd 1, Abt.
1—2, Stras., 1895—1904; Iranistik, Abt.
1-3, Leiden - Koln. 1958-68; CTL. 1970.
v. 6.	В. С. Расторгуева.
ИРАНСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа язы-
ков, относящихся к индоиранской ветви
(см. Индоиранские языки) индоевропей-
ской семьи языков (см. Индоевропейские
языки). Распространены в Иране, Афга-
нистане, нек-рых р-нах Ирака, Турции,
Пакистана, Индии, в СССР — в Тадж.
ССР, Сев.-Осет. АССР и Юго-Осет. АО,
нек-рых др. р-нах Кавказа и Ср. Азии.
Прежде существовали в виде отд. оча-
гов также в Сев. Причерноморье, Турк-
мении, Вост. Туркестане, на Вост. Па-
мире. Общее число говорящих 81 мли.
чел.
Историко-генетич. классификация де-
лит И. я. на 2 осн. группы: западную
и восточную, с членением каждой из
них на сев. и юж. подгруппы (для вост,
группы членение не вполне четкое).
К сев. зап.-иран. языкам относятся:
а) мертвые — мидийский, парфянский,
б) живые — курдский, белуджский, та-
лышский, гилянский, мазандеранский,
ряд малых бесписьм. языков Ирана, Ира-
ка, Турции и языки парачи и ормури;
к южным: а) мертвые — др.-персидский,
ср.-персидский, б) живые — персидский,
таджикский, дари (фарси-кабули), ха-
зара, кумзари, ряд малых языков и диа-
лектов Ирана. К сев. вост.-иран. языкам
относятся: а) мертвые — скифский, алан-
ский, согдийский, хорезмийский, б) жи-
вые — осетинский, ягнобский; к южным:
а) мертвые — бактрийский, сакские язы-
ки (или диалекты): хотанский, тумшук-
ский и др., 6) живые — афганский (паш-
то) и ряд языков, составляющих ареаль-
ную группу, известную как памирские
языки: шугнано-рушаиская языковая
группа, язгулямский, ваханский, ишка-
шимский (по нек-рым признакам к ним
примыкают мунджанский и йидга). Мерт-
вый авестийский имеет ряд зап. и вост,
признаков.
Типологически И. я. неоднородны.
В вокализме др.-иран. языки — авестий-
ский и др.-персидский — сохраняют кор-
реляцию длительности, к-рая в языках
последующих периодов утрачивает пози-
ции, удерживаясь лишь в части фонем-
ных пар (в белуджском, ягнобском, шуг-
нано-рушан. группе), переходя в корре-
ляцию устойчивости (осн. часть языков)
или исчезая полностью (мазандеранский).
В консонантизме — 4 типа систем: 1-й
тип — близкий к прасистеме (древние
языки, а также персидский, таджикский,
татский, гилянский, мазандеранский,
часть курд, диалектов); остальные ти-
пы — с позднейшими корреляциями:
2-й — аспирации (сев. курд, диалекты,
вост.-белудж, диалекты, парачи); 3-й —
церебральности (афг., мунджанский и
йидга, ваханский, ишкашимский, пара-
чи, ормури, белуджский, хазара; услов-
но также язгулямский и шугнано-рушан.
группа); 4-й — абруптивности (осет.).
В морфологии др.-иран. языки сохраня-
ют флективное формообразование и аб-
лаут корня и аффикса; склонение и
спряжение многотипиые. Троичные си-
стемы числа (единственное, двойствен-
ное, множественное), рода (мужской,
женский, средний). В имени — миогопа-
дежная флективная парадигма. В глаголе
лицо и число выражены флексией, оппо-
зиция актив — медиалис (версия) тоже
флексией, актив — пассив (собственно
залог) суффиксально. Видовые характе-
ристики (длительность; однократность,
завершенность; результативность, состоя-
ние) выражены типами основ (соответст-
венно презентной, аористной, перфект-
ной), категория времени — типом флек-
сии и аугментом. Наклонения связаны
с типами основ и флексии. Зачатки ана-
литич. конструкций.
В более поздиих языках — унифика-
ция типов формообразования в имени
и глаголе, отмирание аблаута. Двоичные
системы числа (во всех языках), рода
(реликты ср. рода только в сакских а
согдийском); в ряде языков род отми-
рает (перс., тадж. и др.). Упрощение
падежной системы с перестройкой во
мн. языках по агглютинативному прин-
ципу (в осетинском — под кавк. влия-
нием; гилянский, мазандеранский, та-
лышский, белуджский и др.). Отмирание
падежей (перс., тадж., татский и др.)
с агглютинацией аффикса числа. Пост-
позитивный (в перс., тадж., саигисари,
гилянском, белуджском, парачи, курд-
ском и др.) и препозитивный (в неск.
языках) неопредел, артикль. В глаго-
ле — новые аналитические и вторичные
флективные формы иа базе причастий.
Лицо и число выражены флексией (новой
н старой), энклитиками, отделяемыми по-
казателями, связками, вспомогат. гла-
голами; залог — наличием вторичных
форм пассива, видовые характеристи-
ки — аналитич. формами, превербами,
сложновербальными глаголами; катего-
рия времени — типами основ, окончаний,
построением формы в целом, реже ауг-
ментом (ягноб. яз.).
Для синтаксиса ряда языков характер-
на изафетная конструкция (см. Изафет)
с препозицией определяемого, оформлен-
ного особым показателем (перс., тадж.,
курдский, авромани и др.). Во многих
языках — эргативное (или эргативооб-
разное) построение предложения с перех.
глаголами в прош. временах с объектным
(афганский, мунджанский, курдский
и др.) или субъектным (язгулямский,
рушанский и др.) согласованием гла-
гола.
Периодизация И. я. на древний, сред-
ний и новый периоды базируется иа экст-
ралингвистич. признаках (культурио-
ист. и др.). По лингвистич. признакам
вычленяются 2 периода: древний (др,-
перс., авестийский, мидийский, скиф-
ский языки) и последующий (все осталь-
ные языки).
Первые памятники др.-перс, письмен-
ности — клинописные надписи (начи-
ная с 6 в. до н. э.). Авестийские гимны,
передававшиеся мн. века изустно, запи-
саны ок. 4 в. н. э. спец, алфавитом на
основе среднеперсидского. Памятники ср.-
персидского (со 2—3 вв. н. э.), парфян-
ского (с 1 в. до н. э.), согдийского (с 4 в.
н. э.) и частично хорезмнйского (с 3 в.
до н. э.) языков написаны разновидно-
стями арамейского письма (часть хорез-
мийских текстов дошла в арабоязычных
соч. 12—13 вв. на араб, алфавите). Хо-
таносакский язык (с 7 в. и. э.) использо-
вал разновидность брахми (см. Индий-
ское письмо), бактрийский (ок. 2 в.
и. э.) —греч. алфавита. Персидский,
дари, афганский, белуджский исполь-
зуют разновидности араб, алфавита; тад-
жикский, осетинский, татский — алфа-
виты на основе рус. графики. Курды
СССР используют рус. графику, часть
курдов Сирии и Ирака — латинскую,
остальные — арабскую. Прочие языки
практвчески бесписьменны.
Изучение живых языков начато с кон.
17, древних — с 18 вв. На рубеже 19—
20 вв. сводным трудом «Grundriss der
iranischen Philologie> (см. Иранистика)
подведен итог предшествующим исследо-
ваниям. В 20 в. открыты новые памят-
ники мертвых языков (в т. ч. и неизвест-
ных ранее), изучались (и открывались)
живые языки. Обобщение материала
с историко-генетич. позиций — в трудах
И. М. Оранского; с историко-типологиче-
ских — в «Опыте историко-типологиче-
ского исследования иранскик языков>
(т. 1—2, 1975).
• Оранский И. М„ Введение в иран.
филологию, М., 1960; 2 изд., М., 1988; его
ж е, Иран, языки, М., 1963; его же, Иран,
языки в ист, освещении, М., 1979; Очерки по
истории изучения ираи. языков, М., 1962;
Иран, языки, в кн.; Языки Азии и Африки,
т. 2, М., 1978; Основыиран. яз-знания, кн. 1,
Др.-иран. языки, кн. 2, Ср. иран. языки, кн.
3. Ново-иран. языки; зап. группа, прикаспий-
ские языки, кн. 4, Новоиран. языки: вост,
группа М., 1979—87; Grundriss der iranischen
Philologie, Bd 1, Abt. 1 — 2, Stras., 1895—
1904; Handbuch der Orientalistik, Abt. 1,
Bd 4, Abschn. 1, Leiden — Koln, 1958.
Д. И. Эдельман.
ИРЛАНДСКИЙ ЯЗЫК —один из
кельтских языков. Распространен в Ир-
ландии, где ои является офиц. языком
наряду с английским, Сев. Ирландии,
отчасти в США, Великобритании и др.
странах. Число говорящих ок. 600 тыс.
чел. (большая часть ирландцев, общее
число к-рых достигает 7,6 млн. чел.,
пользуется аигл. яз.). Выделяются 3
диал. зоны, мунстерская, кониахтская и
ульстерская, к-рые, в свою очередь,
подразделяются на многочисл. поддиа-
лекты и говоры. Различия между ними
значительны, в нек-рых случаях вплоть до
отсутствия взаимопонимания. В истории
И. я. выделяются древнейший, или ога-
мический (4 — нач. 6 вв.), архаич. др.-
ирландский (сер. 6 — иач. 8 вв.), классич.
др.-ирландский (сер. 8 — нач. 10 вв.),
ср.-ирландский (сер. 10 — кон. 12 вв.),
ново-ирландский (нач. 13 — кон. 17 вв.)
и современный (с нач. 18 в.) периоды.
В фонетич. системе древнейшего периода
И. я. сохраняется индоевроп. лабио-ве-
лярный к". Характерно противопостав-
ление согласных по признакам мягкости
и огубленности; последний признвк поз-
же исчезает. Ударение в И. я. с до-
письм. периода фиксировано на первом
слоге. В древний период И. я. сохранял
в осн. все существенные черты флектив-
ного строя, присущего индоевроп. пра-
языку. У имени сохранялась 4-падежная
система склонения, а у существитель-
ных — также категория дв. ч. Несмотря
иа процесс отпадения конечных слогов
(апокопа), формы разл. падежей часто
противопоставлялись качеством конеч-
ного согласного старой основы (нейтраль-
ный — палатализованный — лабиализо-
ванный). Глагольная система отличалась
крайней усложненностью: с одной сто-
роны, противопоставлялись формы с аб-
солютными и конъюнктными окончании-
ми, с другой — прото- и дейтеротонич.
формы в зависимости от наличия синтак-
сич. превербов в одной и той же пара-
дигме. Уже в начале среднего периода
эта система начала разрушаться и упро-
щаться. В классич. др.-ирл. яз. и в пос-
ледующие периоды порядок слов в пред-
ложении был фиксвроваииым — VSO;
после преверба могли следовать комп-
лексы местоименных энклитик, показа-
телей относительности и т. п. В лексике
отмечается неск. слоев лат. заимствова-
ний, осн. масса к-рых была воспринята
через бриттское посредство; есть заимст-
вования и из самих бриттских языков.
С 12 по 15 вв. в И. я. проникло много
франц, (англо-норманд.) слов; продол-
жается влияние англ, яз., заимствования
из к-рого составляют значит, часть сло-
варного запаса совр. диалектов. С 8 по
кон. 17 вв. вписьменности зафиксирована
единообразная языковая норма, не отра-
жавшая диал. различий. Первые упоми-
нания о существовании диалектов отно-
сятся к 14 в. В 18—19 вв. все памятни-
ки имеют ту или иную диал. окраску.
Нормы нового единого лит. языка нача-
ли вырабатываться в нач. 20 в., но они
еще крайне неустойчивы, поскольку от-
ражают различия диалектов на всех
уровнях. По-видимому, совр. лит. язык
будет опираться на коннахтский диа-
лект, как занимающий промежуточное
положение. Письменность на И. я. воз-
никла в первые века и. э.; огамич. над-
писи (см. Огамическое письмо) относятся
к 4—7 вв.; лат. письменность была вве-
дена в кон. 5 — нач. 6 вв. Первые па-
мятники дошли от кон. 6 в., но сохрани-
лись лишь в списках не ранее 11 в. Язык
7—9 вв. представлен многочисл. глосса-
ми, но лит. памятники в рукописях из-
вестны начиная с 11—12 вв. На И. я.
существует богатая оригинальная и пе-
реводная лит-ра, ведется преподавание
в школе.
в Best R. I., Bibliography of Irish phi-
lology and manuscript literature, Dublin,
1942; Thurneysen R., A grammar of
Old Irish, Dublin, 1946; Wagner H.,
Linguistic atlas and survey of Irish dialects,
v. 1-4, Dublin, 1958-69.
Contributions to a dictionary of the Irish
language, Dublin, 1939—74; DinneenP. S.,
An Irish-English dictionary, Dublin, 1927;
его же, A concise English-Irish dictionary,
Dublin, 1959.	А. А. Королев.
ИРОКЁЗСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа ин-
дейских языков, включаемая вместе
с языками каддо (каддо, китсаи, павни,
арикара и др.) в семью ирокуа-каддо,
родственную хокальтекским языкам, и,
в свою очередь, входящую в макросемью
хока-сиу. И. я. распространены в сев,-
вост. части США и соседних р-нах Кана-
ды (в основном в окрестностях оз. Онта-
рио и Эри). Общее число говорящих ок.
100 тыс. чел. (из них иа яз. чероки
66 тыс. чел.). Принято выделять 2 груп-
пы И. я.— северную (языки Сенека, оне-
ида, оиоидага, каюга, тускарора, могавк,
гурон и исчезнувшие в ранний период
европ. колонизации сускеханнок, коне-
стога, андасте, ноттовей и лаврентий-
ский) и южную, включающую наиболее
распространенный язык чероки, или чи-
роки.
Фонетич. система И. я. включает ок.
10 согласных, имеются долгие и назали-
зов. гласные. Именное словоизменение
различает два ряда лично-притяжат. пре-
фиксов — органич. и неорганич. при-
надлежности с противопоставлением инк-
люзивной и эксклюзивной форм 1-го л.
мн. ч. Глагол, помимо богатой аффикса-
ции [личные субъектные и субъектно-
объектные префиксы, суффиксы кауза-
тива, инхоатива (начинат. вида) и др.],
использует инкорпорацию прямого до-
полнения. Существ, роль играет оппози-
ция активных и стативных глаголов.
Обычный порядок слов SVO.
На одном из И. я.— чероки — сущест-
вовала слоговая письменность, вышед-
шая из употребления. Ее создал в нач.
19 в. индеец Секвойя (1770—1843),
использовав буквы лат. алфавита.
* Holmer N. М., The character of the
Iroquoian languages, Uppsala, [1952]; Papers
in linguistics from the 1972 Conference on
Iroquoian research. Ottawa, 1974.
M. E. Алексеев.
ИСКУССТВЕННЫЕ ЯЗЫКЙ — зна-
ковые системы, создаваемые для исполь-
зования в тех областях, где применение
естественного языка менее эффективно
или невозможно. И. я. различаются по
специализации и назначению, а также
по степени сходства с естеств. языками.
Неспециал из и р о в а и и ы-
ми языками общего назначения,
в наибольшей степени сходными с естест-
венными, являются междунар. И. я.
(к-рые называются плановыми языками,
если они получили реализацию в обще-
нии; см. Интерлингвистика, Междуна-
родные языки). В 17—20 вв. было созда-
но ок. 1000 проектов таких языков, но
только единичные из них получили реаль-
ное использование (волапюк, эсперанто
и иек-рые др.). Различаются априорные
И. я. (независимые от естеств. языков),
апостериорные (заимствующие материал
из естеств. языков) и смешанные. В 17—
19 вв. создавались преим. проекты апри-
орных языков, основанные на логич.
классификации понятий (т. наз. филос.
языки) или иным образом мотивирующие
соотношение между знаками и значения-
ми (напр., проекты И. я. иа базе звуко-
вой символики). Основанием для пост-
роения философских, звукосимволиче-
ских и подобных систем служила идея
о прямом соответствии между понятием
и словом, содержанием и выражением;
реже разрабатывались априорные И. я.
с произвольным соотношением знаков и
значений (проекты нумерации понятий
и пр.).
В плане выражения И. я. имели зна-
чит. различия: наряду с письменно-зву-
ковыми системами всеобщего языка (п а-
з и л а л и я м и) разрабатывались про-
екты всеобщего письма, ие имеющего
звукового выражения (п а з и г р а-
ф и и), жестовые языки и пр. Знаки му-
зыкального языка сольресоль (1817—66;
Франция) могли выражаться с помощью
нотной азбуки (и соотв. звуков), цифр,
цветов спектра, жестов и т. п. К кои.
19 в. семиотич. диапазон И. я. сужается,
они все более приближаются к естеств.
языкам.
Первый И. я., получивший реализа-
цию в общении,— волапюк (создай
И. М. Шлейером в 1879; Германия) —
принадлежит к априорно-апостериорному
(смешанному) типу: слова естеств. язы-
ков (англ., нем., франц., лат. и др.)
в этом языке видоизменяются и теряют
опознаваемость, напр. англ, world > vol,
speak > piik (отсюда volapiik ‘всемирный
язык’); грамматика волапюка имеет син-
тетич. характер, включая большое число
именных и глагольных категорий (2 чис-
ла, 4 падежа, 3 лица, 6 времен, 4 накло-
нения, 2 вида и 2 залога). Практика по-
казала сложность использования такой
системы в коммуникации, и в конструи-
ровании И. я. возобладал апостериор-
ный принцип. И. я. стали создаваться
преим. на основе интериац. лексики,
с определ. упорядочением ее по авт. пра-
вилам данного И. я. (схематич., или ав-
тономные, И. я.) или с сохранением
ИСКУССТВЕННЫЕ 201
в форме, максимально приближенной
к естеств. языкам (натуралистич. И. я.).
Грамматика И. я. стала строиться по
аналитич. типу с макс, сокращением чис-
ла используемых грамматич. категорий.
Этап широкого коммуникативного приме-
нения апостериорных И. я. был открыт
языком эсперанто (создан в 1887; Поль-
ша), к-рый остается наиболее употреби-
тельным из всех существующих И. я.
Значительно меньшее распространение
имел язык идо (реформированный эспе-
ранто, создан в 1907 Л. Бофроном,
Л. Кутюра, О. Есперсеном, В. Остваль-
дом и др.; Франция). Из натуралистич.
проектов получили известность: латино-
сине-флексионе (создан, итал. математи-
ком Дж. Пеано в 1903), окциденталь
(создан в 1921—22 Э. Валем; Эстония)
и интерлингва (создан в 1951 Ассоциа-
цией международного вспомогательного
языка под рук. А. Гоуда; США). Синтез
идо и окциденталя представлен в про-
екте новиаль Есперсена (1928; Дания),
в Дрезен Э. К., За всеобщим языком,
М.—Л., 1928; Кузнецов С. Н., К воп-
росу о типологич. классификации междунар.
искусств, языков, в кн.: Проблемы интер-
лингвистики, М.. 1976; Couturat L.,
Lea u L.. Histoire de la langue universelle,
P., 1907; их же, Les nouvelles langues in-
ternationales, P., 1907; Ronai P., Der
Kampt gegen Babel. Munch., 1969; В a u-
sani A., Le lingue invent ate. Roma, 1974;
К now Ison J., Universal language sche-
mes in England and France 1600—1800, To-
ronto — Buffalo, 1975. С. H. Кузнецов.
Спепиализиро в а и и ы м и
И. я. разл. назначения являются симво-
лич. языки науки (языки математики, ло-
гики, лингвистики, химии и др.) и языки
человеко-машинного общения (алгорит-
мич., или языки программирования,
языки операционных систем, управле-
ния базами данных, информационных,
запросно-ответных систем и т, п.). Об-
щим признаком специализиров. И. я.
является формальный метод вх описа-
ния (определения) путем задания алфа-
вита (словаря), правил образованвя и
преобразования выражений (формул) и
семантики, т. е. способа содержатель-
ной интерпретации выражений. Несмот-
ря на формальный метод определеиия,
эти языки в большинстве своем не явля-
ются закрытыми системами, т. к. правила
образования слов и выражений допуска-
ют рекурсию. Поэтому, как и в естеств.
языках, словарь и кол-во порождаемых
текстов потенциально бесконечны.
Началом создания и применения спе-
циализиров. И. я. можно считать исполь-
зование в Европе с 16 в. буквенной нота-
ции и символов операций в матем. вы-
ражениях; в 17—18 вв. был создан язык
дифференциального и интегрального ис-
числения, в 19—20 вв.— язык матем.
логики. Элементы символич. языков
лингвистики создаются в 30—40-е гг.
20 в. Символич. языки науки являются
формальными системами, предназначен-
ными для представления знаний и мани-
пулирования ими н соотв. предметных
областях (существуют и независимые от
предметных областей языки представле-
ния знаний), т. е. в них реализуются
ограиичениое число функций языка (ме-
талиигвистич., репрезентативная), в то
же время они выполняют функции, не
свойственные естеств. языку (напр., слу-
жить средством логич. вывода).
Развитие языков человеко-машинного
общения началось в 40-х гг. вместе с по-
явлением ЭВМ. Первыми языками этого
202 ИСКУССТВЕННЫЕ
типа были языки описания вычислит,
процессов путем задания машинных ко-
манд и данных в двоичном коде. В нач.
50-х гг. создаются системы символич. ко-
дирования (ассемблер ы), в к-рых
используются мнемонич. символьные обо-
значения операций (глаголов) и операн-
дов (объектов, дополнений); в 1957 в США
был разработан язык програм-
мирования фортран, в 1960 группа
европ. ученых предложила язык алгол-60.
Обычно текст иа языке программирова-
ния состоит из заголовка программы,
описательной (декларативной) и проце-
дурной части; в декларативной части
описываются объекты (величины), над
к-рыми будут производиться действия,
в процедурной части в императивной или
сентенциальной (повествоват.) форме за-
даются вычисления. Вычисления на
языках программирования задаются в ви-
де операторов (предложений), в состав
к-рых входят операнды (переменные и
константы) и символы, обозначающие
арифметич., логич., символьные, тео-
ретико-множеств. и др. операции и вы-
числит. фуикпин; имеются особые грам-
матич. конструкции для задания логич.
условий, циклов, составных операторов
(аналоги сложных предложений), конст-
рукции для задания и использования
процедур и функций, операторы ввода
и вывода данных, операторы для обраще-
ния к транслятору и к операционной си-
стеме, т. е. к программам, интерпрети-
рующим текст на изыке программирова-
ния и следящим за его правильным ис-
полнением (пониманием). Из И. я. язы-
ки программирования наиболее близки
к естеств. языкам по составу выполняе-
мых ими лингвистич. функций (вмеют
место коммуникативная, репрезентатив-
ная, конативная, фатич. и металингви-
стич. функции). Для языков программи-
рования, как и для естеств. языка, обыч-
на асимметрия плана выражения и пла-
на содержания (имеется свнонимия, мно-
гозначность, омонимия). Они служат не
только для собственно программирования,
но и для профессионального общенвя
программистов; существуют спец, версии
языков для публикации алгоритмов.
К 80-м гг. существовало, по-видимому,
св. 500 разл. языков программирования,
многочисл. версии (диалекты) нек-рых
наиболее распространенных языков
(фортрана, алгола-60, ПЛ/I, кобола).
Языки программирования обладают в оп-
редел. степени свойством саморазвития
(расширяемостью) за счет возможности
определеиия в них бесконечного числа
функций; существуют языки с опреде-
ляемыми типами значений (алгол-68,
паскаль, ада). Это свойство дает воз-
можность пользователю определять свой
язык программирования средствами дан-
ного.
Близки к языкам программирования
и др. средства человеко-машинного обще-
ния: языки операционных систем, с по-
мощью к-рых пользователи организуют
свое взаимодействие с вычислит, маши-
ной и ее программным обеспечением;
языки взаимодействия с базами данных и
информационными системами, с помощью
к-рых пользователи определяют и вво-
дят информацию в систему, запраши-
вают в системе разл. данные. Частной
(и первоначально возникшей) формой
запросных языков являются инфор-
мационно-поисковые я з ы-
к и, задаваемые информационно-поиско-
выми тезаурусами, классификаторами
понятий и предметов или просто слова-
рями, автоматически составленными сис-
темой при вводе в нее информации. Текст
на информационно-поисковом языке име-
ет форму назывного предложения, в к-ром
перечисляются понятия, являющиеся
признаками искомых данных. Информа-
ционно-поисковые языки могут быть чис-
то словарными (без грамматики), но мо-
гут обладать и грамматич. средствами
выражения синтагматич. и парадигматич.
отношений между понятиями. Они слу-
жат не только для формулирования за-
просов к информационной системе, но
и средством индексирования (т. е. ото-
бражения содержания) текстов, вводи-
мых в ЭВМ.
Для взаимодействия с ЭВМ использу-
ется также строго формально определи-
мая часть (подмножество) естеств. язы-
ка, т. наз. ограниченный естественный,
или специализиров. естественный язык,
занимающий промежуточное положение
между естеств. и искусств, языками. Вы-
ражения на ограниченном естеств. язы-
ке подобны выражениям на естеств.
языке, но в них не используются слова,
значения к-рых лежат вне данной пред-
метной области, сложные для анализа
или нерегулярные грамматич. формы и
конструкции.
• Це й тин Г. С.. Черты естеств. язы-
ков в языках программирования, в кн.: Ма-
шинный перевод и прикладная лингвистика,
в. 17, М., 1974; Морозов В. Г!.. Ежо-
ва Л. Ф.. Алгоритмич. языки, М., 1975;
Черный А. И., Введение в теорию ин-
формационного поиска. М., 1975; Анд-
рющенко В. М., Лингвистич. подход
к изучению языков программирования и
взаимодействия с ЭВМ. в кн.: Проблемы вы-
числит. лингвистики и автоматич. обработки
текста на естеств. языке. [M.J, 1980; Ле-
ком ц е в Ю. К., Введение в формальный
язык лингвистики, М.. 1983; S am т е t J.,
Programming languages: history and funda-
mentals, Englewood Cliffs (N. J.). (1969).
В. M. Андрющенко.
Термин «И. я.» прилагается также
к подсистемам (или модификациям)
естеств. языков, к-рые отличаются от др.
подсистем большей степенью сознат. воз-
действия человека на их формирование
и развитие. При таком понимании
(Г. Пауль, И. А. Бодуэн де Куртенэ и
др.) к И. я. относят, с одной стороны,
лит. языки (в противоположность диа-
лектам), а с другой — профессиональные
и тайные языки (в противоположность об-
щенар. языку). Наибольшей искусствен-
ностью отличаются такие лит. языки,
к-рые представляют собой более или ме-
нее произвольный синтез ряда сущест-
вующих диалектов (иапр., лансмол; см.
Норвежский язык). В этих случаях
антитеза «искусственное — естественное»
приравнивается к противопоставлению
сознательного и стихийного.
В нек-рых лингвистич. концепциях ис-
кусственными признаются все человече-
ские языки на том основание, что они
выступают как продукт человеческого
творчества («создание человечества» —
Н. Я. Марр) и в этом смысле противо-
стоят естеств. коммуникации животных.
Антитеза «искусственное — естествевное»
тем самым сближается с антитезой «со-
циальное — биологическое».
Изучение И. я. как в собственном
смысле, так и в приложении к искусст-
венно упорядоченным подсистемам ес-
теств. языков позволяет осознать общие
принципы устройства и функциониро-
вания языка вообще, расширяют теоре-
тич. представления о таких свойствах
языка, как системность, коммуникатив-
ная пригодность, стабильность и измен-
чивость, а также о пределах сознатель-
ного воздействия человека на язык, сте-
пени и типах его формализации и опти-
мизации.
• Mapp H. Я., Общий курс учения
об языке, в его кн.: Избр. работы, т. 2, Л.,
1936; Пауль Г., Принципы истории языка,
пер. с нем., М., I960, §§ 30, 291 и след.;
Бодуэн де Куртенэ И. Л., Избр.
труды по общему яз-знанию, т. 1 — 2, М.,
1963.	С. Н. Кузнецов.
ИСЛАНДСКИЙ ЯЗЫК — одни из за-
падноскандинавских языков (см. Скан-
динавские языки). Офиц. язык Респуб-
лики Исландии. Число говорящих
242 тыс. чел. Распространен также в Ка-
наде и США (число говорящих ок.
35 тыс. чел.). Диал, различии почти нет.
Для фонологич. системы, к-рая в 12—
13 вв. была очень близка к фонологич.
системе норвежского языка, характерно,
в отличие от других сканд. языков, раз-
личение долгих и кратких дифтонгов,
наличие только глухих смычных (силь-
ные аспирированные противопоставлены
слабым неаспирированным), глухих со-
нантов, преаспирации (придыхания,
предшествующего смычному). Слоговое
равновесие — ударный слог всегда дол-
гий. Ударение падает на первый слог.
И. я. в большей мере, чем другие сканд.
языки, сохранил древнюю систему сло-
воизменения (флективные формы). В лек-
сике мало заимствований, новые понятия
получают собственно исл. обозначение
(напр., erfdafrsedi — генетика, от erfd —
наследование и fraeSi — наука). Пись-
менность (с кон. И — нач. 12 вв.) на
основе лат. алфавита. Древнейшие па-
мятники восходят ко 2-и пол. 12 в.
В 16 в. появились первые печатные кни-
ги. Совр. орфография близка древнеис-
ландской. Лит. язык имеет богатую лит.
традицию.
• Стеблин-Каменский М. И.,
Др.-исл. язык. М., 1955; Einarsson S.,
Icelandic: grammar, texts, glossary, 3 ed.,
Balt.. 1956; Kress B., Islandische Gramma-
tik, Lpz., 1982.
Берков В. П., Б ё д в a p_c с о н А.,
Исл.-рус. словарь, М., 1962; В 1 б п d а 1 S.,
IslensK-donsk orSabdk, Reykjavik, 1920—24;
Cleasby R., Vigfusson G.. An
Icelandic-English dictionary, 2 ed.. Oxf.,
1957; Svensk-islandsk ordbok, Lund — Reykja-
vik, 1982; Bodvarsson A.. Islensk
ordabok, dnnur utgafa, Reykjavik, 1985.
В. П. Берков.
ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК — одни из ро-
манских языков (иберо-романская под-
группа). Офиц. язык Испании, 19 стран
Лат. Америки (в Перу наряду с кечуа,
в Боливии — с кечуа и аймара, в Пуэр-
то-Рико — с англ. яз.). Распространен
также на Филиппинах, в быв. колониях
и зонах исп. протектората в Африке
(офиц. язык Республики Экваториальная
Гвинея),на Ю.-З. США. Общее число гово-
рящих 300 млн. чел. Один из шести офиц.
и рабочих языков ООН. До кон. 15 в.
преобладало назв. «кастильский языкь.
По мере формирования исп. нац. языка
возобладал термин «И. я.». В Лат. Аме-
рике употребляются оба термина, одна-
ко предпочтение отдается первому.
И. я. представляет собой новейший
этап развития живой нар. латыни, зане-
сенной на Пиренейский п-ов рим. коло-
низаторами на рубеже 3—2 вв. до н. э.
Специфика диал. членения совр. И. я.
состоит в множественности сев. говоров
и диал. нерасчлененности юга Испании,
подвергавшегося араб, завоеваиию (711—
1492). Сев. диалекты: арагонский с 3
говорами — пиренейским, прибрежным
(басе. р. Эбро в Наварре и Арагоие),
нижнеарагонским; леоиский (собственно
леонский, астурийский, или бабле, ми-
рандский), кастильский (говоры: бур-
госский, алавский, сорийский, илн со-
рианский, риохский, или риохаиский).
На юге — аидалуспйский диалект,
включающий собственно андалусийскую,
мурсийскую, эстремадурскую и Канар-
скую разновидности. В основе лит. языка
лежит кастильский диалект, занявший
ведущее положение с 16 в.
В звуковом составе И. я. 5 гласных:
а, о, е, u, i. В лит. языке различия по
открытости/закрытости не фонологизиро-
ваны, а обусловлены характером слога
(открытый слог — закрытый гласный и
наоборот). Имеются дифтонги (из соеди-
нения сильных гласных а, е, о со слабы-
ми u, t или двух слабых) и трифтонги
(редко). Взрывные согласные Ь, о, g (в
сильной позиции) имеют позиционные ва-
рианты — спиранты [Ъ], (d), (g) (в сла-
бой позиции). Полусмычиая (аффрика-
та) [б] сходна с соотв. согласным в англ.,
итал. и др. языках. Межзубная глухая
[е] ие имеет соответствий в других ром.
языках. Фонема [s] в лит. норме Испа-
нии — апикально-альвеолярная в отличие
от предорсальной [s] в Андалусии и Лат.
Америке. Велярная, постдорсальная (х]
имеет более жесткую фрикацию, чем др.
фрикативные, и неизвестна другим ром.
языкам. У всех фрикативных глухих от-
сутствуют звонкие пары. Боковая соглас-
ная [X] обнаруживает тенденцию к пере-
ходу в [j]. Дрожащая [г] в начале слова
и после п, 1, s имеет многократную виб-
рацию, между гласными,— однократную;
фонема [г] встречается между гласными
и фонематически отличается от (г) в сход-
ной позиции. В отличие от франц, яз.
место словесного ударения не фиксиро-
вано, наиболее часто — на предпослед-
нем слоге.
Существительные и прилагательные не
склоняются, имеют категории рода (муж.
и жен.) и числа (ед. и мн. ч.). Для вы-
ражения определ. и неопредел, соотне-
сенности используется 3 вида артикля:
определенный, неопределенный и нуле-
вой. Личные местоимения сохранили
склонение. Указат. местоимения трех
ступеней: este ‘этот’ (около говорящего),
ese ‘тот’ (около собеседника), aquel
‘тот’ (предмет, удаленный от обоих собе-
седников).
Глагол имеет 14 грамматич. времен,
распределенных по 3 наклонениям:
изъявительному (8 времен), сослагатель-
ному (4) и условному (2 времени). Фор-
му повелит, наклонения глаголы имеют
только во 2-м л. ед. и мн. числа. Своеоб-
разной чертой является наличие двух
глаголов со значением ‘быть’: ser и es-
tar. Имеются 3 неличные формы глагола:
причастие прош. вр. страдат. залога, ге-
рундий и инфинитив, 2 залога: действи-
тельный и страдательный, образуемый
от личной формы глагола ser + прича-
стие осн. глагола. Страдат.-возвратная
форма состоит из глагола в действит.
залоге и возвратного местоимения se.
Порядок слов относительно свободный.
Постановка прямого дополнения до гла-
гола вызывает местоименную репризу:
Este libro по lo he leido ‘Эту книгу я ее
не читал’. Прямое дополиение, обозна-
чающее лицо, в отличие от других ром.
языков сопровождается предлогом а (ср.
рум. и молд. предлог ре). Осн. особен-
ность неличных форм глагола — образо-
вание абсолютных конструкций.
Большинство слов И. я. происходит
из нар. латыни, сохраняется также
лексика классич. латыни. Выбор из лат.
фонда отличает исп. лексику от дру-
гих ром. языков (исп. hermano ‘брат’
от gennanus, ср. итал. fratello, франц,
frere от frater). Заимствования из книж-
ного лат. языка ср. веков и Возрожде-
ния привели к образованию дублетных
пар: народное llamar — книжное clamar.
Герм, заимствования сходны с другими
ром. языками, специфична лексика араб,
и индейского происхождения. В разные
периоды проникали франц., англ, и рус.
заимствования. ,
Письменность на основе лат. алфавита.
Старейшие памятники на кастильском —
«Песнь о моем Сиде> (1140), запись
прав г. Авила (т. наз. Fuero; 1155).
И. я. Лат. Амервки функционирует
как совокупность разл. иац. вариантов.
Общее число говорящих в Лат. Америке
св. 200 мли. чел. Ист. база И. я. Лат. Аме-
рики — разг, язык Испании кон. 15 в.
(начала колонизации) с преим. влия-
нием юж.-исп. разновидности (андалу-
сийская, каиарская). В основе особенно-
стей И. я. Лат. Америки (т. наз. америка-
низмов) лежат фонетич. и лексич. явле-
ния, реже грамматические.
И. я. на Филиппинах — вариант И. я.,
возникший в результате их колонизации
во 2-й пол. 16 в. На уровне разг, речи
смешался с местными языками и говора-
ми, образовав подобие креолизованного
тагало-исп. яз.
Испанский еврейский (сефардский)
яз.— разновидность И. я., начало обра-
зования к-рой связано с изгнанием из Ис-
пании в кон. 15 в. евреев, расселивших-
ся гл. обр. на терр. Османской империи,
в Сев. Африке, затем в Португалии,
Италии, Греции, Румынии, Палестине
я др. Пребывая в условиях иноязычного
окружения и не имея статуса офиц. язы-
ка, он до сих пор сохраняет черты (гл.
обр. в фонетике) И. я. кон. 15 в. Функ-
ционирует как бытовой язык, проявляю-
щий признаки вымирания.
• Шишмарев В. ф., Очерки по исто-
рии языков Испании, М,— Л.. 1941; Сте-
панов Г. В., Исп. язык в странах Лат.
Америки. М., 1963; его ж е, К проблеме
языкового варьирования. Исп. язык Испа-
нии н Америки, М., 1979; Л е в н н т о-
ва Э. И., Вольф Е. М., Исп. язык,
М., 1964; В а си л ь е в а - Ш в е ле О. К..
Степанов Г. В., Теоретич. грамматика
исп. языка. Морфология и синтаксис частей
речи, 2 изд., М.. 1980; их же, Теоретич.
грамматика исп. языка. Синтаксис предложе-
ния. М., 1981; Cuervo R. J., El castellano
en America, Bogota, 1935; Entwistle W. J.,
The Spanish language together with Portuguese,
Catalan and Basque, L., 1936; Lenz R., La
oracion у sus partes. Estudios de gramatica
general у castellana, 4 ed., Santiago de Chile.
1944; В e s s о H., Bibliografia sobre el
judeo-espanol, «Bulletin Hispanique», 1952,
t. 54; Bello A., Cuervo R. J., Grama-
tica de la lengua castellana, B. Aires, 1954;
La lengua espanola en Filipinas, Madrid, 1965
(Oficina de Educacion Iberoamericana, ser. 7.
v. 1); Menendez P i d a 1 R., Origenes
del espanol, 7 ed., Madrid, 1972; Esbozo de
una nueva gramatica de la lengua espanola,
Madrid, 1973; Al ar cos Llorach E.,
Fonologia espanola, 4 ed., Madrid, 1976;
Zamora Vicente A., Dialectologia
espanola, 2 ed., Madrid, 1979; L a p e s a R.,
Historia de la lengua espanola, 8 ed., Madrid,
1980.
Исп.-рус. словарь, под ред. Б. П. Нарумо-
ва, М., 1988;S a n t a m а г i a F. J., Dic-
cionario general de americanismos, v. 1—3,
Мёх., 1942; M о 1 i n e r M., Diccionario de
usp del espanol, v. 1—2, Madrid, 1966—67;
Diccionario de la lengua espanola, 19 ed.,
Madrid, 1972 (Real Academia Espanola);
Corominas J., Pascual A., Diccio-
nario critico etimoldgico de 1 a lengua castel-
lana, v. 1—4, Madrid, 1974; Casares
J.,_ Diccionario ideologico de la lengua es-
panola, 2 ed., Barcelona, 1975.
Г. В. Степанов.
Материалы, посвященные исследованию
И. я., кроме общелингвистич. журналов (см.
Журналы лингвистические) публикуются
в специализиров. журналах ряда стран:
ИСПАНСКИЙ 203
Аргентина*— «Revista de filologia his*
panica» (B. Aires, 1939—46; изд. продолжи-
лось в Мексике как «Nueva revista...», см.
ниже), «Filologia» (В. Aires, 1949—), «Cuader-
nos del idioma» (B. Aires, 1965—); Вели-
кобритания— «Bulletin of Hispanic
Studies» (Liverpool, 1923—); Испани я —
«Revista de filologia espanola» (Madrid,
1914—), «Revista de dialectologia у tradicio-
nes populares» (диалекто лого-этнография.;
Madrid, 1945—), «Espanol actual» (Madrid,
1963—), «Linguistica espanola actual» (Mad-
rid, 1979—); Италия — «Studi ispanici»
(Pisa, 1962—); К у 6 a — «Islas» (место изд.
разл., 1958—); Мексика — «Nueva revi-
sta de filologia hispanica» (Мех., 1947 — );
США — «Hispanic Review» . (Philadelphia,
1933—), «Revista de estudios hispanicos» (Ala-
bama University, 1967 — ), «Spanish Today»
(Miami, 1968—}, «Coronica: Spanish Medieval
Language and Literature Newsletter» (медиеви-
стич.; Syracuse, 1972—), «Journal of Hispa-
nic Philology» (Tallahassee, 1976—); Ф P Г —
«Iberoromania: Zeitschrift fiir die iberoroma-
nischen Sprachen und Literaturen in Europa
und Amenka» (испанский и др. иберо-роман-
ские языки; Tubingen, 1974—); Фран-
ция— «Bulletin hispanique» (Talence,
1899—). Преподаванию И. я. посвящены, в
частности, журналы: «Yelmo: La revista del
profesor de espanol» (Madrid, 1971 — ), «His-
pania: A Journal Devoted to the Interests
of the Teaching of Spanish and Portuguese»
(США, место изд. разл.; 1918—), «Zielsprache
Spanisch» (Munch.— Ismaning, 1974—). Ин-
формационно-библиографнч. характер носит
«Boletin de filologia espanola» (Madrid.
1953—).	E. А. Хелимский.
ИСТОРИЗМЫ — слова или устойчивые
словосочетания, означающие исчезнув-
шие реалии (рус. «колесовать», «крав-
чий», «тягло», «целовальник», польск.
more, szambelan, укр. с1човик, франц,
bailli, англ, dog-whipper, manbote). И.
могут относиться к глубокой древности
(рус. «закуп», «смерд») или к недавне-
му прошлому (рус. «ликбез», «нэпман»,
«продразверстка»), И. может быть одно
из значений многозначного слова (рус.
«фарисей» ‘член религиозно-политич. пар-
тии в древней Иудее’ — ср. «фарисей»
‘лицемер’; «ярлык» 'письменный указ
хана’ — ср. «ярлык» ‘этикетка’). И. при-
надлежат к пассивному словарю, но в от-
личие от архаизмов (см. Устаревшие
слова) не имеют синонимов в активном
словаре. В уч. и науч, лит-ре использу-
ются в терминология, значении, в ху-
дож. лит-ре — для создания ист. коло-
рита.
* См. лит. при ст. Устаревшие слова.
.	Н. С- Арапова.
ИСТОРИОГРАФИЯ ЛИНГВИСТИКИ
(история лингвистических учений) — на-
правление исследований, посвященных
развитию знаний о языке в истории нау-
ки и культуры, теоретическому осмысле-
нию этого развития, анализу теорий и
концепций генезиса лингвистической
мысли в целом, а также в ее отдельных
аспектах, традициях, течениях, на-
правлениях, разделах и школах. И. л.
иногда определяется термином «история
языкознания», к-рый, по сути, обозна-
чает сам процесс развития знаний о
языке.
Начиная с античности появлялись ра-
боты историография, характера в обла-
сти грамматики, поэтики, риторики и др.
филология, дисциплин. Однако возник-
новение науч. И. л. относится к 19 — иач.
20 вв., когда были созданы работы, стре-
мившиеся осмыслить и охватить процесс
развития науки о языке в целом, дать
ее периодизацию и выделить осн. тен-
денции в развитии лингвистич. мысли.
Одна из первых работ такого рода —
«История языковедения до конца XIX в.»
204 ИСТОРИЗМЫ
В. Томсена (1902, рус. пер. 1938). Фор-
мированию И. л. способствовали иссле-
дования по истории лингвистики в отд.
странах и ареалах.
В становлении И. л. можно выделить
осн. этапы, связанные с господствующими
в то или иное время взглядами на раз-
витие науки о языке. Так, в кон. 19 —
нач. 20 вв. преобладала концепция,
согласно к-рой возникновение яз-знания
как науки относилось к 19 в.; следствием
этой концепции, связывавшей рождение
яз-знания со сравнительно-историче-
ским языкознанием, было отрицат. от-
ношение к науке о языке до нач. 19 в.,
в частности к «универсальным граммати-
кам» (см. Универсальные грамматики) и
логическому направлению в целом.
До нач. 60-х гг. 20 в. в исследованиях
по И. л. наиболее распространенным
являлось весьма беглое рассмотрение
науки о языке до нач. 19 в. и относитель-
но подробное изложеиие истории яз-зиа-
ния 19 и 20 вв. С появлением и разви-
тием школ структурализма (см. Струк-
турная лингвистика) в яз-знакии уси-
лилось внимание к синхронно-сопоста-
вит. изучению языков, что заставило
искать в прошлом примеры сиихронно-
сопоставит. штудий и проявлять к ним
преимуществ, интерес. На этом стро-
ится, в частности, концепция Ф. де
Соссюра о трех последовательных фа-
зах развития лингвистики; «грамматиче-
ская» фаза, когда преимуществ, внима-
ние уделялось нормативному описанию
языков; «филологическая» «раза, когда
преимуществ, внимание, уделялось тол-
кованию и комментированию текстов;
фаза сравнительно-исторического язы-
кознания.
Совр. И. л. в СССР и за рубежом пы-
тается преодолеть односторонность взгля-
дов на развитие науки о языке; она стре-
мится изучать историю яз-зиаиия в каж-
дый из периодов как систему представле-
ний, идей и методов, отражающих по-
требности исследуемой эпохи, ее филос.
взгляды, общий уровень развития нау-
ки и культуры и т. д. В связи с этим
совр. И. л. выдвинула на первый план
вопросы методология, характера, в пер-
вую очередь вопрос об объекте И. л. и
осн. принципах описания процесса раз-
вития знания о языке. Совр. И. л. осоз-
нает свою тесную связь с теорией языка;
она персонифицирует теории языка, су-
ществовавшие в истории, выделяет тра-
диции, школы и направления в яз-зна-
нии, дает его периодизацию и выдвигает
концепции развития яз-знания как нау-
ки, критически анализируя труды пред-
шественников. И. л. тесно связана с на-
уковедением и историей науки. Разра-
ботка проблем генезиса лингвистич. мыс-
ли, значения обществ, условий для раз-
вития знаний о языке, изучение сущест-
вовавших в разное время взглядов на
язык, его природу и происхождение не-
возможны без обращения к общим проб-
лемам генезиса науки, к роли обществ,
условий в ее развитии, а также — к воп-
росам природы и системы науч, мировоз-
зрения. Разработка и решение этих проб-
лем во многом зависят от исходных фи-
лос. и методология, посылок исследова-
ний по И. л.
Для марксистской И. л. исключит,
важность имеет разработанное К. Марк-
сом и Ф. Энгельсом положение о диалек-
тич. единстве логического и историче-
ского в процессе познания. В изучении
истории лингвистики марксистская наука
опирается иа учение о диалектике движе-
ния мысли и ее форм к объективной
истине, разработанное Марксом. Марк-
систская И. л. опирается на представле-
ние о непрерывности развития
знания, к-рая диалектически связана
с неравномерностью, что поз-
воляет говорить о «классических формах»
знания (Энгельс), когда «исторический
процесс рассматривается в той точке его
развития, где процесс достигает полной
зрелости» (М арке К.иЭнгельс Ф.,
Соч., т. 13, с. 497).
Сов. историография стремится подхо-
дить к анализу материала с позиций
марксистского науковедения. Осн. ас-
пекты исследования в сов. И. л. следую-
щие: 1) выяснение социальной основы
лингвистич. познания на каждом этапе
его развития (напр., обусловленность
круга интересов языковедов задачами
общественно-языковой практики, связь
принципов описания языка в ту или иную
эпоху с периодом в развитии языка, исто-
рия лит. языков и их нормирование как
отражение эволюции общемировоззренч.
категорий, определение социальных
функций языковедения в разные эпохи
(напр., осуществление языковой поли-
тики, регулирование социальной базы
лит. языков, социальная оценка меха-
низмов языкового варьирования); 2) изу-
чение теоретико-методологич. принципов,
характеризующих разл. традиции, на-
правления и школы в яз-знании, изуче-
ние изменения структуры знания о язы-
ке, анализ связей яз-знания с философией,
социологией, естеств.-науч, теориями на
разных этапах развития науки о языке;
3) исследование внутр, логики развития
знаний о языке и проблем прогресса
в лингвистич. знании. И. л. тесно связа-
на с лингвистич. источниковедением.
И. л. является одной иа интенсивно
развивающихся областей зарубежного яз-
зиания. Совр. зарубежная И. л. уделяет
значит, внимание анализу забытых или
малоизвестных источников, переосмыс-
лению традиционных взглядов на уже
известные источники с разл. филос. и
методологии, позиций, но особенно при-
стальное внимание уделяется разработке
общих филос. методологии, основ И. л.
На базе такого рода исследований, со-
держащих разл. концептуальные пост-
роения в сюласти историко-лингвистич.
науковедения, возник ряд направлений
в зарубежной И. л.; наиболее распростра-
нены т. наз. парадигматиче-
ское и эпистемологическое
направления. Первое из них, широко
распространенное в англоязычных стра-
нах и ряде др. стран Зап. Европы, ис-
пользует в описании процесса развития
науки о языке понятие «парадигма на-
уки», разработанное в книге Т. Куиа
«Структура научных революций» (1962,
рус. пер. 1975). Понятие парадигмы нау-
ки как доминирующей формы науч, мыш-
ления и его категориального строя на
определ. этапе развития науки применя-
ется в зарубежных и ряде сов. работ по
истории и теории яз-знания (см., напр.,
«Общую теорию сравнительного языко-
знания» Э. А. Макаева, 1977). Проблемы
описания процесса развития науки о язы-
ке с применением понятий «парадигма»,
«научное сообщество», «нормальная нау-
ка», «интеллектуальный климат» эпохи
обсуждались в таких трудах по И. л.,
как «Historiography of linguistics» (1975),
«History of linguistic thought and con-
temporary linguistics» (1976). Эти проб-
лемы дискутируются и в работах сов.
языковедов. Отмечая определ. операци-
ональные удобства применения понятий
«парадигма», «интеллектуальный кли-
мат» и т. п. к освещению процессов раз-
вития иауки, сов. ученые подчеркивают
ряд слабых сторон концепции Куна
в целом и по отношению к И. л. в частно-
сти. Процесс смены «парадигм» у Куна
не направлен; он не проявляет интереса
к внутр, логике развития науки, к проб-
лемам преемственности и прогресса в
науч, позиаиии, т. е. именно к тем проб-
лемам, к-рые представляют преимуществ,
интерес для истории науки.
Уделяется виимание вопросам методо-
логии гуманитарных наук, в т. ч. и яз-
зиания, во Франции (напр., теории
Г. Башляра, М. П. Фуко и др.). Теория
ист. развития наук, или «историческая
эпистемология», разработанная Фуко
(«Les mots et les choses», 1966, рус. пер.
1977, и «Archdologie du savoir», 1969),
пытается отразить исторически изменяю-
щиеся структуры мировосприятия, или
«призмы видения» природных и социаль-
ных процессов, к-рые, по мнению Фуко,
определяют возникновение и существо-
вание различных в разные ист. эпохи на-
ук, теорий, гипотез. Эти призмы виде-
ния он называет «эпистемами». Осн.
фактором, формирующим и упорядочи-
вающим эпистему, является для Фуко
соотношение «слов» и «вещей». Подходя
к его концепции с позиций марксистской
науковедч. критики, можно отметить, что
Фуко абсолютизирует «допоиятийный
уровень» человеческого мышления, счи-
тая отношение к действительности пер-
вичным, заданным априорно для каж-
дой ист. эпохи. Момент смены эпистем
для него немотивирован и абсолютен.
Между эпистемами отсутствует преемст-
венность, что противоречит идее прогрес-
са человеческого познания и диалектич.
движения мысли и ее форм к объектив-
ной истине. Более того, сама объектив-
ность науч, познания действительности
ставится под сомнение.
Наиболее существ, достижениями на-
званных направлений в И. л. являются
системное описание знаний о языке
в каждый из периодов развития яз-зна-
ния, пристальное внимание к «интеллек-
туальному климату» прошлых эпох и по-
пытка найти в прошлом реминисценции
совр. науч, течений. Выходит междунар.
журн. «Historiographia linguistica»
(1974—, 3 раза в год). В 1982 в Париже
создано междунар. Общество истории
и эпистемологии наук о языке, занимаю-
щееся теоретич. и практич. вопросами
исследований в области развития знаний
о языке. Об-во издает журн. «Histoire
episthemologie langage» (1982—, 2 раза
в год).
Все большее виимаиие сов. языкове-
дов привлекает проблема методологии
изучения истории яз-знания (Н. А. Слю-
сарева, С. А. Ромашко и др.). Поставле-
ны проблемы создания теории историко-
лингвистич. процесса, разработки поня-
тийного и концептуального аппарата
И. л. Эта область выделяется в самосто-
ят. направление исследований, получив-
шее назв. «историологии науки о языке».
• Амирова Т. А., О л ь х о в и-
ков Б. А., Р о ж л е с т в е в с к и й Ю. В.,
Очерки по истории лингвистики, М., 1975;
Березин Ф. М., История лингвистич.
учений, М., 1975; Слюсарева Н. А.,
Проблемы сов. историографии науки о язы-
ке. Науч.-аналитич. обзор, М., 1979; Исто-
рия лингвистич. учений. Древний мир, Л.,
1980; История лингвистич. учений. Ср.-век.
Восток, Л., 1981; Ромашко С. А., Ме-
тодология изучения истории яз-знания. Науч,-
аналитич. обзор, М., 1985; Бокадоро-
ва Н. Ю., Проблемы историологии науки
о языке, ВЯ, 1986, Afc 6; M o u n in G., His-
toire de la linguistique. Des origines au XX
siecle, P., 1967 (лит.); его ж e, La linguistique
du XX-e siecle, P., 1975; Helbig G.,
Geschichte der neueren Sprachwissenschaft,
Lpz., 1970; Jacob A., Genese de la pensde
linguistique, P., 1973; Robins R. H.,
A short history of linguistics, 2.ed.l L.—
N. Y., 1979; Progress in linguistic historio-
graphy, Amst., 1980; Materiaux pour une his-
toire des theories linguistiques, Lille, 1985.
H. Ю. Бокаоорова.
ИТАЛИЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа
мертвых языков индоевропейской се-
мьи (см. Индоевропейские языки). Были
распространены во 2-й пол. 1-го тыс. до
н. э.— первых веках н. э. в центр, и юж.
Италии. Проникновение италийских пле-
мен на Апеннинский п-ов сопровожда-
лось распространением археология,
культур террамара (нач. 2-го тыс. до н. э.)
и вилланова (кон. 2-го — нач. 1-го тыс.
до н. э.). И. я. традиционно делятся на
2 ветви — оскско-умбрскую и латино-фа-
лискскую. Оскско-умбр. ветвь включает
оскский и умбрский языки. Под первым
обычно понимают совокупность диалек-
тов сабельских племен — пелигнов, ве-
стинов, марруцинов, самнитов и др. Ве-
дущую роль играл, по-видимому, диа-
лект кампанских осков, к-рый лег в ос-
нову языка оскских офиц. документов.
Памятники оскского яз. датируются 5 в.
до и. э.— 1 в. н. э. Памятники умбр-
ского яз. относятся к 3—1 вв. до н. э.;
к этому языку близко стоит диалект
вольсков. Еще в 1444 близ Губбио (Умб-
рия) найдены были т. наз. Игувинские
таблицы (3—2 вв. до н. э.), но лишь
в 1928 К. О. Мюллер установил, что язык
таблиц не является этрусским. Известно
еще неск. языков (возможно, диалектов),
к-рые с трудом поддаются классифика-
ции из-за скудости дошедших до нас ма-
териалов. Так, сикульский яз. пред-
ставлен неск. надписями, небольшим чис-
лом глосс и ономастикой. О языке морге-
тов, эиотров, опиков, авзонов и др. пле-
мен надежных данных нет. Нек-рые
лингвисты выделяют сикуло-авзоиийский
как особую ветвь И. я., для к-рой ха-
рактерен переход индоевроп. *dh > t,
другие связывают авзонийский (опико-си-
кульский) с латинским или умбрским.
Ограниченность сведений затрудняет оп-
ределение места южнопицеи. языка. Экс-
пансия Рима повлекла за собой романи-
зацию италийских племен. В 1 в. до н. э.
эпиграфич. памятники иа И. я. исчеза-
ют, однако оскский яз. оставался живым
еше в 1 в. н. э.
К латино-фалиск. ветви относятся лат.
и фал иск. языки. Фалиск. тексты (древ-
нейшие надписи датируются 7—6 вв.
до н. э.) содержат в основном ономасти-
ку, к-рая подверглась сильному влиянию
этрус. яз. В отличие от латинского в фа-
лиск. яз. сохранились неизменными
гласные срединных слогов, ряд древиих
окончаний, но монофтонгизация дифтон-
гов ai>e, au>o произошла раньше,
индоевроп. иилаутные *-dh-, *-bn- пере-
ходят в -f- (лат. -Ь-).
Наиболее характерные различия меж-
ду 2 ветвями И. я.: трактовка индоев-
роп. *kw и *gw как qu и v в латинском и
р, Ь в оскско-умбрских языках; в пос-
ледних сохраняется s перед носовыми со-
нантами (ср. оскское fisnam — лат. fa-
num), индоевроп. *-dh-, *-bh- отражаются
как г [ср. оскское mefiai — лат. (in)me-
dia (но в фалискском f)], в группах двух
согласных обычно происходит диффе-
ренциация или прогрессивная ассимиля-
ция (-kt->-ht-, -nd->-nn-), тогда как
в латинском — регрессивная ассимиля-
ция. Оскско-умбр. языки сохраняют
локатив; род. п. ед. ч. основ на -о в
них -eis при лат. -i; различны способы
образования буд. времени; оскско-умбр.
языкам свойственно употребление по-
слелогов.
Характер фонетич. изменений в И. я.
свидетельствует о существовании в них
силового начального ударения. В лат.
языке в ист. время тип ударения изме-
нился; надежных данных о подобных
изменениях в других И. я. нет. Началь-
ное силовое ударение повлекло за собой
синкопу и сокращение гласных неудар-
ных слогов, что особенно характерно для
умбр. яз. Тенденция к смещению ё и "1,
б и й, проявившаяся в поздней латыни,
имела место и в оскско-умбр. ветви.
С фонетич. точки зрения оскский яз.
наиболее консервативен. Это проявляется
в сохранении во всех позициях старых
дифтонгов ai, oi, ei, ou, к-рые были мо-
нофтоигизованы в латинском и умбр-
ском, отсутствии ротацизма, возникшего
в латинском и умбрском; сочетание kt
развивается в оскском и умбрском в ht,
но pt дает в оскском ft, тогда как в умбр-
ском наблюдается след, ступень разви-
тия ht; в оскском отсутствуют сибилянты
типа умбрских f>d, c<k.
В морфологии И. я. немало общего.
В оскско-умбр. ветви представлены те же
5 склонений и 4 спряжения, что и в клас-
сич. латыни, с незначит. изменениями
(если отвлечься от фонетич. процессов).
В род. п. ед. ч. основ на -а нормаль-
ным является окончание -as, исчезнув-
шее в латииском за исключением неск.
архаизмов (pater familias). В системе
глагола различия относятся к образова-
нию перфекта, буд. вр. и инфинитива.
Общими являются редупликация и удли-
нение корневого гласного. Однако про-
дуктивные способы словоизменения сфор-
мировались в оскско-умбрском независи-
мо от латинского.
Синтаксис оскско-умбр. языков имеет
много схождений с синтаксисом ранней
лат. прозы. В оскско-умбрском чаще ис-
пользуются безличные конструкции, бо-
лее широкое употребление имеет парти-
тивный генитив, а также генитив времени
и генитив отношения; значительно чаще,
чем в латинском, встречается паратак-
сис.
Изучение лексики И. я. (кроме лат.)
затрудняется фрагментарностью тек-
стов. И. я. сохраняют значит, число лек-
сем общеиндоевроп. фонда. В то же вре-
мя отмечены слова, характерные для
зап. ареала индоевроп. языков: ср. лат.
сапо — др.-ирл. cani.m ‘пою’. Ряд оск-
ско-умбр. лексем не имеет лат. соответ-
ствий. Контакты с греч. колониями в Ита-
лии создавали благоприятную почву для
лексич. заимствований. Вероятно, лек-
сика И. я. пополнялась также заимство-
ваниями нз этрусского и др. доиндо-
европ. языков Италии, однако из-за
практически полной неизвестности этих
языков исследования в дайной обла-
сти невозможны. Оскско-умбр. заимст-
вования из латинского ограничиваются
в основном сферой административной
терминологии.
Определяющими в изучении И. я.
в сер. 19 в. стали труды Т. Моммзена,
Т. Ауфрехта и А. Кирхгофа. Во 2-й
пол. 19 в. выходят работы М. Бреаля и
Ф. Бюхелера по умор. яз.,а также двух-
томная оскско-умбр. грамматика (1892—
1897) Р. фон Планты. В последней четв.
19 в. И. В. Цветаев издает серию работ
по оскскому яз. В 20 в. заметную роль
играют исследования В. Пизани, Дж. Де-
вото, Дж. Бонфаите, Ф. Рибеццо и др.,
уделяющих много внимания изучению
остатков древнейших языков Италии,
а также проблемам распространения И. я.
ИТАЛИЙСКИЕ 205
ва Апеннинском п-ове, их связям с Дру-
гими иидоевроп. языками. Подобным
проблемам посвящены работы Э. Фет-
тера, У. Шмоля, А. Вальде и др.
• Тройский И. М., Очерки из исто-
рии лат. языка, М,— Л., 1953; Buck С. D.,
A grammar of Oscan and Umbrian, Boston —
[a. o.J. 1928; Conway R., Whatmo-
ugh J., JohnsonS., Prae-ltalic dialects
of Italy, v. 1—3, L., 1933; Vetter E.,
Handbuch der italischen Dialekte, Hdlb.,
1953; Pisani V., Le lingue dell’ltalia
antica oltre il latino, в его кн.: Manual sto-
rico della lingua latina, v. 4, Torino, 1953;
Bottiglioni G., Manuale dei dialetti
italici, Bologna, 1954; Giacomelli G.,
La lingua falisca, Firenze, 1963; S о 1-
t a G. R., Zur Stellung der lateinischen Spra-
che, W., 1974.
Muller J. F., Altitalisches Worterbuch,
Gott., 1926.	В. П. Калыгин.
ИТАЛЬЯНСКИЙ ЯЗЫК — один из ро-
манских языков (итало-романская под-
группа). Офиц. язык Итальянской Рес-
публики, Ватикана (наряду с лат. яз.),
Республики Сан-Марино и Швейцарской
Конфедерации (наряду с нем., франц, и
швейцарским ретороманским). Распрост-
ранен также в США, ФРГ, Аргентине,
Франции, Бельгии, Эфиопии, Сомали,
Ливии и на Мальте. Общее число гово-
рящих св. 65 млн. чел.
Диалекты в Италии образуют север-
ную (пьемонтский, лигурийский, лом-
бардский, эмильянский, венецианский),
центральную (тосканский, умбрский,
римский, корсиканский) и южную (неа-
политанский, абруццский, апулийский,
калабрийский, сицилийский) группы;
имеется более 100 говоров. Диал, раз-
личия (в т. ч. и внутри одной группы)
значительны, особенно в области фоне-
тики и лексики. И. я. более близок
к лат. яз., чем другие ром. языки. Наи-
более характерные черты фонетики —
вокалич. исход (отсутствие конечных со-
гласных) в исконной лексике и способ-
ность ударения падать на любой слог.
Отличия от других ром. языков имеются
также в системе местоимений, глагола,
в синтаксисе: личные местоимения в по-
зиции подлежащего обычно опускаются.
Широко распространены энклитики. Так
же, как в португ. и рум. языках, в И. я.
не различаются автономные и неавтоном-
ные формы притяжат. местоимений;
в составе именной группы с артиклем
употребляются и автономные, и неавто-
номные притяжат. местоимения. Стра-
дат. залог образуется при помощи вспо-
могат. глаголов essere ‘быть’ и venire
‘приходить’. Дополнение со значением
деятеля или орудия действия (агентив-
ное дополнение) присоединяется с по-
мощью предлога оа. Для выражения
будущего в прошедшем употребляется
только сложная форма кондицио-
налиса.
В основе лит. И. я. лежит флорентий-
ский говор тоскан. диалекта (центр,
группа). Первые письм. памятники отно-
сятся к 10 в. Язык Данте, Боккаччо, Пет-
рарки сыграл большую роль в формиро-
вании лит. И. я. («тосканского вольгаре»)
и лег в основу Словаря Академии Круска
(1612). Решающий вклад в становление
И. я. как общенационального внес клас-
сик итал. лит-ры и филолог А. Манд-
зони.
Наряду с лит-рой на И. я. продолжает
выходить лит-ра на диалектах. Для
большинства населения характерна ди-
глоссия (владение общенац. языком и
диалектом). Под влиянием диалектов
206 ИТАЛЬЯНСКИЙ
образовались региональные варианты
И. я. Письменность на базе лат. алфа-
вита.
* Алисова Т. Б., Черданце-
ва Т. 3., Итал. язык, И., 1962; М i fi-
ll orini В., Storia della lingua italiana,
Firenze, 1960; Regula M., Jernej J.:
Grammatica italiana descrittiva. Su basi
storiche e psicologiche. Bern — Munch., [1965];
Rohlfs G., Grammatica storica della lingua
italiana e dei suoi dialetti, [v. 1—3], Torino,
[1966—69]; De Mauro T.. Storia lin-
guistica dell’ltalia unita, Bari, 1970; Devo-
t о G., Giacomelli G.,1 dialetti delle
region! d'Italia, Firenze,1972; D a r d a n о M.,
Tri fore P., Grammatica italiana, Bolog-
na, 1983.
МайзельБ. H., С к в о p ц о в а Н. А.,
Рус.-итал. словарь, 2 изд., М., 1972;
Скворцова Н. А., М а й з е л ь Б. Н.,
Итал.-рус. словарь, 3 изд., М., 1977; Чер-
данцева Т. 3., Розенталь Д. Э.,
Ре джо С., Итал.-рус. н рус.-итал. сло-
варь, М., Генуя, Эдест, 1988; М i g 1 i о-
rini В., Vocabolario della lingua italiana,
Torino. 1965; Dizionario moderno della lingua
italiana, Mil., 1984. T. 3. Черданцева.
Материалы, посвященные исследованию
И. я., кроме общеливгвистич. журналов (см.
Журналы лингвистические) публикуются
в специализиров. журналах: в Италии —
общих: «Studi di filologia italiana» (Firenze,
1927 — ), «Lingua nostra» (Firenze, 1939—).
«Lingua e stile» (Bologna. 1966—), «Studi di
grammatica italiana» (Firenze, 1971 — ); диа-
лектологических: «L’Italia dialettale» (Pisa,
1925—), «Bolletino del Centro di studi filolo-
gici e linguistici siciliani» (Palermo, 1953—),
«Rivista italiana di dialettologia: scuola,
societa, territorio» (Bologna, 1977 — ). В др.
странах выходят: Великобрита-
ния — «Italian Studies» (место изд. разл.,
1937 — ); Нидерланды — «Italian Lin-
guistics» (Lisse, 1976—); С Ш А — «Italica»
(N. Y., 1924—), «Forum Italicum» (место
изд. разл., 1967 — ); Франция — «Revue
des dtudes italiennes» (P., 1936—. новая сер.
1954—); Швейцария — «Studi lingu-
istici italiani» (Friburgo, I960—).
E. А. Хелимский.
ИТЕЛЬМЕНСКИЙ ЯЗЫК (устар.—
камчадальский язык) —один из чукот-
ско-камчатских языков. Распространен
на зап. побережье п-ова Камчатка. Чис-
ло говорящих ок. 200 чел. старшего по-
коления. Большинство ительменов поль-
зуется рус. языком. Принадлежность
И. я. к чукотско-камчат. языкам призна-
ется не всеми исследователями. К 20 в.
сохранился лишь «зап. И. я.», к-рый был
либо диалектом, либо одним из языков
ительмен, ветви чукотско-камчат. язы-
ков, распространенным по всей Кам-
чатке, начиная от 58° сев. широты.
И. я. отличается от близких ему чукот.
и коряк, языков высокой консонантной
насыщенностью, отсутствием основосло-
жения и инкорпорации, номинативным
характером синтаксиса. Лексич. разли-
чия у этих языков также отчетливы.
« Крашенинников С. П., Опи-
сание земли Камчатки, М,— Л., 1949 (1 изд.,
СПБ, 1755); Володин А. П., Ительмен,
язык, Л., 1976; R a d 1 i n s k у I., Slowniki
narzeczy luddw kamczackich, Krakdw, 1891—
1894; Worth D., La place du kamtchadal
parmi les langues soi-disant paleosiberiennes,
«Orbis», 1962, t. 11, Mi 2. А. П. Володин.
ИШКАШЙМСКИЙ ЯЗЫК — один из
памирских языков. Осн. область распро-
странения— пров. Бадахшан на С.-В.
Афганистана; на терр. СССР — в Горно-
Бадахшанской АО Тадж. ССР. Число
говорящих в СССР ок. 700 чел. Выде-
ляются 2 диалекта: собственно ишка-
шимский (на терр. СССР) и санглич-
ский (в Афганистане). От близкород-
ственных памирских языков И. я. от-
личается наличием церебрального ряда
согласных (эта черта присуща также ва-
хаискому языку); богатством форм в си-
стеме личных и указат. местоимений;
особым окончанием 3-го л. ед. ч. в гла-
гольной форме наст.-буд. времени; на-
личием особых предлогов и послелогов;
нек-рыми лексич. особенностями. Раз-
рабатывается письменность на основе
рус. алфавита.
в Соколова В. С., Очерки по фоне-
тике пран, языков, в. 2. М,— Л., 1953;
Пахалина Т. Н., Ишкашим. язык, М.,
1959; ее же. Исследование ио сравнит.-ист.
фонетике памир. языков, М., 1983; Grier-
son G. A., Ishkashmi, Zebaki and Yazghu-
lami, L., 1920; Morgenstierne G.,
Indo-iranian frontier languages, v. 2, Oslo,
1938.	T. H. Пахалина.
ЙЕЛЬСКАЯ ШКОЛА —см. Дескрип-
тивная лингвистика.
ЙОРУБА — один из ква языков. Рас-
пространен в зап. и юго-зап. р-иах Ни-
герии, в Бенине, Того, Сьерра-Леоне.
Потомки народа йоруба, называемые лу-
куми, живут на о. Куба. Общее число
говорящих ок. 20,6 млн. чел. Исполь-
зуется в Нигерии как офиц. язык в гос.
учреждениях на уровне штата (наряду
с хауса, игбо, а также с англ., имеющим
статус офиц. языка). Й. имеет ок. 30
диалектов: ойо, ифе, иджебу, эгба и др.
В фонологич. системе 14 гласных фонем,
включая назализованные. Среди соглас-
ных — двусмычные лабио-велярные g",
kp. Язык тональный, имеет три фонема-
тич. тона-, высокий, низкий, средний;
каждый слог на одну ступень выше или
ниже следующего, переходы от тона
к тону плавные. Характерна элизия
звуков и слогов (выпадают гласные
на стыках слов, иногда — слоги, при
этом тон в оставшейся части слова
модифицируется). Распространены идео-
фоны .
Язык изолирующий, грамматич. значе-
ния передаются лексически и синтакси-
чески. В роли служебных обычно высту-
пают значимые слова. Дифференциация
слов по классам слабая, четко проводит-
ся лишь различие между глаголами (кор-
невые слова со структурой CV) и не гла-
голами. Много т. наз. качеств, глаголов
типа бага ‘быть хорошим’. Развита си-
стема бытийных глаголов: ni — тожде-
ство, je — характеризация, wa — нали-
чие, se — пребывание в качестве и др.
Форм пассива нет. Наличие или отсут-
ствие дополнения указывает на активный
или средний залог. Каждое дополнение
связано с отд. глаголом. Времена: реаль-
ное (соответствует иаст. и прош. време-
нам иидоевроп. языков) и гипотетическое
(соответствует буд. вр. и сослагат. на-
клонению иидоевроп. языков). Предло-
жение двусоставное, порядок слов SPO.
Характерны «цепочки» сопряженных
слов, именные и глагольные (среди
последних — т. наз. сериальные гла-
голы).
Й. является языком межэтнич. обще-
ния. Письменность на базе лат. алфави-
та введена миссионерами в сер. 19 в.
Лит. вариант Й. сложился на базе диа-
лекта ойо. Существует религ. учебная,
худож. лит-ра; в Нигерии на Й. ведутся
передачи по радио, осуществляется пре-
подавание в нач. школе, язык изучается
в ун-тах Нигерии и Бенина.
* Яковлева В. К., Язык йоруба, М.,
1963; Маянц В. А.. Типология, особен-
ности простого предложения языка йоруба,
«Уч. зап. МГИМО», 1969, т. 1; е е же,
Глагольная цепочка в языке йоруба, в сб.:
Africans, Л.. 1971; Bamgbose А.,
A grammar of Yoruba, Camb., 1966.
Abraham R.. Dictionary of modern
Yoruba, L., 1958.	В. А. Маянц
КАБАРДЙ НО-ЧЕРКЁССКИ Й ЯЗЫК
(кабардинский язык) — одни из аб-
хазско-адыгских языков. Распространен
в Каб.-Балк. АССР, Карачаево-Черкес.
АО, в г. Моздок и части прилегающих
к нему хуторов Ставропольского края,
в аулах Краснодарского края, Адыгей-
ской АО. Число говорящих ок. 370 тыс.
чел. (1979, перепись). В К.-ч. я. 5
диалектов: собственно кабардинский,
моздокский, черкесский, бесленеевский
и кубанский. В основе лит. языка лежит
речь кабардинцев Б. Кабарды. В отличие
от адыгейского языка имеет спиранты в,
ф! (в адыг. яз. «в» встречается только
в заимствованиях из рус. яз.); в искон-
ных неодносложных словах с конечными
э, ы отсутствует ударение на последнем
слоге. Имеет ряд специфич. морфологич.
черт в формах времен и наклонений, ста-
тичности и динамичности, в образовании
числительных, в передаче отрицания, в
показателях эргативного падежа. В лек-
сике отмечаются осетинизмы, не пред-
ставленные в адыг. яз.
Письменность создана в 1923—24 на
базе лат. графики, с 1936 переведена на
рус. графич. основу. Лит. язык после
Окт. революции 1917 интенсивно разви-
вается; испытывает влияние рус. яз.
• Яковлев Н. Ф., Материалы для
кабардин. словаря, М., 1927; его же,
Грамматика лит. кабардино-черкес. языка,
М.— Л.. 1948; Грамматика кабардино-чер-
кес. лит. языка. М., 1957; У рыс X ь.,
Адыгэ тхыбзэм н тхыдэ. Налшык. 1968;
Очерки кабардино-черкес. диалектологии,
Нальчик, 1969; Kuipers А. Н.. Phoneme
and morpheme in Kabardian, ’s-Gravenhage,
1960.
Карданов Б. M., Бияоев A. T.,
Рус.-кабардинско-черкес. словарь, M., 1955;
Кабардинско-рус. словарь, М., 1957.
_	. А. К. Шагиров.
КАБЙЛЬСКИЙ ЯЗЫК—один из
берберо-ливийских языков. Распростра-
нен в горных р-нах сев. Алжира. Число
говорящих ок. 2,6 млн. чел. Различаются
диалекты Большой и Малой Кабилии.
Для консонантизма характерны сци-
рантизация, палатализация и аффрика-
тизация смычных в негеминиров. пози-
ции, наличие лабио-велярных (диалект —
иржен). Гласные фонемы: /а/, И/, /и/,
/э/. Имя имеет категорию статуса, при-
лагательные — категорию неопределен-
ности. Сохраняется полная парадигма
спряжения глаголов состояния. Имеют-
ся формы интенсивного перфектива в
значении ирреального наклонения. Ре-
лятивные формы ие имеют словоизме-
нения.
Отрицат. частица состоит из двух ком-
понентов, в функции приименных отри-
цаний выступают частицы, заимствован-
ные из араб. яз. Местоимения «объект;
ного ряда» нередко оформляют субъект
неперех. предиката. Используется пока-
затель именного предложения d. Поря-
док слов в предложении VSO; подчине-
ние предложений развито слабо. В лек-
сике много арабизмов. Письменность
создана на лат. основе в 80-е гг. 20 в.
• Basset R., Manuel de la langue Ka-
byle, P., 1887; Picard A., Textes berberes
dans le parler des Irien, t. 1 — 2, Alger, 1958;
Vincennes L. de. Dal let J., Initia-
tion a la langue berbere (Kabylie), v. 1 — 2,
Fort-National, 1960; Ch aker S., Un par-
ler berbere d’Algerie (Kabylie). Syntaxe,
Lille. 1983 (Diss.).
Dal let J.-M., Dictionnaire Kabyle-
Francais. Algerie — P., 1982.
А. Ю. Аихенвальд.
КАВКАЗОВЕДЕНИЕ — комплекс гума-
нитарных дисциплин, изучающих языки,
фольклор, историю, культуру народов,
говорящих на кавказских (иберийско-
кавказских) языках. Лингвистич. К. фор-
мируется к сер. 19 в., однако начало изу-
чения кавк. языков восходит к ср.-век.
филология, традиции Грузии. В самый
ранний период разрабатывались нормы
др.-груз. лит. языка и вопросы перево-
да; 11 —12 вв. характеризуются деятель-
ностью груз, филологов эллинофильского
направления по изучению адекватности
переводов. В поздием средневековье обо-
значились две линии развития К.: начало
грузиноведения в Европе (практич. посо-
бия С. Паолини, Н. Ирбаха и Ф. М. Мад-
жо) и работы в области лексикографии и
грамматики в Грузии (толковый словарь
Сулхана Сабы Орбелиани, а также грам-
матики 3. Шаншовани п Антония I, стро-
ившиеся на основе т. наз. рациональной
грамматики, см. Универсальные грамма-
тики).
В 18 в. начинается словарно-собират.
этап в развитии К. Рус. академики
П. С. Паллас и И. А. Гюльденштедт
составили многоязычные словари ряда
кавк. языков. Гюльденштедт предложил
классификацию кавказских языков, вы-
делив черкесскую (абхазско-адыгскую),
грузинскую (картвельскую), кистии-
скую (нахскую) и лезгинскую (дагестан-
скую) группы. При этом незамеченным
оставалось родство двух последних
групп.
В европ. К. в 1-й пол. 19 в. появились
грамматич. работы основателя грузинове-
дения в Петербурге М. И. Броссе, гипо-
теза Ф. Боппа о родстве картвельских и
индоевроп. языков, а также исследования
Г. Розена по бесписьм. картвельским
языкам. В Грузии в это время была
создана серия новых грамматик. В гру-
дах петеро. ученых Д. И. Чубинова и
А. А. Цагарелп происходит синтез европ.
и груз, кавказоведч. традиций. Длит,
период накопления новых языковых ма-
териалов отмечен в К. описат. исследова-
ниями А. А. Шифнера, П. К. Услара и
А. Дирра, заложившими фундамент для
дальнейшего развития К. Особую роль
сыграли работы Услара, отличавшиеся
строгой методикой описат. анализа и
богатством языкового материала. Дирр
опубликовал также обобщающую моно-
графию по кавк. яз-знанию и основал
жури. «Caucasica» (1924—34). Положит,
роль в ознакомлении европ. ученых с до-
стижениями К. сыграли работы Г. Шу-
хардта.
Особое место в истории К. принадле-
жит Н. Я. Марру, основателю серий «Ма-
териалы по яфетическому языкознанию»
(1910—25) и «Тексты и разыскания по
армяно-грузинской филологии» (1900—
1919). Марр положил начало сравнит,-
ист. изучению картвельских языков, ввел
в науч, обиход большой материал сев,-
кавк. языков, опубликовал др.-груз,
тексты. Вместе с тем значит, часть его
наследия обесценена влиянием положе-
ний «нового учения о языке*. Исследова-
ния Н. С. Трубецкого по абхазско-адыг-
ским и нахско-дагестанским языкам спо-
собствовали внедрению в К. методов
классич. компаративистики.
Значит, развития достигло К. в СССР—
в науч, изучении языков и языковом
строительстве. Завершен первичный опи-
сат. этап (по ряду языков есть много-
числ. описания), созданы обобщающие
труды. Проведена большая работа по
созданию письменности и лит. норм для
младописьменных языков, а также по
совершеиствованию норм лит. груз, язы-
ка. Издано и создается большое число
словарей. Наиболее изученными являют-
ся картвельские языки (особенно гру-
зинский). С точки зрения уровневого
строения кавк. языков более результа-
тивны исследования по фонетике и
морфологии. В области синтаксиса осо-
бенно интенсивно изучался эргативный
строй кавк. языков. Среди наследия
представителей старшего поколения сов.
исследователей сев.-кавк. языков остают-
ся актуальными работы А. А. Бокарева,
А. Н. Генко, Л. И. Жиркова, Ш. И. Ми-
хайлова, Н. Ф. Яковлева. В картвели-
стике аналогичное место занимают тру-
ды Г. С. Ахвледиани, С. М. Жгенти,
В. Т. Топуриа. А. С. Чикобавы. В об-
ласти изучения абхазско-адыг. языков
выделяются работы К. В. Ломтатидзе,
Г. В. Рогавы. Совр. этап в развитии
картвелистики отражают исследования
Т. В. Гамкрелидзе, III. В. Дзидзигури,
Г. И. Мачавариани, А. Г. Шанидзе и
ми. др. Нахско-даг. яз-знание пред-
ставлено работами Е. А. Бокарева,
Т. Е. Гудавы, Ю. Д. Дешериева, Чикоба-
вы и др. Описан строй всех кавк. языков,
изучены их диалекты, появились и про-
должаются ист. исследования по отд.
языковым группам.
Ко 2-й пол. 70-х гг. в К. сложились два
направления исследований, характери-
зующиеся разл. теоретико-методич. уста-
новками. С одной стороны, это кавказо-
веды, признающие внутр, родство групп
кавк. языков доказанным, а с др. сто-
роны, ученые, считающие это положение
необоснованным. Такое расхождение, ес-
тественно, обусловливает разное пони-
мание перспектив и актуальных задач К.
Представители первого направления счи-
тают, в частности, что осн. вопросы исто-
рии картвельских языков не могут пра-
вильно решаться вне учета данных дру-
гих кавк. языков. Напротив, представи-
тели второго направления полагают, что
осн. вопросы истории картвельских язы-
ков могут вполне адекватно решаться
без данных других языков. Между тем
поиск закономерных звукосоответствий
чрезвычайно затруднен резким отстава-
нием этимологии, исследований сев.-кавк.
языков. Проблематичными остаются
встречающиеся преим. в работах некав-
казоведов и противоречащие друг другу
гипотезы о внеш, генетич. связях кавк.
языков: абхазско-адыгско-хаттская, нах-
ско-дагестанско-хурритско-урартская, ба-
скско-кавказская и ностратическая (со-
гласно к-рой картвельские языки отда-
ленно родственны неск. большим языко-
вым семьям Ст. Света) и др. гипотезы. В
гораздо большей степени разработана в К.
типология кавк. языков. Существ, резуль-
КАВКАЗОВЕДЕНИЕ 207
таты достигнуты сов. исследователями в
области как формального, так и содержа-
тельно ориентированного типологич. изу-
чения материала. Ареальный аспект кав-
казоведч. исследований находится в са-
мой начальной стадии.
Ведущая роль в совр. К. принадлежит
отечеств, лингвистам: наибольший объем
работ выполняется в лингвистич. учреж-
дениях Тбилиси (Ии-т яз-знания АН
Груз. ССР, Тбилисский гос. ун-т, Ин-т
рукописей АН Груз. ССР, Ин-т востоко-
ведения АН Груз. ССР, Тбилисский гос.
пед. ии-т им. А. С. Пушкина) и Москвы
(Ин-т яз-знания АН СССР, Моск. гос.
уи-т). Большую исследоват. работу
ведут также кавказоведы Махачкалы,
Грозного, Сухуми, Ленинграда, Майкопа
и иек-рых др. городов. В Тбилиси публи-
куются спец, периодич. исследования:
« Иберийско-кавказское языкознание »
(с 1946), «Ежегодник иберийско-кавказ-
ского языкознания» (с 1974), «Вопросы
структуры картвельских языков» (с 1959).
В 60—70-х гг. 20 в. резко возрос ин-
терес к К. н в зарубежной лингвистике,
где особенно много сделано в области
изучения абхазско-адыгских и картвель-
ских языков (Ж. Дюмезиль, К. X. Шмидт,
Г. Фенрих и др.). Кавк, языки исследу-
ются в ФРГ, Франции, ГДР, Великобри-
тании, США, Нидерландах, Норвегии,
Бельгии, Швейцарии, Польше, Чехосло-
вакии и в ряде др. стран.
Журналы: «Caucasica: Zeitschrift fiir die
Erforschung der Sprachen und Kulturen des
Kaukasus» (Lpz., 1924—34), «Bedi Kartblisa.
Destin de la Georgie. Revue de Karthvelologie»
(P., 1948—), «Studia Caucasica» (The Hague,
1963-).
в Цагарели А., О грамматич. лит-ре
груз, языка, СПБ. 1873; Аннотированная
библиография фонетич. лит-ры. I. Картвель-
ские языки, Тб., 1937; II. Кавк, языки, Тб.,
1940 (на груз, яз.); Качарава Г. Н.,
Топуриа Г. В., Библиография языко-
ведч. лит-ры об иберийско-кавк. языках,
ч. 1, Тб., 1958; Чикобава А. С., Исто-
рия изучения иберийско-кавк. языков, Тб.,
1965 (на груз, яз.); Библиография изданий
Ин та яз-знания АН Груз. ССР, в кн.: Ибе-
рийско-кавк. яз-знание, т. 19, Тб., 1974; П о-
цхишвнли А. В., Из истории груз,
грамматич. мысли. Тб., 1979 (на груз,
яз.); Климов Г. А., Введение в кавк.
яз-знание, М., 1986,	, Г. А. Климов.
КАВКАЗСКИЕ (ИБЕРЙиСКО-КАВ-
КАЗСКИЕ) ЯЗЫКЙ — условное на-
звание совокупности около сорока авто-
хтонных (коренных) языков Кавказа.
Распространены на Сев. Кавказе, в За-
кавказье, Турции. Мелкие группы носи-
телей К. (и.-к.) я. представлены в Си-
рии, Иране и в иек-рых др. странах Бл.
Востока. Общее число говорящих ок.
7 мли. чел. К. (и.-к.) я. распадаются на
3 группы: абхазско-адыгские языки,
картвельские языки и нахско-дагестан-
ские языки. По др. классификации
(Ю. Д. Дешериев и др.), нахско-даг. груп-
па делится на две — нахскую и даге-
станскую. Абхазско-адыгские и нахско-
дагестанские языки нередко именуются
сев.-кавказскими (или горскими иберий-
ско-кавказскими), в отличие от карт-
вельских, или юж.-кавказских, локали-
зованных в Закавказье.
При наличии глубоких структурных и
материальных расхождений между отд.
группами К. (и.-к.) я. в иих выявлен ряд
параллелизмов. Однако обоснованию ги-
потезы об их генетич. единстве (сформу-
лированной еще в 19 в. П. К. Усларом)
мешает отставание этимология, исследо-
ваний: закономерные фонетич. соответст-
вия между праязыками всех групп не
208 КАВКАЗСКИЕ
установлены (напр., нет звукосоответст-
вий праязыкового уровня для доказа-
тельства родства абхазско-адыгских и
нахско-дагестанских языков). Сравни-
тельно-ист. исследования объективно за-
труднены отсутствием у кавк. языков,
за исключением грузинского, древне-
письм. традиции. При большом числе ги-
потез (см. Кавказоведение') остаются не-
ясными генетич. взаимоотношения кавк.
языков с др. языками, изучавшиеся гл.
обр. некавказоведами.
Структурные различия между отд.
группами кавк. языков существенны.
Так, для абхазско-адыгских языков ха-
рактерны: в фонетике — богатство кон-
сонантного инвентаря и бедность вока-
лического, в грамматике — многолич-
ный принцип глагольного спряжения
(с обозначением до четырех участников
действия) при отсутствии или мини-
мальном развитии именного склонения.
Специфич. черты фонетики картвель-
ских языков — высокая консонантная на-
сыщенность текста, отсутствие шумных
латеральных согласных, обычная двукон-
соиантная структура глагольного корня.
Специфич. черты грамматики — залого-
вая дифференциация перех. глагола,
развитие сложноподчиненного предложе-
ния. Характерными признаками нахско-
даг. языков являются система именных
классов (от 2 до 8), к-рой в грамматике
соответствует морфологич. категория
класса, выраженная и функционирующая
в синтаксически связанных с именами
существительными частях речи (глаголах,
прилагательных), а также самая большая
падежная парадигма (в нек-рых случаях
около 40 падежей), не свойственная ни
одному из языков мира.
Кавк, языки имеют общие черты, если
рассматривать их в плане формальной
типологии и характерологии: ограничен-
ность вокалич. инвентаря (кроме нек-рых
нахско-даг. языков, имеющих до 24
гласных) и разветвленные консонантные
системы; наличие в словоизменении и
словообразовании префиксального строя
наряду с суффиксальным; преим. агглю-
тинативный морфологич. тип при подчи-
ненном положении черт флективности
(во всех группах языков в разной сте-
пени прослеживается система аблаута,
рассматриваемая обычно в качестве ар-
хаичной). Нек-рые черты сходства обна-
руживаются в порядке слов в предложе-
нии (тяготение глагольного сказуемого
к концу предложения, тенденция прямо-
го дополнения к препозиции по отноше-
нию к сказуемому, а определения — к
препозиции к своему определяемому).
По совокупности формальных структур-
ных признаков можно говорить о проме-
жуточности картвельской языковой струк-
туры между абхазско-адыгской и нахско-
дагестанской: ср. постепенное нарастание
черт флективности, уменьшение роли пре-
фиксации, усложнение системы именного
склонения и, напротив, упрощение систе-
мы глагольного спряжения, сокращение
словообразоват. типов и др. черты, про-
ходящие с 3. на В. кавк. ареала через
картвельскую языковую область. Однако
в целом картвельские языки в формаль-
но-типологич. плане ближе к абхазско-
адыгским. Обнаружены и нек-рые лексич.
параллели картвельских и абхазско-адыг-
ских языков. На этих предпосылках ос-
новывается предположение о возможности
отношений аллогенетич. (приобретенного)
«родства» между картвельской и абхаз-
ско-адыгской группами. Выявлены также
структурные параллелизмы и материаль-
ные совпадения (часть из к-рых может
рассматриваться, однако, как древней-
шие заимствования) картвельских и
индоевроп. языков.
В плане содержат, типологии соотно-
шение кавк. языков оказывается иным.
Абхазско-адыгские и нахско-дагестанские
языки объединяются эргативным стро-
ем, хотя в нахско-даг. языках он несколь-
ко менее последователен [частое отсутст-
вие глагольных аффиксов эргативной
серии, случаи функционирования т. и.
несовмещающего, т. е. чисто субъектного
по своей семантике эргативного падежа
(эргатива), возможность построения ие
эргативной, а т. н. общей конструкции
предложения при перех. глаголе-сказуе-
мом и др. ]. Своеобразие картвельских
языков составляет совмещение призна-
ков эргативной (точнее — активной) ти-
пологии с номинативной (регулярное
проведение залоговой диатезы перех.
глагола, по-видимому, позволяет гово-
рить даже о перевесе в них черт номина-
тивности; см. Номинативный строй).
Наиболее слабо изучены ареальные
взаимоотношения кавк. языков. Не по-
лучило обоснования мнение о существо-
вании т. и. кавк. языкового союза в со-
ставе не только автохтонных, но и индо-
европ. языков Кавказа: отмечались ана-
логии в фонетич. системах, совпадения
в составе фразеологизмов и др. Гипотезу
об абхазско-адыгском субстрате для карт-
вельских языков в Зап. Грузии поддер-
живал С. Н. Джаиашиа. Нек-рые факты
говорят о существовании в прошлом не-
коего языкового союза в составе карт-
вельского и индоевроп. ареалов, напр.
изоморфность (соответствие) общекарт-
вельской морфофонологич. системы древ-
ней индоевропейской. Начинается изу-
чение как собственно лингвистич., так и
культурно-ист. аспектов ареальных свя-
зей кавк. языков е древними языками
Передней Азии.
Из всех кавк. языков лишь грузинский
является древнеписьменным. По-види-
мому, существовала письменность и на
удин, языке (см. Агванское письмо).
Начиная преим. с позднего средневе-
ковья имели место опыты применения
письменности на араб, графич. основе
для ряда др. кавк. языков, иапр. авар-
ского, лакского, даргинского. Лишь пос-
ле Окт. революции 1917 на Кавказе
развернулось активное языковое строи-
тельство. Были созданы письменности,
разработаны алфавиты, усовершенство-
ваны орфографии, определены диал.
базы лит. языков, упорядочены нормы
лит. языков, создаются нормативные
грамматики и словари. На мн. кавк,
языках функционирует радиовещание.
Младописьменные лит. языки (абхаз-
ский, абазинский, адыгейский, кабар-
дино-черкесский, чеченский, ингушский,
аварский, лакский, даргинский, лезгин-
ский, табасаранский) переживают про-
цесс интенсивного развития. Об изуче-
нии К. (и.-к.) я. см. Кавказоведение.
в Джавахишвили И. А., Первона-
чальный строй и родство груз, и кавк. язы-
ков. в его кн.: Введение в историю груз, на-
рода, т. 2, Тб., 1937 (на груз. яз.); К а ч а р а-
в а Г. Н., Т о п у р и я Г. В., Библиогра-
фия языковедч. лит-ры об иберийско-кавк,
языках, ч. 1, Тб., 1958; Дешериев Ю. Д.,
Сравнит.-ист. грамматика нахских языков и
проблемы происхождения и ист. развития
горских кавк. народов. Грозный, 1963; Кла-
мов Г. А., Кавк, языки, М., 1965; Иберий-
ско-кавк. языки, в ки.: Языки народов
СССР, т. 4, М., 1967; Закономерности раз-
вития лит. языков народов СССР в сов. эпо-
ху. [Иранские и кавк. языки], под ред.
Ю. Д. Дешериева, М., 1969; Структурные
общности кавк. языков. М.. 1978; Языки
Азии и Африки, т. 3, М.. 1979; Чикоба-
ва А. С., Введение в иберийско-кавк. яз-зва*
ние, Тб., 1979 (на груз, яз.); К л и м о в Г. А.,
Алексеев М. Е., Типология кавк. язы-
ков, М., 1980; Очерки морфологии иберий-
ско-кавк. языков, Тб., 1980 (на груз, яз.);
К ли мор Г. А., Введение в кавк. яз-зна-
ние, М.. 1986; Deeters G., Die Kaukasi-
schen Sprachen. в кн.: Armenisch und Kaukasi-
sche Sprachen, Leiden — Koln. 1963 (Handbuch
derOnentalistik, Abt. l,Bd7). Г. А. Климов.
КАДДЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа язы-
ков, занимающая промежуточное поло-
жение между тайскими языками и авст-
ронезийскими языками. Включает язы-
ки: лакуа (пупео, или кабео), гэлао (клау,
кау), лати и ли. Место в генеалогии,
классификации окончательно не уста-
новлено. Как самостоят. группа выде-
лена П. К. Бенедиктом, А. Ж. Одрикур
дополнительно включил в нее языки
лаха и лаккья. Кит. ученые относят
язык гэлао к китайско-тибет. семье,
отмечая, однако, его наибольшее сходство
с чжуанским и тайскими языками, а так-
же с дун-шуйскими, а наибольшее рас-
хождение с языком ли. Язык лаккья кит.
ученые относят к дун-шуйской ветви
китайско-тибет. семьи. Ряд сов. ученых
(С. Е. Яхонтов и др.) объединяет К. я.,
а также тайские, дун-шуйские (кам-суй-
ские) языки в одну группу, называемую
парата йскими языками.
К. я. распространены на севере СРВ
и на юге КНР, гл. обр. в горных р-нах.
Сведения о численности говорящих не-
полные. На языке пупео в СРВ говорят
ок. 250 чел. (численность пупео в КНР
неизвестна), на лаха — 1500 чел. (пере-
пись 1979 в СРВ). Численность народа
гэлао в КНР 55 тыс. чел., но б, ч. его не
владеет этим языком.
К. я. относятся к изолирующим язы-
кам. В большинстве К. я. границы мор-
фемы, как правило, совпадают с грани-
цами слога. Отклонения от этого закона
свидетельствуют об определ. этапе раз-
вития того пли иного языка и выявляют
отличия одного языка от другого как на
фонетико-фонологич., так и иа морфоло-
гич. уровнях. В К. я. простое слово или
морфема представлены гл. обр. сильным
слогом. Возможно также сочетание силь-
ного и слабого слогов (напр., в пупео,
в меньшей степени в лаха, при практич.
отсутствии в гэлао). Структура сильного
слога CVC пли CtCjVCs. Сильный слог
всегда тонирован, он ударный, занимает
конечную позицию. Структура слабого
слога CV, он всегда безударный и пред-
шествует сильному; в пупео тонируется
«нейтральным» ровным средним тоном,
в лаха тон слабого слога повторяет эти-
мология. тон сильного слога. Систему
консонантизма составляют простые фо-
немы и кластеры. Кластеры в пупео и ла-
ха фонологически представляют собой
две фонемы, в гэлао — одну фонему,
осложненную дополнит, артикуляцион-
ными признаками. В пупео, гэлао, лаха
в инициальной позиции могут выступать
до 26 простых фонем и до 23 кластеров
(ph, pw, tsh, mn, kl и др.). Системы фи-
налей различны: в гэлао возможна одна
конечная согласная /п/ и нулевая фи-
наль, в лаха и пупео возможны 9 конеч-
ных фонем (/p/,/t/,/k/ и др.) и нулевая
финаль. Систему вокализма в пупео,
гэлао, лаха образуют от 10 до 25 глас-
ных и от 4 до 8 дифтонгов. В пупео
дифтонги могут образовываться гласны-
ми верхнего подъема. В лаха дифтонги
встречаются только в словах, заимство-
ванных из вьетнамского или тайского
языка, в гэлао часть дифтонгов связана
только с кит. заимствованиями. В пупео
все гласные, кроме /у/, различаются по
долготе, в лаха — только гласные сред-
него ряда. В пупео пять тонов, в гэлао
и лаха — шесть. В системе частей речи
глаголы н прилагательные противопостав-
ляются именам, местоимениям и числи-
тельным. У всех частей речи, кроме
наречий, имеются частные грамматич.
категории: у имен и личных местоиме-
ний — категория числа, у глаголов и при-
лагательных — категории вида, време-
ни и залога (пассив, каузатив). У числи-
тельных имеются четыре формы: пред-
метного, порядкового, абстрактного н
предметно-порядкового счета. Показате-
ли этих категорий частично исконные,
частично заимствованные из вьетнам-
ского, китайского, тайского языков.
Синтаксич. отношения между словами
выражаются порядком слов, служебны-
ми словами и нитонацией. Порядок слов
относительно фиксированный; при перех.
глаголе возможен SVO и OSV, при непе-
реходном — SV и VS. Прямое дополне-
ние вводится непосредственно, косвен-
ные — с помощью предлогов, позиция
косв. дополнений относительно свобод-
на. В гэлао возможна инверсия прямого
дополнения с помощью служебного сло-
ва «ба», заимствованного из кит. яз.
В К. я. отмечены простые и сложные пред-
ложения (союзные и бессоюзные), одно-
составные и двусоставные, к-рые делят-
ся на глагольные, качественные и свя-
зочные. Предложения подразделяются
также по цели высказывания.
Среди способов словообразования име-
ются удвоение, аффиксация и словосло-
жение; словообразоват. модели распре-
делены по частям речи. Напр., полный
повтор служит целям формообразова-
ния у имен, дивергентный повтор — це-
лям слово- и формообразования у прила-
гательных. Дивергентный повтор может
быть консонантным и рифмованным. Об-
разование производных слов осущест-
вляется с помощью новых аффиксов и
полуаффиксов, а также старых аффик-
сов. Старые аффиксы (напр., ка-, ро'-,
то'- в пупео и в нек-рых словах лаха,
lu-, qe-, qau- в гэлао), распространен-
ные в австроазиатских и австронезийских
языках данного ареала, в К. я. встре-
чаются в основном в сфере словообра-
зования.
В основном словарном фонде наряду
с исконными словами отмечено множест-
во слов, общих с другими языками:
тайскими, китайским, австронезийскими,
австроазиатскими. Напр., в пупео до
30% слов, общих с тайскими, до 25% —
общих с лаха и тайскими, 7% — общих
с австронезийскими, в т. ч. общих для ла-
ха и тайских языков. Звуковые оболоч-
ки слов, общих для пупео, лаха и тай-
ских, как правило, в пупео и лаха более
древние, чем в тайских языках (в пупео
и лаха слова многосложные, в тайских —
односложные, в пупео и лаха сохране-
ны кластеры, отсутствующие в тайских).
Среди слов, общих для пупео, лаха и
австронезийских языков, много числи-
тельных. Слова, общие для пупео, лаха
и китайского, скорее всего заимствова-
ны из ср.-век. или совр. кит. яз.
Все К. я. бесписьменные. Носители их,
как правило, многоязычны. Родные язы-
ки используются преим. в семейно-быто-
вой сфере, в обществ, сферах применя-
ются Вьетнам, и тайский языки (у пупео
и лаха в СРВ) или китайский (у гэлао
в КНР).
Изучение К. я. началось сравнительно
недавно. Язык пупео впервые был упо-
мянут в книге Ле Куй Дона (1773), лаха
стал известен после работы Вьетнам, эт-
нографов Данг Нгием Вана н Нгуен Чук
Виня. Языки лаха и пупео были обсле-
дованы совм. сов.-Вьетнам, экспедицией
в 1979 и 1981. По результатам полевых
обследований подготовлены две книги,
включающие описание этих языков, ма-
териалы по грамматич. и лексич. анке-
там, а также фольклорный материал.
Языку гэлао посвящена работа Хэ Цзя-
шаня, вышедшая в КНР в 1983, а также
статья в Кит. энциклопедии.
• Яхонтов С. Е., В защиту аустро-
тайской гипотезы, в кн.: Ностратич. языки
и ностратич. яз-зиание. Тезисы докладов,
М., 1977 (лит.); Материалы сов.-Вьетнам,
лингвистич. экспедиции 1979 г. Язык лаха,
М., 1986; Материалы сов.-Вьетнам, лингвн-
стнч. экспедиции 1981 г. Язык пупео (в пе-
чати); Benedict Р. К., Thai. Kadai and
Indonesian. A new Alignment in South-Eastern
Asia, «American Anthropologist», 1942, v. 44
(лит.); Ле Куй Дон, Заметки об увиден-
ном и услышанном, Ханой, 1962 (иа Вьет-
нам. яз.); ДангНгиемВан, Нгуен
Чук Б и н ь, Этиич. группы носителей се-
ми австроаэиат. языков, Ханой, 1972 (на
вьетиам. языке); Хэ Цзяшань, Краткий
очерк языка гэлао, Пекин, 1983 (на кит. яз.);
Ван Буши, Язык гэлао, в кн.: Кит.
энциклопедия. Национальности, Пекин — Шан-
хай, 1986, с. 131 (на кит. яэ.).
Н. В. Солнцева.
КАЗАНСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ
ШКОЛА — одно из направлений рус
ского языкознания 2-й пол. 19 в., пред-
ставители которого (И. А. Бодуэн де
Куртенэ и его ученики — Н. В’ Кру-
шевский, В. А. Богородицкий, А.И. Ана-
стасиев, А. И. Александров, Н. С. Ку-
кураиов, П. В. Владимиров и др.) ра-
ботали в Казани в 1875—83. К К. л. ш.
принадлежали также В. В. Радлов,
С. К. Булич, К. Ю. Аппель. Идеи К. л. ш.
изложены в подробных программах лек-
ций, читанных Бодуэном де Куртенэ
в этот период в Казанском ун-те, в книге
Крушевского «Очерк науки о языке»
(1883) и в его посмертно изданных «Очер-
ках по языковедению» (1891—93), в ра-
ботах Богородицкого «Очерки по языко-
ведению ибусскому языку» (1901; 4 изд.,
1939), «Лекции по общему языковеде-
нию» (1911) и др., в статьях Анастасиева
«Морфологический анализ слова» (1884 —
1887), «Отношение звуков русского язы-
ка к буквам русской азбуки» (1879)
и др.
Для К. л. ш. характерны след, принци-
пы: преимущество строгого разграничения
звуков и букв, фонетич. и морфологич.
члеиимости слова; строгое разграничение
процессов, происходящих в языке на
данном этапе его существования, и про-
цессов исторических, совершающихся на
протяжении длит, времени (это была пер-
вая — еще до Ф. де Соссюра — попытка
сформулировать различия между синхро-
нней и диахронией); преимущество наб-
людений над живыми языками и изучения
новых языков — перед догадками, извле-
каемыми из рассмотрения памятников
письменности, в связи с чем подчеркива-
лась особенная значимость диалектоло-
гии. «Казанцы» последовательно утверж-
дали и отстаивали в своих работах полное
равноправие всех языков как объек-
тов исследования. Характерной чертой
К. л. ш., ив особенности Бодуэна де
Куртенэ и Крушевского, было стремле-
ние к обобщениям, без которых,
как подчеркивал Бодуэн де Курте-
нэ, «немыслима ни одна настоящая
наука».
При анализе языка Бодуэн де Куртенэ
придерживается стихийно-материали-
стич. взглядов. Он рассматривал язык
как психосоциальную сущность, а яз-зна-
ние как науку психолого-соцнологпче-
КАЗАНСКАЯ 209
скую. Мировоззрение Крушевского фор-
мировалось под влиянием достижений ес-
теств. наук и идеал истин, позитивистской
философии; для его филос. концепции
был характерен дуализм: понимание язы-
ка как соединения физич. и пснхич. на-
чал, связываемых ассоциацией, а яз-зна-
ния как науки естественной, индуктивно-
дедуктивной. Мн. идеи представителей
К. л. ш. сыграли большую роль в разви-
тии лингвистич. мысли: они предвосхи-
тили развитие идей структурной линг-
вистики, фонологии, морфонологии,
типологии языков и др. Внимание Боду-
эна де Куртенэ к индивидуальному язы-
ку, к единичному акту коммуникации,
утверждение, что сущность языка — в ре-
чевой деятельности, в речевом общении
людей, дали толчок к развитию психо-
лингвистики; работы Крушевского по
«антропофонике» легли в основу совр.
артикуляционной и акустич. фонетики.
Для ученых К. л. ш. было характерно
понимание языка как системы, к-рую
Бодуэн де Куртенэ рассматривал как
«обобщающую конструкцию». Реализа-
цию задачи ее целостного изучения он
видел во взаимосвязанном описании фо-
нетич. и морфологич. структур слова
и «морфологич. структуры предложе-
ний». Система языка — категория исто-
рическая: она изменяется в процессе ист.
развития языка. Более подробно систем-
ные отношения между единицами языка
рассматривает Крушевский, выделяя ас-
социации по сходству (позже у Соссю-
ра — ассоциативные, в совр. терми-
нах — парадигматич. отношения) н ассо-
циации по смежности (у Соссюра и в
совр. терминах — синтагматич. отноше-
ния). По Крушевскому, ассоциации по
сходству и по смежности — антагонистич-
ны и в то же время вторые определяют
первые. Система языка у Крушевского
(«Язык представляет одно гармоническое
целое») связана с процессами типиза-
ции — способностью человеческого мыш-
ления классифицировать и обобщать
предметы и явления объективного мира
в определ. системы или типы понятий.
Крушевский полагал, что законы языка
подобны законам природы, что они не
знают «никаких исключений и уклоне-
ний», и с этих крайних позиций призывал
изучать то, как устроен язык вообще,
а не отд. языки (лекция «О предмете и
методе науки о языке», 1880), чем пред-
восхитил значительно более поздние идеи
амер, генеративистов. Главная задача
лингвистики, считал Крушевский, не
н восстановлении картины прошлого
в языке, а в постижении языковых зако-
нов.
Для К. л. ш. характерен четко выра-
женный историзм в подходе к языку.
Бодуэн де Куртеиэ выделял историю
(простую последовательность однородных
явлений, прерываемых во времени и про-
странстве) и развитие (непрерывную
продолжаемость существенных измене-
ний, а не явлений) языка. В иач. 80-х гт.
19 в. он выдвигает идею триады: стати-
ка — динамика — история, в к-рой тес-
но связанные статика и динамика разъ-
ясняются с помощью истории. В этой
связи Бодуэн де Куртенэ выдвигает
принципы относит, хронологии, разви-
тые позднее Богородицким, к-рый пони-
мание статики языка дополнил ист. под-
ходом и сравнением путей развития отд.
иидоевроп. языков, что позволило опре-
делить сравнительную (относит.) скорость
изменения одного и того же явления
210 КАЗАХСКИЙ
в отд. языках. Осн. законом развития
языка Крушевский считал закон соот-
ветствия мира слов миру понятий; ему
же принадлежит формулировка важной
семантич. закономерности: «чем шире
употребление одного слова, тем менее
содержания оно будет заключать в себе»
(«Очерк науки о языке»). Ученые К. л. ш.
большое внимание уделяли анализу ист.
изменчивости морфологич. структуры
слова. Бодуэн де Куртеиэ прослеживает
последоват. этапы процесса изменения
древних основ, в результате к-рого осно-
вы сократились в пользу окончаний.
Крушевский установил, что в иидоевроп.
языках граница между корневым суф-
фиксом и окончанием в процессе ист.
развития становится неустойчивой. Бого-
родицкий разработал виды морфологич.
изменения слов (аналогия, дифференциа-
ция, переразложение, опрощение) н вме-
сте с Анастасиевым проиллюстрировал
эти виды конкретными примерами из
рус. яз.
В казан, период деятельности Бодуэн
де Куртенэ и Крушевский вводят термин
«фонема», заимствуя его у Соссюра, но
наполняя специфич. содержанием: для
«казанцев» фонема —это то, что «неде-
лимо при сравнении коррелятивов, что
образует само чередование, например
ч//т в примере лечу — летишь» (Богоро-
дицкий). В дальнейшем взгляды Бодуэ-
на де Куртенэ и его последователей на
фонему претерпели значит, изменения:
Богородицкий, иапр., использовал тер-
мин «фонема» для обозначения реконст-
руируемых звуков иидоевроп. праязыка
(т. е. вне связи с чередованием); Бодуэн
де Куртенэ, определяя фонему как
«представление звука», имеющееся в язы-
ковом сознании говорящих, выдвинул
понятие факультативных и нулевых
фонем, указывал иа функциональную
значимость фонем. Фонологич. теория
Бодуэна де Куртеиэ сыграла основопо-
лагающую роль в создании совр. фоно-
логии.
Замечания Бодуэна де Куртенэ о тес-
ной связи фонетики и морфологии полу-
чили в дальнейшем более конкретную и
углубленную интерпретацию в учении
о «морфологизации» и «семасиологиза-
ции» фонем и легли в основу морфоноло-
гии. Значителен вклад в эту науку и Кру-
шевского: теорию чередований (альтер-
наций) звуков Крушевский развил в ра-
боте «К вопросу о гуне», 1881 («гуна» —
термин инд. грамматистов: отношение
между чередующимися гласными одного
и того же корня, напр. «соберу» — «со-
бирать»), На материале старослав. яз.
Крушевский описал три типа фонетич.
чередований: 1) закономерные чередова-
ния, не знающие исключений типа [ва-
да) — [воду], впоследствии названные
позиционными фонетич. чередованиями;
2) исторически и лексически обуслов-
ленные чередования, причины к-рых не
очевидны и требуют исследования, типа
«глухой» —«глохнуть»; 3) исторически и
грамматически обусловленные чередова-
ния, к-рые «есть чередование [именных
и глагольных) форм»: «пророк»—«про-
рочить».
Бодуэн де Куртенэ заложил основы
типологич. классификации слав, языков
по двум структурным признакам: дол-
гота/краткость гласных и функция уда-
рения. Он исследовал также морфологич.
типологию иидоевроп. и урало-алт. язы-
ков. Типологич. признаки слав, языков
Богородицкий использовал при исследо-
вании тюрк, языков; задолго до А. Мейе
он выдвинул идею сочетания генетич. и
типологич. исследований. Бодуэн де Кур-
теиэ сформулировал также идею соци-
альной дифференциации языков: одним
из первых в мировой лингвистике он пи-
сал о горизонтальном (т. е. территори-
альном) и вертикальном (т. е. собственно
социальном) членении языка, указывал,
что поскольку «язык возможен только
в человеческом обществе, то кроме пси-
хич. стороны мы должны отмечать в нем
всегда сторону социальную». Однако
в целом для К. л. ш. были характерны
психологизм, интерес к индивидуальной
речи и недостаточное внимание к соци-
альному аспекту языка и языковых изме-
нений.
Наиболее плодотворные идеи К. л. ш.
позднее развивались и углублялись уче-
ными московской фонологической шко-
лы и пражской лингвистической школы,
а также представителями др. направле-
ний отечеств, и зарубежного яз-знания.
* Богородицкий В. А., Казанская
лингвистич. школа, в кн.: Труды МИФЛИ.
т. 5. М., 1939; Земская Е. А., «Казан-
ская лингвистич. школа» проф. И. А. Бодуэ-
на де Куртенэ, РЯШ, 1951, №6; Бодуэн
де Куртенэ И. А., Избр. труды по
общему яз-знанию, т. 1 — 2, М., 1963: Бе-
резин ф. М., Рус. яз-знание кон. XIX—
нач. XX вв., М., 1976, гл. 8—13 (лит.);
его же. История лингвистич. учений,
2 изд., М.. 1984. гл. 10; Шарадэенпд-
з е Т. С., Лингвистич. теория И. А. Бодуэна
де Куртенэ и ее место в яз-знании XIX —
XX веков. М., 1980.
Ф. М. Березин, Л. П. Крысин.
КАЗАХСКИЙ ЯЗЫК — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Казах.
ССР и в отд. р-нах соседних с ней обла-
стей РСФСР, а также в отд. р-нах Узб.
ССР, Туркм. ССР и Кирг. ССР. За рубе-
жом — в КНР, МНР, Иране, Афганиста-
не, Пакистане и Турции. Общее число гово-
рящих ок. 8 млн. чел. (вт. ч. в СССР —
ок. 6,4 млн. чел.; 1979, перепись). Чет-
кого диал. членения не имеет. В лексике
и фонетике нек-рых говоров имеются ие-
значит. отличия. Характерные черты
фонетики — наличие 9 гласных фонем,
последоват. соблюдение нёбной гармонии
(уподобление по степени подъема), со-
блюдение губной гармонии (уподобление
по огубленности; см. Сингармонизм) до
второго слога включительно. В морфо-
логии наличествует форма -атын//-ет|'н
для образования форм времени и прича-
стия. В синтаксисе широко представлены
конструкции, образуемые причастиями и
деепричастиями; союзная связь компо-
нентов простого и сложного предложения
ограничена. В лексике сохраняется осн.
общетюрк. пласт, араб, и перс, заимство-
вания малочисленны. Лит. К. я. сло-
жился в 19 в. на базе общенар. языка.
Письм. памятники с 19 в. Письменность
до 1930 на основе араб, графики, затем
на основе латиницы, а с 1940 на рус.
графич. основе.
* Мелиоранский П. М., Краткая
грамматика казах.-кирг. языка, ч. 1—2.
СПб., 1894—97; Мусабаев Г. Г., Совр.
казах, язык, ч. 1. Лексика, А.-А., 1959;
Совр. казах, язык, фонетика и морфология,
А.-А.. 1962; Жубанов X.. Исследования
по казах, языку. А.-А., 1966; Мусаев К.,
Казах, язык, в кн.: Закономерности развития
лит. языков народов СССР в сов. эпоху, М.,
1969; Калиев F., Сары баев Ш.,
Казак диалектологиясы, Алматы, 1979; Ка-
зак эдеби TiniHiK калыптасу тарихы мен
даму жолдары. Алматы, 1981; Тома-
нов М., Казак т1л1н1я тарихи грамматвка-
сы. Фонетика, морфология, Алматы, 1981.
Махмудов X. X.,Мусабаев Г. Г.,
Казах.-рус. словарь, А.-А., 1954; то же, А.-А.,
1987; Казак тглшщ тусшдгрме ceaairi,
т. 1 — 10, Алматы, 1974 — 86; К е н е с-
баев I.. Казак т1лш!н фразеологиялык
создгг!, Алматы. 1977.	К. М. Мусаев.
КАЙЛИ-ПАМОНА ЯЗЫКЙ (торадж-
ские языки) — одна из групп австроне-
зийской семьи языков (см. Австроне-
зийские языки). Традиционно К.-п. я.
относили к индонезийским языкам. По
Р. Бласту, входят в зап. «подветвь» ма-
лайско-полинезийской ветви австронезий-
ской семьи языков. Распространены в
сев. половине центр, части о. Сулавеси и
на о-вах Тогиан. К К.-п. я. относятся
языки баре’э (др. названия — памона и
посо, занимает всю вост, половину ареа-
ла К.-п. я.), ледо, кулави, ума, бада н
др. От К.-п. я. следует отличать юж,-
сулавесийский садданский яз., часто наз.
«тораджа».
Фонологически К.-п. я. несложны:
имеют 14—18 согласных, в т. ч. палаталь-
ный ряд. В ряде языков нет отд. фонем
s и h. Гласных, как правило, пять (a, i,
и, е, о). Сочетания согласных ограни-
чены моделью чносовой + гоморганный
взрывной». В большинстве языков аус-
лаут всегда вокалический; в других встре-
чается также конечный? (т. е. гортанная
смычка). Глагольная морфология близ-
ка к малайскому типу, в ряде зап. К.-п. я.
имеется филиппинская черта — синте-
тич. модально-временные формы. Напр.,
в языке ледо: шёреки ‘мне слышно, было
слышно', киёре ‘мне будет слышно, я
хочу слышать’.
В части К.-п. я. энклнтич. местоимен-
ные морфемы совмещают значение субъ-
екта сказуемого, не выраженного перех.
глаголом, и значение объекта перех.
глагола (ср. Южносулавесийские языки).
Правила аранжировки этих морфем с др.
энклитиками довольно сложны, ср. в ку-
лави: natiia-?a-mo ‘я уже стар’, natiia-
mo-ko 'ты уже стар’, natiia-m-i ‘он уже
стар'.
Сказуемое, как правило, предшеству-
ет подлежашему. Перех. глагол в функции
сказуемого обычно получает форму пас-
сива; нейтральный порядок слов в таком
случае чглагол — агенс — объект дейст-
вия», причем в нек-рых языках агенс
оформляется как определение: баре’э
Nakitamo (1) пц asu (2) рйепа (3) ‘Соба-
ка (2) увидела (1) своего хозяина (3)’
(пи — показатель притяжат. определе-
ния). Употребительны конструкции с суб-
стантивацией глагола.
К.-п. я. бесписьменны, хотя имелись
отд. попытки нх письм. фиксации при
помощи лат. н бугийско-макасарского
письма.
Изучению К.-п. я. положил начало
Н. Адриани (в кон. 19 в.), выделивший
данную группу языков. Описание К.-п. я.
продолжил С. Эссер. К.-п. я. еще не под-
вергались детальным сравнит.-ист. ис-
следованиям.
* Adrian! N.. Kruijt А. С.. De
Bare'e-sprekende Toradjas van Midden-Ce-
lebes, v. 1—3, Batavia, 1912; Adrian i N.,
Spraakkunst der Bare'e-taal. Bandoeng,
1931; Mededelingen uit de verslagen van Dr.
S. J. Esser, «Bijdragen tot de Taal-, Land-
en Volkenkunde», 1963, dl 119. Ю. X. Сирк.
КАЛМЫЦКИЙ ЯЗЫК — один из мон-
гольских языков. Распространен на терр.
Калмыцкой АССР, частично в Астра-
хан., Ростов, областях и Ставропольском
крае РСФСР, а также в Кирг. ССР (р-н
оз. Иссык-Куль). Число говорящих св.
134 тыс. чел. (1979, перепись). Подраз-
деляется на 2 говора — дербетский и
тортугский (каждый с подговорами).
Вокализм характеризуется наличием
долгих, кратких н неясных, редуциров.
гласных. Действует нёбный сингармо-
низм. Сохраняются переднерядные [б],
[у], древний смычный [к] н аффрикаты,
отсутствует лабиальная гармония. Мор-
фологич. особенности: наличие 8 паде-
жей, условного деепричастия на -хла,
14*
глагольной формы на -жана, употребле-
ние отрицания «уга» ‘не’ при разделит,
деепричастии, сохранение в им. п. ко-
нечного -н. Субъект оборотов оформляет-
ся вин., род. падежами. В лексике зна-
чит. кол-во заимствований из санскрита,
тибетского, китайского, арабского, пер-
сидского и тюркских языков, а также нз
русского. С 1648 до 1924 калмыки поль-
зовались заяпанднтской письменностью
(см. Монгольское письмо), на к-рой су-
ществует обширная лиу-ра, причем наи-
большее число памятников сохранилось
от 18—19 вв. В 1924 был введен алфавит
на основе рус. графики, в 1931—38 при-
менялся латинизиров. алфавит, с 1938
письменный К. я. развивается на основе
& ус. графики.
। Тодаева Б. X., Калм. язык, в кн.:
Языки народов СССР. т. 5, Л., 1968 (лит.);
Павлов Д. А., Совр. калм. язык. Фоне-
тика и графика. Элиста. 1968; Пюрбе-
ев Г. Ц., Грамматика калм. языка. Син-
таксис, Элиста, 1979; Грамматика калм. язы-
ка. Фонетика и морфология, Элиста, 1983:
Бардаев Э. Ч., Совр. калм. язык.
Лексикология, Элиста, 1985.
Калм.-рус. словарь, под ред. Б. Д. Му-
ниева, М., 1977.	Г. Ц. Пюрбеев.
КАЛЬКА (франц, caique — копия) —
образование нового фразеологизма, слова
или нового значения слова путем бук-
вального перевода соответствующей ино-
язычной языковой единицы. Слово-
образовательные К. — помор-
фемный перевод иноязычного слова
(рус. «внутримышечный» — пер. лат.
intramusculans; intra- ‘внутри’, muscul-
‘мышца’, -аг-‘-н-’, -is ‘-ый’). Семан-
тическая К. — заимствование
переносного значения слова, напр.
рус. «ограниченный» ‘туповатый, недале-
кий’ из франц. Ьогпё ‘ограниченный’ —
о территории и о человеке. Фразео-
логические К. — пословный пе-
ревод фразеологизма (рус. «слепое пови-
новение» из нем. blinder Gehorsam:
blind ‘слепой’, Gehorsam ‘повиновение’).
Полукалька — разновидность сло-
вообразоват. К., когда переводится толь-
ко часть слова (рус. «антитело» — франц,
anticorps, рус. «желтофиоль» — нем.
Gelbviole). Ложная К. возникает
вследствие ошибочного понимания мор-
фолого-семантич. структуры иноязычно-
го слова: рус. назв. растения орлики ‘ак-
вилегия’ является переводом лат. aqui-
legia, воспринятого как производное от
aquila ‘орел’. К. возникают как реакция
носителей языка на резкое увеличение
числа прямых заимствовании. Соотно-
шение К. и прямых заимствований в раз-
ных языках различно. В нек-рых языках
(исл., тибет.) калькирование — почти
единств, способ освоения иноязычной
лексики. К. изучаются этимологией и
лексикологией.
• Пизани В., Этимология. История —
проблемы — метод, пер. с итал., М., 1956;
Пауль Г., Принципы истории языка, пер.
с нем., М., 1960; Шанский Н. М., Рус.
язык. Лексика. Словообразование, М., 1975;
Лексика рус. лит. языка XIX — иач. XX вв.,
М., 1981.	Н. С. Арапова.
КАМАСИНСКИЙ ЯЗЙК — один из са-
модийских языков, вымерший к нач.
20 в. Язык кама синце в (самоназв.— кан-
мажн) — племени саянских самодийцев,
насчитывавшего в 17 в. ок. 500 чел. и
жившего в юж. части совр. Краснояр.
края РСФСР по рр. Кан и Мана. С те-
чением времени камасинцы либо пол-
ностью охакаснлись, либо обрусели.
В кон. 19 — нач. 20 вв. К. я. существо-
вал только в устной форме, ио еще в 1-й
пол. 20 в. перестал функционировать
как средство общения н к нач. 80-х гг.
представлен единств, престарелой носи-
тельницей. Одним из диалектов К. я.
является т. наз. койбальскнй (самодий-
ский) яз., известный по записям 18 —
нач. 19 вв. (ныне назв. «койбальскнй»
относится к одному из диалектов хакас-
ского языка).
Отличит, черта фонетики К. я. — нали-
чие в нем гортанного смычного и долгих
гласных фонем. В морфологии — утрата
дв. числа имен в абсолютном склонении
(при сохранении его у именных лично-
притяжат. суффиксов, местоимений, гла-
голов), перестройка именных парадигм
в направлении большей агглютинатив-
ности, использование разл. окончаний для
перех. и неперех. глаголов в 3-м л. (в им-
перативе — также во 2-м л.), развитая
система причастий и деепричастий. В
лексике — насыщенность заимствования-
ми из тюрк, языков.
Donner Kai. Kamassisches Worter-
buch. Nebst Sprachproben und Hauptziigen
der Grammatik, bearb. und hrsg. von A. J. Jo-
ki, Hels., 1944; Kiinnap A.. System und
Ursprung der Kamassischen Flexionssuffixe,
1-2. Hels., 1971-78. В. И. Рассадин.
kAha — см. Японское письмо.
кАннада — один из дравидийских
языков (южная группа). Распространен
на Ю.-З. Индии (офиц. язык штата Кар-
натака; отд. анклавы — в штатах Маха-
раштра, Тамилнад и Андхра-Прадеш).
Общее число говорящих ок. 30,7 млн. чел.
Диал, структура изучена слабо. Выде-
ляют 3 группы диалектов — прибрежную,
центральную и восточную, в их составе —
мн. локальные диалекты и говоры (ха-
лакки, хавьяка, нанджагудский, гауда
и др.). В истории развития лит. языка
выделяется 3 этапа—«старый К.» (до
сер. 13 в.), ср.-век. К. (сер. 13 — сер.
19 вв.) и совр. язык (с сер. 19 в.).
Для фонологич. системы совр. К. ха-
рактерно: наличие гласной фонемы э
(среднего ряда, средне-нижнего подъема);
фонематич. характер противопоставления
смычных по звонкости — глухости; спо-
радич. аспирация смычных; дополнит,
дистрибуция двух позиционных вариан-
тов аффрикат — палатальных с, j и
дентально-альвеолярных ts, dz; наличие
группы сибилянтов (дентальный s, аль-
веолярный s, ретрофлексный s) и фарин-
гального h (как правило, из протодрави-
дийского *р-). В совр. языке утрачены
сохранявшиеся в «старом К.» ретрофлек-
сный щелевой г (> J) и альвеолярный г
(> г). Для морфологич. структуры ха-
рактерно: в системе словоизменения имен
и местоимений — выделение граммемы
жен. рода в ед. ч. (при наличии во мн. ч.
эпиценового рода); утрата инклюзивного
местоимения н указат. местоимения «про-
межуточной» ступени дейксиса, указы-
вающей на предметы, равно удаленные от
говорящего и адресата (сохраняется в
нек-рых диалектах); в системе глагола —
наличие трех временных планов (наст.,
прош., буд.); синтетич. формы косвенных
наклонений (желательного, потенциально-
го), выражающихся особым набором
личных окончаний; 2 формы деепричас-
тий (сов., несов.). В синтаксисе утрачено
(начиная с 13—14 вв.) согласование бес-
связочного именного сказуемого. В лек-
сике лит. языка отмечается значит, влия-
ние санскрита, заимствования из марат-
хи н хинди.
Буквенно-снллабич. алфавит К. восхо-
дит к юж.-ннд. варианту брахми (см. Ин-
дийское письмо), его совр. форма сущест-
вует с 14 в. (до этого времени был единый
алфавит для К. и телугу). Древнейшие
КАННАДА 211
памятники письменности относятся к 5 в.
Лит. традиция восходит к 9—10 вв.
• Андронов М. С., Язык каннада, М.,
1962; Narasimhia A. N., A grammar of
the oldest Kanarese inscriptions, Mysore,
1941.; Gai G. S., Historical grammar of
old Kannada, Poona. 1946; Spencer H.,
A Kanarese grammar, Mysore, 1950;
Bright W.. An outline of colloquial Kan-
nada, Poona, 1958; Acharya A. S.. Ha-
lakki Kannada, Poona. 1967; J easen H.,
Grammatik der Kanaresischen Schriftsprache,
Lpz., 1969; Kushalappa Gowda K.,
Grammar of Kannada. Annamalainagar, 1972;
Schiffmann H. F., A reference grammar
of spoken Kannada, Seattle — L., [1983].
Андронов M. С., Каннада-рус. сло-
варь, M.. 1979.	H. В. Гуров.
КАНУРИ — один из сахарских языков.
В широком смысле включает также блнз-
кородств. язык канембу. Распространен
в областях к Ю.-З. от оз. Чад — в шта-
те Борио (Борну) на С.-В. Нигерии, а
также прилегающих р-нах Нигера, Каме-
руна, Чада. Канембу распространен пре-
им. к В. от оз. Чад. Число говорящих св.
4.67 млн. чел. (преим. на собственно ка-
нури). Имеется ряд племенных и/или тер-
риториальных диалектов, среди к-рых
специфичны квайам, мобер, манга.
Распространение К. связано с историей
ср.-век. гос-ва Центр. Судана Канем-Бор-
ну. До 14 в. гос-во Канем занимало терр.
на С.-В. от оз. Чад, затем политич. центр
переместился на Ю.-З., в обл. Бориу.
Канембу — язык гос-ва Канем уступил
позиции К. — языку гос-ва Борну. В
16—19 вв. К. являлся основным линг-
ва франка в Центр. Судане; это качество
он утратил с упадком гос-ва Борну,
оставив, однако, мн. заимствований в
языках Зап. н Центр. Судана, в т. ч. в
хауса.
Специфич. особенности К.: фоноло-
гия. противопоставление пяти тонов —
трех ровных и двух контурных, имеющих
лексич. и грамматич. значение. Тоны раз-
личаются не по абсолютной высоте, а в
соответствии с местом в синтагматич. по-
следовательности. Имеется богатая сис-
тема именных словообразоват. аффиксов
(преим. суффиксов), распространены
составные имена. В К. в наиболее полном
виде представлена своеобразная падеж-
ная система, характерная для сахарских
языков; 6 падежей, выраженных с по-
мощью суффигируемых частиц, занимаю-
щих последнее место в именной группе н
присоединяемых т. о. к зависимому члену
конструкции. Между именем и опреде-
ляющим его указат. местоимением (с при-
соединенным к нему падежным показа-
телем) может быть вставлено относитель-
ное придаточное предложение. Глагол
имеет систему из 14 спрягаемых видо-
временных форм («времен»), в т. ч. по
две отрицательных, относительных и
причастных, а также систему производ-
ных глагольных основ (пород), вклю-
чающую аппликатив (значение благопри-
ятствования объекту), рефлексив-пасснв,
каузатив, интенсив, а также составные по-
роды, образуемые путем комбинации
двух (иногда трех) первичных.
Лит. К. сложился на базе речи жителей
г. Майдугури — политического и куль-
турного центра Борну. Письменность су-
ществовала первоначально на основе араб,
графики (т. наз. аджами), позднее на лат.
графич. основе. Наиболее ранняя из из-
вестных совр. науке рукопись на К. в
араб, графике (комментарий к Корану)
относится к 17 в. В Нигерии К. исполь-
зуется в системе школьного образования,
в деятельности местной администрации,
212 КАНУРИ
на нем ведутся радио- и телепередачи,
издается периодика.
• Lukas J.,A study of the Kanuri lan-
guage, L., 1937; Tucker A., Bryan M.,
Linguistic analyses. The Non-Bantu lan-
guages of North-Eastern Africa, L., 1966;
Cyffer N., Syntax des Kanuri, Hamb.,
1974.	В. Я, Порхомовский.
КАНЦЕЛЯРИЗМ Ы — слова, устойчи-
вые словосочетания, грамматические фор-
мы и конструкции, употребление к-рых
в литературном языке закреплено тради-
цией за официально-деловым стилем,
особенно за канцелярско-деловым под-
стнлем, Примеры К.: «уведомление»,
«надлежит»; «оказывать помощь» (вмес-
то «помогать»), «настоящим доводится до
вашего сведения»; «согласно чего» с род.
падежом вместо общелит. дательного;
многокомпонентные именные конструк-
ции с род. падежом типа «взыскание с
работника имущественного ущерба» и т. п.
В отличие от традиционного употреб-
ления при неуместном применении вне
рамок офиц.-делового стиля стилистич.
окраска К. может вступать в конф-
ликт с его окружением; такое употреб-
ление принято рассматривать как нару-
шение стилистич. норм или как средство
характеристики персонажа в худож.
лит-ре, как сознат. стилистич. прием.
• Щерба Л. В., Совр. рус. лит. язык,
в его кн.: Избр. работы по рус. языку. М.,
1957; Чуковский К., Живой как жизнь,
Собр. соч., т. 3, [М., 19661; Рус. язык
в совр. мире, М.» 1974; Рахманин Л. В.,
Стилистика деловой речи н редактирование
служебных документов, 3 изд., М., 1988.
_	Б. С. Шварцкопф,
КАПИТАЛЬНОЕ ПИСЬМО — см. Ла-
тинское письмо,
КАПУЧЙНСКИЙ ЯЗЫК — см. Беж-
тинский язык,
КАРАИМСКИЙ ЯЗЫК — одни из
тюркских языков. Распространен ост-
ровками в СССР (в Крыму, на Зап. Ук-
раине, в Литве; число говорящих ок.
535 чел., 1979, перепись), за рубежом —
в Польше и нек-рых др. странах.
Имеется 3 диалекта, к-рые отличаются
гл. обр. в фонетике и лексике: крымский,
тракайский (в Литве), галицкий (на Зап.
Украине). Крым, диалект в значит, мере
ассимилировался с близкородств. крым-
скотатарским языком, сохранив ряд
особенностей в лексике и фонетике. Тра-
кайский и крым. диалекты имеют 8 глас-
ных фонем, из них губные переднего ря-
да б, у в галицком диалекте, имеюшем 6
гласных, соответственно замещаются на
«э», «и» (крым., тракайское кбз// галиц-
кое кэз ‘глаз’); начальному и конечному
«ч» крымского и тракайского диалектов
в галицком соответствует «ц» (чач//цац
‘волосы’); конечному «ш» крымского и
тракайского диалектов в галицком соот-
ветствует -с (баш//бас ‘голова’). В синтак-
сисе тракайского и галицкого диалектов
заметно сильное влияние слав, языков.
В лексике, с одной стороны, сохранились
древние тюрк, слова (крым., тракайское
бксуз, галицкое эксиз ‘сирота’, крым.,
тракайское ббгя, галицкое эбге 'предок'
и т. д.), с др. стороны, имеется множество
заимствований нз рус., польск., укр.,
белорус., литов., греч. и итал. языков.
Единый лит. К. я. не сформировался.
Караимы пользовались др.-евр., лат.,
рус. алфавитами. Сохранились рукопис-
ные переводы Библии, старейшие из
к-рых относятся к 14 в. Печатные издания
относятся к 19—20 вв.
•	Мусаев К. М. Грамматика караим,
языка, М.. 1964; его же, Краткий грамма-
тич. очерк караим, языка, М., 1977; Ko-
walski Т.. Karaimische Texte im Dia-
lekt von Troki, Krakdw, 1929.
Караим.-рус.-польский словарь, М., 1974.
К. М. Мусаев.
КАРАКАЛПАКСКИЙ ЯЗЬ'1К — один
из тюркских языков. Распространен в
Каракалп. АССР, а также в отд. р-нах
Узб. ССР и Казах. ССР. Число говоря-
щих св. 290 тыс. чел. (1979, перепись).
Имеет 2 осн. диалекта — сев.-восточ-
ный и юго-западный, обладающих рядом
различий в фонетике.
Специфич. черты К. я.: общетюрк.
«ч» и «ш» соответствуют каракалп. «ш»
и «с» (ср. каш ‘убегать’ в каракалп. яз. —
кач в большинстве др. тюрк, языков; бас
‘голова’ в каракалп. яз. — баш в боль-
шинстве др. тюрк, языков) — эти явле-
ния у К. я. общие с близкородств. ка-
захским языком и ногайским языком.
Для К. я. характерно отсутствие чередо-
вания л/д/т в зависимости от соседнего
предшествуюшего согласного (ср., напр.,
казах. тас-тар — каракалп. тас-лар
’камни’), эта черта, так же как и наличие
звонких согласных «г» и «д» в анлауте,
сближает К. я. с тюрк, языками огузской
группы, к-рые оказывали на него влияние
и процессе формирования. С др. стороны,
нек-рые племенные языки, легшие в ос-
нову единого К. я., подверглись воздей-
ствию булгарского языка, чем объяс-
няются общие черты совр. К. я. с чуваш-
ским языком (напр., дифтонгизация
начальных широких губных гласных),
Лит. К. я. сложился в сов. время; ра-
нее каракалпаки пользовались староузб.
лит. языком — одним из локальных ва-
риантов ср.-азиат, лит. языка тюрки.
Письменность в 1924—28 на основе араб,
реформиров. алфавита, позднее на осно-
ве латиницы, а с 1940 на основе рус. гра-
фики.
«Баскаков Н. А., Краткая граммати-
ка каракалп. языка. Турткуль, 1931; е г о же,
Каракалп. язык, т. 1 — 2, М,— Л., 1951 — 52;
М а л о в С. Е., Каракалп. языки его изу-
чение, в сб.: Каракалпакия, т. 2. Л., 1934;
Насыров Д.. Становление каракалп.
обгценар. разг, языка и его диал. система,
Нукус, 1976.
Каракалп.-рус. словарь. М., 1958; Рус,-
каракалп. словарь, М., 1967.
. Н. А. Баскаков.
КАРАТИНСКИИ ЯЗЫК (каратайский
язык) — один из аваро-андийских язы-
ков (см. Аваро-андо-цезские языки).
Распространен в неск. аулах Ахвахского
S-на н в с. Сиух Хасавюртовского р-на
аг. АССР. Число говорящих ок. 6 тыс.
чел. Имеет собственно каратинский (с
анчнхским, арчойским, рачабалдинским
н рацитлинским говорами) и токитинский
диалекты. От др. андийских языков
К. я. отличают отсутствие аффектива,
или аффективного падежа (он сохраня-
ется в токитин. диалекте), противопостав-
ление элатива и транслатива (в токитин.
диалекте) в системе местных падежей,
наличие суффикса прилагательных
-х!уб, выражающего высокую степень ка-
чества (напр., гьинкГах1уб ‘большущий’
от гьинкГа ‘большой’). Язык беспись-
менный.
•	Магомедбекова 3. М.. Кара-
тин. язык. Грамматич. анализ, тексты, сло-
варь. Тб., 1971.	М. Е. Алексеев.
КАРАЧАЕВО-БАЛКАРСКИЙ ЯЗЬ'1К —
один из тюркских языков. Распространен
в Каб.-Балк. АССР и Карачаево-Черкес.
АО РСФСР, а также частично в Кирг.
ССР, Казах. ССР и Узб. ССР. На нем
говорят карачаевцы и балкарцы. Число
говорящих св. 190 тыс. чел. (1979, пере-
пись).
К.-б. я. имеет 2 диалекта: чокающе-жо-
кающий и цокающе-зокающий, отличаю-
щиеся гл. обр. в фонетике, в меньшей сте-
пени — в лексике и морфологии. Чокаю-
ще-жокающий диалект сохранил обще-
порк. глухую аффрикату «ч» во всех по-
зициях, в цокающе-зокающем ей почти ре-
гулярно соответствует аффриката «ц».
Аффрикате чдж» н щелевому звонкому
«ж» в чокающе-жокающем диалекте соот-
ветствует аффриката чдз» и щелевой звон-
кий «з» в цокающе-зокающем диалекте.
Смычные чб», чп» в ауслауте переходят
в щелевой чф» в цокающе-зокающем диа-
лекте; в последнем сильнее развита губ-
ная гармония (см. Сингармонизм).
Морфологич. особенности цокающе-зо-
кающего диалекта; аффикс 1-го л. ед. ч.
желат. наклонения -н (-м в чокающе-жо-
кающем), аффикс 3-го л. ед. ч. наст. вр.
-ды/-ди редуцирован: барады > бара
'едет, идет’, вопросит, аффикс -мы/-ми >
-ны/-ни: айтайыны? ’можно ли ска-
зать?’.
Для К.-б. я. характерны исчезновение
начального й- в нек-рых словах (ср.
азерб. )ахшы — карачаево-балк. ахшы
’хорошо, хороший’), отсутствие конечно-
го -н в ряде аффиксов (1-е л. ед. ч.
-ма/-ме, а не -ман/-мен, 2-е л. ед. ч. -са/
-се, а не -сан/-сен, род. п. -ны/-нн, а не
-нын/-нин). В лексике заимствования из
осет., каб.-черкес., груз., рус. языков.
Лит. К.-б. я. сложился после Окт. ре-
волюции 1917 на базе чокающе-жокающе-
го диалекта. Письменность в 1924—26 на
основе араб, графики, в 1926—37 на ос-
нове лат., позже на основе рус. графики,
в Аппаев А. М., Диалекты балк. язы-
ка в их отношении к балк. лит. языку, Наль-
чик. 1960; Алиев У. Б., Синтаксис кара-
чаево-балк. языка, М., 1973; Проблемы се-
мантики и стилистики карачаево-балк. язы-
ка. Нальчик, 1987; Къарачай-малкъар тилни
грамматикасы. Нальчик, 1970.
Рус.-карачаево-балк. словарь, М., 1965.
А. А. Чеченов.
КАРЕЛЬСКИЙ ЯЗЬ'Ж — один из при-
балтийско-финских языков. Распростра-
нен в Карел. АССР и Калинин, обл.
РСФСР и частично в Ленннгр. и Нов-
город. областях РСФСР. Число гово-
рящих 77 тыс. чел. (1979, перепись).
Имеет 3 диалекта (наречия): собствен-
но карельский (наиболее близок к фин-
скому языку), ливвнковский, совмещаю-
щий осн. черты собственно карел, диалек-
та и ряд особенностей вепсского языка,
людиковскнй, с сильно выраженными чер-
тами вепсского языка.
Для фонетич. системы характерны: оз-
вончение древних к, р, t > g, b, d в ин-
тервокальной позиции и после сонорных
согласных; позиционная палатализация
согласных (напр., t-t', d-d'); последова-
тельное количеств, и качеств, чередова-
ние согласных k, р, t, ё, g, b, d в собст-
венно карел, диалекте (напр., kk/k, lg/11,
nd/nn), количественное и с ограничения-
ми качеств, чередование в лнввиков. диа-
лекте, только количеств, чередование в
людиков. диалекте; дифтонгизация дол-
гих и стяженных гласных; в двусложных
именах — изменение конечных -а, -а
[ср. фин. haapa ’осина’, собственно ка-
рел. nuaba, ливвиков. huabu, людиков.
nuab(e)]. Для морфологии характерно:
специфич. показатель мн. ч. -loi-/-loi-
в косвенных падежах; синкретизм в под-
системах внешнеместных и внутренне-
местных падежей: в собственно карел,
диалекте аллатив (внешнеместный падеж
приближения) совпал по форме с адесси-
вом (внешнеместным падежом нахож-
дения на чем-либо), а в лнввнковском и
людиковском — аблатив (отдалительный
падеж) с адессивом; в собственно ка-
рельском ’ сохраняется трехчленная под-
система' внутр, местных падежей: ниес-
сив — падеж нахождения в чем-либо,
элатив — падеж выхождения из чего-либо,
иллатив — падеж вхождения во что-либо,
а в лнввнковском и людиковском элатив
совпал с инессивом.
Древнейший письм. памятник — Нов-
городская берестяная грамота Л& 292 —
четыре строки заклинания от молнии
(13 в.). В 30-е гг. 20 в. существовала
письменность на основе рус. алфавита
(издавались учебники, словари, перевод-
ная лит-ра, газеты). С 40-х гг. К. я.
употребляется гл. обр. в быту. С кон.
80-х гг. разрабатывается письменность
на основе лат. графики.
* Макаров Г. Н., Карел, язык, в кн.:
Языки народов СССР. т. 3. М., 1966 (лит.);
Основы финно-угор. яз-знания. Прибалт.-
финские, саамский и мордовские языки, М.,
1975, с. 12-13, 16-17, 18-20.
Макаров Г. Н., Рус.-карел, словарь,
Петрозаводск, 1975.	Ю. С. Елисеев.
КАРЁНСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа язы-
ков в составе китайско-тибетской семьи
(см. Китайско-тибетские языки). Рас-
пространены в Мьянме (юж. области) и
прилегающих р-нах Таиланда. Общее
число говорящих 3,3 млн. чел., в т. ч.
в Таиланде — 190 тыс. чел.
У лингвистов нет единства в оценке
статуса К. я. Одни ученые считают, что
К. я. образуют отд. группу кит.-тибет.
семьи языков, наряду с кит. и тнбето-
бирм. группами. П. К. Бенедикт пред-
полагает существование тибето-карен.
группы, разделяющейся на тнбето-бнрм.
и карен, ветви. Г. Льюс относит К. я. к
тибето-бирм. группе.
В составе К. я. выделяются юго-вост,
и сев. (язык пао с его диалектами) ветви.
Юго-вост, ветвь составляют классы сго-
пво (крупнейшие представители — сто н
пво) и бве-кая (бве, кая, падаун и др.).
К. я. — слоговые и тональные. Число
тонов от шести (пао, вост, сто) до трех
(бве). Тоны различаются регистром (вы-
сокне/средине/низкне) и завершением
(смычногортанные / несмычногортанные).
Закрытые слоги есть в пао (на -р, -t, -к,
-ш, -п, -rj), в пво (на -rj). В остальных
К. я. (из известных) все слоги открытые.
Типичны сложные ннициалн — pr, pl,
в сто также рк и др. Медиалн —j и и.
Для большинства К. я. характерны *9
гласных-централей: е, е, i, a, tf, ш, э, о,
и. Среди нницналей представлены меж-
зубная t, увулярные, придыхательные;
звонкие — часто только b и d. В бве отме-
чены преглотталнзованные.
Морфология относительно бедна. Мн.
число существительных передается пост-
позитивными служебными показателя-
ми, нх употребление нерегулярно. Лич-
ные местоимения изменяются в зависимо-
сти от числа, лица и синтаксич. функции,
напр. в вост, его для 1-го л. ед. ч.:	—
слово-тема, ja — дополнение, ja — под-
лежащее/определение; для мн. ч. — paw£,
риа, рэ соответственно. Числительные,
употребляясь с существительными, со-
провождаются счетными словами-класси-
фикаторами (порядок: существительное—
числительное—классификатор). Вместо
порядковых числительных использует-
ся повторение классификатора с введе-
нием числительного «одни», напр. вост,
его lui ’4’ — lul k‘a ’4 раза’ — lui k‘4
tak’a '4-й раз’. Глагол имеет категорию
времени (наст.-прош. и буд. вр.), к-рое
выражается агглютинативными префик-
сами, категорию отрицания, к-рое пере-
дается префиксами, конфиксами или
постпозитивными служебными словами
(пво, палайчхн), категории императива и
прохибитива, выражающиеся постпози-
тивными служебными словами, к-рые мо-
гут отделяться от глагола дополнениями
н обстоятельствами. Нефинитные формы
глагола, образуемые удвоением, пре-
фиксами, постпозитивными служебными
словами, используются атрибутивно, в
связочных конструкциях, как второсте-
пенные сказуемые. Особые служебные
слова употребляются для повышения и
понижения валентности глаголов, прев-
ращения переходных глаголов в непере-
ходные и наоборот (без изменения их лек-
сич. значения), напр. вост, его U ’гово-
рить’ (перех. глагол) — teta ’разговари-
вать’ (неперех. глагол). Осн. структура
предложения — подлежащее—сказуемое
—дополнение. Зависимые слова следуют
за главными. Показателей подлежащего
и дополнений, как правило, нет (в отли-
чие от тибето-бирм. языков), иа синтак-
сич. функцию указывает позиция. Косв.
дополнение располагается ближе к глаго-
лу-сказуемому, прямое — дальше. В ка-
честве предлога наиболее употребительно
служебное слово! V (в сто и пво, в бве —
16), передающее значения орудийности,
места, исходиости и др. Имеются послело-
ги. Употребление подлежащего обязатель-
но. Местоименные подлежащие — гла-
гольные проклитики. Именные члены
предложения обычно употребляются с
разного рода детерминативами, часто
местоименно-проклитич. характера. При-
тяжат. определение-существительное
предшествует определяемому, к-рое со-
провождается местоименной проклити-
кой (конструкция напоминает изафет-
ную), ср. вост, сто ho р’б э11? 'книга уче-
ника’, букв.— ’ученик, его книга’. В конце
повествоват. и вопросит, предложений
употребляются частицы, указывающие
на коммуникативный тип. Развита си-
стема сложных предложений. В сложно-
подчиненных придаточные предложения
вводятся служебными словами. Словооб-
разование представлено словосложением
и лсксикализацией синтаксич. конструк-
ций.
Письменности К. я. разработаны в 19 в.
(для вост, пво — в сер. 20 в.). Слоговой
письменностью (на основе бирманской)
пользуются сто и зап. пво, пао, вост, пво
— с элементами монской письменности.
Для иек-рых К. я. существует письмен-
ность на основе латиницы (геба, гекхо).
в Haudricourt A.-G., Restitution du
karen commun. BSLP. 1946, t. 42. № 124;
Luce G. H., Introduction to the comparative
study of Karen languages. «Journal of the
Burma Research Society», 1959, v. 42, pt 1;
Jones R., Karen linguistic studies, Berk.—
Los Ang., 1961; Shafer R., Introduction to
Sino-Tipetian. pt 1, Wiesbaden, 1966; Bene-
dict P. K., Sino-Tibetian: a conspectus,
L., 1972.
Co Ко Ту, Уэйд Д ж., Словарь ка-
ренского языка, т. 1 — 4, Тавой, 1847—50 (на
яз. вост, его); Wade J.. Binney J. Р.,
The Anglo-Karen dictionary, Rangoon, 1954;
Wade J., Thesaurus of Karen knowledge,
v. 1. .Rangoon, 1963. , В. Б. Касевич.
КАРЙБСКИЕЯЗЫКЙ (караибские язы-
ки) — одна из семей индейских языков
Юж. Америки. Насчитывает св. 100 язы-
ков, распространенных на терр. Гайаны,
Суринама, Франц. Гвианы, Венесуэлы,
сев. Бразилии и частично в Колумбии и
внутр, р-нах Бразилии. Общее число го-
ворящих ок. 170 тыс. чел. Наличие ка-
рибского суперстрата отмечается также
в т. н. островном кариб, яз. на М. Ан-
тильских о-вах н в Центр. Америке, от-
носящемся к аравакской языковой се-
мье. По классификации Дж. X. Гринбер-
га, К. я. объединяются вместе с языками
же, пано, намбнквара, уарпе, пеба, вито-
то (унтото) н другими в же-пано-кариб.
макросемью (иногда их сближают также
с аравакскнмн н хока-сиу языками).
В семью К. я. иногда включают языки,
традиционно относимые к др. семьям,
КАРИБСКИЕ 213
напр. каранкава (см. Хокальтекские
языки), чоко и др. Существующие клас-
сификации К. я. основываются гл. обр.
на география, принципах. Ч. Лоукотка
разделяет К. я. иа 24 группы: западную
(кариб, яз. и др.), восточную (вайяна,
апалаи и др.), трио, чикена, ваиваи,
яуапери, паушиана, макуши, пемоп
(языки пемон, арекуна, акаваи н др.),
макиритаре, мапойо, панаре, таманако
(языки таманако, чайма и др.), яо, ше-
байи, мотилон, пихао. опоне, карихона,
патагон, арара, палмела, пнментейра и
шингу (языки ярума, бакаирн, науква
и др.). Затрудняет классификацию сла-
бая изученность ныне существующих
языков и недостаток материалов по уже
исчезнувшим языкам, традиционно при-
числяемым к К. я. Напр., все известные
материалы по языкам группы пихао (пи-
хао, панче, пантагора, колима, мусо) сос-
тавляют списки не более чем в 40 слов,
по языку патагон — 5 слов, что вынуж-
дает нек-рых ученых относить подобные
языки к числу неклассифицированных.
Фонетич. система К. я. характеризу-
ется довольно бедным консонантизмом:
обычно здесь представлена только одна
серия смычных (глухие или звонкие) и
одна серия фрикативных (глухие). Среди
сонорных не различаются г и 1. В системе
вокализма обычно имеются гласные i,
е, а, I, и, о, реже э и иногда их долгие
и назализов. корреляты, широко распро-
странены дифтонги. Для К. я. характер-
на тенденция к открытости слога, хотя в
положении между гласными встречаются
сочетания «сонорный + шумный». До-
вольно высок удельный вес двух- и трех-
сложных корней.
Морфологич. строй К. я. — агглю-
тинативный (имеются случаи инкор-
порации, напр. в языке бакаирн
kaxiang axegodeli 'я-свою-голову-уда-
ряю’, где anga ’голова’, xego ’ударять’).
Именное словоизменение характеризует-
ся наличием лично-притяжат. префиксов:
в кариб, яз. topuru ’мой камень’, atopuru
'твой камень’, itopuru ’его камень’,
titopuru 'его (собственный) камень’,
kitopuru ‘наш (мой и твой) камень*. Па-
дежи отсутствуют. Категория числа вы-
ражается общими для имени и глагола
суффиксами. Аналогично изменяются
.многочисл. послелоги.
Личные префиксы перех. глагола сов-
падают с лпчно-притяжат. префиксами
имен. Выбор личных префиксов перех.
глагола зависит от того, какую комбина-
цию лиц субъекта п объекта требуется
выразить: кариб, saroya 'Я беру его’,
шагбуа 'Ты берешь его', kisaroya 'Я н ты
берем его’, кагбуа ’Я беру тёбя/Ты бе-
решь ме_ня’, уагоуац. 'Он берет тебя',
ktnaroyaij 'Он берет его’ н т. п. Глагол
имеет также формы каузатива, взаимно-
сти, возвратности, меди’оактнва (неперех.
глаголы активного действия, образован-
ные от переходных) и, по-виднмому,
пассива. Различаются 3 формы импера-
тива: вайяна onam-кэ ’спрячь (здесь)’,
onam-ta ’пойди и спрячь’, onam-kt 'при-
ди и спрячь’. Временная система вклю-
чает настоящее (выступающее и в значе-
нии будущего), недавнопрошедшее и дав-
нопрошедшее времена. Суффиксы вида
обычно выражают значения завершенно-
сти действия, перфективности, повтор-
ности, длительности, модальные суф-
фиксы — долженствование, желатель-
ность и ирреальность действия. Повторяе-
мость, продолжительность действия мо-
214 КАРИЙСКИЙ
жег выражаться редупликацией. Доволь-
но развита система как именных, так и
глагольных словообразоват. суффиксов.
Указат. местоимения противопостав-
лены по признакам близкнй/далекий и
одушевленный/неодушевлеиный. Практи-
чески все числительные первого десятка
либо являются производными (бакаири
ahage-ahage ’4’, букв. '2 + 2’, ahage-
ahage-tokale ’5’, букв. ’2 + 2 + 1’), ли-
бо сохраняют этимология, связь с сущест-
вительными (кариб. aiyato :пе ’5’,
букв. — 'рука на одной стороне’, aiya-
pato :го ’10’, букв. — "рука на другой
стороне’ и т. п.). Для обозначения числа
20 используется существительное «чело-
век».
Порядок слов в предложении с перех.
глаголом характеризуется построениями
как SOV, так и OSV: кариб, moxko ku-
riipi moxko karifna епёуар или moxko
kari? па епёуар, moxco kurupi ’Курупн
[имя собств.] увидел индейца’. Опреде-
ление предшествует определяемому,
в Steinen К. von den. Die Bakairi-
Sprache, Lpz., 1892; Armellada C. de.
Grammitica у diccionario de la lengua pemdn,
v. 1—2, Caracas, 1943—44; Goeje С. H.
d e, Etudes linguistiques Caraibes, v. 2, Amst.,
1946; Tovar A,, Catalogo de las lenguas
de Атёпса del Sur, B. Aires, [1961]; S n a-
fer R., Vergleichende Phonetik der karaibi-
schen Sprachen. Amst., 1963; Hoff B. J..
The Carib language. The Hague. 1968; В a s-
s о (ed.), Caribspeaking Indians: culture,
society and language. Tucson. 1977; Derby-
shire D. С.. P u I 1 u m G. K., A select
bibliography of Guiaka Carib languages.
IJAL. 1979. v. 45, N» 3. M. E. Алексеев,
КАРИЙСКИЙ ЯЗЫК — одни из хетто-
лувийских языков. Был распространен
среди автохтонного населения ист. обл.
Кария на Ю.-З. древней М. Азии.
Карийская надпись нз Египта (бустрофедон).
Памятники К. я. — ок. 200 надписей,
б. ч. очень кратких (самая простран-
ная — на камне нз Кавна — содержит 14
неполных строк). Они относятся к 7—3
вв. до н. э. и выполнены особым карий-
ским алфавитом (ок. 40 букв), восходя-
щим, по-вндимому, к одному нз алфави-
тов западносемитского письма. Боль-
шинство надписей обнаружено на терр.
Египта (Абу-Симбел, Абидос, Фивы), а
также Судана (Вадн-Хальфа), где они
107 ф 0-0.0 vaVaa^QaaA
OAV ГГ0
М Г SA V О© v '♦’О Г
\ЮГ8-ДАу\М
Карийская надпись из Карин.
были выцарапаны на скалах, зданиях и
т. п. карийскими наемниками в войсках
фараонов; надписи на надгробных сте-
лах принадлежат карийским колонистам
(Мемфис — Саккара). Фрагментарная
карийско-греч. билингва 6 в. найдена в
Афинах. На терр. собственно Карии из-
вестно лишь ок. 30 надписей — эпитафий
и монетных легенд. В греч. надписях из
Карин и в антич. лит. традиции сохрани-
лось значит, число антропонимов и топо-
нимов; встречается также неск. карий-
ских глосс у др.-греч. лексикографов.
На основании лингвистич. анализа этих
материалов определена генетич. принад-
лежность К. я. Из языков хетто-лувий-
ской (анатолийской) группы К. я. бли-
же всего к хеттскому языку и лидийско-
му языку.
Алфавит К. я. долгое время ошибочно
считался смешанной буквенно-слоговой
системой. Идентификация многочисл.
локальных и хронология, вариантов гра-
фем позволила в основном дешифровать
карийское письмо в сер. 60-х гг. 20 в.;
остается, однако, много неясностей в де-
талях ввиду фрагментарности текстов.
* Дьяконов- И. М., Карийский алфа-
вит и его место среди древнейших алфавит-
ных письменностей (дешифровка и псевдоде-
шифровка карийских надписей). «Вестник
древней истории». 1967, № 2; Языки Азии и
Африки, т. 1, М.. 1976; Masson О.,
Que savons-nous de ГёсгКиге et de la langue
des Cariens?. BSLP, 1973, t. 68.
А. А. Королев.
КАРТА диалектологическая —
карта распространения отдельных диа-
лектных явлений или диалектов одного
или нескольких соседних языков. Карты
отд. языковых явлений могут быть ре-
зультатом монография, изучения явления
напр., «Карта велико-
русских говоров с неор-
ганическим смягчением
задненебных» Д. К. Зе-
ленина в его книге 1913)
либо частью диалектоло-
гич. (лингвистич.) атласа
(см. Атлас диалектоло-
гический, Атлас лингви-
стический). По харак-
теру представленного ма-
териала возможны К. д.,
отражающие простые,
одиоплановые диал. раз-
личия и сложные, мно-
гоплановые, совмещаю-
щие неск. противопоста-
влений одновременно,
иногда относящихся к
разным уровням языка. Другим ви-
дом обобщения является сводная К. д.,
на к-рой объединяется несколько одно-
типных явлений, обычно представлен-
ных изоглоссами. Результатом
анализа и обобщения всех частных карт
данной терр. является карта диалектов.
Так, К. д. рус. языка, составленная
па основе «Диалектологического атласа
русского языка», выделяет в качестве
величин диал. членения наречия, диал.
зоны, группы и подгруппы говоров.
По методу картографирования разли-
чаются К. д,, использующие непосредств.
запись в транскрипции или орфографии
слов, словосочетаний или предложений
рядом с номерами, обозначающими на-
сел. пункты, н К. д., передающие карто-
графируемые явления при помощи ус-
ловных обозначений двух типов: системы
знаков, ставящихся у каждого пункта, и
выделения ареалов при помощи изоглосс
нлн заливок, разл. сеток и штриховок,
одно- и многоцветных. Возможно совме-
щение на карте неск. способов показа
территориального распространения диал.
явлений. В легенде раскрывается симво-
лика картография, знаков. Комментарий
к карте содержит те важные сведения о
явлении и о материале, к-рые не поддают-
ся картографированию. Л. Л, Касаткин.
КАРТВЕЛЬСКИЕ ЯЗЫКЙ (южнокав-
казские, иберийские языки) — южная
группа кавказских (.иберийско-кавказ-
ских) языков. Распространены в осн. в
Груз. ССР, частично в Азерб. ССР, Тур-
ции н Иране. Число говорящих ок. 3,8
млн. чел. Включают 4 языка: грузинский,
мегрельский, лазский (чанскнй) и сван-
ский. Мегрельский и лазский образуют
заискую подгруппу и нередко рассмат-
риваются как единый занский язык,
однако такому объединению противоре-
чит отсутствие у их носителей языкового
взаимопонимания, единого сознания на-
родности, а также общего лит. языка.
Мегрельский, лазский, груз, языки имеют
большое число однородных новообразо-
ваний, в отличие от сванского, характе-
ризующегося рядом архаизмов.
В структурно-типологнч. плане строй
К. я. сравнительно един. Фонетич. си-
стема включает от 5 до 7 гласных при
28—30 согласных. Смычные и аффрика-
ты образуют троичную оппозицию в со-
ставе звонкого, глухого придыхательного
и смычно-гортанного, спиранты — пар-
ную (звонкий и глухой). Расхождения кон-
сонантного состава — гл. обр. в рядах
фарингальных и ларингальных. Аллофо-
нич. варьирование фонем слабое. В отно-
шении вокализма специфичны нек-рые
сван, диалекты, где за счет признаков
долготы и умляутизацни налицо до 12
гласных. В фонологич. структуре корня
К. я. преобладает тип CVC. Характерны
двухфонемные гармония, группы сог-
ласных акцессивного (bd, dg, tk, zg,
tk) и децессивного (db, gd, gz, xp, kt)
рядов (в акцессивном ряду 1-й член па-
ры переднеязычный, 2-й член заднеязыч-
ный; в децесснвном ряду порядок членов
обратный). Ударение слабовыраженное,
силовое (трудности его анализа связаны,
вероятно, с элементами тоновостн); в дву-
сложных словах падает на второй, в трех-
сложных — на третий слог. Морфоло-
гия К. я. сложна не только за счет разви-
тых парадигм именного и глагольного
словоизменения, но и обилия нерегуляр-
ностей. В рамках общего агглютинативно-
го типа высока степень синтеза, особенно
характерная для глагольной структуры.
Черты древней системы аблаута с ее позд-
нейшими напластованиями более свойст-
венны глаголу. Имя различает категории
числа (ед. и мн. ч.) н падежа (от 6 до 9
падежных противопоставлений). В пара-
дигме склонения налицо нм., «повество-
вательный». дат., род., тв., обстоятель-
ственный падежи с варьирующим числом
локативов. Склонение обычно однотип-
но (отклонения лишь в сванском). Извест-
на также система послелогов. Личные
местоимения 1-го и 2-го лица неизменяе-
мы. Словоизменение прилагательных-оп-
ределений ограничено. Важнейший прин-
цип организации глагольного словаря —
противопоставление перех. и неперех.
глаголов. Осн. морфологич. категории
глагола: лицо (при обозначении субъекта
и объекта спряжение становится двух-
личным), версия (субъектная, объект-
ная, нейтральная), залог, аспект — пре-
им. с префиксальным выражением, число,
время и наклонение — с суффиксаль-
ным. По языкам налицо от 11 до 15 мо-
дально-временных форм, группирующих-
ся по семантике глагольной основы во-
круг трех временных серий — щэезенса,
аориста и результатива. Способы фор-
мальной связи членов словосочетания —
управление, координация, примыкание и
согласование. Различаются 3 осн. конст-
рукции предложения: номинативная,
«эргативная» (как при перех. глаголе,
так и большом числе непереходных) и
дативная (при глаголах восприятия).
В истории К. я. отчетливо наблюдается
процесс номинативизацнн нх синтаксич.
структуры (см. Номинативный строй).
Словопорядок в предложении довольно
свободен. Сказуемое тяготеет к концу
предложения, прямое дополнение — к
приглагольной позиции, определение
предшествует определяемому. Развиты
как сочинение, так и подчинение пред-
ложений. Развито и словообразование
(префиксальное, суффиксальное и осо-
бенно префиксально-суффиксальное), и
словосложение. Средн лексич. заимст-
вований помимо совр. интернационализ-
мов в К. я. немало арабизмов, тюркиз-
мов (особенно в лазском), перснзмов.
Интересны заимствования нз древних
языков Передней Азии.
Носители К. я. в течение мн. столетий
пользуются груз. лнт. языком, древней-
шие памятники к-рого восходят к 5 в.
Синтез местной н европ. традиций в изу-
чении К. я. наступил во 2-Й пол. 19 в.
Становление науч, картвелистики связа-
но с именами М. И. Броссе, А. А. Цага-
рели, Н. Я. Марра. Ее дальнейшее раз-
витие представлено трудами Г. Детер-
са, А. Г. Шанидзе, Г. С. Ахвледиани,
А. С. Чнкобавы, В. Т. Топуриа. Ныне ве-
дущая роль в исследовании К. я. принад-
лежит сов. груз, языковедам (см. Кав-
казоведение).
• Чикобава А. С., Древнейшая струк-
тура именных основ в картвельских языках,
Тб., 1942 (на груз, яз.); Гамкрелид-
зе Т. В.. Сибилянтные соответствия и
нек-рые вопросы древнейшей структуры карт-
вельских языков, Тб., 1959 (на груз, яз.);
Гамкрелидзе Т. В.. Мачаварм-
ани Г. И., Система сонантов и аблаут в
картвельских языках. Типология общекарт-
вельской структуры, Тб., 1965 (на груз, и
рус. яз.); Мачавариани Г. И., Обще-
картвельская консонантная система, Тб.,
1965 (на груз, яз.): Топуриа В. Т.,
Труды, т. 3. Тб.. 1979 (на груз, яз.); D е е-
t е г s G.. Das khartwelische Verbum, Lpz.,
1930.
Чикобава А. С., Чанско-мегрельско-
груз. сравнит, словарь, Тб., 1938 (на груз,
яз.); Климов Г. А.. Этимологич. словарь
картвельских языков. М.  1964. Г. А. Климов.
КАССЙТСКИИ ЯЗЫК — исчезнувший
язык древиих горных племен касситов.
Был распространен во 2—1-м тыс. до
и. э. в Зап. Иране, на терр. совр. Лурн-
стана, проникал на терр. Вавилонии. Из
анализа касситско-аккад. словарика, кас-
снт. имен собственных н глосс, встречаю-
щихся в аккад. текстах, удается выявить
ок. 100 корней К. я. н неск. суффиксов
(видимо, агглютинативных). Предполо-
жение о родстве К. я. с эламским (Ф. Де-
лич, Г. Хюзинг, И. М. Дьяконов) пока
достаточных подтверждений не получило.
* Дьяконов И. М.. История Мидии
от древнейших времен до кон. IV в. до н. э.,
М,— Л., 1956; Delitzsch F.. Die Spra-
che der Kossaer, Lpz., 1884; Hiising G.,
Die Sprache Elams. Breslau, 1908;. Bal-
kan K., Kassitenstudien, Bd 1, Die Spra-
che der Kassiten, New Haven, 1954.
И. M. Дьяконов.
КАТАКАНА — см. Японское письмо.
КАТАЛАНСКИЙ ЯЗЫК —один из ро-
манских языков (иберо-романская под-
группа). Распространен в Испании (авт.
области Каталония, Валенсия, Балеар-
ские о-ва), Франции (ист. обл. Руссиль-
он, деп. Вост. Пиренеи), гос-ве Андорра
и в г. Альгеро (о. Сардиния, Италия).
Офиц. язык названных авт. областей Ис-
пании (наряду с псп. яз.) н гос-ва Андор-
ра (наряду с исп. и франц, языками).
Число говорящих 7,8 мли. чел. Имеет
2 группы диалектов: восточную (барселон-
ский, балеарский, руссильонский, аль-
герский) и западную (лериданский, ва-
ленсийский). В области фонетики, в от-
личие от др. иберо-ром. языков, характе-
ризуется сложным консонантизмом, ва-
guaTHBHocTbto реализаций фонем в речи.
морфологии н лексике близок к окси-
танскому (прованс.) языку, что дало по-
вод нек-рым романистам относить К. я.
к галло-ром. языкам. Отличит, черта
К. я. — наличие перифрастич. претери-
та индикатива (изъявит, наклонения):
vaig cantar ‘Я пел’. В синтаксисе и лекси-
ке велико влияние исп. яз. Первые памят-
ники письменности относятся к 11 —12 вв.
С сер. 13 в. развивается лит. язык. Совр.
лнт. язык сложился в результате перера-
ботки писателями 19—20 вв. языка клас-
сич. ср.-век. лнт-ры, в его основе лежит
барселон. диалект. Существуют также ре-
гиональные варианты лит. языка (вален-
сийский, балеарский, руссильонский) с
незначнт. отличиями в фонетике и морфо-
логии. Письменность на основе лат. ал-
фавита.
Ф Шишмарев В. Ф., Очерки по исто-
рии языков Испании, М,— .1., 1941; Ва-
спльева-Шведе О. К.,О месте ката-
ланского среди ром. языков. Уч. зап. ЛГУ.
1961, № 299, сер. филологич. наук. в. 59;
Huber J., Katalanische Grammatik. Hdlb.,
1929; G riera у Gaja A., Bibliografia
linguistica catalana, Barcelona, 1947; В a-
dia Margarit A. M., Gramatica histd-
rica catalana, Barcelona, [1951]; его же.
Gramatica catalana. [v. 1—2], Madrid. [1962];
Roca Pons J.. Introduccid a 1’estudi de
la llengua catalana, Barcelona, [1971].
F a b r a P„ Diccionari general de la llen-
gua catalana, [7 ed.]. Barcelona. [1977];
Szmidt D., Lgustova M., Diccionari rus-
catala, Barcelona. 1985. Б. П. Нарумов.
КАТЕГОРИИ ПОНЯТИЙНЫЕ — см.
Понятийные категории.
КАТЕГОРИЯ (от греч. kategoria) я з ы-
к о в а я — в широком смысле — любая
группа языковых элементов, выделяе-
мая на основании к.-л. общего свойства;
в строгом смысле — нек-рый признак
(параметр), к-рый лежит в основе разбие-
ния обширной совокупности однородных
языковых единиц на ограниченное число
непересекающнхся классов, члены к-рых
характеризуются одним и тем же значе-
нием данного признака (напр., «К. паде-
жа», «К. одушевленности/неодушсвлен-
ности», «К. вида», «К. глухостп/звонко-
сти»). Нередко, однако, термином «К.»
называется одно из значений упомянуто-
го признака (параметра), напр. «К. вини-
тельного падежа», «К. неодушевленно-
сти», «К. совершенного вида», «К. глу-
хости», «К. состояния».
В зависимости от состава категоризуе-
мого множества, характера категоризую-
щего признака и отношения данного при-
знака к классам разбиения выделяются
разл. типы К. Категоризуемое множество
может состоять нз односторонних единиц
— фонем, н в этом случае выделяют «фо-
нологические К.», напр. «К. глухости/
звонкости», «К. смычных согласных»
и т. п. Классификация производится по
нек-рому фонетич. дифференциальному
признаку. Категоризуемое множество мо-
жет состоять нз двусторонних единиц (см.
Знак языковой) — обычно слое, словосо-
четаний или предложений, н в этом слу-
чае речь идет о грамматич., синтаксич.,
лексико-семантич., словообразоват. и др.
К. Классификация производится по
нек-рому синтаксич. или семантич. призна-
ку. Категоризующий признак может быть
КАТЕГОРИЯ 215
собственно семантическим, синтаксиче-
ским или общекатегориальным (прилага-
тельное «категориальный» нли «общекате-
гориальный» часто понимается как «отно-
сящийся к частям речи»).
С т. зр. отношения к классам разбие-
ния категориальные признаки делятся
на модифицирующие (диффе-
ренциальные, флексионные) и клас-
сифицирующие (интегральные,
селективные). Признак является модифи-
цирующим для нек-рого элемента, если
ему соответствует элемент др. класса раз-
биения, отличающийся от первого эле-
мента только значением дан-
ного признака (такое соответст-
вие называется оппозицией'). Если такого
соответствия нет, то признак является
классифицирующим для данного элемен-
та. Элементы, различающиеся только
значениями модифицирующего признака,
являются разновидностями более общей
единицы, к-рая изменяется по данному
признаку (принимает разные значения
признака). Напротив, определ. значение
классифицирующего признака является
фиксированным, постоянным для данной
единицы.
Если для большинства элементов кате-
горизуемого множества признак являет-
ся модифицирующим, то и К. в целом на-
зывается модифицирующей, напр. сло-
вопзменит. («флективные») К. (число н
падеж существительного, род, число, па-
деж прилагательного, род, число, лнцо,
время, наклонение глагола). Если катего-
риальный признак является для значит,
числа элементов классифицирующим, то
и К. в целом называется классифицирую-
щей, напр. т. наз. лекенко-грамматич.
разряды (части речи, род и одушевлен-
ность существительного, именные клас-
сы. переходность/непереходность глаго-
ла и т. и.).
Отнесение К. к тому или иному типу
зависит от первоначальной классифика-
ции языковых единиц, а также от того,
что считается «правилом» для данного
класса, а что «исключением»; напр., мож-
но либо считать, что для нек-рых классов
глаголов в рус. яз. К. вида является мо-
дифицирующей (словоизменительной), а
для др. классов глаголов — классифици-
рующей (словообразовательной), либо
принимать одно из двух возможных реше-
ний по отношению к классу глагольных
лексем в целом (в русистике представ-
лены все три решения).
Понятие «К.» восходит к Аристотелю
(см. Античная языковедческая тради-
ция), выделявшему, в частности, 10 К.:
сущность, количество, качество, отноше-
ние, место, время, положение, состояние,
действие и претерпевание (выделение этих
К. во многом повлияло на дальнейшую
инвентаризацию частей речи, членов пред-
ложения, сказуемых н предикатов). Под
понятийной категорией обычно понима-
ется замкнутая система значений нек-рого
универсального семантич. признака или
же отд. значение этого признака безотно-
сительно к степени их грамматикализации
и способу выражения («скрытому» нли
«явному», см. Скрытые категории) в
конкретном языке, напр. говорят о по-
нятийной К. «активности/неактивностн»,
«отчуждаемости/неотчуждаемостн», «це-
ли», «места», «причины» н т. д. В лек-
сикологии выделяют «лексико-
семантические К.», имея в ви-
ду классы типа: «назв. живых существ»,
«назв. профессий», «назв. государств»
и т. п. Если категоризующая сема полу-
216 КАФФА
чает формальное словообразоват. выра-
жение, то К. называется словообра-
зовательной, напр. «имена деяте-
ля» (учи-тель, воз-чик, бег-ун), «умень-
шит. имена» (дом-нк, дым-ок, блин-чнк).
Изучая парадигматнч. отношения в син-
таксисе, мн. исследователи используют
понятия «К. предложения» или «комму-
никативно-грамматические К.», подразу-
мевая дифференциальные семантич.
признаки предложений (типа «целеуста-
новка высказывания», «утвержденне/от-
рицание», «синтаксич. модальность»)
или, реже, отд. значения этих признаков
(«К. отрицания» и др.). Нек-рые иссле-
дователи (напр., Н. Ю. Шведова) говорят
при этом о «фразонзменнтельных К.».
В синтакснч. семантике употребляется
термин «семантик о-синтаксн-
ч е с к и е К.» применительно к реля-
ционным значениям (семантич. ролям)
типа «агентнвность», «орудийность» и
пр. Рассматривая формальную организа-
цию предложения, ряд синтаксистов вы-
деляют «структурно-синтаксические К.»,
т. е. разнообразные типы синтак-
снч. отношений: подчинение, со-
чинение, предикация, атрибут, актант и
пр. Синтаксич. К.«частеречного» характе-
ра используются в нек-рых типах фор-
мальных грамматик, в порождающей
грамматике (см. Генеративная лингвис-
тика, Математическая лингвистика),
где К. понимается как класс синтагм, иг-
рающих одну и ту же синтаксич. роль в
составе более сложных синтагм.
Один из важнейших и наиболее изучен-
ных типов языковых К. — грамматиче-
ские категории, к характерным чертам
к-рых относятся модифицирующий тип
категоризующего признака, его причаст-
ность к синтаксису, «обязательность»
выбора одного из его значений для (сло-
воформ из категоризуемой совокупно-
сти и наличие регулярного способа его
выражения. Наличие всей совокупности
этих свойств обычно является основанием
для безоговорочного признания грамма-
тич. характера К., хотя каждое из них
в отдельности не является ни необходи-
мым, ни достаточным признаком грам-
матич. К. Грамматич. К. выступает как
замкнутая система взаимоисключающих
грамматич. значений, задающая разбие-
ние обширной совокупности словоформ на
непересекающиеся классы. Напр., грам-
матич. значения «единственное число» и
«множественное число» в совокупности
образуют грамматич. «К. числа». По ха-
рактеру грамматич. значений выделяются
номинативные («семантические», «рефе-
ренциальные») К., непосредственно уча-
ствующие в отражении внеязыковой дей-
ствительности, и синтаксич. («реляцион-
ные») К., отражающие лишь способность
словоформ вступать в те или иные син-
таксич. отношения в предложении. По
характеру категориального признака
грамматич. К. подразделяются на к л ас-
си фицнрующне («лексико-грам-
матические», «словообразовательные»),
характеризующие целую лексему и по-
стоянные для нее, и словоизмени-
тельные («собственно грамматиче-
ские»), по к-рым лексема может изме-
няться.
* Есперсен О., философия грамма-
тики, пер. с аигл., М., 1958; С м и р и и ц-
кий А. И.. Морфология англ, языка,
М., 1959; Зализняк А. А., Рус. имен-
ное словоизменение, М., 1967; Блум-
филд Л., Язык, пер. с англ., М., 1968;
Хомский Н., Категории и отношения в
синтаксич. теории, в его кн.: Аспекты теории
синтаксиса, пер. с англ., М.. 1972; Вино-
градов В. В.. Рус. язык. (Грамматич.
учение о слове), 2 изд.. М., 1972; Глад-
кий А. В., Категориальные грамматика,
в его кн.: Формальные грамматики и языки,
М., 1973; Бенвенист Э., Категории
мысли и категории языка, в его кн.: Общая
лингвистика, пер. с франц., М., 1974; Бов-
дарко А. В.. Теория морфологич. кате-
горий, Л., 1976; Л а Йон з Дж., Введение
в теоретич. лингвистику, пер. с англ., М.,
1978; Булыгина Т. В., Грамматич. и
семантич. категории и их связи, в ки.:
Аспекты семантич. исследований, М., 1980;
Степанов Ю. С., Имена. Предикаты.
Предложения, М..	1981; Москаль-
с к а я О. И., Проблемы системного описа-
ния синтаксиса, 2 изд., М.. 1981; Гак В. Г.,
Теоретич. грамматика франц, языка, т. 1,
Морфология, т. 2, Синтаксис, 2 изд., М.,
1986; см. также лит. при статьях Понятийные
категории. Грамматическая категория,
Части речи. Т. В. Билыгина, С. А. Крылов,
КАФФА (кэфа, кафичо) — один из омот-
ских языков. Распространен в пров.
Кэфа на Ю.-З. Эфиопии. Число говоря-
щих ок. 380 тыс. чел.
Для консонантизма характерно наличие
палатального п, ряда аффрикат и глотта-
лнзованных р, t, ё, к’ и отсутствие уву-
лярных и лабиалнзов. фонем; фоноло-
гически релевантна геминацня. Вокализм
типичен для омот. языков. Грамматич.
категории имени: число (мн. ч. противо-
поставлено немаркированной в отношении
числового значения форме, употребляю-
щейся там, где число упоминаемых объек-
тов несущественно либо явствует из кон-
текста) и падеж (общий, аккузатив, при-
именной генитив, датив, локатив и инст-
рументалис). Прилагательные как особая
часть речи не выделяются. Среди местои-
мений различаются указательные (два,
по степени удаленности), вопросительные
и личные, склоняющиеся по падежам.
Функции притяжат. местоимений вы-
полняют личные, помещаемые в препози-
ции к определяемому. В глаголе разли-
чаются категории лица-числа субъекта,
породы, времени (3 времени в индикати-
ве), наклонения (индикатив, императив,
юссив, кондиционалис), статуса (аффнр-
матив-негатив) и глагольного падежа (пре-
дикатив, общий, релятнв, концесснв и об-
щекосвенный). Осн. средство слово- и
формообразования —суффиксация, зна-
чительно реже используется редуплика-
ция-корпя (образование мн. ч. имени и
глагольного итератива). Порядок слов в
предложении не отклоняется от общеку-
шитского. Именная предикация оформля-
ется с помощью неизменяемой связки.
Язык бесписьменный, используется при
внутрнэтнич. общении.
• Сети) li Е., Studi etiopici. IV. La
lingua caffina, Roma, 1951; Fleming H.,
Kefa (Gonga) languages, в кн.: The Non-Semi-
tic languages of Ethiopia, East Lansing (Mich.),
1976, p. 351—76.	T. Л. Ветошкина.
КАШМИРИ — один из дардских языков.
Распространен в Кашмирской долине
(Сев. Индостан). Число говорящих ок.
3,4 млн. чел. Офиц. язык штатов Джамму
и Кашмир в Индии. Диалекты: собствен-
но кашмири (лежащий в основе лит. язы-
ка), каштавари, погулн, сираджи, рамба-
ни.
Осн. фонетич. черты: корреляция глас-
ных по длительности, 3 ступени подъе-
ма в среднем ряду (типа а—э—ъ); консо-
нантизм характеризуется трехчленной сис-
темой аспирации (типа t—t”—d), корре-
ляцией церебральности и непересекающи-
мися корреляциями палатализации и ла-
биализации (типа t—t'—1°, t—t'—1“).
В морфологии: четырехпадежная систе-
ма (с особым агентивным падежом — па-
дежом субъекта при перех. и нек-рых др.
глаголах активной семантики) имен муж.
рода ед. ч. при трехпадежной системе
(без агентивного) большинства остальных
имен; 2 рода (муж. и жен.); 3 видовые се-
рнп глагольных форм. Для синтаксиса
характерно эргативное построение пред-
ложения с перех. глаголами в прош. вре-
менах нейтрального н результативного
видов.
Письм. традиция с 13—14 вв., первое
датиров. сочинение — 15 в. Традицион-
ная письменность на основе графики ша-
рада и нагари (см. Индийское письмо', но-
сители диалекта каштавари использова-
ли разновидность такари), современная —
гл. обр. на основе араб, алфавита с до-
полнит. знаками.
* Захарьин Б. Л., Эдельман
Д. И., Язык кашмири, М., 1971; 3 а-
х а р ь и н Б. Л.. Строй и типология языка
кашмири, М., 1981; Grierson G. А.,
A manual of the Kashmiri language, v. 1—2,
Oxf., 1911 (repr. Rohtak — Jammu — Luck-
now, 1973): его ж e, A dictionary of the
KSshmiri language, pt 1—4, Calc., 1916—32.
Д. И. Эдельман.
КВА ЯЗЫКИ — подсемья в составе
семьи нигеро-конголезских языков, рас-
пространенных на В. Кот-д’Ивуар, в
Гане, Того, Бенине, Либерии, юго-зап.
и вост. Нигерии. Число говорящих ок.
67 млн. чел. По классификации Дж. X.
Гринберга, выделяются след, группы и
языки: кру; западные ква, средн к-рых
наиболее крупные объединения — акан
(тви-фанти), затем эве (эвегбе), тан, адан-
гме; йоруба; нупе; эдо; ндома; игбо; ид-
жо.
Языки тональные, тоны фонематичны,
кол-во тонов варьируется по языкам от 2
до 4. Кроме тонов высокого, низкого,
среднего отмечают падающий и повышаю-
щийся. Тоновая система «ступенчатая»:
каждый слог на единицу тона выше или
ниже соседнего (кроме эве). Переходы от
тона к тону плавные. В нек-рых К. я.
тон выражает грамматич. значения: н
тан — императив, перфект, имперфект; в
нупе — генитив, в эве — функции под-
лежащее/дополненне н т. д. Развит во-
кализм. В большинстве К. я. 7 гласных
фонем (а, о, о, е, е, i, и), в акан также
и, i, в нгбо отсутствует е. Для всех К.я.
характерны лабио-велярные двухфокус-
ные gb, 1ср. Во мн. языках (йоруба, нупе,
иджо, эве и др.) распространена назали-
зация гласных. Дифтонги отсутствуют,
долгота не является дифференцирующей,
динамич. ударение не отмечено. В не-
к-рых языках существует гармония глас-
ных (2 системы гласных звуков разных
уровней подъема, к-рые взаимодейству-
ют между собой).
К. я. относятся к языкам изолирую-
щим; слова грамматически не оформлены,
грамматич. значения выражаются в осн.
лексически и синтакснческн. В роли слу-
жебных выступают значимые слова, близ-
кие по смыслу к данной грамматич. ка-
тегории. Основа лексики — корни со
структурой CV. Слова имеют обобщенное
значение, для их конкретизации исполь-
зуются два н более слова («цепочки»).
Некорневые слова образуются путем уд-
воения, деривации н словосложения.
Сложные слова и словосочетания принци-
пиально неразличимы, т. к. составлены по
единым сиитаксич. законам. При удвое-
нии первый гласный сужается (ср. эве:
gbo ‘сосать’, gbugba ‘сосание’). Четкая
грань есть между классом глаголов н не-
глаголов. Мн. число выражается путем
удвоения, с помощью местоимения 3-го
лица мн. ч. (йоруба, игбо), аффиксами
(тви, нупе). Генитнв выражается пози-
цией. Предложение двусоставно. Сннтак-
еич. единицы вычленяются с помощью стя-
жения: строгий порядок слов, нерасчле-
нимость, рамочность конструкции. Отд.
слова именной цепочки могут выразить
множественность, единичность, посессив,
предложные отношения, в глагольной
цепочке — вид, модальность, ориента-
цию (глаголы движения), сравнение,
объектные отношения, качественно-ко-
личеств. характеристики, отношения при-
чнна/следствие н т. д. Грамматич. време-
на отражают иное по сравнению, напр.,
с индоевроп. языками восприятие реально-
сти: события описываются как реальные
нли гипотетические. Развита система ви-
дов. Формы пассива отсутствуют. Ак-
тивный и средний залоги выражены син-
таксически (акан, йоруба), путем упо-
требления или отсутствия дополнения.
Каждое дополнение связано с одним из
глаголов цепочки. Для выделения эмфа-
тической именной части предложения
существует препозиционный сегмент —
«тема» (тви, йоруба).
Письменность была введена миссионе-
рами в сер. 19 в. на основе латиницы. На
мн. диалектах ведется преподавание в на-
чальной школе, имеется учебная, релнг.
лит-ра, записи легенд. На крупных язы-
ках (твн, йоруба, игбо) ведется радиове-
щание, издается пресса, худож. лит-ра.
* Яковлева В. К., Язык йоруба, М.,
1963; Мая нц В. А., Глагольная цепочка
в языке йоруба..., «Тр. ин-та этнографии
АН СССР». 1971, т. 96; Ф и х м а н Б. С..
Язык игбо, М., 1975; Ellis А. В., The
Tshi-speaking peoples of the Gold Coast of
West Africa, L.. 1807; Westermann D.,
A study of the Ewe language, L., 1930; Wei-
mers W., A descriptive grammar of Fanti,
«Language», 1946, v. 22, № 39; Green M.,
I g w e G. E., A descriptive grammar of Igbo,
B., 1963; BamgboSe A., A grammar of
Yoruba, Camb.. 1966; Smith N., An outline
grammar of Nupe, L., 1967; William-
son K., A grammar of the Kolokuma dialect
of Ijo, Camb., 1969; Westermann D.,
Bryan M. A.. The languages of West Afri-
ca, L., 1970; Carrell P. L.. A transforma-
tional grammar of Igbo, Camb., 1970; Ste-
wart J. M., Niger-Congo, Kwa, CTL,
v. 7, Hague, 1971; H ё r a u T t G.. The Kwa
languages, в кн.: Inventaire, des etudes lin-
guistiques sur les pays d'Afrique Noire d’ex-
pression fran;aise et sur Madagascar, P.,
1978.
Abraham R., Dictionary of modern
Yoruba, L., 1958.	В. А. Маянц.
КВАЗИАЛФАВЙТНОЕ ПИСЬМО
(консонантное письмо) — слоговое пись-
мо, состоящее из знаков, каждый из
к-рых выражает один определенный со-
гласный с произвольным или нулевым
гласным. В К. п. одни и тот же знак пе-
редает звукосочетания Са, Се, Ci, Си,
Со, Со. Как исходное значение знака
обычно рассматривается «согласный +
+ а». К. п. было изобретено западными
семитами во 2-м тыс. до н. э., видимо,
с учетом опыта др. письменностей Среди-
земноморья (египетской, крнто-микен-
ской, лувийской иероглифической) и,
возможно, на основе протооиблского сло-
гового письма. Засвидетельствовано с кон.
2-го — сер. 1-го тыс. до н. э. (клинообраз-
ное угаритское письмо, линейные синай-
ское, финикийское, юж.-аравийское н др.
аравийские виды письма). Из всех пись-
менностей К. п. является наиболее эко-
номной по числу употребляемых знаков
(букв) н скорости изучения, но тексты,
писанные К. п., были трудны для одно-
значного прочтения, особенно до введе-
ния словоразделов. В дальнейшем К. п.
было усовершенствовано либо путем вве-
дения матрвс лекционис (в зап.-семнт.
письменностях), либо путем модификации
форм букв для согласных в зависимости
от сопровождающего гласного (в эфиоп.,
инд. письменностях). Матрес лекционис
применялись либо факультативно (в фи-
никийском, др.-еврейском, арамейском),
либо систематически (в араб, письме).
К. п. было заимствовано народами М»
Азии 1-й пол. 1-го тыс. до н. э., а также
греками (9—8 вв. до н. э.)( к-рые пере-
делали, его в алфавит, т. е. в систему
письма, обозначающую как согласные,
так и гласные фонемы отд. буквами.
-	„	И W. Льяконов.
КЕЛЬТИБЁРСКИИ ЯЗЫК — один из
кельтских языков, ныне мертвый язык
кельтских племен, населявших центр,
часть Пиренейского п-ова н пришедших
туда, по-видимому, несколькими волна-
ми в течение 7—6 вв. до н. э. По факту
сохранения старого лабио-велярного К. я.
относят к т. наз. q-ветви кельт, языков.
К. я. отмечен крайне архаичными чер-
тами: в фонологич. системе сохранен ста-
рый дифтонг *ei, старый *ё (перешедший
в I в др. кельт, языках), интервокальные
-S-, -w- и т. д.; в морфологии имеется ге-
нитив на -о (из индоевроп. аблатива на
*-6d), номинатив мн. числа на -os; воз-
можно, сохранялись инструменталис и
локатив. В глагольной системе отмеча-
ются и специфич. инновации: «агглютина-
тивная» флексия -tus в 3-м л. мн. ч. пре-
терита н императива. Весьма архаичен
синтаксис: свободный порядок слов,
двойной союз -сие ‘н’ при однородных
членах предложения, двойной разделит,
союз -ие ‘или’, относит, предложения с
союзами io- и сиа- и т. п. Показательно
сохранение лексем, имеющих соответ-
ствия лишь в индоиран, языках: союз
uta ’также’, суш. boustom ‘стойло для ко-
ров’ и др. Изучение К. я. затруднено по
иеск. причинам: малое число надписей
(многие представляют собой монетные ле-
генды), их фрагментарный характер.
Нек-рые записаны лат. алфавитом, но
большинство — нбернйскнм письмом,
мало приспособленным для К. я., т. к.
оно не передавало противопоставления
звонких н глухих смычных, вследствие
чего не отражались консонантные группы,
невозможна была передача согласного ис-
хода слова, за исключением сонантов и
-s. Материалы К. я. крайне важны для
сравнит.-нет. изучения как кельт, язы-
ков, так н индоевропейских в целом.
* Le Jeune М.. Celtiberica, Salamanca,
1955; Scbmoll U., Die Sprachen
der vorkeltischen Indogermanen Hispaniens
und da.s Keltiberische. Wiesbaden, 1959;
Schmidt К. H.. On the Celtic languages or
continental Europe, «Bulletin of the Board
of Celtic Studies», 1979, v. 28. p. 189—205.
А. А. Королев,
КЕЛЬТОЛОГИЯ — комплекс гуманитар-
ных дисциплин, изучающих языки, лите-
ратуру, историю, этнографию и археоло-
гию кельтских народов. Лингвистич. К.
занимается изучением кельтских языков.
Представление о геиетнч. единстве
кельт, языков восходит к нач. 17 в., ког-
да Дж. Дэвнс («Валлийско-латинский
словарь», 1632) проводил лексич. парал-
лели между бриттскнми языками и ир-
ландским языком. На иауч. основу срав-
нение кельт, языков и установление зако-
номерных соответствий между ними было
поставлено Э. Луйдом, к-рый привлек
также известные к тому времени факты
галльского языка н определил нек-рые
фонетич. соответствия с лат. яз. и др,-
греч. яз.; его «Британская археология»
(1707), в к-рой приводятся сравнит, сло-
вари, тексты н грамматич. очерки всех
островных кельт, языков, не утратила
науч, значения. Становление индоевро-
пеистики как науки дало новый стимул
к изучению кельт, языков; принадлеж-
ность их к индоевроп. языкам была уста-
новлена в работах Дж. К. Причарда
КЕЛЬТОЛОГИЯ 217
(1831), А, Пикте (1837) и Ф. Боппа
(1838); последний, в частности, показал,
что такое «неиндоевроп.» явление, как
начальные мутации согласных, восходит
к первонач. внешнему сандхи на стыке
слов.
Основателем К. как науки является
И. К. Цейс, к-рый опубликовал в 1853
сравнит.-ист. труд «Grammatica Celti-
са» (2 изд., переработанное и допол-
ненное Г. Ф. Эбелем, 1871), где впервые
были установлены строго закономерные
фонетич. соответствия между кельтскими
и др. индоевроп. языками и намечены осн.
контуры сравнит.-ист. морфологии. Во
2-й пол.19 в. особенно интенсивно разви-
валась ирландистика.что было обусловле-
но как архаичностью ирл. яз., так и
обилием сохранившихся памятников.
У. Стокс н С. Дж. ОТрейди в Ирландии,
Э. Виндиш, Г. Циммер, К. Мейер н
М. Нетлау в Германии, Г. И. Асколи в
Италии, А. Гедо и А. д’Арбуа де Жю-
бенвиль во Франции публикуют др,- н
ср.-нрл. тексты, работы по яз-знанию и
истории лит-ры. Центром кельтологии,
исследований становится основанный Гедо
в 1870 в Париже жури. <Revue celtique».
Публикуются также памятники валлий-
ского, корнского и бретон. языков
(Стокс, Э. Эрно. Ж. Лот, Дж. Эванс,
Дж. Рис). Рис впервые собрал и издал
сохранившиеся галльские надписи. В
1894 Стокс опубликовал этимологии.
<Древнекельтский словарь», к-рый, одна-
ко, уже для того времени был крайне не-
полон и не соответствовал уровню дости-
жений компаративистики. Собирание и
изучение др.-ирл. текстов 8—9 вв. было
завершено монументальным «Thesaurus
Palaeohibernicus» (т. 1—2, 1901—03), из-
данным Стоксом и Дж. Строном.
Нач. 20 в. характеризуется стремле-
нием осмыслить опубл, материал. В 1908
вышла синхронная грамматика др.-ирл.
яз. Ж. Вандриеса, в 1909 — справочный
труд Р. Турнейзена по др.-ирл. яз., ори-
ентированный на сравнит.-ист. аспект.
Истории валлийского яз. посвяшено «Вве-
дение в староваллийский язык» (1908)
Строна и «Валлийская грамматика, ис-
торическая и сравнительная» (1913)
Дж. М. Джоунза; недостатки последней
подверглись критике в серии статей Лота
в «Revue celtique» (1914—15). X. Педер-
сен выпустил «Сравнительную грамма-
тику кельтских языков» (1909—13),
где учтены в максимально полном объе-
ме факты всех кельт, языков, полученные
в результате исследования как пнсьм.
памятников, так н живых языков н диа-
лектов, дана картина развития фонетич.
н морфологич. систем как в обтекельт.
период, так н на протяженнн докумен-
тиров. истории кельт, языков.
В 1-й пол. 20 в. особую роль в К. сыг-
рали работы Турнейзена и А. Уильямса.
Турнейзеи начал кельтологич. исследова-
ния еще в 80-х гг. 19 в., когда им были
установлены акцентные причины большой
разницы в фонетич. облике др.-нрл. при-
ставочных н бесприставочных глаголов;
он тщательно изучил кельт, лексич. суб-
страт в совр. романских языках. С нач.
20-х гг. 20 в. он приступил к изучению
языка др.-ирл. законов, текст к-рых в
основном был опубликован или транс-
крибирован еще в 50—70-х гг. 19 в.
IB. О’Донованом и Ю. О’Каррн. Приме-
нив к текстам выводы, полученные исто-
риками сравнит, права, в сочетании с
методами филологии, критики текста и
чисто лингвистич. анализа, Турнейзен
218 КЕЛЬТСКИЕ
показал, что почти все предшествовавшие
интерпретации законов были неверны и
что язык нх обнаруживает архаизмы и
морфологии и синтаксисе, уже не отме-
чаемые в текстах 8 в. Ученый выявил в
законах неск. хронологии, пластов, са-
мый поздний нз к-рых относится ко 2-й
пол. 7 в.; самый ранний представлен фор-
мулами и юрндич. максимами обычного
права, возможно, восходящими к сер.
6 в. Филология, анализ рукописной тра-
диции позволил Турнейзену выдвинуть
гипотезу о том, что лат. графика исполь-
зовалась для ирл. яз. уже в сер. 6 в.
Грамматика (1909) Турнейзена трактует
лишь материал классического др.-нрл.
яз. 8—9 вв., однако ученый в 1940 гово-
рил о необходимости выявления и изуче-
ния архаических текстов 6—7 вв. с целью
создания принципиально новой грамма-
тики.
Уильямс сосредоточил внимание на
бриттских языках и особенно на валлий-
ском яз. В 20-х гг., анализируя поэтич.
произведения, традиционно приписывав-
шиеся валлийским бардам 6 в., он уста-
новил, что в ряде случаев традиция соот-
ветствует действительности; так, перво-
нач. ядро поэм Анейрина восходит к
кон. 6 в., так же как и 12 поэм Талиесина.
Ранняя датировка части традиционной
поэзии вызвала дискуссию; К. Джэксон
привел убедит, доводы, в т. ч. основанные
на лингвистич. данных, в пользу того, что
основа пнкла поэм Анейрина «Гододин»
действительно относится к кои. 6 в., хо-
тя в фонетических и частично в морфоло-
гич. аспектах они сильно модернизиро-
ваны и, скорее всего, подверглись перера-
ботке в 8 в. Т. о., одной из важных задач
совр. К. является реконструкция текстов,
первонач. составленных на архаических
ирл. и валлийском языках.
Новые перспективы в исследовании
древнейших памятников кельт, языков
открыло в 1918 изучение Вандриесом спе-
цифич. совпадений индоиранских, ита-
лийских н кельт, языков в сфере соци-
альной, сакральной и поэтич. лексики.
В этом же направлении велись иссле-
дования М. Диллона, А. и Б. Рисов,
П. Мак-Каны. Последнему удалось до-
казать, что т. наз. риторич. части др.-нрл.
саг представляют собой весьма древние
тексты, сохранившиеся в устной передаче
и записанные, по-видимому, уже тогда,
когда они были практически непонятны
писцам. Указанные направления нашли
отражение в работах К. Уоткинса по
кельт, синтаксису и метрике. Факты
архаического ирл. яз. находят прямые
соответствия в др.-хеттскнх и ведич,
текстах, несмотря на разрыв в 2 тыс.
лет.
В 70—80-х гг. вновь привлекли к себе
внимание континентальные кельт, языки,
на к-рых были обнаружены новые текс-
ты. Слоговое иберийское письмо, к-рым
записано большинство памятников кельт-
иберского языка, было дешифровано еше
в 20-х гг. исп. археологом М. Гомесом
Морено; критика его дешифровки Г. Шу-
хардтом надолго задержала прогресс
в этом направлении, лишь в 40-х гг.
А. Товару удалось подтвердить правиль-
ность дешифровки. Обнаруженная в
1970 пространная надпись на кельтибер.
яз. дала новый материал. Этому языку,
а также лепонтийскому и галльскому по-
священы работы М. Лежёна, К. X. Шмид-
та, Л. Флёрио. Новые находки усиливают
роль фактов континентальных кельт, язы-
ков при реконструкции общекельт. со-
стояния, а также при верификации дан-
ных, полученных методом виутр. рекон-
струкции.
В кельт, лексикографии к сер. 10-х гг.
20 в. др.- и ср.-ирл. языки были представ-
лены лишь частичными и фрагментарны-
ми собраниями материалов. Новоирл. яз.
нашел отражение в относительно полном
словаре П. Диннина, равным образом
как и шотландский язык и мэнскнй. Име-
лись также словари для бретон. и кори,
языков. Лексич. материал древних бритт-
ских языков был представлен в «Словаре
старобретонского языка» (1884) Лота.
Валлниско-англ. и валлийско-лат. слова-
ри издавались еще с кон. 16 в., наиболее
полным из них был валлийско-англ, сло-
варь (1803) У. Оуэна Пью, к-рый, однако,
изобиловал ошибками н неточностями.
В кон. 19 в. появляются словари и описа-
ния живых диалектов кельт, языков;
первым из них было описание диалекта
Аранских о-вов Ф. Н. Фииком (1899),
за к-рым последовали описания Э. Куиг-
гина, А. Соммерфельта н др. Жи-
вые валлийские диалекты описывались
Г. Суитом, О. Файнсом Клинтоном, бре-
тонские — Лотом, Эрно, Ж. Доттеном.
Но лишь с 50-х гг. 20 в. начали регулярно
выходить полные научные синхронные
описания живых диалектов н говоров;
наиболее известны методологически стро-
гие и четкие описания фонетики ирл.,
бретон. и валлийских диалектов Соммер-
фельта, шотл. диалектов М. Уфтедаля,
фонетики мэнскогояз. (поданным послед-
них носителей) Джэксона и 4-томный
«Атлас ирландских диалектов» Г. Вагне-
ра, где также имеются сведения по мэн-
скому и по юго-зап. шотл. диалектам.
Детальное описание ваннского диалекта
бретон. яз. на о. Груа дано Э. Тернесом.
в Калыгин В. П., К о р о л е в А. А.,
Кельт, языки, в кн.: Сравнит.-ист. изучение
языков разных семей. Задачи и перспективы,
М., 1982; Thu rneysen R.. Die keltische
Sprachen, в кн.: Geschichte der indogermani-
schen Sprachwissenschaft. T1 2. Bd 1, Strass-
burg. 1916; Pokorny J.. Keltologie,
в кн.: Wissenschaftliche Forschungsbericnte,
Bd 2. Bern, 1953; Me id W., Old Celtic
language. CTL. 1972, v. 9. А. А. Королев.
Материалы, поев, исследованию кельт,
языков, кроме общелингвистич. журналов
(см. Журналы лингвистические') публикуют-
ся в специализпров. журналах ряда стран:
«Zeitschrift fiir keltische Philologie (Halle —
Tubingen, Германия, ФРГ, 1896—); «Bul-
letin of the board of Celtic studies» (Cardiff,
Великобритания, 1921—); «Scottish Gaelic
studies» (Великобритания, место изд. разл.,
1926—); «Etudes celtiques» (P.. 1936—);
«Celtica» (Dublin, 1946—); «Lochlann: A Re-
view of Celtic studies» (Oslo, 1958—); «Studia
Celtica» (Cardiff, Великобритания, 1966—).
E. А. Хелимский.
КЁЛЬТСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа язы-
ков индоевропейской семьи (см. Индо-
европейские языки). В 1-м тыс. до н. э.
К. я. были распространены на значит,
части Европы (ныне это часть Германии,
Франции, Великобритания, Ирландия,
Испания, Сев. Италия), доходя на В.
до Карпат и через Балканы до М. Азии.
Позднее зона их распространения сильно
сократилась; языки мэнский, корнский,
кельтиберский, лепонтийский, галльский
вымерли, живыми К. я. являются ир-
ландский, гэльский, валлийский и бре-
тонский. В совр. кельтологии принято
делить К. я. либо по география, призна-
ку — на континентальные и островные,
либо по признаку фонетическому —раз-
личному рефлексу индоевроп. лабио-ве-
лярного *kw, к-рое в островных К. я. в
гойдельской подгруппе (ирландский, гэль-
ский, мэнский)отражается как 1с, а в бритт-
ской подгруппе (валлийский, корнский,
бретонский) дает р. Из континентальных
К. я. кельтиберский принадлежит к
q-ветви, а лепонтийский и галльский —
к р-ветви, хотя в галльском есть свнде>
тельство пережиточного сохранения ин-
доевроп. *к" (ср. Equos — назв. месяца
из галльского календаря).
Представляя собой особую группу,
К. я. вместе с тем имеют разнообразные
связи с разл. иидоевроп. языками. Бли-
же всего они стоят к италийским язы-
кам, с к-рыми ряд ученых объединяют
их в одну нтало-кельт. группу. А. Мейе
полагал, что италийские н К. я. отдели-
лись от общеиндоевроп. праязыка одно-
временно и поэтому представляют одни
и тот же иидоевроп. дналект. Общие для
них особенности: род. падеж ед. ч. на -i
в склонении существительных с основой
на -о- (нрл. огамнч. MAQI, галльское
Segomari, лат. domini), формы глаголов
отложительных и глаголов со средним или
страдат. значением (др.-нрл. 1-е л. ед. ч.
наст. вр. изъявит, наклонения labrur
‘говорю’, ср. с лат. loquor). Др.-нрл. фор-
мы глагола в наст. вр. сослагат. наклоне-
ния на -а- имеют точное соответствие в
лат. яз.: 1-е л. ед. ч. scribam ‘писал бы’,
1-е л. мн. ч. scribamus наряду с изъявит,
наклонением основы иа -о-/-е- scribo.
Оба типа сослагат. наклонения на -3-
н -s- родственны формам аориста др.
иидоевроп. языков.
Резкие отклонения от древнего нндоев-
роп. типа свойственны островным К. я.:
многочисл. комбинаторные фонетич. из-
менения (аспирация, леннцня, палатали-
зация и лабиализация согласных), впо-
следствии частично закрепившиеся как
ист. чередования; инфиксация местоиме-
ний в формах глагола, т. наз. спрягаемые
предлоги; специфич. употребление от-
глагольных имен (называемых в кельто-
логии инфинитивами), сохраняющих
именное управление, иногда примыкаю-
щих к глаголу в словообразоват. отноше-
нии, но не входящих в глагольную па-
радигму; порядок слов в предложении по
схеме VSO. Эти и мн. др. черты грамма-
тич. строя выделяют К. я. средн других
иидоевроп. языков. Нек-рые кельтологи
(Ю. Покорный, Г. Вагнер) объясняли
своеобразие К. я. влиянием на них неин-
доевроп. субстрата, однако большинство
лингвистов (Д. Грин, Ф. Кортландт,
В. Майд) считает вышеуказанные черты
островных К. я. ист. инновациями на том
основании, что в континентальных К.я.,
а также, видимо, в архаичном нрл. яз.
подобные явлеиня отсутствовали. На про-
тяжении истории строй живых К. я. пре-
терпел значит, изменения. Др.-ирланд-
ский отличался оппозицией личных окон-
чаний глагола — абсолютных и конъюнк-
тиых — в глагольных временах презенса,
футурума, претерита индикатива, пре-
зенса субъюнктнва, где простой глагол
имел абсолютную форму, только если
ему предшествовал союз или модальное
наречие b£s ‘возможно’. Однако, начиная
со времени ср.-ирл. яз., постепенно выра-
батывается единая глагольная парадигма
и противопоставление абсолютных и
конъюнктных форм глагола утрачивает-
ся. По мнению ряда кельтологов (К. X.
Шмидт, Г. Льюис), континентальные К.
я. сохранили ряд архаичных черт, что по-
могает выяснить последовательность ист.
Изменений во всей группе К. я. В лепон-
тийском (частично также в кельтнберском
и галльском) сохранилось конечное -ш,
к-рое совпало с -п в других К. я. Боль-
шинство галльских надписей имеет поря-
док слов SVO, в кельтнберском (надпись
из Боторриты) — SOV, возможно, что
характерная для островных К. я. после-
довательность VSO явилась результа-
том распространения одного из возмож-
ных для иидоевроп. языков типов по-
строения предложения, а для протокельт-
ского надо принять реконструкцию SOV,
что равно немаркированной (конечной)
позиции глагола в протоиндоевропейском.
Континентальные К. я. известны по
разл. источникам (иберийским, этрус.,
греч., лат.), датированным примерно
5 в. до н. э. — 4 в. и. э. и подтвержда-
ющим принадлежность фиксиров. язы-
ков к группе К. я. Эти источники ограни-
чены надписями, глоссами, монетными ле-
гендами. Старейшие надписи на кельти-
бер. яз. от 3—1 вв. до и. э. выполнены т.
наз. иберийским письмом. Более поздние
надписи (гл. обр. иа камнях) выполнены
лат. алфавитом. Сохранилось ок. 70 над-
писей на лепонтийском яз. (р-н Сев. Ита-
лии) от 3—2 вв. до и. э.; они выполнены
вариантом этрус. письма, так же каки
относящиеся ко 2 в. до н. э. надписи на
галльском яз. из Цизальпинской Галлии.
Галльский яз. представлен также галло-
лат. билингвами, неск. граффити на ва-
зах. Св. 60 надписей из Нарбонской Гал-
лин написаны греч. алфавитом. Памятни-
ки галльского яз. на основе лат. алфавита
(открыто св. 100) б. ч. относятся к н. э.;
наиболее обширны галльский календарь
нз Колиньи и открытая в 1971 надпись из
Шамальера. Памятники континентальных
К. я. играют важную роль в реконструк-
ции общего протокельт, яз. и в выяснении
ист. развития всей группы К. я. в целом.
Из островных К. я. ирландский засви-
детельствован с 4 в. т. наз. огамическими
надписями (см. Огамическое письмо) и
с 7 в. — глоссами на основе лат. алфави-
та. Гэльский яз. ведет начало от языка
ирл. переселенцев, обосновавшихся в Зап.
Шотландии и на о. Мэн в 5—6 вв. Не-
многочнсл. письм. памятники имеются
с 16 в. Мэнский яз. на о. Мэн вымер в
20 в. Валлийский известен со 2-й пол.
6 в.; письм. свидетельства (с кон. 8 в.)
представляют собой валлнйско-лат.
глоссы, личные имена, топонимы и отд.
валлийские фразы в лат. текстах. Близко
стоящий к валлийскому корнский, из-
вестный по письм. данным с кон. 9 в.,
вышел из употребления в 18 в. Бретон, яз.
исторически продолжил язык той части
бриттов, к-рая в 5 в. переселилась из
Британии в Бретань (Франция). Наиболее
ранние письм. памятники бретон. яз. —
глоссы 9—И вв. В начале и. э. бриттские
диалекты были, видимо, распространены
по всей Британии, за исключением р-нов
Шотландии к С. от зал. Ферт-оф-Форт и
р-на Клайда. К. Джэксон считает, что
с кон. 6 в. можно говорить о валлийском,
корнском и бретонском как об отд. язы-
ках. Между корнским и бретонским в об-
ласти фонетики и морфологии так много
сходного, что эти языки могут вместе про-
тивопоставляться валлийскому.
Социолингвистич. статус живых К. я.
различен. Ирл. яз. является офиц. язы-
ком (наряду с англ, яз.) в Ирландии. Вал-
лийский яз., не обладая офиц. статусом,
используется, однако, в прессе и на ра-
дио, преподается как второй язык в шко-
ле (наряду с англ. яз.). Бретонский и
гэльский представляют каждый совокуп-
ность региональных диалектов без устой-
чивой письм. лит. нормы н используются
в бытовом общении.
• Льюис Г., Педерсен X., Крат-
кая сравнит, грамматика кельт, языков,
пер. с англ., М., 1954; Королев Л. А.,
Древнейшие памятники ирл. языка, М., 1984;
Pedersen Н., Vergleichende Grammatik
der keltischen Sprachen, Bd 1 — 2, Gott.,
1909—13; Vendryes J., La position lin-
guistique du celtique, L., [1937]; Jack-
son K., Language and history in early Bri-
tain, a chronological survey of the Bnttonic
languages first to twelfth century, Edinburgh,
1953, repr. 1963, 1971; Indogermanisch und
Keltisch. Kolloquium der Indogermanischen
Gesellschaft, Wiesbaden, 1977. В. H. Яриева.
КЕРЁКСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из чукот-
ско-камчатских языков (чукотско;коряк-
ская ветвь). Распространен в Берин-
говском р-не Чукот. авт. округа. На К. я.
говорит ок. 100 чел. Изучен мало: ранее
считался диалектом корякского языка.
В К. я. выделяются майно-пильгинский
и хатырский диалекты.
Наиболее характерные отличия от
близкородств. языков относятся к обла-
сти фонетики. В К. я. сипгармонич. ва-
рианты попарно совпали, в результате
сложилась 4-члеиная вокалич. система
(и, у, а, ы). В системе консонантизма фо-
немы /р/ и /г/ отсутствуют; имеется
поствелярный фрикативный h (наряду
со смычным ?); /т/ в ряде позиций палата-
лизуется (тй > ч, тн> чн); в керекском
/й/ совпали прафонемы *д, *р и *й, в фо-
неме /в’/— *вн ‘в’, Для слоговой струк-
туры характерны стечения согласных,
зияния. Особенность морфологии — осо-
бый показатель наст, времени ку — ц
(как в коряк, яз.). Язык бесписьменный.
* Богораз В. Г.. Чукчи, ч. 1, Л., 1934;
Скорик П. Я.. Керек. язык, в кн.: Язы-
ки народов СССР, т. 5, Л.. 1968.
И. Л. Муравьева.
КЁТСКИЙ ЯЗЫК (устар.— енисейско-
остяцкий язык) — один из енисейских
языков. Распространен по течению Ени-
сея и его притоков от Курейкп до Под-
каменной Тунгуски в неск. изолирован-
ных р-нах. Число говорящих 684 чел.
(1979, перепись). В К. я. обычно выделя-
ют 2 диалекта — пмбатский (в сев. ча-
сти) и сымскнй (в юж. части ареала),
различия между к-рыми значительны.
Однако диалектно обособлены и нек-рые
др. группы (напр., курейские кеты).
Предлагается также иное диал. члене-
ние: юж.-кетский, ср.-кетскпй, сев.-кет-
ский (Г. К. Вернер).
Важнейшие фонетич. и фонологич.
черты: богатый вокализм (10—И фонем),
в консонантизме наличие гортанной смыч-
ки, увулярных и имплозивных соглас-
ных, ограннч. развитие оппозиции звон-
кость — глухость, формирование про-
тивопоставления по твердости — мягко-
сти, простота дистрибуции согласных,
наличие системы тонов. Падежная пара-
дигма регулярна и лвуступеичата: часть
падежей — инструментальный, каритив
(т. наз. лишит, падеж), просекутив (про-
дольный) — образуется от основы им.-
внн. падежа, др. часть (дательный, лока-
тив, аблатив) — от основы род. падежа.
Есть особое посессивное склонение
(нек-рые падежные формы образуются
при помощи падежных форм притяжат.
местоимений). Сохраняются многочисл.
следы именных классов. Глагольная си-
стема отличается исключит, сложностью.
Субъектно-объектные отношения, как
и нек-рые др. категории, выражаются
особыми аффиксами, к-рые могут нахо-
диться в начале, в середине и в конце сло-
ва. Элементы внутр, флексии сочетаются
с агглютинативными аффиксами. Язык
номинативной типологии с остаточными
признаками активного строя и эргатив-
ного строя. В лексике заимствования
из самодийских (гл. обр. селькупского),
тюркских и рус. языков. Разрабатывает-
ся письменность на осн. рус. графики.
• К. рейвов и ч Е. А., Именные клас-
сы и грамматич. средства их выражения в кет-
ском языке. ВЯ. 1961, № 2; е г о ж е. Кет-
ский язык, в кн.: Языки народов СССР,
т. 5, Л.. 1968; его же, Глагол кетского
языка, Л., 1968; Дульзон А. П., Очер-
КЕТСКИЙ 219
ки по грамматике кетского языка, 1, Томск,
1964; его же, Кетский язык, Томск, 1968;
Кетский сборник. Лингвистика, М,( 1968;
Castren М. A., Versuch einer ienissei-
ostjakischen und kottischen Sprachlebre...,
Sankt-Petersburg, 1858; Donner K., Ketica,
[t. 1 — 2], Hels., 1955—58. В. H. Топоров.
КЁЧУА — один из индейских языков
Юж. Америки. Офиц. язык Республики
Боливии (наряду с испанским и айма-
ра) п Республики Перу (наряду с испан-
ским). Распространен в странах Анд-
ского нагорья. Общее число говорящих
12,9 млн. чел., в т. ч. в Перу — 6,75 млн.
чел., Боливии — 2,1 млн. чел. и Эква-
доре — 3,65 млн. чел. Небольшие груп-
пы носителей К. живут в Аргентине, Ко-
лумбии и Чили. Широко представлено
кечуа-исп. двуязычие. Место в генеало-
гнч. классификации неясно. Традицион-
но К. объединяют с языком аймара в ке-
чумарскую (кечумара) семью. М. Сво-
деш включает кечумар. языки в макро-
семью кечуа-чон, Дж. X. Гринберг — в
андскую ветвь андо-экваториальной фи-
лин. Делались попытки генетически свя-
зать К. с алт. языками (Ж. Дюмезиль,
К. Боуда). Однако есть основания счи-
тать его изолированным.
Выделяются 3 группы диалектов: юж-
ная (юж. Перу, Боливия, сев.-зап. Арген-
тина), центральная (центр. Перу) и се-
верная (сев. Перу, Эквадор, юж. Колум-
бия). Генетически сев. диал. группа
является ответвлением южной. Вместе
сев. и юж. диалекты («кечуа А». по
Г. Дж. Паркеру) противопоставлены
центр, диалектам («кечуа Б»), Взаимо-
понимание между носителями нек-рых
диалектов затруднено, поэтому иногда
говорят об отд. кечуан. языках (до 6—
8 языков).
Исконная система гласных содержит
3 фонемы (a, i, и). В диалектах число
гласных может доходить до 6. Особен-
ность нек-рых юж. диалектов (Куско
и Боливии), объединяющая их с языком
аймара,— наличие грех коррелятивных
серий смычных — простые, придыхатель-
ные и смычно-гортанные (напр., tanta
‘совокупность, вместе’ — thanta ‘лох-
мотья’— t'anta ‘хлеб’). Ударение на
предпоследнем слоге. В диалектах с трой-
ными сериями смычных действуют чет-
кие законы распределения ларннгаль-
ных артикуляций в слове.
Грамматич. строй агглютинативно-суф-
фиксальный. Развито именное словоиз-
менение (категории числа, падежа, при-
тяжательности). Для категории лица ха-
рактерна инклюзивность/эксклюзнвность.
Глагол характеризуется субъектно-объ-
ектным спряжением, обилием производ-
ных форм. Строй предложения номи-
нативный, порядок слов фиксирован-
ный (SOV, определение предшествует
определяемому). Употребительны прича-
стные, деепричастные и инфинитивные
обороты. Развиты как сложносочиненные,
так и сложноподчиненные предложения.
В гос-ве инков Тауантинсуйу (15—
16 вв.) К. (на основе столичного диалекта
Куско) выполнял функции офиц. языка,
предположительно существовала письмен-
ность идеографнч. типа. С 16 в. для запи-
си кечуан. текстов применяется лат. ал-
фавит. В 16 — нач. 19 вв. на К. издава-
лась гл. обр. религ. лнт-ра, с 17—18 вв.
создаются драматич. произведения, в
19—20 вв. большого развития достигла
поэзия. В 1954 был разработан единый
алфавит на лат. основе для языков кечуа
и аймара, официально утвержден в
1975.
220 КЕЧУА
• Middendorf Е. W., Das Runa Sinn
oder die Keshua-Sprache, Lpz.. 1890; R i-
vet P., Crequi’Montfort G-.de,
Bibliographic des langues aymara et kicua,
v. 1—4, Р.» 1951—56; Lira J.. La literatura
de los quechuas, Cochabamba, 1961; Par-
ker G. J., Ayacucho Quechua. Grammar
and dictionary. The Hague — Р.» 1969; A 1-
bo X.. Los mil rostros del quechua. [Lima.
1974]; Cusihuaman G. A., Gramatica
quechua; Cuzco-Collao, Lima. 1976; A d e-
laar W. F. H., Tarma Quechua grammar,
texts, dictionary, Lisse, 1977; Cerrdn-
Palomino R.. El quechua: una mirada
de conjunto. Lima, 1980; В ii t t n e r Th. Th..
Las lenguas de los Andes Centrales, Madrid,
1983.
Middendorf E. W., Worterbuch des
Runa Simi oder der Keshua-Sprache. Lpz.,
1890; Lira J. A.. Diccionario kkechuwa-
espanol, [Tucuman, 1945]. E, И. Царенко,
КЕЧУМАРА ЯЗЫКЙ — семья южно-
американских индейских языков. Вклю-
чает языки кечуа и аймара (16,2 млн. го-
ворящих, нз них на аймара — ок.
3,3 млн. чел.). Природа общности обоих
языков не вполне ясна, она может быть
результатом происхождения от единого
праязыка или межъязыковых контактов
еще в доинкскую эпоху (в ряде регионов
распространения кечуа очевиден языковой
субстрат аймара). Генетич. связи с дру-
гими юж.-амер, языками не определены.
Фонетич. системы характеризуются ог-
раниченным вокализмом (в аймара 3—5
гласных, в кечуа 3—6), состав согласных
варынзует за счет смычных и аффрикат
(от 15 до 27 фонем в кечуан. диалектах,
28 согласных в аймара). Значителен
удельный вес сонорных. Фонологич.
структура основ разнообразна: CV, CVC,
CVCV(C) и др., преобладают двухслож-
ные модели. Возможны последователь-
ности из двух согласных, сочетания глас-
ных невозможны. Ударение динамиче-
ское, падает на предпоследний слог.
Морфология агглютинативная, суф-
фиксального типа, с высокой степенью
синтетизма. В плане контенснвной типо-
логии К. я. относятся к номинативным
языкам. Как именное, так и глагольное
словоизменение достаточно развито. Раз-
личаются перех. и неперех. глаголы. Гла-
гол имеет морфологич. категории лица
(различаются инклюзивная н эксклю-
зивная формы 1-го л. ми. ч., возможны
двухличные словоформы), числа, зало-
га, времени, наклонения, категорию спо-
соба действия. Имя прилагательное впол-
не сформировано. Отмечается аффик-
сальное словообразование и композиция
(словосложение). Именное словообразова-
ние богаче глагольного. Преимуществ,
порядок слов в предложении SOV. Разл.
виды определений предшествуют своим
определяемым. Развиты как сложносо-
чиненное, так и сложноподчиненное
предложения (особенно в кечуа). В лек-
сике обоих языков совпадает до одной
трети словарного состава (гл. обр. в его
периферийных пластах). Много заимство-
ваний из исп. яз.
Письменность (иероглнфика) возникла
предположительно еще в доинкскую эпо-
ху. Начиная с 16 в. для кечуа, с 17 в. для
аймара существует письменность на ос-
нове лат. алфавита. К. я. относятся к
наиболее изученным индейским языкам.
История нх исследования начинается с
16 в. Созданы грамматики и словари
(преим. практические). Начат этап срав-
нит. исследования К. я. Особый интерес
представляет проблема становления язы-
ковой общности кечумара.
• Middendorf Е. W., Die Aimara-
Sprache, Lpz., 1891; L a s t r a Y., Cochabam-
ba Quechua syntax, The Hague — P., 1968;
О r r C., L о n g a c r e R. E., Proto-Quechu-
maran, «Language», 1968, v. 44; Par-
ker G. J., Ayacucho Quechua grammar and
dictionary, The Hague — P., 1969; Levin-
sohn St. H., The Inga language, The
Ha$ue — P., 1976; The Aymara Language
in its social and cultural context, Gaines-
ville, 1981.	Г. А. Климов.
кидАньский ЯЗЬ'|К — одни нз мон-
гольских языков, мертвый язык кида-
ней, обитавших в 4—12 вв. на терр. сев.-
вост. Китая и Монголии. На К. я. сохра-
нились эпиграфич. памятники, относя-
щиеся к эпохе киданьского гос-ва Ляо
(916—1125). К. я. пользовался двумя си-
стемами письма — т. наз. большим и ма-
лым, к-рые были составлены по образ-
цу старокит. иероглифич. письма. Счи-
тается, что большое письмо, созданное в
920, состояло из неск. тысяч знаков, пи-
савшихся отдельно, однако конкретные
сведения о ием отсутствуют. Все найден-
ные кнданьские тексты выполнены ма-
лым письмом, введенным в 925 и насчи-
тывающим всего неск. сотен знаков.
Графич. элементы киданьского пись-
ма, общее расположение графем, их кон-
фигурация, направленность строк свер-
ху вниз и слева направо, а также осн.
принципы изменения знаков соответст-
вуют нормам китайского письма и кал-
лиграфии. Вместе с тем большинство
кнданьскнх знаков отличается характе-
ром сочетаемости составных элементов
при напнсанни той или иной графемы в
целом. Кнданьское письмо, в отличие от
китайского, является силлабическим:
в нем неделимая графич. комбинация эле-
ментов (от 2 до 7) образует своеобразный
блок, соответствующий слогу нлн слову,
одно- и многосложному. Другая специ-
фич. черта киданьского письма — на-
личие особых знаков для формантов.
Слова передаются обычно полиграммами,
т. е. целой группой взаимосвязанных меж-
ду собой графич. компонентов, написан-
ных в форме прямоугольника, треуголь-
ника н т. п. Однако нек-рые знаки, буду-
чи идеограммами, могут стоять отдельно,
В результате дешифровки кнданьских
текстов малого письма 11—12 вв. состав-
лен полный каталог графем и их аллог-
рафов, подготовлены прямой и обратный
словари полнграмм с учетом расположе-
ния нх инициальных и финальных эле-
ментов. Формально-функциональный
анализ компонентов графем выявил аг-
глютинативность строя К. я. и постпози-
тивный характер его агглютинации. Ма-
шинная обработка киданьских текстов,
а также сравнит, анализ морфологич. яв-
лений и моделей словоизменения в кидань-
ском и монг. языках подтвердили гипоте-
зу о принадлежности К. я. к монголь-
ским.
9 Рудов ТТ. Н., Проблемы киданьской
письменности. «Сов. этнография», 1963, TJj 1;
Тас ки и В. С., Опыт дешифровки ки-
даньской письменности, «Народы Азии и
Африки», 1963, № 1; Предварит, сообщение
о дешифровке киданьского письма, М., 1964;
Материалы по дешифровке киданьского
письма, кн. 1 — 2, М., 1970; Кара Д.,
Книги монг. кочевников, М., 1972; Tamu-
ra J., Kobayashi Y., Tombs and mural
paintings of Ch’ing-Ling Liao imperial
mausoleums of 11th century A. D. in Eastern
Mongolia, v. 1 — 2, Kyoto, 1952—53; Пэр-
лээ X.. Хятан нар, тэдний монголчуудта!
холбогдсон нь, Улаанбаатар, 1959.
,	Г. Ц. Пюрбеев.
КИДАнЬСКОЕ ПИСЬМО — см. Ки-
даньский язык.
КИКУЙЮ (гнкуйю) — один нз банту
языков. Относится к сев. зоне (по клас-
сификации К. М. Дока) или к зоне Е
(по классификации М. Гасри). Распро-
странен в Кенни (центр, часть). Число
говорящих 4,4 млн. чел. Имеет много ди-
алектов, наиболее значительны: ньери,
ндна, эмбу. меру.
ЗНАКИ КИДАНЬСКОГО ПИСЬМА
Великий
Золото
Государь
Дракон
Конь
Небо
Император
Неба (род.падеж)
День
Один
Императора
(род.падеж)
Написанное;
образованный

Милостивый
Большой
Месяц
Шесть
Год
Двадцать
Почитающий
Кидань (ляо)
(род.падвж?)
	а	е	1	О	U
	Ж	Ж !К	ж	52	лгч
У	0				
W	\(	Т		Ф	
г	0.	4?		Я	д
1		8	Z.	+	
га	й	X			
а		Ф			>;
Р		5		р	
t	h	ж		г	к
к	Т	£		ДА	ж
S	V				
Z»	А			я	
X		<4			
Таблица кипрских слоговых знаков.
Фонетич. особенности: наличие меж-
зубных 5 и 6, долгих гласных, играю-
щих смыслоразличит. роль; в ряде диа-
лектов представлены геминаты. В К.
реализуется Даля закон. Язык тональ-
ный (см. Тон). Грамматич. строй характе-
ризуется наличием согласоват. имен-
ных классов. В отличие от др. языков
этой эоны, в К. представлен однослого-
вой префикс.
Письменность на основе лат. алфавита
с кон. 19 в. На К. издаются газеты, ве-
дется радиовещание, осуществляется
преподавание в начальной школе.
* Armstrong L., Phonetic and tonal
structure of Kikuyu. L., 1940; В a r 1 о w A. R.,
Studies in Kikuyu grammar and idiom, Edin-
burgh. 1960.
Gecaga В. M., Kirkaldy-Wil-
lis W. H.. English-Kikuyv. Kikuyu-English
vocabulary. Nairobi, [19521; Bar low A. R.,
English-Kikuyu dictionary. [Oxf.], 1975.
И. И. Топорова.
КИНЁСИКА (от греч. kinesis — движе-
ние) — совокупность
чимых	_______
ческих движений, входящих в коммуни-
кацию в качестве невербальных компо-
нентов при непосредственном общении
коммуникантов. К. изучается в яз-зна-
нии (гл. обр. в паралингвистике) в связи
с проблемами происхождения языка, а
также в теории общения н семиотике;
рассматривается также лингвостранове-
дением. Описывается в синхронии и в ге-
незисе — как рудимент древнейших форм
общения и как средство становления ре-
чевой деятельности (см. Жестов языки).
Различают универсальные (в т. ч. врож-
денные) и социально обусловленные дви-
жения. Движения первого типа, частично
кинем — зна-
жестов, мимических и пантомими-
общие для человека и
высших животных, яв-
ляются непреднамерен-
ными (эмоциональны-
ми и подражательны-
ми) и изучаются зоо-
психологией в связи
с предпосылками зна-
кового поведения, ис-
пользуются при дрес-
сировке. Функции К.
привлекали внимание
ученых начиная с 19 в.
(Ч. Р. Дарвин, В.
Вундт). Во 2-й пол.
20 в. К. стала предме-
том изучения в яз-зна-
пии. Ее рассматривают
как вспомогат. средст-
во общения, вторичное
относительно номина-
тивной и коммуника-
тивной функций языка
(Г. В. Колшанскяй);
как средство сопровож-
дения речи (вне зна-
чимости) и как зна-
чимый субститут рече-
вых отрезков (Е. М.
Верещагин); как обя-
зательный, всегда зна-
чимый и первичный
(относительно момента
развертывания речи)
невербальный компо-
нент 'коммуникации
(И. Н. Горелов).
• Дарвин Ч., Вы-
ражение эмоций у чело-
века и животных, Соч.,
т. 5, М.. 1953, с. 681 —
923; Николаева
Т. М., Успенский
Б. А., Яз-знание и пара-
лингвистика, в сб.; Линг-
вистич. исследования по
общей и слав, типо-
логии, М., 1966; Колшанский Г. В.,
Паралингвистика, М., 1974; Горелов
И. Н., Невербальные компоненты комму-
никации, М., 1980; Tracer G., Para-
language: a first approximation, «Studies in
Linguistics», 1958, v. 13; В i г d w h i s t e 1
R. L.. Kinesics and context, Phil., 1970;
Leonhard K., Der menschliche Ausdruck
in Mimik, Gestik und Phonik, Lpz., 1976.
.	И. H. Горелов.
КИНЕТИЧЕСКАЯ РЕЧЬ — см. Жестов
языки,
КЙПРСКОЕПИСЬМО — слоговое пись-
мо из 56 знаков, обозначающих либо
гласный, либо согласный + гласный.
Является потомком кипро-мииойского
письма (одной из разновидностей крит-
ского письма); использовалось для ме-
стного (о. Кипр) «этеокипрского» языка
н для кипрского диалекта греч. яз.; за-
свидетельствовано в надписях 6—4 вв.
до н. э. К. п. ие различает кратких глас-
ных от долгих, глухих согласных от звон-
ких и придыхательных, внутри слова н
в конце артикля ие обозначает носовых
согласных, замыкающих слог. Соглас-
ный с нулевым гласным передается сло-
говым знаком, содержащим гласный, по-
вторяющий гласный соседнего слога, на
конце слова — знаком для согласного 4-о
(a-to-ro-po-se s= anthropos, ka-regar,
to-ko-ro-ne = ton khoron). К. п. вытесне-
но более совершенным греческим пись-
мом.
* Фридрих И., История письма, пер.
с цем., М., 1979.	И. М. Дьяконов.
КИПУ (на языке кечуа quipu — узел) —
узелковое письмо, существовавшее у ря-
да народов Юж. Америки. Возникло в
области Центр. Анд н достигло широкого
распространения в эпоху инков. В гос-ве
ннков Тауантинсуйу (15—16 вв.) име-
лось значит, число профессиональных
кипукамайок («мастеров кипу»). К. пред-
ставляло собой шнурок (или палку) с
привязанными к нему отводными разно-
цветными (цвету придавалось символич.
значение) шнурками, на к-рых на разл.
Кипу,
удалении друг от друга завязывались
узелки. Иногда в узелке укреплялся к.-л.
предмет (кусочек дерева, камень, зерно
КИПУ 221
и т. п.). По мнению одних ученых, К. яв-
лялось чисто мнемонич. приспособлени-
ем, по мнению других — своеобразной
формой письма. По наиболее спорной
концепции, К. содержат тексты хроник,
законов и поэтич. произведений. Суще-
ствует предположение, что К. служили
атрибутом погребального ритуала (древ-
ние К. обнаружены в захоронениях).
* Народы Америки, т. 1, М., 1959; Д и-
рингер Д., Алфавит, пер. с англ., М..
1963; Astete Спосапо S.. Coordinada
investigation del quechua у del kipu, Cuzco,
1960; Kauffman Doig F., Historia
general de los peruanos, t. 1, Lima. 1973. _
Ю. А. Зубрицкии.
КИРГЙЗСКИИ ЯЗЫК —один из тюр-
кских языков. Распространен в Кирг.
ССР, частично — в Наманганской, Ан-
дижанской и Ферганской областях Узб.
ССР, в нек-рых горных р-нах Тадж. ССР,
в соседних с Киргизией р-нах Казах. ССР,
за пределами СССР — в Синьцзян-Уй-
гур. авт. р-не КНР, в зап. р-нах МНР,
на С.-В. Афганистана и Пакистана. Об-
щее число говорящих 2,4 млн. чел.
(в т. ч. в СССР — ок. 1,87 млн. чел.,
1979, перепись). В Кирг. ССР выделяют
2 диал. группы — северную и южную,
по др. классификации,— северную, юго-
западную и юго-восточную, различаю-
щиеся в основном в фонетике и лексике.
Особенности К. я. в фонетике: восьми
кратким гласным фонемам противопо-
ставлены восемь долгих (долгота вторич-
ная), последовательно выдержан сингар-
монизм, в анлауте характерна звонкая
аффриката ж[дж], соответствующая на-
чальным й-/ж-/дь-... других тюрк, языков;
в ауслауте из звонких согласных возможен
лишь фрикативный однофокусный г/г/.
Морфология типичная для тюрк, языков.
Указат. местоимения имеют, как прави-
ло, две формы — с конечным -л и без него
(бул/бу ‘этот’). Отрицат. аспект глагола
образуется при помощи аффикса -ба-...,
но в нек-рых случаях может быть выра-
жен аналитически, при помощи отрица-
тельного слова «змее». В лексике значит,
пласт образио-подражат. слов. В лит.
языке, в основу к-рого лег сев. диалект,
незначит. кол-во араб, и перс, заимство-
ваний, много заимствований из рус. яз.
Обогащение лексики лит. языка проис-
ходит в оси. за счет собств. средств К.
я., в 60—80-х гг. усилился приток слов
из юж. диалектов. В синтаксисе развиты
аналитич. глагольные конструкции. Для
сложноподчиненного предложения нети-
пична союзная связь компонентов, чаще
используется морфологич. оформление
сказуемого придаточного предложения.
Нац. письменность создана в 1924 иа
основе араб, алфавита, после 1926 на ла-
тинице, с 1940 — на рус. графич. основе.
* Юнус алиев Б. М., Кнрг. язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 2, Тюрк,
языки, М., 1966 (лит.).
Кирг.-рус. словарь, сост. К. К. Юдахин,
М.. 1940; 2 изд., М.. 1965; Рус.-кирг. словарь,
М.. 1957; Кыргыз тплинии фразеологиялык
сездугу. Фр.. 1980; Карасаев X.,
Накыл сездер. Фр., 1982. Л. И. Лебедева.
КИРЙЛЛИЦА — одна из двух древней-
ших славянских азбук (ср. Глаголица).
Название восходит к имени Кирилла (до
принятия монашества — Константина),
выдающегося просветителя и проповед-
ника христианства у славян. Вопрос о
времени создания К. и о ее хронология,
соотношении с глаголицей нельзя считать
окончательно решенным. Нек-рые иссле-
дователи предполагают, что К. была соз-
дана Кириллом и его братом Мефодием
(«первоучителями славянскими») в 9 в.,
222 КИРГИЗСКИЙ
ранее, чем глаголица. Однако б. ч. специ-
алистов считает, что К. моложе глаголицы
и что первой слав, азбукой, к-рую созда-
ли Кирилл и Мефодий в 863 (или 855),
была глаголица. Создание К. датиру-
ют эпохой болг. царя Симеона (893—927),
вероятно, она была составлена ученика-
ми н последователями Кирилла и Мефо-
дия (Климентом Охридским?) на основе
греч. (визант.) торжеств, унциального
письма. Буквенный состав древней К.
в целом соответствовал Др.-болг. речи.
Для передачи др.-болг. звуков унци-
альное письмо было дополнеио рядом
букв (напр., ж, ш, ъ, ь, Ж, А и др.). Гра-
фич. облик слав, букв стилизован по ви-
зант. образцу. В состав К. были включе-
ны «лишние» унциальные буквы (дублет-
ные; и — i, о — <о, буквы, встречающие-
ся только в заимств. словах: ф, в и др.).
В К. по правилам унциального письма
применялись надстрочные знаки: приды-
хания, ударения, сокращения слов с
титлами и выносными буквами. Знаки
придыхания (с И по 18 вв.) изменялись
функционально и графически. Буквы
К. употреблялись в цифровом значении
(см. табл.), в этом случае над буквой ста-
вился знак титла, а по сторонам ее —
две точки или одна.
Письм. памятники от эпохи создания К.
не сохранились. Не вполне ясен и состав
букв первонач. К., возможно, нек-рые
из них появились позднее (напр., буквы
йотированных гласных). К. употребля-
лась у южных, восточных н, очевидно,
нек-рое время у зап. славян, на Руси бы-
ла введена в 10—И вв. в связи с христи-
анизацией. К. у вост, и юж. славян име-
ет длит, традицию, что засвидетельство-
вано многочисл. памятниками письмен-
ности. Древнейшие из них датируются
10—И вв. К точно датированным отно-
сятся др.-болг. надписи на каменных
плитах 10 в.: Добруджанская (943) и ца-
ря Самуила (993). Рукописные книги
или их отрывки, написанные на пергаме-
не, сохранились с 11 в. Время и место
создания древнейших из них определяет-
ся по палеографическим и языковым
приметам. И в. или, возможно, концом
10 в. датируется «Саввина книга» (сб-к
евангельских чтений — апракос), к 11 в.
относятся «Супрасльская рукопись»,
«Енинский апостол» и др. Самая ранняя
датированная н локализованная вост,-
слав. рукопись — «Остромирово еванге-
лие» (апракос, 1056—57). Вост.-слав.
рукописи сохранились в большем кол-ве,
чем юж.-славянские. Древнейшие дело-
вые документы на пергамене относятся к
12 в.; др.-рус. грамота кн. Мстислава
(ок. ИЗО), грамота боснийского бана Ку-
лина (1189). Сербские рукописные книги
сохранились с кон. 12 в.: «Мирославово
евангелие» (апракос, 1180—90), «Вукано-
во евангелие» (апракос, ок. 1200). Дати-
рованные болг. рукописи относятся к
13 в.; «Болонская псалтырь» (1230—42),
«Тырновское евангелие» (тетр, 1273).
К. 11—14 вв. характеризовалась осо-
бым типом письма — уставом с геомет-
ричностью в начертаниях букв. С кон.
13 в. у юж. славян и с сер. 14 в. у восточ-
ных буквы К. теряют строгий геометрия,
облик, появляются варианты начерта-
ния одной буквы, увеличивается кол-во
сокращенных слов, этот тип письма на-
зывается полууставом. С кон. 14 в. на
смену уставу и полууставу приходит ско-
ропись.
В письменности вост, и юж. славян
изменялась форма букв К., менялись
состав букв н нх звуковое значение. Из-
менения вызывались языковыми процес-
сами в живых слав, языках. Так, в др.-
рус. рукописях 12 в. выходят из употреб-
ления буквы йотированных юсов и юса
большого, на месте к-рых пишут соответ-
ственно «1й», А или«ю», «оу»; буква юса
малого постепенно приобретает значение
[’а] с предшеств. мягкостью или сочета-
ния ja. В рукописях 13 в. возможен про-
пуск букв ъ, ь, отражается взаимная ме-
на букв ъ — о и ь — е. В нек-рых руко-
писях, начиная с 12 в., буква i пишется
на месте буквы «е» (юго-зап., или галиц-
ко-волын. источники), в ряде др.-рус.
рукописей встречается взаимная мена
букв ц — ч (новгородские рукописи с
11 в.), мена с — ш, з — ж (псковские).
В 14—15 вв. появляются рукописи (сред-
нерус.), где возможна мена букв i — е
или t — и и т. д.
В болг. рукописях с 12—13 вв. обычна
взаимная мена юсов, большого и малого,
йотированные юсы выходят из употреб-
ления; возможна мена букв t — la, ъ — ь.
Появляются одноеровые источники: упот-
ребляется или «ъ», или «ь». Возможна
взаимная мена букв «ъ» и юс большой.
Буква Ж существовала в болг. азбуке
до 1945. Постепенно выхолят из упот-
ребления буквы йотированных гласных
в положении после гласных (моа, добраа),
часто смешиваются буквы ы — и.
В серб, рукописях на раннем этапе про-
исходит утрата букв носовых гласных,
выходит из употребления буква «ъ>, а
буква «ь» часто удваивается. С 14 в.
возможна мена букв ъ — ь с буквой «а».
В 14—17 вв. К. и слав, орфографией поль-
зовалось население совр. Румынии. На
основе К. исторически сложились совр.
болг. и серб, алфавиты, рус., укр. и бело-
рус. алфавиты и через русский алфа-
вит — алфавиты др. народов СССР,
ф Лавров П. А., Палеография, обозре-
ние кирилловского письма, П.. 1914; Л о у-
котка Ч., Развитие письма, пер. с чеш.,
М., 1950; И ст р и н В. А., 1100 лет слав,
азбуки, М.. 1963 (лит.); Щепкин В. Н..
Рус. палеография. 2 изд.. М.. 1967; Кар-
ский Е. Ф., Слав, кирилловская палеогра-
фия, 2 изд., М.. 1979; Сказание о начале
слав, письменности. [Комментированное изда-
ние текста древних источников. Вступит, ст.,
пер. и коммент. Б. Н. Флори], М.. 1981;
Бернштейн С. Б.. Константин-Фило-
соф и Мефодий, М.. 1984; Ъ о р Ъ и h Пе-
тар, Историка сриске Йирклице. Београд,
1971; Bogdan Damian Р.. Paleografia
romano-slavii. Buc., 1978. О. А. Князевская.
КИТАЙСТИКА (синология)— в широ-
ком смысле: комплекс наук, изучающих
историю, экономику, политику, филосо-
фию, язык, литературу и культуру Ки-
тая; в узком смысле — раздел языкозна-
ния, изучающий китайский язык и ки-
тайское письмо: китайское языкознание.
В России и др. европ. странах зародилась
на рубеже 18—19 вв., несколько позднее—
в Японии с появлением первых словарей
и грамматик кит. языка. В самом Китае
изучение кит. яз. в собственно грамма-
тич. плане началось с кои. 19 в., с опубли-
кования в 1898 грамматики Ма Цзянь-
чжуна «Маши вэньтун». До этого в Китае
язык н письмо изучались в рамках тра-
диционной филологии (см. Китайская
языковедческая традиция). Осн. внима-
ние уделялось фонетике (устройство сло-
га, тоны, рифмы и т. д.), нероглифике
(типы и виды иероглифов), диалектам
(диал. словари), объяснению служебных
слов и толкованию текстов. Несмотря
на отсутствие в кит. традиции собствен-
но грамматич. теорий, кит. филологи
выработали ряд грамматич. понятий,
использовавшихся при объяснении и ком-
ментировании текстов. К ним относятся
понятия «пустых» и «полных» слов (слу-
жебные и веществ, слова), «живых» (под-
вижных) и «мертвых» ’ (неподвижных)
КИРИЛЛИЧЕСКАЯ АЗБУКА ЭПОХИ ДРЕВНЕЙШИХ СЛАВЯНСКИХ РУКОПИСЕЙ (КОН.Ю-Пвв.)
Начертание буквы	Название буквы	Звуковое значение буквы	Цифровое значение	Начертаиие буквы	Название буквы	Звуковое значение буквы	Цифровое значение
А	азъ	м	1	X	хЬръ	Сх]	600
5	боукы	[6]		со	отъ (омега)*	Со]	800
Б	В1ДИ	Св]	2	Ч	им	Си’]	900
Г	глаголи	[г]	О	Y	чьрвь или чрьвь *•	Сч']	30
д	добро	Сд]	4	ш	ша	Сш-]	
е	кеть или нст1**	Се]	5	У	шта	[иРт’], [ш'ч']	
ж	живСте	Сж-]		шт	шта ♦*	[штЦш'ч]	
S3	5 -31Л0*	ССз’]	5=6	ъ	иръ	С»]	
5	землю»	Сэ]	7	Ъ1	кры *♦	См]	
н	ижеи •*	Си]	8	Ь	крь	Сь]	
1	иже *	С"]	10		игь*	Csl.ffl	
к	како	Ск]	20	И		Су], С/у]	
л	люди	Сл]	30	га	а йотированная *	[а ],[уа]	
м	мыслите	См]	40	н	в йотированная*	С’е],Гуе] •	
N	нашь **	Сн]	50	А	юс малый *	первоначально С}]	900
0	онъ	[о]	70	ТА	юс малый йотированный*	первоначально С} ]. Cjf]	
п	покои	Сп]	80	Ж	юс большой *	первоначально Су!	
f	рьцн	[р]	100	Т-Я»	юс большой йотированный*	первоначально Cj ]. Оу]	
с	слово	[с]	200	>CCU	КСИ *	Скс]	60
	твьердо или тврьдо	W.	300	¥	пси *	Спс]	700
	оукъ**	[у]	400		Оита*	Сф]	3
	фьрть или фрьт1	Сф]	500	V	ижица*	Си], [в]	400
Буквы, вышедшие из употребления в современной иириллице
н.
Буквы, у которых в современной кириллице изменились начертания
слов, приблизительно соответствующих
глаголам и именам, понятия единиц
«цзы» и «цзюй». Первое понятие есть про-
стая единица, обладающая значением,
к-рой в звуковом отношении соответству-
ет слог, а на письме — иероглиф. Едини-
ца «цзы» примерно соответствует поня-
тиям «простое односложное слово» и «мор-
фема». Единица «цзюй» соответствует
предложению. При анализе строения
слога применялась хорошо разработан-
ная терминология.
В истории изучения кит. яз. за преде-
лами Китая выделяются три подхода,
к-рые в целом следуют друг за другом во
КИТАИСТИКА 223
времени, но соотв. точки зрения обсуж-
даются и в наши дни. Первый подход, гос-
подствовавший в 19 в., характеризовался
переносом на кит. яз. в грамматиках и
описаниях категорий индоевроп. языков.
В кит. яз. находили склонение, личное
спряжение, роды и другие не свойствен-
ные ему категории. Это связано с тем,
что авторами первых грамматик и опи-
саний кит. яз. были преим. миссионеры,
описывавшие его по образцу лат. и греч.
языков. Второй подход (будучи реакцией
на первый) характеризуется полным от-
рицанием в кит. яз. грамматич. катего-
рий и частей речи на том основании, что
в кит. яз. не видели категорий, аналогич-
ных категориям европ. языков. Наиболее
полно этот подход выразился в работах
А. Масперо, указавшего в 1934 на три
якобы гл. особенности кит. яз.: неизме-
няемость слов, отсутствие всех грамматич.
категорий и частей речи. Третий подход
характерен для совр. К., к-рая развивает-
ся, преодолевая крайности двух назван-
ных подходов, и стремится рассматри-
вать кит. яз. в его специфике, с присущи-
ми ему особенностями и категориями, со-
измеряя его с др. языками.
К. представлена в большинстве стран
Гзропы. Осн. направления исследований:
фонетика и фонология, ист. фонетика
и реконструкции древнего звукового об-
лика кит. яз., история языка, диалекто-
логия, лексикология н лексикография,
др.-кит. язык и совр. кит. язык, после
1949 преим. грамматика. Наибольшие
достижения отмечены в ист. фонетике и
реконструкции (Масперо, Франция;
Б. Карлгрен, Н. Малмквист, Швеция;
У. Саймон, Г. Б. Даунер, Великобрита-
ния; Э. Дж. Пуллибланк, Великобрита-
ния, позже Канада; Б. Чонгор, Венгрия,
и др.). Особое значение имеют работы
Карлгрена, реконструировавшего снача-
ла звучания кит. яз. 6 в. н. э. («Analytic
dictionary of Chinese and Sino-Japa-
nese, 1923), а затем — 6 в. до н. э. («Gram-
mata serica», 1940). Эту проблематику
позднее развивали мн. ученые разных
стран, в т. ч. СССР, США, Канады и Ки-
тая. Широко известны диалектологич.
исследования (Карлгрен; С. Эгерод,
Дания, и др.); грамматич. исследования
содержатся в работах Ж. П. Абель-Ре-
мюза, С. Жюльена, М. Базена (19 в.),
А. Н. Рыгалова, В. Альтой (20 в.) во
Франции; X. Г. К. фон дер Габеленца
(19 в.) в Германии; К. Кадена (20 в.) в
ГДР; М. А. К. Халлидея (20 в.), Дж. В.
Мюлдера (20 в.) в Великобритании;
Ж. Мюлли (20 в.) в Бельгии; Я. Хмелев-
ского (20 в.) в ПНР; Я. Прушека (20 в.),
Я. Калоусковой (20 в.) в ЧССР; М. Е.
Кюнстлера (20 в.) в ПНР (др.-кит. яз.).
Реконструкции древнего звукового об-
лика кит. яз., выявившие стечение сог-
ласных в начале слов и разнообразные
конечнослоговые, дали основания для
гипотез о наличии в др.-кит. яз. остатков
древнейшей морфологич. системы, во
многом отличной от современной (консо-
нантная аффиксация, нарушения морфо-
логич. значимости слогоделения, чере-
дование звуков и тонов).
По направлению исследований с ев-
роп. К. тесно связана К. США и Канады.
Крупный вклад в К. внесли Чжао Юань-
жэнь (ист. фонетика, диалектология,
грамматика), Ли Фангуй (ист. фоне-
тика), известны работы Н. К. Бодмана
(ист. фонетика), Дэн Шоусиня (граммати-
ка) и др. В Канаде серию значит, работ по
др.-кит. яз. создал У. Добсон. В Авст-
224 КИТАИСТИКА
ралии грамматич. исследования по кит.
яз. проводит Г. Саймон и др.
С нач. 20 в. в Китае началось интен-
сивное изучение кит. яз. в грамматич. и
собственно лингвистич. плане, до этого
работа шла в основном в рамках традиц.
кит. филологии. Кит. лингвисты испыта-
ли влияние разных лингвистич. школ
Европы и США. Осн. направления ис-
следований: грамматич. строй, фонетика
и фонология, ист. фонетика и реконструк-
ция, лексикология и лексикография, ди-
алектология и история языка, иерогли-
фич. письмо и проблемы его реформиро-
вания. Особое место в кит. лингвистике
занимает работа ученых по реформе (ла-
тинизации, романизации) кит. письма,
активно развернувшаяся после «Движе-
ния 4 мая» 1919. К моменту провозглаше-
ния КНР (1949) в Китае уже сложилась
нац. школа языковедов, успешно рабо-
тавших во всех областях изучения кит.
яз. и письма. После 1949 лингвистич.
работа из чисто науч, занятий преврати-
лась в важную практич. деятельность
в связи с необходимостью стандартиза-
ции и распространения в стране нац.
лит. языка путунхуа, к-рым к сер. 20 в.,
по данным До Чанпея и Люй Шусяна,
владело 70% населения (остальное насе-
ление говорило на диалектах). Задача
стандартизации кит. яз. и подготовка к
реформе письма стимулировали все нап-
равления исследований языка. В 50-х гг.
кит. лингвисты активно сотрудничали с
сов. учеными и использовали теоретич.
достижения сов. яз-знания.
«Культурная революция» резко затор-
мозила лингвистич. работу, а также за-
медлила процесс распространения нац.
языка, т. к. в течение длит, времени не ра-
ботали школы — главный канал распро-
странения путунхуа.
Большой вклад в развитие К. в 20 в.
внесли Ли Цзиньси (грамматика совр. кит.
яз.), Ян Шуда, Ян Боцзюнь (грамматика
др.-кит. яз.), Хэ Жун (теория граммати-
ки), У Юйчжан, Ни Хайшу (латинизация
кит. письма), Ду Чживэй (грамматика,
ист. фонетика), Ло Чаипэй (фонетика,
диалектология, история языка), Ван Ли
(история языка, грамматика, фонетика,
ист. фонетика), Люй Шусян (граммати-
ка), Чжу Дэси (грамматика), Гао Минкай,
Цэнь Цисян (общая теория кит. яз.),
Фу Цзыдун, Вэнь Лянь, Ху Фу (грам-
матика), Ли Жун (диалектология, ист.
фонетика, грамматика), Фу Маоцзи
(языки народов Китая), Юань Цзяхуа
(диалектология), Чэнь Юань (социолин-
гвистика) и др. Совр. кит. наука призна-
ет в кит. яз. части речи, морфологию,
грамматич. категории, отрицает моно-
силлабичность кит. языка.
Значит, развитие К. получила в Япо-
нии, где гл. внимание уделялось и уде-
ляется фонетике, истории языка, диа-
лектологии, ист. фонетике. Япон. линг-
висты (М. Хасимото, Т. Ота, И. Рай,
X. Хираяма, А. Тодо) разрабатывают ги-
потезы о родственных связях кит. яз., в
частности выдвигают гипотезу о родстве
кит. яз. с тайскими. Ряд работ посвящен
вопросам грамматики кит. яз. (М. Ха-
симото, А. Хасимото). Япон. китаеведы
составили серию кит.-япон. словарей,
самый большой из них — под ред. Т. Мо-
рохаси. Словарь Т. Кураиси построен как
словарь слов, а не иероглифов.
Рус. и сов. К. имеет давние тради-
ции. Науч, изучение кит. яз. восходит к
работе Н. Я. Бичурина «Китайская грам-
матика» (1837). В 19 в. рус. китаисты
В. П. Васильев, С. М. Георгиевский в др.
изучали иероглифич. письменность,
В. М. Алексеев (1910) — фонетику кит.
яз. В нач. 20 в. появились работы по грам-
матике (П. С. Попов, П. П. Шмидт).
В «Опыте мандаринской грамматики»
Шмидта (1915) проводилась идея о нали-
чии в кит. яз. частей речи. В предрево-
люц. период в России были созданы круп-
ные словари кит. яз. (Палладий, Ин-
нокентий).
Сов. К. может быть подразделена иа
3 периода: 1917—40, 40—60-е гг., с 60-хгг.
до настоящего времени. Первый период
характеризовался интересом к иерогли-
фич. письму, латинизации кит. письма,
проблемам фонетики и диалектологии,
а также к вопросам грамматики и лекси-
кографии. К этому времени относятся
работы А. И. Иванова и Е. Д. Поливано-
ва («Грамматика современного китай-
ского языка», 1930), В. М. Алексеева
(«Китайская иероглифическая письмен-
ность и ее латинизация», 1932), Ю. В. Бу-
накова («Китайская письменность»,
1940), А. А. Драгунова («Китайский
язык», 1940), а также работы Ю. К. Шуц-
кого, А. Г. Шпринцина, Б. К. Пашкова
и др. В этот период были заложены основы
совр. сов. школы К. В области разви-
тия фонетики и фонологии, диалектоло-
гии, а также грамматики особую роль
сыграли труды Драгунова и Поливанова.
В «Грамматике современного китайско-
го языка» Поливанов разработал фонетич.
теорию, предложив понятие слогофоиемы,
и заложил основы теории сложного сло-
ва, . позднее развитые др. учеными.
Драгунов н Е. Н. Драгунова открыли
группу диалектов сян. Ими же была
предложена новая теоретич. разработка
частей речи (1937). Второй период харак-
теризовался началом широкой подготов-
ки науч, кадров китаистов. Наибольшее
внимание в этот период уделялось воп-
росам разработки грамматич. строя кит.
яз. В 1952 Н. И. Конрад в ст. «О китай-
ском языке» подверг критике теории о мо-
носиллабизме, аморфности кит. яз. и об
отсутствии в нем грамматич. категорий.
В том же году Драгунов обосновал нали-
чие в кит. яз. частей речи, не прибегая к
морфологич. критериям, а исходя толь-
ко из синтаксич. свойств слова. Работа
Драгунова имеет важное значение для
изучения не только кит. яз., но, шире,
вообще изолирующих языков. В 1946
И. М. Ошанин, развивая идеи Поливано-
ва, разработал учение о типах сложных
слов кит. яз. Вопросы грамматики совр.
кит. и др.-кит. яз. получили освещение
в трудах Н. Н. Короткова. Выходит ряд
сборников и монографий по кит. языку
(1957): «Практич. грамматика кит.
языка» В. И. Горелова, «Очерки по совр.
кит. языку» В. М. Солнцева, «Предложе-
ние-подлежащее в совр. кит. языке»
М. К. Румянцева, «Категория глагола
в кит. языке» С. Е. Яхонтова, «Опыт кит.-
рус. фонетич. словаря» Б. С. Исаеико.
В третий период развитие К. в СССР
осуществляется по след, направлениям:
общие вопросы строя кит. яз. (Коротков,
Ю. В. Рождественский, Солнцев,
Н. В. Солнцева, Яхонтов), фонетика и
фонология (Н. А. Алексахин, Т. П. За-
доенко, Н. А. Спешнев, Румянцев,
М. В. Софронов), грамматика (Горелов,
А. М. Карапетянц, Коротков, А. Ф. Ко-
това, И. С. Мельников, Румянцев, Рож-
дественский, Солицев, Солнцева, Соф-
ронов, Тань Аошуан, Н. И. Тяпкииа,
О. С. Фролова, А. И. Цыкни, Е. И. Шу-
това, С. Б. Янкивер), лексикология
(Горелов, И. Д. Кленин, А. Л. Семе-
нас, В. Ф. Щичко, А. А. Хаматова),
стилистика (Горелов, А. М. Котов), древ-
ний кит. яз. (Т. Н. Никитина, М. В. Крю-
ков, Яхонтов), история языка (И. С. Гу-
ревич, И. Т. Зограф, Софронов, Крюков,
Хуаи Шуин), диалектология (Алекса-
хин, И, Б. Астрахан, О. И. Завьялова,
М. В. Соколов, Софронов, Ю. В. Нового-
родскнй, Янкивер, Яхонтов), проблемы
реконструкции (Яхонтов, С. А. Старос-
тин, И. И. Пейрюс), проблемы машин-
ного перевода (В. М. Жеребии, В. А. Во-
ронин, А. А. Звонов, А. А. Ларин).
В 1984 завершилось издание «Большого
китайско-русского словаря», т. 1—4, под
ред. И. М. Ошанина,— одного из круп-
нейших кит.-ииостр. словарей мира (Гос.
пр. СССР, 1986).
Для совр. сов. К. характерно призна-
ние в кит. яз. грамматич. категорий (в
т. ч. категорий словообразования и слово-
изменения), сложных н производных (по-
лисиллабичных) слов и частей речи, раз-
личающихся набором грамматич. призна-
ков, характерен интерес к истории языка,
ист. фонетике, грамматике, развивается
диалектология и функциональная стили-
стика, а также лексикология и лексико-
графия.
• Chugokugogaku jiten (Энциклопедия по
кит. яз-знанию), Токио, 1958 (на япои. яз.);
Чжунго Юйяньсюе лунь-вэнь соинь (Указа-
тель статей но кит. яз-знаиию), 2 изд., т. 1 —
2, Пекин, 1983 (на кит. яз.); Скач-
ков П. Е., Библиография Китая, М., 1960
(Язык и письменность, с. 476—91); Солн-
цева Н. В., Библиография работ рус. и
сов. ученых по кит. языку, в кн.; Великий
Октябрь и развитие сов. китаеведения,
М., 1968, с. 136-71; William S. - Y.
Wang, Bibliography of Chinese linguistics,
CTL, 1967, v. II. p. 188-499.
В. M. Солнцев.
КИТАЙСКАЯ ЯЗЫКОВЕДЧЕСКАЯ
ТРАДИЦИЯ — традиция изучения язы-
ка, возникшая в Китае, одна из немногих
независимых традиций, известных исто-
рии мирового языкознания. Методы ее и
сейчас применяются при изучении китай-
ского и близких к нему по строю языков.
Изучение языка началось в Китае св. 2000
лет назад и до кон. 19 в. развивалось со-
вершенно самостоятельно, если не счи-
тать нек-рого влияния инд. науки. Кит.
классич. яз-знание интересно тем, что
оно единственное, к-рое возникло на поч-
ве языка иефлективного типа, причем
записываемого идеографнч. письмен-
ностью. Кит. яз. принадлежит к числу
слоговых языков; морфема или простое
(корневое) слово в нем, как правило, од-
носложны, фоиетич. границы слогов сов-
падают с границами грамматич. единиц —
слов или морфем. Каждая морфема (или
простое слово) обозначается иа письме
одним иероглифом. Иероглиф, обозна-
чаемая им морфема и слог составляют в
представлении К. я. т. единый комплекс,
к-рый и был главным объектом изуче-
ния; значение и чтение иероглифа были
предметом двух наиболее развитых раз-
делов кит. яз-знания — лексикологии и
фонетики.
Старейшей отраслью яз-знания в Ки-
тае было толкование значений слов
или иероглифов. Первый словарь — «Эр
я» — представляет собой систематизи-
рованное собрание толкований слов,
встречающихся в древних письм. памят-
никах. Ои не принадлежит одному авто-
ру и составлялся неск. поколениями уче-
ных, в основном в 3—2 вв. до и. э. Около
начала н. э. появился «Фан янь» («Мест-
ные слова») — словарь диал. слов, при-
писываемый Ян Сюну. Наиболее важен
третий по времени словарь —«Шо вэнь»
(«Толкование письмен») Сюй Шэня, за-
конченный в 121 н. э. Он содержит все
иероглифы, известные автору (около
10 тыс.), и является, вероятно, первым
в мире полным толковым словарем к.-л.
языка. В нем не только указывается зна-
Д 8 Лингвистич. энц. словарь
чеиие иероглифов, но также объясняется
их структура и происхождение. Приня-
тая Сюй Шэнем классификация иерогли-
фов по «шести категориям» (лю шу) сло-
жилась несколько ранее, не позднее 1 в.;
она просуществовала до 20 в., хотя не-
к-рые категории в разное время истолко-
вывались по-разному.
В дальнейшем осн. направлением в кит.
яз-знании становится фонетика. Кит.
письменность не дает возможности обоз-
начать на письме единицы меньше слога.
Это придает кит. фонетике очень своеоб-
разный вид; содержанием ее является
не описание звуков, а классификация
слогов. Китайцам было известно деление
слога лишь на две части — инициаль
(шэн, начальный согласный) и финаль
(юнь, букв.— рифма, остальная часть
слога); об осознании этих единиц свиде-
тельствует наличие рифмы и аллитера-
ции в кит. поэзии. Третьим выделяемым
элементом слога была несегмеитная еди-
ница — тон. В кон. 2 в. был изобретен
способ обозначения чтения иероглифа
через чтения двух других — т. наз. раз-
резание, (фаньце): первый знак обозна-
чал слог с той же инициалью, второй —
с той же финалью и тоном, что и чтение
неизвестного иероглифа. Напр., duSn
‘прямой’ разрезается иероглифами duo
‘много’ и guan 'чиновник': d(uo) +
(g)uan = duan. С 3 в. появляются словари
рифм, построенные по фонетич. принци-
пу. Наиболее ранний дошедший до нас
словарь этого типа — «Це юнь» Л у Фаяня
(601). Большим шагом вперед было соз-
дание фонетич. таблиц, к-рые позволяют
наглядно представить фонологич. систе-
му кит. яз. и отражают все существую-
щие в ней фонологич. противопостав-
ления. В таблицах по одной оси располо-
жены инициали, по другой — финали;
на скрещении строк проставляется со-
отв. слог. Напр., на пересечении строки,
соответствующей финали -й, и столбца,
соответствующего инициали g-, пишется
иероглиф с чтением gfl. Каждая таблица
разделена на четыре части по четырем то-
нам и включает несколько близко звуча-
щих финалей, различающихся промежу-
точным гласным или оттенками осн. глас-
ного. Инициали объединены в группы,
сходные с инд. варгами (в чем можно ви-
деть инд. влияние). Систематизация сло-
гов в таблицах потребовала сложной и раз-
ветвленной терминологии. Первые фоие-
тич. таблицы — «Юнь цзин» («Зеркало
рифм») известны по изданию 1161, но
составлены значительно раньше (возмож-
но, в кон. 8 в.).
В 17—18 вв. достигла больших успехов
ист. фонетика. Наиболее известны работы
Гу Яньу (1613 — 82) и Дуань Юйцая
(1735—1815). Ученые, работавшие в этой
области, стремились на основании рифм
древней поэзии и структуры иероглифов
т. наз. фоиетич. категории реконструи-
ровать фоиетич. систему др.-кит. яз. Это
было первое в мировой лингвистич. нау-
ке направление, целиком основанное на
принципе историзма и ставившее целью
восстановить факты прошлого состоя-
ния языка, не отраженные непосредствен-
но в письм. памятниках. Методы его и
достигнутые им результаты используют-
ся и совр. наукой.
Гораздо менее развита была граммати-
ка, что связано с изолирующим харак-
тером кит. яз. С древнейших времен бы-
ло известно понятие служебного слова.
В 12—13 вв. появилось противопостав-
ление «полных слов» (ши цзы) и «пустых
слов» (сюй цзы); к числу «пустых» от-
носили служебные слова, местоимения,
междометия, непроизводные наречия и
иекрые др. разряды слов. Единств,
видом грамматич. работ были словари
«пустых слов»; первый появился в 1592.
Такие словари существуют и сейчас.
В области синтаксиса различали пред-
ложение (цзюй) и синтаксич. группу
(Д°У).
Изолированное положение кит. яз-
знания закончилось в последних годах
19 в., с появлением первых проектов
алфавитной письменности для кит. диа-
лектов и первой кит. грамматики Ма
Цзяньчжуна (1898; см. Китаистика}.
Кит. традиция оказала большое влияние
на яз-знание ряда соседних стран — Ко-
реи, Японии, Вьетнама, а также тангут-
ского гос-ва Си-ся (11—13 вв.).
* История лингвистич. учений, т. 1 —
Древний мир, т. 2 — Средневековый Восток,
Л., 1980-81.	С. Е. Яхонтов.
КИТАЙСКИЙ ЯЗЙК —одни из ки-
тайско-тибетских языков. Офиц. язык
КНР (число говорящих св. 1 млрд. чел.).
Распространен также в Индонезии, Кам-
бодже, Лаосе, Вьетнаме, Мьяиме, Малай-
зии, Таиланде, Сингапуре и др. (число
говорящих ок. 50 млн. чел.; 1989, оцен-
ка). Один из 6 офиц. и рабочих языков
ООН.
К. я. имеет 7 осн. диал. групп: север-
ную (св. 70% говорящих), у, сяи, гаиь,
хакка, юэ, минь. Диалекты различаются
фонетически, лексически, отчасти грам-
матически, что затрудняет или делает
невозможным междиалектное общение,
однако основы их грамматич. строя и
словарного состава едины. Диалекты свя-
заны регулярными звуковыми соответ-
ствиями. Совр. К. я. существует в двух
формах — письменной и устной, в грам-
матич. и лексич. отношении паи. лит.
К. я. опирается на сев. диалекты. Fro
фонетич. нормой является пекинское про-
изношение.
Согласные и гласные (данные о кол-ве
фонем расходятся) организованы в ог-
ранич. кол-во тониров. слогов фиксиро-
ванного (постоянного) состава. В К. я.
4 тона, причем той — обязательная ха-
рактеристика слога и может утрачивать-
ся лишь в безударной позиции (как пра-
вило, безударны и лишены тона аффик-
сы). С учетом тонов в общенан. К. я.—
путунхуа — 1324 разных слога, в отв-
лечении от тона — 414 слогов (сегмент-
ных звуковых отрезков). Слогоделение
морфологически значимо, т. е. каж-
дый слог — звуковая оболочка морфемы
или простого слова. Отд. фонема как
носитель смысла (гласная, в диалек-
тах — нек-рые сонорные) тонируется и
представляет собой частный случай
слога.
Морфемы и простые слова, как прави-
ло, односложны. Часть односложных слов
из др.-кит. яз. употребляется лишь как
компонент сложных и производных слов.
Доминирует двусложная (двуморфемная)
норма слова. В связи с развитием терми-
нологии растет число более чем двуслож-
ных слов. Словообразование осуществля-
ется за счет словосложения, аффиксации
и конверсии. Модели словосложения —
аналоги моделей словосочетаний (во мн.
случаях невозможно отличить сложное
слово от словосочетания). Формообразо-
вание представлено гл. обр. глагольными
видовыми суффиксами. Форма мн. ч.
присуща существительным, обозначаю-
щим лиц, н личным местоимениям. Один
аффикс может относиться к ряду знаме-
нат. слов. Аффиксы немногочисленны,
в ряде случаев факультативны, имеют
КИТАЙСКИЙ 225
агглютинативный характер. Агглюти-
нация не служит выражению отношений
между словами, п строй К. я. остается
изолирующим.
Синтаксис характеризуется номина-
тивным строем, грамматически значи-
мым порядком слов, определение всегда
в препозиции. Предложение с перех.
глаголом в качестве сказуемого может
иметь форму активной (2 разновидности)
п пассивной конструкции; возможны пе-
рестановки слов, не меняющие их син-
таксич. роли. К. я. имеет развитую
систему сложных предложений, образуе-
мых союзным и бессоюзным сочинением
и подчинением.
На основе живых диалектов, существо-
вавших в 1-й пол. 1-го тыс. до н. э.,
сложился лит. др.-кит. яз.— вэньянь
(окончательно — к 4—3 вв. до н. э.),
к-рый уже в 1-м тыс. н. э. разошелся
с языком устного общения и стал непо-
нятным на слух. Этот письм. язык, от-
ражающий нормы др.-кит. яз., использо-
вался в качестве лит. языка до 20 в.,
претерпев в течение веков значит, изме-
нения (напр., пополнился терминологией).
С нач. 1-го тыс. и. э. формируется новый
письм. язык, отражающий разг, речь,—
байхуа («простой», «понятный язык»,
сложился в 10—13 вв.). Сев. байхуа (на
основе сев. диалектов) лег в основу
общенар. К. я.— путунхуа («общепонят-
ный язык»; до 1911 его называла гуань-
хуа, затем, до 1949,— гоюй). В 1-й пол.
20 в. путунхуа утвердился в письм. об-
щении, вытеснив вэньянь, н стал нац.
лит. языком.
К. я. пользуется иероглифич. письмен-
ностью (см. Китайское письмо). Древ-
нейшие памятники (гадат. надписи
на бронзе, камнях, костях, черепашьих
панцирях) восходят, по-видимому, ко
2-й пол. 2-го тыс. до н. э. Древнейшие
лит. памятники—«Шуцзин» («Книга
истории») и «Шицзин» («Книга пе-
сен») — относятся к 1-й пол. l-го тыс. до
н. э.
* И в а н о в А. И., П о л и в а н о в Е. Д.,
Грамматика совр. кит. языка, М., 1930;
Драгунов А. А., Исследования ио грам-
матике совр. кит. языка, ч. 1. М.— Л., 1952;
Ван Л я о - и, Основы кит. грамматики,
лер. с кит.. М.. 1954; Яхонтов С. Е.,
Категория глагола в кит. языке. Л., 1957;
его же, Древнекит. язык, М.. 1965;
Солнцев В. М.. Очерки по совр. кит.
языку, М.. 1957; Л ю й Ш у - с я н, Очерк
грамматики кит. языка, пер. с кит., т. 1 — 2,
М.. 1961 — 65; Юань Цзя-хуа, Диа-
лекты кит. языка, пер. с кит., М., 1965;
Коротков Н. Н.. Осн. особенности мор-
фологич. строя кит. языка, М.. 1968; Зог-
раф И. Т.. Среднекпт. язык. М., 1979;
К ar 1g геп В., The Chinese language,
N. Y.. 1949; Chao Y u e n - r e n, A gram-
mar of spoken Chinese. 2 ed.. Berk.— Los Ang.,
1970; Wang W. S.Y.. Lyovin A.,
CLIBOC: Chinese linguistics bibliography on
computer, Camb.. 1970.
Большой кит.-рус. словарь, под ред.
И. М. Ошанина, т. 1 — 4, М.. 1983—84; Боль-
шой русско-кит. словарь. Пекин. 1985; Боль-
шой толковый словарь кит. яз., т. 1 —,
Шанхай, 1986 — (на кит. яз.).
_ В. М. Солнцев.
КИТАЙСКОЕ ПИСЬМО — письмо, ис-
пользующее особые знаки — иерогли-
фы, записывающие слова или морфемы.
В звуковом отношении иероглиф соответ-
ствует тонированному слогу. Начертание
иероглифа складывается из стандартных
черт (от одной до 28), повторяющихся в
разл. комбинациях. Сложные иероглифы
являются комбинацией простых знаков,
употребляющихся и самостоятельно.
Древнейшие иероглифы-пиктограммы —
226 КИТАЙСКОЕ
схематизированные изображения пред-
метов; восходят к сер. 2-го тыс. до н. э.
Способ начертания и облик иероглифов
неоднократно менялись. В 1 в. н. э. был
выработан совр. стиль написания иерог-
лифов (кайшу — ‘образцовое письмо’).
Общее число знаков К. п. приблизитель-
но 50 тыс. В совр. кит. яз. используется
4—7 тыс. иероглифов. Кит. традиция раз-
личает 6 категорий иероглифов, к-рые
ныне сводят к 3 группам: 1) пиктог-
раммы и идеограммы (ок.
1500). К ним относятся древнейшие про-
стые. знаки (напр., ‘дерево’, Ш ‘гора’,
±‘верх’,тг ‘низ’р.атакже комбики ров. зна-
ки, указывающие на более абстрактные
значения (напр., А ‘человек’ + йч ‘дере-
во’ — ft ‘отдыхать’; 0 ‘солнце’ + Я
‘луна’== ВД ‘ясный, светлый’ и т. п.);
2)фонограммы (большинство иеро-
глифов) — сложные знаки, состоящие из
ключей, дающих намек на значение сло-
ва или морфемы, и т. наз. фонетиков,
указывающих на точ-
ное или приблизит,
звучание знака. Клю-
чи — всегда простые
знаки, фонетики мо-
гут быть простыми и
сложными. Напр.,
в знаке #81 ма —
‘мать’ ключом является
знак #. — ‘женщина’,
а фонетиком —К ма —
‘лошадь’ (древняя пик-
тограмма). В кит. сло-
варях иероглифы обыч-
но располагают по клю-
чам, число к-рых со-
ставляет 214; 3) «з а-
имствованны е»
иероглифы— знаки раз-
ного строения, перво-
начально созданныедля
записи определ. слов, а
затем использованные
для записи др.слов (с
отвлеченным значени-
ем). Напр., знак К(вид
древнего оружия) ис-
пользован для записи
личного местоимения
1-го л.; знак X ‘рука’
заимствован для запи-
си наречия ‘снова,
опять’. Одни и те же
иероглифы употребля-
ются для записи фо-
нетически различаю-
щихся, но семантичес-
ки тех же слов в раз-
ных диалектах, а так-
же слов древнего и
совр. языка, значитель-
но разошедшихся в
своем звучании. Это
позволило иноязычным
народам Японии, Ко-
реи и Вьетнама заим-
ствовать К. п. (в зна-
чит. мере вместе с кит.
лексикой). В сер. 20 в.
иероглифы широко
употребляются только
в Японии и Юж. Корее
(в сочетании с япон.
слоговым письмом либо
с кор. азбукой). К. п.
приспособлено к фоне-
ти ко-м орфологич .строю
кит. яз., однако слож-
но и громоздко для изу-
чения и использования.
С нач. 17 в. делались
попытки создания зву-
ковых алфавитов. В
1958 в КНР принят транскрипционный
алфавит на лат. основе из 26 букв (ис-
пользуется в спец, областях — индексы,
телеграф, учебные тексты и т. п.). Рефор-
ма К. п. н переход к алфавитному пись-
му сопряжены с большими трудностями
(диал. раздробленность, проблема куль-
турного наследия). Начиная с 1956 в
КНР ведется работа по графич. упроще-
нию иероглифов. Введение упрошенных
иероглифов расценивается как этап в
подготовке к коренной реформе пись-
ма,
* Бунаков Ю., Кит. письменность,
в сб.: Китай. М.— Л.. 1940; Шер А. Я.,
Что нужно знать о кит. письменности, М.,
1968: Краткая история происхождения кит.
письменности. Пекин, 1979 (на кит. яз.).
В. М. Солнцев,
КИТАЙСКО-ТИБЕТСКИЕ ЯЗЫКЙ
(сино-тибетскне языки) — одна из круп-
нейших языковых семей мира. Включает
св. 100, по др. данным, несколько сотен
языков, от племенных до национальных.
Общее число говорящих св. 1100 млн.
чел. (1989, оценка). По-виднмому, нек-рые
К.-т. я. еще не известны науке, другие из-
вестны лишь по случайным коротким
спискам слов. Согласно традиц. класси-
фикации, принимавшейся большинством
исследователей в нач. 20 в., К.-т. я. дели-
лись на 2 осн. группы: восточную (таи-
китайскую), включавшую китайский
язык и тайские языки, и западную (тибе-
то-бирманские языки}. К вост, группе
иногда относили также мяо-яо языки и
корейские языки. Г л .признаком, различав-
шим группы, был порядок слов: в вост,
языках дополнение помещается после гла-
гола, в западных — передним. В настоя-
щее время известно, что тайские языки и
мяо-яо не входят в кит.-Тибет, семью.
В совр. яз-знании К.-т. я. обычно де-
лят на 2 ветви, различные по степени их
внутр, расчлененности и по их месту на
лингвистич. карте мира,— китайскую и
тибето-бирманскую. Первую образует
кит. яз. с его миогочнсл. диалектами и
группами диалектов. На нем говорит св.
1050 млн. чел., в т. ч. ок. 700 млн.— на
диалектах сев. группы. Осн. областью его
распространения является КНР южнее
Гоби н восточнее Тибета, ио многочисл.
кит. население есть и в др. р-нах страны
и за ее пределами. К кнт. ветви относит-
ся дунганский язык', разг, язык дунган
входит в состав сев. группы кит. диалек-
тов. Возможно, что к этой ветви принад-
лежит также язык бай, или миньцзя, в
КНР (пров. Юньнань, св. 1 млн. говоря-
щих), однако это не доказано; обычно
этот язык считают тибето-бирманским
или вообще исключают из китайско-тибет.
семьи. Остальные К.-т. >., насчитываю-
щие ок. 60 млн. говорящих, входят в ти-
бето-бирм. ветвь. Народы, говорящие иа
этих языках, населяют большую часть
Мьянмы (быв. Бирмы), Непала, Бутана,
обширные р-ны юго-зап. Китая и сев.-вост.
Индии. Важнейшие тибето-бирм. языки
или группы близкородств.языков:бирман-
ский (до 30 млн. говорящих) в Мьянме
и (св. 5,5 млн.) в Сычуани и Юньнани
(КНР); тибетский (св. 5 млн.) в Тибе-
те, Цинхае, Сычуани (КНР), Кашмире
(сев. Индия), Непале, Бутане; карен-
ские языки (св. 3 млн.) в Мьянме у гра-
ницы с Таиландом; хани (1,25 млн.) в
Юньнани; манипури, нли мейтхей (св.
1 мли.); бодо, или качари (750 тыс.), и
гаро (до 700 тыс.) в Индии; цзинпо, или
качин (ок. 600 тыс.), в Мьянме и Юньна-
ни; лису (до 600 тыс.) в Юньнани; таманг
(ок. 550 тыс.), неварский (св. 450 тыс.)
и гурунг (оК. 450 тыс.) в Непале. К ти-
бето-бирм. ветви относится исчезающий
язык народа туцзя (до 3 млн. чел.) в Ху-
нани (КНР), но к настоящему времени
большинство туцзя перешли на кит. яз.
К.-т. я.— слоговые, изолирующие с
большей или меньшей тенденцией к аг-
глютинации. Осн. фонетич. единицей яв-
ляется слог, причем границы слогов, как
правило, являются одновременно грани-
цами морфем или слов. Звуки в составе
слога располагаются в строго определ. по-
рядке (обычно — шумный согласный, со-
нант, промежуточный гласный, осн. глас-
ный, согласный; все элементы, кроме оси.
гласного, могут отсутствовать). Сочета-
ния согласных встречаются не во всех
языках и возможны только в начале сло-
га. Число согласных, встречающихся в
конце слога, значительно меньше чис-
ла возможных начальных согласных
(обычно не более 6—8); в нек-рых языках
допускаются только открытые слоги нли
существует только один конечный носо-
вой согласный. Во мн. языках имеется
тон. В языках, история к-рых хорошо из-
вестна, можно наблюдать постепенное
упрощение консонантизма и усложнение
системы гласных и тонов.
Морфема, как правило, соответствует
слогу; корень обычно неизменяем. Од-
нако во ми. языках эти принципы нару-
шаются. Так, в бирм. яз. возможно чере-
дование согласных в корне: п’ау’ ‘проды-
рявить’, пау’ ‘быть продырявленным,
иметь дыру’; в классич. тибетском суще-
ствовали неслоговые префиксы и суффик-
сы, выражавшие, в частности, грамма-
тич. категории глагола: b-kru-s ‘вымыл’,
khru-d ‘мой’; в цзинпо ми. корни состоят
из двух слогов, причем первый имеет
редуцированный гласный и в сочетаниях
может отпадать: tna'kui3 ‘слон’, ио kui3-
потр ‘стадо слонов’. Корень в принципе
может употребляться как корневое сло-
во, напр. кит. ша ‘лошадь’, 14i ‘иди сюда’,
бирм. мйин3 ‘лошадь’, пей3 ‘дай’; однако
часть именных корней (в нек-рых языках
значительная), чтобы стать словом, нуж-
дается в спец, аффиксе. Таков кит. суф-
фикс -z (слог с редуциров. гласным) в
слове f4ng-z ‘дом’, тибет. -ра в lag-pa
‘рука’, префикс а1- в лису а*шо3
‘лошадь*. Единств, назначение таких аф-
фиксов в том, чтобы образовать от корня
законченное слово; в др. случаях они об-
разуют имена от глаголов. Преобладаю-
щим способом словообразования являет-
ся сложение корней. Выделение слова
часто представляет сложную пробле-
му: трудно отличить сложное слово от
словосочетания, аффикс от служебного
слова. Классы слов (части речи) выделя-
ются по способности слов употребляться
в составе определ. синтаксич. конструкций
и по сочетаемости со служебными морфе-
мами. Напр., в кит. яз., сравнивая со-
четания zhong huSr ‘сажать цветы’ и
hong huar ‘красный цветок’, можно вы-
делить три класса слов — существитель-
ное, глагол, прилагательное, различаю-
щиеся по тому, какое место они могут за-
нимать в сочетаниях этого типа: глагол мо-
жет иметь после себя существительное в
качестве дополнения или др. зависимого
члена, прилагательное может быть опре-
делением к существительному. В бирм.
яз. среди служебных морфем выделяются
именные частицы (напр., тоу* — показа-
тель мн. ч., и1 — показатель притяжатель-
ное™) и глагольные частицы (напр.,
мэ3 — показатель буд. вр., пйи’ — пока-
затель перфекта); слова, сочетающиеся
с частицами первой группы,— имена, вто-
рой группы — глаголы. Прилагательные в
К.-т. я. по грамматич. признакам стоят
ближе к глаголам, чем к именам; иногда
их включают в состав категории глагола
как «глаголы качества». Широко распро-
странена конверсия, т. е. образование
слова, принадлежащего к др. части речи,
часто происходит без помощи словообра-
зоват. морфем, только путем изменения
употребления.
Простейшие отношения между словами
в предложении — дополнение при гла-
голе, определение при существительном
и т. п.— выражаются порядком слов;
напр., кит. предложение b«ii mi chi cio
‘белая лошадь ест траву' состоит только
из корневых слов, отношения между
к-рыми определяются по их расположе-
нию. Др. грамматич. значения выражают-
ся служебными морфемами. Последние
обычно легко отделяются от слова, к
к-рому относятся, т. е. оформляют не
слово, а словосочетание; ср. кит. chi сао
de ша 'лошадь, едящая траву* (показа-
тель определения de присоединен к слово-
сочетанию chi сЗо ‘есть траву’); бирм.
пан3 ахла1 тоу* ‘красивые цветы’ (пока-
затель мн. ч. присоединен к сочетанию
пан3 ахла1, букв.— цветы красивые).
Часто в одних и тех же условиях служеб-
ный элемент может пли употребляться,
или опускаться, почти не меняя значения
целого: напр., в классич. тибетском sing-
gi lo-ma и sing-lo (-gi — частица притя-
жательное™, -ma — суффикс существи-
тельного) одинаково переводятся ‘листья
дерева’. Постпозитивные служебные мор-
фемы встречаются гораздо чаще, чем пре-
позитивные.
Письменности К.-т. я. делятся на три
осн. типа: идеографические, фонетич.
письменное™ иид. происхождения и пись-
менности, созданные сравнительно недав-
но на основе лат. нли рус. алфавитов.
К 1-му типу относится кит. иероглифика
(см. Китайское письмо-, первые памят-
ники относятся к 13 или 14 вв. до и. э.),
внешне похожее на нее тангутское письмо,
введенное в И в. и забытое после гибели
тангутского гос-ва, письмо паси, знаки
к-рого напоминают стилизов. рисунки, и
более простое по форме письмо и (скорее,
слоговое, чем идеографическое). Второй
тип представлен прежде всего тибет. и
бирм. алфавитами (первый существует
с 7 в., второй — с И в.). Менее распро-
странены письмо невари (известно с 12 и.),
ронг, или лепча (с кои. 17 в.), и манипури.
Слегка видоизмененный бирм. алфапит
используется для записи неск. карен, ди-
алектов. Иид. происхождение имела так-
же письменность мертвого языка пью в
совр. Мьянме (сохранились тексты 6—
12 вв.). Общая особенность алфавитов
этого типа состоит в том, что гласный«а»
ие имеет спец, обозначения — согласная
буква без знака гласного читается с глас-
ным «а»; знаки остальных гласных могут
занимать любое место по отношению к
согласной букве — над ней, под ней и
т. п.; в сочетаниях согласных вторая буква
подписывается под первой и обычно упро-
щается. Письменности па лат. основе раз-
работаны для ряда языков Китая и Мьян-
мы, в т. ч. для языка и. Дунган, яз. (в
пределах СССР) пользуется письмен-
ностью на основе рус. алфавита (с добав-
лением неск. букв).
Первые попытки сравнит, п типология,
изучения К.-т. я. делались в 80—90-х гг.
19 в. (В. Грубе, А. Террьеп де Лакупри,
А. Конради и др.). Обширный система-
тизированный материал по К.-т. я., об-
работанный С. Коновом, опубл, в «Лин-
гвистич. обзоре Индии» (1899—1928).
В 30-х гт. 20 в. аналогичная работа была
выполнена в Калифорнийском ун-те
(США), но осталась неопубликованной.
На ней осиоваиы обобщающие исследова-
ния Р. Шейфера (1966—74) и П. К. Бе-
недикта (1972).
* Grierson G. Л. (cd.), Linguistic
survey of India, v. 1. pt 2. Calcutta, 1928;
v. 3, pt 1—3, Calcutta. 1903 — 09; Shafer R.,
Bibliography of Sino-Tibetan languages,
v. 1 — 2. Wiesbaden, 1957—63; его же,
Introduction to Sino-Tibetan, pt 1 — 5, Wiesba-
den, 1966—74; Benedict P. K., Sino-Ti-
betan: a conspectus, Camb., 1972.
С. E. Яхонтов.
КЛАССИФИКАТОРЫ (нумератпвы,
числовые детерминативы) — лексико-
грамматический разряд слов, служащих
в ряде языков для оформления счетных
конструкций «числительное + существи-
тельное». В последних К. занимает по-
зицию, непосредственно примыкающую
к числительному, независимо ог свойст-
венного данному языку порядка членов
этой конструкции, иапр. бирм. э ta-lourj
КЛАССИФИКАТОР 227
15*
‘один кувшин’, кит. н-тяо лу ‘одна дорога’
(lourj, тяо — К.). В нек-рых языках, на-
ряду с числовыми К., выделяются К.
в посессивных конструкциях (см. Микро-
незийские языки).
К. обычно образуют особый функцио-
нальный подкласс существительных и,
будучи по языкам в разной мере грамма-
тикализованными, могут сами выступать
как опорное имя в счетной конструкции,
ср. в бпрм. eirj ta-eio ‘один дом’ (букв.—
дом один дом). Кол-во К. различно в
разных языках — от неск. десятков до
неск. сотен. К. соотносятся с группиров-
кой существительных по денотативным
признакам, отражающей классификацию
человеком объектов действительности по
нх форме, объему, состоянию и т. п.
(включая одушевленность/неодушевлен-
ность). Так, в языке целталь (группа
майя) для существительных выделяется
80 семантич. областей, каждая из к-рых
обслуживается неск. К.; напр., семантич.
область «промежутки между вертикаль-
ными, расположенными в ряд предмета-
ми» имеет 2 К.— кау (при более узких
промежутках) н hahp (при более широ-
ких), ср. da?-kay c’uhte’ ‘два (узких)
просвета между досками (забора)’.
В нек-рых языках (напр., в кхмерском
языке) возможно опущение К., что свя-
зано со стилистич. окраской речи; иногда
(напр., в целталь) К. могут выступать без
опорного существительного. В языках с
К., в отличие от языков, имеющих род,
разбиение нмеи на семантич. классы но-
сит нежесткий характер: одно и то же су-
ществительное может выступать с разны-
ми К. в зависимости от того, какие приз-
наки денотата актуальны в данный мо-
мент для говорящего. К. широко пред-
ставлены в языках Юго-Вост. Азии, а
также в языках Ср. Азии, Африки, Аме-
рики. Функционально с К. сближаются
т. наз. счетные слова европ. языков (ти-
па «штука», «пара»), но оии факульта-
тивны в языке и не связаны с классифика-
цией предметов. Иногда К. неправомер-
но отождествляются с показателями
именных классов, к-рые, в отличие от К.,
являются чисто грамматич. элементами,
не способными к самостоят. употреблению
и обязательными в структуре существи-
тельных н/или согласуемых с ними слов.
* Greenberg J. Н.. Numeral classi-
fiers and substantival number; problems in
the genesis of a linguistic type, в сб.: Procee-
dings of the Xlth International Congress of
Linguists, v. 1, Bologna, 1974; Allan K.,
Classifiers, «Language». 1977, v. S3. № 2;
Koi ver U., Klassifikatorkonstruktionen in
Thai, Vietnamesisch und Chinesisch, в кн.;
Apprehension, T1 1, Tubingen. 1982.
В. А. Виноградов.
КЛАССИФИКАЦИЯ ЯЗЫКОВ —рас-
пределение языков мира по определен-
ным таксономическим рубрикам в соот-
ветствии с принципами, вытекающими из
общей цели исследования, и на основе оп-
ределенных признаков. Проблема К. я.
возникает при их сравнит, изучении и
мыслится иногда как его конечная цель,
для достижения к-рой необходимо все-
стороннее рассмотрение систем сравни-
ваемых языков в поисках наиболее су-
ществ. характеристик, к-рые кладутся в
основу классификации (параметры К.
я.) — одномерной (по одному параметру)
или многомерной (по нескольким парамет-
рам). Существует два осн. вида К. я.—
генеалогическая классификация языков
и типологическая классификация язы-
ков, осн. различие между ними в том,
что первая базируется на понятии родст-
228 КЛАССИФИКАЦИЯ
ва языкового, вторая — на понятии
сходства (формального и/или се-
мантического). С т. зр. своих целей они
несводимы друг к другу, но их принципы
могут пересекаться: генеалогия. К. я.
нередко строится с учетом типологич.
признаков, что бывает неизбежным при
недостаточной сравнит, изученности со-
отв. языков, когда нх генеалогич. клас-
сификация носит предварит, характер.
Независимость двух видов К. я. проявля-
ется в возможности типологич. классифи-
кации в пределах уже установленных ге-
неалогич. группировок.
Существует и третий вид К. я.— аре-
альная К. я. (см. Ареальная лингви-
стика), занимающая хотя и автономное,
но промежуточное положение между дву-
мя указанными классификациями. Аре-
альная К. я. возможна и для идиомов
внутри генеалогич. К. я. (напр., полес-
ский ареал, охватывающий белорус.-укр.
диалекты), и для языков разной гене-
тич. принадлежности (напр., карпат. аре-
ал венгерско-слав. диалектов); в ареаль-
ной К. я. важную роль играют признаки,
связанные с контактными явлениями (см.
Контакты языковые); ареальная клас-
сификация возможна и внутри одного
языка применительно к его диалектам,
она лежит в основе лингвистической гео-
графии.
При генетич. подходе к К. я. опериру-
ют таксономия, категориями: семья,
ветвь, группа и т. п., при типологиче-
ском — тип, класс, при ареальном —
ареал, зона (напр., зона переходных го-
воров); особую категорию ареальной К. я.
образуют языковые союзы. Только ге-
неалогич. К. я. носит абсолютный харак-
тер (каждый язык принадлежит к одной
определ. генеалогич. группировке и не
может изменить этой принадлежности;
случаи ошибочного отнесения языка к
одной семье или группе с последующим
переносом в др. семью в расчет не прини-
маются). Типологич. К. я. всегда отно-
сительна и исторически изменчива вви-
ду изменчивости самой структуры языка
и ее теоретич. осмысления; ареальная
К. я. обладает большей или меньшей
устойчивостью в зависимости от характе-
ра параметров классификации. Только
для ареальной К. я. существенна терри-
ториальная локализация идиомов, ге-
неалогич. и типологич. К. я. строятся
независимо от пространственного разме-
щения языков.
Вопросы К. я. стали активно разраба-
тываться с нач. 19 в., один из первых
капитальных трудов в этой области —
«Митридат» И. К. Аделунга (1806—17),
где в синкретич. форме намечены все три
вида К. я. С сер. 20 в. интенсивно обсуж-
даются теоретич. принципы разл. видов
К. я.; ми. языки еще ие нашли
окончат, места в генетич. К. я. (особенно
в Африке, Океании, Полинезии), для
нек-рых же решается вопрос уже о мета-
генеалогич. классификации, исходящей из
возможности более глубокого родства
ряда установленных семей (см., напр.,
Ностратические языки). Во 2-й пол.
20 в. повысился интерес к проблемам
ареальной классификации, типологич.
классификация обогатилась новыми идея-
ми и методами.
* Бенвенист Э., Классификация язы-
ков, в кн.: НЛ, в. 3. М., 1963; Теоретич. осно-
вы классификации языков мира, ч. 1 — 2, М.,
1980—82.	В. А. Виноградов.
КЛИНОПИСЬ — способ письма путем
выдавливания на глине комбинаций кли-
новидных черточек, применявшийся в
Передней Азии. К. появилась впервые в
Шумере. Ок. 3000 до н. э. шумеры нача-
ли передавать изображениями названия
отд. конкретных предметов и общих по-
нятий (см. Протописьменности). Так,
рисунок ноги стал передавать понятия
«ходить» (шумерское du-, га-), «стоять»
(gub-), «приносить» (turn-) и т. п. Число
знаков было порядка тысячи. Знаки яв-
лялись лишь вехами для памяти, закреп-
лявшими важнейшие моменты передава-
емой мысли, а не связную речь, ио
т. к. читающие говорили на шумер, яз.,
то знаки связывались с определ. словами,
что позволило использовать эти знаки для
обозначения звуковых комбинаций уже
и независимо от их значения; так, знак
ноги мог употребляться не только для пе-
редачи упомянутых глаголов, но также
для слогов du, га и т. д.; знак звезды
мог обозначать и имена dingir ‘бог’ и
ап ‘небо’, и слог ап и т. д. Словесно-сло-
говая письменность складывается в си-
стему к сер. 3-го тыс. до н. э. Основа име-
ни или глагола выражалась в ней идеог-
раммой (знаком для понятия), а грамма-
тич. показатели и служебные слова — зна-
ками в их слоговом значении. Одина-
ково звучавшие основы разл.значения вы-
ражались разными знаками (омофония).
Каждый знак мог иметь неск. значений,
как слоговых, так и связанных с поняти-
ями (полифония). Для выделения слов,
выражавших понятия нек-рых определ.
категорий (напр., птицы, рыбы, профес-
сии и т. д.), применялось небольшое чис-
ло детерминативов — непроизносимых
показателей. Число знаков сократилось
до 600, не считая комбинированных.
С ускорением письма рисунки упроща-
лись. Черточки знаков вдавливались
прямоугольной палочкой, входящей в
глину под углом и потому создававшей
клиновидное углубление. Направление
письма: вначале вертикальными столбца-
ми справа налево, позже — построчное,
слева направо. Аккадцы (вавилоняне и
ассирийцы) приспособили К. для своего
семит, флективного языка в сер. 3-го тыс.
до н. э., сократив число наиболее упот-
ребит. знаков до 300 и создав новые сло-
говые значения, соответствующие аккад-
ской фонетич. системе; стали употреб-
ляться чисто фонетич. (силлабич.) записи
слов; однако шумер, идеограммы и напи-
сания отд. слов и выражений (в аккад.
чтении) также продолжали применяться.
Аккад, система К. распространилась
за пределы Двуречья, приспособившись
также к языкам эламскому, хурритско-
му, хетто-лувийским, урартскому. На-
чиная со 2-й пол. 1-го тыс. до н. э. К. ис-
пользовалась в религ. и юридич. целях
лишь в отд. городах Юж. Двуречья (для
уже мертвого шумерского и сохранявше-
гося в отд. городах аккадского языков).
Формы памятников К. разнообразны
(призмы, цилиндры, конусы, каменные
плиты); наиболее распространены плит-
ки из глины. Сохранилось огромное
кол-во.текстов, написанных К.: деловые
документы, ист. надписи, эпос, словари,
науч, сочинения, религ.-магич. тексты.
Особо выделяются: 1) угаритская ал-
фавитная К. из г. Угарит (Рас-Шамры)
2-го тыс. до н. э.— приспособление др,-
семит. алфавита к письму иа глине; с
аккад. К. сходна лишь способом нане-
сения знаков; 2) иранская («др.-персид-
ская») слоговая К. 6—4 вв. до н. э.; рас-
шифровка ее начата Г. Ф. Гротефендом
в 1802, К. Лассеном в 1836 и др.; наличие
трехъязычных персидско-эламско-аккад.
надписей позволило в 50-х гг. 19 в. рас-
шифровать и аккад. К. (Г. К. Роулинсон,
Э. Хиикс, Ж. Опперт и др.). Шумер, си-
стема К. была расшифрована рядом уче-
ных в кон. 19 — нач. 20 вв., угаритская —
Шумер IV тыс. до н.э.	Шумер Ш тыс. до н.э.	Вавилония курсив II тыс. дв и.э.	Ассирия курсив 1 тыс. до Н.Э.	Шумерское значение	Вавилвно-ассирийское значение
——	н- Р—			„вода; семя, потомство; родитель"	«вода'*; „ наследник'1;
				„голова; глава; верх"	„голова, глава";
	л	№	ж	.рыба";	„рыба";
£	я	&		„ходить"; „стоять" „приносить";	„ходить"; „столть“ и тд.
—			>1^	алии „плуг"; энгар „земледелец"; УДУ„возделывать"	эпиину „плуг"; иккару „земледелец" и др.; слог пин
	$			нас „пиво"; бе „род сосуда“(7); слог бе	шикару слоги би, пи, нас. наш, гаш
	Вышел из употребления	—	—	1	—
А		&	*	кур „гора ; чужая Страна"; гин „холм"	мату „страна"; шаду „гора"; слоги мат. мад, шат, шад, мат. лат, кур, гин и тд.
Развитие клинописных знаков.
в 1930—32 Ш. Внролло, X. Бауэром и
др. Начало расшифровке архаич. шу-
мерского рисуночного письма положено
А. А. Вайманом, хеттская и урартская
К., относящиеся к аккад. системе, не
нуждались в расшифровке в собств.
смысле.
• Фридрих И., Дешифровка забытых
письменностей и языков, пер. с нем., М.,
1961; Вайман А. А., К расшифровке
протошумер, письменности, в ки.: Передне-
азиат, сборник, в. 2, М., 1966; Дьяко-
нов И. М., Языки древней Передней Азии,
М.. 1967.	И. М. Дьяконов.
КЛИШЕ (франц. сПсЬё) — см. Штамп
речевой.
КНИГОПЕЧАТАНИЕ — комплекс про-
цессов по изготовлению печатной книги.
К. предполагает печатание текста с набор-
ной формы, составленной из отд. элемен-
тов — литер. Термин «К.» обычно при-
меняется по отношению к истории изго-
товления книги. Для совр. книгопечатно-
го производства чаще используется тер-
мин -«полиграфия».
Древнейший образец бескрасочного от-
тискивания текста с помощью рельефных
форм — глиняный диск из Феста (о.
Крит, 17 в. до н. э.). Самый ранний спо-
соб воспроизведения текстов и иллюстра-
ций с переносом красочного слоя — кси-
лография, т. е. печатание с гравирован-
ной на дереве формы. Первые известные
оттиски, изготовленные ксилографии,
способом, датируются 8 в. (Корея, Ки-
тай, Япония). В Европе в 1-й пол. 15 в.
появились первые книги, оттиснутые кси-
лографии. способом, на страницах к-рых
воспроизведены иллюстрации с неболь-
шим пояснит, текстом, вписанным от
руки, а позднее — также воспроизве-
денным способом гравюры на дереве.
Первые опыты К. путем переноса кра-
сочного слоя с наборной формы на бума-
гу были предприняты в 1041—48 в Китае
Ви Шэном, изготовлявшим отд. литеры
из глины. В 15 в. в Корее были примене-
ны металлич. литеры из броизы. Возник-
новение европ. способа К. связано с
именем И. Гутенберга и относится к
40-м тт. 15 в. К. Маркс считал К. «...са-
мым мощным рычагом для создания пред-
посылок необходимого духовного разви-
тия» (Маркс К., Машины. Приме-
нение природных сил и науки, «Вопросы
истории естествознания и техники», 1968,
в. 25, с. 36). Изобретение К. сделало воз-
можным быстрое закрепление и массовое
распространение науч, исследований, ин-
формации, полученной в результате воз-
никновения новых производств и ремесел,
географич. открытий. К. способствовало
тому, что образование потеряло религ.
характер и сделалось светским, содейст-
вовало становлению и развитию лит-р
на нац. языках, унификации орфогра-
фии н графич. форм письма. Печатная
книга стала средством распространения
и пропаганды форм обществ, сознания,
орудием социальной и идеология, борьбы.
Это в значит, степени обусловлено тех-
нич. преимуществами К., и прежде все-
го тем, что оно обеспечило возможность
повторного воспроизводства текстов, мас-
совость тиражей.
В изданиях Гутенберга типограф, спо-
собом воспроизводился лишь текст, ини-
циалы и орнаментальные украшения де-
лались от руки. Первый опыт типограф,
воспроизведения орнаментики был пред-
принят П. Шёффером в 1457 на страницах
т. наз. Майнцской псалтыри. Печатная
книга с гравированными на дереве иллю-
страциями впервые выпущена в Бамберге
в 1461 А. Пфистером.
К. быстро распространилось по стра-
нам Европы: в Италии с 1465 (Субиако,
близ Рима), в Швейцарии ок. 1468 (Ба-
зель), во Франции с 1470 (Париж), в
Бельгии с 1473 (Алст), в Венгрии с 1473
(Будапешт), в Польше ок. 1473 (Кра-
ков), в Испании с 1474 (Валенсия), в
Чехословакии (Пльзень) и Англии (Вес-
тминстер) с 1476, в Австрии (Вена) и
Дании (Оденсе) с 1482, в Швеции с 1483
(Стокгольм), в Португалии с 1487 (Фа-
ру). Значит, центром К. в 15 в. становит-
ся Венеция, где до 1500 было основано
ок. 150 типографий. Первые книги слав,
глаголич. шрифта (см. Глаголица) были
напечатаны в 1483, кирилловского шриф-
та (см. Кириллица) — в 1491 (Краков,
типограф Ш.Фиоль).Крупнейшие типогра-
фы 15 в.: Шёффер, А. Кобергер (Герма-
ния), Э. Ратдольт (Германия — Италия),
Н. Иенсон, А. Мануций, У. Ган (Ита-
лия), И. Амербах, И. Фробен, Н. Кес-
лер (Швейцария), У. Кэкстон (Англия).
Мануций в 1490 в Венеции объединил
вокруг себя знатоков греч. яз. и из-
давал др.-греч. авторов с тщательной
текстологич. подготовкой печатаемых
соч.
До 1500 примерно в 260 городах Евро-
пы возникли типографии; было напеча-
тано ок. 40 тыс. книг общим тиражом св.
10 млн. экз. Книги, изданные в Европе
до 1 яив. 1501, называются инкуна-
булами. В 16—17 вв. в Европе сло-
жились типографско-издат. династии
Этьеииов (Франция), Плантенов (Бель-
гия), Эльзевиров (Нидерланды). Робер
Этьенн Первый, в частности, составил и
издал толковый словарь лат. яз.— «Сок-
ровищница латинского языка» (т. 1—2,
1531). Среди фундаментально подготов-
ленных текстологически и снабженных
науч, аппаратом изданий Эльзевиров
(их книги по имени издателей называются
«эльзевирами») — труды по араб, и др.-
евр. языкам.
В 1517 белорус, просветитель Ф. Ско-
рина напечатал книги кирилловским
шрифтом в Праге, а в 1522 основал в
Вильне (ныие Вильнюс) первую типогра-
фию. Возникновение К. в Москве дати-
руется ок. 1553, когда появилась т. наз.
анонимная типография, выпустившая ие
менее 7 изданий. В 1564 Иван Федоров и
Петр Мстиславец закончили печатать
первую точно датированную рус. печат-
ную кн. «Апостол». Иван Федоров напе-
чатал в Москве также два издания «Ча-
совиика», затем в 1566 переехал в Заблу-
дов (ныне на терр. ПНР), где в 1568—
1569 напечатал «Учительное евангелие»
(на его страницах помещено «Слово Ки-
рилла Туровского» — первый напечатан-
ный памятник др.-рус. лит-ры) и «Псал-
тырь с Часословцем» (1569—70). Третья
типография Ивана Федорова, ставшая
первой типографией на Украине, была ос-
нована во Львове в 1573; здесь напечата-
но в 1573—74 новое издание «Апостола»,
а в 1574 —«Азбука», первый печатный
рус. учебник. Четвертая типография Ива-
на Федорова основана в 1578 в Остроге,
где в тот же год было напечатано новое
издание «Азбуки», а в 1580—81 — пер-
вое полное издание слав. Библии кпри.т-
КНИГОПЕЧАТАНИЕ 229
Диск из Феста.
ловского шрифта (т. наз. Острожская
библия).
Возникновение К. в Москве было тес-
но связано с централизацией гос. власти,
с реформационными рус. религ. течени-
ями, со стремлением правительства Ива-
на Грозного унифицировать тексты бого-
служебных книг, с гуманистич., просве-
тит. воззрениями передовых людей. При-
менительно к нуждам К. в нач. 18 в. в
России по инициативе Петра I был создан
гражданский шрифт, получивший широ-
кое распространение.
Основой печатных процессов со вре-
мен Гутенберга был ручной печатный ста-
нок, древнейшее изображение к-рого от-
носится к 1499, а первое полное технич.
описание сделано в 1607 В. Дэоико. Ре-
конструкция станка в 16 — 18 вв. своди-
лась к механизации отд. процессов, а
также к последоват. замене деревянных
частей металлическими. Первый цельно-
металлич. станок изготовил ок. 1800
Ч. Стенхоп.
Большую роль в развитии К. сыграла
т. наз. типометрия — типографская си-
стема мер, предложенная П. С. Фурнье
в 1737, усовершенствованная Ф. А. Лидо
п позднее применяемая без существ, из-
менений; с ее помощью измеряются ти-
пограф. шрифты, линейки и пробельные
материалы, а также элементы 'печатной
формы.
Резкому удешевлению иллюстриров.
печатной книги способствовало создание
в 18 в. новых репродукционных процес-
сов — торцовой ксилографии н литогра-
фии, преобладавших в К. до кон. 19 в.
В 19 в. типографская мануфактура
превратилась в машинную полиграфия,
индустрию благодаря появлению печат-
ных, наборных и брошюровочно-переп-
летных машин. Переворот в печатной
технике совершила запатентованная в
1863 У. Баллоком ротационная машина,
печатавшая с полуцилиндрич. стереотипов
(цельных рельефных копий типограф,
набора и клише) на бумажном полотне,
сматываемом с рулона; в 1869 X. Скотт
снабдил эту машину фальцевальным ап-
230 КОАФФИКС
паратом. Решающий
шаг в механизации на-
борного процесса —изо-
бретение строкоотлив-
ной машины линотип
(1886)и буквоотливной
машины монотип (1897).
В 19 в. были созданы
и фотомеханич. спосо-
бы воспроизведения ил-
люстраций — фототи-
пия. гелиогравюра, фо-
тоцинкография, авто-
типия. В нач. 20 в. со-
здан способ офсетной
печати, при к-ром крас-
ка с печатной формы
передается под давле-
нием иа промежуточ-
ную эластичную по-
верхность резинового
полотна, а с нее на бу-
магу или др. печатный
материал. Все это по-
требовало дальнейшей
рационализации набор-
ного процесса, что бы-
ло осуществлено с изоб-
ретением в кон. 19 в,
фотонаборных машин,
широко внедренных в
производство в 50—
60-е гг. 20 в. В К. на-
ступил переход к автоматич. с и с т е-
м е машин, к широкому применению
электронных счетно-решающих устройств,
электрич. и магнитным способам форми-
рования изображений, к внедрению синте-
тич. материалов.
Механизация производств, процессов
создала условия для появления в К. ряда
развитых капиталистич. стран крупных
фирм, сосредоточивших в своих руках
разл. отрасли книжного дела; первона-
чально универсальные, эти фирмы в даль-
нейшем, как правило, специализируются
в области определ. печатной продукции.
В СССР развитие К. после 1917 столк-
нулось с проблемой перестройки и, глав-
ное, значит, расширения полиграфия,
базы, к-рая была далеко недостаточна
для удовлетворения быстро растущей
потребности и печатной продукции. В. И.
Ленин поставил перед Наркомпросом
задачу «...в один год — даже при тепе-
решней нищете — дать народу... все
необходимые учебники и всех необходи-
мых классиков всемирной литературы,
современной науки, современной техни-
ки> (Поли. собр. соч., 5 изд., т. 42, с.
332). Выполнение этой задачи осложня-
лось многонац. характером сов. гос-ва,
но уже в 20-х гг. началась широкая науч,
работа по созданию новых письменностей
для ранее бесписьм. народов и усовер-
шенствованию ряда существующих пись-
менностей (см. Всесоюзный центральный
комитет нового алфавита). Это по-
требовало решения мн. технич. задач,
в первую очередь разработки значит,
кол-ва новых типографских шрифтов.
Имеющиеся в нек-рых регионах полигра-
фии. предприятия перестраивались и
расширялись, но преим. они заново соз-
давались во многих союзных и авт. рес-
публиках. В 80-х гг. в СССР действова-
ло св. 4 тыс. таких предприятий, выпус-
кающих печатную продукцию на неск,
десятках языков народов СССР, а также
на мн. иностр, языках.
* Булгаков ф. И.. Иллюстриров.
история книгопечатания и типограф, иск-ва,
т. 1. СПБ, [1889]; Щелкунов М. И.,
История, техника, иск-во книгопечатания,
М.— Л., 1926; Немировский Е. Л.,
Возникновение книгопечатания в Москве.
И. Федоров, М., 1964; его же. Начало
слав, книгопечатания. М.. 1971; Пятьсот лет
после Гутенберга. 1468—1968.	И., 1968;
его же, Иоганн Гутенберг, М.. 1980;
В. И. Ленин. КПСС о печати. Сб. до-
кументов и материалов, 2 изд.. М.. 1974;
Функе Ф., Книговедение. Ист. обзор
книжного дела, М., 1982: Во J е ns G. А. Е.,
Geschichte der Buchdruckerkunst, Hellerau —
Lpz.— В., 1930—41; Barge H., Geschichte
der Buchdruckerkunst von ihren Anfangen
bis zur Gegenwart, Lpz., (1940); Vladi-
mirovas L., Knygos istorija. Vilnius,
1979; Steinberg S. H., Five hundred
years of printing, 3 ed., Harmondsworth, 1979.
.	E. Л. Немировский.
КОАФФИКС (от лат. со—приставка,
означающая совместность, и аффикс) —
см. Аффикс.	ч
КОЙНЕ (отгреч. koine dialektos — общий
язык) — функциональный тип языка,
используемый в качестве основного сред-
ства повседневного общения с широким
диапазоном коммуникативных сфер в
условиях регулярных социальных кон-
тактов между носителями разных диалек-
тов или языков.
Первоначально термин «К.» применял-
ся в лингвистике лишь к общегреч. яз.,
сложившемуся в эллиннстич. период (4—
3 вв. до и. з.) на ионнйско-аттич. диал.
основе и служившему единым языком
деловой, науч, и худож. лит-ры Греции
до 2—3 вв., хотя уже в начале н.э. возни-
кает движение <аттикистов> (Лукиан)
против господства К., за возрождение
норм старой аттич. лит-ры; эллинистич.
К., вытеснившее древние греч. диалекты,
послужило ист. основой совр. греч. диа-
лектов, возникших после распада К. (см.
Греческий язык). В совр. социолингви-
стике К. понимается шире — как любое
средство общения (гл. обр. устного), обе-
спечивающее постоянную коммуникатив-
ную связанность иек-рого региона; раз-
личаются городские К. и К. ареала (стра-
ны). В роли К. может выступать наддиа-
лектиая форма определ. языка, развивав-
шаяся на базе одного или неск. диалектов,
а также одни из языков, представленных
в данном ареале [напр., в многоязычной
Респ. Мали в качестве К. распространил-
ся язык бамана (бамбара), имеющий иад-
диал. форму, сложившуюся как столичное
К. в Бамако]. Устные К. занимают проме-
жуточное положение между лингва фран-
ка и общенац. лит. языком (см. Литера-
турный язык); К. служит важной пред-
посылкой формирования лит. языка
(особенно городское К.). Иногда К. рас-
сматривается в одном ряду с пиджинами,
однако процесс формирования К. сущест-
венно отличен от пиджинизации, предпо-
лагающей ощутимую структурную моди-
фикацию языка-источника, тогда как К.
развивается, как правило, по линии со-
хранения и обогащения языка или
диалекта, становящегося К.; пиджин
формируется в условиях контактирова-
ния и взаимовлияния разных языков,
тогда как К. чаще всего (хотя и не всегда)
складывается на базе диалектов одного
языка или на базе близкородств. языков,
в отд. случаях пиджин может приобрести
функции К., развиваясь затем в сторону
креольского языка (см. Креольские язы-
ки). Кроме устных возможны также пись-
менные К., иапр. латынь как иауч.-
письменный К. в ср.-век. Европе.
* Десницкая А. В., Наддиалектные
формы устной речи и их роль в истории язы-
ка. Л.. 1970; М е i I 1 е t A., Aperqu d’une
histoire de la langue grecque, P., 1975.
____	В. А. Виноградов.
КОЙСАНСКИЕ ЯЗЫКИ—макросемья
языков Африки (по классификации
Дж. X. Гринберга). Совр. К. я. распрост-
ранены на терр. ЮАР, Намиоии и на
Ю.-В. Анголы. Небольшие группы языков
этой макросемьи распространены в Танза-
яии. Предполагается, что народы, говоря-
щие на К. я., являются автохтонным на-
селением не только Южной, но и Вост.
Африки и были вытеснены на Ю. и
Ю.-З. континента миграционными волна-
ми бантуязычных народов. Подтверж-
дением таких предположений служат ар-
хеологии. данные, а также то, что на терр.
Танзании сохранились этнич. группы, го-
ворящие на К. я.
Макросемья К. я. делится на 2 семьи —
готтентотскую и бушменскую. Бушмен,
языки Юж. Африки включают 5 языко-
вых групп: 1) кунг с языками кунг, ссу
гхасси, каукау, 1о1кинг; 2) нгусан с
диалектами; 3) ауни с языками ауни, кха-
тия, какиа; 4) кхоманн с диалектами; 5)
язык хадза (хатса), на к-ром говорит
народ хадзапи (Танзания). Готтентот,
языки включают 5 групп: 1) кхой с
языками нама, кора (корана), гриква;
2) нхауру (нарон) с диалектами; 3) кве
с языками демиса, чумакве-шуакве;
4) чу с языками хиочувау (хичваче) и
хаичу-вау; 5) сандаве (сандави) (Тан-
зания). Кроме классификации Грин-
берга, к-рый исходит нз генетич. единства
К. я., известна гипотеза Э. О. Дж. Вест-
фаля о том, что существуют генетически
самостоят. группы — сандаве-готтеитот-
ские и бушмено-хадза языки.
Генетич. единство К. я. не исключает
различий бушменских и готтентотских
языков на разных уровнях, вплоть до
типологич. характеристик. Готтентот,
языки типологически могут быть отнесе-
ны к языкам флективного типа, бушмен-
с»ие имеют нек-рые черты изолирующих
языков. В обеих семьях достаточно пред-
ставлены элементы агглютинации.
Фонетич. структура К. я. характеризу-
ется наличием т. наз. щелкающих зву-
ков, т. е. двухфокусных имплозивных
смычных согласных: зубно-заднеязыч-
ных, альвеолярно-заднеязычных, боко-
вых-заднеязычных, губно-губных задне-
язычных (последние только в бушмен-
ских), каждый из к-рых имеет приды-
хат., зйективный, огласов. и назализов.
варианты. Щелкающие звуки обычно за-
нимают инициальную позицию в корне.
Так, более 70% глагольных и адъектив-
ных корней в готтентот, языках начина-
ются со щелкающих звуков. В бушмен-
ских щелкающие встречаются реже, ср.,
напр., языки кунг(18%)и корана (44%).
Система вокализма в обеих семьях со-
стоит из а, е, i, o/u.
Структура корней глаголов, имен су-
ществительных и прилагательных в К. и.
двусложная, притом что корень, как пра-
вило, начинается на щелкающий или к.-л.
другой согласный. Структура слога V,
Cv, CCV, CCCV. Нек-рые из готтентот,
языков, напр. нама, обладают тонами;
низкий, высокий, средний, нисходящий,
восходящий.
Осн. чертами морфологии имени К. и.
являются наличие рода (муж., жен., ср.,
обозначаются суффиксами) и числа (ед.,
дв., мн.). В разных языках макросемьи
они реализуются по-разному; наиболее
регулярно — в готтентот, языках, напр.
в нама: кхое-b ‘мужчина’, кхое-s ‘жен-
щина’, kxoe-b ‘человек’; kxoe-kxa ‘двое
мужчин', kxoe-ra ‘две женщины’ и ‘два
человека’; kxoe-ku ‘мужчины’, kxoe-ti
‘женщины’, kxoe-n ‘люди’. В нек-рых
бушмен, языках обнаруживаются парал-
лели этим категориям, напр. в нарон:
kwe-ba ‘мужчина’, kwe-sa ‘женщина’;
kwe-сэга ‘двое мужчин’, kwe-Jara ‘две
женщины’; kwe-ci нлн kwe-//kwa ‘мужчи-
ны’, kwe-si ‘женщины*.
В посессивных конструкциях обладае-
мое предшествует обладателю; использу-
ется посессивная частица di. В готтен-
тот. языках отмечаются прямой и косвен-
ный падежи с суффиксными показателями
-i для прямого (субъектного) и -а дли кос-
венного (объектного). Глагольное спряже-
ние в К. я. осуществляется при помощи
независимых формантов, к-рые распола-
гаются после местоимений. Показатели
времени и др. категорий глагола в боль-
шинстве случаев фонетически единообраз-
ны. Так, иапр., показателю прош. вр.
изъявит, наклонения ko(go) в нама соот-
ветствует ко в кунг, нарон, ауни; показа-
тель длительности действия ге характе-
рен как дли нама, так и для нарой и т. п.
Личные местоимения в К. я. состоят
нз двух элементов — префикса и основы,
напр. sa-ts ‘ты, мужчина’, где sa- — пре-
фикс, -ts — основа; в готтентот, языках
они обладают категориими числа (ед.,
дв. и мн.) и рода (муж., жен., общего в
большинстве языков, только муж. и жен.
в нарой). Указат. местоимении в гот-
тентот. языках и в большинстве бушмен,
языков обладают категорией рода, к-рый
выражается при помощи вффиксов, при-
соединяемых к основе.
В синтаксисе бушменских и готтентот-
ских языков наблюдаются значит, разли-
чия: в готтентот, языках имеется, в от-
личие от бушмен, языков, согласование
подлежащего со сказуемым. Различен
также порядок членов простого предло-
жении; в готтентот, языках SPO, в буш-
мен. языках SOP.
К. я. бесписьменные, за исключением
нама (см. Готтентотские языки). К. и.
в целом — наименее изученные среди
афр. языков. Описания отд. языков по-
являются в нач. 20 в. Основы научного
их изучения были заложены работами
Д. Ф. Блик. В дальнейшем структура
К. я., гл. обр. фонетическая, привле-
кала внимание отд. исследователей —
К. Майнхофа, Н. С. Трубецкого, Р. Сто-
пы. Обзор осн. черт К. я. в целях пост-
роения генетич. классификации имеется
в работах Гринберга и Вестфаля.
• В 1 е е k D. F., The Naron. A Bushman
tribe of the Central Kalahari, Camb., 1928;
e e ж e. Comparative vocabularies of Bushman
languages, Camb., 1929; Beach D. M.,
The phonetics of the Hottentot languages,
Camb., 1938; Westphal E., The Non-
Bantu languages of Southern Africa, в кн.;
T u c k e r A., Bryan M., The Non-Bantu
languages of North-Eastern Africa. Supple-
ment. v. 3, Oxf., 1956; Greenberg J.,
The languages, of Africa, Bloomington, 1963;
см. также лит. при статьях Бушменские язы-
ки. Готтентотские языки. Н. В. Охотина.
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ МЕТОДЫ в
изы кознании — использование под-
счетов и измерений при изучении язы-
ка и речи. В той мере, в какой К. м.
опираются на матем. статистику, они мо-
гут быть названы ста т и ст и ч. ме-
тодами. Как и все матем. методы,
К. м. могут применяться к объектам са-
мой разной природы, поэтому в яз-зна-
нии они используются для анализа еди-
ниц любого уровня. Во ми. сферах яз-
зиания применение К. м. ничем не отли-
чается от применения их в др. науках.
Напр., экспериментальная (инструмен-
тальная) фонетика использует тот же
матем. аппарат, что и физика. Примене-
ние выборочных методов статистики в
из-знании аналогично их применению в
других естественных и социальных нау-
ках. В психолингвистике и социолинг-
вистике, где обрабатываются мнения ин-
формантов, применяются те же методы
конструирования шкал, что и в психоло-
гии и социологии.
Вместе с тем в яз-знании возникают
специфич. аспекты применения К. м.,
связанные с противопоставлением языка
и речи. Непосредственно к системе языка
К. м. применяются крайне редко и огра-
ничиваются гл. обр. лексикой (коли-
честв. изучение этимологич. состава сло-
варя, процессов словообразования, рас-
пространенности разных типов полисе-
мии). К. м. используются также в срав-
нит.-ист. яз-зиании (см. Глоттохроноло-
гия).
Осн. объектом применения К. м. обыч-
но является речь, точнее, текст. Коли-
честв. показатели дают определ. инфор-
мацию о самих текстах. На том факте,
что различия между языковыми стиля-
ми и жанрами носят преим. статистич.
характер, основана т. наз. статистич. сти-
листика. Возможность через лексику ко-
личественно отражать тематич. отнесен-
ность текстов изыка важна для нек-рых
приложений лингвистики (напр., н ин-
форматике). Широкое применение К. м.
для описания и классификации текстов
(напр., при атрибуции текстов, в частно-
сти при установлении авторства аноним-
ных или псевдонимных текстов) связано
с тем, что большинство двусторонних еди-
ниц и конструкций изыка могут служить
основой для различения текстов или для
их квалификации.
С др. стороны, К. м., примененные к
текстам, открывают путь к изучению са-
мого изыка, поскольку сегменты текстов,
являющиеся объектами подсчетов, соот-
несены с единицами языка. К. м. позво-
ляют количественно описывать поведение
разл. языковых единиц (фонем, букв,
морфем, слов) в тексте: частоту употреб-
ления единиц, их распределение в текс-
тах разного жанра, сочетаемость с др.
единицами и т. п. Одновременно накапли-
вается обобщенная количеств, информа-
ция о классах единиц, о языковых кон-
струкциях (напр., данные о средней дли-
не слова или предложения, о частоте
употребления к.-л. грамматич. форм в
тех или иных синтаксич. функциях и
т. п.). Такай информация углубляет опи-
сание единил языка. Напр., простая кон-
статации наличия форм им. падежа ед.
числа личных местоимений в англ., рус.
и лат. языках недостаточна для выявле-
нии типологич. различий, если не учиты-
вать количеств, различия в текстовом
поведении соотв. единиц: почти абсолют-
ная необходимость местоимения при гла-
голе в англ, яз., его обычность — в рус.
яз. н редкость и стилистич. маркирован-
ность — в лат. яз. Т. о., создается перс-
пектива превращения обычной структур-
ной модели языка в структурно-вероятно-
стную модель, в к-рой учитываются ре-
зультаты статистич. анализа текстов
(в этой модели единицы языка облада-
ют «весом», измеряемыми оказываются
языковые противопоставления и связи).
Структурно-вероятностная модель отли-
чается .большей реалистичностью, осо-
бенно эффективна она в диахронич. и
типологич. исследованиях (напр., при
сличении и обработке исторически после-
доват. текстов).
Соединение статистич. методов с идея-
ми дистрибутивного анализа легло в ос-
нову дистрибутивно-стати-
стич. анализа, описывающего
структуру языка и структуру текста на
основе очень ограниченной исходной ин-
формации (напр., принимая за данное
письм. текст без к.-л. сведений о его
семантике). В этом случае единицы языка
и их отношения выделяются в процессе
этого анализа, а не используются как го-
товый материал.
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ 231
К. м. в яз-знании предполагают насле-
дование обширных массивов текстов, поэ-
тому для их применения большое значение
приобретают средства доступа к тексто-
вым данным, допускающие многократное
к ним обращение. К таким средствам от-
носятся базы данных, хранимые в ЭВМ,
издания, подготовленные с помощью
ЭВМ (частотные словари, конкордан-
сы — словари, фиксирующие все контек-
сты употребления слова, и т. п.).
Создание машинных фондов нац. язы-
ков (см. Автоматическая обработка тек-
ста) расширяет возможность изучения
изыка, особенно с помощью К. м.
* Аил рее в Н. Д., Статистико-комби-
наторные методы в теоретич. и прикладном
языковедении. Л., 1967; Головин Б. Н.,
Язык и статистика, М., 1971; Алексе-
ев П. М., Статистич. лексикография, Л.,
1975; Шайкевич А. Я., Дистрибутивно-
статистич. анализ в семантике, в кн.: Прин-
ципы и методы семантич. исследоваиий, М.,
1976; Пиотровский Р. Г., Бекта-
ев К. Б., Пиотровская А. А., Ма-
тем. лингвистика, М., 1977; Квантитативная
типология языков Азии и Африки, Л., 1982;
Guiraud Р., Problemes et methodes de la
statistique linguistique, Dordrecht. [1959].
А. Я. Шаикевич.
КОМБИНАТОРНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
ЗВУКОВ — фонетические изменения,
возникающие в результате влиянии зву-
ков друг на друга в потоке речи. Осн. ви-
ды: аккомодация, ассимиляция, дисси-
миляция. На ассимилятивной и диссими-
лятивной основе могут происходить фоне-
тич. явления, к-рые традиционно также
относит к К. и. з.: эпентеза, диэреза
(выпадение звуков: рус. «честиый»>
[ч’ёсньп], англ. I ат>Гт, франц. 1е
ami>l'ami и т. п.), гаплология, метатеза.
С фонологич. точки зрения К. и. з. при-
водят к возникновению либо модифика-
ций фонем (иначе — аллофонных вари-
антов, комбинвторных оттенков), к-рые
никогда не выступают в данном изыке
как фонемно противопоставленные, либо
фонетических, или живых, чередований
фонем, образующих фонемные ряды.
Напр., в рус. яз. ассимилицня шумных
согласных по глухости — звонкости дает
в результате чередовании фонем («лод-
ка — лодочка» т||д, «просьба — просить»
з’||с’), а возможное ассимилятивное ог-
лушение сонанта перед глухим шум-
ным — модификацию («масте[р]скаи»,
«за[м]ша»), т. к. в системе фонем рус. яз.
отсутствуют глухие сонанты. Однако воз-
можна иеодиозначиаи трактовка понятий
модификации и чередования фонем в
разл. фонологич. школах. Степень под-
робности описания фонетич.характеристик
аллофонов определяется целями лингви-
стич. исследования.
Одна из причин К. и. з.— артикуля-
ционная связанность звуков, особенно
соседних, приводящая к тому, что рекур-
сия (окончание артикуляции) предшеству-
ющего звука взаимодействует с экскур-
сией (началом артикуляции) последующе-
го. Вследствие этого происходят качеств,
изменения; напр., артикуляции, харак-
терная только для одного из звуков, рас-
пространяется и на другие: назализуется
гласный, следующий за носовым соглас-
ным («нос», «мы»), смягчается согласный
перед мягким («кости» — ср. «косточка»).
В зависимости от направлении влияния
звуков друг на друга различают регрес-
сивные и прогрессивные К. и. з. Меха-
низм регрессивных заключается
в предвосхищении артикуляции последую-
щего звука, в подготовке ее одновремен-
232 КОМБИНАТОРНЫЕ
но с артикуляцией предыдущего, если со-
отв. произносит, орган оказывается сво-
бодным. Напр., согласный перед огуб-
ленным гласным приобретает дополнит,
губную артикулицию: «[t’Jom», <[с°]уп».
Механизм прогрессивных К. и.
з. основан иа менее распространенной
тенденции — инерции сохранить нек-рые
элементы артикуляции предыдущего
звука при произнесении последующего.
Напр., в диал. «Ваньки < Ванька» пала-
тализация согласного распространяется и
на соседний согласный.
Действие артикуляционного механизма,
т. е. физиология, фактора, вызывающего
К. и. з., направляется и ограничивается
системно-языковым фактором: взаимо-
влияние звуков проявляется лишь в том
случае, если при этом не нарушаются су-
ществующие в языке фоиематич. отноше-
нии. Напр., во франц, яз. (в отличие от
русского) носовые гласные существуют
как особые фонемы, поэтому полная на-
зализация гласного между носовыми сог-
ласными возможна в рус. яз. («мама»
[мамъ]), но невозможна во франц, яз.
(mamanfmama]). Однако и в случае сход-
ства фоиематич. отношений в разных язы-
ках при одинаковых артикуляционных
предпосылках происходят разл. К. и. з.
Напр., в рус. и англ, изыках глухие шум-
ные согласные фонематически противо-
поставлены звонким, однако полное
озвончение глухого перед звонким харак-
терно для рус. яз.: ср. англ, setback
[setbask] — рус. «отбор» [адббр]. Таким
образом, К. и. з. определяются приняты-
ми в каждом языке правилами, находя-
щимися в тесной связи с особенностями
артикуляционной базы данного языка.
Правила могут учитывать и нек-рые мор-
фологич. характеристики: иапр., в рус.
яз. сочетание согласных «тс» сливается
в аффрикату [ц] на стыке корня и суф-
фикса, но ие иа стыке приставки и кор-
ня, ср. «братский», «моетси» и «отсыпать»,
«отсветы». Отражение в системе правил
К. и. з. особенностей условий общения,
стиля и темпа произнесения, возрастных
и социальных характеристик говорящего
в т. п. объясняет наличие в языке орфоэ-
пич. дублетов. Напр., в рус. изыке т. наз.
факультативное смягчение согласных
(«по[с’п’]еть — по[сп’]еть», «бо[м’б’]
ить— бо[мб’] ить») более вероятно в речи
старшего поколении. Правила К. и. з. мо-
гут учитывать и частоту употребления лек-
сич. единиц в речи (ряд К. и. з. более ве-
роятен в широко употребит, словах, иапр.
«когда»>[када] в разг, речи — ср. «иног-
да», «всегда»), и степень освоенности сло-
ва языком.	И. А. Грязнова.
КОМИ — название современного лите-
ратурного коми-зырянского языка, при-
нятое в советской лингвистической лите-
ратуре. Общее самоназв. народа — «ко-
ми» и языка — «коми», бытующее в разг,
речи народа коми (в прошлом коми-зы-
рян) и коми-пермиков, свидетельствует о
былом единстве двух близкородств. язы-
ков. После 1917, в связи с консолидацией
как коми (в прошлом коми-зырииского),
так и коми-пермяцкого этносов, развились
два лнт. языка (см. Коми-пермяцкий
язык). .	_ Р. М. Баталова.
КбМИ-ЗЫРЯНСКИИ ЯЗЫК (коми
язык) — один из пермских языков (см.
также Финно-пермские языки). Распро-
странен в Коми АССР, частично на Коль-
ском п-ове, в Ямало-Ненецком и Ханты-
Мансийском авт. округах РСФСР. Чис-
ло говорящих 327 тыс. чел. (1979, пере-
пись).
Имеет присыктывкарский, нижневы-
чегодский, верхневычегодский, средне-
сысольский, верхиесысольский, вымский,
лузско-летский, ижемскнй, печорский 
удорский диалекты.
Для К.-з. я,, в отличие от коми-пер-
мяцкого, характерно сохранение звука 1
во всех диалектах, тенденция ставить
ударение иа 1-м слоге, отсутствие коми-
татива в падежной системе большинства
диалектов, а также системы внешне-ме-
стных (указывающих иа то, что действие
происходит на поверхности кого-либо или
чего-либо) и приблизительно-местных
(указывающих на то, что действие про-
исходит вблизи кого-либо или чего-либо)
падежей, наличие лично-притяжат. суф-
фиксов в инфинитивных формах глагола,
звательной формы существительных на
-бй.
До 1917 у коми-зырян не было единого
лит. языка, религ. лит-ра издавалась
иа ижем., средиесысольском, иижневы-
чегод. диалектах. Лит. язык сложился
после 1917 на основе присыктывкар. диа-
лекта.
Письменность была создана миссионе-
ром Стефаном Пермским (Степаном Хра-
пом) во 2-й пол. 14 в. (см. Древнеперм-
ская письменность). В 17 в. она была вы-
теснена письменностью иа основе славя-
но-рус. графики. После 1917 создана но-
вая система графики: с 1918 использо-
вался рус. алфавит, с 1920 применялся
т. наз. молодцовский алфавит (система
значительно измененных графем рус.
яз.) и фоиематич. система письма, в нач.
30-х гг. произведена латинизация алфави-
та, в кои. 30-х гг. введен рус. алфавит
с нек-рыми дополнит, буквами (i, б).
* Совр. коми язык, ч. 1—2, Сыктывкар,
1955—64; Лыткин В. И., Ист. грамма-
тика коми языка, ч. 1, Сыктывкар, 1957;
его же. Коми-зырян, язык, в кн.: Языки
народов СССР. т. 3. М.. 1966.
Тимушев Д. А., Колегова Н. А.,
Коми-рус. словарь. М., 1961; Fokos-
Fuchs D., Syrjanisches Worterbuch, Bdpst,
1959.	P. M. Баталова,
КбМИ-ПЕ PM ЙЦКИИ ЯЗЫК —один
нз пермских языков (см. также Финно-
пермские языки). Распространен в Коми-
Пермяцком авт. окр. РСФСР, иа С.-В.
Кировской и Пермской областей, в раз-
ных р-иах Сибири. Число говорящих
151 тыс. чед. (1979, перепись). Имеет 4
наречия: южное (включает кудымкарско-
иньвенский, нижнеиньвеиский, оньков-
ский, нердвинский диалекты), северное
(кочевский, косинско-камский, мысов-
ский, верхлупьинский диалекты), вер-
хиекамское и коми-язьвинское. В отличие
от коми-зырян, языка для К.-п. я. ха-
рактерно наличие вэовых (т. е. не имею-
щих звука I) и безвэового (т. е. не имеющего
звука V как фонемы) диалектов, морфо-
логизация и фоиологизация ударения,
развитие системы внешне-местных и при-
близительно-местных падежей, наличие
комитатива, исчезновение исконных чис-
лительных.
Становление лит. изыка начинается о
1918. С кои. 30-х гг. в его основе лежит
кудымкарско-иньвен. диалект, в к-рый
введены звуки 1 и V для сближения двух
осн. наречий — северного и южного.
До 1917 на К.-п. я. появилось неск.
учебных книг, к-рые были изданы на
разных диалектах (графика кирилличе-
ская). В 1918 создан алфавит на основе
рус. графики, с 1920 использовался т.
наз. молодцовский алфавит (система зна-
чительно измененных графем рус. яз.),
с иач. 30-х гг. в основе алфавита латин-
ская, с кои. 30-х гг.— рус. графика с вве-
дением дополнит, букв (i, б).
* Коми-пермяцкий язык, Кудымкар, 1962;
Л ы т к и и В. И., Коми-пермяцкий язык,
о кн.: Языки народов СССР, т. 3. М., 1966;
Баталова Р. И., Коми-пермяцкая диа-
лектология, М., 1975.
[Баталова Р. М.. Кривощек о-
ва-Гавтман Л. С.], Коми-пермяцко-
рус. словарь. М., 1985. Р. М. Баталова.
КОММУНИКАЦИЯ (лат. communica-
tio, от communico — делаю общим, свя-
зываю, общаюсь) — общение, обмен мыс-
лями, сведениями, идеями и т. д.— спе-
цифическая форма взаимодействии людей
в процессе их позиавательно-трудовой де-
ятельности. В отличие от К. живот-
ных (биологически целесообразного сов-
местного поведения, направленного на
адаптацию к среде и регулируемого, в
частности, сигнализацией), человеческие
SopMbi К. характеризуются гл. обр.
ункционированием языка — «важней-
шего средства человеческого общения»
(В. И. Ленин). В коммуникативной функ-
ции язык проявляет свою орудийно-зна-
ковую сущность, благодаря чему К. ста-
новится важнейшим механизмом станов-
ления индивида как социальной лично-
сти, проводником установок данного со-
циума, формирующих индивидуальные
и групповые установки. Индивидуальные
мотивации и формы поведения могут быть
приняты социумом, если они представля-
ют собой вариации в определ. границах;
К. является средством коррекции асо-
циального проявления индивида или груп-
пы. Будучи социальным процессом, К.
служит формированию общества в це-
лом, выполняя в нем связующую функ-
цию.
К. складывается из коммуника-
тивных актов (единица К.), в
к-рых участвуют коммуниканты,
порождающие высказывания (тексты)
и интерпретирующие их. Начальный и
заключительный этапы К. средствами
нац. языка (порождение и интерпретация
текста, понимание) восходят к механиз-
мам внутренней речи, ее глубинным
структурам иа уровне УПК (универ-
сально-предметный код мышления, по
Н. И. Жиикииу), где нац.-языковая спе-
цифика нейтрализована общечеловечес-
кими схемами смыслообразования. Нап-
ротив, в поверхностных структурах
собственно К. эксплицируется высказы-
вание (текст), где все составляющие об-
разуют нац.-языковой вербализованный
продукт, призванный информировать о
к.-л. идеях, интересах, эмоциях коммуни-
кантов. В К. при непосредств. общении
коммуникантов входят и невербальные
компоненты, иапр. жесты, мимика и т. п.
(см. Кинесика). К. в любом случае обус-
ловлена экстралиигвистич. факторами
(ситуативная конкретность, пресуппо-
зиция, нац.-культурная традиция). К.
может осуществляться средствами вто-
ричных семиотич. систем («языки наук»,
музыкальная нотация, правила игр, аз-
бука Морзе, языки программирования в
диалоге с ЭВМ) или же средствами «пер-
вичных языков» (пантомима, система
жестов). Понятие К. используется также
в теории информации, в исследованиях,
разрабатывающих проблему «искусств,
интеллекта», задачи создания диалоговых
систем «человек — компьютер». При
этом К. понимается как синоним «об-
щения». Математический и технич. под-
ход к проблематике К,, наблюдаемый в
концепциях К. Э. Шеннона, К. Черри и
большинства зарубежных кибернетиков,
создававших компьютеры 1—3-го поколе-
ний, ограничивал содержание К. машин-
ными возможностями, условиями функ-
ционирования технич. систем. Последую-
щие проекты и реализации компьютеров
4—5-го поколений показали в ходе их
теоретич. обсуждений (Н. Нильсон,
Д. А. Поспелов, А. Эндрю, Дж. Симонс и
др.), что при любой форме К. человече-
ского типа или даже ее машинной имита-
ции невозможно ограничиваться понима-
нием К. в связи с «кодом», «шумом» (по-
мехами в «каналах связи»), «информа-
цией» и ее «трансляцией». При таком по-
нимании игнорируются и факт включен-
ности любого коммуникативного акта в
совместную деятельность (речевая дея-
тельность, т. о., представляется самодов-
леющей), и все существенные составляю-
щие К., влияющие иа выбор конкретных
средств «кода», на порождение самой «ин-
формации» и на способы и результаты ее
интерпретации, на процесс коллективной
деятельности и на функции когнитивных
структур.
* Бодуэн де Куртенэ И. А.,
Введение в языковедение, 5 нзд., [П. 1, 1917;
Поливанов Е. Д., Лекции по введению
в яз-знание и общей фонетике, Берлин, 1923;
А. А. Шахматов. 1864—1920. Со. статей и
материалов, М.— Л., 1947; Шеннон К.,
Работы по теории информации и киберне-
тике. пер. с англ., М., 1963; Шубин Э. П.,
Языковая коммуникация и обучение иностр,
языкам, [М., 1972); Черри К., Человек
и информация, пер. с англ., М., 1972; Основы
теории речевой деятельности, М., 1974;
Леонтьев А. А., Психология общения,
Тарту, 1974; Попов Э. В., Общение
с ЭВМ на естеств. языке, М., 1982; Ниль-
сон Н., Принципы искусств, интеллекта,
М., 1985; Поспелов Д. А., Предисловие
редактора к кн.: Эндрю А., Искусств,
интеллект, пер. с англ., М., 1985; Си-
монс Дж., ЭВМ пятого поколения: ком-
пьютеры 90-х годов, пер. с англ., М., 1985;
Skinner В., Verbal Behavior, N. Y.,
[19571; Slama-Cazacu T., Comunicarea
in procesul muncii, Buc., 1964; Ritchie M.
[e. d.], The relationship of verbal and nonverbal
communication, The Hague — P.— N. Y.,
1981.	И.Н. Горелов.
КОММУТАЦИЯ (от лат. commutatio —
перемена) — такое отношение между дву-
мя знаками языка, при к-ром единицы
плана выражения данных знаков находят-
ся в таком же соответствии, как и едини-
цы плана содержания этих же знаков.
Понятие «К.» введено Л. Ельмслевом в
1935 для определения осн. парадигматич.
отношения между знаками языка в глос-
сематике. Он разработал к о м м у та-
ционный тест — операцию вы-
делении наименьших элементов (т а к-
с е м) как в плане выражения, так и в
плане содержания. Принцип миним. пар
пражской лингвистической школы и
метод выделения дифференциальных
призиаков фонем входят в коммутацион-
ный тест в плане выражения как состав-
ная часть. В «Пролегоменах к теории язы-
ка» Ельмслева проводится различие меж-
ду К. знаков и К. составляющих знака
(«фигур»), поскольку только знак в целом
имеет план содержания и план выраже-
ния. В случае «фигур» таксемы коммути-
руют в способности быть составляющими
знака. Напр., планы выражения слов
«моль» и «ноль», «ноль» и «нуль» различа-
ются, как и слов «роль» и «руль». Однако
планы содержания этих знаков находятси
в разных отношениях; для первой и пос-
ледней пар можно констатировать отно-
шение различения, и, следовательно, зна-
ки «моль», «ноль», «роль» и «руль» на-
ходятся в отношении К. друг к другу; для
пары «ноль» и «нуль» планы содержания
совпадают, и эти единицы остаются ва-
риантами одного знака, они не коммути-
руют друг с другом,
Коммутационный тест применяется на
всех уровнях анализа — и для плана со-
держания, и для плана выражения. При
нек-рых условиях К. между двуми инва-
риантами исчезает — происходит нейт-
рализация (по терминологии пражской
школы), тогда, по терминологии глоссе-
матики, возникает синкретизм.
к-рый проявляется как импликация, ес-
ли он проявляется в элементе, совпадаю-
щем с одним из сиикретизирующих
(напр., рус. [р] и [Ь] в конце слова совпа-
дают в [р]), или как слияние (фузия), ес-
ли он проявляется в элементах, совпадаю-
щих со всеми синкретизирующими эле-
ментами (напр., дат. [р] и [Ь] в конце сло-
ва свободно варьируют), или в элементах,
не совпадающих ни с одним из синкре-
тизирующих элементов (иапр., рус. [А]
в безударных слогах из [о] и [а]). Особый
случай синкретизма — латентность,
т. е. синкретизм между таксемой и ее
отсутствием (напр., франц, [z] в конце
слова, к-рый проявляется только перед
словом с гласной ииициалью). В отличие
от понятия нейтрализации синкретизм не
требует общих призиаков, по к-рым дан-
ные единицы противопоставляются всем
остальным единицам изыка; с др. сторо-
ны, синкретизм в фоиологии предпола-
гает морфоиологич. чередования и пото-
му исключает из рассмотрения в таком
аспекте случаи типа нейтрализации глу-
хих и звонких после начального [s] в
англ, или дат. языках. При наличии мор-
фоиологнч. чередования синкретизм счи-
тается разрешимым (ср. рус. «вода —
вбды»), при его отсутствии — неразреши-
мым (ср. рус. «баран», «стакан»).
Понятие коммутационного теста при-
нято во многих совр. направлениях яз-
знания. Развитие идей и методики ком-
мутационного теста связано с именами
Э. Фишер-Йёргеисен, выявившей роль
фонетич. сходства двусторонних единиц
и миним. последовательностей, М. Кло-
стер Енсеиа, разработавшего методику
статистич. обработки данных коммута-
ционного теста и получившего важные ре-
зультаты по социофоиетике и градуально-
сти фонологич. изменений в языке, и
У. Лабова, перенесшего методику ком-
мутационного теста в сферу изучения пси-
хофонетич. явлений.
* Ельмслев Л., Пролегомены к тео-
рии языка, пер. с англ., в кн.: НЛ. в. 1. М.,
1960; Лекомцев Ю. К., Принцип комму-
тации, в его кн.: Структура Вьетнам, простого
предложения, М., 1964; его же. Планы язы-
ка, в его кн.: Введение в формальный язык
лингвистики, М., 1983; Hjelmslev L.,
On the principles of phonematics, в кн.: Pro-
ceedings of the II International Congress of
phonetics science, London, 1953, Camb., 1936;
его же, La stratification du langage.
«Word», 1954, v. 10, № 2—3; его же, Re-
sume of a theory of language, Cph., 1975;
Fischer-Jorgensen E.. The commu-
tation test and its application to phonemic
analysis, в сб.: For Roman Jakobson, The
Hague, 1956; Kloster Jensen M.,
Tonemicity, Bergen, 1961; L a b о v W.,
On the use of the present to explain the past,
в кн.: Proceedings of the XI International
Congress of Linguists, Bologna —Florence, 1972,
Bologna, 1974.	Ю. К. Лекомцев.
КОМПАРАТИВИСТИКА (от лат. com-
parativus — сравнительный) — см. Срав-
нительно-историческое языкознание.
КОМПОНЕНТНОГО АНАЛИЗА МЕ-
ТОД — метод исследования содержатель-
ной стороны значимых единиц языка,
имеющий целью разложение значения на
минимальные семантические составляю-
щие. К. а. м. впервые был использован
при исследовании лексич. материала как
техника описания узкого круга лексич.
единиц (терминов родства) в разных язы-
ках (50-е гг. 20 в.). Он основан на гипоте-
зе о том, что значение каждой единицы
языка состоит из семантич. компонентов
(сем) и что словарный состав языка мо-
жет быть описан с помощью ограниченного
и сравнительно небольшого числа семан-
КОМПОНЕНТНОГО 233
тич. признаков. К. а. м. тесно связан с
системио-парадигматич. представлениями
о языке (см. Парадигматика), в частно-
сти с теорией поля, и может рассматри-
ваться как расширение и углубление ее
теоретич. и ииструментально-методич.
базы. Этот метод обнаруживает связь с
идеями Р. О. Якобсона, Л. Ельмслева
и др., считавших возможным перенесение
принципов фонологии Н. С. Трубецкого
в грамматику и семантику. На основе К.
а. м. семантич. поле определяется как рид
парадигматически связанных слов или
их отд. значений, имеющих в своем соста-
ве общий (интегральный) семантич. приз-
нак и различающихся по крайней мере
по одному дифференциальному призна-
ку. Общие и дифференциальные призна-
ки. так же как и содержащие их слова,
образуют определ. иерархия, структуры
(ср. интегральный признак «родство» и
дифференциальные признаки «пол», «по-
коление», «степень родства» в семантич.
поле родства). Один и тот же семаитич.
признак в разных семаитич. полях может
иметь разный иерархия, статус (от компо-
нента дифференциального признака до
категориального, существенного для всей
системы языка в целом), как, напр., сема
«пол», входящая в значения слов с при-
знаком одушевленности. Предполагается,
что наиболее общие категориальные се-
мантич. признаки имеют универсальную
значимость и могут быть представлены
(по-разному) во многих или во всех язы-
ках.
Характер компонентного состава лек-
сич. значения зависит от степени конкрет-
ности (абстрактности) выражаемого дан-
ным словом понятия. При компонентном
описании предметно ориентированных
слов (т. наз. денотативов типа «слон»,
«грач», «сосна») значительно повышается
роль индивидуальных (уникальных)
признаков, характеризующих только дан-
ное слово (ср. сему «наличие хобота» у
слова «слои»), а также возрастает вероят-
ность совпадения содержания семантич.
признака слова и признака предмета,
обозначенного данным словом. На этом
основании нек-рые ученые относят ком-
понентный анализ денотативов к области
внеязыковой семантики (Ж. Мунен и
ДР)-
Применение К. а. м. в синтагматике
обнаруживает ряд закономерностей функ-
ционирования слов в речи: правила се-
лекционных ограничений (Дж. Кац,
Дж. Федор), правила сложения лексич.
значений (Ю. Д. Апресян), правила се-
мантич. согласования (В. Г. Гак). На их
основе устанавливаются, в частности, ус-
ловия правильного выбора слов в слово-
сочетании, зависящие от наличия общей
семы в обеих частях словосочетания, от-
сутствия (погашения) противоречивых сем
в одной из частей словосочетания. При
этом повтор сем выступает как важное
конструктивное средство построения ре-
чи, подобное по функции др. сиитагматич.
средствам языка.
В 70—80-х гг. 20 в. К. а. м. стал приме-
няться также в грамматике, особенно в
морфологии (Е. В. Гулыга, Е. И. Шен-
дельс). В сов. яз-знании делаются
попытки компонентного анализа про-
стых и сложных предложений (работы
О. И. Москальской, В, А. Белошапко-
всй, Гака, Е. М. Вольф). Совершенст-
вуются существующие и разрабатываются
новые приемы и методы выявления се-
мантич. признаков, устанавливаются
типы их взаимосвязи. Эти приемы и ме-
234 КОНВЕРГЕНЦИЯ
тоды дополняют и расширяют К. а. м.:
методы лингвистич. эксперимента, веду-
щие начало от идей Л. В. Щербы
и А. М. Пешковского, методы оппозиции
и комбинаторики (Т. П. Ломтев), разл.
процедуры анкетирования и опроса ин-
формантов (О. Н. Селиверстова и др.),
компонентного синтеза (А. М. Кузнецов),
варьирования сиитагматич. сочетаемо-
сти слов (Апресяи и др.), метод словар-
ных дефиниций (Ю. Н. Караулов и др.),
а также психолиигвистич. эксперимен-
тальные приемы исследования.
• Кузнецов А. М., О применении ме-
тода компонентного анализа в лексике,
в кн.: Синхронно-сопоставит. анализ языков
разных систем, М.. 1971; его ж е, От ком-
понентного анализа к компонентному синте-
зу. М.. 1986; Гак В. Г., К проблеме семан-
тич. синтагматики, в кн.: Проблемы структур-
ной лингвистики, 1971. М., 1972; Сели-
верстова О. Н., Компонентный анализ
многозначных слов, М., 1975; Гулы-
г а Е. В., Ш е н д е л ь с Е. И., О компонент-
ном анализе значимых единиц языка, в кн.:
Принципы и методы семантич. исследова-
ний, М., 1976: Nida Е. A., Componential
analysis of meaning: an introduction to se-
mantic structures, The Hague — P., 1975.
А. M, Кузнецов.
КОНВЕРГЕНЦИЯ (от лат. convergo —
приближаюсь, схожусь) — сближение
нли совпадение двух и более лингвистиче-
ских сущностей. Понятие К. имеет два
аспекта — глоттогонический и структур-
но-диахронический. Глоттогони-
ческая К. — возникновение у неск.
изыков (как родственных, так и нерод-
ственных) общих структурных свойств
вследствие достаточно длительных и ин-
тенсивных Языковых контактов, а также
на базе общего для конвергирующих язы-
ков субстрата, в связи с чем различа-
ется контактная К. и субст-
ратная К., причем оба вида К. могут
совмещаться. К. охватывает либо отд.
фрагменты изыковой системы (напр., фо-
нология. систему или лексику), либо весь
язык в целом. Ареал действия К. назы-
вают конвергентной зоной; на ее основе
могут складываться т. наз. языковые сою-
зы. Понятие глоттогония. К. применимо
также к взаимному сближению диалектов
одного языка, в результате к-рого может
возникать койне.
Структурио-диахроииче-
с к а я К.— ист. процесс, приводя-
щий к уменьшению разнообразия в
системе языка вследствие исчезновения
нек-рых вариантных или инвариантных
различий, иапр. совпадение двух и более
фонем: индоевроп. *а, б, ё> иидоиран.
а. Источником структурио-диахроиич.
К. являются изменения позиционных ус-
ловий реализации языковой единицы.
Понятие К. в этом смысле было разрабо-
тано в теории диахронич. фонологии
Е. Д. Поливановым (1928) и — в иных
терминах — Р. О. Якобсоном (1930).
Существо фонологич. К. состоит в д е-
фоиологизации нек-рого фонем-
ного различия, т. е. в утрате тем или иным
различит, признаком его дифференци-
рующей функции и превращении его в
избыточный для данных конвергирующих
фонем (о типах признаков см. Фоноло-
гия). Механизм диахронич. К. в извест-
ном смысле аналогичен механизму синх-
ронии. нейтрализации, поэтому резуль-
тат К. называют иногда парадигматич.
нейтрализацией. К. наблюдается также
в грамматич. системе и имеет в принципе
тот же механизм, будучи обусловлена
такими факторами, как выравнивание по
аналогии, устранение омонимии грамма-
тич. форм и т. п. Пример грамматич.
К.— редукции падежной системы; так,
в индоевроп. праязыке противопоставля-
лись аблатив!— инструменталис — ло-
катив, к-рые в италийском свелись к оп-
позиции аблатива — локатив (вследствие
К. аблатива! и инструменталиса); в лат.
яз. происходит дальнейшая К, (аблативах
X локатив), в результате чего возникает
аблатива, вобравший в себя значения трех
индоевроп. падежей.
Понятие К. в обоих его употреблениях
тесно связано с антонимия, понятием ди-
вергенции.
• См. лит. при статьях Языковой союз,
Фонетические законы. Фонология.
В. А. Виноградов.
КОНВЕРСИЯ (от лат. conversio — изме-
нение, превращение) в грамматике
и лексике — способ выражения субъ-
ектно-объектных отношений в эквивалент-
ных по смыслу предложениях. В грамма-
тике К. проявляется в залоге (в соотно-
сит. структурах активной и пассивной
конструкций) и выражается формами
одного слова — т. наз. грамматич. кон-
версивами: «Насос накачи вает
воду в резервуар» <=> «Вода накачи-
вается насосом в резервуар»; «Коман-
дир вручил бойцу орден» <=> «Орден
вручен бойцу командиром».
В лексике К. выражается разными сло-
вами — лексич. конверсивами, передаю-
щими двусторонние субъектно-объектные
отношения и обладающими в силу этого
как минимум двумя валентностями: «На-
ши хоккеисты превосходят со-
перников в скорости» <=> «Соперники
уступают нашим хоккеистам в ско-
рости»; «Сестра старше брата»
«Брат моложе сестры»; «В. В. Виног-
радов — ученик Л. В. Щербы» о
«Л. В. Щерба — учитель В. В. Ви-
ноградова»; «Я стою перед вами» о
«Вы стоите за мной».
Представляя в тексте одно и то же дей-
ствие или отношение в разных, обратных,
направлениях — от одного участника
ситуации (А) и другому (В) и наоборот,
конверсивы употребляются в соотносит,
конструкциях соответственно с прямой
и обращенной ролевой структурой: при
преобразовании по К. субъект и объект
мениются в предложении ролями. Такие
высказывания обладают одинаковой
предметной отнесенностью и использу-
ются как сиионимич. средства языка,
с помощью к-рых может подчеркиваться
различие в актуальном членении пред-
ложения. Сами конверсивы имеют обрат-
ные по характеру значения, часто несов-
местимые, когда источником конверси-
вов являются антонимы.
Существуют языковые единицы, вы-
ражающие К. без коррелятов (напр.,
«дружить», «ссориться», «рифмоваться»,
«товарищ», «коллега», «сослуживец»,
«соавтор» и т. п.); их синтаксич. и семан-
тич. свойства позволяют передать конвер-
сиые отношения как в исходном, так и в
обращенном предложении (ср.: «Ива-
нов — соавтор Петрова» <=> «Пет-
ров — соавтор Иванова»).
При классификации конверсивов вы-
деляют их структурные и семантич. ти-
пы. Структурные типы определяются
принадлежностью к частям речи: конвер-
сивы-глаголы («строить» — «строиться»,
«пугать» — «бояться»), существительные
(«предшественник» — «последователь»,
«муж» — «жена»), прилагательные (в
формах сравнит, степени: «выше» — «ни-
же», «тяжелее» — «легче»), наречия,
предлоги. Семантич. типы конверсивов
выделяются по общности их значения,
напр. передачи («передавать» — «по-
лучать», «сдавать» — «принимать»),
продажи/купли («продавать» — «поку-
пать»), заполнения чего-либо («вме-
щать» — «входить», «занимать» — «ухо-
дить»: «Сборы заняли весь вечер» о
«Весь вечер ушел на сборы»), зависи-
мости («определять» — «зависеть», «на-
чальник» — «подчиненный») и др.
В отличие от синонимов и антонимов,
один из коиверсивов употребляется в
тексте, другой остается за его предела-
ми, но всегда подразумевается благодаря
закономерной мене субъекта и объекта.
Введение обоих коиверсивов в текст
представляет собой прием двустороннего
экспрессивного подчеркивания мысли;
«В борьбе враждебной выигрыш одного
есть проигрыш другого».
* Есперсен О.. Философия грамма-
тики, пер. с англ., М., 1958; Л о м т е в Т. П.,
Предложение и его грамматич. категории.
[М.]. 1972; Апресян Ю. Д.. Лексич.
семантика. Синонимии, средства языка. М.,
1974; Лайонз Дж.. Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ., М., 1978; Сте-
панов Ю. С., Имена. Предикаты. Пред-
ложения. Семиологнч. грамматика, М.. 1981;
Нови ков Л. А.. Семантика рус. языка,
М., 1982.	Л. А. Новиков.
КОНВЕРСИЯ в словообразова-
нии — способ словообразования без
использования специальных словообра-
зовательных аффиксов; разновидность
транспозиции, при к-рой переход слова
из одной части речи в другую происходит
так, что назывная форма слова одной
части речи (или его основа) используется
без всякого материального изменения в
качестве представителя другой части ре-
чи (ср. ием. leben ‘жить’ и das Leoen
‘жизнь’, англ, salt ‘соль’ н to salt ‘со-
лить’, to jump ‘прыгать’ и a jump ‘пры-
жок’ и т. п.).
К. как прием безаффиксального сло-
вообразования противопоставляется аф-
фиксации. В качестве словообразоват.
средства при К. выступает морфологич.
парадигма(А. И. Смирницкий), а именно—
способность парадигмы и составляющих
ее окончаний передавать значение опре-
дел. части речи. Употребление слова в
новой сиитаксич. функции сопровождает-
ся ие только его использованием в соотв.
сиитаксич. позиции, но и приобретением
им нового морфологич. показателя, свой-
ственного классу слов, функции к-рого
оно перенимает. Поэтому К. нередко име-
нуют морфолого-спнтаксич. способом
словообразования.
При более узкой трактовке К. называ-
ют только случаи полного совпадения ис-
ходного и результативного слов; при бо-
лее широкой трактовке — случаи совпа-
дения лишь их основ (типа рус. «золо-
т-о» — «золот-ой» или «соль» — «сол-и-
ть»), К. может рассматриваться как од-
но из распространенных средств иомииа-
лизации, т. е. превращения мотивирую-
щей конструкции с глаголом в отглаголь-
ное имя, ср. англ, he played ‘он играл’—
his play ‘его игра’.
К. приводит к некоему подобию омо-
нимии форм, поскольку одна и та же ма-
териальная последовательность соответ-
ствует словам разных частей речи, ср.,
напр., англ, round the table ‘вокруг сто-
ла’, где слово round — предлог, a round
table ‘круглый стол’, где оно является
прилагательным, a round ‘раунд’, где
это слово — существительное, и, на-
конец, to round with ‘окружить’, где
round — глагол. На самом деле омони-
мии здесь нет, т. к. указанные единицы
семантически сходны и связаны един-
ством корня.
При К. возникают словообразоват. зна-
чения, аналогичные наблюдаемым при
аффиксации или близкие им, так что в
конечном счете аффиксация и К. оказыва-
ются взанмодополнительньтми или же
конкурирующими словообразоват. прие-
мами.
К. распространена в разных языках
мира и представлена разными типами
случаев, зависящими от следующего:
а) какие части речи она связывает между
собой и каково направление деривации
в этих случаях (от имени — к глаголу или
же от глагола — к имени и т. п.), б) сме-
на каких морфологич. парадигм наблюда-
ется при К.
Явления, близкие К. или даже тождест-
венные ей, рассматривают иногда как ре-
зультат словообразования с помощью ну-
левой морфемы, в связи с чем выдвига-
ется понятие нулевого словообразова-
ния, принимаемое одними лингвистами
(Дж. Марчанд, В. В. Лопатин) и отвергае-
мое другими (М. Докулил, Е. С. Кубря-
кова).
* Смирн п цкнй А. И., По поводу
Конверсии в англ, языке, «Иностр, языки
в школе», 1954, №3; Соболева П. А..
Об основном и производном Слове при сло-
вообразоват. отношениях по конверсии, ВЯ,
1959, №2; Кубрякова Е. С., Дерива-
ция. транспозиция, конверсия, ВЯ. 1974.
№ 5; Н и ки тевич В. М., Основы номи-
нативной леривации, Минск, 1985; Doku-
1 i 1 М., Zur Frage der Konversion und ver-
wandter Wortbildungsvorgange und -beziehun-
gen, TCLP, 1968, № 3. E. С. Кубрякова.
Кб НГО — один из банту языков. По
классификации языков банту К. М. До-
ка, относится к зоне Конго (зона Н, по
классификации М. Гасри). Распростра-
нен в Конго, Заире и Анголе. Число го-
ворящих ок. 7,6 млн. чел.
Распадается на 2 группы диалектов:
сев. (каконго) и южную (киконго, киши-
коиго). Число диалектов в разных источ-
никах указывается по-разному (от 11 до
18), наиболее крупные из них — оембе, ви-
ли, ндинги, моока. К.— типичный язык
банту. Специфично наличие в ряде диа-
лектов сложной системы тонов, имеющих
смыслоразличит, значение. В вост, и сев,-
вост. диалектах представлен фрикатив-
ный велярный у; в ндинги на месте исчез-
нувших s и z появляются межзубные 0,
S. Грамматич. строй характеризуется
наличием согласоват. именных классов.
Имеется диминутивный класс (показа-
тель fi-). Не имея устойчивой лит. нормы,
К. употребляется в бытовой и отчасти
офиц. сфере (в учреждениях и т. п.), на
нем осуществляется преподавание в на-
чальной школе, ведется радиовещание, из-
даются газеты. Письменность с 19 в. иа
основе лат. алфавита.
• Dereau L., Cours de Kikongo, Na-
mur. 1955; Daeleman J., Morfologie van
naamwoord en werkwoord in het Kongo (Ntan-
du) met ontleding van het foneemsysteem,
Leuven, 1966; Carter Hazel, Syntax
and tone in Kongo, L., 1973. И. H. Топорова.
кОнго-кордофАнские ЯЗЫКЙ
(нигеро-кордофанские языки) — макро-
семья африканских языков. По класси-
фикации Дж. X. Гринберга, подразделя-
ется иа 2 семьи: 1) нигеро-конголезскую,
включающую 6 подсемей языков — зап.-
атлантическую, манде, гур, ква, беиуэ-
конголезскую (в т. ч. языки банту),
адамауа-восточиую; 2) кордофанскую.
Нигеро-коиголез. языки распространены
на большей части Зап. и Юж. Африки,
кордофаи. языки занимают сравнитель-
но небольшой ареал на В. Республики Су-
дан (Вост. Африка).
Характерной типологич. чертой б. ч.
К.-к. я. является наличие системы имен-
ных классов, формально выражаемых
с помощью аффиксальных показателей,
в большинстве случаев — префиксов, ио
у части языков — суффиксов или пре-
фиксов н суффиксов. Эти классные пока-
затели, как правило, парные для ед. и мн.
ч. Однако нек-рые изыки, в т. ч. все язы-
ки манде, не имеют именных классов.
Постулат о генетич. единстве К.-к. я.
нуждается в строгом доказательстве.
В обоснование своей гипотезы Гринберг
приводит более пятидесяти лексич. соот-
ветствий между нигеро-конголезскими и
кордофаискими языками, а также ряд
морфологич. соответствий.
Здесь прежде всего выделяются соот-
ветствия кордофан. классных показате-
лей l/о нигеро-конголезским li/а, та (та
преим. в банту, но также и в др. язы-
ках, напр. в зап.-атлантпч. языке гола).
Кордофан, показатель для класса жид-
костей и иногда для абстрактных поня-
тий д соответствует показателю m ана-
логичного нигеро-конголез. класса. Фоие-
тич. соответствие кордофанского д ни-
геро-конголезскому m обнаруживается
н в др. случаях; так, кордофан. личные
местоимения ед. ч., видимо, следует ре-
конструировать: 1-е л. pi, 2-е л. рэ или ра,
3-е л. до или ди . В нигеро-конго.тсз.
языках представлень) соотв. формы с
т-, напр. в зап.-атлантич. языке фула:
1-е л. ед. ч. mi, 2-е л. ед. ч. та, 3-е л. ед. ч.
(объектное местоимение) то. В банту
*шо- является объектным местоимением
3-го л. ед. ч., возможно, эта же форма
послужила источником для показателя
ед. ч. класса людей в банту *то-, вытес-
нившего распространенный в др. ниге-
ро-конголез. языках соответствующий ему
показатель о-. Соответствие кордофан-
ского д ннгеро-конголезском у m пред-
ставлено и в нек-рых этимология, сбли-
жениях, напр. в корне со значением
‘язык’: кордофанские — талоде lope,
зль амира lip, лафофа liar) i и др.; нигеро-
конголезские — бадьяра (зап.-атлантпч.),
(pu)leme, йесква (бенуз-конголез.) (и)1е-
ша, мбум lima, теме lem, кам (a)lim (ада-
мауа-вост.), протобанту *-deme и др.
Имеются также отд. частные соответст-
вия. Так, в кордофаи. языке тагои пока-
затель ед. ч. класса 1/д — уе, у, т. е. ва-
риант без 1, что соответствует широко
распространенному в банту классному
показателю i- (вместо Н-); эта форма
встречается и в др. нигеро-конголез.
языках. В кордофан. языках масакии и
оторо в классе людей вместо префиксаль-
ного используется суффиксальный клас-
сный показатель в терминах родства и
собств. именах: в масакйн -ре, в оторо -да
(в оторо этот показатель употребляется
также в нек-рых местоимениях). Среди
нигеро-конголез. языков в нек-рых име-
нах класса людей в акпафу и класса лю-
дей и животных в ликпе (языки подсемьп
гур) также вместо префикса употребля-
ется суффиксальный классный показа-
тель -та, причем в ликпе в т. ч. и в тер-
минах родства.
Гринберг отмечает и др. важные соот-
ветствия в системе именных классных
показателей кордофанских и нигеро-
конголезских языков. Напр., в Кордо-
фан. языке коалнб показатель t- употреб-
ляется в качестве префикса ед. ч. клас-
са жидкостей в значении ‘капля чего-ли-
бо’. Этому полностью соответствует
имеющий то же значение префикс (o)tu-
в ньоро и др. языках банту: коа-
либ t-au/y-au .— ньоро (o)tu-izi/(a)ma-izi
‘капля воды'Г вода'. В кордофан. языке
катла абстрактные существительные
образуются от прилагательных с по-
мощью префикса Ъ-, чему точно соот-
ветствует префикс bu- в языках банту,
встречающийся также и в др. нигеро-
конголез. языках. Как в кордофанских,
КОНГО-КОРДОФАН 235
так и в нигеро-конголезских языках име-
ются билабиальные префиксы или суф-
фиксы, употребляемые в обозначениях
крупных животных. Класс людей в кор-
дофан. языках имеет показатели к-/1-,
отличающиеся от нигеро-конголез. пока-
зателей этого класса u/ba. Однако в ни-
геро-коиголез. языках можно предполо-
жить общий местоименный показатель
к- для ед. ч. класса людей. Так, в зап.-
атлантич. языке фула местоимение 3-го
л. ед. ч.— kanko (кап--общая база
самостоятельных личных местоимений),
суффикс -ко встречается также в слове
gorko (мн. ч. worbe) ‘человек’ и в аген-
тивных именах. В зап.-атлантич. языках
темне и волоф ко — объектное мес-
тоимение 3-го л. ед. ч., а также согласо-
ват. показатель ед. ч. класса людей в
темне и демонстратив ед. ч. для слова
‘человек’ в волоф. В языках группы ада-
мауа-восточная этому соответствует са-
мостоят. личное местоимение 3-го л.
ед. ч.: джукун, монгвади ku, амади,
барамбу, занде, нзакари ко, в яз. тула
к---показатель принадлежности для
ед. ч. имени класса людей.
Гринберг также высказывает предпо-
ложение о соответствии кордофаи. клас-
сного показателя ми. ч. I- местоименным
и именным показателям мн. ч. -In. -пи
в языках манде.
• Greenberg J.. The languages of
Africa, The Hague, 1963. В. Я. Порхомовский.
КОННОТАЦИЯ (ср.-лат. connotatio, от
connoto — имею дополнительное значе-
ние) — эмоциональная, оценочная или
стилистическая окраска языковой еди-
ницы узуального (закрепленного в
системе языка) или окказионального
характера. В широком смыс-
л е это любой компонент, к-рый до-
полняет предметно-понятийное (или де-
нотативное), а также грамматич. содер-
жание языковой единицы и придает ей
экспрессивную функцию (см. Функции
языка) на основе сведений, соотносимых
с эмпирич., культурно-ист., мнровоз-
зренч. знанием говорящих на данном язы-
ке, с эмоциональным или ценностным
отношением говорящего к обозначаемому
или со стилистич. регистрами, характе-
ризующими условия речи, сферу языко-
вой деятельности, социальные отношения
участников речи, ее форму и т. п. В уз-
ком смысле это компонент значе-
ния, смысла языковой единицы, выступаю-
щей во вторичной для нее функции наи-
менования, к-рый дополняет при упот-
реблении в речи ее объективное значе-
ние ассоциативно-образным представле-
нием об обозначаемой реалии на основе
осознания внутр, формы иаименования,
т. е. признаков, соотносимых с букваль-
ным смыслом тропа или фигуры речи,
мотивировавших переосмысление данного
выражения.
Субъективная речевая природа К. про-
тивопоставлена объективному содержа-
нию языковых единиц, ориентированному
на когнитивную (познават., гносеология.)
функцию языка.
Субъективность К. проявляется в воз-
можности противоположной интерпре-
тации реалии, назваииой одним и тем же
словом, напр. «волосенки» — ласкат. или
пренебрежит. К. связана со всеми эмо-
тивно-прагматическими (см. Прагмати-
ка) аспектами текста, создающими его
экспрессивную окраску. Все языковые
сущности, содержащие К.,— своего ро-
да прагматич. «полуфабрикаты», к-рые
при реализации в высказывании придают
236 КОННОТАЦИЯ
ему субъективную модальность. К. спо-
собна также выполнять текстообразую-
щую функцию путем оживления образа
(внутр, формы) и использования его как
средства поверхиостио-синтаксич. согла-
сования элементов текста или путем
обыгрывания стилистич. регистра.
В структуре К. ассоциативно-образный
компоиент выступает как основание оце-
ночной квалификации и стилистич. мар-
кированности, связывая денотативное
и коннотативное содержание языковой
единицы. Последнее придает «суммар-
ную» экспрессивную окраску всему вы-
ражению, в к-ром может доминировать:
образное или звукоснмволич. представ-
ление («губошлеп», «кровавая заря»);
оценочная квалификация — эмоциональ-
 ная («солнышко»), качественная («бур-
да»), количественная («носище»); к.-л.
из стилистич. регистров (офиц. или
торжеств, «воздвигать», прост, «валан-
даться»), Узуальная К. оформляется
суффиксами субъективной оценки, осоз-
наваемой внутр, формой, звукоподража-
ниями, аллитерацией, экспрессивно ок-
рашенными словами и фразеологизмами.
Однако для К. характерна иелокализо-
ванность, разлитость по всему тексту,
создающая эффект подтекста. К.— язы-
ковая универсалия (см. Универсалии),
формы проявления к-рой зависят от спе-
цифики значимых единиц того или ино-
го языка и от правил их комбинатори-
ки и организации текста.
Существуют многочисл. определения К.
как на основе семантич. свойств («соз-
начение», «добавочное значение» и т. д.),
так и с учетом системных свойств языко-
вого выражения, проявляющихся в сино-
нимии, антонимии, в принадлежности к
определ. формам существования языка
(литературной, диалектной и т. п.), или
с учетом звуковой оболочки выражения.
Понятие К. возникло в схоластич. ло-
гике и проникло в яз-знание в 17 в. че-
рез грамматику Пор-Рояля (см. Уни-
версальные грамматики) для обозначе-
ния свойств (акциденций) в отличие от
субстанций. В логике позднее она стала
противопоставляться денотации (экстеи-
сиоиалу) как сущность понятийная (ин-
тенсионал). В лингвистике с кон. 19 в.
термином «К.» стали обозначаться все
эмотивно окрашенные элементы содер-
жания выражений, соотносимые с праг-
матич. аспектом речи (О. Эрдман,
Л. Блумфилд), Закреплению подобного
понимания термина «К.» способствовали
психолингвистич .исследования аффектив-
ной стороны слов, а также ассоциативные
эксперименты, показавшие реальность
осознания ассоциативно-образных, оце-
ночных и стилистич. признаков.
• Блумфилд Л., Язык, пер. с англ.,
М.. 1968; Комлев Н. Г., Компоненты
содержат, структуры слова, М., 1969; Галь-
перин И. Р., Информативность единиц
языка, М., 1974; К о л m а и с к и й Г. В.,
Соотношение субъективных и объективных
факторов в языке, М,, 1975; Харчен-
ков. К., Разграничение оценочности, образ-
ности, экспрессии и эмоциональности в се-
мантике слова, РЯШ, 1976, № 3; Говер-
довский В. И., История понятия конно-
тации, НДВШ, ФН, 1979, № 2; Вино-
кур Т. Г,. Закономерности стилистич. ис-
пользования языковых единиц, М., 1980;
Ульман С., Стилистика и семантика, пер.
с англ., в кн.: НЗЛ. в. 9 — Лингвостилисти-
ка, М., 1980; Шаховский В. И., Эмо-
тивный компонент значения и методы его
описания. (Учебное пособие к спецкурсу),
Волгоград, 1983; Телия В. Н., Коннотатив-
ный аспект семантики номинативных еди-
ниц. М., 1986.	В. Н. Телия.
КОНСОНАНТИЗМ (от лат. consonans,
род. падеж consonantis — согласный
звук) — система согласных в языке, диа-
лекте, говоре или в семье, группе языков.
К. может быть описан как в синхронии,
так и в диахронии. В зависимости от кон-
кретной задачи описания учитываются
разные явления, характеризующие К.
При описании конкретного языка в оп-
редел. период учитывают кол-во соглас-
ных фонем, правила их употребления
(зависящие от фонетич. позиций), фоие-
тич. реализацию различит, признаков
и её вариативность, функциональную
нагрузку в речи.
Кол-во согласных фонем в языке по
сравнению с кол-вом гласных варьи-
рует в широких пределах: в рус. яз. сог-
ласных почти в 6 раз больше, чем глас-
ных, в исп. яз—в 4 раза, в англ. яз.—
в 2 раза (по сравнению с кол-вом моно-
фтонгов), во франц, яз.— в 1,25 раза, а
в дат. яз.— несколько меньше, чем глас-
ных (20 согласных и 23 гласных). Кол-во
согласных определяется тем, какие из их
признаков являются релевантными для
различения фонем, а какие зависят от
фонетич. положения и тем самым харак-
теризуют лишь аллофонич. изменения.
Так, в рус. яз. мягкие согласные явля-
ются самостоят. фонемами и, будучи
противопоставлены твердым, встреча-
ются в идентичных фонетич. позициях,
во фраиц. яз. палатализация согласных
характеризует лишь определ. позицию
(перед гласным переднего ряда Ц/ и пе-
ред среднеязычным сонантом /j/), так что
различение значимых единиц благодаря
различию твердых (иепалатализов.) и
мягких (палатализов.) невозможно.
Релевантные для данной системы сог-
ласных признаки образуют оппозиции,
а положение конкретного согласного в сис-
теме фонем определяется характером этих
оппозиций (см. также Корреляция). Так,
рус. /Ь/, /d/, являющиеся смычными
звонкими твердыми согласными, фоно-
логически наиболее тесно связаны с
/р/, Д/, т. е. с соотв. глухими, с к-рыми
они вступают в отношения чередования
при определ. условиях (когда оказыва-
ются на конце слова или перед глухим
шумным согласным и т. д.); эта связь
сильнее, чем, иапр., связь с соотв. щеле-
выми /v/, /z/, фонетически более «похо-
жими» на /о/ и /б/, но с к-рыми смычные
не находятся в отношениях чередований.
Чередования согласных в пределах одной
морфемы определяются правилами упот-
ребления этих согласных в разл. фоне-
тич. позициях (живыми и исторически-
ми звуковыми законами).
Фонетич. вариативность согласных оп-
ределяется допустимой в данном языке
вариативностью фонетич. коррелятов
различит, признаков. Так, противопос-
тавление глухих и звонких согласных в
одних языках (напр., в славянских) реа-
лизуется как различия в поведении голо-
совых связок во время артикуляции
(при артикуляции звонких голосовые
связки работают, при артикуляции глу-
хих — не работают), в других (напр., в
ряде герм, языков) — как различия в сте-
пени напряженности артикуляции («звон-
кие» — слабые, «глухие» — сильные). Од-
нако й в слав, языках звонкие являются
более слабыми, чем глухие, а в герм,
языках вполне возможно участие голосо-
вых связок при артикуляции слабых (не-
напряженных) согласных.
Примером фонетич. вариативности фо-
нологич. признака является оппозиция
русских твердых и мягких согласных,
к-рая реализуется по-разному в зависи-
мости от др. признаков согласных.
Нек-рые признаки согласных фонети-
чески реализуются на сегментах, сосед-
них с согласными (так, в англ. яз. дли-
тельность гласного является наиболее
надежным признаком глухости или звон-
кости согласного, в рус. яз. качество
гласного является признаком твердости
или мягкости соседнего согласного).
Функциональная нагрузка согласных
в речи определяется их ролью в органи-
зации звуковой цепи: отношение кол-ва
согласных к кол-ву гласных в слове опре-
деляется как консонансный коэффициент.
Разные языки имеют разл. коэффициен-
ты: в иек-рых герм, языках он близок
к 2, в русском равен 1,38, в полинезий-
ских близок к 0,5. С величиной консонан-
сного коэффициента связана информаци-
онная нагрузка согласных: если и число
согласных в системе фонем, и консо-
нансный коэффициент достаточно велики,
информативность согласных тоже вели-
ка. Однако большая роль согласных
по сравнению с гласными в организации
звуковых оболочек значимых единиц
(морфем, слов), обнаруживаемая при
анализе фонематич. явлений, ослабевает
при переходе к фонетич. уровню, т. к.
сами согласные на этом уровне реализу-
ются (артикуляционно-акустически и пер-
цептивно) лишь благодаря соседним глас-
ным.
* Трубецкой Н. С.. Основы фоноло-
гии, пер. с нем., М., i960; Бондар-
ко Л.В.,Зивдер Л. Р..Ш те р в А.С.,
Нек-рые статистич. характеристики рус. ре-
чи, в кн.: Слух к речь в норме и патологии,
в 2, Л., 1977; Зин дер Л. Р., Общая
фонетика, М., 1979; Бон ларко Л. В.,
Фонетич. описание языка и Фонологич. опи-
сание речи, Л., 1981. Л. В. Бондарко.
КОНСОНАНТНОЕ ПИСЬМО — См.
Квазиалфавитное письмо.
КОНТАКТЫ ЯЗЫКОВЫЕ (от лат. соп-
tactus — прикосновение) — взаимодейст-
вие двух или более языков, оказывающее
влияние на структуру и словарь одного
или многих из иих. Социальные условия
К. я. определяются необходимостью об-
щения между представителями разных
этнических и языковых групп, вступаю-
щих между собой в интенсивные связи
□о хозяйств., полит, и др. причинам.
К. я. происходят благодаря постоянно
повторяющимся диалогам, постоянному
общению между носителями разных язы-
ков, при к-рых используются оба языка
либо одновременно обоими говорящими,
либо порознь каждым из них. Соответ-
ственно возможно либо активное владе-
ние двумя языками (двуязычие в строгом
смысле слова, когда каждый из говоря-
щих может говорить на том и другом язы-
ке), либо пассивное понимание чужого
языка. По новейшим данным нейролинг-
вистики, К. я. осуществляются внутри
каждого из двуязычных говорящих та-
ким образом, что одно полушарие ко-
ры головного мозга владеет одним язы-
ком (обычно левое, илн доминантное,
владеет главным языком общения в дан-
ном ареале, напр. амер, вариантом англ,
языка в США), тогда как другое полуша-
рие (чаще всего правое) понимает или
знает в ограниченной степени второй
язык (напр., один из американских ин-
дейских в США); по каналам межполу-
шарной связи формы одного из языков,
находящихся в К. я., передаются в дру-
гое полушарие, где они могут включаться
в текст, произносимый на др. языке, или
оказывать косвенное влияние на строе-
ние этого текста,
Результаты К. я. по-разному сказы-
ваются иа разных уровнях языка в за-
висимости от степени вхождения их
элементов в глобальную целостную струк-
туру. Наименее структурированы (ин-
тегрированы в пределах словаря в це-
лом) группы спец, терминов для узких
областей использования языка, поэтому
они могут быть заимствованы целиком
(как итал. музыкальные термины в рус-
ский и мн. др. европ. языки в 18 в., голл.
термины, относящиеся к мореходству,
в рус. яз. Петровской эпохи и т. д.).
Относит, свобода отд. слова в пределах
части словаря, в к-рую оно входит, об-
легчает заимствование или семантич.
сдвиг (в частности, калькирование —
передачу внутр, формы иноязычного сло-
ва) под влиянием К. я., в т. ч. и по
отношению к употребит, словам обиход-
ной лексики, чаще всего с конкретными
(иеграмматикализованными) словарными
значениями. Заимствование слов с грам-
матич. значениями (напр., личного мес-
тоимения 3-го л. ед. ч. жен. рода из др.-
сканд. из. в др.-английский или послелога
типа др.-перс. radiy из др.-иран. яз. в
общеславянский, ср. рус. «ради») воз-
можно при тесных К. я. родств. языков.
В этих же условиях осуществляется заим-
ствование аффиксов не только со словооб-
разоват. значениями (часто перенимаемы-
ми при массовых лексич. заимствованиях
слов, их включающих, ср. рус. -ир-овать
в заимствованиях из нем. через польск,
и т. п.), но и со значениями грамматиче-
скими (в языках балканского языкового
союза, австрал. языках нганди и рит-
харнгу и т. п.). Поэтому распространен-
ное утверждение о том, что К. я. не могут
привести к возникновению «вторичного»
(аллогенетич.) родства языков нуждается
в той оговорке, что по отношению к
родств. языкам К. и. могут существенно
увеличить иа более позднем этапе сте-
пень их близости.
При сохранении осн. набора морф, вы-
ражающих грамматич. значения, сами
эти значения и правила комбинации морф
могут при наиболее интенсивных К. я.
почти полностью заимствоватьси из вто-
рого языка, с к-рым осуществляется кон-
такт. Это характерно для креольских
языков, сохраняющих морфный набор
ром. языков или англ, яз., но передающих
посредством этого набора систему грам-
матич. значений второго языка — зап.-
африканского или австронезийского, при
К. я. с к-рым образовался данный кре-
ольский язык. Каждая из исходных морф
при этом претерпевает существ, семантич.
сдвиги, ср. belong (из англ, belong ‘при-
надлежать’) в функции грамматич. пока-
зателя принадлежности (в сочетаниях
типа think-think belong me ‘мои мысли') в
неомеланезийском яз. (язык Папуа — Но-
вой Гвинеи, образовавшийся на основе
языка пиджин-ииглиш).
К наиболее распространенным резуль-
татам К. я. относится возможность из-
менения системы фонем одного (или
обоих) контактирующих языков. Эти из-
менения могут касаться либо фонетич.
реализации одной или неск. фонем (произ-
ношение определ. смычных как глоттали-
зованиых в осет. яз. под влиянием фоне-
тич. систем соседних сев.-кавк. языков),
либо всей фонологич. системы в целом
(в славянских, вост.-ромаиских языках
и т. п.). Одновременное совпадение струк-
туры фонологич. системы, части обиход-
ного словаря, нек-рых грамматич. кате-
горий (при возможности их выражения
разными средствами в каждом из контак-
тирующих языков) характеризуют язы-
ковые союзы, возникающие при К. я.
(иапр., балканский языковой союз).
Языки, образующие языковой союз,
могут при К. я. функционировать в ка-
честве разных воплощений одной абст-
рактной языковой системы, самими гово-
рящими воспринимаемой как единое це-
лое, несмотря на различие двух (или бо-
лее) способов кодирования этой системы,
хотя одному из этих способов может быть
отдано предпочтение. В частности, в зо-
не литовско-польско-белорус. языкового
пограничья (на терр. древнего Великого
княжества Литовского, где могут отра-
жаться следы К. я., осуществлявшихся
в период социального единства всех вхо-
дивших в него языковых групп) сами го-
ворящие оценивают используемый ими
слав. яз. как основной, что соответствует
и количеств, соотношению между члена-
ми контактирующих языковых групп.
Обычно при двуязычии (или многоязы-
чии) этого типа каждый текст существует
в двух (или более) языковых воплощениях,
в каждое из к-рых могут быть включены
фрагменты (более или меиее обширные)
из параллельно существующего вариан-
та того же текста на др. языке. Образова-
ние креольского яз. происходит в том
случае, если единая система лексич. и
грамматич. значений, возникшая при
К. я., начинает кодироваться посредст-
вом набора морф, заимствованных преим.
из одного языка, но переосмысленных в
соответствии с данной системой значений;
обычно при этом правила грамматики
упрощаются, что делает возможным срав-
нение с грамматикой детского языка.
Особый случай представляет такое дву-
язычие, при к-ром один из взаимодейст-
вующих языков (напр., англ. яэ. в США
и Канаде) явно представляет собой осн.
систему, на к-рую ориентируются гово-
рящие, изменяющие фонетич., лексич. и
др. характеристики вгорого из используе-
мых ими языков под влиянием более прес-
тижного первого языка. В этом случае
К. я. может в конце концов привести к
победе первого языка, в слабой степени
меняющегося в ходе этого процесса.
Третьим возможным случаем развития
языков, связанного с К. я., может быть
видоизменение осн. языка общения под
влиянием языка более престижного, но
ие становящегося основным. Этот слу-
чай имеет место при диглоссии —- взаи-
модействии с языком, обладающим куль-
товым или социальным престижем, но
ограниченным в своих функциях (как
разные изводы церк.-слав. языка у юж. и
вост, славян, араб. яз.— у неарабоязыч-
иых мусульм. народов и т. п.); функцио-
нальное различение языков при диглос-
сии отличается от сходных функций двух
языков при билингвизме.
В качестве частного случая К. я. мож-
но рассматривать контакты диалектов
одного языка и лит. языка, основанного
на одном из этих диалектов (или на сое-
динении разнодиалектных характеристик
в одном койне — общем наддиалектиом
языке). В этом случае в еще большей сте-
пени, чем по отношению к родств. язы-
кам (некогда тоже являвшимся диалек-
тами одного языка), возможно заимство-
вание (точнее, взаимопроникновение) всех
форм, включая словоизменительные.
Поэтому в составе каждого диалекта в
условиях К. я. (если диалект не изоли-
рован полностью по особым географиче-
ским или социальным причинам) обычно
имеется значит, число инодналектных
форм; «чистый» диалект без инодиалект-
ных примесей в большинстве случаев —
удобная идеализация, ие имеющая конк-
ретной опоры в фактах лингвистич. гео-
графии.
* Поливанов Е. Д., За марксистское
яз-знание, М., 1931; Жирмунский
В. М., Нац. язык п социальные диалек-
ты, Л., 1936; Щ е р б а Л. В.. Избр. ра-
боты по яз-знанию и фонетике. Л., 1958;
КОНТАКТЫ 237
Бодуэн де Куртенэ И. А., Избр.
труды по общему яз-знанию, т. 1, М., 1963;
НЛ, в. 6. Языковые контакты, М., 1972;
Вайнрайх У., Языковые контакты, пер.
с англ.. К., 1979; Pidginization andcreoliza-
tion of languages, Camb., 1971; Silver-
stein M., Chinook jargon: language con-
tact and the problem of multi-level generative
systems, «Language». 1972, v. 48, № 2—3;
Pidgins and creoles. Wash., [19741: N a-
r о A. J., A study on the origins of pidginiza-
tion. «Language». 1978. v. 54, № 2; He-
ath J.. A case of intensive lexical diffusion,
A: Arnhem Land, Australia, там же. 1981,
v. 57, № 2.	Вяч. Вс. Иванов.
КОНТАМИНАЦИЯ (от лат. contamina-
tio — соприкосновение, смешение) —
объединение в речевом потоке структур-
ных элементов двух языковых единиц на
базе их структурного подобия или тож-
дества, функциональной или семантиче-
ской близости. В результате происходит
«обмен» компонентами таких единиц,
напр. в рус. «играет значение» < «играет
роль» + «имеет значение», во франц, je
me souviens ‘я помню’ < je ше rappele +
+ il me souvient.
Обычно К. наблюдается в сфере разг,
речи и является отступлением от лит.
нормы (см. Норма языковая). Одиако в
истории конкретного языка, особенно в
период становления лит. языка, пока
он еще недостаточно кодифицирован, К.
может служить источником создания но-
вых языковых единиц (напр., в рус.
глаголе «гнать» объединили свои формы
в контампниров. парадигме др.-рус. гла-
голы «гънати» и «гонптн»; как результат
К. ст.-слав. «моравпп» и др.-рус. «му-
рава» возникло «муравей»; рус. «пуля»,
по-видимому, от польск. kula как ре-
зультат польск. заимствования и рус.
«палить» и «пушка»; «сальность» обра-
зовалось вследствие К. франц, sale и рус.
«сало»). В основе мн. явлений ложной
этимологии лежит К. («гульвар» < «буль-
вар» и т. п.).
К. наблюдается гл. обр. в сфере фра-
зеологии, ср. «в недалеком прошлом»,
при нормативных «в недалеком будущем»
и «в недавнем прошлом», а также в син-
таксисе,где К. обычно связана с т. наз.
смещением конструкции, характерным
для разг, речи, напр. «Последнее, иа чем
я остановлюсь, это на вопросе...» (норма:
«это вопрос»). Наблюдается К. и в сфере
лексич. валентности, когда смешивают-
ся значения семантически близких слов
и границы их сочетаемости, напр. «Поезд
идет скоро» при норме «Поезд идет быст-
ро» и «Поезд скоро придет».
Случаи, когда результаты К. приобре-
тают нормативный характер, сравнитель-
но редки в развитых лит. языках: напр.,
«смириться с чем»— результат смешения
предложного управления в сочетаниях
«смириться перед чем» и «примириться
с чем». К. используется также для об-
разования нормативных композитов, об-
разованных объединением разных частей
двух слов: рус. «бестер» < «белуга» +
+ «стерлядь», нем. Postkarte ‘открытка’
< Postolatt ‘почтовый лист’ + Korres-
pondenzkarte ‘письменное извещение’.
Сходный с К. процесс, именуемый
интерференцией, происходит при пере-
носе лексико-сиитаксцч. дистрибуции
нек-рой единицы родного языка иа в
чем-то сходную единицу изучаемого чу-
жого языка.
• Шведова Н. Ю.. Активные процессы
в совр. рус. синтаксисе. (Словосочетание),
М.. 1966; Г е л ь г а р д т Р. Р., Нар. эти-
мология и культура речи, в его кн.: Избр.
статьи. Яз-знание. Фольклористика. Кали-
нин, 1966; Ицкович В. А., Шварц-
238 КОНТАМИНАЦИЯ
копф Б. С., О контаминации и смежных
с нею явлениях, в сб.: Памяти академика
В. В. Виноградова, [М.], 1971; Розен-
таль Д. Э., Практич. стилистика рус. язы-
ка, 5 изд., М., 1987. Ю. А. Бельчиков.
КОНТЁКСТ (от лат. contextus — соеди-
нение, связь) — фрагмент текста, вклю-
чающий избранную для анализа единицу,
необходимый и достаточный для опре-
деления значения этой единицы, являю-
щегося непротиворечивым по отношению
к общему смыслу данного текста. Иначе
говоря, К. есть фрагмент текста минус
определяемая единица. Понятие «К.»
не равнозначно понятию «текст». Так, в
тексте «Летайте самолетами Аэрофлота»
для слова «летайте» К.— «самолетами
Аэрофлота», для слова «самолетами» —
«летайте... Аэрофлота», для слова «Аэро-
флота» — «летайте самолетами», т. е. чис-
ло К. в тексте зависит от числа состав-
ляющих его единиц, где каждой соответ-
ствует свой К.
Различают микроконтекст —
мииим. окружение единицы, в к-ром она,
включаясь в общий смысл фрагмента,
реализует свое значение плюс дополни-
тельное кодирование в виде ассоциаций,
коннотаций и т. д., и макрокон-
текст — окружение исследуемой еди-
ницы, позволяющее установить ее функ-
цию в тексте как целом. Напр., выделе-
ние ключевых слов текста возможно лишь
с привлечением макроконтекста. То же
относится к трактовке символов.
Исследование единицы с привлече-
нием микро- и макроконтекста может
привести к разл. результатам. Так, при
анализе текстов В. Я. Брюсова микро-
контекст определяет слово «жизнь» как
одно из возможных словарных значений:
1) физиологии, существование человека,
2) совокупность всего пережитого, 3) жиз-
ненная сила, энергия. В то же время мак-
роконтекст (совокупность поэтических
текстов Брюсова) осуществляет смысло-
вую параллель: жизнь — могила. Т. о.,
микротекст и макроконтекст различны по
своим функциям.
Существует точка зрения, согласно
к-рой микрокоитекст и макроконтекст
отличаются только своей протяженно-
стью. Под первым понимается предложе-
ние (высказывание), под вторым — более
протяженный фрагмент, как минимум —
сверхфразовое единство. Этот чисто
формальный подход неоправдан; иапр.,
в высказывании «Сильвио продолжал
метать» (А. С. Пушкин) значение глагола
«метать» становится ясным только с при-
влечением предшествующего фрагмента,
где описывается ситуация игры в карты.
Границы микро- и макроконтекста ие мо-
гут быть детерминированы заранее; они
зависят как от исследуемой единицы, так
и от целей исследования. Представление
о том, что чем крупнее единица, тем более
широкий К. требуется для ее детермини-
рования, далеко ие всегда соответствует
лингвистич. реальности.
Поскольку текст развертывается линей-
но, К. подразделяется на л е в ы й и
правый; напр., «Рождение царевича
праздновали трехдневным торжеством
при колокольном звоне и пушечной паль-
бе. Царь в знак своей радос-
т и даровал прощение осужденным на
смерть, возвратил из ссылки преступни-
ков, роздал богатую милостыню, простил
народу долги и недоимки, искупил неволь-
ников, заключенных за долги» (Пушкин).
В данном случае левый, т. е. предшест-
вующий, К. разъясняет причину радости;
правый, т. е. последующий,— следствие.
Значение выражения «в знак своей радос-
ти» понятно и без К., но стоящая за этим
коикретиая ситуация раскрывается толь-
ко через К.
К.— необходимое условие коммуника-
ции. Различаются собственно
лингвистический и экстра-
лингвистический К., т. е. си-
туация коммуникации, включающая ус-
ловия общения, предметный ряд, время и
место коммуникации, самих коммуни-
кантов, их отношения друг к другу и т. п.
Так, смысл высказывания «Окно откры-
то?» может трактоваться как просьба за-
крыть или открыть окно в зависимости от
температуры в помещении и на улице, от
уличного шума, т. е. от условий про-
текания общении.
Собственно лингвистический, или вер-
бальный, К. противопоставляется
невербальному К., т. е. мимике,
жестам, телодвижеииям. Невербальный
К. всегда сопровождает вербальный, а
иногда его заменяет. Невербальный К.
может раскрывать значение языковых
единиц. Напр., указывающие жесты рас-
крывают значение дейктических (см.
Дейксис) элементов высказывания.
К. бывает эксплицитный, т. е.
явно выраженный как вербальными, так
и невербальными средствами, и и м п-
л и ц и т н ы й, т. е. явно не выраженный.
Имплицитный К. является одиим из ви-
дов пресуппозиции: либо это фоновые
знания коммуникатов о предшествующей
ситуации, либо знание предшествующих
текстов. Так, высказывание «К вечеру
похолодало» содержит имплицитный ле-
вый К.— «Дием было тепло». Высказы-
вание «Петр видел в сыне препятствие
настоящее и будущего разрушителя его
создании» (Пушкин) предполагает зна-
ние предшествующих текстов по истории
России.
В зависимости от функций выделяется
неск. типов вербального К.: разрешаю-
щий, поддерживающий, погашающий,
компенсирующий, интенсифицирующий.
Под разрешающим понимается
К., снимающий полисемию языковой
единицы; в этом случае единица трак-
туется как однозначная: «На вечер-
нем небе показалась яркая звезда»
(«звезда» — небесное тело). Поддер-
живающий К. обеспечивает повто-
ряемость значения определ. единицы в
тексте; в частности, это относится к упо-
треблению терминов в науч, и науч.-тех-
нич. тексте. Погашающий К. соз-
дает значение единицы, не совпадающее
с ее типичным значением в системе
языка (ср. выше пример со словом
«жизнь» у Брюсова). Компенсирую-
щий К. способствует адекватному вос-
приятию смысла в условиях невыражен-
иости к.-л. элемента, напр. при эллипси-
се. Интенсифицирующий К.
способствует приращению смысла в про-
цессе восприятия текста, как бы прибав-
ляя новые значения к уже употребленной
единице. Так, во мн. произведениях
рус. поэзии слово «звезда», вводимое в
начале текста в значении ‘небесное тело’,
начинает приращивать такие значения,
как ‘любовь’, ‘судьба’, ‘предназначение’.
К интенсифицирующему К. могут быть
отнесены случаи появления т. наз. мер-
цающего значения, когда в тексте реали-
зуются одновременно неск. значений еди-
ницы. Так, в стихотворении Пушкина
«Я помню чудное мгновенье...» слово
«гений» реализует значения: 1) воплоще-
ние идеала душевных свойств человека,
высшее проявление чего-либо, 2) божест-
во, дух вдохновеньи. Первое детерми-
нируется микроконтекстом, второе —
макроконтекстом. К. является объектом
изучения в лингвистике, но одновременно
и инструментом исследования (напр.,
контекстуальный анализ семантики сло-
ва, ситуативио-прагматич. анализ выска-
зывания и т. п.).
• Колшаиский Г. В., Паралинг-
вистика, М., 1974: его же, Контекстная
семантика, М., 1980; Хованская 3. И.,
Лексич. актуализация НДВШ, ФН, 1983, № 1;
Slama-Cazacu Т., Langage et contex-
te. Je probleme du langage dans Ta conception
de 1'expression et de Г interpretation par des
organisations contextuelles, s’Gravenhage, 1961.
И. Г. Topcyeea.
КОНТРАСТЙВНАЯ ЛИНГВИСТИКА
(конфронтативная лингвистика, сопос-
тавительная лингвистика) — направле-
ние исследований общего языкознания
(см. Языкознание), интенсивно развиваю-
щееся с 50-х гг. 20 в. Целью К. л. являет-
ся сопоставит, изучение двух, реже не-
скольких языков дли выявления их
сходств и различий иа всех уровнях
языковой структуры. Раниими источни-
ками К. л. можио считать наблюдения
над отличиями чужого (иностр.) языка
по сравнению с родным, к-рые нашли
свое отражение в грамматиках, публи-
ковавшихся в разл. странах (в Зап. Ев-
ропе особенно активно — начиная с эпо-
хи Возрождения), и работы по типология,
сравнению неродств. языков, проводив-
шиеся в связи с задачами типология,
(морфологич.) классификации языков
(см. Типологическая классификация
языков). Эти два нстояника в известной
мере ощущаются в К. л. и поныне.
Как правило, К. л. оперирует материа-
лами на синхронном срезе языка (см.
Синхрония). В колияеств. отношении
работы по разл. уровням изыка распре-
делены неравномерно: больше всего —
по контрастивной грамматике (вклюяая
словообразование), меньше — по конт-
растивной фонологии, еще меньше — по
контрастивному сравнению лексия. сис-
тем. Обособлению К. л. от более широкой
области сравиит.-сопоставит. рассмотре-
ния разных языков способствовало прове-
дение спец, конференций, поев, контрас-
тивным исследованиям (первая — в
Джорджтауне, США, 1968), а также вклю-
чение проблематики К. л. в программу
междунар. лингвистич. конгрессов (с
1972). Методы, применяемые в контрас-
тивных исследованиях, с одной стороны,
тесно связаны с развитием теории в разл.
направлениях совр. общего яз-зиания, а
с другой — зависят от целей и ориента-
ции той или иной работы контрастивного
характера. В работах, направленных
иа улучшение методики изучения иностр,
языка (Г. Никкель, Р. Филипович),
родной язык берется как исходная мо-
дель — «язык-эталон» (source language),
с к-рой по линии сходства и гл. обр.
различий сравнивается изучаемый
иностр, язык (target language). Работы
подобного рода охватывают обычно всю
область грамматики (иногда и фонети-
ки) в целом. Иллюстрацией могут слу-
жить многочисл. проекты контрастивных
исследований в ряде стран (в Венгрии —
венгеро-английские, в Польше — поль-
ско-английские и т. д.). Столь же много-
численны монографии и статьи, поев,
изучению к.-л. одного языкового явле-
ния на материале двух разных языков.
Подобные работы тяготеют к типо-
логия. исследованиям, и в иих чаще
применяются принципы совр. типоло-
гии и теории языковых универсалий
(см. Универсалии). В 70-х гг. контрас-
тивные исследования в отд. странах
(гл. обр. в США, Польше, отчасти в ФРГ)
использовали порождающую модель ге-
неративной грамматики Н, Хомского, с
возведеиием явлений двух сопоставляе-
мых языков к общей «глубинной» струк-
туре; наблюдается, одиако, отход от
этой методики и предпочтение того, что
можно назвать «структурно-функцио-
нальным» подходом к сопоставляемым
языкам. Таковы мн. работы, осуществ-
ляемые в Венгрии (Л. Дежё и др.).
Началом К. л. принято считать появле-
ние в 1957 работы Р. Ладо, однако труды
рус. языковедов кон. 19 — иач. 20 вв.
содержали не только богатые материалы
по сопоставит, изучению языков, но и
положения о возможностях примене-
ния К. л.— работы А. А. Потебни,
Ф. Е. Корша, позже Е. Д. Поливанова
(все — с уклоном в типологию), тру-
ды В. А. Богородицкого, И. А. Бодуэ-
на де Куртенэ, Л. В. Шербы с изложе-
нием теоретич. основ сравнения родного
и иностр, языков. Разнообразие языков
народов СССР стимулировало разработ-
ку проблем К. л. Улучшение преподава-
ния рус. и иностр, языков в нац. школах,
создание двуязычных словарей, иек-рые
вопросы перевода явились сферами прак-
тич. приложения теоретич. достижений
контрастивных исследований. Собственно
контрастивные работы не всегда четко
выделяются среди многочисл. изысканий
сопоставит, характера, что часто отража-
ется и на применяемой в иих терминоло-
гии. Видимо, в контрастивных исследо-
ваниях гл. внимание должно уделяться
специфич. чертам сравниваемых языков
на основе нек-рого набора общеязыковых
явлений.
Советскую К. л. характеризует прежде
всего установка иа анализ форм в связи
с передаваемым содержанием и оценка
функциональной значимости отд. явле-
ний в системе языка. Имеются работы, в
к-рых за исходный пункт берется то или
иное понятие и соответственно рассмат-
риваются формы его выражения в сравни-
ваемых языках. Подобные исследования
часто смешаются в сторону теории универ-
салий, и ие случайно мн. языковеды
полагают, что, иесмотри на быстрое раз-
витие К. л., ее место в общей номенкла-
туре лингвистич. дисциплин еще нуж-
дается в уточнении.
По проблемам К. л. издается между-
нар. жури. «Съпоставителио езикозна-
ние» (Болгария, София, 1976—).
* Гак В. Г., Сравнит, типология франц,
и рус. языков, Л.. 1977; Вопросы сопоставит,
аспектологии, Л., 1978; Ярцева В. Н..
Контрастивная грамматика. М., 1981; Ham-
mer J. Н., Rice ,F. A., A bibliography
of contrastive linguistics, Wash., 1965; L a-
do R.t Linguistics across cultures. Applied
linguistics for language teachers, Ann Arbor,
1968; Di Pietro R. J., Language structu-
res in contrast, Rowley (Mass.), 1971; Papers
in contrastive linguistics, ed. by G. Nickel,
Camb., 1971; Sei inker L. and Se-
1 inker P. J., An annotated bibliography
of U. S. Ph. D. dissertations in contrastive
linguistics, Wash., 1971; Studies in English
ana Hungarian contrastive linguistics, ed.
by L. Dezso and W. Nemser, Bdpst. 1980.
	В. H. Ярцева.
КОНФИКС (от лат. con-—приставка,
означающая совместность, и fixus — при-
крепленный) — см. Аффикс.
КОПЕНГАГЕНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕ-
СКИЙ КРУЖОК (Lingvistkredsen i Ко-
benhavn, Cercle Linguistique de Copen-
hague)— объединение датских лингвис-
тов, включающее нескольких иност-
ранных членов. Основан в 1931 группой
копенгагенских лингвистов во главе с
Л. Ельмслевом и В. Брёндалем. Руково-
дящий орган — ежегодно избираемое
бюро во главе с председателем (со дня ос-
нования до 1965 — Ельмслев, в 1934—
1937 — Брёндаль, с 1965 — после смер-
ти Ельмслева — X. К. Сёренсен, Э. Фи-
шер-Йёргенсеи, Н. Эге). К К. л. к. при-
надлежат также X. Педерсен, О. Еспер-
сен, X. Ульдалль, Л. Хаммерих, X. С. Се-
рвисен, К. Тогебю, X. Спанг-Хансен,
А. Стендер-Петерсен, П. Дидерихсен,
из иностр, членов — Р. О. Якобсон,
Э. П. Хэмп и др.
Осн. цель К. л. к.— способствовать
исследованиям в области общей и систем-
ной лингвистики, ориентировать лат.
лингвистов иа проблемы и методы совр.
лингвистики, развивать новые направ-
ления. Становление и первый этап дея-
тельности К. л. к. совпали с периодом
распространения в яз-знании идей струк-
турализма (см. Структурная лингвисти-
ка), к-рые К. л. к. стал развивать наи-
более активно.
Формирование копенгагенского струк-
турализма проходило под влиянием
Э. Сепира, московской фортунатов-
ской школы, женевской школы, праж-
ской лингвистической школы. Свое край-
нее проявление копенгагенский струк-
турализм получил в разработанной Ельм-
слевом и другими концепции глоссема-
тики, к-рая в течение мн. лет обсужда-
лась и рассматривалась как новая линг-
вистич. теория в конструктивном и в кри-
тич. планах; были попытки примене-
ния глоссематич. теории к описанию
структуры нек-рых конкретных языков
(Тогебю, Я. Л. Men).
Не все члены К. л. к., разделяющие в
разной степени структуралистские взгля-
ды, напр. Хаммерих, признали осн.
положения глоссематпки. Этих ученых
объединяет гл. обр. интерес к исследова-
ниям в области структуры языка и ее
отд. уровней, преим. с позиций различ-
ных,'более или менее последоват. разно-
видностей структурализма, уходящего
своими истоками в учение Ф. де Соссю-
ра. Представители старшего поколения
дат. лингвистов, вошедшие в К. л. к.,
напр. Педерсен и Есперсен, не признава-
ли себя структуралистами. С 70-х гг.
20 в., когда идеи глоссематпки и струк-
турализма в целом перестали быть в цент-
ре внимания мн. языковедов, среди чле-
нов К. л. к. начинает проявляться инте-
рес к генеративной лингвистике и др.
новым направлениям в науке о языке.
К. л. к. проводит, согласно уставу,
пленарные заседания, иа к-рых обсуж-
даются актуальные проблемы яз-зна-
иия. В 1935—46 выпускался ежегодный
бюллетень К. л. к. (сведения о заседа-
ниях кружка, составе его членов, публи-
кациях и т. п.); с 1967 публикуется в
составе жури. «Acta linguistica Hafnien-
sia» (1939—), издаваемого кружком в ка-
честве междунар. органа общелингвис-
тич. (структуральных) исследований.
Монографии или сборники статей чле-
нов К. л. к. публикуются в непериодпч.
издании «Travaux du Cercle linguistique
de Copenhague» (1944—). Определ.
место в публикациях отводится обзорам
лингвистич. исследований в зарубежных
странах, в т. ч. в СССР.
• Rapport sur 1’activite du Cercle linguis-
tique de Copenhague. 1931 — 1951, Cph.,
1951; Bulletin du Cercle linguistique de Co-
penhague. 1934 — 1941, Cph.. 1935—46.
_	„	. А. С. Мельничук.
КбПТСКИЙ ЯЗЫК — последний этап
развития египетского языка, в отличие
от него — с алфавитной системой письма
(см. Коптское письмо). Сохранился как
культовый у коптов (египтян-христиан;
ок. 4 млн. чел.). Осн. диалектов 5: саид-
ский, ахимимский, субахимский, файюм-
ский (южные) и бохайрский (северный);
КОПТСКИЙ 239
имеется ряд субдиалектов и смешанных
диалектов.
Для К. я. характерны черты, к-рыми
не обладал древнеегипетский язык: от-
сутствие звонких согласных; редукция
безударных гласных; сокращение продук-
тивных способов словообразования; не-
изменяемость имен в роде и числе; появ-
ление артикля (6 типов), к-рый выпол-
няет, в числе прочих, и функцию показа-
теля рода и числа; замена прилагатель-
ных существительными качества; заме-
на прежней системы спряжения аналитич.
описат. системой с формализацией спря-
гаемого смыслового глагола в виде особо-
го конъюгациоииого основания и образо-
ванием префиксов, выражающих видо-
временные, модальные и подчинит, отно-
шения; значит, развитие сложных пред-
логов; появление сочинит, союзов, уве-
личение числа и специализация подчи-
нительных; большое развитие придаточ-
ных форм и их специализация; обильное
заимствование греч. лексики.
Копт, письмо было создано во 2 в. Роль
лит. языка играл первоначально саид-
ский диалект, поскольку на нем писали
зачинатели копт, лит-ры, в т. ч. Шенуте
(333—451). В 11—12 вв., когда К. я. вы-
теснен был из лит-ры арабским и остал-
ся лишь языком культовым, роль лит.
изыка перешла к бохайрскому (нижне-
егип. диалекту), т. к. религ. центрами
были Каир и Александрия.
* Еланская А. И., Копт, язык, М.,
1964; Ернштедт П. В., Исследования
по грамматике копт, языка, М., 1986; Wor-
rell W. Н._ Coptic sojinds, Ann Arbor, 1934;
P о 1 о t s k у H. J.. Etudes de syntaxe cop-
te. Le Caire, 1944; Stei ndorff G.,
Lehrbuch der koptischen Grammatik, Chi.,
1951; Mallon A.. Grammaire copte. Bib-
liographic. chrestomathie et vocabulaire,
4 ed., Beyrouth. 119561; Till W. C., Kop-
tische Dialektgrammatik, Miinch., 1961;
Nagel P., Der Ursprung des Koptischen.
Das Altertum. Bd 13, H. 2, B., 1967; его же,
Bibliographic zur russischen und sowjetischen
Koptologie. Halle (Saale). 1978; Till W. C.,
Koptische Grammatik. Lpz., [1970]; V e r-
g о t e J., Grammaire copte, t. 1 — 2, Louvain,
1973-83.
Kammerer W., A Coptic bibliography,
Ann Arbor, 1950; Crum W. E., A Coptic
dictionary, pt 1 — 6, Oxf., 1929—39; W e s-
tendorf W.. Koptisches Handworterbuch,
Hdlb.. 1965—77; CernJ J., Coptic etymo-
logical dictionary. Camb., 1976; Vycichl
W.. Dictionnaire etvmologique de la langue
copte. Leuven, 1983. А. И. Еланская.
КОПТСКОЕ ПИСЬМО— буквенное пись-
мо, созданное во 2 в. переводчиками Биб-
лии с греческого языка на древнеегипет-
ский для пропаганды христианства сре-
ди египетского населения. Демотич. пись-
КОПТСКИЙ АЛФАВИТ
X а	1 1,1	Р г	U) s
В Ь	к к	С S	4 f
г Г	А 1	т t	»>, в h,h
Ad	М m	Y u,w,y	®	h, h
6 е	N п	Ф ph	2 h "
Z Z	2 ks	X kh	X c
н г	О S	S' ps	<F c,kj
6 th	П р	Ц) 0	+ tl
мо, к-рым в то время пользовались егип-
тяне (см. Египетское письмо), не могло
быть использовано для этой цели в силу
своей сложности и неприспособленности
для перевода иноязычного текста. Созда-
240 КОПТСКОЕ

ш
ч
b
г
х
О'
3
J-
0—4
а
Коптские дополни-
тельные знаки, взя-
тые из египетского
иероглифического
письма.
тели К. п. взяли
за основу греч.
алфавит. Исполь-
зование последне-
го ие было нов-
шеством, т. к. по-
пытки писать егип.
текст греч. буква-
ми делались и
раньше, еще в 3 в.
до и. э. В рим.
время греч. алфа-
вит использовался
для передачи
иностр, слов в
егип. текстах. В
1—5 вв. греч.
буквами с добав-
лением демотнч.
знаков писались
магич. тексты (т.
наз. старокопт-
ские). Но для
ста и да ртного копт,
алфавита, такого,
каким он просу-
ществовал века и
сохранился до на-
ших дней (на нем
печатаются копт,
книги), был заим-
ствован греч. ал-
фавит с добавле-
нием восьми зна-
ков демотич. пись-
ма, стилизован-
ных под характер греч. алфавита и пе-
редававших в осн. те звуки, для обозна-
чения к-рых не было греч. букв.
•	См. лит. при ст. Коптский язык.
А. И. Еланская
КОРДОФДНСКИЕ ЯЗЫКЙ — семья в
составе макросемьи конго-кордофанских
языков. Распространены на В. Судана
н в горных р-нах Кордофана.
К. я., по классификации Дж. X. Грин-
берга, делятся иа 5 групп: 1) коалиб, кан-
дерма, хейбан, ларо, оторо, кавама, швай,
тиро, моро, фрунгор; 2) тегали, рашдад,
тагой, тумале; 3) талоди, лафофа, эли-
ри, масакин, таго, лумун, эль-амира;
4) тумтум, тулеши, кейга, кароиди, крон-
го, мири, кадугли, кача; 5) катла, тима.
К. я. относятся к числу малоизученных
афр. языков. Гринберг объединил их в
одну семью на основании существенных
схождений в основном словарном фонде,
а также по ряду морфологич. соответст-
вий, ведущее место среди к-рых принад-
лежит соответствиям в системе независи-
мых личных местоимений ед. числа, а
также соответствиям в
именных согласоват. пре-
фиксах (см. Именные
классы).
Для фонологич. систем
К. я. характерно проти-
вопоставление дентальных
и альвеолярных рядов
согласных, наличие им-
плозивных (преглоттали-
зов.) согласных, противо-
поставление одноударного
и миогоудариого г; в ве-
лярном ряду противопо-
ставлены простые и ла-
биализов. согласные (в
языке катла имеются ла-
био-веляриые kp, gb), богатая система
носовых сонорных согласных (в боль-
шинстве языков) охватывает ряды:
лабиальный, дентальный, альвеолярный,
постальвеоляриый- (палатальный), ве-
лярный. Носовые согласные, а также г
противопоставлены по долготе — крат-
кости.
Для морфологич. системы большинства
К. я. характерно наличие согласоват.
именных классов, показателями к-рых
служат префиксы, как правило парные
(для ед. и мн. ч.),— в наиболее полном
виде эта система представлена в языках
1-й и 3-й групп, где насчитывается 13
парных согласоват. классов. В языках
4-й группы система именных классов ис-
пытала существенные упрощения, в язы-
ках 5-й группы она отсутствует (види-
мо, полностью утрачена) — так же, как
в языках тагой и рашдад 2-й группы.
Остальные языки 2-й группы сохраняют
систему в несколько редуциров. виде по
сравнению с языками 1-й и 3-й групп.
Глагол в К. я. имеет два или три аспек-
та (с разл. видовыми и модальными зна-
чениями), образуемых с помощью аффик-
сов или путем изменения гласных в гла-
гольной основе, а также систему времен,
образуемых с помощью вспомогат. гла-
голов или разл. частиц, входящих в сос-
тав глагольного комплекса. Личные мес-
тоимения употребляются как само-
стоятельно, так и в качестве субъектных,
объектных и притяжат. аффиксов. Как
правило, имеются особые ряды самостоят.
личных местоимений и разл. местоимен-
ных аффиксов. В нек-рых языках (в 1-й,
3-й и 4-й группах) различаются инклю-
зивные и эксклюзивные местоимения
1-го л. мн. ч., а в языке коалиб имеется
местоимение 1-го л. дв. ч. В системе
указат. местоимений К. я. противопос-
тавлены три ряда по степени близости —-
удаленности от говорящего. В синтаксисе
определение следует за определяемым.
Порядок в цепи SOV различен в разных
языках и даже в одном языке— для разл.
видо-временных форм.
•	Tucker A. N., Bryan М.. The
Non-Bantu languages of North-Eastern Afri-
ca, HAL, pt. 3, L., 1956; их же. Linguistic
analyses. The Non-Bantu languages of North-
Eastern Africa, L., 1966; Greenberg J.,
The languages of Africa. The Hague, 1966.
, В. Я. Порхомовский.
КОРЁЙСКИЙ ЯЗЫК (чосонмаль, чосо-
но — до 1945, позже в КНДР, хаигуго —
в Юж. Корее) — изолированный язык,
генетические связи к-рого устанавлива-
ются лишь гипотетически. Распространен
в КНДР (офиц. язык; число говорящих
18,8 млн. чел., 1982, оценка), Юж. Корее
(офиц. язык; 40,47 мли. чел., 1985, пере-
пись), КНР (гл. обр. Яньбянь-Корейский
авт. округ, 1,76 млн. чел., 1982, перепись),
Японии (ок. 663 тыс. чел., 1978, оценка),
США (включая Гавайи; ок. 372 тыс. чел.,
1978, оценка), СССР (ок. 389 тыс. чел.,
1979, перепись). Общее число говорящих
св. 60 млн. чел. Различают 6 диалектов;
сев.-восточный, включающий кор. гово-
ры Сев.-Вост. Китая, сев.-западный,
центральный, юго-восточный, имеющий
ми. общих черт с сев.-восточным, юго-за-
падный и диалект о. Чеджудо, сохраняю-
щий, как и сев. диалекты, ряд архаич-
ных черт. Диал, различия затрагивают
гл. обр. лексику и фонетику, в меньшей
степени морфологию, причем в 20 в.
происходит нивелирование диалектов.
Из разл. гипотез геиетич. родства
К. я. наиболее распространена т. наз.
алтайская, сторонники к-рой, опираясь
на фонетич. соответствия, структурное
сходство и этимологич. данные (см.
Алтайские языки), либо возводят К. я.
(иногда вместе с японским языком) к тун-
гусо-маньчж. ветви, либо определяют
как особую ветвь, выделившуюся рань-
ше других — ок. 3-го тыс. до н. э.
От архаического периода (до 5 в. и. э.)
сохранились лишь фрагментарные запи-
си о близкородств. племенных языках на
Корейском п-ове. В 1 в. до н. э.— 7 в.
и. э. сев. племенвые языки йе (в Др. Но-
сове с 8 в. до в. э.) и пуё (с 5 в. до в. э.)
развились в язык когуре, юж. языки пле-
менных союзов трех хаи: махай — в язык
пэкче, чивхан — в силла и язык пёвхав —
в кая (карак). С объединением страны в
7—10 вв. древние языки интегрировались
в общий язык народности силла; с пере-
несением в 10 в. столицы в Соидо (совр.
Кэсон), а в 14 в.— в Сеул возросла роль
центр, диалекта, легшего в основу ср.-
кор. яз., к-рый в кои. 16 в. сменился
новокор. яз., а в иач. 20 в. развился в
совр. Д. я.
В лит. К. я. обычно выделяют 40 фо-
нем: 19 согласных— взрывные р, р‘, р,
t, t‘, t, k, k‘, k, аффикатьп/, tf‘, tj, ще-
левые s, s, h, сонорные носовые m, n, q,
какуминальная одноударная f/1, и 21
гласную, из к-рых 10 монофтонгов —
передние i, у, е, и, е, средние ш, э/э, а,
задние и, о, 10 восходящих дифтонгов с
неслоговыми i и u Ga, Ja, _io, Je, ie; ua,
из, ие, ие) и исчезающий («парящий»)
дифтонг mi, реализуемый часто как |i| и
|е|. Особенности консонантизма: деле-
ние начально-слоговых шумных, кроме
|s|, на 3 ряда (слабые глухие, глухие
придыхательные и усиленные глухие,
или интенсивы, сопровождаемые напря-
жением органов артикуляции, напоми-
нающей гортанную смычку); нейтрализа-
ция шумных в имплозивные в конце сло-
ва и перед глухими и в связи с этим
ограиич. употребление согласных в кон-
це слога; невозможность стечения соглас-
ных и отсутствие |f|, 1о| в начале слова
(в орфоэпии КНДР lf| в этой позиции
употребляется с 1966); развитие палата-
лизации губных и задненебных согласных;
ассимиляция согласных иа стыке слогов
и слов. Система гласных отличается пол-
нотой и симметричностью (с остатками
сингармонизма), сильным приступом на-
чальных гласных, стяжением и сокраще-
нием их в середине слова. Долгота глас-
ных фонематична факультативно и свя-
зана с высотой тоиа. Структура слога
V, CV, VC(C), CVC(C). Словесное уда-
рение в одних диалектах музыкально-
квантитативное, в других — динамиче-
ское разноместное.
К. я.— агглютинирующий язык (име-
ется тенденция к усилению флективности)
номинативного строя. В морфологич.
структуре слова могут присутствовать
корень, основа, аффиксы (префиксы
только словообразовательные, суф-
фиксы также и словоизменительные),
соединит, морфема и флексии (в преди-
кативах). Имеется 5 лексико-грамматич.
классов, объединяющих 8 (или 9) частей
речи. У имен (существительные, местоиме-
ния, числительные) отсутствует катего-
рия грамматич. рода. Категория одушев-
леииости/неодушевленности перекре-
щивается с категорией лица/ие-лица.
Противоположение единичности и множе-
ственности несущественно; в имени от-
ражено единство целого и части. Скло-
нение включает 9 простых (основной, не
имеющий показателя и совпадающий с
основой или корнем слова, им., обладаю-
щий в К. я. специфич. показателями,
род., вин., дат’., местный, тв., совмест-
ный, звательный) и множество т. наз.
составных (2—3 показателя) падежей.
Личные местоимения развиты слабо;
указательные различаются по степени
удаленности от говорящего. Относит,
местоимений нет. Числятельные имеют 2
ряда: от 1 до 99 — собственно корейские,
образуемые сложением основ, и парал-
лельно им китайские (от 100 и далее —
только китайские). Самый развитый к
сложный грамматич. класс слов в К. я.
— предикативы, включающие глаголы и
предикативные прилагательные. Разли-
чают срединные и конечные грамматич.
формы предикативов. В систему времен
входят настоящее, 2 прошедших и 2 бу-
дущих времени. Категория лица в совр,
К. я. грамматически почти не выражена.
Для предикативов характерна категория
личного отношения (т. наз. формы веж-
ливости). Категория залога (действитель-
ный, страдательный и побудительный)
свойственна не всем глаголам. Видовые и
модальные значения передаются авали-
тич. формами. Особенностью предикати-
вов является развитие стяженных форм
(контрактур). Позиционные формы пре-
дикативов (более 50 спрягаемых и неспря-
гаемых деепричастий, причастия, 3 скло-
няемых инфинитива) используются как
средство сиитаксич. связи между предло-
жениями, компенсируя бедность союзов.
Неизменяемые застывшие формы прила-
гательных иногда выделяют в особую
часть речи — атрибутивы. В передаче
грамматич. значений велика роль служеб-
ных слов (послелоги, счетные слова, сою-
зы и союзные слова, слова-уподобителн,
вспомогательные и служебные глаголы и
прилагательные, модальные имена и
частицы).
Порядок слов SOP. Для др.-кор. яз.
типично было именное предложение, н
совр. К. я. оно обрело предикативный
характер. Зависимый член предложения
всегда предшествует главному. Развиты
аиалнтич. конструкции н сложные пе-
риоды.
В лексике имеется неск. слоев: исконно
корейские слова, включая богатую оно-
матопею; ханмунные, или заимствован-
ные из кит. яз., разл. типов; старые за-
имствования из санскрита, монгольско-
го, чжурчжэиьского и маньчжурского,
новые — из рус., англ, и др. европ. языков.
До 1894 письм. лит. языком был в
осн. ханмун. С изобретением в 1444
фонетич. письма (см. Корейское письмо)
расширились возможности для развития
лит. К. я. Совр. лит. язык был кодифици-
рован лишь в 1933 как «стандартный язык»
(пхёджунмаль) с опорным сеульским го-
вором центр, диалекта. В 1966 в КНДР
взамен «стандартного языка» введен ста-
тус «культурного языка» (мунхвао).
Нормой его считается пхеньянский говор.
Из-за разделения страны на две части
единый процесс нормирования лит. К. я.
оказался нарушенным, развиваются по
существу две его разновидности.
Кор. эпиграфич. памятники на ханмуне
датируются иач. 5 в. Ранние тексты, за-
писанные кит. иероглифами способом
йду, сохранились с 9 в.
• Холодович Л. Л., Очерк грамма-
тики кор. языка, М., 1954; Ковцевич
Л. Р., Библиография, указатель работ по
кор. яз-знавию, в сб.: Вопросы грамматики
и истории вост, языков, М.—Л., 1958; М а-
зур Ю. Н., Кор. язык, М., 1960; Ким
Бейдже, Очерки по диалектологии кор.
языка, т. 1—3, Пхеньян, 1959—75 (на кор.
яз.); Грамматика кор. языка, т. 1—2, Пхень-
ян. 1960—61 (на кор. яз.); Лн Суинён,
Грамматика ср.-кор. языка, Сеул, 1961 (на
кор. яз.); Огура Симпэй, Коно
Р о к у р о, История кор. яз-знания, То-
кио, 1965 (на япои. яз.); Хон Гимун,
Ист. грамматика кор. языка, Пхеньян,
1966 (на кор. яз.); Ли Г н м у н, История
кор. языка, Сеул, 1974 (на кор. яз.); Хо
У н, фонология кор. языка, Сеул, 1982 (на
кор. яз.); е г о ж е, Кор. яз-знание вчера и
сегодня, Сеул, 1983 (на кор. яз.); Ким Бан-
хан, Геиетич. связи кор. языка, Сеул, 1984 (на
кор. яз.); Теоретич. грамматика кор. языка,
т. 1—4, Пхеньян, 1985—88 (иа кор. яз.); Нам
Г и сим, Ко Ё н гы и, Теоретич. грамматика
кор. лит. языка, Сеул, 1986 (иа кор. яз,);
Ogura Shitnpei, The outline of the
Korean dialects, Tokyo, 1940: Ramstedt
G. J., Studies in Korean etymology, pt 1 — 2.
Hels., 1949—53; Cho Seungbog, A
phonological study of Korean..., Uppsala —
Stockh., 1967; Lukoff F., Linguistics in
the Republic of Korea, CTL, t. 2, The Ha-
?983~~ ** ' The Korean language, Seoul,
Холодович A. A.. Кор.-рус. сло-
варь, 2 изд., M., 1958; Большой кор.-рус.
словарь, под ред. Л. Б. Никольского п Цой
Ден Ху, т. 1—2, М., 1976; Большой словарь
кор. языка, т. 1—6, Сеул. 1947—56 (на кор.
яз.); Толковый словарь совр. кор. языка. 2 изд..
Пхеньян, 1981 (на кор. яз.); Ли Хисын,
Большой словарь кор. языка, Сеул, 1982 (на
кор. яз.).	Л. Р. Концевич.
КОРЕЙСКОЕ ПИСЬМО — фонетиче-
ское буквенно-слоговое письмо, применяе-
мое для записи текстов иа корейском язы-
ке. В Корее сосуществовало неск. систем
письма. С первых веков н. э. до бурж.
реформ 1894 осн. офиц. письмом было
кнтайское (см. Китайское письмо и Хан-
мун). Версия о наличии у корейцев собсти.
неиероглифич. письма до 15 в. не под-
тверждены. Попытки приспособить кит.
иероглифы для записи кор. агглютини-
рующего языка привели к созданию с
5—6 вв. разновидностей силлабо-мор-
фемного письма иду, но эта сложная и
несовершенная система передавала язык
корейцев лишь в малой степени. В янв.
1444 по инициативе государя Седжона Ве-
ликого был изобретен, а с 1446 введен в
качестве гос. письма кор. фонетич. ал-
фавит чоным («правильные звуки») из
28 букв. Разработку принципов и струк-
туры алфавита осуществили придворные
ученые. Источниками этой науч, системы
графики послужило знакомство изобре-
тателей К. п. с алфавитами др. народов
(индийскими, тибетским, монгольским
квадратным, уйгурским, японским и др.
алфавитами), творч. переосмысление
применительно к звуковому строю кор.
языка кит. теории рифм и натурфилос.
учений о пяти первоэлементах, о двух кос-
мич. силах Инь-Ян (Тьмы и Света), об
«образах и мантическнх числах», стихий-
но-иауч. осознание фонемного состава
ср.-кор. яз.
Первый памятник — «Хунмин чоным»
(«Наставление народу о правильном
произношении», 1446) — содержит эдикт
Седжона Великого о введении кор. алфа-
вита, предисловие к эдикту и обширный
комментарий к нему. Из гипотез проис-
хождения К. п. (их было ок. 20) после
открытия в 1940 полного текста «Хунмин
чоныма» стала популярной символико-
артикуляторная концепция, согласно
к-рой исходные буквы для согласных как
бы символизируют положение органов
речи (губная □ — образ рта, гортан-
ная О — образ горла и т. д.), а буквы
для гласных — формы трех первоначал
мироздания — Неба (круглая »), Земли
(плоская, горизонтальная—) н Человека
(вертикальная | ). Из-за китаефнльской
позиции феод, знати К. п. не заменило
кит. письма, продолжая оставаться гл.
обр. транскрипционным средством. И
хотя иа нем создана лит-ра — коммента-
торская (к буддийскому канону и кон-
фуцианской классике), художественная
(ср.-век. кор. повесть, кор. поэзия в
жанрах сиджо, каса н др.), учебная
(словари н снллабарии), удельный вес
ее невелик по сравнению с лит-рой на
ханмуне. В зависимости от среды рас-
пространения К. п. называли простым
или вульгарным (онмун), женским (ам-
кхыль), монашеским (чуигыль) и др.
Лишь с подъемом культурно-просвети-
КОРЕЙСКОЕ 241
КОРЕЙСКИЙ АЛФАВИТ В „ХУНМИН ЧОНЫМ"
Начальные (согласные)								Средние (гласные)					
	1		II		III		IV	Основные буквы		Буквосочетания			
1 2 3 4 5 6 7	и к с т н л 7Г ч А с *О ? *д ж	1	CnJ кк тт ChhJ лл чч м сс [•**] XX		=1 кх Е тх к лх л чх О X		Ю х Jх □1	О * Ш -ч	(1) (2) (3)	.(») а — ы 1 и — 0 |. а — у •1 i — ЙО |: йа тгйу •| йЯ	(4) (5)	—1* ?а йойа ~1 уХ йуйХ *-| 5й —1 ый J-I ой Ы ай —1 Уй •II Хй [ъд йой	(6)	|:| йай №уй :|| йой -Ь-|-| оай -|| уУй йо йай см йуйой
Конечные (согласные)							при о ходящем тоне				П С Ы А о		
							при остальных гонах				6 и□а до		
Букоы для китайских зубных				„лереднозубные”				Л Л 7/ А /Л					
				„истинно-зубные"				А	'ч 'Хч					
Тоны		Название				Ровный		Восходящий		Нисходящий		Входящий	
		Обозначение				без точек		1(дво точки)		.(одна точка)		 (одна точка)	
Звездочкой помечены буквы и буквосочетания, не употребляемые в совр. кор. алфа-
вите, цифрой 1 — исходные буквы для согласных, цифрой 2 — конечные согласные,
к-рые рекомендовалось не употреблять. В квадратных скобках даны сочетания букв,
употреблявшиеся только для передачи звучаний кит. иероглвфов.
Рим. цифрами обозначена классификация согласных по «чистым» и «мутным»
звукам, основанная на силе экспирации н напряженности органов артикуляции: I —
«полночистые» (глухие непридыхательные), II — «неполночистые» (глухие придыха-
тельные), III — «полномутные» (интенсивные глухне непрндыхательные), IV — «не-
чистые и немутиые» (звонкие сонорные).
Араб, цифрами обозначены «семь звучаний» по месту артикуляции: 1 —«задне-
зубные» (заднеязычные смычные), 2 — «язычные» (переднеязычные смычные), 4, 5 —
«переднезубные» (передне- и среднеязычные аффрикаты и фрикативные), 6 — «гор-
танные» (гортанные смычные и фрикативные), 7 — «полузубной» (среднеязычный
фрикативный) и «полуязычный» (переднеязычный боковой). Араб, цифрами в
скобках указаны ряды основных букв для гласных: (1) — исходные, (2) — про-
изводные простые и (3) — производные простые с I (восходящие дифтонги), а
также буквосочетания: (4) — из двух букв (восходящие дифтонги и трифтонги),
(5) — из одной буквы с j (нисходящие дифтонги и трифтонги), (6) — из двух букв
с I (трифтонги и полифтонги). В рус. графике дана транслитерация кор. букв.
тельского движения в кон. 19 в. оно
обрело права гражданства (с этой поры
его совр. названия: куимун — «госу-
дарственное письмо» и хангыль — «вели-
кое [-кор.] письмо»),
К. п. фонематично (графема фоне-
ма), элементарно (для каждой фонемы —
отд. графема или сочетание графем),
системно (образование графем от исход-
ных и их сочетаемость). Осн. графич.
элементы — черта (вертикальная и го-
ризонтальная), точка (изменившаяся в
короткую черту) и окружность. Буквы
не следуют одна за другой, а группируют-
ся по ярусам, в зависимости от направ-
ления гласной буквы, в слоги, похожие
на лигатуры в располагаемые в преде-
лах воображаемых квадратов равной ве-
личины, как иероглифы в кит. письме.
При отсутствии начальной согласной слог
открывается «немой» буквой О, к-рая в
242 КОРЕНЬ
конце слога передает заднеязычный но-
совой. При гласных вертикальной оси
согласная буква пишется слева, при глас-
ных горизонтальной осн — сверху. Ко-
нечная согласная нли их сочетанне при-
писываются снизу под гласными, обра-
зуя «подслог». Со 2-й пол. 15 в. полу-
чил распространение способ смешанного
письма, при к-ром знаменательные слова
в основном пишутся иероглифами, а
служебные слова и грамматич. показа-
тели — кор. буквами. С 1949 в КНДР
стали употреблять чисто К. п.; в Юж. Ко-
рее продолжает использоваться в основ-
ном смешанное письмо.
В совр. кор. алфавите 40 графем (по-
рядок их отличается в КНДР и Юж. Ко-
рее), из них 24 простые, сохранившиеся
с нек-рыми изменениями от 28 букв 15 в.
Осн. принцип орфографии совр. кор. яз.
(после реформы 1933) — этимолого-мор-
фологический; в Юж. Корее с 1989 —
тенденция к фонетич. написанию. Орфо-
графия. нормы в КНДР в Юж. Корее
различны. По реформам орфографии 1966,
в КНДР принято не пословное, а слитное
написание компонентов, выражающих
одно понятие. Попытки латинизации К. п.
не привились.
* Концев ич Л. Р., Из истории линг-
вистич. учений на Востоке, «Народы Азии и
Африки», 1975, >6 4; Хуимин чоным («Нас-
тавление народу о правильном произноше-
нии»). Исследование, пер. с ханмуна, приме-
чания и приложения Л. Р. Концевича, М.,
1979; Чхве Хёнбэ, Исследование кор.
письма, Кёнсон, 1942 (на кор. яз.); Хон
Г и м у н. История развития кор. письма,
т. 1—2, Сеул. 1946 (на кор. яз.); Ким Юн-
гё н, История изучения кор. письма и язы-
ка, Сеул, 1954 (на кор. яз.); Ким Минсу,
Комментиров. изд. «Хунмии чоным», Сеул,
1957 (на кор. яз.); Пак Чихон, «Хунмин
чоным». Исследование н пер. с комментария-
ми, Сеул, 1984 (на кор. яз.); Кан Синхаи,
Исследование «Хунмин чоныма», Сеул, 1987
(на кор. яз.); Gale J. S., The Korean alpha-
bet, «Transactions of the Korean Branch of
the Royal Asiatic Society», Seoul, 1912, v. 4,
pt 1.	Л. P. Концевич.
КОРЕНЬ — носитель вещественного, лек-
сического значения слова, центральная
его часть, остающаяся неизменной в про-
цессах морфологической деривации-, вы-
ражает идею тождества слова самому
себе; коррелирует с понятием лексемы;
простая, или непроизводная основа сло-
ва, остающаяся после устранения всех
словообразоват. и/или словонзменнт. эле-
ментов. К. противопоставлен как всем
служебным морфемам, так и основе,
отличающейся от него в формальном
отношении наличием основообразующего
элемента, или темы, и в содержат, отно-
шении передачей значения определ. час-
ти речи; во мн. традиц. грамматиках
К. от основы ие отличался, и это позво-
ляло Ф. Ф. Фортунатову противопоста-
влять в слове не К. и флексии, а основ-
ную и формальную принадлежности
слова.
Несмотря на то что тип языка задает
возможность варьирования К. как в се-
мантическом (многозначность), так и в
формальном отношении (ср. чередования
в корневых морфемах в славянских, гер-
манских и др. языках), К. составляют
обычно неизменяемую часть серии слово-
форм и производных, входят в обширные
н легко увеличивающиеся ряды, образуя
нередко «вершину» морфологич. пара-
дигмы и/или словообразоват. гнезда. К.
(вепроизводный) нередко совпадает с
основой слова.
Во мн. языках мира строение К. харак-
теризуется специфич. фонологич. соста-
вом, а К. разных частей речи противопо-
ставляются по набору фонем; ср., напр.,
учение Е. Куриловича, Э. Бенвениста и
Э. А. Макаева о структуре индоевроп. К.
и правилах его преобразования в рядах
аблаута, наблюдения Н. С. Трубецко-
го о местоименных корнях, противопос-
тавление именных и глагольных К. в язы-
ках Африки (Н. В. Охотнна, В. А. Ви-
ноградов). Со структурной точки зрения
К. могут выступать либо как свободные
(когда они встречаются в языке иа пра-
вах автономного слова без сопровождаю-
щих их аффиксов), либо как связанные
(когда они известны лишь в сочетании с
аффиксами); частный случай свободно-
го К.— его употребление с нулевой мор-
фемой (ср. рус. «стол», нем. Baum ’дере-
во’, англ, kill ’убивать’ и т. п.). К. мо-
гут быть выражены разными типами мор-
фем, в т. ч. «разрывными» (см. Семит-
ские языки); они противопоставлены аф-
фиксальным морфемам языка, в отличие
от к-рых встречаются в качестве как пер-
вых, так в вторых компонентов сложного
слова. Этимология. К. (см. Этимон) —
форма в значевие слова, мыслимые как
СОВРЕМЕННЫЙ КОРЕЙСКИЙ АЛФАВИТ
Согл а с н ы е			Гласные		
Буквы	Фонетическое значоние		Буквы	Фонетическое значение	
	МФА	РПТ		МФА	РПТ
Простые	к п t тЛ т Р с ‘S’ к‘ V Г h к t s tS ошие из алфавит г°в:	-К н т,-д-,-г -р«,ЛЬ м П,-б-гП С,-Т /,-н[нъ] 4,-дж-т чх,-т кх,-К ГХ.-Г ПХ.-П X КК тт пп сс чч а-15в.: О А' „человек",	[JJ-j-l	Простыв	а 1а 9 is О jo .‘U hi Ш 1 е Ле е де 0 и иа А U9 А ие ие Л о 1) И,, «в рф] Фа	а я о Й В[йО 0 8 У ю ы и 3 ЙЯ э-,-8 йе,-е ве ВИ ЫЙ-.-И ва во [6?] вэ во *, ур ». ан".
1 Е н п У О т; л =1 5L ’о’ Сложные 71 ГЕ ва ЛА ЛА Буквы, .выла Примеры сл			ь я- тг т Сложные Я я 41 -т4 Я Я ifl ж, б-’- ll „учбба“		
исходные (ср. «кол» в значения ’круг’ в
словах «колесо», «около»).
• См. лит. при ст. Морфема.
Е. С. Кубрякова, Ю. Г. Панкрац.
КОРЕФЕРЁНТНОСТЬ (от лат. со------
приставка, означающая совместность, и ре-
ферент') (референциальное тождество)—
отношение между компонентами выска-
зывания (обычно именными группами),
к-рые обозначают один и тот же внеязы-
ковой объект или ситуацию, т. е. имеют
один и тот же референт. К. часто являет-
ся одним из видов анафорического от-
ношения, выражаемого местоимениями
и местоименными словами (напр., во
фразе «Письмо Татьяны предо
мною, его я свято берегу» местоим.
«его» кореферентно именной группе «пись-
мо Татьяны») или значением определен-
ности в составе одного из кореферентных
выражений (напр., «Она вышивала
воротник мужской сорочки. Работа
была срочная»; см. Определенности —
неопределенности категория). Коре-
фереитны могут быть н слова, ие свя-
занные анафорич. отношением, напр.
«свою» и «его» во фразе «Он признал
свою ошибку, н его простили». От-
ношение тождества референтов, выражен-
ное с помощью спец, предиката тождест-
ва (напр.: «Утренняя звезда — это Ве-
нера»), обычно ие считается К.
При семантич. переносах возможна
К. между именными группами, к-рые
обозначают разные объекты, лишь мето-
нимически связанные друг с другом;
напр., во фразе «Этот господин
заставил публику читать себя» выде-
ленные части кореферентны, хотя «себя»
обозначает ие «этого господина», а «со-
чинения этого господина».
К. следует отличать от лексич. и се-
мантич. повтора, иапр.: «Приутих-
л о море синее, приутихли реки
быстрые»; во фразе «Ворон хворо-
н у летит» две лексически тождест-
венные именные группы «ворон» и «во-
рону» не кореферентны.
К. возможна между именными груп-
пами, ие обозначающими определенных,
т. е. индивидуализированных, объектов,
напр.: «У разных лексем воз-
можности подчинения себе других
слов различны». К. невозможна, однако,
между выражениями с существенно разл.
типом референции (см. Референция).
Так, во фразе «Иван врач, но он не пе-
диатр» местоимение «он» кореферент-
но имени «Иван», тоже обозначающему
конкретный объект, но не слову «врач»,
выражающему свойство.
Понятие К. используется для описания
семантики местоимений. Так, возврат-
ные местоимения всегда выражают К., а
личные н относительные могут выражать
ие К., а концептуальное тождество («У
тебя дети в школе, а у меня они
в детский сад ходят») или частичную
равносильность («Завязался беско-
нечный спор, которых я не вы-
ношу»). К. лежит в основе связности
текста; напр., связь фраз «Ограблен
крупный банк. Грабителям удалось
скрыться» создается за счет К. слова
«грабителям» с подразумеваемым субъек-
том глагола «ограблен».
* Падучева Е. В., Высказывание и
его соотнесенность с действительностью, М.,
1985; Dik S. С., Referential indentity,
«Lingua». 1968, v. 21- Bosch P., Agree-
ment and anaphora. A study of the role of
pronouns in syntax and discourse, L., 1983.
,	„	E. В. Падучева.
КбРНСКИЙ ЯЗЫК — один из кельт-
ских языков, вымерший язык кельтско-
го населения п-ова Корнуолл (Велико-
британия). К. я. часто, но неоправданно
называют корнуэльским яз. Разделение
бриттской ветви кельт, языков, к к-рой
принадлежит К. я., началось в 5—6 вв.,
но вплоть до 17 в. сохранялась возмож-
ность относит, взаимопонимания его но-
сителей- с бретонцами.
Оси. отличит, черты К. я.: переход
интервокального н конечного -t > -s, а
позже в разного рода спиранты и аффри-
каты; с 16 в. развитие носовых геминат
пп > dn, mm > bm; в морфологии —
развитие аналитич. спряжения на основе
вспомогат. глаголов «быть» и «делать».
В лексике много лат. заимствований, а
также английских и в меньшей степени
французских. В истории К. я. выделя-
ются древний (8—12 вв.; известны толь-
ко имена собственные, отд. глоссы и крат-
кий латиио-корн. словарь), средний (13—
16 вв.; представлен иеск. переводными
и подражательными драмами-мистерия-
ми) и новый (17—18 вв.; сохранились
переводные произведения, письма, неск.
фольклорных текстов) периоды.
Письменность на основе латиницы;
орфография находилась сначала под
сильным англо-саксои. влиянием, позд-
нее — англо-нормандским и английским;
пестрота н неупорядоченность письм.
традиции затрудняют изучение фонетич.
системы и затемняют ее эволюцию. Пос-
ле того как в кон. 18 в. (возможно, в нач.
19 в.) вымерли последние носители К. я.,
предпринимались попытки искусственно
его возродить (об-ва, ставящие перед со-
бой эту цель, объединяют неск. тыс. че-
ловек).
• Jenner Н. A., Handbook of the Cor-
nish language, L., 1904; Ellis P. B., The
Cornish language and its literature. L., 1974.
Williams R.. Lexicon Cornu-Britan-
nicum, Llandovery, 1862—65; Loth J.,
Remarques et corrections au lexicon Cornu-Bri-
tannicum de.Williams, P., 1902; N a n ce R. M.,
New Cornish-English dictionary, St.Ives,
1938.	Л. А. Королев.
КОРРЕЛЯЦИЯ (от позднелат. correla-
tio — соотношение) — взаимное соответ-
ствие, взаимосвязь и обусловленность
языковых элементов. Будучи построен-
ной ва основании отношений тождества и
различия материальных либо функцио-
КОРРЕЛЯЦИЯ 243
16*
нальных свойств элементов структуры
языка, К. является осн. способом их ин-
теграции в систему, важнейшим систе-
мообразующим фактором.
Понятие «К.» ввели фонологи
Н. С. Трубецкой, А. Мартине, Р. О. Якоб-
сон н др. Теория К. наиболее деталь-
но разработана в фонологии. Ф о-
1гологическая К.— система фо-
нологич. оппозиций, связанных общим
дифференциальным признаком, наз. кор-
релятивным. Так, в совр. рус. лит. язы-
ке 15 коррелятивных пар согласных
фонем образуют К. с общим коррелятив-
ным признаком мягкости (т:т’) = (с:с’)
и т. д. Согласный j стоит вне отношений
по твердости — мягкости, «ж», «ш», «ц»
примыкают к немаркиров. корреля-
тивному ряду, объединяющему
твердые согласные «б», «п» и т. д.,
а «ч» — к маркированному: б’, п’ и т. д.
На реляционном (абстрактном) уровне
внепарные фонемы не являются ни твер-
дыми, ии мягкими, т. к. не имеют соотв.
коррелятивной пары. Признак мягкости
этих фонем является интегральным, по-
тенциально дифференциальным.
К. могут быть нейтрализуемыми и не
нейтрализуемыми. Нейтрализация уси-
ливает связь между коррелятами: в по-
зиции нейтрализации чаще выступает не-
маркиров. коррелят. Участие всех чле-
нов К. в нейтрализации принципиально
одинаково, хотя возможны и исключе-
ния. Так, рус. оппозиция в:ф в нейтра-
лизации ведет себя иначе, чем все др. кор-
релятивные оппозиции по глухости, ср.
<[зв]он», <[св]ой», ио только «[зб]ор»,
<[сп]ор». Любая фонема, как правило,
образует не одну, а неск. оппозиции, отно-
сящихся к разным К., связывая послед-
ние в пучок, целостный блок фонологич.
системы. Чем большее число оппозиций
и К. образует данная фонема, тем она
сильнее включена в систему. Фонемы,
включенные в К. и пучки, образуют центр,
а слабо включенные — периферию фоно-
логии. системы. Напр., в центре рус. сис-
темы консонантизма 8 согласных, вклю-
ченных в К. по мягкости: (т:т’) — (с:с’)
и т. д., по звонкости: (т:д) = (з:с) и т. д.,
по взрывности: (т:с) = (д:э) и т. д., а на
периферии — «ч», «ш>, «г» и др. В ди-
ахронии. фонологии понятие «К.» яв-
ляется фундаментальным. Через К. осу-
ществляется т. наз. «давление системы»,
тенденция к симметрии. К. обусловливает
аллофонное варьирование, фонологиза-
цию аллофонов вплоть до изменения
физич. субстанции фонем. Напр., в
рус. яз. К. по глухости обусловила пе-
реход губно-губиого «в» в губно-зубной
в связи с формированием новой оппози-
ции в:ф.
Распространение теории фонологич.
К. на др. уровни языка (структура рус.
глагола, падежная система и др.) было
предпринято Якобсоном. Элементы тео-
рии К. содержались в учении о мор-
фологии Ф. Ф. Фортунатова, А. А. Шах-
матова, Н. Н. Дурново и др., термин
«К.» употреблялся для обозначения соот-
носит. рядов слов. Теория К. успешно
развивается применительно ко всем уров-
ням языка. Установлены отличия грам-
матической (морфологич., сиитаксич.,
словообразоват.) и лексической К. от фо-
нологической. Они заключаются в стро-
гой необходимости учитывать К. единиц
плана выражения и плана содержания
(семантические К.). Коррелятивный ана-
лиз успешно применяется в диахрония,
морфологии.
244 КОРЯКСКИЙ
• Трубецкой Н. С., Основы фонологии,
М., 1960; Журавлев В. К., Введение в
диахроническую морфологию, «Балканско
езикознание», 1976, т. 19, № 2; е г о ж е. Диа-
хроническая Фонология, М., 1986; Якоб-
сон Р. О., О структуре рус. глагола, пер.
с нем., и его кн.: Изор. работы, М.. 1985;
Prieto L., Structure oppositionelle et
structure s4miotique. Cahiers V. Pareto, Gen.,
1976; Viel M., La notion de «marque»
chez Trubetzkoy et Jakobson: Un episode de
1’histoire de Ja pensee structurale, Lille—P.,
1984. _	„	, В. К. Журавлев.
КОРЯКСКИЙ ЯЗЫК (устар. — нымы-
ланский язык) — один из чукотско-кам-
чатских языков (чукотско-корякская
ветвь). Распространен в Коряк, авт. окр.
РСФСР. Число говорящих 5,4 тыс. чел.
(1979, перепись). В К. я. выделяются
чавчувеиский, апукинский, каменский,
,пареиский и итканский диалекты.
Характерные черты фонетики: сингар-
монизм гласных, отсутствие вибранта
/р/, наличие поствелярного фрикативно-
го h (наряду со смычным 7, выполняю-
щим служебную функцию), специфич.
ассимиляция йй > чч, дистактная асси-
миляция зубных согласных по палатали-
эованности, приращение добавочного сло-
га после односложных основ (ср. коряк,
ваккы 'быть' — чукот. вак); в коряк.
7й/ совпали прафоиемы *д, *р и *й; для
слоговой структуры характерны слоги
вида СГ и СГС. Особенность морфоло-
гии — наличие особого показателя наст,
времени ку — ц, В К. я. хорошо развит
слой лексики, относящийся к оленеводству.
Письменность, созданная в 1931 на ос-
нове лат. графики, в 1936 переведена на
рус. графику.В основу лит. языка поло-
жен чавчувен. диалект.
* Стебницкий С.Н., Осн. фонетич.
различия диалектов нымыланского (коряк.)
языка, в кн.: Памяти В. Г. Богораза, М.—Л.,
1937; Ж у к о в а А. Н., Грамматика коряк,
языка, Л., 1972.
Молл Т. А., Коряк.-рус. словарь, Л.,
1960; Жукова А. Н., Рус.-коряк, сло-
варь, М., 1967.	И. А. Муравьева,
КОСА (кхоса) — один из банту языков.
Относится к подгруппе нгуии зоны S
(классификация М. Гасри). Распростра-
нен в вост, р-иах Капской пров. ЮАР.
Число говорящих св, 6 млн. чел. К.
имеет диалекты гцалека, нзламбе,
нгаика, тхембу, бомвана, мпондомсе,
мпонде, кесибе, нз к-рых два последних
обладают значит, отличиями от других.
Фонетич. система обладает семичлев-
ным вокализмом за счет противопостав-
ления по признаку открытостн/закрытос-
ти гласных е/е, э/о. Осн. особенность кон-
сонантизма — наличие щелкающих звуков
(субстрат койсанских языков), представ-
ленных тремя оси. фонемами (денталь-
ный с; палатоальвеслярный q; лате-
ральный х) с иазализон., аспириров.,
озвонченными, оэвоичевно-назал изов.,
назад нзованио-аспириров. вариантами.
Развиты фузионные процессы на стыке
морфем: назализация, палатализация
согласных, элизия, слияние и ассимиля-
ция гласных. Сиигармонвзм отсутствует.
Классная система включает 15 классов,
показатели к-рых, префиксы, имеют обя-
зательный начальный гласный: VC (I кл.
urn-); V (1а кл. u-); W (X кл. и); VCV
(IV кл. itni-). Отсутствуют диминутив-
ные и аугментатнвные классы, соотв. ка-
тегории образуются при помощи дери-
вативных суффиксов -ana, -ozana, -kazi.
Отсутствуют локативные классы, прост-
ранств. отношения передаются весогла-
сующимся конфиксом е-... -ini и префик-
сом ku- для 1а/Па кл., к-рые не меняют
согласоват. модель существительных.
Развиты копулятивные и релятивные
формы всех частей речи. Широко пред-
ставлены ндеофовы.
Лит. К. базируется на диалектах гца-
лека, нзламбе и нгаика. На нем издают-
ся с кон. 19 в. газеты, осуществляется
преподавание в начальной школе, ведет-
ся радиовещание. Худож. лит-ра разви-
вается с иач. 20 в. Письменность на основе
лат. алфавита. В 1931 была регламенти-
рована орфография К., введены допол-
нит. обозначения для нек-рых звуков.
• McLaren J., A Xhosa grammar,
L.-N. Y.. [1939]; D о k e С. M., The Sout-
hern Bantu languages, L., 1954; L о u w J. A.,
J u b a s e J. B., Handbook van Xhosa, Johan-
nesburg, 1963.
McLaren J.. A concise Xhosa — Eng-
lish dictionary, L. —N. Y., [1955].
H. В. Охотина.
КОСВЕННАЯ РЕЧЬ (лат. oratio obli-
qua) — одна из форм передачи чужой
речи, синтаксически организованая в ви-
де сложноподчиненного предложения
(см. Сложное предложение).
Конструктивно К. р. членится на «сло-
ва автора», к-рые оформляются как глав-
ное предложение, и воспроизводимое вы-
сказывание, заключенное в рамки прида-
точного предложения. В целом представ-
ляет собой речь в речи, или сообщение о
сообщении. Внутренне дифференцируется
на К. р. в собств. смысле («Он сказал, что
е: о подождут»), косвенный вопрос («Он
спросил, подождут ли его») и косвенное
побуждение («Он попросил, чтобы его
подождали»). В лит. языке конструкция
К. р. ориентирует лишь на передачу
предметного содержания первичного со-
общения в отвлечении от индивидуаль-
ных особенностей выражения, к-рые или
устраняются, или переводятся в план
содержания. В рус. яз. собственно син-
таксич. свойства К. р. обнаруживаются
в организации ее субъектно-объектного и
модального планов, к-рые определяются
точкой зрения говорящего, а не того, ко-
му принадлежит первичное высказыва-
ние. В др. языках к этим признакам мо-
гут присоединяться закономерные сдви-
ги в употреблении глагольных времен
(consecutio temporum), регулярные заме-
ны одних форм другими (напр., замена
наст. вр. глагола сослагат. наклонением
в нем. яз.). В разг, речи требования,
предъявляемые конструкцией К. р. к ор-
ганизации чужого высказывания, неред-
ко бывают ослабленными; в результате
по своим синтактико-стилистич. свойст-
вам К. р. не всегда противостоит прямой
речи.	И. Н. Кручинина.
КОТЙКО ЯЗЫКЙ — подгруппа чад-
ских языков (центральночадская группа).
Распространены к Ю. от оз. Чад, в
междуречье Логоне и Шари, а также на
побережье и островах оз. Чад, на терр.
Камеруна и Республики Чад. Число гово-
рящих ок. 200 тыс. чел.
К. я. включают близкородств. языки и
диалекты будума (йедииа), логоне, ма-
карн, гуль фей, афаде, кусерп, шое и др.,
а также вымершие на рубеже 19 и 20 вв.
клесем и нгала (их носители перешли
на канури). Есть предположение, что иа
одном из К. я. говорил известный по ист.
хроникам народ сао.
Специфич. особенности К. я.— сохра-
нение ряда архаичных общечад. черт,
утраченных мн. центр.-чад. языками, но
известных в зап.-чад. языках, напр. ка-
тегории грамматич. рода. В языке лого-
не имеется сходная с хауса система грам-
матически значимых и позиционных (в
зависимости от наличия объекта) измене-
ний конечного гласного глагольной осно-
вы. Наряду с этим отмечены следующие,
характерные прежде всего для цеитр.-чад.
языков, черты: противопоставление инк-
люзивных и эксклюзивных личных мес-
тоимений 1-го л. ми. ч., наличие системы
«расширенных» глагольных основ, значит,
упрощения в области консонантизма и
наряду с этим сохранение латеральных
сибилянтов в нек-рых языках (логоне,
гульфей). К. я. испытали значит, влия-
ние языка канури. Наряду с хауса и
музгу К. я. относятся к числу языков,
сравнительно райо ставших объектом
науч, изучения. В течение длит, времени
все чад. языки именовались группой хау-
са-котоко. Языки бесписьменные.
• Lukas J., Die Logone-Sprache in
zentralen Sudan, Lpz., 1936; его же, Zen-
tralsudanische Studien, Hamb., 1937; его
ж e, Die Sprache der Buduma in zentralen
Sudan, Lpz., 1939; Solken H., Seetzens
Affadeh, B., 1967; Westermann D.,
Bryan M., Languages of West Africa,
Folkestone — L-. 1970. В. Я. Порхомовский.
КОХИ СТАН Й — общее название язы-
ков и диалектов, входящих в восточную
подгруппу дардских языков. Распрост-
ранены в горном регионе Сев. Индостана.
В разных источниках термином «К.» на-
зывают; 1) группу языков и диалектов
горных областей в р-нах рр. Панджко-
ра, Сват, Инд; осн. языки — башкарик
(гарви), торвали, майян; 2) язык майян,
распространенный в горах по р. Инд (тер-
мин «майян» употребляется носителями
языка, термин «К.»— окружающим на-
селением); 3) один из распространенных
здесь же диалектов языка шина, не вхо-
дящего в группу кохистаии. Общая оцен-
ка этнографами (введшими этот термин
как обобщающий) кол-ва кохистанцев
(включая носителей шина) — св.
200 тыс. чел.
Осн. черты языков К. (исключая шина)
следующие. В фонетике: четырехчленная
корреляция аспирации согласных (ти-
па t—t*—d—d*), корреляция церебраль-
ное™ смычных, щелевых и аффрикат;
в башкарик — тоновые оппозиции. В мор-
фологии; отсутствие категории лица в
большинстве финитных форм глагола
(включая связку) при наличии числа
и рода. Эргативное построение пред-
ложений с перех. глаголами в прош. вре-
менах. Языки бесписьменные.
• Эдельман Д. И., Дард. языки.
М., 1965: Linguistic survey of India, ed. by
G. A. Grierson, v. 8, pt 2, Calcutta, 1919;
Grierson G. A., Torwali, an account of
a Dardic language of the Swat Kohistan, L.,
1929; В ujl d r u s s G., Kanyawali. Proben
eines Maiya-Dialektes aus Tangir(Hindukusch),
Munch,, 1959.	Д. И. Эделылан.
КРЕОЛЬСКИЕ ЯЗЫКЙ — языки, сфор-
мировавшиеся на основе пиджинов и
ставшие родными (первыми) для опре-
деленного коллектива их носителей.
Процесс формирования пиджина (пид-
жинизация) протекает в условиях ситуа-
тивно огранич. контактов носителей язы-
ка-источника с носителями другого или
других не схожих с ним языков. Пнджин
может стать родным языком к.-л. этно-
са, расширяя при этом свои коммуни-
кативные функции и усложняя структу-
ру, превращаясь в «нормальный» язык.
Процесс превращения пиджина в К. я.
называется креолизацией. К. я.
являются родными для след, поколений
соотв. этноса. Генетич. родство пиджи-
нов и К. я. с языками-источниками
сохраняется, но резко нарушается эво-
люционный процесс в ходе их формиро-
вания.
К. я. распространены в Африке, Азии,
Америке н Океании (25—30 млн. гово-
рящих). К К. я., сформировавшимся иа
базе англоязычных пиджинов, относятся:
джагватаак (Ямайка), сраиан-тонго (Су-
ринам), сарамакка и джука (Суринам),
гайанский К. я. (Гайана), крио (Сьерра-
Леоне, Гамбия и Экваториальная Гви-
нея), ток-писин (Папуа — Н. Гвинея),
К. я. Соломоновых о-вов, о-вов Трини-
дад и Тобаго и др. К. я. на основе фраиц.
яз.: гаитянский (Гаити), маврикийский
(Маврикий), сейшельский (Сейшельские
о-ва), К. я. о-вов Гваделупа, Мартиника,
Гренада н др. К. я. иа исп. основе: папья-
менто (о-ва Аруба, Бонайре и Кюрасао),
замбоангеньо, кавитеиьо, тернатеиьо (иа
Филиппинах) и др. К. я. иа португ. ос-
нове: К. я. Гвинеи-Бнсау и Кабо-Верде,
сенегальский К. я. и др. В Африке н
Океании существуют языки, имеющие
частично сходные структурные свойства
с К. я., ио сформировавшиеся в резуль-
тате взаимодействия между автохтон-
ными языками, без пиджинизации. К ним
относятся: санго (ЦАР), китуба (Заир,
исходный язык — киконго), хири-моту
(Папуа— Н. Гвинея, язык-источник —
моту) и др. Подобные языки называют
Глиняная таблица с надписью критским слоговым письмом.
креолизованными или койне-
зированнымн (см. Койне).
Фонологии, система К. я. формируется,
как правило, в результате упрощения
фонологии, системы яэыка-нсточиика.
Иногда в нее может быть добавлено не-
большое число фонем (обычно 2—3), ие
имеющихся в языке-источнике.
Грамматич. строй большинства описан-
ных к настоящему времени К. я. характе-
ризуется отсутствием словоизменит. пара-
дигматики. Грамматич. отношения выра-
жаются посредством фиксиров. порядка
слов, служебными словами и виутрифра-
зовыми паузами. Большинство слов кор-
невые одноморфемные, семантика корня
сама по себе не определяет синтаксич.
валентность слова. Во всех пиджинах
и в подавляющем большинстве К. я. ок.
90% словарного состава сформировано
на лексическом материале яэыка-источ-
ника.
Наиболее продуктивными моделями
словообразования являются двухкомпо-
нентное словосложение, редупликация,
а в нек-рых К. я. также и деривация.
К. я. обладают общими типология, свой-
ствами вследствие единого процесса фор-
мирования, но не существует типологи-
ческих свойств, характерных только
для К. я.
В лингвистич. лит-ре К. я. иногда ха-
рактеризуются как «смешанные», т. е.
представляющие комбинацию словаря
одного языка с грамматикой другого. Как
показано выше, подобная характеристи-
ка К. я. представляется неправомерной.
К. я. относятся к бесписьменным или
младописьменным (письменность на ос-
нове лат. графики с добавлением знаков
из междунар. фонетич. транскрипции).
На нек-рых К. я. (ток-писин, сранан-тои-
го и др.) имеется значит, кол-во публи-
каций.
Изучение К. я. и пиджинов началось с
кон. 19 в. В 1959 и 1968 в уи-те Вест-Ин-
дии на Ямайке состоялись междунар.
лингвистич. конференции по креольским
языкам и пиджинам.
* Дьячков М. В., Креольские языки,
М., 1987; Schuchardt, Н., Kreoliscbe
Studien, 1—VI, Sitzungsberichte der philo-
sophisch-historischen Classe der Akademie
der Wissenschaften, Bd 101—05. W.. 1882—
1883; Proceedings of the Conference on
Creole language studies, ed. by R. B. Le
Page. L.. 1961; Hall R. A., Jr.. Pidgin and
Creole, languages. Ithaca (N. Y.), [19661:
Pidginization and creolization of languages,
ed. by D. Hymes, Camb.. 1971 (Proceedings
of a Conference held at the University of the
West Indies, Mona, Jamaica, April, 1968):
Pidgin and Creole linguistics, Bloomington —
L., 1977; Substrata versus universals in Creole
genesis, ed. by P. Muysken. Amst.— Phil.,
1986; Byrne F., Grammatical relations in
a Radical Creole, Amst., 1987.
M. В. Дьячков.
КРЙТО-МНКЁНСКОЕ ПИСЬМО — см.
Критское письмо.
КРЙТСКОЕ ПИСЬМО (крито-микен-
ское письмо) — система письменности
эпохи бронзы, обнаруженная на о. Крит
и в материковой Греции. Свидетельст-
вует о крито-микен. культуре, предшест-
вовавшей классич.
культуре Греции. В
развитии К. п. ус-
танавливаются 2 сту-
пени: ' рисуночное (ие-
роглифич.) и линей-
ное письмо. Рисуноч-
ное К. п., датируе-
мое ср.-минойским пе-
риодом I (2100—1900
до и. э.), делится на
2 типа: раннее (засви-
детельствованное на пе
чатях) и более позднее, к-рое использова-
лось в ср.-мннойскнй период П (1900—
1700 до н. э.)н представлено рисунками на
печатях и глиняных табличках. Рисуноч-
ное К. п. включает ок. 150 идеограмм,
изображающих человека, животных, рас-
тения, предметы. Направление письма
слева направо, справа налево и бустро-
федон. Использовалось для хозяйств,
записей.
Рисуночное письмо плохо поддается
дешифровке, предполагается, что оно
не было чисто словесным, но содержало
элементы слогового письма. Нек-рые
знаки-рисунки могут толковаться как
детерминативы. В начертании знаков
наблюдается сходство с - иероглифич.
египетским письмом.
В ср.-мииойский период III (1700—
1550 до н. э.) появилось курсивное ли-
нейное . письмо А, зафиксированное на
печатях, орудиях, ярлыках, а позже
преим. на глиняных табличках. Памят-
ники этого типа найдены, кроме Крита,
также на о-вах Мелос и Фера Кикладско-
го арх. Число знаков линейного письма А
определяется от 77 до 100. Предполагает-
ся, что это письмо носило слоговой ха-
рактер, однако язык, использовавший
его, окончательно не установлен, услов-
но он может быть отнесен к средиземно-
морским языкам. Линейное письмо А
послужило основой для развития линей-
ного письма Б, к-рое возникло на Крите
в позднеминойский период II (ок. 1450—
1350 до н. э.) и распространилось в Гре-
ции (Пилос, с 1200 до и. э., и Микеиы,
с 1275 до н. э.). Ок. 1200 до н. э., после
уничтожения дорийцами центров крито-
микен. культуры, линейное письмо Б
исчезло. Оно засвидетельствовано в неск.
тыс. глиняных табличек разл. назначе-
ния, для него установлено 88 слоговых
знаков и ряд логограмм. В линейное
К. п. обоих типов входят слоговые знаки
для обозначения последовательности
«гласный + согласный» и словесные зна-
ки (логограммы), играющие роль де-
терминативов.
КРИТСКОЕ 245
Дешифровка линейного письма Б была
осуществлена М. Дж. Ф. Вентрисом н
Дж. Чедвиком. Было доказано, что оно
передает архаическую ступень греч. яэ.
В нем отсутствуют различия при переда-
че долгих и кратких, звонких и глухих,
двойных согласных, плавных г, 1; не
обозначаются иа письме в конце слога
1, ш, п, г, s.
Одним из вариантов К. п. является
недешифрованиое кипро-мииойское пись-
мо, предок кипрского письма.
• Лурье С. Я., Язык н культура Ми-
кенской Греции, М.—Л., 1957; Чэдуик
Дж., Дешифровка линейного письма Б, в
кн.: Тайны древних письмен, пер. с англ.,
нем., франц, и итал., М., 1976; Фрид-
рих И., История письма, пер. с нем., М.,
1979; Г е л ь б И. Е., Опыт изучения письма
(Основы грамматологии), пер. с англ., М.,
1982; Мол ч а н о в Л. Л., НерознакВ. П.,
Шарыпкнн С. Я., Памятники древнейшей
греч. письменности, М., 1988; Evans A. J.,
Scripta Minoa, v. 1 — 2, Oxf., 1909—52; V e n t-
r i s M., Chadwick J., Documents in
Mycenaen Greek, Camb., 1956, 1973; P e-
ruzzi E.. Le iscrizioni minoiche, Firenze,
(I960); Bennet't E. L., Olivier
J. - P., The Pylos tablets transcribed, pt 1—2,
Roma, 1973—76,	В. П. Нерознак.
КРУ ЯЗЫКЙ — общность родственных
языков в рамках семьи нигеро-конголез-
ских языков. Дж. X. Гринберг гипотети-
чески включил К. я. в состав ква языков
в качестве одной из подгрупп; возможно,
однако, что они составляют самостоят.
группу в рамках нигеро-конголеэ. семьи.
Распространены в Либерии и Кот-д’Иву-
ар. Включают языки бете, бакве, гребо,
басса, клан, кру, де и др. Общее число
говорящих ок. 3,3 млн. чел.
К. я. обладают богатым вокализмом.
В системе согласных представлены лабио-
велярные двухфокусные смычные, час-
то встречаются сочетания «смычный +
+ г/1». Имеются фонологич. тоны. Кате-
гории именных классов и грамматич. рода
отсутствуют. Представлены разл. место-
имения 3-го л. ед. и мн. ч. для обозначе-
ния одуш. и неодуш. предметов. Глаголы
имеют систему производных основ со зна-
чениями каузатива, аппликатива, ревер-
снва, пассива и др. Эти основы образуют-
ся в основном с помощью суффиксов, но
возможны и инфиксы, напр.: ка ’закры-
вать’— кга 'открывать' (бакве); ка ’от-
крывать'— kla ’закрывать' (бете). Суще-
ствует богатая система спрягаемых видо-
временных форм («времен»), образуемых
с помощью суффиксов или вспомогат.
глаголов (напр., в языке гребо таких
глаголов 10). В именном словообразова-
нии используются суффиксы и слово-
сложение, нередки составные слова, вклю-
чающие неск. именных корней. Порядок
слов в простом предложении SOV или
SVO. Косвенный объект предшествует
прямому объекту. В генитивной конструк-
ции определение предшествует определяе-
мому. Притяжат. местоимения предшест-
вуют имени, указательные следуют за
ним.
Языки бесписьменные. Для языка бас-
са в 20 в. была предложена оригинальная
слоговая система письма, не получившая
распространения.
* Westermann D., Bryan М.,
Languages of West Africa, Folkestone — L.,
1970; Duitsman J., Bertkau J.,
L ae s c h J., A survey of Kru dialects, SAL,
1975, v. 6, № 1.	В. Я. Порхомовский.
КРЬ’13СКИЙ ЯЗЫК (устар.— джекскнй
язык)— один из лезгинских языков. Рас-
пространен в горных селениях Крыз,
Ергюдж, Хапут, Джек и Алык Кубин-
ского р-ва и в неск. селениях Хачмас-
246 КРУ
ского, Исмаиллинского, Куткашенского
и Агдашского р-нов Азерб. ССР. Число
говорящих ок. 9 тыс. чел. Имеет крыз-
ский, хапутлинский и джекский диа-
лекты (дробящиеся иа островные гово-
ры и подговоры), существенно отличаю-
щиеся друг от друга, в т. ч. иннова-
циями, возникшими под влиянием диа-
лектов азерб. яз.
К. я. отличается от др. лезгин, языков
развитой системой вокализма, а в системе
консонантизма — отсутствием неприды-
хательиых, ограниченным употреблением
абруптивов, исчезновением лабиализов.
вариантов ряда согласных. Нек-рые фор-
мы местных падежей непродуктивны, их
значения часто выражаются конструкция-
ми имев с послелогами. Род. п. (а не
эргативный) используется в качестве
косвенной основы склонения. Глагольные
формы осложнены многочисл. вариан-
тами классных показателей. В К. я. наб-
людается употребление лексич. единиц,
словообразоват. средств и даже нек-рых
грамматич. форм азерб. яэ. Язык бес-
письменный.
* Шаумяи Р. М., Яфетнч. языки
«шах-дагской подгруппы», в кн.: Язык и мыш-
ление, т. 10, М,—Л., 1940; Саади ев
Ш. М., Крызский язык, в кн.: Языки народов
СССР. т. 4, М., 1967; его же, Опыт ис-
следования крызского языка, Баку, 1972
(диссертация); его же, Лексич. дифферен-
циация крызского языка, в кн.: Ежегодник
иберийско-кавк. яз-знания, т. 13, Тб., 1986.
Ш. М. Саадиев.
КРЫЛАТЫЕ СЛОВА—устойчивые,
афористические, обычно образные выра-
жения, вошедшие в речевое употребление
из определенного фольклорного, литера-
турного, публицистического или научного
источника, а также изречения выдающих-
ся исторических деятелей, получившие
широкое распространение. Употребляют-
ся в переносно-расширит. смысле и выс-
тупают как стилистич. средство усиления
выразительности текста.
К. с. устойчивы и воспроизводимы (с
возможными модификациями, иезначит.
усечениями, во при сохранении общего
смысла), вследствие чего их относят к
фразеологии, хотя осознание индиви-
дуально-авторского происхождения обус-
ловливает их особое положение среди ре-
чевых средств. Грамматич. структура
К. с. различна, преобладают предикатив-
ные единицы, из номинативных — гл.
обр. именные сочетания.
Состав К. с. исторически подвижен.
Для новейшего времени оси. активный
фонд составляют цитаты из произведе-
ний классиков лит-ры: «Быть или ие
быть — вот в чем вопрос» (У. Шекспир),
«Аппетит приходит во время еды»
(Ф. Рабле), «Да здравствует солнце, да
скроется тьма!» (А. С. Пушкин), «Чело-
век — это звучит гордо» (М. Горький),
изречения ист. деятелей современности,
высказывания деятелей далекого прошло-
го. К. с. иноязычного происхождения час-
то воспроизводятся на языке оригинала.
Мн. К. с. благодаря своей афористич-
ности используются в назв. лит. произве-
дений («Дым отечества» К. Симонова —
ср. «И дым отечества нам сладок и прия-
тен», А. С. Грибоедов), а также могут
восприниматься как пословицы н поговор-
ки («Свежо предание, а верится с тру-
дом», «А воз и ныне там»).
Выражение «К. с.» приписывают Го-
меру. Как термин оно используется
после выхода в свет одноименной книги
В. Бюхмана (1864).
Сборники: Михельсон М. И.,
Рус. мысль и речь. Свое и чужое. Опыт рус.
фразеологии. Сб. образных слов и иносказа-
ний, т. 1-2, СПБ, [1902-03]; Фе ли ЦЫ-
и а В. П., Прохоров Ю. Е., Рус, посло-
вицы, поговорки и крылатые выражения.
Лингвострановедч. словарь, М., 1979; Баб-
кии А. М., Ш е и д е ц о в В. В., Словарь
иноязычных выражений и слов, 2 изд., пере-
раб. и доп., [т. 1 — 2), Л., 1981—87; Уолш
И. А.,Берков В. П., Рус.-англ, словарь кры-
латых слов, М., 1984; Афонькин Ю. Н.,
Рус.-нем. словарь крылатых слов, М.— Лейп-
циг, 1985; Ашукнн Н. С., Ашукина
М. Г., Крылатые слова. Лнт. цитаты. Об-
разные выражения, 4 изд., М., 1988; Rat М.,
Dictionnaire des locutions francaises, [P., 1957),
* СмирннцкийА. И., Лексикология
англ, языка, М., 1956; Бабкин А. М.,
Рус. фразеология, ее развитие и источники,
Л., 1970; Петров В. К., Вопросы обра-
зования крылатых выражений в рус. языке,
н кн.: Проблемы рус. фразообразования, Ту-
ла, 1973; Ожегов С. И.,О крылатых сло-
вах. (По поводу книги Н. С. и М. Г. Ашуки-
ных «Крылатые слова»), в его кн.: Лексико-
логия. Лексикография. Культура речи, М.,
1974; Шварцкопф Б. С., О параметрах
лексикографич. описания крылатых выра-
жений совр. рус. лит. языка, в кн.: Сочета-
ние лингвистич. и внелингвистнч. информация
в автоматич. словаре, Еу>., 1987; Cer-
in a k F., Ceska prirovnani, в кн.: Slovnik
безкё frazeologie a idiomatiky. Prirovnani,
Praba, 1983.	Ю. А. Бельчиков.
КРЫМСКОТАТАРСКИЙ ЯЗЫК -
одни из тюркских языков. Распростра-
нен в отд. р-нах Узб. ССР, Укр. ССР,
а также РСФСР, Тадж. ССР, Груз.
ССР и Азерб. ССР, за рубежом — в не-
к-рых р-нах Румынии и Турции. Число
говорящих в СССР ок. 700 тыс. чел.
В ист. условиях формирования тюрк,
населения Крымского п-ова К. я. сло-
жился как язык типологически неодно-
родный. Разделяется иа степной, средний
и южный диалекты, относящиеся соответ-
ственно к кыпчакско-иогайскому, кыпча-
кско-половецкому и огузскому типам
тюрк, языков. Неоднородность выявля-
ется на фоиетич., морфологич. и лексич.
уровнях. Характерные черты фонетики:
последоват. соблюдение небной гармо-
нии и губной гармонии до 2-го слога вклю-
чительно для всех диалектов и наддиалект-
ного языка (см. Сингармонизм); в диа-
лектах имеются вторичные, т. наз. за-
местительные, долготы, возникшие в ре-
зультате выпадения интервокального со-
гласного, а затем уподобления соседних
гласных. В морфологии диалектов нали-
чествуют: атрибутивные указат. место-
имения с показателем -джине/-жине,
сложная форма аффикса сказуемости
иа -дыр, формы, образуемые сочета-
нием имен действия в дат. п. с глаголом
къал- в соотв. времени, орудийно-сов-
местный послелог -дан/-тан. Для синтак-
сиса характерны свойственные подав-
ляющему большинству тюрк, языков
конструкции, образуемые сложными фор-
мами глагола, причастиями и деепричас-
тиями, союзная связь компонентов прос-
того и сложного предложений. В лекси-
ке миогочисл. заимствования из греч.
и итал. языков.
Дневиейшие письм. памятники относят-
ся к 13 в. Реформирование старого лнт.
языка (см. Тюрки) началось в 19 в.
Совр. лит. язык сложился иа базе ср.
диалекта в сов. время. Письменность
до 1929 на основе араб, графики, затем
на основе латиницы, а с 1938 на рус.
графич. основе.
* Самойлович А. Н.. Опыт краткой
крым.-тат. грамматики, П., 1916; Север-
т я и Э. В., Крым.-тат. язык, в кн.: Языки
народов СССР, т. 2, М., 1966; Кононов
А. Н., История изучения тюрк, языков в
России, Дооктябрьский период, Л.,	1982,
с. 248—54; И з и д н н о в а С. Р., Фоне-
тич. и морфологич. особенности крым.-тат.
языка в ареальном освещении, в сб.: Вопросы
вост, яэ-зиаиия, М., 1983; М е м е т о в А.,
Источники формирования лексики крым-
скотат. языка, Таш., 1988; ЧобанзадвБ.,
Кърым татар ильмий сарф, Симферополь,
1925 (на араб, алфавите); Doerfer G.,
Das Krimosmanische, — Das Krimtatarische,
в кн.: Philologiae Turcicae fundamenta, t. 1,
[Wiesbaden), 1959; Mamut Е.» Curs gene*
ral de limba tatara, Buc., 1975.
Заатов О.. Полный рус.-тат. словарь
крым.-тат. наречия, Симферополь, 1906.
С. И. Изидинова.
КУЛЬТУРА речи — 1) владение нор-
мами устного н письменного литератур-
ного языка (правилами произношения,
ударения, словоупотребления, грамма-
тики, стилистики), а также умение ис-
пользовать выразительные средства язы-
ка в различных условиях общения в соот-
ветствии с целями и содержанием речи;
2) раздел языкознания, исследующий
проблемы нормализации (см. Норма язы-
ковая) с целью совершенствования язы-
ка как орудия культуры.
В зарубежном яз-энанни в общем зна-
чении часто употребляется термин «куль-
тура языка» (ср. ием. Sprachkultur или
Sprachpflege, чеш. jazykova kultura,
словац. jazykova kultura, болг. езикова
култура, польск. kultura j?zyka и т. п.).
Однако в отечеств, яэ-эиании существует
тенденция разграничивать понятия «куль-
тура языка» (когда имеются в виду свой-
ства образцовых текстов, закрепленных
в памятниках письменности, а также
выразительные и смысловые возможности
языковой системы) и «К. р.>, под к-рой
понимают конкретную реализацию язы-
ковых свойств и возможностей в усло-
виях повседневного и массового — уст-
ного и письменного — общения. Но та-
кое терминология, разграничение ие яв-
ляется пока общепринятым. Особое по-
нимание К. р. представлено в теории и
практике «языкового существования»
совр. Японии, направленных на активную
рационализацию речевых действий (сфер
и актов коммуникации), повышение их
эффективности.
Понятие К. р. (в 1-м значении) вклю-
чает в себя две ступени освоения лит.
языка: правильность речи, т. е.
соблюдение лит. норм, воспринимаемых
говорящими и пишущими в качестве
«идеала» или общепринятого и традици-
онно охраняемого обычая, образца, и р е-
чевое мастерство, т. е. не
только следование нормам лит. языка,
но и умение выбирать из сосуществующих
вариантов наиболее точный в смысловом
отношении, стилистически и ситуативно
уместный, выразительный и т. п. Высо-
кая К. р. предполагает высокую общую
культуру человека, культуру мышления,
сознат. любовь к языку.
Центр, понятие теории К. р.— норма
языка. Осн. задачей К. р. (во 2-м зна-
чении) является изучение объективных
языковых норм (на всех уровнях языка)
в их отстоявшихся формах, противоре-
чиях, в возникающих тенденциях и т. п.
с целью активного воздействия на язы-
ковую обществ, практику (см. Языковая
политика).
Проблемы языковой нормы как функ-
ционального, лингвосоциологич. и кон-
кретно-ист. понятия активно разрабаты-
вали представители пражской лингви-
стической школы. Они разграничили
«узус» (речевой обычай) и «лит. язык»,
а также «норму» (объективные правила)
и «кодификацию» (науч, описание, прак-
тич. закрепление этих правил). Функ-
циональность, т. е. соответствие языко-
вых средств целям общения, и связанная
с ней объективная вариантность нормы
(см. Вариантность) составляют основу
науч, проблематики К. р. Норма динами-
чески соотносится с узусом, традицией
употребления и структурой лит. языка.
Успехи сознат. нормализации языка за-
висят от соблюдения условий, сформу-
лированных Пражским лингвистич. круж-
ком: 1) способствовать стабилизации лит.
языка. Стремление к стабилизации лит.
языка ие должно приводить к его ниве-
лировке; 2) не углублять различий меж-
ду устным и письменным языком; 3) со-
хранять варианты и не устранять функ-
циональных и стилистич. различий.
Совр. К. р.— это теоретич. и практич.
дисциплина, обобщающая достижения и
выводы истории лит. языка, граммати-
ки, стилистики и др. разделов яэ-знання
с целью воздействия на языковую прак-
тику. К. р. как наука оказывается смеж-
ной с нормативной грамматикой и стили-
стикой. Однако в отличие от норматив-
ной стилистики учение о К. р. распрост-
раняется и иа те речевые явления и сфе-
ры, к-рые не входят в систему лит. норм
(просторечие, территориальные и со-
циальные диалекты, сленги, жаргоны и
арго и т. п.). В теории К. р. высшей
формой нац. языка признается лит.
язык; язык худож. лит-ры — в лучших
своих образцах — закрепляет и накап-
ливает, как в сокровищнице, культур-
ные достижения и традиции народа.
Нормализация включает в себя стихий-
ные и сознательные процессы отбора нор-
мативных реализаций в условиях их об-
ществ. оценки. Соотношение стихийности
и сознательности в ходе нормализации
отд. лит. языков зависит от харак-
тера ист. условий их формирования,
наличия или отсутствия длит. лит.-письм.
традиции (старописьменные и младо-
письменные лит. языки) и т. п. Созна-
тельность и целенаправленность норма-
лизации проявляется ярче там, где есть
значит, расхождения между нормами
письменного и устного общения и где,
следовательно, есть необходимость в их
взаимном сближении.
Науч, языковая нормализация прохо-
дит в борьбе с двумя крайностями: пу-
ризмом и антинорма л изаторством. П у-
р и э м (франц, purisme, от лат. purus —
чистый) —стремление очистить лит. язык
от иноязычных заимствований, разного
рода новообразований, от элементов вие-
лит. речи (диалектизмов, просторечия и
др.). Положит, стороны пуризма связа-
ны с заботой о развитии самобытной иац.
культуры, обращением к богатствам род-
ного языка, его лексико-семантич. и сло-
вообразоват. ресурсам. Отрицат. сторо-
ны пуризма — субъективность его после-
дователей, неисторичность, непонимание
поступит, развития языка. Пуризм рет-
роспективен (при отрицании новых фак-
тов признается то, что уже закрепилось
в языке) или прямо консервативен (от-
каз даже от освоенных и употребитель-
ных заимствований, стремление заме-
нить их новообразованиями из исконных
корней и морфем).
Пуризм характерен для времени ста-
новления нац. лит. языков, он проявля-
ется также в периоды важных обществ,
событий (подъем демократия, движения,
революции, войны и т. п.) и связанных
с ними значит, сдвигов в языке (гл. обр.
в лексике), когда язык быстро и нагляд-
но изменяется, вбирая много заимствова-
ний, неологизмов, стилистически пере-
страиваясь, и т. п.
Аитинормализаторство —
это отрицание необходимости сознат. вме-
шательства в языковой процесс и процесс
науч, нормализации. Сторонники анти-
нормалиэаторства обычно выступают
с субъективных, вкусовых позиций при
оценке фактов языка.
Вопросы К. р. встают особенно остро
в периоды становления нац. лнт. язы-
ков, формирования системы лит. норм,
что можег быть связано с противодейст-
вием иноязычному влиянию, неравно-
правным двуязычием, а также с процес-
сами разл. социальных преобразований.
С развитием иац. лит. языков лнт.
нормы стабилизируются, происходит
их усложнение: увеличивается из-
бирательность, Вариативная дифферен-
цированность и т. п. В условиях со-
цналистич. общества нормализация (ко-
дификация) лит. норм происходит на
широкой социальной основе, при актив-
ном участии иауч., пед., писат. общест-
венности и широких слоев образованных
носителей лит. языка.
Особая роль в становлении и развитии
К. р. принадлежит реформаторам лит.
языков (напр., В. С. Караджич в серб-
скохорватском языке, И. Добровский,
Й. Юнгман в чешском, Л. Штур в сло-
вацком языках), а также авторитетным
в языковом отношении учреждениям,
иапр. Франц, академии (осн. в 17 в.)
или Академии Российской.
Важную роль в нормализации лит.
языка и развитии теории К. р. занимает
лексикография, тп. обр. нормативные
толковые, орфография., орфоэпия., учеб-
ные, грамматич. и др. словари, а также
спец, словари «правильностей», «трудно-
стей» и т. п.
В истории рус. яз-знания вопросы нор-
мализации лит. языка разработаны впер-
вые М. В. Ломоносовым, заложившим
основы нормативной грамматики и стили-
стики рус. языка. Разработка этой проб-
лематики продолжалась в трудах
А. X. Востокова, Ф. И. Буслаева,
К. С. Аксакова, Я. К. Грота, А. А. По-
тебни и др. Расцвет сравнит.-нет. яз-зна-
ния во 2-й пол. 19 в. привел к значит,
отходу. рус. языковедов от теоретич.
проблем К. р. В кон. 19 — нач. 20 вв.
была широко распространена концепция
А. А. Шахматова, выводившего вопросы
нормализации языка за пределы акаде-
мич. лингвистич. науки. Исключением
явилась книга В. И. Чернышева «Пра-
вильность и чистота русской речи. Опыт
русской стилистической грамматики»
(1911).
Интенсивные изменения рус. яз. в сов.
время, потребности иац. языкового строи-
тельства повысили интерес языковедов
к проблемам К. р. и науч, нормализации.
Работы Г. О. Винокура, Е. С. Истриной,
С. П. Обнорского, А. М. Пешковского,
Д. Н. Ушакова, Л. В. Щербы, Л. П. Яку-
бинского, а позднее Р. И. Аванесова,
С. И. Ожегова, Ф. П. Филина и др.
сыграли большую роль в установлении
совр. лит. норм в области произношения
и ударения, грамматики, стилистики и
словоупотребления. Особое значение для
теоретич. разработки вопросов К. р. н
нормализации совр. рус. яз. как само-
стоят. иауч. направления имели труды
В. В. Виноградова.
Развитие науки о К. р. основывается
на признании сов. языковедами прин-
ципиальной возможности регулировать
социальную речевую деятельность и эф-
фективно решать актуальные вопросы
нормализации н языковой политики при
понимании объективности законов форми-
рования норм лит. языка. Задачи науч,
языковой политики состоят в том, чтобы
удерживать лит. речь иа высшем уровне
совр. культуры и книжно-письм. тради-
ции и в то же время не допускать ее
отрыва от нар. почвы, живых процессов
развития нац. языка.
КУЛЬТУРА 247
Вопросы К. р. в условиях иац.-рус.
двуязычия решаются с учетом вац. осо-
бенностей конкретных языков, характе-
ра интерференции на разных этапах
овладения рус. лит. языком.
В разл. периоды развития общества иа
первый план выдвигаются свойственные
этому этапу проблемы К. р. В эпоху на-
уч.-технич. революции особенно остро
встают вопросы упорядочения науч.-
технич. терминологии, рационализация
и кодификации языка науки (науч,
стиля), а также проблемы совершенст-
вования языка массовой информации
(печать, радио, телевидение и др.).
К. р. как обществ, наука предполагает
широкое лингвистич. воспитание и сти-
листич. просвещение масс, внедрение
в школьную практику достижений совр.
яз-зиания. В СССР издаются серии книг
и брошюр науч.-популярного характера
о культуре рус. речи и нац. языков.
С 1962 ведутся передачи Всесоюзного
радио «В мире слов» — ответы на письма
радиослушателей о рус. яэ. С 1967 вы-
пускается телевизионный альманах «Рус-
ская речь». При Ин-те рус. языка АН
СССР с 1967 издается науч.-популярный
журн. «Русская речь», ведется спра-
вочная телефонная «Служба рус. язы-
ка». В массовой печати («Литературная
газета» и др.) организованы постоянные
рубрики, посвященные практич. вопро-
сам К. р. В работе по повышению К. р.
активно участвуют писатели, журна-
листы, педагоги. Мн. сов. писатели
(М. Горький, А. Н. Толстой, К. А. Фе-
дин, М. А. Шолохов, Л. М. Леонов,
Ф. И. Гладков, К. И. Чуковский,
Л. В. Успенский, А. К. Югов и др.) бы-
ли инициаторами и участниками дис-
куссий о языке на страницах газет и
журналов.
• Винокур Г. О.. Культура языка,
2 изд., М., 1929; И с т р и н а Е. С., Нор-
мы рус. лит. языка н культура речи, М.—Л.,
1948; Вопросы культуры речи. Сб., в. 1—
8, М., 1955—67; Виноградов В. В.,
О языке худож. лнт-ры, М., 1959; его же,
О теории худож. речи. М., 1971; его же,
Проблемы рус. стилистики, М., 1981; Кос-
томаров В. Г., Культура речи и стиль,
М., 1960; его же, Рус. язык на газетной
полосе, М., 1971; Вопросы формирования и
развития нац. языков, М., 1960; Розен-
таль Д. Э., Культура речи, 3 нзд., [M.J,
1964; Будагов Р. А., Лит. языки н язы-
ковые стили, М., 1967; его же, Что такое
развитие и совершенствование языка?, М.,
1977; его же, Филология и культура, М.,
1980; Актуальные проблемы культуры речи,
М., 1970; Щерба Л. В., Языковая система
и речевая деятельность, Л., 1974; Оже-
гов С. И., Лексикология. Лексикография.
Культура речи, М., 1974; Проблемы нормы
в слав. лит. языках в синхронном и диахрон-
ном аспектах, М., 1976; Филин Ф. П.,
Истоки и судьбы рус. лит. языка, М., 1981;
его же, Очерки по теории яз-знания, М.,
1982; Скворцов Л. И., Теоретич. осно-
вы культуры речи, М., 1980; его же, Куль-
тура языка — достояние социалистич. куль-
туры, М., 1981; Горбачевич К. С.,
Нормы совр. рус. лит. языка, 2 изд., М.,
1981; Функционирование рус. языка в близ-
кородств. языковом окружении, К., 1981; Н е-
веров С. В., Обществ.-языковая практика
совр. Японии, М., 1982; Аванесов Р. И.,
Рус. лит. произношение, 6 изд., М., 1984;
Культура рус, речи в условиях иац.-рус. дву-
язычия, М.. 1985; Головин Б. Й., Как
говорить правильно, 3 изд., М., 1988; его
ж е. Основы культуры речи, 2 изд., М., 1988;
Aktualni otazky Jazykov4 kultury v socia-
listike spolednosti, Praha, 1979; см. также лит.
при ст. Норма языковая. Л. И. Скворцов.
КУМЫКСКИЙ язык — один нэ тюрк-
ских языков. Распространен в даг,
АССР, отчасти в Чеч.-Ингуш. АССР и
248 КУМЫКСКИЙ
Сев.-Осетин. АССР. Число говорящих
ок. 224 тыс. чел. (1979, перепись). В К. я.
первоначально выделяли буйнакский, ха-
савюртовский и кайтакский диалекты,
позднее еще два — подгорный и терский.
Наиболее отличен от других кайтак.
диалект. Принадлежа к тюрк, языкам
кыпчак, группы, К. я. обладает, одна-
ко, иек-рыми чертами, сближающими его
с языками огуз. группы; распространение
звонкого смычного [г) в анлауте (гёэ
‘глаз’, гиши ‘человек’), причастие буд.
вр. с аффиксами -ажакъ//-ежек (гел-ежек
‘тот, кто придет’), огуз. элементы в диал.
лексике (ниек ‘корова’ ~ лит. сыйыр;
гент ‘село’ ~ лит. юрт).
Лит. К. я. сформировался после Окт.
революции 1917 на базе хасавюртов. и
буйнак. диалектов. Письменность до
1928 на основе араб, графики, в 1928—38
на основе латиницы, с 1938 иа основе рус.
графики.
* Дмитриев Н. К., Грамматика ку-
мык. языка, М.—Л., 1940; Магомедов
А. Г., Кумык, язык, в ки.: Языки народов
СССР, т. 2, М., 1966 (лит.); Керимов
И. А., Очерки кумык, диалектологии, Ма-
хачкала, 1967.
Рус.-кумык, словарь, М., 1960; Кумык,-
рус. словарь, М., 1969. Л. С. Левитская.
КУРДСКИЙ язык — один из иранских
языков (северо-западная группа). Рас-
пространен в Турции, Иране, Ираке,
Сирии и СССР. Офиц. язык (наряду
с арабским) Иракской Республики. Об-
щее число говорящих 20 мли. чел., в т. ч.
в СССР — 97 тыс. чел. (1979, перепись).
Оси. наречия — курмаиджи и сора ни.
Имеет 2 варианта лит. языка. В основе
лит. К. я. в СССР лежит курмаиджи,
в Ираке—сорани.
В курмаиджи имеются 9 гласных,
30 согласных фонем; противопоставля-
ются простые <п», «т», «к», «ч» и приды-
хательные п', т', к', ч , одиоударный <р»
н раскатистый р', нижиефарингальный h
и верхнефарингальный h', простой д
и айнизироваиный д’. Наблюдается ча-
стая спирантиэация «б». Ударение сило-
вое, чаще падает на последний слог.
Имена существительные имеют катего-
рии рода (муж. и жен.), падежа (пря-
мой, косв., зват.), числа (ед. и мн.).
Имеется артикль (определ. и неопредел.).
Развита иэафетиая конструкция. В гла-
голе выделяются 2 типа спряжения;
субъектное и объектное (последнее толь-
ко при перех. глаголах в прош. време-
нах) и 6 временных форм; иаст., буд.,
прош., прош. длит, время, перфект,
плюсквамперфект. Каузатив выража-
ется сочетанием глагола «да» ‘дать’ с име-
нем действия. В формах, образованных
от основы иаст. времени, лицо во ми. ч.
формально не различается. Залоговые
значения выражаются описательно.
В сорани отсутствует фонема «в», ай-
ниэация гласных (влияние на гласный
предшествующего согласного «айн»),
недостаточно четко противопоставляются
простые и придыхательные согласные.
В нек-рых говорах (в т. ч. в сулеймани)
утратилась категория рода, в других го-
ворах наблюдается тенденция унифика-
ции родовых формантов. В лит. языке
и нек-рых говорах сораии отсутствует
категория падежа.
Первые письм. памятники на основе
араб, графики относятся к И в. Письмен-
ность в СССР с 1921 на основе арм.,
с 1929 — лат., с 1946 — рус. графики,
в Ираке — на основе араб, графики.
• Соколова В. С., Очерки по фонети-
ке иран. языков, т. 1, М,—Л., 1953; К у р-
д о е в К, К., Грамматика курд, языка, М.—
Л., 1957; Цукерман И. И., Очерки
курд, грамматики, М., 1962; Бакаев Ч.Х.,
Язык курдов СССР, М., 1973; Мас К е п-
z i е D. N., Kurdish dialect studies, v. 1—2
L.. 1961-62.
Бакаев Ч. X., Курд.-рус. словарь,
М., 1957; Фаризов И. О., Рус.-курд,
словарь, М., 1957; Кур доев К. К.,
Курд.-рус. словарь, М., 1960; Хамоян
М. У., Курд.-рус. фразеологии, словарь, Ер.,
1979. *	Ч. X. Бакаев.
КУШИТСКИЕ ЯЗЫКИ —ветвь афра-
зийской семьи языков (см. Афразийские
языки). Распространены на С.-В. и В.
Африки. Общее число говорящих ок.
25,7 млн. чел. Среди К. я. традиционно
выделяют 5 групп: 1) сев.-кушитскую —
язык бедауйе, или беджа, на С.-В. Су-
дана и на С. Эфиопии; 2) центр.-кушит-
скую — агавские языки иа С. и С.-З.
Эфиопии; 3) вост.-кушитскую —а) языки
бурджи-сидамо (сидамо, хадия, камбатта,
алаба, бурджи и др.) на Ю.-З. Эфиопии;
б) афар-сахо языки на С.-В. Эфиопии,
сомалийские языки (сомали, байсо, бо-
ии, реидилле) в Сомали, на В. Эфиопии
и С'.-З. Кении, язык оромо, или галла
(диалекты тупама, борана, бараретга,
ваата и др.), на Ю. Эфиопии и С. Кении,
языки консо, гидоле, арборе, гелеба
(дасеиеч), могогодо на Ю.-З. Эфиопии,
а также варазийские языки (варази,
гобезе, цамай и др.) на Ю.-З. Эфиопии;
4) юж.-кушитскую — ираквские языки
(иракв, горова, алагва, бурунге) иа С.
Танзании, араманикские языки (аса-ара-
маиик, нгомвиа) на С.-В. Танзании и,
возможно, язык саиье (дахало) на В.
Кении; 5) зап.-кушитскую, или омотскую,
или сидама,— языки ари-баина (ари, ди-
ме, бако, банна, хамер и др.) к С. от оз.
Рудольф, языки шако, дизи (маджи);
каффские (гонга) языки [каффа, моча,
бворо (шииаша), аифилло], языки ямма
(джаиджеро), гимирра в эфиоп, пров.
Кэфа и языки омето (воламо, ойда, гофа,
чара, баскето, мале, качама, бадитту,
зайсе, кулло и др.) на С. эфиоп, пров.
Гэму-Гофа. Амер, ученые Г. Флеминг,
М. Л. Бейдер и др. выделяют зап,-
кушнт. языки в самостоятельную омог-
скую, или арикаффскую, ветвь афразий-
ской языковой семьи. По мнению Р. Хец-
рона, язык бедауйе также образует отд.
ветвь афразийских языков, ои же объе-
диняет юж.-кушит, группу с частью вост.-
кушит. языков (оромо, сомалн, варазн),
а все остальные вост.-кушит, языки выде-
ляет в одну группу. Учитывая резкие
расхождения между отд. К. я. в лексич.
составе (грамматич. разнородность, кро-
ме омот. языков, выражена слабее),
Бендер вообще ставит под вопрос сущест-
вование К. я. как генетич. целого.
К. я. отличаются богатым и архаичным
консонантизмом: для мн. языков харак-
терно наличие глоггализованных эйек-
тивов к, реже р, t, с, глоттализоваи-
ного инъективного d, церебрального d,
ряда огубленных велярных kw, g”, х”, о”,
аффрикат ё, з, палатального п, ларинга-
лов ’, h, в языке иракв есть латеральные
с, s, в ряде языков — фарингалы h, '.
В языках сахо, сомали, оромо, сидамо,
омето, особенно в билин и каффа, фоно-
логически релевантна геминация соглас-
ного. Вокализм изучен хуже. В большин-
стве К. я. различаются не менее 5 глас-
ных фонем (i, е, а, о, и), фонологически
релевантны (кроме агав, языков) две сте-
пени долготы гласных. В части К. я. об-
наружены фовологич. тоны: от двух (би-
лин, сахо) до четырех (оромо, сомали,
иракв). Ударение фонологичио в бедауйе
и сомали. Структура глагольного корня
CVC, CVCC (в языке билин также
CVCVC), именного — CVC, CVCV.
Для К. я. характерна крайне сложная
имеииая и глагольная морфология. Ка-
тегория рода существительного отмечена
в языках бедауйе, агавских, ираквских
и большинстве вост.-кушитских (сахо,
афар, сомали, оромо, сидамо): в ед. ч.
различаются муж. и жен. род имени,
определяемые по согласованию и отчасти
по форме самого имени (по флексии, то-
ну, суффиксам). По роду с сущест-
вительным согласуются адъективные
определения, местоименные определе-
ния и артикли, глагольные формы. Ед.
и мн. ч. существительных противо-
поставлены морфологически (с помощью
суффиксов, частичной редупликации, че-
редования срединного или конечного со-
гласного, внутр, флексии и чередования
тоновых контуров) и синтаксически во
всех К. я., кроме джанджеро и омето.
В ряде К. я. (сахо, агавские, оромо, си-
дамо) существует грамматич. _ категория
единичности, напр. в сахо basalto ‘луко-
вица* — basal ‘лук (собират.)'. В языках
бедауйе, иракв и особенно в сомали на-
блюдаются морфологич. противопоставле-
ния, отчасти сходные с противопоставле-
нием статусов в семитских языках (не-
определ., определ., сопряженные состоя-
ния, в сомали — особые указат. статусы,
оформляемые флективно). Имя прилага-
тельное как особая часть речи отмечена
лишь в языках бедауйе, иракв и в части
вост.-кушитских. Во мн. К. я. значение
европ. притяжат. местоимений передается
аффиксами особой грамматич. категории
личной притяжательное™, напр. в бе-
дауйе ’бги ‘мой сын* — ’бгок ‘твой сын’ —
’ого ‘его/ее сын’ и т. д. В части К. я.
засвидетельствована сложная флективно-
суффиксальная падежная система — от
3 (сомали) до 12 (аунгн) падежей: абсо-
лютив, номинатив, генитив, датив и др.
В К. я. различают: а) склоняемые са-
мостоят. личные местоимения, являю-
щиеся отд. словами, но грамматически
не обязательные [напр., в сидамо: апе
‘я’, ate ‘ты’, iso ‘он’, ise ‘она’ и т. д.—
морфемы афразийского происхождения,
язык омето имеет особый ряд местоиме-
нии: ta ‘я’, пё ‘ты’, i ‘он (опа)’]; б) при-
тяжат. местоимения типа англ, mine
(сомали и оромо); в) указат. местоимения
со значением 2—4 степеней отдаленности
(бедауйе, агавские, оромо, сомали, си-
дамо, омето, каффа, иракв); г) вопросит,
местоимения (сев.-, центр.- н вост.-ку-
шитские); д) приглагольные местоимен-
ные частицы, обозначающие лицо/число/
род объекта действия (бедауйе, агавские,
ендамо, сомали, афар-сахо); е) предгла-
гольные местоименные «индикаторы» (или
«селекторы»), обозначающие лицо/число/
род субъекта (сомали), субъекта и объ-
екта (нраквекие) и употребляющиеся па-
раллельно с личными аффиксами самой
глагольной словоформы.
В глаголах К. я. отмечены 2 типа
спряжения: архаичное префиксальное
(мн. глаголы в бедауйе, афар-сахо язы-
ках и неск. глаголов в сомали, рендилле,
ауиги) и преобладающее в большинстве
языков вторичное суффиксальное спря-
жение (возникшее из аналитич. конст-
рукций). Глаголы суффиксального спря-
жения, в отличие от префиксальных,
имеют стабильную основу, почти не ме-
няющуюся в процессе словоизменения
н пОродообразования. В глаголе находят
формальное выражение грамматич. ка-
тегории: лица/числа/рода субъекта; ре-
матизации — морфологич. отражения ак-
туального членения предложения (сома-
ли); наклонения (индикатив, императив,
юссив и др.); времеии/вида (презенс,
претерит, футурум, габитатив и др.);
глагольного падежа; отрицания; вопро-
са; породы, залога. Для К. я. особен-
но характерна категория глагольного
падежа (от 3 суффиксальных паде-
жей в сомали до 15 и более в агав-
ских): глагол в предикативном падеже
соответствует сказуемому гл. предложе-
ния, а в косвенных падежах — сказуе-
мым разл. типов придаточных предло-
жений (подчинит, союзы при этом от-
сутствуют), причастиям, деепричастиям,
инфинитивам индоевроп. языков. От под-
линных причастий, деепричастий и инфи-
нитивов глаголы в косвенных падежах
отличаются наличием спряжения по ли-
цам, числам и родам субъекта, напр., в
аунги desaw ‘которого я учу' — destaw
‘которого ты учишь’ и т. д. Накло-
нения есть лишь у глаголов в предикатив-
ном падеже, а видо-временные формы —
у глаголов разных падежей (в предика-
тивном п. система времен богаче, чем
в др. падежах). Ираквскне языки отли-
чаются тем, что не только лицо/число/род
субъекта и объекта, но и наклонение,
время, глагольный падеж, отрицание,
вопрос выражены с помощью индикато-
ров, система к-рых крайне сложна. По-
роды глагола, афразийские по происхож-
дению, сохраняют в К. я. исконные фор-
мальные показатели и значение. Префик-
сальное породообразование остается про-
дуктивным лишь в языках бедауйе и
афар-сахо. Осн. средства словоизменения
и словообразования — суффиксация и
внеш, флексия, реже используются пре-
фиксация, редупликация корня и внутр,
флексия.
Осн. общекушнт. схема порядка слов
в предложениях и словосочетаниях:
1) сказуемое—в конце предложения,
расположение подлежащего, дополне-
ний и обстоятельств относительно свобод-
но, но прямое дополнение обычно зани-
мает место непосредственно перед сказуе-
мым (т. е. порядок SOV, нарушаемый
лишь в языках сомали и билин в слу-
чаях особого актуального членения);
2) определения, как генитивные, так и
адъективные, располагаются перед опре-
деляемым (отклонения от этого прави-
ла — в языках бедауйе, билин, сомали,
оромо и ираквских). В К. я. наблюдают-
ся 4 способа оформления именного ска-
зуемого: с помощью постановки его
в особый предикативный падеж (беда-
уйе, аунги), порядка слов (сахо, оромо,
сомали, нракв, омето), неизменяемой
связки (оромо, бнлин, сидамо, каффа)
и с помощью спрягаемого глагола-
связки (агавские, сахо, сомали, си-
дамо).
Из К. я. письменность имеют только
языки сомали (с 1973, на основе лат.
алфавита) и оромо (с 1977, на основе
эфиоп, алфавита).
Первые исследоват. материалы по К. я.
(краткие словари н грамматики языков
афар, сомали, оромо, сахо, бедауйе)
появились в нач. 19 в., более полные опи-
сания (словарп и грамматики языков са-
хо-афар, агавских. каффа, бедауйе и
сомали), составленные Л. Райнишем,
относятся к последней четв. 19 в. К. Лот-
пер (I860), а затем К. Р. Лепсиус (1880)
выделили К. я. среди других семнто-
хамитских (в совр. терминологии — афр-
азийских). Важнейшие описания (1910—
1940) отд. К. я. принадлежат итал. уче-
ным К. Конти Россини (языки кемант и
сахо), Э. Черулли (языки сидамо и
джанджеро) и М. Морено (омето, оромо
и сидамо). После 2-й мировой войны бы-
ли опубликованы разл. исследования по
языкам сомали (Р. К. Абрахам, К. Белл,
Морено, Райниш, Черулли — грамма-
тики и словарп, Б. Анджеевский — о то-
нах в глагольной системе, об именных
классах), оромо (Анджеевский, Г. Грэгг),
агавским (Ф. Палмер, Р. Хецрон), бе-
дауйе (Р. Хадсон), сахо (У. Э. Уэлмерс,
Р. Дж. Хейуорд), хадия и алаба (X. Пла-
зиковски-Брауиер), каффа (Флеминг,
Черулли), моча (В. Леслау), могогодо
(Дж. X. Гринберг), иракв (У. Уайтли).
Среди сравнит, работ наиболее крупные
касаются: виеш. и внутр, классификации
и определения границ К. я. (Морено,
Гринберг, А. Н. Такер и М. Брай-
ан, Флеминг, Бендер и др.), особенно-
стей общекушит. морфологии (X. Й.
Зассе, Б. Хайне, П. Блэк, Г. Хад-
сон, Д. Коэн, Хецрои, А. Заборский,
Г. Кастеллино), взаимоотношений К. я.
с семитскими (Леслау). Материалы К. я.
используются также в общих работах по
афразийскому яэ-эиаиию (И. М. Дья-
конов, М. Коэн).
•	Дьяконов И. М.. Семпто-хамит.
языки, М., 1965; Дол го польский
А. Б.. Сравнит.-ист. фонетика кушит, язы-
ков, М.. 1973: Reinisch L.. Die Bedauye-
Sprache in Nordost-Afrika, «Osterreichische
Academic der Wissenschaften», 1892—94, Bd
128—31; его же. Die Somali-Sprache,
Bd 1-3, W., 1900-03; C e r u 1 1 i E.. Studi
etiopici, t. 1—4. Roma, 1936—51; More-
no M., Manuale di Sidamo. Roma, 1940;
Tucker A.. Bryan M., The Non-Bantu
languages of North-Eastern Africa, L., 1956;
их же, Linguistic analyses. The Non-Bantu
languages of North-Eastern Africa. L.—Oxf.,
1966: Greenberg J., The languages of
Africa, 2 ed., The Hague. 1966; Tucker A.,
Fringe Cushitic, «Bulletin of the School of
Oriental and African Studies». 1967. v. 30.
pt 3; Fleming H.. The classification of
West Cushitic within Hamito-Semitic, в сб.-.
Eastern African history. N. Y., 1969: Pal-
mer F.. Cushitic, в co.: CTL. v. 6, The Ha-
gue— P., 1969; Bender M. L.. Omotic:
a new Afroasiatic language family. Carbondale.
1975; Zaborski A.. Studies in Hamito-
Semitic, v. 1. The verb in Cushitic, Warsz. —
Krakow, 1975; The Non-Semitic languages of
Ethiopia, ed. Бу M. L. Bender, East Lansing,
1976; Hetzron R.. The limits of Cushitic,
в кн.: Sprache und Geschichte in Afrika, B..
1980; Diakonoff I. M.. Afrasian langua-
ges, Moscow, 1988. T. Л. Ветошкина.
КХАРОШТХИ — разновидность древнего
индийского письма (ок. 5 в. до н. э.—
5 в. к. э.). Известно также под назв. бакт-
рийского, индобактрийского, бактропа-
лийского, сев.-зап. индийского и кабуль-
ского. Первый памятник — наскальная
надпись Ашоки из Шахбазгархи (Паки-

Образец письма кхароштхи: ci-tha ma-sa
di-va-se pra-dha-me (чтение справа налево) —
‘в первый день месяца чайтра'.
стан, ок. 251 до н. э.). От более поздне-
го времени имеется значит, число надпи-
сей и рукописей из сев.-зап. Индии, сев.
Пакистана и сопредельных р-нов (Афга-
нистан, Синьцзян, Ср. Азия, к к-рой
относится ряд новейших эпиграфич.
находок), а также легенд на индо-
бактрийских и индоскпфских мо-
нетах.
К.— слоговое письмо: осн. знаки —
согласные, следующие за ними гласные
(кроме «а») обозначаются дополнит, при-
писными значками сверху или снизу. На-
правление письма справа налево, в позд-
них надписях — слева направо. К., по-
видимому, было создано на основе ара-
мейского письма (см. Западносемитское
КХАРОШТХИ 249
Надпись на керамическом сосуде. 2 в. (Кара-Тепе, близ
Термеза).
писъмо) в канцеляриях ахеменидской
сев.-зап. Индии и испытало на себе
влияние письма брахми.
•	В о р о б ь е в а - Д е с я т о в с к а я М. И.,
Надписи письмом кхароштхн на золо-
тых предметах из Дальверзнн-тепе, < Вест-
ник древней истории», 1976, № 1; Kharosthi
inscriptions with the exception of those of
Asoka, ed. by S. Konow, Calcutta, 1929 (Cor-
pus inscriptionum indie arum, v. 2, p. 1); Kha-
rosthi inscriptions discovered by Sir Aurel
Stein in Chinese Turkestan, transcr. and ed.
by A. M. Boyer, E. J, Rapson [a. o.J, pt
1-3, Oxf., 1920-29; Das Gupta С. C.,
The development of the Kharosthi script, Cal-
cutta. 1958; Dani A. H., Indian palaeograp-
hy, Oxf., 1963.	Г. А. Зограф.
КХАСИ — один из языков аустроаэиат-
ской семьи (см. Аустроазиатские языки),
образующий в ней отдельную языковую
группу. Распространен в Индии (горные
племена шт. Мегхалая), а также в Бан-
гладеш. Общее число говорящих 735 тыс.
чел.
Типологически пре-
фиксально-агглютиниру-
ющий язык с дополнит,
чертами основоизоляции.
Фонемный состав ха-
рактеризуется отсутстви-
ем противопоставления
открытых и закрытых«е»
и «о» (в отличие от мн.
аустроазиат. языков) и
наличием ряда приды-
хат. согласных. Морфо-
нология отмечена рас-
пространением началь-
ных групп согласных,
возникших за счет вы-
падения префиксального
гласного (напр., kyti —
kti ‘рука’). Нейтраль-
ный гласный э (графи-
чески — у) выступает
почти исключительно в
префиксах. Характер-
на ассимиляция соглас-
ных на стыке префикса и основы.
Префиксация, выступающая как осново-
образоват. и грамматич. средство, раз-
деляется иа новую — служебные слова в
препозиции (напр., nong — показатель
деятеля) и древнюю, восходящую к прото-
аустроазиат. модели (pyn, myn, byr, kyr,
kyl).
Отличит, чертой грамматики является
категория рода у имен существительных
с препозитивными артиклями (и — муж.
род ед. ч., ка — жен. род ед. ч., ki —
мн. ч. обоих родов). Артикли выступа-
ют и как личные местоимения 3-го л.,
и как относит, местоимения (перед от-
носит. частицей Ьа). Глагол оформля-
ется рядом служебных монем в препо-
зиции или постпозиции. Типичный по-
рядок слов SVO. Однако отмечена конст-
рукция с «согласованием» и обратным
порядком типа ki wiar ki ksaw ‘лают со-
баки'.
Письменность на основе лат. графики
создана миссионерами в кон. 19 в. В Ин-
дии на К. издаются газеты и журналы,
произв. худож. лит-ры, развивается на-
уч. лит-ра.
*	Pryse W.t An introduction to the
Khasia language, Calcutta, 1855; Rabe I
L., Khasi, a language of Assam, Baton Rouge,
1961.
S i n g b U. N., Khasi-English dictionary,
Shillong, 1906.	Ю. К. Лекомцев.
КХМЁРСКИЙ ЯЗЬ1К — один из мон-
кхмерских языков. Офиц. язык Госу-
дарства Камбоджи; распространен так-
же в СРВ н Таиланде. Общее чис-
ло говорящих ок. 7,7 млн. чел. Диал,
различия на терр. Камбоджи незначи-
тельны. Выделяются 2 группы диалектов:
сев .-западная и юго-восточная с пном-
пеньским диалектом — основой совр.
лит. языка. Диалекты К. я. Таиланда и
сев.-зап. диалекты Камбоджи сохранили
ряд архаичных черт и испытали значит,
влияние тайского языка. Для диалектов
К. я. на терр. СРВ характерно обилие
синтаксич. и лексич. заимствований из
Вьетнам, яз.
К. я. отличается богатым вокализмом,
отсутствием тоиов, относительно большим
процентом двусложных морфем. Сравни-
тельно многочисленны в К. я. рефлексы
древней (аустроазиат.) аффиксации.
Лит. К. я. подвергся сильному лексич.
влиянию санскрита н пали.
Письменность силлабо-фонетическая
юж.-ннд. происхождения (см. Индийское
письмо). Первые эпиграфич. памятни-
ки — с 7 в.
•	Горгониев Ю. А.. Кхмер, язык,
М., 1961; его же, Грамматика кхмер, язы-
ка, М., 1966; Лонг С., Очерки по лексико-
логии кхмер, языка, М.. 1975; Maspero
G., Grammaire de la langue khmere (cambod-
gien), P.. 1915.
Горгоииев Ю. А., Кхмер.-рус. сло-
варь, M., 1975; 2 изд., М., 1984; Gues-
d о n J., Dictionnaire cambodgien-francais, P.,
1930,	T. Г. Погибенко,
ЛАБИАЛИЗАЦИЯ (от ср.-лат. labia-
lis — губной) (огубление) — артикуля-
ция звуков речи (как гласных, так и со-
гласных), сопровождаемая округлением
вытянутых вперед губ. Л. изменяет фор-
му ротового резонатора и уменьшает его
выходное отверстие, что ведет к ослабле-
нию интенсивности и понижению частот
шумовых спектральных составляющих
согласных звуков и понижению частот
формант Ft и Fj гласных звуков. Л.
может являться различит, признаком фо-
нем. Так, во франц., нем., швед, язы-
ках лабиализов. гласные фонематически
противопоставлены нелабналиэованиым.
Существуют лабиализов. гласные перед-
него, среднего и (чаще) заднего ряда.
Лабиализов. согласные как особые фоне-
мы имеются в сев.-кавк. языках: каб,-
черкесском, аварском, лезгинском и др.
Л. является дополнит, артикуляцией,
приводящей к возникновению комбина-
торных вариантов (аллофонов) фонем,
когда она обусловлена лишь фонетич.
положением звука. Так, широко распро-
странена Л. согласных перед губными
гласными, ср. рус. «сад» — «суд». Для
разных языков характерна разная сте-
250 КХАСИ
пень Л. Так, в сканд. языках, особенно
в шведском, задние гласные лабиализу-
ются значительно сильнее гласных др.
европ. языков, ср. швед. Ьо [Ьо:1 ‘оби-
тать’ — нем. so (zo:) ‘так’ — франц,
beaufbo] ‘красивый’; Степень фоиетич.
Л. согласного перед губным гласным
зависит от характера губной артикуля-
ции гласного; напр., во франц, яз. Л.
согласных выражена сильнее, чем в рус-
ском, в связи с большей лабиалиэовав-
иостью гласных (ср. франц, tuer ‘уби-
вать’ — tasse ‘чашка’ — рус. «тюк» —
«так»),
•	Фант Г., Акустич. теория речеобразо-
вания, пер. с англ., М., 1964; Бондарко
Л. В., Звуковой строй совр. рус. языка, М.,
1977; 3 и н де р Л. Р., Общая фонетика,
2 изд., М., 1979.	Н. А. Грязнова,
ЛАДЙНО (спаньоль, испанский еврей-
ский язык, сефардский язык) —один из
романских языков. Его носители — по-
томки евреев, изгнанных в 1492 из Испа-
нии и расселившихся в странах Юж.
Европы, Нидерландах, Англин, иа
Ю. Германии, в Турции, Марокко и др.
араб, странах (т. наз. сефарды). Рас-
пространен в Израиле, отд. р-вах Юго-
славии, Румынии, Болгарин, Греции,
Турции и др. стран. Число говорящих ок.
100 тыс. чел. Диал, членение связано
со странами обитания носителей (осн.
диал. варианты — турецкий, румын-
ский, югославский).
В основе Л. лежит лит. кастильский
язык 15—16 вв. (см. Испанский язык).
Фонетич. особенности Л.: спираитиза-
ция d, g в интервокальной позиции, оп-
позиция смычного и фрикативного Ь,
сохранение древией кастильской систе-
мы фрикативных согласных [f] — [v],
[s] — [z], [s] — [f], отсутствие палатали-
зации согласных, переход гласных о, е
в безударном положении в u, i. Осн.
пласт лексики — слова ром. (исп.) про-
исхождения, однако их фонетич. облик
и морфологич. оформление могут быть
изменены. Заимствования из иврита
относятся преим. к религ.-ритуальной
сфере. В тур. диалекте Л. сильно вли-
яние тур. н итал. языков, в рум. и
югослав, диалектах — влияние француз-
ского яз.
Лит. Л. сложился на основе койне 16 в.
Первый памятник — Пятикнижие 1547
(изд. в Константинополе). Письменность
существует с 16 в.— на основе древиеевр.
письменности (см. Западносемитское
письмо); используются диакритич. над-
строчные знаки и нек-рые согласные евр.
алфавита для обозначения гласных. Совр.
Л. ограниченно используется как разг.
язык, на нем издаются книги и перио-
дика, в Израиле ведетси радиовеща-
ние.
в Crews С. J., Recherches sur le judeo-
espagnol dans les pays balkaniques, P., 1935;
Entwistle W. J., The Spanish language,
L., 1965; Sala M., Le judeo-espagnol, The
Hague, 1976.	А. Ю. Айхенвалъд.
ЛАЗСКИЙ ЯЗЬ'1К (чанский язык) —
один из картвельских языков. Распро-
странен в причерноморской полосе сев.-
вост. Турции (Тур. Лазистан) вплоть до
границы СССР (часть сел. Сарпи —
в пределах Груз. ССР). Мелкие группы
лазов встречаются и в др. р-нах Турции
и Зап. Грузии. Число говорящих ок.
50 тыс. чел. В Л. я. выделяются 3 диа-
лекта — атииский, вицско-архавский н
хопский, подразделяющиеся на ряд гово-
ров. Фонетика Л. я. имеет минимальные
отличия от мегрельского яз.: наличие j,
h и f, процессы .q > ‘ > 0, г > 0, ударе-
ние с элементами тона. Морфологии
свойственны нек-рые черты, присущие
языкам балканского языкового союза.
В глаголе специфичны состав и образо-
вание временных форм, развиты катего-
рии потенциалиса и взаимности. В имени
есть аналог притяжат. форм. Для син-
таксиса Л. я. характерно наличие пря-
мого строя предложения, введение при-
даточных предложений путем оформле-
ния их глагола формой генитива. В сло-
вообразовании деривация господствует
над композицией. Объем исконного сло-
варного состава резко сокращен за счет
множества тур. заимствований (более
древний пласт заимствований — грециз-
мы). Язык бесписьменный (в пределах
тур. Лазистаиа лазы используют тур.
лит. язык).
* Марр Н. Я., Грамматика чанского
(лазского) языка, СПБ. 1910; Ч и к о б а-
в а А. С., Грамматич. анализ чанского (лаз-
ского) диалекта с текстами, Тб., 1936 (на
груз, и рус. яэ.); Асатиани И. Ш.,
Чанские (лазские) тексты. I. Хопский диа-
лект, Тб., 1974 (нагруз. яз.); D u m t z i 1 G..
Documents anatoliens sur les langues et les
traditions du Caucase, IV. R4cits lazes en dia-
lecte d’Arhavi, P,, 1967. Г. А. Климов.
ЛАКСКИЙ ЯЗЫК — один из лакско-
даргинских языков. Распространен гл.
обр. в горном Дагестане. Число говоря-
щих 100 тыс. чел. (1979, перепись).
О фоиетико-грамматич. чертах и диа-
лектах Л. я. см. Лакско-даргинские язы-
ки. Лит. язык сложился на базе кумух.
диалекта. В его лексике большое число
заимствований из рус. яз. (гл. обр. тер-
минология). Письменность до 1928 на
основе араб, алфавита, в 1928—38 —
лат. алфавита, с 1938 на основе рус.
графики.
* У с л ар П. К., Лакский язык, в его
кв.; Этнография Кавказа, т, 4, Тифлис,
1890; Жирков Л. И., Лакский язык,
М., 1955; Хайдаков С. М., Очерки по
лексике лакского языка, М., 1961; его же,
Очерки по лакской диалектологии, М., 1966;
Муркелииский Г. Б., Грамматика
лакского языка, ч. 1, Махачкала, 1971;
Абдуллаев И. X.. Категория грамма-
тич. классов и вопросы ист. морфологии лак-
ского языка, Махачкала, 1974; Бурчу-
ладзе Г. Т., Осн. вопросы падежного
состава и процессов склонения имен сущест-
вительных в лакском языке, Тб., 1986 (иа
груз. яз.).
Хайдаков С. М., Лакско-рус. сло-
варь, М., 1962.	С. М. Хайдаков.
яАкско-даргйнские ЯЗЫКЙ —
подгруппа нахско-дагестанских языков.
На Л.-д. я. говорят даргинцы и лакцы,
живущие в горном Дагестане, а также
даргинцы, живущие на равнине в аулах
Костек (Хасавюртовский р-н) и Герга
(Каякентский р-н), часть лакцев —
в Новолакском р-не. Общее число го-
ворящих 387 тыс. чел.
вить’, чкваь (лакский лит.) —чка» (виц«
хин.) ‘рука’.
Л.-д.я. имеют общие для них катего-
рии морфологич.' и именных классов,
вида и времени, развитое личное спряже-
ние и иек-рые др. черты. Однако в дар-
гин. яз. названии животных и вещей
относятся к разным именным классам
в зависимости от их грамматич. числа.
В лакском языке обе формы грамматич.
числа этих же названий относятся к од-
ному и тому же классу.
В даргин. яз. наличие в исходе (конце)
глагольных форм классного показателя
является признаком однократного дей-
ствии, а его отсутствие — признаком
многократного действия. В лакском яз.
наличие классного показатели в конце
слова и в исходе слова является призна-
ком только перфектных форм.
Признаком вида в даргин. из. являют-
ся аблаутные чередовании е — у (чб-е-
рхъес> ‘отправить’—чб-у-рхьес» ‘от-
правлять’), а — у (чб-а-ркьес> ‘сделать’ —
чб-у-ркьес» ‘делать’), что совершенно
нехарактерно для лакского яз. Показа-
телем многократности действия в обоих
языках служит аффикс -л. Однако в дар-
гин. глаголе ои стоит перед корневой мор-
фемой (чби-л-шес> ‘потухать’), а в лак-
ском — после нее (члас-л-ан> 'брать').
Отсутствие этого аффикса в даргин. яз.
является признаком однократности дей-
ствия, а в лакском яз.— неопределен-
ности действия. Редупликация основы —
способ образования длит, вида в лакском
яз. (члас-лас-и> ‘берите’), что нехарак-
терно для даргин. яз.
Аффиксы личного спряжения в обоих
языках имеют местоименное происхож-
дение. В лакском глаголе они выражают
грамматич. число (ччича-ра> ‘пишу, пи-
шешь*, ччичару» ‘пишем, пишете’), а
в даргин. лит. языке форма 2-го л. ед. ч.
противостоит форме прочих лиц (члук!ул-
ри> ‘пишешь’—члук!ул-ра> ‘пишу, пи-
шем, пишете’).
Между диалектами даргин. яз. име-
ются более или менее сильные различия
в образовании форм буд. вр., форм на-
клонений, отрицат. форм и др. Формам
буд. вр. лит. языка (члук!а-с> ‘напишу’,
члук!а-д> ‘напишешь’, члук!е-х!е> ‘на-
пишем’, члукТадая» ‘напишете’) в хай-
дак. диалекте противостоят различаю-
щиеся по аффиксам формы (члуч!и-т>
‘напишу, напишешь’, члуч!и-тта> ‘напи-
шем’). В чирах, диалекте имперфект вы-
полняет также функцию сослагат. на-
клонения, что отражает более древнее
диффузное состояние в дифференциа-
ции наклонений: чг!ецце лук!атте> ‘ты
писал, писал бы'. В хайдакском и в
нек-рых др. диалектах индикативный
имперфект имеет особые формы, отли-
чающиеся от форм ирреалиса (ср. хайдак.
чдули лук!нв-да> ‘я писал’—чдули
лук!а-ди> ‘я писал бы’, чили луч!ив-ди>
‘ты писал’ —чили лук!а-тти> ‘ты писал
бы'). В чирах, диалекте отрицат. формы
образуются в зависимости от грамматич.
времени: при перфекте — с помощью
аффикса ria- (чг!а-белк1унда> ‘не напи-
сал’), при др. иременах — с помощью
аффиксов -аччу, -акку (члук!л-аччуда»,
члук!л-акку> ‘не пишет’).
Различия между Л.-д. я. наблюдаются
н в последовательности образования мест-
ных падежей. В лакском яз. от локати-
ва, или падежа покоя (чмурхьира-й»
‘на дереве’), образуется аблатив, или
исходный падеж (чмурхьира-й-а» ‘от де-
рева, с дерева’), а от исходного —алла-
ЛАКСКО-ДАРГИН 251
Лакско-даргин. подгруппу составляют
2 языка — даргинский и лакский, по
нек-рым классификациям образующие
самостоят. подгруппы нахско-даг. язы-
ков — лакскую и даргинскую. Даргин.
яз. состоит из существенно отличающих-
ся ДРУГ от ДРУга диалектов — кубачин-
ского, хайдакского, чирахского, цуда-
харского и др. (группа диалектов цуда-
хар. типа); акушинского (лежит в основе
лит. языка), урахинского, уркарахского
и др. (группа диалектов акушин. типа).
Различия между диалектами позволяют
описывать их даже как близкородств.
языки, имеющие единый общедаргин.
этнос.
Лакский яз. имеет диалекты — кумух-
скнй (лежит в основе лит. языка), виц-
хинский, вихлинский, бартхииский, аш-
тикулинский, аракульский и шаднин-
ский, отличающиеся друг от друга в мень-
шей степени, чем даргин. диалекты. Спе-
цифич. черты в лексике обнаруживает
шаднин. диалект (много заимствований
из даргин. яз.), в морфологии — ара-
кульский диалект (указат. местоиме-
ния и наречяя места имеют архаич-
ные формы, не характерные для др.
диалектов, слабо развито личное спряже-
ние).
Фонология, система Л.-д. я. неодно-
родна. В даргин. яз. имеются четыре
простых гласных: и, у, е(э), а. Гласный
звук э встречается редко. В кубачин.
диалекте есть долгие гласные, возникшие
путем слияния простых гласных или же
выпадением ряда согласных, напр. р:
чуче> (ср. урахнн. чурчи») ‘лошадь’.
Имеются также фарингализов. гласные
оь, эь, аь; среди них чаще встречается аь:
чбаьчео ‘разбить’, чбаьлсесь ‘измазать-
ся* (акушин.). В лакском яз. простые
гласные а, у, е(э), и во мн. лексемах
последовательно противопоставляются
фарингализов. гласным аь, оь, еь (эь),
ср. чар> ‘равнина’—чаьр» ‘гнилой’,
чу> ‘голозерный ячмень* —<оь> ‘кровь’.
В балхарском говоре бартхин. диалекта
и аракульском диалекте есть также
гласный чо>, возникший на месте выпаде-
ния комплекса кьу: ср. лит. чкьункьу-
ла> — <он-ола> (балхар.) ‘замок’; лит.
чкьуваь—чоба» (аракульский) ‘двад-
цать’.
Более значительны расхождения
Л.-д. я. в системе консонантизма. Диалек-
ты даргин. яз. различаются между собой
наличием (диалекты цудахар. типа) или
отсутствием (диалекты акушин. типа) ге-
мннированных, или сильных, согласных.
В диалектах цудахар. типа, как в лак-
ском и аваро-андийских языках, сильные
и слабые согласные образуют десять
коррелятивных пар; цц—ц, чч — ч (аф-
фрикаты), сс — с, щ — ш, хх — х,
хьхь — хь (спиранты), пп — п, тт—т,
кк — к, къ — хъ (смычные). В акушин.,
урахин., уркарах. диалектах сильные
согласные утрачены. Их смыслоразли-
чит. функцию приняли на себя фонемы
соотв. коррелятивных рядов, ср. чкквач-
че» (кубачин.)—чгваджеь (урахнн.)
‘сука’, чмаццаь (чирах.)—чмазаь (ура-
хин.) ‘овца*. Диалекты цудахар. типа
потеряли звонкие аффрикаты дз, дж.
Они сохранились в урахин. диалекте.
Этих согласных нет и в лакском яз.
В обоих языках абруптив п* встречается
редко. Лабиализов. согласные не харак-
терны для акушин. диалекта даргин. яз.
и вицхнн. диалекта лакского яз., хотя
имеются во всех остальных диалектах
обоих языков: чкьваьль (чирах.) ‘ко-
рова*, чкваццаь (чирах.)—чккваццаь
(лакский) ‘кобыла’, чг!ярк!вь (чирах.)
ущелье’, чберччвараь (хайдак.) ’распла-
тйв, или направит, падеж: чмурхьнра-
й-а-н» ‘иа дерево’. В даргин. яз. эти па,-
дежи образуются в обратной последова-
тельности: от направитёльиого (чгалгали-
чи» 'иа дерево’) — падеж покоя (чгал-
гали-чи-б> ‘иа дереве'), от последнего —
исходный падеж: чгьалгали-чи-б-ад» 'от
дерева'. Падеж покоя в даргин. яз., в от-
личие от лакского яз., маркируется
классными показателями: <гьалгаличи-в
(р, -б)> ‘на дереве*. В чирах, диалекте
падеж покоя и направит, падеж выра-
жаются одной формой: чшинни-це»
'в воде//в воду'.
В кубачин. диалекте даргин. яз. прила-
гательное и причастие в исходе слова
маркируются отличающими их классны-
ми показателями (в этом плане диалект
обнаруживает сходство с .аваро-андий-
скими языками): чххвалазн-в» (I кл.)
‘большой’, <калач!унзи-в, -й, -б» ‘читаю-
щий, читающая, читающие'.
Л.-д. я., как и другие даг. языки,
являются языками эргативного строя.
Эргатив в Л.-д. я.— полифункциональ-
иый падеж, что обусловливает разные
формы его функционирования. В лак-
ском яз. он выполняет функции 3 паде-
жей: род. п. (чарснал кьяпа» ‘сына
шапка’), эргативного субъекта и тв. п.—
чарсна-л (эргативный субъект) хъу
лач!а-л (эргатив в функции тв. п.)
дургьуи-и» ‘сыи поле пшеницей засеял’.
В даргии. яз. эргатив выполняет также
функцию тв. п.— чдудеш-ли бадира
шии-ии (>шии-ли) биц!ира» ‘отец вед-
ро водой наполнил’. Наличие в одном
предложении двух эргативов — одного
в функции субъекта (ср. лакское чарс-
нал» ‘сын’, даргии. чдудешля» ‘отец’),
а другого — в функции тв. п. (ср. лак-
ское члачТал» ‘пшеницей’, даргин. чшин-
ии» ‘водой’) вместе с прямым дополне-
нием в форме им. п. (ср. лакскоечхъу»,
‘поле’, даргин. чбадира» ‘ведро’) законо-
мерно для Л.-д. я. Однако для даргин.
яз., в отличие от лакского, характерна
т. наз. обратная эргативная конструк-
ция, в к-рой субъект и объект как бы ме-
няются падежиыми формами, в резуль-
тате чего происходят сдвиги в членении
предложения, обусловленные природой
многократного действия перех. глагола.
Многократное действие во всех даргин.
диалектах (за исключением чирахского)
может мыслиться двояко — как цельное
или дробное. При цельном, неделимом
многократном действии функционирует
чнормальная» эргативная конструкция.
При дробном многократном действии
субъект действия стоит не в эргативе,
а в абсолютнее, поскольку чослабленное»
действие требует такого же чослаблеиио-
го» субъекта, что автоматически ведет
к изменению прямого объекта — он ста-
новится объектом, оформляемым в эр-
гативе: чузи жуз-ли уч!ули сай» ‘братом
книга читается’ (лит. язык), чдярх!я
китавли улч!ун цай» ‘сыном книга чи-
тается’ (хайдак. диалект). Однократное
действие мыслится как цельное, недели-
мое и, следовательно, непосредственно
иаправленное иа прямой объект, что
исключает функционирование чобрат-
иой» эргативной конструкции: чузи-ни
жуз белк!ун» ‘брат прочитал книгу’
(лит. язык), чдярх!ялли китав белч!уи»
‘сыи книгу прочитал’ (хайдак. диалект).
Личные местоимения лакского яз. ие
различают номинативной и эргативной
конструкций: значение обоих ядерных
падежей выражается одной формой (чна
ивзра» ‘я встал’ —чна ласав» ‘я взял’).
252 ЛАМУТСКИЙ
В даргии. яз. каждый их падеж имеет
свою форму. В чирах, диалекте диффе-
ренцировались только формы личных ме-
стоимений в ед. ч., ср. чду вахьуд» *я
хожу’—чдицце луч!ид» ‘я пишу'),
чо вахьутте» ‘ты ходишь’ —чг!ецце лу-
кТанде» ‘ты пишешь*. В формах место-
имений мн. ч. значение номинатива и эр-
гатива выражается нерасчлененио, диф-
фузно: чиусса вахьуд» ‘мы ходим'— чнус-
са лучТид» 'мы пишем', чнуша вахьутта»
‘вы ходите’ — чнуша лукХанда» ‘вы пи-
шете’. В Л.-д. я. есть и дативная конст-
рукция, обусловливаемая глаголами чув-
ственного восприятия (Verba Sentiendi):
лакское чттун чани чХалай бур» ‘я ви-
жу свет’ (букв.— ‘мне видится свет’),
дарг. чнаб жуз дигулра» ‘я люблю
книгу'.
Для лакского н даргин. языков харак-
терны три способа словообразования:
префиксальный (более развит в даргин-
ском и менее в лакском языках), суф-
фиксальный и словосложение. В даргин.
лит. языке в функции префиксов упот-
ребляются также и нек-рые наречия мес-
та.
Об истории изучения Л.-д. я. см. Кав-
казоведение.
* Языки Дагестана, в. 3, Махачкала, 1976;
А к и ев А. Ш., Исторнко-сравнит. фонети-
ка даргин, и лакского языков (система кон-
сонантизма), Махачкала, 1977; его же.
Сравнит, анализ гласных лакского и даргин.
языков, Махачкала, 1982; Гвинджилиа
Л., Образование множественного числа су-
ществительных в даргин. и лакском языках
Тб., 1978 (на груз. яз.). С. М. Хайдаков.
ЛАМУТСКИЙ ЯЗЙК—см. Эвенский
язык.
ЛАОССКИЙ ЯЗЫК —один из тайских
языков (юго-зап. подгруппа). Офиц.
язык и язык межнац. общения ЛНДР,
распространен также в сев.-вост, про-
винциях Таиланда. Общее число говоря-
щих в Лаосе св. 3,5 мли. чел., в Таилан-
де на диалектах Л. я. говорит ок. 20 мли.
чел. Включает неск. десятков диалектов
и говоров, различающихся гл. обр. фоне-
тически и частично лексически. Диалек-
ты достаточно близки друг к другу, что
обеспечивает в целом взаимопонимание
их носителей. В Лаосе говоры Л. я.
объединяются в 3 наречия: центральное,
северное и южное. В основе формирую-
щегося Лаос. лит. языка лежит вьентьяи.
диалект.
Л. я.— тональный, число тонов варьи-
руется в разл. диалектах от 5 до 7. В ос-
нове своей язык моиосиллабический
(исконная лексика преим. одиосложнаи).
Язык изолирующий. Грамматич. кате-
гории выражаются преим. аналитич. спо-
собом. Отношения между словами выра-
жаются порядком слов и служебными
словами. Порядок слов фиксированный,
преобладает порядок SVO. Заметную
часть лексики составляют заимствования
из пали и санскрита или образования из
корней этих языков.
Время создания письменности неизвест-
но. Наиболее ранние из сохранившихся
письм. памятников (преим. эпиграфиче-
ские) относятся к 15 в. Известно два осн.
вида лаос. письменности: цивильное
письмо чтуа лао», служащее осн. сред-
ством фиксирования языка, и духовное
письмо чтуа тхам», восходящее к мон-
скому письму и употребляющееся для
записи религ. текстов. Оба вида письма,
как и др. тайские письменности, южно-
иид. происхождения (см. Индийское
письмо).
Наиболее известные памятники лит-ры
на Л. я.: <Принц Хунг» (предположи-
тельно 15—16 вв.), чПринц Синсай»
(предположительно 17 в.), лаос. версия
чРамаяны», известная под назв. <Пха
Лак, Пха Лам» и др.
* Морев Л. Н.. Москалев А. А.,
Плам Ю. Я., Лаос, язык, М., 1972; Hos-
pital ier J.J., Grammaire laotienne,
[Pj, 1937.
Морев Л. H., Васильева В. X.,
Плам Ю. Я., Лаос.-рус. словарь, М., 1982;
Морев Л. Н., Рус. -лаэс. учебный словарь.
(Для продвинутого этапа). 2 изд., М.. 1988:
Reinnorn М., Dictionnaire laotien-
francais, v. 1—2, P., 1970; Kerr A., Lao-
English dictionary, v. 1—2, Wash., 1972.
Л. H. Морев.
ЛАРИНГАЛ (от греч. larynx — гор-
тань)— 1) согласный, артикулируемый
в гортани (ларинксе). Имеется 2 вида
Л.: глоттальные (гортанный
взрыв и придыхание), образующиеся
н голосовой щели (глоттисе), и э п и -
глоттальные, или чэмфатические»
(спиранты и смычный), образующиеся
путем прикрытия входа в гортань эпи-
глоттисом (надгортанником). Глоттальные
Л. широко распространены, эпиглотталь-
ные Л. существуют в семитских и кавказ-
ских языках. 2) В индоевропеисти-
ке — неопределенный поствелярный звук,
постулирование к-рого позволяет объяс-
нить вокалическую огласовку корня (см.
Ларингальная теория). с. В. Кодзасов
ларингальная ТЕбРИЯ — теория
древнейшего состава, происхождения и
чередования индоевропейских гласных,
исходящая нз существования в праязыке
особых фонем, условно называемых ла-
рингалами. Осн. идея Л. т. была выска-
зана в виде гипотезы Ф. де Соссюром
(1878), к-рый поставил, в один ряд чере-
дования типа греч. leip-o ‘кладу’ —ао-
рист ё-lip-on, penth-ёо ‘скорблю’ — ао-
рист ё-path-on, pha-mi (аттич. phemi)
‘говорю’ — pha-men ‘говорим’, di-do-
mi ‘даю’ — df-do-men ‘даем’ (во всех слу-
чаях корень отражает чередование пол-
ной и нулевой ступени, причем в полной
ступени всюду представлен гласный *е +
сонантный коэффициент,
а в нулевой ступеин — вокализованный
сояантный коэффициент). В соответствии
с этим указанные пары форм отражают
древние корни *leikw-/likw-, *penth-/pnht-,
‘bheA-/bhA-, *deO-/dO; элементы А и°О—
те новые фоиемы, к-рые Соссюр ввел
в праиндоевроп. фонологич. систему иа
основании теоретич. соображений и к-рые
он считал функционально аналогичными
сонантам г, 1, т, п, у, w. Воздействию
последующих А и О на первичный глас-
ный *е было приписано появление в ии-
доевроп. языках долгих гласных (в по-
зиции перед согласным): е + А > ё, а;
е + О> б; о (апофонич.) + А, О > б,
а_ также, долгих слоговых соиаитов
(г, 1, т, п, i, и) из сочетаний чсоиант
+ А, О». Из этой гипотезы следовало,
что иидоевроп. *а и *о (иеапофоиические)
вторичны и что древнейший вокализм
содержал только *е (чередующееся в оп-
редел. формах с *о). В рамках Л. т. по-
лучило объяснение и т. наз. первич-
ное шва (*э), неопредел, гласный, ре-
конструировавшийся из соответствий типа
индоиран, i ~ греч. а (или е, о), лат. а
(ср.-санскр. pitar/греч. patir /лат.
pater ‘отец’ из *pater); в результате *э
трактовалось как отражение вокализации
ларингала в интерконсоиантной позиции.
Слабым моментом гипотезы было нераз-
личение е и а, одинаково возводимых
к *еА. Поэтому Г. Мёллером был предло-
жен (1879) третий элемент *Е, к-рый не
менил тембра *е, а лишь вызывал его
удлинение (откуда формы типа греч.
ром (с 8 в. до и. э.) Рим. Постепенное
распространение Л. я. за пределы Рима
и вытеснение других языков древней
Италии начинается с 4—3 вв. до н. э. Ла-
тинизация Апеннинского п-ова (за исклю-
чением юга Италии и Сицилии, где
сохранялся греч. яз.) в основном закончи-
лась к 1 в. до и. э. Дальнейшие завоева-
ния рабовладельч. Рима привели к рас-
пространению Л. я. в Сев. Африке, Ис-
пании, Галлии, прирейнской Германии,
в Реции, Паннонии и Дакии.
В истории Л. я. антич. времени разли-
чают иеск. периодов. Архаи ч. пер и-
о д, от к-рого сохранилось неск. надпи-
сей 6—4 вв. до и. э., одна из древнейших—
посвятит, надпись нз Сатрика (кои.
6 в. до и. э.), фрагменты древнейших за-
конов, отрывки из сакрального гимна са-
лиев, гимн арвальских братьев. Д о-
классич. период (3—2 вв. до
н. э.) — время становления лит. Л. я.,
в основу к-рого лег диалект Рима. От
этого периода сохранились комедии
Плавта и Теренция, сельскохозяйств.
трактат Катона Старшего, фрагменты
разл. произведений др. авторов. Клас-
сическая, или «золотая», ла-
ты и ь (1 в. до и. э.) представляет собой
язык с богатой лексикой, способной пе-
редавать сложные абстрактные понятия,
с развитой научно-филос., полит, и тех-
нич. терминологией, с многообразием
сиитаксич. средств. Многочисл. морфо-
логич. дублеты ранней латыни устране-
ны или получили стилистич. дифферен-
циацию. Высокого развития достигла
лит-ра (Цицерон, Цезарь, Саллюстий,
Вергилий, Гораций, Овидий). После-
классическая, или «серебря-
н а я», латынь (1 в.). Окончательно
сложились фонетич. и морфологич. нор-
мы лит. языка, были установлены пра-
вила орфографии (к-рыми руководст-
вуются и при совр. издании лат, текс-
тов). Поздняя латынь (2—6вв.).
Возникает разрыв между письменным и
иар.-разг. языком (народной латынью).
После падения Рим. империи в 5 в. ус-
корилась региональная дифференциа-
ция нар.-разг, яз., что привело к обра-
зованию поманских языков, окончатель-
но обособившихся к 9 в. Единство письм.
латыни сохранилось, оиа продолжала
лексически развиваться, стабилизирова-
лись осн. словарный фонд и грамматич.
строй классич. латыни. На всей терр.
распространения литературный Л. я.
был языком администрации, торговли,
школы и т. д., в ср. века функциониро-
вал в качестве общего письм. языка всей
Зап. Европы, до 18—19 вв. использовал-
ся как язык дипломатии, науки и фило-
софии, в 20 в. остается языком католич.
церкви, офиц. языком (наряду с италь-
янским) Ватикана. Л. я. сыграл выдаю-
щуюся роль в развитии европ. цивили-
зации, благодаря ему культура Рима и
воспринятая им греч. культура сдела-
лись достоянием человечества. Европ.
языки испытали на себе влияние Л. я.
как источника лексич. обогащения и по-
полнения полит., науч, н техиич. терми-
нологии. Латинский алфавит обслужи-
вает ми. языки мира (см. Латинское
письмо).
Л. я. сохраняет мн. архаичные индо-
европ. черты, сближающие его с хетт-
ским яз., индоиранскими, кельтскими
языками. Характерные особенности фо-
нетич. системы: фонологически значи-
мое квантитативное различие гласных
(напр., malum 'зло’ и malum ‘яблоко’),
отразившееся в законах ударения и в
квантитативном характере стихосложе-
ния (разг, латынь, по мнению нек-рых
ti-the-mi ‘кладу’< *-dheE- вместо соссю-
ровского *dheA). В соответствии со
своей гипотезой о родстве индоевропей-
ских и семитских языков Мёллер считал
фонемы Е, А, О согласными фарингаль-
но-глоттальиого ряда и впервые назвал их
ларннгалами. Эти идеи получили разви-
тие в ностратич. теории (см. Нострати-
ческие языки) А. Кюии, утвердившего
консонантный характер индоевроп. ла-
рингалов, к-рые впоследствии стали обо-
значаться как Hi, Нз, Нз (или эз, Эз,
эз). После работ Мёллера и Кюни наличие
ларингалов признается и в начале корня,
когда оно представлено по языкам крат-
ким гласным (Hie- > е-, Нзе- > а-,
Нзе- > о-), и в результате древний индо-
европ. корень стал трактоваться как
трехэлементный (согласный + е + со-
гласный). Значит, шаг в утверждении
эмпирич. обоснованности Л. т. сделал
Е. Курилович, открывший (1927) соот-
ветствие хетт, h ~ индоевроп. Нз, Hs
(ср. хетт, hant ‘перед’ — греч. anti,
лат. ante и т. п.) и предположивший воз-
можность Нз (для случаев типа хетт,
арра ‘за, после’— греч. арб). Л. т. в из-
ложении Курйловича объясняла мн. фак-
ты индоевроп. языков (индоиран, глухне
придыхательные, греч. протетич. гласные,
долгие дифтонги и др.) и лежит в основе
теории индоевроп. корня Э. Бенвениста,
вобравшей также осн. положения Мёлле-
ра и Кюни и подводившей итог развития
трехэлементного варианта Л. т. (1935).
В последующие десятилетия (особенно
в 50-х гг.) Л. т. широко обсуждалась
в связи с поиском и анализом рефлексов
ларингалов в индоевроп. языках (особен-
но в кельтских, германских, балтийских,
славянских, албанском, где следы ла-
рингалов менее заметны, чем в греко-
италийском и индоиранском ареалах).
Л. т. имеет неск. др. разновидностей.
Одни ученые шли по пути увеличения
числа ларингалов — 4 (Э. Сепир, Э. Стёр-
тевант, У. Ф. Леман), 5 (В. М. Иллич-
Свитыч), 6 (Р. Ф. Адрадос), 8 (Я. Пух-
вел), 10 (А. Мартине), другие опери-
ровали меньшим их числом — 2 (X. Пе-
дерсен, Г. Хендриксен, Р. Кросланд,
Вяч. Вс. Иванов), 1 (Л. Хаммерих,
Л. Згуста, О. Семереньи). Существует
также просодич. интерпретация Л. т.,
согласно к-рой ларингальность — не
фонема, а различит, признак слогового
акцента (Л. Г. Герценберг). Нек-рые уче-
ные вообще не приняли Л. т. (К. Бруг-
ман, А. Мейе, Ф. Ф. Фортунатов,
Дж. Бонфанте, X. Кронассер и др.). Л. т.
пока не разработана окончательно, часто
оиа дает альтернативную трактовку фак-
тов, к-рые могут иметь убедит, объясне-
ние и без привлечения Л. т.
* Бенвенист Э., Индоевроп. именное
словообразование, пер. с франц., М. 1955;
Соссюр Ф. де, Труды по яэ-знанию,
пер. с франц.. М., 1977; Семереньи О.,
Введение в сравнит, яз-знание, пер. с нем.,
М., 1980; Герценберг Л. Г.. Вопросы
реконструкции индоевроп. просодики, Л.,
1981; Гамкрелидзе Т. В., Иванов
Вяч. Вс.. Индоевроп. язык И индоевро-
пейцы. Реконструкция и ист.-типологич. ана-
лиз праязыка и протокультуры, кн. 1 — 2,
Тб., 1984; К urylowicz J., Etudes in-
doeuropeennes, I, Krakow, 1935; Evidence
for laryngeals. Austin, 1960; К e i 1 e r A. R..
A phonological study of the Indo-European
laryngeals. The Hague—P., 1970; Szeme-
renyi O.. La theorie des laryngales de
Saussure a Kurylowicz et & Benveniste. Essai
de (devaluation, BSL, 1973, v. 68, fasc. 1.
В. Л. Виноградов.
ЛАТЙНСКИЙ ЯЗЫК — один из ита-
лийских языков, язык древиего племе-
ни латинов, населявших область Ла-
ций в средней части Италии с цент-
ученых, имела уже в классич. период
квалитативную систему гласных, пере-
шедшую в дальнейшем в ром. языки);
сохранение ряда лабио-велярных соглас-
ных (в отличие, напр., от оскского и
умбрского языков, где они подверглись
лабиализации). Для морфологии харак-
терно использование флексии как оси.
средства формообразования. Имеется
5 типов именной флексии; в склонении
различаются 6 падежей, ио во мн. ч. от-
мечается омонимия форм датива и аб-
латива. Временные формы глагола сим-
метрично строятся вокруг двух основ —
инфекта и перфекта. Различаются 3 на-
клонения (индикатив, конъюнктив и им-
ператив) и 2 залога (активный и меди-
ально-пассивный). Преимуществ, порядок
слов SOV, при к-ром глагол занимает
последнее место в предложении, архаичен.
Лексика Л. я. сохраняет следы влия-
ния языков древних соседних племен,
родственных, напр. сабинского (bos
‘бык’, lupus ‘волк’), и неродственных,
напр. этрусского (histrio ‘актер’, persona
‘маска’). Самое сильное и продолжит,
влияние на Л. я. оказывал греч. яз. (осо-
бенно в 3—1 вв. до н. з.). Помимо пря-
мых заимствований из греческого в лат.
лексике имеется много калек, иапр., в
филос. и лингвистич. терминологии: essen-
tia*— oijaiа ‘сущность’; qualitas «- noi6tqg
‘качество’; accentus«-npoa<o6ia ‘ударе-
ние’. Лексика Л. я. (наряду с гре-
ческой) продолжает служить источником
создания интернациоиализмов, особен-
но в области науч, терминологии.
* Линдсей В. М., Краткая ист. грам-
матика лат. языка, М., 1948; Нидерман
М., Ист. фонетика лат. языка, М., 1949;
Соболевский С. И., Грамматика лат.
языка, М., 1950; Э р н у А., Ист. морфоло-
гия лат. языка, М., 1950; Тройский
И. М., Очерки из истории лат. языка, М.—
Л., 1953; его же, Ист. грамматика лат.
языка, М., 1960; Stolz F., Debrun-
ner A., Schmidt W. Р., Geschichte
der lateinischen Sprache, B., 1966; Pisani
V., Grammatica latina storica e comparativa,
в его кн.: Manuale storico della lingua latina.
4 ed., v. 2, Torino, 1974; S о 1 t a G. R., Zur
Stellung der lateinischen Sprache, W.. 1974;
Leumann M., Lateinische Laut- und
Formenlehre, в кн.: Handbuch der Altertums-
wissenschaft, Abt. 2, Tl 2, Bd 1, Munch., 1977;
Hofmann!. B., Lateinische Syntax und Sti-
listik. Neubearb. von A. Szantyr.TaM же, Abt. 2,
Tl 2, Bd 2, Munch., 1963; M aiiczak W..
Le latin classique langue romane commune,
Wroclaw, 1977;
Дворецкий И. X., Лат.-рус. словарь,
М., 1976; W а 1 d е A., Lateiniscnes etyinolo-
gisches Worterbuch, 3 Aufl., neubearb. von
J. B. Hofmann, Bd .1-3, Hdlb., 1938-56;
Ernou.t A., Meillet A., Dictionnaire
etymologique de la langue latine, histoire des
mots, 4 ed., P., 1959. Б. Б. Ходорковская.
ЛАТЙНСКОЕ ПИСЬМб — буквенное
письмо, к-рым пользовались древние
римляне и к-рое легло в основу письма
большинства народов Зап. Европы (в
СССР используется для литовского, ла-
тышского, эстонского языков). Название
щюисходит от племени латинов (см.
Латинский язык). Восходит к греч. ал-
фавиту (см. Греческое письмо).
Древнейшие известные науке лат. над-
писи датируются 7 в. до н. э. (надпись
на серебряном сосуде из Пренесте и др.).
Согласно антич. ист. традиции, иск-во
письма было принесено в Лаций во 2-й
пол. 2-го тыс. до н. э. греками с Пело-
поннеса, к-рые поселились иа Палатин-
ском холме в центре будущего Рима. Сле-
дов этого письма в Италии не обнаруже-
но, а в Греции тогда употреблялось сло-
говое линейное письмо.
ЛАТИНСКОЕ 253
В 18 в. возникла гипотеза этрус. про-
исхождения Л. п. В 19 в. было выдви-
нуто предположение, что Л. п. происходит
из г. Кумы (близ Неаполя), с 8 в. до н. э.
крупнейшего из греч. городов Италии.
Однако совр. археологич. данные свиде-
тельствуют о том, что постоянные кон-
такты между Грецией и Италией сущест-
monument, actuar.		monument, actuar.	
а А	АДАА	т ММ/ М М	
/> В В	В	л N	N N. JM
с (	С	оО	0
“ D		р р	p X
«ЕЕ		rR	R
/FF		« S	
Я (1 лН	(М£ И	t 7 vV X X	7 N U X
/ 1		у Y	
		zZ	
zL	1		
Рис. 1. Архаический латинский алфавит.
о A A A bB	I V „МММ" л/VNMI
c ( (звук ,,r") d|>D	(no размеру может „ бытьменьше других букв) рГР
	9?
	Г Р
	зН
	ИУ
»ККИ((	vVY х+
Рис. 2. Классический античный латинский
алфавит
вовали уже во 2-м тыс. до и. э., и греч.
алфавитное письмо, возникшее предпо-
ложительно на рубеже 9—8 вв. до и. э.,
могло попасть в Лаций не только через
Кумы (напр., рядом с Римом находился
г. Габии, где господствовала греч. куль-
тура н где, как гласит антич. традиция,
будущих основателей Рима Ромула и Ре-
ма обучили грамоте). Греч, алфавитное
письмо на терр. Италии развивалось
медленно, без резких изменений, и лишь
постепенно, в 4—3 вв. до и. э., сложился
собственно лат. алфавит (см. рис. 1).
В древнейших лат. надписях письмо
имеет направление и справа налево, и
слева направо, а надпись Форума сдела-
на вертикальным бустрофедоном. С 4 в.
до и. э. прочно установилось направление
письма слева направо. Знаков препина-
ния в антнч. письме ие было. Деление
на прописные и строчные буквы отсут-
ствовало. Слова отделялись друг от дру-
254 ЛАТИНСКОЕ
га, как правило, словоразделит. знака-
ми, стоявшими на уровне середины букв.
В Л. п. большинство зап.-греч. букв
сохранило свое исконное значение и на-
чертание. Лат. буква С представляет
собой арханч. начертание греч. гаммы
(в таком значении она сохранилась в тра-
диционном сокращении рим. личных имен
Гай и Гией — С, Сп); в 4—3 вв. до и. э.
начертание буквы К постепенно транс-
формировалось в начертание С и т. о.
совпало с начертанием древней гаммы,
в Л. п. буква С стала передавать звук
«к», а с позднеантич. времени — звук
«ц» перед о», <и>. Дигамма F, переда-
вавшая в арханч. греч. письме звук «в»,
в Л. п. использовалась для звука «ф».
Дзета Z была официально упразднена
из лат. письма цензором 312 до и. э. Ап-
пием Клавдием, поскольку вышла из
употребления в связи с изменением ин-
тервокального «з» в «р». Буква Н («эта»),
передававшая в зап.-греч. письме приды-
хание, сохранилась в Л. п. в этом же
значении. Буква К («каппа»), имеющая
в надписи на стеле Форума разомкнутое
начертание, постепенно приобрела фор-
му С, совпавшую с третьей буквой алфа-
вита, передававшей звук «г». В надпи-
сях 4—3 вв. до и. э. начертание С слу-
жит одновременно обозначением звуков
«к» и «г» (но начертание К никогда не
имеет значения «г»). Чтобы избежать
смешения этих звуков при письме, к древ-
ней гамме С добавили вертикальный
штрих внизу — так получилось лат. G;
ок. 234 до и. э. Спурий Карвилий офи-
циально ввел букву G в алфавит, поста-
вив ее на место ранее упраздненной дзе-
ты. Начертание С стало служить знаком
для «к», а архаич. начертание К почти
вышло из употребления, сохраняясь
преим. в написании слова Kalendae и
в сокращении личного имени Kaeso — К.
От коппы (9) происходит лат. буква Q.
Из греч. ипсилона (Y) получилась лат.
буква V. Буква X («хи»), служившая
в зап.-греч. письме знаком для «кс»,
сохранила это значение. Буквы 0 («те-
та»), Ф («фи») и («пси») использова-
лись в лат. письме как цифровые знаки
для 100, 1000 и 50.
С 1 в. до и. э. буквы Y и Z римляне
стали употреблять для написания слов
греч. происхождения.
Рим. император Клавдий (41—54) изо-
брел и ввел в алфавит буквы д (звук
«в»), э («пс», или «ос»), Ь (звук типа нем.
й); эта реформа, стремившаяся прибли-
зить написание к произношению, успеха
не имела, и после смерти Клавдия эти
буквы ие употреблялись. Классич. антич.
лат. алфавит см. на рис. 2.
В течение мн. веков лат. письмо раз-
вивалось стихийно и плавно, имея ши-
рокое употребление в рим. обществе,
грамотность в к-ром никогда ие была
привилегией к.-л. социальных слоев.
К кои. 2 — нач. 1 вв. до и. э. сформиро-
валась своего рода каллиграфия, верши-
на эпиграфич. письма для надпи-
сей особенно важного содержания (т. н.
монументальное, или квад-
ратное, или лапидарное, пись-
мо; см. рис. 3). Его противоположностью
является курсивное, т. е. беглое,
повседневное письмо, в к-ром макси-
мально проявляется индивидуальный по-
черк человека. Иногда выделяют как
особый вид актуарное письмо (пись-
мо документов). В 3 в. в Сев. Африке
сложилось эпиграфич. унциальное
письмо (т. е. «крючковатое»; см. рис. 4).
Антич. эпиграфич. Л. п. всегда было ма-
юскульным (см. Маюскульное письмо).
Л. п. продолжало развиваться в ср.
века, отличаясь большим разнообразием
форм. Начертание W появилось в И в.
Буквы J и U введены в Л. п. в 16 в.
В послеантич. время возникло деление
букв на прописные и строчные, появились
знаки препинания и диакритич. знаки.
В нап. системах письма, имеющих в ос-
нове Л. п., его приспособление к соотв.
фонетич. системам осуществлялось гл.
обр. за счет введения диакритических
знаков (во франц., польск., литов, и др.
языках). Совр. лат. алфавит имеет два
типографских вида: латиница (или ан-
тиква) и готич. шрифт (или фрактура);
первый вид, близкий к древнему, явля-
ется господствующим (см. рис. 5).
* Федорова Е. В., Введение в лат.
эпиграфику, М., 1982 (лит.); С а 1 d е г i n i
A.. Epigraria, Torino, [1974] (лит.); С а 1 а Ь i
Limentani I., Epigrafia latma, 3 ed.,
Mil., [1974] (лит.); Popoli e civilti dell'Ita-
lia antica, v. 6 — Lingue e dialetti, Roma,
1978.	E. В. Федорова.
Рукописное Л. п. в антично-
сти сначала отличалось большой близо-
стью к эпиграфическому. Последователь-
ным маюскульным характером облада-
ют разновидности капитального письма:
рустичная (букв. — грубая; 1 —
8 вв.) — из значительно свободных по
форме букв, иквадратная (4 в.) —
из каллиграфических. Широкое использо-
вание для письма пергамена привело
к выработке со 2 в. унциала (до 8 в.),
в к-ром развивается округлость форм.
Рис. 4. Унциальная надпись 3 в. из г. Тимгад (Алжир).
ЛАТИНСКИЙ АЛФАВИТ^
Прописные	Строчные	Названия	Произношение
A	a	a	[а]
В	b	бе	[б]
С	c	ue	W»W
D	d	де	Сд]
E.	e	Э	[э]
F	1	эф	вд
G	g	re	[г]
H	h	xa	W
I	i	H	[и]
J	J	йог	и
К	k	ка	[к]
L	1:	5ЛЬ	[л]
M	m	ЭМ	[и]
N	n	эн	[и]
0	0	0	[о!
P	P	ле	W
Q	4	иу	[к]
R	r	эр	и
S	s	эс	Cel
T	t	те	И
u	u	У	[у]'
V	V	ве	ГО
X	X	икс	[кс]
Y	У	нпснлон	Гн]
Z	z	эета	[э]
Рис. 5.
Среди шрифтов, появившихся в средне-
вековье, маюскульный характер имеет
круглая разновидность островного пись-
ма, т. е. письма Ирландии н англосак-
сои. гос-в. После постепенного вытесне-
ния с 3 в. маюскула минускулом (см.
Минускульное письмо) капитальное
письмо закрепляется как совокупность
форм, используемых до настоящего вре-
мени пренм. для заглавий. Первыми ви-
дами минускула были четкий по формам
полуунциал (3—8 вв.) и небреж-
ный новый римский курсив
(3—5 вв.). На основе последнего вырабо-
таны полукурсивные раннесредневеко-
вые шрифты, т. наз. областные,
использовавшиеся часто на ограниченной
терр. На рубеже 8—9 вв. (в начале «Ка-
ролингского возрождения») появился
каролингский минускул, в
основе к-рого заметна традиция полуун-
циала. Каролингский минускул посте-
пенно вытеснил в Зап. Европе все осталь-
ные виды Л. п. С кон. 11 в. распростра-
няется как результат развития городов
ломаный вариант ка-
ролингского минуску-
ла (т. н. готическое
письмо), к-рый гос-
подствует до 15 в.
Эпоха Возрождения,
снова оживившая ан-
тич. традиции, вызва-
ла возвращение в пись-
ме круглых форм и
появление г у м а и и-
с т и ч. письма. Пос-
леднее легло в основу
большинства печатных
и рукописных шриф-
тов нового времени.
* Люблинская А.Д., Лат. палео-
графия, М., 1969; Добиаш-Рождест-
венская О. А., История письма в
ср. века, 3 изд., М. —Л., 1987; Steffens
F., Lateinische Palaographie, 3 Aufl., В.—
Lpz.. 1929.	_	. Д. А. Дрбоглав.
ЛАТЫШСКИЙ ЯЗЫК— один из бал-
тийских языков. Распространен гл. обр.
в Латв. ССР. Общее число говорящих
св. 1,5 млн. чел., в т. ч. в Латв. ССР ок.
1,4 млн. чел. (1979, перепись). В Л. я.
3 диалекта: среднелатышский (в центр,
части Латвии), лежащий в основе лит.
языка, ливонский (на С. Курземе и С.-З.
Видземе, где раньше жили ливы, под
влиянием языка к-рых образовался дан-
ный диалект), верхнелатышский (в вост,
части Латвии; этот диалект, называемый
иа терр. Латгалии латгальскими гово-
рами или латгальским яз., испытал на
себе значит, слав, влияние; иа этих го-
ворах в 1730—1865 и 1904—59 издава-
лись книги и газеты).
В отличие от литов, языка в Л. я.
фиксированное ударение на первом
слоге (вероятно, влияние фиино-угор.
субстрата). В конечных слогах много-
сложных слов долгие гласные сокра-
тились, дифтонги монофтонгизирова-
лись, краткие гласные (кроме и) отпали.
Древние тавтосиллабические (относя-
щиеся к одному слогу) сочетания подверг-
лись изменениям an>uo, en>ie, in>I,
ип>й; перед гласными переднего ряда
согласные k>c, g>dz [3]. Характерно
противопоставление задне- и среднеязыч-
ных согласных к—к, g—£. В долгих
слогах (т. е. в слогах, содержащих дол-
гие гласные, дифтонги и тавтосиллабич.
сочетания гласных с m, п, n, 1, |, г) со-
хранены древние слоговые интонации:
длительная (mate ‘мать’), пре-
рывистая (meita ‘дочь’), нисхо-
дящая (гйока ‘рука’). В морфологии
утрачен средний род и формы дв. ч.,
древний инструментальный падеж сов-
пал в ед. ч. с аккузативом, во мн. ч.—
с дативом. Утрачены прилагательные
с основой на и. Сохранились определ. и
неопредел, формы прилагательных. Для
глагола характерны простые и сложные
формы наст., прош. и буд. времени;
неразличение числа в 3-м лице. Сложи-
лись оригинальные долженствоват. и пе-
ресказочное наклонения. В предложении
порядок слов свободный, преобладает
порядок SVO, определяемое стоит после
определения. Осн. фонд лексики исконно
балтийский. Заимствования из герм, язы-
ков, особенно средиеиижненемецкого
(elle ‘ад’, miiris ‘каменная стена'; stun-
da ‘час’), из славянских, преим. русского
(b]oda ‘миска’; sods ‘наказание’, greks
‘грех’), из прибалт.-фин. языков (kazas
‘свадьба’, puika ‘мальчик’) н т. п.
Письменность на основе лат. готич.
письма появилась в 16 в. (первая книга —
католич. катехизис 1585). Язык первых
книг, написанных нем. пасторами, слабо
владевшими Л. я. и пользовавшимися
орфографией нижненем. яз., плохо отра-
жает морфологич. строй н фонетич. систе-
му Л. я. Поэтому для истории Л. я. важ-
ную роль играет изучение диалектов,
а также нар. творчества (особенно пе-
сен). Лит. язык формировался со 2-й пол.
19 в. В основе совр. латыш, графики —
лат. алфавит (антиква) с дополнит, диа-
критиками; орфография основана на
фонематич.-морфологич. принципе.
* Г р аби с Р., Латыш, язык, в кн.: Язы-
ки народов СССР, т. 1, М., 1966; Endze-
lins J., Lettische Grammatik, Riga, 1922;
его же, Latvielu valodas^ gramatika,
Riga, 1951; Ozols A., Latviesu tautasdzie-
smu valoda, Riga, 1961; Musdienu latviesu
literaras valodas gramatika, t. 1 — 2, Riga,
1959—62; Rudzite M., Latviesu dialek-
tolodija, Riga, 1964; Mulenbachs K..
Latviesu valodas vardnica. Rediftejis, papil-
dinajis, turpinajis J. Endzelins, sej. 1—4,
Riga, 1923—32; Endzelins J., Hau-
zenberga E., Papildinajumi un labojumi
K. Mulenbacha Latviesu valodas vardnicai,
sej. 1—2. Riga. 1934—46; Latvieiu literaras
valodas vardnica, sej. 1—6. Riga, 1972—86
(изд. продолжается): Ozols A., Veclatvie-
su rakstu valoda, Riga, 1965; Bergmane
A., Blinkena A., Latviesu rakstibas atti-
stiba, Riga, 1986.
Krievu-Iatvieiu vardnica, sej. 1—2, Riga.
1959; Latviesu-krievu vardnica, sej. 1—2,
Riga. 1979—81.	_ В. Э. Сталтмане.
ЛАХМАНА ЗАКОН — закон удлинения
краткого корневого гласного в латинских
причастиях перфекта на -tus, в случае
если глагольный корень оканчивается иа
звонкий смычный: ago—actus, tego—tec-
tus, cado — casus (<*kadtos). Сформули-
рован К. Лахманом в 1850. Причина
удлинения гласного — оглушение звонкого
смычного перед t. Однако мн. факты, свя-
занные с действием Л. з., противоречивы.
Так, оглушение звонкого смычного пе-
ред t имело место еще в иидоевроп. эпо-
ху, но родств. иидоевроп. языки ие зна-
ют удлинения предшествующего краткого
гласного; ср., иапр., лат. «ictus, ио греч.
актб$ (с кратким а). Кроме того, из
закона имеется немало исключений: se-
deo—sessus, fingo—fictus н др. Попытки
объяснить долготу корневого гласного
причастий типа actus действием анало-
гии (Г. Остхоф) и вывод о том, что Л. з.—
это вообще не фонетич. закон (К. Уот-
кинс), неудовлетворительны, ибо ни одно
причастие с корнем на глухой смычный
или иной согласный не удлиняет своего
корневого гласного.
Противоречия, связанные с объясне-
нием Л. з., могут быть устранены, если
признать, что корневой гласный удли-
нялся только у тех причастий с суффик-
сом -to-, к-рые явились лат. новообразо-
ваниями, вытеснившими более древние
иидоевроп. отглагольные прилагатель-
ные с суффиксом -по-. Напр., *tud-n-os
(ср. др.-инд. tunnah — к tud- ‘бить’,
'ударять’)>*tud-t-os>*tiittos (оглушение
на лат. no4Be)>tusus. В тех случаях,
когда при унификации системы лат. при-
частий (единый суффикс -to- в отличие
от суффиксов -по- и -to- в германских,
славянских и индоиранских языках)
были использованы древние иидоевроп.
отглагольные прилагательные на -tos,
корневой гласный не удлинялся, т. к.
в иидоевроп. эпоху подобного удлине-
ния не было, ср. лат. sedeo — sessus =
= др.-инд. sattah, лат. scindo—scissus
= греч. a/iaro^ и др.
* Откупщиков Ю. В.. Из истории
иидоевроп. словообразования, Л., 1967 (лит.);
его же, Закон Лахмана в свете иидоевроп.
данных (гипотезы и факты). ВЯ, 1984, Ns 2;
С. Lachmanni in Т. Lucretii Cari De rerum
natura libros commentarius, Berolini, 1850:
ЛАХМАНА 255
Strunk К.. Lachmanns Regel fur das La-
teinische, Gott., 1976 (лит.); Coll in ge
N. E. The laws of Indo-European, Amst. —
Phil., 1985, p. 105—14 (Current issues in
linguistic theory, v. 35). Ю. В. Откупщиков,
ЛЕЗГЙНСКИЕ ЯЗЫКЙ — подгруппа
нахско-дагестанских языков. Распрост-
ранены в юж. р-нах Даг. АССР (Агуль-
ский, Ахтынский, Дербентский, Курах-
ский, Магарамкентский, Рутульский, Су-
лейман-Стальский, Табасаранский, Хаса-
вюртовский, Хивский, Чародинский) и
сев, р-нах Азерб. ССР (Варташенский,
Закатальский, Исмаиллниский, Ках-
ский, Кубинский, Кусарский, Кутка-
шенский, Хачмасский). Общее число го-
ворящих св. 500 тыс. чел.
В состав Л. я. входят лезгинский, та-
басаранский, агульский, рутульский, ца-
хурский, будухский, крызский, арчин-
ский, удинский и хиналугскнй языки,
Хиналуг. яз. отд. исследователи (М. Е.
Алексеев и др.) не включают в состав
Л. я. Геиетич. единство Л. я. подтверж-
дается многочисл. данными их фонетики,
морфологии, синтаксиса и лексики.
В области фонетики в большинстве
Л. я. более развита, по сравнению с др.
даг. языками, система вокализма. Поми-
мо простых гласных а, е, и, у, о здесь
представлены фарингализованные al, el,
of, yl, и! (агульский, рутульский, ца-
хур., арчин., удин, языки), умлаутиро-
ваиные аь, оь, уь (почти во всех языках),
гласный верхнего подъема среднего ряда
<ы>, назализованные, возникшие (и воз-
никающие) в результате ослабления за-
мыкающего слог сонорного «н>, и пози-
ционно обусловленные долгие гласные.
Консонантизм Л. я. не отличается от
других даг, языков. Из специфич. со-
гласных здесь представлены смычно-гор-
таиные к1, п1, т1, ц1, ч1, увулярные къг,
гъ, х, къ, хъ, кь, фариигальные rl, xl,
лариигальиые гь, ъ. Однако латеральные
согласные, за исключением арчин. яз.,
в других Л. я. отсутствуют. Во всех Л. я.
есть смычно-гортанные согласные и толь-
ко в удин. яз. они утрачены: в одних
случаях полностью редуцировались,
в других — перешли в непридыхатель-
ные глухие смычные. Не во всех Л. я.
есть геминированные смычные глухие
согласные, как в большинстве аваро-
андийских языков. Встречаются они
лишь в отд. языках (табасаранском,
агульском, будухском), а в лезгин., ца-
хур., удин, и др. языках имеют место по-
зиционно обусловленные непридыхатель-
ные согласные. Геминаты встречаются
также среди спирантов, однако они, как
показывают исследования, по своему
генезису здесь вторичны. От других даг,
языков Л. я. отличаются также наличием
в фонетич. структуре нек-рых из них т.
иаз. денто-лаоиализов. согласных, пред-
ставленных по всем диалектам и говорам
табасаран, яз., в арсуг. и бурщаг. гово-
рах агульского яз. и фийском диалекте
лезгин, яз. Лабиализов. согласные, встре-
чающиеся в большинстве Л. я., имеют
фонологическую значимость. Ударение в
Л. я. силовое (экспираторное), фикси-
рованное преим. на втором слоге слова.
Для морфологии Л. я. характерна
многопадежность (от 10 до 30 падежей).
Падежи делятся на абстрактные (нм. п.,
эргативный п., род. п., дат. п.) и мест-
ные. Местные падежи образуют серии со
зиачением нахождения в чем-либо, на
чем-либо, под чем-либо, за чем-либо
и т. д. Каждая серия, как правило, со-
стоит из трех падежей: покой (локатив),
256 ЛЕЗГИНСКИЕ
исход (аблатив), направление (элатив).
Сериальность мн. местных падежей в ря-
де языков выражена четко и последо-
вательно (лезгинский, табасаранский,
агульский), в нек-рых она подверглась
разрушению. Для Л. я. характерна ка-
тегория именных классов (четыре грам-
матич. класса), за исключением лезгин.,
агульского и удин, языков, где эта кате-
гория утрачена. Исследования послед-
них лет показали, что лезгин., агульский
и удии. языки также имели эту катего-
рию. Процесс распада категории грамма-
тич. класса наблюдается и в табасаран,
яз. (два класса), что подтверждают дан-
ные его юж. диалекта, где категория клас-
са уже отсутствует. Характерной чертой
Л. я. является также наличие в структу-
ре глагола мн. языков т. наз. превербов.
Превербы бывают как локальные, так и
направительные, а там, где их ныне нет,
они отражаются в «окаменелом», непро-
дуктивном, виде в структуре глагольных
основ (удии. яз.). Для большинства Л. я.
характерно отсутствие спряжения гла-
гола по лицам. Лишь в табасаран, и удин,
языках имеется личное спряжение вто-
ричного происхождения; под влиянием
азерб. яз. оно зарождается в крыз. яз.
Для сиитаксич. системы Л. я. харак-
терно наличие номинативной, эргативной,
дативной, аффективной конструкций. Но-
минативную конструкцию образуют ин-
транзитивные, а эргативную — транзитив-
ные глаголы. В дативной конструкции при
глаголах чувствования («любить», «нра-
виться») и виеш. восприятия («видеть»,
«слышать») реальный субъект ставится в
дат. падеже. Аффективная конструкция
предложения представлена в цахур. яз. и
отличается от дативной тем, что глагол
виеш. восприятия требует постановки субъ-
екта в аффективном падеже. В Л. я., как
и в др. даг. языках, есть два типа слож-
ного предложения: сложноподчиненное и
сложносочиненное. Наибольшее распро-
странение как в письм., так и в бесписьм.
языках имеет сложноподчиненное пред-
ложение, связь между простыми пред-
ложениями к-рого выражается подчинит,
аффиксами, нек-рыми союзами и место-
имениями, выступающими в определ.
случаях в отиосит. функции. Употребле-
ние сложносочиненного предложения в
бесписьм. Л. я. ограничено. Конструиру-
ется оно при помощи интонации, сочи-
нит. союзов и др. способами.
Лексич. состав Л. я. выявляет их са-
мостоятельность средн др. даг. языков,
несмотря на большое кол-во лексич. еди-
ниц, унаследованных от общедаг. языка-
основы. В Л. я. наряду с исконными
словами много заимствований нз араб-
ского, персидского и тюркских языков
(преим. из азербайджанского), из рус.
яз. (преим. социально-экономич. терми-
ны, наименования разл. предметов, ору-
дий труда и т. д.). Рус. яз. стал осн. ис-
точником лексич. заимствований. Образо-
вание новых слов происходит путем аф-
фиксации, основосложения и обособления
семантич. вариантов слова. Из др. языков
(гл. обр. русского) заимствуются и сло-
вообразоват. аффиксы.
История изучения Л. я. начинается
со 2-й пол. 19 в. (П. К. Услар,
А. М. Дирр). Особенно широко ведутся
исследования этих языков после Окт.
революции 1917, когда ученые Москвы
н Ленинграда (Н. Я. Марр, И. И. Меща-
нинов, Н. Ф. Яковлев, А. Н. Генко,
Л. И. Жирков, А. А. Бокарев, Е. А. Бо-
карев, Ю. Д. Дешириев и др.), Тбилиси
(А. А. Магометов, Е. Ф. Джейранишви-
ли, О. И. Кахадзе, Г. В. Топурия и др.),
Баку (Ш. М. Саадиев, В. Л. Гукасян и
др.) и Махачкалы (М. М. Гаджиев,
У. А. Мейланова, Б. Б. Талибов,
Р. И. Гайдаров, Б. Г. Ханмагомедов,
А. Г. Гюльмагомедов, Г. X. Ибрагимов и
др.) стали изучать эти языки системати-
чески и планомерно иа всех уровнях.
Из Л. я. лезгинский и табасаранский
являются письменными. Письменность
была создана после Окт. революции
1917 (для лезгнн. яз. — в 1928, для
табасаран, яз.— в 1931, сначала иа ла-
тинской, а с 1938 — иа рус. графич.
основе). С кон. 80-х гг. для ряда Л. я.
разрабатывается письменность.
• Бокарев Е. А.. Введение в сравнит.-
ист. изучение даг. языков. Махачкала, 1961;
Мейланова У. А.. Очерки лезгин, диа-
лектологии, М., 1964; Языки народов СССР,
т. 4. Иберийско-кавк. языки, М.. 1967; Срав-
нит.-нет. лексика даг. языков, М., 1971;
Гигинейшвили Б. К., Сравнит, фо-
нетика даг. языков, Тб.. 1977: Т алибов
Б. Б., Сравнит, фонетика лезгин, языков, М.,
1980; Алексеев М. Е.. Вопросы срав-
нит.-ист. грамматики лезгин, языков. Морфо-
логия. Синтаксис, М.. 1985. У. А. Мейланова.
ЛЕЗГИНСКИЙ ЯЗЫК — одни из лез-
гинских языков. Распространен в р-нах
юж. Дагестана и сев. Азербайджана.
Число говорящих 347,6 тыс. чел. (1979,
перепись). Осн. диалекты: гюнейский,
курахский, яркинский, ахтынский, до-
кузпарннский, кубинский, фийский и др.
Характерная черта вокализма — нали-
чие 5 гласных фонем (а, у, уь, и, е),
имеющих умлаутизированиые, долгие и
назализованные варианты. Консонантная
система насчитывает ок. 60 фонем.
В фийском диалекте есть денто-лабиали-
зоваиные фонемы жъ, чъ, ччъ, чТъ, хъъ.
Ударение силовое (динамическое), фик-
сированное на втором слоге от начала
слова. Категория грамматич. классов
отсутствует, ио в нек-рых именах и гла-
голах ее следы сохранились. Существи-
тельные изменяются по падежам (их 18,
в т. ч. 14 местных) и числам. Употреб-
ляются качеств, прилагательные. Роль
относит, прилагательных выполняют су-
ществительные в род. п. Счет десятерич-
ио-двадцатеричиый. Числительные де-
лятся на количественные, порядковые,
дробные, кратные и разделительные.
Представлены все разряды местоимений.
Глагол ие изменяется по лицам и числам,
но в нем развита сложная система времен-
ных форм и наклонений. Глагольная ос-
нова осложнена локальными и направит,
превербами. В Л. я. развита система
служебных слов. Оси. конструкции пред-
ложения — номинативная, эргативная,
дативная и локативная. Различается
множество типов сложных предложений.
Основы лит. языка (иа базе гюней-
ского диалекта) заложены в 19 в., но
развитие он получил лишь после Окт.
революции 1917. До 1928 существовала
письменность иа основе араб, алфавита,
к-рая не имела широкого распростране-
ния. В 1928 была введена письменность
на основе латинского, а с 1938 на основе
рус. алфавита.
* У с л а р П. К., Кюрии, язык, в его кн.:
Этнография Кавказа, т. 6. Тифлис, 1896;
Жирков Л. И.. Грамматика лезгин, язы-
ка, Махачкала, 1941; Гаджиев М. М.,
Синтаксис лезгин, языка, ч. 1, Простое пред-
ложение. ч. 2. Сложное предложение. Ма-
хачкала, 1954—63; Мейланова У. А.,
Очерки лезгин, диалектологии, М., 1964;
ее же, Гюнейский диалект — основа лезгин,
лит. языка, Махачкала, 1970; Гайдаров
Р. И., Лексика лезгин, языка. Махачкала,
1966; его же. Фонетика лезгин, языка,
Махачкала, 1982; Г юльмагомедов
А. Г., Основы фразеологии лезгнн.. языка,
Махачкала, 1978: Moor М., Studien zum
lesgischen Verb, Wiesbaden, 1985.
Гаджиев M. M., Рус.-лезгин, словарь,
Махачкала, 1963; Талибов Б. Б., Гад-
жиев М. М., Лезгин.-рус. словарь, М.,
1966.	У. А. Мейланова.
ЛЕКСЁМА (от греч. Idxis — слово, вы-
ражение) — слово, рассматриваемое как
едииица словарного состава языка в со-
вокупности его конкретных грамматиче-
ских форм и выражающих их флексий,
а также возможных конкретных смысло-
вых вариантов: абстрактная двусторон-
няя единица словаря. Представляя со-
бой совокупность форм и значений, свой-
ственных одному и тому же слову во
всех его употреблениях и реализациях,
Л. характеризуется как формальным,
так и смысловым единством.
Термин «Л.», предложенный в 1918
А. М. Пешковским и вошедший в «Грам-
матический словарь» Н. Н. Дурново
(1924), в дальнейшем получил содержат,
наполнение н уточнение в трудах
В. В. Виноградова (1938, 1944, 1947),
А. И. Смирницкого (1954, 1955) и
А. А. Зализняка (1967), разрабаты-
вавших, в частности, критерии парадиг-
матич. разграничения и отождествления
реально встречающихся в речи «эмпи-
рич.» слов, т. е. отнесения их к разным
или к одной Л. При сохранении единства
понятия «слово» термин «Л.» дает воз-
можность разграничить его парадигма-
тич. свойства (и тогда употребляется тер-
мин «Л.») и его сиитагматич. свойства
(в этом случае употребляется термин
словоформа). Поэтому проблематика па-
радигматич. отождествления слов преж-
де всего связана с понятием Л.
Отвлечение от грамматич. форм прояв-
ляется у Л. в том, что словоформы, раз-
личающиеся только грамматич. значе-
нием, иапр. «стола — столу» и т. п., ие
считаются отд. Л. (как полагал А. А. По-
тебня), ио образуют парадигму, т. е.
систему словоформ одной Л. С парадиг-
матич. т. зр. Л. во флективных языках
представляет собой результат абстракции
отождествления словоформ, реально
встречающихся в речи. «Исходная» (сло-
варная) грамматич. форма Л., помещае-
мая в словаре в качестве заголовка
словарной статьи, в действительности
есть лишь одна из форм, условно пред-
ставляющая Л. (С. Е. Яхонтов). Проти-
вопоставление Л. словоформе, вырабо-
танное на материале флективных языков,
не может механически переноситься на
агглютинативные и изолирующие язы-
ки, т. к. ведет к искусств, решениям
(постулирование многочисл. нулевых аф-
фиксов, грамматической омонимии н
пр.).
Отвлечение от отд. лексич. значений
проявляется в том, что лексико-семантич.
варианты, различающиеся только по
смыслу и лишь частично, не считаются
отд. Л. (как полагал, напр., Потебня),
а образуют единую систему «подзначе-
ний» (лексико-семантич. вариантов) дан-
ной Л. (см. Полисемия).
Формальное единство Л. обеспечива-
ется единством словоизменит. основы
ее словоформ, принадлежностью к опре-
дел. части речи (единством т. наз. кате-
гориального значения), принадлежностью
к определ. словоизменит. типу, а смысло-
вое единство — семантич. связью меж-
ду отд. лексико-семантич. вариантами
одной Л. Единство словоизменит. осно-
вы в рамках одной Л. может нарушать-
ся лишь в исключит, случаях — при сло-
воизменит. супплетивизме и гетерокли-
зии (см. Склонение), а также у т. наз.
морфологич. и фонетич. «дублетов» ти-
па «калоша» — «галоша», «компас» —
«компас», «прочесть»—«прочитать», кото-
рые традиционно считаются вариантами
одной Л.
А 9 Лингвистич. энц. словарь
Принадлежность к одной части речи
дифференцирует образования по катего-
риальной конверсии (см. Конверсия, в
словообразовании) как разл. Л.: ср. рус.
«вокруг»! (предлог) — «вокруг»! (на-
речие), англ, earlyi (наречие) — еаг!у3
(прилагательное). В б. ч. случаев слова,
представляющие одну Л., не различа-
ются также значениями др. классифици-
рующих синтаксич. признаков (напр.,
рода, одушевленности, переходности
и пр.), однако члены -соотв. минималь-
ных различит, пар, напр. «сирота»!
(муж. р.) — «сирота»! (жеи р.), «он>(
(одуш.) — «он»! (неодуш.), «клевать»!
(перех.) — «клевать»! (неперех.), при-
нято объединять в одну Л. «скрещенного»
типа.
Требование лексико-семантич. близо-
сти «лексико-семантич. вариантов» од-
ной Л. обычно запрещает объединять
в одну Л. лекеич. омонимы (см. Омони-
мия).
Термин «Л.» в значении, близком к то-
му, в к-ром он используется большинст-
вом отечеств, языковедов, употребля-
ется англ, учеными Дж. Лайонзом (с 1963)
и П. Мэтьюзом (с 1965). В амер, лингви-
стике термин «Л.» используется начи-
ная с Б. Уорфа (с 1938), причем в не-
скольких, не всегда четко определ. значе-
ниях. Напр., У. Вайнрайх (1966) пони-
мает под Л. любую идиоматич. (словар-
ную) единицу, к-рая может состоять как
из одного, так и из неск. слов (иапр.,
«седьмая вода на киселе»; см. Иди-
ом). В иек-рых лексикология, работах
(Н. И. Толстой, В. Г. Гак, Б. Ю. Горо-
децкий) Л. трактуется не как двусторон-
няя единица, а как единица плана вы-
ражения.
Во франц, лингвистике распростра-
нено еще одно понимание термина «Л.»,
предложенное А. Мартнне (1963): Л.
противопоставляется морфеме как зиаме-
нат. элемент служебному. Сиитагматич.
границы такой Л. Уже обычного (как
правило,она соотносится с корнем, а ие
с основой слова), а парадигматич. гра-
ницы — шире (т. к. одна Л. представле-
на целым словообразоват. гнездом).
В нек-рых франц, лингвистич. работах
термин «Л.» используется для обозначе-
ния абстрактной единицы словаря, в от-
личие от слова (mot), т. е. актуализов.
единицы.
в Пешковский А. М., Понятие отд.
слова, в его кн.: Методика родного языка,
лингвистика, стилистика, поэтика. Л., 1925:
Виноградов В. В., О формах слова,
«Изв. АН СССР. ОЛЯ», 1944, т. 3, в. 1;
Смирн и цк пй А.И., Лексическое и
грамматическое в слове, в сб.: Вопросы грам-
матич. строя. М., 1955; Яхонтов С. Е.,
О морфологич. классификации языков, в
сб.: Морфологич. типология и'Проблема клас-
сификации языков. М.—Л., 1965; Зализ-
няк А. А., Рус. именное словоизменение,
М., 1967; Ч и и ч л е й Г. С.,- Соотношение
минимальных значимых  единиц языковой
структуры, Киш., 1975; Булыгина Т. В.,
Проблемы теории морфологич. моделей. М.,
1977; Л а й о и з Дж., Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ., М., 1978; Кры-
лов С. А.. Нек-рые уточнения к определе-
ниям понятий словоформы и лексемы, в сб.:
Семиотика и информатика, в. 19, М., 1982;
Слово в грамматике и в словаре, М., 1984;
Matthews Р. Н., Inflectional morpho-
logy, Camb.. 1972.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ЛЁКСИ КА (от Греч, lexikos— относя-
щийся к слову) — совокупность слов
языка, его словарный состав. Этот тер-
мин используется и по отношению к отд.
пластам словарного состава (Л. бытовая,
деловая, поэтическая и т. п.), и для обо-
значения всех слов, употребленных к.-л.
писателем (лексика Пушкина) или в к.-л.
одном произведении (Л. «Слова о пол-
ку Игореве»).
Л. является предметом изучения лек-
сикологии, семасиологии и ономасиоло-
гии. Л. прямо или косвенно отражает
действительность, реагирует на измене-
ния в обществ., материальной и культур-
ной .жизни народа, постоянно пополня-
ется новыми словами дли обозначения
новых предметов, явлений, процессов,
понятий. Так, расширение и совершенст-
вование разл. областей материального
производства, науки и техники приводит
к появлению новых спец, слов — терми-
нов или целых терминология, пластов;
подобные слова нередко переходят в об-
ласть общеупотребит. Л., что связано,
в частности, с расширением общей обра-
зованности и науч, осведомленности
среднего носителя языка. -
В Л. находят отражение социально-
классовые, профессиональные, возраст-
ные различия внутри языкового коллек-
тива. В соответствии с этим Л. подразде-
ляется по принципу принадлежности
к разл. социальным диалектам: жаргон,'
арго, сленг и т. п. Социальная стратифи-
кация Л. изучается социальной диалекто-
логией, социолингвистикой, психолинг-
вистикой. В Л. отражается принадлеж-
ность носителей - языка к разным терри-
ториальным диалектам, а также сохра-
няются специфич. местные особенности
речи. Изучением территориальной ва-
§иативности занимается диалектология.
Л ал. слова играют определ. роль в по-
полнении лексики общелит. языка. Те
из них, к-рые ие полностью освоены лит.
языком и сохраняют местный колорит,
квалифицируются как диалектизмы (ср.
параллельные слова южно-рус. и северно-
рус. диалектов: «кочет» — «петух», «би-
рюк» — «волк», «баз» — «двор», «шлях»—
«дорога»).
Открытость и динамизм Л. особенно
отчетливо наблюдаются при изучении
ее нет. развития. С одной стороны, ста-
рые слова отходят иа второй план или ис-
чезают совсем (иапр., «гридень», «ратай»),
а с другой — идет пополнение словарного
состава, стилистич. дифференциация
слов и их значений, что обогащает выра-
зит. средства языка. В результате этих
изменений прирост слов всегда превы-
шает их убыль.. Лексич. единицы ие исче-
зают внезапно, они могут долго сохра-
няться в языке в качестве историзмов
или устаревших слое. Новые в языке
слова называются неологизмами; сделав-
шись общеупотребительными, закрепив-
шись-в языке, они теряют качество но-
визны. Образование новых слов осущест-
вляется по-разному: 1) при помощи
грамматических (словообразовательных)
моделей (см. Словообразование, Модель
в языкознании); 2) путем, образования
у слов новых значений (см. Полисемия);
3) особый, семантико-грамматич. способ
образования новых слов представляет
конверсия (см. Конверсия в словообра-
зовании), ср. аигл. hand ‘рука’ — to
hand 'передавать'; even 'ровный' — to
even 'выравнивать'; 4) новые слова
входят в данный язык в результате за-
имствования из др. языков через устное
общение или книжным путем, непосред-
ственно из др. языка или через третий
язык (ср. рус. 'кафе' < франц. caf£
<араб. qahwa). Нек-рые заимствования
остаются не до конца освоенными язы-
ком и употребляются при описании чуже-
земных реалий или для придания мест-
ного колорита (см. Заимствование);
ЛЕКСИКА 257
напр., «мулла», «клерк», «констебль»,
«виски». Существует пласт заимствован-
ной лексики, функционирующий во мн.
языках и восходящий, как правило,
к единому источнику, чаще всего латин-
скому или греческому (иапр., «класс»,
«коммунизм», «демократия»),— это меж-
дународная Л. (см. Интернационализ-
мы); 5) ряд слов образуется по правилам
аналитич. наимеиоваиия и сокращения
слов, см. Аббревиатура', 6) небольшую
группу составляют искусственно создан-
ные слова: «газ», «рококо», «гном», «ли-
липут».
Значит, часть лексич. новообразова-
ний прочно закрепляется в языке, утра-
чивает свою внутр, форму и входит в ос-
новной словарный фонд, сохраняющийся
в языке в течение длит, времени. Сюда
входят все корневые слова, составляю-
щие ядро словарного состава языка
(местоимения, числительные, имена род-
ства, слова, обозначающие движение,
размер, положение в пространстве и т. п.).
Они понятны всем носителям даииого
языка, в своих прямых значениях, как
правило, стилистически нейтральны и
отличаются относительно высокой тек-
стовой или денотативной частотностью.
Слова осн. словарного фонда различны
по своим истокам. Такие рус. слова, как
«мать», «брат», «сестра», «я», «ты»,
«пять», «десять»,— общие для мн. язы-
ков иидоевроп. семьи. Слова типа «дом»,
«белый», «кидать» — общеславянские;
«крестьянин», «хороший», «бросать» —
чисто русские. Происхождение слов
в языке изучает этимология. Изменения
в Л. происходят постоянно, так что каж-
дый период развития языка характери-
зуется своим словарным составом, объ-
единяющим устаревшие слова, к-рые вме-
сте с др. словами, понятными, но не упот-
ребляемыми носителями языка, образуют
пассивную лексику (или пассивный сло-
варь), и слова, к-рые говорящие на дан-
ном языке не только понимают, но и упот-
ребляют (активная Л., или активный
словарь).
С т. зр. плана содержания в Л. выде-
ляются: 1) знаменательные слова и слу-
жебные слова. Первые обладают номина-
тивной функцией (см. Номинация), спо-
собны выражать понятия и выступать
в роли членов предложения, вторые лише-
ны этих признаков; 2) абстрактные сло-
ва, т. е. слова с обобщенным зиачением,
и конкретные слова, т. е. слова с пред-
метным, «вещественным» значением;
3) синонимы, т.е. слова, близкие или сов-
падающие по значению, но по-разному
звучащие; 4) антонимы — слова, противо-
положные по значению; 5) гипонимы —
слова, организованные по принципу под-
чинения значений, иапр. «береза» — «де-
рево» — «растение». Семантические (со-
держательные) взаимоотношения слов
лежат в основе разл. типов лексико-се-
мантич, группировок (синонимия., анто-
нимия., тематич. и т. п.), к-рые отражают
парадигматич. связи в лексике как про-
явление структурно-системной органи-
зации в языке по принципу поля на лек-
сико-семантич. уровне (см. Поле).
С т. зр. плана выражения в Л. выде-
ляются: 1) омонимы — слова, одинако-
вые по произношению, но не связанные
по значению; 2) омографы — разные
слова, одинаковые по иаписанию, но
различающиеся по произношению (уда-
рению или звуковому составу), напр. рус.
«мука» — «мука», англ. lowertloua]
’нижний’, ’низший’ — lowertlaua] ’хму-
258 ЛЕКСИКАЛИЗАЦИЯ
питься’; lead [led] ‘свинеп’ — lead [li:d]
’руководство’, ’инициатива’; 3) омофо-
ны — разные слова, различающиеся по
написанию, но совпадающие по произно-
шению, напр. рус. «луг» и «лук», англ,
write ’писать’ и right ’прямой’; 4) омо-
формы — разные грамматич. формы
слов, совпадающие по звуковому облику,
напр. «мой» — притяжат. местоимение и
«мой» — повелит, форма глагола «мыть»;
5) паронимы — слова, сближаемые по
фоиетико-графич. и морфемному соста-
ву (ср. «генеральный» —«генеральский»,
«представиться» — «преставиться»),
В каждом языке Л. дифференцируется
стилистически. Стилистически нейтраль-
ные слова могут употребляться в любом
стиле речи и составляют основу словаря.
Др. слова — стилистически окрашен-
ные — могут быть «высокого» или «низ-
кого» стиля, могут быть ограничены
определ. типами речи, условиями рече-
вого общения или жанрами лит-ры (иауч.
Л., поэтич. Л., просторечная Л., разг. Л.,
вульгарная Л. и т. д.). Источники попол-
нения стилистически маркированной лек-
сики для разных языков различны.
Для рус. яз.— это славянизмы, греко-
лат. слова и интернационализмы, про-
фессионализмы, термины, а также про-
сторечные слова, диалектизмы, жарго-
низмы и т. п., для английского — слова
греч. и ром. (лат. и франц.) происхожде-
ния, слова из слеига, кокни, диалектизмы.
В пределах Л. особое место занимают
фразеологизмы —лексикализов. словосо-
четания, выражающие единое понятие.
Они могут быть субстантивными («Белое
море», «железная дорога»), глагольны-
ми («бить баклуши», «тянуть резину»)
или наречными («сломя голову», «спустя
рукава»). Максимально лексикализов.
словосочетания (фразеология, сращения)
называются также идиомами; они в каж-
дом языке индивидуальны и буквально
непереводимы. Источниками фразеоло-
гизмов в языке являются фольклор, про-
фессиональная речь, мифология, худож.
лит-ра. Термины и идиомы — два проти-
воположных по своим свойствам пласта
Л. Первые, как правило, однозначны,
абстрактны, стилистически и экспрессив-
но нейтральны; вторые — конкретны,
многозначны, индивидуальны и экспрес-
сивны.
Осн. средством фиксации Л. служат
словари, теория и практика составления
к-рых относится к компетенции лексико-
графии.
• Реформатский А.А., Введение
в языковедение, М., 1967; Уфимцева
А. А., Слово в лексико-семантич. системе
языка, М., 1968; Шмелев Д. Н., Совр.
рус. язык. Лексика, М., 1977; Бородина
М, А., Гак В. Г., К типологии и методике
ист.-семантич. исследований, Л., 1979; К й h п
Р., Der Grundwortschatz. Bestimmung und
Systematisierung, Tubingen, 1979.
A. M. Кузнецов.
ЛЕКСИКАЛИЗАЦИЯ — превращение
элемента языка (морфемы, словоформы)
или сочетания элементов (словосочета-
ния) в отдельное знаменательное слово
или в другую эквивалентную ему сло-
варную единицу (напр., во фразеоло-
гизм). Частными случаями Л. являются:
1) превращение служебной морфемы
(аффикса) в слово: «акмеисты, футури-
сты и прочие исты»; ультра — «лю-
ди крайне реакционных убеждений»;
2) превращение словоформы или пред-
ложно-падежного сочетания в самостоят.
слово, напр. наречие («верхом», «вниз»,
«замертво»), междометие («батюшки!»,
«караул!»); 3) превращение словосочета-
ния в слово: «спасибо» из спаси бог, «ума-
лишенный», «заблагорассудится»; 4) фра-
зеологизация, возникновение идиоматич.
сочетания из свободного: «бить баклу-
ши», «заморить червячка». Под Л. пони-
мается также семантич. обособление од-
ной из форм слова или части форм, напр.
форм мн. ч. существительных; ср. «бег»
и «бега» (скачки), «вода» и «воды» (вод-
ные пространства). Возможно и приме-
нение термина «Л.» к тем формальным
(иапр., морфоиологич.) явлениям, к-рые
не проявляются регулярно, а ограничены
определ. группой (закрытым списком)
слов;, так, беглость гласной в корне огра-
ничена в совр. рус. яз. определ. списком
слов («сон — сна», «день — дня», «лед —
льда», но «дом — дома», «мед — меда»).
* Реформатский А.А., Введение
в языковедение, М., 1967, с. 121 — 23; Но-
виков Л. А., Лексикалнзация форм числа
существительных в рус. языке, НДВШ. ФН,
1963,	1; Кузнецова О. Д., О поня-
тии лексикализации. Лексикалнзация фо-
нетнч. явлений в говорах, ВЯ, 1978, № 2.
В. В. Лопатин.
ЛЕКСИКОГРАФИЯ (от греч. lexikds-
относящийся к слову и grapho —пишу),
раздел языкознания, занимающийся
практикой и теорией составления слова-
рей. Практич. Л. (словарное дело) вы-
полняет общественно важные функции,
она обеспечивает: 1) обучение языку —
как родному, так и неродному, 2) опи-
сание н нормализацию родного языка
(обе функции обеспечиваются толковыми
и др. словарями разных типов); 3) межъ-
языковое общение (двуязычные словари,
разговорники и пр.), 4) науч, изучение
лексики языка (этимологич., ист. слова-
ри, словари мертвых языков н т. п.).
В развитии форм практич. Л. у разных
народов выделяются 3 сходных периода.
1) Дословарный период. Оси.
функция — объяснение малопонятных
слов: глоссы (в Шумере, 25 в. до н. э.,
в Китае, 20 в. до н. э., в Зап. Европе,
8 в. н.э., в России, И в.), глоссарии (сб-ки
глосс к отд. произведениям или авторам,
напр. к Ведам, 1-е тыс. до н. э.; к Гоме-
ру, с 5 в. до и. э.), вокабуларии (сб-ки
слов для учебных и др. целей, напр.
трехъязычные шумеро-аккадо-хеттские
таблички, 14—13 вв. до н. э., списки слов
по тематич. группам в Египте, 1750 до
н. э., и др.). 2) Ранний словар-
ный период. Оси. функция — изу-
чение лит. языка, отличного у мн. наро-
дов от разг, речи: напр., одноязычные
лексиконы санскрита (6—8 вв.), др.-
греч. языка (10 в.); позднее — перевод-
ные словари пассивного типа, где лекси-
ка чужого языка толкуется с помощью
слов нар. языка (араб.-перс., 11 в.,
лат.-англ., 15 в., церк.-слав.-рус., 16 в.,
и др.), затем переводные словари актив-
ного типа, где исходным является нар.
язык (франц.-лат., англо-лат., 16 в.,
рус.-лат.-греч., 18 в.), а также двуязыч-
ные словари живых языков. Первые
словари типа толковых создаются в стра-
нах с иероглифич. письменностью (Ки-
тай, 3 в. до н. э., Япония, 8 в.). 3) П е-
риод развитой Л., связанный
с развитием нац. лит. языков. Осн. функ-
ция — описание и нормализация словар-
ного состава языка, повышение языко-
вой культуры общества: толковые сло-
вари, многие из к-рых составляются гос.
академиями и филологич. об-вами (итал.
словарь Академии Круска, 1612, словарь
Рос. Академии, 1789—94, и др.), появ-
ляются также сннонимич., фразеология.,
диал., терминология., орфография., грам-
матич. н др. словари. На развитие Л.
влияли филос. концепции эпохи. Напр.,
академия, словари 17—18 вв. создава-
лись под влиянием философии науки
Ф. Бэкона и Р. Декарта. Словарь франц.
языка Э. Литтре (1863—72) и др. слова-
ри 19 в. испытали воздействие позити-
визма. Эволюционистские теории 19 в.
укрепили ист. аспект в толковых слова-
рях.
В 18—19 вв. утверждается, а в 20 в.
развивается новая функция Л.— сбор
и обработка данных для лингвистич.
исследований в области лексикологии,
словообразования, стилистики, истории
языка (словари этимологические, исто-
рические, частотные, обратные, родст-
венных языков, языка писателей и др.).
Совр. Л. приобретает «индустриальный»
характер (создание лексикография, цент-
ров и ин-тов, применение ЭВМ, с 1950,
и т. д.).
В 19 в. в России Л. получила большое
развитие. Появились словари разных ти-
пов: исторические, иностр, слов, двуязыч-
ные и, что особенно важно, толковые,
из которых наибольшее значение для
развития рус. Л. имели: академия. «Сло-
варь церковнославянского и русского
языка» (т. 1—4, 1847, 2 изд., 1867—68),
«Толковый словарь живого великорус-
ского языка» В. И. Даля (т. 1—4, 1863—
1866, 2 изд., 1880—82, 3 изд., дополнен-
ное и исправленное И. А. Бодуэном де
Куртенэ, 1903—11) и «Словарь русского
языка» под ред. Я. И. Грота (т. 1, 1895,
буквы А—Д). Издание продолжал
А. А. Шахматов уже по принципам не-
нормативного словаря — тезауруса (т. 2,
1907, буквы Е—3; т. 4, 1916, бук-
ва К).
В СССР Л. превратилась в ведущую
отрасль прикладного яз-знания. Это бы-
ло обусловлено необходимостью фикси-
ровать русский и др. языки страны иа
совр. этапе, закрепить языковые нормы
для многих дотоле бесписьменных и мла-
дописьменных языков, создать двуязыч-
ные словари — русско-национальные и
национально-русские (для языков на-
родов СССР), русско-иностранные и ино-
странно-русские в связи с преподаванием
этих языков и расширением переводя,
деятельности. Большой вклад в разви-
тие сов. Л. внесло Изд-во иностранных
и национальных словарей, созданное
в 1937 на базе ред. словарей Гос. ин-та
«Сов. энциклопедия». При участии гл.
редактора изд-ва К. А. Марцишевской
были разработаны принципы лексикогра-
фия. обработки слов и создания серий
словарей разл. объема и назначения для
каждого языка или пары языков. В 1963
изд-во словарей слилось с изд-вом «Сов.
энциклопедия», а в 1974 словарные ре-
дакции вошли в состав изд-ва «Русский
язык». Всего за период 1918—62 в Со-
ветском Союзе было издано ок. 9000 сло-
варей. В 60—80-х тт. Л. получила гран-
диозный размах. Это проявляется как н
расширении круга языков, по к-рым вы-
ходят словари (впервые были созданы пе-
реводные словари ми. языков Азии и Аф-
рики), так и в большем разнообразии
типов словарей (напр., впервые вышли
словари сочетаемости, словообразова-
тельный, морфемный, фразеологический
и др. словари рус. языка; об осн. слова-
рях рус. языка см. в ст. Словарь). Изу-
чение и решение разл. лексикография,
проблем при создании этих словарей
явилось реальным вкладом в теоретич.
Л. Впервые в сов. Л. были применены мн.
решения, к к-рым зарубежная Л. при-
шла позднее (напр., указание на зависи-
мость значения глагола от семантики
его актантов в толковых словарях рус.
языка). Новым стимулом для развития
теоретич. Л. является разработка учеб-
ных словарей н использование компьютер-
ной техники в лексикография, практике.
17»
Теоретич. Л. сформировалась во 2-й
трети 20 в. Первую науч, типологию сло-
варей создал сов. ученый Л. В. Щерба
(1940). Дальнейшее развитие она получи-
ла в трудах мн. сов. и зарубежных линг-
вистов (ЧССР, Франция, США и др.).
Теоретич. Л. охватывает следующий
комплекс проблем: 1) разработка общей
типологии словарей и словарей новых
типов; 2) разработка макроструктуры
словаря (отбор лексики, принцип распо-
ложения слов и словарных статей, выде-
ление омонимов, включение в корпус
словаря и в приложения несобственно лек-
сикография. материалов: грамматич. ста-
тей, иллюстраций н пр.); 3) разработка
микроструктуры словаря, т. е. отд.
словарной статьи (грамматический и фо-
нетический комментарий к слову, выде-
ление и классификация значений, типы
словарных определений, система помет,
типы языковых иллюстраций, подача
фразеологии, дополнит, информация,
напр. этимология в толковом словаре и
значения слова в этимологическом, и дру-
гие проблемы в зависимости от типа сло-
варя). Большое внимание уделяется воп-
росу соотношения лингвистической и вне-
лннгвистической (энциклопедия., страно-
ведч. и др.) информации в словаре. Для
совр. теории Л. характерны: а) представ-
ление о лексике как о системе, стремле-
ние отразить в строении словаря лексико-
семантич. структуру языка в целом и
семантич. структуру отд. слова (выделе-
ние значений слов по их связям с др.
словами в тексте и внутри семантич. по-
лей); б) диалектич. взгляд на значение
слова, учет подвижного характера связи
означающего и означаемого в словесном
знаке (стремление отмечать оттенки и пе-
реходы в значениях слов, их употребле-
ния в речи, разл. промежуточные явле-
ния); в) признание тесной связи лекси-
ки с грамматикой и др. сторонами языка.
Л. связана со всеми разделами яз-зна-
ния, особенно с лексикологией, мн. проб-
лемы к-рой получают в Л. специфич.
преломление. Совр. Л. подчеркивает важ-
ную социальную функцию словарей,
к-рые фиксируют совокупность знаний
общества данной эпохи. Л. разрабаты-
вает типологию словарей. Выделяются
одноязычная Л. (толковые и др. слова-
ри), двуязычная Л. (переводные слова-
ри); учебная Л. (словарн для изучения
языка), науч.-технич. Л. (терминология,
словари) и др.
* Лексикография, сб., т. 1—6, М., 1957 —
63; Цейтлин Р. М., Краткий очерк ис-
тории рус. лексикографии, М., 1958; К а-
сарес X., Введение в совр. лексикогра-
фию, пер. с исп., М., 1958; Ковтун Л. С.,
Рус. лексикография эпохи средневековья,
М.—Л., 1963; Щерба Л. В., Опыт общей
теории лексикографии, в его кн.: Языковая
система и речевая деятельность, Л,, 1974;
Ожегов С. И., Лексикология. Лексико-
графия. Одноязычные филологич. словари,
Культура речи, М., 1974; Виногра-
дов В. В., Избр. труды. Лексикология
и лексикография, М., 1977: Актуальные
проблемы учебной лексикографии, М., 1977;
Слово в грамматике и словаре, М., 1984;
Ступин Л. П., Лексикография англ,
языка, М., 1985; Татар Б., Рус. лексико-
графия, Будапешт, 1985; Problems in lexi-
cography, ed. by F. W. Householder and Sol
Saporta, 2 ed., The Hague, 1967; Du-
bois J., Dobois C., Introduction h la
lexicographic: le dictionnaire, P.,. 1971;
Rey-Debove J., Etude linguistique et
semiotique des dictionnaires franpais contem-
porains. La Haye — P., 1971; Z g u s t a L.,
Manual of lexicography, Praha, 1971; Rey
A., Le lexique, images et modeles. Du dic-
tionnaire & la lexicologie, P., 1977.
В. Г. Гак.
ЛЕКСИКОЛОГИЯ (от греч. lexikos—
относящийся к слову н logos — учение) —
раздел языкознания, изучающий словар-
ный состав, лексику языка. Предметом
изучения Л. являются след, аспекты сло-
варного состава языка: проблема слова
как осн. единицы языка, типы лексич.
единиц; структура словарного состава
языка; функционирование лексич. еди-
ниц; пути пополнения и развития сло-
варного состава; лексика и внеязыковая
действительность. Особенности лексич.
единиц и отношения между ними отобра-
жаются в лексикология, категориях.
Проблема слова как осн. единицы язы-
ка изучается в общей теории слова. В раз-
ряд лексич. единиц включаются не толь-
ко отд. слова (цельиооформл. единицы),
но н устойчивые словосочетания (ана-
литические, или составные, единицы),
однако оси. лексич. единицей является
слово. Поскольку слово — единица, ха-
рактеризующаяся соотнесенностью фор-
мы и содержания, проблема слова
как единицы языка рассматривается
в трех аспектах: структурном (выделение
слова, его строение), семантическом (лек-
сич. значение слова) и функциональном
(роль слова в структуре языка и в речи).
В структурном аспекте осн. задачей
лексикология, теории слова является
установление критериев его отдельности
и тождества. В первом случае слово со-
поставляется со словосочетанием, выяв-
ляются признаки его цельнооформленно-
сти и отдельности, разрабатывается про-
блема аналитич. формы слова; во втором
случае речь идет об установлении инва-
рианта слова, лежащего в основе как
его грамматич. форм (в связи с этим опре-
деляется категория словоформы), так
и его вариантов — фонетических, морфо-
логических, лексико-семантических (в
связи с этим разрабатывается проблема
варианта слова).
Семантич. анализ лексич. единиц яв-
ляется предметом изучения лексич. се-
мантики, или семасиологии, к-рая иссле-
дует соотнесенность слова с выражаемым
им понятием (сигнификатом) и обозна-
чаемым им в речи объектом (денотатом).
Семасиология, тесно переплетаясь с Л.,
обычно включается в рамки семантики.
Л. изучает семантич. типы слов, выделяя
лексикология, категории, отражающие
семантич. особенности лексич. единиц,
такие, как моносемия и полисемия,
общее н специальное, абстрактное и кон-
кретное, широкое и узкое (гипероним
и гипоним), логическое и экспрессивное,
прямое н переносное значения лексич.
единиц. Особое внимание уделяется се-
мантич. структуре миогозначной лексич.
единицы, выявлению типов значений слов
и критериев нх разграничения, а также пу-
тям изменения и развития значения слов;
анализируется явление десемаитизации —
утраты словом своего лексич. значения и
перехода его в грамматич. форманты.
В функциональном аспекте слово как
единица языка рассматривается с т. зр.
его роли в структуре и функционирова-
нии языка в целом, а также с т. зр. его
соотношения с единицами других уровнен.
Особенно существенно взаимодействие
лексики и грамматики: лексика наклады-
вает ограничения на использование грам-
матич. категорий, грамматич. формы
способствуют дифференциации значений
слов. Лексич. и грамматич. средства
с общим значением образуют лексико-
грамматич. поля (выражение кол-ва,
времени и т. п.).
Структура словарного состава рассмат-
ривается в двух аспектах: системные
ЛЕКСИКОЛОГИЯ 259
отношения между лексич. единицами и
стратификация словарного состава. Л.
изучает лексику языка как систему
систем. Группы слов, образующие систе-
му, могут различаться по объему, по
тому, что лежит в основе их общности
(форма или содержание), по степени
сходства форм или значений лексич.
единиц, по характеристике отношений
(парадигматич. или сиитагматич.) между
лексич. едииицами. Миним. группиров-
ки отд. лексич. единиц, основанные на
сходстве формы, образуют омонимы (см.
Омонимия) или паронимы (при неполном
сходстве; см. Паронимия); при опоре на
содержание выделяются группировки
слов, основывающиеся на понятийных
логич. отношениях либо парадигматич.
типа — равнозначности (синонимы), про-
тивоположности (антонимы, конверсивы:
«дать»— «получить»), соположенности
(семаитич. ряд: «сосна» — «береза» —
«дуб», «теплый» — «горячий»), включе-
ния (гиперо-гипонимич. отношения: «де-
рево»— «береза»; см. Гипонимия), либо
сиитагматич. типа (предмет — признак,
часть — целое и т. п.).
Л. исследует и более крупные группи-
ровки слов — поля, к-рые также обра-
зуются на основе формы (напр., гнездо
слов) или содержания и стрсятся исходя
из парадигматич. или сиитагматич. отно-
шений. Совокупность парадигматич. и
сиитагматич. полей образует тематич.
поле, отображающее определ. сферу вие-
языковой действительности (иапр., сред-
ства транспорта, животноводство, искус-
ство и др.). При учете формы и содержа-
ния (полисемия, синонимия, словообра-
зоват. связи и т. п.) ни один участок лек-
сики нс оказывается изолированным,
устанавливаются отношения между лю-
быми лексич. единицами.
Лексич. состав языка неоднороден,
стратифицирован. В нем выделяются
категории лексич. единиц по разным
основаниям: по сфере употребления —
лексика общеупотребительная (межстиле-
вая) и стилистически отмеченная, ис-
пользуемая в определ. условиях и сферах
общения (поэтич., разг., науч., проф.
лексика, просторечие, арготизмы, регио-
иализмы, диалектизмы); в связи с изу-
чением вариантов лит. языков — их спе-
цифич. лексика; по эмоциональной ок-
раске — нейтральная и эмоционально ок-
рашенная (экспрессивная) лексика; по
ист. перспективе — неологизмы, архаиз-
мы (см. Устаревшие слова); по происхож-
дению слов или обозначаемых ими реа-
лий — заимствования, ксеиизмы (обо-
значения чужих реалий), варваризмы,
интернационализмы; по отношению
к языковой системе и функционирова-
нию — активная и пассивная лексика, по-
тенциальные слова, окказионализмы.
Лексич. система наименее жесткая из
«всех подсистем языка, границы между
группировками слов нечетки, одно и то
же слово может в разных своих значениях
и употреблениях относиться к разным
категориям лексич. единиц.
При изучении лёксики в ее функциони-
ровании рассматриваются след, проб-
лемы: частотность лексики в текстах;
лексика в речи, в тексте, ее номинатив-
ная функция, контекстуальные сдвиги
значений и особенности употребления
(многие из лексикология, категорий свое-
образно преломляются в речи, в связи
с чем различают языковые и речевые си-
нонимы, антонимы; лексич. полисемия
и омонимия в речи обычно устраняется
260 ЛЕКСИКОЛОГИЯ
или принимает вид игры слов нли се-
мантич. синкретизма); сочетаемость слов,
к-рая рассматривается на уровнях семан-
тическом (совместимость понятий, обо-
значаемых данными лексич. единицами:
«каменный дом», «рыба плавает») и лек-
сическом (совместимость лексем: «читать
лекцию», но «делать доклад»). Различа-
ются свободные и связанные сочетания,
а внутри последних — идиоматические,
что является предметом изучения фразео-
логии.
Л. исследует пути пополнения и раз-
вития словарного состава языка, раз-
личая 4 способа создания номинаций,
три из к-рых основаны на использовании
внутр, ресурсов языка — создание но-
вых слов (см. Словообразование), фор-
мирование новых значений (полисемия,
перенос значений, причем изучаются за-
кономерности филиации значений), об-
разование словосочетаний, а четвертый—
на привлечении ресурсов др. языков —
заимствования (лексич. заимствования и
кальки). Исследуются факторы и формы
интеграции заимствованных слов.
Важным аспектом Л. является изучение
слов в их отношении к действительности,
поскольку именно в словах, в их значе-
ниях самым непосредств. образом закреп-
ляется жизненный опыт коллектива в оп-
редел. эпоху. В связи с этим рассматри-
ваются такие проблемы, как лексика и
культура, проблема лингвистич. относи-
тельности (влияние лексики на «видение
мира»), лингвистич. и экстралиигвистич.
компоненты в значении слова, фоновая
лексика и др.
Различаются общая, частная, ист.,
сопоставит, и прикладная Л. Общая
Л. устанавливает общие закономерности
строения, функционирования и разви-
тия лексики, частная Л. исследует
словарный состав одного языка.
Историческая Л. исследует
историю слов в связи с историей обозна-
чаемых ими предметов, понятий, инсти-
тутов. Данные ист. Л. широко исполь-
зуются в ист. науке. Ист. Л. дает описа-
ние динамики словарного состава (или
его участка) либо статич. описание среза
ист. состояния языка. Предметом иссле-
дования могут быть отд. слово либо лек-
сич. система (понятийное поле), история
слов как таковых либо формы семантич.
изменений (иапр., сужение значения),
процессы в семантич. структуре слов
(напр., изучение развития слов с абст-
рактным значением, процесс сиионимиза-
ции, возникновение собств. имен и т. п.).
По своему направлению ист.-лексиколо-
гия. исследования могут быть семасиоло-
гическими (изучаются изменения значе-
ний слов или групп слов) либо ономасио-
логическими (изменение способа наиме-
нования объекта). Ввиду системных отно-
шений внутри лексики при исследовании
группы слов оба аспекта присутствуют
одновременно, т. к. изучение изменений
значения одного слова невозможно без
изучения эволюции обозначения поня-
тия, общего для группы слов.
Сопоставительная Л. ис-
следует словарный состав с целью выяв-
ления генетич. родства языков', струк-
турио-семантич. сходств и различий меж-
ду ними (независимо от родства) либо
с целью выведения общих лексикологич.
(чаще семантич.) закономерностей. Со-
поставление может касаться любых ас-
пектов лексики. Сопоставляться могут
отд. слова, но большее значение имеет
сопоставление групп слов (или полей),
напр. глаголов движения, терминов род-
ства и др., что показывает, как по-раз-
ному членится поле обозначения (объек-
тивная реальность) лексич. средствами
разных языков, какие аспекты объектов
фиксируются в значениях слов разными
языками. Большой интерес для сопоста-
вит. Л. представляет сопоставление функ-
ционирования в двух языках широких
лексикологич. категорий: синонимии, ан-
тонимии, видов полисемии, фразеологии,
соотношения в значении слов общего и
частного, логического и эмоционального и
т. п. Данные сопоставит. Л. широко ис-
пользуются в прикладных разделах яз-
знания (лексикография, перевод), а так-
же в этнографии.
Прикладная Л. охватывает
преим. 4 сферы: лексикографию, пере-
вод, лингвопедагогцку и культуру ре-
чи. Каждая из этих сфер обогащает тео-
рию Л. Напр., лексикография побуждает
углублять проблему значения слова, со-
вершенствовать его описание, выделе-
ние значений, изучать сочетаемость и
т. п. Перевод даёт большой материал для
сопоставит. Л., проблемы слова при пре-
подавании родного и неродного языка
заостряют ряд общелексикологич. вопро-
сов (слово и контекст, словосочетаемость,
синонимия — выбор слова, лексика и
культура). Вместе с тем каждая из них
использует положения и выводы Л., од-
нако лексикологич. категории получают
в них специфич. преломление; напр.,
проблемы выделения значений слова,
фразеологии в лексикографии решаются
по-разному в зависимости от типа сло-
варя.
Л. пользуется общелингвистич. мето-
дами исследования (см. Метод в яз-зна-
нии). К наиболее употребительным от-
носятся методы: дистрибутивный (опреде-
ление границ слова, его морфологич.
структуры, разграничение значений и
др.), субституции (изучение синонимии,
значений слова), компонентно-оппозитив-
ный (определение структуры значения
лексич. единиц, семантич. структуры сло-
ва в целом, анализ семантич. полей, из-
менение значений лексич. единиц, ак-
туализация значения единицы в кон-
тексте), трансформационный (в словооб-
разовании, при выявлении семантич. на-
грузки слова в контексте путем сверты-
вания или развертывания синтаксич.
структур, при определении значения лек-
сич. единицы). К качеств, методам добав-
ляется количественно-статистический (оп-
ределение частотности лексич. единицы,
ее сиитагматич. связей и др.; см. Коли-
чественные методы в яз-зиании).
Данные Л. используются во мн. смеж-
ных дисциплинах: психолингвистике
(изучение словесных ассоциаций и др.),
нейролингвистике (виды афазии), социо-
лингвистике (изучение языкового по-
ведения коллектива) и др. Нек-рые ас-
пекты и виды лексич. единиц изучаются
в особых разделах яз-знания (см. Оно-
мастика, Фразеология, Культура речи,
Стилистика, Словообразование и т. п.).
Л. выделилась как отд. раздел яз-зна-
ния позже нек-рых других, напр. грам-
матики. Даже в 20 в. нек-рые ранние иа-
правления структурализма отрицали не-
обходимость выделения Л. либо на том
основании, что лексика якобы слабо
структурирована, либо потому, что яз-зна-
ние вообще ие должно заниматься семан-
тикой, к-рая составляет ядро Л. (школа
Л. Блумфилда).
Ряд проблем Л. обсуждался задолго
до ее становления как особой отрасли
яз-знания. В древнее время и ср. века
рассматривались вопросы семантики и
строения слова. Античная риторика об-
ращала внимание и на худож. функцию
слова. Развитие лексикографии в Евро-
пе в 16—18 вв. стимулировало и развитие
Л. В предисловиях к толковым словарям
(иапр., словарь Фраиц. академии, 1694,
англ, словарь С. Джонсона, 1755) был
отмечен ряд лексикология, категорий
(синонимия, словосочетаемость, первич-
ные и производные слова и т. п.). Впер-
вые термин «Л.» введен франц, энцикло-
педией Д. Дидро и Ж. Л. Д’Аламбера в
1765, где Л. определяется как один из
двух (наряду с синтаксисом) разделов
учения о языке. Задачу Л. авторы виде-
ли в изучении слов вне их конкретного
использования в речи, в изучении об-
щих принципов организации лексики язы-
ка. Они выделяли в Л. изучение внеш,
формы, значений и этимологии слов (под
к-рой понималось и словообразование).
В трактатах по стилистике 18 в.' более
подробно излагались пути формирова-
ния переносных значений слов. Первые
работы по сравнит.-ист. яз-знанию
(Р. К. Раск, Ф. Бопп) заложили основы
сравнит. Л. В 19 в. осн. сферой лексико-
логия. разысканий в Европе была се-
мантика: изучались внутр, форма слова
(В. фон Гумбольдт), общие закономер-
ности формирования и эволюции значе-
ний слов (А. Дармстетер, Г. Пауль),
большое развитие получила ист. Л. До-
стижения семасиологии были обобщены
и развиты в работе М. Бреаля (1897),
где семасиология предстала как особый
раздел науки о языке. Продолжавшее-
ся в 20 в. развитие семасиологии
было направлено, с одной стороны, на
выявление общих семантич. законов эво-
люции значений слов с привлечением
данных логики или психологии (Э. Кас-
сирер, X. Кронассер, С. Ульман,
Г. Стерн и др.), что привело впоследст-
вии к разработке семантич. универсалий,
с другой — на изучение истории слов
в связи с историей объектов (школа
«Слова и вещи», характерная, в частности,
для диалектологии). Ономасиологич. на-
правление в Л., способствовавшее изуче-
нию групп слов, получило описание
в книге Б. Куадри (1952).
Идея системности языковых явлений,
все больше проникающая в Л.,отразилась
прежде всего в теории лексич.м полей,
построенных на парадигматич. (Й. Трир)
и синтагматич. (В. Порциг) принципах.
Завершением теории поля является те-
заурусное представление организации
словаря (Ш. Балли, Р. Халлиг, В. фон
Вартбург). Разрабатывалась проблема
обшей теории слова как единицы языка,
продолжались дискуссии относительно
выделимости слова и его критериев (Бал-
ли, А. Мартине, Дж. X. Гринберг и др.),
его семантики (Ч. К. Огден, А. Ричардс,
К. Бальдингер). Большое развитие по-
лучило изучение соотнесенности лексики
с внелингвистич. миром, истории слов в
истории общества (П. Лафарг; франц, со-
циология. школа: А. Мейе, Э. Бенвенист,
Ж. Маторе, М. Коэн), лексики и струк-
туры сознания говорящих (Э. Сепир,
Б. Уорф, Л. Вайсгербер). Лингвисты
пражской школы выявили функциональ-
ную дифференциацию лексики.
В России основы Л. заложены трудами
М. В. Ломоносова, обратившего внима-
ние на стилистич. дифференциацию лек-
сики («Теория трех стилей»), а также на
характер ист. изменений лексики (выво-
ды об устойчивости осн. словарного фон-
да языка).
В 19 — нач. 20 вв. в связи с лексико-
графия. работой и изучением истории рус-
ского и славянских языков активно раз-
вивались ист. Л. и этимология (А. X. Вос-
токов, И. И. Срезневский, Я. К. Грот и
др.), исследовались территориальная и
социальная дифференциация лексики
(В. И. Даль, А. И. Соболевский,
И. А. Бодуэн де Куртенэ), лексика языка
писателей и др. проблемы'.
Большим вкладом в развитие мировой
Л. явились труды А. А. Потебни и
М. М. Покровского. Потебня глубоко
разработал общую теорию слова как
в аспекте формы, так и в особенности
в плане содержания (углубление учения
о внутр, форме слова, учение о ближай-
шем — языковом и о дальнейшем —"
внеязыковом значениях слова, положе-
ния о семантич. отношениях слов, мно-
гозначности, изменчивости значений
слов). В работах Покровского (90-е гг.
19 в.) закладываются основы общей се-
масиологии, выявляются общие законо-
мерности развития значений слов.
Продолжая лучшие традиции рус.
лингвистич. науки, лексикология, иссле-
дования в СССР приобрели широкий раз-
мах, они проводятся на материале раз-
ных языков. Этому способствовали углуб-
ленное исследование рус. яз., науч,
изучение языков народов СССР, активная
лексикография, деятельность, а также
то, что Л. вошла в качестве обязат. тео-
ретич. курса в систему высшего фило-
логич. образования. Именно в СССР Л..
оформилась как особая ун-тская линг-
вистич. дисциплина.
В послереволюционные годы прежде
всего расширилось социолингвистич.
изучение лексики (изучение лексики раз-
ных групп населения, исследование изме-
нений в лексике, вызванных Окт. рево-
люцией 1917). Работы этого периода,
выполненные в рамках проблемы язык
и общество, заложили основы советской
и мировой социолингвистики, получив-
шей свое обоснование и развитие в тру-
дах Е. Д. Поливанова, Б. А. Ларина,
Д. С. Лихачева, В. М. Жирмунского,
Н. Я. Марра, В. В. Виноградова,
Ф. П. Филина, Р. А. Будагова и др. Боль-
шое значение имели также исследования
слова в худож. творчестве. Были опуб-
ликованы многочисл. работы о языке
писателей (А. С. Пушкина, М. Ю. Лер-
монтова, Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-
Щедрина,' М. Горького, Т. Г. Шевченко,
И. Франко и др.). Сов. ученые глубоко
изучают стратификацию лексики, а так-
же особенности лексики и словоупотреб-
ления в нар. говорах.
Сов. языковеды, исходя из того поло-
жения, что слово представляет собой осн.
единицу языка, внесли большой вклад
в общую теорию слова, в определение
его границ, его соотношения с понятием
(А. М. Пешковский, Л. В. Щерба, Вино-
градов, А. И. Смирницкий, Р. О. Шор,
С. Д. Кацнельсон, О. С. Ахманова,
Ю. В. Рождественский); особое внимание
уделяется семантич. аспекту слова
(Л. А. Булаховский, В. А. Звегинцев,
Д. Н. Шмелев, Б. Ю. Городецкий,
А. Е. Супрун и др.). Достижением сов.
Л. является разработка типологии зна-
чений слова (Виноградов), учения о лек-
сико-семантич. вариантах слова (Смир-
ницкий), о промежуточном эвене в раз-
витии значений слова (Будагов). Благода-
ря этим исследованиям проблема поли-
семии слова получила надежную теоре-
тич. базу.
Исследуя слово как единицу языка и
словарный состав в его синхронии, сов.
языковелы проводят исследования в об-
ласти этимологии (О. Н. Трубачев), ист.
Л. (Филин), истории лексики лит. язы-
ка (Ю. С. Сорокин). Имеются многочисл.
монография, исследования по мн. кате-
гориям Л.: синонимии, антонимии, инг
тернационалиэмам, терминологии, фра-
зеологизмам и др. Исследуя все пласты
и аспекты лексики разных языков, сов.
языковеды в 70—80-е гг. особое внима-
ние уделяют проблемам системности
лексики, в т. ч. лексич. парадигматике
(Шмелев, А. А. Уфимцева, Ю. Н. Ка-
раулов), лексич. семантике в связи
с обшей теорией номинации и референ-
ции, взаимодействию лексики с др. уров-
нями языка, прежде всего с синтаксисом
(Ю. Д. Апресян), психолингвистич. ас-
пектам лексики (изучение лексич. ассо-
циаций и др.)', сопоставит, изучению лек-
евки разных языков (Будагов, В. Г. Гак).
Большое практич. и теоретич. значение
имеет изучение взаимодействия в обла-
сти лексики языков народов СССР
(Ю. Д. Дешериев, И. Ф. Протченко).
Активно разрабатывается методология
лексикология, исследований (М. Д. Сте-
панова, Н. И. Толстой, Э. М. Меднико-
ва и др.).
• Смирнипкий А. И., Лексиколо-
гия англ, языка, М., 1956; Ахманова
О. С.. Очерки по общей и рус. лексикологии.
М.. 1957; Звегинцев В. А., Семасио-
логия, М., 1957; Будагов Р. А., Срав-
нит.-семасиологич. исследования.(Ром. язы-
ки), М.. 1963; Кацнельсон О. Д., Со-
держание слова, значение н обозначение, М.—
Л., 1965; Степанова М.'Д., Методы
синхронного анализа лексики. М., 1968;
Вейнрейх У., О семантич. структуре
языка, пер. с англ., в кн.: НЛ. в. 5, М., 1970;
Маковский М. М., Теория лексич. ат-
тракции, М., 1971; Шанский Н. М., Лек-
сикология совр. рус. языка, 2 изд., М., 1972;
Дорогое в ский В.. Элементы лексико-
логии и семиотики, М., 1973; Апресян
Ю. Д., Лексич. семантика, М., 1974; Сте-
панова М. Д.. Черны гое в а М. М.,
Лексикология совр. нем. языка, М., 1975;
Караулов Ю. Н., Общая и рус. идео-
графия, М., 1976; Виноградов В. В.,
Избр, труды, т. 3, Лексикология и лексико-
графия, М.,-1977; Гак В. Г., Сопоставит,
лексикология, М., 1977; Лопатнико-
в а Н. Н,, Мовшович Н. А., Лексико-
логия совр, фраиц. языка. М., 1982; Quad-
г 1 В., Aufgaben und Metnoden der onomasio-
logischen Forschung. Bern. 1952; U I I m ann
S., The priciples of semantics, 2 ed., Glasgow —
L.— Oxf., 1959; Weinreich U.. Lexicology,
CTL, The Hague. 1963, v. 1; Rey A.. La le-
xicologie. Lectures, P.. 1970; Lyons J.,
Semantics, v. 1—2, Camb., 1977; см. также
лит. при статьях Слово, Лексическое значение
слова.	В. Г. Гак.
ЛЕКСИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛО-
ВА — содержание слова, отображающее
в сознании и закрепляющее в нем пред-
ставление о предмете, свойстве, процессе,
явлении и т. д. Л. з. с.— продукт мыейит.
деятельности человека, оно связано с ре-
дукцией информации человеческим соз-
нанием, с такими видами мыслит, про-
цессов, как сравнение, классификация,
обобщение. Л. з. с. носит обобщенный
и обобщающий характер. «Всякое слово
(речь) уже обобщает» (Л е н и и В. И.,
Поли. собр. соч., 5 изд., т. 29, с. 246).
Формирование Л. з. с. играет первосте-
пенную роль в познават. деятельности
человека. «Каждый предмет получает
благодаря впервые ему присвоенному
названию свою ясность, очевидность,
отчетливость» (слова Эпикура, цитируе-
мые В. И. Лениным, там же, т. 29,
с. 264). Л. з. с. формируется в процессе
активной деятельности говорящих.
В лингвистике Л. з. с. сопоставляется
с филос. категорией понятия. При этом
одни ученые отождествляют понятие
с Л. з. с., другие отрицают их связь.
Между тем понятие и Л. з. с., относясь
к однопорядковым категориям  мышле-
ния, не совпадают. Соотношение между
нвми различно в разных отношениях:
ЛЕКСИЧЕСКОЕ 261
значение шире понятия, т. к. включает
в себя оценочный и ряд др. компонентов;
значение уже понятия в том смысле, что
включает лишь различит, черты объектов,
а понятия охватывают их более глубокве
и существенные свойства; значение соот-
носится с ближайшими (формальными,
бытовыми) понятиями, отличающимися
от содержат., науч, понятий. Совмеще-
ние понятия и Л. з. с. в последнем слу-
чае отмечается лишь у терминов; значе-
ние определяется как материал для
оформления понятий, а понятие (концепт)
может интерпретироваться как конденса-
ция Л. з. с. (бытовых понятий). Поня-
тие, лежащее в основе Л. з. с., характе-
ризуется нечеткостью, размытостью гра-
ниц: оно имеет четкое ядро, благодаря
чему обеспечивается устойчивость Л. з. с.
и взаимопонимание, и нечеткую перифе-
рию. Благодаря этой «размытости» по-
нятия Л. з. с. может «растягиваться»,
т. е. увеличиваться в охвате, что позво-
ляет использовать слова для обозначе-
ния предметов, не имеющих спец, обозна-
чения в данный момент. Вместе с тем
нечеткость и подвижность имеют свои
границы, определяемые узуальными ас-
социациями, внутр, формой слова, лек-
сич. парадигматикой н др. факторами.
В Л. з. с. отражается диалектич. соот-
ношение общего и особенного, устойчи-
вого и подвижного. Подвижность Л. з. с.
позволяет использовать слово для наи-
менования новых объектов н является
одним из факторов худож. словесного
творчества. С подвижностью связана тен-
денция к многозначности слова.
Л. з. с.— сложная структура, опреде-
ляемая общими свойствами слова как
знака: его семантикой, прагматикой, син-
тактикой. В собственно семантич. смысле
в структуре Л. з. с. выделяется 2 аспекта:
сигнификативный (см. Сигнификат) и
денотативный (см. Денотат). К ним
присоединяют и внутр, форму слова
(признак, легший в основу наименова-
ния). Прагматич. аспект Л. з. с. (см.
Прагматика) включает экспрессивно-
эмоциональную оценку и разнообразные
коннотации. Сиитаксич. аспект (отно-
шение между знаками) определяется соб-
ственно синтагматически — его связями
с др. значениями языковых единиц в сло-
восочетании и предложении, и парадигма-
тически — его позицией внутри синони-
мия. ряда («значимость слова», или его
«структурная функция»). Ядро Л. з. с.—
его сигнификативная сторона. В целом
Л. з. с. нередко определяется как сово-
купность понятийного ядра и прагматич.
коннотаций. Синтагматич. факторы, су-
щественные при уточнении значения сло-
ва, вторичны по отношению к собственно
семантич. аспекту. В языковой системе
Л. з. с. определяется сигнификатом.
Определ. роль в его образовании может
играть и внутр, форма слова.
В речи Л. э. с. может обозначать как
весь класс данных объектов, так и его
отд. представителя, в связи с чем возни-
кает проблема объема Л. з. с. в речи, су-
щественная для теории референции.
В речи реализуется денотативная сторона
Л. з. с., отражающая связь лексич.
знака (включающего сигнификат) с пред-
ставлением о конкретном внеязыковом
объекте. При этом внутр, форма наимено-
вания может совпадать с сигнификатом.
Нек-рые исследователи усматривают
Л. з. с. только у основных частей речи,
отвергая наличие его у собств. имен, слу-
жебных слов, местоимений, междоме-
262 ЛЕКСИЧЕСКОЕ
тий. Однако всякое слово обладает лек-
сич. значением, различие состоит в спо-
собе его реализации, в степени самостоя-
тельности и выделенное™. У служебных
слов лексич. значение реализуется при
соединении с самостоят. словом, у место-
имений денотативная сторона значения
выявляется по анафорич. связи с номина-
тивными словами или в условиях прямо-
го указания (дейксиса), у междометий
лексич. значение характеризуется не-
расчлененностью выражаемого значения.
Имена собственные также содержат эле-
менты сигнификативной стороны значе-
ния, т. к. подводят единичный объект
под нек-рый класс объектов.
Подвижность отношения наименования
(то есть связь означающего и означаемо-
го), лежащего в основе Л. з. с., приводит
к его изменению. Различаются причины,
результаты и формы изменения значений
слов. Причины изменений Л. э. с. могут
быть культурно-историческими (напр.,
изменения в самих объектах, нх социаль-
ной оценки, табу), психологическими,
внутрисистемными. В результате изме-
нений Л. з. с. возможно возникновение
или исчезновение многозначности (см.
Полисемия), образование омонимов. Фор-
мы (типы) изменений Л. з. с. соответст-
вуют в конечном счете логич. отноше-
ниям понятий, таким, как подчинение
(включение), на основе к-рого развива-
ется расширение, сужение (специализа-
ция), а при учете коннотаций и «ухудше-
ние» / «улучшение» значения; внеполо-
женность (соположение), лежащая в ос-
нове смещения Л. з. с.; отношения контр-
адикторное™ (противоположности), при-
водящие к явлениям энантиосемии; пе-
рекрещивание, порождающее метафору
и разнообразные виды метонимии. Изме-
нения Л. з. с. могут быть также едва
заметными («скольжения» смысла слова).
Благодаря устойчивым ассоциациям объ-
ектов и понятий развиваются регулярные
типы изменений Л. з. с., встречающиеся
во мн. языках (напр., переход «содер-
жащее -» содержимое»). Об изменении
Л. з. с. говорят только при социальном
закреплении изменения в языке, в про-
тивном случае изменение отношения но-
минации приводит лишь к особому упо-
треблению слова. Изменение зна-
чения слова проходит через 3 этапа:
1) инновация в речи (новое словоупот-
ребление), чаще индивидуального ха-
рактера, не изменяющая семантич.
структуру слова; 2) формирование но-
вого значения — как части семантич.
структуры слова — вследствие регуляр-
ного нового употребления, особенно если
оно сопровождается существенными рас-
хождениями отношений номинации; но-
вое значение может получать особые
грамматич. характеристики; 3) образо-
вание омонимов при расхождении Л. з. с.
и утрате связи между ними.
В связи с многозначностью возникает
проблема типологии н семантич. струк-
туры Л. з. с. В сов. яз-знании одна
нз первых типологий принадлежит
В. В. Виноградову,к-рый выделял в сло-
ве по принципу отношения к обозначае-
мому объекту осн. номинативное значе-
ние, минимально зависимое от окруже-
ния, производное номинативное значение,
образуемое в результате переноса или
специализации основного, и экспрессивно-
стилистическое. На основании синтаг-
матич. обусловленности различаются зна-
чения свободные, фразеологически свя-
занные и функционально обусловленные
(напр., предикативно-характеризующие).
Развивая эту типологию, Б. Н. Головин
предложил различать типы Л. з. с.
в соответствии с тремя аспектами функ-
ционирования слова: по отношению к
предмету, к сознанию и к др. Л. з. с.
В функциональной типологии Л. з. с.
(Н. Д. Арутюнова) осн. противопостав-
ление проводится между сигнификатив-
ной и денотативной сторонами значения.
Различаются семантич. структура сло-
ва и структура Л. з. с. Первая включает
совокупность отд. вариантов Л. з. с.
(лексико-семантич. вариантов), среди
к-рых выделяются осн. значения и произ-
водные — переносные и специализиро-
ванные. Каждый лексико-семантич. ва-
риант является иерархически организо-
ванной совокупностью сем — структурой,
в к-рой выделяется интегрирующее родо-
вое значение (архисема), дифференци-
рующее видовое (дифференциальная се-
ма), а также потенциальные семы, отра-
жающие побочные свойства предмета,
реально существующие или приписывае-
мые ему коллективом. Эти семы важны
для формирования переносных значе-
ний слов. Напр., у «идти», «ползти»,
«лететь» в их прямом значении архисе-
ма — значение «движение», дифферен-
циальные семы — «способ передвиже-
ния», потенциальные — «темп движения»
(нормальный, медленный, быстрый). При
переносном употреблении слова архисема
и дифференциальная сема отходят на
задний план, потенциальные актуализи-
руются. получая статус дифференциаль-
ных («время идет, ползет, летит»),
Л. з. с. свойственна и виеш. структур-
ность: слова и лексико-семантич. вариан-
ты образуют лексико-семантич. группы
(лексич. поле), внутри к-рого значение
одного слова является границей значе-
ния другого (см. Поле).
Методы анализа Л. з. с. делятся на
собственно лингвистические и психо-
лингвистические. Лингвистич. методы раз-
личаются по отношению к парадигматике
и синтагматике: для анализа Л. з. с.
исследуются разные слова в одном и том
же контексте или одно и то же слово
в разл. контекстах. К синтагматически
ориентированным методам относятся ди-
стрибутивный, изучение сочетаемости
слов, контекстуальный. К парадигма-
тически опиентированным относятся ме-
тоды субституции (замещения) слов,
компонентный анализ. Психолингвистич.
методы опираются на эксперименты с ин-
формантами: опрос, ассоциативные ме-
тоды, измерение Л. з. с. Использование
словарных дефиниций Л. з. с.— один из
способов их изучения. Полное исследо-
вание Л. з. с. достигается сочетанием
разл. методов, включая н количествен-
ные.
Проблема Л. з. с. разрабатывается в не-
разрывной связи с общефилос. теорией
значения и смысла (см. Философские
проблемы языкознания), восходя к иде-
ям Платона и Аристотеля и гл. обр. стои-
ков (Секст Эмпирик), подчеркнувших
связь того, что обозначается (понятие),
того, что обозначает (слово), и объекта
(предвосхищение «семантич. треуголь-
ника»). В ср. века проблемы Л. з. с. об-
суждались в связи со спорами реалистов
и номиналистов. Иден номинализма раз-
вивались Т. Гоббсом и легли в основу
понимания Л. з. с. универсальными грам-
матиками, к-рые утверждали, что имя
обозначает «идею», репрезентирующую
один или ряд предметов. Г. В. Лейбниц,
Б. Спиноза, Дж. Локк и др. философы
17—18 вв. обсуждали вопрос о том, яв-
ляется ли слово знаком представления
о предмете или же знаком самого пред-
мета. В 19 в. лексич. семантика сосредо-
точилась на изучении ист. изменения зна-
чений слов. В. фон Гумбольдтом, Г. Пау-
лем, А. А. Потебней, М. Бреалем,
М. М. Покровским, X. Шпербером,
Г. Стерном, С. Ульманом и др. были
определены осн. свойства Л. з. с. и вы-
явлены общие семантич. законы изме-
нения значений слов. Развитие логики
с кон. 19 в. вновь вызвало дискуссии
о различиях между денотативной и кон-
нотативной сторонами Л. з. с. Дж.
С. Милль ввел понятия денотации
и коннотации. Г. Фреге различал смысл
(указания на называемый предмет) и
значения (способ обозначения предме-
та). Последнее на уровне речи совпадало
с внутр, формой обозначения. Р. Кар-
нап различал экстенсионал (объем зна-
чения) и интенсионал (содержание зна-
чения). К. И. Льюис выделял след, виды
значений языковых выражений: денота-
ция (экстенсионал), коннотация (интен-
сионал), понятийное содержание, сигни-
фикация.
В разработку теории Л. з. с. большой
вклад внесли сов. ученые — В. В. Вино-
градов (типология Л. з. с.), Л. О. Рез-
ников, С. Д. Кацнельсон (филос. аспек-
ты проблемы), Р. А. Будагов (ист. се-
мантика) и др.
В ряде направлений лингвистич. струк-
турализма проявляется антименталист-
ский подход к Л. з. с.: переоценка либо
отношений между языковыми знаками
(парадигматических — в теории «значи-
мостей» Ф. де Соссюра, синтагматиче-
ских — в теориях дескриптивистов), ли-
бо прагматич. факторов, участвующих
в реализации Л. з. с. Бихевиористы (см.
Бихевиоризм в яз-знании) считают Л. з. с.
равнозначным вызываемой им реакции,
инструменталисты полагают, что слово
значит то, что оно обозначает, сторонни-
ки информационной теории считают, что
Л. з. с. есть совокупность информации,
к-рую оно несет с собой. Однако если
Л. з. с. может вызывать к.-л. реакцию,
передавать информацию, обозначать неч-
то, то лишь потому, что в сознании гово-
рящего оно связано с определ. понятием,
под к-рое подводится данное явление
внеязыковой действительности.
ф Звегинцев В. А.. Семасиология,
М., 1957; Кацнельсон С. Д., Содер-
жание слова, значение и обозначение, М,—Л.,
1965; Леонтьев А. А.. Слово в речевой
деятельности, М., 1965; Проблемы знака и
значения, М.. 1969; Комлев Н. Г., Ком-
поненты содержат, структуры слова, М., 1969;
Семантич. структура слова, М., 1971; Г о-
л о в и н Б. Н., Введение в яз-знание, 2 изд.,
М., 1973; Основы теории речевой деятельно-
сти, М., 1974; Никитин М. В., Лексич.
значение в слове и словосочетании, Влади-
мир, 1974; Т о н д л Л., Проблемы семанти-
ки. пер. с чеш., М., 1975; Принципы и методы
семантич. исследований, М., 1976; Степа-
нов Ю. С., Номинация, семантика, семио-
логия (виды семантич. определений в совр.
лексикологии), в кн.: Языковая номинация.
(Общие вопросы). М., 1977; Виногра-
дов В. В., Избр. труды, т. 3, Лексиколо-
гия и лексикография, М., 1977; Языковая
номинация. (Общие вопросы), М.. 1977; Бо-
родина М. А., Гак Г. К., К типологии
и методике ист.-семантич. исследований, Л.,
1979; Аспекты семантич. исследований, М.,
1980; Лингвистич. семантика, в кн.: НЗЛ,
в. 10, И., 1981; Новиков Л. А., Семан-
тика рус. языка, М., 1982; Телия В. Н.,
Коннотативный аспект семантики номина-
тивных единиц, М., 1986; Уфимцева
А. А.. Лексич. значение, М., 1986; R е у А.,
Theories du signe et du sens, v. 1—2, P.,
1973—76; см. также лит. при статьях Слово,
Лексикология, Семантика. В. Г. Гак,
ЛЁНДИ — см. Панджаби.
ЛЁНИН В. И. О ЯЗЫКЕ. Продолжая
и развивая учение К. Маркса и Ф. Эн-
гельса о языке (см. Маркс К., Энгельс Ф.
о языке), В. И. Ленин показал, что осн.
принципы диалектич. логики (требова-
ние всесторонности и учета развития,
критерии практики и конкретности) при-
менимы при рассмотрении любого воп-
роса, в т. ч. проблем языкознания.
Ленин развил диалектико-материалистич.
взгляды Маркса и Энгельса на язык в
применении к новым ист. условиям.
В ленинском определении «Язык есть
важнейшее средство человеческого обще-
ния» (Поли. собр. соч., 5 изд., т. 25,
с. 258; далее всюду ссылки на это изд.)
подчеркивается, что язык является важ-
нейшим средством общения и что
это специфически человеческая
форма общения. Человек сформировал-
ся в трудной борьбе с природой (т. 5,
с. 103), выделил себя из природы (т. 29,
с. 85). Язык является признаком любого
общества, у всех народов, на всех этапах
их существования. Развитие и богатство
языка — результат развития общества,
его науки и культуры, итог познават.
деятельности людей. Общество н языки
прошли три последоват. периода своей
истории: родоплеменной, период народ-
ностей (национальностей) и нац. период.
Уделяя особое внимание нац. вопросу,
Ленин подчеркивал роль языка в процес-
се формирования нации. Нации возни-
кают лишь при капитализме, когда про-
исходит зкоиомич. сплочение террито-
рии, укрепляются нац. (и интернац.)
связи, и для этого «необходимо государ-
ственное сплочение территорий с насе-
лением, говорящим на одном языке, при
устранении всяких препятствий развитию
этого языка и закреплению его в литера-
туре» (т. 25, с. 258). В нац.-языковом
развитии есть две тенденции: с одной
стороны, происходит образование одио-
нац. гос-в, а с другой — объединение
разных народов в одном многонац. гос-ве,
что неизбежно ведет к появлению язы-
ков межнац. общения.
Нац.-языковые вопросы всегда должны
решаться конкретно-исторически и на
демократич. основе. Ленин критиковал
принцип культурно-нац. автономии и бо-
ролся против насильств. навязывания
гос. языка господствующих классов на-
родам многонац. гос-ва. Когда монархи-
сты, а вслед за ними либералы стали пред-
лагать введение в царской России обязат.
гос. языка (якобы «в интересах русской
культуры и государственности»), Ленин
выступил против того, что язык бурж.-
помещичьего гос-ва «должен быть обяза-
тельным государственным языком» в мно-
гонац. гос-ве (т. 24, с. 293), т. к. «демо-
кратическое государство безусловно долж-
но признать полную свободу родных язы-
ков н отвергнуть всякие привилегии
одного из языков» (т. 25, с. 71—72).
Марксистско-ленинское учение о нац.-
языковом строительстве легло в основу
языкового строительства в СССР (см.Язы-
ковая политика). Опыт языкового строи-
тельства в СССР имеет междунар. зна-
чение.
Выступая против насильств. внедре-
ния рус. языка среди народов России,
Ленин в то же время отмечал, что эко-
номия. и политич. развитие страны при-
ведет к тому, что возникнут такие усло-
вия, при к-рых каждый житель сможет
«научиться великому русскому языку»
(т. 24, с. 295). Предвидение Ленина осу-
ществилось: рус. язык стал средством
межнац. общения народов Сов. Союза;
он содействует взаимному обмену опы-
том народов СССР и расширяет доступ
к достижениям науки, техники, отечест-
венной и мировой культуры. Ленин по-
лагал также, что перемещение револю-
ционного движения в нашу страну, по-
вышение ее авторитета создает условия
для того, чтобы рус. язык стал языком
междунар. общения (т. 24, с. 387). И это
предсказание Ленина сбылось: рус. язык
стал мировым языком (см. Междуна-
родные языки).
Составной частью нац.-языковой по-
литики партии остается начатая Лениным
борьба за демократизацию лит. языка, за
поднятие культуры языка, его чистоту,
за речевую культуру масс. Ленин не раз
напоминал, что действенность газетных
и устных выступлений зависит от того,
сумеют ли агитаторы и пропагандисты
«говорить просто и ясно, доступным мас-
се языком, отбросив решительно прочь
тяжелую артиллерию мудреных терми-
нов, иностранных слов, заученных, гото-
вых, но непонятных еще массе, незна-
комых ей лозунгов, определений, заклю-
чений» (т. 14, с. 92, ср. т. 38, с. 203).
Ленин был против «популярничания».
Ои считал, что надо поднимать созна-
тельность масс, их культуру, т. к. пост-
роение социализма требует ликвидации
неграмотности, поднятия образованности
всех членов общества, развития традиций
существующей культуры; составной ча-
стью культурной революции было рефор-
мирование и совершенствование орфо-
графий, создание учебников и словарей.
Особое внимание Ленин уделил созданию
массового словаря совр. рус. лит. языка;
по его настоянию в первые, трудные для
Сов. России годы была создана комиссия
для составления такого словаря, резуль-
татом этой деятельности стал «Толковый
словарь русского языка» под ред.
Д. Н. Ушакова (т. 1—4, 1935—40).
Наряду с коммуникативными свойст-
вами языка в поле зрения Ленина на-
ходились и его гносеология, свойства,
Ленин развил учение о языке как непо-
средств. действительности мысли и дей-
ствительном сознании. Разрабатывая ко-
ренные проблемы теории отражения че-
ловеком объективной действительности
н теории познания, он всесторонне про-
анализировал роль языка в познават.
и идеология, деятельности людей, рас-
смотрел природу названия и языковых
форм выражения мыслей.
Согласно ленинской теории отражения,
наши ощущения и представления явля-
ются «копиями» объективного мира, они
его субъективный образ. Ленин призна-
вал истинность утверждений Л. Фейер-
баха о том, что «чувственное восприятие
дает предмет, разум — название для
него», к-рое есть «отличительный знак,
какой-нибудь бросающийся в глаза приз-
нак, который я делаю представителем
предмета, характеризующим предмет,
чтобы представить его себе в его тоталь-
ности» (т. 29, с. 74).
Слово не только называет, но оно и
обобщает (т. 29, с. 246), т. к. «в языке
есть только общее» (т. 29, с. 249).
Ленин боролся за точность наименова-
ний и формулировок, против тех, «кто
к маленьким вещам прилагает большие
названия, кто запутывает простой вопрос
претенциозным фразерством» (т. 8,
с. 308). Ленинские высказывания о фра-
зе имеют филос. и лингвистич. смысл.
Фразой Ленин называл неумение спус-
титься от абстрактного к конкретному;
он писал: «...всякая абстрактная истина
становится фразой, если применять ее
к любому конкретному положению» (т. 35,
с. 396, ср. с. 373). Надо, «чтобы фраза
не темнила ума, не засоряла сознания»
(т. 32, с. 30).
ЛЕНИН 263
Когда в нач. 20 в. в филос. работы ста-
ло проникать терминология, фразерство,
Ленин, приветствуя новую терминологию,
если она обозначала новые иауч. откры-
тия, высмеивал разл. «измы», если они,
не представляя никакой новизны, про-
таскивали идеализм. «Заметим,— писал
Ленни,— что термин реализм употреб-
ляется здесь в смысле противоположно-
сти идеализму. Я вслед за Энгельсом
употребляю в этом смысле только сло-
во: материализм, и считаю эту термино-
логию единственно правильной, особенно
ввиду того, что слово „реализм" захва-
тано позитивистами и прочими путани-
ками, колеблющимися между материа-
лизмом и идеализмом» (т. 18, с. 56).
Ленин боролся против псевдореволю-
циоииых, «левых» фраз, поскольку пу-
стые и бессодержательные революцион-
ные фразы, революционное краснобайст-
во мешает практич. борьбе, замазывает
дело фразами (т. 32, с. 229), создает
путаиость мысли, принижает революци-
онные лозунги пролетариата до бурж.-
демократич. фразы (т. И, с. 364, 69).
Высказывания Ленина о социальной и
гносеология, природе языка служат об-
разцом применения диалектико-материа-
листич. метода к конкретной области,
они учат точному и простому словоупот-
реблению, бережному отношению к язы-
ку.
 Критич. заметки по нац. вопросу, Полн.
собр. соч., 5 изд., т. 24. с. 116—23, 125, 129—
130,134—44,147;Материализм и эмпириокри-
тицизм, там же, т. 18, с. 34—35, 39—40,
66, 74, 108-09, 140-51. 154, 170-71. 176-
177, 239, 257-59, 283, 287, 343-46, 348, 353,
356—57; Нужен ли обязательный гос. язык?,
там же, т. 24, с.293—96; Об очистке рус.
языка, там же. т. 40, с. 49; О вреде Фраз,
там же, т. 32, с. 229—31; О праве наций на
самоопределение, там же, т. 25, с. 258—519;
О революционной фразе, там же, т. 35,
с. 343—53; Филос. тетради, там же, т. 29,
с. 60. 64, 74-75, 81. 84. 90, 152-54, 160-
161, 177, 181—84, 187, 207—09, 212-16, 218,
229 , 232- 33 , 246— 49, 252, 283, 298—300,
313-14, 329-30.
* Шамелашвили Р. М., В. И. Ле-
нин — величайший мастер живого слова,
Тб., 1969 (на груз, яз.): Ленинизм и теоретич.
проблемы яз-знания, М., 1970; Левашов
Е. А.. Петушков В. П., Ленин и слова-
ри, Л., 1975; Дмитриев П. А., М о к и-
енко В. М., Классики марксизма-лени-
низма и слав, филология. Л., 1982: Онтоло-
гия языка как обществ, явления, М., 1983;
Гурбанов А., Ленин вэ дилчилик. Баку,
1969; Petr J., Klasikove marxismu-leninis-
mu о jazyce, Praha, 1977; Ldnine et les questi-
ons de langue. Textes choisis par N. Kondra-
chov, Moscou, 1982.	В. И. Кодухов.
ЛЕНИНГРАДСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕ-
СКАЯ ШКОЛА — научное направле-
ние в исследовании звукового уровня
языка. Основоположник — Л. В. Щер-
ба (последователь И. А. Бодуэна де Кур-
тенэ), его ученики — С. И. Бернштейн,
Л. Р. Зиндер, М. И. Матусевич. В 1912
Щерба определил фонему как единицу,
способную дифференцировать слова и
их формы. Он установил обусловленность
членения звуковой последовательности
на фонемы морфологич. членением (в сло-
вах «бы-л», «засну-л», <он-а», «был-а»
конечные фонемы отделяются благода-
ря возможности провести перед ними
морфологич. границу), а возможность
разбить каждое слово на фонемы опреде-
ляется именно такой потенциально су-
ществующей связью между морфемой и
фонемой; языковую функцию фонемы
Щерба также связывал с ее способностью
участвовать в образовании звукового
264 ЛЕНИНГРАДСКАЯ
облика значимой единицы («одет —
одеть» и т. д.).
Осн. принцип подхода Л. ф. ш. к зву-
ковым единицам — стремление связать
лингвистич. (социальную) природу фо-
немы с ее ролью в речевой деятельности
человека. Фонема, будучи миним. язы-
ковой единицей, лежащей в основе ие-
рархии фонема — морфема — слово—син-
тагма, в то же время является единицей
уникальной, поскольку именно фонема
обеспечивает использование материаль-
ных явлений (физиологических, акусти-
ческих) для образования значимых еди-
ниц языка. Именно таким пониманием
фонемы определяется принципиальный
интерес к материальным свойствам зву-
ковых единиц, к исследованиям в обла-
сти экспериментальной фонетики, к раз-
работке новых методов анализа речи.
Для Л. ф. ш. характерно утверждение,
что система фонем того или иного язы-
ка — не просто результат логич. пост-
роений исследователя, а реальная орга-
низация звуковых единиц, обеспечиваю-
щая каждому носителю языка возмож-
ность порождения и восприятия любого
речевого сообщения. Отсюда понятен
интерес к тем функциям звуковых еди-
ниц, к-рые обнаруживаются при иссле-
довании речевой деятельности и языко-
вого материала: подробное фонетич. опи-
сание разл. фонологич. систем, идея
важности «звукового облика слова», ин-
терес к разным стилям речи, разработка
теории слога, теории интонации и т. д.
Учет фонетич. характеристик — при по-
стулировании их подчиненности функ-
циональным свойствам — предполагает
наличие достаточно сложных правил, ре-
гулирующих отношения между теми и
другими. Напр., фонемный состав слова
определяется на основе знаний о составе
фонем языка и правил их дистрибуции:
разные аллофоны одной фонемы невоз-
можны в одной и той же фонетич. пози-
ции, тогда как один и тот же аллофон не
может встречаться в разных позициях.
Изменения звукового облика слова или
морфемы трактуются или как аллофонич.
изменения (с [а] д — с' [®] ду) , или как
чередования фонем (ca/t/ — cA/d/a), т. е.
фонемный состав слов типа «рок», «рог»
или «коз», «кос» одинаков, и в этом слу-
чае можно говорить о неразличении мор-
фем, ио не фонем (см. Московская фоно-
логическая школа).
Во 2-й пол. 20 в. в рамках Л. ф. ш.
детально разрабатываются такие пробле-
мы, как процедура сегментации и отож-
дествления аллофонов («оттенков») одной
фонемы, определение фонемного состава
слоиа, фонологич. интерпретация звуко-
вых явлений в языках слогового строя,
лингвистич. статус н фонетич. корреля-
ты различительных признаков фонемы
и др.
Актуальность идей Л. ф. ш. определя-
ется сущностью осн. направлений: углуб-
ленное исследование фонетич. характе-
ристик языков с разл. звуковыми систе-
мами, позволяющее раскрыть общие за-
кономерности использования материаль-
ных средств в естеств. языке; исследова-
ние фонетики и фонологии спонтанной
речи, в к-рой отсутствуют условия для
реализации «идеального фонетич. облика
слова»; изучение интонационных средств
языка как в связи с их особой ролью для
передачи значения, так и в связи с тем
влиянием, к-рое интонация оказывает
на сегментные единицы; анализ тех фак-
тов речевого поведения человека, к-рый
дал бы представление о механизмах, поз-
воляющих ему пользоваться объективно
вариативными речевыми сигналами как
некими инвариантными языковыми еди-
ницами.
Большое значение в развитии идей
Л. ф. ш. имеют прикладные аспекты ис-
следования речи — анализ лингвистич.
природы звуковых нарушений при афа-
зиях, заикании, тугоухости; создание
лингвистич. правил, обеспечивающих ав-
томатич. анализ и синтез речи; исследо-
вание статистич. характеристик звуковых
единиц, необходимое для создания испы-
тат. тестов в технике связи, медицине;
разработка методики преподавания не-
родного (в т. ч. русского) языка.
9 Бернштейн С. И., Фонема, в кн.:
Большая Сов. энциклопедия, т. 58, М., 1936;
его же, Вопросы обучения произношению,
М., 1937; Матусевич М. И., Введение
в общую фонетику, 3 изд., М., 1959: Щер-
ба Л. В., Языковая система и речевая дея-
тельность, Л., 1974; Зии дер Л. Р., Об-
щая фонетика, 2 изд., М., 1979; Проблемы и
методы экспериментально-фонегич. анализа
речи, Л., 1980.	. Л. В. Бондарко.
ЛЕСКЙЙА ЗАКОН — закон сокраще-
ния конечных долгот в пралитовском
языке. Сформулировал А. Лескин в
1881. В конечном слоге многосложных
слов все акутированные (восходящедол-
гие) монофтонги и дифтонги ie, uo со-
кратились (за исключением неск. спец,
форм типа 3-го л. мн. ч. буд. вр.), тогда
как о, ё, ie, uo и ц сохраняли долготу,
с преобразованием интонации в циркум-
флексную (нисходящедолгую). Дифтонги
ai, ei, au также могли не сокращаться,
но под ударением изменили интонацию
иа ai, ei, au или сохранили (по говорам)
акут, ср. соотв. ударение кратких и пол-
ных прилагательных (на основе к-рых
был сформулирован Л. з.): gera, geru,
geri и др. в конечном слоге при gerdji,
geriioju, gerieji в середине слова; в гла-
гольных формах sakau, sakai, но sake,
sakome и т. д. Относит, хронология пока-
зывает, чю в период действия закона
нек-рые долгие еще не сократились (-ie,
-I > i и т. д.). Сам Лескнн разделял
традиц. точку зрения о том, что в «мо-
росчитающих языках», к к-рым относится
и литовский, различия в интонациях
определяются взаимодействием ударного
и предударного слогов (отсюда и коле-
бания типа ranka, rankos, galva, gdlva).
В др. балт. языках сокращение конеч-
ных долгот определялось иными законо-
мерностями: в прусском они сократились
под ударением, а в латышском — пос-
ледовательно и независимо от этих усло-
вий; т. о., зависимость тона и долготы
от ударения и распределение признаков
на конечных слогах в литов, яз. представ-
ляет наиболее архаическое состояние сре-
ди балт. языков.
Действие Л. з. вызвало перемещение
ударения по Фортунатова — Соссюра
закону, что дает основание нек-рым
ученым считать Л. з. начальным услови-
ем закона Фортунатова — Соссюра и
не выделять его как самостоят. закон.
Однако Л. з. важен тем, что он описы-
вает распределение, предшествующее на-
чалу всех типов оттяжек ударения, в т. ч.
и на последующий слог.
Морфонология, следствия изменений
по Л. э. чрезвычайно важны, поскольку
после преобразования долгот и последо-
вавших затем оттяжек ударения стали
возможны те акцентные парадигмы, к-рые
являются специфически литовскими и
поддерживают архаический облик всей
языковой системы.
•_ L е s k i е n А.. Die Quantitatsverhalt-
nisse in Auslaut des Litauischen, «Archiv fur
slavische Philologie». 1881, Bd 5. S. 188— 90;
S t ini Chr. S.. Vergleichende Grammatik
der Baftischen Sprachen, Oslo — Kbh., 1966,
S. 115—20.	В. В. Колесов,
Л ЕТТОН ЙСТИ КА — см. Балтистика.
ЛИВИЙСКИЕ ЯЗЫКЙ —см. Бербе-
ро-ливийские языки.
ЛИВИЙСКИЙ ЯЗЫК — см. Восточно-
нумидийский язык.
ЛИВИЙСКОЕ ПИСЬМО — консонант-
ное письмо, одно из древнейших в Афри-
ке. Генетически восходит к семитским
квазиалфавитным системам письма (боль-
шее сходство с юж.-семитской, нежели
с финикийской разновидностью; см. За-
и более тысячи одноязычных эпитафий
с вертикальным направлением строк, чи-
тающихся, как правило, снизу вверх при
направлении письма то справа налево,
то слева направо (что затрудняет деши-
фровку) и содержащих много собств.
имен и мало лингвистической инфор-
мации.
К рубежу н. э. относят з а п а д н о-
нумиднйское (мавританское,
зап.-ливийское, мазезилийское) письмо,
К Л. п. относятся наскальные надписи
на Канарских о-вах, гл. обр. на о. Иерро.
За исключением вост.-нумидийского
письма, дешифрованного в общих чертах
(фонетич. значение для ряда знаков уста-
новлено приблизительно; один знак не
прочитан), единственной хорошо изучен-
ной разновидностью Л. п. является совр.
туарегский алфавит — тифинаг,
имеющий варианты у разл. племен и ис-
пользуемый в хозяйственных и, возмож-
СХОДСТВО ЗНАКОВ ЛИВИЙСКОГО И СЕМИТСКОГО ПИСЬМА
Чтение знака	Письмо туарегов		Восточно-нумид.письмо		Финикийское		Южносемитское			I Чтение знака
	современное (тифинаг)	„старо- туарегское"	> эпитафиях	о монументальных надписях	древнее финикийское	ново- пуническое	южно- аравийское	яикйанское	самудсксе	
а	•	•	• словораздел	• словораздел	о	о	о	О	о	С
л	1		1	1	м	;//'	ь	г		п
г	о □	ОО	а о	о	«и	? 1			>)(^	г
		М VA	ГАЧ	г	1 А	А	Т 1	» 7	JI	г
5	2 (3?)	М W	W?	5 (3?)	W		г*	£	3 '"t	3
36	ЗОЛСС;		п ?			s Г7 z		А6 э?	A s?	з?. S?
ziz	HI;		1Ни	Hz)	N н н	Hi	Н* -	н« ияи d		diz
t	3Effl				ф®ф		шгла*			t
d	rjAVU	п U	п и	П t/'V)			и	<il>	<| А 		d 	
Звездочкой (’после знака) помечены наиболее сходные с ливийскими знаки семитского письма, представляющие собой редкие, про-
изводные или зарегистрированные иа позднем этапе развития письменной системы варианты.
СПЕЦИФИЧЕСКОЕ СХОДСТВО ЗНАКОВ ЛИВИЙСКОГО И ФИНИКИЙСКОГО ПИСЬМА
Чтение знака »,	Лиеийское письмо			Финикийско-пуническое письмо		Чтение знака
	„старотуарегское"	еосточно-нумидийское		древней финикийское	иоеопуническое	
		е эпитафиях	в монументальных надписях			
У				2 Z	rv N	
7/4 (h?)	in = а	III = v.h?	ST v,h ?	щлг	Ш	h h
Ч	25				яЪ	Ч h
падносемитское письмо)^ все памят-
ники — на берберо-ливииских языках.
Наиболее ранняя из датиров. разно-
видностей — восточноиумндий-
с к о е письмо (нумидийское, вост.-
ливийское, массилийское; см. Восточно-
нумидийский языку, в одной из двух
ливийско-пунич. билингв из Тутти (совр.
Дугга в Тунцсе) упомянуты события
2 в."до н. э. Помимо этих двух и неск.
одноязычных надписей «монументаль-
ного» стиля с горизонтальным располо-
жением строк при направлении письма
справа налево имеется' два десятка ли-
вийско-пунич. и ливийско-лат. билингв
дешифровкой к-рого занимался Ю. Н.
Завадовский; этим и несколько бо-
лее поздним временем датируются вы-
деляемые А. Ю. Милитаревым в феззан-
ско-триполитанскую разновидность Л. п.
надписи на могильниках и р-не Джермы
(древняя Гарама) в Феццане (Феззан)
и в развалинах языч. храма в Триполи-
тании (совр. Ливия).
Л. п. выполнены многочисленные неда-
тиров. и недешифров. наскальные над-
писи в Сахаре и Ливийской пустыне;
часть этих надписей, к-рым приписыва-
ют позднее (после 7—8 вв.) происхожде-
ние, может восходить к 1-му тыс. до н. э.
но, культовых целях, а также для пе-
реписки. Сходство отд. знаков, отсутст-
вующих в др. разновидностях Л. п., ука-
зывает на происхождение тифинага из
феззанско-триполитан. письма. Труд-
ность дешифровки усугубляется наличием
в разновидностях Л. п. одинаковых или
сходных знаков с разными фоиетич. зна-
чениями.
* Долгопольский А. Б., Нуми-
дийское (вост.-ливийское) письмо Сев. Аф-
рики, в ки.: Тайны древиих письмен. Пробле-
ЛИВИЙСКОЕ 265
СПЕЦИФИЧЕСКОЕ СХОДСТВО ЗНАКОВ ЛИВИЙСКОГО И ЮЖНОСЕМИТСКОГО ПИСЬМА
Чтение знака	Письмо туарегов		Восточно- нумид. письмо	Южносемитсиое письмо				Чтение знака
	современное (тифинаг)	„старо- туарегское*1		южно-аравийское	лихйансков	самудское	дреене-эфиопское	
W	• •	II	II =	фф оо*	е ф	е	ф ОО	W
S/S	$ (тадгхак) s(<*z,*s)		Х8>	Х28		8 00		2.
S		Дом			АЖ ?		Яхя?	S/Z
?[??]	—( (айр С/с)		Т Ь"		т	ти		Z
V?	а е<		гп а t? d?	ШПГ	ш	ГП /Т\	ГП	t
ь	Фшев	о □	O(Q?)	п	эп	пэпз	П	b
				ф	9ФФ	Ф в	Ф	w
Звездочкой (‘после знака) помечены наиболее сходные с ливийскими знаки семитского письма, представляющие собой редкие, про-
изводные или зарегистрированные на позднем этапе развития письменной системы варианты.
мы дешифровки, М., 1976; Фридрих
И., История письма, пер. с нем., М., 1979;
Завадовский Ю. Н.» Зап.-ливийский
язык, в кн.: Africana. Афр. этнография, сб.
ХИ, Л.. 1980; Chabot J. В., Recueil des
inscriptions libyques. P., 1940; В a s s e t A.,
Ecritures Hbygue et touaregue, в его кн.:
Articles de dialectologic berbere, P., 1959;
Brogan O>t Inscriptions in the Libyan al-
phabet from Tnpolitania and some notes on
the tribes of the region, в кн.: Hamito-Semitica.
Proceedings of a colloquium, London. 1970*
The Hague, 1975; Daniels Ch., An an-
cient people of the Libyan Sahara, там жед
Prasse K.- G.. Manuel de grammaire toua-
regue, 1—3, Kbh., 1972. А. Ю. Милитарев..
Образец ливийского письма из Триполитании.
ЛЙВСКИЙ ЯЗЫК — один из прибал-
тийско-финских языков (южная группа).
Распространен на сев.-зап. побережье
Курляндии (Талсинский и Вентспилсский
р-ны Латв. ССР). Число говорящих ок.
100 чел. (1979, оценка). Известны 2 диа-
лекта: живой курляндский диалект, к-рый
распадается на вост., ср. и зап. говоры,
в исчезнувший салацкий диалект, суще-
266 ЛИВСКИЙ
ствовавший в 19 в. на вост, побережье
Рижского зал.
Для Л. я. характерны: количеств, че-
редование удвоенных смычных, сочета-
ний согласных и дифтонгов, к-рое не за-
висит от первонач. открытости / закрыто-
сти слога, как в др. прибалт.-фин. язы-
ках, а связано с явлениями сокращения
слогов, напр. tappaB ’убивает’ — tap-
pa < -tappatak ’убить’; прерывистый тон,
похожий на stoa в дат. яз.; отсутствие
звука h. Под влиянием латыш, яз. й, о
были замещены гласными i, е; под влия-
нием i последующего слога а > а,
о > б > е, и > й > i; в непервых слогах
е, о > и, напр. sudiiD ’волки’, vagiiD
’борозды’ (фин. sudet, vaot).
В Л. я. есть датив с окончанием -п.
Падеж с окончанием -ks выполняет функ-
ции и транслатива, и комитатива. У гла-
голов окончание 1-го л. ед. ч. совпадает
с окончанием 3-го л.
Первые дошедшие до нас книги на Л. я.
относятся к сер. 19 в. В 1920—39 сущест-
вовала письменность на основе лат. ал-
фавита: издавались школьные учебники,
календари, журнал. Язык бытового об-
щения.
* Аристэ П. А..К вопросу о развитии
ливского языка, в кн.: Труды Ин-та яз-зна-
ния АН СССР, в. 4, М., 1954; Вяари
Э. Э., Ливский язык, в кн.: Языки народов
СССР, т. 3, М., .1966; Sjogren And-
reas Job., Livische Grammatik nebst
Sprachproben, bearb. von F. Wiedemann,
v. 1—2, St.-Petersburg, 1861; Posti L.,
Grundziige der liviscben Lautgeschichte,
Hels., 1942.
Sjogren Andreas Job., Livisch-
deutsches und deutsch-livisches Worterbuch,
bearb. von F. Wiedemann, St.-Petersburg,
1861; К e 11 u n e n L., Liviscbes Worterbuch
mit grammatischer Einleitung, Hels., 1938.
А. Лаанест.
ЛИГАТУРА (позднелат. ligatura —
связь) — 1) знак любой системы пись-
менности или фонетич. транскрипции,
образованный путем соединения элемен-
тов двух графем или транскрипционных
знаков, напр. дат., исл., норв. ае, нем. В.
Л. такого типа нередко применялись
также в скорописи или для украшения,
орнаментализации текстов (см. Вязь). 2)
Соединенное написание двух (см. Ди-
граф) н большего числа букв, передаю-
щих один звук, напр. польск. sz, cz, нем.
sch. 3) Один письменный знак, передаю-
щий сочетание букв, слог или слово,
напр. англ. & (and) ‘и’.
ЛИДИЙСКИЙ ЯЗЙ1К — один из вы-
мерших хетто-лувийских языков (хет-
то-лидийская подгруппа). Был распро-
странен на 3. Малоазийского п-ова в 1-м
тыс. до н. э. Тексты на Л. я., выполнен-
ные одним из малоазийских алфавитов,
датируются в большинстве своем 4 в. до
н. э.; редкие надписи и монетные легенды
восходят к 7—5 вв. до н. э. Большую
группу надписей составляют эпитафии,
смысл к-рых довольно ясен. Из-за пло-
хого знания лексики Л. я. менее понят-
ны сакральные тексты и особенно стихо-
творные надписи.
Особенности фонетич. строя Л. я.:
расширение исходной системы гласных
за счет включения в нее носовых а, е
и гласного о, появление глухого спи-
ранта f (из индоевроп. *р), развитие си-
стемы палатальных согласных в ряду
дентальных и сонантов n, 1.
В именной морфологии Л. я. развил
свой тип падежной флексии, включив
в парадигму дательного и нек-рых др.
падежей форманты местоименного про-
исхождения. В глагольном словоизмене-
нии обнаруживается различие двух ти-
пов спряжений. Претерит на -I в Л. я.,
как и родств. слав, формы, восходит
к причастным образованиям. Широко
распространены приставочные глаголы.
Синтаксис Л. я. характеризуется актив-
ным употреблением начальных комплек-
сов энклитик; глагол ставится обычно
в конце фразы; нередки именные (безгла-
гольные) предложения. Мн. особенности
грамматики и лексики остаются неясны-
ми из-за трудностей интерпретации письм.
памятников.
* X о й б е к А., Лидийский язык, пер. о
нем., в ки.: Древние языки Малой Азин, М.,
1980; Королев А. А., Хетто-лувийскне
языки, в кн.: Языки Азии и Африки. I. Ин-
доевроп. языки, М.. 1976.
G u s m a n i R., Lydisches Worterbuch,
Hdlb., 1964.	Л. С. Баюн.
ЛИКИЙСКИЙ ЯЗЫК —один из вы-
мерших хетто-лувийских языков (лу-
вийско-ликнйская подгруппа). Был рас-
пространен в 1-м тыс. до н. э. на Ю.-З.
М. Азии в обл. Ликия. Л. я. объединяет
2 диалекта — ликийский А (сев.,
вост, и центр. Ликия), на к-ром до нас
дошли надгробные и посвятит, надписи,
декреты, монетные легенды (самые ран-
ние — 5 в. до н. э.), и ликийский Б
(мидийский; юго-зап. Ликия), пред-
ставленный текстом ист. содержания
с фрагментами ритуалов (1-я пол. 4 в.)
и одной эпитафией. Тексты выполнены
одним из малоазийских алфавитов. Диа-
лекты различались в жанровом отноше-
нии (различия проявлялись в лексике и
синтаксисе; мидийский в кон. 1-го тыс.
до н. э. был ограничен, видимо, поэтико-
сакральной сферой). Кроме того, ликий-
ский А отражал более позднюю, по срав-
нению с мидийским, стадию развития
одного из лувийских диалектов.
Для звукового строя Л. я. характерно
развитие категории носовых гласных,
приобретающих в обоих диалектах фоно-
логич. статус. В Л. я. сохраняются два
хетто-лувийских ларингальных, различие
между к-рыми утрачено другими хетто-
лувийскими языками, а также старое е
(в лувийском перешедшее в а). В ряде
случаев ликийское е — результат само-
стоят. развития. Именная и глагольная
морфология продолжают лувнйский тип
(структура парадигм, сохранение обще-
лувийской флексии). В ликийском А
отмечается значит, роль предлогов и уве-
личение числа аналитич. именных форм.
Мидийская глагольная парадигматика
строится на противопоставлении у опре-
дел. класса глаголов (соотносимых со
старыми глаголами второй серии) редуп-
лициров. основ презенса нередуплициров.
основам претерита, что находит аналогию
в оппозиции длительных — аористиче-
ских глаголов в греческом, индоиран-
ском. Предложение отличается менее
фиксиров. структурой, чем в ранних
хетто-лувийских языках. Глагол часто
ставится в начале предложения. Струк-
тура мидийского предложения иепроек-
тивна (т. е. имеет пересекающиеся
группы), что связано с поэтич. характе-
ром мидийских текстов.
•	Нойман Г., Ликийский язык, в кн.:
Древние языки Малой Азии, М., 1980; К о-
ролев А. А., Хетто-лувийские языки,
в кн.: Языки Азии и Африки. 1. Индо-европ.
языки, М., 1976; Kalinka Е., Tituli
Asiae Minoris, 1—2, W., 1901—30; Peder-
sen H., Lykisch und Hittitisch, Kbh., 1945.
Л. С. Баюн.
ЛИНГАЛА (бангала, мангала, нгала) —
один из банту языков (по классифика-
ции Дж. X. Гринберга). По классифика-
ции М. Гасри, Л. входит в зону С. Рас-
пространен на терр. Заира, в Конго,
а также отчасти в ЦАР; широко исполь-
зуется как лингва франка на обоих бе-
регах р. Конго, от г. Киншаса до г. Ба-
соко. Число говорящих ок. 8 млн. чел.
Л., возникший на основе одного из язы-
ков банту (болоки, согласно Гасри, и
бобанги, согласно Г. Хюльстарту), имеет
неск. малоизуч. диалектов, расхождения
между к-рыми значительны. Строй Л.
типично бантуский. Существование двух
тонов подтверждается наличием огранич.
кол-ва миним. пар. К фонологич. особен-
ностям языка относится наличие задне-
язычных лабиализованных k₽/kw, gb/gw.
Имеет место тенденция к нарушению ха-
рактерной для банту в целом системы пре-
фиксального согласования по классам.
Письменность возникла в нач. 20 в.
на основе латиницы. Издается периоди-
ка. В Заире на Л. ведется обучение в на-
чальной школе и адм. деятельность, пос-
ледняя осуществляется на Л. и в Конго.
В Браззавиле н в Лубумбаши созданы
центры по изучению Л.
•	Топорова И. Н.. Язык лингала, М.,
1973; Everbroeck R. van,. Grammaire
et exercices lingala, Leopoldville, 1958: Guth-
rie M., Grammaire et dictionnaire de linga-
la, Farenborough, 1966.
Топорова И. H., Лиигала-рус. сло-
варь, М., 1983; Everbroeck R. van,
Lingala woordenboek, Brussel, 1956; Diction-
naire lingala-francais, francais-lingala, Kins-
hasa, 1984.	И. H. Топорова.
ЛИНГВА ФРАНКА (от итал. lingua
franca — франкский язык) — функцио-
нальный тип языка, используемый в ка-
честве средства общения между носите-
лями разных языков в ограниченных сфе-
рах социальных контактов.
Первоначально термин «Л. ф.» означал
конкретный смешанный язык, сложив-
шийся в ср. века в р-не Средиземноморья
(Левант) на основе фраиц., прованс.
и итал. лексики и служивший средством
гл. обр. торгового общения араб, и тур.
купцов с европейцами (к-рых в Леванте
называли франками, откуда и назв.
языка). В эпоху крестовых походов роль
этого языка возросла, он вобрал слова
др. языков (исп., греч., араб., тур.)
и был известен также под назв. сабир
(от лат. sapere — понимать) вплоть до
19 в. В социолингвистич. понимании
Л. ф.— любое устное вспомогат. средство
межэтнич. общения; им может быть язык
одного из народов данного региона (напр.,
«торговые» языки в Зап. Африке — хау-
са, бамана), нейтральный язык, не род-
ной ни для одной из использующих его
этиич. групп (суахили в Вост. Африке),
пиджин на базе местного или европ. язы-
ка (см. Пиджины). Расширение коммуни-
кативной сферы Л. ф. может привести
к превращению его в койне. Иногда тер-
мин «Л. ф.» неправомерно распростра-
няют на общенац. языки или интернац.
международные языки, к-рые являются
особыми социолингвистич. категориями.
* Smith N. V., Relations between lan-
guages: Lingua franca, в кн.: Encyclopaedia
of linguistics, information and control, Oxf.,
1969; Adler M., Pidgins, creoles and lin-
gua francas, Hamb., 1977. В. А. Виноградов.
ЛИНГВЙСТИКА (от лат. lingua —
язык) — см. Языкознание.
ЛИНГВЙСТИКА ТЕКСТА — направле-
ние лингвистических исследований, объ-
ектом к-рых являются правила построе-
ния связного текста и его смысловые
категории, выражаемые по этим прави-
лам. Входит в состав филологич. направ-
лений, изучающих текст.
На первом этапе своего развития,
в 60-х гг. 20 в., Л. т. в основном изучала
способы сохранения связности и понят-
ности текста, методы передачи корефе-
ренции лица и предмета (анафорич.
структуры, прономинализацию, лексич.
повторы, видо-временные цепочки и
т. д.), распределение темы и ремы вы-
сказывания в соответствии с требования-
ми актуального членения предложения.
Успешному развитию этих исследований
способствовали и более ранние работы
по анафорико-катафорич. структурам,
порядку слов, правилам выбора актуа-
лизации при переходе от языка к речи
(А. М. Пешковский, Л. В. Щерба,
В. В. Виноградов, А. Вейль, В. Мате-
зиус, Ш. Балли, 3. Харрис и др.).
Однако поиски средств только фор-
мальной связности текста привели к
нек-рому повторению тематики, отсут-
ствию теоретич. обобщений и невозможно-
сти выявления содержательных, а не
формальных категорий; в области кон-
кретных достижении не все отвечало тем
положениям, к-рые были высказаны
в проспектах, программах по Л. т. С нач.
70-х гг. термин «Л. т.» стал применяться
к несобственно лингвистич. исследова-
ниям, включенным в издания типа «Грам-
матика текста», «Структура текста»,
«Текст» и т. п. Наметившуюся т. о. рас-
плывчатость онтологич. статуса Л. т.
можно объяснить первоначально чисто
формальными устремлениями и отсутст-
вием поиска специфических для этой
дисциплины содержат, категорий, а так-
же убежденностью в универсальности
«грамматики текста» для текстов любого
воплощения: от изолиров. высказывания
до протяженного письменного замкну-
того текста. Нек-рые наметившиеся пози-
тивные результаты обозначаются как
расслоение Л. т., выделение в ее рамках
двух направлений, объединяемых общи-
ми законами связности текста и общей
установкой на цельность текста.
Первое из направлений Л. т. выявляет
содержат, компоненты, связанные с обес-
печением правильной коммуникации и
тем самым — правильного построения
текста вообще. Эта, более общая, ветвь
Л. т. определяет смысловые различия
в употреблении коммуникативно ориенти-
рованных компонентов высказывания —
артиклей, притяжат. и указат. местоиме-
ний, модально-коммуникативных частиц,
оценочных прилагательных, видов глаго-
ла, акцентных подчеркиваний и т. п.
Выявляемые при этом смысловые разли-
чия относятся как к правилам логич.
развертывания содержания текста, так
и к правилам прагматич. характера, опре-
деляющим нек-рый общий фонд знаний,
общую для автора и воспринимающего
«картину мира», без единства к-рой текст
будет непонятен. Это относится к т. наз.
пресуппозициям. Под текстом в данном
случае понимается широкое контекстно-
конситуативное коммуникативное окру-
жение — существующее, подразумевае-
мое или создаваемое автором при жела-
нии воздействовать на воспринимающего.
Напр., в высказываниях «Молва о Дон
Гуане и в мирный монастырь проникла
даже», «Мне и рубля не накопили строч-
ки» предполагается нек-рый общий фонд
знаний у участников коммуникации.
Т. о. эти высказывания соотносятся с об-
ластью генерализов. пресуппозиций. Вы-
сказывания типа «Он же ие хотел этого»,
«Я ведь в молодости красавица была»
благодаря частицам «же» и «ведь» пере-
дают как бы общеизвестные сведения о
фактах или даже навязывают преподно-
симые факты как общеизвестные. По-
средством акцентного выделенвя можно
передать факт как результат чего-то
длительно ожидаемого, возможного («Де-
душка э а б о л е л») или, напротив, как
факт неожиданный («Д е д у ш к а за-
болел!»). Употребление сов. вида в импе-
ративе с отрицанием «не» определяет
ситуацию как не контролируемую актан-
том: «Только не попадитесь ему на глаза»,
«Не упадите в колодец»; напротив, не-
сов. вид указывает на призыв к активно-
му действию у воспринимающего: «Толь-
ко не попадайтесь ему на глаза», «Не
падайте в колодец».
Это направление Л. т. смыкается с
прагматикой, психолингвистикой, ри-
торикой, стилистикой, теорией пресуп-
позиций.
ЛИНГВИСТИКА 267
Др. направление Л. т. занимается вы-
явлением глубинных смыслов, содержа-
щихся в одном к.-л. замкнутом тексте.
В этом случае определение принципа
употребления языковых единиц (включая
и неупотребление к.-л. категорий или
отд. способов их выражения) помогает
определить скрытые иногда от литера-
туроведч. и стилистич. анализа смысло-
вые противопоставления и темы текста:
гак, напр., противопоставление русских
половцам в «Слове о полку Игореве.» как
индивидуальностей — иеиндивидуализи-
рованному, сливающемуся со стихией
врагу выражается в тексте памятника
через отсутствие применительно к полов-
цам обращений, притяжат. местоимений,
родовых понятий и титулов, рестриктив-
ных придаточных, иеопредел,- существи-
тельных в ед. ч. и т. п.
Это иаправлеиие сближается с герме-
невтикой как толкованием неявного смыс-
ла текста; особенно плодотворным оно
оказывается в приложении к текстам
древним, нар.-архаической структуры,
а также к поэтич. текстам. В обоих слу-
чаях Л. т. в собств. смысле слова изучает,
содержат, направленность выбора одной
к.-л. формы из двух равиовозможных
в тексте (напр., допустимо употребить
оба вида глагола, оба артикля, разный
порядок слов и т. д.); этим Л. т. отлича-
ется от грамматики, предписывающей
одну возможную форму, от стилистики,
определяющей наиболее подходящую еди-
ницу для данного стиля, от риторики,
ищущей оптим. форму убеждения.
Эксплицитное выявление и разработка
этих двух направлений как разных' мо-
жет разрешить спор о примате письмен-
ного или устного текста в Л. т. ио том,
можно ли считать текстом одно изолиров.
высказывание.
Дискуссионным является вопрос о гра-
ницах Л. т., а именно: включает ли она
в себя прагматику, функциональную се-
мантику и синтаксис, активно развива-
ющуюся в настоящее время риторику
или пересекается с ними, как пересека-
ется с поэтикой, психолингвистикой ’и
теорией коммуникации, входя, в свою
очередь, как составная часть в теорию
текста.
Л. т. наиболее активно занимаются
в странах Европы, в особенности — на ба-
зе нем. яз. в ГДР, Австрии, ФРГ, где
преподавание Л. т. введено в программу
средних и высших учебных заведений
и издается периодика по Л. т, В ЧССР
Л. т. получила развитие в связи с теорией
актуального членения. В США в основном
развивается та часть Л. т., к-рая свя-
зана с прагматич. аспектом в яз-знании.
В СССР ведутся исследования по Л. т.
во всех указанных направлениях.
* Лингвистика- текста. Материалы иауч.
конференции, ч. 1—2, М., 1974; Г и.н дин
С. И., Сов. лингвистика текста. Нек-рые проб-
лемы и результаты, Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ,
1977, hfe 4; НЗЛ, в. 8. Лингвистика текста,
М., 1978: Синтаксис текста, М.. 1979: Струк-
тура текста, М.. 1980; Москальская
О. И.. Грамматика текста, М., 1981; Текст
в тексте. «Уч. зап. Тартуского ун-та», 1981,
в. 567; Текст, структура и семантика, Пяти-
горск. 1981; Реализация грамматич. катего-
рий-в тексте, М., 1982; Рус. язык. Текст как
целое и компоненты текста, М., 1982; Кри-
воносов А. Т7, «Лингвистика текста* н
исследование взаимоотношений языка и мыш-
ления, ВЯ. 1986. Лй 6; Beitrage zur Textlin-
guistik, Miinch., [1971]; Dressier W. U.,
Schmidt S. J., Textlingnistik. Kommen-
tierte Bibliographic, Munch., 1973; Dijk
T, A. van. Text and context. Explorations
in the semantics and pragmatics of discourse,
268 ЛИНГВИСТИЧЕСК
L.-t-N. Y., 1977; The Said and the Unsaid,
N. Y.—S. F. — L., 1978; Textlingnistik, Darm-
stadt, 1978; Tekst, jezyk. poetyka, Wroclaw.
1978; Texthermeneutik. Aktualitat, Geschichte,
Kritik, Padeborn — Munch. — W. — Z.,
1979;, Harweg R., Pronomina und Text-
konstitution, Miinch., 1979; La narrativiU,
P., 1980; Morgenthaler E.. Kommuni-
kations-orientierte Textgrammatik, Dussel-
dorf, 1980; Les mots du discours, P., 1980; C o-
seriu. E., Textlingnistik. Eine Einfiihrung,
2 Aufl., Tubingen, 1981; Kalverkamper
H., Orientierung zur Textlingnistik. Tubingen,
1981; Beaugrande R. - A. de, Dres-
sier W., Introduction to text linguistics,
L. — N. Y..’ 1981; см. также лит. при ст.
Текст.	Т. М. Николаева.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ —
раздел языкознания, изучающий терри-
ториальное распространение языковых
явлений. Л. г. выделилась в кон. 19 в.
из .диалектологии. Накопление данных
о наличии диал. различий в разных
языках выдвинуло проблему совпадения
или несовпадения границ распростране-
ния этих различий на определ. языковой
территории. Л. г. тесно связана с ареаль-
ной лингвистикой. Перенос на география,
карту данных об особенностях тех или
иных диал. образований показал, что их
распространение на терр., занимаемой
языком, образует сложное переплетение
изоглосс (линий иа география, карте, огра-
ничивающих терр. распространения отд.
языкового факта), причем обычно изо-
глоссы разных явлений, характерных для
данного диалекта, не совпадают. Однако,
не совпадая полностью, отд. изоглоссы
проводят близко друг от друга, образуя
т. наз. пучки изоглосс, между к-рыми вы-
деляются терр., характеризующиеся язы-
ковым единством по явлениям данного
пучка и образующие территориальные
диалекты. Совокупность изоглосс на
терр. распространения данного языка,
или «языковой ландшафт», является
объектом изучения Л. г.
Появление и развитие Л. г. связано с
картографированием диал. различий язы-
ков и созданием атласов диалектологи-
ческих. Такие атласы могут быть разны-
ми: атласы огд. территорий, одного язы-
ка, группы родств. языков, атласы, охва-
тывающие терр., на к-рых размещены
разносистемные языки, и т. д. Атласы
различаются по картографируемому ма-
териалу, по степени отражения на картах
диал. особенностей на разных уровнях
языковой системы, по отношению к отра-
жению ист, Процессов в развитии диалек-
тов данного языка и т. д.
Л. г., дает возможность на основе сопо-
ставит. изучения изоглосс получить важ-
ные сведения для ретроспективного изу-
чения истории языков и диалектов,
установить их ист. связи, относит, хро-
нологию в развитии тех или иных явле-
ний. Интерпретируя характер изоглосс,
их направление, соотношения между
собой, исследователи получают возмож-
ность fc помощью внутр, реконструкции
языковых явлений и нх сопоставления
с данными истории носителей диалектов
восстановить пути развития живого нар.
языка в его днал. многообразии. Изуче-
ние методами Л. г. групп родств. языков
н языкового ландшафта территорий рас-
пространения раэносистемных языков
помогает исследованию истории разви-
тия н. взаимодействия .целых народов,
их языков и культур.
Л. г. зародилась в 70—80-х гг. 19 в.,
когда обнаружились факты несовпаде-
ния границ отд, языковых явлений. В свя-
зи с этим возникло представление об от-
сутствии диал. границ, о смешанном ха-
рактере диалектов, а отсюда и о том, что
диалектов вообще не существует (П. Мей-
ер, Г. Парис). Эта идея вызвала возра-
жения (Г. И. Асколи), спор мог быть ре-
шен только при условии систематизиров.
картографирования языковых явлений.
В 1876 в Германии Г. Венкер начал со-
бирать материал для составления лииг-
вистич. атласа нем. яз., работа была
продолжена Ф. Вреде, в 1926 часть карт
была издана. Во Франции в 1902—10
Ж. Жильероном и Э. Эдмоном был соз-
дан «Лингвистический атлас Франции»,
оказавший большое влияние на развитие
ром. н европ. Л. г., вслед за ним линг-
вистич, атласы появились в Италии,
Румынии, Испании, Швейцарии; стали
создаваться атласы отд. провинций
и областей (напр., атлас городов Сев.
Италии). Во 2-й пол. 20 в. лингвистич.
атласы нац. языков или отд. регионов их
распространения появились во мн. стра-
нах.
Развитие Л. г. в СССР опирается на
традиции рус. диалектологии. В 1903
была создана по инициативе А. А. Шах-
матова Московская диалектологическая
комиссия, издавшая в 1915 «Опыт диа-
лектологической карты русского языка
в Европе». Это был первый опыт лингви-
стич. картографирования диалектов вост,-
слав. языков, в к-ром были предложены
классификация и группировка этих диа-
лектов и представлены границы диал.
членения рус. яз.
Дальнейшее развитие сов. Л. г. связа-
но с работами Р. И. Аванесова и его уче-
ников в Москве, а также с работами ле-
нингр. лингвогеографов (В. М. Жирмун-
ский, Б. А. Ларин, Ф. П. Филин и др.).
Общие положения сов. Л. г. изложены
в ки. «Вопросы теории лингвистической
географии» (1962). В основе сов. теории
Л. г. лежит разработанное Аванесовым
понятие диалектного разли-
чия как такого элемента структуры
языка, к-рый в разных частных диал. си-
стемах выступает в разных своих соот-
носит. вариантах; каждый такой вариант
есть элемент отд. диал. системы, а сово-
купность этих вариантов образует меж-
системное диал. различие. Поэтому пос-
леднее всегда двучленно или многочлен-
но, а члены межсистемного диал. разли-
чия находятся в закономерных отноше-
ниях друг к другу: они взаимно исключа-
ются в одной диал. системе и замещают
друг друга в разных системах. Такое по-
нимание диал. различия и его структуры
опирается на общее понимание языка ие
как простой суммы диалектов, а как
сложной системы, включающей как об-
щие для всего языка элементы, так и ча-
стные, различит, элементы, характери-
зующие отд. диалекты. Поэтому карто-
графированию подвергаются не изолиров.
факты языка, а языковые явления как
элементы системы языка. Практич. воп-
лощение идей сов. Л. г. нашло выражение
в развернувшейся с сер. 40-х гг. 20 в.
работе над созданием диалектологии, ат-
ласа рус. яз. На основе «Вопросника для
составления Диалектологического атласа
русского языка» (1940) был создан проб-
ный атлас небольшой терр.— «Лингви-
стический атлас района озера Селигер»
(М. Д. Мальцев, Филин; изд. в 1949).
Великая Отечеств, война прервала диа-
лектологии. работу в СССР, однако уже
в кон. 1944 в Ии-те рус. языка АН СССР
начался новый этап работы над атласом.
В 1945 была издана «Программа собира-
ния словарных материалов для составле-
ния диалектологического атласа русского
языка», по к-рой начали работать мн.
диалектологии, экспедиции уи-тов, пед.
ин-тов, науч, учреждений. В 1957 вышел
«Атлас русских народных говоров цент-
ральиых областей к востоку от Москвы»
(др. тома атласа не опубликованы и хра-
нятся в архиве Ин-та рус. языка).. К нач.
80-х гт. был создан сводный «Диалекто-
логический атлас русского языка» (т. 1—
3; т. 1 издан в 1986). В СССР созданы
также атласы белорус., укр., молд. язы-
ков, ведутся работы над атласами др.
языков народов СССР.
С 1958 началась работа над «Обще-
славянским лингвистическим атласом»
(ОЛА), в к-рой принимают участие линг-
висты всех слав, стран и нек-рых др. ев-
роп. гос-в, на терр. к-рых издавна живут
славяне. Общее руководство принадле-
жит Междунар. комиссии ОЛА при Меж-
дунар. к-те славистов (см. Славистика).
В 1978 вышел вступит, выпуск ОЛА,
содержащий разл. справочные материа-
лы, в 1988 — один фонетич. и один лек-
сико-словообразоват. выпуск; работа над
ОЛА продолжается.
В 1975 СССР вступил в междунар.
орг-цию «Лингвистический атлас Евро-
пы» (центр в Италии). Над этим ат-
ласом, охватывающим все европ. язы-
ки (в СССР на терр. до Урала на В. н
до Сев. Кавказа иа К).), родственные и не-
родственные, типологически разносистем-
иые, работают лингвисты всех стран Ев-
ропы. Для сбора материалов созданы два
вопросника: одни — ономасиологический,
второй охватывает все уровни языковой
системы. Изданы два выпуска «Линг-
вистического атласа Европы» (1983—86).
• Программа собирания словарных мате-
риалов для составления диалектологич. ат-
ласа рус. языка, М., 1945; Аванесов
Р. И.. Очерки рус. диалектологии, М., 1949;
Жирмунский В. М.. О нек-рых проб-
лемах лингвистич. географии, ВЯ, 1954, Лй4;
его же. Нем, диалектология, М.—Л., 1956;
Вопросы теории лингвистич. географии, М..
1962; Бородина М. А., Проблемы линг-
вистич. географии, М.—Л., 1966: Эдель-
ман Д. И.. Осн. вопросы лингвистич. гео-
графии, М., 1968; Захарова К. Ф., О р-
л о в а В. Г., Диалектное членение рус. язы-
ка, М., 1970; Образование севернорус. наречия
и средиерус. говоров, М., 1970; Общее яз-зна-
ние. Методы лингвистич. исследований. М.,
1973; Ареальные исследования в яз-знании и
этнографии. (Язык и этнос), Л., 1983; G i 1-
Heron J.. Edmont E.. Atlas linguistique
de la France, [t. 1—7], P., 1902—10; Deutscher
Sprachatlas, Lfg. 1 — 23, Marburg, 1926—56.
В. В. Иванов.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПОЭТИКА —
см. Язык художественной литературы.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ СТАТИСТИКА
(лингвостатистика)— 1) в широком смыс-
ле: область применения статистических
методов в языкознании (см. Количест-
венные методы в языкознании); 2) в уз-
ком смысле: изучение иек-рых матем.
проблем, связанных с лингвистич. мате-
риалом, гл. обр. с типами статистич. рас-
пределений языковых единиц в тексте.
Наиболее распространен метод анализа,
основанный на т. наз. законе Ципфа,
сводящемся к уравнению вида: F X ; =
=const,где F — частота слова в частотном
словаре, a i — ранг этого слова, т. е.
номер в списке слов, упорядоченном по
уменьшающейся частоте. С поправочны-
ми коэффициентами Б. Мандельброта
закон подтверждается на многих и разно-
образных текстах. Т. о., закон Ципфа
выступает как модель описания распре-
деления слов по частоте, однако вводимые
на каждый случай поправочные коэффи-
циенты в значит, мере лишают его 1п>ед-
сказат. силы. Существуют и др. подобные
модели (работы Г. Хердана, Дж. Б. Кэр-
ролла). Проблема связи частоты слова и
его ранга смыкается с проблемой оценки
лексич. богатства текста или совокупно-
сти текстов. Обычно Л. с. рассматрива-
ется как лингвистич. дисциплина, одна-
ко, будучи связанной с яэ-знанием по
материалу, оиа еще не наполнилась соб-
ственно лингвистич. содержанием. В ча-
стности, лингвистич. интерпретация за-
кона Ципфа остается предметом дис-
куссий.
• Фрумкина Р. М.. Роль статистич.
методов в совр. лингвистич. исследованиях,
в кн.: Матем. лингвистика, М., 1973; О р-
лов Ю. К., Модель частотной структуры
лексики, в кн.: Исследования в области вы-
числит. лингвистики и лингвостатистики,
[M.J, 1976; Т у л д а в а Ю., К вопросу об
аналитич. выражении связи между объемом
словаря и объемом текста, «Уч. зап. Тартус-
кого гос. ун-та», 1980, в. 549, Лннгвостатис-
тика и квантитативные закономерности тек-
ста; Zipf G. К., The psycho-biology of
language, Boston, 1935; Herd an G., The
advanced theory of language as choice and
chance, B.—(a. o.l, 1966. А. Я. Шайкевич.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
(философия «обыденного языка») — фи-
лософское направление, поставившее сво-
ей основной задачей анализ естественного
языка строгими методами. Анализ пред-
принимался с целью определения фило-
софски значимых концептов (таких, как
«добро», «зло», «долг», «знание», «зна-
чение» и др.), опираясь на контексты
употребления соотв. слов в обыденной
речи. Другая цель анализа — выявление
особой «логики» (правил, регламентов н
конвенций) функционирования языка
в условиях повседневной коммуникации.
Первый круг задач выполнялся концеп-
туальным анализом, второй — логиче-
ским анализом речевых актов.
Л. ф. представляет собой разновидность
аналитич. философии (см. Логическое
направление) — одной из школ неопози-
тивизма. В отличие от первоначальной
версии аналитич. философии, занятой
преим. логич. анализом языка науки,
Л. ф. сосредоточила свое внимание на
анализе повседневной речи (обыденного,
или обычного, языка), а также языка
этич. сочинений.
Л. ф. сложилась в англ, ун-тах Кемб-
риджа и Оксфорда (поэтому ее иногда
называют оксфордской школой) и берет
начало в идеях Дж. Э. Мура, относя-
щихся к рубежу 19 и 20 вв. (его концеп-
цию принято называть «философией
здравого смысла»). Как целостное на-
правление Л. ф. оформилась к сер. 20 в.
Ее основателем (наряду с Муром)
является Л. Витгенштейн. Крупнейшие
представители: Ф. Вайсман, Дж. Ос-
тин, Э. Анкомб, П. Гич, Г. Райл,
А. Дж. Айер, П. Ф. Стросон, Дж. Урм-
сон, П. Ноуэлл-Смит, Р. Хэар, Д. Уиэ-
дом, М. Лазеровиц. К Л. ф. примы-
кают амер, философы Н. Малколм,
Л. Линский, П. Грайс, Дж. Р. Сёрл,
3. Вендлер, М. Блэк, фин. логик
Г. X. фон бритт и др.
Ниже рассматриваются лингвистич.
идеи Л. ф. Теоретич. основы Л. ф. из-
ложены в посмертно опубл. «Философ-
ских исследованиях» Витгенштейна
(1953). Концепция позднего Витгенштей-
на сложилась в ходе наблюдений над
функционированием языка в естеств.
условиях коммуникации. Витгенштейн
рассматривал речь как компонент целе-
направленной и регламентированной дея-
тельности человека,- характеризующейся
множественностью целей. Язык (речевые
высказывания н входящие в них языко-
вые формы) — это орудие, служащее
выполнению определ. задачи. Могут су-
ществовать языки, предназначенные для
достижения лишь нек-рых целей (напр.,
«язык приказов»). Соединение речи и
Действия Витгенштейн называл «языко-
вой игрой» (ср. приказ — выполнение
приказа). Каждая «языковая игра» как
законченная система коммуникации от-
вечает нек-рой «форме жизни». Таким
образом, Л. ф. выдвигает на первый план
не столько когнитивную (связанную
с мышлением), сколько инструменталь-
ную (связанную с действием и воздейст-
вием) функцию языка. Ее объект —
язык в действии.
В своем подходе ко всему тому, что
связано с ментальными процессами и опе-
рациями (знанию, значению, пониманию,
намерению, мнению и др.), Витгенштейн
перенес акцент с опыта и ощущений на
технику (условия существования), т. е.
правила и регламентированность.
В согласии с общей теорией находится
сформулированный Витгенштейном кон-
цепт значения, основанный на анализе
значения существительного «значение».
Такие.признаки функционирования вы-
сказывания, как подчиненность прави-
лам, конвенциональность, орудийность
и целенаправленность, дали основание
для понимания значения как употребле-
ния. Новая интерпретация значения про-
тивостояла теории обозначения и сопро-
вождалась критикой остеисивной (ука-
зат.) теории приобретения семантич.
знаний. Исходным в анализе счита-
лось значение высказывания, из него
выводилось значение слова. Значения
высказывания и слова рассматривались
в неразрывной связи с условиями их
употребления (контекстом, ситуацией,
участниками коммуникации, ее целями).
Значение описывалось в виде набора пра-
вил употребления («грамматики» или
«логики») той или др. единицы (ср.
«логика прилагательных», «грамматика»
прилагательного «хороший»). Т. о., зна-
чение не отделялось от категорий праг-
матики. Концепт значения претерпел
дальнейшую прагматизацию в теории
Грайса, связавшего значение с намере-
нием говорящего произвести нек-рое воз-
действие на адресата н выдвинувшего
понятие «значение говорящего». Послед-
нее повлекло за собой исследование кос-
венных смыслов высказывания и правил
их интерпретации. Концепция значения
как употребления расширила методику
семантич. исследований за счет операций
по соединению слов и высказываний
с типичными для них контекстами и праг-
матич. ситуациями, а также за счет вы-
явления прагматич. ограничений на соче-
таемость.
Идеи Л. ф. опирались на изучение двух
типов речи — повседневных разговоров
(диалогов) и практич. рассуждения. Это-
му разделению области исследования
соответствуют 2 осн. направления Л. ф.:
анализ обыденной речи н анализ языка
морали.
Изучая обыденную речь в действии
н как действие, Л. ф. включила в круг
своих интересов дииамич. аспект речи:
пропозициональные отношения (установ-
ки). их взаимодействие с пропозицией,
ситуативные условия и цели коммуни-
кации. Исследоват. интересы перемести-
лись в область прагматики. Результатами
этого направления поисков явились: тео-
рия речевых актов (Остин, Сёрл), выяв-
ление прагматич. пресуппозиций (Урм-
сон) и правил (конвенций, постулатов,
максим) общения (Грайс, Э. Лич), та-
ких, как «принцип сотрудничества»,
«принцип вежливости» и др., понятие
импликатур речи (Грайс) — нестрогих
импликаций, позволяющих, основыва-
ясь на знании коммуникативных конвен-
ций, определить контекстно обусловлен-
ЛИНГВИСТИЧЕСК 269
ный смысл высказывания. Эти идеи и
понятия были восприняты и развиты
совр. лингвистич. прагматикой, социо-
лингвистикой и риторикой.
Аналогичный комплекс идей сформиро-
вался в ходе анализа практич. рассужде-
ния. Если научно-теоретич. рассуждение
направлено на установление объективной
истины (истинностного значения предло-
жения), то задача практич. рассуждения
заключается в выборе цели и способов
ее достижения, и оно допускает варьиро-
вание. Его итог — принятие решения или
предписание, определяющие действия.
Логич. анализ практич. рассуждения
(языка морали) был предпринят предста-
вителями Л. ф., занимающимися пробле-
мами этики (Мур, Ноуэлл-Смит, Хэар).
Мур в противовес этич. натурализму
стремился показать, что ключевые для
этики оценочные предикаты («хороший»,
«плохой») не обозначают никакого ес-
теств. свойства объектов. Это стимули-
ровало поиск новых принципов определе-
ния оценочных н др. недескриптивных
значений. В соответствии с общей для
Л. ф. тенденцией оценка была определе-
на в терминах коммуникативной уста-
новки: положит, оценка выражает реко-
мендацию, стимулирующую действие
(Хэар). Анализ практич. рассуждения
выявил особый вид нарушений смысловой
правильности текста. Первым привлек
внимание к этому явлению Мур. Его
пример «Идет дождь, но я так не считаю»
известен под назв. парадокса Мура. Мур
видел в нем психологии, несообразность,
Витгенштейн — нарушение логики ут-
верждения. Приведенное предложение
не содержит прямого логич. противоре-
чия. Это отклонение от нормы, а не от
истины. Конвенция общения требует,
чтобы говорящий, утверждая что-либо,
имел для этого основания. В парадоксе
Мура зафиксирована непоследователь-
ность речевых действий. Анализ прак-
тич. рассуждения дал ряд результатов,
относящихся к прагматич. структуре
текста, текстовым функциям групп слов
(Ноуэлл-Смит), связям между значе-
нием слова и коммуникативными функ-
циями высказывания, пропозициональ-
ным отношением, деонтич. модальностями
и др. Эти результаты вошли в совр. се-
мантику н лингвистику текста.
Л. ф. стимулировала создание ряда
филос. логик, отражающих определ.
форму жизни и базирующихся иа ес-
теств. языке: эпистемич. логики, логики
оценок, логики предпочтения, логики
прескрнпций, логики действия, иллоку-
тивной логики и др.
• Козлова М. С., Философия и
язык, М., 1972; Мур Д ж., Принципы эти-
ки, М., 1984; Дегутис А., Язык, мышле-
ние и действительность. (Очерк теории зна-
чения в аналитич. философии), Вильнюс,
1984; Грязнов А. Ф., Эволюция филос.
взглядов Л. Витгенштейна, М., 1985; его
ж е. Материалы к курсу критики совр. бурж.
философии (философия языка Л. Витген-
штейна), М., 1987; НЗЛ, в. 16. Лингвистич.
прагматика, М., 1985; НЗЛ. в. 17. Теория ре-
чевых актов. М., 1986; НЗЛ, в. 18. Логич.
анализ естеств. языка, М., 1986; Вригт
Г. X,, Логико-филос. исследования. Избр.
труды, М.. 1986; Ишмуратов А. Т.,
Логич. анализ практич. . рассуждений,
К., 1987; Philosophy and ordinary language,
Urbana, 1963; Wright G.H. von, The
varieties of goodness, L., 1963; Wittgen-
stein L.. Philosophical investigations,
Oxf., 1967; Vendler Z., Linguistics in
philosophy, Ithaca (N. Y.), 1967; Hare
R. M., The language.of morals, Oxf., 1972;
Me Ginn C., Wittgenstein on meaning.
270 ЛИНГВИСТИЧЕСК
(An interpretation and evaluation), Oxf.,
1984.	H, Д. Арутюнова,
лингвистический Атлас —см.
Атлас лингвистический.
ЛИНЕЙНОЕ ПИСЬМО — письмо, гра-
фемы к-рого образуются совокупностью
линий. Противопоставляется рисуночно-
му письму (см. Пиктография). К Л. п.
относится, напр., алфавитное письмо.
О линейном письме А и Б см. в ст. Крит-
ское письмо.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК — основная,
наддиалектная форма существования
языка, характеризующаяся большей или
меньшей отработанностью, полифункцио-
нальностью, стилистич. дифференциа-
цией н тенденцией к регламентации. По
своему культурному и социальному ста-
тусу Л. я. противостоит территориальным
диалектам, разным типам обиходно-
разг. койне и просторечию — как выс-
шая форма существования языка.
Л. я.— ист. категория. Его функцио-
нальная нагрузка неодинакова в разных
ист. условиях, определяющую роль здесь
играет уровень обществ, развития и об-
щей культуры народа, а также условия
формирования Л. я. Классич. араб.
Л. я. оформился в 7—8 вв. как язык
поэзии, мусульм. религии, науки и обуче-
ния при высоком уровне развития араб,
культуры. У истоков лит. языков Зап.
Европы были преим. поэтич. и прозаич.
жанры худож. лит-ры, нар. эпос, лишь
отчасти религ. лит-ра. Эти Л. я. относи-
тельно поздно начинают обслуживать
науку и образование, вследствие того
что в этих сферах длит, время господст-
вовал лат. яз.
Статус Л. я., большая или меньшая
его функциональная нагрузка зависят
от закрепления отд. сфер общения за
той или иной формой существования язы-
ка, иначе говоря, от языковой ситуации,
характера и числа ее компонентов. Так,
в тех случаях, когда в сфере устного
общения господствуют территориальные
диалекты или полудиалекты, Л. я. ока-
зывается ограниченным сферой письмен-
ности, как это наблюдалось во мн. стра-
нах в разные ист. периоды.и в отд. слу-
чаях сохраняется в настоящее время
(ср., напр., ситуацию с лнт. нем. язы-
ком в Швейцарии). Иной характер имеет
ограничение функций Л. я. в тех случаях,
когда в определ. сферах общения ис-
пользуется другой Л. я., напр. латынь
в ср.-век. Европе или араб, и перс, язы-
ки в эпоху существования ср.-век. тюрк,
языков.
Различия в ист. путях развития народов
и стран создают своеобразие языковых
ситуаций, отражаясь в специфике раз-
вития и характере Л. я. Так, существо-
вание в совр. Норвегии двух Л. я.— бук-
мола и лансмола (нюнорск), выполняю-
щих одни и те же функции универсаль-
ного средства общения, объясняется тем,
что первый из них оформился в период
дат. господства на основе взаимодейст-
вия дат. яз. с норв. койне г. Осло, вто-
рой — в процессе борьбы за нац. незави-
симость — на базе местных диалектов.
В истории разных народов в определ. ист.
период могут сосуществовать и др. типы
Л. я.— др.-письмеиный, обладающий ог-
раниченной стилевой системой, часто
непонятный широким слоям народа (др.-
арм. грабар, существовавший до кон.
19 в., япон. бунго, ист. моделью к-рого
является Л. я. Японии 13—14 вв.),
и более поздиие варианты Л. я. В 17—
19 вв. в Японии господствовала своеоб-
разная диглоссия: старый письм. язык
являлся гос. языком, языком науки,
высоких жанров лит-ры; наряду с этим
развивался новый Л. я., постепенно вы-
теснявший старые формы, ранее всего
в худож. лит-ре, наиболее поздно в офиц.
обиходе.
Хотя специфика Л. я. раскрывается
в совокупности его признаков, в разных
Л. я., а также в разные периоды истории
одного Л. я. соотношение между назван-
ными признаками, формы их реализации
не являются тождественными и ста-
бильными: отд.различит, черты лишь по-
степенно вырабатываются в истории
языков, причем их становление и разви-
тие протекает неравномерно. Полифунк-
циоиальность, напр., не означает обязат.
охвата лит. языком всех сфер общения:
классич. Л. я. Японии, Китая, араб. Вос-
тока являлись языками письм. общения,
в устном общении господствовали диа-
лекты и гор. койне; в зап.-европ. странах
проникновение Л. я. в сферу обиходно-
разг. коммуникации также происходило
относительно поздно. Ограничение функ-
ций Л. я. происходит и в результате его
исключения нз сфер гос. управления,
науки, деловой переписки при исполь-
зовании в этих сферах чужого Л. я.:
ием. яв. И—12 вв. фактически был иск-
лючен из этих областей обществ, прак-
тики, поскольку в них господствовала
латынь, ср. также статус чеш. яз. в пре-
делах Австро-Венгрии или мн. развитых
Л. я. в дореволюц. России.
Уровень обработанное™ и наддиалект-
ности также может быть различным, но
во всех случаях Л. я. предполагают от-
бор языковых явлений на основе более
или менее осознанных критериев (функ-
циоиально-стилистич., структурных);
т. о., относит, регламентация существует
даже при отсутствии кодифициров. норм.
Наддиалектность в Л. я. обязательно
сочетается с обработанностью и функцио-
нально-стилистич. вариативностью, этим
Л. я. отличается от таких наддиалект-
ных образований, как гор. койне и др.
разновидности полу диалектов. Наддиа-
лектность Л. я., как правило, проявля-
ется в постепенном обособлении от диа-
лекта, т. е. в отказе от узкорегиональных
признаков одного диалекта и в объедине-
нии черт разных диалектов, и в функцио-
нально-стилистич. обособлении, к-рое
реализуется в наличии особых пластов
лексики н фразеологии, присущих толь-
ко Л. я., в оформлении специфичных
для книжно-письм. стилей сиитаксич.
моделей. Понятие наддиалектности ие
означает полного исключения региональ-
ного варьирования Л. я., к-рое может
длительно сохраняться, особенно в Л. я.
донац. периода. Выработка единых для
данного социума норм Л. я., особенно
его устио-разг. формы,— процесс дли-
тельный, чаще всего связанный с эпохой
формирования нац. отношений. Но и во
мн. странах с развитыми Л. я. соотноше-
ние обшей лит. нормы и регионального
варьирования достаточно сложно: ср.
языковую ситуацию в 19 в. в Италии,
Германии. Ряд совр. Л. я. имеет нац.
варианты, использующиеся в разных
гос-вах (ср. англ. яз. в Англии и США,
исп. яз. в Испании и странах Лат. Аме-
рики).
Наличие письм. фиксации не всеми
исследователями признается универсаль-
ным и обязат. признаком Л. я., хотя соз-
дание письменности у ранее бесписьмен-
ного народа в значит, степени меняет
характер Л. я., обогащая его потенции
и расширяя сферы его применения (ср.,
напр., Л. я. многих ранее бесписьменных
народов СССР). Вместе с тем имеется
и др. точка зрения на генезис Л. я.,
непосредственно связывающая данный
процесс со становлением письменности
(Ф. П. Филин и др.). Мн. языковеды
(А. В. Десницкая, М. М. Гухмаи н др.)
полагают, что язык устной поэзии у раз-
ных народов, формульные элементы
в языке обряда и устного права обладают
в своей совокупности той степенью над-
диалектиости и обработанное™, к-рая
позволяет относить их к Л. я. ранней
поры, к истокам истории лит. языков.
На материале ряда языков прослежива-
ется преемственность между устными
обработанными формами языка дописьм.
периода н языком более поздних жанров
письменности (развитие адыг, и осет.
Л. я. н др.).
Не является обязат. универсальным
признаком Л. я. и существование единых
кодифицированных норм. Их становле-
ние относится к поздним периодам исто-
рии лит. языков; чаще всего нормализа-
ционные процессы соотнесены с эпохой
формирования нац. языков, хотя возмож-
ны и исключения (ср. систему нормати-
вов, представленную в грамматике Па-
нинн; см. Индийская языковедческая
традиция), они характеризуют лишь
определ. разновидность Л. я.— нац.
Л. я. н подготавливаются в предыду-
щие периоды истории лит. языков отно-
сит. регламентацией стилистич. приемов
и нормативов в языке поэзии и прозы,
выбором лексич. и синтаксич. моделей.
Социальная база Л. я. определяется
тем, на какую языковую практику он
опирается и каким образцам следует
в своем становлении и развитии. Для
ср.-век. Л. я. типична узкая социальная
база, поскольку они обслуживали куль-
туру высших слоев феодального об-
щества, что обусловило стилистич. си-
стему Л. я. той эпохи, их обособление от
разг, языка не только сельского, но и гор.
населения. Процесс формирования и
развития нац. Л. я. характеризуется
нарастанием тенденций к демократиза-
ции, к расширению их социальной базы,
к сближению книжно-письм. и народно-
разг. стилей. Наиболее интенсивно этот
процесс осуществляется в социалистич.
странах, где Л. я. в качественно новых
условиях существования превращаются
в общенародное средство коммуникации
при интенсивной демократизации устных
стилей Л. и. и влиянии этих стилей на
книжно-письменные.
Понятия «Л. я.» и «язык худож.
лит-ры» не тождественны. Л. я. охваты-
вает не только язык худож. лит-ры, но
и языковые реализации в области публи-
цистики, науки, гос. управления, а также
язык устных выступлений и определ.
тип разг, речи (устная форма Л. я.).
Язык худож. лит-ры — более широкое
понятие, т. к. в худож. произведения
могут быть включены помимо лит. язы-
ковых форм элементы территориальных
диалектов и полудиалектов, жаргонизмы.
В истории мн. Л. я. большую роль играет
творчество выдающихся писателей, та-
кова роль А. С. Пушкина в формирова-
нии рус. Л. я., У. Шекспира — англ, язы-
ка и т. п.
• Винокур Г. О., Рус. язык, в его кн.:
Избр. работы по рус. языку, М., 1959; его
ж е, О задачах истории языка, там же;
его же, Язык лит-ры и лит. язык, в кн.:
Контекст, 1982. Лит.-критич. исследования,
М., 1983; ГавранекБ., Задачи лит. язы-
ка и его культура, в кн.: Пражский лингвис-
тич. кружок, М., 1967; Е д л и ч к а А., О
пражской теории лит. языка, там же; Вино-
градов В. В., Проблемы лит. языков и
закономерностей их образования и развития,
М., 1967; [Гухмаи М. М.1, Лит. язык,
в кн.: Общее яз-зиание. Формы существова-
ния, функции, история языка, М., 1970, гл.
8; [е е ж е], К вопросу о соотношении донац.
и нац. лит.языков, в кн.: Социально-ист.
обусловленность развития молд. нац. языка,
Киш., 1983.	М. М. Гухман.
ЛИТОВСКИЙ ЯЗЫК — один из бал-
тийских языков. Распространен гл. обр.
в Литов. ССР. Общее число говорящих
в СССР ок. 2,8 млн. чел. (1979, перепись),
за рубежом (в США, Канаде, Лат. Аме-
рике и др.) св. 0,4 млн. чел.
Выделяются 2 осн. диалекта — жемайт-
скнй н аукштайтский. Л. я. лучше дру-
гих живых иидоевроп. языков сохранил
древние черты в фонетике и морфоло-
гии. Отличается от близкородств. латыш,
яз. большей архаичностью (в целом) и
нек-рыми инновациями. В Л. я. сохра-
нились древние k’, g’, соответствующие
латыш, аффрикатам (akys ’глаз’, gerti
’пить’, ср. латыш, acis, dzert), началь-
ные pj, bj (piauti ’жать’, ср. латыш.
p]aut), тавтоенллабич. an, en, in, un
(ranka ’рука’, penktas ’пятый’, minti
’мять’, jungas ’иго’, ср. латыш, roka,
piektas, mit, jugs). С последней особен-
ностью связано сохранение носового ин-
фикса в спряжении Л. я., утраченного
в латыш, яз. (krintu ’падаю’, прош. вр.
kritau, junta ’чувствую’ — прош. вр.
jutau, ср. латыш, kritu — kritu, jiitu —
jutu).
Л. я.— флективный (фузионный) язык
с элементами агглютинации н аналитизма.
Существительные делятся на два согла-
соват. класса (ср. род утрачен). Три ро-
довые формы сохраняются у нек-рых
местоимений, а также у прилагательных
н причастий. Категория числа формиру-
ется противопоставлением двух рядов
форм — ед. и мн. числа (в нек-рых диа-
лектах сохраняется дв. ч.). В падежную
парадигму входят 6 падежей и особая
зват. форма. Категория определенности /
неопределенности находит морфологич.
выражение у прилагательных (и прича-
стий), различающих простую (нечлен-
ную, неместоименную) и сложную (член-
ную, местоименную) формы.
Глагол характеризуется богатством
разл. причастных образований, имеющих
широкое синтаксич. употребление. Спе-
цифич. глагольные категории — время,
залог, наклонение, лицо (личные флек-
сии выражают одновременно числовое
значение; спрягаемая форма 3-го л. не
знает числовых различий). Различаются
четыре простые (синтетич.) формы грам-
матич. времени: настоящее, прошедшее
однократное, прошедшее многократное и
будущее. Сочетания глагола biiti ’быть’
с причастиями (разл. временных и зало-
говых форм) образуют систему сложных
(аналитич.) времен. Страдат. залог обра-
зуется при помощи страдат. причастий.
Аналитич. пассив противопоставлен как
соотв. сложным формам с действит. при-
частиями, так и простым (синтетич.)
личным формам, всегда принадлежащим
к действит. залогу. В системе наклоне-
ний различаются изъявительное, сосла-
гательное, повелительное и «косвенное»
(выделение последнего не общепринято).
Косв. наклонение (сопоставимое с «пе-
ресказыват.» наклонением латыш, яз.)
выражается причастиями действит. за-
лога в предикативном употреблении. Вид
как грамматич. категория слав, типа
в Л. я. отсутствует. Выражение разл.
аспектуальных значений связано с се-
мантико-словообразоват. значением гла-
гольной лексемы н с конкретной времен-
ной формой, в к-рой она выступает. Осн.
аспектуальная классификация глаголь-
ных лексем делит нх на 2 класса: процес-
суальные и событийные (eigos veikslas
и jvykio veikslas — перевод этих терми-
нов на рус. яз. как «несов. вид» и «сов.
вид» может ввести в заблуждение). Вы-
деление др. семантико-словообразоват.
классов связано с различиями по переход-
ности, возвратности и др. Особенность
Л. я.— наличие среди перех. глаголов
наряду с каузативными глаголами осо-
бого класса т. н. куративных глаголов.
Л. я. относится к языкам номинатив-
ного строя. Распространенный порядок
следования компонентов простого пред-
ложения SVO, хотя возможны и модифи-
кации этого порядка, связанные, в част-
ности, с актуальным членением. Для вы-
ражения посессивных отношений широко
употребляются конструкции типа «Я
имею», соотносимые, с латыш, конструк-
циями типа «У меня есть». Сохранились
конструкции с причастными образова-
ниями, экивалентные сложному пред-
ложению.
Письменность появилась в 16 в. на
основе лат. графики. Первая литов,
книга — катехизис М. Мажвидаса (1547).
Начало развития лит. Л. я. относится
к 16—17 вв. В этот период, кроме книг
релнг. содержания, появляются труды
филологич. характера, в т. ч. граммати-
ки Л. я. Д. Клейна (1653, 1654). Единый
лит. язык формируется в кон. 19 — нач.
20 вв. на основе зап.-аукштайтского диа-
лекта. Большую роль в создании и нор-
мализации лнт. Л. я. сыграл И. Яблон-
ские.
* Литов, язык, в кн.: Языки народов СССР,
т. 1, М., 1966 (лит.); Грамматика литов, язы-
ка, Вильнюс, 1985; Otrebski Y., Grama-
tyka ifzyka litewskiego, t. 1 — 3, Warsz.,
1956—65; Lietuviu kalbos gramatika, t. 1 —
3, Vilnius. 1965—76; Z i nice viiius Z..
Lietuvi'n dialektologija, Vilnius, 1966; его
ж e, Lietuviu kalbos istorine gramatika,
t. I—II, Vilnius, 1980—81; его же, Lie-
tuviu kalbos istorija, I. Lietuviu kalbos
kilme, Vilnius, 1984 (изд. продолжается);
Senn A., Handbuch der litauischen Sprache.
Bd 1, Hdlb., 1966;, Kazlauskas j.,
Lietuviu kalbos istorine gramatika, Vilnius,
1968; Palionis J.. Lietuviu literaturi-
nes kalbos istorija. Vilnius, 1979; S a b a-
liauskas A., Lietuviu kalbos tyrinejimo
istorija, t. 1—2, Vilnius, 1979—82.
Lietuviu kalbos zodynas, t. 1 — 14, Kaunas —
Vilnius, 1941—86 (изд. продолжается).
.	T. В. Булыгина.
ЛИТУАНЙСТИКА — см. Балтистика.
ЛИЦО — грамматическая словоизмени-
тельная категория глагола (в нек-рых
языках также имени в позиции сказуемо-
го), обозначающая отношение субъекта
действия (процесса, качества) (иногда и
объекта) к говорящему лицу. Категория
Л. присуща также лексико-грамматич.
подклассу личных местоимений, но у них
Л. представлено самим набором лексем,
а не рядом грамматич. форм.
Л. входит в группу согласоват. катего-
рий, выражающих «отношения субъекта
н предиката в предложении» (Н. А. Бас-
каков), «синтагматически обусловлен-
ных» (А. В. Бондарко). Способность
разных классов н подклассов слов иметь
категорию Л. позволяет характеризовать
ее как «суперкатегорию» (О. Г. Ревзина).
Р. О. Якобсон относит Л. к числу кате-
горий-шифтеров (т. е. категорий, содер-
жащих элементы, к-рые обозначают связь
сообщения с актом речи, в частности с го-
ворящим и слушающим). В силу регуляр-
ности своего выражения — личными фор-
мами глагола (иногда и имени) или соче-
таниями глагольных форм с личными мес-
тоимениями — Л. представляет собой
«открытую (явную) категорию» (по
Б. Уорфу).
Нек-рые формы Л. в определ. условиях
могут выражать безличное («Светает»),
ЛИЦО 271
неопределенно-личное («Его не любят»)
и обобщенно-личное («Слезами горю не
поможешь^) значения. Л. связано пара-
дигматическими и функциональными от-
ношениями с др. категориями глагола:
наклонением, видом, временем, залогом.
Так, в рус. яз. каждая форма Л. являет-
ся формой того или иного наклонения, но
обратной закономерности не существует:
сослагат. наклонение н прош. вр. в изъя-
вит. наклонении не имеют личных форм.
Известны языки, в к-рых глагол не имеет
форм Л. ни в одном нз наклонений, кроме
повелительного (лезгинский, монголь-
ский, нивхский).
Отношения между 1-м, 2-м и 3-м Л.,
составляющими категорию Л., неодно-
родны и получают разл. истолкования:
«лицо» (1-е и 2-е) противопоставляется
«не-лнцу» (Э. Бенвенист, Якобсон), «соб-
ственно-личное» значение-— «предметно-
личному» («Русская грамматика», 1980).
Категория Л. настолько тесно связана с
категорией числа, что Бенвенист считает
их, в сущности, одной категорией, раз-
личая «собственно Л.» (= ед. ч.) н «рас-
ширенное Л.» (= мн. ч.). Только 3-е Лл
именно потому, что оно может рассмат-
риваться как не-лицо, имеет морфологи-
чески выраженное мн. ч., ср. рус. «он»
(ед. ч.) —«он-и» (мн. ч.); ср. также дан-
ные тюрк, языков, где только в формах
3-го Л. при нулевом показателе ед. ч.-
во множественном отмечается числовой
показатель, общий для глаголов и имен
(напр., туркм. алды-0 ‘он' взял’ —
алды-лар ‘они взяли’, китап-0 ‘книга’—
китап-лар ‘книги’). Нек-рые исследовате-
ли агглютинативных языков выделяют в
глаголе единую согласоват. категорию ли-
ца-числа (В. А. Аврорин, А. П. Володин,
В. С. Храковский). По Н. А. Баскакову,
тюрк, глагол имеет категорию Л., пред-
ставленную шестью отдельными личными
формами.
Наряду с Л. субъекта во многих языках
различается также Л. (и число) объекта:
таковы баскский, картвельские и абхаз-
ско-адыгские языки, большинство палео-
азиатских, отчасти самодийские и обско-
угорские (различающие только число
объекта в 3-М Л.), мн. языки Сев. и Юж.
Америки. Категория Л. (и числа) объекта
получает в словоформе глагола самостоят.
выражение, отдельное от показателей Л.
(и числа) субъекта. Личная парадигма
при этом резко возрастает: до 28 форм
(в грузинском или чукотском), а при раз-
личении дв. ч. — до 42 (корякский) и до
63 форм (эскимос, диалекты). Ср. фраг-
мент субъектно-объектной парадигмы
ительмен, языка: т-эл‘чкуз-уии ‘я-ви-
жу-тебя’, т-эл‘чкус-чен ‘я-внжу-его’,
г-эл*-чкус-схен ‘я-вижу-вас’, т-эльчкус-
че?н ’я-вижу-их’; все формы соотнесе-
ны с одним и тем же субъектом (1-го Л.
ед. ч.), но с разными объектами. Итель-
менский субъектно-объектный глагол
имеет т. наз. номинативный тип согласо-
вания: префикс т- всегда значит *я’ и
никогда — ‘меня’ (ср. субъектный гла-
гол т-циксискичен ‘я сплю’), суффиксы
-уин, -чей, -схен значат соответственно
‘тебя’, ‘его’, ‘вас’ п никогда — ‘ты’,
‘он’, ‘вы’. Т. о., две парадигмы личных
аффиксов можно здесь определять как
парадигмы Л. (и числа) субъекта и объек-
та. В языках, где глагол характеризуется
т. наз. эргативным типом согласования,
парадигма строится иначе, ср. данные
адыг, языка: сэ-к!уэ ‘я иду’, сы-уэ-жэ
‘я-тебя-жду’ — уэ-к!уэ ‘ты-идешь’, уы-
272 ЛИЧНОСТИ
сэ-жэ ‘ты-меня-ждешь’. Одни н те же
аффиксы, занимающие одну н ту же пози-
цию относительно корня, соотнесены со
значениями: сэ- ‘я’ и ‘меня’, уэ- ‘ты’ и
‘тебя’, т. е. со значениями субъекта (не-
-перех. глагола) и объекта. Аффиксы, ма-
териально идентичные им, но занимающие
др. позицию относительно корня, соотне-
сены со значениями субъекта перех. гла-
гола: сы- ‘я’ и уы- ‘ты’.
Семантич. доминантой эргативного
строя является противопоставление не
субъектного и объектного, а агентивного и
фактитивного начал; т. о., для языков,
в к-рых глагол имеет эргативный тнп со-
гласования, надо говорить о категори-
ях Л. фактитнва н агентива; напр., для
адыг. яз. в личную парадигму фактитива
входят аффиксы первой серии, в парадиг-
му агентива — второй. Личные парадиг-
мы такого типа определяются так же, как
«эргативный и абсолютный ряды личных
аффиксов» (Г. А. Климов), противопос-
тавляясь их личным аффиксам активного
и инактивного рядов в языках активной
типологии, ср. н америндском языке
дакота:
активный ряд	инактивный ряд
wa-ti ‘я живу’	та-(а ‘я умираю’
ya-ti ‘ты живешь’ ni-(a ‘ты умираешь’
ni-wa-kaska ‘тебя ma-ya-ka^ka ‘меня
я связываю’ ты связываешь’
Категория Л. (числа) у имени представле-
на, напр., в самодийских и большинстве
палеоазиат, языков; это всегда Л. субъек-
та, носителя признака. Ср. данные коряк,
языка: г’оля-й-гым ‘мужчина-я’, г’оля-
й-гыт ‘мужчнна-ты’, г’оля-0 ‘мужчина-
он’; ны-туй-гым ‘молодой-я’, ны-туй-гыт
‘молодой-тЫ’, ны-туй-кин ‘молодой-он*.
С категорией Л. связана категория
личной принадлежности,
к-рая выражается либо спец, морфемами
(обычно — суффиксами), либо притяжат.
местоимениями, ср. фин. kirja-ni гмоя-
, книга’, kirja-si ‘твоя-книга’, kirja-nsa
' ‘его-книга’ и т. д. Лнчно-притяжат. по-
казатели оформляют и глаголы, но тако-
го рода формы обычно выступают как
зависимые предикаты, ср. фии. syodessa-ni
(syddessa-si) soitettiin ‘пока-я-ел (пока-ты-
ел), позвонили'. В рамках категории
личной принадлежности различаются
формы так наз. обвиатива или «четверто-
го лица» (называемые также лично-воз-
вратными формами), ср. эскимос, агля-
таца иБны-ga ‘ои-ведет его-(чужого)-сына’
н аглятаца ибны-ни 'он-ведет его-(своего)-
сына*. Глагольные формы с показателя-
ми обвиатива выступают как зависимые
предикаты, ср. эскимос, тугулъю-ку
‘взяв-для-него’ и тугулъю-нн ’взян-для-
него-он’, т. е. ‘взяв-для-себя’.
• Виноградов В. В., Рус. язык, М.,
1947; 2 изд., М., 1972; А в р о р и и В. А..
Об оси. различиях между агглютинативной и
флективной аффиксацией, в кн.: Морфоло-
гич. структура слова в языках разл. типов,
М. — Л..	1963; Баскаков Н. А.,
Тюрк, языки (общие сведения и типология,
характеристика), в кн.; Языки народов
СССР, т. 2, М.. 1966: Якобсон P.O.,
Шифтеры, глагольные категории и рус. гла-
гол, в ки.: Принципы типология, анализа
языков разл. строя, М., 1972; Ревзина
О. Г., Общая теория грамматич. категорий,
в кн.: Структурно-типологпч. исследования
в области грамматики слав, языков, М.,
1973; Володин А. П., Храковский
В. С., Типология морфологич. категорий гла-
гола (на материале агглютинативных языков),
в ки.: Типология грамматич. категорий М.,
1975; Бондарко А. В., Теория морфоло-
гич. категорий, М., 1976; Климов Г. А..
Типология языков активного строя, М.,
1977; Кибрик А. Е.. Подлежащее и про-
блема универсальной модели языка, Изв.
АН СССР, ОЛЯ. 1979. т. 38. № 4; Рус. грам-
матика, т. 1, М., 1980; Whorl B.L.,
Grammatical categories, «Language», 1945,
v. 21, № 1; Ben ven is te E., Structure
des, relations de personne dans ,le verbe, «Bul-
letin de la Society de linguistique de Paris»,
1946, t. 43.	. Л. П. Володин.
ЛИЧНОСТИ — БЕЗЛЙЧНОСТИ КА-
ТЕГОРИЯ — универсальная семантико-
синтаксическая категория языка, ха*
растеризующаяся отнесением субъекта
предложения к к.-л. предмету во внешнем
мире (референту) и при этом степенью
выделенное™ (отдельности) этого предме-
та в пространстве и времени (см. Рефе-
рениия).
В искусств, языках Л.—б. к. обычно не
представлена н, в отличие от логико-се-
мантич. категорий (напр., субъекта и пре-
диката), в логике не рассматривается;
исключение составляют нек-рые системы
логики отношений (иапр., Ш. Серрюса,
где предложения типа рус. «Морозит»
рассматриваются как наиболее общий слу-
чай предложений вообще).
В ряду типов Л.—б. к. наиболее конт-
растно противопоставлены личные пред-
ложения с субъектом «я», к-рый всегда
личный, индивидный, определенный,
выраженный обязательно и в нек-
рых языках более чем один раз — в под-
лежащем н в показателе глагола-предика-
та (напр., рус. «Я говорю»), и предложе-
ния безличные, обозначающие нелокали-
зованные явления природы, субъект
к-рых всегда неличный, неиндивндный,
неопределенный и невыраженный — под-
лежащее отсутствует (напр., рус. «Моро-
зит»; «Темно»), Это противопоставление
янляется градуальным, т. е. между его
крайними членами возможно нек-рое,
разное в разных языках, кол-во проме-
жуточных членов. Так, для индоевроп.
языков в общем характерна след, града-
ция предложений по типу субъекта, при
к-рой последний может быть: 1) лицом
«я» («Я говорю»), 2) нндивидом-лицом,
кроме «я» («Мальчик говорит»), 3) ин-
дивидом не-лицом («Камень упал»),
4) определ. множеством индивидов —
лиц или не-лиц («Все пришли»; «Все
камни упали»), 5) неопредел, множеством
индивидов — лиц или не-лиц («Цыплят
по осени считают»; «Там что-то сыплет-
ся»), 6) определенным по пространствен-
но-временным границам явлением внутр,
или внеш, мира («Меня знобит»; «Сегод-
ня с утра морозит»; «В Москве светает»),
7) неопределенным по пространственно-
времеиным границам явлением природы
(«Холодно»; «Темно»; «Плохо»), 3-е л.
ед. ч. часто является позицией нейтрали-
зации. Так, в америнд, языке дакота 1-е
и 2-е л. различаются показателями, ср.
1-е л. mak“iife ‘мие плохо’, 2-е л. nikhuze
‘тебе плохо’, ио 3-е л. не имеет показате-
ля: khtiie — букв, ‘плохо’, и, т. о., ‘ему
плохо’ н ‘(вообще) плохо’ не различаются.
Поскольку Л.— б. к. градуируется по
линии пространственно-временной опреде-
ленности предмета, на к-рый указывает
субъект предложения, т. е. как бы по ли-
нии контуров, или границ, вещи, то пред-
ложение будет тем более безличным, чем
более неопределенны эти границы, ср.
рус. «Комната пахнет цветами» —
«В комнате пахнет цветами» —
«Здесь пахнет цветами»; «В к о м-
н в т е темно» — «Там темно», где
последние предложения безличные, хо-
тя слова «здесь», «там» имеют определ.
Гференцию и являются подлежащими.
связи с Л.—б. к. следует отличать
градации по принципу определенности)
неопределенности референции в узком
значении термина: известности/неизве-
стности референта, однозначности/не-
однозначности указания иа него и т. п.,
к-рые относятся к др. категориям (дейк-
сиса, локации, детерминации; см., напр.,
Артикль) н рассматриваются в теории
референции и прагматики, тогда как
Л.—о. к. относится к семантике (см. так-
же Семиотика). Однако Л.—б. к. и рефе-
ренция в узком смысле часто выступают
в «склеенном» виде. Собственной фор-
мой Л.— б. к. является обычно строение
предложения в целом или его предиката,
но не морфология имени (субъекта) или
его детерминация.
Каждый тип предложений по линии
Л.—б. к. имеет по крайней мере одну,
только ему присущую семантич. сферу;
так, есть семантич. понятия, к-рые вы-
ражаются только предложениями с субъ-
ектом «я» (иапр., т. наз. перформативы),
только предложениями с субъектом —
неодуш. индивидом (напр., при предика-
тах «лущится», «колется», «варится»,
«плавится» и т. п.). У безличных предло-
жений имеются 4 собственные семантич.
сферы: 1) стихийные явления природы —
«Светает»; «Дождь» (дождит); англ. It
is raining, нем. Es regnet — ‘дождит’;
2) стихийные явления организма, внутр,
мира и психики человека — «Мне боль-
но», «Меня знобит», «Мне думается»;
ср. нем. Es dunkt mich ‘Мне думается’,
в отличие от Ich denke ‘Я думаю'; 3) сфе-
ра модальности — «Надо», «Необходи-
мо»; англ. It is necessary ‘Необходимо’,
лат. Pudet, ‘Стыдно’ и т. п.; 4) значение
существования, наличия—«Есть», «Име-
ется», «Случилось так, что...»; англ.
There is, аге..., нем. Es gibt, франц. Il
ya — ‘Есть’, ‘Имеется’; англ. It nappens
that..., нем. Es gescheht, daft..., франц. Il
arrive que... — ‘Бывает’, ‘Случается’ и
т. п.
Эволюция Л.—б. к., еще недостаточно
изученная, в индоевроп. языках проте-
кает по-разному в этих 4 сферах. 1. Яв-
ления природы первоначально выража-
лись, возможно, недифференцированны-
ми глагольно-именными формами, следа-
ми чего является сосуществование сино-
нимичных предложений разного строя,
типа рус. «Мороз — Морозит — Мороз-
но»; «Дождь — (Дождит) — Дождливо».
Однако своеобразие индоевроп. языков,
как и мн. других, здесь состоит в том, что
часто именное и глагольное предложения
совмещаются, контаминируются («Гром
гремит»; «Мороз морозит»; лат. Nix nin-
guit; литов. Sniegas sninga ‘Снег снежит’
и т. п.) по принципу т. наз. этимология,
фигуры. Из этого факта разные исследо-
ватели делают противоположные выводы:
согласно одним (А. А. Потебня), в ходе
истории подлежащее, первоначально
присутствующее, устраняется, другие
(К. Бругман, Я. Ваккернагель) допус-
кают, что подлежащее, изначально от-
сутствующее, вводится, как бы извлека-
ясь из кория глагола. 2. Явления орга-
низма и внутр, мира человека со значени-
ем обладания первоначально оформляют-
ся с дат. п.: рус. (типологически древней-
шие формы) «Мне мерзит» (т. е. мерзко,
противно), «Мне холодно» (букв. — я
имею холод); позднее — с глаголом обла-
дания: франц. (типологически позд-
нейшие формы) j’ai froid ‘Мне холодно’,
или как стихийные процессы, захватываю-
щие человека как объект, с вии. п.: лат.
Me pudet ‘Мне стыдно' (букв. — меня
стыдит), нем. Es friert mich ‘Мне холод-
но' (букв. — меня морозит). 3. Модаль-
ность, по-видимому, выделяется позднее
как разновидность обладания в типе 2,
и для ее выражения используются имена
существительные, к-рые в позиции преди-
ката в этих предложениях преобразуются
либо в глаголы, как в др.-греч., литов,
языках, либо в особые предикатные сло-
ва, как в русском,— ср. др.-греч. chre
первонач. сущ., вероятно, со значениями
‘долг’, ‘необходимость’, затем глагол
chrenai ‘необходимо’, ‘следует’; литов,
reika первонач. сущ. ’дело’, ’потребность’,
затем глагол reikia ’следует’, ’нужно’;
рус. доба ‘потребность’, ‘польза’, затем
сочетание на добЬ, надобЬ, наконец, пре-
дикатив надобЪ, надо, совр. «надо».
4. Крайний тип безличности — неопре-
дел. пространств.-временной континуум
осмысляется как некое воображаемое
пространство, к-рое членится на сферы по
отношению к одному из трех лиц, благо-
даря чему возникают 3 оси. типа предло-
жений существования, наличия: 1) про-
странство, ближайшее к 1-му л., «я» го-
ворящего: рус. «У меня» + предложе-
ние: «У меня голова болит», «У меня
есть что-либо», «У нас светает»; 2) про-
странство, ближайшее ко 2-му л.,— «ты»:
др.-[ус. * не кеть ть, где ть означало ’этот’
как ближайший к собеседнику или 'тут,
вблизи собеседника’, развивается в совр.
рус. безличное «нет(кого-то или чего-то)»
—'отсутствует, не существует’; рус. разг.
«пету»<«нету» 'не тут’ или ’не есть тут’;
3) в пространстве 3-гол. развиваются без-
личные обороты со значением ’есть', 'имеет-
ся' в романских, германских и др. языках:
англ. There is(are) 'имеется', букв, там
есть; сходно с нем. das в значении es:
Das plackt sich das ganze Jahr hindurch
und kommt doch zu nients ’(Это) мучитель-
но тянется целый год и ничем не кончает-
ся’; к тому же индоевроп. корню указат.
местоимения 3-го л. восходит частица
-di в др.-прус. яз. в значении нем. man
или das, как в примере выше. В исп. и
франц, яз. таким путем развиваются без-
личные обороты со значением ’имеется’
нз позднелат. habet inde (или: ibi), букв.—
имеет там, но форма habet 'имеет' то-
го же типа, что лат. pluit ’дождит’, без
подлежащего указывает на второй, бо-
лее архаичный источник.
Категория неопредел, личности и пас-
сив имеют точки соприкосновения — пер-
вая переходит во вторую — в разных язы-
ках. В лат. яз. для выражения неопредел,
личности (т. е. множества субъектов-лиц)
использовался суффикс -г, напр. itur
'идут', 'ходят'; если глагол на -г в этой
конструкции переходный, то при нем ста-
вится вин. п.: Vitam vivitur [букв. —
живут (свою) жизнь]. Поскольку в пред-
ложениях последнего типа субъект не
назван, а объект назван и конкретен,
объект начинает осознаваться как
субъект, но не активного, а пассивного
предложения: предложение безличное ак-
тивное превращается в личное пассивное;
Vitam vivitur > Vita vivitur ’Жизнь про-
живается’. В венг. яз. в классе глаголов
на -ik в 3-м л. мн. ч. Кепуёг torik 'Хлеб
ломают’ (неопределенно-личное, актив-
ное) переходит в Кепуёг torik 'Хлеб ло-
мается' (личное пассивное), а форма име-
ни существительного в позиции подлежа-
щего переосмысляется, как и в лат. при-
мере, нз вин. п. объекта в им. п. субъекта.
В фин. яз. Hanet nahdaan 'На него смот-
рят’ значит также 'Он осматривается
(кем-то)’. В бенг. яз. ami dekha jai,
букв. — я — видно, т. е. 'я видим*,
представляет собой сочетание безличного
оборота dekha jai 'видится, видно’ с лич-
ным местоимением «я», поэтому послед-
нее чаще ставится в вин. п. (атаке dekha
jai 'меня видят’). Исторически связаны
также категории Л. — б. к. и перфекта.
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка, 2 изд., в. 1—2, Л., 1941; Галкина-
Федорук Е. М., Безличные предло-
жения в совр. рус. языке, М., 1958; П о т е б-
и я А, А., Из записок по рус. грамматике,
т. 3, М., 1968; Асмус В. Ф.. Логика от-
ношений в работах Шарля Серрюса, в его кн.:
Избр. филос. труды, т. 1, [M.J, 1969; Се-
ребренников Б. А., Вероятностные
обоснования в компаративистике, М., 1974;
Степанов Ю. С., Имена. Предикаты.
Предложения, М.,	1981; Селиверс-
това О. Н., Понятия «множество» и «про-
странство» в семантике синтаксиса, Изв.
АН СССР, ОЛЯ. 1983. т. 42. в. 2; Гиро-
Вебер М., Устранение подлежащего в
рус. предложении. Изв. АН СССР. сер.
ЛиЯ, 1984, т. 43, в. 6; Brugmann К.,
Die Syntax des einfachen Satzes im Indoger-
manischen, B. — Lpz,. 1925; Wackerna-
g e 1 J., Vorlesungen iiber Syntax. Erste
Reihe. [t. 1]. 2 Arrfl., Basel. 1926; Zuba-
ty J., Die «man»-Satze, в его кн.: Studie a
clanky, sv. II, Praha, 1954. Ю. С. Степанов.
ЛОГЙЧЕСКОЕ НАПРАВЛЁНИЕ в
языкознании — совокупность те-
чений и отдельных концепций, изучаю-
щих язык в его отношеини к мышлению и
знанию и ориентированных на те или дру-
гие школы в логике и философии.
Для Л. н. характерно: 1) обсуждение
проблем гносеологии; 2) тенденция к
выявлению универсальных свойств язы-
ка в ущерб его нац. особенностям (см.
Универсалии языковые); 3) выработка
единых принципов анализа языка, неза-
висимых от реальных языковых форм
(общее для всех языков представление
структуры предложения, системы частей
речи и др.); 4) предпочтение синхронного
анализа диахроническому и соответствен-
но опнеат. грамматик историческим и
сравнит.-историческим; 5) преимуществ,
разработка синтаксиса (теории предло-
жения) и семантики; 6) преобладание
функцион. (содержат.) подхода к выде-
лению, определению и систематизации ка-
тегорий языка; 7) определение грамма-
тич. категорий по их отношению к универ-
сальным категориям логики: слова — к
понятию (концепту), части речи — к вы-
полняемой ею логич. функции, предло-
жения — к суждению, сложного предло-
жения — к умозаключению; 8) допуще-
ние скрытых (имплицитных) компонен-
тов предложения, экстраполируемых из
его логич. модели.
Логич. подход к языку характерен для
воззрений греч. философов 5—1 вв. до
н. э., для концепций зап.-европ. схолас-
тич. науки (логики и грамматики) сред-
невековья, для рационалистич. концеп-
ций языка, лежащих в основе всеобщих
(филос.)грамматик (17 —1-я пол. 19 вв.),
а также для ряда школ и течений в логи-
ке, философии и лингвистике кон. 19 —
20 Вв. (философии анализа, лингвистиче-
ской философии, филос. логик, логич.
анализа естеств. языков).
Снязь яз-знання с логикой является
изначальной. Сам термин «логика», вве-
денный стоиками (в отличие от них Арис-
тотель применял к законам мышления
термин «аналитика»), обозначал словес-
ное выражение мысли (logos). Основным
для большинства греч. мыслителей являл-
ся принцип «доверия языку» в его обна-
ружении разума и доверия разуму в его
познании фнзич. мира. Предполагалось,
что, подобно тому как имя выражает
сущность обозначаемого им предмета
(тезис реалистов в их споре с номиналис-
тами), структура речи отражает структу-
ру мысли (см. Античная языковедческая
традиция). Поэтому теория суждения
основывалась на свойствах предложения,
способного выражать истину. Наиболее
ранние термины, применявшиеся грека-
ми к языку, имели сиикретич. логико-
лингвнетич. смысл. Термином logos обо-
ЛОГИЧЕСКОЕ 273
□начались и речь н мысль, н суждение и
предложение; имя (греч. onoma) относи-
лось и к классу слов (существительным),
и к их роли в суждении (субъекту); гла-
гол (греч. rhema) означал и часть речи, н
соответствующий ей член предложения
(сказуемое) и т. п. Логич., синтаксич. и
формально-морфологич. аспекты единиц
речи воспринимались в их нерасчленен-
ной целостности, предполагающей пря-
мую обусловленность формы логич.
функцией. Т. о., внимание фиксирова-
лось на случаях взаимного соответствия,
гармонии логич. и языковых (как фор-
мальных, так и содержательных) катего-
рий. В центре анализа — логически реле-
вантные единицы, прежде всего предло-
жение-суждение, с к-рым связывались
значения истинности и модальности. Этим
определялся функциональный (в проти-
вовес формальному) подход к речи, по-
нимаемой как сопряжение обозначающего,
обозначаемого и предмета.
Схоластич. наука 5—14 вв., продол-
жавшая греко-рим. традицию, не разор-
вала связи между логикой н грамматикой.
Логизация грамматики усилилась в эпоху
П. Абеляра (11—12 вв.), когда было зано-
во открыто наследие Аристотеля, в част-
ности стал доступен полный свод его ло-
гич. сочинений. Близость логики схолас-
тов к грамматике в числе др. факторов
была обусловлена отсутствием спец, ло-
гич. символики, вследствие чего положе-
ния логики обосновывались материалом
естеств. языка (гл. обр. латыни). Едине-
ние логики и лингвистики способствовало
формированию концепции филос. (спеку-
лятивной) грамматики. К числу понятий,
получивших оригинальное развитие в ср.-
век. логнко-грамматич. трактатах, при-
надлежат: 1) различение категорематич.
и синкатегорематнч. слов; 2) понятие
сушюзиции (лат. suppositio, букв. — под-
становка, замещение); 3) значение пред-
ложения (диктум). Под синкатегорема-
тическими (термин отмечен у Прис циа-
на) понимались слова, употребляющие-
ся с именем или глаголом (т. е. категоре-
матическимн, полнозначными словами)
в качестве соозначающих элементов (пред-
логи, связка, глаголы аспектуального
значения и др.). Понятие «суппозиция»
(в трактатах У. Оккама, Петра Испан-
ского, У. Шервуда, Ж. Буридана и др.;
ранее употреблялся в близком смысле
термин appellatio— «наименование») обо-
значало отношение имен, рассматривае-
мых в контексте предложения-суждения,
к объектам действительности. На языке
совр. логики это — допустимые подста-
новки значений термов (именных ком-
понентов суждения). Ш. Балли, испытав-
ший влияние схоластов, определил суп-
позицию как «актуализацию виртуальных
понятий». Схоласты считали, что благо-
даря суппозиции предикат устанавли-
вает связь с действительностью и предло-
жение-суждение получает истинностное
значение. Суппозиция, совместно с поня-
тием виртуального языкового смысла
(signification образовывала ядро схолас-
тич. семантики. Схоластами выделялись
многочисл. виды суппозиции: suppositio
personalis — отнесение имени к индивид-
ному объекту, suppositio materialis —
автонимиые употребления, т. е. отнесе-
ние к самому себе в метаязыковых ут-
верждениях, suppositio improperia —
несобственная суппозиция, реализуемая
фигуральными значениями имен, suppo-
sitio simplex — отнесение имени к свой-
ствам объекта и др.
274 ЛОГИЧЕСКОЕ
В основу теории значения предложения
было положено понятие диктума (лат.
dictum, dicibile, enuntiabile), подробно
обсуждавшееся в трактатах 12 в. Абеляр
подчеркивал, что предложения обозна-
чают не предметы, а состояния предме-
тов. Диктум как объективная часть зна-
чения предложения соотносителен с мо-
дусом — операцией, производимой мыс-
лящим субъектом. В 20 в. Балли ввел в
лингвистику теорию модуса и диктума.
Особое место в схоластич. науке 13 —
14 вв. занимает концепция модистов. Ее
основанием служило различение в речи
3 компонентов: подразумеваемой вещи,
понятия и слова, к-рым соответствовали
3 категории модусов — modi essendi (мо-
дусы существования), modi intelligendi
(модусы понятия) и modi significandi (мо-
дусы обозначения). Осн. внимание мо-
дистов было сосредоточено на общих
способах обозначения (modi significandi).
В понимании предложения модисты опи-
рались на идею движения, заимствован-
ную из «Физики» Аристотеля (кн. 3).
Предложение понималось как динамич.
переход от начального пункта (лат. ter-
minus a quo), называемого suppositum
(букв. — подставленное), к конечному
пункту (лат. terminus ad quem), называ-
емому appositum (букв.— присоединяе-
мое). К частям речи, соотносительным
с исходной позицией, причисляли суще-
ствительные и местоимения в им. □.,
наз. modus entis («модус сущего»). К ча-
стям речи, соотносительным с конечным
пунктом, причисляли глаголы, прилага-
тельные, причастия и наречия, наз. mo-
dus esse («модус существования, бытия»).
Третья нз выделенных групп объединя-
ла части речи, выражающие отношения
(предлоги, союзы и междометия).
В период господства филос. доктрины
рационализма (17 — 1-я пол. 19 вв.) бы-
ла возрождена идея универсальных («все-
общих») грамматик, основанная на убеж-
дении в абсолютном соответствии речи
натуральной логике мышления. С. Ш.
Дюмарсе писал, что «во всех языках ми-
ра существует только один необходимый
способ образования смысла при помощи
слов». В 1660 в монастыре Пор-Рояль
учеными монахами А. Арно и К. Лансло
была создана т. наз. «Грамматика Пор-
Рояля» («Grammaire gendrale et raison-
пёе de Port-Royal»), ставшая образцом
такого рода сочинений (см. Универсаль-
ные грамматики). Этим грамматикам
придавалось прежде всего логико-филос.
значение (в разработке связанных с язы-
ком проблем участвовали философы Дж.
Локк, Д. Дидро, Дюмарсе, Г. В. Лейб-
ниц и др.). Категории языка интерпре-
тировались как соответствующие опре-
дел. операциям рассудка: его способно-
сти представлять, судить и умозаключать.
Членение грамматики иногда получало
гносеологии, осмысление. Так, К. С. Ак-
саков делил грамматику на 3 части: часть
I — имя, оно отражает осознание предме-
тов, бытия в покое; ч. II — глагол, он
отражает осознание действия, бытия в
движении; ч. III — речь (т. е. синтаксис),
она отражает осознание жизни в ее це-
лостности. Всеобщие грамматики обычно
не были последовательно логическими,
напр. в описании формообразования.
В этом сказался опыт собственно линг-
вистич. исследований, начатых рнм. уче-
ными (Присцнаном, Элием Донатом и
др.). Однако за основу принималась
универсальная модель, составленная из
выделенных в латыни грамматич. катего-
рий. Влияние логич. мысли (в версии
аристотелевой формальной логики) было
велико в интерпретации категорий син-
таксиса. В определении И. И. Давыдова
синтаксис «исследует или логич. отноше-
ния понятий и их выражение, или логич.
отношения мыслей и их выражение». В
дефинициях классов слов указывались не
их формальные признаки, а их способ-
ность выполнять нек-рую синтаксич.
функцию. Так, существительные опреде-
лялись как «слова подлежащего»; в осо-
бую группу выделялись слова, приспособ-
ленные для выполнения функции сказуе-
мого (Л. Г. Якоб). Предложения анализи-
ровались по модели суждения (S есть Р).
Уже в рамках Л. н. 19 в. указывалось
на возможность несовпадения категорий
логики с категориями грамматики, де-
лающее неадекватным описание конкрет-
ных языков по логич. модели, а также
предпринимались попытки модифици-
ровать логич. принципы, сняв их противо-
речие языковым данным. Ф. И. Буслаев
отказался от выделения связки в каче-
стве обязат. компонента структуры пред-
ложения. Вместе с тем он ввел в синтак-
сич. анализ второстепенные члены пред-
ложения — дополнения и обстоятельст-
ва, не имеющие аналогов в составе суж-
дения. Последоват. пересмотр логич. ос-
нований грамматики был начат психо-
логии. направлением 2-й пол. 19 в. Его
предметом стал популярный в европ. лин-
гвистике «Организм языка» К. Ф. Бек-
кера (ср. его критику X. Штейнталем и
А. А. Потебней).
Критика логич. принципов анализа,
производимая с разных (формально-
грамматич., психология., типологич. и
др.) позиций, основывалась на след, по-
ложениях: 1) далеко не все категории ло-
гики имеют языковое соответствие (в язы-
ках не отражены важные для логики ро-
до-видовые отношения, различие между
истинными н ложными высказываниями
и др.); 2) не все формы языка имеют ло-
гич. содержание (так, не все предложения
выражают суждение); 3) число логич. и
грамматич. членов предложения не совпа-
дает, вследствие чего объем логич. и
грамматич. подлежащего и сказуемого
различен (логически предложение чле-
нится на субъект и предикат, граммати-
ка же выделяет в составе группы подле-
жащего определения, а в составе группы
сказуемого — дополнения и обстоятель-
ства); 4) логич. и грамматич. характерис-
тики членов предложения могут не толь-
ко расходиться, но и инвертироваться:
сказуемое может получать функцию ло-
гич. субъекта, а подлежащее — преди-
ката (см. Актуальное членение предло-
жения)-, 5) применение логич. определе-
ний к категориям грамматики (типа «суж-
дение, выраженное словами, есть предло-
жение») не корректно; 6) анализ предло-
жений на основе единой логич. модели не
позволяет описать реальные синтаксич.
структуры во всем их разнообразии (осо-
бенно ненндоевроп. языков), затемняя
существующие между разными языка-
ми типологич. различия н индивидуаль-
ные особенности конкретных языков;
7) логистич. описания оставляют невыде-
ленными психологии, (эмоциональный,
оценочный, волевой) и коммуникативный
аспекты речи; 8) логика не может дать
надежного принципа классификации язы-
ковых форм.
Критика логич. основ грамматики при-
вела к более четкому отграничению соб-
ственно языковых категорий от катего-
рий логики, что развило технику фор-
мального грамматич. анализа и выдвину-
ло на первый план морфологию. Инте-
рес к целостным, законченным единицам
речи (предложению, периоду) сменился
вниманием к минимальным единицам
языка (морфеме, дифференциальным
признакам, семе). Логич. принципы и ме-
тоды анализа уступили место психоло-
гическим, формально-грамматическим,
структурным.
В кон. 19 и нач. 20 вв. в ряде логико-
филос. школ (преим. в рамках неопози-
тивизма и эмпиризма) началось изучение
логич. аспекта естеств. языков. Предста-
вители аналитич. философии, или фило-
софии анализа (Г. Фреге, Б. Рассел,
Л. Витгенштейн, Р. Карнап, X. Рай-
хенбах н др.), предприняли логич. анализ
языка науки с целью определения гра-
ниц истинного знания. Исходя из принци-
па «недоверия языку» как способу выра-
жения мысли и знания представители
этой школы прибегли для обнаружения
подлинной логич. структуры предложе-
ния к универсальной символич. записи.
Наиболее широко использовалось пред-
ставление предложения как пропозицио-
нальной функции (см. Пропозиция),
соответствующей предикату, от нек-ро-
го числа аргументов, соответствующих
именным компонентам предложения.
Логич. язык включал набор констант:
логич. связки (Л —конъюнкция, «и»;
V — дизъюнкция, «или»; -> или —
импликация, «если..., то...»; = или ~
эквивалентность и др.), операторы, в
т. ч. кванторы, указание области их дей-
ствия и др.
Применение искусств, языка логики
обнаружило неоднозначность мн. предло-
жений естеств. языков. В 60—80-е гг.
20 в. проблема неоднозначности стала
широко обсуждаться в лингвистике.
Философия анализа разработала ряд
проблем логич. семантики, осн. понятия-
ми к-рой стали понятие сигнификата
(пнтенсионала, смысла) и понятие дено-
тата (экстенсионала, референта). В
связи с понятием сигнификата — соб-
ственно языкового, виртуального смысла
слов и выражений — обсуждались такие
проблемы, как синонимия (тождество
значения), значимость (или наличие зна-
чения), аналитичность предложений (ис-
тинность в силу значения, напр., в тавто-
логичных высказываниях), роль смысла
субъектного выражения в формировании
значения предложения и т. п. В связи с
понятием денотата и денотацин исследо-
вались проблемы природы именования,
виды референции и ее механизмы. Важ-
ным для логич. семантики стало введенное
Расселом понятие дескрипций — нари-
цательных имен и именных выражений,
приобретающих способность к референции
только в контексте предложения. Деск-
рипции противопоставлялись Расселом
логич. собственным именам, сохраняю-
щим отнесенность к именуемому ими
объекту и вне контекста речи. В анали-
тич. философии было положено начало
разработке типов контекстов (У. О.
Куайн) — интенсиональных, создавае-
мых глаголами мышления, мнения, зна-
ния, модальными выражениями, и экс-
тенсиональных, независимых от субъек-
тивного модуса.
Изучая прежде всего язык науки, ана-
литич. философия не принимала во вни-
мание коммуникативный аспект речи,
прагматич. условия коммуникации (см.
Прагматика) и связанный с ними субъ-
ективный фактор. В кон. 40-х гг. 20 в.
нек-рые представители этого направле-
ния (первым — Витгенштейн) указали
на недостаточность теории, ограничиваю-
щей функции предложения утверждени-
ем истинности суждения. Витгенштейн,
концепция к-рого легла в основу воз-
зрений лингвистической философии
(Г. Райл, П. Гич, П. Ф. Стросон, Дж.
18*
Остин и др.), обратился к логич. анализу
обыденного языка, наблюдаемого в его
повседневном функционировании.
Влияние логико-филос. направлений
отразилось на развитии теоретич. яз-зна-
ния в 60—80-х гг., дополнив круг иссле-
дуемых проблем, методику анализа, си-
стему используемых понятий н метаязык.
В лингвистике определились направле-
ния, одно из к-рых тяготеет к собственно
логнч. анализу естеств. языка, другое
изучает логич. аспект употребления язы-
ка, коммуникации и др. Это последнее
сблизилось с социолингвистикой н пси-
холингвистикой и практически объеди-
нилось с философией обыденного языка,
эволюционировавшей в сторону лингвис-
тич. проблематики.
* Якоб Л. -Г., Начертание всеобщей
грамматики, СПБ, 1812; Давыдов И. И.,
Опыт общесравнит. грамматики рус. языка,
СПБ, 1852; Аксаков К. С., Опыт рус.
грамматики, М., 1860; Балли Ш., Общая
лингвистика и вопросы Франц, языка, пер.
с франц., М,, 1955; Рассел Б., История
зап. философии, пер. с англ., М., 1959; е гр
ж е. Человеческое познание, [пер. с англ.],
М,, 1957: Витгенштейн Л., Логико-
филос. трактат, пер. с нем., М., 1958; Бус-
лаев Ф. И., Ист. грамматика рус. языка,
М., 1959; Карнап Р., Значение и необ-
ходимость, пер. с нем., М., 1959; Панфи-
лов В. 3., Грамматика и логика, М.—Л.,
1963; Степанов Ю. С., Совр. связи линг-
вистики и логики, ВЯ, 1973, №4; его же,
Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981;
Попов П. С., Стяжкии Н. И., Раз-
витие логич. идей от античности до эпохи
Возрождения, М.,	1974; Падучева
Е. В., О семантике синтаксиса, М., [1974];
ее же, Высказывание и его соотнесенность
с действительностью, М., 1985; Арутюно-
ва Н. Д., Логич. теории значения, в кн.:
Принципы и методы семантич. исследований,
М., 1976; Фреге Г., Смысл и денотат, пер.
с нем., «Семиотика и информатика», 1977,
в. 8: Петров В. В., Проблема указания
в языке науки, Новосиб., 1977; История
лингвистич. учений. Древний мир, Л., 1980;
НЗЛ. в. 13, Логика и лингвистика, М.,
1982; История лингвистич. учений. Ср.-век.
Европа, Л., 1985; Степанов Ю. С.,
В трехмерном пространстве языка, М., 1985;
НЗЛ, в. 18, Логич. анализ естеств. языка,
М.,	1986; Du Marsais С.-Ch.,
Logique et principes de grammaire, P., 1879;
Robins R. H., Ancient and Mediaeval
grammatical theory in Europe..., L., 1951;
Pinborg J., Die Entwicklung der Sprach-
theorie im Mittelalter, Kph., [1967]; Bur-
si 1 1 - H a 1 1 G. L., Speculative grammars
of the Middle Ages. The doctrine of partes
orationis of the Modistae, The Hague — P..
1971; Ashworth E. J., Language and
logic in the post-medieval period, Dordrecht.
1974; La grammaire generate (des modistes aux
ideologues), [Lille], 1977; Hunt R. W., The
history of grammar in the Middle Ages, Amst.,
1980; С о x i t о A., Logica, semantica e
conhecimento, Coimbra, 1981.
H. Д. Арутюнова.
ЛОГОГРАММА (от греч. Idgos—слово
и gramma — письменный знак, буква,
рисунок) — в словесно-слоговых пись-
менностях: знак, обозначающий целое
слово или его основу. В строгом смысле
Л. следует называть лишь знак, выра-
жающий одно определ. слово, однако
нередко (напр., И. Дж. Гелбом и его уче-
никами) этот термин употребляется
вместо термина идеограмма.
.	.	И. М. Дьяконов.
ЛбЛО-БИРМАНСКИЕ ЯЗЫКЙ —
крупнейшая и наиболее изученная группа
тибето-бирманских языков. Распростра-
нены гл. обр. в Мьянме (быв. Бирме) и
КНР (Юньнань, юг Сычуани и запад
Гуйчжоу). Общее число говорящих ок.
37 млн. чел. (в т. ч. ок. 29 млн. — на бир-
манском), что составляет ок. ’/з общего
числа тибето-бирманцев.
Осн. подгруппы Л.-б. я.: бирманская,
лоло и наси. В первую, кроме бирм. язы-
ка, входят очень близкие между собой
языки цзайва (аци, зи), лонг (мару) и лэ-
ци (лаши) в Сев. Мьянме и в погранич.
р-нах КНР, а также язык пхон (пхун) в
Сев. Мьянме. Говорящие на первых трех
языках (св. 150 тыс. чел.) входят в состав
народа цзинпо (качинов), поэтому эти
языки часто рассматриваются как диалек-
ты качин, яз., хотя последний не являет-
ся лоло-бирманским. Язык пхон делится
на 2 диалекта, на к-рых говорит не более
неск. сот человек. Подгруппа лоло вклю-
чает 4 осн. языка: и, или лоло (число
говорящих св. 5,5 млн. чел.), хани, или
акха (1250 тыс.), лису (до 600 тыс.) и
лаху (св. 400 тыс. чел.). Язык и рас-
пространен в Ляншаньских горах на
Ю. Сычуани, а также в Юньнани и зап.
Гуйчжоу. «И»—его кит. название, при-
нятое в КНР; народ н в разных местах
называет себя носу (насу), ни (ньи) или
лолопхо (лоло, лалопа). К нему принад-
лежит также большое число племен и эт-
нографии. групп, часто со своими диалек-
тами — аси (ахи), сани, мича, копу, пхо-
ва и др.; группа пхова (пхула, сапхо),
кроме КНР, есть также во Вьетнаме. Язык
и делится на 6 осн. диалектов, важнейший
из к-рых — сев. (ляншаньскнй). Между
диалектами имеются существ, различия,
делающие взанмопон имание невозможным.
На языках хани и лаху говорят в юж. ча-
сти Юньнани, а также на С. Мьянмы, Та-
иланда, Лаоса н Вьетнама. Язык хани в
Мьянме и Таиланде называется акха,
во Вьетнаме — хани или уни. Разные
группы народа хани имеют свои назва-
ния: хани (хаонн, вони), яни, пийо (биюэ),
кхату (кадо), пахонг (байхун) н др. В
КНР различаются 3 осн. диалекта хани:
хани-яни, хаонн-байхун, биюэ-кадо;
наиболее широко распространен первый.
Осн. ареал распространения языка лису
находится на 3. Юньнани, в долине
р. Нуцзян (Салуин), носители его есть так-
же в Мьянме и в Таиланде. Группа наси
состоит из одного языка наси (нахи, мосо),
на к-ром говорит ок. 250 тыс. чел. на
С.-З. Юньнани. В группу Л.-б. я. входит
также ряд малоизвестных языков, точное
место к-рых в классификации неясно: ачан
(нгачанг) и цзино в Юньнани, языки
бису (бису и пхуной в сев. Таиланде,
пьен в вост. Мьянме), угонг в Таиланде,
западнее Бангкока, маньяк и эрсу в
юж. Сычуани. Сомнительно отнесение
к Л.-б. я. языка ман-кхоань н неск. близ-
ких к нему языков Сев. Вьетнама.
Л.-б. я. — слоговые, изолирующие с
тенденцией к агглютинации. Структура
слога очень проста; в нек-рых языках
слог может состоять не более чем из двух
звуков, согласного и гласного. Конечные
согласные обычно либо отсутствуют, либо
число их не превышает одного-двух.
Бирм. орфография отражает восемь ко-
нечных согласных, различавшихся неск.
сот лет назад, но сейчас все конечные но-
совые в бирм. яз. совпали в одном зад-
неязычном носовом, неносовые перешли в
гортанную смычку. Более богатая систе-
ма конечных согласных сохранилась толь-
ко в языках неск. народов, живущих в
окружении цзинпо (цзайва, ачан и др.).
Системы начальных согласных могут
быть достаточно сложными. В нек-рых
языках есть 4 ряда смычных, напр. t,
th, d, nd. Довольно часто встречаются
глухие носовые и боковые (hm, hn, hl
и др.). Обычно возможны сочетания
начальных согласных с j, w, иногда с г
или 1. Гласные часто противопоставляются
по напряженности/ненапряженности, но
ЛОЛО-БИРМАНСК 275
биологич. природой человека. Под куль-
турой понимается весь контекст человечес-
кого поведения. По Малиновскому и
Фёрсу, общество, личность и язык функ-
ционально-генетически тесно связаны: для
науч, проникновения в их сущность необ-
ходим учет функцион. стороны этих трех
компонентов. Устанавливается связь
имманентных по своему существу со-
циологических и лингвистических струк-
тур.
На формирование общелингвистич. кре-
до Л. ш. известное опосредованное влия-
ние оказали нек-рые идеи Э. Дюркгейма
и Ф. де Соссюра и положения бихевио-
ризма (см. также Бихевиоризм в языко-
знании). Развиваемой ею теории соотно-
шения языка и культуры близки поло-
жения об установлении соотношения со-
циальных и языковых структур на основе
антропология. и этнография, теорий
Л. Леви-Брюля, К. Леви-Строса, Э. Се-
пира и Б. Уорфа (см. Сепира — Уорфа
гипотеза), к-рые подвергались критике
в сов. яз-знании.
Фёре и его последователи призывают
изучать живые языки, особенно малоизу-
ченные языки Азии и Африки. Однако
культурно-историч. идеи были лишь фоно-
выми для Л. ш. Ряд работ лингвистов,
примыкавших к Л. ш., были конкретно
грамматическими и продолжали тради-
цию англ, грамматистов, таких, как,
иапр., Г. Суит.
Задача яз-знания для Л. ш. — созда-
ние совокупности технич. приемов для
изучения языковых явлений. Яз-знанне
автономно, т. е. не обязательно опирает-
ся на данные др. наук — психологии, со-
циологии и т. п. Метод описания* для
Л. ш. — это общий принцип, или систе-
ма критериев, к-рыми руководствуется
исследоват. практика. Понятие «язык»
употребляется в трех осн. значениях:
как побуждение и внутр, стимулы в при-
роде человека, т. е. естественный дар;
как традиционные системы или привычки,
т. е. постоянное усвоение языковых норм
и активное владение ими, язык в этом
смысле — определ. система; как обоб-
щенный термин для бесчисл. множества
индивидуальных высказываний или язы-
ковых актов. Различаются «структуры» и
«системы», подчиненные разграничению
синтагматич. и парадигматич. отношений
между единицами языка. Выделение
структур связано с установлением син-
тагматнч. отношений (структуры горизон-
тальны и одномерны). Выделение систем
связано с установлением парадигматич.
отношений (системы вертикальны, объ-
емны и многомерны').
«Значение» рассматривается Л. ш. как
сложное лингвистич. явление, требующее
исследования на всех уровнях языковой
структуры. Значение к.-л. формы можно
раскрыть лишь на основе анализа ее
употребления. Значение состоит из отд.
элементов, выделение к-рых достигается
поуровневым его членением как целого.
В анализе значения важнейшую роль иг-
рает контекстуализация, т. е. прием уста-
новления контекста применительно к
каждому языковому уровню.’ В термино-
логии Л. ш. выделяются т. наз. модусы
значения — фонологические, лексические
н т. п. Различаются два важнейших вида
коитекстуалиэации: ситуационный кон-
текст и социальный контекст. Контекст
ситуации — это реальный словесный кон-
текст. На лексич. уровне — это типич-
ное н постоянное окружение, именуемое
коллокацией. Контекстуализация формы
на грамматич. уровне — это прием сопо-
ложения взаимосвязанных грамматич.
категорий, именуемый коллнгацией.
яе по длительности. Различаются не ме-
нее 3—4 тонов; в нек-рых языках под-
группы лоло число их достигает 6—7,
Грамматич. значения выражаются слу-
жебными морфемами, почти всегда пост-
позитивными, к-рые делятся на именные
и глагольные. Слова со значением каче-
ства сочетаются с глагольными морфема-
ми и обычно считаются глаголами. Имен-
ные морфемы обозначают число и синтак-
сич. функцию имени, глагольные имеют
значение времени, аспекта, модальности
и др. В предложении сказуемое занимает
последнее место. В словосочетании зави-
симое слово ставится перед главным,
кроме определений с качеств, и коли-
честв. значением (в отд. языках есть н др.
исключения). Числительные, по крайней
мере до десяти, обязательно имеют пос-
ле себя счетное слово, напр. лису a*nis
sa3 kha3 ‘три коровы' (букв. —коровы
три штуки). Если существительное имеет
постпозитивное определение, служебные
морфемы ставятся после него, т. е. они
оформляют именное словосочетание, а
не само имя. Характерной чертой Л.-б. я.
является образование каузативных гла-
голов с помощью внутр, флексии — чере-
дования согласных и тонов, вызван-
ного неслогообразующим префиксом, к
настоящему времени исчезнувшим: и
ndi‘ ‘висеть’, ti1 ‘вешать’; аси vis ‘наде-
вать (самому)’, fi* ‘надевать (на кого-то)’.
Бирм. яз. пользуется алфавитной пись-
менностью инд. происхождения, сущест-
вующей с 11 в. Для записи языка наси в
течение последних неск. сот лет применя-
лось идеография, письмо, для языка и —
слоговое; у эрсу имеется пиктография,
письмо. Для всех языков подгруппы лоло
созданы письменности на лат. основе.
Древнейшей записью одного из Л.-б. я.
является небольшой текст, транскриби-
рованный кит. иероглифами н относящий-
ся к 1 в. В Европе первые сведения о
Л.-б. я., кроме бирманского, появились
в кон. 19 в, В настоящее время эти языки
изучаются гл. обр. в США, КНР и Япо-
нии. Сравнит, изучением лоло-бирм.
группы или подгруппы лоло занимаются
Р. Бёрлинг, Т. Нисида, Дж. А. Мати-
софф, Д. Брэдли, в СССР — И. И. Пей-
рос.
• Burling R., Proto Lolo-Burmese.
Bloomington — The Hague. 1967; Bradley
D., Proto-Loloish, L., 1979.
С. E. Яхонтов.
ЛОНДОНСКАЯ ШКОЛА — о дао из на-
правлений структурной лингвистики-
Сложилось и организационно оформилось
в 40-х гг. 20 в. Основоположник Л. ш. —
Дж. Р. Фёре, вокруг к-рого объедини-
лись У. Аллен, М. А. К. Халлидей,
Р. X. Робинс, У. Хаас, Ф. Р. Палмер
н др.
Л. ш. стремится к построению общей
теории, в рамках к-рой можно было бы
найти объяснение специфич. особенностей
конкретных языков, выработать адек-
ватные методы структурно-функциональ-
ного их исследования. В становлении
Л. ш. важную роль сыграли нац. тради-
ции британ. яз-знания, к-рое с сер. 19 в,
интенсивно исследует живые языки раз-
нообразных типов, т. наз. «примитивные»
или «экзотические» языки, а также куль-
турно-соцнологич. доктрина Б. Мали-
новского, этнографа и антрополога, раз-
вившего теорию, согласно к-рой язык и
культура обладают нек-рыми общими
свойствами: и в культуре, н в языке про-
являются осн. побуждения, желания, по-
требности, обусловленные социальной и
276 ЛОНДОНСКАЯ
Конкретные исследования Л. ш. ка-
саются след, проблем: место и функции
языка в обществе; язык и культура; сущ-
ность языка и его определение; движущие
силы развития языка; строение языка;
выделение языковых уровней и единиц;
задачи яз-знания: система лингвистич.
описания; система терминов лингвистич.
описания; существ, признаки лингвистич.
категорий и критерии их установления;
возможность привлечения экстралингвис-
тич. данных к лингвистич. анализу; язы-
ковое значение и его место в лингвистич.
анализе; ситуационная теория значения;
понятие контекста; виды контекста;
функцион. расслоение языка; личность
в связи с исследованием языка; просодич.
анализ. В Л. ш. проводилось изучение
функционирования языка в разных ситуа-
циях общения: в обществ, и религ. цере-
мониях, во взаимоотношениях людей раз-
ных рангов.
Исследования, проводившиеся в Л. ш.,
сыграли определ. роль в становлении со-
циолингвистики, а также функциональ-
ной грамматики, контекстуальной грам-
матики и лингвистики текста.
• Фёре Дж. Р., Техника семантики,
пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 2. М.. 1962: Куб-
рякова Е. С., Из истории англ, структу-
рализма (Лондонская лингвистич. школа),
в кн.: Оси. направления структурализма. М.,
1964; Ольховиков Б. А., История
яз-зиання. Лондонская лингвистич. школа,
М., 1974 (лит.); Firth J. R., Papers in
linguistics, 1934—1951, L. — Oxf., 1957;
Studies in linguistic analysis, Oxf., 1957:
Langendoen D. T., The London School
of linguistics. A study of the linguistic theo-
ries or B. Malinowski and J. R. Firth, Camh.
(Mass.), 1968 (лит.): Halliday M. A. K.,
An introduction to functional grammar, L. —
[a. o.J, 1985.	T. А. Амирова.
ЛУВЙЙСКИЙ ИЕРОГЛИФЙЧЕСКИЙ
ЯЗЫК (хеттский иероглифический
язык) — один из вымерших хетто-лу-
вийских языков (лувийско-ликийская
подгруппа). Б. ч. надписей Л. н. я. об-
наружена в юго-вост. Анатолии (Кили-
кия и Каппадокия), в ее центр, части и
в сев.-зап. Сирии. Древнейшие памятники
относятся к 16 в. дон. э., но осн. масса—
к 10—8 вв. до н. э.: тексты ритуально-
го и ист. характера, строительные, посвя-
тительные и нек-рые др. надписи. Лувий-
ская иероглифич. письменность содержит
ок. 500 знаков; направление письма
обычно — бустрофедон.
Л. и. и. близок лувийскому клинопис-
ному языку (см. Лувийский язык). Раз-
личия между Л. и. я. и лувийским кли-
нописным языком могут объясняться не
только особенностями внутриязыкового
развития, но и спецификой графики Л, л,
я. Так, иероглифика не позволяет раз-
личать звонкие н глухие смычные. С дру-
гой стороны, необозначение носовых со-
нантов перед согласными и в исходе слова
свидетельствует о развитии в Л. и. я.
категории носовых гласных. Пересмотр
чтений нек-рых высокочастотных фоне-
тич. знаков обнаружил еще большую бли-
зость Л. и. я. и лувнйского клинописного
языка в морфологии и лексике. Синтак-
сис Л. и. я. характеризуется относитель-
но свободным порядком слов, но глагол
имеет тенденцию помещаться в конце
предложения. Лексика Л. и. я. обнару-
живает тесную связь с языками лувнйско-
ликнйской подгруппы, несмотря на жан-
ровые отличия письм. памятников.
* Дунаевская И. М.. Язык хетт,
иероглифов, М.. 1969; М е р и д ж и П.,
Учебник хетт, иероглифич. языка, в кн.:
Древние. языки Малой Азин, М., 1980;
Hawkins J. D.. Morpurgo-Da-
vies A.. Neumann G., Hittite hiero-
glyphs and Luwian: new evidence for the con-
nection, Gott., 1974.
Meriggi P., Hieroglyphisch-het-
hitisches Glossar, 2 Aufl., Wiesbaden, 1962.
Л. С. Баюн.
ЛУВЙЙСКИЙ ЯЗ|>1К (лувийскнй кли-
нописный язык) — один из вымерших
хетто-лувийских языков (лувийско-ли-
кийская подгруппа). Был распространен
не позднее 2-го тыс. до н. э. на Ю.-З.
Малой Азии на терр. Лувии, входившей
в состав Хеттского царства, и областей
Кнцуватна н Арцава. Клинописные па-
мятники (магич. ритуалы, мифология,
рассказы, фрагмент письма) восходят к
14—13 вв. до н. э. Л. я. имел не менее
3 диал. групп: 1) группа областей Кицу-
ватны и Арцавы (совр. Киликия и часть
вилайета Конья), 2) группа г. Хупесна
(совр. Эрегли), 3) группа гг. Истанува и
Лаллупия (местонахождение неизвестно).
Л. я. особенно близок лувийскому иеро-
глифическому языку, к-рый иногда рас-
сматривается как диалект Л. я.
Фонетич. строй подвергся нек-рым из-
менениям по сравнению с исходным со-
стоянием: переход е > а, спирантизация
интервокального к, исчезновение индоев-
ропейского *gh. В именной морфологии
характерно появление особого им.-вин.
падежа ед. ч. имен ср. рода «активной»
семантики, отсутствие парадигматич, род.
п. и широкое распространение адъективов
(отыменных образований в функции оп-
ределения). Глагольная морфология ха-
рактеризуется гораздо меньшим, чем в
хеттском яз., удельным весом оппози-
ции двух серий форм (-mi/-hi). Старые по-
казатели 2-й серин в дописьм. период уже
переосмыслилнсь как окончания претери-
та. Синтаксис Л. я. отличается от хетт-
ского в текстах, имеющих метрич. струк-
туру: эмфатнч. постановка подлежащего
после глагола (при нормальном порядке
SOV/OSV), вынесение глагола в абсолют-
ное начало предложения, бессоюзное пе-
речисление парных понятий типа «мать —
отец». Словарный фонд Л. я. наряду со
значит, пластом слов индоевроп. проис-
хождения содержит хуррит. заимствова-
ния, гл. обр. в сфере ритуальной лексики.
• Ларош Э., Очерк лувийского языка,
в кн.: Древние языки Малой Азии, М., 1980;
Otten Н.. Zur grammatikalischen und
lexikalischen Bestimmung des Luvischen. B.,
1953.
Laroche E., Dictionnaire de la langue
louvite, P., 1959.	Л. С. Баюн.
ЛУЖИЦКИЙ ЯЗЫК (серболужицкнй
язык) — один из западнославянских
языков. Распространен средн луж. сер-
бов (лужичан) в Дрезденском и Котбус-
ском округах ГДР (Лужица).Число гово-
рящих ок. 100 тыс. чел.
Делится на 2 осн. группы говоров: верх-
нелужицкие и нижнелужицкие. Первые
отличаются от вторых в фонетике (верх.-
луж. noha, ciisty, trawa, died, ниж.-луж.
noga, cysty, tsawa, zen), в морфологии
(наличие только в ниж.-луж. супина,
только в верх.-луж. форм аориста и им-
перфекта; в ниж.-луж. лит. языке формы
аориста и имперфекта имеются), в лекси-
ке (верх.-луж. stom, ниж.-луж. bom ‘де-
рево’; верх.-луж. c£sla, ниж.-луж. twarc
‘плотник’, верх.-луж. zbozo, ннж.-луж.
gluka ‘счастье’). Л. я. имеет яркие зап,-
слав. черты с более отчетливо выражен-
ными лехит. особенностями (верх.-луж.
hlowa, ннж.-луж. gtowa, польск. glowa,
но чеш. hlava ‘голова’). Характерным
для Л. я. является сохранение дв. ч.,
отсутствие кратких прилагательных,
большое кол-во лексич. германизмов.
На базе обеих групп говоров сложились
самостоят. лнт. языки: верхнелужицкий
и нижнелужицкий. В совр. Лужице они
используются в быту, в нар. образовании,
в средствах массовой информации, в нау-
ке и т. д. Более нормализованным и стро-
го кодифицированным, лучше стилнсти-
чески развитым и шире функционирую-
щим в обществ, жизни является верх.-
луж. лит. язык. Письменность на Л. я.
возникла в 16 в. на основе лат. алфавита.
• Серболужицкий лингвистич. сборник.
М., 1963; К а л н ы н ь Л. Э., Типология
звуковых диал. различий в нижнелуж. язы-
ке, М., 1967; Исследования по серболужиц-
ким языкам. М., 1970; Ермакова М. И.,
Очерк грамматики верхиелуж. лит. языка.
Морфология, М., 1973; ее же, Нижнелуж.
именное словоизменение. Имя существитель-
ное. М., 1979; Трофимович К. К.,
Серболужицкий язык, в кн.: Слав, языки,
М., 1977: J а п а $ Р., Niedersorbische Gram-
matik, [Bautzen, 19761; Fasske H.. Gram-
matik der obersorbischen Schriftsprache der
Gegenwart. Morphologie, Bautzen. 1981
Трофимович К. К., Верхнелуж.-
рус. слорарь, М. — Дэауцен, 1974: Schu-
ster - S e_w с Н., Historisch-etymolo-
gisches Worterbuch der ober- und nicdersor-
bischen Sprache. Bd 1 — 18, Bautzen, 1978—
1986 (изд. продолжается).
,	К. К. Трофимович.
ЛУО (кенийский луо) — один из пи-
лотских языков (зап. зона). Распростра-
нен на 3. Кении н на С.-З. Танзании,
компактно и островками в бантуязычных
р-нах (см. Банту языки). Число говоря-
щих 2,78 млн. чел. Днал. различий в Л.
практически нет. В отлнчие от других
зап.-нилот. языков Л. обладает двумя сте-
пенями долготы, исчезающей внутр, флек-
сией, специфич. формированием страдат.
залога и др. В колон, период Л. как язык
обучения использовался только в миссио-
нер. школах. На нем издавалось значит,
кол-во книг учебного н этнографии, со-
держания; печатались газеты. После
19б4 в Кении на Л. издается одна газета,
ведется радиовещание. Письменность иа
основе лат. алфавита.
• Stafford R. L., An elementary
Luo grammar, L. — [a. o.L 1967.
.	__Б. В. ЖУрковский.
ЛУОРАВЕТЛАНСКИЙ ЯЗЬ'|К — CM.
Чукотский язык.
МАДУРСКИЙ ЯЗЫК—одни из ин-
донезийских языков. Распространен на
о. Мадура, соседних мелких о-вах и на
В. о. Ява (Индонезия). Общее число
говорящих 9,2 млн. чел. На Мадуре вы-
деляют вост, и зап. диалекты, иногда
также центральный; особый диалект на
о. Кангеан.
По сравнению с близкими ему малай-
ским и яванским языками в М. я. более
сложный консонантизм с сериями глу-
хих, звонких и аспирированных смычных
и более простой вокализм (4 гласных:
/е/, /э/, /а/, /э/), с чередованием аллофо-
нов по подъему в зависимости от серии
предшеств. согласного. В морфонологии
для М. я. характерны геминация соглас-
ных и их чередование на стыках морфем,
в - морфологии — отсутствие местоимен-
ных клитик при перех. глаголе; наличие
двух форм пассива, различающихся диа-
тезой-, использование форманта -а в зна-
чении буд. вр.; преобладание препози-
тивного удвоения с усеченным до послед-
него слога редупликатором (ср. sorat
‘письмо’ —rat-sorat ‘письма’). В синтак-
сисе — использование групп с относит,
словом se ‘тот, кто’, ‘то, что’, ‘который’
в двух значениях — одного из актантов
действия н самого действия (ср. se alako
’работающий’, ‘работа’, ‘работать’). В за-
висимости от социальных условий об-
щения используются стилистич. вариан-
ты слов и морфем. Лит. языком мадурцев
до кон. 18 в. был яванский. В мадур.
рукописях, а с 1860-х гг. в печатных кни-
гах использовалась слоговая яван. гра-
фика (см. Яванский язык), араб, шрифт,
а в 20 в. — и латиница. На М. я. изда-
ется в основном учебная и религ. лит-ра;
язык используется для внутрнэтнич. об-
щения в сферах бытовой, производств.,
административной, для обучения в на-
чальной школе. В основу лит. нормы по-
ложен вост, диалект.
• Мунтаха С., Оглоблин А. К.,
О глагольных конструкциях в мадур. языке,
в кн.: Востоковедение, в. 2, Л., 1976: их же,
Мадурские каузативные конструкции и гла-
голы, там же, в. 5, Л., 1977; Оглоблин
А. К., Мадур. язык и лингвистич. типоло-
гия, Л., 1986; Vreede А. С., Handlei-
ding tot de beoefening der Madoeresche taal,
1—2, Leiden, 1874-76; Asmoro M. W..
Parama sastra Madura, Jogjakarta, 1950;
К i 1 i a a n H. N., Madoereesche spraak-
kunst, 1—2, Batavia, 1897; U h 1 e □ b e c k
E. M., A critical survey of studies on the lan-
guages of Java and Madura, 's-Gravenhage,
1964; Stevens A. M., Language levels
in Madurese, «Language», 1965, v. 41, № 2;
его же, The Madurese reflexes of Proto-
Malayopolynesian, JAOS, 1966, v. 86, Ms 2;
его же, Madurese phonology and mor-
phology, New Haven, 1968; Nothofer B.,
The reconstruction of Proto-Malayo-Javanic,
's-Gravenhage, 1975.
К i 1 i а а п Н. N., Madoereesch-Ncderlan-
dsch woordcnboek, Leiden, 1904—05.
А. К. Оглоблин.
МАЙНХОФА ПРАВИЛО (Майнхофа
закон) — явление ассимиляции соглас-
ных в первом из двух соседних слогов,
характерное для банту языков сев.-вост,
ареала. В 1892 К. Т. Уилсон отметил
в языке ганда нек-рые особенности соче-
таний назальных фонем. В 1913 К. Майн-
хоф дополнил их данными суахили, а
также языков бемба, зарамо, шамбала,
тонга, сото н сформулировал суть явле-
ния: если за сочетанием в первом слоге
назального со звонким согласным во вто-
ром слоге снова имеет место сочетание
назального с согласным или один на-
зальный, то от первого сочетания остается
лишь назальный; Майнхоф назвал это
«законом ганда», К. М. Док обнаружил
эту закономерность в языке ламба и наз-
вал явление «законом Майнхофа» (Mein-
hof’s law). А. Э. Мееюссен, в силу оп-
редел. ограниченности проивлении дан-
ной регулярности, заменил термин «за-
кон» на менее общий и абсолютный термин
«правило» и уточнил выводы для сочета-
ний назальных в ганда: 1) назальный,
к-рый сохраняется, — долгий (ср.
МАЙНХОФА 277
-bumb- ‘оформлять’ > mmumba ‘я офор-
мляю’), 2) ассимиляции подвергаются со-
гласные Ь, 1/г, (у), g, но не d, j (-lum-
!кусать’ > nnumma ‘я кусаю’). Выводы,
сформулированные для М. п., реализу-
ются в разных языках по-разному. Так,
в ками, матумби, ньиха, ньямвези, таи-
та М. п. действительно лишь для одного-
двух слов; в кикуйю и ниламба вместо
долгого появляется краткий назальный;
в центр, банту (бемба, ламба, луба, таб-
ва) исключение сводится к наличию глу-
хого, а не звонкого согласного в качестве
компонента сочетания; в болиа это прави-
ло распространяется лишь на палаталь-
ные согласные с единств, назальным во
второй позиции. В языке ши ассимиляции
подвергается смычный дентальный d
(danbi ‘деревянная тарелка’ > nnaambi
‘деревянные тарелки’). В сев.-зап. банту
отмечены лишь отд. случав реализации
М. п., а в юго-зап. ареале оно вообще
не имеет места.
• Meeussen А. Е., Meinhof’s rule in
Bantu, ALS. 1962. v. 3. И. H. Топорова.
мАйя письмб — оригинальная ие-
роглифпч. письменность майя (см.
Майя-киче языки). Известны памятни-
ки первых веков н. э. Предполагается, что
М. п. берет начало от т. наз. ольмекской
Письмо майя. Страница дрезденской рукописи.
культуры. Подтверждением этому служат
система записи цифр и очевидное сход-
ство отд. иероглифов на ольмекских па-
мятниках. Просуществовало до запре-
щения в 16 в. исп. церковью. Книги майя
были уничтожены. Ныне известны только
4 рукописи: дрезденская («Дрезденский
кодекс», обнаружен в Вене в 1739, нахо-
дится в Дрездене), мадридская («Кодекс
Тро-Кортезианус», представляющий со-
бой отрывки из двух манускриптов, най-
ден во 2-й пол. 19 в. в Мадриде, хранится
там же), парижская («Кодекс Пересиа-
нус», состоящий также из двух отрывков,
найден в Париже в 1859, хранится там же)
278 МАЙЯ
н Рукопись Гролье (опубл, в 1973 амер,
археологом М. Д. Ко, хранится в Нью-
Йорке). Сохранилось также значит,
кол-во надписей на камне в руинах горо-
дов майя, многие из них носят следы
умышленных повреждений.
Книги майя представляют собой полосу
бумаги, сделанную из растит, волокна и
натурального клейкого вещества. Обе сто-
роны полосы покрывались белой изве-
стью. Иероглифич. знаки выводились кис-
точками. Рядом с письменами распо-
лагались разноцветные рисунки. Ману-
скрипт снабжался деревянной или кожа-
ной обложкой. Надписи на камне делались
лапидарным шрифтом, значительно от-
личавшимся от иератич. шрифта рукопи-
сей. В М. п. употреблялись фонетич. зна-
ки (алфавитные и слоговые), идеографи-
ческие (обозначающие целые слова) и
ключевые (поясняющие значения слов,
но не читающиеся). Всего выявлено ок.
300 знаков. Язык иероглифич. текстов
значительно отличается (произношение,
словарь, грамматика) от живого языка
майя 16—17 вв. Иероглифич. тексты и
надписи майя до сих пор полностью не
переведены. Первые попытки расшифро-
вать М. п. относятся к сер. 19 в. В сер.
1950-х—60-х гг. большой вклад в дешнф-
ровку М. □. внес сов. ученый Ю. В. Кно-
розов.
• Кнорозов Ю. В., Система письма
древних майя, М., 1955; его же, Письмен-
ность индейцев майя, М. — Л., 1963; его
же, Иероглифич. рукописи майя, Л., 1975;
W h о г f В, L., Decipherment of the linguis-
tic portion of the Maya hieroglyphs, Wash.,
1942; Zimmermann G., Die Hierogly-
phen der Maya-Handschriften, Hamb.,
1956* T h otm p s о n J. E. S., Maya hiero-
glyphic writing, 2 ed., Norman, 1960; его
ж e, A catalog of Maya hieroglyphs, Norman,
1962.	Г. В. Степанов.
МАЙЯ-КИЧЁ ЯЗЫКЙ — семья индей-
ских языков. Нек-рые исследователи
включают М.-к. я. вместе с тотонакскими
и михе-соке языками в майя-соке языко-
вую семью, входящую (по Дж. X. Грин-
бергу) в большую макропенутианскую
семью. Распространены в Мексике (шта-
ты Веракрус, Сан-Луис-Потоси, Табаско,
Чьяпас), Гватемале и Гондурасе. Общее
число говорящих ок. 2,3 млн. чел. Делят-
ся на 2 ветви: майя (ок. 1,1 млн. говоря-
щих) и киче (ок. 1,2 млн. говорящих).
Майя языки включают 4 грунпы язы-
ков: майя (майя юкатекский с говорами
ица, икаиче, сантакрус, мало отличаю-
щимися друг от друга, диалекты мопаи и
лакандон; чоль с диалектами чонталь, го-
ворами чольти и чортн, чоль-лакандон,
акала, токегуа и манче), чаиьябаль (цель-
таль, или цендаль, с диалектами цоциль
и келене, или чамула, чаиьябаль, или то-
холабаль, н чух), мотосинтлекская (хо-
кальтекский, мотосинтлекский, канхо-
баль с говором соломек) и стоящая особ-
няком хуастекская (хуастек. с говорами
потосн и веракрус, чикомукельтекский).
Киче языки делятся на 3 группы: мам
(мам, агуатекский с говором койотин,
ншнль с говором такана), киче (киче с
диалектами какчикель, цутухиль, ус-
□антек и с говорами такиаль, таканек,
тутуана, тупанкаль), кекчн (кекчи с го-
вором тлатиман, поком с диалектами по-
комам и покомчи).
Существуют разные точки зрения на со-
отношение языков и диалектов, иапр.,
нек-рые исследователи относят цоциль
к самостоят. языкам. Нек-рые диалекты
и говоры находятся на грани исчезнове-
ния (на ица говорит не более 500 чел.).
Кол-во гласных и согласных по отд.
языкам и диалектам варьирует незначи-
тельно. В языке майя 35 согласных и 10
гласных, в киче 31 согласный и 10 глас-
ных. Для гласных свойственна оппозиция
по долготе — краткости (а—а, о—о,
и—й, е—е, i—i). В нек-рых языках и диа-
лектах отмечен звук «б» как вариант
«а». Для консонантной системы харак-
терна оппозиция простые — глоттали-
званные (усиленные) (р—р’, t—I’,
к—к', tz—tz’, ch—ch’ — противопостав-
ление, идущее от древнего периода).
Оппозиции по звонкости — глухости нет.
В большинстве языков отсутствовал звук
г. В древности имелся звук ng, изменив-
шийся в совр. юкатекском в п, а в киче в
j. Имеется гортанная смычка, в ряде слу-
чаев заменяющая выпавший согласный.
Морфемы в основном односложные,
могут быть четырех типов: V, VC, CV,
CVC. Слова нередко представляют собой
чистые корни. Ударение, как правило,
приходится на корневую морфему. Для
грамматич. структуры характерна агглю-
тинация аффиксального типа, имеются
элементы полисинтетизма. У частей речи
отсутствуют морфологич. признаки, они
различаются по синтаксич. функциям и
лексич. значению. Словоизменение осу-
ществляется путем редупликации суф-
фиксов, переноса ударения, образования
супплетивных форм. У существительных
и прилагательных иет категорий падежа
и рода, пол обозначается особыми марки-
рующими существительными. Глагол
имеет категории лица, числа, залога,
вида, наклонения и времени, имеет фор-
мы причастия и инфинитива. Образова-
ние времен либо чисто аналитическое, ли-
бо с элементами синтетизма.
Для словообразования характерны аф-
фиксация, словосложение, инкорпора-
ция, развитие новых значений слов, кон-
версия, композиция (образование устой-
чивых фразеологии, единиц, равнознач-
ных слову).
Синтаксич. отношения в предложении
выражаются предлогами, местоименными
аффиксами нли определяются порядком
слов.
В городах-государствах майя суще-
ствовала иероглифнч. письменность с
первых веков н. э. до запрещения ее
исп. церковью в 16 в. (см. Майя письмо).
Иероглнфнч. письмо такого же характе-
ра было в 1-м тыс. до н. э. у ольмеков,
культура к-рых была тесно связана с
культурой майя н, очевидно, непосред-
ственно ей предшествовала. Сохранились
надписи на стенах, стелах, алтарях, со-
судах, статуэтках, древнейшие — от Зв.
до н. э. Ю. В. Кнорозов дешифровал на
основе позиционной статнстикн письмо
древних майя, что открыло возможности
для изучения языка майя в днахронни.
Изучение М.-к. я. было начато исп.
миссионерами (Луис де Вильяльпандо,
Хуан Коронель). Наиболее подробная
грамматика по образцу класснч. лат.
грамматик была написана П. Бельтраном
(1746). Науч, изучение М.-к. я. началось
в 19 в. Подробную сводку всех сведений
о языке майя сделал А. Тоззер (1921),
структурную грамматику написал А. Б.
Васкес (1946). Совр. М.-к. я. исследуют-
ся Н. А. Мак-Куауном и др. При Нац.
автономном ун-те в Мехико существует
центр по изучению майя (М. Сводеш,
А. Рус Луилье, О. Шуман, Т. Кауфман
и др.).
* Кнорозов Ю. В., Письменность
индейцев майя, М. — Л., 1963 (лит.); Lan-
guages of Guatemala, ed. by M. K. Mayers,
L. — [a. o.J, 1966; Me Q u о w n N., Hand-
book of Middle American Indians, v. 5, Lin-
guistics, Univ, of Texas Press, 1967; Meaning
in Mayan languages, ed. by M. S. Edmonson,
The Hague — P., 1973.
Laughlin R. M., The Great Tzotzil
dictionary of San Lorenzo Zinacantan, Wash.,
1975; Diccionario maya cordemex, M6rda, 1980.
„	Г. Г. Ершова,
МАКАСАРСКИЙ ЯЗЫК—один из
южносулавесийских языков. Нек-рые
ученые традиционно рассматривают М. я.
как совокупность диалектов (диал.
цепь), распространенных на крайнем
Ю.-З. о. Сулавеси и на близлежащих
о-вах Салаяр (Кабиа), Танахджампеа и
др.: лакиунг-макасарский дналект (ле-
жит в основе лит. языка), диалекты тура-
теа, бантаэнг, конджо, салаярскнй. Число
говорящих ок. 2,2 млн. чел. Ряд ученых
(с 80-х гг. 20 в.) ввиду значит, лексич.
различий между диалектами выделяют
3 языка: собственно М. я. (включает ла-
киунг-макасарский, туратеа и бантаэнг
диалекты), конджо и салаяр. яз.
Для М. я. характерно приращение от-
резка-V? после исконного конечного
согласного: s6mbal-a? ‘парус’ (ср. ман-
дар. sombal). Нек-рые черты аффикса-
ции сближают М. я. с языками Явы. Ха-
рактерны стяжения с указат. местоиме-
нием, напр. -minne ‘это есть ужё...' (из
-то ‘уже’, показателя 3-го л. -i и указат.
местоим. аппе ’этот’), -pinne 'это есть то,
что пока...’ (начальный согласный —
из -ра ‘пока’).
До сер. 20 в. (в течение по меньшей мере
трех веков) основным для М. я. было бу-
гийско-макасар. письмо (см. Индийское
письмо); нек-рое применение находило
араб, письмо. Предположительно до 17 в.
пользовались ст.-макасар. письмом (инд.
типа). В быту носители М. я. используют
латиницу, вместе с тем бугийско-мака-
сар. письмо полностью не утрачено.
• Matthes В. F., Makassaarsche spraak-
kunst, Amst., 1858; Kase ng Sy., Ke-
dudukan dan fungsi bahasa Makassar di Sula-
wesi Selatan, Jakarta. 1978; Pelenkahu
R. A. [e t a 1.], Dialek Kondjo di Sulawesi
Selatan, Udjung Pandang, 1971.
Cense A. A., Makassaars-Nederlands
woordenboek, ’s-Gravenhage, 1979.
.	_	Ю. X. Сирк.
МАКЕДОНСКИЙ ЯЗЫК—один из
южнославянских языков. Число говоря-
щих ок. 2 млн. чел. Один из офиц. язы-
ков СФРЮ. Осн. диал. группы — запад-
ная, восточная, северная.
В лит. М. я. кроме 5 гласных фонем —
ai о, у, е, н — слогообразующим являет-
ся также слоговое «р». Редукция безу-
дарных гласных отсутствует. Ударение
силовое, фонетически подвижное, не
далее 3-го слога от конца слова (ак-
центной группы): Донеси /лопата,/ тате
‘Принеси лопату, отец’, Донеси ми
ja/лопатана ’Принеси мне ту лопату’.
Все шумные согласные, кроме «х», имеют
пары по глухости/звонкостн. Согласные
j, к, г, н», л> мягкие, остальные согласные
твердые. В совр. лнт. М. я. отражены ист.
изменения сильных редуцированных:
ъ > о, ь > е (сон, ден); изменения h > е
(лето, летен); А > е (месо, пет); Ж > а
(даб, рака); *tj, *dj > аффрикаты к, г
(свека, мега).
В именах падежные флексии утрачены,
синтаксич. отношения выражаются ана-
литически. Постпозитивный артикль
(член) указывает на определенность и на
пространств, положение предмета: кнн-
гата (определенность), кннгава (опреде-
ленность + близость), книгана (опре-
деленность + удаленность).
Для глагола характерна сложная сис-
тема модально-временных форм. Осн.
прош. времена — аорист, имперфект.
Буд. вр. образуется с помощью частицы
ке : ке читам, ке прочнтам.
Есть специфич. формы для выражения
пересказа. Характерны пары по непере-
ходности/переходности: легнав ‘я лег’—
(го)легнав ‘я (его)уложил’. Единств, при-
частие выражает и страдат., и действит.
залог: легнат ‘легший’ и ‘уложенный’,
заборавен, остарен човек 'забытый, поста-
ревший человек’. Специфичны перфект-
ные образования с вспомогат. глаголом
«има» от перех. и неперех. глаголов:
имам видено ‘я видел’, имам доедено
‘я пришел’, се имам погрижено ‘я поза-
ботился’. Функции утраченного ннфннн-
тива выполняет конъюнктив с «да»:
сакам да чнтам ‘хочу читать'.
Графика на основе кириллицы, прин-
цип орфографии фонетический.
* К о и е с к и Б., Граматика на маке-
донскиот литературен /азик, в его кн.: Изб-
рани дела, 2 изд., ки. 6, Скоте, 1981; его
ж е, Историка на македонскиот )азик, там же,
кн. 7; Усикова Р. П., Макед. язык,
в кн.: Слав, языки. (Очерки грамматики
зап.-слав, и юж.-слав, языков), [М.], 1977;
ее же, Макед. язык, Скоте, 1985.
Толовски Д., Иллич-Свитыч
В. М., Макед.-рус. словарь, М., 1963; Реч-
ник на македонскиот )азик, т. 1 — 3, Скорее,
1961—66.	Р. П. Усикова.
МАКРОСЕМЬЛ — см. Родство языко-
вое.
МАЛАГАСИЙСКИЙ ЯЗЫК (мальгаш-
ский язык) — один нз австронезийских
языков (малайско-полинезнйская ветвь,
западная «подветвь»). По традиционной
классификации М. я. относили к ин-
донезийским языкам. Распространен на
о. Мадагаскар и частично на близлежащих
Коморских и Сейшельских о-вах и
о. Реюньон. Число говорящих ок. 10 млн.
чел. Один из двух (наряду с француз-
ским) офиц. языков Демократия. Респуб-
лики Мадагаскар.
Выделяются 2 группы диалектов; за-
падная, в к-рую входят диалекты сака-
лава, махафалн н др.; восточная, вклю-
чающая диалекты мерина, или хува (ле-
жащий в основе лит. языка), цнмнхети,
бецнлеу, танала, бецимисарака, енханака
и др.; промежуточное положение занимает
дналект танкара.
Фонологич. система содержит 5 глас-
ных (i, е, а, о, и) и 20 согласных. Выде-
ляются нисходящие дифтонги ао, ai(ay),
oi(oy), ei(ey). От др. пндонез. языков
отличается: наличием лабио-дентального v
при отсутствии билабиального w; наличи-
ем особых, имеющих «шепелявый» ха-
рактер фонем s, z (фонемы s, z отсутст-
вуют); наличием фонемы ts, переходом
глухих взрывных австронез. праязыка
в фрикативные: *р > f, *t > ts (перед i),
*k > h; в конце слова возможны только
гласные (a, u, i). Ударение экспиратор-
ное, носит смыслоразличит. характер
(ср. lalana ‘дорога’—lalana 'закон’).
Неударные гласные редуцируются. До-
пустимы след, типы слогов: V, CV, VN,
CVN, NCV (где N — носовой согласный).
На стыках морфем и на границе компо
нентов сложного слова происходят разл.
сандхи (изменение первого согласного вто-
рого компонента сложного слова: f--»p-,
v--»b-, 1—>d-, s--»ts- н нек-рые др.; асси
милиция на стыках морфем: -п + р-,
-n + f-, -n + v—»-m-; -п + b—>-nd и др.).
Глагол имеет развитую систему залогов:
помимо актива и двух «пассивов» (прямо-
го н инструментального) выделяется т.
наз. релятивный (обстоятельственный)
залог (подлежащим является обозначе-
ние места, времени, причины и т. п.).
Как н в Филиппин, языках, категория
времени оформляется морфологически
(с помощью префиксов). У имени отсут-
ствуют категории рода, числа, падежа.
Представлено большое кол-во (7) место-
имений 2-го л. ед. ч., употребление к-ры:<
определяется полом адресата и соотноше-
нием социальных статусов говорящего и
слушающего; у личных и указат. место-
имений существует особый показатель
мн. ч. — инфикс -ге-. Имеется небольшая
группа слов, называемая артиклями,
часть к-рых выполняет собственно ар-
тиклевые функции (выражение опре-
деленности: пу), а часть — функции
указат. (ilay, ikala) пли относит, (ilay)
местоимений, функцию выражения отно
шения к адресату речи (i, Ra, гу).
В предложении сказуемое обычно за-
нимает начальную позицию, подлежа-
щее — конечную, определяющее слово
следует за определяемым. В лексике от-
мечаются заимствования из санскрита,
арабского, суахили и др. языков банту.
В процессе развития М. я. испытывал
влияние араб. яз. и языков банту, позд-
нее — фраиц. яз.
До нач. 19 в. М. я. пользовался араб,
письменностью (древнейшие памятники —
16 в.), с нач. 19 в. —латинской.
* Аракин В. Д., Мальгаш. язык,
М., 1963; Карташова Л. А., Струк-
тура мальгаш. слова, «Народы Азии и АФ
рики», 1965, №6; Коршунов В. С.,
Грамматика малагасийского языка. (Морфо
логия), М,, 1986; М а! г ас R. Р., Gram
maire malgache. 3 ed., P., 1950; Dama-
N t s о h a, Precis de linguistique de la langue
malgache, Tananarive, 1952; G a r v e у
C. J., Malagasy introductory course. Wash..
1964; Dez J., La syntaxe du malgache,
t. 1-2, Lille, 1980.
Корнеев Л. А., Мальгаш.-рус. сло-
варь, M., 1966; его же, Рус.-малагасий-
ский словарь, М., 1970; Учебный рус.-мала-
гасийский словарь, М., 1982; А Ъ i n а 1 А.,
Malzac V,, Dictionnaire malgache-fran-
cais, P., 1963.	Л. И. Куликов.
МАЛАЙЗИЙСКИЙ ЯЗЫК — название
официального языка Федерации Малай-
зии, применяемое с 1969 наряду с назва-
нием малайский язык.
Распространен на п-ове Малакка и
прилегающих островах, на Сев. Калиман-
тане. Число говорящих 9,3 млн. чел.
Представляет собой продолжение малан-
МАЛАЙЗИЙСКИЙ 279
ского языка; развивается на.базе малай-
ских диалектов п-ова Малакка, среди
к-рых ведущая роль по традиции при-
надлежала джохорскому диалекту, к-рый
имеет ряд произносит, особенностей (уву-
лярное [R], утрата его на конце слова,
переход [а] в [э] в последнем слоге дву-
слога н др.) и грамматич. черт, отличаю-
щих его от лит. нормы (опущение префик-
са активного залога, непродуктивность
глагольных суффиксов каузатива и пе-
реходности). В лит. языке отмечены инно-
вации в грамматич. строе: возросла час-
тотность препозитивных определений,
увеличилось число союзов и предлогов,
развиваются сложные сиитаксич. конст-
рукции; на всех уровнях заметно влияние
норм индонезийского языка (его термино-
логии, словообразоват. и сиитаксич. мо-
делей, конструкций с формами залога и
переходности). В лексике (в т. ч. в тер-
минологии) отмечены заимствования из
англ, и араб, языков, создаются термины-
кальки по образцу англ, сочетаний.
Письменность на основе лат. алфавита.
• Omar Asmah Haji and Rama
S u b b i a h. An introduction to Malay gram-
mar. Kuala Lumpur, 1968;, Karim, Nik
Safi ah, Bahasa Malaysia syntax. Some
aspects of its standardization, Kuala Lumpur,
1978.
Малайзийско-рус.-англ, словарь, M., 1977;
Погадаев В. А., Ротт Н. В., Рус.-
малайзнйский словарь, М., 1986; см. также
лит. при ст. Малайский язык.
,	, Н. Ф. Алиева.
МАЛАИСКИЙ ЯЗЫК — один из авст-
ронезийских языков (малайско-полине-
зийская ветвь, западная «подветвь»,
по традиционной классификации — ин-
донезийские языки).
Распространен в ряде областей о. Су-
матра (с прилегающими островами), на
п-ове Малакка, о. Сингапур, архипела-
гах Риау и Линга, анклавами — и при-
брежных р-нах о. Калимантан. Число
говорящих ок. 26 млн. чел. Офиц. язык
Федерации Малайзии и Брунея Дарусса-
лама (наряду с англ, яз.), Республики
Сингапур (наряду с англ., кит., тамиль-
ским языками); за М. я. Малайзии с 1969
официально закреплено назв. малайзий-
ский язык. Цо 1942 употреблялся как вто-
рой офиц. язык Нидерландской Индии
(наряду с нидерл. яз.), до 1945 — второй
офиц. язык Индонезии (наряду с япон.
яз.). С 1945 — офиц. язык Республики
Индонезия, называется индонезийским
языком.
Начиная с раннего средневековья
М. я. использовался как язык межэтннч.
общения и межгос. связей во всем ареа-
ле малайской «прибрежной цивилизации»
(Малайский арх., п-ов Малакка, побе-
режье Индокитая и Н. Гвинеи); был язы-
ком распространения ислама н хрис-
тианства. На М. я. существовала богатая
лит-ра разл. традиционных жанров н
переводная.
Диалекты изучены слабо. Различаются
территориальные диалекты (дели, па-
лембанг, серавей, пасемах на о. Сумат-
ра; риау на о-вах Риау; перак, келантан,
тренггану, патанн, джохор, кедах на
п-ове Малакка; кутей, банджар и др.
на о. Калимантан) и пиджинизиров.
диалекты Джакарты, Амбона, Менадо,
Ириана, Таиланда.
Типологически М. я. — характерный
представитель индонез. языков Б. Зонд-
ских о-вов (по др. классификации, за-
падных малайско-полинезийских язы-
ков). Звуки [и] и [э], [i] и [е] не полно-
стью обособились как фонемы, часто
280 МАЛАЙСКИЙ
выступают как аллофоны: kukuh~kokoh
’стойкий’, genting~genteng ’черепица'.
Нек-рые специфич. черты исконного во-
кализма: наличие гласной фонемы [э] сред-
него ряда среднего подъема, краткой, не
встречающейся в конечном слоге двусло-
гов и под ударением в др. позициях; нали-
чие дифтонгов [au], [ai], [oi], стоящих в
конечном слоге корневой морфемы.
Отмечено явление своеобразного син-
гармонизма гласных в слове. В консо-
нантизме: полный ряд носовых сонан-
тов в любых позициях (в т. ч. перед
гоморганными смычными шумными);
среднеязычные шумные смычные [Й]
и (1)] только в начально-слоговой пози-
ции; гортанная смычка [7] как аллофон
(к) в конечно-слоговой позиции и как фа-
культативная эпентеза в начале слова и
в интервокальной позиции; имплозивное
произнесение шумных в исходе слова
(также при оглушении звонких); [w]
и [j] как начально-слоговые фонемы и
как глайды в интервокальной позиции;
фонемы [f], [z], [s] в освоенных заимст-
вованиях как аллофоны исконных [р],
[!)], [s] (со стилистич. окраской). В смыс-
лоразличении используются только сег-
ментные средства (без долготы/краткос-
ти), тональные и динамич. признаки фо-
нология. значения не имеют.
Грамматич. строй М. я. отличается зна-
чит. аналитизмом. Осн. морфологич. ка-
тегория глагола — выражаемый префик-
сами залог, не дифференцирующий объек-
тных отношений, последние выражаются
глагольными суффиксами и предлогами;
есть аффиксальные и редуплициров.
модели с видовыми значениями. Значе-
ния времени, модальности, лица переда-
ются аналитически, лексически, контек-
стом. Прилагательные входят вместе с
глаголами в (супер)класс предикативов.
У существительных словоизменение от-
сутствует; редупликацией выражаются
множественность и собирательность.
Средства слово- и формообразования —
аффиксация, редупликация, словосложе-
ние. Строй предложения номинативный с
элементами посесснвности и эргативно-
сти; определения и (при примыкании) др.
члены предложения стоят в постпозиции,
в остальном порядок слов в предложении
относительно свободный.
Вопрос о диал. базе лит. форм М. я.
недостаточно изучен; прн введении М. я.
в школах н офиц. сфере за образец при-
нимался язык классич. лит-ры позднего
средневековья, наиболее престижным счи-
тался риау-джохорский вариант лит.
М. я. К 1940—50-м гг. в Индонезии н
Малайзии оформились разл. варианты
письм.-лит. М. я. В их произношении от-
мечается ориентация на разные диалекты:
джакартский для индонез. яз. и джохор-
ский для малайзийского яз.; в лексике,
терминологии, форме письм. фиксации
(лат. алфавит) сильно влияние нидерл. яз.
в Индонезии и англ. яз. в Малайзии,
Сингапуре, Брунее; в значениях и упот-
реблении малайских слов наблюдаются
нек-рые различия (типа диалектных).
В кон. I960 — нач. 70-х гг. наметился по-
ворот к сближению письм.-лит. вариантов
М. я.; в 1972 введена единая форма пись-
менности на лат. основе и сближены пра-
вила орфографии.
Древнейшие памятники М. я. — над-
писи на камнях на о-вах Суматра и Банка
(7 в. н. э.); письмо слоговое, юж.-инд.
типа, сильно модифнциров. формы ин-
дийского письма под назв. «каганга»,
«ренчонг» сохранились в отд. р-нах Су-
матры, в т. ч. у малайских народностей
реджанг, пасемах и др. С 14 в. с исламом
распространяется видоизмененное араб.
письмо («джави»). В Индонезии латини-
зация письма кодифицирована в нач.
20 в., в Малайе и Сингапуре — после
1957.
* Грамматика пндоиез. языка, М., 1972
(лит.); Teeuw A., Emanuels Н. W.,
A critical survey of studies on Malay and
Bahasa Indonesia, ’s-Gravenhage, 1961;
Uhlenbeck E. M., Indonesia and Ma-
laysia, CTL. The Hague, 1970. v. 8, pt. 1.
Индонез.-рус. словарь, M., 1961; Ма-
лайзийско-рус.-англ. словарь, M.,	1977;
Wilkinson R. J., A Malay-English dic-
tionary, 2 vhs, Singapore, 1901—02; Poer-
w ad arm in t a W. J. S.. Kamus Umum,
cet. 1—5, Djakarta, 1953—76; I s k a n d a r
T e u k u, Kamus Dewan, Kuala Lumpur,
1970.	H. Ф. Алиева.
малАйско-полинезййские
языки — см. Австронезийские языки.
МАЛАЯЛАМ (малаяльский язык)—один
из дравидийских языков (южная группа).
Распространен на Ю. и Ю.-З. Индии
(офиц. язык штата Керала). Общее число
говорящих ок. 30,7 млн. чел. Предполо-
жительно возник в результате эволюции
зап. диалектов др.-тамильского яз.
Выделяются 3 группы диалектов: юж-
ная (Траванкур, Вембанаду), централь-
ная (Кочин), северная (Малабар, Пальг-
хат, Ваянаду), а также диалект Лакка-
дивских о-вов.
По социально-этнич. признакам выде-
ляются диалекты и говоры отд. каст
(наш)., брахманские диалекты наяров и
намоудири), мусульм. общин (мапилла,
насрани), нек-рых племен (тийя, пулава,
ежава и др.).
Фонологич. и морфологич. системы М.
близки к тамильскому языку. Характер-
ные черты фонологич. системы: споради-
чески проявляющийся сингармонизм глас-
ных переднего и заднего ряда; сохране-
ние протодравидийских альвеолярного
смычного t и палатального носового п
(при удвоении и в начальной позиции);
развитие группы сибилянтов (дентальный
s, альвеолярный s, ретрофлексный s).
Грамматич. строй характерен для юж,-
дравидийских языков: граммемная
структура категории рода (в ед. ч. —
муж., жен. и ср. род, во мн. ч. — эпнце-
новый и ср. род); три видо-временных
плана (наст., прош. и буд. вр.); глаголы
делятся по типу образования временных
основ на «сильные» и «слабые» — с даль-
нейшим подразделением на парадигма-
тич. классы; утрачено согласование бес-
связочного именного сказуемого в лице
и числе н др. Финитные (личные) формы
глагола лишены показателей рода, числа,
лица; в тех случаях, когда показатель фи-
нитности й представлен нулевым алломор-
фом, их формы совпадают с формами
причастий буд. вр. и деепричастий. В
словоизменении глагола преобладают
аналитич. формы. Категория рода яв-
ляется классифицирующей у существи-
тельных, местоимений и числительных и
согласовательной — у прилагательных и
нек-рых нефинитных форм глагола (при-
частные имена). В лйт. языке (особенно
в лексике и словообразовании) отмечается
значит, влияние санскрита.
Письменность известна с кон. 9 — нач.
10 вв. Буквенно-силлабич. алфавит М.
восходит к юж.-инд. письму грантха, воз-
никшему из брахми (см. Индийское пись-
мо)', создателем совр. формы письма счи-
тается писатель 16 в. Т. Эжуттаччан,
объединивший в своем творчестве две лит.
разновидности раннего классич. М. в еди-
ный лнт. язык.
* Секхар Ч., Глазов Ю. Я., Язык
малаялам, М.,	1961; Ramaswami
А у у а г L. V., The evolution of Malayalam
morphology, Ernakulam. 1936; George
К. M., Ramacaritam and the study of early
АЛФАВИТЫ МАЛОЙ АЗИИ										Семитское письмо		Греческое письмо III Крит, Фера, Мелос и др.	Алфавиты Малой Азии		
Карийскив алфавиты													Карийские алфавиты		
Надписи из Египта \	/	Надписи из Карин										1 Северосем.	II Южносем.		Надписи из Египта		
VII Абу- Симбел	VIII „Север"	IX Абидос	X прочив	XI Северн. Кар ия	XII С.-З. Кария	XIII Цеитр. Кария	XIV Зап. Кария	XV ю.-в. Кария					IV Сильсиле	V Вади- Хальфа	VI Фивы
										> А Я 9 Ч У X w YH X 9 Л f -£14 А1 А * 4 и Z L Пн t фо г j I €Г 4 1 а ( яп( Ч [ XXX п 74 з Ф < £ Ои Р 7 Г 9 Ч 1 я. г 4 > (s j , V Г t	П п х к 'У yaw™3 ы *9 1 V7 $ ) Hh о о ur Q(?) фф ТЧ < + X X X	Л(Х)АА Р> Р6В ыЛ’(а) (• г (С) V Г V 1 С (О 6 ДА х. * + 1 Е Е F и/или сев, сем ?-\ | 4 0 S I ,, ® 0 с $г(?|) $(Х>; К К А (И//4 р- Г с V Y о- О О с w (Я) тт Г Г а 9 9 х (X) ра А((пг) ao/ix Ф Т (Я1) ъ Т f (Ф)	а А А р V р VS v F Р и КСУ 9 д d Д t h + е е, 0; г В г I t © i 9(9?) 1 9 k YA (. P X Ф фф „V7(M'~1) Л 4T+ Ж nj (V) Л НИ <7 О (®?) й ° тт ~ t 9 t> s AV t Ф T / —	AAA О МРЙ XV (< д * ев 4 I 9 ? 9 YV()I?) A е ф® м ж И N о □ м	< t- о. ч >- Е <^1	1	z	1 0-5 <- 1 II
А А У? Ч F У Y гп С Д X Ё е<| > I ?((?) 9 ЛИ Г А ф Ф0Ф иии □ ;Й ГГ X р р м Ф X	А А Й Г YY гп m с с д X + Z Е ео in ® 9 99 V ХАГГ Фф0 ДД ж N О □ id X <1 1 м г - X	, . X .	±	. ОО , <	,	Q ><-О-ООНа	. -<^г	<	> II 1|	1 la 1 II „ 9	**1 a g	XI »	ААа V Ft Y ш СМ д х+ Е В;в( 1Ф О(?) 9(1 (?) V Л Г Ф е * В Ж I к о (с?) □ X 8 q лл Ф т ф	А А А V с (ч) V Д Е Г I 9 V Л е ф М X N И о □ q ЛЛ Ф С)_	। । г?	$ II || о । z ।	। е >	"° х । пх»> | < ^	>	< О UJ > | О из |	О-	G £] |	| z | О □ | | | | тт	| -0-	Л \л С V С Д X III 0-4 I Ф 9 V А Ф м X N О □ 4 м т Ф	А УХ F Y С д X Е G- Н Ф Р У Г е М X и о OQO р лл Т X Ф							
									ме. Тональная систе- рии и Египта), «паралидийский» ма языка (см. Тон), (одна надпись 6 в. до н. э. из лидийско- несмотря на ее боль- го г. Сарды), карийский, насчи- шое значение, иссле- тывающий св. 10 локальных и хроно.то-						
н близкородственный а также одна надпись из Афин) в надпи- Malayalam, Madras. 1956; S е k b a r А. С., ему язык бамана, М. является аналити- сях нач. 7 — нач. 3 вв. до н. э., <п а р а- rY°'ulI°n; °. v V	еч\: Su ческим языком со слабо развитой морфо- карийский», известный по нсск. iue™1969. v 5.V'1" М * У *	’ CTL' Наа' л°гисй1 в СИЛУ чег0 большое значение при- глиняным табличкам, по-видимому, из Малаялам-рус. словарь. С приложением обретают синтаксичвскнс средства, в ча- Карии, а также по<каройдным> надписям краткого очерка грамматики языка малаялам стности строго фиксированный порядок из Эфеса, Халкетора и Стратоникеи М. С. Андронова, м., 1971. Н. в. Гуров,	слов и особое	место, занимаемое	после-	7—2 вв. до н. э. (?). Возможно, сюда же МАЛИНКЕ (манника) — один из лам-	логом.	относится текст на остраконе (глиняном де языков. Вместе с языками бамана (бам-	• Тохарская	В. П., Язык малинке	черепке) из Диосполиса Малого (Египет), бара) и диула образует языковую общ-	(мандинго), М..	1964;	см. также лит.	при ст.	Л и к и й с к и м алфавитом записань’ ность мандинго. Распространен на терр. ьамана.	И. Н. Топорова. тексты 5—3 вв. до н. э. Надписи си Сенегала, Гвинеи, частично в Республике МАЛОАЗЙЙСКИЕ АЛФАВЙТЫ — детским алфавитом из г. Сиде i Мали, Либерии. Сьерра-Леоне.Число го- буквенные письменности, распространен- Селевкии (Юж. Памфнлия) относятся ворящих 3,7 млн. чел. Язык имеет мн. ные в древности в пределах М. Азии (Тур- к нач. 5 — нач. 2 вв. до н. э. Вероятны диалектов, осн. из к-рых следующие: ция), на о-вах Эгейского м. н в прилежа- находки в этих р-нах и др. памятников, конья, коранко, манья, мау, шинья, си- щих областях. По письм. памятникам записанных неизвестными до сих пор ал- дья, васулу. Как и др. языки, входящие известны алфавиты: фригийский фавитами. Древнейшие карийские и ли- fl языковую общность мандинго, М. обла- (кон. 8—3 вв. до н. э.) на терр. Др. Фри- днйские тексты могут восходить по дает богатой системой гласных, среди гии (центр и С.-З. Анатолии), м и з и й- крайней мерс, к сер. 7 в. до и. э. и к-рых представлены открытые, долгие и с к и й — одна надпись из Уюджика	' назальные фонемы, причем эти три при- (С.-З. п-ова), лидийский (надписи	д ПА A'JUIjl/'l/Ur поз знака могут реализоваться в одной фоне- кон. 7—кон. 4 вв. до н. э. из Лидии, Ка-	1*1 пЛмпОИ rlUlxrlE,	2о1															
АЛФАВИТЫ МАЛОЙ АЗИИ				
Паракарий- ское письмо XVI	Лидийское письмо XVII	Паралид. письмо XVIII	Ликийское письмо XIX	Сидетское письмо XX
а А	аА;гЛА(<Д)	а А	а &	а hf(<3A)
в В 1	р 8		g &ь	6- Р Р
/з*7 v F цУ V; у? m ? 3	г Л и. Y 9	г J	ю-F 9<	>< u YV з и
d Д	d, А	а А	dA	а. и
А X ( + ) ё Е ей 0;6? г I ; н ?	У + ё V У 0 11	е 3 5 1	i Е еТ; i /Ф/Т" г!	е / 1
d?e i i, г?	i 1	i ?<?	J-I	У О О i 9? YУ Ч У; j г
К к	к У ? 1		kY;cK-,0)K ек	О? /Y? . { к (< и )
т	т	гЛ /*	т /А	т ( <
п/£ H<;i? Я ? п N; Ч?	п ЧЧ	v л ? п. Р	п i т X п М	п О
tl =? о О о У	t т 0 о		и.О	О- $ Н (<оо)
й И (О)? й ? «.4 Р	!*(=+) г Ч	у 7	р Г КО г Р 5 J	и- П ? р А (< п) , 1	А (< ► > ) 5	N
Г?ш? т?	М; XT	X т	г Т	
/ф? ф	tT е И 8	t т / 1	t Т Л X	t 1 (<т)
при этом они резко отличаются от со-
седних эолийских и ионийских алфави-
тов.
М. а. сильно различаются между со-
бой как по числу знаков, так и по их фор-
ме, а также по фонетич. значению фор-
мально близких или идентичных знаков.
Число букв во фригийском и мизийском
алфавитах ок. 20, в « пара лидийской »
надписи 18, в сидетском не меиее 25,
в лидийском 26, в ликийском 29, в каж-
дом из вариантов карийского не более 35.
В «паракарийском» отмечено более 45
разл. знаков, но этот факт может быть
объяснен невозможностью ныне опреде-
лить как состав графем, так и их локаль-
ную и хронология. дистрибуцию.
До последнего времени господствовало
мнение, что все алфавиты были заимст-
вованы у греков, но в каждом ареале под-
282 МАЛЬДИВСКИЙ
верглись соотв. моди-
фикации. Однако лишь
др.-фригийские надпи-
си 2-й пол. 8 в. до и. э.,
синхронные древней-
шим греческим, очень
близки архаическому
греч. письму, особенно
«западному». Наиболее
вероятной представля-
ется гипотеза о том,
что зап.-семит, «квази-
силлабич.» (консонант-
ная) письменность с
невыраженными глас-
ными была заимство-
вана, в основном не-
зависимо друг от дру-
га, индо-европ. наро-
дами М. Азии, с одной
стороны, и греками —
с другой, примерно
в 9—8 вв. до н. э.
(см. Западносемитское
письмо). Если источ-
ником греч. алфавитов
(из к-рых «западные»
заметно ближе мало-
азийским), а также
фригийского было фи-
никийское письмо (од-
нако в варианте, от-
личном от дошедших
до нас алфавитов Биб-
ла, Сидона и фини-
кийских колоний), то
М. а., возможно, вос-
ходят к др. вариантам
др.-семит, квазиалфа-
вита, содержавшим
значительно большее
число графем и гра-
фич. вариантов, чем
финикийский, и, воз-
можно, распространен-
ным в Палестине и
сев. Аравии. Исполь-
зование семит, знаков
для фарингальных, ла-
рингальных и веляр-
ных спирантов, а так-
же сонантов в фоне-
тич. значении чистых
гласных могло про-
изойти у этих народно-
стей в значит, мере па-
раллельно. Особенно
наглядно это видно в
карийских, лидийских
и «паралидийских»
текстах, где в хроноло-
гия. ряд выстраиваются
факультативные консо-
нантные, полуконсонантиые и полностью
огласов. записи (ср. подобные примеры
в этрусских и иных италийских текстах),
напр. карийское msnr, msnar и mesnar.
Показательно, что мн. графемы М. а.
находят ближайшие формальные и фоне-
тич. аналогии в юж.-семит., а не в сев.-се-
мит. квазиалфавитах (ср. лидийскую
1 из юж.-семит, «ламеда», ликийскую %
из юж.-семит, «хета» и т. д.). Локальные
греческие и территориально смежные
М. а. непрерывно взаимовлияли, а заим-
ствования шли в обе стороны (ср. появле-
ние в нек-рых греч. алфавитах «беты»
в форме N). Такая интерференция усили-
лась с 6 в. до н. э. в связи с возрастаю-
щей ролью эллинской цивилизации; чет-
ко видна графич. адаптация букв (вплоть
до усвоения «вост.-греч.» графем) в па-
мятниках ликийского и карийского язы-
ков 6—4 вв. до н. э. С др. стороны, си-
детский алфавит, вплоть до времени окон-
чат. вытеснения его греческим, внешне
резко отличался от последнего. Можно
предположить сознат. тенденцию оттал-
кивания от него: ср., напр., графич. уп-
рощение знаков для k, t, z в сторону боль-
шего несходства с соотв. греч. буквами.
В эпоху эллинизма все эти алфавиты вы-
тесняются общегреческим ионийским (не
позднее 2 в. до н. э.). Дошедшие до нас
более поздние тексты на писидийском
(1—2 вв. н. э.) и новофригийском (2—
4 вв.) языках записаны обычным греч.
письмом того времени.
Ф Языки Азии и Африки, т. 1, М., 1976;
Тайны древних письмен. Проблемы дешиф-
ровки. М.. 1976; Фридрих И., История
письма, пер. с нем., М., 1979; Гельб
И. Е., Опыт изучения письма, пер. с аигл.,
М., 1982.	А. А. Королев.
МАЛЬДЙВСКИЙ ЯЗЫК (дивехи) —
один из индийских (.индоарийских) язы-
ков. Распространен на Мальдивских
о-вах и в Индии, гл. обр. на о. Миникой
(в составе Лаккадивских о-вов). Общее
число говорящих ок. 200 тыс. чел. Офиц.
язык Мальдивской Республики.
В основе лит. М. я. лежит т. наз. мале
стандартный — осн. диалект, используе-
мый с иезначит. вариациями на центр, и
сев. атоллах Мальдивских о-вов. Диалек-
ты М. я., распространенные на юж. атол-
лах, обнаруживают большее сходство с
сингальским языком и объединяются
по крайней мере в 2 группы. На о. Ми-
никой употребляется особый диалект
М. я. — махл. М. я. наиболее близок
сингальскому языку (иногда рассматри-
вается как его диалект), оба они отлича-
ются от др. индоарийских языков отсут-
ствием аспират, носовых гласных, нали-
чием умлаута и др. В М. я. в отличие от
сингальского умлаут имеется только для
гласного «а» (а—е), имеется противопо-
ставление альвеолярного 1 ретрофлексно-
му 1. Рефлексы др.-инд. палатальных (в
сингальском s, d, t) в М. я. совпали в
фонеме s/h. Морфологич. особенности,
отличающие М. я. как от сингальского,
так и от др. индоарийских языков: ка-
тегория определенности/неопределеиности
представлена не только в ед. ч., но и во
мн. ч.; существует эмфатич. падеж на
-aki; отрицат. формы повелит, наклоне-
ния характеризуются категорией «за-
прещение действия, еще не начатого/уже
начатого», напр. nuhadati 'не делай, не
начинай делать’ — nuhada ’не делай, пе-
рестань делать’.
М. я. отделился от сингальского яз.
ранее 10 в., когда переселенцы с о. Шри-
Ланка заселили Мальдивские о-ва; по
др. предположениям (М. де Силва), за-
селение о-вов происходило ок. 5—4 вв.
до н. э., одновременно с заселением Шри-
Ланки. На протяжении своей истории
М. я. испытывал влияние сингальского,
арабского (после принятия в 12 в. ислама)
и европ. языков (с 16 в.) — португаль-
ского и английского. На М. я. ведется
преподавание в школах, существует
лит-ра. Распространено мальдивско-
араб. и мальдивско-англ, двуязычие.
Древнейшие памятники письменности
(12 в.) сохранили вышедшее из употреб-
ления письмо эвела акуру и, более позд-
нее, — развившееся из него письмо ди-
вес акуру (дивехи акуру). Эвела акуру,
очевидно, восходит к сингальскому пись-
му 10—12 вв. Совр. М. я. использует
собств. письменность тана (габули тана),
сложившуюся под влиянием араб, пись-
менности и получившую распространение
ок. 17 в.
Ф Geiger W., Maldivische Studien, 1,
3, «Sitzungsberichte der philosophisch-philolo-
gischen und der historischen Classe der
Kqniglichen Bayerischen Akademie der
Wissenschaften», Munch., 1900—02; его же.
Maldivische Studien, 2, «Zeitschrift der deu-
tschen morgenlandischen Gesellschaft», Bd 55,
Lpz.. 1901; De Silva M. W. S., Some
observations on the history of Maldivian,
«Transactions of the Philological Society»,
1970. Oxf., 1971; Reynolds C.H.B.,
Linguistic strands in the Maldives, в кн.:
Language and civilization change in South
Asia, Leiden, 1978; Maloney C., People
of the Maidive Islands, Bombay — Madras —
Calcutta, 1980 (лнт.).
Geiger W., Etymological vocabulary of
the Maldivian language. «Journal of the Royal
Asiatic Society of Great Britain and Ireland»,
L., 1902.	Л. И. Куликов.
МАЛЬТИЙСКИЙ ЯЗЫК —один из
семитских языков (южно-центральная
группа). Распространен на Мальте (число
говорящих 365 тыс. чел.), а также в Авст-
ралии, Великобритании, Канаде, Тунисе,
Алжире, Ливии. Общее число говорящих
ок. 510 тыс. чел. Одни из двух офиц. язы-
ков Республики Мальты (наряду с англ,
яз.). М. я. сложился на араб, диалектной
базе магрибского типа в 9—13 вв.; испы-
тал сильное романоязычное (особенно
итальянское) влияние.
Диал, членение выражено слабо. От-
мечаются различия в речи гор. и сел. жи-
телей, а также между говорами о-вов
Мальта и Гоцо.
Фонетика М. я. существенно отличает-
ся от фонетики араб. лит. яз. и частично
араб, устно-разг, языков («диалектов»).
Утрачены согласные: интердентальные,
эмфатические, увулярные у и h, фарин-
гальный е («айн»). Появились фонемы р,
v, z[ts), c[ts) и др. Расширилась система
гласных (а, а, е, ё, i, 1, о, б, и, й, дифтонг
ie [is]).
В отличие от синтетизма араб. лит. яз.
грамматич. строю М. я. свойствен анали-
тизм. Структурно близок араб, устно-
разг. языкам, особенно их магриб. разно-
видности. Отсутствуют падежи. Формант
1-го л. ед. ч. имперфекта — префикс п-,
формант мн. ч. — суффикс -u (ni-kteb
’я пишу' — niktb-u 'мы пишем’). Исполь-
зуется аналитич. изафет со служебным
ta'< магриб. mtae (Repubblika ta' Malta).
Отличаегся от араб. лит. яз. и араб, уст-
ио-разг. языков значительно ббльшим
кол-вом первичных глагольных основ.
Имеется ряд синтаксич. калек с итал. яз.
и смешанных арабо-итал. конструкций.
Осн. словарный фонд М. я. семитский.
Множество заимствований из европ. язы-
ков (особенно из итальянского).
Письменность с 19 в. иа основе лат. ал-
фавита, стандартизована в 1924. Па-
мятники устного поэтич. творчества с
17 в., худож. лит-ра развивается с 19 в.
9 Ar berry A. J., A Maltese anthology,
Oxf., 1960; Say don P. P., Maltese Ara-
bic studies, в кн.: Arabic dialect studies.
A selected bibliography, Wash., 1962; A q u i-
lina J., Papers in Maltese linguistics, La
Vallette. 1970; В r a m e M. K., On the abst-
ractness of phonology: Maltese, в кн.: Cont-
ributions to generative phonology, Ann Ar-
bor. 1972.
English-Maltese dictionary, Malta, 1946.
Э. H. Мишку ров.
МАНДЁ ЯЗЫКЙ —группа языков (ок.
40), генеалогич. принадлежность к-рых
не установлена. Распространены на терр.
Зап. Африки. На М. я. говорит примерно
13,5 млн. чел. Нередко М. я. рассмат-
риваются как самостоят. семья язы-
ков, не имеющих родств. связей с язы-
ками др. семей. Наиболее популярна ги-
потеза Дж. X. Гринберга, согласно к-рой
М. я. образуют отд. подсемью в семье
нигеро-конголез. языков. В соответствии
с этой точкой зрения в работах 70—
80-х гг. 20 в., поев, сравнит.-ист. пробле-
матике афр. языков, группе М. я. отво-
дится особое место: отсутствие согласова-
тельных классов в М. я. заставляет от-
нести процесс обособления праманде к
начальному этапу языковой дивергенции
в нигеро-конголез. семье. Т. о., материа-
лу манде придается решающее значение в
реконструкции нигеро-конголез. праязыка.
Группа объединяет след, языки и диа-
лекты: мано — Кот-д’Ивуар, Гвинея,
Либерия; вен, дан, нван, мва, бен, гбан,
гуро, яуре; лигби, ну му, хвела; мау (мау-
ка) — Кот-д’Ивуар; сан южный, сан се-
верный, биса, лебир; дон, бле, бо; бобо-
фин — Буркина-Фасо; буса (боко) —
Бенин, Нигерия; сусу, джалонке; ко-
ранко — Сьерра-Леоне, Гвинея; сонни-
ке — Гвинея-Бисау, Гамбия, Сенегал,
Мавритания, Мали, Буркина-Фасо; бо-
зо, кхасонке; каколо — Мали; ваи —
Либерия, Сьерра-Леоне; манья — Ли-
берия; малинке (манинка) — Кот-д’Иву-
ар, Гвинея, Мали; кпелле, лоома, бан-
ди — Гвинея, Либерия; мандинка — Се-
негал, Гамбия, Гвинея-Бисау; диула —
Кот-д’Ивуар, Гана, Буркина-Фасо, Ма-
ли; бамана (бамбара) — Мали, Гвинея,
Сенегал, Буркина-Фасо; менде, локо,
коно — Сьерра-Леоне; микифоре — Гви-
нея; дафин, меека — Мали, Буркина-
Фасо; чаига — Нигер, Нигерия, Бенин.
Юго-вост, р-ны Гвинеи и зап. р-иы
Кот-д’Ивуар являются наиболее вероят-
ной зоной обитания древнейшего манде-
язычного населения. Эта зона приблизи-
тельно совпадает с зоной распростране-
ния совр. языков мано — вей. В этих
языках, особенно в мано, наиболее полно
сохраняется древнейшая лексика, ре-
конструируемая для праманде.
Попытки составления генетич. класси-
фикации М. я. предпринимались неод-
нократно (более 10 вариантов). Их прин-
ципиальные расхождения обнаруживают-
ся на уровне объединения трех групп (вос-
точной, юго-западной и северной), т. е.
на уровне реконструкции начальных эта-
пов языковой дивергенции.
Наиболее распространенной является
классификация У. Э. Уэлмерса (1958).
Сравнит.-этимологич. анализ лексики
М. я. позволяет предложить иную гене-
тич. классификацию (К. И. Поздняков,
1978): праманде: I. бобо-фин; II. древ-
ний манде: 1) юго-зап., 2) северо-вост.:
а. сев., 6. вост. Юго-зап. группа:
I. кпелле; II. центр, подгруппа (лоома,
банди, меиде, локо). Сев. группа:
I. сев. языки Буркина-Фасо (дон, бле);
II. древний северный: 1а) бозо-сонинке,
16) сусу; 2а) ваи, 26) манден (бамана,
малинке, диула, мандинка). Вост,
группа: I. северные: 1) буса (боко),
2) биса—лебир—сан; II. южные: 1) гу-
ро—яуре, 2) нван—мано: а) нван—мва-
бен—гбан, б) вен—дан—мано.
Для реконструированной системы на-
чального консонантизма праманде ха-
рактерна прежде всего оппозиция силь-
ных (р) и слабых (р) начальных соглас-
ных. Начальный консонантизм праман-
де: *m, *n, *ny, *р, *р, *b, *b, *t, *t, *d,
*d, *k, *k, *ky, *kw, *g, *g, *g2, *kp, *gb,
♦gbw,*f, *s, *s, *j, *w. Одной из наиболее
важных морфологич. характеристик
М. я. являются комбинаторные чередо-
вания начального согласного корня.
Существует непосредств. зависимость
ист. процесса лениции (ослабления) сла-
бых согласных от синхронного процесса
их лениции в праманде. Т. о., реконстру-
иров. оппозиция сильных и слабых в пра-
манде может оказаться оппозицией ва-
риантов одних фонем в разл. условиях
окружения: 1) в интервокальном поло-
жении (слабый вариант, к-рый и подвер-
гается лениции); 2) в положении после
носового (сильный вариант, к-рый обна-
руживает устойчивость).
Структура слова манде (CV)CV(n).
Все М. я. тональные (см. Тон). Для М. я.
характерна высокая степень аналитиз-
ма. Располагают ограниченными морфо-
логич. средствами. Грамматич. характе-
ристики слова определяются гл. обр. на
синтаксич. уровне. Возможность пре-
имуществ. использования синтаксич.
средств для выражения грамматич. от-
ношений обеспечивается строго фикси-
ров. порядком членов предложения: под-
лежащее — прямое дополнение — гла-
гол — косв. дополнение, маркированное
послелогом. Определяемое имя предше-
ствует определяющему. Нек-рые М. я.
(подгруппа манден, менде, лоома) сох-
раняют следы именных классов.
Большинство М. я. не имеет письмен-
ности. Вместе с тем нек-рые мандеязыч-
ные народности (ваи, лоома, менде) раз-
работали самостоят. системы письма (см.
Ваи письмо, Менде письмо), к-рые, од-
нако, не получили широкого распростра-
нения. За исключением ст.-мандингско-
го письма на основе араб, графики (у
мандинка и сусу), письм. традиции М. я.
складываются на основе лат. алфавита.
* Поздняков К. И.. Языки манде,
в кн.: Africans, т. 12, Л., 1980; D е 1 a f о s-
s е М.. La langue mandingue et ses dialectes.
(Malinke, bambara, dioula). t. 1 — 2, P.,
1929 — 55; Prost A., Les langues mande-
sud du groupe mana-busa, MIFAN, 1953
№26; Weimers W., The Mande lan-
guages, MSLL, 1958. v. 11; e г о ж e. Niger-
Congo. Mande, CTL, 1971, v. 7; Long
R. W.. A comparative study of the Northern
Mande languages. Ann , Arbor, 1971 (Diss.);
G a 1 t i e r G., Problcmcs dialectologiques
et phonographematiques des parlers mandin-
gues, P., 1980 (Diss.). К. И. Поздняков.
МАНДИНГО — см. Бамана, Малинке.
МАНИПУРСКИМ ЯЗЫК (манипури,
мейтейрон) — один из тибето-бирман-
ских языков (группа куки-нага). Язык
межэтнич. общения инд. штата Мани-
пур. Распространен, кроме того, в др.
инд. штатах — Ассаме, Трипуре, а так-
же в Бангладеш, Мьянме и незначительно
в Таиланде. Общее число говорящих ок.
1250 тыс. чел., в т. ч. в Манипуре (где
на нем говорит а/э населения) — св.
1 млн. чел. К диалектам М. я. относят-
ся: какчинг, тханга, пхайэнг, нонгмай-
кхонг, нгайкхонг, а также отличающиеся
наибольшей специфичностью и прежде
считавшиеся отд. языками андро, сек-
маи и чайрел.
Особенностью М. я. в области фонети-
ки является наличие двух подсистем сог-
ласных — исконной и заимствованной из
ассам. и бенг. языков (в первой лишь глу-
хие смычные согласные имеют придыхат.
корреляты, во второй, наоборот, приды-
хат. корреляты имеются лишь в ряду
звонких смычных согласных). В М. я.
2 тона — падающий и ровный. Грамма-
тич. строй агглютинативный. Корневые
морфемы существительного и глагола,
как правило, а также все аффиксальные
морфемы моносиллабичны. Грамматич.
категории рода нет. В существительных
категория числа имеет оппозицию «един-
ственное — множественное» (суфф. мн.
ч. -ching); есть категория личностной
притяжательности, выражаемая местои-
менными префиксами (1-е л. i-, ё-, 2-е
л. пе-, 3-е л. та-). Падежная система
включает формативы: -пе (показатель
инструментальности и эргативного одуш.
субъекта), -bu, -pu (одуш. объекта), -ki,
-gi (генитива), -ta, -da (локатива). Гла-
гол может иметь только аффиксы кау-
зативности, аспектуальности, модально-
сти и отрицания. В глаголе нет числовой
МАНИПУРСКИЙ 283
аффиксации, отсутствуют средства зало-
говой пассивизации. Порядок слов в
предложении:	подлежащее — дополне-
ние — сказуемое (SOV).
В основе лит. языка лежит диалект
г. Импхал — столицы Манипура. Ма-
нипурская письменность, восходящая к
брахми, с 18 в. вытеснена бенг. письмом.
Первая надпись манипурским шрифтом,
сделанная на придорожном столбе, отно-
сится к 428. Большой интерес представ-
ляет надпись правителя Кхонгтекча на
медной пластинке 799.
* Linguistic survey of India, ed. by G. A.
Grierson, v. 3, pt 1—3, Calcutta, 1967; Sha-
fer R., Introduction to Sino-Tibetan,
pt 1—5, Wiesbaden, 1966—74; Glimpses
of Manipuri language, literature and culture,
Imphal, 1970 (лит.); Benedict P. K.,
Sino-Tibetan. A conspectus, Camb., 1972.
Singh N. Khelchandra, Mani-
puri to English dictionary, Imphal, 1964.
H. И, Королев.
МАНСИЙСКИЙ ЯЗЫК (вогульский
язык) — один из обско-угорских языков.
Распространен по левобережью Оби и
ее притокам в Тюмен. и Свердлов, облас-
тях РСФСР. Число говорящих 3,7 тыс.
чел. (1979, перепись). Имеет сев., юж.
(исчезнувшую), вост, и зап. диалектные
группы.
Для М. я. характерно деление гласных
на 6 пар — долгих и кратких. В конце
слова не употребляются о, б, и, й, э, ё,
в начале слова — э, ё. По мягкости и твер-
дости противопоставляются только 4 па-
ры согласных: 1—Г, п—n, s—s, t—t'.
He допускается стечение согласных в
начале слова, а гласных — в любой по-
зиции. Имена имеют 6 падежей, аккуза-
тив с формантом -т употребляется огра-
ниченно. Глагол обладает объектным, без-
объектным и субъектно-пассивным спря-
жениями, 5 наклонениями. Имеются оп-
ределенный ап и неопределенный akw
артикли. Подлежащее тяготеет к началу
предложения, сказуемое — к концу. Гла-
гольное и именное определения стоят в
препозиции, логически выделяемое сло-
во— перед сказуемым. Употребительны
бессоюзные сложные предложения.
В основе лит. языка лежит ср.-сось-
винский (сев. группа) диалект. Письмен-
ность создана в 1931 на основе лат., гра-
фики, в 1937 — па рус. графич. основе с
добавлением буквы д, однако она не полу-
чила широкого распространения. М. я.
употребляется преим. в быту. Первые
слова М. я. зафиксированы в 17—18 вв.
в заметках рус. краеведов-естествоиспы-
тателей .
* Ромб ан лее в а Е. И., Мансийский
(вогульский) язык, М.. 1973 (лит.); ее же.
Синтаксис мансийского (вогульского) языка,
М.. 1979.
Ромбандеева Е. И., Кузако-
ва Е. А., Словарь мансийско-рус. и рус,-
мансийский, Л.,	1982; Munkicsi-
К а 1 m к п, Wogulisches Worterbuch. Bdpst,
1986.	Е. И. Ромбандеева.
МАНЬЧЖУРСКИЙ ЯЗЫК — один из
тунгусо-маньчжурских языков, пред-
ставляющий собой вместе с чжурчжэнь-
ским языком отдельную подгруппу юж-
ной ветви этой семьи языков. Распрост-
ранен в Сев.-Вост, и Сев.-Зап. Китае.
Число говорящих на М. я. точно ука-
зать невозможно, т. к. большинство из
4,5 млн. маньчжур утратили родной
язык; вероятно, число говорящих не пре-
вышает неск. тыс. человек. В период
маньчж. династии Цин (1644—1911)
М. я. являлся офиц. языком, наряду с
китайским. Различают 2 диалекта М. я.:
северный, на к-ром говорят незначит.
284 МАНСИЙСКИЙ
группы маньчжур в пров. Дунбэй и т.
наз. сибинцы в Синьцзяне, и южиый,
к-рый лег в основу лит. языка.
Отличит, особенности в фонетике: от-
сутствие долгих гласных, за исключени-
ем, возможно, б; отсутствие начального
г;, представленного в др. тунгусо-маньчж.
языках; наличие двух фонем в лабиаль-
ном, переднеязычном и гуттуральном ря-
дах (p/f, s/5, k/x); преобладание полно-
гласных основ и суффиксов со структу-
рами CV, CVCV. В морфологии отсут-
ствуют (вероятно, утрачены) личные окон-
чания в глаголе и личные и возвратные
формы притяжания имени; суффиксы,
выражающие отчуждаемую и неотчуж-
даемую принадлежность у имени и сте-
пени сравнения у прилагательных. Су-
ществительное обладает парадигмой из
5 падежей сравнительно с 8 в нанайском
и 13 в эвенкийском языках, глагол —
только двумя формами причастий: наст,
вр. на -га и прош. вр. на -ха. В отличие от
др. языков юж. ветви М. я. сохранил
различие инклюзивной и эксклюзивной
форм личных местоимений. В синтаксисе
отсутствует согласование определения с
определяемым.
Памятники маньчжурским письмом из-
вестны с 17 в. Данные о совр. функциони-
ровании М. я. в др. сферах, кроме быто-
вой, отсутствуют.
• 3 а х ар о в И. И., Грамматика маиьчж.
языка, СПБ, 1879; Ивановский А. О.,
Mandjurica, т, 1—2, СПБ. 1894; Гребен-
щиков А. В.. Маньчжуры, их язык и
письменность, Владивосток, 1912; Пашков
Б. К., Маньчж. язык, М., 1963.
Захаров И. И., Полный маньчж.-
рус. словарь, СПБ, 1875; Hauer Е.. Hand-
worterbuch der Mandschusprache, Wiesbaden,
1952—55.	И. В. Кормушин.
МАНЬЧЖУРСКОЕ ПИСЬМО —пись-
менность, заимствованная носителями
маньчжурского языка в кон. 16 в. у мон-
голов; представляет собой модифициро-
ванное монгольское письмо, восходящее,
в свою очередь, к уйгурскому письму.
М. п. вначале использовало заимствов.
алфавит без изменений; реформой 1632
к ряду букв были введены диакритиче-
ские знаки (точка, кружок, черточка),
благодаря чему образовались добавочные
графемы, позволившие различать пере-
дававшиеся ранее одним полифонным
знаком звуки а-а, o-u, q-y-x, b-p, s-S,
t-d, ё-з, f-v; получил также особое обо-
значение ряд звуков для записи иноязыч-
ных слов; в результате алфавит М. п. со-
ставил 30 основных и 7 дополнит, букв.
Многозначность точки (различение
гласных а/а и пар согласных q-y, k-g,
t-d) нарушает последовательность орфо-
графпч. приемов для передачи одних и
тех же согласных с разными гласными,
поэтому в маньчжурской, а за ней и в
европ. филологич. традиции тип пись-
менности определялся как слоговой, в то
время как фактически он звуковой, пофо-
немный, т. е. написание буквами после-
довательно, хотя и не единообразно, пе-
редает все гласные и согласные слбва.
Направление письма сверху вниз, верти-
кальные строки располагаются слева
направо; буквы соединяются между собой
п в зависимости от положения в начале,
середине или конце слова имеют разл.
начертание; ряд окончаний (падежа —
всегда, числа — непоследовательно) пи-
шется, в соответствии с уйгур, и монг.
традициями, отдельно.
В сер. 18 в. в подражание монг. квад-
ратному письму был изобретен особый
шрифт — квадратное М. п. в 32 разно-
видностях (почерках), каждая из к-рых
канонизирована для определ. рода при-
дворной переписки с учетом характера
документа, социального статуса составите-
ля и адресата. Благодаря широкому рас-
пространению маньчж. яз. в период прав-
ления династии Цин (1644—1911), осо-
бенно в сфере гос. делопроизводства, на
М. п. сохранилось значит, число источни-
ков — летописей, юридич. актов, ориги-
нальной и переводной лит-ры.
* Позднеев А., Разыскания в обла-
сти вопроса о происхождении и развитии
маньчж. алфавита, «Изв. Вост, ин-та»,
1901, т. 2, в. 2; Волкова М. П., Описа-
ние маньчж. рукописей Ин-та народов Азин
АН СССР, М., 1965; см. также лит. при ст.
Маньчжурский язык. И. В. Кормушин.
МаОРИ — один из полинезийских язы-
ков (восточно-полииезийская подгруп-
па). Распространен в Н. Зеландии (гл.
обр. п-ов Окленд, зал. Пленти). Число
говорящих ок. 290 тыс. чел. Язык М. сле-
дует отличать от диалектов о-вов Кука
(раротонга, аитутаки, мангаиа и др.),
носители к-рых также называют себя
маори. На о. Северный есть 2 группы
диалектов языка М., различающиеся
гл. обр. в области фонетики; от них суще-
ственно отличались мертвые диалекты
о. Южный.
Письменность создана в нач. 19 в. на
основе лат. алфавита. С 1860 на М. из-
даются периодика, памятники фольклора,
появляются оригинальная проза, поэзия.
*, Крупа В Язык маори, М.. 1967;
Biggs В. G., The structure of New Zealand
Maaori, «Anthropological Linguistics», 1961,
№3; его же, Let's learn Maori, Welling-
ton, 1973; Hohepa P. W., A profile-ge-
nerative grammar of Maori, UAL, 1967, v. 33,
Na 2, pt 3, Mem. Suppl., Na 20.
Williams H. W., A dictionary of the
Maori language, 6 ed.. Wellington, 1957;
Biggs B. G., English-Maori dictionary,
Wellington, 1966.	В. И. Беликов.
МАРАТХИ (маратхский язык) — один
из индийских (индоарийских) языков
(южная подгруппа). Офиц. язык инд.
штата Махараштра. Один из осн. лиг.
языков Индии. Число говорящих 58 млн.
чел. Различаются 3 осн. группы диалек-
тов: деши (занимают центр, положение
и лежат в основе лит. языка), стандарт-
ные конканские (в прибрежной полосе) и
восточные. С М. тесно смыкается конка-
ии (1,5 млн. носителей — в Гоа), часто
трактуемый как отд. язык.
Характерные особенности М.: утрата
фонологич. долготы и назализации глас-
ных (сохраняются в отд. диалектах);
появление переднеязычных аффрикат,
противостоящих среднеязычным; сохра-
нение ср. рода; многотипность именного
словоизменения с сохранением целого
ряда синтетич. падежных форм; много-
образие личных и именных форм Глаго-
ла; различение двух типов спряжения;
широкое распространение нелично-гла-
гольных оборотов. История М. прослежи-
вается по памятникам традиционной поэ-
зии с 13 в. Совр. лит. норма складывает-
ся с нач. 19 в. Для М. используется
письмо деванагари (местное назв. —
балбодх) и скоропись моди (см. Индий-
ское письмо).
Ф Катенина Т. Е., Язык маратхи,
М., 1963; ее же. Очерк грамматики языка
маратхи, М., 1963; Bloch J., La forma-
tion de la langue marathe, P., 1920; Master
A.. A grammar of old Marathi, Oxf., 1964;
В h i d e V. V., Sarasvati cabdakoc, Bhag
1—2, Pupe, 1969—70, Г. А. Зограф.
МАРИЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — общее назва-
ние двух марийских литературных язы-
ков — лугово-восточного (возник на осно-
ве моркинско-сернурского диалекта лу-
гового наречия) и горно-марийского (воз-
ник иа основе горного наречия), имеющих
с 19 в. письменность (па основе русской
графики) и свои нормы правописания
(см. Марийский язык). Е. И. Коведяева.
ТАБЛИЦА ЗНАКОВ МАНЬЧЖУРСКОГО ПИСЬМА
NiNt п/я	Позиция буквы в слово			Фонети- ческое значение	Примечания
	в начале	в середине	в концв		
1.				a	
2.	-г			a (a)	
3.		А		i	
4.	и			j	
5.		4		a	
6.		4-	J. Jj	u	
7.			A	u	после NeNt 9-11 в значении U
8.				n	в абсолютном конце и перед согласными - ГГ
9.				я	NtNs 9-U в окружении гласных твёрдого ряда- а, о, U
10.	7-	•	-	7	
11.		i’	-	X	
12.	р	£		k	№12 и №14 в окружении гласных мягкого ряда- a, i лигатура знаков №12 и №5
12а.	5	£		kit	
.13.	?•		-	9	
13а.			£	9<j	лигатура знаков Nt 13 и № 5
14.			-	X'	
14а.	^-о	ф-О		XU	лигатура знаков Nt 14 и №5
15.		£	-	k	№№15-17 пврвд а
15а.			$	ko	лигатура знаков № 15 и № 5
16.		*>•	—	9	лигатура знаков №16 и №5
16а				g°	
17.			-	X	
17а.	1^0			xo	лигатура знаков № 17 и № 5
№№ п/л	Позиция буквы  слове			Фонети- ческое значение	Примечания
	в начаяв	в середине	в конце		
18.	9	$		ь	
19.			—	р А	
20.				S	
21.				£	
22.		4		t	перед (после) а, и, о, i
22а	₽	й	хак и №22	t	перед (после) а, й
23.			-	d	перед (после) а, и, о
23а.	р-	хаки №23	-	d	перед(после) а, й
24.			ь	I	
25.				m	
26.	ч	ц	-	c	перед / - с
27.		ч	-	3	перед / - 3
28.		>1		r	
29.		^7^	-	f	перед a, ti
30.			-	vf	V- перед а,а, С остальными гласными-/
31.		как № 28	—	c	доп.буквы №№ 31—37—в заимствованных словах
32.			-	5	
33.		-	-	c	перед у
34.	i	-	-	s	перед у
35.	Цо	ф	-	c	перед i
36.	л	Ц	-	5	первд 1
37.		-		z	
МАРИЙСКИЙ ЯЗЫК (устар. — чере-
мисский язык) — один из финно-угор-
ских языков. Распространен в Мар.
АССР, Тат. АССР, Удм. АССР, Башк.
АССР, Горьковской, Кировской, Сверд-
ловской, Пермской областях РСФСР.
Число говорящих ок. 539 тыс. чел. (1979,
перепись). Имеет луговое, горное, восточ-
ное, сев.-западное наречия и два лит.
языка (см. Марийские языки). М. я.
развивался под влиянием тюркских (с 8 в.)
и русского (с 13 в.) языков, сохраняя осн.
финно-угор. черты. В диалектах М. я.
в фонетике по-разному представлены па-
ры гласных: а—а, о—б, у—у, X—X,
э—э, есть палатально-велярная и лаби-
альная гармония. У существительных
имеется неск. показателей множествен-
ности, а в системе основного и лично-
притяжат. склонения имен — группы ло-
кальных падежей (инессива, или местно-
го, иллатива, или направительного, лати-
ва, или обстоятельственного), комитатива,
или совместного, компаратива, или срав-
нительного, в диалектах — абессива, или
лишительного, аблатива, или отложи-
тельного, каузатива, или причинного,
МАРИЙСКИЙ 285
дистрибутива, или распределительного.
В М. я. есть класс совместных числи-
тельных. Глагол имеет 2 спряжения, фор-
мы настояще-будущего и шести прош.
времен, формы желат. и повелит, на-
клонений. Из неспрягаемых форм
специфичны инфинитив долженствования,
причастия отрицательное и буд. времени,
деепричастия с лишительными и вре-
менными значениями. Словообразование
осуществляется способом суффиксации
и словосложения.
Письменность на основе рус. графики.
Первые сведения о М. я. (языке мари) от-
носятся к 18 в. (в трудах Н. К. Витзена,
Ф. И. фон Страленберга, Г. Ф. Милле-
ра и др.). Первая грамматика — «Сочи-
нения, принадлежащие к грамматике че-
ремисского языка» (1775). Первые книги
на М. я.—«Катехизис» (1803), «Еван-
гелие» (1821).
• Совр. марийский язык. ч. 1—2, Фоне-
тика. Морфология, Йошкар-Ола, 1960—61;
Галкин И. С.. Ист. грамматика марий-
ского языка, ч. 1 — 2, Йошкар-Ола, 1964—
1966: Грузов Л.П., Фонетика диалектов
марийского языка в ист. освещении, Йошкар-
Ола, 1965; Казанцев Д. Е., Патру-
шев Г. С., Совр. марийский язык. Лекси-
кология. Йошкар-Ола, 1972; Иванов
И. Г., История марийского лит. языка,
Йошкар-Ола, 1975.
Марийско-рус. словарь, М., 1956; С а в а т-
к о в а А. А., Словарь горного наречия
марийского языка, Йошкар-Ола. 1981; В е-
k е О., Cseremisz nyelvtan, Bdpst, 1911.
Е. И. Коведяева,
Маркс к., Энгельс ф. о языке.
Основоположники научного коммунизма
обосновали материалистич. учение о язы-
ке как обществ, явлении и практич. соз-
нании, поставили и разрешили ряд фун-
даментальных вопросов происхождения
и функционирования человеческого язы-
ка в его связи с обществом, с сознанием,
а также развития отд. иидоевроп. язы-
ков нового времени в их истории. Учение
К. Маркса и Ф. Энгельса о языке, раз-
витое В. И. Лениным (см. Ленин В. И.
о языке), заложило методология, основы
марксистского языкознания (см. Мето-
дология в языкознании, Философские
проблемы языкознания).
Маркс и Энгельс не раз подчеркивали
одинаковую древность языка и сознания.
«Язык так же древен, как и сознание;
язык есть практическое, существующее
и для других людей и лишь тем самым
существующее также и для меня самого,
действительное сознание и, подобно соз-
нанию, язык возникает лишь из потреб-
ности, из настоятельной необходимости
общения с другими людьми» (М а р к с К.
и Энгельс Ф., Соч., т. 3, с. 29;
далее всюду ссылки на это изд.).
В отличие от Г. В. Ф. Гегеля и его пос-
ледователей, обособлявших язык и соз-
нание от общества, от практич., дейст-
вит. жизни, Маркс и Энгельс подчеркива-
ли, что язык существует только в обще-
стве. Язык не врожденное, биологич.
явление, не принадлежность отд. челове-
ка: «...ни мысль, ни язык,— писали
Маркс и Энгельс,— не образуют сами
по себе особого царства... они — только
проявления действительной жизни» (т. 3,
с. 449).
Происхождение человеческого языка
Энгельс рассматривал во взаимодействии
с формированием человека как обществ,
существа в процессе обществ.-производств.
деятельности. Он подчеркивал, что «объ-
яснение возникновения языка из процесса
труда и вместе с трудом является единст-
венно правильным» (т. 20, с. 489). Пот-
286 МАРКС
ребность общения, возникшая только
в обществе, является осн. причиной воз-
никновения языка как средства общения
и практич. сознания.
Поскольку сознание «с самого начала
есть общественный продукт и остается
им, пока вообще существуют люди»
(т. 3, с. 29), практич. активная деятель-
ность является основой возникновения
сознания, а также закрепления его ре-
зультатов в названиях. Люди начинают
с того, что овладевают предметами внеш,
мира. «Благодаря повторению этого про-
цесса,— писал Маркс,— способность этих
предметов «удовлетворять потребности»
людей запечатлевается в их мозгу, лю-
ди... научаются и «теоретически» отли-
чать внешние предметы, служащие удов-
летворению их потребностей, от всех
других предметов. На известном уровне
дальнейшего развития, после того как
умножились и дальше развились тем вре-
менем потребности людей и виды деятель-
ности, при помощи которых они удовлет-
воряются, люди дают отдельные назва-
ния целым классам этих предметов, кото-
рые они уже отличают на опыте от осталь-
ного внешнего мира» (т. 19, с. 377).
Энгельс обращал внимание на процесс
совершенствования физиология, основы
мыслительной и речевой деятельности —
мозга и речевого аппарата, органов зре-
ния и слуха. «Развитие мозга и подчи-
ненных ему чувств, все более и более
проясняющегося сознания, способности
к абстракции и к умозаключению оказы-
вало обратное воздействие на труд и на
язык, давая обоим все новые и новые
толчки к дальнейшему развитию» (т. 20,
с. 490).
Во всех ист. общностях людей язык
является обязат. признаком, хотя и имеет
особенности в функционировании и раз-
витии. Для языка родоплеменного обще-
ства отмечается устойчивость грамматич.
строя, единство этногенеза и глоттогене-
за — образования родств. языков, осн.
наречий и диалектов, причем общий язык
был «выражением и доказательством об-
щего происхождения» (т. 21, с. 96).
Исследуя франкский диалект, Энгельс
подверг критике представление об этом
диалекте как конгломерате говоров, про-
стой смеси разл. племен, объединенных
в военный союз под влиянием внеш, об-
стоятельств: в действительности этот
диалект был языком самостоят. герм,
племени; различия, обнаруживающиеся
в период раннего средневековья, либо
сохраняли особенности родоплеменного
строя, либо возникли в переходный
к классовому обществу период — в ре-
зультате смешения франков с носителя-
ми др. нем. диалектов; диалект саличе-
ских франков лег в основу нидерл. лит.
языка.
В связи с возникновением классового
общества и гос-ва развитие языка стало
проходить на определ. территории. Этот
процесс рассмотрен Энгельсом на при-
мере истории Др. Греции и Рима, Италии
и Германии, юж. и зап. славян. При фор-
мировании национальностей и наций,
обусловленном экономия, и политич. раз-
витием общества, решающая роль в сох-
ранении нар.-разг. языка принадлежит
массам. В то же время Маркс и Энгельс
отмечали роль языка образованных слоев
общества и лит. языка, к-рый противо-
стоит нар.-разг. языку, местным диалек-
там (т. 13, с. 620).
Отмечая две тенденции в нац. вопросе
(к нац. обособлению и к образованию мно-
гонац. гос-в), Маркс и Энгельс отстаива-
ли право наций на отдельное и независи-
мое существование (т. 16, с. 161), высту-
пали против наснльств. навязывания
офиц. языка населению (т. 15, с. 247).
Рассматривая образование языков на-
родностей и нац. языков как сложный
процесс, имеющий у разных народов свою
специфику развития, Маркс и Энгельс
писали: «...в любом современном разви-
том языке естественно возникшая речь
возвысилась до национального языка
отчасти благодаря историческому разви-
тию языка из готового материала, как
в романских и германских языках, отча-
сти благодаря скрещиванию и смешению
наций, как в английском языке, отчасти
благодаря концентрации диалектов в еди-
ный национальный язык, обусловлен-
ной экономической и политической кон-
центрацией» (т. 3, с. 427).
Материалистич. понимание связи язы-
ка не только с обществом, но и с созна-
нием состоит в том, чтобы объяснить
обществ, сознание и человеческие мысли
как отражение действительности, а
язык.— как практич. сознание.
Маркс и Энгельс неоднократно крити-
ковали теорию «чистого сознания», «аб-
солютного духа». Мысль «отягощается»
материей, к-рая выступает первоначаль-
но «в виде движущихся слоев воздуха,
звуков — словом, в виде языка» (г. 3,
с. 29, т. 20, с. 85); обществ, сознание —
это осознанное обществ, бытие, а язык —
практич. действит. сознание (т. 3, с. 29).
Энгельс писал: то, что «русский крестья-
нин живет и действует только в своей
общине», отразилось в рус. языке в том,
что «одно и то же слово мир означает,
с одной стороны, «вселенную», а с дру-
гой— «крестьянскую общину». Ves’ mir
весь мир означает на языке крестьянина
собрание членов общины» (т. 18, с. 544).
Слова, названия, словесные выражения,
по определению Маркса,— это евыделе-
ние и фиксация в представлении предме-
тов внешнего мира, являющихся средст-
вами удовлетворения человеческих по-
требностей» (т. 19, с. 381).
«Язык,— писал Маркс,— лишь только
он обособляется в самостоятельную си-
лу, тотчас же, конечно, становится Фра-
зой» (т. 3, с. 449). Буржуа превращают
язык в выражение меркантильных инте-
ресов (т. 3, с. 219), формируют свои ин-
тересы в форме пустых фраз, сознат.
иллюзии, умышленного лицемерия (т. 3,
с. 283).
Разоблачая пустые фразы идеалистич.
философии и бурж. газет, Маркс и Эн-
гельс боролись за ясный, точный и выра-
зит. язык, доступный массам. Маркс с
удовлетворением приводил слова ре-
цензента «Капитала» о том, что этот науч,
труд «отличается ясностью, общедоступ-
ностью и, несмотря на научную высоту
предмета, необыкновенной живостью»
(т. 23, с. 19). О языке газет Маркс пи-
сал: печать должна говорить о жизни на-
рода ие только разумным языком кри-
тики, но н «полным страсти языком са-
мой жизни» (т. 1. с. 206).
Язык имеет свою материю и форму.
Природной, чувственной материей языка
являются членораздельные звуки — зву-
ки конкретного языка (т. 20, с. 489).
Этой материей, речью владеет человек
конкретного общества. Материю языка
составляют и письм. знаки — буквы,
иероглифы, пиктограммы (они вторичны
и не общенародны). Форму языка обра-
зуют слова — правила их образования,
изменения и сочетания. Формы языка,
как и его материя, функционируют ц
исторически развиваются по внутр, за-
конам развития языка. Хотя само раз-
витие языка происходит в обществе и вы-
зывается обществ, потребностями, в т. ч.
развитием обществ, сознания и совершен-
ствованием правил мыслительных опера-
ций, изменение форм языка, его мате-
рии нельзя непосредственно объяснять
экономии., географии, и др. внеш, об-
стоятельствами.
Для яз-знания большое знаиение имеют
высказывания Маркса и Энгельса о спец,
методах яз-знаиия и по истории яз-зна-
ния, особенно — германского и славян-
ского. Энгельс был, по словам Маркса,
исследователем в области сравнит,
яз-знания; Энгельс не только дал образ-
цы сравнит.-ист. исследования, но и дал
принципиальную положит, оценку срав-
нит.-ист. яз-знания как ист. фундамента
науки о материи и форме языка. Маркс и
Энгельс придавали большое значение
истории отд. слов, анализу конкретных
форм языка; они же подчеркивали важ-
ность системного, логич. анализа. Так,
значение названия как понимания пред-
мета зависит не только от его первонач.
состава, ио и от его положения в том
ряду, к к-рому оно принадлежит (т. 20,
с. 609).
Маркс и Энгельс придавали большое
значение практич. знанию разных язы-
ков. И Маркс, п Энгельс владели мн.
европ. языками; они писали, что знание
языков, умение читать и говорить на
них дает возможность знакомиться
с экономим., политич. и культурной
жизнью страны по оригинальным источ-
никам, читать «самые трудные произве-
дения классического автора» (т. 36,
с. 46), напр. Данте, Сервантеса, Кальде-
рона, Пушкина. Интерес к России и
рус. языку был вызван тем, что уже
в’ 1882 она представляла собой «передо-
вой отряд революционного движения в
Европе» (т. 19, с. 305). Рус. язык, по
словам Энгельса, «всемерно заслуживает
изучения и сам по себе, как один из са-
мых сильных и самых богатых из живых
языков, и ради раскрываемой им лите-
ратуры» (т. 18, с. 526).
 Маркс К. и Энгельс Ф., Не-
мецкая идеология, Соч., 2 над., т. 3, с. 24,
29. 283-84, 427-28. 443, 448-49. 451;
Маркс К.. Замечания иа книгу Л. Вагне-
ра «Учебник политич. экономии», там же,
т. 19. с. 377. 381; Конспект книги Льюиса Г.
Моргаиа «Древнее общество», там же, т. 45,
с. 243, 249. 252-54, 259, 274. 285—88, 291,
293 , 296, 310-12 . 324 , 327 , 333—36, 366;
Энгельс Ф., Аити-Дюрииг, там же, т. 20,
с. 85. 334—44; его же. Диалектика приро-
ды. там же. т. 20. с. 346, 357—58, 422, 486—
96; его же, Как не следует переводить
Маркса, там же. т. 21, с. 237 — 45; его же,
Происхождение семьи, частной собственно-
сти и гос-ва. там же, т. 21, с. 96—97, 104,
146—47, 151; его ж е, Франкский диалект,
там же, т. 19, с. 519—46.
* Энгельс и яз-знаине, М., 1972: Дмит-
риев П.А.,Мокненко В. М., Клас-
сики марксизма-ленинизма и слав, филоло-
гия. Л., 1982; Онтология языка как обществ,
явления. М.. 1983; Петр Я.. К. Маркс,
Ф. Энгельс и слав, языки, пер. с чеш.,.М.,
1984; Marx К., Engels F., Uber
Sprache, Stil und Ubersetzung, B., 1974;
Petr J.. Klasikovd Marxismu-leninismu о
jazyce Praha, 1977.	В. И. Кодухов.
МАСАИ — один из пилотских языков.
Распространен в Танзании и граничащем
с ней р-не Кении. Число говорящих
540 тыс. чел. Подразделяется на 3 диа-
лекта; собственно М.. сампур и тьямус.
Отличит, фонология, признаки: нали-
чие долгих, или сильных, согласных,
4 имплозива (кажущиеся эксплозивы
b, d, j, g являются фонетич. вариантами
р, t, с, к). Смыслоразличит. тоны мар-
кируют также субъект и объект, благода-
ря чему в М. возникает эквивалент стра-
дат. залога. Существительные и прила-
гательные группируются по признаку
тона. Имеется мн. именных префиксов.
Число (ед. и мн.) существительных об-
разуется путем суффиксации и внутр,
флексии. Муж. род включает существи-
тельные со значениями: крупные, длин-
ные предметы и инструменты активного
воздействия; жен. род — со значениями:
маленькие, мягкие, круглые, полые, пло-
ские предметы и объекты воздействия.
Третий, самостоятельный, род обнару-
живается в слове ’место’. Личные место-
имения распределяются на самостоятель-
ные и несамостоятельные, последние ис-
пользуются в качестве субъекта и объек-
та только в глагольном спряжении.
Есть 2 наклонения — изъявительное и
сослагательное (последнее служит также
эквивалентом повелит, наклонения). В от-
личие от близкородств. языка тесо, в М.
различаются наст.-буд. вр. (корневая
морфема) и прош. вр. (оно же завершен-
ное), к-рые образуются с помощью осо-
бых суффиксов, и повествовательное
прошедшее, образуемое с помощью осо-
бого префикса.
Язык внутриэтнич. общения, один из
языков внутр, радиовещания Кении.
* Tucker A.N., Mpaayei J. Т.
О., A Maasai grammar, L., 1955.
Б. В. Журковский.
матАко-мАка ЯЗЫКЙ — группа
индейских языков. М. Сводеш,
Дж. X. Гринберг, Н. А. Мак-Куаун вклю-
чают М.-м, я. вместе с группами гуай-
куру, луле-вилела, мосетен, маской и
нек-рыми неклассифициров. языками
в состав макрогуайкуруанской семьи
же-пано-карибской филии. Близкая
классификация предложена Ч. Ф. Вёг-
лином и Ф. М. Вёглин, объединившими
названные группы в составе паноанской
языковой семьи. А. Товар подверг сом-
нению генетич, близость М.-м. я. и язы-
ков луле-вилела. Распространены гл.
обр, в Аргентине и Парагвае. Общее число
говорящих 35 тыс. чел., из них 16 тыс.
чел.— на матагуайо.
К М.-м. я. относятся языки: мака
(энимага; Аргентина, Парагвай, анкла-
вы в Боливии) с диалектами гуэнтуфе,
ленгуа, гуифней, ноктен; матако (Ар-
гентина, Парагвай); матагуайо (Арген-
тина) с диалектами абучета, песатупе,
усшуо, вехос; чороти (Парагвай); ашуш-
лай, или ашуслаи (Парагвай), с диалек-
тами чунупи, сотиагау, чулупи, тапиэте.
Фонетич. системы характеризуются
простым вокализмом и относительно
сложным консонантизмом (наличие глот-
тализов., палатализов. и придыхат. сог-
ласных, противопоставленных чистым со-
гласным). Так, в языке матако имеется
6 гласных фонем (i, е, а, и, о, а) и 21
согласная, среди к-рых выделяются се-
рии глоттализованных (р7, t7, с7, ё7,
к7), лабиализованных (k", h"), ряды
палатальных (ё, с7), веляризованных
(к, к7, к"), фарингальных (7, h, h").
Слоги преим. открытые. Наиболее ти-
пичная структура слова CVCV.
Языки агглютинативного строя. Слово-
изменение обычно мало развито. Грамма-
тич. отношения выражаются аналитиче-
ски, реже суффиксами и префиксами,
иногда порядком слов. Падежи отсутст-
вуют. У имей есть лично-притяжат.
префиксы, у глаголов — аффиксы лида
субъекта и объекта. Число личных место-
имений обычно выражается числовыми
аффиксами в глаголе. В матако не раз-
личаются «мы» обычное и «мы» гентиль-
ное (’мы как семья’). Местоимения,
указывающие на субъект, находятся
в препозиции к глаголу, указывающие на
прямой или косвенный объект — в пост-
позиции. Имеется неск. способов выра-
жения отрицания, в т. ч. суффиксальный.
Спряжение глагола выражается личны-
ми префиксами и приглагольными пост-
позиционными частицами, выражающими
видо-временные значения и значения со-
вершаемости (Aktionsart). Личные пре-
фиксы спряжения используются и как
посессивные, когда они употребляются
при существительных. В истории нек-рых
языков (напр., матако) за счет различий
в употреблении посессивных префиксов
осуществлялась дифференциация муж-
ского и женского вариантов языка. Сло-
вообразование суффиксально-префик-
сальное. Языки бесписьменные.
Первые сведения о М.-м. я. и попытки
их описания появились в 80—90-х гг.
19 в. в работах А. Амерлана, X. Карду-
са и С. А. Лафоне Кеведо. В 40-е гг.
20 в. исследования расширяются: грам-
матич. структура и лексика описываются
в работах Р. Ханта, фонология — в кни-
ге М. Т. Виньяса Уркисы, типология и
связи с др. языками в пределах семьи
и макросемьи — в работах Товара.
* Hunt R. J., Tompkins В. А..
Mataco grammar, Tucuman, 1940; М ё t -
г a u х A., The linguistic affinities of the Eni-
maga (Cochaboth) group, «American Anthropo-
logist», 1942, v. 44; Tovar A., El grupo
mataco у su relacion con otras lenguas de Атё-
rica del Sur, «Congreso Internacional de Ame-
rica», 1964, XXXV, v. 2; e г о же, Relacion
entre las lenguas del grupo mataco, «Ho-
menaje a Fernando Marquez Miranda», Mad-
rid, 1964; Vinas Urquiza M. T..
Fonologia de la lengua Mataca, B. Aires,
1970; V о e g e 1 i n С., V о e g e 1 i n F.,
Classification and index of the world's langua-
ges, Amst., 1977.
Hunt R. J., Mataco-English and Eng-
lish-Mataco dictionary, «Etnologiska Studler».
Goteborg, 1937, Bd 5. Ю. В. Ванников.
МАТЕМАТЙЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИ-
КА — математическая дисциплина, пред-
метом к-рой является разработка фор-
мального аппарата для описания строе-
ния естественных и нек-рых искусствен-
ных языков. Возникла в 50-х гг. 20 в.;
одним из гл. стимулов появления М. л.
послужила назревшая в яз-знании по-
требность уточнения его осн. понятий.
Методы М. л. имеют много общего с мето-
дами матем. логики — матем. дисципли-
ны, занимающейся изучением строения
матем. рассуждений,— и в особенности
таких ее разделов, как теория алгоритмов
н теория автоматов. Широко используют-
ся в М. л. также алгебраич. методы. М. л.
развивается в тесном взаимодействии
с языкознанием. Иногда термин «М. л.»
используется также для обозначения лю-
бых лингвистич. исследований, в к-рых
применяется к.-л. матем. аппарат.
Матем. описание языка основано на
восходящем к Ф. де Соссюру представле-
нии о языке как механизме, функциони-
рование к-рого проявляется в речевой
деятельности его носителей; ее результа-
том являются «правильные тексты» —
последовательности речевых единиц,
подчиняющиеся определ. закономерно-
стям, многие из к-рых допускают матем.
описание. Разработка и изучение способов
матем. описания правильных текстов
(в первую очередь предложений) состав-
ляет содержание одного из разделов
М. л.— теории способов опи-
сания синтаксич. структу-
р ы. Для описания строения предложе-
ния — точнее, его синтаксич. структуры —
можно либо выделить в нем состав-
ляющие — группы слов, функциони-
рующие как цельные синтаксич. единицы,
либо указать для каждого слова те сло-
ва, к-рые ему непосредственно подчинены
МАТЕМАТИЧЕСКАЯ 287
(если такие есть). Так, в предложении
«Ямщик сидит на облучке» (А. С. Пуш-
кин) при описании по 1-му способу со-
ставляющими будут все предложение П,
каждое его отд. слово и группы слов
А = сидит на облучке и В = на облучке
(см. рнс. 1; стрелки означают «непосред-
Рис. 1
ственное вложение»); описание по 2-му
способу дает схему, показанную на оис. 2.
Возникающие при этом матем. объекты
Ямщик сидит ка облучке
Рнс. 2
называются системой состав-
ляющих (1-й способ) и деревом
сиитаксич. подчинения (2-й
способ). Точнее, система составляющих —
это множество отрезков предложения,
содержащее в качестве элементов все
предложение н все вхождения слов в это
предложение («однословные отрезки») и
обладающее тем свойством, что каждые
два входящих в него отрезка либо не
пересекаются, либо один из них содер-
жится в другом; дерево сиитаксич. под-
чинения, или просто дерево подчинения,
есть дерево, множеством узлов к-рого
служит множество вхождений слов в
предложение. Деревом в матема-
тике называется множество, между эле-
ментами к-рого — их называют узла-
ми — установлено бинарное отноше-
ние — его называют отношением
подчинения и графически изобра-
жают стрелками, идущими от подчиняю-
щих узлов к подчиненным,—такое, что:
1) среди узлов имеется точно один —
его называют корнем,— не подчинен-
ный никакому узлу; 2) каждый из ос-
тальных узлов подчинен точно одному
узлу; 3) невозможно, отправившись из
к.-л. узла вдоль стрелок, вернуться
в тот же узел. Узлы дерева подчинения —
это вхождения слов в предложения. При
графич. изображении система составляю-
щих (как на рис. 1) также приобретает
вид дерева (дерева составляю-
щ и х). Построенное для предложения
дерево подчинения или систему состав-
ляющих часто называют его с и н т а к-
сич. структурой в виде дерева
подчинения (системы составляющих). Си-
стемы составляющих используются пре-
им. в описаниях языков с жестким поряд-
ком слов, деревья подчинения — в опи-
саниях языков со свободным порядком
слов (в частности, русского). Формаль-
но для каждого (не слишком короткого)
предложения можно построить много
разных сиитаксич. структур любого из
двух видов, но среди них только одна
пли несколько являются правильными.
Корнем правильного дерева подчинения
служит обычно сказуемое. Предложение,
имеющее более одной правильной син-
таксич. структуры (одного вида), назы-
вается синтаксически омони-
мия н ы м; как правило, разные син-
таксич. структуры отвечают разным
288 МАТЕМАТИЧЕСКАЯ
смыслам предложения. Напр., предло-
жение «Школьники из Ржева поехали
в Торжок» допускает два правильных
дерева подчинения (рис. 3, а, 6); первое
из них отвечает смыслу «Ржевские
школьники поехали (не обязательно из
Ржева) в Торжок», второе—«Школь-
Рис. 3
ники (не обязательно ржевские) поехали
из Ржева в Торжок». В русском и ряде
др. языков деревья подчинения предло-
жений «делового стиля» подчиняются,
как правило, закону проектив-
ности, состоящему в том, что все
стрелки можно провести над прямой, на
к-рой записано предложение, таким об-
разом, что никакие две из них не пересе-
кутся и корень не будет лежать ни под
какой стрелкой. В языке худож. лит-ры,
особенно в поэзии, отклонения от за-
кона проективности допустимы и чаще
всего служат задаче создания определ.
худож. эффекта. Так, в предложении
«Друзья кровавой старины народной
чаяли войны» (Пушкин) непроективность
приводит к эмфатич. выделению слова
«народной» и одновременно как бы за-
медляет речь, создавая этим впечатление
известной приподнятости, торжествен-
ности. Имеются и др. формальные при-
знаки деревьев подчинения, к-рые могут
использоваться для характеризации сти-
ля. Напр., макс, число вложенных друг
в друга стрелок служит мерой «синтак-
сич. громоздкости» предложения (см.
рис. 4).
^Друзья кровавой старины народной чакшТвойны1
Рис. 4
Для более адекватного описания строе-
ния предложения составляющие обычно
помечаются символами грамматич. ка-
тегорий («именная группа», «группа пе-
реходного глагола» и т. п.), а стрелки
дерева подчинения — символами син-
таксич. отношений («предикативное»,
«определительное» и т. п.).
Аппарат деревьев подчинения и систем
составляющих используется также для
представления глубинно-син-
такси ч. структуры пред-
ложения, к-рая образует промежу-
точный уровень между семантич. и обыч-
ной сиитаксич. структурой (последнюю
часто называют поверхностно-
синтаксической).
Более совершенное представление син-
таксич. структуры предложения (тре-
бующее, однако, более сложного матем.
аппарата) дают системы синтак-
сич. групп, в к-рые входят как
словосочетания, так и сиитаксич. связи,
причем не только между словами, но и
между словосочетаниями. Системы син-
таксич. групп позволяют совмещать стро-
гость формального описания строения
предложения с гибкостью, присущей тра-
диционным, неформальным описаниям.
Деревья подчинения и системы состав-
ляющих являются предельными частными
случаями систем сиитаксич. групп.
Другой раздел М. л., занимающий
в ней центр, место,— теория ф о р-
мальных грамматик, начало
к-рой было положено работами Н. Хом-
ского. Оиа изучает способы описания
закономерностей, характеризующих уже
не отд. текст, а всю совокупность правиль-
ных текстов того или иного языка. Эти
закономерности описываются с помощью
формальной грамматики—
абстрактного «механизма», позволяющего
с помощью единообразной процедуры
получать правильные тексты" данного
языка вместе с описаниями их структуры.
Наиболее широко используемый тип фор-
мальной грамматики — порождаю-
щая грамматика, или грамма-
тика Хомского, представляющая собой
упорядоченную систему Г = ( V, W,
П, R >, где V и W — непересекающиеся
конечные множества, называемые соот-
ветственно основным, или терм и-
нальным, и вспомогатель-
ным, или нетерминальным,
алфавитами (их элементы назы-
ваются соответственно основными, или
терминальными, и вспомогательными, или
нетерминальными, символам и),
П — элемент W, называемый началь-
ным символом, и R — конечное
множество правил вида <р -» ф, где
<р и ф — цепочки (конечные последова-
тельности) из основных и вспомогат. сим-
волов. Если <р -» ф — правило грамма-
тики Г и coi, ша—цепочки нзосновных
и вспомогат. символов, говорят, что це-
почка а>1фсоз не посредственно
выводима в Г из а>1<ра>г. Если go,
|i, ..., gn — цепочки и для каждого
1 = 1..п цепочка gi непосредственно
выводима из gi-i, говорят, что g„ в ы-
в о д и м а в Г из go. Множество тех
цепочек из осн. символов, к-рые выводи-
мы в Г из ее начального символа, назы-
вается языком, порождаемым
грамматикой Г, и обозначается
L(T). Если все правила Г имеют вид
тцАгц -» щшти, то Г называется грам-
матикой составляющих (пли
непосредственно состав-
ляющих), сокращенно НС-r р а м ма-
тико й; если при этом в каждом пра-
виле цепочки г|1 и г|а (п р а в ы й и ле-
вый контексты) пусты, то грам-
матика называется бесконтекст-
ной (или контекстно-свобод-
н о й), сокращенно Б-г ра м м этикой
(или КС-г рамматикой). В наи-
более обычной лингвистич. интерпрета-
ции осн. символы представляют собой
слова, вспомогательные — символы грам-
матич. категорий, начальный символ —
символ категории «предложение»; при
этом язык, порождаемый грамматикой,
интерпретируется как множество всех
грамматически правильных предложе-
ний данного естеств. языка. В НС-грам-
матике вывод предложения дает для
нее дерево составляющих, в к-ром каж-
дая составляющая состоит из слов, «про-
исходящих» от одного вспомогат. символа,
так что для каждой составляющей ука.
зывается ее грамматич. категория. Так,
если грамматика имеет, в числе прочих,
правила П -» Бх.у.им, Уу V^O.O-»
Sx,y, предл, V -» СИДИТ, БИуж, ед., ин НЭ(
ЯМЩИК, 5иуж. ед., предл. ~» ОблуЧКв, ТО
предложение «Ямщик сидит на облучке»
имеет вывод, показанный на рис. э, где
стрелки идут от левых частей применяе-
мых правил к элементам правых частей.
Система составляющих, отвечающая это-
му выводу, совпадает с изображеивой
на рис. 1. Возможны и др. интерпретации:
напр., осн. символы могут йнтерпретиро-
ваться как морфы, вспомогательные —
облучке
Рис. 5
как символы типов морф и допустимых
цепочек морф, начальный символ — как
символ типа «словоформа», а язык, по-
рождаемый грамматикой,— как множе-
ство правильных словоформ (морфологич.
интерпретация); употребительны также
морфонология, и фонологич. интерпрета-
ции. В реальных описаниях языков ис-
пользуются обычно «многоуровневые»
грамматики, к-рые содержат последова-
тельно работающие синтаксич., морфоло-
гич. и морфонологически-фонологич.
правила.
Другой важный тип формальной
грамматики — доминационная
грамматика, к-рая порождает мно-
жество цепочек, интерпретируемых обыч-
но как предложения вместе с их сиитак-
сич. структурами в виде деревьев подчи-
нения. Грамматика синтак-
сич. групп порождает множество
предложений вместе с их синтаксич.
структурами, имеющими вид систем син-
таксич. групп. Имеются также разл. кон-
цепции трансформационной
грамматики (грамматики
деревьев), служащей не для порож-
дения предложений, а для преобразова-
ния деревьев, интерпретируемых как
деревья подчинения или деревья состав-
ляющих. Примером может служить
Д-г рамматика — система правил
преобразования деревьев, интерпретируе-
мых как «чистые» деревья подчинения
предложений, т. е. деревья подчинения
без линейного порядка слов.
Особняком стоят грамматики
Монтегю, служащие для одновремен-
ного описания синтаксич. и семантич.
структур предложения; в них использу-
ется сложный математико-логич. аппа-
рат (т. наз. интенсиональная
логика).
Формальные грамматики находят при-
менение для описания не только естеств.,
но и искусств, языков, в особенности
языков программирования.
В М. л. разрабатываются также ана-
литич. модели языка, в к-рых
на основе тех или иных данных о речи,
считающихся известными, производятся
формальные построения, результатом
к-рых является описание нек-рых аспек-
тов строения языка. В этих моделях обыч-
но используется несложный матем. аппа-
рат — простые понятия теории множеств
и алгебры; поэтому аналитич. модели
языка иногда называют теоретико-
множественными. В аналитич.
моделях наиболее простого типа исходны-
ми данными служат множество правиль-
ных предложений и система окрест-
ностей — совокупностей «слов», при-
надлежащих одной лексеме (напр., {дом,
дома, дому, домом, доме, дома, домов,
домам, домами, домах}). Простейшим
производным понятием в таких моделях
яйгйется замещаемость: слово а
завещаемо на слово Ь, если всякое пра-
ввийьное предложение, содержащее вхож-
дение слова а, остается правильным при
замене этого вхождения вхождением сло-
ва Ь. Если а замещаемо иа b и Ь на а,
говорят, что а и Ь взаимозаме-
щ а е м ы. (Напр., в рус. яз. слово «си-
ний» замещаемо на слово «голубой»;
слова «синего» и «голубого» взаимозаме-
щаемы.) Класс слов, взаимозамещае-
мых между собой, называется семей-
ством. Исходя из окрестностей и се-
мейств, можно получить ряд других
лингвистически значимых классификаций
слов, одна из к-рых приблизительно
соответствует традиционной системе ча-
стей речи. В др. типе аналитич. моделей
вместо множества правильных предло-
жений используется отношение потенци-
ального подчинения между словами, озна-
чающее способность одного из них под-
чинять себе другое в правильных предло-
жениях. В таких моделях можно полу-
чить, в частности, формальные опреде-
ления ряда традиционных грамматич.
категорий — напр., формальное опреде-
ление падежа существительного, пред-
ставляющее собой процедуру, к-рая поз-
воляет восстановить падежную систему
языка, зная только отношение потенци-
ального подчинения, систему окрест-
ностей и множество слов, являющихся
формами существительных.
В аналитич. моделях языка исполь-
зуются простые понятия теории множеств
и алгебры. К аналитич. моделям языка
близки дешифровочные моде-
ли — процедуры, позволяющие по до-
статочно большому корпусу текстов на
неизвестном языке без к.-л. предварит,
сведений о нем получить ряд данных
о его структуре.
По своему назначению М. л. является
прежде всего инструментом теоретич.
языковедения. В то же время ее методы
находят широкое применение в приклад-
ных лингвистич. исследованиях — авто-
матической обработке текста, автома-
тическом переводе и разработках, свя-
занных с т. наз. общением между чело-
веком и ЭВМ.
• Кулагина О. С., Об одном способе
определения грамматич. понятий иа базе тео-
рии множеств, в сб.: Проблемы кибернетики,
в. 1, М., 1958; Хомский Н.. Синтаксич.
структуры, в сб.: НЛ. в. 2, М.< 1962; Глад-
кий А. В., Мельчук И. А.. Эле-
менты матем. лингвистики, М., 1969 (лит.);
их же. Грамматики деревьев, I, II. в сб.:
Информационные вопросы семиотики, линг-
вистики и автоматич. перевода, в. 1, 4, М.,
1971—74 (лят.): Маркус С., Теоретике-
множеств, модели языков, пер. с англ., М.,
1970 (лит.); Гладкий А. В., Формаль-
ные грамматики и языки. М.. 1973 (лит.);
его же. Попытка формального определе-
ния понятий падежа и рода существительного,
в сб.: Проблемы грамматич. моделирования.
М., 1973 (лит.); его же, Синтаксич. струк-
туры естеств. языка в автоматизиров. систе-
мах общения, М., 1985 (лнт.); Сухотин
Б. Б., Оптимизационные методы иссле-
дования языка, М.. 1976 (лит.); Севбо
И. П., Графич. представление синтаксич.
структур и стнлистнч. диагностика, К., 1981;
П а р т н Б, X., Грамматика Монтегю, мыс-
ленные представления н реальность, в кн.:
Семиотика^ М., 1983; Montague R.,
Formal philosophy. New Haven — L., 1974
(лит.).	Л. В. Гладкий.
MATPEC ЛЕКЦИОНИС (лат. matres
lectionis, букв.— матери чтения) — тра-
диционное наименование знаков для
нек-рых согласных (обычно1, h, j, w,
иногда ‘) в случае их применения для обо-
значения гласных в разл. типах западно-
семитского письма. Первоначально др,-
семит. квазиалфавит, лучше всего извест-
ный в его финикийском варианте (см.
Финикийское письмо), содержал только
знаки, передающие согласный + произ-
вольный гласный или 0. Позже для обо-
значения долгих гласных, особенно для
возникших из ист. дифтонгов, а затем
и конечных гласных независимо от дол-
готы, стали факультативно употреблять-
ся М. л., напр.: [kaspi] 'мое серебро’ —
ksp или kspj, [za] ’этот’ — z или zh,[’6d]
’продолжение’, ’еще’ — ’d или ‘wd,
[sidonim] ’сидоняие’ — $dnm или ;dnjm,
или $jdwnjm.
Время воэникиовения М. л. точно не
установлено; нек-рые исследователи на-
ходят их уже в угаритском письме
и даже в египетском письме, другие
считают, что до 9—8 вв. до н. э. все зна-
ки выражали только согласные. В послед-
ние века до н. э. применение М. л. было
расширено и они могли применяться да-
же к кратким гласным. В связи с введе-
нием диакритики для гласных в священ-
ных текстах М. л. стали щэпменяться в
евр. письме (>у>оме послебиолейских текс-
тов) и в сирийском письме — для долгих
только факультативно и лишь для конеч-
ных всегда; в арабском письме — для
всех долгих. Частично как М. л. исполь-
зовались гласные буквы в малоазийских
алфавитах и, возможно, в первонач.
греч. письме; однако в древнейших из-
вестных нам фригийских и греч. надпи-
сях (8 в. до н. э.) буквы а, (ё), е, i, о, у
(<финикийских ’, h, h, j, ’, w) использу-
ются уже всегда для обозначения всех
гласных,— тем самым возник собственно
алфавит, предназначенный для передачи
всех фонем языка.
Как М. л. обозначают также знаки для
отд. гласных а, е, i, и в клинописной
словеснослоговой письменности (см. Кли-
нопись), когда они выражают не отд.
слог, а добавляются к другому слого-
вому знаку, напр. ba-a-, bi-i- и т. п.;
предполагалось, что они факультативно
передают долготу гласного в слоге. Но
долгие гласные могут передаваться с по-
мощью М. л. не во всех словообразоват.
моделях; нек-рые писцовые школы иног-
да ставили М. л. при кратких гласных
(возможно, что они обозначали тон).
• Гельо И., Западносемит. силлаба-
рии, в кв.: Тайны древних письмен, М.,
1976.	И. М. Дьяконов.
МАШЙННЫЙ ПЕРЕВОД—см. Авто-
матический перевод.
МАЮСКУЛЬНОЕ ПИСЬМО (от лат.
majusculus — несколько больший) — ал-
фавитное письмо, состоящее из пропис-
ных букв, т. е. из букв, начертание к-рых
мысленно укладывается в две горизон-
тальные линии. Маюскульным было
древнее греч. и лат. эпиграфич. письмо.
Рукописное лат. письмо сохраняло маюс-
кульный характер до 2 в. (см. Минус-
кульное письмо).
_ Е. В. Федорова, Д. А. Дрбоглав.
МЕГРЁЛЬСКИИ ЯЗЫК (мингрельский
язык) — один из картвельских языков.
Распространен в Зап. Грузии: к 3. от
р. Цхенисцкали и в смежной полосе
Абхазии (топонимика указывает на зна-
чительно более широкий ареал М. я.
в прошлом). Число говорящих ок. 400 тыс.
чел. М. я. членится на 2 близких диа-
лекта — сенакский и самурзакано-зуг-
дидский (гл. обр. с лексич. различиями).
Близок к лазскому языку.
В вокализме налицо диал. чередование
i/э и u/э, а также изобилие ассимиляци-
онных процессов. В консонантизме рас-
пространены метатезы в комплексах со-
гласных, наращение лиг, процесс
.q >*, а также сильная палатализация 1.
Распределение гласных и согласных в тек-
сте оолее равномерное, чем в груз. яз.
В парадигме склонения 9 падежей, из
МЕГРЕЛЬСКИЙ 289
А 10 Лингвистич. энц. словарь
к-рых 3 основаны на гечитпве. Своеоб-
разны 2 падежа субъекта -i и -к, не обус-
ловленные переходностью./ непереход-
ностью глагола-сказуемого. Специфична
уравнит. степень прилагательного. В гла-
голе выделяются ок. 90 превербов лока-
тивной семантики, удостоверит, пре-
фикс, а также префикс категории взаим-
ности. В синтаксисе распространено как
сочинение, так и подчинение предложе-
ний. Весьма отчетливо преобладание
признаков номинативного строя. В сло-
вообразовании есть как аффиксы дери-
вации, так и модели композиции. Налицо
большой удельный вес звукосимволич.
лексем. Заимствования преим. из груз,
яз. Мегрелы издавна пользуются груз,
лит. языком. Язык бесписьменный.
* Цагарели А., Мингрельские этю-
ды, в. 2 — Опыт фонетики мингрельского
языка, СПБ., 1880; Кипшидзе И.,
Грамматика мингрельского (иверского) язы-
ка с хрестоматиею и словарем, СПБ. 1914;
Ж г е и т и С. М., Фонетика чанско-мег-
рельского языка, Тб., 1953 (на груз. яз.).
Г. А. Климов.
М ЕЖДО М ЁТИЯ — класс неизменяе-
мых слов, служащих для нерасчлененно-
го выражения эмоциональных и эмоцио-
нально-волевых реакций на окружающую
действительность. М. ие являются ни
знаменательной, ии служебной частью
речи. От знаменат. слов они отличаются
отсутствием номинативного значения (вы-
ражая чувства и ощущения, М. не назы-
вают их); в отличие от служебных частей
речи М. ие свойственна связующая
функция.
Мн. М. ведут свое происхождение от
эмоциональных возгласов и звучаний, со-
провождающих рефлексы организма на
внешние раздражения; ср. в рус. яз.:
«Ах, больно!», «Ух, тяжело!», «Брр, хо-
лодно!», «Ввв, противно!». Такие М. не-
редко имеют специфич. фонетич. облик,
т. е. содержат редкие или необычные для
данного языка звуки и звукосочетания
(иапр., рус. «брр», «гм», «тпру»). Более
обширна группа М., генетически связан-
ных со знаменат. словами — существи-
тельными: «батюшки», «матушки», «бо-
же», «господи»; глаголами: «ишь»,
«вишь» (из «видишь»), «пли» (из «пали»),
«товсь» (из «готовсь»), «усь» (из «куси»);
местоимениями, наречиями, частицами
и союзами: «то-то», «эка», «тс», «тш»,
<цс», «ш-ш» (последние четыре из «ти-
ше»), «ужо», «однако». Сюда относятся
также оазного рода сращения: «да уж»,
«на теое (нате)», «ну уж», «ну да», <ой-
ли», «ну и иу», <ей-же-ей» и устойчивые
словосочетания и фразеологизмы: «ба-
тюшки-светы», «слава богу», «черт по-
бери», «что за черт», «поди ж ты», «вот
тебе раз», «вот так так», «то-то и оно»,
«как бы ие так». М.— пополняющийся
класс слов. В рус. яз. гл. источником их
пополнения являются оценочно-характе-
ризующие существительные («страх»,
«беда», «смерть», «ужас» и т. п.) и экс-
прессивные глаголы (преим. в форме
императива: «постой», «погоди», «давай»,
«вали»),
М. обслуживают три семантич. сферы
речи: эмоций и эмоциональных оценок,
волеизъявлений, этикета. Семантич.
функции эмоциональных и
эмоционально-оценочных
М. могут быть однозначными (диффуз-
ными). В рус. яз. к семантически одно-
значным М., выражающим по преиму-
ществу отрицат. эмоциональные реакции
(неодобрение, осуждение, насмешку, воз-
290 МЕЖДОМЕТИЯ
мущение, отвращение, раздражение, ис-
пуг, опасение, презрение, горе, тоску,
печаль, боль, угрозу, вызов, укор, не-
доверие и т. д.), относятся, напр., <ай-
ай-ай», «вот тебе иа», «вот так так», «гос-
подь с тобой», «как бы не так», «ну и ну»,
«поди ж ты», «тьфу», «увы», «ужо»,
«упаси бог», «чтоб тебя». М. с семанти-
чески диффузными функциями переда-
ют общее состояние возбуждения и потому
могут использоваться для выражения
разнородных душевных состояний, на-
пример: «а», «ага», «ах», «батюшки»,
«боже мой», «вот это да», «ишь», «ну»,
«о», «ого», «ой», «с ума сойти», «ужас»,
«черт возьми». С опорой на содержа-
ние и общую эмоциональную окрашен-
ность речи одно и то же М. может выра-
жать одобрение и порицание, испуг и
радость, восхищение и презрение, страх
и решимость. В сужении и уточнении
семантики таких М. велика роль интона-
ции, мимики, жеста. Большие возмож-
ности для смысловых дифференциаций
открывает изменение звукового облика
М.: интонационное варьирование глас-
ных («и-и-их», «у-у-у»), удвоение и
утроение конечных слогов («ого-го»,
«эге-ге», «эхе-хе»). Экспрессивная значи-
мость эмоциональных М. может быть уси-
лена словообразовательно (с помощью
суффиксов субъективной оценки: «ой-
ойошеньки», «охохонюшки», «охохо-
шеньки») и лексически (иапр., сложением
с местоимением «ты»: «ох ты», «ух ты»,
«ишь ты», «тьфу ты»).
М., обслуживающие сфе р v
волеизъявлений, выражают об-
ращенные к людям или животным коман-
ды и призывы. Значительная их часть
принадлежит профессиональной речи
военных, охотников, моряков, строите-
лей, дрессировщиков; в рус. яз. здесь
много заимствований (напр., «алле»,
«аикор», «даун», «иси», «пиль», «тубо»,
«шерш», «майна», «вира», «полундра»).
Общеупотребительны М., требующие ти-
шины, внимания, согласия («тш», «тсс»,
«ш-ш», <чш», «чу», «чур»), побуждаю-
щие к отклику («ау», «алло», «эй»), к
осуществлению или прекращению к.-л.
действий («айда», «ату», «брысь», «кыш»,
«марш», «на», «но», «ну», «тпру», «улю-
лю», «усь», «цыц» и др.). Все эти М.
функционально близки к повелит, на-
клонению и обнаруживают ряд общих
с ним признаков. Нек-рые из иих спо-
собны принимать постфикс -те («нате»,
«нуте», «полноте», «айдате», «цыцте»,
«брысьте»), соединяться с частицей -ка
(«на-ка», «нате-ка», «на-тка», «ну-ка»,
<нуте-ка», «ну-тка»), вступать в связи
с др. словами, преим. с местоимениями
(«чур меня», «ату его», «ну вас», «марш
домой», «айда на речку», «на яблоко»).
Последнее свойство наблюдается также
у эмоциональных М., хотя и реже: «увы
мне», «ужо тебе», «тьфу мне иа них».
К императивным М. близки вокативные
(слова-обращения, служащие для при-
зыва животных: «кис-кис», «цып-цып»).
КМ., обслуживающим сфе-
ру этикета (см. Речевой этикет),
относятся традиционные, в разной степе-
ни утратившие знаменательность изъяв-
ления благодарности, приветствия, изви-
нения, пожелания: «здравствуйте», «до
свидаиия», «извините», «спасибо», «прос-
тите», «пожалуйста», «всего хорошего»
и т. п. Слова этой группы легко разви-
вают вторичные (экспрессивно-эмоцио-
нальные) значения и употребляются в ка-
честве средств выражения удивления,
возражения, напр.: «Дверь отворилась,
и здравствуйте,... гляжу — мать цари-
ца! — входят к нам в комнату хозяин
с хозяйкой и три работника» (А. П. Че-
хов).
М. могут функционировать как экви-
валенты предложения, модальные ком-
поненты предложения, члены предло-
жения. К выполнению функции эк-
вивалента предложения спо-
собны все М. При этом они имеют силу
высказывания и характеризуются само-
стоят. интонацией: «,,Э“,—сказали мы
с Петром Ивановичем» (Н. В. Гоголь).
Модальная функция М. реа-
лизуется в условиях вводности (см. Ввод-
ные слова): «Терпение начинает мало-
помалу лопаться, но вот — ура! — слы-
шится звонок» (Чехов) или неотделима
от общего значения предложения: «Ох
и красота!», «Ах, она змея!», «Эх, жи-
тье-бытье!», «Ох, как стыдно!», «Ой
как кольнуло!», «Ну (и) мороз!», «Эк
куда метнул!». К модальной функции
близка функция интенсификации ка-
честв. или количеств, признака. Позиция
М. при этом вариативна: оно помещается
либо непосредственно перед словом, обо-
значающим признак: «Бежит...у!., бе-
жит постреленок, Горит под ногами тра-
ва!» (Н. А. Некрасов), «Ух! боялась-
бежала, чтоб его не повстречать»
(Ф. М. Достоевский), либо выносится
в сиитаксич. позицию зависимого пред-
ложения: «Так спешим, что иа-поди!»
(И. С. Никитин), «Дороги такие, что фа!»
(И. С. Тургенев), «Такая работница, что
и... и... и...!» (Тургенев), «А уж что за
ребята, только ну!» (А. Ф. Писемский).
Функция члена предложе-
ния для М. вторична и наблюдается
там, где М. экспрессивно замещает собой
ту или иную знаменат. словоформу. «На
лице провизора изобразилось „тьфу"»
(Чехов), «Гонорар — увы и ах» (Чехов).
Впервые Как самостоят. лексико-грам-
матич. класс (часть речи) М. были вы-
делены в лат. грамматике Варроиа
(1 в. до н. э.). В последующей науч, тра-
диции грамматич. природа М. определя-
лась неоднозначно. Все многообразие
высказанных в разное время точек зре-
ния может быть сведено к трем. 1) М.—
это разнородный по составу сиитаксич.
класс, стоящий вие деления слов по
частям речи. В отечеств, яз-знании это-
го взгляда придерживались, напр.,
Ф. И. Буслаев, Д. Н. Овсянико-Кули-
ковский, А. М. Пешковский, Д. Н. Уша-
ков, в зарубежной науке к нему склонял-
ся Г. Пауль. Крайнее проявление эта
точка зрения получила у К. С. Аксакова,
к-рый отказывал М. в праве называться
не только частью речи, но и словами
вообще. 2) М. входят в систему частей
речи, но стоят в ней изолированно. Так,
Ф. Ф. Фортунатов делил все слова иа
«полные», «частичные» и М.; П. С. Куз-
нецов отделял М. от слов знаменательных
и служебных; обособленное положение
занимают М. в классификациях частей
речи А. А. Шахматова и В. В. Виногра-
дова. 3) М. входят в круг частей речи,
а внутри последнего — в разряд «частиц
речи» наряду с предлогами и союзами
(О. Есперсен). Через ступень неизменяе-
мых «частиц речи» Есперсен сближал М.
также с наречиями, а Виноградов —
с модальными словами. Объединение
М. с наречиями и местоимениями ха-
рактерно для грамматич. концепции
М. В. Ломоносова, к-рый находил у всех
этих частей речи некую общую сократит,
функцию. М. он определял как часть
речи, предназначенную для «краткого
изъявления движений духа»; так, слож-
ное предложение «Я удивляюсь, что.те-
бя здесь вижу» с помощью М. может быть
сокращено до простого возгласа «Ба1».
Заместит, функции М. и их живые связи
со словами разных частей речи (как зна-
менательных, так и служебных) активно
изучаются в совр. лингвистике.
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка, 2 изд., в. 1 — 2, Л., 1941: Виногра-
дов В. В.. Рус. язык. М,— Л., 1947; Пос-
пелов Н. С.. Учение о частях речи в рус.
грамматич. традиции, М., 1954; Есперсен
О., Философия грамматики, пер. с англ.,
М.. 1958; Грамматика рус. языка, т. 1. М..
1960; Пауль Г., Принципы истории
языка, пер. с нем., М.. 1960; Кузне-
цов П. С.. О принципах изучения грамма-
тики. М., 1961; Шведова Н. Ю., Меж-
дометия. в кн.: Рус. язык. Энциклопедия,
М., 1979; Рус. грамматика, т. 1. М., 1980.
И. Н. Кручинина.
МЕЖДУНАРОДНАЯ АССОЦИАЦИЯ
ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ русского
ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ
(МАПРЯЛ) — международное общест-
венное объединение преподавателей и
других специалистов по русскому языку
и литературе. Содействует распростра-
нению преподавания и изучения рус. яз.
во всем мире, совершенствованию мето-
дов преподавания, изданию учебников,
повышению квалификации преподавате-
лей. Создана в 1967 в Париже. Имеет
статус «С» ЮНЕСКО (консультативные
взаимоотношения). Высший орган — Ге-
неральная ассамблея, исполнит, орган —
Исполнительный совет и его Бюро, рабо-
чий орган — Секретариат с Постоянным
центром документации и информации в
Москве. На 1 янв. 1989 насчитывает 183
члена (иац. союзы русистов, крупнейшие
ун-ты и др.), представляющих интересы
120 тыс. русистов в 73 странах. Первый
президент — В. В. Виноградов, в 1970—
1986 — М. Б. Храпченко, с 1986 —
П. А. Николаев.
Печатный орган МАПРЯЛ — издаю-
щийся в СССР жури. «Русский язык за
рубежом» (1967—, 6 номеров в год).
МАПРЯЛ ежегодно присуждает медаль
А. С. Пушкина «За большие заслуги
в распространении русского языка».
МАПРЯЛ координирует науч, исследова-
ния и упорядочивает учебную работу,
организует обмен опытом, проводит меж-
дунар. встречи: периодич. конгрессы
(1969— Москва, 1973 — Варна, 1976 —
Варшава, 1979 — Берлин, 1982 — Пра-
га, 1986 — Будапешт), традиционные
олимпиады школьников — победителей
нац. соревнований по рус. яз., регио-
нальные и тематич. конференции.
В. Г. Костомаров.
МЕЖДУНАРОДНАЯ ФОНЕТЙЧЕ-
СКАЯ АССОЦИАЦИЯ (МФА; Inter-
national Phonetic Association) — между-
народная научная организация, ставящая
своей задачей развитие и распростране-
ние фонетических знаний. Основана
в 1886 в Париже П. Пасси. Высший ор-
ган — Совет из представителей 18 стран.
Оргцентр — в Лондоне. Рабочие язы-
ки — французский, английский. В зада-
чи МФА входит совершенствование фо-
нетич. транскрипции, созданной Г. Суи-
том. До 1977 МФА издавала журн. <Le
Maitre Phonetique», в к-ром статьи по
разл. вопросам фонетики печатались
в транскрипции; выпускает журн. «Jour-
nal of the International Phonetic Asso-
ciation» (Лондон, 1971—).
* The principles of the International Pho-
netic Association, L., 1966; Fry D. B.,
Future phoneticians, «journal of the Interna-
tional Phonetic Association», 1971, v. 1.
A. M. Антипова.
МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБЩЕСТВО ПО
ФОНЕТЙЧЕСКИМ НАУКАМ (МОФН;
International Society of Phonetic Scien-
ces) — международная научная органи-
19*
зация, цель к-рой—развитие и распростра-
нение фонетических знаний, развитие
фонетики. Основано в 1932 в Амстердаме
по инициативе Э. Цвирнера. Ок. 800
постоянных членов. Высший орган —
Совет из представителей более 40 стран.
В рамках МОФН существует Постоян-
ный совет по организации междунар.
конгрессов по фонетич. наукам (основан
в 1932 в Амстердаме). Разрабатывает
соцнофонетнку, артикуляторную, пер-
цептивную, историческую, общую, экс-
периментальную, контрастивную фоне-
тики. В центре внимания об-ва — проб-
лемы анализа и синтеза речи, психоакус-
тика, становление речи, восприятие фо-
нетич. явлений, патология речи, мето-
ды преподавания фонетики. МОФН
устанавливает контакты с региональ-
ными фонетическими и др. об-вами.
Издает информационный журн. «The
Phonetician» (США, ун-т во Флориде,
1979—).
Конгрессы: 1932 (Амстердам), 1935
(Лондон), 1938 (Гент), 1961 (Хельсинки).
1964 (Мюнстер), 1967 (Прага), 1971
(Монреаль), 1975 (Лидс), 1979 (Копен-
гаген), 1983 (Утрехт), 1987 (Таллинн).
А. М. Антипова.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ЯЗЫКЙ — язы-
ки, служащие средством общения наро-
дов разных государств. Подразделяются
на естеств. языки (для к-рых функция
М. я. является реальной, но вторичной
по отношению к их осн. использованию
в роли нац. или этнич. языка) н искусств,
языки (для к-рых функция М. я. явля-
ется первичной, но не всегда реализо-
ванной, поскольку не все такие языки
получили применение в практике межъ-
языкового общения).
Междунар. естеств. языки в древнюю
и ср.-вековую эпохи носили региональ-
ный характер (их употребление ограни-
чивалось определ. регионом), их исполь-
зование сопровождалось ограничениями
социальными (ими владели относитель-
но небольшие социальные группы),
функциональными (зачастую М. я. ис-
пользовался в этой роли лишь в письм.
форме) и др. Так, средством общения
народов Д. Востока был кит. яз. (в его
иероглифич. форме). В древних гос-вах
Передней Азии использовались в разные
эпохи шумерский, аккадский и арамей-
ский языки. Др.-греч. яз. стал общим
языком эллинистич. мира, лат. яз.— раз-
ноязычной Римской империи; в ср.-век.
Европе оба языка выступали в функции
М. я. К ср. векам относится выдвиже-
ние на роль М. я. араб., перс, языков
в районе Бл. Востока; старослав. яз.
в слав, странах. В новое времи, наряду
с сохраняющейся категорией региональ-
ных М. я. (прежних, как, напр., араб-
ский, или новых, как, напр., суахили),
возникла группа М. я. глобального ис-
пользования (т. наз. мировые язы-
ки), что вызвано потребностями более
широких междунар. контактов в усло-
виях расширяющейся междунар. торгов-
ли, развития средств массовой комму-
никации, интернационализации науч,
терминологии н т. п.
Выдвижение того нли иного языка на
роль мирового определяется совокупно-
стью экстралингвистич. (полит., эконо-
мия. и культурных) и лингвистич. факто-
ров (к числу последних относится раз-
витость функциональных подсистем язы-
ка, наличие отраслевых терминологий
и пр.). Число мировых языков имеет
тенденцию к возрастанию. После 18 в.
(нередко именовавшегося веком «всеобщ-
ности франц, языка») в сферу глобаль-
ного использования постепенно включа-
ются англ, и нем. языки, с 20 в. рус. и
нек-рые другие языки. Междунар. обще-
ние обеспечивает в совокупности группа
наиболее развитых М. я. (т. наз. клуб
мировых языков). Для мировых языков
характерно юридич. закрепление их роли
благодаря признанию их «официальны-
ми» или «рабочими» языками междунар.
организаций нли конференций (ООН,
ЮНЕСКО и др.; так, официальными и
рабочими языками ООН являются англ.,
араб., исп., кит., рус., франц, языки),
они включаются в программы обучения
общеобразоват. и высшей школы разных
стран в качестве «иностр, языков».
От М. я. следует отличать языки меж-
нац. общения, используемые внутри мно-
гонац. гос-в. Нек-рые языки могут вы-
ступать в роли как М. я., так и языков
межнац. общения (напр., рус. яз., буду-
чи одним нз мировых языков, является
средством межиац. общения народов
СССР).
Междунар. искусств, языки представ-
ляют собой коммуникативные системы,
специально сконструированные для меж-
дунар. общения. Попытка создания та-
ких языков делались еще в аитич. эпоху
(в 4—3 вв. до н. э. искусств, язык па
базе др.-греч. койне был разработан
Алексархом). В большом кол-ве проекты
искусств. языков стали появляться
с 17 в., что связано с сокращением меж-
дунар. функций лат. яз. В 1629 Р. Де-
карт заложил основы теории лиигвопро-
ектирования (см. Интерлингвистика').
В 17—19 вв. создатели искусств, языков
нередко исходили из критики естеств.
языков, как якобы недостаточно совер-
шенных орудий мышления и общения и
мыслили искусств, языки как универ-
сальные, предназначенные для замены
естественных. В сер. 19 в. оформляется
представление о вспомогат. характере
искусств, языка как специализированно-
го средства междунар. общения, высту-
пающего наряду с естеств. языками. Пер-
вым искусств, языком, получившим ком-
муникативную реализацию как в устном
общении, так н в лит-ре, стал волапюк
(создан в 1879). В 1884—89 состоялись
3 междунар. конгресса сторонников во-
лапюка, в разных странах мира на нем
издавалось неск. десятков газет и журна-
лов. Однако это движение просущество-
вало недолго. Широкое распространение
с большим числом говорящих получил
только эсперанто (создан в 1887). Узкое
коммуникативное использование имеют
также искусств, языки идо (1907), ок-
циденталь (1921—22) и интерлинг-
ва (1951). См. также Искусственные
языки.
* С в а д ост Э. П., Как возникнет все-
общий язык?, М., 1968; Костомаров
В. Г., Проблема обществ, функций языка и
понятие «мировой язык», в кн.: Социолинг-
вистнч. проблемы развивающихся стран,
М., 1975; Проблемы интерлингвистики. И.,
1976; Shenton Н., S а р i г Е., J е s-
persen О., International communication,
L., 1931; Shenton H., Cosmopolitan con-
versation, N. Y., 1933; Jacob H., A plan-
ned auxiliary language, L., 1947; Tonkin
H., Language problems in international rela-
tions: a select bibliography, ILR, 1966—67,
№ 44—49; Burney P., Les langues in-
temationales, P,, 1966; P e i M., One langua-
ge for the world, N. Y.. 1969; «La Monda
Lingvo-Problemo», Den Haag, 1969 — (c
1977 — «Language Problems and Language
Planning», B. — N. Y.). С. H. Кузнецов.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОМИТЁТ
ЛИНГВИСТОВ — см. Постоянный меж-
дународный комитет лингвистов.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ 291
	i	a	u	e	E	3	О	иа	Ei	Другие гласные
j	28 i \ e(*)	29. / t ей	“ёЮ	157 ,			175			
nj			5 ЭД	149 j-tU, (<= =5=)			|3<М^)			
J	31 kjj	32 W	33 %	109 c2=>			№			
5?			”Ж)	115 [вз Л]	86	К>(Р)	158	/ X ж(>Ь)	’^Ь»)		
er	V&)	4)4 S		lb)	146	/ X		®(в)	Ш)	166 г к £^(£)	
k	7(7)	’7(7)	’•7(7)	”7(7)	95	*Я5)		1771		
h	176	41		40	98 0(<=>)	И°.|; (:|.) [»5	42 ..			83he<k(T) 128 hou V '
—	” 1	“KO		'63 —(Я)	l°° -4 , . 1 (f)	147	/ X -€(И)	165 О		137	
Носовые слогообра- зующие	г	“a	u		E					
h	B?(f)	“дю	%(7)		”£($)	57	. ч <>(□)		46 0(*)		
m	’ /	* /			59 X	94				189 mJe 1(6)
n	37 >	38	39		117 / \ >($:) 	169				
ny	164 A-	58 и		I'	98C«)	“-+И				
9		“=H4=)			“Ш			181	X [?] о		
-				182 ra A	и$©					
МЕЖДУНАРОДНЫЙ КОМИТЕТ СЛА-
ВИСТОВ — <'м. Славистика.
МЕЛАНЕЗЙИСКИЕ ЯЗЫКЙ—группа
океанийских языков. Распространены
в Меланезии (наряду с папуасскими и
полинезийскими языками). Существует
ок. 450 М. я., общее число говорящих ок.
1,25 млн. чел. М. я. не образуют особой
генетич. общности, противопоставленной
другим океанийским языкам, однако
ряд М. я. (фиджи, ротума, языки юго-
вост. Соломововых о-вов, часть языков
Н. Гебрид) наряду с полинезийскими и,
по-виднмому, микронезийскими языками
составляют вост.-океанийскую группу и
тем самым противопоставлены языкам
др. р-нов Меланезии.
Структурное сходство М. я., служив-
шее прежде основанием для выделения
нх в особую группу австронезийских
языков, противопоставлявшуюся индо-
незийским, микронезийским н полине-
зийским, обусловлено, во-первых, на-
личием в М. я. ряда особенностей, вос-
ходящих к праокеанийскому яз., и,
ао-вторых, отсутствием инноваций, ха-
рактерных для микронезийских и поли-
незийских языков. Нек-рые региональные
черты М. я. объясниются папуасским суб-
стратом и языковыми контактами. О тн-
пологнч. особенностях М. я. и лит. см. в
ст. Океанийские языки. В.И.Беликов.
292 МЕЖДУНАРОДНЫЙ
МЕЛбДИКА РЁЧИ (от греч. melSdi-
kds — мелодический, песенный) — основ-
ной компонент интонации. Акустнч. кор-
релят М. р.— изменения частоты осн.
тона, развертывающиеся во времени.
М. р. организует фразу, расчленяя ее
на синтагмы и ритмич. группы, одновре-
менно связывая ее части; различает ком-
муникативные типы высказывания (воп-
рос, побуждение, повествование, воскли-
цание, имплнкацвя; в нек-рых языках эти
типы оформлены мелодически, а не
грамматически, напр. общий вопрос в
исп. яз., импликация во франц, яз.); вы-
деляет наиболее важный отрезок выска-
зывания; служит для выражения эмо-
ций, модальных оттенков, иронии,
подтекста.
При лингвистич. анализе М. р. учиты-
ваются мелодия, диапазоны (разница
между высшей и низшей точкой измене-
ния частоты осн. тона), интервалы (соот-
ношение между этими точками в музы-
кальных терминах октав, кварт, квинт
н т. д.), пики, степень крутизны повыше-
ния и понижения тона, направление
движения частоты осн. тона (вверх,
вниз, ровное), уровни (ярусы), от трех
до шести в разных фонетич. школах.
Существует три осн. способа представ-
ления М. р.: контурный, ярусный и ком-
бинированный. Первый характерен для
европ. традиции (Г. Суит, Д. Джоунз,
О. Эссен, М. Граммов) и представляет
М. р. в виде мелоднч. кривых. Ярусный
Знаки
способ характерен для амер, исследова-
телей (К. Л. Пайк) и фиксирует М. р.
как прерывную последовательность ме-
лодия. ярусов, обозначая их цифрами.
Ярусам приписывается значение завер-
шенности, незавершенности, выраже-
ния эмоций. Комбинатов, способ (Ф. Да-
неш, П. Делатр, Е. А. Брызгунова,
И. Г. Торсуева) является совмещением
контурного и ярусного. Основанием для
такого рассмотрения М. р. является то,
что мелоднч. уровни не существуют вие
контуров, а для контуров важна не толь-
ко форма, но и распределение по уровням.
Сочетания контуров и уровней могут рас-
сматриваться как мелодия, модели. Ос-
новы изучения М. р. заложены в оте-
честв. яз-знании В. А. Богородицким,
А. М. Пешковскнм, Л. В. Щербой.
• Богородицкий В. А., Лекции по
общему языковедению, Казань, 1913; П е га-
ков с к и й А. М., Рус. синтаксис в науч,
освещении, М., 1938; Щерба Л. В., фо-
нетика франц, языка, М., 1963; Sweet
Н., A new English grammar, pt 1, Oxf., 1892;
Jones D., Intonaton curves, Lpz. — B.,
1909; Pike K.. The intonation of American
English, Ann Arbor, 1963; Danes F., Sen-
tence intonation from a functional point of
view, «Word», 1960, v. 16; Gramm op t
M., Traite pratique de prononciation franchi-
se, P., 1963; Essen O. v., Grundziige der
hochdeutschen Satzintonation, Ratingen —
Dusseldorf, 1964; Delattre P., Compa-
	i	a	u	е	Е	0	0	ua	Ei	Другие гласные
р	68 W)	’v(t>u)	50 ЯХЯ)	81	, ч W		Co(S=0	102 , x v(v)			
W	‘0(d)	5©(J)	‘эй)	126	W)		B4 / =t=(^)		143 . .	
	61 Ф	o	"Э'М			1Й , м(^)					
mb		62>«)	122	“aW	Ш)	“ш	105 (’-a)			
				“%	'Um		174			
Ь	'° 3(3)		12 ад)	U (b)	97 /\	138 , \ h(t)	"(W)			
кр	132 O+H-O	92 vx и ^)	74 ® (ЕЭ)	44 CH—О		158	”2 p			
		“x(«	148 о	" X			®(®)			
f	“ ©	35 ©	36 х ©	7‘©(ф)		88^s^	133			”Ш)
V	* о	l85@-(@r)		'©(•о)	85A/Sq		144 Ф(ф)			
t	!5r(r)	!f f (f)	”Р(Г)	V(t)	W)	69 1 =--1				
1	22 (= =)		24 (=*ь)	чн	73 •*>)	x—— oo ООО	W)			110 о-г-д
nd	123  (^)	129 >O< ( >=x)	125	>91 t \ Ч=(?)		179 n	67? (?)			
d	16 i	> (=)	I? [ . , (c±=)	18 r-tt-, (СЙЬ)	89	.	 (<=>)			A			
s	19 III И”)	20	21 . IHW	162 -т-о(»йч>)	116	79  111   (^		136'	' =4 И			
письма менде.
ring the phonetic features of English, French*
German and Spanish. Hdlb.. 1965; см. также
лит. при ст. Интонация. И. Г. Торсуева.
МЁНДЕ ПИСЬМО — слоговое письмо
для языка менде (Сьерра-Леоне), одного
из манде языков. Создано в 1921 портным
Киснмн Камарой (Камалой), к-рый был
знаком с ваи письмом, что, по-вндимому,
стало стимулом для создания М. п. (есть
ряд совпадений в начертании знаков обе-
их письменностей). Влияние арабского
письма на М. п. проявляется в широком
использовании днакритнч. точек. М. п.
в разных вариантах содержит от 186 до
192 знаков. Среди них выделяются пер-
вые 42 знака, по характеру приближаю-
щиеся к алфавитным; они группируются
в 14 серий по 3 знака и соответствуют
слогам, в к-рых первыми элементами яв-
ляются к, ш, w, Ь, е, d, s, 1, t, j, у, f,
n, h, а вторыми — гласные i, a, u (в се-
рин h + V — гласные e, а, о). Знак для
слога С + i — исходный (для h-серии
исходный знак he), два других знака
в каждой серии отличаются от исходного
диакритикой, отражающей различие в
гласном. С помощью диакритик выража-
ются иногда и различия коррелирующих
согласных при идентичном гласном
(напр., ki-gi-ngi, fa-va и т. п.). Для се-
рий mV и mbV имеются дублирующие
знаки, назначение к-рых неясно. Наряду
со знаками буквенного характера есть
знаки предположительно пиктография,
происхождения. М. п. использовалось
гл. обр. в частной переписке; после
1940 оно было вытеснено из употребле-
ния письменностью на основе лат. алфа-
вита.
• Фридрих И., История письма, пер.
с нем., М., 1979; D а 1 Ъ у D.. A survey of
the indigenous scripts of the Liberia and Sier-
ra Leone: Vai, Mende. Loma, Kpelle and
Bassa, ALS, 1967, v. 8. В. А. Виноградов.
МЕРОЙТСКИЙ ЯЗЬ'1К — мертвый
язык, в 8 в. до и. э. — 4 в. н. э. распрост-
раненный в долине р. Нил, от Асуана
до впадения р. Атбара. Генеалогическая
принадлежность неясна, есть предпо-
ложение, что он родствен нубийскому
языку. Был государственным языком
царства Мероэ.
Отмечена агглютинативная аффикса-
ция (суффиксы, реже префиксы), сло-
восложение. Известно значение ок. 100
слов. Имеется нек-рое кол-во егип. заим-
ствований. Письменность засвидетельст-
вована с нач. 2 в. до и. э. Дешифрована
Ф. Л. Гриффитом в 1909—17. Употребля-
лись 2 алфавитные системы: монумен-
тальная и демотич. (курсивная). Почти
все знаки заимствованы из демотич. еги-
петского письма. Табл. см. на с. 294.
* Завадовский Ю. Н.. Кац-
нельсон И. С., Мероит. язык, М., 1980;
Мнлитарев А. Ю., Язык мероит. эпи-
графики как ист. источник в свете его генезиса,
«Вестник древней истории», 1984, >6 2; Ran-
dall-McIver D., Wooley С. L.,
Areika. With a chapter on Meroitic inscrip-
tions by F. LI. Griffith, Oxf., 1909; Grif-
fith ,F._L., Karandg, Phil., 1911; его же.
Meroitic inscriptions, pt 1—2, L. — Boston.
1911 — 12; его же. Meroitic studies, I—
IV, «Journal of Egyptian Archaeology», 1916—
1917, v. 3—4: Trigger B. G., Meroitic
language studies: strategies and goals. <Me-
roitica», 1973. № 1; H intze F.. Beitrage
zur meroitischen Grammatik. там же, 1979,
№ 3; Hainsworth M.. Leclant J.,
REM. Index avec localisation topographi-
que. P.. 1980.	E. Б. Смагина.
МЕРТВЫЕ ЯЗЫКИ — языки, вышед-
шие из употребления и известные на
основании письменных памятников или
записей, дошедших от того времени, когда
они были живыми. Процесс вымирания
языков происходит в особенности в тех
странах, где (напр., в США, Австралии)
носители исконных туземных языков
оттеснены в изолиров. р-ны (индейские
резервации в США) и для включения
в общую жизнь страны должны перехо-
дить на ее осн. язык (английский); осо-
бую роль в убыстрении этого процесса
играет использование неродного языка
в интернатах, колледжах и др. средних
и высших учебных заведениях. Мн. язы-
ки Сев. Америки, Сев. Евразии, Австра-
лии (и нек-рых прилегающих к ней ост-
ровов, в частности Тасмании) стали или
становятся мертвыми; о них можно су-
МЁРТВЫЕ 293
МЕРОИТСКИЕ АЛФАВИТЫ
Иероглифы	Демотика	Транскрипция	Иероглифы	Демотика	Транскрипция
&		алиф или а	5=й	4	(
[J		е	о-	С	hty’l
в	/	е	0		h
	ч-	i		V7/	s
чч	///	У	ш	5	s
л		ш		L.	k
fes	И	и lb в		W	q
в	t.	р		?	t
	)	т	га	/4-	te
—		п			
п	X	п		и	г
		г			
дить гл. обр. на основании описаний,
составленных до их вымирания.
При вымирании языка на последних
этапах его существования он становится
характерным только для определ. воз-
растных (и социальных) групп: дольше
всего язык сохраняет старшая возраст-
ная группа, с физич. смертью к-рой он
умирает; язык может употребляться и
детьми дошкольного возраста, но в усло-
виях обучения на неродном языке они
могут почти полностью потерять родной
язык, перейдя на общий язык данного
региона или страны. Этот процесс, к-рому
способствует распространение осн. язы-
ка средствами массовой информации,
приводит к быстрому вымиранию мало-
численных языков во 2-й пол. 20 в. В бо-
лее ранние эпохи осн. факторами выми-
рания языков могло быть массовое унич-
тожение завоеванных народностей при
создании больших империй, таких, как
древнеперсидская, эллинистическая,
арабская и др., или насаждение осн.
языка империи (напр., латыни в Римской
империи).
М. я. часто сохраняются в живом
употреблении в качестве языка культа
на протяжении тысячелетий после их
вытеснения из др. сфер общения (копт-
ский язык как язык богослужения
у христиан-египтян, латинский язык
в католич. церкви, классич. тибетский
язык в ламаистской церкви у монг. на-
родностей). В последнем случае М. я.
может быть языком исконного населения,
сохранившимся в культовом употребле-
нии после перехода всей массы населе-
ния на язык завоевателей (коптский яз.
у арабов; хаттский яз., родственный сев.-
зап.-кавказским, в качестве священного
языка у жителей Хеттской империи, пе-
решедших на индоевропейский хеттский
яз.; шумер, яз. у аккадоязычного насе-
ления Месопотамии н др.).
Более редким случаем является одно-
временное нспользование М. я. в качестве
сословного (кастового жреческого, что
связано с его культовой ролью) и литера-
турного, как испбльзовался санскрит
294 МЕССАПСКИЙ
в древней и ср.-век. Индия, где в разг,
употреблении (не внутри жреческой брах-
манской касты) выступали пракриты
(отражающие более позднюю стадию
в развитии индоарийских языков по срав-
нению с др.-нндийскнм, лит. кодифици-
рованной формой к-рого был классич.
санскрит, являющийся одновременно
М. я. и искусственно построенным язы-
ком с канонизированными нормами). От-
части сходным было употребление лат.
языка (уже М. я.) в ср.-век. Европе
в качестве языка церкви и лит-ры, а позд-
нее в качестве осн. языка высшего обра-
зования и науки (вплоть до 18 в.). Разл.
изводы церк.-слав. яз., основанные на
мертвом — старославянском языке, ис-
пользовались как лит. языки церковной
(отчасти и светской) лит-ры в слав, стра-
нах, оставшихся в сфере воздействия
православной церкви. В подобных слу-
чаях в специализированном культовом
и лит. употреблении возможно сохранение
нек-рых черт языка (в т. ч. фонетиче-
ских), к-рые остаются обычно неизвест-
ными по отношению к М. я. В исключи-
тельных социальных условиях возможно
превращение М. я. культа в разговорный,
как это произошло с древнееврейским
в Израиле (см. Иврит'). Особенно длит,
формой сохранения М. я. является его
использование в качестве языка песно-
пений (первонач. священных, затем н
светских, напр. латынь в вокальных соч.
И. Ф. Стравинского), что связано с осо-
бой психофизиология, ролью языка в
системе вокального исполнения.
Важнейшей проблемой изучения М. я.
является его реконструкция, к-рая обыч-
но основывается на относительно неболь-
шой выборке текстов, никогда не даю-
щей в отличие от живого языка полного
набора всех словоформ и их возможных
сочетаний. Изучение М. я., с одной сто-
роны, не может опираться на возможность
привлечения грамматич. (и семантич.)
интуиции говорящего, с другой стороны,
основано иа замкнутом (ограниченном)
множестве дошедших до исследователей
текстов, дающих возможность провести
строгое исследование всех данных в них
форм. Этим объясняется то, что первые
значит, достижения древней лингвистики
связаны с изучением М. я. (шумерского
в древней Месопотамии, хаттского в древ-
ней М. Азии, санскрита в древней Ин-
дии и т. п.). Наиболее трудным вопросом
(в особенности по отношению к М. я.,
не сохранившимся в культовом или
лит. употреблении) является воссоздание
произношения. По отношению к древним
языкам это осуществляется посредством
сопоставления передачи слов данного
языка (в т. ч. и имен собственных) в раз-
ных системах письма, так, произноше-
ние [s] для хеттской фонемы, в клино-
писи передающейся посредством слого-
вых знаков, содержащих £ — sa, Si, su
и т. д.,— предполагается на основании
егип. передачи соотв. слов посредством
знака, читающегося как s. Если М. я.
(как, напр., лувийский) известен в двух
вариантах, передающихся соответственно
двумя системами письма (клинописной
для лувийского яз. времени Хеттской
империи н иероглифической того же
и более позднего времени), то для рекон-
струкции фонетич. системы этого М. я.
можно использовать сопоставление раз-
личных (или совпадающих) способов на-
писания в каждой из двух графич. си-
стем. Для М. я., у к-рых сохранились
родственные им живые языки, восстанов-
ление фонетики может осуществляться
на основании сравнения с ними, напр.
фонетич. система мертвого прусского яз.
уточняется на основании сравнения его
с живыми балт. языками — литовским
н латышским.
Особый случай восстановления М. я.
представляет выделение его составных
частей внутри другого языка — мертвого
или живого (курш. элементы внутри ла-
тышского, «догреческне» индоевропей-
ские внутри греческого). Такие элементы
выявляются на основании сравнит.-ист.
вычленения частей, не поддающихся ис-
толкованию согласно установленной си-
стеме соответствий. Многие М. я. выде-
ляются только с помощью этого послед-
него способа.
• НЛ. в. 6, М., 1972; W о г г е 1 W. Н.,
V у с i с h 1	W., Popular traditions of the
Coptic language, в кн.: Coptic texts, Ann Ar-
bor (Mich.), 1942; Swadesh M.. Socio-
logical notes on Obsolent languages, IJAL,
1948. v. 14, p. 226—35. Вяч. Вс. Иванов.
МЕССАПСКИЙ ЯЗЫК—cm. Илли-
рийский язык.
МЕСТОИМЕНИЕ — лексико-семаитиче-
ский класс знаменательных слов, в зна-
чение к-рых входит либо отсылка к дан-
ному речевому акту (к его участникам,
речевой ситуации или к самому выска-
зыванию), либо указание на тип речевой
соотнесенности слова с виеязыковой дей-
ствительностью (его денотативный ста-
тус); к М. принято относить только
имена — существительные, прилагатель-
ные, числительные. М. входят в более
широкий лексико-семантич. класс место-
именных слов, к-рые иногда в расширит,
смысле все называются М.
Кроме собственно местоименного компо-
нента в значение М. входят др. смысло-
вые компоненты — обычно абстрактного
типа (тематические компо-
ненты), напр. «предметность*, «оду-
шевленность*, «мужской пол* и др.
Есть М., к-рые имеют «нулевой» тематич.
компонент и выполняют только функцию
актуализации. Это детерминативы. т. е.
именные актуализаторы. Их значение
целиком сводится к более или менее
однозначной фиксации денотативного ста-
туса той именной группы, к-рую они
определяют (напр., «тот*, «этот», нем.
welcher 'который, какой', ein 'одни',
irgendein 'какой-то', англ, every 'каж-
дый', франц, се ‘этот’). В нек-рых язы-
ках ту же роль играют артикли, к-рые
причисляются или не причисляются к М.
в зависимости от того, относят ли их
к знаменат. словам или к служебным.
С т. зр. характера собственно место-
именного значения (а также нек-рых
прагматич. характеристик) И. делятся
на логико-сем антич. раз-
ряды, а с т. зр. характера тематич.
компонента — на тематич. к л ас -
с ы. Логико-семантнч. разряды объеди-
няются в три крупные группировки —
дейктические, анафорические и квантор-
ные М.
Дейктические М. содержат в
значении отсылку к участникам данного
акта речи или к речевой ситуации (см.
Дейксис). Это личные М. 1-го или 2-го л.,
отсылающие к говорящему («я», «мы»)
или к слушающему («ты», «вы»), а также
указательные, отсылающие к объекту,
на к-рый направлен указат. жест говоря-
щего (иногда мысленный) («вот тот»,
«вот этот», лат. hie 'этот, близкий ко
мне’, iste 'этот, близкий к тебе’, ille
'тот, далекий', лакское «та» 'тот, на од-
ном уровне со мной’, к!а 'тот, выше
меня’, «га» 'тот, ниже меня’). Как пра-
вило, дейктич. И. являются определен-
ными (см. Определенности — неопре-
деленности категория), т. е. выражают
пресуппозицию существования н единст-
венности объекта в общем «поле зрения*
говорящего и слушающего и т. о. соот-
носятся с определ. референтом, к-рый
в рамках данного акта речи индивидуа-
лизирован.
Анафорические И. содержат
в значении отсылку к данному высказы-
ванию или к тексту, в к-рый оно входит.
Они отсылают либо (чаще) к предыду-
щему месту текста, либо (реже) к после-
дующему (т. наз. предваряющие М.;
см. Антиципация), выражая анафорнч.
связь между М. и его антецедентом:
в отрывке... «И женщины глядят из-под
руки./Вы поняли, куда они глядят?*
анафорич. И. «они* и его антецедент —
существительное «женщины* — связаны
отношением кореферентности, т. е. со-
относятся с одним н тем же объектом
внеязыковой действительности. Содер-
жанием анафорич. связи (см. Анафори-
ческое отношение) может быть не коре-
ферентность именных групп, а лишь ука-
зание на отнесенность называемых ими
объектов действительности к одному и
тому же таксономии, классу (напр.,
англ. We found new routes of synthesis,
the older ones being unsatisfactory
‘Мы нашли новые пути синтеза, так как
старые были неудовлетворительными’).
К анафорич. М. относятся личные М.
3-го л., указательные (в зависимости от
их функции), возвратные, взаимные и
относительные М. Возвратные М. («се-
бя, свой*) обычно отсылают к смысловому
субъекту данной предикации: ср. «У каж-
дой эпохи свои подрастают леса*. Вза-
имные М. отсылают к имени или к мно-
жеству имен, обозначающих объекты,
связанные взаимными отношениями,
к-рые выражены предикатным словом
(«Маша едва ли сравнивала Колю и Пе-
тю д р у г с другом*). Относитель-
ные М. употребляются в придаточном
предложении (но не в составе косвенного
вопроса), сочетая анафорич. функцию
с выражением синтаксич. подчинения
придаточного предложения главному
(«Разве я похож на юного музыканта,
которого сегодня будут слушать?*). Во
ми. языках относит.' М. омонимичны
анафорич. М. 3-го л. (иапр., нем. der,
die, das ‘который’) или вопросит. М.
(иапр., рус. «кто* в предложении «Бла-
жен, кто верует, тепло ему на свете*).
Указат. М. большинства языков упот-
ребляются как в анафорич., так и в дейк-
тич. функции.
Ккванторным М. относятся не-
определенные, иитродуктивные, экзи-
стенциальные, универсальные, отрицат.
и вопросит. М. Неопределенные М. соот-
несены с объектом, неизвестным говоря-
щему («Петя хочет жениться на ка-
кой - т о студентке*). Иитродуктивные
(полунеопределеиные, или слабоопреде-
лениые) М. («кое-какой», «некоторый*
и др.) соотнесены с объектом, известным
говорящему, но неизвестным слушающе-
му, вводят объект в рассмотрение и тем
самым индивидуализируют его («Петя
хочет жениться на о д н о й студентке*).
Экзистенциальные М. предполагают су-
ществование класса объектов с нек-рымн
свойствами, но не вводят в рассмотре-
ние никакого конкретного объекта из
данного класса («Петя хочет жениться
на какой-нибудь студентке*).
Универсальные (обобщающие) М. отно-
сятся ко всем объектам нек-рого класса
(«всякий», «каждый», «любой», «всё»,
«все», «весь*). Отрицат. М. употребля-
ются в высказываниях, утверждающих
ложность нек-рой предикации для всех
объектов нек-рого класса («никто*, «нич-
то», «никакой»). Вопросят. М., как и
экзистенциальные, означают, что гово-
рящий допускает существование объекта
с нек-рыми свойствами н не в состоянии
нх ндентифицировать, побуждает слу-
шающего сделать его способным осущест-
вить эту ндентификацию («кто?», «что?»,
«какой?*, «который?»). Подкласс воп-
росит. И. составляют т. наз. вопросит.-
относит. М., употребляющиеся в составе
придаточных предложений косвенного
вопроса; способность осуществить иден-
тификацию объекта является уже не це-
лью говорящего, а приписывается субъ-
екту пропозициональной установки, вво-
дящей этот косвенный вопрос (ср. Кос-
венная речь): «Кем убит и от чего,/
Знает сокол лишь его».
Тематич. классы М. объединяются,
в соответствии с общностью их главных
синтаксич. функций, в две группы —
М.- существительные и М. -
прилагательные.
Среди М.-существительных во мн. язы-
ках выделяются тематич. классы одуш.
М. («кто?», «кто-то», «все», «я», «мы»,
«ты», «Вы», «вы», «некто* и др.) и не-
одуш. М. («что?», «ничто», «все», «что-
нибудь* и др.); личных (англ, who, she,
he) и неличных (англ, what, it). В ряде
языков возможна также оппозиция по
полу [хауса wane ‘кто? (о мужчинах)’ —
wace ‘кто? (о"жёнщннах)’], по абстрак-
тности / конкретности [исп. este, esta ‘он,
она, оно (конкретное)’ — esto ‘это (абст-
рактное)’] и др.
Среди М.-прилагательных обычно вы-
деляются детерминативы, качественные
М. («какой», «такой», лат. qualis), ко-
личественные («столько», «сколько?», «не-
сколько» и пр.— иногда их выделяют
в более крупный класс М.-числительных),
порядковые («который?», «какой?», лит.
kelintas ‘который по счету’, kelioliktas
‘сколько-надцатый ’), притяжательные
(«чей?*, «чей-нибудь», «ничей», «мой»,
«твой», «свой», «ваш», «Ваш», «его»,
«ее», «их»), количеств.-параметрические
[лат. quantus 'какой по размеру (весу,
долготе и пр.?)'].
Европ. грамматич. традиция, восходя-
щая к античности, рассматривает М. как
одну нз частей речи; эта трактовка М.
сохраняется в описат. грамматиках. Од-
нако в нек-рых грамматич. теориях 20 в.
М. считаются грамматически неоднород-
ными н распределяются по частям речи
в соответствии со своими главными
синтаксич. функцнями. В этом случае
М.-существительные и М.-прилагатель-
ные включаются в состав более широкого
семантич. класса местоименных элемен-
тов, объем к-рого определяется исследо-
вателями по-разному. Одни подчерки-
вают связь значения местоименных слов
с речевой ситуацией. В этом случае они
определяются" как «указательные (дейк-
тические) слова» (К. Бругман, К. Бюлер,
У. Вайнрайх), «индексы» или «индика-
торы» (Ч. С. Пирс, В. Коллинсон), «сло-
ва с непостоянной сигннфикацией»
(А. Нурен), «подвижные определители*
или«шифтеры* (О. Есперсен, Р. О. Якоб-
сон), «актуализаторы» или «средства
перехода от языка к речи* (Ш. Балли,
Э. Бенвенист), слова с «субъективно-
объективным* лексич. значением
(А. М. Пешковский).
Др. исследователи подчеркивают «за-
местительную» функцию местоименных
слов, называя их «заместит, словами*
или «субститутами» (Л. В. Щерба,
Л. Блумфилд, 3. 3. Харрис), «репрезен-
тантами» (Ф. Брюно) н т. п.; иногда
для обозначения слов-заместителей упо-
требляется термин <М.» (Пешковский,
М. В. Панов). Первая тенденция нередко
ведет к исключению кванторных слов
нз состава местоименных, вторая позво-
ляет охватить и квантификаторы.
М.-существнтельные во мн. языках,
в т. ч. в русском, обладают особыми
морфологич. признаками, отличающими
нх от др. существительных. В связи с
этим рус. М.-существительные иногда
квалифицируют как «пережиток особой
части речи* (В. В. Виноградов), как
часть речи (академии, грамматики) илн
вместе с несогласуемыми числительными
относят к «несогласуемо-бесчисловому»
грамматич. разряду (А. А. Зализняк).
* Селиверстова О. Н.. Опыт се-
мантич. анализа слов типа все и типа кто-ни-
будь, ВЯ, 1964, К» 4: ее же, Местоимения в
языке и речи, М., 1988; Майтинская
К. Е., Местоимение в языках разных систем,
М., 1969; Якобсон Р. О., Шифтеры,
глагольные категории н рус. глагол, в сб.:
Принципы типология, анализа языков разл.
строя, М., 1972; Левин Ю. И., О семан-
тике местоимений, в сб.: Проблемы грамма-
тич. моделирования, М., 1973; Б е н в е-
инет Э., Общая лингвистика, пер. с франц.,
М., 1974; Вольф Е. М., Грамматика и
семантика местоимений, М., 1974; Рефор-
матский А. А., Местоимения, в его кн.:
Очерки по фонологии, морфонологии и морфо-
логии, М., 1979; Теория и типология местои-
мений, М., 1980; Откупщикова М. И.,
Местоимения совр. рус. языка в структурно-
семантич. аспекте, Л., 1984; Крылов
С. А., К типологии дейктич. систем, в кн.:
Лингвистич. исследования. Типология. Диа-
лектология. Этимология. Компаративистика,
ч. 1, М., 1984; Падучева Е. В., Выска-
зывание н его соотнесенность с действитель-
ностью, М,, 1985; Гак В. Г., Теоретич.
грамматика франп. языка. Морфология,
2 изд., М., 1986; G е а с h Р. Т., Reference
and generality, N. Y., [1962]; Isadenko
A. V., Die Russische Sprache der Gegenwart,
T1 1, Formenlehre, 3 Aufl., Munch., 1975.
С. А. Крылов. E. В. Падучева.
МЕСТОИМЕННЫЕ CjlOBA — лекси-
ко-семантический класс знаменатель-
ных слов, принадлежащих к различным
частям речи н обладающих «местоимен-
ным* типом лексического значения (см.
Местоимение). Кроме местоимений к
М. с. относятся местоименные наречия
и местоименные глаголы. Как и собст-
венно местоимения, М. с. делятся на ло-
гико-семантич. разряды и тематич. клас-
сы, отражающие системную организацию
М. с., нх целостную словообразоват.-
семантич. парадигму. Тематич. классы
местоименных наречий объ-
единяют темпоральные («когда?*, «тог-
да», «когда-то», «когда-нибудь», «никог-
да», «всегда», «сейчас»), качественные
(«как?*, «так», «эдак», «иначе», «как-то»),
причинные («почему?», «потому», «по-
этому», «почему-то», «почему-нибудь»),
целевые («зачем?», «ни за чем», «за-
чем-то»), локативные М. с., в т. ч. со
значением приближения («туда», «сюда»,
«куда», «куда-то»), удаления («оттуда»,
«откуда», «отовсюду») и нахождения
(«кое-где», «здесь»,«там»,«тут»,«везде»).
Местоименные глаголы —
типологически более редкий класс М. с.
(ср. в тат. яз. нит у ‘делать что-то’,
монг. ннгэх, тэгэх ‘делать так’, яах
‘что делать?’). Англ, глагол to do относят
к М. с. при замещении им глагольной
группы, с к-рой он связан анафорически:
Chromate ion has a greater tendency to
form complex ions than does sulfate
ions ‘Хромат-ион имеет большую тен-
денцию к образованию комплексных ио-
нов, чем сульфат-иои’.
М. с. образуют особую систему субсти-
тутов (слов-заместителей), параллельную
МЕСТОИМЕННЫЕ 295
системе полнозначных знаменат. слов
данного языка по категории тематич.
класса. Поэтому прием замены знаменат.
слова соотв. местоимением используется
как один из критериев для разбиения
полнозначной лексики на крупные се-
мантико-синтаксич. « под классы» слов.
• См. лит. при ст. Местоимение.
_ С. А. Крылов, Е. В. Падучева.
МЕТАТЕЗА (от Греч, metathesis — пере-
становка) — один из видов комбинатор-
ных изменений звуков — взаимная пере-
становка звуков или слогов в пределах
слова. Различают М. по смежно-
сти (перестановка соседних звуков:
рус. мрамор < лат. marmor) и н а рас-
стоянии (рус. футляр < ием. Futte-
ral). Возможна количественная
М.— перестановка признака долготы /
краткости соотв. звуков без изменения их
качества (греч. род. п. от naus ‘корабль’ :
у эпич. поэтов neds > аттич. диал. neds).
М. возникает при усвоении новых
слов (связана с психология, особен-
ностью восприятия: кол-во и качество
следующих друг за другом элементов
улавливается скорее и легче, чем их
взаимное расположение), в детской ре-
чи («салатка» < «ласатка», т. е. «лошад-
ка»), в заимствованиях (рус. Фрол <
лат. Floris), в просторечии и ди-
алектах («ведмедь» < «медведь», «ра-
болатория» < «лаборатория»). М. воз-
можна при заимствовании слов с недо-
пустимыми в родном языке сочетаниями
(ср. уйгур, карват < рус. «кровать»,
где М. устраняет стечение согласных
в начале слова). М. может иметь регуляр-
ный характер и быть причиной появле-
ния в языках звукосочетаний нового ти-
па — М. плавных в слав, языках (иапр.,
праслав. or, ol между согласными >
польск. го, 1о — krowa, bloto).
НА. Грязнова.
МЕТАТОНИЯ (от греч. meta — через,
после и tonos — натяжение, напряжение,
ударение) — любое изменение интона-
ции, в результате к-рого происходит чере-
дование интонаций. Во всех языках с му-
зыкальным ударением (см. Ударение)
известно явление изменения интонации
в пределах одного слога. Существуют
2 типа М.: 1) одна интонация заменяется
другой, уже имеющейся в языке (напр.,
лит. varnas — varna, т. е. циркумфлекс >
акут); 2) старая интонация заменяется
новой, к-рой до сих пор в языке не было
(напр., рус. порох — пороша, что в ист.
плане свидетельствует о чередовании
циркумфлекс > новый акут). М. может
сопутствовать перемещение ударения. Че-
редование интонаций сохранило значение
в латышском и особенно в литовском
языках, т. к. эти языки развили М. как
морфологич. средство. М. известна н
в сканд. языках. Причины М. разнооб-
разны и пока окончательно не выяснены.
• См. лит. при ст. Акцентология.
В. В. Арефьев.
МЕТАФОРА (от греч. metaphora — пе-
ренос) — троп или механизм речи, со-
стоящий в употреблении слова, обозна-
чающего нек-рый класс предметов, явле-
ний и т. п., для характеризации или наи-
менования объекта, входящего в др.
класс, либо наименования др. класса
объектов, аналогичного данному в к.-л.
отиошенин. В расширит, смысле термин
<М.» применяется к любым видам упо-
требления слов в непрямом значении.
Ассоциируя две разл. категории объек-
тов, М. семантически двойственна. Дву-
плановость, составляющая наиболее су-
296 МЕТАТЕЗА
шественный признак «живой» М., не поз-
воляет рассматривать ее в изоляции от
определяемого. В образовании и соответ-
ственно анализе М. участвуют четыре
компонента: осн. и вспомогат. субъекты
М., к к-рым применяются парные термины
(буквальная рамка и метафо-
рнч. фокус, тема н «контей-
нер», референт н коррелят),
и соотносимые свойства каждого объекта
илн класса объектов. Эти компоненты не
полностью представлены в структуре
М., в частности остаются необозначен-
ными свойства осн. субъекта М., состав-
ляющие ее семантику. Вследствие этого
М. допускает разные толкования. Когда
говорят «Собакевнч был настоящий мед-
ведь», то имя «медведь», сохраняя отне-
сенность к классу медведей, характери-
зует индивида, входящего в др. естеств.
род. Сходство Собакевича с медведем
охватывает диффузный комплекс призна-
ков (косолапость, крепость, цвет сюртука
и т. д.), создающих образ индивида.
Значение М. формируется признаками
именуемого класса объектов (или их ана-
логами), совместимыми с субъектом М.
Таксономически существенные признаки
класса при этом устраняются. Если М.
лексикализуется, т. е. расширяет сферу
своей сочетаемости от индивида до кате-
гории, происходит дальнейшее зачеркива-
ние признаков: значение М. сводится
к немногим конвенционально закреплен-
ным за ней компонентам. Характерный
для класса объектов признак («специфи-
ческий атрибут») используется при этом
для выделения нек-рой разновидности
в рамках др. класса и часто сопровожда-
ется оценочными коннотациями.
Содержащийся в языковой М. образ
обычно не приобретает семиотич. функ-
ции, т. е. не может стать означающим
нек-рого смысла. Это, в частности, отли-
чает М. от символа (в узком смысле).
В М. устойчиво значение. Оно прямо
ассоциируется со словом как своим
означающим. В символе устойчив образ,
выполняющий функцию означающего.
Символ может быть не только назван, но
и изображен. Значение символа не имеет
четких контуров. М. объединяет с сим-
волом и отличает от знаков и сигналов
отсутствие регулятивной (прескриптив-
ной) функции, а следовательно, и пря-
мой адресации.
М. является не только ресурсом образ-
ной (поэтической) речи, но и источником
новых значений слов, к-рые наряду
с характеризующей способны
выполнять номинативную (иден-
тифицирующую, классифицирующую)
функцию, закрепляясь за индивидом
в качестве его наименования (ср. прозви-
ще Медведь), либо становись языковой
номинацией нек-рого класса объектов
(«анютины глазки», «роза ветров»).
В этом случае метафоризацня приводит к
замещению одного значения другим.
Вопрос о первичной функции М. реша-
ется по-разному. В риторике н лексико-
логии М. рассматривалась прежде всего
как средство номинации. Однако есть
основания считать исходной для М. функ-
цию характеризации, связывающую ее
с позицией предиката. Семантич. дву-
плановость М. затемняет ее предметную
отнесенность. Референция М. осущест-
вляется обычно через установление ее
анафорнч. связи с прямой номинацией
предмета.
Будучи многоаспектным явлением, М.
составляет предмет изучения ряда отрас-
лей знания и разделов лингвистики. Как
определ. вид тропов М. изучается в поэ-
тике (стилистике, риторике, эстетике),
как источник новых значений слов —
в лексикологии, как особый вид речевого
употребления — в прагматике, как ассо-
циативный механизм и объект интерпре-
тации и восприятия речи — в психолинг-
вистике и психологии, как способ мыш-
ления и познания действительности —
в логике, философии (гносеологии) и
когнитивной психологии.
Наиболее полно М. изучена в лексико-
логии. Оба осн. типа полиозначных
слов — имена предметов и обозначения
признаков — способны к метафоризации
значения. Чем более многопризнаковым,
информативно богатым и нерасчленеииым
является значение слова, тем легче ойо
метафоризуется. Среди имен это преж-
де всего конкретные существительные —
имена естеств. родов, реалий и нх частей,
а также имена реляционного значения,
создающие метафорич. перифразы («ба-
ловень судьбы», «питомец брани»). Сре-
дн признаковых слов — это прилагатель-
ные, обозначающие физич. качества («ко-
лючий ответ»), описательные глаголы
(«совесть грызет», «мысли текут») и др.
Иногда выделяемая сентеициональиая
М. порождена аналогией между целыми
ситуациями («Не бросай слов на ветер»).
По способу воздействия на адресата
М. делятся на эпифоры и диафо-
р ы. Для первых осн. является экспрес-
сивная функция (апелляция к вообра-
жению), для вторых — суггестивная
(апелляция к интуиции). По когнитивной
функции М. делятся на второсте-
пенные (побочные) и базисные
(ключевые). Первые определяют пред-
ставление о конкретном объекте или част-
ной категории объектов (ср. представле-
ние о совести как о «когтистом звере»),
вторые (это всегда диафоры) определяют
способ мышления о мире (картину мира)
илн о его фундамент, части («Весь мир
театр, и мы его актеры»),
Метафоризацня значения может про-
ходить в пределах одной функциональ-
ной категории слов либо сопровождаться
синтаксич. сдвигом. М., не выходящая
за пределы конкретной лексики, исполь-
зуется для целей номинации. Вторичная
для М. функция служит технич. прие-
мом образования имен предметов («белок
глаза», «ножка стола»). Номинативная М.
часто порождает омонимию. Метафори-
зация значения признаковых слов заклю-
чается в выделении в объекте (соотв.
классе объектов) признаков, уподобляе-
мых признакам, присущим др. классу
предметов (ср. «тупой нож» и «тупая
боль», «тупое шило» и «тупой ученик»),
М. этого типа имеет эврнстич., познават.
ценность и служит источником полисе-
мии слова. Закономерности расширения
сочетаемости признаковых слов сводятся
к движению от конкретных к абстракт-
ным н к действию принципов антропо-
и зооморфизма. Метафоризацня значе-
ния может сопровождаться переходом
существительного из именной позиции
в предикатную. М. этого типа имеет
своей целью индивидуализацию объекта.
Образная М. вводит в язык синонимы
(ср. «пугливый» и «заяц»). Обратный
описанному процесс перехода призна-
кового значения в категорию конкрет-
ной лексики не типичен для М.
Т. о., могут быть выделены след, типы
языковой М.: 1) номинативная, 2) ког-
нитивная, 3) образная. Во всех случаях
М. в конечном счете стирается. Семан-
тич. двойственность М. не отвечает осн.
коммуникативным назначениям гл. эле-
ментов предложения — его субъекта и
предиката. Для идентификации предмета
речи М. слишком субъективна, для пре-
ди ката — неоднозначна. Естеств. место
М. находит в поэтич., худож. речи, в
к-ройона служит эстетич. (а не собствен-
но информативной) функции языка. Это
проявляется в том, что к М. нет стандарт-
ного вопроса. В поэзии, не придерживаю-
щейся принципа эксплицитности, М. упо-
требляется по преимуществу во вторичной
для нее номинативной функции, внося
в именные позиции атрибутивные и оце-
ночные значения. Для поэтич. речи ха-
рактерна бинарная М. (М.-сравнение),
объединяющая в генитивное сочетание
имена сопоставляемых объектов («бри-
льянты росы», «тростинки мачт»). Бла-
годаря образу М. связывает язык с ми-
фом и иск-вом и соответствующими им
способами мышления — мифологиче-
ским, художественным, синтетическим
(Э. Кассирер). М. играет большую роль
в формировании концептуальных систем
(М. Джонсон, Дж. Лакофф).
Для выяснения природы М. важно
определить ее сиитаксич. свойства. Пред-
ложение с метафорнч. сказуемым син-
таксически сходно с утверждением тож-
дества по след, чертам: 1) оно выражает
фактуальное суждение (М., как и тож-
дество, констатируется); 2) указывает
на неградуированный (статичный) при-
знак; 3) дает константную характеристи-
ку предмета; 4) не допускает сиитаксич.
распространения признаковыми слова-
ми, указывающими на меру сходства.
Оно отличается от предложений тожде-
ства по след, признакам: 1) истинность
метафорически выраженного суждения
не всегда может быть логически установ-
лена; 2) предикатная (образная) М. не
может быть кореферентна своему субъ-
екту; 3) метафорич. предложение асим-
метрично, т. е. не допускает инверсии
своих членов. Эти свойства сближают
метафорич. предложения с утверждения-
ми сходства, подобия. Синтезируя кон-
цепты тождества и подобия, предложе-
ния с субстантивным метафорич. преди-
катом наиболее близки к предложениям
классифицирующего типа (ср. «Вы роза»
и «Этот цветок — роза»). Метафорич.
предикат принимает отрицание только
в контексте прямого возражения.
Прагматич. подход к М., получивший
распространение с нач. 70-х гт., проти-
вопоставляется семантич. анализу М.
Метафорич. высказывания рассматрива-
ются как такой способ употребления язы-
ка, при к-ром конвенциональные (бук-
вальные) значения слов используются
для выражения др. смыслов. Применение
и понимание М., согласно этой точке
зрения, определяются правилами поль-
зования языком, а не знанием его семан-
тнч. структуры.
Существует ряд концепций М. Наибо-
лее распространено восходящее к идеям
Аристотеля понимание М. как сокращен-
ного сравнения, из к-рого исключено ука-
зание на общий признак сравниваемых
объектов. В ходе своего развития эта тео-
рия претерпела ряд модификаций; было
уточнено, что М. возникает только на ба-
зе образных сравнений, термином к-рых
является класс объектов (а не индивид-
ный объект), а основание сравнения
указывает на постоянное свойство субъек-
та М. и не ограничено одним четко выде-
лимым признаком.
Теория М. как замещения, или парадиг-
матич. вытеснения, опирается на исполь-
зование М. и метафорич. перифраз вме-
сто прямых наименований соотв. объ-
ектов и исходит тем самым из неверного
Представления о том, что значение М.
равно буквальному значению существую-
щих в языке слов и словосочетаний. Кон-
цепция М. как взаимодействия, выдви-
нутая А. А. Ричардсом и разработанная
М. Блэком, представляет М. как пересе-
чение двух концептуальных систем в це-
лях применения к осн. субъекту М.
свойств и ассоциативных импликаций,
связываемых с ее вспомогат. субъектом.
* Потебня А. А., Из записок по тео-
рии словесности, Хар., 1905; Черкасо-
ва Е. Т., Опыт лингвистич. интерпретации
тропов (метафора), ВЯ, 1968. М2; Левин
Ю. И., Рус. метафора: синтез, семантика,
трансформации, «Уч. зап. Тартуского гос.
ун-та», 1969, в. 236; Виноградов В. В.,
Поэтика рус. лит-ры. Избр. тр., М., 1976;
Телия В. Н., Вторичная номинация н ее
виды, в ки.: Языковая номинация. (Виды
наименований), М., 1977; Аветян Э. Г.,
Смысл и значение, Ер., 1979; Арутюно-
ва Н. Д.. Языковая метафора. (Синтаксис
и лексика), в кн.: Лингвистика и поэтика,
М., 1979; Григорьев В. П., Поэтика
слова, М., 1979; Петров В. В., Науч,
метафоры: природа и механизм функциони-
рования, в кн.: Филос.основанияиауч.теории,
Новосиб., 1985; Кожевникова Н. А..
Словоупотребление в рус. поэзии иач. XX ве-
ка, М., 1986; Метафора в языке и тексте,
М.. 1988; Richards I. A., The phi-
losophy of rhetoric, Oxf., 1937; Metaphor and
symbol, L., 1960; Black M., Models and
metaphors, Ithaca (N. Y.), 1962; Bicker-
ton D., Prolegomena to a linguistic theory
of metaphor, «Foundations of Language», 1969,
v. 5; L e v i n S., The semantics of metaphor,
Balt. — L., 1977; Metaphor and thought,
Camb. (Mass.), 1979; Jakobson R.,
Selected writings, v. 5, The Hague, 1979,
p. 416—32; Davidson D., What meta-
phors mean, в kh.: Reference, truth and reality,
Boston, 1980; Metafora, Warsz., 1980 [«Teks-
ty», № 6 (54)]; L a k о f f G., Johnson
M., Metaphors we live by, Chi., 1980;
Metaphor: problems and perspectives, Brigh-
ton (Sussex) — Atlantic Highlands (N. J.),
1982; The ubiquity of metaphor, Amst. —
Phil., 1985.	H. Д. Арутюнова.
МЕТАЯЗЫК (от греч. metd— через,
после) — язык «второго порядка», по от-
ношению к которому естественный че-
ловеческий язык выступает как «язык-
объект», т. е. как предмет языковедче-
ского исследования. Термин «М.» пер-
воначально возник в математике и логнке
в значении: формализованный язык,
средствами к-рого исследуются свойства
соотв. предметных (или объектных) тео-
рий, разграничиваются уровень самих
описываемых объектов и п-й уровень
их описания. М. является предметом изу-
чения металингвнетики (нау-
ки о языках «второго порядка»).
М. яз-знания в значительной своей ча-
сти строится на основе тех же единиц,
что и язык-объект, т. е. имеет с ним еди-
ную (тождеств.) субстанцию, является
«консубстанцнональным» с языком-объек-
том (хотя известны и случаи формали-
зации М., напр. «семантический М.»).
Т. о., будучи языком описания естеств.
языка, М. одновременно выступает и
как часть естеств. языка. Единство ма-
териальной природы М. яз-знания и язы-
ка-объекта не означает их неразличения.
Изучение того или иного естеств. языка
в нсторико-генетич. или структурно-сис-
темном плане составляет предмет науки
о языке, создание же метаязыковой си-
стемы — инвентаризация терминов (по-
нятий и номенклатур) является завер-
шающим этапом языковедч. исследова-
ния.
М. яз-знания представляет собой слож-
ное явление, в основе к-pqro, с одной
стороны, лежат системные отношения
между терминами (см. Терминология
лингвистическая), с другой — общенауч,
лексика, т. е. те слова и словосочетания,
к-рые используются при описании разл.
аспектов языковедч. исследования. М.
как средство науч, общения используется
и реально существует в соотв. мета-
речи, т. е. той разновидности речи,
к-рая осуществляется при общении уче-
ных, исследующих те или иные свойства
языка-объекта. Взаимодействие М. и
метаречи находит отражение в принципах
построения лексикографич. пособий, ког-
да в словарные статьи включаются отрыв-
ки (или сегменты) метаречи, иллюстри-
рующие употребление того или иного тер-
мина. Напр., термин «значение» характе-
ризуется рядом словосочетаний, отра-
жающих его реализацию в метаречи: «зна-
чение языковое», «значение переход-
ности», «значение слова» и др.
Содержание термина полностью рас-
крывается в его реальном функциониро-
вании в речи как единицы определ.
метаязыковой системы. Напр., в случае
термина «словосочетание» (соединение
двух или более знаменат. слов, служащее
для выражения единого, ио расчленен-
ного понятия) метаречевые выражения
«лексико-фразеологич. свойства слово-
сочетания», «социолингвистическая обу-
словленность словосочетания», «концеп-
туальная полноценность словосочетания»
отражает необходимость изучения слово-
сочетания не только как данного грамма-
тич. построения, но и как сложного явле-
ния, в к-ром находит отражение взаимо-
действие лингвистич. и экстралингвис-
тич. факторов.
При изучении М., как и языков описа-
ния объекта в гуманитарных науках вооб-
ще, отчетливо выявляются различия в гно-
сеология. установках между отд. науч,
направлениями. Поэтому даже близкие
по значению слова не могут быть исполь-
зованы независимо от их осмысления
в общей системе данного мировоззрения.
Не случайно, говоря о языке философии,
В. И. Ленин настаивал на последоват.
употреблении термина «материализм»,
хотя у нек-рых авторов употреблялся
и термин «реализм» в «смысле противо-
положном идеализму». «Я вслед за Эн-
гельсом употребляю в этом смысле толь-
к о слово: материализм, и считаю эту
терминологию единственно правильной
ввиду того, что слово „реализм" захвата-
но позитивистами и прочими путаниками,
колеблющимися между материализмом
н идеализмом» (Ленин В. И., Поли,
собр. соч., 5 изд., т. 18, с. 56).
В яз-знанин системы понятий, закреп-
ленные в соотв. М., обнаруживают опре-
дел. методологич. ориентацию, т. е.
оказываются методологически обуслов-
ленными. При рассмотрении науч, дефи-
ниций могут быть выявлены различия
в трактовке, казалось бы, одного и того
же термина, к-рый по-разному осмысля-
ется в соответствии с философскими
(методологич.) основами данного направ-
ления исследования. Напр., фонема —
«кратчайшая единица системы выраже-
ния звукового языка, способная разли-
чать звуковые оболочки слов и морфем»
(моек, фонологич. школа); «пучок диф-
ференциальных признаков» (пражская
фонологич. школа); «семья звуков» (англ,
фонетич. традиция); «точка пересече-
ния сети функций» (глоссематика) и т. п.
• Реформатский А. А., Что та-
кое термин и терминология, М., 1959; Ах-
манова О. С., К вопросу об осн. понятиях
метаязыка лингвистики, ВЯ, 1961, № 5;
ее же. Словарь лингвистич. терминов, М.,
1966; ее же. Linguistic terminology, М.,
1977; Котелова Н. 3., Значение слова
и его сочетаемость (к формализации в яз-зна-
нии), Л., 1975; Лотте Д. С., Вопросы за-
имствования и упорядочения иноязычных
МЕТАЯЗЫК 297
терминов и терминоэлементов, М.. 1982;
Денисов П., Терминология и разл. ас-
пекты языка науки, в кн.: Проблемы разра-
ботки и упорядочения терминологии в Ака-
демиях наук Союзных республик, М.> 1983;
Гвишиани Н. Б.. К вопросу о метаязы-
ке яз-знания, ВЯ. 1983, № 2; е е же, Язык
иауч. общения (вопросы методологии), М.,
1986,	Н. Б. Гвишиани.
МЕТОД (от греч. methodos—путь ис-
следования) в языкознании —
1) обобщенные совокупности теоретиче-
ских установок, приемов, методик иссле-
дования языка, связанные с определен-
ной лингвистической теорией и с общей
методологией,— т. наз. общие И.
2) Отдельные приемы, методики, опера-
ции, опирающиеся на определенные тео-
ретич. установки, как технич. средство,
инструмент для исследования того или
иного аспекта языка,— частные М.
Наиболее обобщенный М. всегда на-
ходится в тесной связи с определ. тео-
рией, представляет собой единство «ме-
тод — теория». Сов. яз-знание подчерки-
вает важную роль философии и ее мето-
дов в выработке подхода к объекту ис-
следования на всех этапах истории яз-
знания. Каждый общий М. вычленяет
именно ту рторону (или те стороны)
языка как объекта исследования,
к-рые признаются важнейшими в данной
теории языка, напр. ист. аспект языка
в сравнительно-историческом языко-
знании, его структурный аспект в струк-
турной лингвистике, его динамич. ме-
ханизм в генеративных грамматиках
(см. Генеративная лингвистика') и т. д.
В этом смысле М. создается предмет
исследования. Любой крупный этап в раз-
витии яз-знания, характеризующийся из-
менением взглядов на язык, изменением
лингвистич. теории, сопровождается ко-
ренным изменением М., стремлением
создать новый обобщенный М. При этом,
в отличие от исчезновения старых взгля-
дов на язык и замены их новыми, М.,
унаследованные от предыдущего этапа,
ие исчезают полностью, а сохраняют
свое значение на новом этапе в качестве
более частных, специальных, но при этом
основных М. Таким образом, совр. яз-
зиание обладает неск. основными общи-
ми науч. М., восходящими к разл. эпо-
хам. Единым филос. М. сов. яз-знання
является диалектико-материалистич. М.
(см. Методология в языкознании, Фи-
лософские проблемы языкознания).
Сравнительно - историче-
ский М.— первый науч. М. в яз-зна-
нии, ознаменовавший своим появлением
в нач. 19 в. становление яз-знания как
науки в трудах Р. К. Раска, Ф, Боппа,
Я. Гримма, А. X. Востокова и др. и рас-
сматривавшийся тогда как универсаль-
ный. Ему соответствует определ. теория
языка —сравнит.-ист. яз-знание. Осн.
положения сравиит.-ист. М.: 1) каждый
язык отличается неповторимыми особен-
ностями, раскрывающимися только при
сравнении с др. языками; сравнение об-
наруживает у нек-рых из них родство —
происхождение из общего источника, к.-л.
существующего или уже исчезнувшего
языка (см. Родство языковое. Праязык)-,
2) на этом основании языки группиру-
ются в языковые группы и далее в языко-
вые семьи, напр. слав., ром., герм.,
балт. и др. группы в составе иидоевроп.
семьи языков; 3) различия родств. языков
могут быть объяснены только непрерыв-
ным ист. развитием, к-рое признается
важнейшим свойством языка вообще;
4) при ист. изменении звуки изменяются
298 МЕТОД
быстрее др. элементов языка. Преобра-
зования звуков в пределах одной языко-
вой семьи строго закономерны и могут
быть сформулированы в виде фонетиче-
ских законов. Корни слов и флексии
(с учетом звуковых законов) обычно
сохраняют устойчивость на протяжении
тысячелетий, что и позволяет установить
архетипы этих элементов языка. Срав-
нит.-ист. М. развивается и совершенст-
вуется, охватывая, помимо фонетики и
морфологии, также постепенно синтак-
сис и семантику (в трудах Ф. Ф. Форту-
натова, В. К. Поржезинского, Я. М. Эн-
дзелина, К. Буги и др.— в России;
А. Мейе, К. Бругмана, Б. Дельбрю-
ка, Г. Хирта, Е. Куриловича, Э. Бен-
вениста и др. — в Зап. Европе; А. М.Се-
лищева, Л. А. Булаховского, В. М. Жир-
мунского, А. Н. Савченко, Б. А. Сере-
бренникова, О. Н. Трубачева, А. С. Мель-
ничука, Т. В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Ива-
нова, Г. Б. Джаукяна, Г. А. Климова,
В. П. Мажюлиса, 3. Зинкявичюса и др.—
в СССР).
Ограниченность сравнит.-ист. М. про-
является в невозможности объяснить
сходства неродств. языков, т. е. сходства
типологические (см. Типология лингви-
стическая), гл. обр. в сфере семантики
и синтаксиса и в невозможности воссоз-
дать целостную картину языка как син-
хронной, действующей системы. Первое
ограничение вызвало к жизни разработку
типологии языков, понятия фреквента-
лий (наиболее частых явлений в языках
самых разных семей, «почти универса-
лий»), а второе привело к радикальному
перелому — появлению структурного под-
хода к языку, и М. новейшего логиче-
ского (концептуального) анализа языка
(см. Логическое направление в языко-
знании).
Структурные М. ознаменовали
перелом в развитии яз-знания, проис-
шедший в 20-х гг. 20 в. и связанный
с трудами Ф. де Соссюра и И. А. Бодуэ-
на де Куртенэ. Осн. положения струк-
турных М.: 1) подлинной реальностью
признается ие отд. факт (морфема, звук,
предложение и т. п.) к.-л. языка, а язык
как система; система ие суммируется
из элементов, а, напротив, определяет
их: каждый элемент языка существует
в силу его отношений к др. элементам
в составе системы; 2) костяк, структуру
системы создают вневременные отноше-
ния, отношения доминируют над элемен-
тами, структура доминирует над историей
системы; основными являются отношения
оппозиции элементов вне текста (см.
также Парадигматика) и отношения вза-
имного расположения, дистрибуции эле-
ментов в тексте (см. Дистрибутивный
анализ, Синтагматика)-, 3) благодаря
примату отношений возможно вневремен-
ное и иесубствнциальное — «алгебраиче-
ское» — изучение системы; возможно
применение матем. методов в яз-знании;
4) подобно языку организованы нек-рые
др. системы — фольклор, обычаи и ритуа-
лы, отношения родства и др.; их изучение
и изучение языка, лингвистика, интегри-
руются в более общую науку —семиоти-
ку. Структурные М. развивались тремя
потоками в разных школах структурализ-
ма. Вост.-европ.структурализм (см.Праж-
ская лингвистическая школа) ввел по-
нятие оппозиции н основанный на ней
М. прежде всего в фонологию, а от нее
в др. сферы языка — гл. обр. в морфо-
логию и семантику. Дат. структурализм
(см. Копенгагенский лингвистический
кружок) разработал учение об алгебраич.
отношениях в языке, глоссематику.
Амер, структурализм (см. Дескриптив-
ная лингвистика) разработал понятие
дистрибуции и основал на нем метод опи-
сания фонологии, морфологии н элемен-
тарного анализа предложения (см. Не-
посредственно составляют,их метод).
Структурные И. сохраняют значение
как науч. М. начального описания вся-
кого языка, установления его структуры
и систематики элементов (см. Таксоно-
мия). Их ограниченность связана с пре-
дельной абстрактностью и с невозмож-
ностью применить их к изучению языка
как общественной, ист. системы и в спец,
плане —с невозможностью применения
для описания разл. коннотаций, семан-
тики предложения-высказывания, син-
таксиса, явлений связной речи и текста,
в особенности в динамике последних.
Необходимость решения этих проблем
привела к возникновению новых, конст-
руктивных М., связанных с иными пред-
ставлениями о языке — как о динамиче-
ской, «порождающей» системе.
Конструктивные И. (конст-
руктивизм) возникли в иач. 60-х гг. 20 в.
Осн. положения этих М.: 1) требование
конструктивности, т. е. возможности и
необходимости построения, конструиро-
вания теоретич. объектов: объект может
быть принят как объект теории, только
если он может быть построен или смоде-
лирован исследователем. При этом конст-
руктивным должен признаваться не ре-
альный объект, а его теоретич. аналог,
или модель; напр., порождающая грам-
матика «порождает» не реальные выска-
зывания, как они производятся в мышле-
нии и речи человека, а их формальные
аналоги — модели (см. Модель в языко-
знании); 2) исходным объектом является
предложение (в виде его теоретич. мо-
дели), поэтому конструктивными М.
исследуется гл. обр. синтаксис предло-
жения и те явления семантики н слова-
ря, к-рые наиболее непосредственно свя-
заны с предложением (напр., система
тезауруса, идеография). Др. сферы язы-
ка, напр. фонологическая, рассматрива-
ются по аналогии с последним. В предло-
жении обнаруживаются дннамич. черты
языка — явления реального производст-
ва («порождения») высказывания в ре-
чи; 3) динамич. законы построения пред-
ложения-высказывания признаются уни-
версальными, в то время как националь-
ные, исторически изменчивые особенно-
сти того или иного языка рассматрива-
ются как форма реализации этих универ-
сальных закономерностей, напр. морфо-
логия как «техника» семантики и синтак-
сиса; 4) язык вообще понимается как
дииамич. система, обеспечивающая по-
рождение речевых произведений.
Осн. идеи конструктивных И. восхо-
дят к т. наз. конструктивному направле-
нию в математике. Ведущее место среди
этих М. заняли генеративные, или по-
рождающие, грамматики (см. Генератив-
ная лингвистика), в к-рых метод нераз-
рывно связан с соотв. теорией (школы
Н. Хомского в США и «аппликативиой
грамматики» в СССР). Существуют гене-
ративные грамматики и соответствующие
им М. двух типов: 1) генеративные грам-
матики как средство описания к.-л. кон-
кретного языка, в основном создаваемые
на основе задания нек-рого кол-ва исход-
ных, «ядерных» предложений н выведе-
ния нз них др. предложений путем транс-
формаций (см. Трансформационный ме-
тод)-, 2) генеративный М. «выбора» наи-
более адекватной генеративной грамма-
тики из неск. возможных. Опыты ре-
шения этих задач привели к сращению,
генеративной теории — И. с формализов.
матем. языком и к превращению геие-,
ративной грамматики в раздел матема-
тики (см. Математическая лингвисти-
ка). Конкретное применение этих теорий
к языковому материалу показало их су-
ществ. ограниченность. Присущая гене-
ративной грамматике черта — отрыв от
реальных языков — вызвала кризис ге-
неративного и в значит, степени конст-
руктивного (1960—70-х гг.) направлений
в яз-знании и ускорила поиски новых
М. описания и объяснения языка. Эти
поиски характеризуются ориентацией
в различных направлениях: а) на вовле-
чение в круг исследований самых разных
(теоретически — всех) языков мира,
б) на единое, универсальное, логико-се-
мантич. описание предложения и текста
в целом, в) иа возможно полный учет
прагматики, социальных факторов при
описании всей системы языка (см. Со-
циолингвистика) и т. д.
Совр. яз-знание характеризуется раз-
нообразием как частных М.— компонент-
ного анализа, непосредственно состав-
ляющих М. (восходящих к общему М.
стру ктурал изма), трансформационного
М. (восходящего к общему М. конструк-
тивизма) и др.,— так п в еще большей
степени языковедч. преломлением обще-
науч. М. (матем. анализа — количест-
венные М., статистич. И., глоттохроно-
логия; системного подхода — сопоставит.
М., контрастивная лингвистика; эволю-
ционного и таксономии, принципов — ти-
пология, ареальная лингвистика; естест-
веннонауч. эксперимента — психолинг-
вистика; конкретно-социологич. иссле-
дований — социолингвистика). Вместе
с тем сохраняет свое значение общий фи-
лологии. М.— интерпретация текста.
Т. о., совр. тенденции в развитии М.
характеризуются отказом от исключи-
тельности того или иного общего М.,
стремлением сочетать и комбинировать
разл. общенаучные, общие и частные
лингвистич. М.
* Мейе Л.. Сравнит, метод в нет. яз-
знании, пер. с франц., М,, 1954; Г л н с о н
Г., Введение в дескриптивную лингвистику,
пер. с англ., М., 1959: С в о д е ш М.. Лексн-
ко-статпстич. датирование допет, зтнич. кон-
тактов. пер. с англ., НЛ, в. 1, М., 1960;
Ельмслев Л.. Пролегомены к теории
языка, там же; Хэррис 3. С., Совместная
встречаемость и трансформация в языковой
структуре, там же. в. 2, М., 1962; Хомс-
кий Н., Синтаксич. структуры, там же;
Осн. направления структурализма, М., 1964;
Пражский лингвистич. кружок. Сб. статей,
М.. 1967; Климов Г. А., Вопросы мето-
дики сравнит.-генетич. исследований, Л.,
1971; Кибрик А. Е., Методика полевых
исследований. (К постановке проблемы), М.,
1972; Общее яз-знание. Методы лингвистич.
исследований. М., 1973 (лит.); Степа-
нов Ю. С., Методы п принципы совр. линг-
вистики, М., 1975; Принципы и методы се-
мантич. исследований, М., 1976; Макаев
Э. А., Общая теория сравнит, яз-знання, М.,
1977; Гипотеза в соар. лпнгаистике, М., 1980;
Караулов Ю. Н., Лингвистич. конструи-
рование и тезаурус лит. языка, М., 1981;
Фрумкина Р. М., Пспхолингвистич.
методы изучения семантики, в кн.: Психо-
лингвистич. проблемы семантики, М.. 1983;
Проблемы искусств, интеллекта и распозна-
вания образов, К., 1984; Д о л и и и и К. А.,
Интерпретация текста. Франц, язык, М.,
1985; Марчук Ю.Н., Методы моделиро-
вания перевода. М.. 1985; Логич. анализ
естественного языка, в кн.: НЗЛ, в. 18, М.,
1986; Демьянков В. 3.. Новые тенден-
ции в амер, лингвистике 1970—1980 гг., Изв.
АН СССР. сер. ЛиЯ, 1986, т. 45, № 3; Ме-
тодология. проблемы яз-знання, К., 1988;
Linguistic theory, ed Fr. J. Newmeyer, vol.
1-4, Camb.- N. Y., 1988.
Ю. С. Степанов.
МЕТОДОЛОГИЯ (от метод и греч. 16-
gos — слово, учение) в языкозна-
нии — учение о принципах исследова-
ния в науке о языке. Языковеды-маркси-
сты исходят нз того, что М. включает
в себя три уровня: общую фило-
софскую М., принципы и законы
материалистич. диалектики к-рой опре-
деляют ориентацию, направление и прин-
ципы исследований в науке, опирающей-
ся иа эту философию; общенауч-
ную М., включающую методы и прин-
ципы, применяемые в группах наук;
частную М,, включающую методы
данной науки (см. Метод в яз-знании).
М. определяет подход к объекту яз-зна-
ния, взаимоотношение между субъектом
и объектом исследования, способ построе-
ния науч, знания, общую ориентацию и
характер лингвистич. исследования. Тес-
но связанная с лингвистич. теорией, она
в значит, степени обусловливает науч,
результаты исследования.
Различия в филос. позициях исследо-
вателей привели к значит, разнообразию
методологич. направлений в яз-знании,
к-рое усложняется эклектич. смешением
в ряде концепций (напр., в учении Ф.
де Соссюра; см. Женевская школа)
различных, в т, ч. противоположных,
филос. установок. Методологич. расхож-
дения в яз-знании, особенно в области
частной М., до нек-рой степени зависят
и от различий в структуре, уровне разви-
тия и степени изученности языков. По-
нимание самого термина <М.> в маркси-
стском яз-знании отличается от его пони-
мания в ряде др. направлений, в к-рых
этот термин (англ, methodology, франц,
methodologie) чаще употребляется лишь
в смысле совокупности частных методов
и приемов изучения языка.
Исходным методологич. принципом ди-
алектико-материалистич. яз-знания яв-
ляется положение о том, что язык пред-
ставляет собой один из видов обществ,
деятельности, неразрывно связанный с об-
ществ. сознанием и с человеческим обще-
нием. Звуковой язык (как и его письм.
фиксация) имеет материальную природу,
существует объективно, независимо от
его отражения в человеческом сознании,
хотя сознание играет ведущую роль
в языковой деятельности и может опре-
дел. образом воздействовать на нее. Ре-
альный (естеств.) язык как конкретную
речевую деятельность общества следует
отличать от абстрактной (идеальной) си-
стемы языка, создаваемой с целью его
познания и строящейся на основе фактов,
к-рые извлекаются из текстов (результа-
тов речевой деятельности) или (для про-
шедших этапов) восстанавливаются при
помощи методов реконструкции. Такой
подход к пониманию природы н сущности
языка коренным образом отличается
прежде всего от ндеалистич. понимания
языка — как проявления <духа> народа
(см. Гумболъдтианство), как явления
в основе своей психического (теории
В. Вундта, X. Штейнталя, Н. Хомского).
Др. аспект взаимоотношения матери-
ального и идеального в сфере языка со-
ставляет связь материальной природы
языка и его идеальной, знаковой, функ-
ции. При этом под идеальным в маркси-
стском яз-знаннн понимается отраже-
ние фактов объективной действительности
в сознании человека, к-рое тесно связа-
но с материальными единицами языка
и выражается с их помощью (см. Лекси-
ческое значение слова, Знак языковой,
Знаковые теории языка). Дналектико-
материалистич. понимание значения как
общественно осознаваемого отношения
знака к обозначаемому отличается от
свойственного ряду направлений отож-
дествления значения с обозначаемым
(объектом действительности нлн его от-
ражением в сознании) н от включения
отождествляемых со значениями отраже-
ний действительности (понятий, пред-
ставлений нт. д.) в состав самого знака
в качестве его внутр, сущности или одной
из двух его якобы соотносит, сторон —
наряду с его акустич. стороной.
Определяющее значение для М. яз-
знания имеют принципы и законы мате-
риалистич. диалектики — законы пере-
хода количеств, изменений в качествен-
ные, отрицания отрицания, единства и
борьбы противоположностей, принципы
всеобщей связи явлений, причинности,
историзма, категории количества и каче-
ства, общего, частного и отдельного, фор-
мы и содержания, причины и следствия,
необходимости и свободы, необходимости
и случайности, истины, практики и др.
Они определяют важность изучения язы-
ка в его взаимоотношениях с др. видами
обществ, деятельности, с характером и
структурой общества в целом, с учетом
межъязыкового взаимодействия, сложной
внутр, взаимосвязи разл. структурных
уровней и элементов языка, психологич.
и физиологич. сторон речевой деятельно-
сти, роли ее технизации. Ист. изменения
в языке рассматриваются как результаты
противоречий между достигнутым в про-
шлом состоянием языка и языковыми
потребностями общества, а также между
состоянием, характером н функциями
разл. уровней и элементов внутр, систе-
мы языка (см. Законы развития языка,
Система языковая).
Логика науч, познания может выпол-
нять роль источника методологич. прин-
ципов яз-знания, гл. обр. в применении
к проблемам построения предмета яз-зна-
ния, логич. упорядочения системы лииг-
вистич. понятий, соотношения и условий
применения в лингвистич. исследованиях
различных т. наз. общенауч, методов, изу-
чения путей и закономерностей развития
лингвистич. знания н др. В яз-знании
могут применяться и методы др. част-
ных наук (социологии, психологии, мате-
матики, кибернетики). С др. стороны,
нек-рые методы, ставшие впоследствии
общенаучными (сравнит.-ист., структур-
ные), были детально разработаны вна-
чале на почве яз-знания.
С т. зр. марксистской философии роль
и значение для яз-знания методологич.
принципов, разрабатываемых в логике
науч, познания на основе обобщения ре-
зультатов частных наук, могут быть опре-
делены только в рамках общей диалек-
тико-материалистич. М. Прямо противо-
положную позицию в этом отношении за-
нимают разл. позитивистские направле-
ния в яз-знании, отрицающие науч, и ме-
дологич. значение философии и ограни-
чивающие М. в яз-знании односторонним
рассмотрением конкретных вопросов со-
вершенствования н развития предмета
яз-знания и приемов лингвистич. иссле-
дования. На роль общей М. в позитиви-
стском яз-знании на разл. этапах обычно
выдвигается к.-л. один из общеиауч.
спец, методов (сравнит.-ист., структур-
ный, метод формализации и т. п.), науч,
значимость к-рых абсолютизируется.
Как аспект лингвистич. теории И. яз-
знания развивается и в рамках науки
о языке. Прн этом в методологич. целях
используются результаты теоретич. раз-
работки самого яз-знания. В частности,
к сфере М. принадлежит основываю-
щееся на собственно лингвистич. данных
определение целей, перспектив и границ
спец, направлений изучения языка (напр.,
МЕТОДОЛОГИЯ 299
разл. видов типологии языков). Мето-
дологич. значение имеют и принципы
применения к исследованию языка част-
нонауч. лингвистич. методов типа глот-
тохронологического, диалектографиче-
ского и др. Сами по себе такие методы,
как и принципы их применения, с опре-
дел. филос. направлениями связаны лишь
опосредованно. Сочетание методологич.
выводов, формирующихся на основе са-
мого яз-знания, и методологич. требова-
ний логики науч, познания с общими ме-
тодологич. принципами диалектич. ма-
териализма образует единую целостную
М. марксистского яз-знания.
• Ленин В. И., Материализм и эмпи-
риокритицизм. Поли. собр. ссч., 5 изд., т. 18;
Ленинизм и теоретич. проблемы яз-знания,
М., 1970; Философия. Методология. Наука,
М., 1972; Общее яз-знание. Методы лингви-
стич. исследований, М., 1973; С п и р к и и
А. Г., Юдин Э. Г., Методология. БСЭ,
3 изд-.т. 16, М., 1974; Степин В. С.,
Елсуков А. Н., Методы науч, познания,
Минск, 1974; Ко духов В. И., Общее
лэ-знание, М., 1974; Ильичев Л. Ф.,
О соотношении филос. и методологич. проб-
лем, «Вопросы философии», 1976, № 4; Фи-
лос. основы зарубежных направлений в яз-
знаиии, М., 1977; Ш в ы р е в В. С., Теоре-
тическое и эмпирическое в науч, познании,
М., 1978; его же, Анализ иауч. познания:
оси. направления, Формы, проблемы, М.,
1988; Федосеев П. Н., Нек-рые ме-
тодологич. вопросы обществ, наук. «Вопросы
философии», 1979, № 11; е го же, Филосо-
фия и науч, познание, М., 1983; Язык п идео-
логия. Критика идеалистич. концепций функ-
ционирования и развития языка, К., 1981;
Филин Ф. П., Очерки по теории яз-зна-
ния, М.. 1982; Совр. зарубежное яз-знание.
Вопросы теории и методологии. К., 1983;
Будагов Р. А., Язык — реальность —
язык, М., 1983; Общее яэ-знание, под ред.
А. Е. Супруна, Минск, 1983; Мельни-
чук А. С., К. Маркс и развитие совр. яз-
знания. Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1983,
>6 3; Серебренников Б. А,, О ма-
териалистич. подходе к явлениям языка, М.,
1983; Соотношение частвонауч. методов и ме-
тодологии в филологич. науке, М., 1986.
А. С. Мельничук.
МЕТОНЙМИЯ (от греч. metonymia
— переименование) — троп или меха-
низм речи, состоящий в регулярном или
окказиональном переносе имена с одного
класса объектов или единичного объекта
на другой класс или отдельный предмет,
ассоциируемый с данным по смежности,
сопредельности, вовлеченности в одну
ситуацию.
Основой М. могут служить прост-
ранств., событийные, понятийные, снн-
тагматич. и логич. отношения между
разл. категориями, принадлежащими
действительности и ее отражению в чело-
веческом сознании, закрепленному зна-
чениями слов,— между предметами, ли-
цами, действиями, процессами, явления-
ми, социальными институтами и события-
ми, местом, временем и т. п.
Название может быть перенесено:
1) с вместилища на содержимое или объем
содержимого, напр. «блюдо» ‘большая
тарелка’ и ’еда’, ’яство’, «стакан» 'сосуд
для питья’ и ’мера жидких и сыпучих
масс’; 2) с материала иа изделия из него,
иапр. «медь» ’металл' и 'медные деньги’;
3) с места, насел, пункта на совокупность
его жителей или связанное с ним событие,
напр.: «Вся деревня над ним
смеялась»; Бородино 'битва на Бородин-
ском поле', «дорога» ’проложенный для
передвижения путь’ и ’поездка’, 'время
поездки’; 4) с действия иа его результат,
место или вовлеченный в действие предмет
(субъект, объект, орудие), напр.: «оста-
новка» ’определ. действие’ и fMecro ос-
300 МЕТОНИМИЯ
таиовки транспорта’, ’расстояние между
остановками*, «свисток» 'акт свиста’ и
'приспособление для свиста'; 5) с формы
выражения содержания или его матери-
ального воплощения на само содержание,
напр.: 'толстая книга’ относится к пред-
мету, а 'интересная книга* — к содержа-
нию; 6) с отрасли знания, науки на пред-
мет науки и наоборот, иапр.: «граммати-
ка» ’строй языка’ и ’изучающий его раз-
дел яз-знания’; 7) с социального события,
мероприятия на его участников, напр.:
«Конференция состоится в мае» и «Кон-
ференция приняла важное решение»;
8) с социальной организации, учреждения
на совокупность его сотрудников и поме-
щение, ср.: «ремонтировать фабрику» и
«фабрика забастовала»; 9) с целого иа
часть и наоборот, ср. «груша» 'дерево*
и ’плод*; перенос наименования с части
на целое, являющийся частным случаем
М., называется синекдохой; 10) с эмо-
ционального состояния на его причину,
иапр.: «ужас» ‘страх’ и ‘ужасное собы-
тие’; И) имя автора может использовать-
ся для обозначения его произведений или
созданной им модели, стиля: «читать,
издавать Толстого»; Булль — ’имя мас-
тера’ и ’мебель с определ. типом декора’.
Отражая постоянное взаимодействие
объектов и/или категорий, понятий, М.
становится регулярной, создавая се-
мантич. модели многозначных слов и сло-
вообразоват, типов, часто совмещающие
принципиально разные типы значения:
признаковые, событийные и предметные
(абстрактные и конкретные). Так, имена
действия регулярно используются для
обозначения результирующего объекта
(ср.: «произведение», «сочинение», «рас-
сказ», «постройка», «решение»). Если ре-
гулярный метонимич. перенос осущест-
вляется в пределах словообразоват. типа,
то его следствием может быть полисемия
суффикса, но ие основы (ср. значение
отглагольных суффиксов -анне, -ение).
Ассоциация объектов по их смежности,
а также понятий по их логич. близости
превращается тем самым в связанность ка-
тегорий значения. Такого рода М. служит
номинативным целям и способствует раз-
витию лексич. средств языка.
М. порождается механизмами синтаг-
матич. преобразований. М.. регулярно воз-
никающая на базе словосочетания или
предложения и являющаяся результатом
эллиптич. сокращения текста (см. Эллип-
сис), обычно сохраняет ту или иную сте-
пень ограниченности условиями употреб-
ления, не создавая нового контекстуально
независимого значения имени: «В му-
зее есть два Рембрандта» (в значении 'два
полотна Рембрандта'), но нельзя сказать
«На одном Рембрандте изображена ста-
рая женщина». Особенно прочна связь с
контекстом М„ при к-рой полное обозна-
чение нек-рой ситуации, опирающееся на
предикат, сводится к компоненту пред-
метного значения, ср.: «Что с тобой?» —
«Голова (сердце, горло, зубы)»—в зна-
чении 'болит голова (сердце, горло, зу-
бы)’. Хотя имя «сердце» используется в
значениях ’боль в сердце* (ср.: «Сердце
прошло») и 'заболевание сердца’ (ср.:
«Сердце не позволяет ему много рабо-
тать»), такое употребление ограничено
определ. сиитаксич. и семантич. контек-
стами: имя «сердце» в этих значениях не
может сочетаться с прилагательными и
процессуальными глаголами, определя-
ющими характер боли или течение забо-
левания. Нельзя сказать «острое (сильное,
ноющее) сердце» или «сердце обостри-
лось» (усугубилось, усилилось)». М. в
этом случае не создает контекстуально
независимого значения слова. Такого ро-
да М. служит средством развития семав-
тич, возможностей употребления слова.
М. (прежде всего синекдоха) исполь-
зуется как прием ситуативной номинации
объекта по индивидуализирующей виеш.
детали, иапр.: «Шляпа углубилась в чте-
ние газеты»; «Эй ты, борода!» Такое
употребление имен аналогично произ-
водным со значением принадлежности —
существительным и субстантивиров. при-
лагательным, ср. 'борода* и 'бородатый',
’бородач’. М. такого рода часто служит
созданию прозвищ, кличек (ср.: Белый
Бим Черное Ухо. Красная Шапочка).
Если называемая М. деталь типична
для мн. индивидов, то М. может закре-
питься в языке в качестве обозначенвя
определ. социальной категории лиц, ср.
«лапоть» применительно к крестьянам в
дореволюционной России. Однако та-
кого рода М. лишена семантич. (де-
нотативной) стабильности. В разных ист.
условиях имя «борода» использовалось
для обозначения крестьян, мудрецов,
старейшин, бояр, определ. категории мо-
лодых людей.
Преимуществ, употребление М. (преж-
де всего синекдохи) для идентификации
предмета речи связывает ее с сиитаксич.
позициями обращения, подлежащего
(темы сообщения), дополнений. Ситуа-
тивная М. неупотребительна в позиции
сказуемого, т. е. не выполняет характе-
ризующей функции. Употребление в пре-
дикате преобразует М. в метафору, ср.:
«шляпа» 'растяпа', «лапоть» ’невежда’,
«калоша» 'дряхлый человек’, ’развали-
на’. Употребление в предикате имен со
значением партитнвности служит целям
аспектизацин субъекта и обычно не рас-
сматривается как М.. ср.: «Герцен был
умом совершенно непокорным» (П. Ан-
ненков), где характеристика относится к
определ. аспекту личности Герцена, его
интеллектуальному складу. Синекдоха
неупотребительна также в бытиЙиых
предложениях и их эквивалентах, вводя-
щих иек-рый предмет в мир повествова-
ния. Так, нельзя начать рассказ словамв
«Жила-была (одна) красная шапочка».
Такое употребление воспринимается как
олицетворение нек-рого предмета, а не
как обозначение лица. К др. видам огра-
ничений на употребление М. относится,
напр., использование сущ. «душа» в зна-
чении ’человек’, «сабля» в значении ’ка-
валерист’, «штык» в значении ’пехоти-
нец’; «голова» в значении 'единица ско-
та’ (только в счете — «пять душ», «сто
голов рогатого скота»).
Метоннмизация имени обычно ие отра-
жается на нормах его грамматич. и се-
мантич. согласования, ср.: «Черные
штиблеты заволновались» (хотя речь
идет об одном человеке), «Шляпа взрог-
нула» (о мужчине). Метонимич. нмя ред-
ко принимает определения, относящиеся
к его денотату. Нельзя сказать «краси-
вый (холодный, старый) тулуп», имея в
виду свойства лица, а не тулупа. Это
отличает М. от номинативной метафоры,
определения к-рой часто относятся к де-
нотату (ср.: «старая перечница», «старая
калоша», «подлая змея»).
Употребление М. может быть либо кон-
снтуатнвно свободным, либо наталки-
ваться на семантич., сиитаксич. и ситуа-
тивные ограничения. В соответствии с
этим следует различать: 1) собственно
лексич., номинативную, М., 2) конструк-
тивно (синтаксически и семантически)
связанную М.. 3) ситуативно обуслов-
ленную М., к-рую по функции можно
назвать идентифицирующей.
К М. принято относить также сдвиги в
употреблении признаковых слов (прила-
гательных и глаголов), основанные на
разных видах смежности характеризуе-
мых ими предметов (вторичная метоии-
мизация значения), ср.: «выутюженный
костюм» и «выутюженный молодой че-
ловек». «завязать шнурки» и «завязать
ботинки», ср. также постепенное расшире-
ние сочетаемости признаковых слов, вы-
званное семантич. и логич. близостью оп-
ределяемых имен: «дерзкое выражение
глаз», «дерзкий взгляд», «дерзкие глаза»,
«дерзкий лорнет», напр.: «...мой дерзкий
лорнет рассердил ее не иа шутку»
(М. Ю. Лермонтов). Метонимич. сдвиги
характерны для относит, прилагательных,
ср.: «водный» в значении 'относящийся
к воде’ и в значении ’содержащий воду’
(«водные соединения»).
* Покровский М. М., Избр. работы
по яз-знанию, М., 1959; Томашевский
Б. В., Стилистика и стихосложение, Л.,
1959; Ефремов Л. П., Метонимич. обо-
значение человека названиями носильных ве-
щей, Изв. АН Каз. ССР, Сер. общественная,
1967, № 1; Араратяв М., О термине
«метонимия», «Уч. зап. I МГПИИЯ им.
М. Тореза», 1971, т. 59; Рус. разг, речь, М.,
1973, с. 427—34; Апресян Ю. Д., Лек-
сич. семантика. Синоиимич. средства языка,
М., 1974; Г о р б а ч е в и ч К. С.. С о р о-
колетов Ф. П., Значение и оттевок в
лексикографии, практике, Изв. АН СССР.
ОЛЯ, 1975, т. 34, № 6; Некрасова
Е. А., Метонимич. перенос в связи с век-ры-
ми проблемами ливгвистич. поэтики, в сб.:
Слово в рус. сов. поэзии, М., 1975; Т е л в я
В. Н., Вторичная номинация и ее виды, в
кв.: Языковая номинация. (Виды наимено-
ваний), М., 1977; Зимин В. И., М о д е-
бадзе Э. А., Метафора и метонимия.
«Рус. язык в вац. школе», 1977, >6 2; Шме-
лев Д. Н., Совр. рус. язык. Лексика, М.,
1977: Г и и зб у рг Ё. Л., Ковструкцви поли-
семии в рус. яз.: Таксономия в метонимия,
М.. 1985; К ury 1 о w i с z J., Metaphor and
metonymy in linguistica, «Zagadnienia rodza-
jow literackich», 1967, t. 9, z. 2 (17); Hen-
r у A., Metonimia e metafora, Torino, 1975.
H. Д. Арутюнова.
МИДИЙСКИЙ ЯЗЫК — один из мерт-
вых иранских языков (северо-западная
группа). Письм. памятников не сохра-
нилось. Племена мидиев, населявших
сев.-зап. часть совр. Ирана, упомина-
ются с 9 в. до и. э. а ассирийских, позднее
греч., др.-перс. источниках, где зафик-
сированы отд. слова (в основном ономас-
тика) этого языка. По этим источникам
реконструированы нек-рые ист.-фоиетич.
черты, отличающие М. я. от других др,-
иран. языков (отражение иидоираи.
*Ц6 > мидийское, авестийское s ~ др.-
перс. и; иидоиран. Чи > мидийское,
авестийское sp ~ др.-перс. s; индоиран,
♦su > мидийское f ~ авестийское, др.-
перс. х”; иидоиран. *tr > мидийское,
авестийское vr ~ др.-перс. с и др.).
• Оранский И. М„ Введение в ираи.
филологию, М„ 1960, 2 изд., 1988; его же,
Введение, в кн.: Основы иран. яз-знания. Др.-
иран. языки, М., 1979; Mayrhofer М.,
Die Rekonstruktion des Medischen, «Anzeiger
der Osterreichischen Akademie der Wissenschaf-
ten. Phil.-hist. Klasse», 1968, № 1.
Д. И. Эдельман.
МИКРОНЕЗИЙСКИЕ ЯЗЫКЙ—под-
группа языков в составе восточной груп-
пы океанийских языков. Распространены
на о-вах Кирибати,Науру, Маршалловых,
Каролинских (кроме о-вов Палау, Яп,
Нукуоро, Капингамаранги). Общее чис-
ло говорящих ок. 190 тыс. чел.
К М. я. относятся след, языки (а скоб-
ках — примерное число говорящих, тыс.
чел.): иауру (5); кирибати (68); маршалль-
сквй (30); кусане (5); поиапеанская под-
группа — понапе (25), пингелап (1.5),
мокил (1), нгатик (1); трукская подгруп-
па: Трук (45), центр.-каролинские диа-
лекты сатавал, пулуват, намоиуито и др.
(6). волеаи (2), улити (1), сонсорол (0.5).
В консонантизме противопоставляются
2 серии смычных — взрывные и носовые;
все смычные имеют соотв. геминаты, фо-
нология. статус к-рых неясен, противо-
поставление гемииироааииых и иегеми-
иироваиных взрывных может быть ин-
терпретировано как противопоставление
глухих и звонких. Смычные группируют-
ся в 4 локальных ряда (губные, губные
веляризованные, переднеязычные, зад-
неязычные), в трукских языках имеются,
кроме того, палатализованные взрывные
(или аффрикаты), а маршалльском н нау-
ру — лабиализованные заднеязычные
к”, о”. В то время как в трукских язы-
ках сравнительно много фрикативных,
иапр. в волеаи — 5 (без геминат), они
отсутствуют в иауру, кирибати, мар-
шалльском. Кол-во плавных колеблется от
одной в кирибати (г) до 6 в маршалльском
(г, гу, г”. Г, 1У, 1”). Обычно имеется 2 со-
нанта (w, у). Только кирибати сохранил
праокеаиииский вокализм (i, е, а, о, и);
в иауру 6 гласных (i, е, ее, и, о, а), в трук-
ских языках обычно 9, в маршалльском
12. По Б. Бейдеру, однако, маршалльский
вокализм сводится к 4 фонемам, разли-
чающимся подъемом (£, э. л, а); ряд
гласного зависит от качества соседних сог-
ласных, причем вводится дополнительно
согласный глубинного уровня *h, репре-
зентирующийся иа поверхностном уровне
нулем звука. Во всех М. я. гласные про-
тивопоставляются по долготе; в волеаи,
по мнению Хо Мин Сона, кол-во долгих
превышает кол-во кратких (соответствен-
но 8 и 6). В языках волеаи и сонсорол
конечные гласные могут быть глухими.
Все М. я. имеют богатую морфонологию,
ср., напр., пары «глаз» — «глаз рыбы»;
maas — mesen yiik (трук), maj — mijen
mwumwwo (мокил). tnwet — mata:n i:k
(кусане).
Характерно противопоставление перех.
и иеперех. глаголов. Неперех. корреляты
образуются по сложным правилам, ср.:
biney — ЬэйЬэй ’считать* (маршалльс-
кий), fini —f f in 'выбирать* (трук),
э! — owo ’стирать’ (кусане). Глагольные
категории могут выражаться как морфо-
логически — префиксами (каузатив),
суффиксами (перфект), редупликацией
(длит, вид), так и аналитически (видо-
временные превербы). Лицо и число
объекта выражаются суффиксально, ли-
цо н число субъекта — префиксально
или препозитивными частицами. Имеются
1—2 серии суффиксов направления дей-
ствия: weri-mahart-tak ’идти-вперед-к го-
ворящему’ (маршалльский). Прилага-
тельное в М. я. является подклассом иепе-
рех. глагола; иа вторичность его атрибу-
тивной функции указывает, в частности,
образование атрибутивной Формы при
помощи редупликации, ср.: Ye-bat wah
yew ’каноэ — медленное' и wah batbat
yew ’медленное каноэ’ (маршалльский).
Отличит, особенностью имени в М. я.
является наличие классификаторов
двух типов — нумеративов и посессив-
ных классификаторов, употребляемых
при оформлении отчуждаемой принад-
лежности (при неотчуждаемой принад-
лежности притяжат, суффикс присоеди-
няется непосредственно к слову, обозна-
чающему предмет обладания): seli-mel /
la-i / sar skuul (три — нумератив живых
существ / посессивный классификатор
людей — мой / ученик) — 'три моих уче-
ника’ (волеаи). Личные местоимения
имеют от 2 (волеаи) до 5 (маршалльский)
чисел, имеются инклюзивные и эксклю-
зивные формы. М. я. обладают развитой
системой указат. местоимений (до 27 в
маршалльском), к к-рым восходят имею-
щиеся в ряде языков постпозитивные
артикли. Препозитивный артикль te в
кирибати заимствован из полинезийских
языков.
Порядок слов в М. я., как и в большин-
стве океанийских языков, SVO. Свое-
образной особенностью является возмож-
ность инкорпорации объекта в неперех.
глагол, ср. в языке поиапе: I pahn dok
’Я буду лучить (иеперех.) (рыбу остро-
гой]’; I pahn doakoa mwahmw-o ’Я буду
лучить (перех.) рыбу (определенную)';
I pahn doko-mwomw-ier 'Я буду лучить
(неперех.) рыбу (перфект)’ (т. ё. 'Я за-
кончу лучить рыбу’).
В словообразовании М. я. представле-
ны словосложение, аффиксация, редуп-
ликация разл. типов; разграничение сло-
вообразования и словоизменения подчас
затруднительно. Как средство дерива-
ции используется трипликацня, ср.: rik
sakai ’собирать камни’, rikrik sakai
’долго собирать камин’, rikrikrik sakai
’все еще собирать, продолжать собирать
камни’ (мокил).
Для большинства М. я. в 19 — нач.
20 вв. были созданы письменности на сс-
иове лат. графики. Для орфографий
характерно наличие диграфов, диакри-
тики, необычных значений буки. напр.
оа (э] (мокил). ah [а] (понапе]. mmw [mw]
(волеаи), i [rw] (маршалльский). j [t’j
(маршалльский). Как лнт. языки М. я.
не Развивались.
Лингвистич. изучение М. я. началось
практически лишь с 40-х гг. 20 в. Оси.
центр изучения М. я.— Гонолулу.
9 Bender В. W., Micronesian languages, в
кв.: CTL, v. 8, pt l.The Hague—Р.,1971 (лит.);
Elbert S., Puluwat grammar. [Canberra],
1974; Kee-dong Lee, Kusaiean referen-
ce grammar, Honolulu, 1975; Ho-min
Sohn, Tawerilmang A. F., Wo-
leaian reference grammar, Honolulu, 1975;
Bender B. W. (ed.). Studies in Micro-
nesian linguistics, Canberra, 1984: Ben-
der B. W., Wang J. W.. The status of
Proto-Micronesian, в кн.: Pawley A.,
Carrington L. (eds), Austronesian lin-
guistics at the 15 ° Pacific science congress,
Canberra, 1985.
.Sabatier E., Gilbertese-English dic-
tionary, Tarawa, 1971; Elbert S., Puluwat
dictionary, .[Canberra), 1972; Kee-dong
Lee, Kusaiean-English dictionary, Honolu-
lu, 1976; Ho-minSohn, Tower it-
m a n g A. F., Woleaian-English dictionary,
Honolulu, 1976; Marshallese-English dictio-
nary, Honolulu, 1976; Harrison S. P.,
Albert S., Mokilese-English dictionary,
Honolulu. 1977; Rehg K. L., So hl
D. G., Ponapean-English dictionary, Hono-
lulu, 1979; Goodenough W. H., S u-
?i t a H., Trukese-English dictionary, Phil.,
980.	В. Й. Беликов.
МИНГРЕЛЬСКИЙ язйк — см. Мег-
рельский язык.
МИНУСКУЛЬНОЕ ПИСЬМО (от лат.
minusculus — маленький) — алфавитное
письмо, состоящее иа строчных букв,
т. е. из букв, иачертаине к-рых мысленно
укладывается в четыре горизонтальные
линии (две внутренние лннин ограничи-
вают «тело» буквы, две внешние — ее оси
и «хвосты»). М. п. возникло во 2 в. в лат.
рукописном письме, с 3 в. получило ши-
рокое распространение, вытеснив маюс-
кульное письмо.
Е. В. Федорова, Д. А. Дрбоглав.
МИРОВЫЕ ЯЗЫКЙ —см. Междуна-
родные языки.
МИСКИТО-МАТАГАЛЬПСКИЕ ЯЗЫ-
КЙ (мискито-сумо-матагальпскне, ми-
сумальпские языкв) — семья индейских
языков Америки. Распространены на В.
Гондураса и в Никарагуа, до иач. 20 а.
МИСКИТО-МАТАГ 301
также на С.-З. Сальвадора. Общее число
говорящих 155 тыс. чел. 3 осн. языка этой
семьи — мнскнто (мнцкито, москито),
сумо (суму) н матагальпа — в 19 в. рас-
сматривались как независимые. В нач.
20 в. Р. Леман объединил их в одну груп-
пу, позднее А. Мейсон ввел в ее состав
язык ульва (улоа, улуа) и назвал это
объединение мисумальпской языковой
семьей. По классификациям Н. А. Мак-
Куауна, Ч. Ф. Вёглниа, мискнто, сумо
и матагальпа образуют одну из 18 ветвей
чибчаиской макросемьц. Дж. X. Грин-
берг объединяет мисумальпскне языки с
языками пайя и ленка в одну группу,
входящую в ветвь собственно чибчанскнх
языков чнбчанской макросемьи. М. Сво-
деш на основании лексико-статнстнч.
анализа предполагает отдаленное геие-
тич. родство мискнто с языками Огнен-
ной Земли и юга Амер, континента —
алакалуфом (кавескаром) и она. а также
с нзолнров. языком мосетен. А. Товар
подвергает сомнению генетич. связи меж-
ду мискнто и матагальпа. Единая внутр,
классификация М.-м. я. также отсутст-
вует. Неясен социолингвистич. статус
мискнто и сумо: представляет лн собой
каждый из них отд. язык или группу язы-
ков. Мискнто обычно членится на тавнра,
мам, ванки, балдам, кабо; сумо членится
на ульва, йоска и собственно сумо; од-
ни исследователи считают, что это отд.
языки, другие — что это диалекты язы-
ков мискито и сумо. Нет определ. мнения
и о двал. членении почти вымершего язы-
ка матагальпа.
Типологически М.-м. я. относятся к
языкам аналнтнч. строя с элементами аг-
глютинативности н флективности. В фо-
нологии. системе черты атлантнч. типа:
развитый вокализм (в т. ч. противопос-
тавление гласных по длительности) при
относительно простом консонантизме.
Имена структурно противопоставлены
глаголу по характеру словоизменения: у
имен в большей степени аналитическое (с
элементами агглютинации), у глагола а
большей степени синтетическое (широкое
использование префиксов, суффиксов н
инфиксов). Имена обладают категорией
притяжательностн (1-е, 2-е и 3-е л.), гла-
гол — видо-временными, залоговыми
и др. категориями. Категория числа выра-
жается лексически. Для выражения син-
таксич. отношений используется также
порядок слов и послелоги.
Письменность на основе моднфицнров.
исп. алфавита. В Никарагуа в рамках
программы обучения на осн. индейских
языках проводится обучение индейского
населения чтению и письму на родных
языках.
41 Д Рид зо А. Д., Индейцы Никарагуа,
в кн.: Ист. судьбы амер, индейцев. Проблемы
индеанистики. М.,	1985; Lehmann-
N i t s c h e R., El grupo linguistico Tshon de
los territorios magellanicos, B., 1923; Heath
G.. Grammar of the Miskito language, Herrn-
hut, 1927; Ibarra Grasso D. E., Len-
guas indigenas americanas, B. Aires, 1958;
Tovar A., Catalogo de las lenguas de Ame-
rica del Sur. Enumeration, con indicaciones
tipoldgicas, bibliografia у mapas, B. Aires,
1961.
Heath , G. R., Marx W. G., Diccio-
nario miskito-espanol, espanol-miskito,
Tegucigalpa, 1953.	Ю. В. Ванников.
МЛАДОГРАМ M АТЙЗМ — направле-
ние в европейском языкознаннн, возник-
шее в Германии а 70-х гг. 19 в. В Герма-
нии представителями М. были А. Лескнн,
Г. Остхоф, К. Бругман, Б. Дельбрюк,
Г. Пауль (лейпцигская школа),
А. Фнк. А. Бецценбергер, Г. Коллнц.
302 МЛАДОГРАМ МАТИЗ
Ф. Бехтель (геттингенская
школа), И. Шмидт, В. Шульце ( б е р-
лнискаяшкола), в скандинавских
странах — С. Бутте, К. Вернер. Термин
<М.» был впервые употреблен Ф. Цари-
ке в применении к лейпцигской школе.
М. отверг оси. науч, представления 1-й
пол. 19 в.: идею единства глоттогонии,
процесса от первонач. аморфного (кор-
невого) состояния через агглютинацию
к флективному строю, учение В. фон
Гумбольдта о внутр, форме языка, обус-
ловленной нац. «духом» народа, учение
А. Шлейхера о языке как природном орга-
низме и о двух периодах в жизни языка—
творческом доисторическом, когда язык
развивал свои формы, и историческом,
когда происходил процесс деградации и
разрушения форм. М. обратился к изуче-
нию говорящего человека н повернул яз-
знанне на позитивистский путь исследо-
ваний явлений языка на основе непо-
средств. наблюдений и нидуктнвного ме-
тода.
Теоретич. стержнем М. является воз-
зрение на язык как на инднвндуально-
пенхологич. явление (см. Психологиче-
ское направление в языкознании): поня-
тия. выражаемые языком, возникают «в
недрах души индивида» и «нигде больше»
(Пауль). Общение с помощью языка
возможно только потому, что пенхич.
жизнь людей одинакова и звуки языка
говорящего вызывают в душе слушателя
один н тот же для обоих комплекс пред-
ставлений. Поэтому язык является не
природным, а обществ, установлением н
наука о языке принадлежит к кругу
культуроведч. наук, базой к-рых является
психология индивида. Однако конкрет-
ный круг внутр, закономерностей, опре-
деляющих функционирование и изменчи-
вость языка (его звуков н форм) был
сведен М. лишь к двум постоянным про-
цессам — регулярным звуковым измене-
ниям и изменениям по аналогии. Регуляр-
ные звуковые изменения совершаются
механически н осуществляются со стро-
гой последовательностью, не знающей иск-
лючений, если с данным нзмененнем не
сталкивается др. звуковая закономер-
ность; в науку вошло понятие фонетиче-
ского закона, обозначающего такие после-
доват. звуковые изменения. Звуковые
нзменення слов могут происходить по ана-
логии. основанной на том, что речевая дея-
тельность не ограничивается воспроизве-
дением готовых форм, но создает новые по
сходству с другими имеющимися. По
представлениям М., изменчивость звуко-
вой стороны языка в целом основана на
отклонениях от узуса в индивидуальной
речи. Распространение таких отклонений
приводит к постепенному превращению
индивидуального и мгновенного в общее и
узуальное. Подобным образом происхо-
дят изменения и в смысле слов, причину
к-рых следует искать в неустойчивости н
колебаниях представлений индивидуаль-
ной пенхикн, и здесь окказиональные
значения могут перерастать в узуальные.
Отличит, чертой И. был историзм,
к-рый рассматривался как основа мето-
дологии науки о языке. Однако н а срав-
нит.-ист. исследованиях, и в описаниях
развития конкретных языков историзм
сторонников М. ограничивался обычно
констатацией фонетич. и морфологич.
изменений.
В практике исследоват. работы М. дос-
тиг больших результатов н оказал значит,
влияние на дальнейшее развитие науки.
В результате постоянного интереса к
живому произношению и к изучению фи-
зиологии и акустики звуков речи М. вы-
делил фонетику как самостоят. раздел
яз-знания. Фонетич. осмысление орфо-
графии памятников древней письменности
помогло преодолеть фетншнзм письма и
выявить реальное звуковое значение букв.
Большой вклад М. внес также в грамма-
тику. выделив наряду с флексией ряд др.
морфологич. явлений, к-рые определили
историю развития строя индоевроп. язы-
ков. М. уточнил также понятие корня,
показав, что его структура исторически
менялась. Установив строгие фонетич. со-
ответствии между индоевроп. языками.
М. поднял этимологию н сравнит.-нет.
грамматику (см. Сравнительно-историче-
ское языкознание) индоевроп. языков до
уровня точной науки. Лингвистич. рекон-
струкции стали достоверными, и наука
получила ясное представление о звуко-
вом составе и морфологич. структуре ин-
доевроп. праязыка, а также о закономер-
ностях изменений языков в ист. эпоху.
К нач. 20 в. обнаружились слабые сто-
роны М.: несостоятельность субъектив-
но-пенхологнч. понимания природы язы-
ка и недооценка изучения его связей с
обществом, поверхностный характер исто-
ризма, ограничивающегося констатацией
изменения звуков и форм без учета реаль-
ных обществ, условий, в к-рых эти изме-
нения происходили, неумение выявить
общую направленность процессов разви-
тия языка. С течением времени все
более становился неприемлемым также
т. наз. атомизм М., т. е. изучение отд.
явления языка независимо от других,
вне истории др. явлений, без учета его
системных связей в структуре языка.
С критикой М. с разных позиций высту-
пали А. Мейе и др. представители социо-
логического направления, Г. Шухардт.
И. А. Бодуэн де Куртенэ и др.
* Дельбрюк Б., Введение в изучение
языка, в кн.: Б у л и ч С. К., Очерк истории
яз-зиания в России, т. 1. СПБ. 1904; Т о м-
с е н В., История языковедения до кон.
19 в., пер. с дат., М., 1938; Пауль Г..
Принципы истории языка, вступ., ст. С. Д.
Кацнельсона, пер. с нем., М.. I960; Ами-
рова Т.А., Ольховиков Б. А.,
Рождественский Ю. В., Очерки по
истории лингвистики, М., 1975; О s t h о f f
H., Brugmann К., Morphologische (Jnter-
suchungen aufdem Gebiete der indogermanischen
Sprachen, Bd 1, Einleitung, Lpz., 1878; J a n-
kowsky K. R., Neogrammarians. A re-
evaluation of their place in the development
of linguistic science. The Hague, 1972.
H. С. Чемоданов.
МНОГОЗНАЧНОСТЬ —CM. Полисемия.
МНОГОСОЮЗИЕ (полисиндетон) —
принцип построения текста, при к-ром
последующие повествовательные единицы
(или нх части) присоединяются к преды-
дущим одним н тем же (обычно сочини-
тельным) союзом. В художественно орга-
ннзов. тексте М. одновременно является
стилистич. приемом с широким диапазо-
ном экспресснвио-смысловых функций.
Так. в зависимости от тех нли иных жаи-
рово-стнлистнч. н семаитич. условий мно-
гократный повтор союза «и» может в од-
них случаях создавать эффект особой
эпнчиостн, торжеств, замедленности речи
(«И час настал. Свой плащ скрутило вре-
мя, /И меч блеснул, н стены разошлись.
/И я пошел с толпой — туда, за всеми,
/В туманную и злую высь» — А. А. Блок),
а в других — вызывать ощущение эмо-
ционально переполненного, свободного и
быстрого в своем течении речевого пото-
ка, как бы возбуждаемого все новыми и
новыми впечатлениями и переживаниями
(«Глядишь вокруг.— н на душе легко,
/И зреет мысль так вольно, широко,
/И сладко песнь в честь родины поется,
/И кровь кипит, и сердце гордо бьется,
/И с радостью внимаешь звуку слов:
/«„Я Русн сын, здесь край моих от-
цов"» — И. С. Никитин). Варьирование
стилистич. функций И. определяется его
комбинациями с разными приемами по-
строения текста — его смысловой, син-
таксич., ритмич. структурой; напр., в
сочетании с повествоват. лекснч. повто-
ром, при упрощенности сиитаксич. строе-
ния фраз, многократное употребление
союза «и» может сообщать речевому
произведению особый налет летописного,
«библейского» слога («Долго шел через
поля и села. /Шел и спрашивал людей:
/„Где она,где свет веселый/ Серых звезд—
ее очей?" (...) И пришел в наш град угрю-
мый/ В предвечерний тихий час. /О Вене-
ции подумал/И о Лондоне зараз. /Стал
у церкви темной и высокой/ На гранит
блестящих ступеней/ И молнл о наступ-
леньи срока/ Встречи с первой радостью
своей» — А. А. Ахматова).
И. Н. Кручинина.
МНОГОЯЗЫЧИЕ (мультилингвизм, по-
лплингвнзм) — употребление нескольких
языков в пределах определенной социа-
льной общности (прежде всего государст-
ва); употребление индивидуумом (груп-
пой людей) нескольких языков, каждый
из к-рых выбирается в соответствии с
конкретной коммуникативной ситуацией.
Оба явления взаимосвязаны (потребности
коммуникации порождают в многоязыч-
ном сообществе М. какой-то части его
членов), но не детерминированы жестко:
преобладающее одноязычие общества не
исключает И. отдельных его членов, н
наоборот. М. государства может согласо-
ваться с преобладающим одноязычием
населения в пределах языковых общнн
(напр., в Швейцарии). Поэтому принято
различать «индивидуальное» н «нацио-
нальное» И., последнее служит объектом
социолингвистич. изучения. В наиболь-
ших масштабах И. свойственно многонац.
гос-вам (СССР, США, Индия, Нигерия
и др.). В условиях И. коммуникативные
формы (языки, диалекты, говоры, со-
циальные н профессиональные жаргоны
и т. п.) образуют функциональную иерар-
хию, напр.: 1) узколокальные средства
внутригруппового общения («домашние»
языки). 2) локальные средства меж-
группового бытового общения (т. наз.
язык «базара» в разноплеменных сел. со-
обществах Азнн н Африки), 3) язык адм.
(или нац.) области, 4) язык многонац.
региона, 5) общегос. язык (может быть н
«надгосударственным», т. е. международ-
ным). Если языки первых двух ступеней
служат пренм. целям неформального уст-
ного общения, то для последующих, на-
ряду с названной функцией, все более
возрастают функции массовой и формаль-
ной (в значит, части письменной) коммуни-
кации — это языки образования, средств
информации, лит-ры, культуры, науки.
М. реализуется чаще всего в форме
двуязычия (билингвизма); см. так-
же Диглоссия. Случаи массового владе-
ния тремя и более языками относительно
редки. В СССР двуязычны 28,1% насе-
ления (73 млн. чел.), в т. ч. для 23,4%
(61 млн. чел.) вторым языком служит
русский (1979). Для И. (билингвизма)
имеет существ, значение функциональный
статус употребляемых языков н степень
их близости — генетическая нлн типоло-
гическая. На почве И. происходит интер-
ференция и конвергенция языков, обра-
зуются языковые союзы.
* Дешериев Ю. Д., Закономерности
развития и взаимодействия языков в сов.
обществе. М., 1966; НЛ, в. 6, Языковые кон-
такты, М., 1972; Швейцер А. Д., Совр.
социолингвистика. Теория^ проблемы, мето-
ды,. М., 1976; Weinreicn U., Langua-
ges in contact, findings and problems, N. Y.,
1953; Ferguson C h. A., Language
structure and language use, Stanford, 1971.
Г. А. Зограф.
МОДАЛЬНОСТЬ (от ср.-лат. modalis —
модальный; лат. modus — мера, способ)—
функционально-семантическая катего-
рия, выражающая разные виды отношения
высказывания к действительности, а так-
же разные виды субъективной квалифи-
кации сообщаемого. М. является языко-
вой универсалией, она принадлежит к
числу осн. категорий естеств. языка (см.
Категория языковая), «в разных формах
обнаруживающихся в языках разных сис-
тем..., в языках европейской системы она
охватывает всю ткань речи» (В. В. Ви-
ноградов). Термин <М.» используется
для обозначения широкого круга явлений,
неоднородных по смысловому объему,
грамматич. свойствам и по степени оформ-
ленное™ на разных уровнях языковой
структуры. Вопрос о границах этой ка-
тегории решается разными исследовате-
лями по-разному. К сфере М. относят:
противопоставление высказываний по ха-
рактеру нх коммуникативной целеус-
тановки (утверждение — вопрос — по-
буждение); противопоставление по приз-
наку «утверждение — отрицание»; гра-
дациизиаченнй в диапазоне «реальность —
ирреальность» (реальность — гипотетич-
ность — ирреальность), разную степень
уверенности говорящего в достоверности
формирующейся у него мысли о дейст-
вительности; разл. вндоизменеиня связи
между подлежащим и сказуемым, выра-
женные лекснч. средствами («хочет»,
«может», «должен», «нужно») и др.
Категорию М. большинство исследова-
телей дифференцируют. Один нз аспек-
тов дифференциации — противопостав-
ление объективной и субъективной М.
Объективная М.— обязат. при-
знак любого высказывания, одна нз кате-
горий, формирующих предикативную
единицу — предложение. Объективная
М. выражает отношение сообщаемого к
действительности в плане реальности (осу-
ществляем ости или осуществленное™) и
ирреальности (неосуществленное™). Гл.
средством оформления М. в этой функ-
ции является категория глагольного нак-
лонения. На сннтаксич. уровне объек-
тивная М. представлена противопостав-
лением форм сиитаксич. изъявит, накло-
нения формам синтакснч. ирреальных
наклонении (сослагательного, условного,
желательного, побудительного, должеист-
вовательного). Категория изъявит, накло-
нения (индикатива) заключает в себе
объективно-модальные значения реаль-
ности, т. е. временнбй определенности:
соотеошеиием форм индикатива («Лю-
ди счастливы» — «Люди были счастли-
вы»— «Люди будут счастливы») содер-
жание сообщения отнесено в одни нз трех
временных планов — настоящего, про-
шедшего нлн будущего. Соотношением
форм ирреальных наклонений, харак*-
ризующихся временнбй неопределенно-
стью («Люди были бы счастливы» —
«Пусть бы люди были счастливы» —
«Пусть люди будут счастливы»), при по-
мощи спец, модификаторов (глагольных
форм и частиц) то же сообщение отнесено
в план желаемого, требуемого нлн необхо-
димого. Объективная М. органически
связана с категорией времени и дифферен-
цирована по признаку временнбй опре-
деленности/неопределенности. Объек-
тивно-модальные значения организуют-
ся в систему противопоставлений, выяв-
ляющуюся в грамматич. парадигме пред-
ложения.
Субъективная М., т. е. отно-
шение говорящего к сообщаемому, в от-
лнчне от объективной М., является фа-
культативным признаком высказывания.
Семантич. объем субъективной М. шире
семантич. объема объективной М.; зна-
чения, составляющие содержание кате-
гории субъективной М., неоднородны,
требуют упорядочения; многие нз них
не имеют прямого отношения к грамма-
таке. Смысловую основу субъективной
М. образует понятие оценки в широком
смысле слова, включая не только логич.
(интеллектуальную, рациональную) ква-
лификацию сообщаемого, но и разные ви-
ды эмоциональной (иррациональной)
реакции. Субъекгавная М. охватывает
всю гамму реально существующих в ес-
теств. языке разноаспектных н разноха-
рактерных способов квалификации сооб-
щаемого и реализуется: 1) спец, лексико-
грамматич. классом слов, а также функ-
ционально близкими к ним словосочета-
ниями и предложениями; эти средства
обычно занимают в составе высказывания
синтагматически автономную позицию и
функционируют в качестве вводных еди-
ниц; 2) введением спец, модальных час-
тиц, напр., для выражения неуверенности
(«вроде»), предположения («разве что»),
недостоверности («якобы»), удивления
(«ну и»), опасения («чего доброго») и др.;
3) прн помощи междометий («ах!»,
«ой-ой-ой!», «увы» и др.); 4) спец, инто-
национными средствами для акценти-
рования удивления, сомнения, уверен-
ное™, недоверия, протеста, иронии и др.
эмоционально-экспрессивных оттенков
субъективного отношения к сообщаемому;
5) прн помощи порядка слов, напр. выне-
сением гл. члена предложения в начало
для выражения отрицат. отношения, иро-
нии. отрицания («Станет ои тебя слу-
шать!», «Хорош друг!»); 6) спец, конст-
рукциями — специализиров. структур-
ной схемой предложения нли схемой по-
строения его компонентов, напр. построе-
ниями типа: «Нет чтобы подождать» (для
выражения сожаления по поводу чего-
либо неосуществившегося), «Она возьми
и скажи» (для выражения неподготов-
ленности, внезапности действия) и др.
Средства субъективной И. функцио-
нируют как модификаторы оси. модаль-
ной квалификации, выраженной глаголь-
ным наклонением, они способны перек-
рывать объективно-модальные характе-
ристики, образуя в модальной иерархии
высказывания квалификацию «последней
нистаицни». Прн этом объектом факуль-
тативной оценки может оказаться не
только предикативная основа, но любой
информативно значимый фрагмент
сообщаемого; в этом случае на периферии
предложения возникает имитация до-
полнит. предикативного ядра, создавая
эффект полипреднкативности сообщае-
мого.
В категории субъективной М. естеств.
язык фиксирует одно из ключевых
свойств человеческой психики: способ-
ность противопоставлять «я» н «не-я»
(концептуальное начало нейтрально-ин-
формативному фону) в рамках высказы-
вания. В наиболее законченном виде эта
концепция нашла отражение в работах
Ш. Балли, к-рый считал, что в любом
высказывании реализуется противопос-
тавление фактнч. содержания (диктума)
и индивидуальной оценки излагаемых
фактов (модуса). Балли определяет М.
как активную мыслит, операцию, произво-
димую говорящим субъектом над пред-
ставлением, содержащимся в диктуме.
В рус. яз-знанни глубокий анализ
МОДАЛЬНОСТЬ 303
функционального диапазона М. и, и
частности, конкретных форм проявле-
ния субъективной М. на разных уровнях
языковой системы представлен в работе
Виноградова «О категории модальности
и модальных словах в русском языке»,
послужившей стимулом для ряда исследо-
ваний, направленных иа углубление по-
иска собственно языковых аспектов изуче-
ния М. (в отличие от логич. М.), а также
на изучение специфики оформления этой
категории в условиях конкретного языка
с учетом его типология, особенностей. Во
мн. исследованиях подчеркивается услов-
ность противопоставления объективной и
субъективной М. По мнению А. М. Пеш-
ковского, категория М. выражает только
одно отношение — отношение говоряще-
го к той связи, к-рая устанавливается им
же между содержанием данного выска-
зывания и действительностью, т. е. <от-
ношение к отношению». При таком под-
ходе М. изучается как комплексная и
многоаспектная категория, активно взаи-
модействующая с целой системой др.
функцнонально-семантнч. категорий язы-
ка н тесно связанная с категориями праг-
матнч. уровня (см. Прагматика'). С этих
позиций в категории М. усматривают
отражение сложных взаимодействий меж-
ду четырьмя факторами коммуникации:
говорящим, собеседником, содержанием
высказывания и действительностью.
в Виноградов В. В., О категории
модальности и модальных словах в рус.
языке, в кн.: Тр. ин-та рус. языка АН СССР,
т. 2. М.—Л., 1950; Балли Ш., Общая
лингвистика и вопросы франц, языка, пер.
сфранц., М.. 1955;П ешковский А. М.,
Рус. синтаксис в науч, освещении. 7 изд..
М.. 1956; Есперсен О., Философия
грамматики, пер. с англ., М., 1958; Шве-
дова Н. JO.. Очерки по синтаксису рус.
разг. речи. М., 1960; Панфилов В. 3.,
Взаимоотношение языка и мышления, М.,
1971; Рус. грамматика, т. 2, M.j 1980; Bal-
ly Ch., Syntaxe de la modality explicite,
«Cahiers F. de Saussure», 1942,	2; Du-
rov i 6 L., Modalnost*. Brat., 1956; Jod-
1 о w s k i S., Istota, granice i formy jezykowe
modalnosci, в его кн.: Studia nad czesciami
mowy, Warsz., (1971); Otazky slovanski
syntaxe. III. Sbornlk symposia «Moddlni
vystavba vypo 'idi v slovansk^ch iazycich»,
Brno. 1973.	M.	В. Ляпы.
МОДЕЛЬ (франц, modfele, от лат. modu-
lus — мера) а языкознании —
1) искусственно созданное лингвистом
реальное или мысленное устройство, вос-
производящее, имитирующее своим пове-
дением (обычво в упрощенном виде)
поведение к.-л. другого («настоящего»)
устройства (оригинала) в лингвис-
тических целях.
Лингвистич. моделирование необхо-
димо предполагает использование а б-
стракции и идеализации.
Отображая «релевантные», существенные
(с т. зр. исследования) свойства оригина-
ла н отвлекаясь от несущественных, М.
выступает как нек-рый абстрактный идеа-
лизиров. объект. Всякая М. строится на
основе гипотезы о возможном уст-
ройстве оригинала и представляет собой
функциональный аналог оригинала,
что позволяет переносить знания с М. на
оригинал. Критерием адекватности М.
служит практич. эксперимент.
В идеале всякая М. должна быть фор-
мальной (т. е. в ней должны быть в
явном виде и однозначно заданы исход-
ные объекты, связывающие их отноше-
ния и правила обращения с ними) и обла-
дать объяснительной силой
(т. е. не только объяснять факты или
данные экспериментов, необъяснимые
304 МОДЕЛЬ
с т. зр. уже существующей теории, но и
предсказывать неизвестное раньше, хотя
н принципиально возможное поведение
оригинала, к-рое позднее должно под-
тверждаться данными наблюдения или
новых экспериментов).
Понятие лннгвистнч. М. возникло в
структурной лингвистике (К. Л. Бю-
лер, 3. 3. Харрис, Ч. Хоккет), ио вхо-
дит в науч, оонход в 60—-70-е гг. 20 в. с
возникновением матем. лингвистики и
проникновением в яз-знание идей н ме-
тодов кибернетики. Различаются 3 ти-
па М., отличающихся друг от друга по
характеру рассматриваемого в них
объекта (Ю. Д. Апресян): М. рече-
вой деятельности человека,
имитирующие конкретные языковые про-
цессы и явления; М. лнигвистич.
исследования, имитирующие те
нсследоват. процедуры, к-рые ведут
лингвиста к обнаружению того или иного
языкового явления; метамодели,
имитирующие теоретическую и экспери-
ментальную оценку готовых М. речевой
деятельности или лингвистич. исследова-
ния.
В зависимости от того, какая сторона
владения языком является предметом мо-
делирования, М. речевой деятельности
подразделяются иа М. грамматич.
правильности, имитирующие уме-
ние отличать правильное от неправиль-
ного в языке, и функциональ-
ные, имитирующие умение соотносить
содержание речи (план содержания) с ее
формой (планом выражения).
В зависимости от типа информации на
«входе» и на «выходе» М. грамматич.
правильности подразделяются иа рас-
познающие и порождаю-
щие. Распознающая М. (иапр., «кате-
гориальная грамматика» К. Айдукевича)
получает на «входе» нек-рый отрезок
текста иа естеств. языке или его абст-
рактное представление на искусственном
языке и дает на «выходе» ответ, являет-
ся ли данный отрезок грамматически пра-
вильным или аномальным. Порождаю-
щая М. (напр., «порождающая граммати-
ка» Н. Хомского)является обратной
по отношению к распознающей (см. Ма-
тематическая лингвистика). Критич.
преодоление первой версии «порождаю-
щей грамматики» Хомского привело к
созданию модели порождающей семан-
тики (Дж. Лакофф), имеющей много
общего с моделями говорения, или синте-
за.
В зависимости от того, какой аспект
речевой деятельности моделируется —
слушание или говорение,— функциональ-
ные М. подразделяются соответственно
иа аналитические и синте-
тические. Полная аналитич. М.
нек-рого языка получает на «входе»
нек-рый отрезок текста (обычно ие мень-
ше высказывания) и дает на «выходе»
е» смысловую запись (семаитич. пред-
ставление) иа спец, семантич. метаязыке
(т. е. его толкование). Полная синтетич.
М. нек-рого языка, являясь обратной
по отношению к полной аналитич. М., на
«входе» получает семаитич. запись (изоб-
ражение нек-рого фрагмента смысла),
а иа «выходе» дает множество синонимич-
ных текстов на данном языке, выражаю-
щих этот смысл. М. анализа н синтеза
составляют необходимую часть М. пере-
вода (в частности, М. автоматического
перевода) и разл. систем «искусственного
интеллекта» (в частности, вопросно-ответ-
ных). В многоуровневых функциональ-
ных М. (иапр., в «стратификационной
грамматике» С. Лэма, в М. «Смысл <=>
Текст», в «функциональной порождаю-
щей грамматике» П. Стал ла) переход от
плана выражения к плану содержания
(анализ) и обратно (синтез) происходит
поэтапно — через ряд промежуточных
репрезентаций (уровней представления
текста). Обычно выделяются фонетнч.
(самый поверхностный), морфологич.,
синтаксич. и семантич. (самый глубин-
ный) уровни. М. анализа задает лингви-
стич. знания, используемые в алгорит-
мах анализа. Алгоритмы анализа позво-
ляют перейти от нек-рого более поверх-
ностного уровня к более глубинному.
Лингвистич. знания, задаваемые синте-
зирующими М., используются в алгорит-
мах синтеза, позволяющих перейти от
нек-рого более глубинного уровня к более
поверхностному. Модель, сопряженная
с алгоритмом, дает новый формальный
объект, наз. лнигвистич. процессором.
Лингвистич. процессоры стали энергич-
но развиваться в связи с созданием
систем искусств, интеллекта.
М. речевой деятельности — важнейший
тип собственно лингвистич. М. По отно-
шению к ним М. лингвистич. исследова-
ния и метамодели выполняют вспомогат.
роль. М. исследования предназначены
для объективного обоснования выбора
понятий, к-рыми лингвисты пользуются
при изложении М. речевой деятельности
(напр., грамматики того или иного язы-
ка). В идеале они сводят до минимума
роль субъективного фактора в исследова-
нии и являются в нек-ром смысле мери-
лом адекватности М. речевой деятельно-
сти. В зависимости от объема исходной
информации М. исследования подразде-
ляются иа дешифровочные и эксперимен-
тальные. При дешифровке в качестве
исходной информации используется огра-
ниченный корпус текстов, и
все сведения о языке М. должна извлечь
исключительно нз текстовых данных.
В экспериментальных же М. считается
заданным ие просто корпус текстов, но и
все множество правильных текстов дан-
ного языка. При проведении эксперимен-
та лингвист прибегает к помощи информан-
та (носителя языка). Информантом может
быть и сам лингвист, если он в совершен-
стве владеет изучаемым языком.
Метамодели представляют систему
критериев и теоретич. доказательств (ме-
таязык), с помощью к-рых из неск.
альтернативных М., моделирующих
одно и то же явление, можно выбрать
лучшую. Первые шаги в разработке аксио-
матич. систем формальных определений
лингвистич. понятий были сделаны
Л. Блумфилдом («Ряд постулатов для
науки о языке», 1926) и Л. Ельмслевом
(«Пролегомены к теории языка», 1940),
хотя термин «М.» еще ие употреблялся.
Метамодели, разрабатываемые матем.
лингвистикой, представляют собой ма-
тем. теории, объектами к-рых являются
ие отд. лнигвистич. понятия, а целост-
ные М. языки.
Содержание термина «М.» в совр. линг-
вистике в значит, мере охватывалось ранее
(в особенности Ельмслеаом) термином
«теория». Считается, что наименования
«М.» заслуживает лить такая теория,
к-рая достаточно эксплицитно изложена
и в достаточной степени формализована
(в идеале всякая М. должна допускать
реализацию на ЭВМ).
Конструирование М.— не только одно
из средств отображения языковых явле-
ний и процессов, ио и объективный прак-
тич. критерий проверки истинности наших
знаний о языке. Применяясь в оргаиич.
единстве с др. методами изучения языка,
моделирование выступает как средство
углубления познания скрытых механиэ-
мов речевой деятельности, его движения
от относительно примитивных М. к более
содержательным М., полнее раскрываю-
щим сущность языка.
2) Образец, служащий стандартом (эта-
лоном) для массового воспроизведения;
то же, что «тнп», «схема», «парадигма»,
«структура» н т. п. (ср., иапр., «М. спря-
жения нлн склонения», «словообразова-
тельная М.», «М. предложения» и т. п.).
• Ревзив И. И., Модели языка, М.,
1962; его же. Метод моделирования и ти-
пология слав, языков. М., 1967; его же,
Совр. структурная лингвистика, М., 1977;
Чжао Юань-жень. Модели в линг-
вистике и модели вообще, в сб.: Матем. логи-
ка и ее применения, пер. с англ., М., 1965;
Апресян Ю. Д.. Идеи и методы совр.
структурной лингвистики, М., 1966; Пробле-
мы грамматич. моделирования, М., 1973;
Лингвистич. проблемы функционального мо-
делирования речевой деятельности, в. 1—5,
Л., 1973 — 82; Падучева Е. В.. Нек-рые
проблемы моделирования соответствия между
текстом и смыслом в языке, Изв. АН СССР,
сер. ЛиЯ, 1975, т. 34, № 6; Булыгина
Т. В.. Проблемы теории морфологич. моде-
лей. М., 1977; Представление знаний и моде-
лирование процесса понимания, Новосиб.,
1980; Ц е й т и н Г. С., О соотношении ес-
теств. языка и формальной модели, в кн.:
Вопросы кибернетики. Общение с ЭВМ на
естеств. языке, М.. 1982; Семиотич. аспекты
формализации интеллектуальной деятельно-
сти. Школа-семинар «Телави-83», М., 1983;
Гладкий А. В.. Сиитаксич. структуры
естеств. языка в автоматизиров. системах
общения, М., 1985; Моделирование языковой
деятельности в интеллектуальных системах,
М., 1987; Les modules en linguistique, ed. par
M. Gross, P.. 1968; Gross M., Mathemati-
cal models in linguistics, Englewood Cliffs,
1972; Weiss D., Sowjetische Sprachmodelle,
в кн.: Handbuch des Russisten, Wiesbaden,
1984, S. 581-621.
T. В. Булыгина, С. А. Крылов.
МОКШАНСКИЙ ЯЗЬ'Ж (мокша-мор-
довский язык) — одни нз мордовских
языков. Распространен в зап. Р-нах
Морд. АССР, в Куйбышев., Орен-
бург., Пензеи. и иек-рых др. облас-
тях РСФСР, в Башк. АССР и Тат.
АССР. Число говорящих ок. 500 тыс. чел.
Имеет 6 диалектов — центральный, за-
падный, юго-западный, северный, юго-
восточный и южный, а также многочисл.
переходные и смешанные говоры,
В вокализме н консонантизме М. я.
выделяются специфич. фонемы а, э;
L, L', R, R’ и J, к-рых нет в лнт. эрзян-
ском яз. Ударение, зависимое от ка-
чества гласных словоформы, гл. обр.
иа 1-м слоге. Глагольное словообразова-
ние богато, а имеииое — бедно дериваци-
онными морфемами. Развито осиово- и
словосложение. У имени 12 падежей и
3 склонения — основное, указательное,
притяжательное. Нормы лит. М. я. ста-
билизировались иа базе центр, диалекта
к сер. 30-х гг. 20 в. Первый письм. памят-
ник (в лат. графике) восходит к кон.
17 в. Письменность (с сер. 18 в.) иа осно-
ве рус. графики.
в Орнатов П., Мордов. грамматика,
составленная на наречии мордвы мокши, М.,
1838; Paasonen Н., Mordwinische Laut-
lehre, Hels., 1903 («Suomalais-ugrilaisen seu-
ran tomituksia», 22): A h 1 q v i s t A., For-
schungen auf dem Gebiete der Ural-Altaischen
Sprachen, Tl 1 — Versuch einer mokscha-mord-
winischen Grammatik..., Hels,, 1861.
Мокшан.-рус. словарь, M., 1949; Рус.-мок-
шан. словарь, M., 1951; Мохшень орфогра-
фич. словарь, Саранск, 1979; Краткий эти-
мологии. словарь мокшан, языка, Саранск,
1981; Juhasz J., Moksa-mordvin szdjegy-
zek. Bdpst, 1961.	А. П. Феоктистов.
МОЛДАВСКИЙ язйк — один из ро-
манских языков (балкаиоромаиская под-
группа). Распространен в Молд. ССР
и нек-рых др. республиках. Число го-
ворящих Св. 2,5 млн. чел. (1979, пере-
пись). Имеет 4 группы Говоров: сев.-за-
падвую, сев.-восточную, центральную,
юго-западную.
М. я. близок к румынскому языку и
характеризуется теми же особенностями
грамматич. строя. Незиачит. отличия от
рум. яз. на уровне лит. нормы, отчасти в
фонетике (несколько большая близость
к разг, речи) и в лексике (большое кол-во
заимствований из рус. яз.).
Лит. язык складывается с 16—17 вв.,
но окончательно формируется ко 2-й
пол. 19 в. Письменность на базе кирил-
лицы, с 19 в. используется рус. гражд.
шрифт (с 1932—39 использовались лати-
ница); в 1989 принято решение о переводе
иа лат. графику. В сов. период оформи-
лась иауч.-техннч. и обществ.-политнч.
терминология, стабилизировались грам-
матич. н орфографии, нормы, расши-
рилась система функциональных стилей
лит. языка.
• Шишмарев В. Ф.. Ром. языки
Юго-Вост. Европы и нац. язык Молд. ССР,
ВЯ, 1952, Ь6 1; Молд. язык, в кн.: Закономер-
ности развития лит. языков народов СССР в
сов. эпоху, т. 3, М., 1973; Филоложия сове-
тика молдовеняскэ, Кишвнэу, 1974; Г у-
цул Л. А., Рошкован Ё. И., Молд.
сов. яз-знание (1924—1974). [Библиография,
указатель], Киш., 1975; РошковавЕ. И.,
Лингвистика советикэ молдовеняскэ (1975—
1980). [Библиография, указатель], Кишивэу,
1983; Социально-ист. обусловленность раз-
вития молд. нац. языка, Киш., 1983; Е р е-
мия А. И., Лунгу М. С.. Молд. оно-
мастика (1924—1984), Киш., 1984.
Молд.-рус. словарь, М., 1961; Рус.-молд.
словарь. Каш., 1976; Рус.-молд. словарь,
т. 1 — 3, Киш., 1986—88; Молд.-рус. сло-
варь, Киш., 1988: Дикциоиар експликатив
ал лимбий молдовевешть. вол. 1—2, Киши-
нэу, 1977—85; Скурт дикциоиар етимоложик
ал лимбий молдовенешть, Кишииэу, 1978;
Дикциоиар диалектал (Кувинте, сенсурь,
Форме), вол. 1—5, Кишинэу, 1985—86.
К. В, Бахнлн.
МОНГОЛОВЕДЕНИЕ — комплекс дис-
циплин, изучающих историю, экономику,
языки, фольклор, литературу, этногра-
фию, археологию монгольских народов.
В Монголии подъем языковедч. дея-
тельности наблюдается в 13—14 и 16—
18 вв., когда осуществлялись переводы
сочинений буддийского и светского со-
держания с тнбет., уйгур., кнт,, маньчж.
языков. Через тибет. яз. монг. ученые
зиакомнлнсь с инд. грамматич. сочине-
ниями, в 17—18 вв. ряд их, в т. ч. грамма-
тика Паннии, были переведены иа монг.
яз. Переводч. работа сопровождалась
написанием учебных пособий по тибет.
и монг. языкам, толкований глоссариев
и грамматич. комментариев, созданием
религ. и филос. терминологии, решением
вопросов транскрипции иностр, имен и
слов, созданием монг. двуязычных и
многоязычных словарей и т. д.
Систематич. изучение монг. яз. нача-
лось в МНР после победы Монг. нар. ре-
волюции 1921. Были подготовлены нац.
кадры науч, работников (Ц, Дамдннсу-
рэи, С. Лувсаиваидан, Т. Пагба, А. Лув-
сандэидэв, Я. Цэвэл и др.). Моиг. ученые
изучают совр. и старописьм. монг. язы-
ки, ведут лексикография, работу, диа-
лектология. штудии. Создан «Этнолингви-
стический атлас МНР» (1979). В сериях
«Monumenta historica», «Studia Folklori-
са», «Corpus scriptorum Mongolorum*
публикуются памятники монг. письмен-
ности и фольклора и исследования их.
Центры М.: Ии-т языка и литературы
АН МНР, Гос. уи-т, Гос. пед. ин-т.
Яз-знание как отд. отрасль М. начало
складываться в России в 1-й пол. 19 в.,
когда был опубликован ряд грамматик
и словарей монгольских языков: пер-
вая грамматика моиг. письм. языка
Я. И. Шмидта (1832), грамматика книж-
ного монг. языка О. М. Ковалевского
(1835), грамматика калм. языка А. В. По-
пова (1847), грамматика моиг. языка
А. А. Бобровникова (1849), ие утратив-
шая науч, ценности. Развитию монг. фи-
лологии способствовали труды Н. Я. Би-
чурина, П. И. Кафарова, А. М, Позднее-
ва, Д. Банзарова, Г. Гомбоева и др. в
области истории, этнографии, источнико-
ведения. В кои. 19 — нач. 20 вв. в М.
усиливается интерес к живым монг.
языкам и их истории. Публикации
М. А. Кастрена по бурят, яз. (1857),
А. Д. Руднева по говорам Вост. Монго-
лии (1911), В,- Л. Котвича (1902) и
Г. Й. Рамстедта (1903) по монг. яз.,
А. Мостарта по ордосским диалектам
(1927) создали базу для сравнит, и срав-
нит.-нет. изучения монг. языков. Рабо-
ты Рамстедта в области тюркско-монг.
языковых связей (1912, 1914, 1915) поло-
жили начало сравнит.-ист. монголистике
и вышли за пределы монг. яз-знання.
Развитие М. в СССР в 1-й четв. 20 в.
связано с именем Б. Я. Владнмирцова,
в трудах к-рого прослежено нет. развитие
фонетич. строя монг. языков и научно
обоснована периодизация истории старо-
письм. моиг. яз., а также освещены воп-
росы ист. морфологнн, языковых контак-
тов монг. народов н т. д. Сравнит, и
сравнит.-ист. изучение моиг. языков бы-
ло продолжено в работах Г. Д. Саижеева
(«Сравнительная грамматика монголь-
ских языков», т. 1—2, 1953—63). Изданы
грамматики моиг., бурят., калм. языков,
монография, исследования по фонетике,
морфологии, синтаксису, функциональ-
ным стилям, языковым контактам и др.
(работы Ю. Н. Рернха, Т. А. Бертагаева,
Ц. Б. Цыдендамбаева, Д. А. Павлова,
П. Ц. Биткеева, И. Д. Бураева, М. Н.Ор-
ловской, А. А. Дарбеевой, Г. Ц. Пюр-
беева, Л. Д. Шагдарова и др.); ведется
изучение лексики (Бертагаев, Ц. Б. Бу-
даев и др.), лексикографич. работа; серь-
езное значение для сравнит. М. имеют ис-
следования Б. X. Тодаевой по монг. язы-
кам и диалектам Китая (дунсянский,
баоаиьский, моигорскнй, дагурский).
Центрами монг. яз-знання в СССР яв-
ляются: ИВАН СССР (Москва) и его
ленингр. отделение, Ии-т яз-зиавия АН
СССР (Москва), Бурят, ни-т обществ,
наук СО АН СССР и Бурят, пед. ин-т
(Улан-Удэ), НИИ истории, филологии
н экономики в Калм. АССР и Калм. гос.
ун-т (Элиста); центры подготовки науч,
кадров: Ии-т стран Азин и Африки при
МГУ, Моск. гос. ии-т междунар. отноше-
ний, вост, ф-т ЛГУ, Иркутский ун-т.
М. развивается в ВНР (Л. Лигетн,
Д. Кара, А. Рона-Таш), ГДР (X. П. Фит-
це, Э. Таубе), ЧССР (П. Поуха, Я. Ва-
цек), во Франции (Р. Амайюи, М. Беф-
фа), в ФРГ (Э. Хениш, В. Хайсиг, Г. Дёр-
фер, М. Вайерс), Англии (Дж. Кло-
сон), США (Дж. Р. Крюгер, Ф. Д. Лес-
синг, Н. Н. Поппе, Дж. Ч. Стрит,
О. Латтимор), в КНР (Чннгэлтэй, Чой-
жинжав, Норжин), Японии (С. Хаттори,
С. Одэава, С. Ивамура, Г. Абемацу).
Подготовка монголоведов н науч, ис-
следования ведутся в Колумбийском, Ин-
дианаполисском, Гарвардском ун-тах
США, в ун-тах Парижа (Франция), Лидса
(Англия), Бонна, Мюнхена, Висбаде-
на (ФРГ), Пекина, Хухе-Хото (КНР),
Токио, Осака, Киото (Япония), а так-
же в Школе востоковедения и афри-
канистики Лондонского уи-та, Школе жи-
вых вост, языков в Париже, Ассоциации
МОНГОЛОВЕДЕНИЕ 305
азиат, исследований в Анн-Арбор (США).
Оси. направлениями исследований зару-
бежных монголоведов являются публика-
ция и изучение пнсьм. памятников, срав-
нит,-нет. исследования в области фоне-
тики н морфологии, описание малоизуч.
монг. языков н диалектов.
Проблемы М. освещаются в журн. «На-
роды Азии и Африки», «Проблемы Даль-
него Востока», «Вопросы языкознания»
(СССР), «БНМАУ-ын Шннжлэх Ухааны
академнйн мэдээ», < Монголын судлал»,
«Хэл зохиол судлал» (МНР), «Монгол
хэл утга зохиол» (на старомонг. алфа-
вите; КНР), а также в общевосгоко-
ведч. периодике ряда стран («Journal
Asiatique» во Франции, «Acta Orienta-
lia» в Венгрии и др.).
Периодически проводятся междунар.
конгрессы монголоведов в Улан-Баторе
(1959, 1970, 1976, 1982, 1987); на 2-м
конгрессе создан Постоянный к-т Меж-
дунар. конгресса монголоведов, на 5-м —
Междунар. ассоциация М. с центром в
Улан-Баторе, к-рая издает «Бюллетень»
(с 1988).
• Рамстедт Г. И., Сравнит, фонетика
моиг. письм. языка и халха’ско-ургинского
говора, пер. с нем., СПБ, 1908; его же.
Введение в алт. яз-знание. Морфология,
пер. с нем.. М., 1957; Бартольд В. В.,
История изучения Востока в Европе и Рос-
сии, 2 изд.. Л., 1925: Востоковедение в Ле-
нингр. ун-те, [Л.]. I960: Дарбеева А. А.,
Монг, языки, в кн.: Сов. яз-знание за 50 лет,
М., 1967; О зарубежных монголоведных ис-
следованиях по языку, Улан-Удэ, 1968;
Битке ев П. Ц., Яз-знание в МНР за
60 лет. ВЯ. 1982, >6 6 (лит.); Сов. монголо-
ведеине (1917 —1987), М., 1987; Тени-
шев Э. Р., Шагдаров Л. Д., О раз-
витии сов. монголоведения (яз-зиаиие), в
сб.: Проблемы монг. яз-знаиия, Новосиб.,
1988.	3. В. Шевернина.
МОНГОЛЬСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа
языков монгольских народов. Общее чис-
ло говорящих 6,5 млн. чел. Вопрос о
включении этой группы в состав алтайс-
ких языков остается иа уровне гипотезы.
М. я. являются результатом развития диа-
лектов некогда единого (до 16—17 вв.)
монг. яз., оин делятся на: основные —
собственно монгольский язык, бурятский
язык, калмыцкий язык, и маргиналь-
ные — могольскнй (в Афганистане),
дагурский (в Сев.-Вост. Китае), монгор-
ский, дунсянский, баоаньский и шира-
югурский (в кит. провинциях Ганьсу
и Цинхай). Для осн. М. я. с 13 до нач.
20 в. (калм. яз.—до сер. 17 в.) употреб-
лялся единый старопнсьм. монг. яз.,
к-рым продолжают пользоваться во Внутр.
Монголии (КНР). Маргинальные языки
подверглись сильному влиянию иран. го-
воров, тибет. и кит. языков.
Осн. М. я. фонологически — сингар-
монические, по грамматич. строю — суф-
фиксально-агглютинативные, синтетиче-
ские. Гласные совр. М. я.— различные
рефлексы 4 древних заднерядных (а,
о, у, ы) и 4 переднерядных [э, е, Y (у), н]
— в количеств.-фонологич. отношении
делятся на краткие, долгие и (отсутствую-
щие в калм. яз.) дифтонги. Согласные
восходят к древним б, м, н, т, д, ч, дж,
с, л. р, к, г (как и «к», с аллофонами
заднеязычным н велярным), ц, а также
(?) п. w, подвергшимся эволюционным
изменениям. Существенные различия в
фонетике между осн. М. я.: диалек-
ты Внутр. Монголии ие имеют сви-
стящих аффрикат ц, дз, существую-
щих в прочих М. я. и диалектах. Собст-
венно монг. яз. характеризуется наличием
аспирации сильных согласных и регрес-
306 МОНГОЛЬСКИЕ
сивной диссимиляции начальных силь-
ных, чего нет в др. М. я. Калм. яз. имеет
гласные о, е, э только в 1-м слоге, тогда
как прочие М. я. характеризуются лаби-
альной гармонией; кроме того, в этом
языке имеются фонемы э (типа финского
а), переднего ряда ннж. подъема, проточ-
ная 6 (орфографически h) и смычная
«г» (в прочих М. я. аллофоны одной
согласной фонемы «г»). Бурят, яз. имеет
гортанный h (<с), отсутствуют аффри-
каты ч(>ш), дж (>ж, з). Кроме того, в
бурят, и мн. собственно монг. диалектах
древинй заднеязычный аллофон «к» от-
ражается как спирант «х» , но сохраняет-
ся в калм. яз. и нек-рых внутреннемонг.
диалектах. Все М. я. издавна отличаются
тем, что в начале слова не встречаются
согласные р, л (за немногими исключе-
ниями) и, предвокально, ц; в конце слога
звонкие согласные оглушаются (примерно
как в рус. яз.); сильные согласные, аф-
фрикаты дж (бурят, «ж»), дз (халх., но
оурят. н калм. «з»), ч (ш), ц (халх., калм.,
но бурят, «с») ие могут находиться в кон-
це слога, если конечные гласные не вы-
падают; стечение согласных возможно
лишь на стыке слогов. Отступления
от изложенных норм могут быть только
в занмств. словах. В осн. М. я. соглас-
ные (не все н не всегда) могут быть
палатализов. и иепалаталнзов. фонемами.
Осн. М. я. грамматически очень близки
друг другу. В этих языках традиционно
выделяют те же части речи, что и в евро-
пейских. Но иек-рые монголисты в ка-
тегории имени выделяют имена пред-
метные, в неопределнтельной позиции
соответствующие, напр., рус. сущест-
вительным, а в определительной —
прилагательным (монг. темер бий ’име-
ется железо’, но темер зам ’железная
дорога’), и имена качественные, соответ-
ствующие рус. существительным, ка-
честв. прилагательным н наречиям обра-
за действия (морнны хурдан нь ’быст-
рота лошади’, хурдаи морь ’быстрая ло-
шадь', хурдан явна 'быстро идет').
Любое слово состоит нз корня, словооб-
разоват. н словоизменит. суффиксов.
Корень может быть либо мертвым (напр.,
ца- < *ча- в словах цагааи 'белый', ца-
саи ’снег’, цайх ’белеть’, ’светать’),
либо живым (напр., гэр ’юрта'', гар ’вы-
ходи’). Живой корень служит базой сло-
вообразования и словоизменения, мерт-
вый образует первичную грамматич. ос-
нову, принимая соответствующие слово-
образоват. суффиксы. От первичной ос-
новы могут образовываться вторичные,
третичные н т. д. основы с последоват.
рядом суффиксов: ажнл ’работа', ажнл-
чнн 'рабочий*, ажнлла- 'работать', ажил-
лагаа ’деятельность’; ял- ’победить’,
ялалт ’победа’, ялагд- ’быть побежден-
ным’, ялагдал ’поражение’.
Именная основа — это форма им. п.
(исключения — основы личных местои-
мений), к к-рой присоединяются суффик-
сы мн. ч., др. падежей и притяжания (лич-
ного, безличного, возвратного), напр. ном
’книга’, ному уд ’книги', номуудаар
’книгами’, номуудаараа ’своими книга-
ми’, номуудаар чннь ’твоими книгами*.
Последние располагаются после падежно-
го суффикса. В монг. яз. 7 падежей (в
калм. и моиг. диалектах ордосского типа
имеется еще соединит, п.): нм., род., внн.,
дат.-местный, исходный и орудный;
в старопнсьм. моиг. яз. имеется еще мест-
ный п. на -а//-э (только в именах с конеч-
ным согласным).
Глагольная основа — это повелит, фор-
ма ед. ч. 1-го л., от к-рой образуются все
прочие формы глагола; 8 повелительно-
желательных, к-рые не могут приме-
няться в вопросит, предложениях н могут
сопровождаться только нм присущими
частицами отрицания-запрета «битгнй»
н «бу» (в калм. яз. «бнчэ») —’не’, 4 изъя-
вительные, 5 причастных и 12 деепричаст-
ных (3 сопутствующие и 9 обстоятельст-
венных). В системах глагола 5 залогов
(прямой, побудительный, страдательный,
совместный и . взаимный), суффиксы
к-рых располагаются между первичной
основой, формой прямого залога и любой
др. спрягаемой формой глагола илн лю-
бым словообразоват. суффиксом. В М. я.
имеются единичные реликтовые формы
эксклюзивного местоимения 1-го л. мн. ч.
Синтаксич. особенности: порядок слов
SOV илн OSV, подлежащее и определе-
ние соответственно предшествуют сказуе-
мому н определяемому. При наличии ко-
личеств. определения определяемое чаще
всего остается в форме ед. ч. Из однород-
ных членов предложения оформление
получает последний нз них (т. наз. груп-
повое склонение). Определение не согла-
суется с определяемым ии в числе, ии в
падеже. С нач. 13 в. известно монголь-
ское письмо. В 20—40-х гг. 20 в. осн.
М. я. перешли на новые алфавиты на
основе рус. графики.
Об нзучеиии И. и. см. Монголоведение.
* Владимирцев Б. Я., Сравнит,
грамматика монг. письм. языка и халхаского
наречия. Л., 1929; Савжеев Г. Д., Срав-
нит. грамматика монг. языков, т. 1. М., 1953;
его же. Сравнит, грамматика монг. язы-
ков. Глагол, М., 1964; Тодаева Б. X.,
Монг, языки и диалекты Китая, М.. 1960;
Бертагаев Т. А., Лексика совр. монг.
лит. языков, М., 1974; Poppe N., Intro-
duction to Mongolian comparative studies,
Hels., 1955.	Г. Д. Санжеев.
МОНГОЛЬСКИЙ ЯЗЫК — одни из
монгольских языков. Офнц. язык МНР
(с 1921), развивается на базе халхаского
диалекта. Распространен также в авт.
р-ие КНР Внутр. Монголия и ряде др.
провинций, где является языком внутрп-
этнич. общения. Общее число говорящих
4,8 млн. чел. Сформировался в 14—16 вв.
на основе одного нз диалектов др.-монг.
яз. Гл. различие между дналектамн
М. я.— в употреблении аффрикат дж,
дз, ц, ч; выделяются евнетящне-шипя-
щие диалекты, в звуковом составе к-рых
имеются свистящие и шипящие соглас-
ные (халхаскнй на терр. МНР, шилин-
гольскнй, кукуиорскни на терр. КНР), и
шипящие диалекты, в к-рых отсутствуют
аффрикаты дз, ц (чахарский, харачин-
ский, ордосскнй на терр. КНР).
Гл. отличие М. я. от др. монг. языков —
отсутствие личио-преднкатнвных частиц.
Письм. лнт. языком монголов является
старопнсьм. М. я. (см. Монгольское
письмо)', нм продолжают пользоваться во
Внутр. Монголии. В МНР в 1945 была
введена новая письменность на основе рус.
графики с добавлением 2 букв (е, у).
• То даева Б. X., Грамматика совр.
монг. языка. Фонетика и морфология, М.,
1951; Санжеев Г. Д.. Совр. монг. язык.
М., 1959; Орчин цагийн монгол хэл зуй,
Улаанбаатар, 1966; Лувсанвандан Ш.,
Орчин цагийи монгол хэлний бутэц. ч. 1—2,
Улаанбаатар, 1967 — 68; Чингэлтэй,
Грамматика совр. монг. языка. Хухе-Хото,
1980 (на старомонг. алфавите); Poppe N.,
Khalkha-mongolische Grammatik, Wiesbaden,
1951.
Ковалевский О., Монг.-рус.-франц,
словарь, т. 1—3, Каз.. 1844—49; Г о ле-
ту нс кий К. ф., Монг.-рус. словарь,
т. 1—3, СПБ, 1893—95; Монг.-рус. словарь,
под ред. А. Лувсандэидэва. М., 1957; Ц э-
вэл Я.. Монгол хэлний товч тайлбар толь,
Улаанбаатар, 1966; Дамдинсурэн Ц.,
Лувсандэндэв А., Орос-монгол толь,
Улаанбаатар, 1982; Mongolian-English
dictionary, ed. F. Lessing, Berk.— Los Ang.,
1960.	3. В. Шевернина.
МОНГОЛЬСКИЙ АЛФАВИТ ГАЛИК
т Транскрипция	Уйгур.' финали	Транскрипция 1		Галик, финали	Транскрипция	Уйгур, финали	Транскрипция	Галик, финали
а, е	1	а					
		а				п	
						t	
		*	*>			th	
о, и	э-	и и	&	d, t	ч		d dh	
		е	й	п	JL	п	j
		ai	А			p	
		0	я			Ph	
		аи ат	Я I	ь.р		b bh	
		0#		т	-Г/	m	
е. к		к kh		J, > г	а з	J r	
		е		1	с	I	
		gh		w.f	Q__	Iff	
		п		S	у-	s	
Я, с	с Ю	к/ с				s	
		ch д		$		s h	
		eh				ks	
		п					
		t				sz	
		th				г	
		d	л]			sh	
МОНГОЛЬСКОЕ ПИСЬМО (старомон-
гольское письмо) — письменность, соз-
данная иа основе уйгурского алфавита
(см. Уйгурское письмо). Первые памят-
ники М. п. относятся к 13 в.: надпись на
т. наз. Чннгисовом камне (1225), Письмо
иль-хана Аргуна (1289). Направление
письма сверху вниз, строки читаются сле-
ва направо, знаки носят полифонный ха-
рактер (один знак для гласных о—у н
б — у, независимо от позиции в слове;
один знак для а— е, т — д, к — г в се-
рединной позиции в слове н т. п.). В за-
висимости от положения в слове нек-рые
знаки имеют два нли три начертания.
Алфавит состоит нз 20 основных и 8 до-
полнит. букв (для передачи иноязычных
звуков), все они являются производными
от 14 осн. знаков уйгур, алфавита, к-рый
практически до 16 в. сохранялся у мон-
голов в том виде, в каком был заимство-
ван, и лишь на рубеже 16 и 17 вв. в него
были внесены значит, изменения. С са-
мого начала своего появления М. п. стало
общим для всех монг. племен, что ока-
залось возможным благодаря полифонно-
му характеру его знаков. Однако были
попытки создания более совершенных ал-
фавитов. Так, в кон. 13 в. появляются
т. наз. квадратное письмо, созданное на
основе тибет. алфавита, а в 17 в.— ой-
ратское «ясное письмо» Зая-Панднты,
созданное на основе «старого письма»
путем усовершенствования знаков; пос-
леднее получило довольно широкое рас-
пространение среди ойратов и калмыков.
М. п. просуществовало до 1931 у бурят
(СССР) и до 1945 в МНР; во Внутр. Мон-
голии (КНР) им продолжают пользо-
ваться.
в Шмидт Я., Грамматика монг. языка,
пер. с нем., СПБ, 1832; Санжеев Г. Д.,
Старописьм. монг. язык, М., 1964; его же,
Лингвистич. введение в изучение истории
письменности монг. народов, Улан-Удэ,
1977; Кара Д., Книги монг. кочевников.
М., 1972; Friedrich J., Geschichte der
Schrift, Hdlb., 1966.	H. К. Верба.
МОН-КХМЁРСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа
в составе семьи аустроазиатских язы-
ков. Термин возник в противовес упот-
реблявшемуся во 2-й пол. 19 — нач.
20 вв. термину «мон-аннамскне языки»
с целью исключения нз этой группы Вьет-
нам. яз. Широкое распространение полу-
чил после появления работ В. Шмидта
(«Die Mon-Khmer-Volker ein Bindeglied
zwischen Volkern Zentralasiens und Au-
stronesiens», 1906, и др.). О границах
группы М.-к. я. нет единого мнения.
Мн, исследователи их чрезмерно расши-
ряют, включая такие языки, как кхаси
(А. Фурнье), малаккские (Ж. Дифлот) и
даже ннкобарский (Ю. А. Горгониев).
Попытки обосновать выделение М.-к. я.
внутри аустроазиат. семьи предприни-
мались в работах Д. Д. Томаса и Р. Хед-
ли, X. Ю. Пиннова. Лексико-статистич.
подсчеты Томаса и Хедлн позволяют
считать Вьетнам, яз. типичным М.-к. я.,
но исключают малаккские и никобарский
языки, положение языка кхаси пробле-
матично. На основе типологии, критериев
Пиннов предлагает деление аустроазиат.
семьи на мунда и кхмер-никобар. ветви,
с выделением в последней двух больших
групп: мон-кхмерской и Никобарской
(место Вьетнам, яз. при этом не рассма-
тривается). Большинство исследователей
включает в М.-к. я. такие группы, как
кхмерская, моннческая, пеарическая,
сев.-оахнарическая, юж.-бахнарическая,
зап.-бахнарическая, катуическая, кхмуи-
ческая, палаунгнческая (названия даны
по Томасу и Хедли). Эти языки мож-
но обозначить как «традиционные М.-к.
я.».
Традиционные М.-к. я. распростра-
нены по всей терр. Индокитая, Таилан-
да, Мьянмы и в юж. р-иах Китая, Наибо-
лее крупные по числу говорящих на
М.-к. я. народы (1987, оценка): кхмеры
(св. 7 мли. чел.), моны (св. 0,5 млн. чел.),
куй (ок. 0,5 млн. чел.). Остальные на-
роды насчитывают от неск. тысяч до неск.
десятков тысяч человек.
Для фонологии почти всех традицион-
ных М.-к. я. характерно наличие специ-
фнч. рядов гласных среднего ряда и па-
латальных смычных согласных (звон-
кого и глухого). Вокализм, как правило,
образуется гласными трех рядов (перед-
него, среднего и заднего) и трех нли четы-
рех подъемов. Мн. языки имеют богатую
систему гласных, включающую св. 30
фонем (кхмерский, бру). В большинстве
языков гласные имеют оппозицию по
долготе. Консонантные системы обычно
более просты. Многие нз них характери-
зуются наличием преглоттализованны::
(кату, мнонг, стиенг) и преназализован-
ных (кату, суой, кэхо) согласных. Иног-
да преназализация тесно связана со звон-
костью (седанг). Придыхательные встре-
чаются реже (самре).
Для слова в традиционных М.-к. л.
характерно сочетание основного, т. наз.
сильного, слога с предшествующим ему
безударным, т. наз. слабым, слогом,
подверженным гораздо большим ограни-
чениям, чем сильный. Кол-во слабых сло-
гов в слове может равняться трем (кату),
МОН-КХМЕРСКИЕ 307
20*
двум (палаунг), одному (куа, бахиар, па-
кох, ксингмул, бру). Прн этом во всех
языках немало односложных слов, а ряд
языков (диалект миоиг — рэлэм, няхэнь)
допускает только моносиллабич. структу-
ры. Кол-во слогов в корне не превышает
двух. Структура сильного слога также
подвержена существ, ограничениям. Кон-
сонантные сочетания обычно строятся с
использованием плавных, в конце слога
их илн намного меньше, чем в начале,
пли нет совсем.
Для традиционных М.-к. я. характерно
наличие разл. типов фонаций гласных,
т. е. нх различие по степени интенсивнос-
ти. Обычно представлена оппозиция го-
лосовой н придыхательной (суой, куй, ха-
ланг, джех, хрэ) нлн голосовой н напря-
женной (бру, седанг) фоиацнй. В нек-рых
языках типы фонаций находятся в отно-
шении дополинт. распределения с харак-
тером гласного (кхмерский, монскнй).
Часто тип фонации связан с дополнит,
фонетнч. характеристиками, иапр. с вы-
сотой регистра. Одиако имеются языки,
в к-рых регистры н фонацнн существуют
самостоятельно, без взаимного влияния
(ма). Во мн. языках отмечена назализа-
ция гласных, причем только в ларингаль-
ном окружении (седанг, куа, халаиг).
Фонологически значимые тональные кон-
туры, как правило, не характерны (име-
ются лишь в даиау, манг ы).
Наиболее характерный способ слово-
образования — словосложение. Сложные
слова строятся по тем же моделям, что и
словосочетания, н зачастую формально
неотличимы от инх. Ми. языки обладают
развитой системой дернвацнонной аффик-
сации (кату, бахиар, пакох). Наиболее
характерны префиксы, каузативный лаби-
альный (седанг ро-, пакох, кату ра-, бах-
нар ро’-, кхмер, bao-, р-, кхму рп-, р-),
каузативный дентальный (бахиар to’-,
кату, пакох ta-), каузативный велярный
(кату, мои. ка-), взаимный дентальный
(бахиар to’-, кату, седанг ta-, пакох
tar-), пассивный дентальный (бахиар
to’-, пакох ti-). Наиболее характерные ин-
фиксы: субстантивирующий дентальный
(бахиар, стиенг -о’п-, кхму -гп-, пакох
-ап-, седанг -on-, кхмер, -ашп-, -ап-),
субстантивирующий агентивный лаби-
альный (кхмер., кату, др.-мои. -т-),
каузативный лабиальный (кхмер, -ат-,
кхму -т-). Ми. языки (особенно юж.-
бахиарич. группы) почти полностью утра-
тили аффиксальную систему. В нек-рых
языках, напр. в кхмерском, аффиксация
малопродуктивна. Во всех языках име-
ются аффиксы, обладающие низкой час-
тотностью употребления и неопределен-
ностью или полным отсутствием значе-
ния. Обычно онн считаются остатками
древней, более развитой, чем в совр. язы-
ках, системы аффиксации, ио это спорно.
Для ряда языков отмечено использование
полной или частичной редупликации.
Словоизменение в традиционных
М.-к. я. отсутствует. Синтаксич. отно-
шения выражаются при помощи порядка
слов и служебных слов. В нек-рых язы-
ках возможно выделение частей речи иа
основе сочетаемости со связками н др.
служебными элементами. В ряде языков
осн. отлнчне предикативов от сущест-
вительных заключается в том, что послед-
ние не могут выступать в роли предика-
тов без сочетания со связками. Предика-
тивы, в свою очередь, делятся иа два
больших класса: глаголы и прилагатель-
ные. Первые допускают двухкомпоиеит-
ную структуру предложения, вторые нет.
308 МОНОВОКАЛИЗМА
Напр., по-кхмерски можно сказать
kramom sase: 'девушка пишет’ (букв.—
девушка писать), ио невоэможно*кгатот
s?a:t ’девушка красива’, в последнем слу-
чае необходимо добавить связочный эле-
мент с исходным значением «этот» —
kramom nih s?a:t ’эта девушка красива*
(букв.— девушка этот красивый) либо
иными средствами расширить структуру
предложения. В нек-рых языках связки
не используются (брао).
Для глагола характерен максимальный
набор лекснко-грамматич. категорий, сре-
дн к-рых — категории направленности н
ориентации, внда-времени, залога. Для
выражения частных лексико-грамматич.
категорий используются служебные слова.
Мн. языки имеют развитую систему
классификаторов, использующихся при
счете и делящих имена на подклассы
(монскнй, бру, бахиар, тьрау).
Наиболее обычная структура простого
предложения SVO, при этом определение
следует за определяемым. Кроме простых
и сложных предложений имеются услож-
ненные, в к-рых целая фраза занимает
место одного члена предложения в другой
фразе. Как правило, это предложения
с интонационным выделением темы н ре-
мы. При постановке дополнения на пер-
вое место во фразе оно часто трактуется
как особый член предложения — тематич.
подлежащее. Кроме иитонацнонных и по-
зиционных средств для отделения темы
от ремы используются и спец, служеб-
ные слова.
Традиционные М.-к. я. характеризу-
ются общностью осн. словарного фонда.
В то же время их лекснч. система весьма
проницаема для заимствований. Даже
в наиболее изолированных языках боль-
шая часть лексики представляет собой
заимствования нз тайскнх, австронезий-
ских, индоарийских, кит., португ. и др.
языков.
Из М.-к. я. кхмерский и монский язы-
ки являются древнепнсьм. языками, пись-
менность нид. происхождения (см. Ин-
дийское письмо), остальные языки бес-
письменные или новопнсьмеиные.
ФГоргониев Ю. А., Грамматика кхмер,
языка, М., 1966 (лит.); Лоиг Сеам,
Очерки по лексикологии кхмер, языка, М.,
1975 (лит.); Smalley W. A., Outline or
Khmu* structure. New Haven, 1961: Pinnow
H. -J., The position of the Munda languages
within the Austroasiatic language family, в кн.:
Linguistic comparison in South East Asia and
the Pacific, L.. 1963; Short о H. J., J a-
c о b J. M., Simmonds E. H. S., Bib-
liographies of Mon-Khmer and Tai linguistics,
L. — N. Y. — Toronto, 1963; Thomas
D. D., Headley R. K., More on Mon-
Khmer subgroupings, «Lingua», 1970, v. 25,
№4; Thomas D. D., Chrau grammar,
(Honolulu). 1971 (лит.); Manley T. M.,
Outline of Sre structure, Honolulu, 1972:
Svantesson J.-O., Kammu phonology
and morphology, Lund, 1983.
А. Ю. Ефимов.
МОНОВОКАЛЙЗМА ГИПОТЕЗА (от
греч. mdnos — одни и лат. vocalis —
гласный звук) — гипотеза Ф. де Соссю-
ра (1878): краткие и долгие гласные
индоевропейского праязыка структурно
и исторически сводимы к одному гласно-
му *ё. В ларингальной теории М. г.
получила выражение в уравнениях
Е. Куриловича (1927): Н”е>о, HJe>e,
Н*е>а, еН">б, eHJ>6, еН*>а, а также
в его работах, где допускалось исконное
существование тембров *ё и *о и их функ-
цией. единство в чередованиях по аблау-
ту, возникших в результате пропорцио-
нальной аналогии, в к-рой эти гласные
участвовали в ступени редукции, где они
нейтрализовались. Возникновение долгих
объясняется функцион. сближением кор-
ней типа ТеТ и TeRT (Т — шумный,
R — сонорный). С фонологич. точки зре-
ния М. г. означает отрицание в праязы-
ке фонологич. оппозиций гласных, т. е.
силлабо-фоиемный строй, где после каж-
дого согласного представлен фонологиче-
ски иррелевантный гласный, а функцион.
нагрузка смыслораэлнчення перенесена
на слог. М. г. связана с теорией слогового
сингармонизма, описанного в праслав. яз.
В. К. Журавлевым. К. Боргстрем объяс-
нил чередования основы 1 н основы 2,
по Э. Бенвеннсту, редукцией в корне с
моногласным после каждой согласной,
т. е. *deiu—*didu из *dajawa—*dajawa.
Модель М. г. позволяет дать единое
объяснение аблаута *ё—*о н оппозиций
палатальности и лабиальности у гутту-
ральных. Если дифференциальный при-
знак палатальности выделялся в гласном,
а лабиальности — в согласном, из силла-
бофонемы возникают фонологически раз-
личные гласные «е», «о» н подсистема ти-
па «кенту м>, прн обратном распределении
дифференциальных призиаков возникают
гласные <е», «о» н подсистема типа «са-
тэм». Осн. возражением против М. г.
является отсутствие большого кол-ва
типология, параллелей языков с одним
фонологически иррелевантным гласным,
типология, сближения возможны, однако,
с языками тоикава, аранта, праадыгей-
ским.
в Кацнельсон С. Д., К фонологич.
интерпретации протоиндоевроп. звуковой си-
стемы, ВЯ, 1958, №3; Журавлев В. К.,
Формирование группового сингармонизма в
праслав. языке, ВЯ, 1961, №4; Якобсов
Р., Типологич. исследования и их вклад в
сравнит.-ист. яз-знание, в кн.: НЛ, в. 3. М.,
1963; Клычков Г. С., Типологич. гипо-
теза реконструкции иидоевроп. праязыка,
ВЯ,‘ 1963, № 5; В о г g s t г о m С., Thoughts
about Indo-European vowel-gradation, «Norsk
Tidsskrift for Sprogvidenskap», v. 15, Oslo,
1949; его же. Internal reconstruction of
Pre-Indoeuropean word-forms, «Word», 1954,
10, №2—3; Stemerfnyi O., The new
look of Indo-European reconstruction and
typology, «Phonetica», Basel. 1967, v. 17,
№2; Du nkel G., Typology versus recon-
struction. в кн.: Bono homim donum. Essays
in historical linguistics in memory of J. Alexan-
der Kerns, Amst., 1981, pt 1. Г. С. Клычков.
МОНОГЕНЕЗА ТЕОРИЯ (от греч, ш<5-
nos — одни и g£nesis — рождение, проис-
хождение) — учеине о происхождении
человеческого языка нз одного источника.
Преднауч. формой М. т. можно считать
разного рода мифология, и релнг. пост-
роения, согласно к-рым в начале сущест-
вования человечества у него был одни
язык. Самой ранней формой этого мифо-
логия. представления, позднее отражен-
ного в ветхозаветном рассказе о вавилон.
смешении языков и в др.-греч, загадке
Эдипа (согласно к-рой у человека был
«одни язык — голос»), можно считать
др.-месопотамский (шумерский, ок.
3-го тыс. до и. э.) рассказ о мифология,
времени, когда «весь мнр, все люди
вместе славили бога Энлнля одним язы-
ком (eme-as-am)*. С библейской традицией
было связано бытовавшее вплоть до 17 в.
в европ. науке представление о др.-евр.
яз. как наиболее древнем языке, к к-рому
могут быть возведены др. языки. Эти
донауч. формы М. т. в 18—19 вв., когда
лингвистика отказалась на время от
М. т., уступили место сравнит.-ист. ис-
следованиям отд. семей языков, возмож-
ные связи между к-рыми иа том этапе
истории яэ-зиання обычно (за неболь-
шими исключениями, для той эпохи ве
характерными) не рассматривались, что
было оправдано малой разработанностью
истории каждой семьи.
Новый этап начинается в нач. 20 в.,
когда производятся первые опыты синте-
зирования достижений в области иссле-
дования каждой из семей языков. А. Тром-
бетти впервые осуществил попытку ие
только объединить ранее намеченные
семьи языков в более крупные группы
(позднее названные макросемьямн), ио и
предположил наличие лексич. связей меж-
ду этими группами, к-рые, по его мне-
нию, оправдывают М. т. Но Тромбетти
недостаточно четко отделял проблему
установления макросемей от М. т.
Другая форма М. т. была выдвинута
Н. Я. Марром, предположившим в позд-
них своих работах существование в язы-
ке первобытного человека 4 элементов
(саль-бер-йои-рош), к к-рым (или чаще
всего к преобразованным комбинациям
к-рых) он пытался свести все слова су-
ществующих языков. Хотя этой теории
в 20—30-х гг. следовали мн. представи-
тели «нового учения о языке», позднее
от нее отказались все ученики Марра, т. к.
ни зта гипотеза, ни нек-рые другие, с ней
сходные варианты М. т., где предполага-
лось (вне соотнесения с результатами
сравнит.-ист. яз-знання) постулирова-
ние неск. исходных слов первичного язы-
ка, не могут быть доказаны науч, средст-
вами.
Вариант М. т., более близкий к идеям
Тромбетти, но учитывавший резуль-
таты исследования каждой на семей и
макросемей классич. сравннт.-ист. мето-
дами, был предложен в 60-х гг. 20 в,
М. Сводешом. Сопоставляя языковые
семьи Нового и Старого Света, Сводеш
предположил существование больших
макросемей, нх объединяющих, а также
наличие связей между макросемьямн,
говорящих в пользу М. т. Являясь
создателем глоттохронологии, Сводеш
указал и на наличие осн. трудностей
на пути к научному обоснованию М. т.
Сравнение совр. языков и установлен-
ных на их основе семей методами глот-
тохронологии не позволяло проникнуть в
период, существенно более отдаленный,
чем 10 тыс. лет. Остается, одиако, неиз-
вестным, были ли темпы изменения оби-
ходного словаря в период, предшество-
вавший неолнтнч. революции (ок. 10 тыс.
лет до и. э.), такими же, как в период
обусловленных ею быстрых перемен. В
противном случае сравнение языков воз-
можно и для значительно более отдален-
ных периодов.
Совр. состояние М. т. тесно связано с
проблемой моногенеза Homo Sapiens Sa-
piens. Согласно наиболее распространен-
ной точке зрения, звуковой естеств. язык
является характерной чертой Homo Sa-
piens Sapiens (возможно, одним из гл.
его отличий от предшественников, см.
Происхождение языка, Глоттогенез).
Если (как предполагают мн. антрополо-
ги) человек (Homo Sapiens Sapiens) поя-
вился благодаря единичной мутации в
одном месте Земли (по-видимому, ок.
100 тыс. лет назад в Африке, откуда ок.
30 тыс. лет назад он распространился
очень малочисленными группами по Зап.
Евразии), т. е. имел место моногенез
Homo Sapiens Sapiens, то вероятен и мо-
ногенез языка. Явившаяся результатом
уникальной мутации первая особь об-
щалась с др. особями, от иее (возможно,
в результате ее скрещения с представите-
лями предшествующего типа предков че-
ловека) происшедшими, иа языке, являв-
шемся одним нз гл. приспособит, преиму-
ществ, благодаря к-рому первый Ното
Sapiens Sapiens и его потомство начали
побеждать при отборе. Бнологич. насле-
дование признаков, без к-рых невозмож-
но владение языком (устройство речево-
го аппарата, предполагающее развитую
фарингальную полость; развитие рече-
вых зон левого полушария, н особенно
лобной доли, обеспечивающей сложные
сиитаксич. построения, н семантич. зон
правого полушария), должно было в
дальнейшем сопровождаться усвоением
языка в каждом след, поколении. Если
расы явились результатом дифференциа-
ции Homo Sapiens, то осн. расовые разли-
чия можно было бы соотнести с формиро-
ванием тех первонач. диалектов первич-
ного языка, нз к-рых позднее развились
праязыки осн. макросемей. Согласно аль-
тернативной точке зрения на расообра-
зоваиие, каждая нз рас явилась резуль-
татом скрещения одного из ранее сущест-
вовавших типов предка человека с потом-
ками первого представителя Homo Sa-
piens. В этом случае тоже можно пред-
положить возможность связи (ио более
сложной — опосредованной) этого антро-
пологии. процесса с распадом первичного
языка на диалекты, позднее обособившие-
ся. Хотя эта антропологии, картина делает
возможной М. т., она не может считаться
ее обоснованием.
Единств, науч, обоснованием М. т. было
бы доказательство единого происхожде-
ния всех предполагаемых макросемей, нз
к-рых происходят семьи, объединяющие
все языки мира. Выявленные сравнит.-
ист. яз-знаннем семьи языков начали
объединять в такие макросемьн, как ност-
ратическая (см. Ностратические языки),
лишь в относительно недавнее время, и
праязыки нек-рых макросемей реконст-
руированы в недостаточной степени. По-
скольку время существования таких мак-
росемей, как иостратнческая и гипотетиче-
ская сев.-кавказско-еннсе йско-снно-тибето-
иа-деие, лежит между 10-м и 20-м тыс.
до н. э., при установлении закономерных
отношений между ними можно рассчиты-
вать на реконструкцию праязыка, хро-
нологически близкого ко времени появ-
ления Homo Sapiens Sapiens в Зап. Евр-
азии (проблема соотношения этих макросе-
мей с койсанской нз юж. Африки еще ие
решена; возможно нх достаточно древ-
нее разделение). Одной из осн. труднос-
тей на пути к выявлению таких отноше-
ний, кроме отмеченных Сводешом глотто-
хронологии. ограничений, является воз-
можность отнесения мн. слов, позднее
входящих в обиходный словарь, к числу
древних культурных терминов. Напр.,
индоевроп. *Hnomn ’имя’, уральское
*nime, др.-юкагир, nim 'имя', возводимые
к ностратнческому, шумер, inim 'слово',
тибет. min ’нмя’ (возводимое к сино-ти-
бетскому) восходят к общему термину,
к-рый мог отражать древнее мифологии,
представление о значимости имен и рас-
пространяться по Евразии по мере диф-
фузии этого представления.
В целом М. т. связана с идеей единст-
венности крупного изобретения, к-рым
для первого Homo Sapiens Sapiens мог
быть его язык. Но многие нз последующих
потомков могли делать свои изобретения,
касавшиеся отд. слов и нх концептов.
Диффузия этих отд. мифологии, или тех-
нологии. изобретений и обозначавших их
терминов может отражаться в единстве
соотв. терминов. Поэтому, напр., одинако-
вость обозначения лодки в индоевропей-
ских и койсанском (бушмено-готтентот-
ском) языках скорее нужно объяснить как
результат диффузии, а ие как пережиток.
Но и за вычетом таких терминов уже те-
перь можно указать на наличие ряда оче-
видных сходств (в частности, в грамматич.
н/или местоименных обозначениях лиц)
между осн. реконструированными пра-
языками макросемей, что говорит в поль-
зу М. т. Противники М. т. часть таких
сходств объясняют наличием звукового
символизма, делающим возможным обо-
значение сходных концептов посред-
ством похожих сочетаний фонем, но ос-
тается выяснить, не связан ли в нек-рых
случаях механизм этой звуковой символи-
ки с единством происхождения всех язы-
ков мира (тот же вопрос допустим и в от-
ношении нек-рых языковых универса-
лий).
Противоположная М. т. точка зрения
связана с принимаемой нек-рыми антро-
пологами идеей неск. разных центров
расообразовання и первонач. очеловечи-
вания. Но и в этом случае не полнсстью
исключенной остается возможность по-
беды на к.-л. раннем этапе истории Ното
Sapiens одного языка, вытеснившего все
другие (если представители разных расо-
вых групп продолжали общаться друг с
другом). В этом отношении показательно,
что представители монголоидной расы,
к-рую иногда гипотетически сопоставля-
ли с потомками синантропа, говорят на
языках, входящих в макросемьн (ностра-
тическую, китайско-тибетскую), праязы-
ки к-рых локализуются на 3. (или в
Центре), но ие на В. Евразии, т. е. здесь
антропология, и лингвистич. линии раз-
вития явно не соотносятся прямо друг с
другом. Поэтому и обоснование точки зре-
ния, обратной М. т., могло бы быть тоже
только лингвистическим, следовало бы до-
казать полное отсутствие древних связей
между макросемьямн, к-рые не ограничи-
ваются диффузией отд. терминов. Но в
этом случае можно было бы сослаться иа
глоттохронологию, согласно к-рой такие
ранние связи могут быть достаточно рано
стерты эволюцией языка. Поэтому пара-
доксальным образом эту точку зрения,
обратную М. т., доказать еще труднее,
чем саму М. т. Последняя в настоящее
время представляется более вероятной,
в Алексеев В. П., Очаги расообразо-
вання: антропология и история, «Природа»,
1973, № 5; е г о же. География человеческих
рас, М.. 1974; Иванов В. В., Об одной
др.-вост, параллели к загадке Сфинкса—Эди-
па. в кн.: Структура текста-81. Тезисы сим-
позиума, И., 1981; Trombetti А., Ele-
ment! di glottologia, pt 1 — 2, Bologna, 1922—
1923; Rosenkra n.z B.. Der Ursprung der
Sprache. Ein linguistisch-anthropologischer
Versuch, 2 Aufl., Hdlb., 1971; Language ori-
gins, ed. by R. W. Wescott, Silver Spring
(Maryland), 1974: Origins et evolution of
language and speech, N. Y., 1976 (Annals of
the New York Academy of Sciences, v. 280);
D ё c s у G.. Sprachherkunftsforschung, Bd 1.
Wiesbaden, 1977; Glossogenetics: the origin
and evolution of language, P., 1983.
Влч. Вс. Иванов.
МОНОКУТ^БА (мунукутуба, китуба,
киконго я лета) — одни нз банту языков.
Распространен в Конго (юж. р-ны) п Заи-
ре (юго-зап. р-ны). Число говорящих ок.
1,3 млн. чел. в НРК, где М., наряду с
лингала, является нац. языком, и ок.
2,5 мли. чел. в Заире. Группы диалектов:
северная (Конго), западная (к 3. от
р. Кванго в Заире) и восточная (к В. от
р. Кванго в Заире). Диалекты взаимопо-
ннмаемы.
М.— креолнзоваиный язык (см. Кре-
ольские языки), развившийся на базе диа-
лектов конго — кийомбе, кнманьяига,
кнеиконго и лада. Интерференция со
стороны местных языков привела к об-
разованию его креолнзоваиной формы,
к-рую стали называть мунукутуба в Кон-
го, китуба — в Заире; результатом крео-
МОНОКУТУБА 309
лизацин явилось упрощение видо-вре-
менной системы, редукция именных
классов (ср. 6 в М. н 16 в конто), тен-
денция к утрате тоном его фонология,
значимости. С 40-х гг. 20 в. расширяются
функции М., усложняется его грамматич.
структура. Категории времени и вида
выражаются синтетич. и аналнтнч. спо-
собом, в отлнчие от др. языков региона,
в частности конго, где эти категории вы-
ражаются с помощью флексий. Для фоно-
логия. системы характерно наличие уда-
рения; тон фонологически релевантен
лишь для незначит. кол-ва слов. В лекси-
ке заимствования нз лингала, португ. н
франц, языков.
Язык младописьменный; письменность
на лат. основе. Имеется лит-ра религ.
содержания. М. используется в адм. сфе-
ре, на нем ведутся теле- н радиопередачи,
в Fehderau Н. W., Descriptive gram-
mar of the Kituba language: a dialectal survey,
Leopoldville, 1963; его же, The origin and
development of Kituba (lingua franca Kikon-
go), [Kisangani. 1967] (лит.); Fehderau
H. W., Dictionnaire Kikongo (ya leta), ang-
lais-francais, Kinshasa, 1969. В. П. Хабиров.
МОНОЛОГИЧЕСКАЯ РЕЧЬ (от греч.
monos — один н logos—слово, речь) —
форма (тип) речи, образуемая в результа-
те активной речевой деятельности, рас-
считанной на пассивное н опосредованное
восприятие. Иногда М. р. определяют
и как интраперсональный речевой акт.
Для И. р. типичны значительные по раз-
меру отрезки текста, состоящие из струк-
турно и содержательно связанных между
собой высказываний, имеющие индиви-
дуальную композиционную построен-
ность н относит, смысловую завершен-
ность. Степень проявления этих призна-
ков зависит от жанровой (худож. монолог,
ораторская речь, бытовой рассказ и пр.)
и от функционально-коммуникативной
(повествование, рассуждение, убежде-
ние н пр.) принадлежности. Внутрижан-
ровые различия (авторская и прямая речь
персонажей, науч, доклад н агитацион-
ное выступление), так же как устное или
письм. осуществление речевого акта,
обусловливают стнлнстнч. особенности
И. р.; строение предложений, синтаксич.
способы их соединения, лексич. отбор,
виды взаимодействия элементов разг,
н книжной речи н пр. Любой отрывок
М. р. в той нли иной мере «диалогизн-
роваи», т. е. содержит показатели (гл.
обр. внешние — обращения, риторнч.
вопросы и т. п.) стремления говорящего
повысить активность адресата (ср. мне-
ние Г. О. Винокура об отсутствии строгих
и абсолютных границ между монологом
и диалогом, в частности). В нек-рых видах
худож. монолога, напр. в сказе, где зако-
нам М. р. подчинено произведение в це-
лом, диалогнч. черты служат спец, сред-
ством имитации живой разг. речи.
в В и н о к у р Г. О., «Горе от ума» как
памятник рус. худож. речи, в его ки.: Избр.
работы по рус. языку, М., 1959; Вино-
градов В. В., Стилистика. Теория поэтич.
речи. Поэтика, М., 1963; Холодович
А. А.. О типологии речи, в кн.: Ист.-филоло-
гич. исследования, М., 1967; Гельгардт
Р. Р.. Рассуждение о диалогах и монологах
(к общей теории высказывания), в кн.: Сб.
докладов и сообщений лингвистич. общества,
т. 2, в. 1, Калинин, 1971. Т. Г. Винокур.
МОНОСИЛЛАБЙЗМ (от греч. monos —
один и syllabe — слог) — односложность,
преобладание односложных слов в к.-л.
языке. Обычно М. сочетается в этих язы-
ках с наличием политоннч. ударения и
постоянным порядком слов в предложе-
нии. Однако этн структурные признаки
310 МОНОЛОГИЧЕСК
могут служить основанием для типоло-
гия., но не генеалогия, классификации
языков. М. характерен для многих
(ио ие всех) кит.-тибет. языков (иапр.,
др.-китайского), ква языков и др.
МОНОФТОНГ (от греч. mdnos — один
и phthdngos — звук) — гласный, харак-
теризующийся артикуляционной н акус-
тической однородностью, т. е. стационар-
ным положением артикулирующих орга-
нов и стацноиарнымн частотами формант,
и этим отличающийся от дифтонга и
трифтонга. Однако однородность М.
относительна, поскольку артикулятор-
ный уклад и формантно-временная струк-
тура зависят от окружающих гласный со-
гласных. Так, рус. И. [а] становится
днфтоигоидным (т. е. неоднородным),
получая [Ц-образное начало в сосед-
стве с мягкими согласными, ср. «мал»
[mal] — «мял» [т’*а1].
Дифтонгоидные И. отличаются от диф-
тонгов незначнт. длительностью переход-
ного звука.
В системах гласных разл. языков И.,
как правило, составляют большую долю,
однако дифтонгондность М. встречается
часто: в рус. яз. основные аллофоны глас-
ных [о] н [ы]—дифтонгондиые: "эн^1].
в Бондарко Л. В., Звуковой строй
совр. рус. языка, М., 1977. Л. В. Бондарко.
МОРА (от лат. тога — промедление,
пауза) — ритмическая единица, выде-
ляемая в фонологии древнегреческого,
латинского, санскрита, японского и ряда
других языков. М. равна открытому сло-
гу с краткой гласной и компонентам сло-
гов более сложного состава, если эти ком-
поненты проявляют функцион. сходство
с кратким слогом: могут нести собств.
ударение, учитываются при определении
места ударения, закономерностей <фоно-
логии. длины» морфем и слов (см. Ак-
центология), стихотворных размеров
и т. п. М. могут быть слоговыми, гласны-
ми, согласными. Слог СГ (согласный +
гласный) равен одной слоговой И.;
слог СГ: (при Г: — долгий гласный) раз-
лагается на слоговую М.— СГ (соглас-
ный + гласный) и гласную И.— Г (глас-
ный); слог СГС (согласный + гласный +
согласный) разлагается на слоговую М.—
СГ (согласный + гласный) и согласную
М.— С (согласный); слог ССГ (соглас-
ный + согласный + гласный — в япон.
яз.) разлагается на согласную М.— С
(согласный) и слоговую М.— СГ (соглас-
ный + гласный).	в. Б. Касевич.
МОРДбВСКИЕ ЯЗЫКЙ — подгруппа
финно-волжских языков. К ним отно-
сятся мокшанский (мокша-мордовский) и
эрзянский (эрзя-мордовский) языки.
Распространены в Морд. АССР, Башк.
АССР, Тат. АССР, Чуваш. АССР, Горь-
ковской, Куйбышевской, Оренбургской,
Пензенской, Саратовской, Ульяновской,
Челябинской областях РСФСР и нек-рых
др. областях. Число говорящих ок.
1 млн. чел. (1979, перепись). До 15 в.
морд, этнос локализовался в междуречье
Волги, Оки, Суры и Цны. В 16—19 вв.
происходили интенсивные миграционные
перемещения морд, населения с древней
этнич. территории на В.— в Поволжье,
Заволжье, Сибирь, Кавказ и Ср. Азию.
М. я. характеризуются большим
кол-вом переходных и смешанных гово-
ров мокшан, н/или зрзян. типа. Для
фонетико-фонологич. системы характер-
но наличие 40 фонем (7 гласных и 33 сог-
ласных) в мокшан, яз. и 33 фонем (в т. ч.
5 гласных и 28 согласных) в зрзян. яз.
Гласные открытые, ненапряженные. Фо-
нема э редуцирована. Глухне боковые
L, L’, глухие дрожашие R, R’ н глухой
среднеязычный J произносятся без голо-
са н со вторым фокусом артикуляции в
задней части ротовой полости, все шипя-
щие (во ми. мокшан, говорах) палатали-
зованы, эрзян, t твердое. По употребле-
нию гласных первый слог (в к-ром могут
быть все гласные) отличается от непер-
вого слога (употребляется часть гласных).
Употребление согласных зависит от пози-
ции (начало, середина, исход слова и
фонетич. окружение). В аилауте преоб-
ладают глухие согласные. В потоке ре-
чи согласные подвергаются ассимиляции
по глухостн/звонкостн, твердости/мягко-
сти, аффрикатнзацин/дезаффрнкатиза-
ции. Характерные типы ассимиляции:
прогрессивный (эрзян, йондол ’молния'
<йон 'дуга' + тол ’огонь’: -t > -d после
сонорного п-) н регрессивный (мокшан,
мар’ 'яблоко'—мар’т’ ’яблоки': r'>R’
перед глухим t’).
Близость между И. я. проявляется
прежде всего в грамматике и лексике.
От фннио-угор. языка-основы И. я.
унаследовали агглютинативный способ
оргаинзацни морфем в слове (эрзян,
кудо 'дом'—кудо-сто’из дома', кудо-со-
нзо-ли-нек 'мы были у него дома’). Грзм-
матнч. категории рода нет. Вместо пред-
логов употребляются послелоги (эрзян,
веле ’село’ — веленть вакссо ’у, около
села'). Обычно препозитивное определе-
ние не согласуется с определяемым (эр-
зян. ташто кой 'старый обычай* — ташто
койть ’старые обычаи’). Элементы флек-
тивиостн и аналитизма в способах выра-
жения отд. грамматич. отношений явля-
ются инновациями в типологии М. я.
У имени са. 10 падежей, 3 типа склоне-
ния — основное, указательное, притяжа-
тельное, иапр. моктаи. тра 'стол (ка-
кой-то)’ — шрась 'стол (этот)’ — шразе
'стол (мой)’, шраце 'стол (твой)’. Глагол
имеет 7 наклонений, 2 спряжения — без-
объектное и объектное. Морфология
«рядов» объектного спряжения чрезвы-
чайно сложна. Слова любого грамматич.
класса в предикативной функции прини-
мают суффикс сказуемостного изме-
нения (мокшан, тяса ’здесь’ — тясо-
лень 'я был здесь’, од ’новый, молодой'—
от-тольхть ’они были молодые’). В лек-
сике много русизмов, есть тюркизмы
(неск. сотен), балт. и иран. заимствова-
ния. Синтаксис М. я. подвергся сильно-
му влиянию рус. яз. (вплоть до заимство-
вания союзов и союзных слов).
Различия между М. я. касаются всех
уровней языка. В мокшан, яз., в отличие
от лнт. эрзян, ят., есть гласные а, э и со-
гласные L, L', R, R’ н J; ударение гл. обр.
на 1-м слоге (обусловлено качеством
гласных словоформы). В эрзян, яз. уда-
рение может падать иа любой слог слова,
находясь целиком в зависимости от рит-
мич. строения фразы. В лексике двух
языков много словарных расхождений
(типа мокшан, шалхка/эрзян. судо —
’нос’, мокшан, оцю/эрзян. покш — 'боль-
шой'), в словах с тождественным или близ-
ким звуковым составом произошли се-
мантич. сдннгн [напр.: паця — мокшан,
’крыло (птицы)'/эрзян. ’платок’; олга
(~ -о) — мокшан. 'жердь’/эрзян. ’со-
лома’]. Мн. лексемы с идентичной семан-
тикой в мокшан, или зрзян. языках под-
верглись разл. фонетич. преобразова-
ниям.
На базе мокшан, и эрзян, диалектов
некогда единого общеморд. яз. сформиро-
вались два лнт. языка: лит. мокшанский
(сформировался на основе центр, диалек-
та к сер. 30-х гг. 20 в.) и лит. эрзянский
(сформировался на базе Козловского
диалекта к кон. 20-х гт. 20 в.).
Памятники письменности на разных
морд, диалектах (лат. и рус. графика)
известны с кон. 17 в. В основе морд,
письма лежит рус. графика и орфогра-
фия (с сер. 18 в.). Об изучении М. я.
см. Финно-угроведение.
• Шахматов А. А., Морд, этногра-
фич. сб-к, СПБ, 1910; Евсевьев М, Е.,
Основы морд, грамматики. М.. 1928; 2 иэд.,
М., 1931; Материалы науч, сессии по вопро-
сам морд, яэ-энания. ч. 1 — 2, Саранск, 1955;
X а л л а □ В., Материалы по истории гла-
голообразовательных суффиксов в морд, язы-
ках, в сб.: Тр. Ин-та языка и лит-ры АН Эст.
ССР. в. 2, Таллин, 1958; Очерки морд, диа-
лектов, т. 1—5, Саранск, 1961—68; Граммати-
ка морд, (мокшан, и эрзян.) языков, ч. 1.
Фонетика и морфология, Саранск, 1962;
Серебренников Б. А., Ист. морфо-
логия морд, языков, М., 1967; Феоктис-
тов А.П., Очерки по истории формирова-
ния морд, письменно-лит. языков. (Ранний
период), М., 1976; Грамматика морд, языков.
Фонетика, графика, орфография, морфоло-
гия, Саранск, 1980; Лексикология совр. морд,
языков. Саранск, 1983; Budenz J., Mok-
sa-es erza-mordvin hyelvtan, в кн.: Nyelvtu-
domanyi kozlem^nyek, b. 13, Bdpst, 1876;
Paasonen H., Mordwinische Lautlehre,
в кн.: M£moires de la SocUte Finno-ougrienne
22, Hels., 1903; Itkonen E.. Zum Ursp-
rung und Wesen der reduzierten t Vokale im
Mordwinischen, в кн.: Finnisch-ugrische
Forschungen, Bd 39, H. 1 — 2, Hels.. 1971;
Keresztes L.; Geschichte des mordwini-
schen Konsonantismus, Szeged, 1986—87
(Studia Uralo-Altsica, 26—27).
Евсевьев M. E., Эрэянь-руэонь
валке. Морд.-рус. словарь, М., 1931; Феок-
тистов А. П., Рус.-морд, словарь. Из ис-
тории отечеств, лексикографии, М., 1971;
Ширманкина Р. С., Фразеология,
словарь морд, (мокша и эрзя) языков, Са-
ранск, 1973.	А. П. Феоктистов.
МбРУ-МАДИ ЯЗЫКЙ — подгруппа
центрально-суданской группы шари-
нильских языков. Распространены на Ю.
Судана, в прилегающих р-нах Заира и
Уганды. Число говорящих св. 1,9 млн.чел.
М.-м. я. включают ряд близкородств.
языков и диал. пучков, к-рые делятся на
3 общности: 1) северную, или мору,
с диалектами аги, андри, миза, кадиро
и др.; 2) центральную, с языками
авукайя, лого, калико, лугбара; 3)юж-
н у ю, или мади, с диалектами пандике-
ри, локай, олу’бо (лулуба), ’буруло.
Для фонетич. системы характерно на-
личие двух вариантов гласных — напря-
женного и ненапряженного, к-рые могут
составлять минимальные пары; однако в
потоке речи широко распространена гар-
мония гласных (см, Сингармонизм) по
признаку напряженности/ненапряжен-
ности. Имеется также качественная гармо-
ния гласных: гласные служебных при-
глагольных местоимений (личных место-
именных показателей, префиксов и т. п.)
уподобляются гласным глагольного кор-
ня. В системе консонантизма представ-
лены имплозивные (преглоттализованные)
смычные, двухфокусные лабио-велярные
смычные kp, go, альвеолярные ретро-
флексные аффрикаты tr, dr, одноударное и
миогоударное г. Широко распростране-
ны преназализованные и огубленные сог-
ласные. Имеются фонологич. тоны как
с лексич., так н с грамматич. значением;
как правило, различаются три ровных то-
на, представлены также контурные тоны.
В словообразоват. и словоизменит.
системах имени используются префиксы и
суффиксы, а также словосложение двух
простых именных основ, одна из к-рых
часто выступает в роли морфологич.
показателя, утрачивая собств. лексич.
значение. Глагол имеет развитую систему
производных префигированных основ со
значениями каузатива, интенсива, пасси-
ва, множественности объекта н др. Все
глаголы в соответствии с фонетич. формой
основы делятся на три морфологич. клас-
са, имеющие специфич. особенности и
парадигмах спряжения, включая наличие
особых рядов субъектных местоименных
показателей. В системе спрягаемых гла-
гольных форм противопоставлены два
аспекта (вида): определенный (пунктив,
перфектив) н неопределенный (курсив,
имперфектив), к-рые различаются в ос-
новном порядком слов — SVO для опре-
дел. аспекта н SOV для неопредел, аспек-
та; используются также разл. ряды субъ-
ектных местоименных показателей (в
зависимости от морфологич. класса гла-
гола). Возможны также фонетич. разли-
чия в глагольном корне. В каждом из
аспектов имеются спрягаемые глаголь-
ные формы, служащие для выражения
разл. временных и модальных значений и
образуемые с помощью разл. суффиксов и
постпозитивных частиц. Наиболее четко
все эти категории прослеживаются при
наличии объекта в предложении. У непе-
рех. глаголов, а также при отсутствии а
предложении формально выраженного
объекта различия между аспектами час-
то стираются, возникает ассимиляция
между глагольной основой н временными
модальными показателями, что может
сильно затруднять морфологич, анализ.
* Tucker Л. N., The Eastern Sudanic
languages, v. 1, L. — (a. oj, 1940; Tuc-
ker A. N., Bryan M. A., The non-Bantu
languages of North-Eastern Africa, L., 1956;
и x же, Linguistic analyses. The non-Bantu
languages of North-Eastern Africa, L., 1966.
В. Я. Порхомовский.
МОРФ, морфа (от греч. щогрЬё—фор-
ма) — минимальная значимая единица
текста, текстовый представитель морфе-
мы. Термин «М.» предложен Ч, Ф. Хок-
кеттом в 1947 в качестве параллели к тер-
мину <(алло)фон»: предполагалось, что
отношение (алло)фона к фонеме тождест-
венно отношению М. к морфеме. Разл.
М., репрезентирующие одну морфему,
были названы соответственно ее алло-
морфами (ранее в амер, лингвисти-
ке использовался в этом значении термин
«морфемный альтернант», в сов. яз-зна-
нии, напр. Г. О. Винокуром,— термин
«вариант морфемы»). В применении к
языкам с четким структурным противо-
поставлением слова н морфемы М. обыч-
но рассматривается как непосредственная
составляющая словоформы. Так, напр.,
в словоформе «столиком» выделяются (на
графич. уровне) корневой М. «стол-»,
суффиксальный (со значением умень-
шительности) -нк- и флексийиый (выра-
жающий значение тв. п. ед. ч.) -ом.
В частном случае словоформа может со-
стоять из одного М., напр. «опять»,
«сквозь», «ведь», «и», «теперь». Иногда
морфеме не соответствует материально
выраженный фонетич. (или графич.)
сегмент. В таком случае говорят о нуле-
вом М., выделяемом по соотношению с
другими функционально противопостав-
ленными и материально присутствующи-
ми М. Так, словоформа «рук» состоит из
корневого М. «рук-» и нулевого М., вы-
ражающего значение род. п. мн. ч.:
«рук-0» (ср. «рук-ам, рук-ами»). Те европ.
и сов. исследователи, кто принял соссю-
ровскую концепцию знака (см. Знаковые
теории языка), обычно определяют М.
как двустороннюю единицу речи, в отли-
чие от морфемы как двусторонней едини-
цы языка. В амер, лингвистике 40-х гг.
М. понимался как односторонняя еди-
ница, т. е. элемент внешней («формаль-
ной») стороны высказывания. Это пони-
мание нашло отражение в формулировке
Ч. Ф. Хоккетта, согласно к-рой М. со-
стоит из фонем (а морфема из мор-
фонем).
Различие между указанными двумя по-
ниманиями М. не оказывает влияния на
членение текста на М.; однако оно су-
щественно для отождествления М. Так,
при «формальном» понимании суффикс
в отглагольном производном «читка»,
уменьшит, суффикс в «лапка» и предлог
«к» имеют своим означающим один М.; ес-
ли же исходить из двусторонности знака,
соответствующие М. различны, т. к.
соотносятся с разными означающими.
В то же время М. характеризуется пос-
тоянством внеш, стороны при обоих
подходах: сегменты, состоящие из разл.
фонем, считаются разными М., хотя и
могут представлять одну морфему. Так,
напр., в структуру словоформ «разрабо-
тать» н «разрабатывать» входит одна и
та же корневая морфема, представленная
двумя нетождественными М.: -работ- и
-рабат-.
Решение вопроса о тождестве М., пред-
ставляющих одну морфему, или призна-
нии их разл. алломорфами тесно связана
с принятой исследователем фонологич.
концепцией. Так, орфографически раз-
личные М., представляющие префиксаль-
ную морфему в словах «разработать»,
«расталкивать», «розыгрыш», «россыпи»,
«разорвать», признаются разл. алломор-
фами при анализе с позиций ленинград-
ской фонологической школы, но одним
и тем же М.— с позиций московской фо-
нологической школы.
Признание двух внешне различных М.
алломорфами одной морфемы связано
также с тем, какое содержание вклады-
вается в понятие морфемы. Так, разл.
образом трактуются случаи супплетивиз-
ма, напр. М. i- во франц, ira 'пойдет' и М.
all- в allons 'пойдем'. Амер, лингвисты
обычно исходят в этих случаях только из
тождества функции и говорят об i- и
all- как об алломорфах, тогда как в сов.
и европ. яз-знании более распростране-
на другая точка зрения: при отсутствии
формального сходства между М. гово-
рят о разных, хотя и синонимичных мор-
фемах, и, следовательно, данные М. не
считаются алломорфами.
Представление о М. как об экспоненте
морфемы не предполагает требования не-
пременной сегментности (т. е. линейного
характера) означающего М. и возмож-
ности морфологич. сегментации (авто-
номно-) фонологич. транскрипции на
«значащие» цепочки («М.»), полностью
состоящие из целого числа фонем. Подоб-
ные (весьма распространенные) концеп-
ции ведут к смешению различных и разъе-
динению сходных явлений (напр., к оди-
наковой трактовке фузии, кумуляции и
супплетивизма и к искусств, противопос-
тавлению полной и частичной фузии).
Поэтому в «активных» грамматиках —
т. е. в моделях языкового синтеза (ими-
тирующих кодирование смысла говоря-
щим) и в «динамических» моделях —
принято транскрибировать означающие
посредством морфонем (а не фонем) и при
этом супрасегментные средства рассмат-
ривать наряду с сегментными (напр.,
мягкость конечного согласного в «зелень»
рассматривать как М., тождественный по
функции М. -от- в «краснота»). Снятие
требований автономно-фонологпч. транск-
рибируемое™ и сегментности фактически
означает отказ приверженцев «динамиче-
ских» моделей от традиционного понима-
ния М., ориентированного на «пассивные
грамматики» (имитирующие восприятие
текста слушающим). Как компромисс
между интересами «активной» и «пас-
сивной» грамматик можно рассматривать
разл. «усредненные» решения: напр.,
МОРФ 311
когда среди М. одной морфемы постули-
руется один «исходный» («главный»,
«представляющий») М., из к-рого по пра-
вилам чередования могут'быть получены
остальные М. данной морфемы.
* Глисон Г., Введение в дескриптивную
лингвистику, пер. с англ., М., 1959; Зем-
ская Е. А.. Совр. рус. язык. Словообра-
зование, М.. 1973; Развитие совр. рус. языка.
1972. Словообразование. Членимость слова,
М., 1975; Булыгина Т. В., Проблемы
теории морфологич. моделей, М., 1977; Л о-
патин В. В., Рус. словообразоват. морфе-
мнка, М.. 1977; Толстая С. М., Морфо-
нология. Морфемика, в кн.: Обзор работ по
совр. рус. лит. языку за 1974—1977 гг., М.,
1982; Readings in linguistics, ed. by M. Joos,
Wash.. 1957; Hockett Ch, F., Linguis-
tic elements and their relations, «Language»,
1961, v. 37, № 1; e г о ж e, A course in mo-
dern linguistics, Toronto [1969); Harris
Z. S., Structural linguistics, [Chi., 1961);
Mel'cul J. A., Das Wort: Zwischen In-
halt und Ausdruck, Miinch., 1976; см. также
лнт. при статьях Морфология, Морфема,
Корень, Аффикс.
Т. В. Булыгина, С.А. Крылов.
МОРФЕМА (от греч. morphe — форма)
— одна из основных единиц языка, час-
то определяемая как минимальный знак,
т. е. такая единица, в к-рой за определен-
ной фонетической формой (означающим)
закреплено определенное содержание
(означаемое) и к-рая ие членится на более
простые единицы того же рода. В определ.
случаях допустимо говорить о нуле-
вой М. (с фонетически не выраженным
означающим), напр. нулевая флексия
им. п. ед. ч. слова «дом» («дом-0»). М.—
предельный результат т. наз. первого
лингвистич. членения (по А. Мартине),
т. е. сегментация речевого текста на дву-
сторонние единицы — знаки языковые;
этим М. отличается от такой отчасти
иерархически соотнесенной с ней единицы
второго лингвистич. членения (сегмен-
тации на односторонние, формальные
единицы), как слог, Это различение су-
щественно для языков синтетич. типа
(см. Синтетизм), в к-рых морфемное и
слоговое членение не совпадают, ср.
«берез а» — две М. (корневая и флек-
сионная) и [б’и-р’б-зъ] — 3 слога; в свя-
зи с этим иногда говорят, применительно
к морфологич. и фонетич. структуре
слова, соответственно о его глубине
(кол-во М.) и длине (кол-во слогов).
Иная картина в языках изолирующе-
силлабич. типа, где М. обычно совпадает
со слогом, чем и обусловлено использо-
вание, напр. в китаистике, термина
«м о р ф ос и л л а б ем а» (или «сил-
лабоморфема»), означающего минималь-
ную фономорфологич. единицу.
Понятие и термин «М.», предложенные
в 1881 И. А. Бодуэном де Куртенэ как
обобщение понятий корень н аффикс,
получают распространение в работах пред-
отавителеи пражской лингвистической
школы, Л. Блумфилда и в дескриптивной
лингвистике, а также в сов. яз-зиании.
развиваясь, переосмысляясь и получая
новые интерпретации в ходе постепенно-
го учета асимметричного дуализма формы
и функции в языковом знаке (ср. проти-
вопоставление М. и семы у В. Скалички,
морфа и М. в позднем дескриптивизме,
М. и монемы в работах Мартине и
О. Лешки). Понятие М., выйдя за пре-
делы структурной лингвистики, стало
одним из основных в общем яз-зпании,
в описат. и ист. грамматиках.
Будучи, наряду со словом, осн. еди-
ницей морфологии, М. осмысляется,
подобно фонеме, как абстрактный ин-
вариант, реализующийся в виде конкрет-
312 МОРФЕМА
ных вариантов — морфов (а л л о м о р-
ф о в); варьирование М. связано с пози-
цией — как грамматически (и тогда М.
предстает в виде грамматич. или морфо-
нологии. варианта), так и фонетически
(тогда М. предстает в виде фоиетич. ва-
рианта). Напр., в рус. «писать» — «пи-
шу» корневая М. находится в грамматич.
позиции (форма инфинитива — форма
наст, вр.), вызывающей чередование мор-
фов, а в англ. М. мн. ч. существительных
варианты [s) —[z] — [iz] обусловлены
фонетич. позицией — качестаом исхода
основы, ср. bats ’летучие мыши' — birds
’птицы' — boxes ’коробки'.
Понятие М., как и большинство со-
держат. лингвистич. понятий, отличается
двойственностью, проистекающей из необ-
ходимости употреблять общее назв. и
для неформального объекта, представ-
ляющего собой известный тип языковых
сущностей (онтология, аспект), и для разл.
конструктов — его формальных анало-
гов (эпистемологич. аспект). Поэтому
единому по замыслу понятию М. соответ-
ствует значит, разнообразие более фор-
мальных его осмыслений, отражающих не
столько различие теоретич. предпосылок,
сколько различие в исследоват. целях.
Вместе с тем многократные попытки
уточнения и формализации понятия М.
не получили всеобщего признания. В идеа-
ле формальное определение М. должно
было бы обеспечивать единство объема
этого понятия в каждом конкретном язы-
ке, одновременно не вступая в противоре-
чие с интуитивным предстаиленнем о
сущности М. как компонента слова и со
стихийно сложиишейся практикой мор-
фологич. анализа. Трудности, возникаю-
щие на этом пути, связаны, с одной сторо-
ны, с неопределенностью принципов па-
радигматич. отождествления разных кон-
кретных М. (т. е. принципов сведения
алломорфов в М.; напр., считать ли -ов
в «отцов» и -ей в «матерей» или -s в англ,
pen-s и -еп в ох-en 'быки' представителя-
ми одной М.); с другой стороны, с неоп-
ределенностью пределов допустимого рас-
ширения понятия М. путем наделения
морфемным статусом «остаточных» еди-
ниц типа -ярус в «стеклярус», -адья в
«попадья» и т. п. Поэтому распространены
разл. употребления термина «М.». отра-
жающие те или иные сдвиги в содержании
этого понятия (иногда и терминология,
небрежность). В частности, в многоуров-
неаых динамич. моделях языка М. не-
редко теряет статус цельной двусторонней
единицы вследствие расщепления ее на
отд. элементы — семантич. и формаль-
ный, к-рыми и оперируют при характе-
ристике уровней языка. Так, под М. мо-
жет пониматься, с одной стороны, толь-
ко ее означающее (ср. такие формулиров-
ки: «М. состоит из фонем», «М. состоит
из морфонем» и т. п.) или относительно
автономная часть означающего, т. е.
дистрибутивно самостоят. компонент,
к-рый скорее должен был бы трактовать-
ся как «с у 6 м о р ф», или морфемоид.
Таковы, напр., компоненты морфологич.
идиом типа рус. «за-быть», нем. Hoch-
zeit 'свадьба' (букв.— высокое время).
Под М. может пониматься, с др. сторо-
ны, только ее означаемое (напр., когда
говорится, что в рус. яз. М. «им. п. мн.
ч.» выражается морфом -и в слове «яб-
лок-и», но морфом -а в слове «город-а»;
такое употребление касается гл. обр.
грамматич., «флективных», М.) или от-
носительно автономная часть оз-
начаемого, т. е., по существу, сема.
Так нередко трактуют элементы содержа-
ния супплетивных форм: напр., говорят,
что англ, словоформа (или «морф», «ме-
гаморф») ат выражает сочетание морфем
be + praes.ind.-Ь 1 sg. Иногда так же
трактуются граммемы разных грамматич.
категорий, выражаемые во флективных
языках в составе одной грамматич. фор-
мы с помощью единой флексии (куму-
лятивно); напр., Дж. Лайонз считает,
что в лат. яз. сочетание М. masc. + sing.+
+ пот. выражается морфом -us. Нек-рые
ученые статус М. приписывают единицам
морфологически иеэлемеитарным — та-
ким. как основа или грамматич. часть
словоформы, хотя основы обычно со-
держат более одной М. в традиционном
понимании (ср. основу в слове «<на-
-ход-чив->-ый», состоящую из трех М.).
Иногда подобная трактовка М. связана с
выходом за пределы словоформы', напр.,
3. 3. Харрис выделяет «прерывную»
(дистантную) М. -us...-us в лат. словосо-
четании fili-us bon-us 'хороший сын'.
На функционировании М. в слове обычно
не делается ограничений; единственное
общее требование — чтобы М. по про-
тяженности не превышала слова. Однако
Ж. Вандриес, Ч. ф. Хоккетт, Э. Харрис
считают возможным выделять т. наз.
надсловные, сверхсловные М.— порядок
слов, интонацию, согласование, управ-
ление и т. п. Нек-рые ученые, понимая М.
как «часть слова» («связанную форму»),
отрицают универсальность М.: «аморф-
ные» языки (др.-кит., Вьетнам., йоруба,
тайские, пиджин-инглиш) считаются «не-
морфемными»; существует мнение о«бес-
словиом» характере этих языков (Т. Ми-
левский), отражающее представление о
предложении в «аморфном» языке как
о цепочке М. По-виднмому, корректнее
говорить о слабой структурной противо-
поставленности слова н М. в ряде языков.
Применительно к флективным языкам
узкая трактовка М. как «части слова»
приводит к тому, что значимые единицы,
материально совпадающие со словом
(ср. рус. «к», «при», «на», «и», «увы»,
«бац», «вчера», «очень», «там», «метро»,
«рагу» и т. п.), не получают порой ста-
туса М. Нек-рые франц, языковеды вслед
за Вандриесом употребляют термин «М.»
лишь по отношению к служебным еди-
ницам (аффиксам и служебным словам),
называя знаменательные М. (корни)
«семантемами» (Ш. Балли) или «лексе-
мами» (Мартине); в качестве общего тер-
мина для служебных и знаменат. единиц
используется термин «монема» (Мар-
тине).
Следование принципу двусторонности
М. проявляется и распространенном за-
прете на выделение «пустых» («асеман-
тич.») М. Если таиого рода морфологич.
элементы появляются в ходе анализа, то
либо говорят об исключениях из правила
«безостаточной вы делимости» М. (т. е.
сплошного членения слова на М.) и назы-
вают остатки членения «нерегулярными
Нормальными наращениями», «интер-
иксами». «структемами», «асемаите-
мами», «соединителями», «форматива-
ми» и т. п., либо включают избыточный
отрезок в состав одной из соседних М.,
либо (иногда с натяжкой) приписывают
ему «полустершееся» значение (иапр.,
уменьшительность в слове «нож-ик»),
либо усматривают повторение (плео-
назм. итерацию) избыточно выраженных
значений (напр., значение множествен-
ности в слове «чуд-ес-а» и т. п.). Обще-
принятым является также требование
непременной «материальности» означаю-
щего (не только по отношению к корне-
вым М., но и к нек-рым типам словооб-
разоват. М.)> запрещающее, напр., пос-
тулировать «нулевую» деривационную М.
со значением «мясо Х-а» в слове «лещ»
(в значении «мясо леща»), синонимичную
М. -ин- в слове «севрюжина». Нек-рые
ученые еще более сужают понятие «М.»,
требуя непременной сегментности
(линейного характера) означающего М.
(морфа), к-рое, т. о., должно представ-
лять собой цепочку фонем (или морфо-
ием). В этом случае нз числа экспонен-
тов М. исключаются значащие супрасег-
ментные средства — чередования, ре-
дупликации, тон, ударение; за пределами
рассмотрения остаются при этом и такие
явления, как конверсия и т. п.
* Маслов Ю. С., О нек-рых расхож-
дениях в понимании термина «морфема»,
«Уч. зап. ЛГУ», 1961, № 301, сер, филол.
наук, в. 60, с. 140—52; его ж е, К семантич.
типологии морфем, в сб.: Рус. язык. Вопросы
его истории и совр. состояния, М., 1978;
Мартине Л., Основы общей лингвистики,
пер. с франц., в кн.: НЛ, в. 3, М., 1963;
Климов Г. Л., Фонема и морфема, М.,
1967; Блумфилд Л., Язык, пер. с аигл.,
М., 1968; Арутюнова Н. Д., О значи-
мых единицах языка, в сб.: Исследования по
общей теории грамматики, М., 1968; Ч и и-
члей Г. С., Соотношение минимальных
значимых единиц языковой структуры, Киш..
1975; Л эм С., Очерк стратификационной
грамматики, пер. с англ., Минск, 1977; Те-
зисы рабочего совещания по морфеме, М.,
1980; Кузнецова А. И., Е ф р е м о-
в а Т. Ф., Словарь морфем рус. языка., М.,
1986; Harris Z., Structural linguistics,
Chi., 1961; Bierwisch M., Uber den
theoretischen Status des Morphetns, в кн.:
Studia grammatics, Bd 1, B., 1962; Matt-
hews P. H., Recent developments in mor-
phology, в кн.: New horizons in linguistics,
Harmondsworth, 1977; см. также лит. при
статьях Морфология, Морф, Корень, Аф-
фикс. В. А. Виноградов, С. А. Крылов,
А. К. Поливанова.
МОРФЁМИКА — морфемный строй
языка, совокупность вычленяемых в
словах морфем и их типы; раздел язы-
кознания, изучающий типы и структуру
морфем, их отношения друг к другу и к
слову в целом. Осн. объектами исследова-
ния в М. являются морфемы, их фор-
мальные видоизменения — морфы и их
линейные сочетания (слово в целом как
последовательность морфем; во флектив-
ных языках — основа, словоформа). По-
скольку грамматич. морфемы (аффиксы)
являются объектом грамматики, М. мо-
жет рассматриваться как часть граммати-
ки, охватывающая те аспекты разделов
«Морфология» и «Словообразование»,
к-рые связаны с грамматич. морфемами
и выражаемыми с их помощью грамматич.
и словообразоват. значениями.
В качестве подразделов М. могут быть
выделены: 1) учение о видах морфем по
их месту в слове и по функции [корень
и служебные морфемы (аффиксы); ви-
ды аффиксов: префикс, суффикс, флек-
сия, постфикс, интерфикс, инфикс, кон-
фикс и т. п.); 2) учение о типах значений,
выражаемых морфемами [лексич., грам-
матич. (морфологич.), словообразоват.
значения; разновидности грамматич. и
словообразоват. значений); 3) учение о
линейных (сиитагматич.) и нелинейных
(парадигматич.) языковых единицах мор-
фемного уровня, первые из к-рых яв-
ляются представителями вторых в тексте
(морф и морфема, словоформа н слово,
основа словоформы п основа слова);
4) учение о принципах вычленения в сло-
воформах минимальных значимых ли-
нейных единиц — морфов и о правилах
объединения морфов (алломорфов, ва-
риантов морфемы) в парадигматич. еди-
ницы (морфемы); 5) учение о звуковых
измеиеииях, связанных с сочетаемостью
значимых единиц языка, меньших чем
слово (чередование фонем в пределах
морфемы — в разных ее морфах; усе-
чение и наращение основ; в языках
с подвижным ударением — ударение в его
морфематич. функции); 6) учение о ти-
пах (моделях) фонология, структуры
морфов разных классов и морфной струк-
туры словоформ (слов). Два последних
подраздела (полностью или частично,
в зависимости от лингвистич. концепции)
относятся к сфере морфонологии, к-рая
может, т. о., рассматриваться как часть
М. В соответствии с разработкой типо-
логии морфем, их значений, разновид-
ностей, морфонология, явлений осуще-
ствляется их инвентаризация в грамма-
тиках и морфемных словарях.
Морфемный анализ слова (иногда на-
зываемый также морфологическим) пред-
ставляет собой один из возможных спосо-
бов анализа структуры слова наряду с
анализом словообразовательным (см.
Словообразование). Морфемный анализ
предполагает вычленение в слове (слово-
форме) всех составляющих его морфов
и установление их значений. В школьной
практике подобный анализ осуществляет-
ся в т. наз. разборе слов по составу.
Правильное установление границ между
морфами определяется рассмотрением
слова (словоформы) в рядах однотипных
по структуре (одиокоренных и одноаф-
фиксальных) образований.
Хотя термин «М.» не является обще-
принятым, учение о морфемах и прин-
ципы описания морфемного уровня раз-
работаны применительно к языкам разл.
структуры. В исследованиях морфемного
строя конкретных языков при иерархи-
зации единиц морфемного уровня при-
меняются описательно-аналитич. метод
(построение правил вычленения морфов
и идентификации морфем, ср., напр.,
«Рус. грамматика», 1980) и генеративно-
синтетич. метод (построение правил выве-
дения морфов одной и той же морфемы
из морфа, признаваемого исходным, ср.,
напр., работы Д. С. Ворта, В. Г. Чурга-
новой).
В совр. лингвистике дискутируются
вопросы о пределах варьирования мор-
фемы (так, в сов. русистике, в отличие,
напр., от амер, дескриптивной лингвис-
тики, выдвигается критерий обязательно-
сти формальной близости морфов одной
морфемы), о пределах морфемного чле-
нения слов (возможность признания мор-
фемного статуса еднииц, имеющих чнсто
структурную, формальную значимость,
напр. тематических, или «связочных»,
элементов слова, напр. в работах
Ю. С. Маслова), о субморфах (или «ква-
зиморфах») как конечных единицах мор-
фемного членения, о допустимости вычле-
нения в словоформах «пустых» (асеман-
тич.) межморфемных отрезков, не обла-
дающих морфемным статусом («интер-
фиксы» Е. А. Земской, «структемы»
А. Н. Тихонова и др.), о степенях мор-
фемной членимости слова (М. В. Панов,
Е. С. Кубрякова и др.).
* Глисои Г., Введение в дескриптив-
ную лингвистику, пер. с англ., М., 1959;
Блумфилд Л., Язык, пер. с англ., М.,
1968; Общее яз-знание. Внутр, структура
слова, М., 1972, с. 210—58; Земская
Е. А., Совр. рус. язык. Словообразование,
М., 1973; Кубрякова Е. С., Основы
морфологич. анализа, М., 1974; Маслов
Ю. С., Введение в яз-знание, М., 1975,
с. 164—85; Развитие совр. рус. языка. 1972.
Словообразование. Членимость слова, М.,
1975; Оливернус 3. Ф., Морфемы
рус. языка, Прага, 1976; Булыгина
Т. В., Проблемы теории морфологич. моде-
лей. М., 1977: Лопатин В. В., Рус. сло-
вообразоват. морфемика. Проблемы и прин-
ципы описания, М,, 1977; Рус. грамматика,
т. 1, М., 1980; Nida Е., Morphology: the
descriptive analysis of words, 2 ed.. Ann Ar-
bor, 1949; Readings in linguistics, Wash.,
1957; Matthews P. H., Morphology.
An introduction to the theory of word structu-
re, Camb., [1974].	В. В. Лопатин.
МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ КЛАССИФИ-
КАЦИЯ ЯЗЫКОВ — 1) обозначение
лингвистической типологии в 19 — нач.
20 вв.; 2) классификация языков, прово-
димая на морфологическом уровне (см.
Типология лингвистическая. Типологи-
ческая классификация языков).
МОРФОЛОГИЯ (от греч. morphe —
форма и logos — слово, учение) — 1) сис-
тема механизмов языка, обеспечивающая
построение и понимание его словоформ',
2) раздел грамматики, изучающий зако-
номерности функционирования и разви-
тия этой системы.
Объем понятия «М.» трактуется в разл.
концепциях по-разиому. Согласно одной
из наиболее распространенных точек зре-
ния, М. изучает структуру значимых
единиц языка, по протяженности не пре-
вышающих сиитагматич. слова (или сло-
воформы). Максимальная единица М.—
словоформа — является вместе с тем
минимальной единицей синтаксиса.
Гл. основание для выделения М. в
качестве особого раздела грамматики —
членимость словоформы на меиьшие зна-
ковые единицы, называемые морфемами,
морфами или монемами: означаемое сло-
воформы членится на меньшие означае-
мые, а ее означающее — на меиьшие оз-
начающие. М.. т. о., обеспечивает <по-
морфемное» соотнесение компонентов
внутренней (содержательной) стороны
словоформы с компонентами ее внешней
(звуковой) стороны, причем нацелен-
ность М. на передачу значений именно
служебными элементами (а не корнями)
отличает М. от лексикологии (в центре
внимания к-рой, напротив, значения кор-
ней и целых слов — ср. Лексическое зна-
чение слова).
Традиционное членение грамматики на
М. (грамматику слова) и синтаксис
(грамматику словосочетания, предложе-
ния), в целесообразности к-рого сомне-
вались Ф. де Соссюр, Л. Ельмслев,
3. 3. Харрис. Ч. Ф. Хоккег, не обладает
абсолютной и универсальной значи-
мостью. Важнее всего оно для языков с
четкой структурной противопоставлен-
ностью слова и морфемы (см. Синтетизм)
и по мере нарастания аналитизма теряет
свою ценность. Поэтому в описаниях язы-
ков с бедной М. (англ., совр. кит., индо-
нез., мн. тибето-бирманские языки и др.)
М. как раздел грамматики отходит на
задний план, а для аморфных («корне-
вых») языков (др.-кит.. совр. тайские,
Вьетнам., йоруба, пиджин-инглиш) зна-
чимость М. практически сводится к ну-
лю (если не считать сложения, трактуе-
мого либо как словосложение, либо как
морфемосложение). Кроме того, для ря-
да агглютинативных языков (япон., дра-
видийские, марийский) трудно отличить
аффиксы от служебных слое: одни и те
же единицы квалифицируются то как
«неотделимые частицы», то как «подвиж-
ные» («мобильные») аффиксы. Линейная
расстановка таких служебных морфем
более адекватно описывается методами
синтаксиса, чем традиционными мето-
дами М.
Существует также расширительное по-
нимание М. как «науки о формах» (в со-
ответствии с внутр, формой и этимологи-
ей самого термина«М.»). Понятие формы
при этом охватывает любые (а не только
внутрисловные) средства выражения, рас-
сматриваемые в их формальном (внеш-
нем) аспекте (Г. Пауль, Г. Суит, А. Ну-
МОРФОЛОГИЯ 313
рен, В. Матезиус, отчасти О. Есперсен),
распространяясь даже на служебные сло-
ва, порядок слов, интонацию (Ж. Ван-
дриес, Хоккет, Харрис). Ряд авторов
считают возможным в этом случае гово-
рить о «нефлективной» («аналитиче-
ской», «внешней», «синтаксической») М.
(В. М. Жирмунский, С. Д. Кацнельсон.
М. И. Стеблин-Каменский). При таком
понимании М. к ней относятся, в част-
ности, т. наз. аналнтич. формы, комплек-
сы типа ием. глаголов с отделяемыми при-
ставками или рус. сочетаний «ни для ко-
го». «ни с чем», «друг за другом». Т. о.,
в этом случае сфера М. расширяется за
счет сужения области синтаксиса.
Различают общую (теоретич.) М. и
частные М. отд. языков, В задачи об-
щей М. обычно включается инвентариза-
ция морфологич. способов, применяемых
в языках мира, и морфологич. значений,
нми выражаемых, а также типов формаль-
но-смысловых отношений между знака-
ми. Явления асимметрии морфологич.
знака (см. Знак языковой), а также функ-
циональное расслоение знаков на корне-
вые и служебные делает целесообразным
самостоят. изучение относительно авто-
номных односторонних компонентов фор-
мы («формативов», «субморфов») нлн
значения («сем»).
Значения, выражаемые служебными
элементами, делятся, во-первых, на се-
мантические («номинативные») и синтак-
сические («реляционные») и. во-вторых,
иа словообразовательные (я «классифи-
кационные», «деривационные», «дери-
ватемы») и словоизменительные («грам-
матич.», «флективные», «граммемы»).
Второе различение делит М. («М. в ши-
роком смысле») на две осн. области —
словообразование («лексич. М.>) и сло-
воизменение («парадигматику», «грам-
матич. М.»). Иногда, однако, под соб-
ственно М. понимается только словоиз-
менение (образование форм слова), т. е.
способность лексемы выступать в разл.
грамматич. формах, составляющих ее
парадигму. Как правило, у любой лек-
семы выделяется постоянная часть —
основа — и переменная часть — набор
флексий данной лексемы.
Изучение грамматич. значений, их оп-
позиций, выявление первичных и вторич-
ных функций граммем (Е. Курилович),
закономерностей употребления граммем,
нейтрализации, десемантизации, транс-
позиции, поиск инвариантных дифферен-
циальных признаков н компонентный
анализ граммем (см. Компонентного
анализа метод) не могут быть адекватно
осуществлены в рамках собственно М. и
составляют предмет самостоят. дисципли-
ны — грамматич. се мант и-
к и. Нередко, однако, этот раздел грам-
матики включается в М. (В. В. Виногра-
дов, В. А. Плотникова. В. Г. Гак), нек-рые
исследователи выделяют эту проблема-
тику в особый раздел М., называя его
функциональной^. (А. В. Бон-
дарко и др.).
Раздел М., изучающий формальные
закономерности построения лексем и сло-
воформ из морфем, а также внутр, струк-
туру морфем, рассматриваемых в плане
выражения, иногда называют морфеми-
кой. Это в известном смысле центральный
и наиболее бесспорный раздел М. При
«узкоформальном» подходе объем М. сво-
дится к морфемике (у А. Мартине даже
более узко — фактически к морфоноло-
гии). Раздел М., изучающий структуру
формативов, формальные закономерности
314 МОРФОЛОГИЯ
их сочетаемости («тактики») н контекст-
но-обусловленное варьирование фонем-
ной структуры их контекстных предста-
вителей («морфофонемику»), называют
морфонологией.
Разл. языки неодинаковы по технике
сочетания и звукового варьирования фор-
мативов (см. Типологическая классифи-
кация языков). Фузионные языки, име-
ющие богатые морфонологич. механизмы
(чередования, сандхи), как правило, об-
ладают и развитой М. (см. Флектив-
ность). Языки с агглютинацией обычно
характеризуются более простой морфоно-
логией (см. Сингармонизм) и соответст-
венно более бедной М.
Историческая М. (в частности,
сравнит.-историческая) изучает изме-
нения форм и значения отд. морфем,
ист. развитие структуры слова, перерас-
пределение звукового материала и компо-
нентов значения между морфемами {оп-
рощение, переразложение), выравнива-
ние по аналогии, возникновение новых и
исчезновение (отмирание) старых грамма-
тич. категорий, изменение кол-ва граммем
и отношений между ними.
В исследовании М. применяются разл.
методы, напр. методы дистрибутивно-
го анализа и лингвистич. дешифровки
(Харрис), а также экспериментальные ме-
тоды, широко использующие такие прие-
мы, как добавление, опущение, заме-
щение («субституция», «коммутация»)
(Л. Блумфилд, Ч. Фриз, А. М. Пешков-
ский, Лу Чживэй, Дж, X. Гринберг и др.),
анализ по непосредственным составляю-
щим, трансформационный метод (см.
Метод в языкознании). Важное место в
теоретич. М. занимают поиски морфоло-
гич. универсалий и фреквенталий (явле-
ний, свойственных не всем, но мн. язы-
кам), а также тенденций функционирова-
ния и развития морфологич. структуры
слова, свойственных всем или мн. языкам
(Гринберг, Б. А. Успенский, Б. А. Сереб-
ренников, С. Е. Яхонтов). Разработка
многоуровневых моделей языка (см. Мо-
дель в языкознании), устанавливающих
правила поэтапного перехода от фонетич.
(или графич.) субстанции к семантической
и обратно через ряд промежуточных уров-
ней представления, дает возможность
сформулировать задачу частной (описат.)
М. как эксплицитное установление соот-
ветствий между глубинно-морфологич.
представлением словоформ (напр.,
«СТОЛ род. мн.») и их фонологич. (или
графич.) репрезентацией (напр., «сто-
лов»), Метод постулирования условной
(глубинной) морфонологич. транскрипции
словоформ и формулировки правил пере-
хода от этой исходной репрезентации (ус-
ловного представления) к фонетич. запи-
си, восходящий к грамматике Панини,
был развит в классич. работах Блумфил-
да и Р. О. Якобсона, а затем усовершен-
ствован в сов. и зарубежных исследова-
ниях по трансформационной граммати-
ке.
М. как раздел описат. грамматики воз-
никает одновременно с рождением антич-
ной языковедческой традиции — скла-
дываются противопоставления исходной
формы слова (в антич. языковедч. тра-
диции — «субстанции») и его парадигмы
(«акциденций»), аналогии н аномалии;
создается и надолго закрепляется тради-
ционная номенклатура частей речи и
грамматических категорий. В эпоху
Возрождения начинает вырабатываться
система понятий, относящихся к струк-
туре слова («корень», «аффикс», «суф-
фикс» в др.-евр. грамматике И. Рейхли-
на, 1506). Термин «М.», создание к-рого
связывают с именем И. В. Гёте, употреб-
лялся первоначально применительно к
разделу биологии, изучающему «формы»
живых организмов. В 19 в. он получает
распространение и в лингвистике, нахо-
дившейся тогда под сильным влиянием
эволюционной биологии (ранее в этом
значении употреблялся термин «этимо-
логия»). Возникновение сравнительно-
исторического языкознания и науч, эти-
мологии, тщательная обработка огромно-
го языкового материала у младограммати-
ков (см. Младограмматизм) подгото-
вили почву для теоретич. осмысления осн.
понятий М. в структурной лингвисти-
ке 20 в.
В отечеств, яз-знании большое внима-
ние уделяется поискам объективных
(«формальных») критериев разграниче-
ния и классификации единиц М.; боль-
шую роль в этом сыграли работы
Ф. Ф. Фортунатова и его учеников —
Н. Н. Дурново, Д. Н. Ушакова,
М. Н. Петерсона, Г. О. Винокура, Пеш-
ковского, а также дискуссия между сто-
ронниками «формальной грамматики»
(последователями Фортунатова) и ее кри-
тиками (Л. В. Щерба, Виноградов) о
соотношении «формальных классов» слов
и частей речи (см. Московская фортуна-
товская школа). Фортунатовские тра-
диции изучения М. (учение о граммати-
ческий форме, о соотношении словоиз-
менения и словообразования) во многом
были продолжены и развиты в 40—
50-х гг. 20 в. представителями «новомо-
сковской школы» — В. Н. Сидоровым,
П. С. Кузнецовым, А. А. Реформатским.
Существ, вклад внесли сов. исследова-
тели в решение проблемы синтагматич. и
парадигматич. идентификации единиц
М.— слова (А. И. Смирннцкий, Кузне-
цов, Ю. С. Маслов, Яхонтов) и морфе-
мы (Г. А. Климов, Н. Д. Арутюнова,
Е. С. Кубрякова). Принципы морфологич.
анализа на материале «дефектно члени-
мых» слов рус. яз. разрабатывались в
работах Винокура и Смирницкого, позд-
нее — М. В. Панова, применительно к
материалу англ. яз. соотв. вопросы рас-
сматривались в дескриптивной линг-
вистике (см. Дескриптивная лингвисти-
ка). В работах А. А. Зализняка «Русское
именное словоизменение» (1967) и «Грам-
матический словарь русского языка»
(1977), основанных на применении точ-
ных методов в описании рус. М., созданы
системы правил, позволяющих построить
полную парадигму любого слова рус. яз.
* Ду р н о в о Н. Н., Грамматич. словарь,
М,—П.. 1924; Виноградов В. В., Рус.
язык. (Грамматич. учение о слове), М.— Л.,
1947, 3 нэд., М., 1986; СмнрницкнйА.И.,
Морфология англ, языка, М., 1959: Куз-
нецов П. С., О принципах изучения грам-
матики, М., 1961; Зализняк А. А., Рус.
именное словоизменение, М.. 1967; его же,
Грамматич. словарь рус. языка. 2 изд., М.,
1980; Блумфилд Л., Язык, пер. с англ.,
М., 1968; Арутюнова Н. Д., Булы-
гина Т. В., Морфология, в кн.: Общее
яз-знание, т. 2. Внутр, структура языка, М.,
1972; Соссюр ф. д е. Морфология,
в кн.: Методологич. проблемы истории яз-
знания, М., 1974; Кубрякова Е. С.,
Основы морфологич. анализа, М., 1974;
Поливанова А. К., Исчисление пра-
вильных морфологич. структур рус. языка,
в кн.: Семиотика и информатика, в. 6, М.,
1975; М ас л о в Ю. С., Введение в яз-зна-
ние, М., 1975; К а с е в и ч В. Б., Элементы
общей лингвистики, М., 1977; Булыги-
на Т. В., Проблемы теории морфологич.
моделей, М., 1977; Никитина С. Е.,
Тезаурус по теоретич. и прикладной лингвис-
тике, М., 1978; Л а й о н з Д ж., Введение в
теоретич. лингвистику, пер, с англ., М.,
1978; Реформатский А. А., Морфо-
логия, в его кн.: Очерки по морфологии, фоно-
логии и морфонологии, М., 1978; Бидер
И. Г., Большаков И. А., Е с ь к о ..
в а Н. Л., формальная модель рус. морфо-
логии, в. 1—2, М., 1978; Гак В. Г., Теоре-
тич. грамматика франц, языка. Морфология,
М., 1979; Рус. грамматика, т. 1—2, М.. 1980;
Nida Е.. Morphology, 2 ed., Ann Arbor,
[1965]; Matthews P. H., Inflectional
morphology, Camb., 1972; его же. Morpho-
logy, Camb., 1974; Morphologie und genera-
tive Grammatik, Fr./M., 1975; Universals
of human language, v. 3, Word structure ed.
by J. Greenberg, Stanford, 1978; Bybee
J. L., Morphology. A study of the relation
between meaning and form, Amst.— Phil.,
1985; Bibliography of Morphology. 1960 —
1985, Amst.- Phil., 1988.
T. В. Булыгина. С. А. Крылов.
МОРФОНЁМА (морфофонема)— эле-
ментарная единица морфонологии, пре-
дельный элемент означающего морфемы.
X. Улашин, предложивший понятие
«М.» (1927), определял ее как фонему
в семасиолого-морфологической функция;
термин в этом значении (Дж. Л. Трейд-
жер, 3. 3. Харрис, М. Халле, В. Г. Чур-
ганова) приблизительно соответствует тер-
минам «фонема* А. А. Реформатского,
«фонемный ряд» Р. И. Аванесова, «пара-
дигмо-фонема» М. В. Панова (см. Мос-
ковская фонологическая школа). Почти
одновременно с Улашином термин «М.»
был введен Н. С. Трубецким, опреде-
лившим его иначе: как «сложный образ
двух илн неск. фонем, способных заме-
щать друг друга в пределах одной и
той же морфемы в зависимости от условий
морфологич. структуры (напр., в рус. яз.
морфонема к/ч в комплексе рук-ч: рука,
ручной), или как «сложное представление
о всех членах (двух или больше) чере-
дования». Эти определения были впос-
ледствии отвергнуты фонологами праж-
ской лингвистической школы по при-
чине их «психологизма» (Й. Вахек и др.).
Подверглась сомнению и лингвистич. ре-
альность самого понятия «М.» в том смыс-
ле, к-рый придавал ему Трубецкой (Ре-
форматский и др.).
В динамич. моделях морфологич. син-
теза (А. А. Зализняк, В. Н. Топоров,
Д. С. Ворт, Халле, Т. М. Лайтнер и др.)
М. предстает как элемент морфоно-
логия. уровня репрезентации словоформ
(см. Уровни языка), противопоставляе-
мого графич. или фонетическим, а иног-
да также фонологич. уровням как бо-
лее «глубинный» («условный», «абстракт-
ный») более «поверхностному» («дейст-
вительному», «конкретному»). На мор-
фемном уровне морфема, в к-рой обнару-
живается автоматич. чередование, имеет
единое представление, а переход к фо-
нетич. транскрипции (или орфография,
представлению) осуществляется по об-
щим правилам, апеллирующим лишь к
сведениям о соседних М. Таким образом,
само чередование как бы устраняется. М.
в этом смысле иногда наз. «морфоном»
(в стратификационной грамматике С. Лэ-
нз) или «системной фонемой» (в генера-
тивной фонологии — см. Фонология).
Т. наз. исходный вариант морфемы мо-
жет не совпадать ни с одним из ее дейст-
вительных контекстных представителей.
Напр., рус. морфема сон-/сн- получает
единую морфонемную запись сън (или
с*н), с М. ъ (или *) в середине, т. к. ни
один из членов чередования 0/0 нельзя
представить как исходный. Нередко кон-
струируемая т. о. морфонемная запись
близка к фонологич. записи соотв. пра-
формы (см. Архетип), получаемой в
результате внутр, реконструкции. М.
как символ морфонология, транскрипции
(восходящей к идеям Панини, И. А. Бо-
дуэна де Куртенэ, Л. Блумфилда,
Р. О. Якобсона) может соответствовать на
фонологич. уровне не только фонеме, ио
и дифференциальному признаку (напр.,
мягкости согласного в сущ. «голь» <
прил. «голый») или даже«пустой цепочке»
(т. е. исчезать при переходе к фонологич.
транскрипции, ср. т. наз. беглые гласные
и согласные). Это отличает ее от термина
«М.» в понимании Улашина и от соотв.
понятий моек, фонологич. школы. В ас-
пекте парадигматики одна М. (а иногда
и неск. М.) может соотноситься с одиой-
единственной фонемой, что отличает ее
от М. в понимании Трубецкого.
* Зализняк А. А., Рус. именное сло-
воизменение, М., 1967, с. 149—291; Ч у р г а-
и о в а В. Г., Очерки рус. морфонологии, М.,
1973; Булыгина Т. В., К определению
характера обусловленности так называемых
«морфонологич. чередований», в сб.: Все-
союзная науч, конференция по теоретич. воп-
росам яз-знания. Тезисы докладов секцион-
ных заседаний, М., 1974; ее же, Проблемы
теории и практики морфонология, описания,
Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ, 1975. № 4; Ворт
Д. С., О роли абстрактных единиц в рус.
морфонологии, в со.: Развитие совр. рус.
языка. Словообразование. Членимость слова,
М.. 1975; К асе ви я В. Б., Морфоноло-
гия, Л., 1986; Troubetikoy N. S.. Sur
la «Morphonologie»,TCLP, 1929,[t.JI; Ulas-
zyn H., Laut, Phonema, Morphonema,
1931, [t.] 4; V a c h e k J., A propos de la
terminologie linguistique et du systeme de
concepts linguistiques de 1'Ecole de Prague,
«Philologica Pragensia», 1961, [t.] 4, № 2;
Dressier W. U., Morphonology, Ann
Arbor, 1985; см. также лит. при ст. Морфо-
нология. Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
МОРФОНОЛОГИЯ — раздел языко-
знания, изучающий фонологич. структу-
ру морфем разного типа и использование
фонологич. различий в морфологич. це-
лях. Согласно более узкому пониманию,
М. имеет объектом варьирование фонем
в составе морфов одной морфемы, т. е.
их альтернации (чередования), называе-
мые алломорфированием, ср. рус. «друг —
друзья — дружить»,	«рука—ручка».
Согласно более широкой и распространен-
ной точке зрения, объектом М. считается
исследование; 1) звукового (фонологич.)
состава морфем разных типов и способов
их противопоставления и различия (так,
во мн. языках мира корневые морфемы
строятся отлично от аффиксальных, а
глагольные корни — от именных или мес-
тоименных); 2) преобразований морфем
при их объединении в морфемные после-
довательности в процессах формо- и сло-
вообразования; 3) пограничных сигналов
и разных явлений на стыке морфем. Соот-
ветственно широкому пониманию, в ка-
честве морфонология, характеристики
слова рассматриваются такие формаль-
ные особенности его структуры, к-рые яв-
ляются следствием объединения морфем в
слово и проявляются в виде чередования
фонем, составляющих морфему. Чередую-
щиеся фонемы в составе таких чередова-
ний или в составе морфов одной морфемы
называются морфонемами. Назначение
морфонологии, явлений в том, чтобы осу-
ществлять, поддерживать или усиливать
дифференциацию форм на морфологич.
уровне; так, наличие чередований типа
«глухой — глуше», «крепкий — крепче»
при существовании форм типа «в ухе», «о
кепке» свидетельствует о том, что появле-
ние этих чередований не обусловлено фо-
нологич. окружением и связано с функ-
циональным оазличием -е< и -ei (одно
служит для образования сравнит, степени
наречия, другое — предложного падежа).
Наличие морфонология, характеристик
выявляется исключительно при сопостав-
лении форм одного парадигматич. илн
словообразоват. ряда и выступает как
маркирующее соответствующую грамма-
тич. или словообразоват. оппозицию (ср.
«я хочу — мы хотим», «луг — лужок»,
«крепкий — крепче» и т. п.).
М. рассматривается либо как связую-
щее звено между фонологией и морфо-
логией и как самостоятельный, но не ба-
зисный уровень системы языка, либо как
часть грамматики —«предморфология»,
либо как область морфологии. Отграниче-
ние М. от фонологии определяется тем,
что хотя морфонология, явления имеют
фонологич. природу как в генетич. смыс-
ле, так и с синхронной т. зр. , они не могут
быть объяснены или предсказаны на ос-
нове чисто фонологич. данных. Авто-
матич. чередования (обусловленные фоно-
логич. окружением морфемы) исключа-
ются из сферы М., морфонология, харак-
теристики существуют как морфологичес-
ки обусловленные и диктуемые правила-
ми грамматики, а ие фонологии. Сложнее
отграничить М. от морфологии. Согласно
одной точке зрения, в М. изучаются все
типы чередований, наделенные морфоло-
гич. функцией, включая и те, к-рые под-
падают под понятие внутренней флексии
(ср. рус. «собирал — собрал», англ, foot
’нога’— мн. ч. teet). В качестве морфоно-
логия. чередований рассматриваются и те,
к-рые служат единств, и самостоят. сред-
ством грамматич. дифференциации форм,
и те, к-рые появляются совместное други-
ми флексиями и оказываются средством
дополнит, и вспомогат. разграничения
форм (ср. рус. «носил — нашивал», нем.
Band ’том’ — мн. ч. Bande). Согласно др.
точке зрения, явления внутр. флексии ис-
ключаются из объекта М. В объект иссле-
дования М. включаются только вспомо-
гат. чередования (нередко неправильно
трактуемые на этом основании как избы-
точные).
В совр. исследованиях по М. осн. вни-
мание уделяется определению функцио-
нальной значимости морфонологич. яв-
лений, направлению чередований, изуче-
нию выполняемых ими морфологич. функ-
ций, анализу специализации функций
разных рядов чередований в разных сфе-
рах грамматики (в парадигматике имени
нли глагола, словообразовании я т. п.).
Анкета морфонологич. описания включа-
ет и вопросы о том, одинаковы ли классы
фонем, участвующих в строении морфем
разных типов, какие именно классы фо-
нем оказываются вовлеченными в систе-
му чередований, одинакова ли позиция
наблюдаемых чередований относительно
структуры морфемы и слова и какие имен-
но позиции (начальные, срединные илн
конечные) затронуты чередованиями, оди-
наково ли положение самих наблюда-
емых чередований в синхронии и при-
надлежат ли они к числу исторических
или к числу живых и продуктивных и т. д.
Морфонологич. правила существуют
лишь в тех языках, где морфемы могут
быть представлены варьирующимися ал-
ломорфами и где это варьирование не
связано с чисто фонологич. причинами.
Морфонологич. явления описывались
еще др.-инд. грамматистами, были пред-
метом исследования индоевропеистов, за-
нимавшихся системой аблаута, но как
самостоят. область знания М. была выде-
лена в 19 в. Одним из основоположников
ее является И. А. Бодуэн де Куртенэ,
выдвинувший идею о функциональном ха-
рактере чередований в морфеме и их мор-
фологич. обусловленности. Значит, вклад
в становление М. внес Н. В. Крушев-
ский. Наибольшие заслуги принадлежат
Н. С. Трубецкому, к-рый очертил гра-
ницы М. и к-рому принадлежит сам
термин. Он представил также первое опи-
сание морфонологич. системы отдельного
МОРФОНОЛОГИЯ 315
(рус.) языка. Большое значение для раз-
вития М. имеют работы А. А. Реформат-
ского, из зарубежных ученых — Е. Ку-
риловича, Э. Станкевича, В. Дреслера,
представителей Пражского лингвистич.
кружка.
Ф Реформатский А. А.» О соотно-
шении фонетики и грамматики (морфологии),
в кн.: Вопросы грамматич. строя, М., 1955;
его же. Еще раз о статусе морфонологии,
ее границах и задачах, в его кн.: Фонология,
этюд, М., 1975; Ахманова О. С., Фо-
нология, морфонология, морфология, М.,
1966; Трубецкой Н. С., Нек-рые сооб-
ражения относительно морфонологии, в кн.:
Пражский лингвистич. кружок, М., 1967;
Макаев Э. А., Кубрякова Е. С.,
О статусе морфонологии и единицах ее опи-
сания, в кн.: Единицы разных уровней грам-
матич. строя языка и их взаимодействие, М.,
1969; Булыгина Т. В., Проблемы тео-
рии и практики морфонология, описания,
Иэв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1975, т. 34, в. 4;
Кубрякова Е. С., П а и к р а ц Ю.,
Морфонология в описании языков, М., 1983
(лит.); Слав, морфонология. Субстантивное
словоизменение, М., 1987; Kilbury J.,
The development of morphophonemic theory,
Amst., 1976; Dressier W. U., Grundfra-
gen der Morphonologie, W., 1977; его же,
Morphonology. The dynamics of derivation,
Ann Arbor, 1985.	E. С. Кубрякова.
МОСКОВСКАЯ ДИАЛЕКТОЛОГИ-
ЧЕСКАЯ КОМИССИЯ (МДК; позднее—
Постоянная комиссия по диалектологии
русского языка) — объединение ученых
(русистов и славистов), организованное
для работы в области диалектологии
и составления лингвистических карт, в
первую очередь диалектологической кар-
ты русского языка. Создана по инициа-
тиве А. А. Шахматова на базе Кружка по
изучению истории и диалектологии рус.
языка под руководством Ф. Е. Корша.
Учреждена в Москве в 1903 при Отделе-
нии рус. языка и словесности Петерб. АН.
Существовала до 1931. Осуществляла
обсуждения проектов программ, методи-
ки собирания и суммирования сведений о
говорах, вопросов унификация транс-
крипции, а также теоретич. проблем диа-
лектологии и лингвистической географии
(понятие единства говора как языковой
системы, вопросы о характере диал. гра-
ниц, о переходных говорах в отличие от
смешанных и др.). Организовывала эк-
спедиции с целью изучения важнейших
диал. явлений, публикацию собранных
материалов и обобщающих работ (.Труды
Московской диалектологической комис-
сии», в. 1—8, 1908—19; чТруды постоян-
ной комиссии по диалектологии русского
языка», в. 9—12, 1927—31). Осн. дос-
тижение — составление диалектологич.
карты рус., укр. н белорус, языков
(Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколов,
Д. Н. Ушаков, чОпыт диалектологи-
ческой карты русского языка в Европе»
с приложением ч Очерка русской диалек-
тологии», в кн.: чТруды Московской диа-
лектологической комиссии», в. 5, 1915).
В 20-х гг. на заседаниях МДК обсуж-
дались также доклады, поев, проблемам
диалектологии других языков, теоретич.
вопросам фонологии и грамматики, пра-
слав. языку, слав, этимологии и др.
В этот период МДК фактически явля-
лась моек, лингвистич. об-вом. Здесь
выступали с докладами А. И. Соболев-
ский, А. М. Селищев, Г. А. Ильинский,
Н. Ф. Яковлев, Е. Д. Поливанов,
Р. О. Шор, Р. И. Аванесов и мн. др. МДК
находилась в постоянном контакте с Мос-
ковским лингвистическим кружком.
• История рус. диалектологии. М,, 1961-
О. Н. Мораховская>
316 МОСКОВСКАЯ
МОСКОВСКАЯ ФОНОЛОГИЧЕСКАЯ
ШКОЛА — направление в исследовании
звукового уровня языка. М. ф. ш. воз-
никла в кон. 1920-х гг. Ее основателя —
Р. И. Аванесов, П. С. Кузнецов, А. А. Ре-
форматский, В. Н. Сидоров, А. М. Су-
хотин — и их единомышленники —
И. С. Ильинская, Г. О. Винокур, А. И. За-
рецкий и др. — опирались на идеи
И. А. Бодуэна де Куртенэ (см. Казан-
ская лингвистическая школа). На фор-
мирование М. ф. ш. оказали влияние и
взгляды Н. Ф. Яковлева, также продол-
жавшего традиции Бодуэна де Куртенэ.
Развитие идей М. ф. ш. содержится в
трудах представителей М. ф. ш. второ-
го и след, поколений. Обобщение идей
М. ф. ш. в виде целостной концепции, от-
ражающей ее состояние в 60—70-х гг.,
осуществлено М. В. Пановым.
Основа теории М. ф. ш.— учение о фо-
неме. Важнейшее положение — необхо-
димость применения морфологич. крите-
рия пря определении фонемного состава
языка (в этом гл. отличие М. ф. ш. от
ленинградской фонологической школы
и от др. фонологич. школ). Для отнесе-
ния разных звуков к одной фонеме необ-
ходимо и достаточно, чтобы звуки нахо-
дились в дополнит, распределении (дис-
трибуции) в зависимости от фонетич. по-
зиций и занимали одно и то же место в
одной и той же морфеме (точнее — мор-
фе), т. е. позиционно чередовались. Фо-
нему представляет весь ряд (совокуп-
ность, множество) позиционно чередую-
щихся звуков. В этот ряд могут входить
самые разл. звуки: близкие и далекие, а
также нуль звука. Так, в рус. яз. фонема
(с> может быть представлена звуками
[с]—чс отцом», [c’j—чс отчимом»,
[с’1—чс сестрой», [з]—чс братом»,
[з’1—чс дядей», [ш]—чс шурином»,
[ж]—чс женой», [ш’]—чс чадом», ну-
лем звука —чс щедрым» и др. У фоне-
мы две осн. функции: перцептивная —
способствовать отождествлению — и сиг-
нификативная — способствовать различе-
нию значимых единиц языка — слов и
морфем. Применение морфологич. кри-
терия опирается на перцептивную функ-
цию фонем: опознавание и отождествле-
ние говорящими слов, а также морфем,
выступающих в разных контекстах и реа-
лизованных в связи с этим разными зву-
ками, осуществляется благодаря ие толь-
ко единству значения, но и единству фо-
немного состава. Применение морфологич.
критерия опирается и на сигнификатив-
ную функцию фонем: выступая в одной
морфеме н не участвуя, следовательно, в
смыслоразличении, позиционно череду-
ющиеся звуки относятся к одной фонеме.
М. ф. ш. детально разработала теорию
позиций — условий употребления и
реализации фонем в речи. Позиционные
чередования могут быть обусловлены фо-
нетич. и морфологич. позициями. В фо-
нетич. позициях чередуются звуки, об-
разующие фонему. В морфологич. по-
зициях чередуются фонемы, образующие
морфонему. Позиции могут быть сильны-
ми и слабыми. В сильных фонетич. пози-
циях фоиема наилучшим образом выпол-
няет свои функции, в слабых позициях
функции фонемы ограничены. В пер-
цептивно сильной позиции фонема высту-
пает в своем осн. виде (иапр., в рус. языке
(а) в звуке [а] под ударением не рядом
с мягкими согласными: чад», чсад», чро-
са»). В перцептивно слабой позиции фо-
нема представлена звуком, обусловлен-
ным данной позицией ((а) звуком [а]
между мягкими согласными: чпять»),
В сигнификативно сильной позиции фоне-
ма не нейтрализуется с другой фоне-
мой (ко[с]а — ко(с)а. ко[з]а — ко(з)а).
Сигнификативно слабая позиция — это
позиция неразличения, нейтрализации
фонем (ко[с] — ко<с> и ко<з)). В сиг-
нификативно слабых позициях фонемы
ограничены в возможности различать
разные слова н морфемы. В сигнифи-
кативно и перцептивно сильной, т. е.
абсолютно сильной, позиции выступает
осн. представитель фонемы, ее доми-
нанта; в сигнификативно сильных,
но перцептивно слабых позициях фоиема
представлена своими вариациями,
в сигнификативно слабых позициях —
вариантами.
М. ф. ш. выдвинуто положение о парал-
лельных и пересекающихся рядах пози-
ционно чередующихся звуков. Соотноше-
ние фонем, подставляющих собой непере-
секающиеся множества звуков, и фонем —
пересекающихся множеств, имеющих об-
щую часть, в разных языках различно.
М. ф. ш. ввела понятие г и п е р ф о-
н е м ы. Первоначально под гиперфоне-
мой понималась характеризующая систе-
тему фонем функциональная единица,
выступающая в позиции нейтрализации,
а также группа нейтрализующихся фо-
нем. - Позднее гиперфонема стала пони-
маться как функциональная единица, ха-
рактеризующая фонемный состав отд.
морфов и представляющая собой общую
часть нейтрализуемых фонем, не приво-
димую в этих морфах к сигнификативно
сильной позиции.
Первонач. содержание термина чги-
перфонема» было положено в основу тер-
мина челабая фонема» в теории фонемы
Аванесова, выдвинутой им в сер. 50-х тт.
По этой теории, фонема, или сильная
фонема, представлена рядом звуков,
выступающих в сигнификативно сильных
позициях, слабая фонема — рядом зву-
ков, выступающих в сигнификативно сла-
бых позициях. Объединение сильной и
слабой фонемы представляет собой фонем-
ный ряд. Сильная и слабая фонемы рас-
сматриваются как элементы словоформы,
фонемные ряды — как элементы мор-
фемы.
Осн. положення, выдвинутые при ана-
лизе фонемы, применяются М. ф. ш. и
при рассмотрении суперсегментных явле-
ний: ударения, тонов, интонации, диэре-
мы, сингармонизма и др.
Построение фонологич. модели языка,
с точки зрения М. ф. ш., возможно только
при учете всех фоиетич. реализаций фо-
нологич. единиц. Отсюда пристальное вни-
мание представителей М. ф. ш. к звуковой
материи языка, в т. ч. и к изучению ее
методами инструментальной фонетики.
Идеи М. ф. ш. нашли применение в пер-
вую очередь в теории письма — графике
и орфографии, создании алфавитов, прак-
тич. транскрипции и транслитерации, в
ист. фонетике, диалектологии и линг-
вистич. географии, преподаваиии нерод-
ного языка. Положение о том, что пози-
ционно чередующиеся единицы представ-
ляют собой варианты одной и той же еди-
ницы более высокого уровня, находит
все большее применение не только в фо-
нологии, но и при описании явлений сло-
вообразования, морфологии, синтаксиса,
лексики, поэтики и др.
ф Аванесов Р. И., Фонетика совр.
Йус. лит. языка, (M.J, 1956: Кузнецоа
I. С., К вопросу об ударении и тоне в фоно-
логич. и фонетич. отношении, в кн.: Теоретич.
проблемы прикладной лингвистики, М.. 1965;
его же. Проблема дифференциальных при-
знаков в фонологии н разграничения разл.
типов их, в кн.: Исследования по фонологии,
М., 1966; Панов М. В., Рус. фонетика,
М., 1967; его же, Совр. рус. язык. Фонети-
ка, М., 1979; Реформатский А. А.,
Из истории отечеств, фонологии, М.. 1970;
его же, Фонологич. этюды, М., 1975; его
же, Очерки по фонологии, морфонологии и
морфологии, М., 1979; Сидоров В. Н.,
О Моск, фонологич. школе, в кн.: Развитие
фонетики совр. рус. языка, М., 1971.
Л. Л. Касаткин.
МОСКОВСКАЯ ФОРТУНАТОВСКАЯ
ШКОЛА (московская лингвистическая
школа, «формальная» лингвистическая
школа) — направление, сложившееся в
результате научной и преподавательской
деятельности Ф. Ф. Фортунатова в Мос-
ковском университете в 1876—1902, за-
нимавшее центральное положение в оте-
чественном языкознании (русистика, сла-
вистика, компаративистика, общая тео-
рия языка) и оказавшее существенное
влияние на развитие отечественного (а в
известной мере — и европейского) язы-
кознания. М. ф. ш. наз. иногда «формаль-
ной», т. к. психологизму младограммати-
ков (см. Младограмматизм) она про-
тивопоставила необходимость поиска
собств. лингвистич. «формальных» кри-
териев при исследовании языка для всех
ооластей яз-знания, тяготевших к кон.
19 в. либо к психологии (в морфологии),
либо к физиологии (в фонетике), либо к
логике (в синтаксисе), либо к «истории
парода»(в лексикологии). Пафос М. ф. ш.,
по словам Л. Ельмслева, «в протесте про-
тив смешения грамматики с психологией
и логикой». М. ф. ш. внесла существ,
вклад в процесс осознания единства и
целостности яз-знания соответственно са-
мой природе языка как целостного пред-
мета науки, предопределив направление
поиска более совершенных методов и
приемов лингвистич. анализа. Ученика-
ми Фортунатова были А. А. Шахматов,
М. М. Покровский, Д. Н. Ушаков,
Н. Н. Дурново, А. М. Пешковский,
В. К. Поржезинский, В. М. Истрии,
В. Н. Шепкии, Б. М. Ляпунов, А. М. Том-
сои, С. М. Кульбакин, а также зарубеж-
ные ученые О. Брок, А. Белич, Э. Берне-
кер, Н. ван Вейк, X. Педерсен, Т. Тор-
бьернссон, Ф. Зольмсен, И. Ю. Микко-
ла, Й. Богдан, М. Мурко и др.
Фортунатов — индоевропеист-компара-
тивист, славист, индолог н литуаиист,
знаток мн. индоевроп. языков, специа-
лист в области сравнит.-ист. фонетики
и акцентологии, палеографии и орфогра-
фии, внесший важный вклад в разработку
теоретич. грамматики. Его иауч. деятель-
ность началась с изучения литов, говоров
(1871) и древнейших памятников письмен-
ности ведич. яз. и санскрита. Магистер-
ская диссертация «SSmaveda — Агаруа-
ка — Samhita» (1875) включала в себя
критич. издание, перевод и комментарий
текста памятника, а также «Приложение»,
где излагались фундаментальные поло-
жения сравнит.-ист. метода, было выд-
винуто положение о том, что праиндоев-
роп. яз., как и всякий живой язык, «дол-
жен был иметь за собой богатую историю
и диалектное членение», дана критика
бытовавшего преувеличения значения дан-
ных санскрита и др. инд. письм. источ-
ников при реконструкции праиндоевроп.
яз. Фортунатову принадлежит ведущая
роль в создании систематич. сравнит.-ист.
грамматик индоевроп. языков (лекцион-
ные курсы с 1876). Здесь он развивал
взгляды на язык как систему, строго раз-
личал описат. и ист. подходы (синхро-
нию и диахронию), реально засвидетель-
ствованные факты и гипотетически ре-
конструируемые, отдавая предпочтение
свидетельству живой нар. речи. Призна-
вая сравнение средством реконструкции
предшествующего состояния с целью вы-
явления истории конкретного языка, он
призывал искать «законы, управляющие
фактами», «взаимосвязь и причины ис-
следуемых явлений». Постулат безысклю-
чительности фонетич. законов и связанная
с ним методика установления относит,
хронологии органически вытекают из его
целостной концепции. Фортунатов, по
свидетельству Шахматова, «шел впереди
западноевропейской лингвистики».
Жесткой модели родословного древа
младограмматиков с концепцией после-
доват. распада праязыка Фортунатов
противопоставил теорию дивергентно-
конвергентной эволюции языка, обуслов-
ливаемой дифференциацией и распаде-
нием «обществ, союзов» или их объеди-
нением в более крупные. Положение о
взаимосвязи истории языка с историей
общества он углублял требованием раз-
граничивать внеш, и внутр, связи и при-
чинность. Ему принадлежит ряд откры-
тий в области сравиит.-ист. грамматики
индоевропейских и славянских языков:
теория сонантов, s-mobile, лабиальный
ряд задненебных, состав вокализма ин-
доевроп. яз., слабая ступень чередова-
ний, связь долготы и характера интона-
ции, закон переноса ударения в балтий-
ских и славянских языках (см. Форту-
натова — Соссюра закон), относит, хро-
нология 1-й и 2-й палатализации в
праславянском и др.
Развивая идеи Фортунатова, его уче-
ники добились выдающихся успехов в
области реконструкции праслав. яз.,
(Поржезинский, Миккола, Торбьёрнссон,'
Белич, Кульбакин) и др.-рус. яз. (Шах-
матов, Дурново). Разработка приемов
относит, хронологии (Педерсен) позво-
лила подвести важнейшие фонетич. про-
цессы праслав. яз. под две осн. тенден-
ции — тенденции к палатализации н к
открытому слогу (ван Вейк и др.).
Ученики Фортунатова заложили осно-
вы праслав. акцентологии (Шахматов,
М. Г. Долобко, Кульбакин, ван Вейк),
морфологии (Поржезинский, Г. К. Улья-
нов, Ляпунов) и праслав. лексикологии
(этимология, словарь Бернекера). Даль-
нейшая разработка и реализация форту-
натовских принципов издания и анали-
за памятников письменности (Щепкин,
Кульбакин, А. И. Яцимирский) приве-
ли к требованию строго разграничивать
не только звук и букву, но и графику и
орфографию, орфоэпию (идея Дурново
о специфике книжного произношения)
и лишь затем — собств. фонетику, как
отражение говора пнсца, постоянного
взаимодействия «книжного наречия» и
живых диалектов (Шахматов). Живая
нар. речь всегда была в центре внима-
ния ученых фортунатовского направления
(Шахматов, Брок, Е. Ф. Будде), им при-
надлежит первый образец системного
описания отд. говора (Дурново) и первый
опыт диалектологич. карты вост.-слав.
языков (Ушаков).
В 1903 в Москве была создана по ини-
циативе Шахматова Московская диа-
лектологическая комиссия, в к-рую во-
шли ученики и последователи идей М.
ф. ш.
Углубляя учение Фортунатова об «об-
щественных союзах» как социальном
субстрате языкового дробления либо
схождения, Н. С. Трубецкой ввел раз-
граничение двух типов языковых групп:
языковые семьн — результат общности
происхождения, родства, дивергенции
(расщепления, распада) некогда единого
языка-предка, характеризуются унасле-
дованной общностью, и языковые сою-
зы — результат конвергенции (схожде-
ния, сближения) самостоят. языковых
систем, характеризуются благоприобре-
тенной общностью языковых явлений.
Теория Фортунатова о форме слова
как результате «живых соотношений»
(сходства и различия их «формальной
принадлежности»), «существующих в
данном языке в данную эпоху», положи-
ла начало разграничению форм словоиз-
менения и словообразования, строгому
разграничению внеш, и внутр, формы
(значения и его формального выражения)
в учении о грамматич. категориях и раз-
рядах слов, в учении о частях речи. Все
это легло в основу совр. морфологии,
оформившейся в самостоят. науч, дис-
циплину усилиями ученых фортунатов-
ского направления (Шахматов, Дурно-
во, С. О. Карцевский, Г. О. Винокур,
В. В. Виноградов и др.). До Фортунатова
этот раздел грамматики наз. «этимоло-
гией», границы между совр. и ист. сло-
вопроизводством, между морфологией
и собственно этимологией были зыбкими.
Фортунатов следует критерию морфо-
логич. строения слова в типологической
классификации языков, пронизанной
идеей динамизма и хронология. иерархии
типов (языки изолирующие или корне-
вые, агглютинирующие, флективные).
Формальные классы слов, по Фортуна-
тову, не универсальны, не раз навсегда
заданы, а различны в разных языках на
разных этапах их развития. Усилиями
ученых М. ф. ш. чисто генетич. подход
к реконструкции древнейшего состояния
языка уступил место генетико-типо-
логическому с требованием подкреплять
реконструируемые модели данными типо-
логии ,(Р. О. Якобсон и др.).
Учение Фортунатова о форме словосо-
четания и способах связи между его чле-
нами легло в основу синтаксиса, теоре-
тич. основы к-рого разрабатывались Шах-
матовым, Пешковским, М. Н. Петерсо-
ном и др. на материале рус. яз.
Разграничение внутренней и внешней,
а именно содержательной и звуковой
форм слова, идея о взаимосвязи между
словами отд. языка, а также представле-
ние о материальности языкового знака
легло в основу семасиологии, оформив-
шейся в особую науч, дисциплину в тру-
дах учеников Фортунатова (Покровский
и его ученики) как учение о строгих зако-
нах семантич. сдвигов, вскрыть к-рые
возможно лишь при изучении связей
данного слова с др. словами того же язы-
ка (синонимия, семантич. поле, морфо-
логич. оформление) и с историей обще-
ства.
Сосредоточив усилия на ист. аспекте
изучения языков, гл. обр. славянских,
М. ф. ш., строго разграничивая диахро-
нию и синхронию, постепенно обращалась
к проблемам синхронии. Шахматов ввел
университетский курс совр. (рус.) язы-
ка, описание языка в синхронном аспек-
те. Ученые фортунатовского направления
занимались теорией и практикой норма-
лизации и демократизации лит. языка.
Фортунатов и Шахматов руководили
подготовкой реформы рус. правописания
(1918). В 1889 Фортунатов сформулиро-
вал задачу и наметил пути сближения
школьной и науч, грамматики с целью
совершенствования преподавания род-
ного (рус.) языка в школе, что было
осуществлено его учениками и последо-
вателями его идей.
Фортунатов создал целостную систему
лингвистич. образования, введя в практи-
ку вузовского преподавания теоретич.
курсы общего и сравнит, яз-знания, спец-
курсы по санскриту, готскому и литов-
скому языкам. Его последователи создали
МОСКОВСКАЯ 317
ряд оригинальных пособий по введению
в языковедение (Томсон, Поржезинский,
Ушаков, А. А. Реформатский и др.).
Уточнение предмета яз-знания и его отд.
разделов привело к разграничению фоне-
тики и фонологии (Трубецкой и др.),
сравнит, грамматики слав, языков и
грамматики общеслав. (праслав.) языка
(Поржезинский, Миккола и др.), нет.
грамматики и истории литов, языка
(Виноградов и др.).
Идеи и методы лингвистич. науки,
разработанные Фортунатовым и его шко-
лой, будучи апробированными на мате-
риале русского и славянских языков,
были перенесены в финно-угроведение
(Д. В. Бубрих и др.), тюркологию
(Н. К. Дмитриев и др.), кавказоведение
(Н. Ф. Яковлев и др.), германистику
(А. И. Смирницкий и др.). Фундамен-
тальные положения М. ф. ш. сыграли
существ, роль в создании лингвистич.
концепций пражской лингвистической
школы и Копенгагенского лингвистичес-
кого кружка, а также массачусетсской
ветви амер, структурализма (Якобсон
и его ученики).
* Фортунатов Ф. Ф., Избр. труды,
т. 1-2. М-. 1956—57; Шахматов А. А.,
Ф. Ф. Фортунатов. Некролог. «Изв. имп.
АН», 1914, сер. б, т. 8. №14; Щепкин
В. Н., Ф. Ф. Фортунатов, РФВ, 1914, № 3—
4: Дурново Н. Н., Грамматич. словарь
(грамматич. и лингвистич. термины), М.—П.,
1924; Петерсон М. Н., Фортунатов и
Моск, лингвистич. школа. Уч. зап. МГУ,
5946. в. 107; Щ е р б а Л. В., Ф. Ф. Форту-
натов в истории науки о языке, ВЯ, 1963,
№5; Березнн Ф. М., Рус. яз-знание
кон. XIX — нач. XX в., М., 1976; Була-
хов М. Г., Восточнослав. языковеды. Био-
библиография. словарь, т. 1. Минск, 1976.
В. К. Журавлев.
МОСКОВСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕС-
КИЙ КРУЖбК — научное общество, ос-
нованное в 1915 по инициативе студентов-
филологов Московского университета и
просуществовавшее до 1924. Председате-
ли: Р. О. Якобсон (1915—19), М. Н. Пе-
терсон (1920), А. А. Буслаев (1921),
Г. О. Винокур (1922—24). В 1920, в пе-
риод расцвета его деятельности, М. л. к.
насчитывал 34 действит. члена и 3 почет-
ных (Н. Н. Дурново, В. К. Поржезин-
ский, Д. Н. Ушаков) и охватывал зна-
чит. часть молодого поколения моек, ис-
следователей языка и языковых вопро-
сов лит-ры и фольклора. Работал прн по-
стоянной поддержке Московской диалек-
тологической комиссии. М. л. к. ставил
своей задачей разработку вопросов линг-
вистики, а также фольклора и этнографии.
Члены кружка видели гл. цель в привле-
чении нового материала или в разработ-
ке старого с новых позиций. Одной из
существ, задач М. л. к. считал популя-
ризацию лингвистич. знаний и методов.
Мн. члены кружка принимали непо-
средств. участие в перестройке препо-
давания языка в сов. школе, проведении
орфография, реформы 1917—18, созда-
нии письменностей для бесписьм. наро-
дов, борьбе за культуру речи. Заседания
М. л. к. проходили обычно в виде дебатов,
где методы исследования вырабатывались
в коллективном- обсуждении докладов.
Одним из осн. направлений деятельно-
сти М. л. к. было всестороннее исследо-
вание поэтики. Вместе с ОПОЯЗом
М. л. к. выдвинул требование строго
формального анализа худож. произведе-
ний. Исследования велись в тесной связи
между яз-зианием и лит-ведением. По
концепции М. л. к., поэтич. язык по срав-
нению с языком как средством общения
318 МОСКОВСКИЙ
выполняет особую эстетич. функцию. В
отличие от ОПОЯЗа, настаивавшего иа
полной автономии истории развития ху-
дож. форм, М. л. к. доказывал необхо-
димость социологич. обоснования их ис-
тории. М. л. к. вел полемику по вопро-
сам ритмики с поэтами-символистами
А. Белым и В. Я. Брюсовым. Вопросам
теории стиха были посвящены труды
С. И. Бернштейна, С. М. Бонди,
О. М. Брика, Б. В. Томашевского,
Якобсона, Б. И. Ярхо и др. Членами
М. л. к. были и поэты: В. В. Маяков-
ский (в 1920 впервые прочитавший здесь
поэму «150 000 000»), Б. Л. Пастернак,
О. Э. Мандельштам, Н. Н. Асеев.
Большую роль в деятельности М. л. к.
играли летние экспедиции его членов
(Ф. Н. Афремова, П. Г. Богатырева,
Буслаева, Г. Г. Дингеса, П. П. Свешни-
кова, Б. В. Шергина, Якобсона,
Н. Ф. Яковлева и др.), б. ч. сочетавшие
собирание диал. материалов с записями
фольклорных текстов и этнографич. на-
блюдениями. Эти материалы позволили,
в частности, уточнить нек-рые вопросы
классификации рус. диалектов и их гра-
ницы. Экспедиция 1921—22 под рук.
Яковлева, Л. И. Жиркова и Е. М. Шил-
линга провела изучение сев.-кавк. язы-
кового и этнич. ареала (что легло в ос-
нову трудов Яковлева по бесписьм. кавк.
языкам и по созданию нац. письменно-
стей для мн. народов Сев. Кавказа). В
1918 М. л. к. выработал проект диалек-
тология. атласа рус. языка, включенный
в программу Моск, диалектологии, ко-
миссии, и начал по нему подготовит, ра-
боту.
Члены М. л. к. исходили из положения,
что для совр. собирателя представляют
интерес все виды устного творчества. В
экспедициях записывали не только бы-
лины, сказки, песни, но и нар. анекдоты,
заговоры, заклинания, духовные стихи,
легенды и частушки о революции и др.
Собирался материал по свадьбе, народ-
ному театру, быту, материальной куль-
туре. Вырабатывались новые методо-
логия. подходы к изучению фольклора,
в частности к типологич. классификации
и реконструкции фольклорных текстов,
впервые было выдвинуто требование ха-
рактеристики индивидуальности скази-
теля, эстетич. склонностей среды его слу-
шателей. Исследовалось отражение фоль-
клора в рус. лит-ре.
В последний период существования
М. л. к. первонач. единство его целей
и принципов было утрачено в спорах о
месте и границах эмпиризма, месте се-
мантики и фонетики в науке о языке,
о проблеме «внутр, формы», критериях
разграничения поэтич. и обиходной речи,
отношениях между языком и культурой,
что было связано с обсуждением филосо-
фии языка Г. Г. Шпета и его идей в об-
ласти теории лит-ры оказавших значит,
влияние на членов М. л. к.
В связи с трудностями публикаций мно-
гое из достояния М. л. к. осталось толь-
ко в архивах. Гл. путем распространения
идей М. л. к. была устная передача. Мн.
идеи М. л. к. были развиты Пражским
лингвистич. кружком (см. Пражская
лингвистическая школа), повторившим
М. л. к. организационно и включившим в
свой состав ряд его членов.
* Винокур Г., Моск, лингвистич. кру-
жок, в кн.: Науч, известия Академнч. центра
Наркомпроса, сб. 2, М., 1922; Якобсон Р.,
Богатырев П., Слав, филология в Рос-
сии за голы войны и революции, [Берлин),
1923; Цейтлин Р. М., Григорий Оси-
пович Винокур, М., 1965; Томашевский и
Моск, лингвистич. кружок, в кн.: Труды по
знаковым системам. IX. Тарту, 1977 («Уч.
зап. Тартуского гос. ун-та», в. 422, с. 113—32);
Тодде с Е. А.. Чудакова М. О..
Первый рус. перевод «Курса общей лингвис-
тики» ф. де Соссюра и деятельность Моск,
лингвистич. кружка, в кн.: Федоровские чте-
ния. 1978, М., 1981, с. 229-49; Jakob-
s о п R., An example of migratory terms and
institutional models, в его кн.: Selected wri-
tings, pt 2, The Hague — P., 1971.
Л. Л. Касаткин.
М^БИ —один из чадских языков. Рас-
пространен в Республике Чад, к С.-В. от
Абу-Тельфана. Число говорящих ок.
210 тыс. чел. К собственно М. примы-
кают диалекты масмадже, биргит и то-
рам, образующие вместе с ним диал.
пучок.
В грамматич. строе М. сохранились
нек-рые архаичные черты, прежде всего
противопоставление перфектных-импер-
фектных основ с помощью апофоиическо-
го [а] в имперфекте. Личные местоимен-
ные показатели глагола выступают как
в роли префиксов (презенс, префигиров.
претерит), так и суффиксов (суффиги-
Гв. претерит). В последнем различают
парадигмы спряжения, вероятно, для
перех. и неперех. глаголов. Имеются 3
генитивные частицы, ставящиеся между
определяемым и определением — муж.
и жен. рода ед. и мн. числа. Язык бес-
письменный.
* Lukas J., Zentralsudanische Studien,
Hamb. 1937; Westermann D., Bry-
an M., Languages of West Africa, [2 ed.].
Folkestone — L.. 1970. В. Я. Порхомовский.
М?НДА ЯЗЫКЙ — западная группа
языков аустроазиатской семьи (см.
Аустроазиатские языки). Распростра-
нены на терр. вост, и центр. Индии (в ос-
новном в штатах Бихар, Зап. Бенгалия,
Орисса). Общее число говорящих св.
9 млн. чел., наиболее распространенный
язык (5,4 млн. говорящих) — сантали.
Классификация не носит окончат, ха-
рактера. Принято выделять 17 М. я.,
хотя различение языков и диалектов для
малых племен условно. Выделяются сев.
и центр.-юж. подгруппы. Сев. подгруппа
представлена зап. субподгруппой: язык
курку (или корку) и вост, субподгруппой,
называемой также кхервари, включаю-
щей языки сантали, мундари, хо, бху-
мидж, бирхор, тури, асури, кода (или
кора), корва. Центр.-юж. подгруппа
представлена центр, субподгруппой, в
к-рую входят языки кхариа и джуанг,
и юж. субподгруппой — языки сора
(или савара), паренги (в амер, термино-
логии — горум), гутоб (или гадаба), бон-
да (или боидо, ремо) и дидей (в амер,
терминологии — гетак).
Типологически М. я. отличаются от
других аустроазиат. языков сложной
системой глагольной суффиксации, выра-
жением падежных отношений с помощью
послелогов и постановкой глагола в конце
предложения, т. е. чертами, сходными с
индийскими (индоарийскими) языками
и дравидийскими языками.
Во всех М. я. противопоставляются
глухие и звонкие согласные, придыха-
тельные н непридыхательные (второе
противопоставление отсутствует в языке
сора). Придыхательные подразделяются
на глухие и звонкие. Имеется ряд цере-
бральных смычных согласных (глухих и
звонких, непридыхательных н придыха-
тельных). Наличие имплозивов в конце
слова, по-видимому, общая черта М. я.
Согласные имеют разряды (варгп): гутту-
ральные, палатальные, церебральные,
дентальные, лабиальные. Имеются наза-
лизованные сонанты (w, j, г). Система
вокализма характеризуется противопос-
тавлением открытых и закрытых (или,
часто, кратких и долгих) гласных «е» и
«о», наличием гласных среднего ряда
(одного или нескольких — черта, харак-
терная для всех аустроазиат. языков),
наличием назализованных гласных, пере-
ходом «а» в нейтральный э под влиянием
соседних i и/или и (гл. обр. в подгруппе
кхервари). Часто наблюдается переход
а> 4 > о (общий аустроазиат. процесс),
«падение» е > i и о > и. Большинство
полиозначных лексем двусложно. Группы
согласных в начале н конце слов, как пра-
вило, не встречаются.
Для словоизменения характерны пре-
фиксы, инфиксы, удвоение основ, к-рые
являются формоооразоват. средствами
в глаголе, выступают средствами дерива-
ции и для существительного. В системе
частей речи отсутствуют спец, формы для
причастий и деепричастий, слабо разли-
чаются глаголы и прилагательные, имеет-
ся класс наречий, связанный с частич-
ным повтором. Грамматич. строй кхер-
вари более архаичен и гомогенен. В язы-
ках юж. субподгруппы, утративших ряд
исконных черт, развился ряд иннова-
ций, гл. обр. на основе древних диал.
вариантов.
Группа глагола характеризуется след,
формальными средствами и категориями:
префикс или префикс/инфикс ab~ob~a—
показатель каузатива (напр., в кхариа
и бонда, в кхервари заменяется аналитич.
формами); инфикс -р- в кхервари и пре-
фикс koi- в кхариа выражают взаимность
действия, инфикс -?- в кхервари выражает
интенсив, полная редупликация и полу-
редупликация выражают длительность и
интенсив; сложные суффиксальные об-
разования служат для выражения слож-
ных систем залогов, времен и иидов.
Показатель предшествующего действия
на 1 восходит, вероятно, к показателю
прош. вр. ряда аустроазиат. языков
(кхаси, никобарский). Показатель меди-
ального залога og был, видимо, обще-
мундским, но в южных языках заменен
показателем dom/rom. Многообразны
аналитич. формы. Глагол включает мес-
тоименные показатели для субъекта,
объекта, показателя посессива, в языке
сора развилась инкорпорация субъекта и
объекта, выступающих обычно в усе-
ченной форме.
Указат. местоимения в кхервари раз-
деляются на одушевленные и неодушев-
ленные. Падежные отношения выража-
ются послелогами, простыми или слож-
ными, но в языке бонда направит, п.
выражается префиксом а-. Древний по-
казатель генитива ag характерен для сев.,
центр, н части юж. ареала. На юге рас-
пространен генитив на na/no/nu.
К средствам основообразования М. я.
относятся: основосложение, редуплика-
ция и деривация (инфиксальная и, реже,
суффиксальная). Полная и частичная
редупликация выступает главным об-
разом как средство образования глаголь-
ных видов.
Общая схема простого предложения в
М. я.: 1 —обстоятельство, 2—субъект,
3 — объект, 4 — обязат. наличие субъек-
та или его местоименного субститута
непосредственно перед глаголом (показа-
тель субъекта может стоять и в конце
глагола), 5 — глагол, 6 — финальная
частица в конце предложения, маркирую-
щая предикативность. Каждая именная
группа в предложении, а иногда н обо-
собленные предложения, имеют спец,
выделит, частицу (do, do, di и др.), воз-
можно, восходящую к протбмунда. Суще-
ствуют следы (для кхервари) оформле-
ния предложения в целом показателем
генитива -ак. Придаточные предложения
(временные, условные, уступительные)
вводятся постпозиционными показателя-
ми локатива или генитива или, возможно,
омонимами, производными от последних.
Иные паратаксические (сочинит.) и гипо-
таксические (подчинит.) связи передают-
ся союзами, часто индоарийского проис-
хождения.
Для многих М. я. существует графика
на лат. основе, однако реально письмен-
ность употребляется ограниченно. Для
М. я. вводится также алфавит девана-
гари с дополнит, диакритич. знаками.
Конструируются также новые виды ал-
фавита, не пользующиеся успехом.
•	3 о граф Г. Л., Языки Индии, Паки-
стана, Цейлона и Непала, М., 1960; Ко по w
S t., Munda and Dravidian languages, в кн.:
Linguistic survey of India, [ed. by G. Л. Grier-
son), v. 4, Delhi — Varanasi — Patna, 1966;
его же, Notes on the Munda family of speech
in India, «Anthropos», 1908, v. 3, № 1;
Schmidt W., Die Mon-Khmer Volker.
Ein Bindeglied zwischen Volkern Zentral-
asiens und Austronesiens, Braunschweig, 1906;
Kuiper F, B, J., Proto-Munda words in
Sanskrit, Amst., 1948; Ruben W., Ein-
fiihrung in die Indienkunde,. B.. 1954; Pin-
now H.-J., Versuch einer historischen
Lautlehre der Kbaria-Sprache, _ Wiesbaden,
1959 (лит.); его же, Comparative study of
the verb in the Munda languages, в кн.:
Studies in comparative Austroasiatic linguis-
tics, ed, by N. H. Zide. L. — The Hague —
P., 1966; Austroasiatic studies, v. 1 — 2, Hono-
lulu, 1976.	Ю. К. Лекомцев.
мАо-Ао ЯЗЫКЙ — малоизученная
группа родственных языков Вост. Азии,
связи к-рой с другими группами или семь-
ями пока неясны. Возможно, что М.-я. я.
образуют самостоят. языковую семью.
До недавнего времени их рассматривали
как одну из групп китайско-тибетских
языков, но это мнение устарело. Предпо-
ложения об отдаленном родстве мяо-яо
с нек-рыми др. семьями (напр., аусгро-
азиатской) остаются недоказанными. Об-
щее число говорящих св, 8 млн. чел.,
в т. ч. ок. 7 млн. в Китае н св, 850 тыс.
во Вьетнаме.
Осн. ареал распространения — центр,
и юж. Китай (пров. Хунань, Гуйчжоу,
сев. часть Гуаней и Гуандуна, нек-рые
р-ны Сычуани и Юньнани). Население,
говорящее на этих языках, имеется в юж.
части Гуандуна, Гуаней, Юньнани, а
также во Вьетнаме, Лаосе, Таиланде и
Мьянме, но там оно появилось в результа-
те переселений, происходивших в течение
неск. последних веков. Принято считать,
что на М.-я. я. говорят народы мяо, яо,
шэ и гэлао. Однако народ яо состоит из
неск. этнография, групп, говорящих на
разных языках и имеющих разные само-
названия; почти все шэ говорят на одном
из диалектов кит. яз.; язык гэлао в дей-
ствительности отдаленно родствен тай-
ским языкам и не входит в группу мяо-
яо. Диалекты языка мяо образуют 4 осн.
группы —западную, сев.-восточную (зап,-
хунаньскую), юго-восточную (хму, ка-
нао) и ну; говорящих на диалектах пос-
ледней группы считают частью народа яо.
В зап. группу входят диалекты сычуань-
гуйчжоу-юньнаньский (хмонг) и сев.-вост.-
юньнаньский, а также, возможно, нек-рые
почти неизученные диалекты в юж. час-
ти Гуйчжоу. На диалекте хмонг говорят
ок. 1,5 млн. чел. в КНР и почти все мяо
за пределами Китая (ок. 700 тыс. чел.).
Носители разных диалектов мяо не по-
нимают друг друга и при общении между
собой пользуются др. языком (напр.,
китайским). На языке яо говорит св.
1 млн. чел., более половины из них — на
диалекте мьен. Всего выделяют 6 диалек-
тов яо, образующих 3 группы (мьен-
киммун, дзаумин, бьяумин). Св. 400 тыс.
яо говорит на языке мяо (диалекты груп-
пы ну) и ок. 20 тыс.— на языках па-
хиг, м-най, кьонгнай, юнуо, более тесно
связанных с языком мяо, чем с яо. Ок.
1 тыс. шэ сохранили особый язык, близ-
кий к кьонгнай.
М.-я. я. относятся к слоговым языкам,
морфемы и простые (корневые) слова в
них односложны. Фонетич. структура
слога проста. В начале его стоит обычно
один согласный; допускаются лишь очень
немногие сочетания согласных, напр.
рг, pl, tl, kl, kw. Для б. ч. диалектов мяо
характерны преназализованные соглас-
ные (напр., mp, nt), глухие носовые и
боковые, увулярный q. В мяо в конце
слога возможен лишь к.-н. носовой сог-
ласный, в яо (не во всех диалектах) три
носовых согласных (ш, п, о) и три неносо-
вых (р, t, к). Существуют музыкальные
тоны, обычно 6 или 8, в нек-рых диалек-
тах — до И. Грамматич. связи слов в
предложении выражаются порядком слов
и служебными словами. Подлежащее
помещается перед сказуемым, допол-
нение — после него (примеры из диалек-
та хмонг): ко3 hou5 Nqai3 ‘Я варю мясо’.
Прилагательное как определение стано-
вится после определяемого (ntou* tleu*
'белая материя’, букв.— материя белая).
Притяжательные, количеств, и иек-рые
др. виды определений предшествуют оп-
ределяемому: te2 le’ nteu3 ‘книга брата’
букв.— брата книга (1е' —служебное
слово); au* gkeu8 khou3 'две пары туфель’.
Между числительным и след, сущест-
вительным всегда помещается счетное
слово (как «пара» в последнем примере)
или классификатор: i* to4 nio2 ‘одна ко-
рова’ (to4 — классификатор для живых
существ), i* lo* nti* ‘одна чашка’
(1о* — классификатор для предметов).
В нек-рых случаях порядок слов в язы-
ках мяо и яо различен. Так, существитель-
ное как огносит. определение в мяо ста-
вится после определяемого, в яо — перед
ним (хмонг Nqai2 rnpua3 ’свинина',
букв.— мясо свиньи, ио мьен tug4 э3,
букв.— свиньи мясо). Слова со значени-
ем места в одних языках и диалектах
помещаются перед существительным, в
других — после него (па-хнг so* tho1
‘на столе’, букв.— верх стола, но
м-най thau* qai’wag2, букв.— стола
верх).
М.-я. я. до недавнего времени не имели
письменности. В нач. 20 в. миссионер
С. Поллард создал для одного из диа-
лектов мяо спец, письмо, знаки к-рого
имеют простую геометрия, форму и не
основаны на лат. или другом алфавите.
В настоящее время оси. диалекты мяо и
яо в Китае, а также мяо во Вьетнаме имеют
письменность на лат. основе (тон обозна-
чается дополнит, буквами в конце сло-
га).
Науч, изучение языков мяо и яо на-
чалось сравнительно недавно. Лучше
других известны диалекты хмонг и хму
(канао) языка мяо и мьен и киммун язы-
ка яо. Для языка па-хнг имеется краткое
описание, опубликованное Нгуен Минь
Дыком во Вьетнаме. В СССР язык
дуаньских яо (язык ну) описан А. А. Мос-
калевым.
ф Краткие описания языков нац. мень-
шинств Китая. Языки группы мяо-яо, Пекин.
1959 (на кит. яэ.); Москалев А. А.,
Язык дуаньских яо (язык ну). М.. 1978;
Miao and Yao linguistic studies. Selected
articles in Chinese, translated by Chang Yii-
hung and Chu Kwo-гау, Ithaca (N. Y.), 1972.
С. E. Яхонтов.
МЯО-ЯО 319
нАга ЯЗЫКЙ — условное общее наз-
вание тибето-бирманских языков, рас-
пространенных в штате Нагаленд в сев,-
вост. Индии, а также в соседних районах
штата Манипур и Мьянмы. Общее число
говорящих ок. 950 тыс. чел. Лингвисти-
чески Н. я. ие составляют отд. группы.
Большая часть их — северные (ао, лхо-
та), восточные (ангами, сема, ренгма,
сопвома), западные (эмпео, кабуи, куой-
ренг, марам, кхойрао), а также языки
лухупа (тангкхуль, маринг, кхойбу) и
др. вместе с языками куки-чин входят в
группу куки-нага; сев.-вост. Н. я. (язы-
ки коньяк — банпара, намсанг, мошанг
и нек-рые другие), на к-рых говорят неск.
десятков тысяч человек, более всего при-
ближаются к группам бодо-гаро и цзин-
по.
•	Linguistic survey of India, [ed. by G. A.
Grierson], v. 3, pt 2, Calcutta, 1903; Sha-
fer R., The Naga branches of Kukish, «Rocz-
nik orientalistyczny», 1953, v. 16; его же.
Classification of the Northernmost Naga lan-
guages, «Journal of the Bihar Research Socie-
ty», 1953, v. 39.	С. E. Яхонтов.
НАГА/1И — один нз аустроазиатских
языков. Был распространен на С. штата
Мадхья-Прадеш (Индия). Почти все го-
ворящие на Н. и 1870 были истреблены
карательной экспедицией; существует ли
язык в настоящее время, неизвестно (Н.—
букв, «язык истребленного племени»).
Экспедиции С. Конова (нач. 20 в.) и
Бхаттачарьи (1924) записали два варианта
перевода «Притчи о блудном сыне» (на
разных диалектах) и список слов. На осно-
ве этих материалов Н. определен как
аустроазиат. яз., степень близости с
мунда языками неясна. X. Ю. Пиннов и
Ф. Б. Я. Кёйпер отмечали близость Н.
к протомунда.
Грамматич. система стертая. Типоло-
гически близок к агглютинирующим язы-
кам суффиксального типа. Аустроазиат.
префиксы в нем утрачены (как и в мун-
да), поэтому (благодаря переразложению)
преобладают двух- и трехсложные основы.
Гласные различаются по долготе — крат-
кости. Согласные звонкие, глухне, при-
дыхательные (звонкие и глухие) и геми-
нированные (в интервокальном положе-
нии). Имеется ряд церебральных. О свя-
зи с мунда говорят мн.элементы граммати-
ки: послелоги, местоименные формы,
возможно, показатель состояния при гла-
голе -ка тот же, что и в кхерварской гла-
гольной связке ka-n, и др. Предложение
строится по схеме SOV. Лексика сохрани-
ла древние аустроазиат. корни. Отме-
чены заимствования из языков других
семей.
• Kuiper F. В. J., Nahali. A comparati.
ve study, Amst., 1962. Ю. К. Леконцев*
НА-ДЁНЕ ЯЗЫКЙ—семья индейс-
ких языков Сев. Америки. Общее число
говорящих 220 тыс. чел. Включает языки
хайда, тлингит, эяк на Тихоокеанском
побережье Канады и США, а также боль-
шую группу (ок. 40) атапаскских язы-
ков, широко представленных в сев.-зап.
части Канады и в смежной зоне США
(Аляска), а также на Тихоокеанском по-
бережье США и в юж. отрогах Скалистых
гор. Язык хайда стоит особняком от ос-
тальных, иногда объединяемых терми-
ном «тлингитдене». В свою очередь,
320 НАГА
группа дене разделяется на эяк и ата-
паскские (последние обнаруживают от-
носительно близкое родство, а эяк слу-
жит переходным звеном к языку тлин-
гит). В американистике выдвинута ги-
потеза о геиетич. связях семьи на-дене с
сиу языками и обособленно стоящим ючи
(М. Р. Хаас). Предположения об отно-
шениях отдаленного родства между
Н.-д. я. и китайско-тибетскими нли с
еще более широким составом языков Ст.
Света (дене-финская гипотеза М. Своде-
ша) остаются необоснованными.
Хотя фонетич. системы Н.-д. я. суще-
ственно отличаются составом как соглас-
ных (от 24 до 55 фонем), так и гласных
(от 3 до 10 фоием), в целом они тяготеют
к т. наз. тихоокеанскому типу, характе-
ризующемуся ббльшим удельным весом
согласных фонем. Смычные согласные и
аффрикаты образуют трехкомпонентные
оппозиция в составе непридыхательного
(«звонкого»), глухого придыхательного н
абруптивного членов. Широко представ-
лены заднеязычные, увуляоные и ларин-
гальные артикуляции, лабиализованные
согласные, а также латеральные (до 6 фо-
нем). Распространены и фонологически
значимые тоновые градации. В составе
гласных помимо простых встречаются на-
зализованные. Правила фонемной синтаг-
матики весьма различны и варьируют от
более или менее равной пропорции между
согласными и гласными до больших кон-
сонантных скоплений (особенно в языках
хайда и эяк). В группах согласных от-
мечаются многочисл. ассимилятивные
процессы. Наиболее характерные модели
фонологич. структуры простых основ
CVC, CVCC, CVCV. Во мн. языках
развит моносиллабизм корней. Хорошо
известны морфофонологич. чередова-
ния, средн к-рых выделяется система
глагольного аблаута.
Н.-д. я. характеризуются агглютина-
тивным строем с умеренным развитием
синтетизма. Налицо как суффиксация,
так и префиксация. Известна и инкор-
порация имени в глагольную словоформу
(т. наз. имениые префиксы в хайда,
тлингит, ряде атапаскских языков). Раз-
вито словосложение. Имеются и словооб-
разоват. аффиксы (средн них — глаголь-
ные превербы локативной семантики).
В морфологии богатая словоизменит. па-
радигма глагола контрастирует с очень
бедным словоизменением имени. В суще-
ствительном при отсутствии изменения
по падежам и числам (различение форм
ед. и мн. ч. составляет исключение) функ-
ционирует категория притяжательиостн,
противопоставляющая идею органич. и
неорганич. принадлежности. Сущест-
вительные распределены по двум «скры-
тым» классам—активных (одушевлен-
ных) и инактивных (неодушевленных).
Более дробные деления существительных
отражаются в варьирующих формах со-
четающихся с ними глагольных основ
или числительных. Имеются послелоги.
Имя прилагательное отсутствует. Глагол
различает категория лица, версии (цен-
тробежной, обозначающей направлен-
ность от субъекта, и нецентробежной —
направленность к субъекту), способа
действия (имперфектив, перфектив, про-
грессив, итератив, дезидератив, или же-
лательный, н др.), наклонения, а также
нередко содержит частицы обстоятельст-
венной семантики. Значение глагольных
слов конкретизируется их соотнесенностью
к характерам денотатов, вовлеченных в
действие нли состояние (в языке навахо
отмечено семь глаголов со значением
‘есть’). Активные глаголы (глаголы дейст-
вия) имеют полную парадигму слово-
изменения, у стативных (глаголов состоя-
ния) она дефектна. В целом своей спе-
цификой выделяется морфология языка
хайда.
Синтаксис Н.-д. я. изучен слабо. Для
него характерны черты активной типоло-
гии. Глагольное сказуемое является цент-
ром, организующим все предложение,
имена выступают в роли аппозиций (при-
ложений) к нему. Противопоставляются
активная и ннактивная конструкции пред-
ложения.Отдаленными аналогами прямого
н косв. дополнения являются ближайшее
и дальнейшее дополнения. Преимуществ,
порядок слов в предложении SOV. В
атрибутивной синтагме одни определе-
ния (передаваемые субстантивами) на-
ходятся и препозиции к определяемому,
другие (выраженные чистой основой ста-
тивного глагола) — в постпозиции.
Основу лексики Н.-д. я. составляет
исконный фонд н производные от него
лексемы. Их генетич. единство выявля-
ется на материале лексич. групп, обозна-
чающих элементы исконной материальной
культуры, флору и фауну; заимствова-
ний из европ. языков немного.
Письменность на лат. графич. основе
существовала в 40—50-х гг. 20 в. для язы-
ка навахо. Попытки разработки силла-
бич. письма для нек-рых атапаскских
языков (чипевья, слейв) не имели успеха.
* Studies in the Athapaskan languages,
Berk. — Los Ang., 1963; Pinnow H.-J.,
Grundzuge einer historischen Lautlehre
des Tlingit, Wiesbaden, 1966; Krauss M.,
Na-Dene, в кн.: CTL, v. 10, The Hague. 1973;
Young R. W., Morgan W., The Navajo
language. A grammar and colloquial dictio-
nary, Albuquerque, 1980. Г. А. Климов.
НАЗАЛИЗАЦИЯ (от франц, nasal — ио-
соиой, лат. nasus — нос) — артикуля-
ция звуков речи (гл. обр. гласных), за-
ключающаяся в опускании нёбиой зана-
вески и одновременном выходе воздуш-
ной струи через рот и нос. Одновременное
возбуждение ротового и носового резона-
торов придает звуку особую тембровую
окраску. Акустически Н. характеризует-
ся ослаблением интенсивности нек-рых
формант и появлением дополнит, фор-
манты. Н. может служить различит, при-
знаком фонем. Так, назализованные
(носовые) гласные как особые фонемы
существуют во франц., польск., португ.
языках. Во франц, яз. по Н. различаются
фонемы а —а , е — ё, се — бе, э — 5,
хотя и ротовые артикуляции их не впол-
не совпадают: носовые гласные в целом
являются более открытыми и более глу-
бокими.
Н. является дополнит, артикуляцией,
приводящей к возникновению комбина-
торных вариантов (аллофонов) фонем,
когда она обусловлена лишь фонетич.
положением звука. Так, Н. гласных* в
соседстве с носовыми согласными широко
распространена в разл. языках (ср. рус.
«мак» — «бак», «но»—«до»). Сильная
Н., распространяющаяся почти на всю
длительность гласного, следующего за
носовым согласным, вызвана ииерцийг-
ностью нёбной занавески, опущенной при
произнесении носового согласного и мед-
ленно поднимающейся при переходе к
гласному, сохраняя проход воздуха в
полость носа. Назалнзов. гласные могут
выступать и как позиционные аллофоны
в позиции абсолютного конца фразы, ког-
да нёбная занавеска опускается вслед-
ствие перехода от речевого дыхания к
физиологическому. Объективные методы
исследования Н.— рентгенография и
киносъемка с помощью волоконной
оптики.
• Ф а н т Г., Акустнч. теория речеобразо-
вання, пер. с англ., М., 1964; Бондарко
Л. В., Звуковой строй совр. рус. языка, М.,
1977; 3 и н д е р Л. Р.. Общая фонетика,
2 изд., М., 1979; Скалозуб Л. Г., Ди-
намика звукообразования по данным кино-
рентгенографирования, К., 1979.
Н. А. Грязнова.
НАКЛОНЕНИЕ — грамматическая ка-
тегория, выражающая отношение дей-
ствия, названного глаголом, к дейст-
вительности с точки зрения говорящего.
Н.— грамматич. способ выражения мо-
дальности (В. В. Виноградои). Грамма-
тич. значение форм Н. выиодится из их
речевого употребления, предполагаю-
щего присутствие говорящего (пишущего)
субъекта, речь к-рого включает, наряду
с констатацией действия, его оценку как
желательного, возможного, предполага-
емого и т. п., т. е. передающую субъектив-
ное отношение говорящего к действию.
Разные языки располагают разл. набором
парадигматич. форм Н., в зависимости
от свойственных им модальных значений.
Различают 2 типа Н.: прямое и косвен-
ные. Прямым Н. является индикатив
(изъявит. Н.), служащий для объектив-
ной констатации факта в его отношении
к действительности. Этим определяется
обязательное наличие индикатива в язы-
ках разных типов, В косвенных Н. отра-
жается разл. отношение субъекта речи к
высказываемому. Разнообразие этого от-
ношения определяет разнообразие пара-
дигм косвенных Н. в разных языках.
В совр. рус. яз. насчитывается 3 Н.:
изъявительное, формы к-рого,
относя действие к наст., буд. илн прош.
времени, предстаиляют его как объектив-
ный факт и указывают на лицо н число
(«я читаю», <мы читаем»); повели-
тельное, служащее для передачи
приказания или просьбы, со спец, формой
2-го л. ед. н мн. числа (<читай,-те») н
формой побуждения (которую иногда
называют <юссивом»)к совершению
совместного действия одним илн неско-
лькими лицами, включая говорящего
(«пойдем,-те»); сослагательное,
выражаемое глагольной формой, совпа-
дающей с формой прош. вр., н частицей
«бы» и передающее значение желатель-
ности, предположительности («я пошел
бы»), возможности, обусловленности («я
сказал бы, если бы...»). Это Н., как н
повелительное, не имеет временных форм,
обозначенное им действие может отно-
ситься к любому временнбму плану.
Частица «бы» может отрываться от глаго-
ла и располагаться при других членах
предложения («я пошел бы», «я бы охот-
но пошел»). К закрепленным грамматич.
нормой трем Н. нек-рые исследователи
присоединяют четвертое, в о л ю н т а-
т и в н о е (Виноградов), обозначающее
внезапное и немотивированное дейстаие
и использующее форму буд. вр. глаголов
сов. вида с частицей «как» («а он как
побежит...»).
Совр. представление о Н. рус. глагола
установилось постепенно. Рус. филологи
расходились во мнении относительно
числа Н. и рус. яз., начиная от полного
отрицания наличия Н. в рус. глаголе
ДИ Лингвистич. энц. словарь
(Н. П. Некрасов) до выделения шести
видов Н. (А. А. Шахматов). Такое рас-
хождение мнений зависело от подхода
к анализу категории Н.
Формы Н. были свойственны древ-
нейшим языкам. Так, шумерский яз.
знал ряд Н., имевших особые фор-
мы: прямое Н., изъявительное (показа-
тели 1-, е-, а-); косвенные Н.— под-
твердительное (показатели па-, sa-). по-
желательное, допустнтельное, отрица-
тельное, запретительное и др. (И. М. Дья-
конов). Для иидоевроп. яз. исследователи
(А. Мейе, Ж. Вандриес) устанаиливают
5 Н.: индикатив, императив (приказание,
просьба), дезидератив (желание и наме-
рение), конъюнктив (эвентуальность и
воля), оптатив (возможность н желание).
Кол-во спец, форм, выражавших мо-
дальные оттенки, имело в древних язы-
ках тенденцию к сокращению. Др.-греч.
яз. имел 4 Н.: индикатив, императив,
конъюнктив, оптатив. Лат. яз. уже не
знал особой формы оптатива, вошедшего
в систему конъюнктива как одно из его
значений. Индикатив служил для объ-
ективной констатации действия, относи-
мого к определ. временному плану; две
формы императива передавали приказа-
ния и просьбы в отношении настоящего
и будущего; оттенки субъективной модаль-
ности выражались конъюнктивом.
Новые зап.-европ. языки сохранили
формы индикатива и конъюнктива и соз-
дали особые формы кондиционала (ус-
ловного Н.) для обозначения обусловлен-
ных действий и для выражения предпо-
ложения, возможности, желательности и
некатегорического утверждения: франц.
Je le ferais volontiers, нем. Ich wiirde es
gerne tun (’я охотно сделал бы это’).
В нем. яз. формы косвенных Н. (конъюнк-
тив и кондиционал) участвуют в передаче
«чужой» речи, но могут не содержать
сомиеиия и истинности передаваемого:
man sagt, er sei hier (’говорят, он здесь’),
er sagt sie wiirde singen ('он говорит, она
будет петь’). Англ. яз. имеет те же 3 Н.,
причем форма повелит. Н. совпадает с
инфинитивом (без частицы to). Сосла-
гат. Н. не образует регулярной пара-
дигмы; сохранились старые синтетич.
формы be н were (if it be true ’если бы
это было верно’, if I were here ’если бы
я был здесь'), для обозначения жела-
тельных, предполагаемых, обусловлен-
ных действии иозиикли аналитич. формы
из инфинитива со вспомогат. глаголами
shell, will, may: I should go (’я пошел бы’),
he would help ('он помог бы'). Они упот-
ребляются в условном периоде, и их на-
зывают также формами условного Н.
В языках балкан. общности, кроме Н.
(индикатива, конъюнктива, оптатива, им-
ператива, условного), есть еще особая
модальная категория, представленная
формами выражения удивления («адми-
ратии») н пересказывания («коммента-
тии»), отнесение к-рых в категорию Н.
считается спорным (А. В. Десницкая,
В. Фидлер). В грамматиках болг. яз.
(Ю. С. Маслов) «пересказывательную»
форму, к-рая может выражать оттенок
недоверия, сомнения, удивления (что
сближает ее с адмиратииом), рассматри-
вают как Н.
В агглютинативных языках множест-
венные модальные значения получа-
ют спец, формы. Кол-во Н. в тюрк, язы-
ках колеблется от 4 до 12 (А. М. Щер-
бак): караим, яз. имеет 4 Н.: изъявитель-
ное, повелительное, желательно-сосла-
гательное, условное; в гагаузском при-
бавляется пятое, долженствовательное;
в карачаево-балкарском насчитывается
7 Н.: неопределенное, утвердительное,
подтвердительное, условное, повели-
тельное, желательное, относительное; в
якутском — 10 и т. д. Для тюрк, языков
характерно постепенное закрепление фор-
мальных различий между Н., формы
к-рых первоначально были многознач-
ны, но со временем претерпели сужение
семантики. Помимо осн. косвенных Н.—
повелительного, желательного, условно-
го — в разл. тюрк, языках имеются
спец, формы Н.: долженствовательного
(азерб., гагауз., тур., туркм., чуваш.,
якут, языки), намерения (азерб., башк.,
казах., туркм., узб., уйгур), согласитель-
ного (тувин., хакас.), предположительно-
го (хакас., якут.) и др., образуемых
разл. суффиксами. Кол-во и значения Н.
в других агглютинативных языках отчас-
ти совпадают с перечисленными, но име-
ют и свои особенности: в самодийских
языках (И. И. Мещанинов) есть формы
изъявит., повелит., сослагат., простит.,
предположит., долженствоват., вопро-
сит., побудительного (иначе: юссива),
условного, аудитивного Н. Форма аудп-
тииного Н. для действия, воспринимае-
мого на слух в селькупском яз.: «сыр-
-кун-а-нти» («я слышал, ты вошел»).
Формы косвенных Н. нивхского яз. (па-
леоазиат. языки) образуются спец, суф-
фиксами (Ю. А. Крейнович); Н. намере-
ния и долженствования имеют суффикс
-ины-: «Н'и раинынт» (’я намерен пить’);
вопросительное — суффикс -л-: «Ч'и
рал?» (’ты пил?’); есть особые формы Н.—
предостерегательного, пожелательного,
позволительного, очевидного, желат., не-
очевидного, эмоционалыю-отрицат., от-
рицания признака, невозможности, не-
желания, предосторожности, отказа,
предположения и т. п. В нахских языках
насчитывают 10 Н. (Ю. Д. Дешериев):
изъявительное, повелительное — аффикс
-а/а, алъ/а/: «ал-а» (’скажи’ — ингуш.,
чечен.); безотлагательно-повелительное,
желательное, просительно-желательное,
категорнчески-повелительное, понуди-
тельное, сослагательное, потенциальное,
неопределенное.
Наряду с классификациями Н., по-
строенными на основании значения гла-
гольных форм в речи, существует класси-
фикация, построенная на основе значе-
ния глагольных форм в системе языка,
а не употребления их в речи. Это точка
зрения сторонников направления психо-
систематнки, представленного работами
Г. Гийома и его школы. Исходя из со-
ссюровской дихотомии язык/речь и обоб-
щая речеиые употребления глагольных
форм, представители этого направления
приходят к определению значения форм
в системе языка, к-рое состоит в отраже-
нии основной объективной характерис-
тики действия, а именно его отношения ко
времени и, следовательно, не отвечает
традиционному понятию «Н.», а глаголь-
ные формы различаются лишь степенью
точности локализации действия во вре-
мени.
Теория глагольных категорий психо-
систематики ориентируется гл. обр. на
ром. языки, гдет. наз. косвенные Н., про-
тивостоящие формам индикатива, точно
указывающим временной план, обозна-
чая в системе языка действия предстоя-
щие или предшествующие, не локали-
зуют их точно во времени и, следова-
тельно, не утверждают их. Формы
кондиционала и конъюнктива (сюбжоик-
тива. как эту форму называют в ром. язы-
ках) лишены собств. модальных значе-
ний. Последние лишь сохраняют в про-
НАКЛОНЕНИЕ 321
стых предложениях значение оптатива
как пережиток латыни, но употребляются
почти исключительно в придаточных, при-
чем модальные значения представлены
только в главном предложении. Ср.
франц. Je doute (j’attends, j’ai pew)
qu’il vienne, итал. Dubito (aspetto, ho
paura) che venga 'я сомневаюсь (жду,
боюсь), что он придет’; франц. Il est
possible (je suis heureux), qu’il soit ve-
nu; итал. E possibile (sono felice) che sia
venuto ’возможно (я счастлив), что он
пришел’.
* М е щ а в и н”о в И. И., Глагол, М. —
Л., 1949; Десницкая А. В.,О морфоло-
гич. структуре алб. языка, ВЯ, 1958, № 5;
Зиндер Л. Р., Строева Т. В., Совр.
нем. язык, 3 изд., М., 1957; Виногра-
дов В. В., Рус. язык. (Грамматич. учение
о слове), 2 изд., М., 1972; С ы т о в А. П.,
Категория адмиратнвав алб. языке и ее бал-
кан. соответствия, в кн.: Проблемы синтак-
сиса языков балкан. ареала, Л., 1979; Языки
Азии и Африки, т. 3, М.. 1979; Рус. грамма-
тика, т. 1, М., 1980; Иванова И. П.,
Бурлакова В. В., Почепцов
Г. Г., Теоретич. грамматика совр. англ, язы-
ка, М., 1981; Маслов Ю. С., Грамматика
болт, языка, М., 1981; Щербак А. М.,
Очерки по сравнит, морфологии тюрк, язы-
ков (Глагол), Л., 1981; Meillet А.,
Vendr yes J., Traite de grammaire com-
paree des langues classiques, 3 ed., P., 1960;
Adm on i W., Der deutsche Sprachbau,
Moskau — Leningrad, 1966; Guillaume
G., Temps et verbe, 2 ed., P., 1968; R ё f e-
rovskaja E. A., V as s i 1 ie v a A. K.,
Essai de grammaire francaise. Cours thdorique,
v. 1, 2 ed., Leningrad, 1973.
E. А. Реферовская.
НАНАЙСКИЙ ЯЗЙК —один вз тун-
гусо-маньчжурских языков. Распростра-
нен в Хабаровском и Приморском краях
РСФСР и по р. Сунгари в Китае. Число
говорящих св. 5,9 тыс. чел. в СССР
(1979, перепись) и ок. 1 тыс. чел. за ру-
бежом. Выделяются среднеамур. наре-
чве, сунгарийский, уссурийский и кур-
урмийский диалекты, к-рые одни уче-
ные объединяют в два наречия (В. А. Ав-
рорин), другие — в одно (О. П. Суник,
Л. И. Сем); при этом Сем выделяет тре-
тье — верхиеамурское — наречие, вклю-
чая в него ряд гоиоров из состава средне-
амурского. Г. Дёрфер считает кур-урмий-
ский особым языком, в большей степени
отличающимся от Н. я., чем ульчский и
орокский языки.
В системе вокализма помимо шести
кратких гласных — i, I, и, о, э, а — и
соответствующих долгих нек-рымн ис-
следователями выделяются и качестве
особых фонем дифтонги, а также наза-
лизованные краткие и долгие, образуе-
мые гл. обр. при редукции конечного -п
основы. В ряде слои с вокализмом не-
переднего ряда вместо и выступает ши-
рокий о, что встречается также в неги-
оальском языке и лишь спорадически
в ульч. и маньчж. языках. Для консонан-
тизма Н. я., равно как для близкородств.
ульч. и орок. языков, характерны на-
чальные р- (<*ph) и х- (<*kb); t в по-
зиции перед i во мн. случаях переходит
в с, напр. притяжат. суффикс 3-го л. мн.
ч. -ci<*-ti. В морфологии имеет место
утрата различия инклюзивной н экс-
клюзивной форм 1-го л. мн. ч. в притяжат.
именных н личных глагольных оконча-
ниях. В падежной системе форму, от-
личную от ульчско-орокской, имеет де-
зигнатив (назначит, падеж) на -go/
-gu. В синтаксисе отсутствует согласова-
ние определения с определяемым.
В основу сложившегося в сов. время
лит. Н. я, лег найхин. говор среднеамур.
322 НАНАЙСКИЙ
наречия. В СССР а 1931 создана письмен-
ность Н. я. на основе лат., с 1963 — на
основе рус. алфавита.
• Петрова Т. И., Очерк грамматики
нанайского языка, Л., 1941; С у и и к О. П.,
Кур-урмийский дналект, Л., 1958; Авро-
рин В. А., Грамматика нанайского языка,
т. 1—2, М. — Л., 1959—61; его же, Син-
таксич. исследоваиия по нанайскому языку,
Л. 1981; Сем Л. И.. Очерки диалектов на-
найского языка, Л., 1976; Doerfer G.,
1st Kur-Urmisch ein nanaischer Dialekt?,
«Ural-Altaische Jahrbiicher», 1975, Bd 47.
О н e н к о С. H., Нанайско-рус. словарь,
М., 1980. _	И. В. Кормушин.
НАРАЩЁНИЕ— см. Аугмент.
НАРЁЧИЕ (калька, лат. adverbium,
греч. epirrhema) — лекснко-граммати-
ческий класс неизменяемых, как пра-
вило, слов, обозначающих признак дей-
ствия, качества нли предмета и высту-
пающих в синтаксической функции об-
стоятельства или определения, реже ска-
зуемого. Н. как часть речи определяется
совокупностью морфологич., синтаксич.
н семантич. признаков. К осн. морфо-
логическим признаками, от-
носятся: отсутствие словоизменения, лек-
сич. и словообразоват. соотносительность
со всеми осн. классами знаменат. слов,
наличие особого морфемного инвентаря,
используемого при образовании Н. (пос-
ледний признак является факультатив-
ным). С т. зр. ист. морфологии Н. делят-
ся на местоименные, именные и гла-
гольные. Наиболее архаич. тип — место-
именные Н., утратившие морфологич.
членимость, ср. вндоевроп. тип наречий
на *dhe, со значением места: ст.-слав.,
КЪДЕ санскр. kiiha (из *kiidha). Боль-
шинство именных Н. возникло из застыв-
ших падежных форм, получивших само-
стоят. значение, преим. падежей с про-
странственно-временной семантикой: ло-
катив — санскр. hyah, греч. chthes, лат.
heri ’вчера’, дат.-направит. п.— кетское
ко1епдинге 'направо'; инструментальный
(тв. п.) — «пешком», «даром», лат. сег-
te ’наверное’. Большую группу составля-
ют Н., образованные от аккузатива: др.-
рус. вечоръ, лат. statim ’тотчас’, ср. так-
же образованные от прилагательных Н.,
восходящие к ср. роду: лат. multum
’много’. Нек-рые Н. представляют собой
застывшие предложно-падежные формы,
напр. ст.-слав, съпроста ’непременно’
<sb + род. п. прость; «из дайна»,
«идоль». Н. также могут восходить к
глагольным формам: «почти», бирм.
ahlig 2 ’быстро' (от глаг. hlig 2 ’быть
быстрым’).
По своей словообразоват.
структуре Н. делятся на мотиви-
рованные в немотивированные. Для пер-
вой группы Н. характерна отчетливая
соотносительность с др. разрядами зна-
менат. слов. Внутри мотивированных
Н. выделяется группа регулярных обра-
зований (т. наз. грамматич. Н.), имею-
щих явно выраженный формальный приз-
нак, ср. рус. Н. с суффиксами -о, -ски,
-ьи; лат. -ter (fortis ’храбрый’ — for-
titer ’храбро’), англ, -ly (warm ’теплый’ —
warmly ’тепло’), франц, -ment (parti-
culier ’особый' — part icu lierment 'осо-
бенно'), фин. -sti (kaunis 'красивый' —
kauniisti 'красиво'), латыш, -i (labs
'хороший' — labi 'хорошо'). Наречные
форманты могут обладать четкой семан-
тич. спецификацией, ср. др.-греч.. лока-
тивные наречные суффиксы -si, -se
(-ze), -then (Athenesi 'в Афинах’, Athe-
-naze 'в Афины’, Athenethen 'из Афин’).
К регулярным способам образования
Н. в некоторых языках относится реду-
пликация, ср. бирм. пе’пе3 'медленно',
э1о21о2 'самовольно', хауса bi da bi
'постоянно'. К немотивированным от-
носятся Н., утратившие соотноситель-
ность с живыми грамматическими клас-
сами и разрядами слов, ср. рус. «где»,
«когда».
По своему лексич. значению
все Н. делятся на два лексико-грамматич.
разряда: Н. качественные и обстоятельст-
венные. В Н. первого типа представлены
разнообразные частные виды общего зна-
чения качественности и свойственности
(«быстро», «весело», «как», «по-мед-
вежьи», «по-нашему», «дыбом»). Особую
группу составляют количеств. Н., обозна-
чающие степень качества и интенсивности
действия («весьма», «едва-едва», «ни-
сколько», «слишком», «вовсе»). Нек-рые
качеств. Н. обладают морфологич. кате-
горией степеней сравнения — двучлен-
ной (положит, и сравнит, степени; напр.,
рус. Н. на -о, -е) или трехчленной (по-
ложит., сравнит, и превосходной степени;
напр., в др.-греч. и лат. языках). В плане
выражения возможны как синтетич., таки
аналитич. формы степеней сравнения, ср.
рус. «выше всех». Значение и способы
образования форм степеней сравнения у
таких Н. полностью совпадают со значе-
нием и способом образования сравнит,
степеней прилагательных, ср. лат. male
'дурно' — peius 'хуже' — pessime ’ху-
же всего’; др.-греч. sophos ’мудро' —
sophoteron ’мудрее’ — sophotata ’муд-
рее всего'. Однако эти формы различа-
ются по своим синтаксич. функциям, ср.
«Эта лампа яркая — ярче, чем та» (при-
лагательное в составе сказуемого) и «Эта
лампа светит ирко — ярче, чем та»
(Н. в функции обстоятельства). На при-
мере качести. Н. особенно заметно тес-
ное родство Н. с прилагательным, к-рое
определяется их общим значением при-
знака. В тех языках, где разряд качеств.
Н. отсутствует, их роль берет на себя имя
прилагательное, ср. кхмер, sliakpeak
17а: 'красиво одеваться’. Формальное от-
личие имени прилагательного от Н. осно-
вывается на согласоват. способности пер-
иого. Там, где этот формальный признак
отсутствует, граница между Н. и прила-
гательным зачастую оказывается стер-
той. Ср. дифференцированные формы
краткого прилагательного н Н. в ср.-
верхненем. gout — wol. 'хороший — хо-
рошо’ н омонимичность этих форм в
совр. нем. яз.: er spricht gut (Н.) — er
ist gut (прнл.). Контакт Н. с прилагатель-
ными способен в ряде языков вызвать
своеобразную грамматич. «ассимиля-
цию» Н.— приобретение им окончания,
ср. франц, toute pure 'совсем чистая' —
toutes pures 'совсем чистые’, нем. eine
rechte gute Frau 'поистине добрая жен-
щина’.
Обстоятельственные Н. обозначают
признак, внешний по отношению к его
носителю. Обстоятельств. Н. распреде-
ляются на группы по семантич. призна-
кам (классификация может быть проведе-
на с разной степенью детализации).
К осн. семантич. группам относятся сле-
дующие: Н. места («далеко», «рядом»,
«влево», «тут», «никуда»); Н. в реме-
н н («теперь», «вчера», «ночью», «когда»,
«тотчас»); Н. причины («сгоряча»);
Н. цели («назло», «нарочно»). К этим
группам иногда добавляют небольшие
группы со значением совместности («вдво-
ем») и распределительности («попарно»,
«вместе»). Помимо того, что существует
тесная связь н постоянное взаимодейст-
вие между семантич. группами обстоя-
тельств. Н. (ср. «тут», «отсюда» в лока-
тивном и темпоральном значении), в язы-
ке легко осуществляется переход от кат
честв. Н. к обстоятельственным. Так, в
сочетании «высоко поднять руку» Н.
«высоко» еще можно считать качествен-
ным, но в сочетании «высоко лететь»
уже преобладает оттенок обстоятельствен-
ности.
Значением отношения (качественного
или предметно-обстоятельственного) обус-
ловлены осн. сиатаксич. функции
Н.: 1) определительная (в широком
смысле) — способность Н. определять
глагол, имя, другое Н. и — шире — це-
лое предложение (эта функция может
быть названа функцией фразового моди-
фикатора) и 2) способность выступать в
качестве компонента составного глаголь-
ного сказуемого (в этой функции Н. смы-
кается с предикативами, обозначающими
состояние), ср. «На душе снежно и хо-
лодно» (А. И. Герцен). В нек-рых языках
Н. в этой функции принимают особые
предикативные окончания, ср. кетское
бис’ангку ’ты — где’ и бис’ангконг вы—
где'.
Качеств, и обстоятельств. Н. обладают
разл. комбинаторными свойствами. В рус.
яз. чисто качеств. Н. определяют
только глагол (включая причастия и дее-
причастия), прилагательное и Н.. ср.
«зверски проголодался». Качеств. Н. не
могут сочетаться с именами существитель-
ными. Исключение составляют сущест-
вительные, имеющие качественно-оце-
ночное значение н выступающие в составе
сказуемого, ср. «Ты сочинитель, да толь-
ко, кажется, неудачно» (Н. В. Гоголь)
(ср. «неудачно сочинять»). Сиитаксич.
комбинаторика обстоятельств. Н. шире.
Этот разряд Н. может определять гла-
гол («шагнул вперед»), наречие («поздно
иочью»), прилагательное («постоянно ки-
пучая восторженность») н существитель-
ное («Москва сегодня», «трагик понево-
ле»). Функция фразового модификатора
присуща только обстоятельств. Н. В
предложении «Брат и сестра вместе гото-
вились к экзаменам» Н. «вместе» можно
отнести как к группе сказуемого («вместе
готовились»), так и к группе подлежаще-
го («брат и сестра вместе»). Обстоятельств.
Н. в этом случае определяет (модифици-
рует) предложение в целом.
Несмотря на ограниченность формаль-
ных способов образования Н., эта кате-
гория слов в языке постоянно пополняет-
ся вследствие процесса адвербиализации.
При этом в разряд Н. переходят предлож-
ные конструкции, фразеология, сочетания
типа «нога в ногу», «слово в слово», а
также многочисленные адвербиальные вы-
ражения, напр. «ни с того ни с сего»,
франц, d’une faqon admirable ’удивитель-
ным образом*. В нек-рых языках воз-
можна адвербиализация посредством кон-
версии, ср. франц, fort ’сильный’ —frap-
per fort ’сильно ударить’.
На периферии Н. находятся смешанные
категории слов: наречия-предлоги («пос-
ле», «кругом»), наречия-союзы («пока»,
«едва») и др. По сиитаксич. функции к
Н. примыкают деепричастия. В ряде
языков наречные образования определ.
типа включаются в разряд идеофонов
(см. Звукосимволизм). ср. хауса suliilu
’бесшумно, осторожно’, калм. xara-jara
’там-сям’.
Как самостоят. часть речи Н. было вы-
делено в антич. грамматике. Дионисий
Фракийский (см. Александрийская шко-
ла) обозначил Н. термином epirrhema
epi ’на, при’ + rhema ’глагол’), отражав-
шим понимание Н. исключительно как
глагольного определителя. В том же зна-
чении данный термин был воспринят рим.
грамматистами, ср. adverbium (ad ’при* +
+ verbum ’глагол’). Из лат. грамматики
21*
этот термин перешел в грамматики европ.
языков. Европ. грамматич. традиция,
восходящая к античной, считает Н. одной
из частей речи. Однако при толковании
категории Н. разные исследователи ис-
ходили из разных оснований. До сер.
19 в. Н. на основании одного признака
парадигматич. неизменяемости объеди-
няли со служебными частями речи в одну
обширную категорию частиц (Ф. И. Бус-
лаев, Ф. Миклошич). Во 2-й пол. 19 в.
во взглядах на Н. получил перевес
сиитаксич. критерий (К. С. Аксаков,
А. А. Потебня, А. А. Шахматов). Син-
таксич. точка зрения на природу Н. в рус.
яз-знании была противопоставлена мор-
фологической, когда все Н. подразде-
лялись на два разряда — грамматич. Н.
(с формами словоизменения) и неграмма-
тические (Ф. Ф. Фортунатов). В истории
яз-знания были попытки определения ка-
тегории Н. как «негативной» (Н.— каж-
дое слово, не являющееся ни именем,
ни глаголом; С. О. Карцевский), а также
выделения Н. на основании обобщенно-
логич. критериев (В. Брёндаль).
* Мейе А., Введение в сравнит, изуче-
ние индоевроп. языков, пер. с франц., (3
изд.), М. — Л., 1938; Пешковскнй
А. М., Рус. синтаксис в науч, освещении,
7 изд., М., 1956; Мещанинов И. И.,
Члены предложения и части речи, Л.. 1978;
Есперсен О., Философия грамматики,
пер. с англ., М.. 1958; Потебня А. А.,
Из записок по рус. грамматике, т. 1 — 2, М.,
1958; Пауль Г., Принципы истории язы-
ка, пер. с нем., М., 1960; Виноградов
В. В., Рус. язык. (Грамматич. учение о слове),
2 изд., М., 1972; Л а й о и з Д ж., Введение
в теоретич. лингвистику, пер. с англ., М.,
1978; Рус. грамматика, т. 1—2, М., 1980;
Karcevskij S., Sur la nature de 1’ad-
verbe, TCLP, 1936, t. 6; Brondal V.,
Les parties du discours. Partes orationis.
Etudes sur les cat6gories linguistiques, Cph.,
1948.	H. В. Васильева.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЁМЯ (прёзенс, лат.
praesens) — форма финитного глагола,
указывающая в прямом употреблении,
что ситуация, о к-рой говорится в предло-
жении, либо одновременна моменту речи
(«Тсс! Ребенок спи т»), либо повторяет-
ся на протяжении периода времени, охва-
тывающего момент речи («В последнее
время ребенок плохо спи т»). В первом
случае Н. в. является конкретным, или
актуальным, во втором — повторитель-
ным, многократным, или абстрактным.
В рус. яз. эти значения разграничиваются
контекстом и ситуацией, а иногда и выбо-
ром глагольной лексемы (ср. «Он идет
быстро» — «Он ходит быстро»); в нек-рых
языках для разграничения используются
разные грамматич. формы. Так, англ,
is sleeping означает ’спит в данный мо-
мент’ (Present Progressive), a sleeps ’спит
вообще’ (Present Indefinite), тур. okuyo-
rum — ’читаю в данный момент’, a oku-
rum ’читаю вообще’.
Особый случай представляет т. наз.
вневременное (всевремениое) Н. в., или
«настоящее вечных истин», обозначаю-
щее ситуацию, существующую постоянно,
всегда («Земля вращается вокруг солн-
ца») или повторяющуюся постоянно («При
нагревании тела расширяются») или как
правило («гномическое настоящее» в пос-
ловицах: «смелость города берет»). Упот-
ребление здесь форм Н. в. (в англ. Pre-
sent Indefinite, в тур. форм типа okurum)
объясняют либо немаркированностью Н.
в. в системе времен (оно является наибо-
лее «нейтральным» временем, часто оп-
ределяемым отрицательно как «непро-
шедшее»), либо тем, что понятие «всег-
да» включает, в частности, и момент речи.
Выделяют еще нек-рые более спец, типы
прямого употребления Н. в.: потенциаль-
но-качественное Н. в. («Он говорит по-
французски» в смысле ’умеет говорить’,
где форма глагола дает характеристику
лица, отмечает постоянно наличное свой-
ство, проявляющееся при случае); т. наз.
расширенное Н. в. («Я живу здесь уже
10 лет»), охватывающее кроме настояще-
го момента нек-рый отрезок прошлого
и передаваемое в ряде языков, напр. в
английском, шведском, формами «инклю-
зивного» перфекта', т. наз. изобразитель-
ное (описательное) настоящее, описываю-
щее некую воображаемую картину («На
севере диком стоит одиноко на’голой
вершине сосна», М. Ю. Лермонтов);
«настоящее сохраняющейся релевантно-
сти», обозначающее прошлый факт, к-рый
остается значимым в момент речи
(«В последнем письме он передает вам
привет»), либо вводящее цитату или пере-
сказ положения, к-рое было выдвинуто
и прошлом, но существует как определ.
постулат, не зависящий от течения вре-
мени (т. наз. табеллярное настоящее:
«Протагор учит, что человек — мера всех
вещей»); комментирующее настоящее: сце-
ническое — в сценич. ремарках, служа-
щих для актеров инструкцией о действи-
ях, выполняемых ими по ходу пьесы;
настоящее изложения — в изложениях
содержания лит. произведений.
Среди переносных употреблений выде-
ляется т. наз. историческое (повествова-
тельное, нарративное) настоящее (prae-
sens historicum), когда формы Н. в. по-
вествуют о событиях, имевших место в
прошлом, но изображаемых как совре-
менные настоящему моменту («В 1725 го-
ду Петр I умирает»), или о событиях,
составляющих худож. вымысел («Про-
били часы урочные: поэт роняет молча
пистолет», А. С. Пушкин). Часто настоя-
щее историческое связано с особой живо-
стью и наглядностью изложения. К чис-
лу переносных относят также употреб-
ление Н. в. вместо будущего для обозна-
чения события, заранее запланированно-
го («Завтра мы идем в театр») или же
только живо воображаемого. Однако в
нек-рых языках формы Н. в. использу-
ются при обозначении событий будущего
настолько широко, что представляется
более правильным объяснить это употреб-
ление общей немаркированностью Н. в.
Так, нем. «Ich sprecne mit ihm» может
значить не только ’я говорю с ним’, но и
’я поговорю, буду говорить с ним’, при-
чем и вне сочетания с обстоятельствами,
указывающими на будущее, а также без
к;-л. эмоциональных или экспрессивных
коннотаций.
От переносного употребления Н. в.
следует отличать «относительное» упот-
ребление. являющееся нормой в рус.
и других слав, языках в придаточных
предложениях, зависящих от глаголов
чувства, мысли и речи. напр. «Он чув-
ствовал (или: почувствует), что прибли-
жается гроза» (приближение грозы од-
новременно моменту, обозначенному
формой глагола и главном предложении).
В рус. и других слав, языках Н. в.
четко дифференцировано по виду, при-
чем настоящим в собств. смысле призна-
ется только Н. в. несов. вида; именно оно
выступает во всей полноте функций Н.
в. В рус., чеш., польск. языках, в отли-
чие от южнославянских, Н. в. глаголов
сов. вида морфологически не отграничено
от буд. вр. того же вида. Во всех слав,
языках Н. в. сов. вида используется в
качестве неактуального настоящего —
повторительного («То как зверь она за-
НАСТОЯЩЕЕ 323
воет, то заплачет как дитя», А. С. Пуш-
кин), потенциального (<В сосуд войдет
3 литра», < Он вечно все перепутает», < Ни-
как не пойму») и т. д., а также в качест-
ве исторического настоящего примени-
тельно к многократному действию («Тать-
яна то вздохнет, то охнет»), а в нек-рых
слав, языках (иапр., в чешском, сербско-
хорватском) и применительно к одно-
кратному действию (ср. и В русском в
обороте с «как»: «вдруг как закричит»).
Формальное выражение Н. в. может
быть синтетическим (напр.,~ в рус. яз. —
системой личных окончаний, не повторя-
ющейся в прош. вр., и особенностями в
строении основы), аналитическим (напр.,
в арм. яз. — сочетанием причастия со
вспомогат. глаголом ’быть’), или синтети-
ческим в одних и аналитическим в дру-
гих формах (напр., в англ. яз.). Иногда
Н. в. выделяется на фоне др. времен ну-
левым показателем. Так в рус. яз. гла-
гол «быть» в Н. в. часто представлен ну-
лем («Человек смертен»; «Ты здесь?»).
Нулевая связка в Н. в. встречается и во
многих др. языках.
ф См. лнт. при ст. Время. Ю. С. Маслов.
НАТУРАЛИСТЙЧЕСКОЕ НАПРАВ-
ЛЕНИЕ в языкознании — нап-
равление, возникшее в рамках сравни-
тельно-исторического языкознания 1-й
пол. 19 в. и распространявшее принципы
и методы естественных наук на изуче-
ние языка и речевой деятельности.
Представители этого направления рас-
сматривали язык кйк естественное (при-
родное) явление, исходя из того, что он
существует материально — в звуках,
знаках, используемых для передачи язы-
ка и воспринимаемых органами слуха илн
зрения, существует реально — его раз-
витие не зависит от воли говорящего и
происходит эволюционно, как рост кри-
сталла, растения или животного. Соот-
ветственно яз-знание относилось к естеств.
наукам и противопоставлялось фило-
логии, к-рая, изучая памятники культу-
ры, сознательно Созданные людьми, за-
нимается исследованием текста. На ос-
нове лексич., синтаксич. и стилистич.
анализа филолог определяет практич.
и эстетич. ценность памятников пись-
менности; языкобед изучает фонетич. и
морфологич. строение языка и законы
его развития; методы исследования язы-
коведа — наблюдение, сравнение, систе-
матика и праязыковое моделирование
(см. Праязык).
Основателем направления был
А. Шлейхер, изложивший свои взгляды на
язык в работах «Языки Европы в систе-
матическом освещении» (1850), «О мор-
фологии языка» (1859), «Теория Дарви-
на и наука о языке» (1863, рус. пер.
1864), «Значение языка для естест-
венной истории человека» (1865, рус. пер.
1868) и др. Идеи Н. н. развивали также
М. К. Рапп («Физиология языка»,
1836—41; «Сравнительная грамматика
как естествоведческая наука», ч. 1—3,
1852—59), М. Мюллер, к-рый трактовал
положения Н. н. в наиболее упрощенной
форме, утверждая, в частности, что мозг
выделяет мысль, подобно тому как пе-
чень выделяет желчь, А. А. Овелак
(«Лингвистика», 1876, рус. пер. 1881).
Формулируя общие законы развития
языка как естеств. организма, Шлейхер
опирался на объективно-идеалистич. фи-
лософию истории Г. В. Ф. Гегеля, а так-
же на эволюционную теорию Ч. Р. Дар-
вина, однако Шлейхер, как и др. пред-
ставители Н. н., подчеркивал, что язык —
324 НАТУРАЛИСТИЧЕС
исключит, свойство, привилегия человека,
т. к. у животных нет языка, а есть лишь
«ужимки». Изменения языка различны
в трех эпохах его существования — «пер-
вонач. создании, развитии, жизни».
Поскольку материальной основой язы-
ка являются мозг, органы речи и чувств,
постольку, по мнению Шлейхера, созда-
ние языка есть очеловечивание природы,
т. е. формирование материального суб-
страта мышления и механизма говорения.
Выработке рефлексов речевой деятель-
ности способствуют звукоподражания и
непроизвольные выкрики, однако это еще
не язык, действит. назначение к-рого —
быть органом (аппаратом) мысли, мыш-
лением в звуковой материи. Воплоще-
ние идеи в звук и есть развитие языка
как собственно человеческого свойства;
в доист. эпоху дух нашел свое воплоще-
ние в членораздельных звуках и обра-
зовал множество праязыковых форм.
Язык как форма (организм) возникает
только тогда, когда понятия и представле-
ния, материализуясь в звуках (корнях),
становятся значениями, а их отношения
выражаются суффиксами или флексия-
ми. Так возникают корневые, агглюти-
нативные и флективные классы языко-
вых организмов. «Если в первом клас-
се,— писал Шлейхер в 1850,— мы встре-
чали недифференцированное тождество
значения и отношения, чистое бытие зна-
чения в себе, если во втором классе диф-
ференцируются звуки, обозначающие
значение и отношение, отношение высту-
пает в обособленном звуковом бытии для
себя, то в третьем классе это различие
включается в единство, но в единство,
бесконечно более высокое, потому что вы-
росло из различия, имеет его своей пред-
посылкой и включает его в себя как сня-
тый момент». Т. о., три разл. класса
праформ рассматривались не только
с т. зр. морфологич. классификации, но
ист. зр. их развития и совершенности.
Утверждалось, что в ист. эпоху происхо-
дил распад праформ под воздействием
фонетич. процессов и аналогии; ист.
эпоха породила дифференциацию язы-
ковых областей, привела к образованию
родств. языков и диалектов. Деление
праязыков на семейства, ветви и подвиды
Шлейхер представлял в виде родословного
древа (на примере иидоевроп. языков).
Значение науч, идей и трудов Шлейхе-
ра велико: он способствовал выработке
в ист. яз-знании принципа системности
н метода реконструкции праязыка; мор-
фологич. и генеалогич. классификации
прочно вошли в общую теорию языка;
рассмотрение создания языка как очело-
иечивания природы стало компонентом
учения о происхождении языка и мышле-
ния. Однако такие положения теории
Н. н., как объяснение причин эволюции
языка только биология, факторами, ха-
рактеристика иидоевроп. языков как са-
мых совершенных, отрыв развития и ис-
тории языка от функционирования и ис-
тории общества, подверглись критике
уже с момента их выдвижения.
Наряду с исследованием общих законов
развития языка, представители Н. н. изу-
чали речевую деятельность как физиоло-
гическую и психофизиологическую [ар-
тикуляционная (физиологии.) фонети-
ка, психофизиология речевого акта и ре-
чевого поведения]. Достижения физиоло-
гии. школ Н. н. использовались младо-
грамматиками (см. М ладограмматизм) н
дескриптивистами (см. Дескриптивная
лингвистика), в психолингвистике, ней-
ролингвистике, в методике обучения
иностр, языкам. Признавая важность
подобного описания автоматизма рече-
вых навыков, сов. языковеды и психо-
логи подчеркивают при этом обществ,
природу речевой деятельности, ведущую
роль сознания в деятельности человека.
• Дельбрюк Б., Введение в изучение
языка, в кн.: Б у л и ч С. К.. Очерк истории
яз-знания в России, т. 1, СПБ, 1904; По-
тебня А. А., Мысль н язык, 3 изд., Хар.
1913, с. 7—21; Чикобава А. С., Про-
блемы языка как предмета яз-знания, М
1959, с. 33-60, 139-51; Десницкая
А. В., О лингвистич. теории Августа Шлей-
хера, ВЯ, 1971, №6; Коду хов В. И..
Общее яз-знание, М., 1974; Березин
Ф. М., История лингвистич. учений. М., 1975;
Амирова Т. А., Натуралистич. направ-
ление. А. Шлейхер, в кн.: Амирова
Т. А., Ольховиков Б. А., Рожде-
ственский Ю. В., Очерки по истории
лингвистики, М., 1975 (лит.); Lefm ann S.,
August Schleicher, Lpz., 1870; Benes B.^
Wilhelm von Humboldt, Jacob Grimm, Au-
gust Schleicher, Winterthur, 1958; S e b e о k
Th., Portraits of linguists, v. 1, Blooming-
ton — L., [1966]; D i e t z e J., August
Schleicher als Slawist. Sein Leben und sein
Werk in der Sicht der Indogermanistik, B.,
1966-	В. И. Kodyxoe.
НАУРУ — один из микронезийских язы-
ков. Офиц. язык (наряду с англ, яз.)
Республики Науру. Число говорящих ок.
5 тыс. чел. Даже в бытовой сфере Н. пос-
тепенно вытесняется англ. яз. Диал, раз-
личия отсутствуют.
Фонологич. структура Н. сложна.
Дж. Натан выделил 24 согласных и 12
гласных фонем, отличающихся значит,
аллофонич. разнообразием. У личных
местоимений противопоставляются 4 чис-
ла, имеются инклюзивные и эксклюзив-,
ные формы. Характерная особенность
грамматич. строя — наличие 39 класси-
фикаторов, употребляющихся при числи-
тельных и для оформления отчуждаемой
принадлежности; неотчуждаемая принад-
лежность выражается изменением формы
обладаемого, ср. етее ‘глаз’ и meen iio
‘глаз рыбы’. Порядок слов в предложе-
нии SVO. В лексике имеются значит,
отличия от др. микронезийских языков.
Письменность на основе лат. графики.
• Hambruch Р., Die Sprache von
Nauru, Harnb., 1914; Kayser A., Nauru
Grammar, Nauru, 1938 (mimeo); Nathan
G. S., Nauruan in the Austronesian language
family, OL, 1973, v. 12. В. И. Беликов.
НАХСКИЕ ЯЗЫКЙ — одна из групп
кавказских (иберийско-кавказских) язы-
ков, включающая чеченский, ингушский
н бацбийский языки. Большинство иссле-
дователей рассматривает Н. я. как особую
группу кавказских языков. Н. я. делятся
на 2 подгруппы: вайнахские языки (че-
ченский и ингушский) и бацбийский яз.
Распространены в Чеч.-Ингуш. АССР, а
также и с. Земо-Алвани Груз. ССР. Об-
щее число говорящих ок. 930 тыс. чел.
(1979, перепись).
В фонологич. системе Н. я. среди сог-
ласных противопоставлены простые
смычные и щелевые, абруптивные (т1,
к1, п1, ц1, ч1). Сонанты представлены фо-
немами л, р, м, н, й. Во всех Н. я. фоне-
матически противопоставлены краткие и
долгие гласные и дифтонги. Структура
слога влияет на количеств, характеристи-
ку гласных: их долгота в закрытых слогах
несколько ослабевает. Исторически удар-
ным был корневой гласный, а ударение
музыкальным. Можно полагать, что вза-
имодействие ударного и долгого гласных
привело к перемещению ударения с крат-
кого корневого гласного на долгий аффик-
сальный. В результате ударение носит
музыкальный экспираторный (силовой)
характер. Для Н. я. характерны много-
фонемный вокализм, наличие абруптив-
ных согласных (смычно-гортанных).
В изменении морфологич. системы
Н. я. существ, роль сыграли ист. чере-
дования гласных в основах слов (и их
формах), относящихся к древним искон-
ным пластам лексики, напр. а:о.
Корни слов древнейшего происхожде-
ния представляют собой односложные
образования типа открытого и закрытого
слога. Аффиксы дреинейшего происхож-
дения состоят из одного гласного или сог-
ласного в сочетании с предыдущим или
последующим гласным. Эти типология,
особенности корней и аффиксов, по-ви-
димому, результат редукции под дейст-
вием фонетич. процессов.
Существительное в Н. я. имеет кате-
гории падежа, числа. Нек-рые имена древ-
него происхождения принимают формы
грамматич. классов (бацбийское чвохь»,
ингуш., чечен. «в-о!> — ‘сын’, бацбий-
ское чйохь», ингуш., чечен. чйо!» —
‘дочь’). Различаются основные (нм. п.,
род. п., эргативный п., дат. п., тв. п.,
предл. п.) и послеложные (исходный пер-
вый, исходный второй, направительный
первый, направительный второй и др.)
падежи. Выделяются также послелож-
ные конструкции, напр. в бацбийском
яз. <ст!ол мак!на» ‘на стол’, <ст!ол
мак!ехь» ‘на столе’. Прилагательное име-
ет 3 грамматич. категории: падежа, чис-
ла и грамматич. класса. По грамматич.
классам изменяются лишь нек-рые клас-
сные качеств, прилагательные: чечен.
чв-оккха(н) ваша», ингуш. чв-оккха во-
ша», бацбийское чваккхб вашо» — ‘стар-
ший брат’. Как и порядковое числитель-
ное, прилагательное имеет 2 падежные
формы — при определяемом имени (в
им. п.) имя прилагательное употребля-
ется в форме род. п. Для всех косвенных
падежей есть только одна форма с окон-
чанием -чу (чечен.), -ча (ингуш.) нли -ч
(бацбийский). Качеств, н относит, прила-
гательное всегда в препозиции. Глагол
обладает категориями грамматич. класса,
времени, наклонения, вида. Супплетив-
ными формами корня нек-рых глаголов
выражается единичность и множествен-
ность субъекта (чечен, «и в-еана» — ‘он
пришел’, <уьш бехкина» — ‘они пришли’)
и прямого объекта (чахьа говр лаьлли» —
‘ты угнал лошадь', чахьа говраш лаьхки»
— ‘ты угнал лошадей’).
В Н. я. развита система именного и гла-
гольного словообразования. До развития
ингуш, и чечен, лит. языков доминирую-
щим был способ основосложения. По мере
развития лит. языков возрастает роль
префиксально-суффиксальных, префик-
сальных и суффиксальных способов сло-
вообразования .
В синтаксисе представлены номинатив-
ные и эргативные конструкции. Реже
употребляются локативная, посессивная
и отчасти дативная конструкции предло-
жения. В чечен, и ингуш, языках широко
употребляется новый тип словосочетаний
с заимствованными из рус. яз. формами
относит, определения, напр. чечен. чсо-
циалистически бахам» ’социалистическое
хозяйство’. Система счета двадцатеричная.
В сов. время значительно расширились
социальные функции чечен, и ингуш, лит.
языков. В лит. языках произошла стилис-
тич. дифференциация.
Изучение Н, я. было начато П. К. Ус-
ларом. Сов. языковеды достигли значит,
результатов в области синхронного, срав-
нит.-ист., социолингвистич. исследования
Н. я. (работы Н. Ф. Яковлева, И. Г. Арса-
ханова, Т. И. Дешериевой, И. Ю. Алирое-
ва, В. Д. Тимаева, 3. К. Мальсагова,
Д. Д. Мальсагова, Р. Р. Гагуа, Д. С. Им-
вайшвили, К.Т. Чрелашвили, Ф. Г. Оздое-
вой и др.).
* Мальсагов 3. К., Ингуш, грамма-
тика, Владикавказ, 1925; Яковлев Н. Ф.,
Синтаксис чечен, лит. языка, М. — Л., 1940;
Дешериев Ю. Д., Бацбийский язык,
М., 1953; его же, Сравнит.-ист. грамматика
нахских языков и проблемы происхождения
и ист. развития горских кавк. народов,
[Грозный], 1963; его же, Нахские языки,
в кн..' Языки Азии и Африки, т. 3, М., 1979;
Закономерности развития лит. языков наро-
дов СССР в сов. эпоху, под ред. Ю. Д. Де-
шериева, [т. 1—4], М.. 1969—1976; Языки
народов СССР, т. 4. М., 1967; Ч р е л а ш-
в н л и К. Т., Консонантизм в нахских язы-
ках, Тб., 1976; Имнайшвили Д. С.,
Ист.-сравнит, анализ фонетики нахских язы-
ков, Тб.. 1977.	Ю. Д. Дешериев.
нАхско-дагестАнские ЯЗЫКЙ
(восточнокавказские языки) — одна из
групп или ветвей кавказских (иберийско-
кавказских) языков (нек-рые ученые рас-
сматривают нахские и дагестанские язы-
ки как отдельные группы). Распростране-
ны на терр. Чеч.-Ингуш. АССР, Даг.
АССР, в сопредельных р-нах Азерб.
ССР, а также в нек-рых местностях
Груз. ССР и в Турции. Общее число го-
ворящих св. 2,3 млн. чел. Н.-д. я. насчи-
тывают 29 языков и распадаются на 5
или 6 подгрупп: нахские языки н наз.
дагестанскими — аваро-андо-цезские язы-
ки, лакско-даргинские языки (лакский и
даргинский языки нередко считаются са-
мостоят. подгруппами), лезгинские языки
(из числа последних в отд. подгруппу
часто выделяют хиналугский язык).
Фонетич. строй характеризуется уме-
ренным развитием вокализма (3—10 глас-
ных) и сложностью консонантизма (35—
45 согласных). Аллофонич. варьирование
фонем незначительно. В рядах смычных
и аффрикат — троичная система проти-
вопоставлений в составе звонкого, приды-
хательного и абруптивного членов (есть
к четырехчленная), и рядах спирантов —
бинарная система в составе звонкого н
глухого. Широко представлены задние
артикуляции. Нередки серии лабиализо-
ванных и латеральных согласных. Раз-
личия вокализма по долготе не характер-
ны. В ряде языков имеются назализов.,
умлаутизов. и фарингализов. гласные.
Лишь в единичных языках число глас-
ных (с дополнит, признаками) достигает
15—20. Осн. модели фонологич. струк-
туры именных основ CVC и CVCVC,
глагольных — CV и CVC. Скопления сог-
ласных, как правило, не встречаются
(кроме нахских и нек-рых лезгин, язы-
ков). Ударение в слове слабое динами-
ческое, разноместнос и подчинено фразо-
вому; в ряде языков, по-видимому, ос-
ложнено тоновыми различиями.
Морфологич. тип агглютинативный с
умеренной степенью синтетизма слова.
Осн. грамматич. средства — аффикса-
ция, редупликация основы, а также не-
строгая система былых аблаутных чере-
дований. Суффиксальный строй преоб-
ладает над префиксальным. Развиты
именная и глагольная морфология. Су-
ществительное различает морфологич. ка-
тегории числа и падежа (с окаменелыми,
как правило, классными показателями).
В Н.-д. я. исключительно богата падеж-
ная парадигма, за счет присоединения к
абстрактным падежам неск. серий лока-
тивных. Имеются послелоги. В ряде язы-
ков большое кол-во формативов мн. чис-
ла. Глаголу присущи морфологич. кате-
гории класса, аспекта, времени и накло-
нения. Неперех. глагол обладает субъек-
тным спряжением, переходный — объ-
ектным или субъектно-объектным. В
большинстве Н.-д. я. налицо классный
принцип спряжения. Личное спряжение
получило развитие лишь в бацбийском,
лак., даргин., табасаран, и удин, языках.
Исторически темпоральные градации гла-.
гола возрастают с утратой аспектуальных.
Различаются его синтетич. и аналитич.
формы. Прилагательные в роли определе-
ния чаще не изменяются, за исключением
прилагательных с классным показателем.
В числительных есть как десятеричная,
так и двадцатеричная системы. Место-
имения отражают развитый дейксис. В
1-м л. мн. ч. обычна корреляция инклю-
зива и эксклюзива.
Синтаксич. строй характеризуется эр-
гативной типологией предложения с
нек-рыми отклонениями к номинатив-
ное™. Есть также и аффективная кон-
струкция. Стилистически нейтральный
словопорядок в предложении SOV не-
редко допускает инверсию. Определени
предшествует определяемому. Развито
как простое, так и сложное предложение
(в составе простого возможен абсолютив-
ный оборот). Наличие сложноподчиненно-
го предложения признается не всеми ис-
следователями. Осн. способы синтаксич.
связи членов предложения — управление
и примыкание. Глагол-сказуемое — орга-
низующий центр предложения. Разли-
чаются 2 вида сказуемого — в гл. пред-
ложении (преим. спрягаемые формы) и в
придаточном (причастия и деепричастия в
позиции предиката и нек-рые др. формы,
маркированные суффиксами-союзами).
Словообразование (гл. обр. средствами
аффиксации) представлено сравнительно
слабо. Глагольное словообразование ус-
тупает в развитии именному. Значителен
удельный вес словосложения.
Основу словаря Н.-д. я. образуют ис-
конный фонд и производные от него лек-
семы. Характерная черта лексич. струк-
туры большинства Н.-д. я.— наличие
именных классов (чаще всего различают-
ся 4—6 классов, напр. в ед. ч. классы
мужчин, женщин, вещей), утраченных
ныне лишь в неск. языках. Заимствова-
ния из арабского, персидского и тюрк-
ских языков. В Н.-д. я. много русизмов.
С 1938 чечен., ингуш., авар., лак., дар-
гин., лезгин, и табасаран, языки имеют
письменность на основе рус. графики.
С 1921—38 существовала письменность
на лат. графич. основе, до 1921 исполь-
зовался араб, алфавит. Предполагается
наличие в 5—8 вв. оригинальной пись-
менности на удинском языке.
• Бокарев Е. А.. Введение в сравнит.-
ист. изучение даг. языков, Махачкала, 1961;
его же, Сравнит, фонетика восточнокавк.
языков, М., 1981; Дешериев Ю. Д.,
Сравнит.-ист. грамматика нахских языков и
проблемы происхождения и ист. развития
горских кавк. народов,[Грозный], 1963; Срав-
нит.-ист. лексика дат. языков, М., 1971;
Сб. статей по вопросам дат. и вейнах. яз-зна-
ния, Махачкала, 1972; Гигинейшвили
Б. К., Сравнит, фонетика даг. языков, Тб.,
1977.	Г. А. Климов, С. М. Хайдаков.
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЯЗЫК — социаль-
но-историческая категория, к-рая обо-
значает язык, являющийся средством
общения нации и выступающий в двух
формах: устной и письменной. Н. я.
формируется вместе с образованием на-
ции, являясь одновременно предпосыл-
кой и условием ее возникновения и су-
ществования, с одной стороны, и резуль-
татом, продуктом этого процесса — с дру-
гой. В. И. Ленин связывает возникнове-
ние бурж. наций с эпохой окончат, побе-
ды капитализма над феодализмом, отме-
чая наряду с экономия, основой станов-
ления наций единство языка как одного
из важнейших условий гос. сплочения
территорий чс населением, говорящим
на одном языке, при устранении всяких
препятствий развитию этого языка и за-
НАЦИОНАЛЬНЫЙ 325
креплению его в литературе» (Поли. собр.
соч., 5 изд., т. 25, с. 258—59).
Н. я. с точки зрения внутр, структуры
является наследником языка народно-
сти. Отд. язык, изменяясь во времени,
все же остается данным языком, коль
скоро он не теряет своей конкретной сущ-
ности, что позволяет ему сохранить важ-
ное свойство передачи от поколения к по-
колению культурно-исторических и иных
традиций.
Понимание изменяющегося языка (воз-
никновение Н. я. из языка народности)
как одного и того же «предмета» принад-
лежит общефнлос. проблеме изменчиво-
сти и устойчивости. Процесс изменения не
существует без своей противоположно-
сти — относительной устойчивости, со-
хранения изменяющегося предмета. Н. я.
не только теряет нек-рые элементы разл.
уровней языка (лексика, фонетика, мор-
фология, синтаксис) и не только приоб-
ретает какие-то новые черты, но и сохра-
няет важные характеристики прежнего
состояния и продолжает поэтому со-
хранять свою относительную устойчи-
вость.
Понятие «Н. я.» относится к формам
существования языка и являет собой не-
кий тип бытия языка, противопоставляе-
мый другому или др. типам существова-
ния (язык рода, племени, народности),
а также др. нац. языкам (испанский в от-
личие от каталанского, русский в отли-
чие от украинского и др.).
Жизнь языка проявляется не только
в индивидуальных актах говорения, ио
и в обществ.-типизиров. формах его ис-
пользования. Язык, развиваясь по своим
внутр, законам (см. Законы развития
языка), постоянно приспосабливается
к обществ, устройству, и функции его
социально обусловлены. Возможность та-
кого приспособления порождена социаль-
ной сущностью языка.
Обладая развитой функциональной си-
стемой (функциональные стили, соци-
альные диалекты), Н. я. позволяет изби-
рательно вовлекать в сообщение те ее
компоненты, к-рые обеспечивают сфоку-
сированный полезный результат для оп-
тим. решения коммуникативных задач
в социуме.
С образованием Н. я. связывают выс-
ший этап в развитии функциональных
систем языка. Понятие высшего этапа
определяется не всем нац. языком, а гл.
обр. одной его ипостасью — нац. литера-
турным языком. Развитая дифферен-
циация лит. языка соотнесена со всеми
сферами человеческой деятельности, что
обеспечивает все осн. типы обществ, ин-
формации. Эта приоритетная роль лит.
языка, видимо, и дала повод нек-рым
лингвистам ставить знак равенства меж-
ду лит. языком и нац. языком. Др. точка
зрения состоит в том, что все иные виды
дифференциации (территориальные и со-
циальные диалекты, просторечие и даже
жаргоны) также принадлежат нац. язы-
ку, входят в его состав. Не будучи столь
развитыми в функциональном плане,
эти разновидности языка находятся в до-
полнит. дистрибуции по отношению к
функционально-стилистич. системе лит.
языка и служат материалом для попол-
нения, обработки и развития лит. языка.
Своеобразный переплав этих элементов
можно видеть в языке художественной
литературы, притом что осн. эстетич.
и ндейно-содержат. задачи решаются
средствами литературно обработанного
языка.
326 НГАЛА
Приобщение нац. коллектива к общече-
ловеческому опыту происходит в истори-
чески конкретных языковых формах,
и на этом пути приобщения проявляется
частный нац. лингвистич. опыт, к-рый
в силу конкретных условий возникнове-
ния и развития может определ. образом
расширяться в нек-рых своих частях и
вследствие этого иметь разный объем
в разных Н. я. Психофизиология, язы-
ковая основа освоения знаний сразу
проявляется как национальная.
Состояние языка, обозначаемое поня-
тием <Н. я.», определяется конкретным
составом компонентов: единая форма
лит. языка (ср. рус., франц, языки) или
вариантная (ср. две формы лит. языка
в алб., в норв. языках), наличие того
или иного кол-ва диалектов, наречий или
говоров, наличие переходных форм речи
(полудиалекты, койне и т. д.).
Функциональная и структурная непод-
готовленность языка народности была
(помимо других, социально-ист. причин),
очевидно, одной из причин употребле-
ния в качестве письм.-лит. языка не сво-
его, а чужого: у ром., зап.-слав, и герм,
народов — латинского, у юж. и вост, сла-
вян — ст.-славянского, у иранцев и тюр-
ков — классического арабского, у япон-
цев и корейцев — классического китай-
ского.
Защита формировавшихся нац. язы-
ков от влияния «чужих» лит. языков (от
латинского, арабского и т. д.) всегда
приобретала характер «борьбы за функ-
ции». История формирования каждого
Н. я. индивидуальна и неповторима, но
может быть сведена к неск. типам и под-
типам. Н. я. возникают: иа базе одного
более или менее гомогенного диалекта;
на основе концентрации диалектов; пу-
тем смены диалектов и параллельной их
концентрации.
Поскольку состояния языка рассмат-
риваются в социолингвистике с т. зр.
его бытования в определ. социуме (че-
ловеческая общность разного типа), то и
сами типы состояний оказываются произ-
водными от типов социумов: социуму,
носящему назв. «племя», соответствует
идиом, характеризующийся состоянием
«язык племени»; если в качестве социума
рассматривается нек-рая территориально
ограниченная единица, в пределах к-рой
употребляется данный идиом, то его
состоянию соответствует идиом, к-рый
называют диалектом или говором. Н. я.
есть такой идиом, к-рый обслуживает
социум, имеющий существенные призна-
ки нации (общность территории, эконо-
мия. жизни, психнч. склада, проявляю-
щегося в общности культуры). Если типы
состояний языка как элементов внеш,
системы изоморфны типам социумов, то
сопряженность идиома как семиология,
объекта с социумом лишена характера
изоморфности.
Наиболее типичной формулой сопря-
женности языка с обществ, структурой
является формула «один идиом (язык) —
один социум». Для Й. я. часто, но дале-
ко не всегда характерным социумом явля-
ется гос-во (исл. яз. в Исландии, итал.
яз. в Италии и т. д.).
Достаточно распространенной в совр.
мире можно считать формулу «один иди-
ом (язык) — разные социумы». Если
под социумом понимать и гос-во, то речь
идет о том, что один и тот же идиом (язык)
обслуживает разные нац. гос-ва. Реально
единый язык бытует в разл. нац. гос-вах
в виде его вариантов, т. е. особых социо-
лингвистич. объектов, к-рые можно на-
звать нац. вариантами единого языка
(в Англии бытует британ. вариант англ.
яз., в США — амер, вариант англ, яз.,
в Португалии — лузитан, вариант пор-
туг. яз., в Бразилии — браз. вариант
португ. яз., наряду с пиренейским испан-
ским существуют два десятка латино-
амер. нац. вариантов и т. д.).
Стремление народа, составляющего нац.
социум, обладать собств. Н. я., отлич-
ным от языка др. наций, относится к сфе-
ре чувств и пристрастий, к-рые, хотя и
вызываются объективными причинами
культурно-ист., полит., психологии., со-
циального характера, часто несут на себе
отпечаток субъективных ценностных ори-
ентаций, нередко противоречащих реаль-
но сложившимся языковым ситуациям.
Осознание Н. я. как собственного, неза-
висимо от того, является ли тот же самый
язык собственностью др. наций, должно
основываться на понимании возможности
самостоятельного и независимого разви-
тия собств. Н. я., хотя бы он и относился
к языку др. нации, как одна разновид-
ность (вариант) единого языка относится
к другой его разновидности (варианту).
Это отношение должно рассматриваться
как паритетное и в социальном, и в
политическом, и в лингвистическом
аспектах.
Встречаются случаи, когда варианты
единого языка не разведены по разным
социумам, а сосуществуют в одной линг-
вистич. ситуации в одном социуме (фор-
мула «региональные варианты нац. или
лит. языка — один социум», напр., в
Швейцарии, где существует 6 вариантов
нац. ретороман. языка, в Албании, Нор-
вегии, где известно по два лит. варианта).
Наконец, для многонац. гос-ва характер-
на формула «разные идиомы (языки) —
один социум» (напр., в Испании: испан-
ский, каталанский, галисийский, баск-
ский, в Швейцарии: немецкий, француз-
ский, итальянский, ретороманский и т. д.).
В многонац. гос-вах в ранг гос. или
офиц. языка может возводиться один
язык, при этом остальные не имеют
этого статуса (напр., в Малайзии), или
равным статусом наделяются два и более
Н. я. (напр., в Швейцарии). Юридич.
равноправие языков может сочетаться с
фактич. преобладанием одного нз них,
напр. в Канаде англ. яз. по сравнению
с франц, яз. (см. Языковая ситуация).
* Жирмунский В. М., Нац. язык и
социальные диалекты. Л., 1936; Вопросы
формирования и развития нац. языков. М.,
1960; Филин Ф. П., Ленинское учение о
нации и нек-рые проблемы нац. языка, Изв.
АН СССР, сер, ЛиЯ, 1970, в. 2; Д е с н и ц-
к а я А, В., Как создавалась теория нац. язы-
ка (нз истории сов. яз-знания), в сб.: Совр.
проблемы лит-ведения и яз-знания. К 70-ле-
тию акад. М. Б. Храпченко, М.. 1974; Нац.
язык и нац. культура, М., 1978; Домаш-
не» А. И., О границах лит. и нац. языка,
ВЯ, 1978, № 2; Взаимоотношение развития
нац. языков и нац. культур, М„ 1980; Тол-
стой Н. И., Культурно- и литературно-ист.
предпосылки образования нац. лит. языков,
в кн.: Формирование наций в Центр, и Юго-
Вост. Европе,М., 1981; Ханазаров К. X.,
Решение нац.-языковой проблемы в СССР,
2 изд., М., 1982; Исаев М. И., Социо-
лингвистич. проблемы языков народов СССР,
М., 1982; Гухман М. М., К вопросу о со-
отношении донац. и нац. лит. языков, в ки.:
Социально-ист. обусловленность развития
молд. нац. языка, Кнш., 1983; Швейцер
А. Д., Социальная дифференциация англ,
языка в США, М.. 1983. Г. В. Степанов.
НГАЛА — см. Лингала.
НГАНАСАНСКИЙ ЯЗЬ'1К (тавгийский,
тавгийско-самоедский язык) — один из
самодийских языков (северно-самодий-
ская подгруппа). Распространен на п-ове
Таймыр; является самым северным ав-
тохтонным языком Евразии. Число гово-
рящих ок. 800 чел. (19/9, перепись). Имеет
2 говора — авамский и вадеевский. В от-
личие от др. самодийских языков для
Н. я. характерно: циклич. передвижение
ряда гласных с сохранением их противо-
поставленности (*а > а, *а > о, *о > и,
*и > й, *й > i); сохранение большинства
прасамодийских дифтонгов; ударение на
предпоследней море слова; чередование
ступеней консонантизма (koghu ‘волна’,
род. п. kombu). В грамматике: наличие
аллатива как особого падежа; синкретизм
номинатива, генитива и аккузатива у ме-
стоимений 1-го и 2-го л.; 2 времени в импе-
ративе; нек-рые специфич. аффиксы сло-
вообразования; согласование качеств, оп-
?еделения с определяемым. В лексике
I. я. имеются элементы неизвестного
субстратного происхождения (что согла-
суется с фактом обособленности нганасан
от др. самодийцев по антропология, и
этнография, признакам), ряд долган-
ских (якут.) и эвенкийских заимствова-
ний, лексико-семантич. параллелей с
тундровым диалектом энецкого яз., к-ро-
му Н. я. особенно близок. Разрабаты-
вается письменность на основе рус.
графики.
в Терещенко Н. М., Нганасан,
язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 3, М.,
1966: ее же, Нганасан, язык, Л., 1979;
Mikola Т., Adalekok a nganaszan nyelv
ismeretehez, «Nyelvtudomanyi Kozlem6nyek»,
1970. kot. 72.	_ E. А. Хелимский.
НЕВаРСКЙИ ЯЗЫК (непал бхаша, не-
вари) — один нз тибето-бирманских
языков. Н. я. относят к центр.-гималай-
ской группе. Наряду с изоглоссами, ха-
рактерными для общего тибето-бирман.
ареала языков, Н. я. имеет особенности,
к-рые могут быть рассмотрены на обще-
алт. уровне: ряд изогласс связывает его
с отдельными тюркскими, монгольскими
и тунгусо-маньчжурскими языками. Рас-
пространен в Непале, гл. обр. в долине
Катманду, где невары составляют боль-
шинство населения, а также в Индии,
Бутане и др. Общее число говорящих
730 тыс. чел. Делится на 4 диалекта: три
из них распространены в долине Катман-
ду — северный (г. Катманду и его окрест-
ности), восточный (г. Бхактапур) и юж-
ный (г. Лалитпур), четвертый — в вост,
части Непала. Для фонетики характер-
но: наличие придыхат. согласных, в т. ч.
придыхат. сонорных: назализованных
гласных; фонематически релевантна оп-
позиция гласных по краткости — долготе.
Грамматич. строй агглютинативный. В
значит, степени характеризуется моносил-
лабичностью корневых и аффиксальных
морфем. Н.я. относится к языкам эргатив-
ной типологии: подлежащее-субъект при
перех. глаголе в любом времени и накло-
нении принимает показатель агенса (эрга-
тива), но глагол сохраняет субъектное
спряжение, как и непереходный. Грам-
матич. категории рода нет. Морфология
именных классов характеризуется кате-
гориями числа (единственное — множест-
венное), одушевленности / неодушевлен-
ности, падежа (падежные показатели
послеложного типа). В словообразовании
глагола имеет место дериватииное обра-
зование переходных и каузативных гла-
голов суффиксальным способом. Глаголы
распределяются по группам в соответст-
вии с 5 типами спряжения. Изменение
по лицам имеет оппозицию: первое, лицо —
ие-первое лицо. Показателей числа спря-
гаемые формы не имеют. Порядок слов в
предложении SOV.Определение предше-
ствует определяемому (числительное мо-
жет ставиться постпозитивно). Харак-
терно широкое употребление оборотов
с нефинитными формами глагола-ска-
зуемого, оформленного союзными слу-
жебными словами. Значительно кол-во
лексич. заимствований из санскрита
и тибет. яз., однако ок. 75% лексика
исконно невар. происхождения.
В 14—18 вв. Н. я. был офиц. языком
Непала, в кон. 18 в. вытеснен непаль-
ским языком как из сферы офиц. упо-
требления, так и из лит-ры (на этом
этапе закончился период развития
классич. Н. я.). В 20 в. началось воз-
рождение лит. Н. я. на основе разг,
форм, прежде всего диалекта г. Катман-
ду. Из нескольких бытовавших в доли-
не Катманду разновидностей древней
письменности, восходящих к брахми,
одна — исконно неварская, предполо-
жительно возникшая в 9 в., использу-
ется в ограниченном употреблении до
настоящего времени. Совр. Н. я. поль-
зуется с кон. 18 в. письменностью де-
ванагари (см. Индийское письмо). Пер-
вые надписи на Н. я. датируются
11 в., первые значит, памятники — две
династийные хроники, «Ваншавали»
(кон. 14 в.).
* Королев Н. И., Невар. язык, М.,
1985 (лнт.); Linguistic survey of India, ed.
G. A. Grierson, v. 3, pt 1, Delhi — Varana-
si — Patna, [1967]; Jorgensen H., A
grammar of the classical Newari, Kbh., 1941.
Joshi Pannaprasad, Nepal-
Nepali bhasa sabdakosh, Kathmandu, 1956;
A concise dictionary of the newar language,
Kathmandu, 1987.	H. И. Королев,
НЕГИДАЛЬСКИЙ язйк — одни из
тунгусо-маньчжурских языков. Рас-
пространен на терр. Хабаровского края
РСФСР в низовьях Амура и по его
левому притоку Амгунь. Число говоря-
щих 224 чел. (1979, перепись). Между
говорами негидальцев ниж. течения
Амгуни (и Амура) и ее ср. течения на-
блюдаются незначит. различия, отчасти
объясняемые влиянием соответственно
ульчского языка и эвенкийского языка.
Для фонетики Н. я. характерен пе-
реход общетунгусо-маньчжурского
г > j в большинстве позиций, нек-рая
делабиализация огубленных гласных
и частичная замена узкого 1 широким е.
В морфологии отсутствуют формы
нек-рых пространств, падежей, пред-
ставленные в эвенкийском, а также
в эвенском языке, к первому из них
Н. я. наиболее близок. В глаголе, как
и в эвенском, ио в отличие от эвенкий-
ского, значительно меньше временных
форм индикатива, а также причастий
и деепричастий. В наст. вр. изъявит,
наклонения «нулевые» формы сохра-
няются лишь в ед. ч.; во мн. ч. в 1-м
и 2-м л. распространился показатель
3-го л. -ja < *-га, тогда как в эвенкий-
ском оба типа форм сосуществуют на
правах дублетов. В синтаксисе, в от-
личие от эвенкийского и эвенского, со-
гласование допускается лишь при ин-
версии определения. Язык бесписьмен-
ный, используется в сфере бытового
общения.
• Мыльникова К. М., Цинциус
В. И., Материалы по вегидальскому языку,
в кн.; Тунгусский сб., 1, Л., 1931; Колес-
никова В. Д., Константино-
ва О. А., Негидальский язык, в кн.: Языки
народов СССР, т. 5, Л., 1968; Цинциус
В. И., Негидальский язык. Исследования и
материалы. Л., 1982; Schmidt Р., The
language of the Negidals, «Acta Universitatis
Latviensis», V, Riga, 1923. И. В. Кормушин.
НЕЙРОЛИНГВИСТИКА — научная
дисциплина, возникшая на стыке нев-
рологии и лингвистики и изучающая си-
стему языка в соотношении с мозго-
вым субстратом языкового поведения.
Эпизодич. наблюдения расстройств
языкового поведения при очаговых по-
ражениях мозга известны с эпохи сред-
невековья, но их систематич. изучение
началось во 2-й пол. 19 в. В отечеств,
лингвистике интерес к фактам языко-
вой патологии проявляли И. А. Бодуэн
де Куртенэ, В. А. Богородицкий,
Л. В. Щерба и др. Бодуэн де Куртенэ
исследовал афазию, исходя из пред-
ставления о трех составных компонен-
тах языковой деятельности — фонации
(произнесения), аудиции (восприятия)
и церебрации («процессы, происходя-
щие в индивидуальном мозговом цент-
ре») («Из патологии и эмбриологии
языка», 1885). Ряд высказанных им
мыслей получил развитие у Р. О. Якоб-
сона, описавшего системные корреля-
ции между строением фонологич. си-
стем в языках мира, последовательно-
стью их становления в онтогенезе и
распада в клинике афазий. В СССР
развитие нейролингвистич. исследова-
ний базируется на работах А. Р. Лурия,
к-рый на основе психология, концепции
Л. С. Выготского о социальном проис-
хождении высших психич. функций
человека и успехов отечеств, физиоло-
гии (учение И. П. Павлова об анализа-
торах мозга и теория П. К. Анохина
о функциональной системе) разработал
концепцию о системном строении этих
функций. Это позволило привлекать
лингвистич. аппарат не только для
описания расстройств языкового пове-
дения, но и для изучения их патогенеза.
Предметом нейролингвистич. иссле-
дований чаще всего становятся афазии,
проявления к-рых многообразны и вклю-
чают в себя фонологич., грамматич.,
лексич. и семантич. расстройства. Для
Н. представляют интерес и неафазич.
формы расстройств языкового поведе-
ния: речевые агнозии и апраксии, ди-
зартрии, алексии и аграфии. Продол-
жают обсуждаться нейролингвистич.
представления о том, как человек от-
ражает действительность посредством
органов чувств и сопряженных с ними
анализаторов мозга — зрительного, слу-
хового и тактильно-кинестетического.
Языковое отражение действительности,
в т. ч. распознавание речи, осуществля-
ется в направлении от периферии нерв-
ной системы (т. е, от рецепторов орга-
нов чувств) к ее центр, отделам. В каж-
дом анализаторе различают два рода
нервных структур: структуры, прово-
дящие комплексы раздражений от дан-
ного органа чувств к коре головного
мозга, где осуществляется элементар-
ный анализ и синтез их пространств.-
временных параметров (сенсорные про-
екционные системы мозга), и структуры,
осуществляющие анализ и синтез тех
же комплексов раздражений в их зна-
ковой отнесенности к предметной дей-
ствительности (гностич. зоны коры).
Третий «ярус» составляют наиболее
сложные по анатомич. структуре обла-
сти языковой коры — зоны перекры-
тия отд. анализаторов, где происходит
интеграция знаковых комплексов, по-
ступивших от разных анализаторов
мозга, и в результате становятся воз-
можными языковые обобщения, отвле-
ченные от чувственной природы разд-
ражений.
Языковое поведение, в частности по-
рождение речи, осуществляется в обрат-
ном порядке: от центра к периферии.
Речевые программы, сформулирован-
ные в зонах перекрытия мозговых ана-
лизаторов, конкретизируются в зонах
речевого праксиса и затем реализу-
ются с помощью механизма проекци-
НЕЙРОЛИНГВИСТ 327
онных двигат. систем, сопряженных
с органами речи (а также систем реа-
лизации письм. речи).
В отличие от проекционных систем
мозга (сенсорных или двигательных)
гностико-праксич. кора и зоны перекры-
тия корковых анализаторов характери-
зуются функциональной асимметрией:
систему языковых обобщений и мыш-
ление в языковых понятиях принято
коррелировать по преимуществу с ле-
вым (доминантным) полушарием моз-
га, а конкретио-образное мышление —
с правым полушарием.
Очаговые поражения сенсорных про-
екционных систем клинически обнару-
живаются трудностями восприятия уст-
ных и письменных языковых текстов
в связи со снижением остроты слуха
и зрения или с ограничением воспри-
нимаемых звуковых частот и полей
зрения. Поражения двигательных про-
екционных систем обнаруживаются
разл. дизартриями, при к-рых нару-
шаются артикуляторные и просодич.
средства выражения правильно постро-
енных высказываний. Очаговые пора-
жения гностич. полей коры могут об-
наруживаться в виде речевых агнозий
(слуховых, зрительных и пр.), а прак-
сич. полей коры — в виде апраксий.
При речевых агнозиях больные хорошо
видят и слышат, но <не узнают» зву-
ковой облик единиц родной речи (ре-
чевая слуховая агнозия) или графемы
письм. текстов (речевая зрительная
агнозия). В то же время языковые фо-
нологич., грамматич. и лексич. обоб-
щения у этих больных сохранены, что
и обнаруживается и сохраненной спо-
собности говорить и писать. При этом
больные с речевой слуховой агнозией
могут читать, а больные с речевой зри-
тельной агнозией понимают устную
речь. При речевых апраксиях наблю-
дается обратная картина: у больных
нет двигат. расстройств, напр. парали-
чей, но они <не умеют» произнести
слово или его написать; при этом по-
нимание речи окружающих и способ-
ность читать могут быть сохранены.
Принципиально иные расстройства
языкового поведения возникают, когда
поражаются корковые зоны перекры-
тия анализаторов. В этих случаях раз-
виваются афазии; у больных расстраи-
ваются все виды языкового поведения
(собственная речь, понимание речи ок-
ружающих, чтение, письмо, понятийно-
языковое мышление), хотя и по-разно-
му при разл. локализациях очага пора-
жения в пределах доминантного полу-
шария: при средневисочных очагах
распадается способность фонологич. и
морфонологич. дифференциаций, что
приводит к смешению слов с близким
фонемным или морфемным составом;
при заднелобных очагах происходит
распад грамматич. комбинаторики (мор-
фемной и словесной) и т. д. В то же
время при афазиях оказываются неред-
ко сохраненными возможности механич.
повторения услышанного или даже
письма без понимания смысла соотв.
текстов.
Важный для Н. материал дают на-
блюдения над языковым поведением
билингвов и полиглотов, страдающих
очаговыми поражениями мозга. Часто
наблюдаются речевые диссоциации
(когда больные утрачивают, полностью
или частично, владение одним языком
при относит, сохранности другого),
328 НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ
а также случаи интерференции между
разными языками (в виде вкраплений
элементов одного языка в речь на дру-
гом).
Методы нейролингвистич. исследова-
ний развиваются и изменяются парал-
лельно с развитием теории неврологии
и лингвистики. Переносить лингвистич.
критерии в клинику следует осторож-
но, ибо одни и те же по внеш, проявле-
ниям расстройства языкового поведе-
ния могут быть результатом распада
принципиально разных психолингни-
стич. операций в системно организов.
деятельности мозга. Только системный
анализ расстроенной функции (номина-
ции, чтения, письма и пр.), введенный
в клиннч. практику Лурия, может при-
вести к пониманию ее языковой при-
роды. Наиболее результативным явля-
ется такое исследование, к-рое основано
на комплексных представлениях о при-
роде речевых расстройств, опирающихся
на результаты и неврологии, и лингви-
стики.
Н. возникла из потребностей клинич.
практики для решения диагностич.
задач. Отсюда осн. ее метод — метод
наблюдений над языковым поведением
больного в разных условиях (беседа,
рассказы по картинкам, пересказы тек-
стов, чтение, письмо, а также примене-
ние спец, тестов: повторение серии спе-
циально подобранных слов, составление
предложений из заданных слов, на-
хождение синонимов и антонимов к за-
данному слову и т. п.). К числу новых
методов изучения здорового и больного
мозга относятся: метод дихотнч. про-
слушивания вербального материала, ан-
гиография в сочетании с амитал-нат-
риевой пробой, унилатеральные элек-
трошоки, стереотаксич. операции и пр.
Источником нейролингвистич. обобще-
ний все больше становятся и пед. на-
блюдения, делаемые в процессе восста-
новит. обучения больных с расстройст-
вами языкового поведения.
Разработка проблем Н. во 2-й пол.
20 в. испытывает воздействие идей и ме-
тодов психолингвистики, нейропсихо-
логии, нейрофизиологии, психоакусти-
ки, кибернетики и др. смежных наук.
Т. о., совр. Н. представляет собой
один из аспектов комплексного изуче-
ния знакового поведения человека.
• Пенфильд В., Робертс Л.,
Речь и мозговые механизмы, пер, с англ.,
Л., 1964; Лурия А. Р., Высшие корковые
Функции человека и их нарушения при ло-
кальных поражениях мозга, 2 изд., М.,1969;
его же, Осн. проблемы нейролингвистики,
М., 1975; В и нарекая Е. Н., Клинич.
проблемы афазии. (Нейролингвистич. ана-
лиз), М., 1971; Ахутииа Т. В., Ней-
ролингвистич. анализ динамич. афазии, М.,
1975; В au d о u in deCourtenay J.,
Z patologii i embryologii jezyka, Warsz.,
1885. E. U. Винарская, С. H. Кузнецов.
НЕЙТРАЛИЗАЦИЯ (от лат. neuter —
ни тот, ни другой) — позиционное сня-
тие противопоставления элементов язы-
ковой структуры. Важнейший системо-
образующий фактор, связывающий отд.
языковые элементы, их оппозиции и
корреляции в целостную систему. По-
нятие «Н.» введено в лингвистику фо-
нологами. Теорию Н. разработал
Н. С. Трубецкой как часть универсаль-
ного учения о системе оппозиций.
С 60-х гг. 20 в. теория Н. разрабаты-
вается на материале морфологии, син-
таксиса, лексики, семантики н истории
культуры.
Фонологическая Н.— сня-
тие противопоставления, неразличение
двух фонем в определ. фонологич. по-
зиции (слабой позиции, позиции Н.).
Так, в рус. яз. оппозиция а : о в без-
ударном положении, где выступает
<ъ> либо <д>, нейтрализуется:
«сом» ~ «сам» -» [елма] = «сома» и
«сама». Суть фонологич. Н. может
быть выражена формулой:	, оз-
начающей, что две фонемы (оппози-
ция а : b), различающиеся в позиции
релевантности (Рг), не различаются в по-
зиции Н. (Р„), где представителем архи-
фонемы выступает нечто третье (с).
Оно может и совпасть с одним из чле-
нов оппозиции (с = а илис = Ь), как пра-
вило немаркированным, ср. в рус. яз.
луга ~ лука -» [лук]. Теория фоноло-
гич. Н. предполагает строго ограничен-
ный набор вероятных Н., обусловлен-
ных данной системой языка на данном
этапе его развития. Чем больше слабых
позиций (позиций Н.) и меньше силь-
ных, тем сильнее Н. Сила Н. (Fn) пря-
мо пропорциональна числу позиций Н
(п) и обратно пропорциональна числу
позиций дифференциации (d), что мож-
но выразить формулой: F„ = q^-. Ко-
d
эффициент q (число нейтрализующихся
коррелятивных пар) отражает связь
данной нейтрализуемой оппозиции с со-
отв. корреляцией. Чем больше q, тем
сильнее данная Н. Напр., аканье — Н.
оппозиции а : о — наиболее последо-
вательно охватывает все безударные
слоги в тех вост.-слав. говорах, где
нейтрализуется по подъему большее
число коррелятивных пар, и аканья
нет там, где сохраняются в безударном
положении оппозиции (е : ё), ' (’а : ’о)
н др.
Усиление Н. путем постепенного уве-
личения числа позиций Н. и ликвида-
ции позиций релевантности может при-
вести к ликвидации прежней оппозиции,
к полному снятию противопоставления,
к слиянию (конвергенции) фонем. От
Н. к Н., от позиции к позиции оппози-
ция исчезает полностью. Фонема ди-
вергирует, расщепляется на две, обра-
зуя новую оппозицию, если хотя бы
одна позиция функционирования ее
аллофонов станет позицией релевант-
ности (сильной позицией). Диверген-
ция и конвергенция фонем обязательно
проходят этапы Н.
На др. ярусах структуры языка не-
обходимо различать Н. единиц плана
выражения (напр,, падежный синкре-
тизм) и Н. единиц плана содержания
(совпадение значения разл. форм в оп-
редел. контексте, напр. рус. «я пой-
ду» = «ну, и пошел»). Динамика фо-
нологич., морфологич. и др. оппозиций
опирается на механизм усиления и ос-
лабления Н. Напр.. в слав, и балт. язы-
ках постепенное ослабление корреля-
ции дв. и мн. чисел через усиление их
Н. вплоть до полного исчезновения ка-
тегории дв. ч. есть обратная сторона уси-
ления тех падежных оппозиций, к-рые
нейтрализовались в позиции (парадиг-
ме) дв. ч. (N-A; D-l; G-L). Усиление
данных падежных оппозиций — обрат-
ная сторона усиления Н. прежних ти-
пов склонения по звуковому виду ос-
нов, ослабления родовой корреляции
и т. п. В рус. лит. яз. родовая корре-
ляция нейтрализуется, ср. «он ~ оиа ~
~ оно -» они»; «вода ~ год -> воды,
годы... водах, годах».
* Трубецкой Н. С., Основы фоно-
логии, М., 1960; Журавлев В. К., К
проблеме нейтрализации фонологич. оппо-
зиций, ВЯ, 1972, № 3; е г о же, Диахрони-
ческая фонология, М., 1986: La notion de
neutralisation dans ia morphologie et ie
lexique.TIL, [1958]. v.2; ZuravlevV. K..
Die Dynamik baltoslavischer morphologischer
Oppositionen, IF, 1977, Bd 82; Akamatsu
T., The theory of neutralization and the archi-
phoneme in functional phonology, Amst.—
[a.o.], 1988.	В. К. Журавлев.
НЕМЕЦКИЙ ЯЗЙК — один нз гер-
манских языков (западногерманская
подгруппа). Офиц. язык ГДР, ФРГ,
Австрийской Республики, Шиейцар-
ской Конфедерации (наряду с франц.,
итал. и ретороман. языками), Великого
Герцогства Люксембург (наряду с
^ранц. и Люксембург.), Королевства
ельгия (наряду с нидерл. и франц.).
Распространен также в СССР, Ру-
мынии, США, Канаде, нек-рых стра-
нах Юж. Америки. Общее число гово-
рящих ок. 100 млн. чел., в т. ч. в ФРГ —
54,8 мли., ГДР — 16,5 млн., Австрии —
7 млн., Швейцарии — 4 млн., в СССР —
св. 1,1 млн. (1979, перепись), Люксем-
бурге — 0,3 млн. чел.
В основу диал. членения Н. я. лег-
ли диалекты зап.-герм, племен — фран-
ков, саксов, турингов, алеманов, ба-
варов (баюваров).' Выделяются ниж,-
ием., ср.-нем. и юж.-нем. группы диа-
лектов, каждая из к-рых подразделя-
ется на зап. и вост, подгруппы. В ГДР
представлены ниж.-нем. и вост.-сред-
ненем., в ФРГ — зап.-средненем., ниж.-
нем. и юж.-нем., в Австрии — юж.-нем.
(баварские), в Швейцарии — алеман-
ские, в Люксембурге — мозельско-
франкские диалекты.
В фонологич. системе совр. Н. я.
моно- и дифтонги (16 гласных фонем и
3 дифтонга) составляют 45%; гласные
различаются по подъему, ряду, лабиа-
лизации, долготе, в начале слова или
корня они произносятся с твердым при-
ступом; согласные (18 согласных фонем
и 2 аффрикаты) противопоставлены по
месту и способу образования, участию
голосовых связок, звонкие согласные
оглушаются в исходе морфемы, глу-
хие смычные р, t, к произносятся в
определ. позициях с придыханием.
Грамматич. строй аналитико-синте-
тический. Род (муж., жен., ср.) и па-
деж (им., род., дат., вин.) существи-
тельных маркируются преим. аналити-
чески (артиклем илн его эквивалентом),
число — синтетически (суффиксы мн.
ч., умлаут), прилагательное изменя-
ется по родам и имеет 2 системы падеж-
ных окончаний (именную и местоимен-
ную); у глагола 2 осн. типа спряже-
ния — стандартное, илн слабое (формо-
образующие суффиксы -te-, -t-), являю-
щееся продуктивным, и нестандартное,
или сильное (аблаут и суффикс-п у при-
частия 11); лицо и число глагола марки-
руются и синтетически, и аналитически
(личные окончания и личные местоиме-
ния); временные формы как синтети-
ческие (презенс, претерит), так и ана-
литические (перфект, плюсквампер-
фект, футурум I и футурум П); пассив
образуется аналитически (werden +
причастие П); имеется 3 наклонения:
индикатив, конъюнктив (с кондицио-
налисом) и императив. Осн. тип пред-
ложения глагольный; место финитного
глагола фиксировано; второе (при по-
вествовании и частном вопросе), первое
(при побуждении и общем вопросе),
последнее (в придаточном предложении
с союзом); в предложении и субстан-
тивном словосочетании возможна рам-
ка: дистантное расположение частей
сказуемого, в придаточном предложе-
нии — вводящего слова и сказуемого,
в словосочетании — артиклевого слова
и существительного.
Развита система средств словообразо-
вания; широко используется словосло-
жение, преим. для образования сущест-
вительных. Исконную герм, лексику в
словарном составе дополняют разные по
времени заимствования из лат., франц.,
итал., англ, и в меньшей степени из
славянских языков.
В истории Н. я. выделяются донац. и
нац. периоды (16—17 вв. являются пе-
реходными). Тенденция к образованию
наддиал. форм языка на юго-зап. осно-
ве намечается в 12—13 вв. В 13—14 вв.
Н. я. начинает иытеснять из офиц.-
деловой сферы лат. яз., постепенно
ведущая роль переходит к смешанному
в диал. отношении вост.-средненем.
варианту лит.-письм. Н. я., испытывав-
шему к тому же воздействие юж.-нем.
лит. традиции. Его распространению
способствовали книгопечатание (с сер.
15 в.), победа Реформации и деятель-
ность М. Лютера (1-я пол. 16 в.), осо-
бенно его перевод Библии, интенсивное
развитие в 17—19 вв. худож. лит-ры.
Формирование норм совр. лит. языка
завершается в основном в кон. 18 в.,
когда нормализуется грамматич. сис-
тема, стабилизируется орфография
(И. К. Готшед), создаются норматив-
ные словари (И. К. Аделунг, И. Г. Кам-
пе), в кон. 19 в. на основе сценич. про-
изношения вырабатываются орфоэпич.
нормы. В 16—19 вв. формирующиеся
лит. нормы распространяются на С.
Германии, а также воздействуют на ва-
рианты Н. я. Австрии, Баварии, Швей-
царии.
Письменность на основе лат. графи-
ки. Древнейшие памятники: Сен-Гал-
ленский (лат.-нем.) глоссарий (8 в.,
алеман, дналект), переводы на рейнско-
франк. диалект трактата Исидора (8 —
нач. 9 вв.) и др.
Австр. и швейц, варианты лит. Н. я.
отличаются от лит. Н. я. в ГДР и ФРГ
разным использованием лит. языка и
характером его соотношения с диалек-
тами и разг, языком; отдельными нор-
мативно закрепленными расхождениями
в грамматич. роде и в образовании
мн. ч. существительных, в словообра-
зоват. структуре нек-рых слов (обще-
нем. Abladen — швейц. Ablad), в зву-
чании и написании слов (общенем.
Kommissar—австр. и швейц. Kommis-
sar), в семантич. структуре многознач-
ных слов, в лексике (общенем. Tasse —
австр. Schale, общенем. Rechtsanwalt —
швейц. Fiirsprach).
В Н. я. ГДР и ФРГ имеются различия
в значении отд. слов (преим. в адм. и
полит, лексике), в использовании за-
имствований. Расхождения в устной
речи между вариантами Н. я. более
значительны и обусловлены диал. чле-
нением Н. я.
• Гухмаи М. М.. От языка нем. на-
родности к нем. нац. языку, ч. 1—2, М. — Л.,
1955—59; Жирмунский В. М.. Нем.
диалектология, М. — Л., 1956; его же,
История нем. языка, 5 изд., М., 1965;
А д м о и и В. Г., Синтаксис совр. ием. язы-
ка, Л., 1973; Домашней А. И., Совр. нем.
язык в его нац. вариантах, Л., 1983; Rizzo-
Baur Н., Die Besonderheiten der deutschen
Schriftsprache in Osterreich und in Siidtirol,
Mannheim, 1962; Eggers H., Deutsche
Sprachgeschichte, Bd 1—4, Reinbek bei Ham-
burg. 1963—77; Die deutsche Sprache. Kleine
Enzyklopadie, Bd 1—2, Lpz., 1969—70; Kai-
ser St., Die Besonderheiten der deutschen
Schriftsprache in der Schweiz, 1—2, Mannheim,
1969—70; Brinkmann H., Die deutsche
Sprache. Gestalt und Leistung, 2 Aufl., Diis-
seldorf, 1971; Grundzuge einer deutschen
Grammatik, B., 1981; Deutsche Sprache.
Kleine Enzyklopadie, Lpz., 1983; Sprachge-
schichte. Еш Handbuch zur Geschichte der
deutschen Sprache und Hirer Erforschung, Bd
1-2, B. - N. Y., 1984-85.
Большой нем.-рус. словарь, 2 изд., т. 1 — 2,
М., 1980; Доп. к Большому нем.-рус. слова-
рю, М., 1982; Рус.-нем. словарь, 9 изд., М.,
1983; Worterbuch der deutschen Gegenwarts-
sprache, Bd 1—6, B., 1978—80; Worterbuch der
deutschen Aussprache, Lpz., 1974; Der grosse
Duden, Bd 1—10, Mannheim — [u. aj
1958—70; Duden. Das grosse Worterbuch der
deutschen Sprache. Bd 1—6, Mannheim —
[u. a.]. 1977—81; Osterreichisches Worterbuch,
35, Aufl., W.,« 1979; Brockhaus — Wahrig.
Deutsches Worterbuch in 6 Banden, Wiesba-
den - Stuttg., 1980-.
Б. А. Абрамов, H. H. Семенюк.
Периодика no H. я. получила большое раз-
витие в Германии 19 в. Издание ряда журна-
лов продолжено в ГДР, ФРГ и Зап. Берлине:
« Zeitschrift fiir deutsches Altertum und deutsche
Literature (нсторияязыка; Wiesbaden, 1841—),
«Zeitschrift fiir deutsche Philologie» (место
изд. разл., 1869—), «Niederdeutsches Jahr-
buch» (ниж.-нем. язык; место изд. разл.,
1875—; до 1904 — «Jahrbuch des Vereins
fiir niederdeutsche Sprachforschung»), «Mut-
tersprache», (место изд. разл., 1886—; до
1924 — «Zeitschrift des Allgemeinen Deut-
schen Sprachvereins»), «Zeitschrift fiir germa-
nistische Linguistik» (West В., 1973—; пре-
емник журналов «Zeitschrift fiir deutsche
Wortforscnung», Strassburg, 1900—14,
West B., 1960—63, n «Zeitschrift fiir deutsche
Sprache», West B.. 1964—71), «Deutsche
Dialektographie» (диалектология; Marburg,
1908—42, 1957 — ; до 1975 — «Deutsche Dia-
lektgeographie: (Jntersuchungen zum deut-
schen Sprachatlas»j, «Zeitschrift fiir Dialek-
tologie und Linguistik» (место изд. разл.,
1924—; до 1934 — «Teuthonista: Zeitschrift
fiir deutsche Dialektforschung und Sprach-
geschichte», затем до 1968 — «Zeitschrift
fiir Mundartforschung»). Жури. «Beitrage zur
Geschichte der deutschen Sprache und Lite-
ratur» (Halle. 1874—), основанный Г. Паулем
и В. Брауне, продолжает выходить в Галле
(ГДР), с 1955 (Bd 77) появилось параллель-
ное его продолжение в Тюбингене (ФРГ).
Лингвистич. журналы, поев. Н. я., выходи-
ли и выходят в странах: Австрия —
«Wiener Sprachblatter» (W., 1951 — ), «Bei-
trage zum Deutschstudium» (W., 1973—);
Бельгия — «Germanistische Mitteilun-
gen» (издается в ФРГ; Wiesbaden, 1971 — );
Германия до 1945 — «Kleine Beitrage
zur deutschen Sprach-, Geschichts- und Orts-
forschung» (Miinch.. 1850—70), «Alemannia»
(история алеманских, швабских н франкских
диалектов; Bonn. 1871—1917), «Mitteilun-
gen der deutschen Gesellschaft zur Erforschung
vaterlandischer Sprache und Alterthiimer»
(Lpz., 1856—1931), «Zeitschrift fiir deutsche
[1900—05: hochdeutsche ] Mundarten» (диа-
лектологический; место изд. разл., 1900—
1924); ГДР — «Sprachpflege: Zeitschrift fur
gutes Deutsch» (культура речи; Lpz., 1952—);
Канада — «Seminar: A Journal of Ger-
manic Studies» (науч.-педагогический; To-
ronto, 1965—); США — «Monatshefte fiir
deutschen Unterricht» (науч.-педагогический;
Madison, 1899—), «Colloquia Germanica:
Internationale Zeitschrift fiir germanische
Sprach- und Literaturwissenschaft» (Lexing-
ton — Bern, 1967 — ), «Michigan Germanic
Studies» (Ann Arbor, 1975—); Турция —
«Alman dil ve edebiyati dergisi» (1st., 1954—);
ФРГ — «Wirkendes Wort» (Diisseldorf,
1950—), «Der Sprachdienst» (культура речи;
место изд. разл., 1957—), «Niederdeutsches
Wort» (ниж.-нем. лексикология; Miinster,
I960—), «Deutsche Sprache» (место изд. разл.,
1973—); Ф р а н ц и я — «Cahiers d'alle-
mand: Revue de linguistique et de pedagogie»
(науч.-педагогический; P., 1970—), «Re-
cherches germaniques» (Strasbourg. 1971—);
Швейцария — «Sprachspiegel: Schwei-
zerische Zeitschrift fiir die deutsche Mutter-
sprache» (место изд. разл., 1945—), «Jahr-
buch fiir internationale Germanistik» (Bern,
1969—); Швеция — «Niederdeutsche Mit-
teilungen» (ниж.-нем. язык; Lund, 1945—
1974); ЮАР — «Acta Germanica» (Cape
Town, 1966—).
Преподаванию H. я. посвящены: Авст-
рия— «Informationen zur Deutschdidaktik»
(Salzburg, 1976—); Германия до 1945—
НЕМЕЦКИЙ 329
«Zeitschrift fiir Deutschkunde» (до 1920 —
«... fiir den deutschen Unterricht»! (B. — Lpz.,
1887 — 1943); ГДР — «Deutschunterricht:
Zeitschrift fiir Erztehungs- und Bildungsauf-
gaben des Deutschunterrichts» (В., 1948—),
«Deutsch als Fremdsprache» (Lpz., 1964—);
США — «German Quarterly» (место изд.
разл., 1928—); Ф P Г — «Der Deutschunter-
richt: Beitrage zu seiner Praxis und wissen-
schaftlichen Grundlegung»(Stuttg., 1948—),
«Deutschunterricht fiir Auslander» (Munch. —
Ismaning. 1951 — ; до 1970 — «Zielsprache
Deutsch»), «Der deutsche Lehrer im Ausland»
(Hannover, 1953—), «Praxis Deutsch: Zeit-
schrift fiir den Deutschunterricht» (Velber,
1973—); ЮАР — «Deutschunterricht in
Siidafnka» (Stellenbosch, 1970—).
Библиография нем., яз-знания отражена
изданиями: «Jahresbericht iiber die Erschei-
nungen auf dem Gebiete der germanischen
Philologie» (B. — Lpz., 1879—1954; дополне-
ния за 1940—45 в издании: «Jahresbericht fiir
deutsche Sprache und Literatur», West B., 1960—
1966), «Bibliographic der deutschen Sprach-
und Literaturwissenschaft» (Fr./M., 1957 — ),
«Germanistik: Internationales Referatenorgan
mit bibliographischen Hinweisen» (рефератив-
ный; Tubingen, I960 — ). E. А. Хелимский.
НЁНЕЦКИЙ ЯЗЬ*1К (юрако-самоедский
язык) — один из самодийских языков
(северно-самодийская подгруппа). Рас-
пространен в СССР — на крайнем С.-В.
Европы и крайнем С.-З. Азии (зона
тундры от Кольского п-ова до правобе-
режья Енисея, таежные р-ны в басе,
р. Пур). Число говорящих св. 24 тыс. чел.
(1979, перепись).
Н. я. имеет различающиеся наречия —
тундровое и лесное (нек-рые ученые счи-
тают их самостоят. языками). Различия
говоров внутри наречий невелики. В про-
шлом особый («юрацкий») диалект был
распространен в вост, части ареала Н. я.
Н. я. существенно отличается от др.
самодийских языков в фонетике: в нем
возникла корреляция согласных по па-
латализации, произошла редукция глас-
ных непервых слогов, в ряде диалектов
гласные в анлауте отсутствуют ввиду
систематич. появления протезы rj-. В лек-
сике отражено влияние коми-зырян.,
хантыйского, рус. языков; ряд слов
находит параллели в саам. яз. н, веро-
ятно, восходит к общему для двух язы-
ков палеоарктнч. субстрату. Лит. язык
сформировался на основе оолыпеземель-
ского говора тундрового наречия.
Письменность с 1932 на основе латин-
ской, с 1937 — рус. графики.
Ф Терещенко Н. М., Материалы и
исследования по языку ненцев, М. — Л.,
1956; Куприянова 3. Н., X о м и ч
Л. В., Щербакова А. М., Ненецкий
язык, Л., 1957; Вербов Г. Д., Диалект
лесных иенцев, в кн.; Самодийский сб., Но-
восиб., 1973; D ё с s у G., Yurak chrestomathy,
Bloomington — The Hague, 1966; S ammal-
lahti P., Material from Forest Nenets,
Hels., 1974; J anhunen J., Glottal stop
in Nenets, Hels., 1986.
П ы p e p к а А. П., Терещенко H. M.4
Рус.-ненецкий словарь, M., 1948; Тере-
щенко Н. М., Ненецко-рус. словарь, М.,
1965; Попова Я. Н., Ненецко-рус. сло-
варь. Лесное наречие, Szeged, 1978; Leh-
t i s а 1 о T., Juraksamojedisches Worterbuch,
Hels.. 1956.	_ E. А. Хелимский.
неогумбольдтиАнство — направ-
ление зарубежного языкознания, ха-
рактеризующееся преимущественным вни-
манием к семантической стороне языка,
стремлением изучать язык в тесной свя-
зи с культурой данного народа, но пре-
ув еличиваюшее вследствие идеалистиче-
ских и метафизических философских
исходных позиций активную роль языка
в процессах мышления и познания. Н.
существует в двух разновидностях — ев-
ропейской и американской. Европ. Н.
330 НЕНЕЦКИЙ
возникло в 20-х гг. 20 в. (гл. обр. в Гер-
мании) как реакция на односторонность
младограмматич. теории с ее преиму-
ществ. интересом к <формальной» грам-
матике; оно ставило своей целью возрож-
дение «подлинного» сравнит, яз-знания
в духе идей В. фон Гумбольдта (см. Гум-
болъдтианство). Осн. положения европ.
Н. были сформулированы Л. Вайсгер-
бером и разрабатывались также Й. Три-
ром, X. Глинцем, X. Хольцем, Г. Ипсеном,
П. Хартманом, X. Гиппером и др. Филос.
основа европ. Н. — неокантианское уче-
ние Э. Кассирера, согласно к-рому по-
нятия не являются отражением объектив-
ной действительности, а представляют
собой продукты символич. познания,
т. е. познания, обусловленного языковыми
знаками, или символами.
Представители Н. разделяют субъек-
тивно-идеалнетич. теорию познания в ду-
хе И. Канта, И. Г. Фихте, неокантиан-
ской философии, старого и совр. пози-
тивизма. Н., подобно Канту, признает
существование объективного мира, не
зависящего от сознания человека и воз-
действующего на его чувственную сферу,
но результатом этого воздействия при-
знается хаотич. набор опытных данных;
эти эмпирич. факты, по мнению предста-
вителей Н., благодаря творч. активно-
сти языка упорядочиваются, распределя-
ются по классам, вступают друг с другом
в пространств., временные и причинно-
следств. отношения; так конструируется
мир как связное целое. Целостная же
картина мира, по этой теории, творится
человеческим сознанием при помощи
языка, не будучи более или менее точным
отражением объективного мира, а будучи
обусловлена определ. языком, что ведет
к «лингвистич. агностицизму» — к при
знанию ограничения познават. возможно-
стей человека свойствами того языка,
с помощью к-рого он творит картину ми-
ра. Осн. положения философии языка
Н.: а) язык определяет мышление чело-
века и процесс познания в целом, а че-
рез него — культуру и обществ, поведе-
ние людей, мировоззрение и целостную
картину мира, возникающую в сознании;
б) люди, говорящие на разных языках,
создают разл. картины мира, а потому
являются носителями разл. культуры
и разл. обществ, поведения; в) язык не
только обусловливает, но и ограничивает
познават. возможности человека; г) от
различия языков зависит не только раз-
ница в содержании мышления, но и раз-
личие в логике мышления, характер
(тип) мышления. Преувеличение положит,
активной роли языка в процессах мыш-
ления и познания объединяет концепцию
Н. с философией языка Гумбольдта,
однако лингвистич. агностицизм Н. про-
тиворечит взглядам Гумбольдта, утверж-
давшего, что круг понятий того или иного
народа не следует выводить нз его сло-
варя, т. к. большое число понятий, осо-
бенно абстрактных, может быть выра-
жено метафорами и описат. путем.
Вслед за Гумбольдтом Н. выступает
против понимания языка как средства
лишь выражения и сообщения готовых
мыслей, средства взаимопонимания, не
связанного с процессом формирования
самой мысли. Пытаясь найти эмпирнч.
применение теоретич. взглядам Гум-
больдта, Н. трактует внутр, форму язы-
ка как систему его понятийных н син-
таксич. возможностей, являющихся «клю-
чом» к миропониманию (особая трак-
товка теории знака и теории поля), осно-
вой различий и содержании мышления
людей, говорящих на разных языках,
т. е. разл. «логосов», откуда выводится
невозможность взаимопонимания между
«языковыми коллективами». Последние
противопоставляются гос-вам как естеств.
образования искусственным, в отд. рабо-
тах — с выводами политического (иацио-
налистнч.) характера.
Н. в целом стоит ближе к гумбольд-
тианской ориентации теории языка, про-
тивопоставляя ее соссюрианской, но ме-
тоды собственно лингвистич. анализа Н.
свидетельствуют и о влиянии идей Ф. де
Соссюра (его понимание языкового зна-
ка, системы языка, противопоставление
языка и речи; см. Женевская школа).
В 70—80-е гг. 20 в. европ. Н. ищет пути
сближения с генеративной лингвистикой
и особенно с прагматикой.
Амер. Н. (наз. также этнолингвисти-
кой) сложилось независимо от гумбольд-
тианских традиций. Это ответвление Н.
акцентирует проблему «язык и культура»,
обращается в исследоват. практике к кон-
трастивному сопоставлению (см. Конт-
растивная лингвистика) языков амер,
индейцев с языками «ср.-европ. стандар-
та». Гипотеза лингвистич. относитель-
ности Сепира—Уорфа (см. Сепира—Уор-
фа гипотеза) утверждает, что сходные фи-
зич. явления позволяют создать сходную
картину Вселенной только при сходстве
нли по крайней мере при соотноситель-
ности языковых систем.
Сов. яз-знание, признавая известное,
но не определяющее влияние языка ва
мышление (языковая апперцепция; см.
Язык и мышление) и на познават. дея-
тельность человека, выступает против
метафизич. преувеличения роли языка
в процессах мышления и познания, игно-
рирования или преуменьшения роли др.
факторов в этих процессах, метафизич.
переоценки когнитивной и недооценки
коммуникативной функции языка (см.
Функции языка). Ошибочные выводы
Н. относительно роли языка в обществе
порождены неприемлемой с т. зр. маркси-
стского яз-знания методикой рассмотре-
ния языковых фактов: отрывом анализа
от синтеза, отчленением языка как за-
крепленной системы (языка в соссюров-
ском понимании) от речи, отчленением
семантич. сферы от всей системы язы-
ка. В связи с общечеловеческим характе-
ром мышления семантич. расхождения
между языковыми системами должны
интерпретироваться в плане диалектич.
единства речевой деятельности, языковых
систем и языкового материала: в процессе
речевой деятельности разрешается про-
тиворечие между общечеловеческим со-
держанием отражения и идиоэтиич. се-
мантикой языковых единиц, что дает
возможность адекватного воплощения
смысла в речевом отрезке средствами лю-
бого языка. Содержание сознания но-
сителей того или иного языка отнюдь не-
сводится к набору значений, фиксиро-
ванных в языковых единицах и грамма-
тич. категориях. Посредством ограничен-
ного в каждом языке набора языковых
единиц носитель соотв. языка выражает
и такое мыслит, содержание, к-рое непо-
средственно не закреплено за к.-л. отд.
языковой единицей. Оказывая нек-рое,
но не решающее влияние на мышление,
язык не может также коренным образом
определять н характер материальной и,
духовной культуры общества, к-рая опо-
средована человеческим мышлением,
представляющим собой, как н язык, про-
дукт социального развития. Н. проявля-
ет непоследовательность, допуская, во-
преки своему тезису об ограниченности
родиым языком возможностей познаиия,
возможность перехода человека к новому
типу мышления и новым языковым
средствам, а также вульгарно-социологи-
чески интерпретируя влияние общества
на языковые процессы.
Несмотря на определ. достижения Нм
заключающиеся прежде всего в учете
чфактора человека», в изучении смысло-
вой стороны языка, в исследованиях кон-
кретных семантич. полей, Н. абсолюти-
зирует то, что недооценивалось либо
недооценивается нек-рыми др. направле-
ниями лингвистики. Интерес к семантич.
стороне языка, построение «содержат,
грамматики» приводит Н. к недооценке
лингвистич. формы; грамматич. катего-
рии, семантич. поля, словообразоват. моде-
ли, модели предложения рассматривают-
ся изолированно от языковой системы.
Ф Ермолаева Л. С., Неогумбольдти-
анское направление в совр. бурж. яз-знании,
в кн.: Проблемы общего и частного яз-знания,
И., 1960; Гухман М. М., Лингвистич.
теория Л. Вайсгербера, в кн.: Вопросы теории
языка в совр. зарубежной лингвистике, М.,
1961; Павлов В. М.. Проблема языка и
мышления в трудах В. Гумбольдта и в нео-
гумбольдтианском яз-знании, в кн.: Язык
и мышление. И», 1967: Панфилов В. 3.,
Язык, мышление, культура, ВЯ, 1975, Лй 1;
его же, Гносеология, аспекты филос. проб-
лем яз-знания, М., 1982; Чесноков П. В.,
Неогумбольдтпанство, в кн.: Филос. основы
зарубежных направлений в яз-знании, М.,
1977; Рамишви ли Г. В., Вильгельм
фон Гумбольдт — основоположник теоретич.
яз-знания, в кн.: Гумбольдт В. фон,
Избр. труды по яз-знанию, М., 1984; Роль
языка в структурировании сознания, ч.
I—II, М., 1984; Кацнельсон С. Д., Об-
щее и типологич. яз-знание. Л., 1986, с. 70—
86; В a s i 1 i u s H., Neo-Humboldtian eth-
nolinguistics, «Word», 1952, v. 8; Miller
R. L., The linguistic relativity principle and
Humboldtian ethnolinguistics, The Hague —
P., 1968; H e 1 b i g G., Entwicklung der
Sprachwissenchaf t seit 1970, Lpz., 1986,
s. 54—60.	ZT.	С. Ермолаева.
НЕОДУШЕВЛЁННОСТИ — ОДУШЕВ-
ЛЕННОСТИ КАТЕГОРИЯ — см. Оду-
шевлённости — неодушевлённости кате-
гория.
НЕОЛОГЙЗМЫ (от греч. ndos — новый
и logos — слово) — слова, значения слов
или сочетания слов, появившиеся в опре-
дел. период в к.-л. языке или исполь-
зованные один раз («окказиональные»
слова) в к.-л. тексте или акте речи.
Принадлежность слов к Н. (напр., «раз-
рядка», «черный ящик», «луноход»,
«искропись») является свойством относи-
тельным и историчным. Н. определяются
так же, как слова, возникшие на памяти
применяющего их поколения (Б. Н. Го-
ловин). Определения Н. по денотатив-
ному признаку (как обозначающих но-
вые реалии) или стилистическому (со-
провождающихся эффектом новизны) не
охватывают всех Н., а определение Н.
как слов, отсутствующих в словарях, не
опирается на присущие Н. особенности.
В развитых языках кол-во Н., зафик-
сированных в газетах и журналах в те-
чение одного года, составляет десятки
тысяч. Это обусловлено социальной по-
требностью в именовании всего нового
и в его осмыслении, внутриязыковыми
факторами — тенденциями к экономии,
унификации, системности языковых
средств, варьированию номинаций с раз-
ной внутр, формой, этимологией, зада-
чами экспрессивно-эмоциональной, сти-
листич. выразительности. Н.-слова об-
разуются морфологич. («безотходный»),
сиитаксико-морфологич. («узкобытовой»),
семантико-морфологпч. («челиочить»)
способами. Новообразования не иа базе
имеющихся слов и морфем создаются
с экспериментальной целью, напр., в
науч.-фаитастич. лит-ре. Н.-значения
появляются в результате внутрисловной
семантич. деривации на основе метафоры
и др. переносов наимеиоваиия, «вне-
словной деривации», когда семантич.
Н. образовался морфологически («тру-
бач» в значении ‘трубоукладчик’, ср.
«трубач» в значении ‘играющий иа тру-
бе'). Н.-сочетания слов образуются на
основе стереотипизации цитат, превраще-
ния речевого отрезка в составной термин,
условную формулу, идиому («знак ка-
чества», «тянуть резину»), переосмысле-
ния сочетаний слов, терминологизации
и детерминологизации, преобразования
структуры словосочетания («линия огня»,
«открытым текстом», «номер два»).
В отличие от Н. -новообразований суще-
ствуют «относит. Н.», «Н. вхождения»,
представляющие собой либо «внутр, заим-
ствования» — результат миграции языко-
вых средств из одних сфер языка в дру-
гие или актуализации слов, известных
в прошлом («зимник», «вояж»), либо за-
имствования из др. языков («флома-
стер», «дзюдо», «лечо»), кальки и пере-
воды («выживатель»,«звездные войны»),
В нек-рых странах (СССР, США,
Франция, Япония) существуют центры
неологии, занимающиеся науч, исследо-
ванием Н., вопросами культуры речи,
стандартизации языка, организующие ин-
формационно-справочную службу. Соз-
даются словари Н., представляющие
материал для исследований по словооб-
разованию, семасиологии, истории и тео-
рии языка, для упорядочения терминооб-
разоваиия, совершенствования ГОСТов
и стандартов, для обеспечения ист. адек-
ватности речевых характеристик в худож.
тексте. Фиксация времени появления Н.
помогает при изучении ми. ист. процессов.
Перед неологией стоят задачи выявления
и описания Н., сравнения массивов Н.
в разных языках, установления тенден-
ций языкового развития, обсуждения
возможностей его планирования и др.
* Лопатин В. В., Рождение слова, М.,
1973; Брагина А., Неологизмы в рус.
языке, М., 1973; Р о з е и Е. В., Новое в
лексике нем. языка, 2 изд., М., 1976; Новые
слова и словари новых слов, Л., 1978—83:
Котелова Н. 3., Проект словаря новых
слов рус. языка, Л., 1982; Англ, неологизмы,
К., 1983; G I 1 Ь е г L., La creativite lexicale,
Р., 1975.
Новые слова и значения. Словарь-справоч-
ник по материалам прессы и лит-ры 60-х гг.,
под ред. Н. 3. Котеловой и Ю. С. Сорокина,
2 изд., М., 1973; то же. По материалам прес-
сы и лит-ры 70-х гг., под ред. Н. 3. Котело-
вой, М., 1984; Новое в рус. лексике. Словар-
ные материалы..., 1977 —1982, под ред. Н. 3.
Котеловой. М., 1980—86; Gilbert Р.,
Dictionaire des mots nouveaux, [P., 1971);
The barnhart dictionary of new English. 1963—
1972, [L., 1973]; The second Barnhart dic-
tionary of new English, Bronxville (N. I.),
1980; The Barnhart dictionary companion.
A quarterly to update «the» dictionary, v. 1,
Лй 1, January 1982—. H. 3. Котелова.
НЕОПРЕДЕЛЁННОСТИ — ОПРЕДЕ-
ЛЕННОСТИ КАТЕГОРИЯ — см. Опре-
делённости — неопределённости катего-
рия.
НЕОФИЛОЛОГИЯ ИДЕАЛИСТЙЧЕ-
СКАЯ — см. Эстетический идеализм.
НЕПДЛЬСКИИ ЯЗЫК (непали, найпа-
ли, а также кхас-кура, горкхали, или
парбатия) — один из индийских {индо-
арийских) языков. Офиц. язык Королев-
ства Непал. Общее число говорящих
9,1 мли. чел. Распространен также
в соседних р-нах Индии — среди вы-
ходцев из Непала (1,25 мли. говорящих)
и Бутане. По строю занимает промежу-
точное положение между хинди и вост,
индоарийскими языками (см. Бенгаль-
ский язык), характеризуясь утратой фо-
нологич. долготы гласных, стиранием
категории рода, формированием вторич-
ного (агглютинативного) словоизменения
на базе разнообразных аналитич. форм.
Различаются центр, (в долине Катманду),
зап., вост, и предгорная диалектные раз-
новидности Н. я. На разг, язык оказы-
вают влияние соседние тибето-бирман-
ские языки, прежде всего иевари. Лит.
язык складывается на основе говора
Катманду; письм. речь сохраняет нек-рые
формы, выходящие из устного употребле-
ния. Совр. лит-ра на Н. я. развивается
с 19 в. Используется письмо деваиагари
(см. Индийское письмо).
* Королев Н. И., Язык непали, М.,
1965; Clark Т. W., Introduction to Nepali,
Camb., 1963; Matthews D., A course
in Nepali, L., 1984.
Непальско-рус. словарь, M., 1968; Коро-
лев Н. И., Кудрявцев Б. В., Рус.-
непальский словарь, М., 1975; Turner
R. L., A comparative and etymological dictio-
nary of the Nepali language, L., 1931.
Г. А. Зограф.
НЕПЕРЕХОДНОСТИ — ПЕРЕХОДНО-
СТИ КАТЕГОРИЯ —см. Переходности-
непереходности категория.
НЕПОЛНОГЛАСИЕ — фонетическое яв-
ление, противоположное полногласию,
развившееся в южнославянских языках.
Праслав. сочетания гласных «о» и <е>
с плавными г и 1 между согласными,
т. е. сочетания типа tort, tolt, tert, telt,
в силу действия закона открытого слога
изменились у юж. славян в trat, tlat,
tr£t, tl£t. Напр., из праслав. ‘gordb,
*golva, *dervo, *melko возникли ст.-слав.
«градъ», «глава», «дрЬво», «млЬко», болг.
«град», «глава», «мляко», сербскохорв.
«град», «глава», «древо» (диал.), «млеко»,
словеи. grad, dreve, mleko. Такие же из-
менения пережили эти сочетания в чеш. и
словац. языках (в др. зап.-слав, языках
изменение шло, иным путем), ср. чеш.
hrad, hlava, drevo, mleko.
Слова с неполногласными сочетаниями,
входящие в древнейшие пласты слав,
лексики, через язык памятников ст.-слав.
письменности становились известными
вост, славянам. В языке вост, славян
(см. Древнерусский язык) слова с Н.
сосуществовали с теми же по происхож-
дению праслав. словами, но развившими
полногласие. В истории др.-рус. яз.,
а затем в истории отд. вост.-слав. язы-
ков судьба слов с Н. и полногласием ока-
залась различной. Наиболее широкое
распространение ст.-славяиские по проис-
хождению слова с Н. получили в рус.
яз.; в укр. и белорус, языках их значи-
тельно меньше, их закрепление в этих
лексич. системах объясняется, по-ви-
димому, более поздним влиянием рус.
лит. яз. (для укр. яз. возможно также
влияние чеш. яз.).
В рус. яз. из первоначально сосущест-
вовавших слов с полногласием и Н. в даль-
нейшем могло сохраниться одно. В этом
случае слова, имеющие Н., определяют-
ся как старославянизмы (см. Славяниз-
мы) в составе совр. рус. лит. языка.
В тех же случаях, когда в совр. языке
сохраняются оба слова, они оказывают-
ся семантически или стилистически разо-
шедшимися. Напр., к старославянизмам,
вытеснившим вост.-слав. слова с полно-
гласием, относятся такие, как «время»,
«бремя» (ср. «беременная»), «благо» (ср.
«Бологое»), «влага» (ср. «Вологда»),
«брань» (ср. «оборона»), «враг» (ср.
«ворожить»), «срам», «храбрый» и др.
Только вост.-слав. полногласные образова-
ния сохранились в таких словах, как «бо-
рона», «горох», «молодой» (ср. «младе-
нец»), «молоко», «дорога» и др. Такие же
совр. рус. слова, как «порох»—«прах»,
НЕПОЛНОГЛАСИЕ 331
«сторона» — «страна», «горожанин» —
«гражданин», «волость»—«власть», «хо-
ронить»— «хранить», «молочный» (про-
дукт)— «Млечный» (путь), восходящие
к одному праслав. корню, равно сохра-
няясь в рус. яз., утратили свои этимоло-
гии. связи. Производные от обоих типов
слов сохраняют как полногласную, так
и неполногласную огласовку, ср. «берего-
вой»— «прибрежный», «привередли-
вый» — «вредный», «морочить» —«омра-
чать» и т. п. Слова с Н., как правило,
носят более книжный, отвлеченный ха-
рактер. В поэзии 18—19 вв. оба варианта
слов использовались в стилистич. целях:
старославянизмы придавали поэтич. речи
возвышенный характер; в совр. поэзии
такое их использование встречается лишь
как элемент стилизации.
• Шахматов А. А.. Очерк совр. рус.
лит. языка, 4 изд., М., 1941; Винокур
Г. О., О славянизмах в совр. рус. языке,
РЯШ, 1947, №4; Се лише в А. М., Ст,-
слав. язык, ч. 1, И.. 1951; Я к у б и н-
с к и й Л, П., История др.-рус. языка, М;,
1953; Филин Ф. П., Истоки и судьбы рус.
лит. языка, М., 1981; см. также лит. при ст.
Полногласие.	В. В. Иванов.
НЕПОСРЕДСТВЕННО СОСТАВЛЯЮ-
ЩИХ МЁТОД — метод представления
словообразовательной структуры слова H
синтаксической структуры словосочета-
ния или предложения в виде иерархии
вложенных друг в друга элементов. Его
осн. принципы были сформулированы
Л. Блумфилдом в 20-х гг. 20 в., хотя
сходные идеи высказывались ранее Ф. де
Соссюром. Впоследствии Н. с. м. разра-
батывали Р. Уэллс, 3. 3. Харрис,
Ч. Ф. Хоккет и др. амер, лингвисты.
В европ. и отечеств, традициях к Н. с. м.
близок способ представления синтаксич.
структуры предложения с помощью де-
ревьев зависимостей.
Н. с. м. основан на допущении, что вся-
кая сложная единица языка или текста
складывается из двух более простых и
линейно не пересекающихся единиц — ее
непосредственно составляющих (НС).
Последние, в свою очередь, могут дро-
биться на еще более мелкие НС и т. д.,
вплоть до элементарных (неделимых).
Границы между НС всегда проводятся
так, чтобы получающиеся части были
максимально независимы друг от друга,
т. е. способны к самостоят. употребле-
нию и вне данной конструкции. Напр.,
правильное членение иа НС слова «ис-
поднизу»— (испод-) (-низу) с дальней-
шим ((ис-) (-под-)) ((-низ-) (-у), а ие (не-)
(-поднизу) или (исподииз-) (-у), посколь-
ку части «поднизу» и «исподниз» как
самостоят. единицы языка не существуют.
При членении на НС словосочетания или
предложения применяется еще один прин-
цип: одна из НС должна быть ядром чле-
нимой конструкции (представлять всю
конструкцию в ее внеш, синтаксич. свя-
зях), а другая — маргинальным элемен-
том. В именной группе «мой брат» ядром
является существительное, маргинальным
элементом — определение; в глагольной
группе «написать статью» ядро — глагол,
а маргинальный элемент — именная груп-
па. В соответствии с обоими указанными
принципами предложение «Мой брат
за день написал большую статью» чле-
нится иа НС (с упрощениями) след,
образом (в скобки заключаются марги-
нальные элементы): ((Мой) брат) (за
(день)) написал ((большую) статью).
Содержательно это членение соответст-
вует разбиению осн. состава предложения
на группу подлежащего и группу сказу-
332 НЕПОСРЕДСТВЕНН
емого, с выделением в последней группы
обстоятельства (за день) и остающейся
части глагольной группы (написал боль-
шую статью) и т. д.
Нек-рые предпосылки Н. с. м. являются
чересчур жесткими. Существуют слова
и конструкции, к-рые естественно чле-
нятся не на две, а иа три части: (вз-)
(-морь-) (-е), (дом) (и) (сад). НС ие обя-
зательно вкладываются друг в друга,
а могут и пересекаться, напр.: «такой
интересный, что все заслушались», где
НС «такой интересный» пересекается
с НС «такой, что все заслушались». С точ-
ки зрения Н. с. м. оказываются неразли-
чимыми мн. конструкции с явно различ-
ной синтаксич. структурой, ср. субъект-
ные конструкции типа «развитие событий»
и объектные конструкции типа «изуче-
ние событий».
Тем не менее разработанный в рамках
Н. с. м. способ представления синтаксич.
структуры предложения в виде иерархии
НС, благодаря своей относительно легкой
формализуемости, оказался жизнеспособ-
ным и был освоен и развит в формаль-
ных моделях языка (Н. Хомский,
В. Ингве, И. Бар-Хиллел и в особенности
А. В. Гладкий, к-рый предложил ком-
бинировать структуры составляющих со
структурами зависимостей). В 60-х гг.
этот способ стал применяться в системах
автоматического перевода для синтак-
сич. анализа и синтеза предложений
(свертывания н развертывания по НС).
* Хомский Н.. Синтаксич. структуры,
пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 2, М.. 1962; П а-
дучева Е. В., О способах представления
синтаксич. структуры предложения, ВЯ,
1964, № 2; А п р е с я н Ю. Д., Идеи и мето-
ды совр. структурной лингвистики. М.,
1966; Кулагина О. С., Исследования
по машинному переводу, М., 1979; Глад-
кий А. В., Синтаксич. структуры естеств.
языка в автоматизиров. системах общения,
М.. 1985; Chatman S., Immediate con-
stituents and expansion analysis, «Word»,
1955, v. 11, № 3; Wells R.. Immediate
constituents, в кн.: Readings in linguistics,
ed. by Joos, Wash., 1957; Pittman R.,
Nuclear structures in linguistics, там же.
.	„	Ю. Д. Апресян.
НИВХСКИЙ ЯЗЫК (устар.— гиляцкий
язык) — генетически изолированный
язык коренного населения о. Сахалин
и низовьев р. Амур, условно относимый
к палеоазиатским языкам. Число гово-
рящих ок. 1350 чел. (1979, перепись).
Н. я. представлен амурским, сев.-
сахалин. и вост.-сахалин. диалектами.
По фоностатистич. данным (В. А. Нико-
нов), не отличается резко от др. палео-
азиат. языков. Является агглютинатив-
ным языком номинативной типологии.
Граница между словами в общекатегори-
альном плане в значит, степени размыта,
невозможно выделение прилагательного
как части речи. Существительное обла-
дает категориями падежа (8 падежей
и звательная форма), числа и притяжа-
тельности, глагол — категориями залога,
вида, времени, наклонения, формами
отрицания, вопросит, формами и др.;
имеются причастия и деепричастия. Ме-
стоимения представлены 7 разрядами.
Чрезвычайно развернутую систему обра-
зуют числительные. Простое предложение
превалирует над сложным и характери-
зуется схемой порядка слов SOV.
Изучение Н. я. начато в 19 в. (Н. Зе-
лаид, В. Грубе, Л. Я. Штернберг и др.),
в 20—30-х гг. 20 в. язык изучался
Ю. (Е.) А. Крейновичем, затем В. 3. Пан-
филовым. В 1932 была создана письмен-
ность на основе лат. графики, с 1953 —
на основе рус. алфавита.
* Штернберг Л. Я., Образцы ма-
териалов по изучению гиляцкого языка и
фольклора, Изв. АН, 1900, т. 13, № 4; К р е й-
нович Е. А., Гиляцкие числительные,
Л., 1932; его же, Нпвх. язык, в кн.: Языки
Азии и Африки, кн. 3, М., 1979; Панфи-
лов В. 3., Грамматика нивх, языка, ч. 1—
2. М. - Л., 1962-65.
Савельева В. Н., Таксами
Ч. М.. Рус.-нивх, словарь, М., 1965; и х ж е,
Нивх.-рус. словарь, М-, 1970. Г. К. Вернер.
НЙГЕРО-КОНГОЛЁЗСКИЕ ЯЗЫКЙ —
семья в составе макросемьи конго-кордо-
фанских языков. Распространены на
б. ч. терр. Африки южнее Сахары (за
исключением отд. р-иов Центр. Судана,
Вост. Африки и в меньшей степени Юж.
Африки). Общее число говорящих
304 мли. чел.
По классификации Дж. X. Гринберга,
делятся на 6 подсемей (перечислены в на-
правлении с 3. иа В.): 1) западно-
атлантическая: а) волоф, серер
(серер-сии), фула, нон (серер-нон), балан-
те, дьола, налу, теида и др., б) темне,
бага, лаидума, булом, лимба, суа и др.;
2) манде: а) сусу, сонинке, хасоике,
ваи, манинка-бамбара-диула и др., б) меи-
де, локо, лома, кпелле, в) маио (мана),
дан, мва, нва, само, биса, буса и др.,
г) бобо-фии; 3) гур (вольтийская):
море (моей), дагбаии, гурма, груси, бар-
гу, лоби, бобо, кулаиго, тусьян (уин),
сенуфо, семе, догон и др.; 4) ква (гви-
нейская): а) кру, бете, басса, гребо и др.,
б) аватиме, тафи, авикам, ари, эве, акай
(тви-фанти), бауле, гуаиг, га, адаигме,
в) йоруба, игала, г) иупе, гбари, игбира,
гаде, д) группа эдо: бини, ишаи, кукуру-
ку, собо, е) идома, ийала, ж) игбо (ибо),
з) иджо; 5) бе и у э - к он го л ез-
ская: а) камбари, дукава, рибииа, пити,
афусаре, катаб, биром, гаиавуру, йесква,
йергам, башерава и др., б) джукун, кеиту,
кутев (зумпер), тигоиг и др., в) банто-
идная группа: тив, битаре, мамбила, ндо-
ро н др., а также подгруппа языков бан-
ту, к к-рым относятся как языки байту
в традиционном (узком) смысле слова
(суахили, лиигала, зулу и мн. др., см.
Банту языки), так и языки экой, кулунг,
бамум, бамилеке, тикар и др., условно
объединяемые в общность бане; 6) а д а-
мауа-восточная (адамауа-убаи-
гийская): а) чам, чамба, дака, вере, му-
муйе, мунданг, мбум, йунгур, лонгуда,
фали, маса и др., б) гбайя, нгбанда, сан-
го, занде, муиду, сере и др. Эта класси-
фикация в значит, мере условна. Так,
западноатлантические языки и в еще
большей степени манде языки весьма да-
леки от остальных подсемей. Напротив,
ква языки (с возможным исключением
языков кру и иджо) близки к бенуэ-кон-
голезским языкам.
Впервые значит, часть языков, отнесен-
ных Гринбергом к Н.-к. я., была объеди-
нена в языковую семью Д. Вестерманом,
назвавшим ее зап.-суданской (1927). Вес-
терман, в отличие от Гринберга, не вклю-
чал в зап.-Судан, семью язык фула,
нек-рые языки Центр. Судана, а также
языки банту и бантоидные, каковые рас-
сматривались как самостоят. генетич.
общности, хотя и связанные определ.
схождениями с зап.-судан. языками.
Вестерман условно относил также к зап.-
судан. семье язык сонгай, включенный
Гринбергом в макросемью нило-сахар-
ских языков.
Генетич. единство Н.-к. я. установлено,
однако к их внутр, классификации были
предложены разл. изменения и дополне-
ния по сравнению со схемой Гринберга,
в т. ч. и весьма существенные. Напр.,
было предложено исключить языки манде
из числа Н.-к. я. и рассматривать их как
третью самостоят. семью коиго-кордофаи.
языков; объединить в особую общность
в рамках нигеро-конголез. семьи беиуэ-
кошолез. языки и языки ква (или часть
последних), т. е. упразднить подсемью
ква как особую генетич. общность; клас-
сифицировать нек-рые группы зап.-атлан-
тич. языков как самостоятельные в рам-
ках иигеро-конголез. общности и др. Эти
гипотезы могли бы рассматриваться как
достаточно убедительные, однако их ве-
рификация, так же, как и подробная
внутр, классификация Н.-к. я. (особенно
бенуз-конголезских, адамауа-восточных и
гур), затрудняется недостаточным уров-
нем изученности значит, числа языков,
входящих в эти общности, и низким уров-
нем их сравнит.-ист. исследования. По-
этому в справочных целях в основном
продолжает использоваться геиетич. схе-
ма, предложенная Гринбергом, в к-рой
во многом сохраняются традиционные
номенклатурные единицы, принятые в аф-
риканистике отчасти вне контекста обще-
нигеро-конголез. сравнит, исследований.
Типологически Н.-к. я. чрезвычайно
разнообразны. Для фонологич. систем
многих из них характерно наличие лабио-
веляриых смычных, разнообразных сочета-
ний согласных, особенно сочетаний смыч-
ных с сонорными, часто образующих еди-
ную фонему в рамках фонологич. системы
данного языка, нередко встречаются имп-
лозивные (преглоттализованные, абруп-
тивные) смычные согласные, палатализов.
и лабиализов. ряды. Как правило, бога-
тые системы вокализма; важную роль
играет фонологич. противопоставление
тонов, различающихся не по абсолютной,
а по относит, высоте в синтагматич. це-
пи и, следовательно, меняющих абсолют-
ную высоту в зависимости от фразовой
интонации.
Характерная черта морфологии
Н.-к. я. — наличие системы согласоват.
именных классов, выражаемых с помо-
щью парных аффиксов для ед. и мн.
чисел соответственно. Эти аффиксы вы-
ступают преим. в виде префиксов (напр.,
в бенуэ-конголез., зап.-атлантич. и др.
языках), реже в виде суффиксов (напр.,
во ми. языках гур, языках адамауа)
и в виде префиксов и суффиксов одно-
временно. Мн. Н.-к. я. испытали значит,
упрощение системы именных классов
с утратой многих из них, нарушениями
в системе согласования, вплоть до отсут-
ствия системы именных классов в языках
манде, мн. языках ква и ряде других.
Для глагольных систем Н.-к. я. характер-
ны аналитич. конструкпии, в к-рых гла-
гольный комплекс состоит из глагольной
основы (с возможными изменениями),
субъектных местоименных показателей
(обычно предшествующих основе) и все-
возможных частиц, аффиксов или вспо-
могат. глаголов, служащих для выраже-
ния видо-временных отношений.
Большинство Н.-к. я. бесписьменные.
В имеющих письменность (иапр., акан,
волоф и др.) используется лат. алфавит
с диакритич. знаками и мн. диграфами.
Языки, имевшие письменность до европ.
колонизации, использовали араб, графику
в разл. вариантах. Для нек-рых языков
(явно под влиянием импортированных
письм. традиций) были разработаны соб-
ственные оригинальные системы письма
(см. Бамум письмо, Ваи письмо, Менде
письмо).
• Westerman n D., Die westlichen
Sudansprachen und ihre Beziehungen zum
Bantu, B., 1927; Westermann D.,
Bryan M., The languages of West Africa,
HAL, 1970, pt 2; Greenberg J., The
languages of Africa, The Hague — Blooming-
ton, 1966; Linguistics in Sub-Saharan Africa,
CTL, 1971, v. 7. В. Я. Порхомовский.
нйгеро-кордофАнские ЯЗЫ-
КЙ — см. Конго-кордофанские языки.
НИДЕРЛАНДСКИЙ ЯЗЬ'|К (голланд-
ский язык) — один из германских язы-
ков (западногерманская подгруппа). Рас-
пространен в Нидерландах, Бельгии,
Вест-Ин дни, частично в США. Общее
число говорящих ок. 20 млн. чел. (в т. ч.
в Нидерландах —ок. 14,5 млн., в Бель-
гии — ок. 5 млн. чел.). Офиц. язык Ко-
ролевства Нидерланды, одни из двух
(наряду с французским) офиц. языков
Королевства Бельгия.
Распадается на группы диалектов: сев,-
центральиую (юж.-голландские и утрехт-
ские диалекты), сев.-западную (сев.-
голландские), юж.-центральную (брабант-
ские и вост.-фламандские), юго-западную
(зап.-фламандские и зеландские), сев,-
восточную (саксонские), юго-восточную
(лимбургские). Фоиетич. особенности: на-
личие глухих взрывных согласных р, t,
к, богатство дифтонгов (простых и т. наз.
долгих). Ударение силовое, падает обыч-
но на корневой слог. Язык аналитич. ти-
па. Система склонения представлена
в существительном общим и притяжатель-
ным, в личном местоимении — субъект-
ным и объектным падежами. На базе
муж. и жеи. рода в 17 в. сформировался
общий род, противостоящий среднему.
Прилагательные не склоняются (пережи-
точно сохраняется согласование в роде
и числе только в ср. роде). Глаголы име-
ют 2 простые н 6 сложных временных
форм, 2 залога (действит. и страдат.),
3 наклонения (изъявит., повелит., сосла-
гат.). Старый флективный конъюнктив
почти утрачен. Словообразовательные
модели выделяют корневые, производ-
ные, сложные и сложнопроизводные
имена.
Н. я. сформировался в ср. века на
основе племенных диалектов салических
франков (зап. варианта др.-нижиефранк.
яз.) в процессе их взаимодействия с фриз-
скими и саксонскими племенными диа-
лектами. В истории Н. я. различают 3 пе-
риода: . др.-нидерландский (др.-иижне-
фраикский, 9—И вв.), ср.-нидерланд-
ский (12—15 вв.) и новонидерландский
(начиная с 16 в., к-рый выделяется как
переходный этап к совр. периоду). Осно-
вы единой нормы лит. языка складывают-
ся в 17 в., после смены диал. базы (во
2-й пол. 16 в.), в связи с переносом цент-
ров языкового развития иа север и упад-
ком юж. провинций. В 17 в. формиру-
ются и основы устной разновидности
Н. я.— на новой голл. диал. базе, во-
бравшей в себя ряд юж.-нидерл. (фла-
мандско-брабант.) элементов. В пись-
менной и устной разновидностях лит.
языка, а также между сев. вариантом
(в Нидерландах) и юж. вариантом (в Бель-
гии) существуют территориальные раз-
личия, проявляющиеся иа фонетич. и
грамматич. уровнях, а также в лексике.
В изучении истории Н. я. большую роль
сыграла работа Ф. Энгельса < Франкский
диалект», в к-рой рассматриваются также
вопросы фонетики, морфологии, лекси-
кологии и топонимики Н. я.
Письменность на основе лат. графики.
От др.-нидерл. периода не сохранилось
письм.-лит. памятников. Древнейшим сви-
детельством зап. варианта др.-нижне-
франк. яз. являются глоссы и топонимы
8—9 вв., а также одно изолиров. предло-
жение 11 в., косвенным свидетельством
служит текст перевода т. наз. Вахтен-
донкских, или каролингских, псалмов
(9—10 вв.) на вост, варианте др.-нижне-
фраик. диалекта. Наиболее ранние (13 в.)
памятники ср.-нидерл. яз.— юридич. гра-
моты, произведения Я. ван Марланта,
рыцарские романы н животный эпос
«О Лисе Рейнарде».
* Энгельс Ф., Франкский период,
в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф.,
Соч., 2 изд., т. 19: Миронов С. А.,
Нидерл. (голл.) язык, М., 1965; его же,
Становление лит. нормы совр. нидерл. язы-
ка, М., 1973; его же. История нидерл. лит.
языка (IX-XVI вв.), М.. 1986; Н а е г i п-
g е n С. В. van, Netherlands language re-
search, 2 ed., Leiden, 1960; Van L о e у A.,
Schenfelds historische grammatica van het
Nederlands, 8 druk, Zutphen, [1971]; V о о у s
C. G. N. d e, Geschiedenis van de Nederland-
se taal, Groningen, 1970; Geschiedenis van de
Nederlandse taalkunde. onder red. van D. M.
Bakker en G. R. W. Dibbets, Den Bosch,
1977.
Рус.-голл. словарь, под ред. С. А. Мироно-
ва и А. С. Шильпа. М., 1961; Нидерл.-рус.
словарь, под ред. С. А. Миронова, М., 1987;
Franck J., Elymologisch woordenboek der
Nederlandsche taal, 2 druk, ’s—Gravenhage,
1930 (Suppl. door С. B. van Haeringen, 1936);
Dale van, Groot woordenboek der Neder-
landse taal, 9 druk, ’s—Gravenhage, 1970.
.	,C.	А. Миронов.
НИКОБАРСКИИ ЯЗЫК — изолиро-
ванный язык аустроазпатской семьи язы-
ков (см. Аустроазиатские языки). Рас-
пространен иа о-вах Никобарского арх.
в Индийском ок. Число говорящих 30 тыс.
чел. В силу своей изоляции Н. я. по лек-
сич. составу отошел от материковых
языков семьи, хотя и сохранил мн.
архаические черты. Первые исследовате-
ли (напр., X. Г. К. фон дер Габеленц)
отнесли его к полинезийским языкам.
Большинство сведений касается центр,
диалекта ианкаурн. Его звуковая система
богата гласными (монофтонгами, диф-
тонгами и трифтонгами); имеют место
противопоставления по открытости — за-
крытости, переднему — заднему рядам,
лабиализоваииости и по просодич. при-
знаку долготы — краткости. Смычные
согласные в нанка ури противопоставлены
по глухости — звонкости (придыхатель-
ные отсутствуют). В конце слова могут
быть 15 согласных (во Вьетнам, яз.— 7).
В 18—19 вв. прошло оглушение звонких
смычных и частичный переход <а» в <о>
открытое.
Типологически Н. я. оказывается между
основоизолирующими и агглютинативны-
ми языками. Морфология в значит, сте-
пени аналитическая, т. е. словоизменение
выражено в основном препозиционными и
постпозиционными служебными монема-
ми: предлогами при существительном,
препозиционными видо-временными по-
казателями при глаголе, постпозицион-
ными указат. местоимениями и т. п.
К морфологич. средствам относятся так-
же подвижный каузативный показатель
-han- (позиция этого показателя зависит
от семантич. типа глагола) и глагольные
суффиксы, указывающие направление
действия (напр., -1а ’вверх’ и -she ’вниз’).
Осн. средства словообразования — аф-
фиксация (древние префиксация и ин-
фиксация и развившаяся позднее суф-
фиксация), а также осиовосложение и ре-
дупликация. Синтаксис сохранил древ-
нюю черту: при наличии объекта поря-
док слов SVO, ср. (S)VO; we пе ’стро-
ить дом’, Ьа1ёа oknok ’искать пищу’, а при
отсутствии объекта — VS, ср. leat ngung
da yuk 'смыл [их] поток’. В вопросе
порядок SV(O) сохраняется независимо
от наличия / отсутствия объекта ср. сап
cuk me it6ak? ’Где ты спишь?’. Анало-
гичное изменение порядка слов встре-
чается во вьетнамском и кхаси, что поз-
воляет предположить его ист. значимость.
Письменность (с иач. 20 в.) иа основе
лат. алфавита.
* Radhakrishnan R., The nancow-
ry word; phonology, affixal morphology and
НИКОБАРСКИЙ 333
roots of a Nicobarese language, Carbondale,
1981 (лит.).
de Roepstorff F. A., A dictionary of
the Nancowry dialect of the Nicobarese langua-
ge, Calc., 1884; Man Ed. H., A dictionary
of the Central Nocobarese language, L., 1889.
IO. К. Лекомцев.
НЙЛО-САХАРСКИЕ ЯЗЫКЙ — мак-
росемья африканских языков. Гипотеза
о генетич. единстве Н.-с. я. была выдви-
нута Дж. X. Гринбергом в 1963. Ранее,
отд. языки и языковые общности, соста-
вившие нило-сахар. макросемью, рас-
сматривались в африканистике как са-
мостоятельные или включались в др.
группы и семьи. Н.-с. я. распростране-
ны в основном в Центр, и Вост. Африке.
Самая зап. область данного языкового
ареала охватывает ср. течение р. Нигер,
где распространен язык соигай.
Постулат о генетич. единстве Н.-с. я.
является наиболее гипотетич. частью
классификации Гринберга и требует до-
полнит. обоснования. Аргументы в поль-
зу нило-сахар. принадлежности нек-рых
отд. языков и языковых общностей яв-
ляются пока недостаточными, для ряда
из них имеются предположения об иных
генетич. связях. Дальнейшей разработки
требует и проблема внутр, классифика-
ции Н.-с. я., особенно вопрос о наличии
отдельной шари-нильской генетич. общ-
ности в рамках нило-сахар. макросемьн
(см. Шари-нильские языки).
Согласно Гринбергу, Н.-с. я. делятся
иа 6 семей: 1) соигай-зарма, 2) сахарская,
3) маба, 4) фур, 5) шари-иильская,
6) кома (нумерация в направлении с 3.
иа В.; названия языков и состав семей
даются с учетом работы М. Л. Бендера).
Первая семья представлена одним язы-
ком сонгай, осн. диалекты к-рого: собст-
венно сонгай (сонгай кене), дьерма (зар-
ма), денди. Сахар, семья, распростра-
ненная в Центр. Судане, включает языки:
а) канури, канембу, б) теда. даза (тубу),
в) загава. берти. Языки маба, распрост-
раненные в Вадаи (Республика Чад),
включают собственно язык маба, а также
языки мими, каранга, масалит и др. Се-
мья фур представлена одним языком
фур, распространенным в обл. Дарфур
(Судан).
Наиболее сложной структурой облада-
ет шари-нильская, или макросудаиская,
семья, включающая 4 ветви: вост.-су-
данскую. центр.-суданскую, куиама, бер-
та. Вост.-судаи. языки, в свою очередь,
делятся, по Гринбергу, на 10 групп:
1) нубийская, включающая а) нильскую
подгруппу: кеиузи-доигола, махас-фа-
диджа, сюда же относится и др.-нубий-
ский; 6) горную подгруппу: дайр, гарко
и др.; в) мейдоб; г) биргид; 2) мурси,
мурле, мугуджа, дидиига, лоигарим и
др.; 3) нера (барса); 4) иигассана (таби);
5) иьимаит; 6) темейн, джирру; 7) тама,
сунгор, мерарит, кибет; 8) дату (даджу)
и др.; 9) нилотская, включающая зап.
языки: бурун, шиллук, ачоли, алур, луо,
динка, нуэр и др.; вост, языки: бари,
туркана, масаи, лотуко, карамоджоиг
(каримоджонг) и др.; юж. языки: иаиди.
сук (пакот), татога (см. Нилотские язы-
ки)', 10) нгаигеа (ньяигия), ик, со.
Центр.-судаи. языки делятся на
6 групп: 1) бонго, сэра, багирми, йулу и
др.; 2) крейш; 3) мору, мади, лугбара
и др.; 4) мангбету. асуа(ака) и др.; 5) манг-
буту, эфе и др.; 6) ленду.
Остальные 2 ветви шари-нильских язы-
ков представлены группами близких диа-
лектов, соответственно куиама (и илит)
и берта.
334 Н ИЛО-САХАРСКИЕ
Шестую семью Н.-с. я. составляют язы-
ки кома, урук, гумуз, гуле и др., рас-
положенные в эфиопско-судаи. погра-
ничных районах. Гринберг гипотетически
отиес к Н.-с. я. также мероитский язык.
Н.-с. я. по своему грамматич. строю
и лексич. составу сильно отличаются друг
от друга. Отдельные Н.-с. я. и группы
испытали сильное контактное воздейст-
вие со стороны др. языков, особенно от-
носящихся к афразийской макросемье.
Это обстоятельство, а также слабая изу-
ченность многих Н.-с. я. существенно
затрудняет иило-сахар. сравнит.-ист.
исследования. В обоснование гипотезы
о нило-сахар. генетич. единстве Грин-
берг проводит ок. 160 лексич. соответ-
ствий, а также ок. 30 соответствий в мор-
фологич. показателях, многие из к-рых
распространяются лишь на отд. языки
и подгруппы, ие охватывая большинство
Н.-с. я. Среди этих соответствий следует
выделить a (/ai) как показатель личного
местоимения 1-го л. ед. ч. во всех 6 се-
мьях нило-сахар. семьи, обычно противо-
поставленный i как показателю 2-го л.
ед. ч. (во 2-м л. часто имеется назальный
префикс, напр., канури nyi, соигай ni,
маба mi и т. д.); релятивный и адъектив-
ный формант та в языках соигай, сахар-
ских, шари-нильских и кома, показатель
каузатива t- в сахарских и вост, судаи.
языках; п как показатель 3-го л. ед. ч.
в личных, притяжат. и указат. местоиме-
ниях; w в личных местоимениях 2-го л.
мн. ч. в сахарских и вост.-судаи. языках;
релятивный и адъективный показатель
ко- в соигай и маба, показатели генитива
п (маба и фур), аккузатива к (канури и
маба), локатива 1. Далее k, t, n, 1 как
показатели ми. ч. и противопоставление
ед. и мн. чисел с помощью оппозиций
п/k, t/k; глагольный дативный показа-
тель к со значением ч делать для кого-ли-
бо* в канури и вост.-судаи. языках.
• Greenberg J.. The languages of
Africa. The Hague — Bloomington. 1966; его
же, Nilo-Saharan and Meroitic. CTL. 1971,
v. 7; Bender M. L., Nilo-Saharan
overview, в кн.: The Non-Semitic languages
of Ethiopia, East Lansing (Mich.), 1976.
В-Я. Порхомовский.
НИЛОТСКИЕ ЯЗЫКИ—группа вос-
точиосуданских языков на востоке Аф-
рики. принадлежащих, по классификации
Дж. X. Гринберга, к шари-иильской се-
мье иило-са ха рекой макросемьи языков
(см. Нило-сахарские языки). Распростра-
нены в Уганде, Кении. Танзании и в
иек-рых р-нах Заира и Эфиопии. Общее
число говорящих 19 млн. чел.
Н. я. распределяются иа 3 зоны — за-
падную, восточную и южную. Вост, и юж.
Н. я. называют также паранилотскими
(А. Н. Такер, М. Брайан), а прежде,
исходя из неверного предположения о
связи этих языков с семито-хамит. язы-
ками (устар, назв. афразийских языков),
их называли иило-хамитскими. Родство
Н. я. прослеживается при анализе фоне-
тич. строя, осн. словарного фонда (до
50% соответствий), личных, вопросит,
и указат. местоимений, форм мн. ч. суще-
ствительных.
Зап. Н. я.: 1) подгруппа бурун (Су-
даи) — сев. бурун с диалектом рагрейг;
юж. бурун, или мабаи; джум-джум (близ-
кое родство языков подгруппы бурун
с остальными языками зап. зоны не
представляется очевидным, Г. Флеминг
и М. Л. Бендер включают эту подгруппу
в вост, зону, а У. Э. Уэлмерс, кроме
того, особо выделяет язык джум-джум);
2) подгруппа луо — северные луо: шил-
лук (Судан), ануак (Судан, Эфиопия),
тури с диалектами бодо, голо и маиан-
гер (Судан), джур (Судаи); южные луо:
ачоли (Уганда. Судаи), лаиго (Уганда),
кумам (Уганда), алур с диалектом
Джонам (Уганда, Заир), лабвор (Уганда),
чопи (Уганда), адола (Уганда, Кения),
кенийский луо (Кения, Танзания);
3) подгруппа диика-нуэр — динка с диа-
лектами агар, бор, рек и падаиг (Судан),
нуэр с диалектами тьянг (стандартный
нуэр), зап. джикаиь, вост, джикань и
лоу (Судан. Эфиопия), атуот с диалек-
тами апак и арил (Судан).
Вост. Н. я.: 1) подгруппа бари-каква —
бари с диалектом иьепу (Судаи). маидари
(Судан), паджулу (Судан), иьяигбара
(Судан, Заир), куку (Уганда), каква
(Уганда, Заир. Судан); 2) подгруппа ма-
саи-тесо — масаи с диалектами сампур
и тьямус (Танзания, Кения), латуко
с диалектами логир, ломья, донготоно,
кориок и локойя (Судан), топоса (Судан),
карамоджоиг (каримоджонг) с диалекта-
ми джие и додос (Уганда; по Гринбергу,
джие и додос — самостоят. языки), тур-
кана (Кения, Судаи, Уганда).
Юж. Н. я.: 1) подгруппа нанди-кип-
сигис (нередко объединяется с подгруп-
пой сук в подгруппу календжин) — нан-
ди, кипсигис, кейо, сабаот, сапинь, или
себей. тукеи, кипсорай, идоробо, конь,
мбай и пок (Кения, Уганда, Танзания);
2) сук, или пакот. с диалектами марквет и
эндо (Кения. Уганда); 3) татога, или ба-
рабейг (Танзания).
Типологически, а также исходя из
отношений близкого родства. Н. я. вост,
и юж. зон (паранилотские языки) целе-
сообразно рассматривать вместе. Фо-
нетич. система этих языков включает
10 гласных — 5 напряженных и 5 ненапря-
женных. Противопоставление по признаку
напряженности — ненапряженное™ (Та-
кер) ослаблено в нанди. В пакот долгие
гласные противопоставлены кратким.
В календжин, помимо долгих и кратких,
имеются полудолгие гласные. Согласные
артикуляциоиио делятся на лабиальные
(дентальные), альвеолярные, альвео-па-
латальиые и велярные (глоттализован-
иые). Фонологич. различие между экспло-
зивами и имплозивами отмечается толь-
ко в бари. Долгие, или сильные, соглас-
ные обнаруживаются в масаи. Стечение
согласных наблюдается редко. Гоны
(высокий, средний и низкий) выполняют
смыслоразличит. функцию также и на
грамматич. уровне. Корневой слог марки-
рован ударением. Корневая морфема
CVC в чистом виде почти не встречается,
обычно сопровождается аффиксами. Гла-
голы (за исключением языков бари-как-
ва) распределяются иа 2 класса — по
признакам корневой морфемы (с началь-
ным гласным или без него), тона и пара-
дигмы. Имеются суффиксы пассива и ква-
литатива. В календжин существительное
встречается в двух формах — первичной
(в адвербиальной функции и для обозна-
чения класса предметов) и, со спец, суф-
фиксами, во вторичной (для конкрети-
зации). Система глагола включает кате-
горию качества действия, а время дейст-
вия имплицируется.
Н. я. зап. зоны характеризуются зна-
чит. большим единообразием на всех язы-
ковых уровнях. Фонетически языки этой
зоны также выделяются наличием напря-
женных и ненапряженных гласных. Отме-
чены 3 степени долготы в динка-нуэр и
2 — в языках южных луо, однако в алур
и в кенийском луо гласные корня всегда
полудолгие. Качество гласных в слове
(«напряженность* или «неиапряжеи-
ность*) зависит от корневого гласного
или от гласного в аффиксе (см. Сингар-
монизм). Согласные характеризуются по
пяти точкам артикуляции. В ачоли. лан-
го и Джонам исчезли дентальные. Изме-
нение конечного согласного в слове грам-
матически обусловлено. Имена и глаголы
распределяются иа классы по признаку
тона (3 тона и их производные). Форма
слова CV(CV), но CVC — в диика-
иуэр. В языках северных луо и в динка-
нуэр для глагола продуктивно использу-
ется внутр, флексия (иапр., для выраже-
ния завершенности, направленности, ин-
тенсива, каузатива), исчезающая в языках
южных луо. Среди именных формативов
различаются лишь префиксы. По тоиоло-
гич. признакам, не обязательно одинако-
вым для всех языков этой зоны, сущест-
вительные и прилагательные распределя-
ются на 4 класса. Ми. ч. существитель-
ных формируется с помощью внутр,
флексии или спец, суффикса, а иногда
комбинированно. Во ми. ч. прилагатель-
ное может приобретать особую форму.
В иуэр аккузатив, генитив и иногда ло-
катив существительных образуются с по-
мощью виутр. флексии. Так же образу-
ется генитив в кенийском луо и в алур.
Субъектные приглагольные местоиме-
ния, особым образом интонированные,
в сочетании с глагольной корневой мор-
фемой формируют глагольно-видовуто
систему. Имеются формативы страдатель-
ного залога в динка и в шиллук, но в др.
языках используется глагольно-видовая
форма с субъектным местоимением 3-го
л. во ми. ч.
Первые попытки создания алфавитов
иа основе лат. графики для Н. я. отно-
сятся к 1920—50. Возникла религ. и учеб-
ная лит-ра иа отд. Н. я., иа языке луо пе-
чатались газеты. В 1960—70 в ряде стран
Сев.-Вост, и Вост. Африки нек-рые Н. я.
стали использоваться на средних и низ-
ших адм. уровнях, в начальной школе,
а также в радиовешании (Уганда, Заир).
Исследование Н. я. велось неравно-
мерно. Первые описания языков барн и
масаи опубл, в сер. 19 в., изучение дру-
гих, но далеко ие всех Н. я. началось в
1-й трети 20 в., тогда же были осущест-
влены опыты сравнит, анализа этих
языков (К. Майнхоф, Л. Омбюрже). В
1950—60 работами Такера и Брайан за-
ложены основы классификации Н. я.
* К б h 1 е г О., Geschichte der Erforschung
der Nilotischen Sprachen, B., 1955; Tucker
A.N., Bryan M. A., The non-Bantu lan-
guages of North-Eastern Africa, L.. 1956; н x
ж e. Linguistic analyses. The non-Bantu lan-
guages of North-Eastern Africa, L.. 1966;
Greenberg J. H., The languages of
Africa, Bloomington, 1966; его же, Nilo-
Saharan and Meroitic, CTL, 1971, v. 7; W e 1-
m e r s W. E., Checklist of African language
and dialect names, там же; Fleming
H. C., Bender M. L., Non-Semitic langua-
ges, в сб.; Language in Ethiopia, L., 1976;
Fivaz D.. Scott P. E., African lan-
guages, Boston, [1977]. Б. В. Журковский.
«НОВОЕ УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ» («яфе-
тическая теория») — система взглядов,
выдвинутая Н. Я. Марром по общим
вопросам языкознания в 20—30-х гг.
20 в. В начальный период науч, деятель-
ности Марр внес большой вклад в раз-
витие армяно-груз. филологии; изучил и
опубликовал ряд древнейших памятни-
ков арм. и груз, лит-р, основал серию
«Тексты и разыскания по армяно-груз.
филологии» (в. 1—13, 1900—13). успешно
занимался изучением кавк. языков (карт-
вельских, абхазского и др.), историей,
археологией и этнографией Кавказа.
В связи с исследованием сравнит, грамма-
тики картвельских языков он обратился
к поискам их родства с др. языками ми-
ра, выдвинув ряд гипотез, недостаточно
подкрепленных конкретным языковым
материалом (о родстве картвельских
языков с семнтскими, баскским и др.).
Когда гипотезы Марра о родстве язы-
ков пришли в противоречие с данными
науч, яз-знаиия, он попытался ликви-
дировать эти противоречия, объявив
все «традиционное», «индоевропейское»
яз-знание устаревшим и несовместимым
с марксизмом, и построить совершенно
новую лингвистич. теорию — т. наз. «но-
вое учение о языке», или «яфетическую
теорию». Впервые эти взгляды были
высказаны в работе «Яфетический Кав-
каз и третий этнический элемент в сози-
дании средиземноморской культуры»
(1920). Отказавшись от достижений срав-
нительно-исторического языкознания
(см. также Сравнительно-исторический
метод), Марр выдвинул идею о том, что
индоевроп. языковая семья, как и др.
семьи языков, ие связана исконным ге-
нетич. единством, к-рое было доказано
компаративистами (см. Индоевропей-
ские языки), а сложилась путем скрещи-
вания.
В 1923—24 Марр усиленно занимался
вопросами т. наз. «палеонтологии речи»,
стремясь вскрыть общие для всех язы-
ков этапы типология, развития, связан-
ные с этапами развития общества и мате-
риальной культуры; в 1925 ои попытался
связать эту свою систему с филос. поло-
жениями ист. материализма, понимав-
шегося им, однако, упрощенно, в духе
вульгарного социологизма (см. Стадиаль-
ности теория). Язык был отнесен к ка-
тегориям надстройки и определен как из-
начально классовое явление. Первичным
языком человечества, по Марру, был
язык жестов, сменившийся позже зву-
ковым языком в виде «четырех элементов»
(SAL, BER, YON, ROIII), т. е. диффуз-
ных звуковых комплексов, из к-рых воз-
ник словарный запас всех языков мира.
С общелингвистич. т. зр. эти взгляды
Марра имеют много общего со взглядами
Г. Шухардта, выдвинувшего идею о «язы-
ковом смешении», и нек-рыми идеями
французской социологической школы.
Термии«Н. у. о я.» был употреблен впер-
вые в 1924 (ранее Марр называл свою
теорию «яфетической»). Построения Мар-
ра этого времени ие поддаются объектив-
ной проверке при помощи строгой науч,
методики и опровергаются языковым ма-
териалом. К 1926 произошел окончат,
разрыв Марра и его сторонников с иауч.
сравнит.-ист. яз-зианием (индоевропеис-
тикой), к-рое было обвинено в идеализме,
формализме, аитисоциальиости и даже
расизме. Это вызвало в среде сов. линг-
вистов ряд резких выступлений против
«Н. у. о я.», наиболее последовательным
критиком к-рого был Е. Д. Поливанов,
исследовавший япон., кит., узб., дунган,
языки, занимавшийся проблемами об-
щего яз-зиания («За марксистское язы-
кознание», 1931), создавший оригиналь-
ную теорию языковой эволюции. В статье
«Новый поворот в работе по яфетической
теории» (1931) Марр обращается к ист.
психологии, пытаясь по данным языка
вскрыть последоват. этапы развития мыш-
ления, что отражало односторонность
подхода к проблеме языка и мышления.
Ряд учеников Марра, в т. ч. И. И. Ме-
щанинов, стали развивать «Н. у. о я.»
в сторону сближения с «традиционным»
яз-знаиием. Мещанинов, пользуясь и
нек-рыми идеями Марра, исследовал
оси. этапы развития языков, развил тео-
рию понятийных категорий и создал
теорию синтаксич. типологии языков,
разработал теорию членов предложения
и синтаксич. отношений в их связи с ча-
стями речи и т. д. К 1950 учение Марра
оказалось в состоянии кризиса, к-рый
усугубился также тем, что отношения
его школы с «индоевропейским» яз-зиа-
нием еще более осложнились. В газете
«Правда» была проведена дискуссия
(1950), в к-рой участвовали как сторон-
ники, так и противники «Н. у. о я.»;
в ряду противников «Н. у. о я.» с неск.
статьями, содержащими, однако, лингви-
стически ошибочные положения о языке
и его развитии, выступил И. В. Сталин.
Дискуссия открыла возможность разра-
ботки «традиционной» лингвистич. проб-
лематики (особенно сравнит.-ист. яз-зна-
иия). Вместе с тем после дискуссии на
нек-рое время приостановилось иссле-
дование проблем, имевших в«Н. у. о я.»
науч, интерес.— проблемы языка и мыш-
ления, типологии языков, социолингвис-
тич. проблем и иек-рых др. Эти. направ-
ления исследований успешно развива-
ются сов. лингвистикой с кон. 50-х гт.
* Марр Н. Я., Избр. работы, т. 1—5,
М. — Л., 1933 — 37; Мещанинов И. И.,
Введение в яфетидологию, Л., 1929; е г о ж е,
Члены предложения и части речи, М. — Л.,
1945; Абаев В. И., Н. Я. Марр (1864-
1934). К 25-летию со дня смерти, ВЯ. 1960,
№ 1; Тройский И. М., Сравнит.-ист.
исследования, в кн.; Теоретич. проблемы сов.
яз-знання, М., 1968; Г у х м а н М. М., Тн-
пологнч. исследования, там же; Полива-
нов Е. Д., Статьи по общему яз-знанию,
Избр. работы, М.. 1968. А. А. Леонтьев.
НОВОСИРЙЙСКИЙ ЯЗЬ'|К — см. Ас-
сирийский язык.
НОВЫЙ АЛФАВИТ — см. Всесоюз-
ный центральный комитет нового
алфавита.
НОГАЙСКИЙ ЯЗЫК — один из тюрк-
ских языков. Распространен в ряде
р-нов Грозненской обл.. Ставрополь-
ского (в т. ч. Карачаево-Черкес. АО)
и Краснодарского краев РСФСР. Число
говорящих ок. 54 тыс. чел. (1979. пере-
пись). Имеет 3 диалекта: акиогайский,
собственно ногайский и караногайский.
По фонетич. и грамматич. особенно-
стям Н. я. близок казахскому языку
и каракалпакскому языку: иапр.. обще-
тюрк. «ч» и «ш» в Н. я. соответствуют
«ш» и «с» (ср. ногайское шык- ’выхо-
дить’ — чык- в др. тюрк, языках, ногай-
ское тас ’камень’ — таш в др. тюрк, язы-
ках).
Лит. Н. я. сложился в сов. время; под
его влиянием нивелируются диал. раз-
личия. Письменность в 1924—28 на основе
реформированного араб, алфавита, позд-
нее — на основе латиницы, а с 1938 —
на основе рус. графики.
* Баскаков Н. А., Ногайский язык
и его диалекты. Грамматика, тексты и сло-
варь, М. — Л., 1940; Грамматика ногайского
языка, ч. 1, Черкесск, 1973.
Рус.-ногайский словарь, М., 1956; Кал-
мыкова С., Ногайско-рус. словарь, М.,
1963.	Н. А. Баскаков.
НОМИНАТИВНЫЙ СТРОЙ (аккуза-
тивный строй, номинативная типология,
иомииативность) — типология языка,
структурные компоненты к-рой ориен-
тированы на семаитич. противопостав-
ление субъекта и объекта. На лексич.
уровне Н. с. выражается в распределе-
нии глаголов на переходные и непереход-
ные с отчетливой объектной интенцией
(направленностью) первых и субъектной
интенцией вторых (при отсутствии со-
держательно обусловленной классифи-
кации существительных). В синтаксисе
Н. с. отмечен единой номинативной
конструкцией предложения (с возможным
различением действит. и страдат. оборо-
тов в построениях с перех. глаголом-
сказуемым), а также дифференцирован-
ностью прямого и косв. дополнений.
НОМИНАТИВНЫЙ 335
В именной морфологии Н. с. выражается
оппозицией им. п. подлежащего и вин. п.
прямого дополнения. Преимущественно
с Н. с. соотносят также род., дат. и тв.
падежи. В спряжении морфологич. ка-
тегория лица представлена либо единым
субъектным рядом показателей, либо
двумя рядами — субъектным и объект-
ным. В нек-рых языках (напр., в рус-
ском, немецком, грузинском) в перех.
глаголе функционирует залоговое про-
тивопоставление активной и пассивной
словоформ. Более или менее ориентиро-
ваны иа передачу субъектно-объектных
отношений и др. морфологич. категории
глагола. К номинативным относится боль-
шинство языков мира — индоевропейские,
афразийские, уральские, дравидийские,
тюркские, монгольские, тунгусо-мань-
чжурские, большинство кит.-тибетских,
часть австралийских, кечумара и др.
• Кацнельсон С. Д., К генезису но-
минативного предложения, М. — Л., 1936;
Мещанинов И. И., Глагол, М, — Л.,
1948; его же, Структура предложения,
М. — Л., 1963; Климов Г. А., Принци-
пы контенсивной типологии, М., 1983.
Г. А. Климов.
НОМИНАЦИЯ [от лат. nominatio —
(на)пмеиование] — 1) образование язы-
ковых единиц, характеризующихся но-
минативной функцией, т. е. служащих
для называния и вычленения фрагмен-
тов действительности и формирования
соответствующих понятий о них в форме
слов, сочетаний слов, фразеологизмов н
предложений. Этим термином обознача-
ют и результат процесса Н.— значимую
языковую единицу. Нек-рые ученые
употребляют термин «Н.» для обозначе-
ния раздела яз-знания, изучающего струк-
туру актов наименования; в этом смысле
Н.— то же, что ономасиология, и противо-
поставляется семасиологии (см. Семан-
тика)-, 2) совокупность проблем, охва-
тывающих изучение динамического ас-
пекта актов наименования в форме пред-
ложения и образующих его частей, рас-
сматриваемых в теории референции; про-
тивопоставляется семантике; 3) суммарное
обозначение лингвистических проблем,
связанных с именованием (см. Имя), а
также со словообразованием, полисе-
мией, фразеологией, рассматриваемыми в
номинативном аспекте.
Предметом теории Н. как особой лииг-
оистич. дисциплины является изучение
и описание общих закономерностей обра-
зования языковых единиц, взаимодейст-
вия мышления, языка и действительности
в этих процессах, роли человеческого
(прагматич.) фактора в выборе призиа-
ков, лежащих в основе Н., исследование
языковой техники Н.— ее актов, средств
и способов, построение типологии Н.,
описание ее коммуникативно-функцио-
нальных механизмов и т. д. В зависимо-
сти от отправной точки исследования
различают оиомасиологич. подход к проб-
лемам Н., когда за исходное берется
отношение «реалия (деиотация) — смысл
(сигнификат) имени», или семасиологи-
ческий, при к-ром смысл имени рассмат-
ривается как способ вычленения и на-
зывания реалии (или класса реалий, де-
нотата ).
Процессы и структуру актов Н. при-
нято описывать, исходя из трехчленного
отношения («семантич. треугольника»)
«реалия — понятие — имя». Каждый
компонент этого уииверсально-логич. от-
ношения Н. в конкретно-языковом ее
воплошеиии обогащается признаками, ха-
рактерными для членения мира в данном
336 НОМИНАЦИЯ
языке. Реалия предстает как денотат
имени, т. е. как совокупность свойств,
вычлененных в актах Н. у всех обозна-
чаемых данным именем реалий (класса
объектов). Понятие, вбирая в себя ка-
тегориально-языковые признаки, высту-
пает как сигнификат (смысл) имени,
в к-рый могут входить и экспрессивные
признаки (см. Экспрессивность). Имя
осознается как звукоряд, расчленяемый
в языковом сознании в соответствии со
структурной организацией данного язы-
кового кода. Соотношение сигнификата
имени и денотата и направление этого
отношения в конкретных актах Н. (в со-
ставе высказывания) от смысла имени
к денотируемому объекту обозначения
(реалии) создают базовую структуру
Н., универсальную для естеств. языков.
Акты Н.— продукт речевой деятельно-
сти, а их результаты осваиваются систе-
мой языковой, функциональными и со-
циальными нормами языка и узусом.
Результаты Н., обозначающие «кусоч-
ки» действительности, служат строит,
материалом для предложения. Языко-
вые сущности приспосабливаются в про-
цессах Н. к идентификации элементов
действительности или к сообщению об их
признаках, а также к дейктической (см.
Дейксис), строевой и служебной ролям.
Идентифицирующей функцией обла-
дают имена «естеств. родов» — предме-
тов и живых существ, а также артефак-
тов — предметов, созданных человеком.
Семантика таких Н., воплощенных в фор-
ме конкретных существительных, отоб-
ражает субстанциональный чувственно
ощутимый образ обозначаемого («куст»,
«забор», «песок», «соцветие»), К функции
предикации, или сообщения о свойствах
субстанции, приспособлены имена при-
знаков (признаковые имена), называю-
щие субстанциональные или отвлеченные
от субстанции свойства — признаки, ка-
чества, состояния, процессы (ср. «объем-
ный» и «значительный», «худеть» и
«скучать», «строить» и «творить»), а так-
же имена абстрактных понятий, конст-
руируемые человеком («совесть», «исти-
на», «надежда»). По мере отвлечения от
субстанциональных свойств возрастает
степень абстрактности Н. (ср. «тяжелый»
и « весомый ».« идти » и «двигаться »,«строй-
ка» и «строительство»). Наибольшая от-
влеченность присуща Н., обозначающим
временные, причинно-следств., условные
и т. п. отношения, служебным и строевым
средствам («причинять», «по мере того»,
«как», «дом» в сочетаниях типа «дом обу-
ви» и т. п.). Признаковые имена имеют
форму прилагательных, глаголов, наре-
чий и существительных с абстрактным
значением.
Характерной чертой этих имен явля-
ется наличие в их значении семантич.
валентностей, синтаксически заполняе-
мых в речи именами носителей призна-
ка — субъекта, объекта, орудия и т. п.:
«грузный» — кто / что (лицо, предмет),
«строгать» — кто (лицо), что (предмет),
чем (орудие), «надежда» — чья (лицо),
на что (событие, желательное для субъ-
екта) и т. п. Промежуточное положение
между именами предметов и признаков
занимают функциональные и реляцион-
ные имена лиц, обозначающие их по роду
занятий, отношений к др. лицам или
предметам («учитель», «внук», «хозяин»),
«общие» имена («человек», «вещь») и
имена результатов процессов или состоя-
ний («открытие», «разруха», «землетря-
сение»).
Акты Н. могут протекать при непо-
средств. взаимодействии с прагматич. фак-
торами. Последние оставляют свой след
в сигнификате — то или иное отношение
именующих к обозначаемому, эмоцио-
нальное (ср. «солнце» и «солнышко»,
«маленький» и «малюсенький»), оце-
ночное («главарь», «кляча», «тащиться»),
ориентацию именующего иа социальные
условия речи или формы существования
языка и его фуикционально-стилистич.
дифференциацию (ср. пометы в слова-
рях типа «прост.», «спец.», «торж.»,
«поэт.» и т. п.). Отображение при Н. ие
только элементов объективной действи-
тельности, но и прагматич.. субъектив-
ного отношения создает экспрессивную
окраску языковых единиц за счет особого
субъективно-модального компонента зна-
чения.
Изначальные, или первичные,
процессы Н.— крайне редкое явление
в совр. языках: номинативный инвентарь
языка пополняется в основном за счет
заимствований или вторичной Н.,
т. е. использования в акте Н. фонетич.
облика уже существующей единицы в ка-
честве имени для нового обозначаемого.
Результаты первичной Н. осознаются
носителями языка как первообразные:
«море», «пить», «моргать», «квас», «чер-
ный». Производиость таких Н. может
быть раскрыта только при этимологич.
(см. Этимология) или ист. анализе. Ре-
зультаты вторичной Н. воспринимаются
как производные по морфологич. составу
или по смыслу. Способы вторичной Н.
различаются в зависимости от языковых
средств, используемых при создании но-
вых имен, и от характера соотношения
«имя — реальность».
По типу средств Н. разграничиваются:
словообразование как регулярный способ
создания новых слов и значений, син-
таксич. транспозиция, при к-рой морфо-
логич. средства указывают на смену син-
таксич. функции при сохранении лексич.
значения (ср. «друг», «дружить», «друж-
ба»), семантич. транспозиция, к-рая не
меняет материального облика переосмыс-
ляемой единицы и приводит к образова-
нию, многозначных слов, а также фразео-
логизмов разл. типов.
По характеру указания именем на дей-
ствительность различаются 2 типа вторич-
ной Н.— автономная и неавтономная, или
косвенная. Автономная Н. протекает
на базе одного имени [ср. «кожа» —
1) ’наружный покров тела человека или
животного' и 2) ’оболочка нек-рых пло-
дов, кожура'; «крутой»— 1) 'отвесный,
обрывистый’ и 2) ‘с резким внезапным
изменением направления']. Вторичные
значения слов, обретая самостоят. номи-
нативную функцию, способны автономно
указывать на действительность. Законо-
мерности выбора и комбинации лексич.
единиц зависят в этом случае только от
присущего им значения, к-рое опреде-
ляют поэтому как свободное. Отличит,
признаком неавтономной Н. является
использование комбинаторной техники
языка в процессе формирования новой
языковой единицы. Последняя всегда
соотносится со своим обозначаемым кос-
венно — через посредство семантически
опорного для данной комбинации наиме-
нования: в сочетаниях «крутой нрав»,
«крутые меры» прил. «крутой» соотно-
сится с обозначаемыми «суровый», «стро-
гий» только при посредстве опорных
наименований «нрав», «меры»; ср. также
«раб страстей», где слово «раб» обозна-
чает носителя признака, названного опор-
ными наименованиями. Вторичные зна-
чения этого типа лишены способности
указывать иа мир автономно («твер-
дый» — о консистенции предметов и
«твердый» в значении ‘непоколебимый’,
к-рое реализуется только в сочетании
со словами «характер», «воля», «реше-
ние» и т. п., ср. аналогичное соотноше-
ние: «приходить куда-либо» и «прихо-
дить в восторг», «червь» и «червь со-
мнения», «крушение» и «крушение
надежд», «черный» и «черный кофе»
или «черная икра»). Выбор слов, обла-
дающих значением этого типа, зависит
от выбора семантически ключевых для
них слов, в комбинации с к-рыми первые
и реализуют закрепленное за ними зна-
чение, получившее название связанного.
Формирование фразеологизмов- идиом
протекает как семантич. переосмысле-
ние сочетания в целом и представляет
собой особый случай вторичной неавто-
номной Н. (существуют и первообразные
идиомы типа «скрутить в бараний рог»,
«после дождичка в четверг» и т. п.).
В основе всех видов вторичной Н. ле-
жит ассоциативный характер человече-
ского мышления. В актах вторичной Н.
устанавливаются ассоциации по сходству
или по смежности между нек-рыми свой-
ствами элементов виеязыкового ряда,
отображенными в уже существующем
значении имени, и свойствами нового
обозначаемого, называемого путем пере-
осмысления этого значения. Ассоциатив-
ные признаки, актуализируемые в про-
цессе вторичной Н., могут соответство-
вать компонентам переосмысляемого
значения, а также таким смысловым
признакам, к-рые, не входя в состав
дистииктивных признаков значения, со-
относятся с фоновым знанием носителей
языка о данной реалии или о внутренней
форме значения.
Переосмысление значений в процессах
вторичной Н. протекает в соответствии
с логич. формой тропов — метафоры,
метонимии и т. п. и функционального
переноса: «ручка» (для письма), «вер-
шина» (счастья), «острый» (о восприя-
тии), «белая ворона» — метафора,
«класс» (об учениках), «глупый» (вопрос,
поступок), «до петухов» — метонимия,
«гореть» (о лампочке) — функциональ-
ный перенос и т. д. Смысловые компо-
ненты, переходящие при переосмысле-
нии имени во вторичное значение, обра-
зуют внутр, форму этого значения. В за-
висимости от сохранения или забвения
внутр, формы различают мотивиров. или
немотивиров. значения слов или фразео-
логизмов (ср. стершуюся внутр, форму
слов «узы», «волновать», сочетаний
«красный товар», «точить лясы» и еще
живую — в «спутник», «притеснять»,
«точить зубы»).
Вторичная Н., в т. ч. и косвенная, ха-
рактерна не только для лексич. состава
языка, ио также для аффиксальных
средств и сиитаксич. конструкций: она
существует везде, где произошло пере-
осмысление языковой сущности — авто-
номной или неавтономной. Особый слу-
чай Н. представляет собой косвенная Н.
в т. наз. косвенных, или интенсиональ-
ных, контекстах (напр., в предложе-
ниях, вводимых союзом «что»: «Он ска-
зал, поверил, сомневался, что...»). Этот
вид Н. исследуется в теории референции.
Н., соответствующие внутр, закономер-
ностям развития языка и удовлетворяю-
щие потребности языкового коллектива
в новых номинативных средствах, обыч-
но входят в общеупотребит. словарный
запас. За его пределами остаются наиме-
нования, создаваемые для нужд узко-
специальной терминологии или возни-
кающие в социально замкнутых коллек-
тивах (жаргонные и т. п. Н.), а также
в индивидуально-авторском языковом
творчестве.
Анализ Н. и номинативного аспекта
значения языковых единиц проливает
свет на закономерности их употребления
в речи, т. к. в процессах Н. формируется
и семантика языковых единиц, и их зна-
ковые функции, т. е. их способность
указывать иа элементы действительности
в речевых актах.
•	Рус. разг, речь, гл. 5. Номинация. М.,
1973: Маслова-Лашанская С. С.,
О процессе наименования, в кн.: Скандинав-
ский сб. XVIII. Тал., 1973; К о л ш а н-
с к и й Г. В., Соотношение субъективных и
объективных факторов в языке, М., 1975;
Арутюнова Н. Д., Предложение и его
смысл, М., 1976, с. 326—56; Виногра-
дов В. В., Осн. типы лексич. значений сло-
ва, в его кн.: Избр. труды. Лексикология и
лексикография, М., 1977; Гак В. Г., Со-
поставит. лексикология, М., 1977; Языковая
номинация, [кн. 1 — 2], М., 1977; Кубря-
кова Е. С,, Части речи в ономасиологич.
освещении, М., 1978; Способы номинации в
совр. рус. языке. М., 1982; Quadri В.,
Aufgaben und Methoden der onomasiologischen
Forschung, Bern, 1952.	В. H, Телия.
НОРВЕЖСКИЙ ЯЗЬ'|К — один из скан-
динавских языков. Распространен в Нор-
вегии, а также в США и Канаде. Общее
число говорящих ок. 5 млн. чел. (в Нор-
вегии — 4 млн. чел.). Офиц. язык Ко-
ролевства Норвегия. Н. я. имеет зап. и
вост, группы диалектов.
Близкие к Н. я. говоры переселенцев
из Скандинавии сохранялись до 15 в.
на Гебридских о-вах и о. Мэн, до нач.
18 в. на Оркнейских о-вах и до кон.
18 в. на Шетландских о-вах. После
присоединения к Швеции в 1645 ранее
норв. областей Херьедален и Емтланд
там образовались смешанные норв.-швед.
говоры. История Н. я. делится иа 2 пе-
риода: др.-норвежский (с 9 в. по 1525)
и новонорвежский (с 1525).
В Норвегии с 1380 (после присоеди-
нения к Дании) начал распространяться
дат. письм. язык, к-рый в 16 в. получил
статус офиц. языка. Став разг, языком
гор. населения Норвегии, дат. яз. испы-
тал значит, влияние норв. субстрата,
в результате произошло обособление дат.-
норв. лит. языка, получившего в 19 в.
назв. р и к с м о л (riksm&l), в отличие
от др. формы лит. языка — л а н с м о-
л a (landsm&l), искусственно сконструи-
рованного И. Осеном иа базе норв. диа-
лектов в сер. 19 в. В 1929 риксмол и лан-
смол были официально переименованы
соответственно в букмол (bokm&l)
и нюнорск (иначе н ю и о ш к; пу-
norsk ‘новонорвежский'). Из двух форм
лит. Н. я. наибольшее распространение
имеет букмол, близкий по структуре к дат-
скому языку. Осн. отличия букмола от
совр. дат. яз. сводятся к следующему:
распределение долгих и кратких звуков
в букмоле подчинено правилу «слогового
равновесия» (отсутствует в дат. яз.);
в букмоле есть музыкальное ударение
(в дат. яз. ему соответствует «толчок»);
частое употребление дифтонгов на ме-
сте дат. монофтонгов; в букмоле отсут-
ствуют озвончение и спирантизация р, t, к,
имевшие место в дат. яз. Менее значи-
тельны грамматич. различия (3 рода
в букмоле при 2 родах в датском; употреб-
ление в букмоле существительного с опре-
дел. суффигиров. артиклем при наличии
др. определителей: препозитивного опре-
дел. артикля, указат. местоимения и др.
В дат. яз. в этом случае суффигиров.
артикль опускается). Есть также лексич.
и семантич. различия. Правописание
букмола приближено к живому норв. про-
изношению.
Письменность иа основе лат. алфавита.
Древнейшие письм. памятники представ-
лены рунич. надписями «эпохи викингов»
(см. Руническое письмо) и рукописными
памятниками 2-й пол. 12 в. (законы, ле-
генды и пр.).
•	Стеблин-Каменский М. И.,
Грамматика норв. языка, М. — Л., 1957;
Якуб В, Л., Практич. курс норв. языка,
М., 1966; Western A., Norsk riksmAls-
grammatikk, Kristiania, 1921; Aasen J.,
Norsk grammatikk, 3 udg., [Oslo], 1965;
Haugen E., Language conflict and langua-
ge planning: The case of modern Norwegian,
Camb, (Mass.), 1966; N a e s O., Norsk gramma-
tikk. [3 udg., Oslo, 1972]; Vinje F. E.,
Norsk spr&k-tilstand og vekst, 2 oppl, [Oslo],
Аракин В. Д., Норв.-рус. словарь,
М., 1963; Берков В. П., Рус.-иорв. сло-
варь, М., 1987.	С. Н. Кузнецов.
НОРМА я зыковая — совокупность
наиболее устойчивых традиционных реа-
лизаций языковой системы, отобранных
и закрепленных в процессе общественной
коммуникации. Н. как совокупность ста-
бильных и унифицированных языковых
средств и правил их употребления, созна-
тельно фиксируемых и культивируемых
обществом, является специфич. призна-
ком литературного языка нац. периода.
В более широкой трактовке Н. трактуется
как неотъемлемый атрибут языка на
всех этапах его развития.
Н. является одновременно и собственно
лингвистической и соцнальио-ист. кате-
горией. Социальный аспект Н. проявля-
ется не только в отборе и фиксации язы-
ковых явлений, но и в системе их оценок
(«правильно — неправильно», «уместно—
неуместно»), причем эти оценки включают
и эстетич. компонент («красиво—некраси-
во»), В качестве социально-ист. катего-
рии языковая Н. входит в ряд норм и
обычаев, представленных в обществе
в разные периоды его развития.
Нормативность проявляется в языке
в двояком плайе: Н. как совокупность
реально использующихся
в языке лексем, словоформ, языковых
конструкций и Н. как совокуп-
ность тенденций отбора и пра-
вил использования языковых средств.
В понятие стабильности Н. входят след,
признаки: ист. устойчивость, традицион-
ность Н.; нек-рое ограничение возмож-
ных колебаний и вариантов, в разной
степени реализуемое для разных сторон
языка; относит, территориальное едино-
образие норм и др. Эти признаки прояв-
ляются в лит. языках в виде тенденций,
«мера, стабильности» лит. языка уста-
навливается под воздействием всей куль-
турио-ист. ситуации, а также в зависимо-
сти от структуры языка и особенностей
генезиса его лит. формы.
Однако лит. Н.— это ие только относи-
тельно стабильный и унифицированный,
но и значительно дпффереициров. комп-
лекс языковых средств, предполагающий
сохранение целого ряда вариантов (см.
Вариантность) и синонимич. способов
выражения. Вариативность языковых
средств обеспечивает фуикционально-сти-
листич. дифференциацию лит. языков.
Между лит. Н. и реальным употреб-
лением языка всегда имеются большие
или меньшие расхождения, степень к-рых
зависит от ист. этапа развития общества,
его социальной структуры, а также» от
особенностей языковой ситуации.
Распространение образования и усили-
вающееся воздействие средств массовой
коммуникации обычно сопровождаются
значит, унификацией всей речевой прак-
тики. В условиях социалистйч. гос-ва
процессы речевой и языковой унифи-
кации обеспечиваются возрастающей со-
НОРМА 337
циальной однородностью общества, рос-
том культуры народа, единой школьной
системой.
К осн. типам нормативных дифферен-
циаций относятся: дифференциация норм
письменной и устной форм лит. языка;
дифференциация норм разных фуикцио-
нально-стилистич. сфер использования
языка (см. Функциональный стиль)',
территориально обусловленные норма-
тивные дифференциации при наличии
территориальных (нац.) вариантов лит.
языка.
Разграничение Н. письменного п уст-
ного языка представляет большую слож-
ность. Особенно сильные расхождения
между ними создаются в тех случаях,
когда сфера устного общения неоднород-
на, т. е. в ней активно используются
разл. формы существования языка (лит.
язык, разг, формы языка, диалекты).
Значит, расхождения наблюдаются даже
в тех ситуациях, когда устная форма
языка в своих осн. характеристиках
опирается на те же структурные призна-
ки, что и письм. лит. язык. Разрыв
между нормами письм. лит. языка и
устными формами общения возникает
и в тех случаях, когда лит. язык в силу
ист. причин традиционен и архаичен и
вследствие этого отделен от устного язы-
ка (напр., языковая ситуация в Чехии).
Сохраняющиеся или возникающие расхож-
дения устного и письменного языка могут
создавать неуверенность при соблюдении
лит. Н., ощущение ее искусственности
(напр., языковая ситуация в нем. части
Швейцарии, где использование лит. нем.
языка в устном общении ограничено).
Степень территориальной вариативно-
сти лит. Н. зависит от ист. периода в раз-
витии лит. языка, а также от совр. язы-
ковой ситуации. Так, нем. или англ. лит.
языки, использующиеся в разных стра-
нах, допускают территориальные вариан-
ты в Н. Но даже и в тех лит. языках, где
нет значит, территориальной вариативно-
сти, как, напр., в рус. языке, могут на-
блюдаться отд. расхождения в Н., напр.
между старой московской и ленин-
градской произносит. Н. (ср. «што»/
«что», «конешно» / «конечно»).
Н. неоднородна по составу входящих
в иее явлений. Ядро лит. Н. составляют
стилистически нейтральные и, следова-
тельно, наиболее широко употребляемые
языковые явления, периферию — явле-
ния архаические и новые, а также явле-
ния функционально и территориально
маркированные, но использующиеся тем
не менее в рамках лит. Н.
Признание нормативности языкового
явления или факта основывается иа на-
личии по крайней мере трех признаков:
на соответствии данного явления струк-
туре языка; на факте массовой и регу-
лярной воспроизводимости данного явле-
ния в процессе коммуникации; на обществ,
одобрении и признании соотв. явления
нормативным. Наиболее эксплицитной
и «объективированной» формой такого
одобрения является кодифика-
ц и я, к-рая носит по отношению к Н.
гл. обр. ретроспективный характер, т. е.
фиксирует уже сложившиеся в процессе
обществ, языковой практики явления.
Формирование и эволюция Н. совр.
лит. языков обусловлены взаимодейст-
вием стихийных и сознательных процес-
сов. Кодификация лит. Н. в грамматиках,
справочниках и словарях должна обнов-
ляться по мере изменений, происходя-
щих как в самом языке, так и при оцеи-
338 НОРМАТИВНАЯ
ке его средств и их употребления говоря-
щими.
В процессе формирования Н. совр. лит.
языков, как правило, выделяется опре-
дел. область страны илн город (чаще
столица), язык к-рых (письменный или
устный) ложится в основу лит. Н. (напр.,
язык Парижа, Токио, Москвы). В про-
цессе развития лит. языка иногда на-
блюдаются сдвиги в диал. базе лит. Н.,
что прослеживалось в истории мн. язы-
ков (англ., нидерл. и др.). Возможны
и интегративные процессы (ср. сложение
Н. нем. лит. языка). Широта социальной
основы лит. Н. зависит от того, какие со-
циальные слои принадлежат к носителям
образования в период наиболее актив-
ных процессов складывания лит. Н.,
а также от того, как развивается общество
и его язык в дальнейшем.
В нормализации разных сторон языка
могут наблюдаться хронологич. и др.
различия. Так. нормализация лексики
может совершаться на более широкой
территориальной и социальной базе, чем
нормализация произношения. Факт не-
гомогенности Н. и хронологич. расхожде-
ния в нормализации отд. сторон языка
находит косвенное подтверждение в тех
нередко противоречивых оценках, к-рые
даются современниками при характе-
ристике территориальной, социальной п
фуикционально-стилистич. основы лит.
Н. в тот или иной период существования
и развития лит. языка. Различно для
нормализации разных сторон языка и
соотношение стихийных и сознат. про-
цессов. Так, для нормализации орфо-
графии роль кодификации более суще-
ственна, чем для лексики или синтак-
сиса.
Как правило, в истории лит. языков
Н. письм. языка складываются раньше,
чем Н. устного. Для большинства совр.
лит. языков характерна тенденция к сбли-
жению Н. лит.-письм. языка с нормами
разг, речи, хотя разл. обществ, усло-
вия могут значительно видоизменять
данный процесс. Он имеет обычно две
стороны: известную либерализацию уже
сложившихся Н. под влиянием устных
форм языка и складывание относи-
тельно нормированной лит. формы в
устном общении, противостоящей в
данной сфере слабо нормированным
спонтанным языковым образованиям,
таким, как полудиалекты, разговорная
речь, городские койне, просторечие и
т. д. В основе сближения Н. письменного
и устного языка, т. е. общего процесса
либерализации или демократизации лит.
Н., лежит постепенное приобщение более
широких социальных слоев общества
к числу носителей лит. языка.
Понятие Н., давно известное из язы-
ковой и нормализаторской практики,
лишь в яз-знании 20 в. получило теоре-
тич. обоснование и стало изучаться в раз-
ных аспектах в разделах общего яз-зна-
ния, культуры речи, в теории и исто-
рии лит. языков, в теории коммуника-
ции. Наиболее обстоятельно и широко
теория Н. разрабатывалась в рус. и сов.
лингвистич. традиции — на материале
рус. и нек-рых др. языков (Л. В. Щерба,
Г. О. Винокур, Ё. С. Истрина, В. В. Ви-
ноградов, С. И. Ожегов, Ф. П. Филин,
В. Г. Костомаров, В. Г. Гак, Г. В. Степа-
нов, Ю. С. Степанов, Н. Н. Семенюк,
А. А. Леонтьев, В. А. Ицкович, Р. Р.Гель-
гардт, Б. С. Шварцкопф и др.), в работах
пражских языковедов (В. Матезиус,
Б. Гавранек, А. Едличка и др.), а в по-
следнее время также рядом лингвистов
ГДР (Д. Нериус, Г. Лерхнер и др.) и
ФРГ (П. фон Полеиц, Й. Эрден и др.).
* Истрииа Е. С., Нормы рус. лит.
языка н культура речи, М. — Л., 1948;
Щерба Л. В., Избр. работы по рус. язы-
ку, М., 1957; Гельгардт Р. Р.. О язы-
ковой норме, в кн.: Вопросы культуры речи,
в. 3. М., 1961; К о с е р и у Э.. Синхрония,
диахрония и история, в кн.: НЛ, в. 3. М.,
1963; Леонтьев А. А., Слово в речевой
деятельности, М.. 1965; Степанов Г. В..
О двух аспектах понятия языковой нормы,
в кн.: Методы сравнит.-сопоставит, изуче-
ния совр. ром. языков. М.. 1966: Ицко-
вич В. А., Языковая норма, М., 1968:
Норма и социальная дифференциация язы-
ка, М.. 1969; Семенюк Н. Н.. Норма,
в кн.: Общее яз-знание. Формы существова-
ния. функции, история языка. М., 1970;
Проблемы нормы в слав. лит. языках в син-
хронном и диахронном аспектах. М., 1976;
Горбачев и ч К. С., Нормы совр. рус.
лит. языка, И.. 1978; Havranek В.,
Zum Problem der Norm in der heutigen Sprach-
wissenschaft und Sprachkultur, в кн.: A Pra-
gue school reader in linguistics. Bloomington,
1964; Jedlicka A., К problemu norray a
kodifikace spisovne cestiny. SAS. 1963. гоё.
24. c. 1; Sprachnorm. Sprachpflege, Sprach-
kritik, Dusseldorf, 1968 (Sprache der Gegen-
wart, Bd 2); Sprache — Nation — Norm,
«Linguistische Studien». Reihe A, Arbeitsbe-
richte, 1973, H. 3: Theoretische und empi-
rische Probleme bei der Untersuchung der
sprachlichen Kommunikation. там же. 1974,
H. 8 — 9; Normen in der sprachlichen Kommuni-
kation. в кн.: Sprache und Gesellschaft, Bd 11,
B.. 1977; Sprachnormen: losbare und unldsbare
Probleme.- Akten des VII. Internationalen
Germanistenkongresses, Gott.. 1985. Bd 4,
Tubingen, 1986.	H. H. Семенюк.
НОРМАТЙВНАЯ ГРАММАТИКА —
см. Грамматика.
НОСТРАТЙЧЕСКИЕ ЯЗЫКЙ — мак-
росемья языков, объединяющая афразий-
ские языки, индоевропейские языки,
картвельские языки, уральские языки,
дравидийские языки и алтайские языки.
Синонимии, термины ,(«борейские язы-
ки», «бореальные языки», «евроазиат-
ские языки» и др.) распространения не
получили. Н. я. подразделяются на вост -
ностратические (уральские, дравидий-
ские, алтайские) и зап.-ностратические
(афразийские, индоевропейские, карт-
вельские). Деление на эти ветви связано
с судьбой общеностратич. вокализма
в языках-потомках: вост. Н. я. сохрани-
ли стабильный первонач. вокализм корня,
западные развили системы вокалич. чере-
дований — аблаут.
Точные границы ностратич. семьи ие
определены. Вероятно вхождение в иее
эскимосско-алеутских языков. Нерешен-
ным остается вопрос об отношении к Н. я.
юкагирского, нивхского и чукотско-кам-
чатских языков. Неясны связи Н. я.
с др. «макросемьямп»: «палеоевра-
з и й с к о й> (сино-кавказской), объеди-
няющей сино-тибетские и сев.-кавказские
языки (нахско-дагестанские, абхазско-
адыгские, хуррито-урартские, хаттский),
енисейские языки, на-дене, предположи-
тельно баскский и бурушаски, и с а м е-
р и н д с к о й (см. Индейские языки).
Эти три «макросемьи» имели между
собой контакты, что проявляется в заим-
ствованиях, особенно многочисленных из
«палеоевразийской» в ностратич. макро-
семью или в отд. Н. я. в более позднее
время. Не исключена возможность более
глубокого родства этих трех семей. Еще
более сложной является проблема отно-
шения к Н. я. нигеро-конголезских язы-
ков и аустроазиатских языков, к-рые
обнаруживают нек-рые общие элементы
с Н. я.
Генетич. родство Н. я. обнаруживается
в наличии в них обширного корпуса род-
ственных (генетически тождественных)
морфем, как корневых, так и аффиксаль-
ных (ок. 1000). При этом корпус корне-
вых морфем включает в себя корни осн.
словарного фонда и покрывает круг осн.
элементарных понятий и реалий (части
тела, родств. отношения, оси. явления
природы, назв. животных и растений,
пространств, отношения, элементарные
действия и процессы, осн. качества). Пра-
языки, к-рые дали 6 семей языков, объе-
диняемых в Н. я., обнаруживают гене-
тич. тождество наиболее устойчивых час-
тей системы грамматических (в т. ч. сло-
вообразоват. и словоизменит.) морфем.
Это касается прежде всего системы ука-
зат., вопросит, и личных местоимений
(и восходящих к ним аффиксов спряже-
ния) и системы аффиксов именного сло-
воизменения (склонения). К генетиче-
ски общим относится также значит,
кол-во первичных словообразоват. аф-
фиксов.
Корпус генетически родств. морфем
Н. я. связан системой регулярных соот-
ветствий, из к-рых значит, часть отно-
сится к разряду «нетривиальных», т. е. та-
ких, проявление к-рых в одной языковой
семье объясняется лишь в результате
извлечения информации о характере их
окружения в этимологически связанных
рядах морфем в др. родств. ностратич.
семьях. Так, расщепление в индоевроп.
языках гуттуральных на 3 ряда — веляр-
ные, лабпо-веляриые и палатальные —
получает объяснение в результате уста-
новления их дополнит, распределения
по отношению к вост.-ностратич. вокализ-
му. Напр., индоевроп. *к“ег- ‘строить,
делать’, уральское *кигл-/когд- ‘сплетать,
сметывать, скреплять’, алт. *кигл- ‘при-
лаживать, строить, устраивать', драви-
дийское *кигл- ‘сплетать, связывать,
прясть'; индоевроп. *к’егН- ‘разрушать,
ломать', алт. *k’ir(a) ‘скоблить, скрести,
стричь’, дравидийское *к!гл-/кегл ‘скре-
сти, брить’; индоевроп. *gem- ‘хватать,
брать, сжимать’, уральское *kamo-
(>ката-1л/коша-гл) 'горсть, пригорш-
ня’, алт. *kamu- ‘хватать, брать, сжимать’,
дравидийское *кашл-‘хватать, брать, дер-
жать’.
Появление индоевропейского s mobile
перед р- оказывается связанным с нали-
чием в основе ностратнческого j, к-рое
устанавливается по уральским и алтай-
ским рефлексам в словах, начинающихся
иа ностратическое *р‘. Напр., индоевроп.
*speh(i) ‘кипеть’ — алт. *рй)л, уральское
* piijA.
Распределение дравидийских -г- и -г-
объясняется характером конечного ност-
ратич. гласного (перед гласным неперед-
него ряда -г-, перед гласным переднего
ряда -JC-), к-рый устанавливается по
уральским и алтайским рефлексам.
Напр., дравидийское *раг ‘большой’ —
уральское *рага; дравидийское *ёг- ‘са-
мец’ — алт. *ёга.
Наличие в вост.-ностратич. вокализме
долгих гласных обнаруживает в ряде
случаев связь с присутствием в соотв.
корнях ларингальиых согласных, что
устанавливается лишь на афразийском
и индоевропейском материале. Напр.,
алт. *о1л-*Ьб1д ‘быть’ — афразийское
*w'l.
Фонологич. структура ностратич. пра-
языка обладала, по-видимому, 7 глас-
ными п большим кол-вом согласных.
Структура слога CV(C), структура корня
CV(C)CV. Трехсложные корни встреча-
лись очень редко. Структура морфем
с грамматич. значением (местоимения,
частицы) почти исключительно CV. Син-
таксис ряда грамматич. элементов был
сравнительно свободным, что подтверж-
дается превращением одних и тех же
элементов в суффиксы в одних языках
22’
и в префиксы в других. Порядок сле-
дования членов предложения относитель-
но устойчив и имеет вид SOV (по систе-
ме Дж. X. Гринберга). В то же время,
если в качестве субъекта выступало лич-
ное местоимение, оно ставилось после
глагола, о чем свидетельствует наличие
постпозитивного спряжения в большин-
стве Н. я. Мн. исследователи считают
ностратич. систему близкой к агглютина-
тивной.
Хронологии, глубина дивергенции Н. я.
(т. е. время распада ностратич. макро-
семьи) является весьма гипотетичной.
Она основывается на соображениях глот-
тохронологических (см. Глоттохроноло-
гия) и культурно-исторических. Посколь-
ку осн. список соотносимых морфем
невелик, глоттохронологии, анализ не
дает надежных результатов, он мо-
жет показать только, что распад Н. я.
произошел не позже чем 8 тыс. лет назад.
Культурно-ист. соображения относят вре-
мя распада к периоду до 11 тыс. до н. э.
Исходя из направления движения се-
мей Н. я. и связываемых с ними архео-
логии. культур, исследователи относят
прародину Н. я. к р-ну Бл. Востока.
Вопрос о древнейшем родстве семей
языков, входящих в ностратич. макро-
семью, возник в начальный период срав-
нит.-ист. изучения этих семей. Работы
в этом направлении исторически можно
разбить иа 3 этапа. На первом этапе про-
исходит накопление материала, попарное
сравнение языковых семей: работы
В. Шотта, М. А. Кастрена — урало-алт.
сравнения, Г. Мёллера и А. Кюни — ин-
доевроп.-семитские, Ф. Боппа — индоев-
роп.-картвельские, Р. Колдуэлла и др.
Завершается период работами А. Тром-
бетти, где проведено широкое сравнение
материалов языков мира. Тромбетти,
как и его предшественники, ие пытался
устанавливать фонетич. соответствия
между отд. семьями, не стремился ре-
конструировать исходные формы, что
вызвало резкую критику компаративи-
стов, преим. индоевропеистов.
В 1920—50-е гг. формируется алт. яз-
знание, детально разрабатываются срав-
нит. грамматики всех ностратич. семей.
Второй этап характеризуется более пол-
ным охватом материала и попытками ре-
конструкции. К этому периоду относятся
работы Б. Коллиндера по уральско-ин-
доевроп. родству, О. Соважо и
А. М. О. Рясянена по урало-алт. родству,
К. Г. Менгеса. Впервые сформулировано
положение о родстве не пар языков,
а неск. языковых семей, а именно урало-
алтайской, индоевропейской и афразий-
ской X. Педерсеном. Им же в 1903 был
предложен термин «Н. я.» (от лат. по-
ster — наш).
Для третьего этапа характерна уста-
новка на реконструкцию ностратич. пра-
языка. Впервые обобщение материала и
реконструкцию ностратич. языка сделал
В. М. Иллич-Свитыч.
* Иллич-Свитыч В. М., Материа-
лы к сравнит, словарю ностратич. языков (ин-
доевропейский, алтайский, уральский, дра-
видский, картвельский, семитохамитский),
в кн.: Этимология. 1965, М., 1967; его же,
Соответствия смычных в ностратич. языках,
в кн.: Этимология. 1966, М., 1968; его же,
Опыт сравнения ностратич, языков. Сравнит,
словарь, [т. 1—3], М., 1971 — 84 (лит.): его
ж е, От редактора, там же, [т. 3]; Конферен-
ция по сравнит.-ист. грамматике индоевроп.
языков (12—14 декабря). Предварит, мате-
риалы, М., 1972; Конференция «Ностратич.
языки и ностратич. яз-знание». Тезисы докла-
дов, М., 1977; Дыбо В. А., Ностратич.
гипотеза (итоги и проблемы), Изв. АН СССР,
Сер. ЛиЯ, 1978, т. 37, Лй 5; Лингвистич. ре-
конструкция и древнейшая история Востока.
Тезисы и доклады конференции, ч. 1 — 5, М..
1984; Дыбо В. А., П е й р о с И. И., Про-
блемы изучения отдаленного родства языков,
«Вестник АН СССР», 1985, № 2; Хели м
с ки й Е. А., Труды В. М. Иллич-Свитыча
и развитие ностратич, исследований за рубе-
жом, в кн.: Зарубежная историография сла-
вяноведения и балканистики, М., 1986; его
ж е, Решение дилемм пратюркской реконст-
рукции и ностратика, ВЯ, 1986, Лй 5; Ста-
ростин С. А., Алт. проблема и происхож-
дение япон. языка, в кн.: Проблемы лингво-
генеза. Сравнит.-ист. яз-знание и глоттохро-
нология. М. (в печати); Dolg opolsky
А. В., On personal pronouns in the Nostratic
languages, в кн.: Linguistica et philologica.
Geaenkschrift fiir Bjorn Collinder (1894 —
1983), W,, 1984.
В. А. Дыбо, В, Л. Терентьев.
НУБЙЙСКИЙ ЯЗЙ1К — один из шари-
нильских языков (по Дж. X. Гринбергу,
входит в нубийскую группу восточно-су-
данской ветви). По классификации
А. Н. Такера и М. Брайан, относится
к пилотским языкам. Нек-рые ученые
считают, что Н. я. вместе с мероитским
языком составляет одну из ветвей афра-
зийских языков. Распространен в долине
Нила (АРЕ и Судан) — от г. Асуан до
5-го порога, на плато Кордофан, в горах
Дарфур и в р-не р. Атбара. Число гово-
рящих ок. 2,14 млн. чел. С 6 по 14 вв.
был гос. языком Нубии. Диалекты раз-
деляются иа нильские: кенузи, донгола,
махас (иногда из последнего выделяется
еще поддиалект фалиджа), и горные:
кордофаиские — дайр, диллинг, гуль-
фан, гарко, кадеро, кундугр, дарфур-
ские — мидоб, биркед.
Язык агглютинативный; в ср. века
(в т. наз. др.-иубийском яз.) преобладала
суффиксация, позже развивается так,хе
префиксация. Нек-рь,е словосочетания
и предложения образуют цельноофор.ч-
ленные комплексы. Порядок слов SOP,
определение в генитиве находится перед
определяемым словом. В лексике др,-
нубийского яз. имелись егип. и греч.
заимствования, в совр. Н. я.— большой
слой араб, заимствований. Др.-нубийский
яз. (предок совр. фадиджа) имел алфа-
витную письменность (29 знаков и 2 ди-
акритики), почти все знаки к-рой заим-
ствованы из коптского письма. Имеют-
ся тексты гл. обр. религ. содержания и
надписи (8—И вв.). Совр. Н. я.— бес-
письменный.
• Reinisch L., Die Nuba-Sprache,
Bd 1 — 2, W., 1879; Lepsius R.. Nubische
Grammatik, B., 1880; Griffith E. L..
The Nubian texts of the Christian period. B..
1913; Czermak W., Kordofannubischc-
Studien, W., 1919; Zyhlarz E., Grund-
zuge der nubischen Grammatik im christlichen
Friihmittelalter, Lpz., 1928; Armbruster
С. H., Congolese Nubian. A grammar, Camb.
1960.
Murray G. W., An English-Nubian
comparative dictionary, L., 1923; Arm-
b r u s t e г С. H., Congolese Nubian. A lexi-
con. Nubian-English; English-Nubian, Camb.,
1965.	E. Б. Смагина.
НУРИСТАНСКИЕ ЯЗЫКЙ (устар,—
кафирские языки) — группа индоиран-
ских языков. В составе индоиран, языков
являются самостоят. группой наряду с ин-
доарийскими и иранскими языками, от-
личаясь от них рядом историке-фонетич.
особенностей. По типология, признакам
близки дардским языкам, особенно язы-
ку дамели. Распространены в Афгани-
стане — в горной пров. Нуристан (быв.
Кафиристан). Общее число говорящих
ок. 150 тыс. чел. Оси. Н. я.: кати, вайга-
ли, ашкуи, прасун.
Для фонологии Н. я. характерны глас-
ные среднего ряда (типа э, ы). Отсут-
НУРИСТАНСКИЕ 339
ствует корреляция аспирации. Корреля-
ция церебральности охватывает смычные
чистые, аффрикаты, щелевые, дрожа-
щие. В кати прослежены палатализация
и лабиализация согласных. Морфологич.
особенности: категория рода существи-
тельных (муж. и жен. род) выражена
обычно соотнесенностью с прилагатель-
ным, местоимением, глаголом соотв. ро-
да. Категория числа существительных
(ед. и мн. ч.) выражается падежными
показателями, в прямом падеже обычно
не выражена. Система падежей (2—4 па-
дежа) дополняется системой послелогов
(реже предлогов). Определенность / не-
определенность выражается артиклями
и различием падежного оформления име-
ни объекта. Счет двадцатеричный. Лич-
ные местоимения имеются для 1-го и
2-го л. (3-е л. выражается указат. место-
имениями). Имеются энклитич. местоиме-
ния — препозитивные в прасун, постпози-
тивные в остальных языках. Глагол имеет
флективные и аналитич. формы. Харак-
терно наличие средств пространств, ори-
ентации (превербы, наречия, прилага-
тельные), указывающих на нахождение
и движение в пространстве, и многосерий-
ной системы указат. местоимений (напр.,
отражающих отдаленность от говоря-
щего или от собеседника). Категория
переходности / непереходности глаголов
формализована в прош. временах: в пра-
сун, вайгали она выражена различием
в спряжении глаголов; во всех Н. я.,
кроме прасун,— эргативным / номина-
тивным построением предложений с гла-
голами в прош. временах. Среди спосо-
бов словообразования представлены сло-
восложение и аффиксация. Кол-во за-
имствований невелико, отмечены заимст-
вования из пушту, дари, в иек-рых
языках — из дард. языков, религиозная
и культурная лексика также из араб. яз.
Большинство языков бесписьменные. На
кати создается письменность, ведется
радиовещание, планируется школьное
обучение. Для носителей Н. я. характер-
но двуязычие, в качестве второго языка
обычно выступают пушту или дари, реже
кати.
Изучение Н. я. началось с 30-х гг. 19 в.,
науч, изучение — с кон. 19 в. В 20 в.
большой вклад в изучение Н. я. внесли
ОБОСОБЛЕНИЕ — ритмико-интоиаци-
онное выделение к.-л. неглавного члена
предложения в целях сообщения ему са-
мостоятельной коммуникативной значи-
мости. О. подвергаются чаще всего компо-
ненты с определительной в широком смыс-
ле слова функцией — определения, при-
ложения, обстоятельства, слабоуправ-
ляемые (предложно- )падежиые формы.
В условиях О. связь между определяю-
щим и определяемым обычно обогащается
дополнит, смысловыми оттенками (при-
чинным, уступит., временным и др.) и
принимает характер побочной предика-
ции, ср. «Усталые путники остановились
на ночлег» и «Усталые, путники остано-
вились на ночлег». В результате обособ-
ленный член предложения по своим се-
мантико-синтаксич. свойствам приближа-
ется к придаточному предложению. В ря-
340 НУЭР
за рубежом — Дж. А. Грирсон, Г. Мор-
генстьерне, Г. Будрусс, Ж. Фусмаи,
Р. Л. Тёриер, в СССР — А. Л. Грюн-
берг, Д. И. Эдельман.
Ф Эдельман Д. И., Дард. языки, М.,
1965; ее же. Дард. языки, в кн.: Языки
Азми и Африки, т. 2, М., 1978; Грюн-
берг А. Л., Нуристан. Этнография, и
лингвистич. заметки, в кн.: Страны и народы
Востока, в. 10, И., 1971; его же, Опыт лин-
гвметнч. карты Нуристана, там же; его же,
Языки Вост. Гиндукуша. Язык кати, М..
1980; Grierson G. A., Linguistic sur-
vey of India, v. 8, pt 2, Calcutta, 1919; v. 1,
pt 1, Calcutta. 1927; Morgenstierne
G., Indo-European k‘ in Kafiri, ««Norsk Tids-
skrift for Sprogvidenskap», 1945, Bd 13; его
же, IranoDardica, Wiesbaden, 1973; его
ж e, Languages of Nuristan and surrounding
regions, в кн.: Cultures of the Hindukush,
Wiesbaden, 1974; Fusaman G., Atlas
linguistique des parlers dardes et kafirs, t. 1—
2, P., 1972; Buddruss G., Nochmals zur
Stellung der Nuristan-Sprachen des afghani-
schen Hindukusch, «Miinchener Studien zur
Sprachwissenschaft», 1977, H. 37; Edel-
man D. I., The Dardic and Nuristani lan-
guages, Moscow, 1983. Д. И. Эдельман.
НУ5Р — один из пилотских языков
(западная группа). Распространен иа
Ю. Судана и частично в Эфиопии. Число
говорящих 1,13 млн» чел.; число говоря-
щих иа диалектах Н. точно оценить труд-
но. Выделяются диалекты зап. и вост,
джикань, лоу, тьянг.
В отличие от др. зап.-нилот, языков,
в Н. отмечаются 3 степени долготы,
звуковой состав слова по типу CVC,,
исключительно продуктивная внутр,
флексия (эти черты имеются также в
языке динка). На базе диалекта тьянг
сформировался т. наз. стандартный Н.,
к-рый в колон, период (до 1956) ис-
пользовался в адм. сфере и для обучения
в иач. школе; на Н. издавалась лит-ра
(в т. ч. на диалектах джикань; алфавит
на основе латиницы). Позднее Н. уступил
свои позиции в офиц. сфере арабскому
языку; существует как язык бытового
общения.
Ф Crazzolara J. Р., Outlines of а
Nuer grammar, W., 1933.
Kiggen J., Nuer-English dictionary,
Steyl oij Tegelen, [NetherlandJ. 1948.
Б. В. Журковский.
НЫМЫЛАНСКИЙ ЯЗЙК — см. Ko-
ряхекий язык.
©
де случаев О. не просто модифицирует
словосочетат. связь, но и расширяет гра-
ницы ее реализации. Так, в рус. яз. обо-
собленное определение может иметь не
только полную, ио и краткую форму:
«Окаймлен летучей пеной, /Днем
и ночью дышит мол» (А. А. Блок); в ка-
честве определяемого в условиях О. мо-
жет выступать местоимение: «И на чужой
скале, за синими морями, /Забытый,
он угас совсем» (М. Ю. Лермонтов), и имя
собственное: «Маша, бледная и
трепещу щ а я, подошла к Ивану
Кузьмичу» (А. С. Пушкин). О. способст-
вуют большой объем сиитактико-смысло-
вых связей определяющего слова, инвер-
сивное положение последнего, необяза-
тельность его сиитаксич. связи с гл. сло-
вом и др. факторы.
* Грамматика рус. языка, т. 2, М.. 1954;
Пешковский А. М., Рус. синтаксис
в науч, освещении, 7 над., М., 1956.
И, Н. Кручинина.
НЬЯМВЁЗИ — один из банту языков.
Относится к зоне F (по классификации
М. Гасри). Распространен в центр, р-нах
и иа С. Танзании. Число говорящих
4,6 млн. чел. Имеет диалекты сукума,
ньяиьембе, такама, мвери, кононго и др.
Структура Н. типично бантуская. К фо-
нологич. особенностям относятся переход
согласных ш, п перед t, k, р > h; п перед
Ь, v, р > т. Смыслоразличит. тональность
развита слабо.
Письменность иа основе лат. алфавита
создана в кон. 19 в. В качестве лит. язы-
ка использовался диалект ньяньембе,
однако в 20 в. публикации на ием прекра-
тились. Н. как лит. и офиц. язык был вы-
теснен суахили; существует как язык
бытового внутриэтнич. общения.
• Herrmann С., Kissukuma, MSOS,
1898, Jg. 1; V е 1 t е n С.. Grammatik des
Kinyamilesi, Gott., 1901; Stern R., Eine
Kinyamwezigrammatik. MSOS. 1906, Jg. 9.
Dahl E., Nyamwezi-Worterbuch. Hamb.,
1915.	А. Д. Луцкое.
НЬЯНДЖА (чиньянджа, манганджа) —
один из банту языков. По классифика-
ции М. Гасри, относится к зоне N; по
классификации К. М. Дока — к зап.
группе вост.-центр, зоны банту. Распро-
странен иа терр. Республики Малави,
где наряду с англ. яз. является офиц.
языком, а также в соседствующих р-нах
Замбии и Мозамбика и в Зимбабве. Об-
щее число говорящих ок. 7 млн. чел.
Имеет неск. диалектов: манганджа, пета,
чева, ньяса, амбо. Будучи языком вост,-
центр. зоны, Н. обладает чертами, прису-
щими языкам центр, и вост, зон, относи-
тельно простой фонологией, системой то-
нов, развитой системой именных классов,
включающей также локатив. Лит. язык
развивается иа базе диалектов чева и пе-
та. Письменность иа основе лат. алфавита
создана в 19 в. В Зимбабве Н. исполь-
зуется. как лингва франка.
• Riddel A., Grammar of the Chinya-
nja language..., Edinburgh, 1880; Henry
G., A grammar of Chinyanja, Aberdeen. 1904;
Hetherwick A.. A practical manual
of the Nyanja language, 8 ed., L., 1932; M e y-
e r E., Etymologische Lautlehre des Nyanja,
ZES, 1936-37, Bd 27. H. 1-3; Chinyanja.
Basic course, ed. by E. Stevick, Wash., 1965,
Hetherwick A., Scott D., Dictio-
nary of the Nyanja language, L., 1951.
И. H. Топорова,
ОБРАЩЁНИЕ — грамматически незави-
симый и интонационно обособленный
компонент предложения или более слож-
ного синтаксического целого, обозначаю-
щий лицо или предмет, к-рому адресо-
вана речь.
О. выражается им. п. существитель-
ного или любой равнозначной ему сло-
воформой в сочетании с особой зват. ин-
тонацией, нередко поддержанной вокатпв-
иым междометием «о»: «О милый гость,
святое Прежде, /Зачем в мою теснишься
грудь?» (В. А. Жуковский), «О верь: ты,
нежная, дороже славы мне» (Е. А. Ба-
ратынский). Специализиров. средством
выражения О. является зват. п., свой-
ственный нек-рым слав, языкам (иапр.,
чешскому, украинскому).
О.— принадлежность эмоционально-во-
левого языка. По этому признаку оио
близко к императиву и в речи появляется
чаще всего совместно с ним: «Доброю
няней прильнув к изголовью, /Старая
песня, звучи надо мной!» (А. А. Фет).
Обращенным часто бывает также вопрос:
«Дубравы осени, где ваше одеянье?/
Где ваши прелести, о холмы и поля?/
Журчание ключей, цветов благоухаЪье?/
Где красота твоя, роскошная земля?»
(Н. И. Гнедич).
О. является носителем двух, обычно
совместно реализующихся функций: при-
зывной (апеллятивной) н оценочно-харак-
теризующей (экспрессивной). В неослож-
ненном виде призывная функция О.
выступает в офиц. сферах общения (ло-
зунги, воззвания, предписания и т. п.).
В обиходно-бытовой сфере, в худож.-изо-
бразит. речи О., как правило, выражает
не просто призыв к адресату, но и от-
ношение к нему со стороны говоря-
щего.
Лексич. опорой оценочио-характери-
зующей функции О. являются слова с ка-
честв. семантикой. Еще М. В. Ломоносов
(«Краткое руководство к красноречию»,
§ 216—217), определяя О. как «велико-
лепную, сильную и слово оживляющую
фигуру», отмечал, что «сею фигурою
можно советовать, засвидетельствовать,
обещать, грозить, хвалить, насмехаться,
утешать, желать, прощаться, сожалеть,
повелевать, запрещать, прощения про-
сить, оплакивать', жаловаться, просить,
сказывать, толковать, поздравлять и
проч.». В поэтич. речи у оценочно-харак-
теризующнх О. обычно развиваются раз-
нообразные семантич. функции, напр.
сравнит.-сопоставительная: «Ты был ли,
гордый Рим, земли самовластитель, /Ты
был ли, о свободный Рим?/ К немым раз-
валинам твоим / Подходит с грустию их
чуждый навеститель.../ За что, держав-
ный Рим, тебя забыли боги?/ Град пыш-
ный, где твои чертоги?/ Где сильные
твои, о родина мужей?» (Е. А. Баратын-
ский). В развернутой повествующей речи
О. часто выступает как компонент, вво-
дящий главную тему: «Тебе, Кавказ,
суровый царь земли, / Я снова посвящаю
стих небрежный...» (М. Ю. Лермонтов).
В совр. яз-знанин О. активно изучается
как фигура поэтич. синтаксиса.
.	И. Н. Кручинина.
бБСКО-УГбРСКИЕ ЯЗЫКИ — одна
из двух групп угорских языков (см. также
Финно-угорские языки), состоящая из
мансийского и хантыйского языков. Рас-
пространены в басе. р. Обь.
В древности терр. распространения на-
родов, говорящих на О.-у. я., была
значительно большей: их следы есть в Ко-
ми АССР (сообщение летописей о Югре
и Печоре), в названиях рек с формантом
-ым в басе. рр. Вычегда, Мезень и Печо-
ра, а также в верховьях р. Кама. По-ви-
димому, к обским уграм принадлежали
создатели гидронимики с формантом
-еиьга.
Разделение мансийского и хантыйского
языков произошло значительно позже
выделения венг. яз. из группы угор,
языков. Поэтому эти языки обнаружива-
ют нек-рые общие черты, позволяющие
выделить их в особую подгруппу. О.-у. я.
отличаются большой диал. дробностью,
в особенности хантыйский яз.
Для фонетики О.-у. я. характерно на-
личие редуцированных гласных. Система
согласных характеризуется ярко выра-
женным стремлением к устранению аф-
фрикат типа t, 3. ts, dz. Смычно-щелеВая
аффриката с сохраняется только в вост,
диалектах хантыйского языка. О.-у. я.
богаты спирантами: характерным для
них является спирант %, в мансийском
яз. часто употребляется спирант у. В обо-
их языках развито чередование гласных и
согласных.
В отличие от других финно-угор. язы-
ков н О.-у. я. небольшое кол-во падежей
(напр., в среднеобском диалекте хантый-
ского яз. 3 падежа). Помимо ед. и мн. ч.,
есть дв. ч., что типологически сближает
О.-у. я. с самодийскими и саамским
языками. Глаголы могут иметь превербы
(приставки, напоминающие глагольные
приставки в рус. яз.). Характерной осо-
бенностью О.-у. я. является частое упо-
требление страдат. залога, что несвойст-
венно венг. языку.
В лексике О.-у. я. есть заимствования
из рус., тат., нр'ан. и тунгусо-маньчжур-
ских языков.
* См. лит. при ст. Финно-угорские языки.
Б. А. Серебренников.
ОБСТОЯТЕЛЬСТВО — зависимая син-
таксическая позиция в составе словосоче-
тания илн предложения; словоформа
с признаковым значением, занимающая
данную позицию. О. характеризует дей-
ствие или состояние со стороны условий
осуществления, а также определяет ак-
тивный или пассивный признак в качест-
венном либо в количественном отно-
шении. О. выражается наречиями, равно-
ценными наречию фразеологии, оборота-
ми, деепричастиями, существительными
в косвенных падежах с предлогами и без
предлогов, инфинитивом. О. может от-
носиться к предложению в целом («Сей-
час лето») или к отд. слову (глаголу,
прилагательному, наречию), соединяясь
с последним связью примыкания («идти
пешком», «слишком веселый») или уп-
равления, преим. слабого («стоять у сто-
ла», «заплакать от радости»).
По значению О. разделяются на: О.
места, характеризующие действие или
событие в целом по местонахождению,
направлению, начальному и конечному
пунктам движения («наверху», «к сто-
лу», «до города» и т. п.); О. в р е м е н и,
указывающие на время события, дейст-
вия или сообщающие ему общую темпо-
ральную ориентацию («вчера», «каждый
год»); О. причины, определяющие
мотивы действия («от радости», «из де-
ликатности», «по причине болезни»);
О. цели («в интересах мира», «во имя
жизни»; специфич. способ выражения —
инфинитив: «сесть поработать»); О. у с-
л о в и я («при условии хорошей пого-
ды»); О. уступки, характеризующие
действие по обратному результату («не-
смотря на старания», «вопреки прось-
бам»); О. образа действия, опре-
деляющие активный (глагольный) или
пассивный (именной) признак качест-
венно или количественно («усиленно ра-
ботать», «весьма ученый»); О. образа
действия могут нести в себе элементы
сравнения («стоять стеной»), р е-
зультативности («вытереть на-
сухо»), указывать на орудие («ехать
поездом»), на сопутствующие
действия («лежать с закрытыми
глазами»).
* Шахматов А. А.. Синтаксис рус.
языка, 2 изд.. Л.. 1941; Грамматика рус. язы-
ка. т. 2, ч. 1, М., 1954; Рус. грамматика,
т. 2, Praha, 1979.	И. Н. Кручинина.
Общая семантика — школа (или
течение) в американской философии и
социологии, изучающая влияние языка
на мышление, а через него на поведение
человека. О. с. основана в 30-х гг. 20 в.
А. Кожибским («Science and Sanity»,
1933), основавшим в 1938 Ин-т общей
семантики. Последователи идей О. с.
группируются вокруг журн. «ЕТС» (осн.
в 1943), а также Междунар. об-ва О. с.
(Чикаго). О. с. эклектически соединяет
идеи философии, психологии, социоло-
гии и лингвистики. Опираясь на идеа-
лнетич. истолкование природы языка и
общества, соотношения языка и мышле-
ния, сторонники О. с. видят в структу-
ре языка причину соматич. и психич.
расстройств, социальных бедствий (в ча-
стности, из-за разного понимания людь-
ми значений слов). Значение слова сво-
дится к чувственному референту и опера-
циям со словами. Существующие языки
якобы разл. образом влияют на их носи-
телей и все страдают недостатками,
устранить к-рые можно только путем
создания нового, «хорошего» языка,
структура к-рого будет соответствовать
структуре природы и общества. Идеи
О. с. близки к Сепира — Уорфа гипо-
тезе.
ф Б ру тян Г. А..Теория познания общей
семантики. Ер., 1959; Козлова М. С.,
Философия и язык, М., 1972; Богомо-
лов А. С., Буржуазная философия США
XX в., М.. 1974, гл. 7; Т о н д л Л.. Пробле-
мы семантики, пер. с чеш., М., 1975 (преди-
словие); Семантика общая, в кн.: Филос.
энциклопедия, словарь, М., 1983.
В. II. Беликов.
Общее языкознание — см. Язы-
козном ив»
Общество роднОго языка (Еша-
keele Selts) — научная организация, за-
нимающаяся исследованием эстонского
языка, популяризацией научных знаний
о нем, проблемами культуры речи и т. д.
Основано в 1920 при Тартуском ун-те,
с 1946 входит в состав АН Эст. ССР. Орг-
центр — в Таллинне. Рабочий язык — эс-
тонский. При об-ве работают диалекто-
логия, комиссия, секции фольклора и
стилистики. О. р. я. организует публич-
ные науч, собрания, конференции, а так-
же дни языка, фольклора во всех р-нах
Эстонии (преим. в школах), проводит
сбор и исследование диал. материалов,
привлекая широкий круг информантов и
местных корреспондентов, публикует
языковедч. лит-ру по проблемам разви-
тия, типологии эстонского и др. финно-
угор. языков. Издания: жури. «Eesti
Кее!» («Эстонский язык», 1922—40),
ежегодники (1920—26, 1955—), Труды
(1921—40, 1958—), сб-ки диал. текстов
(1956—69), науч.-популярное изд. «Ко-
ашпште» («Родной диалект», I960—)
и др.	X. Ахвен.
ОБЪЕКТ (от лат. objectum — пред-
мет) — формальная (см. Дополнение) и
содержательная категория синтаксиса.
В содержат, плане О.— имя предмета
нли лица, на к-рый направлено действие,
выраженное глаголом. Противопоставля-
ется субъекту.
ОГАМЙЧЕСКОЕ ПИСЬМО (ирл. og-
ham — от др.-нрл. ogam, ogum) — алфа-
витное письмо, распространенное на терр.
Ирландии и Великобритании и употреб-
лявшееся для надписей иа древпеирланд-
ском языке (см. Ирландский язык) и
пиктском языке.
Древнейшие надписи относятся к 3—
4 вв., б. ч. восходит к 5—6 вв., неск.
самых поздних — к 9—10 вв. (краткие
эпитафии, надписи на сосудах и др.
предметах). Знание О. п. сохранялось
в Ирландии вплоть до 19 в. Общее число
обнаруженных надписей более 500, из
них ок. 20 латино-огамич. билингв нз
Уэльса и Корнуолла. Они представляют
собой ценный материал для изучения
эволюции фонетич. системы в ирл. яз.
4—7 вв., бывших переломным периодом
в истории этого языка. Надписи содер-
жат гл. обр. антропонимы и теонимы,
а также неск. апеллятивов. Ок. 30 над-
писей, найденных в Шотландии и пред-
ОГАМИЧЕСКОЕ 341
ставляющих собой памятники пиктского
яз., относятся к 8—9 вв. и пока не подда-
ются удовлетворительной интерпретации.
Первоначально О. п. состояло из 20
знаков, позже было добавлено еще 5.
Форма письма — короткие и длинные
черточки и точки, располагавшиеся по
обеим сторонам реальной нли воображае-
мой линии. Изобретено древни^н ир-
ландцами, по-видимому, под влиянием
знакомства с латинским алфавитом (см.
Латинское письмо).
ф М а с а 1 i s t е г R. A. S., Corpus in-
scriptionum insularum celticarum, v. 1—2,
Dublin, 1945—49; Vendryes J., L'ec-
riture ogamique et ses origines, н его кн.;
Choix d'etudes linguistiques et celtiques, P.,
1952-	w	А. А. Королев.
ОДУЛЬСКИМ ЯЗЫК —см. Юкагир-
ский язык.
ОДУШЕВЛЁННОСТИ — НЕОДУШЕВ-
ЛЕННОСТИ КАТЕГОРИЯ — понятий-
пая категория, отражающая разделение
человеком окружающего мира на живое
п неживое. Получает двоякое выражение
в языке — лексическое и грамматиче-
ское; в семантич. аспекте О.— н. к. — но-
минативная категория (см. Номинация)
существительного, для прочих частей
речи она имеет статус синтактико-семан-
тич. категории. Степень выраженности
О.—н. к. по языкам различна. Она может
иметь лишь косвенное н нерегулярное
выражение, ср. в нем. яз. beide/beides
342 ОДУЛЬСКИЙ
Огамическая надпись (слева) и огамическо-латинская билингва предлагалось (Н. Н.
(справа).	Дурново) говорить о б
родах в рус. яз. (в бо-
’оба’ (для одуш./неодуш. предметов); лее точной формулировке Зализня-
чаше всего О.—н. к. выражена в местоиме-
ниях при отсутствии ее формального вы-
ражения в существительных, ср. франц,
qui/que (quoi), узб. ким/нима, венг.
ki/mi, араб, man/ma; это свойственно воп-
росит., отрицат., относит, и неопредел,
местоимениям, а также личным в 3-м л.
ед. ч.; ср. нем. mit ihm/damit 'с ним’
(одуш.) / ’с этим’ (неодуш.). В сфере
существительных О.—н. к. может прояв-
ляться как скрытая категория, более
илн менее регулярная (факультативная);
напр., в англ. яз. при собират. существи-
тельных (см. Собирательности катего-
рия) возможен глагол во мн. ч. только
для одуш. имен (ср. Му family аге here
’моя семья здесь' / Му library is here
’моя библиотека здесь’); в картвельских
языках О.— н. к. выражается в наличии
лексемной дублетности у глаголов в за-
висимости от характера подлежащего, ср.
груз, cola (при одуш.)/беЬа (при не-
одуш.) ’падать’ н т. п.
В языках, имеющих именные классы
илн род, О.— н. к. может переплетаться
с ними, образуя единую систему. При
этом в самой О.—н. к. возможно выделе-
ние категории личности, к-рая
может содержать оппозицию по призна-
ку пола. Так, в ряде нахско-даг. языков
в системе именных классов наблюдается
противопоставление неодуш. классов оду-
шевленным, среди к-рых различаются не-
личные н личные, а последние включают
класс мужчин и класс женщин. Противо-
положность такой разветвленной системе,
строящейся на множественных семантич.
основаниях, образует система, представ-
ленная, напр., в в'енг. яз., где в нек-рой
степени проявляется лишь близкая
к О.— н. к. оппозиция «личность — не-
личность», находящая выражение в со-
бират. числительных (относящихся толь-
ко к людям) н в использовании личного
местоим. 3-го л. б (ед. ч.) и ок (мн. ч.)
только при указании на людей (в осталь-
ных случаях употребляется указат. ме-
стоимение). Значит, развитие получила
О.—н. к. в слав, языках, где она обра-
зует вместе с родом единую категорию
согласователь-
ного класса (впер-
вые исчерпывающе опи-
санную для рус. яз.
А. А. Зализняком); в
нек-рых языках эта
система осложнена ка-
тегорией личности (ср.
т. наз. лично-мужской
род в польск. яз.: вин.
п. мн. ч. widze koty,
kobiety ’вижу кошек,
женщин’ — widzy robo-
tnikow ’вижу рабочих’).
Высказывалось мнение
(В. В. Виноградов и
др.) о наличии анало-
гичной категории в рус.
яз., где она не получа-
ет столь же явного грам-
матич. выражения и
тяготеет к типу скры-
тых категорий (ср. «чет-
веро друзей» при не-
возможности «четверо
коров» и ненорматив-
ности «четверо под-
руг»). Напротив, О.—н.
к. находит регулярное
грамматич. выражение,
деля каждый род на 2
класса, в связи с чем
ка — 7 согласоват. классах, из к-рых
последний охватывает слова pluralia
tantum). Наличие О.— н. к., как и
рода, проявляется грамматически в
разл. согласовании, к-рое для нек-рых
согласоват. типов демонстрирует допол-
нительность О.— н. к. и рода в парадигме
склонения; напр., в рус. яз. при адъек-
тивном согласовании в им. п. ед. ч. раз-
личается род и не различается О.— н. к.
(«красивый дом, слон / красивая стена,
девушка / красивое окно, существо»),
а в вин. п. мн. ч.— наоборот («красивые
дома, стены, окна / красивых слонов,
девушек, существ»), В нек-рых языках
с именными классами О.—н. к. находит-
ся в стадии становления (напр., в банту);
как осн. категория имени она представ-
лена во мн. автохтонных языках Сев. и
Юж. Америки.
Широкое распространение получила
теория, согласно к-рой О.—н. к. является
протокатегорией для трехродовых систем;
в индоевропеистике такую точку зрения
обосновывал А. Мейе, считавший, что
муж. и жен. род — результат расщепле-
ния древнего одуш. рода, а ср. род —
отражение древнего неодуш. рода. Вы-
сказывалось мнение и об универсальной
первичности двоичной классификации,
предшествовавшей как роду, так и более
богатым системам именных классов
(В. Вундт, Я. ванГиннекен, Ф. Мюллер,
А. Тромбетти и др.), но это мнение пока
недостаточно аргументировано. Известна
трактовка О.— н. к. как одного из конст-
руктивных признаков активного строя, в
рамках к-рого она выступает как катего-
рия активного / инактивного деятеля. Для
О.— н. к., уже существующей в ист. язы-
ках, отмечается расширение сферы оду-
шевленности путем метафоры и персо-
нификации (ср. рус. «побить туза»,
польск. zatanczyc poloneza 'станцевать
полонез’). Важность О.— н. к. возросла
в совр. синтаксич. теории и типоло-
гии, где используется понятие т. наз.
иерархии (шкалы) одушевленности, т. е.
предпочтения одушевленных (а среди
них — личных) имен для определ. сии-
таксич. функций, напр,, подлежа-
щего.
ф Есперсен О., Философия граммати-
ки, пер. с англ., М.» 1958; Зализняк А.А.,
Рус. именное словоизменение. М., 1967;
Виноградов В. В., Рус. язык,
2 изд., М., 1972; Ельмслев Л., О кате-
гориях личности — неличности и одушевлен-
ности — неодушевленности, пер. с франц.,
в кн.: Принципы типологич. анализа языков
разл. строя, М., 1972; Ревзина О. Г.,
Общая теория грамматич. категорий, в кн.:
Структурно-типологич. исследования в об-
ласти грамматики слав, языков, М., 1973;
Климов Г. А., Типология языков актив-
ного строя, М., 1977; Ке дайте не Е. И.,
Категория одушевленности в рус. языке, М.»
1982; Durnovo N. N., La categoric du
genre en russe moderne, «Revue des etudes
slaves», 1924, t. 4; R о у e n G., Die nominalen
Klassificationssysteme in den Sprachen
der Erde, Modling, 1930;. Comrie B.,
Language universals and linguistic typology.
Syntax and morphology, Oxf., 1981.
В. А. Виноградов.
ОЗНАЧАЕМОЕ — содержательная сто-
рона знака языкового, представляющего
собой, по Ф. де Соссюру, комбинацию
понятия (означаемого) с акустическим
образом — означающим (в др. термино-
логии этим двум понятиям соответствуют
термины «содержание» и «выражение»;
в разл. концепциях для обозначения
сходных понятий используются и др.
термины).
Понятие О. (греч. semaindmenon) вве-
дено в учении стоиков, где оно противо-
поставлено понятию означающего (эё-
mainon); знак (semeion) понимается как
сущность, образуемая отношением О.
(«понимаемого», «подразумеваемого») и
означающего («воспринимаемого»). В тру-
дах Августина для обозначения соотв.
понятий использовались латнннзнров.
варианты терминов — signum («знак»),
signatum («О.») и signans («означающее»).
Дальнейшее развитие и уточнение поня-
тий О. и означающего связано с именами
Ч. С. Пирса, де Соссюра (к-рый предло-
жил в 1911 термин «О.»— signifie вместе
с термином «означающее» — signifiant),
Ш. Балли, Л. Ельмслева, Р. О. Якоб-
сона, С. О. Карцевского, Э. Бенвениста.
В соссюрианской концепции О., как
ориентированная на содержание сторона
абстрактного («виртуального») язы-
кового знака (как элемента кода), иногда
противопоставляется «сообщению», т. е.
реальному смыслу, передаваемому (в тек-
сте) данным языковым выражением —
«актуальным» знаком, к-рый понимается
как комбинация определ. сообщения с оп-
редел. «сигналом», т. е. конкретной сущ-
ностью плана выражения, соотносимой
с абстрактным означающим. Соответст-
венно О. определяется как абстракт-
ная единица, представляющая собой
класс конкретных сообщений. О.
неразрывно связано с означающим; лю-
бое О. является таковым лишь по отно-
шению к соотв. означающему, тогда как
одно и то же конкретное сообщение может
быть передано разл. «сигналами», и на-
оборот, один и тот же «сигнал» может
передавать в разных условиях разл. сооб-
щения. Это понимание лежит в основе
общепринятой практики словарного объ-
единения разл. значений многозначной
лексемы (см. Полисемия), а также в ос-
нове распространенных представлений
об отсутствии в языке абсолютных си-
нонимов.
Будучи обобщенным отражением пред-
метов, явлений, ситуаций действитель-
ности в сознании человека, О. нарнцат.
слов фиксирует результат абстрагирую-
щей деятельности человеческого мышле-
ния. Содержание, охватываемое О. язы-
ковых знаков, в принципе безгранично,
что является отличит, свойством естеств.
человеческого языка. Информация, вби-
раемая О., весьма многослойна: она
включает не только сведения о внеш, мире,
но также разл. аспекты самого речевого
акта и его компонентов (см. Речь).
Сложность языка как знаковой систе-
мы проявляется в том, что в качестве О.
могут выступать не только элементы вне-
языкового опыта, кодируемые языковыми
знаками, но также и отношения
знаков друг с другом, в частности син-
таксич. функция слова в составе пред-
ложения; так, напр., О. адъективных
окончаний в рус. яз. обычно состоит из
чисто согласоват. элементов, сигнализи-
рующих о сиитаксич. связи данного при-
лагательного с определяемым существи-
тельным.
* Балли Ш.. Общая лингвистика и воп-
росы франц, языка, пер. с франц.. М.. 1955;
Мартине А., Основы общей лингвистики,
НЛ, в. 3, М., 1963; Карцевский С.,
Об асимметричном дуализме лингвистич.
знака, в кн.: Звегинцев В. А.. История
яз-знания XIX—XX вв. в очерках и извле-
чениях, ч. 2, М., 1965; Общее яз-знание.
Формы существования, функции, история
языка, М., 1970, с. 96—170; Маслов
Ю. С., Введение в яз-знание, М., 1975,
с. 24—34; Иванов В. В., Очерки по ис-
тории семиотики в СССР. М., 1976; Сос-
сюр Ф. д е, Курс общей лингвистики, в его
кн.: Труды по яз-знанию, пер. с франц., М.,
1977; Языковая номинация. Общие вопросы.
М., 1977; Булыгина Т. В., Проблемы
теории морфологич. моделей, М.. 1977;
Якобсон Р. О., Избр. работы, М.. 1985;
Spang-Hanssen Н.. Recent theories
on the nature of the language sign. Cph., 19^4;
Engler R., Theorie et critique d’un prin-
cipe saussurien. 1’arbitraire du signe, в кн.:
Cahiers Ferdinand de Saussure, XIX. Gen.,
1962; Prieto L. J., Messages et signaux,
P., 1966; Buyssens E., La communica-
tion et 1’articulation linguistique. Brux.,
1967; Mulder J. W. F.. Hervey
S. G. J., Theory of the linguistic sign, The
Hague — P., 1972; Jakobson R., Coup
d'oeil sur le developpment de la semiotique,
Bloomington, 1975; Jakobson R.,
W a u g n L., The sound shape of language,
Bloomington, 1979.
T. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ОЗНАЧАЮЩЕЕ — формальная сторона
языкового знака, находящаяся в нераз-
рывной связи с другой его стороной —
означаемым.
В концепции Ф. де Соссюра О., подоб-
но означаемому, представляет собой пси-
хич. сущность — акустич. образ, к-рый
«является не материальным звучанием,
вещью чисто физической, а психическим
отпечатком звучания, представлением, по-
лучаемым нами о нем посредством наших
органов чувств». По определению нек-рых
последователей де Соссюра, О. является
абстрактной единицей языка,
представляющей собой класс конкрет-
ных сущностей плана выражения,
называемых «сигналами», причем под
сигналом понимается соотноситель-
ная с О. реальная фонетическая или
иная чувственно воспринимаемая дан-
ность. Р. О. Якобсон, опираясь на идеи
Ч. С. Пирса, выделил три типа знаков,
характеризуемых специфич. отношением
между О. и означаемым,— иконические,
индексальные и символические.
В иконич. знаках («образах» и «диаг-
раммах») О., по мнению Якобсона,
сходно с означаемым; такое сходство
характерно для изображения дей-
ствительности в живописи, скульптуре,
кино, театре. В естеств. языке «образная»
иконичность свойственна, напр., звуко-
подражаниям. «Диаграмматическая» ико-
ничность проявляется, напр., в сходстве
между линейным порядком слов в выска-
зываниях типа «Пришел, увидел, побе-
дил» и его означаемым (последователь-
ностью отображаемых событий), между
редупликацией и обозначаемыми ею
смыслами («множественность», «итера-
тивность», «дуративность»),
В индексальных знаках («индексах»)
О. смежно с означаемым. Более
точна, однако, формулировка, согласно
к-рой у типичных индексальных знаков,
напр. личных и указат. местоимений,
в каждом акте произнесения их О. в си-
туации речевого общения актуально со-
присутствует референт этих знакоупот-
ребленнй.
В символич. знаках («символах», по
Пирсу) связь между О. и означаемым
условна («конвенциональна», «про-
извольна», «арбитрарна»), т. е. основана
на сознат. договоренности. Та нли иная
степень условности свойственна всем
языковым знакам, в т. ч. пндекса.тьным
н иконическим. Это не исключает того,
что связь О. и означаемого может быть
частично мотивированной: так, употреб-
ление слова в переносном значении моти-
вировано опорой на это же слово в пря-
мом значении; производное слово моти-
вировано связью с производящим. Но во
всех таких случаях речь может идти лишь
об относительной мотивации.
О. должно иметь тот или иной матери-
альный субстрат, доступный чувственно-
му восприятию — зрению (напр., знаки
уличного движения, системы письмен-
ности), слуху (позывные радиостанций,
устная речь) или осязанию (брайлевский
шрифт для слепых).
Чтобы обеспечить противопоставлен-
ность знаков друг другу, их О. должны
быть различимы, т. е. нетождест-
венны другим О. Но не все материаль-
ные свойства О. существенны для их
распознавания. Для осуществления зна-
ковой функции релевантны лишь диф-
ференциальные элементы в со-
ставе О., т. е. те свойства, к-рыми дан-
ное О. отличается от других (эти свойст-
ва называются дифференциальными или
различительными признаками). Т. о.,
семиотически существенны не все свойст-
ва субстанции выражения,
а лишь те, к-рые входят в форму
выражения (составляя «структу-
ру» данного О.). В силу принципа раз-
личимости становятся возможными т. наз.
нулевые О., когда чувственно восприни-
маемое отсутствие нек-рой материальной
сущности, будучи противопоставленным
наличию к.-л. сущности в качеове О.
нек-рого знака, само также выступает
в качестве О. нек-рого другого знака.
В естеств. языке О. обычно строятся из
незнаковых единиц («фигур плана выра-
жения», по Л. Ельмслеву)— фонем или
дифференциальных признаков. О разви-
тии понятия О. и его интерпретации в
совр. яз-знании см. статьи Знак языко-
вой, Знаковые теории языка.
* Якобсон Р.. В поисках сущности
языка, п кн.: Семиотика, М., 1983; см. также
лит. при ст. Означаемое.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ОЙРбТСКИЙ ЯЗЬ'1К — см. Алтайский
язык.
ОКЕАНЙЙСКИЕ ЯЗЫКИ — часть вос-
точной «подветви» малайско-полинезий-
ской ветви австронезийских языков
(нек-рыми учеными рассматриваются как
подсемья австронезийских языков). Рас-
пространены в р-нах Океании, располо-
женных восточнее линии Марианские
о-ва — о-ва Палау — зал. Чендравасих
(Сарера) (Зап. Ириан). Существует ок.
450 О. я., на к-рых говорят св. 2,3 млн.
ОКЕАНИЙСКИЕ 343
чел. О. я. делятся на след, группы:
1) восточные: а) языки юго-вост. Со-
ломоновых о-вов — нггела буготу, вату-
ранга, ароси, саа и др., б) нек-рые язы-
ки сев. и центр. Н.Гебрнд — мота, маэ-
во, тонгоа, нгуна, сесаке и др., в)ротума,
г) фиджи и полинезийские языки, д.) мик-
ронезийские языки', 2) яп (сев.-зап.
Каролинские о-ва); 3) языки сев. и центр.
Н. Гебрид, не относящиеся к восточным
О. я.,— рориа, намба, малуа, мпотоворо,
тангоа и др. (единство группы не доказа-
но); 4) языки юж. Н. Гебрид — эроман-
га, ленакел и др.; 5) языки Н. Каледо-
нии и о-вов Луайоте: а) сев.-новокале-
донские, б)юж.-новокаледонские, в) языки
о-вов Луайоте; б) языки о-вов Санта-
Крус; 7) языки о-вов Шуазёль н Нью-
Джорджия: а) ровиана, марово и др.,
б) мбамбатана, ририо и др.; 8) языки
р-на Джаяпура — берег Сарми (Зап.
Ириан): а) йотафа и др., б) тарфиа, со-
беи и др.; 9) языки о-вов Бугенвиль и Бу-
ка (6 подгрупп); 10) нехан (о-ва Ниссан);
11) языки юж. Н. Британии (4 подгруп-
пы — менген, уайтмен, араве, ламонган,
родство между к-рыми не доказано);
12) группа кимбе (Н. Британия) — нака-
пай,и др.; 13) языки Н. Ирландии (вклю-
чая'толаи на Н. Британии); 14) языки
о-вов Адмиралтейства: а) ауа-вувулу,
б) ниниго, в) подгруппа манус; 15) языки
побережья пров. Сепнк — сиссано, ма-
нам и др.; 16—18) три группы язы-
ков пров. Моробе: хоте, буанг, адзера;
19) группа сиасси (побережье пров.
Моробе и Маданг, запад Н. Британии):
бариаи, ябем, билиау, гедагед н др.;
20) языки центр, провинций Н. Гвинеи:
моту, роро и др.; 21) языки пров. Милн-
Бей и Северной пров.: муйув, суау, добу,
убир и др. Нек-рые языки р-на Н. Гви-
неи смешанного папуасско-австронезий-
ского происхождения — сокхок, тимуип,
маисин — лишь условно могут быть от-
несены к О. я.
Фонологич. структура большинства
О. я. проста. Как правило, имеются 3 се-
рии смычных согласных — глухие взрыв-
ные, звонкие взрывные (во мн. языках
преназализованные) и носовые, обра-
зующие до 5 локальных рядов: губные,
переднеязычные, заднеязычные, губные
веляризованные, заднеязычные лабиали-
зованные. В языках Н. Каледонии до-
бавляются придыхательные взрывные,
постназализованные звонкие н глухие
носовые; здесь же имеются ряды каку-
минальных и палатальных. Фрикативные
немногочисленны, иногда отсутствуют
(в науру, раротонга н др.); аффрикаты
редки. В полинезийских н микронезий-
ских языках противопоставляются лишь 2
серии: смычные взрывные и носовые.
В нек-рых языках Н. Гебрид имеется осо-
бый лабио-апикальный ряд, ср. в тангоа:
mala ’змея’ — mata ’глаз’. Существ, от-
клонения от общеокеанийского вокализ-
ма, к-рый включает 5 гласных (i, е, а,
о, и), имеются в новокаледон. языках
(хуаилу — 10 чистых и 10 назализов.
гласных) и микронезийских. Типичная
структура слога CV(C). В ряде О. я. име-
ются тоновые противопоставления.
В грамматич. отношении О. я.— анали-
тические с более или менее выражен-
ной агглютинацией. В глаголе в боль-
шинстве языков суффиксально выража-
ется одуш. объект; показатели субъекта
и наклонения / вида / времени находят-
ся в препозиции (отд. частицы, комплекс-
ный преверб или префиксы). В постпози-
ции к глаголу находятся показатели на-
344 ОКОНЧАНИЕ
правления действия. Прилагательное во
многих О. я. не имеет формальных отли-
чий от неперех. глагола. Числительное
обычно также составляет вербальный
подкласс; для многих О. я. характерна
пятеричная система счисления. Именное
словоизменение бедно. Число морфологи-
чески обычно не выражается. Т. наз.
артикли часто служат просто показате-
лями имени, реже выражают число и / или
определенность / неопределенность. Пред-
логи немногочисленны; для пространств,
ориентации используются т. наз. локати-
вы — особый подкласс имен, формально
не отличающихся от существительных.
У личных местоимений обычно имеется
3—4 числа, различаются инклюзивные
н эксклюзивные формы. Во всех О. я.
противопоставляются неотчуждаемая и
отчуждаемая принадлежность; первая
обычно выражается суффиксально, вто-
рая — препозитивными притяжат. место-
имениями или префиксами неск. серий,
в зависимости от характера обладаемого.
Напр., в языке мота: па рапе-k ’моя ру-
ка’; по-k о matiy ’мой кокос’ (как собст-
венность), уа-k о matiy ’кокос для еды’,
mwa-k о matiy ’кокос для питья’.
Большинство О. я. имеет порядок
слов SVO, полинезийские языки — VSO,
часть новокаледон. языков — VOS, ряд
языков Н. Гвинеи — SOV (в последнем
случае употребляются не предлоги, а пос-
лелоги). Широко распространена инкор-
порация нереферентного объекта в группу
сказуемого. Определяемое обычно пред-
шествует определению; во мн. языках ат-
рибутивная связь оформляется пока-
зателем неотчуждаемой принадлежности:
?eda to? umli-na ’дорога плохое-ее’ —
'плохая дорога’ (добу). Глагольное сло-
вообразование по преимуществу префик-
сальное, именное — суффиксальное; ши-
роко распространены словосложение, пол-
ная и частичная редупликация.
В 19 — нач. 20 вв. для неск. десятков
О. я. были созданы письменности (на лат.
основе), но в большинстве случаев эти
языки не получили лит. развития. Иссле-
дования О. я., начавшиеся еще на рубе-
же 19—20 вв., широко развернулись
с кон. 50-х гг. 20 в. Выходит серия мо-
нографий «Pacific linguistics» (Canberra,
1963—), ряд журналов, поев, языкам
Океании, —«Те Reo> (Auckland, 1958—),
«Oceanic linguistics» (Honolulu, 1962—),
«Kivung» (Port Moresby, 1968—)и др. Тем
не менее мн. О. я. до енх пор остаются
практически не описанными.
* Беликов В. И., Океанийские языки,
в кн.: Сравнит.-ист. изучение языков разных
семей. Задачи и перспективы, М., 1982;
Klienberger Н. R.. Bibliography of
Oceanic linguistics, L., 1957; Taylor C.
R. H., A Pacific bibliografy, 2ed., Oxf., 1965;
Linguistics in Oceania, v. 1—2, CTL, v. 8,
The Hague, 1971; Pawley A., Some prob-
lems in Proto-Oceanic grammar, OL, 1973,
v. 12; Pawley A., Green R., Dating
of the dispersal of the Oceanic languages,
там же; Tryon D. T., New Hebrides
languages; an internal classification, Can-
berra, 1976; Wurm S. A., (ed.). New
Guinea area languages and language study,
v. 2. Austronesian languages, Canberra, 1976;
Pawley A., Hollyman J., (eds.),
Studies in Pacific languages and cultures in
honour of Bruce Biggs, Auckland, 1981;
Tryon D. T., Hack m a n B. D., Solo-
mon Island languages: an internal classifica-
tion. Canberra, 1983.	В. И. Беликов.
ОКОНЧАНИЕ — см. Флексия.
ОКСИТАНСКИЙ ЯЗЙК (провансаль-
ский язык) — один из романских язы-
ков (галло-романская группа). Распро-
странен на Ю. Франции, а также в Аль-
пийской Италии. Общее число говорящих
ок. 10 млн. чел. Выделяются 2 группы
диалектов: сев.-окситанские (лимузин-
ский, овернский, провансо-альпийский),
ср.-окситанские (лангедокский, прован-
ский) и специфич. гаскон. диалект.
Для фонетич. системы О. я., в отличие
от франц, яз., характерны: открытый
тембр гласных, сохранение предударных
е и э, дифтонгов ai, oi, ou, ие, произнесе-
ние согласного, следующего за носовым
гласным, звучание морфемы мн. числа s.
Сохранение конечных безударных глас-
ных обусловливает большое кол-во па-
рокситонов (слов с ударением на пред-
последнем слоге) и особый ритм фразы.
Наличие фрикативного Ь, апикального г,
мягкого 1’ сближает О. я. с иберо-роман.
языками. В морфологии для О. я. ха-
рактерны специфич. особенности употреб-
ления глагольных времен, в глагольной
системе сильно развиты флексии, благо-
даря чему употребление личного пригла-
гольного местоимения необязательно.
В старопрованс. яз. сохранялась двухпа-
дежная система склонения.
С 11 в. существует лнт. язык (с 13 в.
называемый провансальским). В 12—
13 вв.— расцвет лит-ры (поэзия труба-
дуров). В этот период на базе концентра-
ции нескольких диалектов сформировал-
ся общепрованс. письм.-лит. язык.
Присоединение в 13 в. Прованса к Сев.
Франции привело к резкому сокращению
функций О. я., впоследствии он распался
на отд. диалекты. На совр. О. я. имеется
лит-ра, он используется (ограниченно) в
средствах массовой информации, употреб-
ляется в устно-бытовом общении.
Письменность на основе лат. графики.
К древнейшим памятникам относятся
провансальско-лат. альба 10 в., фраг-
мент Песни о Боэции (И в.). Песнь о св.
Вере Аженской (И в.), И песнями пред-
ставлено творчество первого трубадура
Гильема де Пуатье (1071—1127).
* ГурычеваМ. С., Катагощина
Н. А.. Сравнит.-сопоставит, грамматика ром.
языков. Галло-ром. подгруппа, М., 1964;
Сравнит.-сопоставит, грамматика ром. язы-
ков. Проблема структурной общности, М.,
1972; R о п j a t J., Grammaire istorique des
parlers provencaux modernes. v. 1 — 4, Mont-
pellier, 1930—41; A n g 1 a d e J., Grammaire
de 1‘ancien Provencal, 2 ed., P., 1965; Ron-
ca g 1 i a A., La lingua dei Trovatori, Roma,
[1965]; Вес P., La langue occitane, 3 ed.,
P., 1973; его же, Manuel pratique d’occi-
tan moderne, P., 1973.
Raynouard F. J. M., Lexique roman,
v. 1—6, P., 1844; Mistral F., Lou Tre-
sor dou Felibrige, 2 ed., P., 1932; A 1 i b e r t
L., Dictionnaire occitan francais d’apres les
parlers, languedociens, Toulouse. 1965; F o-
u r v i e r e s X. de, Lou pichot tresor. Dic-
tionnaire provencal-francais et francais-Pro-
vencal, Arles, 1981.	E. В. Морозова.
Оксфордская школа, cm. Линг-
вистическая философия.
ОМОГРАФЫ (от греч. homos — одина-
ковый и grapho — пишу) — см. Омони-
мия.
ОМОКСКИЙ язйк — мертвый диа-
лект юкагирского языка. Нек-рые ученые
считают его самостоят. языком. Был
распространен в низовьях р. Колыма.
Сохранилось 134 слова, записанных
Ф. Ф. Матюшкиным и исследованных
О. Тайером.
ф Матюшкин Ф. Ф., Собрание слов
чуван. и омок. языков, в кн.: Врангель
ф, П., Путешествие по сев. берегам Сибири и
по Ледовитому морю, совершенное в 1820 —
1824 гг.» ч. 2. Прибавления, СПБ. 1841;
Tailleur О. G., Les uniques donnees sur
1'omok, langue eteinte de la famille youka-
ghire, <Orbis>, Louvain, 1959, t. 8, № 1.
E. А. Крейнович.
ОМОНИМЙЯ (от греч. homonymia —
одноименность) в языкознании —
звуковое совпадение различных языко-
вых единиц, значения к-рых не связаны
друг с другом.
Лексические омонимы —
одинаково звучащие слова, не имеющие
общих элементов смысла (сем) и ие свя-
занные ассоциативно. Возникновение
в языке омонимов вызвано разными при-
чинами. В результате ист. звуковых изме-
нений может произойти совпадение ра-
нее различных по звучанию слов, напр.
рус. «лук» (растение) и «лук» (для
стрельбы; где у < 9), англ, flaw 'трещи-
на' и flaw ’порыв ветра’, франц. рёсЬе
'персик' и рёсЬе 'рыболовство, улов’.
К появлению омонимов может привести
заимствование иноязычного слова: напр.,
заимствованное из немецкого (через поль-
ский) слово «брак» ('изъян') совпало
с исконно русским «брак» ('женитьба';
этимологически связано с глаголом
«брать»); иногда совпадают по звучанию
слова, заимствованные в данный язык
из разл. источников: ср. «рейд» (’место
стоянки кораблей’; из нидерл. яз.) и
«рейд» (’военный набег в тыл противни-
ка’; из англ. яз.). Источником О. в дан-
ном языке может быть звукоподражат.
происхождение одного из омонимов:
напр., «шип» (от «шипеть») и «шип»
(розы) и т. п. Наиболее продуктивным
и исторически наиболее сложным факто-
ром .появления О. является разрыв пер-
воначально единой семантики многознач-
ного слова: рус. «свет» (’лучистая энер-
гия’) и «свет» (’мир, вселенная’), ием.
Zug ’течение, тяга’ и Zug ’поезд’, франц,
train ’ход’ и train ’поезд’ и т. п. Слож-
ность этого фактора заключается в том,
что разрыв, расхождение значений, т. е.
утрата ими общих семантич. элементов,
обычно осуществляется постепенно; не-
редки случаи, по-разному трактуемые
в разных словарях: то как значения од-
ного слова, то как омонимы (ср. рус. «жу-
равль» — ’птица’ и ’шест у колодца’;
чеш. jerab — ’журавль’ и ’подъемный
кран’ и т. д.). В «Словаре омонимов рус-
ского языка» О. С. Ахмановой приве-
дено много омонимов, появившихся в рус.
яз. вследствие распада полисемии, при-
чем автор отмечает, что в значит, числе
случаев О. находится в состоянии про-
цесса, и стремится разграничить при по-
мощи спец, обозначений «завершившиеся»
и «незавершившиеся» процессы расхожде-
ния значений; к последним отнесены такие
случаи, как, напр., «гладить» (белье и
ребенка), «волочиться» (’волочиться по
земле’ и ’волочиться за девицами’)
и т. п.
Трудность разграничения полисемии
и О. приводит нек-рых ученых к утверж-
дению, что омонимами целесообразно
считать только слова, различные по про-
исхождению (В. И. Абаев). Одиако, во-
первых, не во всех случаях удается уста-
новить происхождение слова, а во-вто-
рых,— и это главное — следование такой
установке отодвинуло бы понятие О.
в область ист. лексикологии, в то время
как именно для совр. языков приходится
разграничивать значения, связанные одно
с другим, и значения, к-рые, хотя и вы-
ражены одинаковой звуковой формой,
в семантич. плане не имеют ничего обще-
го. Это вопрос не только лингвистич. тео-
рии, но и лексикографии, практики.
Нек-рые исследователи в качестве объ-
ективных критериев разграничения О.
и полисемии выдвигали словообразоват.
и синтаксич. характеристики; однако их
значение нельзя признать решающим, по-
скольку расхождение словообразоват. ря-
дов не непременно связано с разрывом
соотв. значений (часто производные вооб-
ще «специализируют» значение произво-
дящего), а реализация разных значений
слова в разл. синтаксич. конструкциях
далеко не всегда связана с их семантич.
разрывом: ср. «писать» (кому, что, о чем)
и «писать» в абсолютивном употреблении
(ср- заголовок фельетона И. Ильфа и
Е. Петрова: «Писатель должен писать»,
а также производные от этого глагола:
«писатель», «писание», «письмо» и т. д.).
Большую группу омонимов в рус. яз.
составляют слова, звуковое совпадение
к-рых обусловлено независимым (иног-
да — в разное время) образованием от
одной и той же основы при помощи одних
и тех же аффиксов, но каждое в специа-
лизиров. значении: «ветрянка» (мельни-
ца) и «ветрянка» (оспа), «приемник»
(учреждение) и «приемник» (устройство
для приема чего-либо) и т. д.
Различаются полная и частичная О.,
при к-рой совпадают только отд. формы
слов, называемые омоформами,
напр. рус. «стих» (глагол) и «стих» (су-
ществит.), англ, saw ’пила’ и saw (форма
глагола to see ’видеть’) и т. п. Наряду с
омонимами выделяют также омогра-
фы — слова, имеющие одинаковое на-
писание, но разл. ударение (в рус. яз.:
«мука» — «мука», «трусить» — «трусить»
и т. п.) или вообще произношение (в
англ, яз.: lead [led] ’свинец’ и lead [li:d]
’вести’, tear(tea) ’рвать’ и tear [tiaj
’слеза’), и омофоны — слова, к-рые
произносятся одинаково, но различаются
в написании: «косный» — «костный»; в
рус. яз. чаще это слова, совпадаю-
щие по звучанию лишь в отд. формах:
«пруд» — «прут», «лук» — «луг» и т. п.
В языках с более традиционной орфогра-
фией, как, напр., англ, и франц, языки,
омофонов значительно больше: франц,
boulot и bouleau, pot и peau, англ, write
и right, week и weak и т. д. Особое место
занимают словообразоват. конверсивы
(см. Конверсия в словообразовании), осо-
бенно характерные для англ. яз.
Омонимичными могут быть также грам-
матич. формы слов — грамматич.
омонимы: напр., формы прилагат.
«большой», «молодой» и т. п. представ-
ляют собой формы им. п. ед. ч. муж. рода
(«большой дом», «молодой человек»),
род. п. ед. ч. жен. рода («большой доро-
ги», «молодой поросли»), дат. п. ед. ч.
жен. рода («большой дороге», «молодой
поросли»). Основанием для признания
этих форм разными, хотя и совпадаю-
щими по звучанию, служит то, что они
согласуются с существительными, высту-
пающими в разл. падежах.
* См. лит. при статьях Слово. Лексическое
значение слова.	Д. Н. Шмелев.
ОМОНИМ ы — см. Омонимия.
ОМбТСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа язы-
ков, распространенных на Ю.-З. Эфио-
пии (пров. Кэфа, Гэму-Гофа, Иллубабор,
Сидамо). Общее число говорящих ок.
1,6 млн. чел. Генетич. принадлежность
О. я. спорна: традиционно их выделяли
в зап. группу кушит, ветви афразийской
макросемьи (см. Кушитские языки),
однако ныне мн. исследователи рассмат-
ривают их как особую ветвь афразийских
языков.
Осн. подгруппы О. я.: ари-банна, дизи-
маджи, каффа, гимирра-джанджеро, оме-
то (языки воламо, омето, чара, зайсе и
др.). По фонологии О. я. близки другим
кушит, языкам; характерно отсутствие
лабиализованных и увулярных соглас-
ных, фонологически релевантна гемина-
ция; гласные фонемы а, е, i, о, и двух
степеней долготы; тоны не обнаружены.
Для имени О. я., в отлнчие от др. кушит,
языков, характерно отмирание грамма-
тич. категорий рода и числа; развита ка-
тегория падежа (абсолютив. приименной
генитив и вторичные обстоятельств, па-
дежи). Прилагательное как особая часть
речи не выделяется. Местоимения: скло-
няемые личные (выполняют также притя-
жат. функции), вопросительные и ука-
зательные (2 дейксиса). Внеш, сходство
с местоимениями других кушитских и
вообще афразийских языков сохранили
лишь личные местоимения мн. ч. В гла-
голе, отмеченном общим структурным
сходством с др. кушит, языками, матери-
альные показатели сильно отличаются от
общекушит. архетипа (кроме залоговых
суффиксов, имеющих афразийское про-
исхождение). Слово- и формообразова-
ние с помощью суффиксации, а также
порядок слов не отклоняются от обще-
кушитского. Именная предикация осу-
ществляется с помощью порядка слов или
неизменяемой связки. Лексика отличает-
ся от общекушитской незначительно.
Языки бесписьменные. В социолингви-
стич. отношении наиболее значит, роль
играют языки воламо, гимирра и каффа.
* С е г u 1 1 i Е.. Studi etiopici. Ill —IV,
Roma, 1938—51; Bender M. L.. Omotic:
a new Afroasiatic language family, Carbondale,
1975; The Non-Semitic languages of Ethiopia,
East Lansing (Mich.), 1976. T. Л. Ветошкина.
ОМОФбНЫ (от греч. homos — одинако-
вый и phone — звук) — см. Омонимия.
ОМОФбРМЫ — см. Омонимия.
ОНОМАСИОЛбГИЯ — теория номи-
нации} один из двух разделов семантики,
противопоставленный семасиологии по
направлению исследования от вещи или
явления к мысли об этой вещи, явле-
нии и к их обозначению языковыми
средствами.
О. изучает все единицы языка с т. зр.
осуществления ими номинативной, или
репрезентативной, функции и, в частно-
сти, занимается вопросами номинативной
техники и способами формирования еди-
ниц номинации разного уровневого ста-
туса (см. Уровни языка), разной протя-
женности и структуры, а также неодина-
ковых по способу представления дейст-
вительности в знаках языка (напр., мо-
тивиров. и немотивиров. знаки, знаки
с разной степенью расчлененности -в по-
даче языкового содержания — ср. «дву-
стволка» и «двустйольное ружье», «карс-
та скорой помощи» и «скорая» и т. п.).
В совр. яз-знаиии представлена и более
узкая трактовка О., понимаемой лишь
как учение о процессах называния словом
и лексич. объективации понятий, и более
широкая концепция О. как области ис-
следования всей номинативной деятель-
ности в языке, отражающей и объективи-
рующей членение мира в ходе познания
его объектов и связей.
Истоки теоретич. О. относятся ко вре-
мени античности; теория именования со-
ставляла важную часть антич. филосо-
фии и обусловливалась интересом пос-
ледней к вопросу о природе языка. Этот
вопрос решался в значит, степени на ма-
териале анализа возникновения имен и их
истинности или ложности; подчеркива-
лось, что акт наименования отражает ха-
рактерные черты структуры языковой
деятельности и ее зависимости от гово-
рящего и слушающего. В следующие века
центром логико-филос. дискуссий долгое
время оставалась полемика между номи-
налистами и реалистами (см. Логическое
направление) о том, как происходит име-
нование вещей—«по природе» или «по
установлению», в силу определ. соглаше-
ния; их особенно интересовала природа
общих понятий («универсалий») и их от-
ношение к конкретным вещам и к языку.
ОНОМАСИОЛОГИЯ 345
Ряд основных для О. положений воз-
ник раньше ее оформления в самостоят.
дисциплину; особо следует отметить тео-
рию и практику составления тезаурусных
словарей (см. Тезаурус), возникшую
с сер. 19 в., а также — несколько позд-
нее — цикл исследований о названиях
животного и растит, мира, терминах род-
ства и т. п. Особую роль позднее, в 10-егг.
20 в., сыграли труды представителей шко-
лы «слов и вещей» Р. Мерингера, Г. Шу-
хардта, с именем к-рого связано важное
положение о необходимости различать
значение и обозначение, а равно и дис-
циплины, изучающие эти явления, за-
тем — представителей теории семантиче-
ских полей Л. Вайсгербера, К. Бальдин-
гера.
Начало совр. О. связывают обычно
с именем А. Цаунера, предложившего
в 1903 новое направление анализа, про-
тивопоставленное семасиологическому и
обозначенное им как О. Однако еще
в кон. 19 в. основания такого деления
были намечены М. М. Покровским, назы-
вавшим две возможные области исследо-
вания внутри семантики, одна из к-рых
связана с изучением общих закономерно-
стей в судьбе слов, принадлежащих к од-
ной морфологической или деривационной
категории, а другая — с установлением
того, как выражается в разл. языках
определ. понятие.
Широкая программа ономасиологич.
исследований была намечена в «Тезисах
Пражского лингвистического кружка»,
где было выдвинуто положение о том, что
слово с т. зр. выполняемой им назывной
функции следует рассматривать как ре-
зультат номинативной деятельности язы-
ка, последняя же считалась осуществляю-
щей классификацию в процессах позна-
ния и обеспечивающей создание системы
номинации конкретного языка. Реализа-
ция этой программы осталась незавер-
шенной, хотя с кон. 50-х гг. были прове-
дены важные исследования в сфере сло-
вообразования (труды М. Доку ли ла и его
последователей). Как утверждал В. Ма-
тезиу<, изучение средств и способов на-
зывания отд. элементов действительности
и объединения этих названий в предло-
жение — важнейшее направление линг-
вистич. анализа; для освещения этих
явлений в грамматике надо, по его мне-
нию, выделять разделы функциональной
ономатологии и функционального синтак-
сиса.
С кон. 60-х гг., особенно в сов. яз-зна-
нии, происходит интенсивное развитие
О.; продолжают разрабатываться гносео-
логии. и лингвистич. основы ее теории
и принципы ономасиологич. подхода
к анализу языковых явлений (Б. А. Се-
ребренников, Г. В. Колшанский). Про-
исходит расширение границ О. и услож-
нение ее теоретич. аппарата; от изучения
собств. имен О. переходит к изучению на-
рицат. имен, от исследования номинатив-
ной функции только существительных —
к рассмотрению др. полнозначных ча-
стей речи, от отд. полнозначных знаков—
к комбинаторике знаков и их сочетанию
в рамках единиц разной структуры (про-
изводного слова, сложного слова, слово-
сочетания и т. п.), от изучения процесса
создания новых названий — к анализу
обозначения целых ситуаций, к рассмот-
рению не только непредикативных соче-
таний, но н единиц, характеризующихся
предикативностью (Н. Д. Арутюнова,
Е. С. Кубрякова, В. Г. Гак, В. Н. Телия,
А. А. Уфимцева, Д. Н. Шмелев).
346 ОНОМАСТИКА
В общую О. включаются соответственно
не только разделы лексикологии, но и
разделы синтаксиса, в к-рых изучаются
номинативные аспекты предложения.
Важное достижение сов. яз-знания —
включение в число ономасиологич. проб-
лем пропозитивной номинации, что отра-
зилось не только на понимании предмета
самой О., но и существенно сказалось на
определении функций предложения.
В свою очередь, признание органич. связи
номинации и предикации отразилось на
понимании словообразования как фик-
сирующего с помощью спец, средств и
особых словообразоват. моделей пути пе-
рехода от суждения об обозначаемом к его
обозначению лексич. единицей (ср. «Он
учится в школе» —«Он школьник», «Он
пашет землю» —«Он землепашец»).
Одной из значит, проблем совр. О.
является проблема ее соотношения с се-
мантикой и семасиологией. Принципы
противопоставления О. семасиологии по-
нимаются различно. По Ф. Дорнзайфу,
повторявшему в этом отношении Цаунера,
путь исследования в семасиологии — это
путь от звучания к содержанию, связан-
ный с тем, что значит данное слово, сло-
восочетание; ономасиологич. анализ —
путь от содержания к выражению, свя-
занный с тем, какие существуют слова,
словосочетания и т. п. для выражения
определ. содержания. Это определение
отлично от данного в школе «Слова и ве-
щи», связывавшей обозначение с вещью,
предметом.
Ономасиологич. подходом к исследо-
ванию языка, в отличие от семасиологиче-
ского, является тот, к-рый рассматривает
содержат, сторону языковых единиц не
с т. зр. формирования их внутрисистем-
ных значимостей и механизма семантич.
распространения слов и словосочетаний,
а с т. зр. предметной направленности,
т. е. соотнесенности языковых единиц
с внеязыковым предметным рядом как
средства обозначения, именования пос-
леднего («Языковая номинация», т. 1—2,
1977). При решении этой сложной проб-
лемы необходимо учитывать основопола-
гающие идеи, марксистской диалектики,
относящиеся к функции наименования.
В цепочке «предметный ряд — обозна-
чение» выделяется еще одно звено: ос-
мысления объекта и формирования пред-
ставления или понятия о нем в ходе пред-
метной и/или познавательной деятель-
ности человека, что и позволяет в конеч-
ном счете говорить о значении как ис-
ходной величине ономасиологич. анали-
за (в др. терминах — о понятии, смыс-
ле н т. п.).
Противопоставление О. и семасиологии
носит гносеология, характер, ибо выбор
того или др. аспекта в анализе явления
обусловлен конкретными задачами иссле-
дования, но это противопоставление име-
ет и онтология, корни: переход от зна-
чения или смысла к формам его выраже-
ния соответствует деятельности говоря-
щего, а переход от формы к значению —
деятельности слушающего. На этом ос-
новании нередко полагают, что О. имеет
динамич. характер, семасиология же
статична, т. к. исходит из готовой, имею-
щейся формы. В О., идя от неких за-
данных значений, мы часто приступаем
к поискам форм их объективации, к-рые
связаны с восстановлением синхронной
истории создания формы, а значит,
с ее синтезом и динамич. процессом ее
создания. Однако ономасиологич. ана-
лиз может иметь и нединамич. характер:
исследуя, напр., определ. класс слов,
мы задаемся вопросом о том, для наре-
чения каких сущностей, величин и т. п.
этот класс служит, обозначение каких
явлений ои отражает. Именно такой путь
исследования позволил установить оно-
масиологич. характеристики отд. частей
речи и уточнить особенности выполняе-
мых ими номинативных функций. Объе-
динение О. и семасиологии как взаимо-
дополнит. разделов в рамках семантики
диктуется тем, что обе дисциплины
связаны с изучением значения, но под-
ходят к нему с разных сторон. Жесткое
противопоставление О. и семасиологии
поэтому нецелесообразно, и в анализе
ряда явлений правильнее совмещать оно-
масиологич. подход с семантическим.
Важной частью теоретич. аппарата О.
являются понятия ономасиологич. ка-
тегории и ономасиологич. структуры но-
минативной единицы, разработанные пол-
нее всего в словообразовании и позволяю-
щие описывать акт номинации словооб-
разоват. порядка как состоящий в под-
ведении обозначаемого под определ. оно-
масиологич. категорию (предметности,
процессуальное™ или признаковое™ и их
разновидностей) и потому связанный
прежде всего с оформлением ономасиоло-
гич. базиса будущего наименования. Изу-
чение словообразования позволяет по-
этому сделать заключение о том, как чле-
нится нашим мышлением экстралингви-
стич. реальность, какими оказываются
мотивы обозначения и какие ономасиоло-
гич. категории получают отражение на
словообразоват., грамматич. или же лек-
сич. уровнях. Обычно именно словооб-
разоват. категории формируют особые
поля наименований в языке. Несомненна
связь ономасиологич. категорий с поня-
тийными категориями (в частности,
с выделяемыми в функциональной грам-
матике) и когнитивной деятельностью
человека.
О.— перспективная н развивающаяся
область исследования, в ее рамках ста-
вятся мн. актуальные проблемы общего
яз-знания, особенно вопрос о сущности
номинативной функции языка как тесно
связанной с его коммуникативной и ког-
нитивно-познавательной функциями. Эта
связь проявляется особенно наглядно
в процессе возникновения нового наиме-
нования как нового языкового знака.
* Матезиус В., О системном грам-
матич. анализе, пер. с чет., в кн.: Пражский
лингвистич. кружок, М., 1967; Комлев
Н. Г., Ономасиология как учение о языковом
обозначении неязыковой действительности,
в кн.: Вопросы лингвистики и методики пре-
подавания иностр, языков, М., 1968; 3 а о-
н е ги н Е, В., Нек-рые общие вопросы оно-
масиологии, «Филологич. науки», 1969, № 6;
[А р у т ю н о н а Н. Д.], Синтаксис, в кн.:
Общее яз-знание. Внутр, структура языка,
М., 1972; Никитевич В., О минималь-
ной номинативной единице и предмете онома-
тологии, в кн.: Проблемы лексикологии,
Минск, 1973; Щур Г. С., О семасиология,
и ономасиологич. подходе в лингвистике, в
кн.: Вопросы лингвистики, в. 4, Томск, 1975;
Голев Н. Д., О нек-рых принципах выделе-
ния ономасиологии и ее категорий, в кн.: Ак-
туальные проблемы лексикологии и словооб-
разования, в. 7, Новосиб., 1978; Кубря-
кова Е. С.. Части речи в ономасиологич.
освещении, М., 1978; Новиков Л. А.,
Семантика рус. языка, М., 1982; Способы
номинации в совр. рус. языке, М., 1982;
Шкатова Л. А., Развитие ономасиологич.
структур, Иркутск, 1984; Q u a d г i В.,
Aurgaben und Methoden der onomasiologischen
Forschung. Bern, 1952; Dornseiff F..
Sprache und Sprechender, в его кн.: Kleine
Schriften, Bd 2, Lpz., 1964; Probleme der
sprachlichen Nomination, Lpz., 1982; см. так-
же лит. при ст. Номинация, Е. С. Кубрякова.
ОНОМАСТИКА [от греч. onomastike
(techne) — искусство давать имена ] —
раздел языкознания, изучающий собст-
венные имена. Термином «О.» наз. также
совокупность собств. имен, к-рая обозна-
чается н термином «онимня». В нек-рых
работах термин «О.» употреблялся в зна-
чении антропонимика.
О. традиционно членится на разделы
в соответствии с категориями объектов,
носящих собств. имена: антропонимика
изучает имена людей, топонимика —
названия география, объектов, зооними-
ка — клички животных, астронимика —
названия отд. небесных тел и т. д. О. де-
лит собств. имена на реалионимы (имена
существовавших нли существующих объ-
ектов) и мифонимы (имена вымышлен-
ных объектов).
В зависимости от языковых особенно-
стей собств. имен О. делится на литера-
турную (область лит. языка) и диалект-
ную; реальную и поэтическую (т. е. О.
худож. текстов), современную и исто-
рическую, теоретическую и прикладную.
Объектом исследования О. являются
история возникновения имен и мотивы
номинации, их становление в к.-л. клас-
се онимов, различные по характеру и
форме переходы онимов из одного клас-
са в другой (трансонимизация), террито-
риальное н языковое распространение,
функционирование в речи, разл. преобра-
зования, социальный и психологич. ас-
пекты, юридич. статус, формульность
имени, использование и создание собств.
имен в худож. тексте, табуирование. О.
исследует фонетич., морфологич., сло-
вообразоват., семантич., этимологич. и
др. аспекты собств. имен.
Теоретич. О. использует разл. методы
яз-знания: сравнительно-исторический,
структурный (формантный и исследова-
ния основ), генетический (устанавливает
родство собств. имен), ареальный (вы-
являет ареалы сходных элементов собств.
имен), метод ономастич. картографии
(создание ономастич. карт и использо-
вание материала карт для ономастич.
исследований), типологический (уста-
навливающий изоморфизм в онимин), ре-
гиональный (исследование О. региона),
стратиграфический, сопоставительный
(сопоставление собств. имен разл. язы-
ков), этимологический (применяется
с ограничением: выявляется только эти-
мон-апеллятив нли первичное собств.
имя), статистический подтверждает ак-
тивность моделей и тенденции их разви-
тия). При исследовании собств. имен
используются: прием моделирования; тек-
стологии. анализ (применяется к спец,
ономастич. текстам, где онимы поеобла-
дают над апеллятивами, и к обычным
текстам, особенно древним, где необходи-
мо разграничение собств. и несобств.
имени); дешифровка текста по именам;
реконструкция имени; стилистич. ана-
лиз, к-рый применяется к собств. именам
в худож. тексте и в речи; прием построе-
ния словообразоват. парадигм; фонетнч.
анализ «своих» н «чужих» собств. имен;
составление спец, анкет и вопросников
и нек-рые др. частные приемы. При по-
мощи этих методов и приемов О. выяв-
ляет ономастич. системы, ряды, универ-
салии и др. Данные О. применяются
в сравнит.-ист. яз-знанни, при этимоло-
гизировании апеллятивов; наложение оно-
мастич. ареалов на ареалы иных языко-
вых явлений выявляет их несовпадение
или частичное совпадение, что свиде-
тельствует об обособленности онимов
в языке.
О. связана с историей, этнографией,
археологией, генеалогией, геральдикой,
текстологией, лнт-ведеиием, географией,
астрономией, расширяет также связи
с геологией, геоморфологией, мелиора-
цией, демографией, страноведением н др.
Прикладная О. занимается транскрип-
цией и транслитерацией иноязычных
имен, установлением традиционных (по
произношению и написанию), переводи-
мых н непереводимых имен, созданием
инструкций по передаче «чужих» имен,
образованием производных от иноязыч-
ных имен, вопросами наименования н
переименования.
Хотя собств. имена были предметом
внимания ученых и философов с древ-
нейшей эпохи и на Востоке, и на Западе,
О. получила науч, статус в 30-х гг. 20 в.
1-й Междунар. ономастич. конгресс (1930)
был созван во Франции по инициативе
А. Доза (до 1985 состоялось 15 конгрес-
сов). В 1949 в Бельгии создан Междунар.
ономастич. к-т при ЮНЕСКО, издающий
журн. «Опота» (1950—), публикующий
библиографию по О.
• Ономастика. Указатель лит-ры, издан-
ной в СССР с 1963 по 1970, М., 1976; то же,
в 1971 — 1975 с приложением за 1918—1962,
М., 1978; то же, в 1976-1980, М., 1984;
Теория и методика ономастич. исследований,
М.. 1986.
Подольская Н. В., Словарь рус.
ономастич. терминологии, 2 изд., М., 1988.
Н. В. Подольская.
ОПИСАТЕЛЬНАЯ ГРАММАТИКА —
см. Грамматика.
ОПОЯЗ (Общество по изучению поэтиче-
ского языка) — научное общество, осно-
ванное в 1916 в Петрограде при участии
В. Б. Шкловского, О. М. Брика, Е. Д. По-
ливанова, Р. О. Якобсона, Л. П. Яку-
бинского н др. Не имело формальной
организационной структуры, но в нек-рых
документах председателем О. назван
Шкловский, к-рому принадлежит первое
изложение идей еще несозданного О. в
брошюре «Воскрешение слова» (1914).
О. стал осн. организацией т. наз. рус.
формализма — одного из наиб, значит,
течений в поэтике нач. 20 в. С возникшим
в 1915 Московским лингвистическим
кружком (МЛК) О. сближали цели и ме-
тоды исследования, а также ряд общих
членов — Якобсон, Брик, Б. В. Тома-
шевский. С О. и МЛК был связан
В. В. Маяковский (О. на раннем этапе
ориентировался на поэтич. практику фу-
туристов, позднее нек-рые члены О. вхо-
дили в ЛЕФ, руководимый Маяков-
ским). В 20-х гг. деятельность осн. чле-
нов О., включая новых (в 1918 в О.
вошел Б. М. Эйхенбаум, в 1918 или
1919 — Ю. Н. Тынянов), и их учеников
продолжалась в Отделении словесных
иск-в Гос. ин-та истории нск-в (ГИИИ),
где работали и др. ученые, в т. ч. фор-
мального, но не строго ОПОЯЗовского
направления, включая Л. В. Щербу;
в разное время к О. примыкали ученые,
не полностью разделявшие его установки
и полемизировавшие с ними, напр.
В. В. Виноградов, В. М. Жирмунский.
Осн. издания О.: «Сборники по тео-
рии поэтического языка» (в. 1—2, 1916—
1917; в. 3 — «Поэтика», 1919; позже
под этим грифом с нумерацией или без
нее вышел ряд отд. работ), «Поэтика».
Временник Отделения словесных иск-в
ГИИИ (в.1—5, 1926—29), «Вопросы поэ-
тики» (непериодич. серия того же отдела),
а также вышедшие в кон. 20-х гг. сб-ки
работ осн. теоретиков О.
Первый этап деятельности О. связан
с изучением звуковой организации по-
этич. речи (включая «заумь»), отграниче-
нием ее от речи практической. Значит,
вклад в эту работу внесли ученики
И. А. Бодуэна де Куртенэ Якубинский
и Поливанов. Однако в основном для О.
характерно отношение к лингвистике
как к источнику методологии, нововве-
дений; стремление к эмансипации науки
о лит-ре заставляло видеть в языке лишь
ближайший сопоставит, «ряд» — в отли-
чие от МЛК и пражской лингвистиче-
ской школы, для к-рых задачи поэтики
были неотделимы от лингвистики и само
обращение к поэтич. материалу было от-
части обусловлено потребностями разви-
тия лингвистич. теории, особенно у Якоб-
сона с его концепцией поэтич. функции
языка. В этом смысле справедливое для
нашего времени утверждение о том, что
совр. семиотика восстанавливает тради-
ционное единство филологии, историче-
ски игнорирует непосредств. преемствен-
ность, не прерывавшуюся в деятельности
Якобсона.
В 20-х гг. позиция О. отчасти сближа-
ется с пражской, но существенно расхо-
дится с «московской», начинается поле-
мика с поздним МЛК и с Гос. Академией
худож. наук, а также, с др. стороны, со
«школой Бахтина» (ср. полемику с О.
в книгах, вышедших под именами
П. Н. Медведева и В. В. Волошинова).
Методология, эволюция нач. 20-х гг.
субъективно осознавалась членами О. как
«антилингвистическая»; напр., Эйхен-
баум именно так понимал свою полеми-
ку с нем. «слуховой филологией» — на-
правлением экспериментальной фонети-
ки, поначалу вызывавшим большой ин-
терес в О. (особенно работы 3. Зиверса
и Ф. Зарана). В «нелингвистичности»
упрекал О. и Виноградов. На этом этапе
важную роль играет разработка проблем
поэтич. синтаксиса и «мелодики» как
соотношения синтаксиса со стиховыми
факторами (работы Эйхенбаума, Брика,
Жирмунского), а также поэтич. семан-
тики — прежде всего семантики слова
в стихотв. контексте (книга Тынянова
«Проблема стихотворного языка», 1924,
первоначально называлась «Проблема
стиховой семантики»), а также в публи-
цистич. прозе, т. е. с выходом за рамки
«чистой» поэтики [спец, номер «ЛЕФ»,
1924, № 1 (5), поев, памяти В. И. Ле-
нина; в этом номере опубл, статья Тыня-
нова «Словарь Ленина-полемиста»]. Идеи
Тынянова еще не вполне освоены лииг-
вистич. семантикой. Его концепция лит.
эволюции как смены «эпох-систем» прямо
параллельна (если не является источни-
ком) диахронич. концепции пражской
школы с ее «антисоссюровским» тезисом
о системности диахронии и иллюзорности
чистой синхронии (эти принципы изло-
жены, в частности, в совместных тезисах
Тынянова н Якобсона «Проблемы изуче-
ния литературы и языка», 1928, — пос-
леднем программном документе О.).
Вклад О. в яз-знание прежде всего
определяется разработкой проблем по-
этич. языка (в противопоставлении «прак-
тическому»), чрезвычайно важной для
выяснения границ и взаимоотношений
собственно лингвистики, стилистики и
поэтики, а также исследованием ряда
конкретных проблем поэтич. синтаксиса,
семантики н фонетики (напр., исследо-
вания «заумного» языка имеют прямое
отношение к одной из ключевых линг-
вистич. проблем — «мотивированности»
знака). К работам о специфике поэтич.
речи восходят исследования различий
ёечевых жанров (Якубинский, Шерба,
Виноградов). В работах О. были сфор-
мулированы основы науч, стиховедения,
не утратившие актуальности (Якобсон,
Томашевский, к-рый, по отзыву Якоб-
сона, интуитивно пользовался фоноло-
гич. критериями), а в стиховедч. иссле-
дованиях были впервые выдвинуты поло-
ОПОЯЗ 347
жения новой фонологии в ее пражском
варианте (книга Якобсона «О чешском
стихе», 1923; фонологич. критерии упоми-
наются уже в 1922 в обзоре П. Г. Богаты-
рева и Якобсона). Наконец, пока еще не
полностью проанализирован н оценен
материал «Кабинета звучащей речи»
ГИИИ, работавшего под руководством
С. И. Бернштейна. Под влиянием О.
или в полемике с ним сформировались
взгляды таких языковедов, как Яку-
бинский, Жирмунский, Виноградов,
Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, Поливанов,
А. А. Реформатский и др. Преемственно
связаны с О. нек-рые аспекты и направ-
ления структурной лингвистики.
ф К спорам о формальном методе, «Печать
и революция», 1924, № 5; Диспут о формаль-
ном методе, «Новый Леф», 1927, №4; Эй-
хенбаум Б. М., Лит-ра, Л., 1927; Э н-
гельгардт Б. М., Формальный метод
в истории лит-ры, Л.. 1927; Жирмун-
ский В. М.. Вопросы теории лит-ры. Л..
1928; Медведев П. Н., Формальный
метод в лит-ведении. Л., 1928; его же,
Формализм и формалисты, Л., 1934; Вино-
градов В. В., О языке худож. лит-ры,
М„ 1959; его же. Из истории изучения поэ-
тики (20 е годы), Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ,
1975, т. 34. в. 3; В ы г о т с к и й Л. С., Пси-
хология иск-ва, М.. 1965; 2 изд., исправл. и
дополн.. М., 1968; Хрестоматия по теоретич.
лит-ведеиию. Тарту, 1976 (лит.); Тыня-
нов Ю. Н.. Поэтика. История лит-ры. Ки-
но. М.. 1977; Тыняновский сб. Первые ты-
няновские чтения. Рига. 1984; то же. Вторые
тыняновские чтения. Рига, 1986; Erlich
V.. Russian formalism. History — Doctrine,
s’Gravenhage, 1955; 2 ed., L., 1965; 3 ed.,
New Haven — L., 1981; Pomor ska K.,
Russian formalist theory and its poetic ambian-
ce. The Haaue — P.. 1968; Jakobson R.,
Selected writings, v. 2, The Hague — P., 1971;
v. 5. The Hague, 1979; H ansen-Lo-
ve A., Der russische Formalismus. W.. 1978.
Г. А. Левинтон.
ОППОЗЙЦИИ (от лат. oppositio — про-
тивопоставление) языковые — линг-
вистически существенное (выполняющее
семиологическую функцию) различие
между единицами плана выражения,
к-рому соответствует различие между еди-
ницами плана содержания (см. Знак язы-
ковой), и наоборот.
В этом смысле говорят о фонологич. О.
между рус. фонемами [к] н [р] — слова
«кот» и «рот» различаются не только по
звучанию, но и по значению, или о се-
мантич. О. «ед. ч.» — «мн. ч.», т. к.,
напр., между формами «стола» и «столов»
имеется как содержательное, так и фор-
мальное различие. Подобное истолкова-
ние позволяет использовать понятие О.,
чтобы разграничить отношения между
разл. языковыми единицами (разными
инвариантами) — т. наз. оппозитивные
отношения, и отношения между фонети-
чески либо семантически разл. варианта-
ми одной и той же языковой единицы —
неоппозитивные отношения. Так, напр.,
глухие заднеязычные согласные [к] и
[х], первый из к-рых является смычным,
а второй фрикативным,— разные фоне-
мы рус. яз. (ср. «корь» и «хорь»), тог-
да как соотв. звонкие согласные [г] и
[у], между к-рыми существует то же са-
мое фонетич. различие, являются вариан-
тами одной фонемы, т. к. замена одного
другим не связана со смыслоразличением
(ср. всзможное произношение «бо[у]атый»
наряду с более обычным «бо[г]атый»).
Нек-рые ученые, в т. ч. создатель теории
фонологич. О.— Н. С. Трубецкой, упо-
требляли термин «О.» не только по отно-
шению к функциональным (значимым)
различиям, но и к нефункциональным
(незначимым), характеризуя первые как
348 ОППОЗИЦИИ
«дистинктивные», а вторые — как «не-
дистинктивные» О.
О. как специфич. вид парадигматич.
отношений (корреляций; см. Парадигма-
тика) иногда противопоставляется конт-
расту как особому виду синтагматич. от-
ношений (реляции; см. Синтагматика).
Совокупность О., в к-рые вступает дан-
ная единица, играет решающую роль для
идентификации (парадигматич. опреде-
ления) этой единицы, что ясно осознава-
лось уже И. А. Бодуэном де Куртенэ
и Ф. де Соссюром. Идентификация еди-
ницы состоит в установлении тех призна-
ков фонетич. или семантич. субстанции,
к-рыми отличаются эти единицы одна от
другой. Таким образом, О. предполагает
разложимость противопоставленных еди-
ниц на частью общие («основание для
сравнения»), частью различные элементы,
т. наз. дифференциальные признаки.
Центр, роль понятие О. играет в фоно-
логич. концепции пражской лингвисти-
ческой школы, к-рая была развита Тру-
бецким и Р. О. Якобсоном в 30-х гг. 20 в.
и в к-рой понятие фонемы является про-
изводным от понятия фонологич. О. Пер-
вый опыт систематизации типов О. при-
надлежит Трубецкому (1936), к-рый клас-
сифицировал их по трем признакам: 1) по
отношению данной О. ко всей системе О.
(в т. ч. по «размерности» и «встречаемо-
сти»), 2) по отношению между членами
О., 3) по объему смыслоразличит. силы
О. С т. зр. «размерности» О. может быть
одномерной, если совокупность призна-
ков, общих для обоих ее членов, не при-
суща больше никакому др. члену системы
(напр., [t] — [d] в нем. яз., поскольку
эти фонемы являются единственными ден-
тальными смычными в нем. фонологич.
системе), нли многомерной, если «осно-
вание для сравнения» двух членов О. рас-
пространяется и на др. члены той же си-
стемы (напр., нем. [Ь] — [d], поскольку
образование слабой смычки, присущее
одновременно обоим членам, повторяет-
ся еще и в g). С т. зр. «встречаемости»
О. может быть изолированной (члены
находятся в отношении, к-рое не встре-
чается больше ни в какой другой О.,
напр. нем. [г] — [1]) или пропорцио-
нальной (отношение между членами тож-
дественно отношению между членами
другой или других О., напр. ft] : fd] =
= [р] : [Ъ] = (к] : [«]).
С т. зр. отношения между членами О.
может быть: 1) привативной, когда один
член отличается от другого наличием ли-
бо отсутствием различит, черты, к-рая
называется коррелятивным признаком
или маркой корреляции, члены же О.
называются соответственно признаковым
и беспризнаковым или маркированным
и немаркированным: [р] — [b], [t] —[d]
ит. д.; 2) градуальной, или ступенчатой,
когда члены отличаются друг от друга
разной степенью одного и того же призна-
ка, напр. [а] — [о] — [и], характери-
зующиеся разной степенью открытости;
3) эквиполентной, когда члены логически
равноправны (наиболее распространенный
тип О.), напр. [р] — [t], [f] — [к].
С т. зр. объема различит, силы О. может
быть постоянной, если действие различит,
признака не ограничено к две единицы
различаются во всех возможных положе-
ниях, напр. О. по назализации [р] —
[m], [t] — [п] в рус. лит. яз., или нейтра-
лизуемой, если в нек-рых позициях дан-
ный признак лишается фонологич. зна-
чимости, напр. О. звонкости в рус. яз.,
т. к. на конце слова этот признак утрачи-
вается. Позиция, в к-рой О. не реализу-
ется, называется позицией нейтрализации;
в этой позиции выступает архифонема —
совокупность смыслоразличит. призна-
ков, общих для обоих членов О. В каче-
стве представителя архифонемы может
выступать либо один из членов О., либо
нек-рый промежуточный звук. Член, вы-
ступающий в качестве представителя ар-
хифонемы, считается беспризнаковым
(немаркированным). В связи с этим он
определяется как «архифонема + в»,
а его маркированный коррелят — как
«архифонема 4- нек-рый признак»; та-
ким образом, О. в целом признается
привативной. О., являющаяся одномер-
ной, пропорциональной и привативной,
получила у Трубецкого название корре-
ляции.
В работах Якобсона и его последовате-
лей была сделана попытка свести все ти-
пы фонологич. О. к бинарным приватив-
ным О. Каждый член такой О. имеет
единственный однозначно предсказуе-
мый противочлен (напр., «звонкость»
не существует без «глухости»). Такой тип
отношений может связывать лишь эле-
ментарные единицы, принадлежащие к
двучленной категории, так что оппози-
тивная значимость переносится с фонемы
на неразложимый далее компонент —
дифференциальный признак. «Дихото-
мическая фонология» Якобсона — Фан-
та — Халле вызвала оживленную дис-
куссию в 50—60-х гг. (см. Фонология).
Якобсон, основываясь на пражской кон-
цепции фонологич. О., на теории асим-
метрического дуализма С. О. Карцев-
ского и на наблюдениях рус. граммати-
стов относительно неравноправности чле-
нов грамматич. категории (А. X. Восто-
ков, К. G. Аксаков, А. А. Шахматов,
А. М. Пешковский), предпринял в 30—
50-х гг. попытку перенести понятие О., а
также маркированности/немаркирован-
ности в область грамматики. Теория Якоб-
сона оказала значит, влияние на совр.
представления о характере грамматич.
О. Вместе с тем вопрос о типе аналогии
между фонологич. и семантич. (сигнифи-
кативными) О. решается разными линг-
вистами по-разному. Значит, разногла-
сия возникают, в частности, в связи с по-
нятием нейтрализации семантич. О., под
к-рой понимается то омонимия, то вы-
нужденное употребление одной из форм
(под давлением лексического либо грам-
матического контекста) независимо от
выражаемого значения, то случаи недиф-
^еренцироваииого употребления двух
орм, семантически противопоставлен-
ных в др. позициях.
ф Мартине А.. Основы общей линг-
вистики, пер. с франц., в кн.: НЛ, в. 3. М.,
1963; Булыгина Т. В., Грамматич. оп-
позиции, в кн.: Исследования по общей тео-
рии грамматики, М., 1968; ее ж е, О грани-
цах между сложной единицей и сочетанием
единиц, в кн.: Единицы разных уровней
грамматич. строя языка и их взаимодействие,
М., 1969; Общее яз-знание. Внутр, структура
языка, М., 1972; К а н т и н о Ж., Сигнифи-
кативные оппозиции, пер. с франц., в кн.:
Принципы типологич. анализа языков разл.
строя, М.. 1972; Новиков Л. А., Антони-
мия в рус. языке, М., 1973; Ш м е л е в Д. Н.,
Проблемы семантич. анализа лексики. М.,
1973; Апресян Ю. Д., Лексич. семантика,
М., 1974; Ogden Ch. К.. Opposition. L.,
1932; Holenste in Е., Roman Jakobsons
phanomenologischer Strukturalismus, [Fr./M.,
1975]; см. также лит. при статьях Пражская
лингвистическая школа. Компонентного
анализа метод. Категория языковая.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ОПРЕДЕЛЁНИЕ — зависимая синтак-
сическая позиция в составе субстантив-
ного словосочетания-, словоформа с при-
знаковым значением, занимающая дан-
ную позицию. Посредством О. реализу-
ются атрибутивные отношения между на-
именованием субстанции и названием
признака, т. е. такие отношения, при
к-рых признак мыслится не отвлеченно,
а в единстве со своим носителем; ср.,
напр., предложение «Трава — зеленая»,
где признак приписывается предмету как
актуальный для данного конкретного
случая (предикативные отношения), и
словосочетание «зеленая трава», где при-
знак мыслится как внутр, свойство пред-
мета (атрибутивные отношения). В язы-
ках флективного строя атрибутивные от-
ношения находят грамматич. выражение
в согласовании О. с определяемым. В
рус. яз. согласование охватывает катего-
рии падежа, числа и (для ед. ч.) рода;
как согласованные О. здесь выступают
прилагательные,' причастия, местоиме-
ния и числительные.
Признак в О. может быть пассивным
(«зеленая трава») и активным («зеленею-
щая трава»), абсолютным и относитель-
ным, характеризующим предмет через от-
ношение к др. предмету: «золотое кольцо»
(кольцо, сделанное из золота). В позицию
О. могут вставать неизменяемые призна-
ковые слова и формы слов; к числу та-
ких — несогласованных — О. относятся,
напр., в рус. яз. компаратив («девичьи
лица ярче роз»), инфинитив («страсть
путешествовать»), творит, квалифицирую-
щий («косички кольцами»), наречия («чай
вприкуску»), предложно-падежные фор-
мы существительных («люди из захолу-
стья»), конструкции с род. п. существи-
тельных и лично-притяжат. местоимений
(«дом отца», «ее письма»; см. также Иза-
фет).
По отношению к определяемому О.
выполняет прежде всего ограничит, функ-
цию, выделяя обозначенный им предмет из
ряда однородных и тем самым индивиду-
ализируя его («новый дом», «красная лен-
та»), Именно на эту функцию и ориенти-
рован лат. термин definitio, принятый
в антич. грамматике для обозначения О.
Вторая функция О.— описательно-рас-
пространительная: посредством О. пред-
мет может получать дополнительную,
часто оценочную, характеристику («до-
рогая сестра», «милые друзья»). Эта
функция лежит в основе эпитета — об-
разной характеристики («туча черная»,
«солнце красное»). В нар.-поэтич. речи О.
может выступать как интенсификатор
значения существительного: в этом слу-
чае прилагательное в О. экспрессивно
повторяет лексич. значение определяе-
мого и помещается в постпозиции к нему:
«день-деньской», «горе горькое».
При наличии у существительных неск.
О. последние иерархически организуют-
ся таким образом, что ближайшее к су-
ществительному О. связано с ним бо-
лее тесной смысловой связью, чем пре-
дыдущие: ср. «новый большой красный
кирпичный дом» нли англ, a heavy black
fur overcoat ’тяжелое черное меховое
пальто*.
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка. 2 изд., Л., 1941; Грамматика рус.
языка, т. 2, ч. 1, М., 1954; Б у с л а е н
Ф. И.. Ист. грамматика рус, языка, М.,
1959; Рус. грамматика, т. 2, Praha, 1979.
И. Н. Кручинина.
ОПРЕДЕЛЁННОСТИ — НЕОПРЕДЕ-
ЛЁННОСТИ КАТЕГОРИЯ — одна из
категорий семантики высказывания (см.
Понятийные категории)-, функция ее —
актуализация и детерминизация имени,
демонстрация его единственности в опи-
сываемой ситуации (определенность)
либо выражение его отношения к классу
подобных ему феноменов (неопределен-
ность).
Средства выражения О.— н. к. прису-
щи всем языкам, но типология этих
средств неодинакова: О.— н. к. различа-
ется от языка к языку по своей внутр,
структуре и функциональной семантике
средств выражения. В ряде языков суще-
ствуют спец, показатели определенно-
сти— неопределенности актуализируемого
имени — артикли (англ, the — а; нем.
der — ein; франц, le, la — un, une и т. д.),
в соответствии с чем различаются артик-
левые и безартиклевые языки. Наиболее
распространена троичная система: оп-
редел. артикль — неопредел, артикль —
нулевой артикль. Однако в типологич.
и контрастивных описаниях необходимо
учитывать при сопоставлении все средства
выражения О.— н. к. в целом, а не толь-
ко способы передачи артикля в безартик-
левых языках.
В диахронич. плане развитие О.— н. к.
соотносится с общим направлением диах-
ронической типологии: движение от кон-
кретного к обобщенному; поэтому истори-
чески более ранними являются средства
выражения определенности, в т. ч. и оп-
редел. артикль.
В безартиклевых языках О.— и. к. мо-
жет быть выражена при помощи порядка
слов; напр., в совр. рус. яз. конечная по-
зиция обычно связывается с неопределен-
ностью («Он отдал жене подарок»), а
не-конечная — с определенностью («Он
отдал подарок жене»). Для той же цели
в безартиклевых языках используются
сочетания с указат. и неопредел, местои-
мениями, сочетания с частицами («Еще
тарелочку!»—неопредел, имя; «Только
старуха ничего не знала» — определ.
имя); тип и размещение фразового уда-
рения («Вот книга» — определ. имя,
«Вот книга» — неопредел, имя). Однако
самым сильным средством выражения
О.— н. к. является контекст: в выска-
зывании «Женщина купила книгу», ес-
ли оно находится в абсолютном, интродук-
тивном начале, оба имени могут быть не-
определенными, но если это же вы-
сказывание находится в середине текста,
оба имени могут быть определенными.
Наиболее сложными как для артикле-
вых, так и для безартиклевых языков
является различение т. наз. специфи-
ческой неопределенности,
когда речь идет о конкретном, референт-
ном, т. е. соотносящемся с денотатом
имени («Я вчера купила ручку»), и н е-
спе пифической, не имеющей
конкретного референта («Хочется ку-
пить ручку» — вообще, любую). С этой
точки зрения высказывания типа англ.
Магу wants to marry a Swede — ‘Мери
хочет выйти замуж за шведа’ (за конкрет-
ного шведа или за любого?) точно анали-
зируются только в контексте или в конси-
туации и представляют значит, трудность
для декодирования.
В рамках высказывания О.— н. к. тес-
но связана с др. содержат, категориями:
с актуальным членением предложения
(тема, т. е. известное, обычно соотносит-
ся с определенностью; рема, новое,— с
неопределенностью), с дейктичностью
(см. Дейксис), с категорией притяжатель-
ное™ (см. Посессивность), а также с ка-
тегорией модальности: ср. «Дует. Кто-
нибудь (вероятно) открыл форточку».
В рамках текста О. — н. к. связана с
анафоричностью (см. Анафорическое
отношение): «Там лежит книга. Принеси
эту книгу сюда», а также с нарративно-
стью (повествовательностью)— неопредел,
имена начинают текст, они способствуют
движению сюжета, вводя новые персона-
жи; определ. имена способствуют стабиль-
ности (стагнации) повествования, они
обеспечивают идентификацию актантов,
кореферентность имен.
О. — н. к. может распространяться и
на высказывание в целом: напр., опреде-
ленны высказывания «Вот мчится трой-
ка удалая», «Вон бежит знакомый маль-
чик» и др. Средства их актуализации —
дейктические частицы, порядок слов. Не-
определенны высказывания, не соот-
носящиеся с актуализованиой ситуацией:
«Хотелось бы мие получить какой-ни-
будь подарок!» и т. п.
Дискуссионным является вопрос о том,
как именно организована каждая из оси.
частей О.— н. к. (иерархия смысловых
единиц и средств их выражения), а так-
же вопрос, являются ли определенность
и неопределенность членами одной оппо-
зиции нли возможно их раздельное су-
ществование в языке.
Сфера употребления компонентов вы-
ражения О.— н. к. различается даже для
генетически тождественных элементов
в близкородств. языках: напр., не совпа-
дают функции рус. «тот» — чеш. ten, рус.
«один» — сербохорват, jedan, болг. един
и т. п.
ф Категория определенности '— неопреде-
ленности в слав, и балк. языках, М., 1979;
Hawkins J. A., Definiteness and inde-
finiteness, L., 1978; Birkenmaier W.,
Artikalfunktionen in einer artikeliosen Sprache
Munch., 1979; Glad row W., Die Deter-
mination des Substantive im Russischen und
Deutschen, Lpz., 1979; The semantics of de-
terminers, L. — Balt., 1980. T. M. Николаева.
ОПРЕДЕЛИТЕЛЬ КбРНЯ — см. Де-
терминатив.
ОПРбЩЕНИЕ (деэтимологизация) —
лексико-морфологич. явление, состоящее
в затемнении первонач. семантич. струк-
туры слова вследствие стирания морфо-
логич. границ между его компонентами,
т. е. в результате превращения прежде
членимой основы в нечленимый корень,
ср. рус. «воздух», «запах» и т. п., нем.
zuriick ‘назад’, Vorrat ‘запас’. Термин
введен В. А. Богородицким. О. может
вызываться фонетич. изменениями в
процессе ист. развития языка и приводить
к утрате прежней связанности одноко-
ренных слов, напр. рус. «конец» и «на-
чало», восходящие к одному и тому же
индоевроп. корню *ken/*kon и имеющие
этимологии, слав, суффиксы -ьць, -ло и
префикс на-, воспринимаются как не-
производные и морфологически не свя-
занные друг с другом. О. часто встреча-
ется при пиджинизации и креолизации
(см. Пиджины, Креольские языки). О.
связано с фузионным соединением мор-
фем (см. Фузия) и может сопровождать-
ся предварительным переразложением.
Характерно для флективных языков, но
возможно и в языках иной структуры,
затрагивая этимологически сложные
слова.
ф Богородицкий В. А., Лекции по
общему языковедению, 2 изд., Каз., 1915.
В. А. Виноградов.
ОРГАНЫ РЕЧИ — речевой, или произ-
носительный, аппарат, органы человека
с различной физиология, функцией, к рые
используются и для образования звуков
речи. О. р. делятся на 2 группы: органы
дыхания (легкие с бронхами и трахеей),
создающие необходимую для образова-
ния звуков струю воздуха; органы, не-
посредственно участвующие в звукообра-
зовании,— активные (подвижные), спо-
собные менять объем и форму речевого
тракта и создавать в нем препятствия для
выдыхаемого воздуха, и пассивные (не-
подвижные), лишенные этой способности.
Движение активных О. р. при образова-
нии звуков называют артикуляцией зву-
ОРГАНЫ 349
ков, а соответствующие им характеристи-
ки звуков — артикуляционными или арти-
куляторными характеристиками.
К активным О. р. относятся: 1) гор-
тань, состоящая из перстневидного, щи-
товидного и двух пирамидальных, или
черпаловидных, хрящей и двух пар мы-
шечных складок, из к-рых нижняя назы-
вается истинными голосовыми связка-
ми или складками, верхняя — ложными.
Задний конец каждой из истинных голо-
совых связок соединен с одним из черпа-
ловидных хрящей, передние концы схо-
дятся во внутр, углу щитовидного хря-
ща; пространство между голосовыми
связками называется голосовой щелью.
Благодаря колебаниям голосовых свя-
зок под воздействием выдыхаемого воз-
духа возникает тон, именуемый голосом;
2) глотка, к-рая может сужаться и рас-
ширяться; 3) язык, способный выполнять
разнообразные движения; в зависимости
от того, какая часть языка принимает
участие в образовании звуков, различают
его переднюю, среднюю и заднюю части;
4) губы, способные выполнять разл. ар-
тикуляции; 5) нёбная занавеска с т. наз.
маленьким язычком, или увулой, к-рая,
поднимаясь, закрывает ход в нос и отде-
ляет т. о. носовую полость от глотки; при
опускании она оставляет проход в эту
полость открытым.
К пассивным О. р. относятся зубы,
твердое нёбо, полость носа. Все активные
О. р. могут, сближаясь или соприкасаясь
с пассивными, а также н между собой,
создавать преграду для выдыхаемой
струи воздуха. В месте преграды созда-
ется источник шума, необходимого для
образования согласных. Зубы н твердое
нёбо являются только местом действия
активных О. р. Полость носа служит
резонатором, к-рый, будучи включен-
ным, сообщает звуку носовой характер.
* М атусевич М. И., Введение в
общую фонетику. 3 изд., М., 1959; 3 и н д е р
Л. Р.. Общая фонетика, [Л.], 1960; 2 изд.,
М., 1979; Фланаган Д ж.. Анализ, син-
тез и восприятие речи, пер. с англ., М., 1968.
Л. Р. Зиндер.
ОРИЯ (одри, уткалн) — одни из индий-
ских (индоарийских) языков. Офиц.
язык штата Орисса в Индии. Число гово-
рящих св. 20 млн. чел. Мн. чертами строя
близок бенгальскому языку. Особен-
ность О.— сохранение в конечной пози-
ции исконных кратких гласных, вследст-
вие чего слова с согласным исходом
здесь редки. Аналитич. глагольные фор-
мы образуются от деепричастий на -и
(несов. вид) и на -i (сов. вид). Диалектно
О. сравнительно однороден; на Ю.-З.
выделяется диалект бхатри — переход-
ный к языку маратхи. Памятники ран-
него О. восходят к 11—13 вв. Совр. язык
формируется со 2-й пол. 19 в. Для О.
используется собств. письмо (см. Ин-
дийское письмо), характеризующееся ок-
руглостью очертаний букв.
* КарпушкинБ. М.. Язык ория, М.,
1964.
Р г а Ъ а г a j G. С., A lexicon of the Oriya
language, v. 1 — 7, Guttack, 1931—40.
Г. А. Зограф.
ОРО КС КИИ язык — один из тунгусо-
маньчжурских языков. Распространен
на о. Сахалин, гл. обр. в южной его части,
по р. Поронай. Число говорящих ок.
450 чел. Диал, членения не имеет.
Для О. я. характерен переход средне-
язычных 1), h, д в начале и середине
слова перед согласными и непередними
гласными в переднеязычные a, t, п,
а также ассимиляция в середине слова
350 ОРИЯ
согласными р, t, k, s, ё предшествующих
согласных по смычности и неназальности,
напр. -рк->-кк-, -kt->-tt-, -mp->-pp-,
-шё->рё и т. п. В системе вокализма диф-
тонг -ia- заменяется на долгий ё (как и в
ульчском), происходит стяжение -ai-,
-aj- в ё или i (в незначит. мере то же ха-
рактерно для ульчского и нанайского).
Морфологии О. я. свойственны нек-рые
отличия от других тунгусо-маньч. язы-
ков юж. группы, к к-рой он относится:
наличие комитатива на -ndo; пролатив
на -ki (имеется и в ульчском). В спряже-
нии исконные формы презенса замешены
причастной формой на -j с притяжат.
личными окончаниями; буд. вр. образу-
ется формой на -1а, к-рая присоединяет-
ся к основе причастия наст, вр.; от при-
частий образуются и формы кондициона-
лиса и императива. В местоимениях и
личных глагольных окончаниях утрачено
противопоставление инклюзивной и экс-
клюзивной форм. В синтаксисе сохраня-
ется согласование определения с опреде-
ляемым в числе.
Язык бесписьменный, используется в
сфере бытового общения.
* Петрова Т. И., Язык ороков (уль-
та). Л., 1967.
Сравнит, словарь тунгусо-маньч. языков,
т. 1 — 2, Л., 1975 — 77.	И. В. Кормушин.
ОРОМО ( устар, галла) — один из ку-
шитских языков. Распространен в центр,
н вост, р-нах Эфиопии и на С. Кении.
Число говорящих 7,65 млн. чел. Диалек-
ты делятся на северные (тулама, борана
и др.) и южные (бараретта, уата и др.).
Для консонантизма О. характерно на-
личие аффрикат ё, з, ё, глоттализованных
р, ё, k, d и отсутствие фарингальных,
увулярных и лабиализов. фонем; фоно-
логически значима геминацня. Вокализм
типичен для кушит, языков. В части ди-
алектов отмечены смыслоразличит. тоны.
Морфологич. категории имени: род (муж.
и жен.), число (ед. и мн.), единичность
(собират. и сингулятивные формы), лич-
ная прнтяжательность (притяжат. суф-
фиксы выражают лицо и число обладате-
ля) и падеж (номинатив, вокатив, при-
именной генитив, датив, абсолютив, а
также обстоятельственные падежи). При-
лагательные выделяются как отд. часть
речи. Личные местоимения подразделя-
ются иа самостоятельные н приглаголь-
ные проклитические (субъектные и объек-
тные); имеются указательные (2 дейк-
сиса), вопросительные и притяжательные
(употребляются при опущении определя-
емого) местоимения. Категории глагола:
лицо-число субъекта, залог и совершае-
мость (породы), время (2 времени в ин-
дикативе), наклонение н статус (аффнр-
матнв/негатнв). Падежные противопо-
ставления в глаголе отсутствуют; соотв.
грамматич. отношения передаются чисто
синтаксич. средствами (сочетанием союза
илн союзного слова с обычной глагольной
формой). Из средств слово- и формооб-
разования преобладает суффиксация,
крайне редко используются редуплика-
ция корня и чередование тонов. Харак-
терная черта О.— наличие особых пред-
глагольных частиц (индикаторов), упот-
ребляющихся в случае отсутствия у гла-
гола прямого дополнения для различения
прош. и наст, времени. Порядок слов
в предложении в целом общекушитский,
однако определения выступают в постпо-
зиции к определяемому. Именная пре-
дикация оформляется с помощью порядка
слов.
Письменность на основе эфиопского
алфавита существует с 1977; на О. выхо-
дит периодика, осуществляется препода-
вание в нач. школе, ведется радиовеща-
ние.
* Moreno М. М., Grammatica teorico-
pratica della lingua galla. Кома, 1939;
Gragg G.. Oromo of Wellega, в кн.: The
Non-Semitic languages of Ethiopia, East Lan-
sing (Mich.). 1976.
Gragg G., Oromo dictionary, Chi., 1982.
_	.	. T. Л. Ветошкина.
ОРОЧСКИЙ ЯЗЫК — один из тунгу-
со-маньчжурских языков. Распространен
на терр. Хабаровского края РСФСР (по
рр. Тумнин и Коппи, а также возле
г. Комсомольск-на-Амуре). Число гово-
рящих ок. 500 чел. (1979, перепись). Вме-
сте с удэгейским языком занимает в юж.
группе тунгусо-маньчж. языков промежу-
точное место, т. к. обладает нек-рыми
признаками языков сев. группы. По при-
знаку s > h н ряду др. особенностей в
особый диалект выделяется говор орочей
с р. Хади. Для О. я. характерны стече-
ния гласных, образовавшиеся в резуль-
тате выпадения согласных g, w, j, г;
нек-рые исследователи рассматривают
такие стечения как монофонемы. Как и
в удэгейском яз., отмечается переход
плавного 1 в середине слова перед смыч-
ными в заднеязычный к или g (но О. я.
сохраняет образованные таким образом
геминаты kk, gg). Анлаутные пратунгу-
со-маньчж. *р" и *kh дают гуттуральный
х и а (как в языках сев. группы). В мор-
фологии сохранен аблатив -dui и прола-
тив -duii. В притяжат. именных и личных
глагольных окончаниях, а также в ме-
стоимениях О. я. сохранил различие инк-
люзивной и эксклюзивной форм 1-го л.
мн. ч., утраченное др. языками юж. груп-
пы. В презенсе причастная форма на -j
последовательнее, чем в удэгейском, на-
ложилась на старую систему во всех ли-
цах. Язык бесписьменный, используется
в бытовом общении.
* Цинциус В. И., Очерк морфологии
ороч, языка, «Уч. зап. ЛГУ. сер. востоко-
ведч. наук», 1949. № 98, в. 1; Аврорин
В. А.. Ороч. язык, в кн.: Языки народов
СССР, т. 5, Л.. 1968; Аврорин В. А.,
Лебедева Е. П., Ороч, тексты и сло-
варь. Л., 1978.	И. В. Кормушин.
ОРФОГРАФИЯ (греч. orthographia, от
orthos — правильный и grapho — пи-
шу) — 1) исторически сложившаяся си-
стема единообразных написаний, к-рая
используется в письменной речи (см.
Письмо)', 2) раздел языкознания, изучаю-
щий и разрабатывающий систему правил,
обеспечивающих единообразие написаний.
О. как система написаний в звуко-бук-
венном письме распадается на неск. раз-
делов, каждый из к-рых представляет со-
бой совокупность правил, основанных на
определ. принципах. Орфографии, прин-
ципы определяют выбор одного написа-
ния там, где есть орфограммы,
т. е. там, где возможны два или более
разных написания. На основе этих прин-
ципов вырабатываются орфография,
правила, или обобщающие предписания.
Центр, разделом О. совр. звуко-бук-
венных систем письма является раздел
об обозначении звуков (фонем) буквами.
В зависимости от того, какой принцип
является ведущим при обозначении зву-
кового состава слов в той или иной нац.
О., говорят о ведущем принципе этой ор-
фография. системы в целом.
В совр. орфографиях применяются
принципы: морфологический, фонетиче-
ский, традиционный, а также принцип
морфолого-графнч. аналогий. Иногда вы-
деляют дифференцирующий принцип
(«ожог» — «ожёг», «компания» — «кам-
пания» и др.), однако ряд исследователей
(А. Н. Гвоздев и др.) считает, что диффе-
ренцирующие написания являются лишь
следствием применения др. принципов.
Классификации орфографии, принципов
могут быть различными применительно к
разным письм. языкам.
Морфологич. принцип О.— это
принцип обозначения одинаковым спо-
собом позиционно чередующихся фонем,
при к-ром сохраняется графич. едино-
образие морфемы. Это достигается тем,
что на письме не отражаются позицион-
ные чередования гласных и согласных
фонем, находящихся в одной морфеме
соответственно в сильной и слабой пози-
циях, т. е. фонемы, находящиеся в сла-
бых позициях, обозначаются теми же
буквами, что и фонемы в сильных пози-
циях. Напр., «дуб» — как «дубы», «во-
да» — как «воду» (чередование фонем
<б> || <п>, <о> || <а> на письме не отражает-
ся). Этот способ обозначения — приме-
нительно к рус. письму — называют так-
же фонемным или фонематич. принципом
(с т. зр. московской фонологической
школы).
Фонетический принцип имеет
место тогда, когда на письме специально
отражаются позиционные чередования
фонем, т. е. фонемы слабых позиций обоз-
начаются буквами на основе прямого со-
ответствия; фонема — адекватная ей
буква. Графич. единство морфемы при
этом не сохраняется. Ср. «бесполезный»,
но «безболезненный». Фонетич. принцип
в качестве ведущего применяется редко
(он лежит в основе, напр., белорус, и сер-
бскохорват. О.). В рус. письме представле-
ны единичные орфограммы, следующие
фонетич. принципу- (приставки на -з;
корни и приставки, начинающиеся с (и)
и находящиеся после конечных твердых
согласных приставок; «предыдущий»,
«сызнова» и нек-рые др.). Хотя фонетич.
принцип в рус. (а также в англ.) письме
представлен ограниченно, онтологически
он является первым, т. к. отражает пря-
мое соответствие звука и буквы, лежащее
в основе алфавитных систем письма. От
фонетич. орфограмм следует отличать
написания по произношению, где у пишу-
щего нет выбора букв, т. к. все фонемы
находятся в сильных позициях («сон»,
«там», «увял», «мол», «сразу», «трон» и
т. д.). Обычно в словах чередуются ор-
фограммы и неорфограммы, ср. «дуб»,
«вода», «трава», «вокзал» и т. п. (орфо-
граммы выделены).
Теория и методика изучения О. разных
языков основывается на науч, выделении
орфограмм в том или ином нац. письме
с т. зр. носителя языка и с т. зр. изучаю-
щего этот язык носителя др. языка. Так,
в любом произвольно взятом тексте рус.
письма для русских */э букв составляют
орфограммы. Для нерусских в рус. пись-
ме будут др. орфограммы. Напр., для
белорусов и поляков в словах типа «день»,
«тень», где для русских нет орфограмм,
а также в словах типа «бежать» выделен-
ные буквы являются трудными орфограм-
мами, т. к. ни в белорус., ни в польск.
яз. нет фонем <т’) и (д’>.
Традиционный принцип О,—
это такой принцип, при к-ром фонемы,
находящиеся в слабых позициях, обозна-
чаются одной из ряда букв, фонологиче-
ски возможных для обозначения данной
фонемы, ср. «печаль», «дебют», «язык»,
«мятеж», «пистолет», «мираж», «собака»,
«каблук» и др. Выбор букв осуществля-
ется не на основе проверки сильной пози-
цией, а на основе этимологии и традиции.
Нек-рые исследователи (Гвоздев и др.)
объясняют такие написания морфологич.
принципом, поскольку при словообразо-
вании и словоизменении графич. единст-
во морфем сохраняется (ср. «собака,
собачонка», «каблук, подкаблучник»,
«язык, языковой, языком» и т. п.), одна-
ко беспроверочность не позволяет отнести
их к морфологич. принципу. Среди тра-
диционных есть особые группы написа-
ний еще более условных, напр. «доброго»
(буква «г», а фонема (в)), «коснуться —
касаться», «росток — возраст», «дела-
ешь» и др. Традиционные написания
первого типа широко представлены в рус.
письме, написания более условные пре-
обладают в англ, письме, значительно их
кол-во во французском.
Нек-рые виды написаний можно квали-
фицировать как принцип м о р ф о л о-
го-графич. аналогий, им объ-
ясняют, напр., написание буквы «ь» как
графич. уравнителя парадигм склонения
существительных типа «ночь», «рожь»
с парадигмой склонения существительных
типа «ель» («ночь — ночью», «рожь —
рожью», как «ель — елью»). Ср. одина-
ковую графич. парадигму слов муж. рода
«врач — врачом», как «стол — столом».
Буква «ь» является также графич. урав-
нителем морфологич. категории повелит,
наклонения («режь», как «брось») и ин-
финитива («беречь», как «брать»). Этот
принцип называют также граммематиче-
ским (Ю. С. Маслов).
Нек-рые орфографии, правила опира-
ются на особые принципы. Правила о слит-
ных, раздельных и дефисных написа-
ниях слов и их частей основываются на
лексико-синтаксич. принципе (при раз-
граничении слова и словосочетания:
«вперед-смотрящий» и «назад и вперед
смотрящий») и лексико-морфологичес-
ком («с начала года» и «сначала»). Выде-
ляют также словообразовательно-грам-
матич. принцип, применяемый при напи-
сании сложных прилагательных и суще-
ствительных наличие или отсутствие
суффикса в первой части сложных при-
лагательных и наличие или отсутствие
соединит, гласных «о» или «е» в сложных
существительных определяет слитное
или дефисное написание: «автомобиль-
но-дорожный» и «автодорожный»,
«угольно-графитовый» и «углеграфито-
вый» (Б. 3. Букчина, Л. П. Калакуц-
кая). В нек-рых случаях применяются
традиционные написания, гл. обр. в на-
писаниях наречий и наречных сочетаний.
Особый раздел О. представляют пра-
вила употребления прописных букв, спе-
цифичные для разных языков. Так, в
нем. яз. все существительные пишутся
с прописной буквы, в рус. яз. употребле-
ние прописных букв — графич. прием,
в основе к-рого лежит разграничение имен
собственных и нарицательных. Пропис-
ные буквы отмечают также начало новых
отрезков речи (новых предложений после
точки и иек-рых знаков препинания), на-
чало стихотворных строк, применяются
в нек-рых типах аббревиатур. Принципы
употребления прописных букв различны:
при членении текста применяется син-
таксич. принцип, при выделении собств.
имен — семантический, при выделении
аббревиатур — принцип аббревиации
(Д. И. Алексеев).
В основе правил переноса частей слов с
одной строки на другую в рус. яз. лежит
фонетич. принцип (перенос по слогам),
к-рый осложнен морфологическим (учет
морфемной структуры слога). Специфич.
фактом письма являются графич. сокра-
щения, принципы к-рых также выраба-
тываются для каждого языка.
Особую область О. представляет собой
правописание заимств. слов (см. Заим-
ствование). При передаче в рус. текстах
заимств. слов используются два способа
их орфографии, оформления; транскрип-
ция (оси. прием) и транслитерация.
О. имеет особое социальное значение,
она затрагивает интересы всего общества
и является поэтому предметом постоян-
ного внимания и заботы языковедч.
орг-ций, занимающихся вопросами куль-
туры речи.
* Гвоздев А. Н., Основы рус. орфо-
графии, 4 изд., М., 1954; Щерба Л. В.,
Осн. принципы орфографии и их социальное
значение, в его кн.: Избр. работы по рус.
языку, М., 1957; Убрятова Е. И.,
Нек-рые вопросы графики и орфографии
языков народов СССР, пользующихся алфа-
витами на рус. основе, М., 1959; Г а к В. Г.,
Фраиц. орфография, М., 1959; его же,
Орфография в свете структурного анализа,
в ки.: Проблемы структурной лингвистики,
М., 1962; Эккерт В. К.. Нем. орфогра-
фия, М., 1960; Дмитриев П. А., Саф-
ронов Г. И., Новые правила правописа-
ния сербохорват, языка, Л., 1963; Вопросы
рус. орфографии, М., 1964; Проблемы совр.
рус. правописания, М., 1964; Комаров-
ский Е. М-, Белорус, правописание,
Минск, 1965; Балинская В. И., Орфо-
графия совр. англ, языка, Л., 1967; С е н-
тенберг И. В., Лазарева М. Т.,
Англ, орфография, Л., 1970; Нерешенные во-
просы рус. правописания, М., 1974; Ива-
нова В. Ф., Принципы рус. орфографии,
Л., 1977; Аваиесов Р. И., Заметки по
теории рус. орфографии, в кн.: Восточно-
слав. и общее яз-зиание, М., 1978; Кузь-
ми н а С. М., Теория рус. орфографии, М.,
1981; Опыт совершенствования алфавитов и
орфографий языков народов СССР, М.. 1982;
V е п е г к у R. L., The structure of English
orthography, The Hague, 1970; Neri us
D., Scharnhorst J., Grundpositinnen
der Orthographie, в кн.: Theoretische Prob-
leme der deutschen Orthographie. Bd 16, B.,
198.0;. C a t a c h N., L’orthographie, francaise.
Traite theoriqueet pratique, [P.J. 1980 (лит.):
Henderson L., Orthography and word
recognition in reading L.. 1982 (лит.); К о h r t
M., Problemgeschichte des Graphembegriffs
und des friihen Phonembegriffs, Tubingen,
1985.	В. Ф. Иванова.
ОРФОЭПИЯ (греч. orthoepeia, от ort-
hos — правильный и epos — речь) — 1)
совокупность произносительных норм
национального языка, обеспечивающая
сохранение единообразия его звукового
оформления; 2) раздел языкознания,
изучающий произносительные нормы.
Объем понятия О. определяется по-раз-
ному: при широком понимании в него
включаются правила употребления фо-
нем и правила произношения аллофонов
фонем, при более узком понимании —
только правила употребления фонем. Не-
однозначное определение объема О. свя-
зано также с тем, что одни ученые в по-
нятие произносит, нормы включают толь-
ко произношение звуков, другие также
и ударение, а иногда и образование ва-
риантных грамматич. форм. Наиболее
целесообразно определять О. как норма-
тивную реализацию сегментных единиц
(фонем) и суперсегментных единиц (уда-
рение, интонация).
Орфозпич. норма является одним из
двух аспектов произносит, нормы и опре-
деляет употребление фонем, порядок их
следования в слове, т. е. нормативный
фонемный состав слова, подобно орфогра-
фии, определяющей нормативный бук-
венный состав слов на письме. Второй ас-
пект произносит, нормы — о р ф о ф о-
н и я (ортофония) — устанавливает нор-
мативную реализацию звуковых функцио-
нальных единиц, т. е. правила произно-
шения аллофонов фонем. Так, употреб-
ОРФОЭПИЯ 351
ление твердых или мягких согласных в
возвратных частицах глаголов в рус. яз.,
напр. [udus’J или [udus], произнесение сло-
ва sept во франц, яз. как [set], а не [se]
регулируется правилами О., а требова-
ние произносить Н| в рус. яз. в конце
слова как сонорный, а не глухой шумный
или |1| в англ. яз. перед гласными и |j[
несколько мягче (т. наз. светлый вариант
фонемы), чем перед согласными и в кон-
це слов (т. наз. темный вариант фонемы),
относится к правилам орфофонии.
Соотношение между О. и орфофонией
понимается различно в зависимости от
трактовки фонемы. Оба аспекта произ-
носит. нормы не зависят друг от друга.
При нормативном фонемном составе сло-
ва может искажаться звуковая реализа-
ция фонем (напр., шепелявое [s] в рус.
произнесении или нечистое произношение
носовых гласных во французском). Воз-
можно и обратное: нарушение фонемного
состава слова при сохранении норматив-
ных звуковых реализаций фонем. Так,
произнесение слова «шагать» в совр.
рус. яз. как [sbigat’] — орфозпич. ошибка
(восходящая, однако, к старомосковской
норме), хотя [ы] может быть произнесено
фонемически правильно. Различение двух
аспектов нормы: О. и орфофонии — имеет
большое значение при исправлении диал.
ошибок и при обучении иностр, языку,
т. к. овладение орфофонией (в отличие
от О.) требует создания новых артикуля-
торных привычек, воспитания новых про-
износит. навыков.
Различают орфоэпич. норму как внут-
риязыковую категорию и норму кодифи-
цированную. Первая связана с наличием
потенциальных возможностей обозначе-
ния одного и того же явления, представ-
ляемых языком как системой; при этом
норма — результат действия ряда соци-
альных факторов, определяемых сущест-
вованием данного языка в определ. рече-
вом коллективе в определ. период вре-
мени. Вторая — отражение объективно
существующей нормы, сформулирован-
ной в виде правил и предписаний в разл.
словарях, справочниках и пособиях. При
кодификации происходит отбор того, что
предписывается употреблять как правиль-
ное. Адекватность отражения объектив-
ной нормы зависит от методов анализа,
к-рыми пользуется кодификатор. Ко-
дифицированная норма часто отстает от
реально сложившейся.
О., складывается одновременно с фор-
мированием нац. языка, когда расширя-
ется сфера действия устной речи, разви-
ваются новые формы публичной речи.
В разных нац. языках процесс становле-
ния орфоэпич. норм проходит по-разному.
Орфоэпич. нормы могут пройти неск.
этапов, прежде чем стать нормами нац.
языка. Так, осн. особенности рус. произ-
носит. нормы сформировались в 1-й пол.
17 в. как особенности моек, говора и лишь
во 2-й пол. 19 в. окончательно сложились
как нормы нац. языка. Совр. произносит,
норма рус. лит. языка включает и черты
ленинградского (петербургского) произ-
ношения, и черты московского.
Проблема орфозпич. нормы возникает
в тех случаях, когда в языке имеется не
одна, а две или неск. реализаций одной
единицы. В норме происходит отбор то-
го, что имеется в системе языка в дан-
ный момент или находится в ней в по-
тенции. Норма определяет характер реа-
лизации тех потенций, к-рые заложены в
системе, распределение и функционирова-
ние моделей данного языка обусловлены
352 ОРХОНО
системой. Фонология, система языка пол-
ностью определяет произносит, норму.
Измениться норма может в пределах си-
стемы при условии появления новых
форм, постепенно вытесняющих старые
под влиянием экстралингвистич. факто-
ров или в результате изменений, проис-
шедших в системе. Так, утверждение в
качестве орфоэпич. нормы произнесения
слов с твердым согласным перед гласным
переднего ряда |е| в рус. яз. [serv’is,
navela, estet’ika] стало возможным
только после изменений, происшедших в
системе, ср. возникновение противопо-
ставления твердых согласных мягким
перед гласным |е|: «темп» (temp) и «тема»
[t’ema], «пастель» [pastel’] и «постель»
[pas’t’el’ ].
Изменение (смена) норм обусловлива-
ет возможность одновременного существо-
вания в языке каждого ист. периода ва-
риантных норм. Различается вариант-
ность двух типов: 1) существование двух
или нескольких равноправных реализа-
ций одной единицы или сочетания еди-
ниц как равноправных вариантов, 2) на-
личие двух или неск. вариантов нормы,
составляющих определ. ряд, в к-ром один
из вариантов становится ведущим, дру-
гой (другие) употребляется реже, стано-
вится отживающим. На выбор одного из
вариантов в качестве ведущего влияют
такие факторы, как соответствие его объ-
ективным законам развития языка, рас-
пространенность, соответствие престиж-
ным образцам (произношение наиболее
образованной и культурной части обще-
ства). В развитии О. большую роль сыг-
рал театр, а позже радио и телевидение,
пропагандирующие образцовое лит. про-
изношение. Сценич. речь во мн. языках
является основой орфоэпич. норм.
Орфоэпич. и орфофонич. особенности
нормы зависят от типа произнесения.
Выделяется полный тип произнесения,
т. е. такая реализация, к-рая не вызы-
вает сомнения в фонемном составе слова,
и неполный — неотчетливое, небрежное
произнесение, при к-ром для установле-
ния фонемного состава необходимо на-
личие соотв. контекста. Отступления
от лит. произносит, нормы могут возни-
кать под влиянием родного языка или
родного диалекта говорящего. Иногда от-
ступления носят просторечный характер.
В изучение произносит, нормы большой
вклад внесли Л. В. Щерба и Е. Д. Полива-
нов, подчеркивавшие определяющую
роль системы языка в ее становлении.
Важную роль социального фактора в раз-
витии нормы отмечали А. Н. Гвоздев,
А. М. Селищев, критериям нормативно-
сти посвящены работы Д. Н. Ушакова,
Ф. П. Филина и др. Подробный анализ
совр. рус. О. и орфофонии представлен
в работах Р. И. Аванесова, С. И. Ожего-
ва, Г. О. Винокура и др., французской —
в исследованиях П. Леона, А. Мартине,
М. В. Гординой, английской — в трудах
Д. Джоунза, Дж. У. Льюиса, немецкой —
в работах Ф. Шиндлера.
* Ушаков Д. Н., Рус. орфоэпия и ее
задачи, в кн.: Рус. речь. Новая серия, [в.]
3, Л., 1928; ВииокурГ. О., Рус. сценич.
произношение, М., 1948; Ожегов С. И.,
Очередные вопросы культуры речи, в кн.:
Вопросы культуры речи, в. 1, М., 1955;
Пешковский А. М., Объективная и
нормативная точка зрения иа язык, в его кн.:
Избр. труды, М., 1959; Гвоздев А. Н,,
Совр. рус. лит. язык, М., 1961; Бодуэн
де Куртенэ И. А., Фонетич. законы,
в его кн.: Избр. труды по общему яз-зианию,
т. 2, М., 1963; Аванесов Р. И., Рус. лит.
произношение. 5 изд., М., 1972; Горди-
на М. В.. Фонетика франц, языка. Л.,
1973; Щерба Л. В.. О трояком аспекте
языковых явлений и об эксперименте в яз-
знании, в его кн.: Языковая система и рече-
вая деятельность, М., 1974; Стили произно-
шения и типы произнесения. ВЯ, 1974, № 2;
Верб и ц кая Л. А., Рус. орфоэпия, Л.,
1976; Leon Р. R., Laboratoire de langues
et correction phobetique, P., [1962]; D e 1 a t-
tre P., Comparing the phonetic features of
English, French^ German and Spanish,
Phil,, 1965; Martinet A., Walter H.,
Dictionnaire de la prononciation fran^aise dans
son usage reel. France — Expansion, P.,
[1973]; Schindler F.. Beitrage zur
deutschen Hochlautung, Hamb., 1974 (Forum
phoneticum, Bd 9);,Lewij J. W.. A con-
cise pronouncing dictionary of British and
American English, L., 1972. Л. А. Вербицкая.
ОРХбНО-ЕНИСЁЙСКИХ НАДПИСЕЙ
ЯЗЫК—условное название для не-
скольких древних литературных тюрк-
ских языков, зафиксированных в памят-
никах древнетюркского рунического
письма и близких в структурно-генетиче-
ском отношении к аревнеуйгурскому
языку, иа к-ром написана часть этих па-
мятников. Осн. ареалы распространения
памятников — терр. совр. Монголии (до-
лины рр. Орхон, Селенга и др.), басе,
р. Енисей (Тува, Хакассия, Минусин-
ская котловина), а также Вост. Турке-
стан. Небольшое число надписей открыто
на Алтае, в Прибайкалье и в басе. р. Ле-
на, в Ср. Азии (Ферганская и Таласская
долины). В Вост. Европе и иа Сев. Кав-
казе найдены краткие надписи знаками,
совпадающими отчасти со знаками тюрк,
руники, однако достоверных чтений
этих надписей не получено.
О.-е. и. я. по наиболее характерному
признаку -d- (чередование типа adak/ajak
‘нога’) отражает языки восточной, или
уйгуро-сибирской, ветви тюрк, языков.
В структурном отношении представляет
собой сплав признаков, в основе своей
уйгурского и в меньшей степени огузского
языкового типов, причем к приметам
последнего обычно относят глагольные
формы на -duk и на -sar, вин. п. на -ig,
дат. п. после формы принадлежности на
-m-а, отсутствие аблатива и выражение
этого значения местным падежом на -ta,
глагол bul- ‘находить’, местоимение ben
‘я’ и др. Почти все структурные особен-
ности О.-е. н. я. проявляются и в памят-
никах древнеуйгур. яз. (за исключением
др.-уйгур. аблатива на -tyn), в связи с
чем точную дифференциацию этих языков
провести затруднительно. Наблюдаются
вкрапления инодиалектных слов и форм
(слова с -j- и др.). О.-е. н. я. вместе с
языкамв, зафиксированными в буд-
дийско-манихейских и др. памятниках
уйгурским, манихейским и брахми пись-
мом, относится к древнейшему периоду
функционирования целого ряда лит. тюрк,
языков, созданных на общей структурной
основе. Датируемые «царские» надписи
с Орхона относятся к 30-м гг. 8 в., осталь-
ные центр.-азиат, памятники — также, по-
видимому, к 8 в. (частично, возможно,к
кон. 7 в.); енисейские надписи по палео-
графии. и иным косвенным данным —
частично к 8 в., но в основном к 9—10 вв.,
как, вероятно, и надписи остальных пери-
ферийных ареалов.
* Малов С. Е., Памятники др.-тюрк,
письменности. М. — Л., 1951; его же,
Енисейская письменность тюрков. М. — Л.,
1952; его же. Памятники др.-тюрк, пись-
менности Монголии и Киргизии, М. — Л.,
1959; Насилов В. М., Язык орхоно-ени-
сейских памятников, М., 1960; Кононов
А.Н., Грамматика языка тюрк, рунич. па-
мятников VII —IX вв., Л.. 1980; R a d 1 о f f
W., Die alttiirkischen Inschriften der Mongo-
lei, St.-Petersbourg, 1894—95; Thomsen
V., Inscriptions de 1’Orkhon, Hels., 1896;
Те kin T., A grammar of Orkhon Turkic,
The Hague, [1968].
Др.-тюрк, словарь, Л., 1969.
И. В. Корму шин,
ж/wy и^я j и те -:н ипб1Я/яб1а
flRT^QT-^li^vn-^ll30 33
яюшЕ-яяиз^аяэя^тиэж
гшшх/тии □ >/ ОГН-гн^|ННЭ-Э
И aaHwwB-wvwoT-? нам
Ж fl М Н Я < п \АЯ VHLW Т • г I-Э1И
ЯЗТ ТЛЗ^ОПНУЯКЬЯЭЯЗЯ
Оскская строительная надпись из г. Помпеи.
ОСЕТИНСКИЙ ЯЗЙК — один из иран-
ских языков (вост, группа). Распростра-
нен в Сев.-Осет. АССР и Юго-Осет. АО —
на терр. Центр. Кавказа, по обе стороны
от Гл. хребта; отд. вкрапления имеются
также в разл. р-иах Грузии и Сев. Кав-
каза. Общее число говорящих ок.
480 тыс. чел. (1979, перепись).
О. я.— представитель вост, группы
иран. языков, к к-рой принадлежали язы-
ки древнего населения Юж. России и
прилегающих областей Ср. Азии, извест-
ного под именем скифов, сарматов, ма-
сагетов, саков, аланов, роксалан и др.
Делится на 2 осн. диалекта: иронский
(к-рый положен в основу лит. языка) и
дигорский. На дигорском говорят в зап.
части Сев. Осетии, на иронском — в
остальных областях Сев. Осетии и в Юго-
Осетии.
Своеобразие О. я. определилось, во-
первых, контактами с языками Др. Ев-
ропы (славянскими, балтийскими, гер-
манскими и др.) во 2—1-м тыс. до н. э.,
во-вторых, влиянием тех языков Кавка-
за, к-рые послужили для него субстратом,
когда (в начале н. э.) предки осетин, ала-
ны, продвинулись из Юж. России на
Кавказ. О. я. отличается от других иран.
языков: в фонетике — наличием специ-
фич. «кавказских» глоттализованных
(смычно-гортаиных) согласных, в мор-
фологии — многопадежным агглютина-
тивным склонением.
Письменность существует с кон. 18 в.,
от более ранних эпох сохранились толь-
ко короткие эпиграфич. надписи. В 1844
А. М. Шегрен создал письменность на
основе кириллицы, в 1923—38 приме-
нялась лат. графика, с 1938 письмо на
основе рус. графики.
• Шегрен А., Осет. грамматика, ч. 1—
2, СПБ, 1844; Миллер В. ф., Осет. этю-
ды, ч. 1-3, М.. 1881-87; Абаев В. И..
Осет. язык и фольклор, т. 1, М. — Л., 1949;
его же, Грамматич. очерк осет. языка,
Орджоникидзе, [19591; его же, Скифо-
европ. изоглоссы, М-. 1965; Исаев М. И.,
Осет. язык, в кн.: Языки народов СССР,
т. 1. М., 1966 (лит.); его же, Осет. язык,
в ки.: Основы ираи. яз-знания. [кн.4].
Новоиран. языки. Вост, группа, 14., 1987,
с. 537—643; Benveniste Е., Etudes sur
la langue ossete. P., 1959.
Абаев В. И.. Ист.-этимологич. словарь
осет. языка, т. 1—4, М. — Л., 1958—89;
его же, Рус.-осет. словарь, 2 изд., М.,
1970.	г	В. И. Абаев.
ОСКСКИЙ ЯЗЙК — один из мертвых
италийских языков (оскско-умбрская
группа); общее название языка сабеллских
племен центр, и юж. Италии (кампанцев,
самнитов, фреитанов, пгопинов, лука-
нов, бруттиев), к-рому близки также
языки вестинов, марруцинов и пелигнов,
по историко-культурным причинам обыч-
но классифицируемые особо.
О. я. известен по
надписям сер. 5 в. до
н. э.— 1 в. н. э.; их
обнаружено ок. 400,
б. ч. кратких. Известны
надписи, сделанные
этрус., греч. и лат.
алфавитами, однако
большинство записано
оскским письмом, про-
изводным от одного из
юж.-этрус. алфавитов.
Особенности фонетики
по сравнению с латин-
ским языком: переход
*bh, *dh, *gwh>f во
всех позициях; рефлек-
сы лабио-велярных как
Ь, р; сохранение ста-
рых дифтонгов и ко-
нечных согласных, от-
сутствие ротацизма; регулярная аиап-
тикса (возникновение облегчающего про-
изношение гласного между двумя со-
гласными) в сочетаниях согласных.
В морфологии: сохранение локатива;
неясны по происхождению формы сла-
бого перфекта на -tt-, -ff-. В лексике
отмечены как архаизмы, исчезнувшие в
латыни (touto ‘народ’, futfr ‘дочь’),
так и чисто оскские слова, не имеющие
соответствий в родств. языках (egmo
‘вещь’); начиная с 3 в. до и. э. в О. я.
проникает много заимствований из др.-
греч. и лат. языков.
Существует точка зрения, в частности в
итал. лингвистике, что оскско-умбр. язы-
ки и лат. яз. первоначально принадлежа-
ли к разным ветвям и конвергировали
только после перемещения носителей на
терр. Италии. Однако специфич. лексич.
инновации, общие инновации или парал-
лельные новообразования в морфологии,
идентичность синтаксиса свидетельствуют
об исконном единстве италийской ветви,
относящемся примерно к 14—12 вв. до
я. э. Обнаружение новых надписей О. я.,
относящихся ко времени, когда лат. вли-
яние было исключено, и содержащих об-
щеитал. формы, также подтверждает
это единство.
• Planta R. von, Grammatik der
oskisch-umbrischen Dialekte, Bd 1—2, Strass-
burg, 1892—97; Vetter E., Handbuch der
itahschen Dialekte, Hdlb., 1953; Lejeune
M., L’anthroponymie osque, P., 1976;
Untermann j., Literaturbericht — Ita-
lische Sprachen, «Glotta», 1979, Bd 57.
А. А. Королев.
ОСНОВА — ядериая часть слова, с ко-
торой связано его вещественное лексиче-
ское значение и которая остается за вы-
четом из него словоизменительных мор-
фем (окончаний); непредельная вторичная
единица морфологического уровня (см.
Уровни языка), необходимая при анализе
структуры слова и определении степени
его морфемной сложности. О. отличается
от формантов своим ярко выраженным
неслужебным характером; от корня —
тем, что выражает категориальную от-
несенность к одной из полнозиачных
частей речи, для чего нередко оформля-
ется спец, основообразующим элементом
(тематической гласной или согласной
и т. п.); от слова — тем, что ие обладает
ни завершенностью, ни оформлениостью
последнего и существует всегда только
как часть производного или слово-
формы.
В зависимости от кол-ва составляющих
О. делятся на простые, имеющие только
одно составляющее — корень, и комплек-
сные, не простые, имеющие более одного
составляющего. В зависимости от приро-
ды составляющих комплексные О. пред-
ставляют собой либо аффиксально-раз-
ложимые, либо корнеразложимые, либо
аффиксально- и корнеразложимые.
Нередко указывают, что последний
элемент О. несет информацию о словооб-
разоват. и формообразующих морфемах,
к-рые могут (или не могут) за ним следо-
вать: так , по А. А. Реформатскому, суф-
фикс типа -СТВ- «тянет» за собой определ.
набор флексий в рус. яз. С т. зр. слово-
образования простота или сложность О.
является тем фактором, к-рый способст-
вует или, напротив, препятствует осуще-
ствлению того или иного словообразоват.
процесса: так, типичную способность к
конверсии (см. Конверсия в словообра-
зовании) в англ. яз. демонстрируют слова
только с простым морфологич. составом.
В ряде языков процессы морфологич.
деривации начинаются с создания базы
(основы) деривации, ср. оформление ос-
нов в разных типах спряжения и склоне-
ния иидоевроп. языков, а также оформле-
ние первого компонента сложного слова
в классич. языках.
Понятие О. важно для описания боль-
ших и малых парадигм, т. к. в склонении
или спряжении слова может участвовать
более одной О., чем, в известной мере,
определяется формальная сложность па-
радигмы, ср. основы дела-/дела)- в спря-
жении глагола «делать» в рус. яз. Понятие
О. тесно связано также с понятием лек-
семы, и в ряде языков оно используется
как оси. единица их лексикографич. опи-
сания (т. е. как единица словаря).
* Маслов ю. С.. Понятие основы и
Форматива в дериватологии и парадигматике,
в кн.: Актуальные проблемы рус. словооб-
разования, [ч. 1], Самарканд, 1972; см. также
лит. при ст. Морфема.
Е. С. Кубряков*, Ю. Г. Панкрац.
ОСТХОФА ЗАКОН — выявленные
Г. Остхофом на основе регулярных фо-
нетических соответствий (санскр. г, ста-
рослав. ръ, литов, if, uf, греч. аг, га и
т. д.) особенности функционирования
плавных сонантов в индоевропейском
праязыке: в интерконсоиаитной позиции
этот разряд сонантов выступает как глас-
ный (санскр. локатив мн. ч. pitfsu),
в соседстве с гласным сонант становится
согласным (санскр. дат. ед. ч. рИгё).
Колебания в трактовке гласных сонантов
в пределах одного языка (типа греч. аг,
га, литов, if, uf) не имеют общепризнан-
ного объяснения. Открытие Остхофа было
подкреплено выводами К. Бругмана и
Ф. де Соссюра, установивших независи-
мо друг от друга двойств, характер но-
совых сонантов т, п в иидоевроп. пра-
языке.
3) OsthoffH., Zur Frage des Ursprungs
er germanischen N-Declination, «Beitrage
zur Geschichte der deutschen Sprache und
Literatur», 1876, Bd 3, S. 1—89; Collin-
g e N. E.,The laws of Indo-European. Amst. —
[a. o.l, 1985.	В. П. Калыгин.
ОТОМАНГСКИЕ ЯЗЫКЙ (отоми-миш-
теко-сапотекские языки) — семья ин-
дейских языков Мексики. Большая часть
О. я. сосредоточена в штате Оахака, они
образуют 2 ареала: западный (миштек-
ские и пополокские языки) и восточный
(чинантекский и сапотекские языки).
Севернее распространены  отопамейские
языки. Южное ответвление О. я. (чиа-
панекский в штате Чьяпас и манг на
Тихоокеанском побережье Центр. Аме-
рики) — результат позднейших ист.
миграций. Общее число говорящих ок.
1,2 млн. чел.
Нек-рые исследователи предположи-
тельно включают О. я. в большую семью
макропенути, объединяющую помимо О.
ОТОМАНГСКИЕ 353
4 12 Лингвистич. энц. словарь
я. языки пенути, юто-ацтекские и майя-
соке-тотонак. По классификации
Р. Э. Лонгейкра, О. я. подразделяются на
7 групп: отопамейскую (пане, чичимекхо-
нас, отоми, масауа, окуилтекский, матлат-
цинкский), пополокскую (пополокский,
искатекский, масатекский, чочо), миштек-
скую (миштекский, кункатекский, трик),
чоротегскую (ныне исчезнувшие чиапа-
некскпй, манг и др.), сапотекскую (под-
группы сапотек и чатпно, включающие
каждая ок. 6 языков) и представляющие
отд. группы языки чинантекский и амус-
го. М. Сводеш включил в состав О. я.
также изолиров. язык уаве, исключив при
этом манг. В 70-х гг. 20 в. была предпри-
нята попытка обосновать геиетич. связь
О. я. с супанекскими языками, традици-
онно относимыми к хокальтекским
языкам.
Фонетика О. я. характеризуется на-
личием преназализованных, лабио-веляр-
ных и палатализованных согласных, вы-
сокой частотностью употребления ларин-
гальных фонем /Ь/ и /?/, часто определя-
емых как просодич. элементы слога; в
системе вокализма различаются до 8
простых гласных (передние — i, е, а;
средние — I, э, задние — и, о, а) и их
назализованные корреляты. Имеются
тоновые различия: обычно противопостав-
леноЗюна — низкий, средний и высокий.
При обычных структурах слога, V, CV,
VC, CVC и др., осложняющихся часто за
счет ларингальных, отмечаются и доволь-
но редкие структуры с консонантными
скоплениями.
Морфологич. строй О. я.— флектив-
ный; мн. грамматич. значения выражают-
ся изменением тоновой характеристики
слова, распространены чередования на
стыках морфем и т. п. Представлена слож-
ная система лично-притяжат. суффиксов
(редко — префиксов), в к-рой могут быть
противопоставлены помимо 1-го, 2-го и
3-го л. (мн. ч. выражается как суппле-
тивно, так и с помощью спец, аффикса)
также формы эксклюзива/инклюзива (для
1-го л.), вежливости/фамильяриости,
личности/неличности, одушевленности/
неодушевленности, определенности/ не-
определенности и муж./жен. родов (пос-
ледние — в классе личности)— ср. куи-
катек. паа" ‘мое лицо’, паа" -de ‘твое (фа-
мильярность) лицо’, naan-ni ‘твое (веж-
ливость) лицо’, naa"-sa ‘его лицо’, naan-ta
‘ее лицо’, паа"-уа ‘его/се (вежливость) ли-
цо’, naa"-ti ‘его (животного) морда’,
паап-пй ‘наши (эксклюзив) лица', пАА"?
‘наши (инклюзив) лица’, паа"? ‘его (чье-
то) лицо'. По выражению (при помощи
суффиксов) притяжательности имена
подразделяются на не имеющие притя-
жат. форм (‘небо’, ‘солнце’ и т. п.), име-
ющие как притяжат., так и непритяжат.
формы и имеющие только притяжат.
формы (названия частей тела, термины
родства и др.). Категория числа представ-
лена оппозицией ед. и мн. ч., реже (нап-
ример, в паме) в нее включается дв. ч.
Имеется группа имен singularia tantum.
Падежи отсутствуют. Пространств, от-
ношения выражаются предлогами и ло-
кативными частицами. Личные суффиксы
в глаголе выражают лицо субъекта и
прямого (реже косвенного) объекта. Про-
стейшая видо-временная система включа-
ет наст., буд. и прош. вр., или длитель-
ный, потенциальный и совершенный виды:
миштек. kaci-da ‘я порву’, ka6i-da
‘я рву’, nkaci-da ‘я порвал’. Немаркиро-
ванными при этом могут быть в разных
языках формы наст, или буд. вр. Более
354 ОТОМИ
сложные системы различают значения
обычности, незавершенности, перфект-
ности и др.: сапотек, гика?аЬеё ‘он (ре-
гулярно) пишет’, bika’abee ’он(на) пи-
сал’, гика?аЬеё ‘он будет писать’, кика?-
аЬеё ‘он (сейчас) пишет’, ёе guka?abed
‘он собирается писать’, waka?abe6 ‘он
написал’. Спец, аффиксами выражаются
также интенсивность, повторность, прок-
симатив (обозначает действие, начавше-
еся незадолго до момента речи, или то,
к-рое начнется в ближайшем будущем) и
др. К формам наклонений, отмечаемым
в О. я., относятся: индикатив, импера-
тив, дебитив (долженствовательное) и ир-
реалис. Последняя может выступать в
отрицат. предложениях: сапотек, nuka?-
аЬеё ‘если бы он писал', ке пика?аЬеё ‘он
не писал'. Разветвленная система зало-
говых отношений зафиксирована в отоми:
bi nydki ‘он сделал это’ (активный залог),
bi nGoki ‘это было сделано’ (пассивный),
bi nhyoki ‘он приготовился’ (средний), а
также возвратный, взаимный, безличный.
В др. языках отмечается наличие кауза-
тива и т. наз. стативных форм, образуе-
мых обычно от имен.
С т. зр. порядка слов О. я. подразделя-
ются на 2 группы: для одной характерен
порядок VSO, для другой —SVO. Для
обеих групп типична постпозиция опре-
деления, выраженного существительным
или прилагательным, и препозиция ука-
зат. местоимений и числительных: ма-
сатек. nt?ia3la4hao* ‘каменный дом’
(букв.— дом камень), но he’sti34 ‘эти
дети'. Обстоятельства обычно занимают
позицию крайнюю справа, но иногда
перемещаются в начало предложения.
Довольно разнообразны в О. я. слово-
образоват. средства: префиксация (сюда
можно отнести и т. наз. классифицирую-
щие префиксы), суффиксация, осново-
сложение. Отмечаются случаи адъектива-
ции субстантивов (‘луна’ > ‘круглый’,
‘ребенок’ > ‘маленький’ и т. п.), образо-
вания сложных глаголов по модели
<имя + вспомогат. глагол» и др.
В 70-х гг. 20 в. Министерством нар. об-
разования была издана серия учебников
для нач. школы на 22 индейских языках,
в т. ч. отоми, масауа, пополокском, маса-
текском, амусго, миштекском, куикатек-
ском, трик и чинантекском. Графика ла-
тинская.
Первая грамматика и словари О. я.
появились в 18 в. Начиная с 50-х гг. 20 в.
было опубликовано довольно большое чис-
ло работ, поев, грамматич. описанию О.
я. в рамках тагмемной теории, а также
фонетич. и лексич. реконструкции их
праязыкового состояния. Большую ис-
следовательскую деятельность по изуче-
нию О. я. ведут науч, учреждения Мекси-
ки: Нац. Авт. ун-т,Нац. ин-т антропологии
и истории и др.
* Long acre R. Е., Proto-Mixtecan, Blo-
omington. 1957; Hess H. H., The syntactic
structure of Mezquital Otomi, The Hague —
P., 1968; Studies in Otomanguean phonology,
Dallas, 1977.	M. E. Алексеев.
ОТОМЙ-МИШТЁКО - САПОТЁКСКИЕ
ЯЗЫКЙ — см. Отомангские языки.
ОТРИЦАНИЕ — элемент значения пред-
ложения, к-рый указывает, что связь,
устанавливаемая между компонентами
предложения, по мнению говорящего, ре-
ально не существует (А. М. Пешковский)
или что соответствующее утвердительное
предложение отвергается говорящим как
ложное (Ш. Балли). Чаще всего отрицат.
высказывание делается в такой ситуации,
когда соответствующее утвердительное
было сделано ранее или входит в общую
презумпцию говорящих. О.— одна из
свойственных всем языкам мира исход-
ных, семантически неразложимых смыс-
ловых категорий, к-рые не поддаются оп-
ределению через более простые семаитич.
элементы.
О. может выражаться отрицательны-
ми словами (их иногда также называют
О.), отрицат. префиксом (ср. рус. «не-
полный», нем. unoekannt, фраиц. im-
possible), отрицат. формой глагола (тур.
okur ‘он читает’, okumaz ‘он не читает';
англ. I don’t want — аналитич. отрицат.
форма), а может и не иметь отд. выраже-
ния, т. е. быть компонентом значения
слова, как в рус. «отказаться» = 'не
согласиться’, англ, fail 'не преуспеть'
(внутрилексемиое О.), или
целого предложения, ср. «Много ты по-
нимаешь», «Чтобы я еще стала с ним
связываться!» (подразумева-
емое О.).
Предложение, содержащее отрицат.
слово или отрицат. форму глагола, наз.
отрицательным (или грамматиче-
ски отрицательным). В отри-
цат. предложении всегда отрицается
нек-рое утверждение (предикация), к-рое
называется сферой действия
О. Сферой действия О. может быть все
предложение («Он не пришел на работу»)
или только его часть (иапр., во фразе
«Дети ие спят из-за шума» обстоятельство
причины ие входит в сферу действия О.).
Предложение может быть неоднозначным
из-за неоднозначно выраженной сферы
действия О., напр.: «Она не хочет менять
первоначальный план из-за вас» =1) ‘Вы
являетесь причиной того, что она не хочет
менять план’ и 2) ‘Она не хочет только
из-за вас менять план’. В устной речи
двусмысленность частично устраняется
интонацией. Предложение, к-рое целиком
составляет сферу действия О., наз.пред-
ложением с полным О. (иначе —
семантически общеотрицатель-
н ы м); в предложении с неполным
О. (или семантически частноотри-
цательиом) отрицается лишь один
из семантич. компонентов предложения.
В любом предложении могут быть семан-
тич. компоненты, к-рые ие подвергаются
О.,— пресуппозиции; напр., в общеот-
рицат. предложении «Я не огорчен тем,
что ои уехал» компонент «он уехал»
входит в сферу действия О., ио ие от-
рицается.
О. с т. зр. роли выражающих его
элементов в синтаксич. структуре пред-
ложения бывает фразовым (выра-
женное отрицат. словом в составе ска-
зуемого или отрицат. формой сказуе-
мого) и пр исловным — не при ска-
зуемом. Чаще всего фразовое О. бывает
полным, а присловное — неполным
(О. Есперсен, Пешковский). Однако воз-
можно и обратное соотношение: в пред-
ложении < Немногие досидели до конца»
присловное О. является полным (‘Невер-
но, что многие...’), а в предложении <Мы
с вами долго не увидимся» фразовое О.
является неполным ( ‘В течение долгого
времени наша встреча не будет иметь
места').
О. наз. смещенным, если оно
присоединяется не к тому слову, к к-рому
относится по смыслу, а к др. слову, син-
таксически подчиняющему первое (ср.
англ. Му observations didn’t help me much
‘Мои наблюдения не особенно помогли
мне’). Обычно смещенное О.— это О.
при сказуемом .Возможно также смещение
О. на предлог, напр. «не в свои са-
ни» =‘в ие свои сани': О. по смыслу
относится к местоимению, а синтаксиче-
ски связано с предлогом, подчиняющим
(через посредство существительного) это
местоимение.
Одна из разновидностей смещения —
подъем О., когда О. переносится из
придаточного предложения, в главное
(или от подчиненного инфинитива к под-
чиняющему глаголу или модальному сло-
ву); ср. англ. I don’t believe it is true ‘Я
думаю, что это неверно’, дат. Jeg h&ber
ikke at De blev bange ‘Я надеюсь, что вы
не испугались’ (букв.— Я не надеюсь,
что вы испугались). В число допускающих
подъем О. входят такие предикаты, как
рус. «я думаю», «считаю», «ожидал»,
«мне кажется»,«я хочу», «советую», «на-
мереваюсь», «должен»; англ, suppose,
imagine, reckon, guess, anticipate; it ap-
pears, sounds like и т. п. Способность пре-
диката «перетягивать» О. не полностью
предсказывается его семантикой: слова,
близкие по значению в разных языках,
часто ведут себя по-разному; напр., англ,
suppose способно перетягивать О., а рус.
«полагать»— нет. Если О. в главном пред-
ложении смещенное, то придаточное пред-
ложение оказывается допустимым кон-
текстом для слов с отрицат. поляризацией
(см. Отрицательные слова), как если бы
оно само содержало О.
Для ми. языков, в частности славян-
ских, французского, испанского, грече-
ского, венгерского, банту, характерно
множественное (или к у м у-
л ятивное) О. В языках с множеств.
О. при наличии в предложении отрицат.
местоимения, наречия или союза происхо-
дит отрицат. согласование — допустимо
или даже требуется «избыточное» О. при
сказуемом; ср. не допускаемое правилами
рус. грамматики «Никто его видел» и
правильное «Никто его не видел». В др.
языках множеств. О. запрещается язы-
ковой нормой, ср. англ. Nobody ever saw
him 'Никто никогда его не видел' (букв.—
Никто когда-либо его видел).
Другое проявление отрицат. согласо-
вания — плеоиастич. О. в придаточном,
подчиненном глаголам со значениями ‘от-
рицать’, ’запрещать’, ‘сомневаться’,
'удерживаться’, ‘бояться’ н т. п.; ср. рус.
«Я едва удержался, чтобы его не ударить»,
франц. J'ai peur qu’il ne vienne ‘Я боюсь,
что он придет'.
К формальным особенностям структу-
ры отрицат. предложений относится осо-
бое морфологич. оформление нек-рых
сиитаксич. единиц, входящих в сферу
действия фразового О.— обычного, сме-
щенного или даже избыточного. Так, в
рус. яз. прямое дополнение при глаголе
с О. может оформляться ие вин. п., а
родительным (ср. «Он не имеет на это
права»). В контексте глаголов с коли-
честв. значением, где Есперсен усматри-
вал особое фразеологически связанное
значение у О., в действительности особое
значение имеет глагол. Так, фраза «Ме-
шок не весит пятидесяти килограммов»
означает ‘весит меньше’ (а не ‘то ли мень-
ше, то ли больше’). Дело, однако, в том,
что «весит» означает здесь ‘достигает по
весу’: «ие» имеет свое обычное значение
‘неверно’.
Логич. правило о том, что отрицание
отрицания эквивалентно утверждению,
действует н в естеств. языке: при соедине-
нии двух О. при одном и том же слове
смысл окажется утвердительным. Одна-
ко два О. обычно не в точности погашают
ДРУГ друга: сложное выражение, как пра-
вило, слабее простого, ср. «нередкий»
(® ‘довольно частый’) и «частый»; «не
без страха» (® ‘с некоторым страхом’) и
«со страхом»; англ, not uncommon и com-
mon.
Строгие семантич. равенства связыва-
ют т. наз. двойственные слова,
напр. «разрешаю»— «требую»: «не разре-
шаю...» = «требую не...»; «разрешаю» =
= «не требую не»; «не требую» =
= «разрешаю не»; «требую» = «не раз-
решаю не». Другие примеры пар слов,
двойственных друг другу: «возможно» —
«обязательно», «могу» (в значении ‘имею
разрешение’) — «обязан» («должен»),
«все» — «некоторые» (в значении ‘хотя
бы некоторые’) и др. Отсюда равенст-
во, к-рое приводит Пешковский: «Не
могу не признаться» = «Должен приз-
наться».
• Пешковский А. М., Рус. синтак-
сис в иауч. освещении, М., 1956; Еспер-
сен О., Философия грамматики, пер. с
англ,, М., 1958; Падучева Е. В., О се-
мантике синтаксиса, М., 1974; Бонда-
ренко В. Н.. Отрицание как логико-
грамматич. категория, М.. 1983: Богу-
славский И. М., Исследования по син-
таксич. семантике: сферы действия логич.
слов, М.. 1985; Jespersen О.. Negati-
on in English and other languages, Kbh., 1917;
Klima E. S., Negation in English, в кн.:
The structure of language. Readings in the
philosophy of language. Englewood Cliffs,
1964; Smith S., Meaning and negation. The
Hague, 1975; Horn L. R.. Some aspects
of negation, в ки.: Universals of human
language, v. 4 — Syntax, Stanford, 1978.
E. В. Падучева.
ОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ СЛОВА —слова,
выражающие отрицание. К ним относятся
отрицат. частицы (рус. «не», англ, not,
венг. пет) и глаголы (фин. en puhu ‘не
говорю’, ei puhu ‘не говорит’), а также ряд
слов, у к-рых отрицание является одним
из гл. компонентов значения: отрицат.
местоимения и наречия (франц, aucun,
нем. kein, рус. «нигде»): частицы (рус.
«ни» в значении ‘ни один'); парные сою-
зы (англ, neither...пог, рус. «ни ...ни»);
предикативные слова (рус. «нет» в зна-
чении ‘не имеется’), «некого», «некогда*
и т. п.; модальные слова типа «нельзя»,
«невозможно» и др. Существуют, однако,
и слова, в значение к-рых входит отри-
цание (в т. ч. и содержащие отрицат. аф-
фикс — ср. рус. «неправда», англ, dis-
order) и к-рые не относятся к отрицатель-
ным. О. с. иногда называют также отри-
цанием.
Примыкают к О. с. слова сотрицат.
поляризацией, употребление
к-рых в данном значении допустимо толь-
ко в контексте отрицания — явного, под-
разумеваемого или виутрилексемного,
напр. рус.«так уж» («Он не так уж умей»,
«Сомневаюсь, что ои так уж умей», при
недопустимом «Он так уж умен»), «такой
уж», «настолько», «столь», <очень-то»,
«больно» в значении ‘особенно’ («ие боль-
но надо»), «что бы то ни было* («Он от-
казался делать что бы то ни было»), англ,
until (Не didn't come until I asked him
при недопустимом He came until I asked
him) и мн. др.
* См. лит. при ст. Отрицание.
Е. В. Падучева.
ПАДЁЖ — грамматическая категория
имени, выражающая его синтаксические
отношения к другим словам высказыва-
ния пли к высказыванию в целом, а так-
же всякая отдельная граммема этой ка-
тегории (конкретный П.).'
П. существительного обычно отражает
его способность выступать в качестве под-
чиненного члена отношения управления.
Сиитаксич. зависимость от управляющего
слова, как правило, указывает на функ-
ционирование существительного в роли
актанта, заполняющего валентность того
или иного предиката. Осн. семантич. фун-
кция субстантивного П. состоит в выраже-
нии смыслового отношения предмета,
обозначаемого данным существительным,
к предметам или явлениям, выражаемым
управляющим словом. Иногда (напр., в
«падежной грамматике» Ч. Филмора)
термином «П.» обозначают соотв. смысло-
вые отношения — т. наз. семантич. роли
аргументов. Это особое, семантическое,
понимание термина-«П.», рассматриваю-
щее П. безотносительно к способу выраже-
ния, противопоставляется традиционно-
му, «формальному» пониманию, ориенти-
рующемуся при выделении П. на определ.
внеш, различия, соответствующие смыс-
ловым (или сиитаксич.) различиям хотя
бы в части рассматриваемых случаев.
Традиционное понимание требует, кроме
того, чтобы внеш, различия между П.
выражались морфологич. средствами, в
пределах самих словоформ. При таком
«узкоформальном» понимании, по опре-
делению А. А. Зализняка, в качестве па-
дежных форм допускаются только цель-
ные словоформы, и два П. признаются
различными лишь в том случае, если хотя
бы у части склоняемых слов им соответ-
ствуют внешне разл. словоформы. Таким
образом, П. в традиционном понимании
представляет собой словоизменит. катего-
рию; наличие в языке категории П. сви-
детельствует о синтетизме. Однако ряд
языковедов (напр., С. Е. Яхонтов) счи-
тает возможным говорить о т. наз. анали-
тических П.; в этом случае падежными
формами могут считаться сочетания суще-
ствительных с предлогами, послелогами
или даже существительные в определ. син-
таксич. позиции (в языках с твердым по-
рядком слов).
Иногда термин «аналитич. П.» употреб-
ляется для обозначения случаев, когда П.
выражается не в пределах самого сущест-
вительного, но в пределах словоформы
согласуемого с ним слова: ср. нем. dem
Lehrer ‘учителю’ (определ.), ein-em Leh-
rer ’учителю’ (неопредел.), mcin-er Mut-
ter 'моей матери’ (род. п.), рус. «тепл-ого
пальто» и т. п.
«Флективный» П., т. е. падеж в наибо-
лее строгом, узкоформальном понима-
нии, выражается в языках мира, как пра-
вило, сегментными аффиксами —суф-
фиксами или окончаниями. Известны,
однако, примеры выражения П. значащи-
ми чередованиями, или апофониями (в
совр. ирл. яз.), меной тонов (напр., в
языке кипсигис, Кения).
В агглютинативных языках (см. Аг-
глютинация) П. выражается автономно,
с помощью спец, аффиксов, а во флектив-
ПАДЕЖ 355
23*
ных языках — кумулятивно (слитно с
граммемами числа), при помощи флексий.
Конкретный П. представляет собой спе-
цифическое для данного языка соответст-
вие между набором синтаксич. (или се-
мантич.) функций существительного и
набором морфологич. показателей. Од-
нако если два П. двух разных языков
достаточно сходны по набору осн. функ-
ций, то они обычно получают одно и
то же название.
Внутр, форма термина «П.» (калька с
греч. ptosis и лат. casus — падение), так
же как и терминов «склонение», «флек-
сия» («сгибание»), отражает представле-
ние о словоизменении как о иерархия,
системе форм; одна из форм — назывной
П.— мыслится как главный, «исходный»,
«прямой» П., а остальные — как откло-
нения от него. Назывной П., выполняю-
щий функцию называния предмета вне
контекста (остенсивного определения),
выступает как показатель синтаксич.
независимости слова в составе заглавий,
вывесок и т. п. В языках номинативного
строя назывную функцию выполняет
номинатив (им. П.), в языках
эргативного строя — абсолютна;
в отличие от назывного, прямого, П., ос-
тальные П. парадигмы квалифицируются
как косвенные. В др. терминологии, од-
нако, прямыми П. считаются стандартные
способы кодирования агенса и пациенса
(т. е. им. и вин. П.), остальные П. в этом
случае считаются косвенными.
Богатая и разветвленная номенклатура
П., применяемая в совр. грамматич. опи-
саниях, базируется на осн. семантич.
и синтаксич. функциях этих П. Каждой
функции соответствует нек-рый П., вы-
ступающий в качестве стандартного спо-
соба выражения (т. е. «основного», «ти-
пового», «прямого» показателя) данной
функции. Так, в эргативных языках
единств, актант неперех. глагола пере-
дается так же, как пациеис перех. глаго-
ла,— абсолютивом, а агенс перех. гла-
гола — эргативом. В языках но-
минативного строя единств, актант не-
перех. глагола стандартно выражается так
же, как агенс перех. глагола,— номина-
тивом (П. подлежащего); пациенс перех.
глагола — аккузативом (П. пря-
мого дополнения).
П., выражающий приименное субстан-
тивное определение в составе именной
группы, называется генитивом. Су-
ществуют стандартные способы падеж-
ного выражения разл. пространств, зна-
чений, ролей бенефицианта, сопроводи-
теля, инструмента и др.
Роль бенефицианта, или реципиента,
получателя, т. е. лица, получающего
что-либо в результате действия, осуществ-
ляемого агенсом, выполняется дати-
вом (дат. П.): ср. «М у д р о м у дай
голову, трусливому дай коня...»;
обычно тот же П. выражает роль адреса-
та, получателя информации. Роль экс-
периенцера — лица, воспринимающего
что-либо или испытывающего к.-л. чув-
ство, выражает а ф ф е к т и в, или аф-
фективный П. (напр., в иек-рых андий-
ских языках; ср. годоберин. д и - р а
биъида, гьаъа, алъа ‘я знаю, увидел,
услышал’). В ряде языков экспериенцер
стандартно передается дативом (напр.,
в груз, яз.) или номинативом (ср. «Я не
люблю фатального исхода»).
Роль орудия, инструмента, использу-
емого агенсом для воздействия на др.
предмет, выражается инструмен-
талисом, или тв. П.: ср. «Что написа-
356 ПАДЕЖ
но пером, того не вырубишь топо-
ром»; инструменталис нередко выра-
жает также роли агенса в пассивных кон-
струкциях (ср. «человек, обуреваемый
страстям и») и имущества в «наде-
лительных» конструкциях (с глаголами
«снабжать», «награждать», «кормить»
и т. п.; ср. «Соловья баснями ие
кормят*). Роль сопроводителя, т. е. лица,
выполняющего к.-л. действие совместно
с агенсом, выражается комитат и-
в о м, или социативом (напр., в
финском,баскском и др.; ср. фин. Naapu-
rimme tuli vaimo-inensa jalaps-
i n e n s а 'Наш сосед пришел с женой
и детьми/или: с женой и ребенком’);
в ряде языков функцию комитатива бе-
рет на себя инструменталис (ср. ведийское
devo devebhir a gamat ‘Пусть бог придет
с богами’).
Пространств, значения, выражаемые
П., организованы в систему по двум оси.
параметрам — двигательному и ориенти-
рующему. Среди ориентирующих выде-
ляются значения виутр./виеш. располо-
жения, верха/низа, вертикальиости/нак-
лонности, передней/задией стороны, бли-
зости/дальности и др. Среди двигатель-
ных значений выделяются направлен-
ность (в т. ч. приближение и удаление)/
ненаправлениость, контактиость/некон-
тактность и ограиичениость/неограиичен-
ность движения. Так, напр., в иек-рых
диалектах литов, яз. употребляются 4
разновидности местного падежа: и н е с-
с и в (нахождение в к.-л. месте: misled ‘в
лесу'), и л л а т и в (вхождение куда-л.:
miskan 'в лес'), а д е с с и в (пребывание
возле чего-л.: miskiep ‘у леса’) и а л л а-
т и в (направление куда-либо: miskop
‘к лесу’). Значение удаления от внеш,
стороиы/изиутри чего-либо выражается
в ряде языков при помощи аблатива
и элатива. Транслатив вы-
ражает значение изменения расположе-
ния, перемещения, а также изменения ка-
чества или состояния («Он стал царем» в
противоположность э с с и в у «Он был
царем»).
Стандартный способ выражения парци-
ального значения, т. е. значения части
по отношению к целому,— партитив,
или частичный П. В рус. яз. партитив
является морфологически несамостоят.
П. (по терминологии Зализняка), омони-
мичным либо род. П. («купи чернил»),
либо дат. П. («купи сыру, чаю...»).
Роль обращения, т. е. обозначения пред-
полагаемого адресата речевого акта, вы-
ражается вокативом, или зват. П.
Прагматич. нагрузка вокатива способст-
вует его семаитич. и синтаксич. изоли-
рованности от остальных членов падеж-
ной системы. В рус. разг, речи вокатив-
ную функцию выполняют вокативные
формы типа «мам1», «пап!», «Вань!» и
т. п.
В концепции Р. О. Якобсона стандарт-
ные способы кодирования агенса, пациен-
са и приименного атрибута (для рус. яз.
соответственно им., вин. и род. П.) ква-
лифицируются как «полные» П., сигна-
лизирующие о центральной, магистраль-
ной позиции существительного в семаити-
ко-синтаксич. перспективе высказывания.
Им противопоставляются «периферий-
ные» И. (дат., тв., предложный), сигна-
лизирующие о периферийиости положе-
ния имени относительно осн. содержания
высказывания. Различение полных н пе-
риферийных П. соответствует различению
синтаксич. («грамматич.», «абстрактных»)
и семантич. («смысловых», «конкрет-
ных») П. в концепции Е. Куриловича,
усматривающего первичную функцию син-
таксич. П. в выражении дополнения (уп-
равляемого члена), а первичную функцию
семаитич. П.— в выражении обстоятель-
ства («наречного» члена). Граница между
синтаксич. и семаитич. функциями П. не
является ни резкой, ни абсолютной; гово-
ря о тех и других, обычно имеют в виду
преобладание тех или иных
свойств, а также тенденцию данного П.
оформлять «сильноуправляемые» или
«слабоуправляемые» члены предложения
(А. М. Пешковский, Ю. Д. Апресян).
Трактовка актантных функций П. как
синтаксических (а обстоятельственных —
как семантических) относится лишь к
актантным П., находящимся в синтаксич.
контрасте. Если же актантные П. занима-
ют тождеств, позицию (напр., вин. и род.
П. в позиции прямого дополнения), они
могут становиться членами семантич.
оппозиции: ср. смысловое различие
между «предметным» (количественно
определенным) и «вещественным» (не-
определенным) представлением объекта
в парах типа «принес конфеты»—«при-
нес конфет».
П. согласуемых слов (напр., прилага-
тельных, числительных, причастий)
представляет собой согласоват. грам-
матич. категорию — согласоват. П. в
противоположность рекциоиному (свя-
занному с управлением) П. существитель-
ных: изменение по П. для согласуемых
слов, обычно выполняющих роль атрибу-
та по отношению к нек-рому существи-
тельному,— результат согласования с
главенствующим существительным, стоя-
щим в том или ином рекциоином П.
Абсолютной границы между рекцион-
ными и согласоват. П. нет, т. к. П. суще-
ствительного может быть согласователь-
ным (напр., в позиции приложения: ср.
«у Иванушки-дурачка»), а П. прилага-
тельного — рекциоиным (напр., в пози-
ции сказуемого: ср. «Если хочешь быть
красивым, поступи в гусары»),
В др.-груз. яз. существительное в фун-
кции приименного атрибута оформля-
ется генитивом (рекциониым П.), ио в
то же время принимает и П. главенствую-
щего существительного (согласоват. П.);
ср.: saxel-man mam-isa-man ‘имя отца’,
где isa — показатель генитива, a man —
эргатива; saxel-ita mam-isa-jta ‘именем
отца’, где -ita/-jta — показатель инстру-
менталиса и т. п. Нек-рую аналогию пред-
ставляют рус. притяжат. прилагательные
типа <отц-ов» («отц-ов-а», «отц-ов-у»...),
«мам-ии» («мам-ин-ого», «мам-ин-ому...»),
где притяжат. суффиксы -ов-, -ин- ана-
логичны показателям рекционного гени-
тива, а флексии -о, -а, -у, -ого, -ому —
показателям согласовательных П. (ср.
также прост, «ихний», «ихнего»...).
« Кол-во согласоват. П. может ие совпа-
дать с кол-вом рекциониых. Так, в ряде
даг. языков прилагательные и числитель-
ные имеют всего 2 согласоват. П.— пря-
мой и косвенный. Атрибут ставится в пря-
мом П., если определяемое стоит в абсо-
лютнее; в противном случае (т. е. если оп-
ределяемое стоит в. одном из многочисл.
косвенных П.) атрибут ставится в кос-
венном П. Обратная ситуация имеет ме-
сто в том случае, когда существительное
имеет «вырожденную» парадигму скло-
нения с омонимичными формами П., а
П. атрибута приобретает дифференцирую-
щую функцию: ср. «черн-ый кофе»,
«чери-ого кофе»... и т. п.
* .Успенский В. А., К определению
падежа по А. Н. Колмогорову, «Бюл. Объе-
динения по проблемам машинного перевода»,
1957, №5; Есперсен О., Философия
грамматики, пер. с англ., М., 1958; Булы-
гина Т. В., Нек-рые вопросы классифи-
кации частных падежных значений, в кн.:
Вопросы составления описат. грамматик, М.,
1961; Курилович Е., Проблема класси-
фикации падежей, в его кн.: Очерки по линг-
вистике, М., 1962; Кибрик А. Е., К типо-
логии пространств, значений, в кн.: Язык и
человек, М., 1970; его же, Предикатно-
аргументные отношения в семантически эрга-
тивных языках, Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ,
1980, т. 39, № 4; «День Артура Озола»: ка-
тегория падежа в структуре и системе языка,
Рига, 1971; Кацнельсон С. Д., Типо-
логия языка и речевое мышление. Л., 1972;
Гладкий А. В., Попытка формального
определения понятий падежа и рода сущест-
вительного, в кн..* Проблемы грамматич. мо-
делирования, М., 1973; Зализняк А. А.,
О понимании термина «падеж» в лингвистич.
описаниях, I, там же; Бенвенист Э.,
К анализу падежных функций: лат. генитив,
в его кн.: Общая лингвистика, пер. с франц.,
М., 1974; А прес я и Ю. Д., Лексич. се-
мантика. М., 1974; Л а й о н з Д ж., Введе-
ние в теоретич. лингвистику, пер. с англ., М.,
1978; Яхонтов С. Е., Классы глаголов и
падежное оформление актантов, в ки.: Проб-
лемы теории грамматич. залога, Л., 1978;
Филлмор Ч., Дело о падеже, пер.
с англ., НЗЛ, в. 10, М., 1981; Вежбиц-
к а А.. Дело о поверхностном падеже,
пер. с англ., НЗЛ, в. 15, М., 1985; Якоб-
сон Р. О., К общему учению о падеже, в
его кн.: Избр. работы, пер. с англ., М.. 1985;
Groot A. W. d е. Classification of cases
and uses of cases, в кн.: For Roman Jalcobson,
The Hague, 1956; Moravcsik E., On
the case marking of objects, в ки.: Universals
of human language, v. 4 — Syntax, Stanford,
1978; Kasustheorie, Klassifikation. semantische
Interpretation, Hamb., 1977; Beitrage zum
Stand der Kasustheorie, Tubingep, 1981;
Serb at G., Cas et fonctions, Etude des
principales doctrines casuelles du Moyen age
a nos jours. P., 1981; Brecht R. D., L e-
vine J. S. (eds.), Case in Slavic, Columbus
(Ohio), 1986; см. также лит. при статьях
Падежная грамматика. Склонение, Управ-
ление- Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ПАДЁЖНАЯ ГРАММАТИКА («ролевая
грамматика») — метод описания семан-
тики предложения (за вычетом модаль-
ных и перформативных элементов)
как системы семантических валент-
ностей, через связи «главного гла-
гола» с ролями, диктуемыми значе-
нием этого глагола и исполняемыми
именными составляющими, напр. глагол
«дать» требует ролей («падежей») даю-
щего (агенса), адресата и объекта переда-
чи. П. г., возникнув в рамках трансфор-
мационной порождающей грамматики
в кон. 60-х гг. 20 в. (Ч. Филмор), разви-
валась как грамматич. метод описания
под влиянием тагмемики К. Л. Пайка.
Расхождения между разл. подходами к
П. г. (У. Чейф, Дж. Андерсон, Дж. Гру-
бор, У. Кук, С. Староста и др.) касаются
вида логич. структуры предложения, на-
бора ролей и допустимых их сочетаний —
«падежных рамок», или «фреймов», а
также того, как отражаются семантич.
связи в структуре предложения с по-
мощью формальных средств и как исполь-
зуется понятие «глубинного падежа» (в
неизменном виде или без него; послед-
нее — в «лексико-падежной» нетраис-
формационной грамматике Старосты).
6 рамках П. г. описаны ми. языки на
семантич. уровне, результаты этих ис-
следований используются в работах по
«искусственному интеллекту» (т. наз.
«семантика фреймов») и в психолингви-
стике. Однако в П. г. отсутствуют чет-
кие определения и критерии выделения
семантич. ролей, неясны статус ролей в
деривации предложения, степень полно-
ты их набора и границы между «ролевы-
ми» и др. элементами предложения.
ф Чейф У. Л., Значение и структура
языка, пер. с англ., М., 1975; Филлмор
Ч., Дело о падеже, в ки.: НЗЛ, в. 10, М.,
1981; Кубрякова Е. С., П а н к р а ц
Ю. Г., Надежная грамматика, в кн.: Совр.
зарубежные грамматич. теории, М., 1985;
Long acre R., An anatomy of speech no-
tions, Lisse, 1976 (лит.). В. 3. Демьянков.
ПАЛАЙСКИЙ ЯЗЫК —один из вы-
мерших хетто-лувийских языков (хет-
то-лидийская подгруппа). Был распро-
странен на терр. области Пала (на С. Хет-
тского царства) в 1-й пол. 2-го тыс. до
н. э. П. я. вышел из живого употребления
раньше других хетто-лувийских языков.
В иовохеттский период (14—13 вв. до
н. э.) П. я. еще продолжает существовать
как культовый язык (в культе бога Ца-
парвы), ио позднее исчезает. Из палай-
ских клинописных текстов известно все-
го ок. 200 слов, сохранившихся пол-
ностью, и ок. 100 поврежденных слов, что
затрудняет их интерпретацию.
Для фонетич. строя П. я. характерен
переход е в а, спирантизация интерво-
кального велярного смычного к. В имен-
ном словоизменении представлен хетто-
лувийский тип падежной флексии. На-
личие самостоят. род. п. проблематично;
в функции именных определителей высту-
пают производные с суффиксом -k/g-a-,
неизвестным другим хетто-лувийским
языкам, ио распространенным в греч.,
лат., иллирийском и нек-рых др. языках.
В глагольном словоизменении есть следы
двух серий форм (хеттские спряжения на
-ml и -hi). Личный показатель претерита
3-го л.~ми. ч. -nta совпадает с аналогич-
ной лувийской морфемой, в отличие от
хеттского -г. Синтаксис характеризуется
ограниченным употреблением энклитик,
бессоюзной связью. Глагол обычно поме-
щается в конце предложения. В основном
словарном фонде выделяется архаичный
пласт, восходящий к индоевропейскому
(глаголы со значением ‘есть’, ‘пить’, на-
звания воды, орла и др.). В лексике име-
ется ряд хаттских заимствований.
Ф Королев А. А., Хетго-лувийские
языки, в кн.: Языки Азии и Африки, [т. 1].
Иидоевроп. языки, М., 1976: Камменху-
бер А., Очерк палайскои грамматики, в
кн.: Древние языки М. Азии, М., 1980; Саг-
r u b а О., Das Palaische. Texte, Grammatik,
Lexikon, «Studien zu den Bogazkoy-Texten»,
10, Wiesbaden, 1970.	Л. С. Баюн.
ПАЛАТАЛИЗАЦИЯ ( от лат. palatum —
иёбо) — подъем средней части спинки
языка к твердому нёбу, сопровождающий
губиую, переднеязычную или заднеязыч-
ную артикуляцию согласного. П. являет-
ся дополнит, артикуляцией в тех случа-
ях, когда она обусловлена лишь фоие-
тич. позицией согласного (перед гласны-
ми переднего ряда или перед [j ]), или раз-
личит. признаком в тех случаях, когда
она не определяется позицией (напр., в
рус. яз., где палатализованные — мяг-
кие — согласные возможны и перед глас-
ными заднего ряда, и в абсолютном конце
слова). Мягкость как самостоят. фоноло-
гич. признак возникает ие в результате
дополнит, артикуляции П., а, наоборот,
сама предопределяет развитие всей ар-
тикуляционной картины, характерной для
класса мягких согласных.
Степень П. зависит от типа оси. арти-
куляции: так, переднеязычные дорсаль-
ные палатализуются в большей степени,
чем переднеязычные апикальные, обра-
зующиеся с поднятым к верхним зубам
кончиком языка. Огубленные гласные
переднего ряда меньше палатализуют
согласный, чем неогублеииые.
Сильная П., характерная для дор-
сальной артикуляции (напр., в рус.
яз.), приводит к существ, изменениям
фонетич. характеристик палатализов. сог-
ласных по сравнению с непалатализоваи-
ными: так, смычные [t'J, [d’J становятся
сильно аффрицированиыми (приближа-
ются к аффрикатам) в результате рас-
ширения зоны контакта языка с твердым
нёбом и увеличения времени эксплозии;
дрожащий [г1] теряет способность быть
многоударным; заднеязычные [к'],
[g’), [х*] значительно продвигаются впе-
ред и становятся почти среднеязычными.
На слух палатализов. согласные вос-
принимаются как более высокие по срав-
нению с иепалатализованиыми.
* Скалозуб Л. Г., Динамика звуко-
образования по данным кинорентгенографи-
рования, К., 1979; Бондарко Л. В., Фо-
нетич. описание языка и фонологич. описание
речи, Л., 1981.	Л. В. Бондарко.
ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКЙ— ус-
ловно определяемая языковая общность,
объединяющая генетически ие связанные
между собой чукотско-камчатские язы-
ки, эскимосско-алеутские языки, ени-
сейские языки, юкагиро-чуванские языки
и изолированный нивхский язык.
Л. И. Шренк относил к П. я. также
айнский язык; эту точку зрения поддер-
живал Н. А. Невский и др. ученые, одна-
ко она была опровергнута позднее
(Л. Я. Штернберг и др.). Выделение П. я.
как некоей общности восходит к выдвину-
той в сер. 19 в. гипотезе Шренка, соглас-
но к-рой соотв. сибирские народности яв-
ляются потомками коренных обитателей
Сибири. Предполагалось, что в результа-
те миграций алт. народов (см. Алтайские
языки) коренные народности Сибири бы-
ли частью ассимилированы пришельца-
ми, а частью оттеснены в сев. р-ны Азии
и Сев. Америки и сохранились лишь не-
большими группами от басе. р. Енисей
до Тихого ок. Гипотеза Шренка сама по
себе не определяет генетич. родство П. я.
и их носителей; отсутствие такого родст-
ва доказали последующие исследования,
н термин чП. я.> закрепился как условное
название.
Внеш, генетич. связи П. я. остаются не-
выясненными, хотя выдвинут ряд гипо-
тез. Так, высказано предположение о
юж. происхождении енисейских языков,
к-рое основывается, во-первых, иа попыт-
ках этнич. привязки енисейцев к карасук-
ской культуре, принесенной в Юж. Си-
бирь, по одной версии (С. А. Теплоухов,
С. В. Киселев, Л. Н. Гумилев и др.), из
юго-вост, р-нов (Ордос и др.), а по другой
(Н. Л. Членова) — из юго-зап. р-иов (Па-
мир, Верх. Иртыш и др.), и во-вторых,—
иа исторически достоверных контактах
между енисейскими и др. языками. Юка-
гирско-чуваи. языки, ныне представлен-
ные юкагирским языком, по В. И. Иохель-
сону, обнаруживают родство с языками
индейцев Сев. Америки; Ю. А. Крейиович
выдвинул сначала предположение о свя-
зях юкагирского яз. с самодийскими язы-
ками, а позже — с финно-угорскими
языками. В отношении нивхского яз. вы-
двигались предположения о его возмож-
ных связях с алтайскими и уральскими
языками, с кавказскими и чукотско-кам-
чатскими, с юкагирским и языками ин-
дейцев Сев. Америки; такой перечень сам
по себе показывает, что проблема еще да-
лека от решения. Для эскимосско-алеут.
языков предполагаются древнейшие свя-
зи с уральскими языками через юкагир-
ский, но убедит, аргументов в пользу
этой гипотезы пока нет. Неопределенными
остаются и древние генетич. связи чу-
котско-камчат. языков; высказывается
лишь точка зрения, что ительменский
язык иного генетич. происхождения, чем
другие чукотско-камчат. языки.
Типологич. характеристики П. я. раз-
личны, хотя между нек-рыми семьями наб-
людаются черты структурио-типологич.
ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ 357
сходства. Чукотско-камчат. и эскимос-
ско-алеут. языки характеризуются нали-
чием оппозиции абсолютной и эргативной
конструкций предложения в зависимости
от перех. или неперех. семантики глагола
(особняком стоит лишь ительмен, яз. как
язык номинативной типологии). Черты
эргативности наблюдаются и в юкагир,
яз. Енисейские языки определяются как
номинативные, но с реликтовыми призна-
ками активного и эргативного строя. Нив-
хский яз.— язык номинативной типоло-
гии. С формальио-типологич. точки зре-
ния П. я.— агглютинативные. В простом
предложении доминирует, как правило,
глагольная словоформа, простое пред-
ложение превалирует над сложным, осо-
бенно сложноподчиненным. Правда, не-
развитость сложного предложения ком-
пенсируется, особенно в чукотско-кам-
чат. и эскимосско-алеут. языках, широким
распространением деепричастных оборо-
тов. В лексике П. я.— обилие слов, обоз-
начающих реалии быта и промыслово-
хоз. деятельности; много заимствований
из рус. яз.
Первые сведения о П. я. собраны разл.
учеными и миссионерами в 18 в.; науч,
изучение начинается в 19 в. трудами рус.
и зап.-европ. ученых. Интеисивное ис-
следование П. я., обусловленное прежде
всего необходимостью создания письмен-
ностей, начинается после Окт. революции
1917 в СССР. С 20-х гг. П. я. активно
изучаются сов., зап.-европ., амер., ка-
нал. и япон. учеными; результаты этих
исследований представляют интерес не
только для яз-знания, но и для смежных
наук, стремящихся объяснить сложные
этиолингвистич. процессы в истории Ев-
разии и Сев. Америки, происходившие с
древнейших времен.'
* Языки и письменность палеоазиат, на-
родов, в кн.: Языки и письменность народов
Севера, ч. 3, М. — Л., 1934; Мещани-
нов И. И.. Палеоазиат, языки, Изв.
АН СССР. ОЛЯ, 1948, т. 7, в. 6; Вдо-
вин И. С., История изучения палеоазиат,
языков, М. — Л., 1954; Скорик П. Я.,
Палеоазиат, языки, в кн.: Сов. яз-энание за
50 лет, М., 1967: Палеоазиат, языки, в кн.:
Языки народов СССР, т. 5, Л., 1968; Палео-
азиат. языки, в ки.: Языки Азии и Африки,
[т. 3], М., 1979; Структура предложения в
языках разл. типов. Палеоазиат, языки. Л..
1984; Jakobson R., Huttl-Worth
G., Beebe J., Paleosiberian peoples and
languages. A bibliographical guide, New Ha-
ven, 1957.	Г. К. Вернер.
ПАЛЕОГРАФИЯ (от греч. palaids —
древний и grapho — пишу) — историко-
филологическая дисциплина, изучающая
создание знаков письменности и их раз-
витие; теоретическая П. устанавливает
закономерности исторически изменивших-
ся особенностей письма, практическая и
описательная исследует индивидуальные
особенности писцов или отдельных руко-
писей с целью определения времени и ме-
ста создания этих рукописей, участия пи-
савших их лиц и границ работы писцов.
П. как самостоят. дисциплина выдели-
лась из дипломатики, определяющей под-
линность древннх документов, грамот и
др. письм. источников. В Европе в 1681
появился труд бенедиктинского монаха
Жана Мабильона «Трактат о дипломати-
ке», в к-ром он доказал подлинность ко-
ролевских грамот («дипломов»), храня-
щихся в бенедиктинских архивах и зак-
реплявших важные имуществ. и юридич.
права этого ордена. Первое аналогичное
дошедшее до нас палеографии, исследова-
ние в России появилось в 1717, когда ста-
рообрядцы Андрей Денисов и его ученики
358 ПАЛЕОГРАФИЯ
и сподвижники Мануил Петров и Леонтий
Федосеев доказали подложность «Собор-
ного деяния на еретика арменина на мни-
ха Мартииа», выдававшегося противника-
ми старообрядцев за подлинную рукопись
12 в., и «Требника митрополита Феогно-
ста», выдававшегося за рукопись 1329.
В своем анализе старообрядцы опирались
на накопленные к тому времени представ-
ления о письме и внеш, виде древних ру-
кописей и на нек-рые практич. приемы
анализа начертаний букв, получившие
распространение в Рус. гос-ве еще в 15—
17 вв. Но зарождение науч. П. связано
с именем бенедиктинского монаха Бер-
нара де Моифокона, к-рый ввел в науку
и сам термин «П.>. Опираясь на датиров.
рукописи, он составил наглядные табли-
цы, показывающие историю изменения во
времени отд. греч. букв («Греческая па-
леография», 1708), и на основании этих
таблиц составил в 1715 первое науч, опи-
сание собрания рукописей.
Главной задачей П. является установ-
ление и систематизация хронология, и
локальных особенностей письма датиров.
рукописей для последующей временной
н территориальной атрибуции рукописей,
не имеющих в своем тексте ни прямой
даты н указания на место написания, ни
косвенных сведений об этом.
П. исследует письм. знаки, гл. обр.
буквы и составляющие их элементы, а
также надстрочные и разделит, знаки,
приемы сокращенного письма и т. п. Объ-
ектом П. являются также материалы и
орудия письма, к-рые заменялись и из-
менялись со временем. Особое значение
собственно палеография, метод исследо-
вания имеет для датировки текстов н за-
писей на листьях и стеблях растений
(пальмовых листьях, папирусе, лотосе),
на бересте и на специально обработанной
для письма коже — пергамене. Опре-
деление времени происхождения ср.-век.
рукописей на бумаге в большинстве слу-
чаев наиболее точно проводится по водя-
ным знакам (филиграням) изготовлявших
бумагу мануфактур н фабрик. Изуче-
ние водяных знаков выделяется из П. и
перерастает в особую вспомогат. дисцип-
лину — филигранологию.
П. обслуживает преим. потребности
ист. яз-зиания, истории, лит-ведения,
искусствознания, для к-рых палеография,
анализ составляет обязательный первый
этап изучения рукописи, материал к-рой
привлекается для исследования. Но и
др. науки гуманитарного цикла и даже
точные науки, в той степени, в какой ма-
териал для них может быть извлечен из
памятников письменности, используют
П. для установления времени и места
происхождения изучаемого источника.
Совр. дифференциация наук приводит
к тому, что палеограф должен быть ос-
ведомленным в смежных областях, к-рые
предшествовали появлению П. рукопи-
сей (дипломатика) или отпочковались от
нее: филигранология, нумизматика, сфра-
гистика (изучение печатей) в 19 в., коди-
кология (изучение совр. состояния древ-
ней рукописной книги), источниковеде-
ние, книговедение, неография (изучение
совр. письма и даже машинописи и про-
изв. печати) в 20 в.
Палеографы-лингвисты помимо опре-
делеиия времени и места происхождении
источника уделяют особое внимание вы-
явлению работы разных лиц (писцов),
участвовавших в написании данной руко-
писной книги, нли особенностей графики
одного и того же лица, написавшего неск.
рукописей. Языковед исследует реально
сохранившиеся рукописи, в каждой из
к-рых его интересуют языковые особен-
ности последнего писца или писцов; с по-
мощью текстологии ои восстанавливает
язык промежуточных списков памятника
и черты языка первого списка (протогра-
фа), написанного самим автором или пе-
реводчиком текста на данный язык.
П. выработала методику датировки по
совокупности палеография, примет, тех-
нику анализа графич. данных, в к-рой
используются и новые приемы (напр.,
точное измерение углов букв, имеющих
сходные элементы иачерта ния). В 20 в.
стали использовать данные точных наук:
химии — для анализа чернил и красок,
физики — для выявления смытых, угас-
ших или закрашенных текстов посред-
ством цветоотделит. фотографирования
и др. спец, методов исследования.
Сфера П. ие остается неизменной. В пе-
риод формирования П. изучала преим.
книжное письмо чернилами и красками
на спец, писчем материале — для Ев-
ропы это пергамен и бумага. Вне ее вни-
мания оставались надписи иа предметах
материальной культуры — каменных
и деревянных памятниках, посуде, утва-
ри и т. п., а также иа объектах естеств.
происхождения — скалах, камнях. Все
это изучала эпиграфика, так же как ну-
мизматика и сфрагистика соответственно
изучали надписи на монетах и печатях.
Текстами иа папирусе занимается папи-
рология. В сферу П. попала и конфигу-
рация букв, вышитых или вытканных на
старинных тканях, надписи иконописцев
на иконах. С открытием в СССР в 1951
ранее неизвестного письм. источника П.
получила прииципиально новый объект
исследования — берестяные грамоты
11—15 вв., письмо на к-рые наносилось
путем продавливания или процарапыва-
ния внутр, слоя бересты (начертания чер-
нилами на грамотах, открываемых во
время археологии, раскопок, утрачены
или утрачиваются сразу же после попада-
ния бересты на воздух и необходимой
промывки берестяных грамот).
Объект П. ограничен ие только материа-
лом, но и содержанием источников. Он
складывался постепенно за счет охвата
разных видов письменности, различаю-
щейся как по используемому материалу
и способам нанесения письма, так и по
содержанию памятников. Нек-рые ис-
торики считают важной задачей П. изда-
ние комментированных сводов письм. ис-
точников, однако этой цели должны слу-
жить отрасли знания, связанные с ис-
точниковедением (иапр., источниковеде-
ние рус. истории, источниковедение ис-
тории рус. языка и т. п.).
Расширение задач П. выражается и в
том, что к ней относят приобретение навы-
ков чтения древних и ср.-век. рукописей,
прежде всего скорописных, вызывающих
особые затруднения, но процесс чтения
не сводится к узнаванию буквы и непре-
менно включает в себя понимание прочи-
танного, что невозможно без знания дан-
ного языка в его истории, а следователь-
но, является специфич. задачей яз-зиа-
ния.
Неправомерно относить к П. и экспер-
тизу (в т. ч. судебную) современных ис-
следователю почерков. П. изучает почер-
ки, имеющие вид древних. Если путем
палеографии, анализа удается опреде-
лить, что они не являются столь древни-
ми, за какие выдаются лицами, исполь-
зующими содержание определ. текста,
то такая рукопись считается поддельной.
Определение поддельности или подлин-
ности рукописи не составляет особой за-
дачи П. и является следствием решения
осн. ее задачи — установления времени
написания рукописи.
В соответствии с исследуемыми алфа-
витами П. подразделяется на греческую,
латинскую, славянскую, армянскую,
грузинскую, индийскую, арабскую, ки-
тайскую и т. д.
Совр. наука ставит вопрос о создании
общей П., к-рая изучала бы общие за-
кономерности письма всех видов, всех
времен и на любых материалах. Между-
нар. палеографии, коллоквиум в Париже
в 1953 принял решение об организации
Междунар. палеографии, к-та, к-рый был
создан в 1957 и в к-рый входят предста-
вители мн. стран, в т. и. СССР.
Л. П. Жуковская.
Основы греиеской П. были за-
ложены Монфоконом, описавшим исто-
рию греческого письма с древнейших
времен до падения Византийской империи
(1453). В 18—19 вв. греи. П. изуиала пись-
мо Византии по пергаменным и бумаж-
ным рукописям из библиотек Италии и
Франции. Описания этих собраний подго-
товили появление во 2-й пол. 19 — 1-й пол.
20 вв. обобщающих руководств В. Гардт-
хаузена, В. Шубарта, А. Сигаласа. Во
2-й пол. 20 в. греи. П. за рубежом разви-
вается в двух направлениях: составление
библиографии, справочников и описаний
рукописей, исследования по истории отд.
мастерских письма. Занятия греч. П. в
России первоначально были связаны с по-
требностями развивающейся славистики.
С сер. 19 в. появляются сб-ки фотокопий
с греч. и слав, рукописей, статьи о свя-
зях между визант. и слав, письменностя-
ми (И. И. Срезневский, В. И. Григоро-
вич и др.), позднее — науч, описания
греч. рукописных собраний и отд. руко-
писей (В. К. Ернштедт, В. Г. Васильев-
ский и др.). В сов. время эту работу про-
должали В. Н. Бенешевич, Г. Ф. Церете-
ли, Е. Э. Гранстрем п др. Почерки греч.
письма подвергнуты палеографии, ана-
лизу. Начиная с 4 в. до н. э. установлен
маюскульный или минускульный их ха-
рактер (см. Маюскульное письмо, Ми-
нускульное письмо), описано унциальное
письмо, установлено время распростране-
ния устава, курсива и т. д.
• Гранстрем Е. Э.. Совр. состояние
визант. палеографии, в сб.: Археографич. еже-
годник за 1961 г.. М., 1962; Gardthau-
sen V.. Griechische Palaographie, 2 Aufl.,
Bd 1 — 2, Lpz., 1911 —13: De vreesse R.,
Introduction a 1’etude des manuscrits grecs,
P., 1954; Richard M.. Repertoire des
bibliotheques et des catalogues des manuscrits
grecs, 2 ed., P., 1958. E. Э. Гранстрем.
Основы латинской П. были за-
ложены Мабильоном, к-рый ввел деле-
ние письма на книжное п дипломатическое
(письмо документов), выявил вестгот-
ский, лангобардский, англосакский и
меровингский типы письма, получившие
в 18 в. название нац. типов письма; в
1-й пол. 18 в. С. Маффеи доказал, что
они являются результатом переработки
антич. (рим.) письма. Лат. П. в 19 в. за-
нималась выявлением, палеографии, изу-
чением и публикацией нац. фондов руко-
писей. Появляются многочисл. факси-
мильные издания образцов ср.-век. пись-
ма и книжного орнамента, а также руко-
писей крупнейших б-к (Ватиканской,
Франц, иац. б-ки, б-ки Брит, музея и др.).
Создаются уч. заведения, готовящие па-
леографов и ведущие исследоват. работу
(парижская Школа хартий, флорентий-
ская Школа палеографии и дипломатики
и др.). В нач. 20 в. Л. Траубе выдвинул
принцип палеография, изучения рукопи-
сей по месту их создания — по груп-
пам ср.-век. мастерских письма (амфик-
тиониям); историю письма он рассматри-
вал как неотъемлемую часть истории
культуры. К сер. 20 в. был накоплен зна-
чит. фактич. материал, потребовавший
отказа от старой схемы развития лат.
письма. На основе изучения всех видов
памятников письменности 1 в. до н. э.—
5 ч- н. э. была предложена новая теория
развития рим. письма. Ж. Маллон пока-
зал, что формы строчных букв лат. алфа-
вита появились уже в 3 в. в рим. книж-
ном письме; в основе его развития ои ви-
дел видоизменение графики т. наз. обыч-
ного письма, более беглого и свободного
по сравнению с каллиграфии, формами,
а причины развития — в изменении ма-
териальных условий письма, в связи с
чем ученый предложил новую методику
исследования, основанную на изучении
технич. приемов работы писца. Во 2-й
пол. 20 в. был поставлен вопрос о палеог-
рафии. исследовании «нового» письма
(после 15 в.). С нач. 20 в. центром изуче-
ния каллиграфии 16—18 вв. стала Вели-
кобритания (школа С. Морисона). Воз-
рос интерес к проблеме происхождения и
развития готического письма 12—15 вв.
Ставятся проблемы физиологии, психо-
логии письма, поднимается вопрос о роли
социальных и культурных условий в
эволюции письма. Большое внимание уде-
ляется характеристике индивидуальных
почерков и их генезису в 13 в., выработке
единой междунар. номенклатуры и терми-
нологии. Изучаются методы анализа пись-
ма с помощью лабораторных методов
(напр., голографии), используются ЭВМ.
Общие курсы по лат. П. вышли в ВНР
(Л. Мецен), ПНР (В. Семкович), ГДР
(А. Гейштор, М. Хаман), ЧССР (И. Ше-
банек), СФНРЮ (В. Новак). В России
начало лат. П. было положено О. А. До-
биаш-Рождественской, к-рая впервые
ввела ее преподавание, а в сов. время на-
писала первую в СССР общую работу по
лат. П., составила каталоги рукописей,
хранящихся в Гос. публичной б-ке
им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленин-
граде.
Лат. П. описано ист. развитие типов
лат. письма (капитальное письмо, унци-
ал и полуунциал, каролингский ми-
нускул, готич. минускул и гуманистич.
шрифт, легший в основу письма боль-
шинства европ. стран). Сов. палео-
графы изучили генезис готич. письма
(Т. В. Луизова), его развитие в кни-
гах (В. Л. Романова) и документах
(Л. И. Киселева). Истории лат. письма
(до 18 в.) посвящена работа В. Н. Малова.
• Добиаш - Рождественская
О. Л., История письма в ср. века, [2 изд.],
М. — Л., 1936; Люблинская А. Д.,
Лат. палеография, (М., 19691; Foerster
Н., Abriss der lateinischen Palaographie, 2
Aufl., Stuttg., 1963 (лит.); S t i e n n о n J.,
Paleographie du Moyen age, P.. [1973].
В. Л. Романова, В. H. Малов.
Славяно-русская П. подраз-
деляется на глаголическую, изучающую
памятники, написанные глаголицей, и
кирилловскую, изучающую памятники,
написанные кириллицей.
В ср. века зап. славяне применяли ла-
тиницу, хорваты и словенцы — глаголи-
цу и латиницу. В связи с характером пись-
ма выделяется П. древнейшей глаголицы
и поздней (до 18 в.) хорватской глаголи-
цы. Кириллица использовалась в Др. Ру-
си, позднее — русскими, украинцами и
белорусами; ею писали также юж. сла-
вяне — болгары и сербы, а до внедрения
католичества с его ооязат. использовани-
ем латыни — молдовалахи (предки совр.
румын и молдаван).Т. наз. новые лат.
П.— чешская, польская, хорватская —
разработаны мало из-за отсутствия древ-
них, незначит. кол-ва ср.-век. рукописей
на этих языках и раннего распростране-
ния книгопечатания.
Гл. направлением славяно-рус. П. яв-
ляется кирилловская П., но начиная с
15 в. выделяют русскую, или северо-во-
сточную, украинскую, или юго-западную,
белорусскую, или зап.-русскую, П. Ки-
рилловская П. включает в себя ряд об-
щих вопросов: происхождение слав, пись-
ма и соотношение кириллицы с глаголи-
цей, исследование видов кириллицы —
устава, полуустава и скорописи, изуче-
ние способов тайнописи, если в них ис-
пользовались буквы обычных для свое-
го времени начертаний, но в специфи-
ческом— «тайном» —значении, анализ
вязи.
Публикация и изучение древних письм.
источников в 18 — нач. 19 вв. подготови-
ли науч, становление П. кириллич. пись-
менности. Основополагающее значение
имели труды А. И. Ермолаева, К. Ф. Ка-
лайдовича, Е. А. Болховитинова (митро-
полита Евгения), к-рый осуществил первое
палеографии, описание древнейшей сох-
ранившейся пергаменной грамоты Мстис-
лава Великого новгородскому Юрьеву
монастырю (ИЗО), исследователя и
организатора археографич. экспедиций
П. М. Строева, А. X. Востокова,
В. М. У идольского, П. И. Иванова, соз-
дателя первого опубл. курса П.—
И. П. Сахарова и др. В кон. 19 — нач.
20 вв. опубликованы обобщающие тео-
ретические исследования Срезневского,
к-рый дал анализ датиров. памятников
11—14 вв., А. И. Соболевского, изложив-
шего историю рус. и слав, рукописной
книги и рассмотревшего эволюцию букв,
включая скоропись 15—17 вв., Е. Ф. Кар-
ского, пополнявшего и совершенствовав-
шего свой курс лекций с 1896 по 1928.
В. Н. Щепкин в своем «Учебнике русской
палеографии» (1918; переизд. с дополне-
ниями М. В. Щепкиной, 1967) особое
внимание уделил датирующим начерта-
ниям и истории их развития, изучал
вязь, орнамент, обосновал расчеты по фи-
лиграням, разработал методы анализа
и датировки рукописей по совокупности
примет, разработал методику, определил
характер и объем описания рукописи.
Курсы П. читались в ун-тах и др. учебных
заведениях; среди их создателей были
Ф. И. Буслаев, Н. С. Тихонравов,
Д. И. Прозоровский, М. Н. Сперанский,
И. В. Ягич, Р. Ф. Бранд, Н. М. Карии-
ский, издавший альбом «Образцы письма
древнейшего периода истории русской
книги» (подготовлен в 1913, опубл. 1925),
автор «Югославянской палеографии»
(1904) П. А. Лавров, историки и археоло-
ги И. А. Шляпкин (основатель П. надпи-
сей на разл. предметах) и И. Ф. Колес-
ников.
В изучение скорописных почерков
значит, вклад внесли Г. В. Есипов,
В. В. Майков, И. С. Беляев. Укр. ско-
ропись ввел в науч, обращение И. М. Ка-
манин, к-рому принадлежит первое в Ев-
ропе сообщение (1905) о необходимости
введения в П. методики точной фиксации
измерит, приборами, в т. ч. транспорти-
ром с нитью, компонентов буквенных
начертаний, их расположения и углов нак-
лона.
В 20—40-х гг. 20 вв. существ, вклад в
развитие рус. П. внесли исследования
Каринского, уделившего значит, внима-
ние т. наз. социологии, элементу П. (от-
ношения писцов и заказчиков и т. п.),
Колесникова (скоропись 15—18 вв.),
Сперанского (изучение тайнописи); выш-
ли учебные пособия М. Д. Приселкова
(1938), А. М. Селищева (1939) и
ПАЛЕОГРАФИЯ 359
Н. В. Степанова (1941). С 50-х гг. разви-
тие славяно-рус. П. вступило в новую фа-
зу, что было связано с углублением вни-
мания к истории рус., укр. и белорус,
языков, для изучения к-рых оказалось
необходимым обращение к письм. источ-
никам древности и средневековья. Зна-
чит. вклад в изучение письма на берестя-
ных грамотах внесли М. Н. Тихомиров,
Щепкина, Л. П. Жуковская, А. В. Арци-
ховский, В. Л. Янин. В это же время на-
чалось внедрение в П. методов химии и
физики (Д. П. Эрастов). Осуществля-
лись спец, исследования филиграней
(С. А. Клепиков, А. А. Гераклитов,
3. В. Участкина, Т. В. Дианова,
В. М. Загребин, А. А. Амосов и др.).
Р. В. Булатова, В. В. Колесов, Р. В. Бах-
турина, А. А. Зализняк занимались изу-
чением надстрочных знаков, П. орна-
мента и инициалов систематизировали
Т. Б. Ухова, Ю. А. Неволин и др. С 1970
под руководством Жуковской, Н. Б. Ти-
хомирова и Н. Б. Шеламановой ведется
организационная и иауч. работа по со-
ставлению Сводного каталога славяно-
рус. рукописных книг, хранящихся в
СССР.
* Черепнин Л. В., Рус. палеография,
М.. 1956 (лит.); Жуковская Л. П., Раз-
витие славяно-рус. палеографии, М., 1963;
Тихомиров М. Н., Муравьев
А. В., Рус. палеография, М., 1966; 2 изд.,
М.. 1982; Фарсобин В. В., Источнико-
ведение и его метод, М., 1983, с. 66—100.
Л. П. Жуковская.
В разработку южнославян-
ской П. значит, вклад внесли сербско-
хорват. ученые. П. Солярич, А. Дра-
гославлевич и др. опубликовали в 1-й
пол. 19 в. факсимильные издания образ-
цов письма и орнаментики; во 2-й пол.
19 — нач. 20 вв. В. (Е). Копитар,
В. С. Караджич, Ф. Миклошич и др.
исследовали проблему происхождения
глаголич. письма. В это же время большое
внимание уделяется кирилловской П.:
палеографии, исследованию рукописей
(Л. Стоянович, Н. Родойчич и др.),
криптографии (Д. Костич), филиграней
(В. Мошии, С. Тралич). Во 2-й пол. 20 в.
изучается т. наз. курсивный тип кирил-
лицы, послуживший основой для совр.
письма. В 19—20 вв. заметную роль в
разработке юж.-слав. П. сыграли чеш.
ученые И. Добровский, П. Й. Шафарик,
Л. Гейтлер, В. Вондрак и др., занимав-
шиеся преим. изучением глаголицы. В
20 в. важным центром исследований по
юж.-слав. П. стала Болгария, где описа-
нием и палеографии, анализом рукопи-
сей занимались Б. Цонев, Е. Георгиев,
М. Стоянов, И. Гошев и др. Славяно-
молд. П. разрабатывается в СРР (Й. Бог-
дан, Д. Миок). В кои. 19—20 вв. юж.-
слав. П. стали заниматься в Великобрита-
нии (И. Тейлор, М. Гастер), Германии
(Р. Абрихт, А. Лескин), Австрии (В. Лет-
тенбауэр), Франции (В. Водофф).
С. М. Каштанов.
Начало развитию армянской П.
положил в кон. 19 в. Я. Ташян, чл. арм.
монашеской конгрегации мхитаристов,
существующей с 1-й пол. 18 в. на о. Сан-
Ладзаро близ Венеции и также в Вене.
Ташяну принадлежит каталог арм. руко-
писей мхитаристской б-ки в Вене н пер-
вое пособие по арм. П.— «Обзор армян-
ской палеографии» (1898, Веиа, на арм.
яз.), в к-ром рассмотрены вопросы дати-
ровки отд. видов армянского письма
5—18 вв. и дана их классификация, лег-
шая в основу их совр. классификации.
В кон. 19 — нач. 20 вв. публикуются
360 ПАЛЕОНТОЛОГИЯ
факсимильные издания арм. рукописей,
в 1912 Г. Овсепян (Эчмиадзин) издал
альбом факсимиле 143 образцов арм.
письма 5—18 вв., материал к-рого был
использован Р. Ачаряном в его работе
«Армянские письмена» (Вена, 1928, на
арм. яз.; в 1984 включена в опубл, в Ере-
ване одноименный сб-к работ по арм.
письменности) для решения проблем воз-
никновения и употребления отд. видов
арм. письма. Происхождению арм. пись-
менности и ее связи с арамейским пись-
мом (см. Западносемитское письмо)
посвящено исследование А. Г. Периха-
нян, опубл, в 1966 (в кн.: «Переднеазиат-
ский сборник», в. 2); в 1973 вышел труд
А. Г. Абрамяна «Армянское письмо и
письменность» (Ереван, на арм. яз.), в
к-ром рассматриваются эволюция арм.
письма, датировка разл. его видов и т. д.
Палеография, исследование арм. рукопи-
сей в СССР ведется гл. обр. в Матеиа-
даране — Ин-те древних рукописей им.
Маштоца при Совете Министров Арм.
ССР, обладающем крупнейшим в мире
собранием арм. рукописей. В генераль-
ном каталоге этих рукописей (изд. с
1984) воспроизводятся образцы письма
охваченных описанием текстов. Ии-т
археологии и этнографии АН Арм. ССР
издает с 1960 «Свод армянских надпи-
сей».	К. Н. /Ьзбашян.
Зарождение грузинской П. как
науч, дисциплины (кон. 19 в.) связано с
именем Д. 3. Бакрадзе, определившего
периодизацию всех видов грузинского
письма и опубликовавшего палеографии,
таблицы. Одна из осн. проблем в иссле-
дованиях груз, ученых — происхождение
груз, письма, чему посвящены работы
Г. В. Церетели («Армазское письмо и
проблема происхождения грузинского
алфавита», 1948—49, иа груз, яз.) и
Р. М. Патаридзе («Грузинское письмо
„Асомтаврули"», 1980, иа груз. яз.). Зна-
чит. вклад в развитие груз. П. внес
И. А. Джавахишвили. В 1-958 иа базе от-
дела рукописей Музея Грузии в Тбили-
си образован Ин-т рукописей АН Груз.
ССР.	С. С. Какабадзе.
Арабская П. изучает памятники,
написанные буквами араб, алфавита (см.
Арабское письмо). Описание почерков
было предпринято с практич. целями еще
в 10 в.
В Европе изучение араб, надписей
и рукописей началось в 17 в. С 18 в.
исследуется проблема происхождения
араб, письма, хронология, последователь-
ности письма куфи и письма насхи, при-
чем мн. европ. ученые 18 — нач. 19 вв.
ошибочно считали последнее более позд-
ним, в то время как в действительности
оба вида возникли одновременно. В 18 в.
появились первые палеография, таблицы
Л. Адлера (сирийское араб, письмо и ку-
фи), Э. Фурмона (куфи по рукописям
Корана). В 1828 вышел 2-томиый труд
Ж. Ж. Марселя «Арабская палеография»,
включающий усовершенствованные таб-
лицы и положивший начало систематич.
изучению араб, письма. В 19 в. началось
интенсивное собирание и изучение памят-
ников, подготавливались их иауч. опи-
сания, включающие палеография, ана-
лиз; сложились осн. собрания рукописей
и крупнейшее собрание араб, папирусов
(Вена). Первые публикации папирусов
осуществил в 1-й пол. 19 в. А. Сильвестр
де Саси; в кон. 19 в. мн. работы посвятил
им И. Карабачек, в нач. 20в.— К. X. Бек-
кер. Во 2-й пол. 19 в. появляются спец,
палеографии, труды М. Ланчи, У. Рай-
та, В. Т. Альвардта, О. Уда. Фундамен-
тальные работы М. ван Бершама (кон.
19 в.) и С. Флюри (20-е гг. 20 в.) заложили
основу для дальнейших исследований в
области эпиграфики.
В России собирание араб, рукописей
и копирование надписей началось при
Петре I. Значит, собрания рукописей и
др. памятников араб, письма сосредото-
чились в созданном в 1818 при Кунстка-
мере Вост, кабинете (ныне Отдел рукопи-
сей Ленингр. отделения Ин-та народов
Азии АН СССР — виднейшее хранилище
араб, рукописей). Возглавивший кабинет
X. Д. Френ положил начало изучению
крупных собраний араб, рукописей в
России, классифицировал и установил
терминологию для разновидностей куфи.
Со 2-й пол. 19 в. усилилась работа по
описанию и публикации памятников
араб, письма, что способствовало на-
коплению палеография. наблюдений.
Н. В. Ханыков показал необходимость
учитывать место написания памятника
при палеография, анализе. Сов. ученые
продолжили науч, исследования, публи-
кации араб, надписей и рукописей.
Значит, часть исследований (работы
О. Г. Большакова, М. М. Дьяконова,
В. А. Крачковской и др.) базируется иа
изучении памятников араб, письма на
терр. СССР (Ср. Азия, Закавказье).
* Крачковская В. А.. Эволюция
куфич. письма в Ср. Азии, в сб.: Эпиграфика
Востока, в. 3, М. — Л., 1949; ее же, Па-
мятники араб, письма в Ср. Азии и Закав-
казье ро IX в., там же, в. 6, М. — Л., 1952;
Moritz В. (ed.), Arabic palaeographie.
A collection of Arabic texts from the first
century of the Hidjra till the year 1000, Cairo,
1905; Abbot N., Arabic paleography, в кн.:
Ars Islamica, v. 8, Ann Arbor. 1941; G г о h-
m a n n A., Arabische Palaographie, t. 2,
W.. 1971.	В. А. Крачковская.
Своеобразие развития китайской
П. обусловлено спецификой китайского
письма. Вплоть до 20 в. кит. П. как са-
мостоят. науч, дисциплина не существо-
вала и палеография, исследования явля-
лись составной частью 3 смежных отрас-
лей науки: т. наз. науки о письменности,
эпиграфики и каллиграфологии. «Наука
о письменности», возникшая в 9—10 вв.,
изучала начертание, произношение и се-
мантику иероглифов словаря «Шовэнь»
(рубеж 1—2 вв.). Исследование древних
начертаний «Шовэия» проводилось осо-
бенно широко в 18 в. (Дай Чжэиь, Гуй
Фу и др.). Эпиграфика возникла в 11—
12 вв. на базе изучения надписей на брон-
зовых сосудах 11—6 вв. до н. э. В кон.
19 в. после открытия гадательных костей
с надписями 14—И вв. до н. э. эпиграфи-
ка стала также изучать иероглифы с сер.
2-го тыс. до н. э. С 30-х гг. 20 в. надписи
на костях с палеография, т. зр. изучаются
мн. кит. и япон. учеными; Дун Цзобинь
заложил основы датировки гадательных
надписей по графич. особенностям пись-
ма. Каллиграфология исследует памят-
ники письменности (гл. обр. иа твердом
материале) в основном 4—8 вв.— перио-
да формирования совр. почерка кайшу.
Наблюдается тенденция к формированию
единой кит. П., изучающей обшие законо-
мерности развития кит. письма.
• Ху Пуань. История науки о пись-
менности в Китае, Шанхай. 1937 (на кит. яз.);
Чжу Цзяньсинь, Эпиграфика, Шан-
хай, 1955 (на кит. яз.); Ц з я н Ш а и ь го.
Морфология кит. письменности, Пекин,
1959 (на кит. яз.).	М. В. Крюков.
ПАЛЕОНТОЛОГИЯ ЛИНГВИСТИ-
ЧЕСКАЯ (от греч. palaids — древний, 6п,
род. падеж ontos — существо и logos —
слово, учение)— совокупность лингвисти-
ческих исследований и соответствующих
приемов, при помощи к-рых выявляются
и истолковываются наиболее архаичные
элементы языка, сохраняющиеся в исто-
рии и данном его состоянии как пережитки
утраченных более древних систем. Тер-
мин «П. л.> не имеет общепринятого упот-
ребления и отчасти сохраняет переносный
смысл. Чаще пользуются более узким оп-
ределением П. л. как того раздела яз-зна-
ния, в к-ром на основании языковых
реликтов восстанавливаются материаль-
ные и духовные условия жизни носителей
вымершего языка (речь идет обычно об
определении терр. его распространения, о
контактах с соседними языками, об обо-
значении тех или иных реалий и аб-
страктных понятий, об именослове
и т. п.). Однако совр. опыту этой разви-
вающейся дисциплины соответствует вы-
шеуказанное более широкое понимание.
Приемы и способы, с помощью к-рых
выявляются и истолковываются «пере-
житочные» языковые элементы, не обра-
зуют строгого единства ввиду большого
разнообразия таких элементов, выступаю-
щих не столько как отражение неких ти-
пов, сколько как исключения из них,
уникальные или очень редкие явления
(языковые раритеты). Возможности П. л.
в каждом конкретном случае оказываются
различными. Они зависят от самого ха-
рактера данного языкового реликта (сте-
пень его «переслоенностп», измеряемой в
единицах лингвистич. времени — число
шагов-изменений, степень включенности
в систему, наличие аналогий, в частности
типологических, и т. п.) и от «разрешаю-
щей» силы используемых аналитич. ме-
тодов. Исследователь часто оказывается
не в состоянии логически определить со-
отв. процедуру анализа и вынужден дей-
ствовать методом проб и ошибок. В этих
случаях возрастает значение лингвистич.
интуиции. Однородность исследоват.
процедуры исключается и тем обстоятель-
ством, что языковые реликты, подлежа-
щие анализу, принадлежат разным уров-
ням языка (от звукового до семантиче-
ского), существенно различающимся меж-
ду собой по возможностям реконструкции.
В этих условиях сами результаты иссле-
дования в П. л. оказываются разнород-
ными — по степени конкретности, по ши-
роте объясняемого круга фактов, по ве-
роятности выводов, наконец, по тем след-
ствиям, к-рые вытекают из анализа дан-
ного явления для др. фрагментов языко-
вой системы.
Само понятие П. л. возникло в яз-зна-
нии после того, как сложилась первонач.
методика сравнит.-ист. исследования язы-
ков (см. Сравнительно-историческое
языкознание, Сравнительно-историче-
ский метод'). Конкретный материал,
ранее всего оправдавший правомерность
П. л. и более всего способствовавший ее
становлению, черпался прежде всего из
анализа сходных (идентичных или «по-
хожих») элементов флексии — именной
и глагольной — при сравнит.-ист. иссле-
довании языков (а позже и при попытках
реконструкции праязыковых форм; ср.
мысль Ф. Боппа о роли местоименных
элементов в структуре флексии индоев-
роп. языков). Образцом же для форми-
рующейся П. л., к-рому следовали с са-
мого начала сознательно и часто с излиш-
ней прямолинейностью, была избрана па-
леонтология, как она сложилась в нач.
19 в. в естествознании. Обоснованность
такой ориентации П. л. несомненна; ей
способствовало влияние естеств.-науч,
концепций на яз-знание в сер. 19 в.
(А. Шлейхер и др.), приведшее к взгляду
на язык как организм, включенный в
цепь эволюционного развития природных
явлений. Подобные лингвистически-био-
логич. аналогии в целом оказались про-
дуктивными, хотя и породили значит,
кол-во заблуждений в яз-знании, в пер-
вую очередь в П. л. Логич. анализ ос-
нований П. л. в их связи с биологич. па-
леонтологией проведен не был, как не бы-
ло заострено внимание на различии ист.
условий возникновения П. л. и палеонто-
логии п на вытекающих из этого существ,
расхождениях. Нек-рые из этих разли-
чий особо важны: 1) П. л. возникла как
сознат. попытка объяснить нек-рые не-
ясности, возникающие при сравнит.-ист.
анализе фактов, в свете идей уже сформи-
ровавшейся биологич. палеонтологии,
к-рая, в свою очередь, сложилась как ре-
зультат исследования случайных нахо-
док ископаемых организмов; 2) в П. л.
с самого начала ведущей была идея свя-
зи разновременных элементов языка в
эволюционной цепи, тогда как в палеон-
тологии долгое время ископаемые орга-
низмы рассматривались не как звенья
единой эволюционной цепи, а как изо-
лиров. остатки; 3) П. л. сама участвова-
ла в вычленении своего объекта — ар-
хаических раритетов; само это понятие
приобретало значение при условии дока-
занности архаичности данного явления;
поэтому материал П. л. рос медленно и в
его выявленной части был относительно
немногочисленным, тогда как палеонто-
логия опиралась на огромный эмпирич.
материал, получаемый и независимо от
целенаправленных поисков; 4) в П. л.
временная (относительно-хронологич.)
характеристика языкового элемента —
всегда результат сложной исследоват.
процедуры, а безотносительная (абсо-
лютная) хронология, исключая редчайшие
случаи, вообще неизвестна, тогда как в
палеонтологии относит, хронология иско-
паемых остатков задается стратиграфией
геологич. пластов, к-рые дают довольно
точные указания и абсолютной хроноло-
гии; 5) в П. л. установление связей дан-
ного архаичного элемента с другими (и
тем более определение места элемента в
системе) в исходном языковом состоя-
нии принадлежит к числу наиболее слож-
ных задач, чаще всего остающихся не
решенными, тогда как в палеонтологии,
начиная с Ж. Кювье, отношение одной
части ископаемого организма к другой
(и к организму в целом) определялось
законом корреляций (взаимозависимо-
сти), благодаря к-рому по известному
элементу можно было предсказывать
неизвестный и далее реконструировать ор-
ганизм в целом; 6) объекты П. л. (арха-
измы), принадлежащие по происхожде-
нию отд. эпохам, чаще всего вкраплены
в новое языковое целое и, следователь-
но, принадлежат и данному состоянию,
в то время как объекты палеонтологии
принадлежат только прежним эпохам,
не смешиваясь с биологич. объектами
поздних эпох (иное дело — рудиментар-
ные элементы в организме). Эти разли-
чия способствуют лучшему уяснению ста-
туса П. л. как особой лингвистич. дисцип-
лины, ее методов и ее возможностей.
П. л. составляет часть историче-
ского яз-знания, и в этом смысле она
занимается проблемой связи элементов
языка во в р е м е н и. Эта связь не яв-
ляется внешней: время выступает не как
некая рамка языкового развития, а как
само содержание его; существенным ока-
зывается именно языковое время, опре-
деляемое теми изменениями, к-рые про-
исходят в языке. Категория языкового
времени («языковые часы») является ин-
тенсивной характеристикой языка, не-
сущей богатую информацию. Принци-
пиально существенная гетерогенность язы-
кового времени — как для разных язы-
ков или разных фрагментов языков, так
и для разных этапов в развитии одного
языка. Это свойство языка образует важ-
нейшее основание П. л. и вместе с тем ее
наиболее сильную сторону. Гетероген-
ность языкового времени проявляется,
в частности, в том, что каждый языковой
элемент не только фиксирует свое вре-
менное состояние (место на шкале вре-
мени в его лингвистич. воплощении),
но и содержит более или менее определ.
указание на направление этого
времени, к-рое реконструируется при на-
личии информации о предшествующем и
последующем временном состоянии, т. е.
иа вектор развития. Не менее важно,
что разные языковые элементы, составля-
ющие в данном синхронном состоянии це-
лостную схему, фиксируют разл. времен-
ные состояния. Эти зазоры в возрасте язы-
кового времени разных элементов одной
общей системы и дают возможность свое-
го рода «коррекции» этих элементов по
шкале времени, попытки приведения их
к общему временному состоянию.
В 60—70-х гг. предпринимались по-
пытки использовать языковую информа-
цию для заключений абсолютио-хроиоло-
гич. свойства (см. Лингвистическая ста-
тистика, Глоттохронология). Эти по-
пытки были основаны на том, что даже
наиболее устойчивые элементы языка —
лексемы «стираются» временем до нуля
(т. е. полностью исчезают), при этом пред-
полагалась некая равномерность исчез-
новения этих лексем во времени, позво-
ляющая, в частности, определить аб-
солютную дату того языкового состояния,
когда данный «ядерный» набор лексем
еще не существовал. Не говоря о том, что
эта методика сопряжена с целым рядом
теоретич. неясностей и практич. труднос-
тей, она по своей сути ориентируется на
язык как средство, н содержанием ее
является ие язык, а абсолютное «внешнее»
время, и потому это направление в иссле-
довании языка во времени должно быть
признано менее важным в сравнении с
задачами П. л., ориентирующейся на
«внутреннее» (языковое) время и на опре-
деление места в системе. Объекты иссле-
дования П. л. как раз и находятся в
нижнем (раннем) слое структуры, об-
разуемой языковым временем. Эти объ-
екты не просто архаичны, но уже настоль-
ко «выветрились», что нх информативная
ценность близка к нулю и кажется, что
именно через них энтропия деформирует
данную языковую систему. Поэтому су-
щественно, что архаизмы, выступающие
как объекты П. л., не поддаются элемен-
тарным экстраполяциям и более нли ме-
нее автоматич. реконструкциям, исходя
из особенностей данной системы. Осн. чер-
та этих архаизмов как раз и заключается
в их неясности, невозможности
убедительной их идентификации иначе
как средствами П. л. Сама неясность
обычно состоит в отсутствии возможности
интерпретации формы и/или значения
данного элемента стандартными средства-
ми, с помощью к-рых объясняются др.
элементы этого же языка, в выпадении
элемента из системы (неясность функ-
ции), в непроявленности связей между
данным элементом и др. элементами, с
одной стороны, или между этим элемен-
том и целым, в к-рое он входит, с др. сто-
роны. Но П. л. ориентирована пе только
на наличные объекты (пассивный аспект),
а и на характер ожидаемого результата
(активный аспект). Применение методов
П. л. наиболее эффективно именно тог-
да, когда при анализе данного языкового
элемента удается проникнуть в п р е д ы-
ПАЛЕОНТОЛОГИЯ 361
Пущее языковое состояние, вскрыть
архаичную систему или хотя бы ее фраг-
мент, до сих пор остававшиеся неизвест-
ными. При учете подобных заданий П. л.
становится не просто дисциплиной, ком-
ментирующей исключения и раритеты,
что, разумеется, также важно; она при-
обретает макс, ценность именно тогда,
когда позволяет открыть не просто новые
детали, но такие, к-рые дают возможность
заглянуть в новое, до того неизвестное
языковое состояние, предшествующее во
времени известному состоянию.
Выделяется 4 типа задач, решаемых
П. л.: 1) анализ отд. архаизмов
на разных языковых уровнях, напр. ис-
следование разного рода «нарушений» си-
стемы в отд. индоевроп. языках, привед-
шее к открытию ларингальиых, что позво-
лило объяснить ряд черт структуры вока-
лизма, консонантизма, морфонологии;
многочисленны примеры анализа имен-
ных и глагольных флексий, обнаружив-
шего их принадлежность — для более ар-
хаичного периода — иной категории слу-
чаев: местоимениям, частицам, именным
или глагольным корням и т. д.; выявле-
ние общих формантов, дающее возмож-
ность объединения элементов языка,
к-рые не находятся в очевидной связи
(ср. общность в индоевроп. языках презен-
са на -Hi, медиального залога и перфекта);
реконструкция активного и пассивного па-
дежей и эргативной конструкции в индо-
европ. языках по нек-рым особенностям
ср. рода и соотношения им. и вин. п.;
вскрытие в системе предлогов следов ис-
пользования названий частей тела как
пространств, классификаторов; много-
числ. случаи этимологии, исследования
как апеллятпвов, так и имен собствен-
ных, имеющего результатом либо рекон-
струкцию принципиально новой формы
и/или значения, отсылающих к неизвест-
ной до того совокупности фактов, либо
вскрытие иного языка, объясняющего мни-
мые исключения как закономерности (ср.
исследования субстратной лексики, осо-
бенно богатые результатами в'топоними-
ке)', 2) восстановление целого — языко-
вых систем или их фрагментов,
напр.: опыты реконструкции фонетич.
системы неизвестного языка по исключе-
ниям и двояким рефлексам звуков в дан-
ном языке (классич. пример — реконст-
рукция «догреческой» звуковой систе-
мы по исключениям в фонетике др.-греч.
яз.); восстановление системы, характе-
ризующей предыдущее состояние дан-
ного языка по исключениям в нем (ана-
лиз «ларингального» вскрыл в индоевроп.
языках черты неизвестной до тех пор си-
стемы вокализма); обнаружение новых
грамматич. категорий по данным отд.
формантов и т. п.; с известным основани-
ем сюда можно отнести н дешифровки не-
известных древних письменностей, при-
водящие к открытию нового языка и, сле-
довательно, его системы; 3) определение
родства пли «прародства» языков, напр.
определение места данного «генеалогиче-
ски темного» языка в генеалогич. клас-
сификации, после чего становится бес-
спорным «сравнит.-исторический» код
языка, к-рый и дает возможность новой
интерпретации всей или очень значит,
совокупности фактов и реконструкции
«прасостояния» этого языка; др. слу-
чай — выявление связей двух или более
групп родств. языков между собой, не-
избежно связанное с углублением языко-
вой реконструкции и вскрытием более
ранних языковых общностей (ср. уста-
362 ПАЛЕОСИБИРСКИЕ
новление родства т. наз. ностратич. язы-
ков В. М. Иллич-Свитычем); 4) реконст-
рукция «начал» языка в целом
(глоттогенез), его архаической истории,
условно говоря — «палеонтология чело-
веческого языка» (ср. разные попытки
объяснения происхождения языка, связь
с «языком» приматов, с др. знаковыми
системами и т. п.; см. Происхождение
языка); особенно результативны частные
«палеонтологии», среди к-рых наиболее
перспективными следует считать попыт-
ки проследить становление звуковой
системы и семантиэации ее элементов
(Я. И. А. ван Гиннекен, Э. Дж. Пуллиб-
ланк и др.) и отд. категорий (происхож-
дение грамматич. рода, по К. Майнхо-
фу; многочисл. работы о происхождении
именных классов, систем склонения и
спряжения., залоговых противопоставле-
ний и т. п.); попытки выведения совокуп-
ности грамматич. категорий из некоего
общего источника («аитропоморфизирую-
щий» аспект языка с ориентацией семан-
тики его категорий на человеческое те-
ло, на личность, ср. грамматич. лицо, оду-
шевленность/неодушевленность, род и
т. п.); в известной степени сюда же от-
носится и круг исследований проблемы
«стадиальности» в языке (см. Стадиаль-
ности теория), однако ложные предпо-
сылки и методологич. произвол скомпро-
метировали это направление П. л.
При решении этих задач П. л. обраща-
ется к широкому кругу методов и прие-
мов, используемых совр. яз-знанием.
В этой связи особое значение приобрета-
ют данные языковой типологии (в част-
ности, учение об универсалиях лингви-
стических), к-рые позволяют более точно
оценить надежность полученных резуль-
татов и с большей уверенностью сделать
выбор из неск. теоретически возможных
решений. В ряде случаев оказывается
целесообразным и перспективным обра-
щение к данным «языка» приматов, к дет-
скому языку (см. Детская речь), к типам
патология, нарушения речи (см. Афа-
зия), наконец, к широкому кругу вторич-
ных языковых систем и их «языков». П.
л. принадлежит к числу развивающихся
дисциплин, расширяющих круг своих
исследований и привлекающих в связи с
этим новые приемы анализа. В кругу
совр. гуманитарных наук П. л. обнару-
живает особенно тесные связи с иссле-
дованиями в области архаичного созна-
ния, социальной антропологии, этноге-
неза, истории первобытного общества,
истории духовной и материальной куль-
туры. Лингвистич. учение о «древностях»
(А. Кун, А. Пикте, О. Шрадер, А. Не-
ринг, Г. Гюнтерт, X. Краэ и др.) в зна-
чит. степени строится на результатах,
достигнутых в П. л.: ср. также и др. нап-
равление в этой области, объясняющее
характерные черты архаичных языков
особенностями культуры (Л. Леви-
Брюль, А. Соммерфельт, Г. Хойер и др.).
* Шрадер О., Сравнит, языковедение
и первобытная история, пер. с нем., СПБ,
1886; его же. Индоевропейцы, пер. с нем.,
СПБ, 1913; Марр Н. Я., Избр. работы,
т. 1—5, Л., 1933—37; Эргативная конструк-
ция предложения, М., 1950; Иллич-
Свитыч В. М., Опыт сравнения ностра-
тич. языков. Сравнит, словарь, I—III, М.,
1971—84; Гамкрелидзе Т. В., Ива-
нов В. В., Индоевроп. язык и индоевропей-
цы. т. 1—2, Тб., 1984; Pictet A., Les
origines indo-europeennes, I —И, P., 1859—63;
Much M., Die Heimat der Indogermanen
im Lichte der urgeschichtlichen Forschung,
2 Aufl., Jena, 1904; Hirt H., Die Indoger-
manen, ihre Verbreitung, ihre Urheimat und
ihre, Kultur, I—II,, Strassburg, 1905—07;
Feist S., Europa im Lichte oer Vorgeschi-
chte, B., 1910; Schrader O., Neh-
ring A., Reallexikon der indogermanischen
Altertumskunde, 2 Aufl.. B. — Lpz., 1917 —
1929; Levy-Bruhl L., Des rapports de
la linguistique et de la sociologie, «Actes du
4-me Congres International des linguistes.
1936», Cph., 1938; Sommerfe It A.,
La langue et la societe. Caracteres sociaux
d’une langue de type archaique, Oslo, 1938;
Gin ne ken J, v an, La reconstruction
typologique des langues archaiques de 1'huma-
nite, « Verhandelingen der Koninklijke Neder-
landsche Akademie van Wetenschappen», 44,
Amst., 1939; Specht F.. Ursprung der
indogermanischen Deklination, Gott., 1944
(2 Aufl., 1948); H о i j e r H.. Linguistic and
cultural changes. «Language», 24, Balt.. 1948;
Krahe H., Sprache und Vorzeit, Hdlb.,
1954; Hoenigswald H. M., Language
change and linguistic reconstruction, Chi.,
1960; Benveniste E., Le vocabulaire
des institutions indo-europeennes, v. 1 — 2, P.,
1969; Indo-European and Indo-Europeans,
Phil., [19701; P u 1 1 e у b 1 a n k E. G., The
beginning of duality of patterning in language,
в кн.: Papers of transdisciplinary Symposium
on glossogenetics, P., 1981. В. H. Топоров.
ПАЛЕОСИБИРСКИЕ ЯЗЫКЙ — см.
Палеоазиатские языки.
ПАЛИ — один из индийских (.индоарий-
ских) языков (среднеиндийский период);
язык буддийского Канона в форме, су-
ществующей на о. Шри-Ланка. Исполь-
зуется' как язык буддийской религии и
культуры в Шри-Ланке, Мьянме (быв.
Бирме), Таиланде, Лаосе, Камбодже,
Вьетнаме. Возник, видимо, на основе
архаичного зап. ср.-инд. диалекта, затем
усвоил ряд вост. черт. Родина П.—
Индия; еще до н. э. он распространился
вместе с буддизмом на Шри-Ланке, в кои.
1-го — нач. 2-го тыс. н. э.— в ряде стран
Юго-Вост. Азии. На П. созданы много-
численные религ., филос., науч., худож.
произведения. Оказал заметное влияние
на ряд языков Юго-Вост. Азии.
Выделяют 4 разновидности П.: язык
стихотворных частей Канона (наиболее
архаичный), язык канонич. прозы (более
единообразный п нормированный), язык
комментаторской лит-ры (еще более уп-
рошенный), язык позднейшей лит-ры в
странах Юго-Вост. Азии (с мн. отклоне-
ниями и влияниями иносистемных язы-
ков). Для фонетики П. характерны: пя-
тичленная система гласных, отсутствие
дифтонгов и слоговых сонорных, противо-
поставление придыхательных — непри-
дыхательных, церебральных — нецереб-
ральных, запрет на сочетание большинст-
ва типов смычных друг с другом, употре-
бительность геминат, исход слова на
гласный чистый нли с назализацией, за-
кон двух мор, регулирующий долготу или
краткость гласного. В морфологии: за-
метное ослабление системы чередования
гласных по сравнению с санскритом,
тенденция к унификации типов склоне-
ния и спряжения, как максимум 6 паде-
жей имени; в глаголе — взаимодействие
трех времен и двух видов; развитая и упо-
рядоченная система синтаксиса, употреб-
ление вспомогат. элементов, уточняющих
значение падежей. В лексике: исключи-
тельная сложность и разработанность сло-
варя, ориентированного на передачу
идей Канона.
• Минаев И.П., Очерк фонетики и
морфологии языка пали, СПБ. 1872; Ели-
зареикова Т. Я., Топоров В.Н.,
Язык пали, М., 1965: Geiger W., Pali
Literatur und Sprache, Strassburg, 1916;
Mayrhofer M.. Handbuch des Pali,
Bd 1 — 2, Hdlb., 1951; Ptrniola V.,
A grammar of the Pali language, Colombo,
1958; Warder A. K., Introduction to Pali,
L., 1963; Elizarenkova T. Y., Topo-
rov V. N.. The Pali language. Moscow, 1976;
H i n ii b e r _O. von, Studien zur Kasus-
syntax des Pali, besonders des Vinaya — Pi-
taka. Miinch., 1968; Fahs A., Grammatik
des Pali, Lpz., 1985.
Rhys Davids T. W., Stede W.,
The Pali text society’s Pali-English dictionary,
pt 1—8, L., 1947—59; Trenckner V.,
A critical Pali dictionary, v. 1—2, Cph., 1924—
1979 (изд, продолжается); M alalaseke-
r a G. P., Dictionary of Pali proper names,
v. 1—2, L., 1937; 2 ed., L., 1960 (изд. не окон-
чено).	7*. Я. Елизаренкова.
ПАМИРСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа иран-
ских языков. Распространены в долинах
Зап. и Юж. Памира (Горно-Бадахшан-
ская АО Тадж. ССР и прилегающие р-ны
Афганистана, Пакистана, Сев. Индии)
и в отрогах Сарыкольского хребта (Синь-
цзян-Уйгурский авт. p-и КНР). К ним
относят ваханский, ишкашимский (с
сангличским и эебакским диалектами),
язгулямский языки и шугнано-рушанскую
группу близкородств. языков и диалек-
тов — шугнанский (с баджувским диа-
лектом), рушанский, хуфский, бартанг-
ский, орошорский (или рошорвский), са-
рыкольский. Сюда же входил ныне вы-
мерший ст.-ванджский и, возможно, сар-
гулямский. По ряду признаков к П. я.
примыкает мунджанский и близкородст-
венный ему ийдга, однако это вопрос
спорный.
Историко-генетич. характеристики П. я.
не позволяют рассматривать их как семью,
отличную от других вост.-иран. языков.
Ряд таких черт объединяет разл. П. я.
порознь с разными вост.-иран. языками.
Близкое родство с возможностью рекон-
струкции общей прасистемы прослежива-
ется между сев.-памирскими языками
(шугнано-рушан. группа, язгулям. и
ст.-вандж. языки). При этом структур-
ное сходство всех П. я. и большой общий
лексич. фонд указывают на их возмож-
ное конвергентное развитие в языковом
союзе.
Вокализм П. я. характеризует спаян-
ность количеств, корреляций с качествен-
ными. Корреляция длительности охваты-
вает не все фонемы и не всегда бинарна,
ср. в шугнан. яз.: трем долгим глас-
ным фонемам |й|, |й|, |б| противопостав-
лена одна краткая |и|, имеющая фонетич.
варианты [и, и, о, э], то же: |Т|, |ё|,
|ё| ~ |i| (с вариантами [i, I, е, е), но фо-
немы |а| ~ |а| составляют пару.
В язгулям., ишкашим., сарыкольском
языках корреляция устойчивости вклю-
чает разнокачеств. гласные: неустойчи-
вые среднего ряда противопоставлены ус-
тойчивым, т. е. всем остальным (в яз-
гулямском имеется также реликтовая
оппозиция |а| —|а|). В консонантизме
П. я. отсутствуют ларингальный и фарии-
гальный ряды. В шугнано-рушан. группе,
язгулям., вахан. языках имеется оппози-
ция увулярных х, у — заднеязычных х,
у. В язгулям. яз. корреляции палатализа-
ции (k, g — к, g) и лабиализации (к, g,
х, q, х, у — к’, g°, х°, q°, х°, у°) создали
троичную оппозицию типа к — к—к°.
В вахан., ишкашим., мунджан. языках
налицо корреляция церебральное™ смыч-
ных, аффрикат, щелевых. Ударение тя-
готеет к концу слова, различно по языкам
(иапр., в наст. вр. глагола в шугнан. яз.
ударение падает на исход основы, в
язгулям. яз.— на флексию).
Существительные в П. я. склоняются
в вахан., сарыкольском, мунджан. языках.
В шугнано-рушан. группе и ишкашим. яз.
категория падежа выражена в артикле
(указат. местоимении), напр. бартанг.:
уа хйгп daft tar wl yaba gaxc, букв, '(та,
прямой п.) ворона тогда к (тому, косв. п.)
мальчику обратилась'. Сиитаксич. функ-
ции уточняются предлогами, послелога-
ми и полуаффиксальными показателями
(из предлогов, падежных формантов,
послелогов). Категория числа существи-
тельного в большинстве П. я. выражена
оппозицией ед. ч. (основа) ~ мн. ч. (ос-
нова с агглютинативными показателями,
ёазлнчными для разных семантич. групп).
। сарыкольском, вахан., мунджан. язы-
ках показатели мн. ч. связаны с падежны-
ми показателями. Категория рода сохра-
няется в шугнано-рушан. группе (кроме
сарыкольского яз.), в язгулям. и мунд-
жан. языках; выражается в шугнано-ру-
шан. группе и мунджан. яз. формой име-
ни и соотнесенностью его с указат. мес-
тоимением, прилагательным и глаголом
муж. или жен. рода; в язгулям. яз.—
соотнесенностью с местоимением 3-го л.
ед. ч. (исторически — указат. местоиме-
нием). Наблюдается тенденция к перест-
ройке категории рода по принципу се-
мантич. классов, практически завершив-
шаяся в язгулям. яз. Категория опреде-
ленности/неоп ределенности вы ражается
артиклями (указат. местоимение ~ чис-
лительное «один»); категория единичного/
общего связана с категорией числа, в шуг-
нано-рушан. группе — также с родом
(общее выражается употреблением имени
в муж. роде, независимо от его первонач.
рода).
В прилагательных сравнит, степень
выражена морфологически, превосход-
ная — контекстом. Счет в язгулям., ва-
хан., мунджан. языках вигез'имальный
(двадцатеричный); в шугнано-рушан.
группе — децимальный (десятеричный),
в ишкашим. яз. числительные после
10 — из тадж. яз. Личные местоимения
имеются только для 1-го и 2-го л. (3-е л.
передается указат. местоимениями, кро-
ме язгулям. яз., где указательные пере-
шли в разряд личных); они отражают
древние формы, но во 2-м л. мн. ч. по-
явилось новое образование по субстрат-
ной модели (кроме вахан. яз.). Указат.
местоимения сохраняют (кроме язгулям.
яз.) индоевроп. систему трех серий:
I — ближайшее к говорящему; II — бли-
жайшее к собеседнику или эмфатиче-
ское, анафорическое; III — удаленное
или нейтральное. Склонение местоиме-
ний архаично, сохраняется и в языках,
где существительные его утратили (яз-
гулям. яз., большинство языков шугна-
но^зушан. группы, ишкашим. яз.).
Глагол П. я. имеет основы наст. вр. (из
старой преэентной основы), прош. вр. (нз
причастия на *-ta, *-па). В языках, где
вторичное причастие (на *-taka) утратило
самостоятельность, оно стало основой
перфекта (шугнано-рушан. группа, нш-
кашим., вахан. языки). Показатели лица
и числа в наст. вр. флективные, в прош.
временах — энклитические (контамина-
ция древних энклитич. местоимений и
связок), кроме мунджан. яз., где они об-
разовали вторичную флексию.
Для синтаксиса характерна препози-
ция определения. Часть языков сохраняет
эргативную (или эргативообразную) кон-
струкцию предложения с перех.’ глагола-
ми в прош. временах (язгулям., рушан.,
хуф., бартанг. языки, часть вахан. гово-
ров, мунджан. яз.) с субъектным согла-
сованием глагола.
Словообразование в П. я., как прави-
ло, однотипно. В имени — определ. ти-
пы композитов, аффиксальных (в ос-
новном суффиксальных) образований.
В глаголе отмечаются застывшие пре-
вербы; в совр. языках — в основном
сложноименные, реже суффиксальные
глаголы.
П. я. бесписьменные. Для носителей
большинства из П. я. языком письма и
образования является тадж. яз., для но-
сителей сарыкольского яз.— уйгурский.
Первые публикации о П. я. относятся к
70-м гг. 19 в. (Р. Б. Шоу). Свод извест-
ных даииых и их сравнит.-ист. осмысле-
ние осуществлены В. Гайгером на рубе-
же 19—20 вв. До 60-х гг. 20 в. публикуют-
ся материалы, монографич. описания,
ист. исследования (И. И. Зарубин и его
школа, Р. Готьо, Г. Моргенстьерне и др.).
В 70-х гг. 20 в. началось сравнит.-ист.,
историко-типологич., сравнит.-типоло-
гич. и лингвогеографич. изучение П. я.—
работы Моргенстьерне, сов. ученых
В. С. Соколовой, Д. К. Карамшоева,
Т. Н. Пахалиной, Д. И. Эдельман и др.
• Соколова В. С., Очерки по фонети-
ке иран. языков, в. 2, М. — Л., 1953; е е ж е,
Шугнано-рушан. языковая группа, в кн.:
Языки народов СССР, т. 1, М., 1966; ее же,
Генетич. отношения мунджан. языка и шугна-
ио-язгулям. языковой группы, Л., 1973;
ее же, Генетич. отношения язгулям. языка
и шугнан. языковой группы, Л., 1967; П а-
халина Т. Н., Ишкашим. язык, М.. 1959;
ее же, Сарыкольский язык, М., 1966; е е
же. Памирские языки, М., 1969; ее же,
Сравнит, обзор памирских языков, в кн.:
Страны и народы Востока, в. 16, М., 1975;
ее же. Ваханский язык. М., 1975; ее же,
Исследование по сравнит.-ист. фонетике па-
мирских языков, М., 1983; Эдельман
Д. И., Язгулям. язык, М., 1966; Грюн-
берг А. Л., Языки Вост. Гиндукуша.
Мунджан. язык, Л., 1972; Бахт и беков
Т., Памирские языки. [Библиография], в
кн.: Памироведение. Вопросы филологии,
Душ., 1975; Грюнберг А. Л., Стеб-
лин-Каменский II. М., Языки Вост.
Гиндукуша. Вахан. язык, М., 1976; К а-
р а м ш о е в Д., Категория рода в памирских
языках (шугнано-рушан. группа), Душ.,
1978; Основы иран. яз-знания, [кн. 4), Ново-
иран. языки. Вост, группа. М.. 1987; Gei-
ger W., Die Pamir-Dialekte, в ки.: Grund-
riss der iranischen Philologie, Bd 1, Abt. 2,
Strassburg, 1898—1901; Morgenstierne
G., Indo-Iranian frontier languages, v. 2,
Oslo, 1938; Lorimer D. L. R.. The
Wakhi language, v. 1 — 2, L., 1958; Mor-
genstierne G., Etymological vocabu-
lary of the Shughni group, Wiesbaden, 1974.
Д. И. Эдельман.
ПАМПДНГАНСКИЙ ЯЗЫК (пампан-
го, пампаига, пампанган, капампангаи) —
один иэ филиппинских языков. Распро-
странен в Республике Филиппины в пров.
Пампаига, а также в городах сопредель-
ных провинций Тарлак, Батаан и Самба-
лес на о. Лусон. Число говорящих
2 млн. чел.
Диал, членение исследовано недоста-
точно, выделяются апалитский, баколод-
ский (баколорский), макабебе, тарлак-
ский диалекты, различия между к-рыми
незначительны. П. я. отличается от боль-
шинства Филиппин, языков отсутствием
фонемы |п|, этой фонеме в П. «. соот-
ветствует гортанная смычка, обладающая
различит, функцией только в конце слов;
характерна монофтонгизация дифтонгов.
П. я. наиболее близок тагальскому язы-
ку, особенно в области лексики и словооб-
разования, хотя имеются и лексико-се-
мантич. различия.
Пампанганско-английское и пампан-
ганско-тагальское двуязычие замедляет
становление пампанган. лит. языка и раз-
витие лит-ры на П. я., одиако на П. я.
ведется преподавание в начальной школе,
существует пресса и отд. произведения
худож. лнт-ры. Памятников слогового
письма на П. я. не сохранилось, сведе-
ния о нем известны из исп. хроник.
Совр. письмо на основе лат. графики,
существует с сер. 18 в. Практич. изуче-
ние П. я. началось в кои. 16 в.
• Forman М. L., Kapampangan gram-
mar notes, Honolulu, 1971; Gonzalez
A. B., Pampangan. Outline of a generative
ПАМПДНГАНСКИЙ 363
semantic description, Manila, 1972 (лит,);
M i r i к i t a n i L. T., Kapampangan syn-
tax, Honolulu, 1972.
Forman M. L., Kapampangan dictionary.
Honolulu, 1971.	В. А. Макаренко.
ПАНГАСИНАНСКИЙ ЯЗЬ'1К (пангаси-
нан, устар.— пангалато) — один из фи-
липпинских языков. Распространен в
Республике Филиппины — в пров. Пан-
гасинан и пограничной части пров. Тар-
лак на 3. о. Лусон. Число говорящих
1,3 млн. чел.
Диал, различия почти не проявляют-
ся. И. я. обнаруживает существенные
отличия от др. Филиппин, языков Лусо-
на: в его фонемном составе 6 гласных,
в т. ч. [i] и [I], близкое по звучанию к
[е), и 15 согласных, отсутствует гортан-
ная смычка. В лексике меньше заимст-
вований. П. я. является гл. обр. языком
устного общения, хотя с 18 в., как и в др.
осн. Филиппин, языках, существует пись-
мо на основе лат. графики. Памятников
слогового письма на П. я. не сохранилось.
Изучение П. я. началось во 2-й пол. 19 в.
• Fidel de Amurrio О. F. М.,
Pangasinan grammar. [Quezon City], 1970;
Benton R. A.. Pangasinan reference gram-
mar, Honolulu, 1971; его же, Spoken Pan-
gasinan, Honolulu, 1971.
Benton R. A., Pangasinan dictionary,
Honolulu, 1971; Silveriq J. F., New
English-Pilipino-Pangasinan dictionary, Ma-
nila, 1976.	В. А. Макаренко.
ПАНДЖАБИ (панджабский, пенджаб-
ский язык) — один из индийских (ин-
доарийских) языков. Офиц. язык инд.
штата Пенджаб, распространен также в
одноименной провинции Пакистана. Об-
щее число говорящих ок. 70 млн. чел.,
в т. ч. в Индии — ок. 20 млн. чел., в Па-
кистане — ок. 50 млн. чел. К собственно
П. (или вост. П.), в к-ром выделяются
диалекты маджхи (лежит в основе лит.
языка П.) и ныне обосабливающийся
догри, примыкают зап.-Пенджаб, языки
п диалекты (св. 10 млн. говорящих),
в лингвистич. трудах совокупно прини-
маемые в качестве особого языка лахнда
(ленди); в обиходе это понятие не при-
вилось, и ныне в Пакистане наряду с П.
различаются языки сирайки и хиндко.
По строю П. близок к хинди н урду,
сирайки — к синдхи. Важнейшее струк-
турное отличие П. — смыслоразличит.
тоны, возникновение к-рых сопровож-
далось утратой звонких придыхатель-
ных. Лит. творчество на П. восходит
к 12—13 вв., но заметного развития
оно достигло лишь с распространением
сикхизма (нач. 16 в.). Совр. лит. П., сло-
жившийся к кон. 19 в. в Индии, испыты-
вает влияние хинди, в Пакистане —
урду. Для П. в Индии используется спец,
письмо гурмукхи, созданное сикхами в
16 в.,_в Пакистане — письмо урду (см.
Индийское письмо).
• Толстая Н.И.. Язык пенджаби,
М., 1960; Смирнов Ю. А., Язык ленди,
М., 1970; его же, Грамматика языка панд-
жаби. М.. 1976; Gill Н. S., Glea-
son Н. A., A reference grammar of Punjabi,
Patiala, 1969; Shackle S., The Siraiki lan-
guage of Central Pakistan, L., 1976.
Паиджаб.-рус. словарь, M.. 1961; Ануф-
риев Ф. Ф., Рус.-панджаб. словарь, М.,
1979; Panjabi кос, Jild 1 — 4, Patiala. 1955—71.
Г. А. Зограф.
ПАНО языки — группа южноамери-
канских индейских языков в составе
семьи пано-такана языков. Распростра-
нены в Перу, Боливии и Бразилии. Об-
щее число говорящих ок. 100 тыс. чел.
Включает более 25 языков, часть из
к-рых близкородственны: чакобо, каши-
бо, амауака, капанауа, чанинауа, мари-
364 ПАНГАСИНАНСКИЙ
иауа, майоруна, паио, шипибо-конибо
и ар.
Фонетич. системы П. я., отличаясь
друг от друга, колеблются между т. наз.
атлаитич. и центр.-амер. типами. Так, в
чакобо прн 4 гласных 16 согласных, в
конибо при 17 гласных 26 согласных. Пре-
обладающие модели фонологич. структу-
ры слова CVCV, CVCVCV, VCV, CV.
Возможны сочетания двух согласных нлн
гласных. Сохраняются следы гармонии
гласных. Ударение обычно падает иа
предпоследний слог и взаимодействует
с тоновыми явлениями (различаются
2 осн. тона — высокий и низкий).
Морфология агглютинативного типа
с умеренным развитием синтетизма. Суф-
фиксальное словообразование резко пре-
обладает иад префиксальным. Глагольное
словоизменение богаче именного. В плане
контенсивной типологии П. я. относятся
к эргативному типу. Глаголы делятся на
переходные и непереходные. Различают-
ся морфологич. категории лица, числа, ви-
да-времени, способа действия, наклоне-
ния. В глагол включаются и обстояте-
льств. морфемы. При отсутствии падеж-
ной парадигмы в имени встречается осо-
бая морфема субъекта, пространная
(снабженная суффиксом?) основа под-
лежащего при перех. глаголе (сведения
о наличии генитива недостоверны). Име-
ется ряд послелогов локативной н обстоя-
тельств. семантики. Сформированы при-
лагательное и причастие.
В структуре предложения различаются
эргативная и абсолютная конструкции.
Осн. типы порядка слов в предложении
SOV н OSV. Отмечается инкорпоратнв-
ная связь дополнения (часто в редуци-
ров. форме) с глаголом-сказуемым. Опре-
деление-прилагательное следует после
определяемого (характерна их групповая
флексия). Развито сложное предложе-
ние (в т. ч., по-видимому, и сложнопод-
чиненное). Глагольное словообразование
(аффиксы каузатива, переходности,
непереходности и др.) богаче именного.
Широко используется редупликация ос-
нов. При наличии значительного искон-
но общего словарного фонда объем лек-
сики по языкам различен. Имеются заим-
ствования из языков кечумара, а также
из испанского. Языки бесписьменные.
История изучения П. я. начинается на
рубеже 19—20 вв., впервые семья пано
была постулирована Р. де ла Грассери
в 1888. Лучше исследован фонетич. строй.
Реконструирована фонологич. система
праязыка, а также фрагмент исконного
словаря. Меньше всего изучены П. я. на
терр. Бразилии.
• Shell О., Cashibo I: Phonemes.
UAL, 1950, v. 1б, Ne 4; е г о ж е, Cashibo II;
Grammemic analysis of transitive and intran-
sitive verb patterns, там же, 1957, v. 23, Ne 3;
Prost G.R., Chacobo, в кн.; Bolivian
Indian grammars, I, Norman (Oklahoma),
1969; Loos E. E.. The phonology of Capa-
nahua and its grammatical basis, Norman (Ok-
lahoma), [1969); d’A n s A. M., Materiales
para el estudio del grupo lingiiistico pano,
Lima, 1970.	Г. А. Климов.
ПАНО-ТАКАНА ЯЗЫКЙ (такапано) —
одна из крупных семей южноамерикан-
ских индейских языков. Распростране-
ны в Перу, Боливии, Бразилии. Обшее
число говорящих ок. 120 тыс. чел. Насчи-
тывается ок. 40 языков. Семья П.-т. я.
подразделяется на группы пано и такана
(см. Пано языки, Такана языки). Особое
место отводится языку майоруна, к-рый
предположительно представляет собой
переходное звено между названными
группами. Вместе с нек-рымн другими
юж.-амер, языками, локализующимися
в Чили и Аргентине (чон, манекенкен,
она, техуельче, техуеш, мосетен и юрака-
ре), П.-т. я. включаются в более широкое
генетич. объединение макро-пано-такана,
предполагается отдаленное родство мак-
ро-пано-такана с кечумара языками и
каювава. Имеются также нек-рые мате-
риальные совпадения П.-т. я. с тукано
языками.
Фонетич. системы отд. языков весьма
разнообразны. Преобладают т. наз. ат-
лантический и центр.-американский типы.
Так, если в кавиненья (группа такана)
прн 21 согласном всего 4 гласных, то в
конибо (группа пано) при 26 согласных
17 гласных (в техуельче при 25 согласных
12 гласных). В отличие от мн. др. индей-
ских языков в П.-т. я. обычно имеются
звонкие смычные и аффрикаты. Гласные
и согласные в основе распределены до-
вольно равномерно. Преобладают модели
фонологич. структуры слова типа CVCV,
CVCVCV, VCV п др. (для части языков
выявлен процесс утраты конечного слога
слова). В корнях или аффиксах просле-
живаются чередования гласных. Обычен
гласный исход основ. Наряду с ударе-
нием, часто падающим на предпоследний
слог, во мн. языках имеются и тоновые
явления.
Морфология характеризуется агглю-
тинацией с варьирующей по языкам сте-
пенью синтетизма слова (впрочем, аф-
фиксы не всегда легко отграничить от
служебных слов). Состав суффиксаль-
ных морфем гораздо богаче состава пре-
фиксальных. Глагольное словоизменение
более развито, чем именное. В плане кон-
тенсивной типологии П.-т. я. относятся
к языкам эргативного строя. Глаголы де-
лятся на переходные и непереходные (что
обусловливает разл. форму подлежа-
щего), имеют морфологич. категории ли-
па, числа, вида-времени, наклонения.
Отмечаются также морфемы способа
действия и обстоятельств, морфемы.
Изменение имен по падежам, по сущест-
ву, отсутствует. Имеется, однако, не-
мало послелогов локативной и обстоя-
тельств. семантики. Вполне сформиров.
частями речи принято считать прилага-
тельное и причастие. Развита система
местоимений. Довольно развито как имен-
ное словообразование (ср. очень продук-
тивный номинализирующий префикс
е- в группе такана), так и глагольное.
Среди средств именного словообразова-
ния — редупликация основы. Весьма
значителен удельный вес дескриптивных
слов.
Синтаксис изучен слабо. В структуре
предложения соблюдаются нормы эрга-
тивного строя (противопоставление эрга-
тивной и абсолютной конструкций и т. д.).
Преобладает порядок слов SOV. Доволь-
но широко распространена инкорпоратив-
ная связь дополнения (часто в фонетиче-
ски редуциров. форме) со сказуемым,
выраженным перех. глаголом. Определе-
ние-прилагательное следует после опре-
деляемого (для атрибутивной синтагмы
характерна групповая флексия, т. е.
наличие словоизменения только у послед-
него члена синтагмы). Наряду с простым
предложением развито сложное, в т. ч.,
по-видимому, и сложноподчиненное. При
очевидной близости мн. компонентов осн.
лексич. фонда (личные местоимения,
термины родства, названия частей тела,
обозначение элементарных действий и
состояний) словарный состав П.-т. я.
существенно различается. Немало деск-
риптивных лексем. По языкам имеются
лексич. заимствования из исп. яз. Инте-
ресны древние культурные заимство-
вания из языков кечумара (числительные,
обозначающие числа выше двух, назва-
ния домашних животных). Встречаются
заимствования из аравак. языков. Языки
бесписьменные.
Знакомство с П.-т. я. относится к 17 в.,
но собственно научное их исследование
началось лишь в 20 в. Сопоставление
словарных списков П.-т. я. уже в 1907
позволило высказать гипотезу о родстве
обеих входящих в семью групп; в 1921
Ж. Креки-Монфор и П. Риве отметили
в их строе нек-рые грамматич. паралле-
лизмы, в 1933 Р. Шуллер указал на их
генетич. родство. Лучше всего изучен
фонетич. строй, менее изучена граммати-
ка, особенно синтаксис. Начата разработ-
ка системы звукосоответствий (с учетом
происходивших по языкам фонетич. про-
цессов), а также исконно общего словар-
ного фонда. Обоснование более широкого
генетич. родства юж.-амер, языков в рам-
ках объединения макро-пано-такана на-
чалось в 60-х гг. 20 в.
• Key М. R., Comparative Tacanan pho-
nology, The Hague — Р.,	1968; Sua-
rez J. A., Moseten and Pano-Tacanan,
«Anthropological linguistics», 1969, v. 11,
№ 9; e г о же. Macro-Pano-Tacanan, IJAL.
1973, V. 39. № 3.	Г. А. Климов.
ПАПУАССКИЕ ЯЗЫКЙ — наименова-
ние совокупности языковых групп и изо-
лированных языков о. Н. Гвинея и
нек-рых др. островов Тихого ок. незави-
симо от наличия или отсутствия генетич.
общности между ними, используемое как
классификационный термин в проти-
воположность австронезийским языкам,
расположенным в том же ареале; назы-
ваются также неавстронеэийскими язы-
ками Океании. Общее число говорящих
св. 4.6 млн. чел.; общее число языков,
по разным данным, от 750 до 1000.
К П. я. относят: все немеланеэийские н
неполинезийские языки Н. Гвинеи и близ-
лежащих островов; немеланеэийские язы-
ки о-вов Хальмахера, Тимор, Алор и
Пантар к 3. от Н. Гвинеи, о-вов Адми-
ралтейства к С., о. Н. Британия, о-вов
Бугенвиль, Соломоновых и о. Санта-
Крус к В. и о-вов Торресова прол, к Ю.
от Н. Гвинеи. Достоверных данных об их
генетич. родстве нет, предполагается воз-
можность связей с малайско-полинезий-
скими языками и языками Австралии.
Чрезвычайное разнообразие языков
данного ареала может найти объяснение
в многочисл. миграциях населения. Сов.
этнографами и антропологами устанав-
ливается по крайней мере 3 миграции:
1-я — протоавстралоидов (20—30 тыс.
лет назад), 2-я — протомеланезийцев
(3—4 тыс. лет до и. э.), 3-я — протопо-
линезийцев (кон. 1-го тыс. до н. э.)
(Н. А. Бутинов, В. В. Бунак, С. А. То-
карев). По мнению С. Вурма, наиболее
древними представителями П. я. в этом
ареале являются нек-рые языки фил
Торричелли, Сепик-Раму и трансновогви-
нейской филы. В работах Вурма и др.
предлагается след, система подразделе-
ний: фила (phyla) как наиболее крупная
единица, сток (надсемья), семья, группа,
язык, диалект. По предварит, данным,
выделяются: 1) трансновогвинейская
фила, к-рая включает 491 язык (число
говорящих 3,5 млн. чел.) и занимает б. ч.
о. Н. Гвинея, за исключением б. ч. п-ова
Фогелкоп, сев.-эап. части обл. Ириан-
Джая, б. ч. сев.-зап. Папуа — Н. Гвинеи,
незначительной области, занятой изоли-
ров. языками, и областей, занятых авст-
ронезийскими языками; 2) фила Зап.
Папуа, включающая 24 языка (460 тыс.
чел.), занимает большую, северную,
часть п-ова Фогелкоп и сев. часть о. Халь-
махера; 3) фила Сепик-Раму, к-рая вклю-
чает 97 языков (290 тыс. чел.) и распрост-
ранена в округах Сепик и зап. части окр.
Маданг Папуа — Н. Гвинеи; 4) фила
Торричелли, объединяющая 47 языков
(115 тыс. чел.) и занимающая сравни-
тельно небольшую сев. часть округов
Сепик; 5) фила Вост. Папуа, охватываю-
щая 28 языков (70 тыс. чел.) и занимаю-
щая о-ва к С.-В. и В. от Н. Гвинеи;
6) сток Ско на уровне филы, включающий
8 языков (6,6 тыс. чел.) и занимающий
сев. пограничный р-н между Папуа —
Н. Гвинеей и Ириан-Джаей; 7) сток Квом-
тари на уровне филы, включающий 5 язы-
ков (3,3 тыс. чел.) и располагающийся
на С.-З. окр. Зап. Сепнк Папуа — Н. Гви-
неи; 8) семья Араи (Лефт-Мей) на уров-
не филы, включающая 6 языков (1,6 тыс.
чел.) и распространенная в окр. Зап.
Сепик; 9) сток Амто-Мусиан на уровне
филы, включающий 2 языка (300 чел.) и
занимающий область между стоком Кво-
мтари и семьей Лефт-Мей; 10) фила Гел-
винк-Бей, включающая 4 языка (8 тыс.
чел.) и распространенная в вост, при-
брежной области зал. Чендравасих и на
о. Япен в Ириан-Джае;' 11) сток Зап.
Бердс-Хед на уровне филы, включающий
3 языка (16 тыс. чел.) и располагающийся
в вост, области п-ова Фогелкоп; 12) изо-
лиров. языки — 8 языков (7 тыс. чел.);
сюда же относятся от 20 до 30 еще не опи-
санных языков.
П. я. относятся к языкам агглютини-
рующего типа. Их фонология отличается
развитой консонантной системой (что
противопоставляет их полинезийским
языкам); для них характерны редкие
консонантные типы, напр. преглоттали-
эов. звонкие и глухие смычные соглас-
ные, имплозивные смычные, увулярные
или поствелярные смычные, лабио-ве-
лярные смычные и назализов. согласные,
палатализов. и лабиалнэов. согласные с
преназалиэацией. Большинство П. я. не
имеет противопоставления звуков г и 1,
р и f, 1 и п, к-рые часто объединяются в
одной фонеме. Типичной особенностью
П. я. является частая взаимозаменяемость
звуков к и t, п и г), встречающаяся в диа-
лектах одного языка и в близких язы-
ках. Система вокализма развита гораздо
слабее; имеет место фонологически зна-
чимое удлинение гласных. Наиболее ти-
пичным для данных языков является
наличие сложной супрасегментной систе-
мы. В большинстве П. я. отмечается за-
кономерное чередование согласных и
гласных, возможны след, типы слогов:
CV, CVC, VC, V и редко VCC, CVCC.
Консонантные сочетания внутри слога
редки, обычно это сочетания гоморган-
ных звуков.
На морфологич. уровне П. я. отлича-
ются сложной глагольной системой, пре-
обладающей над именной. Для глагола
характерна сложная и разветвленная
система времен, наклонений, видов, за-
логовых (эа исключением пассивного) и
модальных оттенков, сложное словоиз-
менение путем суффиксации, а иногда и
префиксации; распространены т. наэ.
медиальные формы. Личная форма гла-
гола в предложении обладает способно-
стью присоединять субъектно-объектные
показатели, а зачастую и инкорпориро-
вать субъект или объект либо то и другое.
Именная морфология развита значитель-
но слабее, склонения не существует, ка-
тегория рода (класса), хотя и обладает
своеобразием, распространена мало и вы-
ражена слабо; число в имени выражает-
ся, как правило, при помощи суффикса
или местоимения 3-гб л. мн. ч. В ряде
языков имеется двойственное, а порой и
тройств, число. Представлена весьма слож-
ная система счета, основанная на обозна-
чении частей тела, используемых как от-
влеченные единицы счета; система счета
варьирует от двоичной до десятеричной.
Самостоят. формы числительных б. ч.
обозначают ‘единицу’, ‘два’, редко ‘три’.
Для разряда местоимений также характер-
но значит, разнообразие форм и функ-
ций, обычно оии имеют формы ед., дв.,
мн. и иногда тройств, числа. Местоиме-
ниям 3-го л. ед. ч. часто свойственно раз-
личие по роду, выражаемое путем внутр,
флексии. Наиболее распространенным
способом словообразования является
простое словосложение,, реже редупли-
кация .
На синтаксич. уровне почти во всех
языках представлен порядок слов SOV.
Предикативность выражается, как пра-
вило, синтаксически, и лишь иногда ска-
зуемое оформляется морфологически.
На лексич. уровне, как и на морфологиче-
ском, П. я. значительно расходятся даже
в случаях установленного генетич. род-
ства. Тем не менее оии отличаются широ-
ким распространением лексич. заимство-
ваний из близких языков; заимствований
иэ др. языков мало, за исключением воз-
можных заимствований из меланезийских
языков. Как правило, П. я. бесписьмен-
ные н не являются предметом школьного
обучения, за редким исключением (в
школе изучаются языки дани, агараби,
асаро и нек-рые др.). Ведется работа по
созданию письменности на основе лат.
алфавита для разл. П. я.
Первая информация о неавстронезий-
ских языках Океании появилась в пач.
19 в. (список слов языка мириам в Тор-
ресовом прол., 1822). Большое значение
имело исследование П. я. Н. Н. Миклу-
хо-Маклаем, составившим словари и
списки фраз нек-рых языков и сделав-
шим попытку нх науч, описания. Значит,
вклад в научение П. я. внесли Ф. Мюл-
лер, к-рому принадлежит идея деления
языков Н. Гвинеи на меланезийские и
П. я., С. Рей, попытавшийся описать
типология, различия между П. я. и ме-
ланезийскими. Работу по изучению и опи-
санию П. я. проводили в кон. 19 — нач.
20вв. англ., нем. (В. Шмндт и Г. Пильхо-
фер), а также нидерл. миссионеры
(X. Гейртьенс и П. Драббе).
С кон. 40-х гт. начало развиваться совр.
папуасоведение. Исследованием П. я.
занимается гл. обр. Австрал. нац. ун-т
(Канберра). Австрал. учеными (А. Кей-
пеллом, Вурмом, Д. К. Лейкоком и др.)
была проделана значит, работа по изуче-
нию П. я. Центр. Нагорья, округов Се-
пик, р-на Телефомин и мн. др., оии изда-
ют серию «Публикации канберрского лин-
гвистического кружка». П. я. исследуют
также ученые США, Нидерландов, Анг-
лии, ФРГ, Японии. Первые публикации
по П. я. в СССР принадлежат Д. В. Буб-
риху. А. А. Леонтьевым впервые в сов.
яз-знании были даны общие сведения по
П. я. Сов. этнографом Бутиновым дано
описание языка бонгу, в ряде его работ
содержатся ценные лингвистич. сведения
по нек-рым П. я. В нек-рых публикациях
сов. ученых ист. и этиографич. характера,
поев, данному ареалу, также затрагива-
ются лингвистич. проблемы П. я. О линг-
вистич. журналах, посвященных изуче-
нию П. я., см. в ст. Австронезийские
языки.
* Пучков П. И., Население Океании.
М., 1967; Бутинов Н. А., Папуасы Новой
Гвинеи, М., 1968; Леонтьев А. А., Па-
пуас. языки, М., 1974; его же. Социальные,
лингвистич. и психологич. факторы языковой
ПАПУАССКИЕ 365
ситуации в Папуа—Новой Гвинее, в сб.: О язы-
ках. фольклоре и лнт-ре Океании, №.. 1978;
С а р е 1 1 A. A., A linguistic survey of the
South-Western Pacific, 2 ed., Noumea, 1962;
его ж e, A survey of New Guinea languages,
[Sydney, 1969]; Linguistics in Oceania, The
Hague, 1971; New Guinea area languages and
language study, v. 1, Papuan languages and
the New Guinea linguistic scene, ed. by
S. A. Wurm, Canberra, [1975]. H. К. Верба.
ПАРАДИГМА (от греч. paradeigma —
пример, образец) — 1) в широком смыс-
ле — любой класс лингвистических еди-
ниц, противопоставленных друг другу и
в то же время объединенных по наличию
у них общего признака или вызывающих
одинаковые ассоциации, чаще всего — со-
вокупность языковых единиц, связанных
парадигматическими отношениями (см.
Парадигматика)', 2) модель и схема ор-
ганизации такого класса или совокуп-
ности; 3) в более узком смысле — сино-
ним термина «морфологическая П.» (си-
стема форм одного слова).
В зависимости от уровня, к к-рому от-
носят выделяемый класс единиц, говорят
о морфологич., синтаксич., лексич. н сло-
вообразоват. П. В принципе в одну П.
объединяются языковые единицы, к-рые
могут быть поставлены в соответствие
одному объекту илн явлению: значению,
ситуации, слову, классу слов и т. п.
Понятие П. было введено в антич.
грамматике для обозначения образца
словоизменения как отражающего варьи-
рование форм одного слова. Традицион-
ный способ рассмотрения этих форм в лат.
и греч. грамматиках состоял в распреде-
лении слов и их классификации по типам
склонения для имен и спряжения для
глаголов и в описании каждого типа таб-
лицей — П.. к к-рой следовало обратить-
ся, чтобы получить представление о фор-
мах др. членов того же типа (см. Анало-
гия). Классич. грамматика устанавлива-
ла, т. о., не правила, а модели образова-
ния форм, предлагая их конечный набор
списком; понятие морфологич. П. полу-
чило широкое распространение в научных
и нормативных грамматиках как упро-
щающее описание языка и отражающее его
системный характер и сделалось одним
из кардинальных в описании морфологии
флективных языков.
Морфологическая П. изоб-
ражается обычно как таблица форм,
устанавливающая соответствие записан-
ных в ее левой части грамматич. значений
обозначенным в правой части средствам
их выражения — флексиям или др. фор-
мативам; подобная запись передает модус
существования каждой формы в статике,
а также процесс ее образования и отра-
жает совокупность всех форм определ.
грамматич. значений одной лексемы.
Морфологич. П. отражает реализацию
грамматических категорий (рода, чис-
ла, падежа и т. д.) и характеризуется:
наличием стабильной, инвариантной час-
ти (корня, основы), выражающей идею
тождества лексемы во всех ее грамматич.
видоизменениях; фиксацией конечного
перечня грамматич. значений и их ком-
бинаторики и. следовательно, наличием
в П. точно определенного числа звеньев
пли позиций, что и делает П. закрытым
классом форм; однозначным соответст-
вием позиции и связанного с иею спец,
форманта; строгим порядком расположе-
ния членов.
Структура морфологич. П., т. о., опре-
деляется инвентарем грамматич. катего-
рий, характеризующих отд. части речи и
взаимосвязи их грамматич. значений. П.
366 ПАРАДИГМА
слов одной части речи имеют одинаковое
внутр, устройство, одинаковый набор
окончаний для одного типа склонения
или спряжения, объединяют подобные
наборы основ, а также нередко харак-
теризуются сходными акцентными и/или
морфонологич. явлениями.
Морфологич. П. делятся на большие
и малые, полные и неполные (дефект-
ные). Большая П. представляет собой
объединение малых, или частных: так,
полная П. прилагательного в рус. яз.
включает от 24 до 29 форм, распределя-
ющихся по ряду частных П. муж., жен.
и ср. рода ед. ч., П. мн. ч., П. кратких
форм прилагательных и их степеней срав-
нения. В дефектной П. часть ее позиций
(клеток) оказывается незаполненной.
Пытаясь ограничить и уточнить крите-
рии, на основании к-рых языковые еди-
ницы могут быть объединены в одну П.,
нек-рые ученые ставили, напр., условие
взаимозаменимостн или выполнения од-
ной роли в системе языка — т. е. наличие
определ. формального признака. Отсюда
возникает понятие синтаксиче-
ской П. в трансформационной (по-
рождающей) грамматике (см. Генератив-
ная лингвистика) как ряда структурно
различающихся, но семантически соот-
носительных синтаксич. конструкций —
предложений или словосочетаний, свя-
занных в силу их семантич. близости от-
ношениями перифразы. Синтаксич. П.
определяется и более строго — как комп-
лекс коррелирующих синтаксич. струк-
тур, различающихся, по крайней мере,
одной морфемой (Д. С. Ворт). Нередко
синтаксич. П. определяются как изоморф-
ные морфологическим. Значит, вклад в
синтаксич. парадигматику внесли сов.
ученые, причем особое развитие получи-
ла идея внутриструктурных преобразова-
ний предложений как наделенных свой-
ством предикативности (Н. Ю. Шведова).
Понятие лексической П. трак-
туется по-разному, чаще всего — как
объединение грамматически однородных
слов, имеющих семантич. общность. В
значениях слов одной лексич. П. обна-
руживаются не только общие семантич.
черты, но и дифференцирующие призна-
ки. Иногда говорят о парадигматич. отно-
шениях в лексике, имея в виду связан-
ность отд. значений многозначного слова
и его лексико-семантич. вариантов.
Значит, распространение получает в
совр. яз-знании и понятие слово-
образовательной П., или пара-
дигматич. объединения слов; входящими
в одну П. считаются однокорневые обра-
зования, созданные на одной и той же
ступени деривации, или же производные,
имеющие одну и ту же производящую ос-
нову и находящиеся на одной и той же
ступени словопроизводства. Словообразо-
ват. П. делятся на отглагольные, десуб-
стантивные, деадъективные и деадверби-
альные, т. е. описываются так, что их
стабильной частью считается мотивирую-
щая единица, принадлежащая определ.
части речи, переменными же считаются
мотивированные ею образования на оди-
наковой ступени словообразования. Эти
П. могут, однако, различаться и по др.
принципу: включать производные, разные
по семантике, но относящиеся к одной
части речи (ср., напр., адъективный тип
П. от при л. «белый»: «беленький», «бе-
лехонький», «беловатый» и т. д.).
В разработку теории П. значит, вклад
внесли сов. ученые (Т. П. Ломтев,
М. М. Гухмаи, Е. А. Земская, А. А. За-
лизняк, Д. Н. Шмелев и др.).
• Зализняк А. А.. Рус. именное словоиз-
менение, М., 1967; Кости некий Ю. М.,
Вопросы синтаксич. парадигматики, ВЯ, 1969,
№5; Кубрякова Е. С., Основы мор-
фологнч. анализа, М., 1974; Шмелев Д. Н.,
Совр. рус. язык. Лексика, М., 1977; Куб-
рякова Е. С., Соболева П. А., О
понятии парадигмы в формообразовании и
словообразовании, в кн.: Лингвистика и по-
этика, М., 1979; Рус. грамматика, т. 1 — 2,
М., 1980.	Е. С. Кубрякова,
парадигмАтика — 1) один из двух
аспектов системного изучения языка,
определяемый выделением и противопос-
тавлением двух типов отношений между
элементами и/или единицами языка —
парадигматических и синтагматических;
раздел науки о языке, занимающийся
парадигматическими отношениями, их
классификацией, определением области
их действия и т. п.; противопоставляется
синтагматике по типу изучаемых отно-
шений и их группировок; 2) в более широ-
ком смысле — то же, что система язы-
ковая. понимаемая как совокупность
лингвистических классов — парадигм,
противопоставляется синтагматике как
синониму понятия лингвистического про-
цесса и текста (Л. Ельмслев).
Согласно теории Ф. де Соссюра, язы-
ковая система строится на двух гл. ти-
пах отношений, соответствующих разным
?формам умств. деятельности человека
членению целого на части и группировке
элементов языка на основе их ассоциа-
тивного сходства) и проявляющихся в
двух разных сферах языка: непосредст-
венно наблюдаемой и непосредственно не
наблюдаемой. Поскольку, по определению
де Соссюра, в каждом данном состоянии
языка все «покоится» на отношениях, а
отношения эти сводятся либо к синтаг-
матическим, либо к тем, к-рые ои называл
ассоциативными (лишь позднее Ельмслев
предложил назв. «парадигматические»),
описать механизм языка можно только
установив указанные отношения. Пара-
дигматич. отношения, в отличие от синтаг-
матических, не линейны и не одновремен-
ны в потоке речи или тексте; они представ-
ляют собой соотношения между элемен-
тами языка, объединяемыми в сознании
или памяти говорящего некими ассоциа-
циями; они связывают эти элементы в си-
лу общности либо их формы (напр., акус-
тич. образов), либо содержания, либо на
основе сходства того и другого одновремен-
но. Если синтагматич. отношения харак-
теризуют строение синтагмы как языко-
вой последовательности любого уровня
и ими определяется комбинаторика более
крупных единиц из более мелких, то па-
радигматич. отношения характеризуют
строение любых группировок или классов
(в частности, строение парадигмы), вы-
деленных в языке по принципу формаль-
ной или семантич. общности их членов
и в то же время противопоставленных друг
другу по одному из этих оснований. В от-
личие от синтагматич. отношений между
сосуществующими и наличными в акту-
альной последовательности элементами
одной языковой цепочки (слова, слож-
ного слова, словосочетания и т. п.) —
т. наз. отношений in praesentia, парадиг-
матич. отношения представляют собой
отношения in absentia: присутствие одного
из членов парадигматич. ряда в сиитаг-
матич. цепочке исключает наличие дру-
гого, но делает возможной их взаимоза-
мену. Это дает основание рассматривать
синтагматич. отношения как проявляю-
щиеся в совместной встречаемости единиц,
а парадигматические — в их взаимоиск-
лючении и взаимозамене. Последнее ве-
дет к тому, что в совр. яз-знании можно
встретить два разных и диаметрально
противоположных понимания членов па-
радигматич. отношений — как могущих
или же как не могущих занять место друг
друга в одной и той же позиции. Первая
точка зрения находит применение гл. обр.
в области лексич. П.; вторая соответст-
вует классич. определению морфологич.
парадигмы.
Мысли о существовании в языках раз-
ных типов отношений высказывались уже
в работах И. А. Бодуэна де Куртенэ и
Н. В. Крушевского. Первый подчерки-
вал различие отношений «по горизонта-
ли» и «по вертикали» при сопоставлении
единиц и при их последоват. смене, вто-
рой — при ассоциациях по смежности и по
сходству. Крушевскому принадлежала
также мысль о том, что ассоциации по
сходству и смежности влияют друг на
друга и определяют развитие языка. Идея
взаимозависимости парадигматич. н син-
тагматич. связей находит все более полное
подтверждение в совр. лингвистике.
В трудах Ельмслева противопоставле-
ние П. и синтагматики было переосмыс-
лено как противопоставление системы
языка и ее реализации (процесса, текста)
и два типа отношений были разведены как
характеризующие одни — речь, а дру-
гие — язык (принадлежностью языка как
системы считались исключительно пара-
дигматич. отношения). Синтагматич. от-
ношения были здесь определены как
подчиняющиеся логич. конъюнкции (от-
ношения реляции по принципу «и — и»),
парадигматические — как подчиняющие-
ся логич. дизъюнкции (отношения корре-
ляции по принципу чили — или»); типы
отношений были, т. о., противопоставле-
ны как отношения сосуществования и от-
ношения чередования, альтернации, взаи-
мозаменяемости .
Термин «П.» иногда приобретает в совр.
исследованиях еще 2 значения: 1) систе-
ма парадигматич. отношений, связываю-
щих единицы определ. уровня, или сово-
купность таких отношений; напр., лексич.
П. выделяется как такая область лексико-
логии, в к-рой учитываются парадигма-
тич. отношения лексем к др. лексемам
языка и рассматриваются свойства их
противопоставленности друг другу (ан-
тонимия") или, напротив, их взаимосвя-
занности (гипо-гипероннмия, синонимия
и т. п.). Понятие П. в лексике было обо-
гащено введением в ее описание «третьего
измерения», относящегося к деривацион-
ным связям слов и получившего у
Д. Н. Шмелева спец, название эпидиг-
м а т и к и. Последняя отражает способ-
ность слова, благодаря словообразованию
и процессам его семантич. развития, вхо-
дить одновременно в разл. лекснко-семан-
тич. парадигмы и демонстрировать таким
образом помимо синтагматич. и чисто
парадигматич. еще и эпидигматич. связи.
Поскольку лексич. П. дана в тексте в
скрытом виде, для ее выявления и описа-
ния необходимо создание спец, процедур
лингвистич. анализа, направленного, в
частности, на установление значимости
лексич. единиц и особенностей их сущест-
вования как членов определ. лексйко-се-
маитич. парадигм; 2)система парадигм
или их совокупность в отдельно взятом
языке и применительно к единицам опре-
дел. уровня; раздел грамматики (мор-
фологии или синтаксиса), поев, описанию
совокупности соотв. парадигм (морфоло-
гических, синтаксических), принципам их
организации, в частности структурной
оформленности парадигм, разграничению
межпарадигматич. н внутрипарадигма-
тич. отношений, а также их влиянию в
процессах ист. перестройки отд. парадигм
или в осуществлении словообразоват. про-
цессов по образцу уже существующих
словообразоват. парадигм и т. п.
Поскольку в морфологии и выделение
грамматич. разрядов слов, и описание
грамматич. категорий тесно связано с
установлением системы реализующих их
словоформ, а последние характеризуются
как парадигмы, предмет морфологии в
собств. смысле слова нередко отождеств-
ляется с морфологич. П., противопостав-
ляемой внутри морфологии морфемике.
П. соответственно включает тогда, по
Э. А. Макаеву, описание типов спряже-
ния и склонения, всего словоизменения
как охватывающего объединения слов,
выделенных по принципу общности их
парадигмы или формальным особеннос-
тям реализующих нх парадигм. Если
морфологич. П. уже имеет традиции свое-
го описания, то сиитаксич. П. является
складывающейся науч, дисциплиной.
Зародившаяся первоначально в недрах
трансформационной грамматики н генера-
тивной лингвистики, занимавшихся
проблемами выделения «ядерных» конст-
рукций и их разворачивания в тексте,
парадигматич. концепция в синтаксисе
существенно обогатилась за счет выдви-
жения понятия сиитаксич. парадигмы и
привела в конечном счете не только к
уточнению ряда понятий синтаксиса, но
и к возможности более адекватно отра-
зить роль и место трансформаций в фор-
мировании сиитаксич. парадигм и избе-
жать их отождествления. Вместе с введе-
нием понятия парадигмы в словообразо-
вание (Т. М. Беляева, Е. А. Земская,
Е. С. Кубрякова, Р. Бирд, Л. Дюровнч,
Й. ван Марле и др.) здесь тоже рожда-
ется представление о П. словообразова-
тельной. Развитие лексич., морфологич.,
сиитаксич. и словообразоват. П. свиде-
тельствует о том, что в принципе парадиг-
матич. аспект исследования применим к
единицам разных уровней и что он может
быть использован как для отождествле-
ния изучаемых единиц, так и для описа-
ния их реального функционирования и
системного варьирования, а также в изу-
чении причин ист. развития языков.
•Ельмслев Л., Пролегомены к теории
языка, пер. с англ., в кн.: НЛ. в. 1, №.. 1960;
Березин Ф. М., Очерки по истории
яз-знания в России. (Кон. XIX — нач. XX в.),
М., 1968: Головин Б. Н., К вопросу о
парадигматике и синтагматике на уровнях
морфологии и сиитакснса, в ки.: Единицы
разных уровней грамматич. строя языка н их
взаимодействие, М., 1969; Шмелев Д. Н.,
Проблемы семантич. анализа лексики, М.,
1973; Степанов Ю. С., Методы и
принципы совр. лингвистики, М., 1975;
Соссюр Ф. д е. Труды по яз-знанию,
пер. с франц., М., 1977; Блох М. Я.,
Преобразования предложений в парадигма-
тич. синтаксисе, в сб.: Проблемы яз-
знания и теория англ, языка, в. 3. М., 1978;
Рус. грамматика, т. 1—2, М., 1980: Нови-
ков Л. А.. Семантика рус. языка, М.,
1982; Marie J. v a n, On the paradigmatic
dimension of morphological creativity, Dord-
recht, 1985.	E. С. Кубрякова.
ПАРАЛИНГВИСТИКА (от греч. para —
около и лингвистика) — 1) раздел языко-
знания, изучающий невербальные (не-
языковые) средства, включенные в рече-
вое сообщение и передающие, вместе с
вербальными средствами, смысловую
информацию; 2) совокупность невер-
бальных средств, участвующих в речевой
коммуникации.
Различаются 3 вида паралингвистич.
средств: фонационные, кинетические и
графические. К фонационным относят-
ся тембр речи, ее темп, громкость, типы
заполнителей паузы («э-э», <м-м» н др.),
мелодия, явления, а также особенности
произношения звуков речи (диалектные,
социальные и идиолектные); к кинетич.
компонентам относятся жесты, тип выби-
раемой позы, мимика; к графическим —
тип выполнения букв н пунктуационных
знаков (почерк), способы графич. допол-
нений к буквам, их заменители (символы
типа &, § и т. п.).
В пределах П. различаются универ-
сальные, этнолингвистич. н идиолектные
компоненты. Поэтому паралингвистич.
средства не только дополняют смысл
вербального сообщения, но и являются
источником информации о говорящем
(пишущем), о его социальных и возраст-
ных чертах, поле, свойствах характера
и пр. (ср. обыгрывание именно этих
свойств в рассказах А. Конан Дойла).
Хотя паралингвистич. средства, не
входя в систему языка, не являются и ре-
чевыми единицами, тем не менее речевое
сообщение не может быть фактом комму-
никации без паралингвистич. сопровожде-
ния. Поэтому паралингвистич. средства в
той нли иной степени представлены в каж-
дой речевой единице.
По отношению к вербальной стороне
высказывания паралингвистич. средства
могут выполнять 3 функции: 1) вносить
дополнит, информацию (иногда противо-
речащую смыслу вербальной): напр.,
позитивный вербальный текст может соп-
ровождаться фонационными характерис-
тиками со значением отрицат. отношения
и др.; 2) замещать пропущенный вербаль-
ный компонент («Хочешь пойти с на-
ми?»— отрицат. жест); 3) комбинировать-
ся с вербальными средствами, передавая
тот же смысл («Я хочу вот этот красный
шар» + указат. жест).
Паралингвистич. средства не являются
автономной и замкнутой семиотич. систе-
мой, но могут быть как элементами упо-
рядоченных семиотич. невербальных сис-
тем (см. Кинесика), так и отдельными не-
упорядоченными в систему показателями.
Обязательно присутствуя в речевом
сообщении, паралингвистич. средства
отличаются, однако, непредсказуемостью
реального воплощения. Напр., при произ-
несении определ. типа вопроса требуется
заданная мелодика, но тип тембральной
окраски остается неизвестным, поэтому
тнп мелодики есть языковой факт, а тип
тембра — паралингвистический.
Отд. виды паралингвистич. средств изу-
чались еще в 30-х гг. 20 в. (работы
Н. В. Юшманова по «экстраиормальной
фонетике»), понятие П. было введено в
40-х гг. А. А. Хиллом, но осн. развитие
П. получила с нач. 60-х гг. 20 в., когда
яз-знание вышло за пределы изучения
только собственно языковой системы.
• Николаева Т. М.. Успен-
ский Б. А.. Яз-знание и паралингвистика,
в кн.: Лингвистич. исследования по общей н
слав, типологии. М., 1966; К о л ш а н-
ский Г. В.. Паралингвистика, М., 1974;
Нац.-культурная специфика речевзго пове-
дения, М., 1977: Горелов И. Н., Невер-
бальные компоненты коммуникации, М.,
1980; Birdwhistell R., Kinesics and
context, Phil., [1970]. T. M. Николаева.
ПАРАТАЙСКИЕ ЯЗЫКЙ —cm. Ka-
дайские языки.
ПАРАТАКСИС (греч. parataxis, букв.—
расположение подряд) — см. Сочине-
ние, Бессоюзие.
ПАРИЖСКОЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ
Общество (La Societe de linguistique
de Paris) — лингвистическое общество во
Франции. Учреждено в 1866 в Париже.
Является организующим центром обсуж-
дения лингвистич. проблем. Заседания
1 раз в месяц. В составе правления (бюро)
об-ва секретарь п ежегодно избираемый
председатель. Включает св. 500 индиви-
дуальных членов и св. 150 коллсктив-
ПАРИЖСКОЕ 367
ных — ин-ты, библиотеки н т. п.— из бо-
лее чем 40 стран. В деятельности П. л. о.
большую роль сыграли М. Бреаль,
А. Мейе, Ж. Вандриес, Э. Бенвенист,
М. Лежён, бывшие секретарями об-ва,
а также иностр, ученые — Ш. Балли,
В. Брёндаль, X. Педерсен, Я. М. И.
Розвадовский, Ф. де Соссюр и др. Членом
П. л. о. был И. А. Бодуэи де Куртенэ.
Публикации П. л. о.: «Mdmoires»
(1868—1935; вышло 23 тт., каждый из
5—6 выпусков содержит статьи на основе
прочитанных докладов), «Bulletin de la
Societe de linguistique de Paris» (1869—;
в 1989 вышел 84-й т.; 2 выпуска одного
тома содержат: 1-й — протоколы заседа-
ний и науч, статьи, 2-й — рецензии на
вышедшие в разных странах лингвистич.
работы). П. л. о. публикует «Лингвис-
тическую библиотеку» («Collection linguis-
tique») — монографии, реже сборники
статей (вышло св. 70 тт.).
• Vendryes J., La societe de linguis-
tique de Paris (1865 —1955), «Orbis», 1955,
t. 4, № 1.	В. Г. Гак.
ПАРОНИМЙЯ (от греч. para — около
и onyma — имя) — явление частичного
звукового сходства слов (паронимов) при
их семантическом различии (полном или
частичном). Проблема П. возникает как
следствие преднамеренного сближения
или непреднамеренного смешения (тогда
это речевая ошибка) паронимов в речи.
Термин «пароним* предложен Аристоте-
лем («Категории»), к-рый называл так
производные слова.
В 60—70-х гг. 20 в. в сов. яз-знании сло-
жилось понимание паронимов как одно-
корневых слов, принадлежащих к одной
части речи («болотный — болотистый»,
«главный — заглавный», «выплата — оп-
лата — плата» и т. п.). Однако нек-рые
ученые считают паронимами только такие
однокорневые слова, тождественные по
грамматич. (морфологич.) свойствам,
к-рые имеют созвучные префиксы и об-
щее место ударения («надеть — одеть»,
«советник — советчик*). Структурное
сходство паронимов обусловливает их
известную смысловую соотносительность.
Однокорневые слова, относящиеся к од-
ной части речи, образуют паронимич.
ряды закрытого характера. В речи в це-
лях спец, сближения или вследствие слу-
чайного ^мешения, как правило, сопос-
тавляются однокорневые слова одного и
того же или близких понятийно-предмет-
ных планов, а не все члены словопроиз-
водств. гнезда тождественных морфоло-
гич. свойств. Прн сопоставлении парони-
мов акцент делается на их семантич. раз-
личиях, в связи с чем выясняются их со-
четат. возможности. Все это придает П.
системный характер на уровне идеогра-
фии, словообразования, лексич. соче-
таемости.
П. принципиально отлична от синони-
мии, поскольку паронимы в составе паро-
нимич. пары нли ряда соотносительны
между собой в силу их словообразоват.
соотнесенности. Однако слова, образую-
щие паронпмпч. ряд, могут иметь сино-
нимии. значения («человеческий—чело-
вечный», «дальний — далекий*).
Поскольку паронимы могут сближать-
ся с особыми целями (усиление образности
речи, эмоционального воздействия текс-
та), постольку П. изучается в стилис-
тике. В связи с тем что паронимы —
один из источников речевыхчтрудностей*,
П. рассматривается также в учении о
культуре речи. Паронимы — непремен-
ный предмет внимания разного рода
368 ПАРОНИМИЯ
словарей «правильной» речи конкретных
языков и пособий по культуре речи.
Паронимы иногда называют словарны-
ми, в отличие от паронимов контекстных,
или поэтических, к-рые имеют любое
звуковое подобие («щеколда — щиколот-
ка», «контузить — конфузить»). Под П.
в этом случае понимается непреднамерен-
ное смешение (речевая ошибка) или спец,
сближение сходных по звучанию слов (в
т. ч. и однокорневых); последнее расце-
нивается как особый стилистич. прием —
парономазия. Такое понимание П. идет
от антич. риторик. При данном подходе
явления П. рассматриваются в общем
учении о звуковых повторах, созвучиях
в речи как акте ораторского иск-ва.
В рамках такого понимания П. сложи-
лись более узкие ее трактовки: 1) как
сближения только раэнокорневых слов
(ср. «Леса лысы»— В. Хлебников); это
понимание, с одной стороны, сближает
П. с парономазией, а с другой — четко
отграничивает от «культурно-речевого*
аспекта; 2) как явления нар. этимологии
(«бульвар — гульвар*, «пиджак — спин-
жак», «ляпсус — ляп>).
П. может быть частным случаем анало-
гии по смежности, это т. наз. паронимич.
аттракция. Явления паронимич. аттрак-
ции рассматриваются в исследованиях о
звуковом символизме, обозначаясь терми-
нами типа «парехеза», «параграмма*.
При контрастивном исследовании язы-
ков (см. Контрастивная лингвистика'),
преим. родственных, в числе сходных
явлений (гетеронимии) называют межъ-
языковую П.— случаи частичного мор-
фологич. сходства, обусловленного гене-
тнч. общностью сопоставляемых языков
или данных слов при семантич. различии
последних (ср. рус. «родной* — чеш.
rodinny ‘семейный’, франц, epaule 'пле-
чо' — исп. espalda ‘спина’).
В зап.-европ. филологии, традиции
представлено более узкое понимание П.:
в работах по культуре речи для обозначе-
ния паронимов нередко пользуются терми-
ном confusible («смешение*) или включа-
ют их в более общее понятие malaprop,
т. е. ошибочного, неверного словоупот-
ребления; явления парономазии отме-
чают как речевые ошибки.
•	Гвоздев А. Н., Очерки по стилистике
рус. языка, 3 изд., №.. 1965; Бельчи-
ков Ю. А., П анюшева М. С., Трудные
случаи употребления однокоренных слов рус.
языка, М., 1968; Евграфова А. А., Сти-
листич. использование пароннмии разных ти-
пов, в кн.: Исследования по рус. и укр.
языкам, Днепропетровск, 1973; Григо-
рьев В. П., Паронимия, в кн.; Языковые
процессы совр. рус. худож. лит-ры. Поэзия,
М., 1977; его же, Поэтика слова, М., 1979;
Девкин В. Д., Нем. разг. речь. Син-
таксис и лексика, М., 1979; Вишня-
кова О, В,, Паронимы совр. рус. языка,
М., 1981; Cohen М., Nouveaux regards
sur la langue francaise, P., 1963; Owen G. A.,
Dictionary of confusibles, Bath (Semerset),
1966; Room A.. Room’s dictionary of con-
fusibles, L.—[a. o.l 1979; T h о m a s A. V.,
Dictionnaire des difficultes de la langue
francaise, P., 1984.	Ю. А, Бельчиков.
ПАРОНОМАЗЙЯ (греч. paronomasia,
от para — возле и onomazo — называю)
(паронимия, паронимическая аттрак-
ция) — стилистический прием, состоя-
щий в намеренном сближении слов, имею-
щих звуковое сходство.
При П. сопоставляются как неродств.
слова, звуковое сходство к-рых случайно
(ср. «Листьям в августе с астмой
в каждом атоме / Снится тишь и
темь» — Б. Л. Пастернак), так и родст-
венные (ср. «Служить бы рад — / При-
служиваться тошно* — А. С. Грибоедов).
Назначение П.— придать тексту вырази-
тельность, усилить его действенность,
подчеркнув сопоставлением слов, их
смысла, звукового облика авторскую
мысль, образность высказывания.
П. используется гл. обр. в поэзии, обыч-
но в рамках предложения, часто в соста-
ве рифмы: «Я ненавижу вас, люди-рези-
ны, / Вы растяжимы на все режимы»
(А. А. Вознесенский); «Kiimmert sich
mehr um den Krug, als den Krieg»
‘Заботится больше о выпивке, чем о вой-
не’ (Ф. Шиллер). Нередка П. в фоль-
клоре — в пословицах, поговорках,
загадках, скороговорках (ср. «Суд не в
ссуд, а в рассуд»), в нек-рых устойчивых
формулах сказок (напр., «в тридевятом
царстве, в тридесятом государстве»),
встречается также в произведениях ху-
дож. прозы и публицистики («Глаза у
него... не смотрели, а высматривали. Не
глаза, а гляделки» — Н. Ф. Погодин;
«Инфаркт: факты и факторы» — газет-
ный заголовок).
•	Колесников Н. П., Парономазия
как стилистич. фигура, РЯШ, 1973, № 3;
Григорьев В. П., Паронимич. аттрак-
ция в рус. поэзии XX в., в сб.: Доклады и
сообщения лингвистич. об-ва, V. Калинин,
1975.	Ю. А. Бельчиков.
ПАРФЯНСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из иран-
ских языков; мертвый среднеиранский
язык северо-западной группы. Был (пер-
воначально наряду с греческим н арамей-
ским) офиц. языком в эпоху правления
парфянской династии Аршакидов (3 в.
до н. э.— 3 в. н. э.). Ареал распростране-
ния до Аршакндов — ист. пров. Парфия,
к Ю.-В. от Каспийского м., при Аршаки-
дах — терр. Ирана, Армении, части Ира-
ка, Ср. Азии. В 3—6 вв. продолжал час-
тично использоваться в Сасанидской им-
перии, когда офип. языком стал ср.-пер-
сидский.
В вокализме П. я. 3 пары гласных фо-
нем (а—a, i—i, u—й), противопоставлен-
ные по долготе, и 2 долгие фонемы (ё,
б), возникшие из древних дифтонгов. Кон-
сонантизму свойственны характерные чер-
ты сев.-зап. группы иран. языков (в от-
личие от юго-западной): hr < праиран-
ского *0r, z < *}, z < *z/d, s < *s/f>,
sp < *sp/s, b < *dv, v < *v. Грамматич.
строй характеризуется аналитизмом.
Утрачены древние категории рода и па-
дежа (у имен), финитные формы у глаго-
ла в прош. временах заменены описат.
формами, образовавшимися из древнего
причастия на *-ta-. При перех. глаголах
в прош. временах предложение строится
по типу эргативной конструкции (с кос-
венным падежом субъекта). Различаются
2 этапа развития П. я., ранний из к-рых
(до 3 в.) характеризуется более архаич-
ным консонантизмом, следами косвен-
ных падежей, подвижной глагольной
связкой.
Парфян, письменность восходит к ара-
мейскому письму (см. Западносемитское
письмо). Древнейшие памятники — хо-
зяйств. документы на черепках из Ни-
сы (1 в. до н. э.). Они, как и скальные
надписи 3—4 вв. н. э. (версии ср.-пер-
сидских), написаны парфян, письмом с
включением идеограмм. Письмо мани-
хейских документов (после 3 в. н. э.,
принадлежат религ. секте манихеев) —
фонетическое.
• Расторгуева В. С.. Молча-
нова Е. К., Парфян, язык, в кн.: Основы
иран. яз-знання (Ср.-Иран, языки), М., 1981
(лит.); Salemann С., Manichaeische
Studien, I, «Зап. Имп. АН по ист.-филологич.
отд.*, 1908, т. 8, № 10; его же. Manichaei-
са. I, III, IV, «Изв. Имп. АН», 1907. № 7'
1912, т. 6, № 1; 1913, т. 7, №18; Tedes-
co Р., Dialektologie der westiranischen Turfan-
texte, «Monde Orientale», 1921, v. 15, fasc.
1—3;. Herrf e Id E., Paikuli. Monument
and inscription of the early history of the
Sasanian Empire, v. 1 —2, B., 1924; And-
reas I7. C., Henning W. B.. Mittel-
iranische Manichaica aus Chinesisch-Turke-
stan, «Sitzungsberichte der Preussischen Aka-
demie der Wissenschaften. Philosophisch-his-
torische Klasse*. 1934, Bd 27; Ghil ain A.,
Essai sur la langue parthe, Louvain, 1939;
Henning W. B., Mitteliranisch, в кн.:
Handbuch der Orientalistik, Abt. 1, Bd 4,
Abschnitt 1 — Linguistik, Leiden — Koln,
1958: Gignoux Ph., Glossaire des inscrip-
tions Pehlevies et Parthes. L., 1972; Boy-
ce M., A reader in Manichaean Middle Per-
sian and Parthian, Leiden — Tdheran — Lifege,
1975; ее ж e. A word-list of Manichaean
Middle Persian and Parthian, Leiden — Te-
heran — Liege, 1977; D iakonoff I. M.,
L i v s h i t s V. A., Parthian economic docu-
ments from Nisa, в кн.: Corpus inscriptionum
Iranicarum, pt 2, v. 2, L.. 1976.
E. К. Молчанова.
ПАРЦЕЛЛЯЦИЯ (от франц. рагсеПе —
частица) — способ речевого представле-
ния единой синтаксической структуры—
предложения несколькими коммуника-
тивно самостоятельными единицами —
фразами, напр.: <Он... тоже пошел. В ма-
газин. Сигарет купить* (В. М. Шукшин).
Ср. нейтральное представление: <Он то-
же пошел в магазин купить сигарет*.
Речевая П. синтаксич. структуры осу-
ществляется посредством интонации (в
письм. тексте — ее графнч. показате-
лями — знаками препинания), однако не-
редко используются и другие вспомогат.
способы. Парцеллированные сегменты —
парцелляты могут подвергаться
инверсии, находиться как в контактной,
так и в дистантной позиции относительно
базовой части предложения или других,
формально и семантически связанных с
ними парцеллятов. Конкретные схемы П.
отличаются разнообразием, их структур-
ные характеристики различны для языков
разл. типа. Однако П. как особая форма
представления предложения в тексте по-
тенциально возможна, а в нек-рых слу-
чаях и необходима во всех языках, что
позволяет считать ее универсалией речи.
Явление П. отчетливо выявляет отно-
сит. независимость формально-структур-
ного и интонационно-смыслового аспек-
тов организации речи, асимметрию язы-
ковых и речевых (текстовых) единиц.
В качестве категории коммуникативного
синтаксиса П. должна рассматриваться
в ряду средств смыслового членения со-
держания сообщения. Поскольку парцел-
ляты всегда резко акцентированы и ре-
матизированы (см. Рема), П. является
также средством речевой экспрессии.
Облегчая восприятие распространенных
и переусложненных синтаксич. структур,
П. выступает как особый прием тексто-
образоваиия. Коммуиикативные и экс-
прессивные функции П. определяют воз-
можности ее использования в разл.
стилях речи.
* Ванников Ю. В., Предложение и
фраза как соотносит, единицы языка и речи,
в кн.: Ванников Ю. В.. К о т л я р Т. Р.,
Вопросы строения предложения, [Са-
ратов!, 1960, с. 3—44; его же, Синтаксич.
особенности рус. речи (явление парцелляции),
М., 1969: его же, Синтаксис речи и синтак*
сич. особенности рус. речи, М., 1979; Лиси-
чек ко Р. П.. Фонетич. аспект парцелля-
ции в нем. языке, в ки.: Сб. науч. тр.
МГПИИЯ им. М. Тореза, М., 1972, в. 70; С а-
фиуллина Ф. С., Явление парцелляции
в совр. тат. языке, «Сов. тюркология», 1974,
А& 4; Mullerova,0.,vKubicka J.,
Nfcktere rysy intonacniho cleneni nepriprave-
nych mluvenych projevu, <Slovo a sieves*
nost», 1979, roc 40; Nekvapil J., On the
asymmetry between syntactic and elementary
textual units, в кн.: Korensktf J., H о fi-
rn a d n о v a J. (ed.), Text and the pragma-
tic aspects of language, Praha, 1984, p. 163—
206.	. jw	* В. Ванников.
ПАССЙВНЫЙ СЛОВАРЬ— 1) часть
словарного состава языка, состоящая
из лексических единиц, употребление
к-рых ограничено особенностями означае-
мых ими явлений (названия редких реа-
лий, историзмы, термины, собственные
имена) или лексических единиц, извест-
ных только части носителей языка (ар-
хаизмы, неологизмы), используемых толь-
ко в отдельных функциональных разно-
видностях языка (книжная, разговорная
и др. стилистически окрашенная лекси-
ка). П. с. живого языка — открытая сис-
тема, число ее единиц не ограничено, даже
наиболее полные словари (тезаурусы) не
фиксируют всех единиц ГТ. с. Противопо-
ставляется активном// словарю. Граница
активного и П. с. подвижна: напр., в
рус. яз. к сер. 20 в. вышли из активного
употребления, но сохранились в П. с. сло-
ва «аэроплан», «мануфактура» (ткань),
«пилот», «ревком» и др. 2) В психо-
лингвистике — совокупность лек-
сических единиц, к-рые понятны носи-
телю языка, но не употребляются им в
спонтанной речи. Иногда П. с. в этом зна-
чении противопоставляется понятию «по-
тенциальный словарь» — словам, значе-
ний к-рых носитель языка не знает, но
способен их установить, опираясь на
внутреннюю форму слова или контекст.
3) В теории лексикографии (Л. В. Щер-
ба) — лексикографическое пособие, ори-
ентированное на слушающего (читающе-
го); к этому типу относится большинство
переводных словарей.
• См. лит. при ст. Активный словарь.
М. В. Арапов.
ПАУЗА (лат. pausa, от греч. pausis —
остановка, прекращение) — перерыв в
речи, к-рому акустически обычно соот-
ветствует отсутствие звука, а физиологи-
чески — остановка в работе речевых орга-
нов. П. между словами (в отличие от пе-
рерывов внутри слова, напр. глухих
смычек) выполняют языковые функции,
являясь: а) средством членения речи на
интонационно-смысловые единицы —
фразы и синтагмы (в этой функции П.
выступают совместно с изменениями ме-
лодики речи, интенсивности и темпа ре-
чи, причем резкие перепады последних
могут заменять П.); б) средством выраже-
ния характера связи между частями выс-
казывания; в) средством смыслового н
эмоционального выделения слова или син-
тагмы. Языковую функцию выполняет
как место П. (ср. «Ходить долго/ не мог»;
«Ходить/ долго не мог»), так и ее длина:
более продолжит. П. обычно соответст-
вуют более слабым смысловым связям.
Обусловленные смыслом, П. могут ис-
пользоваться для вдоха. Различают П.
межсинтагменные и межфразовые, отра-
жающие смысловое членение речи, и П.
хезитации (обдумывания, размышления),
возникающие в любом месте высказывания
и отражающие колебания и перестройки
в процессе порождения речи.
•	3 и н д е р Л. Р., Общая фонетика. М.,
1979; Николаева Т. М., Интонация
сложного предложения в слав, языках. М.,
1969; Цеплитис Л. К., Анализ речевой
интонации. Рига, 1974. Н. Д. Светозарова.
ПАЦИЕНС (от лат. patiens — терпящий,
страдающий) — типовая семантическая
характеристика (роль) пассивного участ-
ника ситуации, описываемой в предложе-
нии. Термином «П.» обозначают участ-
ника, вовлеченного в ситуацию, к-рую он
не контролирует и не исполняет. Прн пре-
дикатах-состояниях П. обозначает того
участника ситуации, к-рый находится в
данном состоянии; «Чашка разбита»,
«Заяц мертв», «Елка высока». При
предикатах-процессах и действиях П.
указывает на объект воздействия, претер-
певающий соотв. изменение состояния:
«Белье сохнет», «Петя разбил ч а ш-
к у», «Охотник убил зайца». Семан-
тич. роль П. в ситуации в значит, степени
определяется семантикой соотв. предика-
та. В частности, при агенсио-пациенсных
глаголах («класть», «ломать», «варить»)
П. указывает обычно на объект, с к-рым
манипулирует агенс.
В номинативных языках П. одномест-
ных глаголов обычно выражается подле-
жащим, двухместных — прямым до-
полнением, однако ср.: «Петя ударил к у-
лаком по столу», «Чашка разбита
Петей» (глагол двухместный, а П. выра-
жен подлежащим), «Лошадь машет х в о-
с т о м». В эргативных языках П. обычно
оформляется номинативом. В активных
языках пациенсу соответствует инактив-
ное спряжение глагола.
•	_ См. лит. при ст. Агенс. А. Е. Кибрик.
ПЁДЕрСЕНА ЗАКОН — фонетический
закон, сформулированный X. Педерсе-
ном: в славянских языках индоевропей-
ское *s замещается (соответствует) <х>
после исконных i, и, г, к, если не пред-
шествует взрывному. Такого происхож-
дения^) в рус. «лихо» *liks-, «тихий»
*teis-, «трех» *tris-, «ухо» *aus-, «блоха»
*blus-, <nopox»*pors- ит. п. Последующий
взрывной препятствовал переходу s > х:
рус. «уста» < *aust-, старослав. аорист
носихъ, но носисте. Соотв. изменениям
подвергается лишь исконное *s; вторич-
ное *Sj, полученное в результате сатем-
ной палатализации (*к' > s; рус. «де-
сять» < *dek’-), ие переходит в <х>, ср.
«порох» и «поросенок» < »pork’-, «пи-
хать» и «писать» < peik’- и др. П. з.
позволил установить относит, хроноло-
гию праслав. фонетич. процессов. В мо-
мент перехода s > х еще не монофтон-
гизировались дифтонги, не действовали
законы палатализации задненебных, не
совпали первичное и вторичное *s и не
было упрощения консонантных групп по
закону открытого слога, чем объясня-
ется ряд кажущихся исключений: «ру-
сый» < *rouds-, бёсъ < *boidsos, «ки-
сель» < *kuts, «овес» < *owbs- < *ovig's-.
Принципиально схожие фонетнч. измене-
ния, но с несколько иными результатами
наблюдаются в других иидоевроп. языках
группы satam (балтийских, индоиранских
и др.). Уточнению в совр. компаративисти-
ке подвергается лишь положение о про-
межуточном этапе перехода s > 5 > х,
реконструированном на основании посту-
лата о балто-слав. праязыке, под-
вергшееся кардинальному пересмотру:
слав. (х>, возникшее по закону Педер-
сена, первоначально функционировало
лишь как аллофон фонемы *s, получив-
ший статус самостоят. фонемы благодаря
последующим процессам фонологизации.
• Журавлев В. К.. Реконструкция
праслав. системы шумных согласных древ-
нейшего синхронного состояния, «Известия
на института за български език», 1967, кн. 14;
Andersen Н., IE*s after i. u. r. k in
Baltic and Slavic, «Acta linguistica Hafnien-
sia», Kbh., 1968, t. 11; С о 1 1 i n g e N. E..
The laws of Indo-European, Amst. — [a.o.],
1985.	В. К. Журавлев.
ПЕНУТИАНСКИЕ ЯЗЫКЙ—семья
индейских языков Сев. Америки. Сос-
тав семьи определялся по-разному:
А. Л. Крёбер включал в нее группу
родств. индейских языков Калифорнии,
Э. Сепир дополнил пенутиаискую семью
нек-рыми языками Мексики, Б. Уорф
ввел в нее юто-ацтекские языки и маия-
киче языки. Общее число говорящих
ок. 8 тыс. чел. (1980. оценка).
Отношения между отд. языками и груп-
пами П. я. недостаточно изучены, хотя
ПЕНУТИАНСКИЕ 369
их родство не вызывает сомнения. По
география, признаку П. я. делятся на 3
группы. П. я. Калифорнии включают 14
достаточно однородных языков, подраз-
деляемых на 2 подгруппы: языки ути
(где числительное «два» выражается сло-
вом <uti>) — мивок, костаньо, и языки
пен (где числительное «два» выражается
словом «реп») — 12 языков. П. я. штата
Орегон (чинук, калапуя, такелма, якона,
кус, сахаптин) характеризуются сущест-
венными расхождениями в структуре и
лексич. составе. П. я. канад. пров. Бри-
танская Колумбия—иэолиров. группа
языков, объединяемых обычно в цим-
шианскую семью.
Классификация, учитывающая не толь-
ко география, положение, но и лингвис-
тич. связи (Р. Э. Лонгейкр, Ч. Ф. Вёг-
лин), выделяет группы (семьи) языков: в
Британской Колумбии — анская, чинук-
ская (включая уишрамскую), сахаптин-
ская (языки якима, кламат, молала-
каюз, не-персе); в Орегоне — альсеа,
сьюслоу, кус, калапуя, такелма; в Ка-
лифорнии — винтунская, майду, кас-
таньо-мивокская; в Мексике — соке, уаве.
Ф. Родригес Адрадос указывает на при-
надлежность к П. я. также семей: эуньи
(запад США), микше-соке и тотонака
(Мексика и Гватемала) и уру-чипайя
(Боливия).
П. я. в целом принадлежат к агглюти-
нативному типу и характеризуются разви-
тым полисинтетизмом. Фонологич. систе-
ма большинства П. я. отмечена чертами
тихоокеанского фонологич. типа — силь-
ной тенденцией к развитию ртовых кон-
сонантов и слабым развитием системы во-
кализма и системы назальных консонан-
тов (при этом в нек-рых языках, напр. в
цимшианских, имеется противопоставле-
ние глоттализованных — неглоттализо-
ванных носовых согласных m:m’; п:п').
Ряд П..я., напр. такелма и др., относят-
ся к центр, фонологич. типу (малое число
ртовых консонантов при одновременном
развитии противопоставлений согласных
по глоттализации, лабиализации, аспи-
рации либо довольно высокий процент
ртовых консонантов при одновременном
развитии противопоставлений гласных фо-
нем по наэальности, по пяти степеням
подъема и др.). В словообразовании и
словоизменении большую роль играют
суффиксы и внутр, чередования в основе
слова. Развитая падежная система. Язы-
ки бесписьменные.
* Voegelin C.F.. North American
Indian languages still spoken and their gene-
tic relationship, в кн.: Language, culture and
personality, Manasha (Wisconsin). 1941.
Ю. В. Ванников.
ПЕРЕГЛАСОВКА — см. Умлаут.
ПЕРЕДВИЖЕНИЕ СОГЛАСНЫХ — в
сравнительно-историческом языкозна-
нии комплекс регулярных звуковых со-
ответствий, отражающих, согласно тра-
диционной точке зрения, развитие индо-
европейских смычных в германских язы-
ках. Открыто Р. К. Раском (1818), как
закон сформулировано Я. Гриммом (см.
Гримма закон). С т. зр. артикуляционной
фонетики П. с. состояло в модификации
способа образования согласных при со-
хранении места их образования, с т. эр.
структурной фонологии при П. с. сохра-
нялось противопоставление согласных
разных групп, но изменялись отличаю-
щие одну группу от другой дифферен-
циальные признаки.
Первое, или общегерманское, П. с.
включало 3 акта: 1) спирантизацию индо-
европ. глухих смычных (р > f, t >0,
370 ПЕРЕГЛАСОВКА
к > х): индоевроп. ped-/pod-, греч.
pits, лат. pes — гот. fotus, др.-англ, fot,
др.-верхненем. fuoz, ‘нога’; индоевроп.
treies, греч. trdis, лат. tres —_гот. {ireis,
др?-англ. firie ‘три’; индоевроп. kuon/k'un,
греч. купб, гот. hunds, др.-англ, hund,
др.-верхиенем. hunt ‘собака’; 2) дезаспи-
рацию индоевроп. звонких придыхатель-
ных с последующей частичной спи-
рантизацией (bh > b > b, dh > d > d,
gh > g > g): индоевроп. bhratr, санскр.
bhrata — гот. brofiar, др.-англ, broker,
др.-верхненем. bruoder ,'брат’; индоев-
роп. medhios, санскр. madhyas, лат. me-
dius — гот. midjis, др.-англ. midd ‘сред-
ний’; индоевроп. uegh-, санскр. vahami,
лат. veho — гот. gawigan, др.-англ,
wejan, др.-верхненем. wegan ‘дви-
гаться’; общегерм. b, d, g ~ b, d, g мож-
но рассматривать как варианты одного
фонемного ряда, т. к. в начале слова,
после носовых и (z) они выступали как
звонкие смычные, а в интервокальной
позиции — как звонкие спиранты; 3) ог-
лушение индоевроп. звонких смычных
(Ь > р, d > t, g > к): индоевроп. dheu-
bos, литов, dubiis — гот. diups,_др.-аигл.
deop 'глубокий'; индоевроп. dekm, греч.
ddka —гот. taihun, др.-англ, tien ’десять’;
индоевроп. jugom, санскр. yugam, лат.
jugum — гот. juk, др.-исл. ok, др.-англ,
jeoc ‘иго’.
Нерегулярное озвончение «передвину-
тых» общегерм. глухих фрикативных
К. Вернер связал с индоевроп. акцентуа-
цией (см. Вернера закон).
Согласно второму, илн верхнене-
мецкому (преим.— юж.-нем. диалекты),
П. с., общегерм. аспириров. глухие
смычные после гласных становились спи-
рантами: р > ff, t > ^z;, k > hh (гот.
greipan, др.-верхненем. grifan ‘хватать’;
гот. wato, др.-верхненем. waz;z;ar ‘вода’;
гот. brikan, др.-верхненем. brehhan ‘ло-
мать’). а в начале слова, после согласных
и в удвоении переходили в аффрикаты:
р > pf, t > z; [tsJ, k > kch (гот. skapjan—
др.-верхненем. skephen, skepfen ‘созда-
вать’; гот. tuggo, др.-верхненем. z;unga;
гот. kaurn — юж.-нем. ehorn 'зерно').
Первое и второе П. с. принято считать
единой фонетич. тенденцией, однако воп-
рос о его причинах до сих пор не получил
однозначного решения. Попытки связать
ГТ. с. с внеш, причинами— психологии,
склад древних германцев (Я. Гримм),
климатнч. условия (Г. Мейер, Т. Бенфей),
влияние субстрата (А. Мейе, Т. Карстен,
3. Файст) — сменились стремлением
объяснить его действием факторов, свя-
занных с системой языка,— измене-
нием характера ударения (Г. Хирт и
Р. Бур), особенностями артикуляции
взрывных в герм, языках (Мейе, Бур,
В. Рюссер, А. Шмитт), соотношением фо-
нологич. корреляций (Ж. Фурке, Е. Ку-
рилович, А. Мартине). Остаются дискус-
сионными относит, хронология и харак-
тер отд. этапов П. с.
П. с. не представляет собой специфиче-
ски герм, явления, сходные процессы от-
мечены в армянском, кельтских, анато-
лийских и др. языках.
Согласно концепции Т. В. Гамкрелид-
зе и Вяч. Вс. Иванова, закон Гримма в
части, касающейся первого общегерм.
П. с., неадекватно отражает отношения
между герм, и индоевроп. системами
смычных, т. к., с их точки зрения, гер-
манский относится к группе архаических
индоевроп. диалектов, в к-рых система
смычных наиболее близка к исходному
индоевроп. состоянию.
• Мейе А., Оси. особенности герм, груп-
пы языков, пер. с франц., М.. 1952; Про-
кош Э.. Сравнит, грамматика герм, языков,
пер. с англ., М.. 1954; Сравнит, грамматика
герм, языков, т. 2, М.. 1962; Курило-
внч Е., О понятии передвижения соглас-
ных, в его кн.: Очерки по лингвистике, пер.
с франц., М.. 1962; Г а мкрели д зе Т. В.,
Иванов В. В., Индоевроп. язык и индо-
европейцы. т. 1, Тб.. 1984; RosserW.,
De germaansche Klankverschuiving. Ha-
arlem, 1931; Fourquet J.. Les muta-
tions consonantiques du germanique, P.. 1948;
Abrahams H.. Etudes phonetiques sur
les tendances evolutives des occlusives germa-
niques, Aarhus, 1949 (diss.). И. Л. Сизова.
ПЕРЕРАЗЛ ОЖЁНИЕ (метанали.з) —
морфологическое явление, состоящее
в смещении морфемных границ в слове,
в результате чего возникают новые (вто-
ричные) форме- и словообразовательные
аффиксы н основы, к-рые могут утрачи-
вать прямую морфолого-этимологическую
связь р первичными формами. Термин
предложен В. А. Богородицким. П. осо-
бенно свойственно флективным языкам
и обусловлено фузпонным соединением
морфем (см. Фузия), ср. перестройку
основ существительных в слав, языках
в результате П., напр. отхода тематпч.
гласной -а- к окончанию в склонении
имен с древней основой на -а (« рука-ми »>
«рук-ами»). П. часто происходит прн
лексич. заимствованиях, когда воспри-
нимающий язык имеет отличную струк-
туру от языка-источника: напр., в язы-
ках банту корневой анлаут па mu-, ki-
и др. в иноязычных словах осмысляется
как префикс именного класса (суахили
ki-tabu, мн. ч. vi-tabu ‘книга’ < араб,
kitabu). П. нередко является одним пз
компонентов структурных изменений при
пиджинизации (см. Пиджины), ср. в вес-
кое (камерунский пиджин) tumos < англ,
too much (П. здесь охватывает границу
между словами фразеология, сочетания).
Процесс П. развивается в языке спонтанно,
но иногда П. является результатом соз-
нат. видоизменения морфемной структу-
ры; напр., продуктивный элемент -ема
в лингвистич. терминологии получен пу-
тем П. исконной др.-греч. формы pho-
пё-ma > phon-ema (в греческом та — суф-
фикс отглагольных существительных).
П. тесно связано с опрощением.
• Богородицкий В. А., Лекции по
общему языковедению, 2 изд., Каз., 1915.
.	В. А. Виноградов.
ПЕРЕХОДНОСТИ — НЕПЕРЕХОДНО-
СТИ КАТЕГОРИЯ (транзитивности —
интранэитивности категория) — языко-
вая категория, отражающая в широком
понимании характер синтаксических
свойств глагола в предложении с точки
зрения наличия/отсутствия у него пря-
мого (по ряду трактовок, функциональ-
но обязательного) дополнения: «Ребе-
нок пишет письмо» — «Ребенок сидит за
столом»; в узком понимании — характер
имманентного значения глагольной лек-
семы, требующей или не требующей до-
полнения: «читать», «строить» — «ле-
жать». «грустить». Содержат, сторона
П.—н. к.— передача типа субъектно-пре-
дикатно-объектных отношений: п е-
реходность — направленность дей-
ствия субъекта на объект, непере-
ходность — замкнутость действия в
сфере субъекта. Референциальным осно-
ванием П.—н. к. в узком се понимании
является лексич. семантика глагола, в
широком понимании П.—н. к. обусловле-
на взаимодействием разноплановых кате-
горий. Характер сиитаксич. конструк-
ции определяется рядом факторов: пер-
вичной лексич. семантикой глагола (его
принадлежностью к разряду перех. пли
неперех. лексем: «читать»/«лсжать»), на-
личием у лексически перех. глаголов грам-
матич. значений, в частности залоговых
(см. Залог), приводящих к их употребле-
нию в иеперех. конструкциях (пассив-
ных, рефлексивных, различного рода
абсолютивных и пр.: «Брат строит дом» —
«Дом строится братом», «Брат сейчас
строится», «Брат прекрасно строит»,
«Здесь строить нельзя»), наличием у
глаголов регулярных лексико-грамматич.
отношений (каузативных, декаузативных,
результативных: «Женщина идет» —
«Женщина ведет ребенка»; «Мать успо-
каивает сына» — «Сын успокоился»).
Типологии, различия в реализации
П.—н. к. в разных языках мира опреде-
ляются разл. факторами, напр. разными
правилами оформления субъектов и объ-
ектов у перех. и неперех. глаголов в язы-
ках номинативного н эргативного строя,
способами выражении в самом глаголе
частных категорий (уровень лексики или
грамматики), техникой их оформления
п т. п.
П.—и. к. не является абсолютно универ-
сальной. Она связана с обособлением в
языке категории объекта-дополнения и с
наличием имплицитной дифференциации
лексем на переходные и непереходные.
В индоевроп. языках эта дифференциа-
ция появилась сравнительно поздно, ей
предшествовало (в архаическом грече-
ском, напр.) деление глаголов на абсолю-
тивные (непереходные) и нейтральные с
двояким употреблением (во мн. совр.
языках сохранились отд. глаголы подоб-
ного типа), дифференциация последних
привела к обособлению класса перех.
глаголов, перераспределению синтаксич.
функций падежей и становлению прямого
дополнении. Выделение П.—н. к. восхо-
дит к стоикам.
Разногласия в интерпретации языко-
вых фактов в рамках П.—н. к. связаны с
широтой трактовки прямого дополне-
ния и с характером трактовки статуса
глагола: как самостоятельной переход-
ной/непереходной лексемы или как осо-
бой грамматич. формы со смещенным зна-
чением. Разный подход к оценке языко-
вого статуса П.—я. к. вызван разным ее
местом в языковых системах, а также
неразграничением узкого и широкого по-
нимания этой категории, попытками свес-
ти ее к одной из частных категорий (соб-
ственно лексической, одной из грамма-
тических — залогу, каузатпвности и
т. п.).
• Потебня А. А., Из записок по рус.
грамматике, т. 4, М.. 1977; Виногра-
дов В. В., Рус. язык. Грамматич. учение о
слове. М., 1947; 2 изд., М.. 1972; Меща-
нинов И. И., Глагол. М. — Л., 1949;
Ярцева В. Н., Ист. синтаксис англ, язы-
ка, М. — Л.. 1961; Кацнельсон С. Д..
Типология языка и речевое мышление, Л..
1972; Норман Б. Ю.. Переходность, за-
лог. возвратность, Минск. 1972; Бенве-
нист Э., Общая лингвистика, [пер. с
франц.], М., 1974; Бондарко А. В.. Тео-
рия морфологич. категорий. Л.. 1976; Сте-
панов Ю. С.. Вид, залог, переходность.
«Иэв. АН СССР, сер. ЛиЯ». 1977, т. 36,
№ 2: Семантика переходности. Сб. иауч. тр.
ЛГПИ, Л.. 1977; Кри и и икайте С. А..
Проблема переходности в исследованиях по
индоевроп. языкам, в кн.: Проблемы внутр,
и внеш, лингвистики, М., 1978; Л а й о н з
Д.. Введение в теоретич. лингвистику, пер.
с англ.. М.. 1978; Холодович А. А.,
Проблемы грамматич. теории [япон. языка].
Л.. 1979; Рус. грамматика, т. 1, М.. 1980;
Дес ни цк ая А. В., Сравнит, яз-зиа-
нис и история языков, Л..	1984; В 1 i ri-
le е п Ь е г g A., Le ргоЫёте de la transiti-
vity en francais moderne, Kbh., 1960; Bri-
al M.. Semantics. Studies in the. science of
meaning, N. Y., [1964]; Tesni er e L.,
Elements de syntaxe structural. 2 ed., P., 1976;
HopperP. J.. Thompsons. A., Tran-
sitivity in grammar and discourse. Language,
1980, v. 56, >6 2; Hoekstra T. A.. Tran-
sitivity, [Dordrecht-Leiden, 1984]; см. также
лит. при ст. Дополнение, Залог.
И. Б, Долинина,
ПЕРИФРАЗА (перифраз) (от греч. pe-
riphrasis — описательное выражение,
иносказание) — стилистический прием,
заключающийся в непрямом, описатель-
ном, обозначении предметов и явлений
действительности (преимущественно эмо-
ционально-экспрессивного, оценочного ха-
рактера), напр. «зеленый друг» (лес),
«второй хлеб» (картошка), «Elbflorenz»
(Дрезден). В П. на первый план выдви-
гается к.-л. качество, сторона описы-
ваемого понятия, существенные в данном
контексте, ситуации. Осн. назначение
П.— усилить выразительность текста,
действенность высказывания.
П. функционирует гл. обр. в языке ху-
дож. лит-ры, в публицистической, устной
публичной и разг, речи; в науч, речи П.
лишены экспрессии и выступают как
термины («солнечный ветер»), В функцио-
нальном плане различают 2 вида П.: вос-
производимые единицы — общеприня-
тые, общепонятные обороты (фразеоло-
гизмы, крылатые слова) и ситуативные,
индивидуально-авторские, смысл к-рых
обусловлен конкретным контекстом,
напр. «Время — мельница с крылом»
(С. А. Есенин). Нек-рые из таких П. ста-
новятся общепринятыми, напр. «Великий
почин» (В. И. Ленин). П. используются
при создании эвфемизмов и табуизмов
(см. Табу), применяются в эзоповом
языке.
Ми. П., гл. обр. именные сочетания,
построены на базе тропов, напр. метафо-
ры («Осужден я на каторге чувств/Вер-
теть жернова поэм»—Есенин), мето-
нимии («Все флаги в гости будут к нам»—
А. С. Пушкин), синекдохи («Когда для
смертного умолкнет шумный день» —
Пушкин), мейозиса («От горшка два вер-
шка»), Различают также П. художест-
венные, образные, напр. der Konig der
Wuste (лев), и логические (к ним относят-
ся, в частности, эвфемизмы).
Грамматич. структура П. разнообразна.
Наиболее характерны именные сочета-
ния типа существительное + прилага-
тельное («первая перчатка»), существи-
тельное + существительное в род. п.
(«знаменосец мира»), комбинации этих
структур («стальные артерии страны»,
«рыцари пятого океана»), предложно-
именные сочетания («газета без бумаги»).
Распространены и др. грамматич. обра-
зования, напр. глагольные сочетания («во-
рон считать»), предикативные единицы
(«А ларчик просто открывался» —
И. А. Крылов).
• Потебня А. А., Из записок по тео-
рии словесности, Хар., 1905; Балли Ш.,
Франц, стилистика, пер. с франц., М., 1961;
Макарова С. Я., Перифраза в совр.
поэзии, в сб.: Исследование языка худож. про-
изведений, Куйбышев. 1975; Кожи н А. Н.,
Перифрастич. построения в языке сов. эпо-
хи, РЯШ, 1977, >6 4; Розенталь Д. Э.,
Практич. стилистика рус. языка, 5 изд.,
M-j 1987, гл. 24.	. Ю. А. Бельчиков.
ПЕРМСКИЕ ЯЗЫКЙ —ветвь финно-
угорской семьи языков (см. Финно-
угорские языки). К П. я. относятся коми-
зырянский, .коми-пермяцкий и удмурт-
ский языки. Носители П. я. живут гл.
обр. на С.-В. Европ. части СССР —в
Коми АССР, Удм. АССР и в Коми-Пер-
мяцком авт. округе. Коми-зыряне живут
также в низовьях Оби и по р. Тобол в
пределах Тюменской и Омской областей.
Их поселения встречаются и в нек-рых
р-нах др. областей. Коми живут также
на Кольском п-ове. В верховьях Камы
есть кировские пермяки (т. наз. зюдзин-
цы; ок. 5 тыс. чел.). Поселения коми-пер-
мяков встречаются в ряде областей Си-
бири. На С.-В. Пермской обл., по ср. и
верх, течению Язьвы, притока Вишеры,
живут красновишерские пермяки (т. наз.
коми-язьвинцы). Их язык по ряду осо-
бенностей близок к оньковскому, нижне-
иньвенскому диалектам коми-пермяц-
кого языка. Небольшие группы удмур-
тов встречаются в Башк. АССР, Тат.
АССР, а также в Кировской, Свердлов-
ской и Пермской областях. Переселен-
цы удмурты живут в Сибири. Среди уд-
муртов выделяется особая этнич. группа—
бесермяне, живущие в основном по ср.
и ниж. течению р. Чепцы. Бесермяне го-
ворят.на особом диалекте удм. яз.
Предки пермских народов первоначаль-
но сбитали в басе. Вятки и по ср. и ниж.
течению Камы. Распадение прапермской
общности произошло ок. 8 в. Осн. причи-
ной распада послужило проникновение
на Волгу тюрк, народов, гл. обр. булгар.
Переселение коми на терр. совр. Коми
АССР началось в 6—7 вв.
Комн-пермяцкий яз. близок к коми-
зырянскому. Причиной его превращения
в самостоят. язык явилась территориаль-
ная обособленность за пределами Коми
АССР (Пермская обл.) и самостоят. раз-
витие лит. языка.
Говоры коми-зырянского и коми-пер-
мяцкого языков сбычно классифициру-
ются по 2 принципам — типологическо-
му и территориальному. До 70-х гг. 20 в.
говоры объединяли в 3 группировки:
коми-зырянскую, коми-пермяцкую и ко-
ми-яэьвинскую. С 70-х гг. оии объединя-
ются в коми-зырянскую и коми-пермяц-
кую группы.
Типологии, классификация учитывает
судьбу прапермского 1. В зависимости
от его характера выделяются 4 типа го-
воров: эловые говоры; нуль-эловые го-
воры; вэ-эловые говоры; безэловые го-
воры. В эловых говорах звук 1 сохраня-
ется в любой позиции, напр. vel 'лошадь',
velteg ‘без лошади’, velen ‘лошадью’.
В нуль-эловых говорах древнее 1 в конце
слова и в середине слова перед соглас-
ным заменяется удлинением предыдущего
гласного или полностью выпадает. Если
предыдущий гласный 1 или i, то 1 перехо-
дит в j (ср. nii или ni ‘девушка’ из nil,
zej ‘очень’ из zel). В вэ-эловых говорах в
середине слова перед согласным и в кон-
це слова 1 переходит в v (ср. vev ‘лошадь’
из vel, kivni ‘слышать’ из kilni ). В без-
эловых говорах 1 всюду переходит в v.
По классификации, учитывающей тер-
риториальное расположение говоров, в
коми-зырян, наречии выделяются след.
10 диалектов: нижневычегодский, верхне-
вычегодский, ср.-сысольский, присык-
тывкарский, верхнесысольский, удор-
ский, ижемский. вымский, печорский и
лузско-детский. Эти названия диалекты
получили гл. обр. от названий рек, по
к-рым жили или живут их носители.
Говоры коми-пермяков, распространен-
ные в пределах Коми-Пермяцкого авт.
окр., объединяются в 2 наречия — север-
ное и южное. В удм. яз. также выделяют-
ся 2 наречия — северное и южное. Меж-
ду ними расположены переходные («сре-
динные») говоры, носители к-рых живут
в центральных (средних) р-нах Удм.
АССР. Переходные говоры возникли в
результате смешения сев. и юж. наречий.
Коми н удмуртский языки, несмотря
на известные различия, исключающие воз-
можность взаимопонимания их носителей,
ПЕРМСКИЕ 371
24*
вместе с тем являются однотипными язы-
ками.
Фонемный состав всех трех лит. язы-
ков совпадает: 7 гласных и 26 согласных
фснем. Морфологич. строй также в ос-
новном однотипный: одинаковы падеж-
ные системы — в удм. лит. языке 15
падежей, в коми-зырянском — 16, в ко-
ми-пермяцком — 17. Из этих падежей 14
падежных форм являются общими. Они
совпадают по показателям и функциям.
Почти одинакова в этих языках система
лично-притяжат. суффиксов. Значит,
сходство наблюдается в системе место-
имений и числительных. Система прош.
времен построена по одной и той же мо-
дели. Много общих черт и особенностей
обнаруживается также в ист. развитии
грамматич. системы П. я. Однако в син-
таксисе имеются значит, различия.
Благодаря влиянию тат. яз. удм. яз.
сохранил больше черт синтаксиса ураль-
ского праязыка, синтаксич. строй к-рого
был тюрко-монг. типа. Абсолютные обо-
роты в удм. яз. встречаются значительно
чаще, чем в языке коми, глагол тяготеет
к концу предложения, В лексике удм. яз.
довольно много заимствований из тат. яз.,
в особенности в юж. наречии. Об изуче-
нии П. я. см. Финно-угроведение.
•	Совр. коми язык, ч. 1 — Фонетика, лек-
сика и морфология, ч. 2 — Синтаксис, Сык-
тывкар. 1955—67; Лыткин В. И., Теп-
ля m и н а Т. И.. Пермские языки, в кн.:
Основы финно-угор. яз-знания. Марийский,
пермские и угорские языки, М., 1976.
Б. А. Серебренников*
ПЕРСЙДСКИЙ ЯЗЙК (фарси и устар.—
парси) — один из иранских языков (юго-
западная группа). Распространен в Ира-
не (офиц. язык Исламской Республики
Иран и язык межнац. общения; число
говорящих ок. 23 млн. чел.), а также в
Афганистане, Пакистане, Индии, Ираке,
ОАЭ, в СССР — в республиках Закав-
казья и Ср. Азии (т. иаз. ирани).
Ведущий и наиболее изученный из
многочисл. диалектов — тегеранский —
один из осн. источников формирования
разг, формы совр. П. я. Из совр. иран.
языков к П. я. ближе всего тадж. яэ., в
также дари (фарси-кабули), к-рые имеют
общее происхождение. Наибольшие отли-
чия П. я. от таджикского и дари наблю-
даются в вокализме и в системе глагола.
В П. я. 6 гласных стонем — i, е, а, а, о, и,
2 дифтонга — ov, ei. В системе консонан-
тизма насчитывается 22 фонемы. Мор-
фологич. строю свойствен аналитизм,
отсутствуют грамматич. категории паде-
жа и рода. У существительных имеются
категории числа, определенности и неоп-
ределенности (постпозитивный неопре-
дел. артикль -I). Глагол характеризу-
ется категориями лица, времени, залога
и наклонения. Все глаголы спрягаются
по единому типу спряжения и по струк-
туре делятся на простые и сложные.
Для связи слов в предложении исполь-
зуется изафетная конструкция (см. Иза-
фет), предлоги, послелог -га, фиксиров.
порядок слов. Сказуемое всегда в конце
предложения, подлежащее обычно в на-
чале, определяемое перед определением;
в разг, речи возможны инверсии. Изафет-
ная конструкция является типом атрибу-
тивной связи: иа первом месте становит-
ся определяемое с изафетным показате-
лем -е, за ним следует определение, ка-
чественное или по принадлежности: mard-e
jawan ‘молодой мужчина’, pul-e pedar
‘деньги отца’ и т. д. Лексич. ядро состав-
ляют исконно иран. слова, но много заим-
372 ПЕРСИДСКИЙ
ствований из араб, (до 50% всей лекси-
ки), тур., франц., англ, и др. языков.
П. я. имеет древнюю письм. традицию,
иа нем существует богатая лит-ра. Первые
памятники относятся к 1-й пол. 9 в. Пись-
менность на основе араб, алфавита (см.
Арабское письмо), дополненного неск.
знаками для звуков, отсутствующих в
араб. яз.
•	Залеман К. Г. .Жуковский В. А.,
Краткая грамматика иовоперс. языка,
СПБ, 1890; Рубинчик Ю. А., Совр.
перс, язык, М., 1960; Пейсиков Л. С.,
Вопросы синтаксиса перс, языка, М., 1959;
его же, Лексикология совр. перс, языка,
М., 1975; Ефимов В. А., Р а с тор-
гу е в а В. С., Шарова Е.Н., Персид-
ский, таджикский, дари, в кн.: Основы
иран. яз-знания. Новоиран. языки; зап.
группа, прикаспийские языки, М., 1982;
Lambton А. К. S., Persian grammar,
Camb., 1953; Lazard G., Grammaire du
persan contemporain, P.. 1957.
Перс.-рус. словарь. Сост. Б. В. Миллер,
2 изд., М., 1953; Перс.-рус. словарь, под ред.
Ю. А. Рубинчика. 2 изд., т. 1—2, М.. 1983;
Восканян Г. А.. Рус.-перс, словарь,
М., 1986.	В. В. Мошкало.
ПЕРФЕКТ (от лат. perfectus — совершен-
ный) — видо-временная форма глагола
(собственно П.), обозначающая
состояние в настоящем как результат
предшествующего действия, изменения
(т. наз. статальный П.) и/или
действие, событие, состояние прошлого,
чем-либо важное для настоящего, рас-
сматриваемое с точки зрения настоящего,
вне связи с другими фактами прошлого
(акциональиый П.). Ср. др.-греч.
kdktemai ‘я (приобрел н) имею’, апаЬё-
Ьека ’я пришел (и нахожусь здесь)'.
В общей теории грамматики и в граммати-
ке древних индоевропейских и ряда совр.
языков кроме собственно П. выделяют
группу перфекта (перфектный
разряд). Формы, принадлежащие помимо
П. перфектному разряду (плюсквампер-
фект, футур перфекта), относят состоя-
ние к прошлому или к будущему, а пред-
шествующий факт соответственно к пред-
прошедшему или предбудущему. Пер-
фектный разряд обычно имеет свои вер-
боиды (инфинитив, причастия).
Древний иидоевроп. П., четко представ-
ленный в др.-греч. и индоиран, языках,
характеризовался особыми личными
окончаниями и особым образованием ос-
новы (чередования в корневом гласном,
редупликация, в более поздних формах
спец, суффиксы). Предполагают, что
этот древний П. восходит к неглагольным
словам, обозначавшим состояние и по-
степенно втягивавшимся в систему гла-
гола. Дальнейшее развитие П. шло в
направлении от статальностн к акциона-
льности. В итоге старый П. функцио-
нально сближался с неперфектными об-
разованиями прош. времени и либо вытес-
нял их, либо смешивался с ними (напр.,
в латыии), либо он сам выходил из упот-
ребления (напр., в праслав. яз.).
Одновременно возникали новые ана-
литич. образования с функцией П.,
построенные с использованием причас-
тия, напр. общеславянский аналитич. П.
типа ст.-слав. далъ 1€си ‘ты дал’, перво-
нач. ‘ты —г давший’, зап.-европейский
аналитич. П. с вспомогат. глаголом «быть»
(нем. er ist gekommen, франц, il est venu
‘он пришел*, первонач. ‘он — пришед-
ший’) и со вспомогат, глаголом ‘иметь’
(нем. er hat das getan, англ, he has done
it ‘он это сделал’, первонач. ‘он имеет
это сделанным, у него это сделано’, ср.
при др. порядке слов: he has it done с
сохранением первонач. значения).
Новый П. в общих чертах повторяет
эволюцию от статальностн к акциональ-
ности, но в разных языках не в одина-
ковой мере. Так, англ. Present Perfect
семантически довольно четко противо-
поставлен неперфектному претериту
(Past Indefinite). Типичны несовмести-
мость англ. П. с любой точной локализа-
цией прошедшего события во времени, а
также с обстоятельствами законченного
периода (вроде yesterday ‘вчера’) и т. наз.
инклюзивное употребление при обозна-
чении ситуации, начавшейся в прошлом
и продолжающейся в настоящем (I have
lived here for ten years ‘Я живу здесь 10
лет’). В нем. яз. П. как неповествователь-
ное («актуальное») прошедшее противо-
поставлен претериту, используемому по
преимуществу в повествовании. Напро-
тив, во франц, яз. аналитич. П. (passe
composi) широко выступает в ряде не-
перфектных функций, даже в качестве
повествоват. времени разг, речи, оттес-
нив passe simple в сферу речи книжной.
Среди слав, языков болгарский и маке-
донский полностью сохранили противо-
поставление П. простому прошедшему
(аористу и имперфекту), а в большин-
стве слав. языков П. (рус. «дал», польск.
daiem, чеш. dal jsem и т. д.) вытеснил
старое простое прошедшее. Значение П.
представлено в причастных конструк-
циях типа рус. «стол накрыт».
В совр. рус. говорах развились новые
формы П.: с использованием дееприча-
стия: «он привыкши», «сын женивши»,
и с использованием страдательного (по
форме) причастия и конструкции с пред-
логом «у»: «у него привыкнуто», «у сына
женёнось» (ср. также плюсквамперфект:
«он был привыкши», «у него было привык-
нуто»). В говорах, отчасти и в просторе-
чье нек-рых слав, языков в той же функ-
ции представлены сочетания страда-
тельного (по форме) причастия с глаго-
лами «быть» и «иметь».
•	Смирницкий А. И., Перфект и
категория временной отнесенности, ИЯШ,
1955, ТА 1—2; Д е я н о в а М., История на
сложиите минали времена в български, сърбо-
хърватски и словенски език, София, 1970;
Кузьмина И. Б., Немченко Е. В.,
Синтаксис причастных форм в рус. говорах,
М., 1971; Ш т е л и н г Д. А., Категория
перфект/неперфект и грамматика текста,
ИЯШ, 1975. N» 5; ПерельмутерИ. А.,
Общеиндоевроп. и греч. глагол. Видо-
времеиные и залоговые категории. Л., 1977;
Типология результативных конструкций (Ре-
зультатив, статив, пассив, перфект). Л., 1983;
Трубинский В. И., Очерки рус. диа-
лектного синтаксиса, Л., 1984; Cbantrai-
ne Р., Histoire du parfait grec. P., 1927;
Gallis A.. Die neuen slavischen Perfekte
vom Ту pus factum habeo und * casus rum,
*casum habeo, «Scando-slavica», 1960, v. 6;
Schmidt К, H., Das Perfektum in indo-
germanischen Sprachen, «Glotta», 1964. Bd 42,
H 1/2; McCoard R. W., The English
perfect: Tense-choice and pragmatic inferen-
ces, Amst. — [a. o.l, 1978; Inoue K.. An
analysis of the English Present Perfect, «Lin-
guistics», 1979, v. 17/ № 7/8; Anderson
L., The «perfect» as a universal and as a lan-
guage-specific category, в кн.: Tense-aspect:
etween semantics and pragmatics, Amst.,
1982.	Ю. С. Маслое.
ПЕРФОРМАТЙВ (от ср.-лат. perfor-
mo — действую) — высказывание, экви-
валентное действию, поступку. П. вхо-
дит в контекст жизненных событий, созда-
вая социальную, коммуникативную или
межличностную ситуацию, влекущую за
собой определ. последствия (напр., объяв-
ления войны, декларации, завещания,
клятвы, присяги, извинения, админист-
ративные и военные приказы и т. п.).
Произнести «Я клянусь» значит связать
себя клятвой. Соответствующее П. дейст-
вие осуществляется самим речевым ак-
том. Так, присяга невозможна без
произнесения ее текста. В этом смысле
П. автореферентны: они указывают ва
ими самими выполняемое действие.
В П. язык реализует функцию, близкую
к магической (ритуальной), ср. такие
акты, как присвоение объектам имен,
провозглашение республики и т. п. П.—
одно из центр, понятий прагматики и
теории высказывания.
Понятие П. и сам термин введены
Дж. Остином (см. Лингвистическая фи-
лософия}. Сходные наблюдения над упот-
реблением высказываний делались еще
Д. Юмом, а среди языковедов Э. Бенве-
нистом в рамках его теории дискурса (см.
Речь). П. характеризуется след, черта-
ми: 1) П. обычно содержит глагол в 1-м
л. ед. ч. наст. вр. изъявит, наклонения
действит. залога («Я клянусь»), хотя
возможны и обезличенные перформатив-
ные формулы («Здесь не курят»); 2)
произнося П., говорящий совершает (а
не описывает или называет) действие
(ср. «Я клянусь» и «Он поклялся»); сле-
довательно, П., будучи действием, а не
сообщением о действии, не может полу-
чить истинностной оценки. Истинност-
ное значение может иметь только пропо-
зиция, вводимая перфомативным глаго-
лом; это отличает П. от таких авторе-
ферентных высказываний, как «Я сей-
час разговариваю», выражающих необхо-
димую истину; 3) П. может быть эффек-
тивным или неэффективным; чтобы
быть эффективным, П. должен удовлет-
ворять «условиям успешности» (felicity
conditions, по Остину); напр., эффектив-
ность приказа обеспечивается тем, что
он отдается лицом, наделенным соотв.
полномочиями, выполним и имеется ли-
цо, способное его выполнить; нек-рые ав-
торы предпочитают говорить о «верифи-
цируемое™ употреблением»; 4) П. опи-
рается на социальные конвенции или
установления, т. е. систему норм (так,
приказ возможен в обществе, в к-ром
существует институт субординации), по-
этому П. имеет нормативные для данного
социума последствия.
В концепции Остина понятие П., отве-
чающее тенденции соединения языка и
деятельности, было позднее сближено с
понятием «иллокутивной силы» — ком-
муникативной направленности выска-
зывания, а перформативными стали назы-
ваться глаголы, выражающие цель рече-
вого акта («приказывать», «обещать»,
«возражать» и т. п.). Для таких глаголов
характерно функциональное обособле-
ние формы 1-го л. наст. вр. изъявит, нак-
лонения: «Я обещаю» есть акт обещания,
«Он обещает» — описание акта обеща-
ния, его констатация. Перформативные
глаголы включают в свое значение при-
знак речевого выражения коммуникатив-
ного намерения. Глаголы, обозначающие
предосудит. коммуникативные цели
(«лгать», «оскорблять» и др.), не допус-
кают перформативного употребления
(3. Вендлер). Большинство перформатив-
ных глаголов вводит пропозицию и рас-
сматривается в ряду др. глаголов пропо-
зиционального отношения (установки).
При определ. условиях перформативный
глагол не теряет своей функции в пози-
ции, зависимой от модальных слов. Воп-
рос «Могу ли я пригласить Вас на
вальс?» равнозначен приглашению. Такой
П. называется смягченным или косвен-
ным (hedged performative).
В генеративной грамматике всякое выс-
казывание, содержащее иллокутивный
глагол, считается П. Согласно т. наз.
перформативной гипотезе, выдвинутой
Дж. Россом, в глубинной структуре лю-
бого повествоват. предложения содер-
жится перформативная формула «Я го-
ворю тебе, что ...». Перформативные гла-
голы вводятся в глубинную структуру
и всех др. типов предложения. Тем са-
мым понятие П. получает расширит, ин-
терпретацию, нивелирующую различие
между коммуникативным актом и соци-
альной акцией.
Ф Бенвенист Э., О субъективности в
языке, в его кн.: Общая лингвистика, М.,
1974: НЗЛ, в. 17 — Теория речевых актов,
М., 1986; Austin J., Performative — con-
stative, в кн.: Philosophy and ordinary lan-
guage, Urbana, 1963; R о s s J, R.; On dec-
larative sentences, в кн.: Readings in English
transformational grammar, Waltham (Mass.),
1970; Vendler Z., Les performatifs en
perspective, «Langages», 1970, Ns 17; An-
dersson J., How to define «performati-
ve», Uppsala, 1975; Vanderveken D.,
des actes de discours, Liige — Bruxelles, 1988.
,	H. Д. Арутюнова.
ПЕТЕРБУРГСКАЯ (ЛЕНИНГРАД-
СКАЯ) ШКОЛА в языкознани и—
одна из школ русского (предреволюцион-
ного) и советского языкознания 20—
30-х гг. 20 в. В нее входили в основ-
ном ученики И. А. Бодуэна де Курте-
нэ по Петербургскому ун-ту — прежде
всего Л. В. Щерба, Е. Д. Поливанов,
Л. П. Якубинский, а также их (преим.
Щербы) ученики, из к-рых к «бодуэниз-
му» (выражение Поливанова) в 20—
30-х гг. тяготели С. И. Бернштейн,
В. В. Виноградов, Н. В. Юшманов,
А. А. Драгунов и др. Сам Бодуэн де
Куртенэ в письме к В. А. Богородицкому
от 24 ноября (7 декабря) 1915 причис-
лил к «jлицам нашего направления» Щер-
бу, М. Ю. Ф. Фасмера, К. Бугу, Полива-
нова, Якубинского и ираниста В. Б. То-
машевского. Позже ученики Бодуэна де
Куртенэ заявляли о существовании опре-
дел. «бодуэновского» направления, к
к-рому оин себя причисляли. В историо-
графии рус. и сов. яз-знания термин
«П.(л.) ш.» был введен А. А. Леонтье-
вым и Я. В. Лоей.
Перечисленных ученых на начальном
этапе их науч, деятельности характери-
зует общность осн. теоретич. предпосы-
лок, восходящая к идеям Бодуэна де
Куртенэ, при всем различии их конкрет-
ных науч, интересов, а иногда и взгля-
дов по тем или иным вопросам. Язык по-
нимался ими вслед за Бодуэном де Кур-
тенэ как процесс коллективного мышле-
ния или как языковая деятельность, но
не как статич. система (Якубинский:
язык — «не свод различных устано-
вившихся, застывших правил,
а непрерывный процесс...», «язык есть
разновидность человеческого поведения»;
Поливанов: «язык должен изучаться как
трудовая деятельность, причем коллек-
тивная»; Щерба: грамматика — «сбор-
ник правил речевого поведения»; Бернш-
тейн: «языковая система — это совокуп-
ность правил речевой деятельности»).
На первом этапе исследований Щерба,
Поливанов, Якубинский сводили соци-
альный аспект языка к психологическому.
Перелом в этом плане наступает с сер.
20-х гг. У Поливанова это связано с но-
вым пониманием языка как «достояния...
определенного общественного коллектива,
объединенного кооперативными потреб-
ностями», с его исследованиями по тео-
рии языковой эволюции и по социальным
механизмам языковой гибридизации; у
Щербы — с его учением о трояком аспек-
те языковых явлений (сходные идеи вы-
сказаны в работах Бернштейна); у Якубин-
ского — с теорией языка как идеологии.
Т. о., с сер. 20- х гг. П. (л.) ш. можно оха-
рактеризовать как социологическую.
Для лингвистов «бодуэновского» на-
правления характерно последовательное
разграничение сознательного и бессозна-
тельного в языковом мышлении (Щерба,
«О разных стилях произношения и об
идеальном фонетическом составе слов»,
1915). У раннего Якубинского это разгра-
ничение (восходящее к Бодуэну де Кур-
тенэ) переплетается с учением об автома-
тизме, заимствованным у А. Бергсона.
Здесь — корень учения «рус. формалис-
тов» о различиях практич. и поэтич. ре-
чи. В целом П. (л.) ш. развивала целе-
вой и функциональный подход к языку,
опередив тем самым пражскую лингвис-
тическую школу. Так, Якубинский уже
в 1919 прямо связывал изучение «функ-
циональных многообразий» речи с «це-
лями речи».
Важна (и является явно бодуэновской)
идея последоват. различения описания
языка «со стороны», т. е. рефлексии над
ним лингвиста, и рефлексии носителя
языка, или «чутья говорящих на данном
языке людей» (Щерба). Из этой идеи раз-
вилась концепция «лингвистической тех-
нологии» футуристов ЛЕФа и «Нового
ЛЕФа» и близких к лефовцам филоло-
гов — Якубинского, отчасти Г. О. Ви-
нокура и др. Концепция эта — в необ-
ходимости «сознательной реорганизации
языка применительно к новым формам
бытия» (С. М. Третьяков), в «создании
науки о сознательной стройке языка»
(он же), «технология речи — вот то, что
должно родить из себя современное науч-
ное языкознание» (Якубинский). Сюда
же тяготеет положение о «субъективном»
и «объективном» методах исследования
языка и отсюда берут начале идеи об
эксперименте в яз-знании (Щерба, По-
ливанов).
Широкое освещение получил вопрос о
соотношении и месте в системе языко-
ведч. дисциплин ист. и описат. яз-зна-
иия. Так, у Поливанова мы находим раз-
граничение ист.-сравнит, яз-знания («ис-
тория» по Бодуэну де Куртенэ) и линг-
вистич. историологии («динамика» по
Бодуэну де Куртенэ). Своеобразное раз-
личение статики н динамики сформу-
лировано в ранних работах Щербы.
Фонологич. идеи языковедов П. (л.) ш.
связаны с бодуэновским различением
двух видов единиц — языковых и функ-
ционально-речевых. Осн. идеи в этом
плане сводятся к понятию фонемы как
потенциальной части слова и противо-
поставлению активной и пассивной фо-
нетики (как реализации более общего
принципа) (см. также Ленинградская
фонологическая школа). Работы Полива-
нова и высказанные ранее идеи Щербы
положили начало развитию фонологии
языков слогового строя.
Вслед за Бодуэном де Куртенэ его
ученики построили хотя и противоречи-
вую, но достаточно стройную систему
языковых единиц и уровней. Различает-
ся 2 ряда единиц: формально-грамматиче-
ские («грамматика», по Щербе) и функ-
ционально-лексические («лексика», по
Щербе). В первом ряду единиц выделя-
ются уровни, связанные с «морфологией»
(Поливанов) — фонема, морфема, слово-
синтагма (Поливанов) — я связанные с
«синтаксисом»,— синтагма (Щерба) или
словосочетание (Поливанов), фраза (то
же Якубинский называл «конструкция-
ми»). Во втором ряду различаются лек-
сика (по Поливанову, с единицей-словом
как лексемой) и фразеология (Полива-
нов; Якубинский говорит в этом смысле
о «шаблонах») с единицами — словосо-
четанием (Щерба) и предложением.
Часть лингвистов «бодуэновского» на-
правления, прежде всего Щерба, усвой-
ПЕТЕРБУРГСКАЯ 373
ли и развили бодуэновскую теорию пись-
ма и письм. речи (работы Бернштейна,
Винокура, Виноградова, Юшманова,
отчасти Поливанова).
По существу, большинство общеязы-
ковелч. подходов, характерных для сов.
лингвистики последующих десятилетий,
можно уже найти в работах П. (л.) ш.
Однако дальнейшая науч, судьба петерб.
учеников Бодуэна де Куртенэ сложилась
по-разному. Щерба в основном стал за-
ниматься проблемами описат. граммати-
ки, фонетики, лексикографии и лингвис-
тич. проблемами обучения иностр, язы-
кам. Якубинский после кратковремен-
ного увлечения «новым учением о языке»
Н. Я. Марра обратился к истории рус.
языка. Поливанов, напротив, вступил с
«яфетидологами» в резкий науч, конф-
ликт и стал заниматься востоковедч. проб-
лематикой. одновременно развивая (на
материале китайского, японского, тюрк-
ских языков) идеи бодуэновской школы в
области языковых единиц, типологии
и т. п.
Дальнейшее развитие идей П. (л.) ш.
осуществлялось прежде всего в Леииигр.
ун-те учениками Щербы, Поливанова,
^кубинского. Так, фонологич. теория
Щербы, неотделимая от общелингвистич.
идей П. (л.) ш., развивалась ленингр.
фонологич. школой (Л. Р. Зиндер,
М. И. Матусевич, Л. В. Бондарко и др.);
се ответвлением является концепция
С. И. Бернштейна и отчасти концепция
Г. П. Торсуева. Грамматич. теория Поли-
ванова была развита его учениками-вос-
токоведами, напр. Драгуновым, фо-
нология языков слогового строя —
М. В. Горлиной и В. Б. Касевичем. Наи-
более последовательное развитие почти
всех осн. положений П. (л.) ш. принад-
лежит С. И. Бернштейну. Мн. идеи
П. (л.) ш., а также идеи А. А. Шахма-
това легли в основу формирования ори-
гинальных языковедч. взглядов Вино-
градова, оказавших огромное влияние
на развитие сов. лингвистики (см. Ви-
ноградовская школа в языкознании).
• Якубинская-Лемберг Э.,
Проф. Л. П. Якубинский. «УЗЛГУ». 1949, в.
14; Памяти акад. Л. В. Щербы. Сб. статей,
[ М.]. 1951; И в а н о в В. В.. Лингвистич.
взгляды Е. Д. Поливанова, ВЯ. 1957, № 3;
Леонтьев А. А., И. А. Бодуэн де Кур-
тенэ и Петербургская школа рус. лингвистики,
ВЯ, 1961. № 4; е г о же. Евгений Дмитрие-
вич Поливанов и его вклад в общее яз-знание.
М., 1983 (лит.); Поливанов Е. Д.,
Статьи по общему яз-знанию. М.. 1968;
Щерба Л. В., Языковая система н речевая
деятельность. Л., 1974; Виноградов
В. В.. История рус. лингвистич. учений, М.,
1978; Шарадзенндзе Т. С., Лингвис-
тич. теория И. А. Бодуэна де Куртенэ и ее
место в яз-знании XIX—XX вв., М., 1980;
Теория языка, методы его исследования и
преподавания. К 100-летию со дня рождения
Л. В. Щербы. Л., 1981; Зиндер Л. Р.,
Маслов Ю. С., Л. В. Щерба — лингвист-
теоретик и педагог. Л., 1982(лит.); Я к у б н н-
ский Л. П.. Язык и его функционирова-
ние. Избр. работы, М., 1986. А. А. Леонтьев.
ПЕХЛЕВИ — см. Среднеперсидский
язык.
ПЙДЖИНЫ (от искаженного англ,
business — дело) — структурно-функ-
циональный тип языков, не имеющих
коллектива исконных носителей и раз-
вившихся путем существенного упроще-
ния структуры языка-источника; исполь-
зуются как средство межэтнического об-
щения в среде смешанного населения.
П.— не результат естеств. ист. развития
языка, а результат вторичного преобра-
зования его в условиях регулярных и
374 ПЕХЛЕВИ
массовых этноязыковых контактов, т. е.
П.— не генетическая (в этом отношении
П.— првдолжение языка-источника), а
ареальио-типологич. категория. П. функ-
ционируют как лингва франка или (реже)
как койне в определенных, иногда весь-
ма обширных регионах; в отд. случаях
П. могут обрести статус офиц. языка
(как неомеланезийский язык, или ток-
писин, в Папуа — Новой Гвинее), при
этом развитие идет по пути креолизации
(см. Креольские языки). В структурном
отношении процесс формирования П.
называется пиджинизацией^
к-рая может затрагивать язык в разной
степени, в связи с чем различаются П. и
пиджинизиров. формы языка (последние
не отрываются от языка-источника и не
превращаются в самостоят. языки с
собств. структурными закономерностями,
как это наблюдается для П.). Пиджиниза-
ция проявляется прежде всего в разру-
шении и упрощении сложных грамматич.
моделей языка-источника, развитии ана-
литизма и изоляции; она часто затраги-
вает и фонологич. структуру — проис-
ходит исчезновение или модификация
нек-рых категорий звуков, разрушение
тоновой системы и т. п.
Зарегистрировано ок. 50 П. и пиджини-
зиров. форм языков; оии распростране-
ны в Юго-Вост. Азии, Океании, Африке,
в меньшей мере в Америке. По характеру
лексико-грамматич. системы различаются
П., базирующиеся на одном языке или
родств. языках определ. ареала, и П.,
возникшие в результате взаимодействия
разных неродств. языков. П. первого ти-
па встречаются, напр., в Африке; фана-
гало, булу-яунде, городской бемба и др.
П. на базе банту языков’, общим для них
является значит, упрощение классных
систем (см. Именные классы) и глаголь-
ного формообразования. П. второго типа
представлены в разных р-нах земного
шара языками, развившимися путем
контактирования европейских и местных
языков (соотв. языков-источников и язы-
ков-субстратов). Такие П. обладают
обычно лексикой языка-источника с до-
бавлением местных слов и грамматикой,
упрощенной под влиянием языков-суб-
стратов; фонетич. облик слов европ.
языков подвергается значит, модифика-
ции под воздействием родных языков
местного населения. Наиболее распрост-
ранены П. на базе англ. яз. (п и д ж и н-
и н г л и ш); они имеют локальные осо-
бенности. но также и общие принципы
структуры; пример таких П.— англо-
афр. П. в р-ие Гвинейского зал., играю-
щие здесь важную коммуникативную
роль. Известны также П. на базе португ.
и франц, языков; португ. П. исторически
предшествовал в Африке английскому,
отчасти повлияв на его структуру. Проме-
жуточный тип между П. и обычными
языками образуют т. наз. «Х-ированные
языки», т. е. языки (гл. обр. европей-
ские), употребляющиеся за пределами
исконной территории и испытавшие силь-
ное влияние местных языков, к-рое при-
вело к заметным отклонениям от стан-
дарта метрополии.
• Языковая ситуация в странах Африки,
М., 1975; Hall R. A., Pidgin and creole
languages, Ithaca (N. Y.), 1966; Pidginization
ana creolization of languages, Camb., 1971;
Heine B., Pidgin-Sprachen im Bantu-
Bereich, B., [1973); Miihlhausler P.,
Pidgin and Creole linguistics, Oxf. — N. Y.,
1986. c	В. А. Виноградов.
ПИКТОГРАФИЯ (от лат. pictus — нари-
сованный и греч. grapho — пишу) (ри-
суночное письмо) — этап развития пись-
ма: отображение содержания сообщения
в виде рисунка или последовательности
ГШХл
Схематизация изображения мужчины и жен-
щины (пещеры Испании и Южной Франции).
рисунков. Предшествовала фонетич.
письму. Была распространена у ин-
дейцев Америки, жителей Тропич. Афри-
ки, аборигенов Австралии, малых наро-
дов Сибири и др. вплоть до 20 в. Древ-
нейшие образцы П. относятся к эпохе
палеолита (по мнению нек-рых ученых,
к неолиту), хотя четкое различие между
живописью палеолита и собственно П.
провести трудно. Принципиальное отли-
чие знаков П.— пиктограмм — от
знаков фонетич. письма заключается в
незакрепленности за пиктограммой конк-
ретной единицы языка, в возможности
интерпретации пиктограмм на любом
языке; пиктограмма может быть «проч-
тена» как слово, синоним этого слова,
словосочетание, предложение с разл.
вариациями смысла, неск. предложений.
Типологически выделяются 2 разно-
видности пиктограмм: «нконические»,
имеющие сходство с изображаемым по-
нятием или объектом (знак солнца для
передачи понятий «день», «солнце*
и т. п.), и «символические», условные
(генетически, видимо, восходящие к«ико-
ническим», образным, но утратившие
внеш, сходство с изображаемым объек-
том). Пиктографии, сообщение может
состоять из одного сложного знака-сооб-
щения, в к-ром «читаются» его составные
элементы, и последовательности простых
зиаков-пиктограмм, развернутых в про-
странстве в виде отд. «кадров».
Ряд народов создал развитые системы
П., позволявшие передавать сложные
сообщения, иапр. система нсибиди в Зап.
Африке, «женское письмо» юкагиров на
С.-В. Азии, П. индейского племени де-
лаваров, с помощью к-рой был записан
эпос «Валам-Олум», рукописи ацтеков
и миштеков, в к-рых наряду с пиктограм-
мами встречаются попытки передачи
собств. имен с помощью «ребусных напи-
саний».
В архаических видах письма трудно
провести границу между «чистой» П. и
системами, где эпизодически применяют-
ся «ребусные написания», т. е. осуществ-
ляется переход к собственно письму,
фиксирующему звуковую речь (прото-
шумерское и протоэламское письмо, ко-
хау ронго-ронго о. Пасхи, древнейшая
кит. иероглифика). Рисуночный харак-
тер древнейших иероглифич. систем пись-
ма (протошумерское, др.-египетское, про-
тоиндийское, раннее китайское, крит-
ское, хеттское) указывает иа их проис-
хождение из П., хотя открытым остает-
ся вопрос о том, происходят ли эти сис-
темы из одного центра (по мнению боль-
шинства сторонников «моноцентристской»
гипотезы происхождения письма — из
Шумера) или фонетич. письмо рожда-
лось из разл. пиктографии, систем не-
зависимо в разных регионах.
В совр. культурах П. применяется как
вспомогат. средство общения, иапр. в
дорожной сигнализации, указателях иа
выставках и междунар. соревнованиях
Пиктографический рассказ эскимоса об удачной охоте.

Прошение индейских племен конгрессу Соединенных
Штатов.
Пиктограммы нсибиди.
и т. п. (играет важную роль в условиях
многоязычия или неграмотности боль-
шинства населения), а также как худож.
средство (детские и юмористич. рассказы
в картинках).
Восходящие к 16 в. попытки создать
на основе П. универсальное средство об-
щения — пазиграфию, призван-
ное преодолеть барьеры естеств. языков,
не имели успеха («иеоглифы» Ал. Бати,
«пикто» X. Енсена и др.).
• Дирингер Д.. Алфавит, пер. с
англ.. М., 1963; И с т р и н В. А., Возник-
новение н развитие письма, М., 1965; Кон-
дратов А. М., Книга о букве, М., 1975;
Jensen Н., Die Schrift in Vergangenheit
und Gegenwart, Hamb., [1935] (3 Aufl., B.,
1969); Loukot ka C., Vyvoj pistna,
Praha, 1946; Fivr ier J., Histoire de I’ec-
riture P., 1948 (2 ed.. P., 1959); Gelb I. J.,
A study of writing. Chi., 1952 (Rev. ed.,, Chi.,
1965); К u 1 u n d z i c Zv., Historija pisama,
Zagreb, 1957; Cohen M., La grande in-
vention de I’ecriture et son evolution, v. 1—3,
P.. 1958.	„	A. И. Кондратов.
ПЙКТСКИИ ЯЗЙК — условное назва-
ние языка группы племен, обитавших в
сев. Шотландии (Каледония, к С. от
Аитонинова вала), на Гебридских, Орк-
нейских и Шетландских о-вах. Назв.
picti («разрисованные») дали этим пле-
менам римляне; остается неясным, яв-
ляется ли это лат. адаптацией само-
названия или отражает обычай татуи-
рования и раскраски тела.
Источниками для изучения П. я. яв-
ляются данные топономастики в трудах
антич. авторов и в лат. эпиграфике Бри-
тании, в соч. Беды Достопочтенного и в
др.-ирл. текстах, особенно в анналах
и генеалогиях, а также данные топони-
мики совр. Шотландии. Сохранилось ок.
30 кратких надписей огамическим пись-
мом и лат. буквами (иа камнях — по-ви-
димому, эпитафии, и иа отд. предметах),
к-рые восходят к 7—10 вв. Все данные ие
поддаются однозначной интерпретации.
Наиболее вероятна точка зрения К. Джэк-
сона, согласно к-рой в них отражено, по
крайней мере, два разл. языка: кельт-
ский (см. Кельтские языки) и собствен-
но П. я., скорее всего неиндоевропейский,
носителями к-рого бы-
ли докельтские автох-
тонные племена. Пикт-
ские надписи читают-
ся, ио остаются не де-
шифрованными из-за
отрывочности и пло-
хой сохранности. Пред-
ложенные толкования
(напр.. Ф. Дайена,
Р. Макалистера) неубе-
дительны. В 9 в. пикты
были покорены ирланд-
цами-скоттами и к И—
12 вв. полностью ими
ассимилированы в язы-
ковом отношении. На
островах П. я. с 8 в. был
вытеснен скандинавскими диалектами
викингов.
• М а с а 1 i s t е г R. A. S., The inscrip-
tions and language of the Picts, в кн.: Es-
says and studies presented to E. MacNeill,
Dublin, 1940; Jackson K., The Pictish
language, в кн.; The problem of the Picts,
[N.Y., 1956); его же. The Ogam inscrip-
tion at Dunadd. «Antiquity», 1965. v. 39,
№ 156.	Д. д. Королев.
ПИЛИПИНО — см. Тагальский язык.
ПИСЬМО — знаковая система фиксации
речи, позволяющая с помощью начерта-
тельных (графических) элементов переда-
вать речевую информацию на рас-
стоянии и закреплять ее во времени.
Первоначально для передачи информа-
ции применялись др. способы, напр. пик-
тография, бирки, зарубки, вампумы,
кипу и т. п. Собственно П. вырабатыва-
ется обычно в раннеклассовом обществе
в связи с усложнением хозяйств, жизни.
Система П. характеризуется постоянным
составом знаков, причем каждый знак
передает либо целое слово, либо последо-
вательность звуков, либо отд. звук речи.
Для классификации видов П. важна не
форма знаков (изобразительно-рисуноч-
ная, условно-геометрическая и т. п.),
а характер передачи знаками элементов
речи. Существует 4 осн. типа П.— идео-
графический, словесно-слоговой (лого-
графически-силлабический), собственно
силлабический и буквенно-звуковой (ал-
фавитный). В конкретных системах П.
эти типы обычно существуют в не вполне
чистом виде.
В идеографическом П. каж-
дый знак (изобразит, элемент) может
обозначать любое слово в любой грамма-
тич. форме в пределе круга понятийных
ассоциаций, либо прямо вызываемых
изображением, составляющим данный
знак, либо условных. Круг возможных
значений изобразит, элемента ограничен
соседним кругом значений, напр. знак,
изображающий «йогу», может означать
'ходить', ‘стоять’, 'приносить' и т. п.
в любой грамматич. форме, но не может
означать 'ступня', 'подошва', потому что
для этого существует другой изобразит.
элемент. Вместо изображения возможно
употребление и произвольного графич.
символа. В числе ассоциаций может быть
и ассоциация по сходному звучанию(ирин-
цип ребуса), напр. знак «тростник»
(«ги») мог означать 'вернуть' («ги»).
Возможность передачи информации с по-
мощью чистой идеографии очень ограни-
чена; этот тип П. существовал лишь как
переходный от пиктографии к словесно-
слоговому П..применяясь либо в хозяйств,
записях, где число понятий, о к-рых мо-
жет идти речь, ограничено самим содер-
жанием текста (ранний Шумер, иач.
3-го тыс. до н. э.), либо в ритуальных за-
писях как мнемонич. вспомогат. средст-
во. Неясно, была ли идеографическим
или словесно-слоговым П. письменность
о. Пасхи и чукотское П., изобретенное
в 20 в. Теневилем.
Гораздо более живучим оказался сло-
весно-слоговой тип П. Осно-
вой системы П. и здесь остается прежняя
многозначная идеограмма, но конкретная
привязка знака каждый раз к определ.
слову обеспечивается добавлением ребус-
ных знаков, выражающих чисто звуко-
вые элементы либо слова в целом, либо его
части (особенно грамматич. элементов),
и знаками-детерминативами, уточняю-
щими круг понятий, к к-рому относится
данное слово. Напр., в др.-егип. яз. ри-
сунок «жук» (х п р) с силлабич. знаками
х-, п-, р- (гласные неизвестны) + детер-
минатив абстрактных понятий означал
(х п р) 'существование'; в шумер, яз.
рисунки «нога» + «камень» означали
'пришедший' (г й н а), потому что «ка-
мень» назывался на, а рисунки «нога» +
«куча зерна (?)» (ба) означали ‘стоя-
щий’ (губа); знаки «вышка (?)» + <рс-
шетка(?)> с детерминативом «божество»
(рисунок «звезда») читались 'бог Энлиль’
(имя бога), а с детерминативом «земля»
(рисунок участка, прорезанного канала-
ми) читались 'Нибуру' (назв. города, где
почитался этот бог). Идеографии, знак,
прикрепленный к определ. слову, назы-
вается логограммой. Для знаков,
выражающих последовательности звуков,
используются тоже логограммы, но в
«ребусном» употреблении [ср. выше н а,
б а ие в смысле «камень» и «куча(?)>,
а как знаки для последовательностей
звуков н + а, б + а]. Такие последо-
вательности — не обязательно полные
слоги; так, в др.-егип. П. гласные вообще
не передавались, в аккадском слог мог
дробиться на части. Словесно-слоговым
П. могли передаваться тексты любого
содержания, т. к. такое П. обеспечивало
достаточно адекватную фиксацию речи
и надежное воспроизведение текста при
чтении. Отсутствие обязательной непо-
средств. связи первонач. идеограмм с фо-
ПИСЬМО 375
Арабское произношение буке	Арабское курсивное письмо „насх"	Письмо раннеараб- ских надписей VI 8. н.э.	Арамейско-сирий- ское письмо „эс- тракгело- V в.н.э.	Арамейское письмо г. Пальмира Ш в. н.э.	Арамейское письмо V е. до н.э.	Семитское произношение и название буке	Финикийское письмо Х~1Х 88. ДО Н.Э.	Греческое произношение и название букв	Ранне-греческое письмо V» в. до Н.Э.	I Классическое греческое письмо j V-N вв. до н.э.	Западно-греческое письмо (доУе. до н.э.)	Латинское письмо IV е. до н.э.	1 Латинское письмо I IV в. н.э.	Латинское произношение букв
б А* Д.э. приды- хание е 3 Т? й К Л м н г ф с А к р с ш тс	1 4 j J о J г 1 i к J Г г г i г г у	4 / _/ J л Э <1 с 9 1 J б 1 / •0 J3 J- fi. 9 Р					к *	N К А Ч 1 к ь 3 S п ) 7) У 3 В D X V Л	X Y V 1 п ь Л У С *» 1 ) V 7 V S ч V Г	алеф б бет г гимел А далет приды- хание хэ вав э эайин 1 дет Г тег й йод . к каф л ламед м мем н нун с самек айми п ле ц цаде У у оф р реш ш шин т тае	К 1 А А Y 11 й ® У С *) о 7 Я <1 X	а эльфа б бета Г гамма А дельта э э лсилок В,(у) дигамма (Д)з дзета 1) придых., ) э долгое эта с придых, тэта и мота к каппа ламбда м мю н ню КС кси 0 о микрон п пи сан . Коппа Р ро с сигма т тау у и псилон п с придых. ФИ к с придых. хи пси пс «долгое о мега (КС) (кси)	А П J А • А 3 1 ч I В ® г ЧА А о )) /Л <р. Я г/ Т VT	А В г А Е I Z Н 0 1 К. А Г\ Nl 0 П Р £ Т Y Ф X Ф Л	А А В В г ( D Е F I н ® о 1 к L Г/Л Л/ О г л 9 ’ Р и И т фф уч/ X +	А А. В < С D Е И F I1 Н 1 к F. и А//Л О 0 Г Р О. ₽ т V X	А В С D Е F (G Н I L М N 0 Р Q R S Т V X	а 6 к, г д э ф 0 приды- хание и к л м н 0 п к(в) р с г ’.У КС
Рис. 1. Развитие восточных и западных алфавитов из финикийского письма.
нетич. стороной речи позволяло исполь-
зовать одни и те же знаки в качестве лого-
графич. элементов для разных диалектов
(в Китае) и для разных языков (на древ-
нем Бл. Востоке). В древнейших видах
П. этого типа знаки монументальных над-
писей долго сохраняли форму рисунков-
иероглифов; наряду с ними существовала
скоропись (на папирусах, черепках — в
Египте; на глиняных плитках — в Перед-
ней Азии, т. наз. клинопись; на бамбуко-
вых палках — на Д. Востоке, и т. п.).
Такие системы П. возникали в раннеклас-
совом обществе для хозяйств, нужд и
обычно независимо друг от друга; отд.
случаи сходства знаков объясняются ли-
бо общей типологией, либо случайностью.
Наиболее известны: др.-егип. П. (с кон.
4-го тыс. до н. э.), шумер. П. (с нач.
3-го тыс. до н. э.) и развившиеся из него
виды клинописи, эламская иероглифика
376 ПИСЬМО
(З-е тыс. до и. э.), протоиндское письмо
(тогда же), критское письмо (с нач.
2-го тыс. до н. э.), китайское письмо
(со 2-го тыс. до н. э.), майя письмо в
Центр. Америке (1-е тыс. н. э.; др. центр.-
амер, системы П. были, видимо, идеогра-
фическими и пиктографическими). Не
все древние системы П. этого типа рас-
шифрованы; наиболее изучено П. Китая,
Двуречья (клинопись) и Египта. Аккад,
клинопись — в основе слоговое П.. но
любой словесный знак или группа знаков
шумер. П. могли быть введены в текст
как обозначение для аккад. слова (т. н.
гетерограмма), особенно ради
экономии места. Единственная существу-
ющая ныне древняя система П. словесно-
слогового типа — китайская. Сохране-
ние ее объясняется «аморфным» характе-
ром кит. слова и потому малой необхо-
димостью в передаче грамматич. показа-
телей, а также удобством кит. П. для
общения между носителями фонетически
различающихся диалектов. Знаки кит. П.
восходят к рисункам, подвергшимся ско-
рописному упрощению (окончательно —
с введением бумаги во 2 в.); имеются
разл. виды скорописи. Знаки обычно
являются составными, т. е. соединением
«детерминатива» и «фонетика». Кит. П.
распространилось в Корее, Японии и др.
странах, ио оказалось неудобным ввиду
иного грамматич. строя соотв. языков.
Поэтому наряду с кит. иероглифами в
этих странах рано начали употреблять
местные фонетич. системы П.— силла-
бическое II. «кана» в Японии и буквен-
но-силлабич. (лигатурное) П. «кунмун»
в Корее. В Японии иероглифами, играю-
щими роль гетерограмм, обычно обозна-
чают основы слов, а силлабич. знаками —
изменяемые части слова; в Корее иерог-
лифы сохранили лишь более узкое приме-
нение (при кит. заимствованиях, для омо-
нимов). Преимущества словесно-слогового
П.: междунар. характер логограмм, мень-
шее число знаков на одинаковый отрезок
текста по сравнению с буквенным П., по-
этому логограммы применяются в соста-
ве вспомогат. подсистем П. (цифры, ал-
гебраич. и химич. формульные знаки
и т. п.). Недостатки: многочисленность
знаков в системе (от неск. сотен до многих
тысяч), трудность (громоздкость) при ос-
воении чтения.
Системы П., где каждый знак передает
только к.-л. последовательность звуков
как таковую, а не слово, называются
силлабическими. Последова-
тельности могут быть либо только типа
«С(огласный) + Г(ласный или нуль)»,
либо также типов «Г + С» и даже
«С 4- Г + С». реже «С + С 4 Г»,
«С+Г+С + Г». Есть также знаки для
отд. гласных. Силлабич. системы — час-
то результат упрощения словесно-слого-
вых систем (ср. развитие кипрского
письма из критского гл. обр. путем опу-
щения логограмм). Они могут возник-
нуть и вторично, путем введения огласов-
ки в консонантное (см. ниже) буквенно-
звуковое П. [индийские кхароштхи,
брахми из арамейского (см. Западно-
семитское письмо), эфиопское из др.-се-
митского], или могут быть придуманы
специально в дополнение к логографиче-
ски-силлабич. системам в языках, отли-
чающихся богатством грамматич. форм
(Япония, Корея). Наиболее широко рас-
пространены силлабич. системы П. в Ин-
дии (см. Индийское письмо) и Юго-Вост.
Азии, восходящие к брахми. Оии построе-
ны на принципе введения вариантных зна-
ков согласных с различающимися гласны-
ми.Системы брахми и кхароштхи допуска-
ют очень точную,близкую к фонетич. тран-
скрипции передачу звукового состава текс-
та. Эти системы, как и большинство позд-
нейших разновидностей П., распростра-
нившихся в Юж. и Юго-Вост. Азии из
Сев. Индии, основаны на подсистеме
исходных знаков, часть к-рых служит для
передачи гласных, а большинство — для
обозначения «согласный + гласный -а»;
если за тем же согласным следует не
-а, а др. гласный, то исходный знак со-
ответственно видоизменяется по форме;
если за согласным следует еще согласный
или более одного гласного, то из знаков,
предназначенных для передачи этих
согласных + а, составляется одна бук-
ва (лигатура); для передачи отсутствия
гласного в конце слова существует осо-
бый добавочный значок. Т. к. знаки не
закреплялись в типографской форме, в
Юж. и Юго-Вост. Азии выработались
десятки видов скорописей, внешне уже
несхожих, но основанных преим. на тех
же принципах; лишь в 19—20 вв. многие
из них получили и типографское оформле-
Рис. 2. Генеалогическая схема раз-
вития систем письма. Прерывистыми
линиями обозначены возможные пу-
ти развития или влияния.
[ МАЛ0АЗИЙСК0Е I-----------
[Лидийское] [Ликийское-] |Й арийское]
| Сидетское~]
ПРОТОБИБЛСКОЕ СЛОГОВОЕ |
КХАРОШТХИ
Б Р АХ М И
(III в. до н.э.)
|ВОСТОЧНОГРЕЧЕСКОЕ 1
] ФИНИКИЙСКОЕ |-------------------
| ГРЕЧЕСКОЕ АРХАИЧЕСКОЕ Н~ ЭФИОПСКОЕ |
| ЗАПАДНОГРЕЧЕСКОЕ |
| П АЛ И И'
М АУ Р Ь Я
(III е. до н.э.)
Кушанское
|К А Д А М Б А|
1| Бирманское | | Сингальское 1
|Ьороматское|
| КхмерскоТ] | Лаосское |
[Ассамское].
[Тагальское]
I Бенгальское!
Классическое
греческое
[коптское]
| Византийское |
Италийские
алфавиты
|Древнели]
[еийскке I
Гупта
(IV а.нэ.)
Нагари
(VII в.)
Дееанагари
(XIII в.)
А Тибетское |
I Тибете-
[монгольское
| Грантха |
I Тамильское]
Каей
[Батайское] I Лампонг I
Непальское и др. |
ЕВРЕЙСКОЕ
КВАДРАТНОЕ
АРАМЕЙСКОЕ
П АЛЬМИРС КОЕ
।—(Армянское]	\ Гготскоё] [ Руническое 111 Эфиопское-] —
г(Грузинское|
Слаеянско-
глаголическое
[Слаеянско-кириллоеское|
|Сер6ское]~ [Болгарск^Т]
Современное
французское,
немецкое,английское,
итальянское и др.
I русское)—I Монгольское совр~|
Системы письма большинства
народов СССР
| Амхарское I —
ПЕРСИДСКО-
АРАМЕИСКОЕ
НАБАТЕЙСКОЕ
ние. Важнейшая система
П. этой группы — девана-
гари, применяемая для
санскрита, хинли и лр.
Преимущество силлабич.
”	числе
недо-
гро-
и трудности
правильного
!Раввинское!
j Зстрангело^! [Хо^ёзмййскоё] ||-|еХлевмйское|
1 Мандейское |/ ^[Манихейское I
I Якобитское I | Несторианское |
[ Зстрангело |
Парфянское |
П.— в меньшем
знаков (100—300),
статок — в нек-рой
моздкости
в выборе
чтения, особенно при от-
сутствии словоразделов. Искусственно
созданные системы силлабич. П. вво-
дились в новейшее время миссионерами
для религ. пропаганды среди бесписьм.
народов разных стран, но все эти си-
стемы не выдержали конкуренции
алфавита.
В алфавитных системах
II. отд. знак (буква) передает, как пра-
вило. один звук; это может быть либо
фонема, либо аллофон, либо любая фо-
нема в пределах нек-рой группы акустиче-
ски сходных звуков; иногда же буквы
соединяются по 2, 3 и 4 для обозначения
одной фонемы (нем. sch ‘пГ, tsch 'ч’).
Алфавитные и силлабич. системы П. ча-
сто (неточно) объединяют под назв. фо-
нетических. Ист. родоначальником всех
видов алфавитного письма явилось др.-
семитское (финикийское) т, наз. бук-
венное консонантное, или квазиалфавит-
ное, П. (см. Западносемитское письмо);
это силлабич. П.— со знаками только
типа «С + Г», причем «Г» может безраз-
лично быть любым гласным, или нулем
гласного. Происхождение др.-семит, ква-
зиалфавита (2-я пол. 2-го тыс. до н. э.)
до сих пор не установлено; наиболее ве-
роятно его происхождение из финикий-
ского же («протобиблского») силлабич.
П., где в знаках типа «С + Г» еще разли-
чались качества гласных и число знаков
доходило до 75—100. В «классическом»
финикийском алфавите имелось 22 зна-
ка (меньше числа согласных фонем). В ос-
нове известных нам трех др.-семит, прото-
алфавитных систем — финикийской ли-
нейной, угаритской клинописной (обе
имели общий порядок букв) и юж.-ара-
вийской линейной — лежит общий сло-
говой или словесно-слоговой прототип.
Новая система дала возможность фикси-
ровать речь по звуковому способу с по-
мощью миним. числа легко н быстро за-
Сирийско-
палестинское
|?зидское|
[Сотдййскоё]	__
[ Уйгурское] | Орхонскоё]
Ч Авестийское 1
["Арабское]
I Еврейское
курсивное
Г ГаликП
|Каршуни|
IСтаро-монгольское! | Маньчжурское!
| Персидское | | \урецкоё~~]
| Афганское и мн.др~|
| Тифинаг
Искусственно
| Ойратское] ГБурлтскоё]
поминающихся знаков (букв). Однако
текст, записанный без гласных и обычно
без словоразделов, несмотря на то что
в семит, языках значение корня связано
с согласными, а гласные выражают слово-
образоват. и грамматич. элементы сло-
ва, все же был малопонятен, кроме слу-
чаев, когда содержание его было заранее
приблизительно известно; такое П. ско-
рее было применимо как тайнопись куп-
цов-мореплавателей, чем как всеобщее
средство передачи речи, поэтому в тече-
ние более тысячи лет с ним вполне успеш-
но конкурировали системы словесно-сло-
гового П. Клинописный (угаритский) ва-
риант квазиалфавита вымер еще во 2-м
тыс. до н. э.; один из вариантов линейно-
го квазиалфавита просуществовал в Юж.
Аравии до 7 в. н. э., а в Африке дал. на-
чало эфиопскому письму со вторичной ог-
ласовкой по инд. принципу. Собственно
финикийский линейный квазиалфавит в
своей первичной форме был воспринят
в М. Азии (малоазийские алфавиты
вымерли в начале н. э.), Греции и
Италии, дав начало западным
алфавитам (см. ниже), а в скоропис-
ной (курсивной) форме, выработанной
для родственного финикийскому др.-
семит. языка — арамейского, распрост-
ранился по всему Бл. и Ср. Востоку,
дав начало восточным алфавитам
(рис. 1, 2).
Восточные алфавиты. Распространение
алфавита вместе с канцелярским арамей-
ским языком в пределах Персидской дер-
жавы Ахеменидов 6—4 вв. до н. э. от
М. Азии до Индии привело к созданию
множества местных разновидностей П.
(важнейшие: арамейское «сирийское»
П.; квадратное П., принятое евреями,
первоначально для религ. книг; особая
разновидность арамейской скорописи с
добавлениями дополнит, надстрочных и
подстрочных диакритических знаков
была положена в основу арабского пись-
ма"). Сравнительно рано в финикийском
и производных от него видах П. с по-
мощью букв для согласных w, j, ’ и h
(т. наз. «матерей чтения», см. Матрес
лекционис) стали сначала непоследова-
тельно, а затем регулярно обозначать
также дифтонги au, ai и долгие гласные
б, 0, ё, Т, а; любая буква, в т. ч. и бук-
вы w, j,’, h, если они ие являлись «ма-
терями чтения», стала означать «соглас-
ный + краткий гласный или нуль
гласного»; т. о., сами по себе краткие глас-
ные в алфавитах семит, происхождения
обычно отдельно не обозначаются («ма-
тери чтениях для них применялись ред-
ко и непоследовательно). Лишь начиная
со ср. веков, гл. обр. в богослужебных
книгах, стали обозначать все вообще глас-
ные с помощью диакритич. значков над
или под буквами (в еврейском, сирий-
ском — с помощью точек и групп точек,
в сирийском — также и с помощью ма-
леньких греч. букв, в арабском и произ-
водных— с помощью маленьких араб,
«матерей чтения»). Однако диакритич.
знаки огласовки ни в сирийском, ни в
квадратном, ни в араб. П. в бытовое упот-
ребление так и не вошли.
В неустойчивых гос. образованиях, воз-
никавших на Востоке после макед. за-
воевания (4 в. до н. э.), появилось обык-
новение в деловой переписке писать лишь
общеизвестные канцелярские формулы
и др. отд. слова и выражения по-ара-
мейски, а остальной текст, иногда и флек-
сию слов,— арамейскими буквами на
местном языке. Так создалась вторичная
система арамейских псевдологограмм (ге-
терограмм); текст в целом, включая н
ПИСЬМО 377
гетерограммы, читался на местном язы-
ке. Т. о., арамейский алфавит в его
ранней канцелярской форме, видимо, не
позже 4 в. до н. э. был применен к др.-
перс. яз. (ранее имевшему собств. кли-
нописное силлабич. П.), а затем в разл.
разновидностях скорописи использовал-
ся для других иран. языков (парфянско-
го, ср.-персидского, согдийского, хорезм-
ского).
В условиях средневековья грамотность
была сосредоточена в среде духовенства.
Поэтому распространение каждого алфа-
вита связывалось с определ. религией:
квадратный шрифт распространялся
вместе с иудаизмом (ныне употребляется
для бытовых языков евреев, в Израиле
для языка иврит), араб. П.— с исламом,
употреблялось для языков всех мусульм.
народов независимо от происхождения
(ныне — для арабского, персидского,
пушту, урлу и др.). Разл. виды арамей-
ской скорописи также распространялись
с разл. христ. сектами (напр., несториан-
ское, яковитское П.), а также с манихей-
ством. Письменность с арамейскими гете-
рограммами распространялась гл. обр.
с зороастризмом. Для священных книг
зороастризма был позже на той же осно-
ве изобретен усовершенствованный алфа-
вит с гласными буквами (авестский;
принцип обозначения гласных был
здесь, видимо, воспринят из греческого).
На основе согдийского и несторианского
П. создались разные виды П. тюрков
Центр. Азии (важнейшие — уйгурское
и тюркское «руническое»). Позже уйгур.
П. было приспособлено для монгольского
и маньчжурских языков (с огласовкой
частично по тибетско-инд. типу и с вер-
тикальным направлением П. по кит. об-
разцу). Распространение христианства
потребовало создания письменности на
местных языках Закавказья; для этих
языков с их сложными фонологич. сис-
темами были созданы ок. 400 н. э. особые
алфавиты — армянский, грузинский и
албанский (агванский) путем использо-
вания стилизованных арамейских начер-
таний и греческих орфографии, и фило-
логии. принципов. 
Западные алфавиты. Исходным для
развития всех зап. алфавитов является
греческое письмо; оно возникло, видимо,
в 8 в. до н. э. (памятники известны с кон.
8—7 вв.). «Архаическое» греч. П. по фор-
ме букв почти полностью совпадает с
финикийским; лишь позднее были вве-
дены дополнит, буквы <р, х, Ф и ш.
В «архаических» малоазийских и, вероят-
но, также в греч. П. сначала еще отсутст-
вовали буквы для кратких гласных;
направление П. было, как и в семит, язы-
ках, справа налево, затем бустрофедон,
затем слева направо. Очень близки назва-
ния греч. и др.-семит, букв, совпадает
порядок их расположения в алфавите.
В связи с тем что греч. текст, лишен-
ный гласных, почти непонятен, в греч.
П. были использованы для гласных, по-
мимо«матерей чтения», итебуквы, к-рые
обозначали финикийские согласные,
чуждые греч. фонетике и оказавшиеся,
т. о., излишними: кроме а, е, i, и из фи-
никийских ’, h, у, w были взяты также
буквы Ни' для греч. д и о; аналогичный
процесс происходил в рано вымерших ма-
лоаэийских алфавитах. Переход к обо-
значению на П. не только согласных, но
и всех гласных явился важнейшим
культурным достижением. Существова-
ли варианты П.: вост.-греческий и зап.-
378 ПИСЬМО
греческий, а также фригийский, разли-
чавшиеся формой и употреблением
нек-рых букв. Из вост.-греческого в 5—
4 вв. до н. э. развилось классическое гре-
ческое, а затем византийское П.; в свою
очередь, из него возникли коптское
(христ.-египетское), др.-готское и сла-
вянское кирилловское П. На основе зап.-
греч. П. возникли италийские алфавиты,
в т. ч. этрусский (в 7 в. до н. э.) и из него—
др.-герм, руны (с 3 в. н. э.); из этрусско-
го же, видимо, развилось лат. П. (с
6 в. до н. э.). В эпоху Римской империи
лат. П. приобрело междунар. характер,
сохранявшийся в связи с распростране-
нием католич. церкви и в эпоху зап.-ев-
роп. феодализма. Лат. П. используется
и для нац. языков зап.-европ. народов,
напр. французского, немецкого, поль-
ского и др. Т. к. звуковой состав разл.
новых зап.-европ. языков сильно отли-
чается от звукового состава лат. яз.,
широкое распространение в нац. орфо-
графиях (см. Орфография) получают
двух- и трехбуквенные сочетания для пе-
редачи одного звука (англ, th, нем. sch
и т. п.), что крайне усложнило П. Вслед-
ствие инерции лит. традиции нек-рые
зап.-европ. письм. системы уже мно-
го веков не претерпевали значит, ре-
форм. В этих системах (английской,
французской) произошел разрыв с живым
и развивающимся нар. языком, а тради-
ционность орфографии стала принци-
пом письм. системы, не дающей уже
адекватной передачи совр. звуковой ре-
чи, так что нек-рые буквосочетания
превращаются в своего рода вторичные
псевдологограммы.
Как в греческом, так и в лат. рукопис-
ном П. в течение веков возникали разно-
видности (капитальное П., унциал, полу-
унциал, каролингский минускул, готич.
П., гуманистич. П. эпохи Возрождения
н ми. др.). С введением книгопечатания
закрепились две осн. разновидности
лат. П.: совр. латиница и шрифты типа
«антиква», возникшие на основе гума-
нистич. П. эпохи Возрождения в подра-
жание рим. монументальным надписям;
готич. П. и шрифты типа «фрактура»,
нли «швабах», сохранявшиеся в Герма-
нии до сер. 20 в. В 19—20 вв., в связи с
образованием новых наций, складывается
целый ряд систем П. на лат. основе во
всех частях света; в них широко исполь-
зуется диакритика для обозначения зву-
ков, не предусмотренных лат. П. (напр.,
в чеш. яз., тур. яз., языках Африки;
рис. 3).
Славянское письмо (кириллица) было
разработано на основе добавления к 24
буквам визант. греч. П. еще 19 букв для
специфич. слав, фонем (буквы «ц», «ш»
были взяты из евр. квадратного П.,
а остальные изобретены специально).
Кириллица употреблялась православны-
ми славянами, а также (до 19 в.) румы-
нами; на Руси была введена в 10—11 вв.
в связи с христианизацией. До сих пор
не решен вопрос о происхождении дру-
гого слав. П.— глаголицы и ее соотноше-
ния с кириллицей. Почти полностью сов-
падая по составу, порядку и значению
букв, азбуки эти резко различались по
форме букв: простой, четкой и близкой
к греч. уставному П. 9 в. у кириллицы
и замысловатой, очень своеобразной у
глаголицы, к-рая применялась гл. обр.
у юго-зап. славян-католиков со слав,
богослужением и вымерла в позднем сред-
невековье. Графика кириллицы претер-
певала изменения с 10 по 18 вв. (устав,
полуустав, вязь). Совр. слав, системы
П.— русская, украинская, болгарская,
сербская (с добавлением букв л>, н>, h, 5, Ц
abcdefghijklmnopqrstuvwxyz
ABCDEFGHIJKLM
NOPQRSTUVWXYZ
aaaaaaaaqaaecccdd'de'eeeeeeg^g
n'iiiiii^lfnnnnnoddOoooooeJjrrf
^ssBjt’tiiiiuuuuniiyyyzzz
ААААААААДА/EccQ
ВОЁЁЁЁЁЕЕ^рй
i f 1П i 11 £ v C EE ly Si n n
66O6O660(E9fift§SSTtT
UUOOOOyOYYYzzZ
Рис. 3. Диакритические знаки и лигатурные
буквы, применяемые в системах письма, по-
строенных на латинской основе.
и др.) — развились на основе кириллицы.
Рус. П. из 33 букв (называется граждан-
ским шрифтом, в отличие от церковно-
го — собственно кириллицы, сохранен-
ной для религ. лит-ры при реформе,
проведенной Петром I) является упро-
щением кириллицы с приближением форм
букв к образцам антиквы. Помимо собст-
венно алфавитных знаков, оно содержит
слоговые знаки е, ё, я, ю, употребляе-
мые также для передачи палатализации
согласного, предшествующего э, о, а, у;
палатализация в других случаях переда-
ется «ь». Оно пережило ряд алфавитно-
орфографич. реформ (1708—10, 1735,
1758, 1918), b результате к-рых были
исключены все буквы, не нужные для пе-
редачи фонем совр. рус. речи; буква «ё»
была оставлена как факультативная.
В СССР созданы новые алфавиты для
народов, не имевших ранее П. или имев-
ших П., построенное на основе, признан-
ной малопригодной для нар. языка (напр.,
арабской). Первоначально эти алфави-
ты строились на лат. основе, но с сер.
абвгдежзийклмнопр
стуфхцчшщъыьэюяё
АБВГДЕЖЗИЙКЛМНОПР
СТУФХЦЧШЩЪЫЬЭЮЯЁ
ааааегггг'5ЬЬ1)ё>КЖЗзй
йй11']кцкк'кл>цн'н>де99
УУУУУУХ^ЦЧЧчь) еэЪж!
АААТЕГГЕГБЬ’КЪЁЖЖ^ЗЙ
й и hj KKEKTCb цнчьое с
9УУУУУУХХЦЦЧЧЫ6ЭЪЖ
Рис. 4. Диакритические знаки и дополнитель-
ные буквы, применяемые в системах письма,
построенных на русской основе.
30-х гг. были переведены на рус. основу
с добавлением ряда дополнительных и
диакритизированных букв (рис. 4).
Изучением П. занимается грамматоло-
гия, а также эпиграфика и палеография.
• Васильев В. П.. Анализ кит.
иероглифов, [2 изд.], ч. 1—2. СПБ, 1884—
1898; Энциклопедия слав, филологии, под
ред. И. В. Ягича, в. 3 — Графика у славян,
СПБ, 1911; Языки и письменность народов
Севера, ч. 3, М,—Л., 1934; Добиаш*
Рождественская О. А.. История
письма в ср. века. 2 изд.. М.—Л.. 1936;
Описание выставки «Письменность древнего
мира и раннего средневековья». Путеводи-
тель. М. —Л.. 1936 (АН СССР, Институт кни-
ги, документа, письма); Д ьяконов И. М.,
К возникновению письма в Двуречье, в кн.:
Гос. Эрмитаж. Труды Отдела Востока, т. 3,
Л., 1940; Юшманов Н. В.. Ключ к
лат. письменностям земного шара, М.—Л.,
1941; Шампольон Ж. Ф.. О егип.
иероглифич. алфавите, пер. с франц., [М.],
1950; Фридрих И.. Дешифровка забы-
тых письменностей и языков, пер. с нем.,
М., 1961; его же, История письма, пер.
с нем., №.. 1979; Дирингер Д., Алфа-
вит. пер. с англ.. №.. 1963; В а й м а н А. А.,
К расшифровке протошумер, письменности,
в кн.: Переднеаэиатский сборник, т. 2. №..
1966; Периханян А. Г., К вопросу о
происхождении арм. письменности, там же;
Гельб И. Е.. Опыт изучения письма.
(Основы грамматологии), пер. с англ., М.,
1982; О j h a Gaurishankar Н i-
r а с h а п d. The palaeography of India, 2 ed.,
Ajmer, 1918; Meissner B., Die Keil-
schrift, 2 Aufl.. B.— Lpz., 1922; E r m a n A.,
Die Hieroglyphen, 2 Neudruck, B.— Lpz.,
1923; К ar 1 gren B.. Grammata senca.
Script and phonetics in Chinese and Sino-
Japnnese, Stockh., 1940; Dun and M.,
Byblia grammata. Documents et recherches
sur le developpement de I’ecriture en Pheni-
cie, Beyrouth, 1945; F e v r i e r J. G.f
Histoire de I’ecriture, 2 ed.. P.. 1959; Ch ad-
wick J.. The decipherment of Linear B,
Camb.. 1959; Laroche E.. Les hierogly-
phes hittites. P.. I960; Jensen H., Die
Schrift in Vergangenheit und Gegenwart.
3 Aufl., В , 1969.	И. M. Дьяконов.
ПЛЕОНАЗМ (от греч. pleonasmos — из-
быток, чрезмерность) — избыточность вы-
разительных средств, используемых для
передачи лексического или грамматиче-
ского смысла высказывания.
П. как свойство текста противополо-
жен эллипсису и проявляется в повторе-
нии или синонимия, дублировании лексем
(лексич. П.) и грамматич. форм (грам-
матич. П.). а также в более пространном
выражении того, что может быть выра-
жено короче (к последнему случаю при-
меним термин <периссология> < греч. ре-
riesologia—многословие, к-рый иногда
употребляется как синоним термина
«П.»). П. реализуется как в пределах
предложения, так и в более широком
контексте; в последнем случае П. может
проявляться в изосемии (смысловой бли-
зости) целых предложений, дублирую-
щих некий общий смысл.
По своей природе П. может быть: ^обя-
зательным — обусловленным системой
(см. Система языковая) или нормой
языковой, 2) факультативным, стили-
стическим — обусловленным экспрес-
сивными целями высказывания. Обязат.
П. широко представлен в грамматике
разл. языков, напр. в системах согласо-
вания (дублирование грамматич'. значе-
ний существительного в формах зависи-
мых от него слов), в нек-рых конструк-
циях глагольного управления (дублиро-
вание пространств, значений глагольных
префиксов в предлогах, ср. «спуститься
с дерева», нем. in das Zimmer hineinge-
hen) или двойного отрицания («никогда
не был>) и т. п. Стилистич. (экспрессив-
ный) П. свойствен разг., публицистнч.
и худож. речи, особенно фольклору, где
плеонастич. эпитеты н сравнения могут
кристаллизоваться в устойчивые поэтич.
формулы. Встречаются также промежу-
точные виды П., напр. факультатив-
ный грамматич. П., относящийся к систе-
ме языка и не имеющий стилистич. функ-
ций; такой И. представляет собой др.
греч. аугмент, дублирующий грамматич.
значения, выражаемые корневым аблау-
том и личными окончаниями глагола.
Понятие П. возникло в антич. риторике,
где оно охватывало ряд стилистич.
фигур (см. Стилистика). С поняти-
ем П. тесно смыкается понятие тавто-
логии, к-рая иногда считается разновид-
ностью П.
ф Антич. теории языка и стиля, №.—Л.,
1936; Балли Ш., Общая лингвистика н
вопросы франц, языка, пер. с франц., №..
1955. Л	В. А. Виноградов.
ПОВЕРХНОСТНАЯ СТРУКТУРА —
в теории трансформационных порож-
дающих грамматик (см. Генеративная
лингвистика. Математическая лингви-
стика") один из способов описания син-
таксического устройства предложения.
П. с., являющаяся представлением пред-
ложения на уровне поверхностного син-
таксиса, противопоставлена глубинной
структуре как представлению на уров-
не глубинного синтаксиса. П. с. полу-
чается из глубинной структуры в резуль-
тате применения особых формальных
правил — трансформаций. Формальный
способ записи П. с. и глубинной струк-
туры — дерево непосредственных состав-
ляющих, однако в то время как глубин-
ная структура приближена к описанию
смысла предложения, П. с. лучше отра-
жает лексич. состав, синтаксич. связи и
линейный порядок лексем самого кон-
кретного предложения (в его фонетико-
фонологич. или орфографии, воплоще-
нии). Поэтому иногда термином «П. с.»
называют также и само конкретное пред-
ложение, соответствующее данной струк-
туре.	Е. Н. Саввина.
ПОВТОР — см. Редупликация.
ПОГОВОРКА — краткое изречение, не-
редко назидательного характера, имею-
щее, в отличие от пословицы, только бук-
вальный план и в грамматическом отно-
шении представляющее собой законченное
предложение: «Насильно мил не будешь.,
«В тесноте, да не в обиде., «Коса — де-
вичья краса, и т. п.
В фольклористике П. понимают как
образный оборот, не составляющий цель-
ного предложения, напр. «ни к селу ии
к городу., «бить баклуши», «как снег на
голову», «выводить иа чистую воду»
и т. п., однако при подобном подходе
П. по существу отождествляется с фразео-
логизмом.
Между пословицами и П. размещается
разряд пословично-поговорочных выра-
жений, сочетающих в себе особенности
пословиц и П.: часть слов в их составе
употребляется в прямом значении, а часть
(нередко это реальные или потенциаль-
ные фразеологизмы) семантически пере-
осмысливается («Мать да дочь — тем-
ная ночь»).
Обобщающему характеру П. способ-
ствует тип их синтаксич. построения:
многие из них являются обобщенно-лич-
ными или инфинитивными предложения-
ми («Горя бояться — счастья не видать»,
«Ешь с голоду, а люби смолоду»), без-
личными предложениями со словом «нет.
в качестве сказуемого («Нет худа без
добра»). Глагольное сказуемое, характе-
ризуя постоянные свойства носителя при-
знака, преим. употребляется в форме
наст. вр. со значением обычности или
вневременности действия («Соловья бас-
нями не кормят»).
• См. лит. при ст. Пословица. В. П. Жуков.
ПОДЛЕЖАЩЕЕ (калька лат. subjec-
tum — субъект) — один из двух главных
членов предложения, указывающий иа
объект, к к-рому Относится сообщаемое;
ядерный компонент состава П. (П. и
зависимые от него согласованные и несо-
гласованные определения"). П. связано
предикативным отношением со сказу-
емым и может быть выделено в простом
предложении, вглавиой и придаточной ча-
стях сложного предложения, а в нек-рых
языках — и в предикативных конструк-
циях, образованных неличными формами
глагола. Позицию П. обычно занимают
существительные в форме им. падежа и их
эквиваленты. В антич. грамматиках, нс
различавши# частей речи и членов пред-
ложения. в соответствующем значении
использовался термин «именит, падеж»
(греч. onomastik£ ptosis). Количеств,
слова образуют П. вместес зависимыми от
них существительными («Множест-
во народа встречало героев»). По-
зицию П. могут занимать также инфини-
тивы и субстантивированные придаточ-
ные предложения («Идти трудно»; «То,
что волки серы, всем известно») с иным
синтаксич. статусом, чем у субстантив-
ного П. В отличие от сказуемого П. может
в предложении отсутствовать: при этом
объект, к к-рому относится сообщаемое,
определяется либо контекстом или си-
туацией («Было скучно»; «Морозно»),
либо выражается др. членом предложе-
ния, часто локативом («В комнате душ-
но»). П. может иметь совместное выра-
жение со сказуемым, ср. лат. Cogilo,
ergo sum ('мыслю, следовательно, су-
ществую’), где указание на скрытое П.
выражено личным окончанием глагола.
Вопрос о иерархии, вершине предло-
жения — П. или сказуемое — разрешал-
ся по-разному. Грамматисты, усвоившие
идеи формальной логики, считали вер-
шиной предложения П., поскольку оно
обозначает независимые сущности (пред-
меты), а сказуемое выражает признаки,
не имеющие отдельного от субстанции
бытия. А. А. Шахматов видел в П. глав-
ный член господствующего состава пред-
ложения. А. М. Пешковский рассматри-
вал П. как осн. элемент подчинит, сло-
восочетания. С. О. Карцевский, А. В. де
Гроот и др. оценивали П. как абсолютное
определяемое предложения. Вершина
предложения устанавливалась путем уст-
ранения грамматически зависимых ком-
понентов. Е. Курилович считал допу-
стимым удаление только тех компонен-
тов, отсутствие к-рых не отражается на
функции целого. Поиск функциональ-
ного минимума предложения приводит
к признанию вершиной (ядром) предло-
жения сказуемого. П. зачисляется в од-
ну категорию с др. именными членами
предложения, зависимыми от сказуемого
(актантами), вместе с к-рыми оно об-
разует падежную, или актантную, рамку
глагола (Л. Теньер). Эта точка зрения,
высказывавшаяся в кон. 19 в. А. А. Дмит-
риевским, характерна в 20 в. для валент-
ностного синтаксиса, восходящего к иде-
ям Теньера, ряда направлений генера-
тивной грамматики, падежной грамма-
тики Ч. Филмора и др. Отношения
между глагольным сказуемым и П. рас-
сматривались как управление, при этом
не отрицалось и наличие между ними
согласования, имеющего обратную на-
правленность, т. к. П. задает сказуемо-
му значения согласоват. категорий.
Между тем функции П. отличают его
от др. актантов; они относятся к разным
аспектам предложения: объективно-се-
мантическому (функции агенса, субъекта
восприятия, носителя признака, состоя-
ния и др.), субъективно-семантическому
(протагониста, или центра, ситуации),
ПОДЛЕЖАЩЕЕ 379
коммуникативному (данное, тема), ло-
гическому (субъект суждения), психо-
логическому (исходное представление).
Перечисленные функции могут получать
совместное или раздельное выражение.
Для большинства индоевроп. языков ха-
рактерна тенденция к синкретич. выра-
жению этих функций в одном граммати-
чески оформленном члене предложе-
ния — П. Для П. типичны след, черты:
немаркированная (автономная) форма
имени (для индоевроп. языков — им. п.),
согласованность со сказуемым, определ.
синтаксич. позиция, автономность рефе-
ренции (ее независимость от референции
др. именных членов предложения), опу-
щение при последующих сказуемых
(«Я шел и(я) думал»], соотнесенность
с возвратными местоимениями, пре-
зумпция существования обозначаемого
П. объекта, в рус. яз.— способность
быть субъектом деепричастного оборота.
Эти свойства в той или другой мере отли-
чают П. от др. актантов.
При определении П. обычно отмечают-
ся его логико-коммуникативная функ-
ция, поскольку она ставит П. в предика-
тивное отношение к сказуемому, и его
формальные признаки. Наиболее полно
указанные черты П. реализуются в семан-
тике и синтаксисе простых предложений.
В позицию П. могут продвигаться до-
полнения и обстоятельства (ср. правило
образования пассива), однако такие П.
утрачивают нек-рые из его функций
(прежде всего функцию агенса). Идея
особого статуса П. среди др. именных
членов предложения разрабатывалась
в т. наз. реляционной грамматике (в ос-
нове к-рой лежат понятия синтаксич. от-
ношений и их преобразований) на мате-
риале разнотипных языков.
Оформленность связи П. и сказуемого
во мн. языках повлекла за собой обра-
зование стандартизованной структур-
ной схемы предложения для выражения
разного логич. и семантич. содержания
(языки номинативного строя). П. при
этом является обязательным строевым
компонентом предложения. При отсутст-
вии у П. семантич. интерпретации его
позиция замещается «пустым» местоиме-
нием (формальное, или фиктивное, П.),
напр. англ, (trains, франц. Il pleut 'Идет
дождь’. При употреблении предложения
в связной речи его структурная схема не-
редко перестает соответствовать комму-
никативной организации высказывания
(см. Актуальное членение предложения)
и функции П. передаются др. членам
предложения. Для языков, допускающих
разрыв формы и функции (напр., рус.
яз.), П. идентифицируется по формаль-
ным признакам и противопоставляется
теме, определяемой по коммуникативной
функции.
П., по-видимому, не универсальная
категория. Есть языки, в к-рых указан-
ные выше функции выражаются разными
грамматич. способами. В тагальском яз.
тема отмечается особым показателем,
отличным от показателя протагониста
обозначаемой ситуации (П. Шахтер).
Необходимость в понятии «П.» пробле-
матична для языков эргативного строя
(А. Е. Кибрик). П.— не обязат. член всех
двусоставных (коммуникативно расчле-
ненных) предложений одного языка. Оно
отсутствует в предложениях типа рус.
«В городе беспорядки», «У Марии грипп».
Нек-рые лингвисты допускают возмож-
ность выражения П. не только им. п.,
но и др. падежами имени, напр. при от-
380 ПОДЧИНЕНИЕ
рицании («Мальчика здесь Не было).
Выделение П. на основе только функцией,
критерия, не поддержанного грамматич.
формой, часто приводит к отказу от ис-
пользования системы членов предложе-
ния в синтаксич. анализе (Г. А. Золото-
ва, М. Гиро-Вебер).
ф Дмитриевский А. А.. Практич.
заметки о рус. синтаксисе. Два ли главных
члена в предложении?, «Филологич. записки»,
1877, в. 4; Шахматов А. А., Синтак-
сис рус. языка, 2 изд., Л., 1941; Пешков-
ский А. М., Рус. синтаксис в науч, ос-
вещении, 7 изд., М., 1956; Золотова Г. А.,
Очерк функционального синтаксиса рус. язы-
ка, М., 1973; ее ж е, К вопросу оо объекте
синтаксич. исследований, Иэв. АН СССР,
сер. ЛиЯ, 1979, т. 38, № 1; Ш м е л е в Д. Н.,
Синтаксич. членимость высказывания в
совр. рус. языке, М., 1976; Кибрик А. Е.,
Подлежащее и проблема универсальной мо-
дели языка, Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ,
1979, т. 38. №4; Никитина С. Е.,
Семантика термина «подлежащее» в отечеств,
и европ. словарях лингвистич. терминов (к
вопросу о тезаурусном способе описания тер-
минологии), там же; Падучева Е. В.,
Успенский В. А.. Подлежащее или
сказуемое?, там же; Рус. грамматика, т. 2,
М., 1980; НЗЛ, в. 11, М., 1982; Храков-
ский В. С., Концепция членов предложе-
ния в рус. яз-знанви XIX в., в кн.: Грамма-
тич. концепции в яз-знании XIX в., Л., 1985;
Т е н ь е р Л., Основы структурного синтак-
сиса. пер.с франц., М.. 1988; Groot A. W.
d е, Les oppositions dans les systemes de la syn-
taxe et des cas, в кн.: Melanges de linguistique
offerts a Ch. Bally, Gen., 1939; Karcevs-
k i S., Sur la parataxe et la syntaxe en Russe.
«Cahiers F. de Saussure», 1948, № 7; Gui-
raud-Weber M., Les propositions sans
nominatif en russe moderne. P., 1984; cm.
также лит. при статьях Члены предложения,
Сказуемое, Субъект. Н. Д. Арутюнова.
ПОДЧИНЕНИЕ (гипотаксис, суборди-
нация) — синтаксическая связь, распо-
лагающая своей системой средств выра-
жения и конституирующая сложноподчи-
ненное предложение (см. Сложное пред-
ложение). В зависимости от способа
оформления подразделяется на П. союз-
ное (с помощью подчинительных союзов)
и относительное (с помощью союзных
слов; см. Союз). В синтаксич, традиции
определяется как связь грамматически
неравноправных предложений, из к-рых
одно (придаточное) может быть сведено
на положение компонента другого (глав-
ного), Специфику П. иногда усматри-
вают в его необратимости, или принци-
пиальной невозможности взаимной пере-
становки предложений (при сохранении
союза на прежнем месте) без изменения
смысла высказывания (А. М. Пешков-
ский, О. С. Ахманова). Для рус. яз. этот
критерий ошибочен, т. к. не учитывает,
по меньшей мере, обратимости относит.
П. Назначение П.— выявлять разные
виды смысловой зависимости предложе-
ний и иерархически упорядочивать их
в отношении друг друга. В системе син-
таксич. связей П. противостоит бессою-
зию как эксплицитный способ связи
имплицитному. В виде побочных, до-
полнит. экспликаций смысловой зависи-
мости предложений может сопровождать
сочинит, связь (см. Сочинение).
В совр. русистике термин «П.» широко
применяется также по отношению к сово-
купности словосочетат. связей — управ-
ления, согласования, примыкания.
О Карцевский С. О., Бессоюзие
и подчинение в рус. языке, ВЯ. 1961, № 2;
Ильенко С. Г., Подчинение, в кн.:
Рус. язык. Энциклопедия, М., 1979; Рус.
грамматика, т, 1—2, М., 1980.
„	, И. Н. Кручинина.
ПОЛАБСКИИ ЯЗЫК (древяно-полаб-
ский) — мертвый язык, принадлежа-
щий к западнославянским языкам. Был
распространен на лев. берегу р. Лаба
(Эльба) до 1-й пол. 18 в., когда иа нем
говорили крестьяне в княжестве Люне-
бург (ныне округ Люхов-Данненберг зем-
ли Ниж. Саксония, ФРГ). В ареале рас-
пространения П. я. сохранились слав,
топонимы и слав, заимствования в гово-
рах нем. яз.
П. я. сохранял ряд архаичных черт (но-
совые гласные, отсутствие метатезы в со-
четании tort, аорист и имперфект, ре-
ликты дв. ч.), но отражал также иннова-
ции, частично возникшие в связи с влия-
нием нем. яз. (дифтонгизация закрытых
гласных, переход о -» б, й, а -» о, g, к
перед старыми о, u, i -» d’, t’4 редукция
конечных гласных в нек-рых случаях,
упрощения в склонении, иногда гранича-
щие с разрушением его и др.). В лексике
много средиенижненем. заимствований.
Письменности не имел, но в кон. 17 —
иач, 18 вв. было составлено неск. слова-
рей и записан ряд небольших текстов на
П. я. (важнейшие памятники — нем,-
полаб. словарь на 5 тыс. слов К. Хен-
нига и записи полаб. крестьянина
Я. П. Шульце, отражающие 2 диалекта —
сокающий с постоянной заменой старых
s и 5 Ha's (sariit’e ‘широкий’) и шокающий
с эпизодич. заменой s на 5 (Slaina ‘слю-
на’).
• Су пру и А. Е., Полабский язык.
Минск, 1987; Lehr-Splawinski Т..
Gramatyka polabska, Lwow, 1929; Olesch
R., Bibliographie zum Dravanopolabischen.
Koln —Graz, 1968 (Fortsetzung und Nachlra-
ge, ZSPh, 1975, Bd 38. H. 1); его же,
Thesaurus linguae dravaenopolabicae, t. 1 — 4,
Koln—W., 1983—87; Lehr-Sptawin-
ski T., Polanski K., Slownik etymo-
logiczny Jezyka Drzewian polabskich, zesz.
1—4, Wroclaw—Warsz.—Krakow, 1962—
1976 (изд. продолжается); Polanski К.,
Sehnert J. A.. Polabian-English dic-
tionary. The Hague—P., 1967. A. E. Супрун.
ПОЛЕ — совокупность языковых (гл.
обр. лексических) единиц, объединенных
общностью содержания (иногда также
общностью формальных показателей) и
отражающих понятийное, предметное или
функциональное сходство обозначаемых
явлений.
На возможность существования разных
типов лексич. объединений ученые обра-
тили внимание еще в 19 в. (М. М. Пок-
ровский), нек-рые особенности полевой
структуры лексики были отмечены при
построении тезаурусов (П. Роже, Ф. Дорн-
зайф, Р. Халлиг и В. фон Вартбург).
Первонач. теоретич. осмысление понятия
П. в языке содержалось в работах Й. Три-
ра, Г. Ипсена, где оно получило наиме-
нование «семантич. поле». Для семантич.
П. постулируется наличие общего (инте-
грального) семантич. признака, объеди-
няющего все единицы П. и обычно выра-
жаемого лексемой с обобщенным значе-
нием (архилексемой), напр. признак «пе-
ремещение в пространстве» в семантич. П.
глаголов движения: «идти», «бежать»,
«ехать», «плыть», «лететь» и т. п., и на-
личие частных (дифференциальных) при-
знаков (от одного и более), по к-рым еди-
ницы П. отличаются друг от друга, иапр.
«скорость», «способ», «среда» передви-
жения. Интегральные семантич. признаки
в определ. условиях могут выступать
как дифференциальные. Напр., признак
«отношение родства», объединяющий тер-
мины родства «отец», «мать», «сын»,
«дочь» и т. п., становится дифференци-
альным при переходе к семантич. П.,
включающему обозначения и др. отноше-
ний между людьми типа «коллега», «по-
путчик», «однокашник», «начальник» и
т. п. В этом проявляется один из видов
связи семантич. П. в лексике (иерархиче-
ская). О взаимосвязи семантич. полей
в пределах всего словаря свидетельствует
также принадлежность многозначного
слова к разл. семантич. П. Таким обра-
зом, семантич. П. характеризуются свя-
зью слов или их отд. значений, систем-
ным характером этих связей, взаимоза-
висимостью и вэаимоопределяемостью
лексич. единиц, относит, автономностью
П., непрерывностью смыслового прост-
ранства, обозримостью и психологии, ре-
альностью для среднего носителя языка.
Структура семантич. полей обычно иссле-
дуется методами компонентного анализа,
оппозиций, графов, комбинаторным ме-
тодом и др.
Кроме собственно семантич. П. выде-
ляются: морфосемантические
П., для элементов к-рых (слов) помимо
семантич. близости характерно наличие
общего аффикса или основы (П. Гйро);
ассоциативные П. (Ш. Балли),
исследуемые в рамках психолингвистики
и психологии, для к-рых характерно
объединение вокруг слова-стимула опре-
дел. групп слов-ассоциатов; последние,
несмотря иа их варьирующийся состав
у раэвых информантов, обнаруживают
значит, степень общности (однород-
ности). Слова одного ассоциативного П.
часто характеризуются семантич. бли-
зостью; грамматические П.,
напр. залоговое поле (М. М. Гухман,
А. В. Бондарко), представленное в язы-
ке как грамматическими (морфологи-
зованными) единицами, так и единицами,
находящимися на грани парадигматики
и синтагматики (свободными и полу-
свободными словосочетаниями); син-
тагматические П.— словосочета-
ния и др. сиитаксич. единицы как прояв-
ления семантич. совместимости их ком-
понентов, напр. «идти»— «ноги», «ла-
ять» — «собака» (В. Порциг); совокуп-
ности структурных моделей предложе-
ний, объединяемых общностью семантич.
задания; напр., в сиитаксич. поле импе-
ративности включаются все модели, с по-
мощью к-рых выражается приказание.
Термин «П.» часто употребляется недиф-
ференцированно наряду с терминами
«группа» (лексико-семантич. группа, те-
матич. группа), «парадигма» (лексико-
семантич., сиитаксич. парадигма) и др.
• Уфимцева А. А., Теории «се-
мантического поля» и возможности их при-
меневня при изучении словарного состава
языка, в сб.: Вопросы теории языка в
совр. зарубежной лингвистике. М.. 1961;
Щур Г. С., Теории поля в лингвистике,
М.—Л.. 1974; Караулов Ю. Н.,
Общая и рус. идеография, М.. 1976; Куз-
нецов А. М.. Структурно-семантнч.
параметры в лексике. На материале англ,
языка, М.. 1980; I р s е п G., Der alte Ori-
ent und die Indogermanen, в кн.: Stand und
Aufgaben der Sprachwissenschaft, Hdlb.,
1924: Trier J., Der deutsche Wortschatz
im Sinnbezirk des Verstandes, Hdlb., 1931;
его же, Aites und Neues vom sprachlichen
Feld, Mannheim — Z., [1968]; Potzi J W.,
Wesenhafte Bedeutungsbeziehungen, «Beitrage
zur Geschichte der deutschen Sprache und
Literatur». 1934, Bd 58. A. M. Кузнецов.
ПОЛИЛбГ (от греч. polys — многочис-
ленный и logos, здесь — разговор) —
разговор между несколькими лицами.
Термин возник при исследовании комму-
никативных свойств языка как добавле-
ние к термину «диалог» (см. Диалогиче-
ская речь), частично совпадая с ним по
содержанию. Кол-во говорящих (два или
больше двух) не является дифферен-
циальным признаком оппозиции «диа-
лог — П.»: элемент «диа» (греч.— через)
указывает на их общий признак — мену
ролей говорящих и слушающих в проти-
вовес монологу. П.— форма или жанр
разг, речи (естественной и воспроизве-
денной в худож. тексте). Ситуативная
связанность, спонтанность, нелинейность
получают в содержательно-смысловой
структуре П. макс, отражение. Признак
равной речевой активности участников
коммуникации — инвариант полилогич.
формы — предусматривает промежуточ-
ные формы, в к-рых реактивная роль со-
беседников градуируется — от позиции
адресата до позиции слушателя / наблю-
дателя — н может, оставаясь невербали-
зованной, влиять на развитие П. ответ-
ным неречевым действием. Смысловая и
формальная связь реплик П. имеет боль-
шую амплитуду колебаний, чем в диало-
ге. Социолингвистика исследует этикет-
ные правила П., совпадающие нли раз-
личающиеся в разных социумах (напр.,
у нек-рых народов в разговор родственни-
ков по крови не имеют права вступать
свойственники и др.). Синхронно звуча-
щий П. используется театром и кино
как прием стилизации разг, речи,
* Рус. разг. речь. Тексты, М., 1978;
Кларк Г. Г., К а р л с о и Т. Б..
Слушающие и речевой акт, пер. с англ., в
кн.: НЗЛ, в. 17, М., 1986. Т. Г. Винокур.
ПОЛИНЕЗЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа
океанийских языков. Распространены
в Полинезии (языки ее коренного на-
селения), а также на окраинных о-вах
Меланезии и Микронезии (т. наз. внеш-
неполинезийские языки). Общее число
говорящих ок. 880 тыс. чел. П. я. делятся
на тонганские — тонга и ниуэ, и ядер-
но-полинезийские, распадающиеся, в
свою очередь, на самоанско-внешние и
вост.-полинезнйские.
К самоанско-внешним относятся язы-
ки самоа, тувалу, токелау, вост. Футу-
на, вост, увеа (на одноименных островах)
н пукапука (о. Дейнджер), а также все
внешнеполинеэийские языки: нукуоро и
капингамаранги (одноименные атоллы
в группе Каролинских о-вов), нукуриа,
такуу, нукуману, луангиуа, сикаиана,
пилени, тикопиа, анута (цепь атоллов
к С. от Соломоновых о-вов — о-вов
Санта-Крус); мунггава-мунгики (о-ва
Рейнелл и Беллона); зап. увеа (о-ва
Лоялти); зап. футуна-анива, маэ, мере-
фира (о-ва Н. Гебриды).
К вост.-полинезийским относятся язы-
ки маори, гавайский, таити, диалекты
Маркизских о-вов, тупуаи, рапа, туамо-
ту, мангарева (Франц. Полинезия); тон-
гарева, манихики-ракаханга, раротонга
и близкие диалекты (о-ва Кука); рапануи
(о. Пасхи); мориори [о-ва Чатем; язык
мертвый].
Фонологич. система праполннезийско-
го яз. насчитывала 5 гласных (i, е, а, о, и,
долгих и кратких) и 13 согласных (р, t,
k, ?, т, п, г), f, s, h, v, г, 1); допускались
лишь слоги типа (С) V. Современные
П. я. сохранили праполинеэийский во-
кализм и слоговую структуру, кол-во
согласных колеблется от 12 в тонга до 8
в гавайском, Ряд внешнеполинезийских
языков характеризуется расширением об-
щеполинеэийского инвентаря согласных
за счет появления глухих носовых и при-
дыхат. взрывных (капингамаранги, пи-
ленн), преназализов. звонких (маэ, пи-
лени), лабиализованных щ” и pw (мере-
фира) в др. Эти же языки имеют и фоно-
тактич. отклонения: сочетания согласных
(мере-фира, зап. футуна-анива), соглас-
ные в абсолютном исходе слова (мере-
фира, капингамаранги), геминиров. со-
гласные (пилени, мунггава-мунгики,
нукуоро и др.).
Грамматич. строй П. я. отличается
аналитизмом. Важнейшей единицей ор-
ганизации предложения является анали-
тич. комплекс, состоящий из знаменат.
слова, передающего лексич. значение,
и разнообразных пре- и постпозитивных
служебных слов, несущих грамматич. ин-
формацию. Аналитич. комплексы под-
разделяются на именные и вербальные,
оформляемые именными и вербальными
частицами. Важнейшими типами вер-
бальных частиц являются видо-времен-
ные показатели н местоименные частицы
(последние отсутствуют в вост.-полине-
эийских языках), важнейшими типами
именных частиц являются ориентировоч-
ные частицы предложного характера и
артикли, указывающие на значение ка-
тегорий числа и определенности. В ряде
вост.-полинезнйских языков имеются
спец, частицы множественности. Особую
категорию служебных слов составляют
т. наз. дирекцноналы, уточняющие на-
правление действия. Знаменат. слова
подразделяются на вербальные (способны
занимать ядерную позицию как в вер-
бальных, так и в именных комплексах) —
глаголы, прилагательные, числитель-
ные, н именные (не могут быть ядром
вербального комплекса), внутри к-рых
личные местоимения по ряду характери-
стик объединяются с именами собственны-
ми и противопоставлены нарицат. суще-
ствительным. Так, в ниуэ эти два класса
сочетаются с разл. предлогами и артик-
лями: ki a Sione ‘к Джону’, ki a ia ‘к не-
му’, ke he iki ‘к вождю’. Формально вы-
деленные таким образом классы слов
в понятийном отношении более гомоген-
ны, чем, напр., части речи в индоевроп.
языках; это глагслы-наименования дей-
ствий (‘ходить’, ‘ходьба’), прилагатель-
ные-наименования качеств и состояний
(‘большой’, ‘быть большим’, ‘величина’)
и имена, называющие конкретные объ-
екты.
Личные местоимения П. я. различают
3 числа (зап. футуна-анива — 4), инклю-
зив-эксклюзив; имеется 2 серии притя-
жат. местоимений (отчуждаемые — неот-
чуждаемые). У указат. местоимений раз-
личается 3 степени удаленности. В при-
лагательном и глаголе выражается фрек-
вентативность и интенсивность (редупли-
кацией), иногда также и число. Число
существительных морфологически выра-
жается лишь для небольшого закрытого
подкласса имен, обозначающих лиц.
В глаголе префиксально выражаются ре-
ципрокальность (кроме вост.-полинезнй-
ских языков) и каузатив, суффиксаль-
но (в ряде вост.-полинезийских языков
аналитически) — пассив.
Строй предложения всех вост.-полине-
зийских языков — номинативный, тон-
ганских и части самоанско-виеш. язы-
ков — эргативный. Порядок слов в боль-
шинстве П. я. VSO, в ряде внешнеполи-
незийских языков преобладает порядок
SVO. Определение, как правило, сле-
дует за определяемым в пределах еди-
ного аналитич. комплекса. Прямой объ-
ект также может инкорпорироваться
в вербальный комплекс, причем в языках
эргативного строя подлежащее в этом
случае оформляется ‘как при неперех.
вербальном комплексе.
Наиболее распространенные словообра-
зоват. средства в П. я.— словосложение
и редупликация.
До нач. 19 в. полинезийцы ие имели
письменности, единств, исключение —
нерасшифров. тексты ронго-ронго (о. Пас-
хи). С 19 в. литературные П. я. имеют
письменность на лат. основе.
В 19 — 1-й пол. 20 вв. описания П. я.
слабо отражали языковую специфику.
Совр. этап изучения П. я. в синхронном
ПОЛИНЕЗИЙСКИЕ 381
аспекте начался с работы Б. Бигса (1960),
однако мн. П. я. остаются плохо описан-
ными. Первые исследования в области
сравнительно-ист. изучения П. я. были
осуществлены С. X. Элбертом н Э. Поли.
• Крупа В.. Полинезийские языки,
М., 1975; Elbert S. Н., Internal rela-
tionships of Polynesian languages and dia-
lects, -«Southwestern Journal of Anthropolo-
gy», 1953, v. 9; В igg s. B. G., Morpho-
logy-syntax in a Polynesian language, «The
Journal of the Polynesian Society», 1960,
v. 69; его же, The languages of Polynesia,
в сб.: CTL, v. 8, pt 1, The Hague - P., 1971;
Pawl e у A., Polynesian languages: a
subgrouping based on shared innovations . in
morphology, «The Journal of the Polynesian
Society», 1966, v. 75;. его же, The rela-
tionships of Polynesian outlier languages,
там же, 1967, v. 76; Biggs B. G.,
Walsh D. S., W a q a J., Proto-Polynesian
reconstructions with English to Proto-Polyne-
sian finder list, Auckland, 1970; Clark R..
Aspects of Proto-Polynesian syntax, Auckland,
1976; Chung S., Case marking and gram-
matical relations in Polynesian, Austin — L.,
1978; Wilson W., Proto-Polynesian Posses-
sive marking, Canberra, 1982. В. И. Беликов.
ПОЛИСЕМЙЯ (от греч. polysemos—
многозначный) (многозначность) — нали-
чие у единицы языка более одного значе-
ния — двух илн нескольких. Так, напр.,
форма 2-го л. ед. ч. может быть употреб-
лена не только в собственно-личном, но
п в обобщенно-личном значении (ср. «Ну,
ты всех переспоришь» и «Тебя не переспо-
ришь», а также «Здесь ничего не пой-
мешь» и т. п.). Форма 3-го л. мн. ч. вы-
ступает в неопределенно-личных пред-
ложениях: «В дверь позвонили», «Цыплят
по осени считают» н т. п. В подобных слу-
чаях речь может идти о граммати-
ческой П. Часто, когда говорят о П.,
имеют в виду прежде всего многозначность
слов как единиц лексики.
Лексическая П.— способность
одного слова служить для обозначения
разных предметов и явлений действи-
тельности. Напр., существительное«поле»
имеет след, лексич. значения: 1) безлес-
ное пространство; 2) обрабатываемая
под посев земля; 3) ровная площадка,
специально оборудованная для чего-ни-
будь; 4) пространство, в пределах к-рого
проявляется действие к.-н. сил (спец.);
5) (мн. ч.) чистая полоса по краю книги,
рукописи; 6) (мн. ч.) край шляпы. То,
в каком нз лексич. значений выступает
слово, определяется его сочетаемостью
с др. словами: «собирать цветы в поле»;
«ржаное поле»; «футбольное поле»; «элек-
тромагнитное поле»; «заметки на полях»;
«шляпа с широкими полями» и т. п. Реа-
лизацию того илн иного значения слова
осуществляет и более широкий контекст
или ситуация, общая тематика речи; так,
если говорится о сельскохоэяйств. рабо-
тах, фраза «все вышли в поле» однознач-
но указывает на обрабатываемое поле,
в репортаже о футбольном матче «мок-
рое поле» не может быть воспринято ина-
че как футбольное поле, и т. д. Точно
так же, как контекст обусловливает кон-
кретное значение многозначного слова,
в определ. условиях он может создавать
семантич. днффузность, т. е. совмести-
мость отд. лексич. значений, когда их
разграничение не осуществляется (н не
представляется необходимым); напр., во
фразе «Вокруг деревеньки были поля
и леса» — первое и второе нз выделен-
ных выше значений слова «поле» не раз-
граничиваются. Нек-рые значения про-
являются только в сочетании с определя-
ющим словом («поля шляпы»); в нек-рых
сочетаниях значение многозначного слова
382 ПОЛИСЕМИЯ
представлено как фразеологически свя-
занное (см. Фразеология), иапр. «поле
зрения». Во мн. случаях производные
соотносительны лишь с отд. значениями
многозначных слов, ср.; «полюшко», «по-
ляна», «полевод». Особо выделяются
производные, значения к-рых в большей
степени отклоняются от общей семантики
словообразоват. гнезда, напр. «прорабо-
тать» (разг.: в значении ‘подвергнуть
критике’), «игристый», «игривый»; «твер-
дыня», «твердить» и т. п. Не только лек-
сич. сочетаемость и словообразоват. осо-
бенности характеризуют разл. значения
слов, но также в ряде случаев и особен-
ности грамматич. сочетаемости; ср. гла-
гольное управление, напр. «смотреть что-
либо», «смотреть на что-либо» и т. п.
Между значениями многозначного сло-
ва существует определ. связь, что дает
основание считать их значениями о д-
н о г о слова в отличие от значений
слов-омонимов (см. Омонимия). Вслед
за А. И. Смирницким лексич. значения
в ряде работ обозначаются как лексико-
семантич. варианты. В зависимости от
лексич. окружения (контекста, ситуа-
ции) слово как бы поворачивается разны-
ми гранями присущей ему семантики, при-
чем отстраненные значения продолжают
потенциально присутствовать и при дан-
ном словоупотреблении, о чем, в част-
ности, свидетельствуют как ограничения,
налагаемые на семантич. развитие сло-
ва (ср. «футбольное поле» — но «хоккей-
ная площадка»), так и возможность при-
менения производных (ср. «приземлить-
ся», но «приводниться», затем «прилу-
ниться» и «опуститься на поверхность
Марса» и т. п.) и использования синони-
мия. замен.
Образуя определ. семантич. единство,
значения многозначного слова связаны
на основании сходства реалий (по фор-
ме, внеш, виду, цвету, ценности, положе-
нию, также общности функции) или смеж-
ности, в соответствии с чем различают
метафорич. и метонимич. связи значе-
ний (см. Метафора, Метонимия). Меж-
ду значениями многозначного слова су-
ществует семантич. связь, выражающаяся
также в наличии у них общих элементов
смысла — сем. Однако в ряде случаев
переносные значения слов связаны с ос-
новными не общими элементами смысла,
а лишь ассоциативными признаками; ср.
«тень от стены» н «тень улыбки» и т. п.
Толкования этих значений не содержат
указание на те признаки, к-рые отме-
чаются для др. значений того же слова.
При разграничении осн. (главных, пря-
мых) и производных (переносных) зна-
чений многозначного слова учитывается
парадигматич. и синтагматич. обуслов-
ленность слова в отд. значениях. Осн.
значения парадигматически более за-
креплены и в синтагматич. отношении
более свободны. Это в общем соответст-
вует определению осн. значения как
наименее контекстно обусловленного (или
значения, к-рое прежде всего возникает
в сознании носителя языка при произне-
сении слова вне контекста). Соотноше-
ние между осн. и переносным значения-
ми не остается неизменным: у нек-рых
слов вторичные (исторически) значения
становятся главными, основными. Сово-
купность значений многозначного слова
всегда характеризуется определ. органи-
зацией, что подтверждается, в частности,
перераспределением значений слова (из-
менением его семантич. структуры). Тож-
дество слова обычно не подвергается сом-
нению. Мысль А. А. Потебни о том, что
«малейшее изменение в значении слова
делает его другим словом», противоречит
как «языковому чутью» носителей язы-
ка, так и лексикография, практике.
Трудно выделить также и «общее значе-
ние» (Р. О. Якобсон) в структуре много-
значного слова, т. к. соотнесенность зна-
чений многозначных слов с разл. пред-
метами и явлениями действительности
обусловливает невозможность приписать
слову такое: обобщенное значение,— оно
оказалось бы громоздким или пустым.
Особенностями П. в основном определя-
ется своеобразие лексики языков мира
и несовпадение их семантич. структуры.
• См. лит. прн статьях Слово, Лексичес-
кое значение слова.	Д. Н. Шмелев.
ПОЛИСЙНДЕТОН (греч. polysynde-
ton — многосоюзие) — см. Многосоюзие.
ПОЛИСИНТЕТИЧЕСКИЕ ЯЗЫКЙ (от
греч. polys — многочисленный и synthe-
sis— соединение, составление) (инкорпо-
рирующие языки) — см. Типологическая
классификация языков.
ПОЛНОГЛАСИЕ — фонетическое явле-
ние: наличие в корневых морфемах вост,-
слав. языков сочетаний «оро», «оло»,
«ере» в соответствии с сочетаниями <ра»,
«ла», «рЬ», «лЬ» у южных и «ро», «ло»,
«ре», «ле» у западных славян в исконно
одних и тех же словах. Напр., рус. «бо-
рода», укр. «борода», белорус, «барада»
(с отражением аканья), ср. ст.-слав, «бра-
да», болг. «брада», польск. broda; рус.
«голова», укр. «голова», белорус, «га-
лава», ср. ст.-слав, «глава», болг. «гла-
ва», польск. glowa: рус. «берег», укр.
«берег», белорус, «бераг», ср. ст.-слав.
«брЬгь», болг. «бряг», польск. brzeg;
рус, «молоко», укр. «молоко», белорус,
«малако», ср. ст.-слав. «млЬко», болг.
«мляко», польск. mleko. П. развилось
в языке вост, славян в 8—9 вв. и стало от-
личит. лексико-фонетич. чертой рус.,
укр. и белорус, языков, противопостав-
ляющей их языкам зап. и юж. славян
(см. Неполногласие).
П. развилось (как и соотв. ему явле-
ния в др. слав, языках) в результате из-
менения праслав. сочетаний гласных «о»
и <е» перед плавными г и 1 в позиции
между согласными, т. е. сочетаний типа
tort, tolt, tert, telt. Поскольку этн сочета-
ния, произносившиеся в пределах одного
слога, образовывали закрытый слог, они
не могли сохраниться в праслав. яз.
в силу действия в ием закона открытого
слога и пережили изменения (разные на
разных слав, терр.), приведшие к утрате
закрытых слогов.
У вост, славян изменение сочетаний
типа tort, tolt, tert шло путем развития
гласного после г и 1, причем этот гласный
получал такое же качество, что н гласный
перед плавным: *storna > «сторона»,
*berg > «берег», *zolto > «золото».
В праслав. сочетании telt согласный 1
был веляризованным (твердым), и под
его влиянием «е» изменилось в «о»,
а затем, если согласный перед «е» не был
заднеязычным, процесс шел, как и в
обычных сочетаниях типа tolt: *melko >
molko > «молоко», *ре!пъ > point >
«полбнъ» (‘плен’); если же перед «е» на-
ходились заднеязычные k, g, ch, то они,
еще до изменения сочетания el, под
влиянием «е» смягчились вс, z, s (1-я
палатализация заднеязычных), после
к-рых в праслав. яз. «о» ие могло вы-
ступать, однако после 1 все же разви-
валось «о»; т. о., процесс шел след, пу-
тем: *gelt >	> z’elot (напр.,
*chelnn> > s'elmb > «шеломъ», *gelbt >
z’elbt > «желобъ»).
В вост.-слав, языках распространены
также слова с т. наз. вторым полногла-
сием — с сочетаниями «оро», «оло»,
«ере», восходящими к сочетаниям реду-
цированных <ъ» и <ь» с плавными г, I
между согласными, т. е. к сочетаниям
типа tbrt, tut, 1ък, tbit; напр., рус. «по-
лон» (др.-рус. «пълнъ», совр. «полный»),
«веревка» (др.-рус. «вьрвъка»), «бесто-
лочь» (др.-рус. «тьлкъ», совр. «толк»),
«сумеречный» (др.-рус. «сумьркъ», совр.
«сумерки»), укр. ' «терен» (др.-рус.
«тьрнъ»), «покором* (др.-рус. «кърмъ»),
«толок» (др.-рус. «тълкъ»), белорус.чза-
лоука» (др.-рус. «зълва»), «вярёука».
Второе П. носит в основном диал. харак-
тер (особенно широко представлено в сев,-
великорус. говорах), но и в диалектах
развивалось непоследовательно. Относи-
тельно времени его возникновения су-
ществуют разные точки зрения. Одни
лингвисты относят его к времени паде-
ния редуцированных (2-я пол. 12—13 вв.),
другие — к более раннему периоду.
• Потебня А. А., К истории звуков
рус. языка, т. 1, Воронеж, 1876; Соболев-
ский А. И., Лекции по истории рус. язы-
ка. 4 изд., СПБ, 1907; Ш а х м а т о в А. А.,
Курс истории рус. языка, ч. 2, СПБ, 1910;
его же. Очерк древнейшего периода ис-
тории рус. языка. П.. 1915 (Энциклопедия
слан, филологии, в. 11); ГринковаН. П.,
О случаях второго полногласия в сев.-зап.
диалектах, «Тр. Ин-та рус. языка АН СССР»,
1950. т. 2; М е й е А.. Общеслав. язык, пер.
с франц., М., 1951; Сидоров В. Н.,
Редуцированные гласные ъ и ь в др.-рус.
языке XI в.. «Тр. Ин-та яз-знания АН СССР».
1953, т. 2; Б е р н ш т е й н С. Б., Очерк
сравнит, грамматики слав, языков, М.,
1961; Фи лн н Ф. П., Образование язы-
ка вост, славян, М.—Л., 1962; Марков
В. М.. К истории редуцированных гласных
в рус. языке, Каз., 1964; см. также лит.
при ст. Неполногласие. В. В. Иванов.
ПОЛОВЕЦКИЙ ЯЗЫК (куманский
язык) — один из тюркских языков,
мертвый язык кипчаков-половцев, оби-
тавших в южнорус. степях в 11—14 вв.
Первые упоминания о половцах отно-
сятся к 1052, причем в разл. источниках
онн именуются по-разному: в мусульман-
ских — кыпчаки, кыфчаки, в европей-
ских — куманы, команы, куны, в рус-
ских — половцы.
П. я. сохранился в письм. памятниках;
наиболее полные сведения о нем содер-
жит т. наз. «Кодекс Куманикус», состав-
ленный в 1294 итал. и нем. монахами н
содержащий лат.-перс.-половецкий сло-
варь (2994 слова), перевод отрывков из
Нового завета н молитв, а также 50 зага-
док (в 1880 опубл. Гезой Куном в Буда-
пеште). Разговорный П. я. 15—17 вв.
сохранился в судебных актах и хрониках
арм. общины из Каменец-Подольска (арм.
алфавит). Наиболее ранний из этих па-
мятников — Венецианская хроника
1492—1537 (опубл, в 1896 в Венеции
историком Г. Алишаном).
П. я. близок карачаево-балк., караим-
скому, крымско-тат. и кумыкскому язы-
кам. В памятниках прослеживаются при-
знаки диал. членения П. я. В фонетике
это параллельное употребление звон-
ких и глухих согласных в анлауте, варьи-
рование к~х, о~у, е~н,ё~у. На
морфологич. уровне — параллельное упо-
требление аффиксов исходного падежа
-тин.../-дан... В лексике араб., перс.,
греч. заимствования.
• Радлов В. В., О языке куманов.
По поводу издания куманского словаря,
«Записки АН», 1884, т. 48, № 4; его же,
Das tiirkische Sprachmaterial des Codex Co-
manicus, St.-Petersbourg, 1887; Гру-
нин T. И., Документы на половецком
языке XVI в., М., 1967; Чеченов А. А.,
Язык «Codex Cumanicus» и его отношение к
совр. зап.-кыпчак, языкам, М., 1979; Gran-
bech К., Komanisches Worterbuch, Kbh.,
1942; Gabain A. von, .Die Sprache des
Codex Cumanicus, в кн.: Philologiae turcicae
fundamenta, t. 1, Wiesbaden, 1959; D r i-
mba V., Sintaxe comane, Leiden, 1973.
Tryjarsky E., Dictionnaire armeno-
kiptschak, t. 1—3, Warsz., 1968—69.
„	_	А. А. Чеченов.
ПОЛУГЛАСНЫЙ — 1) звук, близкий
по своим фонетическим свойствам к глас-
ному, но не выполняющий слоговой
функции, напр. рус. среднеязычный со-
нант [j] в абсолютном конце слова после
гласного: май — [mai], лей — [1’ei] и
т. д. (его называют неслоговым «и»).
Артикуляционное отличие П.— в боль-
шем сближении артикулирующих орга-
нов при их произнесении по сравнению
с гласными, напр. язык поднимается вы-
ше при артикуляции [i] по сравнению
с [>]. Акустически П. характеризуются
большей скоростью изменения частоты
формант. Чаще всего П. являются щеле-
вые сонанты — губные или среднеязыч-
ные (напр., франц, [w, у, j]).
2) (Глайд) гласный, являющийся эле-
ментом дифтонга, но занимающий в нем
подчиненное положение (т. е. не являю-
щийся слогообразующим элементом диф-
тонга, неспособный нести на себе уда-
рение).
• Фант Г., Анализ н синтез речи, пер.
с англ., Новосиб., 1970; Зиндер Л. Р.,
Общая фонетика, М., 1979. Л. В. Бондарко.
ПОЛУУСТАВ — тип письма кириллицы,
пришедший на смену уставу. В сравне-
нии с уставом начертания букв П. ли-
шены геометрия, строгости: прямые ли-
нии допускают кривизну, а округлые
утрачивают облик правильной дуги, на-
рушается стабильность расстояния между
буквами, возможны варианты начертания
одних и тех же букв у одного писца (до
пяти вариантов Т, четырех — Ви др.).
Появление П. объясняется необходимо-
стью ускорения процесса письма. П. пи-
сали на пергамене и бумаге.
Южнослав. полууставные рукописи со-
хранились с кон. 13 в. В Др. Руси П.
употребляется с сер. 14 в., первоначально
в деловых документах (грамота 1350—51
Симеона Гордого, Лаврентьевская лето-
пись 1377). Рус. П. 14 в. («старший»),
сохраняя традиции рус. устава, отлича-
ется от него меньшей тщательностью,
большим числом сокращенных слов со мн.
выносными буквами, покрытыми тит-
лами и без них. Возможны переходные
формы от устава к П. С 15 в. появля-
ется новый тип П. («младший»), развив-
шийся в результате т. наз. 2-го южно-
слав. влияния. Для этого П. характерны
наклон письма к концу строки, измене-
ние состава букв за счет употребления
букв южнослав. письма (напр., йотиро-
ванных юсов, юса большого), утраченных
в рус. письменности в 12 в. В П. 15 в.
обычны многообразные надстрочные зна-
ки. В 16—17 вв. полууставное письмо
на Руси утрачивает искусств, начерки
южнослав. П. Полууставом написаны
молдовлахийские славянояэычные ру-
кописи 15—17 вв.
Шрифт рус. первопечатных книг 16 в.
(напр., «Апостол» Ивана Федорова) сло-
жился на основе лучших полууставных
почерков моек, рукописей. См. рис. при
ст. Устав.
• Костюхина Л. М., Книжное
письмо в России XVII в., [М., 1974]; см.
также лнт. при статьях Кириллица, Устав.
О. А. Княэевская.
ПОЛЬСКИЙ ЯЗЙ1К— один из запад-
нославянских языков (лехитская под-
группа). Распространен в Польше (офиц.
язык ПНР, число говорящих 36,6 млн.
чел.), СССР (335 тыс. чел.; 1979, пере-
пись), США (3,8 млн. чел.), Бразилии,
Франции, Канаде и др. странах. Общее
число говорящих св. 42,7 млн. чел.
П. я. имеет диалекты: великопольские,
малопольские, маэовецкие, силезские и
кашубские.
Для фонетич. системы П. я. характерно:
дииамич. ударение, фиксированное на
предпоследнем слоге; носовые гласные
[о] и [еJ; отсутствие качественной редук-
ции безударных гласных; отсутствие фо-
нологич. противопоставленности глас-
ных по долготе — краткости; наличие фо-
нологич. противопоставленности соглас-
ных по твердости — мягкости; два ряда
шипящих: твердого передненёбного ря-
да типа [§] и мягкого средненёбного шепе-
лявого ряда типа [s],
В морфологии отличит, особенности: ка-
тегория личности (мужского лица), обо-
собляющая существительные муж. рола
со значением лица, выражающаяся мор-
фологически в формах им. и вин. паде-
жей мн. ч. и синтаксически в согласус-
мых с ними формах прилагательных,
числительных, местоимений и глаголов
(Ci dwaj nowi studenci byli zm?czeni — te
dwa nowe tygrysy byly zm?czone: wi-
dz? tych dwoch nowych studentow — te
dwa nowe tygrysy). Специфич. предика-
тивные краткие формы прилагательных
и причастий отсутствуют. Противопостав-
ление действит. и страдат. причастий дву-
членное: czytajqcy-czytany. Формы сте-
пеней сравнения прилагательных (скло-
няемые) и наречий неомоннмичны. Лич-
ные и притяжат. местоимения имеют пол-
ные и краткие (энклитич.) формы. Чис-
лительные обладают особым типом скло-
нения. В глаголе форма прош. вр. бази-
руется на причастной основе на -1 с лич-
ными показателями. Аналитич. формы
буд. вр. несов. вида двух типов: с инфи-
нитивом или с причастной формой на
-1. Имеются особые глагольные формы
для выражения неопределенно-личного и
обобщенно-личного значения (на -по,
-to и с частицей si?).
Лит. язык формируется на основе
великопольских, малопольских и, по-
зднее, мазовецких говоров. Наиболее
принятая периодизация лит. языка: др,-
польский яз.— до 1500, ср.-польский —
16 — 2-я пол. 18 в., новопольский — со
2-й пол. 18 в. Письменность на основе
лат. алфавита. Древнейший памятник
письменности — Свентокшискне пропо-
веди (сер. 14 в.).
• Лер-Сплавинский Т., Польск.
язык, пер. с польск.. И.. 1954; Мацюсо-
вич Я. В., Морфологич. строй совр.
польск. лит. языка, ч. 1 — 2. Л.. 1975—76;
Тихомирова Т. С.. Курс польск. язы-
ка, М.. 1988; N i t s с h К., Dialekty jezyka
polskiego, 3 wyd., Wroclaw — Krakow, 1957:
D о ro s z e w s k i W., Podstawy gramatyki
polskiej, 2 wyd.. cz. 1, Warsz., 1963; Kle-
m e.n s i e w i c z 7... Lehr-Sptawin-
ski T., Urbariczyk S., Gramatyka
historyezna jezyka polskiego, 4 wyd., Warsz..
1981; Szober S., Gramatyka jezyka
polskiego. 12 wyd.. Warsz., 1971; D e j n a K.,
Dialekty polskie, Wroclaw, 1973: Klemen-
s i e w i c z Z., Historia jezyka polskiego,
4 wyd., Warsz., 1980; H a n d k e K., Rze-
telska-Feleszko E.. Przewodnik po
jezykoznawstwie polskim. Wroclaw, 1977:
Encyklopedia wiedzy о jezyku polskim, Wroc-
law, 11978. Gramatyka wspolczesnego jezyka
polskiego: Skladnia, Morfologia, Warsz., 1984,
Большой русско-польск. словарь, 3 изд.,
т. 1—2, М.— Варшава. 1987; Большой поль-
ско-рус. словарь, 3 изд., т. 1 — 2, М.— Варша-
ва, 1988; Slownik jezyka polskiego, pod red.
W. Doroszewskiego, t. 1 — 11, Warsz., 1958—
1969; Slownik jeryka polskiego, t. 1 — 3,
Warsz., 1978—81. T. С. Тихомирова.
ПОНЯТИЕ — 1) мысль, отражающая
в обобщенной форме предметы и явления
ПОНЯТИЕ 383
действительности посредством фиксации
их свойств н отношений; последние (свой-
ства и отношения) выступают в П. как
общие и специфические признаки, соот-
несенные с классами предметов и явле-
ний. 2) То же, что грамматическая нли се-
мантическая категория (см. Категория
языковая), обычно не высшего уровня
обобщения, напр. П. двойственного числа,
П. события, П. неактуального настоящего
времени и т. п.; в этом значении стал
часто употребляться термин «кон-
цеп т».
П. (концепт) — явление того же поряд-
ка, что и значение слова, но рассматри-
ваемое в несколько иной системе связей;
значение — в системе языка, П.— в си-
стеме логич. отношений и форм, иссле-
дуемых как в яз-знанин, так и в логике.
П. (в 1-м значении) в общем виде опре-
деляется одинаково в логике и в яз-зна-
нии и представлено всегда по крайней
мере одним нек-рым общим именем или
его эквивалентом — словосочетанием
(напр., «железная дорога»). Однако в ло-
гике П. может быть, кроме того, выраже-
но в разных знаковых формах, в зависи-
мости от принятой системы (логич. язы-
ка), в частности как нек-рая функция,
и в этом смысле вообще не связывается
с к.-л. одной определ. знаковой формой.
В традиционном яз-эианин П. рассмат-
ривается как связанное с одной определ.
знаковой формой — общим именем, в ин-
доевроп. языках — типа «человек», «ре-
волюция», «жилище», «бег», «белизна»,
«беление», «заболеваемость» или его экви-
валентом типа «белить» н т. п., а все ос-
тальные знаковые формы П. рассматри-
ваются как производные от данной, соот-
носительные с ней по определ. правилам
ист. и синхронных соотношений (транс-
формаций). В традиционном яз-знании
обсуждалась проблема — связано ли П.
с корнем (основой) слова или с полной
формой слова как части речи (напр.,
в рус. яз. с «бел-» или с «белизна», «бе-
ление», «белить»). Тем самым была
замечена нежесткость связи П. с его зна-
ковой формой и сделан шаг к сближе-
нию с совр. логикой. В дальнейшем при
этом сближении П. (концепт) стало вы-
водиться из употребления разных слов
и конструкций (ср. концепты «события»,
«процесса», «факта» и др.). При этом за
основу берутся и предложения, и нх номи-
нализации, и существительные конкрет-
ного и общего значения с учетом кон-
текстов употребления. Эта процедура
наз. «концептуальным анализом», одна
из задач к-рого сделать концепт более
определенным.
При соотнесении П. и соответствующе-
го ему общего имени (с учетом других
языковых выражений, установленных
«концептуальным анализом») выявля-
ется след, сложная структура П. (а так-
же понятийной части значения, смысла
слова):
1.	Сигнификат — совокупность
тех признаков предмета (явления), к-рые
существенны для его правильного име-
нования данным словом в системе дан-
ного языка. Сигнификат — наиболее
структурированная часть П., всегда оп-
ределяемая прежде всего относительно,
т. е. местом данного слова в лексико-се-
мантич. системе языка (в лексико-се-
мантич. поле; в системе оппозиций; сино-
нимов; антонимов; коиверсивов; пери-
фраз). Так, П. физич. воздействия на
материал н соотв. изменения материала
во франц, яз. часто связаны с одним сло-
384 ПОНЯТИЕ
вом, напр. cuire ‘варить (обед)’ и ‘ва-
риться (об обеде)’, в рус. яз. распреде-
ляются между двумя глаголами одина-
ковой основы, но с наличием / отсутст-
вием частицы -ся, в литов, яз.— между
двумя глаголами соотносит., но раз-
ного корня — lauzti ‘ломать, гнуть’, luz-
ti 'ломаться, гнуться'. Т. о., одно и то
же П. в этих разных языках представле-
но в разл. формах.
2.	Интенсионал — правильное
определение П., связанное с категорией
«сущности» (лат. essentia, англ., франц,
essence) предмета или явления. Так как
прн этом прежде всего указываются
слова, выражающие род и ближайшее ви-
довое отличие, интенсионал также при-
надлежит системе к.-л. языка. Совокуп-
ности признаков сигнификата и интен-
снонала могут не совпадать целиком, т. к.
признаки, используемые для правильного
называния предмета или явления, могут
не исчерпывать их сущности. Так, в рус.
яз. слово «грнб» — а) растение, не обра-
зующее цветка и семян, состоящее из
мясистой шляпки, по большей части на
ножке (сигнификат); б) низшее спо-
ровое растение, без хлорофилла, не об-
разующее цветка и семян, состоящее из
мясистого тела разл. формы (интенсио-
нал).
Сигнификат н интенсионал находятся
между собой в определ. исторических
(диахронии.) отношениях, Признак, ле-
жащий в основе сигнификата (н, следо-
вательно, внутренняя форма слова),
является, как правило, случайным ре-
зультатом именования. Так. слово «че-
ловек» (в лат. яз. homo, литов, zmuo)
восходит к индоевроп. корню *ghem-
н означает ‘земной, живущий на земле’;
др.-греч. brotos (букв.— смертный) —
к индоевроп. *mrtd-s ‘смертный’ (из
к-рого также лат. mortuus ‘мертвый’, рус.
мертв-ый), они отражают случайные
различия наименований, но не случайно
подчиняются одной и той же семантич.
закономерности — оппозиции «человек /
земной, смертный — бог / неземной, бес-
смертный», составляющей основу интен-
сионала слова «человек». Интенсионал
первоначально формируется на основе
сигнификата, но постепенно признаки,
расценивающиеся для данного синхрон-
ного периода как случайные, устраняются
и заменяются другими. Т. о., в интенсио-
нале всегда до определ. глубины отраже-
на «причинная история» слова. В каждый
данный период интенсионал слова стре-
мится к научному (для данной эпохи)
определению, никогда не достигая его
вполне.
Поскольку сигнификат, в к-ром внутр,
форма уже не ощущается (напр., в рус.
«человек»), а также интенсионал опреде-
ляются относительно всех связанных с ни-
ми слов данного языка, носитель языка
может не знать всех этих связей н в этом
смысле не знать интенсноналов слов
своего языка, подобно тому как человек,
умеющий считать, не знает свойств чисел,
изучаемых матем. теорией чисел.
3.	Денотат (депотация) — класс
всех реальных (т. е. существующих)
предметов, к к-рым слово правильно при-
ложимо (для называния) в системе дан-
ного языка.
Между сигнификатом, интенсионалом
н денотатом существуют сложные (и еще
не до конца изученные) отношения. Ког-
да заданы (известны) признаки сигни-
фиката слова, то любой предмет, обла-
дающий этими признаками, может быть
правильно поименован данным словом;
предметы, не обладающие этими призна-
ками, данным словом поименованы быть
не могут. Однако зачастую неизвестно
точно, какими признаками руководству-
ется носитель языка, правильно употреб-
ляя слова своего языка,— исследование
этого и составляет одну из задач лингвис-
тич. семантики как науч, дисциплины,
включающей лингвистич. и психолингви-
стич. эксперимент. Интенсионал слова,
по-видимому, может быть во многих,
если не во всех, случаях определен путем
логич. рассуждения. Однако когда ии-
тенсионал слова известен, то денотат
этим только ограничен, но не фиксиро-
ван,— ясно лишь, какие предметы н е
могут быть денотатом данного слова.
Если предметы не обладают к.-л. сущест-
венным признаком, включенным в интен-
сионал, они исключаются из денотации
данного слова. Включение в денотацию за-
висит также от реальности существую-
щего. С др. стороны, когда задана (из-
вестна) денотация слова, интенсионал
этим также лишь ограничен, но не фикси-
рован. Он не может включать в себя
произвольный признак, встречающийся
лишь у части предметов, образующих де-
нотацию слова, но он может ие включать
к.-л. признак, присущий всему классу
дснотации. Так, слово «овощи» в рус.
яз. включает в свою денотацию «огород-
ные растения, употребляемые в пищу
обычно с солью», но признак «с солью»
не входит в интенсионал слова «овощи».
Обычное правило формальной логики —
считать денотацию (экстенсионал, объем)
обратно пропорциональной интенсионалу
(содержанию) — формулируется неточ-
но: это соотношение имеет место между
интенсионалом и компрегенсией.
4.	Компрегеисия, «охват», «про-
тяженность» — классификация и ее ре-
зультат, т. е. класс всех непротиворечиво
мыслимых предметов, к к-рым данное
слово может быть правильно приложимо
(независимо от того, существуют эти
предметы в действительности или нет,
известно или неизвестно их существова-
ние). Так, напр., правильная классифи-
кация такого класса слов, как рус. «ид-
ти», «ехать» — «стоять»; «лететь»—«па-
рить»; «плыть» — «?», приводит к выво-
ду, что в языке структурно обеспечено
место (обозначено через <?»), не запол-
ненное словом рус. яз.; во франц, яз.
такое слово есть — flotter ‘неподвижно
держаться на воде', аналогичное рус. «не-
подвижно держаться на суше (стоять)»
и «неподвижно держаться в воздухе
(парить)»: в системе рус. яз. не зафикси-
ровано (неизвестно) П., соответствующее
реально существующему предмету — «па-
рению в воде».
Мн. термины науки конструируются
в языке как обозначения, в рамках
определ. классификации, непротиворе-
чиво мыслимых, возможных явлений
природы или общества, хотя такие явле-
ния могут еще не существовать или быть
неизвестными науке.
П. может сопровождать коннотация —
те признаки, к-рые, не включаясь в П.,
окружают его в языке в силу разл. ассо-
циаций — познавательных (знаний о ми-
ре), эмоциональных, экспрессивных, сти-
левых (по принадлежности к тому или
иному стилю речи). Комплекс П. и конно-
тации иногда включают в прагматику
слова, иногда относят к «лексич. П.»,
Структура П. описана здесь по ее
максимально выявленному в языке ти-
пу — П., соотносимому с общим именем.
Другие типы П.— концепты, соотноси-
мые с иными типами слов и языковых
образований (с предикатами, частицами,
междометиями н т. д.), имеют редуциро-
ванную семантич. структуру, иногда не
связанную прямо с П. (напр., в междо-
метиях). Существуют и др. логич. систе-
мы (модели) П. (близкая к данной четы-
рехчленная система К. И. Льюиса, двух-
членная система Г. Фреге, и др.). Эти
проблемы изучаются новым направлением
в логике и яз-знании — «концептуальным
анализом языка».
В разл. языковедч. работах встречаются
иные характеристики П.: 1) термины «сиг-
нификат» и «интенсионал» иногда, напр.
в работах учебного типа, не различаются
и соответствующие им части П. сливаются
и называются обобщенно смыслом
(англ, sense); в последний термин часто
включают также коннотации и / или пара-
дигматику слова; 2) сигнификат называ-
ется«наивным П.» (Ю. Д. Апресян), «язы-
ковым П.» (Ю. С. Степанов), последние
противопоставляются науч. П. н, следо-
вательно, в определ. степени, интенсио-
налу; 3) «денотат» и «компрегенсия» не
различаются и наз. обобщенно э к с т е н-
сионалом (англ, extension); 4) тер-
мин «компрегенсия» и соотв. часть П. не
выделяются вовсе; 5) структурированная
часть П.— сигнификат — называется
иначе: «означаемое», «ценность» (Ф. де
Соссюр); «десигнат» (Ч. У. Моррис, Сте-
панов); «денотат языковой» (А. А. Уфим-
цева); «коннотация» (Дж. С. Милль);
6) термин «коннотация» употребляется
как синоним термина «интенсионал» (у
нек-рых англосаксон. логиков, напр. у
Льюнса); 7) термин «компрегенсия» упо-
требляется в значении «интенсионал»
(часто у франц, авторов); 8) вместо
статических, результативных терминов
используются динамические, процессуаль-
ные — сигннфикация (англ, significati-
on), интенсия (англ, intension), деиота-
ция (англ, denotation), термины, исполь-
зуемые Льюисом и мн. др. англ, н амер,
авторами.
• Горский Д. П.. Вопросы абстрак-
ции и образование понятий, М., 1961; Куз-
нецова А. И.. Понятие семантич. сис-
темы языка и методы ее исследования, М.,
1963; Войшвилло Е. К., Понятие, М.,
1967; Комлев Н. Г., Компоненты со-
держат. структуры слова, М., 1969; Ники-
тин М. В., Лексич. значение в слове и
словосочетании, Владимир, 1974; Апре-
сян Ю. Д., Лексич. семантика. Синони-
мия. средства языка, И., 1974; Степа-
нов Ю. С., Основы общего яз-знания,
2 изд., М., 1975; Арутюнова Н. Д.,
Логич. теории значения, в кн.: Принципы и
методы семантич. исследований, М., 1976;
Серебренников Б. А., Номинация
и проблема выбора, в кн.: Языковая номина-
ция. (Общие вопросы), М., 1977; Пет-
ров В. В., Структуры значения. Логич.
анализ, Новосиб., 1979; Селиверсто-
ва О. Н., Нек-рые типы семантич. гипо-
тез и нх верификация, в кн.: Гипотеза в совр.
лингвистике, М.. 1980; Новиков Л. А.,
Семантика рус. языка. М., 1982; Семантич.
типы предикатов, М., 1982; Л ьюис К. И.,
Виды значения, пер. с англ., в кн..: Семио-
тика. М.. 1983: Холл Парти Б.,
Грамматика Монтегю, мысленные представ-
ления и реальность, пер. с англ., в кн.: Се-
миотика. М., 1983; Уфимцева А. А.,
Лексич. значение, М., 1986.
, „	Ю. С. Степанов.
ПОНЯТЙИНЫЕ КАТЕГОРИИ в я э ы-
кознании — смысловые компоненты
общего характера, свойственные не от-
дельным словам и системам их форм,
а обширным классам слов, выражаемые
в естественном языке разнообразными
средствами. В отличие от скрытых кате-
горий и грамматических категорий, П. к.
рассматриваются безотносительно к то-
му или иному конкретному способу вы-
ражения (прямому или косвенному, яв-
ному или неявному, лексич., морфоло-
гич. или синтаксическому).
В качестве средств выражения П. к.
выступают граммемы грамматич. кате-
горий, словообразоват. и лексич. под-
классы знаменательных слов, служебные
слова, синтаксич. конструкции и супра-
сегментиые средства (просодич. контур
и порядок слов). Обычно П. к. понимают-
ся как универсальные, свойственные всем
или большинству языков мира (см. Уни-
версалии языковые); благодаря имен-
но этому свойству они выступают как
основа сводимости описаний разнообраз-
ных и разносистемных языков.
Большинство П. к. характеризуется
«полевой» структурой, с «ядром» н «пе-
риферией» в составе соотв. функциональ-
но-семантич. поля. В качестве граммати-
ка лизов. ядра П. к. выступает соответ-
ствующая ей грамматич. категория. Так,
аспектуальности и таксису соответствует
вид, темпоральности — время, модаль-
ности — наклонение, диатезе — залог,
полу — род, семантич. роли — падеж,
персональное™ — лицо, градуальности —
степени сравнения, количеству — число
и т. п. Вместе с тем П. к. разл. сфер
обнаруживают многообразные пересече-
ния и взаимосвязи как в синтагматике,
так н в парадигматике.
В разработке учения о П. к. в яз-зна-
нии важную роль сыграли труды О. Ес-
персена, к-рый ввел термин «П. к.»
(1924), а в СССР — И. И. Мещанинова,
С. Д. Кацнельсона, В. Н. Ярцевой,
М. М. Гухмаи н др. Иногда П. к. назы-
ваются также философскими или логиче-
скими (в рациональных грамматиках
17—19 вв.), психологическими (в рабо-
тах 19 — нач. 20 вв., напр. у Г. Пауля),
«онтологическими», «внеязыковыми»,
«когнитивными », «концептуальными »,
«семантическими», «мыслительными»,
«речемыслительными» (Кацнельсон).
В концепции А. В. Бондарко П. к. и
охватывающие их понятийные поля отно-
сятся к уровню мыслительного
содержания (подразделяемому на уни-
версальный фундаментальный базис и
систему П. к. конкретного языка), про-
тивопоставляясь языковым семантич.
функциям н функционально-семантиче-
ским полям, относящимся к уровню
языкового содержания (обуслов-
ленному системой конкретного языка).
Функционально-семантич. поле понима-
ется как двустороннее единство, фор-
мируемое грамматическими (морфологич.
н синтаксич.) средствами данного языка
вместе со взаимодействующими с ними
лексич., лексико-грамматич. и словооб-
разоват. элементами, относящимися к той
же семантич. зоне.
Классификация П. к. проводится на
разных основаниях; можно различать
системный и структурный аспекты их
изучения. При системном подходе
П. к. рассматриваются в парадигматич.
аспекте, то есть с т. зр. их роли в форми-
ровании определ. понятийных полей и
семантич. оппозиций. Так, напр., мож-
но подразделять П. к. на классифици-
рующие (играющие в составе оппозиции
интегральную роль) и модифицирующие
(играющие в составе оппозиции диффе-
ренциальную роль; см. Категория язы-
ковая). С др. стороны, системная класси-
фикация П. к. (и соотв. понятийных
полей) может вскрывать их соотношение
с коррелятивными им грамматич. кате-
гориями и / или разрядами. Она парал-
лельна классификации функционально-
семантич. полей в концепции А. В. Бон-
дарко. Так, грамматич. категориям гла-
гола соответствуют П. к. акциональностн
или предикативности; существитель-
ного — предметности; прилагательно-
го — атрибутивности; разрядам наречий
соответствуют П. к. обстоятельств, типа.
Акциональные П. к. подразделяются на
аспектуально-темпоральные, модально-
бытийные и акционально-актантные. Сре-
ди аспектуально-темпоральных П. к. вы-
деляются аспектуальность
(включающая фазы начала, продолже-
ния и конца, способы действия, а также
такие противопоставления, как вневре-
менность — эпизодичность, статичность—
динамичность, длительность — недли-
тельное™ и т. п.; см. Лспектология),
темпоральность (прошлое, на-
стоящее н будущее), таксис (предше-
ствование / одновременность / следова-
ние). Модально-бытийные П. к. включа-
ют объективную модаль-
ность (реальность — ирреальность,
возможность — необходимость и т. п.),
субъективную модаль-
ность (императивность, желательность
и т. п.), повествование — вопрос, утверж-
дение — отрицание, бытийность
(экзистенциальное™) и т. п. Акциональ-
но-актантные П. к. (образующие поле
«залоговое™») базируются на соотноше-
нии диатез (активность — стативность,
переходность — непереходность, рефлек-
сивность, взаимность и т. п.).
Предметные П. к. включают такие
классифицирующие основания, как пол,
семантич. одушевленность / неодушевлен-
ность, личность / неличность, а также
ряд модифицирующих оснований. К их
числу, напр., относится тип референции,
или денотативный статус (включающий
противопоставления определенности —
неопределенности, референтное™ — не-
референтное™, конкретности — некон-
кретное™ и т. п.), семантич. роли (агенс,
пациенс, субъект, объект, адресат, ору-
дие, продукт и т. п.). П. к. «персональ-
ное™» (соотнесение участников действия
с участниками речевого акта) иногда
относят одновременно к акциональным и
предметным П. к.
К атрибутивным П. к. относятся квали-
тативное™ (т. с. значение качества),
квантитатавность (значение кол-ва), ком-
паративное™ (или градуальное™), посес-
сивное™ (значение обладания). Внутри
сферы качества иногда выделяют значение
оценки (напр., в составе таких П. к.,
как уменьшительность и увеличитель-
ное™). П. к. количества пересекается не
только со сферой атрибутивности, но и
со сферой предметности (образуя такие
П. к., как единичность / множественность,
абстрактность / конкретность / собира-
тельность и т. п.), а также со сферой
предикативности (образуя П. к. кратно-
сти, или повторяемости).
При структурном подходе к
классификации П. к. они рассматрива-
ются в синтагматич. аспекте, то есть
с т. зр. их роли в формировании семантич.
структуры высказывания и текста. Мыс-
лительное содержание, охватываемое
П. к., многослойно; оно включает как
минимум 2 слоя информации — внеш-
неситуационный (наз. также
«денотативным», «референтным», «ког-
нитивным» и т. п.) и прагматиче-
ский (наз. также «субъективным»,
«модальным», «иллокутавным», «комму-
никатавным» и т. п.). Внешнеситуацион-
ное содержание охватывает отражаемый
факт (событае) с его предметными отно-
шениями и устроено как пропозиция,
имеющая предикатно-аргументную струк-
туру. Прагматич. содержание отражает
соотнесенность отражаемого факта с дан-
ПОНЯТИЙНЫЕ 385
Д 13 Лингвистич. энц. словарь
ным речевым актом и его компонентами —
участниками коммуникации, временем и
местом протекания речевого акта; оно
включает в себя экспрессивный
(«эмоциональный», «аффективный»),
апеллятивный («конатнвный»),
социальный («стилистический»),
дейктический («индексальный»),
информативный («логический»),
фактический, метаязыко-
вой и эстетический («поэтиче-
ский») слои информации (см. Функции
языка).
• Сергиевский М. В.. Совр.
грамматич. теории в Зап. Европе и антич.
грамматика, «Уч. зап. МГПИИЯ», 1940,
т. 2; Есперсен О., Философия грам-
матики. М.. 1958; Бодуэн де Кур-
тенэ И. А., Количественность в языковом
мышлении, в его кн.: Избр. труды по общему
яз-знанию. т. 2, М., 1963; Машинный пере-
вод и прикладная лингвистика, в. 8, М.,
1964; Сильницкий Г. Г., Семантич.
типы ситуаций и семантич. классы глаголов,
в кн.: Проблемы структурной лингвистики,
1972, М.. 1973; Апресян Ю. Д., Лек-
сич. семантика. Синонимич. средства языка,
М., 1974; его же, Типы информации для
поверхностно-семантич. компонента модели
«Смысл «-* Текст», W., 1980 («Wiener sla-
wistischer Almanack». Sonderband, 1);
Гак В. Г., Рус. язык в сопоставлении с
французским, М., 1975; Ч е й ф У., Зна-
чение и структура языка, М., 1975; Сереб-
ренников Б. А., Сводимость языков
мира, учет специфики конкретного языка,
предназначенность описания, в кн.: Принци-
пы описания языков мира, М., 1976; Бог-
данов В. В., Семантико-синтаксич. ор-
ганизация предложения, Л.. 1977; Паду-
чева Е. В., Понятие презумпции в линг-
вистич. семантике, «Семиотика и информати-
ка». 1977, в. 8: Категории бытия и обладания
в языке. М., 1977; Мещан и нов И. И.,
Члены предложения и части речи. [2 изд.],
Л.. 1978; Журинс кая М. А., О выра-
жении значения неотторжимости в рус. язы-
ке, в кн.: Семантич. и формальное варьиро-
вание. М.. 1979; Арутюнова Н. Д.,
К проблеме функциональных типов лексич.
значения, в кн.: Аспекты семантич. исследо-
ваний, М.. 1980; Булыгина Т. В., Грам-
матич. и семантич. категории и нх связи, там
же; Семантич. типы предикатов, М., 1982;
Лейкина Б. М., Когнитивная лингвис-
тика. К постановке проблемы. Речевые посту-
латы, в кн.: Вопросы кибернетики. Общение
с ЭВМ на естеств. языке, М., 1982; Бон-
дарко А. В., Принципы функциональ-
ной грамматики и вопросы аспектологии, Л.,
1983; Кацнельсон С. Д., О грамма-
тич. категории, в его кн.: Общее и типологич.
яз-знание, Л., 1986; Koschmieder Е.,
Beitrage zur allgemeinen Syntax^ Hdlb.,
1965; V e n d 1 e r Z., Linguistics in philo-
sophy. Ithaca (N. Y.); 1967; Danes F.,
Hlavsa Z., Koren sky J., Price
о semanticke strukture vety, Praha, 1973;
Lyons J., Semantics, v. 2, Camb..
1977; Wierzbicka A., Lingua men-
talis. The semantics of natural language,
Sydney, 1980. T. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ПОРОДА (калька араб. nauf-un) — при-
нятое в рус. семитологии, традиции обо-
значение производных глагольных основ,
образующих парадигматически связанную
систему. П. модифицируют первичное
значение глагола в отношении образа
действия нли состояния в качественном,
количественном, направительном значе-
ниях. В европ. лингвистич. традиции
обычно используются термины типа «ко-
рень., «основа» (лат. stirps, англ, stem,
нем. Stamm н т. д.), а также «спряжение»,
«тема», «производная форма» и т. п.;
в грамматиках иврита П. обозначаются
термином binian, ми. ч. binianim ‘пост-
ройки’, ‘строения’.
Каждая П. имеет полную парадигму
спрягаемых глагольных форм, а также
386 ПОРОДА
отглагольных имен и причастий. Кол-во
П., их набор и семантика варьируют в
разл. семитских языках, а также у разл.
глаголов в одном и том же языке, Не всег-
да возможно трактовать значение той
или иной П. как закономерную трансфор-
мацию значения первичной П. того же
глагола, к-рая иногда вообще может
отсутствовать в данном языке.
Для обозначения П. в ассириологии и
сравнит, семитском, а также афразий-
ском яз-знании используются прописные
лат. буквы, связанные с терминами, при-
нятыми в европ. яз-знании: 1) В или G —
основная П. (от англ, basic stem или нем.
Grundstamm); 2) D (от нем. Doppelungs-
stamm) — П., образуемые путем полной
нли частичной редупликации корня
(напр., удвоением 2-го корневого соглас-
ного в семит, языках); 3) П., образован-
ные присоединением аффиксов: Т (аф-
фикс t), N (аффикс n), S (аффиксы s, s,
h,?, вероятно, восходящие к общесемит. и
общеафраэийскому аффиксу *s:?_ <h<s);
4) А (образуется постановкой а между
1-м и 2-м согласными корня); имеет огра-
ннч. распространение (в основном южно-
семит. и, редко, сев.-центр, семит, язы-
ки). Остальные П. широко распростране-
ны во всех семит, языках, а также в язы-
ках др. ветвей афразийской семьи и вос-
ходят, по-внднмому, к общеафразнйс-
кому состоянию (семитской П. N в бер-
беро-ливийских и кушитских языках
соответствует П. М). Кроме осн. П. суще-
ствуют также П., образованные сочета-
нием двух или более осн. типов, чаще
всего Т + N, а также сочетанием типов
Т и N с D и S. Наиболее общие значения
П.: D — интенсив, итератив, фактитив,
декларатив, используется для образова-
ния отыменных глаголов; Т — рефлексии,
рецнпрок, пассив, иногда габитатив;
N/M — рефлексив, реципрок, пассив;
S — каузатив, иногда фактитив, деклара-
тнв; А — конатив (значение целенаправ-
ленности), рецнпрок; сочетания пород Т и
N с D и S служат для выражения рефлек-
сива от каузатива, итератива и т.п.В част-
ных отраслях семитологии употребляют-
ся и др. обозначения для П. (напр., при
помощи форм глагола pfl ‘делать’ в иссле-
дованиях по арамейским языкам и иври-
ту; при помощи рим. цифр в арабистике
и др.).
Иногда термин «П.» используется для
обозначения парадигматически связан-
ных производных глагольных основ, не
имеющих общего генезиса с указанными
семитскими н афразийскими П., но обла-
дающих определ. типологич. сходством
с ними (подобные явления встречаются
как в языках афразийской семьи, напр.,
в чадских, так и за ее пределами), одна-
ко такое толкование термина не получило
широкого распространения.
* Дьяконов И. М., Семито-хамит.
языки, М., 1965; его же, Языки древней
Передней Азии, М., 1967; Гранде Б. М.,
Введение в сравнит, изучение семит, язы-
ков, М., 1972; Brockelmann К..
Grundriss der vergleichenden Grammatik der
semitischen Sprachen, Bd 1, Hildesheim, 1961;
An introduction to the comparative grammar
of the Semitic languages, ed. by S. Moscati,
Wiesbaden, 1964.	В. Я. Порхомовский.
ПОРОЖДАЮЩАЯ ГРАММАТИКА —
см. Генеративная лингвистика, Мате-
матическая лингвистика.
ПОРОЖДАЮЩАЯ СЕМАНТИКА (гене-
ративная семантика) — одно из направле-
ний зарубежной теории трансформацион-
ных порождающих грамматик (гл. обр.
в США в кон. 60-х — сер. 70-х гт. 20 в.),
ставившее своей целью построить модель
языка по схеме «от значения к тексту»
и «от текста к значению». П. с. представ-
ляла частный метод грамматич. описания,
отличаясь от .интерпретирующей линг-
вистики*, в частности, в след, отноше-
ниях: 1) в П. с. семантич. и сиитаксич.
структуры имеют только вид дерева не-
посредственно составляющих; 2) в П. с.
нет уровня глубинной структуры, т. к.
трансформационные правила могут на-
чать работать над еще не завершенной
семантич. структурой; 3) понятие осмыс-
ленности предложения в П. с. отождест-
влялось с сиитаксич. правильностью
(грамматичностью) его. Представители
П. с. (Дж. Мак-Коли, Дж. Лакофф,
П. Постал, Дж. Грубер и др.) предложи-
ли концепцию «естественной логики»,
в к-рой лексич. единицам соответствуют
логич. предикаты нли конфигурация этих
предикатов в дереве непосредственно
составляющих; напр., «каузировать прий-
ти» может заменяться в результате лек-
сич. трансформации на лексему «приве-
сти» (такой прием, названный «лексиче-
ской декомпозицией», стал использо-
ваться н за пределами П. с.). П. с. по-
ставила вопрос об уточнении логич. ас-
пектов грамматич. структуры и семанти-
ки предложения, результаты ее исследо-
ваний использовались в прикладной
лингвистике и в психолингвистике. Одна-
ко как метод описания П. с. оказалась
недостаточно гибкой: на каждом новом
этапе необходима была коренная перест-
ройка уже полученной ранее системы
грамматич. правил. Это привело к потере
интереса у исследователей к данному
методу.
* Демьянков В. 3., Новые тен-
денции в амер, лингвистике 1970—1980-х гг..
Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1986, т. 45. № 3;
Me С aw ley J., An un-syntax, в кн.:
Syntax and semantics, v. 13. N. Y., 1980.
B. 3. Демьянков.
порождение речи — 1) в психо-
лингвистике и психологии
речи — совокупность процессов пере-
хода от речевого намерения (речевой ин-
тенции) к звучащему (или письменному)
тексту, доступному для восприятия
(идентификации и понимания).
Существуют разл. концепции П. р.
Так, в психолингвистич. теориях, опи-
рающихся на психологию бихевиоризма
н необихевиоризма (в США) (см. Бихе-
виоризм в языкознании), процессы П. р.
понимаются как результат эмпирич. орга-
низации (под влиянием речевого опыта)
речевых реакций (Б. Ф. Скиннер) или
«наполнения» такими реакциями врож-
денной многоуровневой психофизиологии,
системы (Ч. Э. Осгуд). В концепции
Н. Хомского и его последователей П. р.—
процесс последовательной реализации се-
мантич., грамматич. и прагматич. правил,
формирующихся у носителя языка на
базе врожденных когнитивных структур.
В сов. психолингвистике процессы
П. р. связываются с деятельностным ха-
рактером речи. Это означает, во-первых,
что последовательные (сукцессивные)
этапы П. р. соотнесены с фазами (эта-
пами) любой деятельности, т. е. предпо-
лагают ориентировку, планирование, реа-
лизацию плана и сопоставление резуль-
тата с целью (контроль). Во-вторых, П. р.
осуществляется как иерархия, система
процессов, включающая уровень акта дея-
тельности, уровень действий и уровень
операций. В-третьих, процесс П. р. пред-
полагает обязат. мотивированность и це-
ленаправленность (что резко отличает
сов. психолингвистику от необихевиори-
стской). В-четвертых, П. р. носит эври-
стич. характер, т. е. при поставленной
сознат. цели говорящий может произ-
вольно (сознательно или чаще бессозна-
тельно) выбирать оптимальный способ
достижения этой цели (в плане страте-
гий и тактик П. р.); в этом отношении
позиция сов. психолингвистики четко
противостоит алгорнтмич. пониманию
П. р. Хомскнм и его школой.
Фазовая структура П. р., впервые про-
анализированная Л. С. Выготским, вклю-
чает «дограмматнч.» этап (план, замы-
сел) внутр, программирования высказы-
вания, задающий содержательный инва-
риант высказывания (текста). Программа
П. р. на этом этапе есть иерархия, систе-
ма операций предицирования над исход-
ными элементами типа семантизирован-
ных образов (предметных значений), На
след, этапе происходит переход от этой
формы существования содержания к его
оформлению в единицах языка (словах
н словосочетаниях), а также от симультан-
ной (одновременной, не развернутой во
времени) предикативной организации
к сукцессивной (линейной) последова-
тельности языковых элементов, органи-
зуемой функционально-синтаксически
(ср. Актуальное членение предложения),
формально-синтаксически и в плане
порядка слов (линейного синтаксиса).
Механизм выбора и организации слов
в П. р. является, по экспериментальным
данным, вероятностным и связан с клас-
сами операций: поиска семантич. призна-
ков слова, поиска нх звуковых призна-
ков и учета нх субъективной вероятност-
ной характеристики. Эти операции поз-
воляют либо обнаружить в вербальной
памяти соотв. лексич. единицу, либо соз-
дать новую (окказиональную), либо,
если оба варианта оказываются невозмож-
ными, выразить данное содержание пос-
ледовательностью слов.
Механизм грамматич.' конструирова-
ния высказывания также включает неск.
классов операций: механизм граммати-
кализации программы, т. е. переход от
нее к опорным словам высказывания;
механизм закрепления грамматич. «обя-
зательств», если они требуются структу-
рой данного языка; механизм грамматич.
прогнозирования высказывания; меха-
низм перебора возможных прогнозов
и их сопоставления с программой и др.
факторами.
Процессы П. р. не замыкаются в рам-
ках отд. высказывания, но предполагают
программирование (и отчасти реализа-
цию) целостного текста и его отд. содер-
жат. «блоков». Это касается, в частно-
сти, функциоиально-синтаксич. аспек-
та П. р.
Процессы П. р. варьируются в языках
разной структуры. Так4 в языках типа
вьетнамского или китайского практиче-
ски отсутствуют грамматич. обязатель-
ства. Не совпадает в разных языках н
соотношение «готовых» лексем, окказио-
нализмов и семантич. перифраз. Это де-
лает исследование П. р. исключительно
важным для науч, обоснования препода-
вания неродного языка.
* Миллер Д ж., Галантер Е.,
П р и б р а м К., Планы и структура пове-
дения, пер. с англ., М., 1965; Жин-
к и н Н. И., Психология, основы развития
речи, в сб.: В защиту живого слова, М., 1966;
Теория речевой деятельности, М., 1968;
Леонтьев А. А., Психолингвистич.
единицы и порождение речевого высказыва-
ния, М.. 1969; Клименко А. П., Воп-
росы психолингвистич. изучения семантики,
Минск, 1970; Семантич. структура слова, М.,
1971; Фрумкина Р. М.. Вероятность
элементов текста и речевое поведение, М.,
1971; Кацнельсон С. Д.. Типология
языка и речевое мышление, Л.. 1972; Хом-
ский Н., Язык и мышление, пер. с англ.,
М., 1972; Леонтьев А. А., Эвристич.
принцип в восприятии, порождении и усвое-
нии речи. «Вопросы психологии», 1974,
№ 5; Основы теории речевой деятельности.
25*
М., 1974; Ахутииа Т. В., Нейролинг-
вистич. анализ дииамич. афазии, М., 1975;
Лурия А. Р., Язык и сознание, М.,
1979; Выготский Л. С., Мышление
и речь, Собр. соч., т. 2, М., 1982.
А. А. Леонтьев.
2) В экспериментальной
фонетике — образование звуковых
последовательностей, являющихся фор-
мой выражения (экспонентами) значимых
единиц языка. Осн. этапы: программа
артикуляторных движений, соответст-
вующая планируемому высказыванию;
реализация этой программы, т. е. пре-
вращение ее в необходимые комбина-
ции артикулярных движений; наиболее
изученный этап П. р.— образование зву-
кового сигнала. Описание процесса П. р.
предполагает исследование единиц П. р.
и их соотношения с единицами языка,
правил П. р., локализации функций
управления П. р. в отделах головного
мозга, а также функций разл. участков
речевого тракта в образовании звуко-
вого сигнала.
Выделяются единицы неск. уровней,
организованных иерархически. Так,
слог типа «согласный и гласный» явля-
ется минимальной произносит, едини-
цей, реализация к-рой задается единым
блоком управляющих команд; фоне-
тич. слово — минимальной едини-
цей организации слогов в целое, обеспе-
чивает переход от семантически нефунк-
циональных единиц к элементам смысло-
вым; синтагма — минимальной про-
износит. единицей, прн порождении к-рой
смысловая целостность обеспечивается
единой программой интонационного
оформления. Осн. источником сведений
о программах П. р. являются характери-
стики конечного результата — речевых
последовательностей. Правила П. р. оп-
ределяются как универсальными свойст-
вами речевого тракта человека, так н осо-
бенностями звуковой организации, ха-
рактерными для данного языка. Сово-
купность этих правил, определяющих
особенности фонетич. реализации значи-
мых единиц, наз. артикуляцион-
ной базой.
Сведения о локализации функций уп-
равления речепроизводством получают
прн изучении нарушений речи, наблюдае-
мых прн поражениях разных участков
мозга, напр. анализ речи больных с инак-
тивированным левым или правым полу-
шарием показывает, что сегментное (фо-
немное) управление связано с функцией
левого полушария, а просодич. орга-
низация высказывания — с правым.
О функциях разл. участков речевого
тракта в образовании звуковых последо-
вательностей см. в статьях Органы ре-
чи, Артикуляция, Акустика речевая,
Звуки речи.
* Фант Г., Акустич. теория речеобра-
зования, пер. с англ., М., 1964; Речь. Арти-
куляция и восприятие, И.—Л., 1965; Бон-
дарко Л. В., Звуковой строй совр. рус.
языка, М„ 1977; Николаева Т. М.,
Фразовая интонация слав, языков, М.,
1977; Зиндер Л. Р., Общая фонетика,
2 изд., М., 1979; Скалозуб Л. Г., Ди-
намика звукообразования по данным кино-
рентгенографирования, К., 1979.
.	Л. В. Бондарко.
ПОР-РО4ЛЯ ГРАММАТИКА—см.
Универсальные грамматики.
ПОРТУГАЛЬСКИЙ ЯЗЬ'1К — один нз
романских языков (иберо-романская под-
группа). Распространен в Португалии,
Бразилии, ряде стран Африки, в Азии
(Аомынь н нек-рые р-ны Индии). Общее
число говорящих св. 150 млн. чел., в т. ч.
св. 10млн. чел. в Португалии, св. 130 млн.
чел. в Бразилии. Офиц. язык Португаль-
ской Республики, Федеративной Респуб-
лики Бразилии, Народной Республики
Анголы, Народной Республики Мозам-
бик, Республики Гвннеи-Бисау, Респуб-
лики Кабо-Верде, Демократия. Респуб-
лики Сан-Томе н Принсипи.
Особенности фонетич. строя (в отличие
от близкородственного исп. языка): раз-
личаются по открытости н закрытости
гласные фонемы [е], [о] и [а]. Имеются
носовые гласные и носовые дифтонги,
последние отличают П. я. от всех ром.
языков. В П. я. силовое ударение с рез-
ким различием ударных и неударных
слогов и редукцией гласных в неударных
позициях, в первую очередь в конце
слова (о редуцируется к и, а к э, е к i
н нейтральному звуку вплоть до полного
исчезновения). Согласные различаются
по произношению в зависимости от по-
зиции и окружения. S и z в абсолютном
исходе и перед взрывными согласными
произносятся как s и г, что придает речи
специфич. фонетич. окраску, особенно
учитывая частотность морфемы s — по-
казателя мн. ч. имени и 2-го л. глагола.
R в абсолютном исходе ослабляется. L
произносится твердо (близко к славян-
скому).
Система имени в П. я. сходна с испан-
ской, различия относятся гл. обр. к мор-
фонологии, Имена с исходом на носовой
дифтонг ао имеют три варианта мн. ч.—
на -aos, -oes, -aes; имена на -1 теряют -1
во мн. ч.: sinal —sinais; местоимения об-
разуют слитные формы (lhe + о = Iho);
определ. артикль муж. рода о, жен.
рода а сливается с предлогами a, de,
рог (а + о = ао, de + о = do, рог +
+ о = pelo, а + а = а). В системе гла-
гола имеется личный (спрягаемый) ин-
финитив, форма, отличающая П. я. от
других романских. Личный инфини-
тив изменяется в лице и числе и широко
употребляется в зависимой позиции, на-
ряду с сослагат. наклонением: ё preciso
saberes ‘надо, чтобы ты знал’. Конструк-
ция инфинитива, спрягаемого и неспря-
гаемого, с предлогом а синонимична ге-
рундию. Форма с суффиксом -га обо-
значает предпрошедшее индикатива (ана-
логично вариантам испанского в Лат.
Америке). Сложные глагольные времена
образуются со вспомогат. глаголом ter.
В предпрошедшем и будущем имеются
вариантные формы с haver. Сложные
времена употребляются ограниченно. Ос-
новным способом обозначения прошед-
шего законченного служит простой пре-
терит, перфектная форма малоупотре-
бительна. Позиция приглагольного место-
имения относительно свободна, препо-
зиция или постпозиция определяется ре-
чевыми факторами.
П. я. сложился в 12—14 вв. в резуль-
тате смешения португало-галисийских го-
воров севера и юга. В нач. 16 в., в пе-
риод Великих географии, открытий, про-
изошла экспансия П. я. в Бразилию,
где он постепенно вытеснил местные
языки, а также на терр. Африки и Азии,
к-рые подверглись португ. колонизации..
Совр. П. я. представлен двумя осн.
территориальными вариантами — порту-
гальским и бразильским, к-рые разли-
чаются гл. обр. в фонетике (в т. ч. в ин-
тонации) и в лексике. В браз. варианте
имеется множество заимствований из
индейских языков, обозначающих гл.
обр. местные реалии. В процессе форми-
рования находятся афр. варианты П. я.,
в первую очередь в Анголе и Мозамбике.
На терр. Португалии различаются 3 ди-
ал. группы — южная, центральная и
ПОРТУГАЛЬСКИЙ 387
северная. Особые диалекты существуют
на о. Мадейра и Азорских о-вах. П. я.
в Бразилии характеризуется относитель-
ным единством, в нем можно, однако,
выделить сев. и юж. днал. зоны. На базе
П. я. развился ряд креольских языков
(в Гвинее-Бисау, Кабо-Верде, Аомыни
и др.).
В истории литературного П. я. раз-
личают португало-галисийский период
(12 — сер. 14 вв.), время расцвета поэзии
трубадуров, старюпортуг. период (сер.
14— сер. 16 вв.), к-рый делится на ран-
ний старый португ. период (сер, 14 —
сер. 15 вв.), от первых документальных
памятников до расцвета ист. прозы,
вершиной к-рой было творчество «отца
португальской прозы» Фернана Лопнша,
и поздний старый португ, период (сер.
15 — сер. 16 вв.), к-рый характеризу-
ется появлением первых грамматик, лит.
произведений разных жанров — прозаи-
ческих и поэтических, драматургии (ве-
дущий комедиограф этого периода —
Жил Висенте); совр. период (с сер. 16 в.,
когда творил классик португ. лит-ры
Луиш ди Камоэнс). В совр. периоде
выделяют еще классич. период — (сер.
16 — сер. 18 вв.). Первые лит. памят-
ники — поэтические (песни трубадуров)
относятся к кон. 12 в. Первые докумен-
ты — кон. 12—13 вв. Первые прозаич.
памятники (хроники) датируются 15 в.
Письменность на основе лат. графики.
* Вольф Е. М.. Никонов Б. А.,
Португ. язык. Грамматич. очерк, лит. тексты
с комментариями н словарем. М., 1965; К а-
тагощина Н. А., Вольф Е. М..
Сравнит.-сопоставит, грамматика ром. язы-
ков. Иберо-ром. подгруппа, М.,	1968;
Вольф Е. М.. Формирование ром. лит.
языков. Португ. язык, М., 1983; ее же,
История португ. языка, М., 1988; Нико-
нов Б. А., Грамматика португ. языка,
2 изд., И.,	1985; Nascentes А.,
О idioma nacional, 3 ed., Rio de J., I960;
Nunes J. J., Compendio de gramatica
hist6rica portuguesa (Fonetica e morfologia),
6 ed.. Lisboa, I960: Silva Neto S.
da, Histdria da lingua portuguesa, 2 ed.,
Rio de J., 1970; Vazques Cuesta
P., Mendes da L u z M. A., Gra-
matica portuguesa, 3 ed., Madrid, 1971 (лит.).
Cunha. Celso_ Ferreira da. Gra-
matica do portugues contemporaneo, 7 ed.,
Belo Horizonte, 1978.
Португ.-рус. словарь, сост. С. M. Старец,
Е. Н. феерштейн, 2 изд., М., 1972; Рус.-
португ. словарь, сост. Н. Я. Воинова (и др.].
М.. 1975; Pequeno dicionirio brasileiro da
lingua portuguesa, por A. Buarque de
Holanda Ferreira, lied., v. 1 —3. Rio de J.,
[1964]; M о r a i s Silva A. de. Novo
dicionario compacto da lingua portuguesa, v.
1—5, [Lisboa], 1980; Costa Almei-
da J., Melo Sampaio A., Diciona-
rio da lingua portuguesa, Porto, [1984].
E. M. Вольф.
ПОРЯДОК СЛОВ — определенное рас-
положение слов в предложении или
синтаксич. группе. Структурные типы
П. с. различаются по след, оппозициям:
прогрессивный, или последова-
тельный (определяющее слово идет
за определяемым: «читать книгу»),—
регрессивный П. с. (определяю-
щее предшествует определяемому: «но-
вая книга»); контактный (компо-
ненты группы находятся рядом) — дис-
тантный (компоненты группы разъ-
единены др. словами: «новую читать кни-
гу»); свободный — связанный,
или фиксированный (возможность сво-
бодной расстановки слов ограничена);
объективный, или нейтральный
(расстановка слов соответствует движе-
нию мысли),— субъективный, или
эмоциональный (отражает эмоции гово-
388 ПОРЯДОК
рящего); прямой (доминирующий
в данном языке) — обратный, или
инвертированный (отступление от обыч-
ного П. с.). В разл. языках специфично
размещение служебных слов и обособ-
ленных членов предложения.
П. с.— важный показатель языковой
структуры. Он связан с морфологич.
строем языка. Типологически сущест-
венны: 1) место служебных элементов
(пре- и постпозитивный артикль; предлог
и послелог; место вспомогат. глагола в
аналитич. конструкции); 2) П. с. в группе
определяемое — определение (в герман-
ских и славянских языках доминирует
П. с. прилагательное — существительное,
в ром. языках — существительное — при-
лагательное); 3) П. с. в структуре пред-
ложения: П — С, П — С — Д, П — С —О
(обстоятельство). Из возможных шести
вариантов в группе П — С — Д в рус.
яэ. реализуются все, в исп. яз. при пол-
ноэначных П и Д — 4, во франц, яэ.—
только 2. В аналитич. языках П. с.,
как правило, более фиксирован, дистак-
сия менее возможна (она легка в лат.
и рус. языках, ограничена во француз-
ском, используется как грамматич. сред-
ство в немецком — рамочная конструк-
ция). П. с. исторически изменчив.
П. с. выполняет в языке ряд важных
функций как семантического, так н струк-
турно-организационного характера. В сво-
их семантических функциях
П. с. отображает последовательность
или значимость экстралингвистнч. объ-
ектов. В первичной семантич. функции
П. с. отражает последовательность собы-
тий («Он побывал в Минске и в Моск-
ве» — сначала в Минске, затем в Моск-
ве) нли последовательность поступления
информации (П. с. наряду с интона-
цией — важнейшее средство актуального
членения предложения), в связи с чем
тема обычно предшествует реме («На
углу улицы — аптека» и «Аптека — на
углу улицы»). Отсюда проистекает и ло-
гико-связующая функция П. с., в силу
к-рой в начале предложения ставятся
слова, связывающие высказывание с пре-
дыдущим («При этих словах он возму-
тился»), обозначающие перебой повест-
вования («Вдруг он вскочил»), описы-
вающие предварительно общий фон со-
бытия: временной, пространственный,
эмоциональный и др. В своих вторичных
семантич. функциях П. с. не отражает
объективного следования событий нли
идей, а выражает иные значения неграм-
матич. типа: ограничение понятия (диф-
ференцирующий видовой член ставится
ближе к родовому определяемому: «сов-
ременный русский язык», а не «русский
современный язык»), выступает в иерар-
хии. функции (слово, обозначающее бо-
лее важный в данной нли типичный в дан-
ной ситуации предмет, понятие и др.,
ставится раньше: «Москва, Минск и
другие города СССР»), в эмфати-
ческой функции (на первое место
выносится то, что эмоционально, психо-
логически оказывается более важным);
к семантическим примыкает смыслораз-
личит. функция П. с.— уточнение
чения слова или словосочетания
выражение приблизительности в
яэ.: «два часа» н «часа два»).
Структурно-грамматиче-
ские функции П. с. проявляются в раз-
личении функций слов в предложении
(«Бытие определяет сознание»), в уточ-
нении связей между членами предложе-
ния, различении вместе с интонацией
грамматич. типов предложения: вопро-
сительного (англ. Has he a sister?), воск-
лицательного, условного («Приди он вче-
эна-
(ср.
РУС.
ра...»), оптативного («Да здравствует
республика!»), вводного («Да,—сказал
он»). Кроме того, П. с. несет ритми-
ческую функцию (напр., член пред-
ложения илн группа, большие по объему,
следуют за мёньшими по объему) и
стилистическую, к-рая проявля-
ется в стилизации (имитация П. с. преж-
них эпох развития языка) н в том, что
нарушение типичного для данного язы-
ка в данную эпоху словорасположения
является важным средством худож. вы-
разительности. Если семантич. функции
П. с. универсальны н свойственны раз-
ным языкам, то структурно-грамматич.
функции значительно различаются по
языкам.
Грамматисты 18 в. различали «естест-
венный» П. с. (существительное — при-
лагательное, П — С — Д), соответствую-
щий «общим законам мышления», и от-
ступления от него, объясняемые языко-
вым узусом нли приемом стиля. Однако
Э. Б. де Кондильяк считал, что «естест-
венный» П. с. может быть разным в раз-
ных языках, порядок П —С— Д во франц,
яз. объяснял отсутствием в нем склоне-
ния. П. с. исследовался в основном на
формально-структурном уровне. Ф. де
Соссюр, Л. Теньер и др. видели в П. с.
проявление линейности речи, вступаю-
щей в противоречие с семантич. и син-
таксич. связями слов. В 19 в. А. Вейль,
а позже Ш. Балли, В. Матезиус и др.
связывают П. с. с актуальным члене-
нием предложения и начинают различать
П. с. на двух уровнях — формально-син-
таксическом и актуального членения.
В сов. яз-знании изучение П. с. особенно
тесно связывается с актуальным члене-
нием предложения. Пересматривается по-
нятие свободного П. с.— свободный в син-
таксич. аспекте (напр., в рус. языке),
П. с. оказывается «несвободным» в ас-
пекте актуального членения и выражения
др. значений в предложении. Исследо-
вание П. с. в разных языках ведется как
в структурно-типологич. плане, так и
в плане выявления разных факторов,
мотивирующих П. с., в т. ч. и стили-
стических.
ф Баяли III.. Общая лингвистика и
вопросы франц, языка, пер. с франц.. М.,
1955; А д а м е ц П.. Порядок слов в совр.
рус. языке. Praha. 1966; К о в т у н о-
в а И. И.. Совр. рус. язык. Порядок слов
и актуальное членение предложения. М..
1976; Гринберг Д ж.. Нек-рые грам-
матич. универсалии, преим. касающиеся
порядка значимых элементов, в кн.: НЛ,
в. 5, М.. 1970; Кондильяк Э.. Соч..
т. 1, М.. 1980; Теньер Л., Основы
структурного синтаксиса, пер. с франц.,
М., 1988, гл. 14.	В. Г. Гак.
ПОСЕССИВНОСТЬ (от лат. possessi-
vus — обозначающий принадлежность,
притяжательный) (притяжательность) —
одна из универсальных понятийных
категорий языка, основное значение
к-рой — определение названия объекта
через его отношение к иек-рому лицу или
предмету (относительная номинация),
напр. «книга Петра», «сын Николая»,
«любитель чтения», «хвост осла». В со-
держательном и формальном аспектах П.
связана с такими категориями, как де-
терминация, предикативность, атрибу-
тивность, локативность, семантич. реля-
тивность (наличие в семантич. структуре
слова релятивной семы). П. регулярно
выражается лексич., синтаксич., морфо-
логич. средствами, набор к.-рых для
каждого языка индивидуален.
Глаголы (вершинные предикаты) со
значением ‘иметь', ‘обладать’ образуют
т. наз. посессивную конст-
рукцию предложения; ее формаль-
ное совпадение с предикативной конст-
рукцией иногда служит основанием для
выделения спец, посессивного строя язы-
ка; однако языков, в к-рых отсутствовала
бы предикативная конструкция (и вместо
нее использовалась бы посессивная), не
обнаружено. Языки, в к-рых посессивная
конструкция строится с переходным гла-
голом типа «иметь» (англ. I have a book
‘Я имею книгу'), называются Habeo-
языками (лат. habeo ‘обладаю’); языки,
в к-рых эта конструкция включает гла-
гол-связку «быть» (рус. «У меня есть
книга»), называются Esse-языками (лат.
esse ‘быть’).
К морфологич. средствам выражения
П. относится прежде всего разряд при-
тяжат. местоимений, к-рые могут быть
как автономными, так и именными клити-
ками. С притяжат. местоименными кли-
тиками (там, где они есть) в первую оче-
редь употребляются имена релятивной
семантики.
В именном склонении П. обычно вы-
ражается спец, падежом — посессивом
(родительным), реже — двумя падежами
(ср. Geni и Gen» в нек-рых даг. языках).
В языках Меланезии П. и ее субкатего-
рии образуют семантич. основу распре-
деления имен по функционально-грамма-
тич. классам. С падежными средствами
выражения П. могут сочетаться предлож-
ные, роль к-рых особенно велика в ана-
литич. языках, иапр. франц, предлог de.
В тюркских и иранских языках П.
в именной группе выражается изафетной
конструкцией (см. Изафет)', в семит, язы-
ках и нек-рых других (напр., в банту) ис-
пользуется конструкция сопряженного
состояния (status constructus; см. Идафа).
П. может выражаться и в именной группе
типа «существительное + прилагатель-
ное», где прилагательное образовано от
референтного имени, ср. рус. притяжат.
прилагательное, также лат. образова-
ния от собств. имен типа «петровские
реформы», «евклидова геометрия».
Одной из самых существенных субка-
тегорий П. является партитив-
но с т ь — выражение отношения части
и целого, грамматикализуемое в ряде
языков, обычно посредством притяжат.
клитик. Клитизацию чисто партитивных
имен и др. имен релятивной семантики
часто наз. выражением «неоттор-
жимая принадлежност ь».
• Категории бытия и обладания в языке,
М.. 1977; Категория притяжательное™ в
славянских и балканских языках, М.. 1983;
Seiler Н.. Possession as an operational
dimension of language. Tubingen, 1983.
M. А. Журинская.
ПОСЛЕЛОГ (калька лат. postpositio) —
разряд служебных слов, выражающих
различные отношения между главными и
зависимыми членами словосочетания и
осуществляющих подчинительную син-
таксическую связь внутри словосочетания
и предложения; функционально П. соот-
ветствует предлогу, но в отличие от него
всегда находится в постпозиции. П. упот-
ребляются во мн. языках (тюркских,
финно-угорских, иберийско-кавказских,
монгольских и др.).
П. связан с именем либо управлением,
требуя постановки имени в определ.
падеже, либо с помощью т. наз. притяжат.
связи (П. принимает лично-притяжат.
показатели). П. в основном выражают
пространственные н временные отноше-
ния, а также значения цели, причины,
следствия, образа действия, сравнения,
совместности, орудия действия и т. д.,
реже используются для передачи более
обобщенных грамматич. значений: ср.
тур. senden ba$ka ‘кроме тебя’, туркм.
бармак би лен ‘пальцем’, пландан даша-
ры 'сверх плана’.
Состав П. во мн. языках сложен. Не-
пронэводные (первообразные) П. не-
многочисленны; осн. массу составляют
П., возникшие в результате грамматика-
лизации знаменат. слов, изоляции и
функционального переосмысления их отд.
словоформ. П., происходящие от одного
слова, но имеющие в своем составе фор-
манты, к-рые восходят к разным паде-
жам, часто называют серийными (соот-
ветственно говорят о сериях П.), ср.
селькуп, paro-qit ‘наверху, на, над
(чем-либо)’, paro-nti 'наверх, над, на
(что-либо)’, paro-mit~‘noBepxy, по (чему-
либо)’, paro-qini ‘сверху, с (чего-либо)'.
Значит, часть П. в разл. языках сос-
тавляют служебные слова, восходящие
к именам существительным в основном
с пространств, значением, не утратившие
связи с грамматич. категориями имени,
сохраняющими падежное и лично-при-
тяжат. склонение (в тюркологии их при-
нято называть П.-именами или служебны-
ми именами, в отличие от «истинных»
П., лишенных словоизменения). П. этого
типа обычно стоят в форме одного из
пространств, падежей, причем значение
основы уточняет значение падежа; связь
с управляемым именем осуществляется
с помощью лично-притяжат. аффиксов.
В нек-рых языках, имеющих систему
П., представлены и предлоги (иапр.,
в прибалт.-фин. языках); аналогично это-
му в нек-рых языках с преобладанием
предлогов представлены и П., ср. лат.
causa, gratia, перс, ра, пас, пищ и др.,
нем. wegen, hinauf, gegeniiber и др.
• Терещенко Н. М., К вопросу
о происхождении послелогов, «Доклады и
сообщения Ин-та яз-знания АН СССР»,
1954, т. 11; Д м и т р и е в Н. К., Слу-
жебные имена в тур. языке, в его кн.; Строй
тюрк, языков, М., 1962; Дульзон А. П.,
Кетские послелоги, в кн.; Кетский сб. Линг-
вистика, М., 1968; R ё d е i К., Postpqsitio-
пеп im Syrjanischen unter Beriicksichtigung
des Wotjakischen, Bdpst, 1962; Miko-
la T., Die alten Postpositionen des Nenzi-
schen (Juraksamojedischen), Bdpst, 1975.
E. А. Поцелуевскии.
ПОСЛОВИЦА — краткое, устойчивое в
речевом обиходе, как правило ритмически
организованное изречение назидатель-
ного характера, в к-ром зафиксирован
многовековой опыт народа; имеет форму
законченного предложения (простого или
сложного). П. выражает суждение [иск-
лючение составляют П., имеющие побу-
дительный смысл (ср. «Готовь санн ле-
том, а телегу зимой»), к-рые, строго гово-
ря, суждениями не являются].
П. обладает буквальным и переносным
смыслом («Близок локоть, да не уку-
сишь») или только переносным («Горба-
того могнла исправит») и легко противо-
поставляется свободному предложению
такого же лексич. состава.
П., как и поговоркам, свойственна ва-
риативность («Знает / чует кошка, чье
мясо съела»), они вступают в синонимич.
отношения («На безрыбье и рак рыба» /
«В поле и жук мясо» / «В темноте и гни-
лушка светит» / «На безлюдье и Фома
дворянин» и т. п.), объединяются в тема-
тич. ряды по принципу смысловой общ-
ности (напр., вокруг смыслового гнезда
«внешность и сущность» группируются
П.: «Видна птица по полету», «Видом
орел, а умом тетерев», «Не всяк казак,
что шапка набекрень», «Не за то волка
бьют, что сер, а за то, что овцу съел»
и др.). П. не способны, как правило, по-
рождать полисемию. Вопрос о включе-
нии П. во фразеология, систему остается
нерешенным.
Сборники: Иллюстров И. И..
Жизнь рус. народа в его пословицах и пого-
ворках. Сб. рус. пословици поговорок, 3 изд.,
М., 1915; Снегирев И. М., Рус. нар.
пословицын притчи, М.. 1948; Д а л ь В. И.,
Пословицы рус. народа, М., 1957; Рыб-
никова М. А., Рус. пословицы и пого-
ворки, М., 1961; Жуков В. П., Словарь
рус. пословиц и поговорок, М., 1966 (лит.);
Стынула Р., Словарь пословиц н пого-
ворок рус.-польский и польско-русский,
Варшава, 1974 (лит.); ФелицынаВ. П.,
Прохоров Ю. Е., Рус. пословицы, по-
говорки и крылатые выражения. Лингво-
страноведч. словарь, М., 1980 (лит.).
• Потебня А. А., Из лекций по тео-
рии словесности. Басня, пословица, поговор-
ка, 3 изд., Хар., 1930; Аникин В. П.,
Рус. нар. пословицы, поговорки, загадки н
детский фольклор, М., 1957 (лит.); Пер-
мяков Г. Л., От поговорки до сказки.
М., 1970; Паремнологич. сб., И., 1978;
Паремиологнч. исследования, М., 1984;
Taylor A., The proverb, Hatbora
(Penn.) — Cph., 1962; его же, Selected
writings on proverbs, Hels., 1975.
___	•	_	В. П- Жуков-
ПОСТОЯННЫЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ
КОМИТЕТ ЛИНГВИСТОВ (ПМКЛ)
(CIPL; Comite International Permanent
des Linguistes) — международная на-
учная организация, ставящая своей це-
лью способствовать развитию лингвисти-
ки и координировать действия, предпри-
нимаемые для ее развития. Учрежден
в 1928 во время работы 1-го Междунар.
конгресса лингвистов в Гааге по инициа-
тиве К. К. Уленбека и Й. Схрейнена.
Оргцентр в Нидерландах. Руководя-
щие органы: Генеральная ассамблея,
в к-рую входит по одному предста-
вителю от каждой страны, и Ис-
полнит. к-т. С 1949 ПМКЛ действует
в рамках Междунар. совета по филосо-
фии и обществ, наукам при ЮНЕСКО.
ПМКЛ ежегодно издает лингвистич. биб-
лиографию. С 1948 выпускается библио-
графия, к-рая является полным обзором
всех языковедч. публикаций, появивших-
ся в разных странах на разных языках.
Нерегулярно выходят отд. тома, поев,
лингвистич. терминологии и библиогра-
фии. ПМКЛ осуществляет руководство
спец, лингвистич. работами, среди к-рых:
«Лингвистич. атлас Европы», «Основы
средиземноморской лингвистики», два
междунар. исследовательских проекта
в области лингвистич. географии. ПМКЛ
организует и проводит междунар. лииг-
вистич. конгрессы: 1928 (Гаага). 1931
(Женева), 1933 (Рим), 1936 (Копенга-
ген), 1939 (Брюссель). 1948 (Париж),
1952 (Лондон), 1957 (Осло), 1962 (Кем-
бридж, США), 1967 (Бухарест), 1972
(Болонья), 1977 (Вена), 1982 (Токио),
1987 (Берлин).	Н. Д. Федосеева.
ПОСТФИКС (от лат. post — после и
fixus — укрепленный) — см. Аффикс.
ПРАГМАТИКА (от греч. pragma, род. п.
pragmatos — дело, действие) — область
исследований в семиотике и языкозна-
нии, в к-рой изучается функционирова-
ние языковых знаков в речи. Термин
«П.» введен в кон. 30-х гг. 20 в.
Ч. У. Моррисом как назв. одного из
разделов семиотики, к-рую он разде-
лил на семантику, изучающую отноше-
ние знаков к объектам, синтактику —
раздел о межзнаковых отношениях, и П.,
исследующую отношение к знакам го-
ворящих. Выделение и формирование
П. в качестве области лингвистич. ис-
следований, стимулированное идеями
Ч. С. Пирса, началось в 60-х — нач.
70-х гг. под влиянием логико-филос.
теорий речевых актов Дж. Остина,
Дж. Р. Сёрла, 3. Вендлера и др. (см.
Речь), прагматич. теорий . значения
ПРАГМАТИКА 389
П. Грайса и прагматич. теорий референ-
ции Л. Линского, Сёрла, П. Ф. Стро-
сона и др. Лингвистич. П. не имеет чет-
ких контуров, в нее включается комплекс
вопросов, связанных с говорящим субъ-
ектом, адресатом, их взаимодействием
в коммуникации, ситуацией общения.
В связи ссубъектом речи изуча-
ются: 1) явные и скрытые цели высказы-
вания («иллокутивные силы», по Ости-
ну), напр. сообщение нек-рой инфор-
мации или мнения, вопрос, приказ,
просьба, совет, обещание, извинение,
приветствие, жалоба и т. п.; 2) речевая
тактика и типы речевого поведения;
3) правила разговора, подчиненные т.
наз. принципу сотрудничества, рекомен-
дующему строить речевое общение в со-
ответствии с принятой целью и направле-
нием разговора, напр. адекватно норми-
ровать сообщаемую информацию (макси-
ма количества), сообщать только истин-
ную информацию н обоснованные оцен-
ки (максима качества), делать сообще-
ние релевантным относительно темы раз-
говора (максима отношения), делать
речь ясной, недвусмысленной и после-
довательной (максимы манеры речи);
эти правила, сформулированные Грай-
сом, получили название конверсационных
максим нли максим ведения разговора;
4) установка говорящего, или прагматич.
значение высказывания: косвенные смыс-
лы высказывания, намеки, иносказание,
обиняки и т. п.; 5) референция говоря-
щего, т. е. отнесение языковых выраже-
ний к предметам действительности, вы-
текающее из намерения говорящего;
6) прагматич. пресуппозиции: оценка
говорящим общего фонда знаний, кон-
кретной информированности, интересов,
мнений и взглядов, психология, состоя-
ния, особенностей характера и способно-
сти понимания адресата; 7) отношение
говорящего к тому, что он сообщает:
а) оценка содержания высказывания
(его истинность или ложность, ирония,
многозначительность, несерьезность и
пр.), б) введение в фокус интереса одного
из тех лиц, о к-рых говорящий ведет
речь, или эмпатия (термин С. Куно),
в) организация высказывания в соответ-
ствии с тем, чему в сообщении придается
наибольшее значение.
В связи с адресатом речи
изучаются: 1) интерпретация речи, в т. ч.
правила вывода косвенных и скрытых
смыслов нз прямого значения высказыва-
ния; в этих правилах учитывается кон-
текст, прагматич. ситуация и пресуппо-
зиции, а также цели, с к-рыми говорящий
может сознательно отступать от приня-
тых максим общения (напр., нарушать
принцип релевантности, сообщать очевид-
ные адресату вещи и т. п.); 2) воздействие
высказывания на адресата (перлокутив-
ный эффект, по Остину): расширение ин-
формированности адресата; изменения в
эмоциональном состоянии, взглядах и
оценках адресата; влияние на совершае-
мые нм действия; эстетнч. эффект н
т. п.; 3) типы речевого реагирования на
полученный стимул (прямые и косвенные
реакции, напр. способы уклонения от
прямого ответа на вопрос).
В связи с отношениями меж-
ду участниками коммуни-
кации изучаются: 1) формы речевого
общения (информативный диалог, друже-
ская беседа, спор, ссора и т. п.); 2) со-
циально-этикетная сторона речи (формы
обращения, стиль общения); 3) соотно-
шение между участниками коммуника-
390 ПРАЖСКАЯ
ции в тех или иных речевых актах (ср»
просьбу и приказ).
В связи сситуацией общения
изучаются: 1) интерпретация дейктич.
знаков («здесь*, «сейчас*» «этот* и т. п.),
а также индексальных компонентов в зна-
чении слов (ср. указание на пространств,
ориентацию в глаголах типа «приходить*,
«подходить* и т. п.); 2) влияние речевой
ситуации на тематику и формы коммуни-
кации (ср. типичные темы и формы раз-
говоров в гостях, на банкетах, в больни-
цах, в приемных врачей и адвокатов
и т. п.).
П. изучает речь также в рамках обшей
теории человеческой деятельности (см.
Психолингвистика). Так. Остином был
выделен класс т. наз. перформа-
тивных высказываний (см.
Перформатив).
В автоматич. анализе текста энцикло-
педия. информация, в т. ч. прагматич.
данные, организуется в форме сценариев
или «фреймов* (термин М. Минского),
моделирующих знание о типичных си-
туациях и позволяющих правильно ин-
терпретировать содержание текста. Праг-
матич. сведения используются также
в информационно-поисковых диалоговых
(интерактивных) системах. Категории П.
вошли в ряд филос. логик, предполагаю-
щих учет пропозициональных установок
(логика оценок, логика практич. рассуж-
дения и др.).
Выдвинув в качестве объединяющего
принцип употребления языка говорящими
н коммуникативных ситуациях и прагма-
гич. компетенции говорящих, П. охватила
мн. проблемы, имеющие длит, историю
изучения в рамках риторики и стилисти-
ки, коммуникативного синтаксиса, те-
ории и типологии речи и речевой деятель-
ности. теории коммуникации и функцио-
нальных стилей, социолингвистики, пси-
холингвистики, теории дискурса и др.,
с к-рыми П. имеет обширные области
пересечения исследоват. интересов.
• Прагматич. аспекты языкового функцио*
нирования. в кн.: Филос. проблемы яз-зна-
ния на междунар. науч, конгрессах и конфе-
ренциях (1970—1979). М.. 1981; Степа-
нов Ю. С.. В поисках прагматики, Изв.
АН СССР. сер. ЛиЯ, 1981, №4; Булыги-
на Т. В., О границах и содержании праг-
матики. там же; Арутюнова Н. Д.,
фактор адресата, там же; Демьян-
ков В. 3.. Прагматич. основы интерпре-
тации высказывания, там же; Семантика и
прагматика синтаксич. единств, Калинин,
1981; Англо-рус. термины по прикладной
лингвистике, М., 1982; Языковая деятель-
ность в аспекте лингвистич. прагматики (сб.
обзоров), М., 1984; НЗЛ. Лингвистич. праг-
матика, в. 16, М., 1985; НЗЛ. Теория речевых
актов, в. 17, М., 1986; Morris С. W., Wri-
tings on the general theory of signs, The Hague,
1971; Pragmatics of natural languages, N. Y.,
[1971); Syntax and semantics, v. 3 — Speech
acts, N. Y.— S. F.— L., 1975; К uno S..
Subject, theme, and the speaker's empathy,
в кн.: Subject and topic, N. Y.—S. F. — L..
1975; «Journal of Pragmatics*, 1977, Лй 1
(изД. продолжается); Syntax and semantics,
v. 9 - Pragmatics, N. Y.-S. F.-L., 1978;
Vers c h u e r e n J., Pragmatics: an anno-
tated bibliography, Amst., 1978; Formal se-
mantics and pragmatics for natural languages,
Dordrecht—Boston, 1979; Syntax and seman-
tics, v. 11 — Presupposition, N. Y«—S. F.—
L., 1979; Speech act theory and pragmatics,
Dordrecht — Boston, 1980: Le langage en
contexte (Etudes philosophiques et linguisti-
ques de pragmatique), Amst., 1980; Pragma-
tics and beyond, Ainst., 1980; Radical prag-
matics, ed. by P. Cole, N. Y., 1981; Leech
G. N., Principles of pragmatics, L.— N. Y.,
1983; Levinson St., Pragmatics, L.—
N. Y.. 1983.	H. Д. Арутюнова.
ПРАЖСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ
ШКОЛА — одно из основных направле-
ний структурной лингвистики. Центром
деятельности П. л. ш. был Пражский
лингвистич. кружок (создан в 1926,
организационно распался в нач. 50-х гг.).
Творч. расцвет относится к 30-м гг. Кро-
ме чехословацких филологов, таких, как
В. Матезиус (организатор и глава круж-
ка), Б. Трнка, Б. Гавранек, Й. Вахек,
Я. Мукаржовский, позднее В. Скаличка,
Й. М. Коржинек, П. Трост и лр., в кру-
жок входили питомцы Моск, ун-та
Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон, а также
С. О. Карцевский, близкий женевской
школе. Творчески связанными с П. л. ш.
были сов. ученые П. Г. Богатырев,
Г. О. Винокур, Е. Д. Поливанов,
Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов.
Пражцы издавали собств. «Труды»
(«Travaux du Cercle linguistique de Pra-
gue». 1929—39) и журн. «Slovo a sloves-
nost», перешедший в 1953 (в связи с ор-
ганизационным распадом кружка) в ве-
дение Чехословацкой АН. Идейным пред-
шественником П. л. ш. является Ф. де
Соссюр, с именем к-рого связано пред-
ставление о языке как частном случае
семиотич. систем (см. Семиотика). Од-
нако мн. положения П. л. ш. связаны
и с собственно чеш. лингвистич. тради-
цией и высказывались представителями
П. л. ш. задолго до ее организационного
оформления и до опубликования «Курса
общей лингвистики» де Соссюра. Кон-
цепция П. л. ш. испытала также влияние
рус. лингвистич. традиции, в част-
ности идей Ф. Ф. Фортунатова (см.
Московская фортунатовская школа),
Л. В. Щербы [см. Петербургская (ле-
нинградская) школа) и особенно
И. А. Бодуэна де Куртенэ (см. Казанская
лингвистическая школа).
Первое систематич. изложение про-
граммы П. л. ш.— в тезисах, предло-
женных 1-му съезду славистов (Прага,
1929). Их осн. идея — представление
о языке как о функциональной системе,
т. е. как о «системе средств выражения,
служащей какой-то определенной цели».
Развивая идею системной организации
языка, П. л. ш. отвергла взгляд-Соссюра
о непреодолимости преград между син-
хронией и диахронией, настаивая на сис-
темном подходе к эволюции языка,
с одной стороны, и на динамич. концеп-
ции языка, рассматриваемого в синхрон-
ном аспекте,— с другой ' (см. Система
языковая).
С наибольшей полнотой н последова-
тельностью структурно-функциональная
концепция П. л. ш. воплощена в исследо-
ваниях звуковой стороны языка; пражцы
обосновали новый раздел пауки о язы-
ке — фонологию, сыгравшую первосте-
пенную роль в развитии структурной
лингвистики. Центр, место в фонологич.
концепции П. л. ш. (систематизированной
в труде Трубецкого «Основы фоноло-
гии», 1939) занимает понятие оппозиции
(см. Оппозиции языковые), предпола-
гающее разложимость членов оппози-
ции на частью общие («основание для
сравнения»), частью различные элемен-
ты. С данной концепцией оппозиции свя-
зано понимание фонемы как определ.
совокупности «дифференциальных при-
знаков», т. е. тех свойств фонетич. суб-
станции, к-рые отличают противопостав-
ленные фонемы друг от друга. Принци-
пиальное обращение к фонетич. призна-
кам (явившееся, между прочим, выраже-
нием непризнания пражцами ведущей
роли дистрибуции при определении язы-
ковых единиц) — отличит, черта праж-
ской фонологич. концепции, противопо-
ставляющая ее «чистому дистрибуциона-
лиэму» дескриптивистов и особенно глос-
ссматнков, считавших, что «субстанцио-
нальные» свойства не могут быть непо-
средств. предметом исследования струк-
турной лингвистики.
Понятия и методы, разработанные на
фонологич. материале, были применены
в работах представителей П. л. ш. к дру-
гим областям лингвистич. исследова-
ния. В работах Якобсона о грамматич.
оппозициях была поставлена задача по-
исков единого семантич. инварианта каж-
дого из членов морфологич. категории,
обосновывался тезис о непременной би-
нарности лингвистич. (в т. ч. грамматич.)
оппозиций, выдвигалась идея неравно-
правности членов морфологич. корреля-
ции (связанная с соотв. наблюдениями
рус. грамматистов и с идеей Трубецкого
о неравноправности членов фонологич.
корреляции).
Наиболее существенным вкладом
П. л. ш. в синтаксис явилось учение
Матезиуса об актуальном членении пред-
ложения, в основе к-рого лежит мысль
о принципиальном различии между дву-
мя возможными способами анализа пред-
ложения: формальным членением, вы-
деляющим подлежащее и сказуемое и рас-
крывающим грамматич. структуру пред-
ложения, и членением на «тему» и «рему»,
выявляющим его «функциональную пер-
спективу».
П. л. ш. выдвинула как одну из осн.
проблем изучения вопросы, связанные
с отношением между языком и действи-
тельностью, а также между языком и
окружающими его структурами. В рам-
ках П. л. ш. возникла теория «функцио-
нальной диалектологии», были выдвину-
ты понятая «спец, язык» и «функцио-
нальный стиль»: спец, язык определяется
общей целью нормализов. совокупности
языковых средств, а функциональный
стиль — конкретной целью данной язы-
ковой манифестации. Из спец, языков
наибольшее внимание привлекал «по-
этич. язык» (т. е. язык худож. лит-ры),
отличающийся от др. спец, языков своей
общей направленностью к поэтич. (илн
эстетич.) функции, к-рая делает центром
внимания саму структуру языкового
знака, тогда как «коммуникативные» язы-
ки преследуют «цели, выходящие за
пределы языкового знака». Подчеркива-
ние автономности поэтич. языка в кон-
цепции П. л. ш. (испытавшей заметное
влияние рус. «формальной школы») при-
нимало иногда полемически утрирован-
ные формы. Совр. чеш. продолжатели
пражских традиций предпочитают теперь
говорить не о спец, поэтич. языке, но
о худож. стиле, к-рый не противопостав-
лен др. функциональным стилям, хотя
и не стоит с ними в одном ряду.
Функциональный подход к языку на-
шел отражение в активной практич.
деятельности представителей П. л. ш.
В их работах в области языковой куль-
туры был заложен фундамент норматив-
ной лингвистич. деятельности, задачей
к-рой было признано стремление «разви-
вать в литературном языке те качества,
которых требует его специальная функ-
ция». Выдвижение и терминологии, раз-
граничение понятий «норма» и «кодифи-
кация» («норма» — это совокупность ус-
тойчивых средств, объективно существую-
щих в языке, «кодификация» — пости-
жение и обнаружение нормы, т. е. первый
термин обозначает объективный предмет
науч, деятельности, обозначаемой вто-
рым термином) дало теоретич. обоснова-
ние аитипуристич. деятельности П. л. ш.
Деятельность П. л. ш. сыграла важную
роль в истории яз-знания. Она оказала
н продолжает оказывать существенное
влияние иа развитие мировой лингвис-
тики. Осн. идеи П. л. ш. не утратили ак-
туальности и в настоящее время. Общим
достоянием лингвистич. науки стало, в
частности, признание лингвистич. значи-
мости элементарных фонологич. призна-
ков (играющих особенно важную роль
в генеративной фонологии). Широкое
признание получила «динамическая» кон-
цепция языка, обоснованная в трудах
Вахека, Ф. Данеша и др., тезис об «от-
крытом» характере языковой системы,
включающей наряду с «центральными»
(системными, регулярными) также и «пе-
риферийные» элементы. В числе плодо-
творно развиваемых в совр. лингвистике
понятий, выдвинутых представителями
П. л. ш., — понятия маркированности /
немаркированности языковых единиц
(подвергшееся в нек-рых концепциях
определ. модификации по сравнению
с оригинальной пражской концепцией).
Успешно развивают традиции П. л. ш.—
как в Чехословакии (школа Я. Фир-
баса), так и в др. странах — совр. иссле-
дователи функциональной перспективы
предложения, объединяющие соотв. ре-
зультаты пражской школы с новейшими
достижениями в изучении интонации.
* Звегинцев В. Л.. История
яз-знания XIX—XX вв. в очерках и извле-
чениях. ч. 2, М., 1960; Реформат-
ский А. А., [Послесловие], в кн.: Тру-
бецкой Н. С., Основы фонологии, М.,
1960; Булыгина Т. В.. Пражская лин-
гвистическая школа, в кн.: Осн. направления
структурализма. М., 1964; Вахе к Й.,
Лингвистич. словарь пражской школы, М.,
1964; A Prague school reader in linguistics,
Bloomington, 1964; Якобсон P.. Раз-
работка целевой модели языка в европ.
лингвистике в период между двумя война-
ми, в сб.; НЛ, в. 4, М., 1965; Апре-
сян Ю. Д.. Идеи в методы совр. струк-
турной лингвистики. М., 1966; Пражский
лингвистич. кружок. Сб. ст.. М.. 1967;
Travaux linguistiques de Prague, 1. L'Ecole
de Prague d’aujourd’hui, Prague. 1964;
Vachek J.. The linguistic school of
Prague, Bloomington — L.. 1966; Sound,
sign and meaning; quinquagenary of the Prague
Linguistic Circle, ed. by L. Mateika. 2 ed.,
Ann Arbor, 1978; C h v a n у С. V..
Brecht R. D., Some new directions in
Slavic transformational syntax since 1973,
в кн.: American contributions to the 8-th In-
ternational Congress of Slavists. v. 1. Colum-
bus (Ohio), 1978; Praguiana: some basic and
less known aspects of the Prague linguistic
school, ed. by J. Vachek [a. o.l, Praha — Amst.,
1983.	,	T. В. Булыгина.
ПРАКРИТЫ (от санскр. prakrta — ес-
тественный, простой) — среднеиндийские
языки и диалекты, продолжающие
древнеиндийский этап развития (см.
Древнеиндийский язык) и предшествую-
щие новоиндийским языкам [см. Ин-
дийские (индоарийские) языки]. Пер-
воначально П. были разг, диалектами,
в дальнейшем подверглись лит. обра-
ботке. Известны П. (ок. сер. 1-го тыс.
до н. э.— сер. 1-го тыс. н. э.), упот-
реблявшиеся в религ. проповедях, дело-
вых документах, драматургии (сценич.
П.), худож. лит-ре. В ср.-инд. период
различают 3 стадии: р а и н я я — арха-
ичный язык буддийского Канона пали,
П. наскальных надписей буддийского ца-
ря Ашоки (разные диалекты в разных
частях Индии), ранний пайшачн, отд.
эпиграфич. тексты; средняя — лите-
ратурные П.: шаурасени (Сев.-Зап. Ин-
дия), магадхи (Вост. Индия), махараштри
(Махараштра — область на Декане);
джайнские П.: ардхамагадхи, джайн-ма-
хараштрн и джайи-шаурасени, граммати-
чески менее упорядоченные и более
близкие к местным разг, языкам; над-
писи 1—4 вв. н. э., пайшачи и чулн-
ка-пайшачн; поздняя — апабхранша
(ок. 5—10 вв. н. э.). Изолиров. место за-
нимает иийя — смешанный сев.-зап. II.
документов на кхароштхи из Вост. Тур-
кестана. В классич. пьесах Калидасы,
Бхасы и др. языки распределяются по
социальному принципу: цари и знат-
ные господа говорят на санскрите, знат-
ные дамы — на шаурасени, простолюди-
ны — иа магадхи, женщины поют на ма-
хараштри.
Диал, различия между отд. П. прояв-
ляются в ряде фонетич. и морфологич.
особенностей. П. имеют ряд характер-
ных черт, отличающих их как от санскри-
та, так отчасти и от пали. В фонетике:
отсутствие слоговых сонантов и дифтон-
гов; тенденция к открытым слогам (слово
может иметь только вокалич. исход);
строгие ограничения консонантных соче-
таний (допустимы геминаты, группа из
гоморганных носового и смычного и
нек-рые др.); изменение одиночных со-
гласных в интервокальном положении
(ослабление вплоть до исчезновения в ма-
хараштри); количеств, характеристика
гласного в слоге зависит от закона двух
мор. В морфологии: постепенное умень-
шение синтетизма; тенденция к унифи-
кации типов основ имени и глагола, вы-
разившаяся в сведении всех типов к осно-
вам на гласный и разрушении единой
глагольной системы в результате утра-
ты личных форм претерита в большин-
стве П. (в их функции выступают только
причастия); неразличение активного и
медиального залогов; утрата дв. числа;
совпадение ряда падежных форм; уси-
ление влияния местоименной парадигмы
на именную. В синтаксисе: тенденция
к аналитизму, проявляющаяся в широком
употреблении вспомогат. слов для уточ-
нения падежных значений, в сочетаниях
причастий со вспомогат. глаголами; при
перех. глаголе в прош. вр. употребляет-
ся конструкция, пассивная по форме, ак-
тивная по значению (прообраз будущей
эргативной конструкции), при этом при-
частие выражает вид и род (но не лицо).
Надписи на П. встречаются на брахми,
поздней разновидности этого письма —
нагари, телинга (на Декане), кхароштхи
(Сев.-Зап., Центр. Азия).
* Вертоградова В. В., Струк-
турная типология ср.-инд. фонологич. сис
тем. М., 1967; ее же. Пракриты, М., 1978;
J acobi Н.. Ausgewahlte Erzahlungen in
Maharashtri. Zur Einfiihrung in das Studium
des Prakrit, Lpz., 1886; Pischel R..
Grammatik der Prakrit-Sprachen, Strassburg,
1900; Woolner A. C.. Asoka text and
glossary I—II. Calc.. 1924; его же, Intro-
auction to Prakrit, 3 ed.. Lahore, 1939: M e-
hendale M. A.. Historical grammar of
inscriptional Prakrits. Poona, 1948; В 1 о c h J.,
Les inscriptions d'Asoka, P., 1950; его
же, L'Indo-Aryen du Veda aux. temps moder-
nes. P., 1934; Sen S., Historical syntax of
middle Indo-Aryan, Calc., 1953; К a t-
r e S.‘, Prakrit languages and their contri-
bution to Indian culture, Poona. 1964.
Paiasaddamahannavo. A comprehensive
Prakrit-Hindi dictionary, by T. Sheth. Calc.,
1928.	T. Я. Елизаренкова.
ПРАФОРМ A — см. Архетип.
ПРАЯЗЬ'Ж (язык -основа) — язык, из
диалектов к-рого произошла группа род-
ственных языков, иначе называемая
семьей (см. Генеалогическая классифи-
кация языков). С т. зр. формального ап-
парата сравнительно-исторического язы-
кознания каждая единица П. (фонема,
морф, словоформа, сочетание слов или
синтаксич. конструкция) задается соот-
ветствием между генетически тождествен-
ными элементами отд. языков, происхо-
дящих из данного П. Напр,, в иидоевроп.
П. фонема * Ьь задается соответствием
ПРАЯЗЫК 391
между др.-инд. bh, др.-греч. <p (-*ph),
лат. f- (в позиции в начале слова), герм.
Ь-, слав. Ь- и т. п. Поэтому в концепции,
созданной Ф. де Соссюром и развитой
А. Мейе, каждая фонема (как и др. еди-
ницы) П. может считаться сокращенной
записью строки в таблице соответствий
между фонемами (нли др. единицами) П.
и заменяется порядковым номером стро-
ки в такой таблице (матрице). Этот под-
ход представляет значит, интерес для
проведения полной формализации про-
цедур реконструкции П., в частности,
с целью использования ЭВМ для восста-
новления П.
При содержат, истолковании П. он
рассматривается как язык, соответст-
вующий универсальным типологич. за-
кономерностям, выведенным на осно-
вании др. известных языков, и существо-
вавший в реальном пространстве и ист.
времени в соотнесении с определ. социу-
мом. Для проверки реальности такого
подхода к П. особенно важны случаи,
когда к одному и тому же П. удается
приблизиться как с помощью реконструк-
ции на основании системы соответствий
между языками, возникшими из него
(напр., романскими), так и по письм.
источникам (нар. латыни, являющейся
романским П.). П. ром. группы язы-
ков — разг. лат. язык может, в свою оче-
редь, происходить от диалекта италий-
ского П., к-рый возводится к диалекту
индоевроп. П. Последоват. возведение
всех известных больших семей языков
мира (таких, как индоевропейская)
к праязыкам, в свою очередь восходящим
к диалектам праязыка макросемьи (напр.,
ностратической, см. Ностратические
языки) позволяет свести все семьи язы-
ков мира к неск. П. больших макросемей.
Согласно гипотезам моногенеза (см. Мо-
ногенеза теория) и глоттогенеза, эти
П., в свою очередь, произошли из диа-
лектов одного П. Homo sapiens sapiens,
существовавшего со времени его появле-
ния (от 100 до 30 тыс. лет назад), тогда
как П. отд. макросемей существовали
во временном интервале, значительно бо-
лее близком к историческому (порядка
20—10 тыс. лет назад), а праязыки отд.
семей, выделившихся из макросемей,—
в еще более близком временном интерва-
ле, меньшем, чем один десяток тыс. лет.
Т. о., П. является ист. понятием, и суще-
ствует иерархия праязыков по времени
их разделения на диалекты: П., раньше
разделившийся, мог позднее дать диа-
лект, из к-рого развивается П., позднее
ставший основой для семьи языков, один
из диалектов к-рой, в свою очередь,
дает основание нек-рой семье языков,
и т. п. Эта схема последоват. дихотомии,
разделения П. реально осложняется про-
цессами ареального взаимодействия, сме-
шения и креолизации родств. диалектов
и языков.
Одной из альтернативных гипотетич.
интерпретаций П. может быть (хотя бы
в нек-рых случаях) истолкование П.
как креольского П., возникшего при сме-
шении неск. языков в условиях двуязы-
чия (ср. идею Н. С. Трубецкого об индо-
европ. праязыке).
* Мейе А., Сравнит, метод в ист.
яз-знании, пер. с франц., М., 1954; Гам-
крелидзе Т. В., Иванов В. В.,
Индоевроп. язык и индоевропейцы, т. 1 — 2,
Тб., 1984; Трубецкой Н. С., Мысли
об индоевроп. проблеме, в его ки.; Избр. тру-
ды по филологии, М., 1987; Schlerath В.
von, 1st ein Raum/ Zeit-Modell fur eine re-
konstruierte Sprache moglich?, л Zeitschrift
392 ПРЕВЕРБ
fur vergleichende Sprachforschung». 1981, Bd
95, H. 2, S. 175—202; Strunk K., Stamm-
baumtheorie und Selektion, в кн.: Logos
Semantikos, v. 2—Sprachtheorie und Sprach-
philosophie, B.— N. Y.— Madrid, [19811,
S. 159-^0.	Вяч. Вс. Иванов.
ПРЕВЕРБ (от лат. prae — впереди и
verbum — слово) — см. Аффикс.
ПРЕДИКАТ (от позднелат. praedica-
tum — сказанное) — термин логики и
языкознания, обозначающий конститу-
тивный член суждения — то, что выска-
зывается (утверждается или отрицается)
о субъекте, fl. находится к субъекту
в предикативном отношении (см. Пре-
дикация, Предикативность), способном
принимать отрицание и разные модаль-
ные значения. Понятие предикативного
отношения шире, чем понятие П., к
к-рому предъявляются определ. семан-
тич. требования: П.— не всякая инфор-
мация о субъекте, а указание на при-
знак предмета, его состояние н отноше-
ние к др. предметам. Значение сущест-
вования не считается П., а предложе-
ния типа «Пегас (не) существует», со-
гласно этой точке зрения, не выражают
суждения. Не составляет П. указание
на имя предмета («Этот мальчик — Ко-
ля») и на его тождество самому себе
(«Декарт и есть Картезиус»). В ряде
совр. направлений логики понятие П.
было заменено понятием пропозициональ-
ной функции, аргументы к-рой представ-
лены актантами (термами) — субъек-
том и объектами.
В яз-знании для нек-рых языков
(в зап.-европ. терминологии, системах)
термин <П.» был использован при обо-
значении состава предложения, соответ-
ствующего сообщаемому, а также «ядер-
ного» компонента этого состава (англ,
predicate, франц, predicat, исп. predi-
cado, итал. predicate). Для др. языков
(напр., славянских) этот термин был за-
менен калькой «сказуемое», что позво-
лило избежать терминологии, смешения
логич. и грамматич. категорий, но ие
исключен из лингвистич. обихода. С тер-
мином сказуемое ассоциируется прежде
всего формальный аспект этого члена
предложения, с термином <П.» — его
содержат, аспект. Поэтому принято го-
ворить о формальных типах сказуемого
(ср. глагольное, именное сказуемое),
ио о семантич. типах П. Выделяются:
таксономии. П., указывающие
на вхождение предмета в класс («Это де-
рево — ель»); реляционные П.,
указывающие на отношение данного объ-
екта к др. объектам («Петр — отец Нас-
ти»); характеризующие П., ука-
зывающие на динамич. и статнч., посто-
янные и преходящие признаки объекта
(«Мальчик бежит», «Мальчик — ученик»,
«Он учит физику», «Он устал», «Ему
скучно». В этом разряде особое место за-
нимают оценочные П.: «Климат
здесь скверный»); П. временнбй
и пространств. локализа-
ции («Сейчас полдень», «Павел дома»).
Разные типы П. могут быть представле-
ны в языке синкретически. Перех. гла-
голы обычно выражают не только определ.
отношение между предметами, но также
характеристики этих предметов с т. зр.
данных отношений.
П. могут быть классифицированы и
по др. основаниям. В зависимости от ти-
па субъекта различаются П. низшего
порядка (относящиеся к матери-
альным сущностям) и высшего по-
рядка, характеризующие разные виды
нематериальных объектов, среди к-рых
наиболее резко противопоставлены П.,
относящиеся к событийному субъекту,
и П., характеризующие пропозициональ-
ный субъект (ср.: «Этот случай произо-
шел вчера» — «То, что этот случай про-
изошел вчера, сомнительно»). По кол-ву
актантов П. делятся на одноместные
(«Ель — зелена»), двухместные («Ель
заслоняет нору»), трехместные («Ель
заслоняет нору от охотника») и т. д.
Ю. С. Степанов разделяет П. по степени
производности в системе языка на перао-
порядковые, т. е. непроиэводные («Маль-
чик учится»), П. второго порядка, т. е.
производные от первых («Мальчик —
ученик»), третьего порядка, т. е. произ-
водные от вторых («Это — лишь учени-
чество») и т. д.
* Клини С., Введение в метаматема-
тику, пер. с англ., М., 1957; Карри X. Б.,
Основания матем. логики, пер. с англ., М..
1969; Панфилов В. 3., Взаимоотно-
шение языка и мышления. М., 1971; Али-
сова Т. Б., Очерки синтаксиса итал.
языка, М., 1971; Аристотель. Соч.,
т. 2, М., 1978; Арутюнова Н. Д.,
Сокровенная связка. (К проблеме предика-
тивного отношения), Изв. АН СССР, сер.
ЛиЯ, 1980, т.39, № 4; Д е м ь я н к о в В. 3..
Предикаты и концепция семантич. интерпре-
тации, там же; Кибрик А. Е., Предикат-
но-аргументные отношения в семантически
эргативных языках, там же; Степа-
нов Ю. С., Имена. Предикаты. Предло-
жения, М., 1981; Sandmann М., Sub-
ject and predicate, Edinburgh, 1954; Moo-
re G. E., Philosophical papers. L. —N. Y.,
1959.	И. Д. Арутюнова,
ПРЕДИКАТИВ — см. Части речи.
ПРЕДИКАТЙВНОСТЬ — синтаксиче-
ская категория, определяющая функцио-
нальную специфику основной единицы
синтаксиса — предложения', ключевой
конституирующий признак предложения,
относящий информацию к действитель-
ности и тем самым формирующий еди-
ницу, предназначенную для сообще-
ния; категория, противопоставляющая
предложение всем другим единицам,
относящимся к компетенции синтакси-
са. В ряду сиитаксич. конструкций,
имеющих общий объект обозначения
(объединенных содержат, инвариантом),
напр. «летящая птица», «полет птицы» и
«птица летит», последний способ обозна-
чения этого объекта обладает особым
функциональным качеством — П.
Выражая актуализированную отнесен-
ность к действительности, П. отличает
предложение и от такой единицы языка
как слово: предложение «Дождь!» с осо-
бей интонацией, в отличие от лексич.
единицы «дождь», характеризуется тем,
что в его основе лежит отвлеченный об-
разец, обладающий потенциальной спо-
собностью относить информацию в план
настоящего, прошедшего или будущего
времени («Дождь!» — «Был дождь» —
«Будет дождь»).
В иерархии признаков, конституирую-
щих предложение как специфич. единицу
языка, П. является признаком наивысшей
ступени абстракции. Сама модель
предложения, его отвлеченный образец
(структурная схема) обладает такими
грамматич. свойствами, к-рые позволяют
представить сообщаемое в том или ином
временном плане, а также модифициро-
вать сообщаемое в аспекте реальность /
ирреальность. Главным средством фор-
мирования П. является категория накло-
нения, с помощью к-рой сообщаемое
предстает как реально осуществляющееся
во времени (настоящем, прошедшем или
будущем), т. е. характеризуется времен-
ной определенностью, или же мыслится
в плане ирреальности — как возможное,
желаемое, должное или требуемое, т. е.
характеризуется временной неопределен-
ностью. Дифференциация этих призна-
ков сообшаемого (временная определен-
ность / неопределенность) опирается на
противопоставление форм изъявит, на-
клонения формам ирреальных наклоне-
ний (сослагат., условного, желат., побу-
дит., долженствовательного).
П., как неотъемлемый грамматич. при-
знак любой модели предложения и пост-
роенных по этой модели конкретных вы-
сказываний, соотносительна с объектив-
ной модальностью. Формируя одну из
пентр. единиц языка и представляя наи-
более значимый — истинностный — ас-
пект сообщаемого, П. (как и объективная
модальность) является языковой универ-
салией .
Представление о сущности П. (как
и сам термин) не является однозначным.
Наряду с концепцией В. В. Виноградова
(«Некоторые задачи изучения синтак-
сиса простого предложения», 1954) и его
школы («Грамматика русского языка»,
т. 2, 1954; «Русская грамматика», 1980;
см. Виноградовская школа) термином
«П.» обозначают также свойство сказуе-
мого как синтаксич. члена двусостав-
ного предложения (предикативный зна-
чит 'сказуемостный, характерный для
сказуемого'). Понятие П. входит в состав
синтаксич. понятий «предикативная
связь», «предикативные отношения»,
к-рыми обозначают отношения, связываю-
щие подлежащее и сказуемое, а также
отношения логич. субъекта и предиката;
в таком употреблении II. осмысляется
уже не как категория наивысшей ступени
абстракции (присущая модели предложе-
ния как таковой, предложению вообще,
независимо от его состава), а как понятие,
связанное с уровнем членения предложе-
ния, т. е. с такими предложениями, в
к-рых может быть выделено подлежащее
и сказуемое.
П. называют также общее, глобальное
логич. свойство всякого высказывания,
а также свойство мысли, ее направлен-
ность на актуализацию сообщаемого.
Этот аспект понятия П. соотносите-
лен с понятием предикации, основным
свойством к-рой принято считать отне-
сенность к действительности, и с поня-
тием пропозиция, отличит, чертой к-рой
считается истинностное значение.
* Виноградов В. В.. Нек-рые за-
дачи изучения синтаксиса простого предло-
жения. ВЯ, 1954. № 1; Грамматика рус.
языка, т. 2. Синтаксис. М., 1954; Стеб-
лин-Каменский М. И.. О пре-
дикативности, Вестник ЛГУ, 1956. № 20;
Ад мо ни В. Г., Двучленные фразы в
трактовке Л. В. Щербы и проблема преди-
кативности. НДВШ, ФН. I960, № 1;
Панфилов В. 3.. Взаимоотношение
языка и мышления. М., 1971; Ломтев
Т. П., Предложение и его грамматич. кате-
гории. М.. 1972; Общее яз-знание. Внутр,
структура языка. М., 1972; Кацие л ь
сон С. Д.. Типология языка и речевое
мышление. Л., 1972; Арутюнова Н. Д..
Предложение и его смысл. М., 1976;
Рус. грамматика, т. 2. Синтаксис. М.. 1980;
Степанов Ю. С.. Имена. Предикаты.
Предложения. М., 1981. М. В. Ляпон.
ПРЕДИКАЦИЯ (от лат. praedicatio —
высказывание) — одна из трех основных
функций языковых выражений (наряду
с номинацией и локацией), акт соедине-
ния независимых предметов мысли, вы-
раженных самостоятельными словами
(в норме — предикатом и его актан-
тами), с целью отразить «положение
дел», событие, ситуацию действи-
тельности; акт создания пропозиции.
П. разделяется на 2 этапа. 1-й этап
(П. в узком смысле) — создание про-
позиции, соединение смыслов более
элементарных языковых выражений —
незавершенная П.;	2-й этап
(П. в широком смысле) — утверждение
или отрицание (истинности или лож-
ности) пропозиции относительно дейст-
вительности — завершенная П.
Незавершенная П. находит отражение
в языке как общая часть (имеющая вид
предложения) нескольких связанных по
смыслу предложений — утвердительного,
отрицательного, вопросительного, побу-
дительного, истинного или ложного,
напр.: «Он пришел», «Нет, он не при-
шел», «Пришел ли он?», «Хоть бы он
пришел!», «Я хочу, чтобы он пришел»,
«Неверно, что он пришел». Пропозиция
«он пришел» по поверхностной
структуре совпадает с утвердит, пред-
ложением «Он пришел», к-рое, однако,
в глубинной структуре имеет вид «Вер-
но. что — Ои пришел».
Завершенная П. находит отражение
в языке в виде полных самостоят. пред-
ложений, напр. каждое из вышеприве-
денных предложений целиком. Для вы-
ражения незавершенной П. в развитых
языках имеются специфич. формы, та-
кие, как оборот вин. п. с инфинитивом
(accusativus cum infinitivo) в индоевроп.
языках, напр. лат. Legem brevem esse
oportet ‘Подобает, чтобы — Закон был
краток (закону быть кратким)’, разл.
причастные обороты и т. п. Наиболее
развитой формой незавершенной П. яв-
ляется придаточное предложение с сою-
зом типа рус. «что» после глаголов пола-
гаиия, веры (верю, что: думаю, что),
восприятия (вижу; что), сомнения (сом-
неваюсь, что, чтобы), чувства (радуюсь,
что) и т. п.
Языковые формы П. принадлежат не
к.-л. одному члену предложения, а пред-
ложению в целом. Поэтому существуют
(и, по-видимому, являются древнейши-
ми) формы П. без глагола, в виде двух
соположенных имен, то есть т. наз. имен-
ного предложения: др.-рус. «Грех слад-
ко, а человек падко», лат. Varium et
mutabile semper femina ‘Изменчиво и не-
постоянно всегда женщина', где П. вы-
ражает вневременную, «сущностную»
связь понятий. В глагольном предложе-
нии к П. как вневременной связи присое-
диняются показатели и смыслы двух
других функций языковых выражений —
номинации (показатель способа бытия —
сама лексема глагола) и локации (показа-
тели времени, места, лица, наклонения
и т. д.), к-рые группируются вокруг
глагола, образуя «глагольный комплекс»
предложения.
В теоретич. лингвистике существует
2 осн. подхода к П.: 1) П. рассматривается
как функция предложения в целом, а ее
показатели, «морфемы спряжения»,—
как принадлежность не глагола, а пред-
ложения (Л. Ельмслев. Э. Бенвенист
и др.). П. отделяется от «сказуемости».
Этот подход представляется наиболее
перспективным; 2) П. рассматривается
как функция «глагольного комплекса»
и отождествляется со «сказуемостью»
(И. И. Мещанинов). В обоих подходах
созданы (различающиеся) типологии П.
Типология П. при первом подходе:
1) первичная именная синтагма, сополо-
жение двух имен типа рус. «Воин-побе-
дитель», «Царь-девица». «Тур — золотые
рога»; 2) именное предложение «сущно-
сти», вневременное, типа др.-рус. «Грех
сладко...»: 3) именное предложение «су-
ществования», локализованное во вре-
мени, типа рус. «Этот воин — победи-
тель». Исторически позднее в предложе-
ния 2-го и 3-го типов вводится глагол-
связка «быть», при этом, как свидетель-
ствуют древние языки, напр. др.-грече-
ский, в предложениях «сущности» этот
глагол является безударным, энклитиче-
ским, а в предложениях «существова-
ния» — ударным; 4) глагольное предло-
жение, где вторым членом является гла-
гол; если глагол вводится иа место связ-
ки в именное предложение, то он добавля-
ет к значению связки собств. значение
номинации способа бытия, напр. рус.
«Воин вышел (стал, оказался, показался
и т.д.) победителем».
Типология П. при втором подходе свя-
зывается с развитием глагола и суммарно
совпадает со строем глагольного предло-
жения в порядке «стадий» его разви-
тия: 1) инкорпорированная структура,
2) аморфный строй, 3) морфологически
оформленные члены предложения.
Внешними, формальными показате-
лями П. выступают обычно иконические
знаки, «изображающие» самой своей
формой идею соединения понятий: инто-
нация законченного высказывания; пов-
торы показателей субъекта или объекта
или того и другого при глаголе (см.
Спряжение)', повторы классных показа-
телей, напр. в языках банту; в частном
случае — повторы родовых показателей,
как в индоевроп. языках, напр. рус.
«Этот стакан — голубой», «Эта чашка —
голубая», «Небо — голубое»; повторы
превербов (префиксов глагола) — пред-
логов, как в древнейшем строе индоев-
роп. предложения, ср. также рус. «Он
отъехал от крыльца», «Он подъехал под
арку», в архаическом типе индоевроп.
предложения преверб способен сам по
себе быть носителем П., ср. литов. Аг
pa-zjsti j j? — Ра, букв.— ‘Ты познако-
мился с ним?— По’(в значении утверж-
дения); повторы соотносит, частиц типа
рус. «кто... тот и», «куда... туда» и т. п.
Понятие П. было известно еще антич.
логикам, но они рассматривали ее в ас-
пекте не столько акта, сколько результа-
та, в виде десяти категорий (у Аристоте-
ля), или предикаментов (лат. praedica-
mentum): позже — в виде пяти классов,
или типов, предикатов, «предикабилий»
(praedicabilium), у Порфирия. Стоики
создали понятие «лектбн», к-рое с совр.
точки зрения можно охарактеризовать
как «пропозициональный концепт», «про-
позициональное понятие», сложное по-
нятие, соотв. содержанию пропозиции,
в отличие от простых понятий, выражаю-
щихся отд. словами; «лектон» (как и про-
позиция) не является ии истиной, ни
ложью, может соответствовать и тому
и другому, в зависимости от соотнесения
с действительностью. К понятию «лек-
тон» стоиков имеется аналог в учениях
др.-инд. логиков в виде понятия jnanani
'знание', к-рое, участвуя в логич. выводе
(силлогизме), отражает то, что есть в
мире, но не является ни утверждением,
ни отрицанием, ни истиной, ни ложью.
В ср.-век. схоластич. логике уже оформ-
ляется понятие П. как акта познания
(apprehensio complex, или complexio ‘со-
единение, сложение’), в отличие от поня-
тия П. как акта простого усмотрения ве-
щи (apprehensio simplex). «Соединение»
отражает то, что во внеш, мире выступает
соединенным и ие может быть представ-
лено простым понятием. Результат акта
П. характеризовался как «внутр, слово»,
«слово сердца» (verbum mentale. verbum
cordis).
После длит, перерыва традиции учения
схоластов нашли разл. продолжение в ло-
гике Ч. С. Пирса и логич. системе Б. Рас-
села. По Расселу, «вещи» именуются отд.
словами, а «факты», или «события», не
могут быть вообще поименованы, они
выражаются особой языковой формой —
пропозицией, т. е. П.
ПРЕДИКАЦИЯ 393
Хотя в ср.-век. логике были разработа-
ны детально виды П. (деноминативная,
прямая, сущностная, формальная, есте-
ственная и др., к-рые использовал впос-
ледствии Пирс), одиако П. в целом по-
нималась только как утверждение или
отрицание признака (предиката) относи-
тельно субстанции (субъекта), по фор-
муле «S есть Р». С совр. точки зрения
она расчленяется на три осн. типа:
1) множество включается в множество
(э); 2) элемент включается в множе-
ство (е); 3) устанавливается эквивалент-
ность ( = ), т. е. П. сводится к значениям
глагола-связки «быть». В узком смысле
только эти операции наз. в логике П.
В совр. логике понятие П. (часто уже
без применения термина «П.») расшире-
но, в него включаются многоместные
предикатные отношения типа «быть род-
ственником», «быть ближе к..., чем к...»
и т. п., к-рые гораздо полнее отвечают
П. в естеств. языках.
• Берка К.. Функции глагола «быть»
с т. зр. совр. формальной логики, в кн.: Ло-
гнко-грамматич. очерки, М., 1961; Пан-
филов В. 3.. Грамматика и логика.
М, —Л., 1963; Степанов Ю. С.. Се-
мнотич. структура языка. (Три функции и
три формальных аппарата языка), Изв. АН
СССР, сер. ЛиЯ. 1973, т. 32, в. 4; Бенве-
нист Э., Именное предложение, в его кн.:
Общая лингвистика, пер. с франц., М., 1974;
Категории бытия и обладания в языке.
М.. 1977; Арутюнова Н. Д., Сокро-
венная связка (к проблеме предикативного
отношения), Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ,
1980, т. 39, ». 4; Мещанинов И. И.,
Глагол, Л.. 1982; Лосев А. Ф., Учение
о словесной предметности [лектон] в яз-зна-
нии антич. стоиков, в его кн.: Знак. Символ,
Миф, М., 1982; Семантич. типы предикатов,
М.. 1982; Н j е 1 m s 1 е v L., Le verbe et
la phrase nominate, в кн.: Melanges de phi-
lologie, de litterature et d’histoire anciennes
offerts «I J. Marouzeau..., P., 1948; Gui-
raud Ch.. Nouvelles reflexions sur la
phrase nominaie, ZVS, 1976, Bd 90, H. 1 — 2:
Nuchelmans G,, Late-Scholastic and
humanist theories of the proposition. Amst.—
Oxf.— N. Y., 1980; его же, Judgment
and proposition. From Descartes to Kant,
Amst.— Qxf.— N. Y., 1983. Ю. С. Степанов.
ПРЕДЛОГ (калька греч. prdthesis, лат.
praepositio) — разряд служебных, мор-
фологически неизменяемых слов, выра-
жающих различные отношения между за-
висимыми и главными членами словосо-
чстания и осуществляющих подчинитель-
ную синтаксическую связь внутри слово-
сочетания и предложения. П. употреб-
ляются во мн. языках (напр., индоевро-
пейских, семитских и др.).
Благодаря наличию П. даже такие со-
четания слов, к-рые по смыслу соотно-
симы с сочинительными («сосед с женой»
‘сосед и его жена’, «мы с Иваном» ‘я и
Иван’ и т. п.), оказываются организован-
ными на основе синтаксич. подчинения.
Каждый П. характеризуется только
ему присущей совокупностью значений:
напр., в рус. яз. предлог «в» передает
конкретно-пространств. отношения («быть
в комнате», «войти в комнату»), конк-
ретно-временные отношения («приехать
в три часа»), употребляется при обозна-
чении перехода из одного состояния
в другое («превратить в развалины»)
и т. д. Значения П. составляют совокуп-
ность его семантич. реализаций (вариан-
тов), или его семантич. структуру. Ком-
поненты семантич. структуры П. одни
исследователи называют лексическими,
другие — грамматич. значениями; одна-
ко термин «лексич. значение» использу-
ется для наименсваиия предметов,
свойств, действий и т. п., П. же передает
394 ПРЕДЛОГ
отношения и лишен способности к та-
кого рода номинации. Термин «грамма-
тич. значение» носит обобщающий ха-
рактер и непосредственно не соотносится
с понятием конкретной семантич. струк-
туры языковой единицы. Вопрос о тер-
минология. обозначении компонентов се-
мантич. структуры П. является, т. о.,
дискуссионным. Большинство П. харак-
теризуется многозначностью, к-рая, в
свою очередь, создает условия для ши-
рокого развития синонимии П., ср. рус.
«у дома», «около дома», «возле дома»,
франц. 1'amour pour son pays, 1’amour
de son pays ‘любовь к своей стране’
и г. п.
В значениях П. отражается семантич.
взаимодействие служебного слова и со-
единяемых им самостоят. слов; напр., П.
«в» реализует пространств, значение на-
правленности преим. при замещении по-
зиции гл. члена словосочетания глаго-
лом направленного движения (нередко
с омонимичным П. префиксом): «внести
в дом»,«войти в доверие» и т. п. Вместе
с тем П. может выступать как своеобраз-
ный показатель лексич. значения само-
стоят. слова, ср. рус. «принять от»
( =‘получить’),«принять за» (^ошибить-
ся относительно кого-либо’), англ, to look
at ‘смотреть на...’, to look after 'присмат-
ривать за...', фраиц. penser а ‘думать
о...’, penser de 'иметь мнение о...' и т. п.
Сочетаемость каждого значения П.
отмечена семантич. избирательностью
(ср. «войти в доверие» при невозможно-
сти сочетаний «внести в доверие» или
«войти в недоверие»). Выбор П. дикту-
ется правилами семантич. согласования,
характером внеязыковых отношений
объектов действительности и требования-
ми речевого узуса, ср. «пойти в музей»,
но «пойти на выставку».
Вместе с П. чаще всего употребляются
существительные и местоимения. Наре-
чия, сочетаясь с П., подвергаются извест-
ной субстантивации: «отложить на завт-
ра» (т. е. на завтрашний день). П. также
способны субстантивироваться: «Он из-
ложил все за» (т. е. доводы в пользу че-
го-либо). В ряде языков, в частности
романских, П. употребляются с инфи-
нитивом, ср. франц. Je te conseille de
partir ‘Я советую тебе уйти’. Субстанти-
вации инфинитива в таких случаях не
происходит, а П. в большей или меньшей
степени десемантизируется, что создает
условия для употребления в одних и тех
же контекстах П., являющихся в своих
первичных значениях антонимами (ср.,
напр., франц, а ’к’ и de ‘от’), к-рые спо-
собны оформлять инфинитивное допол-
нение одних и тех же глаголов: commen-
сег а/de faire quelque chose 'начать де-
лать что-либо’.
По своей грамматич. функции П. соот-
носим с категорией падежа. В тех язы-
ках, где есть склонение существительных,
П., сочетаясь с определ. падежом, уси-
ливает его значение. В тех языках, где
склонение существительных как система
морфологич. форм отсутствует, П. бе-
рут на себя функции падежей, ср. pvc.
«дом его друга» и англ, the house of his
friend, франц, la maison de son ami. Ha
этом основании иногда говорят о пред-
ложном, или аналитическом, склонении,
но вопрос этот относится к числу спорных.
Сторонники точки зрения, в соответствии
с к-рой термин «склонение» может быть
распространен на предложные структу-
ры, основываются на тождестве грамма-
тич. функций падежей и П. и передавае-
мых ими отношений. Ученые, высту-
пающие против такой интерпретации
предложных структур, подчеркивают
разл. характер способа языкового вы-
ражения: в одном случае это изменение
формы слова (падеж — категория мор-
фологическая). в др. случае — употреб-
ление служебного элемента, не входящего
в состав слова.
В совр. языках имеются П. первичные,
исконные с генетич. точки зрения для
данного языка, и вторичные, производ-
ные от др. частей речи. И те и другие
могут быть простыми (напр.. в рус. яз.:
«в», «на», «от», «по», «с» и др.; «путем»,
«благодаря» и т. п.) пли сложными, со-
ставными («из-за», «несмотря на» и т. п.).
Состав П. постоянно пополняется за счет
др. частей речи.
Обычно П. стоят перед зависимым
словом словосочетания; в нек-рых слу-
чаях они, однако, могут находиться
в постпозиции, как, напр., нем. entlang
‘вдоль’, wegen ‘из-за’, 'ради' и др.:
wegen der Kinder, но и der Kinder wegen
ради детей’; ср. также рус. «ради друж-
бы» и «дружбы ради». При этом ие проис-
ходит изменения смысла П. и словосо-
четания в целом. В ряде языков (напр.,
в тюркских) служебные слова, выполняю-
щие аналогичные функции в словосоче-
тании, всегда находятся в постпозиции
(см. Послелог).
П., имеющие разное значение, могут
сочетаться друг с другом (ср. рум. ре
masa ‘на столе’ и de ре masa 'со стола’);
в большинстве подобных случаев они
располагаются контактно. Иногда про-
исходит нейтрализация различий в зна-
чении, и тогда П. семантически как бы
подкрепляют друг друга; в таких случа-
ях возможно их дистантное расположе-
ние; в нем. яз. оно принимает вид пред-
ложной рамки, замыкающей существи-
тельное (ср. von Jugend auf ‘смолоду’,
‘с ранних лет’). В нек-рых языках су-
ществуют т. наз. разделыюоформленные
П., или предложные обороты устойчи-
вого типа, опорным словом к-рых явля-
ется существительное или инфинитив
и значение к-рых связано с семантикой
их именного или глагольного компонента,
напр. англ, in spite of 'несмотря на’,
франц, a cote de ‘рядом с’, a partir de
‘начиная с’ и т. п. Способность тех или
иных существительных и инфинитивов
выступать в качестве семантич. основы
раздельнооформленных П. определяется
наличием в их значении релятивного
признака (указания на субъектно-объ-
ектные, локальные и др. отношения).
П., как правило, безударны; ударение
ставится на них лишь в особых случаях,
Напр. в застывших выражениях типа
рус. «нз лесу», при логич. акцентуации
П. («ищи на столе, а не под столом»)
п при их самостоят. использовании (транс-
позиция в наречия): «Я против!», франц.
Je n’ai rien contre 'ничего не имею про-
тив’ и т. п. В англ. яз. П. может иметь
ударение, не транспонируясь при этом
в наречие: What are you sitting on? — I am
sitting on a bench ‘На чем вы сидите?’—
‘Я сижу на скамейке’.
В составе предложения П. не занимают
самостоят. синтаксич. позиции и ие яв-
ляются самостоят. членами; оии состав-
ляют с зависимым словом единую син-
таксич. группу, в т. ч. в случае дистант-
ного расположения П. по отношению к за-
висимому слову.
П. относят к служебным частям речи
или называют частицами речи. Иногда
их вообще не включают в классификацию
по частям речи, и в этом случае они рас-
сматриваются как особый класс слов,
выполняющих служебную функцию. Вы-
деление П. в составе частей речи вос-
ходит к антич. яз-зианию. В антич. и
ср.-век. грамматиках п состав П. вклю-
чались и префиксы, что отражалось
в рус. грамматич. традиции вплоть до
кон. 19 в.
Ф Ше н дел ьс Е. И., Грамматика
нем. языка. 3 изд.. М., 1958; Буда-
гов Р. А.. Введение в науку о языке. 2 изд..
М.. 1965; Щерба Л. В., О частях речи
в рус. языке, в его кн.: Языковая система и
речевая деятельность. Л.. 1974; Меща-
нинов И. И., Члены предложения и
части речи. Л.. 1978; Шведова Н. Ю.,
Предлоги, в кн.: Рус. грамматика, т. 1. М..
1980; Иванова И. П., Бурлако-
ва В. В.. Почепцов Г. Г.. Теоре-
тич. грамматика совр. англ, языка. М.,
1981; Астафьева Н. И., Кисе-
лев И. А., Кравченко 3.	Ф.,
Совр. рус. язык. Служебные части речи.
Модальные слова. Междометия, 2 изд.,
Минск. 1982; Рейман Е. А., Англ,
предлоги. Значения и функции. Л., 1982;
Тер-Авакян Г. А., Значение и упот-
ребление предлогов во франц, языке. М..
1983.	Т. А. Репина,
ПРЕДЛОЖЕНИЕ — одна из основных
грамматических категорий синтаксиса,
противопоставленная в его системе слову
(и словоформе) и словосочетанию по фор-
мам, значениям и функциям (назначе-
ниям). В широком смысле это любое —
от развернутого синтаксич. построения
(в письм. тексте от точки до точки) до
отд. слова или словоформы — высказы-
вание (фраза), являющееся сообщением
о чем-либо и рассчитанное на слуховое
(в произнесении) или зрительное (на
письме) восприятие. П. может быть про-
стым или сложным. В узком, собственно
грамматическом, смысле простое П.—
это такая единица сообщения, к-рая, бу-
дучи образована по специально предназ-
наченному для этого грамматич. образцу,
обладает значением предикативности
(т. е. категорией, к-рая целым комплек-
сом формальных синтаксич. средств соот-
носит сообщение с тем или иным определ.
пли неопредел, временным планом дейст-
вительности) н своей собственной семан-
тич. структурой, обнаруживает их в си-
стеме формальных изменений и имеет
определ. коммуникативную задачу, вы-
ражающуюся интонацией и порядком
слов (см. Актуальное членение пред-
ложения). Осн. характеристиками просто-
го П. являются: его синтаксич. структура,
формирующаяся определ. словоформами
(компонентами предикативной основы П.)
в их отношении друг к другу; его семан-
тич. структура; порядок слов и интона-
ция; члены предложения как компонен-
ты предикативной основы П. или ее рас-
пространители.
В зависимости от цели сообщения П.
могут быть повествовательными, вопроси-
тельными или побудительными; при па-
радигматич. подходе к П. как к единице,
обладающей формоизменением, возмож-
на и более детальная классификация П.
по цели высказывания, охватывающая
также П. со значениями сослагательно-
сти, условности, желательности, дол-
женствования. Простое П. как элемен-
тарная синтаксич. конструкция (т. наз.
нераспространенное П.) состоит из двух
(реже — более) форм слов (конституи-
рующих компонентов), объединенных
друг с другом специфическим, сущест-
вующим только в П. синтаксич. отноше-
нием (т. наз. предикативным), либо,
реже, из одной формы слова (напр.,
«Ученик пишет», «Воды прибывает»,
«Простить значит забыть», «Ночь»,
«Светает»). П. может быть распростра-
нено (т. наз. распространенное П.) по
правилам присловных связей — согла-
сования, управления, примыкания, либо
словоформами, распространяющими П.
в целом (детерминантами)-, напр., «Для
нее простить значит забыть», «На Кам-
чатке сейчас уже ночь», либо причаст-
ными, деепричастными и др. оборотами,
либо спец, распространяющими формами
слов, союзными сочетаниями и др.
Элементарный отвлеченный образец,
по к-рому строится простое нераспро-
страненное П., составляет его предикатив-
ную основу (структурную схему), струк-
турный образец. Эти образцы класси-
фицируются по разным основаниям: од-
нокомпонентиые и двухкомпонентные,
свободные и ограниченные со стороны
лексич. состава, имеющие или не имею-
щие парадигматич. характеристики, не-
фразеологизированные и фразеологизиро-
ваиные. Каждый язык имеет свою систему
таких структурных образцов. Отд. образ-
цы в разных языках могут совпадать, но
системы в целом всегда различаются.
Напр., для индоевроп. языков характер-
ны т. наз. двухкомпонентные структурные
образцы, содержащие сказуемое, т. е.
глагол в личной форме (илн форму др.
слова в той же позиции), и подлежащее,
т. е. форму им. падежа имени или ин-
финитив (реже др. словоформу в той же
позиции). Сказуемое всегда обозначает
осуществляющийся во времени предика-
тивный признак (действие, состояние,
свойство, качество), а подлежащее —
субъект, т. е. носителя или производи-
теля этого признака (при распростране-
нии П. значение субъекта может переме-
щаться и сосредоточиваться в распро-
страняющей словоформе, ср. «Ложь
возмущает», где «ложь» — субъект, а
«возмущает» —его свойство, и «Учйтеля
возмущает ложь», где субъектом состоя-
ния уже является «учитель»). Индоев-
роп. языкам принадлежат и др. образцы
простого П., вт. ч. однокомпонентиые
(состоящие или из одного компонента,
или двухкомпонентиые, но не членящие-
ся на подлежащее и сказуемое). Струк-
турные образцы лежат в основе конкрет-
ных П., напр.: «Ученик пишет», «На-
ступила ночь», «Теплится надежда»— эти
П. постпоены по одному глагольно-имен-
ному образцу; «Сын — рабочий», «Моск-
ва — столица», «Ель — дерево» — по
двухименному образцу; «Светает», «Ве-
череет», «Сквозит» — по глагольному
образцу; «Ночь», «Зима» — по собствен-
но именному образцу. Присутствие
глагола в структурной основе П. ие обя-
зательно. Существует мн. типов П.,
строящихся без участия глагола, средст-
вами собственно имен.
П. совмещает в одной своей грамматич.
форме иеск. значений разных ступеней
абстракции. Во-первых, сам структур-
ный образец П. имеет отвлеченное значе-
ние, общее для всех П., т. наз. предика-
тивность. Значение предикативности, за-
ложенное в образце, переносится в кон-
кретное П. и модифицируется в парадиг-
ме П., т. е. в разных его синтаксич.
формах, выражающих значения реаль-
ности и ирреальности. Однако в конкрет-
ных П. на значение предикативности на-
кладывается новое, иного качества значе-
ние, идущее от компонентов предикатив-
ной основы и от их отношений, а также
от лексич. семантики слов, заполнивших
позиции в П. (напр.: «Ученик пишет» =
субъект и его активное действие; «Гром
гремит» = субъект и его наличие, суще-
ствование; «Светает» = наличие бессубъ-
ектного состояния). Такие значения от-
носятся к семантич. структуре П. Пред-
ложения, имеющие разную грамматич.
организацию, но близкую семантич.
структуру, в нек-рых исследованиях рас-
сматриваются как трансформы, т. е.
преобразования одного в другое, напр.
«Наступает вечер»—«Вечереет», «Гре-
мит гром»—«Гром», «Сын учится» —
«Сын — учащийся». Кроме значения пре-
дикативности и семантич. структуры,
в П. присутствует также его функцио-
нальное значение, связанное с распреде-
лением коммуникативной нагрузки меж-
ду его членами; это значение выража-
ется актуальным членением предложе-
ния и интонацией. Структурная основа
П. лишена интонации, но каждое кон-
кретное П. и все его формы и модифи-
кации (синтаксич. изменения) обяза-
тельно имеют определ. интонацию (инто-
национный контур).
Исследования 60—80-х гг. 20 в. пока-
зали, что П. как грамматич. единица не
может изучаться в отрыве от его лексич.
наполнения. Лексич. ограничения на-
кладываются почти на все грамматич.
образцы П. и иа ми. правила его функцио-
нирования (эти ограничения особенно
очевидны в языках эргативного и актив-
ного строя). Лексич. составом во взаимо-
действии с грамматич. организацией П.
предопределяется его семантич. струк-
тура. Т. о., в анализе П. практически
снимается бывшее еще до 50-х гг. тради-
ционным противопоставление грамматич.
и лексич. аспектов, лексич. фактор ста-
новится одним из важнейших в анализе
П. как синтаксич. единицы.
П. обладает большим прагматическим
(см. Прагматика) потенциалом. Язык
представляет говорящему (пишущему)
разнообразные возможности выразить
в П. свое отношение к предмету речи
(включая ее автора), к ситуации, о к-рой
сообщается (включая саму ситуацию об-
щения), к адресату. Эта прагматич. три-
ада, реализующаяся в разных П. или
полностью, или в какой-то своей части и
взаимодействующая с его семантич.
структурой, делает П. языковой едини-
цей, обладающей глубоким и неодиосту-
пенчатым смысловым строением.
П. как информативная единица обла-
дает большими строевыми и коммуника-
тивными возможностями. Оно несет в
себе сообщение, как правило, не изоли-
рованно, а в окружении др. сообщающих
единиц (предложений, высказываний) и
связано с ними содержат., а часто и
синтаксич. отношениями. Входя в текст
в качестве его структурирующего компо-
нента, П. вместе с др. единицами орга-
низует соотв. сверхфразовое единство и
соотносит его части друг с другом.
Сложное предложение — это объеди-
нение двух (или более) простых П.
(или их аналогов) средствами союзов,
союзных слов или союзных частиц (в со-
четании с определ. интонацией, а часто
также и при поддержке лексики) в некое
новое синтаксич. образование, части
к-рого вступают друг с другом в определ.
синтаксич. отношения. При этом одна
из частей может претерпевать сущест-
венные структурные изменения либо вооб-
ще иметь такую формальную организа-
цию, к-рая простому П. не свойственна.
В зависимости от того, какие средства
связывают части сложного П., эти П.
делятся на сложносочиненные (с фор-
мально независимыми друг от друга ча-
стями) и сложноподчиненные (с глав-
ной и придаточной частью); однако внутр,
отношения частей и в том и в другом
случае часто оказываются не совпадаю-
щими с формальной организацией слож-
ного П., и семантич. характеристики
сложносочиненных и сложноподчиненных
П. перекрещиваются.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ 395
И в русской, и в зап.-европ. лингвис-
тике П. и его компоненты долгое время
изучались как категории, совпадающие
с логич. суждением (см. Логическое на-
правление) и его частями (К. Ф. Бек-
кер, Н. И. Греч, Ф. И. Буслаев) либо
с психологии, актом коммуникации
(Ф. Ф. Фортунатов, А. А. Шахматов).
В изучении П. как собственно языковой,
сиитаксич. категории, имеющей свои
формальные и смысловые (семантические)
характеристики, сложилось неск. на-
правлений, связанных: 1) с учением о П.
как о сложной неодноуровневой струк-
туре, одновременно репрезентирующей
собою неск. ступеней языковой абстрак-
ции (В. Матезиус, М. Докулил, Ф. Да-
неш). В сов. яз-знании такой подход
представлен в академии, рус. граммати-
ке (1980), в работах Д. Н. Шмелева,
Н. Ю. Шведовой, Ю. С. Степанова и
др.; 2) с теорией порождающей грамма-
тики и трансформационного синтаксиса
(Н. Хомский, Д. С. Ворт, Р. Ружичка,
И. А. Мельчук); 3) с разными учениями
о П. как о синтагматич. цепи связей и
отношений, об аранжировке слов (И. Рис,
Л. Блумфилд, А. В. де Гроот, Л. Теньер
и др.); 4) с анализом П. прежде всего
как единицы значения (О. Есперсен,
Л. В. Щерба); в 60—70-х гг.— в аспек-
те теории глубинных и поверхностных
структур и пропозитивной номинации
(А. X. Гардинер, У. Вайнрайх). В 60—
80-е гг. активно исследуются парадиг-
матич. связи и отношения П., организую-
щие их в определ. системы (Ворт,
П. Адамец, Т. П. Ломтев, Шведова),
а также его содержательное строение
(Н. Д. Арутюнова, В. Г. Гак, Г. А. Кли-
мов, Е. В. Падучева и др.).
• Виноградов В. В., Осн. вопросы
синтаксиса предложения, в его кн.: Иссле-
дования по рус. грамматике. М., 1975; Пеш-
ковский А. М., Интонация и грамма-
тика, в его кн.: Избр. труды, М., 1959; К у-
рилович Е., Осн. структуры языка:
словосочетание н предложение, в его кн.:
Очерки по лингвистике, М., 1962; Мель-
ничук А. С.. Аспекты общей теории
предложения как единицы речи, в ки.: Проб-
лемы яз-знания, М., 1967; Общее яз-знание,
ч. 2 — Внутр, структура языка, М.. 1972;
Шведова Н. Ю.,О соотношении грам-
матич. и семантич. структуры предложения,
в кн.: Слав, яз-знание. VII Междунар. съезд
славистов. Докл. сов. делегации, М., 1973;
Падучева Е. В., О семантике синтак-
сиса. М., [19741; Арутюнова Н. Д.,
Предложение и его смысл, М., 1976; Язы-
ковая номинация, кн. 1— Общие вопросы,
кн. 2 — Виды наименований, М., 1977;
Климов Г. А., Типология языков ак-
тивного строя, М., 1977; Адамец П.,
Образование предложений из пропозиций в
совр. рус. языке, Прага, 1978; Степа-
нов Ю. С., Имена. Предикаты. Предло-
жения, М., 1981; Гак В. Г., Теоретич.
грамматика франц, языка. Синтаксис. М.,
1981; Ries J., Was ist ein Satz?, в его кн.;
Beitrage zur Grundlegung der Syntax, H. 3,
Prag, 1931; Dane ! F., A Three-level app-
roach to syntax, в кн.: Travaux linguistiques de
Prague, v. 1, Prague, 1966. H. Ю. Шведова.
ПРЕСУППОЗЙЦИЯ (от лат. ргае —
впереди, перед и suppositio — предполо-
жение) (презумпция) — термин лингвис-
тической семантики, обозначающий
компонент смысла предложения,
к-рый должен быть истинным для
того, чтобы предложение не восприни-
малось как семантически аномальное
или неуместное в данном контексте. Пред-
ложение (1) «Филипп знает, что Нью-
Йорк — столица США» семантически
аномально, поскольку в его смысл вхо-
дит в качестве П. ложное суждение
396 ПРЕСУППОЗИЦИЯ
‘Нью-Йорк — столица США’. Компонен-
ты смысла, не являющиеся П., обычно
бывают ассертивными.
Понятие «П.» возникло в филос. логи-
ке (Г. Фреге, П. Ф. Стросон), где обо-
значает семантич. компонент предложе-
ния (суждения — Р), к-рый должен быть
истинным, чтобы предложение (S) име-
ло в данной ситуации истинностное зна-
чение, т. е. было либо истинным, либо
ложным. Предложение (2) «Филипп зна-
ет, что столица США — Вашингтон»
является истинным или ложным в зави-
симости от географии, познаний Филиппа,
а предложение (1), с ложной П., не мо-
жет быть ни истинным, ни ложным, по-
скольку оно бессмысленно.
П. входят в значение нек-рых семан-
тич. классов слов и сиитаксич. конст-
рукций. Так, фактнвные глаголы
(«знать», «сожалеть» и т. п.) характери-
зуются П. истинности суждения, выра-
жаемого подчиненной предикацией. Гла-
голы «удалось», «сумел» имеют П. по-
пытки: «Ему удалось найти новые мате-
риалы» включает смысл ‘он прилагал
усилия’. Понятие П. используется также
при описании семантики частиц («только»,
«даже», «тоже», «разве»), наречий, союзов
и грамматич. категорий (число, вид, вре-
мя, наклонение, так, во фразе «Не падай!»
императив весов, вида несет П. контро-
лируемости действия, ср. «Не упади!»).
Различаются: категориальные
П., т. е. ограничения на семантич. соче-
таемость,— П. о том, что актант входит
в область применимости предиката (во
фразе «Про то никто не знал, а знала
лишь одна / Высоких тополей тенистая
аллея» нарушена П. одушевленности
субъекта глагола «зиать»); экзи-
стенциальные П., т. е. П.
существования н единственности; онн
входят в значение конкретно-рефе-
рентных именных групп (во фразе «Тот,
кто открыл эллиптическую форму пла-
нетных орбит, умер в нищете» имеется П.
‘Существовал человек, к-рый открыл
эллиптнч. форму планетных орбит’);
фактнвные П., как в предложении
(1) или (2).
Кроме П. как условия осмысленности и
наличия истинностного значения (с е-
м а н т и ч. П.) имеется понятие праг-
матич. П.: предложение S имеет
прагматич. пресуппозицию Р, если прн
любом нейтральном (т. е. не демагогиче-
ском, не ироническом и пр.) употребле-
нии S в высказывании говорящий счита-
ет Р само собой разумеющимся или про-
сто известным слушателю. Семантич.
П. предложения может не дублироваться
соответствующей прагматической. Так,
предложение «Бедный Ваня не знал, что
в этом лесу водятся волки» в одном из
пониманий не имеет прагматич. П., соот-
ветствующей придаточному, хотя имеет
семантич. П. Прагматич. П. используется
при описании семантики актуального
членения предложения.
Гл. свойство П. состоит в том, что
они не подвергаются отрицанию в обще-
отрицат. предложениях, напр. «Он
знает, что я вернулся» н «Он не знает,
что я вернулся» содержат одну и ту же
П. ‘Я вернулся’.
П. отличается от др. неэксплицитных
семантич. компонентов предложения —
следствий, исходных предположений
(вопроса), условий успешности речевого
акта, импликатур дискурса, вытекаю-
щих нз общих постулатов языкового об-
щения, и пр. Исследуются общие прави-
ла «наследования», «насыщения», «по-
гашения» П. и поведение П. в контексте
разл. пропозициональных операторов.
• Арутюнова Н. Д., Понятие пре-
суппозиции в лингвистике, Изв. АН СССР,
сер. ЛиЯ, 1973, т. 32. № 1; Падуче-
в а Е. В., Понятие презумпции в лингвистич.
семантике, «Семиотика и информатика»,
1977, в. 8; е е же, Презумпции и др. виды
незксплицитной информации в предложении,
«Научно-технич. информация», сер. 2. 1981,
№ 11; Фреге Г., Смысл и денотат, пер.
с нем., «Семиотика и информатика», 1977,
в. 8; Кифер Ф., О пресуппозициях, в
кн.: НЗЛ. в. 8, М.. 1978; Strawson Р. F.,
Introduction to logical theory, L.. 1952;
Stalnaker R. C,, Presuppositions.
«Journal of Philosophical Logic», 1973, v. 4;
Syntax and semantics, v. 11 — Presupposi-
tion, N. Y.— S. F. - L., 1979: Dinsmo-
re J., The inheritance of presupposition,
Amst., 1981 (Pragmatics and beyond, v. 2,
№ 1).	E. В. Падучева.
ПРЕТЁРИТ (от лат. praeteritus — про-
шедший) — прошедшее время глагола.
При наличии в языке неск. прошедших
времен термином «П.» обозначают либо
всю их совокупность, либо один определ.
тип этих временных форм, обычно —
синтетическое прошедшее, преим. вы-
ступающее в нарративной (повествова-
тельной) функции. Так, в ряде герм, язы-
ков синтетич. П. (нем. ich machte ‘я де-
лал ! сделал’, ich nahm ‘я взял / брал’
ит. д.) противостоит аиалитнч. перфекту
(не используемому в связном повествова-
нии) н плюсквамперфекту. В грамматике
ряда слав, языков простым П. называют
совокупность аориста и имперфекта,
а в слав, языках, утративших эти фор-
мы, иногда говорят о новом «универ-
сальном (общем) П.», развившемся из
перфекта. В истории ряда индоевроп.
языков отмечается оттеснение и даже
полная утрата синтетич. П. и замена его
формами перфекта, расширившего свои
функции.
• См. лит. при статьях Время. Импер-
фект. Аорист.	Ю. С. Маслов.
ПРЕФИКС (от лат. praefixus — прикреп-
ленный впереди) — см. Аффикс.
ПРИБАЛТИЙСКО-ФЙНСКИЕ ЯЗЫ-
КИ — одна нз ветвей финно-угорской
семьи языков (см. Финно-угорские язы-
ки). Исконная терр. распространения —
Эст. ССР, часть Латв. ССР, Финлян-
дия, Карел. АССР, Ленингр. обл.
Топонимия П.-ф. я. встречается восточ-
нее Чудского оз. и в Архангельской
обл. Общее число говорящих ок. 6 мли.
чел., из них 98% — финны и эстонцы.
П.-ф. я. делятся на 2 группы: север-
ную, куда входят финский, карель-
ский, вепсский, ижорский языки, и ю ж-
н у ю, куда входят водский, эстонский,
ливский языки. Для фонологич. систем
П.-ф. я. характерно наличие гласных фо-
нем а, о, и, а, е, i, о, й; в языках юж.
группы имеется гласный среднего ряда
среднего подъема е (6 — в эст. орфо-
графии). В карел., вепс., ижор. и вод.
языках есть гласный верхнего подъема
среднего ряда i (вариант i или компо-
нент дифтонгов ia, ii). Общераспростра-
ненные согласные фонемы — р, t, k, v,
Sj j, h, m, n, 1, г. Согласные b, d, g, d,
3> 3> f> 8, z, i, n, а также палатализов.
согласные в нек-рых языках или диалек-
тах отсутствуют как фонемы (т. е. кате-
гории глухости / звонкости, твердости /
мягкости не фонематичны) или встреча-
ются ограниченно — в заимствованиях,
звукоподражат. словах. Для фонологич.
систем П.-ф. я. характерно обилие диф-
тонгов, противопоставление долгих и
кратких гласных, долгих (удвоенных) и
кратких согласных. Во всех П.-ф. я. гл.
ударение — на первом слоге; исключе-
нием могут быть новейшие заимствова-
ния и междометия. П.-ф. я. имеют так-
же черты, не свойственные агглютини-
рующим языкам,— важную роль играют
многочисл. случаи чередования в осно-
вах. Наиболее распространено чередова-
ние ступеней согласных, к-рое историче-
ски было только фонетич. явлением,
т. к. употребление сильной и слабой
ступени зависело от открытости / закры-
тости слога: смычный в начале закрытого
слога произносился слабее, чем в начале
открытого слога, напр. фин. seppa 'куз-
нец' — sepan (генитив). В результате
звуковых изменений фонетич. условия
чередования ступеней согласных частич-
но перестали существовать. В эст. яз.
это чередование используется для раз-
личения морфем, напр. soda ‘война’ —
soja (генитив), siga ‘свинья’ — sea (ге-
нитив). Такую же функцию может вы-
полнять во мн. П.-ф. я. удвоение соглас-
ных, напр. эст. tuba ‘комната’ — tuppa
'в комнату’. Грамматич. отношения вы-
ражаются при помощи словоизменит.
суффиксов, к-рые во мн. случаях четко
разграничиваются с основой и не имеют
вариантов, зависящих от типа основы.
Имя имеет категории числа (ед. и
мн. ч.), падежа (в большинстве П.-ф. я.
существительное имеет более 10 паде-
жей), лично-притяжательности — выра-
жение принадлежности предмета при
помощи личных суффиксов (в эст., вод.
и лив. языках сохранились только релик-
ты притяжат. суффиксов), степеней срав-
нения. Глагол спрягается в трех лицах
ед. и мн. ч. Имеет презенс, имперфект,
перфект и плюсквамперфект; буд. вре-
мя выражается презенсом (настоящее —
будущее) и аналитич. формами. Есть
изъявительное, условное, повелительное
и возможностное наклонения. Имеется
2 инфинитива, активные и пассивные
причастия наст, и прош. вр., дееприча-
стие. В П.-ф. я. безличные (неопределен-
но-личные) формы (иаз. в фии. грамма-
тиках пассивом) имеют спец, показатель.
Мн. наречия, а также послелоги и пред-
логи являются застывшими падежными
формами имен. Отрицание выражается
при помощи изменяющегося по лицам
отрицат. глагола.
Новые слова образуются при помощи
суффиксов, а также путем словосложе-
ния. Первый компонент сложных имен
выступает в форме номинатива или ге-
нитива. В отличие от других финно-угор.
языков, адъективное определение согла-
суется с определяемым существитель-
ным в падеже и числе. Определение всег-
да находится перед определяемым сло-
вом. Употребляется специфич. падеж —
партитив, к-рым могут быть выражены
прямой объект, субъект, атрибут, пре-
дикатив. Употребляются сложносочинен-
ные и сложноподчиненные предложения.
Кроме общефиино-угор. лексики в
П.-ф. я. есть значит, кол-во исконных
слов, неизвестных в др. финно-угор. язы-
ках. Древнейшие слои заимствований—
лексика из балтийских, германских и
славянских (др.-русского) языков. Древ-
нейшие балт. н герм, заимствования от-
носятся ко 2-му и 1-му тыс. до н. э. Су-
ществование обще- или зап.-слав, заимст-
вований не доказано. В слав, заимство-
ваниях отражаются др.-рус. носовые и
редуциров. гласные. На лексику фин.
яз. оказывал влияние швед, яз., на лек-
сику эст. яз.— немецкий, на лексику
ливского — латышский, на лексику др.
П.-ф. я. сильное влияние оказал рус. яз.
К древнейшим памятникам П.-ф. я. от-
носятся памятники 13 в. на эст. (латини-
ца) и карел, (кириллица) языках в виде
отд. фраз, личных имен и топонимов.
В 16 в. изданы первые книги на фин.
и эст. языках. В 19 в. напечатаны пер-
вые книги на карельском (на основе рус.
алфавита) и ливском (на основе лат.
алфавита) языках. В 1930-х гг. была
создана письменность на основе латиницы
для карелов Калинин, обл., вепсов и
ижоров, впоследствии административно
отмененная; с кои. 80-х гг. разрабатывает-
ся новый алфавит. Фин. и эст. языки име-
ют лит. форму. Карел., вепс, и ижор. язы-
ки функционируют в бытовом общении;
водский и ливский почти перестали вы-
полнять и эту функцию. Об изучении
П.-ф. я. см. Финно-угроведение.
* Лаанест Л., Прибалт.-фин. языки,
в кн.: Основы финно-угор. яз-знания. При-
балт.-фин., саам, и морд, языки, М., 1975
(лит.); Laanest Л., Einfiihrung in die
ostseefinnischen Sprachen, Hamb., 1982.
.	,A. X. Лаанест.
ПРИКЛАДНАЯ ЛИНГВЙСТИКА — на-
правление в языкознании, занимающееся
разработкой методов решения практиче-
ских задач, связанных с использованием
языка. Традиционными прикладными за-
дачами в яз-знании являются; создание
и совершенствование письменностей, соз-
дание систем транскрипции устной речи,
систем транслитерации иноязычных
слов, систем стенографии, систем письма
для слепых, повышение скорости типо-
графского набора на основе рациональ-
ного использования свойств языка, упо-
рядочение, унификация и стандартиза-
ция науч.-технич. терминологии, изуче-
ние процессов и создание правил образо-
вания названий новых изделий, товаров,
химич. веществ, разработка методов смыс-
лового отождествления текстов (напр.,
при информационном поиске), методов
аннотирования, а также методов адекват-
ного преобразования текстов в иноязыч-
ную форму (перевод), отбор языкового
материала в целях совершенствования
методики преподавания языков, созда-
ние спец, лингвистич. справочников для
решения перечисл. задач, создание и изу-
чение развития искусственных языков.
П. л. 2-й пол. 20 в. рассматривает методы
решения указанных задач не только чело-
веком, но также и автоматами — элек-
тронными цифровыми вычислит, маши-
нами. В связи с этим употребляются так-
же термины «вычислительная лингвис-
тика», «инженерная лингвистика», «авто-
матическая лингвистика». Термин <П. л.»
появился в кои. 20-х гг. 20 в., когда была
осознана необходимость строгого науч,
решения соотв. задач с использованием
методов формального лингвистич. ана-
лиза письменных и акустико-лингвистич.
анализа устных сообщений. Общие мето-
ды решения задач П. л. разрабатываются
теоретич. яз-знанием, прежде всего той
его областью, к-рая изучает формальные
алгоритмич. процедуры анализа языка,
а также математической лингвистикой.
Осн. направления П. л.: автоматич.
распознавание и синтез речи, автоматич.
методы переработки текстовой информа-
ции, автоматизация информационных ра-
бот, создание автоматизиров. систем ин-
формационного поиска, автоматич. сло-
варей, разработка методов автоматич.
аннотирования, реферирования и пере-
вода (см. Автоматический перевод. Ав-
томатическая обработка текста), лииг-
вистич. обеспечение автоматизиров. си-
стем управления (АСУ), стандартизация
науч.-техннч. терминологии.
В. М. Андрющенко.
ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ — лексико-семан-
тический класс предикатных слов (см.
Предикат), обозначающих непроцессу-
альный признак (свойство) предмета,
события нли другого признака, обозна-
ченного именем. П. обозначает либо ка-
чественный признак предмета, вие его
отношения к др. предметам, событиям
нли признакам, либо признак относитель-
ный, обозначающий свойство предмета
через его отношение к др. предмету,
признаку, событию.
П. как часть речи не только не явля-
ется универсальной категорией, ио со-
ставляет класс слов, наименее специфи-
цированный по сравнению с др. морфоло-
го-синтаксич. классами. Во мн. языках
П. не выделяется как отд. часть речи,
имеющая свои морфологич. и/или син-
таксич. характеристики.
Семантич. основой П. является поня-
тие качества (В. В. Виноградов). Ка-
честв. признак доминирует в значении
П., к-рое легко развивает качеств, семы,
ср. «деревянный стул» — «деревянная по-
ходка». П. само по себе не имеет денота-
ции и соотносится с денотатами только
через посредство определяемого им суще-
ствительного. Экстеисионалом (см. Номи-
нация) П. является область предметов
или событий, обладающих соотв. призна-
ком (иногда говорят и о денотации П.
как об области признаков, присущих
соотв. предметам).
Поскольку П. соотносится с денотатом
только через посредство определяемого
им существительного, оно всегда семан-
тически связано с последним. Эта связь
осуществляется двумя способами: П.
выступает либо как определение при су-
ществительном, образуя атрибутивную
конструкцию, либо как предикат или
часть предиката, соединяясь с существи-
тельным через глагол-связку. Признак
атрибутивности/предикативности часто
вводят в определение П. как его оси.
функциональную особенность. Семантич.
подклассы П. различаются по их способ-
ности выступать в атрибутивной и/или
предикативной позиции. Противопостав-
ление по атрибутивности/предикативности
нейтрализуется в конструкциях с т. наз.
предикативным определением: «Коля при-
шел радостный», где П., входя в состав
предиката, является атрибутом к субъ-
екту.
По семантике П. крайне неоднородны,
их классификации разнообразны и опи-
раются как на значения самих П.. так и
иа свойства денотатов, к к-рым относятся
признаки, а также на возможности интен-
сификации (усиления признака, ср. рус.
«очень хороший», исп. gravfsimo 'тяже-
лейший', кирг. бопбош ‘совершенно пус-
той’), сочетаемости с разными видами
наречий и т. п. Выделяют оценочные П.
(«хороший» — «плохой»), параметриче-
ские («низкий» — «высокий»), П. фор-
мы, цвета и т. д. Выделяют также П.,
обозначающие свойства вещей, воспри-
нимаемые чувствами, физич. качества
людей и животных и внутр., психологич.
свойства (Виноградов), постоянные каче-
ства и временные состояния. По-видимо-
му, универсальным является деление П.
иа качественные и относи-
тельные. Качеств. П. считаются
«классическими» предикатами, т. к. они
не включают никаких др. сем, кроме
предикативных. Значение качеств. П.
гомогенно, оно плохо делится на семы,
характеризуется подвижностью в зави-
симости от содержания денотата, к к-рому
относится признак, и имеет тенденцию
к отрыву от денотата и сдвигу в соседние
семантич. зоны (Н. Д. Арутюнова), ср.,
напр., «печальный пейзаж», «печальное
настроение», «печальное выражение ли-
ца», «печальный результат», «печальное
ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ 397
происшествие», «рыцарь печального об-
раза» и г. д. Семантич. отношения внутри
системы качеств. П. опираются прежде
всего на сигнификаты, для них харак-
терна антонимия и особый характер
синонимии, основанный не на сходстве
денотатов, а на близости сигнификатов
(ср. «веселый», «радостный», «живой»
и т. д.). Качеств, признак, лежащий
в основе семантич. структуры П., может
меняться по шкале интенсивности, что
определяет два оси, семантич. свойства
П.— способность иметь степени сравне-
ния и способность сочетаться с интен-
сификаторами. Вопрос о том, какую
степень — положительную (нейтральную)
или сравнительную — следует считать
семантически первичной, является спор-
ным. Так, дом можно охарактеризовать
как большой по сравнению с др. домами,
большими или меньшими, и в этом слу-
чае исходной для приписывания призна-
ка является сравнит, степень, или как
представляющий норму для данного клас-
са предметов (больших домов), и в этом
случае исходной оказывается положи-
тельная степень (нейтральный признак).
Значение относит. П. иное: это отно-
шение, устанавливаемое между предме-
том (или признаком) и др. предметом,
признак к-рого обозначается прилагатель-
ным, Значение относит. П. часто истол-
ковывают, вводя раскрывающий это отно-
шение предикат типа «состоящий из»,
«похожий на», «содержащийся в», «сде-
ланный из»; выделяется ок. 30 общих
значений такого рода и значит, кол-во
частных. Семантика относит. П. пред-
ставляет собой сложную признаковую
структуру, соотнесенную со структурой
исходного слова. Относит. П. не имеет
центр, признака, к-рый может градуи-
роваться, поэтому оно не имеет степеней
сравнения и ие сочетается с интенсифика-
торами. В процессе окачествления отно-
сит. П. его значение перестраивается: ка-
честв. признак выступает на первый план,
а другие погашаются.
Качеств, значения, к-рые выражаются
П., универсальны и имеются во всех
языках. При этом слова, обозначающие
качеств, признаки, тяготеют или к имен-
ной системе, или к глагольной. В этом
отражается двойств, природа П.: являясь
предикатами по своей семантике, они
соотносятся с денотатами через предмет-
ные обозначения. Включаясь в группу
имени, П. согласуется с ним по морфоло-
гич. категориям (рода, числа и т. п.)
или объединяется с именем в атрибутив-
ную группу спец, морфолого-синтаксич.
средствами (ср. изафет в иран. языках).
Для образования предикативного сочета-
ния, указывающего на признак, П. сое-
диняется со связочными глаголами; вы-
бор глагола может влиять и на значение
признака; ср. постоянный и меняющийся
признак в иберо-ром. языках: Juan es
alegre ‘Хуан веселый (человек)’ и Juan
esta alegre ‘Хуан весел (сейчас)’. В ряде
языков П. по своей морфологии тяготеет
к глаголу и основной для него является
предикативная позиция. Так, в кит. И
кор. языках П. образует с глаголами об-
щий класс предикативов. В нек-рых язы-
ках, напр. в банту, П. приобретает осо-
бые форманты, чтобы образовать атри-
бутивное сочетание (см. Именные клас-
сы). Относит, признаки часто выража-
ются существительными, причем сущест-
вительное присоединяется к определяе-
мому при помощи спец, средств (напр.,
предлогов) или занимает в именной
398 ПРИЛОЖЕНИЕ
группе место атрибута: исп. la casa de
rnadera ‘деревянный дом’, франц, flacon
verre ‘стеклянная банка’, англ, a bus
stop ‘автобусная остановка’.
Набор грамматич. категорий, к-рые
приписываются П., зависит от языка и
от способа описания. Помимо характер-
ных только для качеств. П, категории
степеней сравнения, категории интен-
сивности (или интенсификации) выделя-
ют также синтаксич. категорию атрибу-
тивности/неатрибутивности (А. А. За-
лизняк), предикативного/непредикатив-
ного характера признака (В. Г. Гак);
эта категория отражается в возможности
атрибутивного и предикативного употреб-
ления П., а в рус. яз.— еще и в противо-
поставлении полных и кратких П. Особые
формы притяжат. П. («отцов», «волчий»)
позволили выделить в рус. яз. катего-
рию притяжательности (Виноградов).
В балт. языках П. имеют категорию
определенности/неопределенности; в язы-
ках, где есть согласование, П. имеют
согласоват. категории, к-рых не может
быть больше, чем соотв. категорий у су-
ществительного. В языках, где П. тяго-
теют к имени и склоняются, их флексии
обычно сходны с флексиями существи-
тельных, хотя возможны и нек-рые отли-
чия (иапр., в рус., нем. языках). В язы-
ках, где П., подобно глаголам, спряга-
ются, они могут иметь особые формы
спряжения. В большинстве языков П.
отличает от др. частей речи особый набор
словообразоват. средств.
Состав класса П. сильно колеблется
в разных классификациях и для разных
языков. На основе семантич. критериев
к П. относят в первую очередь слова, обо-
значающие качество. Др. критерием для
причисления слова к П. является его
способность входить в именную группу,
занимая там позипию атрибута. П. иног-
да включают в категорию слов-атрибу-
тов. к-рые характеризуются тем, что их
грамматич. значение повторяет грамма-
тич. значение подчиняющего существи-
тельного (Зализняк). По этой синтаксич.
характеристике — способности входить
в именную группу с согласованием — ча-
сто выделяется и весь класс. Так, к П.
иногда относят атрибутивные местоимен-
ные, притяжат. и указат. слова (отличая
их от притяжат. и указат. местоимений,
составляющих самостоят. именные груп-
пы), порядковые числительные. Входя-
щие в класс П. разряды слов классифи-
цируют по разным основаниям, например:
качественно-относительные, притяжатель-
ные и местоименные (Виноградов), знаме-
нательные (качественные и относитель-
ные) и местоименные («Грамматика сов-
ременного русского литературного язы-
ка», 1970); качественные и относитель-
ные, причем относительные, в свою оче-
редь, делятся на собственно относитель-
ные (притяжательные и непритяжатель-
иые), порядковые и местоименные («Грам-
матика русского языка», 1980).
* Виноградов В. В.. Имя прила-
гательное. в его кн.: Рус. язык. М., 1947;
2 изд., М., 1972; Зализняк А. А.,
Рус. именное словоизменение, М., 1967;
Новиков Л. А.. Антонимия в рус,
языке, [М.1, 1973; Вольф Е. М., Грам-
матика и семантика прилагательного. На ма-
териале иберо-ром. языков, М., 1978;
Гак В. Г., Имя прилагательное, в его кн.:
Теоретич. грамматика франц, языка. Морфо-
логия. М., 1979; Шрамм А. Н., Очерки
по семантике качеств, прилагательных. На
материале совр. рус. языка, Л., 1979; Рус.
грамматика, т. 1, М., 1980; Вендлер 3.,
О слове good, пер. с англ., в кн.: НЗЛ. в.
10 — Лингвистич. семантика, М., 1981;
Bolinger D. W., Adjectives in English:
attribution and predication, «Lingua», 1967,
v, 18, № 1; В ierwisch M., Some se-
mantic universals of German adjectives, «Foun-
dations of Language», 1967, v. 3. № 1;
Ljung M., English denominal adjectives.
Stockh., 1970; Klein A.. A semantics for
positive and comparative adjectives, «Linguis-
tics and Philosophy». 1980, v. 4, № 1; J a
n u s E.; Wykladniki intensywnosci cechy
(na materiale polskim i rosyiskim), Wroclaw,
1981; Riegel M., L adjectif attribut,
P.. 1985.	E. M. Вольф.
ПРИЛОЖЕНИЕ (лат. appositio) —
в грамматиках современных славянских
языков определение, выраженное именем
существительным. Термин «П.» указы-
вает также на особый характер связи
между определяемым и определяющим —
их согласование на началах паралле-
лизма.
Грамматич. аспект согласования выяв-
ляется в словоизменении, когда оба су-
ществительных принимают однотипные
падежные значения (ср. «юноша-воин,
юноши-воина...»); при этом могут сое-
диняться существительные разных родов
и чисел: «бой-баба», «мастер — золотые
руки». Существительные, выступающие
в роли П., обозначают: качества и свой-
ства («красавица-дочь»), эмоциональные
характеристики и оценки («злодейка-за-
падня»), функциональные признаки («де-
вушка-почтальон»), видовые признаки
(«дерево сосна»), имена, фамилии, клич-
ки, прозвища («гражданин Петров», «со-
бака Шарик»), географии, названия («го-
род Москва»), условные наименова-
ния (собств. имена) предметов («газета
,,Труд“»). Посредством П. предмет мо-
жет быть определен по сходству с др.
предметом («утес-великан»), по назна-
чению («сапоги-скороходы»), по произво-
димому действию («ветер-суховей», «ко-
мар-пискун»), по материалу («серьги-
яхонты»). Существительные, связанные
по принципу П., могут взаимоопреде-
ляться, варьируя и интенсифицируя зна-
чения друг друга: «Да убавлю я спеси-
гордости,/ Да прибавлю я ума-разума»
(свадебная нар. песня); варьирование
может затрагивать только часть слова,
напр. суффикс: «Уж ты, мать-тоска,
горе-гореваньице» (А. К. Толстой).
Определит, отношения, характерные
для П., близки к предикативным и,’ в из-
вестной степени, из них вытекают.
А. А. Шахматов прямо связывал возмож-
ность для существительного выступать
в определит, функции с его способностью
употребляться в качестве сказуемого
(ср. «Николай — кузнец» и «Николай-
кузнец работает сегодня в поле»).
Связь между определяемым и опреде-
ляющим при П. может быть более и ме-
нее слитной. В случае наибольшей слит-
ности П. (обычно препозитивное) теряет
способность к падежному изменению и ве-
дет себя как часть сложного слова:
«царь-девица», «жар-птица». Неизменяе-
мость П. может быть также следствием
перерождения согласования в связь при-
мыкания, ср. все большую несклоняе-
мость постпозитивных П.-топонимов:
«озеро Байкал», «город Мытищи». Услов-
но отнесение к П. существительных —
названий газет, журналов, учреждений,
транспортных средств и т. п., согласую-
щихся с определяемым существительным
только в им. п.
Ф Потебня А. Н., Из записок по
рус. грамматике, т. 3, Хар.. 1899; Шахма-
тов А. А.. Синтаксис рус. языка, 2 изд.,
Л., 1941,с. 279 — 90; П е ш ковс кий А.М.,
Рус. синтаксис в науч, освещении, 7 изд.,
М., 1956; Рус. грамматика, т. 1, М., 1980.
И. Н. Кручинина.
ПРИМЫКАНИЕ — подчинительная
связь (см. Подчинение), при к-рой форма
подчиненного компонента словосочетания
ие зависит от господствующего компонен-
та и не подвергается к.-л. изменениям.
При П. слова, наиболее близкие по смыс-
лу, размещаются в определ. смежной по-
следовательности. П. наиболее характер-
но для сочетаний с неизменяемыми слова-
ми, преобладает в аналитич. языках
(напр., во вьетнамском) и в др. языках,
имеющих признаки аналитизма, иапр.
в тюркских; из индоевроп. языков широ-
ко распространено, напр., в англ. яз.
Термин «П.» принадлежит прежде
всего рус. грамматич. традиции, по-
скольку в рус. яз. это явление отчетливо
противопоставлено согласованию и управ-
лению, в англ., франц, и др. грамматиках
соотв. термин, как правило, не исполь-
зуется.
В рус. яз. различают собственно П. и
падежное П. В первом случае в роли под-
чиненного компонента выступают неиз-
меняемые слова: наречие, компаратив
(форма сравнит, степени), неизменяемое
прилагательное, инфинитив, дееприча-
стие. При этом между главным и подчи-
ненным словом возникают разл. отноше-
ния; примыкающие наречие, компаратив,
деепричастие участвуют в выражении
определительного («писать быстро», «го-
ворить громче», «падать звеня») или опре-
делит.-восполняющего значения («нахо-
диться поблизости», «становиться луч-
ше»), неизменяемое прилагательное —
в выражении определит, значения («юбка
мини»), инфинитив — целевого («уехать
отдыхать»), восполняющего («умуд-
риться упасть») или объектного зна-
чения («учиться рисовать»)
Как падежное П. квалифицируется
связь знаменательного, главенствующего
слова с падежной формой имени, имею-
щей определит, значение. Между гла-
венствующим и подчиненным компонента-
ми при этом возникают собственно-опре-
делительные («юбка в клетку», «приехать
к вечеру»), субъектно-определительные
(«приезд отца») и обстоятельственно-вос-
полняющие («находиться в городе») отно-
шения.
Господствующий компонент при П.
может быть выражен любым знаменат.
словом. Выбор зависимого компонента
предопределен грамматич. и лексич. се-
мантикой главного и зависимого компо-
нентов. Так, словосочетания со значением
временной отнесенности, выраженной па-
дежными формами, способны включать
ограниченный лексико-семантич. ряд су-
ществительных («отдохнуть во время
перерыва, отпуска, поездки» и т. п.).
Связь П., как правило, слабая, а рас-
пространитель гл. слова факультативен.
В редких случаях, если господствующий
компонент выражен информативно недо-
статочным словом, а восполняющий рас-
пространитель обязателен, П. является
сильной связью («находиться далеко,
иа берегу», «задолго до рассвета», «ста-
новиться умнее»),
П., преим. слабое, обладает широкими
возможностями варьирования разных за-
висимых форм, что приводит к сущест-
вованию многочисл. словосочетаний, сов-
падающих по смыслу («читать ночами —
по ночам», «работать дома — на дому»)
или отличающихся оттенками значения
(«сидеть у стола — за столом»).
• Мещанинов И. И.. Члены пред-
ложения и части речи, М.—Л., 1945; Бе-
лошапкова В. А.. Совр. рус. язык.
Синтаксис, М.. 1977; Рус. грамматика, т.
2. М.. 1980.	Л. Е. Лопатина.
ПРИРАЩЕНИЕ — см. Аугмент.
ПРИСОЕДИНЕНИЕ— 1) принцип пост-
роения высказывания, при к-ром какая-то
его часть получает самостоятельную ком-
муникативную значимость и в виде от-
дельной, как бы дополнительной инфор-
мации прикрепляется к основному сооб-
щению. Напр.: «Ефремова жена слыла
бабой неглупой — и недаром» (И. С. Тур-
генев); «Я завтра вас увижу! — И не
здесь, И не украдкою!» (А. С. Пушкин).
В рус. яз. прием П. использует средства
союзной — сочинительной или подчи-
нительной — связи или осуществляется
бессоюзно, при помощи интонации и
паузы. Среди сочинит, союзов нек-рые
выполняют преим. присоединит, функ-
ции («и то», «да н», «да и то» и др.),
напр.: «Незачем мне оправдываться,
да и не в моих это правилах» (А. П. Че-
хов), «Об Асе он вспоминал редко, и то
вскользь» (Тургенев),— что дает иногда
повод постулировать П. как самостоят.
вид связи наравне с сочинением, подчи-
нением и бессоюзием.
2) Прием сочетания смыслов, их не-
ожиданного соположения и столкнове-
ния, приводящий к нарушению привыч-
ных словесных ассоциаций и резким
экспрессивным разрывам и сдвигам вну-
три синтагмы или предложения. Напр.:
«Она любила только зверя / В ием раз-
дразнить — и укротить» (А. А. Блок).
П. обычно сопровождается экспрессив-
ной паузой, намекающей на непредви-
денное разрешение связи, ее напряжен-
ность и осложнение побочными смыслами,
ассоциациями и оценками. Образован-
ные на основе приема П. конструкции на-
зываются «присоединительными», «сдви-
нутыми», «открытыми». По своим фор-
мальным признакам они могут быть союз-
ными и бессоюзными, однако их специ-
фика определяется не средствами связи,
а самим фактом взаимного притяжеиня
и переплетения разнородных и иесоот-
носит. смысловых рядов и возникающей
при этом экспрессией умолчания или не-
договоренности; ср. обычные с т. зр.
внеш, оформления присоединит, сцепле-
ния у Пушкина: «Красавицам вниматель-
ным и сонным», «Друг вымыслов игри-
вых и печальных», «Свершитель ты про-
клятий и надежд». Как прием «изобра-
зительной эллиптичности» (В. В. Вино-
градов) присоединит, конструкции осо-
бенно широко используются в поэтич.
речи.
* Виноградов В. В., Стиль Пуш-
кина, М., 1941; Пешковский А. М.,
Рус. синтаксис в науч, освещении, 7 изд.,
М., 1956; Щерба Л. В., О частях речи
в рус. языке, в его кн.: Избр. работы по рус.
языку, М-. 1957.	И. Н. Кручинина.
ПРИСТАВКА — см. Аффикс.
ПРИТЯЖАТЕЛЬНОСТЬ — см. Посес-
сивност ь.
ПРИЧАСТИЕ (калька лат. participi-
um) — нефинитная форма глагола (вер-
боид), обозначающая признак имени (ли-
ца, предмета), связанный с действием, и
употребляемая атрибутивно («пылающий
костер», «разбитый кувшин»), В П. сов-
мещаются свойства глагола и прилага-
тельного. Грамматически глагольность П.
в ряде языков проявляется в наличии ка-
тегории залога («подписавший — подпи-
санный»), вида («подписавший — под-
писывавший»), времени («подписываю-
щий — подписывавший»), в сохранении
моделей управления и примыкания. П.
может выражать также значения таксиса
(одновременность или предшествование
обозначаемого им признака по отноше-
нию к действию, выраженному сказуе-
мым); П. буд. времени в ряде языков
имеют нек-рые модальные оттенки: на-
мерения (лат. laudaturus 'намеревающий-
ся хвалить’), долженствования (балк.
окур-лук ’долженствующий читать’).
В тюрк, языках известны отрицат. формы
П. (узб. ишлар ’работающий’ — ишла-
мас ’не работающий’). В рус. яз. разли-
чаются полные и краткие формы страдат.
П. («хранимый — храним», «закрытый —
закрыт»), употребляемые в разных спн-
таксич. позициях. Краткие П. не скло-
няются, изменяются лишь по ролам и
числам и в соединении с личными форма-
ми глагола «быть» образуют аналитич.
формы страдат. залога («Собрание было
открыто»); выступают в роли сказуемого
(«Он смущен»).
Близость П. к прилагательному прояв-
ляется в наличии у П. в ряде языков сог-
ласоват. категорий рода, числа, падежа.
Как и прилагательное, П. выполняет
сиитаксич. функции определения или,
реже, именной части сказуемого.
Имя, определяемое П., может обозна-
чать субъект действия («убежавший маль-
чик»), объект действия («написанное пись-
мо»). В языках с П., нейтральными в за-
логовом отношении, зти формы могут
определять также: а) орудие действия
(каб. зэры-птхыр '(перо), к-рым пи-
шешь’); б) цель (каб. зы-хо-к!уа ’дело,
для к-рого он пошел’); в) место (адыг.
зы-дэ-к1о-гьэ ч!ып1зр ’место, куда он
пошел’) и др.
Лицо субъекта или объекта действия
может быть выражено в языках с поли-
персональным спряжением с помощью
спец, морфологич. показателей в форме
П.: абх. сара й-с-фаз ’то, что я съел’ —
уара й-у-фаз ’то, что ты съел’, где сара —
’я’, уара — ’ты’ (муж. род), с-лично-
классный показатель 1-го л. ед. ч., у—
лично-классный показатель 2-го л. ед. ч.
муж. рода.
Определит, конструкции с П., к-рые
могут быть обособленными (обособлен-
ный причастный оборот), близки по зна-
чению определит, и иек-рым др. типам
придаточных предложений («Он видел
играющих детей»— «Он видел детей, ко-
торые играли» — «Он видел, как дети иг-
рали» — «Он видел, что дети играли»).
Во мн. языках П. входит в состав видо-
временных аналитич. глагольных форм,
напр. англ, is reading, has done и др.
Утрачивая глагольные признаки, нек-
рые П. могут адъективироваться («ужа-
сающий», «предвзятый») или субстан-
тивироваться («ведущий», «мороженое»),
В алт. языках субстантивиров. П. в
разл. падежных формах употребляется
для выражения дополнит, действия, на-
ходящегося в том или ином отношении
к гл. действию, обозначенному глаголом-
сказуемым. Так, в узб. яз. П. в форме
вин. п., выступающее объектом глагола
чувственного восприятия, обозначает под-
чиненное действие или состояние: узб.
кел-гаи-и-ни кур-дим ’Я увидел, что он
пришел’ (букв. — ’его приход’). В этом
же языке П. в форме местного п. обозна-
чает сопутствующее одновременное дей-
ствие: ёз-гаи-им-да у кел-ди ’Когда я пи-
сал, он пришел’.
Среди языковедов нет единого мнения
о семантико-грамматич. статусе П. В ру-
систике П. рассматривалось как «смешан-
ная часть речи» (А. И. Пешковский), как
категория «гибридных глагольио-прпла-
гательиых форм» (В. В. Виноградов), как
одна нз форм словоизменит. транспози-
ции глагола; все большее число языкове-
дов относят П. к формам глагола («Рус-
ская грамматика», т. 1—2, 1980). Термин
«Причастие» (metoxe) был введен ос-
нователями школы стоиков (3 в. до н. э.);
как особая часть речи П. было выделено
в грамматике Дионисия Фракийского
(170—190 до н. э.).
ПРИЧАСТИЕ 399
# Потебня А. А., Из записок по рус.
грамматике, т. 1—2, Хар.. 1874; т. 1—4, М.,
1958—77; Пешковский А. М., Рус.
синтаксис в науч, освещении, М., 1914;
7 изд.. М.. 1956; Виноградов В. В.,
Рус. язык. М, —Л.. 1947; 2 изд., М., 1972;
Бондарко А. В..Буланин Л. Л.,
Рус. глагол, Л.. 1967; Щербак А. М.,
Очерки по сравнит, морфологии тюрк, язы-
ков (имя), Л., 1977; Керашева 3,	И.,
Классификация причастий в адыг, языках,
в кн.: Вопросы синтаксич. строя иберийско-
кавк. языков, Нальчик. 1977; Рус. граммати-
ка, т. 1, Прага, 1979; Рус. грамматика, т. 1 —
2. М._ 1980; Семантика и синтаксис конст-
рукций с предикатными актантами. Л.,
1981; Кузьмина И. Б.. Нем-
ченко Е. В., История причастий, в кн.:
Ист. грамматика рус. языка. М., 1982;
Н г а b ё у., Polovetne yazby a kondenzace
«druheho sdeleni* v rustine a v destine. Praha,
1964.
Сазонова И. К., Рус. глагол и его
причастные формы. Толково-грамматич. сло-
варь. М., 1989. w Н. А. Козинцева.
ПРОВАНСАЛЬСКИЙ ЯЗЫК — см. Ок-
ситанский язык.
ПРОИЗНОШЁНИЕ — совокупность осо-
бенностей артикуляции звуков речи
в каждом конкретном языке. Правильное
лит. П. — это П., соответствующее орфо-
эпии. нормам данного языка (см. Орфо-
эпия). Лит. П. находится в зависимости
от фонологич. системы языка, т. е. от
инвентаря фонем, правил их дистрибу-
ции, чередований, сочетаемости, функцио-
нальной нагрузки. Напр., в рус. яз. од-
ной нз особенностей фонологич. системы
является чередование звонких соглас-
ных с глухими в абсолютном конце слова,
поэтому употребление звонких в этой
позиции — нелитературное, «неправиль-
ное. П.
Правильное П. способствует быстрому
восприятию устной речи, облегчает про-
цесс обшения людей; неправильное П.
затрудняет восприятие речи, отвлекает
внимание слушающего от содержания
высказывания.
Представление о правильности — не-
правильности П. (орфоэпии, норма) —
ист. категория, она определяется законо-
мерностями развития каждого конкретно-
го языка. Так, в рус. яз. в основе лит.
П. лежит сев.-рус. консонантизм н юж.-
рус. вокализм, что определяет осн. чер-
ты совр. П.: аканье, произнесение «г.
как смычного и т. п. Во мн. языках в
качестве образца лит. П. выступает сце-
иич. речь, в к-рой иногда сохраняются
традиционные архаичные орфоэпии, нор-
мы (напр., сохранение традиционного
моек. П. в рус. сценич. речи).
Индивидуальное П. может быть связа-
но с наличием в речи носителей языка от-
ступлений от лит. П., связанных с влия-
нием родиого диалекта, или произносит,
дефектов, затрагивающих как П. отд.
звуков, так и накладывающихся на всю
речь говорящего, иапр. диктора (моно-
тонность, гнусавость и т. п.).
• Ш е р б а Л. В., О нормах образцо-
вого рус. произношения, РЯШ, 1936.	5;
его же, Теория рус. письма, в его кн.:
Языковая система и речевая деятельность. Л.,
1974; Винокур Г. О.. Рус. сценич.
произношение. М.. 1948; Аванесов Р. И.,
Рус. лит. произношение. 5 изд.. М.. 1972;
Delattre Р., Comparing the phonetic
features of English, French. German and
Spanish. L.— [a. o.J. 1965; Windsor L.,
A concise pronouncing dictionary of British
and American English. L.. 1972.
Л. А. Вербицкая.
ПРОИСХОЖДЁНИЕ ЯЗЫКА. Вопрос
о П. я. был поставлен в антич. яз-знании
(см. Античная языковедческая тради-
400 ПРОВАНСАЛЬСКИЙ
ция) в рамках более общих филос. дис-
куссий о сущности языка (вопрос «о
правильности имен»). Одно нз направ-
лений греческой (н позднее эллинистич.)
науки отстаивало естественный, «природ-
ный» характер языка и, следовательно,
закономерную, биологич. обусловленность
его возникновеиня и структуры (теория
«фюсей» — «по природе»). Др. направле-
ние (теория «тесей» — «по положению»,
«по установлению») утверждало услов-
ный, не связанный с сущностью вещей
характер языка и, следовательно, искус-
ственность, в крайнем выражении — со-
знат. характер его возникновения в обще-
стве.
Эти два борющихся направления фак-
тически продолжали существовать в ев-
роп. лингвистике ср. веков и Возрожде-
ния, а затем Просвещения до нач. или сер.
19 в., тесно переплетаясь с дискуссией но-
миналистов и реалистов (т. е. с обсужде-
нием вопроса о реальности и априорно-
сти — апостериорности общих понятий),
а затем — картезианцев и сенсуалистов
(т. е. с обсуждением соотношения рас-
суждения и чувственного опыта). Однако
только начиная с 18 в. проблема П. я.
была поставлена как науч.-философская
(Ж. Ж. Руссо, И. Г. Гаман, И. Г. Гер-
дер). Итогом развития исследований в
этой области явилась концепция В. фон
Гумбольдта, согласно к-рой «создание
языка обусловлено внутренней потреб-
ностью человечества. Он не только внеш-
нее средство общения людей в обществе,
но заложен в природе самих людей и не-
обходим для развития их духовных сил
и образования мировоззрения...». В этой
концепции (вслед за Гердером) обращает-
ся внимание на единство развития мыш-
ления и языка в антропогенезе и на не-
правомерность сведения проблемы П. я.
к узко языковедч. подходу. Народ «соз-
дает свой язык как орудие человеческой
деятельности»,— пишет Гумбольдт; это
диалектич. положение стимулировано
идеями Г. В. Ф. Гегеля. Гумбольдт от-
рицал сознат. характер языкотворчества,
что резко противопоставляет его взгляды
распространенным в 18 в. концепциям
«общественного договора». Гегель оказал
большое влияние на философию языка
19—20 вв., так, с его теорией развития
связаны положения А. Шлейхера о про-
цессах «языкового созидания» в доист.
период под влиянием творческого инобы-
тия духа человечества в языке. Напро-
тив, X. Штейнталь, опираясь на мысли
Гердера и Гумбольдта, утверждал иден-
тичность проблем сущности и происхож-
дения языка на основе единства творч.
деятельности нар. духа как в доист., так
и в ист. периоды. Штейнталю принадле-
жит мысль о господстве в доист. период
внутр, языковой формы, что связано с
особенностями восприятия и осознания
мира первобытным человеком; сходные
мысли высказывал А. А. Потебня. Свои
общие положения Штейнталь конкретизи-
ровал в теории звукоподражания (см.
Звукоподражания теория). Оппонентом
Штейнталя выступил, в частности,
В. Вундт, развивший дуалистич. концеп-
цию, согласно к-рой язык зарождается
как «инстинктивные движения, источник
которых лежит в представлениях и аф-
фектах индивидуального сознания... Но
языком эти выразительные движения мо-
гут сделаться только в обществе, где люди
живут в одних и тех же виешиих и внут-
ренних условиях». Выражая «внутрен-
нюю жизнь», язык «тотчас переходит в
совокупность индивидуумов».
Важным шагом к правильному осмыс-
лению проблемы П. я. была выдвинутая
Л. Нуаре трудовая теория П. я., сог-
ласно к-рой язык возник в процессе сов-
местной трудовой деятельности перво-
бытных людей как одно из средств оп-
тимизации и согласования этой деятель-
ности. Трудовая теория развивалась так-
же в работах К. Бюхера, видевшего исто-
ки языка в «трудовых выкриках», сопро-
вождавших акты коллективного труда.
В зарубежной науке 20 в. в трактовке
вопросов П. я. господствуют два край-
них направления. Одно, «натурализую-
щее». пытается вывести язык из форм по-
ведения (в частности, коммуникации),
присущих животным, рассматривая эти
формы как проявление единых, изна-
чально присущих животным (и человеку)
биологич. тенденций («теория контактов»
Д. Ревеса и др.). Представители другого,
«социологизирующего», направления, на-
против, пытаются усмотреть у животных
уже сложившиеся формы социальной
жизни и приписывают им специфически
человеческие особенности отражения и
осознания действительности; отсюда, в
частности, попытки обучения высших при-
матов человеческому языку, поиск у
дельфинов «языка» человеческого типа
и т. п. В обоих случаях язык выступает
как своего рода прибавка дополнит, вы-
разит. средств к определ. рода деятель-
ности; отсюда часто встречающиеся по-
пытки свести проблему к изучению П. я.
как абстрактной системы из систем ком-
муникативных. точнее сигнальных,
средств, присущих животным. Межлу
тем уже в работах основоположников
марксизма четко показано, что решить
проблему П. я. невозможно, если не ста-
вить одновременно вопроса о происхож-
дении специфически человеческих форм
отражения и деятельности, генетически
связанных с языком.
Марксистское осмысление проблемы
П. я. дал Ф. Энгельс в своем известном
фрагменте «Роль труда в процессе прев-
ращения обезьяны в человека» (1876).
Осн. мыслью Энгельса является нераз-
рывная внутр, связь развития трудовой
деятельности первобытного человечес-
кого коллектива, развития сознания (и
вообще психики) формирующегося чело-
века и развития форм и способов обще-
ния. Общение развивается (и затем воз-
никает язык) как необходимое следствие
развития производств, и др. обществ,
отношений в трудовом коллективе —
у людей появляется что сказать друг дру-
гу — и в то же время служит опорой для
возникновения высших форм психич.
отражения, для складывания человечес-
кой личности: «Сначала труд, а затем
и вместе с ним членораздельная речь яви-
лись двумя самыми главными стимулами,
под влиянием которых мозг обезьяны по-
степенно превратился в человеческий
мозг» (Соч., 2 изд., т. 20, с. 490). Эти
мысли подробно развиты К. Марксом и
Энгельсом также в «Немецкой идео-
логии» (см. Маркс К., Энгельс Ф. о
языке).
С психологии, т. зр. развитие психики
первобытного человека под влиянием тру-
да и общения ие сводится только к раз-
витию мышления, только к развитию
форм осознания человеком окружающе-
го мира: язык, в т. ч. в его первобытных
формах, участвует в разл. сторонах пси-
хич. жизни, опосредуя не только мышле-
ние, но и восприятие, память, воображе-
ние, внимание, эмоциональные и волевые
процессы, участвуя в мотивации поведе-
ния и т. п. Без языка невозможны прису-
щие человеку формы познания мира и
способы взаимоотношения с действи-
тельностью.
С лингвистич. т. зр. ошибочна распрост-
раненная тенденция искать «первобыт-
ные» черты в структуре совр. языков
или, напротив, переносить их особен-
ности (в частности, членораздельность)
на язык первобытного человека. Ника-
кие данные, полученные путем анализа
и сопоставления совр. языков, хотя бы
они и касались более древних эпох их
развития (иапр., данные, полученные в
сравнит.-ист. исследованиях), не имеют
существенного значения для проблемы
П. я. как свойства, отличающего челове-
ка от животного, т. к. эпоху возникнове-
ния языка отделяют от самой «глубин-
ной» реконструкции значительно более
протяженные периоды, а главное, — все
эти данные относятся к эпохе, когда уже
сложилось человеческое общество, обла-
дающее вполне сформировавшимся зву-
ковым языком (см. Глоттогенез). Меж-
ду тем П. я. связано с гораздо более
архаичными формами взаимоотношения
людей и относится ко времени возник-
новения общества. Кроме того,
язык как средство общения вообще мог
возникнуть лишь как следствие появле-
ния определ. социальных фун-
кций общения (см. Функции языка).
Социологии, сторона проблемы П. я.
как раз и сводится к вопросу об этих со-
циальных функциях общения в перво-
бытном коллективе. Они несводимы к
тем элементарным биологич. потребно-
стям, к-рые удовлетворяет звуковая сиг-
нализация у животных. «Членораздель-
ная речь могла сложиться в условиях об-
разования сравнительно сложных форм
общественной жизни..., она способство-
вала выделению общения из непосредст-
венного процесса производства в относи-
тельно самостоятельную деятельность»
(А. Г. Спиркин, «Происхождение соз-
нания»). Можно предположить, что
функции общения развивались от «стад-
ной стимуляции» (Н. Ю. Войтонис) к
функции обществ, регуляции поведения и
затем, когда средства общения получили
предметную отнесенность, т. е. сформи-
ровался собственно язык, — к знаковой
функции.
Физиологически П. я. необъяснимо,
если анализировать лишь отд. анатомо-
физиологич. отличия в строении мозга,
органов речи и слуха у человека по срав-
нению с высшими животными. Однако
в совр. науке, особенно зарубежной
(Э.Х. Лениеберг, США), сильна тенденция
выводить особенности человеческого язы-
ка из врожденных пснхофизич. механиз-
мов. Физиология, основа речи человека —
это сложная система связей, объединяю-
щих разл. зоны коры головного мозга
в особую, т. наз. функциональную, сис-
тему. Эта последняя формируется на базе
врожденных анатомо-физиологич. пред-
посылок, ио несводима к ним: она форми-
руется у каждого человека в отдельности
в процессе его развития. П. я. и есть —
с физиология, т. зр. — возникновение та-
ких, обслуживающих процесс общения,
«функциональных систем» под влиянием
развития труда и все большего усложне-
ния обществ, отношений.
4* Маркс К. и Энгельс Ф.,
Нем. идеология, Соч., 2 изд., т. 3; Маркс К.,
Замечания на книгу А. Вагнера «Учебник
политической экономии». Соч., 2 изд., т. 19;
Энгельс Ф., Диалектика природы,
Соч., 2 изд., т. 20: Валлон А.. От дей-
ствия к мысли, пер. с франц., М., 1956:
Бунак В. В., Речь и интеллект, стадии
их развития в антропогенезе, в сб.: Ископае-
мые гоминиды и происхождение человека, М.,
1966; Леонтьев А. А., Проблема глот-
тогеиеза в совр. науке, в сб.: Энгельс н
яз-знание, М., 1972; Леонтьев А. Н,,
Проблемы развития психики, 4 изд., М..
1981; Выготский Л. С., Мышление
и речь, Собр. соч., т. 2, М., 1982; Яку-
шин Б. В., Гипотезы о происхождении
языка, М., 1984; Донских О. А.,
Происхождение языка как филос. пробле-
ма, Новосиб., 1984; Noire L., Der
Ursprung der Sprache, Mainz, 1877; Leans-
berg E., Biological foundations of langu-
age, N. Y., 1967; Lieberman Ph.,
On the origins of language, N. Y.— L.,
1975; Hildebrand-N ilshon M.,
Die Entwicklung der Sprache, Fr./ M.~ N. Y..
1980.	А. А. Леонтьев.
ПРОНОМИНАЛИЗАЦИЯ (от лат. рго-
nominalis—местоименный) — см. Транс-
позиция.
ПРОПОЗЙЦИЯ — семантический ин-
вариант, общий для всех членов модаль-
ной и коммуникативной парадигм пред-
ложений и производных от предложения
конструкций (номинализаций).
Термин «П.» восходит к лат. proposi-
tio, первоначально обозначавшему в логи-
ке суждение, а в лингвистике — предло-
жение (ср. англ., франц, proposition),
т. е. нек-рую целостную единицу.
Новое значение термин «П.» начал приоб-
ретать в кон. 19 — нач. 20 вв. в работах
по логич. анализу языка науки (см. Ло-
гическое направление). Стимулом к фор-
мированию совр. концепции П. послу-
жили идеи Г. Фреге, отделившего мысль
от акта ее утверждения говорящим.
Объем понятия П. был ограничен ч а-
с т ь ю предложения, высказывания или
речевого акта. Новая концепция П. отве-
чает давней тенденции к расчленению
предложения (или высказывания) иа
объективную семантич. константу
(диктум в логике схоластов, также у
Ш. Балли и др.; представление, или об-
раз, у Р. Декарта; интенсионал в со-
временной логике), способную получать
истинностное значение, и субъективную
переменную, выражающую отно-
шение значения предложения к действи-
тельности (модальность), оценку досто-
верности сообщаемого говорящим, комму-
никативную задачу высказывания и эмо-
тивное отношение говорящего к сообщае-
мому. Коррелятом П., соответствующим
перечисленным выше значениям, является
понятие пропозиционального отношения,
или установки (propositional attitude).
В высказываниях «Я утверждаю (сомне-
ваюсь, полагаю, знаю, думаю, отрицаю),
что в городе начались беспорядки», «Я
боюсь, как бы в городе не начались беспо-
рядки», «Я спрашиваю, не начались ли
в городе беспорядки» и т. п. установка
говорящего выражена пропозициональ-
ными предикатами «утверждать», «сом-
неваться», «полагать» и т. д. С этим пе-
ременным компонентом высказываний
соотносится стабильное семантич. ядро
<в-городе-начинаться-беспорядки», обо-
значающее действительное или возмож-
ное положение дел. К этому семантич.
ядру и применяется термин «П.», к-рая,
т. о., соответствует номинативному, или
собственно семантическому, аспекту пред-
ложения. В состав П. входят термы, спо-
собные к референции, и предикат, спо-
собный приобретать модальные и времен-
ные характеристики. Семантико-синтак-
сич. структура П. считается изоморфной
структуре факта (Б. Рассел, Л. Вит-
генштейн, Ч. Филмор н др.). Эта точка
зрения сводит И. к реляционной струк-
туре, состоящей из предиката и актан-
тов (Филмор, С. Д. Кацнельсон). П. в та-
ком понимании используется в качестве
исходной единицы в порождающем син-
таксисе (см. Генеративная лингвистика).
И в логике, и в лингвистике термин «П.»
употребляется неоднозначно в зависимо-
сти от след, факторов: объема исходного
понятия (предложение, высказывание
или речевой акт) и способа его расчлене-
ния. Если исходным понятием является
предложение, взятое в отвлечении от го-
ворящего субъекта, то П. определяется
как семантич. структура, способная по-
лучать истинностное значение, т. е. сое-
диняться с предикатами второго порядка
«истинно», «ложно». Если за основу при-
нимается исходящее от говорящего выс-
казывание, то П. определяется как объект
утверждения (Фреге) или полагания,
веры (Рассел). Если исходным понятием
служит речевой акт, то П. определяется
как то, что может использоваться в разл.
«языковых играх» (Витгенштейн) илн сое-
диняться с разл. коммуникативными ус-
тановками (3. Вендлер). В зависимости от
способа членения значения исходной еди-
ницы в П. могут вводиться (или не вво-
диться) те или др. актуализаторы (напр.,
показатели времени, наклонения и др.).
* Рассел Б., Человеческое познание,
пер. с англ., М., 1957; Черч А., Введение
в матем. логику, пер. с англ., М., 1960; Ару-
тюнова Н. Д., Предложение и его
смысл, М., 1976; Кацнельсон С. Д.,
Речемыслительные процессы, ВЯ, 1984,
М 4; Падучева Е. В., Высказывание
и его соотнесенность с действительностью,
М., 1985; Логич, анализ языка: Знание и
мнение, М., 1988: Russell В., On pro-
positions; what they are and how they mean,
в его кн.: Logic and knowledge. L., 1956:
Ajdukiewicz K., Proposition as the
connotation of sentence, «Studia logics», 1967,
t. 20; Vendler Z., Say what you think,
в ки,; Studies in thought and language, Tucson
(Arizona), 1970; G о c h e t P., Outline of a
nominalist theory of propositions, Dordrecht.
1980.	H. Д. Арутюнова.
ПРОСбДИЯ (от греч. prosodia — уда-
рение, припев) (просодика) — 1) систе-
ма фонетических средств (высотных, си-
ловых, временных), реализующихся в
речи на всех уровнях речевых сегментов
(слог, слово, словосочетание, синтагма,
фраза, сверхфразовое единство, текст)
и играющих смыслоразличительную роль.
Часто выделяются след, элементы (ком-
поненты) П.: речевая мелодия, ударение,
временные и тембральные характеристи-
ки, ритм, для тональных языков — сло-
весные тоны. В этом значении термин
<П.» часто синонимичен понятию инто-
нация. Оба термина употребляются для
обозначения функциональной системы
супрасегментных средств языка (комплек-
са фонетич. средств, реализующихся в
слоге, слове н т. д., то есть в единицах,
больших, чем сегментные звуки). Есть
попытки установить различия между
П. н интонацией, связав интонацию с
фразой, а П. со всеми речевыми сегмен-
тами, начиная от слога и кончая текстом.
Употребление терминов «П.»и «просоди-
ка» расширяется в 70-е гг. 20 в. в связи
с повышением интереса к тексту. Намети-
лись две противоположные тенденции
в употреблении этих терминов: сближение
значений до полного совпадения и чет-
кое разграничение — просодика отно-
сится к слогу, И. соотносится со всеми
сегментными единицами (слог, слово,
синтагма, фраза, сверхфразовое единст-
во, текст). В последнем значении П. про-
тивопоставлена системе сегментных
средств. Противопоставление сегмент-
ный -- суирасегментный (иадсегмент-
ный, сверхсегментный) уровни языка
иногда заменяется на противопоставление
сегментный — просодический.
2)	Общее название для фонетических
супрасегментных характеристик речи как
на уровне восприятия (высота тона, гром-
ПРОСОДИЯ 401
кость, длительность), так н на физич.
уровне (частота осн. тона, интенсивность,
время). И в этом значении П. часто про-
тивопоставлена ннтонацин, к-рая упот-
ребляется для обозначения функцио-
нальных категорий. П. рассматривается
как система супрасегментных фонетич.
средств, изучаемых с позиции как физи-
ческих, так и воспринимаемых качеств.
3)	Супрасегментные средства органи-
зации речи: расчленения и объединения
речевых сегментов (понижение н повыше-
ние тона, распределение ударения, тем-
поральные изменения, паузация). В
этом значении П. чаще употребляется при
анализе стихотворной речи, т. к. в этом
употреблении подчеркивается идея ли-
нейной дистрибуции просодич. средств.
Термин «просодика» в этом значении
практически не употребляется.
4)	Система фонетич. средств, характе-
ризующих слог.
Исторически понятие П. связано с изу-
чением структуры стихотворной речи.
Этим термином называли раздел антич.
грамматики, поев, законам версифика-
ции; часть учения о стихе, касающуюся
соотношения слогов по ударению, долго-
те или высоте; метрич. систему стиха;
количеств, характеристики слога (долго-
та, краткость); мелодич. характеристики
слога (напевность); исполняемую песнь;
знаки, обозначающие сильную позицию
в стихе (икт), деление на стопы (I).
Зародившись как учение о поэтич. сло-
ге, термин «П.» изменялся, расширяя
объем н содержание понятия. В 80-е гг.
20 в. он чаще всего употребляется для
обозначения метрич. системы стихотвор-
ной речи и фонетич. характеристик всех
супрасегментных речевых единиц, взя-
тых отдельно и в комплексе.
• Дубовский Ю. А., Вопросы про-
содии устного текста, Минск, 1975; Арте-
мов В. А., Психология речевой интона-
ции. Лекция по спецкурсу, ч. 1—2. М., 1976;
Николаева Т. М., Фразовая интона-
ция слав, языков, М., 1977; ее же, Уровни
типологич. анализа фразово-интонационных,
систем близкородств. языков, в кн.: Инто-
нация. К., 1978; Просодия текста, М.,
1980; Гамкрелидзе Т. В., Ива-
нов Вяч. Вс., Индоевроп. язык и ин-
доевропейцы, т. 2, гл. 10, Тб., 1984; Tru-
betzkoy N. S.. Grundziige der Phono-
logic, Prague, 1939; Fry D. B., Prosodic
phenomena, в кн.: Manual of phonetics, ed.
by B. Malberg, Amst., 1968; Crystal D.,
Prosodic systems and intonation in English,
Camb.,1969; Prosodic analysis, ed.by F.R. Pal-
mer, L., 1970; Proceedings of the ninth interna-
tional congress of phonetic sciences, v. 1, sec-
tion 8. Prosodic phenomena, Cph., 1979, p.
316—407.	A. M. Антипова.
ПРОСТОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ — см.
Предложение.
ПРОСТОРЁЧИЕ — одна нз форм на-
ционального языка, наряду с диалектной,
жаргонной речью и литературным язы-
ком', вместе с народными говорами и
жаргонами составляет устную некодифи-
цированную сферу общенациональной ре-
чевой коммуникации — народно-разго-
ворный язык; имеет наддиалектный ха-
рактер. П., в отличие от говоров и жарго-
нов, — общепонятная для носителей нац.
языка речь.
По функциональной роли, по соотноше-
нию с лит. языком П. — самобытная ре-
чевая сфера внутри каждого нац. языка.
Функционально противопоставленное лит.
языку, П., как и лит. язык, коммуника-
тивно значимо для всех носителей нац.
языка. Будучи категорией универсаль-
ной для нац. языков, П. в каждом из них
имеет специфич. особенности и свои осо-
402 ПРОСТОЕ
бые взаимоотношения с лит. языком.
П. — термин русистики, и можно гово-
рить лишь о сходных по функциям и
составу сферах в др. конкретных нац.
языках (ср. франц, la langue populaire,
bas-langage, чешский обиходно-разг,
язык, итал. dialetto regionale).
В П. представлены единицы всех язы-
ковых уровней; на фоне лит. языка П.
выявляется в области ударения (ср.
«процент» — лит. «процент»), произно-
шения (ср. [мдуаз’ьн] — лит. [мъгдз’ин],
морфологии (ср. «выбора» вместо лит.
«выборы», «хбчут» вместо лит. «хотят»),
лексики, фразеологии, словоупотребле-
ния («дожить» вместо «класть», «обратно»
в значении «опять»). Особенно отчетливо
своеобразие П. проявляется в употребле-
нии элементов лит. языка (ср. «по теле-
визеру показывают»), в грамматич. и фо-
нетич. оформлении слов общего словар-
ного фонда («тапочек», «опосля», «здеся»
вместо «тапочка», «после», «здесь»). Для
П. характерны экспрессивно «сниженные»
оценочные слова с гаммой оттенков от
фамильярности до грубости, к-рым в лит.
языке есть нейтральные синонимы (ср.
пары «шарахнуть» — «ударить», «дрых-
нуть» — «спать», «драпануть» — «убе-
жать»),
В рус. яз. П. — исторически сложив-
шаяся речевая система (на базе моек,
разг, койне), становление н развитие
к-рой тесно связано с формированием
рус. нац, языка (само слово «П.» образо-
валось из употреблявшегося в 16—17 вв.
словосочетания «простая речь»; первая
лексикография, фиксация— в «Россий-
ском с немецким и французским перево-
дом словаре» И. Нордстета, 1780—82).
Формирование П. и сходных с ним яв-
лений в донац. период развития конкрет-
ных языков гл. обр. европ. ареала часто
связано с иаддиалектным разг, койне
крупных городов — экономия., полит, н
культурных центров страны; рус. П. —
один из источников складывавшегося в
18 — нач. 19 вв. лит. языка нового вре-
мени. Когда сформировалась и стала фун-
кционировать в рамках рус. лит. языка
разг, речь, границы П. стабилизирова-
лись; сложились формы соотношения н
взаимодействия П. с лит. языком, в ре-
зультате чего образовалось литера-
турное П., служащее границей лит.
языка с нар.-разг, языком, — особый
стилистич. пласт слов, фразеологизмов,
форм, оборотов речи, объединяемых
яркой экспрессивной окраской «снижен-
ности», грубоватости, фамильярности.
Норма их употребления состоит в том,
что они допускаются в лит. язык с огра-
ниченными стилистич. заданиями: как
средство социально-речевой характерис-
тики персонажей, для «сниженной» в
экспрессивном плане характеристики лиц,
предметов, событий. В лит. П. входят
лишь те речевые элементы, к-рые закре-
пились в лит. языке вследствие их длит,
использования в лит. текстах, после
длит, отбора, семантич. и стилистич. об-
работки. Наряду с просторечными сло-
вами в лит. П. включаются диалектизмы
и жаргонизмы, утратившие свою ло-
кальную и социально огранич. прикреп-
ленность. К лит. П. следует причислить
и слова, обозначающие реалии, к-рым нет
номинаций в лит. языке, напр. «зеленя».
Пометы в толковых словарях «прост.»
и «обл.» означают, что• соответствующее
слово или фразеологизм относится к лит.
П. Состав лит. П. подвижен и постоянно
обновляется; мн. слова и выражения при-
обрели статус «разговорных» и даже
«книжных», напр. «все образуется»,
«учеба», «смычка», «отгул», «нытик»,
«расческа». Отд. явления фигурируют
в составе крылатых слов, лит. цитат
(«Они хочут свою образованность пока-
зать», «Кажинный раз на этом месте»),
В науч, лит-ре распространен и сужен-
ный взгляд на П. как на совокупность
описанных выше речевых фактов обще-
нар. характера, составляющих особый
стилистич. пласт, к-рый используется в
лит. языке наряду с диалектизмами и
жаргонизмами. Такое понимание П. на-
ходит отражение в лексикография, прак-
тике, в лексикологии — при выделении
просторечной лексики и фразеологии, а
также в стилистике — при квалификации
отд. форм, конструкций, вариантов про-
изношения, характеризующихся перечис-
ленными выше стилистич. чертами.
В общелнт. речевом обиходе термин
«П.» нередко употребляют как обозначе-
ние отд. слова или оборота «сниженной»
грубоватой или грубо-фамильярной ок-
ааски. См. также Стиль, Стилистика.
► Сорокин Ю. С., «Просторечие»
как термин стилистики, в сб.: Доклады и
сообщения филологич. ин-та ЛГУ, в. 1,
Л., 1949; его же, Развитие словарного
состава рус. лит. языка 30 —90-х rr. XIX в.,
М. — Л.. 1965; Фрингс Т., Образование
«мейссенского» нем. языка, в сб.: Нем. диа-
лектография, М.. 1955; Стал л П., Оби-
ходно-разг. чеш. язык, ВЯ, 1960, hi 2; Бал-
ли Ш., Франц, стилистика, пер. с франц.,
М., 1961; К вопросу об «обиходно-разговор-
ном» чеш. языке и его отношении к лит. чеш.
языку, ВЯ, 1961, №1; Виноградов
В. В., Проблемы лит. языков и закономерно-
стей их образования и развития. М., 1967;
его же, Очерки по истории рус. лит. языка
XVII—XIX вв., 3 изд., М., 1982; Черны-
шев В. И., Толковый словарь рус. языка,
в его кн.: Избр. труды, т. 1, М., 1970;
Хомяков В. А., Введение в изучение
елзнга — осн. компонента англ, просторе-
чия, Вологда, 1971 (лит.); Ф и л и н Ф. П.,
О структуре совр. рус. лит. языка, ВЯ,
1973, №2; Князькова Г. П., Рус.
просторечие второй пол. XVIII в.. Л., 1974;
Бельчиков Ю. А., Рус. лит. язык во
второй пол. XIX в., М., 1974; его же, Лит.
просторечие и норма, в сб.: Лит. норма в лек-
сике и фразеологии, М., 1983; С к л яр е в-
с к а я Г. Н., Шмелева И. Н., Разг,-
просторечная и областная лексика в словарях
и в совр. лит. языке, в сб.: Вопросы ист.
лексикологии и лексикографии вост.-слав.
языков, М., 1974; Ларин Б. А., Разг,
язык Моск. Руси, в его кн.: История рус.
языка и общее яз-знание, М.. 1977; Б е л я е-
в а Т. М., Хомяков В. А.. Нестан-
дартная лексика англ, языка, Л.. 1985.
Ю. А. Бельчиков.
ПРОТЕЗА (от греч. prothesis, букв. —
постановка впереди) — появление доба-
вочного звука в абсолютном начале сло-
ва. В качестве протетич. согласных вы-
ступают [v], [j], [у], напр. рус. «восемь»
— ср. болг. «осъм», лат. octo; «ягненок»
— ср. «агнец», «яблоня» — ср. болг.
«абълка», лат. abella. В качестве проте-
тич. гласных — [i], [е], напр. юж.-рус.
диал. «ишла», «Ильвовна» вместо «шла»,
«Львовна», франц, esprit < лат. spiri-
tus. В языках, не допускающих стечений
согласных в начале слова (арабском, пер-
сидском, тюркских языках и др.), П.
типичны для заимствований, иапр. перс.
эстэкЬ’ан ’стакан’, араб, [istanbu:!] —
’Стамбул’. В результате П. возможно
возникновение различий в звуковом со-
ставе корней однокоренных слов:
«ус» — «гусеница», «отчизна» — «вотчи-
на».	Н. А. Грязнова.
ПРОТОБЙБЛСКОЕ ПИСЬМО — см.
Библское письмо.
ПРОТОПЙСЬМЕННОСТИ (предпись-
менности) — мнемонические знаковые
системы, не воспроизводящие непосред-
ственно речи, но служащие напомина-
нием или подсказкой для лица,. воспри-
нимающего (или передающего далее)
нек-рое сообщение. Возникали у разных
племен эпохи неолита.
Мнемонич. знаком может быть предмет
(напр., стрела как знак объявления вой-
ны), группа предметов, либо рисунок
или группа рисунков («палетка Нармера»
в Др. Египте— большая каменная плос-
кая таблица с рельефными изображения-
ми, рассказывающими о походе царя
Верхнего Египта на Нижний Египет; ин-
дейские договоры с правительством
США), либо условные пометы (узлы, за-
рубки). Однако о собственно П. можно
говорить лишь тогда, когда выработалась
определ. стабильная система мнемонич.
знаков (объемные изображения предме-
тов на Бл. Востоке с 8-го тыс. до н. э.,
рисунки в Египте, Шумере, Эламе, ри-
сунки протоиндской культуры 4—3-го
тыс. до н. э., рисуночная П. ацтеков,
возможно, майя письмо). Так, шумер,
архаическая иероглифика, предшество-
вавшая клинописи, была П., т. к. не ста-
вила целью точное воспроизведение связ-
ной речи. Такой вид П. часто неточно назы-
вается идеографии, письменностью.
Однако П. не является собственно пись-
менностью, поскольку письменность —
это знаковая система, воспроизводящая
связную речь; в то же время даже П. ори-
ентируется не на понятия, а на слова,
их выражающие (хотя и отвлекаясь от их
грамматич. формы, служебных слов и
т. п.), а потому может выражать и слова,
лишь сходно звучащие с теми, к-рые вы-
ражают понятия, ассоциирующиеся с
данным знаком-рисунком; в последнем
случае знак выступает уже не как идео-
грамма, а как логограмма', в дальнейшем
такой знак начинает использоваться для
передачи соответственно звучащей фо-
немной последовательности (напр., сло-
га), грамматич. флексии, служебных слов
и т. п., в результате чего возникает сло-
весно-слоговое письмо.
* Дьяконов И. М., К возникнове-
нию письма в Двуречье, в кн.: Гос. Эрмитаж.
Тр. Отдела Востока, т. 3, Л., 1940; Gelb
I. J., A study of writing, rev. ed., Chi.,
[19631; Friedrich J., Geschichte der
Schrift, Hdlb., 1966. И. M. Дьяконов.
ПРОТОСИНАЙСКОЕ ПИСЬМО —
письмо наскальных надписей, найден-
ных на Синайском п-ове в 1905. Было об-
наружено ок. 25 кратких, сильно повреж-
денных надписей, менее 10 фрагментов
Слово b‘It ‘Госпожа’ (имя богини) в протоси-
найских надписях.
найдено позже на Сннае и в Палестине.
Небольшое число знаков (не более 35)
и их рисуночный характер позволили
А. X. Гардинеру в 1917 определить П. с.
как консонантный алфавит н прочесть
слово b‘lt ’Госпожа’ (имя богини). Он
рассматривал П. с. как первый алфавит
мира (19 в. до н. з.), созданный на основе
егип. иероглифов по акрофонич. принци-
пу, считал его предком финикийско-
го письма. Последующие дешифровки
(К. Зете, В. В. Струве, X. Гримме н др.)
основываются на принципах Гардинера,
но не дают убедит, результатов в чтении
Слово ’rht ’Телица' (эпитет богини) в протосинайских надписях.
надписей. Наиболее подробные дешиф-
ровки У. Ф. Олбрайта и А. ван ден
Брандена сильно различаются. Дати-
ровки текстов колеблются — 19, 17,
15 вв. до н. э. Большинство ученых
считает П. с. недешнфрованным, а де-
шифровку невозможной из-за плохой
сохранности и малого объема текстов.
Бронзовый кинжал из Лахиша (13 в. до н. э.) с протосинайской надписью 1 rnz при-
надлежит
Попытка дешифровки А. Г. Лундина
исходит из родства П. с. с консонантны-
ми алфавитами 2-го тыс. до н. э. (угарит-
ским, юж.-семитским, финикийским), но
отвергает его зависимость от егип. иеро-
глифич. письма. Он показывает единое
происхождение этих систем письма н
наибольшую близость П. с. к финикий-
скому. П. с. определяется как краткий
консонантный алфавит (22—24 буквы),
возникший в юж. Палестине в 13—12 вв.
до н. э. на базе сев.-семит, алфавита
(предка финикийского) под егип. куль-
турным влиянием путем внеш, стилиза-
ции знаков под егип. иероглифы с прида-
нием им рисуночного вида. П. с. было
распространено, по-вндимому, в 13—
И вв. до н. э. в Палестине и, вероятно,
в Финикии и Снрии.
• Ст ру в е В. В., Происхождение ал-
фавита, П., 1923; Луидив А. Г., Де-
шифровка протосинайской письменности,
ВДИ,. 1983, № 1; Gardiner A., The
Egyptian origin of the Semitic alphabet, «Jour-
nal of Egyptian Archaeology», 1916, y. 3,
pt 1; S e t h e K., Die neuentdeckte Sinai-
schrift und die Entstehung der semitischen
Schrift. Nachrichten der Gottinger Gesell-
schaftfiirWissenschaften, 1917; G r i m m e H.,
Altsinaitische Forschungen, Paderborn, 1937;
Albright W. F., The Proto-Sinai-
tic inscriptions and their decipherment, Camb.,
1966; Sznycer M., Les inscriptions pro-
tosinaitiques, в кн.: Le dechiffrement des
ecritures et des langues, P., 1975; Van den
Branden A., Nouvel essai du dechiffre-
ment des inscriptions protosinaitiques, «Bib-
hia e Oriente», Anno XXI, 121, 1979. А. Л.
ПРОФЕССИОНАЛ ЙЗМ Ы — слова и
выражения, свойственные речи пред-
ставителей той или иной профессии
или сферы деятельно-
сти, проникающие в об-
щелитературное упот-
ребление (преим. в уст-
ную речь) и обычно вы-
ступающие как просто-
речные, эмоционально
окрашенные эквивален-
ты терминов. Напр.:
рус. «вырубить» ’вы-
ключить’(из речи элект-
ротехников),«за драить»
'плотно закрыть’ (из
речи моряков), польск.
blacha ’металлич. ду-
ховые инструменты' (из
речи музыкантов).В об-
щелит. язык проника-
ют благодаря своей
эмоциональной выра-
зительности, как прави-
ло, из профессиональ-
ного просторечия, характерного для пред-
ставителей популярных в данный период
(«модных») профессий (в нач. 20 в.—
электриков, автомобилистов, летчиков, поз-
же — киноработников, спортсменов, кос-
монавтов). В худож. лит-ре используют-
ся как средство речевой характеристики
персонажей. Подобно др. средствам эмо-
Арнузу’.
циональной выразительности (ср. Сленг),
П. обычно быстро устаревают; в общелит.
языке закрепляются в случае утраты
стилистич. маркированности («призем-
литься»), в этом случае они даже могут
стать моделью для образования новых
слов лит. языка (ср. «приземлиться» —
«приводниться»—«прилуниться»). П. изу-
чаются в лексикологии и стилистике.
* Успенский Л. В, Материалы по
языку рус. летчиков, в кн.: Язык и мы-
шление, т. 6—7, М. —Л., 1936; Шме-
лев Д. Н., О семантич. изменениях в
совр. рус. языке, в кн.: Развитие грамматики
и лексики совр. рус. языка, М.. 1964; Рус.
язык и сов. общество. Социолого-лингвистич.
исследование, М., 1968; Скворцов Л. И.,
Теоретич. основы культуры речи, М., 1980;
Совр. проблемы рус. терминологии, М.,
1986.	Н. С. Арапова.
ПРОШЁДШЕЕ ВРЕМЯ (лат. Praete-
ritum) — форма финитного глагола, ука-
зывающая, что ситуация, о к-рой гово-
рится в предложении, предшествует мо-
менту речи нли другому моменту, мыс-
ленно приравниваемому к моменту речи.
Во мн. языках есть по нескольку раз-
личающихся форм П. в. у одного глагола.
Выделяется повествователь-
ное П. в. (нарратив), используемое в
рассказе о событиях прошлого или о вы-
ПРОШЕДШЕЕ 403
26*
м ышленных событиях, относимых к лю-
бому времени, в частности и к будущему,
и неповествовательное, ак-
туальное прошедшее (акциоиальный пер-
фект), обозначающее такое событие прош-
лого, к-рое по своим прямым или косвен-
ным последствиям важно для настоящего
момента. Повествовательное прошедшее
может подразделяться на аорист, обо-
значающий событие как звено в последо-
ват. цепи событий и как бы продвигаю-
щий повествование вперед во вЬемени, н
имперфект, обозначающий событие, од-
новременное другому событию прошлого,
и, т. о., как бы задерживающий повест-
вование на каком-то этапе временной
последовательности. Иногда особыми
формами выделяется предварит, прошед-
шее (антепретерит, плюсквамперфект).
Эти и др. разновидности П. в. по от-
дельности или в разных комбинациях
друг с другом составляют содержание
соотв. грамматич. форм и описат. конст-
рукций, выполняющих их функции. Раз-
дельные формы для этих разновидностей
П. в. существуют во франц, и др. роман-
ских, древних слав., современном болг.,
алб., тур. и др. языках; в слав, языках
эти формы, кроме того, дифференциру-
ются по виду. В нем., швед., дат., фин.
языках в функции повествоват. П. в.
(но без подразделения на две разновид-
ности) выступает простой претерит, в
функции неповествоват. П. в.— перфект,
в функции предварит. П. в.— плюсквам-
перфект. Аналогично и в английском,
где, впрочем, функции имперфекта
частично соответствует видо-временная
форма Past Progressive, противопостав-
ленная простому претериту. При простой
констатации изолиров. фактов прошлого
претерит н перфект могут употребляться
как взаимозаменяемые формы, разгра-
ничиваемые стилистически или (в англ,
яз.) исходя из различий в сочетаемости
с нек-рыми типами обстоятельств. В клас-
сич. латыни значение аориста объедине-
но с неповествоват. П. в. в общей форме,
традиционно наз. перфектом, противопо-
ставленной имперфекту. В истории язы-
ков нередко наблюдается перераспреде-
ление функций между формами П. в.
В русском, как и в большинстве совр.
слав, языков, система П. в. на протяже-
нии истории упростилась — за счет ут-
раты имперфекта и аорнста(а также плюс-
квамперфекта) и превращения перфекта
в универсальное П. в., дифференцируе-
мое по виду: П. в. сов. вида функцио-
нально соответствует аористу, перфекту
и плюсквамперфекту; П. в. несов. вида
— чаще всего имперфекту, но в определ.
случаях и всем остальным формам П. в.
др.-рус. языка.
При образовании форм П. в. исполь-
зуются разл. средства: аффиксы, чередо-
вания в корне (аигл. sing ’пою’ — sang
’пел'), сдвиги ударения (иапр.,. в болг.
лз.), изменения тона (в нек-рых афр. н
амер, языках), супплетивизм (рус.
«иду» — «шел») н т. д., широко исполь-
зуются аналитич. формы. В истории язы-
ков отмечено как оттеснение простых
форм аналитическими (в чеш., словац.,
словен., юж.-нем. говорах, отчасти во
франц, и др.), так и «синтетизация» ана-
литич. форм, полная — за счет утраты
вспомогат. глагола (как в рус. «дал» из
первонач. «лалъ есмь», «далъ еси» и т. д.)
или частичная за счет превращения вспо-
могат. глагола в своего рода подвижное
окончание (как в польск. czytalem ’я чи-
тал’, czytaiei ’ты читал’ и т. д., ср. czys
404 ПРУССКИЙ
czytat? 'читал ли ты?’ — с переносом
окончания к вопросит, частице czy).
• См. лит. при статьях Время глагольное.
Аорист, Имперфект, Перфект.
Ю. С. Маслов.
ПРУССКИЙ ЯЗЫК — один из балтий-
ских языков (западно-балтийская груп-
па). Иногда называется древне-
прусским для отличия его от прус,
говоров нем. языка. На П. я. говорили
в юго-вост. Прибалтике, к В. от Вислы,
с нач. 2-го тыс. терр. его распространения
сокращалась. К нач. 18 в. П. я. вымер,
потомки пруссов перешли на нем. яз.
Памятники: Эльбингский нем.-прус.
словарь (немногим более 800 слов), ок.
1400; прус.-нем. словарик Симона Грунау
(ок. 100 слов), нач. 16 в.; 3 катехизиса на
П. я. (пер. с нем.): 1545 (1-й и 2-й кате-
хизисы), 1561 (3-й, т. наз. Энхиридиок,
самый обширный текст на П. я.): отд.
фразы н слова, сохраненные в описаниях
пруссов; прус, стихотворная надпись (2
строки), сер. 14 в. Сведения о П. я. дают
также топонимия и антропонимия, от-
части прус, заимствования в прус, гово-
рах нем. яз., в польск. и зап.-литов, го-
ворах. Все памятники отражают резуль-
таты сильного немецкого и более раннего
польск. влияния, а сам П. я. предстает в
значительно изменившемся виде.
Выделяют 2 диалекта: помезанский
(более западный, о нем можно судить по
Эльбингскому словарю) и самландский,
или самбийский (более восточный, на
к-ром написаны все катехизисы).
Для фонетики характерны противопо-
ставление гласных по долготе — кратко-
сти, относительно простая система со-
гласных, свободное ударение, фонологи-
чески значимое противопоставление ин-
тонаций, тенденция к палатализации и
лабиализации согласных, к смешению ши-
пящих со свистящими, к дифтонгизации
в определ. условиях долгих гласных. В
морфологии имя различает категории
числа, рода (в помезан. диалекте есть и
ср. род), падежа (им., род., дат., вин.;
наблюдается тенденция к выработке
«общего» падежа); глагол характеризует-
ся категориями числа (существенно не-
различение чисел в 3-м л.), лица, времени
(наст., прош., буд.), наклонения (инди-
катив, императив, может быть, оптатив и
кондиционалис), отмечены нек-рые видо-
вые характеристики. О синтаксич. осо-
бенностях П. я. судить труднее из-за пе-
реводного характера памятников. В целом
П. я. отличается сочетанием архаизмов и
новообразований. В лексике большое кол-
во польск. и нем. заимствований. В ряде
отношений П. я. обнаруживает особую
близость к славянским языкам.
• Trautmann R., Die altpreussischea
Sprachdenkmaler, Gott., 1910; его же, Die
altpreussischea Personnennamen, Gott., 1925;
Gerullis G., Die altpreussischea Orts-
namen, B.—Lpz., 1922; Endzelins J,,
Senpriiiu valoda, Riga, 1943; Priisu kalbos
paminklai, Parenge V. Maziulis, t. 1—2,
Vilnius, 1966-81; Schmalst ieg W. R.,
An Old Prussian grammar, L., 1974; его
ж e, Studies in Old Prussian, L., 1976.
Nesselmann G. . H. F.. Thesaurus
linguae prussicae, Berolini, 1873; T о n o-
p о в В. H.. Прус. язык. Словарь, т.1—5, М.,
1975—89 (изд. продолжается); Maziulis V.,
Prusit kalbos etimologijos zodynas, 1.1, Vilnius,
t988 (изд. продолжается). В. H. Топоров.
ПРУТЕНЙСТИКА — см. Балтистика.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ (лат. oratio recta) —
дословное воспроизведение чужого вы-
сказывания, сопровождаемое комменти-
рующей репликой говорящего («словами
автора»).
В отличие от синтаксически организо-
ванной косвенной речи, П. р. строится по
принципу паратаксиса — свобод-
ного соположения конструктивных час-
тей без грамматически выраженной их
связи: «Он сказал: „Как здесь хорошо!"»;
«„Не могли бы вы нам помочь?” — спро-
сил я его»; «Хорошо бы, — предложил
отец, — немного прогуляться». П. р.
ориентирует не только на передачу пред-
метного содержания чужого высказыва-
ния, но и на буквальное воспроизведение
его формы со всеми характерными грам-
матич., лексич., интонационными, стилис-
тич. особенностями последней — так, как
она была воспринята говорящим. Чужая
речь не ассимилируется авторским кон-
текстом, а вводится в конструкцию как
неразложимое и неизменное целое. Обо-
собленность и взаимная непроницаемость
конструктивных частей П. р. иногда про-
является и в достаточно свободной орга-
низации авторского высказывания, к-рое
может строиться на более широкой лек-
сич. основе, чем авторский план косвенной
речи: помимо слов с семантикой говорения
здесь возможны глаголы движения и др.
конкретных действий («В дверь постуча-
ли:— Пора вставать!»). В науч, лит-ре
П. р. иногда противопоставляют косвен-
ной — как речь «сказанную» (gesproche-
ne Rede) речи «сообщенной» Gserichtete
Rede).	И. Н. Кручинина.
ПСИХОЛИНГВЙСТИКА — наука, изу-
чающая процессы речеобразования, а
также восприятия и формирования речи
в их соотнесенности с системой языка.
Разрабатывая модели речевой деятельно-
сти и психофизиология, речевой организа-
ции человека, П. проверяет их путем пси-
хологич. экспериментов; т. о., будучи по
предмету исследования близка к лингви-
стике, по методам П. ближе к психологии.
В П. применяются такие эксперименталь-
ные методы, как ассоциативный экспери-
мент, метод «семантич. дифференциала»
и др. П. возникла в связи с необходимо-
стью дать теоретич. осмысление ряду
практич. задач, для решения к-рых чисто
лингвистич. подход, связанный с анали-
зом текста, а не говорящего человека, ока-
зался недостаточным (обучение родному,
а особенно — иностр, языку; речевое вос-
питание дошкольников и вопросы лого-
педии; клиника центрально-мозговых ре-
чевых нарушений; проблемы речевого
воздействия, в особенности в пропаганде
и деятельности средств массовой инфор-
мации; авиационная н космич. психоло-
гия; судебная психология и криминалис-
тика, напр. опознание людей по особен-
ностям их речи; проблемы машинного пе-
ревода, речевого ввода информации в
ЭВМ и т. п.; информатика).
Термин «П.» вошел в науч, обихол с
1954 после опубликования в США кол-
лективной работы под этим назв. (пол ред.
Ч. Э. Осгуда и Т. А. Себеока), но идеи,
близкие к проблематике П., развивал в
СССР еще в нач. 30-х гг. психолог Л. С.
Выготский. Его ученик А. Р. Лурия раз-
работал основы нейролингвистики, близ-
кой к П. по предмету и задачам, но ориен-
тированной в основном на диагностику и
лечение разл. видов афазии. Сходные с
П. идеи развивали также психолог Н. И.
Жинкии и позже — лингвист С. Д. Кац-
нельсон. Развитие собственно П. в СССР
началось с сер. 60-х гг., прежде всего в
Ин-те яз-знания АН СССР (Москва),
работа ведется также в Ленинграде, Харь-
кове, Тбилиси, Фрунзе, Алма-Ате и др.
Каждые 2—3 года проводятся всесоюзные
симпозиумы по П. Сов. П. опирается на
материалистич. психологию школы Вы-
готского (прежде всего на понятие дея-
тельности) и на лингвистич. наследие
Л. В. Щербы н его школы, в особенности
на его трактовку активной грамматики.
Рассматривая П. как одну из «дочерних»
областей разработанной А. Н. Леонтье-
вым психологии, теории деятельности,
моек, психолингвистич. школа долгое
время называла П. «теорией речевой дея-
тельности >, употребляя параллельно н
термин «П.».
Осн. направления исследования в сов.
П. 60—70-х гг., кроме разработки общих
теоретич. моделей порождения [А. А.
Леонтьев, Т. В. Ахутина (Рябова) и др.] и
восприятия (И. А. Зимняя) речи: изуче-
ние вероятностной структуры речевых
процессов (Р. М. Фрумкина), вербаль-
ных ассоциаций (А. П. Клименко, А. А.
Заленская и др.; создано неск. словарей
ассоциативных норм для разл. языков),
факторов распознавания речи (леиингр.
группа психолингвистов под руководством
Л. Р. Зиидера), развития детской речи
(А. М. Шахнарович и др.), П. текста
(Т. М. Дридзе) и т. п.
Зарубежная П. первоначально (50-е гг.)
ориентировалась в психологии, отноше-
нии на необихевиористич. психологию
(Осгуд), а в лингвистическом — на амер.
дескриптивную лингвистику. В дальней-
шем (до нач. 70-х гг.) в основном опира-
лась на порождающую модель Н. Хом-
ского (см. Генеративная лингвистика),
развивая и его психологии, идеи. Наи-
больший вклад в развитие амер. П. в этот
период внес Дж. А. Миллер, занимавший-
ся дальнейшей теоретич. разработкой и
экспериментальной проверкой модели
Хомского; известны также работы Д. Сло-
бина, Дж. Фодора, X. Кларка и др. 70-е
гг. характеризуются отказом от односто-
ронней ориентации на идеи Хомского и
вовлечением в разработку теоретич. ос-
нов П. ряда ведущих психологов зап,-
европ. стран; этот этап привел к пересмот-
ру основ П. и проникновению в нее идей
«классической» европейской общей психо-
логии и прогрессивных тенденций совр.
социальной психологии. В большей сте-
пени стали учитываться собственно психо-
логия. и социальные факторы речевой дея-
тельности (работы Р. Румметвейта в Нор-
вегии, Дж. Уэрча в США, Ж. Мёлера н
Ж. Нуазе во Франции н др.). Из социа-
листич. стран Европы П. особенно разви-
та в Румынии (Т. Слама-Казаку), Чехо-
словакии (Я. Пруха), ГДР (В. Хартунг).
Развившись на основе разл. направле-
ний психологистич. яз-знания, П. усвоила
его интерес к человеку как носителю язы-
ка и стремление интерпретировать язык
как динамич. систему речевой деятельно-
сти (речевого поведения) этого человека.
Внутри этой системы П. рассматривает
гораздо большее число взаимосвязанных
факторов развития и функционирования
языка, чем «классическое» общее яз-зна-
ние, тем самым значительно расширяя
предмет своего исследования по сравне-
нию с последним. Для материалистич.
направлений П., напр. в СССР, характе-
рен более глубокий подход к трактовке
социальной природы языка и речевой дея-
тельности, определяемый пониманием об-
щения и др. социальных и социально-пси-
хологич. процессов в марксистско-ле-
нинской науке.
• Леонтьев А. А., Психолингвис-
тика, Л.. 1967; его же, Психолингвистич.
единицы и порождение речевого высказыва-
ния. М., 1969; Теория речевой деятельности,
М.. 1968; Психолингвистика за рубежом, М.,
1972: Основы теории речевой деятельности,
М,, 1974; Лурия А. Р., Основные пробле-
мы нейролингвистики, М., 1975; его же,
Язык и сознание, М., 1979; Смысловое вос-
приятие речевого сообщения, М., 1976;
Слобин Д., Грин Дж., Психолинг-
вистика. пер. с англ., М., 1976; Ж и н-
к и и Н. И.. Речь как проводник информа-
ции, М., 1982; Психолингвистич. проблемы
семантики, М.. 1983; Исследование речевого
мышления и психолингвистике, М.. 1985;
Тарасов Е. Ф., Тенденции развития
психолингвистики, М., 1987; Psycholinguistics.
A survey of theory and research problems, Bait.,
1954; Rommetveit R., Words, mea-
nings and messages, N. Y.— L. — Oslo, 1968;
Social context of messages, L.— N. Y., 1971;
Sprachliche Kommunikation und Gesellschaft,
B., 1976; Clark H., Clark E., Psycho-
logy and language. An introduction to psy-
cholinguistics, N. Y., 1977. Л. Л. Леонтьев.
ПСИХОЛ ОГЙЧECKOE НАПРАВЛЕ-
НИЕ (лингвистический психологизм) в
языкознании — совокупность те-
чений, школ и отдельных концепций, рас-
сматривающих язык как феномен психо-
логического состояния и деятельности че-
ловека или народа. В разные периоды
истории лингвистики представители П. и.
по-разному трактовали исходные понятия,
предмет и задачи исследования. Сущест-
венно изменялась система взглядов на
психологии, природу языка. Поэтому
можно говорить о ряде психологии, на-
правлений, школ и концепций, объеди-
ненных характерными чертями: 1) общей
оппозицией логическим (см. Логическое
направление) и формальным школам в
яз-знании; 2) ориентацией на психологию
как методологич. базу; 3) стремлением
исследовать язык в его реальном функ-
ционировании и употреблении.
П. н. возникло в недрах сравнит.-ист.
яз-знания в 50-х гг. 19 в. под влиянием фи-
лософии языка В. фон Гумбольдта (см.
Гумбольдтианство) как реакция на гос-
подствовавшие логич. воззрения на сущ-
ность языка. Основатель П. н. — X.
Штейнталь. В России его крупнейшим
представителем был А. А. Потебня (см.
Харьковская лингвистическая школа).
Уже в первый период своего развития П. и.
отмежевалось от предшествовавшей ло-
гич. школы: категории грамматики и ло-
гики столь же слабо соотнесены друг с дру-
гом, как понятия круга и красного; ло-
гика общечеловечна и не может вскрыть
специфики языка данного народа (Штейн-
таль); логика — наука гипотетическая,
тогда как яз-знание — генетическая, т. е.
исследующая «процесс сказывания»,
к-рым логика не интересуется; «логика на-
столько формальная наука, что сравни-
тельно с ней формальность языкознания
вещественна» (Потебня). Логике как ме-
тодологич. основе предшествующего
яз-знания противопоставлялась психоло-
гия. Следуя Гумбольдту, Штейнталь видел
в языке выражение «духа народа» — нар.
психологии, тем самым подчеркивалась
социальная природа языка. Однако соз-
данная к тому времени психологии, наука
(И. Ф.Гербарт) была индивидуалистиче-
ской. С целью создать социальную психо-
логию («этнопсихологию») Штейнталь и
М. Лацарус основали «Журнал этниче-
ской психологии и языкознания» (1860).
Однако они руководствовались идеалнс-
тич. и наивными представлениями об
«этнопсихологни» как проявлении «сим-
патии» между людьми. В нач. 20 в. В.
Вундтом была предпринята еще одна по-
пытка создать науку о психологии народа
как методологич. основе яз-знания (эт-
нопсихологию), но оиа как наука не сос-
тоялась. Вместе с тем стремление опе-
реться на социальную психологию способ-
ствовало широкому взгляду на язык,
пробуждению интереса к фольклору, ми-
фологии, обычаям народа, выраженным
в пословицах, поговорках, загадках н др.
речевых формах, воплощающих вар. муд-
рость.
Оставаясь верным осн. постулату Гум-
больдта, П. н. рассматривало язык как
явление историческое и динамическое, веч-
но развивающееся, что согласуется с наз-
начением сравнит.-ист. метода. Стремясь
перенести психология, понятия и термины
ассоциативной психологии на язык, пред-
ставители П. н. проявили внимание к ре-
чевым актам живого языка, к внутр, сто-
роне языка, к значению слова и предложе-
ния. Наблюдения над живой речью, по
их мнению, позволяют понять сущность
н происхождение языка, ибо в речевых
процессах мы обнаруживаем «постоянное
повторение первого акта создания язы-
ка» (Потебия). Подходя к языку со сто-
роны психологии говорящих, П. н. под-
черкивало теснейшую связь языка и мыш-
ления, Штейнталь утверждал, что язык
есть мышление. Но в отличие от предмет-
ного мышления, оперирующего представ-
лениями, языковое мышление опирается
на внутр, форму языка, т. е. на пред-
ставления представлений (Штейнталь) или
знак — отношение значения слова к зна-
чению предшествующего слова (Потеб-
ня).
Придавая понятию «внутр, форма»
большое значение, представители П. н.
применяли его к истории языка. Штейн-
таль полагал, что в доист. период языки
обладали богатейшей внутр, формой, а в
ист. период они ее постепенно утрачивают.
Для представителей П. н. внутр, форма
есть следствие процессов образования сло-
ва. Процессам образования языковых еди-
ниц они уделяли большое внимание. Пы-
таясь психологически объяснить эти про-
цессы, они говорили о таких законах пси-
хологии, как ассимиляция, ассоциация,
апперцепция и др. Отсюда их интерес к
синтаксису, его ведущее положение в ис-
следоват. практике. Так, формирование
частей речи рассматривалось на основе
выделения членов предложения. В отли-
чие от сторонников логической школы,
к-рые видели в предложении результат
объединения двух (или неск.) понятий,
основатели П. н., напротив, усматривали
в нем выражение расчленения общего
представления на его составные части
(Вундт) с последующим их синтезом
(Потебня). Следует подчеркнуть, что
в П. н. впервые было обращено внимание
на важность мысли Гумбольдта о необхо-
димости привлечения связного текста в
лингвистич. исследованиях.
По ряду существенных вопросов рус.
школа П. н. расходилась с немецкой.
Так. Потебня подчеркивал специфич.
качества грамматики, ее формальные
свойства. Штейнталь и Вундт большее
внимание обращали на психологич. сторо-
ну, стремясь обнаружить, скорее, язык
в психологии, чем психологию в языке.
Основатели П. н. преувеличивали роль
психологич. факторов в развитии языка,
нередко отождествляли психологич. и
грамматич. категории.
Осознание слабых сторон П.н. этого
периода привело в 70-е гг. 19 в. к форми-
рованию младограмматизма, разделяв-
шего идеи о психологич. природе языка,
исследовавшего живые языки, но отвер-
гавшего этнопсихологию как науч, фик-
цию, считая единств, реальностью, дан-
ной лингвисту, индивидуальный язык.
Поэтому младограмматики (лейпцигская
школа) призывали изучать ие абстракт-
ный язык, а говорящего челове-
к а. Единств, методологич. основой яз-
зиания признавалась индивидуальная
психология, но сущность языка младо-
грамматики не растворяли в психоло-
гии, видя его физич. или физиология,
сторону, на к-рую они опирались в
своем учении о фонетич. законах. Идеи
ПСИХОЛОГИЧ 405
психологизма частично разделялись
представителями казанской лингвис-
тической школы, но их не удовлетво-
ряла односторонняя ориентация на ин-
дивидуальную психологию. Они по-раз-
ному стремились подчеркнуть социаль-
ную сущность психологии говорящих.
В 1-й пол. 20 в. на смену лингвистич.
психологизму приходят социология, и
формальные направления, в первую оче-
редь структурная лингвистика, сосре-
доточившая внимание на статич. аспек-
тах и синхронном срезе языка. Однако
традиции психология, подхода к языку
не были утрачены: под влиянием новых
идей как в психологии и философии, так
в в яз-знании в разных странах возни-
кают отд. концепции, ориентированные
на психология, принципы анализа язы-
ка. Так, в ная. 20 в. А. Марти создал ос-
нованную на психология, наяалах тео-
рию универсальной грамматики. Воз-
можность создания такой грамматики
он видел в том, что все языки выражают
одно и то же психология, содержание и
построены на единых основаниях, т. к.
все люди, независимо от языка, на к-ром
они говорят, обладают общей психофи-
зич. организацией. По мнению Марти,
осн. задача лингвистики заключается в
точном анализе и описании психич. функ-
ций и их содержания, получающих выра-
жение в универсальных языковых сред-
ствах. Предложенное Марти разграниче-
ние автосемантии (самодостаточности ком-
понентов языка) и синсемантии (семан-
тической их недостаточности) с последую-
щей детализацией и привязкой к частям
речи и др. единицам не утратило своего
значения до сих пор.
В 30—40-х гг. 20 в. появилась эгоцент-
рич. концепция поля К, Л. Бюлера. Вы-
ступая против «заношенного реквизита»
традиционной формальной грамматики,
Бюлер предлагает обратиться к нек-рым
понятиям совр. ему психологии — поня-
тию поля и ситуации. Он обнаруживает
в языке нек-рые «поля» (напр., указа-
тельное поле личных местоимений, мес-
тоименных наречий и др.), к-рые ставят-
ся говорящим в соответствие коммуника-
тивной ситуации.
В 40-х гг. 20 в. разрабатывалась тео-
рия психологии языка (Ф. Кайнц,
Э. Рихтер и др.), направленная в ос-
новном на описание психология, условий
употребления языковых средств. Психо-
логия. ориентации на язык в значит, сте-
пени придерживался Л. В. Щерба, осо-
бенно в первый период своей деятельно-
сти; его труды и предложенные им экспе-
риментальные методы объективно спо-
собствовали эффективности исследова-
ния не только системы языка, но и рече-
вой деятельности.
Качественно новым этапом развития
П. н. в широком смысле становится воз-
никшая в нач. 50-х гг. 20 в. психолинг-
вистика. Унаследовав наиболее сильные
стороны П. н. (рассмотрение языка в не-
разрывной связи с говорящим человеком,
учет социальных факторов в формирова-
нии и функционировании языка, подчер-
кивание динамич. природы языка), пси-
холингвистика выдвинула качественно
новые идеи — более широкий предмет
исследования, более глубокое понимание
социальной природы языка, разработка
экспериментальной методики н др.
Развиваясь под воздействием психоло-
гии, лингвистич. психологизм оказывал и
оказывает влияние на неогумболъдти-
анство, этнолингвистику, совр. социо-
406 ПУНКТУАЦИЯ
лингвистику, социопсихолингвистику,
отчасти на совр. порождающую (генера-
тивную) грамматику, где вопросы по-
рождения нередко решаются с учетом пси-
хологии (ср., напр., работы У. Чейфа).
S Потебня А. А., Мысль и язык, СПБ,
1862; его же, Из записок по рус. грамма'
тике, т. 1— Введение, Воронеж, 1874; Б у-
лич С. К., Очерк истории яз-знания в
России, т. 1, СПБ, 1904; Шпехт Ф., «Ин-
доевропейское» яз*знание от младограммати-
ков до первой мировой войны, в кн.: Общее
и индоевроп. яз-знание. Обзор лит-ры, пер.
с нем., М.» 1956; Леонтьев А. А.,
Общелингвистич. взгляды И. А. Бодуэна де
Куртенэ. ВЯ, 1959, №6; его же, Психо-
лингвистика, Л., 1967; Белодед А. И.,
Грамматич. концепция А, А. Потебии в ис-
тории отечеств, яз-знания, М., 1977; Мур-
зин Л. Н., Логич. и психологич. трактов-
ка синтаксич. процессов. (Рус. яз-знание кон.
XVIII — нач. XX в.), Пермь, 1980; Stein-
t h а 1 Н., Grammatik, Logik und Psycholo-
gic, ihre Prinzipien und ihr Verhaltniss zu
einander, В.» 1855; Buhler K., Sprach-
theorie. Jena, 1934; Marty A., Nachgelas-
sene Schriften, I—Psyche- und Sprachstruktur,
Bern, [19401; Kainz F., Psychologic der
Sprache, Bd 1—5, Stuttg., 1941—69; его
ж e, Einfiihrung in die Sprachpsychologie, W.,
1946; Arens H., Sprachwissenschaft. Der
Gang ihrer Entwicklung von der Antike bis
zur Gegenwart, Freiburg—Munch., [1955];
В u m a n n W., Die Sprachtheorie Heymann
Steinthals, Dargestellt im Zusammenhang
mit seiner Theorie der Geistwissenschaft,
[Mainz], 1965.	Л. H. Мурзин.
ПУНКТУАЦИЯ (ср.-лат. punctuatio,
or лат. punctum — точка) — 1) система
графических внеалфавитных знаков
(знаков препинания), образующих вмес-
те с графикой и орфографией основные
средства письменного языка; главное
назначение П. — членение и графичес-
кая организация письменного (печатного)
текста; 2) правила, кодифицирующие
нормы пунктуационного оформления
письменного текста, исторически сложив-
шиеся для конкретного языка; 3) раздел
языкознания, изучающий закономерно-
сти системы П. и нормы употребления
знаков препинания.
Принципы организации системы П. в
европ. языках основываются на иерархии
общих функций знаков препинания: от-
деление (разделение) — выделение эле-
ментов текста и их групп; тем самым про-
тивопоставлены два типа знаков препи-
нания — одиночные и парные. Дальней-
шая классификация знаков препинания
обусловлена различием объектов членения
(предложение — текст) и позицией упот-
ребления знаков препинания. С членени-
ем предложения связаны классы
знаков препинания: 1) одиночных в по-
зиции середины предложения (запятая,
точка с запятой, тире, двоеточие, многото-
чие в функции разрыва предложения) и
2) парных (двойная запятая и двойное
тире, скобки и кавычки); с членением
текста связаны классы знаков пре-
пинания: 3) одиночных в позиции конца
предложения (точка, вопросит, и воскли-
цат. знаки, многоточие в функции обры-
ва предложения) и 4) парных (скобки и
кавычки). Возможность принадлежать
более чем к одному классу выделяет
группу «универсальных» знаков препи-
нания (многоточие, скобки и кавычки).
Действующая в системе П. семиотич.
функция предупреждения (напр., у двое-
точия) наиболее ярко представлена в пер-
вом элементе парного знака препинания
для оформления вопросит, и восклицат.
предложения «£?» и «|1» в исп. яз.
Перечисленные знаки препинания со-
ставляют центр системы П., противопо-
ставленный ее периферии, служащей
(по А. А. Реформатскому) в основном
членению печатного текста, — компози-
ционно-пространственным (абзац в выде-
лит. функции, разделит, звездочки, ли-
нейка) н выделит, шрифтовым средст-
вам. Кроме того, П. включает в себя комп-
лексы — объединения разнородных пунк-
туационных средств с целью для оформ-
ления сложных пунктуационных ситуа-
ций (прямая речь, перечисление с рубри-
кацией и др.). Группировка знаков препи-
нания по разл. признакам создает поли-
функцнональность их в пересекающихся
классах и рядах; эта избыточность — ос-
нова для выбора, к-рый осуществляется
не за счет одной из разновидностей знака
(ибо в системе П. вариантность отсут-
ствует, за исключением графической ва-
риантности скобок и кавычек), а за счет
функциональной синонимии знаков пре-
пинания.
Для большинства языков, пользующих-
ся иероглифами (кит., япон.), араб, пись-
мом, деванагари и др., характерен миним.
состав традиционных разделит, знаков
препинания — обычно в форме точки
между предложениями (или строками),
встречается в этой роли и вертикальная
черта (в деванагари); реже — внутри
предложения (напр., япон. «круглая точ-
ка» между предложениями, «черная точ-
ка» между строками). Наряду с этим по-
добные письменности начиная с 19 в.
заимствуют знаки препинания из евро-
пейского (чаще всего англ.) письма; упо-
требление таких заимств. знаков препи-
нания часто факультативно.
Становление П. обусловлено развиваю-
щимися потребностями письм. общения.
Еще в древних европ. рукописях отме-
чены отд. элементы П., прежде всего точ-
ка (и комбинации точек), а также двое-
точие, запятая, точка с запятой; они не-
последовательно употреблялись (поми-
мо указания границ слова в текстах без
пробела) как разделит, знаки препинания.
Состав и употребление знаков препина-
ния растет с развитием жанров и услож-
нением письм. речи. Решающее значение
для нх систематизации и унификации в
европ. языках имели изобретение книго-
печатания и деятельность типографов и
издателей (в частности, венецианцев Ма-
нуциев, упорядочивших в 15 в. для лати-
ноязычиой письменности состав знаков
препинания и правила их употребления,
к-рые в гл. чертах дошли до нашего вре-
мени).
Закреплению традиций П. европ. язы-
ков и ее дальнейшему усовершенствова-
нию способствовали худож. практика
крупных писателей и деятельность язы-
коведов-нормализаторов, кодифицирую-
щих нормы и упорядочивающих правила
употребления знаков препинания. В ча-
стности, для рус. П. имели большое значе-
ние труды Я. К. Грота (19 в.) и А. Б. Ша-
пиро (в связи с реформой правописания
1956), справочники Д. Э. Розенталя (60—
80-е гг. 20 в.). И при кодифицирован-
ности совр. норм П. могут быть отступле-
ния от ®их — как использование стилис-
тич. возможностей знаков препинания
в худож. лит-ре, так и регулярные коле-
бания в отд. звеньях системы в массовой
практике пишущих (ср., напр., «экс-
пансию» тире в совр. рус. П.).
Нормативному описанию П. языка со-
путствует развитие П. как раздела яз-
знания. Так, начало науч, изучению рус.
П. положено «Российской грамматикой»
М. В. Ломоносова (1757). Дальнейшее
развитие науки о рус. П. обнаруживает,
с одной стороны, воздействие логич. тео-
рии синтаксиса К. Ф. Беккера (это воз-
действие связано с соотношением «син-
таксич. структура — П.» в разных язы-
ках: еше В. И. Классовский противопо-
ставлял рус. и нем. П., для к-рых харак-
терно стремление отмечать большинство
синтаксич. конструкций, — француз-
ской, английской и итальянской, где эта
черта отсутствует, но знаки препинания
чаще выражают смысловые нюансы), с
другой стороны, — связь с практикой
преподавания языка и связанные с этим
3 принципа П.: смысловой (роль П. в по-
нимании письм. текста — С. И. Абаку-
мов, Шапиро), грамматический (роль П.
в выявлении синтаксич. строения письм.
текста — Грот), интонационный (роль П.
как показателя ритмики и мелодики ре-
чи — Л. В. Щерба, А. М. Пешковский,
Л. А. Булаховский; чаще этот принцип
расценивают как дополнительный); на-
ряду с этими направлениями наметилось
коммуникативное понимание
роли П. (возможность подчеркивания в
письм. тексте с помощью знаков препи-
нания коммуникативной значимости сло-
ва/группы слов). В сов. лингвистике ак-
тивно развивается изучение совр. П. в
функциональном плане: стре-
мясь выявить закономерности употреб-
ления знаков препинания, оно опирается
на их функционирование в реальных тек-
стах, с учетом их полифункционально-
сти и взаимодействия.
• Классовский В. И., Знаки
препинания в пяти важнейших языках, СПБ,
1869; Грот Я. К., Рус. правописание,
СПБ. 1885; 22изд.. М.. 1916; Щерба Л. В.,
Пунктуация, в кн.: Лит. энциклопедия, т. 9,
М., 1935; Шапиро А. Б., Основы рус.
пунктуации, М., 1955; Иванова В. Ф.,
История и принципы рус. пунктуации, Л.,
1962; Реформатский А. А.. О пе-
рекодировании и трансформации коммуника-
тивных систем, в кн.: Исследования по струк-
турной типологии, М., 1963; Бодуэн де
Куртенэ И. А., Знаки препинания,
в его кн.: Избр. труды по общему яз-знанию,
т. 2, М., 1963; И с т р и н В. А., Возник-
новение и развитие письма. М., 1965; Иц-
кович В. А., Опыт описания совр. пунк-
туации, в кн.: Нерешенные вопросы рус. пра-
вописания, М., 1974; Веденина Л. Г.,
Пунктуация франц, языка, М., 1975; В а л-
ги н а Н. С., Рус. пунктуация: принципы
и назначение, М., 1979; ее же, Трудные
вопросы пунктуации, М., 1983; Пеньков-
ский А. Б., Шварцкопф Б. С.,
Опыт описания рус. пунктуации как функ-
циональной системы, в кн.: Совр. рус. пун-
ктуация, М., 1979; Барулина Н. Н.,
Роль знаков препинания при актуализации
высказывания, РЯШ, 1982, № 3; Розен-
таль Д. Э., Справочник по пунктуации.
Для работников печати,' М., 1984; Шварц-
копф Б. С., Совр. рус. пунктуация: сис-
тема и ее функционирование, М., 1988; Bec-
ker К. F., Ausfiinrliche deutsche Gramma-
tik als Kommentar der Schulgrammatik, 2 Aufl.,
Fr./M., 1842; Damourette J., Traite
moderne de ponctuation, P., 1939; Skel-
ton R., Modern English punctuation, 2 ed.,
L., 1949; В 1 i n k e n a A,, Latviesu inter-
punkcija, Riga, 1969; Grevisse M., Le
bon usage, 11 ed., P., 1980; Baudusch R.,
Punkt, Punkt, Komma, Strich. Regeln und
Zweifelsfalle der deutschen Zeichensetzung,
Lpz., 1984. Г. К. Карапетян ,Б.С. Шварцкопф.
ПУРЙЗМ (франц, purisme, от лат. pu-
rus — чистый) — см. Культура речи.
ПУШТ^ (афганский язык, пашто) —
один из иранских языков (восточно-
иранская пэуппа). Распространен в Аф-
ганистане (в частности, р-ны Кандагара,
Джелалабада, Газни, Хоста, а также про-
винции Кабул и Фарах), в Пакистане
(Вазиристан, Белуджистан, р-ны Дира,
Свата, Баджаура, г. Пешавар). Общее
число говорящих 24,6 млн. чел., в т. ч.
9,5 млн. в Афганистане и 13 млн. в Па-
кистане. Один из двух (наряду с дари)
главных лнт. языков Афганистана.
Многочисленные территориальные и
племенные диалекты объединяются в
2 группы: восточную, или пешаварско-
джелалабадскую, и западную, нли канда-
гарскую. Выделяют также юж. группу
(сюда входят, в частности, диалекты пров.
Пактия в Афганистане).
Особенностью П., по сравнению с близ-
кородств. памирскими языками, являет-
ся широкое распространение ретрофлекс-
ных согласных !, d, п, г; в области морфо-
логии — широкое распространение флек-
сии, в т. ч. внутренней, преим. в имени,
но отчасти и в глаголе; наличие у глагола
разветвленной системы выражения грам-
матич. категории вида; широкое распро-
странение эргативной конструкции с
объектным спряжением.
Лит. П. имеет двухдиалектную основу
и развивается в специфич. условиях од-
новременного употребления в Афганиста-
не языка дари, имеющего более богатую
и длит, письм. традицию. Лит. П. ранее
был относительно мало нормализован и
малоупотребителен в сфере офиц. доку-
ментации и обществ.-полит, практики, од-
нако сфера его употребления постоянно
расширяется; предпринимаются актив-
ные меры по его нормализации, издаются
толковые и двуязычные словари и спец,
работы, поев, нормативному употребле-
нию слов и грамматич. форм, ведется
работа по созданию терминологии.
П. пользуется араб, алфавитом с добав-
лением спец, букв для обозначения ретро-
флексных t, d, г, S/h, i/у, аффрикат
с и з, а также спец, модифицированных
написаний для обозначения нек-рых диф-
тонгов. Сведения о лит-ре на П. до 16 в.
не всеми специалистами признаются дос-
товерными, с 16 в. существует непрерыв-
ная письм. традиция.
* Бертельс Е. Э., Строй языка
пушту, Л., 1936; Дворников Н. А.,
Язык пушту, М., 1960; Лебедев К.
А., Грамматика языка пушту, М., 1970;
Грюнберг А. Л., Очерк грамматики афг.
языка (пашто), Л., 1987.
Зудин П. Б., Рус.-афг. словарь, М., 1963;
Асланов М. Г., Афг.-рус. словарь, М.,
1966; Лебедев К. А., Яцевич Л. С..
Калинина 3. М., Рус.-пушту словарь,
2 изд., М., 1983.	Л. Л. Грюнберг.
РАЗГОВбРНАЯ РЕЧЬ — разновид-
ность устной литературной речи, об-
служивающая повседневное обиходно-
бытовое общение и выполняющая функ-
ции общения и воздействия. В качестве
средства нац. общения складывается
в эпоху формирования наций, в донац.
период в функции Р. р. выступают диа-
лекты, полудиалекты, городские койне
и др. Как форма существования лите-
ратурного языка Р. р. характеризуется
основными его признаками (наддиалект-
ностью, устойчивостью, нормативностью,
многофункциональностью).
Р. р. — ист. категория. История Р. р.
в разных нац. языках не зафиксирована
источниками вследствие устной формы
ее существования. Основой ее формиро-
вания служили наддиалектные образо-
вания и говоры регионов, игравших свя-
зующую роль при консолидации наций.
Место Р. р. в составе лит. языков истори-
чески изменчиво. Она может выступать
в качестве устной формы лит. языка
(напр., в греч. лит. яз. эпохи Гомера она
была единственной его формой), может не
входить в его состав (напр., франц, лит.
яз. 16—17 вв., совр. чеш. оЬеспа ceSti-
па), может взаимодействовать с разг,
типом письм.-лит. языка, представлен-
ного в худож. произведениях, наиболее
полно отражающих реальную нар. речь
(напр., совр. рус. Р. р.), или представ-
лять собой стиль лит. языка. Существу-
ют региональные типы Р. р. Так, в совр.
рус. лит. яз. по целому ряду фонетич.
и отчасти лексич. признаков можно выде-
лить сев.-русский и юж.-русский регио-
нальные варианты лит. Р. р. Сходная
картина наблюдается в совр. нем. лит.
языке. Р. р. не подвергается кодифика-
ции.
Определение характера отношения
Р. р. того или иного нац. лит. языка к лнт.
языку в целом или его разновидностям
решается по-разному. Так, рус. Р. р. од-
ни ученые (Е. А. Зёмская, Ю. М. Скреб-
нев), исходя нз ее структурно-системных
свойств, отделяют от кодифициров. лит.
языка и рассматривают как противопо-
ставленный ему самостоят. феномен, дру-
гие рассматривают ее в составе лит. язы-
ка как его разновидность (О. А. Лапте-
ва, Б. М. Гаспаров) или особый стиль
(О. Б. Сиротинина, Г. Г. Инфантова).
Изучение социальной, локальной, возра-
стной, половой, профессиональной диф-
ференциации Р. р., речевого поведения,
особенностей порождения и восприятия
речи входит в задачи социолингвистики
и психолингвистики.
Общие свойства устной речи проявля-
ются в специфич. характеристиках Р. р.:
неподготовленности, линейном характере,
ведущем как к экономии, так и к избы-
точности речевых средств, непосредств.
характере речевого акта. Р. р. существует
в диалогич. и монологич. формах, форма
речи влияет на выбор средств выражения.
Осн. функция Р. р. — функция обще-
ния. Соответственно потребностям обще-
ния меняются темы Р. р.: от узкобыто-
вых до производственных и отвлеченных.
Признаки общей ситуации протекания
речи связаны с предметной обстановкой
речи и участниками коммуникативного
акта. Выделяется 3 типа ситуаций обще-
ния: стереотипные гор. диалоги незнако-
мых лиц; общение знакомых лиц в быто-
вой обстановке; общение знакомых и не-
знакомых лиц в производственной и со-
циально-культурной сфере (ситуации не-
публичного общения и ситуации публич-
ного общения).
Р. р. широко используется в худож.
лит-ре. Ее отражение носит национально
обусловленный и ист. характер: чем более
высокой является степень демократиза-
ции худож. лит-ры, тем большее воздей-
ствие оказывает Р. р. на язык худож.
лит-ры. В худож. произведении Р. р.
«олитературивается» (В. В. Виногра-
дов), в нем в первую очередь использу-
РАЗГОВОРНАЯ 407
ются те явления Р. р., к-рые связаны с ее
стилистич. экспрессией, выразительно-
стью и на фойе нейтральных и книжных
средств лит. языка маркированы как эле-
менты сниженной стилистич. окраски. Те
явления Р. р., к-рые связаны прежде все-
го с устным характером ее осуществле-
ния, в язык худож. лит-ры попадают не-
часто. Поэтому Р. р. в ее естеств. виде
изучается не по худож. текстам, а по ма-
териалам магнитофонных и ручных за-
писей подлинного звучащего текста или
отдельных его особенностей.
В пределах каждого нац. языка Р. р.
располагает собств. набором языковых
особенностей. Употребляются в ней также
и общелит. языковые средства. При пере-
даче отвлеченной тематики возможно ис-
пользование книжно-письм. средств. Уни-
версальные особенности Р. р. связаны с
устным характером ее протекания: при
убыстренном темпе речи наблюдаются яв-
ления усиленной редукции безударных
гласных (напр., в рус. яз.), стяжеиие и
выпадение звуков, упрощение групп со-
гласных. Возникают явления описатель-
ной и сокращенной номинации, особен-
ности в функционировании отд. частей
речи и образовании отд. форм, расчлене-
ния сиитаксич. целого (парцелляция,
присоединение, антиципация, добавле-
ние темы-уточнителя), прерванные струк-
туры, вопросо-ответные единства, повто-
ры, стяжения, перифразы.
* Шигаревская Н. А., Очерки по
синтаксису совр. франц, разг, речи, Л., 1970;
Кожевникова К., Спонтанная устная
речь в зпич. прозе, Praha, [1970]: И н ф а н-
това Г, Г., Очерки по синтаксису совр.
рус. разг, речи, Ростов н/Д, 1973; Рус. разг,
речь, под ред. Е. А. Земской, М., 1973; С и ро-
ти н и н а О. Б., Совр. разг, речь и ее особен-
ности, М., 1974; Лаптева О. А., Рус. разг,
синтаксис. М., 1976; Сафиуллина Ф. С.,
Синтаксис тат. разг. речи. Каз.. 1978; Дев-
кин В. Д., Нем. разг. речь. Синтаксис и лек-
сика, М., 1979; Рус. разг. речь. Общие вопро-
сы. Словообразование. Синтаксис, под ред.
Е. А. Земской, М., 1981; Рус. разг. речь. Фо-
нетика. морфология, лексика, жест, под ред.
Е. А. Земской. М., 1983; Скребнев Ю. М.,
Введение в коллоквиалистику, Саратов, 1985;
U г е F. W., The theory of register in lan;
guage teaching. Essex. 1966; Problemy hezne
mluveneho jazyka, zvlaste v rustine, «Slavia»,
1973, rocn. 17. ses._ 1; Jedlicka A.,
Spisovny jazyk v soucasne komunikaci, Praha.
1974.	О. А. Лаптева.
РАПАНУИ — один из полинезийских
языков. Распространен на о. Пасхи. Чис-
ло говорящих ок. 1 тыс. чел.
В структурном плане Р. несколько от-
личается от остальных вост.-полинезий-
ских языков, с к-рыми находится в одной
подгруппе: сохранились праполинезий-
ские начальное *faf > hah, а не vah,
как в др. языках подгруппы; утрачено
противопоставление дв. и мн. чисел у
местоимений 2-го и 3-го л.; противопостав-
ление по числу у имен возможно лишь для
небольшой группы слов, обозначающих
лиц; существенные отличия имеются в ви-
до-времениой системе глагола.
В связи с тем что в кон. 19 — нач. 20 вв.
языком церкви на о. Пасхи был таити,
Р. испытал его значит, влияние в области
лексики, фонетики, грамматики. Позд-
нее усиливается влияние исп. яз., к-рый
выполняет роль офиц. языка на о. Пасхи.
До начала интенсивных контактов с ев-
ропейцами на о. Пасхи пользовались
иероглифич. письмом ронго-ронго. В 19 в.
миссионерами была создана письмен-
ность на основе латиницы, применение
к-рой, однако, ограничено религ. сферой
п изданием памятников фольклора.
408 РАПАНУИ
• Мифы, предания и легенды о. Пасхи.
Сост. И. К. Федорова, М., 1978; Eng-
lert S., La tierra de Hotu Matu' a, Padre
las Casas, 1948; Fuentes J., Dictionary
and grammar of the Easter Island language. Pas-
cuense-English, English-Pascuense; Pascuense-
Spanish, Spanish-Pascuense, Santiago de Chi-
le, I960; Alexander J. Case-mar-
king and passivity in Easter Island Polynesian,
OL. 1981, v. 20. № 2; Langdon R.,
Tryon □., The language of Easter Island.
Its development and Eastern Polynesian rela-
tionships, Laie, 1983.
Englert S., Diccionario Rapanui-Espa-
nol, Santiago de Chile. 1938. В. И. Беликов.
РАСПОДОБЛЕНИЕ — см. Диссимиля-
ция.
РЕДАКЦИЯ (от лат. reductio — отодви-
гание назад; ср.-лат. reductio — умень-
шение, сокращение) — изменение арти-
куляционных и акустических характе-
ристик звука, вызванное сокращением
его длительности или ослаблением напря-
женности. Р. подвергаются гл. обр. глас-
ные, однако встречается и Р. согласных
или более сложных звуковых образований
(слогов, слов). Различают количе-
ственную Р. — уменьшение дли-
тельности звука, вызванное его безудар-
ностью, и качественную Р. —
изменение характера артикуляции вслед-
ствие сокращения длительности. Так, в
рус. яз. Р. подвергаются все безударные
гласные, длительность к-рых в слове всег-
да меньше длительности ударных. След-
ствием этого является и качеств. Р.: все
безударные гласные характеризуются как
гласные с недовыполненной артикуля-
торной программой; напр., в слове «кра-
сота» первый и особенно второй преду-
дарные гласные являются значительно
более закрытыми, чем ударный гласный
нижнего подъема; в слове «сундук» пред-
ударный гласный менее задний, чем
ударный.
Акустически качеств. Р. связана с более
близким положением первых двух фор-
мант (см. Акустика) к центр, части
спектра по сравнению с формантами со-
отв. ударных, с большей зависимостью
начальной и конечной частоты второй
форманты от качества окружающих со-
гласных, а также с отсутствием стацио-
нарного участка.
Р. безударных — существенный приз-
нак для опознания места ударения в сло-
ве, а отсутствие Р. воспринимается как
отклонение от лит. нормы.
Качеств. Р. характерна для языков
с более «вялой», ненапряженной артику-
ляцией гласных (ср., иапр., Р. в рус. яз.,
где она очень сильна, и во франц, яз.,
где она практически отсутствует).
*Бондарко Л. В., Звуковой строй
совр. рус. языка, М., 1977; 3 и н д е р Л. Р.,
Общая фонетика, 2 изд., М., 1979.
Л. В. Бондарко.
РЕДУПЛИКАЦИЯ (от позднелат. ге-
duplicatio — удвоение) — фономорфо-
логическое явление, состоящее в удвое-
нии начального слога (частичная Р.) или
целого корня (полная Р.). Предельный
случай Р. — повтор, т. е. удвоение
всего слова (ср. рус. «еле-еле», «белый-
белый»); образование таких форм смы-
кается со словосложением. При Р. глас-
ный корня может повторяться, но может
появляться и др. гласный (ср. греч. шаг-
ma-rizo ‘блистать’, di-domi ‘даю’, de-
doka ‘дал’). Р. свойственна языкам
разл. строя, ее функции многообразны:
она может выражать грамматич. значе-
ния (в нек-рых языках Африки Р. — осн.
средство образования ми. ч. существи-
тельных; в индоевроп. праязыке Р. наря-
ду с особыми личными окончаниями и
аблаутом корня была показателем пер-
фекта); чаще Р. выступает как средство
варьирования лекснч. значения, выражая
интенсивность, дробность, уменьшитель-
ность и т. п., ср. в раротонга (полинезий-
ский яз.) tupu ‘расти' и tutupu ‘буйно
расти’, в яунде (банту) nda ‘дом’ и onden-
da ‘домик’. Р. (и повтор) широко исполь-
зуется при образовании идеофонов и
звукоподражательных слов.
.	В. А' Виноградов.
РЕДУЦЙРОВАННЫЕ ГЛАСНЫЕ — 1)
сверхкраткие гласные среднего подъема
непереднего и переднего образования,
унаследованные древними славянскими
языками из праславянского (напр., пра-
слав. *я>пъ ‘сон’. *бьпь ‘день’). По тра-
диции, Р. г. обозначаются кириллич.
буквами <ъ» и «ь»; 2) гласные в речевом
потоке, подвергающиеся редукции.
В праслав. яз. Р. г. возникли из индо-
европейских й и I кратких и отличались
признаком сверхкраткости от долгих и
кратких гласных. Выступая как само-
стоят. фонемы, Р. г. могли быть как под
ударением, так и в безударных слогах,
но в любой позиции они звучали короче
и слабее остальных гласных. В положении
перед j гласные <ъ» и <ь» выступали в по-
зиционных вариантах ы (<ы редуциро-
ванный») и и («и редуцированный»),
напр. в Др.-рус. прил. красьныи, синиц
(из krasbnb + jb, sinb -F jb).
В истории всех слав, языков Р. г. были
утрачены (т. наз. падение реду-
цированных). Под утратой Р. г.,
происходившей неодновременно, понима-
ется как их исчезновение, так и их изме-
нение в гласные полного образования —
разные в разных слав, языках. Падение
Р. г. относится к 10 — 1-й пол. 13 вв.
Разл. судьба «ъ» и «ь» зависела от силь-
ного или слабого их положения в слово-
формах: сильным положением «ъ» и «ь»
была позиция под ударением и перед сло-
гом со слабым редуцированным (напр.,
pbstryjb; Ььгьуьпо), слабым — на конце
слова (напр., бьпь, зъпъ), перед слогом с
гласным полного образования или с силь-
ным редуцированным (напр., dbni,
1ыпьпъ). В слабых позициях Р. г. исче-
зли во всех слав, языках, в сильных ре-
зультаты их изменения оказались раз-
личными. В др.-рус. яз. «ъ» -» «о»,
<ь> -» <е», ср. рус. «сон», «день», укр.
«сон», «день», белорус, «сон», «дзень»;
точно такие же результаты в макед. яз.:
«дом», «ден»; в польском <ъ» и «ь» равно
дали <е», но перед <е» на месте <ь» вы-
ступает мягкий согласный (ср. sen, mech
‘мох’, но pies, dzieil); в чешском и словац-
ком также на месте <ъ» и <ь» произно-
сится «е», но в словацком вместо «ъ»
выступают еще «о» и «а» (чеш. sen, den,
словац. sen, defi, но loz или mach); в верх.-
и ниж.-лужицком «ь» -> <е» (верх.-луж.
dzeii, ниж.-луж. zeri), а «ъ» в верх.-лу-
жицком -» «о», «е», в ниж.-лужицком ->
<е» (верх.-луж. moch, desc, ниж. луж.
mech, sen); в сербскохорватском <ъ» и «ь»
совпали в «а» (сан, дай); в словенском —
в долгих слогах в «а», в кратких — в э
(орфографически «е»): mah, dan, pes
(произносится pas); в болгарском «ь» -»
<е» («ден», «пес»), «ъ» -> а (в орфогра-
фии обозначается буквой «ъ», сън, мъх).
Разл. судьбу в слав, языках имели и Р. г.
«ы» н «н».
В результате утраты Р. г. в слав, язы-
ках произошли коренные изменения в
фонетич. и морфологич. системах: воз-
никли закрытые слоги (ср. «сто/лъ» -»
«стол»), развились процессы уподобле-
ния согласных по глухости — звонкости
(ср. «просьба» -» [проз’ ба]) и твердости—
мягкости (ср. «красьныи» -» [красный]),
появились беглые гласные (ср. рус.
«сон — сна», польск. sen — sna, чеш. sen —
snu), возникли морфемы, состоящие из
одних согласных (ср. рус. <рус-ьск-ыи -»
-» рус-ск-ий»), нулевая флексия (ср. «ду-
ба — дуб») и т. д. После утраты Р. г.
слав, языки стали сильнее отличаться
друг от друга по сравнению с предшест-
вующим периодом.
Р. г. во 2-м значении не являются со-
хранившимися древними Р. г., а возник-
ли в относительно позднее время в ре-
зультате смены музыкального ударения
динамическим.
• Ильинский Г. Л.. Праслав.
грамматика, Нежии, 1916; Мейе А., 06-
щеслав. язык, пер. с франц., М., 1951;
Бернштейн С. Б., Очерк сравнит,
грамматики слав, языков, М., 1961; Нах-
тигал Р., Слав, языки, пер. со словеи.,
М., 1963; Бошкович Р., Основы срав-
нит, грамматики слав, языков, Гпер. с серб.],
М., 1984.	В. В. Иванов.
РЕКОНСТРУКЦИЯ (от лат. ге-------при-
ставка, здесь означающая возобновление,
и constructio — построение) — в сравни-
тельно-историческом языкознании комп-
лекс приемов и процедур воссоздания не-
засвидетельствованных языковых со-
стояний, форм, явлений путем истори-
ческого сравнения соответствующих еди-
ниц отдельного языка, группы или семьи
языков.
Р. воссоздает явления, формы или со-
стояния, на основе к-рых формируется
модель знания (реконструкт) о прошлых
этапах развития языка, систему отноше-
ний родств. языков на разных уровнях
языковой структуры в разные хронология,
периоды. Р. как комплексная сравнит.-
ист. методика располагает возможностью
воссоздания языковых состояний разл.
порядков — от общего праязыкового со-
стояния до отдельных его фрагментов на
разных уровнях (Р. фонологическая, мор-
фологическая, синтаксическая, лекси-
ческая). Центр, понятием в моделиро-
вании отношений родства языков явля-
ется праязык, или праязыковая модель.
Так, напр., в индоевроп. яз-знании наи-
более известные праязыковые реконст-
рукты — динамич. праязыковая модель
«родословного древа» А. Шлейхера и
статич. «волновая» модель праязыка
И. Шмидта (см. Происхождение языка).
Лингвистич. Р. объединяет неск. ме-
тодич. процедур: внешнюю (или «сравни-
тельную») Р., внутреннюю Р. и филоло-
гии. метод.
Внешняя Р., ориентируясь на си-
стемные отношения в развитии языка,
имеет дело со сравнением материала
родств. языков, способствует раскрытию
закономерностей ист. развития сравни-
ваемых языков, на основе чего реконст-
руируется исходный языковый архетип.
Она достаточно единообразна по составу
операционных приемов и включает отбор
и синхронное сопоставление материально
тождественных или семантически близ-
ких единиц, выявление на их материале
системы закономерных соответствий, оп-
ределение временной соотнесенности срав-
ниваемых языковых единиц и выводимых
из них корреспонденций, определение
хронология, глубины Р., восстановление
праформы, моделирование праязыкового
состояния. Этот вид Р. основывается на
высокой частотности реконструируемых
явлений в языках одной генетич. общно-
сти и на широких парадигматич. рядах.
Разновидностью внеш. Р. принято счи-
тать т. наз. обратную Р., при к-рой про-
водится построение праязыковых состоя-
ний разного порядка, причем данные
обшегруппового языкового состояния
(напр., общегерманского, общеславян-
ского и т. п.) соотносятся с предшест-
вующим ему более ранним праязыковым
состоянием (позднеиндоевропейским);
тем самым воссоздаются промежуточные
праязыковые состояния.
Внутренняя Р. ориентирована на
синхронную систему исторически засви-
детельствов. языков и опирается на «ос-
таточные» формы, диспаратные (обособ-
ленные) ряды, малые парадигмы и анома-
лии, к-рые позволяют проецировать дан-
ное языковое состояние в прошлое. В от-
личие от внешней, внутр. Р. предполагает
сравнение языковых единиц внутри одно-
го языка; она воссоздает инвентарь ва-
риантов в разл. подсистемах одного языка
и классифицирует варианты в соответ-
ствии с их древностью. По определению
Е. Куриловича, внутр. Р. делает диахро-
нич. выводы на основе синхронич. анали-
за языковых данных. Техника внутр. Р.,
в отличие от внешней, разнородна по со-
ставу приемов и включает прием систем-
ного «восстановления» отсутствующих
языковых звеньев, анализ пережитков
типология, импликации, дистрибутивный
метод и т. п. Виутр. Р. — один из оси.
приемов воссоздания истории языка, а в
тех случаях, когда для нек-рых языков
невозможно установить генетич. связи
{айнский язык, баскский язык, буруша-
ски и др.), она дает единств, возможность
восстановления ист. развития.
Филология, метод в Р. со-
стоит в системном исследовании старо-
письм. текстов на языках той или иной
генетич. общности с установкой на выяв-
ление более архаичных языковых форм,
нежели те, к-рые представлены в совр.
языках; он применим лишь к тем языко-
вым семьям, где существует древнейшая
письм. традиция (для индоевроп. язы-
ков это хеттский, др.-греческий, латынь,
санскрит, старославянский и др.). Иног-
да филология, метод рассматривают как
разновидность внутр. Р.
Главенствующим приемом сравнит, яз-
знания остается внеш. Р., хотя с течени-
ем времени повысилась роль и внутр.
Р. Как правило, методика Р. включает в
процедуру исследования все ее разно-
видности, к-рые эффективно дополняют
друг друга.
Осн. смысл Р. состоит в наиболее адек-
ватном и непротиворечивом раскрытии
поэтапного развития и ист. изменения
частных подсистем и системы в целом
языков, восходящих к единому источни-
ку. Поэтому Р. праязыка не является са-
моцелью, т. к. она включает решение и
таких общелингвистич. задач, как по-
строение теории эволюционного развития
языка, ист. описание уровней языка
(диахронические фонология, морфология,
синтаксис) и межуровней (диахронич.
морфонология, диахронич. словообразо-
вание и т. д.), диахронич. анализ процес-
сов дивергентного и конвергентного раз-
вития отд. языков и др.
В сов. яз-знании используются понятия
системной и уровневой Р. Принципы пер-
вой пришли на смену постулатам элемен-
тарной Р.; одновременно в диахронич.
лингвистике на смену статической, одно-
плоскостной модели Р. пришла динамич.
модель.
Внутрисистемные ограничения Р. про-
являются в том, что глобальная Р. воз-
можна лишь для уровней с инвентарем
исчислимых единиц (закрытые подсисте-
мы — фонологическая и морфологиче-
ская). Для подсистем с открытым спис-
ком языковых единиц (синтаксич. и лек-
сико-семантич. уровни) допускается лишь
частичная (парциальная) Р. Расширение
приемов компаративистики в связи с при-
менением системного анализа языка,
филология, метода, приемов синхронной и
диахронич. типологии, лексикостатистики
и глоттохронологии позволили перейти
от Р. отд. форм и элементов к уровневой
Р. и вплотную подойти к Р. текста (в
индоевропеистике — архаичный позтич.
язык, язык права, мифологии и т. п.).
Внутриуровневая Р. охватывает как па-
радигматич., так и сиитагматич. отноше-
ния, при этом парадигматика поддается
диахроиич. моделированию с большей на-
дежностью. Наиболее разработанной ос-
тается методика Р. фонологич. уровня,
причем для фонологич. подсистемы, об-
ладающей наименьшим инвентарем еди-
ниц, устанавливаются межъязыковые со-
ответствия в родств. языках, на основе
к-рых реконструируется фоиематич. мо-
дель праязыковой формы. Фонологич.
Р. может считаться достоверной, если она
опирается на выявленные закономерно-
сти ист. развития звукового строя язы-
ка — фонетические законы. Установле-
ние инвентаря фонем для праязыковых
состояний — одна из осн. задач Фоно-
логич. Р., однако неоднозначность фоно-
логич. соответствий между языками од-
ной семьи ведет к множественности ре-
шений. Так, для индоевроп. фонологич.
системы К. Бругман устанавливал 73,
Э. Стертевант — 55, У. Ф. Леман — 32
элемента. Множественность Р. еще в
большей степени распространяется иа др.
уровни, что связано с изменением пара-
дигмы знания, переинтерпретацией соста-
ва единиц сравнения, к-рая иногда застав-
ляет перестраивать принципы сравнит.-
ист. грамматики в целом, полнотой охва-
та сравниваемых языков, сменой эталона
компарации, поступлением новых дан-
ных, открытием ранее неизвестных язы-
ков и т. д.
Значит, сложностью характеризуется
морфологич. Р., к-рая связаиа с построе-
нием моделей морфемного уровня пра-
языка (корнеслова, префиксов, суффик-
сов, детерминативов и т. п.). Здесь осн.
препятствием для диахроиич. модели-
рования служит воздействие грамматич.
аналогии. На грамматич. уровне еще в
меньшей степени поддается Р. синтаксич.
подсистема, ввиду подверженности син-
таксиса сильному воздействию внутр,
изменений и внеш, влияний. Гл. резуль-
татом фонологич. и грамматич. Р. явля-
ется построение сравнит.-ист. грамматик
родств. языковых групп и семей.
Р. на лексико-семантич. уровне имеет
свои особенности, обусловленные откры-
тостью лексич. системы языка, а также
слабостью системных связей между лек-
сич. системами разных языков. Р. подле-
жат не все сферы лексич. системы, а лишь
ее структурируемые компоненты, иапр.
акцентная организация слова, объем и
граница слова, понятийное содержание и
вхождение в то или иное семантич. по-
ле. В то же время лексико-семантич. Р.
не может отразить многообразие семан-
тич. связей слов и их фуикционально-сти-
листич. характеристику. Осн. видом лек-
сико-семантич. Р. для дальнеродств.
языков служит т. наз. корневая, а для
близкородственных (напр., для славян-
ских) — цельнолексемная Р. В первом
случае моделируется диахронич. инвари-
ант корнеслова, а во втором — слова в
целом. Важным результатом лексико-се-
мантнч. Р., включающей также данные
фонологич. и грамматич. (морфологич.)
Р., является создание этимология, слова-
рей родств. языковых групп и семей.
РЕКОНСТРУКЦИЯ 409
Достоверность всякой Р. зависит от
кол-ва информации, получаемой от срав-
ниваемого материала. Ее адекватность
может проверяться как чисто генетич.
критериями, так и типологич. проверкой
допустимости Р. Подтверждение пра-
вильности Р. — важнейший инструмент
исследования языковой истории. Р. тем
самым обладает ретрогностич. силой,
т. е. способностью предсказывать факты
реального прошлого развития языков.
Данные Р., дополненные свидетельства-
ми ист. ономастики, широко использу-
ются при решении сложных проблем
глотто- и этногенеза.
• КуриловичЕ., • методах внутр,
реконструкции, пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 4,
М.. 1965; Климов Г. А.. Вопросы ме-
тодики сравнит.-генетич. исследований. Л.,
1971; Макаев Э. А., Общая теория
сравнит, яз-знания, М..	1977; Журав-
лев В, К., Н е р о з н а к В. П., Про-
блемы реконструкции праязыкового состоя-
ния, в сб.: Slavica, XVIH, Debrecen, 1981;
Афр. ист. яз-знание. Проблемы реконструк-
ции, М.. 1987; Сравнит.-ист. изучение языков
разных семей. Теория лингвистич. реконст-
рукции, М.. 1988;' Birnbaum Н.,
Linguistic reconstruction, its potential and
limitations in new perspective. Wash., [1978].
В. П. Нерознак.
РЁМА (от греч. rhema — слово, из-
речение, букв. — сказанное) — компо-
нент актуального членения предложе-
ния, то, что утверждается или спраши-
вается об исходном пункте сообщения —
теме и создает предикативность, закон-
ченное выражение мысли. Р. может быть
любой член (или члены) предложе-
ния. Распознается по главному (логиче-
ское, оно же — «ядерное») ударению,
конечной позиции в предложении («Жить
— значит дышат ь»), ремовыделит.
конструкциям, напр. it is... that, there
is (англ.), c’est... qui, il у а (франц.),
cs.ist... der, es gibt (нем.), выделительно-
ограничит. наречиям («именно, «только;
only, just; seulement, justement; nur,
wirklich), а также по контексту, путем
вычитания из состава предложения те-
матич. элементов, спроецированных со-
держанием предшествующего предложе-
ния или ситуацией. Указывать на Р. мо-
жет также неопредел, артикль и агентив-
ное дополнение в пассивной конструкции.
Р. содержит главную (новую) информа-
цию и имеет наибольшую степень комму-
никативного динамизма, однако полнота
информации создается динамич. сочета-
нием Р. и темы. По мнению Л. В. Щербы,
В. В. Виноградова и др., Р. соответствует
логич. предикату суждения.
• См. лит. при ст. Актуальное членение
предложения.	В. Е. Шевякова.
РЕТОРОМАНСКИЕ ЯЗЫКИ (от лат.
Raetia — Ретия, древнеримская провин-
ция и romanus — римский) (ладин-
ские — в италоязычной литературе) —
относительно архаичная подгруппа ро-
манских языков н диалектов; включает
швейцарский ретороманский (кантон
Граубюнден, Швейцария), тирольский
ретороманский (обл. Трентино-Альто-
Адидже, Италия) и фриульский (обл.
Фриули-Венеция-Джулия, Италия) язы-
ки. Эти языки рассматриваются также
как варианты единого ретороман-
ского языка. Ряд черт — рефлексы
латинского -s во мн. ч., сохранение групп
согласного с плавным, палатализация
k/g перед а, частично развитие лат.
й > и — в генетич. отношении объединяет
Р. я. с сев.-итал. ареалами, где эти явле-
ния еще прослеживаются. Типологиче-
ски по тем же признакам Р. я. сближают -
410 РЕМА
ся с франц, яз. и противопоставлены ита-
льянскому. Этим обусловлены колеба-
ния в отношении места ретором, под-
группы в классификациях ром. языков.
Проблематичен и вопрос о лингвистич.
статусе отд. языков и диалектов рето-
ром. зоны в их отношении друг к другу и
к итал. яз., вопрос о характере ретором,
общности и роли ретийского субстрата в
ее формировании. В совр. состоянии аре-
алы Р. я. размыты влиянием итал. и нем.
языков.
Швейцарский ретороман-
ский язык с 1938 объявлен четвертым
нац. языком федерации. Представлен в
двух вариантах — сурсельвскнй яз. и
верх.-энгадинский яз., к-рые поочередно
(с периодичностью в один год) исполь-
зуются в функции офиц. языков канто-
на, наряду с итальянским и немецким.
Известен также под названиями «грау-
бюнденский», «курвальский» (устар.),
«романшский» (самоназв.) и «западный
ретороманский», к-рый в ряде класси-
фикаций подразделяется на западный
граубюнденский (сурсельвскнй), цент-
ральный (сутсельвский и сурмиранский)
и восточный (верх.-знга ди некий, ннж.-
энгадинский и мюнстерский). В др. клас-
сификациях выделяется сельвская (за-
падный и центральный) и энгадинская
(восточный граубюнденский) зоны.
На сурсельв. яз. (устар, назв.— об-
ва ль дский) говорят более 17 тыс. чел.
Распространен в долинах Переднего и
Среднего Рейна. В основе лит. нормы ле-
жит говор Дисентиса. Различаются также
говоры Тавеча, медельские, брейльские и
лугнецские. Лит. памятники известны
с 1600. Сутсельв. яз. (реже называется
субсельвским) распространен в долинах
Заднего Рейна. Число говорящих св. 1,2
тыс. чел. Имеет говоры Домлешга, Шон-
за и Домата (Эмса). Письм. памятники
известны с 1611. Сурмиран. яз. распро-
странен в долинах рр. Юлия и Альбула.
Число говорящих св. 3 тыс. чел. Занимает
переходное положение между сельв, и
знгадин. ареалами. Имеет говоры Тифен-
кастеля и Савоньина (говоры Бивио и
Берпона в большинстве совр. классифи-
каций относят к верх.-знгадинским).
Впервые был описан в 18 в.
Верх.-энгадин. яз. (самоназв. — пу-
тер) распространен в верховьях р. Инн.
Число говорящих ок. 3,6 тыс. чел. Лит.
памятники известны с 16 в. Ниж.-энга-
дин. яз. (самоназв. — валадер) распрост-
ранен в ср. течении Инна. Число говоря-
щих ок. 5 тыс. чел. Письменность с 16 в.
Близок верх.-энгадинскому. Мюнстер,
яз. распространен в долине Валь-Мюс-
тайр. Число говорящих менее 1 тыс. чел.
Близок ниж.-энгадинскому.
В целом энгадинская (ладинская) зо-
на более однородна, чем сельвская, здесь
менее заметно влияние нем. яз. На всех
вариантах швейцарского ретороманского
издается лит-ра и осуществляется началь-
ное обучение в школе, кроме мюнстер.
яз., к-рый заменен в школе ниж.-энгадин-
ским. Используется в основном орфогра-
фия итал. яз., дополненная элементами
нем. графики для передачи шумных со-
гласных (аффрикат и фрикативных).
Тирольский ретороман-
ский язык (известен также под наз-
ваниями «ладинский», «доломитский»,
«трентинский») во мн. классификациях
рассматривается как центральный рето-
романский. Общее число говорящих ок.
20 тыс. чел. Представлен разрозненными
группами говоров: гадерскнми (эннеберг-
скими) в долине Валь-Гадера, письм.
свидетельства с 1877; гарденскими (ла-
динскими) в долине Валь-Гардена, диа-
лектология. описания в транскрипции
с 1813; ливиналлонгскими в верховьях
р. Кордеволе; фассанскими, переходными
ктрентин. говорам ломбард, типа. В пров.
Беллуно (обл. Венеция на С.-В. Италии)
выделяют также переходные к фриуль-
ским комеликский и ампецанский говоры,
а также говор Эрто. К 20 в. исчезли нон-
нский (или ноннсбергский) и зульцберг-
ский говоры (в долине Валь-ди-Соле).
В верховьях р. Адидже в 14—18 вв. бы-
товал лачесский говор, к-рый предполо-
жительно являлся продолжением мюн-
стер. ареала швейцарского ретороман-
ского.
Фриульский язык во мн.
классификациях называется восточным
ретороманским. Число говорящих на
Ф. я. ок. 700 тыс. чел. Осн. диалекты:
удинский, горицианский, восточный, гор-
нофриульский с подгруппой карнийских
говоров, западный (переходный к вене-
циан. типу) и равнинный фриульский.
К фриульскому относились в прошлом и
италором, говоры Истрии. Лит. норма
сформировалась к 17 в. на основе диалек-
та г. Удине. Отмечается значит, влияние
на фриульский яз. венециан, диалекта и
итал. яз. Письм. традиции, опирающиеся
на орфография, нормы итал. яз., восхо-
дят к 14 в., однако фриульский преобла-
дает в бытовом общении.
Р. я., развившиеся на базе самостоят.
говоров галлоитал. типа (родственных
ломбард, и венециан, диалектам), по-раз-
ному соотносятся с исходным ареалом
итал. яз. Для фриульского и тирольского
ретороманского итал. яз. выступает в
качестве надрегиональной нормы; швей-
царский ретороманский развивается обо-
собленно в специфич. условиях отсут-
ствия наддиалектной нормы, что компен-
сируется наличием территориальных свя-
зей между отдельными его вариантами.
Об изучении Р. я. см. Романистика.
W Бородина М. А., Совр. лит. ре-
тором. язык Швейцарии, Л.. 1969; ее же,
Сравнит.-сопоставит, грамматика ром. язы-
ков. Ретором, подгруппа (знгадин. вариан-
ты), Л., 1973; Сухачев Н. Л., К прсб-
леме языковой вариативности (на ретором,
материале), М.,	1978 (автореф. дисс.);
Ascoli G. I., Saggi ladini, «Archivio
glotologico italiano», 1873, v. 1; Gart-
ner Th.. Ratoromanische Grammatik,
Heliborn, 1883 (Wiesbaden, 1973); Bibliografia
retoromontscha, ed. dal Ligia Romontscha,
pt 1—2, Cuera, 1938—56; Marchetti G.,
Lineamenti di grammatica friulana, Udine.
[19531: В a 11 i s t i C., Le valli ladine
dell’Alto Adige e il pensiero dei linguisti italia-
ni sulla unita dei dialetti ladini, Firenze, 1962:
Fr ancescato G., Studi linguistici sul
friulano, Firenze, 1970; Pellegrini G.B.,
Saggi sul ladino dolomitico e sul friulano, Bari,
[1972]; Schmid H., Zur Gliederung des
Biindnerromanischen, «Annalas de la Societa
retorumanscha», 1976, An. 89; Decur-
tins A., Stricker H., Giger F.,
Studies Romontschs, 1950—1977. Bibliogra-
phisches Handbuch zur biindnerromanischen
Sprache und Literatur.,., Bd 1 — 2, Cuera,
1977.
Dicziunari tudais-ch-rumantsch ladin, ed. dal
Reto R. Bezzole e Rud O. Tonjachen, Cuoira,
Lia Rumantscha, 1944; Dicziunari rumantsch
ladin-tudais-ch, ed. dal Oscar Peer, Cuoira. Lia
Rumantscha, 1962; Dicziunari scurznieu da la
lingua ladina, ed. dal Ant. Velleman, Samedan,
Engadina Press Co., 1929 (Cun tradueziun tu-
daischa.francesa ed inglaisa); Pledari rumantsch
grischun-tudestg, tudestg-rumantsch gris-
chun, Cuoira, Lia Rumantscha, 1985.
M. А. Бородина, H. Л. Сухачев.
РЕТОРОМАНСКИЙ язь'ж — см. Ре-
тороманские языки.
РЕФЕРЁНТ (от англ, refer — соотносить,
ссылаться; лат. referens, род. п. referen-
tis — относящий, сопоставляющий) —
объект внеязыковой действительности,
к-рый имеет в виду говорящий, произно-
ся данный речевой отрезок; предмет ре-
ференции.
Предметная отнесенность противопо-
ставляет Р. смыслу знака (значению, кон-
цепту, сигнификату), а соотнесенность с
конкретным речевым актом — денотату.
Термин. чР.» был введен в 1923 Ч. Ог-
деном и А. А. Ричардсом прежде всего
для того, чтобы подчеркнуть косвенный
характер отношения Р. к имени, с к-рым
Р. связан лишь через посредство поня-
тия. Распространенное в совр. логике,
философии и лингвистике терминоупо-
требление не согласуется с этим понима-
нием: отношение референции (ч указа-
ния*, чсоотнесенности») обычно устанав-
ливается непосредственно между Р. и
чуказывающим на него», чотсылающим к
нему» языковым выражением.
Речевой отрезок может иметь Р. не
только в реальном, но и в воображаемом
мире, в частности в универсуме данного
худож. произведения: напр., имя Куту-
зов в тексте романа Л. Н. Толстого чВои-
на и мир» имеет своим Р. то ист. лицо
(в филос. отступлениях), то персонаж,
соотнесенный с худож. миром романа и
фигурирующий в этом вымышленном
универсуме на тех же правах, что, иапр.,
и др. персонаж — Р. имени Андрей Бол-
конский. В пределах одного речевого
универсума устанавливается и корефе-
рентность — тождество Р. двух речевых
отрезков. Цепочка анафорических свя-
зей (см. Анафорическое отношение) меж-
ду предыдущим и последующим вхож-
дениями выражений, относящихся к од-
ному и тому же Р., в связный текст об-
разует его чрефереициальиую историю».
По мере развертывания ч референциаль-
ной истории» происходит обогащение зна-
ний о Р., достигаемое постепенным введе-
нием новой сигнификативной информа-
ции о нем. Это создает возможность пов-
торной несинонимич. номинации данного
Р. выражениями с разл. смыслом; напр.,
во 2-й главе повести А. С. Пушкина чКа-
питанская дочка» один и тот же Р. полу-
чает наименования: ччто-то черное»,
ччеловек», чдорожиый», чон», чвожатый»,
чмужик», чмужичок», чмой бродяга»,
нек-рый другой Р. в 6-й главе получает
имена чЕмельян Пугачев», чзлодей», чса-
мозванец», чразбойник», наконец, в 8-й
главе происходит идентификация двух
Р.: чЯ удостоверился, что Пугачев и он
были одно и то же лицо». В дальнейшем
речь идет уже только об одном.
Недиффереициров. употребление тер-
минов чР.» и чденотат» связано в работах
нек-рых исследователей с тем, что они не
проводят соотв. содержат, разграниче-
ния. В др. случаях использование терми-
на чР.» как по отношению к объекту, име-
нуемому актуализов. языковым выраже-
нием, так и к денотату абстрактной язы-
ковой единицы связано с иным термино-
логии. обозначением соотв. понятий: в
значении, близком значению термина
чденотат», используются термины чвир-
туальный Р.», чсемантич. Р.» и др.
• Арутюнова Н. Д., Номинация,
референция, значение, в кн.: Языковая но-
минация. (Общие вопросы), кн. 1, М., 1977,
гл. IV; Гиндин С. И., Леонтье-
ва Н. Н., Проблемы анализа и синтеза
целого текста в системах МП, диалоговых и
информационных системах, в кн.:Машинный
перевод и автоматизация информационных
процессов, в. 2, М., 1978; Чехов А. С.,
О типах референциальной неоднозначности
высказывания, в сб.: Машинный перевод и
прикладная лингвистика, в. 20, М., 1980;
НЗЛ. в. 13 — Логика и лингвистика, пер. с
англ., М.. 1982; Демьян ков В. 3.,
Англо-рус. термины по прикладной лингвис-
тике и автоматич. переработке текста, в. 2,
М.. 1982, с. 59—82; Шмелева Т. В.,
Шмелев А. Д., Прагматич, аспекты
теории референции, в сб.: Языковая деятель-
ность в аспекте лингвистич. прагматики, М.,
1984; Падучева Е. В., Высказывание
и его соотнесенность с действительностью,
М.. 1985; Geach Р. Т., Reference and
generality, Ithaca (N. Y.), 1962; Lakoff G.,
Pronouns and reference, Bloomington, 1968;
Karttunen I., Problems of reference
in syntax, Bloomington, 1969; см. также
лит. при статьях Референция, Кореферент-
ность, Денотат, Сигнификат, Местоиме-
ние, Анафорическое отношение.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
РЕФЕРЁНЦИЯ — отнесенность акту-
ализованных (включенных в речь) имен,
именных выражений (именных групп)
или их эквивалентов к объектам действи-
тельности {референтам, денотатам). Р.
определяется тремя осн. факторами: син-
таксическим, логико-семантическим и
прагматическим (см. Прагматика). В
зависимости от синтаксической
функции различается референтное и не-
референтное употребление именных выра-
жений: в позиции актантов (подлежаще-
го и дополнений) реализуются разные ви-
ды Р., в позиции предиката имена упот-
ребляются нереферентно, указывая не
иа объект действительности, а на приз-
наки соотв. объектов (чПетр—писа-
тель»), С логико-семантичес-
ким фактором связаны след, типы от-
несенности именных выражений к объек-
там действительности: Р. к одному члену
того или другого класса объектов, к нек-
рой части класса, к охарактеризованному
определ. признаком подклассу, к целому
классу, к любому (каждому, всякому)
представителю класса, к никакому (по-
тенциальному) члену класса объектов.
С прагматическим фактором
связано различение видов Р. по их от-
ношению к фонду знаний собеседников.
Речь может идти о предмете, известном
только говорящему (интродуктив-
и а я Р.: чЕсть у меня один приятель»),
об объекте, известном как говорящему,
так и адресату (идентифицирую-
щая Р.: чЭтот ребенок никого ие слуша-
ется»), об объекте, не входящем в фонд
знаний собеседников (н е о п р е д е-
ленная Р.: чПетр женился на какой-
то студентке»), Прагматич. фактор дей-
ствует преим. в сфере конкретной Р., от-
носящей именное выражение к фиксиров.
предметам, индивидам. Конкретная Р.
опирается иа пресуппозицию существо-
вания объекта.
В осуществлении Р. участвуют фонд ав-
тономных единиц и их актуализаторы. К
первым принадлежат имена собственные и
нарицательные, именные словосочета-
ния (группы), личные, неопредел., ука-
зат. и отрицат. местоимения. К актуали-
заторам, оформляющим именные выраже-
ния, относятся артикли, притяжат., ука-
зат., неопредел, и отрицат. прилагатель-
ные, числительные. В механизмах Р.
участвуют лексич. значения именных вы-
ражений, детерминирующие Р., опреде-
ления имени и контекст, в частности аиа-
форич. связи, устанавливающие корефе-
рентность имен (их отнесенность к од-
ному и тому же объекту).
Одни тип Р. может обслуживаться
принципиально разными языковыми сред-
ствами. Напр., к осуществлению иден-
тифицирующей Р., связанной с прагма-
тич. фактором, наиболее приспособлены;
1) дейктич. (и личные) местоимения, вы-
полняющие указательную функ-
цию и приложимые к любому предмету,
выбор к-рого зависит от речевой ситуации;
2) имена собственные, выполняющие и о-
минативную функцию и обладаю-
щие свойством единичной Р. независи-
мо от условий коммуникации; 3) суб-
стантивные выражения, к-рые состоят
из имен нарицательных, выполняющих
денотативную функцию (или
функцию обозначения) и приложимых к
любому объекту, относительно к-рого
истинно их значение, и актуализа-
торов, суживающих область Р. с клас-
са до индивида. Т. о., идентифицирую-
щая Р. опирается на 3 вида отношений —
указание, именование и обозначение. Вы-
бор способа идентификации предмета
прагматически обусловлен. Указание
обеспечивает Р. в ситуации присутствия
предмета. Именование обеспечивает Р.,
когда речь идет о предмете, известном
обоим собеседникам. Обозначение обес-
печивает Р. к предмету, известному го-
ворящему, но не адресату.
Тип Р. определяет роль смысла имен-
ных выражений в семантике высказы-
вания. Когда Р. осуществляется через
указание иа отношение объекта к клас-
су, смысл именного выражения входит в
семантику высказывания, иапр.: чИз
леса выбежал з а я ц», чЛ е в — хищ-
ное животное». Говорящие пользуются в
этом случае именами с таксономия, типом
значения. В случае идентифицирующей
Р. говорящие прибегают к указанию на
индивидные признаки объекта, способные
выделить его из класса, напр. чтвой отец»,
чмоя дача», ч владелица этой дачи»,
чавтор „Воскресения"», ч убийца Кен-
неди», чкоролева Англии». Такие выра-
жения принято называть опреде-
ленными дес к р и п ц и я м и (тер-
мин Б. Рассела). К. Доинеллан различает
2 типа употребления определенных дес-
крипций: референтное и атри-
бутивное. При референтном упот-
реблении значение дескрипции служит
только для указания на объект. Оно не
входит в содержание высказывания, вли-
яющее иа его истинностное значение. За-
мена одного выражения другим, имеющим
ту же Р., не сказывается на истинности
высказывания, напр.: чАвтор „Гам-
лета" (автор „Макбета") умер
в один год с автором „Д о и Ки-
хота" (Сервантесом)». Такое упот-
ребление называется прозрачным.
При атрибутивном употреблении значение
выражения входит в смысл высказывания.
Оно семантически связано с предикатом
и выполняет характеризующую
функцию (наряду с идентифицирующей),
иапр.: чГрабитель складов
не новичок». Такое употребление принято
называть непрозрачным (У. О.
Куайн).
Теории Р. начали складываться в логи-
ке. Их истоком явились наблюдения над
значением и употреблением имен нари-
цательных, и в первую очередь — кон-
кретной лексики (Дж. С. Милль, Г. Фре-
ге, Рассел, Р. Карнап и др.). Имена нари-
цательные наделены определ. понятий-
ным содержанием (сигнификатом) и
в то же время способны к деиотации (обо-
значению) предметов, т. е. обладают
экстенсиоиалом. В двуплановости се-
мантич. структуры имен логики искали
причину логич. парадоксов, в частности
отклонений от закона тождества (Фреге).
Излишнее разграничение указанных ком-
понентов семантич. структуры имени
привело к расчленению логич. семантики
на теорию значения и теорию Р. (Куайн).
В теории Р. наибольшее внимание было
уделено идентифицирующему типу, на
основе к-рого и сложились осн. кон-
цепции Р. Общее развитие теорий Р.
определилось их постепенной прагма-
РЕФЕРЕНЦИЯ 411
тизацией. В концептуальный аппарат
теорий Р. вошли понятия коммуни-
кативной установки говорящего, его
интенции, фонда знаний собеседников,
коммуникативной организации высказы-
вания, отношения к контексту. Наибо-
лее важный шаг был сделан Л. Линскпм,
к-рый прямо соотнес акт Р. с говорящим
субъектом, поставив под сомнение связь
Р. с семантикой тех языковых выраже
ний, к-рые служат для указания на пред-
мет речи. Р., т. о., была интерпретирова-
на как одно из проявлений интенция го-
ворящего. Дж. Р. Сёрл представляет
акт Р. как отношение между намерением
говорящего и узнаванием этого намерения
адресатом. Позднее С. А. Крипке предло-
жил различать Р. говорящего и семантич.
Р. Первая определяется контекстом и на-
мерением автора речи (она принадлежит
прагматике), вторая — языковой конвен-
цией.
Наряду с интенциональной (прагма-
тич.) концепцией Р. существуют се-
мантич., номинативная и дейктич. кон-
цепции. Они различаются тем, какому ти-
пу отношений в установлении связи меж-
ду языковым выражением и фиксиров.
объектом действительности придается
наибольшее значение. Семантич. теория
(к ней приближается теория дескрипций
Рассела) исходит из того, что Р. обеспечи-
вается значением, и этот тезис распростра-
няется на имена собственные, к-рые в ря-
де случаев рассматриваются как скрытые
дескрипции (имя Гомер скрывает за
собой дескрипцию автор «Илиады*
и «Одиссе и*). Номинативные тео-
рии (напр., каузальная теория Крипке)
исходят из того, что Р. обеспечивается от-
ношением именования, этот тезис распро-
страняется на нек-рые виды имен нари-
цательных (имена естеств. реалий и
веществ), к-рые приравниваются к име-
нам собственным. Дейкгич. теория (кон-
цепция Д. Каплана) исходит из того, что
сущность Р. состоит в указании на пред-
мет, к этому механизму могут быть све-
дены все др. способы отнесения имени
к объекту. Семантич. теория абсолюти-
зирует дескриптивные средства языка,
Ее слабым местом является тезис о том,
что имена собственные имеют значение.
Номинативные теории абсолютизируют
отношения именования, их слабым мес-
том является неверное представление о
том, что значение имен нарицательных не
участвует в осуществлении идеитифици
рующей Р. Дейктич. теория, абсолюти-
зирующая отношения указания, ошибоч-
но отрицает участие значения референт-
ных выражений в формировании смысла
высказывания.
• Арутюнова Н. Д,, Предложение
и его смысл, М.. 1976; Петров В. В.,
Проблема указания в языке науки, Новосиб.,
1977-. Фреге Г., Смысл и денотат. «Се-
миотика и информатика», 1977, в. 8: Бел-
л е р т М.. Об одном условии связности
текста, в кн.: НЗЛ. в. 8 — Лингвистика
текста. М.. 1978; НЗЛ, в. 13 — Логика и
лингвистика. (Проблемы референции), М.,
1982; Шмелев А. Д., О референции
агентивных существительных, ФН. 1983, №4;
Языковая деятельность в аспекте лингвистич.
прагматики. Сб. обзоров. И., 1984; И а-
д у ч е в а Е. В.. Высказывание и его со-
отнесенность с действительностью. М.. 1985;
Моделирование языковой деятельности в ин-
теллектуальных системах, М.. 1987; Референ-
ция и проблемы текстообразования, М..1988;
Russell В.. On denoting, в его кн.; lo-
gic and knowledge. L., [1956]; К а р I a n D.<
Dthat. в кн.: Syntax and semantics, v. 9 —
Pragmatics. N. Y. — S. F.-L.. 1978.
H. Д. Арутюнова.
412 РЕЧЕВАЯ
РЕЧЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ — 1) один
из трех аспектов языка наряду с психо-
логической «речевой организацией* и
«языковой системой*; «языковой ма-
териал*, включающий сумму отдельных
актов говорения и понимания. Такое
употребление понятия Р.д. встречается
в работах Л. В. Щербы и нек-рых др. сов.
ученых 20—30-х гг. С щербовским пони-
манием Р. д. связано распространенное
в методике преподавания иностр, языков
понятие «видов Р. д.* (говорение, аудиро-
вание, чтение и письмо). 2) Вид деятель-
ности (наряду с трудовой, познаватель-
ной, игровой и др.). Понятие Р. д. в этом
значении восходит к психологич. работам
Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева.
В таком понимании термин «Р. д.» упот-
ребляется с сер. 60-х гг. 20 в. (с появле-
нием психолингвистики). Р. д., соглас-
но данной концепции, психологически
организована подобно др. видам дея-
тельности, т. е., с одной стороны, харак-
теризуется предметным мотивом, целе-
направленностью, эвристич. характером,
с другой —состоит из неск. последова-
тельных фаз (ориентировка, планиро-
вание, реализация плана, контроль; при-
менительно к Р. д. эти фазы и составляю-
щие их операции впервые выделены Вы-
готским). Р. д. может выступать или как
самостоят. деятельность со специфич. мо-
тивацией, составляющими к-рой явля-
ются речевые действия (имеющие цель,
подчиненную цели деятельности) и рече-
вые операции (варьирующиеся в соответ-
ствии с условиями), или в форме рече-
вых действий, включенных в ту или
иную неречевую деятельность. Конк-
ретная организация Р. д., в частности
типология и номенклатура речевых Опе-
раций, понимаются разл. сов. психолинг-
вистами [А. А. Леонтьев, И. А. Зимняя,
Е. М. Верещагин, Т. В. Ахутина (Рябо-
ва)] несколько различно. С начала
70-х тт., с появлением в психологии по-
нятия «деятельность общения* (коммуни-
кативная деятельность), понятие «Р. д.»
получает узкую интерпретацию; так, в
нек-рых работах она понимается как дея-
тельность, мотив к-рой связан с произ-
водством самой речи (а ие с ее исполь-
зованием вне коммуникативного акта).
Поскольку понятие «Р. д.» является
специфическим для сов. направления в
психолингвистике, в частности для т.
наз. московской психолингвистич. школы,
термин «теория Р. д.» иногда употреб-
ляется в СССР синонимично термину
«психолингвистика*. За пределами СССР
Р. д. наиболее интенсивно исследуется
лингвистами и психолингвистами ГДР и
ФРГ, во многом опирающимися на рабо-
ты сов. ученых.
* Теория речевой деятельности, И., 1968;
Леонтьев А. А., Язык, речь, речевая
деятельность, М., 1969; его же, Психо-
лингвистич. единицы и порождение речевого
высказывания. И.. 1969; его же, Речь и
общение. ИЯШ, 1974, № 6; Основы теории
речевой деятельности. И.. 1974; Щерба
Л. 8., Языковая система и речевая деятель-
ность, Л.. 1974; Ахутина Т. В.. Нейро-
лингвистич. анализ динамич. афазии, М.,
1975; Сорокин Ю. А.. Тарасове. Ф..
Ш а х н а р о в и ч А. М.. Теоретич. и
прикладные проблемы речевого общения, М.,
1979; Выготский Л. С., Мышление
и речь, Собр. соч., т. 2, М.. 1982; его же.
Проблема сознания, там же, т. 1, М., 1982;
Тарасов Е. Ф., Тенденции развития
психолингвистики. М., 1987; Sprachliche
Kommunikation und Gesellschaft, В., 1974;
Dormagen H., Theorie der Sprecbtatig-
keit. Weinheim — Basel, 1977. А. А.Леонтьев.
РЕЧЕВОЕ ОБЩЕНИЕ — см. Речь.
РЕЧЕВОЙ АКТ — целенаправленное ре-
чевое действие, совершаемое в соответ-
ствии с принципами и правилами речево-
го поведения, принятыми в данном обще-
стве; единица нормативного социорече-
вого поведения, рассматриваемая в рам-
ках прагматической (см. Прагматика)
ситуации. Осн. чертами Р. а. являются:
намеренность (интенциональность), це-
леустремленность и конвенциоиальность.
Р. а. всегда соотнесены с лицом говоря-
щего. Последовательность Р. а. создает
дискурс.
К Р. а. обращались исследователи, ана-
лизирующие речь в контексте жизни и
жизнедеятельности человека и исходя-
щие из того, что «речи... суть действия,
происходящие между людьми* (Гегель)
(см. Речь, Речевая деятельность, Пси-
холингвистика, Социолингвистика), а
также исследователи обиходной речи и
др. форм речевого общения и поведения
(см. Диалогическая речь. Речевой эти-
кет). Проблематика Р. а. и речеобразо-
вания содержится в лингвистич. концеп-
циях В. Гумбольдта, Ш. Балли, С. Кар-
цевского, Л. П. Якубинского, К. Л. Бюле-
ра, Э. Бенвениста, М. М. Бахтина и др.
Одиако целостная и развитая теория Р. а.
сложилась лишь в рамках лингвистиче-
ской философии под влиянием идей Л.
Витгенштейна о множественности назна-
чений языка и их неотделимости от форм
жизни: взаимодействие языка и жизни
оформляется в виде «языковых игр», опи-
рающихся иа определ. социальные рег-
ламенты. Основы теории Р. а. были зало-
жены англ, философом Дж. Остином
(лекции, 1955; посмертно опубл, в кн.
«How to do things with words*, 1962).
В дальнейшем теория P. а. развивалась
совместными усилиями философов, ло-
гиков, лингвистов и психологов.
В Р. а. участвуют говорящий и адре-
сат, выступающие как носители определ.,
согласованных между собой социальных
ролей, или функций. Участники Р. а.
обладают фондом общих речевых навы-
ков (речевой компетенцией), знаний и
представлений о мире. В состав Р. а.
входит обстановка речи и тот фрагмент
действительности, к-рого касается его со-
держание. По Остину, выполнить Р. а.
значит: произнести членораздельные
звуки, принадлежащие общепонятному
языковому коду; построить высказыва-
ние из слов данного языка по правилам
его грамматики; снабдить высказывание
смыслом и референцией, т. е. соотнести
с действительностью, осуществив речение
(англ, locution); придать речению целе-
направленность, превращающую его в
иллокутивный акт (англ, illocutionary
act, т. е. 'выражение коммуникативной
цели в ходе произнесения нек-рого вы-
сказывания’; термин Остина); вызвать
искомые последствия (англ, perlocuti-
оп), т. е. воздействовать на сознание или
поведение адресата, создать новую си-
туацию (напр., объявление войны).
Дж. Р. Сёрл выделяет в Р. а.: акт про-
изнесения (англ, utterance act); пропози-
циональный акт, осуществляющий рефе-
ренцию и предикацию; иллокутивный
акт, реализующий целеустановку говоря-
щего. Целенаправленность придает Р. а.
особую, «действенную* интонацию, отме-
ченную Бахтиным. Функции Р. а. Остин
назвал иллокутивными силами (англ,
illocutionary forces), а соответствующие
им глаголы иллокутивными («спраши-
вать*, «просить*, «запрещать» и т. д.).
Понятие иллокутивной силы комплексно.
Ойо включает наряду с иллокутивной
целью, объединяющей Р. а. в классы
(напр., побуждение), ее интенсивность,
способ достижения цели, особенности за-
висимой пропозиции и др. индивидуаль-
ные условия употребления конкретных
Р. а. (ср. акты побуждения, требования,
совета и пр.). Образующие иллокутивную
силу компоненты логически упорядочены
(Сёрл, Д. Вандервекен). Они соответ-
ствуют программе описания значения ил-
локутивных глаголов.
Нек-рые иллокутивные цели могут
быть достигнуты мимикой, жестом (см.
Жестов языки, Паралингвистика). Од-
нако клятва, обещание и т. п. невозмож-
ны без участия речи. Глаголы «клясться»,
«общать» и др. перформативны (см. Пер-
форматив). Др. иллокутивные глаголы
(напр., «хвалиться», «угрожать», «ос-
корблять») не употребляются перформа-
тивно.
Поскольку перлокутивный эффект на-
ходится вне собственно Р. а., теория Р. а.
сосредоточена на анализе иллокутивных
сил, а термины «Р. а.» и «иллокутивный
акт» часто употребляются как синонимы.
Наиболее обобщенные иллокутивные це-
ли отлагаются в грамматич. структуре
предложения (ср. повествоват., вопро-
сит., побудит, предложения). Иллоку-
тивные цели играют важную роль в по-
строении диалогич. речи, связность к-рой
обеспечивается их согласованностью: воп-
рос требует ответа, упрек — оправда-
ния или извинения и т. п.
При классификации Р. а. учитывается
иллокутивная цель, психология, состоя-
ние говорящего, направление отношений
между пропозициональным содержани-
ем Р. а. и положением дел в мире, отно-
шение к интересам говорящего и адреса-
та и др. Выделяются след. осн. классы
Р. а.: информативные Р. а., сообщения
(репрезентативы), напр. «Поезд пришел»;
акты побуждения (директивы, проскрип-
ции), напр. «Уйдите!», в т. ч. требова-
ние информации, т. е. вопрос: «Который
час?»; акты принятия обязательств (ко-
миссивы), напр. «Обешаю прийти вовре-
мя»; акты, выражающие эмоциональное
состояние (экспрессивы), в Т. ч. форму-
лы социального этикета (behabitives,
по Остину), напр. «Извините за беспо-
койство»; акты-установления (деклара-
ции. вердиктивы, оператпвы), такие, как
назначения на должность, присвоение
имен и званий, вынесение приговора и
т. и. Существует аналогия между рече-
выми и ментальными актами, ср. утверж-
дение и мнение, извинение и сожаление,
раскаяние (3. Веидлер).
Характеристика Р. а. обычно дается
через их сопоставление с пропозицией.
Значение Р. а. не сводится к значению
входящего в него пропозиционального
содержания. Одна и та же пропозиция
способна входить в разные Р. а.: «Я прие-
ду завтра» может быть обещанием, угро-
зой, сообщением. Понимание Р. а., ооес-
печиваюшее адекватную реакцию, пред-
полагает правильную интерпретацию его
иллокутивной силы. Последняя определ.
образом взаимодействует с пропозицией,
напр. побуждения и обязательства мо-
гут включать только пропозиции, отно-
сящиеся к плану будущего. Их цель —
создать такое положение вещей, к-рое
соответствовало бы значению пропози-
ции. Они направлены от пропозицио-
нального содержания к действительности.
Пропозиции характеризуются условиями
истинности, Р. а. — условиями успеш-
ности (англ, felicity conditions), несоб-
людение к-рых ведет к иллокутивным не-
удачам. В одних случаях для эффектив-
ности Р. а. необходима определ. соци-
альная ситуация (приказ, приговор и
т. п. имеют силу только в устах людей,
ваделенных соотв. полномочиями и опи-
раются на социальные институты). В др.
случаях успешность Р. а. зависит от лич-
ностных факторов. Аналогом требования
истинности, предъявляемого к суждению
(пропозиции), является требование иск-
ренности, удовлетворение к-рого входит
в условия успешности Р. а. Напр., обе-
щание действительно тогда, когда гово-
рящий искрение намерен его выполнить
и уверен, что в состоянии это сделать.
Условие искренности (доброй волн) свя-
зывает Р. а. с намерениями говорящего,
а через них с состояниями его сознания
(интенциональными состояниями): прось-
бы соответствуют желаниям и нуждам
говорящего, сообщения — эпистемич. со-
стояниям, выражения чувств (экспрес-
сивы) — тем или другим эмоциям. Сог-
ласование Р. а. с интенциональными со-
стояниями признается обществом обяза-
тельным для речевых действий. Это
подтверждается тем, что высказывания
типа «Иван умен, но я так ие считаю» не-
приемлемы, хотя в них нет явного проти-
воречия. Условия успешности предпо-
лагают, что адресат способен опознать
иллокутивную силу Р. а., к-рая должна
в нем быть вербально или невербально
(просодически, мимически) выражена.
Однако существует большая категория
косвенных Р. а., иллокутивная цель
к-рых присутствует имплицитно и выво-
дится адресатом благодаря его коммуни-
кативной компетенции. Принцип вежли-
вости, принятый в речевом общении, тре-
бует смягчения побуждений, к-рые час-
то бывают косвенными. Напр., модали-
зоваииый вопрос о способности адреса-
та осуществить незатруднительное дей-
ствие косвенно выражает просьбу: «Ты
можешь налить мне чаю?». То же значе-
ние получают выражения желаний: «Я
бы хотел побыть один» может означать
«Оставь меня одного». Косвенные Р. а.
подвержены конвеиционализации: мода-
лизоваииый вопрос почти всегда эквива-
лентен просьбе. Конвеиционализация про-
веряется рядом тестов, из к-рых главным
является тест на совместимость с отрица-
нием имплицитной цели. Высказывание
«Ты можешь налить мне чаю? Но я тебя
об этом ие прошу (Но не делай этого)»
отражало бы непоследовательность рече-
вого поведения.
Теория Р. а. имеет выходы в логику,
когнитивную психологию, лингвистич. фи-
лософию, философию сознания, теорию
коммуникации и моделей обшеиия.
• Основы теории речевой деятельности, М.,
1974; Бахтин М. М., Эстетика словес-
ного творчества, М.» 1979; Арутюно-
ва Н. Д., Фактор адресата, Изв. АН
СССР, сер, ЛиЯ, 1981, т. 40» в.4; Демьян-
ков В, 3», Конвенции, правила и стратегии
общения, там же, 1982, т. 41, в. 4; Тетради
новых терминов, в. 39, М», 1982; Падуче-
ва Е. В., Тема языковой коммуникации в
сказках Льюиса Кэрролла, в кн.: Семиотика
и информатика, в. 18, М., 1982; Безме-
нова Н. А., Герасимов В. И.,
Нек-рые проблемы теории речевых актов, в
кн.: Языковая деятельность в аспекте линг-
вистич. прагматики, М», 1984; НЗЛ, в. 16.
Лингвистич. прагматика, М., 1985;НЗЛ,в. 17.
Теория речевых актов, М., 1986; Сер ль
Дж., Природа интенциональных состояний,
в ки.: Философия, логика, язык, пер. с англ»
и немч М.. 1987; Vendler Z., Say what
you think, в ки.: Studies in thought and lan-
guage, Tucson, 1970; S a d о c k J., Toward a
linguistic theory of speech acts, N. Y., (1974];
Syntax and semantics, v.3, Speech acts, N.Y.—
(a. o.], (1975]; Speech act theory and pragma-
tics. Dordrecht — (a. o.}, 1980; S e a r I e j. R.,
Vanderveken D., Foundations of illo-
cutionary logic, Camb. (Mass.), 1985; Van-
derveken D.» Les actes de discours, Liege—
Brux., 1988.	H. Ц. Арутюнова.
РЕЧЕВОЙ ЭТИКЁТ — система устойчи-
вых формул общения, предписываемых
обществом для установления речевого
контакта собеседников, поддержания об-
щения в избранной тональности соответ-
ственно их социальным ролям и ролевым
позициям относительно друг друга,
взаимным отношениям в официальной и
неофициальной обстановке. В широком
смысле Р. э., связанный с семиотич. и со-
циальным понятием этикета, осуществ-
ляет регулирующую роль в выборе того
или иного регистра общения, иапр. «ты»-
или «вы»-форм, обращений по имени или
при помощи иной номинации, способа об-
щения, принятого в деревенском обихо-
де или в гор. среде, среди старшего поко-
ления или молодежи и т. п. В узком смыс-
сле слова Р. э. составляет функциональ-
но-семантич. поле единиц доброжелатель-
ного, вежливого общения в ситуациях об-
ращения и привлечения внимания, зна-
комства, приветствия, прощания, изви-
нения, благодарности, поздравления, по-
желания, просьбы, приглашения, совета,
предложения, согласия, отказа, одобре-
ния, комплимента, сочувствия, соболез-
нования и т. п. Коммуникативные сте-
реотипы Р. э., не внося в общение нового
логич. содержания, выражают социально
значимую информацию типа «Я вас за-
мечаю, признаю, хочу с вами контакта»,
т. е. отвечают важным целеустановкам
говорящих и манифестируют существен-
ные функция языка.
Функции Р. э., базируясь на присущей
языку коммуникативной функции, скла-
дываются из взаимосвязанных специали-
зиров. функций: контактоустанавливаю-
щей (фатической), ориентации на адреса-
та (конативной), регулирующей, воле-
изъявления, побуждения, привлечения
внимания, выражения отношений и
чувств к адресату и обстановке общения.
Речевая ситуация, в к-рой бытует
Р. э., — это ситуация иепосредств. об-
щения коммуникантов, ограничивае-
мая прагматич. координатами «я — ты —
здесь — сейчас», к-рые организуют ядро
поля языковых единиц Р. э. Грамматич.
природа этих единиц определяется дейк-
тич. указателями «я — ты — здесь —
сейчас», спроецированными в структуру
единиц («Благодарю вас! >, «Поздрав-
ляю!» и т. д.). Утрата высказыванием
координат «я — ты — здесь — сейчас»
выводит его за пределы Р. э. (ср. «Позд-
равляю вас!» и «Вчера он поздравлял
ее»). Единицы Р. э. сформированы од-
новременным актом номинации собы-
тия и предикации и представляют собой
перформативные высказывания-дейст-
ствия, изучаемые в прагматике.
Системная организация тематич. (и
синонимич.) рядов-формул Р. э. прохо-
дит на семантич. уровне, напр. в рус. яз.:
«До свидания», «Прощайте», «До встре-
чи», «Всего доброго», «Всего хорошего»,
«Пока», «Разрешите попрощаться», «По-
звольте откланяться», «Честь имею»,
«Наше вам» и т. д. Богатство синонимич.
рядов единиц Р. э. обусловлено вступле-
нием в контакт разных по социальным
признакам коммуникантов при разных со-
циальных взаимодействиях. Маркиров.
единицы, употребляясь преим. в одной
среде и не употребляясь в другой, полу-
чают свойства социального символизма.
Р. э. представляет собой фуикцио-
нальио-семантич. универсалию. Однако
ему свойственна яркая нац. специфика,
связанная с неповторимостью узуального
речевого поведения, обычаев, ритуалов,
невербальной коммуникации представи-
телей конкретного региона, социума и
т. п. фразеологизиров. система формул
Р. э. содержит большое число фразеоло-
РЕЧЕВОЙ 413
гизмов, пословиц, поговорок и др.: «Доб-
ро пожаловать!», «Хлеб да соль!»,
«Сколько лет, сколько зим!», «С легким
паром!» и др. Национально специфичны
и формы обращений, в т. ч. образованные
от собств. имен (см. Антропонимика).
Термин «Р. э.» впервые введен в русисти-
ке В. Г. Костомаровым (1967). Собствен-
но науч, изучение системы Р. э. в языке и
речи было начато в СССР (с 60-х гг.
20 в. — работы Н. И. Формановской,
А. А. Акишиной, В. Е. Гольдина). Проб-
лемы Р. э. изучаются в рамках социо-
лингвистики, этнолингвистики, прагма-
тики, стилистики, культуры речи.
• Костомаров В. Г., Рус. рече-
вой этикет, «Рус. язык за рубежом», 1967,
№ 1; Акишина А. А.,Форманов-
ская Н. И., Рус. речевой этикет, М.,
1975; 3 изд., М., 1983; Нац.-культурная спе-
цифика речевого поведения, М., 1977; Фор-
мановская Н. И., Рус. речевой этикет:
лингвистич. и методологич. аспекты, М.,
1982 (лит.); 2 изд., М., 1987; ее же, Упот-
ребление рус. речевого этикета, М., 1982
(лит.): 2 изд., М., 1984; ее же, Вы сказа-
ли: «Здравствуйте!». Речевой этикет в нашем
общении, М., 1982; 3 изд., М., 1989; е е ж е,
Речевой этикет и культура общения, М., 1989;
Нац.-культурная специфика речевого обще-
ния народов СССР, М., 1982; Теория речевых
актов, в кн.: НЗЛ, в. 17, М., 1986; Голь-
дин В. Е., Речь и этикет, М., 1983 (лит.);
Austin J. L., Performative—constative,
в кн.: Philosophy and ordinary language,
Urbana, 1963» H. И. Формановская.
РЕЧЕВЫЕ РАССТРОЙСТВА — см.
Афазия, Нейролингвистика.
РЕЧЬ — конкретное говорение, проте-
кающее во времени и облеченное в зву-
ковую (включая внутреннее проговари-
вание) или письменную форму. Под Р.
понимают как сам процесс говорения (ре-
чевую деятельность), так и его резуль-
тат (речевые произведения, фиксируе-
мые памятью или письмом).
Характеристика Р. обычно дается че-
рез противопоставление ее языку (коду),
понимаемому как система объективно
существующих, социально закреплен-
ных знаков, соотносящих понятийное со-
держание и типовое звучание, а также как
система правил их употребления и соче-
таемости. Р. и язык (код) образуют еди-
ный феномен человеческого языка и каж-
дого конкретного языка, взятого в опре-
деленном его состоянии. Р. есть вопло-
щение, реализация языка (кода), к-рый
обнаруживает себя в Р. и только через
нее выполняет свое коммуникативное
назначение. Если язык — это орудие
(средство) общения, то Р. есть произво-
димый этим орудием вид общения; она
создается «приложением „старого"
языка к новой действительности» (В.
Скаличка). Р. вводит язык в контекст
употребления (см. Прагматика). Р. кон-
кретна и неповторима в противополож-
ность абстрактности и воспроизводимости
языка; она актуальна, язык же потенци-
ален; будучи событием, действием, Р.
развертывается во времени и реализуется
в пространстве, язык же (код) отвлечен
от этих параметров мира; Р. бесконечна,
система языка конечна; Р. материальна,
она состоит из артикулируемых знаков,
воспринимаемых чувствами (слухом,
также зрением, осязанием), язык (систе-
ма языка) включает в себя абстрактные
аналоги единиц Р., образуемые их разли-
чит. и общими (интегральными) призна-
ками; иначе говоря, Р. субстанциональ-
на, а язык формален; Р. активна и дина-
мична, система языка в большей мере
пассивна и статична; Р. подвижна, язык
относительно стабилен; Р. линейна, язык
414 РЕЧЕВЫЕ
же имеет уровневую организацию (см.
Уровни языка)', Р. стремится к объедине-
нию слов в речевом потоке, задача языка
— сохранить их раздельность; Р. есть
последовательность слов, язык вносит
в нее иерархия, отношения; Р. субъектив-
на, являясь видом свободной творч. дея-
тельности индивида, язык — достояние
пользующегося им общества, он объекти-
вен по отношению к говорящим; Р. про-
извольна, язык обязателен (императи-
вен); Р. отражает опыт индивидуума,
язык же в системе выражаемых им значе-
ний фиксирует опыт коллектива, «карти-
ну мира» говорящего на нем народа; Р.
преднамеренна и обращена к определ.
цели, в отличие от нецеленаправленности
языка; Р. контекстно и ситуативно обус-
ловлена, язык независим от обстановки
общения; Р. вариативна, язык же (если
отвлечься от проблемы диалектов) в
каждый период своего существования ин-
вариантен; Р. допускает элементы слу-
чайного и неупорядоченного, в отличие от
языка, образуемого регулярными черта-
ми своих единиц и отношений между
ними; Р. отнесена к объектам действи-
тельности и может рассматриваться с т.
зр. своей истинности или ложности, к язы-
ку истинностная оценка неприменима.
За перечисленными различиями языка и
Р., играющими в разных концепциях
большую или меньшую роль, иногда ви-
дят противопоставление сущности и яв-
ления, общего и частного.
Р. обладает также свойствами, не про-
тивопоставляемыми иепосредственио от-
дельно взятым чертам языка и относя-
щимися к способу протекания речевой
деятельности. Процесс Р. характеризуется
определ. темпом, продолжительностью,
тембровыми особенностями, степенью
громкости, артикуляционной четкости,
акцентом и т. п. Р. может быть охарак-
теризована через указание на психологии,
состояние говорящего, его коммуникатив-
ную задачу, отношение к собеседнику,
искренность, по признакам своей фор-
мальной и смысловой структуры. К Р.
применимы эстетич. (стилистич.) и этич.
(нормативные) оценки. Индивидуаль-
ный характер — важнейший признак Р.
«Каждый индивид употребляет язык для
выражения именно своей неповторимой
самобытности» (В. фон Гумбольдт); язык
же, по Гумбольдту, «есть средство преоб-
разования субъективного в объективное».
Субъективность Р. проявляется в том,
что Р. имеет автора, передающего в ней
свои мысли и чувства, для выражения
к-рых он выбирает слова и структуры
предложений; он относит языковые но-
минации к определ. объектам действи-
тельности, придавая им речевое значе-
ние. Говорящий (или пишущий) отдает
предпочтение тому или иному стилю об-
щения и сообщения (фамильярному, офи-
циальному, почтительному, пренебре-
жительному, прямому, косвенному и
т. п.), использует высказывание с нуж-
ным для своих целей коммуникативным
заданием. «Только в речи индивида язык
достигает своей окончательной опреде-
ленности» (Гумбольдт). Речевое поведе-
ние составляет существенную характе-
ристику личности.
Разные типы Р. (см. Функциональный
стиль) обладают неодинаковой степенью
субъективности. Э. Бенвенист противо-
поставлял дискурс (фраиц. discours) —
речь, «присваиваемую говорящим»
(разл. жаиры устного общения, диевиики,
письма, мемуары и пр.), ист. повество-
ванию (франц, recit). Дискурс отличает-
ся от объективного повествования рядом
грамматич. черт (системой времен, мес-
тоимений и др.), а также коммуникатив-
ными установками. В расширит, смысле
термин «дискурс» используется для обо-
значения разных видов Р. и речевых про-
изведений (иапр., прескриптивный, прак-
тический, ораторский дискурс), связ-
ность и осмысление к-рых воссоздается
с учетом всей совокупности не собственно
языковых факторов.
Р. тесно связана с мышлением (см.
Язык и мышление). Нек-рые ученые го-
ворят о речевом мышлении и этапах рече-
мыслит. процесса (С. Д. Кацнельсон).
Мышление, как и выражающая его Р.,
различается по степени объективности.
Наиболее общиьГявляется противопостав-
ление теоретич.(объективного)и практич.
(субъективного) мышления (разума, рас-
судка). Соответственно различаются два
вида Р. — теоретич. и практич. рассуж-
дение. Цель первого — установление ис-
тины. Оно следует логич. законам, не-
преложным и независимым от субъекта.
Задача второго — принятие решения или
предписание, т. е. выбор из ряда альтер-
натив, обусловленный субъективными
оценками и интересами. Каждый из этих
видов Р. обладает особыми признаками
(принципами установления связности, до-
пустимостью и характером противоре-
чий, особенностями синтаксиса, модаль-
ностями и др.). В иной плоскости проти-
вопоставляются практич. (обыденная, бы-
товая) и поэтич. Р. Оба вида Р. субъек-
тивны, но поэтич. Р., в отличие от прак-
тической, допускает отчуждение от ав-
тора и придает субъективному содержа-
нию общечеловеческую значимость. В то
же время соединение поэтич. Р. с личным
опытом и психикой воспринимающего
обеспечивает ей (в отличие от практич.
Р.) множественность интерпретаций.
Р. используется в разных социальных
сферах и выполняет разные функции
(см. Функции языка). Варьируясь, она
приспосабливается к задачам и условиям
своего функционирования; явления Р. ти-
пизируются, образуя относительно само-
стоят. системы — функциональные и ин-
дивидуальные стили, к-рые характери-
зуются и модификациями самой систе-
мы (его лексики и в меньшей степени
грамматики), и такими речевыми особен-
ностями, как длина предложений, набор
коммуникативных целей, степень смысло-
вой полноты Р., ее информативность,
спонтанность или обработанность, степень
клиширования, использование образных
средств, допустимость разных интерпрета-
ций и косвенных смыслов и т. п. В инди-
видуальных отклонениях Р. заложены
истоки языковых изменений. Язык тво-
рит Р. и в то же время сам творится в Р.
«Язык одновременно и орудие и продукт
речи» (Ф. де Соссюр). Возможности
варьирования Р., одиако, ие беспредель-
ны. Р. должна быть понята адресатом,
причем ключом к восприятию Р. служит
общий для собеседников, надиидивидуаль-
ный язык, а также наличие общих фоно-
вых знаний и владение правилами выво-
да косвенных смыслов. В известной сте-
пени «интересы понимания и говорения
прямо противоположны» (Л. В. Щерба).
Поэтому в ходе речевой коммуникации
«язык выступает в качестве необходимого
предела свободы» (Э. Косерю).
При помощи Р. происходит общение
между людьми, следующее определ.
социальным конвенциям. Общение соз-
дает коммуникативный контекст, в к-ром
реализуются речевые акты. В речевом
общении может быть выделен ряд аспек-
тов, соответствующих поставленной гово-
рящими задаче: информативный, прес-
криптивный (воздействие иа адресата),
экспрессивный (выражение эмоций, оце-
нок), межличностный (регулирование от-
ношений между собеседниками), игро-
вой (апелляция к эстетич. восприятию,
воображению, чувству юмора) и др. Эти
аспекты, часто соприсутствующие в Р.,
могут обособляться, создавая самостоят.
формы общения — речевые жанры, «язы-
ковые игры» (Л. Витгенштейн), различ-
ные не только по целям, но и по распре-
делению ролей и коммуникативных ин-
тересов собеседников, речевой тактике,
условиям успешности, предпочтительным
сиитаксич. структурам, принципам ус-
тановления связности реплик и др.
Р. как один из видов социальной ак-
тивности человека переплетается с др.
формами деятельности, в т. ч. трудовой,
в процессе осуществления к-рой она и
возникла. Р. полифункциональиа и с
этой точки зрения исследуется прагма-
тикой. Подход к Р. как форме деятель-
ности (см. Речевая деятельность) ха-
рактерен для социо- и психолингвистич.
исследований, изучающих процессы и ме-
ханизмы речеобразоваиия, возникнове-
ние речевых ошибок и нарушений Р.
(см. Нейролингвистика), отношение ре-
чевых действий к др. видам социальной
активности человека (работы Н. И. Жин-
кина, А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьева,
А. А. Леонтьева и др.), роль Р. в форми-
ровании сознания и проявлениях подсоз-
нательного, внутреннюю речь, процессы
развития детской речи и др.
Р. рассматривается как вид сознатель-
ной и целенаправленной деятельности
также в концепции лингвистической фи-
лософии.
В рамках лингвистич. философии
сформировалась теория речевых
актов в ее совр. версии (работы Дж.
Остина, Дж. Р. Сёрла и др.).
Теоретич. разработка проблемы языка
и Р. связана с именем Соссюра (см. Же-
невская школа), относившего различение
языка и Р. к самому предмету исследова-
ния — феномену языка (в его термино-
логии langage ’речевая деятельность’),
в к-ром, как считал он, соединены объек-
ты принципиально разной природы:
язык (langue) и речь (parole). Он считал,
что, хотя в своем существовании язык
и Р. взаимообусловлены, они несводимы
друг к другу и не могут рассматриваться
с одной точки зрения, а «речевая дея-
тельность, взятая в целом, непознавае-
ма, так как она неоднородна». Соссюр
поэтому настаивал на разграничении лин-
гвистики языка и лингвистики Р. Кон-
цепция Соссюра подвергалась критике за
слишком резкое разграничение языка
(системы языка) и Р., поведшее к чрез-
мерной абстрактности метаязыка линг-
вистики, предмет к-рой ограничивался
системой языка. Идея неоднородности,
диалектической противоречивости фено-
мена языка высказывалась учеными и
раньше. Так, Гумбольдт различал язык,
определяемый им как деятельность духа
(energeia), форму языка — постоянные
элементы и связи, реализуемые в речевой
деятельности, и продукт этой деятельно-
сти (ergon).
В сов. яз-знании 30-х гг. 20 в. язык
рассматривался как полифункциональный
феномен, изучение к-рого не может быть
отделено от конкретных форм Р. Систе-
ма языка определялась как совокупность
правил речевой деятельности (работы
Щербы, Л. П. Поливанова, С. И. Берн-
штейна и др.). Мысль Соссюра о сопри-
сутствии в феномене языка элементов сис-
темы и Р., напротив, побуждала форму-
лировать достаточно жесткие принципы
их разграничения. А. X. Гардинер пред-
ложил «применять наименование „язык
ко всему тому, что является традицион-
ным и органическим в словах и сочета-
ниях слов, а наименование „Р." — ко
всему тому, что определяется конкрет-
ными условиями, „значением" и „на-
мерением" говорящего». Достоянием Р.
он считал прежде всего функции слов в
высказывании и соответственно такие
категории, как субъект, объект, насто-
ящее историческое, предложение, пони-
маемое как отнесенное к действительно-
сти высказывание (грамматич. структуру
предложения Гардинер считал фактом
языка).
Сходные мысли уже раньше высказы-
вались И. А. Бодуэном де Куртенэ, раз-
граничивавшим два вида единиц языка —
единицы языковые и функционально-ре-
чевые. В сов. яз-зиании А. И. Смирниц-
кий относил к языку все то, что вос-
производится в Р. (слова, фра-
зеологизмы, морфологич. формы), а к
Р. — все то, что производится в процессе
коммуникации (словосочетания, конкрет-
ные предложения). Подобная точка зре-
ния вызвала возражения тех, кто видел
в языке иР. два аспекта одного
феномена. Т. П. Ломтев полагал,
что «все лингвистические единицы явля-
ются единицами языка и речи: одной
стороной они обращены к языку, другой
— к речи». Единицы Р. суть реализации
единиц языка. Эта точка зрения может
быть применена к таким конструктивным
единицам, как фонемы, морфемы, сло-
ва, сиитаксич. структуры, ср. такие пары
единиц, как фон и фонема, морф и морфе-
ма, в к-рых «эмический» член принадле-
жит системе языка и характеризуется ин-
вариантными признаками, реализуемы-
ми в речевых вариантах (морфах, фо-
нах). Между тем отрезки, получаемые в
результате членения речевого потока по
фонетич. и конкретно-смысловым при-
знакам, т. е. слоги, такты (синтагма, в по-
нимании Щербы), сверхфразовые един-
ства (для письм. речи — абзацы), рас-
сматриваются обычно только как едини-
цы Р. (текста), хотя и они обладают
иек-рыми типовыми характеристиками.
Различение единиц языка и Р., согласно
этому взгляду, оказывается обусловлен-
ным величиной расхождений между фик-
сируемым в системе языка типом и его
речевыми реализациями. Для фонемы,
морфемы и слова это соотношение яв-
ляется иным, чем для предложения.
Нек-рые ученые предложили выделять в
языке иные, хотя и соотносительные с
противопоставлением языка и Р. аспек-
ты. В информатике и теории коммуника-
ции, оперирующих не только естествен-
ными, но и искусств, языками, использу-
ется противопоставление кода и сообще-
ния. Те, кто рассматривает Р. в статиче-
ском, структурном аспекте, пользуются
противопоставлением системы и текста
(Л. Ельмслев).
В ряде концепций выделяется не два,
атри аспекта языка. Мысль о
возможности троякого подхода к языку,
перекликающаяся с идеями Гумбольдта,
была высказана в 1931 Щербой, к-рый
различал: речевую деятельность (процес-
сы говорения и понимания Р.), производи-
мую психофизиологич. механизмами ин-
дивида; языковую систему (словарь и
грамматику языка); языковой материал,
т. е. совокупность всего говоримого и по-
нимаемого в той или другой обстановке.
Косерю присоединил к оппозиции языка
и Р. третий компонент — норму, понимае-
мую как социально закрепленный узус —
обязат. формы и стереотипы, принятые
в данном обществе. Сюда он относил не
только явления Р. (напр., ситуативно
обусловленные стереотипы), но и явления
языка, такие, как отклоняющиеся от
продуктивного образца парадигмы скло-
нения и спряжения. Тем самым в системе
языка и в Р. был выделен нек-рый
«окаменевший» компонент, охраняемый
от изменений нормирующей деятельно-
стью общества. Нек-рые исследователи
(И. М. Коржинек, Г. В. Колшанский)
сводят оппозицию языка и Р. к противо-
поставлению реального объекта его иауч.
описанию (теоретич. модели). Эта точка
зрения, заменяющая онтологии, различие
эпистемическим, уязвима, т. к. ставит
существование языка (системы языка) в
зависимость от существования лингвисти-
ки, разрабатывающей модели его описа-
ния, сама же система языка утрачивает
стабильность, поскольку одна и та же ре-
чевая реальность допускает различия в
моделировании. Соссюровское противо-
поставление языка и Р. обернулось,
т. о., проблемой реальности и объектив-
ности системы языка. Последняя либо
определялась как часть или аспект Р.
(текста), либо отождествлялась с науч,
моделью, базирующейся иа речевом ма-
териале, либо понималась как нек-рая
психологич. или социопсихологии, кате-
гория — языковое знание, языковая спо-
собность человека, «совокупность отпе-
чатков, имеющихся у каждого в голове»
(Соссюр). Совр. версией психологич. тра-
диции является введенное Н. Хомским
противопоставление языковой компе-
тенции и языкового исполнения (compe-
tence and performance), представляющее
собой аналог оппозиции языка и Р. Ком-
петенция понимается как нек-рое порож-
дающее устройство, создающее речевые
произведения. Термин «и с п о л н е-
н и е», применявшийся уже Соссюром
(франц, execution), умаляет творч. ха-
рактер речеобразоваиия.
В итоге развития идей языка и Р. в
каждом из этих соотносит, понятий был
выделен статич. и динамич. аспекты. Ди-
намич. сторона Р. соответствует деятель-
ности, взятой во всей полноте ее характе-
ристик (физических, психических и со-
циальных); статич. сторона Р. соответ-
ствует выделенному из речевой деятель-
ности и зафиксированному тем или иным
способом тексту. Лингвистика Р. распа-
дается на две взаимодополняющие обла-
сти: теорию речевой деятельности и рече-
вых актов, анализирующую динамику
Р., и лингвистику текста, обращенную к
статич. аспекту Р. Теория текста теснее
связана с лит-ведением и стилистикой,
теория речевой деятельности разрабаты-
вается во взаимодействии с психологией,
психофизиологией и социологией. Р. яв-
ляется объектом изучения ие только линг-
вистов (психолингвистов, социолинг-
вистов, нейролингвистов, фонетистов, спе-
циалистов по стилистике), ее изучают пси-
хологи, физиологи, логопеды, специалис-
ты по теории коммуникации и информа-
тике (интеракционным системам), по
высшей нервной деятельности, по акусти-
ке. Проблемы Р. находятся в фокусе вни-
мания философов, логиков, социологов,
литературоведов.
• Выготский Л. С., Мышление и
речь, М. —Л., 1934; Жинкпн Н. И.,
Механизмы речи, М., 1958; К о с е р и у Э.,
Синхрония, диахрония и история, в кн.:
НЛ, в. 3, М., 1963; Андреев Н. Д..
3 и н дер Л. Р., О понятиях речевого
акта, речи, речевой вероятности и языка,
ВЯ, 1963, № 3; Г ар ди н е р А., Различие
между «речью» и «языком», в кн.: 3 в е г и н-
РЕЧЬ 415
цев В. А., История яз-знания XIX— XX вв.
в очерках и извлечениях, ч. 2, М., 1965:
Ельмслев Л., Язык и речь, там же;
•Коржинек Й. М., К вопросу о языке
и речи, в кв.: Пражский лнигвистич. кружок,
М., 1967; Леонтьев А. А.. Язык,
речь, речевая деятельность. М.,	1969;
М ы р к и н В. Я., Нек-рые вопросы понятия
речи в корреляции: язык — речь, ВЯ, 1970.
№1; Будагов Р. А., О типологии речи,
в его кн.: Язык, история н современность,
М., 1971; Кацнельсон С. Д., Типо-
логия языка и речевое мышление, Л., 1972;
его же, Речемыслит. процессы, ВЯ, 1984,
.4 4; Шерба Л. В., О трояком аспекте
языковых явлений и об эксперименте в яз-
знании, в его кн.: Языковая система и рече-
вая деятельность, Л., 1974; Основы теории
речевой деятельности, М., 1974; Бенве-
нист Э., О субъективности в языке, п его
кн.: Общая лингвистика, М., 1974; Слюса-
рева Н. А., Теория Ф. де Соссюра в све-
те совр. лингвистики. М., 1975; Колшан-
ский Г. В., Соотиошение субъективных
и объективных факторов в языке, М., 1975;
Звегинцев В. А., Предложение и
его отношение к языку и речи, М., 1976;
Ломтев Т. П., Язык и речь, % его ки.:
Общее и рус. яз-знание, М., 1976; Сос-
сюр Ф. де, Курс обшей лингвистики,
в его кн.: Труды по яз-знанию, М., 1977;
Лурия А. Р., Язык и сознание, М.,
1979; Гумбольдт В. фон. Избр.
труды по яз-знанию, М.» 1984; НЗЛ, в. 16 —
Лингвистич. прагматика, ]М., 1985; НЗЛ,
в. 17 — Теория речевых актов. М., 1986;
Якубинский Л. 71., Язык и его
функционирование. Избр. работы, М., 1986;
Bally Ch., Langue et parole. «Journal
de psychologic normale et pathologiqv.e»,
1926, t. 23, № 7; Doroszewski W.,
«Langue» et «parole», «Prace filologkzae»,
1929, v. 14; Gardiner A., The theory
of speech and language, Oxf., 1932 (2 ed.,
Oxf.. 1951); Buhler K.. Sprach theorie,
Jena, 1934; Buyssens E,, Les langages
et le discours. Brux., .1943: , S k a 1 i с к a
V., The need for a linguistics of parole,
«Recueil linguistique de Bratislava», 1948,
v. 1; Frei H., Langue, parole et differen-
ciation. «Journal de psychologic normale et
pathologique», 1952. t. 45; Coseriu E.,
Sistema. norma у habla, Mont., 1952; см. так-
же лит. при ст. Прагматика, Речевой акт.
Дискурс.	Н. Д. Арутюнова,
РИСУНОЧНОЕ ПИСЬМО —см. Пик-
тография.
РИТВДНСКИЕ ЯЗЫКЙ —семья ин-
дейских языков Сев. Америки, вклю-
чаемая в алгонкино-вакашскую макро-
семью (см. Алгонкино-вакашские язы-
ки). Объединяет языки вийот и юрок, до
европ. завоевания распространенные на
Тихоокеанском побережье Калифорнии
в р-не зал. Гумбольдта (вийот) и устья
р. Кламат (юрок). В 1962 на вийот гово-
рил 1 чел., на юрок — ок. 10 чел.
Фонетич. системы Р. я. различны.
Гласные: i, е, а, и, о, в юрок также э.
В юрок имеются долгое гласные. В вийот
среди смычных согласных противопостав-
лены придыхательные и непридыхатель-
ные, в юрок — глоттализованиые и не-
глоттализованиые. Вийот имеет денталь-
ные аффрикаты, отсутствующие в юрок.
Представлены спиранты: b — в вийот,
s. s, g, h, I — в обоих языках. Имеются
лабиовелярные.
Глагольные и именные корпи обычно не
обособлены, иапр. вийот was ’огонь’ —
bas ’гореть’, юрок pa?ah ’вода’ — 'быть
мокрым’. Имена принимают личные при-
тяжат. префиксы. Имеются также формы
локатива и вокатива. Категория числа от-
сутствует, в юрок мн. ч. отмечается лишь
у нек-рых существительных: sepolah
'поле’ — мн. ч. segepolah. Личные место-
имения в юрок различают также формы
комитатива и аккузатива. Выделяются
послелоги. Формы лица глагола, как пра-
416 РИСУНОЧНОЕ
вило, выражаются суффиксально. Име-
ются формы взаимности, возвратности и в
юрок — пассива: nek kic teykelewomoyek’
met leyes ’Я был укушен змеей*. В Р. я.
многочисленны препозитивные частицы
модально-временного и локативного зна-
чения: юрок ho 'прош. время’, kitkwela
'всё еще’, вийот wik ’сюда’, wa ’вокруг’
и др. При глагольной форме может быть
иеск. частиц: вийот bo-to-kos-kii litihsi)
’Тогда она обычно шла убрать это снова’
[букв.— 'идти-обычпо-тогда-сиова уб-
рать’ (это)-оиа]. В составе числительных
выделяются классификаторы: напр., в
юрок — числит, 'два' ni?iyel (о людях),
nl?l?l?y (о животных, птицах), no?oh
(о круглых предметах) и т. п.
Развиты разные способы словообразо-
вания: префиксация, суффиксация, сло-
восложение, редупликация и для образо-
вания диминутивов — чередование сог-
ласных.
Преобладающий порядок слов в про-
стом предложении SVO, в юрок в нек-рых
случаях он может играть смыслоразли-
чит. роль: ku peg Ik по?р’е?п mewil ’Этот че-
ловек преследует лося’, но mewil по?р’е?п
ku peglk ’Лось преследует этого человека’.
Определение обычно предшествует опре-
деляемому.
Гипотеза о родстве Р. я. была высказа-
на в сер. 19 в., однако свидетельства их
родства немногочисленны. В работе К. Ти-
тера, поев, установлению звуковых соот-
ветствий между Р. я., приводится ок.
85 сопоставлений. Открытым остается
вопрос, образуют ли Р. я. единую под-
группу или являются самостоят. ответв-
лениями алгонкино-ритванской группы.
Э. Сепир объединил Р. я. с алгонкински-
ми языками.
• Sapir Е., Wiyot and Yurok, Algon-
kin languages of California. «American Anth-
ropologist», 1913, v. 15, №4; Reichard G.,
Wiyot grammar and texts, Berk., 1925; Ro-
bins R. H., The Yurok language. Gram-
mar. texts, lexicon, Berk.— Los Ang., 1958;
Teeter К. V,. Wiyot and Yurok. A pre-
liminary study, в кн.: Studies in Californian
linguistics, Berk.— Los Ang., 1964; его
же, The Wiyot language, Berk.— Los Ang.,
1964.	M. E. Алексеев.
РИТМ (греч. rhythmos — размеренность,
стройность, соразмерность, от rheo —
теку) речевой — регулярное повторе-
ние сходных и соизмеримых речевых еди-
ниц, выполняющее структурирующую,
текстообразующую и экспрессивно-эмо-
циональную функции. Р. речевой — од-
но из проявлений фундаментальной за-
кономерности природы, ее ритмичности.
Служит основой эстетич. организации
худож. текста — стихотворного и проза-
ического. Наиболее ярко выражен в сти-
хотворных текстах, наименее — в спон-
танной диалогич. речи.
Единицами Р. являются: в прозе —
ритмич. группа, синтагма', в стихе —
звук, слог, ритмич. группа, строка, стро-
фа. Эти единицы образуют иерархия, си-
стему. Осн. единица — ритмич. группа,
к-рая состоит, по крайней мере, из одного
ударного слога и примыкающих к нему
безударных слогов. Существуют слож-
ные ритмич. группы, в к-рых содержится
два и более ударных слогов, несущих
ударение разной степени. Ритмич. группа
объединяется мелодич. движением. Удар-
ные слова одной ритмич. группы образу-
ют тесное смысловое единство.
В формировании Р. участвуют все воз-
можные языковые средства: звуковые,
интонационные, синтаксические, лексико-
семантические, напр. разл» рода повторы,
синтаксич. параллелизм, регулярности
воспроизведения интонационных модифи-
каций (см. Интонация').
Особенности Р. в конкретном тексте
подчинены его осн. идее. Ритмич. явле-
ния происходят на фоне аритмических.
В стихе Р. взаимосвязан с метром, но не
идентичен ему. Речевой Р. мало изучен.
* Жирмунский В. М.» Введение
в метрику. Теория стиха, Л., 1925; его же,
Теория стиха. Л., 1975; Пешковский
А. М., Стихи и проза с лингвистич. точки
зрения, в его кн.: Сб. статей. Методика
родного языка, лингвистика, стилистика,
поэтика, Л. — М., 1925; его же, Принципы
и приемы стилистич. анализа и оценки ху-
дож. прозы, в сб.: Ars poetica, М., 1927; Т и-
м о ф е е в Л. И., Ритм стиха и ритм
прозы, «На литературном посту,», 1928,
19; его же, Проблемы стиховедения.
Материалы к социологии стиха, М., 1931;
Томашевский Б. В., Стих и язык,
М., 1959; Иванова-Лукьянова
Г. Н., О ритме прозы, в сб.: Развитие фо-
нетики совр. рус. языка, [в. 2], М., 1971;
Антипова А. М., Типы речевого рит-
ма, «Сб. иауч. трудов МГПИИЯ им. М. То-
реза», 1977, в. 108; ее же, Характер вза-
имосвязи ритма и др. компонентов инто-
нации, в кн.: Фонология. Фонетика. Инто-
нология, М., 1979; ее же, Ритмич. система
англ, речи, М., 1984; 3 а д о е н к о Т. П.,
Ритмич. организация потока кит. речи, М.,
1980; Ез з е о О, von. Rhythm and melody
in Germanic languages, в кн.: Manual of
phonetics, Amst.. 1957; PikeK., Practical
phonetics of rhythm waves, «Phonetica». 1962,
v. 8.	И. Г. Торсуева.
РИТбРИКА (греч. rhetorike — оратор-
ское искусство) — филологическая дис-
циплина, изучающая способы построе-
ния художественно выразительной речи,
прежде всего прозаической и устной;
близко соприкасается с поэтикой и сти-
листикой. Поскольку предметом Р. яв-
ляется прозаическая .украшен-
ная», т. е. художественная, речь и прави-
ла ееп остро еиия (порождения), Р.
противостоит поэтике, изучающей поэ-
тич. речь, грамматике, ориентированной
на изучение .естественной» (эстетически
не отмеченной) речи, и герменевтике,
имеющей дело с пониманием текста.
История Р. подразделяется на 2 нерав-
ных периода. Хотя осознанный интерес
к отд. частям Р. характерен для ряда
древних культурных традиций, ср.,
напр., учение о т. наз. рити (особом ка-
честве языка худож. текста, связанном
с отбором и расположением слов) в ста-
рых инд. трактатах по поэтике, становле-
ние Р. как особой науки произошло в
Др. Греции. Уже в 5 в. до и. э. двумя гре-
ками из Сиракуз был составлен не
дошедший до нас учебник Р. Развитие Р.
иа раннем этапе связано прежде всего
с Аттикой, нек-рыми городами М. Азии,
с о. Родос. Софист Горгий (5—4 вв. до
н. э.) положил начало Р. в Афинах, ею
занимались также Трасимах Халкидон-
ский, Протагор. Развитую форму Р. при-
обрела в 3—2 вв. до и. э. благодаря дея-
тельности теоретиков Р.— Исократа, Ари-
стотеля, Феопомпа, Дионисия Галикар-
насского и др. С сер. 2 в. до н. э. под
греч. влиянием в Риме также появляются
ораторы и теоретики Р., прежде всего
Цицерон и Квинтилиан. В результате
практич. деятельности ораторов-риторов
и анализа большого эмпирич. материала
у Аристотеля (.Риторика»), Цицерона
(.De oratore», .Orator», <De inventione»,
«Brutus»), Квинтилиана (.Institutio
oratore»), Псевдо-Лоигина (условного ав-
тора трактата «О возвышенном») и др.
сложилась особая область науч, знания,
не только подводившая итоги практич.
опыту ораторского иск-ва, но и предпи-
сывавшая ему свои законы и правила.
Пройдя через период сосуществования
разл. ораторских манер, Р. иа исходе
античности начинает превращаться в нор-
мативную дисциплину.
Аитич. Р. включала в себя разделы об
источниках красноречия (дарова-
ние, природные данные — natura; ис-
кусство — ars — как результат про-
фессиональной выучки; упражнение —
exercitatio), о родах красноречия, о
задачах оратора, соответственно
об элементах речи: 1) нахождение
(inventio), т. е. систематизация материа-
ла, сведение многообразия к общим ти-
пам, выделение пункта доказательства,
указание логич. аргументов, 2) располо-
жение материала (dispositio), его компо-
зиция, 3) словесное выражение (elocu-
tio), гл. часть Р. (критерии красноречия:
правильность, ясность, упорядочен-
ность — уместность, красота — украшеи-
ность; средства удовлетворения этих кри-
териев — отбор слов, их сочетание, фи-
гуры речи), 4) запоминание (memoria),
учение о профессиональной ораторской
памяти и 5) произнесение (pronuncia-
tio, actio), учение об интонации, мимике,
жестах, способствующих успеху речи.
Антич. Р. была усвоена в средневековье
и пользовалась большим престижем, вхо-
дя в число семи «избранных наук». Эпо-
ха Возрождения и следовавшие за ней пе-
риоды господства отд. худож. направле-
ний (маньеризм, барокко, классицизм)
уделяли Р. значит, внимание (многочисл.
трактаты 16—18 вв., особенно во Фран-
ции, Германии, Италии). В это время,
особенно в 17 в., Р., с одной стороны, тя-
готеет к универсализации, обнаруживая
связи с складывающейся «логической»
грамматикой (см. Логическое направле-
ние), а с другой — превращается в ин-
струмент, способный уловить достаточно
тонкую дифференциацию эстетич. уста-
новок. Через Польшу и Украину идеи Р.
проникли в 17 в. в Россию и нашли
здесь отклик —«Книги суть риторики
двои...» Макария (рукопись 1623), «De
arte rhetorica liori X» Феофаиа Прокопо-
вича (1716), «Риторика» М. В. Ломоно-
сова (1748). Пособия no Р. практич. ха-
рактера продолжали появляться почти
до сер. 19 в. Одиако уже в 18 в. происхо-
дит разрыв между традиционной структу-
рой Р. (включая исследовательский ап-
парат) и новым опытом худож. прозы
(в частности, и ораторского красноречия).
Р. начинает тяготеть к сближению (в
нек-рых разделах — к слиянию) с поэ-
тикой и к растворению в стилистике.
В эпоху романтизма Р. с ее нормативно-
дидактич. тенденциями начинает воспри-
ниматься как изживший себя канон, пре-
пятствующий свободному творчеству, как
дисциплина схоластически-катологиза-
горского типа, не способная проникнуться
идеями историзма, препятствующая но-
вым принципам словесного иск-ва. Р. как
наука приходит к нач. 19 в. в состояние
упадка. Однако с 60-х гг. 20 в. вновь на-
чинается расцвет Р., нашедшей для себя
новый идейно-науч, контекст. Она ста-
новится одной из наиболее быстро и про-
дуктивно развивающихся дисциплин фи-
лологич. цикла. Этот второй период в
истории Р. нередко называют «неорито-
рикой» или «общей Р.» (rhetorique ge-
nerale), в отличие от Р. традиц. типа.
Становление Р. нового типа вызвано в
первую очередь лингвистически-
м и факторами, через к-рые она включа-
ется в круг семиотич. дисциплин и в сфе-
ру культурология, проблем. Уяснение
статуса лингвистики в рамках теоретико-
информационной концепции привело, в
частности, к выделению и операционному
определению т. наз. поэтической
функции языка, образуемой при наличии
установки на сообщение (message), и к
разработке лингвистич. методов исследо-
А 14 Лингвистич. энц. словарь
ваяия поэтич. функции. Не меиее суще-
ственным был след, шаг — возникнове-
ние новой лингвистич. дисциплины, т.
наз. лингвистики текста, к-рая предпо-
лагает описание как связанных таких
фрагментов текста (.сверхфразовых
единств), к-рые превышают предложе-
ние, до последнего времени считавшееся
наиболее крупной единицей языка. Не-
зависимо от того, выводится ли риторич.
структура текста непосредственно из
законов языка (распространение языко-
вых правил на сверхфразовый уровень)
или связывается с переосмыслением язы-
ковой структуры, упорядочиваемой изв-
не (иапр., по законам построения гео-
метрия. симметрии и т. п.), — остается
несомненной не только роль языкового
субстрата в построении объектов, изучае-
мых Р., но и — что важнее — роль отд.
языковых элементов (иапр., имманент-
ной грамматич. структуры предложения)
в вероятностном определении структу-
ры смежных участков текста. Это и обус-
ловливает лингвистич. связанность (един-
ство) текста, к-рую ие может игнориро-
вать Р. Складывающаяся лингвистич.
теория прозы более конкретно отражает
и возможности применения лиигви-
стич. методов к анализу сверхфразовых
единств, и взаимосвязь Р. и лингвистики,
предполагающую зависимость (и ориен-
тацию) объектов Р. (риторич. структур)
от объектов лингвистики (языковых
структур). В совр. семиотике под Р. как
раз и понимают правила построения речи
на сверхфразовом уровне, законы «по-
этич. семантики», т. е. типы непрямых
(переносных) значений (риторич. фигур),
и «поэтику текста» (структуру отношений
внутритекстовых элементов), включая
анализ социального функционирования
текстов как целостных знаков.
Многофункциональность Р., обеспечив-
шая ей существование в новых условиях,
позволяет говорить о «лингвистических»
основаниях совр. Р. ив метаязыко-
вом аспекте: функционирование ее в
качестве дескриптивного аппарата н нор-
мативного регулятора дает возможность
трактовать Р. как «вторичную» грамма-
тику, функционирующую как своего рода
метатекст. Описывая и предписывая про-
цедуры конструирования коммуникатив-
ных форм и ситуаций, в к-рых речь упот-
ребляется с разными целями, Р. сама бе-
рет на себя задачу создания «функцио-
нального языка», выступая как одни из
важнейших инструментов культуры,
к-рый организует ее языковую и коммуни-
кативную систему (Р. Лахман). На этих
путях Р. входит в союз с др. дисциплина-
ми, нащупывая новые формы функциони-
рования в качестве стабилизирующей
силы культуры. Принадлежа, как и яз-
знание, к кругу семиотич. наук, Р. разде-
ляет с ним ряд общих проблем: вариант —
инвариант (ср. проблему т. наз. общих
мест в Р.), типы (каталогизация и клас-
сификация), общее и частное, универса-
лии, проблема выводимости (разверты-
вания) и сводимости (свертывания), со-
поставление и поиск общего основания,
моделирование действительности и т. п.
Во мн. случаях Р. сталкивается как с ти-
повыми с такими ситуациями, к-рые в
яз-зиании выступают как исключения или
парадоксы. Тем самым открываются воз-
можности для дальнейшего (и притом соз-
нательного) контакта Р. и лингвистики,
при к-ром и последняя с пользой для себя
обращается к опыту Р.
• Антич. теории языка и стиля, под ред.
О. М. Фрейденберг» М.—Л., 1936; Баб-
кин Д. С., Рус. риторика нач. XVII в.,
«Тр. ОДРЛ», 1951, т. 8; Б а х т и н М. М.,
Вопросы лит-ры и эстетики. М.. 1975; Аве-
ринцев С. С., Риторика как подход к
обобщению действительности, в кн.: Поэтика
др.-греч. лит-ры, М., 1981; Лотман Ю. М.,
Риторика, «Уч. зап. Тартуского ун-та. Тр. по
знаковым системам*, XII, 1981, в. 515; Общая
риторика, пер. с франц., М., 1986; Volk-
mann R., Rhe tori k und Metrik der Grie-
chen und Romer, 3 Aufl., Munch., 1901;
Curtius E, R., Europaische Literatur
und lateinisches Mittelalter, Bern, [19541;
Perelman Ch., Olbrechts-Ty-
teca L., La nouvelle rh4torique, P.. 1958;
Morier H., Dictionnaire de poetique et
de rhltorique, P., 1961; Cohen J., Struc-
ture du langage poetique, P.. 1966; Todo-
rov T., Litterature et signification, Р.»
1967; Varga A. K., La rhltorique et la
critique structuraliste, «Het Franse Boek»,
1968, janv.; Rhetorique g£nerale, P., 1970;
К u e n t z P., Rhetorique generale ou rhetori-
que th£orique, «Literature», 1971, 4; Eco IL,
Einfuhrung in die Semiotik, Munch., [19721;
Jakobson R., Questions de poetique, P..
1973; P 1 e 11 H. F., Textwissenschaft und
Textanalyse. Semiotik, Linguistik, Rhetorik.
Hdlb., 1975; Rhetorik. Kntische Positionen
zum Stand der Forschung, hrsg. von
H. F. Plett, Munch., 1977; Lachmann R.,
Rhetorik und Kulturmodel, в кн.: Slavistische
Studien zum VIII Internationalen Slavisten-
kongress in Zagreb 1978, Koln—W., 1978;
ее t ж e. Rhetorik — alte und neue Dis-
ziplin, «Berichte zur Wissenschaftsgeschichte»,
1981, Bd 4; Kr i ste 1 1 e r P. O., Studien
zur Geschichte der Rhetorik und zum Begriff
des Menschen in Renaissance, Gott.. 1981;
Baumhauer O. A., Die sophistische
Rhetorik. Eine Theorie sprachlicher Kommu-
nikation, Stuttg., 1986. В. H. Топоров.
РОД — грамматическая категория, свой-
ственная разным частям речи и состоя-
щая в распределении слов или форм по
двум или трем классам, традиционно
соотносимым с признаками пола или их
отсутствием; эти классы принято назы-
вать му жской, женский, сред-
ний Р. Классифицирующая категория
для существительных, анафорическая —
для местоимений 3-гол. ед. ч. (см. Ана-
форическое отношение), словоизменит.
(синтаксич.)— для остальных частей ре-
чи. Р. смыкается с именными классами
как разновидность согласоват.
классов.
Семантич. основания родовой клас-
сификации еще более размыты, чем в
именных классах. Лишь в части существи-
тельных можно видеть отражение реаль-
ных половых различий (названия людей
и нек-рых животных, ср. «брат» — «се-
стра», «царь» — «царица», «жеребец» —
«кобылица», лат. lupus — lupa 'волк' —
’волчица’ и т. п.). Отсутствие четких
формальных показателей Р. у существи-
тельных (в иидоевроп. языках можно го-
ворить лишь о преобладании в жен. Р.
основ на -а, в муж. Р.— основ иа -о) при-
вело к образованию промежуточных клас-
сов слов, к-рые еще в антич. грамматиках
называли общим Р. (греч. koina),
ср. рус. «сирота», «неряха», греч. ho
hippos ’конь’ — he hippos ’лошадь’, и
обоюдными (греч. epikoina) —
рус. «собака», греч. he chelidon 'ласточ-
ка', ием. die Maus 'мышь' и т. д. Особен-
ность этих классов в том, что они содер-
жат имена формально одного Р., но при-
ложимы к лицам (особям) обоего пола.
Разница между ними проявляется в
согласовании, к-рое вообще считается
главным показателем Р. (синтаксич.
критерий определения Р.); морфологич.
критерий (оформление имени и разные
типы склонения) ие дает такого однознач-
ного определения Р., как синтаксический.
В синтаксич. плане имена общего Р. име-
ют двоякое согласование, в зависимости
от пола лица (особи), к к-рому они отио-
РОД 417
сятся (ср. «сосед такой иеряха>/«соседка
такая неряха»), а именно обоюдного Р.—
одну согласоват. модель (ср. «он/она су-
щий хорек»); существительные общего Р.
выступают в предложении в виде согла-
суемых предикатов, а существительные
обоюдного Р.— в виде иесогласуемых.
Категория Р.— характерная черта
грамматич. строя индоевроп. языков, хо-
тя они отражают разную степень сохраня-
емости Р., что находится в прямой зави-
симости от устойчивости синтетизма
в системе словоизменения. Древние языки
(авестийский, санскрит, греч., лат.) де-
монстрируют трехродовую систему, но в
хеттском — 2 рода: общий (одушевлен-
ный) п средний, что иногда трактуется
как более древнее состояние. В совр. язы-
ках встречаются как трехродовые систе-
мы (напр., в слав, языках и в нем. яз.),
так и двухродовые (в романских, иран-
ских). Развитие аналитизма в англ. яз.
привело к разрушению словоизменения и
утрате родовых противопоставлений в
именах, Р. превратился в скрытую
категорию (см. Скрытые категории),
обнаруживаемую только через анафорич.
местоимения he, she, it (’он’, ’она’, ’оно’).
Значительно разрушен Р. в иран. языках
(в нек-рых утрачен полностью), что так-
же связано с развитием аналитизма; в
сканд. языках трехродовая система пре-
образовалась в двучленную по признаку
одушевленности/иеодушевленности. Фун-
кция различения Р. часто переходит от
флексии к артиклю, как в нем. яз. (der —
die — das) или романских (франц, un —
une, le—la), но возможна вторичная мор-
фологизация Р., как в испанском, где
сформировался значит, пласт слов с аф-
фиксальным различением муж. и жен. Р.
(ср. hermano 'брат' — hermana ’сестра’,
саЪгбп ’козел’ — саЬга ’коза’ и др.).
В слав, языках наблюдается ие только
сохранение, но и усложнение трехродо-
вой системы. Так, в рус. яз. категория Р.
неразрывно сплелась с категорией оду-
шевлеиности/иеодушевленности, образо-
вав единую категорию согласоват. клас-
сов; выделяется 6 таких классов (плюс
особый класс имен pluralia tantum, см.
Число), т. к. каждый Р. имеет одуш. и
неодуш. подроды (ср. пары форм им. п.
ед. ч./вии. п. мн. ч.: «новый дом/ новые
дома» — «новый директор/новых ди-
ректоров», «новая дверь/иовые двери» —
«новая лошадь/новых лошадей»). Раз-
личение двух подродов может развиваться
только в одном Р. (напр., в сербскохорв.
и чешском — в муж. Р.). Возможно даль-
нейшее усложнение системы Р., как,
напр., в польск. яз., где в пределах муж.
Р. различаются Одушевленный и неоду-
шевленный (в ед. ч.), а в пределах оду-
шевленного — личный и неличный под-
роды (во ми. ч.), ср. им. п. ед. ч.
dom/вин. п. ед. ч. dom — им. п. ед. ч.
pies (’собака’), chiop ('крестьянин’)/
вин. п. ед. ч. psa, chlopa — им. п. мн. ч.
psy/chiopy — вин. п. ми. ч. psy/chfopow.
Индоевроп. трехродовая система трак-
туется как результат преобразования
более древней двухклассной системы;
А. Мейе полагал, что Р. развивался из
оппозиции одушевленность — неодушев-
ленность, К. К. Уленбек — из оппозиции
активность — пассивность. Обе трактовки
можно свести к одному основанию, и с
сер. 20 в. утверждается мнение, что пре-
дыстория Р. связана с преобразованием
коитенсивного (с ема нти ко-синтаксиче-
ского, см. Типология лингвистическая)
типа индоевроп. праязыка, т. е. с перехо-
418 РОДСТВО
дом от активного строя к номинативному,
так что на стадии активной типологии
индоевроп. яз. должен был обладать
двухклассной системой активных/инак-
тивных имен, к-рая через признак оду-
шевлениости/неодушевлеиности тран-
сформировалась в родовую. Следы былой
двухклассной системы обнаруживаются
в реконструируемых формах склонения
[напр., окончание *-s (0) для им. п. ед. ч.
имен муж. и жен. рода и *-га для имен
ср. р. при окончании вин. п. ед. ч. *-га,
общем для трех родов, или формах
вопросит, местоимения *kwi-s ’кто’ —
*kwi-d ’что’].
Р. свойствен афразийским языкам,
где двухродовая система (муж.—жен.)
также возводится к системе активных/
инактивных имен, к-рой, в свою очередь,
предположительно предшествовала более
разветвленная система именных классов.
Мн. языки ие имеют Р., напр. финно-
угорские, тюркские, монгольские, банту и
др. В нек-рых языках, имеющих имен-
ные классы, родовые различия для наз-
ваний лиц (муж.— жен.) образуют одно
из классных противопоставлений, напр.
в нахско-дагестанских языках, ср. гун-
зибское иеру оже ’маленький мальчик’
(I кл., показатель 0-) — йиеру кид ’ма-
ленькая девочка’ (II кл., показатель й-).
Р. считается пережиточной, <палеон-
тологической ► категорией, уходящей кор-
нями в особенности древнего мифология,
мышления, и потому представляет инте-
рес для ист. этнолингвистики.
• Л е в и • Б р ю л ь Л,, Первобытное мыш-
ление, пер. с франц., М., 1930; Еспер-
сен О., Философия грамматики, пер. с
англ., М., 1958; Карпинская О. Г.,
Типология рода в слав, языках, ВЯ, 1964,
№6; Зализняк А. А., Рус. именное
словоизменение, М., 1967; Потебня А. А.,
Из записок по рус. грамматике, т. 3, М.,
1968; Виноградов В. В., Рус. язык,
2 изд., М., 1972; Ельмслев Л., О кате-
гориях личности—неличности и одушевлен-
ности-неодушевленности, в кн.: Принципы
типологич. анализа языков разл. строя,
М., 1972; Кацнельсон С. Д., Типо-
логия языка и речевое мышление, Л., 1972;
Климов Г. А., Типология языков ак-
тивного строя, М., 1977; М е i 1 1 е t А.,
Linguistique historique et linguistique gene-
rale, t. 1, P., 1926; Royen G.. Die nomina-
len Klassifikations-Systeme in den Sprachen
der Erde, Modling, 1929; Fodor J., The
origin of grammatical gender. 4 Lingua*, 1959,
v. 8. №1; Ibrahim Muhammad Ha-
san, Grammatical gender: Its origin and de-
velopment, The Hague, 1973; Noun classes and
categorization, Amst., 1986. В.Л. Виноградов.
РОДСТВб ЯЗЫКОВОЕ — общее свой-
ство двух или неск. языков, заключаю-
щееся в том, что их исконные минималь-
ные значимые элементы (корневые мор-
фемы и аффиксы) находятся в строго оп-
ределенных соответствиях, отражающих
регулярный характер звуковых преобра-
зований (см. Фонетические законы) ма-
териального фонда, восходящего к об-
щему источнику — праязыку. Группа
родств. языков составляет семью.
Объем понятия семьи в терминология,
практике изменчив. Одно и то же объеди-
нение родств. языков может именоваться
и группой, и семьей. Так, слав, языки мо-
гут называться группой, входящей в ин-
доевроп. семью, и семьей, входящей в
большую семью. Для семей труднообоз-
римых и далеко расходящихся языков
(напр., индейских) применяются также
термины «макросемья» и «ф и-
л и я», к-рые иногда выступают как
синонимы, иногда как иерархически под-
чиненные термины.
Рус. яз. вместе с украинским и белорус-
ским (вост.-слав. языки) входит в семью
слав, языков, включающую также зап,-
славянские (чеш., польск. и др.) и юж.-
славянские (болг., сербскохорв. и др.)
языки. Они связаны закономерными зву-
ковыми соответствиями: рус. «ворона»,
«сон», «мох», «муж», «луг», «межа»,
«чужой»; болг. «врана», «сън», «мъх»,
«мъж», «лъг», «межда», «чужд»; серб-
скохорв. «сан», «мах», «меЬа», «туп»;
польск. wrona, sen, mech, тцг, tqg, miedza,
cuzdy; чеш. meze, cizi, словеи. meja, tlij
и т. n.
Нек-рые семьи обнаруживают более
отдаленное родство (меньший объем ис-
конной материальной общности) и объе-
диняются в более крупные семьи. К слав,
языкам наиболее близка семья балт. язы-
ков, ср.: рус. «ворона — ворон», чеш.
vrana — vran, литов, varna — varnas,
др.-прус, warne — warnis, латыш, var-
na. Слав, и балт. языки вместе с герман-
скими, романскими, индоиранскими, гре-
ческим и др. языками составляют семью
индоевроп. языков, ср. рус. «брат», чеш.
bratr, литов, brolis — broterelis, др.-инд.
bhrata, авестийское bratar-, греч. frater,
лат. frater, ирл. brathir, гот. brofiar, то-
хар. ргасаг и др. Установлено родство
финно-угорских (финского, венгерского,
мордовских и др.), тюркских (тур.,
туркм., якутский и др.), афразийских
(араб., др.-евр., др.-егип. и др.) языков.
Дальнейшие связи между крупными
семьями более или менее проблематичны:
урало-алтайская гипотеза (родство фин-
но-угорских, тюркских, монг. и др. язы-
ков севера Азии), индо-уральская (индо-
европ. и уральских), индо-семитская и
индо-семито-кавказская и, наконец, ио-
стратическая (родство всех языков Ев-
разийского субконтинента). Чем меньше
объем материальной общности и менее
прозрачны регулярные звуковые соответ-
ствия, тем менее вероятно возведение
сравниваемых языков к общему праязы-
ку. Наличие нек-рой общности лексич.
состава, сиитаксич. конструкций, отд.
фонетич. черт и типологич. характеристик
вне регулярных звуковых соответствий
может быть результатом позднейших
сближений различных (родств. и не-
родств.) языковых коллективов, может
объясняться отношениями ие родства,
а «свойства» (см. Языковой союз, Кон-
такты языковые, Заимствование).
Надежным иауч. аппаратом изучения
и установления Р. я. является сравни-
тельно-исторический метод. Он уни-
версален: его постулаты, фундамен-
тальные понятия (праязык, архетип, ре-
гулярность фонетич. законов и др.), спо-
собы установления родства и реконст-
рукции исходного состояния в целом при-
менимы к языкам разл. языковых семей
и типов, вне зависимости от длительности
письм. фиксации и наличия письменно-
сти вообще.
Взгляды на проблемы Р. я. в истории
яз-зиания менялись. Реконструкция
любого отд. архетипа всегда принимает
вид родословного древа, последователь-
ного расщепления, дивергенции исходной
праформы (морфемы, слова и т. п.). Ро-
дословное древо как графич. отображение
сути и результатов сравнит.-ист. метода
в эпоху младограмматизма было вос-
принято как абсолютная модель отноше-
ний Р. я. и развития языков вообще. Этой
модели была противопоставлена теория
волн И. Шмидта, согласно к-рой диал.
различия, возникавшие в пределах пра-
языка, расходились из эпицентров инно-
ваций во все стороны подобно волнам.
Успехи лингвистической географии и
социолингвистики показали, что отноше-
ния между родств. языками сложнее схе-
мы родословного древа и теории волн.
Языки не только дивергируют (см. Ди-
вергенция), ио и конвергируют (см. Кон-
вергенция) соответственно конвергентно-
дивергентным процессам языковых кол-
лективов. Праязык не только расщепля-
ется, но и консолидируется, формирует-
ся в ходе контактного развития родств.
диалектов. Чем больше возможность взаи-
мопонимания и интенсивнее общение но-
сителей этих диалектов, тем сильнее
действует тенденция материального и
структурного сближения между диалек-
тами. Общность исходного материала обу-
словливает определ. общность тенден-
ций его преобразования, параллельное и
независимое (вне контактов) развитие,
сходство результатов его эволюции. Ми.
явления родств. языков, считавшиеся под
давлением модели родословного древа
архаизмами, восходящими к праязыко-
вому состоянию, оказались параллель-
ными инновациями: балто-слав. форми-
рование корреляции именных и место-
именных прилагательных (рус. «добр —
добрый», литов, geras—gerasis), проис-
хождение изоглоссы centum—sa tarn, со-
ответствия взрывных велярных одних
языков — спирантам других: ср. лат.
centum (читай kl); cor, cordis; granum и
авестийское satam, рус. «сто», арм. sirt,
рус. «сердце», «зерно». Отмечается тен-
денция подстраивания поздних заимст-
вований под закономерности исконных
звуковых соответствий, ср. литов, pira-
gas < слав, «пирог».
Степень Р. я. (лингвистич. расстояние
между родств. языками) может не только
уменьшаться, ио и увеличиваться в про-
цессе ист. развития.
Существует неск. способов измерения
степени Р. я. Метод глоттохронологии
М. Сводеша, А. Л. Крёбера и К. Креть-
ена опирается на исследование лексики
статистич. способом. Более универсален
метод Я. Чекаиовского, при к-ром в цен-
тре внимания оказывается фонетика
и морфология. Лексич. материал меиее
надежен, т. к. отд. слово относительно лег-
ко заимствуется. На основании цифровых
показателей лингвистич. расстояния меж-
ду родств. языками делаются попытки ус-
тановления хронологии и последователь-
ности распада соотв. праязыков. Однако
для такой хронологизации необходим
более тщательный отбор сравниваемых
показателей с предварит, иерархизацией
фактов методом относит, хронологии и
внутр, реконструкции. Этим требованиям
соответствует комплексный метод систем-
но-типологич. реконструкции Т. В. Гам-
крелидзе — Вяч. Вс. Иванова, предло-
живших пространственно-деривационную
модель членения общеиндоевроп. языко-
вой области как своеобразный синтез
модели родословного древа и теории волн.
* Иванов В. В., Генеалогич. класси-
фикация языков и понятие языкового род-
ства, М., 1954; Георгиев В. И., Ис-
следования по сравнит.-ист. яз-знанию, М.,
1958; Гамкрелидзе Т. В., Ива-
нов В. В., Иидоевроп. язык и индоев-
ропейцы, кн. 1 — 2, Тб., 1984; Czekano-
wsky J., Wstep do historii slowian, Poz-
nan, 1957; Haas M. R., Historical lingui-
stics and the genetic relationschip of languages,
в кн.: CTL. v. 3, Hague, 1966; см. также лит,
при ст. Генеалогическая классификация язы-
ков, Сравнительно-историческое языкозна-
ние. t	В. К. Журавлев.
РОМАНИСТИКА — комплекс филоло-
гических дисциплин, изучающих мате-
риальную и духовную культуру романо-
язычных народов; раздел языкознания,
изучающий историю возникновения и раз-
вития романских языков и диалектов и
их современное состояние и функциони-
рование. Интерес к проблеме происхож-
27’
дения ром. языков и потребность в опи-
сании их строя возникают в позднее сред-
невековье. К нач. 14 в. относится трактат
Данте Алигьери «О народном красноре-
чии» («De vulgari eloquentia»), в к-ром
устанавливается общность происхожде-
ния итал., проваис. и франц, языков.
К этому же времени относится первая
грамматика роман, языка каталонца Р.
Видаля «Las razos de trobar», в к-рой да-
ется описание прованс. яз.— поэтич. кой-
не прованс. и каталаи. трубадуров.
С кон. 15 — нач. 16 вв. в связи с фор-
мированием нац. лит. языков в ром. стра-
нах начинают создавать грамматики н
словари нормативного характера. Пер-
вой грамматикой такого рода была исп.
грамматика А. де Небрихи (Лебрихи)
«Arte de la lengua castellana», 1492. Са-
мое полное описание итал. яз. дал Б. Бу-
оматтеи в капитальном труде «Della
lingua toscana», 1623—43. Во Франции
наиболее значит, трудами в 16 в. являют-
ся грамматики Л. Мегре «Le trette de
la grammere francoeze», 1550, и P. Этьенна
«Traite de la grammaire franQOise», 1559.
В 17 в. важнейшим опытом нормализации
языка является книга К. де Вожла «Re-
marques sue la langue franQOise», 1647.
В Португалии первыми грамматиками
португ. яз. были «Grammatica de lingoa-
gem Portuguesa» (1536) ф. де Оливейры
и «Grammatica da lingua Portuguesa»
(1540) Ж. де Барруша.
Для установления норм лит. языков
в Италии и Франции создаются академии,
к-рые издают свои словари. В 1612 был
издан словарь итал. яз. Академии Кру-
ска во Флоренции (осн. в 1583) «Voca-
bolario degli Accademici della Grusca»,
в 1694 — словарь франц, яз. Франц. Ака-
демии (осн. в 1635)«Dictionnaire de 1’Аса-
demie franfoise».
В трактатах 16—17 вв. X. де Вальдеса,
Д. Нунеша де Леаиа, Ж. Менажа,
П. Бембо, Ч. Читтадиии обосновывается
лат. происхождение исп., португ., франц.,
итал. языков. В трактате Б. Альдрете
«Del Origen у Pnncipio de la lengua
Castellana d Romance que oi se usa en Es-
pana» (1606) проводится четкое различие
между лит. и нар. латынью и дается
очерк романизации провинций. Обра-
зование ром. языков объясняется изме-
нением латыни под влиянием языка ко-
ренного населения провинций и готов, а
также изменчивостью языка во времени
как его постоянным свойством.
В 17 в. во Франции возникает традиция
философ, рациональной грамматики, на-
чало к-рой положили А.-Арно и К. Лансло
(см. Универсальные грамматики).
В 18 в. продолжается работа в области
нормирования лит. языков. В 1713 была
основана исп. Королевская академия язы-
ка, к-рая в 1726—39 издала толковый сло-
варь исп. яз. «Diccionario de Autoridades»,
а в 1771 выпустила академия, грамматику
«Gramatica de la lengua espanola». В ра-
ботах ученых-энциклопедистов 18 в.:
П. Н. Бонами во Франции, Л. А. Мурато-
ри в Италии, М. Сармьенто и Г. Маиаис-
и-Сискар в Испании и др.— проявляет-
ся интерес к истории ром. языков. Од-
нако их труды лишены прочной методо-
логия. основы, систематичности изложе-
ния; хотя в них признается происхожде-
ние ром. языков из латыни, задача-прос-
ледить постепенное развитие латыни в
ром. языки не ставится, нет представле-
ния о закономерности ист. развития.
Во 2-й пол. 18 в. начинается выработка
лит. норм рум. яз. В 1757 была издана
первая грамматика рум. яз. Д. Евстатие-
вича («Gramatica rumaneasca»). В кон.
18 в. формируется трансильванская шко-
ла, представители к-рой С. Мику-Клейн
и Г. Шинкай в трактате «Elementa lin-
guae dacp-romanae sive valachicae»
(1780) и Й. Будай-Деляну в трактате
«Fundamenta grammatices linguae roma-
nicae» (1812) обосновали иародно-лат.
происхождение рум. яз. и показали его
родство с др. ром. языками.
В 18 в. во Франции в духе рациональ-
ной грамматики пишут свои труды
С. Ш. дю Марсэ, Г. Жирар, Н. Бозе,
Ю. Домерг. В нач. 19 в. они были сведены
воедино в грамматике ГГ. Жиро-Дювивье
«Grammaire des Grammaires ou Analyse
raisonnee des meilleurs traites sur la lan-
gue franpaise» (1812). Традиции рацио-
нальной грамматики продолжали разви-
ваться также и в 19 в. в различных ром.
странах.
До нач. 19 в. изучение ром. языков бы-
ло тесно связано с практич. задачами уни-
фикации и совершенствования лит. язы-
ков; для исследований этого периода ха-
рактерно отсутствие разделения описат.
и нормативного подхода к языку. Ста-
новление Р. как самостоят. науки связа-
но с отделением интереса к истории ром.
языков от задач нормативной граммати-
ки. Первое сравнит, исследование грам-
матич. строя прованс., франц., исп.,
португ. и итал. языков принадлежит
Ф. Ж. М. Ренуару, к-рый поддержал
распространенную в 18 в. гипотезу о
существовании промежуточного обще-
го зап.-ром. яз., идентичного прованс.
языку.
Основоположник иауч. ром. яз-знания
Ф. К. Диц применил к ром. материалу
сравнит.-ист. метод («Grammatik der го-
manischen Sprachen», 1836—43, и «Ety-
mologisches Worterbuch der romanischen
Sprachen», 1854). Диц показал несостоя-
тельность теории общером. промежуточ-
ного языка, признав источником развития
ром. языков нар. латынь. Однако в своей
грамматике он фактически исходил из
классич. латыни; привлекая материал в
основном письм. лит. языков, он дал
сравнит, историю звуков и форм иен.,
португ., итал., фраиц. и рум. языков, не
ставя целью реконструкцию исходного
состояния — нар. латыни.
Попытку реконструкции вокализма
нар. латыни на основе изучения письм.
источников сделал Г. Шухардт («Voka-
lismus des Vulgarlateins», тт. 1—3, 1866—
1867). Лексике нар. латыни посвящены
исследования Г. Грёбера, к-рый четко от-
делил слой исконных иароднолат. слов
от книжных слов, к-рыми пополнялась
лексика ром. языков в разл. периоды их
развития.
В Румынии в 19 в. продолжалась работа
по выработке норм лит. языка; в связи
с этим в лингвистич. исследованиях наб-
людается смешение нормативного и опи-
сат. подхода к языку. Последователи
трансильваи. школы, обосновывая лат.
происхождение рум. яз., старались ис-
кусственно приблизить лит. язык к ла-
тыни, латинизируя лексику. Т. Чипарю
и Б. П. Хашдеу заложили основы рум.
филологии исследованиями и изданиями
старых текстов. Чипарю — автор пер-
вого исследования по ист. грамматике
рум. языка: «Elemente de limba romana
dupa dialecte ?i monumente vechi» (1854).
В 1879 была учреждена Рум. Академия.
В кон. 19 в. академии языка и литерату-
ры создаются в латниоамер. странах в
связи с ростом нац. самосознания и воз-
никновением иауч. интереса к местным
особенностям исп. и португ. языков.
РОМАНИСТИКА 419
До кои. 19 — нач. 20 вв. Р. развива-
лась в тесной связи с общим и индоевроп.
яз-знанием. Большое влияние на нее ока-
зали идеи младограмматизма, нашедшие
наиболее яркое воплощение в трудах
В. Мейера-Любке, автора «Grammatik
der romanischen Sprachen» (1890—1902),
«Romanisches Etymologisches Worterbuch»
(1911—20) и ряда исследований по ист.
грамматике франц., итал. и каталая.
языков, а также первого введения в ром.
яз-знание («Einfiihrung in das Studium
der romanischen Sprachwissenschaft», 1901,
3 изд.— 1920). Он пользовался методом
сравнит, реконструкции, значительно рас-
ширил материал исследования, привле-
кая данные энгадин. диалекта ретором,
языка, фриульского, сардского и далма-
тин. языков. С младограмматич. пози-
ций были также написаны ист. граммати-
ки исп. языка Р. Менендеса Пидаля,
франц, языка К. Ниропа, итал. языка
К. Мерло.
Во 2-й пол. 19 в. растет интерес к изу-
чению живых диалектов и говоров. Ос-
нователем ром. и итал. диалектологии
является Г. И. Асколи, изучавший диа-
лекты в основном по письм. источникам
и опубликовавший ряд исследований по
ретором., фраико-прованс. и итал. диа-
лектам. Он выступил против понятия фо-
нетич. закона младограмматиков, показав
многочисленность причин фонетич. изме-
нений, среди к-рых особо выделил влия-
ние субстрата. Сходную позицию в отно-
шении фонетич. законов занял Шухардт.
Преувеличивая роль индивидуальных
факторов языковых изменений, он выд-
винул тезис о смешанном характере всех
языков, отрицая наличие четких границ
между диалектами и отд. периодами
в развитии языка.
Большое значение для Р. имело рас-
пространение лингвогеографич. (карто-
графия.) метода исследования диалектов,
основы к-рого были заложены Ж. Жилье-
роном в кои. 19 — иач. 20 вв. Основы-
ваясь на данных созданного им вместе с
Э. Эдмоном атласа («Atlas linguistique
de la France», 1902—10), ои показал, что
развитие языка в его устной форме про-
исходит более сложным путем, чем дума-
ли младограмматики, исходя из письм.
текстов. В лингвогеографич. исследова-
ниях Ж. Мийарде, Ш. Брюно, А. Терраше,
Л. Гоша во Франции, К. Яберга, Я. Юда,
И. Хубшмида в Швейцарии, А. Гриеры
Кахи в Каталонии, Дж. Бертони н Б. Тер-
рачини в Италии, С. Пушкарю, С. Попа,
Э. Петровича в Румынии и др. развитие
языка рассматривалось в непосредств.
связи с полит., культурными и религ.
факторами. Такой подход был характе-
рен также для исследований, выполнен-
ных в русле метода «слова и вещи»
(Шухардт, М. Л. Вагнер, Ф. Крюгер и
др.) и для ономасиологич. исследований
(Э. Тапполе, А. Цауиер, Мерло и др.).
Было создано большое число атласов
для всех областей Ромаиии, работа над
к-рыми продолжается.
В нач. 20 в. сформировалась идеали-
стич. школа, стоявшая в резкой оппо-
зиции к младограмматизму. К. Фосслер
и его последователи рассматривали язык
как непосредств. выражение духовного
склада людей определ. эпохи; стилистич.
особенности лит. текстов и разг, речи
изучались в контексте истории культуры
(см. Эстетический идеализм в языко-
знании ).
С нач. 20 в. под влиянием идей Ф. де
Соссюра (см. Женевская школа) увели-
420 РОМАНИСТИКА
чивается интерес к описанию совр. со-
стояния ром. языков. Первыми описа-
ниями грамматич. системы франц, яз.
со структуоалистич. позиций были работы
Ш. Баллт«Рг«Й5 de stylistique» (1905) и
«Traite de  stylistique franfaise» (1909).
В 20—40-х гг. 20 в. значительно интен-
сифицируются исследования ром. язы-
ков в ист. и синхронном аспектах. Пуб-
ликуется большое количество атласов
для всех частей Романии. В атласе Ита-
лии и Юж. Швейцарии Яберга и Юда
(«Sprach-und Sachatlas I tali ens und der
Siiaschweiz», 1928—40) были удачно со-
единены география, метод, метод «сло-
ва и вещи» и филологич. метод интерпре-
тации старых текстов, что позволило ре-
конструировать предшеств. фазы язы-
кового развития. В этот же период соз-
даются истории ром. языков, в к-рых на-
ходят освещение внутр, и внешние ас-
пекты развития языка (Ф. Брюио и
Ш. Брюно, А. Доза, Менендес Пидаль,
Р. Лапеса Мельгар, Дж. Девото, О. Ден-
сушяиу, А. Росетти и др.). Идеи Соссюра
получили развитие в ряде работ по
грамматич. структуре совр. франц, языка
(Балли, А. Сеше, А. Фрей, Ж. Гуж-
нем, Ш. де Бур и др.), среди к-рых наи-
большую теоретич. значимость имеет
книга Балли «Linguistique g£n6rale et
linguistique franca ise» (1932).
Ономасиологич. подход к описанию
грамматич. структуры франц, языка при-
менен Ф. Брюно в книге «La pensee et
la langue» (1922). Оригинальной в терми-
нология. отношении является грамматика
Франц, языка Ж. Дамуретта и Э. Пишона
(«Des mots a la pensee», 1927—40).
В 20-е гг. 20 в. Г. Гийом заложил основы
психосистематики, учения, в к-ром дела-
ется попытка объяснить функционирова-
ние единиц языка в речи наиболее общи-
ми направлениями движения человече-
ской мысли.
Сравнительно-историческое изучение
ром. языков во 2-й пол. 20 в. характери-
зуется возросшим вниманием к проблеме
нар., или вульгарной, латыни; проис-
ходит уточнение этого понятия во вре-
менном, пространств, и социальном ас-
пектах; памятники лат. письменности ис-
следуются с целью выявления романиз-
мов, т. е. черт, получивших дальнейшее
развитие в ром. языках (работы К. Мор-
ман, Э. Лёфстедта, Э. Пулгрэма, В. Вя-
яиянена, Д. Норберга, X. Михэеску,
И. ^Йордана и др.). Процесс дифферен-
циации латыни и образования ром. язы-
ков исследуется в работах В. фон Варт-
бурга, Ж, Страка, М. Кшепиньско-
го, К. Бальдингера, Д'Арко С. Авалле.
Продолжается работа по созданию ист.
грамматик и этимологических словарей
франц. (Л. Кукенхейм, М. Регула, Варт-
бург), итал. (Г. Рольфе, К. Баттисти,
Пж. Алессио, П. Текавчич, Девото),
исп. (X. Коромииас), каталаи. (А. М.
Бадпя Маргарит, Ф. де Б. Моль), сардин-
ского (Вагнер), рум. (А. Чоранеску) язы-
ков. Методы диахрония, фонологии на-
шли применение в трудах Г. Лаусберга,
А. Мартине, А. Ж. Одрикура, А. Жюйа-
на, X. Людтке, X. Вайнриха и др. Круп-
ным вкладом в создание сравнительно-
ист. лексикологии романских языков яв-
ляются работы Рольфса («Die lexikali-
sche Differenzierung der romanischen Spra-
chen», 1954) и Людтке («Geschichte des
romanischen Wortschatzes», 1968). Един-
ственная попытка создания новой срав-
нительно-ист. грамматики ром. языков
принадлежит Р. А. Холлу мл.: «Exter-
nal history of the Romance languages»
(1974), «Proto-Romance phonology» (1976),
«Proto-Romance morphology» (1983).
В Румынии издана хрестоматия тек-
стов на всех старых и современных ром.
языках (1962—74), Л. Ремакль (1948) и
К. Т. Госсен (1967) впервые разработали
проблематику вариантов письм. ром.
языков на ранних этапах их развития —
скрипт.
Взаимосвязь виутр. и внешних факто-
ров развития языка раскрывается в ра
ботах по истории отд. ром. языков: исп.
(Лапеса Мельгар), итал. (Б. Мильорини,
Т. де Мауро), франц. (М. Кози), португ.
(С. да Силва Нету). В Румынии создается
многотомная академия, история рум.
языка («Istoria limbii готапе», с 1965).
Структурные методы анализа, в т. ч.
трансформационные, нашли применение
прежде всего на материале совр. франц,
языка (К. Тогебю, П. Гиро, Ж. Дюбуа,
Гужнем, О. Соважо, Ж. и Р. Ле Би-
дуа, Н. Рюве) и иберо-ром. языков
(Э. Аларкос Льорак, X. М. Лопе Бланк,
Т. Наварро Томас, С. Хили Гая.
Р. Л. Хадлих).
Для сравнит.-ист., а также сравнит.-
сопоставит. исследований характерно
применение методов типологич. анализа
с целью установления общером. уни-
версалий, осн. линий ист. развития ром.
языков.
В 70—80-х гг. 20 в. интенсивно исследу-
ется социолингвистич. проблематика ром.
языков: особенности нац. и терр. вариан-
тов исп., португ. и франц, языков в Амет
рике и Африке, развитие языков иац.
меньшинств гос-в Европы — каталан-
ского, галисийского, окситан., сардского,
ретороманского, фриульского; исследу-
ется взаимодействие лит. языков и диа-
лектов и образование региональных ва-
риантов лит. языков, языковая ситуация
и языковая политика в ром. странах е
связи с неравноправным положением отд.
языков в пределах нек-рых лингвосоциу-
мов. С 1925 деятельность романистов ко-
ординируется Об-вом ром. яз-знания,
к-рое выпускает журн. «Revue de lingui-
stique готапе» (Paris). Исследования по
ром. языкам получили также большое
развитие в США и ФРГ.
В России науч, интерес к ром. языкам
возникает во 2-й пол. 19 в. в связи с изу-
чением истории ром. лит-р. В Петерб.
уи-те под руководством А, Н. Веселов-
ского было организовано изучение ста-
рофранц., старопроваис., староисп. и
староитал. текстов. На романо-герм. от-
делениях ун-тов в Петербурге, Москве,
Киеве и Харькове начали читаться курсы
введения в ром. яз-зиаиие. В 1908—09
был издан литографиров. курс лекций
по введению в ром. филологию Д. К. Пет-
рова. М. М. Покровский ввел изучение
нар. латыни в Моск, ун-те. В Петер-
бурге нар. и церк. латынью занимался
А. И. Садов («Латинский язык в памят-
никах христианской письменности»,
1917). В Киеве С. В. Савченко опубл,
работы «Происхождение романских язы-
ков» (1916) и «Провансальский язык и
исторические судьбы Юж. Франции»
(1917).
Основатели сов. школы Р.—
В. ф. Шишмарев, исследовавший ис-
торию иберо-ром. языков и франц, яз.—
«Очерки по истории языков Испании»
(1941), «Историческая морфология фран-
цузского языка» (1952), «Книга для чте-
ния по истории французского языка»
(1955), и М. В. Сергиевский, автор «Ис-
тории французского языка» (1938),
«Молдаво-славяиских этюдов» (1959) и
«Введения в романское языкознание»
(1952). Они были инициаторами изуче-
ния живых ром. языков и диалектов на
терр. СССР, прежде всего молд. яз.
В Молд. ССР исследуются особенности
лит. нормы молд. яз., ведется лексико-
графии. работа по созданию толковых,
этимологии, и двуязыниых словарей
(Н. Г. Корлэтяну, И. К. Вартинаи,
С. Г. Берсжаи, Н. Д. Чобан, Р. Я. Уд-
лер, А. И. Чобану, М. А. Габинский и
др.). Важнейшим результатом диалекто-
логии. исследований является атлас го-
воров молд. яз. («Атласул лингвистик
молдовенеск>, 1968, под ред. Удлера и
В. Комарницкого). Отличит, чертой сов.
Р. является внимание к проблемам фор-
мирования и развития нац. языков в
ром. странах Европы и Америки; в моно-
графиях Г. В. Степанова «Испанский
язык в странах Латинской Америки»
(1963), «Типология языковых состояний
и ситуаций в странах романской речи»
(1976), Р. А. Будагова «Проблемы изу-
чения романских литературных языков»
(1961), «Литературные языки и языковые
стили» (1967), Е. А. Реферовской «Фран-
цузский язык в Канаде» (1972), «Форми-
рование романских литературных язы-
ков: французский язык» (1980), М. А; Бо-
родиной «Современный литературный ре-
тороманский язык Швейцарии» (1969),
А. А. Касаткина [«Очерки истории лите-
ратурного итальянского языка (XVIII—
XX вв.)», 1976] история лит. языков рас-
сматривается в тесной связи с историей
общества. В работе Корлэтяну «Иссле-
дование народной латыни и ее отношение
с романскими языками» (1974) нар. ла-
тынь как основа ром. языков рассматри-
вается не только в ее связях с зап.-ром.
языками, как это обычно делается в за-
рубежной Р., но п с учетом данных вост,-
ром. языков и диалектов.
Важнейшим результатом изучения
совр. состояния ром. языков является
создание серии сравнительно-сопоставит.
пзамматик (работы И. С. Гурычевой,
Г. В. Степанова, Е. И. Вольф, Н. А. Ка-
тагощиной, Л. И. Лухт, А. В. Супрун,
Бородиной). В исследованиях Т. Б. Али-
совой «Очерки синтаксиса современного
итальянского языка» (1971), И. А. Боро-
диной и В. Г. Гака «К типологии и мето-
дике историко-семантических исследова-
ний» (1979), Е. М. Вольф «Грамматика и
семантика местоимений» (1974) и «Грам-
матика и семантика прилагательного»
(1978), В. Г. Гака «Теоретическая грам-
матика французского языка»: Морфоло-
гия (1979), Синтаксис (1981), Т. А. Ре-
пиной «Аналитизм романского имени»
(1974), Н. А. Катагощиной «Особенности
фонологической системы современных
иберо-романских языков» (1970) и др.
рассматриваются вопросы фонетики,
грамматики и лексики ром. языков в син-
хрония. и диахронич. аспектах с т. зр.
общих и специфич. закономерностей раз-
вития ром. языков. Осн. результатом
подобных исследований должно явиться
определение общих тенденций развития
ром. языков, унаследованных от латыни
или приобретенных в ходе ист. разви-
тия, и установление общером. типа, от-
личного от общеслав., общегерм. и др.
типов.
В связи с потребностями преподавания
иностр, языков ведется работа по состав-
лению практич. и теоретич. грамматик
и словарей франц. (Гак, Реферов-
ская, Н. А. Шигаревская, Л. И. Илия,
А. К. Васильева, М. К. Сабанеева,
Н. М. Штейнберг), исп. (О. К. Василье-
ва-Шведе, Г. В. Степанов, Э. И. Левин-
това, В. С. Виноградов), итал. (Алисова,
Т. 3. Черданцева), португ. (Е. Г. Голу-
бева, Б. А. Никонов) языков. Осн. цент-
рами изучения ром. языков в СССР яв-
ляются кафедры ром. языков филология.
факультетов Моск., Ленингр., Киевско-
го, Минского, Кишиневского и др. ун-тов,
лаборатория ром. языков Ин-та яз-знания
АН СССР, Ин-т молд. языка и лит-ры
АН Молд. ССР.
* Сергиевский М. В., Введение
в ром. яз-зиание, М.. 1952 (2 изд., М., 1954);
Б у р с ь е Э., Основы ром. яз-знания. М..
1952; Йордан Й., Ром. яз-знанне, пер. с
рум., М.. 1971; Алисова Т. Б., Репина
Т. А., Т аривер лиева М. А., Введе-
ние в ром. филологию, 2 изд., М.. 1987; Grund-
riss der romanischen Philologie, hrsg. von
G. Grober. Bd 1—5, Strassburg — В, — Lpz..
1904—38; Meyer • LQbke W., Einfiih-
rung in das Studium der romanischen Sprach-
wissenschaft, 3 Aufl., Hdlb,, 1920; Ior-
dan I., Manoliu M., Introducere in
lingvistica romanica, Buc., 1965; V a r v a-
г о A., Storia, problemi e metodi della linguis-
tica romanza, Napoli, 1968; M our in L.,
Pohl J., Bibliographie de linguistique ro-
mane, 4 ed.. Brux., 1971; Tagliavini C.,
Le origini delle lingue neolatine, 6 ed., Bolog-
na, 1972; Vidos В. E., Handbuch der
romanischen Sprachwissenschaft, Miinch.,
1975: Gauger H.~ M., Oesterre i-
c h e r W., Windiscn R., Einfiih-
rung in die romanische Sprachwissenschaft,
Darmstadt, 1981.	Б. П. Нарумов.
Кроме общелингвистич. журналов (см.
Журналы лингвистические') проблемам Р.
посвящены специализированные журналы:
Австрия — «Wiener romanistische Arbei-
ten» (W., 1962—); Бельгия — «Marche
romane» (Liege, 1951 — ); «Romanica Ganden-
sia» (Ghent, 1953—); Германия до
194 5, ФРГиЗап. Берлин — «Roma-
nische Studien» (Strassburg, 1871 — 95), «Zeit-
schrift fiir romanische Philologie» (Tubingen,
1877—), «Romanische Forschungen» (место
изд. разл., 1883—), «Romanistisches Jahrbuch»
(Hamb.— West В., 1947 — ); «Dacoromania:
Jahrbuch fiir ostliche Latinitat» (ром. языки
Балкан; Freiburg. 1973—), «Iberoromania:
Zeitschrift fiir die Sprachen und Literaturen
von Spanien, Portugal und Iber-Amerika»
(иберо-ром. языки; Tiibingen, 1974—);
Г Д P — «Beitrage zur romanischen Philolo-
gie» (В.. 1961 — ): Дания — «Revue romane»
(Kbh., 1966—); Италия — «Studi romanzi»
(Roma, 1903—47; предшественники — «Ri-
vista di filologia romanza», Roma. 1872—76;
«Giornale di filologia romanza», Roma, 1878—
1883, «Studi di filologia romanza», Roma,
1884—1903), «Filologia romanza» (Torino,
1954—60), «Filologia e letteratura» (Napoli,
1962—), «Medioevo romanzo» (ср.-век. ром.
языки; Napoli, 1973—): Испания —
«Estudis romanics» (Barcelona, 1947/48—);
Румыния — «Etudes romanes» (Buc.,
1964—, до 1976 — «Bulletin de la Societe
roumaine de linguistique romane»): США —
«The Romanic Review (N. Y.. 1909—), «Ro-
mance Philology» (Berk., 1947—), «Yale Ro-
manic Studies» (New Haven, 1951 — ), «Kentuc-
ky Romance Quarterly» (до 1966 — «Kentucky
Foreign Language Quarterly»; Lexington.
1954—).«Papers in Romance» (Seattle. 1979—);
Франция — «Revue des langues romanes»
(Montpellier, 1870—); «Romania: Revue con-
sacree a 1’etude des langues et des literatures
romanes» (P., 1872—), «Revue de linguistique
romane» (место изд. разл., 1925—), «Les
langues пёо-latines» (P., 1947—), «Bulletin
des jeunes romanistes» (Strasbourg — P.,
I960—); Швейцария — «Vox Roma-
nica: Annales Helvetic! explorandis linguis
Romanicis destinati» (Bern. 1936—). Теку-
щая библиография по P. (с 1965) содержится
в журн. «Romanische Bibliographie/Biblio-
graphie romane/Romance bibliography» (Tu-
bingen. 1972—).	E. А. Хелимский.
РОМАНСКИЕ ЯЗЫКЙ —группа язы-
ков индоевропейской семьи (см. Индо-
европейские языки), связанных общим
происхождением от латинского языка,
общими закономерностями развития и
значит, элементами структурной общно-
сти. Термин «романский» восходит к
лат. romanus («относящийся к Риму»,
позднее — «к Римской империи»), в
раннем средневековье обозначавшем нар.
речь, отличную как от классич. латыни,
так и от германских и др. диалектов.
В Испании и Италии Р. я. называются
также неолатинскими. Общее число го-
ворящих 576 мли. чел. Более 60 стран
используют Р. я. как нац. или офиц.
языки (в т. ч. французский — 30,
испанский — 20, португальский — 7,
итальянский — 3 страны).
В науке иет единого мнения о числе
Р. я. В сов. работах обычно выделяется
12 Р. я.: испанский, галисийский, порту-
гальский, каталанский, окситанский
(провансальский), французский, итальян-
ский, сардский (сардинский), ретороман-
ский (ретороманские), румынский, мол-
давский и вымерший в кон. 19 в. далма-
тинский. К Р. я. относится также язык
ладино. В романистике обсуждался ста-
тус нек-рых языков и диалектов: галисий-
ского (диалект португальского или отд.
язык), каталанского и окситанского (два
разных или варианты одного языка),
гасконского (отд. язык или диалект про-
вансальского), франко-провансальского
(отд. язык или диалект окситанского или
французского), ретороманского (один
язык или группа языков), арумынского
(или аромунского), мегленитского (или
мегленорумынского), истрорумынского —
отд. языки или диалекты рум. языка,
молдавского (отд. язык или вариант ру-
мынского). Трудности разграничения
Р. я. усугубляются неравномерностью их
развития. Так, прованс. яз., имевший бо-
гатую лит-ру в ср. века, утратил свое
значение, с 13 в. сфера его использования
как средства публичного (не бытового)
общения сузилась, в связи с чем нек-рые
ученые считали прованс. говоры диалек-
тами франц, яз. Развитие письменности
на нек-рых диалектах вне осн. зоны дан-
ного языка (на валлонском — диалекте
фраиц. яз., корсиканском — диалекте
итал. яз., и др.) способствует их обо-
соблению в отдельные лит. языки.
Нек-рые лит. Р. я. имеют варианты: ре-
тороманский; французский — в Бель-
гии, Швейцарии, Канаде; испанский —
в Лат. Америке; португальский — в
Бразилии. На основе Р. я. (франц.,
португ., исп.) возникло более 10 креоль-
ских языков.
Различают 3 зоны распространения
Р. я. 1) «Старая Романия»: терр. Европы,
входившая в состав Рим. империи и сох-
ранившая ром. речь — ядро формирова-
ния Р. я. Сюда относятся: Италия, Пор-
тугалия, почти вся Испания и Франция,
юж. Бельгия, зап. и юж. Швейцария, ос-
новная терр. Румынии, Молд. ССР, отд.
вкрапления на С. Греции, Ю. и С.-З.
Югославии. 2) В 16—18 вв. в связи с ко-
лой. экспансией образуются компактные
группы романоязычного населения вне
Европы — «Новая Романия»: часть Сев.
Америки (напр., Квебек в Канаде, Мек-
сика), почти вся Центр. Америка, Юж.
Америка, б. ч. Антильских о-вов. 3) Стра-
ны, в к-рых в результате колон, экспан-
сии Р. я. стали офиц. языками, йо ие вы-
теснили местных языков — значительная
часть Африки (франц., исп., португ.
языки), небольшие терр. в Юж. Азии и
Океании.
Р. я. являются продолжением и разви-
тием народно-лат. речи на территориях,
вошедших в состав Рим. империи, при-
чем они подвергались воздействию двух
противоположных тенденций — диффе-
ренциации и интеграции. В развитии
Р. я. выделяется неск. этапов. 1) 3 а.
до н. э. — 5 в. н. э. — период ро-
манизации — замены местных языков
народно-лат. языком. Расхождения буду-
щих Р. я. предопределялись уже в этот
РОМАНСКИЕ 421
период факторами внутри- и внешнелинг-
вистич. характера. К первым относятся:
а) диалектальный характер нар. латыни,
к-рая, несмотря на унифицирующее
воздействие письменного лат. яз., имела
специфич. облик в каждой провинции;
б) хронологич. различия, т. к. к моменту
завоевания к.-л. провинции сама латынь
была уже иной (Италия была завоевана
к 3 в. до н. э., Испания'— в 3—2 вв. до
н. э., Галлия — в 1 в. до н. э., Реция —
в 1 в., Дакия — во 2 в.); в) темпы и со-
циальные условия романизации (соотно-
шение числа сельских и городских жите-
лей, проникновение разг, устной или лит.
письм. речи), напр. сохранение морфемы
-s мн. ч. в зап. Романии (франц., исп.,
португ. языки), объясняют влиянием лит.
речи; г) влияние субстрата — языка ме-
стного населения, усваивавшего латыиь
(иберы в Испании, кельты в Галлии, сев.
Италии, Португалии, реты в Реции, даки
иа Балканах, оскско-умбрские племена
в Италии). Нек-рые ученые стремятся
выявить под субстратом глубинный суб-
субстрат протоиндоевроп. или неиндоев-
роп. характера (лигурийский в сев. Ита-
лии и юж. Франции, этрусский в Италии
и Реции и др.). Субстратом объясняют
ряд специфич. явлений в Р. я., напр. ибе-
рийским субстратом — переход f>h в
исп. яз., кельтским — переход и>й во
франц, яз., оскско-умбрским — переход
nd>nn, mb>mm в итал. диалектах.
К факторам внешнелингвистич. характера
относится ослабление связей между про-
винциями. 2) 5 — 9 вв. — период ста-
новления Р. я. в условиях распада Рим.
империи и образования варварских гос-в,
что способствовало изоляции диалектов.
На ром. речь оказал влияние супер-
страт — язык завоевателей (вестготов и
др. герм, племен в Испании, франков в
сев. Галлии, бургундов в юго-вост. Гал-
лии, ломбардов в сев. Италии, остготов
в Италии, славян в Дакии), растворив-
шийся в ней. Наибольшему влиянию
суперстрата подверглась ром. речь в сев.
Галлии (франц, яз.— самый «германи-
зированный» из Р. я.), Реции и Дакии.
Герм, суперстрат оставил значит, следы в
лексике зап.-ром. языков. Во фраиц.
яз. его воздействием объясняют развитие
лабиализов. звуков б и ii, инверсию при
вопросе, неопредел, местоимение оп<
homtne (ср. нем. tnan<Mann) и др. Воз-
действие слав, суперстрата на формиро-
вание балкано-ром. языков проявилось
в области фонетики, морфологии, лекси-
ки, синтаксиса. Нек-рое влияние иа Р. я.
оказал и адстрат — язык соседних народ-
ностей (греческий в юж. Италии и Си-
цилии, арабский в Испании, немецкий в
зоне ретором, языка и др.). В 8 в. Р. я.
осознаются отличными как от латыни, так
и от других (напр., герм.) языков. В 813
Турский собор рекомендует священни-
кам произносить проповеди не на латыни,
но in rusticam romanam linguam («на
деревенском романском языке»). В эту
же эпоху появляются письм. свидетель-
ства Р. я.: Рейхенауские и Кассельские
глоссы, Веронская загадка. Первый связ-
ный текст на Р. я.— Страсбургские клят-
вы (842), сохранившийся в записи ок.
1000. 3) 9 — 1 6 вв. — развитие пись-
менности на Р. я. и расширение их соци-
альных функций. Первые тексты на
франц, яз. восходят к 9 в., на итал., исп.
языках — к 10 в., на прованс., каталан.,
сардском — к 11 в., на португ. и галисий-
ском — к 12 в., на далматинском —
к 13 в., иа ретором.— к 14 в., на румын-
422 РОМАНСКИЕ
ском — к 16 в. Возникают наддиалект-
ные лит. языки. 4) 1 6 — 19 вв. — фор-
мирование нац. языков, их нормализа-
ция, дальнейшее обогащение. Проявля-
ется неравномерность в развитии Р. я.
Нек-рые языки довольно рано склады’-
ваются в национальные (франц., исп.
в 16—17 вв.), приобретая впоследствии
даже функции междунар. языков, дру-
гие (прованс., галисийский, каталан.),
игравшие большую роль в Средневековье,
частично утрачивают свои социальные
функции и вновь возрождаются как лит.
языки в 19—20 вв. Совр. период характе-
ризуется большим разнообразием положе-
ния ром. языков в разных странах;
наблюдается движение за утверждение и
расширение обществ, функций ряда язы-
ков (каталан., окситан., франц, яз. в Ка-
наде и др.).
В ходе развития Р. я. испытывают
влияние лат. яз., заимствуя из него сло-
ва, словообразоват. модели, синтаксич.
конструкции. Под влиянием лат. яз. уст-
раняются нек-рые фонетич. тенденции,
особенно в сфере сочетаемости звуков.
Создается вторичная общность Р. я.
В результате заимствований из латыни в
Р. я. образуются 2 слоя лексики — слова
«народного фонда», восходящие к нар.
латыни и значительно различающиеся
фонетически по языкам (ср. франц, fait,
исп. hecho, итал. fatto, португ. feito,
рум. fapt из лат. factum — «сделанное»)
и заимствования из лит. лат. языка, пре-
терпевшие менее значит, фонетич. изме-
нения и сохраняющие сходство (франц,
facteur, исп., португ., рум. factor, итал.
fattore из лат. factor — ’фактор’). Вторич-
ной общности Р. я. способствуют за-
имствования из одного Р. я. в другие,
напр. из старопрованс. и франц, языков
в другие Р. я.— в средние века, из италь-
янского — в 16 в., из испанского — в
16—17 вв., и особенно из французского —
начиная с 17 в., а также широкое исполь-
зование междунар. лат.-греч. термино-
логии.
Р. я. связаны разнообразными и посте-
пенными переходами, что затрудняет их
классификацию. По одним признакам
(напр., судьба конечного -о) северные
Р. я. (фраиц., рум.) противопоставляют-
ся южным (исп., итал.), по другим (-S
как морфема мн. ч.) — западные Р. я.
(исп., франц.) противопоставляются
восточным (итал., рум.), по третьим
(напр., предлог при одуш. прямом объ-
екте) — латеральные (исп., рум.) цент-
ральным (франц., итал.). Попытки «из-
мерить» степень близости между Р. я.
на основании комплекса языковых черт
(Ж. Мулячич, Дж. Пеллегрини) не дали
убедит, результатов. Обычно Р. я.
классифицируются по политико-геогра-
фич. принципу, т. к. гос. объединения
сыграли большую роль в формировании
и сближении Р. я. Выделяется 5 под-
групп Р. я.: иберо-романская (португ.,
галисийский, исп., каталан. языки), гал-
ло-романская (франц., прованс. языки),
итало-романская (итал., сардин, языки),
ретороманская, балкано-романская (рум.,
молд., аромун., мегленорум., истрорум.
языки). Нек-рые ученые относят ретором,
подгруппу к итало-романской, каталан.
яз. к галло-ромаиской (К. Тальявини),
либо объединяют каталаи. и прованс.
языки в особую подгруппу (П. Бек). При
этом выделяются «языки-мосты» (проме-
жуточные между группами языков),
напр., далматин, яз. занимает промежу-
точное положение между итало-ром. и
балкано-ром. подгруппами. В. фон Варт-
бург вслед за А. Алонсо выделяет «не-
прерывную Романию» (от португ. до итал.
яз.), к-рой противостоят «периферийные»
языки (французский и балкано-роман-
ские). Развивая эту классификацию и
исходя из осн. типологич. черт Р. я.,
можно объединить в одну группу языки
«непрерывной Романии» (итал., окситан.,
каталан., исп., галисийской, португ.
языки), от к-рых отличается, с одной сто-
роны, «внутренний» язык — сардский,
характеризующийся обилием архаич.
черт, с другой — «внешние» языки —
французский, ретором., балкано-роман-
ские, к-рым свойственны значит, иннова-
ции и к-рые испытали большее влия-
ние иносистемных языков. Языки «не-
прерывной Романии» в наибольшей сте-
пени отражают общероманский языко-
вой тип.
Р. я. свойствен ряд общих тенденций,
к-рые в каждом из них реализуются в раз-
ной степени; во многих случаях наиболее
полно они осуществляются во франц, яз.
Наибольшее своеобразие в целом прояв-
ляют балкано-ром. языки. Особенности
звукового строя: в сфере вокализма —
а) количеств, различия гласных, свойст-
венные лат. яз., уступили место качест-
венным, образовалась общероманская
(кроме Сардинии) система из 7 гласных
(i, е, е, а, э, о, и), к-рая сохранилась
более всего в итал. яз. В португ. и особен-
но во франц, языках различие открыто-
сти/закрытости перестроилось и не всег-
да соответствует этимологии, в исп. и
рум. языках ойо утратило фонологич.
характер. В нек-рых языках развились
специфич. гласные: носовые во франц,
и португ. языках, лабиализованные б,
й во франц., прованс., ретором, язы-
ках, среднеязычные i, а в балкано-роман-
ских; б) образовались дифтонги в резуль-
тате дифтонгизации гласных под ударе-
нием и выпадения интервокальных сог-
ласных (многочисл. дифтонги старо-
франц. яз. подверглись стяжению);
в) произошла редукция безударных глас-
ных (в т. ч. и конечных) — в наибольшей
степени во франц, яз., в наименьшей —
в итал. яз.; нейтрализация е/е и э/о в
безударном слоге во всех языках. В сфере
консонантизма: а) упрощение и преобра-
зование групп согласных, напр. лат. [kl]
в clavetn «ключ» дало [kl] во француз-
ском (clef), но [kj] в итальянском и ру-
мынском (chiave, cheie), [К] в испанском
(Have), [/] в португальском (chave). По-
разному преобразовались группы (kt,
ks, kw, gw, ns, st) и др., а также палата-
лизов. согласные. Палатализов. взрыв-
ные звуки [tj], [dj], [kj] и др. преобразо-
вались в аффрикаты, к-рые позднее в
нек-рых языках уступили место фрика-
тивным согласным (ср. лат. facies, нар,-
лат. facja, итал. faccia, рум. fa(a, исп.
haz, франц, face); б) ослабление (озвон-
чение) или редукция интервокального
согласного, ср. лат., итал. vita ’жизнь’,
исп. vida, франц, vie; лат. luna ’луна’,
португ. lua; в) ослабление и редукция со-
гласного, закрывающего слог. Р. я. свой-
ственна тенденция к открытости слога
и ограниченной сочетаемости согласных,
а также к фонетическому связыва-
нию слов в речевом потоке (особенно во
франц, яз.).
Р. я. принадлежат к флективным язы-
кам с сильной тенденцией к аналитизму
(особенно франц, устная речь). Морфо-
логич. выражение нерегулярно (имеются-
случаи невыраженности грамматич. ка-
тегории и морфологич. омонимов). Су-
ществительное обладает категорией числа,
рода (муж. и жен. род; лат. средний пере-
распределился между ними). Имя не
имеет категории падежа (он сохранялся
в старофранц, и старопрованс. языках;
только балкано-ром. языки имеют двухпа-
дежную систему), объектные отношения
выражаются предлогами. Особенностью
Р. я. является разнообразие форм артик-
ля: имеются формы неопредел, артикля
мн. ч. (франц, des, итал. dei, исп. unos,
рум. ni$te), партитивный артикль в итал.
и франц, языках (del, du), указат. и при-
тяжат. артикли в балкано-романских
(рум. cel, al). У местоимений сохраняют-
ся элементы падежной системы. Харак-
терная черта Р. я.— наличие двух рядов
объектных местоимений: самостоятель-
ных и служебных, приглагольных (напр.,
франц, me, a moi, исп. те, a mi,
итал. mi, а тё — ’мне’), во франц, яз.
есть приглагольные субъектные местоиме-
ния, во франц, и итал. языках — адвер-
биальные (еп, пе). Объектные место-
имения в большей степени грамматизи-
ровались в балкано-романских и испан-
ском языках, где они дублируют выра-
женное дополнение (рум. 11 vad ре рго-
fesorul nostru, букв.— ’его вижу нашего
учителя’). Прилагательные согласуются
с существительным в роде и в числе во
всех позициях, но нек-рые не изменяются
в роде (исп., итал. verde — 'зеленый';
особенно многочисленны в устной форме
франц, языка). Наречия обычно образу-
ются от прилагательных суффиксом
-ment(e) (< лат. mens, -tis; исп., итал.,
португ. lentamente, франц, lentement —
’медленно’), кроме балкано-ром. язы-
ков, где наречие сходно с немаркирован-
ной формой прилагательного (рум. гаи —
'плохой' и 'плохо'). Р. я. характеризуют-
ся разветвленной системой глагольных
форм. Синтетич. лат. формы пассива
и предпрошедшего и предбудущего вре-
мени утратились (последние сохранились
в иберором. языках). Широкое развитие
получили аналитич. формы, состояшие из
вспомогат. глагола и неличных форм
(причастия, инфинитива, герундия).
Так, взамен лат. буд. вр. образовалась
?>орма на основе перифразы «иметь*
рум.«хотеть *, сардин.« долженствовать *)
плюс инфинитив (исп. cantara, рум. va
cinta). Сочетание инфинитива со вспомо-
гат. глаголом прош. вр. образовало
форму с гипотетич. значением, к-рую ква-
лифицируют как особое будущее индика-
тива или как особое наклонение (услов-
ное). Типовая схема ром. глагола содер-
жит 16 временных форм в 4 наклоне-
ниях: 8 времен в индикативе: презенс,
простой перфект (малоупотребителен в
сардском яз.), имперфект, будущее,
сложный перфект, предпрошедшее (от-
сутствует в рум. яз.), плюсквамперфект,
предбудущее (последние 4 формы —
аналитические в большинстве случаев);
2 — в кондиционалисе (простое и слож-
ное; в прованс. яз.— 4 времени); 4 —
в конъюнктиве (2 — в рум., но 6 — в исп.
и португ. языках); 2 — в императиве (про-
стое и малоупотребительное сложное).
Видовые значения выражаются проти-
вопоставлением имперфекта/перфекта,
простых/сложных форм, а также глаголь-
ными аффиксами и перифразами. Име-
ются активный и пассивный залоги, а
также местоименная форма, выражаю-
щая возвратное (и косвенно-возвратное),
взаимное (и косвенно-взаимное), пассив-
ное или неопределенно-личное значения.
Своеобразны в Р. я. неличные формы
глагола (инфинитив, герундий, прича-
стие II, в нек-рых языках и причастие
I). В ряде языков инфинитив легко под-
вергается сиитаксич. субстантивации.
Неличные формы широко используются
для образования перифраз с видовым,
временным, модальным и залоговым зна-
чением (напр., «делать* + инфинитив
выражает фактитивный залог, франц,
aller + инфинитив — ближайшее буду-
щее, исп. estar + герундий — длит,
действие).
Порядок слов в ряде случаев фиксиро-
ван: в сложной глагольной форме вспо-
могат. глагол предшествует причастию
(инфинитиву), инверсия возможна толь-
ко в балкано-ром. языках. Прилага-
тельное обычно следует за существитель-
ным (его препозиция маркирована), тог-
да как детерминативы предшествуют
имени (кроме балкано-ром. языков),
возможность инверсии в группах
S—V—О ограничена (особенно во
франц, яз.).
Для словообразования характерны лег-
кость конверсии прилагательных в суще-
ствительные, общность мн. суффиксов
существительных и прилагательных, оты-
менные образования глаголов, диминутив-
ное словообразование (кроме франц, яз.).
Основу лексики Р. я. составляют слова,
унаследованные из латыни, хотя значе-
ние их нередко изменялось. Имеется
ряд ранних заимствований из кельт, язы-
ков, из германских и др.-гоеческого (осо-
бенно через латынь), в оалкано-роман-
ских — нз славянских. Большую роль
в развитии лексики Р. я. сыграли более
поздние заимствования из лат. яз. и соз-
дание иауч. терминологии на лат.-греч.
основе. В результате этого словообразо-
ват. гнездо нередко объединяет фонети-
чески различающиеся основы, из к-рых
одна — нар. происхождения, другая —
книжного, заимствованная из латыни, что
ослабляет мотивированность словообра-
зования.
Р. я. пользуются лат. алфавитом.
В балкано-ром. языках письменность воз-
никла на основе кириллицы. После 1860
рум. яз. перешел на латиницу, молд. яз.
сохранял прежнюю письменность, в 1989
принято решение о переходе на латиницу.
Для изображения звуков, отсутствующих
в лат. яз., используются буквосочетания,
диакритич. знаки, позиции буквы в сло-
ве. В исп., португ. и особенно во франц,
языках большое место занимают историко-
этимологич. написания. В исп., португ.
языках, менее регулярно в итал. яз., в
отличие от др. Р. я., отмечается словес-
ное ударение.
* Сергиевский М. В., Введение
в ром. яз-знание, М., 1952; Бурсье Э.,
Основы ром. яз-знания, пер. с франц., М.,
1952; Будагов Р. А., Сравнит.-сема-
сиология. исследования. (Ром. языки), М.,
1963; его же. Сходства и несходства между
родств. языками. Ром. лингвистич. материал,
М., 1985; Сравнит.-сопоставит, грамматика
ром. языков. Выпуски: Гуры чева М. С.,
К ат агощи и а Н. А., Галло-ром. под-
группа, М., 1964; Гурычева М. С.,
Итало-ром. подгруппа, М., 1966; Катаго-
щ и н а Н. А., Вольф Е. М., Иберо-
ром. подгруппа, М., 1968; Лухт Л. И.,
Рум. язык, М., 1970; Йордан Й., Ром.
яз-знание, пер. с рум., М., 1971; Бороди-
на М. А., Ретором, подгруппа, Л., 1973;
Проблема структурной общности, М., 1972;
Степанов Г. В., Типология языковых
состояний и ситуаций в странах ром. речи,
М., 1976; Грамматика и семантика ром. язы-
ков, М., 1978; Г а к В. Г., Формирование
ром. лит. языков, М., 1984 (лит.); его же,
Введение во франц, филологию, М., 1986;
Алисова Т. Б., Репина Т. А.,
ТаривердиеваМ.А,, Введение в ром.
филологию, М., 1987; М е у е r-L u b k е W.,
Grammatik der romanischen Sprachen, Bd 1—
4. Lpz., 1890—1902; его же, Romanisches
etymologisches Worterbuch, 3 Aufl., Hdlb.,
1935; Wartburg W. von, Die Aus-
gliederung der romanischen Sprachraume,
Bern, 1950; E 1 с о с к W. D., The romance
languages, L., 1960; Tagliavini C.,
Le origini delle lingue neolatine. Introduzione
alia filologia romanza, 4 ed., Bologna, 1964;
Bal W., Introduction aux etudes de linguis-
tique romane, P., 1966; Вес P., Manuel prati-
que de philologie romane, t. 1—2, P., 1970—
1971; Man o_l iu-Manea M., Grama-
tica comparata a limbilor romanice, Buc.,
1971; Vidos В. E., Manual de linguis-
tica romamca, Madrid, 1973; Camproux
C., Les. langues romanes, 2 ed., P., 1979;
Renzi L., Nuova introduzione alia filologia
romanza, Bologna, 1987.	В. Г. Гак
POH ЯЗЫКЙ (барон языки) — подгруп-
па чадских языков (западночадская
группа). Распространены в сев. Ниге-
рии, на Ю.-З. плато Джос. Включают
языки: боккос, даффо-бутура, ша, ку-
лере, карфа, шагаву, фьер.
Для фонологич. системы характерны
имплозивные и преназализов. согласные,
одноударное и многоударное г. Гласные
противопоставлены по краткости — дол-
готе. Имеются фонологич. тоны как с
лексич., так и с грамматич. значениями
(три ровных и ряд контурных тонов).
Имя имеет категории грамматич. рода и
числа. Мн. ч. образуется с помощью суф-
фиксов, инфикса -а-, а также редуплика-
цией и изменением тонов. Глаголы де-
лятся на морфологич. классы в соответ-
ствии с тональными характеристиками.
Имеется противопоставление глагольных
основ в зависимости от аспекта; напр.,
в даффо-бутура представлены три типа
основ: простая, перфектная (образуется
от простой с помощью суфф. -ап) и импер-
фектная (образуется от простой с по-
мощью инфикса -а-, при этом возможны
морфонологич. чередования в основе).
Спрягаемые глагольные формы с разл.
видо-временными и модальными значе-
ниями образуются путем постановки
перед глагольной основой или отглаголь-
ным именем местоименного субъектного
показателя определ. ряда. В даффо-бу-
тура имеются три ряда таких показате-
лей, у к-рых представлены категории ед.,
мн. и дв. числа, причем во 2-м и 3-м л.
ед. числа различаются формы муж. и
жен. рода, а в 1-м л. дв. и мн. числа про-
тивопоставлены формы инклюзива и
эксклюзива. Сходные системы существу-
ют и в других Р. я., за исключением
языка фьер, где произошли существ, уп-
рощения; в этом языке противопоставле-
ны два типа аспектных глагольных ос-
нов, различающихся тонами, все осталь-
ные противопоставления в рамках спря-
гаемых глагольных форм выражаются
с помощью местоименных приглагольных
показателей. В языках даффо-бутура и
ша имеются также спец, суффиксы гла-
гольных основ: -ау со значениями интен-
сива и- аппликатива и -о (в языке ша)
с пространств, значением; последний пред-
ставлен и в др. чадских языках, напр. в
хауса и логоне (один из котоко языков).
Языки бесписьменные.
• Jungraithmayr Н., Die Ron-
Sprache, Gluckstadt, 1970.
В. Я. Порхомовский.
РбНГА — один из банту языков (зона S,
подгруппа тсонга, по классификации
И. Гасри). Распространен на Ю. Мозам-
бика. Число говорящих св. 1 млн. чел.
Выделяется диалект кои да, подверг-
шийся значит, влиянию зулу.
Вокализм семичленный за счет проти-
вопоставления по признаку открытости —
закрытости гласных е/е и э/о. Для кон-
сонантизма характерно наличие сочета-
ний велярных согласных с полугласным
(w): gw, hw, kw, Iw, dlw, hlw и т. д., a
также палатальных согласных с полу-
гласным [у]: ty, dy, ру, by. Щелкающие
двухфокусные согласные обнаружива-
ются только в словах, заимствованных
РОНГА 423
из зулу. На стыках морфем наиболее
регулярно проявляется назализация.
Связанное силовое ударение (второй слог
от конца), характерное для язы-
ков байту, регулярно нарушается в ука-
зат. местоимениях дальности 3-го л.
(напр., labaya 'вон тот’). В ндеофонах
акцеитуализуется начальный слог. В си-
стеме согласоват. именных классов от-
сутствуют диминутивные и аугментатив-
ные классы, соответствующие категории
образуются с помощью деривативных
суффиксов. Отсутствуют и локативные
классы, их показатели (префиксы ha-,
ku-, mu-) встречаются только в застыв-
ших словоформах, в совр. языке функци-
онирующих как наречия. Префиксы-
маркеры классов однослоговые — CV,
CVCn/m. Глагол обладает развитой видо-
временной системой. Среди дериватив-
ных форм глагола имеется диминутивная
форма, образуемая при помощи суффикса
-пуапа, к-рый с тем же значением упот-
ребляется в именном словообразовании:
напр., mhisi ’жена' — mhistnyana 'ма-
ленькая жена’, tala 'быть изобильным' —
talanyana 'быть в достаточном количест-
ве'. Для всех частей речи характерны
релятивные и копулятивные формообра-
зования. Развита подсистема идеофонов.
Язык младописьменный; письменность
на основе лат. алфавита, в к-рый введены
нек-рые литеры с диакритиками. Язык
внутриэтнич. общения.
• Ju nod Н. A.. Grammaire Ronga,
Lausanne. 1896; Berthold P., Elements
de grammaire Ronga, P., 1920; W a г m e -
lo N. J. v a n, Die Gliederung der Siidafri-
kanischen Bantusprachen, B. — Hamb., 1927;
Doke С. M., The Southern Bantu langua-
ges. L.. 1954.	H. В. Охотина.
РУАНДА (киньяруанда, руньяруанда) —
один из банту языков, относится к группе
60 зоны D (по классификации М. Гасри).
Распространен в Руандийской Республи-
ке, где наряду с французским является
офиц. языком, а также в ряде р-нов
Бурунди, Заира, Уганды и Танзании.
Число говорящих в Руандийской Респуб-
лике 5,7 млн. чел.; общее число говоря-
щих ок. 9,8 млн. чел. В лит-ре по Р. нет
упоминаний о диалектах, однако данные,
полученные в результате опроса инфор-
мантов, позволяют предположить в ряде
р-нов наличие говоров, обладающих отли-
чиями в произношении и лексике.
В области консонантизма Р. отличает-
ся обилием аллофонов. Особое явление
представляют варианты фонем в позиции
перед w: они характеризуются веляриза-
цией, к-рая часто дополняется последую-
щей лабиализацией; напр., сочетание bw
может звучать и как [bw], и как [bew],
и как [Ь«]. Язык имеет именные классы
9а и 14а, не отмеченные в общебантуской
классификации К. Майнхофом; первый
из них, для к-рого характерен именной
префикс i-, является классом заимство-
ваний. Письменность на основе латиницы
введена в Руанде в 1922; на Р. печатается
периодика, ведется преподавание в на-
чальной школе.
•	Дубнова Е. 3., Язык руанда, М.,
1979; Н u г е 1 Е., Manuel de langue Kinyar-
wanda, comprenant la grammaire et un choix
de Contes et de proverbs, MSOS, 1911, Jg. 14,
Abt. 3; e г о же, Grammaire Kinyarwanda,
Ruanda, 1951; Kagame A., La langue du
Rwanda et du Burundi expliquee aux autochto-
nes, [Kabgayi, I960]; Overdulve С. M.,
Apprendre la langue Rwanda, The Hague—P.,
1975; Coupez A., Grammaire Rwanda,
Butare, 1980.
Dufays F., Worterbuch Deutsch-Ki-
nyarwanda, [Trier, 1913]. E. 3. Дубнова.
424 РУАНДА
РУМЫНСКИЙ ЯЗЙ1К — один из ро-
манских языков (балкано-романская под-
группа). Офиц. язык Румынии. Общее
число говорящих св. 22,8 млн. чел. В Р. я.
выделяются диалекты: банатский, кри-
шанский, мунтянский, молдавский (диа-
лект нет. обл. Молдова), марамуреш-
ский.
Для Р. я. характерно наличие пала-
тализованных согласных, выполняющих
морфологич. функции, напр. 1ир’волк’ —
lupi [lup’ ] 'волки'. Определ. артикль сто-
ит и постпозиции к существительному,
напр. lupul (ср. франц, le loup). Определ.
и неопредел, артикли склоняются. Су-
ществительное имеет, наряду с мужским
и женским родом, обоюдный (средний)
род. В приглагольной позиции употреб-
ляется конъюнктив, а не инфинитив, как
в зап.-ром. языках (ср. рум, vreau sa
plec 'хочу уехать’ и франц, j'e veux par-
tir). Отсутствует согласование времен.
В лексике сильны южнослав. влияния.
Р. я. входит в балканский языковой со-
юз^ разделяет названные выше особен-
ности с близкородств. молдавским язы-
ком. Нек-рые из них присущи и южно-
дунайским группам ром. говоров, назы-
ваемых языками или диалектами: ару-
мыискому, или аромунскому (число го-
ворящих св. 100 тыс. чел., живущих в
странах Балканского п-ова, гл. обр. в
Греции и Албании), мегленитскому, или
меглеиорумынскому (ок. 20 тыс. чел.,
гл. обр. в Греции), и истрорумынскому
(ок. 1 тыс. чел., живущих иа п-ове Ист-
рия, СФРЮ). Р. я. при его рассмотрении
в сравнении с южнодунайскими языками
(диалектами) иаз. дакорумыиским.
Первые памятники (письма, деловые
бумаги, переводы релит, текстов) отно-
сятся к нач. 16 в. Формирование литера-
турного Р. я. началось в 17 в. (ист. хрони-
ки). Худож. лит-ра появляется с кон.
18 в. Первоначально использовался ки-
риллич. алфавит (см. Кириллица), в
18^в замененный латиницей.
* Будагов Р. А., Этюды по син-
таксису рум. языка. М., 1958; Р е п и н аТ. А.,
Руй. язык, М., 1968; Лухт Л. И.,
Сравнит.-сопоставит, грамматика ром. язы-
ков. Рум. язык, М.. 1970; Iordan I.,
Limba romana contemporana, [Buc.], 1956;
С о t e a n u I., Elemente de dialectologie a
limbii romane, Buc., 1961; Berceanu В. B.,
Sistemul gramatical al limbii romane. Bnc.,
1971: Lombard A., La langue roumaine.
Une presentation, P.. 1974; Avram M.,
Gramatica pentru toti. Buc.. 1986.
Рус.-рум. словарь, M., 1967; Рум.-рус. сло-
варь, М.— Бухарест, 1980; Dictionarul ortog-
rafic, ortoepic si morfologic al limbii romane,
Buc., 1982; Dictionarul
limbii romane, t. 1—10—,
Buc., 1913—87; Dictiona-
rul explicativ al limbii
romane, [Buc.], 1984.
t	T. А. Репина.
РУНДИ (кирунди) —
один из банту языков,
относится к группе 60
зоны D (по классифи-
кации М. Гасри). Рас-
пространен в Республи-
ке Бурунди (офиц. язык
наряду с франц, яз.;
число говорящих ок.
4,5 млн. чел.), а также
в граничащих с этой
республикой р-нах Тан-
зании и Заира. Общее
число говорящих ок. 7
млн. чел. Наличие ди-
алектов в исследовани-
ях по Р. не отмечается.
Р., как и близкородств. руанда, имеет
особые аллофоны согласных в позиции
перед полугласными w и у; гу > [rgy],
ty > [tky], fy > [fsy], tw > [tkw], zw >
[dz«w], - shw > [skw] и т. п. В Р.
4 тона-, низкий, высокий передний, вы-
сокий задний,’ высокий двойной. В Р.,
в руанда, а также в близкородственном
им языке ха действует закон дистактной
диссимиляции согласных (см. Даля за-
кон): gu-sya 'молоть' — ku-gwa 'па-
дать'. В отличие от большинства языков
группы 60 имеется лишь один локатив-
ный класс, префикс к-рого aha- требует
согласования по классу; от общебантус-
ких локативных классов ku- и mu- в Р.
остались только рудименты, функциони-
рующие как предлоги и не требующие
классного согласования.
Письменность иа основе латиницы бы-
ла введена в иач. 20 в. С 1976 на Р. ве-
дется обучение в начальной школе.
•	Burg t J. van der, Elements d'une
grammaire kirundi. B.. 1902: Menard F.,
Grammaire kirundi, Alger, 1908; 2 ed.. Alger,
1934; В age in P., Petite grammaire ki-
rundi, Usumbura, 1951; Meeussen A. E.,
Essai de grammaire rundi, Tervuren. 1959;
Stevick E. W.. Setukuru R.,
Kirundi basic course, Wash.. 1965; R о d e-
g e m F. M., Precis de grammaire rundi,
Brux., 1967; его же, De 1'oralisme au
scripturaire: la modernisation du rundi, <Lan-
guage reform», 1984, v. 8.
Burgt J. van der, Dictionnaire
francais-kirundi, Bois-le-Duc. 1903; M e-
nard F., Dictionnaire francais-kirundi et
kirundi-francais, Rouler, 1909; Bonneau H..
Dictionnaire francais-kirundi, kirundi-francais,
Usumbura. 1966; Ro d e g e m F. M.. Diction-
naire rundi-francais, Tervuren. 1970.
.	.E-3. Дубнова.
РУНЙЧЕСКОЕ ПИСЬМО — алфавит,
применявшийся у германцев со 2—3 вв.
до позднего средневековья. Вышло из
употребления с распространением ла-
тинского письма. Знаки Р. п., руны,
вырезались преим. на металле, камне
и дереве, отсюда их своеобразные заост-
ренные начертания. Древнейшей счита-
ется надпись на наконечнике копья из
Эвре-Стабю (Норвегия, ок. 200). Состав
алфавита и начертания рун с течением
времени менялись. Различают старшие,
или общегерманские, руны (до 9 в., 24
руны) и развившиеся из них младшие, илн
скандинавские, руны. Известно ок. 150
старшерунич. надписей (преим. в Шлез-
виге, Ютландии и на Скандинавском
п-ове, но также в др. р-иах Европы) и св.
3500 младшерунич. надписей. Поздней-
шие модификации Р. п. в Скандина-
вии («пунктированные», «бесстволые»,
«дальские» руиы) имели огранич. приме-
нение. Особый вариант Р. п.— аигло-
саксои. руны, бывшие в употреблении в
Англии в 7—10 вв. (до 33 рун).
СТАРШИЕ РУНЫ (III-VIII ев.)
1 u t> а г k g-wh nijepRstbemlqdo
Шведско- МЛАДШИЕ РУНЫ (IX-XI вв.)
Звуковые 1 ubarkhniastpmIR
значения v	о о	ее	S	У	е ае	d	b
У	ё	у	я е	nd	mb
в	о	ng	у о
w	j
au	ае ।
Старшие и младшие руны различаются
как по функциям, так и по языку. Стар-
шерунич. надписи встречаются иа ору-
жии, украшениях, а с 5 в. также на
камнях. Их язык, отличающийся боль-
шим единообразием и архаичностью, не
может быть отождествлен ии с одним, кон-
кретным др.-герм, языком. Высказыва-
лось мнение, что он является особым
типом обшегерм. койне (Э. А. Макаев).
Старшие руны, видимо, применялись в
основном в магич. целях (ср. готское гйпа
’тайна’, др.-верхненем. гйпбп ’шептать’).
Особую роль в надписях играют имена
собственные и сакральная лексика, не
всегда поддающаяся истолкованию.
Встречаются надписи, состоящие из отд.
руи или воспроизводящие целиком рунич.
ряд. Младшерунич. надписи являются
памятниками др.-сканд. языков (др,-
швед., др.-дат., др.-норв.). Эго гл. оор.
мемориальные надписи на камнях, состо-
ящие из нескольких фраз, нек-рые из
к-рых версифицированы.
Вопрос о непосредств. источниках
Р. п. остается спорным. Несомненна,
однако, его связь с южиоевроп. письмен-
ностью Средиземноморья (греч., лат. или
италийской).
Термин «Р. п.» применяется по отноше-
нию и к др. письменностям (см. Древне-
тюркское руническое письмо).
* Смирн и цк ий А. И., Вопрос о
происхождении рун и о значении прасканди-
вавских надписей как памятников языка,
«Уч. зап. Ин-та языка и лит-ры», 1931, т. 4;
Макаев Э. А., Язык древнейших ру-
нич. надписей. Лингвистич. и ист.-филологич.
анализ, М., 1965,- Мельникова Е. А.,
Сканд. руинч. надписи. Тексты, перевод,
комментарий, М., 1977; Krause W.,
Runeninschrir ten im alteren Futhark, Halle,
1937: Elliott R., Runes. An introduction,
Manchester. 1959; M о 1 t k e E., Runes and
their origin: Denmark and elsewhere, Cph.,
1985.	О. А. Смирницкая.
РУСЙСТИКА в С С С P. P. как фило-
логический термин имеет двоякое содер-
жание. В широком понимании Р.— это
область филологии, занимающаяся рус.
языком, лит-рой, словесным фольклором;
в узком смысле слова Р.— наука о
рус. яз. в его истории и современном со-
стоянии.
Основателем совр. науки о рус. яз.
можно считать И. В. Ломоносова (прн
этом следует иметь в виду, что Ломоносов-
филолог имел таких серьезных предшест-
венников и современников, как Л. Зи-
заний, М. Смотрицкий, В. К. Тредиа-
ковский, В. Е. Адодуров, А. А. Барсов).
«Российская грамматика» Ломоносова
(1755, опубл. 1757) была не только пер-
вым развернутым науч, описанием строя
рус. языка, но и практич. учебным посо-
бием для ми. поколений учащихся и ос-
нованием для написания нескольких
грамматик в последующие десятилетия.
Ломоносов, вслед за своими предшествен-
никами, упорядочил представления о си-
стеме стилей рус. лит. языка («Предис-
ловие о пользе книг церковных в россий-
ском языке», 1758) и теоретически подго-
товил почву для образования единой лит.
системы, для нормализации лит. языка.
Труды Ломоносова способствовали раз-
витию рус. науч, и обществ, терминоло-
гии. На его теорию и практику во многом
ориентировались составители первого
«Словаря Академии Российской» (1789—
1794).
В 1-й четв. 19 в. теория трех стилей
Ломоносова утрачивает свое значение,
складывается единый рус. лит. язык со
своими общими нормами и разнообраз-
ными взаимосвязанными стилями и жан-
рами. С А. С. Пушкина начинается исто-
рия совр. рус. лит. языка. Утрачивают
остроту споры о путях развития лит. язы-
ка, напр. споры между «шишковистами»
(последователями А. С. Шишкова, от-
стаивавшего архаические нормы, часто
даже искусственные) и «карамзинис-
тами» (последователями Н. М. Карамзи-
на, утверждавшими необходимость об-
новления лит. языка путем обращения к
естественной звучащей речи и не избегав-
шими иноязычных влияний и неологиз-
мов).
В 1-й пол. 19 в. Р. представлена рядом
крупных ученых-языковедов. Среди них
особо выделяется имя А. X. Востокова.
В «Рассуждении о славянском языке»
(1820) он утвердил науч, основы срав-
нительно-исторического языкознания,
определил место слав, языков среди дру-
гих индоевропейских, сделал попытку
периодизации в развитии слав, языков, в
т. ч. и русского. Им опубликовано Ост-
ромирово евангелие (1056—57) с обстоя-
тельными лингвистич. комментариями,
организовано издание академия. «Сло-
варя церковнославянского и русского язы-
ка» (1847). Его «Сокращенная русская
грамматика» (1 изд., '1831) издавалась
16 раз (до 1877), а полная «Русская грам-
матика» (1 изд., 1831) — 12 раз (до 1874).
В. Г. Белинский считал грамматики Во-
стокова лучшими учебными пособиями
своего времени. 1-я пол. и сер. 19 в.
характеризуется также трудами таких
оригинальных рус. филологов, как
И. Ф. Калайдович, Н. И. Греч, Г. П. Пав-
ский («Филологические наблюдения над
составом русского языка», 1841—42),
И. И. Давыдов («Опыт общесравнитель-
иой грамматики русского языка», 1852),
К. С. Аксаков («Опыт русской граммати-
ки», 1860), Н. П. Некрасов («О значе-
нии форм русского глагола», 1865).
Преемником Востокова в области изу-
чения истории рус. языка стал И. И. Срез-
невский. Его программный труд — «Мыс-
ли об истории русского языка» (1849) со-
держал в себе наброски рус. ист. грам-
матики. Главным его наследием являются
«Материалы для словаря древнерусского
языка» (т. 1—3, 1893—1903)—фунда-
ментальный труд, до сих пор не утратив-
ший своего значения. Срезневский издал
мн. памятники древней письменности,
их описания. Он был инициатором «Опы-
та областного великорусского словаря»
(1852, Дополнение, 1858) — первого
обширного описания диал. лексики всех
территорий ее распространения.
Первым из рус. ученых широко приме-
нил сравнительно-исторический метод
в исследовании рус. языка Ф. И. Буслаев.
Он создал первую рус. ист. грамматику
(первое издание — «Опыт исторической
грамматики русского языка», 1858, со
второго издания под назв. «Историческая
грамматика русского языка», 5 изд.,
1881), опубликовал не потерявший своего
значения научно-методический труд
«О преподавании отечественного язы-
ка» (1844). Буслаев был наиболее яр-
ким представителем логического направ-
ления в Р.
Особое место среди рус. языковедов
занимает В. И. Даль, создатель четырех-
томиого «Толкового словаря живого ^ве-
ликорусского языка» (1863—66), охваты-
вающего огромный массив лексики (ок.
200 тыс. слов). В этом словаре объедине-
ны и истолкованы как общенародная и
областная лексика, так и лексика лит.
языка 19 в., подача словарных материа-
лов (включающих фразеологизмы, пос-
ловицы, поговорки) отражает не только
языковедч. эрудицию, но н глубокую ос-
ведомленность Даля в самых разл. об-
ластях рус. нар. жизни.
Большую роль в развитии отечеств,
яз-знания сыграл основатель харьков-
ской лингвистической школы, рус.-укр.
языковед А. А. Потебня, к-рый в четырех-
томном труде «Из записок по русской
грамматике» (т. 1—2, 1874, т. 3, 1889,
т. 4, 1941) и в ряде др. работ создал ори-
гинальную лингвистич. концепцию вза-
имосвязи языка и мышления в их длит,
ист. развитии, возникновения и функцио-
нирования частей речи и членов предло-
жения, разл. синтаксич. категорий. Ра-
боты Потебни легли в основу мн. позд-
нейших исследований в области ист. син-
таксиса.
Проблемы упорядочения рус. правопи-
сания разрабатывал Я. К. Грот. В его
кн. «Русское правописание» (1885, до
1916 переиздавалась 22 раза) подчерки-
валась необходимость устойчивости ор-
фографии и пунктуации, сохранения в
них традиций и в то же время во многом
устранялся разнобой, противоречия в
тогдашнем правописании. Гротовские
правила расценивались как образцовые,
обязательные и просуществовали до ор-
фография. реформы 1917—18. Грот впер-
вые осуществил издание нормативного
академия, словаря рус. лит. языка (т. 1,
буквы А—Д, вышел при жизни Грога;
издание было затем продолжено и прек-
ратилось, уже в сов. время,, на букве О).
В 1886 Грот положил начало самой боль-
шой словарной картотеке рус. языка
(хранится, непрерывно пополняясь, в
словарном отделе Ин-та рус. языка АН
СССР в Ленинграде; к 80-м гт. 20 в. объем
картотеки превысил 8 мли. карточек).
В кон. 19 — нач. 20 вв. сформировалась
моек, лингвистич. школа во главе сФ.Ф.
Фортунатовым (см. Московская форту-
натовская школа). Он был крупнейшим
представителем сравнит.-ист. яз-знания —
не только русского, но и мирового. В ис-
следованиях иидоевроп. языков, в т. ч.
и русского, Фортунатов особое внимание
уделял формальной стороне языка. Рус.
языку посвящены его работы «О залогах
русского глагола» (1899), «О препода-
вании грамматики русского языка в низ-
ших и старших классах общеобразователь-
ной школы» (1899) и др. Идеи Фортуна-
това оказали большое влияние на таких
крупных рус. лингвистов, как М. Н. Пе-
терсон, Н. Н. Дурново, А. М. Пешков-
ский (первые три издания его кн. «Рус-
ский синтаксис в научном освещении»),
Д. Н. У шаков и др.
Видное место в истории Р. принадлежит
А. А. Шахматову. Шахматов положил
начало ряду совр. направлений Р.: ис-
следованиям совр. лит. языка («Очерк
современного русского литературного
языка», 1925, «Синтаксис русского язы-
ка», 1925—27), исследованиям рус. диа-
лектологии («Русская историческая диа-
лектология», 1911, и др.), исследованиям
в области лингвистич. текстологии, даль-
нейшему развитию лексикографии и др.
дисциплин. Его работы «История рус-
ского языка», 1911—12, «Древнейшие
судьбы русского племени», 1919, «Исто-
?ическая морфология русского языка»,
957, и др. были шагом вперед в изу-
чении истории рус. языка. Шахма-
тов первым в истории Р. воссоздал об-
щую картину происхождения и развития
славян и слав, языков с древнейших вре-
мен до наших дней, выдвинул и обосно-
вал гипотезу образования рус. лит. язы-
ка, показал ведущую роль моек, говора в
сложении рус. нац. языка. Шахматов
создал сильную школу русистов-истори-
ков и специалистов по совр. рус. языку
(Л. В. Щерба, В. В. Виноградов, поздние
труды Пешковского и др.).
РУСИСТИКА 425
Крупнейшим исследователем древней
рус. письменности, истории рус. языка
и диалектов был Л. И. Соболевский.
Он реконструировал др.-рус. диал. явле-
ния, установил роль т. наз. второго
юж.-слав, влияния на Руси и сделал ряд
др. открытий. Его труд «Лекции по исто-
рии русского языка» (1888) в течение
десятилетий был осн. источником для
историко-лингвистич. работ по рус. язы-
ку и гл. учебным пособием по истории
рус. языка. В «Очерках русской диалек-
тологии» (1892) Соболевский подвел ито-
ги изучения рус. говоров в 19 в. Идеи Со-
болевского плодотворно развивались его
учеником Н. М. Каринским.
Создатель казанской лингвистиче-
ской школы (позже — петербургской)
И. А. Бодуэн де Куртенэ явился осново-
положником совр. методов синхрониче-
ского изучения языковой системы, но-
вых науч, дисциплин — фонологии и
учения о морфемах. Занимаясь изуче-
нием слав, языков, он обращался к рас-
смотрению ми. важных явлений рус.
языка. Он подготовил дополненное и
переработанное издание словаря Даля
(3 изд., 1903—09, 4 изд., 1912—14).
В кн. «Об отношении русского письма
к русскому языку» (1912) высказаны
оригинальные взгляды на русскую
орфографию. Одновременно с Бодуэном
де Куртенэ и в близких к нему на-
правлениях развивалась деятельность
других представителей казанской шко-
лы — Н. В. Крушевского и В. А. Бого-
родицкого.
После Окт. революции 1917 Р. активно
развивалась в разных направлениях.
В 1917—18 была проведена реформа рус.
правописания (уточненная в 1956), сыг-
равшая заметную роль в культурном
подъеме страны. За годы сов. власти соз-
дано много учебных пособий и словарей,
предназначенных для всех звеньев нар.
образования. Написаны разнообразные
пособия для учащихся всех нац. респуб-
лик СССР и для зарубежных стран. В Р.
стали успешно развиваться новые науч,
направления: теоретическая лексикогра-
фия, лексикология и фразеология, сло-
вообразование, морфонология, художе-
ственная и функциональная стилисти-
ка, функциональная грамматика, тео-
рия разговорной речи, социолингвисти-
ка, психолингвистика, лингвистическая
география.
В 20—30-х тт. появились фундамен-
тальные исследования разных сторон
рус. языка: диалектов (Е. Ф. Кар-
ский, «Русская диалектология», 1924;
А. И. Селищев, «Диалектологический
очерк Сибири», 1921; П. Я. Черных,
«Русский язык в Сибири», 1936), грамма-
тич. структуры (С. П. Обнорский, «Имен-
ное склонение в современном русском
языке», в. 1—2, 1927—31, фактич. про-
должением целостного исследования яви-
лась книга Обнорского «Очерки по мор-
фологии русского глагола», 1953; труды
Пешковского, Дурново, Петерсона и др.),
рус. лит. языка и его истории (В. В. Ви-
ноградов, «Очерки по истории русского
литературного языка XVII—XIX веков»,
1934; «Современный русский язык»,
1938; Л. А. Булаховский, «Курс русско-
го литературного языка», 1935, «Историче-
ский комментарий к русскому литератур-
ному языку», 1937, «Русский литератур-
ный язык первой половины XIX века»,
т. 1, 1941, т. 2, 1948), фонетики н лит. про-
изношения (В. А. Богородицкий, «Курс
экспериментальной фонетики примени-
426 РУСИСТИКА
тельно к литературному русскому произ-
ношению», 1917—22; труды Ушакова,
Щербы н др.), истории языка (Н. Н. Дур-
ново, «Очерк истории русского языка»,
1924; Б. А. Ларин, «Русская грамма-
тика Лудольфа 1696 года...», 1937).
Появляются теоретич. труды в обла-
сти лексикографии (Л. В. Щерба,
«Опыт общей теории лексикографии»,
1940).
В 40—80-е годы продолжают актив-
но развиваться все области Р. Появляют-
ся многочисленные работы в области нет.
грамматики, лексикологии, диалектоло-
гии, истории рус. лит. языка: труды
В. И. Борковского («Синтаксис древ-
нерусских грамот. Простое предложение»,
1949, «Синтаксис древнерусских грамот.
Сложное предложение», 1958), С. И. Кот-
кова («Южновеликорусское наречие в
XVII столетни. Фонетика и морфологиях,
1963), П. С. Кузнецова («Очерки истори-
ческой морфологии русского языка»,
1959), Т. П. Ломтева («Очерки по исто-
рическому синтаксису русского языка»,
1956); Обнорского («Очерки по истории
русского литературного языка старшего
периода», 1946), Ф. П. Филина («Лексика
русского литературного языка древнеки-
евской эпохи», 1949, «Образование языка
восточных славян», 1962, «Происхожде-
ние русского, украинского и белорус-
ского языков», 1972, «Истоки и судьбы
русского литературного языка», 1981),
Черныха («Очерк русской исторической
лексикологии. Древнерусский период»,
1956), Л. П. Якубинского («История древ-
нерусского языка», 1953). Исследуются
рус. диалекты в их истории н совр. состо-
янии (Р. И. Аванесов, «Очерки рус-
ской диалектологии», 1949; К. Ф. За-
харова и В. Г. Орлова, «Диалектное
членение русского языка», 1970; тру-
ды К. В. Горшковой, С. В. Бромлей,
Л. Н. Булатовой, И. Б. Кузьминой
и др.).
Создаются оригинальные, обогащающие
лингвистич. теорию труды в области фо-
нетики и фонологии (представителей
московской фонологической школы —
Аванесова, А. А. Реформатского, Кузне-
цова, И. В. Панова и др.— и ленинград-
ской фонологической школы — Л.Р. Зин-
дера, И. И. Матусевич и др.), орфоэпии
(Р. И. Аванесов, «Рус. лит. произноше-
ние», 1950), интонации (Е. А. Брызгуно-
ва, Т. М. Николаева), грамматики
(В. Н. Сидоров, Кузнецов, Н. С. Поспе-
лов, Ломтев, Б. Н. Головин, Н.Ю. Шве-
дова, Д. Н. Шмелев, А. В. Бондарко,
А. А. Зализняк, Ю. Д. Апресян, И. П.
Мучник, Г. А. Золотова, В. А. Бело-
шапкова, Н. Д. Арутюнова, Е. В. Па-
дучева, Т. В. Булыгина, Е. Н. Ширя-
ев), словообразования (Г. О. Винокур,
Е. А. Земская, Н. М. Шанский, В. В.
Лопатин, И. С. Улуханов, А. Н. Ти-
хонов, Г. С. Зенков, Н. А. Янко-Триниц-
кая, И. Г. Милославский), лексико-
логии (С. И. Ожегов, О. С. Ахманова,
Ю. С. Сорокин, Л. Л. Кутина, Шмелев,
Ю. Н. Караулов, Ф. П. Сороколетов,
П. Н. Денисов), стилистики и язы-
ка худож. литературы (Г. О. Вино-
кур, Б. В. Томашевский, Б. А. Ларин,
И. С. Ильинская, А. Д. Григорье-
ва, В. П. Григорьев, Т. Г. Винокур,
Е. А. Иванчикова), истории рус. лит.
языка (Г. О. Винокур, Ларин, Сорокин,
Б. А. Успенский).
В развитии почти всех этих направле-
ний определяющую роль сыграли труды
Виноградова («Русский язык. Граммати-
ческое учение о слове», 1947 — Гос. пр.
СССР, 1951; «О языке художественной
литературы», 1959, «Проблема авторства
и теория стилей», 1961, и др.) и ученых
его школы (см. Виноградовская школа
в языкознании).
В сов. эпоху перед русистами ставится
задача — дать всестороннее и глубокое
описание всех уровней и разновидностей
рус. языка, начиная с его истоков до на-
шего времени. Создаются крупные кол-
лективные труды.
Углубленно развивается теория рус.
грамматики. В 1952—54 опубликована
задуманная еще в 30-х гт. академия.
«Грамматика русского языка»(гл. ред.—
Виноградов), в 1970 однотомная «Грам-
матика современного русского литератур-
ного языка» (под ред. Шведовой), в 1980
вышла двухтомная академия. «Русская
грамматика» (гл. ред.— Шведова). Раз-
рабатывается академия, история рус.
языка. Опубликованы три тома «Истори-
ческой грамматики рус. языка»: «Син-
таксис. Простое предложение», «Син-
таксис. Сложное предложение» (оба —
под ред. Борковского, 1978 и 1979),
«Морфология. Глагол» (под ред. Аване-
сова и В. В. Иванова, 1982), пять томов
«Очерков по исторической грамматике
русского литературного языка XIX века»
(под ред. Виноградова и Шведовой,
1964). Обобщающим трудом, в к-ром сде-
лана попытка социолингвистич. изуче-
ния рус. языка сов. эпохи, является
монография из четырех книг «Русский
язык и советское общество» (под ред.
Панова, 1968).
В 1979 Ин-том рус. языка совм. с
изд-вом «Сов. энциклопедия» выпущена
краткая энциклопедия «Русский язык»,
представляющая знания о рус. яз. в сжа-
том, и систематизированном виде.
Больших успехов достигла рус. лекси-
кография. Печатаются этимология, слова-
ри («Этимологический словарь русского
языка» под ред. Н. М. Шанского, т. 1—
2, в. 1—8, 1963—82, изд. продолжается),
О. Н. Трубачевым осуществлено рус.
издание с дополнениями «Этимологиче-
ского словаря русского языка» М. Фас-
мера в 4 тт. (2 изд., т. 1—2, 1986—87).
Готовится к изданию многотомный «Сло-
варь древнерусского языка XI—XIV вв.».
Хронология, продолжением этого слова-
ря является «Словарь русского языка
XI—XVII вв.» (в. 1—14,	1975—88,
изд. продолжается). В словаре 11—17 вв.
в основном описывается лексика 15—
17 вв., а более ранняя — является как
бы историческим фоном для словарного
состава языка великорусской народ-
ности. Начал выходить «Словарь рус-
ского языка XVIII в.» (в. 1—5, 1984—89;
нзд. продолжается).
Первым нормативным словарем лит.
языка от Пушкина до 30-х гг. 20 в. явил-
ся четырехтомный «Толковый словарь
русского языка» (1935— 40) под ред.
Ушакова. Большую роль в развитии
совр. рус. лексикографии и в повыше-
нии культуры речи сыграл 1-томный
«Словарь русского языка» Ожегова (1949;
начиная с 9-го, исправленного и дополнен-
ного издания 1972 — под ред. Шведовой;
подготовлено новое, переработанное и
значительно дополненное издание). Фун-
даментальным лексикография, трудом
явился академия. «Словарь современного
русского литературного языка» в 17 то-
мах (1948—65), включающий св. 120 тыс.
слов (Ленинская пр., 1970); готовится но-
вое, исправленное и дополненное изда-
ние в 20 томах. В 1957—1961 создан че-
тырехтомный академия. «Словарь рус-
ского языка» (под ред. А. П. Евгеньевой,
2 изд., 1981—84). В 1933 по инициативе
Г. О. Винокура началась подготовка
«Словаря языка Пушкина», к-рый вышел
в свет в 1956—61 (т. 1—4, ответств. ред.—
Виноградов). В Ин-те рус. языка АН
СССР создана словарная картотека язы-
ка сочинений В. И. Ленина, на основе
к-рой составляется словарь языка сочи-
нений В. И. Ленина, опубликован двух-
томный алфавитно-частотный словоука-
затель к Полному собранию сочинений
В. И. Ленина в 55 томах (ред.— Денисов,
1987).
Лексику нар. говоров (ок. 150 тыс. слов)
описывает сводный «Словарь русских
народных говоров» (в. 1—20, 1965—85,
гл. ред. — Филин), а также многочисл.
региональные словари — архангельских,
донских, рязанских, забайкальских,
псковских, приамурских, среднеобских,
уральских и др. говоров. Важное значе-
ние имеют «Обратный словарь русского
языка» (1974, 125 тыс. слов), «Грам-
матический словарь русского языка»
А. А. Зализняка (1977, 100 тыс. слов),
«Орфоэпический словарь русского языка»
(под ред. Аванесова, 1983). За годы Сов.
власти создано много словарей разных ти-
пов: орфографические, морфемные и сло-
вообразовательные, фразеологические,
словари иностр, слов, неологизмов, сино-
нимов, омонимов, антонимов, паронимов,
сокращений и др.
Больших успехов достигла рус. диалек-
тология. Еще в 1935 развернулась под-
готовка диалектология, атласа рус. язы-
ка, к-рая получила особенно широкий раз-
мах в послевоенное время. Собраны бога-
тейшие материалы. Составлены регио-
нальные атласы рус. диалектов («Атлас
русских народных говоров центральных
областей к востоку от Москвы», 1957, н
др.). Завершено создание сводного диа-
лектология. атласа рус. языка нз 300 карт
и комментариев к ним в 3 томах (т. 1 —
1987).
Возникло и успешно развивается
лингвистич. источниковедение (Котков,
Л. П. Жуковская, О. А. Киязевская и
др.), благодаря чему исследователи полу-
чают добротные тексты (с соотв. науч,
аппаратом) др.-pvc. и великорус, пись-
менности. Опубликованы «Изборник
1076 года», «Апракос Мстислава Велико-
го» кон. 11 — нач. 12 вв., «Успенский
сборник» 12—13 вв., настенные надписи
Софии Киевской, «Вести-Куранты»
17 в., «Книга, глаголемая Назиратель»,
мн. памятники деловой и бытовой пись-
менности и др. Большим открытием
явились грамоты на бересте, найденные
во время раскопок в Новгороде и
нек-рых др. городах [публикация и ис-
следование: В. Л. Янин, А. А. Зализняк,
«Новгородские грамоты на бересте. (Из
раскопок 1977—1983 гг.)», 1986].
Особую область Р. представляют ис-
следования нормы рус. лит. языка, воп-
росов культуры речи. Кроме спец, работ
и словарей (труды Ожегова, В. Г. Косто-
марова, Л. И. Скворцова, Д. Э. Розен-
таля, К. С. Горбачевича и др.), эту те-
матику освещают серийное издание «Воп-
росы культуры речи» (в. 1—8, 1955—67,
в. 1—6 под ред. Ожегова) и науч.-по-
пулярный журн. «Русская речь» (с 1967).
Начиная с работы Л. П. Якубинского
«О диалогической речи» (1923) широко
исследуется рус. разг, речь (работы
Шведовой, Земской, О. А. Лаптевой,
О. Б. Сиротининой и др.). Устанав-
ливаются ее особенности в области син-
таксиса, морфологии, словообразования,
лексики.
В 60—80-е гт. в связи с функциониро-
ванием рус. языка как мирового разви-
вается иовая область Р.— рус. яз. как
иностранный. Появилось большое кол-во
разл. исследований в этой области (Ко-
стомаров, Е. М. Верещагин и др.), раз-
вивается новая область лексикографии —
учебная лексикография (Денисов,
В. В. Морковкин, Шанский, В. В. Ро-
занова). Продолжается большая работа
по изучению функционирования рус.
языка как средства межнац. общения на-
родов СССР и по улучшению его препо-
давания в нац. школах.
С 1986 реализуется программа созда-
ния Машинного фонда рус. языка, в вы-
полнении к-рой принимают участие более
40 организаций системы АН СССР, Мин-
вуза и др. ведомств. Программа ставит
задачу разработки и внедрения комплекс-
ной системы автоматизированного и ин-
формационного обеспечения лингвистич.
исследований и прикладных разработок
в области рус. языка.
Теоретич. достижения Р. играют боль-
шую роль в развитии мировой лингвистич.
мысли. Это ощутимо сказывалось уже
в 19 — нач. 20 вв.: влияние науч, концеп-
ций Потебни, Фортунатова, Бодуэна де
Куртенэ, Шахматова, рус. формалистов
20-х гг. можно наблюдать в работах мн.
зарубежных лингвистов. В традиции клас-
сич. Р. уходят своими корнями теоретич.
концепции таких ученых, как Н. С. Тру-
бецкой, С. О. Карцевский, Р. О. Якоб-
сон. Достижения совр. Р. особенно ска-
зываются в таких областях, как синхрон-
ное и ист. словообразование, синтаксис,
практич. лексикография. Кроме того,
по сравнению с др. «лингвистиками»
мира сов. Р. характеризуется существо-
ванием таких сфер изучения, к-рых
нет в яз-знаиии др. стран. Таковы,
напр., достаточно развитая у нас теория
лексикографии, стилистика, вся сфера
собственно лингвистич. изучения худож.
лит-ры, теоретич. лексикология, теория
разг. речи. Отд. работы, появляющиеся
в этих областях за рубежом, в значит,
степени ориентированы иа достижения
сов. Р.
Научно-исследовательским центром
изучения рус. языка является Ин-т рус.
языка АН СССР в Москве со словар-
ным отделом в Ленинграде. Рус. яз. ис-
следуется также в Ин-те рус. языка им.
А. С. Пушкина и в многочисл. зарубеж-
ных филиалах этого ии-та, а также в
НИИ преподавания рус. языка в нац.
школе АПН СССР, на кафедрах рус.
языка филологич. факультетов сов.
ун-тов и педагогии, ии-тов, в отделах
(секторах) лингвистич. ин-тов академий
наук союзных республик и в др. учрежде-
ниях страны. Выходят спец, журналы
по рус. языку: «Русская речь», «Русский
язык в школе», «Русский язык в нацио-
нальной школе», «Русский язык за рубе-
жом», республиканские журналы по рус.
языку (см. Журналы лингвистические,
раздел — Журналы лингвистические в
России и СССР).
* Б у лич С. К., Очерк истории
яз-знания в России, т. 1 (XIII в,—1825), СПБ,
1904; Карский Е. Ф., Очерк науч,
разработки рус. языка в пределах СССР, Л.,
1926; Обнорский С. П., Итоги науч,
изучения рус. языка, «Уч. зап. МГУ», 1946,
в. 106, т. 3, кн. 1; Виноградов В. В.,
Рус. наука о рус. лит. языке, там же; его
же. Из истории изучения рус. синтаксиса.
(От Ломоносова до Потебни и Фортунатова),
М.. 1958; его же, Исследования по рус.
грамматике, Избр. труды, М., 1975; его
же. История рус. лингвистич. учений, М.,
1978; Кузнецов П. С., У истоков рус.
грамматич. мысли, М., 1958; Филин ф. П.,
Сов. русистике 50 лет, в кн.: Сов. яз-знание
за 50 лет, М., 1967; Б а р х у д а р о в С. Г.,
Рус. лексикография, там же; Шведова
Н. Ю., Лопатин В. В., Улуха-
иов И. С., Плотникова В. А.,
Изучение грамматич. строя рус. языка, в кн.:
Теоретич. проблемы сов. яз-знаиия, М.,
1968; Березин Ф. М., Очерки по ис-
тории яз-знания в России (кон. XIX — нач.
XX в.), М., 1968; его же. Рус. яз-знание
кон. XIX — нач. XX в., М., 1976; Успен-
ский Б. А., Первая рус. грамматикана
родном языке. Доломоносовский период
отечеств, русистики, М.,	1975; Була-
хов М. Г., Вост.-слав. языковеды.
Биобиблиография, словарь, т. 1 — 3, Минск,
1976—78; Рус. язык. Энциклопедия, М., 1979;
Машинный фонд рус. языка: идеи и сужде-
ния, М., 1986.	ф. П. Филин.
Русистика за рубежом. Изуче-
ние языка, лит-ры и др. элементов ду-
ховной культуры рус. народа за рубежом
прошло неск. этапов развития. Практич.
изучение разг. рус. яз. в 14—17 вв. оп-
ределялось нуждами торговли и диплома-
тии, от этого периода сохранилось неск.
практич. грамматик и гл. обр. слова-
рей, составленных немцами, французами,
скандинавами. В них содержатся сведе-
ния о быте, культуре, воззрениях рус.
людей. Развивалось и изучение полит,
и обществ, установлений в России. В
18 в. этот интерес усилился — Россия
стала европ. державой. С 19 в. в сферу
европ. внимания входит классич. рус.
лит-ра, особенно Ф. М. Достоевский и
Л. Н. Толстой, А. П. Чехов. «Знание рус-
ского языка,— языка, который всемер-
но заслуживает изучения и сам по себе,
как один из самых сильных и самых бо-
гатых из живых языков, и ради раскры-
ваемой им литературы,— теперь уж не
такая редкость...» (Энгельс Ф.,
Эмигрантская литература, Маркс К.
н Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 18,
с. 526).
Первыми среди иностранцев, начавших
науч, изучение рус. яз., были находившие-
ся на рус. службе Максим Грек (в Рос-
сии с 1518) и Ю. Крижанич, к-рые изу-
чали язык, работали над переводами
церк. книг и т. п. До нач. 19 в. изучение
рус. яз. велось по моделям европ. грам-
матик, сначала греческой, с 16 в.—
латинской, в 18 в. по образцу универсаль-
ной грамматики. Развитие сравнитель-
но-исторического языкознания способ-
ствовало активному развитию Р. в Рос-
сии. В этом процессе немаловажную роль
сыграли работы иностр, ученых, работав-
ших в России: О. Брока, И. Микколы,
Р. Кошутича, Фасмера, Т. Торбьёрнссо-
на, В. Мансикки, Б. Унбегауна, А. Ма-
зона и др. На рубеже 19—20 вв. все рус.
ун-ты имели в своем составе иностр,
студентов, специализировавшихся в об-
ласти Р. и впоследствии образовавших
нац. школы Р. у себя на родине.
Науч, интерес к Р. за пределами Рос-
сии также возрос в связи с развитием
сравнит.-ист. метода (с сер. 19 в.), во мн.
ун-тах открывались кафедры славянове-
дения. Основателями Р. стали: в Велико-
британии — Ф. Тритен, В. Морфилл,
во Франции — Л. Леже, П. Буайе, в
Италии — Э. Ло Гатто, в Австро-Венг-
рии — О. Ашбот. Устойчивая традиция
университетской Р. раньше всего образо-
валась во Франции (кафедра Р. в Школе
живых вост, языков с 1877) и в Велико-
британии, в нач. 20 в. рус. яз. и лит-ра
стали предметами преподавания, перво-
нач. в странах, где была большая рус.
эмиграция (Франция, Каиада, США).
После Окт. революции 1917 и особенно
после Великой Отечеств, войны в связи
с тем, что рус. яз. стал одним из мировых
языков, во мн. странах возникла необхо-
димость в профессиональной подготовке
русистов. Качественно изменилось от-
РУСИСТИКА 427
ношение к Р. с дальнейшим ростом влия-
ния СССР иа общемировой процесс раз-
вития, борьбой СССР за мир, в связи с
«рой спутников», с накоплением иа рус.
языке науч, информации и культурных
ценностей мирового значения. Рус. яз.,
один из офиц. и рабочих языков ООН,
важнейший язык науки и мировых сис-
тем коммуникации, занимает 3-е место
в мире (после кит. и англ.), его изучают
в 17(Х) ун-тах 90 гос-в, а также на курсах,
в школах и т. п.; в разной степени совер-
шенства рус. яз. знает около полумил-
лиарда человек.
На основе сложившихся науч, тради-
ций и в связи с обществ.-полит, требова-
ниями времени возникли раэл. нац. шко-
лы Р. Наиболее значит, успехи в изуче-
нии рус. яз. наблюдаются в странах
Европы. В слав, странах особенно ак-
тивно изучаются ист. и общекультурные
аспекты Р., прежде всего лит. язык, по-
скольку исторически лит. слав, языки
развивались при взаимной поддержке
и взаимовлиянии. Изучается опыт раз-
работки лит. норм в рус. яз. и др. проб-
лемы.
В Польше преобладает интерес
к рус. разг, речи, к рус.-польск. язы-
ковым связям, взаимовлиянию культур,
к истории рус. лит-ры и театра, лексико-
графия. проблемам. Первая кафедра Р.
была организована во Вроцлаве в 1947
Л. Оссовским, затем появились кафедры
Р. в Кракове, Варшаве, Лодзи.
В Чехословакии Р. развивается
с 19 в., оси. интерес— к изучению дина-
мич. основ совр. языка, артикуляционной
и акустич. фонетике, синтаксису и син-
таксич. моделям в связи с развитием соз-
нания и мышления, актуальному члене-
нию текста; выпускаются двуязычные
словари, методич. работы по сопоставит,
и сравнит, грамматикам.
В Болгарии и Югославии
осн. интерес исследователей сосредоточен
на изучении древнейших рус.-югославян.
лит. связей; здесь разработка проблем
Р. ведется не на структурно-типологич.,
а на традиционных культурио-этногра-
фич. основах; проблемы языка и лит-ры
изучаются в связи с историей народа, его
бытом и культурой.
Для Венгрии и Румынии ха-
рактерны исследования в области срав-
нительной грамматики, издание и ком-
ментирование древних текстов, грам-
матики и словари, переводы и коммен-
тарии, изучение заимствований из сла-
вянских языков в венгерском и румын-
ском. Стилистика развивается на основе
анализа классич. лит. текстов.
В ГДР в продолжение традиций
нем. славистики изучаются разл. пробле-
мы Р., вт. ч. методика изучения русско-
го языка и литературы, активно раз-
рабатывается теория перевода.
В общих границах славистики объекта-
ми исследования нем. ученых в разное
время были: история языков и лит-р,
общекультурные аспекты языка в рамках
понятийных категорий мышления (в ло-
гистич. и психологич. аспектах), углуб-
ленное изучение этимологии («Этимоло-
гический словарь русского языка» Фас-
мера) и мифологии, ономастика и топо-
нимика, сравнит, грамматика слав, язы-
ков, типология, сравнит, изучение лит-р.
Большое внимание уделялось изучению
мотивированности вариантов нормы и
ист. комментированию текстов. В Ф Р Г
так же, как и в ГДР, преобладает методич.
проблематика.
428 РУССКИЙ
В сканд. странах существует давний
интерес к Р. Уникальным источником ос-
таются лексикография, труды И. Г. Спа-
рвеифельда; с 19 в. над проблемами Р.
работают: в Норвегии — Брок, К.
Станг, Э. Краг, С. Лунден и др.,
в Дании — А. Стеидер-Петерсен, в
Ф инляндии — В. Кипарский, A. Mv-
стайоки, в Швеции — Р. Экблом, Г.
Якобссон, А. Шёберг и др. У мн. зару-
бежных русистов нет специализации в
области языка, лит-ры, истории или куль-
туры, темы работ могут захватывать ши-
рокий круг проблем. Для сканд. Р. ха-
рактерен интерес к классич. лит-ре и
истории языка.
Р. во Франции разрабатывалась в
сравнит.-ист. плайе и всегда носила также
нормативный характер. Маэон, Унбегауи,
Л. Теньер исследовали историю языка
и лит-ры, их же отличает и чисто прак-
тич. подход к лит. норме. Совр. франц,
русистов характеризует интерес к изу-
чению высказывания на разных уровнях
(работы по синтаксису языка и текста),
ист. исследования также методически
обращены к проблеме нормы (П. Гард и
ДР-).
ВСША, Канаде и Велико-
британии Р. стала академия, дис-
циплиной после 1945; открыты кафедры и
отделения Р. в Колумбийском ун-те в
Канаде и Колумбийском ун-те в Нью-
Йорке, 38 ун-тов США и все ун-ты Ка-
нады к 1975 выделили Р., хотя иногда
еше в составе славистики. Для педаго-
гики этих стран характерны практич.
направленность в изучении языка и
лит-ры, принципиальное отсутствие ста-
бильных учебников. Осн. задача обуче-
ния — коммуникативная. Особенно ши-
роко изучается сов. лит-ра, рус. лит-ра
и культура 18 в. и 1-й пол. 20 в. Для
мн. лингвистов США (Р. О. Якобсон,
Э. Станкевич, X, Г. Лант) Р. составляет
часть их науч, интересов.
В Лат. Америке рус. яз. из-
учается в И странах, особенно широко
на Кубе.
Во ми. развивающихся странах Азии и
Африки наблюдается становление Р. как
прикладной науч, дисциплины, объектом
исследования становится терминология
разл. областей знания, лексико-стилис-
тич. аспекты перевода, методич. основы
преподавания рус. яз. в иац. школе,
составляются словари. Осн, метод изу-
чения — сопоставительный (контрастив-
ный), развившийся на основе типологич.
метода.
В А ф р и к е рус. яз. изучается с кон.
19 в. (Эфиопия), но особенно активно
с 60-х гг. 20 в. (Конго, Бурунди, Гайа,
Уганда и др.). В странах Азии Р.
занимается ок. 70 вузов. Р. развивается
в Китае, Японии, Индии и др. стра-
нах Азии. В ряде этих стран иац. кадры
русистов сами могут обеспечить препода-
вание дисциплин рус. цикла.
Большую роль в организации изучения
рус. яз. и лит-ры за пределами СССР, в
совершенствовании методов его препода-
вания, в повышении квалификации пре-
подавателей играет созданная в 1967
Международная ассоциация преподава-
телей русского языка и литературы
(МАПРЯЛ), а также деятельность Ин-та
русского языка им. А. С. Пушкина (с
1973).
• Рус. язык в совр. мире. М., 1968; М.,
1974; Очерки по раннему периоду славянове-
дения в Швеции, Luna, 1975; Соболе-
ва В. С., Осн. направления в обучении
рус. языку в США, М., 1976 (АКД); Буда-
гов Р. А., Заметки о рус. языке в совр.
мире, ВЯ, 1977, >6 1; Гребенев А. Л.,
Рус. язык в Лат. Америке, «Лат. Америка»,
1977, 5; Л и з у н о в В. С.. О влиянии
объективных и субъективных факторов на
распространение рус. языка как мирового,
ФН. 1977, >6 1; е г о же, Рус. язык в ГДР
И ФРГ, М., 1976 (АКД); Методология, проб-
лемы истории славистики, М., 1978; Б ез-
ди д ь к о А. В., Об интересе к рус. языку
во Франции в сов. эпоху, в кн.: Вопросы ром.
филологии, т. 1. [М.], 1979; Русистика в
ГДР. Библиография. указатель. Берлин,
1979: Рус. язык в странах мира. в. 1 — 3,
[М.1. 1973 — 79; НЗЛ, в. 15 — Совр. зарубеж-
ная русистика. М.. 1985: Shane А. М..
American and Canadian doctoral dissertations
in Slavic and East European languages and
literatures, «Slavic and East European Jour-
nal». 1973, v. .17; Gallis A.. Slawistik
und Slawisten in Norwegen, «Wiener Slawis-
tisches Jahrbuch», 1974, Bd 20; Bibliographic,
der in den wissenschaftlichen Zeitschriften
der Universitaten und Hochschulen der DDR
veroffentlichten. Bd 1 — 2 (1951 — 1973). Greifs-
wald. 1978—79.	В. В. Колесов,
P. является важнейшей пли преимуществ,
темой мн. журналов по слав, яз-знанию, осо-
бенно в неслав. странах (см. в ст. Слависти-
ка). Специально рус. языку посвящены след,
издания: Болгария — «Болгарская ру-
систика» (София, 1974 — ); Великобри-
тания — «Journal of Russian Studies»
(Glasgow. 1959—); ГДР — «Russischunter-
richt» (преподавание; В.. 1948—56); Кана-
да и США — «Russian Language Jour-
nal» (место изд. разл., 1947 — , до 1965 — «А
Guide to Teachers of the Russian Language in
America»):	Нидерланды — «Russi-
an Linguistics» (Dordrecht, 1974—); Поль-
ша — «Jezyk rosyjski» (Warsz.. 1948—),
«Studia Rossica Poznaniensia»(Poznan, 1970—),
«Przegtad rusvcystyczny»(Lodz, 1978—): ФРГ—
«Zeitschrift fur den Russischunterricht» (пре-
подавание; место изд. разл., 1964 — 72);
«Zielsprache Russisch» (преподавание; Is-
maning 1967—. до 1980 — «Russisch: Zeit-
schrift fur eine Weltsprache»); Франция —
«Enseignement du russe» (преподавание; P.;
1968—); Чехословакия— «Rusky
jazyk» (преподавание; Praha, 1951—); «Cesko-
slovenska rusistika» (Praha, 1956—); «Bulle-
tin Ustavu ruskeho jazyka a literatury» (Pra-
ha, 1956—, название неоднократно меня-
лось); Япония — «Гэндай росиа-го / Совр.
рус. язык» (Токио, 1966—).
,	_ t Е. А. Хелимский.
РУССКИЙ АЛФАВЙТ (азбука) —со-
вокупность графических знаков — букв
в устаиовлеииой последовательности,
к-рыми создается письменная и печат-
ная форма национального русского языка.
Включает 33 буквы: а, б, в, г, д, с, ё,
ж, з, н, й, к, л, м, н, о, п, р, с, т, у, ф, х,
ц, ч, ш, щ, ъ, ы, ь, э, ю, я. Большинство
букв в письм. форме графически отлича-
ется от печатных. Кроме ъ, ы, ь, все бук-
вы употребляются в двух вариантах:
прописные и строчные. В печатной форме
варианты большинства букв графически
тождественны (различаются только раз-
мерами; ср., одиако, Б и б), в письм. фор-
ме во ми. случаях написания прописных
и строчных букв различаются между со-
бой (А и а, Т и т и др.).
Р. а. передает фонемный и звуковой
состав рус. речи: 20 букв передают со-
гласные звуки (б, п, в, ф, д, т, з, с, ж,
ш, ч, ц, щ, г, к, х, м, н, л, р), 10 букв —
гласные, из них а, э, о, ы, и, у — только
гласные, я, е, ё, ю — мягкость предшеств.
согласного + а, э, о, у или сочетания)
+ гласный («пять», «лес», «лёд», «люк»;
«яма», «ехать», «ёлка», «юный»); буква
«й» передает «и неслоговое» («бой») и в
нек-рых случаях согласный j («йог»).
Две буквы: «ъ» (твердый знак) и «ь»
(мягкий знак) ие обозначает отд. само-
стоит. звуков. Буква <ь» служит для обо-
значения мягкости предшеств. согласных
парных по твердости — мягкости («мол»
— «моль»), после букв шипящих «ь»
является показателем на письме нек-рых
грамматич. форм (3-го склонения сущ,—
«дочь», но «кирпич», повелит, наклоне-
ния — «режь» и др.). Буквы <ь» и «ъ»
также выступают в
функции разделит, зна-
ка («подъем*, «бьют»).
Совр. Р. а. по свое-
му составу и осн. на-
чертаниям букв восхо-
дит к древней кирил-
лице, буквенные знаки
к-рой с 11 в. измени-
лись по форме и по со-
ставу. Р. а. в совр. ви-
де был введен рефор-
мами Петра I (1708—
1710) и Академии наук
(1735, 1738 и 1758),
результат к-рых заклю-
чался в упрощении на-
чертаний букв и в ис-
ключении из состава
алфавита нек-рых уста-
ревших знаков. Так,
были исключены буквы
(В («омега»), 8 («ук»),
ЬА, 1€ (йотированные
а, е), 5 («кси»), ЧС
(«пси»), диграфы (о
(«от»), ОУ («у»), зна-
ки ударения и придыхания (силы),
знаки сокращения (титлы) и др. Были
введены новые буквы: я (вместо ЬА и А),
э, й. Позднее Н. М. Карамзин ввел букву
«ё» (1797). Эти изменения послужили
преобразованию старой церк.-слав. пе-
чати для светских изданий (отсюда впос-
ледствии название печатного шрифта —
«гражданский»). Нек-рые исключенные
буквы в дальнейшем снова восстанавли-
вались и исключались, часть лишних букв
продолжала употребляться в рус. письме
и печати вплоть до 1917, когда декретом
Народного комиссариата просвещения от
23 дек. 1917, подтвержденным декретом
Совета Народных Комиссаров от 10 окт.
1918, были исключены из состава алфави-
та буквы Т, в, I («ять», «фита», «i деся-
теричное»), Употребление буквы <ё» в
печати ие является строго обязательным,
она употребляется гл. обр. в словарях и
учебной лит-ре.
Рус. «гражданский» алфавит послужил
базой для большинства письменностей
народов СССР, а также для нек-рых др.
языков, имеющих письменность на
основе кириллицы.
• Б ы л и н с к и й К. И., Крюч-
ков С. Е.,Светлаев М. В., Упо-
требление буквы ё. Справочник. М., 1943;
Д и р и и г е р Д., Алфавит, пер. с англ.,
И.. 1963; Истрин В. А.. Возникнове-
ние и развитие письма, М., 1965; Муса-
ев К. М., Алфавиты языков народов
СССР. М.. 1965; Иванова В. Ф.,
Совр. рус. язык. Графика и орфография,
2 изд., М., 1976; Моисеев А. И.,
Совр. рус. алфавит и алфавиты других на-
родов СССР. РЯШ, 1982, >6 6; см. также лит.
при ст. Кириллица. О. А. Князевская.
РУССКИЙ ЯЗЬ'1К — один из восточно-
славянских языков. Принадлежит к наи-
более распространенным языкам мира,
является средством межнационального
общения народов СССР, одним из шести
официальных и рабочих языков ООН.
Общее число говорящих на Р. я. 250
мли. чел., в т. ч. в СССР — 184 млн.
чел. (1979, перепись).
Р. я. выделился в 14—15 вв. из распав-
шегося древнерусского языка, от к-рого
происходят также укр. и белорус, языки.
Отличие Р. я. от укр. и белорус, языков
заключается в специфич. особенностях
его системы, гл. обр. в фонетике и морфо-
логии. В фонетике такими особенностями
являются, напр., наличие «ро», «ло» и
«ре», «ле» в корнях слов между соглас-
ными при «ры», «лы» и «ри», «ли» в укр.
и белорус, языках (рус. «крошить», «гло-
СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ АЛФАВИТ
Аа	[а]	Кк	[ка]	Хх	[ха]
Б6	[Вэ]	Ла	[эль]	Цц	[иэ]
Вв	[.э]	Мм	[эм]	Чч	[че]
Гг	[тэ]	Ни	[эн]	Шш	[ша]
ДА	[дэ]	Оо	[о]	Щщ	[«а]
Ее	[е]	Пп	[пэ]	Ъъ	[твёрдый знак, стар.ер]
Её	[ё]	РР	[эр]	Ыы	[ы]	«т
Жж	[жэ]	Со	[эс]	Ьь	[мягкий знак, стар.ерь]
За	[ээ]	Тт	[тэ]	Зэ	[з оборотное]
Ии	[и]	Уу	[у]	Юю	[ю]
Йй	[и краткое]	фф	[эф]	Яя	[«]
тать», «тревога», «слеза»; укр. «криши-
ти», «глитати», «тривога», белорус, «кры-
шиць», «глытаць»), произношение соче-
таний мягких зубных и шипящих с j
при долгих мягких согласных в укр. и
белорус, языках (рус. «платье», «судья»;
укр. «плаття», «суддя», белорус, «плац-
це>, «суддзя»), взрывное или фрикатив-
ное «г» при фарингальном h в укр. й бе-
лорус. языках (рус. «город» или «уород»,
укр. «Пород», белорус, «Иорад») и др. В
морфологии такими особеийостями 'яв-
ляются отсутствие особой звательной
формы при наличии ее в украинском н
белорусском (рус. «брат!», «сын!»; укр.
«брате!», «сынку!», белорус, «брате!»),
отсутствие чередования «к», «г», «х» с
«ц», «з», «с» в падежных формах суще-
ствительных при наличии его в украин-
ском и белорусском (рус. «нога — на йо-
ге», укр. «нога — на ноз!», белорус, «на-
га — на назе»), широкое распростра-
нение формы им. п. мн. ч. окончания
-а(-я) под ударением у существительных
не ср. рода при его отсутствии в украин-
ском и белорусском (рус. «дома», «учи-
теля», укр. «домы», «учител!», белорус,
«дамы», <уч(тел!») и др. Значит, отли-
чия между рус., укр. и белорус, языка-
ми наблюдаются в лексике как наиболее
подвижной и подвергающейся внешним
воздействиям области языка.
Диалекты и говоры Р. я. объединяют
в наречия: севериовеликорусское (наи-
более типичная черта — окаиье) и южно-
великорусское (область аканья разл.
типов), своеобразное сочетание северно-
и южновелнкорус. особенностей представ-
лено в ср.-рус. говорах. В 16—17 вв. в
Москве, оказавшейся на границе север-
но- и южновеликорус. наречий, скла-
дывается койие, впитавшее в себя их об-
щие особенности и постепенно становя-
щееся образцовым. В Моск. Руси разви-
валась оригинальная и переводная лит-ра
разнообразных жанров, но единого лит.
языка еще не было. От др.-рус. эпохи
было унаследовано лит. двуязычие: про-
должали сосуществовать церк.-слав.
язык рус. извода и собственно рус. лит.
язык с нар. речевой основой, между
к-рыми возникали разл. переходные ти-
пы. Лит.-языковые процессы были про-
тиворечивы: с кон. 14 в. в связи с т. наз.
вторым юж.-слав, влиянием усиливает-
ся архаизация языка мн. произведений,
возникает далекое от нар. речи книжное
«плетение словес» и в то же время получа-
ет широкое распространение демократия.
лит-ра разных жанров, ориентирующаяся
на общедоступный язык.
С 17 в. великорус, народность пре-
образуется в рус. нацию со своим нац.
языком. В эпоху нац. языка устраняет-
ся лит. двуязычие, создаются единые лит.
нормы иа базе культивированной нар. ре-
чи, прекращается диал. дробление, начи-
нается все усиливающееся воздействие
лит. языка на местные говоры и постепен-
ное вытеснение их из речевой сферы.
Церк.-слав. язык, сыгравший большую
роль в развитии речевой культуры в
предшествующие века, сохраняется лишь
как язык церкви. Церковнославянизмы,
вошедшие в нац. рус. лит. язык, пере-
стают осмысляться как элементы иного,
хотя и близкородств. языка, становятся
стилистически нейтральными или вклю-
чаются в общий разряд архаизмов. В
совр. рус. лит. языке слов церк.-слав.
происхождения насчитывается менее
10% от общего состава лексики, включен-
ной в семиадцатитомиый «Словарь сов-
ременного русского литературного языка»
(1948—65).
Переломным этапом в становлении рус.
нац. языка стал 18 в.— период бурного
развития промышленности, переустрой-
ства гос-ва, подъема науки и лит-ры, ког-
да стало заметно зап.-европейское (осо-
бенно франц.) языковое влияние. В иач.
19 в. разл. языковые течения синтезиро-
вались в творчестве А. С. Пушкина в еди-
ную систему, основой к-рой была лите-
ратурно обработанная рус. нар. речь.
Возникли две взаимосвязанные разно-
видности лит. языка — письменная и
разговорная, получила четкое выражение
кодификация лит. норм, обогатились
взаимосвязанные языковые стили. Рус.
лит. язык стал полифункциональным
средством общения, применимым во всех
сферах жизни общества, на к-ром можно
выразить все знания, накопленные чело-
вечеством. Огромный вклад в обогащение
лит. изыка внесли классики рус. лит-ры
19—20 вв., со 2-й пол. 19 в. на его разви-
тие оказывают большое влияние наряду
с писателями обществ, деятели, предста-
вители науки и культуры.
Большое влияние иа лит. язык (осо-
бенно иа науч, и публицистич. стили)
оказал язык сочинений В. И. Ленина.
Значит, изменения в Р. я. вызвала Окт.
революция 1917 и последовавшие за ней
культурная и науч.-технич. революции:
серьезно обновился и обогатился его сло-
варный состав (особенно в терминологии),
развились новые стилистич. средства, про-
изошла стилистич. переоценка мн. средств
выражения, усилилась общая демократи-
зация лит. языка.
Распространение лит. языка среди на-
селения, медленно протекавшее в 19 и в
нач. 20 в., расширилось в сов. эпоху пос-
ле введения всеобщего обязат. обучения,
ликвидации неграмотности, приобщения
к культуре широких трудящихся масс.
Ко 2-Й пол. 20 в. архаич. территориальных
диалектов в нетронутом виде почти не
осталось. Подавляющая часть носителей
местных говоров или владеет полудиа-
лектной речью (объединением норм лит.
языка с диал. особенностями), или гово-
рит почти на правильном лит. языке (с
рудиментами диалектизмов). Полудиа-
лекты, как и внелит. гор. просторечие,—
явление, исчезающее с повышением мас-
совой культуры речи.
Кроме лит. языка, местных говоров
(территориальных диалектов), внелит.
просторечия, в рус. нац. языке имеются
РУССКИЙ 429
также разного рода профессиональные и
социально-возрастные жаргоны (ср. мор-
ское «компас», горняцкое «добыча», мо-
лодежные «железно», «предки» в значе-
нии ’родители’, расширительное и нео-
правданно частое употребление слова
«нормально» и т. п.). Для социально-воз-
растных жаргонов характерна быстрая
смена «модных» словечек и выражений.
Сам нормативный лит. язык стилисти-
чески неоднороден. Осн. его часть (ок.
75% его стилистич. позиций или возмож-
ностей) нейтральна, т. е. не получает в
нормативных словарях и грамматиках
никаких оценок. Это те элементы языка
разных уровней, к-рые употребляются во
всех формах общения без сниженных, спе-
цифически книжных и иных оценок.
Вместе с тем наряду с нейтральными сло-
вами и формами имеются и такие, при
к-рых в словарях ставятся стилистич. по-
меты «разг.», «прост.», «спец.» и др.
Эти пометы обычно указывают на разные
степени сниженное™ или особые области
употребления языковых средств. Наи-
большее распространение среди них имеют
разг, элементы, употребляемые в непри-
нужденной речи. Разг, речь не представ-
ляет собой особой языковой системы,
являясь составной частью лит. языка,
она ориентируется на лит. нормы. Кате-
гория разговорности имеет двойственный
характер: с одной стороны, она представ-
ляет собой стилистич. средство, обога-
щающее нормализованный лит. язык, с
другой — является устной разновидно-
стью лит. языка с нек-рыми специфич.
особенностями (неполным стилем в про-
изношении, нечеткостью в делениях рече-
вого текста на предложения, недогово-
ренностями разного рода, необычным по-
рядком слов, повторениями и т. п.).
Также двойственно просторечие, под
к-рым понимаются языковые средства,
употребляемые для грубоватого, снижен-
ного изображения предмета мысли. Про-
сторечные элементы используются носи-
телями лит. языка в определ. речевых
обстоятельствах, когда они несут ярко
выраженную стилистич. окраску, и в то
же время существуют за пределами лит.
языка. Внелит. просторечие — речь той
части населения, к-рая недостаточно ов-
ладела лит. языком и нуждается в повы-
шении своего культурного уровня. Для
него характерно наличие той или иной
доли диалектизмов, но его специфич.
черты не имеют локальной ограниченности
и по своему распространению являются
общерусскими.
Не поддающаяся учету часть словаря
состоит из спец, терминологии (ср. мед.
«коллапс», юридич. «презумпция» и др.),
к-рая становится важным источником
пополнения общеупотребит. словарного
состава лит. языка.
Письменность Р. я. унаследовал из Др.
Руси (см. Кириллица, Глаголица). Ки-
риллица лежит в основе совр. русского
алфавита. Самые ранние из сохранив-
шихся письм. памятников, отражающих
элементы рус. речи, относятся к 11 в.:
Остромирово евангелие 1056—57, Из-
борники 1073 и 1076, Архангельское еван-
гелие 1092, Новгородские служебные ми-
неи 1096—97 и др.
Большую роль Р. я. играет как средство
межнац. общения народов СССР. Св.
61 мли. чел. нерус. населения СССР сво-
бодно владеет Р. я. (1979, перепись),
происходит постоянное взаимообогащение
Р. я. и языков народов СССР. Р. я. служит
приобщению всех наций и народностей
СССР к культурным достижениям дру-
гих народов СССР и к мировой культуре.
Начиная с сер. 20 в. все больше распро-
страняется изучение Р. я. во всем мире.
Роль Р. я. как мирового языка (см.
Международные языки), достижения
сов. науки и техники, потребности эко-
номия., науч., культурного взаимооб-
мена, мировое значение рус. лит-ры
вызывают интерес к Р. я. и необходи-
мость овладения им во мн. странах
мира. Р. я. преподается в более чем 100
гос-вах (на 1 янв. 1987), наибольшая
часть учащихся приходится на европ.
страны. В 1967 создана Международная
ассоциация преподавателей русского
языка и литературы, в 1973 — Институт
русского языка им. А. С. Пушкина. Об
изучении Р. я. см. Русистика.
• Шахматов Л. Л., Очерк совр.
рус. лит. языка, 4 изд., М., 1941; Вино-
градов В. В., Очерки по исторйи рус.
лит. языка XVII—XIX вв., 2 изд., М., 1938;
его же. Рус. язык. Грамматич. учение о
слове, 2изд.. М., 1972; В и н о к у р Г. О.,
Рус. язык, М., 1945; Обнорский С. П.,
Очерки по истории рус. лит. языка старшего
периода. М.—Л., 1946; Грамматика рус. язы-
ка, t. 1 — 2, M., 1952; Борковский В. И.,
Кузнецов П. С., Ист. грамматика рус^
языка, 2 изд., М., 1965; Рус. язык и сов. об-
щество, т. 1—4, М., 1968; Грамматика совр.
рус. лит. языка, М., 1970; Аванесов
Р. И., Рус. лит. произношение, М., 1972;
Рус. диалектология, М., 1973; Рус. язык.
Энциклопедия, М., 1979; Рус. грамматика,
т. 1 —2. М., 1980; Ф и л и н Ф. П.. Истоки
и судьбы рус. лит. языка, М., 1981; Ива-
нов В. В., Ист. грамматика рус. языка.
2 изд., М., 1983; осн. словари рус. языка
см. в ст. Словарь. , Ф. П. Филин.
РУТУЛЬСКИЙ язйк — один из лез-
гинских языков. Распространен в Ру-
тульском р-не Даг. АССР и в нек-рых се-
лах Шекинского р-на Азерб. ССР. Число
говорящих 15 тыс. чел. (1979, перепись).
Осн. диалекты — мухадский, шиназский,
ихрекский, хновский.
Характерная черта вокализма Р. я.—
наличие гласных о, ы, умлаутизироваи-
ных аь, уь, оь и фарингализованных al,
el, ol, и1, yl, ы1. Среди согласных —
звонкая увулярная аффриката къг, пре-
руптивы (непридыхательные) кк, пп, тт,
цц, чч. Ударение тоническое (музыкаль-
ное), на предпоследнем слоге. 4 именных
класса во мн. ч. объединены в один общий
морфологич. класс. В качестве основы
косв. падежей существительных высту-
пает род. падеж. Ми. ч. выражается и
морфологически и лексически. При скло-
нении субстантивированные атрибутив-
ные имена дифференцируются по имен-
ным классам. Счет десятеричный. Чис-
лительные делятся на количественные,
порядковые, дробные, кратные и раздели-
тельные. Глагол изменяется только по
числам. Его основа осложнена локальны-
ми превербами, показателем грамматич.
класса и детерминантом основы. Формы
времен и шести наклонений группируются
по характеру исходной основы, образу-
ются синтетически и аналитически. Для
Р. я. характерно простое предложение,
гл. обр. с номинативной, эргативной и
дативной конструкциями. Разрабатывает-
ся письменность на основе рус. алфавита.
• Дирр А. М., Рутульскнй язык,
СМОМПК, в. 42, Тифлис. 1912; Джей-
ранишвили Е. Ф., Рутульский язык,
в кн.: Языки народов СССР. т. 4, М., 1967;
его же, Цахский и мухадский (рутуль-
ский) языки, I. Фонетика, Тб., 1983; его
ж е, Цахский и мухадский языки, II. Мор-
фология, Тб., 1984; Ибрагимов Г. X.,
Рутульский язык, М., 1978. Б. Б. Талибов.
СААМСКИЙ ЯЗЬ'1К— один из финно-
угорских языков, составляющий особую
ветвь этой семьи. Близок к прибалтий-
ско-финским языкам. Распространен в
сев. части Норвегии (число говорящих ок.
27 тыс. чел.), Швеции (ок. 17 тыс. чел.),
Финляндии (ок. 4 тыс. чел.), а также на
Кольском п-ове в СССР (ок. 2 тыс. чел.).
Имеет 2 наречия: западное (диалекты на
терр. Норвегии, Швеции и части Финлян-
дии) и восточное (часть диалектов на терр.
Финляндии и диалекты на терр. СССР).
С. я. свойственны неск. разл. ступе-
ней длительности гласных и согласных.
В С. я. большое кол-во согласных фонем.
Система чередований гласных по каче-
ству, а согласных по качеству и количе-
ству имеет морфонологич. значение и
пронизывает всю структуру языка. К
430 РУТУЛЬСКИЙ
грамматич. особенностям относится на-
личие в большинстве диалектов дв. чис-
ла. В синтаксисе, в отличие от прибал-
тийско-фин. языков, отсутствует согласо-
вание прилагательных-определений с су-
ществительными в числе н падеже.
С. я. Швеции, Норвегии, Финляндии
имеет письменность с 17 в., на основе лат.
графики; ведется обучение С. я'. в нач.
школах. У саамов СССР в нач. 30-х гг.
была введена письменность на основе лат.
графики (впоследствии была переведена
на рус. графику; существовала до 1937).
В 80-х гт. была воссоздана письменность
на основе рус. графики, изданы букварь
и словарь для школ.
* Керт Г. М., Саамский язык. Фоне-
тика, морфология, синтаксис, Л., 1971; его
ж е, Саамский язык, в кн.; Основы финно-
угор. яз-знания. Прибалт.-финские, саам-
ский и мордовские языки, М., 1975; Niel-
sen К., Laerebok i lappisk, Bd 1—3, Oslo,
1926—29; Be rg s 1 and K.. Reros-lappisk
grammatikk, Oslo, 1946; I t к о n е n T. I.,
Koltan-ja kuolanlapin sanakirja, Hels., 1958;
Itkonen E., Lappische Chrestomathie
mit grammatikalischem Abriss und Worter-
verzeichnis, Hels., 1960.
Саамско-рус^словарь, M., 1985. Г. M. Kepm.
САЛАРСКИЙ ЯЗЫК — один из тюрк-
ских языков. Распространен в нек-рых
зап. провинциях КНР, в основном в Сюнь-
хуа-Саларском авт. уезде пров. Циихай.
Число говорящих 22 тыс. чел. Диал, чле-
нение выражено слабо, выделяются груп-
пы западных, восточных и переходных
говоров.
Наиболее древние структурные эле-
менты соотносят С. я. с огузской группой
тюрк, языков и, предположительно, с
языком племени салгур (И в.). Впослед-
ствии на древнюю огуз. основу наслаива-
лись н кыпчак, элементы. В результате
такого взаимодействия С. я. в дат. п.
имеет два ряда формантов (-а/-е, -ya/-ge),
род. н вин. падежи совпали в одной форме
-ni, в системе времен глагола сохраняются
как прошедшее на -уап, так и прошедшее
иа -mis (случай исключительный для
тюрк, языков), производные формы вре-
мен стали целиком кыпчакскими. Подоб-
ный параллелизм представлен и в лек-
сике. Влияние тюрк, языков кыпчак, типа
на С. я. прекратилось в 14 в., когда сала-
ры переселились в Китай и язык их стал
подвергаться влиянию языков иных сис-
тем (китайского, тибетского). Сохрани-
лись книги вероучит. и ист. содержания
(15—17 вв.) на араб, графике, язык
к-рых представляет собой соединение
лит. чагатайского языка с исконно са-
ларскими элементами. Совр. С. я. явля-
ется языком бытового общения.
в Поярков Ф., Лалыгин В.,
Салары, «Этнографии, обозрение», 1893, кн.
16. № 1; Т е н и ш е в Э. Р., Строй салар.
языка, М., 1976; Kaku k S., Textes sa-
lars, «Acta Orientalia Hungaricae», 1961,
t. 13, fasc. 1 — 2.	Э. P. Тенишев.
САЛИШСКИЕ ЯЗЫКЙ (селишские язы-
ки) — семья индейских языков. Включает
ок. 20 языков (чехалис, скомиш, Тил-
ламук, страйтс, оканагои, шусвоп, Томп-
сон, белла кула, калиспел, кёр д’ален
и др.), распространенных по Тихоокеан-
скому побережью Канады и США (число
говорящих 21 тыс. чел.). Распадаются на
2 группы: прибрежную и внутреннюю,
последняя подразделяется на сев. и юж.
подгруппы. Иногда С. я. гипотетически
включаются в макросемью алгонкино-
вакашских языков.
Фонетически С. я. относятся к тихо-
океанскому типу (при 4—6 гласных 30—
35 согласных). Особенностью С. я. яв-
ляется наличие сонантов 1, m, п и h. В
рядах смычных и аффрикат при отсут-
ствии звонких абруптивные противо-
поставлены неабруптивным. Имеются ла-
биализов. согласные, серия латеральных;
г, как правило, отсутствует. Осн. моде-
ли фонологич. структуры корня CVC,
CVCC, CCVC. Гласное начало корня не-
возможно. В определ. условиях нейтра-
лизуются гласные а, е, а также и, о. Уда-
рение разноместное и достаточно сильное.
В многосложных словах возможно двой-
ное ударение.
Морфологич. тип С. я.— агглютина-
тивный с умеренной степенью синтетизма.
Суффиксация резко преобладает над
префиксацией. Существ, роль играет
полная или частичная редупликация ос-
новы, а также глоттализация корневого
согласного. Глагольное словоизменение
значительно богаче именного. Глагол име-
ет категории лица (с примыкающими ка-
тегориями возвратности, взаимности),
способа действия, наклонения. В гла-
гольную словоформу нередко включаются
и разл. морфемы обстоятельств, семан-
тики. Различаются 2 серии личных по-
казателей — субъектная и объектная. Не-
перех. глагол характеризуется субъект-
ным спряжением, переходный — объект-
ным. Личные показатели представлены
преим. суффиксами (в юж. подгруппе
С. я. известны и префиксальные показа-
тели). Существительное различает кате-
гории падежа и притяжательное™. Па-
дежная парадигма обычно сводится к
противопоставлению двух падежей —
т. наз. абсолютного и относительного, что
несколько сходно с оппозицией осн. паде-
жей эргативной системы. При именах ши-
роко употребляется артикль. Прилага-
тельное как самостоят. лексико-грамма-
тич. класс слов не выделяется (соотв.
атрибутивы рассматриваются в соста-
ве неперех. глаголов). Прономинальные
системы отражают развитый дейксис.
Дифференцированы два ряда числитель-
ных, употребляемых с обозначениями
людей, с одной стороны, и всего осталь-
ного, с другой. Принцип образования чис-
лительных отражает десятеричную сис-
тему счета.
Широко развито аффиксальное слово-
образование (примеры словосложения не-
многочисленны). По существу все гла-
голы могут преобразовываться посред-
ством аффиксов в имена (особенно про-
дуктивен номинализующий префикс S-).
Многочисленные перех. и неперех. гла-
голы также имеют словообразоват. эле-
менты. Имеется множество т. наз. лек-
сич. суффиксов, служащих для произ-
водства одних глаголов от других. Рас-
пространена как превербная, так и кау-
зативная деривация глаголов. Как сред-
ства словообразования используются так-
же редупликация основ и глоттализации
согласного корня. Функционирует число-
вой супплетивизм сингулярных и плю-
ральных глаголов.
Сиитаксич. системы С. и. тяготеют к
нормам номинативного строя. Отмечают-
ся и предположит, черты былой эргатив-
ной типологии. Обычный словопорядок
в предложении VSO. Определение чаще
находится перед определяемым. Имеет-
ся как простое, так и сложное предложе-
ние.
в Reichard G. A., Coeur d’Alene,
в кн.: Handbook of American Indian langua-
ges, pt 3, N. Y., 1938; V о g t H.. The Ka-
lispel language, Oslo, 1940; его же, Sa-
lishan studies. Comparative notes on Kalispel,
Spokan, Colville and Coeur d’Alene, Oslo,
1940; Kuipers A. H., The Squamish
language, pt 1—2, The Hague — P., 1967—69;
его же, The Shuswap language, The Ha-
gue — P., 1974.	Г. Л. Климов.
САМАРИТЯНСКИЙ ЯЗЙК—см. Ара-
мейские языки.
САМОА (самоанский язык) — один из
полинезийских языков. Офиц. язык Зап.
Самоа (наряду с англ, языком); в Вост.
Самоа офиц. статуса не имеет, хотя на
нем издается периодика, ведутся радио-
и телепередачи. Число говорящих 240 тыс.
чел. Диал, различия незначительны.
Фонологич. особенность С.— наличие
двух консонантных систем; литератур-
ной (р, t, к, ?, т, п, д, f, s, v, 1) и раз-
говорной, где t> к, п>г). Категория числа
у глагола морфологически выражена.
Строй предложения эргативный. В лек-
сике есть особые «вежливые» эквивален-
ты (иногда несколько) для обозначения
частей тела, действий, предметов обихо-
да, терминов родства и т. п., напр. ней-
тральное tautala ’говорить’ — вежливое
felalai (об ораторе), fofotja (о вожде),
malele (о вожде высокого ранга). С. ока-
зал нек-рое влияние на соседние полине-
зийские языки (ниуэ, тувалу, токелау
и др.).
Письменность на лат. основе (введена
миссионерами) с 1834.
* Ар а к и и В. Д., Самоан. язык, М.,
1973; Churchward S., A Samoan gram-
mar, Melb., 1951; Milner G. В., The
Samoan vocabulary of respect, «Journal of
the Royal Antropological Institut», 1961, v. 91;
Pawley A., Samoan phrase structure,
«Anthr. Linguistics», 1966, v. 8.
Milner G. B., Samoan dictionary,
L.— N. Y., 1966.	В. И. Беликов.
САМОДЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ (самоед-
ские языки) — группа языков в составе
генетической общности уральск их язы-
ков. Распространены в сев.-евразийской
тундре, от п-ова Канин и р. Мезень иа
3. до п-ова Таймыр на В., а также в ряде
таежных р-нов в басе. рр. Таз и Пур
(Тюменская обл.), ср. течения р. Обь
(Томская обл.), ниж. и ср. Енисея (Крас-
ноярский край). К моменту появления
первых надежных ист. свидетельств о
самодийцах этот ареал включал также
р-ны Саянского нагорья н сев. При-
саянья (бассейны правых притоков Верх.
Енисея), а в ср. Приобье был существен-
но шире. Для конца прасамодийского пе-
риода (рубеж нашей эры) можно пред-
полагать отсутствие самодийцев в зоне
тундры и считать их прародиной юж.
часть зап.-сибирской и, возможно, ср,-
сибирской тайги, куда они сместились
из более зап. р-нов после отделения от
финно-угров. Общее число говорящих
26,8 тыс. чел. (1979, перепись). К живым
С. я. относятся ненецкий (юрако-самоед-
ский), энецкий (еиисейско-самоедский),
нганасанский (тавгийский), образующие
сев.-самодийскую подгруппу, и селькуп-
ский (остяко-самоедский). Камасии. яз.,
к-рый был распространен на Ю. Красно-
ярского края, практически исчез; одним
из его диалектов является т. наз. койбаль-
ский яз., известный по записям 18 —
нач. 19 вв. (ныне это назв. носит один из
диалектов хакасского языка). Только по
словарным записям известны три близ-
ких друг другу саяно-самодийских диа-
лекта — маторский (моторский), тайгий-
ский и карагасский. Традиционное объе-
динение селькупского, камасинского и
маторского языков в юж.-самодийскую
подгруппу не имеет под собой достаточ-
ных оснований; эти три языка являются,
наряду с сев.-самодийской подгруппой,
самостоятельными и примерно равно-
удаленными одна от другой ветвями
С. я.
Прасамодийская фонологич. система
реконструируется в составе 13—14 сог-
ласных фонем (р, t, к, ё, s, т, п, п, г), г,
1, ?Г, w, j) и И—12 гласных фонем (i,
й, i, и, е, б, е, о, а, 4, э, ?э), а также
ряда дифтонгов (иа -i, -и и э). Характер-
ные черты фоиетич. структуры слова, в
значит, мере сохраненные С. я.-потом-
ками: наличие консонантных сочетаний в
середине, но не в начале или в конце сло-
ва; отсутствие гармонии гласных; отсут-
ствие г- в анлауте. Система существенно
перестроена в ненецком яз., где фоноло-
гизировались палатализов. варианты со-
гласных, встречавшиеся перед гласными
переднего ряда (тогда как противопостав-
ление последних заднерядным гласным
дефонологизировалось), и в энецком яз.,
где произошло массовое упрошение соче-
таний согласных и возобладала тенден-
ция к открытости слогов. В ряде С. я.
появились звонкие шумные (преим. из
позиционно озвонченных глухих), гор-
танный смычный (из постконсонаитного
призвука, особенно в конце слова), про-
тетические носовые согласные (при ис-
ходном вокалич. начале слова), долгие
гласные (преим. из стяжений). Ударение
тяготеет к первому слогу, но может сдви-
гаться на непервые слоги под действием
фоиетич. и морфологич. факторов. В
сев.-самодийских языках имеются то-
нальные противопоставления.
В целом для С. я. характерен агглюти-
нативный морфологич. тип, однако ши-
роко представлены также явления внутр,
флексии, синкретизма грамматич. фор-
мантов. Осн. средством словоизменения
и словообразования является суффик-
сация (префиксов почти нет), менее рас-
пространен аналитизм. Оощесамодий-
скими грамматич. категориями имени
являются число (ед. ч., дв. ч., мн. ч.),
падеж, личнаи притяжательность (пока-
затели всех этих категорий в разл. С. я.
обнаруживают генетич. родство). Для
САМОДИЙСКИЕ 431
сев.-самодийских языков характерны так-
же лично-предназиачит. склонение имен
(энецкое rnetoro 'дом для тебя’) и нали-
чие у иих предикативных форм, изменя-
ющихся по лицам, числам и временам.
Типологически редкая особенность С. я.—
слабое развитие парадигмы личных место-
имений сравнительно с парадигмой су-
ществительных: наблюдается совпадение
ряда падежных форм, замена недостаю-
щих падежных форм конструкциями с
послелогами. Глагол имеет 2 типа спря-
жения: субъектное (ряд неперех. гла-
голов и перех. глаголов с неопредел, или
не несущим логич. ударения прямым до-
полнением) и объектное (для перех. гла-
голов с определ. или логически ударен-
ным прямым дополнением). В камасин.
яз. выбор типа спряжения автоматически
определяется категорией переходности.
В сев.-самодийских языках имеется осо-
бый, третий тип спряжения для возврат-
ных, инхоативных и фииитивных, т. е.
обозначающих конечный момент действия,
глаголов. Для С. я. характерны наличие
неопредел, времени, соотносящегося в
зависимости от вида глагола с актуаль-
ным или законченным действием; наличие
большого, особенно в сев.-самодийских
языках (до 10 и более), числа наклонений;
развитая система нефииитиых форм гла-
гола, обладающих грамматич. категория-
ми имени. Широко используются после-
логи; предлоги в С. я. неизвестны, одиако
имеются превербы, особенно употреби-
тельные в селькуп, яз.
Общие для С. я. черты синтаксиса:
преобладание порядка слов SOV, препо-
зиция определения определяемому слову,
инверсия как средство актуального члене-
ния. Сложные предложения характерны
в основном для селькуп, и камасин. язы-
ков, где используются заимствованные из
рус. яз. или калькированные союзы; бо-
лее архаично использование для переда-
чи соотв. семантики т. наз. простых ос-
ложненных предложений с конструкциями
на базе нефииитиых форм глагола, в пол-
ной мере сохраненное в сев.-самодийских
языках.
Неск. сотен слов в С. я. имеют этимоло-
гия. соответствия в финно-угорских язы-
ках и восходят к периоду уральской об-
щности. В формировании лексики важ-
ную роль сыграли контакты с тунгусо-
маньчжурскими, обско-угорскими, тюрк-
скими, монгольскими, енисейскими язы-
ками; в сев.-самодийских языках вероят-
но наличие обширного субстратного слоя
неизвестного палеоарктич. происхожде-
ния. В 17—20 вв. осн. источником заим-
ствований для многих С. я. служит рус.
яз. Письменность (на основе рус. алфа-
вита) на ненецком яз. существует с ЗО-х
гг.; на селькуп, яз. издавалась нек-рое
время учебная лит-ра; прочие С. я. яв-
ляются бесписьменными.
Первые данные о С. я. появились в
17 в. (Р. Джемс, П. Мунди, Н. К. Витзен).
Из словарного материала, собранного
путешественниками и исследователями
18 — нач. 19 вв. (Д. Г. Мессершмидт,
Г. Ф. Миллер, П. С. Паллас, Г. И. Спас-
ский и др.), особенно ценны записи по
исчезнувшим позднее языкам и диалек-
там (маторский, тайгийский, карагас-
ский, койбальский, «юрацкийь диалект
ненецкого яз.). Начало науч, изуче-
ния С. я. и становление самодисти-
ки (самоедологии) относится к сер. 19 в.,
когда М. А. Кастрен составил описание
и словари пяти С. я. Полевое исследова-
ние и ист. изучение С. я. были продол-
432 САНГО
жены в нач. 20 в. К. Доннером, Т. В. Лех-
тисало, X. Паасоненом. Первый сов. ис-
следователь С. я. Г. Н. Прокофьев изу-
чал их грамматич. строй в связи с задача-
ми языкового строительства, а также с
проблемами этногенеза самодийцев. Грам-
матику, лексику, диалекты ненецкого
яз. исследовали Г. Д. Вербов, А. П. Пы-
рерка и Н. М. Терещенко. Широко про-
водится полевое изучение С. я. (Терещен-
ко, А. П. Дульзон — создатель школы
исследования языков и топонимии Си-
бири, А. И. Кузнецова, А. И. Кузьмина,
А. Ю. Кюннац, Ю. А. Морев, Я. Н. Попо-
ва, И. П. Сорокина, Е. А. Хелимский).
Внимание зарубежных самодистов сосре-
доточено преим. на вопросах истории
С. я.; исследования ведутся в Венгрии
(П. Хайду — создатель науч, школы,
И. Шебештьен-Немет, Т. Микола, Т. Яиу-
рик), Финляндии (А. Й. Йоки, П. Сам-
маллахти, Ю. Янхунен), ФРГ (X. Кац),
США и др. странах.
в Языки и письменность народов Севера,
ч. 1 — Языки и письменность самоедских и
финно-угорских народов, под ред. Г. Н. Про-
кофьева, М.—Л., 1937; Вдовин И. С.,
Терещенко Н. М., Очерки истории
изучения палеоазиатских и самодийских
языков, Л., 1959; Языки народов СССР,
т. 3 — Финно-угорские и самодийские язы-
ки, М.. 1966; Терещенко Н. М.,
Синтаксис самодийских языков, Л., 1973;
Bibliographia Uralica. Фиино-угорское и са-
модийское яз-знание в Сов. Союзе 1918—
1962, Тал., 1976; Caitrdn М. А..
Grammatik der samojedischen Sprachen, St.-
Petersburg, 1854; его же, Worterverzeich-
nisse a us den samojedischen Sprachen, St.-Pe-
tersburg, 1855; Paasonen H., Beitrage
zur nnnischugrisch-samojedischen Lautge-
schichte. Bdpst, 1917; Samojedische Wor-
terverzeichnisse, gesammelt und neu hrsg.
von K. Donner, Hels., 1932; J о k i A. J.,
Die Lehnworter der Sajansamojedischen,
Hels., 1952; H a j d ii P., The Samoyed peo-
ples and languages, Bloomington, 1963 (лит.);
его же, Chrestomathia Samoiedica. Bdpst,
1968 (лит.); Janhunen J., Samojedischer
Wortschatz. Gemeinsamojedische Etymolo-
gien, Hels., 1977; см. также лит. при ст.
Уральские языки. Е. А. Хелимский.
САНГО — одни из адамауа-восточных
языков. Распространен в ЦАР, а также в
приграничных с ЦАР р-нах Конго, Заи-
ра, Камеруна и Республики Чад. Число
говорящих ок. 2,5 млн. чел. С 1965 полу-
чил статус иац. языка ЦАР.
С. возник и развился как креолизо-
ванный язык (см. Креольские языки)
на основе одноименного языка р-на
Мобае (ЦАР), составляющего вместе с
языками якома и нгбанди диал. комплекс;
имеет варианты для крупных этиич.
групп ЦАР: банда, гбайя, манжа, нгбака
ма’бо, заиде-нзакара, исонго. Для фоно-
логич. системы характерно наличие пре-
назализов. фонем mb, mv, nd, nz, ng,
ngb, смычных лабио-велярных kp, gb.
Под интерференционным воздействием
(см. Интерференция) со стороны мест-
ных языков С. утратил грамматически
значимые тоны (имеются тоны с лексич.
значением); отношения вида и времени
стали выражаться аналитически, в отли-
чие от С. р-на Мобае. В лексике заим-
ствования из местных языков, лингала,
французского.
С. функционирует как язык межэт-
нич. общения. Письменность с 60-х гт.
20 в. на основе лат. алфавита. Издается
лит-ра религ. содержания, учебники,
периодика.
• Хабиров В. П., Нац.-языковая ха-
рактеристика Центральноафриканской Рес-
публики, в кн.: Социолингвистич. про-
блемы развивающихся стран, М., 1975;
его же. Осн. пути развития нац. языка
санго (ЦАР), в ки.: История культуры наро-
дов Африки, М., 1986; Samarin W. J.,
A grammar of Sango, The Hague — P., 1967;
его же, Sango, langue de 1’Afrique Cent-
rale, Leiden, 1970; Knabirov V. P.,
Description phonologique du sango de Bangui,
«DIMI. Bull, du Centre de linguistique appli-
quee et de litterature orale de I'universite de
Brazzaville», 1974, v. 2.
Bouquiaux L.. Dictionnaire sango-
franfais et lexique fran;ais-sango, P., 1978.
B. 77. Хабиров.
САНДХИ (санскр. sandhi — связь, соеди-
нение) — изменения звуков иа морфем-
ных швах и границе двух слов, объ-
ясняемые отчасти фонетически (ассими-
ляция), отчасти как отражение ист. яв-
лений в языке. Термин введен др.-инд.
грамматиками. Различают С. внеш-
нее (на границе слов или компонентов
сложного слова) и внутреннее (на
границе морфем). С. предполагает рас-
пространение звуковых признаков на от-
резок, больший чем фонема, возникнове-
ние новых признаков или утрату фонемы
илн части ее признаков. Часто С. высту-
пают как разные виды нейтрализации-,
С.— пример т. наз. пограничных сигна-
лов (см. Фонология). К С. относят и
нек-рые явления морфонологии. С.
ложное — переразложение словосоче-
тания вследствие ошибочного восприятия
звука или группы звуков как результата
С. (ср. в истории англ. яз. ае n®dre>
>aen ®dre>adder).
САНСКРЙТ — один из основных древ-
неиндийских языков (см. Индийские
(индоарийские) языки]. Сложился иа ос-
нове др.-инд. диалектов и получил рас-
пространение с 1-го тыс. до н. э. в Сев.
Индии. В пределах древнего периода
противостоит ведийскому языку и ряду
др.-иид. диалектов, давших позже начало
пракритам. С. рано был кодифицирован
в качестве именно лит. языка, пользую-
щегося особым престижем (С. называли
«божественным языком»), и отличался
строго нормализованной и унифицирован-
ной грамматич. системой. Само название
С.— sam-skrta — обозначает «со-ставлен-
ный», «с-ложеиный>, язык, доведен-
ный до формального совершенства.
В звуковом плане характеризуется на-
личием трех чистых гласных (а, е, о),
среди к-рых центр, место занимает а,
двумя глайдами (i, и) и плавными слого-
выми (г и 1), обширной и строго упорядо-
ченной системой согласных, образующих
пять блоков (губные, зубные, церебраль-
ные, заднеязычные и палатальные), внут-
ри к-рых противопоставляются звонкие и
глухие, придыхательные и непридыха-
тельные. Из просодич. признаков сущест-
венны свободное ударение, тоны, завися-
щие от ударения, долгота и краткость
гласных. Правила соединения слов и
морфем в речевом потоке (сандхи) разно-
образны и многочисленны. Ядро морфо-
нологии — трехступеичатые чередования
гласных в корне и суффиксе.
Морфология характеризуется семипа-
дежной системой имени (и зват. формой),
тремя родами и тремя числами. Глаголу
свойственна сильно развитая система вре-
мен и наклонений, а также особые типы
производного спряжения. Синтаксис в
большой степени зависит от характера
текста н от вида (см. ниже) С. Один
полюс — синтаксич. система, ориенти-
рующаяся на глагольный строй и богат-
ство флективных форм, другой — преоб-
ладание т. иаз. именного строя (обилие
сложных слов, иногда состоящих из мн.
членов и практически эквивалентных це-
лым синтагмам или даже предложению;
уменьшение роли глагола; аналитич. фор-
мы времени и наклонения и т. п.). Лек-
сика отличается многообразием, богат-
ством синонимии, немало заимствований
из дравидийских и аустроазиатских язы-
ков.
Различают неск. видов С.: эпичес-
кий (язык «Махабхараты» ичРамаяны»,
более архаичный и менее регулярный),
классический (предельно уни-
фицированный язык более поздних тек-
стов, описанный др.-инд. грамматиками),
буддийский гибридный С.
и джайнский С. (ср.-индийские
языки буддийских и соответственно джай-
нских текстов, подвергшиеся сильной
санскритизации); иногда выделяют и
ведийский С. —язык поздневедий-
ских текстов, подвергшийся сильному
влиянию С. На С. написаны многочисл.
произведения религ., филос., юридич.,
науч, лит-ры. Особое развитие получила
худож. лит-ра. В Индии С. используется
как язык гуманитарных наук и культа.
В узком кругу ученых брахманов С. поль-
зуются как разг, языком. С. и санскрито-
язычная культура оказали влияние на со-
седние ареалы (Юго-Вост, и Центр. Азия,
ср. сильно санскрптизированный др.-яван-
ский язык кави) и с кон. 18 в. на Европу
и Америку. С открытием и изучением С.
связано начало сравнительно-истори-
ческого языкознания.
Для записи текстов на С. употреблялись
разные типы алфавитов, восходящие к
брахми (ср. кхароштхи, кушай, письмо,
гупта, нагари и т. п.; см. Индийское пись-
мо), пока не возобладало как основное н
стандартное письмо деванагари. Изуче-
ние С. началось более 2500 лет назад
(Панини и его предшественники; см.
Индийская языковедческая традиция,
Индология).
в Кнау эр Ф. И., Учебник санскр.
языка. Лейпциг, 1908; Бюлер Г., Руко-
водство к элементарному курсу санскр. язы-
ка. Стокгольм, 1923; Иванов В. В.,
Топоров В. Н., Санскрит, М., 1960;
Кочергина В. А., Саискр.-рус. сло-
варь, М., 1978 (с приложением «Грамматич,
очерка санскрита» А. А. Зализняка); Бар-
роу Т., Санскрит, М„ 1976; Boht-
lingk О., Sanskrit-Worterbuch, Bd 1—7,
St.-Petersburg, 1855—75; Mayrhofer M.,
Kurzgefasstes etymologisches Worterbuch des
Altindischen, Bd 1—4, Hdlb., 1953—79;
Renou L., Grammaire sansknte, t. 1—2,
P., 1930; его же, Histoire de la langue
sanskrite, Lyon — P., Ц956]; W acker-
nagel J.. Debrunner A., Altin-
dische Grammatik. Bd 1 — 3, Gott., 1930—57;
Edgerton F., Buddhist Hybrid Sanskrit
grammar and dictionary, t. 1 — 2, New Haven,
1953; Whitney W. D., A Sanskrit gram-
mar. 2 ed., Camb. (Mass.), 1960.
В. H. Топоров.
САПАРО ЯЗЫКЙ — семья индейских
языков Юж. Америки. Распространены
иа В. Эквадора и С.-З. Перу (в басе,
рр. Надо, Курарай, Тигре, Пастаса).
Дж. X. Гринберг включает С. я. наряду
с языками кечуа, аймара, патагонскими и
нек-рыми другими в состав андской груп-
пы андо-экваториальны.х языков. С. я.
подразделяются па подгруппы Коронадо
(коронадо, оа), андоа (андоа, газ, или сиа-
вири, енмигаэ, икито и др.) и язык са-
паро. Группа индейцев сапаро насчиты-
вает ок. 50 тыс. чел., однако число говоря-
щих иа С. я. значительно меньше и по-
стоянно сокращается в результате актив-
ного распространения языка кечуа.
В фонетич. системах С. я. насчитывает-
ся от 10 до 16 согласных фонем (р, t,
k, s, г, ш, п, w, у, h, реже 5, с, с, ’ к”, d),
4 гласных фонемы (i, 1, а, u/о). Отд.
фонемы могут выступать в разнообраз-
ных вариантах, напр. фоиема [к] имеет
варианты: [к], [х], [g], [g], В ряде язы-
ков имеются долгие и назализов. глас-
ные, а также противопоставление низкого
в высокого тонов. Слоги преим. открытые,
могут кончаться на w, у. Соответственно
в середине слова возможны сочетания сог-
ласных w + С, у + С (в языке сапаро
taykwa ’нет’, kawno’змея’). Нередки со-
четания гласных (в языке икито kiafkua
'ты идешь’, сапаро koiakira 'моя сторо-
на’). Именные и глагольные корни обыч-
но содержат 2—3 слога. Нередки много-
сложные словоформы (икито nukuki-
sakurakari ’если бы это было’).
Морфологич. строй агглютинативный.
Распространены случаи вариативности
морфологич. единиц в зависимости от
фонетич. условий: сапаро -ка (континуа-
лис) //-ба (после 1) //-ко (после о) и др.;
симигаэ ki-/k"-/k-/kiyi- (1-е лицо ед. ч.).
Ряд существительных оформлен суффик-
сами мужского/женского или личного/
неличного классов, ср. amasi-ka 'пескарь'
— iricu-naw ’жена’, nia-no 'сын' — nia-
-to ’дочь’. Ми. ч. выражается разл. суф-
фиксами в зависимости от личиости/не-
личности имени: сапаро amasi-’a ’песка-
ри’ — 1Г1'ба-рд ’жёны’ и т. п. Падежи от-
сутствуют. Имеется ряд послелогов и
суффиксов с локативными и др. значе-
ниями. Личные местоимения — сапаро
ко 'я', са ’ты’, naw ’он', 'она', пока ’оно’,
ра 'мы (инклюзив)’, капа 'мы (эксклю-
зив)’ kina 'вы', па ’они’ — функциони-
руют и как самостоят. слова и в виде
проклитик, ср. сапаро ко ikorica ’я си-
дел’ — k-oinoica ’я голоден’. Имеются
постпредикативные формы личных мес-
тоимений: сапаро kwi ’мне, меня’, по
'ему, ей, его, ее’, kano/ka’no 'нас, нам
(эксклюзив)’, kina/ki’no'вас, вам’. Видо-
временные значения в глаголе выража-
ются суффиксально: сапаро -ка (длит,
вид), -na/-ho (футурум), -ri (сов. вид),
-rica (имперфект), -по (отрицание), -wa-
га (нарратив). Функционируют также
видо-временные и модальные частицы:
па (футурум), akl (завершенность дейст-
вия), икито ка (отрицание), kata (воз-
можность), ра (пермиссив — «разреши-
тельный залог»), til (утвердительность)
и др. Широко используются словообра-
зоват. суффиксы: сапаро noki-ro ’зер-
кало' noki 'смотреть', nltaw-ya-naw
’чистильщик’ Cnitaw ’чистить’, rapaka-i
’пачкаться’< rapaka ’грязь’, ауёока-
-ni<aycdka ’сладкий’ п т. п. Префикса-
ция и словосложение отсутствуют.
Порядок слов: подлежащее — глагол —
дополнение (дополнение может переме-
щаться в начало предложения); предика-
тив — связка — подлежащее, ср. сапаро
ariawko cayrl klniho ’собака укусила кро-
лика’, manino ta са ’ты молод' (букв.—
молод есть ты). Местоимения 3-го л. в
связочных предложениях не употребля-
ются: икито kpnika yana ti 'чье это иму-
щество?' (букв.— чье имущество есть).
Выделяется 7 типов фразовой интонации:
рассказ, завершение, сомнение, сильная
отрицав, эмоция, тревога, удивление, сое-
динение. Вопрос с вопросит, словом и без
него строится с помощью спец, частицы,
присоединяемой к подлежащему (сапа-
ро tahi iasoka-tl asima 'куда тапир бе-
жит?’ tayk"a naw-ti kina inaw пока 'не
он вам дал это?’) или с помощью спец,
вопросит, связки (сапаро maiiato ati’ 'она
сирота?'). Имеются также частицы для
логич. выделения и репортатива («пере-
сказывательиая частица»). Определение
обычно предшествует определяемому: са-
паро kina niata 'ваш город’, ko-ano ariaw-
ko ’моей матери собака’, икито ina Qma-
na кауа 'этот толстый человек’, kimaya
yana ’моего ребенка одежда’. Сочинение
и подчинение предложений осуществля-
ется при помощи соотв. союзов: икито
ka kinaktisi Ш( nita kikaklha iki 'я не
знаю, где может быть отец’.
С. я. изучены недостаточно. До 50-х
гг. 20 в. сведения о них были весьма от-
рывочны: небольшие списки слов, пара-
дигмы и т. п., собранные путешественни-
ками, этнографами, миссионерами. Во
2-й пол. 20 в. появилось несколько динг-
вистич. исследований по разл. вопросам
структуры С. я. Изучение С. я. затруд-
няется тем, что эти языки вымирают.
• Beu c h a t Н., Rivet Р., La fa-
mijle linguistique Zaparo, «Journal de la So-
ciete des Americanistes de Paris», 1908, v. 5.
№ 2; Estudios acerca de las lenguas Huarani
(Auca), Shimigae у Zapara, Quito. 1959;
Peeke C.. Structural summary of Zaparo.
в сб.: Studies in Ecuadorian Indian languages.
I, Oklahoma-City. 1962; Eastman R.,
Eastman E.. Iquito syntax, в сб.; Studies
in Peruvian Indian languages, I, [Mex.l.
1963; Rich F., Arabela phonemes and high-
level phonology, там же. M. E. Алексеев.
САРДСКИИ язык (сардинский
язык) — один из романских языков.
Распространен на о. Сардиния и ближай-
ших к нему островах. Число говорящих
ок. 1,5 мли. чел. С. я. был офиц. языком
Сардинии в И—14 вв. В 20 в. функцио-
нирует как язык бытового общения, прес-
сы, поэзии (худож. проза на С. я. не соз-
давалась).
В С. я. выделяется логудорская диал.
группа, а также кампиданский, галлу-
рийский и сассарийский диалекты; два
последних совмещают черты диалектов
сард, и итал. языков.
С. я.— самый архаичный нз ром. язы-
ков; он наиболее близок к юж. диалектам
итал. яз. Имеется ряд отличий от других
ром. языков как в области фонетики (сох-
ранение качества лат. i и и под ударением
и взрывного характера g и к перед i, е),
так и в области морфологии (окончание
-и у имен муж. рода; происхождение ар-
тикля из лат. ipse; отсутствие противопос-
тавления по времени у причастий; ярко
выраженное преобладание аналитических
форм глагола над синтетическими). Лек-
сика С. я. испытала влияние каталан.,
исп. и итал. языков.
Единая норма лит. языка отсутствует;
наиболее функционально значимы кам-
пидан. и сев.-логудор. диалекты. Пись-
менность на основе лат. алфавита. Пер-
вые тексты на С. я. датируются 1070—
1080-ми гг.
* Wagner М. L., La lingua sarda.
Bern, [1951]; Pittau M.. Grammatica
del sardo nuorese. 2 ed., Bologna, [1972];
P о r r u V.. Saggio di grammatica sul dia-
letto sardo meridionale, Cagliari, 1975.
Spano G., Vocabolario sardo-italiano
eitaliano-sardo, v. 1 — 2, Cagliari, 1851—52;
Wagner M. L., Dizionario etimologico
sardo, Hdlb., 1957—64. E. H. Ермакова.
CAPb'ir-ЮГУРСКИЙ ЯЗЬ'1К (язы к жел-
тых уйгуров) — один из тюркских язы-
ков. Распространен в основном иа терр.
р-на Минхуа пров. Ганьсу КНР. Число
говорящих ок. 4 тыс. чел. Четкого диал.
членения не имеет, нек-рые различия
имеются в фонетике и лексике между го-
ворами горного (таглыг) и степного
(ойлыг) населения.
С.-ю. я. (особенно в лексике) представ-
ляет собой сплав элементов разл. проис-
хождения — тюркского и нетюркского
(влияние санскрита, тибет., монг., кит.
языков). Грамматич. строй, однако, сох-
раняет типично тюрк, характер. Есть
предположения, что в прошлом С.-ю. я.
был близок древнеуйгурскому языку, о
чем свидетельствует j- в начале слов, ис-
САРЫГ-ЮГУРСК 433
ходный падеж на -tin, древняя система
счета (от И до 29), двоякое склонение мес-
тоимений, глагольные формы на -yaq и
-yis (свойственны также уйгурскому язы-
ку), глагольная форма на -уиг (свойст-
венна также саларскому языку). Др.-
уйгурское -d- в интервокальной позиции
в результате контактов сарыг-югуров с
древними киргизами (9—10 вв.) перешло
в «г- (т. наз. зетацизм, сближающий
С.-ю. я. с хакас., шорским, чулымско-
тюрк. языками).
Можно предполагать, что до нач. 18 в.
сарыг-югуры пользовались др.-уйгур,
лит. языком. С усилением тибет. влияния
др.-уйгур. письменность была забыта;
С.-ю. я. остается языком бытового обще-
ния.
• Малов С. Е.. Язык желтых уйгу-
ров. Словарь и грамматика, А.-А., 1957;
его же. Язык желтых уйгуров. Тексты и
переводы, М., 1967; Тенишев Э. Р.,
Строй сарыг-югур. языка, М., 1976.
Э. Р. Тенишев.
САХАРСКИЕ ЯЗЫКЙ — семья в соста-
ве макросемьи нило-сахарских языков.
Распространены в зап. и центр. Судане,
в р-нах, примыкающих к оз. Чад (сев.-
вост. Нигерия, Нигер, Чад, Камерун)
и в центр, областях Сахары.
С. я. включают четыре основных язы-
ковых единства: канури (язык канури н
близкий ему язык канембу), теда, зага-
ва, берти. Группа теда делится на сев.
и юж. подгруппы. Согласно одной тра-
диции (преим. во франц, работах по аф-
риканистике), сев. подгруппу, а также
всю группу в целом принято называть
теда (иначе — туда, тода), южную —
даза; по др. традиции (введенной И. Лу-
касом и принятой в серии «Handbook of
African languages»), теда (туда) исполь-
зуется для обозначения только сев. язы-
ков, юж. языки и вся группа в целом име-
нуются тубу (иначе — тебу, Тибу), даза
в этом случае обозначает только одну
из групп юж. диалектов. В группу загава
включаются язык загава и близкий ему
язык (или диалект) бидейат. По клас-
сификации Дж. X. Гринберга, С. я. де-
лятся на 3 группы: 1) канури, канембу;
2) теда, даза (тубу): 3) загава, берти.
А. Н. Такер и М. Брайан объединяют
канури и теда в одну зап. группу, проти-
вопоставляя ее восточной, включающей
загава и берти.
Вокализм С. я. включает от шести
(канури, где имеются также многочисл.
дифтонги) до девяти (теда) гласных.
Существенное место принадлежит тоно-
вым оппозициям, имеющим как лексич.,
так и грамматич. значение. В системе
консонантизма противопоставлены била-
биальный и лабио-дентальный глухой
фрикативный, одноударный и много-
ударный г; в загава различаются денталь-
ные и альвеолярные смычные (глухой и
звонкий). Отсутствуют типичные для мн.
афр. языков имплозивные и эйективные
согласные. Широко распространены по-
зиционные изменения согласных, в т. ч.
на стыке морфем, что может сущест-
венно затруднять морфологич. анализ
слова.
Именные и глагольные основы преим.
односложны, хотя у имен встречаются
и многосложные основы. Имя имеет ка-
тегорию ед. и мн. числа; последнее, как
правило, образуется с помощью суффик-
са -а или путем замены конечного гласно-
го иа -а, иногда только путем изменения
тонов (в теда). К именам могут присое-
диняться постпозитивные частицы, об-
434 САХАРСКИЕ
разующие своеобразный аналог падеж-
ной системы. Категории грамматич. рода
и именных классов отсутствуют. Глаголы
делятся на три морфологич. класса в
зависимости от структуры глагольного
комплекса и выбора соотв. ряда место-
именных субъектных аффиксов. Имеется
сложная система производных глаголь-
ных основ со значениями пассива-рефлек-
сива, направленности/цели, позитива и
др., образуемых с помощью аффиксов и
аналитич. показателей, входящих в сос-
тав глагольного комплекса, а также сис-
тема отглагольных имен со значениями
имени действия, места, орудия и т. д.,
причем модели образования отглаголь-
ных имен варьируют в зависимости от
морфологич. класса исходного глагола.
Спрягаемые глагольные формы («вре-
мена»), выражающие разл. видо-времен-
ные и модальные значения, образуются с
помощью субъектных местоименных аф-
фиксов и аффиксов глагольных форм (в
основном суффиксов). Кроме них в гла-
гольный комплекс входят объектные мес-
тоименные аффиксы, показатели множест-
венности субъекта и/или объекта и пока-
затели производных глагольных основ.
Имеются особые относительные (зависи-
мые) видо-времениые формы, употреб-
ляемые в придаточных предложениях
(аналогичное явление имеет место в ну-
бийском языке и нек-рых кушитских
языках).
В системе личных местоимений С. я.
представлены самостоят. местоимения,
субъектные приглагольные аффиксы (по
два ряда в языках теда и загава — для
глаголов 1-го, 2-го и 3-го классов соответ-
ственно; в канури имеются разл. место-
именные аффиксы в зависимости от класса
глагола только в 1-м л. ед. ч.), объектные
приглагольные местоименные аффиксы
и суффигированные притяжат. местоиме-
ния. В теда отсутствуют особые формы
личных местоимений мн. числа: в глаголь-
ных конструкциях используется спец,
приглагольный показатель множествен-
ности, самостоят. местоимения образуют
мн. число так же, как имя.
Обычный порядок слов в финитном
предложении для всех С. я.— SOV, но
возможен и др. порядок — OSV. В пос-
леднем случае для различения субъекта
и объекта используются «падежные» по-
казатели номинатива и аккузатива, как
правило отсутствующие при обычном
порядке слов в предложении.
Сравнительно развитой письм. тради-
цией (вначале на основе араб, графики —
т. наз. аджами, затем — на основе лат.
алфавита) обладают лишь языки канури
и канембу. Среди С. я. наиболее хорошо
изучены языки канури и теда, сделавшие-
ся объектом лингвистич. изучения с 19 в.
В сер. 19 в. Г. Барт впервые указал на
родство языков канури и теда. В кон.
30-х гг. 20 в. Лукас объединил в единую
группу с канури и теда распространенные
к В. от них языки загава и берти, значи-
тельно позднее попавшие в поле зрения
науки. Эта группа получила название
вост.-сахарской и рассматривалась как
самостоят. генетич. образование. В Пер-
вонач. варианте классификации Гринбер-
га эта группа также рассматривалась как
самостоятельная под названием центр,-
сахарской. Позднее Гринберг включил
эту группу, названную им сахарской, в
состав впервые предложенной им иило-
сахарской семьи языков.
в Lukas J., A study of the Kanuri
language. L., 1937; его же. Die Sprache
der Tubu in der zentralen Sahara, B.. 1953;
Tucker A., Bryan M., The Non-Ban-
tu languages of North-Eastern Africa. L.,
1956; их же, Linguistic analyses. The Non-
Bantu languages of North-Eastern Africa.
L. —N. Y.— Cape Town, 1966; L e Coeur
Ch.,Le Coeur M., Grammaire et textes
Teda-Daza, Dakar, 1956; Greenberg J..
The languages of Africa, Bloomington —The
Hague, 1966; его же, Nilo-Saharan and
Meroitic, CTL. 1971. v. 7 (Linguistics in Sub-
Saharan Africa). В. Я. Порхомовский.
СВАЗИ — один из банту языков (под-
группа игуни зоны S, по классификации
М. Гасрн). Распространен в Королевстве
Свазиленд, где является офиц. языком,
и на С.-В. ЮАР. Общее число говорящих
1.53 млн. чел. Имеет диалекты: баца,
хлуби, пути и вымирающий диалект —
т. наз. старый мфенгу. Диалект пути ис-
пытал значит, влияние языка сото.
Вокализм включает 7 гласных: i, е,
е, а, э, о, и. Консонантизм содержит
щелкающие звуки (койсанский субстрат),
к-рые представлены двумя осн. фонемами
(дентальный с, палато-альвеолярный q)
с назализованными и аспирированными
вариантами. Особенностями фонетич.
системы являются фузионные процессы
иа стыке морфем: назализация, палата-
лизация согласных; субституция, т. е.
замена любых двух контактирующих
гласных гласным е. Отсутствует сингар-
монизм.
Имеется 15 согласоват. классов, мар-
кируемых префиксами, 6. ч. однослого-
выми: V (1-й «а» кл. u-); CV (7-й кл. si-);
VC (3-й кл. um-); лишь для четырех клас-
сов префиксы имеют двуслоговую струк-
туру VCV (4-й кл. ema-). Диминутивные
и аугментативные классы отсутствуют,
соотв. категории выражаются при помощи
деривативных суффиксов -ana, -kazi/-ka-
ti. Отсутствие локативных классов ком-
пенсируется синтаксически иррелевант-
ными конфиксными показателями е-...
-ini для всех, кроме 1-го, 2-го, 1-го «а»
и 2-го «а» классов, для к-рых использу-
ется префикс ku-. Имена существитель-
ные, прилагательные, местоимения мо-
гут оформляться глагольными показате-
лями лица и времени (т. наз. копулятив-
ная форма). Релятивные формы могут
иметь все части речи. Широко представ-
лены идеофоны.
Лит. формы С. не имеет. Является язы-
ком внутриэтнич. общения. Письменность
на основе лат. алфавита, возникшая в
кон. 19 в., еше не обладает установивши-
мися орфографии, нормами.
* Ziervogel D..A grammar of Swazi
(Siswati), Johannesburg. 1952; D о k e С. M..
The Southern Bantu languages, L.. 19S7.
. w , H. В. Охотина.
СВАНСКИЙ ЯЗЫК — один из картвель-
ских языков. Распространен в Местий-
ском и Лентехском р-нах Груз. ССР (в
прошлом его ареал был значительно ши-
ре). Число говорящих ок. 35 тыс. чел.
Имеет 4 диалекта с фонетич., морфоло-
гич. и лексич. различиями: верх.-баль-
ский, ниж.-бальскин, лашхекий и леитех-
ский, к-рые дифференцируются на го-
воры .
„В силу специфич. типологич. черт С. я.
занимает среди картвельских языков
обособленную позицию. В фонетике: дол-
гота и умлаутизация гласных (в части
диалектов), наличие среднеязычного j,
фарингального q и ларингального h;
в анлауте избегаются скопления соглас-
ных. В морфологии имени: разнотипность
склонения (с существенной вариацией
падежных морфем), а также префик-
сально-суффиксальные формы мн. ч.;
в глаголе — наличие субъектного префик-
са 3-го л., различение инклюзивного и эк-
склюзивного показателей 1-го л. мн. ч.,
своеобразие тематич. суффиксов, более
широкое функционирование категории
версии, богатство отрипат. частиц. В син-
таксисе специфичен способ передачи чу-
жой речи в 3-м л. Словообразование раз-
вито. В лексике широко представлена
синонимия, немало заимствований из
грузинского и мегрельского языков. Язык
бесписьменный.
* Топу р и а В. Т., Сваи, язык,
1. Глагол, Тб., 1931; 2 изд., Тб., 1967 (на груз,
и рус. яз.); его же. Сван, язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 4, М., 1967; Ж г е н-
ти С. М.. Оси. вопросы фонетики сван,
языка, Тб., 1949 (на груз, яз., резюме на рус.
яз.); К ал дани М. М., Фонетика сван,
языка. 1. Система умлаута в сван, языке,
Тб.. 1969 (на груз, яз., резюме на рус. яз.);
Хрестоматия сван, языка, под ред. А. Г. Ша-
нидзе и М. М. Калдани, Тб., 1978 (иа груз,
яз.).	Г. А. Климов.
СВЕРХФРАЗОВОЕ ЕДИНСТВО (слож-
ное синтаксическое целое, микротекст,
период) — отрезок речи в форме после-
довательности двух и более самостоятель-
ных предложений, объединенных общ-
ностью темы в смысловые блоки. С. е.
имеется в устной и письменной, диало-
гич. и монологич. речи, в прозе и стихах
и т. д. Оно может совпадать с абзацем,
быть больше и меньше абзаца.
Миним. С. е. составляют: вопрос и от-
вет; высказывание, состоящее из посыл-
ки и вывода; описания одного и того же
предмета (лица); С. е. всегда составляет
и катафорич. субститут с последующим
разъяснением, напр.: «Это положение
обусловлено следующими факторами:
во-первых .... во-вторых...». Одно С. е.
может соответствовать и краткому объ-
явлению, краткой газетной заметке, те-
леграмме, цитате.
Как объект лингвистич. исследования
и часть обшей проблемы лингвистики
текста С. е. изучается с т. зр. более
полного раскрытия смысла предложе-
ния в речи, его прагматич. аспекта и ак-
туального членения и др., к-рые наиболее
полно раскрываются в окружении пред-
ложений, снимающих смысловую и сии-
таксич. неоднозначность. Наличие окру-
жения позволяет при развертывании
повествования, диалога опускать самооче-
видные элементы, обозначенные в пред-
шествующем предложении, т. е. осуще-
ствлять принцип экономии. Понятие С. е.
позволяет восстановить недостающие
звенья при переходе от синтаксиса
предложения к синтаксису целого текста.
С. е. может изучаться с т. зр. семантики,
синтаксиса, актуального членения, праг-
матики.
Одни лингвисты рассматривают С. е.
как речевую единицу, объединяющую
неск. предложений (от предложения — к
тексту), другие — как фрагмент текста
(сегментация речевого произведения на
дискретные единицы иного уровня, чем
предложение). Исследуются проблемы
взаимоотношения С. е. и высказывания;
С. е. и абзаца (нек-рые лингвисты отож-
дествляют их); семантич. отличия С. е.
от сложного предложения. Установлено,
что синтаксически самостоят. предложе-
ния, составляющие С. е. (напр.: «Сереб-
ро — дорогостоящий металл. Мы редко
используем его в качестве проводника»),
выражают большую смысловую значи-
мость, чем придаточные предложения в
составе сложноподчиненного («Посколь-
ку серебро дорогостоящий металл, мы
редко используем его в качестве провод-
ника»).
Связь между предложениями С. е.
(анафорическая и катафорическая) обе-
спечивается общностью заданной темы,
развертыванием части предшествующего
предложения в последующем, всеми ви-
дами тема-рематической прогрессии, пе-
рифразами, повторной номинацией, раз-
делит. паузами между С. е., порядком
28*
слов, местоимениями, синтаксич. и
ритмич. параллелизмом.
Мысль о важности исследования «ре-
чевой единицы» большей, чем предло-
жение, восходит к А. X. Востокову,
Ф. И. Буслаеву, А. М. Пешковскому.
В 40—50-х гг. 20 в. о С. е. писали
Л. А. Булаховский, И. А. Фигуровский,
Н. С. Поспелов. К. Боост, X. Вайнрих.
Большое значение ддя разработки вопро-
сов связной речи имело учение В. Мате-
зиуса (и его последователей Ф. Данеша,
Я. Фирбаса и др.) об актуальном члене-
нии предложения. С. е. стало предметом
широкого изучения в 60—70-х гт. 20 в.
* Матеаиус В., Язык и стиль, пер.
с чеш., в кн.: Пражский лнигвистич. кружок,
М., 1967; Лосева Л. М.. К изучению меж-
фразовой связи. (Абзац и сложное синтаксич.
целое),РЯШ, 1967,№ 1;С о л г а н и к Г. Я.,
Синтаксич. стилистика. Сложное синтаксич.
целое, М., 1973; Дресслер В., Синтак-
сис текста, пер. с нем., в кн.; НЗЛ, в. 8,
М., 1978; Дейк Т. ван, Вопросы праг-
матики текста, пер. с англ., там же; Кол-
шанский Г. В., Контекстная семанти-
ка, М., 1980; Левковская Н. А., В
чем различие между сверхфразовым единст-
вом и абзацем, НДВШ, ФН, 1980, J41; Мо с-
кальская О. И., Грамматика текста,
М., 1981; Harweg К.. Pronomina und
Textkonstitution, Munch., 1968; Danes F r.,
Functional sentence perspective and the or-
ganization of the text, в кн.: Papers on functio-
nal sentence perspective, Praha, 1974.
В. E. Шевякова.
СВЯЗКА — 1) компонент универсальной
логической структуры предложения-суж-
дения, выражающий предикативное от-
ношение между субъектом и характери-
зующим его атрибутом и образующий сов-
местно с атрибутом предикат; 2) компо-
нент составного именного сказуемого,
выражающий его грамматические значе-
ния (время, лицо, модальность и др.) и
обычно представленный глаголом «быть»
или его лексикализованными эквивален-
тами — полусвязочными глаголами.
Понятие С. возникло у греч. мысли-
телей в еще не расчлененных логико-грам-
матич. теориях языка. Под С. понимался
необходимый компонент предложения-
суждения, выражающий присущность
или неприсущность признака предмету
и тем самым придающий высказыванию
истинностное значение: «...истинное и лож-
ное имеются при связывании и разъеди-
нении» (Аристотель). Первичным для С.
считалось значение бытия. Схоласты
выдвинули теорию ингерент-
н о с т и («присущности»; существовала
до 14 в.): С. указывает на то, что субъект
суждения — это знак, замещающий ин-
дивидные объекты (понимается мате-
риально, экстенсионально), а предикат —
обозначение общей категории, универса-
лии (понимается формально, интенсио-
нально), и теорию тождества
(14 в.): С. идентифицирует экстенсиона-
лы двух термов (имен) — субъекта и
предиката. Если онн относятся к одному
объекту действительности, суждение ис-
тинно. С. рассматривалась как синкате-
горематич. (незнаменательное) слово, ее
функция — соединять имена. В 17 в. в
грамматике Пор-Рояля (см. Универсаль-
ные грамматики) выделяются обязат.
члены предложения — субъект и атри-
бут, между к-рыми находится С. (liai-
son) «есть» (est), к-рая утверждает при-
сущность атрибута субъекту. В С. видели
осн. значение глагола, соединяющееся
в его семантике со значением признака.
Рус. языковеды 18 — 1-й пол. 19 вв.
(Л. Г. Якоб, И. Орнатовский, А. X. Вос-
токов, И. И. Давыдов и др.) также счита-
ли С. обязат. компонентом предложения,
«чистым глаголом» (Якоб), все остальные
глаголы — «смешанными». Общей -была
тенденция к умифициров. анализу гла-
гольных и именных сказуемых. Значение
С. рассматривалось как входящее в сос-
тав предиката и обычно имеющее с иим
совместное выражение.
Исследование формы и типологии, осо-
бенностей конкретных языков, в к-рых
употребление С. ограничено лишь частью
предложений, привело мн. ученых к пони-
манию С. как компонента составного имен-
ного сказуемого (А. А. Потебня). С. ха-
рактеризуют две функции: формаль-
ная — выражение сиитагматич. связи
(согласования) между подлежащим и
сказуемым (категории лица, числа, клас-
сный показатель, согласоват. маркер), и
содержательная — утверждение
истинности суждения (время, модаль-
ность). Указанием на сочетание этих
функций часто определяют предикатив-
ное отиошеиие. Функции С. имеют в
ряде языков раздельное выражение: ут-
верждение истинности представлено бы-
тийным компонентом (или его эквивален-
том), а согласование субъекта и преди-
ката — местоименным. Напр., в языке
суахили функции С. в предложениях с
именным сказуемым выражаются раз-
дельно: классным показателем и бытий-
ным глаголом. В иаст. вр. неотрицат.
предложений бытийная С. опускается, а
приглагольный классный показатель
субъекта приобретает автономность, напр.
Sukari i tamu ’сахар он сладкий’. В по-
добных случаях говорят о местоименной
С. В тюрк, языках большинство аффиксов
сказуемости восходит к личным местои-
мениям. Разг. кит. яз. развил С. путем
оглаголивания местоимения shi. Вовле-
чение местоимений в систему форм С.
зарегистрировано в иран. языках.
В развитых логич. системах выделяют-
ся след, значения С.: предикация призна-
ка (Socrates is mortal ’Сократ смертен’);
вхождение индивида в состав класса
(Socrates is a man 'Сократ — человек’);
тождество (This man is Socrates ’Этот че-
ловек— Сократ’); вхождение подкласса
в состав класса (The dog is an animal
'Собака — животное’). Соединяя имена
непредметного значения, С. может выра-
жать причиино-следств. отношения («Не-
решительность — это поражение»), срав-
нение («Жизнь есть борьба») и т. д. Эти
значения близки к функциям пропози-
циональной С. в логике, аналогичной сою-
зам сложного предложения.
В языках более чем с одной С. логич.
значения С. распределяются по-разному.
В классич. кит. яз. различаются: приимен-
ная С. yeh, выражающая вхождение еди-
ничного предмета или вида предметов в
состав класса; С. тождества sni; С. пре-
ходящей функции, социальной роли п
т. д.— wei и др. В исп. яз. одна из двух
С. (ser) указывает на неотъемлемое свой-
ство субъекта, другая (estar) — на пре-
ходящее состояние.
Языки могут различаться по признаку
обязательности С. в именном сказуемом.
В романских, германских языках упот-
ребление С. нормативно; в ряде языков
(тюркских, вост.-славянских) С. не всегда
выражена. При нормативном присутствии
С. ее опущение (иногда представляющее
собой архаичное явление) приобретает
определ. семантико-спнтаксич. функ-
ции (Л. Ельмслев, Э. Бенвенист), при
нормативном отсутствии С. ее употребле-
ние оказывается маркированным. Когда
условия отсутствия С. могут быть сфор-
мулированы в грамматич. терминах
(обычно С. опускается в рус. яз. в наст.
СВЯЗКА 435
вр. изъявит, наклонения), принято гово-
рить о нулевой С. (А. М. Пешковскнй).
Различение уровня абстрактного пред-
ставления структуры предложения и его
конкретной языковой реализации побуди-
ло лингвистов 20 в. вернуться к универ-
сальной интерпретации С. При этом выя-
вились три точки зрения: согласно первой,
логич. структура предложения двучлен-
на и состоит из пропозиции и предикатив-
ного или модального значения, актуали-
зующего пропозицию. Согласно второй,
принятой в синтаксисе, представляющем
предложение в виде дерева зависимостей,
С.— совокупность определ. грамматич.
значений (времени, вида, модальности
и др.), выделяющаяся в виде отд. узла
в составе предиката. Согласно третьей,
С.— конститутивный компонент пред-
ложения, в логич. представлении к-рого
она занимает вершинное положение.
Решение проблемы С. важно для пони-
мания генезиса предложения, его типоло-
гии и его логико-грамматич. структуры.
Ф Исаченко А. В., Судьбы формы
«есть», в его кн.: Др.-рус. этюды, Любляна.
1941; Берка К.. Функции глагола «быть»
с т. зр. совр. формальной логики, в кн.:
Логнко-грамматич. очерки. И., 1961; Гад-
жиева Н. 3.. Осн. пути развития син-
таксич. структуры тюрк, языков. И., 1973;
Бенвенист Э., Общая лингвистика,
пер. с франц., №., 1974. гл. 14, 17; Б а с к а-
ков Н. А., Историко-типологич. харак-
теристика структуры тюрк, языков. И.,
1975; Категория бытия и обладания в языке,
М., 1977; Шатуновский Й. Б., Семан-
тич. структура предложения, «связка» и се-
мантика вида в рус. языке, в сб.: Структура
и функционирование единиц рус. языка,
Таш., 1986; Арутюнова Н. Д., Типы
языковых значений: Оценка. Событие. Факт,
М., 1988; И е i 1 1 е t A., La phrase по-
minale en indo-europeen. «Memoires de la
Societe de Linguistique de Paris». 1906. v. 14;
Hjelms le v L.. Le verbe et la phrase
nominale, в кн.: Melanges de philologie, de
litterature et d’histoire anciennes offerts a
J. Marouzeau..., P.. 1948: v Z i m e k R.,
Problematika spony v rustine v porovnani s
cestinu, Praha. 1963; The verb «be» and its
synonyms, v. 1 — 6. Dordrecht. 1967 — 73; H u r-
ford J. R., Deriving S from S+ is, в кн.:
Syntax and semantics, v. 2. N. Y.— L.. 1973;
Akmajian A., Steele S.,Wasow
T h., The category AUX in universal grammar,
«Linguistic Inquiry», 1979. v. 10. № 1; C o-
x i t о A., Logica. semantica e conhecimento,
Coimbra. 1981.	H. Д. Арутюнова.
СЕВЕРОХАЛЬМАХЁРСКИЕ ЯЗЫКЙ
(тернате-хальмахера языки) — семья па-
пуасских языков, входящая в филу Зап.
Папуа. Распространены на С. о. Хальма-
хера (Молуккские о-ва, терр. Индонезии)
я иа близлежащих о-вах (Моротай, Тер-
нате, Тидоре н др.). Общее число говоря-
щих 365 тыс. чел.
Внутри семьи С. я. выделяется 3 груп-
пы: хальмахерская, включающая языки
лода (лолода), тобело (тобела), товару
(табару), пагу, кау, псам (кау и исам
иногда рассматриваются как диалекты
пагу), модоле (мадоле), галела, группа
джаилоло — языки вайоли (вай), Саху
(эти два языка иногда объединяются),
ибу (вымерший), островная группа —
языки тернате, тидоре (тидор). Особня-
ком стоит язык зап. макиан (макиан-
луар).
Отличит, черта семьи С. я.— структур-
но-типологич. единство входяших в нее
языков. Фонологич. система характери-
зуется довольно развитым консонантиз-
мом (4 ряда смычных, более бедно пред-
ставлены фрикативные, развитая система
сонантов) и вокализмом (обычно пяти-
фонемным; нек-рые языки, напр. тобело,
436 СЕВЕРОХАЛЬМАХ
имеют противопоставление по долготе —
краткости). Характерны переход s>h,
мена 1/г, метатезы (ср. лода boloto ~ пагу
botolo). Практически не встречается
скоплений согласных; в конце слова лишь
немногие языки допускают согласные
(пагу), в др. языках конечный согласный
утратился (галела, тернате) или после
него появился тот же гласный, что и перед
ним (тобело, модоле, товару, лода).
Существуют регулярные фонетич. соот-
ветствия, напр. галела d (т. наз. супра-
дентальное d) ~ тобелоX (описывается как
звук, промежуточный между d и 1)
~ лода dj ~ модоле, товару d ~ тернате
h ~ пагу j ~ саху г; Саху, модоле’ ~ в др.
С. я. к.
Для существительных характерна ка-
тегория рода: противопоставляются лич-
ные (обозначающие взрослых людей)
и неличные (обозначающие все остальное)
существительные, среди личных проти-
вопоставляются существительные муж./
жен. рода. О наличии категории рода
свидетельствует употребление разл. лич-
ных (3-е л. ед. и мн. ч.), притяжательных
и в нек-рых языках вопросит, и указат.
местоимений; разл. форм числительных
3, 4, в нек-рых языках также 2, 5, 6
при личных/неличных существительных;
разл. артиклей перед именами собст-
венными и терминами кровного родства
(напр., галела о Bisi — имя мужчины, о
ngo Bisi — имя женщины); синтаксич. кон
струкций с числительными (при личных
существительных между существитель-
ным и числительным появляется особый
объектный показатель). Представлен ха-
рактерный для папуас, языков способ вы-
ражения принадлежности по схеме: «об-
ладатель — притяжат. местоимение (сог-
ласуется в роде с обладателем) — объект
обладания», напр. тобело о bereki ami tau
’дом старухи’, букв. — ’старуха ее дом’.
Прилагательное спрягается анало-
гично глаголу и поэтому иногда не выде-
ляется в особую часть речи.
Глагол имеет развитую систему спряже-
ния: неперех. глаголы согласуются с субъ-
ектом, а переходные также и с объектом—
по лицам и числам, внутри 3-го л. проис-
ходит согласование по роду (личный
муж./личный жеи./неличный — в ед. ч.,
личный/неличный — во мн, ч.); в 1-м л.
мн. ч. противопоставлены эксклюзив и
инклюзив. Согласование осуществляется
с помощью препозитивных частиц место-
именного характера; показатель объекта
помещается после показателя субъекта
и может сливаться с ним в одно слово.
Существует категория залога: различа-
ются т. наз. прямо-перех. и косвенно-пе-
рех. формы; в первом случае прямым
дополнением в предложении является
объект действия, во втором — лицо
(предмет), в чьих интересах совершается
действие, напр. галела о tahu ta aka ’Я
строю дом’, букв.— ’дом я его строю’
(ta — результат слияния показателей to
и а), но о tahu to mi gaka 'Я строю ей
дом’, букв,— 'дом я ее строю’. Косвенно-
перех. формы образуются от прямо-пере-
ходных путем разл. рода изменений на-
чальной части глагольного корня: началь-
ные глухие смычные озвончаются, f из-
меняется в b; h, w иб — в ng; если ко-
рень начинается на гласную, то к ней до-
бавляется префикс ng, иногда — g; все
это позволяет реконструировать носовой
префикс (*г)-), с помощью к-рого перво-
начально образовывались косвенно-пе-
рех. формы от всех глаголов.
Система глагола характеризуется также
продуктивным способом образования пе-
рех. глаголов от непереходных с помощью
препозитивной объектной частицы о и
префиксации *г;-. От нек-рых неперех.
глаголов перех. глаголы (обычно кауза-
тивы) образуются также с помощью пре-
позитивной частицы а или префикса
si-(hi-). Система видо-временных проти-
вопоставлений более бедна, чем в большин-
стве папуас, языков. Причастные формы
отсутствуют.
Словообразование в системе глагола
осуществляется чаще с помощью префик-
сов; наиболее типичны префиксы si-(hi-)
с каузативным или фреквентативным
(многократности) значением, do- (лока-
тивный префикс), tobo- (указывает на
постоянное или длит, время существующее
качество). При образовании существи-
тельных от глаголов продуктивные спо-
собы — редупликация основы (чаще
частичная) и/или префиксация *г). Ха-
рактерны сложные слова, образованные
из существительного и прилагательного.
Характерно наличие послелогов при
почти полном отсутствии предлогов; мп.
послелоги могут функционировать как
самостоят. глаголы, обозначающие движе-
ние в соотв. направлении, или выступать
при глаголах в качестве суффиксов,
обозначающих направление действия.
Специфич. особенностью системы числи-
тельных является наличие у нек-рых
числительных разл. форм, употребление
к-рых зависит от грамматич. рода суще-
ствительных. Десятеричная система счис-
ления сложилась, по-видимому, под вли-
янием австронезийских языков; предпо-
лагается, что ей предшествовала пяте-
ричная или двадцатеричная система.
В лексике имеется большое кол-во заим-
ствований из австронезийских языков.
Порядок слов характерен для папуас,
языков: SOV.
Среди С. я. наиболее архаичную ста-
дию развития представляют галела и
пагу (последний сохранил конечные со-
гласные ит. п.), наибольшие изменения в
своем развитии претерпел тернате, к-рый
под влиянием австронезийских языков
утратил мн. существенные черты, харак-
теризующие С. я. в целом: постпозицию
глагола (в тернате дополнение помешает-
ся после глагола), спряжение прилага-
тельных, наличие послелогов (в тернате
используются предлоги), препозицию об-
ладателя в притяжат. конструкции (в
тернате — постпозиция).
Изучение С. я. было начато во 2-й
пол. 19 — нач. 20 вв. нидерл. миссионе-
рами А. Хюзтингом, Й. Фортгенсом,
X. Э. X. Элленом и др. В 1915 появился
фундаментальный труд X. ван дер Ве-
на, в к-ром доказан неавстронезийский
характер С. я. и выдвинута гипотеза об
их родстве с папуас, языками. В 50-х
гг. X. К. Я. Кован выдвинул гипотезу о
родстве С. я. с языками п-ова Чендрава-
сих (Вогелкоп, Н. Гвинея).
• Членов М. А., Северохальмахер-
ские языки — проблема внутр, классифика-
ции. в кн.: Лингвистич. реконструкция и
древнейшая история Востока. Тезисы и док-
лады конференции, ч. 1, И., 1984. с. ПО-
15; Н u е t i п g А.. lets over de «Ternataansch-
Halmaherasche» taalgroep. «Bijdragen tot de
Taal-, Land- en Volkenkunde», 1908. dl 60;
Veen H. van der, De Noord-Halma-
hera'se taalgroep tegenover de Austronesiese
talen, Leiden. 1915; Cowan H. K. J.,
Prospects of a «Papuan» comparative linguis-
tics, «Bijdragen tot de Taal-. Land- en Vol-
kenkunde», 1957, dl 113; The Galela of Halma-
hera, Osaka, 1980; The Makian languages and
their neighbours, Canberra. 1982; Language
atlas of the Pacific area, pt 2. Canberra, 1983;
A p i t и 1 e у C. [a.o.], Struktur bahasa Te-
rnate. Jakarta, 1983. Л. И. Куликов.
СЕГМЕНТАЦИЯ (от лат. segmentum —
отрезок) — членение высказывания на
единицы, обладающие разной функцией
в языке. Обычно выделяют 2 вида С.—
иа звуковом уровне и на уровне значи-
мых единиц. При первом понимании
С. выявляют фонетич. признаки единиц
разл. уровней, при втором — членимость
той или иной единицы на основе разл. лин-
гвистич. процедур, позволяющих дока-
зать, что данная единица состоит из более
мелких единиц (ассоциативный анализ,
квадрат Гринберга и др.). С. на уровне
звуковых характеристик — это членение
высказывания на звуковые единицы раз-
ной протяженности — фонемы, слоги,
слова, синтагмы, фразы.
Миним. линейной единицей языка
является фонема. Членение на фонемы
происходит на основе морфологич. кри-
териев: оно возможно постольку, посколь-
ку в данном языке морфема по своей
протяженности может совпадать с фоне-
мой («бы-л», «сестр-а», «стол-ы», «вод-у»
ит. д.). В слоговых языках, где морфемы,
к-рые были бы меньше слога, невозмож-
ны, нет полного аналога фонемы как
миним. языковой единицы.
Вопрос о С. т. наз. сложных звуков
(дифтонгов, аффрикат, долгих гласных
и согласных) решается также на основа-
нии морфологич. критериев. Если внутри
звука возможна морфологич. граница,
имеет место бифонемное сочетание, если
невозможна — то монофонемное. Напр.,
рус. аффрикаты /с/ и /с/, нем. дифтонги
/д,е/ и /ар/ монофонемны, а т. наз. долгие
согласные в рус. яз. должны рассматри-
ваться как сочетания двух кратких:
«рассадить — рас-садить», «поддать —
под-дать».
Экспериментально-фонетич. исследова-
ния последних десятилетий говорят ско-
рее о нечленимости речевой цепи на отд.
сегменты, соответствующие звукам, чем
о возможности найти артикуляционно-
акустич. критерии для С. Так, артикуля-
ция гласного в слоге CV начинается од-
новременно с артикуляцией согласного,
а сочетание двух согласных часто реали-
зуется почти одновременно, так что та-
кое сочетание представляет собой одно-
временную артикуляцию обоих соглас-
ных. Отсутствие объективных признаков
границ между звуками выявилось осо-
бенно в связи с разработкой систем ав-
томатич. распознавания речи, для к-рых
необходима предварит. С. отрезка рече-
вой цепи.
С т. зр. акустич. свойств речевых сиг-
налов существенно выделение стационар-
ных и переходных участков, к-рое помога-
ет осуществить предварит. С.; в этих
случаях граница между сегментами ста-
вится в моменты наибольших изменений
текущих акустич. характеристик.
С. на слоги осуществляется на основе
трех разных принципов (поскольку в не-
слоговых языках морфологич. критерии
к слогу неприменимы): использования оп-
редел. набора правил (напр., правила
Р. Аванесова для рус. яз., Ф. де Соссю-
ра — для франц, яз.); обращения к
т. наз. интуитивному членению на слоги
носителями языка: определения места
слоговой границы по фонетич. признакам,
характеризующим степень связанности
элементов, к-рые могут образовать один
слог. В системах автоматич. распознава-
ния применяется т. наз. принудительное
членение слов на открытые слоги.
С. иа слова с фонетич. точки зрения оп-
ределяется не наличием пауз между ни-
ми, как это часто ошибочно предполага-
ется. Признаками границ слова могут
быть т. наз. пограничные сигналы (фоне-
мы, употребляющиеся только в краевых
позициях слова — в абсолютном начале
или в абсолютном конце, или сочетания
фонем, возникающие только на стыках
слов), а также нек-рые признаки фоне-
тич. цельнооформленности слова (гар-
мония гласных, типичная консонантная,
вокалич. или ритмич. структура слова
и др.).
С. фразы на синтагмы осуществляется
рядом способов: возможно (но не обяза-
тельно) появление паузы между синтаг-
мами; о конце синтагмы свидетельствует
наличие синтагматич. ударения (обычно
на последнем ударном гласном синтаг-
мы); конец синтагмы обычно характери-
зуется и специфич. мелодия, оформле-
нием, и изменением темпа. Членение
крупного высказывания на фразы так-
же определяется целым комплексом про-
содич. характеристик — изменением ме-
лодики, темпа, интенсивности, появле-
нием фразового ударения на последнем
ударном гласном последней синтагмы
во фразе.
• Фант Г.. Акустич. теория речеобра-
зования, пер. с англ., М., 1964; Распозна-
вание слуховых образов. Новосиб.. 1970;
К а с е в и ч В. Б.. Элементы общей линг-
вистики. М.. 1977; Бондарко Л. В..
Фонетич. описание языка п фонологич. опи-
сание речи, Л., 1981: Светозарова Н.Д.,
Интонационная система рус. языка. Л..
1982.	Л. В. Бондарко.
СЁЛИШСКИЕ ЯЗЫКЙ —см. Салиш-
ские языки.
СЕЛЬКУПСКИЙ Я31ЙК (устар,—остя-
ко-самоедский язык) — один из самодий-
ских языков. Распространен на С.-В. и
В. Зап. Сибири, образует неск. изолиров.
ареалов. Число говорящих ок. 2 тыс. чел.
(1979, перепись). До 19 в. играл роль lin-
gua franca в р-нах между Обью и Енисеем
у эвенков, хантов, кетов. С. я. имеет 4
осн. наречия: северное (рр. Таз, Турухан,
Елогуй), центральное (рр. Тым, ср. Обь),
восточное (р. Кеть) и южное (рр. Чая,
Чулым, верх. Обь). Селькупы из разных
р-нов часто не понимают друг друга,
пользуются разл. самоназваниями, одна-
ко границы между наречиями расплывча-
ты из-за наличия смешанных и переход-
ных Диалектов.
В отличие от др. самодийских языков
С. я. обладает богатым вокализмом (в
тазовском диалекте 25 гласных фонем
при 16 согласных); в ауслауте чередуются
гоморганные носовые и смычные соглас-
ные. Сфера использования мн. ч. сократи-
лась за счет экспансии собират. формы;
система падежей расширилась (во мно-
гом за счет агглютинации послелогов);
отрицат. глагол отсутствует; употребля-
ются превербы. Существует развитая
система морфологич. средств модифика-
ции сиитаксич. роли именных, глаголь-
ных, местоименных основ. Имеется ряд
лексич. параллелей с кетским и др. ени-
сейскими. хантыйским, тунгусо-маньч-
журскими языками.
Письменность (для тазов, диалекта
сев. наречия) создана в 30-х гг. 20 в. на
основе лат., а позднее рус. графики, од-
нако с сер. 50-х гг. фактически не исполь-
зовалась и не имеет стабильной нормы.
• Прокофьев Г. Н., Селькуп,
(остяко-самоед.) грамматика, Л.,	1935;
Кузьмина А. И.. Грамматика сель-
куп. языка, ч. 1 — Селькупы и их язык,
Новосиб., 1974; Кузнецова А. И.,
Хелимский Е. А., Грушки-
н а Е. В., Очерки по селькуп, языку, ч. 1 —
Тазов, диалект, И.. 1980; Erddlyi I.,
Selkupisches Worterverzeichnis. Tas-Dialekt,
Bdpst, 1969: Katz H., Selkupische Quel-
len, W., 1979; см. также лит. при ст. Самодий-
ские языки.	Е. А. Хелимский.
СЁМА (от греч. sema — знак) — мини-
мальная, предельная единица плана со-
держания. С. представляют собой эле-
ментарные отражения в языке разл. сто-
рон и свойств обозначаемых предметов
н явлений действительности. С. является
операциональной единицей компонент-
ного анализа (см. Компонентногоанализа
метод) при исследовании семантич. по-
ля слов и лексико-семантич. вариантов
слов и установлении их сходства и раз-
личия. Она реализуется как компонент
семемы — элементарного значенвя
слова (лексико-семантич. варианта слова).
В отличие от С. семема — единица плана
содержания более высокого уровня: бу-
дучи социально обусловленной, она вы-
ступает как содержат, сторона языковой
единицы на коммуникативном уровне.
Структура семемы обнаруживается бла-
годаря сведению содержания значения к
его простейшим составляющим — се-
мам. С. как конструктивные компоненты
значения не одинаковы по своему харак-
теру и иерархия, статусу, т. к. отражае-
мые ими объективные свойства пред-
метов и явлений имеют разную значи-
мость для систематизации и различения
внеязыковых объектов.
Центральной и иерархически главной
в структуре семемы является а р х и с е-
м а — родовая интегрирующая С., свой-
ственная всем единицам определ. класса
и отражающая их общие категориальные
свойства и признаки. В лексическом
значении слова «отец» (’мужчина по от-
ношению к своим детям’), как и во всех
др. терминах родства, выделяется архи-
сема (родственник). С помощью д и ф-
ф е р е н ц и а л ь и ы х С. описывают-
ся различия единиц семантич. поля. Это
С. видовые. Так, все пять С., образую-
щих гл. лексич. значение слова «отец»,
а именно: (мужской пол), (родитель),
(прямое родство), (кровное родство),
(первое поколение), — выступают как
видовые уточнители родового понятия
«родственник» —«(родственник) мужско-
го пола», «(родственник) родитель» и
т. д. Благодаря указанным дифферен-
циальным С. слово «отец» как термин
родства противостоит по совокупности С.
др. членам семантич. поля: «отец» —
«мать» ((мужской пол) — (женский
пол)), «отец» — «сын» ((родитель) —
(рожденный)), «отец» — «дядя» ((прямое
родство) — (непрямое родство)), «отец» —
«отчим» ((кровное родство) — (некров-
ное родство», «отец»—«дед» ((пер-
вое поколение) — (второе поколение)
[родителя]) и т. д. Архисемы и диффе-
ренциальные С. находятся в гиперо-ги-
понимич. отношениях (см. Гипонимия).
Кроме С., обеспечивающих устойчи-
вость смысловой структуры слова, в его
значении выделяются контексту-
альные С., к-рые отражают разл.
рода ассоциации, связанные с обознача-
емым предметом или явлением, и возни-
кают в определ. ситуациях употребления
слова. За счет контекстуальных С. в речи
(тексте) создаются коннотативные смыс-
ловые оттенки значения языковой еди-
ницы, на основе к-рых могут развиваться
производные значения. Таковы, напр.,
С. (источник, начало чего-либо), (оте-
чески Заботящийся о других) в слове
«отец»: «Узнал он только, что латинский
язык есть отец итальянского» (Н. В. Го-
голь); «Полковник наш рожден был хва-
том: /Слуга царю, отец солдатам»
(М. Ю. Лермонтов).
При оптимальном определении состава
и структуры С. как составляющих значе-
ния языковой единицы должны учиты-
ваться ее отношения со всеми др. едииица-
СЕМА 437
ми семантич. поля, т. е. ее значимость в
нем.
С. лексич. значения не имеет своего
спец, формального выражения в непроиз-
водных словах, но при словоизменении
и словообразовании получает его, напр.:
< стол» — «стол-ы» «множественность)),
4дом» — <дом-ик» «уменьшительность))
и т. п.
Семный анализ значения особенно су-
ществен при идеография, описании сло-
варного состава языка, в теории и прак-
тике лексикографии, в частности при соз-
дании специальных (терминология.) сло-
варей и тезаурусов лит. языка.
Наряду с термином <С.» для обозначе-
ния мнним. единицы содержания исполь-
зуются также термины: «семаитич. ком-
понент», «дифференциальный семантич.
элемент (признак)», «семантич. множи-
тель», «семантич. маркер», «ноэма» и
нек-рые др.
• Апресян Ю. Д.. Совр. методы изуче-
ния значений и нек-рые проблемы структурной
лингвистики, в кн.: Проблемы структурной
лингвистики 1963, М., 1963; Толстой Н.И.,
Нек-рые проблемы сравнит, слав, семасио-
логии, в кн.: Слав, яз-знание. VI Междунар.
съезд славистов (Прага, авг. 1968 г.). Докла-
ды сов. делегации, М.. 1968; Л о м т е в Т. П..
Общее и рус. яз-знание. Избр. работы. И.,
1976; Караулов Ю. Н.. Общая и рус.
идеография. М.. 1976; его же, Лингвистич.
конструирование и тезаурус лит. языка. И.,
1981; Гак В. Г.. Сопоставит, лексиколо-
гия. На материале франц, и рус. языков. М.,
1977; Л а й о н з Д ж.. Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ., И., 1978; Но-
виков Л. А.., Семантика рус. языка,
М.. 1982; Katz J. J.. Fodor J. А.,
The structure of a semantic theory, «Language»,
1963, v. 39, №2; Greimas A. J.. Semap-
tique structural, P.. [1966]; Bierwjsch M.,
Semantics, в кн.: New horisons in linguistics,
ed. by J. Lyons, L., 1972; Wotj ak G.,
Untersuchungen zur Struktur der Bedeutung,
2 Aufl., B.. 1977; см. также лит. при ст.
Компонентного анализа метод.
Л. А. Новиков.
СЕМАНТИКА (от греч. semantikos —
обозначающий) — 1) все содержание,
информация, передаваемые языком или
к.-л. его единицей (словом, граммати-
ческой формой слова, словосочетанием,
предложением); 2) раздел языкознания,
изучающий это содержание, информацию;
.3) один из основных разделов семиотики.
С. (в 1-м значении) представляет собой
систему, нежестко детерминированную.
Непосредственно наблюдаемая ячейка
С.— полнозначное слово (напр., сущест-
вительное, глагол, наречие, прилагатель-
ное) — организована по принципу «се-
мантич. треугольника»: внешний
элемент — последовательность зву-
ков пли графич. знаков (означающее') —
связан в сознании и в системе языка, с
одной стороны, с предметом дей-
ствительности (вещью, явлением,
процессом, признаком). называемым
в теории С. денотатом, референтом,
с др. стороны — с понятием или
представлением об этом предме-
те, называемым смыслом, сигнифика-
том. пнтенсионалом, означаемым. Эта
схема резюмирует семантич. отноше-
ния; более полная система даиа в ст.
Понятие. Поскольку связать слово с
предметом возможно лишь при условии,
что предмет так или иначе опознается
человеком, постольку денотат, как и сиг-
нификат. является нек-рым отражением
(представлением) класса однородных
предметов в сознании, однако, в отличие
от сигнификата, это отражение — с ми-
нпм. числом опознават. признаков, за-
438 СЕМАНТИКА
частую бессистемное и не совпадающее
с понятием. Напр., для слова «прямая»
сигнификатом (понятием) является 'крат-
чайшее расстояние между двумя точка-
ми’, в то время как денотат связан лишь
с представлением о 'линии, к-рая не укло-
няется ни вправо, ни влево, ни вверх,
ни вниз’ (сигнификат и интенсионал обыч-
но в той или иной степени приближаются
к науч, понятию). Имеются также слова
преим. денотатные (референтные), напр.
местоимения, личные имена, и слова пре-
им. сигнификатные (нереферентные, не-
денотатные), напр. абстрактные суще-
ствительные.
 Др. универсальной ячейкой С. являет-
ся предложение (высказывание), в к-ром
также выделяются денотат (или референт)
как обозначение факта действительности
и сигнификат (или смысл), соответствую-
щий суждению об этом факте. Денотат
и сигнификат в этом смысле относятся
к предложению в целом. В отношении же
частей предложения обычно подлежашее
(или субъект) денотатно. референтно, а
сказуемое (или предикат) сигнификатно.
Аналогично слову и предложению ор-
ганизована С. всех единиц языка. Она
распадается иа две сферы — предметную,
или денотатную (экстенсиональную), С.
и сферу понятий, или смыслов,— сигни-
фикатную (интенсиональную) С. Термины
«экстенсиональная С.» и «интенсиональ-
ная С.» восходят к описанию отд. слова-
понятия, где еше в традиции ср.-век. ло-
гики объем понятия (т. е. объем его при-
ложений к предметам, покрываемая пред-
метная область) назывался термином
extensio 'растяжение', а содержание по-
нятия (т. е. совокупность мыслимых при
этом признаков) — словом intensio 'внут-
реннее натяжение’. Денотатная и сигни-
фикатная сферы С. в естеств. языках
(в отличие от нек-рых спец, искусств,
языков) строятся довольно симметрично,
при этом сигиификатиая (понятийная)
в значит, степени копирует в своей струк-
туре денотатную (предметную) сферу.
Одиако полный параллелизм между ни-
ми отсутствует, и ряд ключевых проблем
С. получает решение только применитель-
но к каждой сфере в отдельности. Так,
предметная, или денотатная, синонимия,
экстенсиональное тождество языковых
выражений не обязательно влекут за
собой сигнификатную, или понятий-
ную, синонимию, интенсиональное тож-
дество, и наоборот. Напр., слова «отрава»
и «яд» в рус. яз. обозначают одно и то же
явление — 'отравляющее вещество' (они
экстенсионально тождественны), но имеют
разное понятийное содержание, разный
смысл (интенсионально различны); нель-
зя сказать «Некоторые болезни лечат от-
равой». С др. стороны, выражения «воо-
руженные силы» и «армия, флот, авиа-
ция» (последние три слова — в совокуп-
ности) интенсионально тождественны, но
экстенсионально не обязательно взаимо-
заменимы; можно сказать «Петя служит в
вооруженных силах», но нельзя — «Пе-
тя служит в армии, авиации и флоте».
С. слов и предложений воспринимается
носителями языка в определ. мере не-
посредственно, в чем п состоит коммуни-
кация.
С помощью лингвистич. анализа может
быть установлена С. частей слова — мор-
фем и частей предложения — синтагм-
словосочетаний. Морфемы полнознач-
ных слов — корни и аффиксы несут
два разл. типа значений. Корни выра-
жают т. иаз. вещественное значение —
осн. часть лексического значения слова,
напр. в рус. яз. корни красн- 'понятие
красноты', двиг- 'понятие движения’ и
т. п. Аффиксы выражают грамматичес-
кие значения, к-рые, в свою очередь, рас-
падаются на два типа: одни, наз. кате-
гориальными, служат обобщению
веществ, значений, подведению послед-
них под наиболее общие категории;
другие, наз. реляционными,
внутриязыковыми, синтак-
сическими, служат соединению слов
и др. значимых частей в составе предло-
жения. Реляционные грамматич. значе-
ния тесно связаны с морфологией кон-
кретного языка и, как правило, нацио-
нально и исторически специфичны. К
ним относятся особенности согласования,
управления, падежной системы, «согла-
сования времен» (consecutio temporum)
и т. п. К категориальным значениям
относятся 'субъект — предикат’ (или
'имя — глагол’), 'субъект — объект’, 'ак-
тивность — неактивность’, 'одушевлен-
ность — неодушевленность’, 'определен-
ность — неопределенность', 'отчуждае-
мая — неотчуждаемая принадлежность’,
'действие — состояние' и др.; ср. также
роды имен существительных, число, гла-
гольное время, падеж и др. В отличие от
реляционных, категориальные
значения составляют системы пар-
ных противопоставлений из положит, и
отрицат. членов, оппозиций и всегда обра-
зуют иерархию. Оии универсальны (см.
Универсалии языковые) и связаны преж-
де всего с универсальными закономерно-
стями построения предложения (выска-
зывания) во всех языках (морфология
каждого языка в этом случае выступает
лишь как «техника» их оформления).
Так, в зависимости от того, какое кате-
гориальное противопоставление реали-
зуется в предложении, различаются три
осн. типа предложения, в значит, степени
определяющие различие трех осн. типов
языка; противопоставление «субъект —
объект» определяет номинативный тип
предложения и тип языка (см. Номина-
тивный строй); противопоставление «ак-
тивность — неактивность» субъекта оп-
ределяет активный тип (см. Активный
строй); противопоставление «активный
субъект и неактивный объект» (в извест-
ной степени оно может рассматриваться
как совмещение двух предыдущих приз-
наков) характерно для эргативного
строя предложения. Категориальные
грамматич. значения выступают, т. о.,
одновременно и как реляционные, синтак-
сические категории, н как элементарные
семантич. признаки, семы в лексиконе;
напр., в рус. яз. одушевленность имен су-
ществительных выступает как особая
категория (сема) в лексиконе и требует
особого типа согласования — управления
в синтагме, в предложении; в груз. яз. т.
наз. инверсивные глаголы (глаголы чувств
и др.) являются особой категорией лек-
сикона и требуют особого построения
предложения.
Семантич. отношения описываются С.
как разделом яз-знания с разных точек
зрения. К парадигматике от-
носятся группировки слов в системе язы-
ка, основой к-рых выступает оппозиция,—
синонимия, антонимия, гипонимия, паро-
нимия, гнездо слов, семья слов, лексико-
семантич. группа, а также наиболее общая
группировка слов — поле. Различаются
поля двух осн. видов: 1) объединения слов
по их отношению к одной предметной об-
ласти — предметные, или денотатные, по-
ля, напр. цветообозначения, имена расте-
ний, животных, мер и весов, времени
и т. д.; 2) объединения слов по их отно-
шению к одной сфере представлений или
понятий — понятийные, или сигнификат-
ные, поля, напр. обозначения состоя-
иий духа (чувств радости, горя, долга),
процессов мышления, восприятия (виде-
ния, обоняния, слуха, осязания), возмож-
ности, необходимости и т. п. В предмет-
ных полях слова организованы преим.
по принципу «пространство* и по прин-
ципам соотношения вещей: часть и целое,
функция (назначение) и ее аргументы
(производитель, агенс, инструмент, ре-
зультат); в понятийных полях — преим. по
принципу «время* и по принципам соот-
ношения понятий (подчинение, гипони-
мия, антонимия и др.). Парадигматич.
отношения формализуются с помощью
матем. теории множеств.
К синтагматике относят груп-
пировки слов по их расположению в речи
относительно друг друга (сочетаемость,
аранжировка). Основой этих отношений
выступает дистрибуция (см. Дистрибу-
тивный анализ'). Они формализуются с
помощью матем. теории вероятностей,
статистико-вероятностного подхода, ис-
числения предикатов и исчисления выска-
зываний, теории алгоритмов.
При соотнесении результатов описания
С. в парадигматике и синтагматике вы-
являются нек-рые их общие черты, на-
личие семантич. инвариантов, а также
более мелкие и более универсальные, чем
слово, семантич. единицы — семан-
тич. признаки, или семы (наз.
также компонентом, иногда семантич.
параметром или функцией). Осн. семы
в лексике совпадают с категориальными
грамматич. значениями в грамматике
(граммемы). В парадигматике сема выяв-
ляется как миним. признак оппозиции, а в
синтагматике—как миним. признак со-
четаемости. Напр., глаголы «гореть* и
«сжигать* в парадигматике противо-
поставлены по признаку ’состояние’ —
'вызывание к жизни, каузация этого сос-
тояния’, а в синтагматике один из этих
признаков у глагола «сжигать» требует
активного субъекта, способного к кауза-
ции («человек*, «противник», «кочегар*
и т. п.), в то время как у глагола «гореть»
один из этих признаков требует субъекта
состояния («уголь», «рукопись*, «посе-
лок» и т. п.). Т. о., в предложении всегда
оказывается нек-рый общий признак
субъекта и предиката — семантич. ком-
понент (сема).
С. слов в разных языках может быть в
значит, степени сведена к разл. совокуп-
ностям одних и тех же или сходных семан-
тич. признаков. Напр., набор признаков:
1) ’твердое образование’, 2) ’в теле живот-
ного, в мясе’, 3) 'в теле рыбы, в рыбе’,
4) 'в составе растения, в растении’,— в
рус. яз. распределен иначе, чем во фраиц.
языке. 1-й, 2-й, 3-й признаки сведены в
рус. яз. в слове «кость», 1-й, 4-й,— в
слове «ость*; во франц, яз. 1-й, 2-й —в
слове os, 1-й, 3-й, 4-й — в слове arete.
Поля в С. в конечном счете также орга-
низованы на основе сходств и различий
не слов, а семантич. признаков, поэтому
одно и то же слово может входить (по раз-
ным признакам) в неск. семантич. полей.
С. естеств. языка закрепляет результа-
ты отражения и познания объективного
мира, достигнутые в обществ, практике
людей. Так, европ. культура выработала
понятия «быть*, «иметь*, «время*,
«прошлое», «настоящее», «будущее*,
«форма», «содержание* и др., к-рые выра-
жаются соотв. словами и грамматич. фор-
мами в каждом европ. языке. Те же по-
нятия в той же комбинации признаков мо-
гут отсутствовать в др. языках; напр.,
в языке хопи (язык сев.-амер, индейцев)
нет существительных типа «весна», «Зи-
ма», «настоящее», «будущее», а соответ-
ствующие (но не тождественные) понятия
передаются в виде наречий — «когда
тепло* и т. п.; «дождь* — объект (пред-
мет) в иидоевроп. языках — категоризо-
ван как процесс (букв.— 'он опускается’)
в америкаио-индейском языке хупа.
Вместе с тем противопоставление объекта
и процесса, объекта и признака объектив-
но и универсально — в каждом языке
они существуют как противопоставление
имени и предиката в высказывании. Т. о.,
лексика, национально своеобразная и ис-
торически изменчивая, выступает также
как «техника* оформления более уни-
версальных и исторически устойчивых
сущностей С., подчиняющихся лишь фун-
даментальным законам эволюции.
С. предложения (высказывания) опре-
деляется, с одной стороны, предметной
областью (к-рая может быть различно
структурирована в разл. ареалах мира,
ср., напр., противопоставление «активно-
го», человеческого начала и «неактивного»,
природного в «активных* языках амер,
индейцев), с др. стороны — одним и тем
же коммуникативным назначением для
всех языков мира. Последнее определяет
ее универсальные черты. В предложении
формируются общие для всех языков
закономерности отношения субъекта и
предиката. Там же берут начало универ-
сальные законы ист. изменений в С.:
формирование субъектных языковых вы-
ражений и отличных от них предикат-
ных выражений; метафоризация лексич.
значений, по-разному протекающая в по-
зиции субъекта и в позиции предиката;
перенос лексич. значения по языковой
функции (напр., обозначение процесса
всегда может превратиться в обозначение
результата, ср. «организация* как про-
цесс и «организация* как результат, уч-
реждение) и др.
Близость предложений по смыслу (сиг-
нификатная, интенсиональная) при воз-
можном различии по предмету обозна-
чения (денотату, или референту) — ис-
точник существования трансформаций
(иапр.: «Рабочие строят дом» — «Дом
строится рабочими», т. наз. трансформа-
ция залога); близость предложений по
предмету обозначения при различиях по
смыслу — источник существования пери-
фраз (напр.: «Петр покупает что-либо у
Ивана* — «Иван продает что-либо Пет-
ру*). Отношения предложений как в па-
радигматике (напр., интенсиональное и
экстенсиональное тождество), так и в
синтагматике (напр., связь предложений
в тексте) составляют осн. направление
науч, поиска в С. предложения.
Различие понятий парадигматики, син-
тагматики и др. (используемых в совр.
яз-знании одновременно) первоначально
было связано с разными подходами в ис-
тории С. как науки.
Для С. как науки (как и для С. языка)
характерен кумулятивный тип развития:
этапы становления науки формируются
в постоянные течения в ней.
С. как наука начинает развиваться во
2-й пол. 19 в., когда на основе пионерских
идей В. фон Гумбольдта, высказанных
еще в начале века, появились фундамен-
тальные лппгвистико-гносеологич. кон-
цепции X. Штейнталя, А. А. Потебни и
В. Вундта, определившие 1-й этап
в развитии С., к-рый можно назвать
психологическим и эволюционным. Для
этого этапа характерен широкий эволю-
ционный (но не всегда конкретно-истори-
ческий) подход к культуре и уподобление
языковой С. психологии народа. Единство
С. объясняется при этом едиными пси-
хология. закономерностями человечества,
а различия — различием «психологии на-
родов*. Согласно учению Потебни, мыш-
ление эволюционирует в теснейшей связи
с языком по закономерностям, к-рые но-
сят семантич. характер (т. е., в понимании
Потебни, психологический, но не логи-
ческий). Важнейшая из закономерностей
— постоянные знаковые замещения, про-
исходящие как в слове («внутренняя
форма слова»), так и в предложении
(«замены частей речи*). Потебня впервые
обосновал эти тезисы многочисл. фактами.
Как и Вундт, он рассматривал эти зако-
номерности в тесной связи с «народной
жизнью», проявляющейся также в об-
ласти фольклора и «народной психоло-
гии» (ряд воззрений Потебни почти бук-
вально совпадает с воззрениями истори-
ка лит-ры А. Н. Веселовского в области
ист. поэтики). Слабыми сторонами тео-
ретич. взглядов этого периода являются
отказ от рассмотрения логич. закономер-
ностей в пользу исключительно психоло-
гических и недостаточное внимание к кон-
кретной истории, отодвинутой на второй
план идеями общей эволюции и универ-
сальной типологии. В 20 в. глобальные
идеи эволюции и типологии послужили
отправной точкой для концепций «язы-
ковой картины мира» (неогумбольдтиан-
ство в ФРГ, концепции Э. Сепира и
Б. Л. Уорфа в США и др.), для фунда-
ментальной семантико-синтакспч. кон-
цепции И. И. Мещанинова, но они же
привели к отказу от конкретного ист.
изучения С. в формах морфологии и лек-
сики в «новол учении о языке* Н. Я. Мар-
ра. Однако Марру принадлежит обоб-
щение принципа «функциональной се-
мантики», т. е. переноса названия со ста-
рого предмета иа новый, к-рый стал вы-
полнять функцию прежнего в материаль-
ной культуре (напр., рус. консервный
нож, отбойный молоток; др.-инд.
tak? = ’резать, тесать’ отражает ранний
этап этого иидоевроп. корня, в то время
как лат. tex- ’ткать’ — более поздний
этап, когда термины плетения нз прутьев
были перенесены на ткачество).
2-й этап, сравнительно-истори-
ческий, ознаменовался выделением С.
в особую область яз-знания под наимено-
ванием «семасиология» (в трудах
М. М. Покровского и др. рус. и нем. уче-
ных) или «семантика* (первонач. в 1883
в работе М. Бреаля, а затем и др. франц,
лингвистов). Этот период характеризу-
ется внедрением в С. общих принципов
конкретно-ист. сравнит, исследования и
попыткой формулирования — в основ-
ном удавшейся — ист. законов С. Так,
Покровский сформулировал след. осн.
положения: 1) законы С. выявляются не
в отд. словах, а в группах и системах
слов, в «полях слов»; 2) эти группы —
двух родов: объединения внутриязыко-
вые, по «сферам представлений* (или,
в совр. терминологии, сигнификатные),
и объединения внеязыковые, по предмет-
ным областям, напр. понятия «ярмарки»,
«рынка», «игр и зрелищ», «мер и весов*
и т. п. В объединениях внеязыковых
действуют конкретно-ист. закономернос-
ти, связанные с производственной и со-
циальной жизнью общества; в объединени-
ях внутриязыковых действуют иные,
психологические закономерности; те и
другие могут комбинироваться, приводя,
в частности, к концептуализации духов-
ного мира по образцу материального
(напр., филос. термин «материя* восхо-
дит к лат. materia 'древесина, основа
ствола’ и того же корня, что рус. «мать»),
ср. выше о копировании предметного мира
в сигнификатной сфере С.; 3) унпвер-
СЕМАНТИКА 439
сальные, гл. обр. синтаксические, зако-
номерности связаны с построением и
преобразованием предложений (выска-
зываний), напр. переход от абстракции
процесса, от глагола, к обозначению ма-
териального результата процесса, пред-
мета: «учреждение» ’установление’ -»
«учреждение» ’общественная или государ-
ственная организация’. Внеязыковые
объединения слов и закономерности С.
стали осн. предметом исследований уче-
ных, группировавшихся вокруг журн.
«Worter und Sachen» («Слова и вещи»,
1909—).
Сравнит.-ист. подход развивается в
дальнейшем и в совр. исследованиях, гл.
обр. в связи с изучением этимологии.
Основываясь на идеях «функциональной
С.» и «полей», О. Н. Трубачев (1966) по-
казал массовый переход древних индо-
европ. терминов плетения и гончарного
производства на ткачество; см. также:
под его ред. многотомное изд. «Этимоло-
гический словарь славянских языков.
Праславянский лексический фонд», в. 1—
15, 1974—88; «Словарь индоевропейских
социальных терминов» Э. Бенвениста,
т. 1—2, 1969; «Историко-этимологический
словарь осетинского языка» В. И. Абаева,
т. 1 — 3, 1958 — 79, «Индоевропейский
язык и индоевропейцы» Т. В. Гамкре-
лидзе и Вяч. Вс. Иванова, т. 1 — 2, 1984,
и др. Особую ветвь составляет исследо-
вание терминов духовной культуры,
к-рое в России было начато «Филоло-
гическими разысканиями» Я. Грота (1873)
и в СССР продолжено работами В. В. Ви-
ноградова, Ю. С. Сорокина, В. В. Ве-
селитского, Р. А. Будагова, К). А. Бель-
чикова и др.
Уииверсально-синтаксич. подход, в
рамках этого этапа только намеченный,
получил полное развитие позже.
3-й этап начинается приблизи-
тельно в 20-х гг. 20 в. Он характеризует-
ся сближением С. с логикой и философи-
ей, ориентацией на синтаксис, поэтому
его можно назвать синтактико-семанти-
ческим или логико-семантическим. Для
этого этапа характерны след. осн. теоре-
тич. положения: 1) объективный мир рас-
сматривается не как совокупность «ве-
щей», а как совокупность происходящих
событий или «фактов», соответственно
осн. ячейкой С. признается не слово —
название вещи, а высказывание о факте—
предложение; 2) нек-рые слова языка
имеют непосредственные «выходы» к
внеязыковой реальности, они определи-
мы в терминах наблюдаемых предметов
или фактов, напр. «лес», «шуметь», «де-
ти», «гулять»: ’лес шумит’, ’дети гуляют’;
др. слова и выражения языка определи-
мы только через их внутриязыковые пре-
образования, совершающиеся посредством
предложения, напр. «шум», «прогулка»
определимы через 'шум леса’, ’прогулка
детей’ и в конечном счете сводимы к
’лес шумит’, ’дети гуляют’; 3) для пос-
ледних гл. приемом анализа является
характер взаимного расположения таких
слов и выражений в предложении и в речи
вообще — их дистрибуция, а также их
взаимные преобразования — трансфор-
мации (см. Трансформационный метод),
перифразы, функции; 4) описание пер-
вичных, исходных значений, к к-рым сво-
димы остальные, составляют особую за-
дачу — т. наз. установление «семанти-
ческих примитивов». Этн языковедч.
воззрения формировались и соответству-
ющие им задачи ставились и решались в
тесной связи с эволюцией общеметодоло-
440 СЕМАСИОЛОГИЯ
гич. взглядов на язык (см. Методоло-
гия в языкознании, Метод в языкозна-
нии). Первонач. они возникли в англо-
амер. яз-знании, где оказались тесно свя-
занными с общей эволюцией логич. пози-
тивизма — от «логического атомизма*
Б. Рассела и раннего Л. Витгенштейна
(работы 20-х гг.) до «логического анализа
языка* 50—70-х гг. (работы Витгенштей-
на, А. Дж. Айера, У. О. Куайна,
Дж. Р. Сёрла, П. Ф. Стросона, 3. Венд-
лера и др.). В ранний период, связанный
с логич. атомизмом, преобладало стрем-
ление установить нек-рые «первичные*,
«ядерные* и т. п. выражения (гл. обр.
предложения), от к-рых можно было бы
производить путем различных трансфор-
маций др. выражения. В более поздний
период, связанный с логич. анализом,
устанавливается взгляд на «значение как
употребление* («Значение не есть какой-
либо объект, соотнесенный с данным сло-
вом; значение слова есть его использова-
ние в языке* — тезис Витгенштейна).
Существует прямая связь между этим
утверждением и понятием дистрибуции в
С. у амер, лингвистов: значение слова есть
совокупность его окружений др. слова-
ми, совместно с к-рыми данное слово
встречается при его использовании в язы-
ке. Несмотря на ограниченность такого
понимания значения, дистрибутивный
анализ значений сыграл свою роль в раз-
витии С. и, как частный прием, продол-
жает использоваться.
К нач. 70-х гг., гл. обр. в сов. яз-знании,
благодаря критике сов. языковедами
дистрибутивного анализа устанавливает-
ся более гармоничный и полный, комп-
лексный подход к семантич. явлениям. С
одной стороны, исследуются объективные,
внеязыковые, денотатные связи слов и
др. знаков и высказываний, отражение
действительности в их С., для чего приме-
няются особые методы (см. Тезаурус,
Компонентного анализа метод, Оппо-
зиции) в работах Ю. Н. Караулова,
Л. А. Новикова, А. А. Уфимцевой и др.
С др. стороны, исследуются их внутри-
языковые связи, для чего применяются
иные методы (трансформационный ана-
лиз, дистрибутивный анализ, перифра-
зирование) в работах В. А. Звегинцева,
Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой,
Е. В. Падучевой, О. Н. Селиверстовой и
др. При этом осн. ориентацией стано-
вится анализ не абстрактного, изолиров.
предложения, а рассмотрение предложе-
ния в реальной речи, в диалоге или тексте,
с учетом прагматики языка. Продолжа-
ются исследования т, наз. грамматич. С.,
гл. обр. С. морфологич. форм (А. В. Бон-
дарко, Т. В. Булыгина и др.). Поиски
«семантических примитивов* остаются
самостоят. задачей С. (напр., работы
А. Вежбицкой).
ф Грот Я.. Филологич. разыскания.
Материалы для словаря, грамматики и исто-
рии рус. языка. 4 изд., СПБ, 1899; Весе-
ловский А. Н., Ист. поэтика. Л.,
1940; Покровский М. И., Избр.
работы по яз-знанию, М., 1959; НЛ. в. 2—
Проблема значения, М., 1962; Сорокин
Ю. С., Развитие словарного состава рус.
лит. языка 30—90-х гг. 19 в., И. — Л., 1965;
Трубачев О. Н., Ремесленная терми-
нология в слав, языках. (Этимология и опыт
групповой реконструкции). М.. 1966; Уфим-
цева А. А., Слово в лексико-семантич.
системе языка. М., 1968; Будагов Р. А..
История слов в истории общества, И., 1971;
Шмелев Д. Н., Проблемы семантич.
анализа лексики, М.. 1973; Апресян
Ю. Д., Лексич. семантика. Синонимии, сред-
ства языка, М..	1974; Бельчиков
Ю. А.. Рус. лит. язык во 2-й пол. XIX в.,
И., 1974; Бенвенист Э., Общая линг-
вистика, пер. с франц., М., 1974; Прин-
ципы и методы семантич. исследований,
М., 1976; Арутюнова Н. Д., Предло-
жение и его смысл. Логико-семаитич. проб-
лемы, И., 1976; Караулов Ю. Н., Об-
щая и рус. идеография, М., 1976; Языко-
вая номинация. Общие вопросы, М., 1977;
Виноградов В. В., Избр. труды.
Лексикология и лексикография, М., 1977;
Бондарко А. В., Грамматич. значе-
ние и смысл. Л., 1978; М у л у д Н., Анализ
и смысл, пер. с франц., М., 1979; НЗЛ, в.
10 — Лннгвнстич. семантика, М., 1981; Сте-
панов Ю. С., Имена. Предикаты. Пред-
ложения. Семиологии, грамматика, М., 1981;
Семантич. типы предикатов, М., 1982; П а-
ви лёнис Р. И.. Проблема смысла. Совр.
логико-филос. анализ языка, М., 1983; Ни-
китин М. В., Лексич. значение слова,
М., 1983; Гамкрелидзе Т. В., Ива-
нов Вяч. Вс., Индоевропейский язык и
индоевропейцы. Реконструкция и историко-
типологнч. анализ праязыка и протокульту-
ры, т. 1—2, Тб., 1984; Грамматич. концепции
в яз-знанни XIX в., Л., 1985; Якобсон
Р. О., К общему учению о падеже, пер. с
нем., в его кн.: Избр. работы, М., 1985; В re-
al М., Essai de semantique. Science des signi-
fications, 7 ed., [P., 1924]; Semantics. An in-
terdisciplinary reader in philosophy, linguistics
and psychology, Camb., 1971; Wierzbic-
k a A., Semantic primitives, Fr. /М.. [1972];
New directions in semantics, ed. by E. Le pore,
L.— [a.o.], 1987; Maingueneau D., Nou-
velles tendances en analyse du discours, P.,
1987.	Ю. С. Степанов.
СЕМАСИОЛОГИЯ (от греч. semasia —
значение, смысл и logos — слово, уче-
ние) — в русской и европейской тради-
ции: раздел языкознания, занимающийся
лексической семантикой, т. е. значениями
слов и словосочетаний, к-рые используют-
ся для называния, номинации отдельных
предметов и явлений действительности.
Часто С. противопоставляется онома-
сиологии как исследованию называния.
Задачи обеих решаются в рамках более
общей дисциплины — семантики.
СЕМИОЛОГИЯ — см. Семиотика.
СЕМИОТИКА (от греч. semeion — знак,
признак) (семиология) — 1) научная дис-
циплина, изучающая общее в строении
и функционировании различных знако-
вых (семиотических) систем, хранящих
и передающих информацию, будь то сис-
темы, действующие в человеческом об-
ществе (гл. обр. язык, а также нек-рые
явления культуры, обычаи и обряды,
кино и т. д.), в природе (коммуникация
в мире животных) нли в самом человеке
(напр., зрительное и слуховое восприятие
предметов; логическое рассуждение); 2)
система того или иного объекта, рассмат-
риваемая с точки зрения С. в 1-м значе-
нии (напр., С. данного фильма; С. лирики
А. А. Блока; С. обращений, принятых в
рус. яз., и т. п.).
Из всей обширной группы объектов С.
наибольшая общность обнаруживается
между языком и худож. лит-рой, т. е.
иск-вом, использующим язык в качестве
своего средства; поэтому С. языка и
лит-ры образует центр гуманитарной С.
Др. ветвью С. является формальная, или
логико-математическая, С., относящаяся
к т. наз. «металогике». Произведение ху-
дож. лнт-ры может исследоваться по двум
разным линиям: 1) как объект конкретно-
ист., литературоведч., историко-лит. ана-
лиза; 2) как объект семиотич. анализа,
зачастую переходящего в сферу общей
поэтики (см. Язык художественной ли-
тературы).
Первоначально общие принципы С. как
«науки о знаках» были подмечены на ос-
нове наблюдений над естеств. языком,
одновременно и независимо, в работах
Ч. С. Пирса и Ф. де Соссюра, причем
первый стремился к созданию особого
варианта матем. логики (т. наз. чистой,
или умозрительной, грамматики, gramma -
tica speculativa), а второй — к определе-
нию предметной области разл. знаков
как объектов новой науки, названной им
семиологией. Термин «С.» первоначально
применялся для формальной, логико-ма-
тем. линии, а содержательная, предмет-
ная, линия по европ. традиции именова-
лась семиологией; позднее оба назва-
ния стали употребляться как синонимы.
По мере развития С. в 20 в. у нее обна-
руживались все более глубокие ист. кор-
ни: в сочинениях Блаженного Августина
(4—5 вв.); в ср.-век. учении о «тривии»,
цикле из трех наук — грамматики, логи-
ки и риторики, к-рым в совр. С. соответ-
ствуют синтактика, семантика и праг-
матика; в логико-лингвистич. учениях
схоластики 12—14 вв. о «сущностях» и
«качествах» (акциденциях), о «суппози-
циях» (подстановках терминов), об «ин-
тенциях разума»; в 17 — нач. 18 вв. —
в учении Дж. Локка о разуме и языке, в
идеях Г. В. Лейбница об особом искусств,
языке «всеобщая характеристика» (cha-
racteristica universalis); в работах языко-
ведов-философов 19—20 вв. В. фон
Гумбольдта, А. А. Потебни, К. Л. Бюлера,
И. А. Бодуэна де Куртенэ; у основателя
психоанализа 3. Фрейда и т. д.
Основы С. языка и лит-ры заложили
представители европ. структурализма
1920—30-х гг.— пражской лингвистиче-
ской школы и Копенгагенского лингвисти-
ческого кружка (Н. С. Трубецкой, Р. О.
Якобсон, Я. Мукаржовский, Л. Ельм-
слев, В. Брёндаль), рус. «формальной
школы» (Ю. Н. Тынянов, В. Б. Шклов-
ский, Б. М. Эйхенбаум), а также незави-
симые от направлений А. Белый и
В. Я. Пропп. К этим исследованиям при-
мыкают нек-рые работы М. М. Бахтина,
Ю. М. Лотмана и др. сов. ученых. Ис-
следуются отношения С. к марксист-
скому лит-ведению и истории лит-ры
(М. Б. Храпченко). Наиболее оформлен-
ными направлениями С. за рубежом яв-
ляются: амер, школа Ч. У. Морриса, во
Франции — этнографии, (антропологии.)
школа К. Леви-Строса, семиология
Р. Барта, психоаналитич. семиотика
Ж. де Лакана, семиология кино К. Метца,
в Италии — семиология кино П. П. Па-
золини и др. Опубл, многочисл. разроз-
ненные семиотич. исследования архитек-
туры, живописи и т. д.; выходят семио-
тич. журналы и сборники. В 1974 в Ми-
лане (Италия) на 1-м Междунар. конг-
рессе С. была создана Междунар. ассо-
циация С. (с участием сов. ученых).
По мере развития С. понятие «знак»
(на к-ром особенно настаивал Соссюр)
постепенно отходило на второй план, по-
скольку не удалось обнаружить к.-л.
знаки, универсально присущие разным
естеств. языкам и тем более разным се-
миотич. системам (нет знаков, общих для
языка, живописи, кино и т. д.). Единство
С. языка и лит-ры основывается прежде
всего на явлении «высказывание» и его аб-
страктном выражении — «пропозицио-
нальной функции» (см. Пропозиция),
к-рые обнаруживаются во всех языковых
произведениях (текстах) как обыденной
речи, так и худож. лит-ры, являясь их
осн. семиотич. ячейкой.
Осн. корпус гуманитарной С. состав-
ляют два комплекса понятий: а) наиболее
общих семиотич. закономер-
ностей и б) наиболее общих с е-
миотич. членений (уровней,
аспектов) исследуемых объектов.
К семиотич. закономерностям
относятся прежде всего оппозиции (оппо-
зитивный характер, противопоставлен-
ность) всех основных, конституирующих
элементов семиотич. систем — фоием,
морфем, слов, типов предложений, инто-
наций и т. д. в естеств. языках, элементар-
ных жестов, поз, ситуаций в неязыковых
системах, образов предметного ряда, кад-
ров в кинофильмах и т. д. Напр., фонема
/п/ в рус. яз. выделяется лишь в силу про-
тивопоставления /б/ (главным образом,
но также, в той или иной степени,— всем
др. фонемам); в этике поза «встать перед
приближающимся собеседником» нечто
значит (а именно — уважение, вежли-
вость) лишь в противопоставлении позе
«остаться сидеть перед приближающимся
собеседником». Оппозиции элементов,
взаимозаменимых в одном месте речевой
цепи (напр., «пить» вместо «бить») или в
один момент ситуации (напр., «встать»
вместо «не встать»), выявляют существен-
ные для системы дифференциаль-
ные признаки: «глухость — звон-
кость» фонем; «сидение — стояние» в
позах и т. п. Сама процедура исследова-
ния путем замен называется коммута-
цией и представляет отдельный семио-
тич. принцип. Элементы системы, обла-
дающие к.-л. дополнительным дифферен-
циальным признаком по сравнению с не-
посредственно противопоставленными им
элементами, называются маркированны-
ми: так, /б/ — маркиров. элемент, /п/ —
немаркированный (отсутствует признак
«звонкость»). Как общий принцип, сфера
употребления маркиров. элемента уже,
немаркированного — шире (ср. анало-
гичный закон об обратном соотношении
интенсионала и компрегенсии понятия);
напр., /п/ употребляется примерно во всех
тех же позициях, что и /б/, но еще и в кон-
це слова перед паузой, где /б/ в рус. яз.
невозможно.
По принципу т. наз. функцио-
нальной семантики матери-
ально новый элемент системы включает-
ся в систему в форме того элемента, к-рый
он заместил; так, напр., в нек-рых ритуа-
лах кочевников, первоначально не знав-
ших лошадей, лошади маскируются под
оленей (известных ранее); первые авто-
мобили маскируются под кареты, хотя в
этом нет технич. надобности; в рус. яз.
словами «перочинный нож» обозначается
предмет, к-рый может выполнять те же
функции, какие раньше выполнял ножи-
чек для очинки гусиных перьев — пред-
метов письма, и т. п.
К закономерности функциональной се-
мантики близка т. наз. внутренняя фор-
ма слова: новое слово вводится на ос-
новании признака, уже зафиксированного
в ранее существовавшем слове; напр.,
«береза» в индоевроп. языках вводится
признаком «белый» (т. е. «белое дерево»);
«пчела » и «бык» в слав, языках, по-ви-
димому, равно введены признаком звуко-
подражания («пчела» из *Ьъсе1а от *bu-
cati ’гудеть, мычать, жужжать’); подоб-
ные явления часто обнаруживаются в
процессе этимологии, исследований. Внеш,
форма долговечнее внутренней: напр.,
совр. рус. «спасибо» уже не воспринимает-
ся как «спаси бог»; зал совр. оперного
театра уже не осознается как повторение
формы итал. и исп. гор. площади — три
стены из многоэтажных домов, с четвер-
той стороны выходят актеры, н т. п.
Одним из самых существенных след-
ствий этих и др. закономерностей являет-
ся кумулятивный харак-
тер семиотич. системы: элементы нового
знания в них способны соотноситься,
аккумулироваться с уже накопленными
знаниями (информацией), а каждый но-
вый элемент — получать точный «адрес»
благодаря своей внеш, форме: напр., но-
вое слово «кварки» опознается как назва-
ние некоего предмета благодаря своим па-
радигматич. связям (ср. «марки» или
«парки») и связям синтагматическим
(«ищем кварки», но не «ищем кварков»,
ср. «ищем зверьков»).
Одной из наиболее общих закономерно-
стей является изоморфизм — стр ук-
турное подобие формы выражения и фор-
мы содержания, а вследствие этого, в оп-
ределенной степени, и подобие между вы-
ражением и содержанием. Так. в целом
последовательность передаваемых в язы-
ке мыслей, а в семиотич. системах вооб-
ще — последовательность квантов ин-
формации совпадает с последовательнос-
тью знаков (хотя бывают и типизиров. от-
клонения, напр. в естеств. языках ана-
фора, ассимиляция, аттракция наклоне-
ний); сила звука соответствует силе эмо-
ции или важности содержания; диезные
призвуки (u-призвуки) соответствуют в
разных языках значениям уменьшитель-
ности, ласкательности и т. п., в то время
как бемольные (у- или ы-образные) при-
звуки в противопоставлении первым (но
не сами по себе, а в силу принципа оппо-
зиции) означают увеличительность или
неприязнь. Имеются также определ. ана-
логии между строением слога, слова и
предложения. Продление основного глас-
ного корня в глаголе нек-рых индоевроп.
языков может означать продленность
действия (ст.-слав, -гребетъ — грьба1€тъ,
мьретъ---мира!€тъ), повтор корня —
повторность действия (итеративность)
и т. п.
Существуют три семиотич. члене-
ния (уровня, аспекта) — синтактика, се-
мантика, прагматика. Синтактика
определяется как отношение между зна-
ками, гл. обр. в речевой цепи и вообще во
временной последовательности; семан-
тика в общем виде — как отношение
между знаконосителем, предметом обо-
значения и понятием о предмете;
прагматика — как отношение меж-
ду знаками и тем, кто их исполь-
зует. В прагматике языка особенно ин-
тенсивно исследуются два центра —
субъект речи и адресат речи, а также свя-
занные с ними «точки референции», вы-
ражающиеся дейктическими словами (см.
Дейксис), местоимениями, относитель-
ными временами глагола и т. д. В С.
худож. лит-ры типология худож. текстов
с т. зр. субъекта (текст от автора, от рас-
сказчика, от повествователя; разл. «я» от
автора и т. п.) дополняется типологией
худож. текстов с т. зр. «образа адресата».
Определение границ и сферы семантики
остается незаконченным: в частности, яв-
ляется нерешенным традиционный спор
между сторонниками узкого понимания
семантики [напр., у глагола «есть» («ку-
шать») в рус. яз. одно осн. значение) и
широкого («есть яблоко» и «есть ка-
шу» — разные значения глагола «есть»);
не всегда четко определяется граница
между семантикой и референцией, се-
мантикой и прагматикой и т. д.
В рамках совр., более широкого когни-
тивного подхода складывается новое соот-
ношение трех частей С.: семантика на-
чинает пониматься как область истин-
ности высказываний, прагматика — как
область мнений, оценок, презумпций
и установок говорящих, синтактика —
как область формального вывода. Бла-
годаря этому, в частности, стало воз-
можным определить худож. лит-ру се-
миотически (не эстетически и не конкрет-
но-исторически) через ее язык, как сферу
действия интенсионального языка; по-
следний определяется как язык, описы-
вающий возможный, интенсиональный
мир.
СЕМИОТИКА 441
ф Белый А., Поэзия слова. П., 1922;
Шкловский В., О теории прозы, Л.,
1925; Пропп В. Я., Морфология сказ-
ки, Л., 1928; 2 изд., М., 1969; Тр. по знако-
вым системам, в. 1 — 20, Тарту, 1964—87;
Лотман Ю. М.. Структура худож.
текста, М., 1970; Степанов Ю. С.,
Семиотика. М., 1971; его же, В трех-
мерном пространстве языка. Семиотич. проб-
лемы лингвистики, философии, иск-ва, М.,
1985; Бенвенист Э., Семиология язы-
ка, в его кн.: Общая лингвистика, пер. с
франц., М., 1974; Шрейдер К).	А.,
Логика знаковых систем, М., 1974; Бала-
шов Н. И.. О возможностях и формах
применения семиотич. категории «значение»
в поэтике и в лит-ведении, в сб.: Контекст —
1974, М.. 1975; Иванов В. В., Очерки
по истории семиотики в СССР, М., 1976;
Барт Р., Лингвистика текста, пер. с франц.,
в кн.: НЛ, в. 8, М., 1978; его же, Избр. ра-
боты: Семиотика. Поэтика, пер. с франц.,
М., 1989; Храпчеико М. Б.. Худож.
творчество, действительность, человек, 2нзд.,
М.. 1978; Григорьев В. П.. Поэтика
слова. М.. 1979; Лосев А. Ф., Знак.
Символ. Миф, М.. 1982; Семиотика. Сб.,
сост. Ю. С. Степанов, М.» 1983; Строение
фильма, Сб., сост. К. Разлогов, М., 1984;
Леви- Строе К., Структурная антропо-
логия. пер. с франц.. М., 1985; Erlich V.,
The Russian Formalism. History, doctrine.
2 ed.. The Hague. 1965; M e t г Ch., Essais
sur la signification au cinema, P., 1968;
Greimas A. J., CourtesJ., Semio-
tique. Dictionnaire raisonne de la theo-
rie du langage, P., 1979; Encyclopedic dictio-
nary of semiotics, ed. by T. A. Sebeok, t. 1—3,
B.— fa. o.J, 1986.	Ю. С. Степанов.
СЕМИТОЛОГИЯ — 1) комплекс науч-
ных дисциплин, изучающих языки, лите-
ратуру, культуру п историю семитоязыч-
ных народов; 2) область языкознания,
изучающая семитские языки. С. вклю-
чает комплексные дисциплины: ассирио-
логию, арабистику, библеистику. араме-
истику и угаритоведение, гебраистику,
сабеистику, эфиопистику и др. Грам-
матич. изучение семитских языков воз-
никло, не без влияния визант, грамматис-
тов, у сирийцев, арабов и евреев с целью
уточнить чтение и понимание религ. книг
(сирийские грамматисты — Яков Эдес-
ский, 7 в., Илья Тирханский, И в., Яков
бар Эбрей, 12 в.; арабские — Сибавейхи,
Халиль аль-Фарахиди, 8 в., аль-Асмаи,
9 в.; еврейские — Иегуда бен Давид
Хайюдж, Ибн Джанах, 10—11 вв., Да-
вид Кимхи, 12—13 вв.). Евр. грамматис-
ты, владея араб., др.-евр., арамейским
языками, сравнивали их уже в 11 в. (Йе-
гуда ибн Курайш, Ибн Барун). В Европе
изучение араб., др.-евр., сирийского и
эфиоп, языков возникает в эпоху гума-
низма, Реформации и коитрреформации
(И. Рейхлин, И. Буксторф Старший в
Германии, Ю. Ц. Скалигер во Франции)
с использованием еврейской языковед-
ческой традиции. В 17—18 вв. голл. уче-
ные положили начало арабистике; Ж. Бар-
телеми (Франция) в 18 и. расшифровал
финикийские надписи. В 19 в. С. обога-
щается достижениями общего и сравнит,
яз-знания; были изданы важнейшие
грамматики, словари, ист. обзоры, ката-
логи и критлч. издания рукописей, сво-
ды эпиграфич. памятников, в т. ч. Cor-
pus Inscriptionum Semiticarum (с 1881,
Париж). Продолжает преобладать инте-
рес к древнеписьм. языкам и лит-рам;
С. обычно являлась вспомогат. дисцип-
линой к библеистике (изучению Библии).
Важнейшую роль в развитии и расшире-
нии задач С. сыграли нем. ученые —
семитолог-энциклопедист Т. Нёльдеке,
В. Гезениус (др.-евр. словарь и грамма-
тика), Ю, Вельхауэен, Р. Киттель (биб-
леистика), Ф. Преториус и К. Ф. А. Ди-
442 СЕМИТОЛОГИЯ
льман (эфиопистика), М. Лидзбарский
(эпиграфика), К. Броккельман (сравнит,
грамматика семит, языков), франц, уче-
ные А. И. Сильвестр де Саси, Э. М. Кат-
рмер, венг. ученый И. Гольдциер (ара-
бистика). К кон. 19 в. создаются архео-
логии. и филологич. об-ва, изучавшие
Палестину и др. страны Бл. Востока.
Ассириология и арабистика выделяются
в отд. дисциплины.
В 20 в. С. развивается на базе нового
материала, собранного археология, и др.
экспедициями, а также на базе изучения
совр. языков (Эфиопии и др.). Кафед-
ры С. возникают почти во всех ун-тах
мира. Наиболее значительны работы
П. Э. Кале, П. Леандера, Г. Бергштрес-
сера, И. Фридриха и др. (Германия),
Дж. X. Гринберга, И. Дж. Гелба, С. Гор-
дона, В. Леслау (США), Ж. Кантиио,
А. Дюпон-Соммера, М. Коэна, Д. Коэ-
на (Франция), Г. Р. Драйвера, леди М.
Дроуэр (Англия), С. Москати, Дж. Гар-
бини, П. Фрондзароли (Италия), К. Пет-
рачека (Чехословакия), Й. Айстлейтнера
(Венгрия), Э. БенЙегуды, X. М. Рабина,
Э. Й. Кучера (Израиль) и др. С 30-х гг.
в результате дешифровки письменности
Угарита Ш. Виролло и X. Бауэром выде-
ляется новая ветвь С.— угаритоведение.
Начинают изучаться живые семит, язы-
ки; после 2-й мировой войны развивается
С. в Египте, Сирии, Ливане, Израиле.
Переворот в библеистике создала наход-
ка рукописей Мертвого м. (1947).
В России отд. лица изучали др.-евр.
яз. еше в ср. века. Араб. яз. начал пре-
подаваться при Петре I, позже вводится
преподавание и др.-ерр. яз. в духовных,
а затем и в светских высших учебных за-
ведениях. Ведущей дисциплиной рус. С.
была арабистика; гебраистика (наука о
др.-евр. языке и письменности) в 1-й пол.
19 в. была представлена трудами
Г. П. Павского, К. А. Коссовича и др.
Осн. рукописно-книжными базами С.
были Азиатский музей (1818—1930) и
Публичная б-ка (ныне Гос. публичная
б-ка им. М. Е. Салтыкова-Щедрина)
в Петербурге, собрания к-рых, в т. ч.
коллекции известного караимского дея-
теля А. Фирковича, относятся к богатей-
шим в мире. В Петербурге работали семи-
тологи Д. А. Хвольсон, А. Я. Гвркави,
В. В. Болотов, П. К. Коковцов, египто-
лог и эфиопист Б. А. Тураев, в Москве —
гебраисты И. Г. Троицкий, М. В. Ни-
кольский. В Москве центром С. был Ла-
заревский ин-т вост, языков, где работал
А. Е. Крымский. В 1882 создано Рос.
Палестинское об-во (с 1918 — при АН).
После 1917 гл. роль в С. играли Ле-
нингр. ун-т (кафедра семитологии в 1933—
1950, кафедра арабистики и семитоло-
гии с 1950) и Ии-т востоковедения (1930—
1949; с 1956 — ЛО ИВАН СССР); здесь
работали И. Ю. Крачковский и его шко-
ла (арабистика, сабеистика, эфиописти-
ка), Н. В. Юшманов (афразийская линг-
вистика), А. Я. Борисов, К. Б. Старкова,
И. Д. Амусин, Ю. А. Солодухо, И. Ш.
Шифман, М. Н. Зислин (гебраистика),
И. Н. Винников (арабистика, арамеи-
стика), Н. В. Пигулевская и ее школа
(сирология), А. Г. Лундин (сабеистика);
в Москве — Б. М. Гранде (семит,
яз-знание, создал школу арабистов), Г. М.
Бауэр (сабеистика), В. П. Старинин
(эфиопистика), Г. Ш. Шарбатов (ара-
бистика) и др., в Белоруссии —
Н. М. Никольский (гебраистика), в Гру-
зии — Г. В. Церетели (арабистика, ара-
меистика), К. Г. Церетели (арамеисти-
ка), А. С. Лекиашвили (семит, яз-знание),
М. А. Шанидзе (гебраистика) и в др.
республиках. Успешно изучаются живые
арабские (А. Г. Белова, В. В. Наумкин),
арамейские и др. диалекты, откры-
ты и изучены араб, диалекты в сов.
Ср. Азии (Винников, Г. В. Церетели),
впервые начала изучаться совр. араб,
лит-ра (Крачковский). Развивается срав-
нит. грамматика афразийских (семито-
хамитских) языков (Юшманов, Гранде,
И. М. Дьяконов).
Работы по С. публикуются в общевос-
токоведч. журналах, а также в журналах:
«Journal of Near Eastern Studies» (Chi.,
1942—), «Journal of Semitic Studies»
(Manchester, 1956—), «Hebrew Union
College Annual» (Cincinnati, 1924—),
«Semitica» (The Hague, 1969—), «Oriens
Antiquus» (Roma, 1962—), «Leshonenu»
(Jerusalem, 1973—), «Journal of Afro-
Asiatic Linguistics» (Sta Barbara, Ca-
lifornia, 1988—); в СССР — неперио-
дич. издания «Палестинский сборник»,
«Семитские языки».	.
• Коковцов П. К., Книга сравне-
ния евр. языка с арабским Абу Ибрагима
(Исаака Ибн Баруна), СПБ, 1893; его
ж е, Новые материалы для характеристики
Иехуды Хайюджа, Самуила Нагида и нек-рых
др. представителей евр. филологич. науки в
X, XI и ХП вв., П.. 1916; Крымский
А. Е., Семит, языки и народы, 2 изд., М.,
1909—12; Бартольд В. В., История
изучения Востока в Европе и России. 2 изд.,
Л., 1925; Крачковский И. Ю.,
Очерки по истории рус. арабистики, М, —Л..
1950; Bergstrasser G., Einfiihrung in
die semitisenen Sprachen, Miinch., 1928; R o-
s e n t h a l F., Die aramaistische Forschung
seitTh. Noldeke's Veroffentlichungen. Leiden.
1939; CTL. ed. by Th. A. Sebeok, v. 3. N. Y.,
1972; Diakonoff J. M., Afrasian lan-
guages, Moscow, 1988. И. M. Дьяконов.
СЕМ ИТО-ХАМ ЙТСКИЕ ЯЗЫКЙ —
см. Афразийские языки.
СЕМИТСКИЕ ЯЗЫКЙ — одна из вет-
вей афразийской, или семито-хамитской,
макросемьи языков (см. Афразийские
языки). Распространены в Зап. Азии и
Африке севернее Сахары. Число говоря-
щих 193 млн. чел. С. я. разделяются на
группы; се в.-периферийную,
или сев.-восточную (вымерший аккад-
ский яз.); сев.-цеитральн у ю,
или сев.-западную [живые языки: иврит
в Израиле и иовоарамейские диалекты —
западные в Сирии, восточные в Ираке,
Иране, СССР, США, Турции и др. объ-
единяются под назв. ассирийского (ново-
сирийского) яз.; мертвые: эблаитский,
аморейский, ханаанейский, угаритский,
финикийско-пунический, др.-еврейский
(ранняя форма иврита), я’уди и арамей-
ские диалекты — др.-арамейский, импер-
ский арамейский, западные: пальмирскии,
набатейский, подгруппа палестинских,
восточные: сирийский, или сирский, ва-
вилонско-талм удический, мандейский ];
ю ж.- центральную (живые: араб-
ский язык со множеством сильно разли-
чающихся живых диалектов, мальтий-
ский на Мальте); ю ж.- периферий-
ную [живые: мехри, джиббали (шах-
ри, шхаури), сокотрийский и нек-рые др.
малые языки в НДРЙ; мертвые: миней-
ский, сабейский, катабанский, объеди-
няемые как юж.-аравийские эпиграфиче-
ские]; эфиосемитскую (живые:
сев. подгруппа — тигринья, или тиграй,
и тигре; юж. подгруппа — амхарский,
аргобба, харари, ряд диалектов, условно
объединяемых под назв. гураге; недавно
вымерший гафат; мертвый: гээз, или эфи-
опский, принадлежащий к сев. подгруппе).
Юж.-центр., юж.-периферийная и эфио-
семит. группы объединяются нередко в
одну южную, или юго-зап., группу.
Характерные черты С. я.: ограниченное
число гласных (первоначально a, i, ив
долгом и кратком вариантах; значитель-
но больше гласных в живых диалектах),
наличие трех рядов согласных (звонкие,
глухие и «эмфатические» — напряженные
веляризованные или глоттализованные),
наличие фарингальных согласных (h и ',
т. наз. ‘айн), увулярных (h и у) и гортан-
ного взрыва ’ (т. наз. хамза, или ’алеф).
Сибилянтные аффрикаты и латеральные
согласные были рано утеряны, но, по-
видимому, должны быть реконструируе-
мы для общесемит. праязыка.
Корень глагола и отглагольных имен
обычно состоит из трех согласных, несу-
щих осн. словарное значение, в то время
как огласовка, а также суффиксы, пре-
фиксы и инфиксы уточняют значение или
передают грамматич. категорию, напр.
араб, kataЬа 'он писал’, kutiba 'написан',
'a-ktaba ’заставил написать', katib- 'пи-
шущий, писец’, kitab- 'письмо, книга’,
ma-ktab 'место, время письма, школа’.
Именной корень имеет вид: CVC, CSC,
CVCS, CVSC (S — сонант), но в юж,-
семит, языках имеет тот же характер, что
и глагольный корень.
В С. я. существует категория статусов,
или состояний имени, зависящих от син-
таксич. роли данного имени в каждом
данном случае и различающихся морфо-
нологически, но по-разному в разл. С. я.
Различаются 2 рода (мужской, немар-
кированный, и женский, обычно марки-
рованный спец, суффиксом; иногда раз-
личаются только по согласованию). В ст.-
аккад. яз. 6 падежей (в т. ч. особый па-
деж, или статус, маркированный -а или
-а для имени в роли предиката или вне
синтаксич. связи), в др. ст.-семит, языках
3 падежа (-и им., -i род., -а вин.); в жи-
вых С. я. падежей нет. Имеются дв. и
мн. ч.; последнее в юж.-семит, языках
6. ч. вытеснено разл. собират. сущест-
вительными, образованными путем пере-
гласовки основы («ломаное множествен-
ное»; bab- 'дверь', мн. ч. 'abuab'-; ‘alim
’ученый’, мн. ч. ‘ulatna’-; gurnal ’жур-
нал’, мн. ч. garanil).
Прилагательные иногда отличаются спе-
цифич. суффиксами (напр., «нисбы», или
притяжат. прилагательные на -и-, -ai-),
но в основном иным образованием мн. ч.,
а также синтаксически. Различаются
местоимения; а) самостоятельные личные
[араб, ’ana ’я’, 'anta ’ты’ (муж. род),
'anti ’ты’ (жен. род.), huua ’он’, hiia ’оиа’
и т. д.]; самостоят. личные местоимения
в иек-рых языках склоняются, употреб-
ляются для подчеркивания лица субъек-
та (в иек-рых языках — и объекта), ио не
являются обязательными; б) самостоя-
тельные притяжательные (архаичные,
редки); в) суффиксальные (при имени —
притяжательные, при глаголах — объект-
ные показатели); обычно для 1-го л. -I
или -уа, 2-го л. муж. рода -ка, жен. рода
ki, 3-го л. муж. рода -Ьй, жен. рода
hi/а (<*su, *si); г) вопросительные;
д) относительные, нередко они же nota
genitivi, т. е. элементы, связующие оп-
ределение с определяющим; ср. Изафет.
В глаголе находят отражение катего-
рии лица, числа, рода субъекта (объект
действия может выражаться местоимен-
ным суффиксом), а также вида/времени,
наклонения (только в мертвых С. я.), по-
роды и залога (пассив вторичен, и б. ч.
средства его выражения выработаны не
полностью). Обычно существует 2 вида—
совершенный (пунктивный) с суффик-
сальным спряжением (1-е л. ед. ч. -ku,
-tu, 2-е л. муж. рода -ta, -ka, жен. рода
ti, -ki) и несовершенный (курсивный)
с префиксальным спряжением (1-е л. 'а-,
2-е л. ta-, 3-е л. -уа и т. д.); в аккад. яз.
в глаголах действия префиксальное спря-
жение имеют оба вида (курсивный — с
полногласием основы, пунктивный — с не-
полногласием или с инфиксом -t-; остатки
этого явления — в юж.-периферийных
и эфиосемитских языках). В дальнейшем
сов. вид развивается в прош. время, не-
сов. вид — в будущее (иврит, арамей-
ский) или настоящее (арабский); в первом
случае настоящее передается с помощью
причастия, во втором случае будущее —
с помощью спец, проклитики. Особенно
характерно для С. я. наличие т. наз.
пород. Породы (усилительная, застави-
тельная, возвратная и мн. др.) модифи-
цируют первичное значение глагола.
Каждая порода имеет полную глаголь-
ную парадигму, передающую все выра-
жаемые глаголом категории и все от-
глагольные имена.
В С. я. существует сложная система
словообразования с помощью аффиксов
и гл. обр. изменения огласовки (образу-
ющих имена действия и состояния, места,
орудия действия, единичности, собира-
тельности, профессии и мн. др.). Боль-
шую роль играет именное определение
в род. п., причем определяемое получает
особую форму «сопряженного состояния
(статуса)». Обычный порядок слов (кроме
аккад. яз.): сказуемое, подлежащее, до-
полнение; определение всегда следует за
определяемым.
Древнейшие памятники С. я.— аккад.
клинописные тексты Ирака и эблаитские—
в Сирии (сер. 3-го тыс. до н. э.), а так-
же собств. имена и назв. местностей Па-
лестины, сохранившиеся в егип. надпи-
сях 3—2-го тыс. до и. э. Обширная пись-
менность имеется на аккад. яз. (клино-
пись, 3-е тыс. до н. э. — 1 в. н. э.), др,-
еврейском п иврите (с 12 в. до н. э., ал-
фавит зап.-семитского, вероятно, фини-
кийского, происхождения), на арамей-
ских диалектах, особенно иа сирийском
(с 8 в. до н. э., алфавиттого жепроисхож-
дения), эфиопском (слоговое эфиопское
письмо юж.-аравийского происхождения,
с 4 по 20 вв.). Очень богата лит-ра иа
араб. яз. (алфавит арамейского проис-
хождения — араб, письмо с 4 в.; см.
Западносемитское письмо).
Известны тексты на угаритском (уга-
ритское письмо, 14 в. до н. э.), финикий-
ско-пуническом (финикийское письмо,
13 в. до н. э. — 4 в. и. э.), мииейском,
сабейском, катабанском и др. (юж.-ара-
вийское эпиграфич. письмо, вероятно,
финикийского или др. зап.-семит, про-
исхождения, кон. 1-го тыс. до н. э.—7 в.
н. э.). Свою письменность имеют языки
тпграй, амхарский (на базе эфиоп, пись-
ма), мальтийский (латиница).
* Крымский А. Е., Семит, яеыки и
народы (с включением двух статей Т. Нёльде-
ке), 2 изд., ч. 2—3, М., 1909 —12; Гран-
де Б. М., Курс араб, грамматики в срав-
нит.-ист. освещении, М., 1963; Дьяко-
нов И. И., Семнтохамит. языки, М.,
1965; его же. Языки древней Передней
Азии. М., 1967; Brockelmann К.,
Grundriss der vergleichenden Grammatik der
semitischen Sprachen, Bd 1 — 2, B., 1908—13;
В e rg strasser G.. Einfiihrung in die
semitischen Sprachen, Munch., 1928; CTL,
v. 6, P.,1970: Diakonoff J. M., Afrasian
languages, Moscow, 1988. И. M. Дьяконов.
СЕМЬЯ ЯЗЫКОВ — см. Родство язы-
ковое, Генеалогическая классификация
языков.
СЕПЙРА — УбРФА ГИПОТЕЗА (ги-
потеза лингвистической относительно-
сти) — концепция, согласно к-рой струк-
тура языка определяет структуру мыш-
ления и способ познания внешнего мира.
Разработана в 30-х гг. 20 в. в США Э. Се-
пиром и Б. Л. Уорфом в рамках этноли-
нгвистики. Согласно С.— У. г., логич.
строй мышления определяется языком.
Характер познания действительности за-
висит от языка, на к-ром мыслит познаю-
щий субъект. Люди членят мир, органи-
зуют его в понятия и распределяют значе-
ния так, а не иначе, поскольку являются
участниками иек-рого соглашения, имею-
щего силу лишь для этого языка. Позна-
ние не имеет объективного, общезначи-
мого характера; «сходные физические
явления позволяют создать сходную кар-
тину вселенной только при сходстве или
по крайней мере при соотносительности
языковых систем» (Уорф). Широкую
известность С,— У. г. получила в 50-х гг.
благодаря работам X. Хойера, давшего
ее критич. анализ, и состоявшейся в 1953
(Чикаго) конференции, где гипотеза об-
суждалась лингвистами, этнографами,
философами, психологами.
В сов. яз-знании С.— У. г. подверг-
лась критике с позиций марксистской ме-
тодологии: сторонники этой гипотезы не
учитывают, что язык не представляет со-
бой самодовлеющей силы, творящей мир,
а является результатом отражения челове-
ком окружающего мира. Различия в спо-
собах его членения возникают в период
первичного означивания (см. Номина-
ция) и могут быть обусловлены ассоциа-
тивными различиями, несходством язы-
кового материала, сохранившегося от
прежних эпох, влиянием др. языков
и т. д. Выражаемое с помощью языка со-
держание не равно сумме значений язы-
ковых единиц, т. к. путем сочетания раз-
ных языковых средств можно выразить
также содержание или понятие, к-рое не
соотносится с к.-л. особой единицей язы-
ка. Форма и категории мышления одина-
ковы у всех народов, хотя язык оказывает
известное регулирующее влияние на про-
цесс мышления.
* Сепир Э., Язык. пер. с англ., М —Л..
1934; Уорф Б. Л., Отношение норм пове-
дения и мышления к языку, в кн.: НЛ. в. 1.
М., 1960; Б р у т я н Г. А., Гипотеза Се-
пира— Уорфа. Ер., 1968: Васильев С. А.,
Филос. анализ гипотезы лингвистич. относи-
тельности, К., 1974; Гипотеза в совр. линг-
вистике, М., 1980. с. 198 — 204 (лит.); Selec-
ted writings of Edward Sapir in language,
culture and personality, Berk.— Los Ang.,
1951; Whorf B. L., Language, thought
and reality, Camb. (Mass.). [1966].
A. M. Кузнецов.
СЕРБСКОХОРВАТСКИЙ ЯЗЬ'1К (сер-
бохорватский,	хорватскосербский
язык) — один из южнославянских язы-
ков. Применительно к определ. народу
может называться хорватским или серб-
ским. Распространен в СФРЮ (один из
офиц. языков) и сопредельных гос-вах,
а также в Америке и Австралии. Общее
число говорящих св. 16,5 млн. чел.
Имеет 3 диалекта: штокавский, чакав-
ский и кайкавский (названия по огласов-
ке местоимения «что»), расхождения
между к-рыми возникли в дописьменную
эпоху слав, истории. В штокав. диалекте
обособляются юго-вост, говоры, типоло-
гически сблизившиеся с болг. и макед.
языками.
Вокализм С. я. характеризуется нали-
чием долгих и кратких гласных, неизмен-
ностью качества гласных в ударных и бе:;
ударных слогах, тонич. ударением. Име-
ется слоговой [г]. Из 25 согласных 20 твер-
дые и 5 всегда мягкие. Именам свойст-
венно падежное склонение. Глагол имеет
разветвленную систему спрягаемых форм:
четыре ряда простых и сложных форм
прош. времени, два ряда форм буд. вре-
мени. Инфинитив может заменяться кон-
СЕРБСКОХОРВАТ 443
струкцией, состоящей из союза и формы
наст, времени.
Совр. лит. язык создан в 1-й пол. 19 в.
на базе штокав. говоров. В его формиро-
вании определяющее значение имела дея-
тельность серба В. Караджича и хорвата
Л. Гая. В лит. языке многообразное фо-
нетич., морфологич. и лексич. варьиро-
вание. Орфоэпич. норма двойственная
(экавское и иекавское произношение,
обусловленное разными диал. реализа-
циями праславянского [* ё]). Лит. язык
функционирует как совокупность нац.-
территориальных реализаций, среди
к-рых выделяется устоявшимся своеобраз-
ным узусом хорват, разновидность.
Древнейшие письм. памятники дати-
руются 12 в. (глаголич. Башчанская над-
пись, ок. 1100, кириллические — грамота
Кулина 1189, Мирославово и Вуканово
евангелия кон. 12 — нач. 13 вв.). В совр.
С. я. применяются два алфавита, одни
из к-рых является адаптацией рус.
гражд. шрифта, восходящего к кирилли-
це, а другой — лат. графики.
Ф Кульбакин С. М., Серб, язык,
Полтава, 1917; Гудков В. П,, Сербо-
хорв. язык, М., 1969; его же, Сербо-
хорв. язык, в кн.: Слав, языки. (Очерки
грамматики зап.-слав, и юж.-слав, языков),
М., 1977; Исследования по ссрбохорв. язы-
ку, М., 1972; Дмитриев И. А., Саф-
ронов Г. И., Сербохорв. язык, Л.,
1975; Попова Т. П., Сербскохорв. язык,
М., 1986; Ivie Р., Die Serbokroatischen
Dialekte, Bd 1, Ч-Gravenhage, 1958; P o-
povid I.. Geschichte der serbokroatischen
Sprache, Wiesbaden, 1960; M a r e t i с T.,
Gramatika hrvatskoga ili srpskoga knjizevnog
jezika, 3 izd., Zagreb, 1963; Стевано-
виЬ M., Савремени српскохрватски ^език,
2 изд., кн». 1—2. Београх 1969— 70;. Prirucna
gramatika hrvatskoga knjizevnog jezika, Zag-
reb, 1979.
Речник српскохрватскога кн>ижевног je-
зика, кн>. 1 — 6, Нови Сад. 1967 — 76; Тол-
стой И. И., Сербскохорв.-рус. словарь.
Краткий очерк грамматики сербскохорв. язы;
ка. 5нэд.. М., 1982; S к о k Р.. Etimologijski
rjecnik hrvatskoga ili srpskoga jezika, kn. 1 —
4, Zagreb, 1971 — 74.	В. П. Гудков.
СЁТЯЛЯ ТЕОРИЯ — гипотеза о чере-
довании ступеней количества звуков в
уральском праязыке (см. Уральские язы-
ки), развитая Э. Н. Сетяля и распрост-
раненная в финно-угровсдении в 1-й пол.
20 в.
Согласно С. т., в середине слова соглас-
ные и их сочетания выступали в двух
вариантах, различавшихся длительно-
стью, а впоследствии и качеством
(	и т. п.). Они рас-
пределялись след, образом: сильная сту-
пень — перед гласным открытого второго
(и вообще четного) слога и после гласного
закрытого четного слога; слабая сту-
пень — перед гласным закрытого четного
слога и после гласного открытого четного
слога. Аналогия с Вернера законом в
прагерманском позволила предположить,
что закрытый четный слог был ударным
и, следовательно, появление сильной
ступени было систематически связано с
ударностью предшествующего гласного.
С. т. представляет собой экстраполяцию
на прауральский уровень явлений, свой-
ственных прибалтийско-финским языкам
(где они затрагивают шумные согласные и
их сочетания) и саамскому языку (где
оин охватывают весь инлаутный консо-
нантизм). Ср. фин. akka ’старуха' —
род. п. akan; suku ’род’ — род. п. su-
vun < *suyun; puuta — партитив от puu
’дерево’; kalaa < *kala8a — партитив от
kala ’рыба’. Сходные явления имеются в
самодийских языках (нганасанский,
444 СЕТЯЛЯ
селькуп, диалекты Кети). Сетяля услов-
но постулировал также аблаутного типа
чередования ударных (сильная ступень)
и безударных (слабая ступень) гласных
V:V; V:V.
Отсутствие следов чередования ступе-
ней в волжских, пермских, угорских, мн.
самодийских языках С. т. объясняет
выравниванием по аналогии с преиму-
ществ. обобщением слабой ступени. Свя-
занное с этим объяснение регулярных
межъязыковых соответствий типа фин.
-р-: венг. -V- как рефлексов разных сту-
пеней исходного чередования неправдо-
подобно; в С. т. оно фактически подме-
няло собой выявление точных законов
ист.-фонетич. развития уральских язы-
ков, вследствие чего в совр. финно-угро-
ведении С. т. обычно отвергается. Источ-
ником финно-саамского чередования сту-
пеней согласных признается нефонологич.
тенденция к усилению или ослаблению
артикуляции в зависимости от слоговой
структуры (наличие у /tt/ аллофонов
[tt] и [tt], у /t/ — аллофонов [t] и [t]
и т. п.), к-рая разными путями фоноло-
гизировалась в результате вторичных
процессов. Вопрос о времени возникнове-
ния этой тенденции (в свете самодийских
аналогий) остается нерешенным.
* Б у б р и х Д. В., Ист. фонетика фин-
ского-суоми языка, Петрозаводск, 1948. с.
119—57; Хелимский Е., Встречный дву-
направленный отсчет мор в нганасан, яз.,
в кн.: The XIth International Congress of pho-
netic sciences: Proseedings. August 1 — 7, 1987,
Tallinn, v. 1, Tallinn, 1987: S e t a 1 a E. N..
Uber Quantitatswechsel im Finnisch-Ugri-
schen, JSFOu. 1896, t. 14; его же. Uber Art,
Umfang und Alter des Stufenwechsels im Fin-
nisch-Ugrischen und Samojedischen. «Finnisch-
ugrische Forschungen», 1912. №12; L e p-
p i k M., On the non-phonological character
of consonant gradation in Proto-Fennic, «Сов.
финноугроведение», 1968, т. 4, № 1.
E. А. Хелимский.
СИГНИФИКАТ (от лат. significatum —
обозначаемое) — понятийное содержа-
ние (см. Понятие) знака языкового.
В этом значении термин «С.» восходит
к ср.-век. схоластич. логике, в частности
к Иоанну Солсберийскому (12 в.), а в
20 в. снова вошел в употребление в ра-
ботах Ч. У. Морриса (1938); приблизи-
тельно соответствует «содержанию поня-
тия» в традиционной логике, «смыслу»
(Г. Фреге), «интенсионалу» (Р. Карнап),
«значению» (У. О. Куайн), «концепту»
(А. Чёрч), «означаемому» (Ф. де Соссюр)
и иек-рым др. аналогичным терминам,
обладающим, однако, специфич. конно-
тациями. Так, означаемое у де Соссюра
противопоставляется лишь означающему,
т. к. предметную отнесенность знака он
выносил за пределы лингвистич. исследо-
вания, тогда как у Морриса С. противопо-
ставляется не только «имени» (формаль-
ной стороне знака), но и «денотату» (пред-
метной отнесенности знака).
С гносеологии, точки зрения С. пред-
тавляет собой отражение в человеческом
сознании свойств соотв. денотата.
Т. к. сам термин «денотат» неоднозначен
(денотат, -референт, деиотат2-экстенсио-
нал), то и в термин «С.» вкладывается
разл. содержание в зависимости от того,
противопоставляется ли он экстенсиона-
лу или референту.
В первом случае С. противопоставляет-
ся денотату как идеальное, психическое
образование — материальному. Во вто-
ром случае С. понимается как номинат
слова в системе языка (т. е. то, что может
именоваться словом как языковой едини-
цей), противопоставляясь денотату как
иоминату слова в актуализованной речи
(В. Г. Гак). Возможно денотативное (ре-
ференциальное) тождество языковых
выражений с различными С. Так, сиг-
нификативно различные выражения «поз-
воночные» и «живые существа, имеющие
череп», обладают одним и тем же дено-
тативным значением (определяют один и
тот же экстенсионал). Указание на один
и тот же референт при помощи знаков
с различными С. характерно для худож.
текстов. Так, в тексте романа М. А. Бул-
гакова «Мастер и Маргарита» сигнифика-
тивно различные выражения «гражданин»,
«клетчатый», «субъект», «регент», «пе-
реводчик», «длинный клетчатый», «неиз-
вестный», «клетчатый гаер», «гад-перевод-
чик», «Коровьев», «Фагот», «надувало
Фагот» и т. и. идентифицируют одно и
то же лицо каждый раз по-новому, вы-
деляя различные его признаки. Из ряда
признаков именующий субъект выбирает
для номинации лишь те, к-рые позволяют
правильно идентифицировать денотат.
С. всегда фиксирует нек-рый комплекс
признаков денотата — постоянных или
временных, абсолютных или относитель-
ных. Поэтому мн. исследователи считают,
что у собств. имен и «индексальных зна-
ков» (напр., указат. местоимений) вообще
нет С. В то же время элементы предложе-
ния, не соотносящиеся прямо с объектами
внеязыковой действительности (сказуе-
мые, определения, обстоятельства), сог-
ласно такой концепции, имеют только С.,
но не имеют денотата. Так, согласно
Н. Д. Арутюновой, в предложении «Она
молодая хозяйка» признак молодости
приписывается С. слова «хозяйка», а в
предложении «Молодая хозяйка вошла в
комнату» признак молодости характери-
зует денотат слова «хозяйка». Поэтому
первое предложение может быть сказано
о пожилой женщине, недавно оставившей,
работу и начавшей заниматься хозяйст-
вом, а второе — не может. Открытым
остается вопрос о С. «препозитивных»
знаков, именующих целую ситуацию. Ряд
исследователей, приписывая С. не только
слову, но и предложению (или высказы-
ванию), связывают С. слова с «понятием»,
а С. предложения — с «суждением» («мыс-
лью», «пропозицией», «психической си-
туацией», «предикацией», «семантич.
моделью предложения» и т. и.). По-раз-
ному решается вопрос о включении мо-
дальных и коммуникативных значений,
актуального членения и пр. в С. выска-
зывания. Нет единства и в решении воп-
роса о том, включать ли в С. коннотации
и эмоционально-экспрессивные компонен-
ты смысла (см. Лексическое значение сло-
ва) или приравнивать его к «понятийному
ядру» слова. Соответственно одни ученые
считают, что у слов «лицо», «лик», «рожа»
одно и то же денотативное, но разл. сиг-
нификативные значения, другие же счи-
тают, что эти слова имеют одно и то же
сигнификативное значение, но разные
экспрессивные значения.
* Апресян Ю. Д., Совр. методы изу-
чения значений и нек-рые проблемы струк-
турной лингвистики, в сб.: Проблемы струк-
турной лингвистики, М., 1963; Городец-
кий Б. Ю., К проблеме семантич. ти-
пологии. М., 1969; Арутюнова Н. Д.,
Предложение и его смысл, М., 1976; Язы-
ковая номинация. (Общие вопросы), М.,
1977; Гак В. Г.. Теоретич. грамматика
франц, языка. Синтаксис, 2 изд., М., 1986;
Morris Ch. W., Writings on the general
theory of signs, The Hague —P., 1971; cm.
также лит. при статьях Денотат. Референт,
Референция, Семиотика, Означаемое.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
сидАмские ЯЗЫКЙ (восточносидам-
ские языки) — одна из подгрупп в соста-
ве восточной группы кушитских языков.
Распространены в юж. Эфиопии. Число
говорящих ок. 850 тыс. чел. Включают
языки сидамо, дараса, хадия (или гудел-
ла, марако), камбатта, алаба, тамбаро,
бурджи (или бамбала, амар) и кабенна.
По строению фонологич. системы близки
омотским языкам, с к-рыми находятся
в тесном языковом контакте. Среди кате-
горий имени выделяются: согласователь-
ные род и число (3 согласоват. класса —
муж. род ед. ч., жен. род ед. и мн. ч.;
употребление форм мн. ч. по тем же пра-
вилам, что в языке каффа), единичность
(собирательные и сингулятивные формы),
падеж (общий, приименной генитив и ряд
обстоятельств, падежей), личная при-
тяжательность (притяжат. суффиксы
1—3-го л. ед. и мн. ч. обладателя). Вы-
делимость прилагательных как особой
части речи спорна. Личные местоимения
делятся иа самостоятельные (субъект-
ные и объектные) и приглагольные
объектные (суффиксальные); имеются
также указательные (2 дейксиса) и воп-
росит. местоимения. Морфологич. кате-
гории глагола: лицо-число субъекта (по
внеш. показателям спряжения С. я.
сильно отличаются от других вост.-ку-
шитских), породы, время (2 времени в
индикативе), наклонение, статус (аффир-
матив — негатив), глагольный падеж
(предикатив, общекосвенный, релятив
и ряд обстоятельств, падежей). Осн.
средство слово- и формообразования —
суффиксация, иногда используется ре-
дупликация корня (образование мн. ч.
имен и глагольного итератива). Порядок
слов обшекушитский. Именная предика-
ция оформляется с помощью неизменяе-
мой связки. Из С. я. хорошо описаны
только языки сидамо, хадия и алаба.
Языки бесписьменные.
* Moreno М. М., Manuale di Sidamo.
Grammatica. Esercizi. Testi. Glossario, Mil.,
1940; Hudson G., Highland East Cushi-
tic. в кн.: The Non-Semitic languages of Et-
hiopia, East Lansing, 1976, p. 232—77.
T. Л. Ветошкина.
СИЛЛАБИЧЕСКОЕ ПИСЬМО (от
греч. syllabe — слог) — письмо, знаки
к-рого передают отдельные последователь-
ности звуков языка, чаще всего слоги.
Попытки слогового написания собств.
имен и грамматич. формантов восходят
к словесно-слоговым системам письма.
В ходе развития этих систем слоговые зна-
ки начинают употребляться для записи
слов как фонетич. дополнение к знаку-
логограмме. Только слоговые знаки (за
исключением неск. детерминативов и ло-
гограмм) применялись в нек-рых клино-
писных письменностях Двуречья (эламс-
кая, хуррнтская, урартская, др.-перс.
клинопись). Из критской иероглифики
к С. п. (с той же оговоркой) относятся
линейное письмо А и Б, кипро-минойское
и кипрское слоговое письмо, возможно,
письменность диска нз Феста. По мнению
И. Дж. Гелба, слоговые знаки, употреб-
лявшиеся в др.-егип. иероглнфике, по-
служили источником зап.-семит, силлаба-
риев, знаки к-рых передавали сочета-
ние «согласный + любой гласный» (про-
тосииайское, протопалестинское, фини-
кийское письмо).
Более позднее происхождение имеют
вфиопский снллабарнй и слоговые систе-
мы письма Индостана (см. Индийское
письмо), Центральной и Юго-Восточной
Азии, к-рые можно рассматривать как
«полуалфавнтные» (осн. знак передает
либо гласный, либо сочетание соглас-
ного со звуком «а»). Мн. оригинальные
системы письма 19—20 вв. первоначально
или в ходе развития были силлабическими
(письмо индейцев чероки, письмена ваи,
баса, тома, менде, бамум в Зап. Африке,
система Полларда для языков юго-зап.
Китая, письмена эскимосов Аляски,
письмо волеаи Каролинских о-вов). В
иероглифич. японском письме наряду с
логограммами употребляются (гл. обр.
для передачи собств. имен и грамматич.
формантов) слоговые знаки — «каны».
• Гельб И., Зап.-семит, силлабарии,
пер. с англ., в кн.: Тайны древних письмен,
М., 1976 (лит.); см. также лит. при статьях
Письмо, Пиктография, Критское письмо.
. „	А. М. Кондратов.
СИНАЙСКОЕ ПИСЬМО —1) устарев-
шее название протосинайского письма;
2) вариант арамейского набатейского
письма, известный по многочисленным
надписям 2—4 вв. на Синайском п-ове.
Вероятно, послужил истоком для созда-
ния арабского письма. А. Г. Лундин.
СИНДЙСКО-ПАЛЕСТЙНСКОЕ ПИСЬ-
МО — см. Западносемитское письмо.
СИНГАЛЬСКИЙ ЯЗЙК —один из
индийских (индоарийских) языков.
Офиц. язык Демократии. Социалнстич.
Республики Шри-Ланка. Число говоря-
щих 11,8 млн. чел. Восходит к сингаль-
скому пракриту. Между лит. и разг.
С. я. имеется существенное различие. В
фонетике количеств, противопоставление
всех гласных; тенденция к сингармонизму,
есть полуносовые согласные (обычно в
сочетании с звонкими), церебральные,
придыхательные (исчезнувшие в разг,
речи). Морфологич. строй с сильными
элементами агглютинации и новой флек-
сии; развитое склонение у существитель-
ных при отсутствии категорий рода, чис-
ла н падежа у прилагательных, наличие
категории определенности у существи-
тельных. Для глагола в лит. языке харак-
терны категории лица, числа, рода (об-
щий и женский), времени, наклонения,
переходности/непереходности, существен-
но чередование гласных. Для синтакси-
са характерен фиксированный в целом
порядок слов (сказуемое в конце пред-
ложения, подлежащее предшествует ска-
зуемому, дополнения непосредственно
перед сказуемым, локально-темпоральные
обстоятельства открывают фразу). В разг,
языке употребительны именные предло-
жения. В лексике многочисл. заимство-
вания из санскрита, из дравидийских язы-
ков (прежде всего тамильского), европей-
ских (прежде всего английского, а также
португальского), нз малайского, арабско-
го, персидского.
Совр. С. я. использует одну из разно-
видностей юж.-инд. письма — грантхи.
Древнейшие памятники на С. я.— на-
скальные надписи с 3 в. до н. э., связан-
ные с введением буддизма и написанные
на сингальском пракрите. Памятники
др.-сингальского (4—5 вв.— 8 в.) и ср.-
сингальского (8 в.— сер. 13 в.) периодов
немногочисленны. В 13 в. была создана
классич. грамматика С. я,, начался рас-
цвет классич. лит-ры. Форма лит. С. я.,
созданная в этот период, удерживалась
до 19 в. Новая форма лнт. С. я. форми-
руется на основе живого разг, языка.
• Выхухолев В. В., Сингальский
язык, М.. 1964 (лит.); его же, Сингальский
язык, в кн.: Языки Азии и Африки, т. 1, М.,
1976: Gunasekara А. М., A compre-
hensive grammar of the Sinhalese language,
Colombo, 1891; Geiger W.. Literatur und
Sprache der Singhalesen, Strassburg. 1900;
его же, A grammar of the Sinhalese language,
Colombo, 1938; Matzel K., Einfiihrung
in die Singhalesische Sprache, Wiesbaden,
1966; G a i r J. W., Colloquial Sinhalese
clause structures, The Hague—P., 1970.
В. H. Топоров.
СИНГАРМОНЙЗМ (от греч. syn —
вместе и harmonia — созвучие) — морфо-
нологич. явление, состоящее в единооб-
разном вокалическом (иногда и консонант-
ном) оформлении слова как морфологи-
ческой единицы.
В языках с С. в структуре слова выде-
ляется независимый (доминирующий)
компонент (обычно корень) и зависимые
компоненты (аффиксы). По тому, какой
фонологич. признак является основой С.,
различаются тембровый С. (по признаку
ряда), лабиальный С. (по огубленности),
компактностный С. (по подъему, или
раствору); в составе слова возможно со-
четание двух типов С. Напр., в венг. яз.
ablak-hoz ’к окну’, cipesz-hez 'к сапожни-
ку', kiiszdb-hoz 'к порогу’, вокализм по-
казателя аллатива -hVz (см. Венгерский
язык) зависит ог вокализм корня (пе-
редний — задний: -hoz/-hez, лабиаль-
ный — нелабиальный: -hez/-hoz). С. при-
сущ гл. обр. агглютинативным языкам
(см. Агглютинация), где он обеспечивает
целостность и отдельность словоформы,
действуя как «цементирующее средство»
(И. А. Бодуэн де Куртенэ), и в этой функ-
ции С. соотносится с ударением индоев-
роп. языков. Конкретный тип С. зависит
от характера вокалич. и просодич. систе-
мы языка; в урало-алт. языках с их темб-
ровым богатством гласных представлен
тембровый и лабиальный С., в ряде
нигеро-конголез. языков (напр., ква),
имеющих многоступенчатую градацию
гласных по подъему,— компактностный
С., при к-ром в слове возможны лишь
гласные одной из двух серий — широкие
или узкие (четной ступени — нечетной
ступени). Мн. сингармонические языки
обнаруживают отклонения от идеальной
схемы С., что проявляется в наличии нейт-
ральных гласных (часто е, 1), способных
встречаться как в переднерядных, так и в
заднерядных словах; С. часто не рас-
пространяется на префиксы и на сложные
слова, в к-рых каждый компонент имеет
свой сингармонический рисунок. С С.
иногда сближают такие явления, как
умлаут в древних герм, языках, ио он
напоминает С. лишь фонетически, отли-
чаясь функционально. Понятие С. шире,
чем обычно отождествляемое с ним поня-
тие гармонии гласных, т. к. С. может
выражаться и в консонантной гармонии
(как в нек-рых индейских языках Сев.
Америки).
• Черкасский М. А.. Тюрк, во-
кализм и сингармонизм. М., 1965; Вино-
градов В. А.. Типология сингармонич.
тенденций в языках Африки и Евразии, в
кн.: Проблемы афр. яз-знания, М., 1972;
Issues in vowel harmony, Amst.. 1980.
,	В. А. Виноградов.
СИНДХИ — один из индийских (индо-
арийских) языков. Распространен преим.
в пров. Синд Пакистана (число говорящих
ок. 10 млн. чел.) и в штатах Махараштра,
Гуджарат и Раджастхан Индии
(1,95 млн. чел.). В обоих гос-вах употреб-
ляется в сфере образования, культуры,
лит-ры.
Диалекты: вичоли, занимающий центр,
положение и лежащий в основе лит.
языка, сирайки (северный), ласи (в Лас-
бела), лари (по ииж. течению р. Инд),
тхарели (переходный к раджастхани),
каччхи (переходный к гуджарати). От
родств. языков отличается наличием се-
рии инъективных (или имплозивных)
звонких согласных; сохранением слабо-
произносимых конечных кратких глас-
ных; минимальной омонимией в именных
парадигмах, включающих ряд старых
синтетич. форм; вторичной флексией
глагола при отпричастных формах; упот-
ребительностью местоименных энклитик
(в субъектной, объектной и атрибутивной
функциях). Лит-ра на С. развивается
с 17—18 вв. Для С. в Пакистане испо.ть-
СИНДХИ 445
зуется араб, письмо, дополненное боль-
шим числом новых знаков и широко поль-
зующееся диакритикой; в Индии — дева-
нагари (см. Индийское письмо) с под-
строчными значками для специфич. сог-
ласных; имеется скоропись — ланда (в
неск. локальных разновидностях).
* Егорова Р. П.. Язык синдхи, М.,
1966; Trumpp Е., Grammar of the
Sindhi language, L., 1872.
t	Г.А.Зограф.
СИНКРЕТИЗМ (от греч. synkretismos —
соединение)— 1) совпадение в процессе
развития языка функционально различ-
ных грамматических категорий и форм в
одной форме. В рус. яз. наблюдается,
напр., падежный С. (одно окончание
имеет значение разных падежей) или С.
разных грамматич. категорий (одно
окончание имеет значение определ. рода,
числа и падежа). Одни ученые относят
С. к грамматич. омонимии, другие —
к многозначности (полифункционально-
сти) грамматич. формы. 2) Совмещение
(синтез) дифференциальных структур-
ных и семантических признаков единиц
языка (нек-рых разрядов слов, значений,
предложений, членов предложений и др.),
противопоставленных друг другу в систе-
ме языка и связанных явлениями пере-
ходности. Это разного рода гибрид-
ные (контаминационные, промежуточные,
диффузные) образования.
Непосредственным толчком к С. явля-
ются обычно сдвиги в соотношении формы
и содержания языковой единицы. С.
свойствен всем уровням языка и речи,
однако каждый из них имеет свои особен-
ности. С. плана содержания обычно под-
держивается С. плана выражения, т. к.
синтезирующиеся свойства в языке соотв.
образом оформляются. Нек-рые ученые
понятие С. относят только к парадигма-
тике языка и связывают с необратимы-
ми системными сдвигами в процессе его
развития (иногда их называют «нераз-
решимым» С., т. е. неустранимым), от-
личая их от контаминации, диффузно-
сти (иногда их называют «разрешимым»
С., т. е. устраняющимся при анализе),
к-рые относятся к синтагматике языка
и живым процессам, сопровождающим
употребление языковых единиц в речи.
* Виноградов В. В., Рус. язык,
М.. 1947; Ель мелев Л., Пролегомены
к теории языка, пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 1,
М., 1960; Курилович Е., Деривация
лексическая и деривация синтаксическая,
в его кн.; Очерки по лингвистике, М., 1962;
Скаличка В.. Асимметричный дуа-
лизм языковых единиц, в кн.; Пражский лин-
гвистич. кружок, М.. 1967; Бабайце-
ва В. В., Переходные конструкции в син-
таксисе, Воронеж, 1967; ее же, Зона син-
кретизма в системе частей речи совр. рус.
языка, НДВШ. ФН, 1983, № 5; Семан-
тика переходности. Л.. 1977; Рус. разг,
речь, М., 1978; Покусаенко В. К.,
Переходные конструкции в области сложно-
го и простого предложения, Ростов, 1983;
Гайсина Р. М.. Межкатегориальный
переход понятия и обогащение лексики,
Уфа. 1985.	В. В. Бабайцева.
СИНОЛОГИЯ — см. Китаистика.
СИНОНИМЙЯ (от греч. synonytnia —
одноименность) — тип семантических от-
ношений языковых единиц, заключаю-
щийся в полном или частичном совпаде-
нии их значений. С. свойственна лексич.,
фразеологии., грамматич., словообразо-
ват. системам языка. Это характерное
явление языков разных типов (см. Уни-
версалии языковые).
С. отражает в языке свойства объек-
тивного мира. Лнигвистич. природа С.
определяется разл. степенью семантич.
446 СИНКРЕТИЗМ
близости языковых единиц и объясняет-
ся асимметрией знака и значения, их
неустойчивым равновесием (см. Асим-
метрия в языке).
Известно неск. подходов к изучению
С.: при одном в центре внимания оказыва-
ется тождество или сходство значений,
при другом, опирающемся в значит, сте-
пени на логич. эквивалентность,— их
полная или частичная взаимозаменяе-
мость в тексте, при третьем — их оце-
ночно-характеризующие, стилистич.
свойства. Существует узкое и широкое
понимание С. соответственно как свой-
ства языковых единиц полностью (узкое)
или частично (широкое) совпадать по
своему значению. Первое имеет большую
ценность при адекватном перифразирова-
нии высказываний, второе — при уточ-
нении содержания обозначаемого объек-
та и раскрытии различных его сторон.
Наиболее представительной и функцио-
нально разнообразной в языке является
лексич. С. Семантич. сущность С.— экви-
валентность всего объема значений лексич.
единиц («языкознание» — «лингвисти-
ка»), отд. их значений («дорога» — «путь»)
или совпадающих сем значений («ключ»
’источник, в к-ром вода выходит с напо-
ром, с силой' — «родник» ’источник, в
к-ром вода просачивается на поверх-
ность земли'). Это служит основанием
различения полной (абсолютной) и
частичной (относит.) С.
Различаются два осн. типа С.: с е м а н-
тическая (идеографическая) и с т и-
листическая С., выражаемая сло-
вами с одинаковой предметной отнесен-
ностью, имеющими разл. стилистич. ха-
рактеристику:	«верить» — «веровать»
(книжн.), «странный» — «чудной» (разг.).
В функциональном плане С. выступает
как способность языковых единиц бла-
годаря тождеству или сходству их значе-
ний замещать друг друга во всех или
определ. контекстах, не меняя содержа-
ния высказывания. Эквивалентные содер-
жания синонимов находятся в отношении
взаимной замены (двусторонней имплика-
ции): «Он стал языковедом» <-> «Он
стал лингвистом»; «Это был высокий
юноша» «-►. «Это был рослый юноша».
Степень синонимичности слов тем выше,
чем больше у них общих позиций, в к-рых
могут устойчиво нейтрализоваться несов-
падающие семы их значений.
Важнейшими семантич. функциями си-
нонимов являются замещение и уточне-
ние. Замещение наблюдается ча-
ще всего в следующих друг за другом час-
тях текста и состоит во взаимной замене
семантически адекватных единиц, что
позволяет избежать однообразного пов-
торения одних и тех же слов: «Академик
Виноградов внес большой вклад в раз-
витие отечественного языкозна-
ния. Его труды стали достоянием миро-
вой лингвистики ».
Уточнение состоит в раскрытии
свойств и разл. характерных признаков
обозначаемых предметов и явлений дей-
ствительности. Эта функция реализуется
обычно в пределах одного предложения
при близком, контактном расположении
уточняющих друг друга частично экви-
валентных слов. Необходимость уточне-
ния вызвана тем, что обозначаемое в силу
своей многосторонности не «покрывается»
одним словом. Поэтому возникает потреб-
ность одновременного употребления неск.
синонимов, несовпадающие семы к-рых
вскрывают в обозначаемом предмете но-
вые стороны. Уточняться могут степень
проявления признака, качества, свойст-
ва, действия и т. п. («Милостивый го-
сударь... бедность не порок, это истина...
Но нищета, милостивый государь, нище-
та — порок-с. В бедности вы еще
сохраняете свое благородство врожден-
ных чувств, в н и щ е т е же никогда и
никто» — Достоевский), способ осуществ-
ления действия (ср. «погасить»— «задуть»
’дунув, погасить’) и др. При этом воз-
можны два типа контекстов С.: нейтрали-
зующий, в к-ром различия синонимов не
являются существенными с т. зр. содер-
жания высказывания, и дифференцирую-
щий, где в центре внимания оказываются
их различия. В первом случае несовпада-
ющие семы «суммируются» как дополнит,
характеристики обозначаемого («Рядом
был старый хороший товарищ,
д р у г, с которым ничего не страшно» —
Д. А. Гранин), во втором — противопо-
ставляются, уточняя содержание мысли
(«А что, вы друг ему? —Друг не
друг, а товарищ» — Ю. С. Семе-
нов).-Ср. значения этих слов, складываю-
щиеся из след, сем: «товарищ» — [’близ-
кий человек’] •+ 'большая степень близо-
сти', 'общественные отношения’, 'род
деятельности’, 'условия жизни’, ’общ-
ность полит, взглядов’, 'принадлежность
к обществ, полит, организации' и др.;
«друг» — ['близкий человек’] + 'очень
большая степень близости', 'личные отно-
шения и интересы', 'привязанность, рас-
положение’ и др.
Функция оценки и стилевой организа-
ции текста выступает как основная в
стилистической С. Эмоциона-
льное выражение оценки основывает-
ся на разл. стилевой закрепленности мар-
кированных синонимич. слов (выше нейт-
рального: высокое, поэтич., книжн. и др.,
ниже нейтрального: разг., прост, н др.),
что является основанием положит, или
отрицат. квалификации обозначаемого
объекта. Ср. «Должно быть, только на
обильных кубанских просторах могла
возрасти женщина... с такими огромными
карими глазами, к которым больше
подходило слово „очи"» (А. Гонча-
ров) и«В гляделках, которые стыд
глазами звать,— ни в одном ни искры
душевного света» (Н. С. Лесков). Согла-
суясь стилистически и семантически с
общим характером текста, т. е. с др.
словами той же стилистич. характерис-
тики и общим содержанием высказыва-
ния, такие синонимы выполняют функ-
цию его стилевой организа-
ции.
Наряду с лексич. С. выделяются др.
ее виды: фразеологическая
(«капля в море» — «всего ничего» — «кот
наплакал» — «раз-два и обчелся», «и
бровью — глазом — ухом не ведет»),
словообразовательная (се-
мантич. эквивалентность морфем: не- —
без-/бес- («неграмотный» —«безграмот-
ный»), -ун-ер--ец--ист («бегун»,
«боксер», «гребец», «футболист») и
грамматическая С., под к-рой
понимаются смысловая эквивалентность
функционально тождественных грамма-
тич. форм («стакан чая» —«стакан чаю»,
«красивый» — «красив», «умнейший» —
«самый умный», «запеть» — «начать
петь») и синтаксич. преобразования пред-
ложения, имеющие общее значение («Эту
книгу написал он» — «Эта книга написа-
на им», «Студент сдает экзамен профес-
сору» — «У студента принимает экзамен
профессор», «Оиа часто присутствует на
собраниях» — «Она редко отсутствует на
собраниях», «Он вошел в комнату и по-
здоровался со всеми» — «Войдя в комна-
ту, он поздоровался со всеми»),
ф Ковтунова И. И., О синтаксич.
синонимике, в кн.: Вопросы культуры речи,
в. 1, М., 1955; Балли II!.. Франц.
стилистика, пер. с франц., М.. 1961; Очерки
по синонимике совр. рус. лит. языка, М.— Л,,
1966; Лексич. синонимия, М., 1967; Золо-
това Г. А., Сиитаксич. синонимия и
культура речи, в кн.: Актуальные проблемы
культуры речи, М.. 1970; Синонимы рус.
языка и их особенности, Л., 1972; Шме-
лев Д. Н., Проблемы семантич. анализа
лексики. М.. 1973; Бережан С. Г.,
Семантич. эквивалентность лексич. единиц,
Киш., 1973; Апресян Ю. Д., Лексич.
семантика. Синонимия. средства языка, М.,
1974: Л а й о н з Д ж., Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ., М., 1978; Нови-
ков Л. А., Семантика рус. языка, М.,
1982; F i 1 i р е с J.. Ceska synonyma z
hlediska stylistiky a lexikologie, Praha, 1961.
Л. А. Новиков.
СИНОНИМЫ (от греч. synonymos—
одноименный) — слова одной и той же
части речи (а также, в более широком
понимании, фразеологизмы, морфемы,
сиитаксич. конструкции), имеющие пол-
ностью или частично совпадающие зна-
чения. В качестве единицы смыслового
сопоставления лексич. синонимов высту-
пает элементарное значение слова, его
лексико-семантич. вариант. Поэтому мно-
гозначное слово может входить сразу
в неск. сннонимич. рядов (или пара-
дигм). Члены каждого ряда идентифи-
цируются семантически и стилистически
относительно доминанты ряда,
т. е. слова семантически наиболее про-
стого, стилистически нейтрального и син-
тагматически наименее закрепленного,
напр. «высокий» (о человеке) — «рослый»,
«длинный» (разг.), «долговязый» (разг.);
«высокий» (о языке, стиле) — «возвы-
шенный», «приподнятый», «торжествен-
ный», «патетический» (книжн.); «высо-
кий» (о звуке, голосе) — «тонкий», «писк-
лявый» (разг.).
По степени синонимичности (тождест-
ву, близости значений и способности за-
мещать друг друга, нейтрализовать в
тексте противопоставляемые семантич.
признаки) С. делятся на полные,
или абсолютные («забастовка» — «стач-
ка», франц, nul — aucun как прилагатель-
ные), и частичные, или относитель-
ные («линия» — «черта», англ, big —
large, франц. revue — parade, нем.
schwer — kompliziert).
В соответствии с выполняемыми функ-
циями (см. Синонимия) С. подразделя-
ются на семантические (идео-
графические), оттеняющие разные сто-
роны обозначаемого объекта («кроткий»—
«незлобивый» — «покорный» — «смир-
ный», англ. mistake — error — slip —
lapse), указывающие на разл. степень про-
явления признака, действия («страх»—
«ужас», «ломать» — «крушить» — «сок-
рушать», англ, mistake — blunder, франц,
petit — minime), а также на др. смысло-
вое своеобразие слов, и стилисти-
ческие, дающие разл. оценочную ха-
рактеристику обозначаемого объекта
[«лицо» — «лик» (высокого стиля) —
«рожа» (прост.), нем. Gesicht — Antlitz
(поэтич.), франц, visage — museau (фа-
мильярное) и т. п.]. С е м а н т и к о-
стилистич. С. совмещают обе эти
функции [«идти» — «тащиться» (разг.)
'идти медленно, с трудом’ и т. п.].
По структуре С. могут быть разноко-
ренными («молодой» — «юный») и одно-
коренными, отличающимися друг от дру-
га приставкой («выругать» — «отругать»),
суффиксом («заглавие» — «заголовок»),
приставкой и суффиксом одновременно
(«качать» — «раскачивать»), наличием
или отсутствием постфикса -ся («ды-
мить» — «дымиться»),
С. могут также быть слово и словосо-
четание («ударить» — «нанести удар»),
слово и аффикс («м аленький
нос» — «нос и к») и т.п.
* См, лит. при ст. Синонимия.
.	Л. А. Новиков.
СЙНО-ТИ БЁТСКИ Е ЯЗЫКИ—см.
Китайско-тибетские языки.
СИНТАГМА (от греч. syntagma, букв.—
вместе построенное, соединенное) — 1) ин-
тонационно-смысловое единство, к-рое
выражает в данном контексте и в дан-
ной ситуации одно понятие и может со-
стоять из одного слова, группы слов и
целого предложения. Л. В. Щерба опре-
делил С. как фонетич. единство, выра-
жающее единое смысловое целое в процес-
се речи-мысли. В решении вопроса о чле-
нении речевого потока он исходил из един-
ства смысловой и звуковой сторон языка
при доминирующей роли первой. По-
скольку С. составляют слова, тесно свя-
занные по смыслу, она обычно представ-
ляет собой и сиитаксич. единство. Так, в
отдельные С. выделяются обособленные
члены предложения, вводные и вставные
конструкции и т. п. Однако совпадение
сиитаксич. и синтагматич. членения необя-
зательно. Разное синтагматич. членение
одного предложения создает разл. выска-
зывания, передающие тонкие оттенки
смысла и выражающие отношение гово-
рящего к сообщаемому факту, ср. «Браг
уезжает в Москву» и «Брат/ уезжает в
Москву». Синтагматич. членение может
служить средством различения смысла
внешне омонимичных, но различных по
сиитаксич. структуре предложений,
напр.: «Как удивили его / Слова брата» и
«Как удивили его слова/брата».
С. является речевой единицей, в рам-
ках к-рой реализуются правила коарти-
куляции и варьирования звуков, в част-
ности позиционно обусловленные измене-
ния звуков на стыке слов (сандхи). Бу-
дучи минимальной интонационной еди-
ницей, в к-рой реализуются интона-
ционные конструкции данного языка,
С. структурно членится на ритмич. груп-
пы, объединенные словесным ударением.
С фонетич. стороны членение потока ре-
чи на С. достигается как особым оформле-
нием границ между С., так и объедине-
нием слов внутри С. Оси. средство чле-
нения на С.— пауза, к-рая обычно высту-
пает в комплексе с мелодикой речи,
интенсивностью и темпом речи и может
замещаться резкими изменениями в зна-
чениях этих просодич. признаков. Це-
лостность С. достигается прежде всего
невозможностью пауз внутри С. и опре-
дел. акцентной структурой, придающей
каждому слову С. ту или иную степень
ударенности. Одно из слов С. (обычно
последнее) характеризуется наиболее
сильным ударением (т. наз. синтагматиче-
ским). В случае особого выделения одно-
го из слов (напр., при противопоставле-
нии) главное ударение может падать на
любое слово С. (т. наз. логич. ударение).
Главноударный слог С. образует ее инто-
национный центр. Др. средства объеди-
нения слов в С.— единый мелодии,
рисунок того или иного вида (т. наз. инто-
национный контур), а также характер-
ное для данного типа С. изменение значе-
ний интенсивности и длительности.
С. классифицируются с точки зрения
взаимосвязи входящих в них слов (напр.,
С. атрибутивные, релятивные), по их
позиции в высказывании (С. конечные и
неконечные) и по типу оформляющего их
интонационного контура (С. завершен-
ные, незавершенные, вводные, противи-
тельные, изъяснительные и др.).
2) Последовательность двух (или более)
языковых единиц (морфем — «дом-ик»,
слов — «старый дом», словосочетаний,
предложений), соединенных определ. ти-
пом связи (напр., определительной).
Употребление термина С. в этом значе-
нии восходит к Ф. де Соссюру (см. Син-
тагматика).
ф Б р ы з г у н о в а Е. А.. Практич.
фонетика и интонация рус. языка, М.. 1963;
Щерба Л. В., Фонетика франц, языка,
М.. 1963; Буланин Л. Л., фонетика
совр. рус. языка, М., 1970; Гордина М. В.,
Фонетика франц, языка. Л.. 1973; В и н о-
градов В. В.. Понятие синтагмы в
синтаксисе рус. языка, в его кн.: Избр. тр.
Исследования по рус. грамматике, М.. 1975;
Соссюр ф. д е, Курс общей лингвис-
тики, в его кн.: Тр. по яз знанию, [пер. с
франц. 1, М., 1977. Н. Л. Светозарова.
СИНТАГМАТИКА — 1) один из двух
аспектов изучения системы языка, ана-
лиз особых — синтагматических — от-
ношений между знаками языка, возни-
кающих между последовательно располо-
женными его единицами при их непо-
средственном сочетании друг с другом в
реальном потоке речи или в тексте', этот
аспект изучения языка противопоставля-
ется парадигматике; 2) синоним выра-
жения «синтагматический план речи или
текста», обозначающего линейный план
отношений между наблюдаемыми еди-
ницами языка, поскольку С. рассматри-
вает эти единицы при их одновременной
реализации в речи или тексте; 3) реже —
учение о синтагме, чаше — учение о син-
тагматических типах отношений как от-
ношениях между единицами языка «по
горизонтали» (в отличие от парадигмати-
ки, изучающей отношения «по верти-
кали»).
Поскольку синтагматич. отношения
наблюдаются на всех уровнях строения
языка, в совр. яз-знаннп, в зависимости
от выбранных единиц анализа, говорят о
С. как части соотв. уровневой дисципли-
ны и выделяют С. фонетическую, фоно-
логическую, морфологическую, лексиче-
скую и т. п.
Выделение синтагматич. отношений
связывают обычно с именем Ф. де Сос-
сюра, но в отечеств, яз-знании задолго до
этого И. А. Бодуэн де Куртенэ описывал
их в терминах отношений рядоположения
(Nebeneinander), а Н. В. Крушевский —
в виде отношений по смежности. По мне-
нию ле Соссюра. из двух типов отноше-
ний, определяющих систему языка и его
состояние в каждый момент его сущест-
вования,— синтагматических и ассоциа-
тивных (позднее названных парадигма-
тическими) — первые непосредственно
наблюдаемы и основаны на линейном ха-
рактере речи и свойстве ее протяжен-
ности, однонаправленности, последова-
тельности. Благодаря этому элементы,
следуя один за другим, образуют опре-
дел. языковую цепочку, последователь-
ность — синтагму, внутри к-рой состав-
ляющие ее элементы вступают в синтаг-
матич. отношения. Они характеризуют
связи следующих друг за другом елинпц
и определяются их контрастом; языковой
элемент может поэтому противопостав-
ляться либо предшествующему, либо сле-
дующему за ним, либо и тому и друго-
му одновременно. Для выявления этих
отношений разрабатываются спец, про-
цедуры сегментации, или членения текс-
та (речи), позволяющие отличить и отде-
лить одну единицу от другой на основа-
нии свойства ее повторяемости и конт-
раста с соседними единицами. Посколь-
ку почти все языковые единицы находят-
ся в зависимости либо от того, что их окру-
жает в потоке речи, либо от тех частей,
СИНТАГМАТИКА 447
из к-рых они состоят сами, развитие про-
цедур сиитагматич. анализа идет по двум
разным линиям: с первым свойством свя-
заны методика валентностного анализа
(см. Валентность) и — шире — свойства
сочетаемости языковых единиц, со вто-
рым — понятия и методика дистрибу-
тивного анализа.
Процедуры сиитагматич. анализа со-
стоят, по де Соссюру, прежде всего из
приемов членения языковых последова-
тельностей и определения их состава, а
также особых способов обнаружения
влияния одной единицы на другую пли же
их взаимодействия, причем особенно четко
это проявляется в фонологии и морфо-
логии, а также в морфонологии. Син-
тагматич. анализ направлен на уста-
новление отношения «состоять/склады-
ваться из» и на описание его результа-
тов в однородных терминах. Поскольку
в каждой языковой последовательности
обнаруживается определ. порядок следо-
вания элементов, один из этапов анализа
связан также с установлением последова-
тельности расположения единиц и опре-
делением неких абстрактных или конк-
ретных позиций, закрепленных за той
или иной составляющей синтагмы. Еди-
ницы, способные занимать одну и ту же
позицию в анализируемой последователь-
ности, а также выступать в качестве взаи-
мозаменимых субститутов, считаются вхо-
дящими в один парадигматич. ряд. Но
из этого следует, что к понятию парадпг-
матич. отношений можно прийти не не-
зависимо от синтагматических, как по-
лагал де Соссюр, а, напротив, как бы
совместить один анализ с другим; в та-
кой плоскости вопрос о соотношении
С. и парадигматики был впервые постав-
лен Л. Ельмслевом.
В работах Ельмслева С. противопостав-
лялась парадигматике на основании ло-
гич. принципов их организации: для пер-
вой постулировался принцип логич. конъ-
юнкции, отношение «и — и», к-рое обо-
значалось им как реляция: для второй,
напротив,— принцип логич. дизъюнкции,
отношение чили — или», к-рое обознача-
лось им как корреляция. Первый тип от-
ношений характеризовал речь, процесс,
второй — систему языка. Одиа и та же
сущность, входя в систему языка, осу-
ществляет как ее член функцию дизъюнк-
ции, но, входя в текст, проявляет иную
функцию — конъюнкции. В тексте языко-
вые единицы сосуществуют, в системе —
образуют парадигмы. Для понимания
языка как знаковой системы особого
рода (см. Знаковые теории языка)
важно, следовательно, понимание двой-
ной структурации ее единиц — в пара-
дигматике и в С. Теория Ельмслева дава-
ла противоречивый ответ на вопрос о том,
какой из установленных типов отноше-
ний «первичен», поскольку, по его мне-
нию, хотя рассмотрение языковых функ-
ций свидетельствует на первый взгляд о
том, что процесс детерминирует систему,
в действительности он просто невозможен,
если за ним не стоит определ. система,—
ее существование оказывается, таким
образом, необходимой предпосылкой про-
цесса. В связи с этим соотносительное
определение С. и парадигматики принад-
лежит к одному из самых сложных тео-
ретич. вопросов лингвистики. Принятое
Ельмслевом противопоставление перено-
силось далее и на противопоставление
морфологии, носящей преим. парадиг-
матич. характер, синтаксису, к-рый син-
тагматичен, и мн. структуралисты (см.
448 СИНТАКСИС
Структурная лингвистика) признавали
основательность подобной дифферен-
циации этих дисциплин и, главное, мето-
дов их изучения. Пражская лингвисти-
ческая школа выступала против подоб-
ного отождествления парадигматич. за-
висимостей с морфологией, а синтагмати-
ческих — с синтаксисом, а ее представи-
тели подчеркивали, что С. и парадигма-
тика выявляются во всех слоях языка.
В «Тезисах Пражского лингвистич. круж-
ка» вполне отчетливо выделено в каче-
стве особой задачи изучение сиитагматич.
деятельности как лежащей в основе воз-
никновения сочетания слов и такого ее
отд. «сиитагматич. действия», как пре-
дикация.
В работах дескриптивистов (см. Деск-
риптивная лингвистика), в полном соот-
ветствии с постулатами этой школы, С.
занимала ведущее место, и не случайно
принципы дистрибутивного анализа раз-
рабатывались именно дескриптивистами.
Осн. объектом лингвистич. анализа они
считали членение высказывания на все
менее протяженные единицы (вплоть до
фонемы), исходя из положения, что лю-
бая единица более высокого уровня скла-
дывается из единиц нижележащего: фо-
нема — из дифференциальных призна-
ков, морфема — из фонем, слово — из
морфем и т. п. Но, по утверждению
Э. Бенвениста, функция единиц опреде-
ляется не только их способностью разла-
гаться на единицы, между к-рыми имеют
место дистрибутивные отношения, но и
способностью единиц нижележащего уров-
ня выступать в качестве строит, мате-
риала для единиц вышележащего уровня.
В этом случае сиитагматич. последователь-
ность создает при ее образовании новое
интегративное целое, свойства к-рого
несводимы к свойствам его составных час-
тей. Так, рус. сиитагматич. последова-
тельность типа л-о, образуя слог, харак-
теризуется новыми свойствами по срав-
нению, напр., с последовательностью сл-,
а сиитагматич. цепочка «с-л-о-н», образуя
корневую морфему, проявляет интегра-
тивные свойства (новое значение),невы-
водимые из свойств фоием /с/, /л/ и т. п.
Признание этого положения сыграло важ-
ную роль в лингвистике, и уже у пред-
ставителей лондонской школы появляет-
ся новый вариант классификации отно-
шений, наблюдаемых между языковыми
единицами. В каждом тексте разграни-
чиваются: отношения единицы к другим
единицам того же статуса и того же уров-
ня (напр., фонемы к фонеме же) и отно-
шения этой единицы к единицам др.
уровня (напр., фонемы к морфеме).
В свою очередь, только первые делятся
на синтагматические, проявляющиеся в
совместной встречаемости единиц, и па-
радигматические, проявляющиеся в их
взаимозаменимости. Поскольку наличие
этих двух типов не устанавливается в
ходе собственно дистрибутивного анали-
за, он явно недостаточен и для определе-
ния роли выявляемых сиитагматич. свя-
зей и теоретически не оправдан. Сами же
принципы сиитагматич. анализа, особен-
но в фонологии, разрабатывались в лон-
донской школе весьма интенсивно и вклю-
чали просодич. явления.
Поскольку сиитагматич. отношения
наблюдаются на разных уровнях строе-
ния языка, то в зависимости от выбран-
ной единицы анализа С. нередко понима-
ется как часть соотв. уровневой дисцип-
лины (фонетич., фонологич., морфоло-
гич. С.), поев, описанию сиитагматич. от-
ношений в пределах данного уровня или
исследуемой подсистемы (напр., слово-
образоват. С.).
Особенно важна сфера синтаксич. С.;
Н. Ю. Шведова отметила, что законы и
правила синтагматики действуют во всех
сферах синтаксиса. С. представляет со-
бой совокупность правил сочетаемости
единиц друг с другом в синтаксич. конст-
рукциях разной сложности и протяжен-
ности: в сложном предложении при со-
единении простых предложений, в со-
ставе простого — при объединении ска-
зуемого с подлежащим и т. п. Изуче-
ние сиитагматич. отношений в син-
таксисе оказало заметное влияние на
анализ аналогичных отношений в произ-
водных и сложных словах и повлекло за
собой появление понятия внутр, (синтаг-
матич.) синтаксиса, а также постановку
вопроса о правилах сочетаемости морфем
разного типа в пределах одного деривата
(см. Деривация). Значит, роль сыграло
изучение сиитагматич. характеристик сло-
ва и в лексике; в отличие от языковых еди-
ниц, носящих преим. парадигматич. ха-
рактер (морфема) или же чисто синтаг-
матический (предложение), слово рассмат-
ривается как единица, к-рой присущи
и те и др. связи. А. А. Уфимцева подчер-
кивает, что наряду с парадигматич. цен-
ностью слово обладает др. видом реля-
ционной значимости — синтагматической,
неким смыслом, возникающим на основа-
нии индивидуального значения слов при
их сочетаемости в линейном ряду. Изу-
чение лексич. С. является значит, дости-
жением сов. яз-знания, и описание С.
слова составляет важный аспект опре-
деления его лексич. значения.
* Шмелев Д. Н., Проблемы семан-
тич. анализа лексики, М., 1973; Щ у р Г. С.,
Теория поля в лингвистике, М., 1974; Бен-
венист Э., Уровни лингвистич. анализа,
в его кн.: Общая лингвистика, [пер. с франц.],
М., 1974; Рус. грамматика, т. 1 — 2, М-,
1980; Уфимцева А. А., Семантика
слова, в кн.: Аспекты семантич. исследований,
М., 1980; Телия В. Н., Типы языковых
значений. Связанное значение слова в языке,
М., 1981; Новиков Л. А., Семантика
Рус. языка, М., 1982; Гудавичюс А.,
О сиитагматич. подходе к анализу значений,
«Kalbotyra», т. XXXVIII (2). Яз-знание,
Вильнюс, 1987 (лит.); Haas W., On de-
fining linguistic units, в кн.: Transactions of
the Philological Society, 1954, L.. [1955].
E. С. Кубрякова.
СЙНТАКСИС (от греч. syntax; s — по-
строение, порядок) — 1) характерные
для конкретных языков средства и пра-
вила создания речевых единиц; 2) раздел
грамматики, изучающий процессы по-
рождения речи: сочетаемость и порядок
следования слов внутри предложения, а
также общие свойства предложения как
автономной единицы языка и высказыва-
ния как части текста.
Объект С. как области яз-знания сос-
тавляют те механизмы языка (морфоло-
гические, фонетические, композиционные
и др.), к-рые обеспечивают переход от
языка к' речи, способы образования из
конечного числа исходных языковых эле-
ментов (слов, словоформ, словосочетаний,
предложений) бесконечного множества
речевых произведений (интонационно
оформленных высказываний, способных
входить в состав текста). С. исследует
и формулирует правила речеобразова-
ния. В соответствии с этапами синтезиро-
вания речи, на каждом из к-рых происхо-
дит создание не только более сложных,
но и наделенных новым качеством еди-
ниц, С. членится на три комплексных
раздела. В первом — С. частей ре-
ч и (словосочетания, присловных связей,
сиитагматич. С.) — изучаются сочетат.
возможности слова (синтаксич. валент-
ности), способы их реализации (согласо-
вание, управление, примыкание и др.) в
выражаемые ими отношения (атрибу-
тивное, комплетивное и т. п.). Во вто-
ром разделе С.— С. предложе-
ния — описываются внутр, структура,
коммуникативные типы (сообщение, воп-
рос, побуждение), предикативность и
модальность, семантика и синонимич.
преобразования (иапр., замена прида-
точного причастным оборотом) простого
и сложного предложения как целостной
предикативной и полипредикативной еди-
ницы, а также виды и способы выраже-
ния отношений, формирующих сложное
предложение,— сочинения и подчине-
ния. Словоформы и словосочетания рас»
сматриваются в качестве компонентен
предложения (см. Члены предложения').
Набор модальных, временных и др. форм
предложения иногда рассматривается
как его парадигма. В третьем разделе
исследуется актуализация предложеиия,
т. е. те модификации, к-рые оно претер-
певает при вхождении в диалогич. или
монологич. текст, — актуальный
С., С. т е к с т а. В этом разделе изучают-
ся также правила адаптации предложе-
ния к контексту (прономинализация,
эллипсис, изменение порядка слов, мета-
текстовые вводные слова типа «поэтому»,
«однако», «следовательно»), с одной сто-
роны, и к ситуации речи, с другой (рефе-
ренция имен и именных выражений, авто-
ризация и адресация высказывания). Вся
перечисленная проблематика исследует-
ся в синхронном и диахронич. аспектах.
Исторический С. изучает общие
закономерности эволюции синтаксич.
строя языка, конкретных языков и групп
языков, составляя один из разделов ист.
грамматики.
Осн. методику синтаксич. исследова-
ний составляют процедуры синтеза (по-
рождения, распространения, разверты-
вания) и анализа (членения, сегментации,
свертывания). Методика развертывания
(синтеза) слова как члена лексико-грам-
матич. класса или подкласса, действуя
в направлении от простого к сложному,
определяет валентностный (сочетатель-
ный) потенциал слова, типы и способы
выражения его синтаксич. отношений
с др. словами. Сегментация (анализ)
предложения, его последовательное рас-
членение на непосредственно составляю-
щие (см. Непосредственно составляю-
щих метод) выявляет иерархию реали-
зуемых в предложении синтаксич. функ-
ций (членов предложения). Каждой
функции (члену предложения) соответ-
ствуют определ. синтаксич. позиции —
места в структуре предложения, причем
з определение позиции часто вводится
семантич. характеристика формирующих
данную позицию компонентов предложе-
иия. Применительно к позиционной струк-
туре предложения используется метод
субституции, служащий для оп-
ределения круга слов и конструкций,
способных занимать то или иное синтак-
сич. место. Этот прием дополняет мето-
дику развертывания слов, поскольку за-
мещение синтаксич. позиции не всегда
связано с валентностным аспектом С.
Особенно свободны и далеки от валент-
ностной сочетаемости отношения между
подлежащим и сказуемым. Метод
транспозиции — перенос слов и
словосочетаний из одной синтаксич. по-
зиции в другую — позволяет описать
отношения между формой слова (или сло-
восочетания) и его синтаксич. функцией.
Формальные преобразования в этом слу-
чае включают не только грамматич. из-
менения, но и механизмы словообразова-
ния. Особую роль играет переключение
предложений в именные позиции (номи-
вализация предложений), напр.: «Сту-
денты сдали экзамены» -> «Сдача экза-
менов студентами кончилась» -» «Студен-
ческие экзамены кончились». Кол-во
формальных изменений при переходе
слова или сочетания слов в другую син-
таксич. позицию отражает «маневрен-
ность» синтаксич. строя языка. Изоли-
рующие языки, а также аналитич. языки
(см. Аналитизм) с развитой конверсией
обладают более маневренным С., чем
языки синтетич. строя (см. Синтетизм).
Позиционная структура предложения
может быть зафиксирована в той или
иной формальной записи. Абстрактная
репрезентация предложения характери-
зует .метод синтаксич. моде-
лирования, к-рый обеспечивает опи-
сание неограниченного множества конк-
ретных предложений. Модель предложе-
ния может отражать разные аспекты его
исследования или разные концепции язы-
ка и С. Она может быть ориентирована
на его логич. аспект, напр. «S есть Р»
(в представлении формальной логики)
или f (х, у) в представлении матем. ло-
гики (см. Логическое направление); она
может быть представлена как отношение
коммуникативно релевантных состав-
ляющих темы и ремы (см. Актуальное
членение предложения) или описывать-
ся в терминах синтаксич. функций (чле-
нов предложения), в терминах морфо-
логич. форм слов (напр., «сущ. в им. п. +
глагол в личной форме + сущ. в вин. п.»);
она может фиксировать его семантич.
структуру (напр., «агенс + действие +
пациенс») или противопоставлять модаль-
ный (субъективный) компонент предло-
жения его собственно семантической
(объективной) части (модус + пропози-
ция). Иерархию связей и их направление
отражает дерево составляющих, напр.:
«Дровосек рубит дерево» — (S — сим-
•^S
NP VP	вол предложения, NP —
VP^ \jp
именная группа, VP — глагольная груп-
па). Этой же цели служит упорядочен-
ная актантная структура предиката,
различающая порядок актантов (1-й ак-
тант — подлежащее, или субъект, 2-й
актант — прямое дополнение, 3-й ак-
тант — косв. дополнение, и т. д.). Ак-
тантная структура предложения, введен-
ная в С. Л. Теньером, в общих чертах
отражает модель управления (в широком
смысле) глагола. Для одних видов ана-
лиза важен принцип членения предло-
жения на составы, его бинарность, для
других — выбор его вершины. В описат.
грамматиках абстрактные модели пред-
ложения дополняются правилами пере-
кодирования, позволяющими перейти от
абстрактной схемы к реальному предло-
жению. Соотношение исходных формул и
правил их конкретизации различает ста-
тич. и динамич. подходы к описательному
С. В первом случае в синхронном описа-
нии предпочитается увеличение кол-ва
исходных структур; во втором случае
оно сводится к минимуму, но даются
правила вывода сложных структур из
простых в виде правил трансформации
(см. Трансформационный метод). В ди-
намич. моделях трансформационного
типа применяются правила топикализа-
ции (оформление темы сообщения), пре-
дикативизацни (оформление сказуемого
или ремы), релятивизации (введение при-
даточного относительного), рефлексивиза-
ции (употребление возвратного местоиме-
ния), номинализацин и др. Определить
границы действия тех или др. правил по-
могают экспериментальные
методы, к-рые состоят в пробах иа
сохранение грамматич. правильности при
замене одного элемента предложения
другим, исключении или введении компо-
нентов, перефразировании и г. п. Эврпс-
тич. ценность этих методов состоит, в
частности, в обнаружении неоднознач-
ности исходных синтаксич. конструк-
ций.
Термин «С.», впервые использованный
стоиками (3 в. до н. э.), был отнесен к
наблюдениям над логич. содержанием
высказываний. Однако интерес к катего-
риям С. присутствовал уже у ранних греч.
мыслителей и был обусловлен производи-
мым ими логич. анализом речи. В центре
внимания антич. философов (Протагора,
Платона, Аристотеля и др., позднее —
стоиков) находился «логос» (logos) —
понятие, нерасчлененио относимое к ре-
чи, высказыванию, предложению, суж-
дению, законченному тексту (напр., к
«Илиаде»). Поэтому ранние синтаксич.
воззрения основывались на свойствах
целостных речевых единиц. Первыми
синтаксич. операциями были: 1) класси-
фикация высказываний по их коммуника-
тивной цели, 2) членение предложения-
суждения на основные части, 3) определе-
ние отношений между частями сложного
периода. Среди высказываний различа-
лись: вопрос, ответ, поручение, просьба
(Протагор, 5 в. до и. э.), утверждение, от-
рицание, повествование, побуждение
(Аристотель), отрицат. и утвердит, пред-
ложения (аксиомы), общий и частный
вопрос, повеление, заклинание, клятва,
высказывание-обращение (стоики). Даль-
нейшему анализу подвергались только
повествоват. предложения, выражаю-
щие суждение (истину или ложь). Исходя
из тезиса о тождестве между мыслью и ее
речевым выражением, Платой и его
последователи расчленяли суждение-
предложение на две части: имя (onoma) и
глагол (rhetna), понимаемые как языко-
вые выражения субъекта и предиката.
Стоики, введшие понятия «обозначае-
мого», «высказываемого» и «обозначаю-
щего», выделяли в составе высказывае-
мого предикат (kategorema) и падеж (пря-
мой или косвенный). Классифицируя
суждения-предложения по типу преди-
ката, они основывались на таких призна-
ках, как переходиость/непереходность,
полнота/неполнота, активиость/пасспв-
иость. Стоики же положили начало изу-
чению сложного предложения и органи-
зующих его отношений (каузальных,
следственных, условных, соединитель-
ных, разъединительных). Т. о., наблюде-
ния над С. антич. философов делались в
русле изучения ими речемыслит. процес-
сов. Собственно синтаксич. терминология
отсутствовала. Используемые понятия от-
ражали точки пересечения логич., синтак-
сич. и морфологич. характеристик.
Перелом в принципах синтаксич. ана-
лиза зафиксирован в сочинениях Апол-
лония Дискола (3 в.). С. Аполлония Дис-
кола имел морфологич. основу. Его ис-
ходным пунктом было слово. С. заклю-
чался в описании связей слов и форм слов
(падежей) в предложении. Этим было по-
ложено начало С. частей речи. Специаль-
но системы синтаксич. понятий Аполло-
ний Дискол не предложил. Если антич.
философы 5—1 вв. до н. э. формулиро-
вали свои положения в терминах, обна-
руживающих логико-синтаксический (ре-
чемыслительный) синкретизм, то синтак-
сич. терминология Аполлония Дискола
СИНТАКСИС 449
д 15 Лингвистич. энц. словарь
сблизилась с морфологической. Разли-
чия в ориентации между этими подхода-
ми к С. (на универсальные формы мыш-
ления или на специфич. для конкретных
языков морфологич. категории), а соот-
ветственно также в исходной единице
анализа (предложение или слово) и его
направлении (от формы к содержанию
или наоборот) в существенной мере пред-
определили особенности сиитаксич. кон-
цепций в лингвистике после приобрете-
ния ею автономности (см. Филология).
Поскольку предложение, наряду с фор-
мально-грамматнч. организацией, обла-
дает логич., психологич. и коммуникатив-
ным аспектами, синтаксич. концепции
различаются также и по тому, какому
из этих аспектов придается ведущая
роль. Общее движение синтаксич. мысли
следовало в направлении от логической к
психологической, затем к формально-
грамматической концепциям, от к-рых
повернуло к теориям коммуникативным,
семантическим и прагматическим.
В ранней лингвистич. традиции эпохи
универсальных, или философских (спе-
кулятивных), грамматик, сложившихся
пол влиянием логики поздних схоластов
(13—16 вв.) и концепций рационализма
17 в., выразившихся, в частности, в
«Грамматике Пор-Рояля» (см. Универ-
сальные грамматики), С. рассматривал-
ся как учение о способах выражения мыс-
ли н содержал прежде всего описание
предложения и его частей (членов пред-
ложения). Категории С. в отличие от мор-
фологич. форм считались универсаль-
ными. С., как содержат, область грамма-
тики, противопоставлялся фонетике и
морфологии, изучающим сторону выра-
жения. В рус. яз-знании это направление
развивалось до 2-й пол. 19 в. (М. В. Ло-
моносов, Л. Г. Якоб, И. И. Давыдов,
К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев). В грам-
матиках синтаксич. категории опреде-
лялись по нх способности выражать ка-
тегории логики: предложение рассматри-
валось как языковое выражение сужде-
ния, подлежащее — субъекта, сказуе-
мое — предиката, сложное предложе-
ние — умозаключения. Подчеркивалась
целостность изучаемой в С. речи. Ломо-
носов определял предложение как «речь,
полный разум в себе содержащую». Ак-
саков называл синтаксисом часть грамма-
тики, «где является жизнь слова, где со-
знание в слове является цельным и соот-
ветствует цельности жизни». Связь с
мышлением входила в определение С.
вплоть до иач. 20 в. А. А. Шахматов на-
зывал С. ту часть грамматики, к-рая
«рассматривает способы обнаружения
мышления в слове». Эта линия развития
привела к пониманию С. как раздела
грамматики, в к-ром явления языка
анализируются в направлении от значе-
ния (функции) к форме (О. Есперсен).
Поскольку предметом С. считалось ак-
туальное содержание высказывания (дан-
ность), С. иногда отождествлялся с мето-
дом синхронного анализа и противопос-
тавлялся диахронии, подходу к языку
(А. А. Потебня). Во 2-й пол. 19 в. нача-
лась психологизация теорий С. (X. Штейн-
таль, Потебня, Г. Пауль, В. Вундт и др.).
Психологическое направление, хотя и
противопоставляло себя логическому, от-
личалось от него в основном заменой ло-
гич. интерпретации содержания предло-
жения и его компонентов на коммуника-
тивно-психологическую. Предложение
определялось как соединение в психике
говорящего неск. представлений, воз-
450 СИНТАКСИС
буждающее в сознании слушающего те же
представления и то же их сочетание
(Пауль). К психологич. подходу к
предложению, г. о., присоединился ком-
муникативный. Осн. достижением пси-
хологич. направления считается разли-
чение психологич. субъекта и предиката
и грамматич. членов предложения —
подлежащего и сказуемого.
В кон. 19 в. в связи с пробуждением
интереса к нац. специфике языков и ис-
следованием прежде всего морфологии,
С. стал определяться как учение о функ-
циях в предложении классов слов. С.
частей речи был продолжением морфо-
логии. В нем осн. внимание было сосре-
доточено на способности слов к распрост-
ранению и на структуре словосочетания,
разновидностью к-рого считалось и пред-
ложение (Ф. Ф. Фортунатов). За пре-
делами С. частей речи оставались все
явления, характеризующие предложение
как целостную единицу. Они описывались
в своего рода приложении к С. частей ре-
чи, органически с ним не связанном. Стре-
мясь преодолеть непоследовательность в
членении грамматики, Й. Рис определил
С. как учение о сочетаниях слов, описы-
ваемых со стороны формы и содержания.
Он противопоставлял С. учению о слове.
Это общее направление было продолжено
В. Матезиусом, определившим С. как
учение о средствах к способах комбина-
ции номинативных единиц. Интерес к со-
четат. потенциям слова послужил толчком
к возникновению учения о синтаксич. ва-
лентностях (Л. Теньер). В этом же духе
представляли себе предмет и задачи С.
и др. лингвистич. школы 1-й пол. 20 в.
Сторонники формальной и структур-
ной грамматики понимают С. прежде все-
го как учение о комбинаторных (валент-
ностных, реляционных, дистрибутивных)
потенциях слова — синтагмати-
ческий С. Дескриптивисты (см. Де-
скриптивная лингвистика) видели цель
С. в изучении аранжировки слов (или
морфем) в высказывании (или тексте) —
д и с тр нбутивный С. Вариантом
дистрибутивного С. является тагмемика
К. Л. Пайка, в к-рой акцент перенесен
на понятие синтаксич. позиции (slot).
С. предложения оставался наименее раз-
работанной областью структурной линг-
вистики вплоть до кон. 50-х гг. 20 в.,
когда он занял центр, положение в теории
порождающих грамматик (см. Генератив-
ная лингвистика, Математическая
лингвистика), в к-рых была сделана
попытка объединить все уровни и компо-
ненты языковой структуры без четкой их
дифференциации в единый процесс соз-
дания предложения. Порождение пред-
ложения начиналось с его т. наз. глубин-
ной структуры, представляемой в виде
дерева зависимостей. В ходе развития
теории .и практики порождающих грамма-
тик понятие глубинной структуры посте-
пенно семантизовалось и превратилось в
понятие семантич. репрезен-
тации предложения. Порождение
предложения приняло вид поэтапного
преобразования семантич. репрезентации
в реальную поверхностную структуру
и этой последней в конкретное высказы-
вание.
С кон. 60-х гг. 20 в. центр тяжести в
С. начал перемещаться с предложения
(модели предложения) как закрепленной
в языке структуры к изучению прагма-
тич. и семантич. свойств высказывания
как единицы речи. В этой связи особое
значение стало придаваться отрицат. ма-
териалу — ограничениям на сочетаемость
слов внутри высказывания и высказыва-
ний внутри текста.
К сходному кругу проблем пришло и
логич. направление в анализе предложе-
ния, развиваемое логиками и философа-
ми с кон. 19 в. (Г. Фреге, Б. Расселом,
Г. Райлом, У. О. Куайном, Л. Витген-
штейном и др.). Первонач. задача школы
логич. анализа состояла в создании тако-
го формального (символич.) языка, к-рый
смог бы отразить неоднозначность, харак-
терную для предложений естеств. языков.
В 60-х гг. 20 в. в область интересов логи-
ков и философов вошла коммуникатив-
ная организация предложения, в част-
ности разграничение утверждаемого и
пресуппозиций, того, что составляет ис-
ходный пункт сообщения (ср. пресуппо-
зиции существования и единственности
предмета речи). В центр исследоват. ин-
тересов выдвинулось изучение условий
функционирования речевых высказыва-
ний, возможностей их употребления в
разных речевых смыслах и коммуника-
тивных целях. Понятие высказывания
расширилось до понятия речевого акта,
рассматриваемого в связи с ситуацией
общения и коммуникативным контекстом
(см. Прагматика).
Исследование сочетаемости слов и об-
щих свойств предложения как единицы
языка тесно связано с морфологией,
к-рая иногда определялась как техника
для С. (Н. Я. Марр) и вводилась, сов-
местно с С. частей речи, в типоло-
гич. исследования (И. И. Мещанинов,
С. Д. Кацнельсон). Описание функцио-
нирования высказываний в речи, харак-
терное для лингвистики 2-й пол. 20 в.,
выводит С. за пределы грамматики в
область прагматики и теории коммуни-
кации. Описат. грамматики конкретных
языков включают синтагматич. С. и С.
предложения, различие между к-рыми
иногда представляется через различение
двух видов синтаксич. единиц: словосоче-
тания как номинативной единицы, функ-
ционально эквивалентной слову и, по-
добно слову, являющейся строит, мате-
риалом для предложения, и предложе-
ния как единицы коммуникативной, от-
несенной к действительности, предика-
тивной (В. В. Виноградов). Известное
преувеличение роли словосочетаний в
описат. С., напр. в «Грамматике русского
языка» (1954), вызвало критику со сто-
роны тех исследователей, к-рые считают,
что словосочетания не входят в предло-
жения в виде готовых блоков, а форми-
руются в процессе порождения речи
(Н.Ю. Шведова). В «Русской грамматике»
(1980), в основу к-рой положено понятие
формулы предложения и ее реализации
в виде вариантного ряда (Шведова),
С. словосочетания был заменен описа-
нием присловных связей, что увеличило
удельный вес лексич. значений в С.
В 60—80-х гг. 20 в. наметились след,
тенденции развития С.: 1) от изучения
формы к исследованию содержания син-
таксич. единиц, в частности отношения
предложения к обозначаемой им ситуа-
ции (т. иаз. семантический С.);
2) выход за пределы предложения в об-
ласть дискурса, текста (анализ сверхфра-
зовых единств, абзаца, целостных текс-
тов); 3) от языка к речи (исследование
коммуникативных установок и условий
употребления речевых произведений);
4) от объективных характеристик пред-
ложения к субъективной интерпретации
высказываний (изучение косвенных рече-
вых смыслов); 5) от статич. С. к дина-
мическому (изучение процессов функцио-
нирования и преобразования единиц С.);
6) от правил сочетания (формации) к пра-
вилам порождения (трансформации). Эти
тенденции укрепили связи С. с семанит-
кой, словообразованием, логикой, праг-
матикой, стилистикой и теорией комму-
никации.
В сов. синтаксич. исследованиях 60—
80-х гг. 20 в. особенно активно изучаются
системные связи в С. (Т. П. Ломтев,
Шведова, О. И. Москальская и др.),
функциональные характеристики явле-
ний н единиц С. (Г. А. Золотова,
А. В. Бондарко, Н. А. Слюсарева и др.),
разграничиваются структурный (конст-
руктивный, потенциальный) и коммуни-
кативный (актуальный, логико-грамма-
тич.) аспекты (уровни) предложения
(К. Г. Крушельницкая, В. 3. Панфи-
лов, И. П. Распопов, И. И. Ковтунова,
И. Ф. Вардуль и др.), автономные син-
таксич. структуры представляются в виде
формул (схем) предложения и их реали-
заций (Шведова, Ломтев, В. А. Бело-
шапкова и др.), формулируются пра-
вила сннтакснч. деривации (В. С. Хра-
ковскнй, Л. Н. Мурзин и др.), выявля-
ются закономерности С. разг, речи (Шве-
дова, О. А. Лаптева, Е. А. Земская, Е. Н.
Ширяев, О. Б. Сиротинина и др.), раз-
рабатываются логико-семантич. аспек-
ты С. (В. Г. Адмони, Н. Д. Арутюнова,
В. Г. Гак, Ю. С. Степанов, О. Н. Сели-
верстова, Е. В. Падучева, И. П. Сусова,
Г. Г. Сильницкий, И. М. Богуславский
и др.), изучается синтаксич. типология
языков (А. С. Чнкобава, Г. А. Климов,
А. Е. Кибрик. Храковский, В. П. Не-
дялков и др.), в С. вводятся акцентные и
интонационные параметры (Е. А. Брызгу-
нова, С. В. Кодзасов, Т, М. Николаева).
С. связан со структурой мышления,
нормами коммуннкацнн и обозначаемой
действительностью. Логич. и коммуника-
тивный аспекты С. делают его наиболее
универсальной частью структуры языка.
Вместе с тем способы выражения син-
таксич. отношений и отражения (интер-
претации) в структуре предложения вне-
языковой данности национально специ-
фичны. Вследствие этого структура
предложения часто принимается за осно-
ву типологии, классификации языков
(ср. языки эргативного, номинативного,
инактивного, инкорпорирующего и др.
строя).
• Востоков А. X.. Рус. грамматика,
СПБ, 1831; Антич. теории языка и стиля,
М.—Л., 193В; Кацнельсон С. Д.,
К генезису номинативного предложения, М.—
Л., 1936; его же, Историко-грамматич.
исследования, М,—Л.. 1949; его же.
Типология языка и речевое мышление, Л..
1972; Шахматов А. А., Синтаксис
рус. языка, 2 изд., М. — Л., 1941; Адмо-
н и В. Г.. Введение в синтаксис совр. нем.
языка, М., 1955; Потебня А. А.,
Из записок по рус. грамматике, т. 1—2, М.,
1958; Виноградов В. В., Из истории
изучения рус. синтаксиса. М., 1958; Е с-
переев О., Философия грамматики, пер.
с англ., М., 1958; Шведова Н. Ю.,
Очерки по синтаксису рус. разг, речи, М.,
1960; Пауль Г., Принципы истории язы-
ка, пер. с нем.. М., 1960; Платон, Соч. в
3 томах, т. 1, М., 1968; Алисова Т. Б.,
Очерки синтаксиса итал. языка, [М.. 1971];
Общее яз-знание. Внутр, структура языка,
М., 1972; Ломтев Т. П., Предложение
и его грамматич. категории, М., 1972; Общее
яз-знание. Методы лингвистич. исследова-
ний, М., 1973; Распопов И. П., Очер-
ки по теории синтаксиса, Воронеж, 1973;
Золотова Г. А., Очерк функциональ-
ного синтаксиса рус. языка, М., 1973; е е
ж е, Коммуникативные аспекты рус. синтак-
сиса. М., 1982; Бенвенист Э., Уровни
лингвистич. анализа, в его кн.: Общая линг-
вистика, пер. с франц., М., 1974; Паду-
чева Е. В., О семантике синтаксиса,
М., 1974; ее же, Высказывание и его соот-
несенность с действительностью, М., 1985;
Арутюнова Н. Д., Предложение
и его смысл. Догико-семантич. проблемы,
М., 1976; Шмелев Д. Н., Синтаксич.
29*
членимость высказывания в совр. рус. язы-
ке, М., 1976; Лаптева О. А.. Рус.
разг, синтаксис, М., 1976; Белошапко-
в а В. А., Совр. рус. язык. Синтаксис,
М., 1977; НЗЛ, в. 8 — Лингвистика текста,
М., 1978; Рус. грамматика, т. 2, М., 1980;
История лингвистич. учений. Древний мнр,
Л., 1980; Степанов Ю. С., Имена.
Предикаты. Предложения, М., 1981; С л re-
cap е в а Н. А., Проблемы функциональ-
ного синтаксиса совр. англ, языка, М.,
1981; Земская Е. А., Китайго-
родская М. В., Ширяев Е. Н.,
Рус. разг. речь. Общие вопросы. Словооб-
разование. Синтаксис, М., 1981; НЗЛ,
в. 11 — Совр. синтаксич. теории в амер, линг-
вистике, М., 1982; Грамматич. концепции в
яз-знании XIX в., Л., 1985; Т е н ь е р Л.,
Основы структурного синтаксиса, пер. с
франц., М., 1988; R i е s J.. Was ist Syntax?,
Prag, 1927; Gardiner A.. The theory of
speech and language, Oxf., 1963; Choms-
ky N„ Aspects of the theory of syntax, Camb.
(Mass.),[1965]; Syntax and semantics, v. 1—15,
N. Y.— [a. o.l, 1972—82 (изд. продолжается);
Vetne vzorce v cestine, Praha, 1981; S g a 1 1 P„
Hajicova E., Panevova J.. The
meaning of the sentence in its semantic and
pragmatic aspects, Prague, 1986; см. также
лит. при статьях Предложение, Члены пред-
ложения.	Н. Д. Арутюнова.
СИНТЕТЙЗМ (синтез) (от греч. syn-
thesis — соединение, составление) —
типологическая черта языковой струк-
туры, состоящая в объединении в преде-
лах одного слова нескольких морфем
(лексических, словообразовательных,
словоизменительных; ср. Аналитизм').
Понятие С. применяется прежде всего
к морфологич. формам, в к-рых основа
неразрывно связана с формантами, пред-
ставляющими грамматич. категорию. Та-
кие формы называются также прос-
тым и, напр. формы буд. времени
(«прочитаю» — ср. с аналитич. формой
«буду читать»), степени сравнения
(«крупнее» — ср. с аналитич. формой
«более крупный»), наклонения («пиши» —
ср. с аналитич. формой «писал бы»), за-
лога («делается» — ср. с аналитич. фор-
мой «был сделан») и т. п. Синтетич. фор-
мы противопоставляются и случаям, ког-
да слово остается неизменным, а грамма-
тич. значение выражается служебными
словами, порядком слов нли соотнесен-
ностью данного слова к другим в пред-
ложении. Ср. категорию лица «хожу» и
«(я) ходил», выражение синтаксич. отно-
шений падежами, а не предлогами. Языки
с преобладанием синтетич. форм (флек-
тивные и агглютинативные) называются
синтетическими. В нек-рых тео-
риях (Дж. X. Гринберг) синтез противопо-
ставляется агглютинации как нерасчле-
нимость единицы на элементы низшего
уровня. В теориях С., берущих за осно-
ву не слово, но морфему (Ш. Балли,
Е. Д. Поливанов), агглютинативные язы-
ки относятся к аналитическим.
По аналогии с морфологией нек-рые
ученые говорят о С. в синтаксисе и сло-
вообразовании. Первый заключается в
выраженности члена предложения одной
словоформой, без служебных или полу-
служебных слов. Ср. синтетическое
(простое) и аналитическое (составное)
сказуемые — «Он закричал»/«Он стал
кричать», определения—«голубое пла-
тье» и «платье голубого цвета», дополне-
ния — «Я вам пишу» и «Я к вам пишу».
С. в словообразовании проявляется в
универбации — выражении одним сло-
вом (простым, производным или слож-
ным) комплекса значений, выражаемых
в аналитнч. конструкциях сочетаниями
слов. Ср. «широкоплечий» и «широкий в
плечах», «барабанить» и «бить в барабан»,
«столик» и «маленький стол», «библио-
текарша» и «женщина-библиотекарь»
и т. п.
С С. непосредственно связаны такие
типологии, черты языков, как свободный
порядок слов, большая длина слова и др.
В истории яз-знания были попытки
интерпретировать С. и аналитизм в поня-
тиях языкового прогресса. Лингвисты
19 в. более совершенными считали синте-
тич. (флективные) языки; в результате
распада флексий образовывались анали-
тич. языки. В нач. 20 в. возобладала
противоположная точка зрения (О. Ес-
персен), согласно к-рой С. представляет
собой более архаич. явление, чем анали-
тизм, и что все языки движутся от С.
к аналитизму. Однако С. и аналитизм не
проявляются в языках в чистом виде,
всякий язык представляет собой сочета-
ние в определ. соотношении синтетич. и
аналитич. форм. С развитием языка син-
тетич. формы и конструкции могут заме-
няться аналитическими, к-рые, в свою
очередь, могут превращаться в синтетиче-
ские. В языках постоянно формируются
образования аналитич. типа, поскольку
сочетание слов является наиболее прос-
тым и прозрачным (мотивированным)
способом номинации. Такие образования
могут в дальнейшем вытеснять синтетич.
формы илн превращаться в синтетич.
структуры.
* См. лит. при ст. Аналитизм. В. Г. Гак.
СИНТЕТЙЧЕСКИЕ ЯЗЫКЙ—см. Ти-
пологическая классификация языков.
СИНХРОНЙЯ (от греч. synchronos —
одновременный) — 1) состояние языка в
определенный момент его развития как
системы одновременно существующих
взаимосвязанных и взаимообусловленных
элементов (см. Система языковая)', со-
вокупность фактов языка как «единст-
венной и подлинной реальности», дайной
говорящему (Ф. де Соссюр) и используе-
мой им в процессах коммуникации: пе-
риод в развитии языка, выделенный ус-
ловно по признаку отсутствия в нем изме-
нений или же несущественности послед-
них («синхронный срез языка»); 2) изу-
чение языка в указанном состоянии, т. е.
как системы определенных отношений,
рассматриваемой в предельном отвлече-
нии от фактора времени и/или языковых
изменений. Отсюда использование терми-
на «синхронная лингвистика» как равно-
значного термину «статическая», а не-
редко и «описательная лингвистика»
в противовес «диахронической».
Понятие С. было введено Соссюром
вместе с понятием диахронии в составе
единой антиномии или дихотомии. Раз-
граничение этих понятий соответствовало
противопоставлению статики и динамики,
языка и речи, системности и бессистем-
ности, грамматики и фонетики, а также
оси одновременности и оси последователь-
ности (к последнему противопоставлению
еще ранее пришли 11. А. Бодуэн де Кур-
тенэ и Н. В. Крушевский). Нек-рые
основания подобного противопоставления
подверглись критике уже в «Тезисах
Пражского лингвистического кружка».
Особенно существенные возражения
(напр., у Р. О. Якобсона) вызвало при-
равнивание С. п статики: поскольку язык
определяется как объект, нестатический
по своей природе, динамика рассматрива-
ется как неотъемлемое свойство языка в
любой момент его существования, в том
числе и в С.
Задачей синхронного изучения языка
является установление принципов его
организации как системы, проявляющей
известное равновесно подвижного и устой-
чивого, динамического и статического и
СИНХРОНИЯ 451
потому выступающей в качестве системы
не только единиц, но и правил. В харак-
теристику синхронного состояния языка
входит соответственно указание на «сла-
бые» и «сильные» звенья системы, на
утрачиваемое в системе и только зарож-
дающееся, на ее ядро и периферию и т. п.
и, следовательно, определение тенденций
ее развития. С точки зрения С. можно
изучать не только совр. состояние, ио и
отд. периоды в истории языков (в т. ч.
мертвых), условно выделяемые по прин-
ципу относит, стабильности системы язы-
ка в этот период, к-рый может быть как
очень кратким, так и весьма продолжи-
тельным (напр., когда в качестве синхрон-
ного среза описывается праиндоевропей-
ское или прагерманское состояние).
Спорным остается вопрос о том, отно-
сится ли дихотомия С. и диахронии к он-
тологии объекта или же только к разгра-
ничению двух разных подходов — логи-
ческого и исторического — к его анализу
и методике описания.
* Косс ериу Э., Синхрония, диа-
хрония и история, в кн,: НЛ, в. 3, М.. 1963;
Кубрякова Е. С., О понятиях син-
хронии » диахронии, ВЯ, 1968, № 3; [ Кли-
мов Г. А.], Проблема разграничения
синхронии и диахронии, в кн.: Общее яз-зна-
ние. Методы лингвистич. исследований, М.,
1973; Соссюр Ф. Д е. Курс общей линг-
вистики. в его кн.: Труды по яз-знанию, М.,
1977.	Е.	С. Кубрякова.
СИРЙЙСКИЙ ЯЗБ|К— см. Арамей-
ские языки.
СИРЙЙСКОЕ ПИСЬМО — разновид-
ность финикийско-арамейского квазиал-
фавнтного письма (см. Западносемит-
ское письмо). Состоит из 22 знаков, имею-
щих тот же порядок, что и в финикийском
письме; письмо слитное, направление
справа налево. Использовалось с 1 в.
для сирийского яз., одного из лит. ара-
мейских диалектов (первоначально диа-
лекта г. Эдесса, пли Урфа, в Верх.
Месопотамии). Осн. виды С. п.— эст-
рангело (эстрангела), а также возникшее
после 431 зап.-сирийское (серто, или
серта) с яковитской и мелькитской раз-
новидностями и вост.-сирийское, или
несторианское, к-рое через христ. мис-
сионеров распространилось до Ср. Азии
и Китая. С. п. пользовалось матрес лек-
ционис, с 7—8 вв. применялись надстроч-
ные и подстрочные диакритические знаки
для гласных в виде различно располо-
женных точек или в виде маленьких греч.
букв; применялись и знаки препинания.
Ок. 1840 на основе несторианской разно-
видности С. п. была создана письмен-
Древнесирийская надпись (2 в.).
ность, к-рая применяется ассирийцами в
Иране и Ираке, говорящими на ассирий-
ском языке.
• Д и р и п г е р Д.. Алфавит, пер. с
англ., М.. 1963, с. 336 пел.; Ф р и д р и х И.,
История письма, пер. с нем., М., 1979.
И. М. Дьяконов.
СИСТЕМА ЯЗЫКОВАЯ (от греч. sys-
tema — целое, составленное из частей;
соединение) — множество языковых эле-
ментов любого естественного языка, на-
ходящихся в отношениях и связях друг
с другом, к-рое образует определенное
единство и целостность. Каждый ком-
452 СИРИЙСКИЙ
типы СИРИЙСКОГО ПИСЬМА
	Зебед-шрифтт (512)	Эстраитело	Несторианский	Яковитский	Сиропалестинский
>	X		l	1	AX
ь	ZJ	о		О	3
г		-К.	A		
d	Л	л	>		*1
h	CH	co	Cl	CH	m
w	По	о	О	о	Q.
z			9	)	1- 1
h	\XZ	UJ	**»		
t	4?	A		*	
j	J	J	«л	-	3
k		3^		=>7	an
1	3	3	A	X	n
tn		AB	s>Xi	)D)O	T
n	A\		К	J x	IV
s	eo	CD	<Q>	SO	02.
1	S				Cc
p	3	b	3		n
?		s	«;	J	
4	-D	Ф	л	J>	XJ
r		r	J	f	n
5	*. К	X		A	и
t			*	L	
понент С. я. существу-
ет не изолированно, а
лишь в противопостав-
лении др. компонентам
системы. Поэтому он
рассматривается, исхо-
дя из его роли в сос-
таве С. я., т. е. в свете
его значимости
(функциональной релевантности). Так,
мн. ч. в рус. яз., не имеющем дв. ч., об-
ладает иной значимостью, нежели мн. ч.
в словен. яз., сохранившем дв. ч.
Совр. представление о С. я. включает
ряд взаимосвязанных понятий — уровни
языка, единицы языка, парадигматич.
(см. Парадигматика) и синтагматич.
(см. Синтагматика) отношения, знако-
вость языка (см. Знак языковой), форма
(см. Форма в языкознании) и функция
(см. Функции языка), структура и суб-
станция, внеш, и внутр, связи в языке,
синхрония и диахрония, анализ и синтез,
регулярность и нерегулярность и др.
Термин «С. я.» может употребляться
либо в частном (локальном) смысле — как
закономерно организов. совокупность
однородных языковых элементов одного
уровня, связанных устойчивыми (инва-
риантными) отношениями («система па-
дежей», «фонологич. система» и пр.),
либо в обобщающем (глобальном) смыс-
ле — как закономерно организов. сово-
купность локальных систем («подсис-
тем»). Понятие системности градуально,
т. е. допускает разл. степени систем-
ности. Множество однородных языковых
фактов обладает системностью (в ло-
кальном смысле), если оно описывает-
ся, исчерпывающе и неизбыточно, с
использованием формального аппарата
(набора элементарных объектов с их
признаками и отношениями и правил
образования сложных объектов из прос-
тых), более простого и экономного, чем
эмпирич. список исходных фактов. В хо-
рошо организованных (жестко структу-
рированных) системах (напр., в фоноло-
гии, в отличие от лексики) существенное
изменение одного элемента влечет за со-
бой изменения в др. точках системы или
даже нарушение равновесия системы в
целом. Нежесткость С. я., неодинаковая
степень системности различных ее уча-
стков, многочисл. случаи асимметрии
формы и содержания (см. Асимметрия
в языке), борьба консервативной тенден-
ции (устойчивости) с факторами языко-
вой эволюции (такими, как стремление
к экономии, к проведению аналогий и дос-
тижению регулярности) приводят к тому,
что разл. подсистемы С. я. развиваются с
неодинаковой скоростью. Поэтому как в
целой С. я., так и в отдельных ее под-
системах выделяются центр и перифе-
рия, доминантные и рецессивные черты.
От коммуникативных средств у жи-
вотных С. я. отличается способностью
выражать логич. формы мышления (по-
нятие, вневременное суждение) и пере-
давать сообщения о мире объективно,
безотносительно к ситуации и участни-
кам речевого акта. От искусственных фор-
мализов. знаковых систем С.я. отличается
стихийностью возникновения и развития,
а также возможностью выражения дейк-
тич., экспрессивной и побудит, информа-
ции. Будучи в известной степени «откры-
той», С. я. взаимодействует с окружаю-
щей средой познават. деятельности чело-
вечества (ноосферой), что делает необ-
ходимым изучение ее «внешних» связей.
Спор антич. грамматистов о соотноше-
нии аналогии н аномалии, попытки «ра-
ционалистов» объяснить разнообразие
языковых фактов действием законов ло-
гики, вскрытие диалектпч. природы язы-
ка Г. В. Ф. Гегелем и В. фон Гумбольд-
том, квалификация языка как «организ-
ма» (А. Шлейхер) или «психофнзич. меха-
низма» (младограмматики), исследование
взаимодействия звуковых законов с «дав-
лением системы» (при образованиях по
аналогии) в сравнит.-ист. яз-знании
19 в.— все это предвосхитило системное
понимание языка лингвистами 20 в.
(Ф. Ф. Фортунатов, И. А. Бодуэн де
Куртеиэ, О. Есперсен, Ш. Балли и осо-
бенно Ф. де Соссюр). Становление и
эволюция системного подхода к языку
происходили на фоне общего поворота
науки 20 в. от «атомистических» к
«холистическим» взглядам (т. е. к приз-
нанию примата целого над частями и
всеобщей связи явлений; см. Методоло-
гия в языкознании). Большую роль в
разработке учения о С. я. сыграли идеи
Бодуэна де Куртенэ о роли отношений в
языке, о разграничении статики и дина-
мики, внеш, и внутр, истории языка, вы-
деление им наиболее общих типов единиц
С. я.— таких, как фонема, морфема,
графема, синтагма. В учении Соссюра
С. я. рассматривается как система знаков
(см. Знак языковой, Знаковые теории
языка), при исследовании к-рой следует
разграничивать ее внутр, структуру, изу-
чаемую внутр, лингвистикой, от ее внеш,
функционирования, изучаемого внеш,
лингвистикой. С, я., лежащая в основе
всех проявлений речевой деятельности,
не дана нам в непосредств. наблюдении,
реализуясь исключительно в речи. Речь
и является той исходной данностью, на
основании к-рой лингвист создает модель
С. я. (эту модель — теоретич. построе-
ние — также нередко называют «С. я.»,
что следует учесть при сравнит, оценке
адекватности нескольких конкурирующих
альтернативных моделей одной С. я.).
Вслед за Соссюром мн. исследователи
употребляют термин «С. я.» как синоним
термина «язык», желая лишний раз под-
черкнуть факт системности языка; осо-
бенно часто такая замена происходит,
когда язык (или С. я.) противопоставля-
ется речи как нечто абстрактное, потен-
циальное, виртуальное, имплицитное,
постоянное, реляционное и т. п. Более
узкое понимание «системы» предложил
Э. Косерю, противопоставляющий ее не
только речи («узусу»), но и норме — об-
щепринятой (традиционной) реализации
системы. Дав в своей компаративистской
практике образцы системного подхода в
диахронии (см. Ларингальная теория),
Соссюр тем не менее в теории настаивал
на том, что С. я. как таковая реально су-
ществует лишь в синхронии. С. я., в по-
нимании Соссюра, «зиждется на тождест-
вах и различиях» (при доминирующей
роли последних), а качеств, определен-
ность любого ее элемента создается не
«субстанциальными», а «реляционными»
его характеристиками, а именно его зна-
чимостью, т. е. совокупностью внутри-
языковых отношений данного элемента
к другим.
Идеи о системной организации языка
были развиты в неск. направлениях
структурной лингвистикой, поставив-
шей в качестве одной из осн. задач инвен-
таризацию (выделение и классификацию)
единиц языка все большей степени абст-
рактности и установление наиболее об-
щих типов отношений между ними. Так,
в глоссематике была сделана попытка
«имманентного», несубстанциального под-
хода к определению всех осн. единиц и
отношений С. я. (ограниченность такого
подхода не раз отмечалась критиками
глоссематпки).
Отвергая формулировку Соссюра о
несистемное™ диахронии, пражская
лингвистическая школа исходила из
принципиально системного подхода к эво-
люции языка. В работах Р. О. Якобсона,
Б. Трнки, Й. Вахека, а также С. О. Кар-
цевского, Е. Д. Поливанова (позднее —
А. Мартине, Косерю и др.) изучается
диалектич. противоборство тенденций
развития С. я., действие к-рых, будучи
устремлено к «равновесию» (симметрии,
заполнению лакун «пустых клеток»),
тем не менее никогда не позволяет С. я.
достичь абсолютной устойчивости: уст-
раняя старые «горячие точки», оно соз-
дает в ней новые, что вызывает асиммет-
рию в языке. Поэтому и в синхронном
аспекте С. я. предстает не статической,
а динамической (подвижной,
развивающейся) системой. В работах
«пражцев» С. я. характеризуется как сис-
тема функциональная, т. е.
как система средств выражения, служа-
щая к.-л. определ. цели. Понятие функ-
ции языка раскрывает место С. я. в сис-
теме высшего порядка (в обществ, жизни
человека), а понятие функции языкового
элемента — роль этого элемента внутри
С. я. и его соотношение с др. элементами
дайной С. я. Тезис пражских функцио-
налистов о языке как «системе систем»
(близкий квалификации языка как
«сложной системы» в совр. кибернети-
ке) также получает двоякую интерпре-
тацию: а) С. я. как система уровней язы-
ка, каждый из к-рых — тоже система; б)
С. я. как система своих функционально-
стилистич. разновидностей (см. Стиль),
каждая из к-рых — тоже система.
В разработке учения о С. я. большое
место принадлежит отечеств, яз-знанию,
опирающемуся на традиции Фортунато-
ва, Бодуэна де Куртенэ, А. М. Пешков-
ского и учитывающему наиболее ценные
достижения мирового яз-знания. Боль-
шинство сов. исследователей, разделяя
взгляды на язык как на знаковую систе-
му особого рода и признавая правомер-
ность разграничения синхронного и диа-
хронного аспектов исследования С. я., ее
внутр, и внеш, связей, языка и речи, дне-
тннктивных и недистинктивных призна-
ков единиц, отвергают односторонние
выводы крайнего структурализма. Под-
черкивается нежесткость, асимметрия
С. я., неодинаковая степень системности
различных ее участков (В. В. Виногра-
дов, В. Г. Гак, В. Н. Ярцева и др.). Вы-
являются отличия С. я. от др. семиотич.
систем — как реляционные, так и суб-
станциальные (Вяч. Вс. Иванов, Т. В. Бу-
лыгина и др.). Отмечается недостаточ-
ность чисто реляционного рассмотрения
С. я., отвлекающегося от субстанциаль-
ных характеристик, и необходимость
сочетания субстанциальных характерис-
тик с реляционными. Иногда такой комп-
лексный подход именуется «системным»,
противопоставляясь «структурному»,
т. е. чисто реляционному подходу. Ис-
следуются «антиномии развития» С. я.
(М. В. Панов), взаимодействие внутр, и
внеш, факторов ее эволюции (Поливанов,
В. М. Жирмунский, Б. А. Серебренни-
ков и др.), закономерности функцио-
нирования С. я. в обществе (Г. В. Степа-
нов, А. Д. Швейцер, Б. А. Успенский
и др.), взаимодействие С. я. с деятель-
ностью мозга (Л. С. Выготский, А. Р. Лу-
рия, Н. И. Жинкин, Вяч. Иванов).
Хотя мн. исследователи употребляют
термины «система» и «структура» как
синонимичные, имеет место тенденция к
дифференциации этих понятий. Однако
общепринятого их разграничения пока не
существует. В филос. и лингвистич.
лит-ре распространено понимание, сог-
ласно к-рому система — целостное соче-
тание определ. структуры с определ.
субстанцией, выполняющее известную
функцию, а структура — реляционный
каркас системы, сетка отношений меж-
ду ее элементами (Г. П. Мельников,
Е. С. Кубрякова). Иногда система опре-
деляется как совокупность одноплановых
единиц, связанных оппозитивными отно-
шениями, а структура — как совокуп-
ность языковых средств выражения зна-
чимых оппозиций, определяемая отно-
шением плана содержания к плану выра-
жения, означаемых к означающим
(Н. Д. Арутюнова). В лондонской школе
Дж. Р. Фёрса принимается тезис, сог-
ласно к-рому элементы структуры («час-
ти текста», конституирующие структуру
или интегрируемые в нее) связаны друг
с другом синтагматич. отношениями, а
элементы системы («члены класса», реп-
резентирующие или реализующие систе-
му) связаны друг с другом парадигматич.
отношениям и. Такое понимание терминов,
по-видимому, наиболее согласуется с
принятым словоупотреблением: говорят
о структуре слова, морфемы, осно-
вы, синтагмы, предложения, текста
и т. п., но о системе гласных, форм
одного слова, падежей, фонем, значений
многозначного слова и т. п. Во многом
близкое содержание вкладывается в тер-
мины «структура» и «система» А. А. Ре-
форматским (хотя термин «структура»
понимается им скорее глобально, приме-
нительно к структуре языка). Ср. также
аналогичные терминологич. противопо-
ставления — «текст»/«система», «цепь»/
«парадигма» — Л. Ельмслева и др. про-
тивопоставления. Систематика прн таком
подходе оказывается тождественной па-
радигматике. В этом смысле амер, де-
скриптивная лингвистика, сконцентри-
ровавшая внимание на изучении синтаг-
матич. отношений (в особенности сочетае-
мости — см. Дистрибутивный анализ),
изучала не столько С. я., сколько языко-
вые структуры. Напротив, Н. С. Трубец-
кой и др. представители пражской линг-
вистич. школы, разработавшие теорию
оппозиций, исследовали С. я. в указан-
ном выше смысле слова. Ведущая роль
оппозиций (противопоставлений) в С. я.
подчеркивалась ранее уже Соссюрог,
Бодуэном де Куртенэ, Н. В. Крушевским,
Фортунатовым (хотя и в иных терминах).
Большое значение для понимания сис-
темности разл. языковых сфер сыграли
перенесение метода компонентного ана-
лиза (т. е. выделения дифференциальных
признаков) из фонологии в семантику
(как лексическую, так и грамматическую)
и разработка теории семантич. полей.
В синтаксисе же системный подход на-
ходит свое законченное воплощение не-
сколько позднее — с распространением
теорий «синтаксич. парадигматики»,
перифразирования и деривации, а также
трансформационного метода.
Если в классич. школах структурной
лингвистики 30—40-х гг. С. я. понима-
лась как система единиц и отношений
между ними, то в кибернетич. моделях
языка 50—70-х гг. она предстает скорее
как система правил образования, преоб-
разования и комбинирования этих еди-
ниц. Строятся как порождающие грамма-
тики (в т. ч. трансформационная грамма-
тика), так и «трансдуктивные» грамма-
тики (модели анализа и синтеза), к-рые
нередко используются в системах автома-
тического перевода. В последнем случае
С. я. выступает как действующий («ди-
намический») механизм, осуществляющий
переход от субстанции выражения
(текст) к субстанции содержания (смысл)
и обратно через ряд промежуточных уров-
ней, или «пластов»: ср., напр., стратифи-
кационную грамматику С. Лэма, функцио-
нально-генеративную грамматику П. Стал-
ла, модель «Смысл — Текст» и др. Под-
тверждается тезис, согласно к-рому адек-
ватное понимание С. я. может быть дос-
тигнуто лишь при сочетании семасиоло-
гии. и ономасиологич. аспектов, «пас-
сивной» и «активной» грамматики
(Л. В. Щерба), «грамматики говорящего»
и «грамматики слушающего» (Есперсен,
позднее Якобсон, Ч. Ф. Хоккет). Это
соответствует пониманию С. я. в семио-
тике, где она характеризуется как код —
средство кодирования и декодирования
сообщений. Описание С. я., идущее «от
мысли — к средствам ее выражения»,
было предпринято уже Ф. Брюно в нач.
20 в. В совр. яз-знании упомянутое выше
сочетание двух аспектов дает возмож-
ность лучше выявить взаимодействие
СИСТЕМА 453
словаря с грамматикой в С. я. и взаимен
зависимость ее уровней.
В совр. типологии (Якобсон,
Дж, X. Гринберг, Серебренников, Успен-
ский) многомерная характеристика С. я.
достигается введением все более сложных,
многомерных классификаций, позволя-
ющих объемно представить «признаковое
пространство» С. я., выявлением импли-
кативных универсалий — т. е. зависи-
мостей между значениями разных при-
знаков (напр., если в С. я. различается
род у прилагательных, то в ней есть и
противопоставление по морфологич. ро-
ду у существительных), установлением
относительного веса этих признаков и
принимаемых нмн значений, а также ко-
личеств. оценкой результатов. Все это
позволяет судить не только о свойствах
отдельных С. я., но и о человеческом язы-
ке в целом как о системе.
* Петерсон М. Н., Система языка,
Изв. АН СССР. ОЛЯ, 1946, т. 5, в. 2; Б а л-
л и III., Общая лингвистика и вопросы
франц, языка, пер. с франц., М., 1955;
Ельмслев Л.. Пролегомены к теории
языка, [пер. с англ.], в кн.: НЛ, в. 1, М..
1960; Иванов В я ч. Вс., Лингвистика
как теория отношений между языковыми
системами и ее совр. практич. приложения,
1;сб.: Лингвистич. исследования по машинно-
му переводу, в. 2, М., 1961; его же, Ма-
шинный перевод и установление соответствий
между языковыми системами, в сб.: Труды
ин-та точной механики и вычислит, техники
АН СССР. в. 2. М,, 1961; Уфимце-
ва А. А., Опыт изучения лексики как
системы. М., 1962; Г у х м а н М. М.,
Понятие системы языка в синхронии и диа-
хронии, ВЯ. 1962, № 4; Коссериу Э..
Синхрония, диахрония и история, в кн.:
НЛ, в. 3. М., 1963; Апресян Ю. Д.»
Идеи и методы совр. структурной лингвисти-
ки (краткий очерк), И.. 1966; его же.
Лексич. семантика. Синонимия, средства
языка, И., 1974; Материалы к конференции
«Язык как знаковая система особого рода»,
М., 1967; Серебренников Б. А.,
Об относит, самостоятельности развития сис-
темы языка, М., 1968; Реформатский
А. А.. Термин как член лексич. системы
языка, в сб.: Проблемы структурной линг-
вистики. 1967, М., 1968; Ярцева В. Н.,
Взаимоотношение грамматики и лексики в
системе языка, в кн.: Исследования по общей
теории грамматики, М., 1968; Успен-
ски й Б. А.. Отношения подсистем в
языке и связанные с ними универсалии, ВЯ,
1968.	№ 6; Виноградов В. А..
Всегда ли система системна?, в сб.: Система
и уронни языка, М.. 1969; Общее яз-знание.
Формы существования, функции, история
языка, М.. 1970; Общее яз-знание. Внутр,
структура языка, М., 1972; Щерба Л. В.,
Языковая система и речевая деятельность,
Л., 1974; Слюсарева Н. А., Теория
Ф. де Соссюра в свете совр. лингвистики.
М.. 1975; [Степанов Г. В.), Внеш,
система языка и типы ее связи с внутр, струк-
турой, в кн.: Принципы описания языков
мира, М., 1976; Соссюр Ф. Д е, Труды
по яз-знанию, пер. с франц., М.. 1977;
Лзм С., Очерк стратификационной грам-
матики. пер. с англ., Минск. 1977; Солн-
цев В. М.. Язык как системно-структур-
ное образование. 2 изд., М.. 1977; В а р-
дуль И. Ф., Основы описат. лингвис-
тики (синтаксис и супрасинтаксис), М.. 1977;
Будагов Р. А., Система и анти*
система в науке о языке, ВЯ, 1978, № 4;
Мельников Г. П.. Системология и
языковые аспекты кибернетики, М., 1978;
Гак В. Г., Предмет исследования. Лек-
сич. система, в кн.: Бородина М. А.,
Гак В. Г., К типологии и методике ис-
торико-семантич. исследований. Л., 1979;
Якобсон Р. О., Избр. работы, М.,
1985; Guillaume G.. ,La langue est-elle
ou n'est-elle pas un systeme?, «Cahier de
linguistique structural», 1, Quebec, 1952;
Coser iu E.. Sistcma, norma у habla.
Montevideo, 1952; Vacbek J., Notes on
the development of language seen as a system
454 СИУ ЯЗЫКИ
of systems,v в кн.: t Sbornik praci filosoficke
faculty Bmenske university. Rada jazykoved-
na, Brno, 1958; Zeichen und System der
Sprache. Bd 1—3, B.. 1961—66; S g a 1 1 P.,
Zur Frage der Ebenen im Sprachsystem, «Tra-
vaux linguistique de Prague», 1964, № 1;
Berry M., An introduction to systemic
linguistics, v. 1 — Structures and systems.
L.— Sydney, 1975;. Krupa V., The cate-
gory of system in linguistics. «Recueil linguis-
tique de Bratislava», 1978, v. 5.
T. В. Булыгина, С. А. Крылов.
СЙУ ЯЗЫКЙ — семья индейских язы-
ков Сев, Америки, предположительно
включаемая в макросемью хока-сиу.
Общее число говорящих ок. 70 тыс. чел.
Терр. распространения: р-ны Великих
озер на С.-В., Скалистых гор на западе
и, в период первых контактов с европей-
цами, совр. штаты США Юж. Каролина
и Сев. Каролина на юго-востоке. Подраз-
деляются на 4 группы: 1) юго-восточная,
включающая вымершие в нач. 20 в. язы-
ки офо и билокси (штат Миссисипи) и
вымерший в 19 в. тутело (Зап. Вирги-
ния); 2) языки р. Миссури — кроу (Мон-
тана), хидатса и мандан (Сев. Дакота);
3) языки долины Миссисипи — виннеба-
го (Висконсин, Небраска), чивере (с диа-
лектами айова и ото в Оклахоме, Канза-
се н Небраске), дакота, или собствен-
но сиу (4 осн. диалекта: собственно дако-
та, тетон, янктон и ассинибойн — в Сев.
Дакоте, Юж. Дакоте, Небраске, Монтане,
Миннесоте, р-нах оз. Манитоба, р. Сас-
качеван и канад. пров. Альберта), де-
гиха (с диалектами понка, оседж, канса,
куапо, омаха в Небраске); 4) вымерший
язык катавба (Юж. Каролина). В пос-
леднюю группу включают и вымерший
язык воккон (Сев. Каролина), сведе-
ния о к-ром ограничиваются списком
из 143 слов, относящимся к нач. 18 в.
Для консонантизма С. я. характерно
противопоставление звонких, глоттали-
зованных, придыхательных и неприды-
хательных среди смычных и аффри-
кат (Ь — р' — ph — р, d — t' — t” — t,
g — k' — kh — k, з — c' — ih — с) и тро-
ек спирантов (z — s — s', 1 — s — S',
у — x — x', h), в нек-рых языках также
интердентальных. Наличие того или ино-
го ларингального признака во многом
обусловливается фонетически; в ассини-
бойн, напр., имеется след, распределе-
ние: р > ph перед а, ё; р > Ь перед
безударными, а, е, i; р > р в остальных
случаях. Состав сонорных (m, n, w, г, 1, у)
варьирует от языка к языку (ср. ассини-
бойн у ~ виннебаго, хидатса г ~ би-
локси d). Гласные подразделяются на
простые (а, е, i, и, о) и носовые (i, а, и).
Ударение может играть смыслоразличит.
роль (ассинибойн paha ’лоб’ — paha
’холм’) или быть закрепленным (в вин-
небаго ударным является второй слог
в двусложных словах и третий в много-
сложных). Слоги преим. открытые. Не-
редки двучленные сочетания согласных.
При стечении гласных обычно происходит
стяжение.
Морфологич. строй агглютинативный,
с элементами флективности. Существи-
тельное имеет категории числа (суффик-
сы мн. ч. обычно принимают только одуш.
имена) и притяжательности (имена орга-
нич. и неорганич. принадлежности). Име-
на органич. принадлежности (назв. ча-
стей тела, термины родства) присоеди-
няют личный притяжат. префикс непо-
средственно, неорганической —приобре-
тают в притяжат. форме также показа-
тель отчуждаемой принадлежности. Паде-
жи отсутствуют. Для выражения локатив-
ных и нек-рых др. значений использу-
ются послелоги. Многочисленны артикли-
классификаторы: в понка ке (о горизон-
тальных объектах), te (о стоящих объек-
тах), 0а (о круглых объектах), ge (о раз-
бросанных объектах) и др. Личные ме-
стоимения представлены: 1-м, 2-м, 3-м
л. ед. ч. и 1-м л. инклюзивным («я н ты»);
мн. ч. образуется от последних трех. Сре-
ди указат. местоимений различаются лек-
семы со значениями: ’этот (рядом с го-
ворящим)’, ’этот (рядом со слушающим)’,
’тот (невидимый)’, ’тот (упомянутый)’ и
нек-рые др. Система счета — десятерич-
ная. Глаголы подразделяются на актив-
ный и инактивный (статичный) классы.
Соответственно имеется два ряда личных
показателей — активный. ряд, иапр. ас-
синибойн wa- ’1-е л. ед. ч.’, уа- ’2-е л.
ед. ч.’, о ’3-е л. ед. ч.’ н uk- ’1-е л. ин-
клюзивное', и инактивный (та- ’1-е л.
ед^ч.’, ni- ’2-е л. ед. ч.’, о '3-е л. ед. ч.’
и uk ’1-е л. инклюзивное’). Первый ряд
используется для обозначения субъекта
активного действия, второй — для обо-
значения субъекта стативных глаголов
(в т. ч. со значениями ’быть черным’,
’быть высоким’, т. е. аналогов прилага-
тельных европ. языков) п объекта. Спец,
префиксами выражается рефлексивность
и объектная версия (’кому-либо, для
кого-либо’). Время в глагольной форме
обычно не выражается, но есть суф-
фиксы для обозначения буд. и прош. вр.
Обычный порядок слов в простом
предложении SOV. Для определит, кон-
струкций характерен порядок N + N
(«имя + имя»), N + Vst («имя + статин-
ный глагол»), N + Num [«имя + числи-
тельное (нумератив)»). Разл. виды про-
стого предложения (повествовательное,
вопросительное, повелительное и др.)
маркируются с помощью соотв. частиц,
замыкающих предложение. Широко ис-
пользуются сочинит, и подчинит, союзы.
В качестве словообразоват. средств
используются префиксация, суффикса-
ция и словосложение. Именные префик-
сы выражают инструмент, место, деяте-
ля и имя действия, глагольные префиксы
передают локативные и инструментальные
значения; широко используются суффик-
сы для образования имен, наречий и гла-
голов, в т. ч. каузативов. Для образова-
ния имен используются модели слово-
сложения N + N и N + V, для глаголов
N + V и V 4- V. Возможны и более
сложные конструкции типа виннебаго
habajaskexci ’ясный день’ < haph
’день’ + Ьаза ’видеть’ + ske ’чистый’ +
xci ’интенсивность’. Как в имени, так
и в глаголе для передачи интенсивности,
множественности и дистрибутивности
используется редупликация. Есть случаи
звукосимволизма, напр. виннебаго sawa
’таять' — sawa 'размягчать’ — xawa
’увлажняться’. Языки бесписьменные.
Первые материалы по С. я., отражаю-
щие деятельность миссионеров и участ-
ников разл. экспедиций, были опублико-
ваны в 18 в. В 19 в. С. Ригс составил
грамматику и словарь языка дакота.
В разное время С. я. исследовали
Дж. О. Дорси, Ф. Боас, Г. Мэтьюз и др.
* Pilling J., Bibliography of the
Siouan languages, Wash., 1887; Matt-
hews G. H., Handbook of Siouan lan-
guages, Phil., 1958; Levin N. B.. The
Assiniboine language. The Hague, 1964; Cha-
fe W. L., The Caddoan. Iroquoian and
Siouan languages. The Hague — P., 1976;
Dorsey J. O., Swanton J. R.,
A dictionary of the Biloxi and Ofo languages.
Wash., 1912.	M. E. Алексеев.
СКАЗУЕМОЕ — один из двух главных
членов предложения, в к-ром выража-
ется сообщаемое; соотносится с подлежа-
щим и связано с ним предикативным
отношением (см. Предикат, Предложе-
ние). Доминирующий элемент (обычно
глагол) состава С. (С. и зависимые от
него дополнения, определения и обстоя-
тельства). В С. выражены осн. катего-
рии предложения — время и модаль-
ность, поэтому С. (или его аналог) со-
ставляет обязат. минимум предложения,
к-рое может не иметь подлежащего. С.—
конституирующий член предложения (но-
минализацня базируется на нем: «Друзья
встретились первого мая» -» «первомай-
ская встреча друзей»). Центральность
С. в рамках предложения как коммуни-
кативной единицы обусловлена именно
тем, что в классич. случае в С. выража-
ется сообщаемое. Формально С. зависит
от подлежащего, согласуясь с ним в лице
и числе, а иногда и в роде (формы зави-
симости определяются конкретными язы-
ками). Тем самым С. совмещает в себе
грамматич. категории двух типов — син-
тагматического (согласовательного) и па-
радигматического (общепредложенч. зна-
чения времени и модальности). Подле-
жащее доминирует с т. зр. формы (за-
дает С. согласоват. категории), а С.—
с т. зр. функции.
Между С. и подлежащим имеется так-
же семантич. согласование, к-рое опре-
деляется подлежащим (шире — субъек-
том); напр., если подлежащее называет
конкретный предмет, С. может обозна-
чать его физич. качество, состояние,
функцию, действие и др., если подлежа-
щее называет событие, С. может означать
способ его реализации, локальные и
темпоральные характеристики, отноше-
ние к др. событиям и пр.
К С. предъявляется также требование
относит, семантич. полноценности, что
создает трудности при определении его
объема. Фазисные, модальные, полусвя-
зочные, а также семантически неполно-
ценные глаголы, входящие в перифразы
(типа «производить работу», «вести рас-
следование»), принято объединять с зави-
симым от них полнозначным словом
в один член предложения — С., напр.:
«Мальчик / умеет писать», «Летчик /со-
вершил посадку». По мере нарастания
значимости глагола усиливаются колеба-
ния в определении границы С. В пред-
ложениях типа «Мы намеревались при-
нять участие в дискуссии» С. совпадает
с составом С., внутри к-рого происходит
поляризация грамматич. значений, сосре-
доточенных в формально управляющем,
но семантически неполноценном компо-
ненте (глаголе), и лексич. значений, ото-
двинутых на периферию состава С.
В языках с развитой системой морфо-
логич. классов части речи, выражающие
значение динамич. и статич. признака
(глаголы и прилагательные), предназна-
чены для выполнения функции С., опре-
делившей формирование не только их
семантики, но и их морфологич. катего-
рий. Различаются глагольные (личный
глагол или глагольное словосочетание) и
составные именные С. (связочный гла-
гол или нулевая связка в соединении с
существительным, прилагательным, пре-
дикативом, числительным, посессивом,
обстоятельств, оборотом и т. п.).
Поскольку предикативное отношение
является наиболее свободной синтаксич.
связью, позицию С. могут занимать
разнообразные формы слов, словосоче-
таний и даже предложений, удовлетво-
ряющих своим содержанием функции
сообщаемого, напр.: «Работы (было) по
горло», «Терпение было на исходе»,
«Пирог — язык проглотишь», «Помощ-
ников — раз, два и обчелся». С. соотно-
сительно с ремой и предикатом: С. при-
надлежит грамматич. аспекту предложе-
ния, предикат — логическому (связан-
ному с формами мышления), рема —
коммуникативному. Совмещаясь в клас-
сич. случае («Петр весел», «Дети поют»),
эти категории могут выражаться разны-
ми членами предложения. Несовпадение
С. и ремы характерно для языков с раз-
витым коммуникативным синтаксисом,
пользующимся средствами просодии и
порядка слов (см. Актуальное членение
предложения). Так, в предложении «По-
ют дети» (ответ на вопрос «Кто поет?»)
С. («поют») соответствует теме сообще-
ния, а подлежащее («дети») — реме. Ре-
мой может стать любой элемент предло-
жения, независимо от его семантич. авто-
номности, в т. ч. и часть С., С. же при-
знается только компонент (слово или со-
четание слов), обладающий смысловой
полноценностью. Членение предложения
на тему и рему не выделяет в нем двух
синтаксически и семантически связанных
составов, в то время как состав С. и сос-
тав подлежащего обладают внутр, свя-
занностью. Предикат (в логич. смысле
термина) может быть представлен в
предложении только признаковым зна-
чением, тогда как С. допускает любой
вид информации. Обычно языки распо-
лагают техникой образования С. разного
информативного содержания, ср. непол-
нозначные глаголы «находиться» (где),
«происходить» (где, когда), обеспечи-
вающие позицию С. обстоятельствам места
и времени. Степень совпадения или рас-
хождения С., ремы и предиката во мно-
гом определяет синтаксич. типологию
языков.
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка, 2 изд.. Л., 1941; Пев ковски й
А. М., Рус. синтаксис в науч, освещении,
7 изд., М., 1956; Стебли н-К а м е н-
с к н й М. И., О предикативности, «Вест-
ник ЛГУ. Сер. истории, языка и лит-ры»,
1956. № 20, в. 4; К у р и л о в и ч Е., Очер-
ки по лингвистике, М., 1962; Алисо-
ва Т. Б., Опыт семантико-грамматич.
классификации простых предложений, ВЯ.
1970, №2; Золотова Г. А., Очерк
функционального синтаксиса рус. языка,
М., 1973; По пов А. С.. Подлежащее и
сказуемое в структуре простого предложения
совр. рус. лит. языка, Пермь, 1974; Рус. грам-
матика, т. 2, М., 1980; Guiraud-We-
ber М.. Les propositions sans nominatif en
russe moderne, P., 1984. H. Д. Арутюнова.
СКАНДИИАВЙСТИKA — см. Германи-
стика.
СКАНДИНАВСКИЕ ЯЗЫКЙ — север-
ная подгруппа германских языков.
К С. я. относятся: датский, шведский,
норвежский (в двух вариантах — бук-
мол и нюнорск), исландский, фарерский
языки. Ареал совр. распространения
включает терр. Дании (в т. ч. Фарерские
о-ва), Швеции, зап. части Финляндии,
Норвегии, Исландии. Носители С. я.
имеются также в США и Канаде. Общее
число говорящих ок. 20 млн. чел.
С. я. восходят к группе близкородств.
диалектов, объединяемых под назв. обще-
скандинавского (праскандинавского, пра-
северного) яз., первые письм. памятники
к-рого относятся кЗв. Область первонач.
распространения этого языка ограничи-
валась юж. частью Скандинавского п-ова
и близлежащими островами, откуда
сканд. племена мигрируют в юж. и сев.
направлениях; к 3—5 вв. они заселяют
терр. совр. Дании. Дифференциация
сканд. диалектов, наметившаяся уже
в 7—8 вв., приводит к противопоставле-
нию двух осн. диал. зон: зап.- и вост.-
скандинавской. В «эпоху викингов»
(9—11 вв.), когда в Скандинавии обра-
зуются феодальные гос-ва, начинается
формирование отд. С. я. В области рас-
пространения зап.-сканд. диалектов фор-
мируется норв. яз.; выходцы из Норве-
гии заселяют в 9—10 вв. Исландию н Фа-
рерские о-ва, где образуются исл. и фа-
рер. языки. Близкие к норв. яз. говоры
существовали в 8—18 вв. на Шетленд-
ских о-вах (т. наз. норн), в 9—15 вв. на
Гебридских о-вах и о. Мэн, в 9—17 вв.
на Оркнейских о-вах; все эти говоры вы-
теснены англ. яз. В Ирландии норвеж-
скоязычиые поселения существовали
в 9—13 вв., в Гренландии — с кон. 10 в.
до сер. 15 в. (с 1721 началась повторная
сканд. колонизация Гренландии выход-
цами из Дании). В вост.-сканд. диал.
зоне обособляются друг от друга дат. и
швед, языки (последний распространя-
ется и на терр. Зап. Финляндии).
Однако наметившаяся дифференциа-
ция С. я. на западную (норв., исл..
фарер. языки) и восточную (дат., швед,
языки) группы в процессе последующего
контактного развития и взаимовлияния
не закрепилась. К периоду раздельного
существования др.-сканд. языков (12—
15 вв.) относится ряд инноваций, объе-
диняющих дат., швед, и норв. языки
в противоположность исландскому и фа-
рерскому. Это редукция безударных глас-
ных, расширение е > ае и i > е н т. п.,
переход > t (позднее также б > d),
в грамматич. системе резкое сокраще-
ние кол-ва флексий и становление ана-
литич. строя. С др. стороны, в исланд-
ском и фарерском наиболее существенные
фоиетич. изменения относятся к более
позднему периоду (16 в.) и носят специ-
фический для данных языков характер
(дифтонгизация долгих гласных а > аи,
б > ои и др.); грамматическая же систе-
ма сохранилась почти без изменений.
Т. о., можно говорить о существовании
2 совр. сканд. ареалов: дат.-швед.-норв.
(т. наз. континентальные С. я.) и исл.-
фарерского (т. наз. островные С. я.).
Границы между отд. континентальны-
ми С. я. исторически менялись в связи
с территориальными переделами и смеше-
нием населения, с этим же связано воз-
никновение смешанных норв.-шведских
и дат.-шведских говоров на терр. совр.
Швеции. С кон. 14 в., после присоедине-
ния Норвегии к Дании (1380), письм.
дат. яз. вытеснил др.-норв. лит. язык
и в 16 в. получил статус офиц. языка
Норвегии. В 19 в., испытав влияние
норв. субстрата, этот язык получил назв.
риксмол (с 1929 букмол); в сер. 19 в.
на базе норв. диалектов была искусствен-
но синтезирована др. форма лнт. норв.
яз.— лансмол (с 1929 нюнорск). Ню-
норск, а фонетически также букмол близ-
ки к швед, яз., орфографически и грамма-
тически букмол близок к дат. яз.
В фонологич. отношении наиболее
сходны друг с другом швед, и норв. язы-
ки, для к-рых характерно сохранение
оппозиции звонких и глухих смычных
(b/р, d/t, g/k), тогда как в дат. яз. нет
звонких смычных, а корреляция смыч-
ных по звонкости уступила место корре-
ляции по придыхательности. Швед, и
норв. языки имеют музыкальное ударе-
ние, к-рому в дат. яз. генетически соот-
ветствует«толчок» (резкое смыкание голо-
совых связок). От др. С. я. дат. яз. от-
личается также тенденцией к вокализа-
ции щелевых д, у, увулярным произно-
шением г, отсутствием противопоставле-
ния долгих и кратких согласных. К осо-
бенностям исл. и фарер. фонетики отно-
СКАНДИНАВСКИЕ 455
сится отсутствие редукции безударных
гласных, наличие преаспирированных
hp, ht, hk.
В грамматике черты аналитизма наи-
более отчетливо проявляются в дат. яз.,
в меньшей степени — в швед, и норв.
языках; исландский и фарерский сохра-
няют синтетич. строй. Существительное
имеет 2 рода (общий н средний) в дат.
и швед, языках и 3 рода (муж., жен.,
ср.) в норв., исл. и фарер. языках.
В исландском и фарерском 4 падежа
(им., род., дат., вин.), падежная флексия
одновременно выражает значение числа
(ед. или мн.); в др. С. я. существитель-
ные имеют общий и род. падежи (число
п падеж выражаются отд. флексиями),
а местоимения — объектный и им. паде-
жи. Прилагательные различают сильную
(неопределенную) и слабую (определен-
ную) формы; в исландском и фарерском
как сильные, так и слабые прилагатель-
ные изменяются по 3 родам, 2 числам
и 4 падежам; в остальных С. я. только
сильные формы прилагательных разли-
чают 2 рода и 2 числа (др. формы слово-
изменения утрачены). Глагол имеет кате-
гории времени, наклонения и залога;
в исландском и фарерском — также ка-
тегории лица и числа, полностью или час-
тично утраченные в др. С. я. Формы
времен, наклонений и сградат. залога
могут быть выражены как синтетически,
так и аналитически во всех С. я. Состав
вспомогат. глаголов, используемых при
образовании аналитич. форм, различается
в отд. С. я. (так, при образовании пасси-
ва исл. яз. использует глагол verda,
генетически отличный от дат. blive, швед.,
норв. bli; в фарерском употребляются
оба вспомогат. глагола verda, bliva).
Редукция флективной морфологии, на-
блюдаемая в дат., швед, и норв. языках,
совершалась параллельно с возникнове-
нием новых синтетич. форм (как в систе-
ме имени, так и в системе глагола), со-
ставляющих характерную особенность
совр. С. я. по сравнению с другими гер-
манскими. Так, во всех С. я. существи-
тельное получило способность присоеди-
нять суффигированный определ. артикль
(дат. skib—skibet, исл. skip—skipid 'ко-
рабль'), а в глаголе развились синтетич.
формы страдат. залога (швед., дат.,
норв. -s, исл., фарер. -st).
Синтаксич. различия С. я. не столь
велики, как морфологические. К их
числу относятся: более свободные зако-
номерности порядка слов в исл. и фарер.
языках (где, в частности, допускается
начальное положение глагола в повест-
воват. предложении), постановка в тех
же языках генитива и притяжат. место-
имения после определяемого имени и
нек-рые др.
В лексич. отношении наиболее существ,
различия наблюдаются между островны-
ми и континентальными языками. Для
дат., норв. и швед, языков характерно
наличие значит, числа заимствований
(лат., нем., франц., в новейшую эпо-
ху— англ.), в т. ч. корневых и дерива-
ционных морфем (ср. нем. по происхож-
дению суффиксы -else, -eri, -het, префик-
сы an-, be-, er- и др.). В исл. яз. заимст-
вования составляют небольшую часть
словарного состава, даже элементам ин-
тернациональной лексики, общим для
остальных С. я. (и большинства герман-
ских), соответствуют слова, специфич-
ные для исландского (ср. дат., норв.
ingenior, швед, ingenjor и исл. verk-
fraedingur 'инженер', дат., норв., швед.
456 СКИФСКИЙ
teater и исл. leikhus ’театр’), многие дат.
и нем. заимствования, вошедшие в исл.
яз. после Реформации, были вытеснены
исл. новообразованиями. Фарер. яз.
в этом отношении примыкает к исланд-
скому, но пуристич. тенденции в нем вы-
ражены слабее (ср. дат., норв., швед.,
фарер. valuta и исл. gjalaeyrir 'валюта').
Древнейшая письменность общесканд.
периода (3—8 вв.) представлена в над-
писях, исполненных старшими рунами
(см. Руническое письмо), их сменили
младшие руны (9—И вв.), затем вплоть
до 16 в. использовались пунктированные
руны, употреблявшиеся наряду с лати-
ницей (к-рая распространилась в 12—
13 вв. в связи с христианизацией Сканди-
навии и быстро заняла доминирующее
положение в письменности). Древнейшие
рукописи на основе лат. графики отно-
сятся ко 2-й пол. 12 в. (исл. и норв.
отрывки житий, законов и пр.). Осн.
памятники др.-сканд. лит-ры (Эдда Стар-
шая, Эдда Младшая, саги) созданы на
др.-исл. яз.
• В е с с е в Э., Сканд. языки, пер. со
швед., М., 1949; С т е б л в в-К а м е н-
ский М. И., История скавд. языков,
М,—Л.. 1953; Сканд. языки. Актуальные
проблемы грамматич. теории, М., 1984; N о-
reen A.. Geschichte der nordischen Spra-
chen, 3 Aufl., Strassburg. 1913; Clausen
S.. Nordisk mJ Is trsev. Kbh.. 1938; H u 1 t-
hen L., Studier i jamforande nunordisk
syntax. «Goteborgs hogskolas Jrsskrift». 1944,
Bd 50 (3), 1948, Bd 53 (4); Hesse Iman B.,
Huvudlinjer i nordisk sprlkhistoria. pt. 1—3,
Uppsala—Stockh., 1948—1953; Haugen E.,
Semicommunication: the language gap in Scan-
dinavia. «Sociological Inquiry». 1966, v.36(2);
Haugen E.. Markey Th. L.. The
Scandinavian languages. Fifty years of lin-
guistic research (1918—1968). The Hague, 1972.
С. H. Кузнецов.
Материалы, поев, исследованию С. я.,
кроме обшелингвистич. журналов (см. Жур,-
налы лингвистические), журналов по гер-
манистике и по отд. С. я. публикуются в
специализиров. журналах ряда стран: «Аг-
kiv for nordisk filologi» (Норвегия и Швеция,
место изд. разл.. 1882—), «Studier i nordisk
filologi» (Hels.. 1910—), «Scandinavian Stu-
dies» (Lawrence. США. 1911 — ), «Acta Phi-
lologica Scandinavica: Tidsskrift for nordisk
sprogforskning» (Kbh.. 1926—), «Skandinavi-
ca: An International Journal of Scandinavian
Studies» (L.—N. Y., 1962—), «Skandinavis-
tik: Zeitschrift fur Sprache, Literatur und
Kultur der nordischen Lander» (Gluckstadt,
ФРГ, 1971—). «Sprog i Norden: Arsskrift
for de Nordiske sprognsevn» (Kbh., 1970—).
_	. E. Л. Хелимский.
СКЙФСКИИ ЯЗЫК —общее назва-
ние для всех иранских скифо-сармат-
ских наречий и говоров, к-рые существо-
вали на территории Сев. Причерноморья
от 8—7 вв. до н. э. до 4—5 вв. н. э. С. я.
членился на 2 диалекта, отражавших
2 хронология, этапа развития языка. Бо-
лее архаичный диалект называют соб-
ственно скифским, а более поздний —
сарматским, язык при этом именуют
скифо-сармат. наречиями. Принадлежит
к вост, группе иранских языков. Не-
посредств. потомком С. я. является осе-
тинский язык.
Связных текстов на С. я. не существует,
сохранились лишь топонимич. названия,
названия племен и собств. имена, к-рые
во множестве встречаются в греч. надпи-
сях, обнаруженных на месте старых го-
родов-колоний (Горгиппия, Паитикапей,
Ольвия и др.). Известно ок. 200 слов-
основ. Ключом для анализа лексем слу-
жит материал иран. языков и гл. обр.
осет. языка.
Грамматич. строй изучен недостаточ-
но, но известен его иран. характер, уста-
новлены иек-рые черты фонетики и сло-
вообразования, имеющие также иран.
характер.
* Миллер В., Осет. этюды, ч. 3. М.,
1887; его ж е, К ираи. элементу в пр и пон-
тийских греч. надписях. «Изв. Имп. Археол,
комиссии», 1913. в. 47; Абаев В. И.,
Скиф, язык, в его кн.: Осет. язык и фольклор,
в. 1, М. —Л., 1949; его же. Скифо-сармат.
наречия, в кн.: Основы иран. яз-знанпя Др,-
иран. языки. М.. 1979. М. И. Исаев.
СКЛОНЕНИЕ — 1) именное словоизме-
нение. В этом смысле С. противопостав-
ляется спряжению, т. е. глагольному сло-
воизменению. Правила С. составляют не-
обходимый компонент морфологич. раз-
дела грамматики флективных (фузиои-
иых) и агглютинативных языков (см.
Типологическая классификация языков).
Формы С. образуют словоизменит. па-
радигму имени, выступая как словофор-
мы одной лексемы; напр., парадиг-
ма сущ. «стол» включает словофор-
мы «стол — стола — столу — стол — сто-
лом — столе», «столы — столов — сто-
лам — столы — столами — столах».
2) В более узком смысле — изменение
т. наз. склоняемых слов по падежу.
Во мн. языках к склоняемым словам от-
носятся существительные, прилагатель-
ные, числительные, местоимения, артик-
ли; в ряде языков по падежам склоняются
также именные формы глагола — прича-
стие (в рус. и нек-рых др. языках), мас-
дар (в груз., араб, языках), инфинитив
(напр., в тюрк, языках). При таком по-
нимании о С. можно говорить лишь при-
менительно к совокупности форм, про-
тивопоставленных исключительно по па-
дежу, а не ко всей парадигме именв.
Напр., парадигма С. слова «стол» в ед. ч.
состоит из форм «стол — стола — столу —
стол — столом — столе», а парадигма
этого же слова во мн. ч.— из форм «сто-
лы — столов — столам — столы — сто-
лами — столах». Т. о., у рус. сущест-
вительных правила С. относятся не к це-
лостной лексеме, а к составляющим ее
номинатемам (совокупности словоформ,
имеющих одно и то же номинативное
значение), иапр. к номинатемам «стол»
и «столы», различающимся по числу.
Соответственно принято считать, что су-
ществительное склоняется по паде-
жам, но изменяется по числам.
Согласуемые слова — прилагательные,
числительные, артикли, причастия —
склоняются по падежам, но изменяются
также по согласоват. категориям — по
числу, роду, одушевленности н др.
На практике два эти понимания С.
обычно четко не разграничиваются. С од-
ной стороны, принято говорить об отсут-
ствии С. в языках, в к-рых нет падежного
словоизменения; напр., говорят об утра-
те форм С. существительных и прилага-
тельных в совр. франц, яз., хотя франц,
существительные изменяются по числу,
а прилагательные — по числу и роду.
С др. стороны, к парадигме С. одного
слова обычно относят все его словоизме-
нительные (а не только падежные) фор-
мы. Применительно к флективным язы-
кам широкое понимание термина «С.»
имеет нек-рые объективные основания; С.
в этих языках сопровождается кумуля-
цией, или синтетосемией («сложнознач-
иостью» флексий); так, падеж существи-
тельного выражается совместно с числом
(напр., в рус. яз. флексия -ом выражает
значение ед. ч. тв. п.), а падеж согласуе-
мых слов — совместно с числом, родом и
неодушевленностью (так, флексия -ый
выражает значения: муж. род, неоду-
шевленность, ед. ч., вин. п.).
Характерной особенностью С. во флек-
тивных языках является омонимия флек-
сий; так, рус. -а может означать: род. п.,
ед. ч. («стол-а»); им. п., ед. ч. («стен-а»);
им. п., мн. ч. («дом-а»), В ряде случаев
это приводит к морфологич. неоднознач-
ности всей словоформы; так, окончание
-ой («болып-ой») может скрывать за со-
бой значения: муж. род, ед. ч., им. п.;
жен. род, ед. ч., род. п.; жен. род, ед. ч.,
дат. п.; жен. род, ед. ч., тв. п.; жен. род,
ед. ч., предл. п.; муж. род, неодушев-
ленность, ед. ч., вин. п. С др. стороны,
флективное С. характеризуется нестан-
дартностью выражения грамматич. зна-
чений: так, в рус. яз. значение тв. п.
ед. ч. может быть выражено флексиями
-ом («слон-ом»), -ым («часов-ым»), -ой
(«рук-ой»), -ью («лошад-ыо»). В агглю-
тинативных языках парадигма С. более
регулярна и единообразна. Агглютина-
тивное С. характеризуется гаплосемней
(«простозначностью») морфологич. по-
казателей: так, падеж и число выража-
ются отд. аффиксами. Напр., в тур. dal-
larda 'на ветках’ постфикс -lar выражает
значение ми. ч., а постфикс -da — значе-
ние местного п.
В ряде языков с помощью С. выража-
ется также определенности — неопреде-
ленности категория', так, в тюрк, язы-
ках в позиции дополнения противопо-
ставлены аккузативная форма, выражаю-
щая определенность, и абсолютная форма,
выражающая неопределенность: ср. тат.
китапны алдым ’взял (эту) книгу' и ки-
тап алдым 'взял (какую-то) книгу’.
В морд, языках парадигма определ. С.
противопоставлена парадигме неопредел.
С.: ср. эрзян, кудо '(какой-то) дом’~
кудось ’(этот) дом', кудос ’в (какой-то)
дом’ ~ кудонтень 'в (этот) дом' и т. п.
Два ряда парадигм — для краткой («не-
определенной») и полной («определен-
ной») форм прилагательного — харак-
теризуют адъективное С. в литов, яз.
В нек-рых языках (уральских, афр-
азийских, меланезийских) с помощью
именного словоизменения выражается
лицо и число обладателя; в таких слу-
чаях иногда говорят о притяжательном,
или посессивном, С.
3) Тип склонения, илн словоизмени-
тельный тип, к к-рому относится данное
имя. С. в этом смысле характеризует
грамматич. класс имен, объединенных
общими правилами образования слово-
форм. Во флективных языках система
С. характеризуется разнообразием даже
в пределах одной части речи. К одному
типу С. относятся имена, парадигмы
к-рых эквивалентны, т. е. имеют одинако-
вое внутр, строение, одинаковый набор
флексий, сходные наборы основ, одина-
ковую акцентуацию.
В исключит, случаях парадигма С.
является дефектной: так, в рус. яз. у сло-
ва «себя» нет формы нм. п., а у слова
«некто» нет косвенных падежей; у слов
«девчата», «новобрачные» нет форм ед. ч.,
а у слов «огонь», «пламень», «полымя»
иет форм мн. ч.; у слов «щец», «дровец»
есть только мн. ч. рол. п., а у слов «каз-
на», «мзда», «мгла» именно такая форма
отсутствует.
При гетероклпзпи, т. наз. смешанном
С., часть флексий нек-рой парадигмы
принадлежит к одному типу С., а часть —
к другому. Напр., слова «дом», «глаз»,
«лес» п т. п., относящиеся к «мужскому»
С., имеют флексию им. п. мн. ч. -а, ха-
рактерную для «среднего» С., а слова
«яблоко», «личико», «плечо» и т. п., от-
носящиеся к «среднему» С., имеют флек-
сию им. п. мн. ч. -ы(-и), характерную
для «мужского» С. Подобное смешение
разных С. весьма характерно для язы-
ков с богатой морфологич. системой.
Особенно сложно С. местоимений и чис-
лительных — они склоняются нерегуляр-
но даже в агглютинативных языках.
Как правило, формы С. одного имени
образуются от одной основы, однако
в исключит, случаях (а именно при суп-
плетивизме в широком смысле слова)
единство основы оказывается нарушен-
ным. Здесь различаются два оси. слу-
чая — т. наз. чисто супплетивное С.,
при к-ром словоформы образуются от
разных корней («человек» — «люди», «ре-
бенок» — «дети»), и частично супплетив-
ное С., при к-ром формы образуются от
однокоренных основ, отличающихся на-
личием или отсутствием нек-рого «осно-
вообразующего» суффикса или нерегу-
лярным чередованием (ср. «Христ-ос —
Христ-а», «время — времен-и», «дочь —
дочер-и», «полдень — полудня» и т. п.).
Иногда при гетероклитич. С. формы ед. ч.
и формы мн. ч. образуются соответствен-
но от двух т. наз. парциальных основ;
«стул — стулья», «друг — друзья»,
«ухо — уши», «колено — колени», «черт —
черти», «сосед — соседи»; т. о., можно
говорить о том, что номинатемы разных
чисел самостоятельно изменяются по па-
дежам. финальные элементы парциаль-
ных основ функционируют как агглю-
тинативные аффиксы, избыточно выра-
жающие либо ед. ч. (ср. «татар-ин —
татар-ы», «крестьян-ин — крестьян-е»,
«цвет-ок — цвет-ы», <куриц-а —кур-ы»),
либо мн. ч. (ср. «чуд-о — чуд-ес-а»,
«дерев-о — дерев-ь-я», «сыи — сын-
овь-я»), либо и то и другое (ср. «хозя-
ин — хозя-ев-а», «волч-онок — волч-ат-
а», «чертен-ок—чертен-ят-а»).
В зависимости от морфонологич. ха-
рактеристик конечного элемента основы
выделяется неск. морфонологич. типов
С., различающихся набором флексий и за-
кономерностями их морфологич. дистри-
буции. Так, в рус. яз. говорят о «твердой»
и «мягкой» разновидностях С. Классифи-
кация типов С. в соответствии с финаля-
ми основ широко распространена в индо-
европеистике: различается С. основ на
смычный, основ на носовой и на плавный
(i-С., u-C., o-С., I-С., й-C., а-С. и г. п.).
В ходе ист. развития иидоевроп. язы-
ков система С. претерпела значит, упро-
щение, изменившись в сторону большей
или меньшей унификации. В нек-рых
языках С. полностью утрачено, причем
разрушение системы быстрее идет в су-
ществительных и прилагательных, нежели
в местоимениях. Напр., в совр. франц,
яз. существительные не склоняются (т. е.
не изменяются по падежам), а местоиме-
ния сохранили 2 падежные формы —
прямую и косвенную, ср. франц, je и
те. Исчезновение С. отражает развитие
в языке аналитизма, т. е. выражения па-
дежных значений с помощью служебных
слов (предлогов, артиклей). Нек-рые уче-
ные обозначают это явление не вполне
точным термином «предложное С.».
* Обнорский С. П., Именное скло-
нение в совр. рус. языке, в. 1, Л., 1927;
Мейе А., Введение в сравнит, изучение
иидоевроп. языков, пер. с франц., М.—Л.,
1938; Кузнецов П. С.. Ист. граммати-
ка рус. языка. Морфология, (М.), 1953;
Зализняк А. А., Рус. именное слово-
изменение, М., 1967; его же, Грамматич.
словарь рус. языка, М., 1977; Морфологич.
структура слова в иидоевроп. языках, М.,
1970; Дурново Н. Н., О склонении
в совр. великорус, лит. языке, пер. с франц.,
ВЯ, 1971, М 4; В и ног радов В. В.,
Рус. язык. (Грамматич. учение о слове), 2
изд., М,, 1972. с. 46 — 271; Склонение в палео-
азиатских и самодийских языках. Л., 1974;
Булыгина Т. В., Проблемы тео-
рии морфологич. моделей, М., 1977; Леш-
ка О.,Стракова В., Формы именного
словоизменения, в кн.: Рус. грамматика,
т. 1, Прага, 1979, с. 447—521; Семере-
ньи О., Введевие в сраввит. яз-знаиие,
пер. с нем., М., 1980, с. 167—244; Якоб-
сон Р., Морфологич. наблюдения над
слав, склонением, в его кн.: Избр. работы,
М.. 1985; Karcevski S., Sur la struc-
ture du substantif russe, в кн,: Charisteria
Guilelmo Mathesio quinquagenario...oblata,
Prague, 1932; Isacenko A. V., Die
russische Sprache der Gegenwart, t. 1 — For-
menlehre, Halle, 1962; Stankiewicz E.,
Declension and gradation of Russian sub-
stantives in contemporary standard Russian,
The Hague, 1968; см. также лит. при
статьях Морфология. Падеж. Лексема.
_ Т. В. Булыгина. С. А. Крылов.
СКРЁЩИВАНИЕ ЯЗЫКОВ — устарев-
ший термин, обозначающий один из ви-
дов языковой конвергенции. Концепция
С. я. была распространена в период кри-
тич. переосмысления младограмматич.
сравнит.-ист. теории (в частности, в итал.
неолингвистике, в теории Г. Шухардта,
а также в рамках «нового учения о язы-
ке*). Предполагалось, что новые, гене-
тически самостоятельные языковые еди-
ницы могут образовываться не только
в процессе однолинейного (или дивер-
гентного) ист. развития старых, ио и
в результате активного взаимодействия
двух или более первоначально не родств.
языков. Однако впоследствии было уста-
новлено, что надежные случаи языковых
процессов такого рода отсутствуют. Кон-
такты языковые приводят к большему
или меньшему взаимному уподоблению
языков на разных уровнях их структуры,
что в результате может приводить к обра-
зованию языковых союзов. При этом
языки, входящие в языковой союз, сох-
раняют определ. базисные черты (преж-
де всего базисную лексику), позволяющие
четко определить генетич. принадлеж-
ность каждого из иих. Если же оказы-
вается замененной и базисная часть язы-
ковой структуры, это фактически озна-
чает утрату родного языка и переход дан-
ной группы говорящих на новый язык.
Такой новый язык не является одновре-
менно членом двух генетнч. единств,
но с т. зр. совр. компаративистики пред-
ставляет собой полноправный член опре-
дел. языковой семьи. Так, каждый из
языков, входящих в балканский языко-
вой союз, имеет вполне четкую генетич.
принадлежность (рум. яз. относится к ро-
манским, макед. яз.— к слав, языкам,
греч. и алб. представляют собой отд.
группы семьи иидоевроп. языков и г.д.).
С определ. оговорками о процессе
С. я. можно говорить в случае наиболее
ярко выраженного типа языковой кон-
вергенции — пиджинизации (см. Пид-
жины), приводящей К образованию кре-
ольских языков. Одиако, согласно имею-
щимся данным по креольским языкам,
каждый из них, как правило, сохраняет
вполне выраженные черты определ. язы-
ковой семьи (существуют «германские»,
«романские» и т. п. креольские языки),
что, т. о., в целом не противоречит тради-
ционной сравнит.-ист. концепции.
* Шухарлт Г., Избр. статьи ло яз-зна-
нию, пер. с нем., М., 1950; Т рубец-
кой Н. С., Мысли об индоеироп. проб-
леме, пер. с нем.. ВЯ. 1958, № 1; Б о н ф а н-
те Дж.. Позиция неолингвистики, пер. с
англ., в кн.: Звегинцев В. А.. Исто-
рия яз-знания XIX—XX вв. в очерках и
извлечениях, ч. 1, М., 1964; НЛ, в. 6 — Язы-
ковые контакты. М., 1972; Pidginization and
Creolization of languages, Camb.. 1971.
С. А. Старостин.
СКРЫТЫЕ КАТЕГОРИИ (криптоти-
пы) — семантические и синтаксические
признаки слов или словосочетаний, не
находящие явного (эксплицитного) мор-
фологического выражения, но сущест-
венные для построения и понимания вы-
СКРЫТЫЕ 457
сказывания, в частности потому, что они
оказывают влияние на сочетаемость дан-
ного слова с другими словами в предло-
жении. В этом понимании термин «С. к.»
был предложен Б. Л. Уорфом в 1938
(«криптотип*— 1936) в связи с его наблю-
дениями над индейскими языками, резко
отличными от европ. языковых систем,
а впоследствии получил распростране-
ние в ряде грамматич. теорий, ориенти-
рованных на содержание, в первую оче-
редь — в концепции «скрытой грамма-
тики* С. Д. Кацнельсона. Идея С. к.
в ином аспекте высказывалась еще В.
фон Гумбольдтом.
К числу С. к. рус. яз. относятся, напр.,
такие понятийные категории, как опре-
делённости—неопределённост и катего-
рия и тип референции существительного,
актуальность / узуальность (конкретная
или неконкретная временная отнесен-
ность), контролируемость / неконтроли-
руемость, статичность / динамичность,
личность / неличность. Так, напр., «кон-
кретная / неконкретная* референция су-
ществительного накладывает ограничения
на возможности перифразирования (см.
Перифраза)', при «неконкретном» понима-
нии слова «профессор* предложение «Она
хочет выйти замуж за профессора» может
быть перифразировано как «Тот, за кого
она выйдет замуж, должен быть профес-
сором», а при «конкретном» понима-
нии — «Тот, за кого она хочет выйти за-
муж, профессор». Определенность / неоп-
ределенность существительного отража-
ется на его способности выступать в роли
темы (в безударной позиции) или ремы (в
ударной позиции). Так, пример «Из окна
выглянул старик» допускает и определ.
и неопредел, понимание слова «старик»
(соответствующие пониманию выраже-
ний с определ. и неопредел, артиклем
в артиклевых языках), тогда как пример
«Старик выглянул из окна» допускает
(при нейтральной интонации) лишь опре-
дел. понимание (соответствующее пони-
манию выражения с определ. артиклем).
Та или иная С. к. может быть клас-
сифицирующей, если ее значение
является постоянным для данной едини-
цы, или модифицирующей, ес-
ли ее значение является переменным для
данной единицы. К числу классифици-
рующих С. к. рус. яз. относится, напр.,
личность / неличность существительных
(если исключить возможность персонифи-
кации), а для ряда предикатов контроли-
руемость / неконтролируемость. Так, пре-
дикаты со значением контролируемости
не могут фигурировать в отрицат. кон-
струкциях с императивом сов. вида
(напр., нельзя сказать «Не защити дис-
сертацию», «Не плюнь в колодец» и т. п.).
Предикаты со значением иеконтролируе-
мостп не могут сочетаться с обстоятель-
ством цели (нельзя сказать «Стрела ле-
тит попасть в яблоко», «Камень падает,
чтобы ушибить собаку»); не могут они
также фигурировать и инфинитивных
конструкциях со значением внезапности
типа «А царица хохотать / Да плечами
пожимать...» (А. С. Пушкин) (невоз-
можно сказать «Дождь лить как из вед-
ра», «Она толстеть»), в конструкциях с
«дезактивирующим дательным» (напр.,
нельзя сказать «Воде превосходно тек-
лось», «Шару никак не падалось»), в фор-
ме наст. вр. со значением «незапланиро-
ванного будущего» (нельзя сказать «Завт-
ра мы слышим Рихтера», «Сосулька вот-
вот падает»). «Неличные» существитель-
ные не употребляются в дат. п. со значе-
458 СЛАВИСТИКА
нием предназначенности (нельзя сказать
«купить чехлы машине», «достать лино-
леум кухне») и в оборотах типа «у X
высокая температура» (нельзя сказать
«у воздуха высокая температура»).
Значение классифицирующей С. к.
обычно является словарным признаком
лексемы, а модифицирующие С. к. ха-
рактеризуют высказывание в целом и ча-
сто являются продуктом взаимодействия
его компонентов.
Примерами модифицирующих С. к.
могут служить типы референции сущест-
вительных или актуальность / узуаль-
ность сказуемого в рус. яз. (примени-
тельно к сказуемым типа «курит», «ест»,
«играет» и т. п.). Так, пример «Мой дед
землю пахал» допускает как конкретную,
так и неконкретную временную отнесен-
ность. Вместе с тем возможно супплетив-
ное (лексич.) выражение актуальности /
узуальности (ср. пары типа «водится» —
«находится», «питается» — «уплетает»;
невозможность сказать «Я люблю ее
сегодняшнюю прическу», надо — «Мне
нравится ее сегодняшняя прическа»).
В ряде случаев для выражения актуаль-
ности / узуальности используются меха-
низмы синтаксич. деривации (ср. такие
пары, как «пьян — пьяница», «белеет —
белый» и т. п.). Нередко,’однако, при-
знак актуальности / узуальности ведет
себя как классифицирующий, т. е. явля-
ется фиксированным для данного преди-
ката и не находит оппозитивного выра-
жения (см. Оппозиции языковые). Так,
к «только актуальным» относятся пре-
дикаты типа «виднеется», «реет», «раз-
глагольствует», «в отчаянье», «голоден»,
а к «только неактуальным» — такие, как
«хищник», «млекопитающее», «широко
распространен», «редкостен», «дорожа-
ет», «вымирает» и т. п.
в Уорд Б. Л.. Грамматич. катего-
рии, в кн.: Принципы типологич. анализа язы-
ков разл. строя, М., 1972; Кацнель-
сон С. Д.. Типология языков и речевое
мышление, Л.. 1972; Звегинцев В. А.,
Предложение и его отношение к языку и речи,
М., 1976; Бондарко А. В.. Грамма-
тич. значение и смысл. Л.. 1978; Булыги-
на Т. В.. Грамматич. и семантич. катего-
рии и их связи, в кн.: Аспекты семантич. ис-
следований, М., 1980; ее же, К построению
типологии предикатов в рус. языке, в кн.:
Семантич. типы предикатов. М.. 1982;
Гак В. Г., Теоретич. грамматика фраиц.
языка. Синтаксис. 2 изд.. М.. 1986; W h о г f
В. L.. Language, thought and reality. N. Y. —
L., [1956]. T. В. Булыгина, С. А, Крылов.
СЛАВЙСТИКА (славяноведение)— сово-
купность научных дисциплин о языках,
литературах, фольклоре, истории, мате-
риальной и духовной культуре славян-
ских народов. Раздел С.славянское
языкознание исследует славян-
ские языки, их возникновение, историю,
совр. состояние, диал. членение, историю
и функционирование лит. языков. За-
рождение С. началось в 16—17 вв., когда
появились чеш., польск., словен., хорв.,
церк.-слав. и др. грамматики и грамма-
тич. сочинения и когда было написано
«Граматично изказанье» Ю. Крижанича
(1666). Предшественниками науч. С. в
18в. были В. М. Дурих в Чехии, М. В. Ло-
моносов и А. Шлёцер в России и др. Пер-
вым крупным слав, филологом, заложив-
шим основы науч. С., был чех Й. Доб-
ровский, написавший научную граммати-
ку ст.-слав. языка (1822), чеш. грамма-
тику (1809). историю чеш. языка и лит-ры
(1792) и определивший круг проблем,
стоявших перед С. в 19 и 20 вв. и сохра-
нивших актуальность до наших дней:
сравнит, исследование слав, языков,
изучение ст.-слав. языка, грамматич.
строя совр. слав, языков, кирилло-мефо-
диевская традиция (т. е. проблема воз-
никновения слав, письменности и ее даль-
нейшего развития). В России эти проб-
лемы разрабатывал А. X. Востоков (см.
Русистика), в Вене — В. Копитар, из-
датель ряда ст.-слав. рукописей, в т. ч.
«Сборника Клоца» (1836), и автор боль-
шой грамматики словен. языка (1808).
Рус. славистич. кружки Н. П. Румян-
цева и А. С. Шишкова, а также деятель-
ность К. Ф. Калайдовича, П. И. Келле-
на, Ю. И. Венелина и др. привели к соз-
данию славистич. кафедр (после 1835)
в рус. ун-тах, к-рые возглавили в Моск-
ве О. М. Бодянский, в Петербурге
П. И. Прейс, позже — И. И. Срезнев-
ский. Прежде чем занять кафедры, эти
ученые, а также В. И. Григорович совер-
шили длит. науч, путешествия по слав,
землям, позволившие им обнаружить
множество древних рукописен, собрать
богатый диалектологич. и фольклорный
материал и близко познакомиться с мн.
слав, учеными и деятелями культуры
В 1-й пол. 19 в. крупным зарубежным
славистич. центром была Прага. В ней ра-
ботали современники и наследники Доб-
ровского — Й. Юнгман, автор монумен-
тального чеш. словаря (1835—39), и
В. Ганка, известный более всего по его
поддельным «др.-чешским» рукописям —
Краледворской и Зеленогорской, а также
филолог и историк П. Й. Шафарик, ав-
тор «Истории славянских языков и лите-
ратур» (1826), и фольклорист Ф. Л. Че-
лаковский, создавший курс лекций по
сравнит, слав, грамматике (изд. в 1853).
В Вене долгое время жил и работал серб
В. Караджич, автор первого серб, слова-
ря, созданного на нар. основе (1 изд.—
1818), и краткой грамматики («Писмени-
цы») серб, языка (1814). Он разделял
взгляды Копитара о возможности созда-
ния нового лит. языка не на книжной,
а на нар. основе. Его дело продолжил
Дж. Даничич, автор трехтомного серб,
ист. словаря. В польск. яз-знании в этот
период велась серьезная лексикографии,
работа С. Б. Линде, создателем «Словаря
польского языка» (т. 1—6, 1807—14),
предлагавшим первые серьезные образ-
цы сравнит, слав, лексикографии; грам-
матич. исследованиями занимался
Ю. Мрозиньский, написавший «Первые
основы грамматики польского языка»
(1822). Т. о., в 1-й пол. 19 в., в эпоху
подъема нац. слав, самосознания, слав,
яз-знание развивалось в недрах филоло-
гии, для к-рой было характерно прежде
всего внимание к древним рукописям
и древнему языковому состоянию и в
меньшей мере к лексике и грамматике
формирующихся нац. лит. языков.
Новый период в истории слав, яз-зна-
ння 19 в. начался с создания славистич.
кафедры в Вене, к-рую занял словенец
Ф. Миклошич, крупный представитель
сравнит.-ист. яз-знания. Подытожив
предшествующий период изданием ряда
памятников и созданием большого сло-
варя церк.-слав. языка, он создал фун-
даментальную сравнит, грамматику слав,
языков (т. 1—4, 1852—75) и первый эти-
мологии. словарь слав, языков (1886),
что положило начало длит, периоду
сравнит.-ист. исследований в С., продол-
жающемуся до сих пор. Развитию этого
направления содействовал и А. Шлейхер,
занимавший кафедру в Праге. Венская
и пражская славистич. школы воспитали
значит. число лингвистов-славистов.
К ним относятся чехп Я. Гебауэр, автор
многотомной ист. грамматики чеш. язы-
ка (1894—1929) и незавершенного ст.-чеш.
словаря (т. 1—2. 1903—16), Л. Гейтлер,
А. Матценауэр и др. Учеником Шлсйхе-
ра был и А. Лескин, крупный предста-
витель младограмматизма, автор ст.-
слав. грамматики (1871), сравнит.-ист.
исследования по слав., герм, и литов,
склонению (1876), и др. В России в нач.
20 в. было два крупных представителя
сравнит.-ист. направления, создавших
свои школы,— Ф. Ф. Фортунатов (см.
Московская фортунатовская школа) и
А. А. Шахматов (см. Русистика). Их идеи
развивали и продолжали серб А. Белич,
рус. слависты Г. А. Ильинский, автор
«Праславянской грамматики» (1916),
Н. Н. Дурново, С. М. Кульбакин и др.
Развитию сравнит.-ист. исследований
способствовал выход «Сравнительной
грамматики славянских языков» (т. 1—2,
1906—08) чеха В. Вондрака и особенно
появление книги «Общеславянский язык»
(1924) франц, индоевропеиста А. Мейе
(рус. пер. издан в 1951). Обобщив опыт
своих предшественников, ученик Мейе
А. Вайян создал «Сравнительную грам-
матику славянских языков» (т. 1—5,
1950—77). Серьезный вклад в развитие
слав, компаративистики внесли в обла-
сти этимологии., сравнит.-ист. и акцен-
тологии. исследований также болгарин
С. Младенов, финн И. Ю. Миккола,
норвежец К. Станг, голландец Н. ван
Вейк, чех О. Гуер, поляки Я. Розва-
довский, Т. Лер-Сплавиньский, немцы
Э. Бернекер, Р. Траутман и М. Фасмер.
Последний был учеником И. А. Бодуэна
де Куртенэ и до 1921 преподавал в рус.
ун-тах. Сравнит, грамматику слав,
языков в 20 в. развивают: в СССР —
Л. А. Булаховский, С. Б. Бернштейн,
А. С. Мельничук, В. Н. Топоров,
В. А. Дыбо, В. М. Иллич-Свитыч и др.,
в Польше — 3. Штибер, в Чехослова-
кии — К. Горалек, в Югославии — С. Ив-
шич и Р. Бошковнч, в Болгарии —
В. Георгиев, И. Леков, в США —
Г. Бирнбаум, X. Г. Лант и др.
Сравнит.-грамматич. направление
в слав, яз-знании не вытеснило филоло-
гии. традицию, крупнейшим представи-
телем к-рой был заместивший Миклоши-
ча на венской кафедре хорв. ученый
И. В. Ягич, чья науч, деятельность была
тесно связана с рус. академии, орг-циями
и со всеми центрами мировой С. того
времени. В области изучения древних па-
мятников, истории и диалектологии отд.
слав, языков многое сделали русские
Ф. И. Буслаев, А. С. Будилович,
А. И. Соболевский, болгары Б. Цонев,
Л. Милетнч. словенцы К. Штрекель,
В. Облак, хорваты н сербы Т. Маретич,
П. Будмани, С. Новакович, поляки
А. Брюкнер, Я. Лось и др. В нач. 20 в.
ряд кардинальных вопросов диалекто-
логии и истории языка стал разрешать-
ся методами лингвистич. географии,
к-рая в этот период делала в С. только
первые шаги (словен. атлас дв. числа
Л. Теньера и атлас польского Подкар-
патья М. Малецкого и К. Нитша), а во
2-й пол. 20 в. добилась значит, успехов
(рус., укр., белорус, атласы, малый поль-
ский и ряд польских региональных атла-
сов. словац., болг., серболуж. атласы,
общеславянский и карпатский атласы;
см. Атлас лингвистический).
Синхронно-описат. лингвистич. С. за-
рождалась еще в 19 в. благодаря тру-
дам Бодуэна де Куртенэ, Н. В. Крушев-
ского и др. Наибольшее развитие эта
ветвь С. получила в 30—40-х гг. в связи
с деятельностью пражской лингвистиче-
ской школы, в к-рой большую роль игра-
ли Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон,
С. О. Карцевскип, Б. Гавранек, В. Мате-
зиус и др. Существенны достижения
в 20 в. в области сннхронно-описат.
грамматики отд. языков — русского
(В. В. Виноградов, Н. Ю. Шведова и
др.), польского (В. Дорошевский), бол-
гарского (Л. Андрейчин), чешского
(Ф. Травничек) и др. Усилиями таких
ученых, как Виноградов, Гавранек, Тру-
бецкой, Г. О. Винокур и др., возникла
новая дисциплина — история слав. лит.
языков, к-рая в кон. 20 в. переживает
период бурного развития (Андрейчин,
А. Едличка, А. Младенович, Е. Паули-
ни, Р. Пиккио, Д. С. Ворт, Б. А. Успен-
ский, Г. Хюттль-Фольтер и др.).
Значительны и новейшие достижения
в области слав, лексикографии (словари
совр. языков, исторические, диалект-
ные — сводные и региональные, обрат-
ные, частотные и т. п.), среди к-рых
важное место занимают этимология, сло-
вари (общеславянские О. Н. Трубачева
и Ф. Славского, русский Фасмера, чеш-
ский и словацкий В. Махека, хорватско-
сербский П. Скока, словенский Ф. Без-
лая, лужицкий X. Шустер-Шевца. поль-
ский Славского, а также болгарский, ук-
раинский и белорусский, создаваемые
коллективами ученых), фундаменталь-
ный словарь ст.-слав, языка, издавае-
мый в Праге с 1959, полабский словарь
Р. Олеша и чакавский словарь, вышед-
шие в ФРГ, кайкавский словарь, выходя-
щий с 1984 в Загребе.
Активно развивались в послевоенный
период и ономастич. слав, исследова-
ния. В их числе важную роль для слав,
этногенеза играют труды по вост.-слав,
гидронимии и топонимии Трубачева и
Топорова, общеславянской, польской и
словацкой — С. Роспонда, В. Шмила-
уэра, Ю. Удольфа, юж.-славянской —
Э. Дикенмана, И. Дуриданова, Без-
лая и др. Значителен науч, вклад то-
понимич. серий, издаваемых в Болгарии,
Польше, ГДР, и антропонимич. слова-
рей (польского — В. Ташицкого, бол-
гарского — С. Илчева, Й. Заимова, серб-
ского — М. Гркович и др.).
Последние десятилетия ознаменовались
активным и плодотворным развитием тео-
ретич. мысли, обращенной к грамматич.
строю отд. слав. лит. языков (Шведо-
ва, А. В. Бондарко, М. Ивич и П. Ивич,
3. Тополинская, Ф. Данеш, М. Докулил,
Р. Мразек и др.). Результатом этого раз-
вития явился ряд фундаментальных грам-
матич. описаний языков в целом или от-
дельных их уровней и многочисл. прак-
тич. пособий нового типа (грамматич.,
морфемные, обратные и т. п. словари).
Прочные науч, позиции завоевала также
сопоставит, (конфронтативная) грамма-
тика слав, языков.
• Булич С. К., Очерк истории яз* зна-
ния в России, СПБ, 1904; Ягич И. В.,
История слав, филологии, СПБ, 1910; Б у-
лахов М. Г., Вост.-слав, языковеды.
Биобиблиография, словари, т. 1—3, Минск,
1976—78; Birnbaum Н., Common Sla-
vic. Progress and problems in its reconstruc-
tion. Camb. (Mass,), 1975 (рус. пер., M.,
1987).	H. И. Толстой.
В 1955 на Междунар. совещании сла-
вистов в Белграде был основан Меж-
дународный комитет сла-
вистов (МКС). МКС объединяет
28 нац. к-тов славистов. Он руководит
подготовкой и организацией съездов сла-
вистов, а также работой междунар. слави-
стич. комиссий, состоящих при МКС
и представляющих разл. области сла-
вистики. В качестве ассоциативного чле-
на входит в Междунар. федерацию совр.
языков и лит-р (Fillm). Междунар. съез-
ды славистов созываются обычно раз в
5 лет поочередно в одной из слав, стран:
1929 (Прага, Брно, Братислава), 1934
(Варшава), 1939 (Белград; изданы лишь
материалы), 1955 (Белград), 1958 (Мо-
сква), 1963 (София), 1968 (Прага), 1973
(Варшава), 1978 (Загреб), 1983 (Киев),
1988 (София).	в. П. Гребенюк.
Кроме общелингвистич. журналов (см.
Журналы лингвистические) проблемам
С. или балто-слав. филологии посвящены
специализиров. журналы по странам:
Австралия — «Melbourne Slavonic
Studies» (Melbourne—Parkville, 1967—);
Австрия — «Wiener slavistisches
Jahrbuch» (W., 1950—), «Anzeiger fiir
slavische Philologie» (место изд. разл.,
1966—), «Wiener slawistischer Almanach»
(W., 1978—), «Die slawischen Sprachen»
(Salzburg, 1982—); Болгария — «Език
и литература» (София, 1946—); Вели-
кобритания — «Slavonic and East
European Review» (L., 1922—), «Oxford
Slavonic Papers» (Oxf.— L., 1950—);
Венгрия — «Studia Slavica Academi-
ae Scientiarum Hungaricae» (Bdpst,
1955—), «Slavica» (Debrecen, 1961 —);
Германия до 1945 г. и ФРГ —
«Archiv fur slavische Philologie» (В.,
1875—1929), «Slavica: Beitrage zum Stu-
dium der Sprache, Literatur, Kultur, Volks-
und Altertumskunde der Slaven» (Hdlb.,
1919—37), «Zeitschrift fur slavische Phi-
lologie» (K61n—Hdlb., 1924—), «Die Welt
der Slaven» (Munch., 1955—); Г Д P —
«Zeitschrift fiir Slawistik» (B., 1956—);
Дания — «Scando-Slavica» (Kbh.,
1954—); Ирландия (с Сев. Ирлан-
дией) — «Irish Slavonic Papers» (Belfast,
1980—); Италия — «Ricerche slavis-
tiche» (место изд. разл., 1952—); К а-
н а д а — «Canadian Slavonic Papers»
(Toronto, 1956—), «International Review
of Slavic Linguistics» (Edmonton, 1976—);
Нидерланды (позднее США) —
«International Journal of Slavic Linguis-
tics and Poetics» (место изд.разл., 1959—);
Польша—«Rocznik siawistyczny»
(место изд. разл., 1908—), «Slavia Occi-
dentalis» (зап.-слав. языки; Poznan,
1921—), «Slavia Antiqua: Rocznik pos-
wigcony starozytnosciom siowiariskim»
(слав, древности; Poznan, 1948—),
«Slavia Orientalis» (вост.-слав, языки;
Warsz., 1952—), «Studia z filologii pol-
skiej i slowianskiej» (Warsz., 1955—),
«Acta Baltico-Slavica» (место изд.
разл., 1964—), «Biuletyn siawistyczny»
(Warsz., 1976—); Румыния — «Rom'a-
noslavica» (Buc., 1958—): СССР —
«Сов. славяноведение» (M., 1965—),
«Проблемы слов’янознавства» (Львов,
1970—, до 1976 «Укра1'нське слов’яноз-
навство»); США — «Slavic and East
European Journal» (место изд. разл.,
1957—), «Folia Slavica» (Columbus,
1977—); Финл янди я—«Studia Slavica
Finlandensia» (Hels., 1984—); Фран-
ция — «Revue des dtudes slaves» (P.,
1921—),«Cahiers slaves»(Talence, 1978—);
Чехословакия — «Slavia: Casopis
pro slovanskou filologii» (Praha, 1922—),
«Slavica Slovaca» (Brat., 1966—); Шве-
ция—«Slavica Lundensia» (Lund, 1973—);
Югослава я—« Зужнословенски фило-
лог» (Београд, 1913—), «Slavisticna revija»
(Ljubljana, 1948—), «Зборник за слави-
стику» (Нови-Сад, 1970—). Междунар.
славистич. библиографии систематиче-
ски отводится одна из частей польск.
журн. «Rocznik siawistyczny».
Ё. А. Хелимский.
СЛАВЯНИЗМЫ — 1) слова, фразеоло-
гизмы и словообразовательные элементы
старославянского или церковнославян-
ского происхождения в русском языке
(напр., «врата», «длань», «кладезь пре-
СЛАВЯНИЗМЫ 459
мудрости», приставка низ-/нис-, суффик-
сы причастий -ащ-, -ущ-); 2) слова, заим-
ствованные неславянским языком из
к.-л. славянского языка (напр., фин.
kuontalo из вост.-слав. *kpdelb, рум. bob
из юж.-слав. *ЬоЬъ).
С. (в 1-м значении) могли вытеснить
др.-рус. эквиваленты («благо»; ср. тот
же корень в «Бологое»), разойтись с ними
в значениях («горожанин» — «гражда-
нин»), стать стилистич. дублетами («из-
брать» — «выбрать»). Последние до сер.
19 в. использовались для создания высо-
кого стиля, со 2-й пол. 19 в.— как сред-
ство пародирования напыщенного или
официозного слога, в 20 в.— как средство
создания ист. колорита или речевой ха-
рактеристики персонажей.
Признаки С.: неполногласие («брег»,
«глас»), начальные «а», «е» при рус.
«я», «о» («агнец» — «ягненок», «еди-
ный» — «один»), «ш», «жд» при рус. «ч»,
«ж» («пещь» — «печь», «рождать» —
«рожать») и др. Осн. масса С. проникла
в рус. яз. с принятием христианства
(кон. 10—11 вв.) и в период т. наз. второ-
го юж.-слав, влияния (кон. 14—15 вв.).
Часть их органически вошла в рус. яз.
и служит для образования новых слов,
преим. сложных («единоличник», «гра-
достроительство», «мясохладобойня»),
к-рые нельзя рассматривать как С.
• Винокур Г. О.. О славянизмах
в совр. рус. лит. языке, в его кн.: Избр. ра-
боты по рус. языку, М.. 1959; Замко-
ва В. В., Славянизм как стилистич. кате-
гория в рус. лит. языке сер. XVIII в.. Л..
1975; Успенский Б. А.. К вопросу
о семантич. взаимоотношениях системно
противопоставленных церк.-слав. и рус.
форм в истории рус. языка, в кн.: Wiener
slavistisches Jahrbuch, t. 22, W., 1976.
H. С. Арапова.
СЛАВЯНСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа род-
ственных языков индоевропейской семьи
(см. Индоевропейские языки). Распрост-
ранены на терр. Европы и Азии. Общее
число говорящих св. 290 млн. чел. Отли-
чаются большой степенью близости друг
к другу, к-рая обнаруживается в корне-
слове, аффиксах, структуре слова, упот-
реблении грамматич. категорий, струк-
туре предложения, семантике, системе
регулярных звуковых соответствий, мор-
фонологич. чередованиях. Эта близость
объясняется как единством происхожде-
ния С. я., так и их длительными и интен-
сивными контактами на уровне лит. язы-
ков и диалектов. Имеются, однако, и
различия материального, функциональ-
ного п типологич. характера, обусловлен-
ные длит, самостоят. развитием слав,
племен и народностей в разных этнич.,
география, и историко-культурных усло-
виях. нх контактами с родств. и неродств.
этнич. группами.
С. я. по степени нх близости друг
к другу принято делить на 3 группы: вост.-
славянскую (русский, украинский и бе-
лорусский), юж.-славянскую (болгарский,
македонский, сербохорватский и словен-
ский) и зап.-славянскую (чешский, сло-
вацкий, польский с кашубским диалек-
том, сохранившим определ. генетич. само-
стоятельность, верхне- и нижнелужиц-
кие). Известны также небольшие локаль-
ные группы славян со своими лит. язы-
ками. Так, хорваты в Австрии (Бурген-
ланд) имеют свой лит. язык на чакавской
диал. основе. Не все С. я. дошли до нас.
В кон. 17 — нач. 18 вв. исчез полабский
язык. Распределение С. я. внутри каждой
группы имеет свои особенности (см. Вос-
точнославянские языки, Западносла-
460 СЛАВЯНСКИЕ
вянские языки, Южнославянские языки).
Каждый С. я. включает лит. язык со
всеми его стилистич., жанровыми и др.
разновидностями и свои территориальные
диалекты. Соотношения всех этих эле-
ментов в С. я. разные. Чеш. лит. яз. имеет
более сложную стилистич. структуру,
нежели словацкий, но последний лучше
сохраняет особенности диалектов. Иног-
да диалекты одного С. я. различаются
между собой сильнее, нежели самостоят.
С. я. Напр., морфология штокавского и
чакавского диалектов сербохорват, яз.
различается значительно глубже, нежели
морфология рус. и белорус, языков. Час-
то различен удельный вес тожественных
элементов. Напр., категория уменьши-
тельности в чеш. яз. выражена более раз-
нообразными и дифференцированными
формами, чем в рус. яз.
Из индоевроп. языков С. я. наиболее
близки балтийским языкам. Эта бли-
зость послужила основанием для теории
«балто-слав. праязыка», согласно к-рой
из индоевроп. праязыка сначала выде-
лился балто-слав. праязык, позже рас-
павшийся на прабалтийский и праславян-
ский. Однако большинство совр. ученых
объясняет их особую близость длит,
контактом древних оалтов и славян. Не
установлено, на какой терр. произошло
обособление слав, языкового континуума
из индоевропейского. Можно предпола-
гать, что оно произошло южнее тех
терр., к-рые, согласно разл. теориям,
относятся к терр. слав, прародин. Таких
теорий много, но все они не локализуют
прародину там, где мог находиться ин-
доевроп. праязык. На основе одного из
индоевроп. диалектов (протославянского)
позже сформировался праслав. яз., к-рый
является родоначальником всех совр.
С. я. История праслав. яз. была более
длительной, нежели история отд. С. я.
В течение длит, времени он развивался
как единый диалект с тожественной
структурой. Позже возникают диал. ва-
рианты. Процесс перехода праслав. яз.,
его диалектов в самостоят. С. я. был
длительным и сложным. Наиболее ак-
тивно он проходил во 2-й пол. 1-го тыс.
н. э., в период формирования ранних
слав, феодальных гос-в на терр. Юго-
Вост. и Вост. Европы. В этот период зна-
чительно увеличилась терр. слав, посе-
лений. Были освоены районы разл. гео-
графии. зон с разл. природными и кли-
матич. условиями, славяне вступили во
взаимоотношения с народами и племена-
ми, стояшимн на разных ступенях куль-
турного развития. Все это отразилось
в истории С, я.
Праслав. языку предшествовал период
протослав, яз., элементы к-рого могут
быть восстановлены с помощью древних
индоевроп. языков. Праслав. яз. в сво-
ей осн. части восстанавливается с помо-
щью данных С. я. разл. периодов их
истории. История праслав. яз. делится
на 3 периода: древнейший — до установ-
ления тесного балто-слав. языкового кон-
такта, период балто-слав. сообщности и
период диал. дробления и начала фор-
мирования самостоят. С. я.
Индивидуальность и своеобразие пра-
слав. яз. начали складываться еще в ран-
ний период. Именно тогда сложилась но-
вая система гласных сонантов, значитель-
но упростился консонантизм, получила
широкое распространение в аблауте сту-
пень редукции, корень перестал подчи-
няться древним ограничениям. По судь-
бе средненебных к’ и g’ праслав. яз.
входит в группу satam (swdbce, pisati,
prositi, ср.-лат. cor — cordis, pictus, pre-
cor; zbrno, znati, zima, ср. лат. granum,
cognosce, hietns). Однако эта черта реа-
лизовалась непоследовательно: ср. пра-
слав. *kamy, *kosa, *g?sb, *gordb, *bergb
и др. Существенные отклонения от индо-
европ. типа представляет праслав. мор-
фология. Это прежде всего относится
к глаголу, в меньшей степени — к имени.
Большинство суффиксов сформирова-
лось уже на праслав. почве. Праслав.
лексика отличается большим своеобра-
зием; уже в ранний период своего разви-
тия праслав. яз. пережил ряд существ,
преобразований в области лексич. соста-
ва. Сохранив в большинстве случаев ста-
рый лексич. индоевроп. фонд, он в то же
время утратил много старых индоевроп.
лексем (напр., нек-рые термины из обла-
сти социальных отношений, природы
и т. д.). Много было утрачено слов в свя-
зи с разл. рода запретами. Запретным,
напр., было наименование дуба — индо-
европ. perkuos, откуда лат. quercus.
Старый индоевроп. корень дошел до нас
только в имени языческого бога Перуна.
В С. я. утвердилось табуистическое dpbr>,
откуда рус. «дуб», польск. dqb, болг.
дъб и т. д. Утрачено индоевроп. название
медведя. Оно сохраняется лишь в новом
науч, термине «Арктика» (ср. греч.
apxtoj). Индоевроп. слово в праслав.
яз. было заменено табуистич. словосло-
жением medvSdb 'едок меда'. В период
балто-слав. сообщности славяне заимст-
вовали много слов у балтов. В этот пе-
риод в праслав. яз. были утрачены глас-
ные сонанты, на их месте возникли ди-
фтонгич. сочетания в положении перед со-
гласными и последовательности «глас-
ный сонант перед гласными» (былыП,
но umirati), интонации (акут и цир-
кумфлекс) стали релевантными призна-
ками. Важнейшими процессами праслав.
периода были утрата закрытых слогов и
смягчение согласных перед потом. В свя-
зи с первым процессом все древние ди-
фтонгич. сочетания перешли в монофтон-
ги, возникли слоговые плавные, носовые
гласные, произошло перемещение слого-
раздела, вызвавшее, в свою очередь, упро-
щение групп согласных, явления меж-
слоговой диссимиляции. Эти древней-
шие процессы наложили отпечаток на все
совр. С. я., что отражено во мн. чередо-
ваниях: ср. рус. «жать — жиу», «взять —
возьму», «имя — имена», чеш. ziti —
znu, vziti — vezmu, сербохорв. жети —
жмем, узёти — узмем, име — имена.
Смягчение согласных перед йотом отра-
жено в виде чередований s — s. z — i
и др. Все эти процессы оказали сильное
воздействие на грамматич. строй, на
систему флексий. В связи со смягчением
согласных перед йотом был пережит
процесс т. наз. первой палатализации зад-
ненебных: к > с, g > z, х > s. На этой
основе еще в праслав. яз. сформировались
чередования к : с, g : z. х : s. к-рые
оказали большое влияние на именное
и глагольное словообразование. Позже
начала действовать т. наз. вторая и тре-
тья палатализация задненебных, в ре-
зультате к-рых возникли чередования
к : с. g : з (z), х : s(s). Имя изменялось по
падежам и числам. Кроме ед. и мн. ч. су-
ществовало дв. ч., к-рое позже утрати-
лось почти во всех С. я. Существовали
именные основы, выполняющие функции
определений. В поздний праслав. период
возникли местоименные прилагательные.
Глагол имел основы инфинитива и наст,
вр. От первых образовывались инфини-
тив, супин, аорист, имперфект, прича-
стия на -1, причастия действит. залога
прош. вр. на -уъ и причастия страдат.
залога иа -п. От основ наст. вр. обраэовы-
вались наст, вр., повелит, наклонение,
причастие действит. залога иаст. вр.
Позже в иек-рых С. я. от этой основы
начал образовываться имперфект.
Еще в недрах праслав. яз. начали фор-
мироваться диал. образования. Наиболее
компактной была та группа праслав.
диалектов, иа основе к-рой позже воз-
никли вост.-слав. языки. В зап.-слав,
группе были 3 подгруппы: лехитская,
серболужицкая и чешско-словацкая. Наи-
более дифференцированной в диал. отно-
шении была юж.-слав, группа.
Праслав. яз. фуикпионировал в догосу-
дарственный период истории славян, ког-
да господствовали родоплемеиные об-
ществ. отношения. Существенные изме-
нения произошли в период раннего фео-
дализма. Это отразилось иа дальнейшей
дифференциации С. я. К 12—13 вв.
произошла утрата свойственных праслав.
яз. сверхкратких (редуцированных) глас-
ных ъ и ь. В одних случаях они исчезли,
в других перешли в гласные полного
образования. В результате произошли
существенные изменения в фоиетич. и
морфологич. строе С. я. Много общих
процессов пережили С. я. и в области
грамматики и лексич. состава.
Впервые лит. обработку С. я. полу-
чили в 60-х гг. 9 в. Создателями слав,
письменности были братья Кирилл (Кон-
стантин-Философ) н Мефодий. Они пе-
ревели для нужд Великой Моравии
с греч. яз. иа славянский литургич. тек-
сты. В своей основе новый лит. язык имел
южно-македонский (солуиский) диалект,
но в Великой Моравии усвоил много ме-
стных языкЪвых особенностей. Позже он
получил дальнейшее развитие в Болга-
рии. На этом языке (обычно наз. старо-
славянским языком) была создана бога-
тейшая оригинальная и переводная лите-
ратура в Моравии, Паннонии, Болгарии,
на Руси, в Сербии. Существовало два
слав, алфавита: глаголица и кириллица.
От 9 в. слав, текстов не сохранилось. Са-
мые древние относятся к 10 в.: Добруд-
жанская надпись 943, надпись царя Са-
муила 993 и др. От 11 в. сохранилось уже
много слав, памятников. Слав. лит. язы-
ки эпохи феодализма, как правило, не
имели строгих норм. Нек-рые важные
функции выполняли чужие языки (на
Руси — ст.-слав, яз., в Чехии и Поль-
ше — лат. яз.). Унификация лит. язы-
ков, выработка письм. и произносит,
норм, расширение сферы употребления
родного языка — все это характеризует
длит, период формирования нац. С. я.
Рус. лит. яз. пережил многовековую и
сложную эволюцию. Он вобрал в себя
нар. элементы и элементы ст.-слав, яз.,
испытал влияние мн. европ. языков. Он
развивался без перерывов в течение длит,
времени. Иначе шел процесс формирова-
ния и истории ряда др. лит. С. я. В Че-
хии в 18 в. лит. язык, достигший в 14—
16 вв. большого совершенства, почти ис-
чез. В городах господствовал нем. яз.
В период нац. возрождения чешские «бу-
дители» искусственно возродили язык
16 в., к-рый в это время уже был далек
от нар. языка. Вся история чеш. лит. яз.
19—20 вв. отражает взаимодействие ста-
рого книжного языка и разговорного.
Иначе шло развитие словац. лит. яз. Не
отягощенный старыми книжными тради-
циями, он близок нар. языку. В Сербии
до 19 в. господствовал церк.-слав. язык
рус. варианта. В 18 в. начался процесс
сближения этого языка с Народным. В ре-
зультате реформы, проведенной В. Ка-
раджичем в сер. 19 в., был создан новый
лит. язык. Этот новый язык стал слу-
жить не только сербам, ио и хорватам,
в связи с чем стал называться сербохор-
ватским илн хорватскосербским. Макед.
лит. яз. окончательно сформировался
в сер. 20 в. Слав. лит. языки развива-
лись и развиваются с тесном общении
друг с другом. Об изучении С. я. см.
Славистика.
* Мейе Л., Общеслав. язык, пер. с
фраиц., М., 1951; Бернштейн С. Б.,
Очерк сравнит, грамматики слав, языков.
Введение. Фонетика, М., 1961; его же,
Очерк сравнит, грамматики слав, языков.
Чередования. Именные основы, М., 1974;
Кузнецов П. С., Очерки по морфо-
логии праслав. языка. М.. 1961; Н а х т и-
гал Р., Слав, языки, пер. со словен., М.,
1963; Вступ до пор!вняльно-1сторичного
вивчения слов’янських мов. За ред.
О. С. Мельничука. Кшв, 1966; Нац. воз-
рождение и формирование слав. лит. язы-
ков. М., 1978; Бошкович Р., Основы
сравнит, грамматики слав, языков. Фонети-
ка и словообразование, М., 1984; Бирн-
баум X., Праслав. язык. Достижения и
проблемы его реконструкции, пер. с англ.,
М.. 1987: Vaillant A., Grammaire
comparee des langues slaves, 1.1—5. Lyon—P.,
1950—77,	С. Б. Бернштейн.
СЛЕНГ (англ, slang)— 1) то же, что
жаргон (в отечественной литературе пре-
имущественно по отношению к англоязыч-
ным странам). 2) Совокупность жаргониз-
мов, составляющих слой разговорной лек-
сики, отражающей грубовато-фамильяр-
ное, иногда юмористическое отношение
к предмету речи. Употребляется преим.
в условиях непринужденного общения:
«блат», «мура»; англ, junkie ’наркоман’,
gal 'девушка'. С. состоит из слов и фра-
зеологизмов, к-рые возникли и первона-
чально употреблялись в отд. социальных
группах, и отражает ценностную ориента-
цию этих групп. Став общеупотребитель-
ными, эти слова часто сохраняют эмоцио-
нально-оценочный характер, хотя «знак»
оценки может измениться (первонач. сре-
ди артистов «халтура» — «приработок»).
Элементы С. либо быстро исчезают из
употребления, либо входят в лнт. язык,
приводя к возникновению тонких стилн-
стнч. и семантич. различий: «диск» (в от-
личие от «пластинки») содержит запись
преим. легкой музыки. Только этимоло-
гия. анализ устанавливает связь нек-рых
слов лит. языка со С. («жулик», «халту-
ра») и обнаруживает типичный для С.
н первом значении характер метафоры,
лежащей в основе номинации: слово «го-
лова» во франц, и нем. языках (la tete,
der Kopf) первоначально значило ‘(гли-
няный) горшок’. Широкое употребление
С. огрубляет речь и противоречит нор-
мам, культуре речи. Проведение грани-
цы между С. и просторечием — слож-
ная задача лексикологии и лексикогра-
фии, т. к. С. отличается только тем, что
возник в отд. социальных группах,
иногда очень широких (молодежь).
Нек-рые исследователи, ориентируясь иа
традиции англ, лингвистики, отождест-
вляют С. с просторечием, включают в С.
слой модных словечек-«одиодневок», дру-
гие (И. Р. Гальперин), ссылаясь на не-
определенность категории С., вообще
отрицают ее существование.
* Гальперин И. Р., О термине
«слэнг», ВЯ. 1956, №6; Хомяков В. А.,
Введение в изучение слэнга — оси. компонен-
та англ, просторечия, Вологда, 1971; Сквор-
цов Л. И., Теоретич._ основы культуры
речи, М.. 1980; Partridge Е., Usage
and abusage, L.. 1977.
Fowler H. W., A dictionary of mo-
dern English usage, Oxf., 1975; Went-
worth H., Flexner S. B., Dictionary
of American slang, N. Y., [19751; см. также
лит. при ст. Жаргон. М. В. Арапов.
СЛОВАРЙ ЛИНГВИСТЙЧЕСКИХ
ТЕРМИНОВ — разновидность отрас-
левых терминологических словарей. По
способу организации словарного материа-
ла все С. л. т. делятся иа собственно сло-
вари (лексиконы) — алфавитные или те-
матич. реестры терминов разл. степени
информативности — и тезаурусы, фик-
сирующие семантич. отношения между
терминами. Элементы тезаурусного спо-
соба организации терминологич. лексики
присутствуют и в обычных С. л. т. в виде
указаний иа синоним, коррелят, область
употребления, дисциплину и т. п. По
охвату спец, лексики С. л. т. делятся на
общие, ставящие своей задачей дать
возможно более полный перечень терми-
нов всех областей яз-знання (экстенсив-
ный тип), и специализирован-
н ы е, к-рые представляют термины на-
правления, отд. лингвистич. школ или
к.-л. одного раздела яз-знания (интен-
сивный тип). Ведущей тенденцией линг-
вистич. лексикографии является увели-
чение числа словарей второго типа.
По степени информативности словар-
ной статьи объяснительным
(экспланаторным) словарям противопо-
ставляются номенклатурные
(словники — списки терминов, не сопро-
вождаемые к.-л. информацией, ср. сло-
вари Дж. Патерноста, Р. Нэш, В. Васчен-
ко) и глоссарии (списки минималь-
но аннотиров. терминов, ср. словарь,
Д. Стейбла). Информативность словни-’
ка достигается использованием- тезаурус-
ного приема — группировки терминов по
темам с учетом родо-видовых связей
(Словарь слав, лингвистич. терминоло-
гии 1977—79).
Объяснительные словари по способу
толкования делятся иа энциклопе-
дические (содержащие такие сведе-
ния о понятии, наз. термином, как его
история, одно или неск. толкований, ил-
люстрации, библиографию) и толко-
вые (объясняющие термины посредст-
вом дефиниции и неск. примеров).
К энциклопедич. С. л. т. общего типа
относятся: многотомный словарь И. Кно-
блоха (продолжающееся изд.), словарь
О. Дюкро и Ц. Тодорова (тематический),
3. Голомба и др., Р. Хартмана и Ф. Стор-
ка, А. Митема, А. Мартине (ред.),
Б. Потье, Р. Симеона, Т. Девандовского
и др. В истории отечеств, лингвистики
такой тип словаря представлен словарем
Л. И. Жиркова и незаконченным тру-
дом Е. Д. Поливанова. К энциклопедич.
спец, словарям относятся словарь сос-
сюровской терминологич. лексики Р. Энг-
лера, словарь В. Абрахама, переведенные
на рус. яз. словари Э. П. Хэмпа и Г1. Ва-
хека.
К толковым словарям общего типа
относятся словари Э. Спрингегти,
М. Э. Пей, Ж. Мунеиа, Р. Конрада (из-
датель). Особое место среди толковых
С. л. т. занимает фундаментальный
«Словарь лингвистических терминов»
О. С. Ахмановой (1966; 7 тыс. терминов),
представляющий собой не только обобще-
ние всего предшествующего терминологич.
опыта, но и новый тип словаря, сочетаю-
щий одновременно толкование термина,
перевод его на четыре языка, иллюстра-
ции реального функционирования тер-
мина, примеры языковых явлений, обо-
значаемых термином, и классификацию
терминологич. микросистем, входящих
как часть в метаязык лингвистики. Этот
словарь представил наиболее полное
описание сложившегося к 60-м гг. 20 в.
метаязыка сов. яз-знания.
Если общие толковые С. л. т. отражают
как современную, так н традиционную
СЛОВАРИ 461
лингвистич. терминологию, то специали-
зиров. толковые С. л. т. ограничиваются
терминологией отд. лингвистич. направ-
лений. В этих словарях часто применя-
ется цитатный принцип подачи материала
(ср. словари Хэмпа, В. 3. Демьянкова).
Объяснительные С. л. т., как правило,
одноязычны (иногда заглавное слово снаб-
жается иноязычными эквивалентами, ср.
словари Ахмановой, Голомба, Спрингет-
ти); номенклатурные словари, напротив,
дву- и многоязычны, т. е. их цель —
сопоставление лингвистич. терминологии.
С. л. т. в миним. степени присуща нор-
мативность, поскольку осн. целью всех
С. л. т. является воспроизведение уже
сложившегося терминоупотребления.
Возникновение С. л. т. как особого лек-
сикографии. жанра относится к кон.
19 в. Однако и до этого лингвистич. тер-
минология находила отражение в более
широких справочных изданиях, напр.
энциклопедиях (см. Энциклопедии линг-
вистические'), толковых словарях обще-
употребит. языка и т. п. Первые С. л. т.
носили узкодидактич. характер и отра-
жали лингвистич. терминологию в рамках
школьного преподавания. В истории
отечеств, лингвистики образец такого
С. л. т.— «Соображение педагогического
совета Минской гимназии об установле-
нии общей грамматической терминоло-
гии» (1871). Расцвет лингвистич. лекси-
кографии относится к 60-м гг. 20 в.,
что связано с появлением новых лннг-
вистич. дисциплин и увеличением числа
школ и направлений, выработавших
собств. метаязык.
Основные словари линг-
вист и ч. терминов;
Дурново Н. Н., Грамматич. сло-
варь. М, —П.. 1924; Жирков Л. И..
Лингвистич. словарь. 2изд., М., 1946; Кро-
тевич е. В.. Родзевич Н. С.,
Словник л|нгв1ст11чних терм1н!в. Ки1в, 1957;
Мару зо Ж.. Словарь лингвистич. тер-
минов. пер. с франц.. М., 1960; Г р а б и с Р.,
Барбаре Д., Бергмане А., Сло-
варь лингаистпч. терминов [рус.-латыш.,
латыш.-рус.]. Рига, 1963; В а хе к Й.,
Лингвистич. словарь Пражской школы, пер.
с Франц., нем., англ, и чеш., М.. 1964;
X а м п Э., Словарь амер, лингвистич.
терминологии, пер. с англ., М., 1964; К е-
н с с б а е в С.. Жану заков Т., Рус,-
казах. словарь лингвистич. терминов. 2 изд.,
А. А.. 1966; Ахманова О. С., Сло-
варь лингвистич. терминов. 2 изд., М.. 1969;
Ч е л а к Т., Словарь лингвистич. терминов
[рус.-молд. и молд.-рус.], Киш., 1969; Ни-
китина С. Е., Тезаурус по теоретич. и при-
кладной лингвистике. (Автоматич. обработка
текста). М.. 1978; Подольская Н. В.,
Словарь рус. ономастич. терминологии. М.,
1978: Насыров Д. С., Бекберге-
нов А.. Жаримбетов А.. Рус.-кара-
кали. словарь лингвистич. терминов. Нукус,
1979; День ян ков В. 3.. Тетради новых
терминов, № 23. Англо-рус. термины по при-
кладной лингвистике и автоматич. переработ-
ке текста. Порождающая грамматика. М..
1979: его же. Тетради новых терминов,
№ 39. Англо-рус. термины по прикладной
лингвистике и автоматич. переработке текста,
в. 2. Методы анализа текста. М., 1982; F е-
1 i с е Е. de. La terminologia linguistica
di G. I. Ascoli e della sua scuola. Utrecht —
Anvers, 1954; Pei _M., Gaynor F.. A
dictionary of linguistics. N. Y., 1954; Sprach-
wissenschaftliches Worterbuch. hrsg. von
J. Knobloch, Lfg 1-9, Hdlb., 1961-86 (изд.
продолжается); _ Spring he tti Ae.,
Lexicon linguisticae et philologiae. Romae,
1962; Paternost j., Russian-English
glossary of linguistic terms, [University Park
(Pa). 1965]; его же. Slovenian-English
glossary of linguistic terms, [University Park
(Pa). 1966]; P e i M., A glossary of linguis-
tic terminology, N. Y.— L., 1966: S t e i fa-
te D. J., Concise handbook of linguistics.
462 СЛОВАРЬ
A glossary of terms, N. Y., [19671; La linguis-
tique. Guide alphabetique. sous la dir d'A.
Martinet, [P-. 1969); Nash R., Multilin-
f ual lexicon of linguistics and philology. Eng-
ish. Russian, German, French, Coral Gahls
(Fla), [1968]; Engler R., Lexique de la
terminologie saussurienne, Utrecht — Anvers,
1968; Encyclopaedia of linguistics, informati-
on and control, ed. by A, R. Meetham, Oxf.—
L., [1969]; Simeon R., Enciklopedijski
rjecnic lingvistickih naziva, t. 1—2, Zagreb,
1969; Dictionar rus-roman de termini lingvisti-
ci si filologici, ed. V. Vascenso, [Buc.], 1970;
Carreter F. L., Diccionario de terminos
filoldgicos, 3 ed., Madrid, [1971]; D u c-
rot O., Todorov T., Dictionnaire
encyclopedique des sciences du langage, P.,
1972; Hartmann R. R. K., Stork
F. C., Dictionary of language and linguis-
tics, L.. [1972]; Slovnik slovansk£ lingvisticke
terminologie, sv. 1 —2, Praha, 1977—79; Le-
wando w s k i T., Linguistisches Worter-
buch. Bd 1-3, Hdlb., [1973] - 75; Le langa-
ge, (sous la dir. de B. Pottier], P.. 1973;
Dictionnaire de linguistique, P., 1973;
M о u n i n G., Dictionnaire de la linguisti-
que, P.. 1974; Nil'sson S., Spr&kliga ter-
mer, Stockh.. 1977; Ambrose-Gril-
le t J., Glossary of transformational gram-
mar, Rowley (Mass.), 1978; Constant i-
nescu-Dobridor G.. Mic dictionar
de terminologie linguistica, Buc., . 1980;
Crystal D., A dictionary of linguistics and
phonetics, 2 ed., Oxf.— N. Y., 1985; Lexikon
sprachwissenschaftlicher Termini, hrsg. vonR.
Conrad, Lpz., 1985; Richard J.. Platt
J.. W e h e r H., Longman dictionary of
applied linguistics, Harlow. 1985.
* Ахманова О. С.. Полторац-
кий А. И.. Словари лингвистич. терми-
нологии (обзор), в кн.: Лексикография, сб.,
в. 5, М., 1962; Слюсарева Н. А.,
Макарова Г. Н., Обзор совр. зару-
бежных словарей лингвистич. терминов
(1960—1975 гг.), в кн.: Актуальные проблемы
учебной лексикографии, М., 1977; Koer-
ner Е. F. К.. Glossaries of linguistic
terminology, 1951 — 1971. An overview, «Lin-
guistische Berichte», 1972. Bd 18; H a r t-
m a n n R. R. K., More on glossaries of linguis-
tic terminology, там же, 1972, Bd 21.
H. В. Васильева.
СЛОВАРЬ — 1) лексика, словарный со-
став языка, диалекта, к.-л. социальной
группы, отдельного писателя и т. п.
2) Справочная книга, к-рая содержит сло-
ва (или морфемы, словосочетания, идио-
мы и т. п.), расположенные в определен-
ном порядке (различном в разных типах
С.), объясняет значения описываемых
единиц, дает различную информацию о
них или их перевод на др. язык либо сооб-
щает сведения о предметах, обозначае-
мых ими. С. играют большую роль в ду-
ховной культуре, в них отражаются
знания, к-рыми обладает данное общест-
во в определ. эпоху. С. выполняют со-
циальные функции: информативную (поз-
воляют кратчайшим способом — через
обозначения — приобщиться к накоплен-
ным зианням), коммуникативную (да-
вая читателям необходимые слова родно-
го или чужого языка) и нормативную
(фиксируя значения и употребления
слов, способствуют совершенствованию н
унификации языка как средства обще-
ния). С. возникли в глубокой древности
(см. Лексикография), приобретая все
большую роль в накоплении и передаче
информации.
Оси. типом С. являются разные по
объему алфавитные одноязычные
толковые С., показывающие зна-
чение, употребление, грамматич. и фоне-
тич. особенности слов. Эти С. появляются
иа определ. уровне развития языковой
культуры народа, когда, с одной стороны,
начинает ошушаться потребность в об-
щем нормализующем описании лексики
языка, а с другой, язык достаточно раз-
вит, чтобы предоставить лексикографам
средства для такого описания. Социаль-
ная значимость толковых С. подтверж-
дается тем, что во мн. странах они были
созданы официально признанными науч,
обществами (напр., академиями). Нор-
мативная функция в иих осуществляется
в отборе вокабул и значений, а также
с помощью примеров и стилистич. помет.
От толковых по разным признакам отли-
чаются иные типы С.: по содержа-
нию — энциклопедич. С., объясняю-
щие не слова, но сами предметы и поня-
тия, ими обозначаемые; по отбору
лексики — тезаурусы, охватываю-
щие всю лексику языка, и частные С.,
отражающие нек-рые тематич. и стиле-
вые ее пласты (С. терминологические,
диалектные, просторечия, арго, языка
писателей и др.), либо особые разновид-
ности слов (С. неологизмов, архаизмов,
редких слов, сокращений, иностр, слов,
собств. имен); по способу описа-
ния слова — специальные, раскры-
вающие отд. аспекты слов и отношений
между ними (С. этимологические, слово-
образовательные, словосочетаний, грам-
матические, орфографические, орфоэпи-
ческие, сииоиимнческие, антонимические,
омонимические, паронимические, частот-
ные, рифм и др.); по единице
лексикографического опи-
сания (меньше слова — С. корней,
морфем, больше слова — С. словосоче-
таний, фразеологические, С. цитат); и о
расположению материа-
ла — идеографические, аналогические
(слова располагаются ие по алфавиту, но
по смысловым ассоциациям), обратные
(в к-рых слова располагаются по алфави-
ту конечных букв слова); по эпохе
функционирования слов —
исторические; по назначению (ад-
ресату) — С. ошибок, трудностей, учеб-
ные и др.; по числу языков (для
переводных С.)—многоязычные и дву-
яз'ычиые. Переводные С. делятся на пас-
сивные (родной язык в правой части)
и активные (родной язык в левой части).
В плане содержания задачей С. явля-
ется описание лексики языка. В функ-
циональном аспекте он представляет со-
бой произведение дидактич. характера,
к-рым читатель пользуется для провер-
ки или расширения своей информации
о языке. В структурном отношении С. ха-
рактеризуется расчлененным расположе-
нием материала: каждому слову (или
группе слов) посвящается независимый
отрезок текста, составляющий сло-
варную статью. Статья может
быть сплошной или делиться на зоны
основной и дополнит, информации.
В лексикографии каждого языка фор-
мируется особый метаязык С.—
набор типичных формул прн описании
значений слов, напр. рус. 'блеять — о ко-
зе: издавать характерный крик’; франц,
beler—crier, en parlant de la chevre,
букв.— кричать, говоря о козе; исп.
rugir — bramar el leon, букв.— кричать
лев. Помимо формул, метаязык С. вклю-
чает объяснения, пометы, виды сокраще-
ний, условные знаки (напр., тильда ~
для замещения слова, ромб О — для
фразеологии). С. могут использовать
разнообразие шрифтов, таблицы, графич.
иллюстрации.
Всякий С. характеризуется определ.
концепцией, касающейся типа, объема
С. и разработки в нем разл. лексикогра-
фия. параметров, т. е. отбора слов и их
аспектов, разъясняемых в С. Концепция
С. либо имплицитно заключена в самой
структуре С., либо разъясняется экспли-
цитно во вводной статье к нему. Отраже-
ние разных лексикографии, параметров
в конкретном С. определяется специфи-
кой языка, лексикографии, традицией
соотв. страны, типом и назначением С. и
взглядами данного лексикографа.
Каждый параметр С. имеет определ.
типологию решений, внутри к-рой лекси-
кограф определяет свой выбор. При со-
ставлении С. возникает проблема о т б о-
р а, т. е. соотношения между даваемой
информацией и общим знанием носителей
языка. По объему и отбору единиц обра-
ботки (номенклатуре) С. может быть экс-
тенсивным (стремящимся охватить мак-
симальное число единиц) и селективным
(ограничивающим отбор в зависимости от
объема и назначения С.). Отбор слов и
информация о них основываются на ана-
лизе текстов, образцов устной речи, к-рые
лексикограф моделирует, существующих
С. и грамматик, а также на собств.
языковом опыте составителей. Словарная
статья, отражающая микроструктуру С.,
в своей типичной форме представляет
нек-рое «уравнение» между объясняемым
(в С. русского и др. языков — левая
часть) и объясняющим (правая часть).
Левая часть содержит единицу обработ-
ки. Заглавное слово в статье представле-
но в исходной форме, различающейся
в зависимости от традиции и структуры
языка (напр., для глагола в рус. язы-
ке — инфинитив, в греч. — 1-е л. ед.
числа и т. п.). В нек-рых типах С. (идео-
графических, синонимических и др.)
единицей обработки (вводом) является
лексически репрезентируемое понятие.
В частотных С. один из членов «уравне-
ния» заменен матем. показателем, в ил-
люстрированных — рисунком, и, нако-
нец, нек-рые типы С. содержат непол-
ную структуру статьи; в них объясняе-
мое и объясняющее совпадают (орфогра-
фия., орфоэпич. обратные и др. С.).
Правая часть С. (объясняющее) имеет
разл. структуру в зависимости от типа
С. В одноязычных толковых С.— это
обычно толкование, к-рое в идеале
должно содержать тот же набор сем, что
и объясняемое. Определения общеупот-
ребит. слов-понятий (напр., «вода») от-
ражают «ближайшие» понятия и отлича-
ются от дефиниций энциклопедия. С.
Словарная дефиниция (толкование) мо-
жет быть логической (значение слова
определяется через ближайший род и ви-
довое отличие обозначаемого предмета,
напр.: «квадрат — равносторонний пря-
моугольник»), предметной (напр., через
часть от целого: «квартал — четвертая
часть года»), лингвистической (через си-
нонимы: «косой — не прямой», словооб-
разоват. формулы: «командирша — же-
на командира», «командирский — прил.
к командир» и т. п.). В переводных С.
правая часть содержит эквивалент, к-рый
может иметь форму собственно перево-
да, толкования либо транскрипции. Тол-
кования и переводы уточняются поясне-
ниями, примерами, пометами. В нек-рых
С. (синонимия., аналогия., рифм, мор-
фем и др.) правая часть состоит из одного
перечня слов (с необходимыми поме-
тами).
Расположение слов в С. мо-
жет быть алфавитным: исходить из фор-
мы (алфавитное, гнездовое, смешанное)
или из содержания (по общности значе-
ний — в идеография, и др. словарях).
Важной проблемой организации С.
является различение омонимии и полисе-
мии. В отношении полисемии наблюдают-
ся две тенденции: включение всех значе-
ний многозначного слова в одну статью
и расчленение такого слова на ряд статей.
Значения внутри статьи могут быть рас-
положены либо иерархически, что более
четко отражает нх филиацию, либо без
учета иерархии. Прн определении после-
довательности значений используется одни
из трех принципов: функциональный (по
употребительности), исторический (на
1-м месте— исходное значение) и логиче-
ский (вначале — более общее значение).
Пометы уточняют стилистич. уро-
вень слов (прост., разг., поэтич., киижи.),
его экспрессивную окраску (шутл.,
вульг.), употребительность (редк.,
обычн.), функцноиальио-профессио-
нальн. сферу употребления (спец., мед.,
воен.), семантич. характеристику (пе-
реи.), отношение к ядру совр. языка
(уст., неол.) и др.
Языковые примеры (иллюст-
рации) выполняют след, функции: они
подтверждают наличие слова или значе-
ния в языке, разъясняют значение слова
в контексте, показывают переход слова
из языка в речь, приобретение нм допол-
нит. оттенков значения, сообщают сведе-
ния внеязыкового характера об обозна-
чаемом предмете, повышают познават.
ценность С. В подборе иллюстраций наи-
более ярко отражается идеология, и прак-
тич. сторона С. По форме примеры пред-
ставляют собой модели синтаксич. конст-
рукций, реальные словосочетания нли
предложения (вплоть до целых абзацев);
по источнику различаются примеры соста-
вительские (придуманы лексикографом
либо взятые им из обыденной речи) и ци-
татные (из определ. источника); по со-
держанию — собственно лингвистические
(показывают сочетаемость, употребление
слова) и «экстралннгвистнческие» (разъ-
ясняют обозначаемый предмет). Фра-
зеология показывается либо при
соотв. значениях слова, либо выносит-
ся в особую зону словаря.
В словарной статье различается основ-
ная и дополнит, информация. Определе-
ние характера информации зависит от ти-
па С. Напр., в толковом С. произноше-
ние, этимология слова, его синонимы
и т. п. являются дополнит, информа-
цией; напротив, в этимология. С. толко-
вание значения слова может быть допол-
нит. информацией. Дополнит, сведения
могут быть включены в корпус статьи
либо вынесены в особую ее зону. Про-
изношение может не обозначаться
(напр., в терминология. С.), может фик-
сироваться частично, в особо трудных слу-
чаях («конечно» [шн]), либо указываться
при всех словах. Этимология мо-
жет также даваться к каждому слову
(напр., в С. ром. языков) либо выбо-
рочно, напр. только к заимств. словам
(в С. рус. языка). Грамматиче-
ские характеристики не
указываются лишь в редких случаях
(иапр., в синонимия., в активных терми-
нология. С.). В толковых С. отмечается
обычно принадлежность слов к части ре-
чи, а также их индивидуальные грамма-
тич. особенности (напр., спряжение не-
правильных глаголов), нередко и син-
таксич. конструкции, в к-рых слово упо-
требляется. С. могут сопровождаться
грамматич. таблицами. Пояснения, ка-
сающиеся правильности речи,
включаются в корпус статьи либо выно-
сятся в ее особую зону.
При составлении толковых (отчасти и
переводных) С. особенно существенно
решение трех задач: а) соотношение син-
хронии и диахронии; здесь возможны
решения: полное объединение двух аспек-
тов в словаре, представляющем слова
языка за все время его существования;
полное размежевание их, так что созда-
ются спец. нет. словари и С. «живого»
языка (без архаизмов); включение в од-
ну статью современных и устаревших зна-
чений, причем последние могут выводить-
ся в особую зону статьи; б) соотношение
языка и речи; С. представляют слова в
отвлеченном виде, отмечая прежде всего
их общеобязательные и устоявшиеся зна-
чения, тогда как в живой речи значения
слов могут претерпевать изменения. С.
отражает переход слова из языка в речь
с помощью помет, пояснений и особенно
примеров, показывающих контексты и си-
туации, в к-рых слово используется, и
связанные с ним ассоциации; в) соотно-
шение лингвистич. и внелннгвистич. (эн-
циклопедия., страноведч.) информации;
экстралиигвистич. информация может ка-
саться истории предмета, его разновид-
ностей, устройства и назначения; она мо-
жет быть представлена в корпусе статьи
либо в особой зоне ее и выражена поме-
тами, пояснениями и примерами-иллюст-
рациями.
Графич. иллюстрации,
включаемые в словарь, имеют след,
функции: семантизация слова (изображе-
ние предмета, к-рый сложно описать ком-
пактным определением), раскрытие се-
мантич. полей, в к-рые входит данное
слово, показ разновидностей и устройства
предметов. В словарях могут быть экс-
плицитно выражены синтагмати-
ческие и парадигматиче-
ские отношения в лексике. Первые
выявляются с помощью помет (напр.,
управление глаголов) и особенно приме-
ров, вторые — в фиксации синонимов,
антонимов, словообразоват. связей, ассо-
циативных и аналогия. серий слов. Име-
ются опыты создания универсальных
словарей, объединяющих в себе свойства
толкового и аналогия. С., с элементами
С. синонимов, трудностей, этимологиче-
ского и др., дающие более подробные
пояснения, касающиеся самого предме-
та. В собственно лингвистич. С. могут
включаться статьи, касающиеся разл.
аспектов языка (грамматики, фонетики,
истории и др.), так что С. превращается
в своеобразную энциклопедию языка.
Основные словари русско-
го языка. Толковые: Словарь Академии
Российской, ч. 1—6. СПБ, 1789—94; 2 изд.,
СПБ, 1806—22; Словарь церк.-слав. и рус.
языка, в. 1 — 4, СПБ. 1847; Даль В. И.,
Толковый словарь живого великорус, языка,
ч. 1—4, СПБ, 1863—66; 3 изд., иод. ред.
И. А. Бодуэна де Куртенэ, ч. 1 — 4. СПБ —
М.. 1903-11; 7 иэд.. т. 1-4, И., 1978-80;
Толковый словарь рус. языка, под ред.
Д. Н. Ушакова, т. 1—4. И., 1935—40; 2 изд.,
т. 1 — 4, М., 1947 — 48; Словарь рус. языка,
т. 1 — 4, М., 1957 — 61; 2 изд.. И., 1981 -84;
Словарь совр. рус. лит. языка, т. 1 — 17,
М. — Л.. 1948—65: Ожегов С. И.. Сло-
варь рус. языка, М.. 1949: 22 изд.. И., 1990;
словари языка писателей: Словарь языка
Пушкина, т. 1—4. М., 1956—61; историчес-
кие: Срезневский И. И.. Мате-
риалы для словаря др.-рус. языка по письм.
памятникам, т. 1—3, СПБ, 1890—1912; 3 изд.,
т. 1 — 3. М., 1958; Словарь рус. языка XI —
XVII вв.. в. 1 — 14, М.. 1975-88 (изд. про-
должается); Словарь pvc. языка XVIII ве-
ка. в. 1 — 5, Л.. 1984 — 89 (изд. продолжает-
ся); этимологические: Преображен-
ский А.. Этимология, словарь рус. язы-
ка, т. 1 — 2, М., 1910—16; 2 изд., т. 1 — 2, М..
1959; Ф а с мер М., Этимологич. словарь
рус. языка, пер. с нем., т. 1 — 4, М., 196< —
1973; 2 изд., 1986—87; Этимологич. словарь
рус. языка, под. ред. Н. М. Шанского, т.
1 — 2.М., 1963 — (к 1987 — до «К»); диалект-
ные: Словарь рус. нар. говоров, в. 1 — 20,
М., 1965—85 (изд. продолжается); синонимов,
омонимов, антонимов и паронимов: А 6 р а-
м о в Н., Словарь рус. синонимов и сход-
ных по смыслу выражений. СПБ, 1900;
Александрова 3. Е.. Словарь си-
нонимов рус. языка, М., 1968; 5 изд.. М.,
1986; Словарь синонимов рус. языка, т. 1 —
2, Л., 1970—71; Словарь синонимов. Л.»
СЛОВАРЬ 463
1975; Ахманова О. С.. Словарь омо-
нимов рус. языка, М,, 1974; 3 изд,, М., 1986;
Львов М. Р., Словарь антонимов рус.
языка, 3 изд., М., 1985; Вишнякова
О. В., Словарь паронимов рус, языка, М.,
1984; фразеологические*. Михельсон
М. II., Меткие и ходячие слова, СПБ, 1894;
2 изд.. СПБ, 1896; Даль В. И., Пословицы
рус. народа, т. 1 — 2, М., 1984; Фразеология,
словарь рус. языка. М., 1967; 4 изд., М., 1987;
Жуков В. П.. Словарь рус. пословиц
и поговорок. М., 1966; 3 изд., М., 1969; Ж у-
ков В. П., Сидоренко М. И.,
Шк ляров В. Т., Словарь фразеология,
синонимов рус. языка, М., 1987; неологизмов:
Новые слова и значения. Словарь-справоч-
ник по материалам прессы и лит ры 60-х гг.,
М., 1971; Новые слова и значения. Словарь-
справочник по материалам прессы и лит-ры
70-х гг.. М., 1984; иностранных слов и рече-
ний: Словарь иностр, слов, 18 изд., М.,
1989; Бабкин А. М., Шендецов
В. В.. Словарь иноязычных выражений и
слов, употребляющихся в рус. языке без
перевода, ч. 1 — 2, М, —Л., 1966; 2 изд., т. 1 —
2, М., 1981—87; сокращений: Словарь сок-
ращений рус. языка, М., 1963; 2 изд., М.,
1977; ономастические: Тупиков Н. М.»
Словарь др.-рус. личных собств. имен, СПБ.
1903; Петровский Н. А., Словарь
рус. личных имен, М., 1966; 3 изд., М.,
1984; Веселовский С. Б., Ономасти-
кой, М., 1974; Словарь названий жителей
РСФСР, М., 1964; Словарь названий жителей
СССР. М., 1975; Левашов Е. А., Сло-
варь прилагательных от географич. названий,
М.. 1986; правильности устной в письмен-
ной речи: Орфографич. словарь рус. языка,
М., 1956; 27 изд., М., 1989; Слитно или
раздельно? (Опыт словаря-справочника),
М.. 1972; 6 изд.. М.» 1987; Рус. лит. ударе-
ние и произношение, М., 1955; 4 изд., М.»
1960; Орфоэпия. словарь рус. языка, 5 изд.,
М., 1989; Трудности словоупотребления и
варианты норм рус. лит. языка, Л.. 1973;
Крысий Л. П., Скворцов Л, И.,
Правильность рус. речи, 2 изд.. М,, 1965;
Бельчиков Ю. А., П анюше-
в а М. С., Трудные случаи употребления
однокоренных слов рус. языка, М., 1968;
2 изд., М., 1969; Граудина Л. К.,
Ицкович В. А., КатлинскаяВ.
П., Грамматич. правильность рус. речи.Опыт
частотно-стилистич. словаря вариантов. М.,
1976; Розенталь Д. Э., Те ле н ко-
са М. А.. Словарь трудностей рус. языка,
М.. 1976; 5 изд., М.. 1986; статистические:
Штейнфельдт Э. А., Частотный
словарь совр. рус. лит. языка, М., [ 1973);
Частотный словарь рус. языка, М., 1977;
Лексич. минимумы совр. рус. языка, М.,
1985; Частотный словарь языка М. Ю. Лер-
монтова, в кн.; Лермонтовская энциклопе-
дия, И.. 1981; обратные: Обратный словарь
рус. языка, М.,	1974; грамматические:
Зализняк А. А., Грамматич. словарь
рус. языка, М.. 1977; 3 изд., М., 1987;
Сазонова И. К., Рус. глагол и его при-
частные формы. Толково-грамматич. словарь,
М., 1989; словообразовательные: Тихо-
нов А. Н., Словообразоват. словарь рус.
языка, т. 1 — 2, М., 1985; Кузнецова
А. II., Ефремова Т. Ф., Словарь
морфем рус. языка, М., 1986; словосоче-
таний: Словарь сочетаемости слов рус. язы-
ка. под ред. П. Н. Денисова, В. В. Мор-
ковкина. 2 изд., М., 1983; Горбачев и ч
К. С.. X а б л о Е. П., Словарь эпитетов
рус. лит. языка. Л., 1979.
ф Семенов Н. А., Толковые слова-
ри рус. языка, К., 1959; Вопросы учебной
лексикографии, М., 1969; Берков В. П.»
Вопросы двуязычной лексикографии, Л.,
1973; Денисов П. Н., Очерки по рус.
лексикологии и учебной лексикографии,
М., 1974; Переводная и учебная лексикогра-
фия. М., 1979; Словари, изданные в СССР.
Библиография, указатель, 1918—1962, М.,
1966; Библиография, указатель словарей
изд ва «Сов. энциклопедия», 1928—1966,
М., 1967; Каталог [изд-ва «Сов. энциклопе-
дия»], 1926-1970, [М., 1971], с. 25-77
(доп.— М., 1979, с. 9—16); Zaunmub
ler W., Bibliographisches Handhuch der
Sprachworterbiicher. Ein internationales Ver-
zeichnis von 5600 Worterbuchern der Jahre
464 СЛОВАЦКИЙ
1460—1958 fur mehr als 500 Sprachen und
Dialekte, Stuttg., 1958; Bibliografia slowni-
kdw... (t. 1-6), 1945-1974, Warsz., 1965—
1976; Whittacker K., Dictionaries, L.,
[1966]; Matori G., Histoire des diction-
naires francais, P., 1968: Quemada B.,
Les dictionnaires du francais moderne, P.,
1968; W ah rig G., Neue Wege in der
Worterbucharbeit, Hamb.. 1967; La lexi-
cographic, «Langages», 1970, № 19; Slovo a
slovnik, Brat., 1973; см. также лит. при ст.
Лексикография- ,	В. Г. Гак.
СЛОВАЦКИЙ ЯЗЫК — один из запад-
нославянских языков. Распространен в
Чехословакии, а также в Венгрии, Ру-
мынии, Югославии, Канаде и США.
Офиц. язык ЧССР (наряду с чеш. яз.).
Общее число говорящих св. 5 млн. чел.
Выделяются 3 группы диалектов: ср,-
словацкие, зап.-словацкие и вост.-сло-
вацкие.
С. я. отличает от близкородств. язы-
ков наличие рнтмич. закона (в двух и
более следующих друг за другом слогах,
как правило, не могут употребляться дол-
гие гласные или дифтонги); употребле-
ние наряду с краткими долгих гласных
илн дифтонгов ie, 6 [uo], iu, ia, образую-
щих долгий слог (zena — iien, koza —
koz (kuos), pat’—piaty), специфически
словац. звука a (maso, pamat’), дол-
гота и краткость слогообразующих г
и 1 (zrno — zfn, slza — siz); наличие
только твердого г, в т. ч. перед глас-
ными переднего ряда (verif, гера);
наличие двух типов 1: мягкого 1' и сред-
него 1 (lit', 1'utovat', но lak, plot); пре-
обладание в системе консонантизма не-
парных твердых согласных; окончание
-т в 1-м л. ед. ч. у всех глаголов наст,
времени (nesiem, pijem, volam, prosim);
окончание -ovia в им, п. мн. ч. одуш. су-
ществительных муж. рода (synovia, otco-
via, druhovia) и др.
Памятники собственно словацкой пись-
менности относятся к кон. 15—16 вв.,
однако словакизмы встречаются и в бо-
лее ранних памятниках, написанных на
чеш., нем. и лат. языках. До 18 в. в ка-
честве лит. языка на терр. Словакии
употреблялся чеш. яз. Первая попытка
создания лит. С. я. на основе зап.-сло-
вац. диалекта принадлежит А. Бернола-
ку. Основоположником совр. лит. С. я.
на основе ср.-словац. диалекта является
Л. Штур (деятель словац. нац. возрож-
дения 19 в.). Письменность на основе лат.
графики.
• Васильева Л. И., Словац.
язык, в кв.; Слав, языки, М.. 1977; Смир-
нов Л. Н., Формирование словац. лит.
языка в эпоху нац. возрождения, в кн.: Нац.
возрождение и формирование слав. лит.
языков, М., 1978; Morfologia slovenskeho
jazyka, Brat., 1966; P a u 1 i n у E.. Dejiny
spisovnej slovenciny, t. 1, Brat., 1971; его
же, Slovenska gramatika, Brat., 1981: его
ж e, Dejiny spisovnej slovendiny: od zaciatkov
po sucasnost’, Brat., 1983; Krajcovic R..
Slovencina a slovanske jazyky, Brat;, 1974;
BlanArV., J о n a E., RuzickaJ.,
Dejiny spisovnej slovenciny. 2. Brat., 1974.
Словац.-рус. словарь. М,— Братислава.
1976; Slovnik slovenskeho jazyka, dl 1—6,
Brat., 1959—68.	, А. Г. Широкова.
СЛОВЁНСКИЙ ЯЗЫК — один из южно-
славянских языков. Распространен в
Югославии (Словения), пограничных с
ней р-нах Австрии и Италии, а также в
США. Общее число говорящих св. 2,1
млн. чел. (в т. ч. в США ок. 50 тыс.
чел.). Один из офиц. языков СФРЮ.
Имеет 49 диалектов, к-рые объединяют-
ся в 7 оси. групп: паннонская, штирий-
ская, кариитийская, верхнекраииская
(«гореньская»), нижнекраннская («до-
леньская»), ровтарская и приморская.
В отличие от сербскохорватского язы-
ка, С. я. пережил ряд инноваций, выра-
жающихся в сильной редукции гласных
(напр., misliti>mislata>mislt), в частич-
ной по говорам утрате ср. рода (jajce >
jajca или jajc), в исчезновении простых
прош. времен, в диал. упрощении или
утрате тоиич. ударения. Сохранил в то
же время архаичные черты — дв. ч.
в имени и глаголе, нек-рое различие в фор-
мах кратких и полных прилагательных,
достигательное наклонение. Во многих
говорах и в лит. языке стабилизовалось
3 типа ударения; слабое, среднее (только
в кратких слогах) и сильное (в кратких
и долгих).
Письменность иа основе лат. графики.
Древнейший памятник — Брижинскис
(Фрейзингенские) отрывки кон. 10 —
нач. 11 вв. Начало Лит. С. я. связано с
протестантизмом, с деятельностью в 16 в.
Приможа Трубара, переводившего бого-
служебные книги на доленьский диалект,
легший в основу лит. языка. Восторжест-
вовавшая в 17 в. контрреформация за-
тормозила развитие лит. языка. В кои.
18 в. интерес к лит. языку возрастает
(В. Водник, Я. Жупан, Э. Равникар);
в сер. 19 в., во многом благодаря творче-
ству поэта Франце Прешерна и его совре-
менников, окончательно формируется
совр. лит. С. я.
* Ramovs F., Dijalektoloska karta
slovenskega jezika. Ljubljana, 1931; его же,
Kratka zgodovina slovenskega jezika. 1.
Ljubljana, 1936; Bezlaj F.. Eseji о sie-
ve nskem jeziku, Ljubljana, 1967; Topori-
s i c J., Slovenska slovnica. Maribor,
1976; Lencek R. L.. The structure and
history of the Slovene language. Columbus,
1982.	И. И. Толстой.
слбво — основная структурно-семан-
тическая единица языка, служащая для
именования предметов и их свойств,
явлений, отношений действительности,
обладающая совокупностью семантиче-
ских, фонетических и грамматических
признаков, специфичных для каждого
языка. Характерные признаки С.— цель-
ность, выделимость и свободная воспроиз-
водимость в речи. В С. различаются след,
структуры: фонетическая (организов. со-
вокупность звуковых явлений, образую-
щих звуковую оболочку С.), морфологи-
ческая (совокупность морфем}, семанти-
ческая (совокупность значений С.). Раз-
личаются лексическое значе-
ние и гр амматическое зна-
чение С. (соответственно значащая и
формальная его часть). Совокупность
Й>амматич. значений, выраженных опре-
дел. языковыми средствами, образует
грамматическую форму С. В плане вы-
ражения в С. выделяется лексема, в пла-
не содержания — семантема (семема; см.
Сема). С. в определ. грамматич. форме
составляет словоформу. В языках со
словоизменением С.— система и единство
грамматич. модификаций (словоформ)
и семантич. модификаций (лексико-се-
мантич. вариантов, или значений). В С.,
таким образом, выделяются основная (ис-
ходная) и производные формы (напр.,
именительный и косвенные падежи у су-
ществительного), основное и производные
(вторичные) значения, связанные опре-
дел. отношениями. С.— носитель комп-
лекса значений разной степени обобщен-
ности, принадлежащих разным уровням
языка. На основании своих семантич. и
грамматич. признаков С. относится к оп-
редел. части речи, выражает в своем
составе предопределенные системой дан-
ного языка грамматич. значения (напр.,
прилагательные рус. яз. выражают зна-
чения рода, числа, падежа). В значе-
ниях С. закрепляются результаты позна-
ват. деятельности людей. В С. формиру-
ются, выражаются и передаются понятия
(см. Лексическое значение слова, Номи-
нация, Внутренняя форма слова, Поли-
семия). В структурном отношении С. мо-
жет состоять из ряда морфем, от к-рых
отличается самостоятельностью и свобод-
ным воспроизведением в речи. С. пред-
ставляет собой строит, материал для
предложения (последнее может состоять
из одного С., напр.: «Внимание!»), в от-
личие от к-рого не выражает сообщения.
Понятие С. стихийно присутствует
в сознании носителей языка (списки С.—
первые известные в истории лингвистич.
произведения — Др. Шумера, Аккада).
Уже на начальных этапах развития линг-
вистики было обращено внимание иа план
выражения (фонетич. и грамматич. струк-
туру) и план содержания С. (лексич. и
грамматич. значения). Эти два аспекта
С. постоянно и активно изучались прн
преобладании науч, интереса к одному
из них в отд. периоды развития яз-зна-
ния и в его отд. направлениях. Грамма-
тич. теория Панини разрабатывала пре-
им. проблемы строения С. В др.-греч.
философии (Платон, Аристотель) осн. вни-
мание уделялось семантич. стороне С.—
его отношению к обозначаемому предмету
и к идее о нем. Морфологич. аспект был
объектом внимания Варрона и особенно
александрийских грамматиков. Дионисий
Фракийский определял С. как «наимень-
шую часть связной речи», причем словооб-
разоват. и словоизменит. категории в рав-
ной степени включались в признаки («ак-
циденции») частей речи. В эпоху средне-
вековья в Европе исследовалась в основ-
ном семантич. сторона С., его отношение
к вещам и понятиям, тогда как араб,
грамматисты детально анализировали его
морфологич. структуру. Грамматика
Пор-Рояля (см. Универсальные грамма-
тики), определяя С. как ряд «членораз-
дельных звуков, из к-рых люди состав-
ляют знаки для обозначения своих мыс-
лей», отмечает и формально-звуковую
(указывая также, что С. пишется и про-
износится отдельно и отмечается ударе-
нием) и содержат, стороны С. В 19 в.
осн. внимание уделялось анализу содер-
жат. стороны С. Большую роль в этом
сыграла разработка понятия о внутр,
форме С. (В. фон Гумбольдт, А. А. По-
тебня). Семантич. процессы в С. деталь-
но исследовались Г. Паулем, М. Бреа-
лем, М. М. Покровским. Одновременно
углублялась теория грамматич. формы
слова. Гумбольдт положил ее в основу
типологич. классификации языков.
В России морфология С. исследовалась
Потебней и Ф. Ф. Фортунатовым, к-рые
различали С. самостоятельные (вещест-
венные, лексические, полные) и служеб-
ные (формальные, грамматические, ча-
стичные). Синтезируя предшествующие
взгляды иа С., А. Мейе определил его
как связь определ. значения с определ.
совокупностью звуков, способной к оп-
редел. грамматич. употреблению, отме-
тив, т. о., три признака С., ио не проана-
лизировав, однако, критерии их выде-
ления.
Системный подход к языку (см. Си-
стема языковая) поставил в изучении С.
новые задачи: определение С. как еди-
ницы языка, критерии его выделения,
изучение содержат, стороны С,, методов
ее анализа; исследование системности лек-
сики; нзученне С. в языке и речи, в тек-
сте. Особую сложность представляет вы-
деление С. как единицы языка и речи.
В истории науки было выдвинуто более
70 разл. критериев определения С.,
в основе к-рых лежали графич. (орфогра-
фия.), фонетич., структурные, грамма-
тич., синтаксич., семантич., системные
принципы. Проблема выделе-
ния (и определения) С. включает два
аспекта: проблему отдельности С., его
делимитацию (определение границ С.
в тексте, что требует, с одной стороны,
отличия С. от его части — морфемы,
а с другой — от сочетания двух С.) и
проблему тождества С., его идентифи-
кацию (установление словесного тожде-
ства разл. словоупотреблений). Эти
два аспекта подробно анализировались
А. М. Пешковским и А. И. Смирницким.
Проблема отдельности С. заключается
в определении его границ, количества С.
в речевой цепи. Напр., составляет ли
англ, to get up ‘вставать’ одно, два или
три С., франц, il l’a quittde ‘он ее оста-
вил' — одно, два, три или четыре С.,
chemin de fer ‘железная дорога’— сочета-
ние нз трех С. или односложное С., рус.
«(если он) был бы приглашен» — одно,
два или три С. Для определения границ
С. предлагались разл. критерии. В гра-
фич. аспекте С. определяется как
последовательность знаков, ограниченная
пробелами. Такое определение использу-
ется в нек-рых видах прикладной лингви-
стики (автоматич. обработка текстов,
статистика, отчасти лексикография), хо-
тя оно неадекватно лингвистич. явлению
С. ввиду условности самой орфографии.
Так, в нек-рых языках клитики (без-
ударные С.) в одних случаях пишутся
слитно, в других — раздельно с основ-
ным С., ср. исп. se 1о doy '/я/ ему это даю’
и (quiero) darselo ‘/хочу/ дать ему это’,
где одно орфографии. С. охватывает три
реальных.
В фонетич. аспекте отмеча-
ются след, признаки звукового единства
и обособленности С.: возможность паузы
до и после С.; единое и единств, ударение
для каждого С.; определ. слоговая струк-
тура С.; гармония гласных; определ. по-
зиционные изменения звуков илн тона;
пограничные сигналы, свидетельствую-
щие о начале или конце С.,— нек-рые
звуки не могут находиться в начале С.
(напр., англ., нем. д, рус. «ы»), в конце
С. (англ, h, w), иа стыке слов образуются
звукосочетания, не характерные для кор-
пуса С., нт. п. Однако и эти критерии
ие абсолютны, т. к. служебные С. часто
не имеют отд. ударения, С. могут фонети-
чески сливаться благодаря явлениям
сандхи и подобным, одни и те же сигналы
могут обозначать начало как С., так и
корневой морфемы внутри С. Помимо
основного, С. (иапр., сложное) может
иметь второстепенное ударение. С дру-
гой стороны, фонетич. С. не совпадает
с границами С. в его лексико-грамматич.
понимании и может объединять ряд слов.
Напр., франц, je ne le lui ai jamais dit
'Я этого ему никогда не говорил’ — грам-
матич. объединение шести С.— представ-
ляет собой одно фонетич. С., объединяе-
мое одним ударением.
В структурном аспекте С.
определяется как звуковая последова-
тельность, в к-рую не может быть включе-
на др. последовательность того же уров-
ня (П. С. Кузнецов). Структурная це-
лостность (непроницаемость) С. предпо-
лагает, что его элементы не могут быть
расчленены, переставлены нлн усечены
без нарушения семантич. или грамматич.
целостности. Однако и этот критерий не
абсолютен. Так, в португ. яз. служебное
местонменне может помещаться между
основой и флексией буд. времени (vos
darei -»dar-vos-ei ‘/я/ вам дам’), про-
блема целостности возникает в связи
с нем. глаголами, имеющими отделимые
приставки (ср. anfangen ‘начинать* и
ich fange ап ‘начинаю’), с рус. отрицат. ме-
стоимениями (ср. «никто» — «ни у кого»),
аналитич. морфологич. формами, до-
пускающими расчленение («Я буду долго
читать»), перестановку («Я читать буду»)
и усечение («Я буду читать и записы-
вать»), и др. При последовательном при-
менении критерия структурной целост-
ности С. подобные случаи следует от-
носить к словосочетаниям, чередующим-
ся морфологически со словами, либо
допускать, что морфологич. форма С.
состоит из неск. С. В противном случае
признается существование членимых С.
(форм С.), к-рые лишь внешне совпадают
с сочетанием слов.
Морфологич. критерий
исходит из того, что морфологич. пока-
затель оформляет С. в целом, а не его
часть или словосочетание (теория цельно-
оформленности слова Смирннцкого).
Этот критерий нередко позволяет отде-
лить С. от сочетания слов, но и он не уни-
версален. Так, части сложного С. могут
получить отд. морфологич. оформление
(франц, bonhomme ‘добряк’ — мн. ч.
bonshommes), морфологич. формант мо-
жет оформлять словосочетание (англ,
's в the King of England’s... ‘английского
короля’).
Согласно синтаксич. крите-
рию, С.— либо потенциальный мини-
мум предложения (Л. В. Щерба, Е. Д. По-
ливанов, Л. Блумфилд), либо миним. син-
таксич. единица (И. А. Бодуэн де Кур-
тенэ, Э. Сепир, Р. О. Якобсон). Однако
этот критерий не позволяет отделить от
морфем служебные С., не способные со-
ставить отд. предложения. Применяе-
мый исключительно на сиитагматич. уров-
не, синтаксич. критерий ведет к выделе-
нию не С. как таковых, но членов пред-
ложения, к-рые могут объединять ряд
С. (ср.: «Где он?» — «В школе», а не
«школе»).
Согласно семантич. крите-
рию, предлагаемому ввиду недостаточ-
ности формально-грамматического, С.—
все, что выражает одно определ. понятие
(А. А. Реформатский, Л. Ельмслев).
С.— миним. значимая единица, для к-рой
существенным оказывается идиоматич-
ность значения, т. е. отсутствие полного
параллелизма между значением целого
и значением компонентов. Однако один
только семантич. критерий не позволяет
отличить С. (особенно сложное) от фра-
зеологии, или терминологии, словосоче-
тания.
Проблема тождества С.
включает два аспекта: а) вопрос о принад-
лежности разных грамматич. форм од-
ному С. (напр., Фортунатов считал от-
дельным С. каждую его грамматич. фор-
му) и, в связи с этим, определение крите-
риев отграничения словоизменения от
словообразования. Выдвигается крите-
рий предметной (референтной) соотнесен-
ности С. Если разл. формы С. могут ука-
зать на тот же объект (референт), то они
образуют одно С. (словоизменение). Если
же референтная отнесенность изменяет-
ся, данные формы принадлежат к разным
С. (словообразование); б) вопрос о при-
надлежности разных употреблений одного
звукового комплекса одному С. и, в свя-
зи с этим, определение критериев отгра-
ничения полисемии и омонимии. Потебня
считал отдельным С. каждое употребле-
ние С. в новом значении. Решение этой
проблемы связано с учетом этимологии
и степени сохранения связи между разл.
лексич. значениями С.
СЛОВО 465
Трудность определения единых крите-
риев выделения С. для всех видов С.
и всех языков побуждала лингвистов
пересматривать взгляд на С. как на осн.
единицу языка. При этом одни пред-
лагали, не отказываясь от понятия «С.»,
не давать ему общего определения
(В. Скаличка), другие считали, что по-
нятие «С.» применимо не ко всем языкам
(напр., неприменимо к аморфным, поли-
синтетическим), третьи отказывались
от понятия «С.» как единицы языка
(Ф. Боас, Ш. Балли, А. Мартине). В кон-
цепции Балли понятие «С.» заменя-
лось понятиями «семантема» (неакту-
ализов. знак, выражающий одно лекснч.
понятие) и «синтаксич. молекула» (ак-
туализов. комплекс, состоящий из се-
мантемы и грамматич. знаков, функцио-
нирующий во фразе), в концепции Мар-
тине — понятие «монема» (морфема) —
значащие единицы, объединяющиеся
в высказывании в синтагмы, к-рые могут
соответствовать и отд. словоформе, и сло-
восочетанию. В тех структуралистских
теориях, к-рые игнорируют понятие части
речи, С. рассматривается как совокуп-
ность форм, объединяемых общим значе-
нием: так, «быстрота», «быстро» оказы-
ваются формами одного С. С др. стороны,
при разграничении языка и речи термин
«С.» закрепляется лишь за одним из этих
понятий; возникают противопоставления:
«слово» (в языке) — «синтагма» (в речи)
пли «морфема» (в языке) — «слово» (в
речи).
Попытки замены понятия «С.» др. поня-
тиями оказываются безуспешными, т. к.
значение понятия «С.» именно в том, что
оно объединяет признаки разных аспек-
тов языка: звукового, смыслового, грам-
матического. С.— осн. единица языка,
к-рая для его носителей является пенхо-
лингвистич. реальностью. Носители языка
спонтанно, без труда, выделяют С. в по-
токе речи и употребляют нх обособленно.
Трулности выделения они испытывают
в тех же случаях, что и специалисты. Хотя
люди говорят фразами, они помнят и зна-
ют язык прежде всего через слова. С. слу-
жат средством закрепления в языке и пе-
редачи в речи знаний и опыта людей, по-
этому знание языка связано прежде всего
сознанием слов. Спец, исследования под-
тверждают, что С. выделимо в языках раз-
ных систем, в т. ч. в аморфных (кит. яз.)
и в полисинтетических (североамер.,
палеоазиат, языки), но при этом актуали-
зируются разл. критерии.
Определение С. возможно, если учи-
тываются три обстоятельства, имеющие
общеметодологич. значение: 1) при-
знание отсутствия четких
разграничительных линий
между фактами языка, на-
личия промежуточных н синкретичных
явлений: С. может превращаться в мор-
фему, словосочетание — в сложное С.
Самый класс С. неоднороден: существуют
С. самостоятельные (знаменательные) и
служебные (объединяющие признаки от-
дельного С. и морфемы). Стремление от-
разить процессуальный характер сущест-
вующего в языке перехода от морфемы —
через С.— к словосочетанию приводит мн.
исследователей к введению (н описанию)
промежуточных сущностей между ними:
различаются неотделимая морфема —
отделимая морфема (вспомогат. С.:
«пришел бы») — служебное С. (предлог
и т. п.) — самостоятельное (знаменат.)
С. (включая сложное) — составное («ана-
литическое») С. (типа «на службе у»),
466 СЛОВО
«бином» («режиссер-постановщик») —
словосочетание. На синтаксич. уровне С.
исследуется в системе понятий: С.— член
предложения — аналитич. член предло-
жения — словосочетание.
В системе единиц, охватываемых поня-
тием «С.», различаются «ядро» и «пери-
ферия». «Ядро» — полнозначные, само-
стоятельные (знаменат.) С., непроницае-
мые и нечленимые, способные с помощью
формантов, требуемых структурой дан-
ного языка, образовывать высказывание.
От них по разным признакам отличаются
«периферийные» С.— служебные С.,
отделимые морфемы, слова в аналитич.
(членимой) словоформе, С., употребляю-
щиеся только во фразеология, сочетаниях
(рус. «оказать» или «опор» в выражении
«во весь опор»), и др. Признаки отдельно-
сти С., общие для всех языков, имеют
разл. выражение в разных языках; напр.,
к фонологич. признакам в одном языке
относится ударение, в другом — слого-
вая структура, в третьем — изменение
фонем в конечной позиции и т. п.
2) В языковой системе и в
речевой реализации С. име-
ет разный объем и набор
признаков. В речи С. может изме-
нять и даже утрачивать нек-рые призна-
ки, к-рыми оно потенциально обладает:
в плане содержания оно получает разно-
образные оттенки употребления, вплоть
до индивидуальных, что не обязательно
нарушает его семантич. специфику и са-
мостоятельность; в плане выражения С.
может претерпевать позиционные изме-
нения (чередование фонем, смещение
ударения, утрата ударения и т. п.), что
также не лишает его самостоятельности.
Проблема выделимости отдельного С. свя-
зана с учетом его всевозможных употреб-
лений.
3) Существенным для выделения и оп-
ределения С. является фактор систе-
мности. Принадлежность С. одновре-
менно и языковой системе, и речи делает
неправомерным и недостаточным опреде-
ление С. и его границ с опорой лишь на
чисто синтаксич. речевые факторы, только
на дистрибутивные признаки. Во мн. слу-
чаях определение границ С. оказывается
возможным только с учетом парадигма-
тики языка. Напр., соотношение schrei-
ben: ich schreibe-anfangen: ich fange ап,
показывающее, что членимая форма
(ich) fange ап чередуется с нечленимой
в пределах одной парадигмы, побуждает
считать ее одним С. (единой словофор-
мой), но не сочетанием слов. В англ. яз.
to get up не чередуется со слитным обра-
зованием, что заставляет видеть в этом
образовании сочетание слов. Рус. «хотел
бы», англ, (he) has done — единые, хотя
и членимые словоформы, т. к. они вхо-
дят в одну парадигму с «/я/ хотел», «хо-
чу» и he does, he did.
С. в языке образуют системы, основан-
ные на семантико-грамматич. призна-
ках (части речи), словообразоват. связях
(гнезда слов) и семантич. отношениях [см.
Синонимия, Омонимия, Антонимия,
Поле (лексич. поля) и др.].
Сложность идентификации С. и уста-
новления их системы обусловлена отча-
сти наличием вариантов С. (см. Вариант-
ность): орфографических (франц, chah,
shah, schah — ‘шах’), фонетических
(ноль, нуль;_ творог), орфоэпических
([дождь], [дош’]), стилистических (ты-
сяча, тыща), грамматических (зал, зала),
словообразовательных (туристский, ту-
ристический), лексико-семантическнх
(разных значений С.). Спорным оказы-
вается вопрос о разграничении вариантов
одного С. и разных С.; напр., при разли-
чии морфемного состава С. («историче-
ский»— «историчный») мн. языковеды
говорят о синонимах, а не о вариантах.
Отмеченные выше признаки С. свой-
ственны не всем С. во всех языках. Раз-
личаются неск. типов слов. По спосо-
бу номинации, с к-рым связаны
и общие семантико-грамматич. свойства
С., различаются четыре типа слов: с а-
мостоятельные (знаменат., пол-
иозначные) С., обладающие самостоят.
номинативной функцией, обозначающие
действительность самостоятельно, непо-
средственно, обособленно. Они могут
образовать отд. высказывание и состав-
ляют самый обширный и оси. тип С.— су-
ществительные, прилагательные, глаголы,
наречия, числительные; служебные
С., ие обладая самостоят. номинативной
функцией, а также грамматич. и фонетич.
самостоятельностью, могут указывать на
явления (отношения) внеязыкового мира,
лишь употребляясь с самостоятельными
С. Они не могут составить отд. высказы-
вания и либо образуют одни член пред-
ложения с самостоятельным С. (пред-
логи, артикли), либо связывают члены
предложения и предложения (союзы),
либо замещают структурно член предло-
жения (местоименные С.— заместите-
ли), либо оформляют предложение в це-
лом (нек-рые частицы); местоимен-
ные С. обозначают предметы опосредо-
ванно либо по отношению к лицам речи.
Они опираются на речевую ситуацию
или на соседние высказывания, выполняя
тем самым связующую функцию в тек-
сте; междометия обозначают явле-
ния действительности нерасчлененно, в
связи с чем ие имеют грамматич. оформ-
ленности и не могут вступать в синтаксич.
отношения с другими С.
По фонетич. признаку раз-
личаются С. одноударные (самостоят. С.),
безударные (клитики) и многоударные
(напр., сложные: «многообещающий»).
По морфологич. признаку
различаются С. изменяемые (напр., гла-
голы) и неизменяемые (мн. наречия), про-
стые («ходить»), производные («ходок»),
сложные («луноход»); по мотив и-
р о.в а н н о с т и: немотивированные и
мотивированные (их значение предопре-
деляется значением их частей). По се-
мантико-грамматич. приз-
наку С. группируются в части речи
(классы С.). С т. зр. структурной
цельности различаются С. (слово-
формы) цельные и членимые (аналити-
ческие). Последние состоят нз знаменат.
части и элементов, несущих словообразо-
ват. или грамматич. функцию. Грамматич.
элемент в аналитич. словоформах выпол-
няет не синтаксич. функцию (образование
члена предложения), но морфологиче-
скую (образование морфологич. формы
С.), в связи с чем в нек-рых описаниях
его называют, чтобы отличить от служеб-
ного С., отделимой морфемой или «вспо-
могат. С.», напр. «буду» в «он будет вра-
чом»— служебное С., в «он будет чи-
тать» — вспомогательное.
В семантич. отношении
различаются С. однозначные и многозна-
чные (см. Полисемия), абсолютные (авто-
семантнчные), способные употребляться
отдельно, и относительные (синсемантич-
ные), требующие дополнения (ср. непе-
рех. и перех. глаголы, сущ. «мальчик» и
«сын», прил. «большой» и «похожий» и
т. п.). В предложении С. (словоформа)
вступает в тонкие семантич. отношения с
другими С. и элементами состава предло-
жения (интонация, порядок слов, синтак-
сич. функции). Это взаимодействие вме-
сте с соотнесенностью с ситуацией опре-
деляет конкретную реализацию значения
С., его семантич. значимость (возмож-
ность опущения н т. п.).
С. дифференцируются по истори-
ческой перспективе (архаиз-
мы, неологизмы), по сфере ис-
пользования (термины, профес-
сионализмы, арготизмы, диалектизмы,
поэтизмы и др.). По словообра-
зовательным связям выделя-
ются однокорениые С., по семан-
тич. соотносительности —
антонимы, синонимы, гиперонимы и ги-
понимы, по звуковому и семан-
тич. признаку — паронимы.
Частотность (показатель функ-
ционирования С. в речи) зависит от се-
мантики, грамматич. свойств, от содержа-
ния текстов и социопрофесснональнои ха-
рактеристики говорящих. Частотность С.
неравномерна, и в любом языке 1000 са-
мых употребит. С. образуют 85% текста.
Она увеличивается при использовании
С. в переносных значениях, особенно в
полуслужебной строевой функции, зави-
сит от тематики произведения, автора и
эпохи. В этом плане различают «ключе-
вые С.» — С. с относительно повышенной
частотностью у данного автора или в
данном тексте, и «С.-свидетели», харак-
терные только для определ. эпохи, фик-
сирующие изменения, происходящие в
определ. сферах жизни общества. В С.
концентрируется история языка и об-
ществ. сознания, оно отражает действи-
тельность, мысль и сам язык.
• Пешковский Л. №.. Понятие
отд. слова, в его кн.: Сб. статей. Методика
родного языка, лингвистика, стилистика,
поэтика, Л.— М.,	1925: Смирни ц-
кнй А. И., Лексикология англ, языка,
М.» 1956; Ахманова О. С., Очерки
по общей и рус. лексикологии. М., 1957;
Морфологич. структура слова в языках разл.
типов. М. — Л.. 1963; Будагов Р. А.,
История слов в истории общества, М.. 1971;
Шмелев Д. Н., Проблемы семантич.
анализа лексики, М., 1973; Уфимцева
А. А., Типы словесных знаков, М., 1974;
Медникова Э. М., Значение слова и
методы его описания, М., 1974: Виногра-
дов В. В.. Избр. труды. Лексикология и
лексикография, М., 1977; Верещагин
Е. М., К о с т о м а р о в В. Г., Лингво-
страноведч. теория слова, М., 1980; R о-
setti A., Le mot, esquisse d'une theorie
generale, Cph., 1947; Weinreich U.,
Lexicology. CTL, v. 1, The Hague, 1963;
Martinet A., Le mot. в кн.: Problemes
du langage, P., 1966; Kramsky J., The
word as a linguistic unit, The Hague — P.,
1969; R e у A., Lexicologie. Lectures, P..
1970; J u i 1 1 a n d A., R о с e г i c A., The
linguistic concept of word. Analytic biblio-
graphy, The Hague — P., 1972; см. также лит.
при статьях Лексикология, Лексикография.
В. Г. Гак.
СЛОВОИЗМ ЕНЁНИ Е — образование
для каждого слова (кроме слов неизменя-
емых частей речи) его парадигмы, т. е.
всех его словоформ и всех его аналитиче-
ских форм.
При С. тождество слова (лексемы) не
нарушается (т. е. мы имеем дело с одним
и тем же словом в разных грамматич. фор-
мах), в отличие от словообразования,
где от одного слова образуются другие,
отличные от него слова. С. в нек-ром клас-
се слов представляет собой изменение по
определ. грамматич. категории илн кате-
гориям, к-рые называются словоиз-
менительными для данного клас-
са слов. Напр., для рус. существительных
С. состоит в изменении по падежам и по
числам: «сад — сада — саду» и т. д.,
«сады — садов — садам» и т. д. С.
имен, т. е. существительных, прилага-
тельных, числительных, местоимений,
иногда называется также склонением, а
30*
С. глаголов — спряжением (однако в
более узком смысле склонение обозна-
чает только изменение имен по падежам,
спряжение — только образование личных
форм глаголов). В качестве синонима тер-
мина «С.» может употребляться также
термин «формообразование», однако
нек-рые лингвисты употребляют послед-
ний в несколько ином значении. Граница
между С. и словообразованием не абсо-
лютна: возможны промежуточные явле-
ния. Поэтому в вопросе о границах С. в
конкретном языке у ряда лингвистов есть
расхождения: напр., спорным является
вопрос, входит ли в рус. С. образование
видов глагола.
Часть С., охватывающую образование
словоформ (но не аналитич. форм), на-
зывают также морфологич. С. или С. в
узком смысле. Морфологич. С. развито в
разных языках в весьма разл. степени;
напр., оно сильно развито в санскрите,
латыни, рус., венг., араб, языках, сла-
бо — в англ. яз. В аморфных языках
морфологич. С. может вообще отсутство-
вать. В качестве синонима морфологич.
С. иногда используется термин флексия.
* Фортунатов Ф. Ф., Избр. тру-
ды, т. 2, М., 1957; С мирницки й А.
И., К вопросу о слове (проблема «тождества
слова»), в сб.: Тр. Ин-та яз-знания АН СССР,
т. 4, М., 1954; Кузнецов П. С., О
принципах изучения грамматики, М., 1961;
Зализняк А. А., Рус. именное слово-
изменение, М., 1967- А. А. Зализняк.
СЛОВООБРАЗОВАНИЕ — 1) образо-
вание слов, называемых производными и
сложными, обычно на базе однокорне-
вых слов по существующим в языке образ-
цам и моделям с помощью аффиксации
(см. Аффикс), словосложения, конверсии
и др. формальных средств. 2) Раздел язы-
кознания, изучающий все аспекты созда-
ния, функционирования, строения и клас-
сификации производных и сложных слов.
С., обеспечивая процесс номинации и его
результаты, играет важную роль в клас-
сификационно-познават. деятельности че-
ловека и выступает как одно из осн.
средств пополнения словарного состава
языка, а также установления связей
между отд. частями речи. Будучи учением
о создании новых названий как моти-
вированных однословных знаков языка,
С. может рассматриваться как часть оно-
масиологии. Оно изучает производные и
сложные слова в динамическом («как де-
лаются слова») и в статическом («как они
сделаны») аспектах (Л. В. Щерба), как в
диахроническом (см. Диахрония), так и
в синхронном (см. Синхрония) отношени-
ях. Существует вместе с тем точка зре-
ния, что С. всегда днахронно (О. Н. Тру-
бачев). Однако фактически теория С.
может предсказывать появление новых
слов и условия такого появления, а также
выявлять правила, по к-ры'м говорящий
создает новые производные и сложные
слова в синхронии, на данном этапе раз-
вития языка.
Сложность системы С. обусловливает-
ся: 1) тесными связями с др. уровнями
языка—фонологией, морфонологией, мор-
фологией, синтаксисом и грамматикой в
целом; 2) исключит, подвижностью систе-
мы и невозможностью проведения жест-
ких границ между ее потенциями и фак-
тич. реализацией, между С. и словоизме-
нением; 3) трудностью дифференциации
синхронии и диахронии; 4) большим
кол-вом и разнообразием представленных
здесь единиц (начиная от мельчайшей сло-
вообразоват. морфемы — аффикса и кон-
чая словообразоват. категориями и др.
объединениями производных) и соответ-
ственно значит, числом теоретич. поня-
тий, необходимых для адекватного опи-
сания системы (ср. словообразоват. гнез-
до, словообразоват. ряд, словообразоват.
парадигма, словообразоват. тип и т. п.);
5) разнообразием и коммуникативной зна-
чимостью самих функции С.
В зависимости от использованных в ак-
те С. формальных средств оно делится
иногда на словопроизводство (прн ис-
пользовании средств аффиксации — суф-
фиксации и префиксации), словосложение
(при участии в акте С. по крайней мере
двух полнозначных единиц), конверсию
(при переходе, илн транспозиции, слов
из одной части речи в другую), аббревиа-
цию (при наличии сокращения исходных
слов) и т. п. Образование новых слов (с
помощью формальных средств) нередко
именуется также деривацией,
производные же и сложные слова как ре-
зультаты процесса деривации обознача-
ются тогда общим термином «дерива-
ты». В зарубежной лингвистике суще-
ствует тенденция приравнивать С. к де-
ривационной морфологии как учению о
формальных свойствах дериватов и реа-
лизующих их морфологич. структурах.
Осн. понятиями теории С. являются:
понятие мотивации (мотивирован-
ности) как семантич. обусловленности
значения производного и сложного слов
значениями их составляющих; в акте
словообразования одни единицы высту-
пают в качестве источника мотивации,
в связи с чем другие — результативные —
рассматриваются как обусловленные
мотивированные (ср. «он носит пись-
ма» и «письмоносец»); понятие сло-
вообразовательной произ-
водност и, основанное на формаль-
ной н семантич. выводимости свойств
производного из свойств исходных, или
производящих, единиц. Применение этих
понятий позволяет рассматривать произ-
водное слово как такую структуру, внутр,
форма к-рой соответствует выражаемо-
му ею содержанию и к-рая строится как
двучленное, бинарное образование из
отсылочной и формантной частей. От-
сылочная часть, состоящая нз основы или
основ мотивирующих слов, отсылает к
источнику мотивации и служит способом
сохранить содержащиеся в ней полнознач-
ные единицы в структуре деривата (ср.
«он учится в школе» и «школьник», «он
преподает» и «преподаватель»); фор-
мантная часть, состоящая нз форманта,
использованного в акте С., служит выра-
жению нового значения у деривата по
сравнению с мотивировавшим его словом
(ср. -ник в «школьник», -тель в «препода-
ватель»), Важным понятием теории С.
является понятие словообразо-
вательного правила, разраба-
тываемое как советскими (Е. С. Кубря-
кова, И. С. Улуханов), так и зарубежны-
ми (И. Аронов, Ф. Планк, В. Дрес-
лер, С. Скализе и др.) лингвистами. Оно
связано с определением закономерностей,
наблюдаемых при создании морфологич.
структур производных слов и выраже-
ний ими новых значений. Словообразо-
ват. правила описывают особенности мо-
делирования производных слов в процес-
сах деривации, отмечают диапазон их дей-
ствия в языке, характеризуют наблю-
даемый процесс с т. зр. его регулярности/
нерегулярности, продуктивности/ не-
продуктивности, включают указание на
базу деривации, используемый формаль-
ный прием, категориальные и семантич.
признаки баз и результатов деривации,
сочетаемостные свойства морфем и их
морфонологич. преобразования, а также
СЛОВООБРАЗОВ 467
разного рода ограничения (фонетические,
морфологические, семантические и праг-
матические), действующие при проведе-
нии правила. Последние нередко харак-
теризуются как блокирующие действие
правила. Аппарат описания системы пра-
вил включает представления о последо-
вательности применения разных правил,
нх цикличности, возможности рекурсив-
иости и иерархии; а также о способах диф-
ференциации словообразоват. правил и
правил словоизменения. Введение этого
понятия знаменовало важный шаг в про-
цессуальном рассмотрении С. и в обраще-
нии к трудным проблемам синтеза, или
«порождения» производных и сложных
слов (Кубрякова, Улуханов, Е. Л. Гинз-
бург, И. Г. Милославский, Л. В. Сахар-
ный и др.).
Ключом к правильной интерпретации
деривата является соотнесение его морфо-
логич. и словообразоват. структур: в ре-
зультате морфологич. анализа произво-
дится выделение в производном его ми-
ним. составных элементов — морфем; вы-
деленные морфемы соотносятся да-
лее с отсылочной и формантной частями
деривата, благодаря чему устанавлива-
ется строение каждой из них. Так, мор-
фологич. анализ позволяет выделить в
слове «мореплаватель» морфемы мор-,
-е-, плав-, -а- н -тель, а словообразова-
тельный — определить части мор- и
плав-а- как отсылочные, а -е- и -тель —
как формантные, что н ведет к идентифи-
кации данного слова как сложнопроиз-
водиого образования. Целью словообра-
зоват. анализа можно считать установле-
ние отношений словообразоват. произ-
водности между дериватом и исходной
для него единицей и, следовательно, оп-
ределение источника мотивации и
средств его отражения в структуре дери-
вата, с одной стороны, способов его фор-
мального преобразования — с другой, и
путей формирования нового значения в
данной морфологич. структуре — с
третьей. Новое значение, возникающее
в деривате в результате соединения дан-
ной отсылочной части с данной формант-
ной частью и в результате самого форми-
рования этих частей в акте С., называет-
ся словообразовательным
значением, к-рое может быть опре-
делено либо по значению формантной
части деривата, когда его непосредствен-
ным носителем считают деривационный,
или словообразовательный, формант,
либо более широко — как результат воз-
действия данного форманта с его катего-
риально-грамматич. и лексич. характе-
ристиками на данную производящую ос-
нову (основы) и нх категорий льно-грам-
матнч. и лексич. значения. Словообразо-
ват. значение представляет собой фор-
мально выраженный тип значения, про-
ходящий в целой серии мотивиров. слов
с одним и тем же формантом (ср. «синеть»,
«зеленеть», «белеть» и т. п. ‘становиться
синим, зеленым’ и т. п.). Среди словооб-
разоват. значений выделяются как более
общие, транспозиционные значения, свя-
занные с приобретением образующимся
словом значения той части речи, в к-рую
оно транспонируется, т. е. предметности
при транспозиции в класс существитель-
ных (ср. «играть — игра», «ходить —
ходьба», «молодой — молодость»), про-
цессуальное™ при транспозиции в класс
глаголов (ср. «старый — стареть», «вдо-
ва — вдоветь», «руль — рулить»,
«ах — ахать»), признаковое™ при транс-
позиции в класс прилагательных (ср.
468 СЛОВООБРАЗОВ
«лес — лесной», «вчера — вчерашний»),
так и более конкретные — модификаци-
онные значения. Средн значении этого
последнего типа нередко выделяются
уменьшительные (ср. «дом — домик»,
«белый — беленький»), увеличительные
(ср. «дом — домище», «большой —
большущий») или др. усилительные или
количественные значения (ср. «кри-
чать — раскричаться», «сохнуть — ис-
сохнуть», «толкать — толкнуть», «хо-
дить — хаживать» и т. п.). Важную роль
играют в системе С. также классифици-
рующие значения — значения носителя
признака, производителя действия, вме-
стилища чего-либо и т. д.
С распространением ономасиологич.
подхода к явлениям С. словообразоват.
значение стали рассматривать как слож-
но структурированное значение, выра-
жающее особый тип отношения между
ономасиологич. базисом данного слова и
его ономасиологич. признаком, фиксируе-
мый реально присутствующим или же под-
разумеваемым ономасиологич. предика-
том (ср. «школьник», где базис -ник фор-
мирует значение ‘тот, кто', а признак
«школа» приписан базису посредством
подразумеваемого предиката «учиться»,
нли «учитель», где базис -тель уточняет-
ся за счет предиката «учить», само же
отношение выступает как складывающее-
ся между тем, кто совершает нечто, нтем,
что именно он совершает).
Хотя в отечеств, яз-знании описание
явлений С, имеет давние традиции (гл.
обр. работы И. А. Бодуэна де Куртенэ,
Ф, Ф. Фортунатова, Н. В. Крушевско-
го), самостоят. объектом изучения С. ста-
новится лишь с сер. 40-х гг. 20 в., а выде-
ление С. в отд. лингвистич. дисциплину
происходит примерно к кои. 60-х гг. Ос-
новы новой теории С. в СССР были зало-
жены работами М. М. Покровского и
Щербы, А. И, Смирницкого и Г. О. Ви-
нокура, М. Д. Степановой и В. М. Жир-
мунского и особенно трудами В. В. Ви-
ноградова, показавшего тесную связь С.
с лексикологаей, с одной стороны, и с
грамматикой — с другой, и впервые вы-
двинувшего конструктивный тезис об
особом месте С. в кругу лингвистич.
дисциплин. К трудам Винокура во-
сходят важные идеи о специфике про-
изводного слова как носителя особого
типа значения — словообразоват. значе-
ния.
Становление теории С. прошло неск.
этапов, связанных с выдвижением на
каждом из них в качестве преобладаю-
щего одного из след, подходов; морфо-
логического, когда акт создания
деривата рассматривался в терминах ком-
бинаторики морфем и когда мниим. еди-
ницей С. считалась морфема; в этот пе-
риод явления С. рассматривались через
призму морфологии и иногда четко от нее
и не отличались; структурно-се-
м антического, когда был постав-
лен вопрос о соотношении структуры и
семантики производного слова, в частно-
сти о соотношении морфологич. и слово-
образоват. анализа и когда в центре вни-
мания находились вопросы о критериях
отношений словообразоват. производно-
сти и направлении этих отношений, а
также соответствии/несоответствии фор-
мальной и семантич. производное™ сло-
ва; в это же время в практику словообра-
зоват. анализа вошло понятие мотиви-
рованности производного слова и противо-
поставления источника мотивации и мо-
тивиров. единиц. В русле этого же нап-
равления были произведены первые по-
пытки определить словообразоват. зна-
чение и объяснить его природу.
С кон. 60-х — нач. 70-х гг. начинается
интенсивная разработка проблем С. в
СССР и за рубежом и полемика о месте
С. в динамич. (порождающих) моделях
языка и о его принадлежности к лексике
или грамматике. С этого времени можно
говорить о наличии параллельно разви-
вающихся и нередко пересекающихся друг
с другом трех направлений в изучении
С.; синтаксическом, трансфор-
мационном, порождающем (начало к-рому
было положено работами Н. Хомского,
Р. Лнза и к-рое быстро вызвало к себе
критич. отношение со стороны мн. сов.
н зарубежных исследователей и подверг-
лось ревизии даже со стороны его созда-
телей), когда семантику и структуру де-
риватов разных типов пытались объ-
яснить процессуально на основе разных
синтаксич. конструкций и когда понятие
словообразоват. правила стали связы-
вать с восстановлением цепи переходов,
необходимых для превращения исходных
синтаксич. конструкций в соотв. дериват
(ср. «он чистит трубы» и «он трубочист»;
«он занимается романскими языками и
литературами» и «он романист», «он
приехал» и «его приезд» и т. п.); оно-
масиологическом, когда С. ста-
ли рассматривать с т. зр. теории номина-
ции и осуществления номинативной
деятельности говорящего и когда в прак-
тику словообразоват. анализа были вве-
дены понятия ономасиологич. базиса, оно-
масиологич. признака, связки и ономасио-
логич. категории; истоки такого подхо-
да — в работах польск. и чехосл. лингви-
стов (особенно М. Докулила); функ-
ционально-семантическом,
синтезирующем достижения динамич. и
ономасиологич. подходов и ставящих
на первый план проблемы, связан-
ные с семантикой, функционированием и
созданием производных и сложных слов
в живой речи н тексте.
В СССР активно разрабатывались и
разрабатываются проблемы словообра-
зоват. гнезда и др. словообразоват. объ-
единений (работы А. Н. Тихонова,
П. А. Соболевой, Гнизбурга и др.),
проблемы семантики производного сло-
ва (Кубрякова, Улуханов, В. В. Ло-
патин, М. Н. Янценецкая, О. И. Блинова
и др.), проблема его участия в разг,
речи (Е. А. Земская) и номинатив-
ной деятельности говорящих (Кубряко-
ва, Сахарный, В. М. Ннкитевич, Ми-
лославский), проблемы С. в онтогене-
зе детской речи (А. М. Шахнарович), ро-
ли С. в организации текста и т. п.
За рубежом проблемы С. активно об-
суждаются (ср. работы В. Д ресслера,
X. Брекле, Д. Кастовского, Л. Липки,
Э. Уильямса, Т. Репера н др.) и в трак-
товке С. широкое распространение полу-
чила т. наз. лексикалистская гипотеза,
согласно к-рой место С. в системе языка
определяется его принадлежностью лек-
сич. компоненту, внутри к-рого С. суще-
ствует в виде набора определ.словообра-
зоват. правил (работы В. Мотша, М. Хал-
ле, Аронова, Скализе, Дреслера и др.).
9 Смирницкпй А. И., Лексико-
логия англ, языка, М., 1956; Покров-
ский М. М., Избр. работы по яз-знанию,
М., 1959; Винокур Г. О.. Заметки по
рус. словообразованию, в его кн.: Избр. ра-
боты по рус. языку, М., 1959: Щерба
Л. В., Что такое словообразование, ВЯ.
1962, №2; Кубрякова Е. С.. Что та-
кое словообразование, М.. 1965: е е ж е. Типы
языковых значений. Семантика производ-
ного слова, М.. 1981: Соболева П. А.,
Моделирование словообразования,в кн.: Проб-
лемы структурной лингвистики, М., 1972;
Виноградов В. В., Словообразова-
ние в его отношении к грамматике и лексико-
логии, в его кн.: Избр. труды. Исследования
по рус. грамматике, М., 1975; Улу ха-
вов И. С., Словообразоват. семантика
в рус. языке и принципы ее описания, М.,
1977; Лопатин В. В., Рус. словообра-
зоват. морфемика. Проблемы и принципы
описания. М., 1977; Земская Е. А.,
Кубрякова Е. С.. Проблемы словообразо-
вания на совр. этапе, ВЯ, 1978. Na 6; Гинз-
бург Е. Л.. Словообразование и синтак-
сис, М., 1979; Степанова М. Д.,
Фляйшер В., Теоретич. основы слово-
образования в ием. языке. (Для филол. фа-
культетов ун-тов и ин-тов иностр, языков),
М.. 1984 (лит.); Тихонов А. Н., Сло-
вообразоват. словарь рус. языка, т. 1—2,
М., 1985; Malle М., Prolegomena to а
theory of word formation, < Linguistic Inquiry»,
1973, v. 4; Perspectiven der Wortbildungsfor-
schung, Bonn. 1977; Word formation, в кн.:
Proceedings of the Twelfth international con-
gress of linguistics, Innsbruck, 1978; Sel-
kirk E. O., The syntax of words, Camb.
(Mass.), 1982; Scalise S., Generative mor-
phology. Dordrecht, 1986.
. E. С. Кубрякова.
СЛОВОСЛОЖЕНИЕ — один нз спо-
собов словообразования, состоящий в мор-
фологическом соединении двух или более
корней (основ). В результате С. образует-
ся сложное слово, илн композит
(лат. compositum). С. занимает промежу-
точное положение между морфологич. и
синтаксич. способами сочетания единиц
языка, обладая чертами того и другого.
Нек-рые типы сложных слов приближа-
ются по структуре к словосочетаниям и
состоят нз комбинации целых слов: ср.
англ, field-artillery ‘полевая (легкая) ар-
тиллерия’ н field агту'полевая (действую-
щая) армия*, рус. «еле-еле», «синий-си-
ний». Др. типам сложных слов в большей
мере присущи признаки цельнооформлен-
ности: 1) стирание грамматич. значения
1-го компонента (ср. «лесостепь» — жен.
род при муж. роде 1-го компонента);
2) фиксиров. порядок компонентов, из-
менение к-рого ведет к изменению значе-
ния сложного слова (ср. нем. Vogelzug
‘перелет птиц’ и Zugvogel ‘перелетная
птица’); 3) наличие одного гл. ударения
(рус. «сенокбс»); 4) морфонологич. особен-
ности (напр.: фонетнч. различия в реали-
зации внутреннего и внешнего сандхи,
ср. франц, vinaigre [vinegr] ‘уксус’ и vin
aigre [ve"e gr] ‘кислое вино’); 5) особый
графич. облик сложного слова (слитное
или дефисное написание). Сложные сло-
ва, как и простые, имеют единств, грам-
матич. показатель при словоизменении.
Поскольку С. часто имеет синтаксич.
базу в виде исходного словосочетания,
различаются два осн. типа сложных слов
по характеру синтаксич. отношения меж-
ду нх компонентами: 1) сочини-
тельные — комбинация равно-
правных компонентов, ср. рус. «глухоне-
мой», греч. iatrdmantis ‘врач-прорица-
тель’; 2) подчинительные —
комбинация компонентов, средн к-рых
различаются синтаксически главные и
зависимые (такое отношение компонен-
тов может носить характер определения
или дополнения), ср. рус. «водовоз»,
лат. perenniservus ‘вечный раб’, греч.
patradelphos ‘брат отца’; средн сложных
слов этого типа особое место занимают
посессивные сложные слова (санскр. тер-
мин — бахуврихи), выражающие
обладание предметом илн свойством, обо-
значенным посредством компонентов
сложного слова (ср. pvc. «широкоплечий»,
англ, blue-eyed ‘голубоглазый’, т. е. ‘име-
ющий голубые глаза'). В зависимости от
того, выводимы или невыводимы значе-
ние и грамматич. функции сложного сло-
ва из его компонентов, говорят соответ-
ственно об эндоцентрнч. (напр.,
«ярко-красный», «письмоносец») и э к-
зоцеитрнч. сложных словах (напр..
лат. magnanimus ‘великодушный’; англ,
field-ash ‘рябина’, букв.— ‘поле + зола’).
По способу соединения компонентов
различаются атематическое С.
(непосредств. соединение корней нли ос-
нов, ср. лат. duodecim ‘двенадцать’) и
тематическое С. (соединение по-
средством интерфикса, напр. -i- в лат.
яз., -о-, -е- в рус. яз.; ср. лат. scrofipascus
‘свинопас’). С. известно языкам любого
строя, ио преобладающие типы С. в раз-
ных языках различны. Так, для языков
со слабо развитой морфологией в целом
более характерны эндоцентрнч. сочинит,
сложные слова.
* Общее яз-зиание. Внутр, структура язы-
ка, М.. 1972; Бенвенист Э., Общая
лингвистика, пер. с франц., М., 1974; Рус.
грамматика, ч. 1, М., 1980. В. А. Виноградов.
СЛОВОСОЧЕТАНИЕ — синтаксиче-
ская конструкция, образуемая соедине-
нием двух или более знаменательных слов
на основе подчинительной граммати-
ческой связи — согласования, управления
или примыкания. Грамматически и се-
мантически главенствующее слово состав-
ляет стержневой (главный) компонент С.,
грамматически подчиненное слово — его
зависимый (подчиненный) компонент. По
стержневому компоненту С. подразделя-
ются на субстантивные (стержневое сло-
во — существительное), адъективные
(стержневое слово — прилагательное),
глагольные и наречные.
С. служит средством номинации, обоз-
начая предмет, явление, процесс, каче-
ство, названные стержневым компонентом
и уточняемые, конкретизируемые зави-
симым компонентом («зеленый абажур»,
«читать книгу», «весело шагать», «очень
близко»). Грамматич. значение С. соз-
дается отношением, к-рое возникает меж-
ду знаменат. словами, соединяющимися
иа основе того нли иного вида присловной
подчинит, связи.
С. строятся по определ. грамматич. об-
разцам, формирующимся в языке на ос-
нове категориальных свойств слов. Так,
С. типа «зеленый абажур», «интересная
книга» формируются по модели «имя су-
ществительное — согласуемое с ним сло-
во». Способность слова сочетаться с др.
словами и формы проявления этой способ-
ности зависят не только от грамматич.
свойств слова (прежде всего от принад-
лежности слова к той или др. части речи),
но и от его лексич. значения.
С. бывают свободные и несвободные.
В свободном С. сохраняются самостоят.
лексич. значения всех входящих в него
знаменат. слов; синтаксич. связь его эле-
ментов является живой и продуктивной
(«читать книгу»). В несвободном С. лек-
снч. самостоятельность одного или обоих
его компонентов ослаблена или утрачена,
и оно все целиком по характеру значения
приближается к отд. слову («железная
дорога», «бить баклуши»). Свободные С.
могут быть лексически неограниченными
(напр., сочетание полного прилагательного
с существительным: «высокий дом») и
лексически ограниченными (напр., гла-
гольные С. с инфинитивом: «начинает
работать», где используются в качестве
стержневых фазовые глаголы, глаголы со
значением желания и нек-рые др.).
Различаются сильные и слабые подчи-
нит. связи. При сильной связи всегда
реализуются восполняющие нли объект-
ные отношения; сильная связь возникает
в тех случаях, когда распространение сло-
ва формами с объектным значением пред-
сказано его лекснко-грамматич. свойства-
ми («стать артистом», «почувствовать го-
лод», «добраться до дома»). Прн слабой
связи, предопределяемой только часте-
речной принадлежностью главенствую-
щего слова, реализуются определит, от-
ношения («долгий разговор», «книга бра-
та», «встать рано»).
Со структурной точки зрения различа-
ются С. простые, сложные и комбиниро-
ванные. Простые С. могут быть двучлен-
ными, трехчленными и четырехчленны-
ми. Двучленные С. образуются иа основе
одиночной связи («читать книгу», «но-
вый дом»). Трехчленные и четырехчлен-
ные С. образуются на основе двойной и
тройной сильной связи («отдать книгу
ученику», «перевести книгу с русского
на английский»). Трехчленные С. могут
быть также образованы на основе соеди-
нения сильной связи и такой слабой свя-
зи, к-рая невозможна без сильной («отк-
рыть дверь гостю»). Сложные С. созда-
ются разными типами связи стержневого
слова, напр. согласованием и примыкани-
ем («новый жилец наверху»), управлени-
ем и при. .ыканием («быстро выполнить
работу»). Комбиниров. С. образуются на
основе связей, исходящих от разных стер-
жневых слов, и представляют собой, т. о.,
соединение С. Так, комбинированное С.
«увлеченно читать интересную книгу»
образовано соединением трех простых С.!
«читать увлеченно», «читать книгу», «ин-
тересная книга».
С. как единица называющая качествен-
но отлична от предложения как единицы
сообщающей: С. лишено осн. признаков
предложения — синтаксич. категорий
модальности, времени, лица, интонации
сообщения. Вместе с тем С. тесно связано
с предложением, поскольку функциони-
рует оно в составе предложения, обнару-
живая здесь разные возможности н раз-
ные правила своего употребления. В пред-
ложении С. может выступать в неизме-
ненном виде илн подвергаться разл. рода
изменениям лексич. и формального харак-
тера (напр., приобретать дополнит, оттен-
ки значения под влиянием информативно-
го содержания предложения, менять
порядок следования компонентов в свя-
зи с актуальным членением).
Следует различать С. и сложные сло-
ва, образованные сращением (слиянием)
двух и более слов. Проблема различения
тех и других существует прежде всего в
языках аналитич. типа. Так, в англ. яз.
сложные слова 'black-cock ‘тетерев’,
'ice-cream ‘мороженое’ и т. п. формально
отличаются от соответствующих С.
('black'cock ‘черный петух’, 'ice 'cream
‘ледяной крем’) только наличием одного
сильного ударения при двух ударениях в
С. Сложные слова, напоминающие по фор-
ме С., встречаются и в рус. яз.: «вечнозе-
леный», «долгоиграющий», «вышеприве-
денный» и т. п.
Теория С., вопросы, касающиеся их
структурной классификации, взаимоот-
ношения С. и предложения и соответствен-
но границ С., разработаны гл. обр. в
рус. сов. лингвистике. Совр. зарубежные
лингвисты понятием «С.» пользуются ог-
раниченно и не имеют соотв. спец, терми-
на, применяя в необходимых случаях
более широкие по смыслу термины «син-
тагма» (англ, syntagm) или «фраза»
(англ, phrase). Иногда эти термины упот-
ребляются при определении достаточно
близкого к С. понятия. Так, phrase (фра-
за) определяется как любая группа слов,
грамматически эквивалентная отд. слову
и не имеющая собств. подлежащего и ска-
зуемого (Дж. Лайонз). Близок к рус.
термину «С.» и польский skupienie в
работах 3. Клемеисевнча.
СЛОВОСОЧЕТАНИЕ 469
Мнение о необходимости разграничи-
вать предложение и С. высказывалось
мн. учеными (особенно четко этот во-
прос поставлен А. А. Шахматовым н
Л. В. Щербой), но получало противоре-
чивое разрешение. Предложение и С.
рассматривались в одном ряду (ср.,
напр., законченные и незаконченные С.
у Ф. Ф. Фортунатова, предикативные и
непредикативные синтагмы у Н. С. Тру-
бецкого, полные и частичные синтагмы у
Ш. Балли). В нек-рых классификациях
к С. (сингагмам) относились однословные
конструкции (А. М. Пешковский), сочи-
нит. соединения (Трубецкой).
Последовательное разграничение пред-
ложения и С., четкое определение гра-
ниц С. дано в работах В. В. Виноградова
и др. сов. ученых, развивающих его тео-
рию (Н. Н. Прокоповича, Н. Ю. Шведо-
вой и др.).
• Грамматика рус. языка, т. 2, ч. 1, №.,
1954; Ярцева В. Н., Предложение и
словосочетание, в сб.: Вопросы грамматич.
строя. И.. 1955; Курилович Е., Осн.
структуры языка: словосочетание и предло-
жение. в его кн.: Очерки по лингвистике, М.,
1962; Прокопович Н. Н., Слово-
сочетание в совр. рус. лит. языке. М.. 1966;
Блумфилд Л.. Язык, пер. с англ., М.,
1968; Виноградов В. В., Вопросы
изучения словосочетаний, в его кн.: Иссле-
дования по рус. грамматике, М., 1975;
Л а й о н з Д ж., Введение в теоретич.
лингвистику, пер. с англ.. М., 1978; Рус.
грамматика, т. 2. И.. 1980; Слово и словосо-
четание в структуре предложения,. М., 1981:
Klemensiewicz L., Skupienia czyli
syntaktyczne grupy wyrazowe, Krakow, 1948.
Словарь сочетаемости слов рус. языка,
2 изд.. М., 1983.	Л. Е. Лопатина.
СЛОВОФОРМА — слово (лексема) в
некоторой грамматической форме (в
частном случае — в единственно имею-
щейся у слова форме), напр.: «сад», «са-
дами», «белый», «белую», «пишет», «вче-
ра». С.— двусторонняя единица. Ее
внеш, сторона — это последовательность
фонем с указанием места ударения (в
рус. яз.). Внутр, сторона — это значение,
как правило сложное, т. е. состоящее из
неск. элементарных значений. Всякая С.
обладает нек-рыми синтаксич. свойства-
ми, т. е. способностью определ. образом
сочетаться с другими С. при построении
фразы. Совокупность синтаксич. характе-
ристик С. образует ее «еннтактику». Стро-
го говоря, синтактика не входит во внутр,
сторону С. Однако связи между синтак-
сич. характеристиками н элементами зна-
чения столь многочисленны н сложны,
что традиционно эти два аспекта С. рас-
сматриваются вместе (т. е. внутр, сторона
С. понимается в расширит, смысле —
как включающая и синтаксич. характери-
стики). Две внешне различные С., у
к-рых внутр, сторона совпадает, наз. ва-
риантами друг друга, напр.: «водой» и
«водою». С др. стороны, возможна омо-
нимия С., напр.: «попугай» (суш.) и
«попугай» (глагол), «рыбы» (род. п. ед.
ч.) и «рыбы» (им. п. мн. ч.). Совокупность
всех С. слова (лексемы) образует парадиг-
му данного слова.
В сов. яз-знанин теория С. разрабаты-
валась А. И. Смирницкнм, развивавшим
взгляды Ф. Ф. Фортунатова, А. М. Пеш-
ковского, В. А. Богородицкого. Он раз-
личал в содержат, структуре С. три момен-
та: индивидуализирующий (лексический),
выражаемый корнем слова, типовой (кон-
кретио-грамматическнй) и собственно фор-
мальный (обобщенная грамматич. фор-
ма), выражаемые, напр., окончанием
в С. «городов». В части лингвистич. работ,
особенно зарубежных, С. именуется про-
470 СЛОВОФОРМА
сто «словом» (т. е. значение термина «С.»
рассматривается как часть возможных
значений термина «слово»),
А. А. Зализняк.
СЛОГ — фонетико-фонологическая еди-
ница, занимающая промежуточное поло-
жение между звуком и речевым тактом
(см. Звуки речи, Артикуляция). Выделя-
ется неск. признаков С. как фонетич.
единицы. С т. зр. речедвигательного уп-
равления С. есть миним. цепочка звуков,
внутри к-рой действуют правила коарти-
куляции (напр., в рус. яз. наложение
артикуляции последующего звука на ар-
тикуляцию предыдущего) и распределе-
ния длительностей. Предполагается, что
С. реализуется не как последовательность
составляющих его звуков, а как цельный
артикуляционный комплекс, т. е. задает-
ся единым блоком нейрофизиология, ко-
манд к мышцам (Л. А. Чистович). С т.
зр. речевой аэродинамики С. есть миним.
звуковой отрезок, на к-рый приходится
нарастание и спад величины воздушного
потока («дыхательный импульс»). В аку-
стич. сигнале «дыхательному импульсу»
соответствует восходяще-нисходящая ду-
га звукового давления («волна звуч-
ности»).
В языках мира проявляются след, при-
знаки С. как фонологич. единицы: а) ог-
раниченность класса допустимых схем
С. (напр., в араб. яз. допустимы лишь
слоги вида «согласный + гласный» и
«согласный + гласный + согласный»);
б) простая структура внутрислогоЬых кон-
сонантных сочетаний, соответствующая
принципу «волны звучности» (напр.,
в даг. яз. в конце слога допускаются
лишь сочетания «сонорный 4- шумный»);
в) наличие дистрибутивных ограниче-
ний, к-рые описываются в терминах сло-
говых позиций (напр., в нем. яз. звонкие
шумные невозможны в конце слога);
г) компенсаторные отношения по дли-
тельности между гласным и конечносло-
говым согласным (напр., в швед. яз. за
кратким гласным следует долгий со-
гласный, а за долгим гласным — крат-
кий согласный); д) зависимость места уда-
рения от количеств, структуры С. (напр.,
в лат. яз. ударение падает на предпослед-
ний слог, если он содержит долгий глас-
ный или оканчивается на согласный, и
на 2-й слог от конца в прочих случаях);
е) наличие слоговой просодии — тональ-
ной или тембровой (напр., слоговой син-
гармонизм- по мягкости/твердости в
праслав. яз.); ж) тенденция к корреляции
слогоразделов и грамматич. границ (ее
крайнее проявление — совпадение морфе-
мы и слога, или моносиллабизм), такие
морфолого-фонологич. единицы назы-
вают енллабемам и.
Большинство языков обнаруживает
фонологич. признаки слоговости; в та-
ких языках звуковые цепи образованы
соположением слоговых «квантов», имею-
щих четко выраженную внутр, структу-
ру, слогоделение здесь однозначно. К чис-
лу языков, в к-рых фонологич. признаки
слога отсутствуют, относится современ-
ный русский. Рус. звуковые цепи основа-
ны на чередовании вокалич. «вершин»
и консонантных «склонов», слогоразде-
лы в интервокальных комплексах сог-
ласных неопределенны ввиду невыра-
женности дистрибутивных схем С.
(о-стрый/ос-трый/ост-рый). Существует
также точка зрения, согласно к-рой сло-
горазделы в рус. яз. всегда проходят пос-
ле гласных (Л. В. Бондарко).
При описании компонентной структуры
С. консонантное начало (и и и ц и а л ь)
обычно противопоставляется последую-
щей части (рифм е), к-рая далее расчле-
няется на ядро (вершину) и кон-
сонантный конец (финаль). Ядро С.
может быть выражено гласным или со-
нантом (иапр., чеш. vr-ba). С., имеющий
начальный согласный, называется п р и-
крытым, а не имеющий его — не-
прикрытым. С., имеющий конеч-
ный согласный, называется закры-
тым, а не имеющий его — откры-
тым. По количеств, характеристике раз-
личают С. сильные, или «тяжелые»
(рифма состоит из долгого гласного или
краткого гласного + согласный), и с л а-
б ы е, нли «легкие» (рифма состоит из
краткого гласного).
• Лекомцева М. И., Типология
структур слога в слав, языках. М., 1968;
Бондарко Л. В., Звуковой строй
совр. рус. языка, М., 1977; 3 и н д е р Л. Р.,
Общая фонетика, 2 изд., М., 1979; Кодэа-
сов С. В., Муравьева И. А.,
Слог и ритмика слова в алюторском языке, в
кн.: Публикации Отделения структурной и
прикладной лингвистики МГУ. Филол. фа-
культет, в. 9. М., 1980; К а с е в и ч В. Б.,
Фонологич. проблемы общего и вост, яз-зна-
ния, М., 1983.	С. В. Кодзасов.
СЛОГОВЬ'1Е ЯЗЫКЙ — языки, в фоно-
логической системе к-рых основной еди-
ницей является слог (большинство языков
Китая и Юго-Вост. Азии). С. я. имеют
простую структуру слога, макс, состав
звуков — «согласный (группа соглас-
ных) + полугласный + гласный + имп-
лозивный согласный (полугласный)».
Представления об особом характере фоно-
логия. системы С. я. основаны на соот-
ношении данных фонетики и морфологии,
фонетич. вариативности, ист. фонетики
и др. Границы слогов и морфем в этих
языках обычно совпадают, поэтому экспо-
нент (означающее) морфемы фонологи-
чески не может быть «короче» слога; гра-
ницы слогов не могут перемещаться. Мор-
фемная граница внутри слога невозмож-
на, н слог — миним. элемент, необходи-
мый для образования морфемы. Это де-
лает слог (силлабему) единицей, сопо-
ставимой с фонемой с т. зр. конститутив-
ных возможностей. Однако существует
и морфологич. (не морфемная) граница
внутри слога: на нее указывают морфоло-
гизов. чередования, аффиксы с перемен-
ными компонентами, полуповторы и др.,
ср. бирм. pii ‘быть полным’ — р ТГна-
полнять’ (морфологизов. чередование),
Вьетнам, sach ‘книга’ — sach siec ‘книжон-
ка’, bit ‘чашка’ — bat biec ’чашечка’
(аффикс с переменным начальным соглас-
ным). Это дает возможность выделить в
слоге два осн. компонента: инициал ь
(начальный согласный, реже консонант-
ную группу) и финаль (всю осталь-
ную часть слога), к-рые с т. зр. выдели-
мости при функциональной сегментации
соотносимы с фонемами. Финаль может
обнаруживать вариативность, свидетель-
ствующую о ее цельности, ср. свободные
варианты в бирм. яз. 1йд и luag (релевант-
на лабиальность финали как целого, ре-
ализация лабиальностн иррелевантна).
Финаль обычно имеет постоянную дли-
тельность вне зависимости от фонетич.
сложности. В составе сложной финали вы-
деляют компоненты более низких уровней:
медиаль, централь, терминаль; иапр., в
кит. хиад—х инициаль, чад—финаль с мс-
дналью и, централью а и терминалью д.
Однако основания их выделения не впол-
не ясны (для медиали это — невхождение
в рифму при стихосложении). Нек-рые
ученые считают, что медиаль — самосто-
ят. компонент слога, а не часть финали.
Полного аналога фонеме в С. я., по-види-
мому, нет.
Предположения о возможности сущест-
вования языков с миним. фонологич. еди-
ницей — слогом были высказаны в тру-
дах Л. В. Щербы. Е. Д. Поливанов обос-
новывал взгляд на силлабему как оси.
единицу фонологии кит. яз. А. А. Драгу-
нов в сходном значении использовал тер-
мин «слогофоиема>. М. В. Гордииа вы-
сказала мысль, что в С. я. функциональ-
но выделимы начальный согласный сло-
га, отчасти сопоставимый с традицион-
ной фонемой, и остальная часть слога как
целое.
• Щерба Л. В., О «диффузных звуках»,
в кн.: Академику Н. Я. Марру. М.—Л., 1935;
Драгунов А. А., Драгу нова Е. Н.,
Структура слога в кит. нац. языке,
«Сов. востоковедение», 1955, № 1; Горди-
на М. В., О разл. функциональных звуковых
единицах языка, в кн.: Исследования по фо-
нологии, М.. 1966; Касевич В. Б.,
О соотношении незнаковых и знаковых еди-
ниц в слоговых и неслоговых языках, в кн.:
Проблемы семантики, М., 1974; его же,
Фонологич. проблемы общего и вост, яз-зна-
ния. М., 1983.	В. л Б. Касевич.
СЛОЖНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ — син-
таксическая конструкция, образующаяся
путем соединения нескольких (минимум
двух) предложений на основе союзных
связей сочинения и подчинения или нуле-
вой союзной связи — бессоюзия. Тра-
диционно термин «С, п.> ориентирует на
формальную иеэлементариость синтак-
сич. единиц и применим только к грам-
матически и/или интонационно оформ-
ленному сочетанию предложений; пред-
ложение, функционирующее вие фор-
мальной связи с другими, какой бы се-
мантич. сложностью оно ин обладало, в
синтаксич. традиции определяется как
простое. Фундаментальными признака-
ми С. п. в классич. синтаксисе являются:
цельнооформленность его интонацион-
ного контура, полипредикация (каждая
составная часть—предложение), союз-
ный/бессоюзный способ связи частей.
В трансформационных и порождающих
грамматиках (см. Генеративная лингви-
стика'), где простое и сложное предло-
жения рассматриваются часто как «кор-
реляты одной и той же структуры содер-
жания», предпочтение нередко отдается
признаку семантич. сложности, что вле-
чет за собой пересмотр понятия «С. п.»
в направлении как расширения, так и
нек-рого ограничения его объема. За рам-
ками трансформационного синтаксиса
неоднозначность интерпретации предло-
жения как простого или сложного может
быть вызвана разл. пониманием полнпре-
днкации; ср. предложения типа «Я про-
стился н пошел домой», «Оиа то посидит,
то походит», к-рые одни исследователи
считают сложными, другие—простыми
с однородными членами (или «слитиы-
ми>). Иными словами, там, где предика-
тивные признаки дополнительно связаны
(«слиты») друг с другом одинаковым от-
ношением к одному и тому же носителю,
полипредикативный характер снитаксич.
конструкции, очевидно, может быть по-
ставлен под сомнение (хотя и ие во всех
случаях; см., напр., пушкинское «Шел
дождь, и перестал, и вновь пошел», где
признак однородности сказуемых пол-
ностью нейтрализован порядком слов, ин-
тонацией и особой возобновляющей функ-
цией союза «и»). Повод для разногласий
дают также конструкции, в к-рых преди-
кация не выражена формами личного гла-
гола, особенно многочисленные в рус.
языке.
По способам связи частей все С. п. обыч-
но подразделяются на союзные и бессо-
юзные. Союзные С. п., в свою очередь,
членятся на сложносочиненные (органи-
зующая связь — сочинение) и сложнопод-
чиненные (организующая связь — под-
чинение). Все оси. конструктивные свой-
ства указанных разновидностей С. п. оп-
ределяются конструктивными свойства-
ми лежащих в их основе связей.
В	сложиосочииеииом
предложении компоненты линей-
но соположены и ие варьируют своих по-
зиций относительно друг друга; функцио-
нально оии равноправны: ни один ие
является частью (членом) другого. Слож-
носочиненные предложения характери-
зуются разветвленной системой значений
(отношений), в формировании к-рых, по-
мимо сочинит, союзов, участвуют нек-рые
стороны структуры соединившихся пред-
ложений и типизированные элементы их
лексич. состава. Особенно большая на-
грузка приходится на соотношение грам-
матич. и лексико-грамматич. категорий
глаголов-сказуемых (время, наклонение,
вид, способ действия) и лексич. опреде-
лители глагольного признака (наречия,
частицы, модальные слова и междомет-
ные включения разного рода), многие из
к-рых легко сочетаются с сочинит, сою-
зами, образуя с ними нестойкие союзные
соединения; ср. в рус. яз. «и вот» («вот
и»), «а потому», «и все же», «а то ведь»,
«ну и», «а значит», «но зато», «и тогда»,
«но только» и т. п. Наиболее обобщенные
н типологически универсальные виды
сочинит, отношений — соединительные,
противительные и разделительные — пе-
рекрывают собой практически всю об-
ласть значений, свойственных сложно-
подчиненному предложению; эти значе-
ния образуют как бы второй — имплицит-
ный — план смысловой структуры слож-
носочиненного предложения. В силу дан-
ной особенности сочинения С. О. Карцев-
ский ие противопоставлял его бессоюзию,
а считал эти связи «симультанными».
Выявление скрытых за сочинением подчи-
нит. значений средствами гипотаксиса
ведет к перекрещиванию свойств сложно-
сочиненных и сложноподчиненных пред-
ложений, к их формальному совмещению,
ср. в рус. яз. «хотя ... ио ...», «если...
и...», «хоть бы... а то...» и др. комбина-
ции.
В составе сложносочиненного предло-
жения могут соединяться предложения
любой структуры: в то же время
нек-рые конструкции имеют здесь соб-
ственное, фразеологически связанное
значение, ср. в рус. яз. «Служба служ-
бой. а...», «Поглупеть-то я не поглупел,
но...».
В сложноподчиненном
предложении компоненты нерав-
ноправны: одни является главным (глав-
ное предложение), другой зависимым
(придаточное предложение). Зависимость
придаточного предложения от главного вы-
является только в функциональном плане
из аналогии его синтаксич. позиции пози-
ции члена предложения и из практич.
возможности преобразования самого при-
даточного в член предложения, ср.: «Он
обещал нам, что поможет/помочь/ свою
помощь»; «Мы хотим, чтобы нас поняли /
быть понятыми»; «Вижу, что он улыбает-
ся / его улыбающимся». Ср. также воз-
можность совместной реализации члена
предложения и придаточного: «Н а ш а м-
панском и чтобы устроить
праздник настаивал изо всех сил
Коля» (Ф. М. Достоевский); «Я думал уж
о форме плана И как героя
назову» (А. С. Пушкин). Семаитико-
синтаксич. связь, идущая от главного
предложения и задающая позицию при-
даточного, может быть присловиой и не-
присловной. Придаточное, реализующее
присловную связь, имеет в главном пред-
ложении опорный компонент в виде су-
ществительного («Я знаю человека, ко-
торый тебе поможет»), глагола («Я знаю,
что ои тебе поможет»), предикатив-
ного наречия («Хорошо, когда кругом
друзья»), компаратива («Эта книга ин-
тереснее, чем та») и слов др. частей
речи. В случае иеприсловной связи опор-
ный компонент отсутствует и придаточ-
ное соотносится с главным предложени-
ем в целом («Когда буря утихнет, дви-
немся в путь»).
По характеру связи частей сложнопод-
чиненные предложения классифициру-
ются на предложения с союзным и отно-
сит. подчинением. Относит, подчинение
обслуживается союзными словами, в ро-
ли к-рых выступают вопросит, место-
имения всех частей речи, утрачивающие
нли преобразующие свое вогиэосит. зна-
чение (ср. «Кто пришел?» и «Я знаю, кто
пришел»; «Кто пришел, тот нам и помо-
жет»), Подчинит, союзы и союзные слова
органически входят в структуру прида-
точного предложения, сообщая ему сво-
боду размещения относительно главно-
го и накладывая известные ограничения
на грамматич. оформление сказуемого,
к к-рому они синтаксически тяготеют (ср.,
иапр., употребление Konjunktiv'a в нем.,
Subjonctiv’a во франц, яз., сослагат. нак-
лонения в рус. яз.). Связь главного и
придаточного предложений часто поддер-
живается указательно-выделнт. местоиме-
ниями и местоименными частицами ти-
па «то», «тот», «такой», «тогда», «там»,
«потому», к-рые помещаются в главном
предложении; такого рода соотносящие
слова особенно часто сопровождают при-
словную связь.
В структуре сложноподчиненного пред-
ложения получают формальное выраже-
ние самые разнообразные виды смысло-
вых отношений: определительные, изъ-
яснительные, сравнительные, временные,
причинно- и условно-следственные, усту-
пительные, целевые и нек-рые др. Поми-
мо союзов, в их выявлении и дифференци-
ации обычно участвуют формы глаголов-
сказуемых главного и придаточного
предложений, а также определ. устой-
чивые элементы лексики (модальные ело
ва, частицы, местоимения, наречия), при-
чем не только в составе придаточного, но
и в составе главного предложения. В рус.
яз. многие из них развили союзные функ-
ции и в сочетании с собственно союзами
образовали своего рода рамочные конст-
рукции подчинения (ср. «едва... как...»,
«только что... как...», «лишь только...
как..,») и специфич. союзные фразео-
схемы (ср. «ие успел + инфинитив ...
как ...», «не проходит + род. пад. сущ.
... чтобы...»).
В концепциях отд. ученых за рамками
С. п. остается бессоюзное соче-
тание предложений, как яв-
ление «первичное», «дограмматическое»
(А. М. Пешковский), где все основано не
на «синтаксисе», а на факте «простой по-
следовательности» (Карцевский). Аргу-
ментом в пользу такого понимания при-
роды бессоюзных конструкций является
неграмматический в большинстве случа-
ев характер самой бессоюзной связи,
универсальным средством выражения
к-рой является интонация. Однако, сиг-
нализируя о том, что неск. предложений
вступило в некую связь, интонация не
указывает ни характера этой связи, ни тех
отношений, к-рые создаются на ее осно-
ве. Поэтому и объективное разграничение
категорий сочинения и подчинения в ус-
СЛОЖНОЕ 471
ловиях бессоюзной связи невозможно:
«Если уж говорить о сочинении и подчи-
нении при бессоюзии, то во всяком случае
о „иеграмматич. с о ч и и в -
н и и“ и „н е г р а м м а т и ч. подчи-
нен и и“> (Пешковский). Отношения,
складывающиеся внутри бессоюзной кон-
струкции, могут быть выявлены и диф-
ференцированы с опорой на устойчивые
элементы ее структуры, схемы построе-
ния предложений-частей, порядок их рас-
положения, регулярные соотношения
глаголов-сказуемых, разного рода лек-
сич. показатели; одиако грамматич. зна-
чимости, равной значимости союза, ни
одно из этих средств ие имеет.
В концепции С. п. Карцевского бес-
союзие «исторически и психологически»
предшествует подчинению, к-рое с ним
«коррелятивно»; сложноподчиненное
предложение характеризуется здесь как
структура, в рамках к-рой получают вы-
ражение значения, в скрытом виде со-
держащиеся в бессоюзной конструкции.
Большинство совр. синтаксистов рассмат-
ривает бессоюзные соединения предло-
жений как разновидность С. п.
Изучение С. п. как в русском, так н в
зарубежном яз-знании зарождалось в
русле идей всеобщей грамматики с ее
ориентацией на логич. категорию сужде-
ния, что определило преимуществ, инте-
рес исследователей к области сложнопод-
чиненных предложений, где эти идеи мог-
ли реализоваться. Первым опытом систе-
матизации сложноподчиненных предло-
жений с логико-грамматнч. позиций была
классификация, основанная иа уподоб-
лении придаточных предложений членам
простого предложения (на рус. почве —
Ф. И. Буслаев, разработавший теорию
сокращения придаточных, Н. И. Греч,
академии, яз-знание и школьные грам-
матики 19 в.). В дальнейшем как реакция
на это направление в отечеств, науке оп-
ределились в основном 2 подхода к изу-
чению С. п.: со стороны «форм связи»
н тех средств, к-рыми они создаются
(Ф. Ф. Фортунатов, Д. Н. Овсянико-Ку-
ликовский, Пешковский, Д. Н. Уша-
ков, Н. Н. Дурново, М. Н. Петерсон,
А. Б. Шапиро и др.), и со стороны струк-
турио-семантич. соотношений частей С. п.
(В. В. Виноградов, Н. С. Поспелов,
Л. Ю. Максимов, В. А. Белошапкова и
мн. др.). В последнее время значит, рас-
пространение получило также изучение
С. п. методами генеративной грамматики
с преимуществ, интересом к синтагматич.
организации С. п. и его «глубинной» се-
мантике (в области рус. и слав, яз-зна-
ния — Е. В. Падучева, О. Г. Ревзина,
Л. И. Мурзин, М. Кубик, Г. Беличова-
Кржижкова, Р. Ружичка, С. Кароляк и
др.). Ведется типологич. изучение С. п.
(Я. Бауэр, Беличова-Кржижкова,
А. А. Зализняк, Падучева и др.).
* См. лит. при статьях Бессоюзие, Под-
чинение, Сочинение. И. Н. Кручинина.
СЛОЖНОЕ СЛОВО — см. Словосло-
жение.
СЛОЖНОПОДЧИНЁННОЕ ПРЕДЛО-
ЖЁНИЕ — см. Сложное предложение.
СЛОЖНОСОКРАЩЁННОЕ СЛбВО —
см. Аббревиатура.
СЛОЖНОСОЧИНЁННОЕ ПРЕДЛО-
ЖЕНИЕ— см. Сложное предложение.
СЛУЖЕБНЫЕ СЛОВА — лексически
несамостоятельные слова, служащие для
выражения различных семантико-син-
таксических отношений между словами,
предложениями и частями предложений,
472 СЛОЖНОЕ
а также для выражения разных оттенков
субъективной модальности.
С. с. противопоставлены знамена-
тельным (самостоятельным) словам
как лексич. и грамматич. единицы. Как
лексемы они лишены номинативных зна-
чений, присущих зиамеиат. словам, т. е.
ие называют предметов, признаков,
свойств, действий, их лексич. значение
абстрагировано от отношений, к-рые они
выражают в предложении. С. с. ие обла-
дают той семантич. общностью, на основе
к-рой происходит объединение знаменат.
слов в части речи; общность С. с.— фун-
кциональная, грамматическая,
в этом отношении они приближаются к
словоизменит. морфемам (суффиксам,
флексиям) и находятся на грани сло-
варя и грамматики. Как грамматич.
единицы С. с. отличаютси от зиаме-
нат. слов тем, что ие имеют морфо-
логич. категорий и выполняют только
служебные синтаксич. функции в синтак-
сич. конструкции.
На основе общности выполняемых
функций С. с. разделяются на неск. раз-
рядов, кол-во к-рых варьирует по язы-
кам, а их семантич. содержание в значит,
мере зависит от типа языка. Так, во ми.
языках выделяются след. С. с.: релятив-
ные слова (предлоги/послелоги), союзы,
частицы и артикли. Но в аналитич. язы-
ках (см. Аналитизм') семантико-грамма-
тич. функции С. с. богаче, чем в синте-
тич. языках (см. Синтетизм), т. к. С. с.
принимают на себя функциональную на-
грузку, к-рую в языках с развитой морфо-
логией несут аффиксы; особенно много-
числен обычно разряд т. иаз. частиц, ста-
новящихся главным средством выражения
грамматич. значений. Напр., в тайском
яз. формы прош. и буд. времени гла-
гола выражаются С. с.; кау иай 'он
идет’ — кау дай пай ‘он шел’ — кау
т ь а пай 'он пойдет’. Степень развито-
сти нек-рых разрядов С. с. может зави-
сеть также от функционального типа язы-
ка, в частности от уровня его лит. формы,
особенно в ее письм. разновидности
(иапр., подчинит, союзы, как и сложно-
подчиненные предложения, наиболее
распространены в письм. речи). Су-
ществуют, наконец, и более частные, из-
бирательные отношения взаимозависи-
мости (гармоничности, по Дж. X. Грин-
бергу) между наличием в языке определ.
разряда С. с. и прочими его структурны-
ми характеристиками; такие отноше-
ния формируются в виде универсалий
(см. Универсалии языковые) или фрек-
венталий. Напр., в языках с преобла-
дающим порядком слов VSO и с препо-
зицией существительного в адъективных
конструкциях представлены предлоги
(кельт, языки, арабский, полинезийские
и др. языки), а в языках, характеризую-
щихся порядком слов SOV,— послелоги
(баскский, бирманский, тюркские языки,
многие австралийские и др.). Ср. также
такие очевидные, диахронически объясни-
мые соответствия в агглютинирующих
языках, как «препозитивная агглютина-
ция <-» предлоги, постпозитивная аг-
глютинация «-» послелоги» (это соот-
ветствие имеет характер фреквенталии).
При всем разнообразии С. с. можно
выделить нек-рые общие для них фоне-
тич., морфологич. н синтаксич. особен-
ности. В фонетич. отношении они, как
правило, безударны: в рус. яз. способ-
ностью нести фразовое ударение из всех
С. с. обладают только частицы «да» и
«нет». В тоновых языках, напр. в китай-
ском, С. с. характеризуются отсутствием
индивидуального тона, что особенно яр-
ко проявляется в тех случаях, когда одно
и то же слово функционирует и в качест-
ве служебного, и в качестве знаменатель-
ного, ср. Та цзай Бейцзин ‘Он находится
в Пекине' (цзай4 ‘находиться в’ — знаме-
иат. слово) и Та цзай БейЦзин чжу ‘Он
живет в Пекине’ (цзай ‘в’ — С. с., лишен-
ное тона).
Для исконных С. с. характерно тяготе-
ние к моносиллабизму. В языках о разви-
той морфологией С. с. обычно характе-
ризуются элементарной морфологич.
структурой (ср. простые союзы, перво-
образные предлоги, ми. частицы) и не чле-
нятся иа морфемы. С. с., как правило,
ие составляют парадигмы. Огранич. па-
радигматич. свойства присущи, напр.,
нек-рым союзам в фин. яз.: такие союзы,
слившиеся с личными формами вспомо-
гат. глагола отрицания, изменяются по
лицам, ср. etten ‘что я не’, ettet 'что ты
не’ «etta ‘что’ + личная форма отри-
цат. глагола en, et и т. д.). В синтаксич.
плане С. с. отличаются неспособностью
быть членом предложения; они либо
включаются в синтаксич. позицию, за-
нимаемую знаменат. словом, либо, от-
носясь семантически к целому предло-
жению (словосочетанию), характеризу-
ются своего рода «метасиитаксич. пози-
цией» за рамками членов предложения.
Фактически С. с. относятся к сфере
грамматич. средств языка, однако они
обнаруживают разл. степень грамматика-
лизации. Во ми. языках, наряду с «се-
мантически пустыми», но функциональ-
но наполненными (ср. рус. «и», «а»,
франц, dans, chez, ‘в , ‘к’, польск. lecz
‘ио, однако’, латыш, un ‘и’, Вьетнам,
та — С. с. союзного характера и т. п.),
существуют С. с., сохраняющие отчет-
ливую связь с исходными полиозиачными
словами. Последние представляют собой,
как правило, такие знаменат. слова, в
лексич. значении к-рых заложена воз-
можность развития соотв. грамматич.
значения. Так, довольно распространено
использование названий частей тела в ка-
честве местных н направит, предлогов,
ср. араб, ‘aqiba ‘вслед’ (‘aqibanu ‘вслед
за ним’) <‘aqibun ‘пята’, иврит b'leb
‘внутри, посреди' <1ёЬ ‘сердце’. На ос-
нове имен, выражающих пространств,
ориентацию, сформировалось большин-
ство серийных послелогов в финно-угор.
языках. Мн. союзы восходят к указат.
и вопросит, местоимениям. Общераспро-
страненным является образование сою-
зов путем переосмысления частиц (ср.
др.-греч. частица те со. значением коле-
бания, запрещения, отклонения и союз
me: dedoika тё оу genetai ‘боюсь, что не
случится’). Степень обособленности С.
с. от знаменательных, к к-рым они гене-
тически восходят, различна. Наряду с
полным их обособлением (омонимией)
(ср. дунган, ги та гили ‘ему дали’, где
первое «ги» — предлог, а второе «ги»,
генетически с ним связанное,— знаменат.
глагол ‘дать’; рус. «благодаря», «ввиду»)
существуют варианты, когда связь С. с.
со знаменательным отчетливо осознается
говорящим, ср. употребление глагола to
do в англ. яз. в таких конструкциях:
he did it ‘он сделал это' (знаменатель-
ное) — he did not eat ‘он не ел’ (служеб-
ное).
Уступая знаменат. словам по числен-
ности н представляя собой, по существу,
закрытый список, С. с. превосходят их
частотностью употребления. Подсчитано,
напр., что во фраиц. тексте из 20 000 слов
12 (артикли и предлоги) встречаются
8000 раз, т. е. составляют 40% всего тек-
ста. Численность С. с. по отд. разрядам
в языках неодинакова; напр., союзы нс-
торически «молодых» лит. языков зна-
чительно уступают в этом отношении сою-
зам лит. языков с давно сложившейся
традицией.
Употребление термина «С. с.», или«слу-
жебиые части речи», характерно прежде
всего для рус. грамматич. традиции. Де-
ление слов на знаменат. и служебные в
разных терминологии, вариантах просле-
живается в рус. грамматике начиная с
18 в. В дальнейшем различались «лекси-
ческие и формальные слова» у А. А. По-
тебни, «полные и частичные слова» у
Ф. Ф. Фортунатова, ср. ранее «полные
и пустые слова» у X. Г. К. фон дер Га-
беленца. Кол-во разрядов С. с. в значит,
мере определяется взглядами автора и
соотв. грамматич. традицией. В истории
отечеств, яз-знания объем понятия «С.
с.» колебался, к иим относили местоиме-
ния, числительные, предлоги, союзы, ме-
стоименные наречия, вспомогат. глаголы
(Ф. И. Буслаев); только предлоги и сою-
зы (А. М. Пешковский); глагольные связ-
ки типа «быть», «являться», предлоги,
союзы, союзные слова (Л. В. Щерба). В
определении С. с. рус. академия, грам-
матика следует В. В. Виноградову, к-рый
относил к ним частицы, предлоги и союзы
(именуя их «частицами речи»),
В зарубежной лингвистике обычно не
принято противопоставление особых
служебных частей речи частям речи зна-
менательным (соответственно отсутству-
ют и термины), ио иногда выделяется ка-
тегория относит, слов (Verhaltnisworter),
куда включают артикли, предлоги/пос-
лелоги и союзы (в то время как частицы
считаются подвидом наречий), либо объем
понятия С. с. варьирует. Напр., во франц,
лингвистич. традиции к С. с. (mots ас-
cessoires) наряду с союзами и предлогами
принято относить местоимения.
• Есперсен О., Философия грамма-
тики, пер. с англ., М., 1958; Виногра-
дов В. В., Рус. язык. (Грамматич. уче-
ние о слове). 2 изд., М., 1972; Рус. граммати-
ка, т. 1, М., 1980; Майтинская К, Е.,
Служебные слова в фннно-угор. языках, М.,
1982; см. также лит. при ст. Части речи.
Н. В. Васильева.
СОБИРАТЕЛЬНОСТИ КАТЕГО-
РИЯ — понятийная категория, выра-
жающая трактовку нек-рого множества
как целостной, нечленимой совокупности
однородных предметов.
С. к. называют также (вслед за О. Ес-
персеном) единством высшего порядка;
с логич. точки зрения С. к. совмещает в
себе черты единичных и общих понятий.
В языке это находит отражение в том,
что С. к. смыкается, с одной стороны,
с грамматич. категорией числа, а с дру-
гой — с лексич. категорией массы, не-
дискретиой субстанции (типа «масло»,
«пух», «медь» и т. п.). В отличие от пос-
ледней, С. к. лишь в сигнификативном
аспекте — единство, в денотативном же
аспекте она — множество (см. Сигнифи-
кат, Денотат); за собирательным име-
нем всегда стоит иек-рый ряд дискретных
предметов, к-рые по крайней мере по-
тенциально доступны пересчету. Но, в
отличие от категории числа, С. к. актуа-
лизирует не столько количеств., сколько
качеств, сторону (однородность) сово-
купности предметов; оиа строится не иа
семантич. оппозиции «один — больше,
чем один (много)», а на оппозиции «одни
предмет — класс, совокупность однород-
ных предметов», ср. «зверь — звери/
зверье». Поэтому С. к. тесно связана с
качеств, классификацией денотатов, чем
предположительно и объясняется, напр.,
обилие суффиксов собирательности в ис-
тории уральских, тюркских, монгольских
языков. Предполагается также, что в язы-
ках с именными классами (иапр.,
в банту) многочисл. плюральные классы
выражают исконно (а иногда и в совр. со-
стоянии) ие мн. ч., а собирательность,
находящую грамматич. выражение в виде
особых префиксов. Классифицирующий
характер С. к. проступает и при ее лек-
сич. выражении, ср. сигнификативные
отношения между такими словами, как
«стадо» (коров), «табун» (коней), «отара»
(овец), «стая» (гусей), «косяк» (рыбы),
к-рые, различаясь между собой типом
группируемых денотатов, все вместе про-
тивополагаются как названия совокупно-
стей животных названиям совокупностей
людей типа «толпа», «группа», «отряд»
и т. п. В формальном плане С. к. отлича-
ется от категории числа как словообразо-
вательная от словоизменительной. Исто-
рически же мн. ч. обычно восходит к
С. к., к-рая, в свою очередь, семантиче-
ски и формально связана (напр., в индо-
европейских, семитских языках) с абст-
рактными именами. Языкам известны
разл. способы выражения С. к.— аффик-
сация (рус. «студенчество», «листва»,
«воронье»), чередование огласовок осно-
вы (ср. в араб. яз. т. наз. ломаное мн. ч.,
обилие моделей к-рого указывает иа преж-
нее собират. зиачеиие). Чаще собират.
имя является производным от единич-
ного, но иногда деривация идет в обрат-
ном направлении, что наблюдается, напр.,
в названиях мелких предметов или су-
ществ, ср. «горох» — «горошина» или
араб. namlun ‘муравьи’ — namlatun
‘муравей’ (с закономерным переводом
сингулярного имени в др. род — женский
— по принципу полярности; см. Число).
* Мейе А.. Общеслав. язык, пер. с
франц., М., 1951; Есперсен О., Фило-
софия грамматики, пер. с англ., М., 1958;
Гранде Б. М., Введение в сравнит,
изучение семнт. языков, М., 1972; Пан-
филов В. 3.. Филос. проблемы яз-зна-
ния. М., 1977; Kurytowicz J., The
inflectional categories of Indo-European. Hdlb.,
1964.	В. А. Виноградов.
СОБСТВЕННОЕ ЙМЯ (оним) (калька
лат. nomen proprium; оним — от греч.
бпота, бпута — имя, название) — слово,
словосочетание или предложение, к-рое
служит для выделения именуемого им
объекта из ряда подобных, индивидуали-
зируя и идентифицируя данный объект.
К С. и. относятся: антропонимы (С. и.
людей), топонимы (С. и. география, объ-
ектов), теоннмы (С. и. божеств), зоони-
мы [С. и. (или клички) животных], аст-
ронимы (С. и. небесных тел), космоиимы
(С. и. зон космич. пространства и созвез-
дий), фитоиимы (С. и. растений), хроно-
иимы (С. и. отрезков времени, связан-
ных с ист. событиями), идеонимы (С. и.
объектов духовной культуры), хрематоии-
мы (С. и. объектов материальной культу-
ры) и др. Один и тот же оиим может быть
топонимом, антропонимом, зоонимом н
др.; иапр., Раздан — река, имя личное,
кличка животного; «Раздай» — кафе,
пароход, рассказ. Это С. и.-омонимы.
Все С. и. в языке данного народа, на-
зывающие любые реальные, гипотетич.
и фантастич. объекты, есть ономастич.
пространство, представляющее собой не-
прерывный ряд сменяющихся типов. Эти
типы образуют ономастич. поля. Имена
смежных ономастич. полей тесно взаи-
мосвязаны.
Подкласс С. и. в классе имен был вы-
делен в европ. культуре стоиками (3 в.
до н. э.). Четкое выделение и разграниче-
ние С. и. достигнуто ономастикой в 60—
70-х гт. 20 в. Ономастика противопостав-
ляет ономастич. лексику апеллятивиой,
т. е. всему остальному лексич. составу
языка, и соответственно оиим — апелля-
тиву (любому слову лексич. состава язы-
ка). В грамматиках С. и. противополага-
ются нарицательным именам, но только
в классе существительных. Понятие нари-
цат. имен поэтому не совпадает с поняти-
ем апеллятивиой лексики.
В отличие от др. слов С. и. ие связано
непосредственно с понятием; оио вторич-
но по отношению к апеллятиву; оси. зна-
чение С. и. заключено в его связи с дено-
татом; С. и. являются значит, межъязы-
ковым слоем лексики, как правило ие
требующим перевода, что ведет к появле-
нию иноязычных С. и. в любом языке.
В состав С. и. могут входить любые части
речи, артикли, предлоги. С. и. может
полностью или частично совпадать по фор-
ме с апеллятивом, напр. «бей» — фами-
лия Бей, «черная» — р. Черная, «пока-
яние» — фильм «Покаяние», «сугли-
нок» — д. Суглинки, «ведь» — фамилия
Ведь. Оно может совпадать с чистой ос-
новой, словом, словосочетанием, пред-
ложением, т. к. любая из этих форм суб-
стантивируется благодаря осн. функции
С. и.— называть индивидуальный объект
(или индивидуализировать группу родст-
венных объектов).
У С. и. и у апеллятивов в частотности
употребления грамматич. и словообразо-
ват. средств языка существуют значит,
расхождения: то, что частотно в С. и.,
может быть редким или совсем отсутство-
вать в апеллятивах в данной языковой
среде, и наоборот. Это позволяет вы-
являть определ. словообразоват. модели
в С. и. данного языка, отличные от сло-
вообразоват. моделей апеллятивов по
флексиям и грамматич. роду, а также
особое словоизмеиеиие. В целом можно
говорить об ономастич. системах и под-
системах и об особых ономастич. законо-
мерностях. Элементы лексики избира-
тельно вовлекаются в С. и., получают
особые условия функционирования и
часто, особенно у антропонимов и теони-
мов, благодаря длительности существо-
вания «консервируются», что способст-
вует сохранению уникальных языковых
единиц.
С. и. имеют 3 осн. источника; переход
апеллятива в С. и. (онимизация); заим-
ствование иноязычных С. и.; переход
С. и. из одного разряда в другой (траис-
онимизация). Оии могут быть созданы и
искусственно, такие имена-окказионализ-
мы далеки от сферы образования несоб-
ственных имен, напр. личные имена
Фрит, Эпик, Виоланта и т. п. Возникно-
вение С. и. диктуется обществ, необ-
ходимостью различения однотипных объ-
ектов. Характер С. и. определяется мн.
факторами: география, средой (влияет
иа топонимы, астронимы н др.), культу-
рой народа и религией (влияет на антро-
понимы и теонимы); историей народа
(влияет иа все категории онимов); соци-
альной средой и ее изменениями (мода на
имена, изменение их состава, появление
новых имен и моделей). У каждого наро-
да в каждую эпоху имеется свой ономас-
тикой, включающий имена разных сфер
ономастич. пространства.
С. и.— составная часть языковой ком-
муникативной системы. Оио может быть
подвержено апеллятивации, напр. с. Па-
лех -^изделие палех; терминологизации,
напр. Геири—>генри (единица индуктив-
ности); фразеологизации, напр. г- Ва-
вилон—»Вавилонское	столпотворение.
В ономастич. системе часто наблюдается
иррадиация (напр., р. Дои, его приток
Сев. Донец, г. Донецк, Донецкий кряж,
СОБСТВЕННОЕ 473
Донбасс, Подонье, Войско Донское,
Дмитрий Донской, роман <Тихий Дои»
н др.); стилистич. переоценка; займете.
С. и. подвергается адаптации.
ф Курилович Е.. Положение имени
собственного в языке, в его кн.: Очерки по
лингвистике, М., 1962; Топоров В. Н.»
Из области теоретич. топономастики, ВЯ,
1962, Nj 6; С у п е р а н с к а я А. В., Об-
щая теория имени собственного, М.» 1973;
Теория и методика ономастич. исследований.
М.. 1986; Gardiner A., The theory of
proper names, 2 ed., L.—N. Y., 1954.
H. В. Подольская.
советское языкознание. По
мы. вопросам изучения языка С. я. про-
должает традиции отечеств, яз-зиания
(см. Языкознание в России). После Окт.
революции 1917 яз-зиание превратилось
в многоотраслевую дисциплину, распо-
лагающую богатейшей эмпирической ба-
зой. При наличии разных школ и направ-
лений С. я. опирается на единую мето-
дологию (см. Методология в языкозна-
нии). Для лингвистической теории в
СССР характерно понимание языка как
средства общения людей и как практи-
ческого действительного сознания, призна-
ние социальной природы языка, неизмен-
ный учет передаваемого им внеязыкового
содержания (откуда следует верность яз-
знания теме: язык и мышление), исто-
ризм в подходе к языку как объекту ис-
следования. Особенностью развития яз-
знания в СССР является разработка тео-
рии языка в тесной связи с практикой
языкового строительства. Задачи культур-
ного строительства — создание алфавитов
для 50 ранее бесписьменных языков, ре-
формы старых алфавитов, в первую оче-
редь русского, а также ряда тюрк, и др.
языков (переход с араб, алфавита снача-
ла на латинский, а затем на русский), раз-
работка принципов орфографии и пунк-
туации, создание терминологии, словарей,
грамматик, учебных пособий как для мла-
дописьм. языков, так и для языков со
старой письм. традицией — все это сти-
мулировало также создание трудов по
теории формирования и развития лит.
языков, принципам установления лит.
норм, лексикографии, теории (В. В. Ви-
ноградов, Б. А. Ларин, Д. Н. Ушаков,
Ф. П. Филин, В. И. Чернышев,
Л. В. Щерба и др.), а также развитие фо-
нологич. теорий прежде всего в трудах
Щербы и Н. Ф. Яковлева, в работах
Р. И. Аванесова, С. И. Бернштейна,
Л. Р. Зпидера, А. А. Реформатского и
др. Изучение языков народов СССР, при-
надлежащих к разным языковым группам
(уральские, тюркские, тунгусо-маньчжур-
ские, кавказские, чукотско-камчатские,
эскимосско-алеутские и др. языки), обо-
гатило сопоставительно-типологич. и аре-
альные методы исследования. Были соз-
даны труды обобщающего характера
(«Языки народов СССР», т. 1—5, 1966—
1968), сравнит.-ист. работы по славян-
ским, тюркским, германским, иранским
и др. языкам, развернулось изучение
процессов функционирования языков, и
в частности роли рус. языка как средства
межнац. общения. Возможность осуще-
ствления крупных коллективных работ
по общему языкознанию и по отд. ча-
стным филологиям была обеспечена ие
только общностью взглядов на структу-
ру языка и его роль в обществе,
но и условиями планирования науч,
исследований в СССР, предусматриваю-
щими развернутые целевые программы
с их последовательным материальным
обеспечением. Удовлетворение социаль-
474 СОВЕТСКОЕ
но-культурных запросов советского об-
щества требовало внедрения резуль-
татов науч, исследований в высшей и
средней школе и в соседствующих с линг-
вистикой отраслях знания. Издаиы дву-
язычные и толковые словари языков на-
родов СССР.
Проблемам становления
иразвития нац. лит. язы-
ков в сов. лингвистич. науке уделяется
большое внимание.В этой области созданы
фундаментальные теоретич. исследова-
ния. Сов. ученые (И.К. Белодед, Л. А. Бу-
лаховский Виноградов, М. М. Гух-
ман, В. М. Жирмунский, Н. И. Конрад,
Филии, Л. П. Якубинский, В. Н. Ярцева
и др.) исследуют лит. языки (иа материа-
ле языков народов СССР и др. языков
мира) в связи с конкретно-ист. условиями
их функционирования. Становление иац.
языков рассматривается в связи с про-
цессами образования наций; решаются
проблемы соотношения языка народности
и языка нации, связи общеиар. языка с
его территориальными диалектами, рас-
пределения диалектов в близкородств.
языках. Разрабатывается вопрос о выбо-
ре диал. базы на ранних этапах форми-
рования лнт. языка, т. к. для ми. народов
СССР задача создания лит. языка при-
обрела актуальное значение: только пос-
ле Окт. революции у ряда народов СССР
сложились условия для функционирова-
ния их языков в качестве литературных.
Общая теория лит. языков стала прочным
науч, фундаментом языкового строитель-
ства в СССР. В практике языковой по-
литики развивающихся стран широко
используются эти теоретич. достижения
сов. лингвистики. Были опубликованы
также работы по истории ряда лит. язы-
ков Зап. Европы (напр., германских —
Ярцева, Гухмаи, С. А. Миронов, и ро-
манских — Г. В. Степанов, Е. А. Рефе-
ровская) на основе выработанной в сов.
яз-зиании теории развития литературного
языка.
В С. я. разрабатываются разл. аспек-
ты теории и методики.
В 30—40-х гг. для многостороннего раз-
вития яз-зиаиия, особенно в области ис-
следований по типологии и лингвистич.
универсалиям, сыграли роль труды
И. И. Мещанинова. Несмотря на
ошибки на пути поисков марксист-
ских методов исследования (см. «Новое
учение о языке»), работы Н. Я. Марра и
Мещанинова дали разработке проблем
связи языка и общества импульс для ши-
роких ист. обобщений. В последующие
годы исследуются проблемы языкового
знака, роли и места языка в процессе
познания человеком действительности
в свете ленинской теории отражения и
др. филос. проблемы яз-зиаиия
(Э. Б. Агаяи, Р. А. Будагов, С. Д. Кац-
нельсон, В. И. Кодухов, Г. В. Колшаи-
ский, В. 3. Панфилов, Б. А. Серебрен-
ников, В. М. Солнцев, Н. А. Слюсарева
и др.). При этом важнейшим отправным
пунктом является слово (в неразрывном
единстве его формальной и содержатель-
ной сторон) — единица языка, дающая
свои специфич. проекции на всех уровнях
его структуры. Подчеркивается систем-
ный характер языка и иерархии, взаимо-
отношения его уровней, недостаточ-
ность его чисто семиотического рассмот-
рения.
Расширяются типологич. ис-
следования языков прежде
всего в работах Мещанинова, а также в
работах Гухмаи, Кацнельсона, Г. А. Кли-
мова, Панфилова, Солнцева, Б. А. Ус-
пенского, Ярцевой и др. Определяются
осн. понятия типологии, ее отношение к
др. лингвистич. дисциплинам. Наряду с
имеющими давнюю традицию исследова-
ниями по морфологич. классификации
языков ведутся исследования в области
синтаксич. и семантич. типологии. В рам-
ках строящейся с опорой иа содержание
типологич. схемы, ориентированной на
разл. способы передачи в языках субъек-
тно-объектных отношений, выявлены но-
минативный, эргативный, активный строй.
Исследуется диахрония, типология.
С 50-х гг. началось интенсивное разви-
тие сравнит, - ист. языкозна-
ния. На базе изучения сложных зави-
симостей, существующих между языком
и обществом, оформилось представление
о иепрямолииейности процесса развития
языковых семей. Сравнит.-ист. исследо-
ванию подверглось множество языков.
Кроме индоевропейского и отчасти ураль-
ского яз-зиаиия, уже имевших богатые
традиции, наиболее развитые отрасли
компаративистики в СССР — тюрк.,
моиг., картвельское, афразийское яз-зна-
иие (П. А. Аристэ, А. И. Белецкий, Бу-
лаховский, Т. В. Гамкрелидзе, А. С. Га-
рибян, А. В. Десницкая, Г. Б. Джау-
кян, И. М. Дьяконов, Вяч. В. Иванов,
П. С. Кузнецов, В. П. Мажюлис,
Э. А. Макаев, Г. И. Мачавариани,
М. Н. Петерсон, А. Н. Савченко, Сереб-
ренников, И. М. Тройский, Я. М. Эн-
дзелии и др.). Продолжается обсужде-
ние алт. и ностратич. гипотез, пред-
полагающих родство между рядом язы-
ковых семей Ст. Света (В. М. Иллич-
Свитыч). Начаты работы по изучению
генетич. связей языков Китая и Юго-
Вост. Азии. Особое направление со-
ставляют этимологич. исследования
(В. И. Абаев, Э. В. Севортян, О. Н. Тру-
бачев, А. С. Мельничук). Решаются за-
дачи дальнейшего совершенствования ме-
тодики виеш. и внутр, реконструкции.
Разработка разл. алгоритмов дешифровки
позволила сов. лингвистам внести вклад
в раскрытие таких древних письменно-
стей, как таигутская (Н. А. Невский),
майя, протоиндийская, кавказско-албан-
ская н нек-рые др. Новые перспективы
открывают работы, в к-рых типологич.
методы привлекаются для верификации
сравнит.-ист. данных, охватывающих как
языковую, так и культурную историю
народов (Гамкрелидзе, Вяч. В. Иванов,
«Индоевропейский язык и индоевропейцы.
Реконструкция и историко-типологиче-
ский анализ праязыка и протокультуры»,
ки. 1 — 2, 1984; Ленинская пр., 1988).
На основе интенсивной лиигвогеогра-
фич. работы растет интерес к ареаль-
ной лингвистике (Н. 3. Гаджие-
ва, Десиицкая, В. П. Нерозиак и др.).
Широко практикуется картографирование
языковых явлений (Аванесов, М. А. Бо-
родина, И. М. Дзендзелевский и др.) и
составление лингвистич. атласов. Разра-
батываются понятия языкового союза,
субстрата, суперстрата и адстрата. Ве-
дутся активные топоиимич. исследова-
ния (Э. М. Мурзаев, В. А. Никонов,
А. В. Супераиская и др.).
Неизменно расширяется круг языков,
являющихся объектом исследования:
языки Др. Шумера и Др. Египта, Урарту,
Хеттского царства, древние и совр. ин-
доевроп. языки, языки Бл. Востока и
(позднее) Тропич. Африки, тюркские,
монгольские, фииио-угорские, палеоази-
атские, тунгусские, кавказские языки,
языки Юго-Вост. Азии и др.— труды Дья-
конова по древним языкам Передней
Азии, Марра по кавк. языкам, Мещани-
нова по урартскому яз., В. В. Струве по
др.-егип. яз., исследования И. Ю. Крач-
ковского и Г. В. Церетели по арабскому,
Н. В. Юшманова по семит, языкам,
Е. Э. Бертельса, В. Ф. Миллера,
И. И. Зарубина, М. Н. Боголюбова по
иран. языкам, Б. Я. Владимирцова,
Г. Д. Саижеева по моиг. языкам,
А. П. Баранникова, Ф. И. Щербатского,
Г. А. Зографа по индийским, Конрада по
япон. и кит. языкам, работы А. А. Дра-
гунова, Н. Н. Короткова, И. М. Оша-
нина, Солнцева, С. Е. Яхонтова по кит.
яз., А. А. Холодовича по япои. и кор.
языкам, И. Ф. Вардуля, Е. М. Колпак-
чи, А. А. Пашковского, Н. И. Фельдман
по япои. яз., Д. А. Ольдерогге по языкам
Африки. Ин-том востоковедения АН
СССР создается многотомный труд «Язы-
ки Азии и Африки» (т. 1—3, 1976—79).
В €0—80-х гг. интенсивное развитие по-
лучило сопоставительное (контрастивное)
изучение языков, имеющее иепосредств.
выход в практику преподавания нерод-
ного языка. Для многонационального со-
става населения СССР работы по сопоста-
влению нац. языков республик с рус. яз.,
а также с западио-европ. языками, изу-
чаемыми в вузах, служат повышению язы-
ковой культуры как составной части
культуры народа (работы В. Д. Аракииа,
В. Г. Гака, Ярцевой и др.).
Общее направление отечеств, яз-зна-
ния обусловило значит, развитие лек-
сикологии. Исследуются осн. прин-
ципы номинации, а также варьирующие
по разнотипным языкам принципы орга-
низации лексики (О. С. Ахманова, Гак,
А. И. Смирницкий, Ю. С. Степанов,
А. А. Уфимцева, Д. Н. Шмелев и др.).
Интенсивно изучается с л о в о о б р а-
з о в а н и е (Г. О. Винокур, Е. А. Зем-
ская, Е. С. Кубрякова, В. В. Лопатин,
Севортян, И. С. Улуханов и др.). В са-
мостоят. область исследования превра-
тилась фразеология (Виноградов
и др. ученые, работающие на материале
разных языков). Создана серия фразео-
логии. словарей («Фразеологический сло-
варь русского языка», 1967; «Француз-
ско-русский фразеологический словарь»,
1963; «Англо-русский фразеологический
словарь», ки. 1—2, 1967, 4 изд., 1984;
«Немецко-русский фразеологический
словарь», 1975, и др.). В области теории
словообразования и фразеологии сов.
лингвистика занимает ведущее место.
Грамматич. теория строит-
ся под знаком системной трактовки син-
таксич. и морфологич. явлений с учетом
функционально-семантич. значимости
грамматич. категорий. Новым перспек-
тивным направлением является созда-
ние функциональных грамматик по разл.
языкам, в первую очередь русскому
(А. В. Бондарко, Кацнельсон, Кузнецов,
Ю. С. Маслов, Слюсарева, А. Е. Суп-
рун, А. А. Юлдашев, Ярцева и др.).
В центре внимания синтаксич. работ
находятся проблемы предложения и
словосочетания (В. Г. Адмонн, Н. Д. Ару-
тюнова, В. И. Борковский, Виногра-
дов, Н. Ю. Шведова, Ярцева и др.).
Анализируются принципы актуального
членения предложения. В сферу рас-
смотрения вовлечены и сверхфразовые
единства (Н. С. Поспелов). Разраба-
тываются теории лингвистики текста (ра-
боты И. Р. Гальперина, Колшаиского,
О. И. Москальской и др.). В области мор-
фологии исследуются морфологич. струк-
тура слова, сущность грамматич. катего-
рий, строение словоизменит. парадигмы,
части речи как лексико-грамматич. разря-
ды слов и их взаимоотношение с членами
предложения; исследования ведутся в
связи с типологич. особенностями языков.
Фонетика и фонология
рассматриваются как два аспекта науки
о звуковом строе языка. Видную роль в
отказе от психологизма и разработке прин-
ципа системности в фонологии сыграло
С. я. Наряду с признанием различит,
функции фонемы осознана и ее отожде-
ствительиая способность и системообразу-
ющая функция. Прогрессу фонологии
существенно способствовала тенденция
синтеза московской (Аванесов, Кузне-
цов, Реформатский, В. Н. Сидоров,
М. В. Панов) и ленинградской (Щерба,
Зиидер, М. И. Матусевич, Л. В. Бондар-
ко и др.), а также классич. пражской
фонологической (В. К. Журавлев, А. Гир-
дяиис и др.) школ.
В сов. славистике центр, место
занимает систематич. описание и норма-
лизация вост.-слав. языков. «Толковый
словарь русского языка» под ред.
Д. Н. Ушакова (т. 1—4, 1935—40) —
первый результат этого направления.
Развивается рус., укр. и белорус, лекси-
кография: двуязычные и толковые укр.
н белорус, словари («Словарь украинского
языка» в И тт., 1970 — 80; Гос. пр. СССР,
1983; «Толковый словарь белорусского
языка» в 5 тт., 1977—84), серия разно-
образных словарей рус. языка, «Словарь
современного русского литературного
языка» в 17 тт. (1950 — 65; Ленинская пр.,
1970). В Ин-те рус. языка АН СССР
создается словарь языка В. И. Ленина.
Детально разработана укр. и белорус,
научно-полит. терминология. Созданы
своды рус., укр. и белорус, орфографии,
«Грамматика русского языка» (т. 1—2,
1952—54), «Грамматика современного
русского литературного языка» (1970),
«Русская грамматика» (т. 1—2,	1980;
Гос. пр. СССР, 1982), грамматики
украинского (т. 1—5, 1969—73), бело-
русского (т. 1—2, 1962—1966) языков
[до выхода академия, грамматик укр.
и белорус, языков их функцию выпол-
няли подготовленные нац. ин-тами яз-зна-
ния вузовские пособия по совр. украин-
скому (т. 1—2, 1951) и белорусскому (т.
1—2,1961) языкам]. Важную роль в раз-
витии теории грамматики сыграл труд
Виноградова «Русский язык. Грамматиче-
ское учение о слове» (1947; Гос. пр.
СССР, 1951). Эти работы послужили мо-
делью-эталоном для создания аналогич-
ных трудов по др. нац. языкам народов
СССР. Ии-т рус. языка АН СССР и
изд-во «Сов. энциклопедия» выпустили
в свет энциклопедию «Русский язык»
(1979).
На материале рус. и слав, языков заро-
дились и оформились в самостоят. иауч.
дисциплину фонология, морфонология и
диахрония, фонология, значение к-рых
в зарубежном яз-знании осознано лишь в
послевоен. время. Детально описаны фо-
нологич. системы лит. языка и говоров
русского (Аванесов, Панов), украинско-
го (Ф. Т. Жилко, П. П. Коструба,
М. Ф. Наконечный) и белорусского
(Н. В. Бирилло, А. И. Поддужный) язы-
ков. Исследуется морфология русского
(прежде всего в трудах Виноградова, Ви-
нокура, С. П. Обнорского, Поспелова, а
также А. В. Бондарко, А. А. Зализняка,
Н. М. Шанского), украинского (Булахов-
ский, М. А. Жовтобрюх, И. И. Ковалик,
Б. Н. Кулик, И. К. Кучеренко, И. Г. Мат-
вияс, В. М. Русаиовский, Е. К. Тим-
ченко) и белорусского (М. Г. Булахов,
М. А. Жидович, Ю. Ф. Мацкевич) язы-
ков. Активно изучается синтаксис вост.-
слав. языков (В. А. Белошапкова, Бор-
ковский, Е. Ф. Кротевич, А. М. Пешков-
ский, Шведова и др.).
Фронтально исследованы вост.-слав.
нар. говоры, созданы и создаются разно-
образные атласы («Атлас русских народ-
ных говоров центральных областей к во-
стоку от Москвы», [ч. 1—2], 1957; «Ды-
ялекталапчны атлас беларускай мовы»,
[ч. 1—2], 1963), завершается работа над
укр. атласом (Жилко), опубликованы за-
карпатский атлас (Дзеидзелевский, 1958)
и др. региональные атласы. По инициати-
ве Аванесова, П. А.Бузука, С. Б. Берн-
штейна создается Общеслав. атлас как
междунар. науч, исследование (с 1958).
Изучается лексика нар. говоров (Ла-
рин, Н. И. Толстой н др.), составлены
и составляются словари вост.-слав. язы-
ков, в т. ч. сводный словарь рус. нар. го-
воров.
В недрах славистики зародилась и
оформилась в особую лингвистич. дисцип-
лину история лит. языков (Булаховский,
Виноградов, А. И. Ефимов, А. И. Жу-
равский, П. П. Плющ, М. М. Шакун и
др.), появляются обобщающие труды
(Толстой, «История и структура славян-
ских литературных языков», 1988).
Описан язык крупнейших писате-
лей (А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя,
Т. Г. Шевченко, И. Фраико и др.), созда-
ны словари языка писателей (Пушкина,
М. Ю. Лермонтова, Шевченко, М. Е. Сал-
тыкова-Щедрина и др.).
По памятникам письменности детально
прослеживается история рус., укр. и бе-
лорус. языков (С. Ф. Бевзенко, Бор-
ковский, Бузук, Булахов, Булаховский,
Н. Н. Дурново, Жовтобрюх, Вал. В. Ива-
нов, Е. Ф. Карский, В. В. Колесов,
С. И. Котков, Кузнецов, А. А. Ляпунов,
С. Ф. Самойленко, Тимченко, Г. А. Ха-
бургаев, Филин, П. Я. Черных и др.);
издана академия, нет. грамматика рус.
языка (Борковский, Кузнецов, 1963).
Издаются многотомные обобщающие тру-
ды по истории рус., укр. и белорус, язы-
ков (с 1979). Создаются ист. словари рус.,
укр. и белорус, языков.
Развиваются лучшие традиции отечеств,
яз-знания в исследованиях по сравнит,
грамматике слав, языков (С. Б. Бернш-
тейн, «Очерк сравнительной грамматики
славянских языков», т. 1—2, 1961—74;
коллективный труд — «Введение в сравни-
тельно-историческое изучение славян-
ских языков», 1966; на укр. яз.); ведутся
исследования по праслав. языку (Бузук,
В. К. Журавлев, Г. А. Ильинский, Куз-
нецов, А. М. Селищев, В. Н. Топоров),
слав. акцентологии (Булаховский,
В. А. Дыбо, Зализняк, Колесов) и слав,
глоттогеиезу (Филин, В. В. Мартынов,
Трубачев). Создаются этимологич. сло-
вари — слав, языков (Трубачев), русско-
го (Шанский), украинского (Мельничук),
белорусского (Мартынов, Р. В. Кравчук),
издается ежегодник «Этимология» (с
1963). Изучаются балто-слав. языковые
отношения (Журавлев, Вяч. В. Иванов,
Иллич-Свитыч, Ларин, Мажюлис, То-
поров, Эидзелин и др.).
Возобновился интерес к кирилло-ме-
фодиевской проблематике (Е. М. Вереща-
гин), а также к проблеме роли старослав.
яз. в ист. развитии вост.-слав. языков
(Толстой). Детально исследуется грамма-
тика (В. В. Бородич, Е. В. Чешко, Тол-
стой) и лексика (А. С. Львов, Р. М. Цейт-
лин) старослав. языка. Совместно с линг-
вистами Чехословакии создается словарь
старослав. языка (с 1958).
Значительно активизировалась работа
по изданию древних памятников слав,
письменности (В. В. Аниченко, Борков-
ский, Л. П. Жуковская, В. М. Истрин,
Котков, Ларин, В. В. Немчук, В. М. Ру-
саиовский, М. Н. Тихомиров). Исследу-
COBETCKGE 475
ются языки юж. и зап. славян (С. Б. Бер-
нштейн, Маслов, Селищев, Л. Н. Смир-
нов и др.), совместно с диалектологами
Болгарии создай диал. атлас болг. языка
как продолжение фронтального обследо-
вания болг. иар. говоров в СССР и проб-
ного атласа, созданы грамматики совр.
болг., чеш., сербскохорв., нижнелужиц-
кого языков, создана серия слав, двуязыч-
ных словарей (в т. ч. польско-укр., поль-
ско-белорус. и др.).
Сов. яз-знание разрабатывает науч,
принципы преподавания рус. языка в
школе, в частности в школе для взрослых
(Пешковский), обучения рус. языку
нерус. учащихся (С. И. Бернштейн,
Н. К. Дмитриев, Е. Д. Поливанов, Щерба
и др.). В связи с этим была выдвинута
идея сопоставит, грамматики иеродств.
языков (Поливанов), важность к-рой осоз-
нана в зарубежной лингвистике лишь в
70-е гг. Создана серия сопоставит, гоам-
матик, учебных словарей, спец, учебных
пособий, теоретич. исследований (Вере-
щагин, П. Н. Денисов, В. Г. Костомаров и
др.). Организованы спец, журналы («Рус-
ский язык в национальной школе», с
1957, а также журналы этого профиля в
13 республиках, «Русский язык за рубе-
жом», с 1967) и спец. науч, учреждения
(Ин-т рус. языка им. А. С. Пушкина,
НИИ преподавания рус. языка в нац.
школе и др.).
Активизировалось исследование исто-
рии рус. и сов. яз-зиаиия (Ф. М. Березин,
Виноградов, Леонтьев), М. Г. Булаховым
создан биобиблиография, словарь «Вос-
точнославянские языковеды» (т. 1—3,
1976—78).
Широкий размах получили иссле-
дования по тюрк, языкам
(П. А. Азимов, Н. А. Баскаков, И. А. Бат-
манов, Гаджиева, В. А. Гордлевский,
Дмитриев, А. Т. Кайдаров, С. К. Кенес-
баев, А. Н. Кононов, С. Е. Малов, По-
ливанов, В. В. Решетов, А. Н. Самойло-
вич, Севортян, Э. Р. Теиишев, Е. И. У6-
рятова, М. Ш. Ширалнев, А. М. Щер-
бак, К. К. Юдахин н др.). Впервые выш-
ли в свет иауч. грамматики кумык., ио-
гайского, каракалп., узб., казах., гага-
узского н ряда др. языков, многочисл,
и разнотипные словари; почти пол-
ностью описаны тюрк, диалекты. Это поз-
волило перейти к подготовке и изданию
обобщающих трудов, включая сравнит,
грамматику, этимология, словари, др.-
тюрк. словарь, атлас тюрк, диалектов.
Исследованы совр. иран. языки
и диалекты, ранее мало исследованные
или совсем неописанные, н в связи с отк-
рытием новых материалов в Ср. Азии —
древие- и среднеиран. языки (Абаев,
М. Н. Боголюбов, А. Л. Грюнберг,
И. И. Зарубин, Т. Н. Пахалина, В. С. Ра-
сторгуева, В. С. Соколова, А. А. Фрей-
ман, Д. И. Эдельман н др.). Созданы
крупные обобщающие труды по нран.
яз-знанию, в т. ч. сравнительно-истори-
ческому,— капитальный труд Абаева
«Историко-этимологический словарь осе-
тинского языка» (т. 1—4, 1958 — 89; Гос.
пр. СССР, 1981).
После Окт. революции были изучены
и описаны многочисл. языки и ди-
алекты Дагестана (Е. А. Бока-
рев, Т. Е. Гудава, Ю. Д. Дешериев,
А. С. Чикобава и др.), картвель-
ские языки, а также абхаз-
ско-адыг. языки (К. Д. Доидуа,
М. А. Кумахов, К. В. Ломтатидзе,
Г. В. Рогава, В. Т. Топуриа, А. Г. Ша-
нидзе, Яковлев и др.). Плодотворно раз-
476 СОВЕТСКОЕ
вивается сравнит.-ист. изучение карт-
вельских языков (Гамкрелидзе, Мачава-
риаии), создан первый этимологии, сло-
варь картвельских языков. Появились
обобщающие исследования по общекав-
казской проблематике.
Начало сов. финно-угрове-
де н и ю положил Д. В. Бубрнх. Оио
получило развитие в трудах Аристэ,
В. И. Лыткниа, К. Е. Майтииской,
Серебренникова и др. В этой области соз-
даны крупные обобщающие исследования.
С 20-х гг. развернулось систематич. изу-
чение языков народов Се-
вера (В. А. Аврорин, В. Г. Богораз,
А. П. Дульзои, IO. А. Крейиович,
Г. А. Меновщиков, Панфилов, П. Я. Ско-
рик, О. П. Суиик, В. И. Циициус и др.).
Расширяются лингвистич. исследова-
ния в области романских и гер-
манских языков. Интенсивно
изучается история герм, языков. Создана
сравнит, грамматика этих языков, ис-
пользовавшая новые языковые материа-
лы. Большое внимание было уделено
исследованию вопросов лексикологии,
фразеологии, стилистики отд. герм, язы-
ков. Герм, языки стали объектом сравиит.-
типологич. штудий. Изучаются разные
стороны структуры аигл., нем., нидер-
ландского, скандинавских н др. языков.
Появились крупные оригинальные тру-
ды по истории романских и германских
языков, получившие широкое признание
в науке. По романистике — Будагова,
М. В. Сергиевского, Г. В. Степанова,
В. Ф. Шишмарева; по германистике —
И. Р. Гальперина, Гухман, Жирмунско-
го, Б. М. Задорожного, Б. А. Ильиша,
Кацнельсона, Макаева, О. И. Мос-
кальской, Смирницкого, М. И. Стеблииа-
Камеиского, Ярцевой и др. Были изданы
обобщающие работы по романским и гер-
манским языкам: серия «Сравнительно-
сопоставительная грамматика романских
языков» (1972), содержащая сведения о
малоизученном каталанском, ретороман-
ском и др. языках, «Сравнительная грам-
матика германских языков» (т. 1—4,
1962 — 66), «Немецкая диалектология»
Жирмунского (1956), «Историко-типоло-
гическая морфология германских языков»
(т. 1—3, 1977—78).
Социолингвистика как на-
ука о закономерностях функционирова-
ния языка в обществе зародилась в нед-
рах сов. яз-зиания (Виноградов, Жир-
мунский, Р. О. Шор, Ларин, Яку-
бинский); она решает задачи создания и
развития теории языковой нормы и лит.
языка, разработки письменностей для
бесписьм. языков, проблем культуры ре-
чи, многоязычия, поэтич. речи и др. (ра-
боты Аврорина, Будагова, Дешериева,
Л. Б. Никольского, И. Ф. Протченко и
др.), а также рассматривает роль разл.
социальных факторов в языковой эво-
люции (Журавлев и др.). Поставлены и
исследуются проблемы социолингвистич.
характера на материале рус. языка и
языков народов СССР: «Русский язык и
советское общество», ки. 1—4, 1968;
«Русский язык в современном мире»,
1974; «Закономерности развития литера-
турных языков народов СССР в совет-
скую эпоху», т. 1—4, 1969—76. Интенсив-
но изучается языковая ситуация в мно-
гонациональной стране, выясняется со-
стояние билингвизма в отд. регионах и
сферах обществ, жизни, распределение
функций и сфер обслуживания между
отд. языками и языками межнациональ-
ного и междунар. общения, взаимодей-
ствие и взаимоотношение языков раз-
ных народов. Готовится обобщающий пя-
титомный труд о совр. состоянии билинг-
визма в СССР. Фронтально обследуется
состояние обществ.-полит. и науч, тер-
минологии в лит. языках народов СССР.
Изданы обобщающие труды: Проблемы
двуязычия и многоязычия», 1972, «Вза-
имовлияние и взаимообогащеиие языков
народов СССР», 1987, и др.
В особое направление выделилась п с и-
хол и н г в истина, изучающая
психофизиология. механизмы речи
(А. А. Брудиый, И. Н. Горелов, А. А. Ле-
онтьев, Е. Ф. Тарасов, Л. В. Сахарный,
А. М. Шахнарович и др.). Создан обоб-
щающий труд «Основы теории речевой
деятельности», 1974, и др.
В связи с актуальными задачами раз-
вития иар. х-ва все большее значение
приобретают исследования по прик-
ладной лингвистике. Ведутся
работы по созданию ннформац. языков
для разл. областей науки и техники,
систем автоматич. обработки информации,
машинного фонда рус. языка. При реше-
нии указанных задач и разработке фор-
мализованного описания языка большую
роль играет сотрудничество математиков,
кибернетиков, лингвистов (Ю. Д. Апре-
сян, А. И. Берг, Ю. Н. Караулов,
Р. Г. Котов, Ю. Н. Марчук, А. Н. Кол-
могоров, А. А. Ляпунов, И. И. Ревзин).
Исследования такого рода, ведущиеся
в СССР с 50-х гг., имеют и большое тео-
ретич. значение.
Активизировалось изучение истории
лнигвистич. учений. Под руководством
Десницкой и Кацнельсона выходят обоб-
щающие труды.
Расширение задач и проблематики оте-
честв. яз-знаиия после Окт. революции
обусловило и новую организацию лингви-
стич. работы. Начиная с 30-х гг. растет
число вузов и исследоват. ин-тов, разраба-
тывающих лингвистич. проблемы. В рес-
публиках и авт. областях созданы языко-
ведч. центры (см. Институты языко-
знания').
В лингвистич. ин-тах Азербайджана,
Армении, Белоруссии, Грузии, Казах-
стана, Киргизии, Латвии, Литвы, Мол-
давии, Таджикистана, Татарии, Туркме-
нии, Узбекистаиа, Украины, Эстонии
сложились крупные коллективы ученых.
Во всех республиках всесторонне изуча-
ются национальные языки, их диалек-
ты. Создаются академические грамма-
тики, фундаментальные труды по отд.
проблемам нац. языков, толковые, дву-
язычные, терминология., ист., этимо-
логические и др. виды словарей, диа-
лектологич. атласы. Кроме того, в Азерб.
ССР ведутся обширные общетюркологич.
исследования (А. Ахундов, 3. И. Будаго-
ва, Ширалнев). Идет подготовка к состав-
лению диалектологич. атласа тюрк, язы-
ков СССР. Ведущую роль в развитии ар-
менистики играют ученые и иауч. центры
Армении, где разрабатываются также
проблемы общего яз-зиания (Р. А. Ача-
рян, Агаяи, Гарибян, Джаукяи, Г. А. Ка-
панцян, Г. Г. Севак и др.). В БССР
исследуются закономерности функцио-
нирования и взаимодействия ряда язы-
ков (польск., рус., литов., белорус., укр.)
в условиях многоязычия. Большой вклад
в развитие кавказоведения, изучение
древних языков Передней и Малой Азии,
ираи. языков, араб, языка, бесписьм.
языков Дагестана внесли ученые Груз.
ССР (Г. С. Ахвледиани, Ш. В. Дзидзигу-
?и, Гамкрелидзе, Гудава, Ломтатидзе,
опуриа, Церетели, Чикобава, Шаиидзе
и др.). В Казах. ССР изучаются памят-
ники др.-тюрк, и уйгур, письменности
(Кайдаров, Г. С. Садвакасов), казах, яз.
исследуется в связи с общетюркологич.
и алтаистич. проблемами (Г. А. Айдаров,
А. С. Аманжолов, А. Е. Есенгулов, Ке-
несбаев и др,). С помощью ЭВМ создан
Обратный словарь казах, языка, частот-
но-комбинаторный словарь романа
М. Ауэзова «Путь Абая». В Латв. ССР
предпринят анализ старых памятников
лексикографии балт. языков (Д. Земзаре),
исследуются история и теория грамма-
тики латыш, яз., проблемы латыш.-рус.
двуязычия (А. Я. Блинкена, Д. П. Нити-
ня и др.). Проблемы индоевропеистики,
балто-слав. языковых отношений, соци-
альные факторы развития языка, пробле-
мы литов.-рус. двуязычия изучаются в
Литов. ССР (В. Амбразас, 3. Зиикя-
вичюс, Й. Казлаускас, Мажюлис,
А. Р. Паулаускене, К. М. Ульвидас и
др.). Общетеоретич. интерес представ-
ляют опыты построения фонологии, ист.
диалектологии, истории лит. литов, язы-
ка (Й. Палёиис н др.). В Молд. ССР пуб-
ликуются работы по вопросам ром. на-
звания, проблемам языковых контактов
молд. и вост.-слав. языков, исследуется
роль рус. яз. как языка межиац. общения
(С. Г. Бережан, Т. П. Ильяшенко,
Н. Г. Корлзтяну, К. С. Удлер и др,).
В Тадж. ССР изучаются памирские язы-
ки (Д. К. Карамшоев). В Тат. АССР все-
сторонне изучается лит. тат. яз., его диа-
лекты, грамматика (М. 3. Закиев,
Д. Г. Тумашева), в Туркм. ССР исследу-
ются проблемы истории языка, норма-
тивности и др. (Азимов, 3. Б. Мухаме-
дова, Б. Ч. Чарыяров). В Узб. ССР, по-
мимо всестороннего изучения совр. узб.
языка н его диалектов, создана грамма-
тика староузб. языка, выявлены взаимо-
связи староузб. языка с древнеуйгурским,
старотуркменским (Ф. А. Абдуллаев,
Г. А. Абдурахманов, К. Каримов,
С. М. Муталлибов, А. Мухтаров,
Э. И. Фазылов, Ш. Ш. Шаабдурахма-
нов, Ш. М. Шукуров и др.). Созданы
начальные курсы языков урду и хинди,
преподавание к-рых введено в средних
школах. Исследуются проблемы словооб-
разования, осуществляется координация
ведушихся в СССР работ по фразеологии
(Самарканд). В УССР проводятся ис-
следования по проблемам общего яз-зна-
иия, социальной лингвистики (Белодед,
Мельничук, Русаковский и др.). В Эст.
ССР изучаются языки и диалекты сов.
Севера, а также все прибалт.-фин. языки
(Аристэ, А. Каск и др.), ведется работа
в области прикладного яз-знания.
Исследование общетеоретич. языковедч.
проблем н конкретных языков концентри-
руется в н.-и. ин-тах АН СССР, ее филиа-
лах и АН союзных республик, в ин-тах
авт. республик и авт. областей, а также
во всех ун-тах и др. вузах, где имеются
филологич. ф-ты. Эта работа осуществля-
ется в условиях координации науч. сил.
В составе Отделения лит-ры и языка
Академии наук СССР работают науч, со-
веты по приоритетным направлениям и
проблемам («Теория н методология яз-
знания», «Языки мира», «Рус. язык: его
совр. состояние и история» и др.).
Периодич. издания: «Из-
вестия АН СССР. Серия литературы и
языка» (с 1940), «Вопросы языкознания»
(с 1952), «Русская речь» (с 1967), «Науч-
ные доклады высшей школы. Филологи-
ческие науки» (с 1958), «Вестник Москов-
ского университета. Серия филологиче-
ская» (с 1966), «Мовознавство» (с 1967),
«Baltistica» (с 1965), «Советское славяно-
ведение» (с 1965), «Советское финно-угро-
ведение» (с 1965), «Советская тюрколо-
гия» (с 1970), «Ежегодник иберийско-
кавказского языкознания» (с 1974),
«Ученые записки» и «Труды» филологич.
ф-тов ун-тов и ии-тов СССР.
• Сов. яз-знание за 50 лет. [Сб. ст.], М.,
1967; Теоретич. проблемы сов. яэ-энания.
[Сб. ст.], М., 1968; Библиография библио-
графий по яз-знанию. Аннотиров. система-
тич. указатель отечеств, изданий, М., 1963;
Общее яз-знаиие. Библиография, указатель
лит-ры, изданной в СССР с 1918 по 1962 г.,
М., 1965; Структурное и прикладное яз-эна-
ние. Библиографич. указатель лит-ры, из-
данной в СССР с 1918 по 1962 г., М., 1965;
Общее и прикладное яз-знание. Указатель
лит-ры, изданной в СССР с 1963 по 1967 г.,
М., 1972; О важнейших результатах н.-и.
работы в области филологии в 1980 году, М.,
1981; Общеен прикладиоеяз-знание. Указатель
лит-ры, изданной в СССР в 1968—1977 гг.,
т. 1-13,	М..	1981-86. В. Н. Ярцева.
. „ Г. А. „Климов. В- К. Журавлев.
СОГДЙИСКИИ ЯЗЫК —мертвый
язык сев.-вост, группы иранских языков.
Ареал распространения — древиий Согд,
или Согдиана, ист. область в долине и
верховьях р. Зеравшаи с центром в Са-
марканде. Топоним «Согд» упоминается
в древнейшем ираноязычном памятнике
«Авеста». К 8—9 вв. (время, к к-рому от-
носятся осн. письм. памятники С. я.) в
состав Согда, по данным кит. источников,
входили также долина Кашкадарьи, Чач
(оазис Ташкента) и Семиречье (р-н Кирг.
Алатау), где в этот период С. я. являлся
осн. языком письменного и устного об-
щения. Позднее он был вытеснен классич.
перс, (тадж.) языком и тюрк, языками.
Язык памятников Согдиаиы и согдий-
ских колоний Зап. Китая отражает зап.
группу согдийских говоров. Вост.-сог-
дийская ветвь имеет продолжение в яг-
нобском языке.
Вокализм С. я. представлен 5 парами
гласных фонем, противопоставляемых по
длительности (а-а, i-i, u-й, е-ё, о-б), а
также 2 парами дифтонгов (ai-ai, au-au) и
непарной фонемой э, консонантизм —
19 фонемами (1 встречается только в за-
имствованиях). Озвончение древних
♦ft, *xt (согдийские pd, yd) отражает об-
щий для сев.-вост. ираи. группы процесс.
Грамматич. строй, наряду с инновацион-
ными аналитич. чертами, сохранял ряд
характеристик, свойственных древнему
флективному пратипу, особенно в глаго-
ле. Специфически согдийскими считают-
ся утрата или сохраиеиие гласных окон-
чаний в зависимости от долготы или крат-
кости гласных основы и от кол-ва слогов.
Три разновидности согдийского письма
восходят к арамейскому прототипу (см.
Западносемитское письмо). Древнейшие
памятники («Старые письма») датируют-
ся 2—4 вв.
• Лившиц В. А., X р о м о в А. Л.,
Согдийский язык, в кн.: Освовы ираи.
яз-знания. Ср.-ирав. языки, М., 1981 (лит.);
Gauthiot R.. Essai de grammaire sog-
dienne, pt 1. Phonetique, P., 1914—23; В e n-
veniste E., Essai de grammaire sogdienne,
pt 2. Morphologic, syntaxe et glossaire, P.,
1929; Gershevitch I., A grammar
of Manichean Sogdian, Oxf., 1954 (2 ea., Oxf.,
1961).	С. П. Виноградова.
СОГЛАСНЫЕ — класс звуков речи,
противоположных по своим свойствам
гласным. Артикуляционные свойства С.:
обязательное наличие преграды в рече-
вом тракте; с акусгич. точки зрения С.
характеризуются как звуки, при образо-
вании к-рых важную роль играют шумо-
вые источники; С. (не только сонанты, но
и шумные) могут образовывать вершину
слога, ио слогообразующая функция для
них ие характерна и в сочетании с глас-
ным не может реализоваться. Отличия
С. от гласных ие являются абсолютными,
С. могут быть выстроены в ряд по степе-
ни выраженности в них консонантных
признаков: так, С. [р] занимает в этом ря-
ду первое место, полностью соответствуя
этим артикуляционно-акустич. характе-
ристикам, С. [1] нли [j] по всем призна-
кам могут быть отнесены как к классу
С., так и к классу гласных и отличаются
от гласных лишь в условиях контрастиро-
вания в синтагматич. ряду.
Артикуляционная классификация С.
строится иа основе след, признаков:
1)	Активный действующий орган, об-
разующий преграду. По этому признаку
С. делятся иа губные (г у б но-
гу б и ы е и г у б и о - з у б и ы е),
переднеязычные (к-рые разделяются на
авикальные, когда активным орга-
ном является коичик языка; дор-
сальные — передняя часть спинки
языка; какуминальные —подъем
всего края передней части языка;
ретрофлексные — загибание кон-
чика языка назад). Кроме передней части
спинки языка активно артикулирует н ее
средняя часть или задняя, тогда образу-
ются среднеязычные, задне-
язычные. При образовании увуляр-
ных действует маленький язычок — увула
или вся нёбная занавеска. Существуют
также фарингальные (сжатие
глотки) игорта ни ы е, или л а р Ин-
га л ь и ы е (смыкание или сближение
голосовых связок).
2)	Способ образования преграды. В слу-
чае если проход воздушной струи по ре-
чевому тракту прекращается полностью,
образуются смычные С., к-рые могут
быть взрывными (если смычка
раскрывается мгновенно) или аффри-
катами (если после смычки артику-
лирующие органы не раскрываются пол-
ностью и между ними сохраняется суже-
ние); преграда может лишь сужать рече-
вой тракт — в этом случае образуются
щелевые С.; при вибрации активно-
го действующего органа образуются дро-
жащие согласные.
3)	Поведение голосовых связок. Если
голосовые связки при образовании С. све-
дены, напряжены и находятся в состоя-
нии колебания, образуются звонкие
С., если разведены и не участвуют в ар-
тикуляции — глухие.
4)	Положение мягкого иёба. При подня-
том мягком нёбе, закрывающем проход
воздуха в полость иоса, образуются р т о-
в ы е С., при опущенном — носовые.
Учитываются и др. свойства артику-
ляции — напр., пассивный действующий
орган, участвующий в образовании пре-
грады; так, язычные до активному дейст-
вующему органу С. могут быть охарак-
теризованы как дентальные
(зубные), альвеолярные
(иадзубиые), палатальные,
велярные с точки зрения пассивного
действующего органа; кол-во сужений,
«фокусов» в речевом тракте при образова-
нии С. (по этому признаку С. могут быть
однофокусными и двухфо-
кусными), место прохождения воз-
душной струи при артикуляции С.
(срединные и боковые), на-
личие дополнит, артикуляции (палата-
лизация, веляризация, фарингализация
и т. д.); см. табл. оси. типов С., состав-
ленную Л. В. Щербой, на основе учета
возможных сочетаний артикуляционных
признаков.
Характер реализации тех или иных при-
знаков в разных языках может сильно
варьироваться (см. Консонантизм).
При акустич. классификации С. учи-
тывают относит, силу шумовых состав-
ляющих, разделяя С. на шумные и
сонанты (этот акустич. признак
используется и в большинстве артикуля-
ционных классификаций).
СОГЛАСНЫЕ 477
ОСНОВНЫЕ ТИПЫ СОГЛАСНЫХ И НЕКОТОРЫЕ ЗНАКИ ДЛЯ НИХ
CONS0MANTIUM SONORUU GENERA PRINCIPALS UTTERAEQUE QUAEDAMAD EOS EXPRMENDOS
					губные-LABIALES		переднеязычные- PRAEL/NGUALE				средне- язычные MEDIOLING- WES	задне- язычные POSTLING- .UALES	увулярные-		ьариягальные- PHARYNGALES			гортанные LARYHGA- IES
‘	пб’Щербе					губно- губные LABIO- LABIALES	зубно- губные DENTI- LABIALES	ретро- флексные RETRO- FLEXAE	какуми- нальные CAGUMI- NAL’S	апикаль- ные APIGALES	дорсаль-? ныв DORSALES			•язычные LINGUALES	фаукаль- * ные FAUCALES	верхние SUPER - /ORES	иижниа INFER— IOR£$	
СМЫЧНЫЕ - occlusivae:	шумные- EXPLOSIVAE	ч и стыв PURAE			Р ь m		t 4 п	t d п	t d n	t d n	ti h JIB»	K. gup 0	Я C Ж				9
		3 го е е го	! 3 X X a> 4»	<	р’ Ь’				f d‘	f d‘		K‘ pT	qx c1				
				Ifxgi! Oxi					tUc d'13	Vic d‘13							
				двухфокус ные-e/Cfw TRALES					ПссАз	tlcdi3							
								he d(ll3	tic <fl3								
			боковые LATERALES					t* 4	t d*	t1 d*							
	сонанты -SONANTES				ги	ш	п	n	n	n		4	КИП				
ЩЕЛЕВЫЕ - RIMALES	шумные - FRICAT/VAE	серединные- МЕР/ANAE	I однофо-	3 й	ф р	f V		j	e a	0 0	S j	X gnr	X К1Ю1		C dlf	h fi	*
				? § 5	to wq			•5 ?	s z	s z							
			о ф § 3 £? 1 UjUj ч * <a						slj Zls	sue ZIIZ	(SIICZIIZ)						
								M ?«5	Slj 2IJ			(S|J ZII3)					
		боковые LATE RALES						4 tj	4 b	4 b	XM>XIa						
	сонанты S0NANTES	серединные ME DIANАЕ			wq	и		J			j	r	K||0|				
		боковые LATER A LES					1	]	It	1	XU						
ДРОЖА- ЩИЕ VIBRAN TES		шумные ERIC ATI VAE			Ф				Г								
		сонанты SON AN TES					г	rr					ft			1	
В формировании акустич. свойств С.
важную роль играют 3 вида источников
звука: голосовой, импульсный и турбу-
лентный. Голосовой источник (наличие
низкочастотных периодич. составляющих)
характеризует все сонанты и звонкие шум-
ные; импульсный источник шума, возника-
ет при мгновенном раскрытии смычки,
в результате к-рого происходит выравни-
вание воздушного давления, более вы-
сокого за местом смычки, с атмосферным,
это выравнивание и порождает короткий
«щелчок», образующий шум взрыва С.;
источником турбулейтного шума являют-
ся завихрения воздушной струи, прохо-
дящей в месте сужения речевого тракта
при артикуляции щелевых С. Все 3 источ-
ника могут участвовать в образовании С.
каждый в отдельности или в разл. комби-
нациях (см. Звуки речи).
Существ, акустич. признаками С. яв-
ляются характер нарастания шума в на-
чале звучания и характер его спада в
конце: по переднему фронту различают-
ся взрывные и щелевые, по заднему —
глоттализованные и не-
глоттализованные.
По собственно частотным характери-
стикам С. делятся на высокие и
низкие — как в зависимости от того,
в какой части спектра сосредоточены оси.
шумовые составляющие, так и в зависимо-
сти от того влияния, к-рое С. оказывает
на акустич. характеристики соседнего
гласного (преим. на вторую и третью фор-
манты). Так, губные С. обычно понижа-
ют FII и Fill соседнего гласного, а пе-
реднеязычные повышают.
Существенно также и то, насколько ши-
рока полоса шума, характерного для С.
(напр., для заднеязычного щелевого [х]
478 СОГЛАСНЫЕ
эта полоса сравнительно узка, несколько
шире для переднеязычного однофокус-
ного [s] и охватывает области того и
другого для двухфокусного (si).
Важным акустич. признаком является
регулярность частотных составляющих в
спектре: возможны разл. характеристи-
ки — от случайного распределения ча-
стотных составляющих в импульсном шу-
ме взрывных до значительной их упоря-
доченности в спектре нек-рых щелевых;
сонанты, как правило, характеризуются
четкой формантной структурой, сближаю-
щей их с гласными, что объясняется общ-
ностью источника (голосового), участ-
вующего в образовании тех и других. Со-
нанты отличаются от гласных гл. обр.
меньшей интенсивностью.
Для акустич. описания С. важны и
нек-рые временное признаки: так, универ-
сальным признаком, служащим для
различения не только глухих и звонких,
но и напряженных и ненапряженных, яв-
ляется интервал между моментом появ-
ления шума и моментом включения голо-
са (отрицательный для звонких, неболь-
шой для слабых — ненапряженных — и
значительный для напряженных и при-
дыхательных).
Временное образование С. традицион-
но описывается как последовательность
трех фаз — экскурсии, выдержки и ре-
курсии, где первая и третья фаза — соотв.
переход от нейтрального положения ар-
тикулирующих органов к положению,
необходимому для произнесения данного
С.,— выдержке—и, наоборот, возврат
к нейтральному положеиию. При иссле-
довании артикуляции С. в непрерывном
речевом ^потоке обнаруживается, что эк-
скурсия совпадает по времени с артику-
ляцией предшествующего звука, а ре-
курсия — с артикуляцией звука, следую-
щего за С.; фаза выдержки также обна-
руживает зависимость от свойств окру-
жающих звуков. Это особенно ярко обна-
руживается при кинорентгенографич.
исследованиях сочетаний С.— в нек-рых
случаях эти сочетания представляют собой
артикуляторно нечленимое целое: так,
сочетание [fs] в рус. слове «овей» может
быть описано как последовательность ко-
роткой [fj-образиой экскурсии, длит,
выдержки, где артикулируются одновре-
менно оба согласных, и короткой [з]-об-
разной рекурсии.
Фонетически С. подчинены гласным:
во-первых, коартнкуляциоиные влияния
гласного (особенно следующего за сог-
ласным) могут существенно модифици-
ровать артикуляционные признаки сог-
ласного и, следовательно, его акустич.
свойства. Напр., частотные характери-
стики С. зависят от формы и объема над-
гортанных полостей, определяемых ка-
чеством гласного, поэтому [s] в слоге [sa]
и [s] в слоге [su] и артикулируются, и зву-
чат по-разному. Во-вторых, в качестве
признаков, обеспечивающих опознание
С., часто выступают не их собств. харак-
теристики, а нек-рые свойства соседнего
гласного или целого сочетания согласного
с гласным: так, различение взрывных С.
по активному действующему органу или
различение твердых и мягких С. происхо-
дит благодаря свойствам соседних глас-
ных. Опознание сонантов как С. возмож-
но лишь при наличии более интенсивного
соседнего гласного.
Для опозиаиия значимых единиц С. бо-
лее важны, чем гласные; однако в перцеп-
тивном отношении эта роль С. обеспечи-
вается в значит, мере фонетич. инфор-
мацией, содержащейся в гласном.
• Якобсон Р., Фант Г. М.,
Халле М., Введение в анализ речи в
кн.: НЛ, в. 2. М., 1962; Зиндер Л. Р,
Общая фонетика, М., 1979.	'
Основная терминология, применяемая
при описание согласных в языках мира
Абруптивы (глоттализо-
ванные согласные) - согласные,
характеризующиеся смыканием или сближе-
нием голосовых связок в конечной фазе ар-
тикуляции.
Альвеолярные (надзубные),
дентальные (з у б н ы е) соглас-
ные- согласные, образующиеся в резуль-
тате смыкания или сближения передней
части спинки языка соответственно с перед-
ней частью твердого нёба на границе с краем
верхних зубов или с верхними зубами.
Апикальные согласные —
согласные, образующиеся при активной ар-
тикуляции кончика языка.
Аспираты (придыхательные
согласные) — согласные, характеризу-
ющиеся большой воздушностью при образова-
нии. что приводит к появлению длит, фазы
шума в конце звучания.
Аффрикаты — смычные согласные,
заканчивающиеся щелевой фазой.
Боковые латеральные сог-
ласные— щелевые согласные, характе-
ризующиеся тем, что воздушная струя про-
ходит по краям полости рта (напр., сонант
(П образуется благодаря появлению боковой
щели при опускании краев языка и примы-
кании кончика языка к верхним зубам).
Вдыхательные (инспира-
торные) согласные (пнепира-
•у ы) _ согласные, образующиеся при вды-
хаемой струе воздуха.
Велярные (задненёбные, за д-
иеялычные) согласные (пос-
ледний термин предпочтительнее) — соглас-
ные. образующиеся при смыкании или сбли-
жении задней части спинки языка с нёбом.
Взрывные (эксплозивные)
согласные — согласные, образующиеся
при резком раскрытии смычки.
Вибранты (дрожащие сог-
ласные)— согласные, образующиеся в
результате вибраций артикулирующего ор-
гана (передней части спинки языка, увулы,
реже — губ).
Высокие согласные — соглас-
ные. имеющие высокочастотный шум.
Геминаты — двойные согласные.
Глухие согласные — согласные,
образующиеся без участия голоса.
Гоморганные согласные —
соседние согласные, образующиеся одним и
тем же произносительным органом.
Гортанные (ларингальные)
согласные — согласные, образующиеся
при смычке или сближении голосовых свя-
зок.
Губные (лабиальные) сог л ас-
н ы ё — согласные, образующиеся при рабо-
те губ (обеих — губно-губные, или
билабиальны е,— илн нижней губы,
соприкасающейся или приближающейся к
верхним зубам,— губно-зубные, илн
л а б и о - де нтальные).
Гуттуральные согласные—
согласные, характеризующиеся активной ар-
тикуляцией в задней части полости рта илн в
области фаринкса и гортани.
Двухфокусные согласные —
переднеязычные согласные, имеющие два мес-
та (фокуса) образования источника шума.
Дорсальные согласные — пе-
реднеязычные согласные, образующиеся при
опущенном вниз кончике языка.
Звонкие согласные — соглас-
ные. образующиеся с голосом (т. е. при нали-
чии периодич. колебаний голосовых связок).
Имплозивные согласные —
смычные согласные, ие заканчивающиеся
взрывом или щелевой фазой.
Интердентальные (межзуб-
ные) согласные — переднеязычные
согласные, при артикуляции к-рых кончик
языка расположен между зубами.
йотированные согласные —
согласные, характеризующиеся дополнит, ар-
тикуляцией, свойственной среднеязычным
согласным.
Какуминальные (церебраль-
ные) согласные — переднеязычные
согласные, образующиеся при поднятом вверх
крае передней части спинки языка.
Лабиализованные соглас-
ны е — согласные, характеризующиеся ок-
руглением и выпячиванием губ под влиянием
соседнего гласного.
Лабио-велярные соглас-
ные — согласные, характеризующиеся губ-
ной н велярной артикуляцией.
Лабио-палатальные соглас-
ные— согласные, характеризующиеся губ-
ной и палатальной артикуляцией.
Л ар н н га л — неопределенный по ка-
честву согласный, реконструируемый по бо-
лее поздним рефлексам.
Ларингальные согласные—
то же, что гортанные согласные.
Мягкие согласные — согласные,
образующиеся при сближении средней части
спинки языка с твердым нёбом и продвижении
всей массы языка вперед.
Назализованные соглас-
ные— согласные, для к-рых опускание
мягкого нёба является дополнит, артикуля-
цией, не изменяющей их основного качества.
Назальные (носовые) сог-
ласные— согласные, образующиеся при
опущенном мягком нёбе, в результате чего
часть выдыхаемой воздушной струи прохо-
дит через полость носа.
Напряженные	(сильные)
согласные — согласные, артикулирую-
щиеся с высокой степенью мускульного на-
пряжения.
Неглоттализованные сог-
ласные — согласные, при артикуляции
к-рых отсутствует глоттализация, ср. А б-
р у п т и в ы (глоттализованные согласные).
Низкие согласные — согласные,
характеризующиеся низкочастотными шумо-
выми составляющими в спектре.
Однофокусные согласные —
переднеязычные согласные, характеризую-
щиеся одним местом (фокусом) образования
источника шума.
Палатальные (среднеязыч-
ные) согласные — согласные, обра-
зующиеся в результате смыкания или сбли-
жения средней части спинки языка с твердым
нёбом.
Переднеязычные соглас-
ные — согласные, образующиеся в резуль-
тате активной артикуляции передней части
спинки языка.
Плавный согласный — боковой
сонант [1]; часто плавным называют н дро-
жащий [г].
Плозивные согласные — то
же. что смычные согласные.
Проточный согласный — сог-
ласный [г], артикулирующийся не как дро-
жащий, а как щелевой.
Свистящие согласные (си-
билянты)— согласные, характеризую-
щиеся резким высокочастотным шумом в
результате образования узкой щеяи со слож-
ной конфигурацией.
Слабые (ненапряженные)
согласные — согласные, артикулирую-
щиеся при слабом мускульном напряжении.
Смычные согласные — соглас-
ные, образующиеся прн полном смыкании
активного и пассивного органов.
Сонанты (сонорные сог-
ласные) — класс согласных, характе-
ризующихся преобладанием това над шумо-
выми составляющими; артикуляционно яв-
ляются согласными, по акустич. характерис-
тикам ближе к гласным.
Спиранты (фрикативные,
щелевые согласные) — согласные,
образующиеся в результате сближения актив-
ного н пассивного органа.
Срединные согласные — щеле-
вые согласные, при образовании к-рых воз-
душная струя проходит вдоль полости рта
(в отличие от боковых).
Ретрофлексные	соглас-
ные— переднеязычные согласные, образу-
ющиеся при загнутом вверх и назад перед-
нем крае языка.
Ртовые согласные — согласные,
при артикуляции к-рых нёбная занавеска
поднята и закрывает проход в полость носа.
Твердые согласные — соглас-
ные, не являющиеся мягкими (см. Мягкие
согласные).
Увулярные согласные — сог-
ласные, характеризующиеся активной арти-
куляцией маленького язычка — увулы.
Фарингальные согласные—
см. в тексте статьи.
Шепелявые согласные — сог-
ласные, звучащие как нечто среднее между
свистящими и шипящими. Причиной шепе-
лявости могут быть артикуляционные харак-
теристики (напр., межзубные плоскощеле-
вые звучат шепеляво), дефекты речи.
Шипящие согласные — соглас-
ные, характеризующиеся широкополосным
шумом, имеющим более регулярную акустич.
картину, что связывают с более простой фор-
мой щелн, чем при артикуляции свистящих.
Шумные согласные — согласные,
характеризующиеся преобладанием шумовых
составляющих над музыкальными, т. е. все
согласные, кроме сонантов.
Щелкающие согласные (не-
дыхательные)— согласные, образу-
ющиеся в результате сосательного движения
артикулирующих органов. Л. В. Бондарко
СОГЛАСОВАНИЕ — подчинительная
связь (см. Подчинение) компонентов сло-
восочетания, при к-рой в зависимом сло-
ве повторяются граммемы илн часть грам-
мем главенствующего слова. При изме-
нении главенствующего слова изменяется
и зависимое. В языках, имеющих разви-
тую систему флексий, С. широко исполь-
зуется для выражения атрибутивных от-
ношений в субстантивных словосочета-
ниях (рус. «зеленый лес», «зеленая тра-
ва», «зеленое дерево»; нем. kalter Wein,
kalte Milch, kaltes Wasser).
В определит, словосочетаниях этого
типа в качестве главенствующего компо-
нента употребляются существительные
или др. части речи со значением предмет-
ности, а в качестве грамматически за-
висимого, семантически определяюще-
го — слова, изменяющиеся по родам, чис-
лам и падежам: полные прилагательные
(в т. ч. счетные и местоименные), прича-
стия, артикли, числительные в косв. па-
дежах, а также существительные в функ-
ции приложения (рус. «новый дом»,
«первая встреча», «двух братьев», «ра-
бочий-передовик», нем. der Tisch, die
Uhr, das Haus).
Число граммем, повторяющихся в ком-
понентах словосочетания, зависит как
от кол-ва граммем, выраженных главен-
ствующим словом, так и от кол-ва слово-
изменит. категорий, присущих зависимо-
му слову. Напр., в рус. яз. полное при-
лагательное в определит, функции согла-
суется с существительным в числе, роде
(только в формах ед. ч.) и падеже («крас-
ный бант», «красного банта», «красные
банты» и т. д.). Существительное-прило-
жение согласуется с главным компонен-
том в числе и падеже («женщина-космо-
навт», «женщины-космонавты» и т. д.).
Во франц, яз. в субстантивных словосо-
четаниях как прилагательное, так и ар-
тикль согласуются с существительным в
роде и числе, причем артикль имеет раз-
личит. родовые формы только в ед. числе
(un livre intdressant, une piece interes-
sante, des livres intdressants, des pieces
intdressantes).
Иногда как С. квалифицируется (в
рус. и др. языках) формальное уподоб-
ление главных членов двусоставного
предложения. Одиако полное отождеств-
ление с С. здесь неправомерно; поскольку
связь подлежащего и сказуемого не яв-
ляется подчинительной, такая связь но-
сит название координации.
Конкретные правила С. в разных язы-
ках различны. Они подвергаются изме-
нениям и в ходе ист. развития языка.
Так, в рус. яз. следы С. кратких прила-
гательных с существительными сохрани-
лись лишь в устойчивых сочетаниях («на
босу ногу», «средь бела дня»), В др.-рус.
яз. числит, согласовались с существнт.
не только в косв. падежах, ио и в име-
нительном («трие гостие», но «три воло-
сти», «три жены»). Позднее С. в подоб-
ных сочетаниях сменилось управлением.
СОГЛАСОВАНИЕ 479
* Мещанинов И. И., Члены пред-
ложения и части речи, М. —Л., 1945; Блум-
филд Л., Язык, пер. с англ., М., 1968;
Скобликова Е. С.. Согласование и
управление в рус. языке. М., 1971; Общее
яз-знание. Внутр, структура языка, М.,
1972; Бе лошапкова В. А., Совр. рус.
язык. Синтаксис, М., 1977; Л а й о н з Д ж.,
Введение в теоретич. лингвистику, пер. с
англ., М., 1978; Рус. грамматика, т. 2, М.,
1J80.	„	Л. Е. Лопатина.
СОГЛАСОВАТЕЛЬНЫЕ КЛАССЫ —
см. Род, Именные классы.
СОКОТРЙИСКИЙ ЯЗЬ'1К—один из
семитских языков (южнопериферийная
группа). Распространен на о. Сокотра и
о. Абд-эль-Кури (НДРЙ). Число говоря-
щих ок. 50 тыс. чел. На о. Сокотра выде-
ляются береговой и горный диалекты с
последующим членением иа говоры. Осо-
бый говор берегового диалекта представ-
лен на о. Абд-эль-Кури. Ряд фоиетич.
изоглосс делит сокотрийский языковой
ареал на вост, и зап. зоны. Береговой диа-
лект испытал влияние арабского языка
и языка махри в лексике и частично в фо-
нетике.
Нек-рые ученые объединяют южнопе-
риферийную группу и группу семит, язы-
ков Эфиопии в одну группу в рамках се-
мит. общности, однако исследования
70-х гг. 20 в. свидетельствуют в пользу
выделения южнопериферийиых языков
в самостоят. группу наравне с эфиосе-
митской и др. Встречающееся в нек-рых,
в основном старых, работах неправиль-
ное объединение живых языков Юж.
Аравии и Сокотры в одну группу с араб,
яз. было вызвано их недостаточной изу-
ченностью.
В С. я. представлена с нек-рыми уп-
рощениями общесемит. система консонан-
тизма с характерным тройным противо-
поставлением глухих — звонких — «эм-
фатических» согласных; последние реа-
лизуются как фарингализованиые и
глоттализованные. Имеются латеральные
сибилянты. В именной системе представ-
лены категории числа (ед., мн., дв. ч.) и
рода (муж. и жен.), имеются особые
уменьшит, формы. Глагол обладает ха-
рактерной для южноаравийских и эфиосе-
мит. языков системой с суффиксальным
перфективом и префиксальным нмпер-
фективом, причем в последнем употре-
бима полногласная основа. Имеются по-
роды; перех. глаголы образуют пассив-
ные формы. Притяжат. местоимения об-
разуются сочетанием относит, местоиме-
ния di с последующим личным самостоят.
местоимением; эта конструкция ставится
перед определяемым именем. Нек-рые
термины родства н обозначения частей
тела, а также предлоги сохраняют ти-
пичную для семит, языков притяжат.
конструкцию, образуемую с помощью осо-
бого рода местоименных суффиксов.
Язык бесписьменный, носители С. я. в
качестве лит. языка используют арабский.
* Наумкин В. В., Порхо-
мовский В. Я., Очерки по этнолинг-
вистике Сокотры, М., 1981; Muller D. Н.,
Die Mehri - und Soqotri-Sprache, I—III, W.,
1902—07 (Kaiserliche Akademie der Wissen-
schaften in Wien. Siidarabische Expedition, Bd
4. 6. 7); Bittner M., Vorstudien zur
Grammatik und zum Worterbuche der Soqotri-
Sprache. I-III. W., 1913-18 (Kaiserliche
Akademie der Wissenschaften in Wien. Sit-
zungsberichte. Philosophisch-historische Klas-
se. Bd 173. Abh. 4; Bd 186, Abh. 4, 5); Les-
lau W„ Lexique soqotri, P., 1938.
В. В. Наумкин, В. Я. Порхомовский.
СОЛОНСКИИ ЯЗЫК —Один из тун-
гусо-маньчжурских языков. Распростра-
нен на терр. аймака Хулун-Буйр авт. р-иа
480 СОГЛАСОВАТЕЛЬН
Внутр. Монголия и в иек-рых др. окру-
гах сев.-вост, провинций Китая. Число
говорящих неск. тыс. человек. Сведений
о диал. разграничениях нет.
Принадлежность С. я. к сев. группе
туигусо-маньчж. языков подтверждается
утратой в ием общетунгусо-маньчж. на-
чального *р- (через стадии: *р- > *h- > и),
падением гласных непервых слогов, при-
чем любых, как в эвенском, а ие только
узких i, и, как в эвенкийском и негидаль-
ском, спирантизацией к и к в интервокаль-
ной позиции, наличием большого кол-ва
падежей (13), сохранением различия ин-
клюзивной н эксклюзивной форм личных
местоимений и окончаний глагола и име-
ни. Однако С. я. обладает и признаками
юж. группы, как, напр., отпадением ко-
нечного -п основ с назализацией предшест-
вующего гласного, особыми числительны-
ми для обозначения 30 и 40. Особенности,
отличающие С. я. от всех остальных тун-
гусо-маньчж. языков: переход *с > s,
за исключением позиции после соглас-
ных, где i сохраняется, а исконный s
дает с; отражение в ряде случаев *Ь и *w
в позиции между гласными как g; пере-
ходы начального о > п н s в позиции пе-
ред i, е' в s, отмечаемые также в маньчж.
яз.; замещение личных местоимений
3-го л. указат. местоимениями; морфоло-
гич. структура числительных от 50 до 90,
включающая суффикс ми. ч. -г; показа-
тель ми. ч. имен -sul/-cul (общетунгусо-
маньчж. -sal) и др. Язык бесписьменный.
• Ивановский А. О., Mandjurica.
I. Образцы солон, и дахур. языков. СПБ,
1894; Поппе Н. Н.. Материалы по
солон, языку, Л., 1931; Цинциус В. И.,
Сравнит, фонетика тунгусо-маньчж. языков.
Л., 1949.
Сравнит, словарь тунгусо-маньчж. языков,
т. 1—2, Л., 1975—77. И. В. Корму шин.
сомАли — один нз кушитских язы-
ков (восточная группа). Распространен
в Сомалийской Демократической Респуб-
лике, где, наряду с арабским, является
офиц. языком, на Ю. Джибути, на В.
Эфиопии и С.-В. Кении. Общее число го-
ворящих 6 мли. 840 тыс. чел. Осн. диа-
лекты: исак, исса, дарод, хавия и днгиль.
Консонантизм С. отличается отсутстви-
ем глоттализов. и лабиализов. фонем и
наличием церебрального 4; фонологиче-
ски релевантна гемииация. В С. 20 глас-
ных фонем, образующихся в результате
наложения на обычный ряд а, е, i, о, и
еще двух фонологич. противопоставле-
ний — по долготе н продвинутое™ впе-
ред по месту образования. Имеется гар-
мония гласных; невозможно зияние, а
также стечение двух согласных в крайней
позиции. 4 смыслоразличит. тона. Сло-
весное ударение свободно. Для имени
характерны категория рода (муж. и жен.),
числа (ед. и ми.), падежа (номинатив,
вокатив, приименной генитив и пригла-
гольный общекосвеииый), состояния (аб-
солютное, определенное и указательные)
и личной притяжательности (притяжат.
суффикс при обладаемом выражает род,
число и лицо обладателя). Прилагатель-
ные выделяются как особая часть речи.
Личные местоимения делятся иа само-
стоятельные (эмфатические) н предгла-
гольные — субъектные и объектные.
В глаголе различаются категории лица /
числа субъекта, залога, времени, накло-
нения, статуса (аффирматив/иегатив),
глагольного падежа (предикатив, реля-
тив, общекосвенный) и рематизации. Сло-
вообразоват. средства — суффиксация
и словосложение, словоизменительные —
суффиксация, префиксация (редко в
глаголе) и редупликация. Отличит, чер-
та синтаксиса — наличие в предложении
единого глагольного комплекса, состояще-
го из предглагольиых частиц («индикато-
ров», служащих показателями отрица-
нии, рематизации, субъекта, времени и
др.) и глагола, остальные члены предложе-
ния располагаются свободно; определе-
иия следуют за определяемым. В лексике
много араб, заимствований. Письменность
на основе лат. графики введена в 1973.
На С. ведется обучение в ср. школе, осу-
ществляется радиовещание, издается пе-
риодика.
* Reinisch L., Die Somali-Sprache,
Bd 1—3, W.. 1900—03; Abraham R. C.,
The principles of Somali. L., 1951; More-
no M. M., Il Somalo della Somalia. R.,
1955; Andrzejewski B. W., The
declensions of Somali nouns, L.. 1964; Procee-
dings of the Second International congress of
Somali studies. Univ, of Hamburg, Aug. 1—
6. 1983, v. 1 — Linguistics and literature,
Hamb., 1984.	T. Л. Ветошкина.
СОНГАЙ-ЗАРМА ЯЗЫКЙ—группа
языков Африки, генеалогия, принадлеж-
ность к-рых не установлена. Распростра-
нены на терр. вдоль р. Нигер от г. Гун дам
(Мали) до Нигерии, включая Нигер, сев,-
вост. обл. Буркина-Фасо и Бенин в р-не
Гене. Общее число говорящих на С.-з. я.
2 мли. 290 тыс. чел., в т. ч. в Нигере
1 млн. 400 тыс. чел., Мали 570 тыс. чел.,
Нигерии 120тыс. чел., Бенине 75тыс. чел.
Группа как таковая выделена в 70-е гг.
20 в.; до этого язык соигай считался изо-
лированным, ио впоследствии было уста-
новлено генетич. родство с иим язы-
ков зарма (джерма), денди и ряда гово-
ров и диалектов в р-ие р. Нигер. Сближе-
ние С.-з. я. с языками др. групп но-
сит гипотетич. характер. М. Делафос
сближал их с манде языками; Д. Вестер-
ман считал эту гипотезу перспективной,
выделяя, однако, С.-з. я. в нзолиров.
группу; Дж. X. Гринберг определял их
как отд. ветвь нило-сахарских языков, но
это одно из спорных положений предло-
женной им классификации языков Аф-
рики.
С.-з. я. включают зап. ветвь с близко-
родств. языками соигай, зарма, денди и
сев. ветвь, объединяющую ряд говоров
Мали и Нигера (тадаксахак, тихишит,
тасауак), а также, возможно, Алжира
(белбали).
Фоиетич. системы языков сев. ветви
претерпели существ, изменения под влия-
нием туарегских языков. В большинстве
С.-з. я. обнаружены фонологич. тоны.
Наиболее распространенная структура
слова CVCV. Грамматич. отношения
выражаются преимущественно синтак-
сич. средствами. Считается установлен-
ной классифицирующая роль конечного
гласного лексич. основы в именной функ-
ции. При этом выбор того или иного суф-
фиксного показателя определеиности/не-
определенности, обязательного для имен,
находится в прямой зависимости от ка-
чества конечного гласного. Эти особен-
ности дали нек-рым исследователям ос-
нование говорить о наличии именных
классов в С. -з. я. Высказывается пред-
положение о классифицирующей функции
конечного гласного также и в глаголах
(М. Уис). Подобные черты прослежива-
ются на материале зап. ветви С.-з. я.
Строй языков сев. ветви почти не изучен.
Перспектива сравиит.-ист. изучения язы-
ков группы открывается после появления
ряда работ Н. Терсис опнеат. и сравнит.-
ист. характера и работ Р. Николаи по
диалектологии.
Письм. традиции С.-з. я. складываются
в рамках алфавитов на лат. основе. На
зарма (Нигер) и деидп (Бенин) ведется
преподавание в школе.
• Prost A.. La langue sonay et ses dia-
lects, MIFAN, 1956, № 47; Hou is M.,
Notes sur le songay, BIFAN, ser. B, 1958, t. 20;
T e r s i s N., Le dendi (Niger): phonologie,
lexique, dendi-franpais, emprunts (arabe, hau-
sa. francais, anglais), P., 1968; ее же, Le
groupe songhay-zarma, в KH.:Inventaire des etu-
des linguistiques sur les pays d’Afrique Noire
d'expression francaise et sur Madagascar, P.,
1978; Lacroix P. F., L’ensemble song-
hay ierma: problemes et themes de travail,
Abidjan, 1971; Nicolai R., Notes sur
(etapartir de) la phonologie du zarma (Niger),
BIFAN, ser. B, 1976. t. 38, №1; его же.
Reinterpretation et restructuration en zarma-
songhay, там же, 1977, t. 39, Na 2; e г о , же,
Le songhai septentrional (etudes phonemati-
ques). там же, 1979. t. 41, Na 2; его же,
Preliminaires a une etude sur 1'origine du
Songhay, B.. 1984.
Marie E., Vocabulaire francais-dyerma
et dyerma-francais, P., 1914; Prost A.,
Supplement au dictionnaire sogay-francais
(parler de Gao, Mali). BIFAN, ser. B. 1977,
t. 39, Na 3; Ducroz J.-M., Char-
les М.-C.. Lexique sogey (songay)-francais,
parler Kaado du Goroul, P., 1978.
К. И. Поздняков.
СОПОСТАВЙТЕЛЬНЫЙ МЁТОД —
исследование и описание языка через его
системное сравнение с другим языком с
целью прояснения его специфичности (си-
стемной идиоматичности). С. м. направлен
в первую очередь на выявление различий
между двумя сравниваемыми языками и
поэтому называется также контра-
стивным. Лежит в основе контра-
стивной лингвистики. Сопоставление
как разновидность сравнит, изучения язы-
ков отличается от др. видов лингвистич.
сравнения, хотя в целом С. м. смыкается
с общими принципами типологии, будучи
применимым к языкам независимо от
их генетич. отношений (см. Типология
лингвистическая); в сущности, С. м.
отличается от общети по логич. и ха-
рактерология. подходов не спецификой
приемов, а задачами исследования. Ои
особенно эффективен применительно к
родств. языкам, т.к. их контрастные черты
проступают наиболее ярко на фоне сход-
ных черт. В этом отношении С. м. при-
ближается к сравнительно-историческо-
му методу, будучи в известном смысле
его обратной стороной: если сравнит.-ист.
метод базируется на установлении соот-
ветствий, то С. м.— на установлении не-
соответствий, причем нередко то, что диа-
хронически является соответствием, син-
хронически предстает как несоответ-
ствие (иапр., рус. «белый»— укр. <6i-
лий», оба от др.-рус. «бЬлый»). С. м. —
достояние синхрония, исследования язы-
ка; он устанавливает между сравнивае-
мыми языками отношение контраста,
к-рое в зависимости от уровня (см. Уров-
ни языка) проявляется как д и а ф о н и я
[расхождения на фонология, уровне;
термин Э. И. Хаугена, восходящий к
понятию диафона Д. Джоунза (см. Фо-
нема)], диаморфия (грамматич.
расхождения), диатаксия (синтак-
сич. расхождения), диасе мня (семан-
тич. расхождения), диалексия (лек-
семные расхождения, регистрируемые
лишь в тех случаях, когда ожидается лек-
сич. совпадение; ср. рус. «голубой» —
польск. blgkitny при лексич. совпадении
мн. других названий цвета).
Идея С. м. была теоретически обосно-
вана И. А. Бодуэном де Куртенэ, эле-
менты сопоставления встречались и в
грамматиках 18—19 вв., но как лиигви-
стич. метод с определ. принципами он
стал формироваться в 30—40-х гг. 20 в.
В СССР важный вклад в теорию и прак-
тику С. м. внесли в эти годы Е. Д. Поли-
ванов, Л. В. Щерба, С. И. Бернштейн.
Классич. применением С. м. стали нссле-
Д 16 Лингвистич, виц. словарь
дования в СССР Поливанова (1933),
Ш. Балли в Европе (1935). Значение
С. м. возрастает в связи с увеличе-
нием интереса к лингвистич. основам пре-
подавания неродных языков.
* Поливанов Е. Д., Рус. грамма-
тика в сопоставлении с узо. языком. Таш.,
1933; Бернштейн С. И., Вопросы
обучения произношению. М., 1937; Щер-
ба Л. В.. Преподавание иностр, языков в
ср. школе. Общие вопросы методики, М.—Л.,
1947; Балли Ш., Общая лингвистика и
вопросы франц, языка, пер. с франц., М.,
1955; Реформатский А. А., О со-
поставит. методе, «Рус. язык в нац. школе»,
1962, № 5; Бодуэн де Куртенэ
И. А., О смешанном характере всех язы-
ков, в его кн.; Избр. труды по общему яз-зна-
нню, т. 1. М.. 1963; Я р ц е в а В. Н-, Кон-
трастивная грамматика, М.. 1981; ее же.
Теория и практика сопоставит, исследования
языков, Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1986, т.
45, № 6; Методы сопоставит, изучения языков,
М., 1988; Papers in contrastive linguistics,
ed. by G. Nickel, Camb,, 1971; см. также
лит. при ст. Контрастивная лингвистика.
В. А. Виноградов.
СбТО 1&ЖНЫЙ ЯЗЬ'1К — один из бан-
ту языков (группа сото-тсвана зоны S,
по классификации М. Гасри). Распрост-
ранен в Королевстве Лесото, где он явля-
ется офиц. языком (наряду с англ. яз.),
в Оранжевой пров. и в промышл. р-нах
Витватерсранда ЮАР. Число говорящих
3 млн. 350 тыс. чел.
Вокализм включает 9 гласных за счет
противопоставлении по признаку откры-
тости/закрытости i, е, о, и. Для консонан-
тизма характерно наличие палато-альве-
олярного двупозиционного щелкающего
согласного q с аспирированным (qh) и
назализованным (nq) вариантами. На
границах морфем, гл. обр. посткорне-
вых, реализуются палатализация, назали-
зации и альвеоляризация согласных.
Имеются два тона — высокий и низкий,
выполняющие как смыслоразличитель-
ные, так и функции дифференциации па-
радигм. Согласоват. классы (18 классов)
маркируются префиксами. Отсутствуют
диминутивные и аугментативные классы,
соотв. категории выражаются дериватив-
ными суффиксами -пуапа/-апа и -nali/-ga-
di. Префиксы 16-го и 18-го локативных
классов встречаются только в наречных
образованиях. Префикс 17-го класса, на-
ряду с локативными суффиксами
ng/-eng, участвует в образовании несо-
гласуемой локативной формы. Все части
речи могут выступать в релятивной и ко-
пулятивной формах. Широко представле-
ны идеофоиы. Порядок слов в предика-
тивном предложении SPO; определение
находится в постпозиции по отношению
к определяемому.
Письменность с нач. 20 в. иа основе
лат. алфавита. На С. ю. я. издается ху-
дож. лнт-pa и периодика, осуществляется
радиовещание и ведется преподавание в
начальной школе.
* Paroz R. A., Elements of Southern
Sotho, Morija-Basutoland, 1946; D о k e С. M.,
The Southern Bantu languages, L., 1954;
J acottet E., A grammar of the Sesoto
language, L., 1972.
Mabille A.. Dieterlen H.,
Southern Sotho-English dictionary, Morija-Ba-
sutoland, 1961.	H. В. Охотина,
СОЦИОЛ ИНГВЙСТИКА (социальная
лингвистика) — научная дисциплина,
развивающаяся на стыке языкознания, со-
циологии, социальной психологии и эт-
нографии и изучающая широкий комплекс
проблем, связанных с социальной при-
родой языка, его общественными функ-
циями, механизмом воздействия социаль-
ных факторов на язык и той ролью, к-рую
играет язык в жизни общества. Нек-рые
нз этих проблем (иапр., «язык и общест-
во») рассматриваются и в рамках общего
языкознания. Междисциплинарный ста-
тус С. находит выражение в .используе-
мом ею понятийном аппарате. Так, язы-
ковой коллектив, рассматриваемый в ка-
честве исходного понятия социолингви-
стич. анализа, определяется на основе как
социальных, так и языковых признаков
(наличие социального взаимодействия и
единство языковых признаков). Осн. опе-
рационные единицы социолиигвистич.
исследования — социолиигвистич. пере-
менные — характеризуются соотнесен-
ностью, с одной стороны, с определ. уров-
нем языковой структуры (фонологиче-
ским, морфологическим, синтаксиче-
ским, лексико-семантическим), с дру-
гой — с варьированием социальной струк-
туры или социальных ситуаций.
Одной из осн. проблем, изучаемых С.,
является проблема социальной
дифференциации языка иа
всех уровнях его структуры, и в частности
характер взаимосвязей между языковы-
ми и социальными структурами, к-рые
многоаспектны и носят опосредованный
характер. Структура социальной диф-
ференциации языка многомерна и вклю-
чает как стратификационную дифферен-
циацию, обусловленную разнородностью
социальной структуры, так и ситуативную
дифференциацию, обусловленную много-
образием социальных ситуаций.
С этой проблемой тесно связана проб-
лема «я зык и наци я», изучая к-рую
С. оперирует категорией национального
языка, трактуемого в сов. яз-знании как
социально-ист. категория, возникающая
в условиях экономич. и полит, концент-
рации, характеризующей формирование
наций.
Одним нз ключевых понятий С. явля-
ется понятие языковой ситуации, опре-
деляемой как совокупность форм су-
ществования языка (языков, региональ-
ных койне, территориальных и социаль-
ных диалектов), обслуживающих конти-
нуум общения в определ. этнич. общности
или адм.-террнториальном объединении.
Выделяются 2 группы языковых ситуа-
ций: экзоглоссные — совокупности разл.
языков, н эндоглоссиые — совокупности
подсистем одного языка. Экзоглоссные и
эндоглоссиые ситуации подразделяются
на сбалансированные, если их компонен-
ты функционально равнозначны, и не-
сбалансированные, если их компоненты
распределены по разл. сферам общения и
социальным группам.
Особое внимание уделяется в совр. С.
вопросу о связи и взаимодействии языка
н культуры. Связи между языком и др.
компонентами культуры носят двусторон-
ний характер. Процессы соприкоснове-
ния разных культур находят отражение
в лексич. заимствованиях.
Одной из важных социолиигвистич.
проблем является также проблема соци-
альных аспектов билингвизма
(двуязычия; см, в ст. Многоязычие) и
диглоссии (взаимодействия разл. социа-
льно противопоставленных друг другу
подсистем одного языка). В условиях би-
лингвизма два языка сосуществуют друг
с другом в рамках одного коллектива, ис-
пользующего эти языки в разл. коммуни-
кативных сферах в зависимости от со-
циальной ситуации и др. параметров ком-
муникативного акта (см. Коммуникация).
В условиях диглоссии наблюдаются сход-
ные отношения между разными форма-
ми существования одного языка (лит.
языком, койне, диалектами). С. изучает
СОЦИОЛИНГВИСТ 481
также использование языка в коммуни-
кативных целях, и в частности речевое
поведение как процесс выбора оптим.
варианта для построения социально кор-
ректного высказывания. При этом выяв-
ляется сам механизм отбора социально
значимых вариантов, устанавливаются
критерии, лежащие в основе выбора. Ко-
нечной целью анализа является выявле-
ние социальных норм, детерминирующих
речевое поведение.
Особое место среди проблем С. занима-
ет проблема языковой политики — со-
вокупности мер, предпринимаемых
гос-вом, партией, классом, обществ, груп-
пировкой для изменения или сохранения
существующего функционального распре-
деления языков или языковых подси-
стем, для введения новых или сохране-
ния старых языковых норм (см. Норма
языковая).
Методы С. представляют собой синтез
лингвистич. и социология, процедур. Они
подразделяются на методы полевого ис-
следования и методы социолингвистич.
анализа языкового материала. Методы
полевого исследования включают анкети-
рование, интервьюирование, непосредств.
наблюдение. Опросники, используемые
при заочном выборочном анкетировании,
существенно отличаются от социология,
анкет характером и числом вопросов, а
также стратегией опроса, определяемой
его задачей — получить сведения о речи
информанта. Большое внимание уделя-
ется составлению программы и разработке
техники интервью. Для получения досто-
верных данных о влиянии ситуативных
параметров на речь информантов тща-
тельно контролируют речевую ситуацию,
стимулируя либо естеств.-непринужден-
ную речь, либо сознательную ориентацию
на престижный эталон. Наблюдения над
речевой деятельностью информантов
строятся таким образом, чтобы исклю-
чить или свести до минимума влияние на-
блюдателя на их речевое поведение. Иног-
да проводится т. наз. включенное наблю-
дение, при к-ром наблюдатель выступает
не в роли интервьюера, а в качестве од-
ного из участников коммуникативного
акта.
Для обработки данных полевых на-
блюдений используются разновидности
корреляционного анализа. Для С. типич-
ны корреляции, в к-рых в качестве незави-
симых переменных выступают те или иные
социальные параметры, стратификацион-
ные или ситуативные, а в качестве зави-
симых — языковые явления. Между кор-
релятами отмечается как полная, так и
неполная функциональная зависимость.
Зависимости описываются отдельно по
каждому социальному разрезу н коммен-
тируются с содержательной (социолинг-
вистич.) стороны. Для этого используют-
ся табличные данные, графики зависимо-
стей, математико-статистич. методы.
Получили распространение нек-рые ме-
тоды моделирования социально обуслов-
ленной вариативности языка с помощью
т. наз. вариативных правил, соединяю-
щих в себе элементы порождающей мо-
дели с той вероятностной моделью, к-рая
лежит в основе статистич. анализа рече-
вой деятельности. Для анализа социально
детерминированной вариативности в си-
туациях языкового континуума использу-
ется импликационная волновая модель,
позволяющая установить социальную
иерархию языковых вариаций и свя-
зать их синхронный анализ с анализом
диахронным. В основе этой модели лежит
482 СОЦИОЛОГИЧЕСК
гипотеза о волнообразном распрост-
ранении языковых инноваций в про-
странственном и социальном измере-
ниях.
Существуют также разл. модели со-
циально обусловленного речевого пове-
дения, и в частности модели, в к-рых
речевое поведение представлено в виде
стратегии выбора социолингвистич. пере-
менных. Ограничивающие выбор социаль-
ные факторы моделируются в виде после-
довательных бинарных селекторов, поз-
воляющих определить возможные исходы
процесса выбора.
Основы социологии, исследований в
СССР были заложены в 20—30-х гг.
20 в. трудами сов. ученых Л. П. Якубин-
ского, В. В. Виноградова, Б. А. Лари-
на, В. М. Жирмунского, Р. О. Шор,
М. В. Сергиевского, Е. Д. Поливанова,
изучавших язык как обществ, явление
на основе марксистского понимания язы-
ка как обществ, явления и историко-ма-
териалистич. принципов анализа обществ,
отношений. Почву для совр. С. подгото-
вили также труды представителей со-
циологического направления во франц,
яз-знанни (А. Мейе), внесшего существ,
вклад в выявление роли социальных фак-
торов в развитии языка; работы амер,
этнолиигвистов, развивавших идеи Ф. Бо-
аса и Э. Сепира о связи языковых и со-
циокультурных систем; труды представи-
телей пражской лингвистической шко-
лы — В. Матезиуса, Б. Гавраиека,
Й. Вахека и др., продемонстрировавших
связь языка с социальными процессами
и социальную роль лит. языка; исследова-
ния нем. ученых, в особенности Т. Фринг-
са и созданной им лейпцигской школы,
обосновавших социально-ист. подход к
языку и необходимость включения соци-
ального аспекта в диалектологию', ори-
гинальные работы в области языковой си-
туации и культуры речи япон. школы
«языкового существования».
В 60—70-х гг. интерес к социологии,
проблемам языка возрос в связи, с одной
стороны, с потребностями совр. общест-
ва, для к-рого проблемы языковой поли-
тики и др. практич. аспекты С. приобре-
тают все большую актуальность, и, с
другой — с критикой структурной лин-
гвистики, со стремлением преодолеть
ограниченность имманентного подхода
к языку и глубже проникнуть в природу
языка как обществ, явления.
Социолингвистич. направления, раз-
рабатываемые учеными разных стран,
характеризуются разл. методологии, ори-
ентацией. Нек-рые направления зарубеж-
ной С. (напр., в США) ориентируются
на бихевиористскую модель речевого
поведения (см. Бихевиоризм), символи-
ко-интеракционистскую теорию социаль-
ного взаимодействия, феноменологии, со-
циологию. С., разрабатываемая в СССР
и нек-рых др. странах, опирается прежде
всего на ист. материализм и на частные
теории марксистской социологии — тео-
рию социальной структуры общества, тео-
рию социальных систем, социологию лич-
ности и др.
* Аврорин В. А.. Проблемы изу-
чения функциональной стороны языка. (К
вопросу о предмете социолингвистики), Л.,
1975; НЛ, в. 7, Социолингвистика. М., 1975;
Никольский Л. Б.. Синхронная
социолингвистика. (Теория и проблемы), М.,
1976; Социально-лингвистич. исследования,
М., 1976; Степанов Г. В., Типология
языковых состояний и ситуаций в странах
ром. речи, М., 1976; Швейцер А. Д.,
Совр. социолингвистика. Теория, проблемы,
методы, М., 1977; Дешер и ев Ю, Д..
Социальная ливгвистика. К основам обшей
теории, М., 1977; Проблемы языковой поли-
тики в странах Троппч. Африки, М.. 1977;
Социальная и функциональная дифферен-
циация ЛИТ. языков, М., 1977; Языковая по-
литика в афро-азиат, странах. М.. 1977;
Швейцер А. Д.. Никольский Л. Б.,
Введение в социолингвистику. М., 1978;
Белл Р. Т., Социолингвистика. Цели,
методы и проблемы, пер. с англ., М., 1980;
Типы наддиалектных форм языка, М., 1981;
Теоретич. проблемы социальной лингвистики,
М.. 1981; Принципы и методы социолингвпс-
тпч. исследований, М., 1989; Advances in the
sociology of language, v. 1, The Hague, 1971;
Aspekte der Soziolinguistik, Fr./M., 1971;
Ferguson C. A., Language structure
and language use. Stanford, 1971; G и rn-
ре rz J. J., Language in social groups.
Stanford, 1971; Directions in sociolinguistics.
The ethnography of communication. N.Y., 1972;
Labov W., Sociolinguistic patterns, Phil..
1972; Hymes D.. Foundations in sociolin-
guistics. An ethnographic approach, Phil.,
1974; Simon G.. Bibliographic zur Sozio-
linguistik. Tubingen. 1974; Soziolinguistik, W.,
1976; Halliday M. A. K.. Language as a
social semiotic. The social interpretation of
language and meaning, Balt., 1978; Linguistic
variation. Models and methods, ed. by D.
Sankoff, N. Y.. 1978; Gumperz J.. Discou-
rse strategies, в кн.: Studies in interactional so-
ciolinguistics, Camb., 1982. А. Д. Швейцер.
СОЦИОЛОГЙЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕ-
НИЕ— совокупность течений, школ и
отдельных концепций, трактующих язык
прежде всего как социальное явление,
как средство общения людей, связанное
с их общественным положением, сферой
занятий, образованием и т. п. В этом
плане работы в области социолингвисти-
ки относятся к С. н. Однако термин
«С. н.» применяется преим. к зарубеж-
ной лингвистике — системе взглядов на
язык как социальное явление, возник-
ших в виде реакции иа индивидуалистиче-
ский психологизм младограмматизма,
а также в противовес взглядам пред-
ставителей идеалистич. неофилологии
(К. Фосслер и др.; см. Эстетический
идеализм в языкознании). С. н. оформ-
ляется на рубеже 19 и 20 вв., хотя соци-
альная природа языка была отмечена
еше Дж. Локком, Дж. Вико, фраиц.
энциклопедистами, В. фон Гумбольдтом
и создателями этнич. психологии
(В. Вундт, Г. Штейнталь). Обществ, сущ-
ность языка и необходимость историко-
материалистич. подхода к языковым явле-
ниям подчеркивались в трудах К. Марк-
са, Ф. Энгельса, В. И. Ленина (см.
Маркс К., Энгельс Ф. о языке, Ленин
В. И. о языке).
С. н. складывается во Франции (см.
Французская социологическая школа),
в Швейцарии (см. Женевская школа)
и в США (У. Д. Уитни, Э. Сепир и др.):
нек-рые взгляды С. и. разделяли ученые
Норвегии (А. Соммерфельт), Великобри-
тании (Дж. Р. Фёре и лондонская школа),
Чехословакии (см. Пражская лингвисти-
ческая школа) и др. стран. Представи-
тели С. н. определяют язык прежде всего
как средство общения, затем как орудие
формирования мышления, а также спо-
соб выявления эмоций. Основной, т. о.,
считается коммуникативная функция
языка, признается системный характер
языка (см. Система языковая) и знако-
вая природа его единиц (см. Знак языко-
вой, Знаковые теории языка). Учиты-
ваются также результаты исследований
психологии и социологии, развивающихся
одновременно с С. н.
Однако, относя язык к социальным
явлениям, зависящим от жизни общества,
в к-ром он используется, сторонники С. н.
во Франции эти социальные явления пер-
воначально рассматривали в духе социо-
логии Э. Дюркгейма — как существую-
щие над обществом и навязываемые отд.
его членам. Причины языковых измене-
ний объяснялись только как результат
изменений в обществе, пользующемся
языком (А. Мейе), нлн воздействием
противоречий между усложняющимися
формами общения и стремлением к эко-
номии языковых средств (Уитни и др.).
В США язык трактовался как ист. нас-
ледие коллектива, к-рое предшествовало
становлению материальной культуры,
а с ее возникновением и развитием про-
должало сопутствовать ей: чКультуру
можно определить как то, что данное
общество делает и думает. Язык же есть
то, как думают» (Сепир). Впоследст-
вии эти идеи легли в основу теории этно-
лингвистики (см. также Неогу.чбольд-
тианство) и т. наз. антропологии, линг-
вистики в США, а также частично исполь-
зованы зарубежной социолингвистикой.
Идеи С. и. соотносимы с нек-рыми поло-
жениями философии языка, развиваемы-
ми англ, философами (Л. Витгенштейн,
Дж. Остин и др.; см. Логическое направ-
ление, Лингвистическая философия).
Взгляды на язык как средство обще-
ния и его социальную природу разделя-
лись и рус. языковедами начиная с 18 в.,
вслед за М. В. Ломоносовым. Нек-рые
положения С. н. были созвучны также
сзглядам сов. ученых, исследовавших
с 20—ЗО-х гг. социальную природу язы-
ка, определение языка как социального
явления давалось ими с позиций марк-
систской философии (труды Л. В. Щер-
бы, Б. А. Ларина, В. М. Жирмунского,
Р. О. Шор и др.; см. Язык и общество).
Илеалистич. основы зарубежного С. и.
подвергались сов. языковедами критике
за ошибочность определеиия языка с по-
зиций дюркгейм па некой социологии и
идеалистич. эстетики Б. Кроче, за попыт-
ки объяснить причины языковых измене-
ний исключительно социальными причи-
нами (напр., трактовать расширение зна-
чений слов только как переход от исполь-
зования слова в к.-л. из значений в уз-
ких сферах к общему употреблению)
и устанавливать общие формулы измене-
ний (иапр., фонетических) на основе сме-
ны типов цивилизации, за понимание
нации как наличия у определ. коллекти-
ва «воли к единству» (Мейе), за изуче-
ние языков амер, индейцев как антропо-
логии. курьезов, а не с позиций изучения
процессов формирования языков у раз-
ных народов и др. Отд. идеи представи-
телей С. и. были некритически воспри-
няты т. наз. чНовым учением о языке»
(Н. Я. Марр) и послужили основой для
вульгаризации марксизма (идеи об изна-
чальной классовости языка, о смешении,
т. е. скрещивании, языков как главном
факторе языкового развития и др.).
Важное место в работах представителей
зарубежного С. н. занимало изучение
диалектов: территориальных, как свиде-
тельства ист. развития языков, и соци-
альных, как отражения классового и про-
фессионального расслоения общества.
Исследовалось взаимодействие этих двух
типов диалектов с нац. языком в процессе
его становления и развития. Изучение
терр. диалектов на рубеже веков легло
в основу формирования диалектоло-
гии и лингвистической географии, а со-
циальные диалекты позже стали объек-
том социолингвистики.
Косвенно с С. н. связано становление
структурной антропологии, изучающей
соотношение социальных я языковых
структур в процессе развития мышления
на разных ступсних этногенеза (Л. Леви-
Брюль, Б. Малиновский, К. Леви-Строс).
В ранних работах представителей С. н.
в центре внимания были проблемы исто-
рии языков и диалектов, соотношения
31’
языка и культуры, языковых и социаль-
ных структур. С 50-х гг. началось изуче-
ние функционирования языка в разных
ситуациях общения: в предписанных об-
ществом формах и нормах поведения,
в обществ, и религ. церемониях, при
выражении радости, горя, дружбы и
вражды во взаимоотношениях людей раз-
ных рангов и т. п., стали исследоваться
речевые особенности средств массовой
коммуникации и их воздействие иа раз-
ные социальные слои населения (стиль
обществ, выступлений, пропаганды, рек-
ламы и т. п.),'а также процессы овладе-
ния языком детьми и отражение в речи
индивида условий его происхождения и
воспитания и др. Эта проблематика
С. н. получила дальнейшее развитие в со-
циолингвистике.
* Лафарг П., Язык и революция, пер.
с франц., М,—Л.. 1930; Сепир Э., Язык,
пер. с англ., М.—Л., 1934; Вандриес Ж.,
Язык. Лингвистич. введение в историю, пер.
с франц., М.. 1937; Мейе А., Введение в
сравнит, изучение индоевроп. языков, пер.
с франц., М.—Л., 1938; Жирмун-
ский В. М., Марксизм и социальная линг-
вистика, в кн.: Вопросы социальной лингвис-
тики, Л., 1969; С о с с ю р Ф. де, Курс об-
щей лингвистики, в его ки.: Труды по
яз-знанию, пер. с франц., М., 1977; С л ю-
с аре в а Н. А., Проблемы социальной
природы языка в трудах франц, лингвистов,
в кн.: Теоретич. проблемы социальной
лингвистики, М., 1981; см. также лит. при
статьях Французская социологическая школа,
Социолингвистика. Н. А. Слюсарева.
СОЧЕТАЕМОСТЬ — свойство языко-
вых единиц сочетаться при образовании
единиц более высокого уровня; одно из
фундаментальных свойств языковых еди-
ниц, отражающее синтагматические отно-
шения между ними (см. Синтагматика).
Существуют универсальные и конкретно-
языковые законы и тенденции С., отступ-
ление от последних приводит к наруше-
нию нормы или к изменению свойств
языковых единиц. Намеренное нарушение
правил С. может быть средством худож.
выразительности. Модифицированные
и дифференцирующиеся по форме при
С. языковые единицы образуют вари-
анты (аллофоны, алломорфы и др.).
Различается С. разных типов* в зависи-
мости от позиции — контактная
(при соположении языковых единиц) и
дистантная (иа расстоянии); в за-
висимости от факторов С.— обуслов-
ленная (определяется наличием у язы-
ковых элементов различит, черт) и про-
извол ьна я (определяется лишь при-
нятой нормой); в зависимости от уровня
языка — формальнаи и семан-
тическая.
На уровне фоием обусловленная С.
проявляется в совместимости или в не-
совместимости их дифференциальных
признаков (во ми. языках ие могут соче-
таться глухие и звонкие согласные, твер-
дые согласные и гласные переднего ряда
ит. п.). В случае С. фонем с несовмести-
мыми признаками происходят их комби-
наторные (позиционные) изменения: оглу-
шение, палатализация и др. Произволь-
ная С. фонем — важный типологич. при-
знак языка, она проявляется в универ-
сальных (более легкие и более трудные
сочетания звуков) и частных тенденциях.
Важную роль в С. играет позиция звуко-
сочетания в слове (начальная, срединная,
конечная), напр. начальная группа [st]
обычна в англ, и рус. языках (stop,
четой»), но в испанском и немецком встре-
чается лишь как исключение в заимство-
ваниях, хотя фонемы [s] и [t] есть во
всех четырех языках.
В морфологии С. проявляется в комби-
нации морфем и различается на фор-
мальном и семантич. уровнях. На фор-
мальном уровне — это использование ал-
ломорфов, к-рые избирательно сочета-
ются с корневыми морфемами (ср.
чкрасн-ота», чбел-изна», чсии-ева»,
чбер-ёг», но чгор-ит»), разл. рода измене-
ния на морфемном шве и др. явления,
изучаемые морфонологией. На семантич.
уровне С. определяется совместимостью
значений морфем, особенно лексемы и
граммемы; напр., лексема, обозначаю-
щая считаемый объект, совместима с мор-
фемой мн. ч. (чкнига» — чкниги»),
обозначающая несчитаемый объект,—
несовместима (челава», чснег»). При-
соединение несогласующейся по смыс-
лу морфемы свидетельствует о ее де-
семантизации (ччернила»), переосмыс-
лении (в сущ. чснега» мн. ч. показы-
вает не множественность, а интенсив-
ность), переосмыслении лексемы (чвб-
ды»), либо о нарушении нормы (чела-
вы»),
С. слов определяется грамматич., лек-
сич., семантич. факторами и изучается
теорией словосочетаний. Грамматич. С.
определяется принадлежностью слов к ча-
стям речи: иапр., для мн. языков подчи-
нит. сочетание из двух существительных
нехарактерно и зависимое существитель-
ное либо проявляет тенденцию к адъекти-
вации (англ, a s t о п е wall), либо его
адъективная функция подкрепляется его
морфологич. изменением (англ, my bro-
ther’s friend) или использованием транс-
понирующего служебного слова (the fri-
end of my brother). На лексич. уровне
С. проявляется в избирательности лек-
сем, ср. чоказать услугу, внимание», но
чне оказать заботу, интерес». На семан-
тич. уровне С. слов определяется с е-
м антич. согласованием —
компоненты сочетания должны не иметь
противоречащих сем, иапр. глагол или
прилагательное, обозначающие действие
нли свойство живого существа, сочетаются
с существительными одушевленными
(члюди разговаривают», чбольной чело-
век»), в противном случае нарушается
норма или переосмысляется один из ком-
понентов (чбольная совесть», чВесь
дом говорил об этом»). С. в тексте требует
стилистич. согласования слова с текстом,
иначе происходит стилистич. транспози-
ция.
Изучение С. позволяет идентифициро-
вать языковые элементы, определять их
принадлежность к таксоном ич. классам
(см. Таксономия), выявлять их вариан-
ты, полифункциональность, обнаружи-
вать т. наз. скрытые категории, опре-
делять условия образования переносных
значений. Идея С. как одного нз осн.
факторов структуры и функционирова-
ния языка активно разрабатывается в
20 в., в частности после работ Ф. де Соссю-
ра, в фонологии (комбииаториая фонети-
ка, работы Н. С. Трубецкого), в связи
с теорией функциональной транспози-
ции (Ш. Балли) и теорией словосочета-
ний (В. В. Виноградов). Дистрибутивная
грамматика использовала С. как основу
лингвистич. анализа, рассматривая ее
исключительно на формальном уровне.
Интерес к семантич. стороне языка по-
будил изучать закономерности семантич.
синтагматики, играющей важнейшую
роль в образовании смысла высказыва-
ния. С. изучается как в формальном,
так и в семантич. аспектах. См. Валент-
ность, Комбинаторные изменения зву-
ков, Словосочетание, Дистрибутивный
анализ.	В. Г. Гак.
СОЧЕТАЕМОСТЬ 483
СОЧИНЕНИЕ (паратаксис, координа-
ция) — синтаксическая связь грамматиче-
ски равноценных единиц языка, из к-рых
ни одна не может быть сведена на по-
ложение компонента другой, распола-
гающая своей системой средств выраже-
ния— сочинительными союзами (см.
Союз). Устанавливается между предло-
жениями как частями сложного предло-
жения, между репликами диалога, меж-
ду самостоят. единицами сообщения. Как
периферийный вид связи функционирует
в простом предложении, где не имеет кон-
ститутивного значения, т. к. не создает
новых синтаксич. позиций, а воспроиз-
водит уже имеющиеся. Специфику
С. иногда усматривают в его обрати-
мости, или принципиальной возмож-
ности перестановки сочиненных предло-
жений относительно друг друга (при
сохранении союза на прежнем месте)
без изменения смысла высказывания
(А. М. Пешковский, О. С. Ахманова);
на материале рус. языка этот критерий
не выдерживает проверки, что отмеча-
лось Н. Н. Дурново, С. О. Карцевским,
В. В. Виноградовым и др. В синтаксисе
сложного предложения С. обычно проти-
вопоставляется подчинению, одиако стро-
гой оппозиции между этими связями нет,
поскольку функции их не соотноситель-
ны: подчинение выявляет разные виды
смысловой зависимости следующих друг
за другом предложений, тогда как для
С. данный аспект не актуален и его сред-
ствами не эксплицируется. В этом отно-
шении С. не выходит за рамки бессою-
зия или по меньшей мере «симультаиио»
ему, т. е. совмещено с ним (Карцевский).
Назначение С.— характеризовать после-
довательность предложений не с т. зр.
иерархии, а с т. зр. распределения и
координированности (преемственности,
прерывистости и т. п.) реализующихся
в ней смыслов. Осн. и универсальные
разновидности сочинит, связи: соедини-
тельная, противительная, разделитель-
ная. Перекрывающиеся сочинением отно-
шения смысловой зависимости при необ-
ходимости могут выявляться спец, лек-
сич. средствами или собственно подчи-
нит. союзами (в последнем случае обычно
говорят о контаминации С. с подчинени-
ем); каждый отд. вид сочинит, связи
ставит таким экспликациям свои гра-
ницы.
9 Грамматика рус. языка, т. 2, М., 1954;
Пешковский А. М., Рус. синтак-
сис в науч, освещении, 7 изд., М., 1956;
Ильенко С. Г., Сочиневие, в кн.:
Рус. язык. Энциклопедия, М., 1979: Кру-
чинина И. Н., Структура и функции
сочинит, связи в Рус. языке, М., 1988;
Karcevski S., Sur la parataxe et la
syntaxe en russe, CFS, 1948. t. 7; e г о же,
Deux propositions dans une seule phrase, CFS,
1956, t. 14.	И. H. Кричим ина.
СО1ЪЗ (калька лат. conjunctio н греч.
s^ndesmos, букв.— связь, союз) — класс
служебных слов, оформляющих синтак-
сические связи предложений н синтак-
сические связи слов’. Связующая функ-
ция является для С. основной. Однако,
указывая на наличие связи, С. одновре-
менно выполняет и квалифицирующую
функцию: обозначает содержат, отноше-
ния между связываемыми единицами (ср.
«знать и уметь» — «знать, чтобы уметь»).
Грамматич. значение отношения сбли-
жает С. с предлогами, но служебная
функция предлогов осуществляется обыч-
но во взаимодействии с падежной флек-
сией (если она развита в языке), в то
484 СОЧИНЕНИЕ
время как С. осуществляет аналогичную
функцию независимо от грамматич. ха-
рактеристик связываемых словоформ н
даже независимо от их принадлежности
к определ. части речи, ср. союз «и> в рус.
яз., соединяющий существительные
(«война и мир»), наречия («дешево и сер-
дито), причастия («униженные и оскорб-
ленные»), глаголы («увидел и испугалсяь).
С. автономен в составе предложения,
этим он отличается от союзного
слова, к-рое совмещает две функции:
помимо обозначения зависимости предло-
жения (служебная функция), союзное
слово входит в состав придаточного пред-
ложения в качестве одного из его членов,
ср. англ. It was late w h е n he саше (C.)
‘ Было поздно, когда он пришел’ —
I don’t know when he came (союзное
слово, обстоятельство времени) 'Я ие
знаю, когда он пришел’. В большинстве
случаев союзное слово и С. различаются
формально. При совпадении (омонимии)
в нек-рых языках возможна дифферен-
циация их по признаку наличия / отсут-
ствия ударения, ср. «Чтб ои читает, не
вижуь — «Я вижу, что ои читает». С.
н союзное слово в совокупности образуют
союзные синтаксич. средства связи, про-
тивопоставленные в языке бессоюзным
(см. Бессоюзие).
По своему строению все С. делятся
иа простые (однословные) и составные
(неоднословные). В класс простых С.
входят непроизводиые и производные С.
Непроизводные делятся иа элементарные
(«и>, «аь, «но», лат. et ‘и’, хауса da ‘и’,
венг. de ‘но’, чеш. а ‘и’) и неэлементар-
ные. Последние исторически восходят
к соединениям двух или более служеб-
ных слов (или служебного слова с застыв-
шей формой знаменат. слова) и в совр.
языке не членятся на морфемы, ср.
«если» < «есть» + частица «лиь; «да-
бы». Производные С. возникают
в результате лексич. десемантизации
полнозначиой словоформы, напр. «хо-
тя», нли в результате сложения, напр.
лат. postquam ‘после того как’, antequam
‘прежде чем', англ, although ‘хотя’,
венг. minthogy ‘так как'. Возможно воз-
никновение С. из целого предложения,
ср. венг. tudniillik ‘так как’ < tudni illik
’следует знать’.
Составные С. по принципу обра-
зования делятся на комбиниро-
ванные (состоящие нз разных эле-
ментов; «а именно», ием. aucn wenn ‘если
даже’) и повторяющиеся (пар-
ные; нем. bald...bald ‘то...то’, венг.
mind...mind ‘как...так и’). По характеру
связи внутри комбиниров. С. в языках
с развитой флексией различаются С.
несинтагматич. типа (объеди-
ненные по принципу простого сцепления),
ср. «а также», «разве что», и с и и таг-
мат и ч. типа (сохраняющие связи с
предложно-падежными сочетаниями), ср.
«без того чтобы не», «между тем как»,
польск. ze wzgl?du па to ze ‘ввиду того
что’. Отнесение таких словосочетаний
к классу С. во многих случаях оказывает-
ся условным, т. к. цельность нх может
ослабляться и нарушаться.
По числу занимаемых в предложении
позиций С. делятся на одноместные и не-
одноместные. К числу одномест-
ных относятся С., располагающиеся
между соединяемыми частями текста,
напр. «и», «но», «вопреки тому что».
Неодноместные С. делятся на
многоместные и двухместные. Первые
представляют собой последовательность
позиционно разобщенных элементов, как
правило, повторяющихся, ср. «и...и...и»,
«нн...ни...ии», лат. modo...modo ‘то...то’,
венг. акйг... акаг ‘либо...либо’. Двухмест,
ные С.— это соединение двух формаль-
но не совпадающих и позиционно разоб-
щенных элементов, напр. англ, either...
or ‘или...или’, нем. nicht nur...sondern
auch ‘не только... но и’. В образовании
таких С. принимают участие частицы,
модальные слова, а также фразеологизмы
и устойчивые словосочетания.
В зависимости от характера связи,
оформляемой С., все С. делятся на с о-
чинительиые (координативные;
см. Сочинение) и подчинитель-
ные (субордииативные; см. Подчине-
ние). Если первые указывают иа относит,
смысловую автономность связываемых
единиц (предложений или словоформ),
то при помощи вторых выражается зави-
симость одной синтаксич. единицы от
другой. По характеру отношений, к-рые
устанавливаются между частями конст-
рукции, сочинит. С. делятся на группы:
соединительные С. (копулятив-
ные) — «и», «ни...ни»; противи-
тельные С. (адверсативные) — «а»,
«но»; разделительные С.
(дизъюнктивные) — «или»; градаци-
онные С.— «не только... но и». Число
сочинит. С. в языке, как правило, неве-
лико. Подчинит. С. оформляют след,
виды подчинит, отношений: времен-
н ы е («когда», «пока», «в то время как»,
лат. cum temporale), условные
(«если», «раз», лат. nisi 'если не’), при-
чинные («потому что», «ибо»,
лат. паш, enim ‘ибо, ведь’), уступи-
тельные («хотя», «несмотря на то
что», лат. ut concessivuin), целевые
(«чтобы», лат. ut finale), следствия
(«так что», лат. ut consecutivum), срав-
нения («как», «словно», лат. quo modo
‘как’), изъяснительные («что»,
«чтобы», «якобы», лат. ut objectivum).
Деление С. на сочинительные и подчи-
нительные, помимо семантич. основания
(характер синтаксич. связи), опирается
на ряд позиционных особенностей. Со-
чинит. С. занимают обычно иитерпози-
цию, т. е. позицию между соединяемыми
единицами, не входя ни в одну из иих
(исключение составляют неодиоместиые
повторяющиеся С. типа «либо... ли-
бо...»). Место подчинит. С. внутри при-
даточного предложения не является стро-
го фиксированным. О семаитич. связан-
ности подчинит. С. с придаточной частью
предложения свидетельствует его связь
с модальной характеристикой всего пред-
ложения; иапр., С. «как будто», «якобы»
указывают на гипотетичность сообщае-
мого.
По степени семантич. зависимости от
контекста С. разделяются на однознач-
ные (минимальная зависимость от кон-
текста, напр. «потому что», лат. prius-
quam ‘прежде чем’, веиг. kovetkezoleg
‘следовательно’) и многозначные
(оформляющие разл. виды смысловых от-
ношений, полностью раскрываемые толь-
ко в контексте). Широким семантич. спек-
тром обладают сочинит. С. (ср. значения
С. «а» в рус. яз.; противительное — «Пи-
люля горька, а проглотить ее на-
до»; присоединительное — «А вы все
полнеете»; присоединит.-усилительное —
«А дура все врет, врет, да и правду
соврет»),
С. небезразличны к стилистич. окрас-
ке высказывания, ср. сиионимич. С. «что-
бы» и «дабы» (если первый нейтрален, то
второй вносит в предложение оттенок
архаич. стиля), «если» и «ежели» (нейт-
ральный стиль — просторечно-разговор-
ный).
На периферии класса С. находятся
1) аналоги С. (группа слов с квалифици-
рующим лексич. значением, ср. «вдоба-
вок» = кроме того, «выходит» = следова-
тельно); 2) союзио-иаречные словосоче-
тания; 3) аффигироваиные элементы
союзного значения типа лат. -que. Резер-
вом, пополняющим класс С., служат все
неизменяемые слова (частицы, наречия,
модальные слова).
В самостоят. часть речи С. был выделен
в антич. грамматике. У Аристотеля С.
составляли часть синкретич. класса свя-
зок (syndesmoi), куда входили собст-
венно С. и предлоги. В отд. класс С.
были выделены Дионисием Фракийским
(2—1 вв. до и. э.). В ср.-век. граммати-
ках С. включались в категорию «частиц
речи» (particulae orationis). В яз-знании
20 в. С. вместе с модальными словами
часто относят к синтаксич. служебным
словам (в противоположность морфологи-
ческим — предлогам и артиклям).
* Пешковский А. М., Рус. син-
таксис в науч, освещении. 7 изд.. М., 1956;
Виноградов В. В., Рус. язык.
(Грамматич. учение о слове), 2 изд., М.,
1972; Рус. грамматика, т. 1 — 2, М., 1980;
Левицкий Ю. А.. Семантика рус.
сочинит, союзов, в кн.: Проблемы структур-
ной лингвистики. 1978, М., 1981.
Н. В. Васильева.
СПОСОБ ДЕЙСТВИЯ — см. Аспекто-
логия, Глагол.
СПРЯЖЁНИЕ (лат. conjugatio) — гла-
гольное формообразование, охватываю-
щее всю парадигму глагола, всю совокуп-
ность его форм в пределах одной гла-
гольной лексемы и выражающее соответ-
ствующие грамматические категории.
Границы С. одного глагола зависят от
того, как определяются границы глаголь-
ной лексемы. Так, в рус. яз. изменение
по категории вида традиционно не вклю-
чают в состав С. одного глагола, а рас-
сматривают как образование производ-
ного глагола со своим отд. С.; часто не
относят к С. и образование причастий и
деепричастий. Аналитич. формы в соста-
ве С. иногда обозначают термином п е-
рифрастическос С. В большин-
стве языков не все глаголы спрягаются
одинаковым образом. Поэтому, наряду
с общим понятием С., выделяют отд. С.
(т. е. его типы, или модели) для отд.
групп глаголов. В нек-рых случаях меж-
ду такими типами наблюдается четкое
семантич. противопоставление, в других
же — лишь традиционная закрепленность
отд. типа за определ. кругом глагольной
лексики.
В нек-рых языках отрицатель-
ное С. (напр., в финском с отрицат.
вспомогат. глаголом еп ‘я не...’, et ‘ты
не...’ и т. д. и неизменяемой по лицам
и числам формой полнозначного глагола)
противопоставлено положитель-
ному (утвердительному) С. Во ми.
языках различают объектное и
безобъектное (субъектное)
С. Первое используется у перех. глаго-
лов, употребленных с прямым дополне-
нием (или только с определ. прямым
дополнением — именем собственным,
личным местоимением, существительным
с определ. артиклем и т. п.), второе —
у перех. глаголов, употребленных абсо-
лютно (или с неопредел, дополнением),
и у непереходных; ср. венг. tudom ‘я
знаю' (напр., этого человека) — tudok
‘я знаю’ (одного человека и т. п.), те-
gyek ‘я иду’. Иногда глагол в объектном
С. ие только указывает своей формой на
наличие дополнения, но и согласуется
с ним в лице. Таково полиперс о-
и а л ь но е (двух- и даже трехличное)
С. в кавказских, палеоазиатских и
нек-рых др. языках, отражающее в фор-
мах глагола лицо, число (также, в зави-
симости от языка, грамматич. род и
класс) всех своих актантов — как под-
лежащего, так н дополнения (или двух
дополнений — прямого и косвенного). Ср.
абх. ды-з-беит ‘его/ее (человека )-я-
видел’, н-з-беит ‘то (вещь)-я-видел’,
и-бы-р-тоит 'то (вещь)-тебе (жен. род)-
оии-дают’, бы-р-на-тоит ‘тебя (жеи. род)-
им-то (не-человек)-дает’. Полиперсональ-
ное С. противопоставлено м о и о п е р-
сональному (одноличиому), ис-
пользуемому у неперех. глаголов.
В индоевропейских, семитских и мн.
др. языках С. независимо от переходно-
сти / непереходности является моноперсо-
нальным и глагол согласуется в лице и
числе (в ряде случаев и в роде) только
с одним актантом — с подлежащим. Од-
нако есть языки, в частности и нек-рые
индоевропейские, в к-рых глаголы (кро-
ме возвратных) вообще лишены согла-
соват. категорий, т. е., спрягаясь по вре-
менам, наклонениям н т. д., не спряга-
ются по лицам и числам. Так, дат. skri-
ver — наст. вр. глагола «писать» для
любого лица ед. и ми. ч.: ср. jeg skriver
‘я пишу’, du skriver ‘ты пишешь’ и т. д.
Особое личное С. возвратных
глаголов выделяется в тех языках,
в к-рых показатель возвратности изменя-
ется по категориям лица и числа. Ср.
фраиц. je me trompe ‘я ошибаюсь', tu te
trompes 'ты ошибаешься’, nous nous
trompons 'мы ошибаемся’ и т. д. (невоз-
вратное je trompe значит ‘я обманываю’).
Специфич. чертами семантики отмечены
и глаголы с неполным С., напр.
безличные (дефектные по категории ли-
ца, числа, в соотв. формах и рода — ср.
рус. «светает», «светало»).
Формальные разряды в С., ие связан-
ные или слабо связанные с к.-л. семантич.
группировками глаголов, широко пред-
ставлены во мн. языках флективной ти-
пологии. В диахронич. перспективе такие
конъюгационные разряды оказываются
отложениями разных этапов развития
языка или следами утраченных семантич.
различий прошлых эпох. В синхронном
срезе они должны рассматриваться как
параллельные способы передачи одного и
того же содержания. Таковы темати-
ческое и атематическое С.
древиих иидоевроп. языков (противопо-
ставлены наличием / отсутствием т. наз.
тематич. гласного е / о перед личным
окончанием, а отчасти и самими оконча-
ниями), С. на -mi и на -hi в хеттском
(ija-mi ‘я делаю’ — da-hi ‘я беру’), четы-
ре С. в латыни, различающиеся осново-
образующими гласными, более старое
«с и л ь н о е» и позднейшее «слабое»
С. в герм, языках (англ, to fall ‘па-
дать’ — прош. время fell, но to call
‘звать’ — прош. время called) и т. д.,
а также С. глаголов более мелких фор-
мальных разрядов и т. наз. неправиль-
ных глаголов разных языков.
В древних слав, и совр. вост.-слав.
языках, исходя из форм презенса, раз-
личаю1- два главных С.— первое
(рус. «берешь», «берут») и второе
(«летишь», «летят») и, кроме того, остат-
ки атематич. С. («ем», «ешь», «ест»)
и разноспрягаемые глаголы. В западио-
и южнослав. языках в результате стяже-
ния групп гласных (после выпадения ин-
тервокального j, ср. рус. диалектное «бы-
ват» из «бывает») сформировался обшир-
ный класс глагольных основ с исходом
на -а-, усвоивший в 1-м л. ед. ч. презен-
са окончание -ш по образцу атематич.
глаголов и составивший новое, тр-етье
спряжение (польск. czytam ‘читаю’).
Окончание -ш распространилось и на др.
типы основ (ср. в польск. яз. четвертое
С. umiem ‘умею’), а в ряде слан, языков
на все глаголы (ср. словен. nesem 'несу',
vidim ‘вижу’, delam ‘делаю’). Конъюга-
ционные классы традиционно выделяли
в слав, языках также по типам основ
инфинитива, а позже — с учетом соот-
ношения презентной и инфинитивной
основы. Были предложены описания С.
слав, языков, постулирующие принцип
единой («полной») основы, «усекаемой»
по определ. морфонологич. правилам при
образовании отд. групп форм; конечный
гласный «полной основы» отбрасывается
перед окончанием, начинающимся с глас-
ного (рус. coca- + у —» сосу), конечный
j — перед суффиксом, начинающимся
с согласного (игра) - + л —» играл),
и т. д., а для ряда форм постулируются
«более глубокие усечения» и разные до-
полнит. правила.
* Халле М., О правилах рус. спряже-
ния. в сб.: American contributions to the 5
International congress of slavists, v. 1. The
Hague, 1963; Бромлей С. В., Прин-
ципы классификации глагола в совр. рус.
языке, ВЯ, 1965, №5; Маслов К). С.,
Нек-рые спорные вопросы морфологич.
структуры слав, глагольных форм. «Сов.
славяноведение», 1968, М» 4; Рус. грамматика,
т. 1, М;, 1980; Семереньи О., Введение
в сравнит, яз-знание, пер. с нем.. М., 1980;
Иванов В я ч. В с.. Слав., балт. и ранне-
балканский глагол. Иидоевроп. истоки, М.,
1981; Якобсон Р., Рус. спряжение, в его
кн.: Избр. работы, М., 1985; Т п е 1 i п N. В.,
Towards a theory of verb stem formation and
conjugation in modern Russian, Uppsala. 1975;
см. также лит. при ст. Глагол. Ю. С. Маслов.
СРАВНЙТЕЛЬНО - ИСТОРЙЧЕСКИЙ
МЁТОД — совокупность приемов и про-
цедур историко-геиетического исследова-
ния языковых семей и групп, а также
отдельных языков, используемая в срав-
нительно-историческом языкознании
для установления исторических законо-
мерностей развития языков. С.-и. м.—
важнейший инструмент познания истории
языков. С помощью С.-и. м. прослежи-
вается диахронич. эволюция генетиче-
ски близких языков на основе доказа-
тельства общности их происхождения.
Осн. целью С.-и. м. является воссозда-
ние модели праязыковых состояний (см.
Праязык) отд. семей и групп родств. язы-
ков мира, их последующего развития и
членения на самостоят. языки, а также
построение сравнит.-ист. описаний (грам-
матик и словарей) языков, входящих в ту
или иную генетич. общность. К числу гл.
приемов относятся: определение генетич.
принадлежности языковых данных, уста-
новление системы соответствий н анома-
лий иа разных уровнях в сравниваемых
языках, моделирование исходных пра-
языковых форм (архетипов), хроноло-
гич. н пространств, локализация языко-
вых явлений и состояний и предпринимае-
мая на этой основе генеалогическая клас-
сификация языков. Сравнение как уни-
версальный прием лингвистич. иссле-
дования в С.-н. м. является доминирую-
щим. Конкретные приемы и процедуры
базируются на системном анализе, по-
скольку сравнению подлежат не часгиые
явления, а языковые системы. Наиболее
существенным является принцип ретро-
гиостики, т. е. накопление знаний о пред-
шествующих этапах ист. развития язы-
ков. Важнейшей процедурой С.-и; м.
служит реконструкция первоначальных
н промежуточных языковых состояний,
осуществляемая посредством установле-
ния соответствий на всех уровнях языка.
Наибольшую эффективность в установ-
лении закономерностей ист. развития
СРАВНИТЕЛЬНО 485
родств. языковых систем С.-и. м. обнару-
живает иа фоиетико-фоиологич. и морфо-
логич. уровнях. Направление исследо-
ваний при этом может быть как ретро-
спективным, т. е. идти от исторически
засвидетельствованного состояния к пер-
воначальному, так и проспективным —
от первонач. состояния к более позднему.
Большую роль играет при этом выбор
основы для сравнения. Как правило, это
язык с древнейшей письм. традицией.
В индоевропеистике такую роль долго
играл санскрит, к-рый в ряде совр.
исследований сменен хетто-лувийскими
языками. Совр. сравнит.-ист. методика
лингвистич. исследований широко ис-
пользует и приемы др. методов — типо-
логического, квантитативного, вероят-
ностного, филологического и метода мо-
делирования. Лингвогеографические, или
ареальные, приемы нет. изучения языков
являются составной частью С.-и. м. Они
подчинены задачам воссоздания картины
диал. члеиеиия праязыковых общностей
и выявлению ареальных связей между
языками, составлиющими эти общно-
сти. В тех же языковых группах или
семьях, где отсутствуют старописьм. па-
мятники, С.-и. м. опирается на данные
совр. языков и диалектов. См. также
Метод в языкознании.
* Мейе А., Сравнит, метод в ист. яз-зна-
нии, пер. с франц., М., 1954; Вопросы мето-
дики сравнит.-ист. изучения индоевроп. язы-
ков, М., 1956; Климов Г. А., Вопросы
методики сравнит.-генетич. исследований. Л.,
1971; Макаев Э. А., Общая теория
сравнит, яз-знания. М., 1977; Семере-
ньи О., Введение в сравнит, яз-знанне,
пер. с нем.. М., 1980. В. П. Нерознак.
СРАВНЙТЕЛЬНО - ИСТОРЙЧЕСКОЕ
ЯЗЫКОЗНАНИЕ — область языкозна-
ния, объектом к-рой являются родствен-
ные, т. е. генетически связанные, языки.
Конкретно в С.-и. я. речь идет об уста-
новлении соотношения между родств.
языками и описании их эволюции во вре-
мени и пространстве; С.-и. я. пользуется
как основным инструментом исследова-
ния сравнительно-историческим мето-
дом-, наиболее общая форма исследова-
ний — сравнит.-ист. грамматики (вклю-
чающие в себя прежде всего фонетику)
и этимологич. словари (лексика).
С.-и. я. противостоит описательному,
или синхроническому, яз-знанию, нор-
мативному и общему яз-знаиию. Вместе
с тем С.-и. я. связано как с описат.
яз-зианием, так и с общим яз-знанием вза-
имовлияниями в целом ряде вопросов.
Обычно возникновение С.-и. я., преж-
де всего его ядра — сравнит.-нет. грам-
матики, связывают со знакомством ев-
роп. лингвистов с санскритом в кон.
18 в., недооценивая роль того общего
идейно-иителлектуального контекста,
к-рый складывался в науч.-филос., лит.-
худож. и обществ, жизни Европы во 2-й
пол. 18 в.— первые десятилетия 19 в.
К этому времени в естеств. науках (преж-
де всего) был накоплен большой конкрет-
ный материал, давший основание первым
универсальным классификациям и так-
сономиям, открывшим возможность рас-
смотреть целое, определить иерархию его
частей и предположить, что сама она
есть результат действия неких общих за-
конов. Весь этот этап работы подразуме-
вал существ, роль эмпнрич. сравнения
фактов и неизбежно приводил к выводу,
согласно к-рому за внешне разнообраз-
ными фактами должно крыться (по край-
ней мере, в значит, числе случаев) внутр,
единство, нуждающееся в истолковании.
486 СРАВНИТЕЛЬНО
Принципом истолкования для секуляризо-
ванной науки того времени стал и с т о-
р и з м, т. е. признание развития во вре-
мени, осуществляющегося естеств. обра-
зом (а не божественной волей, реализую-
щей некий общий план), по з а к о и а м,
к-рые не только описывают самое смену
одних форм другими, ио и конкретный
вид, ими принимаемый. Отсюда новая
установка в трактовке фактов: в них
склонны были видеть уже не «лестницу
форм» («существ»—в биологич. нау-
ках), но «цепь развитиям предполагаю-
щую естеств. изменение форм. Изменяе-
мость форм (идея, в полном своем виде
оформившаяся к сер. 19 в., ср. «Проис-
хождение видов» Ч. Дарвина, 1859),
объясняемая их историей, стала высту-
пать как причина нх многообразия. Само
развитие мыслилось в двух вариантах:
чаше как восходящая линия от простого
к сложному и улучшенному (ср. миого-
числ. теории прогресса от А. Р. Ж. Тюр-
го и Г. Э. Лессинга, И. Г. Гердера и
М. Ж. А. Н. Кондорсе до Ж. Б. Ламарка,
Э. Жоффруа Сент-Илера и того же Дар-
вина), реже как нисходящая линия, свя-
занная с деградацией (Ж. Ж. Руссо,
Ю. Мёзер и др.). Отражения подобной
концепции многообразны н нередко объ-
единяют естеств. науки с гуманитарными.
Так, с одной стороны, возникают отд.
опыты ист. описания, претендующие на
полноту и целостность (Д. Юм илн
Э. Гиббон), утверждаются взгляды об
истории как автономной науке (Тюрго,
энциклопедисты, «Идея всеобщей исто-
рии» И. Канта, 1784), вырабатываются
обшефилос. теории развития с особым
вниманием к его причинам и стадиям,
к соотношению «логического» и «истори-
ческого» (Г. В. Ф. Гегель, Ф. В. Й. Шел-
линг и др.). С др. стороны, возникают
многочисл. сравнит, дисциплины (срав-
нит. анатомия, эмбриология, палеонто-
логия, геология и т. д.) и развиваются
общие и частные принципы естеств.-иауч.
«компаративизма» (Ламарк, Жоффруа
Сент-Илер, Ж. Кювье, Ч. Лайель и др.).
Характерно, что объектом ист. изменения
и иауч. сравнения становится форма (а не
функция), что и предопределило возра-
стание роли морфологии и то важное зна-
чение, к-рое стало придаваться понятию
гомологии в структуре исследуемых
объектов (т. е. подобию не функциональ-
ному, ио формальному, отсылающему
к общему происхождению). Для С.-и. я.
оказались важными также результаты
исследований в области естеств. наук,
не получившие, однако, всеобщего призна-
ния,— об оформлении понятия с и с т е-
м ы, определяющей взаимодействие ча-
стей целого (ср. строго детерминистич.
концепцию Кювье), нередко определяе-
мой термином «организм», и о выдвиже-
нии идеи исходной модели-архе-
типа (Р. Оуэн), объясняющей разви-
тие всех реально засвидетельствованных
конкретных типов.
Наука о языке не только испытывала
плодотворные влияния со стороны общей
методологии наук, но и сама принимала
активное участие в выработке общих
идей. В частности, важную роль сыграла
работа Гердера «Исследование о проис-
хождении языка» (1770, изд. 1772),
к-рая наряду с его же статьей «О возрас-
тах языка» явилась одним из самых серь-
езных подступов к будущему ист.
яз-знанию. Выступая против распростра-
ненных тезисов об исконности языка, его
божеств, происхождении и неизменяемо-
сти, Гердер был одним из первых про-
возвестников историзма в яз-знании. Со-
гласно его учению, естеств. законы опре-
делили необходимость возннкновенпя
языка и его дальнейшего развития; язык,
связанный по своему происхождению
с культурой (и, в частности, с поэзией),
в ходе своего развития совершенствуется,
как и общество; нераздельная связь
языка с культурой и обществом делает
его важнейшим компонентом нац. духа
(перечень причин изменения языка во
многом предвосхищает аналогичную проб-
лему в естеств. науках, ср. биологич. гео-
графию А. фон Гумбольдта). И. К. Аде-
луиг в нач. 19 в. выдвигает свои сооб-
ражения о причинах нет. развития языка
и формулирует критерии различия в сте-
пенях языкового родства, предполагаю-
щие не просто сравнение языков, считаю-
щихся родственными, но, по суги дела,
сравнение их г р а м м а т и ч. струк-
тур (не только лексем!). Характерно,
что У. Джоунз, познакомившись с сан-
скритом и обнаружив его сходство в
глагольных корнях и в грамматич. фор-
мах с греч., лат., готским и др. языками,
в 1786 уже смог предложить совершенно
новую концепцию лингвистич. родства;
наличие достаточного кол-ва подобных
совпадений в сравниваемых языках по-
зволяет заключить об их генетич. родст-
ве и, следовательно, об их происхожде-
нии из общего праязыка. Ф. фон Шле-
гель в труде «О языке и мудрости индий-
цев» (1808) не только подчеркивает
роль грамматич. элементов при установ-
лении языкового родства (именно он ввел
в употребление термин «сравнительная
грамматика»), но и применительно к сан-
скриту, перс., греч., нем. и др. языкам
формулирует первые постулаты сравнит.-
ист. грамматики индоевроп. языков, под-
черкивая особую методологич. сущность
форм спряжения. Эти теоретич. предпо-
сылки С.-и. я. подкреплялись обширным
собранием лексики разных языков, упо-
рядоченной в словарях сопоставит, типа
(«Сравнительные словари всех языков
и наречий» П. С. Палласа, 1787—89,
2 изд., 1790—91; словарь исп. миссионе-
ра Лореисо Эрвас-и-Пандуро, 1784,
2 изд., 1800—05; «Mithridates, oder all-
gemeine Sprachenkunde» Аделунга и
И. С. Фатера, 1806—17, и др.), где созда-
вались особо благоприятные условия
для выделения лексем родств. языков
(хотя бы сугубо предварительного и при-
близительного) (см. также Родство язы-
ковое, Генеалогическая классификация
языков).
Идеи языкового родства выдвигались
и раньше (ср. отчасти уже у Данте, а так-
же «О родстве языков» Гвилельма По-
стеллуса, 16 в.). Выделялись работы,
авторы к-рых ограничивались кругом язы-
ков, обнаруживающих сходство: «Рас-
суждение о европейских языках»
Й. Ю. Скалигера (1599), где, однако,
в сравнение включались кроме языков,
позже признанных индоевропейскими,
также финский, венгерский, баскский,
к-рые затушевали нек-рые бесспорные
результаты. Еще более широкая класси-
фикация родств. языков Ст. Света была
предложена Г. В. Лейбницем, по сути
дела разграничившим индоевроп. язы-
ки (по его терминологии, «кельтские») и
урало-алтайские («скифские»). Более
перспективными в плане будущих срав-
нит.-ист. исследований оказывались те
работы, в к-рых ставились более узкие
задачи (напр., доказательство родства
отд. групп или семей языков, ориентиро-
ванные при этом на сравнение сходных
элементов). Так, уже в 17 в. сложилось
представление о родстве языков семит,
семьи (Э. Гишар, И. Лудольф и др.),
германской (Л. тен Кате) и романской
(Рейнуар и др.) групп, слав, языков
(Ю. Крижанпч н др.) н т. п. Особое
значение имели изданные Ф. Ю. фои
Стралеибергом в 1730 сравнит, таблицы
языков Сев. Европы, Сев. Кавказа, бла-
годаря чему была создана классифика-
ция уральских и алтайских языков (фин-
но-угорские и самодийские; тюркские,
монгольские, тунгусские), хотя и в пред-
варит. варианте. Эти первые попытки
классификации языков способствовали
формированию ранних вариантов
С.-и. я. и, в свою очередь, во многом от
них зависели.
В 10-х гг. 19 в. идеи С.-и. я. воплоти-
лись в исследованиях сравнит.-ист. ха-
рактера, в к-рых была применена и соотв.
техника исследований, опиравшихся
преим. на данные индоевроп. языков,
и т. о. сравнит.-ист. грамматика этих
языков стала ведущей дисциплиной
С.-и. я., оказавшей стимулирующее
влияние на развитие других частных
сравнит.-ист. грамматик.
Главные фигуры той революции в
С.-и. я., к-рая привела к созданию
сравнит.-ист. грамматики, были Ф. Бопп
(«О системе спряжения санскритского
языка в сравнении с таковою в грече-
ском, латинском, персидском и герман-
ских языках», 1816), Р. К. Раск («Разыс-
кания о древнесевериом языке», 1818),
Я. Гримм («Грамматика немецкого язы-
ка», т. 1—4, 1819—37, речь идет о герм,
языках) и В. фон Гумбольдт («О сравни-
тельном изучении языков применительно
к разл. эпохам их развития», 1820,
и др.). Гумбольдт теоретически обосновал
статус С.-и. я. как не только особой, но
и автономной лингвистич. дисциплины,
выводы к-рой имеют, однако, первосте-
пенное значение при изучении культуры,
интеллектуальной деятельности, нар. пси-
хологии. Заслугой Гумбольдта было вы-
деление яз-знаиия как новой науки ист.
цикла — «сравнит, антропологии». При
этом задачи С.-и. я. понимались им иск-
лючительно широко: «...язык и постигае-
мые через него цели человека вообще, род
человеческий в его поступательном раз-
витии и отд. народы являются теми че-
тырьмя объектами, к-рые в их взаимной
связи и должны изучаться в сравнит,
яз-знании». Уделяя большое внимание
таким ключевым для С.-и. я. проблемам,
как внутр, форма, связь звука и значе-
ния, языковая типология и т. п., Гум-
больдт, в отличие от мн. специалистов
в области С.-и. я., и в ист. аспекте изу-
чения языка подчеркивал связь с духом
творчества, с категорией значения в ши-
роком смысле слова (язык и мышление).
Тем самым принцип историзма в яз-зна-
нии получил понимание, выходящее да-
леко за рамки сравнит.-ист. грамматик.
Боппу наука обязана созданием пер-
вой сравнит.-пет. грамматики индоевроп.
языков (1833—49), открывшей серию по-
добных грамматик больших языковых
семей; выработкой методики последоват.
сравнения форм в родств. языках; по-
пыткой интерпретации самого феномена
родств. языков. Особое значение имело
обращение к санскриту, к-рый в прост-
ранстве и времени был наиболее удален
от европ. языков, не имея с ними кон-
тактов в своей истории, и тем ие менее
сохранил с особой полнотой древнее
состояние. Заслуга Раска состояла в вы-
работке методики анализа соотносимых
друг с другом грамматич. форм и в де-
монстрации разных степеней родства
между языками. Дифференциация родст-
ва по степени близости явилась необходи-
мой предпосылкой к построению схемы
ист. развития родств. языков. Такая схе-
ма была предложена Гриммом, рассмот-
ревшим систематически три ступени раз-
вития герм, языков (древнюю, среднюю
и новую) — от готского до новоанглий-
ского. Начиная с Гримма, понятие «ист.
грамматики» группы языков и особенно
отд. языка стало в яз-знании реально-
стью (при этом — в отличие от опыта
Гримма — «сравнительная» часть в та-
ких нет. грамматиках нередко отступала
на задний план или присутствовала
в скрытом виде). Т- о., к 30—40-м гг.
19 в. С.-и. я. завоевало себе прочное
место в яз-знании и начало оказывать
значит, влияние на другие его области.
В это время происходит становление
С.-и. я., его принципов, методов и тех-
ники исследования.
С.-и. я., по крайней мере с 20—30-х гт.
19 в., отчетливо ориентируется на два
начала — «сравнительное» и «историче-
ское» (в этом смысле показательно на-
звание этой дисциплины в рус. лиигви-
стич. терминологии), отношения между
к-рыми не всегда ясны (практически оии
трактуются по-разному). Иногда акцент
делается иа «историческом»: оно опреде-
ляет цель С.-и. я. (история языка, в т. ч.
и в дописьменную эпоху), его направле-
ние и принципы (историзм), и в этом слу-
чае оно наиболее точно отвечает идеям
всей линии Гердер — Шлегель —
Гримм — Гумбольдт. При таком понима-
нии роли «исторического» др. начало —
«сравнительное» — скорее определяет
средство, с помощью к-рого достигаются
цели ист. исследования языка или язы-
ков. В этом смысле характерны иссле-
дования в жанре «история конкретного
языка», при к-рых внешнее сравне-
ние (с родств. языками) может практи-
чески отсутствовать, т. е. как бы отно-
ситься к доист. периоду в развитии дан-
ного языка, и заменяться внутрен-
ним сравнением более ранних фактов
с более поздними, одного диалекта с дру-
гим или со стандартной формой языка
и т. п. Но и такое внутр, сравнение неред-
ко оказывается замаскированным, низве-
денным до технич. приема, служащего
исключительно целям установления ист.
эволюции языка (сам же аспект сравне-
ния, т. е. соотношение сопоставляемых
элементов, лишается своего самодовлею-
щего характера). В работах др. исследо-
вателей акцентируется именно с рав-
ней и е, в центре внимания оказывается
само соотношение сравниваемых элемен-
тов, образующее как бы главный
объект исследования, а ист. выводы нз
этого сравнения остаются неподчеркнуты-
ми, неэксплицированными, отложенны-
ми для последующих исследований.
В этом случае сравнение выступает не
только как средство, но и как цель: имен-
но поэтому оио может оставаться не ин-
терпретированным вообще, мн. сравнит,
грамматики ' групп языков относятся
именно к этому типу, а выдвинутое
А. Мейе понимание соотношений между
элементами родств. языков как основного
содержания сравнит, грамматики индо-
европ. языков — наиболее яркий пример
«сравнения ради сравнения», из чего,
однако, ие следует, что такое сравнение
не предполагает ценных для истории
языка импликаций. Сравнение часто
оказывается интерпретированным (ср. та-
кие результаты сравнения, как постули-
рование праязыка, или языка-осиовы, ус-
тановление ист. взаимоотношения срав-
ниваемых языков, их диал. членения,
относит, хронологии или разные виды
реконструкции, позволяющие удлинить
историю данного языка или группы
родств. языков или сделать ее более
богатой, дифференцированной). Соответ-
ственно описанным двум ситуациям соот-
ношения «исторического» н «сравнитель-
ного» нередко различают историческое
яз-зиание (грамматику) и сравнительное
яз-знание (грамматику), что несколько
огрубляет демаркационную линию меж-
ду «историческим» и «сравнительным»,
упрощенно разводя их в разные стороны
и тем самым отчасти затушевывая как
раз наиболее показательные и теоретиче-
ски наиболее важные случаи, когда оба
этих начала поддерживают и усиливают
друг друга.
Если в логической структуре
С.-и. я. соотношение «исторического» и
«сравнительного» довольно ясно и прио-
ритет первого не вызывает особых сомне-
ний, то в центре эвристической
структуры, характеризующей С.-и. я.,
находится все-таки «сравнительное», вы-
ступающее как своего рода зависимая пе-
ременная величина, «зависящая» в своем
статусе от исходного по отношению к не-
му понятия родства. Поэтому од-
ним из основных (хотя обычно и «фор-
мулируемых) постулатов С.-и. я. явля-
ется необходимость проверки лингвистич.
материала иа возможность применения
операции сравнения, иначе говоря, не-
обходимость доказательства принадлеж-
ности этого материала к родств. язы-
кам. Но само родство языков определя-
ется исключительно через их «историче-
ски» ориентированное сравнение друг
с другом. Этот логич. круг (парадокс
ignotum per ignotum — «неизвестное че-
рез неизвестное») не может не учитывать-
ся при описании логич. структуры С.-и. я.
и при практич. операциях сравнения
элементов, относительно к-рых нет пол-
ной уверенности в их родстве. Выход из
этого круга в С.-и. я., и особенно в срав-
нит.-ист. грамматике, достигается мето-
дом последоват. проб и ошибок, т. е.
опираясь вначале иа более или менее
внеш, признаки, а далее основываясь на
внутренних, первично не явных фактах,
обнаруживаемых в ходе исследования.
Такая попытка сопоставления может ока-
заться удачной (и в таком случае сопо-
ставление заменяется сравнением, число
фактов, подлежащих сравнению, резко
возрастает, и на их основе возникает
возможность формулирования системы
соответствий или даже реконструкций
праязыка, выступающего как источник и
причина засвидетельствованного эмпири-
чески языкового родства) или неудачной
(исходная предпосылка о родстве сопо-
ставляемых элементов не подтверждается
дальнейшими сопоставлениями, и пер-
вые гипотетнч. соответствия квалифи-
цируются как случайные совпадения).
В зависимости от исхода этой операции
решается общий вопрос о том, могут ли
быть данные языковые факты объектом
сравнит.-ист. исследования или нет.
В первом случае оии поступают в ведение
сравнит.-ист. грамматики, во втором —
в ведение сопоставит, грамматики (см.
Контрастивная лингвистика, Сопоста-
вительный метод). В отличие от др.
разделов яз-знаиия, объектом С.-и. я.
является язык в аспекте его развития,
т. е. того вида изменения, к-рый соотно-
сится непосредственно с временем или
с преобразованными формами его (напр.,
пространство, диал. ареал, различия
внутри к-рого могут пониматься как
пространств, форма выражения времен-
ных различий); в этом смысле изменения
во времени не имеют непосредств. связи
СРАВНИТЕЛЬНО 487
с изменениями языка, связанными с др.
причинами (профессиональными, воз-
растными, половыми, жанровыми, сти-
листическими, окказиональными, пато-
логическими и т. п.). Более точно, объек-
том С.-и. я. является то в языке, что под-
вержено действию времени, и лишь по-
стольку, поскольку, изменяясь во време-
ни, оно отражает его движение. Следо-
вательно, для С.-и. я. язык важен как
мера времени («языковое» время), а тот
факт, что время может измеряться язы-
ком (и разными его элементами, причём
каждый раз по-разному), имеет непо-
средств. отношение к обширной проблеме
форм выражения времени. При таком
понимании объекта С.-и. я. становится
оправданным введение минимальной ме-
ры «языкового» времени, т. е. кванта язы-
кового изменения, единицы отклонения
языкового состояния At от языкового
состояния Аг, если At и Аг смежны во
времени (предполагается, что «языковое»
время останавливается, если нет языко-
вых изменений, хотя бы «нулевых»),
В качестве таких квантов языкового из-
менения могут выступать любые едини-
цы языка, если они только способны фик-
сировать языковые изменения во време-
ни [фонемы, морфемы, слова (лексе-
мы), синтаксич. конструкции]. Но в ре-
альном развитии С.-и. я., и особенно
сравнит.-ист. грамматики, особое значе-
ние приобрели такие языковые единицы,
как звуки (а позже и фонемы), на осно-
вании минимальных сдвигов («шагов»)
к-рых (типа звук х > у) выстраивались
цепочки ист. последовательностей (типа
а: > аг > а3... > а„, где ai — самый
ранний из реконструируемых элементов,
а а„ — последний по времени, т. е. совре-
менный) и формировались матрицы зву-
ковых соответствий (типа: звук х языка
А соответствует звуку у языка В, звуку
z языка Сит. п.); с развитием фоноло-
гии, особенно в том ее варианте, где вы-
деляется уровень фонологич. дифферен-
циальных признаков — ДП, актуальным
гтановится учет еше более дробных кван-
тов языковых изменений самих ДП (так,
измеиеиие d > t объясняется не как
сдвиг на одну фонему, а как более мел-
кий сдвиг на один ДП: звонкость > глу-
хость). В этом случае можно говорить
о фонеме как минимальном языковом
фрагменте (пространстве), на к-ром мо-
жет быть зафиксирован временной сдвиг
в составе ДП. Эта ситуация объясняет
одну из осн. особенностей С.-и. я., наи-
более рельефно проявляющихся в срав-
нит.-ист. грамматике; хотя, как было
сказано, мииим. сдвиг фиксируется на
уровне звуков (или морфем) и описыва-
ется как «звук х в одном языке соответ-
ствует звуку у в другом (родственном)
языке», контрастивным прост-
ранством (минимальным и достаточным)
для сравнения звуков (пли фонем) яв-
ляется морфема (в эксплицитном ви-
де соответствие должно было бы выра-
жаться след, образом: фонема х в мор-
феме К языка А соответствует фонеме у
в морфеме Ki языка В, причем К и Kt —
родств. морфемы, реализующие общий
источник, предшествующий наличным
его отражениям). Поэтому морфеме суж-
дено было сыграть совершенно исключит,
роль в С.-и. я., и особенно в развитии
сравнит.-ист. метода (хотя до иек-рого
времени эта роль могла не осознаваться
с достаточной четкостью). Если утверж-
дения типа «звук х языка А соответствует
звуку у языка В» вполне тривиальны (при
488 СРАВНИТЕЛЬНО
отсутствии особых условий) и неопера-
ционны в рамках тех целей, к-рые ставит
перед собой С.-и. я. (в еще большей сте-
пени то же относится к тезисам типа «зна-
чение m в языке А соответствует значе-
нию п в языке В», выглядящим как
абсурд), то подобное сопоставление мор-
фем [они могут быть выражением грам-
матич. категорий, элементом структуры
слова или носителем лексич. зиачення
(корневые морфемы)] оказывается наи-
более эффективным и операционным:
оно не только отсылает к меньшим (фо-
немы) и большим (слово) членам срав-
нения, но и кратчайшим образом указы-
вает элемент, фиксирующий родство
сравниваемых членов. Поэтому морфемы
данного языка (или языков) представ-
ляют собой необходимое и достаточное
(строго говоря, достаточно ограничиться
только «грамматическими» морфемами)
основание для построения на нем срав-
нит.-ист. фонетики и грамматики данного
языка или группы языков. Чем четче мор-
фемная структура языка, тем более пол-
ной и надежной оказывается сравнит.-
ист. интерпретация этого языка и тем
больший вклад вносит этот язык в срав-
нит.-ист. грамматику дайной группы
языков.
Из указанных особенностей логич.
структуры С.-и. я. вытекают нс только
его преимущества (среди них: относит,
простота процедуры, если известно, что
сравниваемые морфемы родственны; не-
редкая ситуация, когда реконструкция
предельно облегчена или даже уже пред-
ставлена частью сравниваемых элемен-
тов; возможность упорядочения этапов
развития одного или неск. явлений в от-
носительио-хронологич. плане; приори-
тет формы над функцией, при том что
первая нередко остается более устойчи-
вой и надежной, чем последняя, и т. п.),
но и его недостатки или ограничения,
относящиеся к методу, применяемому
в С.-и. я. Последние связаны гл. обр.
с фактором «языкового» времени: дан-
ный язык, привлекаемый для сравнения,
может отстоять от исходного языка-
основы или от другого родственного ему
языка на такое кол-во шагов «языкового»
времени, при к-ром большая часть унас-
ледованных языковых элементов (теоре-
тически все элементы) оказалась утра-
ченной («вымытой» временем) и, следо-
вательно, сам данный язык выбывает
из сравнения или же становится для
него ненадежным материалом; иной ас-
пект того же ограничения — невозмож-
ность реконструкции тех явлений, древ-
ность к-рых превосходит способность
языка к фиксации «языкового» времени,
т. е. превышает временную глубину дан-
ного языка. В др. случаях значитель-
ность «языкового» времени, отделяющего
данный язык от родственных ему языков
или от праязыка такова, что материал
для сравнения (напр., морфемы) оста-
ется, но подвергается столь глубоким
изменениям, что становится крайне не-
надежным, в частности допускающим
целый ряд разных сравнит.-ист. интер-
претаций. Наконец, особую сложность
могут представлять заимствования в
языке. Слишком большое число заимст-
вований — а известны языки, где число
заимств. слов превышает число искон-
ных,— может существенно деформиро-
вать представление о соотношении «сво-
ей» и «чужой» лексики и дать основания
для рядов «ложных» соответствий,
к-рые, одиако, обладают высокой сте-
пенью регулярности. При отсутствии
внеш, свидетельств заимствования опре-
деляются изнутри, лингвистически, как
раз по отклонениям от действующей
в данном языке или группе языков схе-
мы соответствий. Но старые заимствова-
ния могут утрачивать фонетич. знаки
«чужого» происхождения и полностью
ассимилироваться. Эти вкрапления мо-
гут смещать общую картину, притом что
у исследователя нет средств для опреде-
ления того, является ли это слово заимст-
вованным нли исконным и, следователь-
но, корректно или некорректно привле-
чение его для сравнения. Особую кате-
горию сложностей составляют случаи «не-
взвешенного» сравнения, когда в качест-
ве членов ряда соответствий выступают,
напр., два или более состояния одного и
того же языка (причем исследователь
полагает, что речь идет о разных язы-
ках) или, наоборот, одни из членов ряда
оказывается пустым из-за ненадежности
материала. Нередки (особенно в случае
недостаточного кол-ва фактов) примеры
«игры случая», когда возникают фантом-
ные факты, к-рым реально ничего не со-
ответствует, или «сдвинутые», как бы
подстроенные факты, смещающие и за-
темняющие реальное положение вещей.
В силу всех этих обстоятельств исследо-
вания в области С.-и. я. не могут опи-
раться исключительно на предусмотрен-
ные процедуры (на «правила»); нередко
обнаруживается, что подлежащая реше-
нию задача принадлежит к числу исклю-
чительных и нуждается в обращении
к нестандартным приемам анализа и /или
решается лишь с определ. вероятностью.
Тем не менее, благодаря установлению
схемы соответствий между соотносимы-
ми элементами разных родств. языков
(«сравнительное» тождество) и схемы
преемственности во времени элементов
данного языка (т. е. at > а7 > ...ап),
С.-и. я. приобрело совершенно самосто-
ят. статус. Яз-знанию традиционного
типа как описательной и / или предпи-
сывающей дисциплине оно противопо-
ставлялось как дисциплина объясняю-
щая. В этом отношении С.-и. я. напоми-
нало естеств. науки. В обоих случаях
эмпирич. данные, отраженные в соотв.
описаниях, нуждались в причинном
объяснении; установление же причин и
следствий в принципе объясняло ист.
развитие объекта, изучаемого в этих
науках. Высшим выражением принципа
«исторической» причинности и одновре-
менно методологич. строгости (своего
рода «математичности») С.-и, я. было
открытие понятия фонетич. закона (см.
Фонетические законы). Роль фонетики
в С.-и. я. оказалась совершенно иной,
чем в описат. яз-знании; если в послед-
нем фонетика оставалась вспомогат. дис-
циплиной, а звуки, как и буквы, тракто-
вались только как средство выражения,
то в С.-и. я. фонетика стала ведущей его
частью, в частности потому, что в ней
наиболее полно и объективно раскрыва-
лись ист. процессы, не нарушаемые, как
на других уровнях, коррекцией со сто-
роны осознаваемых говорящим элемен-
тов содержания. На первых порах
в С.-и. я. довольствовались признанием
соответствий и не настаивали иа их зако-
номерности и неукоснительности в той
степени, в какой это принято в естеств.
науках. Во всяком случае, предполага-
лось, что иа язык оказывает влияние неч-
то более сильное, нежели лингвистич. за-
коны (Бопп). Но уже А. Шлейхер, одер-
жимый идеями естествознания и рассмат-
ривавший язык как естеств. организм, пы-
тался увидеть в языковых закономерно-
стях реализацию законов природы.
Шлейхер был, пожалуй, первым, кто
пытался установить как частные фоне-
тич. законы, действующие в пределах
данного языка, так и всеобщие (универ-
сальные) законы языка. Шлейхеровская
реконструкция иидоевроп. праязыка, по
сути дела, уже предполагает всевластие
лингвистич. законов. Но сама трактов-
ка этих законов Шлейхером ие могла
быть принята след, поколением компара-
тивистов, хотя убеждение в исключит,
важности фонетич. законов стало в 70—
80-х гг. 19 в. общим тезисом младограм-
матич. направления в С.-и. я. (см. Мла-
дограмматизм). Соответственно росла
непримиримость ко всем тем утвержде-
ниям в области сравнит.-ист. граммати-
ки', к-рые основывались не на законе,
а на исключениях из него. В 1878 в
своих «Морфологических исследованиях»
Г. Остхоф и К. Бругман формулируют
принцип постоянства фонетич. законов,
к-рому было суждено сыграть выдаю-
щуюся роль в С.-и. я. (см. Гримма за-
кон, Вернера закон, Грассмана закон,
Фортунатова — Соссюра закон, Бруг-
мана закон, Зиверса — Эджертона за-
кон). Большую методологии, ценность
имели законы-предсказания, подтверж-
давшиеся лишь впоследствии, ср. рекон-
струированные Ф. де Соссюром «сонан-
тические коэффициенты», отражением
к-рых было хеттское h, как позже пока-
зал Е. Курилович; ср. также ром. рекон-
струкции Ф. К. Дица и их подтвержде-
ние фактами нар. латыни. Известная ка-
тегоричность и максимализм в формули-
ровке положения о постоянстве фонетич.
законов вызвала позже дискуссию, внес-
шую много нового в понимание условий
действия закона. Прежде всего потребо-
вались объяснения для тех языковых
фактов, к-рые не могли быть выведены
из данного фонетич. закона и выглядели
исключениями. Первой попыткой наи-
более общего объяснения отклонений
в действии лингвистич. законов была
ссылка на аналогию, психология,
теория к-рой была изложена уже
Г. Паулем в «Принципах истории
языка» (1880). Ми. конкретные исклю-
чения в сравнит.-ист. грамматике
иидоевроп. языков (а отчасти и др. язы-
ковых семей) были более или менее
удачно объяснены. Но опыт обращения
к аналогии как важному фактору языко-
вого развития привел к двум существен-
ным выводам: во-первых, само действие
аналогии есть результат взаимоотноше-
ния членов языковой системы со своей
особой иерархией этих членов, к-рая и
определяет направление аналогии (в этом
случае более чем констатация аналогии
оправдано обращение к исследованию са-
мой системы и принципов ее функциони-
рования); во-вторых, аналогия (даже
при обращении к ее исходным механиз-
мам, коренящимся в системе языка)
все-таки оставляет мн. языковые факты
необъясненными вовсе или же объяснен-
ными недостаточно удовлетворительно.
В этом случае наибольший прогресс и в
С.-и. я. в целом, и в сравнит.-ист. грамма-
тике конкретных языков или языковых
групп, н в самом понимании пределов
действия фонетич. законов был достигнут
в тех многочисленных и, по сути дела,
разнородных, внутренне обычно не скоор-
диниров. исследованиях, где положения
С.-и. я. проверялись анализом форм
развития языка в пространстве. Посту-
лирование праязыка, как и гипотезы
о промежуточных языках-основах, о чле-
нении праязыка и преимуществ, связях
между отд. его ветвями, строго говоря,
скрывали в себе неизбежный вопрос
о пространственно-временной интерпрета-
ции этих чисто лингвистич. конструкций.
«Волновая» теория И. Шмидта (1871),
полемически заостренная против теории
«родословного древа» Шлейхера, фикси-
ровавшей последовательность этапов рас-
падения языка, но игнорировавшей как
проблему локализации праязыка и его
последующих продолжений, так и все
сколько-нибудь сложные случаи много-
сторонних языковых связей, была, по
сути дела, одним из первых вариантов
определения пространств, соотношения
родств. языков и, главное, объяснения
пространств, фактором (т. е. способом
существования языка в пространстве)
языковых особенностей, в частности и тех,
к-рые выглядели как исключение. Соот-
несенность двух гем — фоиетич. законов
н пространственного аспекта языка и
языкового родства —рельефнее всего бы-
ла обозначена в трудах Г. Шухардта, вы-
ступавшего против тезиса непреложно-
сти фоиетич. законов и как бы компенси-
ровавшего их дискредитацию объясне-
ниями, вытекающими из фактора прост-
ранства и происходящего на нем посто-
янного и постепенного взаимодействия
(вплоть до смешения) языков (ср. его
работы «О фонетических законах»,
1885, «О классификации романских диа-
лектов», 1900, «К вопросу о языковом
смешении» и т. п.). Близкие идеи вы-
сказывались и И. А. Бодуэном де Кур-
тенэ. В той или иной мере оппозиция
тезису о непреложности фоиетич. законов
и слишком упрощенным представлениям
о схемах развития языка или родств.
языков, о причинах и формах «переход-
ных» явлений обнаружилась вскоре в наи-
более развитых областях С.-и. я., преж-
де всего в романистике, несколько позже
в германистике. В частности, эта оппо-
зиция была связана с опытом работы над
диалектологич. атласами (специально —
география слов) и в области лингвистич.
географии (Ж. Жильерон, позже Ф. Вре-
де, Г. Венкер, К. Яберг и др.), показав-
шей несравненно более сложную картину
фонетических (и вообще языковых) из-
менений (в частности, было показано по-
степенное действие фоиетич. законов
в отношении отд. слов, дополнительно
усложненное разным темпом распрост-
ранения слов с фоиетич. инновацией
в лингвистич. пространстве). Идеи прост-
ранств. детерминации (или, по крайней
мере, важности этого аспекта) языковых
изменений постепенно находили свое от-
ражение в С.-и. я.: ср. исследования Мейе
о диалектах иидоевроп. языка, продол-
женные позже в работах о членении индо-
европ. языков у В. Порцига, X. Краэ,
у представителей итал. «пространст-
венной» (ареальной) лингвистики —
М. Дж. Бартоли, Дж. Бонфанте, В. Пи-
зани, Дж. Девото и др. с их интересом
к качеств, различию ареалов (централь-
ные, латеральные, маргинальные), к оп-
ределению центров инноваций и путей их
распространения, к анализу того слоя
лексики, к-рый ускользает из ведения
сравнит.-ист. фонетики (ср. «культур-
ные», иначе «странствующие», слова),
к языковым связям внутри родств. и
неродств. языков и т. п. Наконец, в 20—
30-х гг. 20 в. выдвигается теория языко-
вых союзов (ср. работы Н. С. Трубецкого,
Р. О. Якобсона, К. Саидфельда н др.;
см. Языковой союз), определяющая та-
кой тип взаимоотношения, при к-ром
пространств. смежность способствует
формированию «вторичного» родства,
проявляющегося прежде всего в выработ-
ке сходных лингвистич. типов, во-пер-
вых, и создании своего рода системы пере-
счета для перехода от одного языка
к другим (в пределах языкового союза),
во-вторых. Внимание к пространств, ас-
пекту языка привело к существенному
углублению проблематики С.-и. я.; в
частности, заставило исследователей во
многом по-новому взглянуть на проблему
праязыка, его диал. членения (ср. поня-
тие диал. континуума), выделения ус-
тойчивых («консервативных») зон и зон,
в к-рых появляются инновации, на ме-
тод изоглосс, на роль конвергентных про-
цессов (см. Конвергенция-, в С.-и. я. до
сих пор господствует установка на пре-
имущественное или даже исключит, зна-
чение дивергенции) и т. п.
Быстрое развитие С.-и. я., и прежде
всего теории и практики сравнит.-ист.
грамматик, привело к тому, что уже
в сер. 19 в. оно стало рассматриваться ие
только как саман развитая и точная (бла-
годаря высокому уровню формализации)
гуманитарная дисциплина исторического
(и сравнительного) цикла, но и как об-
разец для ряда др. наук, основанных
на принципах историзма и компаративиз-
ма. Под влиянием успехов С.-и. я. и
сравнит.-ист. метода в яз-знании оформ-
ляются такие направления в европ. нау-
ке 2-й пол. 19 в., как сравнит, мифоло-
гия, сравнит, право, сравнит, лит-веде-
иие. Несмотря на быстрые успехи этих
дисциплин, оии не смогли достичь стату-
са, сопоставимого со статусом С.-и, я.:
одни из них оказались надежны лишь
в той степени, в какой они опирались на
данные языка (ср. сравнит, мифологию,
исходившую прежде всего из имен богов
на родств. языках), другие подменяли
сравнит.-ист. метод типологией форм
в их ист. развитии (сравнит, лит-веде-
ние). Тем не менее С.-и. я. продолжает
оказывать влияние иа эти отрасли как
в области общих идей, так и в области
приемов и методов исследования, в струк-
туре понятийного аппарата, в формах
представления своих результатов и т. п.
Более плодотворное и глубокое влияние
С.-и. я. оказывает на другие лингвис-
тич. дисциплины, в частности на описат.
(синхронную) грамматику, типологию и
теоретич. яз-знание. Наиболее значит,
примеры этого влияния: 1) быстрое кон-
ституирование методов С.-и. я. и его
практич. успехи создали положение, при
к-ром дальнейшее развитие С.-и. я. тре-
бовало выработки новых методов и аспек-
тов исследования; понятие системы, раз-
личение синхронии и диахронии и т. п.,
объясняемые из внутр, ситуации С.-и. я.,
стали объектом описат. или теоретич.
яз-знания; 2) разработка причинных
ист. связей в С.-и. я. повлияла на тот
интерес к исследованию зависимостей
языковых элементов в синхронном состоя-
нии, к-рый в конечном счете привел к по-
нятию системы языковой; 3) исследова-
ние универсалий и «фреквенталий» в ист.
развитии языка явилось одним из важ-
ных стимулов для создания принципов
лингвистич. типологии; 4) идеи «историз-
ма» и «сравнения» аналогичных или го-
мологичных языковых элементов повлия-
ли на синхронное исследование языка
н типологию. Хотя эти идеи присутство-
вали обычно в скрытом виде, их роль в
конституировании нового («иеисториче-
ского») аспекта языкового исследования
несомненна. Со своей стороны С.-и. я.
оказалось восприимчивым к тем им-
пульсам, к-рые исходили от смежных
лингвистич. дисциплин. Примеры этого
обратного влияния на С.-и. я.: различение
синхроиич. и диахронич. аспектов языка
(отсюда попытки строить историю языка
СРАВНИТЕЛЬНО 489
как совокупность связанных друг с дру-
гом синхронных срезов); введение поня-
тия системы (отсюда установка на прео-
доление атомизирующей эмпирии в
С.-и. я. за счет конструирования и ана-
лиза системы элементов или хотя бы под-
системы). Используемый в С.-и. я. ме-
тод внутр, реконструкции также пред-
полагает системный подход к языку и
взаимозависимость элементов системы:
по известным остаткам системы восста-
навливаются др. элементы или даже до-
страивается вся система; вводятся и др.
понятия, связанные с системой: давление
системы, «пустые клетки» (cases vides),
цепная реакция, оппозиции, маркирован-
ный / немаркированный члены и т. п.
(ср. усиленное использование этих поня-
тий в «причинио-телеологических» иссле-
дованиях Трубецкого, Якобсона, Н. ван
Вейка, А. Мартине и др. в 20—30-х гг.
20 в. и позже); усвоение идей фоноло-
гии (различение фонемы и звука, диффе-
ренциальные признаки, сильная и сла-
бая позиция, нейтрализация, дистрибу-
ция фонологич. изменений и т. д.); учет
результатов развития типологии языков
(типологии, схемы, особенно универса-
лии, как критерии допустимости, надеж-
ности, доказательности реконструкции);
использование трансформационного ме-
тода и идей порождающей грамматики
(см. Генеративная лингвистика-, ср. мо-
дели порождения в С.-и. я. и — шире —
опыт метода моделей); внимание к ста-
тистическим (количественным) методам
(количеств, способы оценки родства,
лексикостатистика, претендующая на
объяснение не только абсолютной хроно-
логии распада языка-основы н выделения
отд. языков, но и определяющая хроно-
логия. пределы, в к-рых может вестись
сравнит.-ист. исследование данного
языка и т. п.). Внедрение методов
структурной лингвистики и матема-
тики (см. Математическая лингвисти-
ка) определяет важную особенность
С.-и. я. в последующие десятилетия
и объясняет ряд конкретных дости-
жений.
Несмотря иа то что следствием строго
проводимого различения синхронии и
диахронии было изъятие ряда областей
из сферы исключит, компетенции С.-и. я.,
оно продолжает оставаться одной из наи-
более представит, отраслей совр. яз-зна-
ния, в ряде случаев захватывающей
в свое ведение новые области исследова-
ния; оно включает в себя такие дисцип-
лины, как сравнит.-ист. грамматика (и
фонетика), этимология, ист. грамматика,
сравнит, и ист. лексикология, теория
реконструкции и ист. развития языков,
дешифровка неизвестных письменностей,
наука о древностях — т. наз. лиигви-
стич. палеонтология, история лит. язы-
ков; диалектология, топонимика и оно-
мастика и т. п. Нек-рые из этих дис-
циплин (лингвистич. палеонтология, уче-
ние о праязыке, диалектология, этимо-
логия, топонимика и ономастика) ока-
зывают значит, влияние на выводы,
формулируемые в науках ист. цикла
(археология, протоистория, ист. этно-
логия, мифология и религиеведение,
история культуры, предыстория науки,
исследования древнейших форм словес-
ного творчества, сравнит, и ист. поэти-
ка, исследования структуры текстов и
т. д.), а также в ряде естеств. наук, осо-
бенно когда речь идет о древних фак-
тах (ботаника, зоология, геология, геог-
рафия и т. п.), ср. такие пока еще эвен-
490 СРЕДИЗЕМНОМОР
туально применяющиеся понятия, как
«лингвистич. ботаника» н т. п.
Наиболее надежная основа С.-н. я.—
ист. грамматики отд. языков и целых их
групп, сравнит.-ист. грамматики семей
и групп языков, этимология, и ист. сло-
вари. Все эти области принадлежат к чис-
лу быстро развивающихся. К числу наи-
более разработанных областей следует
отнести сравнит.-ист. грамматику индо-
европейских, финно-угорских, алтай-
ских, семитских, дравидийских, банту,
индийских языков. Серьезные исследо-
вания сравнит.-ист. характера ведутся
на материале хамитских, картвельских,
иахско-дагестанских, абхазско-адыгских,
енисейских, самодийских, китайско-ти-
бетских и др. языков.
Все большее внимание в С.-и. я. при-
влекают к себе языки, считающиеся изо-
лированными в отношении их родства,
и успехи в их изучении значительны.
Как особую перспективную область
С.-и. я. следует выделить исследование
соответствий между большими языковы-
ми семьями и установление родственных
макросемей. Хотя недостатка в попытках
сравнения больших языковых семей ие
было и раньше (особенно урало-алтай-
ской, иидоевропейско-семитской и др.),
новый этап в этой области начинается,
несомненно, с фундаментальной работы
В. М. Иллич-Свитыча (из-за смерти
автора не законченной) и его продолжа-
телей в сравнит.-ист. грамматике т. наз.
ностратич. языков. Другим достиже-
нием С.-и. я. становится теория и прак-
тика реконструкции текстов. Эта новая
область исследования возвращает — ио
с углублением и расширением материа-
лов и результатов — к исходной основе
С.-и. я., к принципу «историзма» и прин-
ципу связи языка с культурой.
* Дельбрюк Б., Введение в изуче-
ние языка, в кн.: Б у ли ч С., Очерк ис-
тории яз-знания в России, СПБ., 1904:
Сепир Э., Язык. Введение в изучение
речи, пер. с аигл., М.—Л., 1934; Том-
сен В., История языковедения до кон.
XIX в., пер. с дат., М.. 1938; Мейе А..
Введение в сравнит, изучение индоевроп.
языков, 3 изд., пер. с франц., М,—Л., 1938;
его же. Сравнит, метод в ист. яз-знании,
пер. с франц., М., 1954; Ш у х а р д т Г.,
Избр. статьи по яз-знанию, пер. с нем., М.,
1950; Иванов В. В., Генеалогия, клас-
сификация языков и понятие языкового род-
ства. М.. 1954; Десницкая А. В.,
Вопросы изучения родства индоевроп. язы-
ков, М.—Л., 1955; Вопросы методики
сравнит.-ист. изучения индоевроп. языков,
М.. 1956; Пизани В., Этимология. Ис-
тория — проблемы—метод, пер. с итал., М.,
1956; Пауль Г.. Принципы истории язы-
ка, пер. с нем., М., 1960; Мартине А.,
Принцип экономии в фонетич. изменениях,
пер. с фраиц., М., 1960; Иллич-Сви-
тыч В. М., Опыт сравнения ностратич.
языков, т. 1—3, М., 1971 — 84; Гердер
И. Г., Идеи к философии истории челове-
чества, пер. с нем., М., 1977; Соссюр Ф.
де. Тр. по яз-знанию, пер. с франц., М.,
1977; Семереньи О., Введение в срав-
нит. яз-знание. пер. с нем., М., 1980; Срав-
нит.-ист. изучение языков разных семей.
Совр. состояние и проблемы. М.. 1981;
Гумбольдт В. фон, Избр. труды по
яз-знанию, пер. с нем., М.. 1984; Г а м к ре-
л и Д з е Т. В., Иванов В я ч. Вс..
Индоевроп. язык и индоевропейцы. Рекон-
струкция и ист.-типология, анализ праязы-
ка и. протокультуры, кн. 1—2, Тб.. 1984;
Whitney W. D., Language and the
study of language, N. Y., 1867; его же,
The life and growth of language, N. Y.. 1875;
e го ж e, Whitney on language. Selected
writings, Camb. (Mass.), 1971; Schlei-
cher A., Compendium der vergleichenden
Grammatik der indogermanischen Sprachen, 4
Aufl., Weimar, 1876; О s t h о f f H., Brug-
mann K., Morphologische Untersuchungen
auf dem Gebiete der indogermanischen Spra-
chen, I, Lpz., 1878; Humboldt W., Uber
die Verschiedenheit des menschlichen Sprach-
baues und ihren Einfluss auf die geistige Ent-
wicklung des Menschengeschlechts. Bd I —
2, B., 1880; J espersen O.. Progress in
language, 2 ed., L. —N. Y., 1909: Trubet-
zkoy N. S.( Gedanken liber das Indogerma-
nenproblem, «Acta linguistica». 1939, v. 1;
Meillet A., Linguistique historique et
linguistique generale, P., 1948; Lehmann
W. Ph., Historical linguistics, N. Y., 1962;
Pedersen H.. The discovery of langua-
ge. Linguistic science in the 19th century, Bloo-
mington, 1962; Hoenigswald H..
Language change and linguistic reconstructi-
on, Chi., 1966; Arens H... Sprachwissen-
schaft. Der Gang ihrer Entwicklung von der
Antike bis zur Gegenwart, 2 Aufl.. Freiburg,
1969; M о u n i n G., Histoire de la linguisti-
que, des origines au XX-e siecle, 2 ed., P.,
1970; см. также лит. при ст. Индоевропеис-
тика^	В. Н. Топоров.
СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЕ ЯЗЫКЙ —
условное обозначение древних неиндоев-
ропейских языков Юж. Европы и остро-
вов Средиземного м., генетич. принад-
лежность к-рых остается невыясненной.
Представлены надписями, глоссами,
субстратными словами, ономастикой.
Единств, живым представителем С. я.
считается баскский язык.
Памятники С. я. от кон. 3-го тыс. до
н. э. до первых веков н. э. написаны
тремя типами письменности — иерогли-
фической, слоговой и буквенной. На ос-
новании памятников С. я. подразделя-
ются на 3 ареала: доиндоевроп. языки
Вост. Средиземноморья, дороманские не-
индоевроп. языки Италии и доиндоевроп.
языки Пиренейского п-ова. Догреч. не-
индоевроп. языки Вост. Средиземномо-
рья объединяют язык критской иеро-
глифич. письменности (о. Крит, кон.
3-го — нач. 2-го тыс. до н. э.), язык ри-
суночной письменности Фестского дис-
ка (о. Крит, 17 в. до н. э.), язык критской
линейной письменности А (о. Крит, 16 в.
до н. э.), кипро-мпнойский яз. (засвиде-
тельствован на о. Кипр в надписях, пред-
ставляющих разновидность линейного
письма, 15—14 вв. до и. э.), этеокипр-
скнй (язык негреч. слогового письма
с о. Кипр, 6 в. до н. э.). Структура этих
языков из-за трудностей дешифровки
и интерпретации языксвых памятников
пока не поддается раскрытию (см. Крит-
ское письмо).
К неиидоевроп. доромаиским языкам
Италии относятся этрусский язык (памят-
ники с 8 в. до н. э.) и ретийский яэ. (ок.
100 надписей 3—1 вв. до и. э. из сев.
Италии, выполненных алфавитом «север-
ноэтрусского» типа). К ним близок язык
надписи на стеле с о. Лемнос, географи-
чески относящийся к Эгейскому региону.
Для всех трех предполагается существо-
вание особой тиррен. группы языков.
В фонетике их характеризует отсутствие
звонких взрывных и наличие глухих
взрывных и придыхательных, отсутст-
вие «о» в системе вокализма этрусского
и ретийского языков. В морфологии их
объединяет наличие общих формантов
в системе имени: -s в ретийском и .лем-
носском языках, -si во всех трёх, глаголь-
ного форманта -аке, -ахе в ретийском. -ке
в этрусском, тождество этрус. и лемнос.
формантов -eis, -si, -ai, -aith. Отмечен
ряд лексич. общностей: ретинекое lu-
pun, этрус. lupu, lupuke 'умирать',
‘жить в прошлом’, лемнос. avs, этрус.
avil ‘год’, лемиос. nafoth, этрус. nefs
‘племянник’ и др. Нек-рые исследова-
тели (И. М. Дьяконов) отмечают общие
черты этих языков с хуррит. яз. (гла-
гольные окончания -ае, -aez, т. наз. абст-
рактные окончания, предположительно
в системе имеин, -s (-si), наслоение равно-
значных аффиксов, т. наз. морфологич.
редетерминация).
К доиндоевроп. языкам Пиренейского
п-ова относятся иберский и южнолузи-
танский языки. Ибер. яз. засвидетельст-
вован в иадписяк 4—3 вв. до и. э. в двух
разновидностях — сев.-восточной, отме-
ченной на терр. вдоль побережья Среди-
земного м. (от г. Безье в юж. Франции
до г. Валенсия и далее в глубь Кастилии),
 южной (между г. Аликанте и вост.
Андалусией). Ибер, письмо, созданное
на основе греч. алфавита с элементами
пунич. графики, приспособлено для пе-
редачи как отд. звуков, так и слогов.
Фонетич. система ибер. яз. характеризу-
ется наличием гласных а, е, i, о, сонан-
тов 1, г, т, п, звонких взрывных b, d, g,
глухих р, t, к, придыхательных h, tn,
спирантов s, s, z. О морфологии известно
немногое: формы глагола еЬап, еЬапеп
с неясным грамматич. значением и с се-
мантикой 'умер' или ‘погребен’, постпо-
зитивный элемент ini с вероятным значе-
нием посесспвности. Попытки истолко-
вания ибер, надписей с помощью баск-
ского яз. не дали результатов. Южнолу-
зитан. яз. представлен надписями на
варианте ибер, письма, обнаруженными
в Португалии, на Ю.-З. п-ова. Структу-
ра языка этих надписей не установлена.
Существует расширенное понимание
С. я., при к-ром они объединяют, помимо
названных, также отд. кавк. языки и
иек-рые древние языки Передней Азии,
не принадлежащие к к.-л. известной
языковой семье. Предположения о гене-
тич. связях С. я. в широком смысле не
подкрепляются надежными обоснова-
ниями.
Изучение С. я. началось в кон. 19 в.
Первое систематич. исследование реликто-
вых доиндоевроп. языков Средиземно-
морья принадлежит П. Кречмеру, к-рый
выдвинул теорию ретотиррен. языковой
общности, охватывающей этрусский и ре-
тийский языки, а также пеласгийский
(позже В. Георгиев установил его индоев-
роп. характер).
Прогресс в изучении этрус. яз.— важ-
нейшего звена С. я.— позволил уточнить
геиетич. связи ряда С. я.: X. Рикс уста-
новил близость этрус. и лемнос. языков,
М. Лежён обосновал геиетич. связи обо-
их с ретийским яз.
Наиболее существ, вклад в изучение
др.-пиренейскпх языков внес А. Товар,
представивший их комплексное историко-
филологич. и лингвистич. описание.
И. Хубшмид по данным топонимии н
субстратной лексики в ром. языках
составил собрание доиндоевроп. лексики
языков Средиземноморья.
Большую роль в изучении С. я. сыгра-
ли работы Георгиева, к-рый уточнил само
понятие С. я. и выдвинул ряд новых тео-
ретич. положений. Он доказал индоевроп.
характер догреческого (пеласгийского)
слоя греч. яз., исключив его тем самым
из С. я. Однако его концепция об индоев-
ропейском (позднехеттском) характере
этрус. яз. оценивается большинством
исследователей как необоснованная.
В СССР проблемой С. я. занимался
Н. Я. Марр, выдвинувший ненаучную
теорию «пережиточных яфетических»
языков Средиземноморья, «не дошедших
до полного индоевропеизма». В сер. 20 в.
изучением С. я. занимаются И. А. Хар-
секпн (гл. обр. проблемы письменности
и языка этрусков), Дьяконов, выдвинув-
ший гипотезу о структурной близости
этрус. и хуррит. языков.
в Георгиев В.. Исследования по
сравнит.-ист. • яз-знанию, М., 1958; Тайны
древних письмен, пер. с англ., нем., франц.,
нтал., М., 1976; Tovar A., The ancient
languages of Spain and Portugal, N. Y.,
[1961]; Pisani V., Le iingue deli'Italia
antica oltre il latino, 2 ed., Torino, [1964];
H ubsch m id J., Thesaurus Praeromani-
cus, fasc. 1—2, Bern, 1963—65; см. также лит.
при ст. Этрусский язык. В. П. Нерознак.
СРЕДНЕПЕРСЙДСКИЙ ЯЗЬ'1К (пех-
левийский язык, пехлеви) — мёртвый
средиеираиский язык юго-западной груп-
пы (см. Иранские языки). Является про-
должением (отличия носят диал. харак-
тер) др.-перс. языка и предшественником
новоперсидского. Первонач. ареал рас-
пространения — юж. часть Ирана —
Парса (Фарс), затем терр. гос-ва Саса-
нидов, где он был офиц. языком (3—
7 вв.). После завоевания Ирана арабами
(7 в.) сохранялся в зороастрийских общи-
нах Ирана и у парсов Индии.
Различают т. наз. книжный С. я.—
язык духовной (зороастрийской) п свет-
ской лит-ры — и манихейский С. я.—
язык документов манихейских религ.
общий. Между ними имеются расхожде-
ния, возможно, диал. характера.
Система вокализма включает 3 пары
гласных фонем (а — a, i — i, u — й),
противопоставленных по длительности,
и 2 фонемы (ё, б) из древних дифтонгов.
В консонантизме представлены харак-
терные черты юго-зап. ираи. языков
(в отличие от северно-западных); d <
праиран. *z < индоевроп. *g, gh; s <
праиран. *0r; h (в интер- и поствокальной
позиции) < праиран. *s < индоевроп.
*lc; s < праиран. *sp < индоевроп. *1си;
v (в поствокальной) < *g; nz < *пё, nj;
у (в поствокальной) < праиран. *d; d
< праиран. *dv; z < праиран. *j.
Одновременно засвидетельствованы
(в заимствованиях) черты, свойственные
сев.-западным, в т. ч. парфянскому,
языкам; z < праиран. *z < индоевроп.
*g, gh; hr < праиран. *0r; s (в интер-
и поствокальной позиции) < праиран.
*s < индоевроп. *ic; sp < праираи. *sp
< индоевроп. *ku;_ у (в поствокальной)
< праиран. *g; nj < праиран. *пё, *nj;
h (в поствокальной) < праиран. *d, пар-
фян. h.
Грамматич. строй характеризуется ана-
литизмом. У имен утрачены древние ка-
тегории рода и падежа, у глагола в про-
шедших временах — финитные (личные)
формы. Последние заменены описат.
формами с ист. причастием прош. вре-
мени.
На основании позиционных измене-
ний согласных различают 2 этапа разви-
тия С. я.: ранняй (аршакядский) н позд-
ний (сасанидский).
Для С. я. использовались 2 системы
письменности, основанные на разновид-
ностях арамейской графики (см. Запад-
носемитское письмо): пехлевийская
(с идеограммами, лигатурами, ист. орфо-
графией) и манихейская (фонетическая).
Древнейшие памятники — легенды на
монетах правителей Парсы (2 в. до н. э.).
• Расторгуева В. С., Ср.-перс.
язык, М., 1966; Расторгуева В. С.,
Молчанова Е. К., Ср.-перс. язык, в
ки.: Основы Иран, яз-знания. Ср.-иран. язы-
ки, М., 1981; Salemann С., Mittei-
persisch, в кн.: Grundriss der iranischen Phi-
lologie, Bd 1. Abt. 1, Strassburg, 1895-1901;
N у b erg H. S., A manual of Pahlavi,
pt. 1, Texts, alphabets, index, Wiesbaden,
1964; pt. 2, Ideograms, glossary..., Wiesbaden,
1974; MacKenzie D. N., A concise
Pahlavi dictionary, L.—[a. o.], [1971].
.	E.,K. Молчанова.
СТАДИАЛЬНОСТИ ТЕОРИЯ — пред-
ставление исторического развития язы-
ков как смены стадий (состояний), нося-
щих универсальный характер. С. т. за-
родилась в сер. 19 в. на основе концеп-
ции В. фон Гумбольдта о строении и раз-
витии языка, ее первая отчетливая форму-
лировка была дана А. Шлейхером, к-рый
считал, что три морфологич. типа язы-
ков — изолирующие, агглютинирующие и
флективные — представляют собой три
последоват. ступени развития языка,
причем наиболее совершенным является
флективный тип, после чего начинается
период разложения (упадка). Идеи Шлей-
хера ие получили широкого развития
в сравнит.-ист. яз-знаиии; принцип ста-
диальности лежал в основе теории раз-
вития языка Ф. Мюллера, соединив-
шего этот принцип с теорией корня
Ф. Боппа (см. Агглютинации теория),
и О. Есперсена. В 1-й трети 20 в. С. т.
возрождается в модифицированном виде
в рамках «Нового учения о языке*
Н. Я. Марра, став ядром его концепции
единого глоттогония, процесса. Понятие
стадии, осмысляемое типологически
(аморфная, агглютинативная, флектив-
ная), было прямо соотнесено с социаль-
но-эковомич. формами развития челове-
чества и формами мировоззрения. Раз-
витие языка трактовалось как универ-
сальный процесс «перерождения» одной
стадии в другую, индоевроп. языки (на-
зываемые прометеидскими) рассматри-
вались как последующий этап развития
яфетич. языков (в первую очередь кав-
казских), а звуковая речь в целом счи-
талась выросшей из стадии дозвуковой
кинетической (ручной) речи. Реконст-
рукцию стадий единого глоттогония, про-
цесса предлагалось осуществлять с по-
мощью метода палеонтология, четырехэле-
ментного анализа, основанного на бездо-
казат. сближении и препарировании зна-
чений н форм слов разл. языков. Вуль-
гарно-материалистич. характер С. т. Мар-
ра противоречил марксистскому пони-
манию языка и его развития.
В совр. яз-знании С. т. (в ее домарров-
ском виде) приобрела новое звучание
в связи с развитием ист. типологии (см.
Типология лингвистическая).
ф Дельбрюк Б., Введение в изуче-
ние языка, в кн.; Б у л и ч С. К., Очерк
истории яз-знания в России, т. 1, СПБ,
1904; Мещанинов И. И., К вопросу
о стадиальности в письме и языке, Л., 1931;
Теоретич. основы классификации языков
мира. Проблемы родства, М., 1982; см. так-
же лит. при ст. «Новое учение о языке».
_ fi. А. Виноградов,
СТАРОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК — язык
древнейших дошедших до нас славянских
памятников 10—11 вв., продолжавших
традицию переведенных с греческого
языка Кириллом (Константином-Фило-
софом) и Мефодием в 9 в. богослужеб-
ных и канонических книг, язык к-рых
также принято называть С. я. В основу
С. я., древнейшего слав. лит. языка, лег
юж.-слав. солунский диалект. С само-
го возникновения С. я. носил характер
слав, междунар. языка, употребляв-
шегося в среде зап. славян (чеш., морав.,
словац. и отчасти польск. земли), затем
славян южных и несколько позже (с 10 в.)
славян восточных. Памятники С. я. пи-
саны двумя азбуками: глаголицей и ки-
риллицей. Большинство ученых предпо-
лагает, что глаголица древнее кирилли-
цы и что именно оиа была изобретена
одним из создателей слав, письменности
Кириллом. Своеобразие глаголич. пись-
ма, не позволяющее уверенно связать его
ни с одним из известных в то время алфа-
витов, в т. ч. и с греч. минускульным
СТАРОСЛАВЯНСК 491
письмом, подтверждает это предположе-
ние. Кириллица довольно четко воспроиз-
водит манеру греч. уставного письма 9 в.
Дошедшие до нас старослав. памятники
отражают локальные типы древнейше-
го слав. лит. языка 10—11 вв.: «Киев-
ские листки», или «Киевский миссал»
(10 в.) — моравский тип; Зографское,
Мариинское, Ассеманиево евангелия,
«Сборник Клоца» и «Синайская псал-
тырь» (И в.) — охридский (зап.-макед.)
тип; Саввина книга, Супрасльская руко-
пись, Енинский апостол — преславский
(вост.-болг.) тип. Общее число старо-
слав. книжных памятников невелико —
16 (включая мелкие). Ценным дополне-
нием к пергаменному корпусу памятни-
ков являются надписи на камне (древ-
нейшая — Добруджская надпись 943).
С. я. принадлежит к юж.-слав, группе
языков и отражает характерные фоне-
тич. и морфологич. черты этой группы:
1) начальные сочетания ра-, ла- в соответ-
ствии с рус. ро-, ло- («ра.вьнъ», «ладии»,
ср. рус. «ровный», «лодка»); 2) непол-
ногласие («брада», «глава», «вр-Ьдъ»,
«млВко», ср. рус. «борода», «голова»,
«веред», «молоко»); 3) изменение древ-
них сочетаний *tj, *dj в st, zd («св-Ьща»,
«межда», ср. рус. «свеча», «межа») и др.
Фонетич. и морфологич. строй С. я.,
по справедливому мнению ряда ученых
(А. Мейе, Н. С. Трубецкой и др.), был
близок к фонетике и морфологии пра-
слав. яз. позднего периода. Для С. я.
характерно наличие редуцированных
гласных («сънъ», «дьнь», «пъсалъмъ»),
исчезновение к-рых знаменует, по пред-
ставлению большинства ученых, конец
праслав. периода, наличие носовых глас-
ных ?, р . («пАть» — «пять», «пй»ть» —
«путь»), ятя (Ъ) («свЪть») и др., а также—
в морфологии — существование шести
типов склонения, дв. числа, двух про-
стых и двух сложных прошедших времен,
супина, ряда причастных форм и т. п.
Продолжением С. я. как языка лите-
ратурного был церковнославянский язык.
• Кульбакин С. М., Др.-церковно-
слав. язык, 3 изд., Хар., 1917; Лавров
П. А., Материалы по истории возникнове-
ния древнейшей слав, письменности, Л.,
1930; Селищев А. М., Старослав.
язык, ч. 1 — 2, М., 1951—52: В а й а н А.,
Руководство по старослав. языку, пер. с
франц., М., 1951; Хабургаев Г. А.,
Старослав. язык, 2 изд., М.. 1986: Т ru-
be tz к о у N., Altkirchenslavische Grammatik,
W . 1954.	_	.Н.П. Толстой.
СТАТИСТИЧЕСКИМ МЁТОД —см. Ко-
личественные методы в языкознании.
СТАТУС (от лат. status — состояние, по-
ложение) (состояние) — особая катего-
рия имени в афразийских языках, выра-
жающая различные содержательные свя-
зи имени в высказывании и представляю-
щая собой именное словоизменение, опре-
деляемое синтаксической функцией име-
ни в предложении. Представлена в семит-
ских, берберо-ливийскнх и кушитских
языках, видимо, также в др.-егип. яз.
(где ситуация во многом неясна нз-за
особенностей графики), следы этой си-
стемы наблюдаются и в чадских языках.
Число и характер С. варьируют в раз-
ных языках. Из семит, языков наиболее
богатая система представлена в аккад-
ском яз., где различаются: склоняемое
состояние (status rectus), сопряженное
состояние (status constructus), предме-
стоименное состояние (status pronomina-
lis), неопредел, состояние (status inde-
terminatus), в пределах к-рого разли-
чают два состояния — предикативное
492 СТАТИСТИЧЕСКИЙ
(status praedicativus) и абсолютное (sta-
tus absolutus). С утратой внеш, флексии
система С. упрощается. Так, в др.-евр.
яз. три С.: st. absolutus, st. constructus,
st. pronominalis; в араб. яз. лишь два:
st. rectus и st. constructus, хотя в араб,
грамматиках обычно выделяются опре-
дел. и иеопредел. состояния (в рамках
st. rectus).
В берберо-ливийских языках иная си-
стема С.: противопоставлены присоеди-
нит. состояние (st. annexus) и свободное
состояние (st. liber).
В др.-егип. яз. заведомо существовал
st. constructus, возможно, и др. состоя-
ния. В кушит, языках системы С. сильно
варьируют в разл. языках, наиболее
полно они представлены в бедауйе и
сомали.	В. Я. Порхомовский.
СТЁПЕНИ СРАВНЁНИЯ — граммати-
ческая категория, выражающая степень
качества, характеризующего данный
предмет или действие. Различаются поло-
жительная, сравнительная и превосход-
ная степени (в иек-рых языках имеется
только две С. с.— положительная и эла-
тив, совмещающий значения сравнитель-
ной и превосходной степеней). Сравнит,
степень указывает на наличие у объекта
к.-л. качества в большей степени, чем
у другого, превосходная — больше, чем
у всех прочих объектов. Положит, сте-
пень обозначает качество безотноситель-
но к степени. С. с. имеются преим. у при-
лагательных и наречий («умный» — «ум-
ней» — «умнейший»; «умно» — «ум-
нее»), но в нек-рых языках также у суще-
ствительных и глаголов, осмысляемых
как означающие качество (напр., коми
«кужбджык» ‘более умеет’ при «кужб»
‘умеет’). С. с. выражаются аффиксами
(«умней») или аналитически («более ум-
ный»). К С. с. относится также э к в а-
т и в, употребляемый в двух значениях:
1) (тождественная степень) — сравнит,
обороты со значением одинаковой сте-
пени качества, напр. в рус. яз. «такой же
холодный, как...; такой же интересный,
как...», во франц, яз. «aussi grand que...»;
2) В финно-угор. языках — категори-
альная форма падежа со значением срав-
нения.
СТИЛИЗАЦИЯ — намеренное построе-
ние художественного повествования в
соответствии с принципами организации
языкового материала и характерными
внешними речевыми приметами, прису-
щими определенной социальной среде,
исторической эпохе, литературному на-
правлению, жаиру, индивидуальной ма-
нере писателя, к-рые избираются автором
как объект имитации.
В зависимости от объекта можно выде-
лить С., ориентированную на фольклор
(«Песня про царя Ивана Васильевича...»
М. Ю. Лермонтова), нар.-разг. речь
(«Левша» Н. С. Лескова), обобщенно
воспринятый стиль лит. направления
или стиль определ. автора, обычно отда-
ленный во времени; последний тип чаще
всего использовался для лит. мистифи-
каций (подделка окончания пушкинской
«Русалки», опубл, в 1897 Д. П. Зуевым,
н т. п.).
С. используется в разл. идейно-эсте-
тич. целях (ист. повествование, воспро-
изведение жизни определ. социальных
слоев, пародия, сатира). С. нар.-разг. ре-
чи обычно объединяется с ориентацией
на фольклорные жанры (такой вариант
С. служит композиц.-речевой основой т.
наз. орнаментальной прозы — А. Неверов,
А. Ремизов, Б. Шергин). С. актуализи-
рует определ. языковые элементы и при-
емы, в зависимости от задач повествова-
ния (иапр., при ист. С. актуализирован-
ными обычно оказываются лексико-се-
мантич. и фразеологии. архаизмы; см.
Устаревшие слова); С. жанровая выдви-
гает на первый план принципы компози-
ционно-речевой структуры, оси. особен-
ности синтаксич. организации имитируе-
мых текстов; в рамках С. социально-рече-
вой актуализуются прежде всего фоие-
тнч., лексико-фразеологич. и синтаксич.
особенности речи воспроизводимой соци-
альной среды. Вариантом С. является
пародия, нарочито, гипертрофирован-
но выделяющая черты «прототипиого»
стиля, к-рый т. о. становится объектом
юмористич. или сатирич. истолковавия.
* Гельгардт Р. Р., Стиль сказов
Бажова. Очерки, Пермь. 1958; Е ф и-
м о в А. И., Стилистика худож. речи, 2 над.,
[M.J, 1961; Бахтин М., Эпос и ро-
ман (о методологии исследования рома-
на), «Вопросы лит-ры», 1970, № 1;
его же, Проблемы поэтики Достоевского,
4 изд., М., 1979: Алпатов А. В., Сти-
лизация речи, «Рус. речь». 1970, № 4.
Ю. А. Бельчиков.
СТИЛ ЙСТИ КА—раздел языкознания,
имеющий основным предметом стиль
во всех языковедческих значениях этого
термина — как индивидуальную манеру
исполнения речевых актов, как функцио-
нальный стиль речи, как стиль языка
и т. д. Однако задачи С. шире, нежели
только изучение стиля; она исследует
эволюцию стилей в связи с историей лите-
ратурного языка, язык художествен-
ной литературы в его эволюции, уни-
версальные приемы языкового построе-
ния произведений лит-ры (соприкасаясь
с поэтикой), а также жанры общения (со-
прикасаясь с прагматикой). Предметом
С. является также изучение экспрессив-
ных средств языка (см. Коннотация),
фигур речи и тропов, к-рые не связаны
с к.-л. одним определ. стилем.
Совр. С. понимается различно в раз-
ных лингвистич. направлениях и школах,
причем каждое понимание имеет объек-
тивное основание в связи с многосторон-
ностью осн. предмета С.— стиля.
1)	Наиболее узкое понимание С. (исто-
рически не первое) было выдвинуто амер.
дескриптивной лингвистикой в 40—
50-х гг. 20 в. Поскольку структура языка
понималась дескриптивистами как аран-
жировка его элементов в речи в пределах
от морфемы до предложения включитель-
но, С. отводилось изучение структуры
единиц, более крупных, чем предложе-
ние,— аранжировка предложений, их
группировка в абзацы и т. д. (А. А. Хилл
и др.); этот подход может быть назван
дескриптивной С.
2)	Более широкое понимание С., непо-
средственно исходящее из предыдущего,
характерно для современной, гл. обр.
английской, лингвистики текста. То,
что дескриптивисты определяли как стн-
листич. вариативность, т. е. построение
текста на более длинных отрезках, чем
предложение, в лингвистике текста рас-
сматривается как проявление общих зако-
номерностей построения текста. Соот-
ветственно понятие вариативности, сво-
бодного выбора говорящим или автором
текста приемов и форм сильно ограничи-
вается, н С. отождествляется с граммати-
кой текста (У. Хендрикс и др.); тем не
менее в этом смысле можно говорить
о текстовой С.
3)	С., выходящая за пределы текста,
как учение о соотношении текста с вне-
текстовыми (общеязыковымн, «кодовы-
ми» и т. п.) подсистемами языка — сти-
лями, была разработана исторически
ранее, в 30—40-х гг. 20 в., лингвистами
пражской лингвистической школы.
Текст, вообще речевой акт, устный или
письменный, с этой точки зрения пред-
стает как результат выбора говорящим
языковых форм из заранее данных язы-
ком возможностей — фонетических, грам-
матических, лексических (слов), син-
таксических, и как их комбинация в ре-
чевом акте в зависимости от его цели
(«функции»), Основу такого истолкова-
ния С. составило понятие «коммуника-
тивного», или «функционального», стиля
речи; этот подход, к-рый можно назвать
функциональной С., смыкает-
ся с социолингвистикой.
Понятие функционального выбора,
в свою очередь, восходит к концепции
Ш. Балли, согласно к-рой в языке кон-
статируются многочисл. синоннмич. фор-
мы и их ряды, один из последних состав-
ляет «нейтральный фон», а другие отли-
чаются той или иной дополнит, окрас-
кой — именно стилистической. Балли
понимал эту окраску гл. обр. как экс-
прессивную — «сниженную», разг.-фа-
мильярную, или, напротив, «высокую»,
книжную (ср., напр., рус. «лицо» — ней-
тральное, «лик» — высокое, «рожа» —
сниженное).
Названные подходы составляют совр.
языковедч. С. в узком смысле слова.
Параллельно с оформлением этого осн.
ядра С. дополнительно развивались еще
два ее направления.
4)	С одной стороны, в противопостав-
лении развивающемуся учению о струк-
туре языка (см. Система языковая),
С. стала осознаваться как общее учение оо
употреблении языка (в сов.
яз-знании — Г. О. Винокур), что отве-
чало повсеместному сдвигу лингвистики
50-х гг. 20 в. к исследованию «языка
в действии» (Э. Бенвенист), использова-
ния языка говорящими в разных ситуа-
циях, предпосылок успешного совершения
речевых актов и т. п.; эти вопросы вклю-
чаются в сферу языковой прагматики,
и, следовательно, можно говорить о
прагматической С. С др. сторо-
ны. в концепции Винокура разл. обществ,
употребление языка вообще носит ист.
характер, и в этом смысле учение об об-
ществ. употреблении является ист. С. об-
щего языка. Уже с 30-х гг. 20 в. синхрон-
ная С. совр. языка стала рассматривать-
ся — гл. обр. в стилистич. концепции
В. В. Виноградова — как этап в истории
лит. языка; этот подход определяется
как историческая С.
5)	Наконец, С. общенар. языка всегда,
но особенно интенсивно начиная с 20-х гг.
20 в., рассматривается в связи с языком
худож. лит-ры и творчеством отд. круп-
ных писателей, необходимость этого (от-
рицавшаяся, напр., в концепции Балли)
непреложно вытекает из концепции Ви-
ноградова (а также работ Л. Шпитцера
и др. на Западе). Это расширение состави-
ло предмет С. языка худож. лит-ры и
тесно смыкается с поэтикой.	'
Все названные подходы составляют
совр. языковедч. С. в широком смысле
слова. При этом подходы 3 и 4 часто
используются при обучении языку и
иногда рассматриваются как практи-
ческая С., к-рая имеет целью обучить
стилистич. нормам родного языка.
В центре теоретической С.
находится проблема речевого акта и тек-
ста как его результата. Обычный рече-
вой акт состоит из 3 компонентов: автор
акта («отправитель», адресант); текст;
воспринимающий акт («получатель», ад-
ресат). Соответственно этому разделяют-
ся: С. о т «автор а», иногда называе-
мая «генетической»,— исследование ав-
торского выбора речевых средств, замыс-
ла («идеи») н его исполнения (воплоще-
ния в текст); С. в п у т р, построе-
ния оамого текста, иногда рас-
сматривающаяся как воплощение собств.
законов данного речевого жанра и назы-
ваемая в этом случае «имманентной»
С.; С. адресата, рассматривающая
интерпретацию адресатом замысла от-
правителя речи, а также сам «образ ад-
ресата», или «фактор адресата», снова со-
прикасающийся с замыслом автора речи.
Это трехчастное деление находит пол-
ную параллель в лнтературоведч. С.
(благодаря чему она и оказывается свя-
занной со С. языковедческой), в к-рой
вычленяются: проблема «образа автора»,
детально исследованная в концепции Ви-
ноградова; проблема структуры текс-
та, составляющая предмет исследова-
ний т. наз. структуральной поэтики (от
Н. С. Трубецкого до Ю. М. Лотмана
и др.; выделяются работы Р. О. Якоб-
сона); проблема адресата (исследован-
ная, в частности, Д. С. Лихачевым на
материале др.-рус. лит-ры; напр., адре-
сат «житий» не тот же, что адресат
«хождений» как жанров древней словес-
ности). Особую проблему, связанную
со всеми предыдущими, составляет не-
однозначность прочтений, интерпрета-
ций худож. текста (напр., текст «Горя
от ума» А. С. Грибоедова, по данным
Ю. Н. Тынянова, как текст, полный
кружковых ассоциаций и намеков
20-х гг. 19 в., ив наши дни как текст —
результат богатейших ассоциаций, свя-
занных с протекшими обществ, события-
ми рус. жизни и традицией театральных
интерпретаций). Т. о., языковедч. и
литературоведч. С. имеют общую часть,
включающуюся также в семиотику язы-
ка и лит-ры. Тем не менее за пределами
этой общей части обе С. разграничи-
ваются, и вопрос об их размежевании
интенсивно исследуется (напр., в рабо-
тах Г. В. Степанова).
С. одного языка может быть сравнена
со С. другого или других языков, что
составляет предмет сопостави-
тельной С., к-рая с течением време-
ни разделилась на практическую и теоре-
тическую. Практич. сопоставит. С. изу-
чает выборы, предпочтения, к-рые дол-
жен сделать говорящий, переходя с од-
ного языка на другой при обучении или
при переводе. Наблюдения над выбором
форм приводят к определ. обобщениям,
к-рые формулируются как правила С.,
рекомендации при обучении иностр, язы-
ку. Внутри сопоставит. С. выделилась
контрастивная грамматика (см. Конт-
растивная лингвистика), представляю-
щая собой нек-рое сужение сопоставит. С.
Обобщения сопоставит. С. приводят
к выводу, что в разных языках имеются
разные предпочтит. способы выражения
одних и тех же содержаний (мыслей),
что, напр., нем. яз.— «глагольный»,
французский — «именной», «абстракт-
ный»; индоевроп. языки в целом проти-
вопоставляют «субстанцию» и ее «форму»
(напр., «чашка чаю»), тогда как индей-
ские языки соединяют их в понятии «яв-
ление» («чаечашка»), и т. п. Это одна из
главных проблем теоретич. сопоставит.
С.; решение ее в рамках только сопоста-
вит. С., дисциплины описательной, не-
возможно. С., т. о., выходит в область об-
щей проблемы «язык н мышление»,
составляющей содержание таких разных
концепций, как стадиальная типология
(работы И. И. Мещанинова 30—40-х гг.),
концепция языка как «промежуточного
мира» между языком и мышлением
(Л. Вайсгероер, см. Неогумболъдтианст-
во), концепция «языковой относитель-
ности» (Э. Сепир и Б. Л. Уорф в США),
концепции языковой «картины мира»
совр. сов. ученых.
Важной проблемой теоретич. сопоста-
вит. С. является вопрос о ее теоретич.
языке, инструменте ее описаний. В со-
поставит. С. один язык обычно описыва-
ется средствами др. языка; т. о., язык
описания выступает одновременно в двух
функциях — как элемент сравнения ря-
дом с описываемым языком и как сред-
ство, форма, «план выражения» резуль-
татов, содержания этого сравнения. Язык
в этой роли может быть назван э п и -
языком и противопоставлен мета-
языку. Различие эпиязыка и метаязы-
ка играет важную роль в теории форма-
лизованных языков и основаниях матем.
логики (напр., в работах X. Б. Карри).
Предшественницами совр. С. были
антич. и ср.-век. поэтика и в большей сте-
пени риторика. Поэтика понималась
как наука о поэзии, а риторика первона-
чально — как наука об ораторском иск-ве;
центр, часть риторики составляло учение
о словесном выражении, в к-ром рассмат-
ривался отбор слов и их сочетание, а так-
же фигуры речи. Риторики 17—18 вв.
делают центром учение о стилях (напр.,
риторика А. X. Белобоцкого в России);
в рус. С. значит, роль сыграла теория
стилей М. В. Ломоносова и его «Ритори-
ка» (1748).
Термин «С.» появился в нач. 19 в.
впроизв. нем. романтиков в связи с но-
выми для того времени понятиями инди-
видуальности творч. личности. В сер.
19 в. предпринимаются попытки научно
обосновать С.— «философия стиля»
Г. Спенсера (1852) и X. Штейнталя (1866).
Основы ист. С. были заложены в трудах
А. Н. Веселовского («Из истории эпите-
та», 1895, и др.) и А. А. Потебни.
В связи с характером С. как учения
об «употреблении языка» неоднократно
возникали попытки сделать ее наиболее
общей филология, дисциплиной, подчи-
нив ей как частную науку яз-знание
в собств. смысле слова (впервые у нем.
филологов-романтиковбр. А. В. и Ф. фон
Шлегель в нач. 19 в., в направлении
эстетического идеализма К. Фосслера).
Лингвистич. С. в совр. смысле начи-
нается с работ Балли («Трактат по фран-
цузской стилистике», 1909) и становится
самостоят. разделом яз-знания в трудах
лингвистов Пражского лингвистич. круж-
ка. Оформление С. в отечеств, науке было
завершено в концепции Виноградова.
К совр. С. примыкает теория интерпрета-
ции в компьютерной лингвистике (ра-
боты В. 3. Демьянкова и др.).
* Антич. теории языка и стиля, М.—Л.,
1936; Веселовский А. Н., Из исто-
рии эпитета, в его кн.: Ист. поэтика. Л.,
1940; Звегинцев В. А.. Эстетич,
идеализм в яз-знании (К. Фосслер и его шко-
ла), М., 1956; Щерба Л. В., Опыт лив-
гвистич. толкования стихотворений, в его кн.!
Избр. работы по рус. языку. М., 1957; Ви-
нокур Г. О., О задачах истории языка,
в его кн.: Избр. работы по рус. языку, М.,
1959; Балли Ш., Франц, стилистика,
пер. с франц., М., 1961; Степанов Ю. С..
Доказательство и аксиоматичность в
стилистике. Метод Л. Шпицера, «Вестник
МГУ. филология. Журналистика». 1962,
№ 5; его же. Франц, стилистика. М.,
1965; Виноградов В. В.. Стилистика.
Теория поэтич. речи. Поэтика, М., 1963;
Гельгардт Р. Р.,О стиле лит. проиэ-.
ведений (объект и метод), в сб.: Вопросы сти-
листики, М., 1966; Гак В. Г., Рус. язык
в зеркале французского, «Рус. язык за ру-
бежом», 1967. №3: 1971. №2; Тыня-
нов Ю. Н., Сюжет «Горя от ума», в его
ки.: Пушкин и его современники, [М., 1969];
СТИЛИСТИКА 493
Федоров А. В., Очерки общей и сопо-
ставит. стилистики, И., 1971; Скребнев
Ю. М., Очерк теории стилистики, Г., 1975;
Долинин К. А., Стилистика франц,
языка, Л., 1978; его же, Интерпретация
текста, франц, язык, М., 1985; Антич.
риторики. [Переводы], М., 1978; Лиха-
чев Д. С., Поэтика др.-рус. лит-ры, 3
изд., М., 1979; Вомперский В. П.,
Стилистич. теория А. X. Белобоцкого, в сб.:
Лингвистич.аспекты исследования лит.-худож.
текстов, Калинин, 1979; Степанов Г. В.,
О границах лингвистич. и литературо-
ведч. анализа худож. текста, Изв. АН СССР,
сер. ЛиЯ, 1980. т. 39. № 3; X е н д р и к с У.,
Стиль и лингвистика текста, пер. с аигл,, в
кн.: НЗЛ. в. 9 — Лингвостилистика, М.,
1980: Одинцов В. В., Стилистика тек-
ста, М., 1980; Арутюнова Н.Д., Фак-
тор адресата. Изв. АН СССР, сер.
ЛиЯ, 1981. т. 40. № 4; Стилистика ху-
дож. речи, Калинин, 1982; К о ж и н а М. Н..
Стилистика рус. языка. 2 изд., М., 1983;
Демьянков В. 3.. Основы теории ин-
терпретации и ее приложения в вычислит,
лингвистике, М., 1985; Общая риторика, пер.
с фраиц., И., 1986; Роль человеческого фак-
тора в языке. Язык и картина мира, М.,
1988; Гончаренко С.Ф., Стилистич.
анализ исп. стихотв. текста, М.. 1988;
Spencer Н., The philosophy of style,
в его кн.: Essays, v. 2, L., 1852; S t e i nt-
h a 1 H., Zur Stylistik. «Zeitschrift fur V61-
kerpsychologie und Sprachwissenschaft», 1866,
Bd 4; Bally Ch., Traite de stylistique
francaise, t. 1 — 2, Hdlb., 1909; Spitzer L.,
Linguistics and literary history, Princeton.
1948; его же. Les theories de la stylistique,
«Le francais moderne». 1952, t. 20; H i 1 1 A. A..
Introduction to linguistic structures. N. Y.,
[19581; Galperin I. R., Stylistics, Mos-
cow, 1971; Riesel E., Schendels
E.. Deutsche Stilistik. Moskau. 1975: см. так-
же лит. к ст. Стиль. ТО. С. Степанов.
СТИЛЬ (от лат. stilus, stylus — остроко-
нечная палочка для письма, манера
письма) в языкознании — 1) раз-
новидность языка, закрепленная в дан-
ном обществе традицией за одной из
наиболее общих сфер социальной жиз-
ни и частично отличающаяся от др. раз-
новидностей того же языка по всем основ-
ным параметрам — лексикой, граммати-
кой, фонетикой; то же, что С. я з ы к а.
В совр. развитых нац. языках существуют
3 наиболее крупных С. языка в этом зна-
чении: а) нейтральный, б) более «высо-
кий», книжный, в) более «низкий», раз-
говорный (или фамильярно-разговорный,
или разговорно-просторечный); 2) то же,
что функциональный стиль', 3) обще-
принятая манера, обычный спо-
соб исполнения к.-л. конкретного типа
речевых актов: ораторская речь, передо-
вая статья в газете, научная (не узкоспе-
циальная) лекция, судебная речь, быто-
вой диалог, дружеское письмо и т. д.;
С. в этом смысле характеризуется нс
только набором (параметрами) языковых
средств, но и композицией акта; 4) и н-
дивидуальная манера, спо-
соб, к-рым исполнены данный речевой
акт или произведение, в т. ч. литератур-
но-художественное (ср., напр., «С. ва-
шего выступления на собрании»; «язык
и С. ранних стихов Лермонтова»); 5)то
же, что языковая парадигма
эпохи, состояние языка в стилевом
отношении в данную эпоху (ср. выраже-
ние «в С. русского литературного языка
1-й половины 19 века»).
Несмотря на различия приведенных
пяти пониманий С., в каждом из них
присутствует осн. общий инвариантный
признак: С. всегда характеризуется
принципом отбора и комби-
нации наличных языковых средств,
нх трансформаций; различия С. опреде-
494 СТИЛЬ
ляются различиями этих принципов. Каж-
дый С. характеризуется нек-рыми диф-
ференциальными признаками, отличиями
от другого, сопоставимого с ним, т. е.
отклонениями. Этот признак до-
стигает максимума в индивидуальном С.,
к-рый есть «мера отклонения от нейт-
ральной нормы». Кроме того, «изнутри»
С. характеризуется нек-рыми постоянны-
ми компонентами, «интегральными при-
знаками», к-рые тоже достигают макси-
мума в индивидуальном С., приводя к его
определению как «высшей меры сораз-
мерности и сообразности». Понятие от-
бора, в свою очередь, предполагает пред-
ставление о том, что является правиль-
ным, с чем следует сравнивать отклоне-
ния,— понятие нормы (см. Норма язы-
ковая). Понятие комбинации предпола-
гает понятие о соразмерности, гармонии.
Т. о., С. является категорией не только
исторической, но и субъективно-объектив-
ной, поскольку в истории изменяются
как объективные материальные элемен-
ты С., так н субъективные принципы их
отбора и комбинации. Есть случаи, когда
нац. язык (напр., эстонский) не имеет
четких границ между стилями.
В истории С. с т. зр. материаль-
ного состава элементов три
оси. С. языка имеют 3 разл. ист. источ-
ника. В совр. европ. языках книжный С.
обычно восходит к лит.-письм. языку
предшествующего периода, нередко ино-
му, чем повседневный разг, язык осн.
массы населения. Так, книжный С. в стра-
нах ром. речи — Франции, Италии, Ис-
пании и др.— восходит к латыни как лит.
языку средневековья по составу лексики
и частично синтаксиса; англ. яз. в его
книжном С. в этом отношении также
восходит к латинскому и частично фран-
цузскому языкам средневековья. Книж-
ный С. во всех слав, языках во многом
восходит к старослав. (церковнослав.)
языку — лит. языку средневековья.
Вместе с тем в ром. и слав, языках опре-
дел. роль играл лит. язык на иац. основе,
напр. язык героич. эпоса во Франции и
Испании, язык летописания и др. письм.
документов в Киевской Руси; при этом
вопрос о соотношении двух языков в Ки-
евской Руси и др. рус. гос-вах средневе-
ковья остается дискуссионным.
Нейтрально-разг. С. восходит к обще-
нар. языку, в особенности к языку гор.
части населения. Фамильярно-прост.
С. имеет своим источником язык гор.
низов и крест, диалекты, а также языки
проф. групп, жаргоны — ремесленни-
ков, солдат, студентов и т. д.
На системе С. сказывается их лит. об-
работка и кодификация. Так, нормали-
зация франц, лит. языка в 17 в., в эпоху
лит. классицизма, способствовала жест-
кой кодификации письм. речи и ее отли-
чию от разговорной по принципу «ни-
когда не пишут, как говорят»; поэтому
нейтральный С. франц, яз. был закреп-
лен в его близости к книжной, письм.
речи. Норма же рус. лит. языка склады-
валась в кон. 18 — нач. 19 вв., в эпоху
Пушкина, эпоху становления лит. реа-
лизма, благодаря чему в книжный С.
гораздо шире были допущены демокра-
тия. элементы языка, а нейтральный С.
оказался приближенным к разг. речи.
Прообраз трех С. языка существовал
уже в лат. яз. Др. Рима: 1) urbanitas —
речь самого г. Рима (Urbs), считавшаяся
образцом; 2) rusticitas (от rusticus — де-
ревенский, сельский) — речь сел. мест-
ностей, не вполне правильная, «неотесан-
ная»; 3) peregrinitas (от peregrinus —
чужеземный), воспринимавшаяся рим-
лянами как неправильная лат. речь отда-
ленных рим. провинций, из к-рой впос-
ледствии развились ром. языки.
У трех С. был и др. источник, тоже
трехчастный: три осн. жанра тогдашней
словесности—«низкий», «средний» и
«высокий». В Риме они обычно ассоции-
ровались с тремя разл. жанровыми цик-
лами произв. Вергилия — «Буколики»
(букв.— пастушеские стихотворения),
«Георгики» (букв.— земледельческие сти-
хотворения), «Энеида» — героич. эпич.
поэма. Соответственно трем жанрам не
только слова, ио и обозначаемые ими
предметы, а также имена собственные
должны были быть различны. В поздне-
рим. эпоху они иллюстрировались так:
	Низкий стиль	Средний стиль	Высокий стиль
Персонаж	Ленивый пастух	Земледе- лец	Воин-вла- ститель
Его имя	Титир» Мелибей	Трипто- лем.Целий	Гектор, Аякс
Его живот- ное	овца, ба- ран	бык	конь
Его орудие	палка	плуг	меч
Его место	пастбище	поле	город, воинский лагерь
Его дерево	бук	яблоня	лавр,кедр
Это стилевое различие имеет более
древний аналог — различие языков эпо-
са и трагедии («высокий»), лирики
(«средний»), комедии («низкий») в Др.
Греции, к-рое, в свою очередь, восхо-
дит, по-видимому, к еще более древним
различиям сакрального, в т. ч. поэтиче-
ского, языка и языка обыденного обще-
ния. «Теория трех стилей» была особен-
но актуальной в Европе в эпоху лит.
классицизма 17—18 вв. В России ее
разрабатывал М. В. Ломоносов (см.
Язык художественной литературы).
В истории С. с т. зр. принципов
отбора наиболее древним принци-
пом различия С. оказывается социальный
престиж, прямо соответствующий поня-
тиям-оценкам «высокий», «средний»,
«низкий» слов и предметов, к-рые слова-
ми обозначаются. Изъясняться в высо-
ком стиле значило изъясняться высо-
ким слогом и о высоких предметах; од-
новременно высокий стиль речи указывал
на высокое обществ, положение говоря-
щего. Практика языковых оценок речи,
принятых в Др. Риме, удерживается
вплоть до нового времени. Так, со-
гласно определению грамматиста 17 в.
К. де Вожла (Франция), «хорошее упот-
ребление языка», иличдобрый обычай»,—
это «манера говорить самой здравой ча-
сти королевского двора, в соответствии
с манерой писать самой здравой части
писателей данного времени». «Добрый
обычай» в совр. терминологии соответст-
вует нейтральному и книжному С., или
языковой норме в самом жестком смысле
слова. В определении Вожла содержится
н др. важный признак — «сообразность»
речи, ее соответствие социальному поло-
жению говорящего. Т. о., «низкая» речь
крестьянина не отвечает «доброму обы-
чаю», но отвечает «сообразности».
В 19 в. везде, где имела место общая
демократизация обществ, жизни, понятие
нормы расширяется, и «низкий» С.,
естеств. речь демократия. слоев населе-
ния, включается в норму в широком
смысле, в систему С. лит. языка. Диал,
речь и жаргоны остаются за пределами
нормы. Однако признак социального пре-
стижа сохраняется; в известной мере это
дает себя знать даже в определении нор-
мы в сов. иауч. лит-ре 30—40-х гг., ср.:
«Норма определяется степенью употреб-
ления при условии авторитетно-
сти источников» (Е. С. Истрина).
В лингвистич. лит-ре 8о-х гг. в развитых
странах, в соответствии с развивающейся
структурой общества, признак «высокой»
или «низкой»социальной оценки постепен-
но исключается из понятия нормы языка
и соответственно из оценки С.; ср. приме-
нительно к совр. рус. языку, где норма—
правила речи, «принятые в обществ.-рече-
вой практике образованных лю-
дей» (однако этот признак сохраняется
для совр. франц, языка).
Параллельно этому происходит разде-
ление таких признаков С., как слово и
его предметная соотнесенность; послед-
ний признак исключается из определения
С.: в совр. лит. языках в любом С. язы-
ка можно говорить об одной и той же дей-
ствительности, одних и тех же предметах.
Этому способствуют развитые синони-
мия. ряды (см. Синонимия), сложившие-
ся из разл. источников (иапр., в рус. яз.
старославянизмы и исконно рус. лексика:
«битва» — «сражение», «бой» — «стыч-
ка», «лик» — «лицо» — «физиономия»,
«метать» — «бросать» — «кидать», «швы-
рять» и т. п.).
Понятие С. как индивидуальной ма-
неры речи или письма оформляется в
18 в. и достигает расцвета в эпоху лит.
романтизма в связи с развитием понятия
индивидуального «гения» — человека-
творца, писателя, художника. В 1753
Ж. Л. Л. Бюффон формулирует след,
определение С.: «Знания, факты и от-
крытия легко отчуждаются и преобразо-
вываются... эти вещи — вне человека.
Стиль — это сам человек. Стиль не мо-
жет ни отчуждаться, ни преобразовы-
ваться, ни передаваться». Это определе-
ние, отражающее одну из объективных
сторон явления «С.», играет большую
роль в литературоведч. стилистике. Во
франц, лингвистике на его основе опре-
деляются задачи стилистики в целом.
В 19 в., в связи с осмыслением много-
образных речевых функций человека (бы-
товая речь, публичное выступление, речь
в суде и т. п.) возникает понимание С.
как переменной величины, как языко-
вого приспособления чело-
века к обществ, среде (А. И. Соболев-
ский, 1909). Этому пониманию отвечает
в определ. мере понимание С. как обще-
принятой манеры исполнения речевых
актов. Наиболее полно С. в этом пони-
мании исследуется в теории речевых
актов как одно из условий их успешно-
сти (см. Прагматика).
В 50—70-х гг. 20в., в связи с развитием
истории науки, истории человеческого
познания, было сформулировано общее
для науки, иск-ва и языка понятие С. как
«С. мышления, миропонимания». В этом
значении используются разные термины:
«эпохэ» (М. П. Фуко), «письмо» (при-
менительно к худож. лит-ре, Р. Барт),
«парадигма» (применительно к науке
п науч. С., Т. Кун). Но наиболее общим
и удачным термином и здесь остается
«С.», в соответствии с определением
М. Борна (1953): «...существуют... об-
щие тенденции мысли, изменяющиеся
очень медленно и образующие определен-
ные философские периоды с характерны-
ми для них идеями во всех областях че-
ловеческой деятельности, в том числе и
в науке... Стили мышления — стили не
только в искусстве, но и в науке».
♦ Соболевский А. И., О стиле,
Хар., 1909; И с т р и и а Е. С., Нормы рус.
лит. языка и культура речи, М,—Л., 1948;
Винокур Г. О., О задачах истории
языка, в его к>1.: Избр. работы по рус: языку,
М.. 1959; К о и р а д Н. И., О лит. языке
в Китае и Японии, в сб.: Вопросы формирова-
ния и развития иац. языков. М., 1960; Ге л fa-
rap д т Р. Р., О языковой норме, в кн.:
Вопросы культуры речи, н. 3, М., 1961; До-
ле ж е л Л.,Гаузеиблас К.,О соот-
ношении поэтики и стилистики, в кн.: Poetics.
Poctyka. Поэтика, [Warsz., 1961]; Борн М.,
Состояние идей в физике, в его ки.: физика
в жизни моего поколения, [пер. с англ.],
М., 1963; Виноградов В. В., Пробле-
мы лит. языков и закономерностей их обра-
зования и развития. М., 1967; его же,
Очерки по истории рус. лит. языка XVII--
XIX вв., 3 иэд,, М., 1982; Буда-
гов Р. А., Лит. языки и языковые сти-
ли, М., 1967; Язык и общество. М., 1968;
Кожина М. Н.,К основаниям функци-
ональной стилистики, Пермь. 1968; Ярце-
ва В. Н.. Развитие нац. лит. англ, языка,
М., 1969; Семенюк Н. Н., Из истории
Функционально-стплпстич. дифференциации
ием. лит. языка. М., 1972; Рус. разг, речь,
М., 1973; Щерба Л. В., О разных сти-
лях произношения и об идеальном фонетич.
составе слов, в его кн.: Языковая система
и речевая деятельность, Л., 1974; Бель-
чиков Ю. А., Рус. лит. язык во 2-й
пол. XIX в., М.,	1974: Жирмунс-
кий В. М., Проблема социальной диффе-
ренциации языков, в его ки.: Общее и герм,
яз-знание, Л., 1976; Макдэвид Р. И.
(мл.). Диалектные и социальные различия в
гор. обществе, пер. с англ., в кн.: НЛ, в. 7 —
Социолингвистика, М.. 1975; Фуко М.,
Слова и вещи. Археология гуманитарных на-
ук, пер. с франц., М., 1977; НЗЛ. в. 8 —
Лингвистика текста, М., 1978; в. 9 — Лингво-
стилистика, М., 1980; В и и о к у р Т. Г., За-
кономерности стилистич, использования язы-
ковых единиц, М., 1980: Мельничук
А. С., Обсуждение проблемы языковой ситуа-
ции в Киевской Руси на IX Междунар. съезде
славистов. Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ. 1984,
т. 43.	2; Buffon G. L. L., Discours
sur le style, P.. [1905]; С r e s s о t M.. Le
style et ses techniques, P., 1947; Gui-
raud P., La stylistique. 8 ed., P.. 1975.
Ю. С. Степанов.
стйики — представители Стой — фи-
лософской школы эпохи эллинизма, од-
ной из крупных школ в истории лингви-
стич. учений. Основателем школы счи-
тается Зеион из Китиона на Кипре (ок.
336—264 до н. э.). Его учителя принад-
лежали к др.-греч. филос. школам: ки-
ников, мегарской, платоновской Ака-
демии. Не удовлетворенный во многом
этими учениями, стремившийся к цель-
ному догматич. миросозерцанию, Зенон
основал собств. школу в «узорчатом
портике» (греч. stoa — портик), от к-рого
она и получила свое название. Помимо
Зенона, корифеями Стой в области изу-
чения языка были Хрисипп (ок. 281—
209 до н. э.), Диоген Вавилонский (ок.
240—150 до н.. э.) и др.
Произведения С. дошли до нас во
фрагментах, цитатах и поздних изложе-
ниях. Осн. источники взглядов С. на
язык, его природу и принципы исследо-
вания: труд греч. писателя 3 в. н. э. Дио-
гена Лаэртского«Жизнь и учения знамени-
тых философов», трактат Варрона«О ла-
тинском языке» (1 в. до н. э.), трактат
христ. богослова Блаженного Августина
«О диалектике», сочинения Секста Эм-
пирика (кон. 2 — нач. 3 вв.), Аммония
и др. По этим изложениям не всегда
возможно определить, кому из С. при-
надлежат те или иные идеи в области
языка, т. к. в источниках говорится, как
правило, о С. вообще. Такой подход
к трудам С., сложившийся еще в ан-
тичности, говорит о близости их
взглядов.
С. создали целостную систему знаний
о слове в широком смысле, т. е. о речи
и разуме (мысли) в единстве, о слове
как логосе. Их учение о языке опирается
на общую филос. концепцию, согласно
к-рой философия в целом отражает
в словесно оформленных дисциплинах
единую разумную силу мира — логос,
в к-ром нераздельно слиты активная и
пассивная, материальная и духовная^
стороны бытия. Это одновременно и фи-
зия. субстанция, и универсальный логос,
разумное одушевление природы. Для
постижения логоса необходимы три сос-
тавные части знания: логика, физика и
этика. Термин «логика» впервые введен
С. как название учения о внутрен-
нем и внешнем слове-логосе, т. с.
о мысли и о словесной ее форме.
Логика подразделялась на диалекти-
ку и риторику, к-рые понимались соот-
ветственно как «наука о правильном
рассуждении» и «наука об умении гово-
рить красиво». В основе разработки диа-
лектики лежало представление о знако-
вом характере слова-логоса, о необходи-
мости различать «обозначающее» и «обо-
значаемое». Между этими понятиями
трудно провести четкую границу: так,
учение о частях речи, т. е. формы и сред-
ства, они относили к области «обозначаю-
щего», а учение о грамматич. категориях
рассматривали как учение об «обозначае-
мом», т. е. о том, что мыслится относи-
тельно реальных форм речи. Приоритет
в разработке теории «обозначаемого» и
«обозначающего» позволяет говорить о С.
как об основателях семиотич. теории язы-
ка и возводить понятие языкового знака
именно к ним.
С. исследовали проблемы общей фило-
софии языка, его грамматич. строя, прин-
ципы описания языка (понятие «анома-
лии» и его применение к описанию фак-
тов языка) и проблемы этимологии слов.
Вопросы общей философии языка раз-
рабатывались с разных сторон, из к-рых
наибольший интерес для совр. пауки
представляет учение об «обозначаемом»,
«высказываемом». В изложении Секста
Эмпирика это положение стоицизма трак-
туется так: «Стоики утверждают, что три
[вещи] между собой сопряжены — обо-
значаемое, обозначающее и объект. Из
них обозначающее есть звук...
Две вещи телесны, именно звук и объект,
одна — бестелесна, именно обозначаемая
вещь, и это есть высказываемое,
которое бывает истинным и ложным».
«Обозначаемое», или «высказываемое»,
является собственно языковым феноме-
ном; оно существует лишь в языке и че-
рез него осуществляет связь между ми-
ром мысли и миром «вещей».
Развивая учение об «обозначающем», С.
полагали, что наиболее важным аспектом
развертывания этой стороны логоса в язы-
ке является не собственно языковая ма-
терия, а ее оформленность в ряде разл.
компонентных ипостасей — частей речи.
Традиционно С. (Хрисипп) выделяли
пять частей речи (имя собственное, имя
нарицательное, глагол, союз и член),
позже к ним стали добавлять наречие.
Слова распределялись по частям речи на
основе их наиболее общих семантич. и
синтаксич. признаков, морфологич. ха-
рактеристики либо вообще не принима-
лись во внимание, либо рассматривались
как второстепенные. Напр.: «Нарица-
ние — часть речи, обозначающая общее
качество, напр. человек, конь»; «Гла-
гол — часть речи, обозначающая несос-
тавной предикат» и т. д. (Диоген Вави-
лонский). Общие семантич. и синтаксич.
признаки частей речи рассматривались
как универсальные формы развертыва-
ния логоса в языке, осуществляемые
параллельно со звуковым (или любым
СТОИКИ 495
другим субстанциональным воплоще-
нием), без к-рых звук перестает быть соб-
ственно языковым явлением.
С. положили начало учению о ряде
грамматич. категорий имени и глагола
(хотя термина «грамматич. категория»,
или «акциденция», у них не было). Уче-
ния о нек-рых грамматич. категориях
(в частности, о падеже) практически без
изменений включались в более поздние
грамматич. сочинения и вошли в европ.
грамматич. традицию (см. Европейская
языковедческая традиция).
Употребление термина «падеж», заим-
ствованное стопками у Аристотеля, полу-
чило у них более широкое и близкое к сов-
ременному толкование. Под падежом С.
понимали любую форму имени (в отличие
от Аристотеля, у к-рого падеж означает
лишь «косвенные» формы слова, откло-
няющиеся в речи от его исходной формы).
С. выделяли 5 падежей (т. к. изучали это
явление лишь применительно к др.-
греч. яз.): «прямой», или «именитель-
ный», падеж, «родительный», «датель-
ный», «винительный» и позднее — «зва-
тельный». Происхождение названий этих
падежей остается предметом дискуссий.
Эти названия были скалькированы рим.
грамматиками, и, в свою очередь, яви-
лись источниками калек и непосредств.
заимствований для европ. грамматик ср.
веков и нового времени. Падеж тракто-
вался стоиками как категория «обозначае-
мого», т. е. преим. с семантич. позиций,
что, вероятно, и дало возможность при-
менения этого понятия к описанию разл.
языков, даже тех, к-рые лишены падежа
в узкоформальном смысле.
Разработанное стоиками учение о вре-
менах глагола позволило им выделить
осн. временные значения и формы др.-
греч. глагола. Поскольку они изучали
гл. обр. семантику глагольных времен,
их учение обладало предпосылками широ-
кой применимости к описанию др. язы-
ков, что позволило перенести теорию гла-
гольных времен в практику описания
лат. языка. Частично скалькированная,
частично непосредственно заимствован-
ная рим. грамматиками у стоиков, систе-
ма терминов для описания времен вошла
в европ. грамматич. традицию (напр.,
«определенные» н «неопределенные» вре-
мена, аорист, «настоящее продолжаю-
щееся» время, или praesens, и др.; см.
Время глагольное).
С. являются родоначальниками европ.
синтаксич. традиции (термин «синтак-
сис» был впервые введен ими). В преде-
лах общего учения о логосе синтаксич.
единицы рассматриваются в первую оче-
редь с т. зр. логической и риторической.
Подробно разработаны разл. классифика-
ции предложений-суждений. Основны-
ми являются классификации по типам
предикатов, а также по смыслу и цели
высказывания. Сам термин «сказуемое»,
или «предикат», появился в смысле,
близком к современному, именно у стои-
ков, последовательно различавших «гла-
гол» как часть речи и «предикат» как син-
таксич. категорию. В стоицизме была
разработана теория сложного предложе-
ния, также вошедшая (вместе с термино-
логией) в европ. теорию н практику
описания языка.
Будучи сторонниками теории о «при-
родной» связи между словом и обозначае-
мым им предметом, С. уделяли большое
внимание этимологии, разысканиям, но
их этимологии в большинстве случаев
умозрительны и ложны.
496 СТРУКТУРНАЯ
Учение стоиков о языке оказало зна-
чит. влияние на формирование александ-
рийской школы и на др.-рим. штудин
в области языка. Выдвинув понятие ано-
малии в качестве принципа строения язы-
ка, С. способствовали разработке проб-
лем системных и несистемных факторов
в строении языка, выступавших в истории
яз-знания в виде<спора об аналогии и ано-
малии>. дискуссии о соотношении «разу-
ма и обихода> в языке и его описаниях
(17—18 вв.).
• Антич. теории языка и стиля, М.—Л.,
1936; Тройский И. М., Основы сто-
пч. грамматики, в кн.: Романо-герм, фило-
логия. Сб. статей в честь акад. В. ф. Шиш-
марева, Л., 1957; История лингвистич. уче-
ний. Древний мир, Л., 1980 (лит.); Ro-
bins R. Н., Ancient and mediaeval gram-
matical theory in Europe, L., 1951; его
ж e, A short history of linguistics, L.—N. Y..
1979; Pinborg J., Classical antiquity:
Greece, CTL, 1975, v. 13 (Historiography of
linguistics); Coseriu E., Die Geschichte
der Sprachphilosophie von der Antike bis zur
Gegenwart. Eine Ubersicht, 2 Aufl., T1 1 —
Von der Antike bis Leibnitz, Tubingen, 1975;
Baratin ,M., D e sb or de s F.. L'ana-
lyse linguistique dans I'antiquite classique,
v. 1. Les theories, P., 1981,
H. Ю. Бокадорова.
СТРУКТУРНАЯ ЛИНГВИСТИКА —
совокупность воззрений на язык и мето-
дов его исследования, в основе к-рых
лежит понимание языка как знаковой
системы (см. Знак языковой) с четко вы-
делимыми структурными элементами
(единицами языка, их классами и пр.)
и стремление к строгому (приближающе-
муся к точным наукам) формальному
описанию языка. Свое название С. л.
получила благодаря особому вниманию
к структуре языка, к-рая представляет
собой сеть отношений (противопоставле-
ний) между элементами языковой си-
стемы (см. Система языковая, Оппози-
ции языковые), упорядоченных и нахо-
дящихся в иерархия, зависимости в пре-
делах определ. уровней (см. Уровни
языка). Структурное описание языка
предполагает такой анализ реального
текста, к-рый позволяет выделить обоб-
щенные инвариантные единицы (схемы
предложений, морфемы, фонемы) и соот-
нести их с конкретными речевыми сег-
ментами на основе строгих правил реа-
лизации. Эти правила определяют гра-
ницы варьирования языковых единиц
в речи, допустимого с т. зр. сохранения
ими самотождественности, т. е. фикси-
руют набор допустимых синонимия, пре-
образований единицы языка. В зависимо-
сти от уровня анализа правила реализа-
ции формулируются как правила позици-
онного распределения конкретных вари-
антов единицы, напр. принцип дополнит,
дистрибуции в фонологии и морфологии
(см. Дистрибутивный анализ), илн как
трансформационные правила в синтак-
сисе (при трансформационном анализе),
регулирующие переход от инвариантной
глубинной структуры предложения
к множеству ее реализаций (поверхност-
ное представление). На базе С. л., с пе-
ремещением исследоват. интересов от
стдтич. представления структуры языка
к динамическому, развилась порождаю-
щая грамматика (см. Генеративная линг-
вистика)', идеи структурного анализа
языка во многом определили постановку
и решение задач, связанных с машинным
переводом (см. Автоматический пере-
вод). Сочетание С. л. с типологией при-
вело к возникновению структурной типо-
логии, исследующей общие закономер-
ности строения отд. фрагментов языковой
системы н языка в целом (см. Типология
лингвистическая, Универсалии языко-
вые). С. л. открыла дорогу для ши-
рокого проникновения в яз-знание матем.
методов исследования (см. Математиче-
ская лингвистика).
С. л. сложилась в 20—30-х гг. 20 в.
как особое направление, отличное от гос-
подствовавшего в кои. 19 в. младограм-
матич. направления (см. Младограмма-
тизм), с его исключит, вниманием к исто-
рии языковых элементов, и отличное от
традиционного описания грамматики, с ее
нестрогим понятийным аппаратом и«пред-
взятостью» в описании языков любых
структур посредством понятий грамма-
тики латыни и осн. европ. языков. С. л.
рождалась из поисков более последоват.
системы осн. понятий яз-знания и из
стремления разработать столь же строгие
методы синхронного описания (см. Син-
хрония) совр. языков, каким был срав-
нит.-ист. метод для сравнит.-ист. яз-зна-
ния. Первая попытка строгого описания
языка была предпринята еще др.-инд.
ученым Панини (см. Индийская языко-
ведческая традиция), в ср. века это на-
шло выражение в построении всеобщей
рациональной грамматики (см. Универ-
сальные грамматики) и в филос.-линг-
вистич. опытах Р. Декарта и Г. В. Лейбни-
ца. На возникновение С. л. значит, влия-
ние оказали труды И. А. Бодуэна де
Куртенэ, Ф. Ф. Фортунатова, О. Еспер-
сена, Э. Сепира, Л. Блумфилда и осо-
бенно Ф. де Соссюра (см. Женевская
школа), деятельность Московского линг-
вистического кружка (созданного 1915),
в к-ром формировались взгляды одного
из создателей и ведущих теоретиков
С. л.— Р. О. Якобсона. Заметную роль
в формировании С. л. сыграла рус.
формальная школа в лит-ведении, в част-
ности ОПОЯЗ (работы Е. Д. Поливанова,
Л. П. Якубинского, Ю. Н. Тынянова,
Б. М. Эйхенбаума, С. И. Бернштейна),
а также труды В. Я. Проппа, Б. В. То-
машевского, О. М. Брика. В 20—40-х гг.
сложились школы С. л., сыгравшие су-
ществ. роль в разработке ее концепций
и методов: пражская (см. Пражская
лингвистическая школа), копенгаген-
ская (см. Глоссематика), американская
(см. Дескриптивная лингвистика), лон-
донская школа; в СССР в русле идей
С. л. развивались концепции ленинград-
ской фонологической школы и москов-
ской фонологической школы, представи-
тели к-рых (особенно последней") разра-
батывали не только проблемы фонологии,
но и грамматики н общей теории языка.
Эти школы, однако, не исчерпывают все-
го разнообразия концепций, разработан-
ных в рамках С. л. Мн. ученые, не при-
надлежа к определ. школе, внесли важ-
ный вклад в развитие теории С. л.:
А. Мартине (разработка теории языка
в аспекте «система — функция», создание
функциональной лингвистики, примене-
ние системно-структурного анализа в ди-
ахроиич. фонологии), Э. Бенвенист (проб-
лемы языкового знака, грамматич. струк-
туры языка), Л. Теньер (разработка
структурного синтаксиса), А. В. де Гроот
(проблема грамматич. единиц, структур-
ная грамматика), Е. Курилович (теория
знака, теория грамматич. структуры,
создание структурной диахронич. морфо-
логии) и др. В СССР разл. аспекты С. л.
развивали А. А. Реформатский (знаковая
теория языка, методы С. л., фонология),
И. И. Ревзии (общая теория моделирова-
ния, фонология, грамматика), А. А. Хо-
лодович (общая и грамматич. теория),
Ю. К. Лекомцев (фонологи.?, граммати-
ка, теория метаязыка), Т. П. Ломтев
(общая теория, фонология); обсуждение
теоретич. вопросов С. л. и практич. при-
менение структурных методов содержат-
ся в трудах Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Ару-
тюновой, Т. В. Булыгиной (Шмелевой),
В. Г. Гака, А. А. Зализняка, В. А. Зве-
гинцева, Вяч. В. Иванова, Г. А. Климо-
ва, Ю. С. Мартемьянова, И. А. Мель-
чука, Т. М. Николаевой, В. М. Солн-
цева, Ю. С, Степанова, В. Ю. Розенцвей-
га, В. Н. Топорова, Б. А. Успенского и др.
В развитии С. л. имеется неск. этапов.
Первый этап (примерно до 50-х гт.) ха-
рактеризовался повышенным, а в нек-рых
случаях исключит, вниманием к струк-
туре плана выражения как более доступ-
ной строгому описанию, что приводило
к забвению содержат, стороны, преувели-
чению роли отношений между элементами
системы и игнорированию самих элемен-
тов как языковых сущностей. С. л. кри-
тиковалась также за слишком статичное
и «правильное» представление системы
языка, игнорирование социальных и пси-
хология. факторов функционирования
и вариативности языка.
С 50-х гг. начинается второй этап раз-
вития С. л., для к-рого характерен пово-
рот к изучению плана содержания и к ди-
намич. моделям языка (в частности, раз-
вивается трансформационный анализ в
грамматике; см. Трансформационный
метод). Методы и приемы анализа, раз-
работанные первоначально в фонологии,
переносятся в грамматику и семантику
(см. Компонентного анализа метод).
Принципы и методы С. л. начинают при-
меняться в сравнительно-ист. яз-знании
(в работах Якобсона, Мартине, Курило-
вича, У. Ф. Лемана, Э. А. Макаева,
Т. В. Гамкрелидзе, Иванова, В. К. Жу-
равлева, В. В. Мартынова, В. А. Дыбо,
В. Мажюлнса и др.). Вместе с тем рас-
ширение фронта исследований и одно-
временное применение наряду со струк-
турными методами также иных приемов
и методов исследования привело к тому,
что С. л., углубив наши представления
об устройстве языка, разработав аппа-
рат строгого описания его системы, «раст-
ворилась» в новых направлениях, вызван-
ных к жизни новыми теоретич. поисками.
С 70-х гг. С. л. перестает существовать
как обособленное направление, противо-
стоящее «традиционному» яз-знанню: раз-
работанные С. л. методы исследования
наряду с другими применяются и в др.
лингвистич. дисциплинах (психолингви-
стике, социолингвистике и др.). С. л.
повлияла на развитие структурных мето-
дов исследования в др. гуманитарных
науках — лит-ведении, искусствозна-
нии, этнологии, истории, социологии,
психологии. Именно на почве этих наук
сформировался структурализм как фи-
лос.-мето дологич. основа конкретно-науч,
гуманитарных исследований (известный
также как «французский структура-
лизм», т. к. его создание и развитие свя-
зывается с именами К. Леви-Строса,
Р. Барта, М. П. Фуко, Ж. де Лакана);
структурализм испытал влияние разл.
бурж. философий (неокантианства, фено-
менологии Э. Гуссерля, логич. позитивиз-
ма). Структурализм в этом смысле сле-
дует отличать от С, л. как особого этапа в
развитии лингвистич. мысли, связанного
с переходом от эмпирического «атомисти-
ческого» описания фактов языка к их
системному осмыслению. Основу этого
перехода составило использование струк-
турного анализа, моделирования, форма-
лизации лингвистич. процедур. К тому
времени, когда идеи структурализма в гу-
манитарных науках усиленно разрабаты-
вались (иач. 70-х гг.), четкие контуры
лингвистич. структурализма как особой
системы науч, воззрений иа язык оказа-
лись уже размытыми, осн. понятия и
принципы С. л. стали составной частью
общей теории языка. '
• Осн. направления структурализма, М.,
1964; НЛ, пер. с англ., в. 1—4, М., 1960—65;
Апресян Ю. Д., Иден и методы совр.
структурной лингвистики. (Краткий очерк),
М., 1966; Засорина Л. Н., Введение в
структурную лингвистику, М., 1974; Струк-
турализм: «за» и «против», М., 1975; Ав-
тономова Н. С., Филос. проблемы
структурного анализа в гуманитарных нау-
ках, Й., 1977; Ревзин И. И., Совр.
структурная лингвистика, М., 1977; Jakob-
s о n R., Retrospect, в его кн.; Selected wri-
tings, v. 2, The Hague — P., 1971, p. 711 —
722; Lepschy G. C., A survey of struc-
tural linguistics, L., 1972; Harris Z. S.,
Structural linguistics, Chi.— L., 1986.
В. Л. Виноградов.
СУАХЙЛИ — один из банту языков.
Распространен в странах Вост, и Центр.
Африки (гл. обр. в Объединенной Рес-
публике Танзании, в Республике Кении,
в Республике Уганде, где С., наряду
с английским, является офиц. языком,
частично в Заире и Мозамбике). Общее
число говорящих, по разным источникам,
колеблется в пределах 35—50 млн. чел.,
из к-рых лишь несколько более 2 мли.
пользуется С. как исконно родным
языком.
Первонач. территория распростране-
ния С.— узкая прибрежная полоса с при-
легающими о-вами Занзибар, Пемба,
Мафия, Коморские. Исконные носите-
ли — этнически гетерогенное исламизи-
ров. афро-араб, население этого региона.
С. возник предположительно в 9—11 вв.
в результате креолизации (см. Креоль-
ские языки) претерпевших структурное
упрощение местных языков банту, ис-
пытавших сильное контактное влияние
араб. яз. С 19 в. С. проникает в глубь
континента. Вне своего исконного ареала
представлен разнообразными формами
существования — от нац. вариантов лит.
языка до пиджинизнров. форм (см.
Пиджины) типа кисетла, кихииди и др.—
н функционирует наряду с этнически
родными языками местного населения и
европ. языками бывших колон, держав.
Изначально С. был представлен рядом
вариантов — койне прибрежных городов
и торговых поселений. Впоследствии они
получили название диалектов С. и были
объединены в диал. пучки: северный —
киаму, кишела, кипате, кисии, китнкуу;
центральный — кимвита, килиндини,
киджомву, кингаре, кичаигамве; юж-
ный — киунгуджа, кнмрима, кикае, ки-
тумбату, кипемба, кимгао, кивумба.
В особую общность выделены кинзвани и
шингазиджа. Диал, континуума т. наз.
диалекты С. не составляют, т. к. непо-
средств. окружение каждого из них со-
стоит из др. языков и диалектов банту.
Строй С.— типичный для языков бан-
ту, но с нек-рыми упрощениями: утрачен
фонологически значимый тон, в консо-
нантизме представлены (только в корнях
араб, происхождения) согласные 0, й, у,
сократилось число именных классов су-
ществительных, уменьшилось число гла-
гольных форм. Лексика С. отличается от
др. языков банту значит, слоем арабиз-
мов (ок. 40% всех слов). Особое место
среди территориальных вариантов С. за-
нимает киунгуджа — столичное койне
о. Занзибар. Это единств, вариант С.,
распространившийся вне исконного суа-
хилийского ареала и ставший основой
всех вариантов С. в Вост, и Центр. Аф-
рике. Он же положен в основу совр. лит.
С. В исконно суахилийском ареале лит.
С. существовал в двух вариантах: киаму
и кимвита. Оба пользовались араб, гра-
фикой, т. наз. старосуахилийской письмен-
ностью. Функционально всегда остава-
лись локальными коммуникативными
средствами. Самые ранние из известных
памятников классич. лит-ры С. отно-
сятся к 18 в. Совр. лит. С. пользуется
письменностью на базе лат. графики.
Это единственный совр. лит. вариант С.;
его развитие протекает вне связи с клас-
сич. лит. формами.
* Мячи на Е. Н., Язык суахили,
М.. 1960; Жуков А, А., Культура,
язык и лит-ра суахили, М., 1983; Ash-
ton Е. О., Swahili grammar (inclu-
ding intonation), 2 ed.. L.. 1959; White-
ley W. H., Swahili. The rise of a natio-
nal language, L., 1969.
Суахили-рус. словарь, M., 1961; Суахили-
Рус. словарь, М., 1987; Johnson F., А
standard English-Swahili and a standard Swa-
hili-English dictionary, v. 1—2, L., 1939.
,	И. С. Рябова.
СУБСТАНТИВАЦИЯ — см. Транспо-
зиция.
СУБСТРАТ (от лат. sub — под и stra-
tum — слой, пласт) — совокупность черт
языковой системы, невыводимых из
внутренних законов развития данного
языка и восходящих к языку, распрост-
раненному ранее на данной лингвогеогра-
фической территории. С., в отличие от
занмствовання, предполагает широкое
этнич. смешение и языковую ассимиля-
цию пришельцами коренного населения
через стадию двуязычия. Источником
С. может быть язык как родственный язы-
ку-победителю, так и неродственный.
Явления С. способны проявляться на
любом уровне языковой системы от фо-
нетики до лексики либо в виде вошед-
ших в язык единиц н категорий (напр.,
бантуские названия овощей и растений
в малагасийском яз. наряду с нек-рыми
грамматич. показателями, отсутствующи-
ми в индонез. языках, но типичными для
байту; элементы галльского двадцатерич-
ного счета во франц, числительных —
ср. quatre-vingt ’80’, т. е. ’4X20’, или
старофранц, six-vingt '120', т. е. ’6Х
Х20’ — при десятеричном принципе
в лат. числительных), либо в виде специ-
фич. процессов ист. изменений в систе-
ме языка-победителя, стимулированных
диахронич. законами побежденного языка
(напр., изменение латинского f > испан-
ский h как факт иберийского С. или ла-
тинского и > французский й как факт
галльского С.). Теория С., зародившись
в нач. 19 в. (Я. Бредсдорф), была раз-
вита в 60—80-х гг. Г. И. Асколи и Г. Шу-
хардтом, а позже В. Брёндалем, Ю. По-
корным, А. Мейе, О. Есперсеном,
Б. А. Террачини; в рус. славистике к ней
обращались И. А. Бодуэи де Куртенэ,
А. А. Шахматов, А. М. Селищев; в 1955
в Ин-те яз-знания АН СССР проводи-
лась дискуссия по проблемам С. Теория
С. сыграла заметную роль в ист. индоев-
ропеистике, не потеряв своего значения
до настоящего времени и при изучении
языков др. семей. Иногда термин «С.»
используется в более узком смысле —
при характеристике особенностей вари-
анта лит. языка, или идиолекта (так
говорят о диал. С. в речи носителя лит.
языка). Понятие С. бытует в лингвистике
гораздо шире, чем смежные с ним поня-
тия суперстрата и адстрата.
* Пизани В., Общее и иидоевроп.
яз-знание, в сб.: Общее и иидоевроп. яз-зна-
ние, пер. с нем., М., 1956; «Докл. и сообще-
ния Ин-та яз-знания АН СССР», 1956, № 9.
В. Л. Виноградов.
СУБЪЕКТ (лат. subjectum, калька греч.
apokeimenon) — термин логики, обо-
значающий предмет, о к-ром выносится
СУБЪЕКТ 497
суждение. Соотносится с предикатом.
В логич. теориях С. трактуется либо
как представление об объекте,
либо онтологически — как сам объ-
ект действительности.
В грамматич. традиции термин*С.» был
использован для обозначения члена пред-
ложения, соответствующего предмету
мысли (суждения). В ряде языков (напр.,
славянских) этот термин был заменен
калькой (рус. «подлежащее»), что поз-
волило избежать терминологич. смешения
логич. и грамматич. категорий. В зап.-
европ. синтаксич. терминологии был со-
хранен термин логики (ср. англ, subject,
франц, sujet, исп. sujeto, нтал.— sogget-
t°)-	м _
Различают грамматический С.
(соответственно — подлежащее), относя-
щийся к синтаксич. структуре предложе-
ния (плану выражения); семанти-
ческий С., относящийся к содержа-
нию предложения (агенс, противопостав-
ляемый пациенсу — объекту действия;
носитель признака или состояния трак-
туется по-разному — то как семантич. С.,
то как семантич. объект); коммуни-
кативный С. (тема сообщения,
данное, топик); психологиче-
ский С. (исходное представление);
логический С. (часть предложения,
соответствующая субъекту суждения).
Эти виды С., часто выражаемые совмест-
но, могут получать в предложении раз-
дельную реализацию; напр., «В нашем
селе у бригадира жена родила тройню»
психологич. С. (исходный пункт сообще-
ния) — обстоятельство места («в нашем
селе»), тема—«у бригадира», а логич.
(как и грамматич.) субъект — «жена»,
т. к. именно обозначаемое им лицо ха-
рактеризуется в предикате. Т. о., расчле-
нение понятия «С.» вызвано асимметрией
формы и функции (или значения). Кор-
релируя с такими терминами, как «под-
лежащее», «тема» («топик») и «агенс»,
С. может либо совпадать с одним из чле-
нов этого пяда (логич. С.), либо выра-
жать глобальное понятие, инвариант,
интегрирующий отд. разновидности С.
С. играет важную роль в семантич.
организации предложения. Его основная
собственно семантическая (обращенная
к внеязыковой действительности) функ-
ция — идентифицировать предмет дейст-
вительности, о к-ром идет речь. Для вы-
полнения этой функции более всего при-
способлены денотативно ориентирован-
ные слова: указательные и личные место-
имения, имена собственные н нек-рые
виды нарицательных. Своим значением
(сигнификатом) С. обращен к предика-
ту, для интерпретации к-рого он создает
определ. предпосылки. Связь с предика-
том формирует две функции С.— функ-
цию аспектизации предмета (указание на
его родовые нли индивидные признаки),
предопределяющую те семантич. типы
предикатов, к-рые могут быть ему со-
поставлены, и анафорич. функцию. Эта
последняя придает С. семантич. ретро-
спсктивность: с ним явно или имплицит-
но ассоциируются уже накопленные све-
дения о предмете речи (пресуппозиции
данного сообщения); напр.: <И вот этот-то
почтенный ученик Аракчеева ...акробат,
бродяга, писарь, секретарь, губернатор,
нежное сердце, бескорыстный человек...
брался теперь приучать меня к службе»
(А. И. Герцен). Все три функции — иден-
тификации, аспектизации и анафоры —
присущи С. конкретного предложения.
По мере формирования общих суждений
498 СУДАНСКИЕ
и отхода от предметной действительности
роль С. меняется: идентифицирующая
функция С. становится не главной, а его
предикатная ориентация приобретает оп-
ределяющую роль.
В направлениях логики, базирующихся
на исчислении высказываний, понятие С.
не используется [предикат, понимаемый
как пропозициональная функция, соот-
носится с предикатными предметами, или
аргументами,— зависимыми от предика-
та именами (актантами, термами)]. Сле-
дующие за этой логич. концепцией линг-
вистич. школы и нек-рые направления
в синтаксисе (валентностный синтаксис
Л. Теньера, падежная грамматика Ч.
Филмора и др.) отказались от призна-
ния за С. особой роли в формирова-
нии значения предложения. С. рассмат-
ривается ими как один из аргументов,
иногда как первый аргумент, к-рый
предпочтительно избирается для выраже-
ния роли агенса (в семантич. синтаксисе)
или темы сообщения (в коммуникативном
синта ксисе).
* Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка, 2 изд., Л.,	1941; Пешков-
с к и й А. М., Рус. синтаксисе науч, освеще-
нии, 7 изд., М., 1956; Алисова Т. Б.,
Именные члены предложения и их семантич.
функции, НДВШ, ФН, 1970, № 2; П а н ф и-
л о в В. 3., Взаимоотношение языка н
мышления, М., 1971; Арутюнова Н, Д..
Семаитич. структура и функции субъекта,
Изв. АН СССР. сер. ЛиЯ. 1979, т. 38. № 4;
Демьянков В. 3., «Субъект», «тема»,
«топик» в амер, лингвистике последних лет
(обзор 2). там же; Степанов Ю. С.,
Иерархия имен и ранги субъектов, там же;
Категория субъекта и объекта в языках разл.
типов. [Сб. статей). Л.. 1982; Heintz J.,
Subjects and predicables, The Hague — P.,
1973; Subject and topic, N. Y., 1976; см. так-
же лит. при ст. Подлежащее.
Н. Д. Арутюнова.
СУДАНСКИ Е ЯЗЫКЙ — классифика-
ционный термин, употреблявшийся в аф-
риканистике в 1-й пол. 20 в. и опреде-
лявший языки, распространенные в зоне
географического Судана — терр. к Ю.
от Сахары, простирающейся от Гвиней-
ского побережья иа 3. до Эфиопского на-
горья на В. Термин предложен К. Майн-
хофом (1905), к-рый сгруппировал все
языки Африки в 4 генетич. объединения:
хамитские языки, С. я., банту языки и
семитские языки. Осн. вклад в класси-
фикацию, описание и сравнит, изучение
С. я. (с попыткой реконструкции пра-
суданского яз.) внес в 1910—30-х гг.
Д. Вестерман.
В классификации Вестермана, делив-
шего афр. языки на 3 крупные семьи (кой-
санские языки, негрские и хамито-се-
митские), С. я. включаются в негрские
как генеалогии, семья наряду с банту и
нилотскими языками. Вестерман пола-
гал, что единство С. я. (и шире — негр-
ских) обусловлено лежащим в их основе
общим субстратом (называемым им ни-
гритским), к-рый под воздействием
разл. этносов и языков разделился иа
3 ветви — суданскую, банту и нилот-
скую. В составе С. я. выделялись 4 круп-
ные группы: нигритские, манде, языки
с классами (полубайту), языки внутр.
Судана. Наиболее компактной в генетич.
отношении была группа манде, хотя ис-
следования 2-й пол. 20 в. внесли значит,
коррективы в классификацию этих язы-
ков (см. Манде языки). Весьма пестрой
по составу оказалась группа нигритских
языков, среди к-рых в качестве подгрупп
находились нубийские языки (ныне отно-
сящиеся к нило-сахарским языкам,) язы-
ки ндого, занде, оанда, гбайя, саиго,
мбум, чамба и др. (относимые ныне к
адамауа-восточным языкам), ква языки
(включаются ныне в виде подсемьи в
нигеро-конголезские языки). Группа язы-
ков с классами также содержала разнооб-
разные общности от кордофанских язы-
ков до западноатлантических языков,
включая языки Камеруна и Нигерии,
расположенные в басе. рр. Бенуэ и Кросс,.
гур языки и в качестве особой подгруппы
язык фула; отд. подгруппой входили
в эту группу и т. иаз. остаточные языки
Того.
Этот массив языков, чья генетич. свя-
занность подтверждается, существенно-
перегруппирован в классификациях
Дж. X. Гринберга и его последователей.
Так, кордофан. языки выделены в отд.
семью в составе макросемьн конго-кордо-
фанских языков, языки Того объедине-
ны с ква; языки центр. Камеруна и зап.
Нигерии перераспределены по новым под-
группам в составе подсемьи бенуэ-конго-
лезских языков. Нек-рые языки полу-
чили новую таксономии, характеристику,
напр. сонгай, относимый Вестерманом
вначале к гур (1927), позже (1940) к ннг-
ритским (в виде отд. подгруппы), вклю-
чается в нило-сахарские (см. Сонгай-зар-
ма языки); иджо, условно причисленный
к ква, сближается с беиуэ-конголезскими,
положение фула как члена зап.-атлантич.
подсемьи было определено самим Вестер-
маном в 1952. В группе языков внутр.
Судана также совмещались языки, тре-
бующие ныне разл. генетич. характерис-
тик; среди них были кордофанские без
классов (ныие кордофан. семья), канури
(ныне один из сахарских языков), муп-
данг, мумуйе, юнгур и др. (ныне ада-
мауа-восточные), группа хауса-котоко
(ныне чадские языки) и т. п. В целом со-
вокупность С. я. была в классификации
Гринберга распределена между 3 семья-
ми: коиго-кордофанской, нило-сахарской
и афразийской, причем первая семья
вобрала большую часть С. я. и ее внутр,
классификация у Гринберга в значит, ме-
ре отражает вестермановскую (особенно
для зап.-судан. языков), хотя целый ряд
генетич. сближений языков у Вестермана
не подтвердился. Одна из заслуг Вестер-
мана в изучении С. я. состоит в том,
что он показал близость многих из них
к языкам банту, и это отразилось в клас-
сификации последних Гринбергом (см.
Бантоидные языки).
Возникшая в 50-е гг. необходимость пе-
ресмотра классификации Вестермана и
прежде всего самого понятия С. я. объяс-
няется тем, что эта классификация, ге-
неалогическая по замыслу, базировалась
в значит, мере не на генетических, а на
типологических (и отчасти география.)
критериях. Как при выделении крупных
объединений, так и при их внутр, члене-
нии Вестерман широко использовал такие
структурные черты, как наличие или от-
сутствие именных классов, фонологич.
тонов, особых классов фонем (напр.,
имплозивных или лабио-велярных), син-
гармонизма, того или иного порядка чле-
нов предложения и адъективных, иуме-
ративных и генитивных конструкций,
преобладания суффиксации или префик-
сации и т. п. Определение каждой семьи
или группы сопровождалось подробным
перечислением характерных для нее ти-
пологич. признаков, и это описание сох-
раняет свою ценность независимо от того,
какая геиеалогич. характеристика дается
ныне той или иной выделенной Вестер-
маном группе языков; к 50-м гг. сам Вес-
терман стал относиться критически к тер-
мину «С. я.», что нашло отражение в его
классификации 1952, где генеалогия, груп-
пировка языков осуществляется с боль-
шой осторожностью и наряду с очевид-
ными геиетич. объединениями типа ква,
гур есть много т. наз. изолированных
групп н языков, чья генетич. принадлеж-
ность либо гипотетична, либо требует
выяснения.
• Westermann О.. Die Sudanspra-
chen. Hamb.. 1911; его же, Die westlichen
Sudansprachen. В.. 1927; его же, Charak-
ter und Einteilung der Sudansprachen. «Africa»,
1935, Bd 8; Baumann H., Wester-
mann D., Les peuples et les civilisations
de 1’Afrique, P., 1962; G reenberg J. H.,
The languages of Africa, 2 ed.. Bloomington,
1966; Westermann D., Bryan M. A.,
The languages of West Africa, в кн.: HAL.
pt 2, Folkestone — L., 1970; Ohly R.,
Jezyki Afryki, Warsz., 1974. В. А. Виноградов.
СУЖДЁНИЕ— 1) смысл предложения,
к-рое может быть оценено как истинное
или ложное; то же, что пропозиция',
2) употребление предложения, выражаю-
щего С. в 1-м значении в утвердительном
высказывании, когда оно реально приоб-
ретает истинностное значение; то же, что
высказывание в логике.
Логика со времен Аристотеля отличала
С. от средства его выражения — предло-
жения- С одной стороны, С. не обязатель-
но выражается предложением. С др.
стороны, не всякое предложение выража-
ет С.; так, не выражают С. побудит,
или вопросит, предложения («Закрой
дверь!», «Где родился Гоголь?»). Не вы-
ражают С. повествоват. предложения,
содержащие дейктические (см. Дейксис)
элементы; напр., предложение «Он сту-
дент 3-го курса» не выражает само по се-
бе никакого С., поскольку слово «он»
имеет в каждом новом употреблении
этого предложения другой референт.
Смыслом такого предложения является
не С., а пропозициональная
форма; оно способно выражать С.
только в контексте высказывания, когда
его переменные (напр., «он») принимают
конкретное значение.
Определение С. как такой мысли, к-рой
присуще быть истинной или ложной, т. е.
«претендовать на истинность», принадле-
жит Аристотелю. Разграничение между
С. (в 1-м значении) и высказыванием бы-
ло сделано Г. Фреге, к-рый проанализи-
ровал феномен неутвердит. употребле-
ния С. Неутвердительным является упо-
требление С., напр., в контексте преди-
катов мнения и др. пропозицио-
нальных установок с субъектом не 1-го
лица («Филипп считает, что сто-
лица Никарагуа — Тегусигальпа»), в кон-
тексте модальных операторов («Число
планет солнечной системы могло бы быть
не равно 9»), глаголов говорения и др.
В традиционной логике была разрабо-
тана подробная классификация С. по
разл. основаниям. По качеству С. делят-
ся на утвердительные и
отрицательные; по кол-ву — иа
единичные, касающиеся индиви-
дуализированных объектов или множеств
(«Нестор — отец русской истории»), о б-
щ и е, касающиеся открытого класса
(«Человек смертен»), и частные, ка-
сающиеся части открытого класса («Не-
которые товары портятся при перевоз-
ке»); по модальности — на С. дейст-
вительности (ассерторические),
С. возможности (проблематиче-
ские) и С. необходимости (апо-
диктические); по отношению — на ка-
тегорические, условные н
разделительные; по форме —
на атрибутивные («Сократ грек»),
С. отношения («Сократ старше
Платона»), экзистенциальные
(«Единорогов не существует») и др.
Традиционная логика изучала преим.
атрибутивные С. В атрибутивном С.
32*
различаются 3 компонента — субъект,
предикат и связка. Другие виды С.,
напр. С. отношения, экзистенциальные,
а также отрицательные («Не все числа
простые»), условные, разделительные,
проблематические и др., не уклады-
ваются в субъектно-предикатную схему.
Более детальный анализ структуры С.
был дан матем. логикой.
• Асмус В. ф., Логика, М., 1947;
Чёрч А., Введение в матем. логику, пер.
с англ., «М., 1960; Г о к и е л и Л. П., Ло-
гика, т. 1—2, Тб., 1965; ФрегеГ., Смысл
и денотат, пер. с англ., в кн.: Семиотика и
информатвка. в. 8, М., 1977; его же,
Мысль: логич. исследование, в кн.: Филосо-
фия. Логика. Язык, пер. с нем., М., 1987;
см. также лит. при ст. Пропозиция.
Е. В. Падучева.
СУНДАНСКИЙ ЯЗЬ*1К — один из ав-
стронезийских языков. Распространен
в Индонезии (пров. Зап. Ява, кроме
р-на Бантен, окр. Лампунг на Ю. о. Су-
матра). Число говорящих ок. 21 млн. чел.
Осн. диалекты: бадуйский — наиболее
архаичный, бантенский (бантамский), бо-
гор-краванг(ский), чианджур, кунин-
гаи, чиребои(ский), а также лежащий
в основе лит. языка говор г. Бандунг.
Характерные черты в области фонети-
ки: наличие гласной фонемы б верхнего
подъема; назализация гласных как фоно-
логич. суперсегментное средство; тенден-
ция к гармонии гласных по подъему; в
конце слова возможны звонкие согласные.
В области морфологии: многие глаголы
имеют т. наз. слова-сопроводители (напр.:
при luntcat ‘прыгать’ — j!6ng, при nulls
‘писать’ — tret, при dahar ‘есть’ — кор),
к-рые служат для обозначения начала
действия, для выражения категория, при-
каза, для эмоционального подчеркивания
и могут употребляться в предложении
самостоятельно (осн. глагол опускается);
наличие двух пассивов в залоговой систе-
ме беиефактивиых глаголов; большое
кол-во форм личных местоимений для
каждого лица, выбор к-рых определяется
степенью вежливости (их в С. я. четыре),
а также социальным положением и воз-
растом адресата.
В предложении множественность субъ-
екта действия обычно выражается в ска-
зуемом-предикативе, подлежащее мо-
жет не иметь показателей числа. Характе-
рен большой объем ономатопоэтич. лек-
сики (изобразит, слов). Лексич. заимст-
вования отражают влияние санскрита,
позже — арабского, яванского, индоне-
зийского н нидерландского языков.
Наиболее древние надписи, сделанные
на санскрите, но содержащие элементы
С. я., датируются 8—9 вв.; памятники
др.-суидан. яз. написаны письмом кави
(см. Индийское письмо); с 16 в. начинает
распространяться письменность джаджа-
ван на основе араб, алфавита, со 2-й
пол. 17 в.— яван. письмо чачаракан.
В кон. 19 в. введена письменность на
основе лат. графики.
На С. я. существует богатая лит-ра,
ведется преподавание в начальной шко-
ле, радиовещание, издаются газеты.
* Павленко А. П., Сундан. язык,
М., 1965; С о о 1 s m a S., De soendaneesche
spraakkunst, Leiden, (1904); S a t j a d i fa-
rat a R., Kamoes basa Soenda, Djakarta,
1948; Robins R. H., Diversions of Blooms-
bury. Selected writings on linguistics,
Amst.— L., 1970; Prawirasumant-
r i A., H u s e n A., S j a m s u r i E.. Sis-
tem morfologi kata kerja bahasa Sunda, Jakar-
ta, 1979: Ardiwinata D. K., Tata
bahasa Sunda, Jakarta. 1984.
E r i n g a F. S., Soendaas-Neder-
lands woordenboek, Dordrecht — [e.	a.],
1984.	Л. И. Куликов.
СУПЕРСТРАТ (от лат. super — над и
stratum — слой, пласт) — совокупность
черт языковой системы, не выводимых
из внутренних законов развития языка и
объясняемых как результат растворения
в данном языке языка пришлых этниче-
ских групп, ассимилированных исконным
населением. Понятие «С.» было введено
В. фон Вартбургом (1936) как аитоиим
понятия субстрат для объяснения
нек-рых ром. инноваций, не имевших ис-
точника ии в лат. яз., ии в языках наро-
дов, покоренных римлянами, но выво-
димых из языка герм, племен (фран-
ков), вторгшихся в Галлию. С., как и
субстрат, выявляется прежде всего в фо-
нетике н грамматике, в меньшей степени
в лексике, где оба вида языкового влия-
ния трудно отграничить от заимствова-
ния. В отличие от понятия «субстрат»,
понятие «С.» используется в лингвисти-
ке значительно реже.
• . W artburg W. von, La fragmen-
tation linguistique de la Romania. P., 1967.
.	В. А. Виноградов.
СУПИН (лат. supinum)— отглагольное
существительное, придающее обороту,
в к-ром оио употреблено, значение цели.
В лат. яз. С. выступает в двух изолиров.
падежных формах — вин. п. _ на -urn
(С. 1) и дат.-отложит. п. на -u (С. II).
С. I употребляется только при глаголах
движения для обозначения действия,
к-рое служит целью движения: spectatum
veniunt 'они приходят смотреть’. В ст.-
слав. яз. С. 1 соответствует т. наз. д о-
стигательное наклонение
(наз. просто С.) с показателем Гь (идй»
рыбъ ловить). Употребление С. II огра-
ничено в лат. яз. функцией допол-
нения при нек-рых прилагательных и
застывших выражениях: difficile dictu
’трудно сказать’ (букв.— 'трудно по
отношению к тому, чтобы быть сказан-
ным’), nefas est factu 'нельзя сделать’.
У Плавта отмечена также особая форма
дат. п. иа -ui (ср. istaec lepida memoratui
’это интересно для рассказывания').
Формы С. исторически трактуются как
индоевроп. падежные формы аккуза-
тива (на -turn) и датива (на -tu). Катего-
рия С. отличается неустойчивостью. Уже
в классич. лат. яз. вместо С. употребля-
лись придаточные предложения, герун-
дий, герундив, причастие. В нар. латы-
ни С. заменяется иифииитивом. В ром.
языках С. не сохранился. В слав, языках
(помимо нзолиров. следов в чешском) С.
сохранился только в ииж.-лужицком и
словенском (словен. grem se sprehajat 'я
иду гулять’). В зап. н вост. слав, языках
С. вытеснен инфинитивом; в юж.-слав,
языках, где инфинитив слабо развит,
функции прежнего С. выполняет конъ-
юнктив — конструкции с частицей «да»
(наз. также союзом), ср. макед. Ке по .(де
да ги земе ’Он пойдет их взять’.
,	Н. В. Васильева.
СУФФИКС (от лат. suffixus — прикреп-
ленный) — см. Аффикс.
СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ — класс полно-
значных слов (часть речи), к-рый
включает в себя названия предметов и
одушевленных существ и может высту-
пать в предложении по преимуществу
в качестве подлежащего и дополнения.
Основное и универсальное членение
частей речи на С. и глагол соотносится
с членением высказывания на субъект
предикации и предикат', типичная функ-
ция С.— обозначение субъекта предика-
ции (или вообще осн. актантов преди-
ката), глагола — обозначение предика-
та. Это соотношение было основой раз-
граничения частей речи уже у Платона
СУЩЕСТВИТЕЛЬН 499
и Аристотеля (см. Античная языковед-
ческая традиция). Отражая тем илн
иным образом логич. структуру выска-
зывания, синтаксич. отношения образуют
в любом языке формальные признаки,
противопоставляющие класс лексем, ти-
пично обозначающих предмет высказы-
вания, классам лексем, типично обозна-
чающих предикацию.
В большинстве языков классы лексем
(части речи) не соотносятся однозначно
с синтаксич. функциями; напр., С. могут
выступать не только в функции подле-
жащего и дополнения, но и в функции
сказуемого, глагол — не только в функ-
ции сказуемого, но и в функции подле-
жащего, и т. д. С. является наиболее
полифункциональным классом слов язы-
ка. Наряду со своими первичными функ-
циями подлежащего и дополнения С.
выполняет н функции, характерные для
др. частей речи: обстоятельства («идти
лесом»), определения («дом отца»), ска-
зуемого (араб, ana ra&ulum ’я человек')
или его именной части (англ, he is a he-
ro ’он герой’), и образует синтаксич.
единства с предлогами, послелогами и
счетными словами. Тем не менее упо-
требление лексемы в нетипичной функ-
ции связано с теми или иными ограниче-
ниями (спец, условиями). Напр., С., бу-
дучи употреблено в качестве сказуемого,
может требовать особых частиц или гла-
гола-связки (ср. англ. Mary is a girl
’Мэри — девочка,’ но не Mary a girl),
к-рые не обязательны прн употреблении
в этой функции глагола. С др. стороны,
употребление глагола в качестве подле-
жащего илн дополнения может иметь
место лишь в ограниченном числе син-
таксич. конструкций, тогда как употреб-
ление С. в этой функции таким ограни-
чениям не подлежит, напр., подлежа-
щее-глагол не имеет тех возможностей
синтаксич. развертывания, к-рые есть
у подлежащего-С. (ср. рус. «Трудить-
ся — наш долг» и «Труд — наш долг»,
но только «Идущий на благо человече-
ства труд — наш долг» при невозмож-
ности «Идущий на благо человечества
трудиться — наш долг»).
Ограничения такого рода и формируют
противопоставляющие С. др. частям ре-
чи синтаксич. признаки двух типов:
во-первых, возможность для С. ряда
конструкций, невозможных для др.
частей речи, при употреблении его в ти-
пичной функции, во-вторых, сочетае-
мость С. с рядом грамматич. элементов
при употреблении его в нетипичной
функции. Так, во Вьетнам, яз. С. проти-
вопоставлены глаголам и прилагатель-
ным необходимостью связки La прн упот-
реблении их в роли сказуемого (нетипич-
ная функция) и нх сочетаемостью с по-
казателями единичности и множествен-
ности (невозможная для глагола конст-
рукция в типичной для С. функции).
В кит. яз. только С. выступают в каче-
стве гл. члена атрибутивной конструк-
ции с «ды» (признак первого типа) и
т. п.
Допуская выделение по синтаксич.
признакам, С. обладает вместе с тем
понятийной (семантич.) спецификой.
Хотя в класс С. входят обычно слова
разной семантики (ср., напр., в рус. яз.
«Петр», «женщина», «бык», «стол», «су-
ществование», «краснота», «бег» и т. п.)
и в разных языках понятийные объемы
этого класса не совпадают, определяю-
щим прнзнаком служит наличие в клас-
се С. обозначений конкретных предме-
тов, лиц, животных и т. д., т. е. слов, и по
своему понятийному содержанию высту-
пающих прежде всего как субъект (или
актант) предикации. Этот семантич. при-
знак лежит в основе типологич. идентифи-
кации С. в разных языках; сколь бы раз-
личны ни были синтаксич. критерии, по
к-рым выделяются классы слов в таких
языках, как, напр., русский и вьетнам-
ский, мы можем говорить, что в обоих
языках имеются С., поскольку в обоих
языках есть класс лексем, включающий
указанные выше наименования. Поня-
тийная специфика С. является также ос-
нованием их определения в традицион-
ной европ. грамматике со времен антич-
ности [ср. у Дионисия Фракийского:
«Имя есть склоняемая часть речи, обо-
значающая тело или вещь (бестелесную),
например: камень, воспитание»].
По своей семантике С. делятся на соб-
ственные (назв. индивидуальных пред-
метов — «Иван», «Москва») и нарица-
тельные (прочие С.); выделяются также
конкретные (напр., «стол», «человек»)
и отвлеченные, или абстрактные (напр.,
«белизна», «хождение»), С.
Синтаксич. признаки выделения С.
имеют универсальный характер (хотя и
в вариативном наборе), сохраняя свою
значимость и для аморфных (изолирую-
щих) языков. В языках др. типов С. опре-
деляется также и морфологич. призна-
ками. В принципе эти признаки могут
быть только негативными (напр., в та-
гальском яз., где С. лишены словоиз-
менения, тогда как глаголы изменяются
по категориям вида и наклонения), одна-
ко обычно в обладающих словоизмене-
нием языках С. характеризуется такими
категориями, как род, именной класс,
число, определенность, падеж, отчуж-
даемая/неотчуждаемая принадлежность,
определяющими набор форм С. или со-
гласуемых с ним при словоизменении
частей речи. Так, в рус. яз. С., обладаю-
щее такими спец, синтаксич. функциями,
как функция дополнения и функция гл.
члена атрибутивных конструкций с при-
лагательными и причастиями, сочетае-
мостью с предлогами, характеризуется
вместе с тем набором морфологич. кате-
горий: родом (как словоклассифицирую-
щнм показателем), числом н падежом.
В тех языках, где части речи обладают
морфологич. признаками, именно эти
признаки задают соотношения отд. клас-
сов слов, при этом С. выступает в качестве
ядра именных частей речи, противопо-
ставленных глаголу (глагольным частям
речи). Так, в языке таос С. характери-
зуется категориями рода, числа, при-
надлежности и падежа (абсолютный, объ-
ектный, звательный). Наряду с С. к име-
ни относятся числительные, указат. ме-
стоимения и прилагательные. Числитель-
ные могут различаться по роду, но не
изменяются по числам, падежам или при-
надлежности; указат. местоимения раз-
личаются по роду и числу, но не изме-
няются по падежам и принадлежности;
прилагательные (они употребляются толь-
ко в предикативной функции) согласу-
ются с именем по роду и числу, но высту-
пают только в абсолютной форме (паде-
же) и не изменяются по принадлежности.
Т. о., все именные классы слов могут
быть определены как в том или ином
виде «дефектные» С.
Морфологич. признаки имеют легко
выделяемое внеш, выражение, и поэтому
в языковом сознании носителей флектив-
ных языков они играют наиболее сущест-
венную роль; С. воспринимаются преж-
де всего как класс тех слов, к-рые скло-
няются и детерминируют (в рамках имен-
ных категорий) согласуемые с ними ча-
сти речи. Это языковое сознание нахо-
дит отражение в грамматич. традиции,
в к-рой морфологич. признаки кладутся
в основу классификации частей речи.
Данная традиция также восходит к антич-
ности и находит свое логич. развитие
в т. наз. грамматической, или фор-
мальной, классификации частей речи
(Ф. Ф. Фортунатов, Д. Н. Ушаков и др.),
когда С. определяются как «склоняемые
слова, т. е. слова с формами словоизме-
нения, называемого склонением» (Форту-
натов). Недостаточность морфологич.
подхода к флективным языкам яснее
всего обнаруживается при обращении
к несклоняемым С. (типа рус. «кенгуру»),
к-рые при формальной классификации
попадают в одни класс с предлогами,
союзами и междометиями. Очевидная
для носителя рус. яз. принадлежность
таких слов, как «кенгуру» или «метро»,
к тому же классу, что и «стол», «бык»,
показывает, что именно синтактико-се-
мантич. признаки служат основой выде-
ления С., тогда как морфологич. призна-
ки являются вторичными, дополнитель-
ными. Как отмечал Л. В. Щерба, «едва
ли мы потому считаем стол, медведь за
существительное, что они склоняются:
скорее мы потому нх склоняем, что они
существительные». Морфологич. подход
недостаточен и для лингвистич. типоло-
гии.
С. может противостоять др. частям ре-
чи и по набору словообразоват. аффик-
сов, причем функцией ряда аффиксов
может быть образование С. от др. частей
речи, ср. аффиксы отглагольных С.
(иапр., в рус. яз. -ание, -еиие), аффиксы
отадъективных С. (напр., -ость). Допол-
нит. отличием С. от др. частей речи мо-
жет служить его фонетич. структура
(иапр., в языке йоруба С. начина-
ются с гласного, а глаголы — с со-
гласного).
• Вандриес Ж., Язык, пер. с франц.,
М., 1937; Фортунатов Ф. Ф., Срав-
нит. языковедение, в его кн.: Избр. труды, т.
1, М., 1956; Щерба Л. В., О частях
речи в рус. языке, в его ки.: Избр. работы по
рус. языку, М., 1957; Есперсен О.,
философия грамматики, пер. с англ.. М.,
1958; Спорные вопросы строя языков Китая и
Юго-Вост. Азии, М.. 1964; Вопросы теории
частей речи, Л.. 1968; Лайонз Дж., Вве-
дение в теоретич. лингвистику, пер. с англ.,
М., 1978; Matthews Р.. Morphology.
L., 1974; Tesniere L.. Elements de syntaxe
structurale, 2 ed.. P.. 1976; Bybee J. L.,
Morphology, Amst.— Phil., 1985.
„	,	В. M. Живов.
СЧЁТНЫЕ СЛОВА — см. Классифика-
торы.
ТАБАСАРАНСКИЙ язйк — одни из
лезгинских языков. Распространен в Та-
басаранском и Хивском р-иах Даг. АССР.
Число говорящих 73,2 тыс. чел. Имеет
2 диалекта: южный и северный, каждый
из к-рых объединяет группу говоров.
Особенность фонетич. системы — нали-
чие четырех оральных и двух умлаутизи-
ров. гласных. В диалектах есть фаринга-
лизов. гласные. Среди согласных — глу-
хие смычные геминаты (пп, тт, кк, цц, чч),
денто-лабиализованные (джъ, чъ, ччъ,
чГь, жъ, шъ), заднеязычный звонкий
спирант гг и фарингальные спиранты г!
и xl. Ударение слабое, разномегтное.
Категория грамматич. классов имен ис-
чезает. Имеется грамматич. класс ра-
зумных существ и грамматич. класс не-
разумных существ и предметов. Суще-
ствительные изменяются по падежам и
числам. Для Т. я. характерна развитая
система падежей: ок. 44 падежей, в т. ч.
ок. 40 местных (7 серий, в каждой — по
6 местных падежей). Существительное в
род. п. выполняет роль относит, прилага-
тельного. Счет десятеричный. Есть ко-
личеств., порядковые, дробные, кратные
и разделит, числительные. Глагол изме-
няется по лицам и числам, имеет слож-
ную систему времен и наклонений. Гла-
гольная основа может быть осложнена
локальными превербами, префиксами,
показателями грамматич. класса имен
и др. Для синтаксиса характерно простое
предложение с номинативной, эргативной,
дативной конструкциями.
Письменность была создана в 1932
на основе лат., а с 1938 — рус. алфа-
вита.
Д и р р А. М.. Грамматич. очерк та-
асаран. языка, СМОМПК, в. 35, Тифлис,
1905: Жирков Л. И.. Табасаран,
язык. М.—Л.. 1948; Магометов А. А.,
Табасаран, язык, Тб., 1965; Ханмаго-
медов Б. Г.-К.. Табасаран, язык. в
кн.: Языки народов СССР, т. 4, М., 1967;
его же. Очерки по синтаксису табасаран,
языка, Махачкала. 1970; У с лар П. К.,
Этнография Кавказа. Языкознание. Таба-
саран. язык, Тб., 1979; Табасаран, этюды,
М.. 1982.
Загиров В. М., Рус.-табасаран, сло-
варь, Махачкала, 1988 (1989).
У. А. Мейланова.
ТАБУ (полинезийское) — запрет на упот-
ребление тех или иных слов, выражений
или собственных имен. Явление Т. свя-
зано с магич. функцией языка (речи),
т. е. с верой в возможность непосредств.
воздействия на окружающий мир при по-
мощи языка. Т. характерны для языков
народов с архаичной культурой (Афри-
ка, Австралия, Океания, народы Севера
и др.), однако в большей или меньшей
степени встречаются во всех языках.
Т.— не специфически языковое явле-
ние (бывают Т. на те или иные акты по-
ведения, контакты с определ. людьми,
употребление к.-л. пищи, питья, употреб-
ление нек-рых предметов н материалов).
Особенно распространены Т. на имя че-
ловека, к-рое воспрещается сообщать
посторонним, а иногда вообще называть
вслух; на произнесение имени родствен-
ника (мужа, свекра, тещи, шурина); на
произнесение имени умершего, имени
вождя или царя (отчасти с этим связан
обычай пышного титулования), имени
божества. Все эти имена собственные за-
меняются описат. выражениями. То же
происходит с названиями животных,
являющихся предметом охоты (отсюда
в большинстве индоевроп. языков, напр.,
описат. названия медведя, заменившие
общенндоевроп. название). Т. распрост-
раняется и на слова, близкие по звуча-
нию запретному слову (иногда даже
имеющие с ним только один общий слог).
В совр. языках к Т. можно отнести тен-
денцию не говорить прямо о смерти, тя-
желой болезни, избегать упоминаний о
«неприличных» предметах и т. п. Понятие
Т. тесно связано с понятием эвфемизма.
• Зеленин Д. К., Табу слов у наро-
дов Вост. Европы и Сев. Азии, в кн.: Сб. му-
зея антропологии и этнографии, т. 8—9,
Л., 1929— 30; Фрэзер Д., Золотая ветвь,
пер. с англ., М., 1980. А. А. Леонтьев.
ТАВТОЛОГИЯ (греч. tautologia, от
tauto — то же самое и logos — слово) —
содержательная избыточность высказы-
вания, проявляющаяся в смысловом дуб-
лировании целого или его части. Т.
внешне напоминает плеоназм и иног-
да называется порочным плеоназмом
(Ш. Балли), но Т., в отличне от плеоназ-
ма,— всегда принадлежность речи (узу-
са), не входит в систему и норму языка,
она необязательна и свидетельствует
обычно о недостаточной логич. и языко-
вой грамотности говорящего, допускаю-
щего Т. неосознанно (не как стилистич.
прием). Т. может быть явной, лексиче-
ской, т; е. выраженной в повторении тех
же или близких слов (ср. франц, prevoy-
ance de 1’avenir ’предвидение буду-
щего' или у А. П. Чехова «утоплый труп
мертвого человека»), и скрытой, пропози-
циональной, т. е. проявляющейся в смыс-
ловой тождественности логич. субъекта
и предиката предложения (напр.: «не-
устойчивый человек часто меняет свои
убеждения и склонности»; здесь преди-
катная часть дублирует смысл субъект-
ной части). Иногда Т. закрепляется во
фразеологии, выражениях, напр. франц,
il est toujours par voies et par chemins
’ои всегда в пути’ (voie и chemin — си-
нонимы, ср. рус. «пути-дороги»), во фра-
зеологии. моделях, напр. в венг. яз. тав-
тологии. посессивные конструкции (djek
£je 'темная, глубокая ночь', букв.— 'но-
чей ночь’, нли erdok erdoje 'дремучий
лес', букв.— 'лесов лес’), в рус. яз. кон-
струкции с т. наз. тавтологии, инфини-
тивом (ср. «читать не читал, но знаю»)
или тавтологии, деепричастием («лежмя
лежать»). Такие случаи Т. свойственны
разг, и нар.-поэтич. речи и отличаются
от просторечных ошибок-Т. типа «более
теплее» своей стилистич. окрашенностью.
Такого рода экспрессивная Т. возникает
иногда в результате метонимического
(см. Метонимия, Тропы) употребления
слов, вызывающего их смысловое сближе-
ние. Напр., в поздней латыни super vi-
num et epulas 'во время попойки и пир-
шества’, где vinum 'вино' и epulae 'уго-
щение, яства’ выступают в расширенном
значении (ср. рус. былинное «и сидячи
за столом, за обедом»). В иауч. и офиц.-
деловом стилях Т. недопустима.
• Балли Ш., Общая лингвистика и
вопросы франц, языка, пер. с франц., М.,
1955; его же, франц, стилистика, пер. с
франц., М., 1961. В. А. Виноградов.
ТАГАЛЬСКИЙ ЯЗЫК (тагал, тагала,
тагало; тагалог) — один из филиппинских
языков. Ареал первонач. распростране-
ния приходится на самый важный в по-
лит., экономии, и культурном отношении
регион Республики Филиппины — центр,
и юж. части о. Лусон и сопредельные
р-ны; в дальнейшем этот ареал расши-
рился за счет сев.-зап. части острова и ря-
да островов Филиппинского арх. к Ю.
от Лусона. Общее число говорящих ок.
13 млн. чел. Т. я. с доколониального вре-
мени выполнял функцию языка межпле-
менного, затем межнац. общения, в пе-
риод 400-летней исп. и амер, колонизации
употреблялся наряду с исп. и англ, язы-
ками; с нач. 20 в. играет роль общеиац.
языка. В 1959 получил офиц. назв. «фи-
липпинский» (пилипйно); в 1973 провоз-
глашен офиц. языком Республики Фи-
липпины (наряду с английским).
Разделение на терр. диалекты в основ-
ном совпадает с расселением тагалов
по провинциям; выделяют манильский,
батаанский, булаканскнй, батангасский,
палаианский, таябасский, танай-паэте,
а также кавитскнй, мариндукскнй и др.
диалекты, различающиеся гл. обр. лек-
сически и орфоэпически. В основе лит.
языка лежит манильский диалект.
Т. я. обнаруживает значит, фонетич.
и лексико-грамматич. близость с осн.
индонезийскими языками — индонезий-
ским, малайским и малагасийским. Фоне-
тич. состав Т. я. типичен для филиппик,
языков (5 гласных, 16 согласных, в т. ч.
гортанная смычка). Морфонологич. из-
менения незначительны и носят регуляр-
ный характер. Морфологич. различия
между классами слов выражены неотчет-
ливо. В отличие от имени в глаголе раз-
виты грамматич. категории, гл. обр. за-
лого-временные (4 времени и 3 осн. за-
лога); категория числа в глаголе не имеет
регулярного выражения и носит пережи-
точный характер (в имени категория числа
выражается аналитически). Развита аг-
глютинация индонез. типа. В синтакси-
се пассивная конструкция преобладает
над активной. Порядок слов в предложе-
нии не играет определяющей роли.
Т. я.— единственный из Филиппин,
языков, к-рый к нач. 20 в. полностью
сформировался как литературный, пред-
ставленный в произведениях всех жанров.
Нормы совр. Т. я. заложены в творчест-
ве тагальского поэта Ф. Бальтасара
(псевдоним — Балагтас; 1788—1862), осо-
бенно в его поэме «Флоранте н Лаура»
(1838). В доколониальный период су-
ществовало слоговое письмо, носящее сле-
ды влияния юж.-инд. (дравидийского)
письма (см. Индийское письмо). Памят-
ником слогового письма является 1-я
на Филиппинах печатная (ксилография.)
кн. «Христианская доктрина» («Христиан-
ское вероучение») (1593). С нач. 17 в.
письмо на основе лат. графики.
• Крус М., Шк арбан Л. И., Та-
гальский язык, М., 1966; Макарен-
ко В. А., Тагальское словообразование,
М., 1970 (лит.); Подберезский И. В.,
Учебник тагальского языка, М., 1976; Рач-
ков Г. Е., Введение в морфологию совр.
тагальского языка, Л., 1981; Mackin-
1 а у W. Е. W., A handbook and grammar
of the Tagalog language, Wash., 1905; Pag-
1 i n a w a n M.. Balarilang Tagalog, Mayni-
ja. 1910; Bloomfield L., Tagalog texts
with grammatical analysis, [Urbana], 1917;
ТАГАЛЬСКИЙ 501
Blake F. R.. A grammar of the Tagalog
language, New Haven, 1925; N. Y., 1967
(repr.); Serrano-Laktaw P., Estudios
gramaticales sobre la lengua Tagalog, Manila,
1929; A 1 d a v e-Y a p F e., The Sounds
of Pilipino. A descriptive analysis, [Manila],
1970; Ramos T. V.. Tagalog structures.
Honolulu, 1971; Schachter P., Ota*
nes F e., Tagalog reference grammar,
Berk.- [a. oj, 1972; M c F ar J and C, D„
A linguistic atlas of the Philippines,. To-
kyo, 1980; Makarenko V. A., Preliminary
annotated bibliography of Pilipino linguistics,
1604—1976, Manila, 1981.
К p у с M., И г н а ш e в С, П., Та-
гальско-рус. словарь, М., 1959; их же.
Рус.-тагальский словарь. М., 1965; San-
tos V. С., Filipino-English dictionary, Ma-
nila, 1978.
В. А. Макаренко.
ТАГМЁМИКА (от греч. tagma — ряд,
порядок, строй) — концепция граммати-
ческого описания единиц языка, предло-
женная в 1950—60-х гг. К. Л. Пайком
и его учениками (гл. обр. в США). Одни
и те же единицы языка, по Пайку, долж-
ны рассматриваться в множественной
перспективе — одновременно в разных
аспектах («перспективах»): как запол-
няющие определ. позицию («прорезь»)
в тексте и в поведении человека вообще;
как член к.-л. класса; как функциони-
рующие в определ. роли в предложении
пли в тексте; как связанные с др. эле-
ментами текста. Набор этих «перспек-
тив» для каждой единицы наз. тагме-
мой. Единицы языка (фонемы, морфе-
мы и др.) рассматриваются в одном ря-
ду с единицами поведения (бихевиорема-
ми), введено терминологии, противопо-
ставление эмических (ср. фонемнка) и
этических (ср. фонетика) единиц. Под-
черкивая фактор воздействия исследова-
теля на материал описания, Т. противо-
поставляла себя генеративной грамма-
тике. В рамках Т. описаны мн. малоиз-
вестные языки. Т. оказывает нек-рое
влияние на отд. языковедч. теории и раз-
вивает идеи дескриптивной лингвисти-
ки, возведенной в ранг метатеории. Одна-
ко в Т. отсутствует последовательный
формальный аппарат, позволяющий пред-
сказывать возможность или невозмож-
ность конкретных новых единиц языка.
• Pike К. L., Language in relation
to a unified theory of the structure of human
behavior, 2 ed., The Hague — P., 1967;. его
ж e, Linguistic concepts: An introduction to
tagmemics. L.. 1982. В. 3. Демьянков.
ТАДЖЙКСКИЙ ЯЗЫК — один из иран-
ских языков (юго-зап. группа). Рас-
пространен в СССР (Тадж. ССР, Узб.
ССР, частично Кирг. ССР н Казах. ССР),
а также в Сев. Афганистане и отчасти
в Иране. Общее число говорящих ок.
7,2 млн. чел., в т. ч. в СССР — св.
2,8 млн. чел. (1979, перепись). Выделя-
ются диал. группы: северная (говоры Бу-
хары и Самарканда, Ферганской доли-
ны, Ура-Тюбе, Пенджикента и др.),
центральная (верхнезеравшанская), юж-
ная (каратегинские, кулябские, рогские
и бадахшанские говоры), юго-восточная
(дарвазская).
Фонетич. система включает 6 гласных
и 24 согласных. Грамматич. строй флек-
тивно-аналитический. Именные части ре-
чи утратили развитую в древности систе-
му словоизменения. Отсутствуют катего-
рии рода и падежа. Падежные отноше-
ния выражаются синтаксически. Распро-
страненным средством связи имен явля-
ется изафет. В глаголе много аналитич.
форм и сочетаний. Временные значения
тесно переплетаются с видовыми. Разли-
чаются наклонения: изъявительное, по-
502 ТАГМЕМИКА
велительное, сослагательное, предполо-
жительное. На уровне особого наклонения
(неочевидного, пли аудитивного) выде-
ляются формы перфекта.
Лит. Т. я. восходит к классич. перс.-
таджикскому (9—15 вв.) языку — еди-
ному источнику для говорящих на пер-
сидском, таджикском и афганском дари.
Существ, изменения в лит. Т. я. произо-
шли в сов. эпоху в связи с процессом
сближения его с разг, языком.
Первые письм. памятники на араб, гра-
фике относятся к 9 в. Письменность совр.
Т. я. в СССР на основе рус. графики.
• Расторгуева В. С., Опыт срав-
нит. изучения тадж. говоров, М., 1964; Ке-
римова А. А.. Тадж. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 1. М., 1966 (лит.);
Фархангп забони точикн, т. 1 — 2, М., 1969;
Забоии адабии хозираи точик. Синтаксис,
Душ.. 1970; Забоии адабии хозираи точик.
Лексикология, фонетика ва морфология,
Душ.. 1973: Ефимов В. А.. Р а с т о р-
гуева В. С. .Шарова Е. Н., Пер-
сидский, таджикский, дари, в кн.: Основы
пран, яз-знаиия. Новоиран. языки, М.,
1982; Грамматикаи забони адабии хозираи
точик. ч. 1—2. Душ., 1985—86; Lazard G.,
Caracteres distinctifs de la langue tadjik, «Bu-
lletin de la Societe de Linguistique de Paris»,
1956, t. 52. fasc. 1.
Рус.-тадж. словарь. М,— [Душанбе],
1949; Тадж.-рус. словарь (с приложением
грамматич. очерка, сост. В. С. Расторгуевой),
М., 1954; Рус.-тадж. словарь, М., 1985.
А. А. Керимова.
ТАЙТИ (тахити) — один нз полинезий-
ских языков (восточно-полинезийская
подгруппа). Родной язык таитян, состав-
ляющих большинство населения Франц.
Полинезии, а также язык межэтнич. об-
щения др. народов этой терр. (в т. ч.
второй язык европ. и кит. населения).
Распространен среди таитян Н. Каледо-
нии и Республики Вануату. Общее число
говорящих св. 100 тыс. чел. Употребля-
ется (наряду с французским) как язык
школы, печати, радио.
В отличие от др. полинезийских язы-
ков в Т. у ряда глаголов формы дв. ч.
противопоставлены единой форме ед.
и мн. ч., ср.: reva (ед., мн. ч.)— rereva
(дв. ч.) ’покидать’. Существенны расхож-
дения Т. и др. вост.-полинезийских язы-
ков в основном лексич. фонде, к-рые
объясняются распространением и Т. та-
буирования морфем, входивших в имена
вождей. Язык Т. оказывает влияние
на соседние языки Фраиц. Полинезии.
Языки тупуаи и рапа вытеснены язы-
ком Т.; жители одноименных островов
говорят на диалектах Т. Письменность
на лат. основе с 1803.
• Аракии В. Д.. Таитян, язык, М.,
1981; Т г у о п D. Т., Conversational Tahi-
tian, Berk.—Los Ang., 1970; С о p p e n-
rath H., Prevost P., Grammaire ap-
profondie de la langue tahitienne, _P., 1975.
L e m a i t r e Y., Lexique du tahitien con-
temporain. P., 1973.	В. И. Беликов.
ТАЙНЫЕ ЯЗЫКЙ (условные языки) —
традиционное название ряда жаргонов,
к-рые использовались относительно замк-
нутыми социальными группами — бродя-
чими торговцами, ремесленниками-отход-
никами, нищими. Т. я. были знаками
принадлежности к корпорации и своего
рода коллективной игрой. Название
«Т. я.» связано с предполагаемой конспи-
ративной функцией этих языков. Сведе-
ния о Т. я. в Европе — с 13 в. (язык
нищих в Германии). Первые записки Т. я.
рус. торговцев-офеней (т. наз. суздаль-
ский яз.) — в словаре П. С. Палласа
(кон. 18 в.).
Т. я. отличаются гл. обр. словарем (ред-
ко более 300—400 непроизводных основ)
it системой словообразования. Словарь
включает числительные, местоимения,
конкретную лексику (назв. частей тела,
явлений природы, ремесленную термино-
логию), ограниченное число абстрактных
существительных, прилагательных и гла-
голов; служебные слова те же, что и в нац.
языке: напр., «Мас уклил из юра, бакса
не ухлит» 'Я ушел из дому, отец не узна-
ет' (офенское). Используемые в Т. я.
слова обшеупотребит, языка иногда «за-
темняются» с помощью замены или пере-
становки слогов: офенское «шивар» ’то-
вар’, «лопица» ’полиция’. Такие приемы
словообразования дали основания назы-
вать Т. я. условными (искусственными).
Происхождение слов Т. я. разнообраз-
но. Офенский яз., напр., включает эле-
менты новогреческого, латинского, тюрк-
ских, финно-угорских, цыганского, идиш
языков и заимствования из местных диа-
лектов. Т. я. исчезают вместе с соотв.
социальными группами и распростране-
нием лит. языка. Изучаются социолинг-
вистикой и диалектологией.
• Ларин Б. А.. О лингвистич. изу-
чении города, в сб.: Рус. речь. Нов. сер.,
в. 3, Л., 1928; Лихачев Д. С.. Арго-
тич. слова профессиональной речи, в кн.:
Развитие грамматики и лексики совр. рус.
языка, И., 1964; Бондалетов В. Д.,
Условные языки рус. ремесленников и тор-
говцев, в. 1, Рязань, 1974; Kluge F.,
Rotwelsch, Strassburg, 1901; Partridge Е.,
Slang to-day and yesterday, L., 1971; D au -
zat A., Les argots, Gen., 1976; см. также
лит. при статьях Жаргон, Сленг.
М. В. Арапов.
ТАЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — семья языков, но-
сители к-рых расселены на значит, части
п-ова Индокитай и в прилегающих райо-
нах Юж. Китая. По поводу генеалогич.
родства Т. я. существует 2 гипотезы. Со-
гласно первой, они относятся к кит.-Ти-
бет. семье языков (см. Китайско-тибет-
ские языки); при этом их либо объеди-
няют с кнт. яз. в одну из подгрупп кит,-
тибет. семьи, либо выделяют как обособ-
ленную подгруппу, наиболее отклоняю-
щуюся от др. языков этой семьи (Р. Шей-
фер). Согласно второй гипотезе, Т. я.
родственны австронезийским языкам,
а их сходство с кит. яз. объясняется позд-
нейшими влияниями (П. Бенедикт). От-
сутствие достаточно убедит, доказательств
обеих гипотез диктует предпочтитель-
ность трактовки Т. я. в качестве отд.
семьи.
Первые исторически достоверные све-
дения о передвижении тайских народов
относятся к 12—13 вв., когда предки
сиамцев, лао и шанов заселили совр. тер-
ритории обитания. Предполагается, что
прародиной Т. я. была территория совр.
пров. Гуандун и сев. р-нов Вьетнама
(А. Ж. Одрикур, С. Е. Яхонтов). Отсюда
предки народа ли переселились на
о. Хайнань, а предки дуншуйских наро-
дов — в Гуйчжоу и Гуаней (ок. 3 тыс. лет
назад), куда на 1000 лет позже продви-
нулись и предки чжуаи.
Т. я. делятся на след. оси. группы:
1) собственно Т. я., подразделяющиеся
на 3 подгруппы — юго-западную [тай-
ский (сиамский), лаосский, шанский,
кхамти, ахом, языки черных и белых тай,
юан, лы, кхыи], центральную [тай (тхо),
нунг, юж. диалекты чжуан. яз.], север-
ную (сев. диалекты чжуан. яз., буи);
2) дуи-щуйские (дуй, шуй, мак, тхен);
3) сек; 4) лаккя; 5) бе; 6) языки ли;
7) лакуа; 8) лати; 9) языки гэлао (север-
ный и южный). Последние 4 группы часто
называют кадайскими языками. Родст-
во их (кроме ли) с Т. я. весьма вероятно,
но из-за недостатка материала оконча-
тельно не доказано.
Все Т. я. типологически близки между
собой и относятся к изолирующим. Фо-
нологич. системы структурно единооб-
разны. Слог может быть открытым и за-
крытым. В закрытых слогах противопо-
ставляются долгие и краткие гласные.
В открытых первоиачально были возмож-
ны только долгие гласные, но в нек-рых
Т. я. позднее развилось противопостав-
ление по долготе/краткости. В начале
слога может быть любой согласный, а
в нек-рых языках (сиамский, чжуаиский,
сек) и определ. стечения смычных с со-
нантами г, 1. В прототайском стечений
согласных было больше, но в совр. язы-
ках они упростились. Заканчивать слог
могут только смычные р, t, к, соответст-
вующие им сонанты, а также w, j. В язы-
ке сек сохранился конечный 1, существо-
вавший в прототайском. Все Т. я.— то-
нальные. В прототайском в открытых сло-
гах и слогах, оканчивающихся на носовой
согласный, могло быть 3 тона. Затем каж-
дый из них стал произноситься в высо-
ком и низком вариантах, а число ини-
циален уменьшилось. В совр. Т. я. тоны
перегруппировались, а в нек-рых часть
тонов совпала.
В Т. я. в большинстве случаев морфе-
ма совпадает со слогом. Исключения
представлены гл. обр. редупликациями
и заимствованиями. Словоизменение от-
сутствует. Морфемы делятся на знаме-
нательные и служебные. Аффиксация
развита слабо. Части речи выделяются по
дистрибуционному признаку. Грамматич.
формы образуются аналитически, т. е.
при помощи служебных слов.
Способы словообразования во всех
Т. я. сходны. Наиболее продуктивно кор-
несложение, а также использование т. наз.
слов-аффиксов (термин А. А. Драгуно-
ва). Настоящие аффиксы встречаются
в очень небольшом кол-ве и не во всех
языках.
Синтаксис Т. я. в целом единообразен.
Отношения между членами предложения
указываются порядком слов или служеб-
ными словами. Подлежащее предшест-
вует сказуемому, дополнение находится
в постпозиции к глаголу, определе-
ние — в постпозиции к определяемому.
В языках кхамти и чжуанском обыч-
ный порядок иногда нарушается в ре-
зультате заимствования синтаксич. кон-
струкций из др. языков (в кхамти из ас-
самского, в чжуанском из китайского).
Большинство тайских письменностей
восходит к индийскому письму. Типоло-
гически оии делятся на 2 группы: «вос-
точную» (сиамская, лаосская, черных
и белых тай, юан, лы, кхын) и «западную»
(шанская и ахом). Первые, созданные до
13 в., отражают ист. принцип в орфогра-
фии. Генетически сиамская, лаосская,
письменности черных и белых тай восхо-
дят к кхмерской, шанская, юан, лы н
кхын — к бирманской. Первый памятник
тайской письменности — надпись на сте-
ле Рамакамхенга (1292). У чжуаи в прош-
лом была письменность, созданная на
основе кит. иероглифов, к-рая вышла
из употребления. Во 2-й пол. 20 в. для
чжуанского, дун и ли языков в Китае
и для тай и нунг во Вьетнаме были соз-
даны письменности на основе лат. гра-
фики.
Изучение Т. я. началось в 1-й пол. 19 в.,
когда были написаны словари и грамма-
тики сиам. языка. До нач. 20 в. публико-
вались гл. обр. материалы по вновь от-
крытым языкам. Сравнит.-ист. изучение
было начато А. Масперо (1911) и продол-
жено К. Вулфом, Бенедиктом, Ли
Фангуем, Одрикуром, Шейфером н др.
Во 2-й пол. 40-х гг. 20 в. начала изучать-
ся типология Т. я. (Ф. Мартини). В 50-х
гг. появилось значит, кол-во работ по
Т. я. Китая, принадлежащих кит. иссле-
дователям. В СССР изучение Т. я. на-
чалось со 2-й пол. 40-х гг. Внимание
сов. ученых привлекают и структурно-
типологич., и сравнит.-генетич. аспекты
исследования (работы Л. Н. Морева,
Ю. Я. Плама, А. А. Москалева, Яхон-
това).
* Морев Л. Н.. Плам Ю. Я.,
Фомичева М. Ф., Тайский язык,
М., 1961; Яхонтов С. Е..О класси-
фикации языков Юго-Вост. Азии, в кн.:
Страны и народы Востока, в. 15, М., 1973;
Maspero Н., Les langues thai, в кн.:
Les langues du mond, P., 1952; Shafer R.,
Bibliography of Sino-Tibetan languages, v.
1-2, Wiesbaden, 1957-63; Short о H. L.,
Jacob J. M., Simmonds E. H. S.,
Bibliographies of Mon-Khmer and Tai linguis-
tics, L.—N. Y.— Toronto, 1963; G e d n e у W.,
Thailand and Laos, в кн.: CTL, v. 2, The
Haque - P., 1967; Shafer R., Introducti-
on to Sino-Tibetan, pt 5, Wiesbaden, 1974.
, „	„	.	В. И. Гохман.
ТАЙСКИЙ ЯЗЫК (сиамский язык) —
один из тайских языков. Распространен
на терр, Таиланда, обслуживает все сфе-
ры обществ, жизни и средства массовой
коммуникации, является языком межнац.
общения. Число говорящих св. 27 млн.
чел. Офиц. язык Королевства Таиланд (до
переименования в 1939 Сиама в Таиланд
назывался сиам. языком). 4 оси. диалек-
та — центральный, южный, северный и
сев.-восточный — различаются фонети-
чески и частично лексически, наиболь-
шие отличия имеет юж. диалект. В основе
лит. Т. я. лежит центр, дналект, на к-ром
говорят в долине р. Чаопрайя и в г.
Бангкок.
Типологически, как н др. тайские язы-
ки, принадлежит к изолирующим язы-
кам. Фонологич. систему составляют 20
согласных и 24 гласных фонемы, противо-
поставленные по долготе — краткости,
в т. ч. 18 простых гласных и 6 дифтон-
гов. Слог, как правило, соответствует
морфеме, характеризуется определ. то-
ном. Насчитывается 5 смыслоразличит.
тонов. В словообразовании преобладает
словосложение. Морфология носит пре-
им. аналитич. характер.
Лит. Т. я. начал формироваться на
основе нар.-разг, речи в сер. 2-го тыс.
н. э. на С. совр. Таиланда, став офиц.
языком королевства Сукотаи. В основе
тайской письменности (создана в 1283)
лежит др.-кхмерское письмо, берущее
начало в одном из вариантов юж.-иид.
письменности. Первый письм. памятник
(1292) — стела Рамакамхенга, с него на-
чинается письм. традиция Т. я., на базе
к-рой сложилась обширная тайская
лит-ра.
• ПраяУпакнтспнлапасаи,
Грамматика тайского языка, Бангкок, 1954
(на тайском яз.); Морев Л. Н.,
ПламЮ. Я., Фомичева М. Ф., Тай-
ский язык, М., 1961; Noss R. В., Thai.
Reference grammar, [Wash.], 1964.
Словарь Нац. Королевской Академии,
Бангкок, 1955 (на тайском яз.); Словарь тай-
ского языка, сост. Манит Манитчарен, Банг-
кок. 1964 (на тайском яз.); Тайско-рус. сло-
варь, сост. Л. Н. Морев, М.. 1964.
Ю. Я. Плам.
ТАКАНА ЯЗЫКЙ — группа индейских
языков Юж. Америки, входящих в семью
паио-такана (см. Пано-такана языки).
Распространены в Перу и Боливии. Вклю-
чает 5—6 языков: собственно такана,
рейесано, кавиненья, чама (эсеха), уа-
райо и, возможно, торомоно. Общее чис-
ло говорящих ок. 8 тыс. чел. Гипотеза
о связях Т. я. с аравакскими языками
ие подтверждается, напротив, обосновано
нх генетич. родство с пано языками
(в частности, отмечается, что иногда осо-
бенности языка чама легче понять в све-
те материала языков пано, чем такана).
Фоиетич. строй Т. я. варьирует незна-
чительно. В кавиненья при 21 согласном
4 гласных, в такана при 20 согласных
4 гласных, в чама при 16 согласных 4
гласных. Характерная черта консонан-
тизма — наличие ряда звонких смычных,
шипящих согласных, а также высокий
удельный вес сонорных. Гласные встре-
чаются во всех позициях. Осн. модели
фонологич. структуры основ CVCV
CVCVCV, VCVCV, VCV. Ударение
обычно падает на предпоследний слог
(более сложны законы ударения в гла-
гольных словоформах).
Морфологич. системы характеризу-
ются выдержанным агглютинативным
принципом при умеренной степени син-
тетизма словоформ (впрочем, аффиксы
бывает нелегко отграничить от служеб-
ных слов). Глагольное словоизменение
представлено шире именного. В плане
контенсивной типологии Т. я. отно-
сятся, по-видимому, к классу эрга-
тивных. Глаголы делятся на переходные
и непереходные, имеются морфологич.
категории лица, числа, времени, накло-
нения. Передается также способ дейст-
вия. В именах различаются категории
притяжательное™ (с префиксальным вы-
ражением) и числа (суффиксы множест-
венности и двойственности). Существует
система послелогов локативной и обстоя-
тельств. семантики. Имеются прилага-
тельные и причастия. Глагольное словооб-
разование богаче именного. Среди сло-
вообразоват. средств отмечена редупли-
кация.
В синтаксисе по ряду признаков про-
тивопоставляются эргативная н абсолют-
ная конструкции. Преобладающий поря-
док членов предложения SOV. Опреде-
ление-прилагательное следует за опреде-
ляемым, атрибутивная синтагма обычно
оформляется групповой флексией. Из-
вестна инкорпоративная связь допол-
нения и переходного глагола-сказуемо-
го. Основу словаря составляет исконный
лексич. фонд, но есть и заимствова-
ния из исп. яз. Более древний слой куль-
турных заимствований из языков кечу-
мара.
Т. я.— бесписьменные, в 1859 на языке
такана (средствами исп. графики) был
опубликован катехизис.
Знакомство с Т. я. началось в 17 в.
В 19 в. было опубликовано неск. прак-
тич. словарей. Тогда же было замечено
генетич. родство части языков. Науч,
исследование началось со 2-й пол. 20 в.
Наибольший прогресс достигнут в обла-
сти фонетики. На основании анализа
звуковых соответствий М. Кей выпол-
нила реконструкцию праязыковой фоно-
логич. системы. Выявлены многочисл.
общности в словарном составе. Построе-
на общая схема родословного древа.
• Key М. R., Comparative Tacanan
phonology. The Hague —P.. 1968; О t t a v i a
noJ.C. .Ottaviano 1., Tacana, в кн.: Bo-
livian Indian Grammars. 1. Norman (Oklaho-
ma), 1969; Shoemaker J. S., Shoema-
ker N. K.. Essejja. там же; Girard V.,
Proto-Takanan phonology. Berk. —Los Ang.—
L., 1971.	Г. А. Климов.
ТАКСИС (от греч. taxis — построение,
порядок, расположение) — языковая ка-
тегория, характеризующая времен-
ные отношения между действиями
(в широком смысле, включая любые
разновидности предикатов): одновремен-
ность/неодновремеииость, прерывание,
соотношение главного и сопутствую-
щего действия и т. п. Т. включает ас-
пектуальную (видовую) характеристику
ТАКСИС 503
комплекса соотносимых во времени дей-
ствий и может взаимодействовать с при-
чинно-следственными, уступительно-про-
тивительными н др. значениями.
Понятие Т. в его отличиях от понятия
времени (см. Время) было определено
Р. О. Якобсоном: Т. характеризует сооб-
щаемый факт по отношению к др. сооб-
щаемому факту и безотносительно к фак-
ту сообщения (в отличие от времени, ха-
рактеризующего сообщаемый факт по
отношению к факту сообщения). Если
время относится к числу категорий («шиф-
теров»), содержащих указания на отно-
шение сообщаемого факта и/или его
участников к факту сообщения либо к его
участникам (ср. категории лица, накло-
нения, засвидетельствованное™), то Т.
представляет собой одну из категорий
(«не-шифтеров»), не содержащих этих
указаний (ср. категории рода, числа,
залога). Якобсоном был введен н сам
термин «Т.» как «греч. прообраз* пред-
ложенного Л. Блумфилдом термина «по-
рядок» (order). Вместе с тем широко из-
вестны др. термины: «относительное вре-
мя», «временная соотнесенность*
(А. И. Смирницкий) и др. Э. Кошмидер
писал о «временном отношении данного
факта к другому в комплексе фактов,
называемом ситуацией», н анализировал
такие «ситуационные типы», как «что-то
происходило, и тем временем произошло
что-то другое», «когда что-то происхо-
дило, что-то произошло» и т. п.
Т. может быть выражен различными
(морфологич., синтаксич., морфолого-
синтаксич., лексич.) средствами, к-рые
образуют функциоиально-семантич. поле,
пересекающееся с полями темпоральное™
и аспсктуальности. Т. существует в каж-
дом языке, однако как особая грамматич.
категория, отличающаяся от вида и вре-
мени,— лишь в тех языках, где имеется
соотв. спец, система грамматич. форм.
Якобсон, говоря о Т. как грамматич. ка-
тегории, приводит в качестве примера
факты нивхского яз., а также (со ссыл-
кой на Б. Л. Уорфа) языка хопи; в числе
«грамматических понятий, выражаемых
русскими глагольными формами», он
рассматривает выражаемый дееприча-
стием зависимый Т„ указывающий на
сообщаемый факт, сопутствующий дру-
гому, главному сообщаемому факту. Как
отмечает Ю. С. Маслов, во мн. языках Т.
не выступает в качестве особой грамма-
тич. категории, а объединяется в рамках
одной комбиниров. категории либо со
временем, либо с видом.
Нек-рые разновидности Т. в ряде язы-
ков (франц., англ., нем., болг. и др.)
находят выражение в формах относит,
времен, в частности со значением предше-
ствования (в формах плюсквамперфекта,
будущего предварительного, в одной
из функций форм перфекта). В подобных
формах на передний план могут высту-
пать аспектуальные функции, историче-
ски предшествовавшие выражению хро-
нологии. отношений между действиями.
При исследовании Т. как функцио-
нально-семантич. поля важно определить
соотношение и взаимосвязи его централь-
ных и периферийных компонентов. Так,
в рус. яз. Т. выступает как функциональ-
но-семантич. поле с полицентрич. струк-
турой; в сфере зависимого Т. грамматич.
центром являются конструкции с деепри-
частием сов. и несов. вида, а в области
независимого Т.— сочетания видо-вре-
менных форм: а) в предложениях с при-
даточным времени, о) в предложениях
504 ТАКСОНОМИЯ
с однородными сказуемыми н в сложно-
сочиненных предложениях (при возмож-
ном взаимодействии с лексич. элемента-
ми типа «сначала», «а затем» и т. п.).
• Смирницкий А. И., Морфоло-
гия англ, языка, М., 1959; К о ш м и д ер Э.,
Очерк науки о видах польск. глагола. Опыт
синтеза, [пер. с польск.], в ки.: Вопросы гла-
гольного вида, М., 1962: Якобсон Р. О.,
Шифтеры, глагольные категории и рус. гла-
гол, пер. с англ., в кн.: Принципы типологич.
анализа языков разл. строя, М., 1972;
Маслов Ю. С., К основаниям сопоставит,
аспектологии, в кн.: Вопросы сопоставит,
аспектологии, в. 1. Л., 1978; Бондар-
ко А. В.. Функциональная грамматика,
Л., 1984; С люсарева Н. А., Проблемы
функциональной морфологии совр. англ,
языка, М., 1986: Теория функциональной
грамматики. Аспектуальность. Временная
локализованность. Таксис, Л.. 1987.
А. В. Бондарко.
ТАКСОНОМИЯ (от греч. taxis — пост-
роение, порядок, расположение и пб-
mos — закон) — совокупность прин-
ципов и правил классификации линг-
вистических объектов (языков и язы-
ковых единиц), а также сама эта
классификация. Понятие Т. заимство-
вано из биологии, где Т. рассматри-
вается (с сер. 20 в.) как раздел систе-
матики; в лингвистике пока нет строгого
разграничения Т. и систематики, и пос-
ледняя обычно включается в содержание
понятия Т. иа том основании, что система-
тизация исследуемых объектов — онтоло-
гии. результат Т. В строгом смысле Т.
предполагает классификацию, отражаю-
щую иерархии, организацию системы объ-
ектов. В структуре самой Т. это выра-
жается в иерархии таксономии, рангов
(категорий), связанных отношением пос-
ледовательного включения от низшего
ранга к высшему; каждому рангу в Т.
соответствует класс объектов (таксон),
характеризуемый определ. степенью
обобщенности. Напр., по традипионной
классификации, звуки р, b, t, d, k, g
входят в класс смычных, к-рый, в свою
очередь, включается в более общий класс
шумных, а последний входит в макро-
класс согласных. Это пример частной
иерархии. Т., построенной на одном ос-
новании — на т. наз. модальном (по спо-
собу образования) фонетич. признаке;
использование локальных признаков дает
др. Т. (независимость этих частных Т.
терминологически подчеркивается, напр.,
в фоиетич. систематике А. Мартине, где
осн. таксоны модальной Т. названы се-
риями, а локальной, т. е. по месту об-
разования, Т. названы рядами). Линг-
зистич. систематика обычно строится
как пересечение нескольких Т., т. е. как
многомерная классификация.
Существует 2 вида Т.: естествен-
ная, т. е. индуктивно выведенная из
анализа свойств объектов, и искусст-
венная (логическая), базирующаяся
на нек-ром едином логич. принципе, вво-
димом априорно. В лингвистике приме-
няются оба типа Т.; пример естеств. Т.—
генеалогическая классификация языков,
пример искусств. Т.— типологич. класси-
фикация (см. Типология лингвистиче-
ская). Содержательно одна и та же Т.
может быть в одНих случаях естествен-
ной, в других — искусственной; так,
Т. частей речи в александрийской школе
(Дионисий Фракийский) была естеств.
Т., перенесение же антич. грамматич. мо-
дели на др. языки превратило эту Т.
в искусственную. Естеств. Т. дает более
жесткую и, как правило, единств, груп-
пировку объектов.
По характеру таксономии, процедуры
различаются качественная Т.
(группировка объектов по наличию или
отсутствию у них таксономич. признаков)
н количественная Т. (группи-
ровка объектов по степени обладания
таксономич. признаками, т. е. по число-
вой величине близости объектов друг
к другу). Качеств. Т. дает четко разгра-
ниченные таксоны — классы (напр.,
фонетич. Т., родовая, или классная грам-
матич., Т.; см. Именные классы). Коли-
честв. Т. может содержать как классы,
так и п о л я, т. е. таксоны, не имеющие
четких границ и диффузно смыкающиеся
с др. таксонами (напр., семантич. Т.
в лексикологии по принципу семаитич.
полей Й. Трира). В семиотич. теории
языка (см. Семиотика) различаются Т.
имен, Т. предикатов и Т. предложений,
у имен — экстенсиональная Т. (ориентиро-
ванная иа денотативный аспект лексич.
семантики, напр. «названия вещей», «на-
звания растений» и т. п.) и интенсиональ-
ная Т. (ориентированная на сигнифика-
тивный аспект лексич. семантики, иапр.
«собственные имена», «нарицательные име-
на» и т. п.). См. Денотат, Сигнификат.
* Шайкевич А. Я., Гипотезы о ес-
теств. классах н возможность количеств, так-
сономии в лингвистике, в кн.: Гипотеза в
совр. лингвистике. М., 1980; Степа-
нов Ю. С., Имена. Предикаты. Предложе-
ния. Семиология, грамматика, М., 1981;
Фрумкина Р. М., Цвет, смысл,
сходство М.,	1984; S о k а 1 R. R
Sneatn Р. Н., Principles of numerical
taxonomy, S. Fr., 1963. В. А. Виноградов.
ТАЛ t>l ШС КИЙ	Я 3 til К— один из
иранских языков (северо-западная груп-
па). Распространен на Ю. Азерб. ССР и
смежной терр. Ирана. Общее число гово-
рящих ок. 200 тыс. чел.
Осн. говоры: ленкоранский, астарин-
скнй, лерикский, массалииский. Фоне-
тич. особенности: семифоиемный вока-
лизм с оппозицией шести устойчивых фо-
нем (i, е, а, Л, о, и / у) одной неустой-
чивой (ъ), оппозиция средне- и задне-
язычных согласных к' — к, g' — g. В мор-
фологии: двухпадежная система имев,
единая основа иаст. и прош. вр. боль-
шинства глаголов (при сохранении разл.
основ у части глаголов), большое кол-во
личных форм — 8 видо-временных, 4 на-
клонения и 2 залога. Для синтаксиса
характерна препозиция определения оп-
ределяемому. Эргативное построение
предложения с перех. глаголами в прош.
временах. В лексике значит, кол-во
заимствований из азерб. яз. В 30-х гг.
20 в. для талышей СССР была создана
письменность, ие получившая, однако,
дальнейшего распространения.
* Миллер Б. В., Талыш. язык, М.,
1953; ПирейкоЛ. А.. Талыш. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 1. М.. 1966; ее же,
Талыш.-рус. словарь, М., 1976.
Л. А. Пирейко.
ТАМАЗЙГХТ (табербрит, «бераберский»
язык) — один из берберо-ливийских язы-
ков (атласская подгруппа северной груп-
пы). Распространен в центр. Марокко.
Число говорящих св. 1,9 млн. чел. Т.
представляет собой совокупность диалек-
тов (издег, изайан, бени мгильд и др.).
Консонантизм характеризуется спиран-
тизацией смычных, палатализацией и аф-
фрикатизацией велярных g и к (изайан
и др. диалекты), наличием лабио-веляр-
ных к" и gw. Гласные фонемы: a, i, и, э.
Отсутствует категория определенно-
сти имени. Формы «отрицательного»
перфектива образуются регулярно; отри-
цат. частица состоит из двух компонен-
тов. Не сохранилось особое спряжение
глаголов состояния. Релятивные формы
не имеют словоизменения. В ряде диа-
лектов есть субъюнктнв. Многочисл. гла-
гольные аспектуальные частицы сочета-
ются с формами интенсивного и неинтен-
сивного имперфектива. В качестве пока-
зателя именных предложений разл. типов
выступает частица d. Преобладающий
порядок слов VSO. Т.— язык бытового
общения, вытесненный из др. сфер араб,
языком. В лексике много араб, заимство-
ваний; используется араб, письменность
(в ограиич. масштабах).
* Loubignac V.. Etude sur les dialec-
tes berberes des Zaian et Ait Sgougou, P.,
1924; Mercier H.. Vocabulaires et textes
berberes dans le dialecte Ait Izdeg, Rabat,
£1937]; Laoust E., Cours de berbere ma-
rocain (dialecte du Maroc central), 3 ed.,
Rabat. 1939; Penchoen T., Tamazight
of the Ayt Ndhir, Los Ang., 1973.
А. Ю. Милитарев.
ТАМЙЛЬСКИЙ Я3111К — один из дра-
видийских языков (южная группа). Рас-
пространен на Ю. и Ю.-В. Индии (офиц.
язык штата Тамилнад; отд. анклавы
в штатах Керала, Андхра-Прадеш и др.),
а также в Шри-Ланке, в странах Юго-
Вост. Азии [Мьянме (быв. Бирме), Ма-
лайзии, Сингапуре, где он является
одним из четырех офиц. языков, Индоне-
зии], Экваториальной и Южной Африки
(Кении, Уганде, Танзании, Замбии,
Зимбабве), Вест-Индии и Центр. Аме-
рики (Мартинике, Тринидаде и Тоба-
го, Гайане). Общее число говорящих
55 млн. чел.
Выделяются 3 группы диалектов: сев,-
восточная (р-н г. Мадрас, окр. Сев. и Юж.
Аркот, Танджавур, Тируччираппалли,
сев. часть окр. Мадурай), западная [ок-
руга Ннлгири, Коимбатур (Коямпуттур)
и др.) и южиая (юж. часть округов Ма-
дурай, Тирунелвели и др.); диалект Шри-
Ланки, близкий к юж. группе.
Имеются ми. субдиалекты и говоры
разл. социальных и этнич. групп (брах-
ман. диалекты, диалекты низших каст
и племен).
Фонологич. система характеризуется
рядом архаичных черт, реконструируе-
мых для протодравидийской общности:
нефонематичность противопоставления
глухих и звонких смычных; ограничения
комбинаторной и позиционной дистри-
буции согласных (отсутствие ретрофлекс-
ных, дрожащих и боковых в начале сло-
ва) и др. Сохраняются дифтонги ai// ei,
щелевой и боковой ретрофлексный, аль-
веолярный ряд смычных. В морфологии
и синтаксисе отмечаются специфич. но-
вообразования: развитие граммемы жен.
рода; деление глаголов на «сильные»,
«средние» и «слабые»; выделение особого
подкласса «личных имен» в связи с упла-
той общедравидийского согласования бес-
связочного именного сказуемого в лице
и числе; развитие сложноподчиненных
предложений с придаточными относитель-
ными и др. Для словообразования и лек-
сики (в т. ч. для совр. обществ.-полит,
и науч, терминологии) характерно незна-
чительное (в сравнении с др. инд. язы-
ками) кол-во заимствований из сан-
скрита.
Совр. нормы лит. языка,в основе к-рого
лежат диалекты вост. Тамилнада, сложи-
лись к 3—4 вв. (грамматика «Толькап-
пиям»), окончательно зафиксированы в
грамматиках 13—14 вв. Между лит. и
разг. Т. я. значит, различия в области
фонетики и морфологии, однако сущест-
вует тенденция сближения лит. и разг,
форм. Письменность (буквеипо-силлабич.
письмо) восходит к юж. разновилности
брахми (см. Индийское письмо); древней-
шие эпиграфич. памятники (дешифрован-
ные А. Махадеваном надписи «тамиль-
ским брахми») относятся к 2—1 вв. до н. э.
• Андронов М. С., Разг, тамиль-
ский язык и его диалекты, М., 1962; его
ж е, Грамматика тамильского языка, М.,
1966; Рудин С. Г., Замечания о тамиль-
ском словесном ударении, в кн.: Вопросы
грамматики языков стран Азии, Л., 1964;
его же. Морфологич. структура тамиль-
ского Языка, М., 1972; Arden А. Н.,
A progressive grammar of common Tamil,
Madras, 1954; G ane sh su nd ar am P.,
Distribution characteristics of speech-elements
in Tamil. Poona. 1959; Zve leb i1 K.,
Tamil in 550 A. D. An interpretation of
early inscriptional Tamil, Prague, 1964;
Jothimuththu P., A guide to Tamil,
Madras, 1965; Meenakshisunda-
ram T. P., A history of Tamil language,
Poona, 1965; S h a am u g am P il 1 a 1 M,,
Spoken Tamil, pt 1—2, Annamalainagar,
1965—68; A g e s t h i a 1 i n g о m S.. A
generative grammar of Tamil, Annamalainagar,
Рус.-тамильский словарь, M., 1965; Ta-
mil lexicon, v. 1—6, with Supplement, Mad-
ras, 1924—39.	H. В. Гуров.
TAHA (габулитана) — мальдивское пись-
мо (см. Мальдивский язык), сложившееся
под влиянием арабского письма ок. 17 в.
Консонантное письмо с огласовкой. На-
правление письма справа налево. Пер-
вые 9 букв алфавита Г. представляют со-
АЛФАВИТ ТАНА
/А	V к	ft	t z
	/\ алиф	>t	r t
Г'п			ГУ
Jr	7®	Cn	
ajb	Р		г J
VI		f d	
бой араб, цифры от 1 до 9, следующие 9
букв, возможно, восходят к цифрам, ис-
пользовавшимся в др.-сингальской пись-
менности «лит акуру». Для обозначения
гласных в начале слога используется
алиф (л), над или под к-рым ставится
знак соотв. гласной, напр. л (а), л (i)
и т. д. Алиф с сукуном (л) встречается
только в конце слова и обозначает гор-
танный взрыв. Двойные согласные пере-
даются на письме написанием алифа с су-
куном справа от буквы соотв. согласной,
напр. Уд (kka) и т. д. Без диакритик
буквы не употребляются.
* В е 1 1 Н. с. Р., The Maidive Islands:
Monograph on the history, archaeology and
epigraphy, Colombo, 1940; De Sil-
va M. W. S., The phonological efficiency
of the Maldivian writing system, «Anthropolo-
gical Linguistics», 1969, v. 11. J4o 5.
.	„	, Л. И. Куликов.
ТАНГ^ТСКИИ язйк —один из язы-
ков тибето-бирманской ветви китайско-
тибетской семьи (см. Тибето-бирман-
ские языки). Был офиц. языком гос-ва
Си Ся (10—13 вв.), занимавшего терр.
совр. пров. Ганьсу и Нинся-Хуэйского
авт. р-иа в Китае. Число говорящих на
Т. я. в нач. 12 в. условно оценивается
в 2,5 млн. чел.
Особенности фонетич. системы: звонкие
согласные отсутствуют, глухие делятся
на чистые и придыхательные. Имеется
развитая система сонантов, состоящая из
носовых т, п, д, полуносовых ть, nd,
ndz, ndz, ретрофлексного г, латерального
звонкого Г и глухого lh. Различаются чи-
стые и назализов. гласные, дифтонги
отсутствуют. Слог состоит нз согласной
инициали и гласной финали, между
к-рыми могут находиться медиали -W-, -i-,
-I- и их сочетания -iw-, -iw-. Развитая
морфология агглютинирующего типа. Для
существительного характерны категории
числа и падежа, для глагола — катего-
рии лица, времени, вида, наклонения, за-
лога, направления. Личные формы не-
перех. глаголов согласуются в числе
с субъектом, перех. глаголов — с субъек-
том или объектом. Прилагательное имеет
значение интенсивного проявления при-
знака, степени сравнения образуются
с помощью суффиксов. Глагольные кате-
гории выражаются гл. обр. с помощью
префиксов, именные — с помощью суф-
фиксов и послелогов.
Над реконструкцией Т. я. работали
Н. А. Невский (его труд «Тангутская фи-
лология» удостоен Ленинской пр., 1962),
Т. Нисида, М. В. Софронов. Лингвистич.
источники разных типов приводят к ре-
конструкции двух состояний фонетики
Т. я., одно из к-рых описано выше, вто-
рое характеризуется дифтонгами и конеч-
ными согласными — смычными и носо-
выми сонантами. Однако не установлено,
соответствуют ли они разным периодам
истории Т. я. или его разным диалектам
11—12 вв.
Иероглифич. письменность для Т. я.,
содержащая ок. 6 тыс. знаков, была вве-
дена в 1036. Осн. типы семантич. струк-
туры знаков идеографические: значимые
графич. элементы, входящие в состав
иероглифа, описывают его смысл (напр.,
смысл иероглифа «сытый» складывается
из двух графич. элементов со значением
«желудок» и «полный»). Фонетнч. знаки
(иероглифы, образованные по фонетич.
способу), состоящие из фонетич. и се-
мантнч. элементов или описывающие чте-
ние соотв. слога по методу фаньце, сос-
тавляют меньшинство. Метод фаньце
служит для указания чтения иероглифа
с помощью двух других, к-рые предпола-
гаются известными. Начальный соглас-
ный первого известного знака совпадает
с начальным согласным, а финаль вто-
рого известного знака совпадает с фи-
налью искомого чтения иероглифа. Древ-
нейшим датированным памятником явля-
ется лянчжоуская стела (1094), самым
поздним — тангутская часть шестнязыч-
ной надписи в воротах Цзюйюнгуань
(1345).
* Невский Н. А., Тангут. филология,
кн. 1 — 2, М., 1960; Нисида Т., Исследо-
вания по языку си ся, т. 1 — 2, Токио, 1964—66
(на япон. яз.); Софронов М. В.. Грам-
матика тангут. языка, кн. 1—2, М.. 1968;
Ке пи н г К. Б., Тангут. язык. Морфоло-
гия, М., 1985.	М. В. Софронов.
ТАНО-АЦТЁКСКИЕ ЯЗЫКЙ (таньо-ац-
текские языки) — гипотетическая фила
(филия) индейских языков Сев. Амери-
ки. Распространены на Ю. н 3. США и на
С. Мексики. Общее число говорящих ок.
1,5 млн. чел. Тано-ацтекская фи-
ла выделена Э. Сепиром, в дальней-
шем разрабатывалась в классификациях
Дж. X. Гринберга, Ч. Ф. Вёглнна,
Н. А. Мак-Куауиа. Попытки реконструи-
ровать Т.-а. я. как часть более крупной
филы макропенути (Б. Л. Уорф, С. Шип-
ли) критиковались в трудах Р. У. Ланга-
кера.
Сепир включал в тано-ацтекскую филу
семью юто-ацтекских языков, отдаленно
родственный им язык зуиьи и семью
(группу) кайова-тано. К кайова-тано от-
носятся языки: кайова; пиро; тева с
5 диалектами (по другим данным — 7),
главные из к-рых хано, или хопи-тева,
и похоак; тива с 4 диалектами; това,
илн хемес, с 2 диалектами.
Общие грамматич. черты: развитая си-
стема постпозитивных служебных эле-
ментов, полисинтетичность с тенденцией
к агглютинации, развитое словосложение,
развитая глагольная морфология, тен-
ТАНО-АЦТЕКСКИЕ 505
денция к порядку слов в предложении
SOV.
Первые описания языков кайова-тано
сделаны миссионерами в кон. 17 — нач.
18 вв. В нач. 19 в. появились науч, опи-
сания (А. Галлатен, И. К. Бушман,
А. Гатшет и др.).
* Whorf В., The relationship of Uto-
Aztecan and Tanoan. «American Anthropo-
logist», 1937. v. 39. № 3; см. также лит. при
ст. Юто-ацтекские языки. М. С. Полинская.
ТАСМАНЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ — близко-
родственные языки коренного населения
о. Тасмания. Кол-во тасманийцев к нача-
лу европ. колонизации (1788) оценивает-
ся в 5—8 тыс. чел. Последняя тасманийка
умерла в 1876. Сохранились лишь отд.
несовершенные записи Т. я., в основном
списки слов. По В. Шмидту, существова-
ло 5 Т. я.: северный, западный, сев.-вос-
точный, средне-восточный и юго-восточ-
ный. С. Вурм считает последние че-
тыре диалектами единого юж.-тасманий-
ского яз.
Наблюдается известное типологии, сход-
ство Т. я. с австралийскими языками
(имеется небольшое кол-во поздних лек-
сич. заимствований из этих языков), од-
нако к.-л. генетич. связи между этими
семьями установить не удается; малоубе-
дительно выглядит также попытка
Дж. X. Гринберга (1971) связать Т. я.
с папуасскими и андаманскими.
В Т. я. не противопоставляются глу-
хие и звонкие взрывные, имеются пала-
тализованные ру, ty, ky, my, ny, ly, гу; бога-
тый вокализм (по Шмидту, И гласных).
Фонологич. статус отд. звуков спорен.
Грамматич. значения выражаются агглю-
тинативными суффиксами. Части речи
четко противопоставлены. Имена и гла-
голы в позиции определения адъективи-
руются, а глаголы в функции объекта др.
глагола иоминализуются при помощи
особых суффиксов. Особые суффиксы
маркируют последний член в сочетаниях
«определяемое-определсние» и «глагол +
местоименное подлежащее». В глаголе
суффиксально выражаются категории пе-
реходности и вида, а категории лица,
числа и времени отсутствуют. Личные
местоимения 2-го и 3-го л. не различают
числа. Непроизводные числительные су-
ществуют лишь до 2—4 (в зависимости
от диалекта). Т. я. были, по-видимому,
языками номинативного строя с отно-
сительно свободным порядком слов.
Фонетич. и грамматич. данные о Т. я.
систематизированы и обобщены Шмидтом
(1952) и Т. Кроули (1981): лексич. мате-
риал из разнородных опубл, н неопубл,
источников издан и прокомментирован
Н. Пломли (1976).
* Schmidt W., Die tasmanischen
Sprachen: Quellen, Gruppierungen, Gramma-
tik. Worterbiicher, Utrecht, 1952; C a-
pe 1 1 A., History of research in Australian
and Tasmanian languages, в кн.: CTL, v. 8,
pt 1, The Hague — P.. 1971: Green-
berg J. H.. The Indo Pacific hypothesis,
там же; Wurm S. A.. Languages of Aust-
ralia and Tasmania. The Hague— P., 1972;
P 1 о m 1 e у N.J. B., A word-list of the
Tasmanian aboriginal languages. Launceston,
1976; Crowley T.. Dixon R. M. W..
Tasmanian, в кн.: Handbook of Australian
languages, v. 2, Canberra, 1981.
В. И. Беликов.
ТАТАРСКИЙ ЯЗЙК —один из тюрк-
ских языков. Распространен в Тат.
АССР, в ряде р-нов Башк. АССР, Чуваш.
АССР, Мар. АССР, Удм. АССР, Морд.
АССР и большинства областей РСФСР,
а также в отд. р-нах Узб. ССР, Казах.
ССР, Азерб. ССР, Кирг. ССР, Тадж. ССР
506 ТАСМАНИЙСКИЕ
и Туркм. ССР. Число говорящих ок.
5,4 млн. чел. (1979, перепись). Термин
<Т. я.» до 2-й пол. 19 в. неточно исполь-
зовался применительно к ряду тюрк,
языков.
Имеет 3 диалекта, отмеченные значит,
особенностями в фонетике и морфоло-
гии: средний (Татария, Башкирия, Уд-
муртия, Кировская, Рязанская, Куйбы-
шевская, Пермская, Свердловская, Че-
лябинская, Курганская, Оренбургская
области), западный, или мишарский
(Мордовия и Татария, Пензен., Саратов.,
Тамбов., Ульянов., Оренбург, области —
чокающая группа говоров; Горьков, и
Ульянов, области, Татария, Чувашия н
Башкирия — цокающая группа), восточ-
ный, или диалект сиб. татар (Тюменская,
Омская, Новосибирская, Томская, Ке-
меровская области).
Отличит, черты Т. я. в фонетике: на-
личие 10 гласных фонем, одна из к-рых
имеет дифтонгоидный характер; наличие
гласных неполного образования; наличие
лабиализованного [а°]; гласные о, е, е
в первом слоге вместо общетюркских у,
у, и, гласные у, у. и вместо общетюрк-
ских о, е, е (это свойственно и башк. яз.);
отсутствие губно-зубиой фонемы в; от-
сутствие аффрикаты ч. В морфологии
широко представлены аналитич. времен-
ные формы, а также сочетания осн. гла-
гола со вспомогательным, выражающие
характер протекания действия, его ин-
тенсивность, степень завершенности и
т. п. В синтаксисе крайне редко оформ-
ление именных сказуемых аффиксами
сказуемости, многообразны синтетич. при-
даточные предложения. Лексика насыще-
на араб., перс, и рус. заимствованиями
(последние, в т. ч. ннтернац. лексика,
особенно широко проникли в Т. я. после
1917).
Ст.-тат. лит. язык представлен в письм.
памятниках начиная с 13 в. Сближение
лит. языка с народным начинается с сер.
19 в. Совр. лит. Т. я. по фонетике и лек-
сике близок к среднему диалекту, а по
морфологич. структуре — к западному.
Письменность до 1927 на основе араб,
графики, затем иа основе лат. алфавита,
а с 1939 на рус. графич. основе.
• Богородицкий В., Введение в тат.
яз-знание в связи с др. тюрк, языками, Каз.,
1934; Б а й ч у р а У. Ш., Звуковой строй
тат. языка, ч. 1 — 2, Каз., 1959—61; 3 а-
к и е в М. 3., Тат. язык, в кн.: Языки на-
родов СССР, т. 2, М., 1966 (лит.); Совр. тат.
лит. язык. Лексикология, фонетика, морфо-
логия, синтаксис, М,, 1969—71; Т у м а-
ш е в а Д. Г,, Диалекты сиб. татар, Каз.,
1977; Исследования по ист. диалектологии
тат. языка, Каз., 1979; Якупова Г. К.,
Библиография по тат. яз-знанию (1778 —
1980), Каз., 1988; Ханги ль ди и В. Н.,
Татар теле грамматпкасы, Казан, 1959; X а-
к о в В. X.. Татар милли эдэби теленец
барлыкка килуе Ьэм усеше, Казан, 1972.
Рус.-тат. словарь, т. 1—4, Каз., 1955—59;
Тат.-рус. словарь. М., 1966; Рус.-тат. сло-
варь, 2 изд., М., 1985; Татар теленец
диалектологии сузлеге. Казан, 1969; Татар
теленец ацлатмалы сузлеге, т. 1—3, Казан,
1977—81.	X. Ф, Исхакова.
ТАТСКИЙ ЯЗЙК — один из иранских
языков (юго-зап. группа). Распростра-
нен небольшими островами в Азерб.
ССР (Апшеронскнй п-ов и С.-В. респуб-
лики, в частности г. Куба) и в нек-рых
городах Даг. АССР, Каб.-Балк. АССР,
Сев.-Осет. АССР и Чеч.-Ингуш. АССР.
Число говорящих св. 15 тыс. чел. (1979,
перепись).
Имеет 2 диалекта: южный (все говоры
Азербайджана, кроме говора г. Куба,
говоры с. Кильвар и Матраса) и север-
ный (говор г. Куба и др.).
Для Т. я., в отличие от др. юго-зап.
иран. языков, характерны наличие рота-
цизма (соответствие поствокального юго-
западного d татскому г), сохранение на-
чального v на месте Ь в др. юго-зап. язы-
ках; в грамматике — препозитивная ка-
чественная определит, конструкция, от-
сутствие местоименных энклитик, нали-
чие ряда вторичных личных и неспрягае-
мых форм глагола, аналитических по
происхождению. Юж. диалект, кроме
того, испытывает структурное и лексич.
влияние азерб. языка, к-рое в большой
степени определяет как междиал. разли-
чия, так и отличия этого диалекта от близ-
кородств. языков.
Специфич. особенностью лит. Т. я.
язляется то, что ои сформировался на
основе сев. диалекта и используется толь-
ко носителями этого диалекта. В связи
с узкой сферой употребления лит. язык
не имеет четких норм, в частности орфо-
графических. Письменность получила рас-
пространение в Дагестане в кон. 20-х гт.
20 в. иа основе латинской, а с 1938 иа
основе рус. графики. В Азербайджане
Т. я. используется как язык бытового
общения, в качестве лит. языка таты ис-
пользуют азерб. яз.
* Миллер Б. В.. Таты, их расселе-
ние и говоры, Баку, 1929; Грюн-
берг А. Л., Язык североазерб. татов. Л.,
1963; Грюнберг А. Л., Давыдо-
ва Л. X., Татский язык, в кн.: Основы иран.
яз-знания. Новоиран. языки: зап. группа,
прикаспийские языки. М.. 1982.
А. Л. Грюнберг.
ТАШЕЛЬХЙТ (ташельхайт, шильх,
шлех, шлух) — один из берберо-ливий-
ских языков (атласская подгруппа север-
ной группы). Распространен в юго-зап.
и юж. Марокко. Число говорящих ок.
2,4 мли. чел. Т. представляет собой сово-
купность диалектов.
Для консонантизма характерны менее
выраженная тенденция к спнрантизации
смычных, чем в др. языках сев. группы,
наличие ряда лабио-велярных, палатали-
зация с аффрикатизацией негеминирован-
ного g, спирантизация негеминнрованио-
го к. Имеется 3 гласных фонемы: a, i,
и. Допустимы стечения согласных. У име-
ни нет категории определенности. Отсут-
ствует особое спряжение глаголов состоя-
ния. Релятивные формы глагола изме-
няются по числам. Для обозначения буд.
вр. используется частица rad в сочета-
нии с формами имперфектива; частица
ad в сочетании с формами имперфектива
служит для выражения субъюнктива, в
отличие от других берберо-ливийских
языков. Показателем именных предло-
жений всех типов является частица d,
преобладающий порядок слов в предло-
жении VSO. Широко используются под-
чинит. союзы, заимствованные из араб,
яз. В лексике большое число араб, заим-
ствований, имеются заимствования из
ром. языков. Язык бесписьменный.
• S t u m m е Н., Handbuch des Schil-
hischen von Tazerwalt, Lpz., 1899; Apple-
gate J. R.. An outline of the structure of
Shilha, N. Y., 1958.
D e s t a i n g E., Vocabulaire francais-
berbere, P., 1920.	А. Ю. Айхенвалъд,
ТЕЗАУРУС (от греч. thdsaurds — сокро-
вище, сокровищница) — 1) словарь, в
к-ром максимально полно представлены
все слова языка с исчерпывающим переч-
нем примеров их употребления в текстах;
2) идеографический словарь, в к-ром по-
казаны семантические отношения (родо-
видовые, синонимические и др.) между
лексическими единицами. Т. в 1-м зна-
чении в полном объеме осуществим лишь
для мертвых языков, ср. «Thesaurus lin-
guae latinae» (с 1900). К этому типу
приближается, напр., «Словарь польско-
го языка XVI в. » (с 1966). Для живых
языков требование исчерпывающей ци-
тации примеров неосуществимо (ср. по-
пытку изменения типа академия. «Слова-
ря русского языка» А. А. Шахматова,
т. 2, 1907, т. 4, 1916, и Л. В. Щербы,
продолживших работу Я. К. Грота).
Структурной основой Т. во 2-м значе-
нии обычно служит иерархия, система
понятий, обеспечивающая поиск от смыс-
лов к лексич. единицам (т. е. поиск слов,
исходя из понятия). Для поиска в обрат-
ном направлении (т. е. от слова к поня-
тию) используется алфавитный указа-
тель. Так, напр., построен тезаурус
П. М. Роже «Roget’s thesaurus of Eng-
lish words and phrases» (1852), от назва-
ния к-рого в лексикология, практику во-
шло 2-е значение термина <Т.». В теоре-
тич. отношении Т. является одной из воз-
можных моделей семантич. системы лек-
сики. Практически используется как
средство обогащения индивидуального
словаря пишущего.
В практике информационной работы
большое распространение получили ин-
формационно-поисковые Т., гл. задача
к-рых — единообразная замена лексич.
единиц текста стандартизов. словами и
выражениями (дескрипторами)
при индексировании документов и ис-
пользование родо-вндовых и ассоциатив-
ных связей между дескрипторами при
автоматизированном информационном
поиске документов.
* Михайлов Л. И., Ч е р и ы й А.И.,
Гиляревский Р. С., Основы инфор-
матики. 2 изд., И.. 1968; Шрейдер
Ю. А.. Тезаурусы в информатике и теоре-
тич. семантике. «Науч.-технич. информа-
ция. Сер. 2», 1971, № 3; Караулов
Ю. Н., Общая и рус. идеография, М., 1976;
Dornseiff F., Der deutsche Wortschatz
nach Sachgruppen, Tl 1—2, B.— Lpz., 1933 —
1934; Casa res у Sanchez J., Diccio-
nario ideologic» de la lengua espanola, 2 ed.,
Barcelona. 1959; Haller J., Cesky slov-
nik vecny a synonymicky, dl 1 — 3, Praha,
1969—77.	А. Я. Шайкевич.
ТЕКСТ (от лат. textus — ткань, сплете-
ние, соединение) — объединенная смыс-
ловой связью последовательность знако-
вых единиц, основными свойствами к-рой
являются связность и цельность.
В семиотике под Т. понимается осмыс-
ленная последовательность любых зна-
ков, любая форма коммуникации, в т. ч.
обряд, танец, ритуал и т. п.; в яз-зиа-
нии Т.— последовательность вербальных
(словесных) знаков (см. Знак языковой).
Правильность построения вербального
Т., к-рый может быть устным и письмен-
ным, связана с соответствием требова-
нию «текстуальности» — внеш. связ-
ности, внутр, осмысленности, возможности
своевременного восприятия, осуществле-
ния необходимых условий коммуникации
и т. д. Для обоих видов Т.— письменного
и устного — существенным является воп-
рос о его идентичности, о т. наз. канонич.
форме, исследуемый особой отраслью
филологии — текстологией. Яз-знанне
описывает специфич. средства, обеспечи-
вающие смысловые установки, передавае-
мые в Т.: лексич. средства типа частиц,
вводных слов ит. п., тектонич. средства—
изменение порядка слов в зависимости от
текстовой установки, интонационные сред-
ства (для звуковых Т.), особые графич.
средства — подчеркивания, шрифтовые
выделения, пунктуация (для письм.
Т.). Правильность восприятия Т. обес-
печивается не только языковыми едини-
цами и их соединениями, но и необходи-
мым общим фондом знаний, коммуника-
тивным фоном, поэтому восприятие Т.
связывается с пресуппозициями. Дискус-
сионным является вопрос о миним. про-
тяженности Т. (напр., может ли считаться
Т. одна коммуникативная реплика). Воз-
можность детального анализа Т. (в осо-
бенности худож. Т.) обеспечивается зна-
чит. достижениями в области собственно
языковой системы (кода) для Т.; т. о., он
изучается как «язык в действии».
Изучение Т. в разных странах осуществ-
ляется под разными названиями: лингви-
стика Т., структура Т., герменевтика Т.
(т. е. выявление системы неочевидных
смысловых связей и оппозиций), грамма-
тика Т.; онтология, статус каждой из
этих дисциплин определен нечетко, и в
целом можно говорить о более общей дис-
циплине — теории текста.
* С е в б о И. П., Структура связного
текста и автоматизация реферирования. М.,
1969; Л о т м а и Ю. М., Структура худож.
текста, М., 1970; Текст в тексте. Тарту, 1981;
Проблемы цельности и связности текста, М.,
«1982; Текст как психолингвистич. реальность,
М., 1982; Рус. язык. Текст как целое и ком-
поненты текста, М., 1982; Текст. Высказы-
вание. Слово, М., 1983; Текст: семантика и
структура, М.. 1983; Текст как инструмент
общения, М., 1983; Текст как объект комп-
лексного анализа в вузе, Л., 1984; Исследо-
вания по структуре текста, М.. 1987: Об-
щение. Текст. Высказывание, М., 1989; Д li-
ми т р о в а Ст., Текст и подтекст, София.
1984 (на болг. яз.); Text. J«zyk. Poetyka,
Wroclaw, 1978; La genese du texte, P.. 1982;
Metzeltin H., J ak ache H., Textse-
mantik, Tubingen, 1983; Tekst i zdanie.
Wroclaw — [i i.J, 1983. T. M. Николаева.
ТЁЛУГУ (андхра) — один из дравидий-
ских языков. Распространен в Индии на
терр. штата Андхра-Прадеш, где являет-
ся офиц. языком, а также в соседних шта-
тах. Число говорящих 63 млн. чел. За
пределами Индии носители Т. живут в
Шри-Ланке, ЮАР, Юго-Вост. Азии [Мьян-
ма (быв. Бирма), Малайзия, Сингапур]
и на нек-рых островах Индийского н Ти-
хого океанов (Маврикий, Фнджи).
Диалекты Т. делятся на 4 группы: сев,-
восточиую, центральную, сев.-западную
и южную; фоиетич. и морфологич. разли-
чия между ними незначительны. Социаль-
ные диалекты Т. мало изучены. Позиция
Т. в составе дравидийской-семьи языков
окончательно не определена. С центр.-
дравидийскими языками его связывают
такие черты, как утрата протодравидий-
ских апикальных смычных и ретрофлекс-
ного щелевого, метатеза латеральных и
вибрантов в инициальную позицию, отсут-
ствие граммемы жен. рода, специфич.
формы личных местоимений 1-го и 2-го л.,
нек-рые показатели личных и неличных
форм глагола; с юж.-дравидийскими — па-
латализация гуттуральных перед глас-
ными переднего ряда, спорадич. выпаде-
ние протодравндийского *с-, чередование
*i/*e и *и/*о перед *-а- в след, слоге.
Ныне Т. либо относят (наряду с гондп,
куи, куви, пенго, конда, манда) ко вто-
рой подгруппе юж.-дравидийской группы
(Б. Кришнамурти), либо обособляют в
качестве юго-вост, группы (М. С. Анд-
ронов). Старейшие памятники (надписи
династии Ренати-Чода) датируются 575—
600. Лит. язык, сформировавшийся на
базе диалектов центр, и юж. групп с
9—И вв. и выработавший свои нормы в
14—17 вв., испытал значит, влияние
санскрита и пракритов. К нач. 19 в.
лит. Т. (грантхика бхаша — «книжный
язык») сильно разошелся с языком уст-
ного общения. С кон. 19 в. возникло дви-
жение за распространение нового лит.
языка, близкого разг, речи (вьявахарика
бхаша—«обиходный язык»), к-рый в
течение 20 в. вытеснил из худож. лит-ры
и средств массовой информации книжный
язык, сохранивший позиции лишь в не-
к-рых сферах офиц. и науч, стиля н в
поэзии классич. школы. Разработка нор-
мативной грамматики совр. Т. сосредото-
чена в Академии Телугу (с 1968), ун-тах
Хайдарабада, Тирупати и Вишакхапат-
нама. Письмо алфавитно-силлабическое,
генетически связанное с юж. вариантом
письма брахми н восходящее к сложив-
шемуся иа терр. Декана в 4 в. до н. э.
письму венги (см. Индийское письмо).
* Петруничева 3. Н.. Язык телугу.
М., 1960; Дзенит С. Я.. Гуров Н. В.,
Краткий грамматич. очерк языка телугу,
в кн.: Телугу-рус. словарь, .М.. 1972;
Brown Ch. Р„ A grammar of the Telugu
language, 2 ed., Madras. 1857; Krishna-
murti B., Telugu verbal Bases. Berk.—
Los Ang., 1961; его же. История языка
телугу, Хайдарабад, 1974 (на языке телугу);
Радхакришна Б., Развитие «обиход-
ного» языка, Хайдарабад, 1972 (на языке
телугу); Subrahmanyam Р. S., Mo-
dern Telugu, Annamalainagar, 1973; Рама-
Рао Ч., Предложение в языке телугу. Хай-
дарабад, 1975 (на языке телугу).
Телугу-рус. словарь. М., 1972;Дзенит
С. Я., Рус.-телугу словарь, М., 1988; G а-
1 е t t i di C a d i 1 h a c A., Galetti's Telugu
dictionary, L., 1935.	H. В. Гуров.
ТЕМА [от греч. thema — то, что положено
(в основу)] — 1) компонент актуального
членения предложения, исходный пункт
сообщения (предложения) — то, относи-
тельно чего нечто утверждается в данном
предложении. Т. может быть любой член
(или члены) предложения. Распознается
по начальной позиции в предложении
(«Ж ить — значит дышать»), по харак-
теру ударения; при наличии ремовыделит.
конструкций (см. Рема) — негативным
способом (т. е. вычитанием из состава
предложения ремы); по контексту, ситу-
ации (часто это повторенные пли само-
очевидные элементы, спроецированные
содержанием предшествующего предло-
жения). Возможна также «новая» Т., ие
имеющая денотата в предшествующем
предложении. Т. «скрепляют» текст; от
правильно выбранной Т. предложения
во многом зависит ситуационная связ-
ность предложений.
По мнению А. А. Шахматова, Г. Пауля,
О. Есперсена и др., на Т. ориентировано
внимание говорящего; напротив, Я. Фир-
бас, Ф. Данеш и др. полагают, что Т. со-
держит второстепенную информацию и
обладает наименьшей степенью коммуни-
кативного динамизма. Однако полнота
информации создается динамич. сочета-
нием Т. и ремы, всей пропозицией. Шах-
матов, Л. В. Щерба отмечали, что Т.
соответствует логич. субъекту суждения.
2) В индоевропеистике — общеиндоев-
ропейская производная глагольная осно-
ва на -о-, чередующаяся с -е- (см. Тема-
тическая гласная).
• См. лнт. при ст. Актуальное членение
предложения.	. В. Е. Шевякова.
ТЕМАТИЧЕСКАЯ ГЛАСНАЯ — гласная
*ё/*б в индоевропейском праязыке в осно-
вообразующей функции. Т. г. выступает
в составе основы (темы) или флексии,
но сама значения и морфемного статуса
не имеет. Формы, имеющие Т. г., назы-
ваются тематическими, напр. др.-инд.
bhar-a-t ’нёс’, все остальные—атемати-
ческими. Т. г. наиболее продуктивна в
позднем индоевропейском, хотя возво-
дится к более раннему хронологич. уров-
ню, когда Т. г. была показателем сущест-
вования еще одного элемента в словосоче-
тании: предположительно маркером пе-
реходности в глаголе (И. Кноблох),
определительности в имени (У. Ф. Ле-
ман). Т. г. могла выступать расширите-
лем др. формантов (такие формы
ТЕМАТИЧЕСКАЯ 507
тематическими не считаются), напр. в
составе окоичания род. п. (-*es или
*-so), в составе словообразующего суф-
фикса (и, ей, ои). В глаголе Т. г. отлича-
ет презенс и аорист от перфекта. Т. г.
связана с типом окончании в глаголе:
атематич. образования имеют первичные
окончания -mi, -si, -ti ...-nti (ср. др.-инд.
as-mi ’есть’), тематические — вторичные
окончания -m, -s, -t...-nt (ср. др.-инд.
abharam, индоевроп. *ё-ЬЬег-о-т, где
е — аугмент, ЬЬёг — корень 'нести',
о — тематическая гласная, -т— вторич-
ное окончание). Ряд -mi, -si, -ti — в дей-
ствительности более позднее и сложное
образование (содержит показатель наст,
вр. -i). В тематич. глаголах в 1-м л. вмес-
то -mi употребляется окончание -о, ср.
греч. рЬёгб 'несу' (др.-инд. bharami —
окончание по аналогии), г. С. Клычков.
ТЕМП РЁЧИ (нтал. tempo, от лат. tem-
pus — время) — скорость произнесения
элементов речи: звуков, слогов, слов.
Измеряется либо числом звуков, слогов
и т. д., произносимых в единицу време-
ни (чаще всего — в секунду! либо сред-
ней их длительностью. Наиболее вероят-
ной мерой Т. р. при восприятии являет-
ся период следования гласных, или, ина-
че говоря, средняя длительность слога.
Т. р. является одним из компонентов
интонации. Замедление темпа к концу
высказывания служит средством созда-
ния его интонационной цельности. Т. р.
играет большую родь в противопоставле-
нии важного — неважного в высказыва-
нии: наиболее важные в смысловом отно-
шении отрезки речи (целые синтагмы
или отд. слова в них) произносятся в за-
медленном темпе; отрезки, содержащие
второстепенную информацию (напр.,
вводные слова), характеризуются убыст-
ренным темпом. Абсолютный Т. р. зави-
сит от индивидуальных особенностей го-
ворящего, его эмоционального состояния,
ситуации общения и стиля произношения.
Существует зависимость Т. р. от длины
речевой единицы, свидетельствующая
о тенденции к изохронности: чем больше
длина слова или синтагмы, тем меньше
средняя длительность звука (слога) в них.
* Зиндер Л. Р., Общая фонетика.
М., 1979; Николаева Т. М., Интона-
ция сложного предложения в слав, языках,
М., 1969; Цеплитис Л. К.. Анализ ре-
чевой интонации, Рига, 1974; Физиология
речи. Восприятие речи человеком, М., 1976.
Н. Д. Светоэарова.
ТЕОРИЯ ТЁКСТА (от греч. theoria —
исследование) — филологическая дис-
циплина, возникшая во 2-й пол. 20 в.
на пересечении текстологии, лингвисти-
ки текста, поэтики, риторики, прагмати-
ки, семиотики, герменевтики н обладаю-
щая, несмотря на обилие междисципли-
нарных пересечений, собственным онто-
логическим статусом.
Т. т. охватывает любые знаковые пос-
ледовательности, однако основным ее
объектом является вербальный текст.
Исследования по Т. т. обычно направле-
ны на два осн. свойства текста — связ-
ность и цельность. При ориен-
тации на связность на первый план высту-
пает проблема правильности — непра-
вильности построения связного текста.
Связность худож. текста изучается по-
вествовательной (нарративной) грамма-
тикой, к-рая входит в Т. т. и во многом
основывается на идеях В. Я. Проппа,
описавшего общие принципы построения
(«морфологии») волшебной сказки, объе-
динив в типы сюжеты, различаемые ра-
508 ТЕМП
нее в связи с разным предметным напол-
нением. Правила последоват. разверты-
вания текста изучаются т. наз. школой
франц, структуралистов, близка к ним и
генеративистская Т. т., рассматривающая
текст как результат последоват. разверты-
вания нек-рой осн. темы.
Исследование цельности текста требует
выявления функциональной нагрузки
его элементов; при этом цельность не
предполагает обязат. законченности: так,
напр., смысловые отношения отрывка
могут быть реинтерпретированы при
нахождении полного варианта. Общая
функциональная направленность Т. т.
особенно важна для анализа худож. текс-
та, для к-рого проводится определение
явных и неявных смыслов, учитывая, в
случае вербального текста, показатели
всех языковых уровней. Установкой на
непременное декодирование содержат,
стороны Т. т. отличается от предлагав-
шихся ранее чисто описательных подходов
к тексту.
Функциональный анализ
Т. т. учитывает предварит. обуслов-
ленность свободы авторского выбора тех
или иных средств выражения смысло-
вой структуры; этим Т. т. отличается от
стилистики, изучающей обусловленность
языковых приемов и единиц требования-
ми стиля, и от грамматики, предпола-
гающей обязательность соблюдения кодо-
вых норм.
При декодировании неявного смысла
текста существенна ориентация на двой-
ственную природу знака языкового: об-
ладая и смыслом, и формальным вопло-
щением, ои может ассоциироваться в том
же или в др. текстах с др. знаками как по
смыслу, так и по форме и перекликаться
с др. компонентами текста по фрагментам
своей субстанциальной структуры.
Декодированию смысла методами Т. т.
подлежат н собственно содержат, струк-
тура текста, и авторское отношение к
сообщаемому, и авторские намерения;
поэтому совр. Т. т. все чаще отказывает-
ся от обсуждения традиционной пробле-
мы сознат. или несознат. употребления
автором тех или иных конфигураций.
Т. о., в худож. тексте, как и во всяком
человеческом самовыражении, обнару-
живаются сознательные, управляемые,
и бессознательные, но столь же объектив-
ные компоненты. В этом Т. т. пересека-
ется с герменевтикой.
Методы Т. т. применимы к древиим, а
также классич. текстам, для к-рых может
быть предложено объективное новое про-
чтение, однако дискуссионным является
вопрос о конкретных совр. дешифровках
смысловых отношений в древних текстах.
Нек-рые исследователи считают, что без
знания культурно-ист. моделей оценок
эпохи данного текста его интерпретация
невозможна, другие полагают, что текст
имеет свою историю развития во времени,
многократно реинтерпретируясь в про-
цессе развития человеческой культуры.
Т. т. в основном имеет дело с анализом
функционирования и соотношения зна-
ков — элементов текста. Однако в рам-
ках этой теории правомерна постановка
вопроса о месте в тексте или совокупнос-
тях текстов понятийных категорий или
отд. реалий (пространство, время, чело-
век, дом, лес, небо и пр,); задача при
этом — выявить значимость этих кате-
горий в тексте, чем подобный анализ
отличается от получения сведений ин-
формационного характера. Во всяком
тексте выявляется неск. пластов органи-
зации: от общих правил связности любо-
го текста до уникальной дешифруемой
смысловой структуры — худож. текста.
Методы анализа позволяют реконструи-
ровать в пределах отд. текстов более
древнне тексты нли их фрагменты; так,
в сказках, ритуалах, эпосе н т. п. рекон-
струируются элементы ранних мифоло-
гия. текстов, полный древний текст мо-
жет быть реконструирован из поздних
текстов по частям. При этом остается
дискуссионной проблема соотношения
генетич. тождества н функционального,
т. к. древние смысловые ценности в но-
вых текстах могут быть утрачены или
обессмыслены. С этой же проблемой свя-
зан вопрос о т. наз. интертекстуальиости,
т. е. о включении одного текста в другой,
что может связывать тексты разных
эпох, разноязычные н относящиеся к раз-
ным жанрам. В каждом тексте возможны
наложения других («текст в тексте»), ас-
социативные комбинации к-рых создают
дополнит, смысл. С интертекстуально-
стью связана и теория цитатности в текс-
те, т. к, развитие исследований по функ-
ции цитат в тексте и привело к теории
интертекстуальности.
* Пропп В. Я., Морфология сказки,
2 изд., М., 1969; Текст и аспекты его рассмот-
рения, М., 1977; Лиигвистика текста. М.,
1978; Синтаксис текста, М., 1979; Струк-
тура текста, М.,	1980; Москаль-
с к ая О. И., Грамматика текста, М., 1981;
Структура текста-81, М., 1981; Аспекты
общей и частной лингвистич. теории текста,
М., 1982; Гореликова М. И., Маго-
медова Д. М., Лингвистич. анализ ху-
дож. текста, М., 1983; Проблемы текстуаль-
ной лингвистики, К., 1983; Лингвистич. ис-
следования худож. текста, Л., 1983; La descrip-
tion linguistique des textes litteraires, P.,
1970; Semiotique narrative et textuelle, P.,
1973; Plett H. F., Textwissenschaft
und Textanalyse, Hdlb., 1975; Probleme der
Textgrammatik, Bd 1—2, B., 1976—77; Text-
hermeneutik, Paderborn, 1979; Textual stra-
tegies. L.. 1979; Beaugrande R. A. de,
Dressier W. U., Introduction to textlin-
guistics, L.— N. Y.— Longman, 1981.
_	T. M. Николаева.
ТЕРМИН (от лат. terminus — граница,
предел) — слово или словосочетание, обо-
значающее понятие специальной области
знания или деятельности. Т. входит в
общую лексич. систему языка, но лишь
через посредство конкретной терминоло-
гия, системы (терминологии). К особен-
ностям Т. относятся: 1) системность; 2)
наличие дефиниции (для большинства Т.);
3) тенденция к моносемичиости в пределах
своего терминология, поля, т. е. термино-
логии данной науки, дисциплины или
науч, школы (поэтому такие термины,
как «функция» в математике, физиоло-
гии и лингвистике, принято называть меж-
отраслевыми омонимами); 4) отсутствие
экспрессии; 5) стилистич. нейтральность.
Эти свойства Т. реализуются только внут-
ри терминологич. поля, за пределами
к-рого Т. теряет свои дефинитивные
н системные характеристики — детерми-
нологизируется (ср. «цепная реакция»
как образное выражение в общелит. язы-
ке). Процессы детерминологизации (пе-
реход Т. в общеупотребит. лексику) и
терминологизации (переход
общеупотребит. слова в Т., напр. «окон-
чание») свидетельствуют о взаимопро-
никновении терминологич. и нетермино-
логич. лексики. Наряду с терминологи-
зацией, в основе к-рой часто лежит мета-
фора, к способам создания Т. относится
ретерминологизация — пере-
нос готового Т. из одной дисциплины в
другую с полным или частичным переос-
мыслением, ср. «дифференциал» (ма-
тем.) — «дифференциал» (лингвистич.).
Т. могут заимствоваться из другого язы-
ка (сюда же относится калькирование,
см. Калька), а также создаваться из
морфемного инвентаря собственного
языка или из интернациональных эле-
ментов.
Т. как единица языка подчиняется фо-
нетич. н грамматич. законам данного
языка. Структурно-семантич. особенно-
сти Т. проявляются в сфере словообра-
зования, где происходит специализация
отд. формантов, характерных для собст-
венно терминологич. моделей (ср. <-оза»
в химии, «-ома» в медицине, «~ема> в
лингвистике). Для описания структуры Т.
используется понятие терминоэлемента
— минимального значимого компонента
Т. В связи с интернационализацией язы-
ка науки 20 в. большой удельный вес в
науч, терминологии имеют Т., построен-
ные на базе греко-лат. элементов. Одно-
временно наблюдается рост Т.-словосо-
четаний. Система Т. в целом и отд. Т.
подвержены семантич. изменениям в
связи с изменением общего состояния
(«парадигмы») науки и концепций кон-
кретной науч, дисциплины.
Т. являются объектом самостоят. линг-
вистич. дисциплины — терминове-
дения. Т. разл. отраслей знания
находят отражение в спец, терминологич.
словарях.
• Реформатский А, А., Что такое
термин и терминология, в ки.: Вопросы тер-
минологии, М., 1961; его же, Термин как
член лексич. системы языка, в ки.: Пробле-
мы структурной лингвистики 1967, М..
1968; Даниленко В. П., Рус. тер-
минология. Опыт лингвистич. описания, М.,
1977; Шайкевпч А. Я., Проблемы
терминологич. лексикографии, в ки.: Пере-
вод научно-технич. лит-ры. Сер. 1. Теория
и практика науч.-технич. перевода. Обзор-
ная информация, в. 8, М., 1983; Г е р д А. С.,
Основы науч.-технич. лексикографии, Л.,
1986; Wiister Е.» Einfuhrung in, die allge-
meine Terminologielehre und terminologische
Lexikographie. T1 1-2, W.-N. Y., 1979;
Rondeau G., Introduction a la termi-
nologie. Montreal. 1981; Felber H.,
Terminology manual, P., 1984; см. также
лит. при ст. Терминология лингвистическая.
Н. В. Васильева.
ТЕРМИНОЛОГИЯ ЛИНГВИСТЙЧЕ-
СКАЯ (от термин и греч. logos — слово,
учение) — совокупность слов и словосо-
четаний, употребляющихся в языкозна-
нии для выражения специальных поня-
тий и для называния типичных объектов
данной научной области. Будучи состав-
ной частью метаязыка лингвистики,
Т. л. представляет особую сложность
для изучения вследствие консубстанцио-
нальности языка-объекта и метаязыка,
т. е. вследствие того, что язык-объект и
метаязык полностью совпадают в плане
выражения, внешне являются одним и
тем же языком. Т. л. включает в себя:
1) собственно термины, т. е. те слова,
к-рые либо вообще не употребляются в
языке-объекте, либо приобретают, буду-
чи заимствованными из языка-объекта,
особое значение; 2) своеобразные сочета-
ния слов и их эквивалентов, приводящие
к образованию составных терминов, вхо-
дящих в Т. л. на одинаковых правах с
цельнооформленными единицами.
Необходимо отграничивать понятие
Т. л. как системы общеязыковедч. поня-
тий и категорий от др. составной части
метаязыка лингвистики — номенк-
латуры — системы специфич. назва-
ний, к-рые используются для обозначе-
ния конкретных языковых объектов.
Так, напр., «агглютинация», «флексия»,
«фонема», «грамматика» — это термины,
служащие для выражения и закрепления
общелингвистич. понятий, а саксон-
ский генитив на s, «арабский „айн"»
и пр.— это номенклатурные знаки, на-
звания частных объектов, кол-во к-рых
необозримо велико. Однако граница меж-
ду номенклатурными единицами и терми-
нами подвижна. Любой номенклатурный
знак, сколь бы он ни был ограничен в
своем использовании, может приобрести
более общий характер, если аналогичные
явления будут обнаружены в др. языках
или если в первоначально узких назва-
ниях обнаружится более общее универ-
сальное содержание, тогда номенклатур-
ный знак становится термином, выра-
жающим соотв. науч, понятие. Т. о., тер-
мин является завершающим этапом ис-
следования реального языкового объекта.
Т. л., как и терминология любой науч,
области,— это не просто список тер-
минов, а семнологич. система, т. е. вы-
ражение определ. системы понятий, в
свою очередь отражающей определ. науч,
мировоззрение. Возникновение термино-
логии вообще возможно лишь тогда, ког-
да наука достигает достаточно высокой
степени развития, т. е. термин возникает
тогда, когда данное понятие настолько
развилось и оформилось, что ему можно
присвоить совершенно определ. науч,
выражение. Не случайно важнейшим
средством отграничения термина от не-
термина является проверка на дефинитив-
ность, т. е. решение вопроса, поддается
ли термин строгому науч, определению.
Термин является частью терминологич.
системы, только если к нему применима
классифицирующая дефиниция per genus
proximum et differentiam specificam (через
ближайший род и видовое отличие).
Т. л. как семнологич. система склады-
вается на протяжении всей истории яз-
знання и отражает не только смену воз-
зрений на язык, не только разницу линг-
вистич. словоупотребления в разл. шко-
лах и направлениях яз-знания, но и разл.
нац. языковедч. традиции. Метаязык
всегда закреплен за данной нац. языко-
вой системой. Строго говоря, существует
не одна система Т. л., а большое число
терминологич. систем для языковедения,
к-рые в разных языках имеют свой план
выражения, неотделимый от плана вы-
ражения данного языка. Поэтому те зако-
номерности, к-рые имеются в человече-
ском языке вообще, представлены и в
любой исторически сложившейся системе
Т. л. Отсутствие взаимнооднозначного
соответствия между планом выражения
и планом содержания, являющееся при-
чиной существования в естеств. языке
как синонимии, так и полисемии, в терми-
нологич. системах порождает существо-
вание, с одной стороны, дублетов, трип-
летов и т. п., т. е. двух, трех и более
терминов, по существу соотносимых с
одним и тем же референтом, с другой —
многозначность терминов, когда один
и тот же термин имеет не одну науч, де-
финицию, а несколько. В этом выражает-
ся противоречивость не только термина,
но и слова. «Словарь лингвистических
терминов» О. С. Ахмановой приводит 23
«синонима» к термину «фразеологическая
единица», зарегистрированных в науч,
употреблении сов. языковедов к 60-м гт.
20 в., 6 «синонимов» к термину «пред-
ложение» и т. д. Многозначность терми-
нов, напр. «речь» (3 значения), «форма»
(5 значений), «фраза» (4 значения), отра-
женная тем же словарем, наглядно пока-
зывает не столько наличие разных поня-
тий, наз. одним термином, сколько раз-
ные подходы, разные аспекты изучения
одного и того же языкового объекта.
Поскольку Т. л. не является рациона-
льно организованной, семиотически без-
упречной системой, в яз-знании постоян-
но существует проблема упорядочения
терминологии. Одни исследователи по-
лагают, что в Т. л. необходимо преодо-
леть свойственное естеств. языкам на-
рушение законов знака и строить ее на
чисто рациональной основе, найдя дос-
туп к «чистым, идеальным объектам»,
другие справедливо считают, что, по-
скольку нельзя приостановить развитие
науки на время создания новой термино-
логии, задача упорядочения Т. л. должна
сводиться 1) к изучению реального линг-
вистич. словоупотребления, 2) к отбору
терминологии и описанию ее в словарях
лингвистических терминов, 3) к сопос-
тавлению нац. терминологич. систем в
дву- и многоязычных терминологич. сло-
варях. При сопоставлении выявленных
дублетов, триплетов и т. п. необходимо
стремиться к четкому выделению деск-
рипторов, т. е. таких слов или
словосочетаний, к-рые наиболее адекват-
но представляли бы данное понятие, наи-
более точно раскрывали бы природу
именно данного явления, обозначенного
данным термином. Выявление дескрип-
торов (напр., «фразеологическая едини-
ца» по отношению к параллельно функ-
ционирующим дублетам, триплетам и др.
соответствиям этого термина) уже само
по себе играет нормализующую роль в
данном терминологич. ряду. При нали-
чии дублетов и «синонимов» может воз-
никнуть'стремление к их разграничению,
что позволяет терминологически отразить
разл. стороны объекта (ср. диффе-
ренциацию понятий «подлежащее —
субъект»).
Поскольку система Т. л. является отк-
рытой системой, постоянно пополняю-
щейся в силу необходимости отражения
новых замеченных свойств и сторон объек-
та новыми монолексемными и полилек-
семнымн терминами, при моделировании
этой системы желательно оказывать пред-
почтение мотивиров. терминам, имеющим
прозрачную смысловую структуру.
Жизнеспособность той или иной терми-
нологич. системы определяется в пер-
вую очередь ее упорядоченностью и по-
следовательностью соотношения содер-
жания и выражения. Терминологич. сис-
тема, отвечающая этим требованиям,
напр. т. наз. алло-эмическая термино-
логия, может пережить науч, направле-
ние, ее породившее (в данном случае
дескриптивную лингвистику), н войти в
совр. метаязык данной науки.
* Ахманова О. С., Словарь линг-
вистич. терминов. Предисловие, М., 1966:
Г аииеваТ. А., О системе фонетич. терми-
нологии, в кн.: Совр. рус. лексикология,
М.. 1966; Белый В. В., Осн. группы
лингвистич. терминов и особенности их
производства, в кн.: Преемственность при
обучении иностранцев рус. языку. М.,
1981; его же. Структурная и семантич.
характеристика терминов в совр. рус. язы-
ке (иа материале лингвистич. термино-
логии). Автореферат канд. дне., М.. 1982
(лит.); Akhmanpva О., Linguistic ter-
minology, [Moscow], 1977 (лит.); ее же,
The methodology of metalinguistic lexicograp-
hy, в кн.: Sprachwissenschaftliche Forschungen.
Festschrift fur Johann Knobloch, Innsbruck,
1985; см. также лит. при ст. Метаязык.
О. С. Ахманова.
ТЁСО — один из пилотских языков
(восточная зона). Распространен в Уган-
де, а также в р-не Кении, граничащем с
Угандой. Число говорящих ок. 1 млн. чел.
Диал, различия в т. незначительны.
Т., как и др. нилот, языки вост, зоны,
обнаруживает значит, сходство с языка-
ми юж. зоны и меньшее с языками зап.
зоны. В основе т. наз. стандартного Т.
лежит диалект г. Нгора. Письменность
на основе лат. графики существует с кон.
ТЕСО 509
19 в.; издаются книги учебиого и религ.
содержания. Язык используется при обу-
чении в начальных школах, на нем ведет-
ся внутр, радиовещание в Уганде и Кении.
Является языком внутриэтнич. общения.
• Hilders J. Н.. L a w г a ri-
ce J. С. D., An introduction to the Ateso
language, Kampala, 1956. Б. В. Журковский.
тибёто-бирмАнские ЯЗЫКЙ —
одна из двух основных ветвей китайско-
тибетской семьи языков (см. Китайско-
тибетские языки). Распространены в
Мьянме (быв. Бирме), Китае, Индии и
Непале, где живет св. 95% тибето-бирман-
цев, но только в Мьянме они составляют
большинство населения. Общее число го-
ворящих ок. 60 млн. чел., в т. ч. на бирм.
яз.— ок. 29 млн. чел. (1983, оценка).
Выделяется неск. осн. групп Т.-б. я., но
мн. языки не входят ни в одну из них или
могут быть отнесены к определ. группе
только предположительно. Важнейшая
группа — лоло-бирманская (см.
Лоло-бирманские языкы)в Мьянме и КНР,
в пров. Юньнань и Сычуань (ок. 37 млн.
говорящих): бирм. яз., язык и (диалек-
ты носу, насу, ньп, лолопхо, пхова и др.),
лису, хани (или акха), лаху, насн (или
нахи, мосо) и др. Почти неизвестный
язык народа пью, населявшего Мьянму до
прихода бирманцев, был тибето-бирман-
ским, но не входил в лоло-бирм. группу.
Тибетская группа включает тибет.
яз. с его диалектами (св. 5 млн. чел.) и
языки таманг-гурунг (до 1 млн. чел.).
На тибет. яз. говорят тибетцы КНР
(Тибет, Цинхай, Сычуань), бхотии и шер-
пы Бутана н Непала, ладакхи и балти в
Сев. Индии. Языки таманг (мурми) и
гуруиг распространены в Непале запад-
нее и севернее Катманду. Группа к у к и-
н а г а, или чин-нага, в Сев.-Вост. Индии и
Мьянме (св. 3 млн. чел.) включает десят-
ки языков, важнейшие из них — манипур-
ский (манипури, мейтхей) в Манипуре
и лушей (мизо) в Мизораме (Индия).
В эту же группу, возможно, входит язык
микир в Ассаме. Языки кареиской
группы (св. 3 млн. чел.) распространены в
Мьянме, вдоль границы с Таиландом, и
частично в Таиланде. На языках б о до-
га р о [бодо (или боро, качари), гаро, та-
лера и нек-рых др.] говорит ок. 2 млн.
чел. в ннд. штатах Ассам, Мегхалая и
Трипура. По-видимому, с ними должны
быть объединены в Одну группу нек-рые
языки нага (коньяк), а также цзинпо, или
качин (ок. 600 тыс. говорящих в Мьянме
и Юньнани), и неск. исчезающих или ис-
чезнувших языков в Мьянме, Манипуре
и Бангладеш (языки луи). К вое т,-
г и малайской группе относятся
многочисл. языки вост. Непала (ок.
650 тыс. чел.), среди к-рых наиболее
известны лимбу и сунвар. Небольшую
зап.-гималайскую группу сос-
тавляют языки канаури, рангкас и др., на
к-рых говорят ок. 60 тыс. человек в Сев.
Индии у зап. границы Непала. Языки, не
входящие в определ. группу (или группы,
состоящие только из 2—3 близкородств.
языков), сосредоточены в основном в трех
география, р-нах: в Сычуани и Юньнани,
вдоль вост, границы ареала тибет. яз.;
в Индии вдоль кит. границы, восточнее
Бутана; в Непале и Сиккиме, В первом
р-не можно отметить языки цян (рма),
гьярунг (джарунг, кэру), пуми (прими,
сифань), а также ну в Юньнани и Мьянме;
на каждом из них говорят неск. десятков
тыс. человек. Здесь есть и нек-рые др. язы-
ки, о к-рых известно очень мало или на
к-рых говорит очень небольшое число
510 ТИБЕТО-БИРМАН
людей; многие из них объединяются вмес-
те с пуми под общим кит. назв. «сифань».
Самым восточным тибето-бирм. народом
являются туцзя в пров. Хунань (КНР),
насчитывающие до 3 мли. чел., ио лишь
небольшая часть нх сохранила собств.
язык, почти неизученный и вытесняемый
китайским. К этому же географии,
р-ну относился вымерший тангутский
яз.— язык гос-ва Си-Ся (на терр. совр.
пров. Ганьсу и соседних р-нов Китая),
на к-ром в 11—13 вв. существовала
обширная лит-ра. Важнейшим языком
второго р-на является абор-мири (пле-
мена абор и мири, насчитывающие вме-
сте 400 тыс. чел., говорят на диалектах
одного языка). К нему близок дафла
(40 тыс. чел.). Др. языки этого р-на —
миджу, дигаро (мишми), ака (хрусо) —
не составляют единой группы. В Непале
неварский яз., или невари (южнее Кат-
манду), насчитывает св. 450 тыс. говоря-
щих, магар (в зап. части страны)— св. 300
тыс. Восточнее, в Сиккиме, одним из осн.
языков, наряду с тибетским, является
ронг, или лепча (35 тыс. чел.). Во всех
трех р-нах время от времени обнаружива-
ются языки, прежде неизвестные науке;
так, в 1973 был впервые описан язык
кхам, на к-ром говорят ок. 45 тыс. чел.
в зоне Дхаулагири (Непал).
Т.-б. я.— слоговые, . изолирующие с
большей или меньшей тенденцией к аг-
глютинации. Морфемы, как правило, со-
стоят из одного слога, хотя возможны и
исключения. Слог имеет постоянную
структуру; сочетания согласных возмож-
ны только в начале слога, в конечной по-
зиции встречаются лишь немногие соглас-
ные. Во мн. языках есть тон. В словообра-
зовании преобладает сложение корней.
Отношения между словами в предложе-
нии выражаются порядком слов и служеб-
ными морфемами, обычно легко отделя-
ющимися от корня. Служебные морфемы
преим. постпозитивные. В большинстве
языков сказуемое занимает последнее
место в предложении, ему предшествуют
подлежащее, дополнения и обстоятельст-
ва, порядок расположения к-рых может
меняться. Из определений нек-рые, иапр.
притяжательные, помещаются перед оп-
ределяемым, другие, напр. качествен-
ные,— после него, ср. лису el ba’ba3 a’mos
‘его отца лошадь', но a‘mo3 phu* ‘белая
лошадь', букв.— ‘лошадь белая'. Мн.
Т.-б. я.— эргативные, т. е. назв. субъ-
екта перех. глагола в них получает спец,
показатель, в то время как назв. субъек-
та неперех. глагола, так же как назв.
объекта, не имеет показателя; ср. клас-
сич. тибетский khong ’gro ‘он идет’, но
khong-gis rtag bsad ‘он убил тигра’.
Нек-рые Т.-б. я. имеют идеографии,
или слоговое письмо (мертвый таигутский,
наси, и), другие пользуются алфавитами
инд. происхождения (мертвый пью, ти-
бетский, бирманский, неварский, ронг,
каренские языки). Для нек-рых языков
Китая и сев. Мьянмы сравнительно
недавно созданы письменности иа лат.
основе.
Т.-б. я., кроме тибетского и бирман-
ского, изучены недостаточно. Только
для немногих нз них имеются надежные
и достаточно полные фонетич. и грамма-
тич. описания, большие словари. С 40-х гг.
20 в. началось сравнит. исследование
отд. групп Т.-б. я. — каренской, лоло-
бирманской, куки-нага, бодо-гаро.
В СССР также изучаются Т.-б. я.; вы-
дающимся достижением сов. науки была
дешифровка Н. А. Невским тангут-
ской письменности («Тангутская филоло-
гия», опубл, посмертно в 1960; Ленинская
пр., 1962).
•	Grierson G. А. (е d.), Linguistic
survey of India, v. 1, pt 2, Calcutta, 1928,
v. 3, pt 1 — 3, Calcutta, 1903—09; Sha-
fer R., Bibliography of Sino-Tibetan lan-
guages, v. 1—2, Wiesbaden, 1957—63.
_ M , С. E. Яхонтов.
ТИБЁТСКИИ ЯЗЫК —язык тибето-
бирманской ветви семьи китайско-ти-
бетских языков. Лит, письм. Т. я. как
язык ламаистской церкви распространен
в КНР (пров. Цинхай, авт. p-и Внутр.
Монголия), МНР и в СССР (Бурят.
АССР, Тув. АССР). В зап. части Тибет,
нагорья (КНР) св. 4 млн. говорящих на
диалектах Т. я. Письм. Т. я. и лхасский
дналект Т. я.— языки межплеменного
общения и делопроизводства на всей
терр. Тибет, р-на КНР. Лхасский диа-
лект относится к группе центр, диа-
лектов областей Уи и Цанка. Большинст-
во периферийных диалектов почти не
изучены.
По сравнению со ср.-век. Т. я. совр.
Т. я. почти полностью лишился префик-
сов, их остатки можно наблюдать в т. наз.
архаичных диалектах северо-востока, в.
лхасском — только гонорифические при-
ставки позднего происхождения. В мор-
фологич. структуре слов заметную роль
играет агглютинация. Т. я. потерял
нек-рые типичные черты изолирующего
строя, характерные для др. языков дан-
ной семьи, но имеет тоны (в лхасском диа-
лекте, напр., их четыре).
Возникновение лит. языка связыва-
ется с появлением письменности (древ-
нейший памятник — надпись в монасты-
ре Самье, 7 в.) и проникновением в Тибет
буддизма. Лит. язык формировался при
переводах канонич. лит-ры с санскрита
(перевод Трипитакн, 8 в.), в дальнейшем
получил развитие в богатой лит-ре: исто-
рической (Сочинения Бутона, 14 в.), ре-
лигиозной (Дзонхава, 14—15 вв.), худо-
жественной (стихи Миларайпы, 11—12вв.,
VI Далай-ламы, 17 в.). Совр. лит. Т. я.
сохранил с древнейших времен тради-
ционную орфографию, мало изменилась
грамматика, инновации касаются гл. обр.
лексики. Тибет, письмо восходит к инд.
письму брахми эпохи гупта (5 в.).
* Рерих Ю. Н., Тибет, язык, М., 1961
(лит.); Парфионович Ю. М., Тибет,
письм. язык, М., 1970 (лит.); R о е г i с h G.
d е, Modern Tibetan phonetics. With special
reference to the dialect of Central Tibet,
«Journal and Proceedings of the Asiatic Society
of Bengal», 1931, v. 27, № 2; M i 1 1 e r R. A.,.
Studies in spoken Tibetan. I. Phonemics,
JAOS, 1955, v. 75. № 1.
Семичов Б. В., Парфионо-
вич Ю. М.. Д а и д а р о н Б. Д., Краткий
Тибет.-рус. словарь, М., 1963; Рерих
Ю. Н., Тибет.-рус. словарь с санскрит,
параллелями, в.1 — 11, М., 1983—88; D a s S.
С n., A Tibetan-English dictionary with
Sanscrit synonyms, Calcutta, 1951.
E. А.Кузьменков.
ТИВ — один из бантпоидных языков
т. наз. подгруппы «не-банту» (К. Уиль-
ямсон). Один из десяти крупнейших
языков Федеративной Республики Ниге-
рии (офиц. язык штатов Бенуэ и Плато),
распространен по обоим берегам р. Бенуэ
в центре страны, а также южнее этого
р-иа н в Камеруне. Число говорящих св.
2 млн. чел. Диалекты разделяются на две
сравнительно однородные группы: а) ба-
легете и бату; б) або, бечеве и битаре.
В Т. 3 смыслоразличит. тона (лексич.
и грамматич.) — высокий, средний, низ-
кий и их комбинации. Структура слога
существительного обычно CVC либо-
CVCV, CVVC. Глагольные корни, как
правило, одно- и двусложны?. 11 имен-
ных классов существительных характе-
ризуются специфич. аффиксами, префик-
сами и суффиксами, мн. ч. выражается
путем перевода существительного в др.
согласоват. класс (один из т. наз. плю-
ральных классов). Прилагательное согла-
суется с существительным при помощи
суффикса (иногда префикса). В локативе
(с предлогом или без него) обычно отсут-
ствует показатель класса, а той меняется.
Спряжение осуществляется с помощью
субъектных местоимений, интонирован-
ных в зависимости от глагольного вре-
мени.
На Т., начиная с 1-й пол. 20 в., изда-
ются книги религ., учебного и фольклор-
ного содержания, ведется радиовещание.
Письменность на основе лат. алфавита,
ф Abraham R. С., The Tiv people,
L., 1940; его ж e, A dictionary of the Tiv
language, L.. 1940. Б. В. Журков ский.
ТИГРАЙ (тыграй, тигриння, тигринья) —
один из эфиосемитских языков. Распро-
странен в Эфиопии в провинциях Тыграй
(Тигре) и Эритрея (южнее Кэрэна и Мас-
сауы), а также в сев. р-нах Эфиопского и
Эритрейского плато. Число говорящих ок.
3,2 млн. чел. Т. представляет собой конг-
ломерат близких взаимопоннмаемых
диалектов: аккеле гузай, адуа, хамасен,
тенбеи, эндерта, агаме.
Для фонологич. системы характерны
относит, сохранность общесемпт. консо-
нантизма [утраты по сравнению с языком
геэз: совпадение *s и *s в s (> с), *h и
*h в h]; спирантпзация негеминирован-
ных к и q после гласного, а также Ь; спо-
радич. случаи перехода s > s и аффри-
катизации велярных и дентальных смыч-
ных, б. ч. в занмств. лексике. Т. делит
с языком тигре ряд архаичных эфиосе-
мит. черт, утраченных языком геэз [суф-
фиксное местоимение 3-го л. мн. ч. жен.
рода -an<*(h)an; продуктивная модель
имени действия иа mV-]. Общая иннова-
ция с языком геэз — замена общесемпт.
h- в самостоят. местоимениях 3-го л. на
а с тигре — замена -i на -а в окончании
самостоят. местоимения 3-го л. ед. ч.
жен. рода. Имеет общую с тигре генитив-
ную частицу nay, отсутствующую в др.
семит, языках, но восходящую, по-ви-
димому, к общеафразийскому nota ge-
nitivi *п.
Исторически подвергался большему,
чем тигре, влиянию как кушитских язы-
ков (агавских), так и эфиосемит. языков
христ. культуры — геэза и амхарского.
Кушит, субстрат заметен как в лексике,
так и в свойственной всем эфиосемит.
языкам, кроме геэза и отчасти тигре, утра-
те семит, строя в синтаксисе (обычный
порядок слов в Т.— SOV), а также в раз-
личии отрицат. форм глагола в главном и
придаточном предложениях.
Т. использует эфиопское письмо; само-
бытная лит-ра, а также пресса начали
развиваться с 40-х гг. 20 в.
•	L е s 1 a u W., Documents tigrigna. Gram-
maire et textes, P., 1941; Language in Ethiopia,
L., 1976.
В ass an о F. da, Vocabolario Tigray-
Italiano e repertorio Italiano-Tigray, Roma,
1918.	А. Ю. Милитарев,
ТИГРЕ (тыгре) — один нз эфиосемит-
ских языков. Распространен в Эфиопии
в пров. Эритрея севернее Массауы и
приграничных р-нах Судана (где он но-
сит назв. хаса). Иногда для названия Т.
неверно используется термин «геэз».
Включает диалекты менса, богос, логго
и др.; сравнительно недавно с языка бе-
дауйе на Т. перешла часть Судан, племе-
ни бени-амер. Число говорящих ок.
1 млн. чел.
В области консонантизма отличается от
языка тиграй отсутствием спирантизов.
вариантов у велярных и переходом пала-
тализов. дентальных в аффрикаты; Т. ут-
ратил общеэфиосемит. лабио-велярные.
Испытав меньшее, чем тиграй, влияние
кушитских языков (агавских и бедауйе),
сохранил ряд общесемит. черт, утрачен-
ных геэзом и тиграй (элемент Ьэ- в само-
стоят. местоимениях 3-го л.; предлог тэп
< *min; местоименный указат. элемент
1а-с функцией определ. артикля; дейст-
вит. причастие модели CiaCzaCs) или толь-
ко геэзом [суффиксное местоимение 3-го л.
мн. ч. жен. рода -an<*(h)an; продуктив-
ная модель имеин действия на *mV-].
Общая с тиграй инновация — замена
-i на -а в самостоят. местоимении 3-го
л. ед. ч. жен. рода -hata. Как и тиграй,
имеет генитивную частицу пау, по-види-
мому, общеафразийского происхожде-
ния, но не засвидетельствованную в др.
семит, языках. Характерная черта мор-
фологии имени — большое разнообразие
типов т. наз. ломаного мн. числа и др.
моделей, образуемых флексией основы и
внеш, аффиксацией (имена единичности,
увеличительные, уменьшительные, уничи-
жительные и др.). Синтаксич. строй
допускает как семит, порядок слов (по-
следовательность «управляющее — уп-
равляемое»), так и кушитизированный
(последовательность «управляемое —
управляющее»). Тексты на Т. записыва-
ются эфиопским письмом лишь с нач.
20 в. европ. исследователями.
*	L е s 1 a u W., Short grammar of Tigre,
New Haven, 1945; Palmer F. R., The mor-
phology of the Tigre noun, L.— N. Y.— To-
ronto, 1962: R az S., A descriptive study of
Tigre grammar, [L.J, 1973.
L i t t m a n n E., Hofner M., Worterbuch
der Tigre-Sprache, Wiesbaden, 1962.
А. Ю. Милитарев.
ТИНДЙНСКИЙ ЯЗЙК — одни из язы-
ков аваро-андийской подгруппы аваро-
андо-цезских языков. Распространен
в неск. аулах Цумадинского р-на Даг.
АССР. Число говорящих ок. 5 тыс. чел.
Имеет 2 говора: собственно тиндинский и
акнадско-ангидский.
От др. андийских языков Т. я. отлича-
ет следующее; в фонетике — отсутст-
вие корреляции по интенсивности среди
абруптивных согласных; в грамматике —
нейтрализация локатива и аллатива,
использование редупликации для обра-
зования прилагательных (бнкГ икР аб
‘сильно искривленный’ от бикГаб ‘кри-
вой’) и интенсивных форм глагола
(игьигьо от игьо ‘сделал’). Язык беспись-
менный.
• Гудава Т. Е., Тиндпн. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 4, М., 1967.
М. Е. Алексеев.
ТИПОЛОГЙЧЕСКАЯ КЛАССИФИКА-
ЦИЯ ЯЗЫКОВ — направление лингви-
стических исследований, возникшее в на-
чале и развившееся во 2-й четв. 19 в.
(первоначально в виде морфологической
классификации языков), имеющее целью
установить сходства и различия языков
(языкового строя), к-рые коренятся в наи-
более общих и наиболее важных свойст-
вах языка и не зависят от их геиетич.
родства. Т. к. я. оперирует классами язы-
ков, объединяемых по тем признакам,
к-рые выбраны как отражающие наибо-
лее значимые черты языковой структуры
(напр., способ соединения морфем).
Система критериев Т. к. я., способствуя
выявлению взаимоотношений между
классами языков, указывает способы
ориентации в их реальном многообра-
зии. Определение места конкретного язы-
ка в Т. к. я. выявляет ряд его свойств,
скрытых от исследователя при др. линг-
вистич. подходах. Наиболее известна
морфологич. классифика-
ция языков, согласно к-рой языки
распределяются посредством абстракт-
ного понятия типа по след, четырем
классам: 1) изолирующие, или
аморфные, напр. кит. яз., бамана,
большинство языков Юго-Вост. Азии.
Для них характерны отсутствие слово-
изменения, грамматич. значимость поряд-
ка слов, слабое противопоставление зна-
менательных и служебных слов; 2) а г-
г л ю т и нативные, или агглю-
тинирующие, напр. тюркские и
банту языки. Для них характерны разви-
тая система словообразоват. и словоиз-
меиит. аффиксации, отсутствие фонети-
чески не обусловленного алломорфизма,
единый тип склонения и спряжения, грам-
матич. однозначность аффиксов, отсутст-
вие значимых чередований; 3) инкор-
порирующие, или полисин-
тетические, напр. чукотско-камчат-
ские, мн. языки индейцев Сев. Америки.
Для них характерна возможность вклю-
чения в состав глагола-сказуемого др.
членов предложения (чаще всего прямо-
го дополнения), иногда с сопутствующим
морфонологич. изменением основ (тер-
мин «полисинтетические языки» чаще
обозначает языки, в к-рых глагол может
согласоваться одновременно с неск. чле-
нами предложения); 4) флектив-
ные языки, напр. славянские, бал-
тийские. Для них характерны полифунк-
циоиальность грамматич. морфем, нали-
чие фузии, фонетически не обусловлен-
ных изменений корня, большое число
фонетически и семантически не мотиви-
ров. типов склонения и спряжения. Мн.
языки занимают промежуточное положе-
ние на шкале морфологич. классифика-
ции, совмещая в себе признаки разных
типов; напр., языки Океании могут быть
охарактеризованы как аморфно-агглю-
тинативные.
В 20 в. широкое распространение полу-
чают синтаксические Т. к. я.
(см. ниже); фонетические Т. к.я.
распространены меньше (ср. противопос-
тавление языков по признаку совпадения
морфемных и слоговых границ, к-рое
обычно связывают с противопоставлением
изолирующих и неизолирующих языков).
Т. к. я. в своих истоках носила скорее
дедуктивный характер, т. к. расчленяла
систему объектов — все множество из-
вестных (или привлекаемых к рассмот-
рению) языков на типологии, классы, пос-
тулируемые как идеализированная, обоб-
щенная модель. Такой подход привел к
тому, что теоретич. разработки, сопро-
вождавшие, как правило, создание каж-
дой новой Т. к. я., составили особое
направление общего яз-знания — линг-
вистич. типологию, к-рая ие ограничи-
вается разработкой классификаций и
даже отказывается иногда от классифи-
кационного принципа как такового (см.,
напр., мн. работы по фоиетич. типологии,
нек-рые направления эргативистики и др.)
или же разрабатывает классификации
замкнутых языковых подсистем (иапр.,
просодических: работы К. Л. Пайка,
В. Б. Касевича и др.).
Первой научной Т. к. я. является клас-
сификация Ф. Шлегеля, к-рый противо-
поставил флективные языки (имея в ви-
ду в основном индоевропейские) нефлек-
тивным, аффиксальным. Тем самым
флексии и аффиксы были противопос-
тавлены как 2 типа морфем, создающих
грамматич. форму слова. Нефлектив-
ные языки оценивались им по степени их
«эволюционной близости» к флективным
и рассматривались как тот нли иной этап
на пути к флективному строю. Послед-
ний тип Ф. Шлегель объявил наиболее
ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ 511
совершенным (идея оценки эстетич. со-
вершенства языка занимала в его концеп-
ции центр, место, что соответствовало и
общепринятым филологич. воззрениям
эпохи). А. В. Шлегель усовершенство-
вал классификацию Ф. Шлегеля, вы-
делив языки «беэ грамматич. структу-
ры», в дальнейшем названные аморф-
ными или изолирующими, что положило
начало выделению еще одного парамет-
ра Т. к. я. — синтетизма и аналитизма.
В. фон Гумбольдт, опираясь на класси-
фикацию Шлегелей, выделил 3 класса
языков: изолирующие, агглютинирую-
щие и флективные. В классе агглюти-
нирующих выделяются языки со специ-
фич. синтаксисом предложения — инкор-
порирующие; тем самым в предмет рас-
смотрения Т. к. я. вводится также предло-
жение. Гумбольдт отметил отсутствие
«чистых» представителей того или иного
типа языков, конституируемого как идеа-
льная модель. В 60-х гг. 19 в. в трудах
А. Шлейхера сохранены в основном все
классы Т. к. я.; Шлейхер, как и его пред-
шественники, видел в классах Т. к. я.
ист. этапы развития языкового строя от
изоляции к флексии, причем «новые»
флективные языки, наследники древних
индоевропейских, характеризовались как
свидетельства деградации языкового
строя. Шлейхер разделил языковые
элементы на выражающие значение (кор-
ни) и выражающие отношение, причем
последние он считал наиболее сущест-
венными для определения места языка в
Т. к. я. ив каждом типологич. классе
последовательно выделял синтетич. и
аналитич. подтипы.
В кон. 19 в. (в работах X. Штейнталя,
М. Мюллера, Ф. Мистели, Ф. Н. Фин-
ка) Т. к. я. становится многомерной,
учитывающей данные всех уровней язы-
ка, превращаясь, т. о., из морфологи-
ческой в общую грамматич. классифика-
цию. Мюллер впервые привлекает морфо-
нологич. процессы в качестве критерия
Т. к. я.; Мистели ввел в практику типо-
логич. исследований материал новых
для лингвистики языков — америнд-
ских, аустроазиатских, африканских
и др. Один из критериев Финка — мас-
сивность/фрагментарность структуры
слова — отмечается иа градуированной
шкале, показывающей тем самым не
столько наличие/отсутствие, сколько сте-
пень проявления признака.
В нач. 20 в. задачи Т. к. я. по-прежне-
му привлекают внимание языковедов,
однако ее недостатки — возможность
немотивиров. объединения исторически
или логически не связанных признаков,
обилие эмпирия, материала, не подпа-
дающего ни под один тип, зыбкость, а
иногда и произвольность критериев и
ограниченная объяснит, сила — застав-
ляют критически пересмотреть осн. прин-
ципы ее построения. Отметив недостат-
ки существующей Т. к. я., Э. Сепир
предпринял в 1921 попытку создания
Т. к. я. нового типа — концептуальную,
или функциональную. Взяв за основу
Т. к. я. типы функционирования фор-
мально-грамматич. элементов, Сепир вы-
деляет 4 группы грамматич. понятий:
I — основные (корневые) конкретные по-
нятия, II — деривационные (см. Дери-
вация), III — конкретно-реляционные,
или смешанно-реляционные (значение
слова наряду с лексич. компонентом со-
держит и значение отношения), IV — чи-
сто-реляционные (отношение выражается
порядком слов, служебными словами
512 ТИПОЛОГИЯ
и т. д.). В соответствии с названными
группами языки делятся на чисто-реляци-
онные (простые — группы I и IV , слож-
ные — группы I, II, IV) и смешанно-ре-
ляционные (простые — группы I, III,
сложные — группы I, II, III). Работу
Сепира отличает системность подхода,
ориентация на функциональный аспект
типологизации, стремление охватить яв-
ления разных уровней языка, однако
само понятие класса в ней оказалось не-
четким, вследствие чего и группировка
языков — неочевидной. Внедрение точ-
ных методов в лингвистич. исследования
повлекло за собой возникновение кванти-
тативной типологии Дж. X. Гринберга,
к-рый, взяв за основу критерии Сепира
и преобразовав их соответственно своим
целям, предложил вычисление степени
того или иного качества языковой
структуры, проявляющегося в синта-
гматике.
Начиная с кон. 50-х гг. разработка
Т. к. я. идет в целом по след, направле-
ниям: 1) уточнение и экспликация кри-
териев, предложенных в традиционной
морфологич. классификации, выясне-
ние их действительной взаимосвязи (ги-
потеза Б. А. Серебренникова о причи-
нах устойчивости агглютинативного строя,
работы С. Е. Яхонтова по формализа-
ции и уточнению понятий традиционной
Т. к. я., исследование проблем соотно-
шения изоляции и агглютинации у
Н. В. Солнцевой, агглютинации и флек-
сии — у В. М. Алпатова и др. работы
сов. исследователей); 2) разработка уни-
версального грамматич. метаязыка, с
помощью к-рого достигается эксплика-
ция Типологич. свойств любого языково-
го материала [«структурная типология»
в 50—60-е гг. 20 в.; для этого направле-
ния характерно сближение с теорией уни-
версалий (см. Универсалии языковые) и
характерологией (В. Скаличка и др.)],
иапр. работы Б. А. Успенского, А. Мар-
тине, Т. Милевского и др. исследовате-
лей; 3) разработка синтаксич. Т. к. я.,
в т. ч. по тяпу нейтрального словопо-
рядка (Гринберг, У. Ф. Леман н др.),
по типу предикативной конструкции —
номинативные (аккузативные), эргатив-
ные, активные языки, по иерархии син-
таксич. свойств актантов — языки с под-
лежащим, языки без подлежащего, или
Нэлевые (А. Е. Кибрик, Р. Ван Валин и
ж. Э. Фоли, отчасти Ч. Филмор), топи-
ковые языки, т. е. такие, в к-рых грам-
матич. приоритет имеет ие подлежащее, а
тема (Ч. Н. Ли и С. Томпсон), языки с
маркированием синтаксич. связей в вер-
шинном либо зависимом члене (Дж. Ни-
колс); 4) разработка цельносистемных
Т. к. я. на основе к.-л. одной черты язы-
ковой структуры, к-рая признается ве-
дущей (работы сов. типологов 20—
40-х гг., содержательно ориентирова-
нная типология в работах И. И. Меща-
нинова и Г. А. Климова), группирующая
типологически релевантные признаки язы-
ков вокруг одного признака («структур-
ной доминанты»), напр. противопостав-
ление субъекта — объекта в номинатив-
ных языках, агентива — фактитива в
эргативных, активности — инактивности
в активных языках и т. п.; сюда же мож-
но отнести менее известные «доминант-
ные» типология, теории, напр. типоло-
гию «понятийной доминации» А. Кей-
пелла.
* Кузнецов П. С., Морфологич. клас-
сификация языков, М., 1954; Морфологич.
типология и проблема классификации язы-
ков, М.— Л., 1965; Языковые универсалии и
лингвистич. типология, М.. 1969; НЛ, в. 5,
М., 1970; Журииская М. А., Лингвис-
тич. типология, в кн.: Общее яз-знание.
Внутр, структура языка, М., 1972; Киб-
рик А. Е., Подлежащее и проблема универ-
сальной модели языка, Изв. АН СССР, сер.
ЛиЯ. 1979, т. 38, № 4; Теоретич. основы
классификации языков мира, М., 1980; НЛ,
в. 11, М., 1982; Климов Г. А., Принципы
контенсивной типологии, М.. 1983; К а-
с е в и ч В. Б., Фонологич. проблемы обще-
го и вост, яз-знания, М., 1983; Лингвистич.
типология, М., 1985; Солнцева Н. В.,
Проблемы типологии изолирующих языков,
М.. 1985; С а р е 1 1 A., A typology of con-
cept domination. «Lingua», 1965, № 15; J u-
quois G., La typologie linguistique, Mad-
rid, 1975; Greenberg J., Typology and
cross-linguistic generalizations, «Universals of
human language», 1978, v. 1; Ineichen G.,
Allgemeine Sprachtypologie, Darmstadt. 1979;
M a 1 1 i n s о n G.. Blake B., Language
typology, Amst., 1981; Foley W., Van
Valin R. D.. Functional syntax and uni-
versal grammar, Camb., 1984; см, также лит.
при ст. Типология.	М. А. Ж иранская.
ТИПОЛОГИЯ лингвистиче-
ская (от греч. typos — отпечаток, фор-
ма, образец и logos — слово, учение) —
сравнительное изучение структурных и
функциональных свойств языков неза-
висимо от характера генетических от-
ношений между ними, Т.— один из двух
осн. аспектов изучения языка наряду
со сравнит.-историческим (генетич.) ас-
пектом, от к-рого она отличается онтоло-
гически (по сущностным характеристи-
кам предмета исследования) и эписте-
мологически (по совокупности принципов
и приемов исследования): в Т. понятие
соответствия не является обязательно
двуплановым (в форме и значении) и
может ограничиваться только формой
или только значением сопоставляемых
единиц (ср. Сравнительно-историческое
языкознание). Обычно наряду с Т. и
сравнит.-ист. яз-знанием в качестве
третьего подхода выделяется ареальная
лингвистика. Т. базируется на исследо-
ваниях отд. языков и тесно смыкается с
общим языкознанием, используя разра-
ботанные в нем концепции структуры и
функций языка.
В зависимости от предмета исследова-
ния различаются функциональ-
ная (социолингвистич.) Т. и струк-
турная Т. Предмет функциональной
Т.— язык как коммуникативное средст-
во, рассматриваемый сквозь призму его
социальных функций и сфер употребле-
ния. Предмет структурной Т. — внутр, ор-
ганизация языка как системы; при этом
различаются формальная Т.,
ориентированная только на план выра-
жения (см. Система языковая), и к о н-
тенсивная Т., ориентированная на
семантич. категории языка и способы их
выражения. Типологич. исследование мо-
жет иметь различные, но взаимосвязан-
ные цели: констатацию структурных
сходств н различий между языками
(инвентаризационная Т.);
интерпретацию систем языков в плане
совместимости — несовместимости струк-
турных характеристик и предпочтитель-
ных типов структурной сообразности как
систем в целом, так и отд. уровней языка
(импликационная Т.); класси-
фикацию языков по определ. типам и
классам (таксономическая Т.),
к-рая обычно считается основной и конеч-
ной целью Т. Основания классификации
в Т. могут быть различны, что обуслов-
лено разной трактовкой центр, понятия
Т.— языкового типа, к-рое мо-
жет означать и «тип языка», и «твп в
языке». Так, традиционная типологич.
классификация, выделяющая аморфные
(изолирующие), агглютинативные и флек-
тивные языки, отражает стремление вы-
делить типы языков на основе общих
принципов строения грамматич. форм
(см. Типологическая классификация язы-
ков). С др. стороны, имеется много клас-
сификаций, исходящих из отд. частных
характеристик языка, напр. наличия —
отсутствия в нем тонов (см. Тон), харак-
тера вокалич. систем, порядка следова-
ния осн. членов предложения и т. п. Та-
кие классификации ориентированы не
иа тип языка в целом, а на тип определ.
подсистем и категорий в языке (см.
Категория языковая); число их может
быть велико, и один и тот же язык, в за-
висимости от разл. оснований классифи-
кации, будет попадать в разные группи-
ровки, что создает множественность его
таксономич. характеристик в Т., в отли-
чие от единственности его таксономич.
принадлежности в генеалогии, классифи-
кации. Таксономии такого рода строятся
непосредственно на данных инвентари-
зационной Т., относя язык к определ.
к л а с с у, и могут быть названы к л а с-
сохорическнми (от греч. khori-
dzo — разделять, разграничивать), в от-
личие от типохорических так-
сономий, ориентированных на тип
языка.
Различие между двумя видами типо-
логии. таксономий состоит в степени отра-
жения глубинных закономерностей строе-
ния языков. Классохорич. таксономии
только регистрируют многообразные
внеш, структурные сходства и различия
между языками, типохорич. таксономии
призваны распределить языки по отно-
сительно ограниченному числу типов,
отражающих внутр, закономерности со-
четания разл. структурных признаков.
В связи с этим возникает необходимость
более рационального определения язы-
кового типа, н во 2-й пол. 20 в. в Т. пре-
обладает точка зрения, что тип языка
должен пониматься не как простая сово-
купность отд. структурных свойств (что
дает «тип в языке»), а как иерархия,
комплекс семантико-грамматич. харак-
теристик, связанных импликационным
отношением (В. Н. Ярцева), что предпо-
лагает выделение в каждом типе наибо-
лее общей доминирующей характеристи-
ки, имплицирующей ряд прочих. Пример
такого под хода к типологич. таксономии —
контенсивная типология Г. А. Климо-
ва, берущая в качестве гл. признака син-
таксич. характеристики (выражение
субъектно-объектных отношений в пред-
ложении), из к-рых выводимы нек-рые об-
щие черты лексич. и морфологич. струк-
туры. Ориентация Т. на типохорич. так-
сономии выдвигает на первый план зада-
чи импликационной Т., к-рая создает
базу для определения языковых типов,
вскрывая импликационные отношения
между структурными свойствами языка
(в этом направлении ведется, напр., ра-
бота Дж. X. Гринберга и его последова-
телей, изучающих совместимость н взаи-
мозависимость в языках мира разл. при-
знаков порядка членов предложения —
субъекта, объекта и глагольного преди-
ката, и порядка членов синтагм — оп-
ределительной, генитивной, нумератив-
ной, а также соотнесенности с ними пре-
имуществ. префиксации или суффикса-
ции).
Отнесение того или иного языка к оп-
редел. классу на базе инвентариэацион-
но-типологич. данных является процеду-
рой фрагментарной Т. (sub-
system typology), и таксономич. принад-
лежность языка в этом случае оказыва-
ется скользящей характеристикой. От-
несение же языка к определ. типу иа ба-
зе импликационно-типологич. данных —
это процедура (в идеале) цельно-
системной Т. (whole-system typolo-
Д 17 Лингвистич. энц. словарь
gy), и таксономич. принадлежность языка
носит при этом более фундаментальный,
стабильный характер. Вместе с тем лока-
лизация языка в любой типологич. таксо-
номии, в отличие от генеалогической, яв-
ляется его исторически изменчивой харак-
теристикой, причем признаки класса мо-
гут изменяться и быстрее, чем признаки
типа, и независимо от них (напр., язык
в силу внутр, или внеш, причин может
развить или утратить иосовые гласные,
перейдя тем самым из одного класса фо-
нологич. таксономии в другой, но со-
хранив при этом принадлежность к тому
же типу). Изменчивость языковых типов
во времени вплоть до полной смены язы-
ком его типовых черт (напр., трансформа-
ция синтетич. типа в аналитический, см.
Аналитизм, Синтетизм) делает акту-
альной историческую Т., изу-
чающую принципы эволюции языковых
типов, и типологич. реконструкцию
предшествующих структурных состоя-
ний и типов; в пределах ист. Т. выделя-
ется диахроническая Т. (по-
нимаемая иногда как синоним ист. Т.),
к-рая устанавливает типы конкретных
структурных изменений (напр., разви-
тие дифтонгов в простые гласные, тоно-
вой системы в акцентную, совпадение
дв. ч. с множественным и т. п.).
Синхронич. следствием ист. изменчи-
вости языковых типов является политипо-
логизм любого естеств. языка, т. е. пред-
ставленность в нем черт разл. типов, при
отсутствии языков, реализующих чистый
тип. Любой язык можно рассматривать
как находящийся в движении от одного
типа к другому, в связи с чем существен-
ным становится вопрос о разграничении
архаизмов, актуальной доминанты и ин-
новаций при описании языкового тнпа;
в таксономич. плане это означает, что ти-
повая принадлежность конкретного язы-
ка есть не абсолютная, а относит, харак-
теристика, устанавливаемая на основе
преобладающих типоаых черт. С этим
связана плодотворность разработки
квантитативной Т., к-рая опери-
рует не абсолютными качеств, параметра-
ми (такими, как префиксация, назали-
зация и т. п.), а статистич. индекса-
ми, отражающими степень представлен-
ности в разл. языках того или иного ка-
честв. признака. Учет количеств, пока-
зателей в Т. означает, что, напр., в типо-
хорич. таксономии каждый тип будет
определяться по нек-рому среднему зна-
чению индексов, квантифицирующих ве-
дущие признаки типа, с возможным ука-
занием на подтипы, демонстрирующие
отклонения от средних величин. В клас-
сохорич. таксономии квантитативный
подход позволяет представить отд.
класс, выделяемый по абсолютному ка-
честв. признаку, в виде множества под-
классов, соответствующих разл. значе-
ниям количеств, индекса этого признака,
в результате чего по каждому признаку
языки будут распределяться по нек-рой
шкале, отражающей относит, вес клас-
сного признака в каждом из них. Напр.,
выделив класс префигирующих языков,
мы можем дать количеств, оценку пред-
ставленности префиксации в реальных
текстах на разных языках этого класса;
при этом, как правило, наблюдается
нек-рый разброс значений индексов в
зависимости от стилистич. характера тек-
ста (поэтич., науч., газетный и т. п.), и
этот факт дает основания для разработки
стилистической Т. (как внутри-
языковой, так и межъязыковой), обра-
зующей автономную типологич. дисцип-
лину, промежуточную между функцио-
нальной и структурной Т. Изменчивости
языкового типа во времени соответствует
вариативность его в пространстве, что
выдвигает проблему разграничения ин-
вариантов и вариантов в связи с опреде-
лением языковых типов (описание диа-
типнч. варьирования).
Будучи глобальной по охвату языков,
Т. в этом отношении смыкается с универ-
сологией (см. Универсалии языковь е),
отличаясь от нее характером устанав-
ливаемых закономерностей-, для Т. суще-
ственны координаты времени и прост-
ранства, универсалии же панхроничны
и всеобщи. Вместе с тем типологический
подход не исключает анализа опре-
дел. геиетич. групп или семей языков;
цель такого анализа — выяснение типо-
логич. специфики генетич. группировок
и поиск возможных типологич. корреля-
тов таких генетич. понятий, как «слав,
языки», «индоевроп. языки» и т. п.
(ср., напр.. попытки Н. С. Трубецкого,
Р. О. Якобсона, П. Хартмана дать типо-
логич. определение индоевроп. языков).
Этот аспект Т. оформился как относи-
тельно автономная типологич. дисципли-
на — характерология (термин
В. Матезиуса). На базе Т. в сер. 20 в.
сложилась контрастивная лингвистика.
Развитие Т. протекало параллельно с
развитием сравнит.-ист. яз-знания; вре-
мя ее рождения — 1-я треть 19 в. (Гер-
мания), но формирование Т. было под-
готовлено лингвистикой 18 в.— филосо-
фией языка (Р. Декарт, Г. В. Лейбниц,
И. Г. Гердер) и универсальной («все-
общей») грамматикой, показавшей прин-
ципиальную сопоставимость языков
разл. происхождения; первый опыт иссле-
дования типологич. эволюции языков
находим у А. Смита (1759), искавшего
причины сдвига от синтетизма к анали-
тизму в европ. языках. У истоков Т.
стоят Ф. и А. В. Шлегели и В. фон Гум-
больдт; типологич. аспект присутствует
н в глоттогонич. концепции Ф. Боппа
(см. Агглютинации теория). Осн. вни-
мание в первых типологич. разысканиях
19 в. уделялось определению морфоло-
гич. типов языков, причем ориентация
этой Т. была не столько таксономической,
сколько глоттогонической, что объясня-
ется распространением нового ист. под-
хода к изучению языка. Начиная с Боппа
и Гумбольдта, лингвисты 19 в. склонны
были трактовать выделяемые морфоло-
гич. типы не как статич. состояния
нет. языков, а как динамич. стадии, к-рые
последовательно проходит каждый язык
в своем развитии (см. Стадиальности
теория); гумбольдтовская Т. нашла
продолжение в трудах А. Шлейхера (кри-
тически осмыслившего взгляды Гум-
больдта и А. В. Шлегеля) и А. Ф. Потта,
«корневая» типология Боппа — в тру-
дах М. Мюллера. Новый аспект в тео-
рии формальных языковых типов н ти-
пология. классификации языков открыли
в сер. 19 в. работы X. Штейиталя, вы-
двинувшего формально-синтаксич. при-
знаки в качестве основы типологизации.
Вопросы Т. занимали заметное место
в рус. лингвистике 19 в.. Исследование
морфологич. типов языков содержится в
трудах Ф. Ф. Фортунатова (см. Мос-
ковская фортунатовская школа); глу-
бокую теорию синтаксич. Т. в ист. пла-
не разработал А. А. Потебня, чья кон-
цепция выгодно отличается от штейн-
талевской Т. своей ориентацией на по-
нятийные категории языка; попытка
комплексного определения эргативного
типа языка (см. Эргативный строй) бы-
ТИПОЛОГИЯ 513
ла предпринята П. К, Усларом; на ру-
беже веков проблемы типологич. изуче-
ния языка в сравнении с др. подходами
рассматривались И. А. Бодуэном де
Куртенэ.
В 20 в., после нек-рого спада типоло-
гич. интересов в два первых десятилетия,
когда стабилизировались традиционные
модели Т., начинается ее новый расцвет,
связанный с именем Э. Сепира, создав-
шего (1921) принципиально новую мо-
дель Т., базирующуюся на комплексе
общих характеристик (виды и способы
выражения грамматич. понятий, техника
соединения морфем, степень сложности
грамматич. форм). Многоаспектный н
многопризнаковый характер этой Т. поз-
волил строить вместо традиционных 3—4
типов более гибкую и дробную таксоно-
мию, отражающую политипологизм язы-
ков, диатнпич. варьирование и наличие
языков переходных типов. Типология
Сепира послужила отправной точкой для
развития инвентаризационной и имплика-
ционной Т., чему в значит, мере способ-
ствовало широкое распространение в Ев-
ропе и США структурной лингвистики,
вводившей в лингвистич. практику новые,
более строгие методы единообразного
анализа языков и дававшей всестороннее
формальное описание языковой структу-
ры. В европ. лингвистике большую роль
в развитии совр. Т. сыграл Пражский
лингвистич. кружок, где зародилась Т.
языковых подсистем (иапр.. фонологич.
типология Трубецкого) н характерология
(Матезиус, В. Скаличка) (см. Пражская
лингвистическая школа). В сер. 20 в.
продолжается интенсивная разработка
формальной Т.— общей и частной (Якоб-
сон, Гринберг, Ч. Ф. Вёглии, П. Меице-
рат, Т. Милевский, Скаличка, А. Мар-
тине, Э. Станкевич, X. Зайлер), разви-
вается квантитативная Т., созданная
Гринбергом (А. Л. Крёбер, С. Сапор-
та, Й. Крамский, В. Крупа и др.); значи-
тельно расширяется круг сопоставляемых
фактов благодаря привлечению языков
Азии, Африки и Океании. В 60—70-е гг.
складывается социолингвистич. Т.,
гл. обр. в США (У. Стюарт, Ч. А. Фер-
гюсон, Дж. Фишман, Д. X. Хаймз,
X. Клосс) и в СССР (М. М. Гухман,
Л. Б. Никольский, К). Д. Дешериев,
Г. В. Степанов). Если 1-я пол. 20 в. в
зап. лингвистике характеризуется в це-
лом преобладанием формальной Т., то в
СССР разработка Т. шла по линии кои-
тенсивно-сиитаксической и категориаль-
ной Т. (И. И. Мещанинов, С. Д. Кац-
нельсон, А. П. Рифтин, А. А. Холодо-
вич), и в этой области были достигнуты
значит, успехи (особенно в теории син-
таксич. типов, рассматривавшихся в пла-
не внутр, импликационной структуры и
ист. эволюции), хотя типологич. построе-
ния этого периода несли на себе отпеча-
ток постулатов лингвистич. концепции
марризма (см. < Новое учение о языке*).
Особое место в истории сов. Т. занимают
сопоставит, и типолого-диахронич. ис-
следования Е. Д. Поливанова. Во 2-й пол.
20 в. в СССР широко разрабатываются
проблемы коитененвной и формальной Т.
(Б. А. Успенский, Ярцева, В. М. Солнцев,
Ю. В. Рождественский, Т. М. Нико-
лаева, М. И. Лекомцева, С. М. Толстая,
О. Г. Ревзина, В. С. Хоаковский,
С. Е. Яхонтов, А. Е. Кибрик, Я. Г. Тесте-
лец и др.): все большее развитие полу-
чает диахронич. и ист. Т. (В. М. Иллич-
Свитыч, Т. В. Гамкрелидзе, Вяч. Вс. Ива-
нов, Гухмаи, Б. А. Серебренников,
514 ТИТЛО
В. А. Дыбо, В. Н. Топоров), этнолин-
гвистич. Т. (см. Этнолингвистика)
(Н. И. Толстой).
Для Т. 2-й пол. 20 в. характерно сбли-
жение со сравнит.-ист. яз-знанием, по
отношению к к-рому типологич. законо-
мерности (синхронич. и диахронич.)слу-
жат критерием вероятностной оценки ге-
нетич. гипотез (иа что указал в 1956 Якоб-
сон и что практиковалось еще Поливано-
вым). В связи с этим иногда высказыва-
ются крайние точки зрения о ведущей
роли Т. в сравнит, яз-зиаиии и о подчи-
ненной роли геиетич. аспекта (Крёбер,
Г. Бирнбаум); в действительности речь
может идти не о растворении одного под-
хода в другом, а о комплексном генети-
ко-типологич. исследовании, уже оправ-
давшем себя, напр., в индоевропеистике
(так, использование типологич. подхода
позволило Гамкрелидзе и Иванову су-
щественно скорректировать реконструк-
цию праиидоевроп. консонантизма). Зна-
чение комплексного генетико-типологич.
подхода особенно велико при ист. изуче-
нии малоисследованных бесписьм. язы-
ков, иапр. африканских (см. Афри-
канистика). Т. как важнейший подход
к изучению разнородных объектов полу-
чила широкое развитие в науках филоло-
гич. цикла и в др. общественных и мн.
естественных науках.
* Сепир Э., Язык, М.— Л., 1934; Ис-
следования по структурной типологии, М.,
1963; НЛ, в. 3, М., 1963; Лингвистич. типоло-
гия и вост, языки, М., 1965; Успен-
ский Б. А., Структурная типология язы-
ков, М.,	1965:	Рождествен-
ский Ю. В., Типология слова, М., 1969;
Общее яз-знание. Внутр, структура языка.
М., 1972; Кацнельсон С. Д., Типоло-
гия языка и речевое мышление, Л., 1972;
Общее яз-знание. Методы лингвистич. иссле-
дований, М., 1973; Универсалии и типологич.
исследования, М., 1974; Типология грамма-
тич. категорий, М., 1975; Мещани-
нов И. И., Проблемы развития языка, Л.,
1975; Климов Г. А., Типология языков
активного строя, М., 1977; Теоретич. основы
классификации языков мира, М., 1980;
Климов Г. А., Типологич. исследования
в СССР. (20—40-е гг.). М., 1981; В а-
z е I 1 С. Е., Linguistic typology, L., 1958;
Horne К. M., Language typology. 19th
and 20th century views. Wash., 1966; Birn-
baum H., Problems of typological and
genetic linguistics viewed in a generative
framework, The Hague, 1970; Green-
berg J. H., Language typology: a historical
and analytic overview. The Hague, 1974;
его же, Typology and cross-linguistic
generalizations, в сб.: Universals of human
language, v. 1, Stanford, 1978; J u c q u -
о i s G., La typologie linguistique, Madrid,
1975; Typology and genetics of language,
Cph., 1980; С о m r i e B., Language univer-
sals and linguistic typology, Oxf., 1981; Ap-
prehension. pt 1 — 2, Tubingen, 1982: Sei-
ler H., The universal dimension of appre-
hension, там же, pt 3, Tiibingen, 1986; Lan-
guage typology 1985, Amst.— Phil., 1986;
см. также лит. при ст. Типологическая клас-
сификация языков. В. А. Виноградов.
ТЙТЛО (от греч. titlos, лат. titulus —
надпись)— в древней и средневековой
латинской, греческой и славянской пись-
менностях надстрочный знак, указываю-
щий на сокращение написанных под ним
слов нли числовое значение букв. Воз-
никло в лат. письменности: один из эле-
ментов изобретенной Тироном (1 в. до
и. э.) системы сокращений; из латиницы
проникло в греч. письмо, оттуда — в ст,-
славянский и др. варианты кириллич.
и глаголич. письменности. Обычно ста-
вилось над часто употребляемыми слова-
ми, напр/БЪ (БОГЪ), БЦА (БОГОРО-
ДИЦА). Нашло применение в крипто-
графии и стенографии. Графич. варианты
Т. служат палеографии, приметой, позво-
ляющей уточнить датировку рукописи.
* Церетели Г., Сокращения в греч.
рукописях, СПБ, 1896; Ч е р е п н и н Л. В..
Рус. палеография, М., 1956; Тихоми-
ров М. Н., Муравьев А. В., Рус.
палеография, М.,	1966; Люблин-
ская А. Д., Лат. палеография, [М.. 1969].
Н. С. Арапова.
ТОК-ПЙСИН (неомелаиезийский язык,
новогвинейский пиджин, меланезийский
пиджин) — креолизовавшпйся пиджин.
Офиц. язык Папуа—Н. Гвинеи (наряду
с англ, и хири-моту), осн. рабочий язык
парламента, провинциальной и местной
администрации. Широко используется
как язык межплеменного общения, в осо-
бенности в сев., центр, и вост, р-нах го-
сударства. Родной язык неск. десятков
тыс. человек, живущих в Порт-Морсби,
Рабауле, Маданге, Веваке, Лаэ и др.
городах. Общее число говорящих ок.
3 мли. чел.
Т.-п., по-видимому, как н др. креоль-
ские языки Меланезии — неосоломо-
иик (Соломоновы о-ва) и бислама (Вануа-
ту),— восходит к плантационным пид-
жинам, распространенным в последней
трети 19 в. на о-вах Самоа и в Квинслен-
де. Как самостоят. язык Т.-п. сложился
в кон. 19 в. на плантациях на о-вах Самоа,
а также на севере Н. Британии, где испы-
тал сильное субстратное влияние океа-
нийского языка толан (куаиуа). Диал,
членение изучено слабо. Наиболее резко
противопоставлены городские (испыты-
вающие влияние англ. яз.) и сел. со-
циальные диалекты; среди последних
выделяется диалект Нагорья.
Фонологич. структура проста, в сел.
диалектах противопоставляются фоне-
мы р, t, k, b, d, g, m, n, rj, s, h, г ~ 1,
w, y; i, e, а, о, u). T.-n. — аналитич. язык
с элементами агглютинации. Морфоло-
гич. противопоставление классов слов
выражено слабо. Существительное неиз-
меняемо; в местоимении противопостав-
лены 4 числа, имеются инклюзивные и
эксклюзивные формы; в глаголе морфо-
логически выражается переходность, ви-
до-временные и модальные значения реа-
лизуются при помощи служебных слов.
Большая часть лексики восходит к англ,
яз., ок. 15% слов заимствовано из толаи,
остальные — из др. океанийских язы-
ков, немецкого, малайского.
Оригинальная худож. лит-ра на Т.-п.
выходит с кои. 1960-х гг.; нормирование
проводится с опорой на сельские социаль-
ные диалекты. Письменность иа основе
латиницы. На Т.-п. ведется преподава-
ние в школе, идут радио- и телепередачи,
проводится богослужение, издается учеб-
ная, обществ.-полит, и худож. лит-ра.
* Дьячков М. В., Л е о н т ь е в А. А,,
Торсуева Е. И., Язык ток-писин (нео-
меланезийский). М., 1981; Tok Pisin i go we?,
ed. by K. A. McElhanon. [Ukarumpa], 1975;
New Guinea Pidgin, в кн.: New Guinea
Area languages and language study, cd. by
S. A. Wurm, v. 3, Canberra, 1977; Wool-
ford Ё. B., Aspects of Tok Pisin grammar,
Canberra, 1979; Miihlhausler P.,
Growth and structure of the lexicon of New
Guinea Pidgin, Canberra, 1979; Mosel U.,
Tolai and Tok Pisin: The influence of the
substratum on the development of New Guinea
Pidgin, Canberra, 1980; Wurm S. A..
Miihlhausler P. (eds). Handbook
of Tok Pisin, Canberra, 1985.
Mihai ic F., The Jacaranda dictiona-
ry and grammar of Melanesian Pidgin, [Mil-
ton, 1971].	В. И, Беликов.
ТОН (от греч. tonos — натяжение, на-
пряжение) — наделенное значимостью
контрастное варьирование высотно-мело-
дических голосовых характеристик при
произнесении языковых единиц. В фоне-
тич. отношении Т. есть акустич. коррелят
физиология, действия — колебания го-
лосовых связок, создающего эффект
т. наз. основного голосового тона (см.
Фонетика, Гласные'). В фонологич. от-
ношении Т.— одно из различит, звуковых
средств, используемых для различения
лексич. и грамматич. значений; ср. кит.
шй ’терять’ — шй 'десять' — шй 'дело' —
ши ’история’, нуэр (нилотский яз.) lei
’животное’ — мн. ч. lei. Не все языки
обладают Т. как фонологич. категорией;
те языки, к-рые его имеют, называются
тональными (таковы мн. языки
Ю.-В. Азии, Африки, Америки). При
распознавании Т. в речи важны не абсо-
лютные, а относительные акустич. харак-
теристики.
Т., как и ударение, принадлежит к
суперсегментному уровню звукового
строя языка, но между ними есть существ,
различия. Главное из них — невозмож-
ность неск. ударений в слове, в то время
как для Т. это естественно, поскольку Т.
не выполняет кульминативной функции.
Физич. носитель Т.— слогообразующий
элемент (преим. гласный); функциональ-
ный носитель — слог, поэтому в много-
сложных словах каждый слог имеет Т.
Слово, выступающее как минимальный
функциональный носитель ударения,
служит для Т. минимальной и достаточ-
ной областью его синтагматической (см.
Синтагматика) идентификации. Т.,
рассматриваемый на уровне фразы, есть
интонация. В языках слогового строя,
Где морфема обычно совпадает со слогом,
функциональным носителем Т. можно
считать силлабоморфему (та-
ковы мн. языки изолирующего типа). Т.
и ударение редко совмещаются в системе
одного языка, а если это есть, то язык,
вероятнее всего, находится в переходном
состоянии от тонального к акцентному.
Такое положение, по-видимому, наблю-
дается в нек-рых языках банту. Особый
случай— т. наз. слоговые акцен-
т ы (слоговые интонации), напр. в скан-
динавских, балтийских, сербскохорват-
ском языках, относящихся к типу
акцентных. Здесь нет Т., а есть
лишь.тонич. (мелодич.) варьирование уда-
рения, обладающего также признаком ин-
тенсивности, ср. сербскохорв. села, ’сё-
ла’ — сёла (род. п. ед. ч. от ’село’),
млад ’молодой’ — млада ’молодая’.
Иногда термин «слоговые акцентыь упот-
ребляют как синоним термина «Т.> при-
менительно к тональным языкам, но та-
кое употребление нежелательно, т. к.
происходит смешение Т. и ударения.
Т. традиционно относится к области
фонологии или акцентологии, ио с сер.
20 в. все чаще говорят о токологии
как особой дисциплине, отличной от ак-
центологии, к-рая в этом случае сводится
к изучению ударения и образует вместе
с тонологией подраздел в составе п р о-
содемики. Для топологии вводится
собств. единица — тонема, представ-
ляющая собой обобщение высотио-мело-
дич. характеристик слога. Дефиницион-
но тонема — единица того же порядка,
что фонема, и, подобно ей, может описы-
ваться с помощью различит, признаков
и с учетом позиционного варьирования.
Универсальная система из семи различит,
признаков предложена У. Уангом (1967),
с их помощью различаются 13 возможных
тонов. Осн. различие — между ровными
(регистровыми) и скользящими (контур-
ными) Т. Ровный Т. не меняет высотного
уровня на протяжении слога, контурный
меняет. Языки различаются по преоб-
ладанию тех или других. В языках,
предпочитающих регистровые Т., контур-
ные Т. могут трактоваться (К. Л. Панк)
как комбинации ровных. Для ровных Т.
33*
макс, число значимых уровней (регист-
ров) — 4 (высокий Т., два средних и
низкий Т.); обычно в языках представ-
лена система из 2—3 уровней. Для кон-
турных Т., кроме регистра, существ,
различит, признак — характер движения
Т.: однонаправленность (восходящий,
нисходящий) — разионаправлеииость
(восходяще-нисходящий, или выпук-
лый,— нисходяще-восходящий, или во-
гнутый, циркумфлексный). Ср. в кит.
ма 'мать' (ровный Т., высший регистр),
нань ’юг’ (восходящий Т., от среднего ре-
гистра к высшему), ли ’стоять’ (нисходя-
щий Т., от высшего регистра к Низшему),
сё ’писать’ (нисходяще-восходящий Т.,
от низкого регистра к низшему и затем к
высокому). В нек-рых языках, иапр.
вьетнамском, для опознавания Т. (их
здесь 6) важны и др. различит, признаки
(интенсивность, длительность, фаринга-
лизация, наличие гортанной смычки).
Различит, признаки тонем взаимодейст-
вуют с различит, признаками фонем:
между ними возможны амбинаправлен-
ные воздействия, служащие источником
позиционного варьирования тех и других.
Так, во Вьетнам, яз. резко-нисходящий Т.
воздействует на первую форманту глас-
ных, повышая ее (т. е. увеличивая их
открытость), ср. Fi[e] = 493 гц (при
ровном Т.), Ft'[e] = 636 гц (при резко-
нисходящем Т.), Д Ft'Fi = 143 гц (по
данным М. С. Хэм). С др. стороны, ха-
рактер согласных небезразличен для реа-
лизации Т.; напр., во мн. языках отме-
чено понижающее воздействие звонких
смычных и повышающее — глухих, что
отражается на протекании ассимиляци-
онных процессов между смежными тоне-
мами, либо способствуя им, либо препят-
ствуя. Установлено также, что тоиовы-
сотные различия могут исторически вос-
ходить к различию согласных по глухо-
сти — звонкости, к-рые исчезли либо
изменили свое качество; нек-рые Т. про-
изошли из былой гортанной смычки. Ис-
следуется также возможная генетич.
связанность Т. с длительностью гласных.
Синтагматика тонов обнаруживает про-
цессы ассимиляции — вертикальной (ср.
в мбуи «низкий Т. + высокий Т.» ->
«средний Т. + высокий Т.>) и горизон-
тальной (ср. в гуарн «низкий Т. + вы-
сокий Т.> -» «низкий Т. + восходящий
Т.>, те. Н + В -» Н + НВ), упроще-
ния (изменение контурных Т. в ровные).
Языки с регистровыми Т. обнаруживают
два сиитагматич. типа в зависимости от
характера тонового контура фразы: дис-
кретно-уровневый и террасированный
(У. Э. Уэлмерс, 1959). Первый тип охва-
тывает языки, в к-рых каждый Т. имеет
неизменный уровень (или узкую область
отклонений), так что высокий всегда вы-
ше среднего, средний выше низкого.
В языках второго типа, вследствие смеще-
ния высокого Т. в последовательностях
В + Н + В (второй В произносится ни-
же, чем первый В) и т. иаз. тонового пе-
репада (компенсаторного смещения в ре-
зультате выпадения слога), общий контур
фразы оказывается ступенчатым, каж-
дый последующий высокий Т. реализу-
ется ниже, чем предыдущий, так что ко-
нечный высокий может оказаться на
низшем регистре.
С 70-х гг. 20 в. вопросы теории, типоло-
гии, истории и генезиса тоноаых систем
находятся в центре внимания фоноло-
гов мн. стран, в т. ч. СССР (работы
М. В. Гординой, М. К. Румянцева,
М. И. Каплуна, В. А. Дыбо, Вяч. Вс.
Иванова); основы сов. тонологин зало-
жены Е. Д. Поливановым.
Ф Поливанов Е. Д., Введение в яз-
зиание для востоковедных вузов. Л., 1928;
Трубецкой Н.С.. Основы фоноло-
гии. пер. с нем., М.. 1960; Зиндер Л. Р.,
Общая фонетика, 2 изд., М., 1979; К о д з а-
сов С. В., Крипнова О. Ф.. Совр.
амер, фонология, М.. 1981; Дыбо В. А..
Просодич. система тубу (группа тсда-каиу-
ри) — начало трансформации тональной сис-
темы в систему парадигматич. акцента?, в кн.:
Африканское нет. языкознание. М.. 1987; Р i-
ke К. L., Tone languages. Ann Arbor. 1948
(4 ed., Ann Arbor, 19571; Wang W. S. Y.,
Phonological features of tone, JIAL, 1967,
v. 33, № 2. pt 1; L e h i s t e I., Suprasegnien-
tals, Camb. (Mass.)— L.. 1970; Consonant
types and tones, SCOPJL. Los Ang., 1973. № 1;
Weimers W. E., African language struc-
tures, Berk., 1973; H у m a n L.. Phonology:
theory and analysis. N. Y.. 1975; Tone: a
linguistic survey, N. Y. — la. o.l, 1978; M a d-
d i e s о n I., Universals of tone, в кн.: Univer-
sals of human language. v. 2. Stanford, 1978;
Hombert J.-M.. Ohala J. J.,
Ewan W. G., Phonetic explanations for the
development of tones. «Language», 1979. v. 55.
№ 1; С 1 e m e n t s G. N.. The hierarchical
representation of tone features, «Current
approaches to African linguistics», 1983, v. 1;
The phonological representation of supraseg-
mentals, Providence — [a.o.]. 1986; P u I-
ley blank D., Tone in lexical phonology,
Dodrecht -- [a.o.], 1986.
В. А. Виноградов.
ТОНГА (тонганский язык) — один из
полинезийских языков. Офиц. язык (на-
ряду с аигл.) Королевства Тонга. Рас-
пространен среди тонганцев Н. Зелан-
дии, Фиджи, Зап. Самоа, США. Общее
число говорящих св. 120 тыс. чел.
Фонологич. система имеет 5 гласных —
i, е, а, о, и (долгие и краткие) и 12 со-
гласных — р, t, к, ?, m, n, Q, f, s, h, v, I (в
исконной лексике s и I находятся в
дополнит, распределении), В фоноло-
гич. и грамматич. структуре — ряд ар-
хаичных черт, утраченных ми. полине-
зийскими языками: сохранились прапо-
линезийские *? и *h, препозитивные мес-
тоименные частицы при глаголе (согла-
соват. показатели), препозитивные при-
лагательные и др. Наиболее полно пред-
ставлены праполинезийские словообра-
зоват. модели. Строй предложения и
основном эргативный. В отличие от др.
полинезийских языков в Т. выражаются
три типа денотативных статусов — не-
референтный, референтный неопреде-
ленный, референтный определенный,
напр.: е afo ’леска (а не др. рыболовная
снасть)’, ha afo ’(какая-то) леска’, ?а
afo ’(определенная) леска’.
Т. оказал значит, влияние на соседние
языки (вост, увеа, вост, футуна; в мень-
шей степени — иа самоа, ниуэ). Письмен-
ность с 1831 иа лат. основе; совр. орфо-
графия установлена реформой 1943.
* Churchward С. М., Tongan gram-
mar, L., 1953; Tchekhoff C., Simple
sentences in Tongan. Canberra. 1981.
Churchward С. M.. Tongan dictio-
nary, L., 1959.	В. И. Беликов.
ТОПОНЙМИКА (от греч. topos — место
и dnyma — имя, название) — раздел
ономастики, исследующий географиче-
ские названия (топонимы), их функцио-
нирование, значение и происхождение,
структуру, ареал распространения, раз-
витие и изменение во времени. Совокуп-
ность топонимов на к.-л. территории сос-
тавляет ее топоним и ю.
По характеру объектов выделяются
след. осн. виды топонимии: о й к о н и-
м и я (греч. oikos — дом, жилище) —
названия насел, пунктов: г. Орел, с. Бо-
родино; гидронимия (от греч.
hydor — вода) — названия водных объ-
ектов: р. Волга, оз. Байкал; о р о-
ТОПОНИМИКА 515
н и м и я (от греч. oros — гора) — наз-
вания особенностей рельефа: Альпы,
Уральские горы; космоиимия —
названия внеземных объектов: планета
Юпитер, Море Москвы на Луне н т. п.
Исходя из величины объектов, уста-
навливают два главных яруса топонимии:
1) макротопонимня — назва-
ния крупных природных или созданных
человеком объектов и политико-адм.
объединений; 2) микротопони-
мия — индивидуализиров. названия
малых географич. объектов, особеннос-
тей местного ландшафта (лесов, полей,
урочищ и т. п.).
Макротопонимия, объединяя названня
крупных географич. объектов и систем,
а также политико-адм. единиц, имеет
широкую сферу функционирования; сос-
тавляющие ее макротопонимы обладают
устойчивостью, стандартизованностью,
оформляются в соответствии с правилами
лит. языка.
Микротопонимы, создающиеся на ос-
нове местной географич. терминологии,
отличаются неустойчивостью и подвиж-
ностью, образуя промежуточный лексич.
слой, переходный между лексикой нари-
цательной (апеллятивами) и ономастиче-
ской (топонимами), ср. «лог» -» «Сухой
Лог», «ключ» -» «Гремячий Ключ» н т. п.
В образовании микротопонимии наглядно
прослеживаются процессы онимизацин
апеллятивной лексики; в отличие от мак-
ротопонимии, микротопонимия возникает
на базе диал. форм языка и имеет сферу
функционирования, ограниченную тер-
риторией распространения данного гово-
ра или диалекта. Топонимы составляют
значит, часть ономастич. лексич. фонда.
Их число на любой освоенной человеком
терр. очень велико, топонимия Земли
исчисляется миллионами единиц (напр.,
только в СССР насчитывается св. 700
тыс. насел, пунктов).
Важнейшим источником формирова-
ния исторически сложившейся топони-
мии служат местные географич. термины
(ср. «волок» -»«Вышний Волочёк»,
«лука» -»«Великие Луки» н т. п.).
Наиболее древний слой представляет
гидронимия, в первую очередь названия
крупных рек, а в их ряду древнейшие
односложные и двусложные гидронимы
(«Апа», «Дои», «Обь», «По», «Сава»),
восходящие к праязыковому состоянию
периода силлабофонем (см. Праязык).
Гидронимы разных типов предстают как
важный источник формирования др. то-
понимов (ср. р. Москва — г. Москва,
р. Вологда — г. Вологда). Источником
т. наз. антропотопонимов являются име-
на первопоселенцев, владельцев земель
и поселений, ист. деятелей и т. п. Особый
ряд составляет т. наз. перенесенная
топонимия, дублирующая названия на
новой терр. тех мест, откуда осуществ-
лялась миграция (топоннмы-дублеты
широко представлены, напр., в Сибири,
ср. название насел, пункта Курск-Смо-
леика Кемеровской обл. и др.).
По составу топонимы могут быть одно-
словными («Днепр», «Плёс»), словосоче-
таниями («Белая Церковь», «Чистые
Пруды»), топонимия, фразеологизмами,
причем последние характерны гл. обр.
для микротопонимии («Воздвиженское,
что в Игрищах»). В соответствии с грам-
матич. структурой топонимы подразде-
ляются на простые и сложные. По сравне-
нию с апеллятивной лексикой топонимы
имеют ряд особенностей в системе мор-
фологии н словообразования. Структур-
516 ТОРАДЖСКИЕ
ное членение топонима предполагает вы-
деление базовой лексич. морфемы — топо-
основы, к к-рой присоединяется топофор-
мант, квазиаффикс, реализующийся как
в чистом аффиксе, так и в застывшей лек-
снч. морфеме, ср. «Бор-овск», ио «Белго-
род», «Медвежье-горск», Mann-heim,
George-town. Топоним может выступать
и с нулевым аффиксом («Бор», «Дон»).
В вост.-слав. топонимии весьма продук-
тивны способы префиксального и префик-
сально-суффиксального образования (ср.
«Запорожье», «Переволока»),
По своему происхождению топонимы
могут быть разделены на сложившиеся в
процессе естеств.-ист. развития (ср.
«Киев», «Тбилиси», «Париж») и создан-
ные сознательно; топонимы второго типа,
как правило мемориальные, обладают
социально-ист. и/или идеология, конно-
тацией (ср. «Петрозаводск», «Ленин-
град», «Вашингтон»), Исторически сло-
жившиеся топонимия, системы обычно
неоднородны и объединяют материал
неск. языков, отложившийся в топонимии
в разл. ист. эпохи; так, напр., на С. и С.-В.
от Москвы преобладают топонимы фин-
но-угор. происхождения, а на 3. от нее—
балтийского. Такой древний иноязычный
слой принято называть топонимия, суб-
стратом.
Т. развивается в тесном взаимодейст-
вии с географией, историей, этнографией.
Топонимия служит ценнейшим источни-
ком для исследования истории языка н
находит применение в ист. лексиколо-
гии, диалектологии, этимологии, лингви-
стич. географии, т. к. нек-рые топонимы,
особенно гидронимы, устойчиво сохра-
няют архаизмы н диалектизмы. Т. помо-
гает восстановить черты ист. прошлого
народов, определить границы их расселе-
ния, очертить области былого распрост-
ранения языков, географию культурных
и экономия, центров, торговых путей
п т. п.
Прикладным аспектом Т. является
практич. транскрипция иноязычных гео-
графич. названий, одной из оси. задач
к-рой является нормирование форм на-
писания и произношения топонимов, их
унификация и стандартизация. Вопроса-
ми мировой стандартизации топонимов
ведает Междунар. комиссия по стандар-
тизации географич. названий при ООН
с центром в Женеве. Правила унифициро-
ванной фиксации и адекватной передачи
топонимов особенно важны в картогра-
фии, для почтовой связи, прессы и др.
средств массовой коммуникации. В СССР
проблемами топонимия, стандартизации
занимается Центр, н.-н. ин-т геодезии,
аэросъемки и картографии.
Науч, исследования в области Т. н их
координация осуществляются в ряде лииг-
вистич. центров АН СССР и союзных рес-
публик: в Ин-те яз-знания АН СССР
(группа ономастики), в Географич. об-ве
АН СССР (топонимич. комиссия), в
Ин-те языковедения АН УССР (группа
ономастики), в Укр. ономастнч. комиссии,
топонимич. лабораториях Тбилисского и
Уральского ун-тов. Топонимич. исследо-
вания активно ведутся в НРБ, ГДР, Поль-
ше, Чехословакии, СФРЮ, во многих др.
странах. Раз в 3 года проводятся кон-
грессы ономастич. наук, на к-рых пре-
обладает топонимич. проблематика. Ис-
следования по Т. публикуются в журналах
«BeitrSge zur Namenforschung» (ФРГ),
«Names» (США), «Опота» (Бельгия).
* Никонов В. А., Введение в топони-
мику, М., 1965; Попов А. И., Географич.
названия, М,— Л., 1965; Поспелов Е.М.,
Топонимика и картография, М., 1971; Мур-
заев Э. М., Очерки топонимики, М,, 1974;
Ж у ч к е в и ч В. А., Общая топонимика.
3 изд., Минск, 1980; Нерознак В, П,
Названия др.-рус, городов, М., 19831
Сталтмаие В. Э., Ономастич. лекси<
кограФия, М., 1989. В. П. Нерознак.
ТОРАДЖСКИЕ ЯЗЫКЙ — см. Каили-
памона языки.
ТОФАЛДРСКИЙ ЯЗЬ1К — один из
пиоркских языков. Распространен в Ниж-
неудинском р-не Иркутской обл. РСФСР
(села Алыгджер, Нерха, Верх. Гутара).
Число говорящих474чел. (1979, перепись).
Имеет 2 говора: гутарииский и алыгд-
жерский. В своем развитии испытал влия-
ние монг., бурят, и рус. языков, сохра-
нил _следы кетского субстрата (см. Кет-
ский язык). В звуковом составе имеет фа-
рингализованные гласные, противопос-
тавленные чистым кратким и долгим глас-
ным (ыът ’собака' — ыт ’отправь’ — ыыт
’звук’), в анлауте соответствие ч- и нь-
начальным й-, ж-, ж-, дь- других тюрк,
языков, в ауслауте соответствие конеч-
ного -ш общетюркскому -ч, -т — общетюрк-
скому -й; фарингализация влияет на пе-
реход интервокального -ш в -Ьь-, -к- в
-h- (баъЬи — ср. общетюрк. башы ’его
голова’, аъйар — ср. общетюрк. акар
’потечет’). В морфологии представлены
падеж части н продольный падеж (шэйда
иш 'выпей чаю’, орукша ’по дороге'),
причастие наст. вр. на -у/ы (туру 'стоя-
щий', олыры ’сидящий’), прош. вр.
на -чык/-чук (тутчук ’схватил’), анали-
тич. форма условного наклонения на -ды
эрсе (бардым эрсе ’если я уйду’). В лек-
сике — развитая оленеводч. и охотничья
терминология н большое кол-во образ-
но-подражат. слов. В 1988 введена пись-
менность на основе рус. алфавита.
* Рассадин В. И., Фонетика и лекси-
ка тофалар. языка, Улан-Удэ, 1971; его же.
Морфология тофалар. языка в сравнит, ос-
вещении, М.. 1978: С a s t г i n М. A.. Ver-
such einer koibalischen und karagasstschen
Sprachlehre, St.-Petersburg, 1857.
В. И. Рассадин.
ТОХАРСКИЕ ЯЗЫКЙ — группа индо-
европейских языков, включающая мерт-
вые «тохарский А» и «тохарский Б» язы-
ки (иначе карашарский, или агнеанский,
и кучанский — по названиям оазисов
Вост. Туркестана, где говорили на этих
языках). Тексты на Т. я. (тохарском А и
тохарском Б), найденные в Синьцзяне
(Вост. Туркестане), относятся к 5—8 вв.,
но слова и имена языка, близкого к Т. я.,
обнаружены в текстах на пракрите из
оазисов юга Вост. Туркестана, датируе-
мых началом н. э. Ко времени составле-
ния текстов тохарский А использовал-
ся только в качестве лит. письм. языка
буддийской миссии (т. е. буддийской
монастырской проповеди) среди тюрко-
язычиого населения и населения, говорив-
шего еще на тохарском Б. Тексты на то-
харском А, найденные на C.-В., в оази-
сах Турфаиа и Карашара (Хайдык-Гол),
очевидно, были составлены на языке, к
тому времени полностью вышедшем из
употребления (об этом свидетельствуют
пояснит, пометы на тохарском Б и др,-
тюркском — т. наз. тюрк, -уйгур, в этих
текстах). Тексты на тохарском Б были
обнаружены в разл. местах терр. Синь-
цзяна — в Куче и в тех же вост, областях,
где найдены тексты на тохарском А.
Между отд. рукописями ta тохарском
Б обнаруживаются диал. различия, сви-
детельствующие о живом употреблении
этого языка в период, предшествующий
составлению рукописей. Характерно так-
же наличие надписей иа стенах и рисун-
ках, караванных пропусков на деревян-
ных табличках, деловых и любовных пи-
сем на тохарском Б; на тохарском Б со-
хранился также манихейский гимн с па-
раллельным др.-тюрк, текстом (ок. 10 в.
и. э.). На тохарском А сохранились
только переводы санскр. текстов. Такие
переводы составляют осн. массу текстов
на обоих Т. я.
Во время пребывания носителей Т. я.
в Вост. Туркестане (до составления
письм. текстов и позднее, когда Т. я.
стали языками проповеди буддизма)
осуществлялся интенсивный контакт меж-
ду Т. я. и др.-тюрк, яз., в к-ром имеется
ряд тохар, заимствований, в т. ч. и та-
кие, к-рые свидетельствуют о связях меж-
ду этими языками в дописьм. период их
истории. Т. я. на терр. Вост. Туркестана
появляются не ранее 1-го тыс. до и. э.;
до этого их носители двигались с запада
на восток.
Еще по пути в Вост. Туркестан в Ср.
Азии (а позднее и в самом Вост. Турке-
стане) носители Т. я. могли вступить в
контакт с носителями вост.-ираи. языков,
чем объясняются многочисленные лексич.
сходства этих языков.
Вероятные доист. связи тохар с финно-
уграми могли бы послужить подтвержде-
нием гипотет 1ч. пути тохар от лежащих
на 3. от Ср. Азии областей, где они могли
соседствэвать с предками носителей
балт.-слав, и герм, языков, к С.Ср. Азии,
где они могли вступить в контакт с вост.-
иран. племенами. Помимо возможных
лексич. связей можно предположить следы
этого контакта в общетохар. фонологич.
системе, где весь набор согласных фонем
и противопоставления по мягкости —
твердости, а также типы сочетаний со-
гласных совпадают с раниеобщеугорс-
кими (ок. рубежа 2-го и 1-го тыс. до
н. э.), и в морфологии имени, где систе-
ма падежей напоминает финно-угорскую,
как и характер каузативов в глаголе.
Однако нельзя исключить, что сходное
влияние на Т. я. могли оказать другие
неиндоевроп. языки.
До этих предполагаемых миграций но-
сители общетохар. языка, из к-рого воз-
никли отд. два Т. я., по данным индо-
европ. лингвистич. географии, должны
были иметь контакты с носителями той
группы диалектов, к-рые развились в
анатолийские языки и были связаны с ита-
лийско-кельт. группой иидоевроп. диа-
лектов.
Осн. особенностью тохар, консонантиз-
ма является наличие морфологизоваи-
ного противопоставления по твердости —
мягкости, позволяющее отнести Т.я. к
евразийскому языковому союзу, противо-
полагаются непалатализоваииые смыч-
ные р, t, к, непалатализоваииый спирант
s, сонорные п и 1, с одной стороны, и па-
латализованные аффриката с, спирант
4, сонорные п, 1у (графич. передача од-
ной среднеязычной фонемы), с другой
стороны (в тохарском Б также есть вто-
рично палатализованные ky, ру, my, tsy).
Аффриката ts, сама являющаяся, во
всяком случае в нек-рых позициях, ре-
зультатом палатализации, входит в мор-
фологизоваиное противопоставление с: ts,
где она играет роль непалатализован-
ной фонемы. До действия этих процессов
палатализации в общетохарском разли-
чались иидоевроп. звонкие и глухие (воз-
можно, также и «звонкие придыхатель-
ные»), т. к. они дают разные рефлексы.
После действия процессов палатализа-
ции в общетохарском совпали в одном
ряду — глухих смычных — все индо-
европ. смычные (трех рядов).
Тохар, вокализм характеризуется су-
ществ. редукцией безударных гласных.
В тохарском Б, отличающемся большей
консервативностью, еще сохраняется в
поэтич. (метрич.) текстах конечный глас-
ный в нек-рых окончаниях, где безудар-
ный гласный исчез в тохарском А. Исчез-
новение безударного гласного в нек-рых
позициях, вероятно, было причиной фо-
нологизации противопоставлений сог-
ласных по мягкости — твердости. Исход
слова в Т. я. в большой степени разр ушен,
что сказалось в отпадении не только глас-
ных, но и согласных конечных слогов.
Грамматич. класс имен в Т. я. харак-
теризуется категориями рода, одушев-
ленности, числа, падежа. В Т. я. разли-
чаются 3 рода — мужской, женский и
обоюдный. Слова, принадлежащие к по-
следнему, в ед. ч. изменяются как име-
на муж. рода, а во мн. ч.— как имена
жен. рода.
Категория одушевлениости/неодушев-
ленности, возможно, отражает более древ-
нее иидоевроп. противопоставление оду-
ше1 ленного (несреднего) рода неодушев-
ленному (среднему), предшествовавшее
делению одуш. рода иа мужской и жен-
ский, хотя, по мнению нек-рых ученых,
тохар, различие, типологически близкое
к наблюдаемому в вост. ср.-иран. языках,
сложилось в более позднюю эпоху (по
альтернативной точке зрения, в тохар,
имени отражено ностратич. различие 2
именных классов).
В тохар, имени различаются 3 числа —
единственное, двойственное (представ-
ленное иемногочисл. формами и формаль-
но отличающееся от форм со значением
«пары») и множественное.
Категория падежа представлена 9 паде-
жами (им. п., общий косвенный, род. п.,
тв. п., комнтатив, дат. п., отложит, п.,
местный п., каузальный п. в тохарском
Б н перлатив в тохарском А) и зват. фор-
мой, к-рая имеется только в тохарском Б.
Падежи в Т. я. делятся на 2 резко от-
личные группы. К первой относятся пер-
вичные падежи (им. п., косв. и род. п.),
ко второй — вторичные (все прочие паде-
жи). Формы первичных падежей образу-
ются от основы им. п., формы вторичных
падежей — от основы косв. п. В более
архаичном тохарском Б вторичные па-
дежи по существу еще были относительно
свободными полусиитаксич. сочетаниями
существительного с послелогом, причем
существительное могло иметь разл. фор-
мы. С агглютинацией падежных оконча-
ний в Т. я. связано явление групповой
флексии.
Личные глагольные формы характери-
зуются морфологич. категориями лица,
числа, времени, наклонения, залога, кау-
затива. Различаются 3 лица, 3 числа
(формы дв. ч. встречаются лишь в еди-
ничных случаях), 3 времени (наст.,
прош. вр., имперфект; в тохарском Б
встречаются еще отд. не вполне точно
истолкованные формы, принадлежащие
четвертому времени — дуративу), 4 нак-
лонения (изъявительное, повелительное,
конъюнктив и оптатив), два залога (актив
и медиопассив) и каузативное (вторичное)
спряжение, отличное от осн. спряжения
каждого глагола. Образование особых
форм каузатива от каждого глагола яв-
ляется одной из характерных особенно-
стей тохар, глагола (эта особенность свя-
зана с тем, что в Т. я., как и в балт. язы-
ках, морфология глагола существенным
образом связана с категорией переход-
ности/непереходиости). Для образования
каузатива в Т. я. (как и в анатолийском)
используются суффиксы -s- и -sk-. Из
неличных форм особый интерес представ-
ляют отглагольные имена на -1 того же
типа, что н в славянских, армянском н
анатолийском языках, а также архаич.
абсолютивы на -une (из *-un- гетероклитич.
типа), использование к-рых представляет
разительные типологич. параллели с ана-
логичными конструкциями в неиндоевроп.
лит. языках Центр. Азии в ср. века (др.-
тюркском, тибетском).
Тохар, синтаксис характеризуется соб-
людением архаичного порядка слов с ко-
нечной позицией глагола.
Тохарские (А и Б) тексты записаны осо-
бой разновидностью «косого» индийского
письма брахми, распространенной в
Центр. Азии. Особенностью тохар, пись-
ма является использование спец, знаков
для передачи особого гласного переднего
ряда (обозначается двумя точками над
знаком соотв. согласного). В целом мож-
но считать, что тохар, брахми фонетиче-
ски точно воспроизводит фонологич. сис-
тему. Система письма подтверждает древ-
нее сообщение кит. паломника Сюань
Цзяна, по к-рому в Кучанском царстве
«письменность индийская, но значительно
измененная».
Тексты Т. я. были найдены в послед-
нем десятилетии 19— нач. 20 вв. (первый
текст обнаружен рус. консулом в Кашга-
ре Н. С. Петровским и опубликован
С. Ф. Ольденбургом). Тогда же началось
их исследование. В 1908 Э. Зиг и В. Зиг-
лииг напечатали сообщение, в к-ром пока-
зали, что Т. я. представляют собой особую
группу иидоевроп. языков. Те же авторы
в 1921 издали сборник тохарских А текс-
тов (и поздне: публиковали переводы отд.
текстов из этого сборника) и в 1931 (совм.
В. Шу тьце) описат. грамматику тохар-
ского А языка; тексты на тохарском Б,
подготовленные тоже Зигом и Зиглиигом,
были изданы в 1949 и 1953; новое их изда-
ние предпринято В. Томасом в 80-х гг.
В 1952 вышла первая часть грамматики
тохарского Б языка, подготовленной
В. Краузе; в 1960 опубликована краткая
грамматика обоих языков Краузе и То-
маса, в 70-х гг.— три тома сравнит, лек-
сики и морфологии А. Й. ван Вииде-
кеиса. Важные работы по отд. пробле-
мам синхронного и сравнит.-ист. изуче-
ния Т. я. принадлежат А. Мейе, С. Ле-
ви, Ж. Филлиоза, В. Куврёру, Дж. Лей-
ну, X. Педерсену, В. Винтеру. Этимологич.
словарь опубликован в 197b Виндекеисом,
сравнит, грамматика — в 1988 Д. Адам-
сом.
* Тохарские языки. Сб. ст. под ред.
В, В. Иванова, М., 1959; Sieg Е., S i е fi-
ling W., Tocharische Grammatik, bearb.
im Gemeituchaft mit W. Schulze, Gott., 1931;
Pedersen H., Tocharisch vom Gesichts-
punkt der indo-europaischen Sprachverglei-
chung, Kbh., 1941; Krause W., Westto-
charische Grammatik, Bd 1. Das Verbum,
Hdlb., 1952; P о u c h a P., Institutiones
linguae tocharicae, p. 1. Thesaurus linguae
tocharicae dialect! A, Praha, 1955; К r a u-
s e W., Thomas W., Tocharisches Element
tarbuch, Bd 1-2, Hdlb., 1960-64; W i n-
dekens A. J. van, Le tokharien confron-
ts avec les autres langues indo-europeennes,
v. 1. La phondtique et le vocabulaire, Louvain,
1976; Adams D. Q., On the development
of the Tocharian verbal system, JAOS, 1978,
v. 98, № 3; er о же, Ablaut and umlaut in
the Tocharian vowel system, там же, 1978,
v. 98, M 4; Penney J. H. W., The treat-
ment of Indo-European vowels in Tocha-
rian, «Transaction of the Philological Society»,
Oxf., 1978; Ivanov V. V., Tocharian and
Ugrian, в ки.: Studia linguistica diachronica
et synchronica, В,— N. Y.— Amst.. 1985.
Вяч. Вс. Иванов.
ТРАНСКРЙГЩИЯ (от лат. transcrip-
tio, букв.— переписывание) — способ
однозначной фиксации на письме звуко-
вых характеристик отрезков речи. В за-
висимости от того, какие именно звуковые
единицы являются предметом Т., разли-
чают Т. собственно звуковую («сегмеит-
ТРАНСКРИПЦИЯ 517
МФА (1979г.)			губно-губные	губно-зубные	зубные, альвеолярные постальвеолярные	ретрофлексные	палатеалье солярные	палатальные	3 о. S	увулярные	лабиопалатальныв	3 X о. 0	фарннгальные	гортанные
дыхательные согласные	носовые смычные		т	У		7	А		5	X				Г
			р е		i d	t d	с У		к 9	9 6				
	фрикативные |	серединные серединные ’ сонанты	<р в	f - V	69 зг J	%	/ }	f 7	* 7 ч	X 9	9	/1	Л Г	А А
		боковые боковые сонанты			4- Ь 1 1		Л							
	дрожащие удар				Г Г Г					к Я				
Транскрипция Международной фонетической ассоциации (МФА).
ную») и интонационную («суперсегмент-
ную»); с точки зрения того, какие именно
свойства звуковых единиц отражает Т.,
различают фоиематич. и фоиетич. Т.;
в зависимости от способа представления
характеристик звуковых единиц разли-
чают аналитич. и синтетич. Т.
Осн. принципом Т. сегментных единиц
является обязат. однозначное соответст-
вие используемого знака и транскриби-
руемого звука. Широко используемая
Т. Международной фонетической ассо-
циации (МФА), а также Т., предложен-
ная Л. В. Щербой, основаны на латинице.
Для рус. яз. чаще применяется Т., осно-
ванная на рус. алфавите. В таблице (см.)
приведены согласные в Т. МФА (без
группы т. наз. недыхательиых согласных).
Фонематич. Т. используется для пере-
дачи фонемного состава слова или мор-
фемы. При разл. интерпретации фонем-
ного состава и Т. будет различной. Так,
рус. слова «год» и «года» в фоиематич. Т.
моек, фонологич. школы записываются
/god/, /go'da/, в фоиематич. Т. леииигр.
фонологич. школы — /got/, /ga'da/. Фо-
иетич. Т. должна точно отражать все фо-
нетич. особенности звуков. Так, при фо-
иетич. Т. слов «год», «года» необходимо
отразить огубленность согласных перед
гласным [о], дифтоигоидный характер
[о], меньшую степень раствора безудар-
ного гласного по сравнению с ударным
(а], придыхательность конечного [t]
и т. д.
Для точного транскрибирования всех
фонетич. особенностей используют сис-
тему диакритич. знаков, напр. знаки
долготы - (над буквой),:, палатализа-
ции ', знак продвинутости вперед
и т. д.
Фонематич. Т. обычно заключается в
косые или угловые скобки, фонетич. Т.—
в квадратные.
Наиболее распространенными являют-
ся синтетич. Т., в к-рых звуки отражают-
ся как некие целые единицы. Попытки
создать аналитич. Т., в к-рых отражались
бы отд. артикуляционные характеристики
(напр., А. М. Белла, О. Есперсена! не
увенчались успехом, т. к. эти Т. были
громоздкими и практически непримени-
мыми. Совр. фонетич. Т., являясь по су-
ществу синтетической, содержит элементы
аналитизма, поскольку включает исполь-
зование диакритич. знаков, обозначающих
отд. дополнит, артикуляции.
518 ТРАНСЛИТЕРАЦИЯ
Интонационная Т. используется для
передачи оси. характеристик, формирую-
щих интонацию синтагмы или последова-
тельность синтагм. Сиитагматич. члене-
ние обозначается одной чертой (/), пауза
в абсолютном конце фразы — двумя
(//). Словесное ударение обозначается
черточкой перед ударным слогом ('), в
Т., основанной иа рус. алфавите,— над
ударным гласным, синтагматическое или
фразовое — двумя ("); слабое ударение
обозначается черточкой под строкой (,).
При транскрибировании мелоднч.
оформления высказывания единообра-
зия нет. Так, в аигл. Т. указывают и иа
характер движения тона иа ударном глас-
ном, и иа его положение по отношению к
границам речевого диапазона. На спец,
тонограммах отмечаются осн. мелодич.
характеристики и частотное положение
ударных и безударных слогов. Примени-
тельно к рус. интонации распространи-
лась Т., предложенная Е. А. Брызгуно-
вой. Фонологич. Т. в этом случае — ука-
зание номера ИК (интонационной конст-
рукции) иад гласным, являющимся цент-
ром синтагмы; напр., предложение «Ее
зовут Наташа?» фонематически транскри-
3
бируется: «Ее зовут Наташа». Фонетич.
Т.— разметка относит, высоты слогов,
движения тоиа на гласном центра,
иногда указание на интенсивность. Эти
качества передаются спец, графич. сред-
ствами, напр. черточками, стрелками,
знаками паузы.
* Зиндер Л. Р., Общая фонетика,
М., 1979; Светозарова Н. Д., Инто-
национная система рус. языка. Л., 1982.
Л. В, Бондарко.
Транскрипция практиче-
ская — запись иноязычных слов сред-
ствами нац. алфавита с учетом их произ-
ношения.
Практич. Т. основывается на правилах
передачи графем или графич. сочетаний
одного языка графемами или графич.
сочетаниями др. языка, причем в отли-
чие от транслитерации эти правила долж-
ны учитывать то, как графемы и графич.
сочетания произносятся в каждом конк-
ретном случае. Так, англ. Berkeley должно
транскрибироваться в текстах иа рус. яз.
либо как «Беркли», либо как «Баркли», в
зависимости от произношения. Возможна
также практич. Т. иноязычных слов без
обращения к их графич. форме (напр.,
в случае бесписьм. языка), при к-рой
используются правила передачи непосред-
ственно фонем илн фоиетич. вариантов.
Существование разл. правил или сис-
тем правил приводит к появлению тран-
скрипционных вариантов. Англ, графе-
ма а, обозначающая фонему /х/, переда-
ется рус. буквами «а», «э» и «е», в ре-
зультате чего англ.Stanley [Staenli] встре-
чается в текстах иа рус. яз. то как «Стан-
ли», то как «Стэнли», то как «Стенли».
Одним из оси. требований, предъяв-
ляемых к практич. Т., является возмож-
но более точное сохранение звукового об-
лика передаваемого слова, ио наряду с
этим практич. Т. должна по возможности
сохранять морфемную структуру слова,
его графич. особенности (иапр., наличие
удвоенных согласных), фонемные проти-
вопоставления языка, к-рому принадле-
жит передаваемое слово, а также обеспе-
чивать легкость освоения этого слова
н т. д. Эти требования часто вступают в
противоречие друг с другом, вследствие
чего одновременное соблюдение их всех
невозможно. Выбор того или иного
требования в качестве основного обуслов-
ливает предпочтение того или иного тран-
скрипционного варианта.
Практич. Т. осуществляется строго на
базе алфавита данного языка без исполь-
зования дополнит, знаков. При практич.
Т. допускается неправильное или необыч-
ное употребление графем и графич. соче-
таний, однако только в том случае, если
это не препятствует прочтению слова
(так, при практич. Т. в рус. яз. допус-
каются сочетания графем, как правило
запрещенные в орфографии, напр. соче-
тания «я», «ю» с шипящими: литов.
Siauliai — «Ш яуляй»; франц, parachute —
«парашют»).
Практич. Т. используется в тех случаях,
когда перевод иноязычных слов невозмо-
жен или по к.-л. причинам нежелателен,
главным образом при передаче имен соб-
ственных и терминов. В результате прак-
тич. Т. иноязычные слова, ие будучи пе-
реведенными, могут включаться в текст
и вообще функционировать как слова
данного языка, т. е. они фактически
заимствуются.
Термин «практич. Т.» впервые приме-
нен А. М. Сухотиным в ст. «О передаче
иностранных географических названий»,
в кн. «Вопросы географии и картогра-
фии» (сб. 1, 1935).
* Супераиская А. В., Теоретич,
основы практич. транскрипции, М.. 1978;
Гиляревскпй Р. С., Старо-
стин Б. А., Иностр, имена и названия в рус,
тексте. Справочник, 3 изд., М., 1985.
М. Д. Кронгацз.
ТРАНСЛИТЕРАЦИЯ (от лат. trans —
через и littera — буква) — побуквенная
передача текстов и отдельных слов, за-
писанных с помощью одной графиче-
ской системы, средствами другой графиче-
ской системы. Базируясь иа к.-л. алфа-
вите, Т. допускает условное употребле-
ние букв, введение дополнит, знаков и
диакритических знаков. Необходимость
в Т. возникла в кон. 19 в. при создании
прус. иауч. библиотек для включения в
единый каталог работ, написанных иа
языках с лат., кириллич., араб., индий-
скими и др. системами письма. Инструк-
ции по Т., составленные для нужд этих
библиотек, послужили в 20 в. основой
стандарта для перевода нелат. систем
письма иа латиницу. Рекомендации по
Т. разрабатываются Междунар. орг-цией
стандартов — ISO (International Standart
Organisation).
Для передачи рус. слов в разных стра-
нах употребляется до 20 разл. систем Т.
лат. буквами с ориентацией иа их роль
во франц., англ., нем. и др. алфавитах.
Ин-т яз-знання АН СССР разработал
в 1951—56 правила междунар. Т. рус.
собств. имен лат. буквами (см. табл.).
Система АН СССР получила высокую
оценку за рубежом как вторая рус. ор-
фография на лат. основе. Стремясь уп-
ростить свою систему, ISO в 70-х тт. за-
менила двубуквенные написания однобук-
венными с диакритикой. Компромиссная
система принята СЭВ в 70-х гг. на основе
ISO с допусками двубуквенных написа-
ний для щ, ю, я.
Т. благодаря своей универсальности
может играть роль единого эталона для
решения практич. задач при многосто-
ронних междунар. контактах, ср. Т. рус.
фамилии «Лапшин* * — LapSin при мно-
гообразии ее практич. транскрипций:
англ. Lapshin, франц. Lapchine, итал.
Lapscin, польск. Lapszyn, нем. Lapschin.
Правила международной
транслитерации русских слов
латинскими буквами
Русские
буквы
а
б
в
г
д
е
I
й
к
л
м
н
о
п
р
с
т
У
ф
X
ц
ч
ш
щ
ъ
ы
ь
Соответствующие
латинские буквы
по системе АН СССР*
а
Ь
ж
3
и
э
ю
я
е после согласных
je в начале, после глас-
ных, ъ. ь
'о после согласных, кро-
ме ч, ш, щ, ж
о после ч, ш, щ, ж
jo в начале, после ъ, ь
z
z
i в начале, после глас-
ных и согласных
ji после ь
i
I
m
n
о
Р
г
S
t
U
f
ch
с
с
S
sc
опускается
У
 в конце и перед со-
гласными
опускается перед глас-
ными
е
’и после согласных
ju в начале, после глас-
ных, ъ, ь
’а после согласных
ja в начале, после глас-
ных, ъ, ь
По
системе
ISO
а
b
v
5
е
г
1
m
п
о
Р
г
S
t
и
f
h
с
с
3
3
у
е
z
Z
ё
й
а
* Как видно нз таблицы, в системе АН
СССР учитывается положение фонемы в сло-
ве, а в системе ISO не учитывается.
Т. применяется также как искусств,
прием перевода малоизвестной графич.
системы в более понятную, напр. в мно-
гоязычных словарях.
Т. посредством лат. букв называется
также романизацией. В рус. практике
транслитерацией иногда называют прак-
тич. транскрипцию иноязычных слов
средствами рус. графики.
• Реформатский А. А., Трансли-
терация рус. текстов лат. буквами, ВЯ,
1960, № 5; его ж е, О стандартизации
транслитерации лат. буквами рус. текстов,
«Науч.-техннч. информация. Сер. 2, Инфор-
мационные процессы и системы», 1972, >6 10;
Супераиская А. В., Теоретич. осно-
вы практич. транскрипции, М., 1978; Regeln
fiir die alphabetische Katalogisierung in wis-
senschaftlichen Bibliotheken (Instruktionen fiir
die alphabetischen Kataloge der preussischen
Bibliotheken von 10 Mai 1899), 4 Nachdr.,
Lpz., 1965; International system for the trans-
literation of Slavic cyrillic characters, La Haye,
1955; The World Atlas, 2 ed., M., 1967; ISO
9 — 1986 (E) Documentation-Transliteration of
Slavic Cyrillic characters into Latin characters.
1986—09—01.	А. В. Сцперанская.
ТРАНСПОЗИЦИЯ (отср.-век. лат. trans-
positio — перестановка) — использование
одной языковой формы в функции
другой формы — ее противочлена в па-
радигматическом ряду (см. Парадигма').
В широком смысле Т.— пе-
ренос любой языковой формы, напр. Т.
времен (использование наст. вр. вместо
прошедшего или будущего), наклонений
(употребление императива в значении
индикатива или условного наклонения),
коммуникативных типов предложения
(употребление вопросит, предложения
в значении повествовательного) и др.
Термин «Т.» используется также для обо-
значения метафор и иных переносов в
лексике.
В основе Т. лежит семантическое или
функциональное сопоставление языко-
вых единиц; это отношение и процесс,
в к-ром различается 3 элемента: исходная
форма (транспонируемое), средство Т.
(транспозитор), результат (транспозит).
Транспозитор представляет собой знак
связи между определяемыми и опреде-
ляющим. Т.— одно из следствий и форм
проявления асимметрии в языке, оиа
играет большую роль в устройстве и функ-
ционировании языка. Благодаря Т. рас-
ширяются номинативные возможности
языка, сочетаемость слов, создаются си-
нонимы для выражения оттенков значе-
ния.
В более узком смысле Т.,
или функциональная Т.,— перевод слова
(или основы слова) из одной части речи
в другую или его употребление в функции
другой части речи. Различаются 2 этапа
Т.: 1) неполная, или синтаксическая, Т.,
при к-рой изменяется лишь синтаксич.
функция исходной единицы без измене-
ния ее принадлежности к части речи.
Средством такой Т. является словофор-
ма («отец» -» «дом о т ц а»), служебное
слово (la maison du рёге), десемантизи-
рованное слово в полуслужебной функ-
ции («старый» -» «старый ч е л о в е к»,
т. е. «старик»; «быстрый» -» «идти быст-
рым ш а г о м», т. е. «быстро»), окруже-
ние («я живу иа втором [этаже]»);
2) полная, или морфологическая, Т., при
к-рой образуется слово новой части речи
(см. Словообразование). Средством ее
является аффиксация н конверсия (см.
Конверсия в словообразовании). Разли-
чение морфологич. н синтаксич. конвер-
сии при Т.— одна из сложных проблем
лингвистич. анализа.
В зависимости от категории, в к-рую
или в функцию к-рой переходит слово (его
основа), различают: субстантива-
цию (т. е. переход в класс существи-
тельных), адъективацию (переход
в класс прилагательных), вербали-
зацию (оглаголивание), адвербиа-
лизацию (переход в класс наречий),
прономинализацию (переход
в класс местоимений). Возможны пере-
ходы в служебные части речи (предло-
ги, союзы, частицы), в междометия.
В аспекте семантики при Т. возможно
как сохранение общего значения («рас-
пределять» -> «распределение»), так и
сдвиг в значении, обычно сужение (ср.
семантич. Т., по Ш. Балли: «земля» -*
«земляной», «земельный», «земной»
ит. п.). Если объединяемые отношением
Т. формы содержат разные основы (ср.
франц, tomber ‘падать’ и chute ‘падение’),
можно говорить о лексич. супплетивизме.
Впервые теория Т. была разработана
Балли, ее отд. аспекты — О. Есперсе-
ном, А. Сеше, А. Фреем. Л. Теньер
дал описание видов Т. (под назв. «транс-
ляция»), различая Т. первой степени (пе-
ревод слов или основ из одной части речи
в другую) и второй степени (перевод пред-
ложений в функцию существительного,
прилагательного, наречия). ИдеяТ. лежит
в основе трансформационного метода.
В сов. яз-знании Т. исследуется в связи
с вопросами словообразования, синтак-
сич. синонимии, семантич. синтаксиса,
теории тропов и др. (работы Е. С. Кубря-
ковой, В. Г. Гака, П. А. Соболевой и др.).
* Балли Ш., Общая лингвистика и воп-
росы франц, языка, пер. с франц.. М.. 1955;
Есперсен О., Философия грамматики,
пер. с англ., М.. 1958; Курилович Е..
Очерки по лингвистике, пер. с англ.. М..
1962; Кубрякова Е. С., Части речи в
ономасиологич. освещении, М., 1978; Собо-
лева П. А., Словообразоват. полисемия н
омонимия. М., 1980; Гак В. Г., Теоретич.
грамматика франц, языка. Морфология.
2 изд.. М.,	1986; Теньер Л.. Основы
структурного синтаксиса, пер. с франц.. М..
1988.	В. Г. Гак.
ТРАНСФИКС (от лат. transfixus —
пробитый, пронзенный) — см. Аффикс.
ТРАНСФОРМАЦИОННАЯ ГРАММА-
ТИКА — см. Генеративная лингвистика,
Математическая лингвистика.
ТРАНСФОРМАЦИОННЫЙ МЕТОД —
метод представления синтаксической
структуры предложения, основанный на
выведении сложных синтаксич. структур
из более простых с помощью небольшого
набора правил преобразования (транс-
формаций). Оси. принципы Т. м. сформу-
лированы 3. Харрисом в нач. 50-х гг.
20 в. В европ. лингвистич. традиции ана-
логом Т. м. является концепция син-
таксич. (фуикциональиой) транспози-
ции (работы Ш. Балли, О. Есперсена,
А. Фрея, Л. Теньера, Е. Куриловича
и др.).
Первоначально Т. м. возник как допол-
нение к дистрибутивному анализу,
к-рый оказался неэффективен как сред-
ство обнаружения синтаксич. структуры
предложения, т. к. понятие дистрибу-
ции предложения ие имеет смысла. В ос-
нове Т. м. лежат след, допущения: 1) син-
таксич. система языка может быть раз-
бита на ряд подсистем, из к-рых одна
является ядерной, или исходной, а все
остальные — ее производными. Ядерная
подсистема — это набор типов элемен-
тарных предложений, т. е. простых ут-
вердит. предложений с глаголом в изъя-
вит. наклонении активного залога наст,
времени, не содержащих модальных
слов, однородных членов, определений,
обстоятельств, инфинитивов, причастий,
деепричастий и т. п.; 2) каждое ядерное
предложение описывает элементарную
ситуацию, а тип ядерных предложений —
класс элементарных ситуаций: 3) любой
сложный синтаксич. тип получается из
одного или нескольких ядериых пред-
ложений прнмеиеиием к иим упорядочен-
ного набора обязательных и факульта-
тивных трансформаций. Трансформации
либо вовсе не меняют содержания ядер-
ных предложений, либо меняют его не-
значительно и строго определ. образом,
т. к. они сохраняют неизменным лек-
ТРАНСФОРМАЦ 519
сич. состав ядерного предложения и син-
таксич. отношения между лексемами.
Число трансформаций невелико, а разно-
образие синтаксич. типов получается за
счет разл. комбинаций трансформаций,
применяемых к разл. наборам ядерных
типов. Представить синтаксич. структуру
предложения — значит указать, какие
ядерные типы лежат в его основе, какие
трансформации и в каком порядке на
него воздействовали. Т. к. в процессе
трансформирования элементарные си-
туации, обозначаемые ядерными пред-
ложениями, остаются неизменными, счи-
талось, что вопрос о понимании сложных
предложений и даже связных текстов
можно свести к вопросу о том, как пони-
маются ядерные предложения.
Впоследствии все теоретич. посылки
Т. м., в особенности принцип семантич.
инвариантности трансформаций, были
подвергнуты критич. пересмотру, и ои пе-
рестал использоваться как способ пред-
ставления синтаксической, а тем более
семантич. структуры предложения. Тем
не менее Т. м. сохранил определ. значе-
ние как один из экспериментальных прие-
мов демонстрации синтаксич. и семаитич.
сходств и различий между сложными язы-
ковыми объектами через сходства и разли-
чия в их трансформационных потенциа-
лах (наборах допускаемых ими транс-
формаций). В этом качестве Т. м. ис-
пользовался в синтаксисе, словообразова-
нии и семантике. При этом арсенал транс-
формаций был значительно расширен за
счет того, что в определении трансфор-
мации было снято условие неизменности
лексич. состава предложения и условие
неизменности синтаксич. отношений
между лексемами.
Мысль, что в основе многообразия
синтаксич. типов в естеств. языках лежит
относительно простая система ядерных
типов, преобразуемых с помощью неболь-
шого числа трансформационных правил,
послужила отправной точкой для разви-
той Н. Хомским концепции порождаю-
щей грамматики (см. Генеративная
лингвистика'). Трансформационная по-
рождающая грамматика, в свою очередь,
дала импульс исследованиям в области
порождающей семантики, •«интерпрети-
рующей семантики» (см. ^Интерпрети-
рующая лингвистика*), падежной грам-
матики и др. и стимулировала раз-
работку формальных моделей языка (см.
Модель в языкознании). Изучение свойств
формальных моделей матем. методами
привело к формированию математиче-
ской лингвистики.
• Л и з Р. Б., Что такое трансформация?,
ВЯ, 1961, №3; Хомский Н., Синтаксич.
структуры, пер. с англ., в ки.: НЛ, в. 2, М.,
1962; У о р с Д. С., Трансформационный
авализ конструкций с тв. п. в рус. языке,
там же; Трансформационный метод в струк-
турной лингвистике, М.,	1964; Апре-
сян Ю. Д., Экспериментальное исследова-
ние семантики рус. глагола, М., 1967: Har-
ris Z. S., Discourse analysis, «Language»,
1952, v. 28. № 1.	Ю. Д. Апресян.
ТРЕХ СТЙЛЕЙ ТЕОРИЯ — см. Стиль.
ТРИФТйНГ (от греч. triphthongos —
трехголосный) — сложный гласный, со-
стоящий из трех элементов, образую-
щих один слог (чем и обеспечивает-
ся его фонетическая целостность). Т.
встречаются обычно в тех языках, где
имеются дифтонги, напр. англ, our
[аиэ]. Длительность Т. почти не превы-
шает длительности дифтонгов. Фоиема-
тич. статус Т. определяется на основе
морфологич. критериев: невозможность
520 ТРЕХ СТИЛЕЙ
провести морфологич. границу внутри
Т. говорит о его монофонемности. Наи-
более изучены Т. аигл. яз., однако фо-
нематич. трактовка их неоднозначна.
Принято считать, что есть Т., в к-рых мор-
фологич. граница чаще всего невозможна
(по данным словаря), напр. Т. в словах
firing, tyre и т. д., а есть Т. с возможным
морфологич. членением, напр. lyre, но
liar, to lower, но lower и т. д.
* Волкова Р. В., О фонематич. содержа-
нии англ, центрирующих дифтонгов, в кн.:
Вопросы теории англ, и рус. языков, Волог-
да, 1973; Т г п к а В., A phonological analy-
sis of present-day standard English, Tokyo,
1966.	Л. В. Бондарко.
ТРйПЫ (от греч. tropos — поворот, обо-
рот, оборот речи) — согласно длительной
традиции, понятие поэтики и стилисти-
ки, обозначающее такие обороты (обра-
зы), к-рые основаны иа употреблении сло-
ва (или сочетания слов) в переносном
значении и используются для усиления
изобразительности и выразительности ре-
чи. Такое толкование Т. долгое время
относилось к наиболее распространенным
и конкретизировалось указанием частных
Т. (метафора, метонимия, синекдоха — в
первую очередь, а также эпитет, гипер-
бола, литота, оксюморон, перифраза
и т. п.), к-рые в совокупности и состав-
ляли класс Т.
Понятие «троп» возникло в недрах эллн-
иистич. рим. риторич. системы (Филодем,
Цицерон, Гермоген и др.), где ему и было
дано одно из удачных для своего времени
определений: «Троп есть такое измене-
ние собственного значения слова или сло-
весного оборота в другое, при котором
получается обогащение значения» (Квин-
тилиан, VIII, 6, I). Однако и до того
как термин «Т.» был введен в науку
(Аристотель, изучавший отд. Т., н преж-
де всего метафору, употреблял термин
«Т.» только в связи с обозначением фор-
мы силлогизма, логич. фигуры или моду-
са), были сформулированы нек-рые важ-
ные идеи, относящиеся к Т., первые наб-
роски классификации Т. и учеиия о со-
четании слов и соотв. «поэтических» эф-
фектах (тот же Аристотель, Теофраст,
перипатетич. риторика и т. п.). Преде-
лом антич. теории Т. было умение опи-
сывать внеш, формы явления, к-рые,
естественно, должны были осознаваться
(что и произошло, особенно позже, в тео-
риях словесности схоластич. типа) как
нечто необязательное, извне привнесен-
ное и искусственное, относящееся к «ук-
рашениям» речи (подобное понимание Т.
было свойственно и старой санскр. поэ-
тике, обладавшей оригинальной класси-
фикацией Т.). В результате утраты инте-
реса к творч. аспекту тропообразовання и
разрыва теории с более поздним опытом
худож. словесности теория Т. преврати-
лась к сер. 20 в., если ие считать редкие
аналитич. опыты поэтов или лингвистов,
подходивших к Т. с чисто языковой точки
зрения, в наиболее застойную и трафарет-
ную часть поэтики и стилистики; казалось,
что ценное в теории Т. исчерпывается
номенклатурой, нспользуемой, нередко
приблизительно, в «рабочих» анализах
поэтич. текстов.
Определяющую роль в возрождении
интереса к Т., введении прежней пробле-
матики в новый науч, контекст сыграли
идеи н методы общей теории знаковых
систем (см. Семиотика), структурной
лингвистики, лингвистики текста, а
также нейролингвистики, позволившей
связать два осн. вида Т. с двумя фунда-
ментальными типами афазии. Более глу-
боким стало понимание сути самого яв-
ления Т., выведенного из изоляции и иск-
лючительно статич. модуса. Появились
новые определения Т., носящие не «опе-
рационный», а сущностный характер.
Совр. тенденции в исследовании Т. полу-
чили обобщенное отражение в формули-
ровке П. Шофера и Д. Райса (1977),
определивших Т. как семаитич. транс-
позицию от наличного знака (знака in
praesentia) к знаку отсутствующему (in
absentia), к-рая 1) основана на восприя-
тии связи между одной и более семантич.
чертами каждого из означаемых, 2) марки-
рована семантич. несовместимостью мик-
роконтекста и макроконтекста, 3) моти-
вирована референциопной связью (см.
Референция) подобия, или причинности,
или включения, или противоположения
(под семаитич. чертой понимается еди-
ница значения; микроконтекст — сег-
мент в цепи означающего, к-рый занимает
Т.; в случае однословного Т. микрокон-
текст совпадает с самим наличным зна-
ком; макроконтекст включает и те час-
ти цепи означающего, к-рые необходимы
для определения отсутствующего знака).
Наиболее характерными чертами фор-
мирующейся в совр. яз-знании теории Т.
можно считать: понимание Т. как систе-
мы,. элементы к-рой — отдельные Т.
организованы иерархически (благодаря
этому подходу проясняются отношения
взаимосвязи между частными Т. и ста-
новится возможной постановка вопроса
о генезисе Т., т. е. о своего рода «перво-
тропе»); лингвистич. мотивировку Т.
(Т. как явление языка и, более того, та-
кое явление, к-рое глубже всего детерми-
нировано языковыми фактами; соответ-
ственно теория Т. включается в яз-зна-
ние как один нз его новых разделов);
проекцию понятия Т. в сферу «несловес-
ных» искусств (живопись, кино, пантоми-
ма и т. п.) и др.
Укорененность Т. в самой структуре
языка и органич. предрасположенность
языка к созданию Т. никогда не отвер-
гались, но явно недооценивались. Кор-
ни «тропичности» следует искать в дву-
плановости самой структуры языка как
знаковой системы (см. Знак языковой)
и в асимметрии плана содержания и пла-
на выражения (см. Асимметрия в язы-
ке). Внутри этой рамки развитие опреде-
ляется принципом экономии и принци-
пом увеличения гибкости и разнообразия
способов выражения данного содержа-
ния. На ранних этапах развития языка
подобная неединственность форм выраже-
ния могла реализоваться в противопос-
тавлении двух языковых модусов — язы-
ка, описывающего «реальную» ситуацию
(и только ее), и языка, способного опи-
сывать «потенциальную» ситуацию, не
мотивируемую реалиями (нек-рые арха-
ичные языки в известной мере сохраняют
следы этих двух модусов). «Потенциаль-
ный» языковый модус может пониматься
как источникч т. иаз. поэтич. языка.
«Сверхреальиое» содержание этот язык
передает отклоняющимися от
нормы средствами, специфич. обо-
ротами, реализующими и «вторые»
смыслы, т. е. Т. Типология ранних форм
поэтич. языка свидетельствует не толь-
ко о связи его с Т., но и об отнесении
«тропизированной» речи к особому клас-
су «непрямой» речи, где в наибольшей
степени проявляются парадоксы тож-
дества и различия в языке. Исследова-
ния поэтики ряда архаичных традиций
показали сознательность установки поэта
на создание «кривой» речи (ср. внутр,
форму слова «Т.», подчеркивающую идею
отклонения, или термин инд. ср.-век.
поэтики vakrokti, букв.— изогнутое
выражение): ради этого поэтич. текст
рассекается, растягивается, в нем меня-
ется привычный порядок элементов,
конструируются «запрещенные» в «пря-
мом » языке связи и т. п., по сравнению
с «нормой» текст деформируется. Этот
процесс в значит, степени совершается
с помощью Т., благодаря к-рым увеличи-
ваются возможности передачи новых
смыслов, фиксации новых точек зрения,
новых связей субъекта текста с объектной
сферой. Сознательно поэт актуализирует
не все возможности языка, однако су-
щественна и роль не осознаваемого поэ-
том, «случайного» в дальнейшей жизни
текста. Поэтому Т. свойственна неста-
бильность, «поэтическая» относительность
в ходе развития.
Связь Т. со структурой языка сущест-
вует и на уровне отд. Т. Противопостав-
ление метафоры и метонимии, основан-
ное на различии ассоциаций по сход-
ству и по смежности, не только
позволяет операцнонно различать поэтич.
(метафорич.) и прозаич. (метонимич.)
стили, ио и непосредственно отсылает к
двум осям языка — парадигматической,
на к-рой совершается выбор элементов
(см. Парадигматика), и синтагматиче-
ской, на к-рой происходит комбинация
выбранных элементов (см. Синтагма-
тика). Метафора как творч. трансфор-
мация сходств и метонимия как творч.
трансформация смежностей оказыва-
ются представительницами этих двух
осей языка и соответствующих им опе-
раций. Бесспорность этой дихотомии
подтвердилась в процессе установления
Р. О. Якобсоном лннгвистнч. синдромов
для двух осн. типов афазии (один из них
связан с разрушением ассоциаций по
сходству, другой — ассоциаций по
смежности). Противопоставление мета-
форы и метоном ни, намеченное Якобсо-
ном, объясняет и предложенное Е. Кури-
ловичем поннмаине различий между эти-
ми двумя Т.: метафора может быть поня-
та как смена семантически разл. знаков
в одинаковых синтаксич. позициях, тог-
да как метонимия должна пониматься
как изменение самой синтаксич. пози-
ции. Языковые основания определяют
и др. различия этих тропов; напр., мета-
фора функционирует в связи с предика-
том (шире — в сфере атрибутов), и пер-
вичная ее функция — характеризующая,
метоннмня выполняет идентифицирую-
щую функцию по отношению к конкрет-
ным предметам (Н. Д. Арутюнова).
Несмотря на полярность метафоры н
метоинмнн, противопоставление к-рых
задает основную ось, определяющую всю
систему Т., пространство между ними в
значит, степени оказывается заполнен-
ным рядом промежуточных форм сме-
шанного происхождения. Появляется
возможность говорить об обратимости Т.
(нли их «относительности»), благодаря
к-рой все пространство структуры Т.
оказывается связанным, а поэтнч. речь
получает новый источник ее усложнения:
«формы изобразительности неотделимы
друг от друга: они переходят одна в дру-
гую...; один и тот же процесс живописа-
ния, претерпевая различные фазы, пред-
стает нам то как эпитет, то как сравне-
ние, то как синекдоха, то как метономня,
то как метафора в тесном смысле» (А. Бе-
лый). Обратимость Т., свидетельствую-
щая об их связи в данном состоянии сис-
темы (синхрония), открывает перед яз-
знаннем новые аспекты в изучении Т.,
значение к-рых выходит далеко за пре-
делы науки о языке. Прежде всего сама
система Т. и ее развертывание в текстах
дайной поэтич. традиции представляют
собой уникальное опытное поле, на к-ром
провсходят многообразные и сложные
процессы синтеза (н анализа) новых
значенвй в результате взаимодействия
наличных элементов семантич. пара-
дигмы и их положения на синтагматич.
оси. В этом смысле лингвистич. изуче-
ние Т. вводит исследователя в сферу глу-
бинных проблем семантики. Др. аспект
в исследовании Т. вытекает нз синхро-
ния. связанности отд. Т., к-рая застав-
ляет предполагать аналогичную связь в
диахронии и даже возможность реконст-
рукции исходного Т., послужившего ис-
точником всего многообразия конкретных
Т., что вплотную подводит к ист. мор-
фологии Т. По-новому вырисовывается
роль Т., в основе к-рого лежит представ-
ление о целом по его части (метонимии
и особенно синекдохи). По мнению
У. Эко, в качестве «исходного» Т. может
рассматриваться метонимия, в основе
к-рой — цепь ассоциативных смежностей в
структуре кода, контекста н референта.
Ряд специалистов особый акцент в этой
области делает на синекдохе: по Ц. Тодо-
рову, удвоение этого Т. образует метафо-
ру; льежская группа ц во главе с Ж. Дю-
буа выводит нз синекдохи и метафору, и
метонимию; А. Анри определяет мета-
фору как двойную метонимию; более
сложна позиция Шофера н Райса, так-
же придающих особое значение синек-
дохе, но ставящих своей гл. целью «пе-
реопределение» (и, следовательно, пе-
реинтерпретацию) трех осн. Т. Возмож-
но, что решение вопроса о «первотропе»
неразрывно связано с реконструкцией
такой «протоситуации», в к-рой впервые
появилась смысловая структура, харак-
теризующаяся сочетанием прямого и пе-
реносного планов. Сам же «прорыв»
в сферу переносного значения (и «непря-
мой» речи) знаменовал собой эпоху
рождения Т., начало «естественного»
языка, принципиально неотделимого от
современного. См. также Фигуры речи,
Метафора, Метонимия.
• Потебня А. А., Из запвсок по тео-
рии словесности, Хар., 1905; Белый А.,
Символизм, М., 1910; Горнфе л ь д А.,
Троп, в кн.: Вопросы теории и психологии
творчества, 2 изд., т. 2, Хар., 1911; X а р-
циев В., Элементарные формы поэзии,
там же; Шпет Г. Г., Эстетич. фрагменты,
в. 1—3, П., 1922—23; его же, Внутр, фор-
ма слова, М., 1927; Веселовский А.Н.,
Из истории эпитета, в его кн.: Ист. поэтика,
Л., 1940; Корольков В. И., О внеязы-
ковом и внутриязыковом аспектах исследо-
вания метафоры, «Уч. зап. МГПИИЯ»,
1971. т. 58; Проблема символа и реалистич.
иск-во, М., 1976; Иванов В. В., Очерки
по истории семиотики в СССР, М., 1976;
Кожевникова Н. А., Об обратимости
тропов, в кн.: Лингвистика и поэтика, М.,
1979; Арутюнова Н. Д., Языковая ме-
тафора (синтаксис и лексика), там же;
Pongs Н., Das Bild in der Dichtung, Bd 1.
Versuch einer Morphologie der metaphorischen
Formen, 2 Aufl., Marburg, 1960; Burke K.,
Language as symbolic action, Berk.— Los
Ang., 1966; Kurylowicz J., Metaphor
ano metonymy in linguistics. «Zagadnienia
rodzajow literackich», 1967, t. 9, zesz. 2; T o-
dorov T., Litterature et signification, P.,
1967; Staiger E., Grundbegriffe der
Poetik, 8 Aufl., Z.— Freiburg. 1968: Rhetori-
que generale, P.. 1970; Henry A.. Meto-
nymie et metaphore, P., 1971; JakobsonR.,
Questions de poetique, P., [19731; LeGu-
ern M., Semantique de la metaphore et de
la metonymie, P., [19731; Ruwet N., Sy-
necdoques et metonymies, «Poetique», 1975,
v. 23: S c h о f e r P., Rice D., Metaphor,
metonymy and synecdoche, «Semiotica»,
1977, v. 21; L о d g e D., The modes of modern
writing: metaphor, metonymy and the typolo-
gy of modern literature, L., 1977.
В. H. Топоров.
ТСВАНА (чваиа) — один из банту язы-
ков, относится к подгруппе сото зоны S
(классификация М. Гасри). Распрост-
ранен в Ботсване, где наряду с англ, яз,
является офиц. языком, а также в зап.
р-нах пров. Трансвааль и на С. Капской
пров. ЮАР. Число говорящих 3,9 млн.чел.
Осн. диалекты: хуруче, ролонг, тлхапинг,
тлхаро, кчатла, лете, тлоква. В основе
лит. языка лежит диалект тлхапннг.
Вокализм включает 9 гласных фонем:
/а/ и противопоставленные по признаку
открытости — закрытости /i/, /е/, /о/, /и/.
Система консонантов включает палато-
альвеолярный щелкающий двухфокус-
ный согласный с аспирированными и
назализованными вариантами (q, qh,
’ng), к-рые, однако, используются гл.
обр. в междометиях. Морфонологич.
процессы палатализации, назализации и
альвеоляризации согласных в Т. реали-
зуются регулярно. Фиксируются 2 тона:
высокий и ровный.
Имеется 19 именных классов, однако
16—18-й локативные классы не имеют
самостоят. согласоват. моделей, а их
показатели, кроме префикса 16-го кл.,
встречаются лишь в наречных образова-
ниях. Показатели классов — префиксы
с однослоговой структурой CV. Отсутст-
вуют диминутивные и аугментативные
классы, соотв. категории выражаются де-
ривационными суффиксами -пуапа/-апа и
-gadi. Пространств, отношения выража-
ются ие вызывающими изменения согла-
соват. модели имени суффиксом -пуе
или препрефиксом go- (показатель 16-го
кл.). Существует особый адвербообра-
зующий префикс ка-. Релятивная и ко-
пулятивная формы свойственны всем
частям речи. Широко представлены
идеофоны. Типы предложений, как и весь
синтаксич. строй, типично бантуские.
Письменность иа основе лат. алфавита,
используется с кои. 19 — нач. 20 вв. На
лит. Т. издается худож., релнг. и учебная
лит-ра, ведется преподавание в нач.
школе,, выходит периодика.
* Crisp W., Notes towards a Secoana
grammar, L., 1905; Doke С. M., The Sou-
thern Bantu languages, L., 1954; Cole D. T-,
An introduction to Tswana grammar, L., [ 19551.
Setswana dictionary. Setswana-English
and English-Setswana, by J. T. Brown. 3 ed.,
Gaberones, 1968.	. H. В. Охотина.
ТУАРЕГСКИЕ ЯЗЫКЙ — южная груп-
па берберо-ливийских языков. Распро-
странены в алжирской Сахаре, Мали,
Нигере, Буркина-Фасо, Нигерии, воз-
можно, также в Ливни и Чаде. Общее
число говорящих св. 1 мли. чел.
Т. я. делятся на 2 подгруппы: север-
ную (языки гхат, ахнет; тамахак с диа-
лектами тайток, ажжер, ахаггар и др.;
аир; кель герес и др.; вост, тауллеммет с
диалектами азавагх, кель аисанго и др.)
и южную (языки кель арокас; зап.
тауллеммет; тадхак; танеслемт с диалек-
тами шерифен, кель антессар и др.; ида
у сак и др.).
Для консонантизма Т. я. характерны
сохранение ларингала и признака смыч-
ности у переднеязычных, наибольшая
сохранность общеберберо-лнвинской сис-
темы. Вокализм самый развитый из всех
берберо-ливийских языков (напр., в диа-
лекте ахаггар: a, i, и, а, э, е, о, возможно,
также а, Т, й). Аннексионный статус име-
ни образуется путем перехода гласного
первого слога в э или о; в языке гхат нет
категории статуса имени. Имеется кате-
гория определенности имени (артикль
wa). Для глагола характерно наличие
категорий интенсивного перфектива и
«отрицательного» интенсивного имперфек-
тива, образующихся путем вокалнч. аб-
лаута. Сохраняется неполнаи парадигма
ТУАРЕГСКИЕ 521
Образец туарегского письма «тифинаг»
(надпись на щите).
спряжения глаголов состояния. Имеется
суффикс глагольного словообразования
-t. Развита система пород с префиксами
общеафразийского происхожения. Ре-
лятивные формы изменяются по родам
в ед. ч. и по числам. Используются час-
тицы имперфектива maday, mar, mad,
za, отсутствующие в др. берберо-ливий-
ских языках. Неупотребительны обще-
берберо-ливнйская частица d как показа-
тель именных предложений и общебер-
беро-ливийская направит, частица а.
Т. я. имеют богатую систему подчинит,
союзов, в основном образованных из со-
четаний демонстративов н предложных
элементов. В лексике заимствования из
хауса и сонгай, а также из араб. яз. Отд.
тексты на Т. я. записаны особым изводом
арабского письма; для хозяйств, и куль-
товых записей используется письмо ти-
финаг (см. Ливийское письмо).
• Cortade J.-M., Essai de grammaire
touaregue. [Alger], 1969; Prasse K.-G.,
Manuel de grammaire touaregue, t. 1 — 7, Cph.,
1972-74.
F о u с a u 1 d Ch.de, Dictionnaire Toua-
reg-Franpais. dialecte de I'Ahaggar, v. 1—4,
P., 1951 — 52; A 1 о i a 1 у G n., Lexique
Touareg-Francais. Cph., 1980.
А. Ю. Айхенвальд, А. Ю. Милитарев,
ТУАРЁГСКОЕ ПИСЬМО — см. Ли-
вийское письмо.
ТУВАЛУ — один из полинезийских
языков. Ряд изоглосс объединяют Т.
с нек-рыми внешнеполинезнйскимн язы-
ками. Распространен в гос-ве Тувалу (ар-
хипелаг в центр, части Тихого ок.; язык
коренного населения). Число говорящих
ок. 9 тыс. чел. С созданием независимо-
го гос-ва Тувалу в 1978 (офиц. язык —
английский) социальные функции Т.
расширяются.
Имеет 2 группы диалектов — ваитупу
(атоллы Ваитупу, Нукуфетау, Фунафу-
ти, Нукулаэлаэ, Нуракита) н нанумеа
(атоллы Нанумеа, Ниутао, Нануманга);
жители атолла Нун говорят на диалекте
микронезийского яз. кнрнбатн, испытав-
шем сильное влияние Т. Фонетич. и
грамматич. различия между диалектами
значительны (возможно, это результат
конвергентного развития разл. языков).
Фонологич. система типична для поли-
незийских языков: 5 гласных — i, е, а,
522 ТУАРЕГСКОЕ
о, и (долгие и краткие) и 10 согласных —
р, t, k, т, п, о, f, s, v, 1 (диалект ваиту-
пу). В Т. (кроме диалекта атолла Ниу-
тао) есть долгие согласные, фонологич.
статус к-рых неясен: llei < lelei ’хоро-
ший’, fakka < fakaka ’зажигать’. Строй
предложения эргативный, с остаточными
явлениями номниативностн. Письмен-
ность на основе лат. алфавита (введена
миссионерами в 19 в.).
* Kennedy D. G., Те Ngangana a te
Tuvalu, [Sydney, 1946]. В. И. Беликов.
ТУВЙНСКИЙ ЯЗЬ1К — один нз тюрк-
ских языков. Распространен в Тув. АССР
(число говорящих 185 тыс. чел.; тувинцы
живут также в Монголии и Китае). Имеет
4 диалекта: центральный, западный, сев,-
восточный и юго-восточный.
Характерные особенности фонетики:
противопоставление сильных и слабых
согласных (пар ’тигр’ — бар ’есть’),
кратких, долгих и фариигализов. глас-
ных (ат ’имя’ — аат ’качать’ — аът
’конь’), стяжение морфемной структуры
слов в результате фонетнч. процессов
(келир > кээр ’прийти’, кижиге >
кижээ ’человеку’). В морфологии пред-
ставлены особый направит, падеж (даг-
же 'к горе'), сложные формы условного
наклонения (барзымза 'если пойду’) и
предельного наклонения (выражает дей-
ствие, в пределах к-рого совершается дру-
гое действие, иапр. келгижемче маиаар
сен 'подожди до того, как приду’), сопро-
водит. деепричастие (выражает действие,
происходящее параллельно с другим дей-
ствием, напр. ажылдавышаан, еереннр
'работая, учиться’). Синтаксис характе-
ризуется наличием пережиточного типа
именного сказуемого (мен билир кижи
мен 'я знаю’). В лексике значителен
пласт заимствований из монг. яз. Лит.
Т. я. сложился в 30—50-х гг. 20 в. Пись-
менность с 1930 на основе латиницы, с
1941 на основе рус. графики.
* Катанов Н. Ф., Опыт исследования
урянхайского языка, Каз., 1903; Исха-
ков Ф. Г.. П а л ь м б а х А. А., Грамма-
тика тув. языка, М., 1961; С ат Ш. Ч.,Тув.
язык, в кн.; Языки народов СССР. т. 2, М.,
1966.
Тув.-рус. словарь, под ред. Э. Р. Тенише-
ва, М., 1968; Рус.-тув. словарь, М.. 1980.
Ш. Ч. Cam.
ТУКАНО ЯЗЫКЙ (у:тар. — бетойя
языки) — группа индейских языков
Юж. Америки. Распространены в Колум-
бии н прилегающих р-нах Эквадора, Пе-
ру, Бразилии и, возможно, Венесуэлы.
Общее число говорящих 42 тыс. чел. Пред-
полагается родство Т. я. с тупи-гуарани
языками. Дж. X. Гринберг объединил
Т. я. вместе с языками катукина, тнку-
на, муниче, пуинаве и нек-рыми др. в
группу макротукано андо-экватори-
альных языков. Т. я. подразделяются иа
3 подгруппы: 1) восточную (сев. ветвь —
тукано, гуанано, пнратапуйо; центр,
ветвь — бара, туюка, папива, десано, сн-
риано, татуйо, карапано; юж. ветвь —
макуна, барасано); 2) западную (сев.
ветвь — коррегуахе, сиона, макагуахе,
секойя, ангутеро, тетете; юж. ветвь —
орехон); 3) промежуточную — язык ку-
бео. Число говорящих (1972, оценка) на
барасано ок. 215 чел., кубео — 1500 чел.,
десано — 800, гуанано — 800, тукано —
1500, сиона — 150, пнратапуйо — 600,
сириано — 200, туюка — 500, папива —
20 чел. Для р-на распространения Т. я.
вследствие бытующей здесь экзогамия
характерно массовое многоязычие: обыч-
но взрослый знает ок. 5—6 языков, не-
редко знание 10 и более языков. Наи-
большее распространение имеет тукано,
используемый в качестве языка межпле-
менного общения.
Т. я. характеризуются относительно
бедным консонантизмом. Смычные пред-
ставлены звонкими (b, d, g) н глухими
(р, t, к). Имеются также спиранты (s,
h) и сонорные (г/1, w, у). Носовые соглас-
ные обычно являются вариантами ртовых,
возникающими в результате соседства
с назализов. гласными: b>m, d/r>n,
g>0, y>n, w>w, h>fi. Гласные пред-
ставлены шестерками ртовых (i, е, f, а,
и, о) и назализованных (i, ё, I, а, 0, б).
Ударение характеризуется высоким то-
ном. Структура слога (C)V. Соответст-
венно отсутствуют сочетания согласных,
в то время как скопления гласных не-
редки, ср. барасано koeabi 'он моет’,
hioabi 'он поливает'. Слово может со-
держать до 10 слогов, ср. кубео yo-va-i-
ki-va-i-yo-a-ha-li 'девять'. Морфемные
границы совпадают со слоговыми. Имен-
ной корень обычно двусложен, глаголь-
ный — одно- и двусложен.
Морфологич. строй агглютинативный.
Существительные имеют категории числа
(ср. барасано wai 'рыба' — мн. ч. wai-a)
и падежа. Падежные форманты поли-
функциональны, ср. употребление нек-
рых аффиксов в сиоиа: -bi — duis-bi
daihi 'Лун приходит’ (обозначение
субъекта), zu’ubo-bi sukide kw ebi 'Он сру-
бил дерево топором’ (обозначение инстру-
мента), wf’e-bi etini sal’i 'Я вышел из
дома и ушел’ (в функции аблатива): -de
— wa'ti-de gl'tdwl ’Я точил мачете’ (обо-
значение объекта), wl’e-de ba’ihi 'Он в
доме’ (в функции локатива) и др.; -ni —
wekl-ni ?ani hu'lf ’Я увидел тапира и
застрелил его’(обозначение объекта),
-па — кё U’wi-na he’ehi 'Он переплывает
на другой берег’ (обозначение цели).
Имеются послелоги: тукано kl me’ra 'с
ннм', снона ml'I nakoni 'с тобой'.
Глагол имеет категории лица (1-е, 2-е,
3-е л.), числа (ед., мн. ч.), времени (наст.,
прош., буд. вр.), наклонения (индикатив,
императив, иитеррогатив), залога (ак-
тив, рефлексив, каузатив). Все глаголь-
ные категории выражаются с помощью
суффиксов, ср. кубео o-ylbu 'я плачу' —
о-Ы 'он плачет' н т. п., секойя huhu-hi
'он поет’ — hiihu-ko 'она поет' и т. п., ку-
бео a-ylbu 'я говорю’ — a-vi 'я сказал’,
десано nii'iini-ni 'кусать, жалить’ — пй’
iini-ra 'быть укушенным, ужаленным’ и
т. д. Выделяются также суффиксы с
разл. модальными, временными и лока-
тивными значениями, ср. десано -di
'утвердительность', -Ьо 'дубитатнв',
-di 'здесь', -din 'там', -pi 'на земле',
-daha ‘снова’, -pade ‘еще, пока’, -dugii
‘после’, -ki ‘когда, если’. Суффиксаль-
но выражается и вопрос: десано mahsi-
ku — ri ‘знаешь ли?’, ahsiidia — ri ‘хо-
чешь лн ты купить?'.
Среди именных словообразоват. суф-
фиксов отмечаются диминутивы, суффик-
сы, обозначающие вместилище, н др.
Порядок слов в простом предложении
SOV, ср. снона antonio-bi ha'ode geohi
ya’i-bi ‘Антонио лист связывает лозой'.
Глагол прн этом согласуется с именем
субъекта. Постглагольную позицию обыч-
но занимают логически выделенные члены
предложения. Определение обычно пред-
шествует определяемому н с ним не со-
гласуется: тукано pajiro акого ‘большой
дождь', o’akl wi'L ‘церковь’ (букв. — бог
дом), ape nimi ‘другой день’, сиона se-
se wd’i ‘кабанье мясо’, yi Ч ha'yf ‘мой
брат'.
Т. я. изучены недостаточно. Долгое вре-
мя сведения о инх были весьма отрывоч-
ны: списки слов, парадигмы и т. п. Это
отражалось и на классификации Т. я.:
так, впервые объединивший эти языки в
генетич, группировку Д. Г. Брннтон
(1891) включал их в группу бетоя, относя-
щуюся к чибчанским языкам. Ранние
классификации содержали большое
кол-во названий, не подкрепленных линг-
вистич. материалом.
В 50-х гг. 20 в. были впервые исследо-
ваны и описаны отд. фрагменты фонети-
ки и морфологии нек-рых Т. я.
В 70-х гг. осуществлена попытка ре-
конструкции пратуканской фонетики н
словаря (Н. Э, Уолц, А. Уилер).
• Beuc h at Н.. Rivet Р., La famille
Betoya ou Tucano, MSLP. 1911, t. 17, fasc. 2;
Wheeler A. L., Grammar of the Siona
language, Colombia, South America, Berk.,
1970: Waltz N. E.. W h e e 1 e r A.. Proto
Tucanoan. в сб.: Comparative studies in Amer-
indian languages. The Hague, 1972; Estudios
tucanos, 2 ed., t. 1 — 3, [Bogota]. 1979 (Serie
Sintactica); West B., Gramatica popular
del Tucano. Bogota, 1980. M. E. Алексеев.
ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКИЕ ЯЗЫКЙ
(тунгусские, маньчжуро-тунгусские язы-
ки) — группа близкородственных язы-
ков Сибири и Д. Востока, к-рые, по мне-
нию ряда исследователей, входят в ал-
тайскую языковую семью (см. Алтайские
языки). Имеется и концепция, не приз-
нающая алт. родства н объясняющая все
сходства между Т.-м. я. н др. членами
этой семьи взаимовлияниями первона-
чально неродств. языков.
Т.-м. я. распространены в Ср. и Вост.
Сибири (значит, часть таежной зоны), на
побережье Охотского м., в Приамурье
(СССР); кроме того, они представлены
в КНР (Сев.-Вост. Китай, Синьцзян-Уй-
гурский авт. p-и) и МНР (р-н Барги).
Число говорящих на Т.-м. я. в пределах
СССР 58 тыс. чел. (1979, перепись).
В течение последних столетий ареал этих
языков уменьшился в басе. р. Лены, в
ряде юж. р-нов Сибири и Д. Востока н
к Ю. от р. Амур, но увеличился на С.-В.
Сибири. Проблема древней истории
расселения тунгусо-маньчжуров оконча-
тельно не решена. Имеются гипотезы, ло-
кализующие их прародину в Приамурье
или в Центр. Китае; более вероятно их
пребывание в 1-м тыс., т. е. в заключит,
период сохранения праязыкового един-
ства, на терр. зап. Прибайкалья и, по-
видимому, ряда соседних регионов.
Сравнит, близость Т.-м. я. н высокая
степень их диал. раздробленности (при
наличии переходных диалектов) затруд-
няют как выделение самостоят. языков,
так н их классификацию. В сов. науч,
лит-ре принято выделять И Т.-м. я.,
однако фактически отчетливо противо-
поставлены лишь 5: эвенкийский (с солон-
ским и негидальским), эвенский, удэ(ге)й-
скйй (с орочеким), нанайский (с ульч-
ским и орокским), маньчжурский (с
чжурчжэньским). Принято также под-
разделение Т.-м. я. на 3 ветви: сибир-
скую, иначе северную, или эвенкийскую
(эвенкийский и эвенский), амурскую,
или нанийскую (удэгейский и нанайский),
и южную, илн маньчжурскую. Имеются
н др. варианты классификации.
Для пратунгусо-маньчж. состояния ре-
конструируются (И. Бенцниг) 16—18
согласных фонем (р, b, t, d, k, g, ё, 3,
s, x, tn, n, ?ri, r), 1, r, j, ?w), симметричная
система гласных (долгие и краткие а, а,
i, i, о, 6, и, й) и ряд дифтонгов (в основ-
ном типов IV и Vi). Системы фонем совр.
Т.-м. я. в целом достаточно сходны с
этой реконструкцией и между собой; из
явлений вторичного характера наиболее
типичны утрата лабналнзов. гласных
переднего ряда (в большинстве языков);
развитие в h-образный звук или исчезно-
вение анлаутных *х (эвенкийский, эвен-
ский, удэгейский, маньчжурский), *р
(эвенкийский, эвенский, удэгейский),
*s (эвенкийские диалекты, эвенский);
появление вторичных долгих гласных и
дифтонгов как результат утраты интер-
вокальных *g (удэгейский, нанайский,
маньчжурский), *Ь (удэгейский, нанай-
ский), *г (удэгейский) и нек-рых др. со-
гласных; возникновение назализов. глас-
ных в ауслауте из сочетаний гласного
с *-п (солонский, нанайский, орочекий);
существ, преобразования мн. сочетаний
согласных. В Т.-м. я. действует гармония
гласных по ряду, частично и по лабиали-
зации, ср. эвенкийское ana-ja-ra 'толка-
ют', ата-Зй-га ‘приходят’, sorjo-jo-ro
‘плачут’ (роль признака ряда в гармонии
частично затемнена вторичными процес-
сами слияния и изменения артикуляции
гласных). Стечения согласных допусти-
мы, как правило, лишь в середине слова.
Ударение (силовое в эвенкийском и
эвенском, музыкальное в нанайском и
удэгейском) тяготеет в большинстве язы-
ков к концу слова, в эвенкийском и эвен-
ском также к долгим гласным.
Для Т.-м. я. характерен суффиксаль-
но-агглютинативный морфологич. тип, оп-
редел. роль принадлежит и явлениям фу-
зии. Черты аналитизма особенно замет-
ны в маньчж. яз., где морфология во мно-
гом перестроена. Имени в Т.-м. я. свой-
ственны категории числа (ед. ч. н ми. ч.
на *1, *sal), падежа (общими являются но-
минатив с нулевым показателем, аккуза-
тив на *Ьа, датив на *dua, директив иа
♦tiki, элатив на *gi3i, инструменталис на
*3i, аблатив на *duki, локатив на *(du)la,
пролатив на *(du)li; в маньчжурском
часть этих окончаний утрачена, но имеет-
ся генитив]; притяжательностн (различа-
ются лично-притяжат. и возвратно-при-
тяжат. формы, а также особые формы
косвенной принадлежности с суффиксом
ц; в маньчжурском категория прнтяжа-
тельности утрачена). Структура глагола
во всех Т.-м. я. достаточно единообраз-
на, однако кол-во, способ образования
и употребление периферийных форм вре-
мен и наклонений заметно варьирует по
диалектам и языкам. Характерно широ-
кое использование причастий в функции
предиката. Посредством суффиксов об-
разуются формы совершаемостей (видо-
вой направленности) — около 15 пз них
имеют общетунгусо-маньчж. происхожде-
ние, а также производные глаголы с се-
мантикой страдат., возвратного, побудит.,
совместного, взаимного залогов (в спря-
жении залоговых различий нет). Имеются
инклюзивное н эксклюзивное местоиме-
ния 1-го л. мн. ч. Широко употребитель-
ны послелоги, связь к-рых с предшест-
вующим именем часто выражена притя-
жат. окончанием.
Осн. средство словообразования —
суффиксация; в лит. маньчж. яз. активно
используется словосложение с усечением
компонентов. Особенно распространены
суффиксы основообразования и отымен-
ного словообразования имен с собират.,
оценочными и др. значениями.
В Т.-м. я. отдается предпочтение по-
рядку слов SOV, определение предшест-
вует определяемому, однако этот порядок
не является обязательным. Согласование
прилагательного с существительным в
числе н падеже наблюдается в эвенкийс-
ком и эвенском языках. Для предложения
характерен номинативный строй. Прн
относительно слабой развитости форм
сложноподчиненного предложения Т.-м. я.
отличаются широким прнменеинем кон-
струкций с нефиннтнымн формами гла-
гола, функционально соответствующих
придаточным предложениям др. языков.
Древнейший слой общеалт. лексики в
Т.-м. я. не всегда легко отграничить от
многочисленных более поздннх заимст-
вований, особенно из монг. языков. За-
метную роль в формировании лексики
сыграли контакты с самодийскими язы-
ками. В эвенкийском и эвенском языках
много якутских, в маньчж. яз. — кит.
заимствований. Кроме того, маньчж. яз.
сам оказал значит, лексич. влияние на др.
Т.-м. я. Приамурья. Осн. источником
заимствований для Т.-м. я., распростра-
ненных на терр. СССР, является рус. яз.
Памятники чжурчжэиьского яз., на-
писанные т. наз. малым чжурчжэньским
письмом, относятся к 12—16 вв. Обшир-
ной лнт-рой представлен маиьчж. яз.
(письменность с 1599 на основе монг. ал-
фавита, переработана и дополнена диа-
критикой в 1632). В кон. 20-х гг. 20 в.
начата разработка письменности (на ос-
нове латинской, а с 1936 — рус. графики)
и в 1931—32 начато издание лит-ры на
эвенкийском, эвенском и нанайском язы-
ках. Созданная в то же время удэгейская
письменность развития не получила; раз-
рабатывается новая письменность.
Первые лнигвистич. данные о Т.-м. я.
(эвенкийском и эвенском) появились в
кон. 17 в. (Н. К. Витзен). В 18 в. осуще-
ствлялся сбор словарного материала
(Д. Г. Мессершмидт, С. П. Крашенин-
ников, Я. Лниденау, Г. Ф. Миллер,
И. Биллингс, П. С. Паллас и др.). Зна-
чит. роль в становлении тунгусо-маньч-
журоведеиия сыграли исследования
М. А. Кастрена (его тунгус, грамматика
и словарь были изданы с рядом допол-
нений акад. А. А. Шифнером). 2-я лол.
19 н иач. 20 вв. отмечены серьезными ус-
пехами в исследовании маиьчж. яз.
(В. П. Васильев, И. И. Захаров соз-
датель фундаментального словаря,
А. О. Ивановский, А. М. Орлов, позднее
А. В. Гребенщиков, В. Котвпч, А. М.
Позднёев, П. П. Шмидт), сбором мате-
риалов по Т.-м. я. Приамурья (Р. К.
Маак, К. И. Максимович, Л. И. Шренк,
позднее С. Леоитовнч, Шмидт, Л. Я.
Штернберг и др.) н эвеи. яз. (В. Г. Бо-
гораз), фнлологич. обработкой чжур-
чжэньскнх памятников (В. Грубе). Школа
тупгусо-маньчжуроведения сложилась в
Ленинграде; ее представителями собраны
и обработаны материалы по всем Т.-м. я.
СССР — эвенкийскому (А. Ф. Бойцо-
ва, Г. М. Василевич, В. А. Горцевская,
В. Д. Колесникова, О. А. Константино-
ва, Е. П. Лебедева, А. Н. Мыреева,
А. В. Романова), эвенскому (В. Д. Ле-
бедев, К. А. Новикова, Л. Д. Ришес,
В. И. Цинциус), нанайскому (В. А. Авро-
рин, Н. Б. Киле, С. Н. Онеико, Т. И.
Петрова, Л. И. Сем, О. П. Суник), не-
гндальскому (Колесникова, Константи-
нова, Е. М. Мыльникова, Цинциус),
удэгейскому (И. В. Кормушин, Суник,
Е. Р. Шнейдер), орочекому (Аврорин,
Лебедева, Цинциус), ульмскому (Петро-
ва, Суник), орокскому (Новикова, Пет-
рова, Сем), издан 2-томный <Сравни-
тельный словарь» Т.-м. я., в ряде обоб-
щающих работ исследованы в сопоставит,
и сравнит.-ист. плане фонетика, морфо-
логия, синтаксис, лексика этих языков
(Суник, Цннцнус и др.). Изучение Т.-м.
я., преим. в нет. плане, ведется также в
ФРГ, Японии, США, Австрии (Бенцниг,
ТУНГУСО 523
Г. Дёрфер, Ё. Икегамн, К. Г. Менгес,
Н. Н. Поппе, И. Футакн, Д. Синор,
К. Ямамото и др.).
• С у и и к О. П„ Очерки по синтаксису
тунгусо-маньчж. языков. Л., 1947; его же,
Глагол в тунгусо-маньчж. языках, М,— Л.,
1962; его же. Существительное в тунгусо-
маньчж. языках, Л., 1982; Цинциус В.И.,
Сравнит, фонетика тунгусо-маньчж. язы-
ков, Л., 1949; Гор цене к ая В. А.,
Очерк истории изучения тунгусо-маньчж,
языков. Л.. 1959; Языки народов СССР, т. 5,
Л., 1968; Сравнит, словарь тунгусо-маньчж.
языков, отв. ред. В. И. Цинциус, т. 1—2, Л.,
1975—77; Benzing J., Die tungusischen
Sprachen. Versuch einer vergleichenden Gram-
matik, Wiesbaden, [19561; S i n о r D., Intro-
duction a I'etude de 1'Eurasie Centrale, Wies-
baden, 1963; Menges К. H., Tungusen und
Liao, Wiesbaden, 1968; DoerferG., Classi-
fication problems of Tungus, в кн.: Tungusica,
Bd 1. Wiesbaden, 1978; см. также лит. при
ст. Алтайские языки. Е. А. Хелимский.
ТУНГУССКИЙ ЯЗЫК — см. Эвенкий-
ский язык.
ТУПЙ — язык семьи тупи-гуараии (см.
Тупи-гуарани языки). Распространен в
вост. Бразилии. Число говорящих ок.
30 тыс. чел. Различаются совр. язык и его
старая вариация, т. наз. тупннамбЗ,
служивший в 16—17 вв. языком межпле-
менного общения (lingua geral) среди жи-
телей Атлантич. побережья Бразилии, от
устья Амазонки до устья Параны. Диал,
членение выражено слабо. Иногда проти-
вопоставляют сев. Т. и юж. Т,, служащий
переходным звеном к языку гуарани.
Система гласных Т. я. представлена
6 простыми фонемами (а, е, i, о, и, э) и
6 соответствующими назализованными.
Имеется 16 согласных. Осн. модели фо-
нологич. структуры слова CVCV, VCV,
VCVC(V). Допустимы сочетания двух
гласных. Ударение на последнем слоге.
В именной морфологии отмечены кате-
гория притяжательности, противопостав-
ляющая формы органнч. и неоргаиич.
принадлежности, и категория числа (ед.
в мн.). Глагол имеет категории лица (вы-
ражается префиксами; возможны двух-
личные формы), версии, каузатива, спо-
соба действия. В синтаксисе в целом вы-
держиваются нормы активного строя.
Лексич. состав языка относительно ог-
раничен. Развито именное словообразо-
вание. Заимствования нз Т. отмечены в
португ. яз. Бразилии. Письменность на
основе лат. графики. С 16 в. известны пе-
реводы релнг. текстов, а также ориги-
нальные поэтич. произведения.
в Lemos Barbosa A.. Curso de
Tupi antigo, Rio de J., 1956; Camara).
M a 11 о s o. Principios de linguistica geral,
Rio de J., 1959; Fernandes A.. GramA-
tica Tupi. historica. comparada e expositiva,
2 ed., Rio de J., 1960; Edelweiss F. G.,
Estudos Tupis e Tupi-Guaranis, Rio de J.,
1969.	Г. А. Климов.
ТУПЙ-ГУАРАНЙ ЯЗЫКЙ — одна из
наиболее крупных семей индейских язы-
ков Юж. Америки, Насчитывается св.
50 языков, к-рые распространены в Бра-
зилии, Парагвае и Боливии. Общее число
говорящих (с учетом двуязычных параг-
вайцев) св. 3,8 млн. чел. Семья Т.-г. я.
распадается на 7 осн. групп: собственно
тупи-гуарани, куда, в частности, входят
близкородств. языки тупи и гуарани,
нспанизированный вариант к-рого в Па-
рагвае имеет заметные структурные от-
личия, юруна, арнкем, тупари, рамарама,
монде и пурубора. Генетич. связи с др. ин-
дейскими языками остаются неясными,
предполагается родство с аравакскими
языками и языками тукано (см. Тукано
языки) Юж. Америки. Дж. X. Гринберг
относит их вместе с аравакскими языка-
ми к экваториальной группе андо-эква-
ториальной филин.
Фонологич. система Т.-г. я. относится
к т. наз. атлантич. типу: при развитом
вокализме (12—14 фонем с оппозицией
простых гласных соответствующим наза-
лизованным) ограниченный консонантизм
(12—19 согласных с большой долей со-
норных). Позиционное варьирование фо-
нем весьма значительно. Имеются морфо-
нологич. чередования (t/г, va/a и др.).
Сочетания согласных очень редки и от-
мечаются гл. обр. в исп. и португ. заим-
ствованиях. Преобладают фонологич.
структуры основ типа CVCV, CVC, CV.
В пределах слова широко распростране-
на назальная гармония. Ударение сило-
вое, приходится на последний слог.
Т.-г. я. характеризуются агглютинатив-
ной морфологией (префиксация развита
больше, чем суффиксация). В плайе со-
держат. типологии относятся к языкам
активного строя. Субстаитивы делятся
на скрытые, т. е. формально не выражен-
ные классы активных (одушевленных)
и инактивных (неодушевленных). Имен-
ное словоизменение ограниченно. При от-
сутствии падежной парадигмы имеются
категория притяжательности, различаю-
щая формы органич. н неоргаиич. при-
надлежности, а также послелоги лока-
тивной семантики. В гуарани и тупи упот-
ребительны формы мн. ч. Средн глаголов
выделяют активные, обладающие полной
парадигмой спряжения, и стативные. Раз-
личаются морфологич. категории лица
(противопоставлены 2 серии личных пока-
зателей; в ряде языков возможны двух-
личные словоформы активного глагола),
версии (центробежной и нецентробежной),
каузатива (с префиксальным выраже-
нием), способа действия (с суффиксаль-
ным выражением).
Именное словообразование преобладает
над глагольным (распространена префик-
сальная деривация имен со значением
агента и места, суффиксальная дерива-
ция отглагольного имени). В синтаксисе
осн. роль играет глагольное сказуемое,
образующее активную нли ннактивную
конструкцию предложения. Преобладает
порядок слов SOV. Именной атрибута*
предшествует определяемому, а гла-
гольный (передаваемый чистой основой
стативного глагола) следует за ним. Рас-
пространена инкорпоративная связь под-
лежащего со стативным глаголом-сказуе-
мым, а также дополнения с активным гла-
голом-сказуемым. Объем словаря в Т.-г.
я. различен, наиболее богата лексика нс-
панизированного гуарани, содержащая
множество испанизмов.
Наиболее ранние письм. памятники от-
носятся к нач. 17 в. (первый обширный
текст на гуарани — 1607, графика на лат.
основе). Есть письменность на основе лат.
графики также на языке тупи. К сер.
20 в. относятся попытки создания пись-
менностей для нескольких более мелких
языков Бразилии (напр., для мундуру-
ку), не имевшие существ, успеха.
История изучения Т.-г. я. начинается
с 16 в., когда европ. наука впервые позна-
комилась с языками тупи и гуарани. Грам-
матич. очерки этих языков 17—18 вв.
(иапр., работы А. Монтоя) в духе филос.
грамматики представляют лишь нет. ин-
терес. В 19 в. структура Т.-г. я. описы-
валась преим. в терминах чуждого им
номинативного строя. С сер. 20 в. обозна-
чилось стремление к адекватной характе-
ристике более широкого круга языков,
однако сведения по целому ряду языков
до сих пор ограничиваются краткими
списками слов. Лучше других изучены
524 ТУНГУССКИЙ
языки тупи, гуарани, мекеис, сирионо,
кокама, камаюра.
* Handbook of South American Indians,
v. 3, Wash., 1948 (Smithsonian Institution.
Bureau of American Ethnology, Bull. 143);
Rodrigues A. D., Classification of Tupi-
Guarani, UAL. 1958, v. 24. №3; Firesto-
ne H, L., Description and classification of
Siriono, The Hague. 1965; Gregores E.,
Suarez J. A, A description of colloquial
Guarani, The Hague — P., 1967.
_	_	,	Г. А. Климов.
ТУРЕЦКИЙ язйк — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Турции,
а также в Румынии, СССР, Иране, Ира-
ке, Сирии, Греции, Югославии, Болгарии,
на о. Кипр и в нек-рых др. странах. Общее
число говорящих 45 млн. чел., в т. ч.
в Турции — 42,2 млн. чел., в СССР —
78,5 тыс. чел. Является офиц. языком
Турецкой Республики н Республики Кипр
(наряду с греч. яз.). В диал. отношении
в Турции вычленяется зона на В. и осо-
бенно на С.-В. Анатолии, обнаруживаю-
щая черты сходства с азербайджанским
языком. Говоры остальной части Анато-
лии и вост. Фракии, а также тур. диалек-
ты в др. странах различаются незначи-
тельно.
Особенности Т. я. в области фонетики:
j- в анлауте и -j- в иилауте, соответствую-
щие 3-/6-/d’-H-d-/-z-/-r- др. тюрк, языков;
различие в анлауте глухих и звонких
р—b, t—d, k—g; щелинный губной v
в ряде слов на месте смычного b и глагол
ol- ‘быть’, ‘становиться’ вместо обще-
тюрк. bol-. В морфологии: причастие на
-пп?..., функционально соответствующее
причастию на' -gan... кыпчакских и ряда
др. тюрк, языков; древиее имя действия
на -dik...; наст. вр. данного момента на
-уог и т. д.
Лнт. Т. я. в совр. его виде складывает-
ся с сер. 19 в., когда лит. язык средне-
вековья — ст.-турецкий, или ст.-осман-
ский, насыщенный большим кол-вом ара-
бо-перс. элементов, после бурж.-демо-
кратия. преобразований в Турции сбли-
жается с общенар. разг, языком. Памят-
ники ст.-тур. яз., выполненные араб,
графикой (см. Арабское письмо), перво-
начально с заметным влиянием вост.-
порк. караханидско-уйгур. лнт. языка,
фиксируются с 13 в. Совр. письменность
на основе лат. алфавита с 1928.
* Гордлевский В. А.. Грамматика
тур. языка, И., 1928; Дмитриев Н. К.,
Строй тур. языка. Л., 1939; его же. Тур.
язык, М., 1960; Кононов А. Н., Граммати-
ка совр. тур. лит. языка. М.— Л.. 1956; его
ж е. Очерк истории изучения тур. языка,
Л., 1976; Гузев В. Г., Ст..осман, язык,
М.. 1979: Deny J.. Grammaire de la langue
turque (dialecte osmanli), P.. 1921; C a t e-
r о g 1 u A.. Tiirk dili tarihi notlan, cilt 1 — 2,
1st., 1943—47; Em re A.C., Tiirk dilbilgisi.
1st., 1945; Dilaf ar A., Turk diline genel
bir bakis, Ankara, 1964; Erg i n M., Turk
dil bilgisi, 4 baski, 1st., 1972; В a n g u-
o g 1 u T., Tiirkcenin grameri, 1st., 1974.
Typ.-pyc. словарь, сост. Д. А. Магазаник,
под ред. В. А. Гордлевского. 2 изд.,
1945; Рус.-тур. словарь,_ М.. 1972;
рус. словарь, М„ 1977; Turkpe sozliik, uazir-
lanan M. A. Agakay. 6 baski, Ankara, 1974;
Yeni yazim kilavuzu. 9 baski, Ankara, 1977;
Yeni tarama sozlugii, Ankara, 1983.
м ,И. В. Кормушин.
туркменский ЯЗЫК—один из
тюркских языков. Распространен в
Туркм. ССР, частично в Узб. ССР (Ка-
ракалл. АССР), Тадж. ССР, Казах. ССР
н Ставропольском крае РСФСР (св. 2
млн. чел., 1979, перепись), а также в
Иране (ок. 700 тыс. чел.), Афганистане
(ок. 350 тыс. чел.), Турции (ок. 120 тыс.
чел.), Ираке (ок. 200 тыс. чел.). Общее
число говорящих ок. 3,8 млн. чел. Осн.
диалекты; текинский, йомудский, эрса-
рииский, салырский, сарыкскнй, човдур-
М.
Тур,-
bazjr-
ский и ряд более мелких. Диалект став-
ропольских туркмен называют трухмен-
скнм яз.
Т. я. сформировался на базе зап. пле-
менных языков огузов, но в процессе раз-
вития приобрел нек-рые черты, свойствен-
ные тюрк, языкам кыпчак, группы. Спе-
цнфнч. особенности Т. я.: наличие пер-
вичных долгих гласных, наличие меж-
зубных С н ? (вместо «с» и «з» в др. тюрк,
языках), развитая гармония губных
гласных; наличие варианта отрицат. фор-
мы аффикса буд. неопредел, времени с
конечным -р (помимо общей с др. тюрк,
языками формы на -маз/-мез) и др.
Старый лнт. Т. я. был преим. язы-
ком поэзии. Совр. лнт. Т. я. сформи-
ровался после Окт. революции 1917 в ре-
зультате консолидации туркм. диалектов
на базе текнн. диалекта. До 1928 Т. я.
использовал араб, алфавит, позднее —
латиницу, с 1940 — письменность на ос-
нове рус. графики.
* Баскаков Н. Л., К истории изучения
туркм. языка, Аш., 1965; Грамматика туркм.
языка, ч. 1. Фонетика и морфология, Аш.,
1970; П о ц е л у е в с к и й А. П., Избр.
труды, Аш., 1975; Туркмен дилиниц диалект-
лериниц очерки. Ашгабат. 1970;Туркмен дили-
нии грамматикасы. Белум 2. Соз дузуминиц
не йенекей сезлемнц синтаксиси, Ашгабат,
1977; Байлыев X., Сайланан ишлер,
Ашгабат, 1981.
Рус.-туркм. словарь, М., 1956; Туркм.-рус.
словарь, И., 1968; Большой рус.-туркм. сло-
варь. т. 1 — 2. М., 1986—87; Туркмен дилиниц
сезлуги.,Ашгабат, 1962. Е. А. Поцелуевский.
ТЮРКИ — общее название региональных
литературных тюркских языков 17—19
вв.: среднеазиатского, восточноогузского,
поволжского и северокавказского.
Среднеазиатский Т. представляет со-
бой более позднюю разновидность ча-
гатайского языка. Диалектная его осно-
ва — карлукско-уйгурскне диалекты.
Вместе с тем он вобрал в себя разнодна-
лектные формы, обусловленные регио-
нальным варьированием и интенсивным
контактированием с тюрк, языками др.
групп. Тюркско-иран. двуязычие в Са-
марканде и Бухаре, а также в туркм. вла-
дениях, пограничных с Ираном, широкое
распространение арабского в качестве
языка религии и науки, воздействие перс,
лит. традиции, школьное преподавание
араб, и перс, языков способствовали обо-
гащению среднеазиат. Т. араб, и перс,
заимствованиями. На этом языке, наря-
ду с релнг.-мистическими, широкое
распространение имели нст.-повест-
воват. жанры, а также разл. жанры свет-
ской лит-ры; сохранились деловые до-
кументы и нет. акты. Благодаря над-
диалектному характеру среднеазиат. Т.
сочинения на нем были широко читае-
мы тюркоязычнымн народами, населяю-
щими терр. от прол. Босфор и р. Днепр до
р. Иртыш и Индии.
Вост.-огуз. Т. складывается в 16 в.,
его характеризует явное преобладание
огуз. черт в фонетике и морфологии прн
все еще значит, влиянии чагатайского яз.
и ср.-азиат. Т. На этом языке существу-
ют историко-повествоват. сочинения,
эпич. и лирнч. поэзия.
В основу поволжского Т. был положен
золотоордынскнй Т. Его диал. основа —
кыпчакские (тат., ас 18 в. и башк.) диа-
лекты. Поволж. Т. на разных этапах
своего развития подвергался сильному
влиянию чагатайского яз. и ср.-азнат. Т.
В поволж. Т., наряду с арабизмами и
фарсизмами, со 2-й пол. 18 — нач. 19 вв.
вошли также русизмы и слова европ. про-
исхождения. На нем существовала об-
ширная религ.-мистич. лит-ра; сохрани-
лись ист.-повествоват. сочинения, грам-
матич. трактаты ранних тюркологов и
учебные пособия, рукописные, а затем и
печатные словари 17—18 вв.; жанры ху-
дож. лит-ры были мало распространены —
в осн. эпич. и лирич. поэзия 17—19 вв.
Северокавказский Т. — кннжно-письм.
язык с кыпчакской (ст.-кумыкской)
диал. основой и регулярным отражением
ряда ст.-азербайджанскнх фонетич.,
грамматич. и лексич. черт. Он являлся
региональным письм. языком офиц. де-
лопроизводства и общения на Сев.-Вост.
Кавказе (особенно в Дагестане, Чечне),
обслуживая не только тюркоязычные
народы, но также носителей ряда кав-
казских (иберийско-кавказских) язы-
ков — андийцев, частично даргинцев,
чеченцев, кабардинцев, ингушей; на нем
представлены памятники эпистолярного
жанра и поэтич. сочинения.
Все лнт. Т. пользовались араб, графи-
кой, мало приспособленной к своеобра-
зию тюрк, фонетики, но допускающей
фонационное варьирование в части огла-
совки согласных.
В базисных морфологич. системах ср.-
азнатского, вост.-огузского и поволжско-
го Т., исторически оказывавших влияние
на формирование совр. тюрк. лит. язы-
ков, могут быть вычленены соответствен-
но «староузбекские», «старотуркменские»
и «старотатарские» элементы. На этом
основании в Узбекистане первый на-
зывают «староузбекским» языком, вто-
рой в Туркмении — «старотуркменскнм»,
третий в Татарин — «старотатарскнм»
языком.
* Мелиоравский П., Тур. наречия
и лнт-ры, в кн.: Брокгауз Ф. А., Еф-
рон И. А., Энциклопедия, словарь, т. 34,
СПб, 1902; Самойлович А. Н., К ис-
тории лит. среднеаэиат.-тур. языка, в сб.;
Мир-Али-Шир, Л., 1928; Коионов А. Н.,
«Родословная туркмен». Соч. Абу-л-Гази
хана Хивинского, М,— Л., 1958; Ива-
нов С. Н., Родословное древо тюрок Абу-л-
Гази-хана. Грамматич. очерк, Таш., 1969;
Наджип Э. Н.,О ср.-век. лит. традициях
и смешанных письм. тюрк, языках, «Сов.
тюркология», 1970, Х6 1; Мухамед о-
в а 3. Б., Исследования по истории туркм.
языка XI—XIV вв., Аш., 1973; Т у м а ш е-
в а Д. Г., У с м а н о в М. А., X и с а м о-
в а Ф. М., Об особенностях развития ст.-тат.
деловой письменности, «Сов. тюркология»,
1977, № 3; Тенишев Э. Р., Языки др.-
и ср.-тюрк, письм. памятников в функцио-
нальном аспекте, ВЯ, 1979, Л6 2; О р а-
з аев Г. М., Лингвогеографич. характерис-
тика тюркоязычиых документов из архива
Кизлярского коменданта, в кн.: III конферен-
ция молодых ученых [ДагФАН СССР).
(Тезисы докладов), Махачкала, 1980; X ы-
дыров М. Н., Туркмен дилиниц тары-
хындан материаллар, Ашгабат, 1962; А б д у-
рахмонов Г., Ш у к у р о в Ш., Узбек
тилинннг тарихий грамматикаси, Тошкент,
1973; Матгозиев А., XIX аср узбек
тилинннг морфологияси, Тошкент, 1977.
Г. Ф. Благова, Э. Н. Наджип.
ТЮРКОЛОГИЯ — комплекс гумани-
тарных дисциплин, изучающих языки,
историю, литературу, фольклор, культу-
ру народов, говорящих на тюркских
языках. Первоначально Т. развивалась
преим. как филологич. дисциплина; лннг-
внетич. Т. как самостоятельная область
начала формироваться во 2-й пол. 19 в.
Важными источниками для изучения
истории тюрк, языков, создания их клас-
сификации стали орхоно-еннсейские над-
писи (см. Ор хоно-енисейских надписей
язык), др.-уйгурские памятники, сочи-
нения ср.-век. арабоязычных, персо-
язычных и тюркоязычных авторов. Осо-
бое значение имеет свод ср.-век. сведений
о тюрк, племенах и их языках «Дивани
лугат ат-тюрк», созданный в 11 в. Мах-
мудом Кашгарн.
Зап. Европа непосредственно познако-
милась с тюрками в 11—13 вв., во время
борьбы Византии и крестоносцев против
тюрок-сельджуков; интерес к ним воз-
рос после захвата турками-османами Кон-
стантинополя (1453) и угрозы дальней-
шего их вторжения в Европу. К 14—17 вв.
относятся описания Турции, сделанные
возвратившимися нз тур. плена европей-
цами, а также путешественниками и пос-
лами: венецианцем Марко Поло, русским
Афанасием Никитиным, саксонцем Ада-
мом Олеарием и др. В кон. 16 в., а также
в 17—18 вв. изучение Осман, империи
являлось гл. направлением Т. в зап. вос-
токоведении и преследовало преим. прак-
тич. полнтич. цели: одним из первых объ-
ектов изучения в Европе (вплоть до 2-й
пол. 19 в. он практически был единст-
венным) стал турецкий язык-, в Стамбу-
ле, Венеции, Париже, Вене и др. городах
организуются школы переводчиков, из-
даются грамматики и словари тур. язы-
ка: в 1533 появилось первое рукописное
пособие флорентийца Филиппо Арджен-
ти, в 1612 — первая печатная граммати-
ка И. Мегнзера. Эти и ряд др. трудов
по турецкому (осман.) яз., особенно тур.
грамматика и словарь Франциска Ме-
нннского (1680; грамматика переработана
под ред. А. Ф. Коллара и переиздана в
трех томах в Вене в 1756, словарь перера-
ботан и переиздан там же в 1780), подго-
товили почву для науч, изучения тюрк,
языков в Зап. Европе и России. Начи-
ная с 18 в, особенно успешно развивалась
османистика во Франции (Ж. Б. Д. Голь-
дерман, А. Паве де Куртей н др.);
изучением тур. яз. занимались также
Л. Бонелли, Э. Россн и др. в Италии,
И. Гаммер-Пургшталь в Австрии, А. Л.
Дейвиде, Дж. У. Редхауз и др. в Велико-
британии, Т. Ценкер, В. Банг н др.
в Германии (где в 1887 был учрежден в
Берлине Семинар вост, языков), А. Пайн,
А. Котула и др. в Румынии. Лишь со 2-й
пол. 19 в. зап.-европ. ученые обращают
внимание на др. тюрк, языки: чувашский,
казанско-татарский, кумыкский (3. Гом-
боц, Б. Мункачи, В. Прёле и др. в Венг-
рии), уйгурский (Г. Ракетт, затем Г. Яр-
ринг в Швеции); проблемы Т. разрабаты-
вали в связи с урало-алтайским яз-зна-
ннем М. А. Кастрен, Г. Й. Рамстедт,
А. М. О. Рясянен в Финляндии. В Да-
нни В. Томсен в 1893 нашел ключ к чте-
нию др.-тюрк. руннч. надписей.
Ранние контакты вост, славян с тюрк,
племенами, возникшие еще до образова-
ния в 9 в. Киевской Руси, обусловили
практич. знание ими тюрк, языков, к-рое
особенно укрепилось во время монголо-
тат. нашествия в 13—15 вв. и поддержи-
валось необходимостью сношений с Зо-
лотой Ордой. Появились офиц. перевод-
чики-толмачи с тур., казанско-тат. и
крымскотат. языков (кон. 15 — нач.
16 вв.), тюрк, слова толковались в числе
др. иноязычных слов в азбуковниках. Все
это обусловило интерес к истории, этно-
графии, языкам тюрков и способство-
вало зарождению науч. Т. в России. При
Петре I началось планомерное изучение
Сибири, в т. ч. собирание материалов
тюрк, языков, к-рое после создания в 1725
Петерб. АН приобрело систематич. ха-
рактер. Значит, роль сыграли организо-
ванные Петерб. АН в 18 в. экспедиции с
целью изучения Сибири, Поволжья, Кав-
каза, Ср. Азии, особенно Вторая акаде-
мия. экспедиция 1769—74. «Сравнитель-
ный словарь всех языков и наречий...»
(т. 1—4, 1790—91) включал слова из
279 языков, в т. ч. лексич. материал нз
19 тюрк, языков и диалектов. Словарь
ТЮРКОЛОГИЯ 525
вобрал в себя материалы из многочисл.
рукописных словарей (напр., <Русско-
татарский словарь» С. Хальфнна, 1785;
«Словарь Дамаскина», 1785; анонимный
рукописный «Словарь языка чувашско-
го», включавший ок. 30 тыс. слов, 1785,
и др.). Со 2-й пол. 18 в. появились сред-
ние учебные заведения, в к-рых препода-
вался тат. яз. (Казань, Астрахань, Моск-
ва, Омск, Тобольск). «Азбука и грам-
матика татарского языка...» Ибрагима
Хальфина (1809) была наряду с <Грам-
матикой татарского языка...» И. И. Ги-
ганова (1801) одним из первых учебных
пособий подобного рода в России; в тече-
ние 19 в. был описан грамматич. строй
(преим. морфология) чуваш., тат., тур.,
азерб., кумык., узб., алт., казах., тув.,
тофаларского языков, язык ряда памят-
ников.
Постепенное вовлечение в круг интере-
сов исследователей все большего кол-ва
языков н углубление самих исследований
сделало Т. к сер. 19 в. самостоятельной
областью, включило ее в сферу раз-
вития языкознания в целом, особенно в
сравнит.-ист. плане. Заметную роль в
развитии Т. в 19 в. сыграла деятельность
ученых, преподававших в духовных учеб-
ных заведениях (Н. И. Ильминскнй,
Г. С. Саблуков, Е. А. Малов), а также
в православных духовных миссиях. Зна-
чит. явлением в развитии Т. был труд
О. Бётлипгка «О языке якутов» (опубл,
на нем. яз. под назв. «Uber die Sprache
der Jakuten», 1851) и «Грамматика ал-
тайского языка» Ильминского, В. И.
Вербицкого, М. А. Невского (Макария)
(1869).
В 60-х гг. 19 в. началась науч, деятель-
ность В. В. Радлова, с именем к-рого свя-
зан принципиально новый этап в разви-
тии отечественной и мировой Т. В это
время в орбиту науч, исследований были
ие только вовлечены все живые и мертвые
тюрк, языки, но началось их планомер-
ное сравнит, изучение, в т. ч. изучение
древне- и ср.-тюрк, памятников письмен-
ности, предпринято было составление об-
щетюрк. словарей и т. д. В 1859—71 Рад-
лов занимался изучением языков, фольк-
лора, этнографии, археологии народов
Алтая и Зап. Сибири; в 1866 вышел 1-й
том серии «Образцы народной литерату-
ры северных тюркских племен»; в 1882—
1883 опубл, на нем. яз. «Сравнительная
грамматика северных тюркских языков,
ч. 1. Фонетика». С 1859 ученый работал
над фундаментальным трудом «Опыт
словаря тюркских наречий», включившим
лексику всех известных науке того вре-
мени тюрк, языков и диалектов (в. 1
вышел в 1888, издание окончено в 1911,
24 выпуска объединены в 4 тома). Боль-
шов вклад сделан Радловым в исследо-
вание памятников др.-тюрк. письмен-
ности: он издал в 1894—95, 1897, 1899
серию «Древнетюркские надписи из Мон-
голии», где содержатся тексты памятни-
ков. их перевод, словарь н грамматич.
очерк. В истории изучения др.-тюрк. па-
мятников особое место занимают и труды
ученика Радлова П. М. Мелноранского,
к-рый в отличие от воспринявших об-
щефилологич. традиции Радлова тюрко-
логов С. Е. Малова, А. Н. Самойловича,
Н. Ф. Катанова был представителем чис-
то лингвистич. направления Т. В 19 —
нач. 20 вв. в развитии Т. начинают участ-
вовать отд. ученые — представители тюр-
коязычных народов (Ч. Ч. Валиханов,
Каюм Насыри, М. Ф. Ахундов, И. Алтын-
сарин, Катанов, А.-К. Бакнханов и др.).
526 ТЮРКОЛОГИЯ
История науч. Т. в России тесно связа-
на с центрами преподавания тюрк, язы-
ков; в нач. 19 в. они изучались в Петерб.
н Казан, ун-тах. Кафедру тур.-тат.
яз. в Казан, ун-те возглавил с 1828
А. К. Казем-Бек, автор «Грамматики ту-
рецко-татарского языка...» (1839), долгие
годы определявшей развитие тюрколо-
гии. грамматич. традиции в рус. Т. Позд-
нее кафедрой руководил ученик Казем-
Бека И. Н. Березин, затем Ильминскнй,
один из первых исследователей казах,
яз. В Петерб. ун-те тур. яз. преподавал
О. И. Сенковский, затем А. О. Мухлнн-
скнй, Березин, В. Д. Смирнов, Самой-
лович. В 1855 в ун-те был создан факуль-
тет вост, языков (ФВЯ) и постепенно рас-
ширился круг преподаваемых тюрк, язы-
ков: с 1845 азерб. яз. вел Л. 3. Будагов,
автор 2-томного «Сравнительногословаря
турецко-татарских наречий» (1869—71);
преподавались также чагатайский язык,
казахский (Мелноранскнй, автор «Крат-
кой грамматики казак-кнргнзекого язы-
ка», ч. 1—2, 1894—97), узбекский (Са-
мойлович). В 1919 ФВЯ вошел в состав
факультета обществ, наук 1-го Петроград,
ун-та; в 1920 в Петрограде был организо-
ван Центр, ин-т живых вост, языков
(с 1924 Ленингр. нн-т живых вост, язы-
ков, с 1927 Ленингр. вост, нн-т, в 1938
влившийся в Моск, пн-т востоковедения).
В 1944 в ЛГУ был воссоздан вост, фа-
культет с кафедрой тюрк, филологии.
Тур. и узб. языки преподавались и в Ла-
заревском ин-те вост, языков в Москве
(1815—1918), где кафедру тур.-тат. яз.
возглавлял с 1850 Л. Э. Лазарев, автор
тур. грамматики; в кон. 19 — нач. 20 вв.
здесь работали Ф. Е. Корш, А. Е. Крым-
ский, В. А. Гордлевский, внесшие зна-
чит. вклад в развитие Т. На базе Лаза-
ревского ин-та был создан Моск, ин-т вос-
токоведения (1921—54). В 1943 было соз-
дано вост, отделение на филология, ф-те
МГУ, руководимое Н. К. Дмитриевым
и в 1958 преобразованное в Ин-т стран
Азии и Африки прн МГУ.
Сов. Т., отличаясь от дореволюционной
новой методологич. основой, новыми за-
дачами, в то же время сохраняет лучшие
традиции отечеств, востоковедения. Боль-
шую роль в продолжении этих традиций
сыграло активное участие в создании но-
вой Т. таких ученых, как Смирнов, В. А.
Богородицкий, Самойлович, С. Е. Малов,
Н. И. Ашмарин, Крымский, П. А. Фа-
лёв, Гордлевский, к-рые, начав свою дея-
тельность в дореволюционной России,
продолжили ее в сов. время.
В 1926 в Баку состоялся Всесоюзный
тюркология, съезд, имевший важное зна-
чение для определения задач сов. Т. и
ее развития. Началась интенсивная рабо-
та по языковому строительству — соз-
данию алфавитов, соответствовавших фо-
нетич. строю тюрк, языков, разработке
терминологии и орфографии, подготовке
местных языковедч. кадров. В 20-х гг.
сов. учеными Н. Ф. Яковлевым, Л. И.
Жирковым, Самойловичем, Б. В. Чо-
бан-заде, Е. Д. Поливановым, А. А.
Пальмбахом, А. М. Сухотиным, К. К.
Юдахиным и др., принявшими участие в
деятельности Всесоюзного центрального
комитета нового алфавита, были раз-
работаны науч, основы новых алфавитов
н орфографий для тюрк, языков народов
СССР. В этот период н позже изучались
фонетика, грамматич. строй, лексика ма-
ло илн вовсе не изученных языков, соз-
давались учебные пособия для порко-
язычных школ. Значит, вклад в отечеств.
Т., в т. ч. в изучение строя тюрк, языков,
внесли Чобан-заде, Н. К. Дмитриев,
А. П. Поцелуевский,	И. А. Батманов,
Юдахин, X. Жубанов, Н. Т. Сауранбаев,
С. Аманжолов, В. Г. Егоров, Б. М. Юну-
салиев, Л. Н. Харитонов, А. К. Боров-
ков, А. П. Дульзон, Дж. Г. Киекбаев,
В. В. Решетов, Е. И. Убрятова, М. Ш.
Ширалнев, Э. Р. Тенишев, А. М. Щербак,
Н. А. Баскаков, А. Н. Кононов и др.
С 40-х гг. наряду с изучением совр.
тюрк, языков и их диалектов начинает-
ся изучение нет. и сравнит.-ист. фонети-
ки, грамматики, широко развиваются лек-
сикология и лексикография, диалекто-
графия н диалектология, с 50-х гг. —
лингвистич. изучение памятников тюрк,
письменности. Тексты памятников, а
также обобщающий труд «Памятники
древнетюркской письменности» (1951)
опубликовал С. Е. Малов. Изданы «Эти-
мологический словарь тюркских языков»
Э. В. Севортяна (т. 1—3, 1974—80, рабо-
та над след, томами продолжается в Ин-те
яз-знания АН СССР), «Древнетюркский
словарь» (1969), «Историко-сравнитель-
ный словарь тюркских языков» Э. Н.
Наджипа (1979), в Ташкенте вышел «Тол-
ковый словарь языка произведений Али-
шера Навои» (т. 1—3, 1983—84), выпуще-
ны толковые словари совр. казах., азерб.,
туркм., узб., тат. языков.
Характерной особенностью сов. Т. яв-
ляется создание многочисл. науч, центров
в республиках н областях тюркоязычных
народов СССР, где работают нац. кадры
ученых. Проблемы лингвистич. Т. в
СССР изучаются в ИВАН СССР в Моск-
ве и в его отделении в Ленинграде, Ин-те
яз-знания АН СССР, в востоковедных
ин-тах и отделах АН Азербайджана, Ка-
захстана, Киргизии, Туркменистана, Уз-
бекистана, в Казан., Башк. и Даг. филиа-
лах АН СССР, в спец. н.-и. ин-тах Ка-
ракалпакии, Тувы, Чувашии, Горно-Алт.,
Хакас, авт. областей, в Ин-те истории,
филологии, философии Сиб. отд. АН
СССР и в Якут, филиале этого отделения,
а также в нн-тах АН Армении и Грузии.
Подготовка специалистов по Т. осуществ-
ляется в Ин-те стран Азии н Африки при
МГУ, на вост, факультете ЛГУ, в ун-тах
Алма-Аты, Ашхабада, Баку, Казани,
Нальчика, Самарканда, Ташкента, Тби-
лиси, Уфы, Фрунзе, Чебоксар, Якутс-
ка н в нек-рых др. учебных заведениях.
Для улучшения координации науч,
исследований в области Т., а также для
усиления междунар. контактов н науч,
сотрудничества с тюркологами зарубеж-
ных стран в 1973 при Отделении лит-ры
н языка АН СССР создан Сов. к-т тюр-
кологов.
В ряде стран Вост. Европы Т. традици-
онно развивается в областях историко-
филологических, реже — собственно линг-
вистич. штудий. В Венгрии проблемы Т.
разрабатывали н разрабатывают Д. Не-
мет, Л. Лигети, Д. Хазаи, А. Рона-Таш,
Ж. Какук, Д. Кара, Э. Шютц, И. Ваша-
Йн; в НРБ — Г. Гылыбов, Б. Недков,
!. Тодоров н др.; в Румынии— М. Губо-
глу, В. Дрымбэ; в СФРЮ — Г. Елезович,
А. Шкалнч, Е. Джннджич, X. Шабано-
внч; в ГДР — П. Цнме, З.и Клейнмихель
и др.; в Чехословакии—Й. Блашковнч,
Й. Кабрда ндр.; в Польше — А. Зайонч-
ковскнй, В. Зайончковскнй, А. Дубинь-
ский, Э. Трыярскнй. Тюркология, учреж-
дения КНР сосредоточены в Пекине н
Урумчи.
Осн. направления совр. Т. в Турции
развиваются после 1928; в 20-х гг. в Тур-
ции широко развернулось языковое стро-
ительство, включая реформу алфавита
1928. В 1932 в Анкаре было создано
Турецкое лингвистич. об-во — ТЛО
(Turk Dil Kurumu), к-рое активно прово-
дило политику замены устаревшей или
займете, лексики тур. неологизмами, из-
дало ряд разл. словарей, грамматик, ис-
следований по истории и диалектологии
тур. языка, а также памятников тюрк,
письменности (Р. Р. Арат, Т. Бангуоглу,
М. А. Агакай, Б. Аталай, А. Дильачар,
О. А. Аксой, А. С. Левенд и др.). В 1983
в Анкаре создано Высшее об-во культуры,
языка и истории им. Ататюрка (Ataturk
Kiiltiir, Dil ve Tarih Yiiksek Kurumu),
в состав к-рого вошло ТЛО. Центрами
Т. в совр. Турции являются также лит.
факультет Стамбульского ун-та, ин-ты
Т. и исламских исследований при этом
ун-те, факультет языка, истории и гео-
графии Анкарского ун-та и тюркология,
ин-т при нем, Эрзурумский ун-т.
Т. представлена в Австрии, Великобри-
тании, Данин, Италии, Франции, Фин-
ляндии, Швейцарии, ФРГ, Швеции н др.
странах. А. фон Габен, Г. Дёрфер (ФРГ),
А. Титце (Австрия), К. Г. Менгес (США),
П. Аалто (Финляндия), Л. Базен. Ж. Л.
Боке-Граммон н др. (Франция), А. Бом-
бачн, Р. Факканн (Италия), Яррннг,
Л. Юхансон (Швеция) занимаются как
общими проблемами Т., так и историей
тюрк, языков, ист. грамматикой. В США
Т. зародилась в 30-х гг. 20 в., стала быст-
ро развиваться в 50—60-х гг., гл. обр. за
счет привлечения тюркологов из Европы
н Турции; с их помощью поставлено пре-
подавание тюрк, языков в Колумбийском
ун-те, Гарвардском ун-те и находящемся
при нем Центре средневост, исследований,
ун-те в Лос-Анджелесе, ун-те штата Ин-
диана и др. Ун-т в Инднане издает с 1960
«Uralic and Altaic series», где печатают-
ся пособия по уральским и алтайским
языкам, в т. ч. и по тюркским. Т. в Япо-
нии, имевшая давние традиции, возроди-
лась после 2-й мировой войны. Япон.
востоковеды объединяются в Ин-те куль-
туры, основанном в 1947 с отделениями
в Токио и Киото.
Осн. периоднч. издания по Т. (помимо
общевостоковедч. периодики): «Совет-
ская тюркология» (Баку, 1970—). «Тюр-
кологический сборник» (М., 1970—),
«Asia Major» (L., 1949—), «Turk Dili.
Belleten» (1st., 1933—), «Tiirk Dili Ara;-
tirmalari yilhgi. Belleten» (Ankara,
1953—), «Tiirkiyat Mecmuasi» (1st.,
1925—), «Ural-Altaische Jahrbiicher»
(Wiesbaden, 1922—), «Turcica» (P.,
1969—), «Journal of Turkish studies —
TurklOk Bilgisi Ara?tirmalan» (Duxbury,
1977—).
* Востоковедные фонды крупнейших библио-
тек Сов. Союза. Статьи и сообщения. М.,
1963: Л и в о т о в а О. Э.. Порту-
г а л ь В. Б.. Востоковедение в изданиях АН.
1726-1917, М.. 1966: Кононов А. Н.,
Тюрк, филология в СССР. 1917 —1967, М..
1968 (лит.); его же. История изучения
тюрк, языков в России. М., 1972; 2 изд., Л.,
1982; Азиатский музей — Ленингр. отделе-
ние ин-та востоковедения АН СССР. М., 1972;
Базиянц А.П., Лазаревский институт в
истории отечеств, востоковедения. М., 1973;
Биобиблиография, словарь отечеств, тюрколо-
гов. М.. 1974; Мнлибанд С. Д., Биобиб-
лиография. словарь сов. востоковедов, М.,
1975; 2изд.. М.. 1977; Dugat G., Histoire des
orientalistes de 1’Europe du XIIе au XIXе
siecle. t. 1—2, P.. 1869—70; Benzing J.,
Einfiihrung in das Studium der altaischen
Philologie und der Tiirkologie, Wiesbaden,
1953; Pnilologiae Turcicae fundamenta, t. 1—2,
Wiesbaden. 1959—64; Sovietico-Turcica,
Bdpst. 1960; Gollner C., Turcica. Die
europaischen Tiirkendrucke des XVI. Jahr-
hunderts. [Bdl 1-1501-1550, Buc.- B..
1961; Handbuch der Orientalistik, Abt. 1,
Bd 5—, Altaistik. 1 Abschnift — Tiirkologie,
Leiden — Koln, 1963; Sinor D., Introduc-
tion a I'etude de I'Eurasie Centrale, Wiesbaden,
1963; D i 1 a c a r A.. Turk diline genel bir
bakis, Ankara, 1964; Pearson J. D.. Ori-
ental and Asian bibliography, L., 1966; M e n-
g e s К. H., The Turkic languages and peoples,
Wiesbaden, 1968: H a z a i Gy., Kurze
Einfiihrung in das Studium der tiirkischen
Sprache, Bdpst. 1978. A. H. Кононов.
ТЮРКСКИЕ ЯЗЫКЙ—семья языков,
на к-рых говорят многочисленные народы
н народности СССР, Турции, часть насе-
ления Ирана, Афганистана, Монголии,
Китая, Румынии, Болгарии, Югославии н
Албании. Вопрос о генетич. отношении
этих языков к алтайским языкам нахо-
дится на уровне гипотезы, к-рая предпо-
лагает объединение тюркских, тунгусо-
маньчжурских и монгольских языков. По
мнению ряда ученых (Е. Д. Поливанов,
Г. Й. Рамстедт и др.), рамки этой семьи
расширяются включением кор. и япон.
языков. Существует также урало-алт. ги-
потеза (М. А. Кастрен, О. Бётлннгк,
Г. Винклер, О. Доннер, 3. Гомбоц и Др.),
согласно к-рой Т. я., а также др. алт.
языки составляют вместе с финно-угор-
скими языками урало-алт. масросемью.
В алтанстнч. лит-ре типологич. сходство
тюрк., монг., тунгусо-маньчж. языков
иногда принимается за генетич. родство.
Противоречия алт. гипотезы связаны,
во-первых, с нечетким применением срав-
нительно-исторического метода при ре-
конструкции алт. архетипа и, во-вторых,
с отсутствием точных методов и крите-
риев для дифференциации исконных н
занмств. корней.
Формированию отд. нац. Т. я. пред-
шествовали многочисл. и сложные миг-
рации их носителей. В 5 в. началось
движение из Азин в Прикамье гурских
племен; с 5—6 вв. стали продвигаться
в Ср. Азию тюрк, племена из Центр. Азии
(огузы и др.); в 10—12 вв. расширился
диапазон расселения древних уйгурских
и огузских племен (из Центр. Азии в Вост.
Туркестан, Ср. и М. Азию); происходи-
ла консолидация предков тувинцев, ха-
касов, горных алтайцев; в нач. 2-го тыс.
кнрг. племена с Енисея переселились на
нынешнюю терр. Киргизии; в 15 в. кон-
солидировались казах, племена.
По совр. географии распространения
выделяются Т. я. след, ареалов: Ср. и
Юго-Вост. Азии, Юж. и Зап. Сибири,
Волго-Камья, Сев. Кавказа, Закавказья
и Причерноморья. В тюркологии имеется
неск. классификационных схем. В. А.
Богородицкий разделял Т. я. на 7 групп:
северо-восточную (якут., ка-
рагасский н тув. языки); хакасскую
(абаканскую), в к-рую включались са-
гайский, бельтирскнй, койбальскнй, ка-
чинский и кызыльский говоры хакас,
населения региона; алтайскую с
юж. ветвью (алт. и телеутскнй языки) и
сев. ветвью (диалекты т. наз. черневых
татар н нек-рые др.); западно-си-
бирскую, куда включены все диалек-
ты сиб. татар; поволжско-при-
уральскую (тат. н башк. языки);
среднеазиатскую (уйгур., ка-
зах., кирг., узб., каракалп. языки);
юго-западную (туркм., азерб.,
кумыкский, гагаузский и тур. языки).
Лингвистич. критерии этой классифика-
ции не отличались достаточной полнотой
и убедительностью, так же как и чисто
фонетич. признаки, положенные в основу
классификации В. В. Радлова, выделяв-
шего 4 группы: восточную (языки и
диалекты алт., обских, енисейских тю-
рок н чулымских татар, карагас., хакас.,
шорский н тув. языки); западную
(наречия татар Зап. Сибири, кирг., ка-
зах., башк., тат. и, условно, каракалп.
языки); среднеазиатскую (уй-
гур. и узб. языки) и ю ж н у ю (туркм.,
азерб., тур. языки, нек-рые южнобереж-
ные говоры крымскотат. яз.); якут. яз.
Радлов выделял особо. Ф. Е. Корш,
впервые привлекший в качестве оснований
для классификации морфологич. приз-
наки, допускал, что Т. я. первоначально
разделялись на сев. п юж. группы; позд-
нее юж. группа распалась на восточную
и западную. В уточненной схеме, пред-
ложенной А. Н. Самойловичем (1922),
Т. я. распределены на 6 групп: р-груи-
па, или булгарская (в иее включался так-
же и чуваш, яз.): д-группа, нли уйгур-
ская, иначе северо-восточная (помимо
др.-уйгурского в нее вошли тув., тофа-
лар., якут., хакас, языки); тау-группа,
или кыпчакская, иначе северо-западная
(тат., башк., казах., кирг. языки, алт.
яз. и его диалекты, карачаево-балк.,
кумык., крымскотат. языки); таг-лык-
группа, или чагатайская, иначе юго-вос-
точная (совр. уйгур, яз., узб. яз. без его
кыпчак, диалектов); таг-лы-группа, или
кыпчакско-туркменская (промежуточные
говоры — хнвннско-узбекские и хн-
вннско-сартские, утратившие самостоят.
значение); ол-группа, иначе юго-западная,
нли огузская (тур., азерб., туркм., юж-
нобережные крымскотат. диалекты).
В дальнейшем предлагались новые схе-
мы, в каждой из к-рых была попытка
уточнить распреде 1енне языков по груп-
пам, а также включить др.-тюрк, языки.
Так, напр., Рамстедт выделяет 6 осн.
групп: чуваш, яз.; якут, яз.; сев. группа
(по А. М. О. Рясянепу— сев.-восточная),
к к-рой отнесены все Т. я. и диалекты
Алтая и прилегающих р-нов; зап. группа
(по Рясянепу — сев.-западная) — кирг.,
казах., каракалп., ногайский, кумык.,
карачаев., балк., караимский, тат. и
башк. языки, к этой же группе отнесены
и мертвые куман, н кыпчак, языки: вост,
группа (по Рясянсну — юго-восточная)
— новоуйгур. и узб. языки: юж. группа
(по Рясянену — юго-западная) — туркм.,
азерб., тур. и гагауз, языки. Нек-рые ва-
риации подобного типа схем представ-
ляет классификация, предложенная
И. Беннингом и К. Г. Менгссом. В осно-
ве классификации С. Е. Малова лежит
хронологич. признак: все языки делятся
на «старые», «новые» и «новейшие».
Принципиально отличается от преды-
дущих классификация Н. А. Баскакова;
согласно его принципам, классификация
Т. я. есть не что иное как периодизация
истории развития тюрк, народов и язы-
ков во всем многообразии возникавших
и распадавшихся мелких родовых объе-
динений первобытного строя, а затем
крупных племенных объединений, к-рыс,
имея одно происхождение, создавали
общности, различные по составу племен,
а следовательно, и по составу племенных
языков.
Рассмотренные классификации, при
всех их недостатках, помогли выявить
группы Т. я., генетически связанных наи-
более близко. Обосновано особое выделе-
ние чуваш, и якут, языков. Для разработ-
ки более точной классификации необходи-
мо расширение набора дифференциаль-
ных признаков с учетом чрезвычайно
сложного диал. членения Т. я. Наиболее
общепринятой схемой классификации
при описании отд. Т. я. остается схема,
предложенная Самойловичем.
Типологически Т. я. относятся к аг-
глютинативным языкам. Корень (осно-
ва) слова, не будучи отягощен классны-
ми показателями (классного деления имен
существительных в Т. я. нет), в им. и.
может выступать в чистом виде, благода-
ря чему становится организующим цент-
ТЮРКСКИЕ 527
ром всей парадигмы склонения. Акси-
альная структура парадигмы, т. е. такая,
в основе к-рой лежит один структурный
стержень, оказала влияние на характер
фонетич. процессов (тенденция к сохра-
нению четких границ между морфемами,
препятствие к деформации самой оси па-
радигмы, к деформации основы слова и
т. д.). Спутником агглютинации в Т. я.
является сингармонизм.
Наличие гармонии гласных и связанное
с ней противопоставление переднеязыч-
ных согласных заднеязычным, отсутст-
вие в исконно тюрк, словах сочетаний
неск. согласных в начале слова, на сты-
ках морфем нлн в абсолютном исходе сло-
ва, особая типология слогов обусловли-
вают относит, простоту дистрибутивных
отношений фонем в Т. я.
Более последовательно проявляется
в Т. я. гармония по признаку палаталь-
ности — непалатальностн, ср. тур. ev-
ler-in-de ’в их домах’, карачаево-балк.
бар-ай-ым ’пойду-ка' н т. п. Губной син-
гармонизм в разных Т. я. развит в разной
степени.
Существует гипотеза о наличии для ран-
него общетюрк. состояния 8 гласных фо-
нем, к-рые могли быть краткими и
долгими: а, э, о, у, е, у. ы, и. Спорным
является вопрос, было ли в Т. я. за-
крытое /е/. Характерной особенностью
дальнейшего изменения др.-тюрк, вока-
лизма является утрата долгих глас-
ных, охватившая большинство Т. я. Они
в основном сохранились в якут., туркм.,
халадж. языках; в др. Т. я. сохранились
лишь их отд. реликты.
В тат., башк. и др.-чуваш, языках про-
изошел переход /а/ в первых слогах мн.
слов в лабиализованное, отодвинутое на-
зад /а’/, ср. *кара 'черный', др.-тюрк.,
казах, кара, но тат. к&ра; *ат ’лошадь’,
др.-тюрк., тур., азерб., казах, ат, но тат.,
башк. а’т, и т. д. Произошел также пере-
ход /а/ в лабиализованное /о/, типичный
для узб. языка, ср. *баш ’голова’, узб.
бош. Отмечается умлаут /а/ под влияни-
ем /и/ след, слога в уйгур, яз. (етн 'его
лошадь’ вместо аты); сохранилось крат-
кое э в азерб. и новоуйгур. языках (ср.
♦кэл- ’приходи’, азерб. гэл'-, уйгур,
кэл-), тогда как э > е в большинстве
Т. я. (ср. тур. gel-, ногайское, алт.,
кирг. кел- и пр.). Для тат., башк., хакас,
и отчасти чуваш, языков характерен пе-
реход э > и, ср. *эт ’мясо’, тат. нт. В
казах., каракалп., ногайском и карачае-
во-балк. языках отмечается дифтонгоид-
ное произношение нек-рых гласных в
начале слова, в тув. и тофалар. языках —
наличие фарингализов. гласных.
Консонантизм Т. я. может быть пред-
ставлен в виде таблицы (см. выше).
Т. наз. огуз. языки допускают звонкие
смычные в анлауте; кыпчак, языки до-
пускают смычные в этой позиции, но
глухне смычные преобладают.
В процессе изменений согласных в
Т. я. звуки с более или менее сложной ар-
тикуляцией подвергались упрощению или
превращались в звуки др. качества: ис-
чезли билатеральный /л/ и межзубный
/з/; велярный /к/ в ряде языков превра-
тился в обычный среднеязычный /к/ или
/х/ (ср. *кара ’черный', орхонское кара,
казах., каракалп., карачаево-балк.,
уйгур, кара, но тур. kara, чуваш, хура).
Распространены случаи озвончения со-
гласных в интервокальной позиции (ха-
рактерные для чуваш, яз. и в особенности
для Т. я. Сибири), многочисл. ассимиля-
ции согласных, особенно в аффиксах,
528 ТЮРКСКИЕ
По месту артикуляции
По характеру артикуляции		заднеязыч- ные велярные	заднеязыч- ные	средне- язычные	передне- язычные	губные
Смычные	Глухие Звонкие	К	к г		т д	п б
Щелевые (спиранты)	Глухие Звонкие	г		j	г', 3, з	
Аффрикаты	Глухие Звонкие				ч ДЖ	
Сонорные	Боковые Дрожащие Плавные		ц		л. -л р н	м
переход к > ч и т > ч перед гласными
переднего ряда (ср. диалекты азерб.,
тур., уйгур, языков: чнм < кнм ‘кто’).
Наблюдаемое во мн. Т. я. изменение на-
чального й- в аффрикату также объяс-
няется внутр, закономерностями разви-
тия Т. я. Ср. *йэр ’земля’, азерб. йэр,
кирг. жер (где /ж/ обозначает звонкую
аффрикату), хакас, чир, тув. чер. В др.
случаях изменения звуков могут возни-
кать под воздействием соседних неродств,
языков: таковы радикальное изменение
тюрк, консонантизма в якутском, а также
в известной мере в чувашском, появление
прндыхат. смычных в нек-рых Т. я.
Кавказа н Сибири.
Категория имени во всех Т. я., кроме
якутского, имеет 6 падежей. Им. п. не
маркирован, род. п. оформляется показа-
телями -ЫН/-ИН, -ыц/-иц, вин. п. — -ы/-и,
ны-ни, в нек-рых языках наличествуют
аффиксы род. п. и вин. п. с начальным
-н, дат.-направит, п.----ка/-гэ, -а/-э,
местный п. — -та/-тэ, -да/-дэ, исходный
п.----тан/-тэя, -дан/-дэн; в языках, где
развиты процессы ассимиляции, имеются
варианты аффикса род. п. -тыц/-дыц,
аффикса вин. п. -ты/-ды и т. п. В чу-
ваш. яз. в результате ротацизма -з- в
интервокальном положении возникли ва-
рианты исходного и местного падежей -ра
и -ран; дат.-вин. п. в этом языке совме-
щен в одном показателе -а/-е, -на/-не.
Во всех Т. я. мн. число выражается
прн помощи аффикса -лар/-лэр, за исклю-
чением чуваш, яз., где эту функцию име-
ет аффикс -сем. Категория принадлеж-
ности передается при помощи системы
личных аффиксов, присоединяемых к
основе.
В состав числительных входят лекснч.
единицы для обозначения чисел первого
десятка, для чисел двадцать, тридцать,
сорок, пятьдесят, сто, тысяча; для чисел
шестьдесят, семьдесят, восемьдесят и
девяносто употребляются сложные сло-
ва, первая часть к-рых представляет фо-
нетически видоизмененные названия
соотв. единиц первого десятка. В нек-рых
Т. я. образовалась иная система обозна-
чения десятков по схеме «название еди-
ницы первого десятка + он ‘десять’»,
ср. хакас, алт-он ’шестьдесят’, якут,
тертуон ’сорок’.
Указат. местоимения в Т. я. отражают
3 плана расположения предметов в про-
странстве: ближайший к говорящему
(напр., тур. bu, чуваш, ку ’этот’), более
удаленный (тур. ?и, кнрг. ошол ’вот тот’),
наиболее удаленный (тур. о, кирг. ал
’тот’).
Парадигма личных местоимений вклю-
чает формы трех лиц ед. и мн. ч.; при их
склонении в ряде языков происходят из-
менения гласного основы в дат.-направнт.
п. ед. ч., ср. тур. ben ’я’, но: Ъапа ’мне’,
кирг. мен ’я’, но: мага ’мне’ и т. д.
Существует 2 основы вопросит, место-
имений: ср. узб., ногайское кнм ’кто’,
кнмлар ’кто’ (по отношению к лицам),
нима ‘что’, нималар ’что', ногайское не
’что’ (по отношению к предметам).
В основе возвратных местоимений ле-
жат самостоят. имена существительные.
Напр. оз ’нутро’, ’сердцевина’ (в боль-
шинстве языков), азерб., кирг. езум ’я
сам’; в шор., хакас., тув., алт. и тофалар.
языках соответственно используется сло-
во’тело’, ср. шор. поэым, тув. бодум, алт.
бо)ым ’я сам’, в якут. яз. — слово бээйээ
’тело’, ср. якут, бээйэм ’я сам’, в тур. и
гагауз, языках — слово kendi, ср. тур.
kenaim 'я сам' и т. д.
В системе спряжения глагола актуали-
зуются 2 типа личных окончаний. Первый
тип — фонетически видоизмененные лич-
ные местоимения — выступает при спря-
жении глаголов в наст, и буд. вр., а так-
же в перфекте и плюсквамперфекте.
Второй тип окончаний, связанный с при-
тяжат. аффиксами, используется в прош.
вр. на -ды и условном наклоненнн.
Наиболее распространена форма наст,
вр. на -а, имеющая иногда и значение
буд. вр. (в тат., башк., кумык., крымско-
тат. языках, в Т. я. Ср. Азии, диалектах
татар Сибири). Во всех Т. я. имеется
форма наст.-буд. времени иа -ар/-ыр.
Для тур. яз. характерна форма наст. вр.
на -уог, для туркм. яз. — на -йар. Форма
наст. вр. данного момента на -макта/
-махта/-мокда встречается в тур., азерб.,
узб., крымскотат., туркм., уйгур., ка-
ракалп. языках. В Т. я. проявляется тен-
денция к созданию особых форм наст,
вр. данного момента, образуемых по мо-
дели «деепричастие на а- или -ып + фор-
ма наст. вр. определ. группы вспомогат.
глаголов».
Общетюрк. форма прош. вр. на -ды
отличается семантич. емкостью н видовой
нейтральностью. В развитии Т. я. пос-
тоянно проявлялась тенденция к созда-
нию прош. времени с видовыми значе-
ниями, в особенности обозначающих
длит, действие в прошлом (ср. неопре-
дел. имперфект типа караим, алыр еднм
’я брал’). Во мн. Т. я. (в осн. кыпчак-
ских) существует перфект, образуемый
путем присоединения личных окончаний
первого типа (фонетически видоизме-
ненных личных местоимений) к причас-
тию на -кан/-ган. Этимологически
родств. форма на -ан существует в туркм.
яз. и на -ны — в чуваш, яз. В языках
огуз. группы распространен перфект на
-мыш, в якут. яз. этимологически родств.
форма на -быт. Плюсквамперфект
имеет ту же основу, что и перфект, соче-
таемую с формами основ прош. вр. вспо-
могат. глагола ’быть’.
Во всех Т. я., кроме чуваш, яз., для
буд. вр. (наст.-буд.) существует показа-
тель -ыр/-ар. Для огуз. языков характер-
на форма будущего категорического вре-
мени на -аджак/-ачак, она распростра-
нена также в нек-рых языках юж. ареала
(узб., уйгур.).
Помимо изъявительного в Т. я. име-
ются желат. наклонение с наиболее рас-
пространенными показателями -гай (для
кыпчак, языков), -а (для огуз. языков),
повелительное со своей парадигмой, где
чистая основа глагола выражает повеле-
ние, обращенное ко 2-му л. ед. ч., ус-
ловное, имеющее 3 модели образования с
особыми показателями: -са (для боль-
шинства языков), -cap (в орхонских, др,-
уйгур. памятниках, а также в тюрк, тек-
стах 10—13 вв. нз Вост. Туркестана, из
совр. языков в фонетически трансформи-
ров. виде сохранилась только в якутском),
-сан (в чуваш, яз.); должествоват. накло-
нение встречается гл. обр. в языках огуз.
группы (ср. азерб. кэлмэли/эм 'я дол-
жен прнйтн').
Т. я. имеют действительный (совпадаю-
щий с основой), страдательный (показа-
тель -л, присоединяемый к основе), воз-
вратный (показатель -н), взаимный (по-
казатель -ш) и понудительный (показа-
тели разнообразны, наиболее часты -дыр/
-тыр, -т, -ыз, -гыз) залоги.
Глагольная основа в Т. я. индиффе-
рентна к выражению вида. Видовые от-
тенки могут иметь отд. временные формы,
а также особые сложные глаголы, видо-
вую характеристику к-рым придают вспо-
могат. глаголы.
Отрицание в Т. я. имеет разл. показа-
тели для глагола (аффикс -ма < -ба)
и имени (слово дейнл ’нет’, ’не имеется’
для огуз. языков, змее — в том же зна-
чении для кыпчак, языков).
Модели образования осн. типов сло-
восочетаний — как атрибутивных, так и
предикативных — в Т. я. едины: за-
висимый член предшествует главному.
Характерной синтаксич. категорией в
Т. я. является изафет: этот тип отноше-
ний между двумя именами пронизывает
всю структуру Т. я.
Именной или глагольный тип предложе-
ния в Т. я. определяется характером
грамматич. выражения сказуемого. Мо-
дель простого именного предложения,
в к-ром предикативность выражается
аналогами связки (аффиксами сказуе-
мости, личными местоимениями, разл.
предикативными словами), является об-
щетюркской. Кол-во объединяющих
Т. я. типов глагольного предложения с
морфологич. опорным членом относитель-
но невелико (форма прош. вр. на -ды,
наст.-буд. время на -а); большинство
типов глагольного предложения склады-
валось в зональных общностях (ср. за-
крепившийся за кыпчак, ареалом тип
глагольного предложения с формирую-
щим членом на -гаи нли тип с формирую-
щим членом на -мыш, свойственный огуз.
ареалу, и т. п.). Простое предложение
в Т. я. является преобладающей еннтак-
снч. структурой; оно стремится включить
в себя такие заменители придаточных
предложений, структура к-рых не проти-
воречила бы правилам его построения.
Разл. подчинит, отношения передаются
причастными, деепричастными, гла-
гольно-именными конструкциями.
В строе Т. я. были заложены условия
и для развития союзных предложений.
В развитии сложных предложений союз-
ного типа сыграло известную роль влия-
ние араб, и перс, языков. Постоянный
контакт носителей тюрк, языков с рус-
скими также способствовал развитию
союзных средств (напр., в тат. яз.).
В словообразовании Т. я. преобладает
аффиксация (см. Аффикс). Существуют
также способы аналитич. словообразова-
ния: парные имена, редупликация, сос-
тавные глаголы и т. д.
Древнейшие памятники Т. я. датируют-
ся 7 в. (см. Древнетюркские языки).
Письменность всех Т. я. СССР с кон.
30-х — нач. 40-х гг. основана на рус.
графике. Тур. яз. пользуется алфавитом
на лат. основе.
* Мелиоранский П. М., Араб фи-
лолог о тур. языке, СПБ, 1900; Богоро-
дицкий В. А., Введение в тат. яз-знание,
Каз., 1934; 2 изд., Каз., 1953; И а л о в С. Е.,
Памятники др.-тюрк. письменности, М,—
1951; Исследования по сравнит, грамматике
тюрк, языков, ч. 1—4, М., 1955—62; Баска-
ков Н. А., Введение в изучение тюрк, язы-
ков, М., 1962; 2 изд., М., 1969; его же.
Историко-типолошч. фонология тюрк, язы-
ков, М., 1988; Щербак А. М., Сравнит,
фонетика тюрк, языков, Л., 1970; С е в о р-
т я и Э. В., Этимология, словарь тюрк, язы-
ков, [т. 1—3], М., 1974—80; Серебрен-
ников Б. А., Гаджиева Н. 3., Срав-
нит.-ист. грамматика тюрк, языков, Баку,
1979; 2 изд., М., 1986; Сравнит.-ист. грамма-
тика тюрк, языков. Фонетика. Отв. ред.
Э. Р. Тенишев, М., 1984; то же, Морфология,
М„ 1988; Grenbech К.. Der tiirkische
Sprachbau, v. 1, Kph., 1936; Gabain A.,
Alttiirkische Grammatik, Lpz., 1941; 2 Aufl.,
Lpz., 1950; Brockelmann C., Osttiir-
kische Grammatik der islamischen Literatur-
sprachen Mittelasiens Leiden. 1954; Rasa-
n e n M. R.. Materialien zur Morphologie der
tiirkischen Sprachen, Hels., 1957 (Studia Orien-
talia, XXI); Philologiae Turcicae fundamenta,
1.1—2,[Wiesbaden], 1959—64. H.3. Гаджиева,
УБЬ'1ХСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из абха-
зско-адыгских языков. Распространен в
убыхеких деревнях Анатолии (Турция).
Число говорящих несколько десятков чел.
В отличие от др. абхазско-адыг. языков
фонологич. система имеет 2 осн. глас-
ные фонемы — закрытую э и открытую
/а/, к-рые в зависимости от окружения
приобретают разл. тембровые качества,
ивОсогласных фонем. Смычные образуют
трехчленную оппозицию, напр. [Ь—р—
p’J, [d—t—t’J. Для спирантов характерна
бинарная оппозиция, напр. [z—s, z—5].
Зубные, свистящие аффрикаты, апикаль-
ные спиранты и фарингальные противо-
поставлены по «лабиализации — отсут-
ствию лабиализации». Существительные
имеют категории числа, падежа, опреде-
ленности/неопределенностн, притяжатель-
ности, указательности и союзностн. Про-
тивопоставление номинатива и эргатива
связано с переходностью/непереходностью
глагола. Глагол обладает формами кау-
затива, версии, союзностн (соеднинтель-
ности), совместности, локальными и
направит, превербами, отрицат. и воп-
росит. формами, парадигмами статич. и
динамич. глагола. Глагольные корни —
самостоятельные и связанные (с превер-
бамн). Осн. способ словообразования —
сложение. Есть номинативная, эргатив-
ная и индефинитная (нейтральная) кон-
струкции предложения. На лексику силь-
ное влияние оказали адыг, языки. Язык
бесписьменный.
* Кумахов М. А., Убых. язык, в сб.:
Языки народов СССР, т. 4, М., 1967;
Dirr A., Die Sprache der Ubychen, Lpz.,
1928; D u m 6 z i 1 G., La langue des oubykhs.
P., 1931; его ж e, Le verbe oubykh. P., 1975;
Meszaros G., Die Pakhy-Sprache, Chi.—
L.. 1934.
Vogt H., Dictionnaire de la langue
oubykhs, Oslo, 1963. M. А. Кумахов.
УГАРЙТСКИЙ ЛЗЬ'1К — один нз
мертвых семитских языков. Был рас-
пространен в государстве Угарит на сев.-
вост. берегу Средиземного м. (23—13 вв.
до и. э.), возможно, в Сев. Сирии и даже
шире. Специфич. черты фонетики:
«аканье» (евр. б, зафикенров. в Библии
и Талмуде, соответствует угарит. а);
сохранение архаичного консонантного со-
става, а также заимствование нз хуррит-
ского языка согласного z. В морфологии
сохраняется система внеш, гласных флек-
сий в имени и глаголе (т. е. окончания
спрягаемых форм глагола и падежные
окончания имен, отсутствующие в сев,-
зап. семит, языках 1-го тыс. и позже);
имеются рефлексивные породы глагола,
образуемые с помощью префикса нлн
ннфнкса -t-; каузативная порода обра-
зуется с помощью префикса S-; в несов.
виде 3-го л. муж. и жей. рода в ед. и мн.
числах употребляется префикс t-; ар-
тикль отсутствует. В лексике многочис-
ленны заимствования нз аккадского (и
опосредованно нз шумерского) и хуррнт-
Ского языков. Памятники У. я. (поэтич.
повествования, ритуальные тексты, де-
ловые документы, письма) записаны кли-
нообразным квазиалфавитным консонан-
тным письмом, сложившимся не позднее
1-й пол. 2-го тыс. до к. э. (см. Угарит-
ское письмо).
• .Сегерт С.. Угарит. язык. М., 1965;
Aistleitner J., Untersuchungen zur
Grammatik des Ugaritischen, B., 1954; Fron-
z a г о 1 i P.. La fonetica ugaritica, Roma,
1955; L i v e r a n i M., Element! innovativi
nell’ugaritico non letterario, AANL, Rendicon-
ti della Classe di scienze morali, storiche e filo-
logiche. 1964, v. 19; G ordonC. H., Ugari-
tic textbook, [Tl 1—3], Graz— Roma, 1967.
Aistleitner J., Worterbuch der uga-
ritischen Sprache, 3 Aufl.. B.. 1967.
И. Ш. Шифман.
УГАРЙТСКОЕ ПИСЬМб — квазиалфа-
витное консонантное письмо (клино-
пись), употреблявшееся в 14—13 вв. до
н. э. для записи текстов на угаритском
языке, а также на хурритском языке
н (очень редко) на аккадском языке.
Тексты, записанные У. п., встречаются
и за пределами Угарита, в т. ч. в Палести-
не. С тумсро-аккад. клниописью У. п.
имеет сходство только в составлении зна-
ков из отд. черточек, принимающих на
глине клинообразную форму; геиетнч.
связь считается маловероятной. Предпо-
ложения об общем происхождении У.' п.
с финикийским письмом и юж.-аравий-
ским письмом пока не доказаны.
У. п. возникло не позднее 1-й пол.
2-го тыс. до н. э. Наличие вариантных
знаков для обозначения нек-рых соглас-
ных, а также особых знаков для сочета-
ний ’а, Ч, ’и позволяет предположить,
УГАРЙТСКОЕ 529
что У. п. предшествовало слоговое кли-
нообразное или линейное письмо, до нас
не дошедшее, из к-рого постепенно
развилось У. п. Первоначально знаки
У. и. воспринимались как соответствия
сочетанию определ. согласного с любым,
в т. ч. <нулевым», гласным, а позже —
как соответствия только согласным. Для
того чтобы облегчить понимание текстов,
— $	< < $	Щ m > ПУ Y
Ш ~	Д	eg> F £ £ < УШ £
&> g 1 £&> Ц х
Фрагменты угаритского текста.
использовались словоразделнтелп (вер-
тикальный клин), а также изобретенные
не позже 14 в. до н. э. <матерн чтения»
(см. Матрес лекционис), с помощью
к-рых обозначалась огласовка. В роли
последних выступали знаки ’а, Ч, ’и,
h, w, у. Во 2-й пол. 2-го тыс. до н. э.
существовал также возникший под влия-
530 УГОРСКИЕ
нием финикийского сокращенный ва-
риант У. п. (не 30, а 22 знака). К нач.
1-го тыс. до н. э. У. п. вышло нз употреб-
ления.
* Шифман И. Ш.. Возникновение зна-
ний о языке у финикиян, в кн.: История линг-
вистич. учений. Древний мир, Л., 1980;
Gelb I. J., A study of writing: the founda-
tions of grammatology, [Chi.. 19631; Gor-
don С. H., Ugaritic textbook, [Tl 1—3], Graz —
Roma, 1967; Blau J.. Loewen s ta mmS. E.,
Zur Frage der scriptio plena im Ugaritischen
und Verwandtes, в кн.: Ugarit-Forschungen,
Bd 2. Kevelaer — Neukircnen-Vluyn, 1970;
Lundin A. G., Ugaritic writing and the ori-
gin of the Semitic consonantal alphabet,
«Acta Orientalia», 1987, v. 5.
.	Л И. Ш, Шифман.
УГбРСКИЕ ЯЗЫКЙ —одна из ветвей
финно-угорских языков. Генеалогически
У. я. возводятся к угорскому языку-ос-
нове, формировавшемуся в кон. 3-го тыс.
до н. э. вследствие распада фннно-угор.
праязыка на 2 ветви — финно-пермскую
и угорскую. У. я. делятся на 2 группы:
1) венгерский язык, 2) обско-угорские
языки (хантыйский и мансийский).
Поскольку разделение У. я. произошло
еще до н. э. и венгры, постепенно удаля-
ясь па 3., в кон. 9 в. н. э. оселн в Центр.
Европе, а ханты и манен живут в Сев,-
Зап. Сибири в регионе Оби и ее прито-
ков, совр. угор, народы н языки разоб-
щены. Число говорящих на У. я. св.
14,5 млн. чел., из них обскнх угров
28,5 тыс. чел. (1979, перепись),
Однако наряду со значит, расхожде-
ниями между венгерским и ооско-угор-
скимн языками выявляются общие толь-
ко для У. я. и возводимые к древней
угор, языковой общности черты: наличие
заднерядного огубленного нижнего
подъема и смешение согласных *s н *s;
депалатализация *3. У. я. сохранили
агглютинативный тип, унаследованный из
финно-угор. праязыка, однако им прису-
щи и нек-рые черты флективности. Для
У. я. характерны утрата прафинно-угор.
аблативной падежной морфемы *-ta/*-ta
и замена ее морфемой *-L, к-рая в совр.
У. я. используется как компонент слож-
ного окончания (венг. -tdl/-tol, мансий-
ское -пэ1 ’от’); появление серин падеж-
ных суффиксов, начинающихся с *п-
(локативные венг. диалектные -nott/
-nott, комитативные обско-угор. -nat/
-nat), н сложного словообразоват. суф-
фикса лншительно-изъятельного зна-
чения, состоящего из компонентов -t и
-L (венг. -talan/-telen, мансийское -tai).
В угор, праязыке наметилось развитие
превербов. Для глагола совр. У. я. ха-
рактерно наличие объектного спряжения.
Кроме слов, унаследованных нз финно-
угорской п уральской языковых общно-
стей, в У. я. св. 160 слов, возводимых к
угор, языку-основе, средн них, напр., сло-
ва, связанные с коневодством, что позво-
ляет сделать выводы об использовании
древними уграми домашних животных.
Письменность венг. яз. на основе лат.
графики (пнсьм. памятники — с 12 в.),
письменность хантыйского и мансий-
ского языков на основе рус. графики
(пнсьм. памятники — с 19 в.). Об изуче-
нии У. я. см. Финно-угроведение.
* Honti L., Characteristic features of
Ugric languages, в кн.: Acta linguistica Aca-
demiae scientiarum Hungaricae. t. 29, Bdpst,
1979; см. также лит. при ст. Уральские языки.
К. Е. Майтинская.
УДАРЁНИЕ (акцент) — выделение в ре-
чи той или иной единицы в последователь-
ности однородных единиц с помощью
фонетических средств. У. — факт суп-
расегментного фонологич. уровня (см.
Фонология); в зависимости от того, с
какой сегментной единицей функцио-
нально соотносится У., различают сло-
весное, синтагматич. (тактовое) и фра-
зовое ударение. Особый вид У. — логи-
ческое У., назначение к-рого — в
смысловом подчеркивании наиболее важ-
ного в данной речевой ситуации слова в
предложении, ср.: <би дежурит?»/«он де-
журит?»- Физич. носитель У. — слог
пли мора; в тех случаях, когда физиче-
ский и функциональный носители У.
ссьпадают, говорят о слоговых акцен-
тах (см. Тон).
Выделяется 3 фонетич. компонента
У. (по преобладающему компоненту оп-
ределяется фонетич. тип У.): 1) интен-
сивность, достигаемая увеличением мус-
кульного напряжения и усилением вы-
доха (основанное на этом свойстве У.
называют динамическим, реже —
экспираторным); 2) высота голосового
тона (по этому признаку выделяется
музыкальное У., к-рое может
реализоваться в неск. разновидностях,
напр. в восходящей н нисходящей);
3) длительность (по этому признаку ус-
ловно выделяют третий тип У. — ко-
личественное, но в чистом виде
оно не зарегистрировано). Обычно в язы-
ках, имеющих У., сочетаются все указан-
ные признаки, но значимость их бывает
различной. Эксперименты показали, что,
напр., носители рус. и англ, языков,
считающихся языками с динамич. У.,
воспринимают долгие гласные (или
гласные с повышением топа) как ударные,
т. е. интенсивность для них — не единств,
признак У. Установлено, в частности, что
для рус. У. длительность — важнейший
компонент, поэтому русские склонны вос-
принимать чеш. слова с долгим 2-м сло-
гом типа motyl ’бабочка’ как имеющие
У. на 2-м слоге, хотя в действительности
У. в чеш. яз. всегда на 1-м слоге. В язы-
ках с противопоставлением долгих и
кратких гласных признак длительности,
не участвуя в создании эффекта У., мо-
жет влиять на реализацию его разновид-
ностей; так, в др.-греч. яз., имевшем му-
зыкальное (тоннч.) У., нисходящая раз-
новидность У. (циркумфлекс) была воз-
можна только на долгом слоге, в отличие
от восходящей (акута), допустимой как
на долгом, так и иа кратком слогах.
В отд. языке представ-
лен, как правило, один
фонетич. тип У.; доволь-
но редки случаи сосу-
ществования разных ти-
пов, как в швед, яз., где
отмечается динамическое
п музыкальное У. (оба
могут присутствовать в
одном и том же слове,
но динамич. У. при этом тяготеет к на-
чальному слогу), или в дат. яз., где на-
ряду с динамич. У. в нек-рых словах
есть т. наз. толчок (stod) — У., ослож-
ненное гортанной смычкой (предположи-
тельно— остаток прежнего музыкально-
го У.). Известны языки, в к-рых вообще
не отмечено У. (напр., палеоазиат-
ские).
Обычно в языках с У. каждое знаме-
нат. слово имеет У., и притом единствен-
ное; в нек-рых языках в многосложных
словах возможны два У. одного типа,
из них одно — главное, другое — второ-
степенное (напр., в английском, немец-
ком, ср. англ, competition ’соревнование’
с гл. У. на 3-м слоге и второстепенным
У. на 1-м слоге). Наряду с обязательно
ударными словами (ортотоническимп)
выделяются обязательно безударные —
энклитики, к ним относятся ар-
тикли, предлоги, послелоги, частицы.
В определ. условиях, однако, нек-рые
из таких слов могут в составе фразы «пе-
ретягивать» У. со знамеиат. слов (ср.
«поводу», но «по ягоды»). Такое смещаю-
щееся У. в иидоевроп. языках наз. р е-
цессивным (Е. Курнлович). Оно
наблюдается в тех знаменат. словах,
к-рые в праслав. эпоху принадлежали к
группе т. наз. э н к л и н о м е н а (на-
зываемых так вслед за Р. О. Якобсо-
ном, т. е. не имевших обязат. У., что
отражено в фольклорных конструкциях
типа «синё море» с одним У.).
Кроме фонетич. типов У. различаются
структурные типы — по характеру рас-
положения У. в структуре слова: при
этом важно учитывать два аспекта — фо-
нологич. (слоговую или морную) и морфо-
логич. структуру. Применительно к сло-
говой структуре слова говорят о с в о -
бодном и связанном У.: сво-
бодное У. может падать на любой слог,
связанное — на определенный. Связанное
У., в свою очередь, может быть представ-
лено двумя подтипами: фиксиро-
ванное У. (имеющее единств, посто-
янное место) и ограниченное У.
(имеющее определ. зону локализации).
Примеры свободного У.— в рус., англ,
языках; связанное фиксированное У.—
в чеш., венг. языках (на 1-м слоге), свя-
занное ограниченное — в лат. яз. (от-
стояние У. от конца слова = 1 слог +
2 моры, ср. divido ’разделяю’ -divisi
’разделил’: в первом слове У. на 2-й море
1-го слога, во втором — на 1-й море 2-го
слога), аналогичный тип У.— в др.-гре-
ческом, где расстояние между ударной
мерой и конечной морой не может пре-
вышать один слог.
Свободное динамич. У. способно вы-
зывать качеств, и количеств, изменения
гласных в составе слова, известные под
назв. редукции, происходящей, напр.,
в безударных слогах в рус. и англ, язы-
ках. Это, однако, наблюдается не всег-
да, и У., к-рое вызывает редукцию, назы-
вают иногда (С.И. Бернштейн) сильноцент-
рализующим, в противоположность сла-
боцентрализующему, т. е. не вызываю-
щему изменений вокализма слова. В рус.
яз. редукция регулируется форм у-
лой Потебни: ...12311..., где циф-
ры означают соотв. степень полнозвуч-
ности слога в слове, считая от ударного
(3). Внешне аналогичный подход исполь-
зуется в порождающей фонологии
Н. Хомского — М. Халле (.см. Генератив-
ная лингвистика), в к-рой вводится по-
нятие акцентного контура слова с града-
цией степеней ударности слогов от одного
(главное У.) до четырех (безударность).
Применительно к морфологич. струк-
туре слова важно различать подвиж-
ное и неподвижное (постоянное)
У.; эта характеристика имеет фундамен-
тальное значение в славянских и балтий-
ских языках. Подвижность означает, что
в пределах морфологич. парадигмы У. в
разных словоформах может быть то на
основе, то на окончании. Тем самым на-
ряду с формальными словоизменит. па-
радигмами складываются акцент-
ные парадигмы, служащие допол-
нит. средством различения грамматич.
форм (а иногда и единственным, ср. «бк-
34» ,
на — окна»). Подвижность может про-
являться либо в полупарадигме (напр.,
у слова «рука» в полупарадигмах ед. и
мн. ч., ср. «рука — руку», «руки — ру-
ками»), либо между полупарадигмами,
когда внутри каждой из иих У. к о л о н-
н о е (неизменное), ср. формы слова «де-
ло» (колонное У. на основе в ед. ч. и ко-
лонное У. на флексии во мн. ч.). Если
словоформа содержит нулевое оконча-
ние, ей приписывается т. наз. у с л о в-
н о е У. (А. А. Зализняк), напр. у слова
«стол» в им. п. ед. ч.— нафлективное,
а у слова «дом» — наоснбвное. Акцент-
ные парадигмы обобщаются в акцент-
ные типы; напр., для слав, языков
установлены 3 типа: 1) постоянное У. на
основе (корне) — тип А (баритони-
р о в а н н ы й), 2) постоянное У. на
флексии (посткорневом элементе) —
тип В (окситонированный),
3) подвижное У.— тип С (п о д в и ж-
н ы й).
В истории языка акцентные типы под-
вержены изменениям. Изменяться мо-
гут также и общие структурные и фоне-
тич. типы У. Так, в слав, языках наблю-
дается переход от музыкального У. к ди-
намическому в русском, украинском, бе-
лорусском, польском, от свободного (под-
вижного) к связанному (постоянному) —
в чешском, польском.
Языки, имеющие единств, оппозицию
«ударность — безударность», называ-
ются монотоническимн (моно-
акцентными); языки, имеющие также оп-
позиции фонетич. типов У., называют-
ся политоническими (полиак-
центными). Само У. исторически может
развиваться из тона; такой путь предпо-
лагается, напр., для иидоевроп. языков
(тон —> муз. У. —» динамич. У.).
У. выполняет в языке разл. функции.
Общей для всех типов и видов У. являет-
ся кульминативная функция —
обеспечение цельности и отдельности
слова путем просодич. централизации его
слого-звуковой структуры (выделение
просодич. центра слова). Свободное и ог-
раниченное У. способно выполнять сиг-
нификативную функцию, разли-
чая, кроме грамматич. форм, также лек-
семы и лексико-семантич. варианты слов
(ср. рус. «замок — замок»; др.-греч.
phoros ‘налог’ — phords 'несущий', eimi
'я есть’ — eimi ’иду’; нем. ubersetzen
’переправлять’ — ubersetzen ’перево-
дить’; англ, perfect 'совершенный' —
perfect 'совершенствовать'). Связанное
(особенно фиксированное) У. выполняет
делимитативную (разграничи-
тельную) функцию, отмечая границы
слов. У. любого типа может выполнять
также экспрессивную функцию,
будучи элементом интонации фразы и
соотносясь с прагматич. значениями (см.
Прагматика).
Функции У., структура акцентных па-
радигм и их история изучаются в акцен-
тологии. Словесное У. играет важную
роль в ритмич. структуре поэтической
речи, взаимодействуя с метрикой стиха.
* Трубецкой Н. С., Основы фоноло-
гии, пер. с нем., М., I960; Трой-
ский И. М., Др. греч. ударение, М.— Л.,
1962; Зализняк А. А., Рус, именное
словоизменение, М., 1967; его же, От пра-
слав. акцентуации к русской, М., 1985;
3 и н д е р Л. Р., Общая фонетика, 2 изд.,
М., 1979; Д ы б о В. А., Слав, акценто-
логия, М., 1981; Касе вич В. Б., Фо-
нологич. проблемы общего и вост, яз-знания,
М., 1983; Kury towicz J., L’accen-
tuation des langues indoeuropeennes, Wroclaw-
Krakow, 1958; Garde P., L’accent, P.,
1968; Martinet A., Accent et tons, в его
кн.: La linguistique synchronique, 3 ed., P.,
1970; Lehiste I,, Suprasegmentals, Camb.
(Mass.) — L., 1970; Jakobson R., Die
Betonung und ihre Rolle in der Wort- und
Syntagmaphonologie, в его кн.: Selected wri-
tings, 2 ed., v. 1, The Hague — P., 1971;
Hyman L. M., Phonology. Theory and
analysis, N. Y.-— [a. o.J, 1975; см. также лит.
при ст. Акцентология. В. А. Виноградов.
УДЙНСКИИ ЯЗЫК (удийский язык) —
один из лезгинских языков. Распростра-
нен в селах Нидж и Варташен Куткашен-
ского р-на Азерб. ССР иве. Октомбери
Кварельского р-на Груз. ССР. Число го-
ворящих 6,2 тыс. чел. (1979, перепись).
Имеет 2 диалекта: ниджский и варташен-
ско-октомберийский.
У. я.— предположит, потомок агван-
ского языка (языка населения ист. гос-ва
Кавказская Албания; см. Агванское пись-
мо). От др. лезгин, языков отличается на-
личием более простого консонантизма,
в грамматич. системе — отсутствием
грамматич. классов при наличии окаме-
нелых (сросшихся с основой) классных
префиксов и суффиксов, наличием нере-
гулярных в отношении словоизменения
(дефектных) именных и глагольных ос-
нов. В У. я. развито именное словообра-
зование. Типы личного спряжения глаго-
лов координированы с синтаксич. кон-
струкциями предложения — номинатив-
но-эргативной, дативной, посессивной.
Имеются архаичные суффиксы множест-
венности, зачатки категории залога, фор-
ма вин. п. Наблюдается тенденция к уни-
фикации дативной и эргативной конст-
рукций у глаголов чувственного восприя-
тия за счет эргативной конструкции.
Язык бесписьменный.
• Дирр А. М., Грамматика удин, языка.
Тифлис, 1903; Ш а и и д з е А. Г., Язык и
письмо кавк. албанцев, «Вестник отд. обществ,
наук АН Груз. ССР», 1960. в. 1; П а н ч-
видзе В. Н., Джейранишви-
л и Е. Ф., Удин, язык, в кн.: Языки народов
СССР, т. 4, М., 1967; Джейранишвн-
ли Е. Ф., Удийский язык. Грамматика.
Хрестоматия. Словарь, Тб., 1971 (на груз,
яз., резюме на рус. яз.); Панчвидзе В.,
Грамматич. анализ удин, языка. Тб., 1974
(на груз. яз., резюме на рус. яз.); Schul-
ze W., Die Sprache der Uden in Nord-Azer-
baidzan, Wiesbaden. 1982.
Гукасян В., Удин.-азерб.-рус. словарь,
Баку, 1974.	Е. Ф. Джейранишвили.
УДМУРТСКИЙ ЯЗЫК (устар, вотяц-
кий язык) — один из пермских языков
(см. также Финно-пермские языки). Рас-
пространен в Удм. АССР, частично в
Башк. АССР, Тат. АССР, Мар. АССР,
а также в Кировской и Пермской обла-
стях РСФСР. Число говорящих 545,6 тыс.
чел. (1979, перепись).
У. я, имеет 2 наречия: северное (гово-
ры басе. р. Чепца, притока Вятки, и язык
особой этнич. группы — бесермян) и юж-
ное (группа говоров юж. терр. Удмур-
тии, а также завятские и закамские гово-
ры). Существуют переходные говоры
средних р-нов Удмуртии, включающие
характерные черты сев. и юж. наречий.
В отличие от др. перм. языков в У. я.
«б» может быть лишь в первом слоге сло-
ва; «ж» регулярно соответствует началь-
ному «р> исконных слов; согласные ж,
зь, ш употребляются в середине н конце
слова вместо «ж» (коми орфография —
дж), «з» (коми — дз), «ч» (коми — тш);
ударение ставится на последнем слоге
слова. В области грамматики для У. я.
характерны: два типа спряжения, оформ-
ленная категория паст, вр., безличные
глаголы на -по, -оно, особая форма ус-
ловного наклонения с суфф. -сал и др.
В лексике много тюрк, заимствований.
Первые записи на У. я. относятся к
30-м гг. 18 в. В 1775 создана первая науч.
УДМУРТСКИЙ 531
грамматика У. я. (иереизд. в 1975), не
получившая широкого распространения.
Письменность создана в 18 в. иа рус. гра-
фич. основе (кириллица). От 18 и 19 вв.
сохранились рукописные памятники
письменности и публикации — переводы
с рус. яз. на У. я. С появлением письмен-
ности лит-ра на У. я. издавалась на раз-
ных говорах. Совр. лит. язык — своеоб-
разный синтез грамматич. черт и лексики
сев. и юж. групп говоров, однако система
звукового строя основывается на переход-
ных говорах.
• Бубрих Д. В.. Ист. фонетика удм.
языка, Ижевск, 1948; Те пл Яшина Т. И.,
Памятники удм. письменности XVIII в.,
в. 1, М., 1966; ее же, Удм. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 3, М., 1966; Грамма-
тика совр. удм. языка. Фонетика и морфо-
логия, Ижевск, 1962; Грамматика совр. удм.
языка. Синтаксис простого предложения,
Ижевск. 1970; Грамматика совр. удм. язы-
ка. Синтаксис сложного предложения,
Ижевск, 1974; Тараканов И. В., Уд-
мурт лексикая очеркъёс. Ижевск. 1971;
Каракулов Б. И.. Роль диалектов в
период зарождения удм. письменно-лит.
языка, в кн.: Деятельностные аспекты язы-
ка и типология, приемы описания. Тезисы
докладов. М.. 1986.
Удм.-рус. словарь. М., 1948; Рус.-удм.
словарь. И.. 1956; Удм.-рус. словарь, под
ред. В. М. Вахрушева, М., 1983; Борн*
сов Т. К., Удмурт кыллюкам (Толковый
удм.-рус. словарь), Ижевск, 1932.
Т. И. Тепляшина.
УДЭГЁЙСКИЙ ЯЗЫК (удэйский язык,
удыхейский язык) — один из тунгусо-
маньчжурских языков. Распространен
на терр. Хабаровского и Приморского
краев РСФСР (по ср. течению рр. Хор,
Бикин, Иман, н низовьях р. Анюй и по
р. Самарга). Число говорящих ок. 480
чел. (1979, перепись). Вместе с орочским
языком занимает в юж. группе тунгусо-
маньчж. языков промежуточное место,
т. к. обладает нек-рыми признаками язы-
ков сев, группы. Диалектного членения
не имеет.
Отличит, черты фонологич. системы:
переход интервокального к в гортанную
смычку, неначальные-s>-h, -c>-s, плав-
ные 1 и г либо выпали, либо н положении
перед согласными перешли в заднеязыч-
ные к и g; в интервокальном положении
подверглись выпадению согласные g,
w, j, h (<*s), что привело к образованию
вторичных долгих гласных в дополнение
к первичным, сохранившимся лишь час-
тично. Вокализм У. я. обладает несколь-
ко большим числом фонологизиров. зву-
котипов, чем вокализм др. тунгусо-
маньчж. языков. Нек-рые исследователи
рассматривают дифтонги У. я., а также
сочетания гласных с гортанной смычкой
или h в иитерпозиции как единые фоне-
мы, выделяя в последних двух случаях
особые категории «прерывных» и «аспи-
рированных» гласных. Анлаутные пра-
тунгусо-маньчж. *ph и *kh дают гуттураль-
ный х и о (как в языках сев. группы). В
позиции перед е, i только в У. я. *р" >
> х > h > s.
В области морфологии У. я. утратил
обшетунгусо-маньчж. показатель мн. чис-
ла имен -sal и заместил его аффиксом
собирательности -higa, Сохранен аблатив
-digi и пролатин -dili. В притяжат. имен-
ных и личных глагольных окончаниях
У. я. сохранил различие инклюзивной и
эксклюзивной форм 1-го л. мн. ч., утра-
ченное др. языками юж. группы. У. я.
имеет древние «нулевые» показатели вре-
мен в 1-м и 2-м л. ед. ч. наст, вр., сохра-
няемые сев. языками; к чертам, свойст-
венным юж. языкам, следует отнести вы-
532 УДЭГЕЙСКИЙ
ражение прош. вр. аффиксом -ка/-’а; бо-
лее древняя форма претерита на -ба, про-
дуктивная в сев. языках, имеется толь-
ко в непродуктивном классе неправиль-
ных глаголов.
Лит. У. я,, в основу к-рого был положен
говор р-на р. Хор, функционировал в
30-х гг. 20 в.; позднее У. я. стал исполь-
зоваться лишь в бытовой сфере. Раз-
рабатывается письменность на основе
рус. графики.
* Суник О.П., Удэгейский язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 5, Л., 1968.
Шнейдер Е. Р.. Краткий удэйско-
рус. словарь с приложением грамматич.
очерка, М,— Л., 1936; Сравнит, словарь
тунгусо-маньчж, языков, т. 1—2, Л., 1975—
77.	И. В. Кормушин.
УЗБЁКСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Узб. ССР,
а также в Казах. ССР, Кирг. ССР,
Туркм. ССР, Тадж. ССР (общее число
говорящих св. 12,3 млн. чел., 1979, пере-
пись), за пределами СССР — в основ-
ном в сев. Афганистане и в Синьцзян-
Уйгурском авт. р-не КНР (число говоря-
щих ок. 1,6 млн. чел.).
Сформировавшийся на базе трех язы-
ковых общностей — кыпчакской, огуз-
ской и карлуко-чигиле-уйгурской, У. я.
характеризуется сложным диал. соста-
вом, а его говоры — значит, различиями
(говоры ташкентского типа, самарканд-
ско-бухарские, ферганские, южно-хорез-
мийские и др.). Отличит, черта У. я. в
фонетике — отсутствие сингармонизма
не только по лабиальности, но и по пала-
тальности (ср. узб, учди — тур. u?tu ’он
улетел’, узо. куллар ’руки’ и куллар
’озера’ ~ тур. kollar, gSller); однако в ря-
де говоров сингармонизм сохранился.
В морфологии характерна одновариант-
ность аффиксов как результат отсутствия
сингармонизма. В лексике большой пласт
перс, и тадж. заимствований.
Становление староузб. лит. языка от-
носят к 15 в. (творчество.поэта Алишера
Навои); начиная с 16 в. язык этот пре-
терпевал ряд изменений, но продолжал
оставаться книжным, далеким от живого
разг, языка. В 30—60-х гг. 20 в. языко-
веды Узбекистана именовали «староузб.
языком» книжно-письм. чагатайский
язык (на основании вычленения в пос-
леднем «староузбекских» элементов).
Совр. лит. У. я. сформировался после
Окт. революции 1917 на базе говора Таш-
кента и Ферганы (не без влияния старо-
узб. лит. языка) и ныне представляет со-
бой полифуикциональный язык, обслу-
живающий все сферы жизни узб. народа.
Письменность до 1927 на основе араб,
алфавита, затем латиницы, а с 1939 на
рус. графич. основе.
• Поливанов Е. Д., Введение в изу-
чение узб. языка, в. 1, Таш., 1925; Боров-
ков А. К., Вопросы классификации узб.
говоров. «Изв. АН Узб. ССР», 1953, № 5;
Кононов А. Н., Грамматика совр. узб.
лит. языка, М.—Л.. 1960 (лит.); Реше-
тов В. В.. Основы фонетики и грамматики
узб, языка, 2 изд., Таш., 1965; его же.
Узб. язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 2.
М.. 1966 (лит.); Щербак А. М.. Грамма-
тика староузб. языка, М.— Л.. 1962; F у-
ломов А. Г., Аскарова М. А., Хозир-
ги Узбек адабий тили. Синтаксис. Тошкент,
1965.
Узб.-рус. словарь, М., 1959; Узбек тили-
«Инг изохли лугати, т. 1 — 2, М.. 1981.
,	А. А. Ковшова.
УЗУС (от лат. usus — пользование, упот-
ребление, обычай) в языкознании
— общепринятое употребление языковой
единицы (слова, фразеологизма и т. д.)
в отличие от его окказионального (вре-
менного и индивидуального) употребле-
ния (напр., неологизмы не являются
узуальными единицами языка).
Понятие У. тесно связано с понятиями
нормы языковой и системы языковой.
Обычно узуальное употребление единиц
языка фиксируется словарями (толковы-
ми, орфография., орфоэпич. и др.).
УЙЛЕРА ЗАКбН («дактилический за-
кон») — закон переноса ударения на
предпоследний слог в ряде греческих ок-
ситонных слов с дактилическим исходом.
Был сформулирован в 1885 Б. А. Уиле-
ром, развившим и обосновавшим идеи
Г, Курциуса и К. Бругмана. Исходная
окситонеза (постановка острого ударения
на последнем слоге) подтверждается мес-
том тона в однотипных др.-инд. образова-
ниях, а иногда прямыми соответствиями
(напр., noixiXog при др.-инд. pegalah).
В то же время в греч. словах с иной сло-
говой структурой окситонеза сохраняет-
ся, ср.; fjaulog (—Ои), но %ацт|Хдд
— О), бцаХбд (kjkj о). Уилер относил
к действию этого закона также имена соб-
ственные типа Aia%6Xog. Поскольку У. з.
имеет много исключений, неоднократно
высказывались сомнения в его коррект-
ности. Уилер оперирует гл. обр. образо-
ваниями на -бХод и -(Ход (исторически —
с уменьшит, суффиксами), притом что
случаи парокситонезы (постановки ост-
рого ударения на предпоследнем слоге)
у многочисл. слов на -аХод отсутствуют
(ср., напр., бцфаХбд с—kj О, а не —О kj).
Нет ни одного примера с передвижкой
ударения у образований на -род (ср.
'арютербд и аХцирдд — с нарушением
У. з.). В греческих (и догреч.) собств.
именах на -Ход окситонеза крайне редка —
независимо от слоговой структуры конца
слова. В то же время среди дошедших до
нас в греч. передаче собств. имен имеется
42 образования на -бХод, 13 на -ьХод и ни
одного на -аХод. Все это дает основание
считать, что перед нами не чисто фонети-
ческое, а фонетико-словообразоват. или
фонетико-морфологич. явление (ср. при-
частия презенса Xvdpevog и перфекта
XeX6p£vog с одинаковой структурой конца
слова: к> к> к>).
• Тройский И. №., Др.-греч. ударе-
ние. М,— Л.. 1962; Wheeler В.. Der
griechische Nominalaccent. Strassburg. 1885;
AU inson F. G., On paroxytone accent
in tribrach and dactylic endings. «American
Journal of Philology», 1891. v. 12; Schw y-
z e r E.. Griechische Grammatik. Lfg. 1,
Munch., 1934 (Handbuch der Altertumswis-
senschaft, Abt. 2, Bd 1)(во всех работах лит.).
w ,	_	. Ю. В. Откупщиков.
УЙГУРСКИЙ ЯЗЫК (новоуйгурский
язык) — один из тюркских языков.
Распространен в Синьцзян-Уйгурском
авт. р-нс КНР (число говорящих 6,28
млн, чел.) и в СССР — в Казах. ССР и
Ср. Азии (число говорящих 181,3 тыс.
чел., 1979, перепись). Термины «уйгуры»
и «У. я.» для единого этнолингвистич.
коллектива приняты в 1921 на съезде сов.
уйгуров (прежние названия У. я.: тат.
яз. Зап. Китая, язык кит. мусульман,
тур. наречия Зап. Китая, вост.-Туркес-
тан. яз. и ряд др.). Продолжением древ-
неуйгурского языка У. я. не является.
Подразделяется на 3 диалекта: цент-
ральный (включает илийский, турфан-
ский, кашгарский, комульский, урумчин-
ский, карашарский, кучарский, корлин-
ский, аксуйский, яркендский говоры),
хотанский, пли южный, и лобнорский,
или восточный. В названиях двух гово-
ров, на к-рые подразделяется язык сов.
уйгуров, — илийско-ссмпреченский и
кашгарско-ферганский — отражена исто-
рия миграции уйгуров из Зап. Китая в
р-ны Семиречья и Ферганы.
В отличие от др. тюрк, языков, в У. я.
широко распространена регрессивная ас-
симиляция гласных и согласных (баш
’голова’ — беши 'его голова’; таг ’гора’
— такка 'к горе’); сингармонизм непосле-
дователен, нарушаются прогрессивная
нёбная и губная гармония гласных (ишка
’делу’, колам ’моя рука’, елэп ’умерев’);
имеется редукция гласных (синил ’млад-
шая сестра' — сицлим ’моя младшая сест-
ра’); наблюдается выпадение согласных
(ома < орма ’жатва’, едэк < ердэк
’утка’, кэсэцчу < кэлсэцчу ’приходи
же’); в нек-рых случаях возникают апен-
тетич. согласные (су ’вода’ — суйи ’его
вода’, тоху 'курица' — тохурим ’моя ку-
рица').
Начиная с 11 в. уйгуры использовали
араб, алфавит, на к-ром, в частности, соз-
давались и произведения худож. лит-ры
в 17—19 вв. В Синьцзян-Уйгур. авт.
р-не КНР араб, гоафика употребляется
н сейчас, хотя с 1960 по 1965 была пред-
принята попытка заменить ее алфави-
том на лат. основе, унифицированным с
кит. транскрипционным алфавитом
пиньинь. С 1965 по 1982 употреблялись
параллельно обе письменности, а с 1982
вернулись к араб, письменности. В СССР
письменность уйгуров до 1930 на араб,
графич. основе, в 1930—46 на латинице,
с 1946 на основе рус. графики.
• Кайдаров А.Т., Уйгур, (новоуй-
гур.) язык, в кн.: Языки народов СССР,
т. 2, М., 1966 (лит.); Raquette G., Eas-
tern Turki grammar, pt 1—3, В., 1912—14;
J arring G., Studien zu einer osttiirki-
schen Lautlehre, Lund — Lpz,, [1933].
Баскаков H. А., Насилов В, M.,
Уйгур.-рус. словарь, М., 1939; Уйгур.•
рус. словарь, под ред. Ш. Кибирова и Ю. Цун-
вазо, А.-А., 1961; J arring G., An eastern
Turki-English dialect dictionary, Lund, [1964].
Л. Г. Офросимова-Серова.
УЙГУРСКОЕ ПИСЬМО — буквенно-
звуковое письмо, к-рым пользовались
тюркоязычные народности Вост. Тур-
кестана. Возникло на основе согдийского
письма (см. Согдийский язык), восходя-
щего, в свою очередь, по совр. науч,
предположениям, к одной из форм ара-
мейского письма (см. Западносемитское
письмо). Первые датиров. памятники
относятся к нач. 8 в.
У. п. писали сверху вниз, нанизывая
буквы на вертикальную черту и распола-
гая строки слева направо. В зависимости
от места в слове буквы имели разные на-
чертания — особые аллографы для нача-
ла, середины и конца. Религ. сочинения
обычно писались строгим, т. наз. книж-
ным, почерком, а деловые бумаги и т. п.
— скорописным курсивом.
Особое распространение У. п. получи-
ло в 9—13 вв. у тюрк, племен, исповедую-
щих буддийскую религию. После приня-
тия этими народами ислама оно постепен-
но было вытеснено арабским письмом,
но в буддийских монастырях У. п. ис-
пользовали и в 18 в. В 13 в. У. п. было
заимствовано монголами, у к-рых оно
было преобразовано в существующее и
поныне монгольское письмо; на основе
У. п. было создано также маньчжурское
письмо.
• Малов С. Е., Памятники др.-тюрк,
письменности, М.—Л., 1951; Le CoqA.von,
Kurze Einfiihrung in die uigurische Schrift-
kunde, MSOS, 1919; G a b a i n A. von,
Alttiirkisches Schrifttum, B., 1950; e e же,
Das Leben im uigurischen Konigreich von
Qoco (850—1250). Wiesbaden, 1973.
P. У. Закиров.
УКРАЙНСКИЙ ЯЗЙК — один из вос-
точнославянских языков. Распростра-
нен гл. обр. на терр. УССР, а также
в смежных областях БССР и РСФСР, на
Кубани, Д. Востоке, за пределами
СССР — в Польше, Чехословакии и
Югославии, а также в Канаде, США, Ар-
Согдийский				Уйгурский						Арамейский		
Конец	। Середина	Начало	\ Транскрипция 1	Туркестан			„Кутадгу- билик “		Транскрипция	Иерусалим 1 в н.э.	Пальмир IVb.h.3.	Транскрипция
				sf A> X О	Середина	Начало	Начало	1 Конец				
	А	А	а, а		A-	*			tf t 9	ZY		9
	ЛЛ	ЛЛ	/л	.b	Д				>			
		ЛИ,	о, и		z>		bo.	э-		)	3	Iff
									UiU			
	йН»			It		tt «		Л	g,x			
й		£	g. *			£	•V"		g.k	3	a	k
А	□ь.	«Э	f. J		J	> A		a	l.J			j
х	Л.	А	Г	J*	M	Л'		у	r	7	^7	r
‘Хж	чМи *•		I		t	t	t	c	I			
к		лф	t-	yt>		4					Ы	t
	К		a		£	X	Ja,		a. t		7A	I
		Jr	c		£	A?		/1/	c. g		НГ	
	О'		s				V		$	7	7J	$
	•'9L		V $				У			V	X/	r $
			z , z	f	J	A t	X.		z	I	I	Z
С		А	n		A	A	JL	in	n	Jf	HI	n
			bj>			if	-ф	0	b.p		3J	p
	А.					A aS						
		•А	Iff					a.	vt.f		У	b
	О-	О	m				•5“	A	h	*	9Л	m
&			h						?			
Согдийский, уйгурский и арамейский алфавиты.
гентине, Австралии и др. Общее число
говорящих ок. 37 млн. чел., в г. ч. в
СССР — св. 35 млн. чел. (1979, пере-
пись).
Диалекты У. я. объединяются в 3 осн.
наречия: юго-восточное (среднеподиеп-
ровские, слобожанскне и степные говоры),
юго-западное (волынско-подольские, га-
лицко-буковинские и карпатские говоры),
северное (левобережные, правобережные
н волынско-полесские говоры). В основе
совр. лит. языка лежит юго-вост, наречие.
Оси. черты, отличающие У. я. от др.
слав, языков: в области фонетики — че-
редование этимологических <о>, <е> с
<i>; дифтонгический Ь перешел в i; утра-
та смягчения перед <е>; согласный <г> —
фарингальный фрикативный; и области
морфологии — наличие зват. падежа;
окончания -obi, -ев] в дат. и предл. паде-
жах существительных муж. рода; стяже-
ние форм прилагательных; синтетич.
формы буд. вр. глаголов несов. вида;
в области синтаксиса — безличные пред-
ложения с неизменяемой глагольной фор-
мой на -но, -то и др. Лексич. состав, в
основном восходящий к др.-рус. яз,,
имеет ряд собств. укр. слов: гариий ('кра-
сивый, хороший’), мрхя (’мечта’), пле-
кати (’выращивать, воспитывать, взра-
щивать’), щодеиний ('ежедневный'), д]яти
(’действовать’), Д1я (’действие’).
Лит. У. я. прошел два осн. этапа раз-
вития: ст.-укр. яз. (14 — сер. 18 вв.) и
совр. лит. У. я. (с кон. 18 в.). Ст.-укр.
яз. представлен юрпдич. актами и др.
деловыми документами, полемич. лит-рой,
науч, прозой, худож. произведения-
ми разных жанров.
Лит. нормы ст.-укр. яз. нашли свое
отражение также в грамматике и словаре
Л. Зизания (1596), в ч Лексиконе славе-
норосскомь П. Берынды (1627). Совр.
УКРАИНСКИЙ 533
Уйгурское письмо (курсив), факсимиле юридического документа. Из сборника Руко-
писного отдела Института востоковедения АН СССР.
лит. У. я. утвердился на Украине с появ-
лением произведений И. Котляревского.
и др. писателей кон. 18 — нач. 19 вв.
В истории совр. лит. У.я. выдающуюся
роль сыграло творчество Т. Г. Шевченко,
заложившего основы общенац. лит. язы-
ка, базирующегося па нар.-разг. основе.
Общенац. лит. У. я. сформировался
на основе говоров Поднепровья, под
влиянием ст.-укр. лит. языка и близ-
кородств. рус. лит. языка. Во 2-й пол.
19 в. благодаря деятельности П. Мир-
ного, И. Нечуя-Левицкого, И. Фран-
ко, М. Коцюбинского, Л. Украинки,
Л. Глибова, П. Грабовского и др. про-
исходит окончательная консолидация
всех укр. диалектов и региональных
вариантов в единый укр. общенац. лит.
язык.
Существ, изменения происходят в лит.
У. я. после Окт. революции 1917. Актив-
ное функционирование У. я. в обществ,
и культурной жизни широких масс насе-
ления Украины обеспечило быстрое раз-
витие публицпетнч., науч, и офиц.-дело-
вого стилей. Преодоление разнобоя в
языковых нормах, в терминологии ряда
паук было осуществлено к нач. 50-х гг,
С этого времени начинается новый этап
в развитии норм лит. У. я. Происходит
процесс дифференциации нормативных
вариантов художеств, стиля и разговор-
но-бытовой речи, дальнейшее стилистич.
перераспределение норм применительно
ко всем функциональным стилям. Появ-
ление новых нормативных вариантов
уже пе расшатывает стабильности лит.
У. я., поскольку опн осознаются как
функционально специализированные ва-
рианты. К нач. 80-х гг. все эти изменения
были закреплены в «Словаре украпнеко-
534 УЛЬМСКИЙ
го языка» (т. 1—11, 1970 —1980; Гос. пр.
СССР, 1983).
У. я. унаследовал др.-рус. письмен-
ность (см. Кириллица). Совр. укр. алфа-
вит создан на основе рус. гражд. шриф-
та. Древнейшие памятники: юридич. ак-
ты 14—15 вв., Пересопницкое евангелие
(1556—61); «Ключ царства небесного»
М; Смотрицкого (1587), «Извешение крат-
кое о латинских прелестях» И. Вишен-
ского (1588); «Зерцало богословии»
К. Ставровецкого (1618) и др.
• Жите цк ий П. И.. Очерк звуковой
истории малорус, наречия. К., 1876; Шах-
матов О., Крпмсь кий А., Нариси
з icTopii украГнсько! мови. Ки>в, 1924; Б у-
л а х о в с ь к и й Л. А., Питания походжен-
ня украУнсько! мови, Ки1’в, 195_6; Г у м е ц ь-
к а Л. Л., Нарис словотворчо! системи ук-
раГнсько! актово? мови XIV—XV ст., КиУв,
1958; Курс icropii украУнсько'У лНературно’У
мови, т. 1 — 2, КиУв, 1958—61; Жовто-
брюх М. А.. Кулик Б. М., Курс сучасноГ
украУнськоУ лиературноУ мови, ч. 1, 2 изд.,
КиУв, 1961; Горецький П. Й.. 1сто-
р!я украУнськоУ лексикограф;!, КиУв, 1963;
Сучасна украУнська лБературна мова, за
ред. 1. К. Б1лод1да, т. 1—5, КиУв, 1969—73;
1стор1я украУнськоУ мови, т. 1—4, КиУв,
1978-83.
УкраУнсько-рос1йськнй словник, т. 1 — 6,
КиУв, 1953 — 63; Словник украУнськоУ мови.
т. 1 — 11, КиУв, 1970—80; Словник староук-
раУнськоУ мови. т. 1 — 2. КиУв, 1977 — 78;
ЕтимологУчний словник украУнськоУ мови у
семи томах, т. 1 — 2, КиУв, 1983—85 (изд. про-
должается); Рус.-укр. словарь, 3 изд., т. 1 — 3,
К., 1987 — 88.	Н. Н. Пилинский.
УЛЬМСКИЙ ЯЗБ1К — один из тунгусо-
маньчжурских языков. Распространен на
терр. Хабаров, края РСФСР, в низовьях
р. Амур. Число говорящих ок. 1 тыс. чел.
(1979," перепись). Диал, членения не име-
ет. В фонетике, за исключением отсутст-
вия перехода -Н > -ci, имеет те же особен-
ности, что и нанайский язык, диалектом
к-рого У. я. долго считался. Еще в мень-
шей степени, чем в нанайском яз., есть
данные для выделения назализов. глас-
ных прн редукции конечного -п основы.
В морфологии имеется форма назначит,
падежа на -зи (apun -ju-i/-si/-ni 'шапка
для меня/теоя/него'), аналогичная пред-
ставленной в орокском языке. В качест-
ве форм наст. вр. выступает причастие
в лично-притяжат. оформлении — как в
нанайском и орокском языках, но, в от-
личие от них, У. я. сохраняет также ис-
конные формы презенса с «нулевыми»
показателями времени в 1-м и 2-м л. ед.
и мн. ч., характерные для северных тун-
гусо-маньчж. языков. В синтаксисе от-
сутствует согласование определения с
определяемым. Разрабатывается письмен-
ность на основе рус. графики.
• Петрова Т. И.. Ульч. диалект нанай-
ского языка, М.— Л., 1936; С у н и к О. П.,
Ульч. язык. Исследования и материалы, Л.,
1985.	И. В. Кормушин.
Умбрский язь”|К — один из италий-
ских языков (оскско-умбрская подгруп-
па). Мертвый язык италийского племе-
ни, населявшего терр. обл. Умбрия к
С.-В. от Рима.
Известен по кратким надписям 4—1 вв.
до н. э. (ок. 20) и по 7 бронзовым табли-
цам, содержащим культовые предписа-
ния коллегии жрецов г. Игувий (совр.
Губбио), к-рые обычно датируются 200—
70 гг. до н. э. Б. ч. надписей, таблицы
I—IV н часть V написаны умбрским алфа-
витом (модифициров. вариант архаическо-
го этрусского; см. Письмо); остальные
надписи выполнены латинским пись-
мом.
В фонетич. отношении У. я. значитель-
но эволюционировал по сравнению с
оскским языком и латинским языком:
все старые дифтонги монофтонгизирова-
ны, интервокальное и конечное s>r (в
ауслауте часто отпадает), все краткие
безударные гласные подвержены выпаде-
нию внутри слова, а конечные долгие
сокращаются; мн. согласные в ауслауте
также исчезают, напр. -ns > -f > -о.
Древний велярный к перед гласными пе-
реднего ряда>с (шипящий или аффрика-
та?); интервокальный d>f (в лат. графи-
ке rs, фонетич. характер неясен); началь-
ное I- часто дает v-. За счет фонетич. про-
цессов отмечается значит, омонимия форм
в именном склонении. В глагольной
системе имеются специфич. формы:
перфект с суффиксами -nki и -1о, неяс-
ные по значению формы на -fi и др. Раз-
вита система послелогов, к-рые сли-
ваются с именной формой, образуя т. наз.
агглютинативные падежи. В лексике мно-
го архаизмов (в сакральных формулах и
т. п.); мн. слова еше не получили удовлет-
ворит. интерпретации. Есть отд. заимство-
вания из этрус. и лат. языков. Близок
к У. я. язык племени вольсков (центр.
Лациум, р-н совр. г. Веллетри), а также
язык надписей из юж. Пицепа (р-н г. Ан-
кона) к В. от Умбрии.
• Poultney J. W., The bronze tables
of Iguvium, Balt., 1959; E r n о u t A.. Le
dialecte Ombrien, P., 1961; Simone C. de,
Etruskischer Literatursbericht. «Glotta». 1975,
Bd 53; Marinetti A., II sudpiceno come
italico, «Studi etruschi», 1981, t. 49.
А. А. Королев.
УМБАНДУ — одни из банту языков
(зона R, по классификации М. Гасри).
Распространен в центральных и берего-
вых р-нах Анголы. Число говорящих
1,9 млн. чел.
В фонетике представлен пятичленный
вокализм, консонантизм включает на-
зальные смычные звонкие фонемы: воз-
можна позиционная назализация гласных;
на стыке морфем реализуются элизия и
слияние гласных. Тоны (высокий, сред-
НИЙ, низкий) выполняют смыслоразли-
чит. функции. Слог открытый, ударение
квантитативное, фиксированное (на пред-
последнем слоге). В морфологии имеет-
ся 18 согласоват. классов (см. Именные
классы), в т. ч. диминутивные, аугмен-
тативные, локативные; все классы име-
ют регулярные согласоват. модели, пол-
ная форма префикса двуслоговая (VCV),
причем начальный гласный, как во всех
языках данной зоны, —[о-], за исключе-
нием 5-го кл., где имеется [е-Н-]. Глагол
обладает субъектным и объектным спря-
жениями, показатели к-рых, как и пока-
затели времени, занимают предкорне-
вую позицию. Глагольные суффиксы пе-
редают категории вида и залога. Порядок
слов SPO. В лексике значит, кол-во за-
имствований из португ. яз.
У.— язык межэтнич. общения. Пись-
менность на основе лат. алфавита созда-
на в 70-х гг. 20 в.
• Valente J. F., Gramatica Umbundu.
A lingua do Centro de Angola, Lisboa, 1964.
Le Guennec G., Valente J.F.,
Dicionario Portugues-Umbundu, Luanda,
1972.	H. В. Охотияа.
УМЛАУТ (нем. Umlaut) (перегласовка,
метафония) — тембровое изменение кор-
невых гласных исторически под влиянием
гласных суффикса или окончания в гер-
манских языках. Существуют разные
виды У. Осн. и наиболее распространен-
ный — «палатальный» i(j)- У., т. е. сдвиг
вперед гласных заднего ряда а, о, и под
влиянием последующего i(j), к-рый мог
позже исчезать или превращаться в е,
ср. др.-фриз. bed ’постель’ (~ гот. Ьа-
di; а>е), др.-исл. куп ’род’ (~гот. kuni;
u>ii), ср.-в.-нем. mdhte 'мог бы’ (<др,-
в.-нем. mohti;o>6 при -i>-e). Менее ха-
рактерен «велярный» У., состоящий в
лабиализации или дифтонгизации корне-
вых гласных под влиянием последующего
u (w), ср. др.-англ, beadu ’битва’<ba-
du; wudu ’nec’<widu; др.-исл. tryggr
’верный’ (~ гот. triggws).
Явления, охватываемые понятием У.,
проявляются в языках либо в виде жи-
вых чередований (ср. нем. Nutz ’польза’ —
nutzlich ’полезный’), либо в виде диахро-
нич. изменений, обнаруживаемых толь-
ко сравнительно-историческим методом
(напр., англ, send ’посылать’, где |е| из
а| в результате «палатального» У., ср.
др.-англ, sendan — гот. sandjan). Зарож-
дение У. относится к дописьм. периоду
герм, языков, и развитие его проходило,
видимо, несколькими волнами разной
интенсивности. Поэтому представлен-
ность У. неодинакова по языкам; наибо-
лее развит У. (1-го типа) в нем. яз., где
он характерен для моделей формо- и сло-
вообразования типа Schlag ’удар’— мн.
ч. Schlage, hoch ‘высокий’ — Hohe 'вы-
сота’. Правда, наряду с такими живыми
соответствиями по У. имеются затем-
ненные умлаутные формы типа Eltern
’родители’ (при alter — сравнит, сте-
пень от alt ‘старый’). Явление У. впервые
было изучено основателем ист. герма-
нистики Я. Гриммом, к-рому принадле-
я:ит и сам термин «У.». Первоначально У.
складывался как позиционное, фонети-
чески обусловленное изменение (регрес-
сивная ассимиляция), но со временем он
мог грамматикализоваться и переносить-
ся в формы, не имевшие исторически
флективного -i (типа Mutter ‘мать’ —
мп. ч. Miitter); тем самым У. превратил-
ся в грамматич. средство — разновид-
ность внутренней флексии
(см. Флексия), в связи с чем его называ-
ют иногда вокалической и н-
ф л е к с и е й. В этой функции У. струк-
турно соотносится с аблаутом. Т. о., фо-
нологич. содержанием У. в диахронии
является возможное (но не обязат.)
появление новых фонем иа базе фонетич.
дивергенции, а морфонологии, содержа-
нием У.— появление фонемных чередо-
ваний.
Тернии «У.» используется и за предела-
ми германистики, напр. в тюркологии, где
им иногда обозначают т. наз. обратный
сингармонизм в уйгур, яз., причем тер-
мин «У.» распространяется на все виды
регрессивной гармонизации. Ср. ат ‘ло-
шадь’— эт! ‘его лошадь’ (тембровый
У.), совун ‘мыло’ < савун (лабиальный
У.); реже и менее последовательно отме-
чается лингвальный У. (по раствору),
ср. дублеты типа мбшук ~ мушук ‘кош-
ка’. В отличие от германского, уйгур.
У. не стал фактом грамматики, поэтому
предпочтительнее различать эти явления
и использовать термин «У.» в его тради-
ционном узком значении.
,	„	, В. А. Виноградов.
УНАНГАНСКИЙ ЯЗЫК —см. Алеут-
ский язык,
УНИВЕРСАЛИИ (от лат. universalis —
общий, всеобщий) языковые —
свойства, присущие всем языкам или
большинству из них. Теория языковых
У. рассматривает и определяет: 1) об-
щие свойства всех человеческих языков
в отличие от языков животных. Напр.,
в человеческом языке канал для любой
языковой коммуникации является во-
кально-слуховым; на языке человека воз-
можно легко порождать и легко воспри-
нимать новые создаваемые сообщения;
в языке человека непрерывно возникает
новая идиоматика и т. д. 2) Совокупность
содержат, категорий, теми или иными
средствами выражающихся в каждом язы-
ке. Напр., во всех языках выражены от-
ношения между субъектом и предикатом,
категории посессивности, оценки, опре-
деленности/неопределенности, множест-
венности, все языки знают членение на
тему и рему. 3) Общие свойства самих
языковых структур, относящиеся ко всем
языковым уровням. Напр., во всяком
языке не может существовать менее де-
сяти и более восьмидесяти фонем; если
в языке существует сочетание соглас-
ных вида «плавный + носовой», то су-
ществует сочетание вида «плавный +
+ шумный»; если есть противопоставле-
ние согласных по твердости — мягкости,
то нет политонии гласных; во всяком
языке есть противопоставление ком-
пактных — диффузных гласных; отно-
шение кол-ва гласных к кол-ву согласных
в звуковой цепи не может быть больше
двух; если в языке слово всегда одно-
сложно, то оно одноморфемно и в языке
существует музыкальное ударение; если
существует флексия, то есть и дерива-
ционный элемент; если выражено мн. ч.,
то есть ненулевой морф, его выражающий;
если существует падеж с только нулевым
алломорфом, то для всякого такого па-
дежа существует значение субъекта при
неперех. глаголе; если субъект в языке
стоит перед глаголом и объект стоит перед
глаголом, то в языке есть падеж; если
субъект стоит после глагола и объект сто-
ит после субъекта, то прилагательное по-
мещается после имени; если в языке су-
ществует предлог н не существует после-
лог, то существительное в род. п. поме-
шается после существительного в им. п.;
если в языке существует послелог и не
существует предлог, то существительное
в род. п. стоит перед существительным в
им. п., и т. д. Известны и У., относящие-
ся ко всем языковым уровням: для всяко-
го противопоставления маркиров. член
имеет более редкую встречаемость, чем не-
маркированный (см. также Семантика,
Семиотика). Известны У. лекспко-се-
мантич. плана, напр.: ‘тяжелый по весу’
приобретает значение ‘трудный’; ‘горький
по вкусу’ — значение ‘горестный, скорб-
ный’; ‘сладкий по вкусу’ — ‘приятный’;
‘пустой, полый’ — ‘бессодержательный,
несерьезный’; ‘большой по размеру’ —
‘важный’ и т. д.
Существует неск. классификаций У.,
строящихся на разных основаниях. Так,
различают след. У.: 1) дедуктивные (т. е.
обязательные для всех языков) и индук-
тивные (явление имеет место во всех из-
вестных языках); 2) абсолютные (полные)
и статистические (неполные). К послед-
ним примыкают и т. наз. фреквенталии,
воплощающиеся в частотные явления,
встречающиеся во мн. языках; 3) простые
(утверждающие наличие или отсутствие
нек-рого явления) и сложные (утвержда-
ющие определ. зависимость между раз-
ными явлениями); 4) синхронические и
диахронические.
Теория диахронич. У. активно разви-
вается с 70-х гг. 20 в. Признание У. в
диахронии (напр., утверждение, что са-
мое позднее глагольное время в языке —
это Futurum) предполагает принятие идеи
однонаправленности языкового разви-
тия. Концепции этого рода высказывались
в сов. яз-знании 30-х гг. 20 в. (работы
И. И. Мещанинова, В. И. Абаева,
С. Д. Кацнельсона и др.). Идея диахро-
нич. У. опирается также на гипотезу о
системной близости языков архаической
структуры и на позднейшую вариатив-
ность новых языков. Идея однонаправлен-
ности языковой эволюции не предпола-
гает оценки языков, необходима иссле-
доват, работа по изучению компенсатор-
ных и функционально синонимии, явле-
ний в языках нового времени. К более
частным диахронич. У. относятся: закон
о формировании местоимений вначале
указательных, личных и вопросительных,
а лишь впоследствии — возвратных, при-
тяжательных, неопределенных и отри-
цательных; положение о возникновении
местоименных слов из первичных
диффузных по функции коммуникатив-
ных элементов. Поиск диахронич. У. свя-
зывается с коммуникативно-дискурсив-
ными установками общения, т. е. в тео-
рию У. вводится человек с его эволюцио-
низирующими стандартами общения
(Т. Гпвон, Ч. Н. Ли, А. Тимберлейк и
др.). Таким образом объясняется и ут-
верждается разное по времени изменение
структур с одушевленными и неодушев-
ленными актантами, разные этапы появ-
ления глагольных времен (аорист часто
предшествует перфекту), позднейшее воз-
никновение грамматич. субъекта из пер-
воначальной темы (тематич. элемента,
топика) и др. Диахронич. У. связывают-
ся с изменением «картины мира» носи-
телей языка: так, в древнейших текстах
обычно повторяется один топик (см. Диа-
хроническая типология), появление мно-
гообразных топиков ведет к возникнове-
нию инициальной анафоры, а последняя—
к возникновению порядка слов типа SVO
(SOV), а не только VOS (VSO).
Знание диахронич. У. проливает свет
и на данные синхронной типологии, поз-
воляя прогнозировать исчезновение од-
них явлений и возникновение других.
Теория диахронич. У. является сущест-
венной опорой для реконструкции преж-
них состояний одного языка и для срав-
нит.-ист. яз-знання. При реконструкции
нек-рого праязыкового состояния суще-
УНИВЕРСАЛИИ 535
ственно< вычесть» из данных архаичною
языка знание У. древних структур, с
одной стороны; с другой стороны, знание
 диахронич. У. дает возможность верифи-
цировать реконструируемые состояния
(особенно это относится к реконструкции
синтаксич. явлений по данным современ-
ных, даже близких, языков). Диахронич.
У. существенны и для этимологии: напр.,
вряд ли возможно, чтобы первичные ком-
муникативные односложные частицы вос-
ходили к «застывшим» местоименным
словоформам.
Таким образом, верификация через У.,
как синхронические, так и диахрони-
ческие (как первичный этап лингвистич.
анализа), связана с задачами ареальной
лингвистики, типологии и ист. рекон-
струкции. Только при негативной про-
верке на статус У. у анализируемого
лингвистич. явления можно говорить об
ареальном схождении, генетич. близо-
сти, заимствовании. Существенна вери-
фикация через У. и для фактов, напр.,
экспериментальной фонетики: нередко
исследователь, проделавший большую ра-
боту, объявляет специфически языковым
факт универсальный.
Утверждения о наличии У. восходят
к антич. грамматикам; в ср. века (13 в.)
возникает термин grammatica universa-
lis: с появлением грамматики Пор-Рояля
(см. Универсальные грамматики) это
понятие обретает лингвистич. основу.
Объектом совр. лингвистики языковые
У. становятся с нач. 60-х гг. 20 в. (гл.
обр. в СССР и США). Накопление мате-
риала по разл. языковым У. в 60—70-е гг.
было стимулировано успехами струк-
турно-системного описания языков, в
особенности фонологии, а также расшире-
нием границ структурной типологии, зна-
комством с языками Африки, Юго-Вост.
Азии и Океании.
Теория У. проделала эволюцию от
поисков поверхностных и затем имплика-
тивных У., гл. обр. в синхронии, к поис-
кам диахронич. У. и к широкому типо-
логич. сопоставлению способов реализа-
ции одной и той же содержат. У. (послед-
нее характерно для европ. лингвистики).
' В 80-е гг. наблюдается обращение иссле-
дователей к У. текста и порядку компо-
нентов в синтаксич. структурах. Эти У.
находят объяснение в «картине мира»,
понимаемой через язык (новое семантич.
направление, возникшее из анализа «глу-
бинных структур» семантики).
Актуальным для совр. теории У. яв-
ляется установка на интерпретацию У.
Напр., выдвижение к началу высказы-
вания важных по смыслу элементов ин-
терпретируется через большую звучность
(и большую воспринимаемость) начальной
позиции высказывания, подъем интона-
ции в конце общего вопроса объясняет-
ся сжатостью голосовых связок говоряще-
го, внутренне не закончившего коммуни-
кацию, понижение тона в конце повество-
ват. высказывания — релаксацией свя-
зок. Выход за пределы внутрисистемной
интерпретации влечет за собой новые воз-
можности объяснения действия У.: со-
ц иальные причины, кодификация, появ-
л ение письменности и пр. Интерпретация
и верификация накопленных У. может
облегчить поиск новых У., сделав его не
только эмпирическим, но и априорным.
• Успенский Б. А.. Структурная
типология языков, М., 1965: Языковые уни-
версалии и лингвистич. типология, М., 1969;
НЛ, Языковые универсалии, в. 5, М.,1970;
Универсалии и их место в типологич.
исследованиях. Тезисы докладов, М.,
536 УНИВЕРСАЛЬН
1971; Кацнельсон С. Д., Типология
языка и речевое мышление, Л., 1972; Универ-
салии и типологич. исследования, М., 1974;
Мещанинов И. И., Проблемы разви-
тия языка, Л., 1975; Принципы описания язы-
ков мира, М., 1976; Категории бытия и обла-
дания в языке, М., 1977; Категория опреде-
ленности — неопределенности в слав, и бал-
кан. языках, М., 1979; Universals of language,
2 ed., Camb. (Mass.) — L., [1966]; Green-
berg J. H., Language universals, The
Hague — P., 1966; D o n z e R.. La grammaire
generale et raisonnee de Port-Royal, Bern,
[1967]; Universals in linguistic theory,
N. Y.— [a. o.J, [1968]; Comrie B., Lan-
guage universals and linguistic typology.
Syntax and morphology, Oxf., 1981; Appre-
hension, pt 1—2, Tiibingen, 1982 (Language
universals series, ed. by Й. Seiler, v. 1);
Lehmann Ch., Der Relativsatz, Tiibin-
§en, 1984 (Language universals series, ed.
у H. Seiler, v. 3); Explanations for langua-
ge universals, B.— [u. a.], 1984.
T. M. Николаева.
УНИВЕРСАЛЬНЫЕ грамматики
(«всеобщие», «общие», «рациональные»,
«философские», «аналитические» грам-
матики) — грамматики, в которых грам-
матические категории объясняются через
категории мышления. В У. г. рассматри-
вается номенклатура понятий и прин-
ципов, предположительно общих для всех
людей в области восприятия и осмысле-
ния действительности, и, соответственно,
необходимый набор грамматических ка-
тегорий для выражения мысли в речи.
У. г. восходят к «всеобщим» и «философ-
ским» грамматикам 16—17 вв. Первым
фундаментальным грамматич. сочинени-
ем, основанным на «новых началах»,
а именно на «анализе мысли» с т. зр.
«операций рассудка», на анализе общих
смысловых категорий восприятия чело-
веком действительности, является издан-
ная в 1660 во Франции и многократно
переиздававшаяся как во Франции, , так
и за ее пределами «Grammaire generale
et raisonnee de Port-Royal»(«Всеобщая и
рациональная грамматика Пор-Рояля»),
авторы к-рой — аббаты монастыря Пор-
Рояль (или Пор-Руаяль) А. Арно н К. Лаи-
сло. В этой грамматике соединилась тон-
кость методич. подхода к анализу фактов
языка с филос. осмыслением оси. грам-
матич. категорий п понятий. Традицион-
ные, восходящие к античности методы
описания языка по частям речи и грамма-
тич. категориям, применявшиеся зачас-
тую без учета специфики материала язы-
ков и без осмысления осн. значений грам-
матич. категорий, делали грамматику
17 в. наукой запутанной и во многом
непоследовательной, вели к процветанию
в обучении грамматике схоластич. прин-
ципов и разл. мнемонич. приемов в ущерб
постижению «разумных» начал языка.
Авторы грамматики Пор-Рояля полагали,
что их метод поможет постичь основы
«рационального» подхода к изучению язы-
ка, базирующегося на «анализе мысли»
с позиций способностей разума. Поэтому
центр, звеном теории Пор-Рояля стало
описание «операций рассудка», при по-
мощи к-рых человек воспринимает, ана-
лизирует и осмысляет окружающую дей-
ствительность. Операции рассудка пости-
жимы и выразимы только через язык и
на языке. Т. о., сформировалось одно из
ключевых понятий У. г.: язык является
«средством анализа мысли», а слова —
это «звуки отчетливые и членораздельные,
из которых люди составили знаки для
обозначения своих мыслей».
Грамматика Пор-Рояля разделена на
2 части: «Слова как звуки» и «Слова как
средства выражения и передачи мысли»,
состоящие соответственно из 6 н 24 глав.
Во 2-й части содержатся положения об
«основных операциях рассудка» и соот-
ветствующих им языковых категориях.
«Операции рассудка» —«представление»,
«суждение», «умозаключение». Соответ-
ственно им языковые категории реали-
зуются в принципиальных функциональ-
ных различиях между частями речи. Име-
на (существительные и прилагательные),
местоимения, артикли соотносятся с опе-
рацией «представления», глаголы, от-
глагольные части речи, а также союзы и
междометия являются языковой реали-
зацией способности к «суждению». Спо-
собность к «умозаключению» реализует-
ся иа уровне связного текста (особенно
в т. наз. периодах). Для определения час-
тей речи применение лишь логико-семан-
тич. критериев признавалось недостаточ-
ным, учитывалась роль слова в предло-
жении. В грамматике Пор-Рояля после-
довательно решается проблема «общего»
и «частного»: набор логико-смысловых
категорий, находящих то пли иное выра-
жение в языках на грамматич. или лек-
сич. уровнях, составляет «общее», а эм-
пирия. постижение свойств «языка вооб-
ще» через изучение грамматич. организа-
ции отд. языков—«частное». «Общее»
постижимо через «частное», а «частное» —
через «общее». Напр., понять, является
ли та или иная грамматич. категория «об-
щей», можно лишь через «частное» изуче-
ние фактов языков, к-рое показывает,
что на самом деле нет «общих» грам-
матич. категорий, а есть лишь более или
менее распространенные способы реали-
зации логико-смысловых категорий,
к-рые считались действительно универ-
сальными. Категории же, являющиеся
формальными, иапр. категория рода, не
могут выступать в виде «общих» катего-
рий (см. также Универсалии языковые,
Логическое направление в языкознании).
Существенным шагом вперед в описа-
нии имени явился принцип отделения
«субстанции» от «акциденции» в области
именования с учетом специфики реали-
зации логич. категорий в языке (в част-
ности, на синтаксич. уровне).
Универсальной грамматике Пор-Роя-
ля предшествовала длит, традиция, изу-
чение к-рой началось лишь в последнее
время [грамматич. трактаты ср.-век. «мо-
дистов»; «Минерва, или О причинах ла-
тинского языка» Ф. Санчеса (Санкция;
16 в.) в Испании и др.], однако название
именно грамматики Пор-Рояля стало ро-
довым и послужило источником наимено-
вания мн. др. грамматич. сочинений, соз-
данных в традициях грамматики Пор-Ро-
яля, Как правило, «общие и рациональ-
ные» грамматики дополнялись трактата-
ми по «логике, или искусству мышления».
Наиболее полно идеи «общей и рацио-
нальной» грамматики были развиты в
18 в. во франции в трудах С. Ш. Дюмар-
се (1769), Н. Бозе (1767), Э. Б. де Кон-
дильяка (1775) и в Англии, особенно в
работах Дж. Харриса («Hermes or a phi-
losophical inquiry concerning language
and universal grammar», 1751), Дж. Бит-
ти («The theory of language», 1788),
лорда Монбоддо, Дж. Пристли. Идеи
У. г. получили развитие в большинстве
зап.-европ. стран, а также в России,
особенно в кон. 18 — нач. 19 вв. (см.
Языкознание в России).
Развитие идей «общей и рациональной»
грамматики привело к тому, что к сер.
18 в. единый ранее предмет грамматики
разделился на 2 области: «грамматич. нау-
ки» и «грамматич. искусства». «Грамма-
тика может изучать два вида принципов
строения языков. Первые присущи всем
языкам, а истинность их неизменна; они
относятся к природе самой мысли и слу-
жат анализу мысли... Истинность вторых
лишь гипотетична и зависит от соглаше-
ний свободных и изменчивых... В соот-
ветствии с этим могут существовать „об-
щая" и „частная,, грамматики, причем
первая является „наукой", а вторая —
„искусством"» (Бозе). Выделение «п>ам-
матич. науки», созданной иа базе «общих
и рациональных» грамматик, в отд. об-
ласть знания о языке послужило основой
формирования общелингвистич. знания
(общего яз-зиания) в отличие от частио-
лпнгвистич. знания. Таким образом, в
У. г. 18 в. зародилось представление о
двойственности предмета лингвистики и
начала формироваться «парадигма» (см.
Историография лингвистики) общелинг-
вистич. знания.
Филос. основой У. г. являлась не толь-
ко философия рационализма (картези-
анство), но и философия эмпиризма и
сенсуализма, сама процедура обоснова-
ния всеобщности мыслительных (поня-
тийных) категорий не играет в методе
«общих и рациональных» грамматик осо-
бой роли. В У. г. отсутствовало диалектич.
осмысление развития грамматич. строя
языков, им был чужд сам принцип исто-
ризма. Ограниченность методов и исход-
ных принципов «общих» грамматик объ-
ясняется также тем, что в 17 — нач. 19 вв.
мн. языки еще ие были известны и опи-
саны, что вело к европоцентризму но-
менклатуры исходных категорий описа-
ния языков. Сравнительно-историческое
языкознание утверждало свои методы и
принципы в борьбе с «общей» граммати-
кой, объявив ее антинаучной. Негативное
отношение к этим грамматикам господ-
ствовало в истории яз-знания с 19 в. до
60-х гг. 20 в.
Современная мировая и в особенности
сов. историография лингвистики, рассмат-
ривающая У. г. с учетом ист. условий их
возникновения и развития, отмечает про-
грессивную роль У. г. в эпоху формирова-
ния осн. европ. нац. лит. языков. Именно
в У. г. была разработана методология и
даны логико-филос. обоснования прин-
ципов описания любого языка по частям
речи и грамматич. категориям. Давая
общую номенклатуру значений грамма-
тич. п лексико-грамматич. категорий,
У. г. исходили из того, что эти значения
могут быть так или иначе выражены в
любом языке, но разными языковыми
средствами. У. г. создали базу для типо-
логич. и сопоставит, яз-знания. Идеи У. г.
находят применение в преподавании язы-
ков, типологии лингвистической, в рабо-
тах по универсалиям лингвистическим,
в генеративной лингвистике.
• А м проваТ. А. .Ольхов и ков Б. А.,
Рождественский Ю. В., Очерки по
истории лингвистики, М.. 1975; Бока-
дорова Н. Ю.. «Общая грамматика»
XVIII в. и совр. общее яз-знание, Изв. АН
СССР, сер. ЛиЯ, 1982, т. 41, № 2; е е же,
Франц, лингвистич. традиция XVIII — нач.
XIX в., М., 1987; Малявина Л. А.,
У истоков яз-знания нового времени. (Уни-
версальная грамматика Ф. Санчеса «Минер-
ва» 1587 г.), М.. 1985; Chomsky N.,
Cartesian linguistics, N. Y.— L., 1966; D о n-
ze R.. La grammaire generate et raisonnde
de Port-Royal, Berne. 1967; Chevalier
J.-Cl., Histoire de la syntaxe, Gen., 1968; La
grammaire generale des modistes aux ideolo-
gues, Lille, 1977	(лит.); Ricken U.,
Grammaire et philosophie au siecle des Lu-
mieres, Lille, 1978. H. Ю. Бокадорова.
УНЦИАЛЬНОЕ ПИСЬМО [от лат. un-
cialis — равный по длине одной унции
(‘/и римского фунта)] — см. Греческое
письмо, Латинское письмо.
УПОДОБЛЕНИЕ — см. Ассимиляция.
УПРАВЛЕНИЕ — подчинительная связь
(см. Подчинение), прн к-рой гла-
венствующий компонент словосочетания
требует постановки зависимого компо-
нента в определенной грамматич. форме,
причем изменение формы главенствую-
щего слова не вызывает изменения формы
управляемого слова.
В индоевроп. языках У. обнаруживается
гл. обр. в присоединении к главенствую-
щему слову предложной или беспредлож-
ной словоформы существительного (мес-
тоимения) в определ. косвенном паде-
же. Напр., перех. глагол обычно требует
постановки существительного в вин. п.
без предлога (лат. Amat patriam, нем.
Er liebt seine Heimat, рус. «Он любит
родину»); во мн. слав, языках перех.
глагол с отрицанием управляет словофор-
мой в род. п. (рус. «не читаю книг»,
польск. nie czytam ksiqJek).
В качестве главенствующего компонен-
та может выступать любое знаменат. сло-
во. В русском, как и во многих др. язы-
ках, наиболее широкой системой связей
У. обладает глагол. Иногда говорят о спо-
собности к У. служебных слов, напр. в
лат. и европ. языках — предлогов,
требующих определ. падежной формы,
в араб. яз.— частиц, от к-рых зависит
глагольное наклонение.
Поскольку У. прежде всего явление,
формально выраженное, сходные или
даже тождественные по семантике глаго-
лы могут иметь разное У. в разл. языках
(ср. лат. adjuvo nominem — вин. п. и рус.
«помогаю человеку» — дат. п.) или даже
в одном языке (ср. рус. «смеяться над
кем-либо», но «осмеять, засмеять кого-
либо»), Однако, в отличие от согласова-
ния, выбор управляемой формы в зна-
чит. степени зависит также от лексико-
грамматич. группы, к к-рой принадлежит
главенствующее слово. Так, в рус. яз.
при глаголах — названиях действий,
предполагающих предмет своего непо-
средств. приложения, этот предмет выра-
жается чаще всего формой вин. п. без
предлога (прямое дополнение). Особыми
падежными формами выражаются отно-
шения объекта — адресата или объек-
та — орудия действия, если эти значения
допускаются семантикой соотв. глагола.
Зависимость У. глагола от его словооб-
разоват. значения может выражаться
также определ. префиксом (напр., «на-
ехать на дерево» — «отъехать от дома»и
т. п.).
В рус. яз. прн У. глагола возникают
отношения: объектные («строить дом»),
восполняющие («стать учителем»), а так-
же объектно-восполняющие («зарасти
травой») или объектно-определительные
(«бить по воротам»). У. глагола может
быть не только одиночным, но и двой-
ным («заплатить мастеру за работу»).
При У. существительного объектные и
восполняющие отношения почти всегда
осложняются определительными («по-
дарок бабушке», «движение за мир»).
При У. прилагательных возникают пре-
им. информативно-восполняющие отно-
шения («достойный любви»).
Различается сильное и сла-
бое У. Так, сильное У. возникает при
выражении информационно-восполняю-
щих и объектных отношений. Употребле-
ние распространителей здесь обязательно
(«стать учителем»). У., при к-ром объект-
ные отношения контаминируются с опре-
делительными, принято относить к слабо-
му У. («окно на юг», «писать каранда-
шом »).
У. может быть вариативным. Вариа-
тивность обусловлена наличием в языке
средств связи и форм, способных вы-
ражать одни и те же значения, а так-
же сложностью значения слова, связан-
ного с разл. семантич. группами. Так воз-
никают сочетания, тождественные по
смыслу («поддаться уговорам — на уго-
воры») либо отличающиеся оттенками
значения или стилистически («просить
хлеб — просить хлеба»).
• Мещанинов Н. И., Члены предло-
жения и части речи. М.—Л., 1945; Пеш-
ковский А. М.. Рус. синтаксис в науч,
освещении, 7 изд., М., 1956; Курило-
вич Е., Проблема классификации падежей,
в его кн.: Очерки по лингвистике, М., 1962;
Прокопович Н. Н., Словосочетание в
совр. рус. лит. языке, М.. 1966; Скобли-
кова Е. С., Согласование и управление в
рус. языке, М., 1971; Общее яз-знание.
Внутр, структура языка, М., 1972; Б е л о-
шапкова В. А.. Совр. рус. язык. Синтак-
сис, М., 1977; Лайонз Дж., Введение в
теоретич. лингвистику, пер. с аигл., М., 1978;
Рус. грамматика, т. 2, М., 1980.
.	Л. Е. Лопатина.
УРАЛЬСКИЕ ЯЗЫКЙ —крупное ге-
нетическое объединение языков, вклю-
чающее 2 семьи — фииио-угорскую (см.
Финно-угорские языки) и самодийскую
(см. Самодийские языки; нек-рые ученые
рассматривают их как группу языков в
составе генетич. общности У. я.). В линг-
вистич. лит-ре назв. «У. я.» появилось
относительно поздно. Э. Н. Сетяля в ра-
боте «Zur Frage nach der Verwandschaft
der finnisch-ugrischen und samojcdischen
Sprachen» (1915) доказал родство фин-
но-угорских и самодийских языков, к-рые
считались неродственными. Было обнару-
жено сходство корнеслова, системы грам-
матич. формативов, закономерных зву-
ковых соответствий. Был сделан вывод
о происхождении финно-угорских и са-
модийских языков из одного языка-
предка, или уральского языка-основы.
Появление нового назв. «У. я.», однако,
практически не исключает возможности
изучать и описывать финно-угор. языки
отдельно, а само назв. «финно-угроведа-
ние» как отрасль лингвистики, занимаю-
щаяся изучением финно-угор. языков,
продолжает существовать наряду с более
широким по объему термином «уралистп-
ка».
У. я. распространены на довольно
большой терр.: на С.— от сев. Норвегии
до Таймырского п-ова, на Ю.— сев. часть
Югославии, Венгрии и Морд. АССР.
Отд. поселения финно-угор. народов есть
в Сибири, на ниж. Волге и на Кавказе.
Топонимика и гидронимика свидетель-
ствуют о том, что терр. распространения
финно-угореккх и самодийских народов
была еще более обширной. Карелы жили
на В. до Сев. Двины, в р-не Сев. Двины
жили коми, следы былого пребывания
вепсов в басе. р. Мезень прослеживаются
довольно отчетливо. Мордва занимала
некогда значит, часть терр. ныне Горь-
ковской, Рязанской и Пензенской облас-
тей, предки манси (югра) обитали в басе.
Печоры, а также на р. Вычегда. Само-
дийские народы населяли Саянское на-
горье.
Вопрос о прародине уральских народов
является спорным. Согласно новейшим
исследованиям, прародина уральцев с
5-го по 3-е тыс. до н. э. находилась в сев.
части Зап. Сибири, в р-не между ниж.
Обью и Уральскими горами. Эта терр.
в тот период отличалась благоприятными
климатич. условиями. После распада
уральской языковой общности финно-
угор. ветвь переместилась иа запад, и ок.
3-го тыс. до н. э. р-ном ее распростране-
ния стали басе. Печоры, Камы и терр.
к 3. от Урала. По мнению П. Хайду,
прародина финно-угров занимала южную
УРАЛЬСКИЕ 537
и западную (к 3. от Уральских гор) час-
ти терр. уральской прародины. В суще-
ствующих классификациях древних фин-
но-угор. языковых общностей много
спорного; напр., ошибочно предположе-
ние о существовании финно-перм. языко-
вой общности (см. финно-пермские язы-
ки), еще недостаточно доказана гипотеза
о существовании в древности финно-
волж. языковой общности (см. финно-
волжские языки).
В генеалогии, классификации совр.
финно-угор. языков отмечаются след,
ветви: 1) прибалтийско-фин-
ская — финский, ижорский, карель-
ский и вепсский языки, составляющие
сев. группу; эстонский, водский, ливский
языки, образующие юж. группу; 2) Вол-
жск а я — марийский яз. с луговым,
восточным, сев.-западным и горным на-
речиями, и мордовские языки (эрзянский
и мокшанский); 3) пермская — уд-
муртский, коми-зырянский и коми-пер-
мяцкий языки; 4) угорская — хан-
тыйский и мансийский, а также венгер-
ский языки; 5) саамская — саам-
ский язык, разделяющийся на 2 наречия
(западное и восточное).
Нек-рые ученые выдвигают гипотезу о
принадлежности к финно-угор. языкам
ныне уже исчезнувших языков — мерян-
ского, муромского и мещерского.
Самодийские языки традиционно де-
лятся на 2 ветви, или группы: северную —
ненецкий, нганасанский, энецкий языки;
южную — селькупский, камасинский (не-
давно исчезнувший) языки. Нек-рые ис-
следователи считают, что языки юж.
группы являются самостоят. ветвями У. я.
Камасин. яз. входил в подгруппу в на-
стоящее время уже исчезнувших саяно-
самоднйских языков (койбальский, ма-
торский, сойотский, тайгийский). О суще-
ствовании этих языков и народов извест-
но из записей 18 в. и отчасти нач. 19 в.
Саяно-самодийские языки исчезли по
причине перехода их носителей на тюрк-
ские или рус. языки.
В типологии, отношении У. я. настоль-
ко неоднородны, что не представляется
возможным говорить о к.-л. едином
уральском языковом типе. По-видимому,
уральский праязык был в этом отношении
более однороден. Рассеянность У. я. на
большой терр., длительная их изоляция
и отчасти влияние языков др. народов
послужили причиной появления их боль-
шого' типологии, разнообразия, проявля-
ющегося на разных уровнях. Если перм-
ские, обско-угорские, мордовские и ма-
рийские языки являются агглютинатив-
ными языками, то в прибалт.-финских,
самодийских языках и в особенности в
саамском имеются заметные элементы
флексии.
Кол-во согласных фонем в лит. перм.
языках доходит до 26, тогда как в фии.
яз. их всего 13. По разным причинам
кол-во согласных в фин. яз. сильно сок-
ратилось по сравнению с уральским пра-
языком. Не отличается однообразием и
характер ударения в У. я. В одних языках
оно падает на первый слог (напр., в при-
балтийско-финских), в других ударение
разноместное (луговое мар. наречие, не-
нецкий яз., коми-пермяцкий яз.), в удм.
яз., за немногими исключениями, оно па-
дает на последний слог слова. Есть У. я.,
сохраняющие сингармонизм (напр., фин.
яз.; в др. языках он полностью исчез —
перм. языки, луговое мар. наречие).
В венг. яз. более 20 падежей, тогда как
в ср.-обском диалекте хантыйского яз.
538 УРАРТСКИЙ
всего 3 падежа. Отрицание во ми. У. я.
выражается формами отрицат. глагола,
однако в эст. и угор, языках это явление
исчезло. Наряду с языками, обладающи-
ми трехчленной системой прош. времен —
простое прошедшее, перфект и плюсквам-
перфект,— встречаются языки и диалек-
ты с одним прош. вр. Даже типологически
одинаковые черты иногда могут иметь
разное происхождение, напр. формы
объектного спряжения в самодийских,
обско-угорских и мордовских языках.
Особенно значительны различия У. я,
в области синтаксиса. Синтаксис при-
балт.-финских, саамского и мордовских
языков напоминает синтаксис индоевроп.
языков, тогда как синтаксис самодий-
ских, обско-угорских (в известной мере
также синтаксис удм. и мар. языков)
может быть назван синтаксисом тюркско-
монг. типа.
На протяжении своей длит, истории
отд. У. я. подверглись влиянию языков
др. народов, к-рые оставили заметные сле-
ды в их лексике, а отчасти и в их грамма-
тич. строе.
У. я. не имеют памятников древней
письменности. Наука располагает памят-
никами письменности отд. языков от-
носительно позднего времени. Первый
письм. памятник венг. языка создай ок.
1200, две краткие надписи на карел, яз.
на Новгород, берестяных грамотах да-
тируются нач. 13 в., первые памятники
на древнем коми языке написаны в 14 в.,
наиболее древние фин. и эст. памятники
восходят к 16 в. Памятники письменности
др. финно-угор. народов относятся к кон.
17 и нач. 18 вв. У совр. уральских наро-
дов письменность развита довольно не-
равномерно. Наряду с языками с давней
лит. традицией (венгерский, финский,
эстонский) имеются языки со слабо
развитой письменностью (ненецкий, хан-
тыйский, мансийский) и бесписьменные
или письменность к-рых разрабатывается
(водский, вепсский и др.). Об изучении
У. я. см. финно-угроведение.
• Основы финно-угор. яз-знания, [т. 1—3],
М., 1974 —76; Хайду П., Уральские языки
и народы, пер. с венг., М., 1985; Collin-
der В., Survey of the Uralic languages,[2 ed.],
Stockh., [1957]; H a j d u P., Finnugor nepek
es nyelvek, Bdpst, 1962; его же, Beveze-
tes az urali nyelvtudomanyba, Bdpst, 1966;
Decsy G., Einfiihrung in die finnish-ug-
rische Sprachwissenschaft, Wiesbaden. 1965.
Б. А. Серебренников.
УРАРТСКИЙ ЯЗЬ'1К — мертвый язык,
к-рый был распространен на территории
Армянского нагорья вокруг оз. Ван,
вплоть до долины р. Бохтан-Су на Ю.,
до р-на нынешнего Раваидуз на Ю.-В, и,
возможно, до Араратской долины на С.
У, я. вместе с близкородственным ему
хурритским языком принадлежит, оче-
видно, к северо-восточнокавказской
языковой семье.
Памятники У. я., в большинстве —
царские надписи, написаны единым язы-
ком; лишь в иек-рых текстах обнаружи-
ваются следы иного, периферийного диа-
лекта. Типологически У. я. является
продвинутым эргативным языком с ря-
дом черт ранненоминативного состояния.
В этом направлении он продвинулся
дальше, чем хуррит. яз. Для согласных
(по крайней мере, смычных и аффрикат)
характерно противопоставление по приз-
наку звонкости — глухости — смычно-
гортанности. Оппозиция гласных по
долготе — краткости У. я. неизвестна.
Язык агглютинирующий (см. Агглюти-
нация), префиксация неизвестна. Отме-
чены единичные случаи редупликации
корней. Имени присущи категории состоя-
ния (определенное/неопределенное), чис-
ла (ед. н мн.) и падежа [абсолютив, эр-
гатив, генитив, датив, директив, дирек-
тив-аблатив, аолатив-инструменталис, ло-
катив, локатив-иллатив, статив, коми-
татив, сублатив (подложит. падеж),
сублатив-аблатив, прелатив (предсто-
ятельный падеж), прелатив-аблатив].
Прилагательные и числительные фор-
мально не отличаютсяотсуществительных.
Существуют местоимения: личные — са-
мостоятельные и суффиксальные (субъ-
ектно-объектные местоимения абсолютно-
го ряда, входящие в глагольную форму
или сопровождающие ее в составе др. сло-
ва; в отличие от хуррптского, есть осо-
бое зависимое местоимение косвенного
объекта), притяжательные, указательные,
неопределенные, отрицательные, относи-
тельные, обобщптельно-определитель-
ные. Глагол имеет две видо-временные
Формы: сов. и несов. вида. Вневидовая
форма, широко известная в хурритском,
представлена только вводящим прямую
речь глаголом говорения. В индикативе
различаются 2 типа спряжения: транзи-
тивное (эргативное) с субъектными по-
казателями, восходящими к притяжат.
местоимениям, и объектными показа-
телями абсолютного ряда, и интранзитив-
ное (абсолютное). В ирреальных накло-
нениях, в отличие от индикатива, изве-
стен только один вид спряжения с лич-
ными показателями абсолютного ряда.
Залоговая диатеза глаголу не свойствен-
на, но обнаруживается в причастиях. В
отличие от хуррит. яз., У. я. не свойст-
венны энклитики.
Древнейшие надписи датируются пос-
ледней четв. 9 в, до н. э., самые поздние —
нач. 6 в. до н. э. Письменность — клино-
пись, но существовало также иероглифич.
письмо, применявшееся для обозначения
емкости сосудов.
• Мещанинов И. И., Грамматич.
строй урарт. языка, ч. 1—2. М.— Л.. 1959—
1962; М е л и к и ш в и л и Г. А.. Урарт.
язык. М.. 1964; Дьяконов И. М.,
Хуррит. и урарт. языки, в его кн.: Языки
древней Передней Азии. М.. 1967. с. 113—65;
Хачикян М. Л., Хуррит. и урарт. язы-
ки, Ер.. 1985; Дьяконов И. М.. Ста-
ростин С. А., Хуррито-урарт. и вост.-кавк.
языки, вкн.: Др.Восток. Этнокультурные свя-
зи, М., 1988; Friedrich J.. Einfiihrung
ins Urartaische, Lpz.. 1933; Benedict
W. C.. Urartian phonology and morphology.
[Ann Arbor. 1963]; Diakonoff I. M.,
Hurrisch und Urartaisch, Miinch.. 1971.
M. Л. Хачикян.
УРДУ — офиц. язык Исламской Респуб-
лики Пакистан (наряду с английским)
и один из основных литературных язы-
ков Индии. Генетически и структурно
представляет собой разновидность хин-
ди. Области сплошного распространения
не имеет: в Пакистане употребителен
гл. обр. в городах (Карачи, Лахор, Ра-
валпинди, Исламабад и др.); в Индии
служит осн. языком мусульм. ре.тиг.
меньшинства (преим. в штатах Уттар-
Прадеш, Бихар, Махараштра, Андхра-
Прадеш). Число говорящих в Индии ок.
30 млн. чел., в Пакистане — ок. 15 млн.
чел. Диал, базой У. послужили местные
говоры D-на Дели, известные под назв.
чкхари боли». На их основе в 13—16 вв.
сложился нар.-разг. язык хиндус-
тани (хнндави), ставший языком меж-
нац. общения и получивший распростра-
нение в крупных городах и на торговых
путях собственно Хиндустана (совр. штат
Уттар-Прадеш) и Пенджаба, а также про-
никший в центр, р-ны Декана (быв. кня-
жество Хайдарабад). В 16—18 вв. фор-
мируется лит. разновидность хиндуста-
ни — рехта (позднее — У.), подвергшая-
ся сильному влиянию персидского языка
н заимствовавшая из него и через него
широкий круг лексики. Совр. лит. У. в
осн. чертах сложился в гг. Дели и Лакх-
нау к нач. 19 в. От хинди У. отличается
прежде всего лексикой, а также связан-
ными с нею маргинальными чертами фоне-
тики, морфологии и синтаксиса (боль-
шая свобода порядка слов). У. в Индии
проявляет тенденцию к сближению с хин-
ди. Для У. используется перс, письмо,
дополненное тремя новыми, знаками.
• Зограф Г. А., Хиндустани на рубе-
же XV111 и XIX вв., М., 1961; Дым-
ши ц 3. М., Язык урду, М., 1962; Platts
J. Т., A grammar of the Hindustani or Urdu
language, L.. [19201.
Рус.-урду словарь, под ред. Зоэ Ансари
и .1. М. Померанцева, М., 1959; Урду-рус.
словарь, под ред. Зоэ Ансари, №.. 1964;
Platts J. Т., A dictionary of Urdu, clas-
sica I Hindi ana English, [Moskow. 1959];
Khwaja ‘Abdu’l-Majid. Jami ‘u'l-Iughat,
Lahaur, [s. а.].	Г. А. Зограф.
Уровни языка — некоторые «части»
языка; подсистемы общей системы языко-
вой, каждая из к-рых характеризуется
совокупностью относительно однородных
единиц и набором правил, регулирующих
нх использование и группировку в различ-
ные классы и подклассы. Можно выделить
следующие осн. У. я.: фонемный, морфем-
ный, лексический (словесный),синтаксиче-
ский (уровень предложения). Уровнеобра-
зующими свойствами обладают только те
единицы языка, к-рые подчиняются пра-
вилам уровневой сочетаемости, т. е. об-
ладают способностью вступать в парадиг-
матич. и синтагматич. отношения только
с единицами того же У. я. Единицы раз-
ных уровней обладают качеств, своеобра-
зием (обнаруживают новое качество).
С единицами др. У. я. единицы к.-л. од-
ного уровня вступают только в нерархич.
отношения типа «состоит из ...» пли
«входит в ...». Так, фонемы могут образо-
вывать классы и сочетаться в речевой
цепи только с фонемами, морфемы в па-
радигматике и синтагматике сочетаются
только с морфемами, слова — только
со словами. В то же время фонемы вхо-
дят в звуковые оболочки морфем, мор-
фемы — в слова, слова — в предложе-
ния, и, наоборот, предложения состоят из
слов, слова — из морфем и т. д. Группи-
ровки единиц языка внутри уровней,напр.
фонем (гласные и согласные), морфем
(корневые, аффиксальные и др.), слов
(знаменательные, служебные, производ-
ные, простые, части речи и др.), не яв-
ляются уровнеобразующими.
Картина уровневой организации языка
значительно усложняется, во-первых, за
счет возможных комбинаций единиц
одного У. я., не ведущих к образова-
нию единиц др. уровня, и, во-вторых, за
счет существования единиц языка в а б-
страктной и конкретной
форме (ср. «эмические» единицы — фоне-
ма, морфема п т. д. и «этические» едини-
цы — фон, морф и др.). В ряде работ про-
водится мысль, что эмич. единицы, напр.
фонема, морфема, и этич. единицы, напр.
фон (аллофон) и морф (алломорф), долж-
ны рассматриваться как единицы, при-
надлежащие к разным У. я. Между тем
эмическая и соответствующая ей этичес-
кая единица представляют собой одну и
ту же единицу языка, но рассмотренную
либо в абстрактной форме, как название
класса [напр., морфема — класс морфов
(алломорфов)], либо в конкретной форме,
как отд. представитель этого класса
(напр., морф, или конкретная морфема).
Эти единицы не обнаруживают разных
способов сочетаемости. Они принадле-
жат одному и тому же объективному У. я.
в онтологич. смысле, ио могут входить в
сферу разных «уровней анализа». Ком-
бинации уровневых единиц — ком-
бинации фонем (фонов) в слогах, образо-
вание производных и сложных основ из
морфем (морфов), словосочетаний из
слов и др.— не обнаруживают нового ка-
чества, но сохраняют правила уровневой
сочетаемости, присущие исходным еди-
ницам. Напр., основа, как и морфема,—
синтаксически несамостоят. часть слова:
она сочетается с морфемами, напр. с окон-
чаниями, непосредственно; единств, от-
личие основы (сложной) от морфемы —
степень сложности. Хотя степень слож-
ности обычно характеризует единицы раз-
ных У. я., но это не обязательный, всегда
различающий единицы разных У. я. при-
знак. Слова обладают разной степенью
сложности, но принадлежат одному У. я.
Гл. отличием единиц разных У. я. яв-
ляется их качеств, своеобразие, проявля-
ющееся в особенностях уровневой соче-
таемости. В отд. случаях в одной звуко-
вой форме могут совпадать единицы раз-
ных У, я., качественно отличные друг от
друга (ср. указанное А. А. Реформат-
ским совпадение в лат. i ’иди' предло-
жения, слова, морфемы н фонемы).
У. я.— не изолированные друг от дру-
га «участки» языка. Они в силу иерархия,
отношений теснейшим образом связаны и
характеризуют объективное устройство
языковой системы. У. я. в онтологич.
смысле следует отличать от «уровня ана-
лиза» языка — фаз, или этапов, рассмот-
рения языка. В лингвистич. практике
онтологический У. я. и «уровень анализа»
(операционный) нередко смешиваются,
хотя между ними нет прямого соответ-
ствия. «Уровень анализа» соответствует
У. я. только при строго «поуровневом»
рассмотрении языка, что при изучении
языка не является обязательным. «Уров-
ни анализа», будучи этапом рассмотре-
ния языка, зависят от целей и задач ис-
следования, т. е. во многом определяются
точкой зрения исследователя на изучае-
мый объект.
Идея уровневой организации языка
получила широкое распространение к
сер. 20 в.— сначала в амер, дескриптив-
ной лингвистике, четко не разграничи-
вавшей, однако, онтологические и опе-
рационные уровни, а позднее и в др.
направлениях, в т. ч. в сов. яз-знании.
Традиционное выделение таких разде-
лов яз-знания, как фонетика, морфоло-
гия. лексикология, синтаксис факти-
чески подготовило почву для концепции
уровневой организации языка; по тради-
ции эти области языка выступали как
рядоположенные, но не связанные иерар-
хии. отношениями. По-видимому, линг-
вистика заимствовала идею уровневой
организации из биологии, где с нач. 20 в.
стала распространяться концепция струк-
турного уровня, или уровня организации
живых систем. Если в биологии понятие
более высоких и более низких уровней
связывается с идеей развития, в линг-
вистике уровневая организация языка
предполагает условное выделение «низ-
ших» уровней языка как результат своего
рода расчленения или трансформации
«высших» уровней; реальное направление
развития может при этом иметь обратный
характер — от единицы высшего У. я.
к единице низшего, напр., история языка
устанавливает, что морфемы являются
производными от слов единицами. Язык
не складывается из уровней в процессе
развития, а членится на них.
• К л а у с Г., Кибернетика и философия,
пер. с нем., М., 1963; Кацнельсон С. Д..
О теории лингвистич. уровней, в сб.; Вопросы
общего яэ-эиания, М., 1964; МасловЮ. С.,
Об основных и промежуточных ярусах в
структуре языка, ВЯ, 1968, № 4; Ахма-
нова О. С., Словарь лингвистич. терми-
нов, 2 изд., М., 1969; Единицы разных уров-
ней грамматич. строя языка и их взаимо-
действие, М., 1969; К р е м я н с к и ii В. И.,
Очерки теории «интегративных уровней»,
в кн.: Проблемы методологии системного
исследования, №.. 1970; Солнцев В. И.,
О понятии уровня языковой системы, ВЯ,
1972, № 3; Бенвенист Э., Уровни линг-
вистич. анализа, в его кн.: Общая линг-
вистика, [пер. с франц.], И.. 1974: В а р-
д у л ь И. Ф., Основы описат. лингвистики,
М., 1977; Trager G. L., S m i t h H. L..
An outline of English structure, Wash., 1957;
Lamb S. M., Outline of stratificational
grammar, Wash., 1966. В. M. Солнцев.
устав — тип письма кириллицы с гео-
метрически четким рисунком букв. Поя-
вился под влиянием греч. унциального
письма. Исконно сосуществовали два ви-
да У.: каллиграфический, применявший-
ся в торжеств, письме, и некаллиграфичес-
кий.
У. написаны др.-рус. рукописи 11 —
14 вв. У. 11—12 вв. отличается строгостью
пропорций, буквы симметричны, они
свободно располагаются в строке. В 13 в.
изменяются пропорции буквенных на-
чертаний: буквы становятся уже, сокра-
щаются верх, части букв В, К. Ж, под-
нимается вверх перекладина у вотиро-
ванных букв (1€, 1Л), Ю, И, Н, вертикаль
буквы "Ь поднимается вверх за пределы
строки. В 14 в. на основе новообразований
13 в. формируется новый вид У. с узкими
вытянутыми буквами, стоящими близко
друг к другу. Перекладины поднимают-
ся до верх, уровня строчных букв, встре-
чается начертание Ж без верха. В вост.-
слав. письменности У. господствовал до
кон. 14 — нач. 15 вв. С 15 в. У. вытесня-
ется полууставом, а пергамен — бума-
гой. В деловой письменности полуустав
и бумага применялись уже в 14 в.
В юж.-слав, письменности У. изменял-
ся несколько иначе, чаще встречаются
почерки с наклоном вправо. При общей
тенденции эволюции начертаний дольше
употребляются архаичные буквы. В болг.
(ср.-болг.) рукописях 12—13 вв. У. ха-
рактеризуется наличием графич. вариан-
тов, встречается до 5 букв юсов с их вза-
имной меной. К сер. 14 в. складывается
вид каллиграфического, т. наз. тырнов-
ского, У., известного по рукописям эпохи
царя Ивана-Александра («Софийская
псалтырь 1337», Манасиева хроника, ок.
1345—46, четвероевангелие Ивана-Алек-
сандра, 1356).
В серб, рукописях 12—14 вв. У. обыч-
но прямой, отличается от У. рус. н болг.
рукописей гл. обр. составом и употребле-
нием букв. Полуустав и бумага в пись-
менности юж. славян появляются с кои.
13 в,
К уставному письму относят также по-
черки древнейших слав, рукописей, на-
писанных «круглой» глаголицей: «Киев-
ские листки», или «Киевский мпссал»,
Зографское и Мариинское евангелия и др.
В рус. работах по греч. палеографии У.
называют унциальное письмо с прямыми,
раздельно написанными буквами. К ус-
тавным почеркам относят также письмо
берестяных грамот, хотя назв. «почерк»
в данном случае условно. «Новым У.»
иногда называют (Е. Ф. Карский) ста-
рательное торжеств, письмо рукописных
книг 15—17 вв., написанных обычно на
бумаге, а не на пергамене. Образцы У.
см. в кн. «Сводный каталог славяно-
русских рукописных книг, хранящихся в
СССР. XI—ХШ вв. Иллюстрации» (М.,
1984).
УСТАВ 539
шьлгкснпогфу
БНТЪНАСЪ B’S
МБТАКЪТФКСН
JIhcajo	пГнСланн<)> Сна/О1И(| Гоица^ G).\hJ4
Jrnrairit дОИоМпыо» н'слолшн ниглмяна Г^Аса
Посла/? nmtrrt J^tn irt3? noimt Гл^и >'0Д.1ХтГя ,
ГПа "р>»НЛНАГ'Ь> мотд + еда npTn.rciC пЛ’Л£3£Н4
vcsl </с.таДл1><н •»9 Си л I и т l5b' Пит
Эволюция русских почерков (устав, полуустав, вязь, скоропись).
0 Черепнин Л. В., Рус. палеография,
М., 1956 (лит.); М о ш и н В. А., Палеогра-
фия.-орфография. нормы юж.-слав, рукопи-
сей. в ки.: Методич. пособие по описанию
слав.-рус. рукописен для сводного каталога
рукописей, хранящихся в СССР, в. 1, М.,
1973, с. 43—75; Тихомиров М. Н.,
Муравьев А. В., Рус. палеография,
2 изд., М., 1982; М о s i n V.s Metodoloske
biljeske о tipovima pisma u cinlici, «Slovo»,
Zagreb. 1965, № 15-16, s. 150-82; M o-
ш и н В., Палеографскп албум на )ужносло-
венското кирплско писмо, Скоц)е 1966; см.
также лит. при ст. Кириллица.
О. А. Князевская.
УСТАРЕВШИЕ СЛОВА — слова, вы-
шедшие из активного употребления, но
сохранившиеся в пассивном словаре и в
большинстве своем понятные носителям
языка (напр., в совр. рус. яз. «аршин»,
«бонна», «вран», «конка»). В совокупно-
сти У. с. образуют в языке систему уста-
ревшей лексики, структура к-рой опреде-
540 УСТАРЕВШИЕ
ляется разл. степенью ее устарелости,
разл, причинами архаизации и характе-
ром использования. По степени устаре-
лости выделяются: а) слова, значение
к-рых непонятно носителям совр. языка
без соотв. лексикография, справок (рус.
«локы», ’лужа’, «скора» ’шкура’, ср.
«скорняк»); б) слова, понятные носите-
лям языка, но находящиеся в составе
пассивного словаря и употребляющиеся
с определенными, прежде всего стилисти-
ческими, целями. Мн. У. с. сохраняются
в устойчивых сочетаниях («ии зги не вид-
но», «ни гласа ни воздыхания»). По
происхождению У. с., напр. для совр.
рус. яз., могут быть исконно русскими
(«оный», «сполох» ’тревога’), ст.-славян-
скими («вран» ’ворон’, «вещать», «лоб-
зать») и заимствованными из др. языков
(«инфантерия» ’пехота’).
В зависимости от причин архаизации
У. с. делятся на 2 разряда: историзмы и
архаизмы. Историзмы — слова, вы-
шедшие из употребления в связи с исчез-
новением обозначавшихся ими понятий
(иапр., в рус. яз. названия старинной
одежды: «армяк», «камзол», «кафтаи»).
Историзмы ие имеют синонимов. Арха-
измы — слова, называющие существу-
ющие реалии, но вытесненные по к.-л.
причинам из активного употребления
синонимичными лексич.единицами. Выде-
ляются 2 типа архаизмов. 1) Лексич. арха-
измы, включающие: а) собственно лексич.
архаизмы — слова, устаревшие целиком
как определ. звуковые комплексы
(«выя», «даяние», «одесную»); б) лекси-
ко-словообразоват. архаизмы, отличаю-
щиеся от синонимичного слова совр. язы-
ка только словообразоват. элементом,
чаще всего суффиксом («дружество»,
‘дружба’, «рыбарь» ’рыбак’); в) лекси-
ко-фоиетич. архаизмы, отличающиеся от
совр. вариантов лишь неск. звуками
(«клоб» ’клуб’, «пиит» ’поэт’). 2) Се-
мантич. архаизмы — устаревшее значение
существующих в активном словаре слов
(напр., значение ’зрелище’ у слова «по-
зор», ср. совр. значение ’бесчестье’).
У. с. различаются характером исполь-
зования. Историзмы используются и как
нейтральные слова — при необходимости
назвать обозначавшиеся ими реалии
(напр., в ист. работах), и как стилистич.
средство. Архаизмы употребляются толь-
ко с определ. стилистич. целями: в ист.
романах, повестях, для воссоздания ре-
альной ист. обстановки и речи героев
(напр., в романе А. Н. Толстого «Петр I»:
«Господа шведы, не лучше ли с е й мир.
чем Шлиссельбурга, Ниеншаица и Юрье-
ва конфузные батали и?»); в
публицистич. и худож. речи — для соз-
дания высокоторжеств. стиля (напр.:
«В терновом венце революций грядет
шестнадцатый год» — В. В. Маяков-
ский); для характеристики отрицат. яв-
лений, как средство создания комическо-
го — иронии, сатиры, сарказма (напр,:
«Обыватель любопытен, все узнать бы о
пиите» — Маяковский; «Вообще в Та-
ганроге мода бегать с актерами. Многие
недосчитываются своих жен и дще-
рей» — А. П. Чехов).
У. с. могут вновь войти в активное упо-
требление, приобретая при этом стилис-
тич. оттенок высокости или оттенок шут-
ливости, ироничности (напр., совр. упот-
ребление слов «веление», «изрыгать»,
«возлежать», «возлияние», «отрок»). Кро-
ме того, нек-рые историзмы могут обрести
новую жизнь, будучи примененными к
новым реалиям как их обозначения. Сло-
во при этом сохраняет прежний облик,
но приобретает новое значение (напр.,
совр. употребление слов «прапорщик»,
«казакин» в значении ’покрой женского
платья’),
• Григорьева А. Д.. Об осн. словар-
ном фонде и словарном составе рус. языка,
М., 1953; Шанский Н. М.. Устаревшие
слова в лексике совр. рус. лит. языка, РЯШ,
1954, № 3; Ахманова О. С.. Очерки
по общей и рус. лексикологии, М., 1957;
Ожегов С. И., Оси. черты развития рус.
языка в сов. эпоху, в его кн.: Лексикология.
Культура речи, М.. 1974; Шмелев Д. Н.,
Совр. рус. язык. Лексика. М., 1977.
А. С. Белоусова.
Устная публйчная речь — раз-
новидность устной формы литературного
языка, используемая в разного рода пуб-
личных выступлениях на общественно зна-
чимые темы. Вместе с разговорной речью
составляет устную форму лнт. языка,
к-рая реализуется в двух разновидностях
— разговорной и публичной — и проти-
вопоставляется ее письм. форме. Нек-ры-
ми исследователями устная форма лит.
языка называется его устно-разг, разно-
видностью. В основе выделения разговор-
ной и публичной речи лежат различия в
коммуникативной функции, в теме и
ситуации речи. К У. п. р. говорящий при-
бегает при осуществлении прежде всего
функций сообщения и воздействия при
наличии интеллектуализиров. темы и в
ситуации публичного общения в произ-
водств. и социально-культурной сферах.
Для осуществления речевого акта в
условиях У. п. р. характерно особое
соотношение адресанта и адресата речи,
при к-ром осуществляется преим. одно-
стороннее воздействие адресанта речи на
ее адресата. Важны качественные (сте-
пень информированности) и количествен-
ные (единичный, коллективный или мас-
совый) характеристики адресата. Важны
и социальные отношения между адресан-
том и адресатом. У. п. р. может иосить
подготовленный характер со стороны сво-
их содержательно-композиционных осо-
бенностей, однако в своем структурно-
языковом воплощении оиа является спон-
танной. Осн. ее языковые характеристи-
ки определяются фактором устностп.
Спонтанность У. п. р. отвечает законо-
мерностям порождения речи и состоит в
развертывании лексико-грамматич. про-
граммы высказывания по мере осуществ-
ления речи. Ей свойственна необрати-
мость во времени. Требования закона
объема непосредств. памяти ведут к воз-
никновению семантически и синтаксиче-
ски недискретных единиц («синтакси-
ческая структура высказывания не за-
дана с самого начала или задана лишь
частично и достраивается только в
процессе генерации высказывания» —
А. А. Леонтьев). Характерно стремле-
ние к самостоят. предикативности (гла-
гольности) отрезков речи, меньших, чем
предложение. Эти свойства присущи и
разг, речи и универсальны для устных
форм разных иац. и лит. языков, хотя
имеют в них разное структурное вопло-
щение.
В У. п. р. используются книжно-письм.
средства соответствующих ей по темати-
ке стилей письм. лит. языка, однако в
пределах, допускаемых устной формой.
В ней используются и разговорно-экс-
прессивиые средства, ио лишь в той мере,
к-рая отвечает ее назначению освещать
общественно значимые темы. Осн. жан-
ры У. п. р.— доклад, лекция, сообщение,
выступление, консультация, беседа.
У. п. р. занимает неодинаковое положе-
ние относительно кодифициров. разно-
видностей разных нац. языков. В чеш.
лит. яз. функции устной публичной речи
выполняет hovorova destina, близкая к
кодифициров. лит. речи, а функции
разг, речи — obecni iestina, имеющая ряд
особенностей иа всех уровнях языка.
Во многих совр. лит. языках (англ.,
франц., нем.) наблюдается сложное варьи-
рование устной лит. нормы в связи с
действием мн. дифференцирующих фак-
торов — территориальных, социальных,
профессиональных, возрастных. Эти раз-
личия являются предметом изучения со-
циолингвистики. В целом нормы У. п. р.
ближе к нормам кодифициров. языка,
чем нормы разг. речи. Несмотря на это,
совр. рус. У. п. р. в целом не является
кодифицированной. Степень влияния
диал. речи на У. п. р. и разг, речь в разных
языках неодинакова (ср. сильное диал.
влияние на белорус, разг, речь и незна-
чительное — на устную публичную речь,
в той же мере, как на лит. язык в целом).
Степень насыщенности У. п. р. книж-
ными элементами зависит от темы и си-
туации речи. При освещении интеллек-
туализиров. темы, являющейся преим.
достоянием речи в ситуации публичного
или опосредствованного общения (радио,
телевидение), близость к кодифициров.
норме возрастает, однако осн. характерис-
тики остаются неизменными. Высокая
степень соотносительности У. п. р. с
функциональными стилями письм. лит.
языка дает нек-рым исследователям рус.
яз. основание относить У. п. р. к книж-
ной, кодифициров. речи (Е. А. Земская,
Д. Н. Шмелев, М. В. Панов). Существует
и противоположная точка зрения, соглас-
но к-рой ведущие характеристики У. и. р.
определяются ее устностью, в связи с
чем в ней возникает некодифициров. сое-
динение книжно-письм. функционально-
стилевых, общелит., устно-лит. и разг,
элементов (О. А. Лаптева).
У. п. р. может иметь диалогич. и мо-
нологич. формы в зависимости от ком-
муникативной функции. Преобладание
функции общения способствует усилению
диалогичности речи, преобладание функ-
ции сообщения — монологичности. По-
скольку обычно совместное проявление
функций сообщения, общения и воздей-
ствия, монологич. форма У. п. р. имеет
элементы диалога и характеризуется
неоднородностью. Краткие отрезки мо-
нолога приближаются по своей структу-
ре к диалогу, пространный монолог, осо-
бенно йа интеллектуализиров. темы, со-
здает условия для действия противопо-
ложно напраилеиных тенденций: проник-
новения в речь книжно-письм. средств и
осуществления ведущих характеристик
устной речи. В таком монологе структур-
ная схема предложения ие получает
полного воплощения: она может быть
измененной, прерванной, незавершенной.
Изучение У. п. р. началось в 70-х гг.
20 в. в русистике и охватило и др. языки,
преим. чешский, английский, немецкий.
• Леонтьев А. А.. Психолингвистич.
единицы и порождение речевого высказыва-
ния, М., 1969; Кожевникова Кв.,
Спонтанная устная речь в эпич. прозе, Praha,
(1971J; Цеплитис Л. К., К а т л а-
и е Н. Я., Теория публичной речи, Рига,
1971; Одинцов В. В., Структура публич-
ной речи, М., 1976; Язык лекции в системе
функциональных типов речи, в кн.: Вопросы
стилистики, [Саратов], 1977, в. 13; Лап-
тева О, А., Совр. рус. публичная речь в
свете теории стиля, ВЯ, 1978, № 1; ее же,
О грамматике устного высказывания, ВЯ,
1980, №2:Долинии К. А., Стилистика
франц, языка, Л., 1978; Гаспаров Б. М.,
Устная речь как семиотич. объект, в кн.:
Семантика номинации и семиотика устной
речи. Лингвистич. семантика и семиотика,
I, Тарту, 1978; Лурия А. Р., Язык и созна-
ние, Ь4., 1979; Земская Е. А., Ши-
ряев Е. Н., Устная публичная речь: раз-
говорная или кодифицированная?, ВЯ,
1980, Ь6 2; Совр. рус. устная науч, речь,
т. 1— Общие свойства и фонетич. особенно-
сти, Красноярск, 1985; Hausenbias К.,
Vystavba jazykovych projevu a styl, Praha,
1971 (Acta Universitatis Carolinae. Philolo-
gica monographia XXXV); Quirk R..
Speech and communication, в его кн.:
The English language and images of matter,
L., 1972: Mis tri k J., Struktiira textu.
Brat., 1975; Dijk Teun A. von, Text and
context. Explorations in the semantics and Prag-
matics of discourse, L.— N. Y., 1977; jed-
1 i d k a A., Spisovny jazyk v soucasne komu-
nikaci, 2 ed., Praha, 1978. О. А. Лаптева.
ФАРЁРСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из скан-
динавских языков', образует вместе с
исландским языком группу т. наз.
островных скандинавских языков. Офиц.
язык Фарерских о-вов (авт. обл. Дании).
Число говорящих 42 тыс. чел., в т. ч.
6 тыс. чел.— в др. областях Дании.
Ф. я. имеет диалекты (6 диал. зон), зна-
чительно различающиеся преим. в фоне-
тич. отношении.
Фонетике Ф. я. присущи черты, общие
с фонетикой зап.-норв. диалектов, тогда
как лексика испытала значит, воздейст-
вие дат. языка. Ф. я. имеет развитый во-
кализм; различаются долгие и краткие
гласные и дифтонги. Согласные также
могут быть долгими и краткими.
Для Ф. я. характерна архаичность
грамматич. строя, напр. сохранение разви-
той системы склонения и спряжения. Су-
ществительные и прилагательные имеют
муж., жеи. и ср. род, ед. и ми. ч., им.,
вин., дат., род. падежи. Артикль — толь-
ко определенный; он присоединяется к
существительному в виде суффикса илн
предшествует определению в виде отд.
слова; в обеих позициях артикль склоня-
ется по роду, числу и падежу. Глагол
различает синтетич. и аналитич. формы
времени, залога и наклонения, изменяю-
щиеся также по лицам и числам, инфи-
нитив и супин. Парадигмы склонения н
спряжения имеют большое число фор-
мальных вариантов.
Ф. я. оставался бесписьменным до нач.
19 в. Функции письм. языка выполнял
дат. яз. К кон. 18 в. относятся первые
записи фарер. нар. баллад, создававших-
ся в 14—17 вв. В 1846 В. У. Хаммершаймб
разработал письменность для Ф. я. иа
лат. основе; орфография строится на
этимология, принципе и имеет иаддиалект-
ный характер. С 1906 введено препода-
вание Ф. я. в школах. В основе лит. язы-
ка лежит диалект г. Торсхави.
• Hammershaimb V. U., Faeresk
anthologi, Kbh., . 1886—91; Lock-
wood W. B., An introduction to modern
Faroese, Kbh., 1964; Jacobsen M. A.,
Matras Chr., Feroysk-donsk orSabok,
Tdrshavn, 1961.	С. H. Кузнецов.
ФАРИНГАЛИЗАЦИЯ — фонетический
признак, служащий для смыслоразличе-
ния в семитских, кавказских и др. язы-
ках. Артикуляционно Ф.— сужение глот-
ки (фаринкса, греч. pharynx) в нижией
или средней области, осуществляемое пу-
тем сокращения круговых мышц глотки
и/или смещения назад корневой части язы-
ка. Обычно Ф.— просодич. признак, рас-
пространяющийся на слог или целое сло-
во, напр. baS ’сто’ в арчин. яз. Реже яв-
ляется дополнит, признаком согласных
или гласных, напр. араб, sadrun ’грудь’.
Иногда к фарингализоваииым относят
рус. «твердые» согласные, хотя степень
сужения фариикса у них невелика, т. к.
язык смещен' назад незначительно, а
сокращение мышц глотки отсутствует.
ФАРИНГАЛИЗАЦИЯ 541
В рус. яз. лишь [л], [ш] и [ж] прибли-
жаются к соотв. фариигализов. звукам,
напр. [1] в араб, яз., [5, z] в арчин. и
удии. языках.
• Скалозуб Л. Г., Характеристики
твердости/мягкости согласных в связи с ди-
намико-артикуляционной классификацией
звуков рус. языка, в сб.: Теория языка, мето-
ды его исследования и преподавания, Л.,
1981; Ко дз асов С. В., Фаринго-ларин-
гальное сужение в даг. языках, в сб.: Акту-
альные проблемы Дагестан.-нахского яз-зна-
ния Махачкала, 1986; А 1 - A n i S. Н.,
Arabic phonology. An acoustical and physio-
logical investigation. The Hague, 1970.
С. В. Кодзасов.
ФАРСЙ —см. Персидский язык.
ФАРСЙ-КАБУЛЙ — см. Дари.
ФИГУРЫ РЁЧИ. В языкознании нет ис-
черпывающе точного и общепринятого
определения Ф. р. Сам термин употреб-
ляется в разл. смыслах (чаще всего при-
близительных). Одиако есть тенденция
к закреплению этого термина и к выявле-
нию его лингвистич. смысла. Указанная
неопределенность коренится как в исто-
рии термина «Ф. р. »(и, шире, «фигуры»),
так и в стремлении яз-знания усвоить
понятие, сложившееся вне его рамок.
Термин «фигура» антич. традиция свя-
зывает с Анаксименом из Лампсака (4 в.
до н. э.). Фигуры рассматривались как
осн. объект раздела риторики, имевше-
го дело с «поэтической» семантикой, и
понимались как средства изменения смы-
сла, уклонения от нормы. Связь с язы-
ком была характерна для всего того идей-
но-культурного контекста, в к-ром воз-
никло понятие фигур. Уже представите-
ли филос. школы элеатов (6—5 вв. до
н. э.), поставившие под сомнение тезис о
естественной и необходимой'связи между
названием (словом) и вещью, выдвинули
концепцию условности такой связи, к-рая
предполагала принципиальную возмож-
ность конструирования ее новых форм,
отличных от существующей, трактующей-
ся как стилистически нейтральная. При-
знание возможности разных форм язы-
кового выражения одного и того же содер-
жания привело к идее выбора стилисти-
чески отмеченных форм и к использова-
нию их с целью убеждения слушающего,
руководства его душой. Т. о., сам язык
через его фигуры становился средством
психич. воздействия на слушателя. Не
случайно, что именно Горгий (5—4 вв.
до и. э.), с именем к-рого связывают за-
рождение риторики, оказывается, по
антич. источникам, «изобретателем» сло-
весных фигур. У истоков учения о Ф. р.
стоит Аристотель, употреблявший термин
«фигура» в отнесении к структуре речи.
Определения фигур у него были опера-
ционными и потому допускают их пере-
формулировку в строго лингвистич. смыс-
ле. У Аристотеля и его последователей
Ф. р. впервые стали объектом исследова-
ния (ср. выделение Ф. р. и фигур мысли
у Деметрия Фалерского). Теофраст под-
черкивал противопоставленность практич.
и худож. речи и относил к числу элемен-
тов, вносящих в речь величавость, наря-
ду с выбором слов и их сочетанием, также
и фигуры, к-рые эти сочетания в резуль-
тате образуют. В эллинистич. эпоху тер-
мин <Ф. р.» уже вполне прочно входит
в употребление (первоначально, видимо,
на о. Родос). Развернутая классификация
Ф. р. содержалась в сочинении Цецилия
(1 в.), дошедшем до нас только во фраг-
ментах; эта же тема представлена в трак-
тате «О возвышенном» Псевдо-Лонгина
(1 в.). Но еще до этого связь фигур с
542 ФАРСИ
идеей двуплановости речи отчетливо под-
черкивалась Дионисием Галикарнасским
(1 в. до н. з.). Т. о., складывается пред-
ставление о словесной фигуре не только
как о «виде построения речи» (Деметрий),
но и как о некоем изменении нормы, от-
клонении от нее, способствующем «ус-
лаждению слуха» (Афиней из Навкрати-
са, 2 в. до н. э., Аполлоний Молои, 1 в.
до н. э., Цецилий, Геродиан и др.).
Итоговой для античности стала формули-
ровка Квинтилиана (1 в.): «Фигура оп-
ределяется двояко; во-первых, как и
всякая форма, в которой выражена
мысль, во-вторых, фигура в точном смыс-
ле слова определяется как сознательное
отклонение в мысли или в выражении от
обыденной и простой формы... Таким об-
разом, будем считать фигурой обновле-
ние формы речи при помощи некоего
искусства» (IX, 1, 10, 14). Квинтилиан
подчеркивает, что словесные фигуры ос-
нованы на форме речи (грамматич. фигу-
ры) или на принципах размещения слов
(риторич. фигуры). Антич. наука, т.о.,
сформулировала 3 осн. положения в тео-
рии Ф. р. (словесных фигур); связь их с
языковыми элементами, с речью; принад-
лежность к «отклоненному» языковому
состоянию (стилистич. отмеченность; фи-
гура как языковой жест, поза, ср. обыч-
ные сравнения риторики и ее фигур с
гимнастикой и ее стандартными позами);
соотнесение с парадигматическим (вы-
бор слов) или синтагматическим (размеще-
ние слов во фразе) уровнями.
Существенным был вклад антич. науки
в разработку вопроса об использовании
Ф. р. и в их классификацию. Подробному
анализу подверглись их связи с характе-
ристиками речи в риторике (чистота, яс-
ность, уместность, красота, внушитель-
ность, торжественность и т. д.) и правила
пользования ими, особенно нек-рые пре-
дельные ситуации, имеющие отношение
к самому определению фигур (один из
пределов: любая конструкция может в
принципе выступать как фигура, и, сле-
довательно, вся речь без изъятия распада-
ется на фигуры; другой предел: каждая
«стершаяся» фигура перестает быть та-
ковой; ср. объясняемое отсюда требование
незаметно вводить фигуры, избегать их
чрезмерного скопления и т. п,). В класси-
фикации Ф. р. особое значение имел их
анализ по двум принципам — семан-
тико-стилистическому [ср.
фигуры точности (расчленение, перечис-
ление, повторение), суровой, стремитель-
ной, сладостной речи, горячности, живос-
ти, торжественности и т. п.] и с т рук-
тур н о м у: Ф. р., образуемые посред-
ством изменения, добавления (удвоения,
анафора, зпанод, метабола, охват, спле-
тение), сокращения (зевгма, усечение),
перестановки, противоположения (анти-
теза, антиметабола) и др. Сюда же при-
мыкает и классификация тропов, обыч-
но не смешиваемых с Ф. р., но служащих
сходным целям. Для яз-зиаиия особое
значение имеют те Ф. р., к-рые выделя-
лись по чисто лингвистич. признакам: бес-
союзие, многосоюзие; фигуры, основан-
ные иа игре грамматич. категорий; среди
последних Квинтилиан указывал фигуры,
образуемые соединением ед. ч. с мн. ч.,
заменой положит, степени сравнит, сте-
пенью, причастия — глаголом, имени —
инфинитивом и т. п. Одиако в целом
чрезмерно разросшиеся классификации
словесных фигур нередко приводили к
забвению их лингвистич. основ, следст-
вием чего был все увеличивающийся
разрыв между т. наз. риторич. фигура-
ми и Ф. р., постепенно сводимыми к про-
стейшим типам синтаксич. структур.
Новому обращению к Ф. р., и прежде
всего к уяснению отношений между ф. р.
и стилистич. (риторич.) фигурами, спо-
собствовали становление лингвистики
текста, внедрение лингвистич. методов в
поэтику и риторику, сложение единой на-
уки о знаках и знаковых системах. В
совр. яэ-эиании потребность в разработке
понятия Ф. р. связана прежде всего с
задачей нахождения такого промежуточ-
ного (двойств, природы) элемента, к-рый,
во-первых, выступал бы как составная
часть текста (т. е. был бы результатом
его членения и элементом, участвующим
в синтезе текста), и, во-вторых, реали-
зовал бы переход от уровня чисто язы-
ковых элементов к уровню элементов
композиции текста. Прн этом важно из-
бежать Двух типичных крайностей в по-
нимании Ф. р.— «лингвистического» под-
хода, когда Ф. р. объявляется всякое
сочетание языковых элементов, и «рито-
рического», когда отбрасывается ориента-
ция на язык и Ф. р. объявляются, по су-
ти дела, все известные стилистич. фигу-
ры. В обоих случаях не принимается во
внимание именно промежуточная функ-
ция Ф. р., а само определение их стано-
вится или слишком экстенсивным и мало-
эффективным, или слишком оторванным
от связей с языковыми реальностями.
В лингвистич. теории текста под Ф. р.
можно понимать любую практич. реали-
зацию в р е ч и предусмотренного я з ы-
к о м набора элементарных синтаксич.
типов, образующего парадигму, особенно
если эта реализация принимает вид, от-
личный от признаваемого стандартным
(ср., напр., мену порядка слов и т. п.).
В этом смысле нейтральному тексту
соответствуют нейтральные Ф. р., т. е.
практически элементарные синтаксич. ти-
пы. Но более целесообразным практичес-
ки и более важным теоретически представ-
ляется определение ядра Ф. р., или того
локуса, в к-ром Ф. р. находится в «силь-
ных» условиях, когда элементы языка
наиболее наглядно становятся Ф. р. К
типичным ситуациям «порождения» Ф. р.
относится любое употребление данного
языкового элемента в иепервичной функ-
ции (синтаксич. и семантич.). Речь может
идти как об отд. элементе (ср. «мы» в
значении ‘я’ или «пошел» в значении
‘уходи!’), так и о сочетании элементов,
противопоставленном некой нейтральной
форме передачи того же смысла или по-
рождающем новый смысл, несводимый
к мехаиич. сумме смыслов элементов, со-
ставляющих сочетание (случай тропов).
В обоих случаях Ф. р. предполагает
выбор более богатого (специфического)
с теоретико-информационной т. зр. типа
выражения, к-рый и образует рече-
вой жест, выступающий как . эле-
мент организации текста более сложного
типа, чем нейтральный. Следовательно,
при таком подходе Ф. р. могут тракто-
ваться как средство увеличения «гибкос-
ти» языка, определяемой кол-вом спосо-
бов передачи данного содержания, и как
средство выбора наиболее информатив-
ной, наиболее творч. формы реализации
данного смысла.
Статус Ф. р. находится в тесной зави-
симости от характера текста. В относи-
тельно простых и нейтральных текстах
Ф. р; служит гл. обр. средством синтак-
сич. организации текста, образуя сег-
менты, реализующие некие стандартные
смыслы, состоящие из дискретных «под-
смыслов», соотносимых с отд. частями
соответствующей Ф. р. В этих случаях
элементарные синтаксич. типы (то же
относится к единицам звукового или мор-
фологич. уровней) как единицы языковой
парадигмы упорядочиваются в речи (в
тексте) в соответствии с некими принци-
пами пространств, организации, образуя
своего рода подобия геометрия, фигур,
хотя самой структуре языка такая про-
странственность не присуща. Иначе го-
воря, элементы языка, подвергшись про-
странств. упорядочению в тексте в 'соот-
ветствии с общими принципами про-
странств. семиотики, становятся Ф. р.,
к-рые могут быть выражены в пространств,
проекции, напр. повторение: ааа...; че-
редование: abab...; прибавление: abc при
аЬ; убавление (эллипсис): ab при abc;
симметрия: ab/ba и т. п., разного рода
геометрия, фигуры: охват, перекрест (хиа-
тус), инверсия и т. п. Близки к указанным
и такие Ф. р., к-рые основаны на опера-
циях развертывания (a-»aia2a3), свер-
тывания (aia2a3-»a), восходящей и нис-
ходящей градации, увеличения и умень-
шения, улучшения и ухудшения, члене-
ния и соединения, противопоставления
(с богатым набором типов), уравнивания,
уподобления, сравнения и т. п. Такие
геометризиров. Ф. р. в существенной
мере определяют принципы преобразо-
вания языкового материала в текстовой
и, следовательно, сам характер обобще-
ния (текстового освоения) действитель-
ности, а в нек-рых случаях предопреде-
ляют и выбор субъективного отношения
автора текста к описываемым в тексте
фактам. В более сложных случаях, встре-
чающихся чаще всего в текстах с отчет-
ливой «поэтической» функцией, Ф. р.
ие поддаются пространств, проекции и
их общий смысл не может быть расчленен
ва отд. «подсмыслы», к-рые соотносились
бы с составными элементами Ф. р., и
не может быть эксплицитно выражен др.
средствами; любая попытка «перевода»
оказалась бы неполной и неточной. В
этой ситуации ведущую роль играет не
синтаксич. структура Ф. р., а ее семан-
тика, характеризующаяся (в отличие от
предыдущего случая) непрерывностью.
Как правило, такие Ф. р. особенно часты
в текстах, к-рые оказываются первичными
по отношению к составляющим их эле-
ментам. Реальность текста превосходит
реальность его элементов и в значит, сте-
пени предопределяет принципы выделе-
ния последних. В этих условиях сами
Ф. р. строятся как соотнесение смысло-
вых элементов, к-рые могут быть сопостав-
лены («столкнуты») друг с другом, ио
не могут быть «пригнаны» друг к другу
с абсолютной точностью. Напротив, не-
редко эти смыслы вообще несовместимы
в стандартной схеме, и суммарный, до
конца неанализируемый эффект соот-
несения этих элементов как раз и опреде-
ляется неопределенностью,, вытекающей
из разноплановости соотносимых элемен-
тов (ср. семантич. тропы), из нахождения
общих сем в несовместимых семантич.
пространствах. Дальнейшее уточнение ста-
туса Ф. р. связано с анализом именно
этих наиболее сложных «семантических»
ситуаций. Теоретич. и практич. ценность
понятия Ф. р. резко упадет, если выяс-
нится неприменимость этого понятия к
указанным ситуациям. Поэтому ие слу-
чайно, что в центре внимания оказались
проблемы лингвосемаитич. анализа тро-
пов — прежде всего метафоры и метони-
мии. Эти два тропа уже получили языко-
вую мотивировку, связанную вместе с тем
с принципами аранжировки словесного
поведения, существенными для определе-
ния «поэтической» функции [«проекция
принципа эквивалентности с оси отбора
иа ось комбинации», по Р. О. Якобсону,
при принципах отбора, строящегося на
основе эквивалентности (подобия — раз-
личия, синонимии — антонимии), и ком-
бинации (построения последовательно-
стей), основанной на смежности]. Выяс-
нилось, что метафора строится иа заме-
щении понятия по оси парадигматики, свя-
занном с выбором элемента парадигматич.
ряда, замещением in absentia и установ-
лением смысловой связи по сходству,
тогда как метонимия ориентирована на
синтагматич. ось (см. Синтагматика), на
сочетание (а не выбор!) in praesentia и
установление связи по смежности. Такая
формулировка в известной мере сделала
оправданным поиск «первотропа» (при
решении этой задачи был бы определен
важнейший локус Ф. р.). И действитель-
но, ряд исследований ставит себе целью
отыскание «исходного» тропа [метони-
мия, по У. Эко, в основе к-рой цепь ас-
социативных смежностей в структуре
кода, контекста и референта-, синекдо-
ха, удвоение к-рой, по Ц. Тодорову, об-
разует метафору; по концепции льеж-
ской группы ц (Ж. Дюбуа и др.), из си-
некдохи выводятся как производные и
метафора, и метонимия]. Однако при
этом нередко игнорируется главное —
определение тех условий, в к-рых данное
языковое выражение приобретает пере-
носное значение. Тропы, смысловая
структура к-рых характеризуется соче-
танием двух разных планов — прямого
и переносного, видимо, и являются тем
изоструктурным творческому сознанию
объектом, анализ к-рого сулит наиболее
важные разъяснения природы Ф. р. в
условиях максимальной сложности.
Термин «фигура» в яз-знании употреб-
ляется также в глоссематич. теории зна-
ка. Согласно Л. Ельмслеву, фигуры суть
«не-знаки», входящие в знаковую систе-
му как часть знаков. Важность этого чис-
то операционного термина в том, что он
обладает общесемиотич. значимостью.
* Потебня А. А., Из записок по тео-
рии словесности, Хар., 1905: Г о ри-
фе л ь д А. Г., Фигура в поэтике и ритори-
ке, в сб.: Вопросы теории и психологии твор-
чества, 2 изд., т. 1, Хар., 1911; его же,
Тропы, там же, т. 2, Хар,, 1911; Шпет Г. Г.,
Эстетич. фрагменты. I—III, П., 1922—23;
его же, Внутр, форма слова, [М.], 1927;
Антич. теории языка и стиля. М.— Л., 1936;
Балли Ш., Франц, стилистика, пер. с
франц., М., 1961; Гвоздев А. Н., Очер-
ки по стилистике рус. языка, 3 изд., М.,
1965; Корольков В. И., Семасиология,
структура метафоры, «Уч. зап. МГПИИЯ»,
1968, т, 41; Цицерон, Три трактата об
ораторском иск-ве, М., 1972; Леконце-
ва М. И., Лингвистич. аспект метафоры
и структура семантич. компонента, в кн.:
Tekst 1 jezyk, Warsz., 1978; Лотман Ю. М.,
Риторика, в сб.: Тр. по знаковым системам,
[т.] XII, Тарту, 1981; Аристотель,
Соч., т. 4, М., 1983; Paulhan J., Les
Figures ou la rhetorique decryptee. «Cahiers
du Sud», 1949, № 295; P e 1 c J., Semantic
functions as applied to the analysis of the
concept of metaphor, в кн.: Poetics. Poetyka.
Поэтика, Warsz., 1961; Leech G. N.,
Linguistics and the figures of rhetoric, в кн.:
Essays on style and language, L., [1966]; T o-
d о г о v T., Tropes et figures, в сб.: To honor
of R, Jakobson. Essays on the occasion of his
seventieth birthday, v. 3, The Hague —,P..
1967; его же, Litterature et signification,
P., 1967: Cohen J., La comparaison poe-
tique: essai de systematique, «Langages», 1968,
>6 12; Staiger E., Grundbegriffe der
Poetik, 8 Aufl., Z. —Freiburg, 1968; Rhe-
torique generate, P., 1970; J akobson R.,
Questions de poetique, P., [1973]; S c h o-
f e r R., R i c e D., Metaphor, metonymy and
synecdoche, «Semiotica», 1977, t. 21; Lod-
ge D.. The modes of modern writing: meta-
phor, metonymy and the typology of modern
literature, Ithaca, 1977. , В. H. Топоров.
ФИГУРЫ СТИЛИСТИЧЕСКИЕ — см.
Фигуры речи, Тропы.
ФЙДЖИ (вити) — один из восточно-
океанийских языков (см. Океанийские
языки), наиболее близкий к полинезий-
ским языкам. Распространен на о-вах
Фиджи (язык коренного населения).
Число говорящих 330 тыс. чел.
Имеет 2 группы диалектов: западную
(зап. часть о-вов Вити-Леву, Каидаву и
Ясава) и восточную (остальная часть ар-
хипелага), различия между к-рыми допус-
кают трактовку этих групп как самостоят.
языков (П. Герети), ср.: Adafia keirau па
lako kina? (вост, диалект мбау); Na afia
eri laka ka? (зап. диалект вая) 'Почему
мы уходим?’. Лит. язык опирается на
диалект о. Мбау и служит языком-по-
средником для носителей разных диалек-
тов, однако его функции как языка шко-
лы, печати, радио ограниченны.
Фонологич. система бедна — 5 гласных:
i, е, а, о, и (долгие и краткие), и 15 сог-
ласных: t, k, mb, “d, ng, m, n, p, г, "г,
fi, d, s, w, j. Грамматич. значения выра-
жаются в основном препозитивными слу-
жебными словами, словоизменение разви-
то слабо. Личные местоимения разли-
чают до 4 чисел. Существует 4 серии при-
тяжат. местоимений (употребляются в
зависимости от характера связи между об-
ладаемым и обладателем). В глаголе мор-
фологически выражаются переходность,
каузативиость, взаимность. Определяемое
предшествует определению, сказуемое —
подлежащему и дополнению,взаимное рас-
положение к-рых различается по диалек-
там. Письменность на основе лат. алфави-
та с 1835.
• Churchward С. М., A new Fijian
grammar, [Sydney], 1941; Milner G. В.,
Fijian grammar, Suva, 1956; Pawley A.,
Sayab a T., Fijian dialect divisions, «Jour-
nal of the Polynesian Society». 1971, v. 80;
их ж e, A sketch grammar of the Nabuke-
levu language of Kadavu, «Те Reo», 1982,
v. 25; Geraghty P., The history of the
Fijian languages, Honolulu, 1983; Schutz
A. J., The Fijian language, Honolulu, [1985].
C a p e 1 1 A., A new Fijian dictionary,
Sydney, 1941.	В. И. Беликов.
ФИЛИППЙНСКИЕ ЯЗЫКЙ — языки
западной «подветви» малайско-полине-
зийской ветви австронезийской семьи (см.
Австронезийские языки). Традиционно
включались в индонезийские языки. Об-
щее число Ф. я. св. 100 (с учетом проти-
воречивых сведений об их диалектах —
от 150 до 200). Распространены на 800
обитаемых островах Филиппинского арх.,
причем 90% филиппинцев расселены на
11 крупнейших островах: Лусон, Себу,
Бохоль, Масбате, Негрос, Панай, Лейте,
Самар, Миндоро, Минданао и Палаван,
занимающих 95% площади Филиппин.
Нек-рые Ф. я., особенно илокаиский яз.,
распространены за пределами страны,
преим. в США. Общее число говорящих
ок. 55 млн. чел.
Осн. региональными языками являют-
ся бисайские языки, тагальский язык,
илоканский язык, бикольский язык, пам-
панганский язык, пангасинанский язык.
Классификации Ф. я. носят предварит,
характер и являются по преимуществу
ие собственно лингвистическими, а этно-
или геолингвистическими. Ф. Блейк в
иач. 20 в. подразделял Ф. я. на юж.
и сев. группы, Р. Райт (1908) и Г. О. Бей-
ер (1917) иа «христианские» (осн. Ф. я.
Лусона и БисаЙев), «мусульманские»
(о-вов Минданао и Сулу) и «языческие»
(языки иек-рых горных племен). X. Кон-
клин (1952) объединил Ф. я. в 75 «основ-
ных лингвистических групп», С. Лопес
(1953) выделял северные, центральные
(бисайские) и южные языки,К. Д. Кретьен
(1962) — лусонские, бисайские и минда-
ФИЛИППИНСКИЕ 543
вао-сулу языки. И. Дайен (1962, 1965)
выделил «тагалические языки» (включая
бисайские), считая их типичной для Ф. я.
языковой общностью. Подробная этно-
лиигвистич. классификация А. Хили
(1962) объединяет 93 Ф. я. в 24 внутр,
группы (от А до X аигл. алфавита), при
этом в 34 из них выделяется по одному
или неск. терр. диалектов. К. Макфар-
ланд разработал детальную классифика-
цию (1980), оси. единицами к-рой являют-
ся языки: иватаиские, сев.-филиппинские,
мезофил иппинские, юж.-филиппинские,
самальские, языки Юж. Минданао и
саигильский.
Для Ф. я. характерно относительно
небольшое число фонем (в среднем 5
гласных и 16 согласных, в т. ч. гортанная
смычка), морфофонематич. изменения
минимальны и в основном регулярны.
Типичен открытый слог. Гл. ударение в
слове падает иа предпоследний или на
последний слог, оно носит экспиратор-
ный характер, подвижно и может играть
словообразоват. роль. Морфологически
Ф. я. относятся к агглютинативным язы-
кам со специфич. индонезийской агглю-
тинацией (аффиксы часто многозначны,
в т. ч, с синкретич. словоформообразоват.
значением, число аффиксов достигает
неск. сотен). Преобладают двусложные
корневые- морфемы и односложные аф-
фиксальные. Значения корневых морфем
(слов) обобщены и во мн. случаях не поз-
воляют распределить их по грамматич.
классам, конкретизируясь лишь в реаль-
ном словоупотреблении и словообразова-
нии. Именное формообразование представ-
лено слабо, глагол, напротив, обладает
развитыми синкретич. словоформообразо-
ваииями (залого-временные категории).
Особенно развит страдат. залог (прямой,
местный, или личный, и инструменталь-
ный виды). Существуют синкретич. за-
лого-видо-времеиные формы.
Порядок слов в предложении строго не
фиксирован, ио преобладает начальное
положение сказуемого, существенную
роль играют служебные слова и частицы.
Типична посессивная конструкция (в
предложении выделяется объект принад-
лежности, предикат, субъект принадлеж-
ности). Филиппинское словообразование
использует разные способы аффиксации
(префиксацию, суффиксацию, инфикса-
цию и коификсацию), частичное н полное
удвоение, словосложение, а также ком-
бинации этих способов в сочетании с пере-
мещением ударения. Помимо общеавстро-
незийской и индонезийско-малайской лек-
сики Ф. я. содержат значит, кол-во за-
имств. слов, иапр. в тагальском яз.—
санскритизмы, китаизмы, арабизмы, ис-
паиизмы, англицизмы.
Ф. я. до исп. колонизации пользовались
слоговой письменностью юж.-иид. типа,
восходящей к брахми (3 знака для глас-
ных и 14 — для согласных, направление
письма слева направо; гласные в слоге
обозначались диакритич. знаками, изо-
лиров. согласные — точкой сверху). Сох-
ранилось лишь неск. памятников тагаль-
ского и бисайского письма 14—16 вв.
К сер. 18 в. оио было вытесиеио испани-
зпров. латиницей. Видоизмененное фи-
липпинское письмо употребляется мало-
числ. племенами маигьянов (о. Миндо-
ро) и тагбануа (о. Палаван). В 1977 об-
наружено неизвестное прежде филиппин-
ское письмо в пров. Сев. Агусан (о. Мин-
данао), к-рое предположительно относят
к 14—15 вв. Мусульм. народности Мин-
данао и Сулу пользуются также араб.
544 ФИЛИЯ
письмом. В 80-е гг. 20 в. письменность
имеют тагальский, себуанский, паиаяи-
ский, нлоканский, бикольский, пампан-
ганский, пангасиианский, самарион, ма-
гииданао, мараиао, сулу-самаль и нек-рые
др. языки. Большинство остальных Ф. я.
остаются бесписьменными.
Знакомство европейцев с Ф. я. и их
практич. изучение началось в конце 16 в.
Филиппин, письмо описано в трудах исп.
миссионеров и чиновников П. Чирино,
С. де Маса, С. Марсильи-и-Мартина, Фи-
липпин. филологов Т. Э. Пардо де Таве-
ры, X. Франсиско и др. В европ. филип-
пиноведеиие внесли вклад В. фон Гум-
больдт, Г. Шухардт, Э. Сепир, Ф. Блю-
ментрит, А. Марре, Р. Браидштеттер,
О. Демпвольф, М. Вановерберг и др.;
в американское — Ф. Блейк, Л. Блум-
филд, К. Конант, Конклин, ДаЙен, Э. Уол-
феиден, Дж. У. Уолф, Д. Дж. Боуэн и
ми. др. В СССР филиппинистика разви-
вается с 50-х гг. (Н. Ф. Алиева, В. Д. Ара-
кин, И. В. Подбереэский, Г. Е. Рачков,
Л. И. Шкарбан и др.). Филиппинское
нац. яз-знание зародилось в сер. 19 в.
(П. Серрано Лактао, Пардо деТавера,
X. Рисаль); научное — с 20-х гг. 20 в.
(Л. К. Сантос, Лопес, Р. Алехандро,
X. В. Панганибан); в 60—80-х гг. наибо-
лее значит, работы создали филиппинцы
Б. П. Сибаян, 3. Константино, Т. Льям-
сон, П. Пинеда, А. Перес, Э. Гонсалес,
Ф. Алдаве-Яп, Э. Паскасио и мн. др. В
Республике Филиппины, наряду с Ин-том
нац. языка, действуют Филиппинский
центр по изучению языка (с 1962), Ака-
демия филиппинского языка (с 1964,
под эгидой ЮНЕСКО), Лингвистич. об-во
Филиппин (с 1969). Издается дважды в
год «Филиппинский лингвистический
журнал» (с 1970).
* Аракин В. Д., Индонез. языки, М.,
1965: Макаренко В. А., Изучение в
СССР филиппинских языков до и после Ок-
тября, «Народы Азии и Африки», 1967, >6 6;
его же, Языковая ситуация и языковая
политика на Филиппинах, в кн.: Языковая
политика в афроазиатских странах, М.. 1977
(лит.); Макаренко В. А., Меш-
ков К. Ю.. Осн. проблемы исследования
др.-филиппинского письма, «Сов. этногра-
фия», 1973. Ns 2 (лит.); Blake F. R., А
bibliography of the Philippine languages,
JAOS, 1920, v. 40: L о p.e г C., The language
situation in the Philippine islands, Manila,
1931; его ж e, A manual of the Philippine
national language. 3 ed., Manila, 1941;
Frei E. J.. The historical development of
the Philippine national language, Manila,
1959; Chretien D., A classification of
twenty-one Philippine languages, «Philip-
pine Journal of Science», 1962, v. 91, Ns 4;
Dyen I., A lexicostatistical classification
of the Austronesian languages, Balt., 1965;
Llamzon T. A., A Subgrouping of nine
Philippine languages. The Hague, 1969; его
ж e, Handbook of Philippine language groups,
Quezon City, 1978; Constantino E.,
Tagalog and other major languages of the
Philippines, в кн.: CTL. v. 8, The Hague —
P., 1971; Philippine minor languages, [Hono-
lulu], 1971; Ward J. H., A bibliography
of Philippine linguistics and minor languages,
Ithaka (N. Y.), 1971; Pilipinyana, t. 1,
Maynila, 1972 (изд. продолжается); Al d a-
v e • Y a p Fe Z.. A comparative study
of Philippine lexicons, [Manila], 1977 (Diss.);
Sib ay an В, P.. Gonzalez A. B.
(eds.), Language planning and the building
of a national language. Parangal kay Santiago
A. Fonancier, Manila, 1977: Walton
Ch., A Philippine language tree, «Anthropo-
logical Linguistics», 1979, v. 21; McFar-
land C. A linguistic atlas of the Philip-
pines, Tokyo, 1980; Jonzalez A. B.,
Language and nationalism, Quezon city, 1980;
Makarenko V. A., A preliminary anno-
tated bibliography of Pilipino linguistics
(1604-1976), Manila, 1981.
В. А. Макаренко.
ФЙЛИЯ (от греч. phylon — род, пле-
мя) — см. Родство языковое.
ФИЛОЛОГИЯ (от греч. philologia,
букв.— любовь к слову) — содружество
гуманитарных дисциплин — языкозна-
ния, литературоведения, текстологии,
источниковедения, палеографии и др.,
изучающих духовную культуру челове-
ка через языковой и стилистический ана-
лиз письменных текстов. Текст во всей
совокупности своих внутр, аспектов и
внеш. связей — исходная реальность
Ф. Сосредоточившись на тексте, созда-
вая к нему служебный «комментарий»
(наиболее древняя форма и классич.
прототип филологии, труда), Ф. под
этим углом зрения вбирает в свой кру-
гозор всю широту и глубину человеческо-
го бытия, прежде всего бытия духовного.
Т. о., внутр, структура Ф. двуполярна:
на одном полюсе — скромнейшая служ-
ба «при тексте», не допускающая отхода
от его конкретности, на другом — универ-
сальность, пределы к-рой невозможно
очертить заранее.
Служа самопознанию культуры, Ф.
возникает иа сравнительно зрелой ста-
дии письм. цивилизаций, и наличие ее
показательно ие только для их уровня,
ио и типа. Высокоразвитые древние куль-
туры Бл. Востока вовсе не знали Ф.,
зап.-европ. средневековье отводило ей
весьма скромное место, между тем на ро-
дине философии, в древних Индии н
Греции, Ф. возникает и разрабатывается
как некое соответствие впервые оформив-
шейся здесь гносеологии, рефлексии над
мышлением — как рефлексия над сло-
вом и- речью, как выход из непосредств.
отношения к ним. Несмотря на поздней-
шие конфликты между филос. волей к
абстракции и конкретностью Ф. (напр.,
нападки филологов-гуманистов на ср.-
век. схоластику или уничижит, отзыв
Г. В. Ф. Гегеля о Ф.), первонач. дву-
единство философии и Ф. не было слу-
чайным, и высшие подъемы Ф. обычно
следовали за великими эпохами гносео-
логии. мысли (в эллииистич. мире — пос-
ле Аристотеля, в Европе 17 в.— после
Р. Декарта, в Германии 19 в.— после
И. Кайта).
Иид. Ф. дала великих грамматистов —
Панини (приблизительно 5—4 вв. до н. э.),
Патанджали (2 в. до и. э.) и позднее
теоретиков стиля; свою филологии, тра-
дицию имела культура Др. Китая (ДЮ
Се, 5—6 вв., и др.). Однако традиция
европ. Ф., не знакомой с достижениями
индийцев вплоть до нового и новейшего
времени, всецело восходит к греч. исто-
кам, у ее начала стоит школьное коммен-
тирование Гомера. В софистич. эпоху
(2-я пол. 5 — 1-я пол. 4 вв. до н. э.) лит-ра
достаточно обособляется от внелит. ре-
альности, чтобы стать объектом теоретич.
поэтики и Ф. Среди софистов наибольшие
заслуги в подготовке филологии, мето-
дов принадлежат Протагору, Горгию,
Продику; греч. теория лит-ры достигла
зрелости в «Поэтике» Аристотеля; элли-
нистич. Ф. (3—1 вв. до н. з.) отделяется
от философии и переходит в руки специа-
листов — библиотекарей Александрии и
Пергама, к-рые занимались установлени-
ем корректных текстов и комментирова-
нием. Дионисий Фракийский (ок. 170—
90 до н. э.) окончательно оформил уче-
ние о частях речи, принятое и поныне.
Раниехрист. ученые (Ориген, создатель
лат. перевода Библии — Иероним) про-
извели текстологии, работу над подлин-
ником и греч. переводами Библии. Тра-
диции греч. Ф. продолжаются в ср.-век.
Византии, в целом сохраняя антич. об-
лик (текстология и комментирование клас-
сиков); после падения империи (1453)
ренессансная Италия получила наследие
визавт* ф. из рук ученых-беженцев. Гу-
манисты Возрождения стремились не
просто овладеть мыслит, содержанием
авторитетных антич. источников, но как
бы переселиться в мир древиих, загово-
рить иа их языке (реконструировав его
в борьбе с инерцией ср.-век. латыии).
После периода ученого профессиона-
лизма (приблизительно сер. 16 — сер.
18 вв.) в Германии начинается новая
эпоха Ф. в результате импульса, дан-
ного «неогуманизмом* И. И. Винкельма-
на. Как во времена Возрождения, ио с
несравненно большей науч, строгостью
ставится вопрос о целостном образе ан-
тпч. мира. Нем. филолог Ф. А. Вольф
вводит термин «Ф.» как имя науки об
античности с универсалистской историко-
культурной программой. В 19 в. в итоге
деятельности нем. филологов Г. Узенера,
Э. Роде, У. фон Виламовиц-Мёллен-
дорфа и др. древняя история отделилась
от Ф.; тогда же под влиянием романтизма
и др. идейных течений наряду с «класси-
ческой» возникла «новая филология»:
германистика (бр. Я. и В. Гримм), сла-
вяноведение (А. X. Востоков, В. Ганка),
востоковедение. Одиако наиболее наг-
лядно универсальность Ф. реализова-
лась между эпохой Возрождения и сер.
19 в. в традиц. фигуре филолога-класси-
ка, специалиста по антич. текстам, совме-
щавшего в себе лингвиста, критика, ис-
торика гражд. быта, нравов и культуры,
знатока др, гуманитарных, а при случае
даже естеств. наук — всего, что в принци-
пе может понадобиться для прояснения
того или иного текста.
Однако несмотря на последующую не-
избежную дифференциацию лингвистич.,
литера ту роведч., ист. н др. дисциплин,
вышедших из лона некогда единой исто-
рпко-филологич. науки, существенное
единство Ф. как особого способа подхо-
дить к написанному слову и поныне сох-
раняет свою силу, хотя и в неявном виде.
Иначе говоря, Ф. продолжает жить не
как партикулярная «наука», по своему
предмету отграниченная от истории,
яз-знания и лит-ведения, а как иауч. прин-
цип, как самозакониая форма знания,
к-рая определяется не столько граница-
ми предмета, сколько подходом к нему.
Конститутивные принципы Ф. всту-
пают в весьма сложные отношения с
нек-рымп тенденциями новейшего вре-
мени. Совр. человек не может с прежней
безусловностью применить к своему бы-
тию меру, заданную какими бы то ни
было чтимыми древними текстами. И
сама Ф., став в ходе науч, прогресса бо-
лее экстенсивной и демократичной, долж-
на была отказаться от выделения особо
привилегиров. текстов: теперь вместо
двух (классич. Ф. и библейской philo-
logia sacra, «священной» Ф.) существует
столько разновидностей Ф., сколько язы-
ково-письм. регионов мира.
Новые возможности, в т. ч. и для гу-
манитарных наук, связаны с исследовани-
ями на уровне «макроструктур» и «мик-
роструктур»: на одном полюсе — гло-
бальные обобщения, на другом — выде-
ление миним. единиц значений и смысла.
Но традиционная архитектоника Ф., ори-
ентированная на реальность целостного
текста и тем самым как бы на челове-
ческую мерку (как антич. архитектура
была ориентирована на пропорции чело-
веческого тела), сопротивляется таким
тенденциям, сколь бы плодотворными они
ни обещали быть.
Для современности характерны устрем-
ления к формализации гуманитарного
знания по образу и подобию математи-
ческого и надежды иа то, что в результате
не останется места для произвола и субъ-
ективности в анализе. Но в традиционной
структуре Ф., при всей строгости ее при-
емов и трезвости ее рабочей атмосферы,
присутствует нечто, упорно противящее-
ся подобным попыткам. Речь идет о фор-
мах и средствах знания, достаточно ино-
родных по отношению к т. наз. научнос-
ти, — даже не об интуиции, а о «житей-
ской мудрости», здравом смысле, знании
людей, без чего невозможно то искусство
понимать сказанное и написанное, како-
вым является Ф. Математически точные
методы возможны лишь в периферийных
областях Ф. и не затрагивают ее сущно-
сти. Филолог, разумеется, не имеет пра-
ва иа культивирование субъективности,
но он не может и оградить себя заранее
от риска субъективности надежной стеной
точных методов. Строгость и особая
«точность» Ф. состоят в постоянном
нравственно-интеллектуальном усилии,
преодолевающем произвол и высвобож-
дающем возможности человеческого по-
нимания. Как служба понимания Ф. по-
могает выполнению одной из главных
человеческих задач — понять другого че-
ловека (п другую культуру, другую эпо-
ху), не превращая его ни в «исчислимую»
вещь, ни в отражение собств. эмоций.
С. С. Аверинцев.
ФИЛОСОФИЯ «ОБЫДЕННОГО
ЯЗЫКА» — см. Лингвистическая фи-
лософия.
ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫ-
КОЗНАНИЯ — проблемы, касающиеся
наиболее общих, конститутивных свойств
самого языка, проявления в языке (и в
процессе его изучения) предельно общих
свойств (черт) объективного мира, об-
щих закономерностей развития природы,
общества и познания, а также лингвисти-
ческие проблемы, так или иначе связан-
ные с решением оси. вопроса философии.
Это проблемы природы и сущности язы-
ка (прежде всего — его социальной при-
роды), отношения языка и мышления,
языка и общества, системы и структуры
в языке, его знакового характера, языко-
вого значения, происхождения, эволю-
ции и истории языка, идиоэтинческого и
универсального в языке, возникновения
и развития философии языка и др.
Ф. п. я. могут быть подразделены иа
2 цикла: 1) проблемы онтологии языка;
2) проблемы принципов исследования
языка, базирующихся на тех или иных
теоретико-познават. установках,— мето-
дологии. проблемы яз-знания.
Коитологнч. циклу относит-
ся в первую очередь проблема приро-
ды и сущности языка, по-
нимаемого в предельно широком смысле—
как осн. средство общения в единстве
со всеми конкретными случаями его реа-
лизации (противопоставление языка и
речи в духе Ф. де Соссюра — лишь
частный вопрос в рамках этой комплекс-
ной проблемы). Даже при таком широком
использовании термина «язык» его истол-
кование оказывается неоднозначным. Во-
первых, под языком понимают односто-
роннее, материальное явление — систему
и совокупность актов функционирования
материальных средств общения, служа-
щих одновременно материальной основой
для мышления и нек-рых др. психич.
процессов у человека. В этом случае гово-
рят о языке как материальной оболоч-
ке мышления, как материальном средстве
формирования, выражения и сообщения
мыслей, о языке как особой системе свя-
зей в коре головного мозга человека (вто-
рой сигнальной системе). Во-вторых, язы-
ком признается двустороннее, материаль-
но-идеальное явление — сложное един-
ство множества материальных фактов
(материальных средств общения и форми-
рования мыслей), составляющих в сово-
купности язык в первом понимании, и
множества закрепленных за ними фактов
идеальных, взятых как со стороны систе-
мы, в к-рую оии входят, так и со стороны
нх функционирования в конкретных про-
цессах. В этом случае говорится о языке
как единстве плана выражения и плана
содержания, о языке как «непосредствен-
ной действительности мысли» (Маркс
К., Энгельс Ф., «Немецкая идеоло-
гия», с. 448—449; библиографии, описание
здесь и далее см. в пристатейной библио-
графии) и в качестве плана выражения
рассматривается язык в первом понима-
нии. При таком использовании термина
«язык» возможно говорить о сущности
языковой семантики, о семантич. своеоб-
разии одних языков по сравнению с дру-
гими, о семантич. особенностях стилевых
п иных разновидностей одного и того же
языка. Именно такое понимание языка —
как двустороннего, материально-идеаль-
ного по своей природе явления — харак-
терно для большинства сов. исследова-
телей.
Поскольку язык есть обществ, явление,
его сущность раскрывается в первую оче-
редь через его отношение к обществу: это
отношение состоит в том, что, с одной
стороны, язык представляет собой про-
дукт обществ, отношений (в конечном
счете — общественно-производств. прак-
тики), а с другой — служит для удов-
летворения потребностей общества, язык
обслуживает его как «важнейшее средство
человеческого общения» (Ленин В. И.,
«О праве наций на самоопределение»,
с. 258).
Иные стороны сущности языка рас-
крываются через его отношение
к мышлению, в качестве непосред-
ственной действительности к-рого он вы-
ступает (см. Язык и мышление); через его
отношение к объективному миру, состоя-
щее в том, что единицы языка со стороны
плана содержания отражают предметы
действительности, а со стороны плана
выражения обозначают их; через внут-
рисистемные отношения и связи в самом
языке (см. Система языковая) и через
противопоставленность и взаимосвязь
системы языка как социального факта и
конкретных речевых ее реализаций. Ди-
алектико-материалистич. понимание при-
роды и сущности языка несовместимо с
его трактовкой как чисто психич. пли
биологич. явления, как механического
(не связанного с сознанием) процесса или
нндивидуально-эстетич. способа выраже-
ния идеального содержания.
К проблеме природы н сущности языка
примыкают вопросы о языке как систем-
но-структурном образовании; о степени
самостоятельности языка как достаточ-
но сложной иерархии, системы; об эво-
люции и развитии языка.
В соответствии с одним из осн. положе-
ний материалистич. диалектики пра-
вомерно рассматривать язык как целост-
ную систему, в пределах к-рой все
компоненты взаимосвязаны и взаимообус-
ловлены. Однако неправомерным явля-
ется преувеличение роли связей и отноше-
ний между единицами языка, а иногда и
сведение самих единиц лишь к пучкам пе-
ресечения чистых отношений, что свойст-
венно релятивистским структуралистским
концепциям. Теоретик дат. структура-
лизма (см. Глоссематика) Л. Ельм-
слев считал, что «постулирование объек-
ФИЛОСОФСКИЕ 545
Д 18 Лингвистич. внц. слоаарь
тов как чего-то отличного от терминов
отношений является излишней акси-
омой и, следовательно, метафизической
гипотезой, от которой лингвистике
предстоит освободиться*. В действитель-
ности же взаимосвязь и взаимообуслов-
ленность явлений не исключает, а, нао-
борот, предполагает внутреннюю спе-
цифику каждого из них, невыводимую из
их отношений к другим явлениям, из их
положения в системе. «...Свойства дан-
ной вещи не возникают из ее отношения
к другим вещам, а лишь обнаружива-
ются в таком отношении...» (М арке К.,
«Капитал», с. 67). «...Отношения между
вещами суть реальные отношения, выте-
кающие из природы вещей» (Ленин
В. II., «Философские тетради», с, 482).
Находясь в системе, каждое явление при-
обретает свойства, являющиеся резуль-
татом взаимодействия его внутренних
особенностей и особенностей других ком-
понентов системы, т. е. реляционные,
системные свойства, несводимые к его
внутр, природе, ио проистекающие из
нее. Взаимодействуя своими внутр, осо-
бенностями, компоненты влияют на сис-
тему. Приобретая под воздействием др.
компонентов реляционные свойства,
каждый компонент сам подвергается воз-
действию системы, определяется ею.
Решая проблему эволюции и
развития языка, большинство
языковедов исходят из того, что язык как
порождение обществ, отношений в конеч-
ном счете определяется в своем существо-
вании и развитии развитием человеческого
общества, обусловливающим его неизмен-
ное совершенствование, его прогресс;
с ист. типами общности людей, сменяю-
щими друг друга в постулат, движении
истории, связаны и определ. социальные
типы языка (язык этноса, народности,
нации, лит. язык и др.). Однако как ка-
чественно специфич. образование, зани-
мающее особое место среди обществ, яв-
лений, язык обладает и относит, самостоя-
тельностью в своем развитии и функцио-
нировании. Специфика и относит, само-
стоятельность процессов, протекающих в
языке, определяется действием внутр,
закономерностей развития и функцио-
нирования языка (см. Законы развития
языка), лежащих в основе количеств, и
качеств, изменений, происходящих в
языке. Среди этих закономерностей осо-
бую роль играет диалектич. противоречие
между функциональным назначением
языка и его системной организацией.
Это противоречие, состоящее в отстава-
нии системы в силу ее устойчивости от
постоянно растущих функциональных
потребностей общения, в возникающей
на определ. этапе развития неспособнос-
ти системных средств удовлетворять воз-
росшие функциональные потребности,
выступает в качестве осн. внутр, фактора
развития языка, внутр, источника про-
исходящих в ием изменений. Сказанное
свидетельствует о необходимости рас-
сматривать в единстве внутр, законо-
мерности языкового развития и функцио-
нирования и экстралиигвистические, в
первую очередь социальные, факторы,
без к-рых прогресс в языке оказался бы
невозможным. Рассматривая языковой
прогресс как неотъемлемую часть разви-
тия общества на всех ист. этапах, как про-
цесс, захватывающий все стороны языка,
сов. яз-знание отвергает суженное пони-
мание прогресса языка, связывающее
его лишь с доисторическим периодом
(романтико-филос. концепции) или толь-
546 ФИЛОСОФСКИЕ
ко с ограниченными структурными пре-
образованиями — с переходом от изо-
лирующего строя слова к агглютинатив-
ности и от агглютинативности к флектив-
ности или от синтетизма к аналитизму
(А. Шлейхер, О. Есперсен).
Особую роль среди Ф. п. я. играет
вопрос о знаковом характере
языковых единиц. Только бла-
годаря знаковости материальной стороны
языковых единиц, условности ее связи
с явлениями объективного мира оказы-
ваются возможными свойственные мыш-
лению абстрагирование и обобщение, т. к.
лишь отсутствие сходства материальной
стороны единицы языка с предметами
позволяет ей замещать целый класс пред-
метов, значительно отличающихся друг
от друга, несмотря иа наличие общих при-
знаков, воспроизводя их единое обобщен-
ное, абстрагированное отражение (см.
Знак языковой).
Наблюдается двоякий подход к этой
сложной проблеме при ее освещении с
материалистич. позиций. Лингвисты, на-
зывающие знаками по традиции лишь
материальные образования, условно заме-
щающие объекты и передающие информа-
цию о них в силу условной связи с ними,
признают знаковый характер только за
материальной стороной языковой едини-
цы, считая, что знаковость идеального
содержания означает чистую условность
его связи с объектом, исключает более
или менее точное отражение объекта в
сознании (В. 3. Панфилов, П. В. Чесно-
ков, В. М. Солнцев, А. С. Мельничук
и др.). Языковеды, вкладывающие в
термин «знак» иное содержание, а имен-
но: двустороннее материально-идеальное
построение, одной стороной условно за-
мещающее объект, а другой — отражаю-
щее его,— рассматривают в качестве зна-
ка билатеральную единицу языка в це-
лом, в неразрывном единстве материаль-
ной и идеальной ее сторон (звуков и
значений), отмечая одновременно их от-
носит. независимость друг от друга и
возможность, вследствие этого, изменений
либо одной (фонетич. изменение), либо
другой (семантич. изменение) стороны,
либо знака в целом (Г. В. Колшан-
ский, А. А. Уфимцева, Ю. С. Степанов,
Н. А. Слюсарева и др.). В нек-рых знако-
вых теориях языка проблема освещается
с позиций идеалистич. философии (см.
Знаковые теории языка), неправомер-
но отрицающей факт отражения объек-
тивной действительности в идеальном
содержании, воспроизводимом с помощью
знака.
Проблема знаковости языковых еди-
ниц смыкается спроблемой язы-
кового значения, поскольку
без значения ие может быть языкового
знака. В учении о значении проявляется
противоположность материалистич. н идеа-
листич. подходов. В основе материали-
стич. концепции значения лежит ленин-
ская теория отражения. При материали-
стич. истолковании значения идеальное
содержание языковой единицы понимает-
ся как отражение предметов и явлений
объективной действительности с возмож-
ными эмоционально-волевыми наслоени-
ями (см. Номинация, Коннотация), при
идеалистич. трактовке значения, послед-
нее рассматривается как чистое порожде-
ние сознания.
Проблемы знака и значения нераз-
рывно связаны спроблемой вза-
имоотношения языка и
мышления, языка и поз-
нания в целом. Из понимания
языкового знака как материальной еди-
ницы, лишенной сходства с обозначаемы-
ми предметами, лишь условно соотно-
симой с ними и потому способной заме-
щать целый класс различающихся между
собой предметов, воссоздавая их единый
обобщенный, абстрагированный гносео-
логия. образ, следует неизбежный вывод
о необходимости языковых знаков (сле-
довательно, языка) для осуществления
обобщенного, абстрагиров. мышления, а
значит, и для человеческого познания в
целом. Именно поэтому язык выступает
как «непосредственная действительность
мысли», как «практическое, существую-
щее и для других людей и лишь тем са-
мым существующее и для меня самого,
действительное сознание» (Маркс К.,
Энгельс Ф., «Немецкая идеология»,
с. 448 и 29). Возникновение при помощи
языковых знаков обобщенных и абстраги-
рованных гносеология, образов, отражаю-
щих лишь общие и существенные признаки
целых классов реально различающихся
вещей, происходит иа основе общественно-
пронзводств. практики людей, показываю-
щей практич. равноценность этих вещей,
а значит, и их тождество в каких-то
существенных элементах внутр, природы.
Однако как ни значительна роль
языка в становлении и воспроизведении
логич. абстракций, а следовательно, и в
поэнават. деятельности человека в целом,
преувеличение этой роли ведет к идеа-
лизму в учении о языке и познании. При-
мером возникновения идеалистич. взгля-
да на процесс познания, а через него на
обществ, жизнь и мир в целом в резуль-
тате преувеличения (абсолютизации)' ро-
ли языка в позиават. деятельности лю-
дей является неогумболъдтианство с
двумя его разветвлениями — европей-
ским и американским (см. также Этно-
лингвистика, Сепира—Уорфа гипотеза).
Осн. положения неогу мбольдтиаиской
концепции сводятся к следующему: язык
определяет мышление и процесс поз-
нания в целом, а через него — культуру
и обществ, поведение людей, мировоз-
зрение и целостную картину мира, воз-
никающую в сознании; люди, говорящие
на разных языках, познают мир по-раз-
ному, создают разл. картины мира, а
потому являются носителями разл. куль-
туры и разл. обществ, поведения; разли-
чие языков обусловливает также раз-
личие в логич. строе мышления. В основе
этой концепции лежат реальные языко-
вые факты — случаи различий в значе-
нии отд. слов и грамматич. форм разных
языков. Однако эти семантич. различия
существуют лишь на уровне изолиров.
языковых единиц. В пределах системы
языка в целом возможно возмещение не-
достающих единиц одних участков еди-
ницами др. участков, а в речевом процессе
возникают такие построения, благодаря
к-рым снимаются семантич. различия
между единицами в системах Языков.
Единство материальной практики и творч.
характер речи обеспечивают единство
позиават. деятельности людей, говорящих
на разных языках, и в связи с этим устра-
няют жесткую регламентированность со-
циального поведения людей их языком.
Ошибочность иеогумбольдтиаиской кон-
цепции обусловлена игнорированием диа-
лектики позиават. и речевого процесса.
Что касается положения о различиях в
логич. строе мышления носителей разл.
языков, то в основе его иауч. несостоя-
тельности лежит неразличение двух ти-
пов мыслит, форм — логических и се-
мантических. Логич. формы мышления
являются общечеловеческими по своему
существу и не зависят от языка, на к-ром
протекает мышление. Они порождаются
потребностями познания и в конечном
счете практич. деятельности людей. От-
ражая предельно общие связи и отноше-
ния самой объективной действительности,
логич. формы формируются и закреп-
ляются в сознании людей в ходе многове-
ковой практики. «Практическая деятель-
ность человека миллиарды раз должна
была приводить сознание человека к
повторению различных логических фи-
гур, дабы эти фигуры могли получить
значение аксиом* (Ленин В. И.,
«Философские тетради», с. 172). Семан-
тич. формы связаны со спецификой грам-
матич. строя языков и поэтому нацио-
нальны по своему характеру, однако оии
могут совпадать в разл. языках, но мо-
гут быть различными иа разных стадиях
развития одного языка и даже в пределах
одного ист. среза в одном и том же язы-
ке. Различие семантич. форм не влия-
ет иа познават. возможности людей, иа
результаты процесса познания. Логич. и
семантич. формы соотносятся между
собой как общее и отдельное: логич.
формы всегда реализуются через кон-
кретные семантич, формы, поскольку
«общее существует лишь в отдельном,
через отдельное» (там же, с. 318). Логич.
формы мышления воплощаются в уни-
версальных грамматич. формах (едини-
цах) языков. Так, понятие манифести-
руется в номинативной единице языка,
в к-рой объединяются знаменат. слова
(«человек», «победа»), словосочетания
(«верный друг», «социалистическая ре-
волюция») и фразовые номинации («де-
ло, которому мы служим»); пропози-
ция, объединяющая суждение, вопрос и
побуждение как свои разновидности,
выражается в формальном типе пред-
ложения. Семантич. формы мышления
находят воплощение в нац. языковых фор-
мах. Напр., номинативный и эргативный
типы структуры предложения (см. Но-
минативный строи. Эргативный строи)
связаны с разл. способами, т. е. с разл.
семантич. формами, отражения отноше-
ний между субъектом действия и пере-
ходным действием. Концепция соотноше-
ния форм мышления и форм языка,
признающая неразрывную связь мыслит,
форм с языковыми формами (либо с
универсальными, либо с национальными),
противопоставлена учению генератив-
ной грамматики о врожденных логич.
структурах, к-рые предшествуют их язы-
ковым выражениям и лишь посредством
трансформаций переходят в синтаксич.
построения, непосредственно данные в
речевом потоке. В силу единства мыслит,
и языковых форм наложение форм мыс-
ли на наглядно-чувственный материал
должно быть одновременно и наложени-
ем форм языка, и, наоборот, наложение
форм языка на к.-л. идеальное содержа-
ние должно быть одновременно наложе-
нием форм мысли. Рассмотренные Ф. п. я.
связаны с языком как объективно суще-
ствующим обществ, явлением.
В круг методология, проблем яз-зиаиия,
т. е. проблем, связанных с процессом изу-
чения языка (см. Методология в языко-
знании), входят следующие: представ-
ляет ли собой язык объективное явление,
или ои как предмет яэ-зиания формиру-
ется исследователем; каковы критерии
истинности науч, знания в сфере линг-
вистики; какова диалектика процесса
познания в науке о языке, каковы осо-
бенности лингвистич. гипотез и др. Мате-
риалистическое языкознание признает
несостоятельной субъективно-идеалистич.
концепцию, согласно к-рой язык как пред-
мет яз-зиаиия не существует независимо
от исследователя, т. е. не представляет со-
бой объективного явления, а выступает
35*
лишь в качестве конструкта, порождае-
мого самим процессом исследования.
Ошибочность этой точки зрения состоит в
подмене языка-объекта метаязыком лин-
гвистики. В противовес этой концепции
развивается учение об объективном ха-
рактере существования языка, об объек-
тивности закономерностей его развития
и функционирования.
При подлинно науч, понимании истины
нельзя сводить истинность лингвистич.
теории к одной лишь логич. правильности,
что свойственно нек-рым представителям
структурализма (см. Структурная лин-
гвистика), хотя и следует признать
логич. правильность необходимым усло-
вием истинности. Истинность любых
теоретич. положений яз-зиания состоит
в их соответствии объективным фактам
языка, что в конечном счете устанавли-
вается благодаря практике, к-рая, яв-
ляясь надежным критерием истинности,
«врывается в самое теорию познания, да-
вая объективный критерий истины», и
«доказывает соответствие наших пред-
ставлений с объективной природой ве-
щей, которые мы воспринимаем» (Ле-
нин В. И., «Материализм и эмпири-
окритицизм», с. 142, 198).
Диалектика процесса познания в науке
о языке характеризуется такими же чер-
тами, какие присущи диалектике челове-
ческого познания в целом. Познават. про-
цесс в лингвистике представляет собой
единство наглядно-чувственного и ра-
ционального (логич.) отражения, эмпи-
рии. и теоретич. познания, в рамках это-
го процесса с неизбежностью осущест-
вляются как восхождение от конкрет-
ного к абстрактному, так и от абстракт-
ного в мышлении к конкретному в /мыш-
лении. Основу лингвистич. познания, как
и всего человеческого познания, состав-
ляет практика. В общем и целом позна-
ват. процесс в лингвистике характеризу-
ется известным высказыванием В. И. Ле-
нина: «От живого созерцания к абстрак-
тному мышлению и от него к практике —
таков диалектический путь познания ис-
тины, познания объективной реальности»
(«Философские тетради», с. 152—153).
Важнейшей чертой познават. процесса
в науке о языке является противоречи-
вость — его раздвоенность, противопос-
тавленность и взаимодействие разл. сто-
рон, борьба противоположных тенден-
ций, многоступенчатость и многоаспект-
иость.
• Маркс К., Капитал, т. 1, гл. 1 и 3. в кн.:
Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2 изд.,
т. 23; его же, [Письмо] Л, Кугельману.
11 июля 1868 г., там же, т. 32: Э н-
г е л ь с Ф., Диалектика природы. Роль тру-
да в процессе превращения обезьяны в чело-
века, там же, т. 20; Маркс К.. Э н-
гельс ф,. Немецкая идеология, там же,
т. 3; Ленин В. И., Материализм и эмпи-
риокритицизм, Поли. собр. соч,, 5 изд..т. 18;
его ж е, О праве наций на самоопределение,
там же. т. 25; его же. Философские тетради,
там же, т. 29; Смирницкий А. И,,
Объективность существования языка, М.,
1954; Ельмслев Е., Пролегомены к
теории языка, пер. с англ., в кн.: НЛ. в. 1,
М., 1960; Абрамян Л. А., Гносеология,
проблемы теории знаков, Ер., 1965; Чес-
ноков П. В., Осн. единицы языка и мыш-
ления, Ростов н/Д., 1966; его же, Логич.
и семантич. формы мышления как значение
грамматич. форм, ВЯ, 1984, >6 5; Язык н
мышление, М., 1967; Ленинизм и теоретич.
проблемы яз-знания, М., 1970; Общее яз-зна-
ние, т. 1. Формы существования, функции,
история языка, М.,	1970; Панфи-
лов В. 3., Взаимоотношение языка и мыш-
ления, М., 1971: его же. Язык, мышление,
культура, ВЯ. 1975, № 1; е го же. Гносео-
логия. аспекты филос. проблем яз-знания,
М., 1982; Кацнельсон С. Д., Типоло-
гия языка и речевое мышление, М., 1972;
Хомский Н., Язык и мышление, пер. с
англ., М., 1972; Ко л шанс кий Г. В.,
Соотношение субъективных и объективных
факторов в языке, М., 1975; Мещани-
нов И. И., Проблемы развития языка, Л.,
1975; Будагов Р. А., Человек и его язык,
2 изд.. М., 1976; Солнцев В. М.,
Язык как системно-структурное образование,
2 изд., М.. 1977: Соссюрф. де. Курс
общей лингвистики, в его кн.: Тр. по
яз-знанию. пер. с франц., М., 1977; Филос.
основы зарубежных направлений в яз-зна-
нии, М., 1977; Климов Г. А., Принципы
контенсивной типологии. М., 1983; Онтология
языка как обществ, явления, М., 1983; Мор-
рис Ч. У., Основания теории знаков, пер.
с англ., в кн.: Семиотика. М., 1983; Frege
G.T Uber Sinn und Bedeutung. «Zeitschrift fiir
Philosophic und philosophische Kritik», 1892,
Bd 100;. Albrecht E.. Sprache und
Erkenntnis. B., 1967.	/7. В. Чесноков.
ФИНИКИЙСКИЙ ЯЗЙК — один из
мертвых семитских языков (ханаансй-
ско-аморейская группа), по И. М. Дьяко-
нову, семит, язык среднего состояния
сев.-центр, группы хаиаанейской под-
группы. Был распространен с 4-го тыс.
до н. э. в Финикии (совр. Ливан), на
о. Кипр, в Сев. Африке, юж. Испании, зап.
Сицилии и Сардинии. Как язык пись-
менности использовался в Юго-Вост.
Азии и в Сирии, где подвергся интенсив-
ной арамеизации (см. Арамейские язы-
ки). Выделяются сев.-финикийский,
юж.-финикийский (тиро-сидоискпй),
кипрский, пунийский (сев.-африканский)
диалекты.
Специфич. чертами фонетики Ф. я.,
отличающими его от др. языков хаиаа-
иейско-аморейской группы, являются
«оканье» (аморейскому, угарит. и евр.
а соответствует б >й), сохранение двух-
согласного исхода слова после утраты
внеш, флексии (‘abd ‘раб' вместо евр.
‘abad). В морфологии характерно нали-
чие энклитич. местоимения 3-го л. ед. ч.
муж. и жен. рода -у (вариант: -’), обра-
зование каузативной породы с помощью
префиксов yi- и 'i-. В лексике отмечено
употребление специфич. для Ф. я. слов
типа кп ‘быть’ (вместо евр. haya), hrs
‘золото’ (вместо евр. zahab), р‘1 ‘делать’
(вместо евр. ‘asa), неопредел, местоиме-
ния mnm и отрицаний ’у и Ы. В др.-евр.
яз. слова, характерные для Ф. я., встре-
чаются редко и только в памятниках
высокого стиля. К кои. 1-го тыс. до и. э.
в Ф. я. исчезают фарингадьиые и ла-
риигальиые согласные.
Древнейшие памятники финикийской
письменности — псевдоиероглифич. над-
писи из Библа (сер. 2-го тыс. дон. э.) не
дешифрованы. 2-й пол. 2-го тыс. до и. э.
датируются наиболее ранние надписи
на Ф. я., выполненные квазиалфавпт-
иым финикийским письмом. В кон. 1-го
тыс. до н. э. были попытки фиксировать
финикийские тексты греч. и лат.письмом.
• Винни ко в И. Н., Эпитафия Ахп-
рама Библского в новом освещении. ВДИ,
1952, № 4; Шифман И. [И., Финикий-
ский язык. М., 1963; Harris Z. S...A
grammar of the Phoenician language. Phil..
1936; его же. Development of the Canaanite
dialects. New Haven, 1939; G a r b i n i G.,
Il Semitico di Nord-Ovest, Napoli, 1960;
Sznycer M., Les passages puniques en
transcription latine dans le «Poenulus* de
Plaute. P., 1967; Branden A. van den,
Grammaire phenicienne, Beyrouth. 1969;
Friedrich J.,Rdllig W., Phonizisch-
punische Grammatik. Roma. 1970; S e g ert S.,
A grammar of Phoenician and Punic, Miinch.,
1976.	.	И. III. Шифман.
ФИНИКЙЙСКОЕ ПИСЬМО — квази-
алфавитиое линейное консонантное пись-
мо, возиикшее у финикиян не позднее
ФИНИКИЙСКОЕ 547
сер. 2-го тыс. до н. э. Предком Ф. п.,
возможно, было псевдоиероглифич. сло-
говое письмо, еще не дешифрованное (см.
Западносемитское письмо). Первона-
чально каждый из 22 знаков Ф. п. вос-
принимался как соответствие сочетанию
определ. согласного с любым, в т. ч. «ну-
левым», гласным, впоследствии — как
соответствие только определ. согласному.
ФИНИКИЙСКИЕ АЛФАВИТЫ
Транскрипция	Амрам •XIII в.двк.з.	'Йехимилк XII в. доил.	X «ч а 2	Средив-финикинекий V—Я( ев. до н.э.	Пуиийский	Новопуниийский 1
	к	К к	•К		Л	ХХЯ
ь	9	5	9-	9 ?		722/u
g	1	Л	1	/\	7 Л	Л Л
d		<3?	ZS	А А	q	q /
А	3	3	А	•	ААЛ	Ш
U7	УУ	УУ	У	У7ГУ	7У	vyt
2	I	I		Z t-v	н н	///>Г
h	e-	й	н	й R4	П |У	1ЯМ'Я1
t	e.			®0.	©<=)	еюо
j		2	7.	«тУ/г/п/	/г/ т/	2-3-7» 1
k	\lz	\lz	У	7777	7 7	711
l	L,	4	6	4 4	4 4	
m					7	
л	 b.	<7		>;	) 7	71 /Z
s	T			у		
t	О	о	О	о и	о о	О
p	?	)	1	7	7	7 1
S’				ГТГ	Г \х Г	Г г/
<7 		9><Р		Р р	V Р	> Р
r	4		S	Я Ч Ч	ч я	ИР
5	w	W	W		ХМ У»	7) ПГ
• t	+ x	X	X	/7>/	//Л	Т)Г
Чисто консонантное письмо затрудняло
понимание текстов, и для обозначения ог-
ласовок уже в 1-Й пол. 1-го тыс. до н. э.
прибегали к спорадич. использованию
«матерей чтения» (матрес лекцио-
иис) — знаков, соответствовавших сог-
ласным, близким по месту образования к
определ. гласным (y//i, ё; ’ или h//a или б;
w//6, й). Под влиянием греч. и лат. алфа-
витов в кон. 1-го тыс. до н. э. в Сев.
Африке предпринимались попытки сис-
тематически обозначать с помощью матрес
лекционис все гласные звуки.
В процессе развития Ф. п., наблюдае-
мом на эпиграфич. памятниках, просле-
живается постепенный переход к курсив-
ному письму, к-рое в Сев. Африке окон-
чательно вытеснило монументальное в
кон. 1-го тыс. до н. э. (неопунийское
письмо). Ф. п. было заимствовано окру-
жавшими финикиян народами снро-па-
548 ФИННО-ВОЛЖСК
лестинского региона; к нему восходят
через арамейские системы еврейское
квадратное письмо и арабское письмо, а
также письменности Центр. Азии и Индии.
Оио было усвоено и усовершенствовано
греками (введение знаков для гласных),
а у последних перенято римлянами. К
Ф. п. восходят все европ. системы пись-
ма — латиница (см. Латинское письмо),
греческое письмо и кириллица, а также
коптский (см. Коптское письмо) н вы-
мершие алфавиты М. Азии.
* Шифман И. Ш., Возникновение зна-
ний о языке у финикиян, в кн.: История линг-
вистич. учений. Древний мир, Л., 1980;
Gelb I. J., The study of writing, 2 ed.,
Chi., 1963; Peckham J. B., The deve-
lopment of the late Phoenician scripts, Camb.
(Mass.), 1968,	И. Ш. Шифман.
ФЙННО-ВбЛЖСКИЕ ЯЗЫКЙ — древ-
няя группа финно-пермских языков, ге-
неалогически возводимая к фиино-перм-
скому языку-основе. К Ф.-в. я. предпо-
ложительно восходят: прибалтийско-
финские языки (финский, карельский,
вепсский, ижорский, водский, эстонский,
ливский); саамский яз.; морд, языки
(эрзянский, мокшанский) и мар. яз.
Период финно-волж. языковой общ-
ности, по-видимому, не был продолжи-
тельным и прекратился до и. э.: потом-
ки племен, говоривших на финно-волж.
языке-основе, постепенно расселились на
разобщенных территориях, поэтому меж-
ду языками появились значит, расхож-
дения. Наибольшую близость к прибалт.-
фин. языкам сохранили саам, и морд,
языки, в то время как мар. яз. в извест-
ной степени близок и к пермским язы-
кам.
О существовании финно-волж. языко-
вой общности свидетельствует прежде все-
го наличие в Ф.-в. я. падежных суффик-
сов, начинающихся с s- (ср. фин. -sta/-sta,
морд. -sta/-sto/-ste, мар. -sec< -set ‘от’;
фин. -sen, саам. -san/-sa, морд. -s/-za
‘в’). К финно-волж. языку-основе воз-
водится и суффикс транслативиого зна-
чения (ср. фии. -ksi/-kse-, морд. -ks).
Лексика, восходящая к финно-волж. язы-
ку-основе, отражает занятие земледелием
и животноводством. Заимств. лексика
позволяет предположить существование
контактов с иран. племенами уже в пери-
оды финно-перм. и даже финно-угор.
языковой общности, однако только но-
сителей Ф.-в. я. коснулись контакты с
балт. племенами, предками совр. литов-
цев и латышей, а также с др.-прус. пле-
менами. Об этом свидетельствуют заим-
ствования из балт. языков, выявляю-
щиеся в нек-рых Ф.-в. я. (фии. tuhat/tu-
hante-, морд, тёжяиь, мар. тужем ‘ты-
сяча’, ср. литов, tukstantis). После рас-
пада финно-волж. общности языки при-
балт.-фин. группы, в отличие от мордов-
ских и марийского яз., продолжали
контактировать с балт. языками.
Общность Ф.-в. я. изучена недоста-
точно, и гипотеза о ее существовании тре-
бует дополнит, разысканий. Большинство
исследований посвящены вопросам исто-
рии отд. ветвей Ф.-в. я., об их изучении
см. Финно-угроведение.
• См, лит. при ст. Уральские языки.
К. Е. Майтинская.
ФЙННО-ПЁРМСКИЕ ЯЗЫКЙ—од-
на из древних ветвей финно-угорской
семьи языков (см. Финно-угорские язы-
ки). Ф.-п. я. генеалогически возводимы к
финно-перм. языку-основе, формировав-
шемуся в кон. 3-го тыс. до и. э. вследст-
вие распада финно-угор. праязыка на
2 ветви — финно-пермскую и угорскую.
От Ф.-п. я. происходит 2 группы языков:
1)финно-волжская, объединяю-
щая прибалт.-финские (финский, карель-
ский, вепсский, ижорский, водский, эс-
тонский, ливский), саамский, марий-
ский и мордовские языки; 2) пермс-
кая группа, объединяющая уд-
муртский и коми языки. Совр. Ф.-п. я.,
формировавшиеся на древней финно-
перм. агглютинативной основе, сохранили
агглютинативный тип в разной степени:
особенно много флективных элементов в
саамском и прибалт.-фии. языках. На-
ряду с большими расхождениями в язы-
ках, восходящих к финно-перм. языку-
основе, выявляются общие черты, отли-
чающие эти языки от угорских языков:
внутри слова прафинно-угор. сибилянты
*-s-, М-, М- озвончились, а прафинно-
угор. смычные *-р-, *-t-, *-k- спирантизи-
ровались и озвончились. Появился слож-
ный падежный суффикс с компонентом
-1- (ср. фин. -11а/-Пй, удм. -1еп, коми
-1еп 'у', фин. -lta/-lta, мар. -!ес ‘от’,
фин. -Не, мар. -1ап/-1ап, удм., коми
-1ан ‘к’), а также сложный абессивный
(лишительный, изъятельиый) падежный
суффикс (ср. фин. -tta/-tta, саам, -taa,
мар. -te, удм. -tek, коми -teg). Возникли
указат. местоимения мн. ч., начинающие-
ся с п-, к-рые супплетивно соотносятся
с местоимениями ед. ч., начинающи-
мися с t- или *с- (ср. фии. tama ‘этот’ —
пата ‘эти’, морд, те ‘этот’ — не, петь
'эти', коми тайб ‘этот’ — найб ‘эти’,
‘они’). Только для финно-волжских и
пермских языков характерна генетич.
общность нек-рых словообразоват. суф-
фиксов, напр. суффикса лишительно-изъя-
тельного значения (ср. фин. -ttoma-/
-tt6ma-, морд. -(v)tomo/-(v)teme, мар.
бэто, удм. -tern, коми -tern). Кроме слов,
унаследованных из финно-угор. праязы-
ка, выявляются слова, возводимые к фин-
но-перм. языку-осиове.
фиино-перм. языковая общность мало
изучена. Большинство трудов посвящено
отд. языкам или группам (об их изуче-
нии см. Финно-угроведение). Нек-рые
ученые (Б. А. Серебренников) отрицают
существование в прошлом финно-перм.
языковой общности.
9 См. лит. при ст. Уральские языки.
К. Е. Майтинская.
ФЙННО-УГбРСКИЕ ЯЗЫКЙ — семья
языков, входящая в состав более круп-
ного генетического объединения языков,
названных уральскими языками. До то-
го как было доказано генетич. родст-
во самодийских языков с финно-угор-
скими, семья Ф.-у. я. считалась обособ-
ленной. Попытки установить геиетич.
родство Ф.-у. я. с др. языками, напр.
с юкагирским, дравидийскими, индоев-
ропейскими и др., успеха не имели, хотя
нек-рые ученые считают, что отд. сходные
черты системного характера указывают
на существование ностратического пра-
языка (см. Ностратические языки),
генетически объединяющего уральские
(фииио-угорские и самодийские), индо-
европейские, алтайские, дравидийские,
юкагирский и др. языки.
Ф.-у. я. распространены иа терр., край-
ними границами к-рой являются басе.
Оби иа В., сев. часть Норвегии на С., терр.
Венгрии на 3. и сев. часть Югославии
на Ю. Топонимика и гидронимика свиде-
тельствуют о более обширных областях
распространения отд. финио-угор. на-
родов в прошлом: карелы жили па терр.,
достигавших Сев. Двины, куда дохо-
дили и отд. поселения коми; следы посе-
лений мордвы, отраженных в топоними-
ке, есть в Горьков., Пеизен. и Рязан. об-
ластях; более обширной была терр., зани-
маемая обско-угор. народами и саамами.
В результате исследований Э. Н. Се-
тяля, Й. Синнеи, Э. Беке, Д. Р. Фокоша-
Фукса, М. Жираи, В. Штейнчца, Л. Кет-
туиеиа, Б. Коллиндера, Э. Иткоиеиа,
Д. В. Бубриха, В. И. Лыткииа и др. бы-
ли определены осн. контуры фоиетич. и
грамматич. строя фиино-угор. праязыка,
В состав гласных первого слога входили
фонемы: палатальные (переднерядные)
а, е, й, i; велярные (заднерядные) а, о, и.
Возможно, что существовал и велярный
гласный е. Среди перечисленных гласных
среднего ~и верхнего подъема были дол-
гие гласные ё, I, б, й (предположительно
е). За пределами первого слога могли
быть только краткие гласные — три не-
лабиализов. гласных: а, а, е (возможно,
также е). Существовала гармония глас-
ных (см. Сингармонизм). Описай состав
согласных: б, с' (с), б, б', j, k, 1, Г, ш,
п, б, г), р, г, s, s, s, t, w. Звонкие соглас-
ные, а также б и о в начале слова не встре-
чались. В фиино-угроведении существует
две теории о составе первонач. системы
гласных. По мнению Штейиица, гласные
разделялись иа 2 группы: гласные полного
образования — а, э (открытое о), о, u, i;
а, е, i; редуцированные гласные — о, е,
б, предположительно (а). Ученые фин.
школы (Иткоиеи), напротив, считают,
что гласные фииио-угор. праязыка были
долгими и краткими. Прафинно-угор.
вокализм был, по их мнению, тождествен
прибалт.-фин. вокализму.
В первоначальную систему падежей
входили именительный (без особого
окончания), родительный (-п), вини-
тельный (-ш), местный (-па, -па), отло-
жительный (-ta, -ta), направительный I
(-к), направительный II (-п). Нет данных,
к-рые подтверждали бы существование
единого окончания абстрактного мн. ч.
Возможно, что первоначально выража-
лись только разл. типы собирательного
мн. ч. Существовало также и дв. ч. До-
статочно четко были оформлены систе-
мы личных, указат. и вопросит, место-
имений. Существовала развитая система
притяжат. суффиксов. Глагол имел 3
времени — настоящее и два прошедших
(прошедшее на -j и прошедшее на -s).
Особой формы буд. вр. не было. Помимо
повелительного существовало наклоне-
ние, близкое по значению к желательно-
му (показатель -пе). Была развита сис-
тема суффиксов многократного и мгно-
венного действия. Можно также пред-
полагать наличие особого показателя у
каузативных глаголов.
Древний фиино-угор. синтаксис был
синтаксисом тюрк, типа — отсутствие
придаточных предложений и обилие дее-
причастных и причастных конструкций,
а также наличие т. наз. абсолютных дее-
причастных оборотов.
Генеалогически современные Ф.-у. я.
делятся на 5 ветвей, или групп: 1) при-
балт.-фин. ветвь (финский, ижорский,
карельский, вепсский, водский, эстон-
ский, ливский языки); 2) волжская ветвь
(морд, языки — эрзян, и мокшан, языки
и мар. яз.); 3) пермская ветвь (коми-зы-
рянский, коми-пермяцкий, удмуртский
языки); 4) угорская ветвь (хантыйский,
мансийский и венгерский языки); 5) са-
амский язык. Внутри нек-рых ветвей
существует деление на группы. Напр.,
хантыйский и мансийский (вогульский)
языки выделяются в обско-угорский (см.
Обско-угорские языки). Нек-рые Ф.-у. я.,
напр. мерянский, муромский, мещерский,
язык югры и печоры, уже не существуют.
В трудах зарубежных финно-угроведов
есть отклонения от приведенной класси-
фикации: коми-пермяцкий, эрзян., мок-
шан., ижор., карел, языки квалифици-
руются как диалекты.
Степень близости между языками, вхо-
дящими в одну группу, неодинакова.
Саам. яз. с его многочисл. диалектами
тяготеет к прибалт.-фин. языкам, хотя и
не включается в эту ветвь. Различие меж-
ду языками волж. ветви довольно вели-
ко. Венг. яз. сильно отличается от родст-
венных ему обско-угор. языков. Исклю-
чено понимание между говорящими на
удм. яз. и коми-языке. Нек-рые диа-
лекты хантыйского яз. соотносятся меж-
ду собой скорее как родств. языки, а не
как диалекты.
Ф.-у. я. обнаруживают много черт,
свидетельствующих об общности их про-
исхождения: общие пласты лексики, ма-
териальное родство словоизменит. и сло-
вообразоват. формативов, наличие при-
тяжат. суффиксов, значит, кол-во суф-
фиксов, выражающих многократность
или мгновенность совершения действия,
и т. д. Вместе с тем иек-рые совр. Ф.-у. я.
отличаются большим своеобразием. На-
роду с ярко выраженными агглюти-
нирующими языками (пермские, мордов-
ские языки, марийский), существуют язы-
ки с сильно развитыми элементами флек-
сии, особенно саам. яз. и в известной
степени прибалт.-фииские, встречаются
разл. типы ударения — разноместное и
на первом, последнем и предпоследнем
слогах. Есть языки, отличающиеся богат-
ством гласных и дифтонгов, напр. фин-
ский; в др. языках много разл. типов сог-
ласных и мало дифтонгов, напр. в перм-
ских. Общее кол-во падежей колеблется
от 3 (хантыйский яз.) до 20 и более (венг.
яз.). Типологически различны системы
прош. времен. В фин. и эст. языках сис-
тема прош. времен однотипна с систе-
мой прош. времен в латыш, яз. (нек-рые
ученые неправомерно считают, что с соотв.
системой в герм, языках), тогда как в
марийском и пермских языках оиа напо-
минает тат. и чуваш, систему. В морд,
языках развита сложная система наклоне-
ний, в др. языках представлено гл. обр.
условное наклонение. Отрицание при
глаголе в ряде Ф.-у. я. выражается фор-
мами специально отрицат. глагола, ио
есть языки, где отрицание при глаголе
выражается отрицат. частицами (угор, и
эст. языки).
Большие различия наблюдаются в син-
таксисе. В прибалт.-финских, саамском,
венгерском, мордовском и коми-зырян-
ском языках сильно влияние индоевроп.
языков — шведского, немецкого и рус-
ского, особенно в способах построения
сложноподчиненных придаточных пред-
ложений, тогда как в обско-угорских и
отчасти в удм. и мар. языках сохраняют-
ся нек-рые архаичные черты, типологи-
чески сближающие синтаксис этих язы-
ков с синтаксисом тюрк, языков.
Мн. существенные различия между отд.
Ф.-у. я. вызваны появлением иннова-
ций, напр. многопадежиость венг. яз.
(в финно-угор. языке-основе такого
кол-ва падежей не было), бедность фии.
консонантизма (история языка показы-
вает, что некогда консонантизм был зна-
чительно богаче). Нек-рые различия
Ф.-у. я. объясняются влиянием др. язы-
ков, напр., перфект и плюсквамперфект
в карел, и вепс, языках употребляются
редко в результате контактов с рус. язы-
ком. Нек-рые грамматич. особенности
удм. и мар. языков объясняются воздей-
ствием чувашского и татарского. Ино-
язычное влияние заметно и в лексике
Ф.-у. я. В словарном составе пермских,
марийского и мордовских языков много
слов, заимствованных из рус. яз. В фии.
и венг. языках обнаруживается воздей-
ствие зап.-европ. языков, в фииио-угор.
языках Поволжья — тюрк, языков. Об-
наружены также заимствования из лр.-
иранских, др.-гермаиских и балтийских
языков.
Многие Ф.-у. я. имеют письменность.
Венг., фин. и эст. языки имеют много-
вековую письм. традицию и высокораз-
витые лит. языки. Лит. языки есть также
у мордвы, коми, удмуртов, коми-пермя-
ков. Воссоздается письменность для мно-
гих ранее бесписьмеипых языков. Каре-
лы используют в качестве литературного
фин. яз. Об изучении Ф.-у. я. см. Фин-
но-угроведенис.
• Языки народов СССР, т. 3. М., 1966;
Основы финно-угор. яз-знания, н. 1 — 3.
М., 1974—76; Хайду П., Уральские языки
и народы, пер. с венг., М., 1985; Collin-
der В., Comparative grammar of the Uralic
languages, Stockh.. I960; H a j d u P.. Finn
ugor nepek 4s nyelvek, Bdpst, 1962; Dec-
s у Gy.. Einfiihrung in die finnisch-ugri-
sche Sprachwissenschaft. Wiesbaden, 1965.
.	_ Б. Л. Серебренников.
Фйнно-УГбРскоЕ Общество
(ФУО; Suomalais-ugrilainen Seura/So-
ciete Finno-Ougrienne) — международ-
ная научная организация, ставящая с во-
ФИННО-УГОРСК 549
ей целью содействие научному изучению
финно-угорских и самодийских народов,
прежде всего в области языкознания, эт-
нографии, предыстории и истории. Ос-
новано в 1883 в Хельсинки по инициативе
О. Доннера. К сер. 1983 объединяло 555
постоянных членов (финских и зарубеж-
ных), 163 чл.-корр. (зарубежных), 8
почетных членов. Возглавляется дирек-
цией в Хельсинки во главе с президентом
ФУО (в 1884—94 — К. X. Моландер,
в 1894—1909 — Доинер, в 1909—35 —
Э. Н. Сетяля, в 1935—43 — Ю. А. Кан-
нисто, в 1943—50 — Г. Й. Рамстедт, в
1950—54 — И. Тойвонен, в 1954—68 —
П. Равила, в 1969—78 — Э. Иткоиен, в
1979—80 — Л. Пости, с 1981 — В. М. Кор-
хонен). ФУО организует и финансирует
экспедиции фни. ученых по изучению
языков и культур уральских, а также
алт. народов, обеспечивает хранение,
обработку и подготовку к публикации
собранных материалов, ведет интенсив-
ную издат. деятельность, проводит иауч.
заседания и конференции.
Журналы и серийные издания ФУО
(место изд.— Хельсинки): «Suomalais-
ugrilaisen Seuran aikakauskirja/Journal
de la Societe Finno-Ougrienne* (в 1886—
1986 — 80 томов), «Suomalais-ugrilaisen
Seuran toimituksia/Memoires de la Socie-
te Finno-Ougrienne» (в 1890—1986 —
196 томов), «Apuneuvoja suomalais-ugri-
laisten kielten opintoja varten/Hilfsmit-
tel fiir das Studium der finnisch-ugrischen
Sprachen» (в 1894—1986 —И выпусков),
«Suomalais-ugrilaisen Seuran kansatie-
teellisia julkaisuja/Travaux ethnographi-
ques de la Societe Finno-Ougrienne»
(в 1899—1985 — 12 выпусков), «Fin-
oisch-ugrische Forschungen» (в 1901—86 —
47 томов), «Lexica Societatis Fenno-LJgri-
сае» (в 1913—86 — 20 словарей в 33
томах), «Castrenianumin toimitteita» (в
1971—86 — 27 выпусков).
• «Suomalais-ugrilaisen Seuran aikakaus-
kirja». 78, 1983, s. 241—314; V i 1 t-
s о T.-R., Zum 100. Jahrestag der Finnisch-
ugrischen Gesellschaft, «Сов. финно-угрове-
дение», XIX. 1983, Ms 4, с. 282—84; Suomalais-
ugrilaisen Seuran julkaisut 1886—1983, Hels.,
1983.	_ E. А. Хелимский,
ФИННО-УГРОВЁДЕНИЕ — комплекс-
ная дисциплина, предметом к-рой явля-
ется описательное и сравнительно-исто-
рическое изучение языков и культур
финно-угорских народов, или, в более
широком понимании, всех народов ураль-
ской языковой семьи (см. Уральские
языки), в т. ч. самодийских. В последнем
случае поиятия«Ф.-у.» и«уралистика» вы-
ступают как равнозначные.
Отправными точками для формирова-
ния сравнит. Ф.-у. и тем самым для вы-
деления Ф.-у. как самостоят. дисциплины
были гипотезы о вост, происхождении
венгров и их языковом родстве с обскими
уграми (15—16 вв., Эпеа Сильвио Пик-
коломини, ои же папа Пий II, Мацей из
Мехова, 3. Герберштейи), о финно-венг.
родстве (сер. 17 в., Б. Шютте, М. Фоге-
лиус, Г. Стьерньельм), обнаружение род-
ства прибалт.-фин. языков между собой
и с саамским яз. Сведения о волжских,
пермских, обско-угорских и самодийских
языках (в частности, краткие списки
слов) впервые стали доступными европ.
науке в кон. 17 в. благодаря голл. путе-
шественнику и ученому Н. К. Витзену;
в сочетании с созданными в 16—17 вв.
грамматиками и словарями венгерского
(Я. Сильвестер, А. Сеици Мольнар!,
финского (Э. Петреус, Э. И. Шродерус),
эстонского (X. Шталь, И. Гутслафф,
550 ФИННО-УГРОВЕД
Г. Гёэекеи) языков это позволило в основ-
ном правильно очертить границы ураль-
ской языковой семьи (Г. В. Лейбниц
и его сподвижники).
Представления об уральском языковом
родстве были существенно уточнены на
основе лексич. материала, собранного в
экспедициях и с помощью анкет в 18 в.
в России (Ф. Ю. фон Страленберг,
Д. Г. Мессершмидт, В. Н. Татищев,
Г. Ф. Миллер, И. Э. Фишер, П. С. Пал-
лас, И. И. Лепехин, Я. Фальк). В кои.
18 в. составляются первые грамматики
мар. и удм. языков (В. Г. Пуцек-Григо-
рович), морд, словарь (Д. Семенов-Руд-
нев, известный как епископ Дамаскин).
Крупнейшим достижением явились тру-
ды Я. Шайновича и Ш. Дьярмати, где
финно-угор. языковое родство обосновы-
вается не только лексическими, но и
морфологич. сопоставлениями и где во
многом предвосхищена методология ком-
паративистики.
В сер. 19 в. А. М. Шегрен, М. А. Каст-
рен и Ф. И. Видеман создали классич.
описания большинства уральских язы-
ков, в к-рых была выявлена специфика
их грамматич. строя и преодолена гос-
подствовавшая ранее традиция рассмот-
рения любых языков в схемах лат.-ев-
роп. грамматики, а также словари этих
языков. Значит, вклад в изучение волж-
ских и пермских языков и создание их
письменностей внесли просветители и
краеведы Ф. Васильев, И. А. Куратов,
Г. С. Лыткин, П. П. Орнатов, Н. П. По-
пов, Н. А. Рогов, П. И. Савваитов. Срав-
нит. Ф.-у. окончательно сложилось в по-
следней трети 19 в. Возникают крупные
центры Ф.-у. в Венгрии и Финляндии (с
1872 кафедра алтайского сравнит.-ист. яз-
знания в Пештском ун-те, с 1883 Финно-
угорское общество в Хельсинки). Созда-
ются финно-угор. этимологич. словари
(Й.Будеиц, О. Доннер), выявляется сово-
купность морфологич. и фонетич. соответ-
ствий между уральскими языками, закла-
дываются асновы прауральской рекон-
струкции (Буденц — создатель сравнит,
морфологии, М. П. Веске, А. Генец —
работы по финно-угор. сравнит, вокализ-
му, Э. Н. Сетяля — автор мн. разносто-
ронних исследований, в т. ч. теории чере-
дования ступеней согласных, во многом
ошибочной, ио давшей импульс разви-
тию сравнит.-фонетич. исследований,
И. Халас). Начинается изучение внеш,
связей и заимствований финно-угор.
языков (А. Э. Альквист — работы по
культурной лексике финно-угор. языков,
Н. И. Андерсон — проблема уральско-
нндоевроп. языкового родства, Б. Мун-
качи — исследование иидоиран. и кавк.
элементов уральских языков, В.Томсен и
И. Ю. Миккола — изучение герм, и балт.
заимствований в прибалт.-фин. языках).
В работах Халаса и Сетяля получило
детальное обоснование родство финно-
угор. языков с самодийскими.
Исследования по Ф.-у. были продол-
жены в нач. и сер. 20 в., когда на основе
принципов младограмматизма был пол-
ностью реконструирован прауральский
консонантизм (работы X. Паасонена,
1917, Э. Беке, И. Вихмана, К. Доннера,
И. Тойвонеиа), разрабатывались вопро-
сы этимологии, лексикологии, исследова-
лись заимствования (3. Гомбоц, Я. Л. Ка-
лима, Я. Мелих, И. Шебештьен-Немет,
Паасонен, А. М. О. Рясянен, Тойвонеи),
разрабатывалась проблематика внеш, ге-
нетич. связей уральской семьи (К. Б. Вик-
лунд, Б. Коллиндер, Рясянен, О. Сова-
жо), исследовались сравнит, морфоло-
гия и синтаксис (Й. Дьерке, И. А. Клемм,
Т. В. Лехтисало, Ю. Марк, П. Равила,
Й. Синнеи, Д. Р. Фокош-Фукс). Одно-
временно появились работы по синхро-
нии и диахронии отд. уральских языков;
прибалт.-финских (М. Айрпла, П. Арис-
тэ, Д. В. Бубрих, Л. Кеттунеи, Ю. Куй-
ола, Марк, Ю. Мягисте, X. Оянсуу,
Л. Пости, М. О. Рапола, Э. А. Тункело,
А. Туруиен, Л. Хакулинен), саамского
(Виклуид, Тойво Иткоиен, Э. Иткоиен,
Ю. К. Квигстад, Коллиидер, Э. Лагер-
краиц, К. Нильсеи, Равила, Ф. Г, Эймя),
мордовских (Бубрих, Э. Иткоиен, Э. Ле-
ви, Паасоиеи, Равила), марийского (Беке,
Вихмаи, Паасонен, Г. Й. Рамстедт,
П. Сиро), пермских (Бубрих, Вихмаи,
В. И. Лыткин, Т. Э. Уотила, Фокош-
Фукс), обско-угорских (М. Жираи,
Ю. А. Каинисто, К. Ф. Карьялайиеи,
М. Э. Лимола, Паасоиеи, Фокош-Фукс,
В. Штейниц), венгерского (Сиинеи и
Ж. Шимоньи — авторы обобщающих ра-
бот по истории веиг. яз. в аспекте сравнит.
Ф.-у., Г. Барци, Мелих, Г. Месёй,
Э. Моор, Д. Паиш, Ю. фон Фаркаш), са-
модийских (К. Доннер, А. Й. Йоки,
Лехтисало). В этот период была в зна-
чит. мере осуществлена намеченная Фин-
но-угор. об-вом программа создания не-
обходимых пособий (фонетич. и морфо-
логич. описаний, словарей, сборников
текстов, исследований по ист. грамматике
и лексич. заимствованиям) для каждого
из уральских языков.
В этот же период в центре внимания сов.
Ф.-у., создание к-рого связано с именем
Бубриха, были вопросы описат. грамма-
тики и лексикографии, важные для це-
лей языкового строительства; значит,
заслуги принадлежат в этой области
В. М. Васильеву, Г. Г. Кармазину (мар.
яз.), М. Е. Евсевьеву, М. Н. Колядеи-
кову (морд, языки), В, И. Лыткину,
А. С. Сидорову (коми язык), В. Н. Чер-
нецову (мансийский яз.), Г. Д. Вербову,
Г. Н. Прокофьеву (самодийские языки).
Совр. Ф.-у. опирается как на достиже-
ния предшествующих этапов (суммирова-
ны в кои. 50-х гг. в работах Коллиндера),
так и иа новейшие приемы исследования
— в сфере типологии, лингвогеографип,
генеративной фонологии, эксперимен-
тальной фонетики. В области сравнит.-
нет. исследований центр иауч. интересов
перемещается иа проблемы вокализма
(вслед за полемикой между Штейнпцем
и Э. Иткоиеиом в послевоенные годы о
составе гласных фоием уральского пра-
языка и относит, значении прибалт.-фни.
и вост.-хантыйских данных для рекон-
струкции вокализма), реконструкцию
«дочерних» праязыков для отд. ураль-
ских языковых групп, проблему проис-
хождения словоизменит. и словообразо-
ват. формантов (решаемую как в русле
глоттогонии, гипотез, так ист. зр. кон-
цепции ностратич. родства). Изучаются
вопросы пространственной и временной
локализации уральского праязыка, «про-
тоуральские древности» (работы П. Хай-
ду). Завершено издание многотомных
этимологич. словарей — финского (Э. Ит-
конен, Йоки, Р. Пелтола) и венгерского
(Л. Бейке, Д. Лако, К. Редей) языков,
ведется издание «Уральского этимологи-
ческого словаря» (Редей). Систематизи-
ров. изложение основ Ф.-у. дано в тру-
дах Э. Иткоиена и Хайду, в трехтомном
труде сов. и венг. языковедов «Основы
финно-угорского языкознания» (1974—76)
и в коллективном труде специалистов
из ряда стран «The Uralic Languages»
(1988).
Венг. и фин. исследователи особенно
интенсивно изучают историю н диалекты
обско-угорских (Э. Вертеш, Я. Гуя,
Б. Кальман, Реден, М. С. Кишпал,
Л. Хонти, Э. Шал) и самодийских (Йокп,
Т. Микола, Хайду, П. Саммаллахти,
Ю. Янхунен, Т. Яиурик) языков. Разви-
вается мар. яз-зиание (А. Альхоние-
мп, Г. Берецки, Э. Кангасмаа-Миии).
Продолжается изучение венгерского
(Л. Деме, Ш. Имре, Кальман, Ш. Карой,
А. Ньири, Ф. Папп, Й. Томпа), прпбалт.-
финских и саамского (К. Вик, П. Вир-
таранта, О. Икола, Терхо Итконеи,
В. М. Корхонен, П. Сауккоиен) языков,
особенно с использованием новейших
концепций теоретич. лингвистики. Имеют-
ся центры Ф.-у. в ФРГ (Г. Гаишов,
X. Кац, В. Фенкер, X. Фромм, И. Фу-
таки, Л. Шифер, Э. Шифер, В. Шлах-
тер), США (Д. Дечи, И. Лехисте, А. Раун,
Т. А. Себеок), Швеции (Б. Викмаи,
В. Э. Таули, Т. Шёльд), ГДР (Г. Зауэр),
Норвегии (К. Бергслаид), а также в Ав-
стрии, Италии, Польше, Франции, Япо-
нии.
Большие заслуги в развитии Ф.-у. в
СССР принадлежат Аристэ, В. И. Лыт-
кину, К. Е. Майтинской, Б. А. Сереб-
ренникову, проведшим многопрофильные
исследования по уральским языкам. В
Эст. ССР (Тарту, Таллинн), Москве, Ле-
нинграде, Петрозаводске, Сыктывкаре,
Йошкар-Оле, Саранске, Ижевске, Ново-
сибирске, Томске (становление Ф.-у. в
Сибири — результат экспедиционной де-
ятельности, развернутой по инициативе
А. П. Дульзона), Ужгороде и др. горо-
дах проведены широкие исследования
по всем уральским языкам — эстонскому
(Аристэ, А. Каск, В. Палль, Э. Пялль,
X. Рятсеп и др.), литературному фин-
скому (3. М. Дубровина, Ю. С. Елисеев),
карельскому (А. П. Баранцев, Г. Н. Ма-
каров и др.), прибалт.-финским и по
сравнит, прибалт.-фин. яз-знанию (П. Ал-
вре, Аристэ, Т.-Р. Вийтсо, Э, Вяари,
А. Лаанест и др.), саамскому (Г. М. Керт
и др.), мордовским (Г. И. Ермушкии,
Д. Т. Надькин, Серебренников, А. П. Фе-
октистов, В. Халлап, Д. В. Цыганкин и
др.), марийскому (И. С. Галкин, Л. П. Гру-
зов, И. Г. Иванов, П. Кокла, Г. М. Тужа-
ров и др.), удмуртскому (В. И. Алатырев,
В. М. Кельмаков, И. В. Тараканов,
Т. И. Тепляшина и др.), коми (Г. Г. Ба-
раксанов, Р. М. Баталова, Е. С. Гуляев,
Т. И. Жилина, Лыткин, А. И. Туркин,
А.-Р. Хаузенберг и др.), мансийско-
му (Е. И. Ромбандеева), хантыйскому
(Н. И. Терешкин), литературному венгер-
скому и венг. диалектам Закарпатья
(П. Н. Лизанец, Майтинская), самодий-
ским (Н. М. Терещенко, Э. Г. Беккер,
А. Кюннап, Ю. А. Морев, И. П. Сороки-
на, Е. А. Хелимский и др.). Большие
успехи достигнуты в исследовании эст.,
вод. и вепс, языков, мордовской и коми
диалектологии, описании самодийских
языков, сравнит.-ист. изучении пермских
и самодийских языков. Интенсифици-
руются исследования по карел., саам.,
удм. диалектологии, мар. и морд, эти-
мологии. по проблемам финно-угор.
ономастики (А. К. Матвеев и др.). Ин-
тенсивно разрабатывается и общеурали-
стич. проблематика, в частности вопросы
фонологии и акцентологии праязыка, его
генетич. связей, проводится анализ осн.
тенденций в ист. развитии служебных
слов и морфем, ареальных связей внутри
уральской языковой семьи.
Междунар. конгрессы финно-угроведов
проводятся поочередно в Венгрии, Фин-
ляндии и СССР — трех странах с наи-
более развитым Ф.-у. (Будапешт, 1960 и
1975; Хельсинки, 1965; Таллинн, 1970;
ку, 1980; Сыктывкар, 1985).
сн. периодические и продолжающиеся
издания: «Советское финно-угроведение»
(Тал., 1965—), «Keel ja Kirjandus» (Tal-
linn, 1958—), «Eesti Keel» (Tartu, 1922—
40), «Fenno-Ugristica» (Tartu, 1975—);
«Nyelvtudo-minyi Кбг1ешёпуек» (Bdpst,
1862—),«Magyar Nyelvdr»(Bdpst, 1872—),
«Keleti Szemle» (Bdpst, 1900—32), «Ma-
gyar Nyelv» (Bdpst, 1905—), «Acta Lin-
guistica Academiae Scientiarum Hungari-
cae» (Bdpst, 1951—), «Magyar Nyelvja-
rasok» (Bdpst, 1951—), «Neprajz es Ny-
evtudomany» (Szeged, 1957—), «Etudes
Finno-Ougriennes» (Bdpst— P., 1964);
«Ungarische Jahrbucher» (B.— Lpz.,
1921—43); <Ural-Altaische Jahrbucher»
(Wiesbaden, 1952—), «Finnisch-ugrische
Mitteilungen» (Hamb., 1977—); «Suoma-
lais-ugrilaisen Seuran aikakauskirja»(Hels.,
1886—), «Suomalais-ugrilaisen Seuran toi-
mituksia» (Hels., 1890—), «Virittaja»
(Hels., 1897—), «Finnisch-ugrische Forsch-
ungen» (Hels., 1901—), «Studia Fennica»
(Hels., 1933—); «Finno-Ugrica Suecana»
(Uppsala, 1978—); «Uralica of the Uralic
Society of Japan» (Tokyo, 1973—).
• Языки народов СССР, т. 3. М.. 1966; Ос-
новы финно-угор. яз-знания, т. 1—3, М.,
1974—76; Bibliographia Uralica. Финно-угор-
ское н самодийское яз-знание в Сов. Союзе
1918—1972, Тал., 1976; Ural-Altaische
Jahrbucher, Bd 41, Wiesbaden, 1969 (обзорные
статьи по Ф. -у.); Bibliographie der uralischen
Sprachwissenschaft 1830—1970, Miinch.,
1974—; Castrenianum; Suomen ja sen sukukiel-
ten tutkimuskeskus. Hels.,. 1975; Forschungs-
statten fiir Finnougristik in Ungarn, Bdpst,
1975: L a k 6 Gy., Mittel und Wege in den
finnisch-ugrischen Wissenschaften. в сб.;
Congressus quartus Internationalis Fenno-
U grist arum, p. 1, Bdpst, 1975; Hajdii P..
Domokos P., Die uralischen Sprachen und
Literaturen, Bdpst, 1987; The Uralic Langua-
ges, ed. by D. Sinor, Leiden—[e. a.], 1988.
.	„	. E. Л, Хелимский.
ФЙНСКИИ ЯЗЫК —один из прибал-
тийско-финских языков (северная груп-
па). Распространен в Финляндии, в СССР,
Швеции, Норвегии, США, Канаде, Ав-
стралии, ФРГ и др. Общее число говоря-
щих св. 5,3 млн. чел., в т. ч. в СССР —
ок. 31,5 тыс. чел. (1979, перепись). Один
из двух (наряду со шведским) офиц. язы-
ков Финляндской Республики.
На терр. Финляндии выделяется 8 осн.
диалектов: юго-западный (собственно фин-
ский, или суоми), емьский (хяме), пере-
ходный между ними южио-ботиическнй,
средне- и сев.-ботнический, северный,
савоский (саво), юго-восточный.
Ф. я.— агглютинативный язык номи-
нативного строя со значит, элементами
флективности. Фонологич. система об-
разуется 8 гласными и 13 согласными фо-
немами, каждая из к-рых противопостав-
лена по степени длительности (краткие
и долгие; орфографически а—аа, о—оо,
t—tt, р—рр и т. д.), кроме j, v, h, d.
Характерна гармония гласных по ряду
образования: а, о, и (заднего ряда), а, б, у
(переднего ряда), е, i (нейтральные).
Кол-во гласных фонем увеличивается
также за счет дифтонгов (16): ai, oi, au,
ou, ay, бу и т. д. Категория рода отсут-
ствует. В системе склонения имен — 14
падежей, у личных местоимений есть ак-
кузатив. В глагольном словоизменении
2 разряда спряжения — определенно-лич-
ное и неопределенно-личное (актив и
пассив), 4 наклонения (изъявит., услов-
ное, повелит., возможностиое), 4 формы
времени (презенс, имперфект, перфект,
плюсквамперфект), 3 личные формы в
ед. и мн. ч., 4 глагольных инфинитива
совмещают в себе нек-рые именные по-
казатели — падежные и лично-притяжат.
суффиксы. Для синтаксиса характерен
относительно свободный порядок слов.
В становлении и развитии лит. языка
различают 2 осн. периода: ст.-финский
(1540—1820) и новофинский (с 20-х гг.
19 в.). На первом этапе ст.-фин. перио-
да (до 1640) был создан ст.-фии. лит.
язык, в основу к-рого М. Агрикола по-
ложил юго-зап. диалект р-на тогдашней
столицы— г. Турку, испытавший влияние
емьского диалекта (ст.-фин. лит. язык
оставался в церк. обиходе до 20 в.). До
освобождения Финляндии от швед, гос-
подства (1809) развитие лит. Ф. я. про-
текало в условиях неравноправия язы-
ков, когда в качестве офиц. языка на-
саждался швед. яз. Новофин. период
делился на 2 этапа: ранний новофииский
(1820—70) и современный финский (с
1870). На раннем этапе формируется ио-
вофин. лит. язык, преодолевающий ориен-
тацию ст.-фии. языка иа зап. диалекты
и сближающийся с иар.-разг. языком.
С 1863 Ф. я. получил формально равные
права со шведским, был введен в школь-
ное и уи-тское преподавание, на нем стали
печататься газеты, журналы, худож.
лит-ра. К 70-м гг. 19 в. были созданы ос-
новы совр. лит. Ф. я. В 1919 Ф. я. был
объявлен офип. языком Финляндии.
Письменность иа основе лат. алфавита.
• Хакулинен Л.. Развитие и струк-
тура фин. языка, пер. с фин., ч. 1 — 2, М.,
1953—55; Елисеев Ю. С.. Фин. язык,
в кн.: Основы финно-угор. яз-знания. При-
балт.-финские. саамский и мордовский языки,
М., 1975; Suomen kielen kasikirja, Hels., 1968.
Рус.-фин. словарь, М.. 1963: Фин.-рус.
словарь, М., 1975; Nykysuomen sanakirja,
osa 1 — 6, Porvoo—Hels., 1951—62.
TO. С. Елисеев.
ФЛЁКСИЯ (от лат. flexio — сгибание)—
многозначный термин, связанный с опи-
санием формал ьно-грамматического строе-
ния н функционирования слов в язы-
ках, обладающих типологическим свой-
ством флективности (для обозначения
этого свойства часто используется и сам
термин «Ф.»). Созданный Ф. фон Шлеге-
лем (1808), термин «Ф.» вначале приме-
нялся им к явлениям грамматич. чередо-
вания (см. Аблаут), а позже был вытеснен
в этом употреблении термином «внут-
ренняя Ф.», охватившим также че-
редование огласовок корня в семит, язы-
ках. Понятие внутр. Ф. возникло как ан-
типод понятия внеш. Ф.— автономного
формального компонента морфемной
структуры слова (или словоформы). Со-
гласно этому наиболее распространенно-
му пониманию, Ф.— это словоизмени-
тельный аффикс (см. Словоизменение),
формант, форматив, т. е. часть слово-
формы, выражающая 1) грамматич.
значение (грамматич. категории) и/пли
2) реляционное значение, т. е. синтаксич.
отношение данного слова к др. словам в
предложении или к предложению в це-
лом. В этом значении употребляется так-
же термин «окончание».
Как показатель грамматич. значения
Ф. противоположна основе; считается,
что в индоевроп. языках, имеющих мор-
фологич. формообразование, всякая сло-
воформа изменяемого слова делится на
основу и Ф. При этом Ф. может быть мор-
фематически неэлемеитарной (иапр., в
польск. czyta-lem/czyta-lam 'я читал/я
читала' флексии -1еш/-1аш разлагаются
на три форматива: показатель прош. вр.
-1-, показатели соответственно муж. и
жен. рода -е-/-а-, личное окончание гла-
гола -ш-) или материально «пустой»,
т. е. невыраженной,— это бывает в слу-
чае материального совпадения словофор-
мы с основой,— вследствие чего говорят
о ну л е в о й Ф., напр. стол-о (нуле-
вая Ф.)/стол-а (Ф. -а). Набор Ф., пред-
ФЛЕКСИЯ 551
ставленных в словоизменит. парадигме
лексемы, служит основанием для отне-
сения данной лексемы к определ. словонз-
менит. подклассу, т. е. к «типу склонения»
или «типу спряжения».
Как реляционный формант Ф. (нли
окончание) противополагается дерива-
ционному форманту — суффиксу, не
способному выражать синтаксич. отноше-
ния и обычно предшествующему Ф. в
структуре словоформы (напр., «мо-
лод-еньк-их», где -их —Ф., -еньк — суф-
фикс); так, показатели согласоват. кате-
горий глагола и прилагательного и па-
дежные окончания существительного счи-
таются Ф., а показатели инфинитива,
сравнит, степени — суффиксами. При
этом неясным остается статус нек-рых
формантов, способных присоединяться
к Ф. (ср. «одева-ем-ся», <ид-и-ка»).
Ф., как правило, имеет тенденцию об-
разовывать фузионный стык (см. Фузия)
с предшествующей частью слова; ей при-
суща с и итетос ем и я (Ю. С. Мас-
лов), т. е. совмещение (кумуляция)
в одной морфеме неск. граммем, напр.,
Ф. -ую в «молодую» выражает одновре-
менно грамматич. значения падежа, ро-
да и числа. Исторически Ф. может вос-
ходить к служебным словам, местоимени-
ям (ср. Агглютинации теория); так, в
польск. chodzilismy ‘мы ходили’ Ф.-
-li-smy отражает происшедшее в прош-
лом слияние слав, причастной формы на
-l(i) и вспомогат. глагола «быть» — jei-
my (1-е л. мн. ч. наст. вр.).
Термин «Ф.» имеет и более широкое
значение, употребляясь как синоним тер-
мина «словоизменение». При этом в пре-
делах Ф. иногда различают формообра-
зование (изменение слов по таким син-
таксически независимым категориям, как
число у существительного, вид и время
у глагола) и собственно Ф. (изменение
по синтаксич. категориям — роду, числу,
падежу у прилагательного, лицу, числу,
роду у глагола и т. д.). Если в языке
словоизменение сопряжено с образовани-
ем особых основ, то последнее охватыва-
ется термином «формообразование», а
термин «Ф.» означает собственно присо-
единение к таким основам окончаний.
• Морфологич. структура слова в индо-
европ. языках. М., 1970; Б азе л л Ч. Е..
Лингвистич. типология, пер. с англ., в кн.:
Принципы типологич. анализа языков разл.
строя. М., 1972; Маслов Ю. С.. Введе-
ние в яз-знание. М., 1975; Булыги-
на Т. В.. Проблемы теории морфологич.
моделей, М.. 1977; Семереньи О., Вве-
дение в сравнит, яз-знание. пер. с нем., М.,
1980; Schlegel F.. Ueber die Sprache
und Weisheit der Indier, Hdlb., 1808; J e s-
persen O.. Language, its nature, develop-
ment and origin. L.—N. Y.. 1922; Kury-
iowic: J., The inflectional cathegories of
Indo-European. Hdlb., 1964,
T. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ФЛЕКТЙВНОСТЬ — тенденция к сло-
воизменительной аффиксации, свойст-
венная многим синтетическим языкам
(см. Синтетизм) и противополагаемая
(в рамках синтетизма) агглютинации.
С т. зр. квантитативной типологии Ф.
(или степень Ф.) — это отношение в от-
резке текста числа флексий к числу
словоупотреблений.
К флективным языкам от-
носятся большинство афразийских, боль-
шинство индоевроп. языков (среди пос-
ледних исключение составляют, напр.,
англ., франц., отчасти болг.). Ф. выяв-
ляется в след, характерных чертах:
1) кумуляция — постоянное сов-
мещение в одном словоизменит. аффиксе
552 ФЛЕКТЙВНОСТЬ
неск. граммем, принадлежащих разным
грамматич. категориям. Так, в рус. па-
дежных окончаниях существительных
совмещены граммемы падежа и числа, а
в окончаниях прилагательных — падежа,
числа и рода. Такая закрепленность аф-
фикса за комплексом разнородных грам-
мем называется также синтетосе-
м и е й (Ю. С. Маслов), т. е. «сложно-
зиачностью». С т. зр. квантитативной ти-
пологии показателем кумуляции может
служить отношение числа граммем, выра-
жаемых в достаточно большом отрезке
текста иа данном языке, к числу словонз-
меиит. аффиксов, представленных в этом
же отрезке; весьма велик такой показатель
в санскрите, др.-греч., лат., ст.-слав.,
литов, языках. 2) О м о с е м и я слово-
изменит. аффиксов, т. е. наличие ряда
параллельных (равнозначных) аффик-
сов для передачи одного и того же грам-
матич. значения нли комплекса значе-
ний. Так, в рус. яз. значение тв. п. ед. ч.
у существительных выражается омосе-
мичными флексиями -ом («стол-ом»),
-ой («стен-ой»), -ью («кроват-ью»), на-
ходящимися в отношениях дополнит,
дистрибуции. Соответственно в
рамках одной части речи выделяется
неск. словоизменит. разрядов, каждый
из к-рых характеризуется особым набором
флексий (см. Склонение, Спряжение).
Показателем омосемичности может слу-
жить отношение числа флексий к числу
выражаемых ими грамматич. форм —
как в грамматич. системе языка, так
и в достаточно представит, отрезке текста
на данном языке. 3) Фузия, т. е. взаим-
ное наложение экспонентов контактирую-
щих морфем (гл. обр. это пограничные
модификации на границе основы и флек-
сии, см. Сандхи). Показателем фузион-
ности может служить отношение числа
морфонологич. чередований на стыках
морфем к числу самих стыков (морфем-
ных границ). С фузией связано явление
симульфиксации — использо-
вание иеавтоматич. чередований в каче-
стве дополнительного, основного пли да-
же единств, показателя грамматич. зна-
чений, ср. нем. Dorf ‘деревня’ — (мн. ч.)
Ddrfer ‘деревни’, Bruder ‘брат’ — Bru-
der ‘братья’ и т. п. (см. Аблаут, Умла-
ут). 4) Возможность использования ну-
левых аффиксов, или нулевых флексий,
не только в семантически исходных,
«назывных» формах, но также и в фор-
мах семантически вторичных, «косвен-
ных» (напр., в род. п. мн. ч. типа «рук»,
«сапог»), 5) Частая несамостоятельность
основы, т. е. невозможность ее употреб-
ления в качестве отд. словоформы. Эта
особенность связана с тем, что в нек-рых
морфологич. разрядах нулевые аффиксы
отсутствуют; ср. глагольные основы виде-,
терпе-, зва- и т. п., материально не сов-
падающие ни с одной из реальных сло-
воформ соотв. лексем.
Граница между Ф. и агглютинацией
не абсолютна: нередко в одном языке
сочетаются флективные черты с агглю-
тинативными; в ходе ист. развития агглю-
тинативный строй может смениться флек-
тивным (такая эволюция, согласно срав-
нит.-ист. данным, имела место при пере-
ходе от раннеиндоевропейского к позд-
иеиндоевропейскому), а Ф., в свою оче-
редь, может постепенно уступить место
аналитизму, как это документально за-
свидетельствовано в истории англ., франц,
и нек-рых др. совр. индоевроп. языков.
• Кузнецов П. С., Морфологич. клас-
сификация языков. М., 1954; Морфологич.
структура слова в языках разл. типов, М.—
Л,, 1963; Морфологич. типология и проблема
классификации языков, М,— Л.. 1965; Ти-
пология грамматич. категорий. Я,. 1975]
Л а й о н з Д ж., Введение в теоретич. линг-
вистику, пер. с англ., М.. 1978; Mat-
thews Р. Н., Inflectional morphology,
Camb., 1972; см. также лнт. при ст. Флексия,
, Т. В. Булыгина, ,С. А. Крылов,
ФЛЕКТЙВНЫЕ ЯЗЫКЙ —см. Ти-
пологическая классификация языков.
фонАция (от греч. phone — звук, го-
лос) — 1) звукообразование, совместная
работа произносительных органов во вре-
мя производства звуков речи, а также ее
результат — само воспринимаемое слу-
хом звучание речи; 2) качество звука речи
(или целого слога), обусловленное необ-
ходимой для его произнесения работой
гортани. Дж. Катфорд выделяет Ф. в ка-
честве третьей осн. характеристики рече-
вых звуков, наряду с работой источника
звукового давления и артикуляцией в над-
гортанных полостях (ртовой, глоточной,
носовой). В зависимости от степени раз-
ведения голосовых связок, степени их
напряженности и наличия / отсутствия
сжатия гортани различают до 10 типов
Ф., в т. ч.: звонкость (нейтральный
голос) — обычные периодич. колебания
голосовых связок; скрипучий голос —
низкочастотные колебания сведенных не-
напряженных голосовых связок; приды-
хательный голос — добавление фрика-
тивного гортанного шума, возникающего
в результате прохождения турбулентного
потока воздуха через широко открытую
голосовую щель; шепотиость — шум, воз-
никающий при сужении голосовой щели,
и др. В ряде языков различия в типе Ф.
используются для создания фонологич.
оппозиций, напр. звонкие придыхатель-
ные инд. языков (bh, dh н т. п.) характе-
ризуются звонко-шепотиой Ф., причем
звонкость — результат колебаний перед-
ней части связок (до черпаловидных
хрящей), а шепотность — сведения их
задней части. По мнению нек-рых фоне-
тистов, типы Ф. могут выступать в ка-
честве особых просодич. характеристик,
наряду с тоном и ударением. По-видимо-
му, во всех языках фонационные разли-
чия используются в качестве экспрес-
сивного средства.
• Кодзасов С. В., Кривно-
ва О. Ф., Фоиетич. возможности гортани
и их использование в рус. речи, в кв.: Пробле-
мы теоретич. и экспериментальной лингвис-
тики, М., 1977; Ladefoged Р., Preli-
minaries to linguistic phonetics, Chi., 1971;
Eg erod S., Phonation types in Chinese
and South East Asian languages, «Acta linguis-
tica», 1971, v. 13, № 2; C at fo rd J.C.,
Fundamental problems in phonetics, Edinburgh.
1977.	, В. Б. Касевич.
ФОНЕМА (от греч. phonema — звук,
голос) — единица звукового строя язы-
ка, служащая для опознавания и разли-
чения значимых единиц — морфем, в со-
став к-рых оиа входит в качестве мини-
мального сегментного компонента, а че-
рез них — н для опознавания и различе-
ния слов. Ф.— инвариантная единица
языка.
Ф.— осн. незначимая единица языка,
связанная со смыслоразличеиием лишь
косвенно. Выполняя перцептивную (опо-
зиават.) и сигнификативную (различит.),
а иногда и делимитативную (разграни-
чит.) функции в тексте, Ф. в системе язы-
ка находятся в отношениях о п п о з и-
ц п и (противопоставления) друг с дру-
гом (см. Система языковая). Основа-
нием оппозиций служат различи-
тельные признаки (РП), пред-
ставляющие собой обобщение артикуля-
ционных и/или акустич. свойств зву-
ков, так что Ф. может операционально
представляться как пучок РП — диффе-
ренциальных, формирующих оппозиции,
в к-рые вступает данная Ф., и интеграль-
вых, ве образующих оппозиций данной
Ф. с другими (см. Фонология).
Ф. как абстрактная единица противо-
полагается звуку как конкретной еди-
нице, в к-рой Ф. материально реализу-
ется в речи; отиошеиие Ф. и звука мож-
но определить в филос. плане как отно-
шение сущности и явления (см. Философ-
ские проблемы языкознания). Одной Ф.
могут соответствовать иеск. разл. реа-
лизаций, называемых аллофонами,
каждый из к-рых соотносится с определ.
позицией так, что разные аллофо-
ны, как правило, ие встречаются в одной
и той же позиции (т. паз. принцип допол-
нит. дистрибуции, т. е. позиционных ог-
раничений на встречаемость аллофонов);
напр., в исп. яз. Ф. [d] реализуется как
[d] в начале слова и после [п], но как [ё]
между гласными (ср. donde 'где’ — todo
‘все’). Иногда позиционные ограничения
на встречаемость касаются самих Ф., и
тогда говорят об их ограиичениой (де-
фективной) дистрибуции. Напр., Ф. [tj]
в аигл. яз. невозможна в начале морфемы
(и слова); в таких случаях Ф. обычно
выполняет делимитативную функцию:
так, [rj] сигнализирует об отсутствии
перед ней морфемной (словесной) гра-
ницы (т. наз. отрицательный погранич-
ный сигнал). Подобная функция часто
выполняется не Ф. в целом, а ее отд.
аллофонами; напр., в япон. яз. алло-
фон [g] возможен только в начале сло-
ва и тем самым служит сигналом словес-
ной границы (т. иаз. положительный по-
граничный сигнал), а в др. позициях Ф.
[g] реализуется в аллофоне [о].
Аллофоны одной Ф. образуют область
ее реализаций, к-рая может быть упо-
рядочена в виде ряда позициоиио чере-
дующихся звуков, находящихся друг
с другом в отношении контраста
(субфонемиый альтернационный ряд).
Различия между членами этого ряда ие
семасиологизированы, т. е. смена аллофо-
на не сопряжена с изменением значения
той едвницы, в составе к-рой наблюда-
ется аллофоипч. альтернация. Напр.,
в разных формах слова «река» (рек,
рёку, реки, река, реке, рекбй, за реку)
корень имеет соответственно такие фоие-
тич. реализации: [р’эк-], [р’эк*-], [р’ек’-],
[р'ик-], [р’ик*-], [р’ик’-J, [р’ьк°-]; здесь
представлены альтернационные ряды ал-
лофонов [э — е — и — ь] н [к — к’ —
к’], в к-рых каждый элемент возможен
только в определ. фоиетич. позиции.
С учетом аллофоиич. альтернаций Ф.
может определяться как ряд позиционно
чередующихся звуков (Н. Ф. Яковлев,
В. Н. Сидоров, М. В. Панов). Ряды,
представляющие разные Ф., могут быть
параллельны для одних позиций, но пе-
ресекаться в др. позициях; во 2-м слу-
чае имеет место нейтрализация фонем-
ного различия (совпадение разных Ф.
в одном аллофоне). Так, в ряду [э — е —
и — ь] звенья [э — е] образуют часть,
параллельную аналогичным частям др.
аллофоиич. рядов: [а — й], [о — б],
[у — У], [й— “] (напр., в словах «пя-
тый — пять», «тетка — тетя», «брюк —
брюки», «сила — силе»); звенья же
[и — ь] — пересекающаяся часть ряда,
т. к. эти аллофоны встречаются в тех же
позициях и в аллофоиич. рядах др. Ф.,
напр. [и] как реализация Ф. [а] и [о]
в словах [п‘и]тёрка, с[л’и]за.
Позиционная реализация Ф. в целом
регулируется фоиетич. правилами язы-
ка, ио иногда иа них накладываются
грамматич. и лексич. факторы. Напр.,
в нем. яз. звуки [х] и [$] (орфографиче-
ски ch) возможны соответственно после
гласных заднего и переднего ряда (Nacht
‘ночь’ — nicht ‘не’), но это фонетич. пра-
вило нарушается, если ch относится к
суффиксу -chen (грамматич. фактор):
в этом случае всегда [?], ср. mach-en
[тахэп] ‘делать’ — Mama-chen [mama-
;эп] ‘матушка’. В рус. яз. позиционная
реализация гласных подчиняется особым
правилам для флексий (грамматич. фак-
тор), для служебных слов (лексико-грам-
матич. фактор), для редких слов иноязыч-
ного происхождения (лексич. фактор).
Во всех подобных случаях можно гово-
рить о грамматич. и лексич. условиях
действия фонетич. правил. Но иногда
возможна необусловленная неоднознач-
ность фонетич. реализации Ф. в одной
и той же позиции (фонетич. дублет-
ность), к-рую называют свободным
варьированием. Напр., в польск.
яз. для одной и той же Ф. (графически
1) допускаются две реализации — веляр-
ный плавный [X] и билабиальный сонант
[и], ио, как часто бывает в таких случаях,
эти реализации неравноправны: с 20-х гг.
20 в. [и] постепенно вытесняет [X], к-рый
теперь служит признаком рафиниро-
ванного сценич. произношения. При сво-
бодном варьировании нарушается прин-
цип дополнит, дистрибуции, но это
нарушение компенсируется дополнитель-
ностью свободных аллофонов в др.
плоскости: они обычно дифференцирова-
ны стилистически и/или социально (в со-
ответствии с возрастными, половыми и
др. характеристиками говорящих). Для
обозначения стилистического н социаль-
ного фонетич. варьирования Д. Джоунз
предложил (1932) понятие диафона,
к-рое позже стало применяться (Э. И. Ха-
уген, 1954) для обозначения межъязыко-
вых фонетич. эквивалентов при интер-
ференции, Социально маркированное фо-
нетич. варьирование может охватывать
сами Ф.; так, в нек-рых языках имеются
особые мужские н женские разновидно-
сти, в к-рых фонемный состав слов может
заметно различаться, ср. в коасати (Сев.
Америка) б-t ‘он сооружает костер' (в
женском варианте) и о-ё (то же в муж-
ском варианте).
Аллофоны одного позиционного ряда,
т. е. одной Ф., бывают разных типов
в зависимости от характера позиции
(сильная — слабая) в плане выполнения
фонемой указанных выше функций (см.
Московская фонологическая школа).
В позиции, сильной для обеих функций,
представлен основной вид Ф.
(«важнейший звук» — у Джоунза); в сиг-
нификативно слабой позиции, т. е. в по-
зиции нейтрализации, — вариант (та-
кой аллофон нек-рые языковеды назы-
вают архифонемой, неточно сле-
дуя Р. О. Якобсону и Н. С. Трубецко-
му, или слабой фонемой, по
Р. И. Аванесову); в перцептивно слабой
позиции — вариация (вариант, по
Трубецкому и Аванесову, илиоттенок
Ф., по Л. В. Щербе). Напр., Ф. [о] пред-
ставлена оси. видом в слове «лом», ва-
риантом [а] — в «ломать», вариацией
[б] — в «Лёня». В терминах РП вариан-
ты н вариации можно определить как
модификации Ф. по дифференциальному
признаку в 1-м случае и по интегрально-
му — во 2-м. При неполных позицион-
ных рядах аллофонов, в к-рых отсутст-
вует осн. вид Ф. (т. е. сигнификативно
сильная позиция не заполнена), точное
фонемное отождествление прочих вари-
антов невозможно, и нек-рые фонологи
(Сидоров, П. С. Кузнецов, А. А. Ре-
форматский, Панов и др.) постулируют
для неполных аллофоиич. рядов особую
единицу — гнперфонему, обозна-
чая так не индивидуальную, а группо-
вую фонемич. отличимость; напр., Бело-
ве «баран» гласный 1-го слога реализует
не простую «проверяемую» Ф., а гипер-
фонему (А/О), отличимую от гипер-
фонемы (У) в «бураи». Система Ф.,
их функции и закономерности позицион-
ной реализации изучаются в фонологии.
Осн. разногласия в теории Ф. связа-
ны с критерием фоиемиой идентифика-
ции звуков речи — физической или функ-
циональной (в ином аспекте — фонети-
ческой или морфематической). В первом
случае Ф. трактуется как автономная
единица языка, представляющая собой
класс фонетически сходных звуков или
их звукотип; при таком подходе (напр.,
у Джоунза и ряда представителей амер,
дескриптивизма) осн. контекстом реализа-
ции и функционирования Ф. является
только фонетич. слово (фоиетич. сег-
мент), а установление фонем превраща-
ется в механич. процедуру, в к-рой сиг-
нификативная функция Ф. либо игнори-
руется, либо считается второстепенной
н подчиненной фактору дополнит, дист-
рибуции. Во втором случае (при функ-
ционально-морфематич. подходе, напр.,
в моек, фонологич. школе) в центре вни-
мания находится смыслоразличит. функ-
ция Ф. и осн. контекстом функциониро-
вания Ф. признаются значимые единицы
языка — слова и морфемы. Такая точ-
ка зрения восходит к И. А. Бодуэну де
Куртенэ, для к-рого Ф. была не автоном-
ной фонетич. единицей, а строевым ком-
понентом морфемы, через тождество к-рой
следует оценивать тождественность Ф.
в разл. ее проявлениях. В нек-ром смысле
промежуточную позицию занимает ле-
нинградская фонологическая школа.
С одной стороны, ее представители (Щер-
ба, Л. Р. Зиндер, Л. В. Бондарко,
М. И. Матусевич, Л. А. Вербицкая и др.)
исходят из смыслоразличит. функции
Ф., но, с др. стороны, рассматривают ее
не как компонент морфемы, а в составе
словоформы и опираются на фоиетич.
критерий отождествления Ф. Поэтому
там, где фонологи моек, фонологич.
школы н пражской лингвистической
школы констатируют явление нейтра-
лизации, фонологи ленингр. фоноло-
гич. школы видят чередование фонем,
признавая, однако, варьирование Ф. в ви-
де оттенков. Разногласия в теории Ф. ка-
саются н проблемы ее реальности, вокруг
к-рой противоборствуют физикализм —
концепция физич. реальности Ф. (иапр.,
Джоунз, Л. Блумфилд) и меитализм —
концепция психология, реальности Ф.
(иапр., Бодуэн де Куртенэ, Э. Сепир);
в некоторых концепциях Ф. обладает
семиотической реальностью как ф и-
г у р а — компонент знака (Л. Ельмслев,
см. Глоссематика), а иногда вообще объ-
является фикцией, существующей лишь
в метаязыке лингвиста (У. Ф. Тво.т-
дел, чей подход отчасти продолжает ге-
неративная фонология, считающая воз-
можным обходиться вообще без уров-
ня Ф.).
Понятие «Ф.» в совр. смысле термина,
а также теория фонологии впервые разра-
ботаны Бодуэном де Куртенэ в 70—
80-х гг. 19 в. (см. Казанская лингвисти-
ческая школа). Сам же термин «Ф.».
появился раньше, во франц, лингвистике,
как эквивалент ием. Sprachlaut ‘звук
языка’; этот термин предположительно,
ФОНЕМА 553
ввел А. Дюфриш-Деженетт (1873) и ис-
пользовал Ф. де Соссюр (1879), у к-рого
тернии «Ф.» был заимствован казанскими
лингвистами (Н. В. Крушевский) в но-
вом, бодуэновском осмыслении. В 40-х гг.
20 в. в дескриптивной лингвистике США
объем термина «Ф.» расширился, стали
говорить о Ф. тона, ударения, стыка
и т. п.; такое терминоупотребление лиша-
ло понятие Ф. его исконного онтологии,
содержания и не нашло поддержки в Fa-
pone, где преобладала трактовка Ф.,
близкая пражской. Наряду с термином
«Ф.» в нек-рых концепциях исполь-
зуется термин «м о р ф о и е м а», вве-
денный X. Улашииым (1927) для обо-
значения Ф. в составе морфемы в отли-
чие от Ф., трактуемой чисто фонетиче-
ски (см. Морфонология); к понятию мор-
фонемы иногда прибегают для обозна-
чения фонемных альтернационных ря-
дов в составе одной морфемы, напр.,
говорят, что в «рука — ручка» представ-
лена морфоиема <к/ч>, реализующая-
ся Ф. [к] и [ч], связанными отношением
чередования.
* Трубецкой Н.С., Основы фоноло-
гии. пер. с нем.. М., I960; Климов Г. А.,
фонема и морфема, И., 1967; Рефор-
матский А. А.. Из истории отечеств,
фонологии. М., 1970: Зиндер Л. Р,, Об-
щая фонетика, 2 изд., М., 1979; И а-
н о в М. В., Совр. рус. язык. Фонетика. М.,
1979; Twaddell W. F., On defining the
phoneme. Balt.. 1935: Jones D.. The
history and meaning of the term «phoneme»,
L., 1957; H у m a n 4 L. M.. Phonology.
Theory and analysis, N. Y.. —[a. o.J. 1975;
Pauses A., Grundbegriffe der Phonologie:
Synchrone Beschreibung des Phonems und
Modelle diachronischer Betrachtung, Stuttg.,
1985.	В. А. Виноградов.
ФОНЁТИКА (от греч. phonetikds — зву-
ковой, голосовой) — раздел языкозна-
ния. изучающий звуковую сторону язы-
ка. В отличие от др. языковедческих дис-
циплин Ф. исследует не только языко-
вую функцию, но и материальную сто-
рону своего объекта: работу произносит,
аппарата, а также акустич. характери-
стику звуковых явлений и восприятие их
носителями языка. Совр. Ф. различает
в звуке речи четыре аспекта: функцио-
нальный (или лингвистический), артику-
ляторный, акустический и перцептивный.
Ф. связана с такими нелиигвистич. дис-
циплинами, как анатомия и физиология
речесбразовапия и восприятия речи, с од-
ной стороны, и акустика речи — с дру-
гой. Как и яз-зиание в целом, Ф. связана
с психологией, поскольку речевая дея-
тельность является частью психич. дея-
тельности человека.
В отличие от нелиигвистич. дисциплин
Ф. рассматривает звуковые явления как
элементы языковой системы, служащие
для воплощения слов и предложений в
материальную звуковую форму, без чего
обшение невозможно. Вне этой функции
звуковая сторона языка ие может быть
понята; даже отд. звук речи выделяется
из звуковой цепи лишь как представи-
тель фонемы, т. е. благодаря его связям
со смысловыми единицами языка. Дан-
ные совр. акустики речи свидетельст-
вуют о том, что элементы членения зву-
ковой последовательности, осуществлен-
ного самыми совершенными акустич. ме-
тодами, не совпадают со звуками речи
как реализациями фонем.
В соответствии с тем, что звуковую
сторону языка можно рассматривать
в акустико-артикуляторном и функцио-
нально-языковом аспектах, в Ф. раз-
личают собственно Ф. и фонологию. Раз-
554 ФОНЕТИКА
деление их иа два самостоят. раздела
яз-знаиия ми. совр. языковеды считают
неправомерным.
Выделяют общую и частную
Ф., или Ф. отд. языков. Общая Ф. изу-
чает общие условия звукообразования,
исходя из возможностей произносит, ап-
парата человека (напр., различаются
губные, переднеязычные, заднеязычные
согласные, если имеется в виду произ-
носит. орган, определяющий осн. черты
согласного, или смычные, щелевые, если
имеется в виду способ образования не-
обходимой при артикуляции согласного
преграды для выходящей из легких струи
воздуха), а также анализирует акустич.
особенности звуковых единиц, их спект-
ральные характеристики, напр. наличие
или отсутствие осн. тона голоса (нулевой
форманты) при произнесении разных
типов согласных, разное положение фор-
мант при образовании гласных. Строятся
универсальные классификации звуков
речи (гласных н согласных), к-рые осно-
ваны отчасти на артикуляционных, от-
части на акустич. признаках, а также
классификацию по дифференциальным
признакам. Общая Ф. изучает также за-
кономерности сочетания звуков, влияния
особенностей одного нз соседних звуков
на другой (разного вида аккомодация
или ассимиляция), коартикуляцию; при-
роду слога, законы сочетания звуков
в слоги и факторы, обусловливающие сло-
годеление; фоиетич. организацию слова,
в частности ударение и сингармонизм.
Она изучает средства, к-рые использу-
ются для интонации; высоту оси. тона
голоса, силу (интенсивность), длитель-
ность отд. частей предложения, скорость
их произнесения (темп), паузы и тембр.
В частной Ф. все указанные проблемы
рассматриваются применительно к дан-
ному конкретному языку и сквозь приз-
му функций, к-рые то или иное фоиетнч.
явление или единица выполняют. Частная
Ф. может быть описательной, или син-
хронной (см. Синхрония), и исторической,
нли диахронической (см. Диахрония),
изучающей эволюцию звукового строя
данного языка или группы языков.
Фонетич. и фонологич. аспекты пред-
ставляют в частной Ф. единое целое, т. к.
все звуковые единицы выделяются опо-
средованно через смысловые единицы
языка.
В Ф. широко применяются экспери-
ментальные методы; поскольку при этом
используются особые приборы, эти мето-
ды называются также инструменталь-
ными. К ним относятся: палатография
(статическая и динамическая), при по-
мощи к-рой устанавливаются места
соприкосновения языка с нёбом при зву-
кообразовании, теизопалатография для
измерения силы артикуляции, рентгено-
графия, позволяющая видеть положение
органов речи и их движение (при кино-
рентгене), осциллография, позволяющая
определять длительность, высоту и ин-
тенсивность звуков, и спектрография,
дающая общую акустич. картину звука.
В Ф. применяются, кроме того, разл.
методы изучения восприятия тех или
иных звуковых явлений носителями язы-
ка, что особенно важно для фонологич.
истолкования этих явлений. В 80-е гг.
в Ф. стали использовать ЭВМ.
Ф. имеет прикладное значение в раз-
ных областях: для рационализации пись-
ма (графики и орфографии), обучения
правильному произношению, особенно на
неродном языке, для диагностики исправ-
ления недостатков речи (логопедия и сур-
допедагогика). Данные Ф. использу-
ются для проверки средств связи и для
повышения нх эффективности, а также
для автоматич. распознавания речи.
Начало изучения механизма образова-
ния звуков речи относится к 17 в.; оно
было вызвано потребностями обучения
глухонемых (работы X. П. Бонета,
Дж. Уиллиса, И. К. Аммана). В кои.
18 в. X. Краценштейн положил начало
акустич. теории гласных, к-рая была
развита в сер. 19 в. Г. Л. Ф. Гельмголь-
цем. К сер. 19 в. исследования в обла-
сти анатомии и физиологии звуко-
образования были обобщены в трудах
Э. В. Брюкке. С лингвистич. т. зр. уче-
ние о звуковой стороне языка во всех
его разделах было впервые представле-
но в работе Э. Зиверса «Grundziige der
Lautpnysiologie» (1876; 2 изд.— под назв.
«Grundziige der Phonetik», 1881). Важ-
ную роль в развитии Ф. сыграли книги
Г. Суита, О. Есперсена, М. Граммона
и др. В России значит, роль в развитии
общей Ф. сыграли труды И. А. Бодуэна
де Куртенэ, а также его учеников —
В. А. Богородицкого и Л. В. Щербы:
именно Бодуэном де Куртенэ и Щербой
было положено начало теории фонемы
(фонологии). Большое значение имели
работы А. И. Томсона («Общее языкове-
дение», 1906). В сов. яз-знании широко
разрабатываются проблемы общей и
частной Ф. (работы Р. И. Аванесова,
Л. Р. Зиидера, М. И. Матусевич,
А. А. Реформатского и др.).
* Матусевич М. И.. Введение п об-
щую фонетику, 3 изд.. М.. 1959: 3 и н-
дер Л. Р., Общая фонетика, [Л.], 1960;
2 изд.. М., 1979;Речь. Артикуляция и восприя-
тие, М.— Л., 1965; Бондарко Л. В.,
Осциллография, анализ речи. [Л.]. 1965;
Реформатский А. А.. Введение в язы-
коведение, М., 1967; Abercrombie D..
Elements of general phonetics. Edinburgh.
1967; Manual of phonetics. Amst., 1968;
Malmber(! B.. La phonetique. P.. 1968;
его же, Einfiihrung in die Phonetik als
Wissenschaft. Munch.. 1976; Pilch H.,
Phonemtheorie, 3 Aufl.. TI 1. Basel. 1974;
Zwirner E., Ztr irner K.. Grund-
fragen der phonometrischen Linguistik. 3
Aufl., Basel, 1982.	Л. P. Зиндер.
ФОНЕТИЧЕСКИЕ ЗАКОНЫ (звуко-
вые законы) — законы функциониро-
вания и развития звуковой материи язы-
ка, управляющие как устойчивым сох-
ранением, так и регулярным изменением
его звуковых единиц, их чередований и
сочетаний.
Законы функционирования звуковой
материн языка управляют живыми фо-
иетич. процессами, аллофонным (см.
Фонема) варьированием, живыми пози-
ционными чередованиями. Такое алло-
фонное варьирование обусловлено лишь
фонетич. окружением (позицией) и дей-
ствует, в принципе, регулярно во всех
словах, у всех представителей данного
языкового коллектива; иапр., во всех
словах рус. языка звонкий согласный,
попав в позицию конца слова, регулярно
заменяется соответствующим глухим:
«морозы — моро[с]», «сады — са[т]» и
т. п. Исключений нет.
Законы развития звуковой материи
языка формируют исторически последо-
ват. этапы звуковой эволюции данного
языка, обусловливают исторические (тра-
диционные) чередования звуковых еди-
ниц. В период своего возникновения за-
коны развития исторически являются
обычными законами функционирования,
порождающими регулярное позиционное
варьирование аллофонов. Трансформа-
ция живого закона функционирования
в исторический осуществляется путем
снятия позиционной обусловленности
(т. е. исчезновения данного закона функ-
ционирования) через превращение живо-
го фонетич. чередования (аллофонного
варьирования) в непознциониое, ист.
чередование самостоят. фонем. Так, ист.
чередование (к ~ ч) совр. рус. языка
было в глубокой древности позиционным;
в позиции перед гласными переднего
ряда (Г, ё) (к) регулярно изменялся в
<с): *knk- > krid + eti. Аллофоны
(к/с) находились в условиях дополнит,
распределения: одни позиции регулярно
предопределяли появление (ё>, дру-
гие — (к>. Более поздние Ф. з. (пере-
ход ё > а в позиции после палатальных
согласных и др.) отменили действие за-
кона первой палатализации и вывели
прежние аллофоны из отношений допол-
нит. распределения: *кг5бёН > kricati,
«кричать» ~ «скакать».
Понятие «Ф. з.» ввели младограмма-
тики (см. Младограмматизм) как фор-
мулу регулярных звуковых соответствий
между двумя диалектами одного и того
же языка либо между двумя следующи-
ми друг за другом синхронными состоя-
ниями развития языка.
Звуковые нзмеиеиия происходят лишь
в строго определ. фонетич. позициях (Р)
в данном языке (L) на данном этапе
его развития (Т). Соотношение парамет-
ров звуковых изменений можно выра-
зить формулой: L^a	т. е. <а>
переходит в <Ъ> лишь при строгом со-
блюдении соответствующих (Р, Т, L)
условий. Нарушение одного из этих ус-
ловий — причина отступления от пред-
сказываемого законом перехода. Немо-
тивпров. исключений нет. Открытие Ф. з.
сводится к выявлению условий позицион-
ного варьирования (Р) в данном языке
(L) на отдаленных этапах его развития
(Т), т. е. к реконструкции закона функ-
ционирования для определ. эпохи раз-
вития языка. Нек-рым Ф. з. присвоено
имя их первооткрывателя (Грассмана
закон, Педерсена закон и т. д.). Наибо-
лее последовательно идея строгой зако-
номерности фоиетич. изменений прово-
дилась Ф. Ф. Фортунатовым и его шко-
лой (см. Московская фортунатовская
школа).
Фонетич. изменения совершаются по
строгим законам; нарушение их, в свою
очередь, может происходить только за-
кономерно, т. е. предполагается сущест-
вование закономерности для неправиль-
ности, к-рую нужно открыть. Мнимые
исключения — результат действия др.
закона, отменившего действие первого,
или заимствование из др. языка (диалек-
та), либо нефонетич. изменение звуко-
вой стороны отд. слов. Так, в совр. рус.
яз. на месте ожидаемой по второй пала-
тализации формы «руце» (дат.-предл.
п. ед. ч.) представлена форма «руке».
Отклонение от ожидаемого рефлекса
вызвано закономерным морфологич. про-
цессом выравнивания основы «рук-а»,
«рук-у»...«руке». Для объяснения та-
кого рода исключений младограмматики
выдвинули принцип аналогии. Впервые
идею морфологич. аналогии как законо-
мерного источника исключений из Ф. з.
выдвинул И. А. Бодуэн де Куртенэ.
В идее Ф. з. как фундаментальном по-
ложении сравнительно-исторического
языкознания заложены основы его даль-
нейшего развития: от реконструкции
внешней (соответствия между родств.
языками) — к реконструкции внутрен-
ней (L. в данном языке), от реконструк-
ции инвентаря — к реконструкции систе-
мы (параметры L, Р, взаимосвязь звуков,
одинаково реагирующих иа соотв. по-
зиции), от реконструкции статической —
к реконструкции динамической (относит,
хронология Ф. з., последовательно сме-
няющих друг друга) и т. п. Положение
о Ф. з. внесло для исследователя в обла-
сти сравнит.-ист. яз-знания систему не-
обходимых запретов, напр.: нельзя со-
поставлять (в процедуре генетич. рекон-
струкции) разновременные (Т) и разио-
дналектные (L) факты звуковых пере-
ходов; при реконструкции того или иного
звукового перехода необходимо строго
определить позиции его осуществления
(Р). Возможно, однако, типологич. со-
поставление разноязыковых Ф. з. с це-
лью выявления универсальных принци-
пов фонетич. изменений.
Совр. яз-знание подтверждает посту-
лат безысключительности Ф. з.: собст-
венно позиционное чередование (алло-
фонное варьирование) действительно
осуществляется без исключений во всех
словах данного языка. Совр. сопиолинг-
вистич. исследования показали, что оп-
редел. звуковые изменения идут от слова
к слову с разной скоростью в разл.
социальных группах (ср., напр., рус.
зе[рк]ало, но це[рк]овь н це[р'к]овь,
це[рк]овник и т. п.). Такого рода звуко-
вые изменения не относятся к позицион-
ным чередованиям и возможны лишь в
случае прекращения действия прежнего
закона функционирования. Об этом в
данном случае и свидетельствует воз-
можность произнесения сочетания [ерк]
и [ер'к].
• Фортунатов Ф. Ф., Видоизме-
нения в произнесении слов как знаки языка,
в его кн.: Избр. тр.. т. 1, М., 1956; Рефор-
матский А. А., Изменения в фонетике и
фонетич. законы, в его кв.: Введение в язы-
коведение, 4 изд., М., 1967; Кацнель-
сон С. Д., Звуковые законы и их внутр, ме-
ханизмы, в кн.: Теория языка. Англистика.
Кельтология, М., 1976; Журавлев В. К.,
Постулат непреложности фонетич. законов и
совр. компаративистика, ВЯ, 1986, № 4;
FourquetJ., Pourquoi les lois phonetiques
sont sans exception, в сб.: Proceedings of the
IX International Congress of Linguists, The
Hague — Mouton. 1964; Co II ing e N. E.,
The laws of Indo-European, Amst.—Phil.,
1985.	В. К. Журавлев.
ФОНОЛОГИ зАция — возникновение
фонологических различий, процесс воз-
никновения и усиления новой фонологи-
ческой оппозиции путем превращения по-
зиционных вариантов (аллофонов) в са-
мостоятельные фонемы. Суть Ф. заклю-
чается в превращении слабой позиции
в сильную, в выведении аллофонов нз
состояния дополнит, распределения (см.
Фонема), в превращении синтагматич.
факта в парадигматический. Так, слав,
(к) и <с> в результате первой пала-
тализации оставались позиционными ва-
риантами (б произносилось перед гласны-
ми переднего, к — перед гласными зад-
него ряда) до превращения позиции пе-
ред (а) в сильную после перехода
*ё>а (*kriketi -» kricati ~ iskati), имен-
но тогда они стали самостоят. фонемами.
Источником Ф. могут служить: 1) кон-
вергенция с аллофоном другой фонемы;
так, в истории рус. яз. новая оппозиция
(к : с) усилилась за счет конвергенции
<cj> с (да), полученным в результате
йотации t 4- j -» ба, ср. «свет»: «свеча»
(<svetja); 2) морфонологизация, закреп-
ление новой фонемы за морфологич. по-
зициями; такого происхождения слав,
(х) в формах типа «водах», «столах»
(по аналогии с «сынъхъ», «вьлцЬхъ»);
3) заимствование; такого происхождения
(х) в словах «хижина», «хлеб». Ф.
противопоставлена дефонолог и-
з а ц и и — утрате фонологич. оппо-
зиции, напр. падение редуцированных
в слав, языках, и трансфоноло-
гнзации — смене дифференциального
признака, напр. в слав, языках смена
оппозиции по долготе оппозицией по
подъему (а : 5) -» (а : о), (i : I) -» (i : ь),
• Журавлев В. К., Пути, причины и
способы развития фонологич. системы, в кн.:
Вопросы фонологии и фонетики, М., 1971;
его же, Диахронич. фонология, М.. 1986;
Jakobson . R., Prinzipien der histori-
schen .Phonologie, в сб.: Travaux du Cercle
Linguistique de Prague, v. 4, Prague, 1931.
В. К. Журавлев.
ФОНОЛОГИЯ (от греч. рЬбпё — звук и
logos — слово, учение) — раздел язы-
кознания, изучающий структурные и
функциональные закономерности звуко-
вого строя языка. Этим Ф. как семио-
тич. дисциплина отличается от собственно
фонетики, изучающей речь в ее физиче-
ском, акустико-артикуляционном аспек-
те; внутр, связанность (неавтономное™)
этих дисциплин отражается в назывании
Ф. функциональной фонетикой (А.
Мартине); иногда термин «фонетика»
употребляется как родовой, покрывая
то, что относится к Ф. Как и др. терми-
ны, обозначающие разделы лингвисти-
ки («грамматика», «морфология», «син-
таксис»), термин «Ф.» одновременно
означает и определ. фрагмент (ярус)
языковой системы, т. е. применяется
н к объекту изучения, и к его иауч. мо-
дели.
В целом можно сказать, что Ф. изу-
чает различия и тождество звуковых
элементов языка, значимое в плане вы-
полнения ими трех функций — дистинк-
тивной, делимитативной и кульминатив-
ной. Важнейшая из них — д и с т и ни-
ти в н а я (различит.) функция связана
с фонетич. опознаванием и семасиология,
отождествлением (отличением) значимых
единиц языка — слов, морфем. В соот-
ветствии с этим дистииктивиая функция
может расщепляться иа перцептивную
(опознавательную) н сигнификативную
(смыслоразличительиую) функции; в
сфере перцептивной функции звуковые
элементы связаны отношением конт-
раста, в сфере сигнификативной
функции — отношением оппозиции. Пер-
вые принадлежат одному инварианту в
качестве его вариативной области; вторые
принадлежат разным инвариантам.
Напр., в исп. яз. звуки [Ь] — [(3] и
[d] — [3] находятся в отношении конт-
раста, а [Ь] — [d] и [(3] — [3] — в отно-
шении оппозиции. Делимитатив-
н а я (разграничит.) функция связана
с сигнализацией границ слов и морфем:
звуковые элементы могут использовать-
ся как пограничные сигналы — положи-
тельные (сигнал наличия границы, или
стыка) и отрицательные (сигнал отсут-
ствия границы). Это оказывается воз-
можным благодаря разл. ограничениям
на встречаемость тех или иных звуковых
элементов в речевых последовательно-
стях. Напр., начало слова отмечено фик-
сиров. ударением в чеш. яз. и кнаклаутом
(твердым приступом) в нем. яз. (приме-
ры положит, пограничных сигналов);
в исходе слова невозможен любой шум-
ный согласный (кроме s) в др.-греч. яз.
и долгий гласный в языке ганда, поэто-
му шумные согласные в др.-греческом
и долгие гласные в ганда служат отри-
цат. пограничными сигналами, указывая
на отсутствие конца слова. Единицы, обо-
значающие морфемный и словесный стык,
называют диэремами (М. В. Па-
нов). Куль ми нативная функция
состоит в обеспечении целостности и
выделенности слова; это достигается,
ФОНОЛОГИЯ 555
иапр., благодаря ударению нли сингар-
монизму.
Звуковые единицы, изучаемые в Ф.,
бывают разл. видов в соответствии с
уровнями анализа. В Ф. различа-
ются 2 уровня — сегментный и суперсег-
ментный (просодический). Сегмент-
ный уровень содержит единицы, вы-
деляемые на основе т. наз. двойного
лингвистич. членения (сегментации) —
с опорой на план содержания [пред-
ложение — синтагма (словосочетание) —
словоформа — морфа — фонема] и с
опорой на план выражения [фраза —
фонетич. слово (речевой такт) — слог —
звук]. Единицы второго ряда в целом
выступают по отношению к единицам пер-
вого ряда как их реализация в речи,
хотя однозначного соответствия между
ними нет. Суперсегментный
уровень содержит единицы, определяе-
мые относительно сегментных единиц,
превышающих минимальную, в связи с
чем говорят о просодии слога, слова,
фразы (см. Акцентология).
Оси. фонологич. единица сегментного
уровня — фонема, образующая мини-
мальный и предельный линейный эле-
мент языка (для нек-рых языков Юго-
Вост. Азии функционально минимальной
считается более крупная единица —
с и л л а б е м а, соответствующая в фо-
нетич. отношении слогу «фонемных»
языков); подраздел Ф., занимающийся
теорией и описанием фонем, иногда на-
зывают фонем икой (этот термин
порой неправомерно распространяется
на всю Ф.). Фонемная сегментация ре-
чевых последовательностей — это про-
цедура превращения звукового конти-
нуума в последовательность дискретных
единиц, носящая условный характер,
т. к. фонемы обычно ие совпадают с те-
ми физич. сегментами, к-рые трактуют-
ся как их реализации. Подобно др. еди-
ницам языка, фонемы имеют два спосо-
ба существования — в системе и в текс-
те, в связи с чем различаются фонологич.
парадигматика и фонологич. синтагмати-
ка (см. Система языковая). Центр, по-
нятие фонологич. парадигматики — оп-
позиция фонем, фонологич. синтаг-
матики — позиция фонемы в со-
ставе семнологич. и фонационных еди-
ниц; первые (морфемы) являются кон-
текстом семиотич. функционирования
фонем, вторые (фонетич. слово, слог) —
контекстом их физич. реализации. По-
зиция в целом определяется как условие
реализации фонем в плане сохранения
нми своей тождественности (отличимо-
сти). Существуют 2 типа позиций —
конститутивные (определяющие реали-
зацию фонем в зависимости от их места
в структуре более крупной единицы,
иапр. в ударном илн безударном слоге
слова) и комбинаторные (определяющие
реализацию фонем в зависимости от их
непосредств. фоиетич. окружения, напр.
гласные после твердых и мягких соглас-
ных в рус. яз.). С функциональной т.
зр. различаются сильные и сла-
бые позиции, в зависимости от того,
способствуют ли они или затрудняют вы-
полнение фонемой сигнификативной и
перцептивной функции (см. Московская
фонологическая школа).
При фонологич. описании языка син-
тагматич. идентификация фонем пред-
шествует их парадигматич. упорядоче-
нию. Фонемная идентификация осуще-
ствляется на основе позиционного анали-
ва звуков, приводящего к группировке
556 ФОНОЛОГИЯ
их в альтернационные ряды (ряды взаи-
моисключающих в одной и той же пози-
ции звуков), каждый из к рых представ-
ляет отд. фонему (см. Чередование),
и субституционные ряды (ряды взаимо-
заменяемых в одной и той же позиции
звуков), представляющие разные фо-
немы. Напр., в формах [дом] — [да-
ма] и [том] — [тама] звуки д — т
входят в субституционный ряд, реали-
зуя фонемы [т] — [д], маркирующие
различие слов, а звуки о — а пер-
вого слога входят в альтернационный
ряд, образуя позиционные разновидно-
сти фонемы [о]. Важное место в синтаг-
матич. Ф. занимает фонотакти-
ка — выявление закономерностей соче-
тания фонем; эта задача нередко решает-
ся с привлечением аппарата статистич.
анализа.
Фонологич. парадигматика строится как
система фонемных оппозиций, среди
к-рых выделяются 2 осн. типа — дизъ-
юнкции (противопоставления по
неск. основаниям) и корреляции
(противопоставления по одному основа-
нию). Напр., в англ, sin ’грех’ — win
’выиграть’ оппозиция [s] ; [wl дизъюнк-
тивна, а в tale ’рассказ’ — dale ’долина'
оппозиция [t] : [d] коррелятивиа. Кор-
реляции образуют ядро фонологич. сис-
темы, они обычно пропорциональны,
т. е. охватывают целые серин фонем
(напр., корреляция по глухости — звон-
кости), н во ми. языках подвержены ней-
трализации, т. е. синтагматич. снятию
противопоставленности. Оппозиции могут
оцениваться с т. зр. их функциональной
нагрузки, мерой к-рой является как чис-
ло миним. пар, т. е. число слов (морфем),
различаемых только данной парой фо-
нем, образующих оппозицию, так и чис-
ло мест (позиций), занимаемых членами
оппозиции в синтагматич. цепи.
Анализ оппозиций осуществляется с по-
мощью набора преим, бинарных раз-
личительных признаков
(РП), физич. субстратом к-рых явля-
ются артикуляционные и/или акустич.
свойства звуков (напр., огубленность —
неогубленность, резкость — нерезкость
и т. п.). По своему проявлению РП де-
лятся на нигерентные (ограниченные
фонемой) и просодические (проявляю-
щиеся в сегментах, превышающих фо-
нему). Это деление условно, т. к. один
и тот же признак может в одном языке
быть ингереитным, в др. языке — просо-
дическим (суперфонемиым). Напр., дол-
гота — ипгереитный РП гласных в нем.
яз. и просодический (слоговой) — в
балт. языках. В практике лондонской
школы ми. РП, обычно трактуемые как
ингереитиые (аспирация, назализация,
глоттализация и др.), получают супра-
фоиемиую трактовку как просодии.
Существует также функциональная
классификация РП на дифференциаль-
ные (обеспечивающие противопоставлен-
ность данной фонемы хотя бы одной дру-
гой) и интегральные (не создающие фо-
немной оппозиции). Один и тот же при-
знак может быть дифференциальным
для одних фонем и интегральным для
других; напр., глухость в рус. яз. диф-
ференциальна для [к] (есть оппозиция
с [г]) и интегральна для [х]. Иногда в
аналогичном значении употребляются
понятия релевантных (существенных)
— нерелевантных (несущественных) при-
зиаков, однако это не вполне корректно,
т. к. интегральные РП не менее сущест-
венны для описания фонологич. системы,
чем дифференциальные (это особенно
ясно проявляется, напр., при описании
фонологич. интерференции). В др. ас-
пекте можно говорить о необходимых и
избыточных РП: первые, в отличве от
вторых, не предсказываются автомати-
чески по другим признакам. Напр.,
в рус. вокализме признак огубленности
однозначно предсказывает признак зад-
нерядности (парадигматич. избыточ-
ность); такие отношения признаковой
детерминации наблюдаются по языкам н
для синтагматики (фоиотактики). В опе-
рациональном плане различают первич-
ные РП (имеющие реальный физич. суб-
страт) и покрывающие РП (обобщенные
признаки, охватывающие неск. первич-
ных). Напр., в концепции Дж. Фоли
фигурирует покрывающий РП силы,
охватывающий первичные РП места и спо-
соба образования согласных; с помощью
таких РП достигается более четкая и про-
стая формулировка правил, описываю-
щих фонетич. процессы в синхронии и
диахронии. Природа и структура РП,
возможности их иерархии, упорядоче-
ния в типологич. плайе — одна из глав-
ных дискуссионных тем в Ф. 70—80-х
гг. 20 в.
Принципы сегментной Ф. в целом при-
менимы и к суперсегментному уровню,
для к-рого нет, одиако, столь же обще-
признанной единицы, как фонема. Иног-
да пользуются общим понятием <п р о-
с о д е м а», предлагались более конкрет-
ные единицы — интонема (для интона-
ции), тонема (для тона), стронема (для
ударения), хроиема (для долготы), ио
в употреблении остались лишь два пер-
вых термина. Трудности выделения су-
персегментных единиц обусловлены тем,
что материально они часто эквивалент-
ны одному признаку (иапр., долгота,
высота тона), тогда как фонема — всег-
да комплекс признаков. Закономерности
суперсегментного уровня изучены по язы-
кам меньше, чем сегментного.
Спорным в Ф. является поиимание
ее статуса среди др. разделов лингвисти-
ки. Для одних школ и направлений Ф.
автономна (лондонская школа, ленин-
градская фонологическая школа, аме-
риканская дескриптивная лингвисти-
ка), для других — в той или иной сте-
пени подчинена грамматике (моек, фоно-
логич. школа, генеративная лингвисти-
ка)', признание автономности Ф. ведет
к выделению особого раздела — морфо-
нологии со своей единицей — морфоне-
мой. По-видимому, степень автономности
Ф. может ставиться в зависимость от
типа языка: для флективных языков
связанность Ф. с грамматикой более ор-
ганична, чем, напр., для изолирующих.
Ф. зародилась в России в 70—80-х гг.
19 в., создатель Ф. — И. А. Бодуэн
де Куртенэ (см. Казанская лингвисти-
ческая школа); в формировании общей
теории Ф. велика роль Л. В. Щербы,
Н. Ф. Яковлева, Н. С. Трубецкого,
Р. О. Якобсона. Как самостоят. дисцип-
лина окончательно оформилась в 30-х
гг. 20 в. в Европе (пражская лингвисти-
ческая школа, лондонская школа Д.
Джоунза) и в США (как раздел дескрип-
тивной лингвистики). В СССР сложились
две школы — ленинградская (Щерба,
Л. Р. Зиидер, М. И. Матусевич, Л. В.
Бондарко и др.) и московская (Р. И.
Аванесов, В. Н. Сидоров, П. С. Куз-
нецов, А. А. Реформатский, Панов и
др.), осн. различие между к-рыми со-
стоит в том, что для первой в центре вни-
мания находится различение звуковых
оболочек значимых единиц языка, а для
второй — тождество этих единиц. По-
этому идентификация фоием в ленингр.
школе опирается на фонетич. самотож-
дественность, а в московской — на се-
миотич. самотождествениость фонем
как компонентов морфем. К 30-м гг.
20 в. относится и зарождение диа-
хронич. фонологии как ре-
зультата переноса фонологич. принци-
пов в ист. фонетику на базе системного
подхода к языку. Для развития диахро-
нич. Ф. первостепенную роль сыграли
работы Е. Д. Поливанова и Якобсона,
позже значит, вклад внес А. Мартине.
В СССР теория диахронич. Ф. разви-
вается в трудах М. И. Стеблина-Камен-
ского, В. Я. Плоткина, Г. С. Клычкова,
М. В. Раевского, а на основе концепции
моек, фонологич. школы — В. К. Жу-
равлевым, О. С. Широковым, Л. Л.
Касаткиным. За рубежом в диахроиич.
Ф. широко проникли идеи генеративной
Ф,, к-рая в США возникла как попытка
преодоления структуралистского схе-
матизма и статичности дескриптивной
лингвистики. В центре внимания гене-
ративной Ф. — правила преобразования
исходных символов морфем в фонетич.
запись; осн. единица, на к-рой базиру-
ются правила, — РП. Генеративная Ф.
в ее каноничном виде создана Н. Хом-
ским и М. Халле (1968), ио сразу же по-
явились ответвления и коитртеории, под-
вергающие пересмотру основы геиерати-
визма в Ф., в результате чего в 70-х гг.
20 в. сложилась т. и. естественная
фонология, также представленная
разл. течениями. Ее осн. принцип —
ориентация иа реального, а не идеаль-
ного говорящего, а отсюда — разработка
правил, лишенных абстрактных допуще-
ний (т. наз. глубинных единиц) и опери-
рующих наблюдаемыми элементами.
Генеративная и естеств. Ф. нашли сто-
ронников и в Европе, ио в целом здесь
господствуют разновидности Ф., близ-
кие к пражской.
• Глисон Г., Введение в дескриптивную
лингвистику, пер. с англ., М., 1959; Мар-
тине А., Принцип экономии в фонетич.
изменениях, пер. с франц., М., I960; Тру-
бецкой Н. С., Основы фонологии, пер.
с нем., М.. 1960; НЛ, в. 2, М., 1962; Д у
кельский Н. И., Принципы сегмента-
ции речевого потока, М.— Л., 1962; Б о-
дуэн деКуртенэ И. А., Избр. труды
по общему яз-знанию. т. 1—2, М.. 1963; Осн.
направления структурализма, М.,	1964;
Панов М, В.. Рус. фонетика, М., 1967;
Пражский лингвистич. кружок. Сб. статей,
М.. 1967; Поливанов Е. Д., Статьи по
общему яз-знанию, М.. 1968; Рефор-
матский А. А.. Из истории отечеств,
фонологии, М., 1970; Общее яз-знание.
Внутр, структура языка, М., 1972; Зи н-
дер Л. Р., Общая фонетика, 2 изд., М..
1979; Бондарко Л. В.. Фонетич. опи-
сание языка и фонологич. описание речи.
Л.. 1981; Код засов С. В., Крив-
нова О. Ф., Совр. амер, фонология, М.,
1981; Касевич В. Б.. Фонологич. проб-
лемы общего и вост, яз-знания. М.. 1983;
Журавлев В. К.. Диахронич. фоноло-
гия, М.. 1986; Hockett С h., A manual
of phonology, Balt., 1955; Firth J. R*.
Papers in linguistics. 1934—1951, L., [1958];
Jones D., The phoneme: Its nature and
use. [3 ed., Camb.. 19671; C h о m s k у N.,
Halle M., The sound pattern of English,
N. Y., 1968; Jakobson R,. Selected wri-
tings, 2 ed., v. 1. The Hague, 1971; L a-
defoged P., Preliminaries to linguistic
phonetics, Chi.— L., [19731; Pilch H.,
Phonemtheorie, 3 Aufl., Bd i, Basel, 1974;
Hyman L. M., Phonology: theory and
analysis. N. Y.. [19751; Foley J.. Founda-
tions of theoretical phonology, Camb., 1977;
Hagege C.. Haudricourt A.. La
phonologie panchronique, P., 1978; Gold-
smith J. A., Autosegmental phonology.
N. Y.— L.. 1979; Altmann G., L e fi-
fe 1 d t W., Einfiihrung in die quantitative
Phonologie. Bochum. 1980; The structure of
phonological represantations, pt 1 — 2, Dord-
recht — Cinnamirson, 1982; Dauses A.,
Grundbegriffe der Phonologie. Synchrone
BeScfireibung des Phonems und Modelle dia-
chronischer Betrachtung, Stuttg., 1985; De-
pendency and non-linear phonology, L. — [a.
o.], 1986.	В. А. Виноградов.
ФОРМА в языкознании —
1) внешняя, наблюдаемая, связанная со
слуховым (или зрительным) восприятием
сторона языка. Употребляясь по отно-
шению к языку вообще, термин «Ф.»
соответствует терминам «выражение» у
Ф. де Соссюра илн «план выражения»
у Л. Ельмслева и обозначает область ма-
териальных средств, служащих для пе-
редачи языковых сообщений (в большин-
стве концепций, считающих осн. объек-
том лингвистики устную разновидность
естеств. человеческого языка, речь идет
в первую очередь об области звуковых яв-
лений). В этом смысле Ф. противопостав-
ляется содержанию (особенно в работах
с литературоведч. уклоном), семантике,
смысловой стороне языка.
Употребляясь по отношению к отд.
языковой единице, термин «Ф.» обозна-
чает виеш. сторону знака языкового, его
материальную, физич. сущность н про-
тивопоставляется значению, смыслу, по-
нятию, функции и т. п. Термин «Ф.»
в этом понимании считается эквивален-
том термина vox (звучание, звук, голос)
традиционной (ср.-век.) грамматики, по-
нимавшегося как та часть dictio (речи),
к-рая ассоциируется в сознании говоря-
щих с др. его частью — significatio (зна-
чением). Противопоставление Ф. и зна-
чения как двух сторон языкового знака
сопоставимо с противопоставлением оз-
начающего н означаемого у де Соссюра
(см. Женевская школа).
В концепции дескриптивной лингви-
стики Ф. определяется как отрезок зву-
ковой цепочки, несущий к.-л. информа-
цию; характерным для дескриптивизма
является явное Или неявное затушевы-
вание соотнесенности форм со значения-
ми и стремление описывать функциони-
рование форм в языке, опираясь лишь
на их дистрибуцию, изолированно от зна-
чений. Согласно Л. Блумфилду, Ф. де-
лятся на простые и сложные, а также на
•«свободные» (слова н конструкции) н
«связанные» (морфемы). Грамматика в
целом определяется как «значимая аран-
жировка форм». Понятие «формального»
в дескриптнвизме следует отличать от
соотв. терминов в европ. традиции.Так, в
работах Ф. Ф. Фортунатова и др. пред-
ставителей московской фортунатовской
школы «формальное» ассоциируется преж-
де всего с понятием формы слова, т. е.
члеиимости на основу н флексию. Соот-
ветственно слова «кенгуру» и «очень» за-
числяются в один и тот же «формальный
класс» неизменяемых слов, дескрнпти-
висты же, напротив, исходя из синтаксич.
дистрибуции, относят эти слова к двум
различным «формальным классам» — к
классу субстантивных выражений и к
классу адвербиальных выражений.
2) Определенный способ членения вне-
языковой действительности, в термино-
логии де Соссюра — способ языкового
членения фонетической или семантиче-
ской «субстанции». Рассматриваемая вне
языкового использования, каждая из
этих субстанций представляет собой
нек-рую «аморфную массу». Согласно
де Соссюру, «язык есть форма, а не суб-
станция»; как и для шахматной фигуры,
для языковой единицы существенным
является не материал, из которого она
построена, а исключительно множест-
во противопоставлений, в которое она
входит» (см. Система языковая). В глос-
сематике Ельмслева Ф. противопостав-
ляется не только субстанции, но н «ма-
териалу». Так, материал, из к-рого
строится план выражения, может быть
общим для всех языков — напр., это
все те звуки, к-рые могут произноситься
речевым аппаратом человека. На этот об-
щий материал (он может быть не только
фонетическим, но и графическим, так-
тильным нли любым иным) проецирует-
ся характерная для данного языка Ф.
выражения. Именно она формирует ма-
териал выражения, превращая его в суб-
станцию выражения. Подобным образом
один и тот же материал содержания (вие-
языковые ситуации, все то, что может
быть предметом мысли) расчленяется и
оформляется в каждом языке по-особому,
в соответствии с присущей ему Ф. со-
держания. «Смысл», упорядоченный
этой Ф., превращается в субстанцию со-
держания. Ф. каждого из планов — спе-
цифическая для данного языка структу-
ра, или «схема» (сеть отношений между
элементами), независимая от той субстан-
ции, в к-рой она манифестируется. Те-
зис о независимости Ф. от субстанции
подвергался критике теоретиками праж-
ской лингвистической школы (Н. С.
Трубецкой, Р. О. Якобсон, позднее
А. Мартиие) и в сов. яз-знании (см. Фи-
лософские проблемы языкознания). На
совр. уровне развития культуры (и, в
частности, лит-ры) нельзя говорить о
полной тождественности письменной и
устной разновидностей конкретного язы-
ка, различающихся только субстанцией
выражения (графич. или фоиетич.). Вместе
с тем сама способность воплощаться в раз-
ных субстанциях является характероло-
гия. особенностью естеств. человеческого
языка, отличающей его от др. знако-
вых систем, для к-рых принадлежность
к тому нли иному типу определяется
именно той нли иной субстанцией выра-
жения (ср. такие семиотич. системы,
как живопись, музыка, хореография
и т. п.).
Трактовка Ф. у де Соссюра и Ельмсле-
ва обнаруживает сходство с противопо-
ставлением Ф. и «материи» в аристоте-
левской концепции, согласно к-рой каж-
дая индивидуальная вешь состоит из ма-
терии (нек-рого физич. материала) и
из определ. Ф., накладываемой на эту
материю и придающей вещи тождествен-
ность самой себе н виутр. устойчивость.
Аристотелевское противопоставление ма-
терии и Ф. было, с др. стороны, в даль-
нейшем использовано грамматистами для
разграничения «материальных, вещест-
венных» (т. е. лексич.) и «формальных»
(т. е. грамматич.) значений, а также зна-
менательных и служебных частей речи.
«Ф. содержания» в глоссематике до
известной степени близка понятию «внутр.
Ф. языка» в ряде концепций 19—20 вв.
(в особенности в работах ием. лингвистов-
теоретиков).
3) Видоизменение, разновидность, од-
на из ипостасей нек-рой сущности. В этом
значении особенно часто употребляется
по отношению к слову, прежде всего по от-
ношению к его грамматич. формам. Прн
этом термин «Ф.» используется как по
отношению к тому или иному конкретному
слову (в этом случае наряду с термином
«Ф. слова» употребляется термин «сло-
воформа»), так и по отношению к классу
однофуикциональных грамматич. форм
разных слов (так, говорят, что ёубстаитив-
ная Ф. тв. п. ед. ч. представлена в слово-
формах «домом», «костью», «стеной»).
Приведенные значения термина «Ф.» на
первый взгляд не имеют между собой ни-
чего общего пли даже противоречат одно
ФОРМА 557
другому. Так, слово «Ф.» в значении ’раз-
новидность’ употребляется, напр., в таких
(ие вполне терминология.) сочетаниях,
как «письменная Ф., устная Ф. языка»,
что находится в прямом противоречии с
глоссематич. термииоупотреблением: по
Ельмслеву, в письменной и устной раз-
новидностях определ. языка представле-
на одна и та же Ф., хотя и разные суб-
станции. Однако, иапр., понятие грамма-
тич. Ф. совместимо как с представлением
о видоизменении нек-рой сущности, так
и с представлением об организующей
функции Ф. Связь между перечислен-
ными аспектами Ф. отражена, к примеру,
в предложенном Г. О. Винокуром опре-
делении, согласно к-рому Ф. языковых
единиц (морфем, слов, предложений —
т. е. единств, на к-рые членится связная
речь) представляет собой «то или иное
устройство единства, отличающее его от
других и выражающееся в том, как оно
функционирует в речи».
Аналогичная многозначность характе-
ризует н термин «формальный», употре-
бляемый в след, смыслах: 1) по отно-
шению к фонологии и грамматике — в
противоположность термину «семанти-
ческий» (ср. первое значение термина
«Ф.»); 2) по отношению к фоноло-
гич., грамматич. и семантич. структуре
языка, противополагаясь «средствам»,
к-рыми реализуется язык, т. е. мыслит,
или физич. континууму, структурируе-
мому языковой системой (ср. второе зна-
чение термина <Ф.»); 3) как эквивалент
«формализованного» или «эксплицитно-
го», в противоположность «неформально-
му» или «интуитивному» (под формаль-
ным описанием языка подразумевается,
в частности, набор правил, допускающий
их мехаиич. применение, ие требующее
«понимания»; этот смысл связан с первым
значением термина «Ф.»); 4) в сочетании
«формальная грамматика» противопо-
ставляется «понятийной грамматике»
(см. Понятийные категории).
• Есперсен О., Философия грамма-
тики. пер. с англ., М.,	1958; Вино-
кур Г. О.. Форма слова и части речи в
рус. языке, в его кн.: Избр. работы по рус.
языку. М., 1959; Ельмслев Л., Проле-
гомены к теории языка, НЛ, в. 1, М., 1960;
Ярцева В. Н.. Проблема формы и
содержания синтаксич. единиц в трактовке
дескриптивистов и «менталистов», в сб.: Воп-
росы теории языка в совр. зарубежной линг-
вистике, М.. 1961; А п р е с я и Ю. Д., Идеи
и методы совр. структурной лингвистики, М.,
1966; Блумфилд Л., Язык, пер. с англ.,
М.. 1968; Л а й о н з Д ж., Введение в тео-
ретич. лингвистику, пер. с англ., М.. 1978;
Бондарко Л. В., Форма слова, в
кн.: Рус. язык. Энциклопедия, М., 1979;
Fries Ch.. The structure of English, N. Y.,
1952; В a s e 1 1 С. E.. Linguistic form, 1st.,
1953; Hartmann P.. Theorie der Gram-
matik. Bd 1. Die Sprache als Form, s'Gra-
venhage, 1959; G 1 i n z H., Die innere Form
des Deutschen, 5 Aufl., Bern — Miinch.,
1968; Form and substance. Phonetic and lin-
guistic papers. Presented to E. Fischer —
Jorgensen. Kbh.. 1971; H e l b i g G., Ge-
schichte des neueren Sprachwissenschaft, Lpz.,
1973; Chomsky N.. Essays on form and
interpretation, N. Y.. 1977; см. также лит.
при ст. Структурная лингвистика, Грамма-
тическая форма. Московская фортунатов-
ская школа. Т. В. Булыгина. С. А. Крылов.
ФОРМАЛЬНАЯ ГРАММАТИКА— см.
Математическая лингвистика.
ФОРМАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ в
языкознании — см. Форма в язы-
кознании, Московская Фортунатов-
ская школа.
ФОРМАТЙ В — часть слова, выделяю-
щаяся в нем как остаток при членении на
558 ФОРМАЛЬНАЯ
значимые части (.морфемы) и не обладаю-
щая собственным значением. Ф. может
служить для соединения морфем в слове
(напр., соединит, гласный в рус. слож-
ных словах: «вод-о-воз»); для образова-
ния основ правильной морфонологич.
структуры (напр., в рус. яз. к заимств.
основам, оканчивающимся на гласный
переднего ряда, присоединяется Ф. -й:
«шоссе-й-ный», «чили-й-ский»); для полу-
чения правильной фонологич. структуры
слова, напр., в языке питьянтьятьра
(Австралия) к основам, оканчивающимся
на согласный, добавляется Ф. -ра, т. к.
в языке невозможны слова с исходом на
согласный. Термин «Ф.» иногда употреб-
ляется как синоним аффикса или как
обозначение последовательности из неск.
аффиксов.	. в. М. Живов.
ФОРМООБРАЗОВАНИЕ — образова-
ние грамматических форм слова. Про-
тивопоставляется словообразованию как
соотношение, связывающее формы одно-
го слова («стол»—«стола», «говорю» —
«говорил»). Решение вопроса о том, ка-
кие две формы следует считать формами
одного слова, а какие — разными сло-
вами (вопроса о границах Ф. и словооб-
разования), зависит от ряда факторов и
не всегда однозначно. Часто к одному
слову относят формы с одним номина-
тивным (непосредственно отражающим
внеязыковую действительность) и раз-
ными синтаксическими (отражающими
синтаксич. возможности словоформ) зна-
чениями, напр. «стол» — «стола», «хо-
жу» — «ходишь». Формы с разным но-
минативным значением при этом счита-
ются разными словами и относятся к сло-
вообразованию («отучить» — «отучивать»,
«баня»—«банщик»), В этом случае
Ф. не отличается принципиально от
словоизменения. Др. подход основывает-
ся на противопоставлении грамматиче-
ских (требующих обязат. выражения) и
неграмматнч. значений. Формы, разли-
чающиеся лишь грамматич. значения-
ми, объединяют в одном слове и отно-
сят к Ф. («стол — стола», «стол — сто-
лы», «хожу — ходишь», «отучить — отучи-
вать»), а к словообразованию относят
лишь формы, различающиеся неграмма-
тич. значениями («баня» — «банщик»,
«учить» — «ученик»). Нек-рые ученые
к Ф. относят формы, способ образования
к-рых регулярен, напр. англ, наречия
на -ly (bright-ly), образующиеся от лю-
бого прилагательного. Иногда Ф. пони-
мается в более узком смысле, как отно-
сящееся к формам, различающимся но-
минативными грамматич. значениями
(формы числа, вида, каузатива при их
грамматич. выражении в языке). В этом
случае Ф. занимает промежуточное по-
ложение между словообразованием и
словоизменением (последнее относится
к формам, различающимся лишь синтак-
сич. значениями). При данном подходе
возникает возможность дифференциров.
рассмотрения морфологич. средств вы-
ражения словообразования, Ф. и слово-
изменения, что позволяет выявить важ-
ные типологии, характеристики языков
(ср. чередования в корне, суффиксацию
и префиксацию как средства выражения
вида в слав, языках при флективном спо-
собе выражения сиитаксич. грамматич.
значений).
•	Зализняк А. А., Рус. именное сло-
воизменение, М.,	1967; Виногра-
дов В. В., Словообразование в его отно-
шении к грамматике и лексикологии, в его
кн.: Исследования по рус. грамматике, М.,
1975; Sapir Е., Language, N. Y., 1921.
В. М. Живов.
ФОРТУНАТОВА — СОССЮРА ЗА-
КОН — закон продвижения ударения,
по-разному (н на основании разных тео-
ретических предпосылок) сформулиро-
ванный в 90-х гг. 19 в. по отношению к
балтийским и славянским языкам
Ф. Ф. Фортунатовым и по отношению к
балтийским языкам Ф. де Соссюром.
Формулировка Фортунатова исходит из
созданной им к кои. 70-х гг. 19 в. теории
двух видов общеиидоевроп. долготы —
длительной и прерывистой: кратким
гласным противопоставлялись, с одной
стороны, долгие длит, гласные и длит,
дифтонги н дифтонгич. сочетания с дол-
гой неслоговой частью, а с др. стороны —
долгие прерывистые гласные и преры-
вистые дифтонги и дифтоигич. сочетания
с краткой неслоговой частью. Слоги с
длит. долготой были нисходящими
в экспираторном отношении и восходя-
щими (или восходяще-нисходящими) в
тонич. отношении; слоги с прерывистой
долготой были нисходяще-восходящи-
ми. На длит, долготе в др.-греческом и
в общеславянском могло развиться вос-
ходящее («острое», «акутовое», т. е.
сосредоточенное иа второй море) уда-
рение, в литовском — нисходящее уда-
рение; на прерывистой долготе в др.-
греческом и в общеславянском могло
развиться нисходящее («облеченное»,
«циркумфлексное», т. е. сосредоточен-
ное на первой море) ударение, в ли-
товском — восходящее ударение. По
формулировке Фортунатова (1895),
длит, долгота еще в литовско-слав. языке
переносила на себя ударение с предшест-
вующего слога, если последний сам не
имел длит, долготы. Так, в рус. «борода»
—литов, barzda произошел перенос уда-
рения с основы на окончание, т. к. осно-
ва имела прерывистую долготу, а оконча-
ние — длительную, ио в рус. «ворона»
— литов, varna ударение сохранилось
на основе, т. к. оиа имела длит, долготу;
в рус. «бороду» — литов, bafzdq ие было
переноса ударения, т. к. окончание вин.
п. имело прерывистую долготу.
Формулировка Соссюра (1896) исхо-
дила из его трактовки Лескина закона:
в общеиидоевроп. праязыке как ударные,
так и безударные долгие гласные (и диф-
тонги) имели либо акутовую, либо цир-
кумфлексную интонацию. В литов, язы-
ке ударение регулярно переносилось на
последующий слог, когда оно падало на
слог с циркумфлексной интонацией,
непосредственно после к-рого находился
слог с акутовой интонацией.
•	Фортунатов ф. Ф.. Разбор со-
чинения Г. К. Ульянова, в кн.: Сб. отделения
рус. языка и словесности АН, т. 64, СПБ,
1899 (Приложения. Отчет о присуждении
Ломоносовской пр. в 1895 г., т. 64, № И,
СПБ, 1897); Соссюр Ф. д е, Труды по
яз-знанию, М., 1977. О. С. Широков.
ФОРТУНАТОВСКАЯ ШКбЛА— см.
Московская фортунатовская школа.
ФРАЗА (от греч. phrasis — выражение,
способ выражения) — 1) основная еди-
ница речи, выражающая законченную
мысль; смысловое единство, целостность
к-рого создается интонационными сред-
ствами (объединяющей фразовой инто-
нацией того или иного типа и паузами,
отделяющими данную Ф. от соседних),
а также определенной синтаксической
структурой. Ф. может соответствовать
предложению, к-рое характеризуется
формальными сиитаксич. признаками
(напр., предикативностью), но интона-
ция превращает во Ф. и последователь-
ность слов, предложением ие являющую-
ся. В иек-рых случаях фразовое оформ-
ление может получить часть предложения
(см. Парцелляция). Ф. состоит из одной
пли неск. синтагм. В одиосинтагменной
Ф. интонационный центр синтагмы (сии-
тагматич. ударение) и интонационный
центр Ф. (фразовое ударение) совпадают.
В многосинтагмениой Ф. функции фразо-
вого ударения выполняет одно из синтаг-
матических, а именно ударение наиболее
важной по смыслу синтагмы. Интонаци-
онная организация Ф. включает в себя
синтагматич. членение Ф., распределе-
ние акцентных характеристик слов, в
совокупности передающих тема-рематич.
структуру высказывания (см. Тема,
Рема), мелодия, рисунок отд. синтагм и
всей Ф., взаимоотношение составляющих
Ф. синтагм по относит, темпу произне-
сения и уровню интенсивности, просодич.
тембр Ф.; 2) в нестрогом терминологиче-
ском употреблении — то же, что предло-
жение; 3) любое интонационно-смысловое
единство, ограниченное с двух сторон
паузами. В таком употреблении термина
«Ф.» в нем объединяются понятия Ф. и
синтагмы.
• Пешковский А. М., Рус. синтак-
сис в науч, освещении, М.. 1956; Щ е р-
6 а Л. В., Фонетика франц, языка. М.,
1963; Николаева Т. М., Фразовая ин-
тонация слав, языков, М., 1977.
Н. Д. Светозарова.
ФРАЗЕОЛОГЙЗМ (фразеологическая
единица) — общее название семантиче-
ски связанных сочетаний слов и предло-
жений, к-рые, в отличие от сходных с
ними по форме синтаксических структур,
не производятся в соответствии с общими
закономерностями выбора и комбинации
слов при организации высказывания, а
воспроизводятся в речи в фиксированном
соотношении семантической структуры н
определенного лексико-грамматического
состава.
Термин «Ф.» обозначает неск. семан-
тически разнородных типов сочетаний:
идиомы, характеризующиеся переос-
мыслением их лекснко-грамматич. со-
става и обладающие целостной номина-
тивной функцией («выносить сор из из-
бы», «по горячим следам», «белая воро-
на»), к ним примыкают сочетания-фра-
зеосхемы, в к-рых переосмыслены син-
таксич. строение и определ. часть лек-
сич. состава, а остальная часть заполня-
ется в контексте («что ни день/час/
год..., то...»; «в отцы/дочери/сыиовья...
годится») сочетания, в к-рых лексически
переосмыслено только одно слово при сох-
ранении отд. номинативной функции за
каждым из слов-компонентов («вступать
в спор», «вступать в разговор», «желез-
ное терпение», «сети заговора»), к ним
близки речевые штампы типа «прошу сло-
ва», «как дела» и т. п.; пословицы и
поговорки, сформировавшиеся в фольк-
лоре («Не в свои сани не садись», «легок
на помине») и крылатые слова — рече-
ния афористич. характера, восходящие
к определ. автору или анонимному лит.
источнику («Человек — это звучит гор-
до!» и т. п.). Переосмысление, или се-
мантич. транспозиция, лексико-грамма-
тич. состава, устойчивость и воспроиз-
водимость — основные и универсальные
признаки Ф.
Среди языковедов нет единого мнения
относительно природы Ф. В совр. зару-
бежной лингвистике устойчивые выраже-
ния часто рассматриваются как стилис-
тич. средства, фигуры речи или штампы
(см. Штамп речевой), хотя еще Ш. Бал-
ли указывал иа специфич. признаки Ф.
В отечеств, яз-знании большинство уче-
ных выделяет вслед за В. В. Виноградо-
вым 4 типа Ф.: фразеологи-
ческие сращения (идиомы, ут-
ратившие мотивировку значения: «бить
баклуши», «собаку съесть»), фразео-
логические единства (идио-
мы, сохраняющие прозрачную внутр,
форму: «сидеть на мели», «кот наплакал»,
«стреляный воробей»), фразеоло-
гические сочетания [«оказы-
вать помощь», «зло (досада, страх, смех)
берет», «твердый характер», «поле дея-
тельности»], фразеологические
выражения, или устойчивые фразы
(предложения с переосмысленным соста-
вом: «Не имей сто рублей, а имей сто дру-
зей» и т. п.). Наметилась тенденция назы-
вать термином «Ф.» только сочетания-
идиомы. Нек-рые лингвисты относят к
Ф. идиомы и фразеология, сочетания с
жестко фиксированным единичным
сцеплением компонентов («холодная вой-
на», «немецкий счет»), относя др. виды
устойчивых сочетаний к узуально-сти-
листич. средствам или к типологизиро-
ванным лексико-сиитаксич. конструк-
циям. Наибольшие споры вызывает
включение во фразеологии, состав посло-
виц, поговорок и крылатых слов.
Принцип классификации, предложен-
ный Виноградовым, основан иа критериях
семантич. спаянности или аналитичности
значения Ф. Существует и номинативно-
функциональная классификация Ф.,
основанная на комплексе критериев —
на целостности/расчлененности номина-
тивной функции, на способности назы-
вать предмет или сообщать о признаке,
отвлеченном от предмета, на соотнесен-
ности Ф. с определ. грамматич. классом
слов и на разграничении в структуре зна-
чения (сигнификата) денотативно ориен-
тиров. компонента и компонента, вы-
ражающего субъективную модальность,
содержанием к-рой является презрит.,
пренебрежет., одобрит, и т. п. отношение
субъекта речи к обозначаемому Ф., и
создающего экспрессивную окраску Ф.
Переосмысление всего лексико-грамма-
тич. состава или одного из компонентов —
существенный признак Ф., лежащий
в основе его образования н создающий
структурно-семантич. специфику, внут-
риязыковую идиоматичность, проявляю-
щуюся в невыводимости значения Ф.
из «прямых» значений составляющих его
слов и его синтаксич. конструкции, и
идиоматичность межъязыковую, находя-
щую выражение в невозможности «бук-
вального» перевода Ф. на др. язык.
Формирование Ф. всегда протекает при
синтагматич. взаимодействии всех ком-
понентов сочетания. Одиако различия
в языковой технике номинации приводят
к образованию Ф., различающихся по
отмеченным выше типовым функцио-
нально-языковым и структурно-семан-
тич. свойствам (при индивидуальном
смысловом своеобразии каждого Ф.).
Смысловая метаморфоза, сопровож-
дающая формирование Ф.-идиомы, ос-
новывается на к.-л. из видов тропа (см.
Тропы), на алогизме или иа широко из-
вестном в данной культуре речении (ср.
переосмысление на базе метафоры —
«идти по пятам», метонимии—«до гро-
ба», алогизма в сочетании с гиперболой —
«согнуть в три погибели», библейского
выражения —«вавилонское столпотворе-
ние», и т. п.). Само переосмысление осу-
ществляется, как общее правило, в соот-
ветствии с формой индуктивного умоза-
ключения: от конкретного явления — к
возможным (вероятным) его проявлени-
ям или последствиям (ср. «выбиться из
колеи», т. е. перестать вести привычный
образ жизни). Для Ф.-идиом, независимо
от синтаксич. строения, характерно слит-
ное значение и синтетич. знаковая функ-
ция, аналогичная знаковой функции,
присущей слову. Фразеосхемы — это
синтаксич. идиомы с аналитич. знаковой
функцией.
Переосмысление только одного из ком-
понентов сочетания, формирование но-
вого значения к-рого протекает при доми-
нацин другого, номинативно опорного
для данного сочетания, приводит к обра-
зованию Ф. с аналитической, расчленен-
ной номинативной функцией и таким же
характером значения (ср. «терять надеж-
ду» — переставать надеяться, «крепкая
дружба» — нерасторжимая дружба, «ко-
рень ошибки» — основание ошибки). Та-
кой косвенно-номинативный способ об-
разования у слова комбинаторно обус-
ловленной знаковой функции приводит
к семантически и лексически связанной
реализации его значения со строго оп-
редел. рядом слов (ср. «завязать перест-
релку» при невозможности сочетания
«завязать обстрел»).
Коммуникативная функция Ф.-пред-
ложений или устойчивых фраз, осн. мас-
су к-рых составляют пословицы и крыла-
тые выражения, обусловливает их рас-
члененность иа диктум и модус (см. Ло-
гическое направление), а вместе с тем и
семантич. двупланность — способность
обозначать конкретную ситуацию, соот-
носимую с объективной модальностью, и
ее иносказат. смысл за счет восприятия
«букв.» значения как образной мотиви-
ровки, соотносимой с оценочной и субъек-
тивно-эмоциональной модальностью. Лек-
сико-грамматич. состав таких Ф. совме-
щает прямое и переосмысленное значения.
Фразеологнч. устойчивость — резуль-
тат закрепления узусом соотношения но-
вого содержания за определ. лексико-
грамматнч. обликом сочетания в целом
или за одним из составляющих его слов.
Признак устойчивости выражается в на-
личии константных элементов в структу-
ре Ф. — хотя бы в одном из ее звеньев
(лексич., синтаксич., морфологич. или
фонетическом). Устойчивость — это не
абсолютная неизменяемость Ф., а ог-
раничение разнообразия трансформаций,
допустимых в соответствии с множест-
венностью регулярных способов выраже-
ния одного и того же смысла (ср. нали-
чие лексич. вариантов во Ф.-идиоме
«подложпть/подсуиуть свинью» при огра-
ничении в выборе глаголов-синонимов
«подкинуть/подброспть»), В составе Ф.
со значением аналитич. типа в роли кон-
стантных элементов выступают слова со
связанным значением — одно слово или
серия: ср. выражение смысла ‘начало' в
сочетаниях «впадать в панику, в тоску»,
но «приходить в смятение, в ужас», или
«заводить, завязывать драку», но «вста-
вать, подниматься на борьбу». Констант-
ность пословиц, поговорок и крылатых
выражений связана с тем, что они явля-
ются «вкраплениями» в язык из др. сс-
миотич. систем — из фольклора пли ав-
торского произведения.
Воспроизводимость Ф. — проявление
устойчивости в речи: употребление Ф.
либо в «готовом виде» (при узуально фик-
сированном диапазоне видоизменения),
либо в соответствии с закономерностями
лексически и семантически связанного
выбора слова со связанным значением.
Признак воспроизводимости отличает
Ф. от свободных комбинаций слов, в
т. ч. От таких, лексич. стабильность
к-рых создается референтно ограничен-
ной (см. Референт) семантич. валент-
ностью одного из слов («карие глаза»).
Преобладающее большинство ф. об-
ладает экспрессивно окрашенным зна-
ФРАЗЕОЛОГИЗМ 559
чением (см. Экспрессивность), к-рое
несет сведения и о стилистич. значимости
Ф. Субъективно-модальный компонент
семантики Ф. препятствует его исполь-
зованию в качестве нейтрального средст-
ва обозначения (ср. «преследовать» и
«наступать иа пятки»). Исключение со-
ставляют те случаи, когда экспрессивная
окраска погашается вместе с утратой об-
разной мотивированности, что особенно
характерно для слов со связанным значе-
нием. Этот особый тип лексич. значения
широко используется в языке для вос-
полнения недостающих в нем словообра-
зоват. средств обозначения, и прежде все-
го для наименования признаков элемен-
тов непредметного мира.
Содержание и форма Ф. сохраняют все
отмеченные универсальные признаки не-
зависимо от типа языка, если в данном
языке существует категория слова, так
как Ф. — категория, создаваемая соче-
танием слов.
Значение Ф.-идиом, будучи лексиче-
ски опосредованным, сохраняет конно-
тации, связанные как с исходными зна-
чениями слов-компоиентов, так и с об-
разной основой Ф., поэтому значение Ф.
всегда богаче по смысловой структуре,
чем лексич. значение слова, и качествен-
но отличается от него. Со структурно-
семантич. спецификой ф.-идиом связана
и категория вариантности, к-рая прояв-
ляется в возможности видоизменения
лексико-семантич., лексич., синтаксич.,
морфологич., фонетич. и стилистич. об-
лика Ф., а также количеств, состава
Ф.: «ии за какие блага/сокровища»
(субъектная валентность первого вариан-
та может быть заполнена именами лица
или животного, а второго — только име-
нем лица), «висеть/держаться иа волос-
ке/на ииточке», «падать к ногам/в ноги».
Фразеологии, сочетания соотносимы по
характеру аналитич. значения со свобод-
ными сочетаниями слов. По способу соот-
несения с обозначаемой действительно-
стью различаются номинативно-целост-
ные и номинативно-расчлененные значе-
ния Ф. этого типа. В составе первых слова
со связанным значением выполняют роль,
аналогичную функции словообразоват.
аффиксов (ср. «завязать знакомство»
— «познакомиться»), в составе вторых
они сохраняют полиозначиое лексич.
значение («гробовая тишина»). Для мн.
многозначных слов характерна связан-
ность отдельных их значений.
Фразеология, состав языка — наибо-
лее специфическая для данного языка
часть лексикона. Постоянно пополняясь
новыми единицами, фразеология, состав
отражает культурно-ист. опыт народа,
а также особенности ист. законов разви-
тия данного языка. Изучением и клас-
сификацией Ф. занимается фразеоло-
гия.
• См. лит. при ст. фразеология.
В. Н. Телия.
ФРАЗЕОЛОГИЯ (от греч. phrasis,
род. п. phraseos — выражение и logos —
слово, учение) — 1) раздел языкозна-
ния, изучающий фразеологический состав
языка (см. Фразеологизм) в его совре-
менном состоянии н историческом раз-
витии; 2) совокупность фразеологизмов
данного языка, то же, что фразеологи-
ческий состав.
Предметом Ф. как раздела яз-зиания
является исследование природы фразео-
логизмов и их категориальных призна-
ков, а также выявление закономерностей
функционирования их в речи.
560 ФРАЗЕОЛОГИЯ
Ф. в соответствии с различием фразео-
логизмов-идиом, фразеология, сочетаний
и устойчивых фраз (пословиц, крылатых
слов и др. фразеологизмов-предложений)
ми. исследователями делится на Ф. в
узком смысле, исследующую фразеоло-
гизмы-идиомы и фразеология, сочетания,
прежде всего связанные значения слова,
и через них смыкающуюся с лексиколо-
гией, ива Ф. в широком смысле, изучаю-
щую н устойчивые фразы разных струк-
турных типов, обладающие разл. семио-
тич. функциями (единицы фольклора,
фрагменты худож. текстов, формулы при-
ветствий и т. п.). Понимание Ф. в широ-
ком смысле восходит к трудам В. В. Ви-
ноградова.
Ф. изучает специфику фразеологизмов
как знаков вторичного образования, в
частности — как продукта особого вида
вторичной номинации — косвенной, пред-
ставленной разл. рода сиитагматич. вза-
имодействием слов-компонентов в про-
цессах переосмысления и формирования
нового значения исходного сочетания или
отд. слова. Ф. изучает также особенно-
сти знаковой функции фразеологизмов,
их значения, структурно семантич. спе-
цифику, проявляющиеся в оси. призна-
ках фразеологичности — устойчивости
и воспроизводимости, исследует природу
лексич. компонентов фразеологизмов,
их синтаксич. и морфологич. строение,
характер синтаксич. связей с др. еди-
ницами языка н формы реализации в
речи, природу ограничений в моди-
фикациях, возможных для свободных
аналогов фразеологизма. Особой задачей
Ф. является изучение системных связей
как между фразеологизмами (что соот-
носится с проблемой «фразеологической
подсистемы» языка), так и между фра-
зеологизмами и общеязыковой системой
значимых единиц — гл. обр. словами.
Разработка проблем системности связа-
на с описанием фразеологизмов как осо-
бых языковых сущностей, обладающих
специфич. структурио-семантич. органи-
зацией, с изучением типов их значения,
в частности значения идентифицирую-
щего или характеризующего типа (в их
разновидностях), с анализом явления
фразеология, полисемии, омонимии, ва-
риантности, с выявлением грамматич.
классов фразеологизмов и с раскрытием
их синтаксич. функций (с учетом гетеро-
генности единиц фразеология, состава
языка). Исследуются специфика функ-
циоиально-стилистич. дифференциации
фразеологизмов, а также соотношения
нейтральных для языка лексич. способов
номинации и экспрессивно окрашенных
наименований фразеологии, характера.
Особой задачей Ф. является изучение
процессов фразообразования в их номи-
нативном и коммуникативно-функцио-
нальном аспектах, а также описание фра-
зеологии. деривации — образования но-
вых значений слов на базе значений фра-
зеологизма. Ф. внутренне связана с лек-
сикологией, синтаксисом и словообразо-
ванием, поскольку структура фразеоло-
гизмов совпадает со структурой сочета-
ний слов или предложений, а значение—
со значением лексич. или препозитивно-
го типов (см. Пропозиция).
Ф. разрабатывает принципы выделе-
ния фразеологии, единиц, методы их
изучения, классификации и фразео-
графии — описания в словарях. Ф.
пользуется разл. методами исследования,
напр. компонентным анализом значения,
представляющим слово-компоиент фра-
зеологизма на уровне семантич. «множи-
телей» или же выделяющим слово как
элемент структуры, а значение слова —
как мотивирующий элемент значения
фразеологизма. На базе существующих
в яз-знании методов исследования раз-
рабатываются собственно фразеологии,
приемы анализа и описания: метод иден-
тификации — установление тождеств и
различий слов и синтаксич. конструкции,
образующих фразеологизмы, с их сво-
бодными аналогами, метод аппликации,
являющийся разновидностью метода
идентификации, метод ограничений в вы-
боре переменных, устанавливающий от-
личие структурно-семантич. организации
фразеологизма от сочетаний, образуе-
мых в соответствии с регулярными зако-
номерностями выбора и комбинации и
т. п. Ф. предлагает разл. типы класси-
фикаций фразеология, состава языка в
зависимости от свойств фразеологизмов
н методов их исследования.
Предметом нет. Ф. является изучение
первичных, исходных форм и значений
фразеологизмов, определение их источ-
ников по всем доступным памятникам,
выявление сфер их употребления в раз-
ные эпохи существования языка, а также
установление объема фразеологии, со-
става и его системной упорядоченности в
ту или иную ист. эпоху развития языка.
Ф. как отд. лингвистич. дисциплина
возникла в 40-х гг. 20 в. в сов. яз-знании.
Предпосылки теории Ф. были заложены
в трудах А. А. Потебни, И. И. Срезнев-
ского, А. А. Шахматова и Ф. Ф. Фор-
тунатова. На развитие Ф. существенное
влияние оказали идеи Ш. Балли. Вопрос
об изучении устойчивых сочетаний слов
в спец, разделе яз-знаиия — фразеоло-
гии — был поставлен в учебио-методич.
лит-ре еще в 20—40-х гг. в рабо-
тах Е. Д. Поливанова, С. И. Абакумова,
Л. А. Булаховского. Изучение фразеоло-
гия. состава связано и с нуждами лекси-
кография. практики, со спецификой фра-
зеографии.
В трудах Виноградова были сформули-
рованы осн. понятия Ф., поставлен воп-
рос о ее объеме и задачах. В 50-х гг. вни-
мание уделялось вопросам сходства и
различия фразеологизма и слова, а также
сочетания слов; проблематика Ф. исчер-
пывалась в основном выяснением крите-
риев фразеологичности и уточнением ос-
нов классификации фразеологизмов.
С кон. 50-х гг. намечается тенденция сис-
темного подхода к проблемам Ф., разра-
батываются вопросы, связанные с описа-
нием структурно-семантич. организации
фразеология, единиц (А. И. Смирниц-
кий, О. С. Ахманова). 60-е гг. характе-
ризуются интенсивной разработкой соб-
ственно фразеология, методов исследо-
вания объектов Ф., основанных на идеях
системно-уровневого анализа фактов язы-
ка и на приемах дистрибутивного ана-
лиза (В. Л. Архангельский, Н. Н. Амо-
сова, В. П. Жуков, А. В. Куинн, М. Т.
Тагиев). Подробно изучается системная
упорядоченность фразеология, состава
(И. И. Чернышева, Н. М. Шанский) и
его нет. развитие (Р. Н. Попов, В. М.
Мокиенко, А. И. Федоров), особое вни-
мание уделяется сравнит.-типологич. изу-
чению фразеология, состава (Ю. Ю. Ава-
лиаии, А. Д. Райхштейи, Л. И. Рой-
зензон), разработке описания фразеоло-
гизмов в словарях (А. М. Бабкин, А. И.
Молотков), а также разработке новых ме-
тодов исследования, связанных с опреде-
лением Ф. как науки о сочетаемости лек-
сем (М. М. Копыленко, 3. Д. Попова),
с исследованием процессов фразооб-
разования в их функциональном аспек-
те (С. Г. Гаврин, Ю. А. Гвоздарев) или
в номинативном плане (В. Г. Гак, В. Н.
Телия). Все больший интерес вызывает
семантика фразеологизмов и закономер-
ности их употребления в процессах орга-
низации высказывания, что связано с об-
щей тенденцией — разработкой моделей
языкового синтеза.
• Амосова Н. Н., Основы англ, фра-
зеологии, Л.,	1963; Архангель-
ский В. Л., Устойчивые фразы в совр. рус.
языке. Основы теории устойчивых фраз и
проблемы общей фразеологии, Ростов н/Д.,
1964; Бабкин А. М., Рус. фразеология,
ёе развитие и источники. Л.. 1970; К у-
нин А. В., Аигл. фразеология, М,, 1970;
Копыленко М. М.. Попова 3. Д.,
Очерки по общей фразеологии, Воронеж,
1972; 2 изд., Воронеж, 1978; Попов Р. Н..
Методы исследования фразеологич, состава
языка. Учебное пособие для студентов фа-
культетов рус. языка и лит-ры, Курск, 1976;
Виноградов В. В., Осн. понятия рус.
фразеологии как лингвистич. дисциплины,
в его кн.: Избр. труды, т. 3. Лексикология и
лексикография, М., 1977; его же, Осн.
Типы лексич. значений слова, там же; Гвоз-
дарен Ю. А.. Основы рус. фразообразо-
Вания, Ростов н/Д., 1977; Мол от ков А. И,
Основы фразеологии рус. языка. Л., 1977;
Мокиенко В. М.. Слав, фразеология.
М., 1980; Телия В. Н., Типы языковых
вначений. Связанное значение слова в языке.
М.. 1981; фразеологизм и его лексикография,
разработка. Минск, 1987. В. Н. Телия.
ФРАЗОВОЕ УДАРЁНИЕ — интонаци-
онно-просодическая единица, оформляю-
щая законченность фразы и выражение
ее коммуникативного типа. Иногда в этом
значении употребляется термин «интона-
ционный центр». В большинстве языков
реализуется в зоне последнего ударного
слога фразы; оформляется разного типа
комбинациями интонационных средств —
мелодикой, интенсивностью, длительно-
стью. В нейтральном произнесении зона
Ф. у. не воспринимается как особо выде-
ленная, маркированная, поэтому Ф. у.
иногда называют нейтральным или авто-
матизированным («Сегодня хорошая по-
года*, «Горит восток зарею новой»). Пер-
воначально Ф. у. называли логиче-
ским (т. е. смысловым), однако такое
представление о Ф. у. не позволяло раз-
личать нейтральное произнесение и произ-
несениес нарочитым подчеркиванием ^По-
жалуйста, дайте мне пальто» и «Пожалуй-
ста, дайте мне п а л ь т о» (а не шапку).
В сов. яз-знании термин«логич. ударение»
обычно закрепляется за подчеркнутым
выделением слова во фразе. Различаются
след, типы логич. ударения: контрастив-
ные и эмфатические. Пример контрастив-
ного ударения: «У меня этих проблем
нет» (а у других есть), «Сегодня приедет
Маш а» (а ие кто-то другой). Эмфатич.
ударение передает отношение говорящего
к сообщаемому: «Мне очень понрави-
лась ваша дочь». Иногда только наличие
или отсутствие подобного ударения помо-
гает оценить смысл фразы, ср.: «Мы еже-
месячно посылаем туда учителей» и
«Мы ежемесячно посылаем туда
учителей» (ясно, что часто).
При анализе содержат, стороны вы-
сказывания Ф. у. часто связывают с вы-
ражением к.-л. содержат, категорий:
определенности/неопределенности, новиз-
ны, актуального членения, важности.
Однако прикрепленность Ф. у. делает
его недостаточным для выражения этих
категорий, поэтому, напр., в слав, язы-
ках Ф. у. коррелирует с нейтральным
порядком слов, при к-ром новые, неоп-
редел. имена располагаются к концу вы-
сказывания, ср.: «Одна женщина расска-
зала мне одну необычайную историю»-»
«Одна женщина рассказала мне необы-
чайную историю» (неопределенность
объекта остается) —> «Женщина расска-
зала мне необычайную историю» (субъ-
ект становится определенным).
Особого вида ударение представлено во
фразах типа «Тише, бабушка спит1»,
«Папа пришел!», «Чаплин умер!»,
где выделение не означает нн контраста,
ни эмфазы именно на этом слове, но отно-
сится ко всему высказыванию в целом.
Подобного рода ударения можно назвать
ударениями «экстраординарного введения
в ситуацию» и считать подобные фразы
коммуникативной инверсией нейтраль-
ных фраз с Ф. у.
Логич. ударение способствует различе-
нию многообразных смысловых оттенков
сообщения, напр.: John amused Магу
‘Джон развлекал Мэри’ (однократное со-
бытие), John amused Магу (результа-
тивно и многократно); «Поступки Билла
надоели ему» («он» = «Билл»),
«Поступки Билла надоели ему» («он»
«Билл»), Дискуссионным является воп-
рос о том, накладывается ли логич. уда-
рение на Ф. у. (тогда, в случае неконеч-
ного положения, имеет место сдвиг Ф. у.),
или они существуют независимо. В пос-
леднем случае остается нерешенным,
сколько логич. ударений может быть в
одиой фразе н как (количественно и ка-
чественно) выражается при этом Ф. у.
Неясным остается и соотношение фразо-
вого и синтагматич. ударений, в основном
вопрос стоит об их количеств, выражен-
ности.
В англоязычной традиции термин «фра-
за» (phrase) соответствует не рус. терми-
ну «фраза» (в значении «высказывание»),
а скорее рус. полиозначному фонетич.
слову или словосочетанию, поэтому воз-
можны терминологич. недоразумения:
для фразы «Сегодня мне нет покоя» в
англ, традиции можно говорить о трех
Ф. у. (на словах «сегодня», «нет», «по-
коя»), в русской — об одном Ф. у. на сло-
ве «покоя» в нейтральном произнесении.
Ф. у. известно практически всем язы-
кам, но его выражение различается не
только в зависимости от коммуникатив-
ного типа высказывания, но и от языка
к языку. Различается и степень выражен-
ности Ф. у.: в тех языках и конструкци-
ях, где оно выражено ярче, словесная
просодия в большей степени подчиняется
фразовой, а фразовая интонация в боль-
шей степени грамматикализована.
* Щерба Л. В., Фонетика франц, язы-
ка, М.. 1963; Брызгунова Е. А., Зву-
ки и интонации рус. речи, М., 1969; Тор-
су е в а И. Г., Интонация и смысл высказы-
вания, М., 1979; Светозарова Н. Д.,
Интонационная система рус. языка, Л.,
1982; Николаева Т. М., Семантика ак-
центного выделения. М., 1982: S с h m е г-
ling S. F., Aspects of English sentence
stress, Austin, 1976. T, M. Николаева.
ФРАКЙЙСКИЙ ЯЗЬ'Ж (фрако-дакий-
ский язык) — язык индоевропейских пле-
мен фракийцев, населявших в древности
С.-В. Балканского п-ова, а также С.-З.
М. Азии; составляет отдельную группу
и составе семьи индоевропейских языков.
Засвидетельствован в неск. надписях
6—3 вв. до н.э., выполненных греч.
письмом и плохо поддающихся истолко-
ванию, в многочисл. именах собственных,
глоссах из сочинений антич. и визант.
авторов, а также в дакийских назв. расте-
ний из списка позднеантич. врача Диоско-
рида, дошедшего в записи 3—4 вв. В со-
став Ф. я. включают и мнзийский яз.
(одна надпись 3 в. до н. э. из М. Азии
н неск. глосс). Нек-рые ученые выделяют
из Ф. я. особые дако-мизийский (В. Ге-
оргиев) и дако-гетский языки (А. Врачу).
Следы Ф. я. сохраняются в совр. балкан.
языках (рум., алб., болт.).
Фонетика Ф. я. характеризуется Нали-
чием 5 гласных (а, е, i, о, и), различав-
шихся по долготе и краткости, 18 соглас-
ных фонем и сонантов, дифтонгов ai,
ei, au, ей. Характерной особенностью яв-
ляется передвижение согласных и чере-
дование и иек-рых случаях гласных в
корне. Морфологич. структура, воссоз-
даваемая гл. обр. по данным имен собст-
венных, представлена отд. падежными
формами имени (им. п., род. п., дат. п.,
местный п.), рядом словообразоват. эле-
ментов (суффиксов и префиксов), фор-
мами прилагательных на -enos, -menos.
Синтаксис практически не реконструи-
руется из-за отсутствия надежно толкуе-
мых связных текстов. Лексика состоит
гл. обр. из имен собственных (ок. 1500),
глосс (ок. 30), дакийских назв. растений
(ок. 40), слов из надписей.
В изучение Ф. я. большой вклад внесли
В. Томашек и Д. Дечев, создавшие кор-
пус фракийских языковых памятников и
осуществившие их первую лингвистич.
интерпретацию. Дальнейшее развитие
фракологич. исследования получили в
трудах Георгиева, В. Бешевлиева, И. Ду-
риданова, К. Влахова, Й. Руссу и Вра-
чу (вопросы реконструкции различных
уровней Ф. я., его лингвистич. статуса,
ареальных н генетич. связей с др. индо-
европ. языками, систематич. описание
ономастики, изучение влияния фракий-
ского субстрата на формирование совр.
балкан. языков).
В СССР произведена ареально-этимоло-
гич. интерпретация имен собственных и
нек-рых глосс, выявлена их тесная связь
с балт. языками (В. Н. Топоров); осуще-
ствлено комплексное описание надписей,
глосс и дакийских назв. растений, на ос-
новании к-рого определена принадлеж-
ность Ф. я. к палеобалкан. языковой зо-
не (В. П. Нероэнак); установлены отд.
фрако-хетто-лувийские ономастич. па-
Sаллели (Л. А. Гиидин).
I Дечев Д., Характеристика на тра-
кийския език. София, 1952; Б е ш е в-
лиев В.. Проучвания върху личните
имена у траките. София. 1965; Топо-
ров В. Н.. К фракийско-балт. языковым
параллелям, в кн.: Балкан, яз-знание, М..
1973; его ж е, то же.ч. 2, в ки.: Балкан-
ский лингвистич. сб-к, М.. 1977; Вла-
хов К., Тракийски лични имена, София,
1976; Георгиев В., Траките и техният
език. София, 1977; Нерознак В. П..
Палеобалкан. языки, М.. 1978, с. 21 — 65;
Tomaschek W.. Die alten Thraker,
I-П, SbAWW, 1893-94, Bd 128-31;
Russu I. I., Limba traco-dacilor. 2 ed.,
Buc., 1967; Duridanov I., Thrakisch-
dakische Studien, Bd 1. Die thrakisch- und
dakisch-baltischen Sprachbeziehungen, Sofia,
1969; Detschew D., Die thiakischen
Sprachreste, 2 Aufl., W.,	1976; V r a-
c i u A., Limba daco-getilor, Timisoara,
1980.	„	В. П. Нерознак.
«ФРАНКСКИМ ДИАЛЁКТ» — см.
Маркс К., Энгельс Ф. о языке.
ФРАНЦУЗСКАЯ СОЦИОЛОГИЧЕС-
КАЯ ШКОЛА — направление во фран-
цузском языкознании, трактующее язык
прежде всего как общественное явление.
Такой подход к языку намечался у
Д. Дидро, Ж. Ж. Руссо, И. Бреаля, а
П. Лафарг в кн. «Французский язык до
н после революции» (1894, в рус. пер. —
«Язык и революция», 1930) объяснял при-
чины языковых изменений преобразова-
ниями в обществ, отношениях. Ф. с. ш.
сложилась в Париже в нач. 20 в. и объе-
динила учеников А. Мейе. Ее предста-
вители испытали влияние социологов-
позитивистов О. Конта, Э. Дюркгейма
(последний считал, что социальные яв-
ления существуют вне индивида и навя-
зываются ему как члену общества). Мейе
полагал ошибочным обращение к психо-
ФРАНЦУЗСКАЯ 561
логии при изучении языковых фактов:
реальность языка «лингвистична», т. к.
язык — система средств выражения, и
социальна, т. к. язык — средство обще-
ния, навязываемое определ. коллективу.
Изменения языка он объяснял только
социальными причинами: дифференциа-
цию языков — расселением народов, а
унификацию — завоеваниями. Мейе при-
давал большое значение смешению язы-
ков, объяснял изменение значений слов
переходом их употребления от узкой со-
циальной группы к широкой, и наоборот
(«Введение в сравнительное изучение ин-
доевропейских языков», пер. с франц.,
1938).
Идеи Ф. с. ш. поддерживал М. Грам-
мов, к-рый, полемизируя с младограмма-
тиками (см. Младограмматизм), не при-
знавал безоговорочного действия фонетич.
законов. Ж. Вандриесопределял язык как
сложный физиологический, психологиче-
ский, социальный и исторический акт и
развивал эмоциональную теорию проис-
хождения языка, но эволюцию языка объ-
яснял усложнением социальных отноше-
ний. При этом Вандриес не учитывал ог-
ромную роль труда в становлении челове-
ческого общества. Он критиковал теорию
прогресса О. Есперсена, считавшего, что
развитие (прогресс) всех языков идет от
синтетизма к аналитизму (напр., англ,
яз.). Вандриес ввел во франц, грамматику
термины «семантема» — носитель лексич.
значения в слове, и «морфема» — носи-
тель грамматич. значения в слове («Язык.
Лингвистическое введение в историю»,
пер. с франц., 1937). Подход Ф. с. ш.
к языку отражен в «Словаре лингвистиче-
ских терминов» Ж. Маруэо (1933; рус.
пер., 1960).
М. Коэн (ученик Мейе) отстаивал идеи
Ф. с. ш., но обосновывал их иначе — с
позиций марксизма, стремясь показать
действие законов диалектики в языковых
явлениях. Систему языка как особую
структуру с особыми законами эволюции
Коэн считал автономной по отношению к
обществу — творцу и носителю языка.
Он наметил обширную программу со-
циология. исследований: проблемы ис-
пользования языка в разных социальных
группах, усвоения языка детьми, усвое-
ния языка в иноязычной среде, изучения
языка города и деревни, билингвизма
и языковых контактов, образования
языков наций, междунар. языков и т. д.
(«Pour une sociologie du langage», 1956).
Приоритет социальных факторов при
изучении языковых явлений характерен
во Франции и для представителей пси-
хология. направления (Ж. Дамуретт,
Э. Пишон и др.), лингвистич. географии
(Ж. Жильерон, А. Доза и др.), диалекто-
логии (Г. Парис и др.), для исследова-
телей социальных диалектов и арго
(Л. Сенеан н др.).
Сходных с Ф. с. ш. идей придержива-
лись швейц, языковеды Ф. де Соссюр,
А. Сеше, Ш. Балли (см. Женевская шко-
ла). Идеи Ф. с. ш. оказали влияние иа
А. Соммерфельта (Норвегия), Й. Йор-
дана, А. Траура (Румыния), Е. Курило-
вича (Польша) и др. Нек-рые аналогич-
ные идеи высказывались в сов. яз-знаинн
20—30-х гг., критиковавшем Ф. с. ш.
за дюркгеймнанство — понимание обще-
ства как механического агрегата индиви-
дов, а языка — как принудительно на-
вязываемого обществу феномена.
В 50—70-е гг. 20 и. во Франции про-
должает превалировать подход к языку
как к социальному явлению (см. Социо-
562 ФРАНЦУЗСКИЙ
логическое направление). В трудах пос-
ледователей Ф. с. ш. важное место за-
нимает функционализм (см. Функцио-
нальная лингвистика), идеи к-рого сфор-
мулированы учеником Мейе А. Марти-
не: главной является коммуникативная
функция языка и сравнении с экспрес-
сивной и эстетической функциями. Мар-
тине выдвинул идею т. наз. двойного чле-
нения языка — на монемы (семантемы,
морфемы, слова) и фонемы («Основы об-
щей лингвистики», пер. с франц., 1963).
Э. Бенвенист (ученик Мейе) также при-
держивался понимания языка как со-
циального явления и с этих позиций под-
ходил к семиотическим (см. Семиотика)
проблемам языка («Общая лингвистика»,
пер. с франц., 1974). Социолингвистич.
идеи и функциональный подход к явле-
ниям языка развивают также Ж. Мунен,
исследующий проблемы обшей теории
языка и семантики, и М. Мамудян.
* Соммерфельт А.. Франц, линг-
вистич. школа, в кн.: НЛ. в. 4, М., 1965;
Йордан Й.. Ром. яз-знание, М,. 1971;
Слюсарева Н.А., Проблемы социаль-
ной природы языка в трудах франц, лингвис-
тов. в кн.: Теоретич. проблемы социальной
лингвистики. М.. 1981; Мамудян М.,
Лингвистика, пер. с франц., М.. 1985; С о-
hen М.. Pour une sociologie du langage,
P., 1956; Kukenheim L.. Esquisse
historique de la linguistique francaise et de
ses rapports avec la linguistique generale, Lei-
den, 1962; M о u n i n G., La linguistique du
XX siecle, P., 1972; M a r c e 1 1 e s i J. B.,
G а г d i n B., Introduction a la sociolinguis-
tique. P.. 1974; P u e c h C., R adz у ns-
k i A.. La langue comme fait social: fonction
d'une evidence, «Langages», 1978, v. 49.
H. А. Слюсарева.
Ф РАН Ц? ЗС КИ Й Я 3t»l К — одни из
романских языков (галло-романская под-
группа). Офиц. язык Французской Рес-
публики, Королевства Бельгия (наряду с
нидерл. яз.). Швейцарской Конфедера-
ции (наряду с нем. и итал. языками),
Канады (наряду с англ, яз.). Республики
Гаити, Монако. В этих странах он явля-
ется родным языком всего или значит,
части населения. Офиц. язык Великого
Герцогства Люксембург (наряду с нем.
яз.), Андорры (наряду с исп. и каталан.
языками), единственный нли одни из
офиц. языков в ряде стран Африки: в
Народной Республике Бенин, Республике
Кот-д’Ивуар, Буркина-Фасо, Габонской
Республике, Гвинейской Республике,
Республике Заир, Народной Республике
Конго, Республике Мали, Республике
Нигер, Республике Сенегал, Тоголезской
Республике, Республике Чад, Республике
Бурунди, Руандийской Республике,
Центральноафриканской Республике, Де-
мократической Республике Мадагаскар,
наряду с английским — в Республике Ка-
мерун, Республике Сейшельские Острова,
наряду с арабским— в Федеральной Ис-
ламской Республике Коморские Острова,
Республике Джибути; в Республике Ва-
нуату (Австралия и Океания). Группы
франкоязычного населения имеются и
Италии (долина Валле-д'Аоста), США
(штат Луизиана) и в др. местах. Общее
число говорящих на Ф. я. ок. 95 млн. чел.
Одни из офиц. и рабочих языков ООН.
Имеет диалекты: франснйский(диалект
Иль-де-Франса, ист. основа совр. Ф. я.),
северные (нормандский, пикардский, вал-
лонский в Бельгии), западные (анжуй-
ский, галло и др.), юго-западные (пуате-
иинский и др.), центральные, юго-восточ-
ные (бургундский, франш-контийский),
восточные (лотарингский, шампанский),
франко-провансальские, занимающие
промежуточное положение между франц,
и окситан. языками. Наблюдается значит,
распад диалектов и формирование ре-
гиональных модификаций общефранц,
языка.
Во Ф. я. получили крайнюю степень
выражения мн. общие ист. тенденции ром.
языков. В фонетике: редукция безудар-
ных, особенно конечных гласных, изме-
нение гласных под ударением, падение
интервокальных и конечных согласных,
упрощение групп согласных, общее сок-
ращение длины слова. В совр. языке
гласные противопоставлены по подъему
(открытые и закрытые [е] и (о)), ряду
(переднее и заднее (а]), лабиализации
[се, о, у], назализации [а, ё, 5, сё], нет
дифтонгов, долгота позиционная. Систе-
ма согласных беднее, чем в др. ром. язы-
ках (меньше палатализов. фонем, иет
аффрикат). Фонемы отличаются устойчи-
востью дифференциальных черт, в реали-
зации — четкостью артикуляции, пози-
ционные изменения их сравнительно не-
велики. Ударение окситональное. В речи
грамматич. группы слов сливаются в еди-
ное фонетич. слово с общим ударением.
Морфологии свойствен аналитизм
(аналитич. формы сложных времен, за-
логов, степеней сравнения). Проявляется
тенденция к морфологич. неизменяемости
слова. Выражение мн. грамматич. значе-
ний (род, число, лицо) переносится часто
и сферу синтаксиса, широко употребля-
ются служебные слова (3 вида артикля,
приглагольные местоимения je ‘я’,
tu ‘ты’, il ‘он’ и др., наряду с самостоя-
тельными moi, toi, lui, детерминативы —
служебные местоименные прилагатель-
ные: шоп ‘мой’, се ‘этот’ и др.). Глагол
имеет 4 наклонения, 3 залога, разветв-
ленную систему временных форм, выра-
жающих значения абсолютного и относи-
тельного времени, актуальности действия
(сложный/простоЙ перфект), ограниче-
ния действия во времени (перфект/им-
перфект).
Письм. форма Ф. я. существенно от-
личается от устной и представляет собой
иной морфологич. тип (с меньшими эле-
ментами аналитизма), напр. bleu-e-s
‘синие’, где жен. род и мн. число выра-
жены агглютинативно (знаки -е, -s), тог-
да как в произношении [Ыо] эти катего-
рии не выражаются.
Синтаксис характеризуется тенденцией
к двусоставности предложения, глаголь-
ности сказуемого, широкому использо-
ванию прямо-переходных конструкций,
к стяжению синтаксич. групп, фиксиро-
ианному и прогрессивному порядку слов.
В лексике помимо слов, сохранившихся
от языка галлов, есть определ. пласт,
сохранившийся от языка франков. Влия-
нием галльского субстрата и герм, су-
перстрата объясняют и нек-рые особен-
ности звукового и грамматич. строя Ф. я.
В развитии Ф. я. большую роль сыграл
лит. лат. язык, Откуда были заимствова-
ны мн. слова, словообразоват. модели,
синтаксич. обороты.
История Ф. я. делится на периоды;
галло-романский (5—8вв.), ст.-француз-
ский (9—13 вв.), ср.-французский (14—
15 вв.), ранненовофранцузский (16 в.),
новофранцузский — классический (17—
18 нв.) и современный (с 19 в.). Ст,-
франц. яз. имел двухпадежное склонение
имен, не имел обязательных приглаголь-
ных местоимений, имел более свободный
порядок слов и др. В ср. века создается
общефранц, письм. язык. В 16 в. форми-
руется нац. язык (с 1539 — офиц. язык
гос-ва). В 17 в. закрепляется норма лит.
языка; и 20 в. наблюдалось значит, рас-
хождение между лит. и разг, речью. На
основе Ф. я. возникли нек-рые креоль-
ские языки [на Гаити, в Луизиане (США),
на Малых Антильских и Маскаренских
яз., балтийскими н славянскими язы- <
ками. Старофригийские надписи (св. 1
200; 8—3 вв. до н. э.) на культовых па- 1
мятниках и керамике (граффити) состав-
лены с помощью буквенного алфавита, ,
близкого архаическому греческому; ио-
вофрнгийские тексты (св. 100; 2—3 вв. ,
н. э.) написаны греч. письмом. В составе
Ф. я. нек-рые ученые выделяют старо- ;
фригийский н новофригийский языки.
Другие считают их периодами в разви-
тии одного языка.
Фонетич. система Ф. я. (в особенности
новофрнгийского периода) близка к грече-
ской; 5 гласных фонем (количеств, про-
тивопоставления утрачены), 16 согласных
н дифтонги ai, au, ei, oi. Древние ё, б да-
ли т, и, древние заднеязычные перехо-
дят в задненебные z, s и части позиций.
Вопрос об отражении заднеязычных во
Ф. я. (по типу kentum или satem) ос-
тается дискуссионным. В системе имени
иыделялось 3 рода (мужской, женский,
средний), 7 падежей (им., род., дат.,
вин., инструментальный, местный, зва-
тельный). Типы спряжения сходны с гре-
ческими. В системе глагола представле-
ны времена — презенс, аорист, импер-
фект и футурум, залоги—актив, ме-
диопассив, наклонения — индикатив,
оптатив, императив. Особенностью фри-
гийской морфологии являются меди-
альные формы глагола на -г, сигматич.
аорист и дезидератив, причастия и прила-
гательные на -1/го, -to-, -по-, -tnenos и
-un, -ап (< *ont, *ant), постпозитивные
объектно-притяжат. личные местоиме-
ния. Самостоят. личных местоимений
тексты почти не сохранили. Из прочих
местоимений сохранились дейктические
(от индоевроп. *ki-, *t-), относительные
от *i-, вопросительные и неопределенные
от *kw и анафорические с основой на глас-
ную. В синтаксисе свободный порядок
слов, есть главные и придаточные пред-
ложения, из словаря известно ок. 50 глосс,
ок. 200 слов нз старофригийских над-
писей, столько же из новофрпгийских и
неск. сотен имен собственных, гл. обр.
из греч. надписей М. Азии.
Собиранием и попытками интерпрета-
ций надписей на Ф. я. занимались мн.
ученые 19 в. Систематич. публикации
принадлежат У. Рамсею, У. М. Колде-
ру. И. Фридриху. Во 2-й пол. 20 в. но-
вые надписи публиковались Р. Янгом,
К. Бриксом и М. Лежёном; лингвистич.
интерпретацией текстов занимались
Р. Гусмани и О. Хаас. В СССР осуществ-
 лена реинтерпретация корпуса фригнй-
 ских языковых памятников, включающая
! пересмотр и предварит, перевод боль-
• шннства текстов, дано первое систематич.
: описание структуры Ф. я. (И. М. Дья-
; конов, В. П. Нерознак, Л. С. Баюн,
В. Э. Орел).
* Дьяконов И. М., Хетты, фригийцы
и армяне, в кн.: Переднеазиатский сборник
[1], М.. 1961; Дьяконов И. М„ Не-
рознак В.П., Очерк фригийской морфо-
логии. в кн.: «Baltistica», Priedas 2, Vilnius,
1977; Нерознак В. П., Палеобалканские
языки, М., 1978; Б а ю в Л. С., Орел В. Э.,
Язык фригийских надписей как ист.
источник, «Вестник древней истории».
1988, № 1, 4: Ramsay W. М.. Phrygian
inscriptions of the roman period, ZVS, 1887,
Bd 28; Monumenta Asiae. Minoris antiqua. ed.
by W. M. Calder [a. o.J, v. 1—8, Manches-
ter. 1928—62; Friedrich J., Kleinasia-
tische Spachdenkmaler,, B.. 1932; G u s m a-
n i R., Studi sull’antico frigio, Mil., 1958
(Rendiconti dell’ Istituto Lombardo di scienze
e lettere, v. 92); его.же. Il frigio e le altre
lingue indoeuropee. Mil., 1959 (там же. v. 93);
Haas O., Die phrygischen Sprachdenkmaler.
Sofia. 1966; Young, R.S., Old Phrygian
inscriptions from Gordion. «Hesperia». 1969,
v. 38, № 2; В r i x h e C., Le Jeune M.,
о-вах]. Первые письм. свидетельства ;
Ф. я. — чРеЙхенауские глоссы» (8 в.), 1
первый связный текст — «Страсбургские
клятвы.» (842).	1
Письменность на базе лат. алфавита .
(с добавлением диакритич. знаков и ли- (
гатур).	1
ф. я. имеет нац. варианты в Бельгии, i
Швейцарии, Канаде, а также особенности, <
жасающиеся прежде всего фонетики и лек- <
сики, в странах Африки.	,
Ф Сергиевский М. В., История i
франц. языка. М.,	1947; Шишма-
рев В. Ф.. Книга для чтения ао истории .
франц, языка. М.. 1955; Балли Ш.,
Общая лингвистика и вопросы франц, языка, ’
пер. с франц., М.. 1955; его же, Франц,
стилистика, пер. с франц.. М.. 1961; Шер- I
ба Л. В., фонетика фраиц. языка, М., 1957; ,
Илия Л. И., Синтаксис совр. франц, язы-
ка. М.. 1962; Степанов Ю. С., Франц,
стилистика, М.. 1965; Гак В. Г., Беседы
о фраиц. слове, М.. 1966; его же. Теоре-
тич. грамматика франц, языка, ч. I — П,
2 изд., М.. 1986; его же. Введение во
франц, филологию, М.. 1986; Р е ф е р о fl-
ска я Е. А.. Формирование ром. лит. язы-
ков. Франц, язык. Л., 1980; Damou re t-
te J. et Pichon E., Des mots a la pensee.
Essai de grammaire de la langue francaise,
v. 1—7, P., 1911 — 40; В ru not F.. Histoire
de la langue francaise des origines a nos
jours, t. 1-13. P.. 1966—72; Martin R.,
Martin E.. Guide bibliographiaue de
linguistique francaise, P., 1973; Une langue;
le francais aujourd’hui dans le monde. P., 1976.
Щерба Л.В.. Матусевич M. И..
Рус.-франц, словарь, М.. 1969; Гаити-
в а К. А., Франц.-рус. словарь. М., 1971;
Grand Larousse de la langue francaise. v. 1—7,
P.. 1971 — 78; Le grand Robert de la langue
francaise. 2 dd., v. 1—9. P.. 1985; Petit Robert
dictionnaire. P.. 1988.	В. Г. Гек.
Материалы, поев, исследованию Ф. я.,
кроме общелингвистич. журналов (см. Жур-
налы лингвистические) публикуются в спе-
циализиров. журналах ряда стран: Авст-
ралия — «Australian Journal of French
Studies» (Clyton. 1964—); Бельгия —
«Bulletin de 1’Academie royale de langue et de
litterature frantjaises» (Brux.. 1836—), «Les
dialectes de Wallonie» (валлонские диалекты;
место изд. разл., 1937 — ; до 1972 — «Les
dialectes belgo-romans»), < Langue et admini-
stration» (Brux.. 1962—); Великобри-
та н и я — «French Studies» (Oxf., 1947 — );
Германия, затем ФРГ — «Zeitschrift fiir
franzdsische Sprache und Literatur» (место
изд. разл., 1879—): И т а л и я — «Studi
francesi» (Torino, 1957 — ); США — «The
French Review» (научно- педагогический;
место изд. разл.. 1927 — ); Франция —
«Revue de philologie francaise et de litterature»
(P.« 1887-1934; до 1889 - «Revue des Pa-
tois»; в 1889—96 — «Revue de philologie
francaise et provencale»), «Le francais moderne:
Revue de linguistique francaise» (P.. 1933—),
«Defense de la langue francaise» (культура
речи; P.. 1959—), «La linguistique picarde»
(диалектология; Amiens. 1961—), «Service
public et bon langage» (культура речи; P..
1967 — ). «Langue francaise» (P., 1969—).
Преподавание Ф. я.— тематика журналов:
«L’enseignement du francais aux etrangers»
(P., 1949—)4 «Le francais dans le monde: Re-
vue de 1'enseignement du francais* <P., 1961 — ),
«Le francais aujourd'hui» (P.. 1967—), «Ziel-
sprache Franzosisch» (Munch.— Ismaning,
1971 — ). «Bulletin de recherche sur 1’enseigne-
ment de francais» (P.. 1975—).
Текущую библиографию отражает «Bulletin
analitique de linguistique francaise» (Фран-
ция. место изд. разл., 1969—).
, w w	А. Хелимский»
ФРИГИИСКИИ ЯЗЫК — язык индо-
европейских племен фригийцев, населяв-
ших в древности сев.-зап. часть М. Азин
и переселившихся туда из Европы во
2-м — нач. 1-го тыс. до н. э.; составляет
отдельную группу в составе семьи
индоевропейских языков. Представлен
надписями из М. Азии и глоссами у греч.
и рим. авторов. Сохранял архаич. индо-
европ. структуру. Установлены относи-
тельно близкие связи с греч. яз., индо-
иран. языками, арм. яз., а также с алб.
Corpus des inscriptions paleo-phrygiennes. P.(
1984:	Diakonov I. M., N e г о z-
nak V. P-, Phrygian. N. Y.. 1985.
.	_	, В. П. Нерознак.
ФРЙЗСКИЙ ЯЗЫК — одна из герман-
ских языков (зап. подгруппа). Распрост-
ранен в нидерл. пров. Фрисландия (число
говорящих ок. 400 тыс. чел.), а также в
двух р-нах ФРГ — в Затерланде (Ниж.
Саксония, ок. 1 тыс. чел.) и на С.-З.
Шлезвига, включая Сев. Фризские
о-ва н о. Гельголанд (ок. 10 тыс. чел.).
Функционирует преим. как язык устного
общения.
Различаются западный (Фрисландия,
где выделяют также т. наз. городской
фризский), восточный (Затерланд) и се-
верный (Шлезвиг) диалекты. Ф.я. харак-
теризуется богатым вокализмом, имеется
26 дифтонгов, 6 трифтонгов, носовые
гласные. Глухие смычные аспирированы
перед ударным гласным. Фонема /g/
имеет 2 варианта — смычный [g] в начале
слова и щелевой [-у] в середине. Как и в
англ, яз., -п- выпало перед нек-рыми со-
гласными (fiif 'пять’, ср. нем. fiinf), g
спирантизовалось в определ. позициях
(juster ‘вчера’, ср. нем. gestern), к изме-
нилось в аффрикату в начале слова пе-
ред гласными переднего ряда (tsiis ’сыр’,
ср. нем. Kase), г выпало в ряде позиций
(nert [het] ’сердце’, ср. нем. Herz). Су-
ществительное имеет 2 грамматич. рода
(общий и средний), склонение фактиче-
ски утрачено (ограниченно употребим
род. п.). Различаются сильные и слабые
глаголы; есть отделяемые приставки. Пер-
вые письм. памятники относятся к 14 в.
* [Берков В. П-]. Фриз. язык, в кн.:
Введение в герм, филологию. М., 1980;
F о к кета К.. Beknopte Friese spraak-
kunst. Groningen — Batavia. 1948: S i p-
m a P.. Phonology and grammar of modern
West Frisian, Ljouwert, 1966 (фототипия,
переиздание 1913); Pietersen L.. De
Fnezen en hun taal, Drachten, 1969: H ut-
ter e r CtJ., Die germanischen Sprachen.
Bdpst. 19^5; Gor ter D. (e. a.], Taal
yn Fryslan. Undersyk _ nei taalgedrach en
taalhalding yn Fryslan. Ljouwert, 1984;
T i e r s m a P. M.. Frisian reference grammar,
Dordrecht. 1985._	, В. П. Берков.
ФРИУЛЬСКИЙ ЯЗЫК —см. Ретор о-
манские языки,
Ф^ЗИЯ (от лат. fusio — сплавление) —
морфонологически обусловленное фор-
мальное взаимопроникновение контак-
тирующих морфем, при к-ром проведение
морфологических границ (прежде всего
между основой и аффиксом) становится
’ затруднительным.
Особенность Ф. как техники объедине-
ния значимых элементов внутри слова со-
стоит в том, что регулярная модификация
означающих делает невозможной линей-
ную сегментацию фонемной последова-
тельности на значащие отрезки (морфе-
мы). Напр., рус. чмужик + ск(ий)» ->
чмужнцкий», где членение на «мор-
фы > дает либо «мужиц-к-ий», либо
< мужи-цк-нй».
Термин <Ф.» предложен Э. Сепиром
в 1921 для обозначения особого типа аф-
фиксации, сопровождаемого звуковыми
чередованиями на стыках морфем (см.
Сандхи), и противопоставлялся сополо-
жению, т. е. аффиксации, не сопровож-
даемой такими чередованиями (близкое
понимание Ф. характеризует концепцию
Дж» X. Гринберга),
Следует отличать Ф. от кумуляции —
систематич. нераздельности граммем
неск. грамматич. категорий в означае-
мом каждой флективной морфемы (напр.,
рус. флексия -ов в словоформе <стол-ов»
ФУЗИЯ 563
36
иыражает граммемы «мн. ч.»и«род. п.»).
В то же время Ф., как и кумуляция, есть
явление регулярное, что отличает ее от
супплетивизма — уникального совмеще-
ния сем в означаемом нечленимого зна-
ка. Ряд авторов, однако, не проводят раз-
личия между Ф., кумуляцией н суппле-
тивизмом, подводя все эти явления под
общее понятие т. наз. слитной реализа-
ции.
Напротив, отличие полной Ф. (когда от
аффикса не остается никаких «сегмент-
ных* следов) от частичной Ф. (когда та-
кие следы остаются) не является принци-
пиальным. В обоих случаях Ф. состоит
в осуществлении регулярных морфоноло-
гич. преобразований (аккомодация, ас-
симиляция, диссимиляция, элизия, эпен-
теза, а также фонологич. компрессия, т. е.
сокращение неудобопроизносимых кон-
сонантных сочетаний).
Ряд исследователей (вслед за А. А. Ре-
форматским) употребляет термин «Ф.»
для обозначения целого комплекса типо-
логич. признаков: помимо ф. в собств.
смысле он включает такие признаки, как
кумуляция, нестандартность аффиксов,
использование нулевых аффиксов в «кос-
венных* формах парадигмы, невозмож-
ность изолиров. употребления основы в
качестве самостоят. словоформы. Т. о.,
Ф. в понимании Реформатского — то же,
что флективность; противоположная тен-
денция именуется агглютинацией. Если
же определяющим признаком агглютина-
тивных языков считать отсутствие куму-
ляции, оказывается, что они могут быть
«фузиониыми* [ср., напр., тув. аът ‘ло-
шадь’ + -лар (аффикс мн. ч.) > аът-тар
‘лошади’].
Ф. исторически возникает на базе фо-
нологии (т. е. восходит к комбинаторным
изменениям звуков), а в ходе языковой
эволюции становится базой для измене-
ний в сфере морфологии (иапр., таких,
как переразложение).
Наряду с «внутрисловной» Ф. иногда
выделяют «межсловную» (слияние двух
слов в одно), напр. в нем. in + dem >
im, франц, а + le > au и т. п. Нек-рые
фонетисты (напр., К. Л. Пайк) рас-
ширительно употребляют термин «Ф.»
для обозначения фонетич. слияния, «на-
ложения» двух (или более) контактирую-
щих фонем — напр., при т. наз. фонетич.
эллипсисе, или синкопе (ср. рус. «Ивано-
вич» > «Иваныч»). Намечаются попытки
перенести понятие Ф. и синтаксис: так,
А. Е. Кибрик понимает под синтаксич.
фузнониостью тенденцию мн. европ. язы-
ков совместить в одной кодирующей тех-
нике выражение внешнеситуационной
(предикатно-актантной) информации и
прагматич. информации (сведений о ре-
чевом акте и о коммуникативных намере-
ниях говорящего).
* Севир Э.. Язык. пер. с англ., М,— Л.,
1934; Гринберг Дж., Квантитативный
подход к морфологич. типологии языков, в
кн.: НЛ. в. 3. М., 1963; Морфологич. типо-
логия и проблема классификации языков,
М.— Л., 1963; Реформатский А. А.,
Введение в языковедение, 4 изд., М., 1967;
Маслов Ю. С., Введение в яз-знание,
М.. 1975; Булыгина Т. В., Проблемы
теории морфологич. моделей, М., 1977;
Pike К. L.. Language in relation to a uni-
fied theory of the structure of human behavior,
2 ed.. The Hague — P., 1967.
T. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ФУЛА (фуль, фулани, фульфульде,
пёль, пулар, тукулор) — один из запад-
ноатлантических языков. Распростра-
нен в Нигерии, Гвинее, Сенегале, Мали,
Камеруне, Буркина-Фасо, Нигере в др.
564 ФУЛА
странах Зап. Африки. Общее число гово-
рящих ок. 19 млн. чел. Крупнейшие диа-
лекты; западные — фута-торо (Сенегал)
н фута-джаллон (Гвинея); центральные —
масина (Мали) н вольтийские; восточ-
ные— северонигернйские и адамауа (Ка-
мерун).
Звуковая система богата смычными (ря-
ды простых, преглотталиэованных, пре-
назализованных), имеется количеств, про-
тивопоставление звуков (долгота у глас-
ных, геминация у согласных). При сте-
чении согласных отмечаются регрессив-
ная ассимиляция (с результирующей ге-
минатой, типа tf + t > tt), сонориэация
предшеств. согласного (b > m, s > у н
т. п.), падение ларингалов. Широко пред-
ставлены морфонологич. чередования.
Грамматически особенно важно чередо-
вание начальных согласных кория по
трем ступеням: b-/w-/mb-,	d-/r-/"d-,
j-/y-/”j- и т. п.
Строй Ф. синтетический, сочетающий
фузию и агглютинацию. Развита систе-
ма именных классов (более двадцати).
Класс выражается в существительном
двояко: морфологически — особым суф-
фиксом, морфонологически — определ.
ступенью начального согласного корня.
Согласование по классу распространяется
на местоимение, прилагательное, числи-
тельное, причастие н отчасти глагол.
Глаголу присуши категории залога (ак-
тивный, средний, пассивный), вида (со-
вершенный, нли перфектив, н несовер-
шенный, или потенциалис), утверждения/
отрицания, времени (нейтральное и рет-
роспективное), наклонения. Особые прн-
осибвные суффиксы сообщают глаголу
дополнит, характеристику (интенсив,
симулятив и др.) либо меняют его ва-
лентностные свойства (каузатив, реци-
прок, комитатив и др.). Основной поря-
док слов SVO.
Общей лнт. нормы не существует, хотя
имеются очаги письм. традиции: в 17—
19 вв. использовалась араб, графика
(т. наз. аджами) для создания на Ф. тек-
стов религ., историография., бытового со-
держания. Во 2-й пол. 20 в. получила
распространение письменность на основе
лат. графики; издаются фольклорные
тексты, образцы обрядовой и эпнч. поэ-
зии. В ряде р-нов (гл. обр. Камерун, Гви-
нея) Ф. используется как язык межэтнич.
общения.
* Коваль А. И., Зубко Г. В., Язык
фула, М., 1986; G ade n Н., Le Poular,
t. 1-2, Р., 1913-14; L а b о u г е t Н., La
langue des Peuls ou Foulbe, ft, 1 — 2], Dakar,
1952—55; К 1 ingenheben A., Die
Sprache der Ful, Hamb., 1963; Arnott D. W.,
The nominal and verbal systems of Fula, Oxf.,
1970.
Зубко Г. В., Фула-русско-франц. сло-
варь, М., 1980.	А. И. Коваль.
ФУНКЦИИ ЯЗЫКА —1) роль (упот-
ребление, назначение) языка в человече-
ском обществе; 2) детерминированное
соответствие (зависимость) единиц одного
множества единицам др. множества; вто-
рое значение чаще применяется к едини-
цам языка (напр., соотношение аффик-
сов и корней слов).
Ф. я. представляют собой проявление
его сущности, его назначения и действия
в обществе, его природы, т. е. они являют-
ся его характеристиками, без к-рых язык
не может быть самим собой. Двумя
главнейшими, базовыми Ф. я. являют-
ся: коммуникативная — быть
«важнейшим средством человеческого об-
щения» (В. И. Ленин), и когнитив-
ная (познавательная, гносеологичес-
кая, иногда называемая экспрессивной,
т. е. выражения деятельности сознания)
— быть «непосредственной действитель-
ностью мысли» (К. Маркс). К ним тоже
в качестве базовых добавляют эмо-
циональную Ф. я. — быть одним
из средств выражения чувств и эмоций,
н метаязыковую (металингви-
стическую) Ф. я.— быть средством ис-
следования н описания языка в терми-
нах самого языка. Базовые Ф. я. взаи-
мообусловливают друг друга при ис-
пользовании языка, но в отд. актах речи
н в текстах выявляются в разной сте-
пени. С базовыми, как первичными,
соотносятся частные, как производные,
Ф. я. К коммуникативной функции от-
носятся контактоустанавли-
вающая (фатическая), к о н а т и в-
н а я (усвоения), волюитатив-
н а я (воздействия) и функция хра-
нения и передачи нац. са-
мосознания, традиций культуры и исто-
рии народа и нек-рые другие. С когни-
тивной совмещаются функции: орудия
познания и овладения общественно-ист.
опытом и знаниями, оценки (аксеологи-
ческая), а также — денотации (номина-
ции), референции, предикации и нек-рые
другие. С эмоциональной функцией свя-
зана модальная функция и соотносимо вы-
ражение творч. потенций, к-рое в разных
науч, областях объединено с когнитивной
функцией, но наиболее полно реализу-
ется в худож. лит-ре, особенно в поэзии
(поэтическая функция).
Реализация коммуникативной функции
в разных сферах человеческой деятельно-
сти определяет общественные ф. я.
Ю. Д. Дешериев различает языки с макс,
объемом обществ, функций — междунар.
и межнац. общения, далее идут группы
языков, объем обществ, функций к-рых
сужается: языки национальностей и на-
родностей, существующие в письменной
(лит.) и разговорной формах, включаю-
щие территориальные и социальные диа-
лекты, затем племенные разг, языки
(нек-рые из них в развивающихся стра-
нах обретают статус офиц. письм. язы-
ков) и языки с миним. объемом обществ.
Ф. я. — т. наз. одноаульные беспись-
менные языки. Характер взаимосвязей
между языковыми н социальными струк-
турами научается социолингвистикой.
Интерес к установлению Ф. я. наме-
тился в 20 в. До этого слово «функция»
применялось нетермннологически (иапр.,
у Г. Пауля, А. А. Потебни) для обозна-
чения роли единиц в синтаксисе (функ-
ция подлежащего, функция дополнения)
и в морфологии (функция формы, функ-
ции флексии). Позже функцию стали по-
нимать как значение формы, конструкции
(О. Есперсен), как позицию в конструк-
ции (Л. Блумфилд). Все это обуслови-
ло возникновение частнонаучного толко-
вания функции как грамматич. значения,
роли (Л. Теньер), употребления языко-
вых единиц (см. Функциональная грам-
матика, Функциональная лингвистика).
В«Тезнсах Пражского лингвистического
кружка» (1929) было обосновано опреде-
ление языка как функциональной систе-
мы и описаны две функции речевой дея-
тельности-. общения и поэтическая. Нем.
психолог К. Бюлер выделил в свете семи-
ология. принципа трн Ф. я. как прояв-
ляющиеся в любом акте речи: функцию
выражения (экспрессивную), соотноси-
мую с говорящим, функцию обращения
(апеллятивную), соотносимую со слушаю-
щим, и функцию сообщения (репрезента-
тивную), соотносимую с предметом, о
к-ром идет речь. Вопрос о кол-ве и харак-
тере Ф. я. многократно обсуждался, и
были отделены Ф. я. и функции единиц
языка. А. Мартине постулирует наличие
трех Ф. я.: главной — коммуникативной,
вы раз г. гсльиой (экспрессивной) н эстети-
ческой, тесно связанной с первыми дву-
мя. Р. О. Якобсои с учетом постулатов
теории коммуникации к трем участникам
акта речи — говорящему (отправитель,
адресант), слушающему (получатель,
адресат) н предмету речи (контекст, ре-
ферент) — добавил еще три: контакт (ка-
нал связи), код и сообщение, и соответ-
ственно выделил шесть Ф. я.: экспрес-
сивную (выражения, эмотивную), ко-
нативную (усвоения), референтивную
(коммуникативную, денотативную, ког-
нитивную), фатическую (контактоуста-
навливающую), метаязыковую и поэти-
ческую (понимая последнюю как вообще
форму сообщения). Критики этой теории
отмечают, что все функции по существу
являются разновидностями коммуника-
тивной и выступают как однопорядковые.
Рассматривая речевую деятельность
как единство обшения и обобщения,
А. А. Леонтьев отделил Ф. я., проявляю-
щиеся в любой ситуации общения, от
функций речи как факультативных,
возникающих в особых ситуациях. В
сфере обшения к Ф. я. отнесена коммуни-
кативная, а в сфере обобщения — функ-
ция орудия мышления, функция суще-
ствования обществ.-ист. опыта н нац.-
культурная функция; все они могут дуб-
лироваться неязыковыми средствами
(мнемонич. средства, орудия счета, пла-
ны, карты, схемы и т. п.). К функциям
речи отнесены: магическая (табу, эвфе-
мизмы), диакритическая (компрессия
речи, иапр. в телеграммах), экспрессив-
ная (выражение эмоций), эстетическая
(поэтическая) и нек-рые др. В. А. Авро-
рин в числе Ф. я. назвал четыре: комму-
никативную, экспрессивную (выражения
мысли), конструктивную (формирования
мысли) и аккумулятивную (накопления
обществ, опыта и знаний), а в числе функ-
ций речи — шесть: номинативную, эмо-
тивно-волюнтативную, сигнальную, поэ-
тическую, магическую и этническую.
Нек-рые исследователи выделяют св.
25 Ф. я. и функций единиц языка.
В 70—80-х гг. 20 в. обозначилось
стремление связать Ф. я. с аппаратом их
реализации в системе и структуре языка
(М. А. К. Халлидей). Ю. С. Степанов на
основе семиотич. принципа вывел трн
ф. я.: номинативную, синтаксическую
и прагматическую, как универсальные
свойства языка, соответствующие трем
аспектам обшей семиотики: семантике—
номинация, синтактике — предикация и
прагматике — локация. Первичным ап-
паратом иомпнацни выступают характе-
ризующие знаки (именные и глагольные
классы слов), предикации — элементар-
ные синтаксич. контактные словосоче-
тания, локации — дейксис ситуации
общения («я-эдесь-сейчас»), а вторичный
аппарат образуется на основе транспо-
зиции знаков. Эти Ф. я., согласно данной
теории, лежат в основе всех возможностей
использования языка как средства обще-
ния, познания и воздействия.
Проблема Ф. я. вызывает особый ин-
терес в связи с расширением сферы изуче-
ния языка в действии, особенностей раз-
говорной речи, функциональных стилей,
лингвистикой текста и т. д. Перед ис-
следователями стоят задачи установле-
ния, как и какие средства системы и
структуры языка служат преим. для вы-
явления той или другой Ф. я.
• Мартине А., Основы общей лингви-
стики, пер. с франц., в кн.: НЛ, в. 3, М.,
1963; Бюлер К., Теория языка (извлече-
ния), в кн.: Звегинцев В. А., История
яз-знания XIX—XX веков в очерках и извле-
чениях. ч. 2, М.. 1965; Леонтьев А. А..
Язык, речь, речевая деятельность, М., 1969;
Степанов Ю. С., Семиотич. структура
языка (три функции и три формальных ап-
парата языка), Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ,
1973, т. 32, в. 4; С ы р о в а т к и н С. Н..
Значение высказывания и функции языка в
семиотич. трактовке, ВЯ, 1973, hfe 5: Авро-
рин В. А., Проблемы изучения функцио-
нальной стороны языка, Л., 1975; Якоб-
сон Р., Лингвистика и поэтика, в кн.:
Структурализм: «за» и «против», М., 1975;
Т о р с у е в а И. Г., Теория высказывания
и интонация, ВЯ. 1976, hie 2; Дешери-
ев Ю. Д., Социальная лингвистика, М.,
1977; Халлидей М. А. К., Местоафунк-
циональной перспективы предложения»
(ФПП) в системе лингвистич. описания, пер.
с англ., в кн.: НЗЛ, в. 8, М., 1978; Слю-
с а р е в а Н. А., Методологич. аспект поня-
тия функций языка. Изв. АН СССР, сер.
ЛиЯ, 1979, т. 38. в, 2; Т е и ь е р Л., Основы
структурного синтаксиса, пер. с франц., М.,
1988.	„	Н. А. Слюсарева.
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ГРАММАТИКА
— разновидность грамматики, имеющая
объектом изучения функции единиц строя
языка и закономерности нх функциони-
рования; грамматика данного тина рас-
сматривает в единой системе средства, от-
носящиеся к разным языковым уровням,
но объединенные на основе общности их
семантич. функций; при описании язы-
кового материала используется направ-
ление от функций к средствам как основ-
ное, определяющее построение граммати-
ки, в сочетании с направлением от средств
к функциям. Предмет Ф. г. — грамма-
тич. строй языка в системе его функций,
в его функционировании при взаимодей-
ствии с элементами окружающей среды.
Специфика Ф. г. проявляется в ее пре-
имуществ. направленности на раскрытие
закономерностей взаимодействия грам-
матич. единиц, лексики и контекста,
системы функционирования языковых
средств, служащих для передачи смысла
высказывания. Принцип единства грам-
матики, в частности единства ее систем-
но-структурного (системно-категориаль-
ного) и функционального аспектов опре-
деляет место Ф. г. в общей системе грам-
матики.Ф. г. представляет собой развитие
функционального аспекта грамматики как
целого, спец, разработку этого аспекта.
Ф. г. включается в общую функцио-
нальную модель языка, функция язы-
ковых средств понимается как свойствен-
ная им в языковой системе способ-
ность к выполнению определ. назна-
чения и к соответствующему функци-
онированию в речи; вместе с тем функ-
ция — результат функциониро-
вания, т. е. реализованное назначение,
достигнутая в речи цель. На разных эта-
пах анализа единства «средство — функ-
ция» осуществляется разнонаправленное
движение от функций к средстиам н от
средств к функциям. Двусторонний под-
ход к описанию функций языковых
средств обусловлен: 1) тем фактом, что
определ. функция может быть реализо-
вана разными языковыми средствами н, с
другой стороны, одно и то же средство мо-
жет обладать н обычно обладает разными
функциями (ср. выдвинутый С. О. Кар-
цевским принцип «асимметричного дуа-
лизма языкового знака»); 2) необходи-
мостью учета, с одной стороны, много-
образия языковых значений, а с другой —
многообразия формальных средств; 3)
существенностью обоих подходов для мо-
делирования мыслителыго-речевой дея-
тельности говорящего и слушающего; и
частности, принимается во внимание ак-
туальность для говорящего: а) направ-
ления от смысла, формирующегося при
опоре на внутрнречевые структуры, к
внешним средствам его выражения; б)
владения функциональным потенциалом
каждого из языковых средств; учиты-
вается также, что позиции говорящего и
слушающего в речи постоянно взаимо-
действуют, причем для слушающего ак-
туально не только направление от фор-
мальных средств к их значениям н выте-
кающему из контекста н речевой ситуа-
ции смыслу, но и активное восприятие
деятельности говорящего, невозможное
без владения процессами, направленными
от смысла к средствам его выражения.
Функциональные аспекты грамматики
получили освещение в трудах К. С. Ак-
сакова, А. А. Потебни, И. А. Бодуэна де
Куртенэ, А. А. Шахматова, А. М. Пеш-
ковскога. Для становления Ф. г. как осо-
бого типа грамматич. исследований важ-
ное значение имели идеи Бодуэиа де
Куртенэ о языковом мышлении, в част-
ности о количественности в языковом
мышлении, не совпадающей с «матем.
количественностью»; его наблюдения во
мн. отношениях предвосхищали более
поздние исследования понятийных кате-
горий, полей и т. п. Важную роль в ста-
новлении Ф. г. сыграли также работы
Ф. Брюно «Мысль и язык» (1922; со-
держит развернутое описание широкого
круга понятий и средств их выражения)
и О. Есперсена «Философия граммати-
ки» (1924; раскрывает соотношение по-
нятийных и синтаксич. категорий).
В сов. яз-знании большое значение для
разработки теоретич. оснований ф. г.
имели труды Л. В. Щербы, И. И. Меща-
нинова, В. В. Виноградова. Щерба обо-
сновал различие между «пассивной» и
«активной» грамматикой, «исходящей из
семантич. стороны, независимо от того
или иного конкретного языка», и «ставя-
щей вопрос о том, как выражается та или
иная мысль». Хотя Щерба подчеркивал,
что ведущим началом для активного изу-
чения языка должен быть смысл, он вы-
сказывал предположение о том, что из-
ложение грамматики от смысла к форме
нельзя провести до конца. Мещанинов,
излагая в работах 40-х гг. теорию поня-
тийных категорий, базирующуюся иа его
типологич. исследованиях, выдвигал на
первый план все то, что в этих категориях
связано с «языковой передачей», в к-рой
он уделял особое внимание наличию оп-
редел. системы. Виноградов включал в
грамматич. учение о слове анализ живого
употребления словоформ н окружающего
их контекста. Функциональную направ-
ленность имеет его учение о предикатив-
ности и модальности.
В разработке Ф. г. значительна также
роль оппозитивного анализа грамматич.
категорий (работы Р. О. Якобсона и др.
представителей пражской лингвистиче-
ской школы, см. также Функциональная
лингвистика'), сохраняют свою значи-
мость нек-рые исследования представи-
телей Копенгагенского лингвистическо-
го кружка, концепция первичных и вто-
ричных функций Е. Куриловича, суще-
ственная для синхрония, и диахроннч.
исследований, функционально-грамма-
тич. концепция Э. Кошмидера, сыграв-
шая важную роль в развитии аспектоло-
гии, учение Г. Гийома о соотношении
системных и фуикциональных речевых
значений, функцнонально-грамматич. ис-
следования Э. Бенвениста.
Существуют разл. направления функ-
ционально-грамматич. исследований.
Франц, школа функциональной лингви-
стики (А. Мартине и его последователи)
ориентируется на грамматич. аспекты ре-,
чи, анализируемые ст. зр. комм уннкатни-
ной функции языка. Представители
ФУНКЦИОНАЛЬН 565
пражской лингвистич. школы (ф. Да-
неш, М. Докулил, П. Сгалл и др.) кон-
центрируют внимание на соотношении
языковой системы и использования гово-
рящим языковых средств в конкретной
ситуации речи. Понятие функции игра-
ет ведущую роль в грамматич. исследо-
ваниях ряда лингвистов ГДР (В. Шмидта,
Г. Хельбига, В. Бёка, В. Гладрова, Р. Ле-
ча и др.). Особое направление Ф. г.,
стремящееся последовательно реализо-
вать функциональную точку зрения на
природу языка и его уровней, развива-
ется в Голландии (С. Дик, К. де Гроот
и др.). В СССР разрабатываю-кя теоре-
тич. проблемы Ф. г. (работы В. Г. Ад-
монн, А. В. Бондарко, В. Г. Гака, Н. А.
Слюсаревой, Н. Ю. Шведовой, М. А. Ше-
лякииа и др.), функционально-синтаксич.
концепции (работы Г. А. Золотовой,
Д. Н. Шмелева, Н. А. Слюсаревой), кон-
цепции функциональной аспектологии
(работы Ю. С. Маслова, А. В. Бондарко,
Т. В. Булыгиной, М. Я. Гловинской,
М. А. Шелякина, А. М. Ломова, Д. М.
Насилова и др.), исследуется взаимо-
действие грамматики и лексики, в част-
ности с использованием теории поля (ра-
боты М. М.Гухман, Е. В. Гулыги, Е. И.
Шендельс, В. М. Павлова). Ф. г. тесно
связана с грамматич. типологией (работы
С. Д. Кацнельсона, А. А. Холодовича,
В. С. Храковского, В. П. Недялкова и
др.), контрастивной грамматикой (рабо-
ты В. Н. Ярцевой и др.), разл. направ-
лениями исследований по грамматич. се-
мантике (работы Н. Д. Арутюновой, Т. В.
Булыгиной, Е. С. Кубряковой, Е. В. Па-
дучевой, О. Н. Селиверстовой, Ю. С.
Степанова, Н. Ю. Шведовой и др.), по
грамматике текста и по грамматич. аспек-
там психолингвистики. Для развития
Ф. г. имеют значение труды с разверну-
тым описанием значений грамматич. еди-
ниц («Русская грамматика*, 1980, и др.).
* Мещанинов И. И.. Понятийные
категории в языке, «Труды Военного ин-та
иностр, языков».1945. hfel; Есперсен О.,
Философия грамматики, пер. с англ.. М..
1958: Бодуэн де Куртенэ И. А.,
Количественность в языковом мышлении, в
его кн.: Избр. труды по общему яз-знанию,
пер. с польск.. т. 2. М.. 1963; Ад м о и и В. Г..
Основы теории грамматики. М.— Л.. 1964:
Золотова Г. А., Очерк функционального
синтаксиса рус. языка, М.. 1973; ее же,
Коммуникативные аспекты рус. синтаксиса.
М.. 1982; Щерба Л. В.. Языковая систе-
ма и речевая деятельность. Л.. 1974; Ару-
тюнова Н.Д.. Предложение и его смысл,
М., 1976; Слюсарева Н. А.. Проблемы
функционального синтаксиса совр. англ, язы-
ка. М.. 1981; е е ж е. Функциональная грам-
матика в Великобритании и Нидерландах, в
кн.: Совр. зарубежные грамматич. теории.
М., 1985; Бондарко А. В.. Принципы
функциональной грамматики и вопросы ас-
пектологии. Л.. 1983; его же. Функциональ-
ная грамматика. Л.. 1984; Теория грамматич.
значения и аспектологич. исследования. Л..
1984; Проблемы функциональной граммати-
ки. М.. 1985: Теория функциональной грам-
матики. Введение. Аспектуальность. Времен-
ная локализоваиность. Таксис, Л., 1987;
В г и п о t F.. La pensee et la langue, 3 4d..
P.. 1953; Danes F г.. О pojmu «jazykovy
prostredek». «Slovo a slovesnost». 1967. roc. 28,
cis. 4; Schmidt W., Grundfragen der
deutschen Grammatik. Eine Einfiihrung in die
funktionale Sprachlehre. 4 Aufl.. B., 1973;
D i k S. C.. Functional grammar. Amst..
1979; Linguistique fonctionnelle. Debats et
perspectives, presentes par M, Mahmoudian.
Pour A. Martinet, P., 1979; Kommunikativ-
funktionale Sprachbetrachtung als theoretische
Grundlage fiir den Fremdsprachenunterricht.
Ein Sammelband, hrsg. von W. Boeck. Lpz.,
1981; см. также лит. при ст. Функционально-
семантическое поле,	А. В. Бондарко.
566 ФУНКЦИОНАЛЬН
ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ЛИНГВИСТИ-
КА (функционализм) — совокупность
школ и направлений, возникших как од-
но из ответвлений структурной линг-
вистики, характеризующихся преимуще-
ственным вниманием к функционирова-
нию языка как средства общения. Пред-
шественники Ф. л. — И. А. Бодуэн де
Куртенэ, Ф. де Соссюр, О. Есперсен.
Осн. принцип Ф. л. — понимание языка
как целенаправленной сис-
темы средств выражения (т. наз.
телеологич. принцип) — был выдвинут
Р. О. Якобсоном, Н. С. Трубецким и
С. О. Карцевским в «Тезисах Пражского
лингвистического кружка» (1929), а за-
тем развит в работах др. представителей
пражской лингвистической школы, а
также нем. психолога К. Бюлера, обосно-
вавшего концепцию трех функций язы-
ка — экспрессивной, апеллятивной и ре-
презентативной. С кон. 40-х гг. 20 в.
традиции пражской школы были развиты
в неск. ответвлениях Ф. л.
В трудах Якобсона исследованы шесть
функций речевой коммуникации, ориен-
тированных на разл. компоненты рече-
вого акта: говорящего, адресата, контакт,
ситуацию, код и сообщение. Развитая
Якобсоном теория «динамической син-
хронии» позволила вскрыть глубокий
параллелизм между ист. эволюцией язы-
ка, процессом овладения языком (разви-
тием детской речи), процессом разруше-
ния языка при афазии н типологич. диф-
ференциацией языков. Большое значение
имел предпринятый Якобсоном пере-
нос оппоэитивной значимости с фонемы на
дифференциальный признак, а также с
грамматич. значения на его дифферен-
циальные признаки («корреляции»). Су-
ществ. вкладом в фонологию стала пред-
ложенная Якобсоном (совм. с Г. Фантом
и И. Халле) система из 12 бинарных акус-
тич. признаков.
В работах А. Мартине выдвинуты по-
ложения о «двойном членении» языка
(т. е. членения, с одной стороны, на зна-
чимые двусторонние единицы—«моне-
мы», а с другой — на односторонние еди-
ницы плана выражения — фонемы), о
фонологии как «функциональной фоне-
тике», о различении трех синтаксич. ти-
пов монем («автономных», «зависимых» и
«функциональных»). Языковые измене-
ния (как в фонологии, так и в граммати-
ке) Мартине объясняет действием прин-
ципа экономии, понимаемого как разре-
шение конфликта между потребностями
общения и естеств. инерцией человека.
В своей «ноологии» («функциональной
теории означаемого») Л. Прието попы-
тался перенести осн. понятия пражской
фонологии (оппозиции, нейтрализации
и др.) на план содержания языка.
Своеобразное соединение традиций
пражской школы с формальным аппара-
том математической лингвистики харак-
теризует «функциональную порождаю-
щую грамматику», разрабатываемую в
Чехословакии П. Сгаллом совм. с Э. Гаи-
човой, Э. Бенешовой и др.
В широком смысле Ф. л. выходит за
рамкн пражской школы, охватывая и
«функционализм» А. Фрея и др. предста-
вителей женевской школы, «функцио-
нальный структурализм» Дж. Р. Фёрса
и М. Халлидея (см. Лондонская школа),
«функциональный подход» И. И. Рев-
зина и др.
Существует также еще более широкое
понимание функционального подхода к
языку в целом (или к отд. единицам
языка), при к-ром он понимается как
подход со стороны означаемого, со-
держания, или «иаэначения», данной
языковой единицы, с ее внутр, стороны.
В этом смысле функциональный подход
противопоставляется формальному. Так,
говорят о «функциональной ономатоло-
гии» (В. Матезиус), о «функциональной
перспективе предложения» (Я. Фир-
бас), «функциональной грамматике»
(В. Шмидт, Г. Хельбиг, С. Дик, В. Г. Гак,
А. В. Бондарко, Г. А. Золотова,
Н. А. Слюсарева), о «функциональном
моделировании речевой деятельности»
(Г. М. Ильин, Б. М. Лейкина, М. И. От-
купщикова, Г. С. Цейтин) и т. п.
В ряде случаев функциональный под-
ход понимается как ориентация на ту
роль, к-рую данная единица играет в со-
ставе более крупного целого (нли в со-
ставе единицы высшего ранга), т. е. на
ее синтаксич. позицию. Таков, напр.,
функциональный подход к типологии
лексич. значений у Н. Д. Арутюновой.
О функциональном подходе к языку
в целом говорят также в связи с изуче-
нием «функционального» (стилистиче-
ского) расслоения языковых средств,
предназначенных для выполнения разл.
социальных функций. В этом смысле
говорится о «функциональной диалекто-
логии», «функциональной стилистике»,
«функциональной дифференциации и
стратификации языка», об изучении
«функциональных разновидностей язы-
ка» (Д. Н. Шмелев), «функциональных
языков», «функциональных диалектов»,
«функциональных стилей» и т. п. В связи
с изучением функций языка в обществе
и языковых ситуаций говорят также
о функциональной типологии языков
в отличие от формальной (структурной)
типологии.
• Мартине А.. Принцип экономии в
фонетич. изменениях, пер. с фраиц., М..
1960; его же. Основы общей лингвистики,
пер. с франц., в кн.: НЛ. в. 3. М., 1963; 3 о-
лотова Г. А.. Очерк функционального
синтаксиса рус. языка, М.. 1973: Авро-
рин В. А.. Проблемы изучения функцио-
нальной стороны языка. Л.. 1975: Зве-
гинцев В. А.. Функция и цель в линг-
вистич. теории, в кн.: Проблемы теоретич. и
экспериментальной лингвистики, М., 1977;
Шмелев Д. Н.. Рус. язык в его функцио-
нальных разновидностях. М.. 1977; Веде-
нина Л. Г.. Функциональное направление
в совр. зарубежном яз-знании. ВЯ. 1978.
№ 6; Арутюнова Н. Д., К проблеме
Функциональных типов лексич. значения, в
кн.: Аспекты семантич. исследований. М.,
1980; Слюсарева Н. А.. Проблемы
функционального синтаксиса совр. англ, язы-
ка. М.. 1981: Я к о б с о н Р., Избр. работы,
М.. 1985; Бондарко А. В., функцио-
нальная грамматика. Л.. 1984; Проблемы
функциональной грамматики, под ред.
В. Н. Ярцевой. М., 1985; Buhler К.,
Sprachtheorie, Jena, 1934; Martinet A..
A functional view of language, Oxf.. 1962;
A functional approach to syntax in generative
description of language. N. Y..	1969;
S g a 1 1 P.. H ajicova E.. A «Functio-
nal» generative description (Background and
framework), «Revue Roumaine de Linguisti-
que», 1971, t. 16. p. 9—37; Gak V. G..
Essai de grammaire fonctionnelle du francais,
pt 1, Moscou. 1974; Papers from the parases-
sion on functionalism. April 17. 1975. Chi..
1975: Halliday: system and function in langua-
ge. Selected papers, ed. by G. Kress, L.. 1976;
H a j i с о v a E.. К о u b e k V.. S g a 1 1 P.,
On the form pf the funktional generative des-
cription, в кн.: Explizite Beschreibung der
Sprache und automatische Textbearbeitung,
3, Praha. 1977; D i k S.. Functional grammar,
Amst.— N. Y.— Oxf.. 1979; Grammaire fonc-
tionnelle du Francais. ed. par A. Martinet.
P.. 1979: см. также лит. при статьях Функ-
ции языки. Функциональная грамматика.
Т. В. Булыгина, С. А. Крылов.
ФУНКЦИОНАЛЬНО - СЕМАНТИЧЕ-
СКОЕ ПОЛЕ — система разноуровне-
вых средств данного языка (морфологи-
ческих, синтаксических, словообразова-
тельных, лексических, а также комбини-
рованных — лексико-синтаксических и
т. п.), взаимодействующих на основе общ-
ности нх функций, базирующихся на оп-
редел. семантич. категории (см. Катего-
рия языковая). Ф.-с. п. аспектуальности,
темпоральности, залоговости, локатив-
ное™ и т. п. представляют собой разно-
видности языковых категорий. Ф.-с. п.
включают не только грамматич. единицы,
классы и категории как исходные систе-
мы, но и относящиеся к той же семантич.
категории элементы их среды. Термин
«Ф.-с. п.» связан с представлением о
группировке (упорядоченном множест-
ве) взаимодействующих языковых средств
и их системно-структурной организации
(параллельный термин «функционально-
семантическая категория» подчеркивает
семантико-категориальный аспект того
же предмета исследования). Понятие
«Ф.-с. п.» включается в систему понятий
и терминов грамматики, исследующей
языковые единицы не только в направ-
лении от формы к значению, но и от зна-
чения к форме.
Понятие поля в грамматике разрабаты-
вается в сов. яз-знании с 60—70-х гг.
20 в. (В. Г. Адмони, М. М. Гухман,
Е. В. Гулыга, Е. И. Шендельс, А. В. Бон-
дарко и др.). Во мн. отношениях оно
опирается на теорию понятийных катего-
рий И. И. Мещанинова (см. Понятийные
категории), на учение В. В. Виноградо-
ва о модальности как о семантич. катего-
рии, имеющей в языках разных систем
смешанный лексико-грамматич. характер.
Виноградовым была выявлена система
форм н видов выражения категории мо-
дальности в рус. яз. в сфере синтаксиса,
морфологии и тех лексич. элементов,
к-рые, по выражению Л. В. Щербы, вы-
полняют «строевую* роль.
В основе каждого Ф.-с. п. лежит оп-
редел. семантич. категория — тот семан-
тич. инвариант, к-рый объединяет разно-
родные языковые средства и обусловли-
вает их взаимодействие. Так, семантич.
инвариант аспектуальности, заключаю-
щийся в передаче характера протекания
и распределения действий (и др. разно-
видностей предикатов) во времени, рас-
крывается в системе содержат, ва-
риантов, включающих такие признаки,
как отношение действия к пределу, фазо-
вое™ (обозначение начала, продолжения
и завершения действия), перфектность,
т. е. обозначение актуальности последст-
вий действия (пересечение полей аспек-
туальностн и темпоральности). Каждый
семантич. вариант и рамках данного
Ф.-с. п. связан с определ. средствами
формального выражения. Ф.-с. п. пред-
ставляет собой двустороннее (содержа-
тельно-формальное) единство, охваты-
вающее конкретные средства данного
языка со всеми особенностями их формы
п содержания.
Для структуры Ф.-с. п. характерно со-
отношение центра и периферии. Ядром
(центром) Ф.-с. п. является единица язы-
ка, наиболее специализированная для
выражения данной семантич. категории.
Понятия центра и периферии Ф.-с. п.
связаны с более общей идеей центра и пе-
риферии и системе языка (Ф. Данеш н
ДР- )•
Ф.-с. п. характеризуются многообра-
зием структурных типов. Помимо моно-
центрических (сильно центрированных)
полей, базирующихся на грамматич. ка-
тегории (ср. в рус. яз. аспектуальность,
темпоральность, объективную модаль-
ность, персональное™, залоговое™, ком-
паративное™), существуют полицентри-
ческие (слабо центрированные) поля, опи-
рающиеся на нек-рую совокупность разл.
языковых средств, к-рые не образуют
единой гомогенной системы форм. Так,
в рус. яз. к разл. вариантам данного типа
относятся поля таксиса, бытийности,
состояния, субъектности, объектно-
сти, определенности/неопределенности,
качественности, количественное™, по-
сессивное™, локативное™, причины, це-
ли, условия, уступки, следствия.
Поля в разных языках, базирующиеся
на одной и той же семантич. категории,
могут существенно различаться по своей
структуре. Так, если в слав, языках
центром поля аспектуальности является
грамматич. категория вида, то в нем. яз.,
где нет вида как грамматич. категории,
центр, роль играют разл. лексико-грам-
матич. средства выражения предельно-
сти/непре дельности действия. Если в
«артиклевых* языках, напр. в немецком,
английском, французском, болгарском,
сильно центрированное поле определен-
ности/неопределенности опирается прежде
всего на систему форм артикля, то в язы-
ках, не имеющих этих форм, данное поле
не имеет едниого грамматич. центра. Так,
в рус. яз. в данном случае налицо поли-
центрическое (слабо центрированное)
Ф.-с. п. рассеянной (диффузной) струк-
туры (ср. такие средства, как нек-рые
разряды местоимений и количествен-
но-определит, прилагательных, слово
«один» как показатель неопределенности,
порядок слов, фразовая интонация н
т. п.). Выделяются зоны пересечения по-
лей (т. е. области взаимодействия семан-
тич. элементов разных полей, ср., напр.,
семантич. комплексы с аспектуально-тем-
поральным н, аспектуально-модальным н
элементами, с возможным участием эле-
ментов качественности и т. п.). Группи-
ровки Ф.-с. п. в данном языке образуют
систему. Описание системы Ф.-с. п. того
или иного языка может рассматриваться
как одна из задач функциональной
грамматики.
В совр. сов. яз-знании разрабатываются
принципы выделения Ф.-с. п., рассмат-
риваются их системные отношения (осн.
группировки полей, их взаимосвязи),
типы и разновидности, проблемы выделе-
ния семантич. доминанты поля, типоло-
гия., сопоставит, н диахрония, аспекты
теории поля. Разрабатывается теория
Ф.-с. п. в связи с понятиями системы и
среды и др.
* Гухман М. М., Грамматич. категория
и структура парадигм, в кн.: Исследования по
общей теории грамматики, М., 1968; Г у л ы-
г а Е. В., Шендельс Е. И., Грамматико-
лексич. поля в совр. нем. языке. М.. 1969;
Бондарко А. В., Грамматич. категория
и контекст, Л., 1971; его же. Теория морфо-
логич. категорий. Л., 1976; Виногра-
дов В. В., О категории модальности и мо-
дальных словах в рус. языке, в его кн.: Избр.
труды. Исследования по рус. грамматике, М.,
1975; Маслов Ю. С.,К основаниям сопо-
ставит. аспектологии, в кн.: Вопросы сопос-
тавит. аспектологии, Л., 1978; Danes F.,
The relation of centre and periphery as a lan-
guage universal, в кн.: Travaux linguistique
de Prague, t. 2. Les problimes du centre et
de la Peripherie du systeme de la langue,
Prague, 1966; Grammatisch-semantische Felder
der deutschen Sprache der Gegenwart, hrsg.
von K.-E. Sommerfeldt und G. Starke. Lpz.,
1984; см. также лит. при ст. Функциональная
грамматика.	А. В. Бондарко.
ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ стиль — раз-
новидность литературного языка, в к-рой
язык выступает в той или иной социально
значимой сфере общественно-речевой
практики людей и особенности к-рой
обусловлены особенностями общения в
данной сфере. Наличие Ф. с. связывают
также с различием функций, выполняе-
мых языком (см. Функции языка). Квне-
языковым стилеобразующим факторам
относят формы обществ, сознания, со-
циальных отношений, виды производст-
венной и др. деятельности. Важную роль
играют и типичные для той или иной сфе-
ры автор речи (частное лицо, офиц. лицо,
гос. учреждение и т. п.), адресат (собесед-
ник, массовая аудитория), тематика об-
щения, целевая установка и др.
Для мн. совр. лит. языков выделяются
обиходно-лит., газетно-полит., произ-
водств.-технич., офиц.-деловой и науч.
Ф. с., но объем каждого из них, соотно-
шение друг с другом, место в стилистич.
системе в разных языках неодинаковы.
Во всех языках центр, положение зани-
мает обиходно-лит. стиль, бытующий в
широком повседневном неспециальном
общении и в худож. лит-ре,— «нейтраль-
ная* разновидность лит. языка, на фоне
к-рой проявляются особенности др. Ф. с.
В ее пределах дифференцируются воз-
вышенный/сниженный стили языка, от-
ражающие различие типов ситуаций об-
щения (см. Стиль в языкознании). Га-
зетно-полит. стиль связан с обществ.-по-
лит. сферой жизни, офиц.-деловой —
стиль деловых. бумаг и спец, общения в
экономия., юридич., дипломатия, сферах,
в гос. учреждениях и т. п., науч, и про-
изводств.-технич, стили обслуживают на-
уку и производств.-технич. сферу. Ста-
тус языка художественной литературы
вызывает споры. Нек-рые ученые считают
его Ф. с. (Р. А. Будагов, М. Н. Кожина
и др.), другие видят в нем особое явление,
отмечая, что он соотносится со всем нац.
языком, включая территориальные и со-
циальные диалекты. Спорным остается
вопрос о месте разг, разновидности
в системе Ф. с. лит. языка (работы
Е. А. Земской, О. А. Лаптевой, О. Б. Си-
ротининой и др.).
Ф. с. — категория социальная и исто-
рическая, зависящая от исторически из-
меняющихся социально-культурных ус-
ловий использования языка, порожденная
сложностью и многообразием обществен-
но-речевой практики людей. Системы
Ф. с. различны в разл. языках и в раз-
ные эпохи существования одного языка.
Так, социально значимыми являются у
мн. народов сферы устной нар. словес-
ности, культа, что вызывает к жизни
соотв. функциональные разновидности
языка. В определ. периоды, особенно
предшествующие складыванию наций и
лит. языков, определ. сферы общения
могут обслуживаться чужими языками
(см. Латинский язык).
Ф. с. реализуется в устной н письм.
формах и имеет особенности в лексике,
фразеологии, словообразовании, морфо-
логии, синтаксисе, фонетике, в использо-
вании эмоционально-оценочных и экс-
прессивно-образных средств, в наличии
своей системы клишированных средств.
Для системы Ф. с. существ, роль играет
взаимодействие противопоставленных по
своим признакам кннжно-письм. и устно-
разг. языковых средств. Различен в Ф. с.
удельный вес стилистически-нейтральных
средств выражения.
Функционально-стилистич. границы в
совр. лнт. языках тонки и сложны, одна-
ко существует регулярная воспроизводи-
мость, предсказуемость употребления
определ. языковых явлений для каждого
Ф. с. Закономерности функционально-
стилистич. системы носят во многом ве-
роятностно-статастич. характер; напр.,
грамматич. явлений, имеющих функцно-
нально-стнлнстич. отмеченность, в целом
ФУНКЦИОНАЛЬН 567
немного, но различия в частотности сход-
ных грамматич. явлений в разных Ф. с.
весьма значительны.
Науч, изучение Ф. с. начинается в
20 в. и углубляется в связи с формирова-
нием функцион. подхода к языку. Ос-
новы функцион. стилистики в сов. яз-зна-
нии были заложены в 20—30-х гг. 20 в.
трудами В. В. Виноградова, Г. О. Ви-
нокура, Б. А. Ларина, А. М. Пешковско-
го, Л. В. Щербы, Л. П. Якубинского и др.
Существ, роль в выяснении понятий сти-
листики сыграла дискуссия в журн.
«Вопросы языкознания» (1954—55), рабо-
ты Г. В. Степанова, Д. Н. Шмелева, Лап-
тевой, Кожиной и др. Исследованию про-
блем функцион. стилистики посвящены
работы В. Матезиуса, Б. Гавранека,
Й. Вахека, А. Едлички, а также
Дж. Р. Фёрса, М. А. К. Халлидея, этно-
н социолингвистов США (Дж. Гамперца,
У. Лабова н др.), исследовавших языко-
вую ситуацию у мн. народов мира. В свя-
зи с компьютерным моделированием ре-
чевого общения ведется также изучение
типов (жанров) текстов, к-рые пересе-
каются с Ф. с. и выделяются по сходным
признакам, поддающимся статистич. об-
работке.
* Виноградов В. В., О понятии
«стиля языка» (применительно к истории
рус. лит. языка), «Иэв. АН СССР, сер. ОЛЯ>,
1955, т. 14, в. 4; е г о же, Стилистика. Тео-
рия поэтич. речи. Поэтика, М.. 1963; Щ е р-
6 а Л. В., Совр. рус. лит. язык, в его кн.:
Избр. работы по рус. языку, М., 1957; В и-
нокур Г. О., О задачах истории языка,
в его ки.: Избр. работы по рус. языку, М.,
1959; Г авравек Б., О функцион. рас-
слоении лит. языка, пер. с чеш., в кн.: Праж-
ский лингвистич. кружок, М., 1967; Кож»-
и а М. Н., К основаниям функцион. стили-
стики, Пермь, 1968; Развитие функцион. сти-
лей совр. рус. языка, М., 1968; НЛ, в. 7.
Социолингвистика, М.,	1975; Степа-
нов Г. В., Типология языковых состояний
и ситуаций в странах ром. речи, М., 1976;
Ш м е л е н Д. Н., Рус. язык в его функцион.
разновидностях. (К постановке проблемы),
М., 1977; НЗЛ. в. 9. Лингвостилистика, М.,
1979; Лаптева О. А., О языковых осно-
ваниях выделения и разграничения разновид-
ностей совр. рус. лит. языка, ВЯ. 1984, № 6;
“ЗЛ, в. 24. Компьютерная лингвистика, М.,
1989; .Crystal D.. Davy D., Inve-
stigating English style. [L. - Harlow, 1969];
см. также лит. при статьях Стиль в языко-
знании и Стилистика. В. П. Мурот,
ХАЗАРСКИЙ ЯЗЬ'1К —мертвый язык
населения Хазарского гос-ва (2-я пол.
7 в. — сер. 10 в.), возникшего на основе
союза кочевых н полукочевых племен,
появившихся в южнорус. степях во вре-
мя передвижения гуннов. Хазария зани-
мала степи и предгорья на терр. совр. Да-
гестана и Прикубанья, приазовские степи,
частично — степи Сев. Причерноморья
и б. ч. территории совр. Крыма. Сведения
о X. я., сохранившиеся в визаит., араб.,
евр. и др. ист. источниках, а также дан-
ные этно- и топонимики позволяют ут-
верждать причастность этого языка к
семье тюркских языков и сближать его
с булгарским языком.
Ср.-век. историки н филологи отмеча-
ли близость X. я. с языком булгар (аль-
Истахри) и печенегов (Махмуд Кашгари).
К языкам тюрк, семьи относили X. я.
В. В. Григорьев, А. А. Куник, А. Вам-
бери, В. В. Бартольд, причем последний
отмечал его генетич. связь с чувашским
языком, что опирается на лингвистич. ос-
нования: напр., название хазар, города
Саркел, к-рое современники переводили
словами «белая крепость», соотносится
с совр. чуваш, шура кил/гил ‘белый дом’.
Н. А. Баскаков считает наиболее древни-
ми сохранившимися хазар, словами топо-
нимы Итнль, Саркел, Семендер, Балан-
жар, Бек Тарлув. Ученые находят следы
влияния X. я. в совр. тюрк, языках: в
языке крымских караимов (К. М. Му-
саев), кумыкском (И. Керимов), север-
ных диалектах азерб. языка (Н. 3. Гад-
жиева. В. Л. Гукасян).
Однако принадлежность X. я. к тюрк,
языкам пока нельзя считать окончательно
установленной, здесь многое находится на
стадии науч, гипотез. Известны попытки
(Гаджиева, Б. А. Серебренников) на ос-
нове сравнительно-исторического ме-
тода и приемов ареальной лингвистики
реконструировать систему глагольных
времен X. я.; такие попытки опираются
на: 1) структуру этой системы в близ-
ком X. я. чуваш, языке н 2) на следы
влияния X. я. в говорах и диалектах
азерб. яз. Так, парадигма наст, времени
на -ат общая у чуваш, яз. с диалектами
азерб. яз.; то же можно сказать об
азерб. наст.-буд. времени на -ы/-и (в диа-
лектах) и чуваш, буд. времени на -ы, о
прошедшем длительном времени на -атды/
-атты и т. д. Существенным является в
568 ХАЗАРСКИЙ
данном случае не подобие отд. форман-
тов, но близость систем,
* Артамонов М. И., История хазар,
Л., 1962; Баскаков Н. А.. Введение
в изучение тюрк, языков, М., 1969; Плет-
нева С. А., Хазары, М.. 1976; Гаджие-
ва Н. 3., Серебренников Б. А.,
Ареальная лингвистика и проблема восстанов-
ления нек-рых черт исчезнувших языков,
«Сов. тюркология», 1977. № 3; Zaj.acz-
k о w s к у A., Ze studiow nad zagadnieniem
chazarskim, Kr., 1947 (лит.); GoldinP. В.,
Hazar Studien, Bdpst, 1980. H. 3. Гаджиева.
ХАКАССКИЙ ЯЗь'Ж — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Хакас.
АО, прилегающих к ней р-нах Красно-
ярского края РСФСР и в Тув. АССР.
Число говорящих 57,3 тыс. чел. (1979,
перепись). Имеет 2 группы диалектов,
во многом нивелированных лит. языком:
свистящую (с/з), представленную сагай-
ским и ассимилированным нм бельтир-
ским диалектами (сылтаг ‘причина’,
пас ‘голова’, пазы 'его голова’), н шипя-
щую (ш/ж), объединяющую качннский с
ассимилированным им койбальским, кы-
зыльский и шорский диалекты (шылтак,
паш, пажы).
Особенности X. я. в фонетике: наличие
трех узких неогубленных гласных ы,
i, и; нейтральность [и] к нёбной гармо-
нии гласных (киден ‘холст’, но пастирга
‘начинать’); оппозиция гласных, кроме
i, по долготе и краткости; невозможность
звонких согласных, кроме м, н, в анлауте
коренных слов; начальным й------ж-----
Ж----дь- ~ с- других тюрк. языков
соответствуют хакасское ч- илн н-; в ин-
тервокальной позиции согласным -й-----
—д----т----р- других тюрк, языков со-
ответствует хакасское -з-. Для морфоло-
гии характерно отсутствие аффикса от-
рицания -сыз/-с1э в именном словообразо-
вании и использование в его функциях
частиц чох, нимес; наличие направит,
падежа на -cap... и орудно-совместного
на -нац...; образование неопредел, фор-
мы глагояов с помощью аффиксов
-арга/-ерге и -басха...; наличие причастий
наст. вр. на -иГан/-иген (у глаголов пар-,
кил-) и -дырган/-д1ргеи. В лексике мало
арабо-персидских, но много рус. и монг.
заимствований.
Лит. X. я. сложился в сов. время на
базе сагайского и качинского диалектов.
Письменность в 1924—29 на основе рус.
графики, в 1929—39 — на базе латиницы,
с 1939 — вновь па основе рус. графики.
* Вопросы хакас, филологии. [Со. статей],
Абакан. 1962; Карпов В. Г., Хакас, язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 2, М., 1966
(лит.); Диалекты хакас, языка. Очерки и ма-
териалы, Абакан, 1973; Грамматика хакас,
языка, М., 1975; Cast ren М. A.. Ver-
sucb einer koibalischen und karagassischen
Sprachlehre. St. Petersburg. 1857; Rad-
1 о f f W. W.. Phonetik der nordlichen Tiirk-
sprachen, Lpz., 1882.
Вербицкий В. И., Словарь алт. и ала-
даг. наречий тюрк. языка, Каз., 1884; Хакас-
ско-рус. словарь, М., 1953. Г. И. Донидзе.
ХАЛАДЖСКИИ ЯЗЬ'Ж — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Центр.
Иране, к Ю.-З. от Тегерана. Число го-
ворящих ок. 20 тыс. чел. Исследователи
выделяют 2 группы говоров — северную
и южную.
В X. я. сохранились т. наз. первичные
долгие гласные, однако наличие троичного
противопоставления	«дифтонгический
долгий — долгий — краткий» не являет-
ся пока общепризнанным. Для консонант-
ной системы характерны инлаутный и
ауслаутный d(z ~ t ~ j ~ г др. тюрк,
языков), анлаутный h-, корреспондирую-
щий с о других тюрк, языков (hada: q ~
~ ajaq ‘нога’, но hirkal ~ узб. hulkar,
туркм. Hiker ‘Плеяды’), анлаутный и
ауслаутный п, отмеченный в словах ти-
па qo°n ‘овца’ ~ туркм. qojun. К морфо-
логич. особенностям относятся: местный
падеж на -са и исходный на -da, множест-
венность форм императива. В лексике
вычленяют архаичный др.-тюрк. слой
н слой, включающий слова неясного про-
исхождения; заимствования из азерб.
яз., а также из иран. диалектов. Лексич.
изоглоссы связывают X. я. с ие огузскими
тюрк, языками (a-rin ‘губа’), с аргу —
диалектом одного из ср.-век. тюрк, пле-
мен (именное отрицание day 'не есть'),
с огуз. диалектами Туркмении и Хора-
сана. X. я. — язык бытового общения
(б. ч. среди женщин).
* Minorsky V., The Turkish dialect
of the Khalaj. BSOS, 1940. v. 10, pt 2; Doe r-
fer G., Kbalaj Materials, в кн.: Indiana
University publications. Uralic and Altaic
series, v. 115. Bloomington — The Hague.
[1971]; его же. Khalaj and its relation to
the other Turkic languages, в кн.: Tiirk Dili
Arajtirmalari Yilligi. Belleten 1977,
[Ankara. 1978].
Doerfer G., Tezcan S.. Worter-
buch des Chaladsch (Dialekt von Charrab),
Bdpst. 1980.	-	77. С. Левитская.
ХАМЙТО-СЕМЙТСКИЕ ЯЗЫКЙ —
см. Афразийские языки.
ХАМЙТСКИЕ ЯЗЫКЙ — термин, ис-
пользовавшийся в языкознании с сер.
19 в. для общего обозначения языков, об-
наруживающих определенное сходство с
семитскими языками, но не включаемых
в их число. К X. я. относили, как прави-
ло, древнеегипетский язык, кушитские
языки, берберские языки (совр. назв. —
берберо-ливийские языки), а также хау-
са и родственные ему чадские языки.
X. я. вместе с семитскими объединяли в
семито-хамнтскую, или хамито-семитскую,
семью языков. Вопросы о составе группы
X. я. и о природе семито-хамит. общности
(генетич. единство, разл. концепции в
духе теории «смешанных языков») по-
разному трактовались в работах К. Р.
Лепсиуса, Ф. Мюллера, Ф. Преториуса,
Ж. Э. Ренана, К. Лотнера, Л. Райннша,
К. Броккельмана, Д. Вестермана, А. Эр-
мана, А. Тромбетти, О. Реслера и др.
ученых. Наиболее широко хамит, единст-
во трактовалось в работах К. Майнхофа
и его последователей, к-рые на основании
типологич. критериев, подкрепленных
этнокультурными и антропологии, аргу-
ментами, ошибочно относили к X. я. мн.
языки Африки, в т. ч. ряд пилотских
языков, язык фула, готтентотские
языки и др. Эта концепция известна в
африканистике как «хамитская теория».
Термин «хамитский» использовался в со-
ставных наименованиях: чадо-хамит,
языки (совр. назв. — чадские языки),
нило-хамит. языки (совр. назв. — нилот-
ские языки).
Дальнейшие исследования (М. Коэн,
Дж. X. Гринберг) показали отсутствие
особого хамит, единства в рамках семи-
то-хамит. семьи, противопоставленного
семит, языкам. Языки, ранее включав-
шиеся в число хамитских, представляют,
наравне с семит, языками, ряд само-
стоят. групп в составе семьи т. наз. семи-
то-хамит. языков, по совр. терминоло-
гии — афразийских языков. Термин
«X. я.» более не употребляется.
,	В. Я. Порхомовский.
ХАН МУН—кореизированная форма
древнекитайского письменного языка
взньянь (см. Китайский язык), литера-
турный и деловой язык феодальной
Кореи (первые века н.э. —кон. 19 в.).
Оторванный от иар.-разг. корейского
языка, X. обладал наддиалектным ха-
рактером и был универсальным средст-
вом письм. общения. Кит. яз. стал пись-
менным языком в ср.-век. кор. гос-вах
Когурё, Пэкче и Силла (самые ранние
памятники на X. относятся к 4—5вв.);
в Корее он подвергся разл. изменениям.
Кит. чтения иероглифов, проникшие из
разных р-иов Китая и в разное время,
были приспособлены к фонетич. системе
кор. яз., образовав т. наз. коренэирован-
иое чтение иероглифов и особую фоноло-
гич. подсистему, отличную от имеющейся
в исконно кор. лексике, со своими типа-
ми слогов и сочетаниями звуков. Измени-
лись значения нек-рых иероглифов, соз-
давались новые иероглифы (ок. 250) для
выражения спец, понятий н целые систе-
мы для нероглнфич. передачи кор. слов
(см. Иду). В X. употреблялись свои ус-
тойчивые словосочетания, а кит. идиомы
иногда подвергались «опрощению»; в
нек-рых случаях нарушался порядок
слов X. под влиянием кор. яз. В отличие
от вэньяня, понятного только для читаю-
щего «про себя» н невоспрннимаемого на
слух, X. имел особые способы чтения пу-
тем добавления в тексте пояснит, знаков
и грамматич. показателей и путем прямо-
го устного чтения — перевода на кор.
яз. Ни попытки приспособить кит. пись-
мо к записи кор. агглютинирующего язы-
ка, ни введение кор. фонетич. алфави-
та в сер. 15 в. (см. Корейское письмо) не
отразились на статуте X. Вплоть до 1894
он оставался письм. языком гос. управ-
ления, культуры и образования привиле-
гиров. классов в Корее. На X. написана
вся науч, и ист. лит-ра кор. средневековья
и создана худож. лит-ра — т. наз. хан-
мунхак. Лишь с кон. 19 в. получило широ-
кое распространение комбиниров. кит,-
кор. идеографически-фонетич. письмо.
X. явился источником создания значит,
слоя ханмунной лексики (от 20% в лекси-
ке худож. лит-ры до 80% в лексике науч,
лнт-ры). В КНДР и в Юж. Корее
в связи с пуристич. процессом «упоря-
дочения языка» мн. ханмунные слова
заменяются исконно кор. образованиями.
* Коно Ракурс, Изучение кор. чте-
ний кит. иероглифов, Тэнри, 1968 (на
япон. яз.); Новый словарь яшм [Кит.-кор.
словарь иероглифов], Пхеньян, 1963 (на кор.
яз.); Совр. практич. словарь яшм, Сеул, 1979
(на кор. яз.).	Л. Р. Канцевич.
ХАНТЫЙСКИЙ ЯЗЫК (остяцкий язык)
— один из финно-угорских языков (об-
ско-угорская группа). Распространен в
Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком
авт. округах (Тюменская обл.), в Алек-
сандровском и Каргасокском р-нах Том-
ской обл. Число говорящих 14 тыс. чел.
(1979, перепись). Имеет 2 осн. днал. мас-
сива: западный (собственно хантыйские
диалекты, в т. ч. казымский, шурыш-
карский и др.) и восточный (кантыкские
диалекты, в т. ч. сургутский, ваковский
и др.). Зап. и вост, диалекты имеют зна-
чит. различия в фонетике, морфологии
и лексике. Фонетика зап. диалектов, в
отличие от восточных, характеризуется
спнрантиэацней нек-рых нефрикатнвных
согласных, отсутствием чередований
гласных в корне, отсутствием ряда зву-
ков: а переднего ряда, i лабиализованного
и др. В морфологии для зап. диалектов
характерен синкретизм падежей (есть
3 падежа — основной, дательно-направи-
тельный, местно-творительный). В вост,
диалектах различаются до 8 падежей.
Различия и лексике распространяются на
слова осн. словарного фонда. Письмен-
ность появилась после Окт. революции
1917 сначала на основе лат. (1930), за-
тем русской (1937) графики. Произв.
худож. лит-ры создаются на диалектах—
каэымском, шурышкарском, среднеоб-
ском; теле-, .радиопередачи й газетная
публицистика — на каэым. диалекте.
* Терешкин Н. И., Очерки диалек-
тов хантыйского языка, ч. 1, М.— Л., 1961;
его же, Хантыйский язык, в кн.: Языки
народов СССР. т. 3, М., 1966; S t е i-
nitz W.. Geschichte des ostjakischen Vo-
kalismus, B., 1950.
Терешкин H. И., Словарь вост.-хан-
тыйских диалектов, Л., 1981; К а г j а 1 a i-
nen К. F.. Ostiakisches Worterbuch, Bd
1-2, Hels., 1948.	H. И. Терешкин.
ХАРАКТЕРОЛОГИЯ — см. Типология
лингвистическая.
ХАРАРИ (харэрыння, адэрыння) — один
из зфиосемитских языков. Самоназва-
ние ge sinan — ’язык города’, т. к. это
язык мусульм. населения г. Харэр с
окрестностями, расположенного в 350
км к В. от столицы Эфиопии — Аддис-
Абебы. Число говорящих ок. 35 тыс. чел.
Фонологич. система имеет общие для юж.
эфиосемит. языков черты (переход пала-
тализов. дентальных в аффрикаты,
I > e/i в ряде позиций, позиционное вы-
падение Ь и ш и др.), однако более кон-
сервативна (сохраняются _h < *h, *h,
*h и частично ’< *с, *’). В X.. как и в
др. семит, языках мусульман Эфиопии
(звай, селтн, отчасти волане, тигре), не
сохраняются лабио-велярные. Для морфо-
логии характерны маркирование импер-
фектива изъявит, наклонения глагола в
главном предложении с помощью пост-
позитивных спрягаемых форм вспомогат.
глагола alia < *hlw ’быть’, ’иметься’;
употребление основы юссива для выра-
жения отрицат. наклонения имперфек-
тива в придаточном предложении (черта,
отличающая X. от др. эфиосемит. язы-
ков); функционирование сложного импер-
фектнва с *hlw в придаточных определи-
тельных (черта, общая для юго-вост,
эфиосемит. языков, а также тиграй и
тигре); нейтрализация оппозиции рода
местоимений и глагольных аффиксов
во мн. ч. (черта, общая для всех юж.
эфиосемит. языков, кроме юж.-перифе-
рийных). X. подвергался сильному
влиянию со стороны как кушитских
языков — иост.-сидамских, оромо, со-
мали, так и семитских языков — амхар-
ского и арабского (последнего как языка
ислама). Имеется небольшое кол-во
письм. памятников в араб, графике (в ос-
новном 18 в.) на «старохарарском» яз.
* С е г u 1 1 i Е., Studi etiopici. I. La lin-
gua e la storia di Harar, Roma, 1936; Les-
1 a u W.. The verb in Harari, Berk.— Los
Ang., 1958; его же. Etymological dictionary
of Harari, Berk.— Los Ang.. 1963.
А. Ю. Милитарев,
ХАРЬКОВСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕС-
КАЯ ШКОЛА — одно из направлений
отечественного языкознания 2-й пол.
19 в., представители к-рого (А. А. По-
тебня, Д. Н. Овсяннко-Куликовский,
А. В. Ветухов, А. Г. Горнфельд, М. А.
Колосов, Б. А. Лезин, А. В. Попов,
М. Г. Халанский, В. И. Харциев и др.)
исследовали язык в широком культурном
и историческом контексте. Изучая проис-
хождение и развитие языков и словесно-
сти в связи с историей народа, ученые
X. л. ш. исследовали фонетич. и грамма-
тич. особенности вост.-слав. языков в
их эволюции, собирали и изучали фольк-
лор и худож. ценности, составляющие
достояние нац. культуры. У истоков
X. л. ш. стояли И. И. Срезневский
(«Мысли и заметки», 1831; «Мысли об
истории русского языка», 1850) и его
ученик П. А. Лавровский («О языке се-
верных русских летописей», 1852).
Наиболее значит, достижения X. л. ш.
связаны с деятельностью Потебни, чл.-
корр. Петерб. АН (1875), проф. Харьков-
ского ун-та (с 1875). Потебня разрабаты-
вал теорию происхождения и развития
языка, ист. грамматику, семасиологию,
поэтику, историю лит-ры, занимался
фольклором и этнографией, исследовал
вопросы взаимоотношения языка и мыш-
ления, языка и нации («Мысль и язык»,
1862). На формирование его филос.
взглядов оказали влияние идеи рус. ре-
волюционеров-демократов А. И. Герце-
на, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добро-
любова, эстетнч, идеи В. Г. Белинского,
филос.-филологич. взгляды В. фон Гум-
больдта и Г. Штейнталя. В разработан-
ной (н названной) Потебней «ономатопоэ-
тич. теории языка» мыелнтельно-речевой
акт считается индивидуально-психнч.
творч. актом, результаты к-рого приз-
наются или отвергаются при его творч.
восприятии («Из лекций по теории сло-
весности», 1894; «Из записок по теории
словесности», 1905). Отсюда, с одной
стороны, утверждается, что слово мате-
риально существует только как отд. упот-
ребление (отрицание реальности слова
как совокупности словоформ), с другой —
последовательно проводится изучение ис-
тории употребления слов и процесса ист.
развития конкретного языка. Прослежи-
вая это развитие, Потебня делал выводы
об ист. изменениях в характере языкового
ХАРЬКОВСКАЯ 569
мышления данного народа и человечест-
ва в целом. Он считал, что в основе раз-
вития языка лежит смена поэтич. мышле-
ния, отразившегося в формах слов и вы-
сказываний, прозаич. мышлением. Оп-
ределение искусства как осн. формы по-
знания, предшествующей филос. и науч,
формам познания, было распространено
в нач. 20 в. Взгляды Потебни на поэтич.
язык, природу поэзии и вообще искусст-
ва составляют его «лингвистическую поэ-
тику» («Эстетика и поэтика», 1976).
В поэтич. слове и соответственно в поэ-
тич. произведении в целом Потебня вы-
деляет 3 составных элемента: внешнюю
форму (звучание), значение (семантика)
и внутр, форму (образ). Учение Потебни
о внутренней форме слова восходит к
идеям Гумбольдта.
«Теория словесности» Потебни утверж-
дает, что тропы и фигуры речи исполь-
зуются независимо от жанра произведе-
ния, чем достигается единство метода
худож. представления, содержания речи.
Утверждается вторичность прозы по от-
ношению к поэзии. Поэтому предмет фи-
лологии после Потебни стал пониматься
как сочетание анализа языка с анализом
только худож. речи, а филология в шко-
ле преподавалась под углом зрения линг-
вистич. поэтики (Д. Н. Овсянико-Кули-
ковский, «Теория поэзии и прозы», 1923).
В работах по ист. фонетике Лавровско-
го («О русском полногласии», 1859;
«Обзор замечательных особенностей на-
речия малорусского сравнительно с ве-
ликорусским и другими славянскими на-
речиями», 1859) и Потебни («Два иссле-
дования о звуках русского языка», 1866;
«Заметки о малорусском наречии», 1871;
«К истории звуков русского языка», ч, 1,
1876, ч. 2, 1880, ч. 3, 1881, ч. 4, 1883;
«Разбор сочинения П. Жнтецкого: „Очерк
звуковой истории малорусского наречия11»,
Киев, 1876; СПБ, 1878) была углублена
методика сравнительно-ист. исследования,
науч, изучение истории слов поставлено
в связь с историей народа. Особое место
здесь занимала проблема происхождения
вост.-слав. языков, в частности украин-
ского. Потебней дана развернутая карти-
на развития вост.-слав. фонетич. системы
рт древнейшего периода до сер. 19 в.,
сформулированы принципы этимологич.
исследований в связи с изучением фоне-
тич. законов развития языка, сделаны
открытия т. наз. нового Ь, второго полно-
гласия в связи с утратой редуцированных,
обосновано явление второй палатализа-
ции. С достижениями в ист. фонетике
связано становление отечеств, диалекто-
логии. В работах Потебни были охаракте-
ризованы границы распространения важ-
нейших диал. звуковых явлений, опреде-
лены отношения юж.-великорус, говоров
к сев.-великорусским, указаны признаки,
к-рым и отличается укр. яз. Эти работы
знаменовали новый этап в развитии
диалектологии, сформировали науч, осно-
вы вост.-слав. диалектологии как самос-
тоят. дисциплины (труды Колосова,
Халанского, отчасти П. И. Житецкого).
Синтаксич. учение Потебни («Значение
множественного числа в русском язы-
ке», 1888; «Из записок по русской грам-
матике», т. 1—2, 1874, т. 3, 1899, т. 4 —
в. 1, 1985, в. 2, 1977) было новым этапом
в разработке понятий слова, грамматич.
формы, грамматич. категории н др.
Стремление раскрыть этапы развития
человеческого мышления в фактах язы-
ковой эволюции, основанное на понима-
нии связи языка п мышления, а отсюда
570 ХАТТСКИЙ
применение историко-генетич. принципа
анализа и осмысления синтаксич. явле-
ний позволило ученым X. л. ш. углубить
исследования в области ист. грамматики
русского и других слав, языков, более
глубоко исследовать морфологию и син-
таксис вост.-слав. языков (работы Овся-
нико-Куликовского, Попова. Халанского
и др.). В том же направлении работали
последователи X. л. ш. — И. М. Бело-
руссов, А. С. Будилович, Н. К. Грунский,
А. А. Дмитревский, А. В. Добиаш, отчасти
Б. И. Ляпунов. Историко-генетич. под-
ход к изучению языковых явлений содей-
ствовал развитию отечеств, семасиологии,
лексикологии, этимологии. В трудах уче-
ных X. л. ш. разрабатывались также про-
блемы истории вост.-слав. лит. языков,
лингвостилистики.
* Лавровский П. А., Разбор вссле-
дования А. А. Потебни «О мпфич. значении
нек-рых поверий и обрядов». [Москва. 1865J,
М., 1866; Филин ф. П.. Методология
лингвистич. исследований А. А. Потебни, в
кн.: Язык и мышление, т. 3—4. М.— Л..
1935; Нефедов Г. Ф.. Митрофан Алек-
сеевич Колосов (1839—1881). в кн.: Бюлле-
тень диалектологич. сектора Ин-та рус. язы-
ка АН СССР, М.— Л., 1947. в. 1, с. 119-26;
Булаховский Л. А.. Александр Афа-
насьевич Потебня. (К 60-летию со дня смерти).
К., 1952; Виноградов 'В. В., Из исто-
рии изучения рус. синтаксиса. (От Ломоносо-
ва до Потебни и Фортунатова). М., 1958;
О. О. Потебня i деяк! питания сучасно!
славистики, Харьк1в, 1962; Иванов В. В..
И. И. Срезневский (к 160-летию со дня рож-
дения), РЯШ, 1972, № 3; Ф р а н ч у к В. Ю.,
Олександр Опанасович ПотебняСбпобиблиогра-
фич. очерк), Ки1В, 1975; ее же, Олександр
Опанасович Потебня, Кшв, 1985; Бере-
зин Ф. М., Рус. яз-знание кон. XIX —
нач. XX вв., М.,	1976; Пресня-
ков О, П., Поэтика познания и творчества.
Теория словесности А. А. Потебни. М.,
1980; Осьмаков Н. В., Психол. на-
правление в рус. дит-ведении. Д. Н. Овся-
нико-Куликовский, М., 1981; Потебнянськ!
читання, КиТв, 1981; Ляпунов Б. М.. Изу-
чение вост.-слав. говоров в трудах проф.
М. Г. Халанского, в кн.; Рус. говоры ва Ук-
раине, К., 1982; Наукова спадщина О. О. По-
тебн! i сучасна ф!лолопя, Кгпв. 1985.
В. Ю. Франчук, Ю. В. Рождественский
ХАТТСКИЙ ЯЗЬ'1К (протохеттский
язык) — древнейший язык северо-вост.
М. Азии. Был вытеснен иидоевроп. язы-
ками (хеттским и палайским). Собств.
письменности не имел. Сохранились обра-
щения к богам, вкрапленные в хеттскне
клинописные тексты. Понятны только тог-
да, когда снабжены хеттским переводом.
Язык агглютинативный. Дифференциа-
ция имени на существительное и прила-
гательное отсутствует. Основам могут
предшествовать локативные элементы
типа предлогов илн превербов. Грамма-
тич. отношения глагола выражаются
преим. цепочкой префиксов, расположен-
ных в неизменной последовательности;
существуют группы префиксов, зани-
мающих альтернативно одну позицию.
Обычно заняты 3—4 позиции из 10. Пре-
фиксы выражают (в последовательности
от начала слова к основе) запрещение,
пожелание, локатив при субъекте дей-
ствия, рефлексии, субъект в ед. и мн.
числе, локатив при субъекте состояния,
субъект состояния. Мнения о наличии
в глаголе показателей времени и лица
расходятся. Грамматич. отношения имени
выражаются префиксами и суффикса-
ми, последние передают обшекосв., дат.
н отложит, падежи. Двусубъектное спря-
жение глаголов и дифференциация гла-
голов действия н состояния позволяют
считать X. я. эргативным. Мысль о род-
стве X. я. с абхазско-адыгскими языка-
ми поддерживается сходством нх гла-
гольных структур, но неясность фоноло-
гич. облика формантов X. я., приблизи-
тельность сведений об их значении и к
тому же три тысячи лет интервала между
сравниваемыми языками делают это
сопоставление несколько неуверенным,
однако исследования Вяч. Вс. Иванова,
по-иидимому, устанавливают материаль-
ное родство X. я. с зап.-кавказскими.
• Дунаевский И. М.. Принципы
структуры хаттского (протохеттского)глагола,
«Перелнеазиат. сборник», 1961, т. 1; е е ж е,
Zum Hattischen, «Orientalistische Literatur-
zeitung», 1973, Jg. 68. № 1/2; Дьяко-
нов И. M.. Языки древней Передней Азии,
И., 1967; Иванов В. В., Об отношении
хаттского языка к северо-западиокавказским.
в кн.: Древняя Анатолия. М., 1985; К a ra-
men h u Ь е г A.. Das Hattische, в кн.: Hand-
buch der Orientalistik. Abt. 1, Bd 2 Lfg 2
Leiden—Koln. 1969; Schuster H. S/
Die hattisch-hethitischen Bilinguen. Bd 1.
Tl 1 Leiden. 1974. И. M. Дунаевская.
ХАУСА — один из чадских языков. Рас-
пространен в Сев. Нигерии и прилегаю-
щих р-нах Нигера (исконный ареал X.),
а также в Камеруне, Гане, Бенине, Того
н др. странах. Общее кол-во говорящих,
видимо, достигает 30—40 млн. чел.
С 16 в. X. распространяется в Зап. и
Центр. Судане как лингва франка и яв-
ляется осн. средством межэтнич. обще-
ния в Зап. Африке. Был офиц. языком
авт. Сев. Нигерии до адм. реформы
1967. Оси. диалекты X. — кано, каци-
на, сокото, зария, хадеджиа, дамагарам,
гобир и др. — весьма близки между со-
бой, наибольшие грамматич. отличия,
гл. обр. в глагольной системе и в личных
местоимениях, наблюдаются в сев.-зап.
диал. эоне (Нигер и прилегающие р-ны
Нигерии). Фонетика и грамматика X.
типичны для западно-чадских языков,
среди к-рых он образует вместе с
языком гвандара особую общность.
В 19 в. (до аигл. колонизации) X. раз-
вивался под сильным араб, влиянием,
позднее появляются миогочисл. заимст-
вования и кальки из английского, в Ни-
гере— из французского языков. Лит.
X. сложился иа базе койне кано в 19—
20 вв. Письменность (зафиксирована
с кон. 18 в.) на основе- араб, алфавита
(т. наз. аджами); с кон. 19 в. использу-
ется лат. алфавит с нек-рымн добавле-
ниями. Традиционная и религ. исламская
лнт-pa использует письменность аджа-
ми, этот вариант письменно-лит. X. прак-
тически лишен заимствований из европ.
языков, в нем гораздо больше арабиз-
мов, чем в «стандартном» X., имеются
н грамматич. отличия, соответствующие
зап. диал. нормам (дналект сокото).
• Юшманов Н. Б., Строй языка хау-
са. Л., 1937; О ль дерогге Д. А., Язык
хауса, Л., 1954; Щеглов Ю. К.. Очерк
грамматики языка хауса. М., 1970: А b г а
ham R. С., The language of the Hausa
people, L., 1959; его же, Hausa literature
and the Hausa sound system. L.. 1959; j u n-
graithmayr H.. Mohlig W.J.G.,
Einfiihrung in die Hausa-Sprache, 3 Aufl..
B.. 1986.
Хауса-рус. словарь, под ред. Д. А. Оль-
Дерогге, М., 1963; Рус.-хауса словарь, под
ред. А. Гвадабе Кано. сост. В. В. Лаптухпн.
М.,- 1967; Bargery G.P.. A Hausa-Eng-
lish dictionary, L.. 1934; Abraham R. C..
Dictionary of the Hausa language, 2 ed., L.,
1962.	В. Я. Порхомовский.
ХДуСА-КОТбКО ЯЗЫКЙ —см. Чад-
ские языки.
ХВАРШЙНСКИЙ ЯЗЬ'!К — одни из
цезских языков. Распространен в Цума-
дннском р-не Даг. АССР. Число говоря-
щих св. 1 тыс. чел. (1979, оценка). Имеет
собственно хваршинский (с. Хварши)
н ннхокваринский (сёла Инхоквари,
Сантлада, Квантлада, Хвайни) диалек-
ты, различия между к-рыми значитель-
ны: в инхокварин. диалекте сохранились
фарингализацня, гласный «ы», отдель-
ный тв. п. (в хваршин. диалекте он сов-
пал с дат. п.) и др. Для X. я. характер-
ны влияние (особенно в инхокваринском)
андийских языков в фонетике (различие
шумных по силе) и лексике (оби-
лие андийских заимствований, например
рикТа ’ключ’, релъа ’ночь’); простое ос-
новообразование субстантива; наличие
6-го согласоват. класса; явления асси-
миляции и метатезы в глагольном формо-
образовании: *лезше > лессе, *л1есйа >
лТейса: типологич. нейтральность осн.
синтаксич. правил при эргативности па-
дежной и согласоват. систем. Язык бес-
письменный.
• Бокарев Е. А., Цезские (дидойские)
языки Дагестана. И., 1959; Шарафут-
динова Р.. Левина Р., Хваршин.
язык. (Предварит, сообщение), в кн.: Вопро-
сы изучения иберийско-кавк.языков, И. ,1961;
Имнайшвили Д. С.. Дидойский язык
в сравнении с гивухским и хваршийским язы-
ками, Тб., 1963; Кибрик А. Е.. Материа-
лы к типологии эргативности. 12. Хваршин-
ский язык, м.. 1980. Я. Г. Тестелец.
ХЁТТО-ЛУВЙИСКИЕ ЯЗЫКИ (ана-
толийские языки) — вымершая группа
индоевропейских языков. Во 2—1-м тыс.
до н. э. (а возможно, и ранее) носители
Х.-л. я. обитали на терр. совр. Турции
и Сев. Сирии. Выделяют подгруппы:
хетто-лидийскую (хеттский,
лидийский и, вероятно, карийский) и
лувийско-ликийскую [лу-
впйский клинописный и иероглифиче-
ский, ликийский с 2 диалектами —ли-
кийским А и ликийским Б (мидийским),
сидетский и нек-рые др. языки, от к-рых
сохранились только имена собственные
или глоссы: писидийский, киликийский
и др.]. Палайский яз. занимал доста-
точно обособленное положение, хотя по
нек-рым признакам был ближе к хетто-
лидийской подгруппе.
Хеттский, палайский и лувийский кли-
нописные памятники выполнены пись-
мом, восходящим, по-видимому, к се-
веромесопотамско-хуррит. варианту ста-
роаккад, клинописи. Памятники хетт-
ского яз. относятся к 18—13 вв. до н. э.,
лувийского клинописного и палайского —
к 14—13 вв. до н. э. Лувийские иерогли-
фич. тексты (древнейшая надпись на пе-
чати относится к 16 в. до н. э., осн. мас-
са текстов — к 10—8 вв. до н. э.) написа-
ны письмом, к-рое нек-рые ученые сбли-
жают с египетским. Надписи на поздних
Х.-л. я. (лидийском, карийском — 7—4
вв. до н. э., ликийском — 5—3 вв. до
и. э., сидетском — Зв. до и. э.) выпол-
нены буквенным «малоазийским» пись-
мом, восходящим к древнему семит,
письму, но испытавшим, по-видимому,
сильное греч. влияние. Писидийские над-
писи (первые века н. э.) выполнены обыч-
ным греч. письмом.
Вокализм ранних Х.-л. я. характери-
зуется наличием 4 гласных: а, е, u, i.
Наибольшим изменениям в процессе
развития Х.-л. я. подверглась фонема
е. В лувийском яз. происходит конвер-
генция е и а в а, но в ряде корней появ-
ляется новое е рядом с 1, г как результат
развития слоговых сонантов. В лувий-
ском п палайском имела место конверген-
ция а, е > а. В палайском процесс пе-
рехода е в а не затронул такие старые
основы, как wer- ’звать’, wete- ’строить’
и др. В поздних Х.-л. я. системы глас-
ных, помимо а, е, u, i, включают подсис-
темы носовых (лидийский — а, ё: ликий-
ский — а, ё, й, i) и гласный о (лидий-
ский, карийский), Фонологич. статус
отд. лидийских (у) и карийских (й, i,
ё) гласных остается неясным. Сонанты
включают носовые т, п, плавные 1 и г
(в лидийском и карийском сонантам п
н 1 противопоставлены палатализованные
V, X) и w (лидийский, карийский v).
Консонантизм хеттского, палайского,
лувийского клинописного языков вклю-
чает подсистему смычных, состоящих
нз 6 согласных: рр/р, tt/t, kk/k (глухие/
звонкие или напряженные/ненапряжеи-
ные). Графика лувийского иероглифиче-
ского позволяет различать 3 смычных:
р, t, к. Система спирантов ранних Х.-л.
я. содержит сибилянт s и заднеязычный
h, аффрикату z [ts], В поздних Х.-л. я.
эволюция систем смычных шла в двух
направлениях. При общем для ли-
дийского, карийского и лики&ского
языков противопоставлении глухих и
звонких согласных первые два разви-
вают в подсистеме дентальных оппози-
цию по палатальности: t/t’, d/d’. В ли-
кийском для глухих дентальных и гутту-
ральных характерна оппозиция по при-
дыхательности: t/th, k/kh. В системах
спирантов различаются s и z; имеется аф-
фриката [ts], а в лидийском, возможно,
также и [dz], В ликийском и карийском
представлен глухой сильный заднеязыч-
ный спирант [kh], происходящий из ста-
рого ларингального, в ликийском А —
также слабый спирант [h] из старого *s.
Сохранение ларингального, утраченного
др. индоевроп. языками, свойственно
почти всем Х.-л. я. Этому сохранению
мог способствовать его довольно ранний
переход в разряд спирантов.
Имя Х.-л. я. имеет категории рода
(общий, средний), числа (ед., мн. ч.)и
падежа. Падежные системы включают
от 8 (древний период хеттского яз.) до
4 (мидийский) единиц: им. п., вин. п.,
род. п., дат.-местный (в древнехеттском
в сфере пространств, падежей имеются
дат. п., направит, п. и местный, при этом
направит, п. используется гл. обр. с име-
нами ииактивной семантики типа «зем-
ля», «вода»), отложит, п. и тв. п. (само-
стоят. формы тв. п. известны только в
хеттском яз., в остальных Х.-л. я. —
синкретический отложит.-тв. падеж). На
протяжении всей истории Х.-л. я. на-
блюдается форМ1и>ование и перестройка
парадигм ми. ч. Самые существ, измене-
ния произошли в лувийском и ликий-
ском яз., где флексии мн. ч. стали стро-
иться по агглютинативному типу: пока-
затель мн. ч. + падежное окончание.
Во всех Х.-л. я. система морфоноло-
гич. чередований стала средством раз-
личения прямых н косв. падежей. В хетт-
ском с древнейших времен она разруша-
лась с тенденцией к аналогичному вы-
равниванию и многочисл. нарушениями
правил альтернации гласных. В других
Х.-л. я. система морфонологич. чередо-
ваний распалась в дописьм. период.
В хеттском яз. сохранился класс старых
гетероклитич. имен, не утративший своей
продуктивности (типа watar ’вода’, род.
п. wetenas). Архаичность парадигм
Х.-л. я. проявляется, в частности, в тен-
денции к формированию оппозиции ак-
тивных — инактивных имен, общей для
всех Х.-л. я. Следствием этого было
появление инактивного отложит, п. в
хеттском, исторически связанного с род.
п., особого род. п. активных имен, вто-
рого им.-вин. п. имен ср. рода активной
семантики в лувийском клинописном и
др. Особенности именной парадигматики
Х.-л. я. в сравнении с индоевропейской
позволяют считать хетто-лувийский де-
клинац. тип одним из самых древних.
Глагол Х.-л. я. имеет категории числа',
лица, наклонения (изъявительное, пове-
лительное), залога (актив, медиопассив),
времени (настоящее, прошедшее). Раз-
личаются 2 спряжения, наз. по окончанию
1-го л. наст. вр. соответственно как спря-
жение на -mi и на -hi. Внутр, реконструк-
ция и сравнение с индоевроп. языками
восстанавливают две общехетто-лувий-
ские серии глагольных форм, находящие
аналогии в индоевропейском, причем про-
тивопоставление двух времен и двух чи-
сел релевантно только в 1-й серии. 06-
щехетто-лувийское причастие иа -nt- (ин-
доевроп. происхождения) нейтрально в
залоговом отношении. В лувийском из-
вестны медиопассивные причастия на
-т- от перех. глаголов, параллельные
славянским; ряд отглагольных форм
(инфинитивы, хеттский супии) восходят
к старым гетероклитич. образованиям.
Именное словообразование Х.-л. я.
строится гл. обр. по суффиксальным мо-
делям. В глагольном словообразовании
наряду с суффиксами используются
префиксы, к-рые имеют и самостоят.
употребление в качестве превербов. Гла-
гольная префиксация особенно распрост-
ранена в поздних Х.-л. я. Инфиксация
ограничена отд. реликтовыми формами
с каузативным значением. Все глаголь-
ные и большинство именных аффиксов
имеют индоевроп. этимологию. Слово-
сложение малопродуктивно.
Синтаксис Х.-л. я. сохраняет ряд ар-
хаичных черт, напр. использование на-
чальных комплексов энклитик (частица
цитируемой речи, возвратная частица,
объектные местоимения, частицы с ви-
довым значением и др.), располагавших-
ся после вводящих союзов типа «и»,
«когда», наречий в тройной функции —
превербов, собств. наречий и предлогов
(лувийский-ликийский) или послелогов
(хеттский). Глагол обычно занимает по-
следнее место в предложении. Порядок
слов преим. SOV. При построении слож-
ных синтаксич. единств особая роль при-
надлежит относит, местоимениям *kwi/o
и *io- (из индоевропейского), к-рые ино-
гда функционально сближаются с син-
таксич. показателями определенности.
Осн. словарный фонд Х.-л. я. сохра-
няет значит, кол-во индоевроп. корней.
В именах родства ранние Х.-л. я. ис-
пользуют т. наз. Lallworter (звукоподра-
жат. слова детского языка). Однако ми.
имена родства, скрытые за идеография,
написаниями, остаются неизвестными,
Есть слова, восходящие к хаттскому.
хурритскому или еще не известному ис-
точнику. Лексич. изоглоссы в области
социальной и сакральной лексики объ-
единяют Х.-л. я. с тохарскими, кельто-
италийскими и греческим языками.
Изучение Х.-л. я. восходит к кон. 19 в.,
когда была дешифрована осн. масса ли-
кпйских надписей. Ликийскую граммати-
ку и лексику исследовали 'X. Педерсен,
Э. Ларош, Г. Ноймаи, О. Карруба. Изу-
чение клинописных Х.-л. я. начал в 10-х
гг. 20 в. Б. Грозный, дешифровавший
хеттские клинописные тексты и доказав-
ший индоевроп. характер хеттского яз.
В развитии хеттологии большую роль
сыграли исследовании Ф. Зоммера,
X. Ээлольфа, Э. Форрера, А. Гётце.
X. Г. Гютербока, Г. Оттена, И. Фридри-
ха, А. Камменхубер. Э. Стертевант соз-
дал первую хеттскую сравнит.-ист. грам-
матику. Е. Курилович, Э. Бенвенист,
К. Уоткинс подчеркнули важность хетт-
ского материала для индоевроп. рекон-
струкций. Лувийский клинописный яз.
в его связях с др. индоевропейскими и
Х.-л. я. изучали Б. Розенкранц, Оттен,
ХЕТТО-ЛУВИЙСК 571
Ларош. Палайский яз. — Оттеи, Каммеи-
хубер, значительно продвинувшие пони-
мание палайских текстов. Лувийский
иероглифич. язык был дешифрован
Форрером, П. Мериджи, X. Боссертом.
Ларош создал фундаментальный труд
о лувийском иероглифич. письме и сло-
варь лувийского иероглифич. языка.
Мериджи издал грамматику этого языка
и 2 тома текстов. Исследования Дж. Д.
Хокинса, Ноймана, А. Морпурго-Дейвис
привели к пересмотру чтений ряда лу-
вийских иероглифич. фонетич. знаков
и подтвердили особую близость лувийско-
го иероглифического и лувийского клино-
писного языков. Р. Гусмани издал лидий-
ский словарь с кратким грамматич. очер-
ком и текстами. Поздиие Х.-л. я.,в част-
ности карийский, исследуются группой
компаративистов Мэрилендского ун-та.
В СССР интерес к Х.-л. я. возрос с
60—70-х гг. 20 в. в связи с необходимо-
стью пересмотра во многом устаревших
индоевроп. реконструкций и расширенно-
го привлечения хетто-лувийских данных
для интерпретации праязыкового со-
стояния. Вопросы хеттской ист. фонети-
ки и графики исследованы Т. В. Гамкре-
лидзе. Вяч. Вс. Иванов исследовал соот-
ношение хетто-лувийского и индоевроп,
глагольного строя, проблемы сравнит,
грамматики и лексикологии Х.-л. я.,
осуществил худож. переводы хетто-лу-
вийских памятников. Лексике поздних
Х.-л. я. и филология, анализу гьисьм.
источников посвящены работы В. В. Ше-
ворошкина и А. А. Королева. Обобщаю-
щей работой по лувийскому иероглифич.
языку является книга И. М. Дунаевской.
• Иванов Вяч. Вс.. Хеттский язык,
М., 1963; его же. Общеиндоевропейская,
праславянская и анатолийская языковые сис-
темы. М.. 1965; его же. Слав., балт. и ран-
вебалк. глагол, М , 1981; Ш еворошк и н
В. В.. Исследования по дешифровке карий-
ских надписей, М., 1965; Дунаевская
И. М., Язык хеттских иероглифов, М., 1969;
Королев. А. А.. Хетто-лувийские языки,
в кв.: Языки Азии и Африки. I .Индоевроп.
языки. М.. 1976; Луна, упавшая с неба,
пер. с др.-малоазиат. языка, М., 1977;
Гамкрелидзе Т. В., Вопросы консо-
нантизма клинописного хеттского языка, в
кн.: Переднеазиатский сб. Ш. М., 1979;
Древние языки М. Азии, М., 1980; Ард-
зинба В. Г., Ритуалы и мифы древней
Анатолии, М., 1982; Р е derse.n Н., Hitti-
tisch und die anderen indoeuropaischen Spra-
chen, Kbh.. 1938; Benven iste E., Hit-
tite et Indo-Europeen. P-. 1962: С a r r u b a O.,
Die satzeinleitenden Partikeln in den indo-
germanischen Sprachen Anatoliens. Roma,
1969.	„	Л. С. Баюн.
ХЕТТСКИЙ ЯЗЫК — один из хетто-
лувийских языков, мертвый язык наро-
да, населявшего центральную и северную
части древней Анатолии. Будучи первым
в истории индоевроп. языком с письм.
фиксацией, X. я. отражает мн. архаичные
черты; одновременно отмечаются и явные
инновации. Характерно сохранение ла-
риигальных согласных, переход *5 > а,
•г, 1 обычно > аг, al; сведение трех рядов
смычных к двум, сохранение старых ла-
био-веляриых. В морфологии имени — ре-
ликты противопоставления по признаку
активности — инактивиости, отсутствие,
за исключением нек-рых реликтовых
образований, форм степеней сравнения,
две серии глагольных флексий, сочета-
ние послелогов с местоимениями. В син-
таксисе — начальные комплексы энкли-
тик в предложении, относительно слабое
развитие подчинит, связей. Лексика X. я-
подверглась сильному влиянию др. язы-
572 ХЕТТСКИЙ
ков: н древнейший период — хаттского,
позднее — хурритского и аккадского.
Б. ч. заимствований относится к сфере
периферийной лексики: терминология ри-
туала, названия сосудов и др. культур-
ные термины; более глубоким было влия-
ние хаттского яз,, откуда взята, напр.,
терминология гос. управления.
В истории X. я. выделяется 3 периода:
древний (18—16 вв. до н. э.), средний
(15 — нач. 14 вв. до н. э.) и новый (сер.
14—13 вв. до н. э.). Подавляющее боль-
шинство текстов дошло до нас в записях
Нового царства, в т. ч. п копии др.-хетт-
ских памятников. Однако с течением
времени обнаруживалось все больше др.-
хеттских оригиналов, отличающихся болев
умеренным использованием логограмм;
в морфологии выделяется строгое разли-
чение форм датива, локатива и напра-
вит. п.; в синтаксисе— редкое употребле-
ние глагольной частицы -кап (как и сохра-
нение др. частиц — -ара, -ап, -asta), не-
обязательность употребления частицы пи
в начале каждого главного предложения;
в лексике — почти полное отсутствие хур-
рит. заимствований.
Письменность X. я.— клинопись, по-
видимому заимствованная из сев. Сирии
в 19—18 вв. до н. э. и близкородственная
староаккадской. Она весьма несовершен-
но передавала фонетич. систему X. я.:
графически не различались оии, часто
также е и i; затруднена была передача
консонантных групп. Для различения
кратких и долгих гласных, глухих и звон-
ких согласных хеттскими писцами были
выработаны особые орфографии, приемы,
к-рые во многом остаются неясными. Ши-
роко используются шумеро- и аккадо-
граммы, так что фонетич. чтение мн. хет-
тских слов остается неизвестным. Письм.
памятники были обнаружены в основном
в царском столичном архиве в Хаттусасе
(ныне Богазкёй, в Турции) во время рас-
копок 1906—07; отд. таблички были най-
дены в Угарите и Амарне, позднее обна-
ружен значит, провинциальный архив
в Машате (к С.-В. от Богазкёя).
• Фрндрих И., Краткая грамматика
хеттского языка, пер. с ием. и вступ. ст.
А. В. Десницкой, М.. 1952; Иванов В. В.,
Хеттский язык, М.. 1963; Языки Азии и
Африки, т. 1, И., 1976; Sommer F.,
Hetbiter und Hethitisch. Stuttg.. 1947;
Friedrich J.. Hetbitisches Elementar-
buch. 2 Aufl.. Bd 1-2, Hdlb., 1968-67;
Benveniste E.. Hittite et Indo-Europeen,
P.. 1962,
Friedrich J.. К am m e n b u be r A.,
Hethitisches Worterbuch, 2 Aufl., Hdlb.,
1975—89; P u h v e 1 J., Hittite etymologi-
cal dictionary, v, 1—2, B., 1984.
А. А. Королев.
ХИНАЛ?ГСКИЙ ЯЗЫК — один из
лезгинских языков. Нек-рые исследова-
тели считают X. я. самостоят. ветвью нах-
ско-дагестанских языков. Распростра-
нен в с. Хиналуг Кубинского Р-на Азерб.
ССР. Число говорящих ок. 3 тыс. чел.
(1979, оценка). Диалектов не имеет, ио
отд. различия характерны для речи того
нли иного квартала с. Хиналуг.
Вокализм X. я. характеризуется нали-
чием простых (а, и, о, у, е, ы) и умлау-
тизированных (аь, оь, уь) гласных. Все
гласные могут назализоваться. В сфере
консонантизма представлены глухие
смычные преруптивы (пп, тт, кк, цц, чч),
фарингальные' спиранты rl, xl. Глухие
спиранты в интервокальной позиции могут
усиливаться. Ударение слабое, разноме-
стиое. Существительное имеет катего-
рии именного класса, числа и падежа
(16 падежей, в т. ч. 12 местных). Имена
распределяются по 4 грамматич. клас-
сам. Счет в X. я.— двадцатеричный.
Числительные делятся на количествен-
ные, дробные, кратные и разделительные;
порядковые заимствованы из азерб. яз.
Глагол обладает категориями класса,
времени, наклонения, вида. Широко пред-
ставлены направит, глагольные превербы,
в окаменелом (непродуктивном) виде
встречаются также и локальные превербы.
Для синтаксиса X. я. характерно простое
предложение в номинативной, эргатив-
ной и дативной конструкциях. Оси. спо-
собы выражения синтаксич. связей —
согласование, примыкание, интонация.
Язык бесписьменный.
• Шаумян Р. М., Яфетические языки
«шах-дагской подгруппы», в кн.: Язык и мыш-
ление. т. 10. М, — Л., 1940: Деше-
риев Ю. Д.. Грамматика хиналуг. языка,
М., 1959: его же. Хиналуг. язык, в кн.:
Языки народов СССР, т. 4. М.. 1967; Киб-
рик А. Е.. Ко дз асов С. В., О л о-
вянни кова И. П., Фрагменты грамма-
тики хиналуг. языка, М.. 1972; Кери-
мов К. Р.. Глагол хииалуг. языка, Махач-
кала. 1986.	У. А. Мейланова.
хйнди — один из индийских (индо*
арийских) языков. Офип. и один из осн.
лит. языков Индии. Распространен в
штатах Уттар-Прадеш, Мадхья-Прадеш,
Харьяна, Бихар, Раджастхан, Химачал-
Прадеш и иа союзной терр. Дели. Число
говорящих св. 200 млн. чел. Диалекты X.
распадаются на 2 группы, обладающие
структурными различиями: западную
(кхари боли, хариани, брадж, канауджн
и буидели) и восточную (авадхи, багхели
и чхаттисгархи). В более широком смыс-
ле понятие «X.» распространяется также
на группы соседних диалектов и языков:
бихари (бходжпури, майтхили, магахи),
раджастхани (марвари, мевари, малви
и др.) и пахари (кумаони, гархвали, хи-
мачали и др.).
Среди близкородств. языков X. зани-
мает центр, место как географически, так
и типологически: в ием меньше старых
флективных форм, чем в языках, лежа-
щих западнее; в то же время агглютина-
ция здесь не достигла такого развития,
как в восточных (бенгальском языке и
др.). Для фонологич. системы характер-
ны смыслоразличит. долгота и назализа-
ция гласных; согласные распределяются
по тем же 5 основным локальным рядам,
что и в большинстве индоарийских язы-
ков, взрывные противопоставлены по
глухости — звонкости и непридыхатель-
ности — придыхательиости. Морфология
X. изобилует аналитич. формами, обра-
зуемыми у имени с помощью послелогов
(первообразных, или «простых», и произ-
водных, или «сложных»), у глагола —
с помощью вспомогат. глаголов (первич-
ных, передающих осн. значения времени
и наклонения, н вторичных, передающих
значения способа действия и ряд др.).
Для синтаксиса характерна эргативная
конструкция предложения при сказуе-
мом, выраженном формой сов. вида пе-
рех. глагола. В отличие от урду, X. ши-
роко используют санскр. лексич. и сло-
вообразоват. средства.
Совр. лит. X., опирающийся иа диалект
кхари боли (хиндустани), формируется
с нач. 19 в. (ранее — поэзия на диалектах
брадж и авадхи). Родоначальником совр.
прозы на X. считается Бхаратенду Ха-
ришчандра (1850—85). Поэзия X. на ос-
нове кхари боли складывается с кон. 19 в.
Для X. используется письмо деванагари
(см. Индийское письмо).
• Гуру К.. Грамматика хинди, пер. с
хинди, ч. 1 — 2. М.. 1957—62: Катени-
на Т. Е.. Язык хинди, М.. 1960; Черны-
шев В. А.. Диалекты и литературный хин-
ди. М., 1969; Kellogg S. Н., A grammar
of the Hindi language, L., 1938.
Рус.-хинди словарь, под ред. В. М. Бес-
кровного, М., 1957; Хинди-рус, словарь,
т. 1 — 2, под ред. В. М. Бескровного, М«,
1972; Manak hind! kos. Khand 1—5, Prayag,
1962—66; Hindi sabdasagar. Bhag 1—11.
Varanasi. 1965—75.	Г. А. Зограф,
ХИРАГАНА— см. Японское письмо.
ХОКАЛЬТЁКСКИЕ ЯЗЫКЙ (хока-
коавильтекские языки) — группа ин-
дейских языков, входящая, по классифи-
кации Э. Сепира, наряду с языками кад-
до, ирокезскими, сиу, галф и др. в макро-
семью хока-сиу. К X. я. относятся языки
хока, распространенные в Калифорнии и
частично в Аризоне и соседних р-нах Мек-
сики (карок; чимарико; шаста; палаих-
нихские: ачумавн и ацугеви; яна; помо:
центральный, северный, сев.-восточный,
восточный, юго-восточный и юго-запад-
иый, известный также под назв. <ка-
шайя»; вашо; эссе лен; юма: мохаве,
кокопа, марикопа, диегеньо, кочими и
близкородственные валапаи, явапаи, ха-
васупаи и паипаи; сери; чумашские:
вентуреньо, обиспеньо, барбареньо, пу-
рисеменьо и островной; салина; текис-
тлатекский — в Оахаке, Мексика), су-
панекскне — субтиаба (в Никарагуа)
и тлапаиекский (в Герреро, Мексика), ко-
авильтекские, некогда распространенные
в Техасе и соседних р-нах Мексики (ко-
авильтекский, комекрудо, котонаме, кар-
рисо, тамаулипек, тонкава и относимый
иногда к карибским языкам каранкава),
а также составляющий отд. подгруппу
язык хикаке, или тол (в Гондурасе). По
лексико-статистич. данным, распад пра-
хокальтекского языкового состояния про-
изошел ок. 5000 лет назад.
Большая часть X. я. либо исчезла (чи-
марико, яна, с последними носителями
к-рюго работал Сепир, эсселеи, чумаш-
ские, коавильтекские и др.), либо нахо-
дится на грани исчезновения. Наиболь-
шее число носителей насчитывает тлапа-
яек. яз. (ок. 40 тыс. чел.) и текистлатек.
яз. (10 тыс. чел.).
Система согласных X. я. характеризу-
ется противопоставлением смычных и аф-
фрикат по признакам глухости (при-
дыхательности), звонкости и глоттализо-
ваиности. Спиранты представлены только
глухой серией. Различают 2 поствелярных
ряда: увулярный и ларингальный. Не-
редки палатализованные и лабиализован-
ные (последние в велярном и поствеляр-
ных рядах). Для вокализма обычно про-
тивопоставление кратких (i, е, а, и, о и
редко i) и долгих гласных. Типичные
структуры слога CV и CVC. В начале
и конце слова возможно стечение диух
согласных, зияния встречаются редко.
Морфологич. тип X. я. в целом агглю-
тинативный, синтетический с нек-рым
преобладанием префиксации над суф-
фиксацией, однако между отд. язы-
ками имеются значит, расхождения.
В именном к глагольном словоиз-
менении широко распространено употреб-
ление личных префиксов: в языке дие-
геньо ?siny ’моя жена’, masiny ’твоя же-
на’, pa:siny 'его жена’; ?а: ’я иду’, та:
’ты идешь’, wa: ’он идет’ и т. п. В падеж-
ной системе различаются маркирован-
ный номинатив и обычно немаркирован-
ный аккузатив, имеются разл. локатив-
ные суффиксы. Имена числительные от-
?ажают четверичную систему счета.
1ек-рые языки обладают сложной деталь-
ной системой указат. местоимений, от-
ражающих многоступенчатое представ-
ление о степени удаленности предмета:
в языке валапаи va ’этот очень близкий’,
уа ’этот довольно близкий', wi ’этот близ-
кий', ли 'тот далекий’, wa ’тот доволь-
но далекий’, ha ’тот очень далекий*,
0а ’тот упомянутый’. Из грамматич. ка-
тегорий глагола более развита категория
вида и способа действия, менее — ка-
тегория времени. Глагол имеет личные,
т. наз. инструментальные, префиксы и
суффиксы пространственной ориента-
ции. Обычный порядок слов в предло-
жении с перех. глаголом SOP. В притя-
жат. конструкции определение предше-
ствует определяемому, в др. словосоче-
таниях следует за ним. Роль подчинит,
союзов выполняют глагольные суффиксы.
Из словообразоват. средств в X. я. до-
вольно распространены аффиксы, реже
используются основосложение, редупли-
кация и др. В лексике много заимствова-
ний, особенно испанизмов. В языках Ка-
лифорнии отмечаются и заимствования
из рус. яз., напр. и языке помо kuska
’кошка’, mijuk ’мешок’ и др.
X. я. изучены недостаточно, нет убе-
дительных доказательств их геиетич.
родства. Лучше других описаны языки
хока. Выделение этой группы язы-
ков было осуществлено Р. Диксоном и
А. Л. Крёбером (1913), сформулироваи-
шими их осн. характеристики: отсутствие
морфологич. иыражения мн. ч. имени,
наличие супплетивных форм мн. и ед. ч.
и глаголе, суффиксов мн. ч. у глагола,
локативных глагольных суффиксов, ин-
струментальных и личных префиксов.
Они же предложили название хока (от
«два», ср. в языке ацугеви hoqi, шаста
xuk?wa и т. п.). На генетич. связь хока,
коавильтекских и др. X. я. впервые ука-
зал Сепир. В 1952 Дж. X. Гринберг и
М. Сводеш предложили относить к X. я.
язык хикаке (в 70-х гг. была доказана его
близость к супанек. языкам). Широкое
распространение и изучении X. я. получи-
ла методика «бинарных сопоставлений»,
она применялась к языкам вашо и карок,
помо и яна и др. Недостаточность мате-
риалов по исчезнувшим ковавильтек.
языкам (исключением является язык тои-
кава, хорошо описанный X. Хойером)
сильно ограничивает перспективы подоб-
ных исследований. Все X. я. беспись-
менные.
• Bright W., Bibliography of the
Hokan-Coahuiltecan languages, UAL,
1955. v. 21, p. 276-85; Wares A. C., A
comparative study of Yuman consonantism,
The Hague — P., 1968; Langdon M.,
Comparative Hokan-Coahuiltecan studies,
The Hague, 1974; Hokan studies, ed. by M.
Langdon and Sh. Silver, The Hague, 1976.
Sapir E., Swadesh M., Yana di-
ctionary, Berk.. 1960. M. E. Алексеев.
ХОРЕЗМЙЙСКИЙ ЯЗЙК —один из
иранских языков (мертвый среднеиран-
ский язык восточной группы). Ареал рас-
пространения — оазис в низовьях Аму-
дарьи (ист. область Хорезм). С 2—1 вв.
до н. э. до сер. 8 в. и. э. был офиц. язы-
ком древнего Хорезмийского гос-ва. За-
свидетельствован в памятниках с 3—2 вв.
до н. э.; осн. источники (хорезмййские
слова и фразы в араб, рукописных тек-
стах) относятся к 12—14 вв.
Вокализм X. я.: долгие гласные a, t,
й, б, ё, краткие a, i, и, е, э, назализован-
ные а, I, й, б, ё.
Специфич. особенность — передвиже-
ние ударения на последний слог слова
в позиции перед паузой ((3edek ’раб’, в
конце фразы pedek). Систему консонан-
тизма образуют 27 фонем, характерны
наличие двух рядов аффрикат б, j и с,
3, щелевого h и неустойчивость п в пост-
вокальной позиции. По ист.-фонетич.
признакам X. я. занимает место между
согдийским и осетинским, с одной сто-
роны, хотаносакским, афганским и шуг-
нано-рушаи. подгруппой — с другой. Спе-
цифич. черты ист. консонантизма X. я.:
с < *ё, *ti/y; з < *d; z < *j/2; s < *rs,
*sr, *str, *str; z < *rz, *rz, *zr; -f- <*-0w-;
s < *si/y. Следы диал. членения обнару-
живаются и рефлексах: *-s- > -f-,
-Х-, -h-; *0r- > hr-, rc-, s-; *fr > fr-,
f-, Г-.
Для морфологии характерно сочетание
флективных именных и глагольных форм
с инновационными аналитическими.
В именной парадигме: 3 флективных па-
дежа, 2 рода и 2 числа, определ. артикль.
Для личных местоимений характерны:
супплетивность основ, падежная дист-
рибуция ударных и энклитич. форм, соче-
тания падежных форм с предложными и
послеложными аффиксами. В глаголь-
ной парадигме: -г- во флексиях 3-го л.
мн. ч. (признак, объединяющий X. я.
с авестийским, хотаносакским и ягноб-
ским); архаичное образование прош. вр.
от основы 1П>езенса (с аугментными эле-
ментами у большинства глаголов); инно-
вационные аналитич. построения перфек-
та, буд. времени, ирреально-условных
форм и потенциалиса.
Характерная черта синтаксиса (не име-
ющая аналогий и др. иран. языках) —
широкое употребление местоименных и
наречных суффиксов, присоединяемых
чаще всего к глаголу и выражающих объ-
ектные и адвербиальные отношения (сау-
ta-hi-wa-ber 'он вошел туда перед ним’,
букв, 'он вошел-ему-туда-над’); эти суф-
фиксы могут предварять следующее за
глаголом дополнение или обстоятельство
(пролептич. конструкции: makuceyda-
(h)i-wa fi-cub 'он окунул его в воду’,
букв, ‘он погрузил-его-туда-в-воду’).
До 9 в. X. я. пользовался гетерографич.
письменностью на основе арамейского ал-
фавита. От этого (раннехорезмийского)
периода сохранились монетные надписи
(1—8 вв.) и эпиграфич. памятники: над-
писи на керамике (наиболее ранние —
3—2 вв. до н. э.) и серебряных сосудах,
хозяйств, документы на дереве и коже (иэ
архива царского дворца в Топрак-Кале,
3 в.), эпитафии на оссуариях (из Ток-
Калы и Миздахкана, 7—8 вв.).
С 10 в. для фиксации X. я. применял-
ся араб, алфавит, дополненный 5 бук-
вами. Этим письмом написаны хорезмий-
ская версия араб, толкового словаря «Ми-
qaddimat al-adab» аз-Замахшари (ок.
1135; рукопись словаря с хорезмийской
версией — ок. 1200) и хорезмийские глос-
сы в араб, юридич. сочинениях 13 в.
(«Qunyat al-munya» аз-Захиди, ок. 1260,
и др.; сборник таких глосс составил
ал-Имади в 14 в.).
Вытеснение X. я. тюрк, языками, рас-
пространившимися на терр. Хорезма, за-
вершилось, очевидно, в 15—16 вв.
* В о л и и С. Л., Новый источник для
изучения хорезмийского языка, «Зап. ИВАН
СССР», 1939, т. 7; Фрейма» А. А.. Хо-
резмийский язык, [ч.] 1, М,— Л., 1951;
Боголюбов М.Н., О нек-рых особен-
ностях а рабо-хорезмийской письменности.
«Народы Азии и Африки», 1961, № 4;
его же. Частицы в хорезмийском языке,
«Уч. зап. ЛГУ», 1961, № 305,в. 12; его же,
Личные местоимения в хорезмийском языке,
там же, 1962, № 306. в. 16; Толстов
С. П., Лившиц В. А., Датированные
надписи иа хорезмийских оссуариях с горо-
дища Ток-кала, «Сов. этнография», 1964,
№ 2; Лившиц В. А.. Хорезмийские доку-
менты. в кн.; Топрак-кала. Дворец. М.,
1984: Henning W. В.. Uber die Sprache
der Chwarezmier, ZDMG. Bd 90, Lpz., 1936;
его же, The Khwarezmian language, в кн.?
Z. V. Togana armagan, 1st.. 1955; его же.
ХОРЕЗМИЙСКИЙ 573
A fragment of a Khwarezmian dictionary, ed.
by D. N. MacKenzie, L.. 1971; T о g a n Z. V.,
Khorezmian glossary of the Muqaddimat* ul-
Adab, в его кн.: Horezm kulturii vesikalari,
1st.. 1951; MacKenzie D. N., The
Khwarezmian glossary, 1—5, BSOAS, 1970—
1972, v. 33—35; его же, Khwarezmian
language and literature. The Cambridge
history of Iran, v. 3(2), Camb.. 1983;
8 e n z i n g J., Chwaresmischer Wortindex,
hrsg. von Z.Taraf, Wiesbaden. 1983.
В. А. Лившиц,
ХОТАНОСДКСКИИ ЯЗЫК —один из
иранских языков. Обычно рассматрива-
ется как язык вост.-иранский, хотя точное
определение его места в классификации
иран. языков наталкивается на трудно-
сти, связанные с интерпретацией графики.
Выл распространен во 2-й пол. 1-го тыс.
на терр. Хотанского оазиса на Ю. совр.
Кит. Туркестана, к нему примыкали близ-
кородств. сакские диалекты (тумшукско-
сакский, кашгарскосакский и др.), пред-
ставленные значительно меньшим кол-вом
текстов.
От др. ср.-иран. языков отличается
архаической грамматикой: до 7 падежей,
активное и медиальное спряжение в наст,
вр. глагола, 2 типа спряжения в прош.
вр. Для лексики характерно большое
кол-во буддийско-санскр. заимствований,
кальки буддийских терминов. В текстах
можно различить 2 разновидности языка:
более архаическую и более позднюю, с
распадом флексии, сложившуюся, по-
видимому, в хотан. колонии в Дунь-
хуане.
Хотаносак. тексты записаны центр,-
азиат. брахми (см. Индийское письмо) и
датируются 9—10 вв. Среди них много
сутр махаянист. канона, большой ориги-
нальный буддийский текст (.Книга Замба-
сты>), медицинские тексты, итинерарии,
деловые документы, лингвистич. памят-
ники (разговорники, транслитерации ино-
язычных текстов).
в Герценберг Л. Г., Хотаносак.
язык, М.. 1965; его же. Хотаносак. язык,
в кн.: Основы иран. яз-знаиия. Ср.-Иран,
языки, [кн. 2]. М.. 1981; Bailey Н. W.,
Languages of the Saka. HBO, 1958, Bd 4,
Abschn. 1; e г о же. Gaustana the kingdom
of the Sakas in Khotan, в кн.: Indo-Scythian
studies being Kbotanese texts, v. 4, Camb.,
1961; его же, Saka documents, Portf. 1—4
and text volume. L,, 1960—68; Emme-
rick R. E., Saka grammatical studies,
L.— [a. o.], 1968; его же. Saka docu-
ments, Portf. 5—6, L., 1971 — 73; Emme-
rick R. E., Ski ae rve P.O., Studies
in the vocabulary of Kbotanese, v, 1—2, W.,
1982—87.
Bailey H. W., Dictionary of Khotan
Saka, Camb., 1979,	Л. Г. Герценберг.
ХУРРЙТСКИИ ЯЗЫК —мертвый
язык, к-рый был распространен в юж.
районах Армянского нагорья, в сев. Си-
рии и Месопотамии, в Аррапхе (область
к В. от р. Тигр), в значительно меньшей
степени — и юго-вост, части М. Азии
(Кицуиатна) и и г. Угарит. Единого мне-
ния относительно генетич. связей X. я.
не существует. Наиболее убедительной
представляется гипотеза И. М. Дья-
конова и С. А. Старостина о родстве
X. я. и родственного ему урартско-
го языка с нахско-дагестанскими язы-
ками.
Сохранившиеся памятники X. я. об-
наруживают значит, различия, позволяю-
щие выделить 6 диалектов. В отличие от
урарт. яз., для X. я. является фонема-
тичным противопоставление звуков по
признаку напряженность — ненапряжен-
ность; оппозиция согласных по звонко-
сти — глухости нефонематична: звонки-
ми являются согласные в интервокальном
положении. Напряженные согласные всег-
да глухие.
Язык эргативного строя, но со значит,
реликтами активного строя: наличие по-
казателя состояния, наряду с пока-
зателями перех. и неперех. действия, про-
тивопоставление в глагольной словофор-
ме в древнейших диалектах субъекта дей-
ствия субъекту состояния и спряжение
перех. глагола не только по эргативному
типу, но и по более древнему, закрепив-
шемуся после утверждения в языке эр-
гативного строя за неперех. глаголами,
наличие в одном из древнейших диалек-
тов оппозиции центробежной и нецентро-
бежной версии. В этом отношении X. я.
более архаичен, чем урартский. Язык
агглютинирующий (см. Агглютинация),
префиксация неизвестна. Имеются еди-
ничные случаи редупликации корней и
словосложения. Имени присущи те же
категории, что имени в урартском, од-
нако состав падежей несколько иной:
абсолютив, эргатив, генитив, датив, ди-
ректив I, директив 11, директив-аблатив,
аблатив, локатив, статив, комитатив.
Известны местоимения личные (само-
стоятельные и зависимые; в отличие от
урартского, особых зависимых место-
имений косвенного объекта в X. я. нет),
притяжательные, указательные, неопре-
деленные, отрицательные, относительные,
обобщительно-определительные. Глагол
имеет 3 видо-временные формы: сов. вид
(прош. вр.), весов, вид (буд. вр.) и вие-
видовую (наст. вр.). Спряжение гла-
гола в индикативе и в ирреальных нак-
лонениях во многом совпадает с урарт-
ским. Наряду с самостоят. служебными
словами (послелогами, союзами, части-
цами) широко распространены энклитики
(союзные, усилительные и др.), не извест-
ные урартскому.
Древнейший памятник X. я. датирует-
ся кон. 3-го тыс. до н. э. В 1-м тыс. до
н. э. хуррит. тексты уже ие засвидетель-
ствованы, хотя имена собственные и глос-
сы в иноязычных текстах подтверждают,
что X. я. был и после 2-го тыс. до н. э.
разг, языком в нек-рых р-нах Армянского
иагорья. Письменность — слоговая кли-
нопись, сохранились также тексты, напи-
санные семитской (угаритской) квазиал-
фавитной клинописью. Возможно, X. я.
скрывается и в написанных кипро-ми-
нойским письмом двух табличках вз
Энкоми (о. Кипр).
• Нозадзе Н.А., Вопросы структуры
хуррит. глагола, Тб., 1978; S р е i s е г Е. А.,
Introduction to Hurrian, New Haven. 1941;
Bush F. W., A grammar of the Hurrian lan-
guage, Ann Arbor. 1964; Thiel H.-J.,
Pbonematic und grammatische Structur des
Hurrischen. «Das hurritologishe Archiv des
Altorientaliscben Seminars der Freien Uni-
versitat», B., 1975; см. также лит. при ст.
Урартский язык.	М. Л. Хачикян.
хуррйтско-урАртские ЯЗЫКЙ,
см. Урартский язык, Хурритский язык.
ЦАХУРСКИЙ ЯЗЬ'1К —один нз ле-
згинских языков. Распространен на Ю.
Даг. АССР в зап. части Рутульского р-на,
а также в сопредельных аулах Кахского
и Закатальского р-нов Азерб. ССР. Число
говорящих ок. 13 тыс. чел. (1979, пере-
пись). Имеет 3 диалекта: цахурский (с
рядом говоров), гельмецкий и сапунчин-
ский.
Характерной чертой вокализма явля-
ется большое число гласных фонем, в т. ч.
простых (а, е, [э], и, у, о, ы), фаринга-
лизованных (al, el, nl, yl, ol) и умлаути-
зированных (аь, уь, оь). В области консо-
нантизма характерно функционирование
звонкой увулярной аффрикаты къг,
звонкого спиранта гг, усиленных глухих
спирантов сс, шш, хх, хьхь. В Ц. я. 4
грамматич. класса. Классные показатели
имеются не только у глагола, наречия,
нек-рых прилагательных и числитель-
ных, но и в косвенных падежах при суб-
574 ХОТАНОСДКСКИИ
стантивации атрибутивных имен, У су-
ществительных есть категории числа и па-
деж? (18 падежей, в т. ч. 2 род, п., аф-
фектив и тв, п,— орудно-сопроводитель-
ный). Род. п.— исходная форма для об-
разования косвенных падежей. Глагол
изменяется по числам, имеет 7 наклоне-
ний, сложную систему временных форм.
Ц. я., и отличие от др. лезгин, языков,
кроме номинативной, эргативной и датив-
ной имеет аффективную конструкцию
простого предложения. Созданная- на
Ц. я. в 30-х гг. 20 в. письменность рас-
пространения не получила; в кон.
80-х гг. разрабатывается письменность.
• Д и р р А. М., Цахур. язык, в кн.:
СМОМПК. в. 43, Тифлис, 1913; Тали-
бов Б. Б.. Цахур. язык, в кн.: Языки
народов СССР, т. 4, М., 1967; Ибраги-
мов Г. X., Фонетика цахур. языка, Махач-
кала, 1968; Д ж е й р а в и ш в и л и Е. Ф.,
Цахский и мухадский (рутульский) языки.
1. Фонетика. Тб., 1983 (на груз, яз.); его
ж е. Цахский и мухадский языки. II. Морфо-
логия, Тб., 1983 (на груз. яз.).
Б. Б. Талибов.
ЦЁЗСКИЕ ЯЗЫКИ (дидойские язы-
ки) — подгруппа языков, входящая в
аваро-андо-цезскую группу нахско-даге-
станских языков (см. также Аваро-андо-
цезские языки).
Носители Ц. я. живут на Ю.-З. Дагеста-
на, а также в р-иах, прилегающих к басе,
р. Сулак. Общее число говорящих св.
10 тыс. чел.
В состав Ц. я. входят цезский, бежтин-
ский, гунзибский, хваршинский и ги-
нухский языки. В генетич. плане Ц. я.
близки друг к другу (особенно бежтин-
ский и гунзибский, гинухский и цезский),
хотя различия между ними более сущест-
венны, чем между андийскими языками.
Нек-рые исследователи рассматривают
их как диалекты двух языков или как
особые генетич. ветви (иапр., бежтин. и
гунзиб. языки) в цез. подгруппе. Хвар-
шин. яз. занимает промежуточное поло-
жение между ними.
В системе вокализма Ц. я. есть краткие
и долгие оральные (простые), носовые,
фарингализованные и умлаутизированные
гласные. Простые краткие (а, е, и, о, у) и
долгие (а, ё, й, б, у) гласные представле-
ны во всех Ц. я., кроме гииухского, ие
имеющего долгих^ гласных. Назализои.
гласные а, е, э, и, о, у есть в гунзиб., беж-
тии. и хваршин. языках. Фарингализов.
гласные аь, еь, иь, оь, уь характерны
только для цезского, гинухского и хвар-
шинского (инхокиарии. диалект) языков.
Умлаутизиров. гласные а, у, б представ-
лены в бежтинском и отчасти в цезском
языках. Гунзиб. яз. имеет наиболее раз-
витую и архаичную систему гласных,
в том числе — гласные среднего ряда ы
и э, нелабиализов. гласный заднего ряда
среднего подъема 4, носовой й, долгий
а, к-рых нет в других Ц. я. В инхоква-
рии. диалекте хваршин. яз. имеется глас-
ный ы.
В системе консонантизма Ц. я. есть уву-
лярные (хъ, къ, гъ, х), эмфатич. ларин-
галы (rl, xl), смычно-гортанные, или аб-
руптивные (ц1, ч1, кь, къ, к1, т1, ni),
глухие латеральные (л1, кь, лъ) соглас-
ные. Однако, в отличие от аваро-андий-
ских языков, в Ц. я. нет сильных соглас-
ных и заднеязычной фонемы-спиранта
хь. Корреляция «сил ьный — слабый » была
утрачена ими после распада аваро-андо-
пезской языковой общности. Наличие или
отсутствие лабиалнзов. согласных явля-
ется одним из существенны* признаков,
характеризующих фонологич. систему
Ц. я. Лабиалнзов. согласные есть в ин-
хокварин. диалекте хваршин. яз., в ги-
нух. яз., однако их нет в гунзиб., бежтин.
языках, кидерин. диалекте цез. языка.
В совр. Ц. я. эргатив по форме не сов-
падает с тв. п. Неодинакова форма вы-
ражения эргатива и в каждом языке:
в бежтинском, цезском, хваршинском он
совпадает по форме с косвенной основой
имени, в гунзиб. и гинух. языках он об-
разуется от нее с помощью особых аф-
фиксов. Эргатив совпадает с им. п. толь-
ко в немногих именах существительных:
миши ’теленок’ (хваршин.), або ’отец’
(бежтин.). В личных местоимениях гун-
зибского (да ’я', мэ ’ты’, иле 'мы', миже
’вы’), бежтииского (до, ми, иле, миже),
гинухского (де, ме, эли, межи) языков
им. п. совпадает с эргативным. В личных
местоимениях хваршин. яз. процесс диф-
ференциации им. п. и эргатива завершил-
ся: напр., де бези соро ’Я купил лошадь’
(эргативная конструкция) — до ахъше
•Я сплю’ (номинативная конструкция).
В цез. яз. у местоимений им. п. и эрга-
тивный п. различаются только во мн. ч.:
ди ик!их ’я иду’ — ди т!ет1ерхо ’я читаю',
эли ик1их 'мы идем' — эла т1ет1ерхо ’мы
читаем’.
В Ц. я. имеется большое число местных
падежей, возникших в результате сраста-
ния в постпозиции элементов адверби-
альной группы с одним из грамматич.
падежей, чаще всего с род. п. Наряду с
общими для др. даг. языков формами
местных падежей, Ц. я. имеют менее рас-
пространенные (парные) формы: падеж
нахождения предмета в сплошной среде,
к-рому по семантике противостоит падеж
нахождения предмета во вместилищах
(гинух. лъе-ль 'в воде’ — ящика-ма ‘в
ящике’). Падеж нахождения на горизон-
тальной поверхности противостоит по
семантике падежу нахождения на верти-
кальной поверхности (ср. гинух. устур-
къо 'на столе’ — хъодо-хъо 'на стене').
В Ц. я., как и в андийских, имеется 2
род. п., но грамматич. различие между
ними иное. В Ц. я. употребление одного
из род. п. в качестве определения связа-
но с типом основы определяемого сущест-
вительного — прямой или косвенной;
ср.: гииух. эссу-с т1охъ 'брата нож’ —
эссу-зо т1охъруз ‘брата ножу//иожу бра-
та’; цез. Абакарес-с кид 'Абакара дочь’ —
обийу-з эсийа 'отца брат’ (эргатив). Так
же образуются 2 формы род. п. у субстан-
тивиров. атрибутивных форм и у личных
местоимении.
Атрибутивные формы в Ц. я., в отли-
чие от аваро-андийских, в исходе слова не
имеют классных показателей, и поэтому
принадлежность субстантивов к тем или
иным именным классам остается невыра-
женной, напр.: гунзиб. к1от1у оже (авар.
лъик1а-в 'вас', I класс) 'хороший маль-
чик’, к1от1у кид (авар. лъик1а-й яс, II
класс) 'хорошая девочка’, к!оту бише
(авар. лъи-к1а-б бече, III класс) 'хоро-
ший теленок’.
Категория морфологич. класса в Ц. я.
свойственна гл. обр. глаголу (классный
показатель в начале слова). Атрибутив-
ные формы в Ц. я., как правило, марки-
руются не ауслауТными (в исходе слова),
а анлаутными классными показателями.
Категория именного класса в Ц. я.,
в отличие от аваро-андийских языков,
шестичленна (с учетом числовых форм су-
ществительных). В ед. ч. имеется 4 клас-
са: класс мужчин (гунзиб. ыкъу ыс 'боль-
шой брат’), класс женщин (й-ыкъу кид
'большая девочка’), III класс (б-ыкъу
ч1ик1е 'большой козленок’), IV класс
(р-ыкъу бех 'высокая трава’). Во мн.
ч.— 2 класса: класс личности (б-ыкъар
ысна 'большие мальчики’), класс нелич-
ности (р-ыкъяар ч1ик1е 'большие козля-
та'). В бежтин. яз. вследствие процесса
р > й совпали II и IV классы. Клас-
сный показатель й кроме наименований
женщин обслуживает и названия вещей:
ср. гунзиб. й-икъу ахъе 'большая женщи-
на', й-ыкъу эху 'большая река’. В пара-
дигме мн. ч. цез. и гинух. языков есть
класс наименований мужчин, что нехарак-
терно для др. цез. языком.
Глагол дифференцируется по виду в
бежтин., гунзиб. и цез. языках. Наличие
вида в хваршин. и гииух. языках не
проверено. В бежтин. и гунзиб. языках
аффикс -д является признаком много-
кратного действия, а его отсутствие —
признаком однократного действия. Но-
сителем семантики длит, действия явля-
ется также форма глагола с суффиксом
-л, к-рая образует номинативно-творит.
конструкцию: абу бэхо-д коше-ла 'Отец
занимается косьбой сена'. В цез. яз. в
конструкции с глаголами многократного
действия (дуративным видом) не пред-
ставлено дополнение в тв. п.: нессй цах-
хо кагъат 'Он пишет письмо' (эргативная
конструкция) — жа цахнах 'Он занима-
ется писанием’ (номинативная конструк-
ция). Наличие двух конструкций при гла-
голе многократного действия характерно
для цез. яз. и чуждо для бежтин. и гун-
зиб. языков. Во всех Ц. я. при глаголах
чувственного восприятия (verba sentien-
di) подлежащее стоит в дат. п.
Конструкция предложения в Ц. я.
обусловлена прежде всего семантикой гла-
гола. Неперех. глагол образует номина-
тивную конструкцию, перех. глагол, если
его формы не дифференцируются по ви-
ду, образует эргативную конструкцию.
Перех. глагол, имеющий видовую корре-
ляцию, наряду с эргативной конструкцией
образует редкую по структуре номина-
тивную конструкцию, в к-рой подлежащее
стоит в им. п., а дополнение (не пря-
мое) — в тв. П.
В Ц. я. ие получил развития префик-
сальный и слабо развит суффиксальный
способы словообразования (иапр., в гла-
голе нет локальных и направит, превер-
бов). Нек-рые имена существительные об-
разуются посредством заимствованных
из авар. яз. суффиксов -хъаи, -лъи. В
Ц. я. развит способ образования иицеп-
тивных глаголов от прилагательных с
помощью суффиксов -лъ, -лъа, -лъал,
-л. Есть суффиксы каузатива, преобра-
зующие глаголы непереходного и возврат-
ного значения в переходные: -р//-л, -х,
-к 1а и др. В лексике немало заимствова-
ний из рус., авар., груз, и др. языков.
Все Ц. я. являются бесписьменными.
Языком межнац. общения для цез. на-
родностей является авар. лит. язык. Об
изучении Ц. я. см. Кавказоведение.
• Бокарев Е. А., Цезские (дидойские)
языки Дагестана, М.. 1959; его же, Даг.
языки, в кн.: Языки Азии и Африки, т. 3.
М., 1979: Имиайшвили Д. С., Дидой-
ский язык в сравнении с гинухским и хвар-
шийским языками, Тб.. 1963; Гуда-
ва Т. Е., Историко-сравнит. анализ консо-
нантизма дидойских языков, Тб., 1979;
Ломтадзе Э. А., Словесное ударение в
дидойских языках (сравнит.-ист. анализ).
Тб., 1984 (на груз. яз.). С. М. Хайдаков.
ЦЁЗСКИЙ ЯЗЬ'|К (дидойский язык) —
один из цезских языков. Распространен
в селах Цунтинского и отчасти Цумадпн-
ского р-нов Даг. АССР. Число говоря-
щих ок. 7 тыс. чел. Имеет большое число
диалектов (кидерииский, наиболее изу-
ченный; сагадинский, шайтльский, асах-
скнй, эльбокский и др.), различия меж-
ду к-рыми невелики (наличие/отсутствие
лабиалнзов. согласных; тип реализации
просодич. признака: «сжатие» — фарин-
гализация, напр. маьли, или эмфатиза-
ция, напр. мг1али; сохраиение/несохране-
ние интервокального «къ» и др.). В от-
личие от др. цез. языков, для Ц. я. ха-
рактерно наличие умлаутиров. гласного
а в системе вокализма; существенна
роль фарингализации/эмфатизации в фо-
нетич. процессах; в морфологии — про-
стая четырехчленная система согласо-
ват. именных классов; совпадение по
форме эргатива с инессивом; наличие в
числе падежей компаратива и транслати-
ва; различение двух инфинитивов — на
-а и -аиир (в целом глагольная морфоло-
гия типична для цез. языков); семанти-
чески мотивированное распределение
эргативных и аккузативных правил в син-
таксисе. Ц. я. близок гинухскому языку,
с к-рым образует особую генетич. ветвь
внутри цез. подгруппы. Язык бесписьмен-
ный.
• Бокарев Е. А., Цезские (дидой-
ские) языки Дагестана, М., 1959; Имиай-
швили Д. С.. Дидойский язык в сравне-
нии с гинухским и хваршийским языками,
Тб.. 1963; Кибрик А. Е.. Материалы к
типологии эргативиости. 15. Цезский язык,
М., 1981.	. Я. Г. Тестелец.
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК —
древнеславянский литературный язык.
По своему происхождениюя это старосла-
вянский язык, подвергшийся влиянию жи-
вых языков народов, у к-рых ои был рас-
пространен. Это влияние отражено уже
в самых ранних памятниках 10—И вв.
Различают местные разновидности Ц. я.,
или изводы, редакции: вост.-славянская,
болгарская, македонская, сербская, хор-
ватская глаголическая, чешская, румын-
ская.
Нормы Ц. я. изменялись с постепен-
ным передвижением центров др.-слав,
книжности с юга слав, мира на восток,
под влиянием живых нар. языков, в за-
висимости от тенденций к унификации
Ц. я. и восстановлению древних норм, что
было связано с деятельностью разл.
книжных школ. Так, после нек-рой де-
ЦЕРКОВНОСЛАВ 575
централизации и ослабления строгости
норм Ц. я. (12—13 вв.) наступает эпоха
унификации и восстановления древних
норм (14—15 вв.) в результате деятель-
ности тырновской школы в Болгарии, ре-
савской школы в Сербии и связанного с
этой деятельностью второго юж.-слав,
влияния на Руси. В кон. 15—16 вв. про-
исходит смещение центров слав, книж-
ности в Зап. Русь и в Москву, вызвавшее
смену норм под влиянием местных нар.-
разг. языков. В 17 и. существовало
неск. центров книжности: Вильно, Киев,
Москва, что привело к параллелизму
норм. В 18 в. централизация и нормали-
зация Ц. я. проходили иа основе Ц. я.,
употреблявшегося в Москве. Наряду с
произведениями, написанными на Ц. я.,
в слав, странах в разное время появляет-
ая лит-ра на основе живого нар. языка,
так складываются 2 типа др.-русского,
др.-сербского, др.-болгарского (ст,-
болг.) лит. языков. В основе одного типа
лежит Ц. я., в основе другого — живой
нар. язык. В разные эпохи взаимоотно-
шения между этими типами лит. языков
различны. Если в ср. века они были срав-
нительно близкими, то в 17 в. имело ме-
сто двуязычие. С др. точки зрения, в
Киевской Руси Ц. я. и рус. яз. имели стро-
го разграниченные сферы употребления
и образовывали диглоссию, при к-рой
литературным был только Ц. я. В 17 в.
это разграничение нарушается, в связи
с чем диглоссия переходит в двуязычие
(Б. А. Успенский). Нар. рум. язык и
Ц. я., как языки разных систем, всегда
были достаточно независимы друг от
друга. Ц. я. постепенно уступал лит.
языку на нар.-разг. основе одну сферу
распространения за другой и, наконец, в
18 в. вышел из письм. употребления.
Сохраняется как культовый язык пра-
восл. церкви.
В лингвистич. лит-ре вместо терминов
«старославянский» и «Ц. я.» употребля-
ется также термин «др.-слав. лит. язык»,
к-рым обозначается единый лит. язык
юж. славян (9—18 вв.), вост, славян
(10—18 вв:), мораван (чехов) (9—11 вв.)
и влахо-молдаван (14—18 вв.).
• Б у л и ч С., Церк.-слав. элементы в
совр. лит. и нар. рус. языке, ч. 1, СПБ, 1893;
Толстой Н. И., К вопросу о др.-слав,
языке как общем лит. языке юж. и вост, сла-
вян, ВЯ. 1961, № 1; [Доклады, прочитанные
иа заседании Комиссии по составлению слова-
ря общеслав. лит. (церк.-слав.) языка в апре-
ле 1966 г.), там же, 1966, №5; Копылен-
ко М. М.. Как следует называть язык
древнейших памятников слав, письменности?,
«Сов, славяноведение», 1966, № Г, Виног-
радов В. В., История рус. лит. языка.
Избр. труды. И., 1978; Успевский
Б. А., История рус. лит. языка (XI—XVII
вв.), Miinch., 1987. Л. Л. Касаткин.
ЦЙПФА ЗАКбН — см. Лингвистиче-
ская статистика.
ЦИРКУМФЙКС (от лат. circumfixus —
укрепленный кругом) — см. Аффикс.
ЦИРКУМФЛЕКС (лат. accentus cir-
cumflexus — облечённое ударение) (об-
лечённый тон, облечённое ударение) —
1) один из видов тонического ударения
в древнегреческом языке. Представлял
собой «составный», т. е. сложный, тон,
имевший восходяще-нисходящий харак-
тер, соединение «острого» и «тяжелого»
тонов. Знак Ц. стаиился только на дол-
гих двухмерных гласных. 2) Интонация
современного литовского языка, имеющая
восходящий характер. Однако в перво-
нач. балт. системе, сохранившейся в ла-
тыш. яз. и по диалектам в литовском, ин-
тонация Ц. была нисходящей. То же со-
стояние по косвенным признакам имело
место и в прус. яз. Предполагается, что
в литов, яз. нисходящая интонация транс-
формировалась в восходящую. По про-
исхождению балт. Ц.— интонация не-
долгих унаследованных иидоевроп. диф-
тонгов и рефлексов слогообразующих со-
норных. 3) Реконструируемая прасла-
вянская интонация долгих слогов. Ее
нисходящий характер восстанавливается
на основе след, соответствий: перенос нис-
ходящей долготы на следующий слог в
словенском, нисходящая долгая интона-
ция в сербскохорватском, краткость в
чешском, ударение на первой части рус.
полногласных сочетаний оро, оло, ёре.
Генетически праслав. Ц. тесно связан с
балт. Ц. Новый Ц. — предполагав-
шаяся общеслав. нисходящая интонация
иа месте первонач. акута. В 50-х гг. 20 в.
было установлено, что новоциркумфлек-
совая интонация существовала только в
словен. яз. 4) Вид ударения шведского
языка, характеризующийся сложной
ударностью подударного гласного; встре-
чается в основном и апокопирующих го-
ворах. 5) Диакритический знак (~ г> д),
напр. во франц, яз. означающий долготу
гласной: pale ’закрытие’ pale ’бледный’.
,	„	, В. В. Арефьев.
ЦЫГАНСКИМ ЯЗЫК — один из ин-
дийских (индоарийских) языков. Этнич.
группы, говорящие на Ц. я., покинули
Индию в разное время, начиная с сер.
1-го тыс. и. э., и распространились по Пе-
редней Азин и Европе, а также проникли
в Сев. и Юж. Америку, Австралию и Н.
Зеландию. Число говорящих на Ц. я.
точно не установлено (обычно их исчисля-
ют от 1 до 5 млн. чел.).
Развиваясь в иноязычной среде, Ц. я.
сохранил осн. индоарийский лексич. фонд
и ряд черт структурной общности с центр,
и сев.-зап. индоарийскими языками. Осн.
отличия Ц. я. в области фонетики: оглу-
шеиие индоарийских звонких аспират
(gh > kh, dh > th, bh > ph); ослабле-
ние аспирации (ch > c, th > t, bh > b);
децеребрализация (t > r, d > г, dh > r,
st > St) и др. В области морфологии: за-
мена флективных форм существительных
агглютинативными при сохранении про-
тииопоставлеиия общекосвениого падежа
(косвенной основы) прямому; отсутствие
у неодуш. имен форм винительного и ме-
стного падежей. Длит, пребывание цыган
иа Балканском п-ове на их пути в Евро-
пу и далее отразилось в проникновении
в Ц. я. иек-рых черт, характерных для
балканского языкового союза: артикля,
форм выражения инфинитива и др. Совр.
Ц. я. распадается на многочисл. диалек-
ты, в большей или меньшей степени под-
вергшиеся лексич., а также фонетич.,
морфологич. и синтаксич. влиянию тех
языков, на терр. распространения к-рых
живут соотв. группы цыгаи. В этом сыгра-
ло большую роль двуязычие цыган, ис-
пользующих Ц. я. в семейном быту, в
общении между собой и в песенном фоль-
клоре, а в ост. случаях обращающихся
к языку окружающего их населения.
За пределами Ц. я. обычно остаются
родственные ему диалекты этнич. групп,
не прошедших через Балканы и Центр.
Европу (иапр., боша — в Армении;
баиджара, дом, ламбади, ганголи, санси
и др.— в Индии).
Ц. я. не имеет своей письменности, хотя
делались попытки ее создания. Сущест-
вуют записи песен и сказок лат. и рус. ал-
фавитами.
9 Вентцель Т. В.. Цыган, язык, М.,
1964; Вентцель Т. В., Черев-
ков Л. Н.. Диалекты цыган, языка, в кн.:
Языки Азии и Африки, т. 1. М,, 1976; 3 о-
граф Г. А,, Морфологич. строй новых
индоарийских языков. М., 1976; М i k 1 о-
s i с h F,, Uber die Mundarten und die Wan-
derungen der Zigeuner Europas, T1 1 — 12,
W.. 1872—80; Turner R. L., The position
of Romani in Indo-Aryan. L., 1927; H г к a 1 E.,
Einfiihrung in die mitteleuropaische Zigeu-
nersprache mit Worterverzeichnis, Lpz., 1940;
Kocbanowski J., Gypsy studies,
v. 1—2, New Delhi, 1963; La langue Tsigane,
Tendances actuelle de la recherche. Actes de
la table ronde internationale de tsiganologie
(Sevres. 5 et 6 decembre, 1977), P., 1978;
S a i 1 1 e у R., Vocabulaire fondamental du
Tsigane d'Europe, P., 1979; Jusuf V., К e-
peski K., Romani gramatika/Romska gra-
matika. Skopje, 1980; Cal vet G., Le-
xique Tsigane, P., 1982; Cortiade M.,
Romani fonetika thai lekhipa. Titograd,
1985.
Сергиевский M. В. (сост). Цы-
ган. -рус. словарь, М.. 1938; Rishi W. R.,
Multilingual Romani dictionary, Chandigarh,
1974; WolfS. A., Grosses Worterbuch der
Zigeunersprache (Romani tiiv), 2 Aufl.. Hamb.,
1987.	T. В. Вентцель.
ЧАГАТАЙСКИЙ ЯЗЫК — один из
тюркских языков (карлукская группа).
Книжно-письм. язык, сложившийся в
15—16 вв. в тимуридском Мавераннахре
(Ср. Азия) на основе местных тюрк, диа-
лектов под сильным иоздействием лит.-
языковой традиции предшествующих пе-
риодов (караханидско-уйгурской, 10—
12 вв., и золотоордынской, 13—14 вв.).
Вобрав в себя ииодиалектные формы,
576 ЦИПФА
обусловлеиные региональным варьиро-
ванием и интенсивным контактированием
между тюрк, языками карлукской, огуз-
ской, кыпчакской групп, Ч. я. имел над-
диалектный характер, усугублявшийся
как большим числом арабско-перс. заим-
ствований, так и араб, графикой (см.
Арабское письмо), допускающей вариант-
ность огласовок. Благодаря этому сочи-
нения на Ч. я. были широко читаемы
тюркоязычными народами, населявши-
ми терр. от Босфора до Алтая и Индии.
Вопрос о периодизации Ч. я. решается
тюркологами по-разному. А. К. Бо-
ровков (1963), отождествляя Ч. я. со ср,-
азиат. тюрк. лит. языком исламской эпо-
хи, датировал его И—16 ив., П. М. Ме-
лиораиский (1902) — 13—18 вв.; А. Н. Са-
мойлович (1928), к-рый выделял в разви-
тии ср.-азиат, тюрк. лит. языка ислам-
ской эпохи три «находящих один на дру-
гой и связанных между собой периода»,
название Ч. я. закреплял за 3-м пери-
одом— 15 — нач. 20 вв.; ср. 14—17 вв.
у А. М. Щербака (1962). По Я. Экману
(1966), в развитии Ч. я. выделяются пе-
риоды: доклассический (нач. 15 в.—
1465), классический (1465—1600), пост-
классический (1600—1921). На имеющих-
ся периодизациях отразилось то, что Ч. я.
исторически оказывал значит, влияние на
формирование более поздних региональ-
ных лит. языков тюрки.
В базисной морфологич. системе Ч. я.,
особенно при расширительном его толко-
вании, могут быть вычленены «староуз-
бекские» элементы. Это позволило языко-
ведам Узбекистана в 30—60-х гг. имено-
вать Ч. я. «староузбекским языком» (см.
Узбекский язык).
в Ильм и иск ий Н., Материалы для
джагатайского спряжения из Бабер*Намэ,
«Уч. зап. Имп. Казанского ун-та за 1863 г.»,
1865. в. 2; Самойлович А. Н.. К ис-
тории лит. ср.-азиатско-тур. языка, в сб.:
Мир-Али-Шир. Л., 1928; Малов С. Е.,
Мир Алишер Навои в истории тюрк, лит-р и
языков Ср. и Центр. Азии. Изв. АН СССР.
ОЛЯ, 1947, т. 6, в. 6; Щербак А. М.,
Грамматика староузб. языка,_ М, —Л., 1962;
Боровков А. К., «Бада'и* ал-лугат».
Словарь Талж’ Иманй Гератского к соч. Али-
шера Навои, М.. 1961; его же, Лексика
ср.-азиат, тефсира XII—XIII вв.. М.. 1963;
Фазылов Э, И., Староузб. язык. т. 1 — 2,
Таш., 1966—71; Благова Г. Ф., Тюрк,
чабата) — рус. чагатай/джагатай, «Тюрколо-
гич. сб-к, 1971», М., 1972; Тенишев Э. Р.,
Языки древне- и ср.-тюрк, письм. памятни-
ков в функциональном аспекте, ВЯ, 1979,
№ 2; Наджип Э. Н., Исследования по ис-
тории тюрк, языков XI—XIV вв., М., 1989;
Абдурахмовов F., Ш у к у ров Ш.,
Узбек тилинннг тарихий грамматикаси, Тош-
кент, 1973; Абдурахмовов f., Рус-
тамов А., Навоий тилинииг грамматик
хусусиятлари, Тошкент, 1984: V a m Ъ ё-
ry Н.. Cagataische Sprachstudien..., Lpz.,
1867; Brockelmann C., Osttiirkische
Grammatik der islamischen Litteratursprachen
Mittelasiens. Leiden, 1954; Eckmann J.,
Das Tschaghataische, в ки.: Philologiae Tur-
cicae fundamenta, Bd 1, [Wiesbaden, 1959);
его же, Chagatay manual. Bloomington, 1966.
Будагов Л. 3., Сравнит, словарь тур,-
тат. наречий, т. 1—2, СПБ, 1869—71: Али-
шер Навоий асарлари тилинннг изохли лу-
гати. т. 1—4, Тошкент, 1983—85; Zenker
J. Th., Dictionnaire turc-arabe-persan, t.
1 — 2, Lpz., 1866—76; Pa vet de Cour-
teille A., Dictionnaire turk-oriental, P.,
1870.	Г. Ф. Благова.
ЧАДСКИЕ ЯЗЫКЙ—ветвь афразий-
ских языков. К ним относится более 150
языков и диал. групп, распространенных
в Центр, и Зап. Судане, в р-нах, примы-
кающих к оз. Чад, на терр. Сев. Нигерии,
Сев. Камеруна, Республики Чад. Искон-
ный ареал языка хауса, крупнейшего
языка ветви, включает и юго-вост, р-иы
Нигера; вследствие миграций и торговой
экспансии народа хауса язык хауса рас-
пространился также в сев. р-нах Ганы,
Того, Бенина и во мн. других странах
Африки.
Ч. я. делятся на западночад-
ские: 1) подгруппа хауса — хауса, гван-
дара; 2) подгруппа ангас — а) аигас, су-
ра, анкве, чип и др.; б) герка; 3) подгруп-
па рон — боккос, даффо-бутура, фьер,
кулере и др.; 4) подгруппа боле-тангле —
а) боле (болева, боланчи), нгамо, карека-
ре, гера и др., б) тантале (тангле), дера
(канакуру) и др.; 5) подгруппа сев. бау-
чи (па’а-варджи) — варджи, па'а, дири,
джимбин и др.; 6) подгруппа юж. баучн
(зар) — зар (сайанчи), ооггом (бурум),
польги, геджи и др.; 7) подгруппа баде —
баде, нгизим, дувай; центрально-
чадские: 1) подгруппа тера — а) те-
ра, джара, б) га’анда, хона; 2) подгруппа
бура-марги — а) бура (пабир), чибак,
путай, б) марги, кильба (хыба); 3) под-
П>уппа хиги — хиги, бана; 4) подгруппа
бата — бата (бачама), гуде, нзанги
(джен), гуду; 5) подгруппа хидкала —
ламанг (хидкала); 6) подгруппа манда-
Д 19 Лингвистич. зиц. словарь
ра — мандара (вандала), падуко, главда,
гудуфи др.; 7) подгруппасукур — сукур;
8) подгруппа матакам — матакам, мофу,
гисига и др.; 9) подгруппа даба — даба
(мусгой), хина, гавар; 10) подгруппа ги-
дер — гидер; 11) подгруппа котоко —
будума (йеднна), логоне, макари, гульфей
и др.; 12) подгруппа музгу — музгу
(мусгум); 13) подгруппа маса — маса
(банана), зиме, мусей и др.; восточ-
ночадские: 1) подгруппа кера —
кера, квант (модгел); 2) подгруппа нанче-
ре (лай) — нанчере, лай (габлай) и др.;
3) подгруппа сомрай — сомрай, тумак,
милту и др.; 4) подгруппа сокоро —
сокоро (беданга), барейн, саба; 5) под-
группа дангла — дангла (дангалеаг, кар-
бо), мигама и др.; 6) подгруппа моку-
лу — мокулу; 7) подгруппа муби —муби,
джегу, биргит и др.
Для фонологич. систем Ч. я. характер-
но типичное в афразийской семье троич-
ное противопоставление согласных: глу-
хие — звонкие — эмфатические, причем
эмфатические в губном и дентальном ря-
дах, где оии встречаются наиболее ча-
сто, реализуются как имплозивные звон-
кие (т. е. преглоттализованные двухфо-
кусные); во многих языках имеется про-
тивопоставление билабиальных и лабио-
дентальных фрикативных; широко пред-
ставлены преиазализованные смычные;
имеются латеральные сибилянты (в ос-
новном в языках центр, ареала); и
нек-рых языках на месте сочетаний сог-
ласных возникли двухфокусные смыч-
ные согласные (напр., лабио-дентальные
в языке марги). Широко распространено
противопоставление гласных по долго-
те — краткости. Все Ч. я. имеют фоноло-
гич. тоны как с лексич., так и с грам-
матич. значением. Обычно представ-
лены как ровные (два или три), так
и контурные тоны (нисходящие, реже вос-
ходящие). Ровные тоны противопоставля-
ются не по абсолютной высоте, а относи-
тельно, в соответствии с местом в синтаг-
матич. последовательности, и могут ме-
нять абсолютную высоту в зависимости от
места в синтагме; как правило, отмечает-
ся общее понижение тонов к концу син-
тагмы (это типично для мн. семей и групп
афр. языков и, видимо, является аре-
альной чертой). Широко распространено
явление тональной полярности, когда
грамматич. показатели (аффиксы, ча-
стицы, приглагольные местоимения и мес-
тоименные аффиксы) получают тон, про-
тивоположный тону соседнего слога.
Морфология имени в Ч. я. разнообраз-
на. Для глаголов характерно наличие
систем производных глагольных основ,
образуемых с помощью разл. рода изме-
нений в исходной основе (геминация и
редупликация, инфиксы, изменения глас-
ных и тонов), а также путем присоеди-
нения служебных элементов, ооычно име-
нуемых «расширителями». Производные
основы используются для выражения ин-
тенсива, итератива, рефлексива, пассива,
каузатива, направленности действия,
разл. степеней завершенности/незавер-
шенности н мн. др. (системы производных
основ во многом аналогичны системе гла-
гольных пород в семитских языках).
Во мн. языках сохранилось общеафра-
зийское противопоставление перфек-
тных — имперфектных основ, но формы
выражения этой оппозиции могут варьи-
ровать от аблаутного а- в основе импер-
фектива (исконная общеафразийская мо-
дель, сохранилась в иек-рых вост.-чад.
языках, рон языках и др.) до тональных
чередований. Кроме этого, в Ч. я. имеется
система спрягаемых глагольных форм,
число к-рых сильно варьирует в разных
языках. Онн имеют разл. временные, мо-
дальные, видовые значения и, как прави-
ло, образуются с помощью особых рядов
личных местоимений, а также вспомогат.
глаголов и/или аналитич. показателей,
входящих в состав глагольного комплек-
са. Обычно в Ч. я. представлено неск.
рядов личных местоимений: самостоя-
тельные (субъектные, объектные), субъ-
ектные приглагольные местоимения (ча-
сто различные для разных видо-времен-
ных форм), а также местоименные аф-
фиксы (объектные, притяжательные).
Преобладают аналитич. конструкции.
Развитой письм. традицией среди Ч. я.
обладает только хауса. Остальные языки
являются бесписьменными.
Отд. Ч. я. становятся объектом линг-
вистич. исследования с сер. 19 в. (рань-
ше других — хауса, затем — музгу).
В 30-х гт. 20 в. И. Лукас выделил 2 груп-
пы языков, названные им чадской и чадо-
хамитской. Только чадо-хамит, языки
(в т. ч. хауса, музгу, котоко) признава-
лись родственными афразийским язы-
кам, хотя одновременно отмечалась связь
этих двух групп между собой. Критерием
для разделения языков на две группы
послужил типологич. признак наличия
(в чадо-хамитских) и отсутствия (в Ч. я.)
категории грамматического рода в со-
ответствии с т. наз. хамитской тео-
рией К. Майнхофа. Затем в работах
Дж. X. Гринберга по классификации афр.
языков было показано, что все Ч. я. (т. е.
как чадо-хамитская, так и чадская груп-
пы Лукаса) образуют единую в геиетич.
отношении общность, к-рая входит в афр-
азийскую макросемью.
Среди Ч. я. наиболее изучен язык хау-
са; однако вся эта ветвь в целом является
в 70—80-е гт. объектом интенсивных ис-
следований как в описат. плайе, так и в
плане афразийского сравнит.-ист. яз-зна-
ния.
в Дьяконов И. М.. Семитохамит,
языки, М-., 1965; Порхомовский В. Я.,
Чад. языки, в кн.: Сравнит.-ист. изучение
языков разных семей. Задачи и перспективы,
М,, 1982; Столбова О. В., Сравнит.-ист.
фонетика и словарь зап.-чадских языков, в
кн.: Африканское ист. яз-знание, М., 1987;
Lukas J., Zentralsudanische Studien,
Hamb., 1937: Greenberg J., The lan-
guages of Africa, 2 ed., Bloomington, 1966;
Westermann D., Bryan M., The
languages of West Africa, HAL, 2 ed., pt 2,
Folkestone — L..	1970; Newman P.,
Chadic classification and reconstruction,
«Afroasiatic Linguistics», 1977, v. 5. № 1;
Diakonoff J. M., Afrasian languages,
M., 1988.	В. Я. Порхомовский.
ЧАМАЛЙНСКИИ ЯЗЫК —один из
аваро-андо-цезских языков (аваро-андий-
ская подгруппа); наиболее близок к тин-
динскому языку. Распространен в ряде
аулов Цумадинского р-на Даг. АССР.
Число говорящих ок. 4 тыс. чел. Имеет
2 диалекта: гакваринский (с верх.-гак-
варин., ниж.-гакварии. и гадырин. наре-
чиями) и гигатльский.
В отличие от др. андийских языков,
для Ч. я. характерны сильные абруптив-
ные спиранты cici ( < ц!ц!) и ш!ш!
(< ч!ч1); и грамматике — пятичленная
классная система (за счет более дробного
деления класса вещей); согласование ие
только классного, но и неклассного род.
падежей с определяемым в числе (ср.
нлул! вац ’брат матери’, но илул!е вацое
’братья матери’); наличие двух форм аф-
фективного п. у одуш. существительных
(гьадам-хе/гьадам-б ’человек’), неодуш.
существительные имеют формы только с
суффиксом -хе; использование редупли-
ЧАМАЛИНСКИЙ 577
кации для выражения многократности
действия (ххйна ’косить’ —повторяюще-
еся действие ххаххйна); употребление в
значении неопределенного буд. вр. форм
на -да, функционирующих в др. язы-
ках в значении настоящего общего. Язык
бесписьменный.
• Бокарев Л. Л., Очерк грамматики
чамалин. языка, М. —Л..	1949; М а г о-
медбекова 3. М.. Чамалин. язык, в
кв.: Языки народов СССР, т. 4, М., 1967.
М. Е. Алексеев.
ЧАНСКИЙ ЯЗЬ)К — см. Лазский язык.
ЧАСТИ РЁЧИ — классы слов языка, вы-
деляемые на основании общности нх син-
таксических (см. Синтаксис), морфоло-
гических (см. Морфология) и семантиче-
ских (см. Семантика) свойств. Различа-
ются знаменательные Ч. р. (существи-
тельное, глагол, прилагательное, наречие)
и служебные (союз, предлог, частицы, ар-
тикль и др.). К знаменательным Ч. р.
традиционно относят также числитель-
ные и местоимения.
Иерархия признаков, лежащих в ос-
нове выделения Ч. р,, по-разиому пони-
мается в разных лингвистич. школах.
Традиционно на первый план выдвига-
лись морфологич. признаки, что обуслов-
лено ориентацией европ. яз-знаиия на
флективные н агглютинативные языки.
Расширение типологии, перспективы при-
вело к осознанию неуинверсального ха-
рактера морфологич. признаков. При ти-
пологии. анализе универсальное опреде-
ление Ч. р. основывается на синтаксич.
характеристиках, тогда как морфологич.
параметры выступают в качестве допол-
нительных, значимых для флективных
и агглютинативных языков. В качестве
дополнительных выступают и семантич.
свойства, существенные прежде всего для
идентификации Ч. р. в разных языках.
При типологии, анализе к одной Ч. р.
относят слова, способные стоять в пред-
ложении в одинаковых синтаксич. пози-
циях или выполнять одинаковые синтак-
сич. функции. Напр., одним из призна-
ков, различающих существительное и
глагол в рус. яз., является возможность
быть главным членом атрибутивной кон-
струкции с прилагательным («быстрый
шаг» при невозможности «быстрый ша-
гать»). При этом важен не только набор
синтаксич. функций, но и степень харак-
терности каждой из функций для данной
Ч. р. Эти функции распадаются на пер-
вичные и вторичные (связанные с определ.
морфологич. и синтаксич. ограничения-
ми). Так, в рус. яз, и существительное,
и глагол могут выступать как в функции
подлежащего («Человек любит», «Ку-
рить — здоровью вредить»), так и в функ-
ции сказуемого («Иванов — учитель»,
«дерево горит»), однако для глаголов
функция сказуемого первична, а функция
подлежащего вторична, для существи-
тельного же функция подлежащего пер-
вична, а сказуемого — вторична, что и
выражается в ряде ограничений, налагае-
мых иа употребление существительного
и глагола во вторичных функциях. В ча-
стности, существительное может быть
подлежащим прн сказуемом любого ти-
па, тогда как глагол не может выступать
в качестве подлежащего при сказуемом,
выраженном глаголом в личной форме
(ср. «Курение подорвало его здоровье»
при невозможном «Курить подорвало его
здоровье»). Предложение с подлежащим-
глаголом трансформируется в предло-
жение с подлежащим-существительным
(«Курение вредно для здоровья»), но не
578 ЧАНСКИЙ
наоборот. Вместе с тем сказуемое-суще-
ствительное требует глагола-связки для
выражения времени и наклонения («Ива-
нов был/был бы учителем»), чего ие тре-
бует глагол. В кит. яз. и глагол, и прила-
гательное могут выступать в функции оп-
ределения, но глагол при этом, в отли-
чие от прилагательного, требует спец,
«адъективного» оформления (суффикса
-ды-). Синтаксич. функции определяют
и разделение на классы служебных слов
(служебных Ч. р.), напр. возможность
нли невозможность относиться к пред-
ложению в целом, синтаксич. связь с тем
или иным набором энаменаг. Ч. р. и т. д.
(ср. в англ. яз. возможность связи пред-
лога с именной группой в целом при том,
что артикль соотносится с каждым отд.
существительным: «in a book or a manu-
script», но не «in a book or manuscript»).
В типология, перспективе оказывается
сомнительной правильность выделения в
качестве отд. Ч. р. местоимений и числи-
тельных (для большинства языков), т. к.
принципы выделения этих классов отли-
чаются от принципов выделения других
Ч. р. Слова этих классов обычно разно-
родны по своим синтаксич. функциям и
примыкают с этой точки зрения к разл.
классам слов (см. Местоимение, Числи-
тельное). Поэтому их часто рассматри-
вают как подклассы внутри др. Ч. р. (ср.
существительные-числительные «три»,
«четыре», прилагательные-числительные
«первый», «второй»).
Каждая Ч. р. характеризуется особой
системой грамматич. категорий. Будучи
выражены морфологически, наборы грам-
матич. категорий охватывают все слова
данной Ч . р. или осн. ядро этих слов. На
этом основан морфологич. критерий выде-
ления Ч. р. в неаморфных языках. Так,
в рус. яз. сущестиительному свойствен-
ны число, падеж и род (как словокласси-
фицирующая категория), прилагатель-
ному — степени сравнения, число, падеж
и род (как словоизменит. категория).
В бирм. яз,, напр., прилагательное и гла-
гол в этом отношении не противопостав-
лены (выражение степени сравнения име-
ют слова, соответствующие и прилагатель-
ным, и ряду глаголов др. языков). При
морфологич. классификации выделяются
формы, совмещающие в себе морфологич.
признаки разных Ч. р. (напр., причастия,
обладающие морфологич. признаками
глагола и имени). Хотя синтаксич. приз-
наки выделения Ч. р. типологически уни-
версальны, а морфологич. признаки та-
ковыми не являются, именно морфологич.
признаки, имеющие явное (эксплицитное)
выражение, могут быть определяющими
для языкового сознания носителей флек-
тивных и агглютинирующих языков.
Распределение слов по Ч. р. во всех
языках подчиняется определ. семантич,
закономерностям, к-рые служат основа-
нием для семантич. характеристики Ч. р.
Хотя в такой класс, как существитель-
ные, входят в рус. яз. слова, обозначаю-
щие предмет («стол»), качество («красно-
та»), действие («хождение»), однако боль-
шинство существительных, обозначаю-
щих не предметы, производны, а боль-
шинство иепроизводных существитель-
ных обозначают предметы. Эта законо-
мерность позволяет говорить об общем
значении предметности у существитель-
ных как Ч. р., распространяя эту семан-
тич. характеристику и на существитель-
ные, обозначающие качество, действие,
состояние и т. д. («краснота» рассматри-
вается как абстрактный предмет особого
рода). Точно так же для глагола уста-
навливается общее значение действия или
состояния, для прилагательного — каче-
ства, для наречия — признака действия
или качества. Семантич, признаки лежат
в основе типологич. идентификации Ч. р.
в разных языках. Так, мы можем гово-
рить, что существительное имеется и в
рус., и во Вьетнам, языках потому, что
в иих выделяется (по разным синтаксич.
признакам) класс слов, содержащий на-
именования предметов. Точно так же,
когда утверждают, что предикатив в кит.
яз. соответствует глаголу и прилагатель-
ному англ, яз., имеют в виду, что в кит.
яз. выделяется класс слов, включающий
обозначения, типичные для классов гла-
гола и прилагательного англ. яз. (обозна-
чение действий и качеств).
Состав Ч. р. в разных языках различен.
Различия касаются как самого состава,
так и объема отд. Ч. р. Так, в рус., франц.,
лат. языках выделяются существитель-
ное, прилагательное, глагол, наречие,
В ряде языков Сев. Америки и Африки
наречия и прилагательные не различа-
ются. В кит. яз. различаются имя, пре-
дикатив (глагол, прилагательное), наре-
чие. В нек-рых языках вычленяются
только имя и глагол (напр., в индейском
языке йума). Различия в объеме Ч. р.
наблюдаются при сравнении языка хау-
са, где слова, соответствующие прила-
гательным др. языков, объединяются с
существительными, и бирм. яз., где такие
слова объединяются с глаголом. Наиболее
постоянным в языках является противо-
поставление имени и глагола, однако уни-
версальность (см. Универсалии языко-
вые) этого различия остается недоказан-
ной.	В. М. Живов.
Вопрос о разделении слов иа классы
вставал перед учеными разных эпох и
народов. В 4 в. до н. э. Аристотель, вы-
деляя «части словесного изложения», иа
равных правах называет собственно раз-
ряды слов: имя, глагол, член, союз (пли
связку), и отд. звуки, слог и падеж. Др.-
инд. грамматики (Иска, Панини, 5 в.
до н. э.) выделяли 4 класса слов приме-
нительно к санскриту: имя, глагол, пре-
фикс-предлог, союзы и частицы. В алек-
сандрийской школе Аристарх Самофра-
кийский (2 и. до н. э.) и его ученик Дио-
нисий Фракийский впервые выделили
8 Ч. р. (partes orationis): имя, глагол,
причастие, член, местоимение, предлог,
наречие и союз. Те же Ч. р. (вместо чле-
на введено междометие) выделялись в
рим. грамматике Варрона (1 в. до н. э.)
и позже в слав, грамматиках, вплоть
до грамматики Мелетия Смотрицкого
(17 и.). М. В. Ломоносов в «Российской
грамматике» выделил 8 Ч. р.: имя (соб-
ственно имя, прилагательное и числитель-
ное), местоимение, глагол, причастие, на-
речие, предлог, союз, междометие. Смот-
рицкий и Ломоносов пользовались терми-
ном «части слова»; в 19 в. его сменил тер-
мин «части речи».
Проблема, касающаяся сущности Ч. р.
и принципов их выделения в разл. язы-
ках мира,—одна из наиболее дискусси-
онных проблем общего яз-знания. На про-
тяжении 19 в. к этой проблеме обраща-
лись А. X. Востоков, Г. П. Павский,
К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев и др.
В кон. 19 в. А. А. Потебня и Ф.Ф. Фор-
тунатов выдвинули разные принципы
классификации Ч. р. Потебня на первое
месГо поставил семантику Ч. р., указав
также и на их синтаксич. роль. Фортуна-
тов построил классификацию Ч. р. на
последовательном проведении морфоло-
гич. принципа, назвав классы слов (Ч.
р.) формальными классами. Дальнейшие
классификации Ч. р. в рус. яз-знании
стройлись на совмещении принципов,
предложенных Потебней и Фортунато-
вы и (напр., классификация А. М. Пеш-
ковского). А. А. Шахматов в основу деле-
ния Ч. р. положил синтаксич. прин-
цип с учетом морфологич. признаков.
Л. В. Щерба предложил классифициро-
вать слова по совокупности морфологич.,
синтаксич. и семантич. признаков. По
мнению Щербы, к-рый первостепенное
значение придавал семантич. признаку,
основанием для классификации Ч. р.
являются общие для всех языков мира ка-
тегории: предметность, действие, качест-
во. Многоступенчатую классификацию
Ч. р. для рус. яз. предложил В. В. Ви-
ноградов, относя к Ч. р. ие все слова, а
лишь те, к-рые являются членами пред-
ложения. Наряду с системой Ч. р. Ви-
ноградов выделил систему частиц речи
(частицы, частицы-связки, предлоги и
союзы) и образующие особые структур-
но-семантич. разряды слов модальные
слова и междометия.
В. А. Плотникова (Робинсон).
В совр. яз-знании вопрос об основах
классификации Ч. р. остается дискус-
сионным. Одни лингвисты определяют
Ч. р. как лексич. категорию, лексич. клас-
сификацию слов, как иниариант пред-
метно-логич. плана (Ю. М. Скребнев,
А. Е. Михневич). При этом нек-рые линг-
висты рассматривают Ч. р. только в функ-
ционально-семантич. аспекте: с типоло-
гич. точки зрения, с точки зрения языко-
вых универсалий Ч. р. определяются как
функционально-семантич. классы слов.
Н. А. Баскаков считает, что Ч. р. должны
рассматриваться дифференцированно и
системе двух координат — семантики, т.
е. слова как лексико-семантич. единицы,
и функции, т. е. слова как элементы сло-
восочетания и предложения. При этом сам
принцип лексико-семантич. классифика-
ции недостаточно четко определен. Др.
лингвисты считают, что Ч. р.— это логич.
разряды слов и поэтому решающее значе-
ние при выделении Ч. р. имеют их мор-
фологич. признаки. Однако этот крите-
рий непригоден для языков со слабо раз-
витой морфологич. системой. Напр., в
англ. яз. определять Ч. р. приходится на
основании двух признаков: семантиче-
ского (категориального значения) и син-
таксического (сочетаемости' и функции в
предложении). Нек-рые лингвисты опре-
деляют Ч. р. как грамматич. разряды
слов, выделяемые на основе учета мор-
фологич. и синтаксич. свойств слов, и
недостаточно учитывают лексико-семан-
тич. свойства слова. Напр., А. А. Рефор-
матский определял Ч. р. как грамматич.
категории (а не лексические или лексико-
грамматические), состав к-рых в каждом
языке индивидуален и определяется со-
вокупностью морфологич. и синтаксич.
свойств. Нек-рые лингвисты, напротив,
полагают, что значения Ч. р.— их глав-
ный признак, и основой в выделении Ч. р.
считают их лексико-семантич. признаки,
обобщающие категориальные значения
(Шахматов, Щерба, А. Н. Савченко). На-
конец, Ч. р. рассматриваются как лекси-
ко-грамматич. разряды слов, к-рые от-
личаются друг от друга не только рядом
грамматич. черт (морфологически — из-
меняемостью и неизменяемостью, спосо-
бом изменения, парадигматикой; син-
таксически — способами связи с др. сло-
вами н синтаксич. функцией), но и лек-
сически. Эта точка зрения является наи-
более принятой в совр. сов. яз-знании.
Нек-рые лингвисты считают, что в каж-
дом языке система Ч. р. сугубо специ-
фична. Попытки установить всеобщую,
универсальную, единую для всех языков
мира схему классификации Ч. р., как в
целом, так и в отд. ее частях, по их мне-
|7.
нию, следует признать несостоятельны-
ми. Отсюда попытки найти в разл. язы-
ках мира специфич. Ч. р. Так, напр., в
нанайском яз. выделялось имя качества,
объединяющее слова типа «красивый»,
«красиво», «красота», имя времени,
включающее слова «день», «дневной»,
«днем» и т. д. Сторонники этих теорий
не учитывают, что подобные слова уже
категориально распределены, и логич.
признак «качество» или «время» ие в
состоянии их объединить. Для кит., кор.
и япон. языков выделяется особая Ч. р.—
предикатив. Однако в этой теории прила-
гательное в функции сказуемого (равно-
ценное употребление прилагательного со
связкой) не рассматривается как имею-
щее специфич. категориальное значение,
очень близкое или подобное категориаль-
ному значению глагола.
Существуют разл. точки зрения по по-
воду того, являются ли категориальные
значения Ч. р. изначальными или они
возникли под влиянием синтаксиса. В
сов. лингвистике высказывалось мнение,
что Ч. р.— это морфологизиров. чле-
ны предложения (И. И. Мещанинов,
В. И. Дегтярев и др.). Савченко считает,
что синтаксич. свойства Ч. р. определя-
ются их значениями.
Возможен подход к проблеме Ч. р.,
исходя из концепции функционально-се-
мантич. разрядов слов. Слова, выполняю-
щие функции существительных, прилага-
тельных, местоимений, глаголов, числи-
тельных, наречий и т. д., имеются во
всех языках мира. Наличие категориаль-
ного значения и определ. функций впол-
не обеспечивает существование функцио-
нально-семантич. разрядов в языке. Сте-
пень «обрастания» этих разрядов морфо-
логич. показателями в разных языках
сильно варьирует. Существующее мне-
ние, что слово в языках со слабо разви-
той системой морфологич. средств потен-
циально способно выступать в роли лю-
бой Ч. р., по-видимому, ошибочно. Функ-
ционально-семантич. разряды слов не
обладают мобильностью. В этом смысле
каждый язык имеет «секторную» струк-
туру, т. е. каждый элемент языка имеет
собств. строго очерченную и строго опре-
дел. сферу действия, несмотря иа случаи
тождественности по форме с к.-л. др.
элементом языка, выступающим в др.
функции.	Б. А. Серебренников.
• Шахматов А. А., Синтаксис рус.
языка, Л., 1941; Виноградов В. В..
Рус. язык. (Грамматич. учение о слове).
М,— Л.. 1947; 2 изд., М.. 1972; Драгу-
нов А. А., Исследования по грамматике
совр. кит. языка. Части речи. М.. 1952;
Поспелов Н. С., Учение о частях речи
в рус. грамматич. традиции. [И.]. 1954;
Пешковский А. М.. Рус. синтаксис
в науч, освещении. 7 изд.. М., 1956; Фор-
тунатов Ф. Ф.. Сравнит, языковедение,
в его кн.: Избр. труды, т. 1. И.. 1956; Щер-
ба Л. В.. Избр. работы по рус. языку, М..
1957; Есперсен О., Философия грам-
матики, пер. с англ., М.. 1958; С а в ч е н-
к о А. Н., Части речи и категории мышления,
Ростов и/Д.,	1959; Реформат-
ский А. А.. Введение в яз-знание. М., I960;
Курилов и ч Е., Деривация лексическая
и деривация синтаксическая, в его кн.: Очер-
ки по лингвистике, М.. 1962: Успен-
ский Б. А.. Структурная типология язы-
ков, М., 1965; Вопросы теории частей речи.
На материале языков разл. типов. Л.. 1968;
Дегтярев В. И.. Основы общей грамма-
тики, Ростов н/Д., 1973: Ревзина О. Г.,
Р е в з и и И. И., Проблема частей речи в
совр. лингвистике, в сб.: Лингвотипологич,
исследования, в. 2, ч. 2. М.. 1975; Лай-
она Дж., Введение в теоретич. лингви-
стику, пер. с англ., М., 1978; Холода-
вич А. А.. Опыт теории подклассов
слов, в его ки.: Проблемы грамматич. теории,
Л.. 1979.
ЧАСТЙЦЫ — разряд неизменяемых слу-
жебных слов, участвующих в выражении
форм отдельных морфологических кате-
горий, входя в состав слова («н е кто»,
«кто- т о», «дай- к а») либо присоединя-
ясь к нему («пошел б ы», «д а будет»,
«пошел б ы л о» и т. п.), передающих ком-
муникативный статус высказывания (воп-
росительность—«разве», «ли», «неуже-
ли», отрицательность—«ие», «ни»), а
также выражающих отношение высказы-
вания и/или его автора к окружающему
контексту, выраженному или подразуме-
ваемому: т. наз. модальные частицы
(«только», «и», «даже», «еще», «уже»,
«ведь», «же», «тоже» и т. п.).
Пестрота предлагаемых классификаций
Ч. и многообразие их списков объясняет-
ся принципиальными особенностями фун-
кционирования Ч.: их многозначностью,
нечеткими семантич. границами, совме-
щенностью субъективного и объективного
модальных начал, тесной связью Ч. с лек-
сико-грамматич. структурой высказыва-
ния, способностью соединяться в комплек-
сы, обилием Ч. в разг, речи, а также обя-
зат. соотнесением их с совпадающими по
форме и близкими по семантике единица-
ми др. частей речи (союзами, междомети-
ями, наречиями, застывшими формами
существительных, местоимений, глаго-
лов), с к-рыми Ч. связаны генетически.
Ч. легко входят в комплексные сочетания
Друг с другом или с единицами др. частей
речи.
В соответствии с этим классификацион-
ные списки Ч. различаются — в разных
грамматич. традициях — для одного
языка и также для разных языков. Не
совпадают они в рамках синхронного и
ист. яз-знания: в пределах сравнитель-
но-исторического языкознания принято
называть Ч. те элементы, к-рые в др. нап-
равлениях совр. яз-знания именуются
союзами или формантами.
Интерес к. коммуникативно-дискур-
сивной стороне речи, развитие теории
функционального синтаксиса, семанти-
ки, возникновение лингвистики текста,
теории пресуппозиций и пр. обусловили
растущий интерес к модальным Ч. (вы-
делительным, усилительным, акценти-
рующим, эмфатическим). Теория праг-
матич. пресуппозиций позволяет опре-
делить общее свойство Ч. подобного ти-
па: вызывать в сознании воспринимаю-
щего дополнит, смысловую информацию,
объединяющую его с говорящим: «Только
он не вернулся» (остальные вернулись),
«Мне он и рубля не дал» (а такую малую
сумму мог бы) и т. п.
В высказывании Ч. могут относиться ко
всему составу: «Только / задачу вы реши-
ли неправильно» (а не так, как вы дума-
ли: правильно), «Даже / книгу не могла
держать в руках» (так волновалась, чи-
тая), и к отд, слову: «Только задачу
вы решили неправильно» (остальное пра-
вильно), «Даже книгу не могла держать
в руках» (а более тяжелое — и подавно).
Значения, передаваемые Ч. (помимо
чисто морфологических), обычно связаны
с др. содержат, категориями высказыва-
ния. В первую очередь — с категорией
определенности/неопределенности, с вы-
ражением форм к-рой, напр. в рус. яз.,
непосредственно соотносятся Ч. «не»,
«то», «иибудь», «либо», «бы то ии было»,
«угодно», формирующие неопредел, ме-
стоимения, и Ч. типа «вот», «вон», «же»,
относящиеся к высказыванию в целом:
«Вот едет могучий Олег со двора», «Вон
речка показалась». Высказывались пред-
ЧАСТИЦЫ 579
положения об артиклоидном характере
Ч. «и» как носителе значения определен-
ности в рус. яз.: «Вот и мальчик». Часть
Ч. принимает на себя функции глагола-
связки: «Государство — это я», «Вот и
дом», «Я вот он» (разг.).
Тип Ч. связан с распределением грам-
матич. категорий в высказывании в це-
лом — видом глагола-сказуемого, типом
детерминанта-обстоятельства, наличием
наречий с семантикой однократности или
итеративности. Ч. приписывается — в
рамках теории актуального членения
предложения — роль рематизаторов.
Модальные Ч. связываются с фактами
акцентно-просодич. структуры высказы-
вания. Можно говорить о 3 группах Ч.:
не выделяемых и не выделяющих
(«ведь»), не выделяемых, но выделяю-
щих («же»), выделяемых и выделяющих
(«вот», «вон», «это», «еще», «только»,
«даже», «один»), В последней группе вы-
деленность Ч. соотносима с текстовым
явлением анафорики (см. Анафориче-
ское отношение)'. «Вот мальчик» (но-
вое) — «Вот мальчик» (о нем уже гово-
рилось), «Это книга» (демонстрация) —
«Это книга» (уточнение с поправкой),
«Еще сахару» (сахар уже брали) —
«Еще сахару» (брали, но не сахар) и т. д.
Особенно тесно тип акцентного выделения
связан со словом «одни» в разных его
функциях. Существенно и сиитагматич.
членение при Ч.: «Только / Петрову это не
под силу» — «Только Петрову это
не под силу»: «Вот / мальчик, о котором
я говорила» (интродукция) —«Вот маль-
чик, о котором я говорила» (дейктич.
демонстрация).
Общепринятым является признание у
Ч. размытой семантики, нечеткости их
разделения с др. частями речи, от к-рых
они происходят, модификативность об-
щего их списка.
Дискуссионным является вопрос о на-
личии у Ч. собств. инвариантного значе-
ния (и тем самым вопрос об их знамена-
тельности/незнаменательностн) или об оп-
ределении их значения семантикой кон-
кретного высказывания; вопрос об эво-
люции Ч., поскольку их обилие отличает
древние языки архаичной структуры и в
то же время число их активно возрастает;
вопрос о границах их линейной протяжен-
ности и единнчности/множествеиности
значения при комплексах («и так», «так
и», «вот ведь», нем. aber auch, nur mal).
Частота употребления коммуникатив-
ных Ч. является типологически раз-
личающим критерием. Наибольшее число
Ч. отмечается для др.-греч., рус. и ием.
языков. В ряде древних языков, напр.,
в индоевроп. языках И. Азии, типоло-
гически характерным является наличие
инициальных для высказывания комп-
лексов Ч. с определ. линейным их по-
рядком (см. Ваккернагеля закон). Сво-
бодное и правильное употребление Ч.
и их комплексов является свидетельством
совершенного владения языком, поэтому
они представляют особые трудности при
преподавании, а тип их и кол-во могут
быть свидетельством при определении
языковой принадлежности автора текста
(иапр., значимо резкое уменьшение чис-
ла Ч. в греч. языке Нового Завета по
сравнению с классич. греч. яз.).
Таксономия, сложности определения
статуса Ч. обусловили наметившееся
в яз-знании 60—70-х гг. стремление к их
пословному описанию и отсутствие сис-
темно-иерархич. описания их общей се-
мантики.
580 ЧЕРЕДОВАНИЕ
• Шведова Н. Ю., Очерки по синтак-
сису рус. разг, речи, М.. 1960; Кисе-
лев И. А., Частицы в совр. вост.-слав,
языках, Минск, 1976; Рус. грамматика,
т. 1—2, М., 1980; Николаева Т. М.,
Функции частиц в высказывании, М., 1985;
Чолакова К., Частиците в съвремеиния
български книжовен език, София, 1958; Д о-
грамаджиева Е., Структура на ста-
робългарското сложно съчинено изречение,
София, 1968.	Т. М. Николаева.
ЧЕРЕДОВАНИЕ (альтернация) — па-
радигматическое отношение между одно-
родными единицами языка (единицами
одного уровня, см. Уровни языка), спо-
собными заменять друг друга в составе
более крупных единиц, что обычно про-
исходит при определенных синтагматиче-
ских и/или парадигматических условиях
(см. Синтагматика, Парадигматика).
Единицы, связанные отношением Ч. (или
альтернанты), должны быть струк-
турно конгруэнтными, т. е. занимать
одно и то же место и структуре одной
и той же единицы более высокого ранга,
к-рая при этом выступает в своих разных
фонетич. или грамматич. формах.
Ч. свойственно прежде всего единицам
звукового строя — звукам и фонелал,
для к-рых правило структурной конгру-
энтности означает, что оии и качестве
альтернантов должны занимать одно и то
же место в составе одной и той же морфе-
мы, ср. нем. ver-lier-en ’терять’ / ver-
1ог-еп ’потерянный’ / Ver-lus-t ’потеря',
где корень представлен тремя фонологи-
чески различными морфами, отражаю-
щими Ч. фонем /1/~/о/, /17 <*>/и/ и /г/~/э/.
Ч. бывают разных типов и видов. По ха-
рактеру дифференциальных признаков
альтернантов различаются количест-
венные Ч. (по долготе — краткости)
и качественные Ч. (по признакам
места, способа образования и др.). По
характеру условий Ч. различают 2 типа —
фонетическое и иефоиетическое (тради-
ционное, историческое) Ч.
При фонетич. Ч. альтернантами явля-
ются звуки, взаимно исключающие друг
друга в разл. фонетич. позициях, т. е.
принадлежащие одной фонеме; такие Ч.
изучаются в фонологии и служат основой
для определения фонем в изыке. Фоне-
тич. Ч. всегда позиционные. Нефонетич.
Ч. могут быть 2 видов — позиционными
и непозиционными; альтернантами нефо-
нетич. Ч. являются фонемы, мена к-рых
необъяснима характером фонетич. по-
зиции, ср. м4зать//мАжу/мажь [маш],
где представлены оба типа Ч.: нефонетич.
Ч. /з/ ~ /ж/ и фонетич. Ч. [ж]~[ш].
Нефонетич. Ч. в этом примере является,
однако, позиционным, т. к. про-
исходит в определ. грамматич. формах
перед определ. аффиксами, в связи
с чем это Ч. можно назвать формально
обусловленным; того же вида Ч. /д/ ~
/ж/, /г/ ~ /ж/, /к/ ~ /ч/ и др. (водить —
вожу, бегу — бежишь, влеку — вле-
чешь и т. п.), ср. также франц, /г/ ~ /г/
в dire 'говорить' / disons ’говорим’ и в др.
глаголах этого класса. Поскольку Ч.
такого вида сопровождают регулярное
формо- и словообразование посредством
спец, морфем, их называют также мор-
фологическими; эти Ч. изучают-
ся в морфонологии. Второй вид нефоне-
тич. Ч.— непозициониые, т. е.
не обусловленные позицией перед опре-
дел. морфемой; такие Ч. обычно сами
по себе служат целям формо- и словооб-
разования и поэтому называются грам-
матическими, ср. «сух» — «сушь»,
«дик»—«дичь» или англ, advice [-s]
'совет' —advise [-z] 'советовать'. Важ-
нейшие разновидности иепозиционных че-
редований— аблаут и умлаут, к-рые
могут быть как морфологическими, так
и грамматическими по своей функции.
Так, в приведенном нем. примере аблаут
/I/ ~ /о/ — грамматич. Ч. (т. к. только
оно различает формы указанного глаго-
ла — инфинитив и причастие II), в от-
личие от морфологич. Ч. /I/ N /и/ и /г/ ~
/я/, сопровождающих смену суффиксов.
Грамматич. Ч. выступает в языке в роли
внутренней флексии (см.
Флексия) и относятся к грамматике. Об
этих Ч. можно сказать, что они лишь ка-
тегориально обусловлены (соотносятся
только с определ. грамматич. категорией),
в отличие от позиционных (морфологиче-
ских), в к-рых формальная обусловлен-
ность накладывается на категориальную.
На периферии нефонетич. Ч. находятся
случаи типа «друг — друзья», где грам-
матич. аномальность формы мн.ч. придает
чередованию /г/ ~ /з/ характер лексически
обусловленного, т. к. это Ч. нельзя
связать с действием формально-катего-
риальных факторов.
Разл. типы и виды Ч. имеют разную
степень регулярности и безысключитель-
ности. Наиболее регулярными и почти
не знающими исключений (разве что в отд.
иноязычных словах) являются фонетич.
Ч. В них господствует фонетич. обуслов-
ленность, к-рая исторически лежит в ос-
нове и др. видов Ч., но в последних она
либо вовсе не оставила следов (как
в аблауте), либо эти следы сильно сма-
заны (как в умлауте). Среди нефонетич.
Ч. имеются относительно регулярные,
обязательность к-рых безысключительна
в пределах определ. парадигм или частей
речи, и спорадич. (нерегулярные), в боль-
шей степени испытывающие лексич. ог-
раничения (иапр., /г/ оо /ч/ в стерегу/сте-
речь). В целом регулярность Ч. выше
в системе словоизменения и ниже в сло-
вообразовании (для языков, где раз-
виты обе системы). Наименьшей регуляр-
ностью обладают лексически обусловлен-
ные нефонетич. Ч.
В истории языка ие только фонетич.
Ч. может стать нефонетическим (напр., в
слав, языках морфологич. консонантные
Ч. типа /г/ ~ /ж/, /к/ ~ /ч/ возникли иа
базе древнего фонетич. процесса пала-
тализации), но и разные виды нефонетич.
Ч. могут сменять друг друга; так, в языке
иолоф начальные грамматич. Ч, в корне
типа to 'играть' —ро 'игра' или sol
’одеиать’ — col 'облачение' восходят,
по-видимому, к морфологич, Ч., со-
провождавшим исчезнувшую префикса-
цию показателей именных классов. Ис-
точником фонемного Ч. может оказаться
древиее морфемное Ч., стершееся вслед-
ствие переразложеиия; напр., в греч.
hepar ’печень’ / hgpatos (род. п.) в Ч.
исхода основы -r/-t скрыто древнейшее
Ч. суффиксов *-ег/*-еп, представленных
и этом слове в нулевой ступени (*уек“-г-//
•yekw-n-). И наоборот, стирание фоне-
тич. условий Ч. приводит к появлению
Ч. морфем, т. к., в сущности, Ч. типа
бег-/беж- может рассматриваться цели-
ком как морфемное.
В отношении Ч. могут находиться так-
же единицы суперсегментного уровня,
напр. тон или ударение', так, в языках
с подвижным ударением в пределах сло-
иообразоват. или словоизменит. парадиг-
мы могут чередоваться либо ударные-
безударные слоги (зблото/позолот-а), ли-
бо морфологич. единицы — основа и
окончание (зблото/золот-бй).
Теория Ч. впервые получила глубокую
разработку с позиций фонологии в тру-
дах И. А. Бодуэна де Куртенэ, а зароди-
лась в индийской языковедческой тради-
ции и широко дискутировалась в индо-
европ. яз-знании 19—20 вв.
• Бенвенист Э., Индоевроп. именное
словообразование, пер. с франц.. М., 1955;
Бодуэн де Куртенэ И. А.. Опыт
теории фонетич. альтернаций, в его кн.;
Избр. труды по общему яз-знанию, т. 1, М.,
1963: Реформатский А. А.. Введе-
ние в языковедение, 4 изд., М., 1967; Мас-
лов Ю. С., О типологии чередований, в кн.:
Звуковой строй языка, М., 1979; П а-
н о в М. В.. Совр. рус. язык. Фонетика. М.,
1979; Семереньи О.. Введение в срав-
нит. яз-знание, пер. с нем., М., 1980; Tru-
betzkoy N., Das tnorphonologische System
der russischen Sprache, TCLP, 1934. t. 5, № 2;
Kurylowicz J.. L’apophonie en indo-
europeen, Wroclaw. [1956]. В. А. Виноградов.
ЧЕЧЕНСКИЙ ЯЗЫК—один из нах-
ских языков. Распространен в Чеч.-
Ингуш. АССР, Ср. Азии и Даг. АССР.
Число говорящих ок. 760 тыс. чел. Имеет
плоскостной, аккинский. чеберлоевский,
мелхинский, итумкалииский, галанчож-
ский, кистинский диалекты.
Фонетич. система отличается сложно-
стью вокализма (краткие, долгие, умлау-
тироваииые, простые гласные, дифтонги,
трифтонги, слабо выраженная назализа-
ция гласных) и консонантизма (простые,
геминированные, абруптивные, фарин-
гальные согласные). Под влиянием рус.
яз. в сов. период в лит. изыке адаптиро-
валась фонема <ф» (в заимствов. словах).
Морфологич. система агглютинативно-
флективная. Ч. я. имеет 6 грамматич.
классов, многопадежное склонение, гла-
гольные категории класса, времени, на-
клонения, вида. Система счета деся-
теричная. Под влиянием рус. яз. появи-
лись относит, определения. Синтаксис
отличается разнообразием типов простого
и способов образования сложного пред-
ложений. В лексике много заимство-
ваний из русского, арабского, персид-
ского, грузинского, тюркских и др. язы-
ков. Лит. язык, стилистически диффе-
ренцированный, вытесняет диалекты (за
исключением кистин. диалекта, носите-
ли к-рого живут в Груз, ССР). Письмен-
ность создана после Окт. революции 1917
сначала на основе арабской, затем ла-
тинской, с 1938 — рус. графики.
• Яковлев Н. Ф.. Синтаксис чечен,
лнт. языка, М.— Л.,	1940; Деше-
риев Ю. Д.. Совр. чечен, лит. язык, ч. 1,
Грозный, 1960; Ч о к а е в К. 3.. Морфоло-
гия чечен, языка. Словообразование частей
речи. ч. 1 — Словосложение, Грозный,
1968; Арсаханов И. А., Чечен, диалек-
тология. Грозный, 1969; Дешериева
Т. И., Структура семантич. полей чечен, и
рус. падежей, М.. 1974.
М а ц и е в А. Г., Чечено-рус. словарь,
М., 1961; Карасаев А.Т., М а-
циев А. Г., Рус.-чечен, словарь, М.,
1978.	Ю. Д. Дешериев.
ЧЁШСКИЙ ЯЗЫК—один из западно-
славянских языков. Распространен в
Чехословакии, а также в США, Канаде,
Австрии. Общее число говорящих св.
10,6 млн. чел., вт. ч. в Чехослова-
кии — св. 10 млн. чел. (1988). Один из
двух офиц. языков Чехословакии (на-
ряду со словацким). Выделяется 4 груп-
пы диалектов: собственно чешские, га-
нацкие, ляшские (силезские) и моравско-
словацкие. Лит. чеш. яз. сформировался
на базе ср.-чеш. говоров.
В фонетике Ч. я. отличается след,
чертами; наличием долгих и кратких
гласных фоием (draha ’путь, дорога’
draha ’дорогая’), слогообразующих г и 1
(vlk [v]k], smrt [smrt], nesljnesl]), специ-
фически чеш. звука f [rz, rs] из мягкого
г’ (tr’-i —>tri, r’eka-»reka); преобладанием
твердых согласных фонем, сохраняющих
твердость и перед гласными переднего
ряда; наличием только трех пар соот-
носительных по твердости и мягкости
согласных фонем t — t', d — d’, n — n’;
наличием чередований (качественных
и количественных) кратких гласных
с долгими гласными и дифтонгом
(ои) [ои] в пределах одной морфемы
(list/listek, moje/miij [miij], dub/doubek);
ист. изменениями долгих и кратких глас-
ных а, и в положении между мягкими
и после мягких согласных в е, i, i (l’ud->
lid, kl’ud-»klid, SaSa->di5e, duS'a-»du5e).
Морфологич, система Ч. я. характе-
ризуется большим кол-вом типов скло-
нения существительных, разнообразием
типов спряжения презентных форм гла-
голов, отсутствием простых прош. времен.
Первые памятники чеш. письменности
относятся к кон. 13 в. В 14 в. существо-
вал единый тип лит. языка, В 15—16 вв.
чеш. лит. язык стабилизируется, ио
с 1620 до кон. 18 в. его развитие было
прервано, т. к. при Габсбургской дина-
стии офиц. языком являлся немецкий.
Чеш. лит. язык возрождается в кон.
18 — нач. 19 вв. на основе лит-ры 16 —
нач. 17 вв., что придало ему книжный
характер. В 19 в. в возрождении лит.
языка формирующейся чеш. нации
большую роль сыграли деятели чеш. Воз-
рождения Й. Добровский — автор^ первой
науч, грамматики Ч. я. (1809) и Й, Юиг-
ман — автор чЧешско-нем. словаря>
(т. 1—5, 1835—39). Разг, языком сел.
и гор. населения оставались диалекты
и формирующиеся интердиалекты. Боль-
шое распространение получила т. иаз.
obecna Sestina, по происхождению собст-
венно чеш. интердиалект, ставший оби-
ходно-разг. языком широких слоев чеш,
населения, к-рый отличается от лит.
языка значит, структурными особенно-
стями на всех языковых уровнях. Пись-
менность на основе лат. графики,
* Широкова А. Г., Чеш. язык, М.,
1961; ее же, Чеш. язык, в кн.; Слав, язы-
ки, М., 1977; Широкова А. Г., Не-
щименко Г. П., Становление лит. языка
чеш, нации, в кн.: Нац. возрождение и фор-
мирование слав. лит. языков, М., 1978;
Havranek В., Jedli ck a A., Ceska
mluvnice, Praha, 1970; Smilauer VI.,
Nauka о ceskem jazyku, Praha, 1972; tamp-
recht A.. Si os ar D., Bauer J.,
Historicky vyvoj cestiny. Praha. 1977; Mluvnice
ceitiny, 1 — 3, Praha, 1986—88; G re p 1 M.,
К a r I i k P., Skladba Sposovne cestiny,
Praha, 1986.
Чеш.-рус. словарь, т. 1 — 2, М,— Прага,
1973: Slovnik spisovneho jazyka ceskdho,
sv. 1—4, Praha, 1958—71. А. Г. Широкова.
ЧЖУАНСКИИ ЯЗЫК — один из тай-
ских языков, язык чжуанского населе-
ния Гуанси-Чжуанского автономного
района и нек-рых прилежащих уездов
соседних провинций КНР. Собственно
чжуанские, или северные, диалекты Ч. я.
(70% носителей) входят в сев. подгруппу
тайских языков, юж. диалекты — в их
центр, подгруппу. Носители (св. 13 млн.
чел.) имеют разл. местные самоназва-
ния (наименование ччжуан* — кит. про-
исхождения). В р-нах с преобладающим
чжуан. населением местные говоры как
северного, так и южного диалектов Ч. я.
служат средством межнац. общения.
Для сев. диалектов характерно отсут-
ствие придыхат. инициал ей, для юж-
ных— их наличие. Ч. я.— типичный
изолирующий язык. Политоничен (6 то-
нем). Слогоделение, как правило, морфо-
логически значимо. Отношения между
словами устанавливаются с помощью
служебных слов и словопорядка. Ч. я.
подвергся влиянию кит. яз., что отрази-
лось на составе его лексики, особенно-
стях морфологии (напр., сложение в
одно слово синонимичных чжуан. и кит.
морфем) и синтаксиса (в определ. слу-
чаях — не свойственный тайским языкам
порядок слов: определение перед опре-
деляемым).
С эпохи Тан (618—907) Ч. я. имел
иероглифич. письменность на основе
кит. иероглифики. В 1955 разработана
письменность иа основе лат. графики.
В основу лит. языка положены сев.
диалекты с произносит, нормой г. Умин.
Процессу формирования- лит. Ч. я.
способствовала в 80-х гг. модификация
чжуан. алфавита и активизация распрост-
Занения чжуан. письменности.
• Сердюченко Г. П.. Чжуан. язык.
М., 1961; Москалев А. А., Грамматика
языка чжуан, М., 1971; Ли Фангу й,
Говор Умина (на кит, яз.), Тайбэй, 1956.
Чжуано-кит. словарь, Наньнин, 1958; Ки-
тайско-чжуан. словарь, Наньнин, 1983.
.	„ А. А. Москалев.
ЧЖУРЧЖЗНЬСКИИ ЯЗЫК—мерт-
вый язык, относящийся к тунгусо-маньч-
журским языкам и известный по памят-
никам чжурчжэньского письма. Искон-
ными землями и центром консолидации
чжурчжэней являлось ср. правобережье
р. Сунгари; их гос-во существовало
в 1115—1234, но первые упоминания
о них относятся к рубежу 6—7 вв. Число
носителей Ч. я. в нач. 13 в. определяется
приблизительно в 5 млн. чел.
Ч. я. изучен недостаточно (памятники
дешифрованы частично). В нем обнару-
живаются многочисл. сходства с близко-
родственным маньчж. яз.. однако Л. Ли-
гети полагает, что часть этих сходств
объясняется поздней (15 или 16 вв.)
записью в транскрипции, на к-рой ска-
залось влияние маньчж. яз.
Вокализм Ч. я. включает 5 кратких
гласных (а, э, о, u, i) и, возможно, дол-
гое б. Нек-рые аффиксы имеют варианты
огласовки, свидетельствующие оо оста-
точных явлениях гармонии гласных,
в т. ч. и такие показатели, к-рые в
маньчж. яз. получили фиксиров.
гласный (дееприч. чжур. -tnai/-mai —
маньчж. -шэ и др.). Консонантизм, как
можно судить по транскрипции, пред-
ставлен 19 ^фонемами; f, Ь, w, m, t, d,
s, J, 1, r, S, 3, j, ji, k, g, x, у, о. Характе-
рен, как и для маньчж. яз., начальный f
(или губно-губной ф < *ph); имеется
переход инлаутного сочетания -rg->3.
В области морфологии и лексики у Ч. я.
отмечено много аналогий с маньчж. яз.,
что сближает два эти языка и отличает
их от др. тунгусо-маньчж. языков.
В 12—13 вв. Ч. я. был офиц. языком
делопроизводства (за исключением су-
дебного); на нем была создана не дошед-
шая до нас обширная науч, и худож.
лит-ра.
* Сравнит, словарь тунгусо-маньчж. языков,
т. 1-2. Л.. 1975-77; Grube W., Die
Sprache und Schrift der JuSen, Lpz., 1896.
.	И. В. Кормушин.
ЧЖУРЧЖЗНЬСКОЕ ПИСЬМО — ие-
роглифическая письменность, применяв-
шаяся для чжурчжэньского языка и изо-
бретенная в 12 в. по образцу кидань-
ского письма (см. Киданьский язык) и
китайского письма вскоре после утверж-
Образец чжурчжэньского письма.
дения государства чжурчжэней на зем-
лях Маньчжурии и Сев. Китая. Извест-
ЧЖУРЧЖЭНЬСКОЕ 581
ио т. наз. большое Ч. п. (создано в 1119),
вероятно, в основе идеографическое, и
т. наз. малое Ч. п. (1138). Образцов пер-
вого из них не сохранилось. Второе де-
шифровано В. Грубе в 1894 благодаря
находке в Китае рукописи кон. 14 в.
«Хуаи июй» (находится в Берлине),
чжурчжэньская часть к-рой содержит ок.
900 слов и словосочетаний в записи Ч. п.,
транскрипции и кит. переводе, а также
20 небольших текстов (прошений) Ч. п.
и в переводе. Из 700 (примерно) знаков
только 25 идеографические, остальные —
фонетические, б. ч. одно-, но также двух-
и редко трехслоговые. Из эпиграфич.
памятников сохранились две стелы: из
Яньтая (возле Кайфына, дата установки
между 1426 и 1436) и Тыра (верховье
Амура, 1413; ныне хранится во Влади-
востоке). Тексты стел не прочитаны —
нз-за плохой сохранности и из-за того,
что ряд знаков на них не дешифрован.
* Воробьев М. В.. Чжурчжэни и
гос-во Цзинь, М.. 1975: Grube W., Die
Sprache und Schrift der Jucen. Lpz., 1896.
И. В. Кормушин.
ЧИБЧАНСКИЕ ЯЗЫКЙ—группа ин-
дейских языков. Распространены в Центр,
и Юж. Америке. Общее число говорящих
ок. 600 тыс. чел. Дж. X. Гринберг вклю-
чает Ч. я. в чибчанскую макросемью.
По классификации Ч. Лоукотки, Ч. я.
подразделяются на подгруппы: 1) палео-
чибчанскую, включающую языки эсме-
ральда и караке в Эквадоре и яруро в
Венесуэле; 2) языки рама и мальчора
в Никарагуа; 3) гуатузо (гуатусо), ге-
тар, суэрре, покоси и др. в Коста-Рике;
4) таламанкскую (терраба, тириби, бри-
бри, кабекар, чирипо, висейта, брунка,
кото в Коста-Рике); 5) дораскскую (чу-
мула, гуалака, чангена в Панаме); 6) гу-
айми, представленный неск. диалектами
в Панаме; 7) куна, коиба и чочама в Па-
наме и куева в Колумбии; 8) антиокий-
скую (гуазузу, оромина, катио и др.
в Колумбии); 9) чибча, или муиска (мос-
ка), и тунебо, представленный рядом
диалектов, в Колумбии; 10) мотилон,
барира и мапе в Колумбии и Венесуэле;
11) аруакскую (в т. ч. таирона, кёггаба,
гуамака, ика, бинтукуа и др. в Колум-
бии); 12) малибу, мокана, чимила и др.
в Колумбии; 13) андаки, тимана, ялкон
в Колумбии; 14) паэсскую (в т. ч. паэс,
пансалео, алауси в Колумбии и Эква-
доре); 15) гуамбиано, гуанаки, кокону-
ко в Колумбии; 16) барбакоа, каипа, Ко-
лорадо, колима в Колумбии и Эквадоре;
17) матагальпа, хинотега, какаопера в
Никарагуа и Гондурасе; 18) мискито,
улуа и сумо в Никарагуа и Гондурасе
(др. вариант классификации см. в ст.
Мискито-матагалъпские языки); 19) се-
бондой, кильясинга и патоко в Колумбии;
20) пайя в Гондурасе. Большинство язы-
ков вымерло.
Для консонантизма Ч. я. характерны
согласные р — b, t — d, k — g, k” — g"
(смычные), f, s, s (спиранты), с, с (аф-
фрикаты), высокий удельный вес сонор-
ных, ср. в каяпа m, n, 1, 1", n, о, г, w.
Гласные: i, е, а, о, и. Реже встречаются
закрытые ё, 6; умлаутированные й, о,
назализованные. Ударение может падать
на любой слог слова. Структура слога,
как правило, CV. Редко встречаются за-
крытые и неприкрытые слоги. Встреча-
ются двучленные сочетания согласных,
в т. ч. и в начале слова. Вокалич. группы
могут насчитывать до трех элементов.
Морфологич. строй агглютинативный.
Существительное имеет категории числа
582 ЧИБЧАНСКИЕ
и падежа. Противопоставлены ед. и мн.
числа, напр. в брунка kran-rojk 'деревья',
kuraj-arojk 'тигры', u-rojk 'дома' и т. п.
Возможно употребление ед. ч. в значе-
нии мн. ч. Развитая падежная система:
в терраба инструменталис (показатель
-go), комитатив (показатель -to), лока-
тив (-sko), суперлатив (-kin), датив (?)
(-коп), локатив (-ga). Имеются также
предлоги (брунка man kra 'с палкой')
и послелоги (брунка u atie 'за дом').
Отмечены личные притяжат. префиксы:
в куна an(i)-pap 'мой отец’, па-рар 'твой
отец’, е-рар 'его отец’, па-ра 'свой отец'.
Личные местоимения могут противопо-
ставлять дв. и мн. числа: терраба sin
'мы [мн. ч.]’ — taua 'мы [я и ты/я и он]’.
Притяжат. местоимения иногда разли-
чаются в зависимости от личности/нелич-
ности определяемого: кёггаба mi seua
'твоя жена’, но mi-hi ciii 'твой дом’.
Система счета деситеричная, в нек-рых
языках — двадцатеричная, ср. в гуайми
greketabuko '80' при gre '20', buko '4'.
Числительные принимают классифици-
рующие префиксы или суффиксы, напр.:
в Колорадо -ка 'нейтральное', -de 'длин-
ное', -ре 'плоское твердое’, -ki 'плоское
мягкое’ и др., ср. palu-ka па 'два ребен-
ка’, palu-de апо ’два банана', palu-рё
jabon 'два куска мыла’, palu-ki kamisa
'две рубашки’; в гуайми -Ьа- 'действие',
da- 'растение', i- 'человек', кг- 'длинное',
кио- 'круглое' и др. Глагольная морфоло-
гия относительно бедна. Помимо форм
индикатива в Ч. я. имеются императив,
инфинитив, представляющий обычно гла-
гольную основу, и причастия — активное
и пассивное. К временам индикатива
относятся презенс и настоящее обычное
и неск. прош. времен. Личное согласова-
ние в большинстве языков отсутствует.
Отмечены суффиксы именного словооб-
разования, напр. в брибри -sika 'суб-
станция, вещество', -kin 'место, поверх-
ность’, -wak 'коллектив, группа’ и др.
Порядок слов в простом предложении
SOV, ср. в терраба ta bob ik 'Я тебя
вижу’, fa bor ik 'Ты меня видишь’.
Отношения между глаголом и его актан-
тами выражаются с помощью падежных
суффиксов. Глагол-связка со значением
'быть' отсутствует, ср. в кёггаба nas
sigi 'я человек’, manki kabia 'ты бога-
тый’. Определение, выраженное суще-
ствительным или местоимением, стоит
перед определяемым, напр. в кабекар
kal we 'дерева плод’, в брунка atig sagra
'собаки голова’ н т. п. Определение-при-
лагательное (реже числительное, указат.
местоимение) находится в постпозиции,
напр. в ика peri duna 'собака хорошая',
в терраба £iti kege 'собака старая’ и т. п.
Согласование определения с определяе-
мым отсутствует. Для связи слов и пред-
ложений используются союзы, иапр.
в гуайми ti awane mo noin 'ты и я идем’,
в куна teki(ne) 'и', pat(io) 'но' и др.
Ч. я. изучены слабо. Лишь собственно
чибча имеет относительно давнюю тра-
дицию изучения: первая печатная грам-
матика этого изыка Бернандо де Луго
была издана в Мадриде в 1619. Большин-
ство составленных в 17—20 вв. миссио-
нерами грамматик и словарей по нек-рым
др. Ч. я. ие опубликовано; они следуют
лат. схеме описания и отличаются неточ-
ной орфографией. Начинай с 19 в. изу-
чение Ч. • я. велось путешественниками
и этнографами.
* Celeddn R., Gramatica de la lengua
Koggaba, P.. 1886; Alphonse E. S., Guaymi
grammar and dictionary. Wash., 1956;
Arroyo V. M.. Lenguas indigenes costari-
censes, 2 ed., San Josi. [1972]; W h e e-
1 e r A., Proto Chibchan, в кн.: Comparative
studies in Amerindian languages, The Hague —
Monton, 1972; Lugo B. de. Gramatica en
la lengua general del Nuevo Reyno Hamada
Mosca, Madrid, 1978; Gonzalez de
Perez M.S., Trayectoria de los estudios
sobre la lengua Chibcha о muisca, BogotA,
1980,	_	M. E. Алексеев.
ЧИ НЬЯНДЖА — см. Ньянджа.
ЧИСЛЙТЕЛЬНОЕ — класс полнознач-
ных слов, обозначающих число, количе-
ство, меру и связанные с числом мысли-
тельные категории поридка при счете,
кратности (повторяемости), совокупно-
сти. В соответствии с этими значениями
выделяются разл. виды Ч.: количест-
венные, порядковые, кратностные, со-
бирательные (совокупностные), раздели-
тельные, а также неопределенно-количе-
ственные, дробные.
В наиболее чистом виде понятие числа
находит отражение в количествен-
ных Ч. (напр., «два», «три», «пять»),
образующих стержень, вокруг к-рого
группируются др. виды Ч., и обозначаю-
щих кол-во, число, т. е. отвлеченный ре-
зультат счета, т. к. в понятии числа свой-
ство совокупности состоять из того или
иного числа единиц абстрагируется от тех
конкретных предметов, к-рые подверга-
ются счету. Исторически множество счи-
таемых предметов или явлений соотно-
силось с нек-рым фиксиров. множест-
вом-эталоном, напр. с камешками, паль-
цами, словами. Порядковые Ч.
(напр., «пятый») обозначают порядковые
номера, присваиваемые предметам или
явлениям в процессе счета. Собира-
тельные Ч. («двое», «четверо») обо-
значают совокупность предметов по
кол-ву составляющих ее единиц. Раз-
делительные Ч. используются
для обозначения количественно однород-
ных групп, на к-рые распределено данное
множество («по два», «по три»), Крат-
ностные (кратные) Ч. («дважды»,
«пятью») обозначают кол-во повторений
нек-рого действия или явления. Ряд ко-
личеств. Ч. не ограничивается, но уже
при образовании порядковых можно отме-
тить определ. ограничения (ср. невоз-
можность образовать в рус. яз. порядко-
вые, соотносимые с числами 141 000 или
121 000 000); ряды собират., разделит,,
кратностных Ч., как правило, ограниче-
ны одним-двумя первыми десятками чи-
сел. Так, при нормативности ряда соби-
рат. Ч. до десятка в рус. яз. оказываются
ненормативными собират. Ч. для чисел
второго десятка, вместо кратностных слов
типа «дважды» для чисел второго и пос-
ледующих десятков приходится приме-
нять словосочетания типа «двадцать раз»
и т. п. Способность человека оперировать
с нежесткими (нечеткими, приблизитель-
ными) множествами находит отражение
в том, что к определенно-количеств. Ч.
примыкает группа слов, обозначающих
неопредел, кол-ва: «много», «мало», «не-
сколько», «сколько». Определенно-коли-
честв. Ч. способны выразить приблизит,
кол-ва («два-три», «около десяти», «че-
ловек пять» и т. п.). К определенно-ко-
личеств. Ч. примыкают обозначения дро-
бей; это, с одной стороны, слова типа
«пол-», «четверть», «треть», «осьмуш-
ка» — обозначения обиходных долей мер
или множеств, с др. стороны, это искус-
ственно сформировавшийся разряд обо-
значения матем. дробных величин типа
«одна десятая», «пять восьмых», «семь
тридцать вторых». Первая группа дро-
бей близка к ряду существительных —
названий мер и совокупностей («дюжина»,
«корзина», «копна»), а вторая — к оп-
ределенно-количеств. Ч.
Если в лексич. плане ряд Ч. может рас-
сматриваться как универсалия (см. Уни-
версалии языковые), хотя выделение
видов Ч. и специфика значения стержне-
вого ряда различны по языкам, то в от-
ношении грамматич. свойств Ч. в разл.
языках не одинаковы. При этом не
совпадают грамматич. признаки Ч. раз-
ных видов. В одних языках Ч. обладают
специфич. набором грамматич. свойств,
позволяющим вычленять их как особую
часть речи; напр., в рус. яз. особую
часть речи составляют количеств, и со-
бират. Ч. В др. языках по грамматич.
свойствам Ч. относятся к разл. частям
речи — существительным, прилагатель-
ным, местоимениям, наречиям. В основе
грамматич. специфики Ч. лежит их особое
отношение к грамматич. числу: выражая
понятие числа своим лексич. значением,
Ч. обычно не соотносятся с категорией
грамматич. числа; изменение Ч. по чис-
лам избыточно. В одних языках (напр.,
в русском) происходит нейтрализация
грамматич. числа у Ч., в других (напр.,
в английском) с Ч. координируется одно
из чисел, нередко множественное, по-
скольку лексич. значение Ч. связывается
с понятием множества. Др. специфич.
грамматич. черта Ч.— их сочетаемость
с существительными, обозначающими счи-
таемые предметы. В связи с этим иногда
формируются особые типы сочетаний Ч.
с существительными (типа синтаксиче-
ски идиоматичных рус. сочетаний «два
стола») и даже особые формы существи-
тельных при Ч. (типа болг. счетной фор-
мы существительных муж. рода). У Ч.
нередко отмечается особое отношение
к грамматич. классам (см. Именные
классы) и грамматич. роду как разно-
видности класса. Напр., в иберийско-
кавк. языках, кит. яз. и др. Ч. имеют
параллельные формы, соответствующие
грамматич. классам; в нивхском яз.
имеется 26 типов Ч., сочетающихся с на-
званиями предметов разных классов (жи-
вых, длинных, круглых, плавающих и
т. п.). В др. языках, напротив, происхо-
дит нейтрализация Ч. по отношению
к грамматич. классу и роду; так, в рус.
яз. по родам изменяются Ч. «один», чдва»,
«оба», чполтора», остальные количест-
венные и все собирательные не имеют
рода, что является следствием противо-
речивого отношения разных Ч. к роду
о праслав. яз., нашедшего разрешение
в нейтрализации родовой оппозиции.
В языках, развивших варьирование Ч. по
классам, напр. в нивхском и китайском,
Ч. нейтрального класса иногда заменяют
Ч. др. классов, т. е. также происходит
нейтрализация. По-разному складывается
отношение Ч. к падежу и склонению. Для
рус. яз. характерно противопоставление
им. п. и косвенных падежей, а подчас й
стирание падежных различий (ср. не-
склоняемость в разг, речи первых компо-
нентов больших чисел).
В словообразовании важнейшей особен-
ностью Ч. является способность при по-
мощи небольшого числа исходных ком-
понентов выразить неогранич. множество
чисел. Так, в рус. яз. при помощи компо-
нентов один/одна/одно, два/две, три,
четыре, пять, шесть, семь, восемь, де-
вять, десять/-десят, сорок, девяносто,
сто/сот/ста/сти, тысяча, -на-, -дцать мож-
но образовать 999 999 Ч.. а введение
еще одного слова — <миллион» увеличи-
вает зто число до 999 999 999. Подобным
образом организованы системы Ч. и
в др. языках. Естественно, что при та-
кой свободе образования названий но-
вых членов числового ряда стирается
грань между словообразованием (слово-
сложением) и словосочетанием. В терми-
нологич. плане это ведет к нечеткости
использования терминов «составной» и
«сложный» применительно к Ч. В отно-
шении грамматики такое словообразо-
вание Ч. приводит к воспроизведению
новыми названиями членов числового
ряда грамматич. свойств старых членов,
из к-рых новые Ч. складываются. В ре-
зультате частого повторения у Ч. нередко
происходит затемнение формы и значе-
ния нек-рых составных компонентов,
как числовых (ср. кирг. сексеи < сегиз
он ‘восемьдесят’, рус. -дцать из ‘десяте’),
так и нечисловых (ср. нем. elf, zwolf <
др.-верхненем. einlif, zwelif, где второй
компонент первично означал ‘лишний’).
Словообразование Ч. реализуется в ре-
зультате повторения исходных числовых
компонентов по циклам на базе основа-
ния системы счисления. При этом в пла-
не содержания связь компонентов соот-
ветствует умножению (обычно примени-
тельно к обозначениям кол-ва десятков,
сотен, тысяч и т. д.; ср. рус. «пятьсот»,
«шесть тысяч») и сложению (обычно при
соединении единиц разных разрядов; ср.
рус. «триста двадцать четыре»), а при
образовании дробных Ч.— умножению и
делению («пять восьмых»); в архаичных
системах отражалось вычитание (ср. хау-
са ashirin babu biyu ‘восемнадцать’,
букв.— ‘двадцать без двух’) и др. нере-
гулярные способы (напр., др.-рус. полъ
пята десяте ‘сорок пять’, букв.— ‘пол
пятого десятка’, словац. диал. dvamecit-
ma ‘двадцать два’, букв.—‘два между
двумя десятками’ и др.). В большинстве
совр. языков господствует десятеричная
система, в ее основе лежат десять пальцев,
на к-рых, по констатации Ф. Энгельса,
люди научились считать. Но иногда
в языках отражаются пережитки др. си-
стем, в частности двадцатеричной (ср.
франц. quatre-vingts ’восемьдесят’,
букв.— ’четыре двадцать’), пятеричной
(ср. кхмер, ргаш шиэи ’шесть’, букв.—
'пять один’), двенадцатернчноЙ для
нек-рых языков, связанных с др.-вави-
лои. культурой, и др. Циклич. систем-
ность Ч. и вообще счета не является об-
щим свойством всех языков; зафиксиро-
ваны факты, когда счет в нек-рых язы-
ках Н. Гвинеи осуществляется путем со-
поставления не только с пальцами, но и
с запястьем, локтем, плечом, грудью
и т. п. или с отд. фалангами пальцев. Де-
сятеричная система вытеснила иные си-
стемы счета, что практически связано
с удобной размерностью основания систе-
мы.
В тексте Ч. составляют ок. 1% слов.
Эта величина стилистически обусловлена
характером текста, но, поскольку кол-ве
исходных Ч. ограничено, на каждое ос-
новное Ч. приходится значит, частота,
а потому Ч. «один», «два», «пять», «де-
сять» относятся к наиболее употребит,
словам в языке. Употребительность Ч.
способствует их сохранению в системе
данного языка, хотя назв. крупных чисел
нередко заимствуются (ср. рус. «милли-
он», «сорок»); иногда происходит и пол-
ное заимствование всей системы Ч.,
напр. русской в ительменский язык.
Специфично использование Ч. в письм,
речи. Для письменной их передачи уста-
новились интернац. идеограммы — циф-
ры (иногда в разных вариантах, напр.
араб, и рим. цифры в европ. письменно-
стях). Идеография, обозначение чисел,
скорее всего, возникало параллельно
с языковым, иногда, вероятно, опережая
развитие письменности, поскольку пер-
вичные зарубкн использовались в про-
цессе счета, а не только выражали его
результат. Наряду с цифрами использу-
ется и словесная запись Ч. Между сло-
весными и графич. обозначениями чисел
иногда возникают противоречия, к-рые
разрешаются в пользу более строгих ма-
тематически графич. знаков, однако спе-
цифич. словесные обозначения облада-
ют преимуществом лучшего различения
чисел,.почему, иапр., «обратный» порядок
единиц и десятков и закрепился в ряде
языков, в частности в слав, обозначениях
единиц второго десятка.
В европ. грамматич. традиции Ч., пер-
воначально не выделявшееся как само-
стоят. часть речи, по мере появления под-
робных грамматич. описаний стало рас-
сматриваться особо ереди разносклоняе-
мых имен, а с 18—19 вв. нередко выде-
ляется как часть речи. Существенную
роль в этом играют четкость и единообра-
зие лексич. семантики Ч., приведшие
также к тому, что Ч. оказалось в числе
тех слов, сравнение к-рых в индоевроп.
языках послужило основой для созда-
ния сравнительно-исторического язы-
кознания. В 20 в. ведутся споры о стату-
се Ч. как части речи, разрешение к-рых
зависит, с одной стороны, от принципов
выделения частей речи, а с другой — от
наличия и степени изученности грамма-
тич. специфики Ч. в тех или иных языках.
• Шлейхер А., Темы имев числитель-
ных (количественных и порядочных) в лито-
вослав. и нем. языках, «Зап. Имп. АН».
1866, т. 10, № 2. Приложение; Леви-
Брюль Л., Первобытное мышление. Л.,
[1930]; Виноградов В. В., Рус. язык.
М., 1947; Реформатский А. А.,
Число и грамматика, в кн.: Вопросы грамма-
тики, М.—Л., 1960; Бодуэн де Кур-
тенэ И. А., Количественность в языковом
мышлении, в его кн.: Избр. тр. по общему
яз-знанию, т. 2, М., 1963; Супрун А. Е.,
Слав, числительные, Минск, 1969; Фро-
лов Б. А., Числа в графике палеолита. Но-
восиб., 1974; Kluge Т., Die Zahlenbegrif-
fe.der Sudansprachen, В., [1937]; его же.
Die Zahlbegriffe der Australier, Papua und
Bantuneger, В.г 1938; его же, Die Zahlen-
begriffe der Volker Americas, Nordeurasiens,
der Munda und der Palaioafricaner, B., 1939;
его же. Die Zahlenbegriffe der Dravida,
der Hamiten, der Semiten und der Kaukasier.
[B.], 1941; его же. Die Zahlenbegriffe der
Sprachen a Zentral -und Siidostasien, Indo-
nesia:, Micronesiens. Melanesiens und Poly-
nesians, Bd 1—2, B., 1941—43; S c h e 1
lenberger M., Zahlwort und Schriftbild
der Zahl, Lpz., 1953; Szemereny i O.,
Studies in the Indo-European system of nume,
rals, Hdlb., 1960; Menninger K., Num-
ber words and number symbols, Camb.
(Mass.) —- L., [1977].	A. E. Супрун.
ЧИСЛО — грамматическая категория,
выражающая количественные характе-
ристики предметов мысли. Грамматич.
Ч.— одно из проявлений более обшей
языковой категории количества (см.
Категория языковая) наряду с лексич.
проявлением («лексич. число»), таким,
как числительные или как количеств,
обозначения в др. частях речи (ср. «сот-
ня», «единственный», «много», «пол-
но» и т. п.). Как независимая грамматич.
категория Ч. свойственно существитель-
ным и личным местоимениям (иногда
и местоименным сущ. «кто», «что»),
остальные лексико-грамматич. разряды
слов имеют синтаксич. категорию Ч.:
формы Ч. у них согласуются с формой
существительного и личного местоиме-
ния. Не во всех языках такое согласова-
ние обязательно; в аналитич. языках
(см. Аналитизм) с разрушенной систе-
мой флексий согласование по Ч. может
быть спорадическим (напр., в англ. яз.
прилагательные и местоимения не согла-
суются, ср. my son 'мой сын’ — ту sons
’мои сыновья , в глаголе согласование;
ЧИСЛО 583
есть только в составных формах с гла-
голом Ье ’быть’ и в 3-м л. ед. Ч., где
аффикс -s выражает одновременно лицо
иЧ., ср. I am reading 'я читаю’ — we аге
reading ’мы читаем’, ne sleeps ’он спит' —
they Леер ’они спят').
Наиболее простая структура категории
Ч.— бинарная (противопоставление еди-
ничности и множественности), она же
наиболее распространена. Но есть систе-
мы, содержащие также двойственное (из-
редка — тройственное, четверное) Ч.
В существительных такие формы Ч.
склонны к исчезновению, слиянию с ед.
или мн. Ч.; напр., в др.-рус. яз. было
дв. Ч. (дъвЪ руцЪ, род./местный п. дъву
руку, дат./тв. п. дъвЬма рукама), к-рое
оставило следы в укр. диал. дв! pyui
(-i < -t>) и в рус. формах типа «ряда»
(дв. Ч. дъва ряда, ср. мн. Ч. три ряди)
и т. д. В нек-рых языках дв. Ч. представ-
лено только в личных местоимениях,
напр. в хануноо (Филиппины): mih
’мы' (эксклюзив) — tah 'мы' (дв. Ч.) —
tam 'мы' (инклюзив). В тех языках,
где есть синтетич. склонение, категории
Ч. и падежа тесно переплетаются, так
что один показатель выражает обе кате-
гории (в лат., др.-греч., санскрите, ряде
слав, языков и др.). Ч. может совмещать-
ся с родом и классными различиями, как
в банту языках, где почти каждый лек-
сич. класс представлен двумя граммати-
ческими — сингулярным и плюральным
(ср. лексич. класс «люди» в ганда: omu-
lenzi 'мальчик' — aba-lenzi 'мальчики')
или в ст.-славянском, где роды имеют
особые числовые парадигмы для ед., дв.
и мн. Ч.: стол — стола — столн, село —
селЬ — села, жена — женЪ — жены; на-
против, в совр. рус. языке во мн. Ч. ро-
довые различия стираются.
Способы выражения Ч. определяются
особенностями языкового типа; прн этом
наблюдаются как обязательное, так и
факультативное выражение Ч. В тех
языках, где Ч.— морфологич. согласо-
ват. категория, его выражение образует
грамматич. плеоназм (так в синтетич.
индоевроп. языках). В нек-рых языках
используются служебные слова, напр.
артикли (нем. der, die, das/die) или спец,
частицы, как в таити [таи — показатель
неопредел, множественности, ср. е таи
fare ’(какие-то) дома’, па, паи, tau —
огранич. множественность, ср. .па mata
’глаза’]; внутр, флексия (ср. араб, rad-
julun ’человек’ — ridjalun 'люди'); ре-
дупликация (нндонез. orang-orang ’лю-
ди’). Но часто показатель мн. Ч. опус-
кается, если значение ясно из контекста,
напр.: венг. ember 'человек' — emberek
’люди’, ио tfz ember 'десять человек’,
sok ember ’много людей’; иидонез. orang
’человек’ — banjak orang 'много людей’.
Формы Ч. имеют разл. значения. Для
ед. Ч. выделяются 3 семантич. типа:
1) единичность (осн. значение), 2) общ-
ность (ср. «Собака — друг человека»),
3) внепарность по Ч.— singularia tantum,
вещественные и абстрактные («нефть»,
«тепло» и т. п.); особую группу в сфере
грамматич. сингулярности образуют со-
бират. имена (см. Собирательности ка-
тегория). Для мн. Ч. выделяются 5 се-
мантич. типов: 1) дискретное ми. Ч.
(осн. значение); 2) собирательное мно-
жество («враги», «друзья»); 3) дистрибу-
тивное множество — тип, представлен-
ный, напр., в языке папаго (одни из юто-
ацтекских языков) и означающий дис-
персионное множество, не локализован-
ное в одном месте (времени), в отличие
584 ЧЛЕН
от простого плюрального, означающего
нахождение более одного денотата в оп-
редел. месте (или в определ. момент вре-
мени); 4) репрезентативное множество —
означает группу лиц, называемую по
одному из ее представителей, ср. япон.
Судзуки-тати ’Судзуки и его товарищи',
англ, the Browns 'Брауны' (супруги,
семья); к этому типу примыкает и т. наз.
приблизительное множество (напр.,
«восьмидесятые годы»); 5) мн. Ч. вели-
чия, вежливости («мы» — в королевских
и царских документах, рус. вежливая
форма «Вы», нем. Sie).
Дискретное мн. Ч. может развиваться
из собирательного как более древнего
типа. Грамматич. отношение между ми.
Ч. н ед. Ч. способно стираться в резуль-
тате лексикалнзацни мн. Ч., ср. семан-
тич. расхождение таких форм, как «ви-
но» — «вина», «гонка» — «гонки», «бег» —
«бега», «схватка» — «схватки»,«грязь»—
«грязи» и т. п.
* Есперсен О., Философия грамма-
тики, пер. с англ., М.. 1958; Реформат-
ский Л. Л., Число и грамматика, в кн.:
Вопросы грамматики. Сб. ст. к 75-летию акад.
И. И. Мещанинова, М. —Л., 1960: Иса-
ченко А. В., О грамматич. значении.
ВЯ, 1961, №1; Бодуэн де Курте-
нэ И. Л., Количественность в языковом мыш-
лении, в его кн.: Избр. тр. по общему яэ-зна-
нию, т. 2, М., 1963; Зализняк А. А.,
Рус. именное словоизменение. М.. 1967;
Виноградов В. В.. Рус. язык. 2 изд.,
М., 1972; Кацнельсон С. Д., Типоло-
гия языка и речевое мышление. Л., 1972;
Бондарко А. В,. Теория морфологич.
категорий, Л., 1976; Панфилов В. 3..
Филос. проблемы яз-знания, М.. 1977; Le
ргоЫёте du nombre, «Bull, de la faculte des
lettres de Strasbourg», 1965, mars; Appre-
hension. Tl 1 — 2, Tiibingen, 1982; S e i-
1 e r H., Apprehension. # Language, object
and order, pt 3. The universal dimension of
apprehension, Tiibingen, 1986.
В. А. Виноградов.
ЧЛЕН —см. Артикль.
ЧЛЁНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ — струк-
турно-семантические компоненты пред-
ложения, выраженные полнозначными
словами или словосочетаниями. Термин
«Ч. п.» возник из-за отсутствия одно-
значного соответствия между морфоло-
гич. классами или подклассами слов и
выполняемыми ими в предложении син-
таксич. функциями. Система Ч. п.
сложилась в результате последоват. чле-
нения простого повествоват. предложе-
ния, взятого в его максимально раз-
вернутой и связной форме, на функ-
циональные элементы. Различаются глав-
ные Ч. п.— подлежащее и сказуемое,
и второстепенные — определение, допол-
нения и обстоятельства.
При первом членении предложения
выделяются 2 его состава — состав
подлежащего и состав сказуе-
мого, связанные между собой предика-
тивным отношением. Состав подлежащего
в простейшем случае (в контекстно не-
зависимом предложении) соответствует
субъекту суждения и теме сообщения,
состав сказуемого — предикату сужде-
ния и реме сообщения. Т. о., для соста-
вов предложения первичны логическая
и коммуникативная функции. В составах
предложения выделяются ядерные, грам-
матически опорные компоненты — подле-
жащее и сказуемое, к-рые принято считать
главными Ч. п. Они определяют
формально-грамматич. организацию пред-
ложения.
В составе сказуемого выделяются до-
полнения и обстоятельства. Дополнения
связаны с глаголом (реже с прилагатель-
ным и существительным) комплетивны-
ми отношениями: они восполняют инфор-
мативную недостаточность опорного сло-
ва, реализуя схему его управления. Эти
отношения могут присутствовать и в сос-
таве подлежащего. Комплетивиые отно-
шения возникают при замещении син-
таксич. валентностей слова и принадле-
жат области словосочетаний. Прямое
дополнение, наиболее сильноуправляе-
мый элемент схемы, является семантиче-
ски необходимым Ч. п., соотносительным
с категорией переходности глагола. Ойо
конкретизирует тот компонент лексич.
значения глагола, к-рый называется ори-
ентированностью или направленностью
действия. Косв. дополнения имеют семан-
тич. разновидности (агентивное, орудий-
ное и нек-рые др. дополнения). Сиитак-
сич. функции дополнения в разной сте-
пени семантичны: назв. участников си-
туации синтаксически распределены в со-
ответствии с их ролями. Глагол-сказуе-
мое с существительными, замещающими
его валентности (в т. ч. субъектную),
образуют единую структуру, изоморф-
ную структуре обозначаемого предложе-
нием события или ситуации. Зависимые
от глагола существительные называются
актантами. Обстоятельства являются сла-
боуправляемыми или неуправляемыми
Ч. п. В случаях, когда элементы с об-
стоятельств. значением (обычно локаль-
ным и темпоральным) тесно связаны
с лексич. значением глагола-сказуемого,
нет четкой границы между обстоятельст-
вами и дополнениями. Напр., в словосо-
четании «приехать в город» есть указа-
ние на пункт назначения и реализованы
отношения комплетивности. Форму
«в город» можно считать дополнением,
В то же время она соотносится с вопро-
сит. словом «куда» («Куда он прие-
хал?»— «В город») и замещается ло-
кальным наречием («Он приехал сюда»),
что сближает форму «в город» с обстоя-
тельством места. Существенное различие
между обстоятельствами и дополнения-
ми в том, что дополнение, замещая ва-
лентность глагола, занимает одну син-
таксич. позицию, к-рая может быть за-
полнена рядом имен, сгруппированных
в словосочетание или соединенных сочи-
нит. связью, напр.: «Я прочитал книгу
о конном спорте», «Я прочитал все эти
книги и журналы». Обстоятельства, на-
ходящиеся вне сферы действия глаголь-
ного. управления, могут занимать не-
сколько взаимно автономных синтак-
сич. позиций, напр.: «В прошлом году
летом с конца июля до конца августа
я отдыхал иа море в Крыму в доме отды-
ха». Обстоятельства, независимые от
значения и формы сказуемого, соотно-
сятся с субъектно-предикатной структу-
рой, напр.: «В Крыму/начался сбор ви-
нограда». Обстоятельства, выражающие
логич. отношения между событиями или
положениями дел (причины, следствия,
цели, уступки, благоприятствования),
соответствуют свернутому придаточному
предложению, напр.: «Урожай был соб-
ран несмотря на ливневые дожди» (= «не-
смотря на то, что шли ливневые дожди»).
Занимаемые ими позиции не принадле-
жат семантич. структуре простого пред-
ложения.
Среди Ч. п. выделяются также опре-
деления, к-рые соединяются с любым
из входящих в состав предложения су-
ществительным атрибутивной связью.
Хотя определения несут в предложении
большую коммуникативную нагрузку и
могут быть тесно связаны с семантикой
сказуемого, они входят во внутр, струк-
туру именных Ч. п. в качестве зависимых
членов. Они участвуют в выполнении но-
минативной функции. Функционально
близки к определениям обстоятельства
образа действия, выражающие признак
действия, процесса, состояния, ср. «бе-
жать быстро» и «быстрый бег», «посту-
пать опрометчиво» и «опрометчивый по-
ступок». Дополнения, обстоятельства и
определения являются второсте-
пенными Ч. п.
Синтаксич. полифункциональность ча-
стей речи не одинакова. Она велика у су-
ществительных, способных выступать в
роли разных Ч. п., н имеет меньшую сте-
пень у глаголов и прилагательных: лич-
ные формы глаголов могут быть только
сказуемым, прилагательные — определе-
нием или именной частью сказуемого.
В классе существительных синтаксич.
значимость приобретают отдельные их
формы — падежи н предложные соче-
тания, в то время как морфологич. фор-
мы личного глагола безразличны к систе-
ме Ч. п. Не случайно теория Ч. п. тесно
связана с теорией синтаксич. функций па-
дежей. Многозначность именных слово-
форм усиливает асимметрию формы и
функции в системе Ч. п.
Ч. и. находятся между собой в синтаг-
матич. отношениях, морфологич. фор-
мы — в парадигматических. Понятие
Ч. п. коррелятивно понятию синтаксич.
отношения. За пределами системы Ч. п.
остаются только автономные компоненты
предложения, не находящиеся в синтак-
сич. связи ни с какими др. компонента-
ми — вводные слова, обращение. Вместе
с этими компонентами Ч. п. использу-
ются в качестве единиц синтаксич. ана-
лиза предложения.
В славистич. традиции основным в
синтаксич. иерархии считается противо-
поставление главных и второстепен-
ных Ч. п., базирующееся на их функцио-
нальном различии (гл. Ч. п. ориентирова-
ны на выполнение логич. функций, вто-
ростепенные — семантических), а также
на отношении к грамматич. минимуму
предложения. К гл. Ч. п. нек-рые ученые
относят и прямое дополнение, коррели-
рующее с подлежащим и участвующее
в залоговых преобразованиях. В син-
таксич. теориях (см. Синтаксис), в фо-
кусе внимания к-рых находится семан-
тич. аспект предложения, центр тяжести
переносится на противопоставление уп-
равляемого глаголом ядра предложения,
всем членам к-рого сопоставляются се-
мантич. функции, и его автономной пе-
риферии, т. е. обстоятельств места н
времени (Л. Теньер, Ч. Филмор). Сту-
пенчатость синтаксич. иерархии сохра-
нена и в синтаксич. теории О. Есперсена,
различавшего три ранга подчинения в яд-
ре предложения и в словосочетании. За
линейным порядком речевого высказы-
вания скрыта иерархия Ч. п.
Ч. п. соответствуют типам информа-
ции, к-рую можно запросить и получить
о нек-ром положении дел или событии,
и соотносятся поэтому с определ. типом
вопроса, обычно идентифицируясь по
этому соотношению: «Что делает маль-
чик?» — «Читает» (сказуемое), «Кто чи-
тает?» — «Мальчик» (подлежащее),«Что
читает мальчик?» — «Книгу» (прямое до-
полнение) и т. п. Возможность постанов-
ки вопроса показывает, что любой Ч. п.
может получать функцию ремы и, сле-
довательно, грамматич. строение пред-
ложения может не соответствовать рас-
пределению в нем коммуникативных
нагрузок. Это лишает гл. Ч. п. устойчи-
вой коммуникативной функции, превра-
щая их в элементы формально-грамма-
тич. схемы, или формулы, предложения.
В предложении «Книгу читает Петя*
коммуникативную функцию, свойствен-
ную сказуемому, выполняет подлежа-
щее, однако формально-грамматич. струк-
тура в этом предложении такай же, как
в предложении «Петя читает книгу».
Различие в критериях выделения Ч. п.,
в системе к-рых иашли выражение логич.,
коммуникативная и семантич. функции
предложения, а также его грамматич.
и лексич. организация, свидетельствует
не о непоследовательности теории, а о
синкретизме выражения предложением
разл. функций: логической (соотнося-
щей предложение с формой мышления —
суждением), семантической (соотнося-
щей предложение с внеязыковой ситуа-
цией), коммуникативной (выделяющей
в высказывании сообщаемое). Вне сис-
темы Ч. п. остается модальный аспект
предложения.
Ч. п. выделяются с учетом признаков
формы, функции и того синтаксич. от-
ношения, к-рое их вводит в предложение.
Асимметрия в соотношении этих пока-
зателей, синкретизм функций, обилие
промежуточных случаев, синтаксич.
транспозиция, создание предложений аб-
страктного значении по аналогии с кон-
кретными высказываниями, действие нор-
мы, процессы фразеологизации и т. п.
существенно затрудняют идентификацию
Ч. п. Предпочтение отдается то одному,
то др. критерию. Так, при определении
подлежащего с его формально-грамма-
тич. устойчивостью принято опираться
на форму (подлежащим в большинстве
концепций признается только им. п.
существительного). При выделении пря-
мого дополнения делаются уступки в
пользу функции. Существительное в род.
п., к-рый обусловлен отрицанием, ие
считается подлежащим: предложения ти-
па «Оленей в этих лесах нет», «У меня
нет времени» определяются как односос-
тавные. Однако в прямом дополнении
род. п. допускается («Я не имею време-
ни»), Косв. дополнения и обстоятельст-
ва выделяются по функциональному (се-
мантич.) критерию независимо от формы
их выражения. Несоотносительность фор-
мы и функции Ч. п. усиливается при
синтаксич. транспозиции (номинализа-
ции предложений, субстантивации гла-
голов и прилагательных), ср. «Рабочие
строят дом» («дом» — прямое допол-
нение) и «Рабочие окончили строитель-
ство дома» («дома» — определение су-
ществительного — прямого дополнения
«строительство»). Семантически услож-
ненные предложения анализируются по
аналогии с однотипными структурами:
«Рабочие окончили строительство до-
ма» — по аналогии с «Рабочие распилили
ствол березы», а не по аналогии с семан-
тич. эквивалентом «Рабочие выстроили
дом». Для обоснования аналогического
анализа вводится понятие синтаксич.
позиции, определяемой по типу вопроса
(ср. «Что пилят рабочие?» — «Ствол
березы» и «Что окончили рабочие?» —
«Строительство дома») и допускающей
разные лексич. наполнители. Нек-рые
ученые вводят терминологич. разграни-
чение Ч. п.: идентифицируемые с опорой
на форму (напр., «прямое дополнение»)
и с опорой на функцию (напр., «объект»).
Такое терминологич. раздвоение (допол-
нение — объект, подлежащее —субъект)
облегчает анализ Ч. п., на оформление
к-рых влияют фиксированные нормой
модели управления.
Система Ч. п. лежит в основе выделения
типов придаточных предложений (ср.
придаточные дополнительные, определи-
тельные, обстоятельственные, подлежащ-
ные), отражаясь в анализе сложного
предложения. Степень неоднородности
системы Ч. п. различна в языках разных
типов. Она зависит от степени разделен-
ности языковых механизмов, обслужи-
вающих логич., семантич., коммуника-
тивную функции предложения.
Нек-рые синтаксич. теории исключают
понятие Ч. п. Синтаксич. модель пред-
ложения представляется в них в виде
дерева зависимостей той или др. формы,
отражающего реализованную в предло-
жении систему синтаксич. подчинения.
* Овсянико-Куликовский Д. Н.,
Синтаксис рус. языка, СПБ, 1912; Ава-
несов Р. И., Второстепенные члены пред-
ложения как грамматич. категория, РЯШ,
1936, Ьй 4; Мещанинов И. И.,
Члены предложения и части речи. Л.,
1954; 2 изд., Л., 1978; Грамматика рус.
языка, т. 2, ч. 1, М., 1954; Пешков-
с к и й А. М., Рус. синтаксис в науч, осве-
щении, 7 изд., М., 1956; Шерба Л. В.,
О второстепенных членах предложения, в
его кн.: Избр. работы по яз-знанию и фонети-
ке, т. 1, Л., 1958; Есперсен О., Филосо-
фия грамматики, пер. с англ., М., 1958;
Курилович Е., Очерки по лингвистике,
пер. с франц., М., 1962; Шведова Н. Ю.,
Детерминирующий объект и детерминирующее
обстоятельство, ВЯ, 1964, № 6; Члены предло-
жения в языках разл. типов, Л.. 1972; К и б-
р и к А. Е., Предикатно-аргументные отно-
шения в семантически эргативных языках,
Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1980, т. 39, № 4;
Рус. грамматика, т. 2, М., 1980; Филл-
мор Ч., Дело о падеже, пер. с англ., в кн.:
НЗЛ, в. 10, М., 1981; Золотова Г. А.,
Коммуникативные аспекты рус. синтаксиса.
М., 1982; Попова 3. Д., Может ли обой-
тись синтаксис без учения о членах предло-
жения?, ВЯ, 1984, №5; Теньер Л., Осно-
вы структурного синтаксиса, пер. с франц.,
М., 1988; В о 1 i ng е г D., Adjectives in
English:	attribution and predication,
«Lingua», 1967, v. 18. № 1; Bartsch R.,
The grammar of adverbials, Amst. —[a. o.l,
1976; см. также лит. при статьях Синтаксис,
Подлежащее. Сказуемое. Н. Д. Арутюнова.
ЧУВАНСКИЙ Я31>1К — мертвый диа-
лект юкагирского языка. Нек-рые уче-
ные считают его самостоят. языком. Был
распространен в басе. р. Анадырь. Со-
хранились переводы 22 фраз, записанные
в 1781 И. Бенцингом, и 210 елов, запи-
санных Ф. Ф. Матюшкиным; исследо-
ваны О. Тайёром.
* Матюшкин Ф. Ф., Собрание слов
чуван. и омок. языков, в кн.: Вран-
гель Ф. П., Путешествие по сев. берегам
Сибири и по Ледовитому морю, совершенное в
1820—1824 гг.. ч. 2, Прибавления, СПБ, 1841;
Schiefner A., Beitrage zur Kenntniss der
jukagirischen Sprache, «Bulletin de 1'Academie
Imperiale des Science de St.-Petersbourg».
1871, t. XVI, № 4; Tai lleur O. G.. Le
dialecte tchouvane du youkaghir, «Ural-Altai-
sche Jahrbiicher», Wiesbaden. 1962, Bd 34.
E. А. Крейнович.
ЧУВАШСКИЙ Я31>1К — одни из тюрк-
ских языков. Распространен в Чуваш.
АССР, за ее пределами — в Ульянов.,
Пензен., Куйбышев., Саратов., Орен-
бург. областях РСФСР, а также в Тат.
АССР и Башк. АССР. Число говорящих
1,431 млн. чел. (1979, перепись).
Включает 2 диалекта: низовой («укаю-
щий») и верховой («окающий»), в к-рых
выделяется ряд говоров. Для фонетич.
системы Ч. я. характерны явления рота-
цизма (чуваш, хёр ’девушка’ ~ обще-
тюрк. кыз) и ламодаизма (чуваш, хёл
’зима’ ~ общетюрк. кыш). В морфоло-
гии своеобразны показатель мн. ч. -сем
вместо общетюрк. -лар (юлташеем 'това-
рищи'), полная и краткая формы коли-
честв. числительных (иккё 'два', ио икё
?ын 'два человека’), форма прош. вр.
на -на/-нё, единый показатель дат. и
вин. п. -а/-е, -на/-не и др. Не совпадают
с общетюркскими большинство указат.
местоимений (ку 'этот', лешё ’тот’ и др.),
ЧУВАШСКИЙ 585
а также лично-возвратное местоимение
от основы *ха. В лексике значителен
пласт заимствований из др. тюрк, язы-
ков, а также из монгольского, финно-
угорских, иранских, арабского, русско-
го языков.
Первая грамматика Ч. я. была издана
в 1769. В 18 — 1-й пол. 19 вв. появля-
ются словари, переводы иа Ч. я. церк.-
религ. лит-ры, записи образцов фолькло-
ра. Лит. Ч. я. сформировался иа основе
низового диалекта. Старочуваш. письмен-
ность использовала в основном рус. гра-
фич. систему; новочуваш. письменность
была создана в 1871 И. Я. Яковлевым и
просуществовала до 1933, когда была
заменена новым алфавитом на рус. гра-
фич. основе.
• Ашмарин Н. И., Материалы для
исследования чуваш, языка, ч. 1 — 2. Каз.,
1898; его же, Опыт исследования чуваш,
синтаксиса, ч. 1—2, Каз.— Симбирск, 1903—
1923; Егоров В. Г., Библиография, ука-
затель лит-ры по чуваш, языку. Чебоксары,
1931; его же, Совр. чуваш, лит. язык в
сравнит.-ист. освещении, 2 изд., ч. 1, Чебок-
сары. 1971; Петров Н. П., Библиографич.
указатель лит-ры по фонетике чуваш, языка
(1756—1966). в кн.: Вопросы чуваш, лит-ры
и языка. Чебоксары, 1966: его же, Биб-
лиография. указатель лит-ры по диалектоло-
гии чуваш, языка (1827 —1967), в кн.: Мате-
риалы по чуваш, диалектологии, в. 3, Чебок-
сары. 1969; его же. Чуваш, язык в сов.
эпоху. Чебоксары, 1980: Андреев И. А.,
Чуваш, язык, в кн.: Языки народов СССР,
т. 2. М.. 1966; Ramstedt G.J., Zur
Frage nach der Stellung des Tschuwassischen,
JSFOu, 1922-23. t. 38.
Ашмарин H. И.. Словарь чуваш, язы-
ка. в. 1 — 17, Каз,— Чебоксары, 1928—50;
Егоров В. Г., Этимология, словарь чу-
ваш. языка, Чебоксары, 1964; Рус.-чуваш,
словарь, М.. 1971; Чуваш.-рус. словарь,
2 изд., М., 1982.	Л. С. Левитская.
ЧУКОТСКИЙ ЯЗЙК (устар,—луора-
ветланский язык) — один из чукотско-
камчатских языков (чукотско-корякская
ветвь). Распространен в Чукот. авт. окр.,
а также в Коряк, авт. окр. РСФСР и
в Нижнеколым. р-не Якут. АССР. Чис-
ло говорящих ок. И тыс. чел. (1979,
перепись). Выделяется 2 осн. диалекта:
восточный, или уэленский (лег в основу
лит. языка), и западный (певекский),
а также ряд других (энмылинский, нун-
лигранский, хотырский, чаунский, энур-
минский, яиракинотский).
Для фонетики Ч. я. характерно боль-
шое разнообразие ассимилятивных про-
цессов, выпадение согласных; фонема
/л/ — шумная, а не сонорная, как в ко-
ряк. и алютор. языках; в чукотском /р/
совпали прафонемы *р и *д, а в /в’/ —
*в и *в’. В отлнчие от близкородств.
языков, возможны слоги, начинающие-
ся с сочетания вида с7-, а также зияния.
В Ч. я. отмечено постепенно исчезающее
противопоставление мужского и женского
произношения. Для грамматич. системы
характерно отсутствие дв. ч.; именной
показатель мн. ч. совпадает с показате-
лем дв. ч. в родств. языках, а глаголь-
ный — с показателем итеративности в
родств. языках. В склонении отсутствуют
нек-рые косвенные падежи, представ-
ленные в коряк, и алютор. языках,— ка-
сательный, исходный. У перех. глаголов
в формах результатива с префиксом гэ-
может быть выражен не только объект
(как в родств. языках), но и субъект
действия. Ч. я. испытал лексич. влияние
эскимосского, юкагирского, а в кои.
19—20 вв. также рус. яз. Письменность,
созданная в 1931 на основе лат. графики,
в 1936 переведена на рус. графику.
586 ЧУКОТСКИЙ
ф Скорик П. Я.. Грамматика чукот.
языка, ч. 1, М.—Л., 1961; ч. 2, Л., 1977.
Богораз В. Г., Луораветлан.-рус,
(чукот.-рус.) словарь, М.—Л.,	1937;
Молл Т. А., И н э н ли кэй П. И., Чу-
кот.-рус. словарь, Л., 1957.
„ И, А. Муравьева.
ЧУ КбТСКО-КАМЧАТСКИЕ ЯЗЫКЙ—
семья языков, на к-рых говорит корен-
ное население п-овов Чукотского и Кам-
чатка. Распространены на обширной
терр. от Берингова прол, до устья р. Ин-
дигирка и от побережья Ледовитого ок.
до ср. части Камчатки (рр. Ича и Озер-
ная). По традиции эту изолиров. семью
объединяют с нек-рыми др. языковыми
семьями Сибири и Д. Востока под об-
щим иазв. палеоазиатские языки.
К Ч.-к. я. откосятся чукотский (устар.—
луораветланский), корякский (устар.—
нымыланский), алюторский, керекский
и ительменский (устар.— камчадаль-
ский) языки. Общее число говорящих
ок. 16,5 тыс. чел. (1979, перепись).
Ч.-к. я. делятся на 2 ветви: чукот.-
корякскую и ительменскую. Первая вклю-
чает чукот. яз. и неск. близкородствен-
ных ему языков-диалектов, к-рые ранее
считались разновидностями коряк, яз.:
чавчувенскнй (50% коряков), алюторский
(25% коряков), паланский, карагинский,
каменскиЙ, апукинский, паренский, ит-
канский, керекский. После более де-
тального изучения коряк, диалектов алю-
торский и керекский стали рассматри-
ваться как отд. языки, причем к алютор-
скому стали относить также паланский
и карагинский, а к корякскому, кроме
чавчувенского, — апукинский, камен-
скиЙ, паренский, итка.нский (последние
два — условно, т. к. они мало изуче-
ны). Ительмен, ветвь, по свидетельству
С. П. Крашенинникова, ранее включала
3 языка: северный, южный (исчезнувшие
в кон. 19 в.) и западный (представленный
совр. ительмен, диалектами). Нек-рые
исследователи ставят под сомнение при-
надлежность ительмен, яз. к Ч.-к. я.
В фонетич. системах Ч.-к. я., как
правило, сравнительно небольшое кол-во
согласных фонем; преобладают сонор-
ные; имеется поствеляриый ряд 7 и г’.
Шумные смычные представлены только
глухими. В чукот. и ительмен, языках
имеется шумный боковой фрикативный
л; в корякском и керекском отсутствует
вибрант р; для ительмен, яз. характерны
абруптивные п’, т', к’, ц’, а также глухие
фрикативные согласные ф, с, х, X- От-
личит. черта вокализма — сингармонизм,
имеющий свои особенности в отд. языках.
В языках чукот.-коряк, ветви стечения
согласных разбиваются сверхкратким
гласным ы; в ительменском допускаются
стечения согласных.
Ч.-к. я. относят к агглютинативным
язы кам префиксально-суффиксального
типа; для них характерны разрывные
аффиксы. Эти языки имеют однотипную
по структуре систему склонения и спря-
жения. В корякском, алюторском и ке-
рекском есть дв. ч. Среди субъектно-
объектных падежей выделяются абсолют-
ный (номинатив), творительный (эрга-
тив), дательный, назначительный, сов-
местный, сопроводительный, повествова-
тельно-каузативный; развита система ло-
кативных падежей. В нек-рых синтак-
сич. позициях существительные изменя-
ются по лицам. Прилагательные согла-
суются в лице и числе с определяемым
существительным в абсолютном падеже.
В глагольной системе различаются 2 типа
спряжения: субъектное (для неперех.
глаголов) и субъектно-объектное (для
перех. глаголов). Имеется 3 наклонения:
изъявительное, побудительно-повелитель-
ное и сослагательное. Развита видо-
временная система. Нек-рые временийе
глагольные формы морфологически тож-
дественны прилагательным. В глаголах
субъектно-объектного спряжения ли-
цо и число субъекта обычно выражается
префиксом, а объекта — суффиксом.
Развита система причастий и деепричас-
тий.
Для синтаксиса характерно противо-
поставление двух типов конструкций
глагольного предложения: номинатив-
ной и эргативной. Имеются предложения
с именным сказуемым. Распространены
причастные и деепричастные обороты;
сложноподчиненные предложения раз-
виты слабо. Для языков чукот.-коряк,
ветви характерна инкорпорация, к-рая
позволяет путем свертывания двух или
неск. членов предложения в одно
слово заменить недопустимую син-
таксич. конструкцию или выразить оп-
редел. оттеиок значения. Наряду с ии-
корпоративиыми комплексами имеются
также сложные слова, функционирую-
щие как готовые лексич. единицы.
Ч.-к. я. отличаются большим кол-вом
продуктивных словообразоват. моделей.
Характерной чертой является употребле-
ние одних и тех же аффиксов для обра-
зования форм разных частей речи (напр.,
тв. п. существительных и деепричастия
образа действия). Ббльшая часть лек-
сики языков чукот.-коряк, ветви восхо-
дит к общей основе, в ительменском вы-
деляется обширный лексич. слой не
чукот.-камчат. происхождения. Имеются
заимствования из рус. яз., относящиеся
в основном к недавнему времени. В чу-
котском встречаются заимствования из
эскимос, и юкагир, языков, являющиеся
следствием культурных контактов.
Чукот. и коряк, языки имеют письмен-
ность, созданную в 1931 на основе латин-
ской, в 1936 — на основе рус. графики.
Письм. лит. чукот. яз. сформировался
иа основе вост, (уэленского) диалекта,
корякский — на основе чавчувен. диа-
лекта.
Первым исследователем Ч.-к. я. явля-
ется В. Г. Богораз, гл. внимание к-рого
было направлено на чукот. яз., но за-
нимался он также корякским и ительмен-
ским. В дальнейшем изучение Ч.-к. я.
было продолжено учениками и последо-
вателями Богораза. Определ. достиже-
ния в этой области связаны с име-
нами И. С. Вдовина, А. П. Володина,
А. Н. Жуковой, П. И. Инэнликэя,
Г. И. Корсакова, Е. А. Крейновича,
Г. И. Мельникова, Т. А. Молл, В. П. Не-
дялкова, П. Я. Скорика, С. Н. Стебниц-
кого.
• Богораз В. Г.. Чукчи, пер. г англ.,
ч. 1—2. Л.. 1934-39; Вдовин И. С., Ис-
тория изучения палеоазиат, языков. М, — Л.,
1954; Скорик П. Я., Палеоазиат, язы-
ки, в сб.: Сов. яз-знание за 50 лет. М.,
1967; его же. Чукот.-камчат. языки, в кн.:
Языки народов СССР. т. 5. Л., 1968 (лит.);
Муравьева И. А., Реконструкция фо-
нология. системы прачукот.-коряк, языка, в
кн.: фонетич. структуры в сибирских языках,
Новосиб., 1986; В о g о г a s W.. Chukchee,
в кн.: Boas F., Handbook of American In-
dian languages, pt 2. Wash., 1922; Jakob-
son R.,Hiit tle-Worth G.. Beebe
J. F.. _Paleosiberian peoples and languages.
A bibliographical guide, New Haven. 1957.
И. А. Муравьева.
ЧУЛЙМСКО-ТЮРКСКИЙ ЯЗЬ'1К—
один из тюркских языков. Распростра-
нен по берегам р. Чулым, правого при-
тока Оби. Число говорящих ок. 500 чел.
Делится на 2 диалекта: ниж.-чулымский
и ср.-чулымский. Для Ч. я. характерно
наличие этимологич. долгих гласных в
группе односложных и двусложных слов;
форма исходного падежа на -дын/-тын;
буд. вр. иа -лык; единая отрицат. форма
именного характера для всех форм наст,
вр.; древний аффикс повелит, наклоне-
ния на -гыл. Язык бесписьменный, ис-
пользуется в сфере бытового общения.
• Отчет о командировке студента Вост,
ф-та С. Е. Малова, «Изв. Рус. Комитета для
изучения Ср. и Вост. Азии», 1909, № 9;
Дульзон А. П., Чулым, татары и их
Язык, «Уч. зап. Томского пед. ин-та», 1952,
т. 9;Бирюкович Р. М., Звуковой строй
Чулым.-тюрк, языка, М., 1979; ее же.
Морфология чулым.-тюрк, языка, ч. 1—2,
М,— Саратов, 1979—81; ее же, Лексика
чулым.-тюрк, языка. Саратов. 1984; Р г i t-
sak О., Das Abakan- und Culumturkische
und das Schorische, в кн.: Philologiae Turcicae
fundaments, t. 1, (Wiesbaden], 1959.
P. M. Бирюкович.
ШАНСКИЙ Я 3 tsl К — один из тайских
языков. Ареал распространения охваты-
вает Шанское нагорье на С.-В. Мьянмы
(бывш. Бирмы), часть сев. Мьяимы, зап.
р-ны пров. Юньнань (Китай, где Ш. я.
называется тай-дэхун); отд. анклавы Ш. я.
имеются в Таиланде и Лаосе. Число го-
ворящих ок. 3 млн. чел., вт. ч. в Мьян-
ме— 2,4 млн. чел., в Китае — приблизи-
тельно 300 тыс. чел., в Таиланде и Лао-
се — по неск. десятков тыс. человек.
Подразделяется на 3 осн. диалекта: тай-
лонг, на к-ром говорит большинство ша-
нов в нац. обл. Шан в Мьянме, тай-ие,
или тай-ле, являющийся языком большин-
ства шаиов в Китае, и тай-мау, служа-
щий средством общения шанов р-на Бамо
(Баимо), в долине р. Иравади. Различия
между диалектами пренм. фонетические,
лексические. Ближайшее родство Ш. я.
с языками кхын, лы, кхамти, сев. диа-
лектом тайского (сиамского) языка. Отли-
чия касаются числа фонем, части лекси-
ки и нек-рых элементов грамматики. Язык
внутриэтнич. общения в быту, наиболь-
шей коммуникативной ценностью и прес-
тижем обладает в нац. обл. Шан в Мьян-
ме, где на нем издается периодика и
худож. лит-ра. Письменность создана, по
всей вероятности, в 11 —12 вв. Сущест-
вуют две оси. ее разновидности: округлое
письмо у тай-лонг, восходящее к монско-
му (палийскому) письму, и угловатое
письмо остальных диалектов, имеющее
источником, очевидно, деванагари (см.
Индийское письмо). По типу письмо
буквенно-слоговое. Древнейшие памят-
ники, главным образом религиозного
и полусветского содержания, относятся
к 18 в.
•	Морев Л. Н., Шанский язык, М.,
1983; Cushing J.N., Grammar of the
Shan language, Rangoon, 1871.
Cushing J. N.. A Shan and English
dictionary, Rangoon — L., 1881.
//. H. Морев.
ШАРИ-НЙЛЬСКИ E ЯЗЫКЙ (макросу-
данские языки) — семья нило-сахарских
языков (по классификации Дж. X. Грин-
берга). Распространены преим. в басе,
верх. Нила и озер Виктория и Рудольф,
иа терр. Судана, Кении, Уганды и Эфио-
пии.
Гипотеза Гринберга о нило-сахар. язы-
ковом единстве нуждается в строгом
обосновании. Следует обосновать и на-
личие особой шари-нильской семьи в рам-
ках этой макросемьи, а также ее внутр,
членение. Слабая изученность многих
Ш.-н. я., особенно в плане сравнит.-исто-
рическом, затрудняет верификацию гипо-
тезы .
Семья делится на 4 ветви: вост.-судан-
скую, центр.-суданскую, кунама, берта.
Последние две представлены каждая
одним языком (группами близких диа-
лектов), первые две имеют сложное
внутр, деление. Восточно-судан-
ские языки включают 10 подгрупп:
1) нубийскую: а) нильские языки (кену-
зн-донгола, махас-фадиджа, сюда же
относится др.-нубийский яз., известный
по письм. памятникам 6—13 вв.), б) гор-
ные (дайр, гарко, гульфан и др.), в) ми-
доб, г) биркед; 2) мурле, дидинга, ма-
соиго, лонгарим, суре, мекан; 3) нера
(барса); 4) ингассана (таби); 5) ньимант,
афитти; 6) темейн; 7) тама, сунгор, мера-
рит, кибет; 8) дагу (даджу), шатт, лнгури
и др.; 9) нилотскую: а) западные языки
(бурун, шиллук, ачоли, алур, луо, дин-
ка, нуэр и др.), б) восточные (бари,
карамоджоиг, тесо, туркана, масаи и
др.), в) южные (ианди, сук, татога);
10) теусо.
Центральносуданские язы-
ки включают 6 подгрупп; 1) а) бонго,
б) сара, багирми, кара, в)йулу; 2) крейш;
3) мору, мади, лугбара, лого и др.;
4) мангбету, асуа (ака); 5) мангбуту,
эфе и др.; 6) ленду.
В обоснование своей гипотезы о шари-
нильском генетич. единстве Гринберг
приводит более 100 этимологич. сближе-
ний, а также многочисл. соответствия
морфологич. показателей, к-рые почти
полностью совпадают с морфологич. соот-
ветствиями, предлагаемыми ученым в ка-
честве базы для нило-сахар. гипотезы.
Это дало основание для сомнений в су-
ществовании особой шари-нильской ге-
нетич. общности (М. Л. Бендер), в этом
случае отд. ветви Ш.-н. я. рассматрива-
ются как самостоят. генетич. объедине-
ния, входящие непосредственно в нило-
сахар. макросемью.
•	Greenberg J., The languages of
Africa. Bloomington —The Hague. 1963;
его же, Nilo-Saharan and Meroitic. CTL,
1971, v. 7; В e n d e r M.. Nilo-Saharan over-
view. в кн.: The Non-Semitic languages of
Ethiopia, East Lansing, 1976.
В. Я. Порхомовский.
ШАХМАТОВА ЗАКбН — фонетический
закон праславянской акцентуационной
системы, впервые сформулированный
А. А. Шахматовым в 1892, окончатель-
но — в 1915. В самом общем виде «за-
кон, по которому нисходящие ударения
вообще были нетерпимы не в начальном
слоге», в качестве диахронич. закона
объединял 2 частных утверждения: 1) в
определ. период с виутр. циркумфлек-
тироваииых и краткостных слогов уда-
рения были перенесены на начальные
слоги фонетич. слов, если они были крат-
костными (исконно или вторично сокра-
щенными), напр.: *prodali > prodali,
♦па rpkp > па rpkp, *po vodp > po vodp,
‘povodb > povodb; 2) если предшествую-
щий слог был долгим, ударение не пе-
реносилось, но ударный слог получал
акут:. ‘pisali > pisali, *spdili > spdili,
♦za vodp > za v6dp, *гакопъ > *гакбпъ.
Материал, на к-рый опирался Ш. з.
в первой своей части, состоит из двух
разнородных групп фактов: а) праслав.
начал ьноу да рность форм-энклиноменов
акцентной парадигмы «с» (подвижной:
см. Акцентология) и переход с них уда-
рения на проклитики: рус. рука, но руку,
н& руку ~ серб.-хорв. р;)ка, но руку, на
руку и т. п. (это явление впервые было
описано Р. Ф. Брандтом); б) начально-
ударность приставочных девербативов (от-
глагольных имен) в случае краткостной
приставки и накоренное их ударение
в случае долготной приставки в сербско-
хорватском (штокавском): povrat и т. п.,
но zavrat и т. п. (< *zavrat), позднее
штокавское распределение, связываемое
в настоящее время в собственно штокав-
ской передвижкой вторичного нисходя-
щего (долготного) ударения на предшест-
вующий краткостный слог. Вторая часть
Ш. з. была продиктована стремлением
создать акцентологич. реконструкцию
с миним. числом первичных акцентных
типов в морфологически однородных ча-
стях праслав. языковой системы, т. е.,
напр., объяснив различие между типами
♦гобПъ и ‘sijdilb при помощи Ш. з.,
свести их к единому типу *spdth>/*rodtlb,
отличне к-рого от типа *stavih> объясня-
лось бы Фортунатова — Соссюра зако-
ном, что приводило к восстановлению
у всего класса r-глаголов первичного на-
коренного ударения (аналогично в др.
морфологич. классах). Отклонения тех
или иных наблюдаемых фактов от ожи-
даемых в соответствии с Ш. з. объясня-
лись действием аналогии.
Л. А. Булаховский (1947), опираясь
на результаты балто-слав. сравнения,
отклонил вторую часть Ш. з., а в первой
его части сохранил лишь ту фактич. сто-
рону, к-рая относилась к формам-энкл tt-
иоменам, включая и соотв. глагольные
формы. Т. к. связь этих форм с балто-
слав. подвижностью ударения в акцент-
ных типах, противопоставленных бари-
тонированному, в это время была еще
неясна, он сохранил и фонетич. интер-
претацию Ш. з. (т. е. утверждение об
обусловленности передвижения ударе-
ния циркумфлексовым характером инто-
нации первично подударного слога), уст-
ранив из рассмотрения вопрос о специ-
фич. (запретительных) позициях его
действия. Вследствие доказательства
К. Стангом (1957) балто-слав. характера
подвижности ударения в акцентной па-
радигме «с» и соответственно балто-
слав. характера передвижки акцента
форм-энклииоменов на начало фонетич.
слова и последовавшего затем установле-
ния В. А. Дыбо (1981) «кардинального
принципа» построения системы акцепт-
ных парадигм в балто-слав. языках, от-
клоняется причинная связь между балто-
слав. циркумфлексом и отбрасыванием
акцепта форм-энклиноменов на начало
фонетич. слова; само это отбрасывание
акцента, равно как и слав, нисходящее
ударение (слав, циркумфлекс), строго
описываются и объясняются морфоноло-
гически с помощью понятий «акцентных
валентностей» и «контурного правила».
ШАХМАТОВА 587
основе лат. алфавита с добавлением трех
букв (А, А, й).
• Маслов а— Лашанская С. С.,
Швед, язык, ч. 1, Л., 1953; е е ж е, Лексико-
логия швед, языка, Л., 1973; Попов О. К..
Попова Н. М., Швед, язык, М., 1969;
Beckman N., Svensk spr&klara,’ Stockh»,
1964; Well ander E., Riktig Svenska,
3 uppl.. Stockh., 1965.
Милавова Д. Э., Швед.-рус. словарь,
4 изд., М., 1973; Svenska akademiens ordbok,
Lund, 1893—; Ostergren О.» Nusvensk
ordbok, Stockh., 1919—. С. H. Кузнецов,
ШИЛЛ9К — один из пилотских язы-
ков (западная зона). Распространен на
Ю. Судана. Число говорящих 370 тыс. чел.
Диал, членение неотчетливое. По сравне-
нию с др. зап.-нилот, языками обладает
нек-рыми особенностями: наличием фор-
матива страдат. залога, продуктивным
использованием внутр, флексии и др.
В колон, период использовался для обу-
чения в начальной школе, было опублико-
вано неск. букварей и книг религ. содер-
жания на лат. графике. Является языком
внутриэтнич. общения.
• Westerman n D.. The Shilluk
people, their language and folklore, Phil..
[1912]; Kohnen B., Shilluk grammar,
with a little English-Shilluk dictionary, Ve-
rona, 1933.	Б. В. Журковский.
ШбНА — один из банту языков. Отно-
сится к зоне S (по классификации М. Гас-
ри). Распространен в Зимбабве, где, на-
ряду с диалектом ндебеле (см. Зулу),
является осн. языком межзтнич. обще-
ния, стандартизов. форма к-рого осно-
вана на близкородств. языках (или
диалектах) зезуру, каранга, маньика,
корекоре и ндау, а также в Мозамбике,
Ботсване и ЮАР. Общее число говорящих
св. 7,6 млн. чел. (в т. ч. в Зимбабве —
5,9 млн. чел.).
Строй Ш. типично бантуский. Фоноло-
гич. особенности: наличие имплозивных
согласных, «свистящих» щелевых, чере-
дование согласных р > mh, t > nh,
k > h. Развита система именных клас-
сов (21 класс, форма префикса непол-
ная). Локатив образуется путем пре-
фиксации. Имеется тон со смыслоразли-
чит. значением. Письменность на основе
лат. алфавита существует с нач. 20 в.
Лит. Ш. сложился в основном в 30-х гг.,
на нем издаются книги, ведутся радио-
передачи, проводится обучение в началь-
ной школе. Язык используется в рабо-
те низшего звена администрации в сел.
р-нах.
• O’N е i 1 J., A Shona grammar, L.—
N. Y., [19481; Fortune G., An analy-
tical grammar of Shona, L., 1955.
Standard Shona dictionary, ed. by M. Han-
nan. L., 1961.	А. Д. Луцкое.
ШбРСКИЙ ЯЗЬ'1К — один нз тюркских
языков. Распространен в Кемеров. обл.
РСФСР (гл. обр. в Кузнецком Алатау,
по р. Томь и ее притокам Кондома и
Мрассу). Число говорящих 9,8 тыс. чел.
(1979, перепись). Имеет 2 диалекта:
мрасский, или с/з-диалект (кес-‘надевать’,
мозук ‘высокий’), близкий к хакасскому
языку, и кондомский, или й-диалект
(кий-, пийик), примыкающий к сев.
диалектам алтайского языка.
Характерные особенности фонетики
(с ориентацией на мрас. диалект): оппо-
зиция гласных по долготе и краткости;
преобладание в анлауте коренных слов
глухих согласных (из звонких возможны
[mJ, [н]); начальным й ~ ж ~
ж ~ дь ~ с др. тюрк, языков соответст-
вует шор. [ч] или [н]; в интервокальной
позиции Й ~ д ~ т ~ р др. тюрк, языков
соответствует шор. [з]. Для морфоло-
гии характерно наличие орудно-совмест-
ного падежа на -ба/-бе..., образование
неопредел, формы глаголов с помощью
Т. о., Ш. з. в качестве диахронич. закона
метатаксы и метатонии (смены места уда-
рения и смены интонации) современной
сравнит.-ист. слав, акцентологией откло-
нен. Однако те результаты сравнит.-ист.
анализа слав, интонаций, к-рые отрази-
лись в общей формулировке Ш. з. как
утверждение, что праслав. «циркум-
флекс» (долгот и краткостей) существо-
вал лишь в начальном слоге ф°нетич.
слова («нисходящие ударения вообще
были нетерпимы не в начальном слоге»),
вошли в совр. акцентологию (с тем уточ-
нением, что этот тип праслав. ударения
был фонетич. выражением фонологич.
безударности соотв. словоформ) и явля-
ются одним из осн. ее положений.
• Шахматов А. А., Очерк древней-
шего периода истории рус. языка, П., 1915;
Бубрих Д. В.. О трудах А. А. Шахмато-
ва в области слав, акцентологии. Изв. ОРЯС,
1920, т. 25, с. 198 — 207; Булахов-
ский Л. А., Акцентология, закон А. А. Шах-
матова, в кн.: А. А. Шахматов. 1864—1920.
Сб. ст. и материалов, М.— Л.. 1947; Д ы-
бо В. А., Слав, акцентология. М., 1981;
Stang С h г., Slavonic accentuation, 2 ed.,
Oslo, 1965.	В. А. Дыб о.
ШВА — см. Ларингальная теория.
ШВЁДСКИЙ ЯЗЬ'|К — один из сканди-
навских языков. Распространен в Шве-
ции, Финляндии, а также в США и Ка-
наде. Общее число говорящих ок. 10 млн.
чел. Офиц. язык Королевства Швеция
и второй офиц. язык Финляндской
Республики (т. наз. финляндско-швед-
ский).
Ш. я. имеет 6 групп диалектов: свей-
ские (центр, ареал — вокруг оз. Мела-
рен), ётские (на Ю.-З.), норландские (на
С.), вост.-шведские (вост, побережье Бот-
нического зал.), гутнийский говор (о. Гот-
ланд), юж.-шведские (близкие к дат.
яз. в обл. Сконе). После присоединения
к Швеции в 1645 ранее норв. областей
Херьедален и Емтланд там образовались
смешанные норв.-швед, говоры.
Характерные черты фонетики: наличие
долгих и кратких звуков (гласных и со-
гласных), Слоговое равновесие (зависи-
мость между долготой гласного и соглас-
ного в ударном слоге), музыкальное уда-
рение. Характерные черты грамматики:
существительные различают общий и ср.
род, 2 числа (ед. н мн. ч.), 2 падежа
(общий и род. п.), неопределенную и
определенную (с суффигиров. артиклем)
формы. Прилагательные изменяются по
роду, числу и определенности (определ.
форма развилась из т. наз. слабого скло-
нения). Глагол имеет 4 типа спряжения;
для личных форм характерны категории
наклонения, времени и залога (к-рые вы-
ражаются синтетически и аналитически);
к неличным формам относятся причастия,
инфинитив и супин (неизменяемый ком-
понент аналитич. форм глагола). В пред-
ложении преобладает твердый порядок
слов.
История Ш. я. делится на 2 периода:
др.-шведский (с 9 в. по 1525) и новошвед-
ский (с 1525).
Древнейшие письм. памятники — ру-
нические надписи 9—12 вв. (см. Руниче-
ское письмо). К сер. 13 в. относятся
древнейшие рукописи с лат. графикой
(<Вестьётское право»); первая печатная
книга на Ш. я. была опубликована
в 1495. Др.-швед, письм. язык в 14—
15 вв. ориентировался на ётскую диал.
основу; совр. лит. язык начал склады-
ваться в 16—17 вв. на базе свейских го-
воров (из к-рых важнейшую роль играл
говор Стокгольма). Письменность на
588 ШВА
аффиксов -арга/-ерге, -баска/-беске...,
наличие деепричастия на -чадып. В лек-
сике осн. словарный состав имеет обще-
тюрк. характер; много заимствований из
монгольского и рус. языков. Лит. язык,
сложившийся на базе мрас. диалекта,
функционировал в 20—30-х гг. 20 в.
Ш. я. является языком внутриэтнич,
общения.
Письменность с 1927 на основе русской,
с 1930 — лат. графики, с 1938 вновь на
основе рус. графики.
ФДыренкова Н. П., Грамматика шор.
языка, М, —Л., 1941; Бабушкин Г. Ф.,
Д о н и д з е Г. И., Шор. язык, в кн.: Языки
народов СССР, т. 2. Тюрк, языки, М.. 1966
(лит.). .	Г. И. Донидзе.
ШОТЛАНДСКИЙ ЯЗЬ1К — см. Гэль-
ский язык и Английский язык.
ШОШбНСКИЙ ЯЗЬ'1К (тосаувнхи, уи-
хинашт) — один из индейских языков,
входящий в центральную подгруппу ну-
мической подсемьи юто-ацтекской семьи
языков (см. Юто-ацтекские языки).
Иногда рассматривается как группа близ-
кородств. языков. Распространен в США
(штаты Калифорния, Вайоминг, Невада,
Айдахо, Орегон, Юта). Общее число го-
ворящих 1400 чел. Осн. диалекты: го-
сиуте, команде (команчи), или аллебо-
ме, нюма; панамин(т); винд-ривер (уинд-
ривер). Типологически Ш. я.— характер-
ный представитель юто-ацтекской семьи.
В исследованиях кон. 19 — нач. 20 вв.
(гл. обр. Э. Сепир) под шошон, языками
понималась единая группа (подсемья)
языков в составе юто-ацтекской семьи,
включающая нумич. языки, языки шошо-
нов Юж. Калифорнии, языки хопи и тю-
батулабаль. Единство подсемьи опро-
вергнуто в работах Б. Л. Уорфа,
Дж. Л. ТреЙджера, позднее С. Лэма и
У. Миллера.
* К roe be г A.. Shoshonean dialects of
California, Berk., 1907 («Univ, of California
publications in American archeology and
ethnology», v. 4, Jsb 3); e г о ж e, The Ban-
nock and the Shoshoni languages, «American
Anthropologist», 1909, v. 2; S n i m k i n D.,
Shoshone, IJAL. 1949, v. 15; Miller W
Newe Natekwinappeh. Shoshoni stories and
dictionary, Salt Lake City 1972: Shaul D.L.,
A history of the study of Shoshone from 1822
to 1909, «Anthropological Linguistics», 1981,
v. 23.	M. С. Полинская.
ШТАМП (от итал. starnpa — печать) р е-
ч е в о Й — стилистически окрашенное
средство речи, отложившееся в коллек-
тивном сознании носителей данного язы-
ка как устойчивый, «готовый к упот-
реблению» и потому наиболее «удобный»
знак для выражения определенного язы-
кового содержания, имеющего экспрессив-
ную и образную нагрузку. В основу по-
нятия Ш. положен, т. о., функциональ-
ный признак: при условии частого и
регулярного употребления Ш. может
стать любая структурная и содержатель-
но-смысловая единица языка (речи) — сло-
во и словосочетание, предложение и вы-
сказывание, лозунг и поговорка и т. п.
Напр., «форум» в значении ’собрание’,
’совещание’; «почин», «нехитрые пожит-
ки», «труженики села», «городок, что
раскинулся иа берегу...», «оправдать
доверие народа», «спустить на тормозах»
н пр. Термины «Ш.», «ш а б л о н»
(«т р а ф а р е т») имеют негативно-оце-
ночное (иногда субъективное) значение
и относятся гл. обр. к бездумному и без-
вкусному использованию выразит, воз-
можностей языка. В этом состоит отличие
Ш. от нейтральных понятий стан-
дарт, стереотип (клише), имею-
щих информативно-необходимый харак-
тер и относящихся к целесообразному
применению готовых формул в соответ-
ствии с коммуникативными требования-
ми той или иной речевой сферы. Напр.,
канцелярское клише «предъявленному
верить» и бытовой стереотип чдва до
конца» (о билетах на транспорте) — наи-
более привычная и экономная форма
отражения тематико-ситуативной спе-
цифики деловой и разг. речи. Образная
же экспрессия, сила к-рой состоит в инди-
видуальной неповторимости, неизбежно
переходит в разряд Ш. при условии без-
удержного массового воспроизводства.
Напр.: чбелое, черное и пр. золото»
(’хлопок', ’нефть'), «большая литера-
тура», члюди в белых халатах» и т. д.
Такое явление более всего свойственно
агитацноино-побуждающим видам массо-
вой коммуникации; поэтому своеобраз-
ным источником Ш. оказывается публнци-
стич. речь. Но и в ней рост популярно-
сти обрекает Ш. на потерю качества, ве-
дущую к иронич. восприятию. Ср. га-
зетный Ш. 20—30-х гг. чБольше внима-
ния (черной металлургии, сельскому хо-
зяйству и пр.)», высмеянный И. Ильфом
и Е. Петровым (чБольше внимания раз-
ным вопросам!»). Негативные свойства
П1. вступают в острое противоречие
с принципами языково-стилистич. отбора
в худож. речи: чем очевиднее заявка на
уникальную эстетич. ценность способа
выражения, тем болезненнее проходит
процесс его преобразования в Ш., напр.
«лукавинка», «скупая мужская слеза»
и пр. Возникновение, типы Ш., способы
борьбы со Ш. изучаются стилистикой
и культурой речи. Связь речевых Ш.
со штампом мышления (как часть более
широкого вопроса о соотношении субъ-
ективных и интерсубъективных навыков
речи) — предмет социолингвистики н
психолингвистики.
• Винокур Г., Культура языка, [М..
19301; Золотова Г. Л., Слово и штамп,
в кн.: Вопросы культуры речи. в. 7, М..
1966; Костомаров В. Г., Рус. язык на
газетной полосе, М., 1971; Семиотика средств
массовой коммуникации. науч, семинар.
Москва. 1973, ч. 2. М.. 1973; Смысловое вос-
приятие речевого сообщения. М., 1976.
Т. Г. Винокур.
шугнАно-рушАнская группа
языков — группа языков и диалек-
тов, относящихся к восточной ветви иран-
ских языков-, включается в памирские
языки. Распространены в горных доли-
нах Зап. Памира (Тадж. ССР и примы-
кающие р-ны Афганистана) и в отрогах
Сарыкольского хребта (Синьцзян, КНР).
Общее число говорящих ок. 100 тыс. чел.,
из них ок. 50% — в СССР. Включает
языки и диалекты: шугнанский, баджув-
ский, рушанский, хуфский, бартангский,
орошорский (рошорвский), сарыколь-
ский. Сходство и взаимопонимаемость
позволяет считать их диалектами единой
языковой общности, однако отсутствие
единой письменной или устной нормы
и единого самосознания и самоназвания
дает основания считать их отд. языками.
Наиболее близки генетически шугнан-
ский с баджувским и рушанский с хуф-
ским.
Для вокализма языков Ш.-р. г. харак-
терна корреляция гласных по длитель-
ности (во всех языках, кроме сарыколь-
ского); долгих фонем больше, чем крат-
ких, но краткие, представленные боль-
шим числом вариантов, могут противо-
поставляться двум-трем долгим. В сис-
теме консонантизма имеются оппозиции
билабиального w лабио-дентальному v,
плоскощелевых 0, б круглощелевым s, z;
увулярных х, у заднеязычным х, у;
отсутствуют фарингальный и ларингаль-
ный ряды согласных. Ударение обычно
на исходе основы, флексия безударна.
Для морфологии существительных ха-
рактерна скрытая категория единичного/
общего, выявляемая в категориях числа
(ед. и мн.), рода (муж. и жен.), определен-
ности/неопределеиности. Категория рода
у большинства существительных проявля-
ется через соотнесенность с родовыми
формами местоимений, прилагательных,
глаголов; общее название совокупности
неодуш. предметов и мелких животных
выступает в муж. роде ед. ч., независимо
от рода названий единичного. Определен-
ность/неопределеиность выражается ар-
тиклями, в роли к-рых выступают указат.
местоимения н числительное «один».
2 падежа выражаются артиклями (в са-
рыкольском — формами мн. ч. имени).
Имеется категория отчуждаемой/неотчуж-
даемой принадлежности. Прилагательное
имеет степени сравнения (положитель-
ную и сравнительную). Числительные
отражают десятеричную систему счета.
Личные местоимения различают только
1-е и 2-е лицо, 3-е лицо передается указат.
местоимениями, различающими 3 серии
по степени удаленности от говорящего или
собеседника. В глаголе выделяются осно-
вы наст, и прош. времени, перфекта,
плюсквамперфекта (кроме бартангского
и орошорского языков), инфинитива. По-
казателями субъекта в наст. вр. явля-
ются флексии, в остальных временах —
энклитики, являющиеся и связками. Для
синтаксиса характерна препозиция опре-
деления, порядок слов SOV. В рушан-
ском, хуфском, бартангском языках ру-
дименты эргативной конструкции. В ка-
честве лит. языка используется тадж. яз.
Для языков Ш.-р. г. разрабатываются
письменности на основе рус. алфавита.
• Карамшоен Д., Баджув. диалект
шугнан. языка, Душ., 1963; Пахали-
н а Т. Н., Сарыкольский язык, М., 1966;
Соколова В. С.. Шугнано-рушаи. язы-
ковая группа, в кв.: Языки народов СССР,
т. 1, М., 1966 (лнт.); е е ж е, Генетич. отно-
шения язгулям. языка и шугнан. языковой
группы, Л., 1967; Карамхудоев Н.,
Бартанг. язык, Душ.. 1973; Курба-
нов X.. Рошорв. язык. Душ., 1976; Б ах-
ти б е к о в Т., Грамматикаи забони шугно-
нй, Душ., 1979; Эдельман Д. И., Шуг-
нано-рушаи. языковая группа, в кн.: Основы
иран. яз-знания. Новоиран. языки. Вост,
группа, М., 1987 (лит.).
Соколова В. С., Рушанские и хуфские
тексты и словарь, М.—Л.. 1959; Зару-
бин И. И., Шугнан. тексты и словарь, М.—
Л., 1960; ПахалинаТ. Н., Сарыкольско-
рус. словарь, М., 1971; Morgenstier-
ne G., Etymological vocabulary of the Shugh-
ni group. Wiesbaden, 1974. Д. И. Эдельман.
ШУМЕРСКИЙ ЯЗЫК — язык шумеров
(шумерийцев), древнего народа, насе-
лявшего Юж. Двуречье (совр. Ирак).
Вымер к нач. 2-го тыс. до н. э. Родство
Ш. я. с др. языками не установлено. По
клинописным текстам (см. Клинопись)
известен с 29—28 вв. по 3—1 вв. до н. э.
Памятники Ш. я. разделяются на старо-
шумерские (до 25 в. до н. з.), «класси-
ческие» (24—22 вв. до н. э.), новошумер-
ские (21 в. до н. э.), позднешумерские
(нач. 2-го тыс. до н. э.; гл. обр. литера-
турные, отчасти хозяйств, тексты) и
«послешумерские»; последние составля-
лись, когда Ш. я. оставался в Месопота-
мии уже только вторым книжным язы-
ком наряду с аккадским языком.
Консонантный состав реконструиру-
ется с трудом из-за особенностей графики.
Характерно правило: в пределах одной
двусложной основы возможен только один
и тот же гласный (а, е, i, и); долгие глас-
ные имелись только в случае стяжения
слогов. Грамматич. черты: наличие эр-
гативной конструкции — субъект дейст-
вия выражен особым падежом, субъект
состояния, в т. ч. состояния как резуль-
тата действия (объект),— нулевым пока-
зателем. У глагола действия 2 вида и
спец, суффикс незавершенности дейст-
вия; категория времени отсутствует; на
префиксальных позициях (отчасти и на
суффиксальных) имеются аффиксы на-
клонений, а также согласования с субъ-
ектом действия и состояния, со всеми
косвенными объектами и рядом обстоя-
тельств. выражений. В императиве поря-
док показателей обратный. При имени
неск. суффиксальных позиций, к-рые
могут занимать показатели числа, при-
тяжат. местоимения и показатели падеж-
ных отношений. Последние показатели
являются и подчинит, элементами при
«номинализованных» оборотах, заменяю-
щих придаточные предложения. Разли-
чаются показатели коллективного, сор-
тового, определенного и др. множеств.
Все именные грамматич. показатели по-
мещаются в конце синтагмы «определяе-
мое — определение», «имя — прида-
точное предложение» и т. п. в порядке,
обратном порядку слов, к к-рым отно-
сятся. Обычный порядок слов: определяе-
мое — определение, субъект действия —
косв. объекты и обстоятельств, оборо-
ты — субъект состояния (= прямому объ-
екту) — предикат. Нек-рые слова и фо-
немы были табуированы для женщин.
* Дьяконов И. И., Языки древней
Передней Азии, М.. 1967; его же, Шумер,
язык, в кн.: Языки Азии и Африки, т. 3,
М., 1979; Falkenstein A.. Das Sume-
rische. Handbuch der Orientalistik. Leiden,
1959.	И. M. Дьяконов.
ЗВЕ (эвегбе) — одни из ква языков.
Распространен на Ю.-В. Ганы, на Ю. То-
го и Бенина. Число говорящих 5,7 млн.
чел. Э. представляет собой пучок диа-
лектов, делящихся на 3 группы: зап.
группа — анло (авуна) и др. «внутр.»
диалекты; центр, группа — уатьи, адья,
геи; вост, группа — гун (алада), фон,
махи. По числу говорящих ведущими
являются диалекты фон и уатьи. В от-
личие от др. языков ква, в Э. имеется про-
тивопоставление альвеолярного и пост-
альвеолярного ретрофлексного d, била-
биальных и лабио-дентальных f и v,
сочетания согласных в анлауте, в к-рых
на втором месте находятся 1 или г. Фо-
нологически релевантные противопостав-
ления тонов имеют почти исключительно
лексич. значение, средний тон играет
более огранич. роль, чем низкий и высо-
кий,— встречается лишь в глагольных
ЭВЕ 589
корнях. Грамматич. строй типичен для
языков ква. Письменность существует
с кон. 19 в. на основе лат. алфавита. На
Э. издается в основном религиозная, про-
светительская и учебная лит-ра, гл. обр.
на диалекте анло, а также ген и гун.
• Westermann D., Grammatik der
Ewe-Sprache, В., 1907; Л n s r e G.. The tonal
structure of Ewe, Hartford, 1961; Wester-
mann D.. Bryan M., Languages of West
Africa. HAL, 1970, pt 2.
Westermann D.. Worterbuch der
Ewe-Sprache, B,, 1954. В. Я. Порхомовский.
ЭВЕНКЙЙСКИЙ ЯЗЫК (тунгусский
язык) — один из тунгусо-маньчжур-
ских языков. Распространен на обширной,
но слабо заселенной терр. таежной зоны
Сибири от левобережья р. Енисей до
о. Сахалин, небольшие группы эвенков
находятся иа С. КНР и в МНР. Число
говорящих в СССР 11,7 тыс. чел. (1979,
перепись), в КНР ок. 20 тыс. чел., в МНР
ок. 3 тыс. чел. В Э. я. выделяется 3 на-
речия; северное, южное н восточное, с
большим числом диалектов и говоров. Не-
смотря на значит, разнообразие, эти диа-
лекты объединены комплексом общих
особенностей, свойственных, впрочем,
в той пли иной мере и др. тунгусо-маньчж.
языкам, из к-рых солонский и негидаль-
ский нек-рыми учеными рассматривают-
ся как диалекты Э. я. Лит. язык бази-
ровался на непском, с 1953 — на полигу-
совском говоре юж. наречия. Письмен-
ность с 1931 на основе латинской, а с
1937 — рус. графики.
• Поппе Н. Н.. Материалы для иссле-
дования тунгус, языка. Л., 1927; Василе-
вич Г. М., Очерки диалектов эвенкийского
(тунгус.) языка. Л., 1948; Константи-
нова О. А., Эвенкийский язык, М. — Л.,
1964; Castren М. A., Grundziige einer
tungusischen Sprachlehre nebst kurzem Wor-
terverzeichniss, St.-Petersburg, 1856.
Василевич Г. M.. Эвенкийско-
рус. словарь, М.. 1958; Колеснико-
ва В. Д., Константинова О. А.,
Рус.-эвенкийский словарь, Л., 1960; S h i-
rokogoroffS. М., A Tungus dictionary.
Tokyo. 1944.	E. А. Хелимский.
ЭВЁНСКИЙ Я31>1К (ламутский язык) —
один из тунгусо-маньчжурских языков.
Распространен на побережье Охотского
м., а также в прилегающих р-нах Мага-
данской обл. и Якут. АССР. Число го-
ворящих ок. 7 тыс. чел. (1979, перепись).
В Э. я. выделяются восточное, западное
и среднее наречия с рядом диалектов и
говоров. Особое положение занимает ар-
манский диалект, сохранивший ряд арха-
ичных черт, сближающих его с эвенкий-
ским языком, и выделяемый иногда
в качестве особого тунгусо-маньчж. яз.
Специфичными чертами в области фоне-
тики являются утрата ряда конечных
гласных и переход анлаутного *1 в п
(ср. пат ’море’ при тунг.-маньчж. *lamu),
в сфере лексики — наличие юкагирских и
(в говорах Камчатки) корякских заимст-
вований. Опорным для лит. языка яв-
ляется ольский говор вост, наречия.
Письменность с 1931 на основе латин-
ской, а с 1936 — рус. графики.
• Богораз В. Г.. Материалы по ламут,
языку, в кн.: Тунгус, сборник, т. 1. Л., 1931;
Цинциус В. И., Очерк грамматики эвен,
(ламут.) языка, ч. 1, Л.. 1947; Новико-
ва К. А., Очерки диалектов эвен, языка,
ч. 1. М,—Л.. 1960; Лебедев В. Д.,
Охотский диалект эвен, языка, Л., 1982;
Benzin; J., Lamutische Grammatik mit
Bibliographic, Sprachproben und Glossar,
Wiesbaden, 1955.
Цинциус В. И.,Ришес Л. Д., Рус,-
эвен. словарь, М., 1952; их же. Эвен.-рус.
словарь, Л., 1957; D о е г f е г G.. Н е-
590 ЭВЕНКИЙСКИЙ
sche W., Schienhardt Н., Lamu-
tisches Worterbuch, Wiesbaden, 1980.
,	E. А. Хелимский.
ЭВФЕМИЗМЫ (греч. euphemismos, от
ёи — хорошо и phemi — говорю) — эмоцио-
нально нейтральные слова или выраже-
ния, употребляемые вместо синонимич-
ных им слов или выражений, представ-
ляющихся говорящему неприличными,
грубыми или нетактичными. Напр.: рус.
«пожилой» вместо «старый», «уклониться
от истины» вместо «соврать»; фраиц.
executer ’казнить’ (букв.— ’исполнить’)
вместо mettre a mort ’предать смерти’:
польск. pomoc domowa (букв.— ’домаш-
няя помощь’) вместо siuz^ca ’служанка’.
Э. характеризуются высокой степенью
подвижности. Ими заменяются также
табуизиров. названия, архаичные (рус.
«хозяин» вместо «медведь», «шут с ним»
вместо «черт с ним», франц, parbleu
вместо par dieu) и новые («летальный
исход» вместо «смерть», «новообразова-
ние» вместо «опухоль»).
Под Э. понимаются также окказиональ-
ные индивидуально-контекстные замены
одних слов другими с целью искажения
илн маскировки подлинной сущности
обозначаемого, ср. употребление слова
«холерина» Ф. М. Достоевским для обоз-
начения психофизич. состояния человека.
Э. противопоставляется д и с ф е-
м и з м — замена эмоционально и сти-
листически нейтрального слова более
грубым, пренебрежительным и т. п.,
напр. «загреметь» вместо «упасть», «рас-
сопливиться» вместо «заплакать», «сыг-
рать в ящик» вместо «умереть», «осточер-
теть» вместо «надоесть». Процессы эвфе-
мизации изучаются в лексикологии и
социолингвистике.
* Ларин Б. А.. Об эвфемизмах, «Уч.
зап. ЛГУ, сер. филологич. наук», 1961,
№ 301. в. 60; Havers W.. Neuere Lite-
ratur zum Sprachtabu, W., 1946; см. также
лит. при ст. Табу.	Н. С. Арапова.
ЭЗбПОВ ЯЗЫК (по имени др.-греч. бас-
нописца Эзопа) — особый стиль изложе-
ния, призванный замаскировать для цен-
зуры прямое, непосредственное выраже-
ние идей, противоречащих официальной
политике, идеологии; способ выражения
гражданских, революционных идей в ус-
ловиях антидемократического строя, по-
литической реакции. В. И. Ленин гово-
рил о том, что к Э. я. «царизм заставлял
прибегать всех революционеров, когда
они брали в руки перо для „легального”
произведения» (Поли, собр. соч., 2 изд.,
т. 27, с. 301).
Э. я. представляет собой совокупность
приемов иносказания, определ. образом
организуемых: аллегории, контекстуаль-
ные и ситуативные перифразы, аллюзии,
«говорящие» псевдонимы, фигуры умол-
чания, завуалиров. ирония, персонажи
басни, фольклора, элементы сказочной
фантастики и т. п. Для тех же целей при-
бегают к жанрам басни (И. А. Крылов,
Д. Бедный) и сказки (М. Е. Салтыков-
Щедрин), к описаниям экзотич.
(Ш. Л. Монтескьё) или не существующих
стран (Я. Галан), к «переводам» и «под-
ражаниям» из древней и вост, поэзии,
к сюжетам на библейские, ист., зарубеж-
ные темы и т. п. Приемы Э. я. включа-
ются в сферу сатирич. изображения дей-
ствительности, в основном в жанрах по-
лит. сатиры, напр. в памфлетах-аллего-
риях.
В России Э. я. складывается в систему
приемов в условиях подцензурной печати
с кон. 18 в. Мастерами Э. я. были декаб-
ристы, Н. Г. Чернышевский, Н. А. Доб-
ролюбов, Н. А. Некрасов, Салтыков-
Щедрин, к-рый и ввел в общее употреб-
ление выражение «Э. я.», И. Франко,
М. Горький; к Э. я. обращались
К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин.
В Э. я. разных ист. периодов склады-
валась разл. символика; так, декабри-
сты, говоря о «временщике», имели в ви-
ду А. А. Аракчеева, революционеры-демо-
краты революцию называли «реформой»,
«невестой», «настоящим днем», Сибирь —
«Вестминстерским аббатством»; К. Маркс
обозначался как «реалист», «новейший
исследователь».
Э. я. (без спец, устойчивой номинации)
был распространен и в др. периоды рус.
истории. Прибегали к Э. я. и в др. стра-
нах: напр., Дж. Свифт, М. Сервантес,
Вольтер и др. писатели.
Расширительно под Э. я. понимается
творч. манера художника слова или
публициста, предполагающая использо-
вание соотв. приемов изложения мысли,
изображения действительности безотноси-
тельно к условиям и задачам политич.
борьбы (напр., нек-рые произв.
М. А. Булгакова, Вс. В. Иванова,
А. Франса, Г. Бёлля, иауч. фантастики).
* Ефимов А. И.. Язык сатиры Салты-
кова-Щедрина, М., 1953; Ефремов А. Ф..
Приемы эзоповской речи в произведениях
Н. Г. Чернышевского. «Уч. зап. Саратов.
ГПИ», 1955, в. 17; Базанов В. Г., Очер-
ки декабристской лит-ры. Поэзия, М. — Л.,
1961; Паклина Л. Я., Иск-во иносказат.
речи. Эзоповское слово в худож. лит-ре
и публицистике, Саратов, 1971; Тка-
чев П. И., Иду на «вы». Заметки о памф-
лете, Минск, 1975; Черепахов М. С..
Н. Г. Чернышевский, М., 1977. гл. 2.
,	Ю. А. Бельчиков.
ЭКСКЛЮЗИВ (франц. exclusif — исклю-
чающий, от лат. excludo — исключаю) —
местоименная форма, выражающая не-
включенность адресата речи в дейктиче-
скую сферу (см. Дейксис') местоимения
1-го л. мн. ч. (иногда — дв. ч.). Э. об-
разует субкатегориальное значение в со-
ставе категории лица и противопостав-
лен инклюзиву, буквальное значение Э.—
«мы (я) без тебя/ без вас», ср. в куви (дра-
видийский яз.): 1-е л. мн. ч. эксклюзив-
ное mambu — 1-е л. мн. ч. инклюзивное
maro. Способы образования Э. в его соот-
ношении с инклюзивом различны по язы-
кам (возможны как аффиксация, так и
супплетивизм); в нек-рых языках извест-
ны сложные формы Э., образованные
путем комбинации простых местоимен-
ных элементов, ср. в нкоси (язык банту):
su 'мы с тобой’ (дв. ч., инклюзив) —
su-mo ’мы с ним’ (дв. ч., Э.) — seanyi
мы с вами’ (мн. ч., инклюзив) — seabo
’мы с ними’ (мн. ч., Э.). Иногда наряду
с формами Э. и инклюзива возможна ней-
тральная (общая) форма 1-го л. мн. ч.
(напр., se ’мы’ в нкоси). Как особая
форма местоимения Э. встречается в язы-
ках Центр, и Юго-Вост. Азии, Океании,
Австралии, Америки, Африки.
* Forchheimer Р.. The category of
person in language, B.. 1953.
В. А. Виноградов.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ фонёти-
KA, см. Фонетика.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ методы
в языкознании — методы, позво-
ляющие изучать факты языка в усло-
виях, управляемых и контролируемых
исследователем. Филос. основой приме-
нения Э. м. в яз-знании является тезис
о единстве теоретич. и эмпирич. уровней
познания. В совр. яз-знанни термин
«Э. м.» не является четким; лингвисты
часто говорят об эксперименте там, где
имеет место наблюдение, прежде
всего наблюдение над текстами (пись-
менными и устными). Существенно, что
текст как таковой, будучи данностью,
ие может быть объектом Э. м.; именно
поэтому Э. м. неприменимы к изучению
истории языка, особенностей стиля опре-
дел. автора и т. п.: в этих случаях сле-
дует говорить о наблюдении. Объектом
Э. м. является человек — носитель язы-
ка, порождающий тексты, воспринимаю-
щий тексты и выступающий как инфор-
мант для исследователя. В лингвистич.
эксперименте исследователь может иметь
подобным объектом самого себя или др.
носителей языка; в первом случае сле-
дует говорить об интроспекции, во вто-
ром — об объективном эксперименте. Тер-
мин «Э. м.» в яз-знании появился во 2-й
пол. 19 в. в связи с изучением экспери-
ментальной фонетикой механизмов про-
изнесения звуков и вначале связывался
не столько с активным оперированием
изучаемыми объектами, сколько с приме-
нением приборов (инструментальная фо-
нетика). Фактически Э. м. в яз-знании
используются постоянно при изучении
живых языков и диалектов — как бес-
письменных, так и тех, где тексты ис-
следователю почему-либо недоступны.
Экспериментальная работа с информан-
тами (нередко в сочетании с наблюде-
нием) непосредственно в среде носите-
лей языка называется обычно полевой
лингвистикой.
Историю применения Э. м. в отечеств,
яз-знании можно разделить иа 3 периода:
1) активное освоение Э. м. в фонетике,
причем акцеит делается на сходстве
Э. м. в яз-знании и естеств. науках (тру-
ды В. А. Богородицкого, А. И. Томсона,
Л. В. Щербы, М. И. Матусевич); 2) осо-
знание Э. м. в яз-энании как важнейшего
способа получения данных о живом язы-
ке вообще, включая его морфологию,
синтаксис, семантику, а также пробле-
мы языковой нормы, языковых контак-
тов, патологии речевого развития и пр.
Эта науч, программа впервые сформули-
рована Щербой («О трояком аспекте язы-
ковых явлений и об эксперименте в язы-
кознании», 1931); 3) реализация указан-
ной иауч. программы и, как следствие
этого, углубление методологии, рефлек-
сии о специфике Э. м. в яз-знании по
сравнению с Э. м. в др. науках (Л. А. Чис-
тович, М. В. Панов, Ю. Д. Апресян,
В. Б. Касевич, Р. М. Фрумкина). Мето-
дология. анализ позволяет понять, что
Э. м. широко используются и традицион-
ных для яз-знания областях, напр. в
диалектологии (ср. диалектология, воп-
росники), при изучении языковых изме-
нений, вопросов языковой нормы (ср.
вопросники по произношению, морфоло-
гии, словообразованию), и в таких срав-
нительно новых областях, как социолинг-
вистика и психолингвистика, в пос-
ледней Э. м. занимают доминирующее
место (А. А. Леонтьев, А. П. Клименко).
Последоват. применение Э. м. в иссле-
довании разл. уровней языковой системы
и процессов функционирования языка
в обществе сделало необходимым ис-
пользование статистич. методов при пла-
нировании эксперимента и обработке ре-
зультатов (см. Лингвистическая статис-
тика). Разрабатывается теория линг-
вистич. эксперимента, в задачи к-рой
входит осмысление того, какова специфи-
ка познават. установок лингвиста-экс-
периментатора. Существенно, что линг-
вист, изучающий речевое поведение че-
ловека, имеет дело с объектом, равным
ему самому по сложности. В силу этого
отношение «исследователь — объект» и
лингвистич. (равно как и и психология.)
эксперименте превращается в симметрич-
ное отношение между двумя исследова-
телями: информант может иметь свою
«теорию» об экспериментаторе и соответ-
ственно изменять свое поведение в про-
цессе эксперимента, что может влиять
на результаты в нежелательном для экс-
периментатора направлении (феномен,
хорошо известный диалектологам). Осо-
бой сферой использования Э. м. явля-
ются машинные эксперименты, прове-
ряющие адекватность формализованных
действующих моделей языка (см. Авто-
матическая обработка текста).
* Богородицкий В. А., Опыт фи-
зиологии общерус. произношения в связи с
экспериментально-фонетич. данными, Каз.,
1909; Вопросник по совр. рус. лит. произно-
шению, под ред. М. В. Панова, М., 1960;
Кибрик А. Е., Методика полевых иссле-
дований, М.. 1972; Щерба Л. В., О троя-
ком аспекте языковых явлений и об экспери-
менте в яз-знанин, в его кн.: Языковая систе-
ма и речевая деятельность, Л., 1974; Рус.
язык по данным массового обследования, М.,
1974; Прогноз в речевой деятельности, М.,
1974; Гипотеза в совр. лингвистике, М., 1980;
Фру м к ина Р. М., «Язык и мышление»
как проблема лингвистич. эксперимента. Изв.
АН СССР. ОЛЯ, 1981, т. 40. № 3; Л а-
бов У., Структура денотативных значе-
ний. пер. с англ., в кн.: НЗЛ, в. 14, М.,
1983.	Р. М. Фрумкина.
ЭКСПРЕССАВНОСТЬ (от лат. expres-
sio — выражение) — совокупность семан-
тико-стилистических признакои единицы
языка, к-рые обеспечивают ее способ-
ность выступать в коммуникативном
акте как средство субъективного выра-
жения отношения говорящего к содержа-
нию или адресату речи. Э. свойствен-
на единицам всех уровней языка. К фо-
нетич. экспрессивным средствам относят-
ся фонологически нерелевантные для
данного языка изменения звуков (напр.,
в рус. яз. изменение длительности, аспи-
рация и др.), акцентные и интонационные
средства. Морфологич. (словообразоват.)
средства включают словосложение и ши-
рокий диапазон ласкат. и уничижит,
аффиксов. Лексич. экспрессивные сред-
ства охватывают пласт слов, имеющих
помимо своего предметно-логич. значе-
ния оценочный компонент, а также меж-
дометия и усилит, частицы. Все экспрес-
сивные средства этих уровней обладают
относительно четко выраженной положит,
или отрицат. коннотацией. На синтаксич.
уровне Э. выражается изменением обыч-
ного порядка слов, использованием эллип-
тич. конструкций, повторов и др.
В результате актуализации экспрессив-
ных средств языка, сочетание и взаимо-
действие к-рых позволяет практически
любой единице языка выступать в каче-
стве носителя Э., речь приобретает экс-
прессию, т. е. способность выражения
психич. состояния говорящего.
В коммуникативном акте параллельно
с языковыми экспрессивными средствами
используются многочисл. паралингвистич.
средства (громкость и тембр голоса,
темп речи, мимика, жесты), способст-
вующие усилению экспрессии речи,
Э. как одно из свойств языковой еди-
ницы тесно связана с категорией эмоцио-
нальной оценки и в целом с выражением
эмоций у человека. Генетически многие
закрепленные системой языка экспрес-
сивные средства, включая тропы и фигу-
ры речи, а также приемы построения сти-
ха восходят к особенностям оформления
высказывания и эмоционально окрашен-
ной (аффективной) речи. Этим объясня-
ется и сходство арсенала экспрессив-
ных средств и принципов их функцио-
нирования в языках разных систем. Ха-
рактерно, что в работах ряда лингвистов
категории Э. н эмоциональности отож-
дествляются.
Различие функционального исполь-
зования экспрессивных языковых средств
в многообразии видов обществен но-рече-
вой практики затрудняет их строгую
классификацию по единому признаку, что
особенно заметно при переходе от экс
прессивной лексики к экспрессивному
синтаксису. Изучение экспрессивных
средств конкретных языков, как прави-
ло, входит в соотв. разделы фонетики,
грамматики, лексикологии и стилистики
этих языков.
* Виноградов В. В., Итоги обсуж-
дения вопросов стилистики, ВЯ, 1955. № 1;
Галкина-Федорук Е. М.. Об
экспрессиввости и эмоциональности в языке,
в кн.: Сб-к статей по яз-знанию. Проф.
Моск, ун-та акад. В. В. Виноградову в день
его 60-летня, М., 1958: Балли Ш., Франц,
стилистика, пер. с франц., М., 1961; Те-
лия В. Н., Коннотативный аспект семан-
тики номинативных единиц, М.. 1986.
В. Н. Гридин.
ЭЛАМСКИЙ ЯЗЙК — мертвый язык
народа, населявшего древнее государство
Элам и юж. часть Иранского нагорья
в 3—1-м тыс. до н. э. Установлено родст-
во с дравидийскими языками, причем
совр. язык брахуи занимает промежу-
точное положение между Э. я. и осн.
группой дравидийских языков. Первые
памятники Э. я, — хозяйств, документы
храмов — относятся к др.-элам. периоду
(ок. 30—24 вв. до н. э.). Они записаны
т. наз. протоэламским рисуночным сло-
весно-слоговым письмом (не дешифро-
вано). В конце этого периода для Э. я.
стали применять линейный слоговой ва-
риант протоэлам. письма и аккад. кли-
нопись; сохранился договор злам, царя
с аккад. царем Нарамсином (23 в. до
н. э.). В ср.-элам. период (14—12 вв.
до н. э.) тексты памятников написаны
клинописью, есть неск. аккад.-злам, би-
лингв. К новоэлам. периоду (8—6 вв.
до н. э.) относится гл. обр. царские над-
писи, хозяйств, документы. В Урарту
найден лит. текст на Э. я. (8 в. до н. э.).
Типологически Э. я. относится к агглю-
тинативным языкам. Противопоставля-
ются категории одушевленности — неоду-
шевленности, предикаты действия — пре-
дикаты состояния (они же — именные),
сов. и несов. виды. Субъектно-объектные
отношения не отражены в падежной си-
стеме; согласование осуществляется пу-
тем переноса показателей одуш. и ие-
одуш. класса или лица.
В перс, державе 6—4 вв. до и. э. (гос-ве
Ахеменидов) Э. я. был официальным
(только на терр. Ирана); наиболее обшир-
ные его памятники относятся к этому вре-
мени. Однако он уже подвергся сильному
влиянию др.-перс. яз. в области лекси-
ки, многочисл. кальках, синтаксисе, сти-
ле и т. д. Есть предположение, что Э. я.
сохранился до раннего средневековья.
Ф Дьяконов И. М.. Языки древней
Передней Азии, М., 1967; его же. Элам,
язык, в кн.: Языки Азии и Африки, т. 3,
М., 1979: Reiner Е., The Elamite language,
в ки.: Handbuch der Orientalistik, Altklein-
asiatische Sprachen, Leiden — K61n,	1969;
McAlpin D., Proto-Elamo-Dravidian,
Phil., 1981; О r i 1 lot-S u s i n i F.i
Elements de grammaire elamite, P., 1988.
И. M. Дьяконов.
ЭЛ Й ЗИЯ (от лат. elisio— выталки-
вание)— 1) падение (исчезновение) ко-
нечного гласного слова на стыке с на-
чальным гласным следующего слова, ср.
франц, la amitie > I’amitie, исп. nuestra
amo > nuestr’amo; в этом же значении
употребляется термин «эктлипсис». Про-
тивоположный процесс — отпадение на-
чального звука слова под воздействием
конечного звука предшеств. слова — но-
сит назв. а ф е р е з и с а. 2) То же, что
ЭЛИЗИЯ 591
слияние гласи ы х,— разные ви-
ды соединения двух смежных гласных
и один монофтонг или дифтонг, напр.
стяжение, или красне, при к-ром
соположение двух гласных приводит
к возникновению одного простого глас-
ного (лат. de-ago > dego, др.-греч. ho
апёг > Ьапёг > апёг) либо нисходящего
дифтонга (лат. coitus > coetus); сине-
резис, при к-ром происходит слияние
двух гласных в восходящий дифтонг,
выступающий в стихе в качестве одного
долгого слога («И чуб касался чудной
чолки / И губы — фьялок» — Б. Л. Пас-
тернак). 3) То же, что эллипсис.
ЭЛЛИПСИС (от греч. 611eipsis —опуще-
ние, недостаток) — пропуск в речи нлн
тексте подразумеваемой языковой еди-
ницы, структурная «неполнота» синтак-
сической конструкции. В сфере предло-
жения как Э. определяется: а) пропуск
того или иного члена предложения, ком-
понента высказывания, легко восста-
навливаемого из контекста, причем смыс-
ловая ясность обычно обеспечивается
смысловым и / или синтаксич. паралле-
лизмом (т. наз. контекстуальный Э.)
(«Дан приказ ему на запад, / Ей — в дру-
гую сторону» — М. В. Исаковский); б) от-
сутствие к.-л. компонента высказывания,
легко восстановимого из конкретной ре-
чевой ситуации («Тане — 5, а Вале —
3» — о школьных оценках; Wir wollen
morgen nach Berlin (fahren) ’Мы хотим
утром в Берлин (ехать)’ — вне ситуации
смысл высказывания не однозначен];
в) нулевая связка («Моя мать — врач»),
В сфере словосочетания как Э. определя-
ется усеченное и служащее номинацией
реалии словосочетание, структурная пол-
нота и смысл к-рого восстанавливаются из
конкретной ситуации нли ист. контекста
(«1-я Конная» — армия). В нек-рых слу-
чаях на основе Э. возникают новые лек-
сич. единицы, напр. франц, demande
’предложение’ < demande en mariage
'предложение выйти замуж’.
Э. обычно присущ разг, речи, для к-рой
характерны конструкции с «незамещен-
ной» синтаксич. позицией. Он обуслов-
лен свойственной разг, речи ентуативно-
стью и наличием вневербальных средств
непосредств. речевого общения (жесты
определ. семантики). Э. иногда вызван
и структурной организацией текста («Дай-
те мне две пятерки, а я вам десятку»);
он широко используется в ораторской ре-
чи, в худож. лит-ре как стилистич. фигу-
ра, придающая тексту динамичность,
большую выразительность, усиливающая
его экспрессивность. Проблематика Э.
имеет широкий спектр осмыслений в ас-
пектах компрессии речи и теории текста,
требующих дальнейших исследований.
• Балли Ш., Франц, стилистика, пер.
с фраиц., М.. 1961; Сковородни-
ков А. П.. О критерии эллиптичности
в рус. синтаксисе. ВЯ. 1973, № 3; Зем-
ская Е. А.. Рус. разг, речь: лингвистич.
анализ и проблемы обучения, 2 изд.. М.,
1987: Ortner Н., Die Ellipse: Ein Problem
der Sprachtheorie und der Grammatikschrei-
bung, Tubingen, 1987. Ю. А. Бельчиков.
ЭМПАТИЯ (англ, empathy, от греч. em-
pates — взволнованный, возбужденный) —
идентификация говорящего с участником
или объектом сообщаемого события, изло-
жение чего-либо с нек-рой точки зрения.
Термин возник в функциональном синтак-
сисе (в работах амер, ученых в 70-х гг.
20 в.). Э. может варьироваться от объек-
тивного изложения события (нуля) до аб-
солютного совпадения точек зрения гово-
592 ЭЛЛИПСИС
рящего и участника излагаемой ситуации;
напр., высказывание John asked Магу —
’Джон спросил Мэри’ —объективно; John
asked his wife ’Джон спросил свою жеиу’ —
идентификация с Джоном, Mary’s husband
asked her ’Муж Мэри спросил ее’ — с Мэ-
ри. В высказывании обычно бывает один
фокус Э., поэтому недопустимы (в англ,
яз.) фразы типа *Then Mary’s husband
asked nis wife ’Тогда муж Мэри спросил
свою жену’ (два фокуса). С проявлением
Э. связывается пассивизация (идентифи-
кация с пациенсом, но не с агенсом),
рефлексивнзация (добавление возврат-
ной частицы или возвратного местоиме-
ния) и порядок слов. Идея Э. соотносится
с общими понятиями коммуникативного
синтаксиса и диахронической типологии.
Существуют ряды иерархии Э.: говоря-
щий — слушающий — третье лицо; че-
ловек — живое существо — предмет; тема
беседы—новый (неанафорич.) объект.
Языки различаются по степени обязат.
выраженности Э.; так, япон. яз. требует
непременного принятия в любом выска-
зывании нек-рой точки зрения.
* К u п о S.. Subject, Theme and the
Speaker’s empathy — a reexamination of
relativization phenomena, в кн.: Subject and
Topic. N. Y.— S. F.— L.. 1976: Yoko y a-
rn a О. T.. К 1 e n i n E.. The semantics
of «optional» rules: Russian personal and
reflexive possessives, в кн.: Sound, Sign and
Meaning. Ann Arbor, 1976; К u n о S.,
Kaburaki E., Empathy and syntax,
«Linguistic Inquiry», 1977, v. 8, >6 4.
T. M. Николаева.
ЭМФАЗА (от греч. 6mphasis — разъясне-
ние, указание, выразительность) — выде-
ление важной в смысловом отношении
части высказывания (группы слов, слова
или части слова), обеспечивающее экс-
прессивность речи. Э. достигается просо-
днч. средствами — интонацией, особым
эмфатич. ударением («Вы прочитали?» —
«Я перечитал»), использованием
особых эмфатич. слов — усилит, час-
тиц, вспомогат. глаголов, местоимений
(«Да бросьте вы!», англ. Не does
work hard, франц. Moi je suis franpais),
синтаксич. средствами, в основном ин-
версией, либо сочетанием всех или части
этих средств.	В. Н. Гридин.
ЭНГЕЛЬС ф. О ЯЗЫКЕ — см.
Маркс К., Энгельс Ф. о языке.
ЭНЕЦКИИ ЯЗЬ|К (устар.— енисейско-
самоедский язык) — один из самодий-
ских языков (северносамодийская под-
группа). Распространен на правобережье
ннж. течения Енисея в Таймырском
авт. окр. РСФСР; в прошлом энцы жили
также западнее (в басе. р. Таз) и южнее
(вплоть до г. Туруханск). Число говоря-
щих ок. 200 чел. Э. я. имеет диалекты,
носители к-рых не обладают сознанием
этнич. общности и не имеют общего само-
названия: тундровый (или сомату, хан-
тайский, туруханскнй) и лесной (или пэ-
бай, баихинский, карасннский, манга-
зейский).
Характерные черты фонетики — силь-
ная тенденция к открытости слога и оби-
лие сочетаний нз двух, трех и более
гласных в результате упрощения консо-
нантных сочетаний и утраты ряда интер-
вокальных согласных. В лесном диалекте
эти черты частично утрачены под дейст-
вием позднейших фонетич. процессов. По
морфологич., синтаксич. и лексич. осо-
бенностям Э. я. близок родственному
ненецкому, к-рым энцы пользуются на-
ряду с Э. я. и рус. яз. Для тундрового
диалекта характерно также наличие ри-
да лексико-семантич. параллелей с нга-
насан. яз., для лесного — следы кетского
влияния (в частности, заимств. местоиме-
ния 2-го и 3-го л.). Язык бесписьменный.
* Терещенко Н. М.. Энецкий язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 3, М., 1966;
Сорокина И. П., Морфология глагола
энецкого языка, Л., 1975 (автореферат дис-
сертации).
Katzschmann М., Pusztay J.,
Jenissej-Samojedisches (Enzisches) Worter-
verzeichnis, Hamb., 1978. E, А. Хелимский.
ЭНЦИКЛОПЕДИИ ЛИНГВИСТИЧЕ-
СКИЕ — научные справочные издания,
содержащие систематизированный свод
знаний о языке и методах его описания.
Могут быть ориентированы на общелинг-
вистич. и частнолннгвистич. проблема-
тику, в частности на описание отд. язы-
ка. Материал располагается в алфавит-
ном порядке или по тематич. принципу,
в ряде Э. л. совмещаются оба принципа.
Принципы составления и структура Э. л.
отражают структуру науч, знания о язы-
ке в данную ист. эпоху, а также теоре-
тич. установки отд. школ и нац. лингвис-
тич. традиций. Сравнение Э. л. разных
эпох позволяет проследить процесс раз-
вития науки о языке, изменение пред-
ставлений о природе языка и методах
его изучения, о связи яз-знания с др.
науками.
Энциклопедии, справочники по яз-зна-
нию традиционно разрабатываются во
Франции: языку посвящен 25-й том
«Епсус1орёб1е de la Pleiade» («Le Langa-
ge», 1968; под ред. А. Мартине), собст-
венно Э. л. «Dictionnaire encyclopedique
des sciences du langage» (P., 1972, англ,
nep.— «Encyclopedic dictionary of the
sciences of language», 1979), авторами
к-рой являются О. Дюкро н Ц. Тодоров.
Эти Э. л. организованы по систематич.
принципу. На интерпретацию базовых
понятий «Le Langage» наибольшее влия-
ние оказало функциональное направле-
ние в совр. франц, яз-знании, на Э. л.
Дюкро и Тодорова — идеи рус. фор-
мальной школы и структурно-семиологич.
направления в совр. франц, яз-знании и
лит-ведении, этим объясняется введение
в круг наук о языке поэтики, риторики и
элементов семнологии с целью синтеза
наук, изучающих язык как систему и
тексты как языковой материал.
Э. л. «Le Langage» под ред. Б. Потье
(Р., 1973) располагает материал в алфа-
витном порядке, она содержит 500 био-
графии. статей и лингвистич. терминов
(с их аналогами на франц, и нем. языках),
в нее включены также 10 статей-очерков,
описывающих в совокупности осн. разде-
лы и направления совр. лингвистики.
В серии карманных энциклопедии, сло-
варей в 1978 вышла Э. л. «La linguisti-
que», отличающаяся неполнотой н крайней
субъективностью в изложении материала.
На немецком языке существу-
ет трехтомный энциклопедии, словарь
«Lexikon der germanistischen Linguistik»
(Tubingen, 1973), состоящий из 9 очер-
ков, описывающих оси. разделы и направ-
ления совр. лингвистики; малая энцикло-
педия «Немецкий язык» — «Die Deutsche
Sprache. Kleine Enzyklopadie» (Bd 1—2,
Lpz., 1969—70), трехтомный лингвистич.
словарь (Th. Lewandowski, «Linguisti-
sches WSrterbuch», Bd 1—3, Hdlb.,
1973—76) и ряд др. изданий, приближаю-
щихся либо к словарям лингвистических
терминов, либо к учебникам по яз-зна-
нию (напр., «Handbuch der Linguistik.
AUgemeine und angewandte Sprachwis-
senschaft», Munch., 1975).
Англоязычная традиция созда-
ния Э. л. представлена изданием «Encyc-
lopaedia of linguistics, information and
control» (Oxf.— [a. o.]. 1969), содержа-
щим попытку осмыслить с позиций линг-
вистики совр. науку о языке, информа-
тику и средства управления, а также Э. л.
1989 «Ап encyclopaedia of language» («Эн-
циклопедия языка», или «Лингвистич.
энциклопедия») под ред. Н. Э. Коллинд-
жа, к-рая охватывает проблемы структу-
ры языка, вопросы его изучения, его
связей с мышлением и психикой челове-
ка, роли языка в обществе и др.
Описанию проблематики изучения од-
ного языка с включением общелингвистич.
терминологии посвящена Э. л. о поль-
ском языке — «Encyklopedia wied-
zy о j?zyku polskim» (Wroclaw —[i. i.],
1978); большую ценность представляет
данная в приложении к энциклопедии
систематизиров. библиография.
Оригинальную лингвоэнциклопедич.
традицию создала Япония. Созда-
ние Э. л. в Японии отражает тенденции
к упорядочению лингвистич. терминоло-
гии и к более глубокому усвоению опыта
европ. лингвистич. традиции. Одной из
первых Э. л. подобного рода явилось
справочное пособие по языкам мира,
созданное по образцу справочника под
ред. А. Мейе и М. Коэна —«Les langues
du monde» (P., 1952). Это двухтомное
издание вышло под назв. «Очерки язы-
ков мира» в 1955—58 (Токио, под ред.
С. Хаттори). В изд-ве Токёдо (Токио)
под ред. М. Токиэда вышел «Словарь
японского языкознания» (1955), неодно-
кратно переиздававшийся в значительно
расширенных вариантах; издание 1980
получило назв. «Большого словаря япон-
ского языкознания». Эта Э. л. содержит
осн. понятия совр. общего и япон. яз-зна-
ния и филологии, а также персоналии
лингвистов. «Большой словарь по япон-
ской грамматике» (1971, Токио; под ред.
А. Мацумура) посвящен преим. япон.
яз. и ориентирован на проблемы внутр,
лингвистики.
ВРоссии до Окт. революции 1917
не существовало специализиров. энцик-
лопедия. изданий по яз-знанию, лишь
в состав «Народной энциклопедии науч-
ных и прикладных знаний» был включен
один том (т. 7), поев, «языкознанию и
истории литературы» (М.,	1911).
В С С С Р Ин-том рус. языка АН СССР
совм. с изд-вом «Сов. энциклопедия»
создана Э. л. «Русский язык» (М.,
1979), представляющая осн. сведения
о совр. рус. языке, его истории н совр.
функционировании, показывающая место
рус. языка средн языков народов СССР
и языков мира.
Лингвистич. проблематика в разном
объеме традиционно включается в уни-
версальные и отраслевые энциклопе-
дии — литературные или филологиче-
ские. Так, значит, место занимает она
в «Большой советской энциклопедии»,
«Советском энциклопедическом словаре»,
«Краткой литературной энциклопедии»
(т. 1—9, М., 1962—78), «Литературном
энциклопедическом словаре» (1987).
К филологич. энциклопедиям относятся
немецкоязычные: Bernhardy G.,
Grundlinien zur Enzyklopadie der Philo-
logie, Halle, 1832; Boeckh A.,
Enzyklopadie und Methodologie der Phi-
lologischen Wissenschaften, 2 Aufl., Lpz.,
1886; франкоязычная; «Encyclopedic me-
thodique. Grammaire et litterature», v. 1—
3, P., 1782—86.	H. Ю. Бокадорова.
ЭПЕНТЕЗА (от греч. epenthesis — встав-
ка) — один из видов комбинаторных
изменений звуков — возникновение в
слове (чаще всего вследствие диссимиля-
ции) дополнительного, неэтимологическо-
го звука (согласного пли гласного). Э.
возникает при освоении заимствований
с несвойственными родному языку соче-
таниями звуков. Напр., нехарактерные
для рус. яз. зияния (т. е. стечения глас-
ных) приводят к возннкновеиию соглас-
ного [j]: Персия < Persia, ария < итал.
aria; недопустимые в уйгур, яз. стечения
согласных в начале или конце слова уст-
раняются Э. гласного: 1^улуп < клуб,
акыт < акт. Э. чаше встречаются в не-
нормированной речи (просторечии, диа-
лектах, детской речи), напр. радиво, скор-
пиён, ндрав, страм. н. А. Грязнова.
ЭРГАТЙВНЫЙ СТРОЙ (эргативная ти-
пология, эргатнвность) (от греч. erga-
tes — действующее лицо) — типология
языка, ориентированная на семантиче-
ское противопоставление не субъекта и
объекта, проводимое в языках номина-
тивного строя, а т. наз. агентива (про-
изводителя действия) и фактитива (но-
сителя действия). Лексически Э. с. про-
является в распределении глаголов на
агентивные («переходные») и фактитив-
ные («непереходные»), В синтаксисе Э. с.
выражается корреляцией эргативной и
абсолютной конструкций предложения,
а также специфич. составом дополнений.
Эргативная конструкция характеризу-
ется особым обозначением субъекта пе-
рех. действия при форме его объекта,
совпадающей с формой субъекта неперех.
действия. Ср. авар, ди-ца бече б-ачана
’я теленка пригнал’ (эргативная конст-
струкция), но бече б-ач!ана ’теленок
пришел’ (абсолютная конструкция). Для
морфологии характерно наличие эрга-
тивного падежа, противопоставленного
абсолютному. Оба падежа передают субъ-
ектно-объектные отношения синкретиче-
ски: эргатив имеет функцию субъекта
и косвенного объекта (часто — инстру-
мента действия), а абсолютив — функцию
субъекта и прямого объекта. При отсутст-
вии в языке системы склонения эти функ-
ции выполняют две серии личных показа-
телей в глагольном спряжении — эргатив-
ная и абсолютная. Эргативность наклады-
вает свои ограничения и на фонологич.
синтагматику языка. Э. с. характерен
для баскского, большинства кавказских,
отд. др.-вост. языков, бурушаски, для
многих папуасских, австралийских, чу-
котско-камчатских, эскимосско-алеут-
ских, индейских языков.
* Эргативная конструкция предложения в
языках разл. типов. Л.. 1967; Мещани-
нов И. И.. Эргативная конструкция в язы-
ках разл. типов. Л.. 1967; Климов Г. А.,
Очерк общей теории эргативности, М., 1973;
Ergativity. L., 1979.	Г. А. Климов.
ЭРЗЯНСКИЙ ЯЗЫК (эрзя-мордовский
язык) — один из мордовских языков
(см. также Финно-волжские языки).
Распространен в вост, р-нах Морд.
АССР, на терр. Куйбышевской, Пензен-
ской, Оренбургской, Ульяновской, Горь-
ковской, Саратовской, Челябинской и
др. областей РСФСР, в Башк. АССР,
Тат. АССР, Чуваш. АССР. В зависимо-
сти от употребления гласных непервого
слога слова (влияния на них гласных пер-
вого илн последнего слогов) выделяются
3 типа диалектов: прогрессивно-ассими-
ляторный, регрессивно-ассимиляторный и
простейший (укающе-икающий и окаю-
ще-экающий). Для Э. я. (в отличие от
мокшан, яз.) характерны: в фонетике
для ряда диалектов регрессивно-ассими-
ляторного типа — наличие заднеязычно-
го носового [q], для др. диалектов —
употребление [а] и [е] в тех позициях,
где в мокшан, яз. употребляется соот-
ветственно [е] и [а]. В Э. я. нефиксиров.
ударение. В морфологии Э. я. у имен
в основном склонении наличие И,
в указат. склонении — 10 падежных
форм. Постпозитивный артикль имеет ва-
рианты -нть, -сть, -зь (-зинь), -ть. Инфи-
нитив имеет показатели -мс, -мкс (-мокс,
-мекс), причастия наст. вр.— суффикс
-иця (-ыця).
Формирование лит. языка началось
после Окт. революции 1917. В его осно-
ве — говор с. Козловка Атяшевского
р-на Морд. АССР (окающе-экающий тип).
Единые нормы лит. языка и орфогра-
фии сложились к 1930. Письменность
(с 18 в.) на основе рус. графики.
* Бубрих Д. В., Ист. грамматика эр-
зян. языка, Саранск, 1953; Феоктис-
тов А. П., Эрзян, язык, в кн.: Языки наро-
дов СССР, т. 3. М., 1966; его же, Морд,
языки, в кн.: Основы финно-угор. яэ-эиания.
Прибалт.-финские, саамский п мордовские
языки, М., 1975; Цыганкин Д. В., Фо-
нетика эрзян, диалектов, Саранск, 1979;
Paasonen Н., Mordvinische Lautlehre,
Hels., 1903.
Рус.-эрзян, словарь, М., 1948; Эрзян, рус.
елрварь, М., 1949,- Г. И. Ермушкин.
ЭСКИМОССКИИ ЯЗЬ'1К (устар.—юит-
ский язык) — Один из эскимосско-але-
утских языков. Распространен на
юго-вост, побережье Чукотского п-ова
(СССР), на п-ове Аляска с прилегающи-
ми островами (США), в арктической
зоне Канады, в Гренландии (Дания).
Число говорящих 105 тыс. чел. В Грен-
ландии Э. я. является языком островной
автономии, в остальных регионах — язы-
ком бытового общения. По ряду призна-
ков кардинально отличается от родствен-
ного ему алеут, яз. Э. я. подразделяется
на две диал. общности — юитскую и ину-
итскую. В силу многовековой террито-
риальной изоляции часть диалектов
Э. я. развивалась автономно и приобре-
ла черты самостоят. языков (напр.,
язык сиреннкских эскимосов). Впервые
эскимос, письменность была введена
в Гренландии в сер. 19 в., в СССР —
в 30-х гг. 20 в. (в 1932—37 на лат. гра-
фич. основе, с 1937 на основе рус. графи-
ки), в США и Канаде — в сер. 70-х гг
20 в. (на основе лат. графики).
* Меновщиков Г. А., Грамматика
языка азиат, эскимосов, ч. 1 — 2. М,— .1.,
1962—67: Е g е d е Р.. Grammatica Gren-
landica-Danico-Latina. Havniae, 1760; Klein-
schmidt S. P., Grammatik der Gronlan-
dischen Sprache, B., 1851; T h a 1 b i t-
z e r W.. A phonetical study of the Eskimo
language, Cph.. 1904; Shultz-Lo-
rentzen C. W.. A grammar of the west
Greenland language. Kbh.. 1945; Schnei-
der L., Grammaire Esquimaude du sous-
dialecte de 1’Ungava, Quebec, 1967; R i-
schel J., Topics in West Greenlandic
phonology. Cph., 1974; Yup’ik Eskimo gram-
mar, Fairbanks, 1977.
Рубцова E. С., Эскимос.-рус. словарь.
M., 1971; Dansk-Grenlandsk ordbog, Kbh.,
1960; Jacobson S., Jup’ic Eskimo dictio-
nary, Fairbanks. 1984.	, Г. А. Меновщиков.
ЭСКИ МбССКО-АЛ Е^ТСКИ E ЯЗЫ-
КЙ — генетически изолированная семья
языков, условно отнесенная к палеоази-
атским языкам. Ареал распростране-
ния — Чукотский п-ов (СССР), о. Бе-
ринга (СССР), п-ов Аляска с прилегаю-
щими островами (США), Алеутские о-ва
(США), сев. области Канады и Гренлан-
дии (Дания). Число говорящих ок. 112тыс.
чел. По данным археологии и этнолинг-
вистики, продвижение эскимосо-алеутов
в р-н Берингова прол, и далее в р-ны
Сев. Америки происходило из Сев.-Вост.
Азии неск. тысячелетий назад. Эскимос-
ско-алеутская генетич. общность в резуль-
тате ист. продвижения на изолиров. при-
морские земли и острова разделилась на
2 подсемьи — эскимосскую и алеутскую.
Взаимопонимание между носителями
эскимос, и алеут, языков невозможно
ввиду различий в лексике и грамматике.
ЭСКИМОССКО 593
Первоначально близкородств. языки этой
семьи в результате раздельного развития
сохранили лишь отд. общие черты грам-
матич. строя и лексики. Возможно, что
алеуты при продвижении на острова ас-
симилировали одно или неск. иноязыч-
ных племен, на что указывает карди-
нальное различие эскимосских и алеут-
ских корнеслов.
Общеэскнмос. яз. в результате терри-
ториального обособления его носителей
в свою очередь разделился на 2 груп-
пы — юитскую (юпик) и инуитскую
(инупик) (всего ок. 25 диалектов). Юит-
ская группа включает азиат, диалекты
(чаплинский, науканский) и язык сире-
никских эскимосов, а также часть амер,
диалектов (Ю.-З. Аляски, п-ова Нуни-
вак и Св. Лаврентия); инуитская группа
включает часть диалектов Аляски и все
диалекты Канады и Гренландии. Осн.
черты фонологич. системы, морфологии
и синтаксиса эскимос, диалектов в зна-
чит. мере сходны, но большие различия
в лексике и фонетике затрудняют или
даже исключают взаимопонимание меж-
ду отд. группами эскимосов.
Общими чертами фонетики Э.-а. я.
являются сходство вокализма (эскимос,
а, у, н, ы; алеут, а, у. и), а также кон-
сонантных рядов заднеязычных веляр-
ных (к, г, х) и увулярных (к. f, х) и раз-
личаемых пар фонем л, л, н, ц. Типоло-
гически сходными являются структуры
слога н слова: допускается любой глас-
ный и согласный в начале слова (за иск-
лючением вариантов фонем); исключается
стечение двух и более согласных в начале
и конце слова и трех — в середине; в ис-
ходной позиции имена существительные
оканчиваются только тремя согласными
(эскимос, к, к, н; алеут, х, х, н); сходны
слоговые структуры (V, CV, VC, CVC,
CCVC). К существенным различиям в об-
ласти фонетики относятся отсутствие
в алеут, консонантизме фонем /в/, /п/,
место к-рых в сопоставлении с эскимос,
консонантизмом занимает фонема /м/
(в эскимосском — все три фонемы); от-
сутствие в алеут, яз. фонемы /р/ и нали-
чие в нем, в отличие от эскимос, языков,
фонем /д/, /ч/.
Э.-а. я. являются агглютинативно-по-
лисинтетическими. В морфологии Э.-а. я.
сходными признаками являются: общ-
ность абсолютного и относительного (re-
lative) падежей; изменение имен и глаго-
лов по трем числам (ед., дв., мн.); лично-
притяжат. оформление имен и субъект-
но-объектное — глаголов; наличие боль-
ших серий послелогов, указат. местоиме-
ний и наречий для выражения простран-
ственно-временных значений; формаль-
ное и семантич. сходство отд. морфем
слово- и формообразования и др. К су-
щественным различиям относятся отсут-
ствие в алеут, яз. локативных падежей,
получивших в эскимос, языках систем-
ное развитие (7 падежей); неполнота
в алеут, яз. парадигмы субъектно-Объект-
ных форм глагола (всего 18), к-рая в эс-
кимос. языках получила логически за-
вершенное выражение (в одних диалектах
42 формы показателей лица-числа субъ-
екта и объекта, в других — 63). Способ
слово- и формообразования во всех
Э.-а. я. суффиксальный. Отмечается
значит, расхождение в структуре и се-
мантике соответствующих по значению
суффиксов. Префиксация и основосло-
женпе отсутствуют. Производные гла-
гольные слова, образованные от имен-
594 ЭСПЕРАНТО
ных и глагольных основ посредством
серии разных по семантике суффиксов,
способны выражать значение полного
предложения, лексико-семантич. ядром
к-рого выступает только корневая морфе-
ма, ср.: эскимос, ацйацлъа-рахки-ja-xy-
кут ’лодку-делаем-быстро-сейчас-мы’ (ос-
нова — анйах ’лодка’, остальные фор-
манты слова — суффиксы); алеут, укух-
та-ту-да -лъи-на-f улак ’ видеть-даже-не
захотел-его-я’ (основа — укухта ’ви-
деть’).
В области синтаксиса в эскимос, язы-
ках четко подразделяются предложения
абсолютной и эргативной конструкции;
в алеут, яз. эргативная структура не
получила отчетливого развития (его син-
таксис недостаточно изучен).
Первые письм. сведения об эскимос,
языках представили в сер. 18 в. П. Эгеде и
К. Фабрициус. В нач. 19 в. рус. ученый
И. Е. Вениаминов создал первую науч,
грамматику алеут. яз., а в 1851
С. П. Клейншмидт опубликовал «Грен-
ландскую грамматику». Изучение Э.-а. я.
в нач. 20 в. продолжается рус., дат. и
амер, учеными (В. Г. Богораз, В. И. Ио-
хельсон, В. К. Тальбицер, Л. Хаммерих,
Ц. Шульц-Лоренцен и др.). Со 2-й пол.
20 в. широкие исследования Э.-а. я.
проводятся в СССР, Дании, Канаде,
США, Норвегии.
Ф Меновщиков Г. А.. Эскимос.-
алеут, языки, в кн.: Языки Азии и Африки.
III. М.. 1979; Bergsland К., The
Eskimo-Uralic hipothesis. JSFOu, 1959,
v. 61; Krauss M. E., Eskimo-Aleut.
CTL, v. 10, The Hague. 1973; см. также лит.
при статьях Эскимосский язык и Алеутский
язык.	Г. А. Меновщиков.
ЭСПЕРАНТО — наиболее распростра-
ненный из международных искусствен-
ных языков (см. Международные языки,
Интерлингвистика). Создан в 1887 вар-
шавским врачом Л. Л. Заменгофом, псев-
доним к-рого Эсперанто (esperanto на
языке Э.— надеющийся) стал назв. язы-
ка. Первоначально Э. распространялся
в России и Польше, но уже к нач. 20 в.
приобрел много сторонников во Фран-
ции, Англии и др. странах, благодаря
чему движение эсперантистов приобрело
междунар. характер.
Э. строится иа основе интернац. лекси-
ки (преим. ром. происхождения, но
с герм, и слав, элементами). Большую
роль играют словообразоват. аффиксы,
позволяющие из ограниченного числа
корней производить весь словарный со-
став языка. Грамматика Э. проста по
сравнению с естеств. языками и строго
нормализована: в ней используется всего
11 невариативных окончаний, обозначаю-
щих части речи (-о для существительных,
-а для прилагательных, -е для наречий, -i
для глаголов в инфинитиве), мн. ч. (-j),
вин. п. (-п), наст., прош. и буд. вре-
мена (-as, -is, -os), сослагат. и повелит,
наклонения (-us, -и). Кроме того, исполь-
зуются суффиксы для образования при-
частий и аналитич. показатели для нек-
рых форм (степеней сравнения прилага-
тельных, сложных времен и страдат.
залога глагола). Графика на лат. осно-
ве. Ударение на втором слоге от конца.
За время существования Э. в нем про-
явились эволюционные тенденции: пер-
вонач. ориентация на слав, языковой
узус сменяется выработкой интернац.
стандарта, независимого от нац. влияний;
осваиваются новые сферы использования
языка, возникают разл. функциональ-
ные стили (разг., науч., публицистич.
и др.); увеличивается словарный за-
пас, в частности за счет науч.-технич.
терминов (число корней возросло с 927
в 1887 до 16 000 в 1970); в фонетике,
грамматике и словообразовании шроисхо-
дят изменения, обусловленные использо-
ванием Э. в многонац. среде (устраняются
неинтериац. звуки и звукосочетания, со-
кращается длина слов, упрощается их
морфологич. структура и др.).
На Э. существует значит, оригиналь-
ная лит-ра, в том числе поэзия, где
различаются отд. «школы» — славян-
ская, венгерская, шотландская и др.
Переводная худож. лит-ра представлена
произведениями античности и новых нац.
лит-р, переведенными более чем с 50 язы-
ков (Библия, трагедии Софокла, басни
Эзопа, «Энеида» Вергилия; произведе-
ния Данте, У. Шекспира, И. В. Гёте,
А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, В. В.
Маяковского, С. А. Есенина и др.);
имеется спец, и науч.-технич. лит-ра. Э.
используется также в прессе и радиовеща-
нии (ок. 140периодич. изданий и регуляр-
ные программы 9 радиостанций в 1984).
Лингвистич. теория Э. (эсперанто-
лог и я) занимается как общими прин-
ципами его устройства (Эаменгоф, Реие
де Соссюр, О. Вюстер, К. Калочаи,
Г. Вариньен), так и частными проблема-
ми, гл. обр. лексикологии, словообразо-
вания, транскрипции на Э. разноязычных
собственных имен, стилистики. Органом,
определяющим осн. направления норми-
рования Э., является Академия Э.,
включающая представителей разл. стран
(основана в 1908). Крупнейшее между-
нар. объединение эсперантистов — Всеоб-
щая ассоциация эсперанто (Universala
Esperanto-Asocio, 1JEA), в рамках к-рой
ежегодно проводятся междунар. конгрес-
сы (с 1905). Существуют также др. меж-
дунар. орг-ции (профессиональные, рели-
гиозные, молодежные и др.), среди к-рых
видное место занимает Всемирное движе-
ние эсперантистов за мир (Mondpaca
Esperantista Movado, МЕМ). В 56 стра-
нах имеются нац. объединения эспе-
рантистов (1986). В 1987 по призыву
ЮНЕСКО был широко отмечен 100-лет-
ний юбилей Э. В СССР движение эспе-
рантистов организационно оформилось
в 1921, насильственно прекращено в
1938 и вновь возобновлено в 1955—56.
В СССР издается на Э. худож. и об-
щественно-полит. лит-ра, а также учеб-
ники и словари.
* [Заменгоф Л.], Междунар. язык.
Предисловие и полный учебник. Варшава,
1887; Д р е э е н Э., Очерки теории эсперан-
то, М.. 1931; Проблемы интерлингвистики,
М., 1976; Исаев М. И.. Язык эсперанто,
М.. 1981; Семенова 3. В., Иса-
ев М. И.. Учебник языка эсперанто, М.,
1984; Кузнецов С. Н., Теоретич. осно-
вы интерлингвистики. М., 1987; [ S a u s s и-
r е R. d е], La construction logique des mots en
Esperanto, Gen.. 1910; Manders W.,
Interlingvistiko kaj Esperantologio, Purme-
rend, 1950; Hagler M., The Esperanto
language as a literary medium. Bloomington,
1971; Stojan P. E.. Bibliografio de In-
ternacia Lingvo. Hildesheim. 1973; Esperanto
en perspektivo. L.— Rotterdam, 1974; К a-
locsay K., Waringhien G., Plena
analiza gramatiko de Esperanto, 4 eldono,
Rotterdam, 1980: Forster P. G.. The
Esperanto movement.The Hague — Р,— N. Y.,
1982: В 1 a n k e D.. Esperanto und Wissen-
schaft, B.. 1986.
Рус.-эсперантский словарь, под ред.
Е. А. Бокарева. М.. 1966; Бокарев Е. А..
Эсперанто-рус. словарь, 2 изд., М.. 1982;
Plena ilustrita vortaro de Esperanto, P.. 1970.
.	_	С. H. Кузнецов.
ЭСТЕТЙЧЕСКИИ ИДЕАЛИЗМ (идеа-
листическая неофилология) в языко-
знании — направление, сложившееся
в западноевропейской лингвистике в нач.
20 в. и выступившее с критикой младо-
грамматизма с позиций т. наз. эстетиче-
ской философии языка (название на-
правления связано с названием програм-
много сборника статей «Idealistische
Neuphilologie», 1922). Широкий критич.
резонанс Э. и. получил в 20-х гг. 20 в.,
когда к изучению эстетич. функции язы-
ка обратились представители мн. школ
(.пражская лингвистическая школа,
ОПОЯЗ и др.). Наиболее яркое выраже-
ние Э. и. получил в трудах К. Фосслера
(«Позитивизм и идеализм в языкознании»,
1904; «Язык как творчество н развитие»,
1905, переизд. 1950; «Избранные статьи по
философии языка», 1923; «Дух и куль-
тура в языке», 1925, и др.). Эстетич.
теория языка Фосслера сложилась под
влиянием лингвистич. концепции В. фон
Гумбольдта и системы филос. воззрений
Б. Кроче. Резко критикуя младограмма-
тиков за отказ от изучения «исходной
причинной связи» между явлениями, за
механицизм, Фосслер назвал такой под-
ход к языку позитивизмом, «смертью
человеческого мышления», «концом фи-
лософии» и противопоставил ему свою
теорию языка, к-рую он определил как
«идеализм», потому что в ней, вслед за
Гумбольдтом, язык рассматривается как
непрерывная творч. духовная деятель-
ность, неотделимая от духовной и интел-
лектуальной истории народа. По мнению
Фосслера, младограмматики изучали
язык как нечто «данное и завершенное»
и производили над ним анатомич. опера-
цию, механически расчленяя его организм
на фонетику, морфологию и синтаксис
и далее на соотв. элементы, вплоть до
отд. звуков. Язык же есть нечто целост-
ное, взаимосвязанное. Таким он пред-
стает в стилистике, к-рая и должна по-
этому стать центр, лингвистич. дисципли-
ной. Единств, реальность и тем самым осн.
объект изучения для Фосслера — речь
индивида, понимаемая как духовное
творчество личности, служащее средст-
вом выражения ее интуиции и фан-
тазии. Постоянно подчеркивая, что
язык — это прежде всего средство вы-
ражения, а не средство общения, Фосслер
видел в «общем языке» лишь «точку пе-
ресечения многих отдельных языков»,
«приблизительную сумму по возможно-
сти всех или, по меньшей мере, важней-
ших индивидуальных языковых упот-
реблений», или стилей, и считал общую
языковую деятельность возможной лишь
благодаря «общей духовной предраспо-
ложенности» говорящих. Все элементы
языка по своему происхождению суть
стилистич. средства выражения, к-рые
с течением времени могут стать грамма-
тическими, т. е. общим, безликим шабло-
ном, если индивидуальное новшество со-
ответствует «духу языка» и если оно бу-
дет принято пассивной массой говорящих.
В концепции Фосслера учение Гум-
больдта было воспринято односторонне,
был утрачен диалектич. подход, при к-ром
язык понимался не только как средство
выражения, но и как средство общения,
не только как деятельность, но и как гото-
вый «материал», признавалось существо-
вание не только индивидуальной речи,
но и общего языка — языка народа.
Влияние философии Кроче на Э. и.
нашло отражение в приравнивании язы-
кового акта — как акта творческого —
к искусству, к поэзии и в отождествле-
нии по-новому понимаемой лингвистики
с эстетикой. Фосслер писал, что «истина
языка есть художественная истина, есть
осмысленная красота» («Грамматика и
история языка», 1910) и поэтому реше-
ние спорных вопросов грамматики долж-
но базироваться на худож. способности,
на чувстве вкуса. История языка оказы-
вается «историей вкуса или чувства в об-
ласти слова, то есть историей всех им-
38*
пульсов, мотивов, влияний, воздействий
среды, которые притекают извне в раз-
витие языка», иначе говоря, она «в из-
вестном смысле сливается» с историей
культуры («Отношение истории языка
к истории литературы», 1911). Фосслер
делает попытку установить связь, иног-
да слишком прямолинейную, между яв-
лениями языка и особенностями куль-
туры соотв. эпох («Культура Франции
в отражении развития языка», 1913,
переизд. в 1929 под назв. «Культура
и язык Франции»), Он исследует связь
языка с религией, наукой, поэзией,
а также разные функции языка в разных
языковых коллективах («Дух и культу-
ра в языке»), Ист.-лит. исследования
Фосслера охватывают важнейшие эпо-
хи в истории итал., франц., испан.
лит-р (а в последние годы жизни —
лит-ры стран Юж. и Центр. Америки)
и творчество крупнейших представителей
этих лит-р. В центре мн. работ — творч.
личность, художник, произведения к-рого
анализируются на фоне духовной куль-
туры его эпохи.
Школа Э. и. немногочисленна, к ней
принадлежат неск. крупных филологов-
специалистов в области ром. языков
и лит-р: Л. Шпитцер, X. Хацфельд,
Э. Лерх, Л. Ольшки, В. Клемперер и др.
Разделяя нек-рые общие филос. взгляды
Фосслера на язык, они нашли, однако,
во многом свои пути в исследовании
проблем стилистики худож. лит-ры и ром.
яз-знания, гл. образом синтаксиса и сти-
листики. Большое влияние на развитие
ром. филологии и стилистики оказали
работы Шпитцера, поев, языку и стилю
писателей — от средневековья до 20 в.
В дне. Шпитцера «Словообразование
как стилистический прием» (1910) особен-
ности стиля Ф. Рабле рассматриваются
как выражение его особой манеры виде-
ния мира. Позднее, констатируя разрыв,
существующий между историей культу-
ры и наукой о языке, от к-рого страдает
находящееся на границе этих наук изуче-
ние стиля писателей, Шпитцер подчер-
кивает, что для выявления полной кар-
тины своеобразия стиля писателя необ-
ходимо установить все, что для него сти-
листически значимо, и поставить в связь
с его личностью («Словесное искусство
и наука о языке», 1925). Шпитцер вво-
дит понятие индивидуальной языковой
системы писателя, каждый из признаков
к-рой может встретиться в др. тексте, но
совокупность к-рых единственна в своем
роде. Здесь в общих чертах намечается ме-
тод исследования «стиля личности в сти-
ле языка», к-рый впоследствии получил
назв. индуктивно-дедуктивного метода
в стилистике, или метода «филологиче-
ского круга». Исследование движется от
найденной стилистически значимой дета-
ли к ее интерпретации в свете особен-
ностей духовного мира писателя, к ин-
терпретации «из языкового окружения»
писателя, обусловленного литератур-
ной и социальной историей. Состоятель-
ность полученной интерпретации прове-
ряется ее применимостью для объясне-
ния и др. стилистич. фактов в языке
данного автора. Шпитцер защищал свой
метод в полемике с лингвистами др.
школ, напр. с Ш. Брюно, указывая на
банальный, «школярский» характер под-
хода к языку худож. текстов, при к-ром
исследователи ограничиваются выписы-
ванием тех или иных стилистич. явлений
из произведений разных авторов и кон-
статацией их сходств и различий («Тео-
рии стилистики», 1952), а также проде-
монстрировал его в многочисл. конкрет-
ных работах. Развивая семантико-ист. и
этимология, направление исследований,
Шпитцер прослеживает происхождение н
семантич. развитие ряда связанных с ев-
роп. цивилизацией слов, «точнее любого
барометра показывающих культурную
атмосферу» эпохи. Подобно тому как
это сделал Фосслер в начале века, Шпит-
цер в 40—50-х гг. 20 в. с позиций, близ-
ких к экзистенциализму, выступил
с рядом статей в защиту гуманитарного
знания, против антиментализма и меха-
ницизма, т. е. против идей, высказан-
ных Л. Блумфилдом и дескриптивис-
тами. Он также одним из первых поста-
вил. важный методологич. вопрос о спо-
собах доказательства в лингвистике и,
шире, в гуманитарных науках.
Фосслер и др. представители Э. н.
решали науч, проблемы с позиций субъ-
ективно-идеалистических, выдвигая на
первый план экспрессивно-эстетич. функ-
цию языка. Однако, рассматривая язык
как культурно-ист. явление, к-рое не-
возможно исследовать вне связи с куль-
турой и историей народа, школа Э. и.
расширила и обогатила проблематику
науки о языке, поставив перед ней ряд
новых важных задач — создание линг-
вистич. стилистики, изучение языка пи-
сателя и его соотношения с общенар.
языком, а также роли худож. лит-ры в
развитии лит. языка народа и т. д.
* Жирмунский В. М., Предисло-
вие, в кн.: Проблемы лит. формы. Л., 1928;
Ольшки Л., История науч, лит-ры на
новых языках, пер. с нем., т. 1—3, М,— Л.,
1933—34; 3 в е г и н ц е в В. А., Эстетич.
идеализм в яз-знании. М., 1956; Вино-
кур Г. О., Эпизод идейной борьбы в зап.
лингвистике, ВЯ, 1957, № 2; Степа-
нов Ю. С., Доказательство и аксиоматич-
ность в стилистике. Метод Л. Шпицера,
«Вестник МГУ», сер. 7. 1962, № 5; Idealis-
tische Neuphilologie. Festschrift fiir К. Vos-
sler, Hdlb.. 1922; Spitzer L., Stilstudien,
Bd 1—2. [2 Aufl.], Munch.. 1961; H a t z-
f e 1 d H., A critical bibliography of the new
stylistics applied to the Romance literatures
[1900-1952], Chapel Hill, 1953; то же, [1953-
1966], Chapel Hill. 1966; Wei lek R.. Leo
Spitzer, «Comparative Literature», 1960,
v. 12, № 4; H a t z f e I d H., Le Hir Y.,
Essai de bibliographie critique de stylistique
francaise et romane (1955—1960), P.. 1961.
_	„	,	В. П. Мурат.
ЭСТбНСКИИ ЯЗЫК —один из при-
балтийско-финских языков (южная
группа). Распространен в Эст. ССР
(число говорящих 938,2 тыс. чел.; 1979,
перепись), в др. р-нах СССР (34 тыс. чел.),
а также в Швеции, США и Канаде. Об-
щее число говорящих ок. 1,1 млн. чел.
Имеет днал. группы: сев.-эстонскую
(включает островной, зап., ср.-сев. и
вост, диалекты), юж.-эстонскую (вклю-
чает мулькский. тартуский н выруский
диалекты) и сев.-восточный прибреж-
ный диалект, имеющий много общих черт
с прибалт.-фин. языками сев. группы.
Для Э. я., в отличие от др. прибалт.-фин.
языков, характерно чередование степеней
долготы, охватывающее все долгие глас-
ные, дифтонги, согласные и сочетания
согласных: koli (генитив), koli (партитив);
laulu (генитив), laulu (партитив); siTma
(генитив), silma (партитив). Существует
оппозиция трех фонологич. ступеней
долготы: saDa ’сто’, saDi ’посылай’,
saDa ’получить’, lag! ’потолок’, lakki
’лак’ (генитив), lakki ’лак’ (партитив).
Главное ударение на первом слоге, вто-
ростепенное — на третьем. В первом
слоге употребляются все гласные (долгие
и краткие) и дифтонги; в непервых сло-
гах — только гласные а, е, i, и и дифтон-
ЭСТОНСКИЙ 595
ги на -i. Морфологич. структура Э. я.—
$лективно-агглютинативная.	Внутр.
лексия выступает в виде чередова-
ния степеней, встречаются формы, в
к-рых флексия показывает не только
число, но и падеж. В большинстве паде-
жей окончания ед. и мн. ч. совпадают.
Существительное имеет 14 падежей. Ко-
митатив возник позже др. падежей в ре-
зультате присоединения послелога. Гла-
гол имеет 4 наклонения. Квотатив (кос-
венное наклонение)— более позднего
происхождения. Первые записи на Э. я.
(отд. предложения и глоссы) относятся
к 13 в. Более обширные тексты извест-
ны с нач. 16 в. Первая печатная книга
относится к 1535. В 16 в. возникли два
лит. языка — на основе сев.-эст. и юж,-
эст. диалектов. В 19 в. сев.-эст. лит.
язык стал использоваться повсеместно.
Во 2-й пол. 19 в. начал складываться
единый лит. язык, нормы к-рого сложи-
лись уже в 1-й пол. 20 в. Письменность
на основе лат. алфавита.
• К ас к Л.. Эст. язык, в ки.: Основы фин-
но-угор. яз-зиания. Прибалт.-финские, саам-
ские и мордовские языки, М., 1975 (лит.):
Kettunen L., Viron kielen aannehistorian
paapiirteet, Hels., 1917 (3 painos, Hels., 1962);
Saareste A., Vaike eesti murdeatlas,
Uppsala, 1955; Ariste P.. Eesti keele fo-
neetika. 2 triikk, Tartu, 1966; Rat sep H.,
Eesti keele lihtlausete tiiiibid, Tallinn. 1978.
Рус.-эст. словарь. 2 изд., т. 1 — 2. Тал.,
1975; Му хе ль В. Э., Рус.-эст. словарь,
7 изд.. Тал., 1982; Wiedemann F. J.,
Ehstnisch-deutsches Worterbuch. St. Peters-
burg. 1869 (4 triikk, Tallinn. 1973); Tamm
J., Eesti-vene sonaraamat, Tartu. 1949.
В. И. Палль.
ЭТИМОЛОГИЯ (греч. etymologia, от
’etymon — истина и Idgos — слово, уче-
ние) — 1) раздел языкознания, изучаю-
щий происхождение слов; 2) совокупность
исследовательских приемов, направлен-
ных на раскрытие происхождения слова,
а также сам результат этого раскрытия;
3) происхождение слова. В яз-знании
19 в. термин «Э.» употреблялся также
в значении «грамматика».
Предмет Э. как раздела яз-знания —
изучение источников и процесса форми-
рования словарного состава языка и ре-
конструкция словарного состава языка
древнейшего периода (обычно допись-
менного). В лексике каждого языка имеет-
ся значит, фонд слов, связь формы
к-рых со значением непонятны носите-
лям языка, поскольку структура слова
не поддается объяснению на основе дей-
ствующих в языке моделей образования
слов. Ист. изменения слов затемняют
первичную форму и значение слова,
а знаковая природа слова определяет
сложность реконструкции первичной мо-
тивации, т. е. связи первичных формы и
значения слова. Целью этимологич. ана-
лиза слова является определение того,
когда, в каком языке, по какой словооб-
разоват. модели, на базе какого языко-
вого материала, в какой форме н с каким
значением возникло слово, а также ка-
кие ист. изменения его первичной формы
и значения обусловили форму и значе-
ние, известные исследователю. Реконст-
рукция первичных формы и значения
слова — предмет этимологич. анализа.
Напр., названия растения омелы (Viscum
album L.) в слав, языках позволяют
предполагать исходную праслав. лексе-
му *emela (с вариантами), образованную
от глагольной основы *ет- 'брать, хва-
тать’ (отсюда рус. «вз-ять», «воз-ьму»),
но первичная мотивация толкуется двоя-
ко: растение было названо как ’берущая,
596 ЭТИМОЛОГИЯ
хватающая, цепляющаяся’, поскольку из
него добывали птичий клей, илн назва-
ние определялось паразитич. образом
жизни растения.
Э. характеризуется комплексным ха-
рактером методов исследования. Сущ-
ность процедуры этимологич. анализа:
генетич. отождествление рассматривае-
мого слова или eto основы с др. словом
или его основой как исходным, произво-
дящим, а также отождествление др.
структурных элементов слова с историче-
ски известными структурными элемен-
тами и реконструкция первичной формы
и значения слова с первичной мотива-
цией; непременным этапом этимологич.
анализа является снятие позднейших
ист. изменений. Основой этимологич.
методики является сравнительно-исто-
рический метод исследования разл. еди-
ниц языка, к-рый опирается на законы
фонетич. изменений, морфонология, за-
кономерности, закономерности морфо-
логич. изменений и т. д., являющиеся
предметом изучения сравнит, граммати-
ки. В зависимости от характера ист. из-
менений, пережитых словом, и его соот-
ношения с потенциальными родств. лек-
семами в отд. случаях этимологич. ана-
лиза доминирующее значение приобрета-
ет анализ разл. структурных элементов
или значения слова. Так, рус. «тормо-
шить», укр. «термосити» и польск. tar-
mosic, termosid могут толковаться как
образования, производные от глагольной
основы ter- 'тереть, драть’ (рус. «тереть»),
но анализ фонетич. различий этих гла-
голов (особенно рус. «ш» при укр. «с» и
польск. s’) убеждает в том, что непо-
средств. продолжением древнего произ-
водного глагола может быть лишь польск.
tarmosid, тогда как рус. и укр. глаголы
заимствованы из польского. При этимо-
логизации рус. слова «лоно» для дока-
зательства его производности от глаго-
ла «-ложить» наиболее существенна воз-
можность выделения в слове корня
«лог-» и суффикса «-сно», о чем свиде-
тельствует структура близкого по значе-
нию слова «ложесна» ’утроба’ с корнем
«лог-» и суффиксом «-сно».
Особые трудности при этимологич.
анализе представляют объяснение связи
значений, развития значений и реконст-
рукция первичной семантики слова. Это
обусловлено разнообразием и значитель-
ностью семантич. изменений (ср. рус.
лит. «канава» и диал. новосиб. «канава»
'ограда, сложенная из кизяка’, лит.
«пылкий» и диал. вологод. «пылко хо-
лодный» 'очень холодный’, рус. «про-
зрачный» и чеш. prozradno ’пасмурно’),
их связью с внеязыковыми реалиями
и недостаточной изученностью типов се-
мантич. изменений и принципов номина-
ции. Опорой для семантич. анализа в
этимологич. исследованиях является ме-
тод семантич. параллелей: в качестве до-
казательства предполагаемого развития
значений (илн возможности сочетания зна-
чений) приводятся случаи аналогичного
развития (или сочетания) значений. Так,
в подтверждение принадлежности гла-
гола «таращить» (в сочетании 'таращить
глаза’) к гнезду «тереть» (где регулярны
значения типа 'драть, раздирать, обди-
рать') можно указать близкое развитие
значения 'разрывать' -» 'таращить' в нем.
reiBen (ср. die Augen reiBen 'таращить гла-
за’). Семантич. изменения и сочетания
значений лишь в нек-рой части объясня-
ются общими закономерностями челове-
ческого мышления (таковы изменения
'прбпасть' -♦ 'большое количество чего-
либо’, ’близко’ -♦ 'скоро', 'сильный'-»
'быстрый' -» 'нахальный'). Бблыпая
часть семантич. переходов и сочетаний
значений обусловлена соотношением реа-
лий, природной и обществ, средой, мате-
риальной и духовной культурой носителей
языка, поскольку значения слов отражают
мир реалий. Толкование семантич. изме-
нении и применение метода семантич.
параллелей должны базироваться на
всей совокупности знаний об окружаю-
щем человека мире, о человеке и чело-
веческом обществе в их ист. развитии,
накопленных разл. отраслями науки,
с учетом ист. развития этих знаний.
Напр., установление родства рус. «дви-
гать» с нем. Zweig 'ветка' и его производ-
ности от «два» было осуществлено благо-
даря реконструкции для глагола «дви-
гать» первичного значения 'поднимать'
и привлечению сведений из истории
техники об использовании в качестве
рычага для поднятия тяжестей палки,
ветки с раздвоенным концом (к-рые н мог-
ли быть обозначены производным от
«два» — как 'двойная'). Объяснение
родства лат. тех 'царь', regere 'править'
со слав, rezati оказалось возможным
благодаря уяснению жреческих функ-
ций царя в древнейшем обществе и их
связи с сакральными, космология, изме-
рениями, к-рые осуществлялись, в част-
ности, чертами, надрезами.
Необходимым рабочим приемом в Э.
является реконструкция формы и / или
значения, исторически предшествующих
засвидетельствованным, т. е. восстанов-
ление на основе засвидетельствов. лек-
сем их исходных, первичных форм и
значений. Временной интервал между
зафиксиров. словом и реконструкцией
может быть различным; различны и хро-
нология. характеристики реконструкций
для разных лексем, разных языков (мн.
слова — результат словообразования
20 в.). Наличие этого интервала делает
результаты этимологич. анализа гипоте-
тическими даже при самом строгом соб-
людении всех требований методики, но
гипотетичность, сближающая Э. со ми.
ист. дисциплинами, не уменьшает позна-
ват. значимости ее достижений.
Э. тесно связана с диалектологией;
диал. данные важны для решения воп-
роса о происхождении мн. слов лнт.
языка. Так, образование слова «сустав»
от глагола «ставить» аргументируется
диал. словоупотреблением «выставить
(руку, ногу или палец)» 'вывихнуть'.
Диал, лексика сохраняет мн. древние
лексемы, утраченные лит. языком (ср.
рус. диал. «багно» 'грязь, болото', «навь»
'покойник', «вир» 'водоворот', имеющие
соответствия в других слав, языках
и в индоевроп. языках, но не сохранив-
шиеся в лит. рус. языке).
Э. имеет большое значение для разви-
тия ист. лексикологии в целом и для
сравнит.-ист. грамматики, для к-рой Э.
играет роль основы и источника новых
материалов, подтверждающих уже уста-
новленные закономерности и обнаружи-
вающих неизученные явления в исто-
рии языка. Поскольку Э. доступны хро-
нология. уровни, недостижимые для
письм. истории, она служит наряду с ар-
хеологией важным инструментом изуче-
ния истории человеческого общества.
Э. возникла в антич. Греции (Платой,
диалог «Кратил»), Здесь же появился
сам термин, приписываемый стоикам.
Но антич. этимологии было чуждо науч,
представление о закономерностях измене-
ний в языке и о знаковой природе язы-
ка. Антиисторичность н произвольность
толкований сближают этот этап в исто-
рии Э. с т. иаз. народной Э.— пре-
образованием слов в сторону их сближе-
ния с др. словами, к-рые представляются
(в силу сходства значений, или формы,
или разл. ассоциаций) родственными
(напр., «блгзгорукнй* возникло из«близо-
зоръкъ*, ср. у стоиков сближение лат.
crux 'кресг’ с crus ’нога’). Принципы
антич. Э. сохранялись и в ср. века.
Науч. Э. возникла одновременно со
сравнится ъно-истор ическ им языкозна-
нием. Установление звуковых соответст-
вий индоевроп. языков и соотв. фонети-
ческих законов, лежащих в основе срав-
нит.-ист. яз-знания, было следствием
сопоставления лексем этих языков и
разработки гипотезы об их родстве,
т. е. следствием этимологич. операций.
В свою очередь, фонетич. и др. законы
и закономерности стали методич. фунда-
ментом для Э. Первое теоретич. изложе-
ние Э. как науки принадлежит А. Ф. Пот-
ту («Этимологич. исследования в облас-
ти индогерманских языков*, т. 1—2,
1833—36). Важными этапами истории Э.
являются признание значимости диалек-
тов и овладение методами лингвистиче-
ской географии (Ж. Жильерон), исследо-
вание специфики изменений значений
иоанализ лексики по семантич. полям
(Й. Трир), внимание к связи семантики
с реалиями (направление «Слова и вещи>,
выдвинувшее принципы изучения лекси-
ки в связи с культурой и историей на-
Рода; Р. Мерннгер, В. Мейер-Любке,
. Шухардт, В. фон Вартбург), обращение
к ист. изменениям, пережитым первич-
ной формой и значением слова, т. е. к ис-
тории слова (Э. как биография слова в
противовес пониманию Э. как проис-
хождения слова; Шухардт, Жильерон).
Развитие Э. в 20 в. отмечено применением
структурных принципов в этимологич.
исследованиях (анализ лексики по груп-
пам — семантич., корневым, аффиксаль-
ным, лексико-грамматическим, учет разл.
принципов организации систем — оппо-
зиции, ассоциации и т. д.; Э. Бенве-
нист, Г. Якобссон, В. В. Мартынов,
А. С. Мельничук), стремлением к рекон-
струкции исходных слов (а не только
корней), вниманием к нерегулярным
языковым изменениям, особенно акту-
альным для Э. вследствие индивидуаль-
ности истории каждого слова (В. Махек,
Ш. Ондруш и др. представители чехосло-
вацкой этимологич. школы; однако при-
знание нерегулярных изменений осталось
в Э. подчиненным понятию об опреде-
ляющей роли фонетич. законов — О. Се-
мереньи, Я. Малкиел, О. Н. Трубачев),
разработкой проблем взаимосвязи Э.
и др. областей яз-знания, особенно срав-
нит. грамматики, а также ориентацией
этимологич. исследований на грамматич.
проблемы (Малкиел, Ф. Славский),
углублением социология, аспекта эти-
мологич. исследований, т. е. связи изу-
чения происхождения лексики с историей
общества, его духовной и материальной
культуры (Бенвенист, Трубачев, В. Н. То-
поров, Вяч. Вс. Иванов, В. И. Абаев).
2-я пол. 20 в. характеризуется расши-
рением этимологич. исследований, освое-
нием новых методич. принципов и новых
лексич. материалов, что выразилось в
создании многочисл. этимологич. слова-
рей. Важным этапом в развитии Э. как
науки является создание этимологич.
словарей слав, языков, ориентированных
на реконструкцию и этимологизацию
праслав. лексич. фонда (Славский, Тру-
бачев) и послуживших основой для воз-
никновения лексикологии и лексикогра-
фии праслав. яз.
Важнейшие этимологические
словари: Абаев В. И., Ист.-этимоло-
гия. словарь осет. языка, т. 1—3, М.— Л.,
1958—79; Български етимологичен речиик,
т. 1—3. София, 1962—86 (изд. продолжается);
Климов Г. А.. Этимологич. словарь карт-
вельских языков, М.,	1964; Лыт-
кин В. И., Гуляев Е. С., Краткий эти-
мологич. словарь коми языка, М., 1970;
Ач а р я н Р., Этимологич. коренной словарь
арм. языка,т. 1 — 4. Ер., 1971 —79(иаарм.яэ.);
И л л и ч - С в и т ы ч В. М., Опыт сравне-
ния ностратич. языков, [т. 1—3], М., 1971—
1984; Этимологич. словарь слав, языков, под
ред. О. Н. Трубачева, т. 1 — 15. М.. 1974—88;
Севортяи Э. В., Этимологич. словарь
тюрк, языков, т. 1 — 3, М., 1974—80 (изд.
продолжается); Сравнит, словарь тунгусо-
маньчж. языков (материалы к этимологич. сло-
варю), отв. ред. В. И. Цинциус, т. 1 — 2, Л.,
1975—77; Топоров В. Н., Прусский язык.
Словарь, Гт. 1—4], М., 1975—84 (изд. про-
должается); Ш аги ров А. К., Этимологич.
словарь адыгских (черкесских)яэыков,т. 1—2,
М., 1977; Этымалапчны слоунхк беларускай
мовы, рэд, В. 5^. Мартына?, т. 1—4, Мшск,
1978—88 (изд. продолжается); Етимолопч-
ний словник украшсько! мови, гл. ред.
О. С. Мельничук, т. 1—2, Киав, 1982—85
(изд. продолжается); Ф а с м е р М., Этимоло-
гич. словарь рус. языка, пер. с нем. и доп.
О. Н. Трубачева, 2 нзд., т. 1 — 4, М.. 1986—
1987; Miklos ich F., Etymologisches
Worterbuch der slavischen Sprachen, W„
1886 (переизд,, Amst.. 1070k Meyer G.,
Etymologisches Worterbuch der albanesischen
Sprache, Strassburg, 1891; Stokes W.,
Bezzen berger A., Wortschatz der Kel-
tischen Spracheinheit, 4 Aufl., Gott., 1894;
Falk H., Torp A., Wortschatz der ger*
manischen Spracheinheit, Gott,, 1909; и x ж e,
Norwegisch-Danisches etymologisches Worter-
buch, v. 1 — 2, Hdlb., 1910—11; Meyer-
L u b k e W., Romanisches etymologisches
Worterbuch. 3 Aufl.. Hdlb., 1935; Hell-
q u i s t E., Svensk etymologisk ordbok,
v. 1-2, Lund. 1948; Bloch O., W a r t-
b u r g W.. Dictionnaire etymologique de la
langue francaise, 2 ed., P., 1950; S 1 a w s-
k i F.. Stownik etymologiczny jezyka polskie-
go. t. 1 — 5, Krakow. 1952—77 (изд. продол-
жается); Skeat W. W., An etymological
dictionary of the English language. Oxf.,
1953; May r hofer M.. Kurzgefasstes
etymologisches Worterbuch des Altindischen,
Bd 1-4, Hdlb.. 1956-80; Pokorny J..
Indogermanisches etymologisches Worterbuch,
Bd 1—2, Bern — Munch., 1959—65;
Frisk H.. Griechisches etymologisches
Worterbuch, Bd 1-3, Hdlb., 1954-72;
Fraenkel E., Litauisches etymologisches
Worterbuch, Bd 1—2, Hdlb. — Gott., 1955—
1965; Kluge F., Etymologisches Worter-
buch der deutschen Sprache, 19 Aufl., B., 1963;
W a 1 d e A.. Lateinisches etymologisches
Worterbuch, Bd 1-3, 4 Aufl., Hdlb., 1965;
M a c h e k V., Etymologicky slovnik jazyka
ceskeho, 2 vyd., Praha, 1968; Rasanen M.,
Versuch eines etymologischen Worterbuchs
der Tiirksprachen, Hels., 1969; Skok P.,
Etimologijski rje£nik hrvatskoga ili srpskoga
jezika, t. 1—4, Zagreb, 1971—74; Etymologi-
cky slovnik slovanskych jazyku. Slova grama-
tick^ a zajmena, Sest. F. Kopecny, V. Saur,
V. Polak, ,t. ,1—2. Praha, 1973—80; Stownik
prastowianski, pod red. F. Stawskiego. t, 1 — 5,
Wroclaw—[i. i.], .1974—84; W i n d e-
kens A. J. v a n, Le tokharien confronte
avec les autres langues indo-europeennes. v. 1.
Louvain. 1976; Bezlaj F., Etimolcski
slovar slovcnskega jezika, t. 1—2, Ljubljana,
1976—82 (изд. продолжается); T i s c ti-
ler J., Hethitischcs etymologisches Glossar,
Bd 1—2, Innsbruck, 1977—79 (изд. продол-
жается).
Ф Пизани В., Этимология, пер. с итал.,
М., 1956; Этимологич. исследования по рус,
языку, в. 1—9, М., 1960—81 (изд, продолжа-
ется); Этимология (ежегодник), М.. 1963 — ;
М а 1 k i е 1 Y., Etymological dictionaries.
A tentative typology, Chi., 1976; Ety-
mologic, hrsg. von R. Schmitt, Darmstadt,
1977; Pfister M., Einfiihrung in die ro-
manische Etymologic. Darmstadt. I960; E r-
h a r t A., Vecerka R., Dvod do etymolo-
gie, Praha, [1981].	Ж. Ж. BapOom.
ЭТИМ Он (греч. etymon) — первона-
чальное значение н форма слова. Выяв-
ление Э.— осн. цель этимологич. иссле-
дования. Утрата первонач. значения про-
исходит вследствие деэтимологизации,
т. е. разрыва связи с однокорневыми
образованиями вследствие фонетич. из-
менений («щи» — букв, ’сочные’, «пер-
чатки» — букв, ’пальчатки’), перестрой-
ки семантич. связей («мешок» от «мех» —
первоначально мешки делались из зве-
риных шкур), иногда приводящих к ново-
му членению сложных слов («медведь»
вместо «медв-едь» 'поедатель мела’),
ложной этимологии вследствие случай-
ного созвучия («ладушки» ошибочно свя-
зывают с «ладоши» вместо «ладушка»,
«лада» ’милый’). К Э. обычно отсыла-
ют этимологич. словари и словари
иностр, слов.
Ф См. лит. при ст. Этимология.
Н. С. Арапова.
ЭТНОЛИНГВЙСТИКА (от греч.
ethnos — народ, племя н лингвисти-
ка) — направление в языкознании, изу-
чающее язык в его отношении к культу-
ре, взаимодействие языковых, этнокуль-
турных и этнопсихологических факто-
ров в функционировании и эволюции
языка. В более широком понимании Э.
рассматривается как комплексная дис-
циплина, изучающая с помощью лингвис-
тич. методов «план содержания» культу-
ры, нар. психологии и мифологии неза-
висимо от способов их формального
представления (слово, предмет, обряд
и т. п.). Начало исследования подоб-
ной проблематики в России было по-
ложено трудами Ф. И. Буслаева,
А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни и др.
Как самостоят. направление Э. заро-
дилась в недрах этнографии на рубеже
19—20 вв., получив широкое развитие
в яз-знании США с 70-х гг. 19 в. в свя::и
с интенсивным изучением, многочисл.
индейских племен Сев., а затем и Центр.
Америки. Однако первоначально оси.
внимание уделялось собственно этногра-
фия. материалу. Э. в специальном, язы-
коведческом, плане возникает лишь с 1-й
четв. 20 в. Ф. Боас и первое поколение
его учеников заложили новые традиции
в амер, лингвистике, наметив определ.
круг проблем и методов нх исследования
(термин «Э.» в работах амер, ученых час-
то заменяется терминами «антрополнпг-
вистика», «этносемантика» и др.). Одной
из главных была проблема генетич. род-
ства языков амер, индейцев. Первые по-
пытки классификации этих языков, ос-
нованные на туманных критериях оцен-
ки их сходства, предпринимались в кои.
19 в. В дальнейшем для классификации
языков амер, индейцев использовались
строго науч, методы: сравнит.-историче-
ский (Э. Сепир, С. Лэм), глоттохроно-
логии (М. Сводеш), ист.-типологический
и ареальный (К. Хейл, Ч. Ф. Вёглич,
Дж. Л. Трейджер). Большое место в Э.
занимает изучение взаимовлияния ксн-
тактирующих с языками индейцев индо-
европейских (англ., исп., франц.) язы-
ков (в основном — влияния вторых иа
первые), проблем билингвизма и муль-
тилингвизма, влияния социокультур-
ных факторов на развитие языга
(Д. X. Хаймз, X. Хойер, Г. М. Хённг-
свальд и др.).
Изначально в сферу интересов Э. вхо-
дят проблемы семантики. Боас исследо-
вал семантику грамматич. категорий
(1915), Сепир—аномальные типы речи
в языке нутка (1915), звуковой симво-
лизм (1929), понятийные поля (1930).
В кон. 20-х — нач. 30-х гг. 20 в. пова-
ляются работы второго поколения уче-
ников Боаса: Хойера (языки тонкааа
н апачей), Б. Л. Уорфа (язык хопв),
ЭТНОЛИНГВИСТ 597
Трейджера (язык таос) и др. Возникаю-
щая в этот период дескриптивная линг-
вистика исключает семантику из кру-
га лингвистич. дисциплин; возрождение
интереса к содержат, стороне языка
(и тем самым к Э.) относится к нач.
50-х гг. 20 в., что в значит, степени было
связано с широким обсуждением Сепи-
ра — Уорфа гипотезы, возникшей в рам-
ках Э. и воплотившей в себе наиболее ха-
рактерные особенности амер, разновид-
ности неогу мбольдтианства. В науч,
практику вводится компонентного ана-
лиза метод, с помощью к-рого исследу-
ются группы слов (имена родства, цве-
тообозначенпя и т. п.), отражающие со-
циально-культурные особенности чле-
нения соотв. областей внеязыковой дей-
ствительности в разл. языках. В 50—
70-е гг. 20 в. широко используются экс-
периментальные психология, методы изу-
чения этнолпнгвистич. проблем семантики
(Хойер, Ч. Ф. и Ф. М. Вёглины).
В /0-е — нач. 80-х гг. проводятся иссле-
дования семантич. моделей разных язы-
ков, проблем нар. таксономии (folk
taxonomy), паралингвистич. явлений и
т. п., ставятся проблемы ист. изучения
и реконструкции духовной этнической
культуры на основе данных языка
(Б. Берлин, X. Конклин, М. Матиот
и др.).
Более широкое понимание предмета
и задач Э. способствовало оживлению
в 70—80-х гг. 20 в. исследований в обла-
сти фольклористики, где выявляются но-
вые стороны взаимосвязей языка н куль-
туры. В СССР эти проблемы разрабаты-
ваются Н. И. Толстым и группой ученых
под его руководством. В рамках социо-
лингвистики, психолингвистики, этно-
графии ставятся также задачи описания
истории конкретных языков (языковых
семей) в тесном сочетании с этнич. исто-
рией носителей языков; создания этно-
лингвпетич. атласов (развитие этнолинг-
вогеографип); исследования в рамках
проблемы соотношения языка и культу-
ры понятийных констант, к-рые по-раз-
ному проявляются в языке и культуре,
но обладают одной сущностью (смыслом):
понятия нормы и нормирования, поня-
тия территориальных и социальных диа-
лектов в языке и нар. культуре, языко-
вой семьи и культурной группы (семьи),
праязыка и пракультуры н т. д.; задачи
исследования пограничных сфер яз-зна-
ния и мифологии на основе единого
взгляда на эти явления как на семнотнч.
знаковые системы и др. Нек-рые ученые
высказывали мысль о том, что Э. (как
и социолингвистика) неотделимы от соб-
ственно лингвистики, поскольку послед-
няя исследует вопросы реального функ-
ционирования языка и его роль в жизни
человека.
Работы по Э. публикуются в журн.
< Anthropological Linguistics», ч American
Anthropologist», <Ethnology» и др.
* Нац. язык и нац. культура, М., 1978;
Толстой Н. И., Нек-рые проблемы и
перспективы славянской и общей этнолингви-
стики, Изв. АН СССР, сер. ЛиЯ, 1982, т, 41,
№ 5, с. 397—405; Ареальные исследования в
яз-знании и этнографии. (Язык и этнос),
Л.. 1983; Linguistic structures of native Ame-
rica. N. Y., 1946; Hornes D. H., Direc-
tions in (ethno-)linguistic theopr, в кн.: Trans-
cultural studies in cognition, Menascha,
1964; Language in culture and society. A rea-
der in linguistics and anthropology. N. Y.—
[a. o.l, 1964; Studies in southwestern ethno-
linguistics. Meaning and history in the langua-
ges of the American Southwest. The Hague —
P., 1967; Ethnolinguistics: Boas, Sapir and
598 ЭТНОНИМИКА
Worf revised, ed. by M. Mathiot, The Ha-
gue, 1979.	A. M. Кузнецов.
ЭТНОНЙМИКА (от греч. dthnos — пле-
мя, народ и бпута — имя, название) —
раздел ономастики, изучающий проис-
хождение, распространение, функциони-
рование и структуру этнонимов. Этно-
нимы составляют особый разряд ист.
лексики; это названия разл. видов эт-
нич. общностей: наций, народов, народ-
ностей, племен, племенных союзов, ро-
дов и т. п. Различают макроэтно-
нимы — названия крупных этносов
или этнич. общностей, иногда понимае-
мых расширительно и включающих гене-
тически разнородные этносы (ср. «рус-
ские», «американцы», «арабы», «китай-
цы»), и микроэтнонимы — обо-
значения небольших этнич. групп, пле-
менные названия (ср. «кривичи», «пече-
неги», «ирокезы» и т. п.). В составе эт-
нонимов выделяют автоэтнони-
мы — самоназвания народов и племен,
и аллоэтнонимы — названия,
данные им др. народами, ср. общеслав.
«немцы» для соседних герм, племен,
самоназвание к-рых Deutschen, повсе-
местное название «финны» при самоназ-
вании suomalainen. Аллоэтнонимы исто-
рически нередко продолжают традицию
называния одним народом представите-
лей другого этноса по имени наиболее
территориально близкого племени, с
к-рым соседствовал этот народ в древ-
ности. Так, латыш, название русских
krievs происходит от племенного назва-
ния вост.-слав. племени «кривичи», а
фин. название русских veniilainen имеет
источником название слав, племени «ве-
неды». Название немцев по-французски
Allemand восходит к этнич. обозначению
одного из др.-герм, племен — аллеман-
нов.
Самоназвания народов обычно связа-
ны с понятиями «люди, народ», «гово-
рить на понятном языке», «свои»; напр.,
этноним Deutschen этимологически вос-
ходит к др.-верхненем. diot ’народ’,
diutisk ’народный'; название народности
«ненцы» (самоназвание«ненэць» — ед. ч.,
«ненэця» — мн. ч.) означает ’человек’,
'ненец', ’люди, ненцы’.
Как правило, этнонимы соотносятся
с названиями страны или области, за-
нимаемой этносом. Соотнесенность бы-
вает прямой, когда название страны об-
разовано от этнонима («греки —Греция»,
«франки — Франция», «чехи — Чехия»),
и кратной, когда этноним произведен от
названия страны («Америка» —«амери-
канец», «Украина» — «украинец»). По-
добного рода этнонимы принято назы-
вать этнотопонимами. В др.-
рус. яз. этот разряд этнонимов образовы-
вался по словообразоват. модели соби-
рат. имен существительных жен. рода,
ср. «весь», «водь», «жмудь», «лопь»,
«меря», «пермь», «чудь», «карела» и т. п.
Позже одни из них были замене-
ны новыми [«чудь» > «эстонец, эстон-
цы»; «жмудь» > «литовец, литовцы»;
«пермь» > «коми (пермяки)»], другие пе-
решли из разряда имен жен. рода в раз-
ряд имен муж. рода, ср. «карел, ка-
релы».
Этноним «русь», соотнесенный с топо-
нимом «Русь» претерпел ряд ист. изме-
нений: др.-рус. «русь -» Русь», ст.-рус.
(с кон. 15 в.) «Росиа(я) -» рос», отсюда
«великоросс» в противоположность «ма-
лоросс — Малороссия» (Украина) и
совр. «русский, русские», но «Россия».
Источником форм на -о-, а также удвое-
ния -сс- явился греч. яз. канцелярии
патриарха в Константинополе: ср.-греч.
(визант.) Ros > Rossia. откуда рус. про-
изводные «росский», «российский», ср.,
однако, «белорус — Белая Русь», состав-
ленное из двух усеченных основ по мо-
дели «велико-росс, мало-росс».
К этнонимам близки названия жителей,
образующиеся от разл. типов топонимов
(см. Топонимика). Это могут быть э т-
нохоронимы — названия от имен
обширных регионов (хоронимое): «Евро-
па— европейцы», «Сибирь—сибиря-
ки», «Кавказ — кавказцы», «Африка —
африканцы» и т. п.— или названия жите-
лей крупных или малых поселений:
«Москва — москвичи» и т. п., а также
неофициальные, исторически сложившие-
ся проэвищные обозначения групп на-
селения, напр., «казаки», «москали»,
«чалдоны». Будучи особой разновидно-
стью терминов, этнонимы содержат цен-
ную ист. информацию для изучения ис-
тории народов мира, исследования древ-
нейших этапов развития языков, процес-
сов расселения и взаимоотношений наро-
дов в разл. эпохи. Особое значение дан-
ные Э. приобретают при изучении сле-
дов исчезнувших народов, от к-рых, кро-
ме названия, не сохранилось др. свиде-
тельств (ни языковых, ни следов мате-
риальной культуры), иапр. «тавры» —
древнейшее население юж. Крыма.
Особый разряд наименований, соотно-
симых с этнонимами, составляют линг-
в о н и м ы — названия языков или диа-
лектов, обслуживающих ту или иную эт-
нич. общность. К 80-м гг. 20 в. зафикси-
ровано св. 20 тыс. лингвонимов для обо-
значения разл. типов языковых общно-
стей. Выделяются осн. типы лингвони-
мов: 1) названия языковых семей, вклю-
чающие названия макросемей («ностра-
тические языки», «афразийские языки»
и т. п.), названия семей языков («индо-
европейские языки», «китайско-тибетские
языки» и т. п.); иногда они соотносятся
с макроэтнонимами, ср. «Европа — евро-
пеец»; 2) названия языковых групп
(«италийские языки», «тайские языки»),
к-рые обычно связаны с названиями терр.
распространения (ср. «Италия», «Таи-
ланд»); 3) названия языков; 4) названия
диал. групп и диалектов.
Названия отд. языков или диалектов,
как правило, соотнесены с этнонимами
или этнотопонимами, напр.« французский
язык — Франция», «лакский язык —
лакцы».
Большую группу лингвонимов состав-
ляют названия диалектов, диал. групп,
а также языков, принадлежность к-рых
к той или иной языковой общности не
установлена (мн. языки Азии, Африки,
Океании, Америки). Особую группу
лингвонимов образуют названия креоль-
ских языков и пиджинов («крио», «пид-
жин-инглищ», «ток-писин» и др.), к-рые,
как правило, не имеют соотнесенности
с этнонимами, т. е. выступают как сред-
ство межэтнич. общения. Изучение линг-
вонимов, как и этнонимов, дает важный
материал для истории языка, социолинг-
вистики, а также для этнографии, одна-
ко спец, изучение лингвонимов еще толь-
ко начинается.
Исследования в области Э. ведут как
лингвисты, так и этнографы. Проблемы
Э. разрабатывает спец, группа в соста-
ве Ин-та этнографии АН СССР им.
Н. Н. Миклухо-Маклая. В сов. Э. про-
водятся исследования, связанные с разл.
регионами: Э. народов СССР (В. А. Ни-
конов, А. И. Попов), Э. народов Востока
(Р. Ш. Джарылгасинова — корейская Э.,
М. В. Крюков — китайская Э.). Пробле-
мы слав. Э. разрабатываются в трудах
О. Н. Трубачева, Г. А. Хабургаева и др.
Лингвонимы исследует А. Д. Дуличенко.
• Этнонимы. М,. 1970; Этнография имен,
М.. 1971; Попов Л. И.. Названия народов
СССР. Введение в этнонимику, Л., 1973;
Трубачев О. Н., Ранние слав, этнони-
мы — свидетели миграции славян. ВЯ, 1974,
№ 6; Дуличенко Л. Д.. Очерки по
общей и рус. лингвонимике. «Уч. зап. Тар-
туского гос. ун-та», 1978, в. 442, с. 23—52;
Хабургаев Г. А., Этнонимия «Повести
временных лет». М., 1979; Языки и диа-
лекты мира. Проспект и словник, М., 1982;
Этнпч. ономастика, И., 1984.
В. П. Нерознак.
ЭТРУССКИЙ ЯЗЬ'1К — язык этрусков,
древнего населения доримской Италии.
Генетич. принадлежность окончательно
не выяснена, входит в группу средиземно-
морских языков. Был распространен на
Апеннинском п-ове, в 1 в. вытеснен лат.
языком. Засвидетельствован в много-
численных (ок. 11 тыс.) надписях разного
содержания, датируемых 7—1 вв. до
н. э., а также в глоссах (ок. 60) из сочи-
нений антич. авторов и в топонимии.
Важнейшие и самые пространные тексты
на Э. я.: надписи на пеленах Загребской
мумии (340 строк), надпись на черепице
из Капуи (60) и финикийско-этрус. би-
лингва из Пирги (25). Осн. места нахо-
док — антич. области: Этрурия, Кампа-
ния, Лаций н Сев. Африка (Карфаген).
Надписи выполнены этрус. алфавитом,
созданным на основе греч. прототипа.
Направление письма справа налево.
Э. я. наиболее близок языку негреч.
надписей с о. Лемнос и ретнйскому.
Фонетич. система включала 20 фонем:
4 гласных (а, е, i, и) и 16 согласных, диф-
тонги ai, au, eu, ui. Система консонан-
тизма объединяет 2 типа глухих взрыв-
ных; глухие непридыхательные р, t, к,
глухие придыхательные ph, th, kh; зуб-
ные s, s, z; губно-зубной f; плавные г, 1 и
носовые m, п, выступающие также в роли
слоговых; придыхательный h, полуглас-
ный v. Особенности этрус. фонетики
заключаются в отсутствии гласного о,
слившегося с и; отсутствии звонких взрыв-
ных; передвижении согласных (глухие
взрывные > придыхательные > фрика-
тивные). Ударение было силовым, фик-
сированным на 1-м слоге, что приводило
к полной или частичной редукции без-
ударных гласных.
Морфологич. системе имени присущи
2 типа существительных (подобие двух
склонений) с парадигмой, где противо-
поставлены тематический падеж (номина-
тив) и «косвенный падеж», оформляемый
окончаниями -s(-s), -si(-si), -sa(-sa) или
-1, -al, -la. Особенность морфологии —
наслоение равнозначных аффиксов
(т. наз. морфологич. редетерминация);
в структуре слова выделяют формы
субъекта и ряд морфем, выполняющих
в именной и глагольной системах как мор-
фологич., так н синтаксич. функции.
Отмечены 2 рода (муж. н жен.) и 2 числа
(ед. и мн.). У глагола представлены фор-
мы презенса, перфекта и императива.
В синтаксисе наблюдается сходство в
порядке слов с лат. яз.: определение в
род. п. перед управляющим именем,
положение глагола в конце предложения.
Лексика известна ограниченно, т. к. боль-
шинство надписей состоит нз имен соб-
ственных. Истолковано значение Ок.
150 слов, в т. ч. числительные от 1 до 9.
Есть заимствования из греческого и
анатолийских языков. Нек-рые этрус.
слова через лат. яз. вошли в др. языки
(напр., persona).
• Харсекин А.И.. Вопросы интер-
претации памятников этрус. письменности,
Ставрополь, 1963; Немировский
А. И., Харсекин А. И., Этруски, Воро-
неж. 1969; Паллоттиио М.. Проблема
этрус. языка, в сб.: Тайны древних письмен,
□ср. с англ., нем., франц, и итал. яэ. М.. 1976;
Pallottino М., Testimonia linguae
Etruscae, 2 ed., Firenze, 1968; Pfiftig
A. J., Die etruskische Sprache, Graz,
1969; Cristofani M., Recent advances
in Etruscan epigraphy and language, в кн.:
Italy before the Romans, L.— N. Y.— S. F.,
1979.	_	, В. П. Нерознак.
ЭФИбПСКИИ ЯЗЫК —см. Геэз.
ЭФИОПСКОЕ ПИСЬМО — слоговое
письмо, возникшее на основе южноара-
вийского консонантного алфавита (см.
ТАБЛИЦА ЗНАКОВ ЭФИОПСКОГО ПИСЬМА
Письмо). Каждый знак выражает откры-
тый слог С + V и имеет семь вариан-
тов, различающихся вспомогат. чертами
в зависимости от характера гласного:
краткое а, долгие й, I, а, ё, б; особый
вариант обозначает согласный + «е» или
ноль гласного (науч, транскрипция ис-
пользует обозначения a, u, i, а, е, о, э, со-
ответствующие совр. произношению).
Осн. вариант — знак «согласный +
краткий гласный а», остальные соотно-
сятся с ним (напр., слоговой знак Ьо на-
зывается «Ьа седьмого порядка»). На-
правление письма слева направо. Э. п.
применяется для разных языков Эфио-
пии, напр. геэза (др.-эфиопского), амхар-
ского, тигре, тиграй, оромо и др.
В сер. 1-го тыс. до н. э. в Эфиопию с
переселенцами нз Йемена проникло юж,-
аравийское консонантное алфавитное
письмо — ветвь юж.-семит, алфавита. Оио
употреблялось до 5 в., развиваясь парал-
лельно юж.-аравийскому. Будучи слого-
вым, Э. п. сохранило древний юж.-се-
мит. порядок знаков, отличающийся от
финикийского и греческого, и древние
названия букв, в основном совпадающие с
финикийскими и восходящие к семит,
формам сер. 2-го тыс. до н. э. В 4—5 вв.
в Аксумском гос-ве, видимо, под влия-
нием греч. культуры и греч. алфавита
была произведена реформа письма: вве-
дены обозначения для гласных и изме-
нено направление письма. Число и ха-
рактер обозначаемых гласных совпа-
дали с системой гласных греч. алфавита,
но способ обозначения и выбор слога с
кратким а в качестве основного, может
быть, свидетельствуют о влиянии инд.
письма (брахми или кхарогитхи). Слого-
вое Э. п. сохранило 24 знака из 29 зна-
ков юж.-аравийского. Два знака для
звуков р и р, отсутствовавших в юж.-
арави Иском, были образованы путем моди-
фикации звуков для s и t. В сер. 14 в.
для передачи звуков амхар. яз., отсут-
ствовавших в геэзе, тем же способом было
образовано еще семь знаков. Кроме того,
в Э. п. употребляются также 4 лигатуры
для передачи лабиалнзов. заднеязычных
согласных. Общее число знаков от 202 в
геэзе до 270. Э. п. сохранило свою форму
устава и не выработало курсивного пись-
ма, поэтому палеография его стабильна.
* Крачковский И.Ю., Введение
в эфиоп, филологию. Л.. 1955; Стари-
н и и В. П., Эфиоп, язык, М.. 1967; Groh-
m a n n A.. Uber den Ursprung und die Ent-
wicklung der athiopischen Schrift, «Archiv
fiir Schriftkunde», 1915, Jg. 1; Vilen-
dorff E., Studies in the Ethiopic syllabary,
«Africa», 1951, v. 21; его же. The origin of
the Ethiopic alphabet, «Bibliotheca Orien-
talis», 1955. Jg. 12; Drewes A. J.,
Schneider R., Origine et developpement
de I’Acriture ethiopienne, «Annales d’Ethio-
pie», X. 1976; и x же, L’alphabet sudarabique
du Dakhanamo, «Raydan», 1980, v. 3.
,	А. Г- Лундин.
ЭФИОСЕМ ЙТСКИЕ ЯЗЫКЙ — под-
группа семитских языков (южнопери-
ферийная группа). Распространены па
терр. совр. Эфиопии и пограничных с
ней р-нов Судана. Число говорящих
22,15 млн. чел. Э. я., по одной класси-
фикации, объединяют с эпиграфич. язы-
ками Юж. Аравни (сабейским и др.), по
другой — еще н с араб. яз. Подгруппа
делится на северные (геэз, тиграй. тигре)
и южные Э. я. Последние, по классифика-
ции Р. Хецрона, подразделяются иа 2 общ-
ности: 1) амхарский — аргобба и хара-
ри — восточные гураге (языки звай и
селтн — волане); 2) языки п- (гафат и
соддо — гогот) и языки tt- [мухер и запад-
ные гураге (языки маскан; эжа — чаха,
гьето, эннемор — эндегень)]. По глотто-
хронология. классификации А. Ю. Ми-
литарева, Э. я.— подгруппа, отделившая-
ся в сер. 3-го тыс. до н. э. от центр.-
семит. группы, генетически противопо-
ставленной сев.-семитской (аккадский яз.)
н южносемитской [живые языки Юж.
Аравии, и о. Сокотра: мехри, харсуси,
шхаури (джиббали); сокотри-] группам.
Разделение языка-предка Э. я. на север-
ный и южный произошло в нач. 1-го
тыс. дон. э.; первая фиксируемая архео-
логически миграция из Юж. Аравии в
сев.-вост, часть Эфиопского нагорья да-
тируется 8—9 вв. до н. э. Разделение
юж. Э. я. хронологически совпадает с
дифференциацией культуры сабейского
типа на терр. совр. Эфиопии н возник-
ЭФИОСЕМИТСКИЕ 599
повепием локальных вариантов (6—3 вв.
до и. э.). Юж. Э. я., веерообразно
распространяясь к Ю. и ложась на
кушитский субстрат, разделились на
юго-восточные (харари и восточные гу-
раге), юго-центральные (амхарский, ар-
гобба), юго-западные (гафат) и юго-
периферийные [северные гураге (гогот,
мухер; маскан) н западные гураге (эжа —
чаха, гьето; эндегень—эннемор)]; язык
соддо, или кыстаниння, занимает особое
положение, обнаруживая близость с юго-
центральными, а из юго-периферийных —
с языком гогот. Такое подразделение в
целом совпадает для языков гураге, вклю-
чая соддо, с классификацией В. Леслау,
к-рый, однако, выделяет все гураге в отд.
генетич. общность внутри юж. Э. я. Сев.
Э. я. разделились в кон. 1-го тыс. до н. э.
Ряд юж. Э. я. испытал значит, влия-
ние сев. Э. я.: амхарский (со стороны
геэза и тиграй), харарн, волане и др.
Э. я. в целом свойственны такие черты
в фонологии, как утрата увулярного g;
отражение прасемит. рядов интерденталь-
ных и сибилянтов одним сибилянтным
рядом (*t и *s > s,*d и *z > z, *t и *s >s);
отражение эмфатического *p как b и лате-
рального сибилянта *s как S (в геэзе) при
*s > s > 5 в остальных Э. я.; сохране-
ние гипотетич. прасемит. ряда лабио-ве-
лярных *kw, *qw, *gw (и, возможно, *hw —
только в геэзе) или же вторичное их
развитие из сочетаний велярных с w;
палатализация и аффрикатизация смыч-
ных (очевидно, под влиянием кушит,
субстрата — во всех Э. я., кроме геэза).
В отличие от ряда других семнт. языков,
«эмфатические* согласные имеют глот-
тализованное, а не фарингалнзованное
произношение. Вторичные р и р, имею-
щиеся в большинстве Э. я., неоднородны
по своему происхождению в разных язы-
ках и не восходят к общеэфиосемит.
уровню.
Глагольная система характеризуется
геминацией предпоследнего корневого
согласного в формах, не имеющих семан-
тики «интенсива»; «полногласной» моде-
лью имперфектива (yaCiaCjCjaCs); лич-
ными окончаниями перфектива в 1-м л.
ед. ч. и 2-м л. ед. и мн. ч. на -к; каузатив-
ными глагольными основами с префикса-
ми *?а- и *5at- (последний везде, кроме
геэза). На общее эфиосемит. состояние
ЮЖНОСЛАВЯНСКИЕ ЯЗЫКЙ —груп-
па славянских языков, включающая бол-
гарский, сербскохорватский (сербохорват-
ский), македонский и словенский языки.
Распространены на Балканском п-ове и
прилегающей к нему территории: в Бол-
гарии и Югославии, а также в сопредель-
ных гос-вах (Греции, Албании, Австрии,
Венгрии, Румынии, СССР), в др. стра-
нах Европы, в Америке (гл. обр. США и
Канада) и в Австралии. Общее число го-
ворящих св. 30 млн. чел.
Подразделяются на 2 подгруппы: вос-
точную (болг. и макед. языки) и запад-
ную (сербскохорв. н словен. языки).
Ю. я. восходят, как и все слав, языки, к
праславянскому языку. Сохраняя блн-
600 ЮЖНОСЛАВЯНСК
указывают развившиеся под влиянием
кушит, субстрата сложные обороты с уна-
следованным из прасемитского глаголом
*bhl ’говорить’; обстоятельственная прида-
точная конструкция с особой спрягаемой
безвидовой глагольной формой («герун-
дием»); коннотация имперфектива у гла-
гола *hlw ’быть’, спрягающегося по моде-
ли перфектива (в языках геэз, тиграй,
амхарском, гафат и зап. гураге). В син-
таксисе живых Э. я. очевидно влияние
кушит, субстрата: глагольное сказуемое
находится в конце предложения, опре-
деление предшествует определяемому,
развита система сложноподчиненных
предложений и т. п.
В Э. я. много общих лексем с дифферен-
цированным по сравнению с др. семит,
языками значением; на праязыковом
уровне имеются кушит, (преим. агавские)
заимствования как в культурной, так и
в базисной лексике.
Сев. языки, занимающие район перво-
нач. распространения Э. я., сохраняют
больше общесемит. черт и менее кушити-
зированы; нх субстратом служат агавские
языки. Юж. языки имеют много лексич.
заимствований (в языках гураге, напр.,
ок. 20% словарного состава) из кушит,
языков, главным образом оромо и груп-
пы сндамо, и нек-рое кол-во — из омот-
ских языков. Для юж. Э. я. характерны
значит, изменения в консонантизме, раз-
витые палатализация и аффрикатиза-
ция смычных и сибилянтов, позицион-
ные выпадения согласных, особенно
губных и плавных, утрата части об-
щих эфиосемит. ларингальных и уву-
лярного h. Дивергентное развитие юж.
и сев. Э. я. подтверждают независи-
мые инновации [напр., суффиксные мес-
тоимения 3-го л. мн. ч. муж. и жен. рода
-(h)omu/-(h)on в языке геэз при -ош/ап
в тиграй и тигре соответствуют более ар-
хаичной нелабиализов. юж.-эфиосе-
мит. форме *-hamu/-han] и контрастное
распределение ряда унаследованных об-
щесемит. черт (напр., разные пригла-
гольные отрицания: ?i-/’ay- в северных,
*7а1- в южных Э. я.). Основа «утверди-
тельного» перфектива в юж. Э. я. с геми-
нацией второго корневого согласного про-
тивопоставлена негеминиров. основе в
сев. Э. я. В сев. Э. я., особенно в тигре,
распространены, наряду с внеш, суф-
фиксацией, разл. модели образования
зость между собой и с др. слав, языками
на всех уровнях языка, обнаруживают и
значит, различия. В каждом из них эле-
менты праслав. наследия перемежаются
инновациями. Общие особенности, ха-
рактеризующие Ю. я. как единую груп-
пу: праслав. сочетания ort, olt в начале
слова при нисходящей интонации преоб-
разовались в rat, lat, а не rot, lot, как
в других слав, языках (ср.: болг. «равен»,
«лакът», макед. «рамен», «лакот», серб-
скохорв. «равен», «лакат», словен. raven,
lakat и рус. «ровный», «локоть», чеш.
rovny, loket); древний носовой ? в боль-
шинстве юж.-слав, говоров изменился
в «е»; выявляются различия в именных
флексиях: у существительных муж. и ср.
рода твердого склонения в Ю. я. возоб-
ладало окончание -омь (при зап.-слав,
и вост.-слав. окончании -ъмь); у сущест-
мн. ч. путем внутр, флексии основы
(т. наз. ломаное мн. ч.).
Все Э. я., за исключением геэза, выми-
рающего аргоббы и недавно, по-видимо-
му, вымершего гафата, являются живы-
ми. Амхар. яз., а с недавнего времени
тиграй и тигре пользуются эфиопским
письмом, на харари имеются памятники
в араб, графике (с 18 в.); остальные
Э. я.— бесписьменные. Древнейшие
найденные на территории Эфиопии па-
мятники (на сабейском яз., предположи-
тельно 8—4 вв. до н. э.) выполнены юж,-
аравнйским письмом.
Зачинателем европ. эфиопистикн и
пионером изучения геэза и дмхарского
в 17 в. был И. Лудольф. В 19 в. сложи-
лось эфиосемит. яз-знание, в первую
очередь трудами А. Дильмана, автора
фундаментального словаря и грамма-
тики геээа, и Ф. Преториуса, иссле-
довавшего геэз и живые Э. я. В 20 в.
появились труды К. Конти Россини,
И. Гвиди, Э. Литмана, Ч. Армбрустера,
И. Вайнберга, С. Гребо, И."Коэна,
Э. Черуллн, X. Я. Полоцки, Э. Уллен-
дорфа, С. Стрельцына, М. Л. Бендера,
из отечеств, ученых — И. Ю. Крачков-
ского, Н. В. Юшманова, В. П. Стари-
нина. Значит, вклад в лексикографию и
сравнит.-ист. изучение Э. я. внес Леслау,
в изучение грамматики и классификацию
Э. я.— Хецрон и Г. Гольденберг.
* Юшманов Н. В., Языки Абиссинии,
н кн.: Абиссиния (Эфиопия). Сб. статей,
М.— Л.. 1936; Крачковский И. Ю.,
Введение в зфиоп. филологию, Л., 1955;
Cohen М., Nouvelles 4tudes d'ethiopien
meridional, P.. 1939; U llendorff Ed.,
The Semitic languages of Ethiopia. A compa-
rative phonology, L., 1955; Leslau W.,
An annotated bibliography of the Semitic
languages of Ethiopia, L.— The Hague — P.,
1965; его же, Ethiopians speak. Studies in
cultural background, v. 1—3. Berk.— Los
Ang.. 1965—68; Hetzron R., Ethiopian
Semitic. Studies in classification, Manchester,
1972; Language in Ethiopia, ed. by M. L. Ben-
der, L., 1976; Appleyard D., A com-
parative approach to the Amharic lexicon,
«Afroasiatic Linguistics», 1977, v. 5, >6 2;
Goldenberg G., The Semitic languages
of Ethiopia and their classification, BSOAS,
1977, v. 40.
Leslau W., Etymological dictionary of
Gurage, v. 1—3, Wiesbaden, 1979; его же,
Comparative dictionary of Ge'ez (Classical
Ethiopic), Wiesbaden, 1987.
А. Ю. Милитарев.
вительных на -а мягкого склонения в род.
п. ед. числа и им. и вин. п. мн. чис-
ла установилось окончание -?, [при
зап.-слав, и вост.-слав. ё(Ь)]; широ-
ко употребителен полуфункциональный
союз «да»; известны древние общеюжно-
слав. лексич. единицы, отсутствующие
или малоизвестные у зап. и вост, славян
(напр., глагол со значением ’ступать’:
болг. «газя», макед. «гази», сербско-
хорв. «газнти», словен. gaziti).
Фонетика Ю. я.— результат преобра-
зования праслав. фонетич. системы. Ре-
дуцированные гласные исчезли или прев-
ратились в гласные полного образования
разного качества, ср. лексемы со значе-
нием ’сон', 'день', ’сегодня (днесь)’|
болг. «сън», «ден», «днес», макед. «сон»,
«ден», «денес», сербскохорв. «сан», «дан»
(в диалектах этих языков также «сен»,
«еън», «ден», «дън»), «данас», словен.
sen, dan, danes, denes; носовые гласные
изменились с утратой носсвой артикуля-
ции, ср. праслав. грка, ’рука’, болг.
«ръка», макед. «рака», сербскохорв.
«рука», словен roka; праслав. ppt ’пять’,
болг., макед., сербскохорв. «пет», словен.
pet. Древний ё (Ь) замещается гласными,
варьирующими от «и» до «а»; гласный
«ы» совпал с «и». В зап. подгруппе фоно-
логично различение долгих и кратких
гласных, в восточной (включая вост, го-
воры сербскохорв. яз.) количеств, раз-
личия утрачены. Для консонантизма ха-
рактерны варьирующие в языках и диа-
лектах аффрикаты, изменения в катего-
рии твердости/мягкости: последователь-
ное отвердение полумягких согласных в
зап. зоне, повсеместное отвердение «р».
Акцентуация разнообразна: в вост, под-
группе ударение монотоническое, в болг.
яз. и вост, говорах сербскохорв. яз.—
разноместное, в македонском — фикси-
рованное; иа большей части терр. зап.
эоны, т. е. в словен. и сербскохорв. язы-
ках, ударение политоническое, разно-
местное, тонич. характеристики и распре-
деление ударения в словоформах различ-
ны по диалектам.
Ист. развитие грамматич. системы в
Ю. я. отмечено неединообразной по язы-
кам и диалектам перестройкой структу-
ры. В болг. и макед. языках утрачены
именное склонение, инфинитив, вместо
старых форм степеней сравнения высту-
пают приставочные образования, появил-
ся артикль, эти же черты возникли в
процессе развития ряда языков балкан.
региона (алб., греч., рум. языки).
Сохранилась, однако, сложная система
форм прош. времени. В словен. яз. и во
мн. говорах сербскохорватского склоне-
ние устойчиво, но формы простых прош.
времен исчезли или исчезают. В словен.
яз. сохранились формы дв. ч. и супина.
Утрата форм склонения в вост, подгруппе
сопрягалась с преобразованиями в синтак-
сисе — с усиленным развитием предлож-
ных конструкций.
В лексике Ю. я. при преобладании
слав, образований выявляются наслое-
ния, возникшие в результате контактов
с иноязычным населением на Балканах
(см. Балканский языковой союз). Много-
численны заимствования из тур. яз.,
имеются заимствования из греч. яз.,
ром. языков и диалектов, из немецкого
и венгерского. В лит. языках много ин-
тернационализмов, а также заимствова-
ний из рус. яз. Самый древний лит.
слав. яз.— старославянский язык, воз-
никший в 9 в., оказал большое влияние
на все слав, языки. Древнейшие алфави-
ты: кириллица и глаголица, Совр. носите-
ли сербскохорв. яз. пользуются письмен-
ностью на базе преобразованной кирил-
лицы и лат. алфавита, словенцы употреб-
ляют латиницу, болгары и македонцы
используют кириллич. письмо. Кирил-
лица преобразована на основе рус. гражд.
шрифта. Глаголица функционировала
вплоть до 1-й пол. 20 в. как региональ-
ное церк. письмо у хорватов.
Совр. юж.-слав. лит. языки формиро-
вались в неодинаковых социально-ист.
условиях, в разное время и типологически
значительно разнятся. Нормы болг. лит.
яз. установились во 2-й пол. 19 в. Его
словарь обогащался лексич. средствами
рус. и церк.-слав. языков. Макед. лит.
яз. оформлен в сер. 20 в. Лит. сербско-
хорв. яз. сформировался в 1-й пол. 19 в.,
на нар.-речевой основе с допущением
варьирования элементов, в частности
фонетических (экавское и иекавское
произношение). На базе окраинных диа-
лектов сербскохорв. яз. и в связи со
старой письм. традицией существуют
региональные лит. языки чакавский и
кайкавский, функционально ограничен-
ные сферой худож. лит-ры, преим. поэ-
зии. Особый региональный язык на
чакавской основе развивается в Австрии.
Словен. лит. яз. как система книжно-
письменных норм стабилизировался во
2-й пол. 19 в., его устная разновидность
функционирует как совокупность мест-
ных разг, койне.
* Бернштейн С. Б., Очерк сравнит,
грамматики слав, языков. [Введение. Фоне-
тика], М., 1961; его же, Очерк сравнит,
грамматики слав, языков. Чередования.
Именные основы. М.. 1974; Нахтигал Р..
Слав, языки, пер. со словенского, М., 1963;
Слав, яз-знание. Библиография, указатель
лнт-ры, изданной в СССР [с 1918 по 1970 гг.],
ч. 1—4, М., 1963—73; Можаева И. Е.,
Южнослав. языки. Аннотированный библио-
графия. указатель лнт-ры, опубл, в России
и в СССР с 1835 по 1965 гг., М., 1969; Слав,
языки. (Очерки грамматики западнослав. и
южнослав. языков), М., 1977; Б о ш к о-
в и ч Р., Основы сравнит, грамматики
слав, языков. Фонетика и словообразование,
пер. с сербохорв., М.. 1984; J u г а п с i i J.,
Juznoslovanski jeziki, Ljubljana, 1957.
В. П. Гудков.
ЮЖНОСУЛАВЕСЙЙСКИЕ ЯЗЫКЙ —
одна из групп австронезийской семьи язы-
ков (см. Австронезийские языки). Тра-
диционно Ю. я. относили к индонезий-
ским языкам; по Р. Бласту, они входят
в зап. подветвь малайско-полинезийских
языков. Распространены в основном в
юго-зап. части о. Сулавеси (Индоне-
зия). К Ю. я. относятся: бугийский, ма-
касарский, садданский, дури, маива,
эндекан, мандарский, секо и др. языки.
Общее число говорящих 7,5 млн. чел.
Большинство Ю. я. изучено слабо, и их
классификация почти не разработана.
По-видимому, генетически наиболее обо-
соблен макасар. яз., к-рый, однако,
связан с бугийским рядом ареальных
изоглосс (постпозитивный артикль и др.).
Инвентарь сегментных фонем в Ю. я.
невелик. Гласных обычно 5: a, i, и, е, о;
в бугийском имеется еще э. Согласных
(без учета периферийных фонем) от 14
до 18. В основном эго наиболее широко
распространенные в индоиез. языках
фонемы, но в большинстве Ю. я. имеете;,
(альвео)палатальный ряд. Возможны
сочетания согласных: 1) носовой + нено-
совой (обычно гоморганные), 2) гортан-
ный взрыв + другой согласный, 3) два
одинаковых согласных подряд (гемина-
ция). Частота геминации выделяет Ю. я.
среди австронезийских языков. Кон-
сонантизм конца слова ограничен. Уда-
рение фонологично. Характерны высо-
кая степень фонетич. слитности речевой
цепи и внешнее сандхи.
По глагольной морфологии Ю. я. отно-
сятся к малайскому типу индонез. языков.
В выражении субъектно-объектных от-
ношений помимо глагольной аффикса-
ции участвуют краткие местоименные
морфемы 3 функциональных рядов. Име-
ется особый ряд местоименных морфем,
совмещающих значение субъекта сказуе-
мого, ие выраженного перех. глаголом, и
значение объекта перех. глагола; ср.
в бугийском: lolo-i ’о н молод’, makki-
ta-i ’о н видит (обладает зрением)’,
но mmita-i ’видеть е г о’. При перех.
глаголе морфемы этого ряда часто соче-
таются с препозитивными морфемами,
указывающими на субъект действия.
Как субъектные, так и объектные место-
именные морфемы могут дублировать
именные члены предложения, напр. в бу-
гийском: n-anre-to-n-i api gaddoiin-e
’склад был также уничтожен пожа-
ром’ (букв, ’он-уничтожать-также-уже-его
огонь склад-артикль’). При субъектно-
объектном дублировании синтаксич. свя-
зи в схеме предложения нередко пересе-
каются (как и в приведенном примере).
Для Ю. я. характерны комплексы, со-
стоящие из ударного центр, слова и при-
мыкающих к нему цепочек несамостоя-
тельных (в большинстве клитических)
частиц. Строение комплекса упорядоче-
но довольно строгими правилами. Воз-
можна инкорпорация в комплекс — ср.
в макасарском battu-m-i ’он пришел’ и
battu-allo-m-i ’он пришел днем’. Распро-
странена субстантивация глаголов и др.
неименных слов.
Группу Ю. я. выделил С. Эссер, не
приводя, однако, аргументации. Крите-
риям выделения группы и ее связям
с др. языками области Сулавеси посвя-
щены работы Ю. X. Сирка. Р. Миллс ре-
конструировал юж.-сулавесийский пра-
язык и осн. черты фонетич. истории Ю. я.
* С и р к Ю. X., Юж.-сулавесийская груп-
па как единица классификации языков, в кн.:
Генетич. и ареальные связи языков Азии и
Африки. Тезисы докладов, М., 1974; Es-
ser S. J., Talen. «Atlas van Tropisch Neder-
land», ’s-Gravenhage, 1938; Mills R. F.,
The reconstruction of Proto South Sulawesi.
«Archipel». 1975, v. 10; S i r k U., On the
historical development of the enclitic possessive
pronouns in the South Sulawesi languages,
в кн.: Second International Conference on
Austronesian Linguistics, Canberra, 1978.
t	.	Ю. X. Сирк.
юкагйро-чувАнские ЯЗЫКЙ —
исчезнувшая семья близкородственных
языков, на к-рых говорили племена, за-
нимавшие обширную территорию внут-
ренних районов Сев.-Вост. Азии. В тече-
ние 18 в. они были частично ассимилиро-
ваны чукчами, частично обрусели. К этой
семье принадлежал и юкагирский язык,
оказавшийся генетически изолированным
(см. также Омокский язык, Чуванский
язык).
ЮКАГЙРСКИЙ ЯЗЫК (устар.— одуль-
ский язык) — изолированный язык, един-
ственный сохранившийся представитель
семьи юкагиро-чуванских языков (др.
члены к-рой могут рассматриваться и
как его диалекты). Распространен в
басе. рр. Колыма и Алазея (С.-В.
Якут. АССР, частично Магадан, обл.).
Число говорящих ок. 250 чел. Ареал
распространения в 17 в.— от р. Яна на
3. до басе. р. Анадырь на В., включая
басе. рр. Индигирка и Колыма.
Сохранились диалекты тундренный
(ок. 200 говорящих) и колымский (ок. 50
говорящих), отличающиеся рядом фоне-
тич., морфологич. и лексич. черт. Отне-
сение Ю. я. к группе палеоазиатских
языков носит условный характер. Ве-
роятна генетич. связь Ю. я. с уральскими
языками (материальные сходства в ба-
зисной лексике, падежных показателях
и нек-рых др. грамматич. формантах,
регулярные фонетич. соответствия в кон-
сонантизме) и, далее, с алтайскими язы-
ками и др. членами ностратич. макро-
семьи.
Ю. я. (колым. диалект) имеет 7 крат-
ких гласных (включая редуцированный
а), б долгих гласных (с позиционной диф-
тонгизацией у гласных среднего подъё-
ма), 20 согласных фонем. Морфологич.
строй агглютинативный, суффиксальный.
Части речи: существительное, глагол
(вместе с его инфинитными формами —
именами действия, причастиями и дее-
причастиями; класс неперех. глаголов
включает в себя качеств, основы, пере-
ЮКАГИРСКИЙ 601
дающие значения прилагательных, и
количеств, основы, передающие значения
числительных в определ. синтаксич.
функциях), числительное (только в ат-
рибутивной функции), местоимение, на-
речие, послелог, частица, междометие.
Падежи: номинатив, рематив (падеж
субъекта или объекта, на к-рые падает
логич. ударение), аккузатив (падеж ло-
гически безударного объекта при субъек-
те 3-го л.), генитив, инструменталис,
комитатив, датив-латив, локатив, абла-
тив, пролатив. Рематив, аккузатив и да-
тив-латив имеют по две формы в зависи-
мости от определенности / неопределен-
ности имени. Притяжат. формы имеются
только в 3-м л.
Глагол имеет развитую систему форм
наклонения, способа действия и залога,
образуемых синтетич. и аналитич. путем.
По личным окончаниям (типам спряже-
ния) различаются неперех. и перех. гла-
голы. Кроме того, глагол в предложении
принимает спец, нефинитные формы
(ремо-субъектную и ремо-объектную) в
тех случаях, когда он логически безуда-
рен и субъект или объект действия стоят
в ремативе. Этим правилом определяется
специфическая для Ю. я. система мор-
фологически выраженного актуального
членения предложения. Предполагается,
что нет. источником ремо-субъектных и
ремо-объектных конструкций явились
конструкции, в к-рых роль предиката
выполнял не глагол, а смысловой субъ-
ект или объект (в ремативе). а роль грам-
матич. субъекта или объекта — глагол
(в нефинитной форме).
В лексике Ю. я. помимо общего урало-
юкагирского фонда присутствуют заим-
ствования из рус., якут., эвенского
(преим. в туидреином диалекте) и нек-рых
др. языков близкоживущих народов. Зна-
чит. часть лексики Ю. я. пока не поддается
этимологизации; существ, лексич. раз-
личия между двумя диалектами (в т. ч.
в базисном словаре) могут указывать на
наличие субстрата или иные нетривиаль-
ные условия диал. дифференциации.
Письменность на Ю. я., разработанная
в 70-х гг. 20 в. Г. Н. Куриловым на
основе рус. и якут, алфавитов, применя-
ется в местных изданиях на Ю. я. и в его
школьном преподавании.
• Йохельсон В. И.. Одульский (юка-
гирский) язык, пер. с англ., в кн.: Языки и
письменность народов Севера, ч. 3. М.— Л.,
1934: Крейнович Е. А., Юкагир, язык,
М.— Л., 1958; его же, Исследования и ма-
териалы по юкагир, языку, Л., 1982; Col-
linder В., Jukagiriscn und Uralisch.
«Uppsala Universitets Arsskrift», 1940, № 8;
Ang ere J.. Die uralo jukagirische Frage,
Stokn., [19561.
Ang err J.. Jukagirisch-deutsches Wor-
terbueb. Stockh.— Wiesbaden, [1957].
E. А. Крейнович (дополнения:
И. А. Николаева, E. А. Хелимский),
ЮТО-АЦТЕКСКИЕ ЯЗЫКИ — семья
индейских языков. Распространены гл.
обр. в Мексике и США. Общее число го-
ворящих ок. 1,5 млн. чел. Э. Сепир,
Б. Л. Уорф, А. Л. Крёбер объединяют
Ю.-а. я. вместе с языками кайова-тано
в тано-ацтекскую филу (см. Тано-ацтек-
ские языки). Предпринимались попытки
реконструировать Ю.-а. я. в составе гипо-
тетич. филы макропенути. Ряд вопросов
внутр, классификации Ю.-а. я. остается
также нерешенным. Сепир выделял
3 ветви Ю.-а. я.: шошонскую, ацтекскую
и сонорскую. Уорф подверг сомнению
единство шошон, группы. Наиболее при-
нята классификация С. Лэма, согласно
к-рой семья Ю.-а. я. подразделяется на
602 ЮТО-АЦТЕКСКИЕ
8 подсемей: пуническую' (иумий-
скую), или плато-шошонскую, включаю-
щую зап. группу языков (моио, сев. пайу-
те, или павиотсо, баниок, иногда рас-
сматриваемый как диалект павиотсо),
центр, группу (шошои. языки, или, по
др. классификациям, один шошон, язык,
с диалектами команче, госиуте, пана-
минт, винд-ривер), юж. группу языков
(по др. классификациям — диалекты
одного языка) — юж. пайуте, каваиису,
чемехуэви, юте (юта); х о п и (хопиту,
моки); тюбатюлабаль (в 1977
насчитывалось 10 говорящих); шошон-
скую Юж. Калифорнии, или
такическую, такийскую (купа, или ку-
пеньо, кауилла, или кавилья, луисеньо,
нли лусеньо, серрано, габриэленьо); а ц-
т е к с к у ю (ацтекоидная), или науан-
скую (классич. ацтекский, или науатль,
совр. науатль, насчитывающий до 10
диалектов), почутла, пипйл(ь); п и ми-
чес к у ю (папаго, пима, пима бахо,
тепеуано, или тепехуано, тепекано, рас-
сматриваемый и как диалект тепехуано, и
др.— всего ок. 10 языков); таракан т-
с к у ю, или таракаитическую (тараху-
мара, или тараумара, каита, яки, майо
и др.— всего ок. 30 языков, многие из
к-рых рассматриваются как диалекты
каита); корачольскую (кора,
гуичоль, или уичоль).
Фонологич. система характеризуется
небольшим числом согласных, включаю-
щих 1—2 ряда смычных, лабиализован-
ные, ларингалы. Характерно чередова-
ние согласных трех рядов; геминирован-
ных, спирантов и назализованных. Осн.
состав гласных: i, 1, и, а, о. Долгота
фонологически значима. В языках ацтек,
подсемьи ударение фиксированное, в хо-
пи, таракаитских, нек-рых шошонских —
ритмическое, в пимических и корачоль-
ских — свободное, в пимических имеются
также тоны и фонации. Для праязыка
реконструируется ударение, фиксиро-
ванное на 2-м слоге. Типичная структу-
ра слога CV/V.
Выделяются грамматич. классы имен
и глаголов; адъективы составляют, не-
видимому, подкласс глаголов. Имя имеет
категории числа, падежа, дистрибутив-
ности, посессивности. Для праязыка ре-
конструируется суффикс абсолютнее
(номинатива) *-ti, сохранившийся в ряде
совр. Ю.-а. я. В большинстве совр.
Ю.-а. я. номинатив не маркирован; фор-
мант аккузатива развился из местоимен-
ного объектного показателя. Датив в ря-
де языков омонимичен аккузативу, про-
чие падежные значения обычно обозна-
чаются препозитивными частицами. В ря-
де языков имеются артикли, развившиеся
из препозитивных демонстративов (слу-
жебных слов со значением пространств.,
временной и дейктич. ориентации), свой-
ственных всем Ю.-а. я. Степени сравне-
ния имеют разные способы выражения,
значение принадлежности выражается,
как правило, спец, частицами — прокли-
тиками и энклитиками.
Местоимения делятся на свободные и
связанные. Существует тенденция к по-
становке свободных местоимеиий иа вто-
рое место в предложении. Для местоиме-
ний различается ед. и мн. ч. (в ряде
языков развились формы дв. ч.), в нек-рых
языках — эксклюзив и инклюзив. Ха-
рактерной чертой многих Ю.-а. я. явля-
ется наличие в предложении местоимения,
к-рое фактически является согласова-
тельным показателем определ. имени,
как подлежащего, так и дополнения. Не-
уточненное (неопредел.) подлежащее и
неопредел, либо нереферентное дополне-
ние могут маркироваться спец, глаголь-
ными префиксами. Подлежащее при пе-
рех. и неперех. глаголах оформлено
одинаково и отлично от дополнения, к-рое
стоит в аккузативе; по ряду функцио-
нальных свойств подлежащее при непе-
рех. глаголе и подлежащее при перех.
глаголе противопоставлены прямому до-
полнению (синтаксич. аккузативность),
а по ряду свойств все три названных
актанта одинаковы (синтаксич. нейт-
ральность).
Глагольная морфология богаче имен-
ной. Глагол имеет категории времени-
вида (модальности), основные из к-рых —
перфектив/имперфектив для одних язы-
ков, прош./непрош. время для дру-
гих; способа действия; залога (пассив,
безличный пассив, каузатив и др.), вер-
сии, числа, наклонения. В глагольном
комплексе (глагол с относящимися к нему
служебными элементами) могут быть
инкорпорированы имена со значением
прямого объекта, инструмента, локатива
(обычно в виде префиксов). Наиболее
продуктивна инкорпорация прямого объ-
екта. Большинство языков имеет катего-
рии модальности, способа действия (ре-
петитив, т. е. повторяющееся действие,
дистрибутив, итератив и др.), времени-
вида, выражающиеся аффиксами или
частицами-проклитиками. Довольно чет-
ко противопоставлены императив (адре-
сованный исполнителю во 2-м л.) и оп-
татив (адресованный исполнителям во
2-м и 3-м л.). Возвратное и взаимное
значения выражаются суффиксально,
пассив и существующий в нек-рых язы-
ках безличный залог — обычно с помощью
одного суффикса. Распространена мо-
дель, подобная пассиву, но не имеющая
соответствия в активе (депонеитный пас-
сив). Глагольные конструкции легко но-
минализуются. Различаются активные
(дуративные) и перфективные прича-
стия. Существуют глаголы бытия, раз-
вившиеся из глаголов со значением
’стоять’ и ’сидеть’; глаголы со значе-
нием ’иметь’ представляют собой новооб-
разования. Посессивная конструкция
строится на основе бытийных глаголов и
локативных моделей.
Осн. средства словообразования — ре-
дупликация, словосложение (в т. ч. лек-
сикализация инкорпоративных комплек-
сов). аффиксация, к-рая носит преим.
агглютинативный характер. В ряде
Ю.-а. я. (напр., в уичоль) возможны це-
почки до 15 аффиксов при глаголе.
В нек-рых языках глагол может инкор-
порировать служебный элемент с функ-
цией подчинит, союза («где», «когда»).
Большую роль как в морфологии, так
и в синтаксисе играет развитая система
пре- и особенно постпозитивных служеб-
ных элементов.
Преобладающие порядки слов SVO
и VSO. Для праязыка реконструируется
порядок SVO, он наиболее устойчив в под-
семьях нумической, хопи и тюбатюла-
баль; в ацтекской, пимической и тара-
каитской наблюдается тенденция к по-
становке глагола на первое место. Обыч-
но все определения, включая числитель-
ные, предшествуют определяемому. Ти-
пично согласование определения с опре-
деляемым в числе. При построении
сложного предложения выбор соединит,
союза и/или формы глагола зависимого
предложения в ряде языков зависит от
кореферентности/некореферентности под-
лежащих соединяемых предложений,
т. е. имеется грамматическая катего-
рия кореферентности (англ, switch-
reference). Широко распространены не-
финитные обороты в функции прида-
точных.
В лексике много исп. и англ, заимст-
вований. Ряд слов из Ю.-а. я. вошел
в европ, языки (напр., из ацтекского —
койот, томат, шоколад).
Языки бесписьменные, кроме ацтек-
ского языка.
Первые описания Ю.-а. я. относятся
к кон. 16—нач. 17 вв.: первоначально
языка ацтеков, с 17—18 вв. и др. языков.
Отд. ветви Ю.-а. я. были описаны в тру-
дах американистов 19 в. (И. К. Бушман
и др.). В 20 в. (Сепир, Уорф, Крёбер)
рассматриваются вопросы внутр, класси-
фикации Ю.-а. я. и их связи с др. ин-
дейскими языками. Многие Ю.-а. я.
становятся объектом внимания типоло-
гов и синтаксистов (описан синтаксис
предложения в чемехуэви, уичоль, луи-
сеньо, кавилья и др.).
* Sapir Е., Southern Paiute and Nahuatl.
A Study in Uto-Azteken, «Journal de la Societe
des Americanistes de Paris», 1913—18,
v. 10—11; Voegelin C. F., V о e g e-
lin F. M., Hale K., Typological and
comparative grammar of Uto-Aztecan, v. 1
(Phonology), Balt., 1962; Lamb S., The
classification of the Uto-Aztecan languages...,
«Studies in Californian linguistics», 1964,
v. 34; Miller W., Uto-Aztecan cognate
sets. Berk.— Los Ang., 1967; Shafer R.,
A bibliography of Uto-Aztecan with a note
on bibliography, там же; Las lenguas de Me-
xico. v. 1, Mix., 1975; Andrews 1. R.,
Introduction to classical Nahuatl, Austin,
1975; Langacker R.. An overview of
Uto-Aztecan grammar, Dallas, 1977; Studies
in Uto-Aztecan grammar, v. 1—2, Dallas,
1977—79; Steele S.. Uto-Aztecan: an as-
sessment for historical and comparative lin-
guistics. в кн.: The languages of native Ameri-
ca: historical and comparative assessment, ed.
by L. Campbell, M. Mithun. Austin, 1979,
p. 444—544; Press M., Chemihuevi: a
grammar and lexicon. Berk.—[a. o.l. 1979;
Shaul D., Topics in Nevome Syntax,
Berk.—[a. o.j. 1986.
Bright W., A Luiseno dictionary.
Berk.— Los Ang., 1968; Saxton D. [a. o.j.
Dictionary Papago/Pima — English..., 2 ed.,
Tucson, 1983.	M. С. Полянская,
ЯВАНСКИЙ ЯЗЬ'|К — один из австро-
незийских языков. Распространен в центр,
и вост, частях о. Ява. Общее число го-
ворящих св. 76 млн. чел. Фонемный
состав складывается из 6 гласных (a, i,
е, и, о, э), первые пять из к-рых обра-
зуют пары позиционных вариантов (в от-
крытом и закрытом слогах), 20 еоглас-
ных, из к-рых 4 пары смычных (р—Ь,
t__ d, t — d, k — g) и пара смычно-
проходных (ё — бз). Есть точка зрения,
что члены каждой па-
ры противопоставлены
друг другу не по глу-
хости — звонкости, а
по отсутствию — нали-
чию легкой аспирации,
фонема к в исходе
слога представлена
звуком 7 (гортанная
смычка). Характерно
регулярное чередование
согласных и гласных,
ограниченное кол-во
финалей. В словесном
ударении преобладает
долготная (квантита-
тивная) характеристи-
ка. Морфемная струк-
Письмо кави»
БУКВЫ, ОБОЗНАЧАЮЩИЕ СОГЛАСНЫЕ ЗВУКИ
6П	ка	йЬ cha	Ъ da	& Ida
Б	са	Ъ tha	CD ba	1/1 ha
L	ta-	Pha	HJ la	Q? ha
51	ta	3 ra	JJ sa	C^Jha
и	pa	и ?а	t'lUgha	ft/l na
JJ	Уа	ga	(\ft> jha	(Ft na
ГЧ	qa-	Е ja	Jq dha	О ma
го	kha	Ь da	Б bha	
	(•), (') „анусвара“		(;), (:) „висарга"	
тура слова отличается простотой. Име-
ется значит, кол-во корневых слов.
Среди средств словообразования — аф-
фиксация, полное нли частичное удвое-
ние основы. Морфологич. строй характе-
ризуется малым кол-вом грамматич. ка-
тегорий (отсутствуют категории рода,
лица, падежа, времени) и факультатив-
ностью употребления морфологич. форм.
Аналитич. средства грамматич. выраже-
ния преобладают над синтетическими. Су-
ществительное имеет морфологически
выраженную форму мн. ч., прилагатель-
ное — формы высокой и высшей степе-
ни, глагол — формы залогов. Связь меж-
ду членами предложения осуществля-
БУКВЫ, ОБОЗНАЧАЮЩИЕ.ГЛАСНЫЕ ЗВУКИ
В начале слова	В середине или в конце слова
3-) о	_) а	®<а %
3-7? а	— 1	1а
С? i	5 f	t- е
о	а
Ъ’ и	"Эд	ау
и Г	"3 й	8_) о
	с
	й г	8J аи
S °'	
ется порядком слов и служебными сло-
вами. Словарный состав помимо искон-
ной австронезийской лексики включает
заимствования из индийских, араб., ни-
дерл., англ, и др. языков. Для Я. я. ха-
рактерны особые стилистич. градации,
т. наз. формы вежливости, к-рые разли-
чаются между собой составом наиболее
употребит, лексики (до неск. сотен слов).
Крупнейшие из них: «игоко» (простои
язык), «кромо» (вежливый язык), «ма-
дья» (средний язык). Употребление их
определяется социальным статусом лю-
дей (возрастом, родств. отношениями,
служебной иерархией). Отмечается тен-
денция к стиранию различий между
этими градациями.
В истории письм.-лит. языка разли-
чают периоды древнего Я. я. (к а в и) —
ДО 12—13 вв., ср.-яван. языка — до 17 в.,
совр. языка—с 17 в. В основе совр.
лит. языка лежит диалект г. Суракарта
(Соло). Я. я. имеет богатую письм.-лит.
традицию. Древнейшая надпись дати-
руется 732, древнейший письм. памят-
ник — 809. Наиболее древние памятники
Я. я. написаны слоговыми (точнее —
силлабо-фонетич.) письменностями юж,-
иид. происхождения — кави и паллава.
На их основе позднее было создано яван.
письмо чаракан, к-рое употреблялось на
о. Ява вплоть до введения в 17 в. письма
на основе лат. графики. В 20 в. чаракан
используется при публикации отд. ста-
рых худож. и ист. произведений. С 13—
14 вв. иа Яву вместе с исламом пришло
письмо на основе араб, графики, сущест-
вовавшее параллельно с чараканом и,
позже, латиницей вплоть до нач. 20 в.,
значительно уступая им по сферам функ-
ционирования. Во 2-й Пол. 20 в. на
араб, графике публикуется незначит.
кол-во изданий, гл. обр. религ. характе-
ра. Совр. Я. я. пользуется почти исклю-
чительно письмом на лат. основе. Лит-ра
на Я. я. относится к самым древним и
богатым лит-рам Индонезии.
* Теселкин А. С., Яв^н, язык, М.,
1961; его же, Др.-яван. язык (кави), М.,
1963 (лит.); Оглоблин А. К., О языко-
вых контактах в яван. ареале, в кн.: Генетич.
ареальные и типология, связи языков Азин.
М,., 1983, с. 115—30; Prawiroatmo-
d j о, Kamus Besar Djawa-Indom sia. Su-
rabaja, [s. a.]; Krom о Djojo Adi
N e g о r o, Oud javaansch alphabet, Modjo-
kerto, 1923; UhlenbeckE. M., Beknopte
javaansche grammatica, Batavia. 1941; N im-
p о e n о S. R., «Tjarakan» (het javaanse
alphabet), 2 druk. Groningen — Batavia,
1948; Caraca «The Messenger». A Newsletter
for Javanists, Leiden, [s. a.].
А. С. Теселкин.
ЯВАНСКОЕ ПИСЬМО—cm. в ст.
Яванский язык.
ЯВАНСКОЕ 603
ЯГНбБСКИЙ Я 3 til К (иовосогдийский
язык) — один из иранских языков
(восточная группа). Распространен в
Тадж. ССР (до 1970 гл. обр. в долине
р. Ягноб). Число говорящих ок. 2,5 тыс.
чел.
Имеет 2 осн. говора — западный и вос-
точный— и ряд переходных. Гл. различит,
признаки зап. и вост, говоров — фонети-
ческие: западному -t соответствует вос-
точный -s (met—mes 'день'); западному
-ау—восточный -е (ways—wes ’трава’).
Имеются незначит. различия в морфо-
логии и лексике.
Я. я.— результат развития одного из
диалектов согдийского языка. Система
вокализма включает 8 фонем: 5 долгих
и 3 кратких. Согласных фонем 27. Мор-
фологич. структура характеризуется со-
четанием флективных и аналитич. форм.
В большом числе встречаются грамматич.
кальки тадж. моделей. Лексич. фонд
пополняется путем заимствований из
тадж. яз. Соотношение собственно ягноб-
ской (унаследованной от согдийского язы-
ка) и тадж. лексики (в т. ч. арабской,
пришедшей через тадж. посредство, ча-
стично тюркской) различно для разных
частей речи. Наибольший процент собст-
венно ягноб. слов сохраняется среди гла-
голов и местоимений. На основе исконно
ягноб. лексики строился также т. наз.
секретный язык, использовавшийся в ка-
честве тайного языка за пределами
р. Ягноб в таджикоязычиой среде. Язык
бесписьменный. В качестве письм. язы-
ка используется таджикский.
* Боголюбов М. Н., Ягноб. язык,
в кн.: Языки народов СССР, т. 1. Индоевроп.
языки, М., 1966 (лит.); Хромов А. Л.,
Ягноб. язык, М., 1972 (лит.). А. Л. Хромов.
ЯЗГУЛЯМСКИЙ ЯЗЬ'1К (язгулёмский
язык) — один из памирских языков.
Распространен гл. обр. в долине Язгулем
Зап. Памира (Горно-Бадахшанская АО
Тадж. ССР). Общее число говорящих
ок. 3 тыс. чел. Язык бытового общения.
Выделяются верх, и ниж. говоры, раз-
личия между к-рыми незначительны. Осн.
отличит, черты Я. я. в фонетике: наличие
консонантных корреляций палатализации
/k',g/ ~ /k,g/ и лабиализации /к, g, х,
Ч. х, у/ ~ /к”, g°, х”, ч°, х’ ,у°!, создаю-
щих триады типа . реконструируе-
мой индоевропейской к ~ к ~ к”; для
вокализма характерна количеств, оп-
позиция долгой /а/ и краткой /а/
и сверхкраткой редуцирующейся /э/ ос-
тальным гласным. В морфологии: кате-
гория рода перестроена по принципу се-
мантич. классов (муж. род — названия
мужчин и неодуш. предметов, жен. род—
женщин и всех животных; см. Именные
классы)', личные местоимения имеются
для всех трех лиц (3-е л., восходящее
к указательным местоимениям, остаточ-
но сохраняет 2 серии); указательные —
двух ступеней («этот»—«тот»). Числи-
тельные отражают вигезимальную систе-
му счета. Финитные формы глагола
в наст. вр. флективны, прош. времена
образуются отделяемыми показателями-
связками. Для синтаксиса характерно
эргативообразное построение предложе-
ния с перех. глаголами (и определ.
группой непереходных). Порядок слов
SOV. В качестве лит. языка исполь-
зуется тадж. яз. Разрабатывается пись-
менность на основе рус. алфавита.
* Эдельмав Д. И., Язгулямский
язык, М.. 1966 (лит.); ее же, Язгулямский
язык, в кн.: Основы иран. яз-знания. Ново-
иран. языки: вост, группа, М., 1987.
604 ЯГНОБСКИЙ
Эдельман Д. И.. Язгулямско-рус. сло-
варь, М., 1971; Morgenstierne G.t
Etymological vocabulary of the Shughni
group, Wiesbaden. 1974. Д. И. Эдельман.
ЯЗЬ'1К — основной объект изучения язы-
кознания. Под Я. прежде всего имеют
в виду естеств. человеческий Я. (в оппо-
зиции к искусственным языкам и языку
животных), возникновение и существо-
вание к-рого неразрывно связано с воз-
никновением и существованием челове-
ка — homo sapiens (см. Глоттогенез).
Термин «Я.» имеет по крайней мере
два взаимосвязанных значения; 1) Я.
вообще, Я. как определ. класс знаковых
систем; 2) конкретный, т. наз. этниче-
ский, или «идиоэтнический», язык —
нек-рая реально существующая знаковая
система, используемая в нек-ром социу-
ме, в нек-рое время и в нек-ром прост-
ранстве. Я. в первом значении — это абст-
рактное представление о едином челове-
ческом Я., средоточии универсальных
свойств всех конкретных языков. Кон-
кретные языки — это многочисл. реали-
зации свойств Я. вообще.
Я. вообще есть естественно (на определ.
стадии развития человеческого общест-
ва) возникшая и закономерно развиваю-
щаяся семиотич. (знаковая) система (см.
Семиотика, Знак языковой), обладаю-
щая свойством социальной предназначен-
ности,— это система, существующая
прежде всего не для отд. индивида, а для
определ. социума (см. Язык и общество).
Кроме того, иа эту знаковую систему на-
ложены ограничения, связанные с ее
функциями и используемым субстанци-
альным (звуковым) материалом.
Существенно, что Я., обладая виутр.
целостностью и единством, является по-
лифуикциональной системой. Среди его
функций (см. Функции языка) важней-
шими можно считать те, к-рые связаны
с осн. операциями над информацией (зна-
ниями человека о действительности) —
созданием, хранением и передачей ин-
формации.
Я. является основной общественно
значимой (опосредованной мышлением)
формой отражения окружающей чело-
века действительности и самого себя,
т. е. формой хранения знаний о действи-
тельности (эпистемич. функция), а так-
же средством получения нового знания
о действительности (познавательная, или
когнитивная, функция). Эпистемич.
функция связывает Я. с действитель-
ностью (в единицах Я. в виде гносеоло-
гия. образов закрепляются элементы дей-
ствительности, выделенные, отображен-
ные и обработанные сознанием челове-
ка), а познавательная — с мыслит, дея-
тельностью человека (в единицах Я. и
их свойствах материализуются структу-
ра и динамика мысли, см. Язык и мыш-
ление), т. е. языковые единицы приспо-
соблены как для номинации элементов
действительности (и, далее, хранения
знаний), так и для обеспечения потреб-
ностей мыслит, процесса. В то же вре-
мя Я. является осн. средством чело-
веческого общения (коммуникативная
функция), средством передачи информа-
ции от говорящего к слушающему (адре-
сату). В силу этого свойства Я. естест-
венным образом согласованы с потреб-
ностями и условиями протекания комму-
никативной деятельности человека, со-
ставляющей важнейший аспект его соци-
ального поведения, т. к. общественная,
в т. ч. трудовая деятельность человека,
невозможна без обмена информацией.
Субстанциальный материал — звуко-
вая (акустич.) природа Я. также накла-
дывает значит, ограничения на общие
свойства Я., в частности предопределяет
наличие незнаковых единиц (фонем —
звуков) и линейную организацию зна-
ковых единиц (морфем, слов, словосо-
четаний, предложений).
Различают след. осн. социальные фор-
мы существования конкретных языков:
идиолект — индивидуальный язык од-
ного конкретного носителя языка; го-
вор — множество структурно очень близ-
ких идиолектов, обслуживающих одну
небольшую территориально замкнутую
группу людей, внутри к-рой не обнаружи-
вается никаких заметных (территориаль-
но характеризуемых) языковых разли-
чий; диалект — множество говоров (в
частном случае — единичное), в к-ром
сохраняется значит, внутриструктурное
единство (в отличие от говора террито-
риальная непрерывность распростране-
ния диалекта не является его обязат.
признаком); язык — это, как правило,
множество диалектов, допустимые раз-
личия между к-рыми могут в значит,
мере варьировать и зависеть не только
от чисто языковых факторов, но и от
социальных параметров (языкового са-
мосознания носителей языка, наличия
или отсутствия единой письменности,
социальной престижности диалектов,
численности носителей отд. диалектов,
традиции и т. д.).
На определ. этапе нац. и/или соци-
ального развития нек^рые стихийно су-
ществующие и развивающиеся языки
вступают в высшую форму своего сущест-
вования — форму литературного язы-
ка, характеризующегося социально рег-
ламентированной нормированностью и
наличием более или менее широкого диа-
пазона функциональных стилей.
Если в фиксированный момент време-
ни число индивидуальных реализаций
Я.— идиолектов не меньше (а, учиты-
вая двуязычие, больше) числа говорящих
на земном шаре людей (исчисляется мил-
лиардами), то живых языков в социаль-
но признанном смысле насчитывается
от трех до семи тысяч (колебания связа-
ны не только с неполнотой инвентариза-
ции конкретных языков, но и с разли-
чиями в принципах их разграничения).
Множественность человеческих язы-
ков нельзя считать случайной. Незави-
симо от решения проблемы происхож-
дения языка требует объяснения непре-
ложная тенденция Я. к изменению. При
отсутствии спец, нормирующей деятель-
ности, направленной на консервацию язы-
кового состояния (ср. классич. араб,
язык), Я. постоянно претерпевают изме-
нения во всех звеньях своей структуры,
происходит их непрерывное ист. разви-
тие. Конкретные причины этого процесса
не вполне выявлены, но несомненно, что
они заложены, во-первых, в принципах
самого устройства Я. и, во-вторых, в
функциональном механизме его исполь-
зования (см. Законы развития языка).
В эпоху иауч.-технич. революции мно-
жественность языков продолжает пока
еще довольно успешно противостоять уси-
ливающейся социальной потребности
в едином Я, Более того, в совр. эпоху
наблюдается укрепление и возрождение
мн. языков, когда это подкреплено опре-
дел. национальными и гос. процессами
(напр., в Африке), наряду с давно извест-
ным процессом исчезновения нек-рых
малых языков, не имеющих письменно-
сти и достаточного уровня социального
престижа.
Все существующие и существовавшие
ранее человеческие Я. могут быть раз-
биты на группы по принципу родства,
т. е. происхождения от определ. языко-
вой традиции, т. наз. праязыков (см.
также Генеалогическая классификация
языков). Близкое родство часто явля-
ется очевидным для самих носителей
языков (напр., родство рус., болг. и
польского), отдаленное — требует спец,
науч, доказательства (см. Сравнительно-
исторический метод). Принято говорить
о родств. языках (родство к-рых дока-
зано) и неродств. языках (родство к-рых
доказать не удается). Относительность
этого противопоставления демонстрирует
ностратич. гипотеза, согласно к-рой ряд
отд. языковых семей объединяется на
более глубоком этапе реконструкции
в одну ностратич. «сверхсемью» (см.
Ностратические языки).
Внутр, структура Я. (т. е. собственно
Я.) не дана в непосредств. наблюдении,
и о ней можно судить лишь по ее прояв-
лениям и косвенным свидетельствам,
а именно наблюдая продукты языковой
(или, иначе, речевой) деятельности — тек-
сты, т. е. исследуя использование кон-
кретных языков в конкретных речевых
ситуациях (см. Речь). Путь познания Я.
через речь приводил часто или к нераз-
личению Я. и речи, или, напротив, к иг-
норированию самой речи (речевой дея-
тельности) и ее фундаментального влия-
ния на собственно Я. Между тем пони-
мание принципиального противоречия
между конечностью Я. (как устройства,
механизма, системы) и его бесконечным
использованием в бесконечно разнооб-
разных речевых ситуациях имеет далеко
идущие последствия для правильного
понимания природы Я., поскольку это
противоречие преодолевается прежде
всего в самом Я., в принципах его устрой-
ства: все элементы языковой структуры
адаптированы к их использованию в речи.
Семиотич. сущность Я. состоит в уста-
новлении соответствия между универсу-
мом значений (всем мыслимым мыслит,
содержанием всех возможных высказы-
ваний) и универсумом звучаний (сово-
купностью потенциально возможных ре-
чевых звуков).
Звуковая материя является первич-
ной субстанцией человеческого Я., по
отношению к к-рой все другие сущест-
вующие субстанциальные системы, в
частности системы письменности, вто-
ричны. Репертуар звуков и составляющих
их признаков при всем их богатстве огра-
ничен возможностями речевого аппарата
человека. В каждом Я. в той или иной
степени используется достаточно пред-
ставит. часть звуковых признаков, ио
в системные звуковые оппозиции вклю-
чается лишь ограниченное их число (т.
наз. различит, признаки — строит, ма-
териал инвентаря фонем). Устойчивые
для данного Я. комбинации звуковых
признаков задают множество допустимых
в данном Я. звуков (и фонем), из к-рых
строится множество допустимых звуко-
вых последовательностей (оболочек зна-
ковых единиц).
Универсум значений, в свою очередь,
определ. образом членится каждым Я.
на стандартные, типовые для этого Я.
смысловые блоки. Каждый такой смыс-
ловой блок является внутренне сложно
организованным, т. е. разложимым се-
мантич. объектом, однако, вступая в зна-
кообразующую связь с означающим, он
может использоваться говорящим как
единая элементарная сущность, исход-
ный материал для построения более
сложных смысловых структур. Смысло-
вые блоки, к-рым соответствуют относи-
тельно цельные и самостоят. означающие
(словесные оболочки), называют лекенч.
значениями, смысловые блоки, означаю-
щие к-рых лишены цельности и/или са-
мостоятельности, называют грамматич.
значениями (в широком смысле слова).
Типичными носителями лексич. значе-
ний являются слова (лексемы) и семан-
тически несвободные сочетания слов (фра-
зеологизмы), типичные носители грамма-
тич. значений — служебные морфемы,
синтаксич. конструкции (словосочетание,
предложение), а также всевозможные
операции над этими единицами (грамма-
тич. правила).
Смысловые блоки одного Я. неэквива-
лентны смысловым блокам другого (в ча-
стности, объемы значений одноименных
грамматич. категорий и, более того,
практически любых соотносимых в дву-
язычных словарях пар слов не совпада-
ют), еще более языки различаются по спо-
собам деления универсума значений на
лексич. и грамматич. значения.
Однако, при всем удивительном раз-
нообразии лексич. и грамматич. значе-
ний, в конкретных языках обнаружива-
ется в то же время и удивительная их
повторяемость. Языки как бы заново от-
крывают одни и те же элементы смысла,
придавая им разл. оформление, что поз-
воляет говорить, в применении к разл.
языкам, о тех или иных фиксированных
смысловых блоках универсума значений
(предопределяемых в конечном счете
свойствами отражаемого в мышлении
человека и независимо от него существую-
щего мира предметов, событий, отноше-
ний и т. п.): о категориях частей речи,
именных классов, значений числа, ре-
ференциальной соотнесенности, о кауза-
тивной' связи между парами событий,
о типовых ролях участников ситуации
(ср. падежи), о способах реализации
типового события (ср. вид, способ дейст-
вия), о значениях времени, причины,
условия, следствия (ср. соотв. типы
сложных предложений) и т. п. Поэтому
несопоставимость семантич. членений ес-
теств. языков не следует преувеличивать.
Во-первых, при обращении к данным мн.
языков обнаруживается, что степень по-
крытия универсума значений и принци-
пы его членения ие произвольны и не
беспредельно разнообразны, и, во-вторых,
что более важно,— в реальной речевой
деятельности эта неэквивалентность чле-
нений в большинстве случаев ситуативно
снимается, что создает, в частности,
принципиальную возможность перевода
с языка на язык (если снизить требова-
ния к тождеству эстетич. функций рече-
вых произведений, наиболее ярко пред-
ставленных в поэтич. речи).
Мир лексич. значений закреплен в зна-
менат. лексике Я. (см. также Слово).
Слово является простейшим языковым
средством номинации фрагмента дейст-
вительности (предмета, свойства, явле-
ния, события), поскольку в нем самом
осуществляется связь между означаемым
(лексич. значением) и означающим (зву-
ковой оболочкой). Однако Я. едва ли
выполнял бы свое назначение, если бы
располагал только лексич. средствами
номинации, т. к. потребовалось бы столь-
ко слов, сколько существует разных фраг-
ментов действительности, о к-рых мож-
но помыслить. Механизм многократного
применения процедуры номинации обес-
печивает грамматика. Грамматика, в от-
личие от статичного словаря, является
динамич. механизмом, состоящим из
грамматич. значений и системы правил,
к-рые строят из элементарных смысло-
вых блоков сложные смысловые струк-
туры и в то же время ставят этим струк-
турам в соответствие определ. звуко-
вые последовательности.
Словарь и грамматика — два тесно
связанных и согласованных компонента
структуры Я. Их согласованность опре-
деляется общностью их осн. функций,
а их различия, помимо отмеченных выше
различий в структуре, связаны прежде
всего с различием хранения смысловых
единиц в языковой памяти: словарные
единицы хранятся как готовые к употреб-
лению, автоматически воспроизводимые
двусторонние сущности, в то время как
единицы, в образовании к-рых участ-
вуют грамматич. правила, в готовом
виде в памяти отсутствуют и специально
строятся в соответствии с иек-рым ком-
муникативным заданием. Согласован-
ность словаря и грамматики способст-
вует постоянному возникновению в речи
единиц промежуточной природы, напр.,
таких, в к-рых осуществляется переход
от свободного, грамматически организо-
ванного сочетания слов к устойчивому
словосочетанию, эквивалентному слову
(воспроизводимому по памяти, а не по
правилам, см. Фразеологизм). Аналогич-
ным образом словообразоват. процессы,
создающие новые слова средствами грам-
матики, в том или ином фрагменте сло-
варного состава постепенно угасают по
мере узуального (см. Узус) закрепления
нового слова в словаре и его окончат,
превращения в единицу лексики.
Грамматич. правила, устанавливаю-
щие связь между значением и звучанием,
различаются по конечному результату
их применения. Наиболее известны и изу-
чены предписывающие правила. Они при-
меняются обязательно и эффективно,
если выполнены определ. условия (усло-
вия применимости). Напр., в рус. яз.
правилом-предписанием является пра-
вило согласования в атрибутивной син-
тагме («новый дом», но «новое строение»)
или правило маркировки существитель-
ного по числу независимо от счетности/не-
счетности его семантики («молоко» —
ед. ч., «сливки» — мн. ч., «мнение» —
ед. ч., «мнения» — мн. ч.). Примене-
ние этих правил обязательно приводит
к нек-рому положит, результату (к обра-
зованию нек-рой языковой формы).
Кроме того, в Я. существует значит,
кол-во разрешающих правил, правил-
советов, к-рые устанавливают не реаль-
ное, а потенциальное соответствие между
значением и звучанием. Специфика этих
правил состоит в том, что формиро-
вание связи между значением и звуча-
нием обеспечивается ие одним таким пра-
вилом, а системой правил. Разрешающие
правила действуют в тех частях грамма-
тики, где одна и та х;е языковая форма
служит означающим для множества раз-
нородных означаемых, не находящихся
в дополнит, распределении. Типичным
примером такой ситуации является выбор
одного из актантов предиката иа роль
подлежащего. В эту систему входят
разрешающие правила типа «Агенс мо-
жет быть подлежащим», «Тема может
быть подлежащим», «Конкретно-рефе-
рентная именная группа скорее может
быть подлежащим, чем нереферентная
именная группа» и т. д. Данные правила
формируют множество актантов-канди-
датов на роль подлежащего, но сами по
себе не предопределяют окончательную
форму высказывания (ср. «Директор
издал приказ» — «Приказ был издан ди-
ректором»).
Система разрешающих правил пред-
полагает существование процедуры вы-
бора из множества разрешенных альтер-
ЯЗЫК 605
натив, создающих ситуацию неопреде-
ленности, конфликта, т. е. такую ситуа-
цию, когда одновременно могут быть
применены неск. разрешающих правил.
Конфликтно-разрешающие правила опи-
раются на прагматич. принцип приори-
тета, при к-ром выбор в конфликтной
ситуации осуществляется в пользу мак-
симально приоритетной альтернативы.
Принцип приоритета, наряду с принци-
пом экономии, заимствован Я. нз прак-
тики речевой и, шире, мыслит, деятель-
ности и демонстрирует онтология, связь
языка с мышлением.
Большинство грамматич. правил непо-
средственно используется в формирова-
нии смысла строящегося высказывания,
т. е. несет определ. информацию. В част-
ности, правило согласования прилага-
тельных с существительным в атрибутив-
ной синтагме манифестирует наличие
атрибутивной связи и не является чисто
формальным. Существуют, однако, и
формальные грамматич. правила, на-
правленные на приведение звуковой пос-
ледовательности к стандартному виду.
Таковы в основном морфологич. и фоне-
тич. правила типа всевозможных сандхи,
редукции предударных гласных и т. п.
Не всем значимым языковым сущно-
стям соответствует нек-рая сегментная
звуковая оболочка. Значит, доля смыс-
ла высказывания выражается супрасег-
ментными средствами (см. Просодия,
Интонация, Темп речи, Ритм и др.).
В Я. существуют также нулевые знаки,
не имеющие означающего, напр. нуле-
вая связка в рус. яз. В ряде случаев
означающим является не звук, а нек-рое
грамматич. правило, напр. операция
конверсии, переводящая слово из одной
части речи в другую. Особенно распро-
странено явление компрессии, когда в од-
ном означающем слито неск. означаемых.
По этому принципу организована слово-
изменит. морфология флективных язы-
ков (напр., служебной морфеме «у»
в рус. яз. соответствуют значения «1-е ли-
цо», «ед. число, «наст, время»), Синтак-
сич. членение предложения (в тех язы-
ках, где имеются члены предложения)
также служит для компрессии в одном
означающем (члене предложения) неск.
означаемых.
Не имеют спец. внеш, формального вы-
ражения т. наз. пресуппозиции, состав-
ляющие существ, часть значения всяко-
го высказывания.
Все такого рода «отклонения» от про-
стого соответствия между значением и
звучанием обеспечивают Я. наибольшую
эффективность в выполнении им его
осн. функций, хотя в то же время зна-
чительно осложняют процесс исследоват.
деятельности лингвиста. Но эти иссле-
доват. трудности не следует отождест-
влять со сложностью самого объекта. На-
оборот, чем проще объект устроен (т. е.
чем непосредственнее его структура от-
ражает его функции), тем сложнее его
познать (в особенности при недоучете
функцион. аспекта).
В яз-знании сосуществует достаточно
большое кол-во интегральных концепций
(моделей) Я., описывающих его устрой-
ство с разной степенью конкретности, де-
тальности и в конечном счете достовер-
ности (см. Модель в языкознании).
Эти модели во многом противопоставле-
ны друг другу и существуют на правах
альтернативных гипотез, но часто пред-
ставление о Я. приравнивается к той или
иной модели, хотя число общих свойств,
606 язык
приписываемых Я. всевозможными его
моделями, сравнительно невелико. В це-
лом практически все существующие мо-
дели Я., как статические (классич. тра-
диционная грамматика Я., концепция Ф.
де Соссюра, Л. Ельмслева и др.), так и
динамические (генеративная грамматика,
модель — «Смысл — текст» и др.), стра-
дают недоучетом функцион. предопре-
деленности Я., производности его от ре-
чевой деятельности и прагматич. условий
его использования.
В большинстве моделей Я. постулиру-
ется уровневая структура (см. Уровни
языка). Кол-во выделяемых уровней
и системные межуровневые связи трак-
туются в разных моделях по-разному, но
наиболее общепринятым можно считать
выделение фонетики, морфологии, син-
таксиса, семантики. Фонетика относит-
ся к уровню звучаний, семантика — к
уровню значений, а синтаксис (и морфо-
логия — в тех языках, где она развита)
обеспечивает соответствие между звука-
ми и значениями.
Каждый уровень характеризуется спе-
цифич. составом конституирующих его
единиц (см. Единицы языка). К осн.
языковым единицам обычно относят фо-
нему, морфему, слово, словосочетание,
предложение.
Конкретные представители одной и
той же единицы (фонемы, морфемы и
т. д.) находятся между собой в парадиг-
матич. (см. Парадигматика) и синтаг-
матич. (см. Синтагматика) отношениях.
Парадигматич. отношения — это отно-
шения в инвентаре, в системе, отличаю-
щие одну единицу данного типа от всех
др. подобных. Сиитагматич. отноше-
ния — сочетаемостные (грамматические),
устанавливающиеся между однотипными
единицами в речевой цепи. Единицы раз-
ных типов находятся в иерархии, отноше-
ниях (морфема — упорядоченная после-
довательность фонем, слово — упорядо-
ченная последовательность морфем и
т. д.). В процессе речепроизводства пара-
дигматич. отношения используются в ос-
новном на этапе номинации — выбора
альтернативных способов означивания
фрагментов действительности, синтагма-
тич. и иерархия, отношения участвуют
в процессе вербализации и линеариза-
ции — при построении смысловой струк-
туры и соответствующей ей правильной
линейной звуковой последовательности.
Ввиду наличия единой универсальной
базы, предопределяющей границы воз-
можного разнообразия в устройстве кон-
кретных языков, естественно, что внутр,
структуры конкретных языков облада-
ют большим или меньшим числом сход-
ных или тождеств, черт. Языки, уст-
ройство к-рых обнаруживает структур-
ную общность в отношении тех или иных
характеристик, образуют одну струк-
турную группу (типологии, класс). Клас-
сификация языков по типам (см. Типо-
логия) может осуществляться по разным
основаниям в зависимости от того, какие
характеристики языковой структуры ле-
жат в основе сравнения. В соответствии
с этим один и тот же Я. может входить
в разных классификациях в разные типы
(и, соответственно, группировки языков).
Так, рус. язык с т. зр. формально-мор-
фологич. классификации попадает во
флективный тип в отличие от аналитич.
типа англ, яз., в то время как синтакси-
чески они входят в один тип номина-
тивных языков, противопоставленных
языкам эргативного, активного, нейт-
рального типа.
Хотя типология, классификация, в от-
личие от генетической, не всегда отражает
реальные связи между конкретными язы-
ками, она является одним из существ,
инструментов индуктивно-дедуктивного
изучения и представления сущностных
свойств Я. вообще.	А. Е. Кибрик.
ЯЗЫК И МЫШЛЁНИЕ — два нераз-
рывно связанных вида общественной
деятельности, отличающихся друг от дру-
га по своей сущности и специфичесжпм
признакам. «Мышление — высшая фор-
ма активного отражения объективной
реальности, целенаправленное, опосредст-
вованное и обобщенное познание сущест-
венных связей и отношений предметов
и явлений. Оно осуществляется в разл.
формах и структурах (понятиях, катего-
риях, теориях), в к-рых закреплен и
обобщен познават. и социально-ист. опыт
человечества» («Филос. энциклопедия,
словарь», 1983). Процессы мышления
проявляются в трех осн. видах, высту-
пающих в сложном взаимодействии,—
практически-действенном, наглядно-об-
разном и словесно-логическом. «Орудием
мышления является язык, а также др.
системы знаков (как абстрактных, напр.
математических, так и конкретно-образ-
ных. напр. язык искусства)» (там же).
Язык—это знаковая (в своей исходной
форме звуковая) деятельность, обеспечи-
вающая материальное оформление мыс-
лей и обмен информацией между члена-
ми общества. Мышление, за исключе-
нием его практически-действенного' вида,
имеет психическую, идеальную природу,
между тем как язык — это явление по
своей первичной природе физическое,
материальное.
Выяснение степени и конкретного ха-
рактера связи между Я. и м. составляет
одну из центр, проблем теоретич. яз-зна-
ния и философии языка с самого начала
их развития. В решении этой проб-
лемы обнаруживаются глубокие рас-
хождения — от прямого отождествления
Я. и м. (Ф. Э. Д. Шлейермахер, И. Г. Га-
ман) или их чрезмерного сближения с
преувеличением роли языка (В. фон Гум-
больдт, Л. Леви-Брюль, бихевиоризм,
неогумбольдтианство, неопозитивизм) до
отрицания непосредственной связи меж-
ду ними (Ф. Э. Бенеке) или, чаше, игно-
рирования мышления в методике линг-
вистич. исследования (лингвистич. фор-
мализм, дескриптивизм).
Диалектич. материализм рассматри-
вает взаимоотношение Я. и м. как диа-
лектич. единство. Язык является непо-
средств. материальной опорой мышле-
ния только в его словесно-логич. виде.
Как процесс общения между членами
общества языковая деятельность лишь
в незначит. части случаев (напр., при
мышлении вслух в расчете на восприя-
тие слушателей) совпадает с процессом
мышления, обычно же, когда язык вы-
ступает именно как «непосредственная
действительность мысли» (К. Маркс),
выражается, как правило, уже сформи-
рованная мысль (в т. ч. и как результат
практически-действенного или наглядно-
образного мышления).
Словесно-логич. вид мышления обеспе-
чивается двумя специфич. особенностя-
ми языка: естественно не мотивирован-
ным, условным характером историче-
ски установившейся связи слов как зна-
ковых единиц с обозначаемыми сущно-
стями и членением речевого потока на
относительно ограниченные по объему,
формально размежеванные и внутренне
организованные отрезки — предложения.
Слова, в отличие от наглядных психич.
образов предметов и явлений, не обнару-
живают, за исключением звукоподража-
ний, никаких сходств с естественными,
чувственно воспринимаемыми особенно-
стями обозначаемых объектов, что поз-
воляет создавать на основе слов и ассо-
циировать с ними не только обобщенные
представления о предметах, но и понятия
любой степени обобщенности и абстракт-
ности. Предложения, исторически восхо-
дящие к элементарным высказываниям,
обусловили выделение в потоке мышле-
ния отд. относительно отграниченных
друг от друга единиц, условно подводи-
мых в логике и психологии под разл.
виды суждений и умозаключений. Одна-
ко прямого соответствия между единица-
ми мышления и соотносительными с ни-
ми единицами языка нет: в одном и том
же языке одна мысль или ее компонен-
ты — понятия и представления — могут
быть оформлены разными предложения-
ми, словами или словосочетаниями, а од-
ни и те же слова могут быть использова-
ны для оформления разных понятий и
представлений. Кроме того, служебные,
указат. и т. п. слова вообще не могут
обозначать понятий или представлений,
а, напр., побудит., вопросит, и подобные
предложения рассчитаны только на выра-
жение волеизъявлений и субъективного
отношения говорящих к к.-л. фактам.
Многовековой процесс оформления и
выражения мыслей посредством языка
обусловил развитие в грамматич. строе
языков ряда формальных категорий,
частично соотносительных с иек-рыми
общими категориями мышления, напр.
подлежащее, сказуемое, дополнение и
определение приближенно соответству-
ют смысловым категориям субъекта, пре-
диката (в разных их пониманиях), объек-
та и атрибута: формальные категории
имени существительного, глагола, при-
лагательного, числительного и грамма-
тич. категории числа приближенно соот-
ветствуют смысловым категориям пред-
мета или явления, процесса (в т. ч. дейст-
вия или состояния), качества и кол-ва;
формальные категории союзов, предло-
гов, падежей и грамматич. времен при-
ближенно соответствуют смысловым ка-
тегориям связи, отношения, времени и
т. д. Категории, имеющие свое основание
в одних и тех же свойствах действитель-
ности, формировались в мышлении и язы-
ке неодинаково*, общие категории мышле-
ния — прямой результат развития са-
мого мышления, а формальные катего-
рии языка — результат не контролируе-
мого мышлением длит, процесса стихий-
ного обобщения языковых форм, исполь-
зовавшихся для образования и выраже-
ния мыслей. Вместе с тем в грамматич.
строе языков развиваются обязательные
для определ. частей речи и конструкций
предложения формальные категории, не
имеющие никакого соответствия катего-
риям мышления или соответствующие
к.-л. факультативным его категориям.
Напр.. категории грамматич. рода, опре-
деленности/неопределенности, вида гла-
гола возникают в результате обусловлен-
ного системным характером языка рас-
пространения на все слова определ. ча-
сти речи формальных признаков, свойст-
венных в истории языка лишь отд. сло-
вам и не всегда актуальных для мышле-
ния. Др. категории, как, напр., катего-
рия модальности, отражают субъективное
отношение говорящего к содержанию вы-
сказывания, третьи, как, напр., катего-
рия лица, обозначают типичные условия
устного языкового общения и характе-
ризуют язык не со стороны его мысли-
тельной, а со стороны коммуникативной
функции. Грамматич. семантика таких
категорий (рода, вида и т. п.) говорящими
не осознается и в конкретное содержание
мысли практически не включается. Если
между семантикой грамматич. категории
и требующим выражения конкретным
содержанием оформляемой мысли воз-
никает противоречие (напр., при несоот-
ветствии грамматич. подлежащего субъ-
екту мысли), в языке изыскиваются др.
средства для адекватной передачи соотв.
компонента содержания (напр., интона-
ция). Поэтому свойственные разл. язы-
кам семантич. особенности грамматич.
категорий никогда ие вносят существен-
ных межъязыковых различий в содер-
жание оформляемых при их помощи
мыслей об одних и тех же объективных
сущностях.
В ходе ист. развития языка и мышле-
ния характер их взаимодействия не оста-
вался неизменным. На начальных этапах
развития общества язык, развивавшийся
в первую очередь как средство общения,
вместе с тем включался в процессы мыш-
ления, дополняя два первоначальных его
вида — практически-действенный и на-
глядно-образный — новым, качественно
высшим видом словесно-логич. мышления
и тем самым активно стимулируя раз-
витие мышления вообще. Развитие пись-
менности усилило воздействие языка
иа мышление и на саму интенсивность
языкового общения, значительно увели-
чило возможности языка как средства
оформления мысли. В целом же по мере
ист. развития мышления во всех его ви-
дах постепенно усиливается его воздей-
ствие на язык, сказывающееся гл. обр.
в расширении значений слов, в количеств,
росте лексич. и фразеология, состава
языка, отражающем обогащение понятий-
ного аппарата мышления, и в уточнении
и дифференциации синтаксич. средств
выражения смысловых отношений.
• Маркс К. и Энгельс Ф., Не-
мецкая идеология, Соч., 2 изд., т. 3; В bi-
ro т с к и й Л. С., Мышление и речь, в его
кн.: Избр. психологич. исследования, М.,
1956; Мышление и язык, М., 1957; Кол-
шан с к и й Г. В., Логика и структура язы-
ка, М.. 1965; Язык и мышление, М., 1967;
Общее яз-зиание, т. 1. Формы существова-
ния, функции, история языка. М., 1970;
Серебренников Б. А., Развитие че-
ловеческого мышления и структуры языка,
в кн.: Ленинизм и теоретич. проблемы
яз-знания. М., 1970; Панфилов В. 3.,
Взаимоотношение языка и мышления, М..
1971; Кацнельсон С. Д., Типология
языка н речевое мышление, Л., 1972; П о-
тебня А. А., Мысль и язык, в его кн.:
Эстетикаи поэтика, М., 1976; Лурия А. Р.,
Язык и сознание, М., 1979; Березин
Ф. М., Головин Б. Н., Общее
яз-знание, М., 1979; С а г г о 1 1 J. В.. Lan-
?!uage and thought, Englewood Cliffs (N. J.).
1964]; Kainz F., Uber die Sprachver-
iihrung des Denkens, B., [1972].
А. С. Мельничук.
язЬ1К и Общество — одна из цент-
ральных проблем современной лингви-
стики, связанная с исследованием общест-
венного характера возникновения, раз-
вития и функционирования языка, при-
роды его связей с обществом, его социаль-
ной дифференциации в соответствии с
разделением общества на классы, слои и
группы, социальных различий в исполь-
зовании языка, функционального много-
образия языка в связи с многообразными
сферами его применения, взаимоотноше-
ния языков в дву- и многоязычных об-
ществах, условий приобретения одним
из языков функций средства межнацио-
нального общения, формы сознательного
воздействия общества на язык, и т. п.
Существует непосредств. связь воз-
никновения языка с возникновением че-
ловеческого общества (см. Происхожде-
ние языка). «Развитие труда по необхо-
димости способствовало более тесному
сплочению членов общества, так как бла-
годаря ему стали более часты случаи
взаимной поддержки, совместной дея-
тельности и стало ясней сознание поль-
зы этой совместной деятельности для каж-
дого отдельного члена. Коротко говоря,
формировавшиеся люди пришли к тому,
что у иих появилась потребность
что-то сказать друг другу» (Э н-
гельс Ф., Диалектика природы.—
Маркс К. и Энгельс Ф., Соч.,
2 изд., т. 20, с. 489). К. Маркс и Ф. Эн-
гельс указывают, что «язык возникает
лишь из потребности, из настоятельной
необходимости общения с другими людь-
ми» (см. Маркс К., Энгельс Ф. о язы-
ке). Консолидирующую роль языка
в процессе образования наций отмечал
В. И. Ленин (см. Ленин В. И. о языке).
Существуют разные взгляды на при-
роду и характер связей языка и общества.
Одни ученые считают, что развитие и
существование языка полностью детерми-
нировано развитием и существованием
общества (см. «Новое учение о языке»,
Французская социологическая школа),
другие — что язык развивается и функ-
ционирует по своим собств. законам и по-
пытки 'объяснять языковые факты со-
циальными причинами — лишь свидетель-
ство «краха лингвистической методоло-
гии» (Е. Курилович). Амер, и нек-рые
зап.-европ. лингвисты разделяют гипо-
тезу Сепира — Уорфа, согласно к-рой
специфика языка обусловливает специ-
фику духовной культуры данного обще-
ства (см. Сепира — Уорфа гипотеза).
Сов. яз-знание исходит из различе-
ния внутр, стимулов развития языка,
связанных с особенностями его системы
(см. Система языковая), и внешних по
отношению к языку социальных факто-
ров, к-рые оказывают влияние и на раз-
витие, и на характер функционирования
языка. Внеязыковые социальные факто-
ры, как правило, влияют на язык не
прямо, а опосредствованно (наиболее
непосредственное отражение социальные
изменения получают лишь в лексике); они
могут ускорять или замедлять ход языко-
вой эволюции, но ие могут изменять ее
направление (Е. Д. Поливанов). Одна из
форм влияния общества на язык — со-
циальная дифференциация языка, к-рая
обусловлена социальной неоднородностью
общества; такова дифференциация мн.
совр. развитых нац. языков на террито-
риальные и социальные диалекты, выде-
ление лит. языка как социально и функ-
ционально наиболее значимого языково-
го образования, существование в нек-рых
обществах «мужского» и «женского» ва-
риантов языка и т. п. Другая форма
связи языка с обществом — обусловлен-
ность использования языковых средств
социальными характеристиками носите-
лей языка (возрастом, уровнем образо-
вания, профессией и др.), социальными
ролями участников коммуникации, си-
туацией общения. Поскольку сферы ис-
пользования языка многообразны и спе-
цифичны (ср. науку, производство, сред-
ства массовой информации — газеты, ра-
дио, телевидение, нужды делового и оы-
тового общения и т.- п.), в языке выраба-
тываются своеобразные функциональные
стили — свидетельство зависимости язы-
ка от. потребностей общества.
Особое значение получает проблема
Я. и о. при изучении языковой жизни
многоязычных обществ (см. Языковая
ситуация)-, изучаются отношения между
обществом и обслуживающими его язы-
ЯЗЫК 607
ками, взаимоотношения разл. языков,
процессы, связанные с выдвижением
одного из языков на роль средства меж-
нац. общения, приобретение нек-рыми
языками статуса международных язы-
ков.
Различают спонтанное влияние обще-
ства на язык и языковую политику —
воздействие сознательное, целенаправ-
ленное, призванное способствовать наи-
более эффективному функционированию
языка в разл. сферах его применения
(создание письменностей и алфавитов
для бесписьменных языков, усовершен-
ствование орфографии, спец, терминоло-
гий, нормализаторская и кодификатор-
ская деятельность ученых и т. п.).
Марксистскому пониманию взаимоот-
ношений Я. и о. противостоят различ-
ные теории, нередко рассматривающие
эти отношения с позитивистских по-
зиций. Такова, напр., «унифицирован-
ная модель человеческого поведениях
К. Л. Пайка, трактующая Я. и о. как
поведенческие структуры в терминах
бихевиористской теории «стимул—реак-
ция» (см. Бихевиоризм, Тагмемика);
теория изоморфизма, отстаивающая те-
зис о «взаимной детерминации» языка
и социальных структур и тем самым пы-
тающаяся примирить Сепира— Уорфа
гипотезу и концепцию детерминирующе-
го влияния общества на язык. Прямо-
линейно-вульгаризаторским подходом к
анализу отношений между Я. и о. отли-
чается теория «языкового дефицита»
Б. Бернстайна, однозначно соотносящая
«ограниченный» языковой код с рабочим
классом, а «разработанный» код — со
«средним классом». В ряде работ амер,
социолингвистов о Я. и о. получило
отражение символико-интеракционист-
ское направление совр. социологии, от-
водящее языку роль системы символов,
обеспечивающих социальное взаимодей-
ствие; при таком аспекте рассмотрения
социальной сущности языка преобла-
дает микросоциологич. анализ пробле-
мы Я. и о. в рамках малых групп, без
учета широкого социального контекста су-
шествования и развития языка и соотв.
культуры. Крайнее выражение микро-
сбциологич. ориентация получила в т. наз.
э т и ом ето дол о i и и — исследова-
нии «рациональной стороны повседнев-
ной жизни», т. е. той практич. логики,
к-рая лежит в основе интерпретации ре-
чевого поведения; этнометодологи сводят
социальные категории к категориям ин-
дивидуального восприятия. См. также
Социолингвистика.
• Маркс К.. Энгельс Ф., Соч.,
2 изд., т. 3, с. 29, т. 20. с. 489; Ленин В. И..
Волн. собр. соч., 5 изд., т. 24, с. 113—50;
Шор Р. О., Язык и общество. М,. 1926;
Жирмунский В. М,. Нац. язык и со-
циальные диалекты. Л..	1936; Кры-
сий Л. П., Язык в совр. обществе. М., 1977;
Рус. язык и сов. общество, (кн. 1—4]. М.,
1968: Язык и общество. М.. 1968; Rea-
dings in the sociology of language. The
Hague — P., 1970; Ammon U., Probleme
der Soziolinguistik. 2 Aufl.. Tubingen. 1977;
Language and social context, Harmondsworth
(Middlesex). 1977; см. также лит. при ст.
Социолингвистика.
Л. П. Крысин, А. Д. Швейцер.
ЯЗЬ'1К ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕ-
РАТОРЫ — 1) язык, на к-ром создаются
художественные произведения (его лек-
сикон, грамматика, фонетика), в нек-рых
обществах совершенно отличный от по-
вседневного, обиходного («практическо-
го») языка; в этом смысле Я. х. л.— пред-
мет истории языка и истории литератур-
608 ЯЗЫК
кого языка; 2) поэтический язык, систе-
ма правил, лежащих в основе художе-
ственных текстов, как прозаических, так
и стихотворных, их создания и прочтения
(интерпретации); эти правила всегда
отличны от соотв. правил обиходного
языка, даже когда, как, напр., в совр.
рус. яз., лексикон, грамматика и фоне-
тика обоих одни и те же; в этом смысле
Я. х. л., выражая эстетич. функцию
национального языка, является предме-
том поэтики, в частности ист. поэтики,
а также семиотики, именно — семиоти-
ки лит-ры.
Для 1-го значения термин «художест-
венная литература» следует понимать
расширительно, включая, для прошлых
ист. эпох, и ее устные формы (напр.,
позмы Гомера). Особую проблему со-
ставляет язык фольклора; в соответствии
со 2-м значением он включается в Я. х. л.
В обшествах, где повседневное обще-
ние происходит на диалектах, а общий
или лит. язык отсутствует, Я. х. л. вы-
ступает как особая, «наддиалектная»
форма речи. Таков был, как предполага-
ют, язык древнейшей индоевроп. поэ-
зии. В антич. Греции язык гомеровских
поэм «Илиада» и «Одиссея» также не
связан ни с одним территориальным диа-
лектом, он — только язык иск-ва, эпо-
са. Сходное положение наблюдается в об-
шествах Востока. Так, в Я. х. л. (так же,
как и в лит. языки) Ср. Азии — хорезм-
ско-тюркский (язык Золотой Орды; 13—
14 вв.). чагатайский и далее на его осно-
ве ст.-узбекский (15—19 вв.), ст.-турк-
менский (17—19 вв.) и др. существенным
компонентом входит древнеуйгурский
язык — язык религ.-филос. сочинений,
связанных с манихейством и буддизмом,
сложившийся к 10 в.
В древних обществах Я. х. л. тес-
но соотнесен с жанром как видом
текстов; зачастую имеется столько разл.
языков, сколько жанров. Так, в Др.
Индии во 2-й пол. 1-го тыс. до н. э. язы-
ком культа был т. наз. ведийский язык —
язык Вед, собраний священных гимнов;
языком эпич. поэзии и науки, а также
разг, языком высших слоев общества —
санскрит (позднее он же стал языком
драмы); разг, диалектами низов были
пракриты. В Др. Греции материальными
элементами грамматики, лексикона и
произношения различались языки эпо-
са, лирики, трагедии и комедии. Послед-
ний больше других включал элементы
разг, речи, сначала Сицилии, затем Ат-
тики.
Это взаимоотношение языка и жанра
впоследствии, опосредованным путем, че-
рез учения грамматиков александрий-
ской школы и Рима, дошло вплоть до
европ. теории трех стилей, изначально
предусматривавшей связь между предме-
том изложения, жанром и стилем и соот-
ветственно регламентировавшей «высо-
кий», «средний» и «низкий» стили. В Рос-
сии эта теория была развита и реформи-
рована М. В. Ломоносовым, для к-рого
она послужила гл. обр. формой выраже-
ния результатов его наблюдений над ист.
развитием и стилистич. организацией рус.
лит. языка.
В эпоху Возрождения в Европе ведет-
ся борьба за внедрение нар. языка в сфе-
ру худож. лит-ры и науки; в ром. странах
она вылилась в борьбу против латыни;
в России, особенно в реформе Ломоно-
сова, решительно исключавшего устарев-
шие книжно-слав. элементы из состава
рус. лит. языка,— в постепенное вытес-
нение церк.-слав. языка.
После того как, победив, нар., нац. язы-
ки становятся Я. х. л., последние приоб-
ретают новое качество и начинают разви-
ваться в тесной связи со сменой стилей
и методов худож. лит-ры — классициз-
ма, романтизма, реализма. Особую роль
в становлении Я. х. л. в странах Европы
сыграл реализм 19 в., поскольку именно
в нем предметом изображения, героем
лит-ры стал, наряду с дворянином и бур-
жуа, человек труда, крестьянин, разно-
чинец и рабочий, внеся в ее язык особен-
ности своей речи. С реализмом связан
окончат, отказ, провозглашенный еще
романтиками, от жанровых перегородок
и ограничений. В единую сферу Я. х. л.
вовлекаются все пласты, т. наз. функцио-
нальные стили, общенар. языка. По мере
утраты Я. х. л. материальных (лексич.,
грамматич., фонетич.) отличий возраста-
ют его отличия как системы правил соз-
дания и интерпретации худож. текстов,
т. е. как поэтич. языка.
В новое время каждое лит. направле-
ние и каждый лит. метод — классицизм,
романтизм, реализм, натурализм, разл.
течения модернизма и авангардизма —
всегда включали в свои программы
утверждение нового отношения к системе
выразит, средств, к поэтич. языку, под-
черкивая этим свое отличие от др. на-
правлений и методов. В этом смысле по-
учительно сопоставление «литературных
манифестов» разных направлений (см.
также Стиль, Стилистика).t
Параллельно процессам развития са-
мого Я. х. л. развивалась и его теория.
Уже в антич. риториках и поэтиках была
осознана двойственность поэтич. языка —
особенности его материальных средств,
тропов, и специфичность его как особого
«способа говорения». Эта двойственность
отразилась в написании Аристотелем
двух разл. трактатов: в «Поэтике» он
рассматривает поэтич. язык с т. зр. его
особого предмета, его семантики — соот-
ветствия природе, подражания природе
(мимесис); в «Риторике» «небытовой»
ораторский язык рассматривается без-
относительно к предмету, как «способ
говорения», строй речи (лексис). Рито-
рика, по мысли Аристотеля, есть учение
не об объективных предметах и их изо-
бражении, а об особой сфере — о мыс-
лимых предметах, возможных и вероят-
ных. Здесь предвосхищены понятия «ин-
тенсионального мира», «возможного ми-
ра», играющие столь важную роль в совр.
логике и теории языка.
Концепции «языка как искусства» я
«языка искусства» появлялись на протя-
жении ряда веков в связи с почти каждым
новым худож. течением. Во 2-й пол.
19 в. в трудах А. А. Потебни и А. Н. Ве-
селовского, гл. обр. на материале эпич.
форм, были заложены основы учения
о постоянных признаках поэтич. языка
и вместе с тем об их разл. проявлении
в разные ист. эпохи — основы ист. по-
этики.
Процессы, происходящие в Я. х. л.
в связи со сменой стилей лит-ры, были
детально изучены на материале рус. яз.
В. В. Виноградовым, создавшим особую
дисциплину, предметом к-рой является
Я. х. л.
С нач. 20 в., первоначально в работах
ОПОЯЗа и школы «русского формализ-
ма», относит, качества поэтич. языка
были вполне осознаны теоретически.
Я. х. л. каждого направления в исто-
рии лит-ры стал описываться как имма-
нентная система значимых лишь в его
рамках «приемов» и «правил» (работы
В. Б. Шкловского, Ю. Н. Тынянова,
Р. О. Якобсона и др.). Эти работы были
продолжены во франц, структуральной
школе; в частности, было установлено
важное понятие о глобальной значимости
каждой данной системы Я. х. л.— «мо-
раль формы» (И. П. Фуко) или «этос»
поэтич. языка (Р. Барт). Под этими тер-
минами понимается система идей и этич.
представлений, связанная с пониманием
Я. х. л. у данного лит.-худож. направ-
ления. Утверждалось, иапр., что европ.
авангардизм, порывая с классич., ромаи-
тич. и реалистич. традициями и утверж-
дая «трагическую изоляцию» писателя,
одновременно стремится обосновать
взгляд на свой поэтич. язык как ие имею-
щий традиций, как «нулевую степень
письма». Понятие «Я. х. л.» стало осоз-
наваться в одном ряду с такими понятия-
ми, как «стиль научного мышления»
определ. эпохи (М. Борн), «научная
парадигма» (Г. Кун) и т. п.
Выдвижение на первый план в качест-
ве осн. признака Я. х. л. к.-л. одной
черты («психологическая образность» в
концепции Потебни, «остранение привыч-
ного» в концепции рус. формализма,
«установка на выражение как таковое»
в концепции пражской лингвистической
школы и Якобсона, «типическая образ-
ность» в концепциях ряда сов. эстетиков)
является как раз признаком Я. х. л.
данного лит.-худож. течения или мето-
да, к к-рому принадлежит и данная тео-
ретич. концепция. В целом же Я. х. л.
характеризуется совокупностью и вариа-
тивностью названных признаков, высту-
пая как их инвариант.
Как таковой (т. е. инвариантно) Я. х. л.
может быть охарактеризован как система
языковых средств и правил, в каждую
эпоху различных, но равно позволяющих
создание воображаемого мира в худож.
лит-ре, «интенсионального, возможного
мира» семантики; как особый интенсио-
нальный язык, к-рый строится по зако-
нам логики, ио с нек-рыми специфич. за-
конами семантики. Так, в Я. х. л. (в каж-
дой его данной, относительно закры-
той системе — данного произведения,
автора, цикла произведений) ие дейст-
вуют правила истинности и ложности
высказываний практич. языка (предло-
жение «Князь Болконский был на Боро-
динском поле» ни истинно, ни ложно в экс-
тенсиональном смысле, в отношении к вие-
языковой действительности); невозмож-
на, в общем случае, замена сиионимами
практич. языка (нельзя, в контексте ро-
мана Л. Н. Толстого, вместо «Киязь Бол-
конский увидел лицо Наполеона» сказать
«Князь Болконский увидел лицо героя
Ста дней»); напротив, допустима более
широкая семантич. и лексич. сочетаемость
слов и высказываний, синонимии, замена
в рамках имплицитных соглашений дан-
ного поэтич. языка, языка отд. произве-
дения или автора («Л был ли мальчик-то?
Может, мальчика-то и не было?» как си-
ноним сомнения в романе М. Горького
«Жизнь Клима Самгина») и т. д.
Вместе с тем Я. х. л., язык эстетич.
ценностей, сам является худож. ценно-
стью. Поэтому, в частности, правила
Я. х. л., будучи выражены мастерами
слова, предстают как предмет красоты и
эстетич. наслаждения. Таково, напр.,
определение поэзии (с теоретич. т. зр.—
определение разрешений на семантич.
сочетаемость), данное Ф. Гарсией Лор-
кой: «Что такое поэзия? А вот что: союз
двух слов, о которых никто ие подозре-
вал, что они могут соединиться и что,
соединившись, они будут выражать но-
вую тайну всякий раз, как их произне-
сут».
• Потебня А. А., Из записок по тео-
рии словесности, Хар., 1905; Тыня-
нов Ю., Якобсон Р., Проблемы иэу-
А 20 Лингвистич. энц. словарь
чения лит-ры и языка, «Новый ЛЕФ», 1928,
.4» 12; Лит. манифесты. (От символизма к
Октябрю). 2 изд., М., 1929; Виногра-
дов В. В., История рус. языка и история
рус. лит-ры в их взаимоотношениях, в его ки.;
О худож. прозе. М.— Л.. 1930 (переизд.:
О языке худож. прозы, в его кн.: Избр. тру-
ды, М., 1980); его ж е. О языке худож.
лит-ры, М.. 1959; его ж е. О теории худож.
речи, М.. 1971; фрейдеиберг О. М.,
Проблема греч. лит. языка, в кн.: Сов. яз-
знание, т. 1, Л., 1935; Веселовский
А. Н., Ист. поэтика. Л., 1940; Т ы-
н я в о в Ю., Проблема стихотв. языка. Ста-
тьи, М., 1965; Мукаржовский Я..
Лит. язык и поэтич. язык, пер. с чеш.. в ки.:
Пражский лингвистич. кружок. Сб. статей,
И., 1967; Десиицкая А. В., Наддиа-
лектиые формы устной речи и их роль в исто-
рии языка. Л.. 1970; ВомперскийВ. П.,
Стилистич. учение М. В. Ломоносова и тео-
риятрех стилей, М.. [1970]; Лотман Ю. М.,
Анализ поэтич. текста. Структура стиха, Л..
1972; Ларин Б. А.. О лирике как разно-
видности худож. речи. (Семантич. этюды),
в его кн.: Эстетика слова и язык писателя. Л.,
1974; Бельчиков Ю. А., Рус. лит. язык
во второй половине XIX в., М., 1974; Якоб-
сон Р., Лингвистика и поэтика, пер. с англ.,
в кн.: Структурализм: «за» и «против». Сб.
статей, М., 1975; Языковые процессы совр.
рус. худож. лит-ры. Проза. Поэзия. М.,
1977; Тодоров Ц., Грамматика повество-
ват. текста, пер. с франц.. НЛ. в. 8. Лингвис-
тика текста. М., 1978; Григорьев В. П.,
Поэтика слова, М., 1979; Лит. манифесты
зап.-европ. романтиков. М., 1980: Типы над-
диалектных форм языка, М., 1981; Ники-
тина С. А.. Устная нар. культура как
лингвистич. объект, Изв. АН СССР. сер.
ЛиЯ. 1982, т. 41, № 5; Поэтика. Труды рус.
и сов. поэтич. школ, Будапешт, 1982;
Барт Р., Нулевая степень письма, пер. с
франц., в кн.: Семиотика. М.. 1983; X р а п-
ченко М. Б., Язык худож. лит-ры. Ст.
1—2, «Новый мир», 1983, № 9—10: Han-
sen-Love A. A., Der russische Formalis-
mus. Methodologische Rekonstruktion seiner
Entwicklune aus dem Prinzip der Ver-
fremdung, W., 1978; Searle J. R., The
logical status of fictional discourse., в кн.:
Contemporary perspectives in the philosophy
of language, I Minneapolis. 1979].
Ю. С. Степанов.
ЯЗЫКЙ МЙРА — языки народов, на-
селяющих (и населявших ранее) земной
шар. Общее число от 2500 до 5000 (точную
цифру установить невозможно, потому
что различие между разными языками
и диалектами одного языка условно).
К наиболее распространенным Я. м. при-
надлежат (считая в числе говорящих и
тех, для кого данный язык является
вторым языком межнац. н междунар.
общения) (млн. чел., 1985): китайский (св.
1000), английский (420), хинди н близ-
кий ему урду (320), испанский (300),
русский (250), индонезийский (170), араб-
ский (170), бенгальский (170), португаль-
ский (150), японский (120), немецкий
(100), французский (100), панджаби (82),
итальянский (70), корейский (65), телугу
(63), маратхи (57), тамильский (52),
украинский (45). Все Я, м. делятся
по родств. связям на языковые семьи,
каждая из них происходит из группы
близких друг к другу диалектов, к-рые
в древности были диалектами одного язы-
ка или входили в один языковой союз
(группу территориально близких языков,
обладающих совокупностью общих черт);
см. Генеалогическая классификация
языков.
Наиболее изученной является индоев-
роп. семья языков (см. Индоевропейские
языки), происходящая из группы близ-
кородств. диалектов, носители к-рых
в 3-м тыс. до н. э. начали распространять-
ся в Передней Азии к югу Сев. Причерно-
морья и Прикаспийской обл. По письм.
памятникам 2-го тыс. до н. э. известны
исчезнувшие позднее индоевроп. языки
М. Азии — клинописный хеттский, к
к-рому близок позднейший лидийский
(в антич. время), и др. анатолийские —
палайский и клинописный лувийский,
продолжением к-рого в 1-м тыс. до н. э.
был иероглифический лувийский и (в аи-
тич. время) ликийский. Со 2-го тыс. до
н. э. по письм. текстам известен также
один из диалектов др.-греч. яз., на к-ром
были составлены крито-микен. тексты
линейного письма Б. Носители близких
к греческому арийских (индоиранских)
индоевроп. диалектов во 2-м тыс. до н. э.
уже обитали на Бл. Востоке, о чем сви-
детельствуют месопотамские арийские
слова и имена в переднеазиат. письм. па-
мятниках. К древним диалектам арий-
ских племен восходят совр. нуристанские
(кафирские) языки в Нуристане (область
Афганистана), занимающие промежуточ-
ное положение между двумя осн. группа-
ми арийских языков; индоарийской и
иранской.
Ранние тексты на др.-инд. яз. были
сложены еще в кои. 2-го — нач. 1-го тыс.
до и. э. Из др.-индийского, лит. форма
к-рого — санскрит — до наст, времени
используется в Индии, развились ср.-иид.
языки (пракриты), а из этих последних —
новоиндийские: хииди, урду, бенгаль-
ский, маратхи, панджаби, раджастхани,
гуджарати, ория (или одри, уткали)
и др. К др.-инд. яз. очень близки др,-
иран. языки 1-го тыс. до н. э.—др.-пер-
сидский, известный по небольшому чис-
лу слов, мидийский и авестийский (язык
«Авесты»), а также позднейшие скифские
и сарматские диалекты Сев. Причерно-
морья. С последними исторически свя-
заны вост. ср.-иран. языки — согдий-
ский (являвшийся языком общения наро-
дов Ср. Азии), хотаиосакский, бактрий-
ский, хорезмийский, известные по памят-
никам иа протяжении более чем тысяче-
летия. К зап. ср.-иран. языкам относятся
ср.-персидский (или пехлеви) и парфян-
ский. К новоиран. языкам принадлежат
западные — персидский, или фарси, тад-
жикский, курдский, белуджский, татский,
талышский и др., восточные — дари,
пушту, или афганский, осетинский (исто-
рически связанный с вост.-ираи. скиф-
ским яз.), памирские (в т. ч. вахаиский,
шугнанский и др.), ягнобский (являю-
щийся продолжением согдийского).
Начиная с 1-го тыс. до н. э. известны
памятники нек-рых зап. индоевроп. язы-
ков, в т. ч. италийских; этим общим
термином объединяют известные по ие-
многочисл. письм. памятникам оскско-
умбрские языки и лат. яз., относившийся
вместе с фалискским яз. к латино-фали-
скской группе (к этой последней был
близок и венет, яз.). Лат. яз. сохра-
няется в употреблении как язык католич.
церкви. После распада Рим. империи из
диалектов лат. яз. развились ром. язы-
ки: испанский, португальский и близкий
к нему галисийский, каталанский, фран-
цузский, окситанский, или провансаль-
ский, ретороманские, итальянский, сард-
ский (сардинский), вымерший в кон.
19 в., далматинский и румынский, а так-
же другие близкие к нему балканором.
языки и диалекты.
К италийским языкам близки кельт-
ские, включающие галльскую подгруппу
(мертвый галльский яз.), гойдельскую
подгруппу, к к-рой относится ирл. яз.
(имеющий древние памятники начиная
с раннего средневековья), шотл. яз.,
мэнский яз. (иа о. Мэн), и брит, под-
группу, к к-рой принадлежит бретон. яз.
(известный по глоссам с 8 в. и по лит.
ЯЗЫКИ 609
текстам с 14 в.), уэльский, или валлий-
ский, и вымерший корнский; сохрани-
лись также немногочисл. древние надписи
на иберийском кельтском (кельтибер.)
яз. в Испании. К зап. группе древних
индоевроп. языков помимо италийских
и кельтских относятся мертвые языки
иллирийской группы (в к-рой выделяют
собственно иллирийский яз. и мессап-
ский), а также герм, языки, делящиеся
на 3 подгруппы: вост.-германскую —
мертвый гот. яэ.; сев.-германскую, или
скандинавскую,— шведский, датский,
норвежский, исландский; зап.-герман-
скую — английский и близкий к нему
фризский, фламандский, нидерланд-
ский, африкаанс (бурский), немецкий,
идиш. Между западными индоевроп.
языками (кельтские, италийские, гер-
манские и иллирийские) и восточными
(арийско-греческо-армяи. группа), к
к-рым относились арийские, греческий
и армянский (известный по древним
текстам на грабаре с 5 в. н. э.), промежу-
точное положение занимали балто-слав.
языки. Балто-слав. языки делятся на
особенно близкие к зап.-индоевро-
пейским балтийские — зап.-балтийские
(мертвый прус. яз. и нек-рые др. диалек-
ты, известные по отд. словам) и вост.-
балтийские (литовский и латышский) —
и славянские. К славянским относятся
вост.-славяиские — русский, украинский
и белорусский, зап.-славянские — чеш-
ский, словацкий, польский, лужицкие
и мертвый полабский [в басе. р. Эльбы
(Лабы)], и юж.-славянские — ст.-славян-
ский (на к-ром основаны неск. вариан-
тов, или изводов, церк.-слав. языка, ос-
тающихся в употреблении в качестве
церк. языка), македонский, болгарский,
сербскохорватский, словенский. К древ-
ним индоевроп. языкам, занимавшим
некогда промежуточное положение меж-
ду вост, и зап. языками, относились так-
же мертвые тохар, языки (памятники
5—8 вв. н. э., найденные в Центр. Азии),
по многим данным объединяющиеся с ана-
толийскими языками. Мн. мертвые индо-
европ. языки известны лишь по очень
скудным данным: фригийский, извест-
ный по надписям, найденным в М. Азии,
куда фригийцы ок. 12 в. до н. э. пересе-
лились с Балканского п-ова; фракийский
на Балканах, связываемый — как и ил-
лирийский — с совр. албанским; др.-ма-
кедонский, близкий к греческому; фи-
листимский, сближаемый с индоевропей-
ским догреческим (или пеласгским); язык
лепонтских надписей в Сев. Италии,
близкий к кельтским; лигурский яз.
и т. п.
К афразийской (афро-азиатской, или
семито-хамитской) макросемье языков
(см. Афразийские языки) принадлежат
семитские, др.-египетский (и его про-
должение — коптский), берберо-ливий-
ские, кушитские [сомали, оромо(галла)
и др.; часть кушит, языков иногда вы-
деляется в особую омотскую подгруппу
афразийских языков], чадские (среди
к-рых наиболее распространенный
язык — хауса). Семит, ветвь состоит
из 5 групп, к-рые можно было бы объеди-
нить в 2 осн. группы: восточную и запад-
ную, в свою очередь подразделяемые на
северную и южную группы. Вост, (сев,-
вост., или сев.-периферийные) семит,
языки представлены мертвым аккад. яз.
Аккада, Ассирии и Вавилона. Сев. (или
сев.-центральная) группа зап.-семит, язы-
ков включает ханаанейские языки и ара-
мейские языки (диалекты). К ханаапей-
610 языки
ской подгруппе относятся мертвые эбла-
итский, или ст.-ханаанский (древнейшие
памятники которого, найденные в 1974—
1979 на С. Сирии в древнем г. Эбла, от-
носятся ко 2-й пол. 3-го тыс. до н. э.
и обнаруживают значит, сходство с ак-
кадским), финикийский (финикийско-пу-
нический; язык Финикии и финикийских
поселений в Средиземном м., в т. ч.
Карфагена, где употреблялся финикий-
ско-пунич. яз.) и моавитский языки,
а также др.-евр. яз. и его совр. форма —
иврит. К ханаанейской подгруппе при-
мыкает угарит. яз. текстов 15—14 вв.
до н. э. из Рас-Шамра (древний Угарит),
но этот язык, как отчасти и эблаитский,
близкий к угаритскому, занимал особое
промежуточное место между зап. и вост,
семит, языками. К арамейской подгруп-
пе принадлежит арамейский яз., бывший
в начале н. э. наиболее распространенным
языком Бл. Востока, но позднее почти
полностью вытесненный арабским; с вост.-
арамейскими диалектами исторически
связан ассирийский (айсорский) яз. К
юго-зап. семит, языкам можно отнести
3 подгруппы: юж.-центральную — араб-
ский, юж.-аравийскую и близкую к ним
эфиосемитскую (наиболее распространен-
ный из эфиосемит. языков — амхарский).
В картвельскую (юж.-кавк.) группу
языков (см. Картвельские языки) вхо-
дят грузинский, мегрельский, объединяе-
мый вместе с лазским (чанским) в зан-
скую подгруппу, и сванский. Предпола-
галось, что картвельские языки родст-
венны сев.-кавказским и образуют вме-
сте с ними кавказскую (или иберийско-
кавк.) семью, но эта гипотеза не доказана;
многие из тех общих слов и форм, на
к-рых она основывается, могут объяс-
няться последующим вхождением в один
кавк. языковой союз.
Кавказские (иберийско-кавказские)
языки иногда объединяются с баскским
яз. (в Испании и Юж. Франции) в эус-
каро-кавк. семью, но родство баскского
с кавказскими еще не подтверждено.
Финно-угорские (или угро-фин.) язы-
ки делятся на 2 оси. подгруппы: фин-
скую и угорскую. К угор, подгруппе
принадлежат обско-угор. языки Зап.
Сибири — хантыйский (остяцкий) и
мансийский (вогульский), а также вен-
герский, носители к-рого уже в 1-м тыс.
н. э. переселились далеко иа запад и
поэтому оказались отделенными огром-
ным пространством от носителей обско-
угор. языков. Фин. подгруппа включает
перм. языки — коми-пермяцкий, коми-
зырянский и удмуртский (вотяцкий) и
прибалтийско-финно-волжские, к к-рым
можно отнести вместе волжские — мор-
довские (эрзя-мордовский и мокша-мор-
довский), марийские (луговой марий-
ский и горный марийский), а также саам-
ский (2 диалекта в Мурманской об-
ласти СССР и скандинавских странах) и
прибалтийско-финские — финский, эстон-
ский и ряд менее распространенных
языков.
Финно-угор. семья языков родственна
самодийским языкам Крайнего Севера
СССР (ненецкому, энецкому, исчезающе-
му нганасанскому, или тавгийскому, сель-
купскому), вместе с к-рыми она объ-
единяется в уральскую (финно-угро-са-
модийскую) семью. С уральскими язы-
ками сближается исчезающий юкагир-
ский (на С. Сибири). По мнению нек-рых
ученых, уральская семья, в свою очередь,
входит вместе с алт. языками в более
обширную урало-алт. семью. К алт.
макросемье языков относят тюркские,
монгольские и тунгусо-маньчж. языки;
доказывается принадлежность к алт.
семье и кор. яз., а также японского, об-
разующего особо тесное единство с корей-
ским внутри алтайских. Внутри алт.
макросемьи особенно тесные связи обна-
руживаются между тюрк, языками и
монгольскими; из тюрк, языков к мон-
гольским ближе всего чувашский, в из-
вестных отношениях обнаруживающий
особую архаичность.
Тюрк, языки (в соответствии с уточ-
ненной классификацией А. Н. Самойло-
вича) включают группы: 1) булгарскую,
к к-рой принадлежит чуваш, яз.; 2) юго-
западную, включающую тур., азерб.,
туркм. языки и нек-рые др.; 3) сев.-за-
падную, к к-рой относятся тат., казах.,
башк., караим., кумык., ногайский, ка-
ракалп. языки, а также киргизский,
объединяемый вместе с алтайским в осо-
бую киргизско-кыпчак. группу; 4) юго-
восточную, включающую узбекский (без
нек-рых его кыпчакских диалектов, вы-
деляемых и особую группу) и совр. уй-
гурский; 5) сев.-восточную, к к-рой при-
надлежит якутский и ряд др. языков Си-
бири и Алтая, а также мертвые тюрк,
языки с наиболее древними памятниками
[др.-уйгурский (др.-тюркский) и язык
енисейско-орхон. письменности]. К совр.
монг. языкам относятся бурятский, соб-
ственно монгольский, могольский в Афга-
нистане, дагурский в Сев.-Вост. Китае,
монгорский в Китае (в р-не оз. Кукунор).
К тунгусо-маньчж. языкам относится
постепенно выходящий из употребления
маньчж. яз., эвенкийский, близкий к не-
му эвенский и ряд др. языков и диалек-
тов Вост. Сибири и Д. Востока.
Япон. яз. близко родствен рюкюскому
(на о-вах Рюкю). Однако место среди се-
мей Я. м. японского и рюкюского язы-
ков, имеющих общие черты не только
с алтайскими, но также и с малайско-
полинезийскими языками, остается еще
недостаточно ясным.
Значит, часть населения Индии (гл.
обр. на Ю. страны) говорит на языках
дравидийской семьи (см. Дравидийские
языки), к к-рой принадлежат тамиль-
ский, близкие к нему малаялам и канна-
да, а также языки телугу, куи, гонди,
брахуи (на С.-З. Индии) и др. Согласно
дешифровке текстов коротких надписей
протоиндской культуры 3-го тыс. до н. э.,
осуществленной сов., фин. и амер, ис-
следователями, они написаны на языке,
близком к прадравидийскому (или обще-
дравидийскому). Убедительно доказыва-
ется многократно высказывавшаяся ги-
потеза о родстве дравидийских языков с
уральскими, а также с мертвым эламским
яз.— одним из древних языков Передней
Азии.
Согласно гипотезе, всего детальнее
обоснованной В. М. Иллич-Свитычем,
индоевроп., афразийские, картвельские,
уральские, алтайские и дравидийские
языки вместе образуют одну ностратич.
макросемью (см. Ностратические язы-
ки). К той же макросемье (иначе назы-
ваемой «борейской» или «бореальной»)
нек-рые ученые относят и языки чукот-
ско-камчат. семьи (чукотский, коряк-
ский, алюторский, ительменский и др.).
Хотя не исключено, что и иек-рые до
сих пор не вполне ясные по своим генетич.
связям языки Евразии (в частности, по
гипотезе Дж. Гринберга, нивхский, айн-
ский, эскимосско-алеутский) могут ока-
заться входящими в ностратич. («евра-
зийскую», по Гринбергу) макросемью;
всего вероятнее, что значит, часть осталь-
ных языков Евразии входила в др. язы-
ковые семьи.
В качестве остатка некогда значитель-
но более обширной семьи языков ряд
исследователей рассматривает сев.-кавк.
языки.
К ссв.-кавк. языкам относятся абхаз-
ско-адыгские (сев.-зап.-кавказские) и
нахско-дагестанские (сев.-вост.-кавказ-
ские). К абхазско-адыг. группе (см.
Абхазско-адыгские языки) принадлежат
абхазский и абазинский, к-рые можно
объединить в абхазско-абазин. подгруп-
пу, адыгейский и кабардино-черкесский,
образующие черкесскую, илн адыгскую,
подгруппу, и убыхский языки, а также
мертвый хаттский яз., известный по кли-
нописным памятникам 2-го тыс. до н. э.,
обнаруживающий особенно значит, бли-
зость к адыг, языкам.
Нахско-дагестанские языки делятся
на нахские, или чечено-ингушские (че-
чен., ингуш., бацбийский языки), и даге-
станские (ок. 30 горских языков Даге-
стана), к-рые включают аваро-андо-цез-
скую подгруппу (наиболее распространен-
ный язык — аварский), лакско-даргин.
подгруппу (даргинский и лакский язы-
ки), лезгино-табасаран. подгруппу (лез-
гинский, табасаранский и мн. др. языки).
К сев.-вост.-кавк. языкам (в особенно-
сти к их нахской подгруппе) близки мерт-
вые хурритский (тексты 3—2-го тыс. до
н. э. из Сев. Месопотамии, М. Азии и
Сев. Сирии) и урартский (1-е тыс. до
н. э., гос-во Урарту на терр. ист. Арме-
нии), образующие хуррито-урарт. под-
группу (к ией гипотетически пробуют
отнести и этрусский).
Согласно давно высказывавшемуся
предположению, получившему серьезные
подтверждения, сев.-кавк. семья язы-
ков родственна енисейским языкам,
с к-рыми некогда входила в обширное
языковое («еннсейско-северокавказское»)
единство. К енисейской семье относится
кетский (енисейско-остяцкий), на к-ром
говорят жители неск. селений в бассейне
Енисея, и веек, родственных ему мерт-
вых языков Зап. Сибири (коттский, ас-
санский и др.). Енисейские (кетские) язы-
ки, по мнению ряда ученых, родственны
и тибето-бирманским.
В тибето-бирм. ветвь кит.-тибетской
(или сино-тибетской) семьи языков (един-
ство к-рой нек-рыми учеными ставится
под сомнение) (см. Китайско-тибетские
языки, Тибето-бирманские языки) вхо-
дит тибет. яз., обладающий ценнейшими
ср.-век. памятниками письменности (с 8 в.
н. э.), близкородственные ему тибет.
диалекты, бирм. яз., письм. памятники
к-рого также восходят к средневековью,
и др. лоло-бирм. языки (акха, лису
и др.), образующие тесное единство с бир-
манским. К тибето-бирм. языкам при-
надлежит также тангут. яз., многочисл.
тексты к-рого, написанные в ср. века, не-
давно прочитаны. К той же ветви примы-
кают языки качинской [цзинпо, или ка-
чни; Мьянма (быв. Бирма) и Ю.-З. Ки-
тай] группы. К тибето-бирм. языкам от-
носятся также группа бодо-гаро (бодо, или
боро, и др.— в Ассаме и нек-рых др.
инд. штатах), включающая языки чинской
(куки-чинской) подгруппы, и зап.-гима-
лайская группа (к 3. от Непала). К кит.-
гибет. языкам принадлежит также плохо
изученная дзоргайская группа (в Сычуани
и Ганьсу и окрестных горах). Предпола-
гается, что к кит. яз. относительно наи-
более близок из др. кит.-тибет. языков
язык лепча (в Сиккиме).
Но тем ие менее кит. яз. (при наличии
существенных слов, общих с тибето-бир-
манскими) занимает особое место среди
всех др. языков кит.-тибет. семьи. Кит.
яз. по своему словарю настолько отличен
от др- кит.-тибет. языков, что его отде-
ление от общего языка, от к-рого проис-
ходят все языки этой семьи, можно от-
нести ко времени не позднее 5-го тыс. до
н. э. (письм. тексты на нем — гадатель-
ные надписи на костях и на черепахах —
в сев. части Китая начинаются с кон.
2-го тыс. до н. э.; сравнение позднейших
диалектов и ранних заимствований в др.
языки позволило восстановить раннее
звучание др.-кит. яз., передававшегося
иероглификой). Многочисл. кит. диа-
лекты объединяются в 4 осн. группы —
наиболее многочисл. северную, с к-рой
исторически связан язык дунган в Ср.
Азии, и группы диалектов у, юэ и минь
(по др. классификации — 7 осн. диал.
групп). Высказывавшееся ранее рядом
исследователей предположение о том,
что к кит.-тибет. семье примыкают язы-
ки на-дене в Сев. Америке, существенно
отличающиеся от др. америндских язы-
ков этого ареала, переосмысляется в свете
попыток построения общей сравнит.-ист.
грамматики макросемьи, включающей
наряду с большим числом неностратиче-
ских (условно «яфетических»; см. 'Но-
вое учение о языке*) языков Евразии
(сев.-кавказских и примыкающих к ним
др.-вост. языков — хаттского, хуррит-
ского и, возможно, связанного с ним эт-
русского, носители к-рого рано пересели-
лись в Италию из М. Азии; вероятно,
шумерского; енисейских языков; близ-
ких к ним по структуре баскского в Ис-
пании и бурушаски в Гималаях; кит.-ти-
бет. языков) также языки семьи на-дене
в Сев. Америке (к ним относят америнд-
ские языки атапаскской группы, а также
вымирающий эяк и тлингит; принадлеж-
ность к той же семье индейского языка
хайда в самое последнее время оспари-
вается). Очаг распространения на-дене
в Сев, Америке располагался южнее
Аляски. Эту семью можно было бы счи-
тать пришедшей в Н. Свет позднее всех
других америндских языков. Согласно
этому новому варианту «яфетической»
гипотезы, очаг распространения всей
этой макросемьи до переселения в Н.
Свет группы, позднее давшей на-дене,
следует, скорее всего, поместить в Центр.
Азии эпохи палеолита (и начала мезо-
лита). Отсюда носители части диалектов
могли переселиться ближе к западу,
вступив в ранние контакты с носителями
части ностратич. языков в ареале Кавка-
за и примыкающих к нему с юга обла-
стей. Др. часть диалектов той же макро-
семьи распространилась вплоть до за-
пада Европы (в случае, если наличие об-
щих грамматич. черт у баскского яз.,
с одной стороны, с сев.-кавказскими,
с другой — с енисейскими и бурушаски,
а также наличие общих грамматич. черт
и в шумерском, позволит включить все
эти языки в данную макросемью), что
произошло до заселения Европы (в част-
ности, Западной) позднейшими мигра-
ционными волнами индоевропейцев, вы-
делившихся из общей массы носителей
ностратич. диалектов, группировавшихся
в Зап. Азии. Та часть «яфетической»
макросемьи, к-рая более всего сохрани-
лась в Центр. Азии, дала начало раннему
населению значит, части Ср. Азии, гидро-
нимы к-рой свидетельствуют об обитании
носителей енисейских языков на терр.
совр. Казахстана (до движения через
нее носителей части индоевропейских,
тюркских и уральских диалектов, вы-
делившихся из зап.-азиат, ностратич.
ареала). Остатками того же раннего
центр.-азиат, ареала можно было бы в
этом случае признать бурушаски и часть
тибето-бирм. языков, другие ветви к-рых,
как и носители кит. яз. и семьи на-дене,
уходят достаточно рано на восток и се-
веро-восток. Предполагается, что с 4—3-го
тыс. до н. э. прямые предки китайцев
уже обитали в области севернее р. Янцзы.
Но при обилии фактов, подтверждающих
намечаемую картину ранних переселе-
ний носителей диалектов этой макросе-
мьи, ее единство в целом и характер
миграций ее носителей остается гипотети-
ческим (в большей мере, чем единство
ностратич. макросемьи, распад к-рой
относился к более позднему времени).
Точная классификация языков Вост,
й Юго-Вост. Азии вызывает большие
споры.
Из-за значит, числа заимствований до-
статочно древней эпохи к тибето-кит.
семье языков ранее относили языки мяо-
яо (в юго-зап. Китае, сев. Таиланде и
Вьетнаме), носители к-рых около рубежа
2-го и 1-го тыс. до н. э. разделились на
группы мяо и яо благодаря переселению
части отдаленно родственных им тайскнх
языков (их дун-шуйской подгруппы).
Как предполагается, мяо-яо, тайские
языки, языки кадаи (иногда включав-
шиеся в тайскую группу в более широком
смысле) и австронезийские (или аустроне-
зийские, ранее называвшиеся малайско-
полинезийскими) образуют единую «авст-
ротайскую» (или аустрбтайскую) макросе-
мью. Ее распад следует отнести к эпохе
не позднее 5-го тыс. до н. э. (если не ра-
нее). В собственно тайскую подгруппу
входят, в частности, близкие друг к дру-
гу юго-зап. тайские языки (тайский, или
сиамский, лаосский, шанский, ахом),
на к-рых в ср. века уже создаются пер-
вые письм. тексты; сев.-вост. (или
сев.)тайские —сев. чжуанские диалекты
(в Юж. Китае) и язык буи, и централь-
ные (нунг и южные чжуанские диалекты).
К юго-зап.-тайской ветви ближе дун-
шуйская группа, но ее разделение (на
основании хронологии заимствованных
слов др.-кит. происхождения в юго-зап,-
тайском и дун-шуйском) датируется вре-
менем до эпох Цинь и Хань. К собствен-
но тайским (или таи-чжуанским, по дру-
гой терминологии) языкам примыкает
группа кам-сун. Кадайскую группу мак-
росемьи австро-таи образуют языки ли,
лакуа, гэлао и др. Проблема вхождения
в аустротайскую макросемью австронезий-
ской семьи остается дискуссионной. Со-
гласно аустротайской гипотезе, особая
близость австронезийских языков к язы-
кам мяо-яо, тайским и кадайским под-
тверждается характером чамских язы-
ков (группа австронезийских языков
на терр. юга Вьетнама, включающая
кроме чамского яз., известного на протя-
жении почти полутора тысяч лет благо-
даря письменности древнего гос-ва Чам-
по, язык джараи и др.). Однако нек-рые
черты общечамского яз. и его поздней-
ших диалектов, превратившихся в совр.
чамские языки, объясняются и поздней-
шими контактами с языками других
семей Ю.-В. Азии. Кроме чамской ветви
к австронезийским языкам относятся
сев.-австронезийская ветвь (цоу и ряд
др. австронезийских языков Тайваня,
весьма архаичных по своей структуре;
нек-рые из них полностью вымерли, дру-
гие малочисленны) и наиболее обширная
индонезийская ветвь (малазийский, ин-
донезийский, яванский, батак, даяк и
др. языки Индонезии, тагальский и ряд
др. языков Филиппин, малагасийский на
Мадагаскаре и т. п.). Наличие мн. спе-
цифич. слов, указывающих на обитание
у морского берега, в австронезийском
исходном словаре делает возможным
ЯЗЫКИ 611
39
приурочение первонач. прародины либо
к сев. ареалу (Вост. Китай, Тайвань),
либо к одному из больших островов (воз-
можно, к Яве). К индонезийским языкам
близки полинезийские и языки Мелане-
зии, распространившиеся в Океании
благодаря более поздним миграциям
в вост, направлении, осуществившимся,
по-видимому, уже к 5-му тыс. до н. э.
Загадочной остается проблема соот-
ношения тех черт японского (и близкого
к нему рюкюского) языка, к-рые явно
объединяют его с австронезийскими, и
алтайских (ностратических в конечном
счете) элементов в японском. Несомнен-
но, что в япон. яз. (как и в айиский —
возможно, через др.-япоиский) проник
ряд австронезийских морфем, но степень
и характер их соотношения с морфе-
мами алт. происхождения подлежит уточ-
нению. Австронезийские языки в целом
при возможности их древнего вхождения
в австротайскую семью имеют много об-
щих черт с языками аустроазиат. макро-
семьи. По аустротайской гипотезе, эти
общие черты объясняются наличием древ-
него аустроазиат. субстрата в австроне-
зийском; в этом случае австронезийские
языки распространились из Ю.-В. Азии.
По альтернативной гипотезе, австронезий-
ский входит в одну австрическую (аустрий-
скую) макросемью с аустроазиат. язы-
ками. К аустроазиат. языкам принад-
лежат вьетмыонгские (вьетнамский и
неск. родственных ему языков во Вьет-
наме), имеющие значит, пласт обшей
(субстратной?) лексики с тайскими; воз-
можно, языки подгруппы семанг-сакай,
точные генеалогии, отношения к-рых, од-
нако, не вполне выяснеиы; языки мои-
кхмер (кхмерский в Камбодже, близкий
к бахнарской группе в Лаосе, и языки
монской группы), обнаруживающие и
определ. связи с мяо-яо (возможно,
объясняемые позднейшими контактами);
языки палаунг-ва (палаунг, рианг, ва
в Мьянме, лава в Таиланде, кха, пхенг и
др. горные языки Лаоса и Юж. Китая);
язык кхаси в Бангладеш, давно отделен-
ный от палаунг-ва благодаря миграциям
сино-тибет. племен — каренов и чинов,
предположительно уже ок. 4—3-го тыс.
до и. э.; языки мунда (сантали, мунда-
ри и хо, образующие одну группу в Сев.-
Вост. и Центр. Индии; кхариа и родств.
языки к 3. от Калькутты; курку далее
к 3.; савара, нли сора, образующий отд.
ветвь). Не вполне ясно отношение к этим
языкам нек-рых др. языков Индии,
в частности нагали (в центр. Индии),
а также- Никобарского на Никобарских
о-вах (иногда сближаемого с палаунг-ва
и мон-кхмерским). Аустроазиат. субст-
рат выявляется не только в австронезий-
ском, но и в др.-китайском, что иногда
приводится и в качестве аргумента против
его безусловного объединения в одну
семью с тибето-бирманским; однако эти
аустроазиат. слова, скорее всего, были
заимствованы в др.-китайский в эпоху,
когда народы, говорившие на одном нз
аустроазиат. диалектов, обитали в доли-
не р. Янцзы (самое название к-рой объяс-
няется из аустроазиатского), тогда как
на др.-кит. яз. говорили только в более
сев. области.
Согласно недавно выдвинутой индо-
тихоокеанской гипотезе, вымирающий
язык Андаманских о-вов (иногда сопо-
ставлявшийся с языком сакай, включае-
мым в семью аустроазиат. языков) род-
ствен значит, части языков Н. Гвинеи
и прилегающих островов, условно назы-
612 ЯЗЫКИ
ваемых папуасскими; возможно, что в ин-
до-тихоокеанскую макросемью входят и
нек-рые др. языки, к-рые (как сакай)
считаются аустроазиатскими. Среди ос-
тальных «папуасских» языков выделяется
неск. групп, пока несводимых друг к
другу. Но часть их, возможно, следует
объединить с языками Австралии, обра-
зующими вместе единую австрал. семью
языков, единство к-рой не подлежит
сомнению.
В Африке, к Ю. от Сахары, осн. часть
населения, согласно новым опытам клас-
сификации, говорит на языках двух
макросемей: конго-сахарской («судан-
ской» в более ранней терминологии), со-
стоящей из нигеро-кордофаиской (конго-
кордофанской) и нило-сахарской и обо-
собленно стоящей койсанской. Нигеро-
кордофан. семья состоит из двух групп —
нигер-конго и кордофанской. В составе
нигеро-конголез. группы выделяется об-
ширная подгруппа оенуэ-коиго, включаю-
щая бантоидные языки, к к-рым отно-
сятся и языки банту [важнейшие из них —
суахили, руанда, конго, рунди, луба,
луганда, лиигала, (се)сото, (иси)зулу].
Из вост.-баитоидных языков Судана
наиболее распространенным является
язык тив. Нек-рые ученые предполагают,
что языки банту и бантоидные языки Су-
дана. объединяемые в группу нигер-кон-
го, связаны, с одной стороны, с афр-
азийскими языками, с др. стороны,
с нек-рыми кордофан. языками Судана
(коиго-кордофан. группа). От банту и
баитоидных языков отличны след, груп-
пы внутри беиуэ-конго: равнинная, или
плато (камбари-реше, пити, биром и
др.), группа джукуноидных языков,
группа Кросс-Ривер (боки и др.).
К др. подгруппам внутри нигеро-кои-
голез. группы относится адамава (ту-
ла-кему, чамба-мумбала, дакатараи,
вере-дурру, мумуйс-зинна, дамакари,
юнгур-роба, каи, йен-мунта, лонгуда,
фели, нимбари, буа-хобе, маса). К
вост, языкам нигеро-кордофан. груп-
пы принадлежат гбал-нгбана, банда,
нгбаида-екома, занде-памбиа, нгбака
ма’бо — бангба, ндого-мангал, мади-дон-
го, мандунга-мба. К нигеро-кордофан,
группе относятся также подгруппы зап.-
атлантическая (языки фула, волоф, ки-
си и др.), манде (языки малинке, бам-
бара, сонинке, менде и др.), вольтий-
ские (языки моей, илн море, груси,
лобо и др.) и ква (языки акан, эве, йору-
ба, ибо и др.). Нек-рые из баитоидных
языков (как тив), языки «зап.-нигрит-
ской» группы (адамава, убанго, кордофан-
ские), а также ква в последнее время
привлекают для обоснования давно пред-
полагавшегося единства всех «суданских»
(«конго-сахарских») языков, в к-рые вхо-
дят и нило-сахарские. Н ило-сахарская
семья включает группы шари-нильскую,
центр.-суданскую, а также северную
(бонго-гбери, сара, вале, бубама; креш,
бинча-кара), юго-восточную (мору-мади,
кангберу-алуа, мангбуру-эфе, ленду);
предполагается отдельность групп сон-
гаи, сахарской, маба, фур, кома. В слу-
чае если недавно вновь обоснованная ги-
потеза о единстве всех «конго-сахарских»
(суданских) языков будет доказана, это
может открыть особую перспективу в ис-
следовании связей языков С. Африки
и смежных р-нов Евразии, с одной сто-
роны, к-рые в основном относятся к афра-
зийской (семито-хамитской) группе ност-
ратич. макросемьи, и языков Африки
к Ю. от Сахары, с другой. Обнаружи-
ваются определ. черты сходства между
афразийскими языками и языками бенуэ-
конго (в частности, банту и др. бантоид-
ными), что может быть проявлениями
очень отдаленных древних родств. связей
(в конечном счете между ностратич. язы-
ками и конго-сахарскими), если они не
смогут быть объяснены как следствие
позднейшего взаимодействия этих язы-
ков уже на территории Африки.
Особое место на Ю. Африки занимают
готтентот, языки, часто объединяемые
вместе с бушменскими в группу койсан.
языков, к к-рым присоединяются нек-рые
языки Вост. Африки (сандаве, хатса).
Возможно, что именно койсаи. языки
представляют языки древнего населения
Африки (в такой же мере, как енисейские
и нек-рые другие, им родственные,—
остаток языков раннего населения зна-
чит. части Евразии). Очень плохо изуче-
ны т. наз. пигмейские языки Ю. Афри-
ки (самый термин остается столь же
условным, как «папуасские» языки).
Условным обозначением, не имеющим
реального классификационного смысла,
является и обозначение части языков
С. Сибири и Д. Востока как «палеоси-
бирских», или «палеоазиатских». Зап.
«палеосибирскими» языками называли
енисейские, родств. связи к-рых опреде-
ляются благодаря выявлению их связей
с сев.-кавк. и другими близкими им язы-
ками (отд. сходства между енисейским
и «палеоазиатским» юкагирским, близ-
ким к уральскому и, следовательно, к но-
стратическому, вероятно, объясняются
позднейшими контактами на терр. Сиби-
ри и сопредельных областей). Такие
палеоазиат, языки, как чукотско-коряк-
ские (чукотский, корякский, ительмен-
ский), могут быть включены в ностратич.
семью (хотя эта гипотеза принимается
только частью исследователей). Сходную
гипотезу предлагали и в отношении нивх-
ского (гиляцкого) языка, но речь может
идти, по-видимому, лишь о проникнове-
нии в него нек-рых отд. заимствований
(общих и с др. языками Вост. Азии и
Д. Востока). Изолированно стоит среди
др. языков Вост. Азии айнский яз. (в сев.
Японии), сопоставляемый (как и енисей-
ские) с языками амер, индейцев. Эски-
мос. яз., близкородственный алеутскому,
или унанганскому, широко распростра-
нен по сев. морскому побережью С.-В.
Азии, С. Америки и Гренландии. Он
представляет собой, по-видимому, след
одной из последних волн заселения
С. Америки волнами пришельцев из Ст.
Света. Сопоставления эскимосско-алеут-
ского с индоевропейским и в целом ио-
стратическим в последнее время повто-
ряются все чаше. Кроме эскимосско-але-
утского и на-дене, сближаемых с двумя
обширными макросемьями языков Ст.
Света, к амер, языкам коренного населе-
ния, сопоставимым с ностратическими,
принадлежат языки группы пеиути (в ча-
стности, винтун на С. Калифорнии и др.),
Но в. этом случае характер связей скорее
может говорить о том, что эта группа
америндских языков до прихода в Сев.
Америку взаимодействовала (скорее все-
го, на территории Сибири) с уральско-
юкагир. языковой группой (возможно,
что речь идет только о следах языковых
контактов, а не о языковом родстве);
часть общих лексич. элементов вместе
с тем находит параллели и в енисейском.
Другие предлагавшиеся сопоставления
языков Ст. Света и америндских (напр..
тюрк, языков и кечуа в Юж. Америке)
касались отд. изолиров. групп слов и не
позволяют сделать определ. выводов
о возможном языковом родстве.
Большинство языков Сев. Америки
объединяются в крупные макросемьи,
возможно в конечном счете родственные
друг другу. К таким макросемьям (кроме
изолированно стоящих на-дене языков)
относится алгоикино-мосанская, или ал-
гоикино-вакашская, состоящая, по од-
ной из классификаций, из алгонкинских
(наиболее детально изученная семья,
включающая ритваискую подгруппу —
языки юрок и вийот на Тихоокеанском
побережье Калифорнии, алгонкинскую
группу в Канаде и США, в том числе
кри, оджибва, мепомиии, фокс и др.)
и вакашских (нутка. квакиутль и белла-
белла на о. Ванкувер и прилегающей
части материка), к-рые объединяются
в мосаи. подгруппу вместе с группой
чемакум (частично вымершей) и чрезвы-
чайно архаичными салишскими языками
(шусвоп, калиспел и ряд других). Пред-
полагались также особые связи алгонкино-
вакашского (алгонкино-мосанского) с ку-
тенаи (на границе Канады) и языками
группы галф (подразделяющимися на
муского-натчезскую группу в штатах
Луизиана и Миссисипи, с подгруппами
натчез и чоктау-алабалая-крик; особня-
ком стоят вымерший тупика и два язы-
ка той же группы в Луизиане). Большое
пространство занимают языки макросе-
мьи хока-сиу, делящиеся на группу хока
(с сев.-калифорнийской ветвью, включаю-
щей яна и ряд др. языков, группу юма
в штатах Аризона и Калифорния, а так-
же отд. группы языков в Мексике, Ника-
рагуа и Гондурасе) и сиу (лакота, кроу и
нек-рые др. языки сев. прерий, а также
вымершая юго-вост. п>уппа), с к-рыми
в последнее время объединены ирокез-
ские и каддайские языки. Макросемья
юки-пенути включает юкй (ранее относи-
мый ошибочно к хока-сиу) и пенути (вин-
тун, сопоставляемый, как и юки, с ураль-
ско-юкагирским; мивок, майду и др. язы-
ки центр. Калифорнии); единство всей
группы нек-рыми американистами под-
вергается вомнеиию: ацтеко-таноанская
(или тано-юто-ацтекская) макросемья ох-
ватывает собственно юто-ацтекские язы-
ки (в т. ч. язык древнего ацтекского
гос-ва, имевший памятники иероглифич.
письма в доколумбовой Мексике и длит,
позднейшую лит. традицию), а также
языки таио (в Нью-Мексико) и киова
(в штате Оклахома). В Центр. Америке
особенно существенна макросемья майя-
соке, состоящая из семей майя (к ней
относится язык майя, представленный
значит, числом частично дешифрован-
ных древних надписей и рукописей до-
колумбового времени, а также ряд дру-
гих относительно близких друг к другу
языков, в Мексике и Гватемале) и михе-
соке (неск. вымерших языков, а также
языки михе, соке и пополука на п-ове
Теуантепек в Мексике). В ту же макро-
семью включают также языки хуаве (на
Тихоокеанском побережье п-ова Теуан-
тепек) и тотонакскую группу (в т. ч.
тотонак и тепехуа в Мексике), но эта
гипотеза подвергается сомнению.
Согласно америндской гипотезе, мак-
росемьи алгоикино-мосанская, юки-пе-
нути, тано-юто-ацтекская и майя-соке
родственны не только друг другу, но и
след. осн. макросемьям языков Юж.
Америки: аравакской (обширная груп-
па языков Гайяны, Венесуэлы, Боливии
и Колумбии), яномапо-пано-таканской
(включающей семью чнбча на простран-
стве от Никарагуа до Колумбии, а также
наиболее распространенный язык индей-
цев Юж. Америки кечуа, бывший осн.
языком царства инков, а также язык ай-
мара, широко используемый в Перу и Бо-
ливии), тукано (в Колумбии, Эквадоре и
Бразилии), уитото (отд. племенные язы-
ки в Колумбии), тупи-гуарани (обшир-
ная группа языков Гайяны, Бразилии,
Боливии, Аргентины, к к-рой принадле-
жит оси. язык Парагвая гуарани и тупи-
памба, широко использовавшийся как
осн. язык межплеменного и межнац. об-
щения на вост, побережье Бразилии в 16—
17 вв. н. э.), же (макросемья, включаю-
щая ряд подгрупп индейских языков Бра-
зилии). Иногда яномано-пано-таканские,
аравакские, тупи-гуарани и нек-рые др.
языки объединяют вместе в андо-эквато-
риальную группу. Открытым остается
вопрос о месте карибских языков (в Вене-
суэле и Гайяне), к-рые, по одному из
вариантов америндской гипотезы, не
входят в единую америндскую семью,
разделение к-рой должно было относиться
ко времени вскоре после заселения Аме-
рики осн. пришельцами. Нек-рые из
чрезвычайно многочисл. языков юга
и центра (отчасти и севера) Америки еще
недостаточно исследованы, и их класси-
фикация не менее условна, чем класси-
фикация «папуасских» и «пнгмейских»
языков Ст. Света. Ранее, выдвигая ги-
потезу о родстве между собой всех без
исключения индейских языков Америки,
М. Сводеш предположил, что все совр.
Я. м. восходят к диалектам одной язы-
ковой семьи, существовавшей в Ст. Све-
те неск. десятков тысячелетий назад
(согласно Сводешу, в то время сущест-
вовали и др. семьи, исчезнувшие бесслед-
но). Однако методы определеиия времени
распада языковой семьи, введенные Сво-
дешом и широко используемые в совр.
лингвистике (см. Глоттохронология), не
дают достоверных результатов примени-
тельно к периодам, превышающим 4—5
тысячелетий, и поэтому выводы Своде-
ша (а до него А. Тромбетти) о моногенезе
(едином происхождении) всех языков
Америки и Ст. Света не являются надеж-
ными. Но вместе с тем исследования пос-
ледних лет позволили объединить почти
все известные ранее осн. семьи языков
Ст. и Н. Света в относительно небольшое
число макросемей, между к-рыми, в свою
очередь, замечаются нек-рые связи. По-
этому допущение о единстве хотя бы зна-
чит. части известных нам Я. м. пред-
ставляется более аргументированным, чем
до осуществленных за последние годы
выдающихся достижений в области ге-
неалогия. классификации языков. Но
окончательным выводам о ранней исто-
рии Я. м. поепятствует недостаточная
изученность большого числа языков.
Можно предполагать, что значит, чис-
ло языковых семей сохранилось лишь
в отд. названиях мест и заимствованиях
или исчезло бесследно; сохранившиеся
памятники нек-рых древнейших языков
(в частности, иероглифич. языка Крита)
остаются нерасшифрованными. Нек-рые
древнейшие культурные языки челове-
чества (шумерский, этрусский) еще не
нашли общепризнанного места в генеало-
гия. классификации языков, хотя и
в этом отношении в последние годы до-
стигнут целый ряд выдающихся успехов.
Классификация языков Америки, Аф-
рики, Юго-Вост. Азии, Н. Гвинеи и Океа-
нии во многом еще детально не разрабо-
тана. Поэтому картина языковой истории
человечества, рисуемая современной на-
укой, является весьма приблизительной.
• Шор Р. О.. Чемоданов Н. С.,
Введение в языковедение, М.. 1945; Наро-
ды Африки, под ред. Д. А. Ольдерогге,
И. И. Потехина. М., 1954; Иванов В. В..
Генеалогия, классификация языков и поня-
тие языкового родства, М., 1954; Индейцы
Америки. Этнография, сб., М., 1955; На-
роды Австралии и Океании. М., 1956; Ре-
форматский А. А., Введение в яз-
знание, 2 изд., М., 1960; Языки народов
СССР. т. 1-5, М., 1966-68: Иллич-
Свитыч В. М., Опыт сравнения ностратич.
языков, т. 1—2, М., 1971—76; Брук С. И.,
Этнодемографнч. ситуация в послевоенном
мире, «Сов. этнография», 1976, №3; его
ж е, Население мира. Этнодемографнч.
справочник, 2 изд., М., 1986; Языки Азии
и Африки, т. 1—3, М.. 1976—79; Яхон-
тов С. Е., Языки Вост, и Юго-Вост. Азии
в IV—I тысячелетиях до в. э., в кн.: Ран-
няя этнич. история народов Вост. Азии, М.,
1977; Кетский сб. III. Антропология, этно-
графия, мифология, лингвистика, М., 1982;
F । nc k F. N., DieSprachstammedes Erdkreises,
3 Aufl., Lpz., 1923; Schm i d t W., Die Sprach-
familien und Sprachenkreise der Erde, Hdlb.,
1926; Kieckers E., Die Sprachstamme
der Erde, Hdlb., 1931; Gray L. H., Foun-
dations of language, N. Y.. 1939; M i lew-
ski T., Zarys jezykoznawstwa ogdlnego, cz.
2— Rozmieszczenie jezykdw, zesz. 1—2, Lub-
lin — Krakow, 1948; Pei M. A., The world's
chief languages, 3 ed., L., [1949]; H о rn-
Ьи rg er L., Le langage et les langues,
P., 1951; Holmer N. M., Further traces
of Paleo-Eurasian, «International Anthro-
pological and Linguistic Review», 1953,
v. 1, >6 2—3; Greenberg J. H.,
Studies in African linguistic classification,
New . Haven, 1955; его же, Historical
linguistics and unwritten languages, в ки.:
Anthropology today, Chi., 1953; его же,
General classification of Central and South
American languages, в кн.: Men and cultures.
Selected papers of the Fifth international
congress of anthropological and ethnological
sciences, Phil.. 1960; его же, Languages of
Africa, 2 ed., The Hague. 1966; его же, Lan-
guage in the Americas, Stanford, 1987; Hamp
E. P., Selected summary bibliography of lan-
guage classifications. «Studies in Linguistics»,
1960, v. 15, Me 1—2; Les langues du monde...,
sous la direction de A. Meillet et M. Cohen,
[nouv. id.], t. 1—2, P.. 1964; Bodmer F r.,
Die Sprachen der Welt, 3 Aufl., Koln —
B„ 1964; Voegelin C. F.. V о e g e-
1 i n F. M.. Languages of the world. «Anthro-
pological Linguistics», 1965, № 6—7; H a-
as M. R., Historical linguistics and the
fenetic relationship of languages, The Hague,
969; GoddardR. H., Algonquian, Wiyot,
and Yurok: proving a distant genetic relation-
ship, Indo-European studies II, Camb. (Mass.),
1972; Gregersen E. A., Kongo-Saharen,
«Journal of African Languages.», 1972, v. 11,
fit 1; Comparative studies in Amerindian
anguages, The Hague — P.. 1972; S w a-
desh M., The origin and diversification of.
language, L., 1972; его же, Tras le huella
linguistics de la prehistoria, Mex., 1960;
его же, Mapas de clasificacidn linguistica
de Mexico у las Americas, Mex., 1959; О li-
ly R., Jezyki Afryki, Warsz., 1974; Koh-
ler O., Geschichte und Probleme der Glie-
derung der Sprachen Afrikas, в кн.: Die Volker
Afrikas und ihre traditionellen Kulturen,
Tl 1, Wiesbaden, 1975; Benedict P. K.,
Austro-Thai and Austroasiatic. в кн.: Austro-
asiatic studies, Honolulu, 1976; его же,
Vocalic transfer: a Southeast Asia areal fea-
ture, в кн.: Acta Orientalia. v. 40, Cph.,
1979; Chafe W. L., The Caddoan, Iro-
quian and Siouan languages. The Hague,
1976 (Trends in linguistics, v. 3); S a d о v s z-
k у О. J.. Report on the state of the Uralo-
Penutian research, в кн.: Ural-Altaische
Jahrbiicher, Bd 48, Wiesbaden, 1976; Nor-
man J.. T s u - 1 i n Mei. The austroasia-
tics in Ancient South China. Some lexical
evidence, Monumenta Serica. «Journal of
Oriental Studies», 1978, v. 32 (1976); Le-
vine R. D.. Haida and Na-Dene: a new
look at the evidence, «International Journal
of the American Linguistics», 1979, v. 45,
Na 2: Mukarovsky H. G., Bantusprachen
und Sudansprachen, «Afrika und Ubersee»,
1979, Bd 62, H. 2.	Вяч. Вс. Иванов.
ЯЗЫКЙ НАРОДОВ СССР — языки,
на к-рых говорят народы, живущие на
территории СССР. В СССР представле-
но ок. 130 языков коренных народов
страны, живущих в 15 союзных, 20 авт.
республиках, 8 авт. областях и 10 авт.
округах, и неск. десятков языков, осн.
ЯЗЫКИ 613
масса носителей к-рых имеет свою госу-
дарственность за пределами СССР.
Языки сов. народов различаются по
объему обществ, функций, происхожде-
нию, типологии, численности говорящих
на каждом нз них, наличию и отсутствию
письменности и письм. традиций, а так-
же по графич. основам письменности.
Наиболее развитым и распространенным
в СССР языком является русский язык,
офиц. язык СССР, выполняющий функ-
ции средства межнац. общения. Явля-
ется одним из мировых языков.
По происхождению (генетич.
родству) Я. н. СССР относятся к след,
группам и семьям языков:
I.	ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ,
к к-рым относятся: 1. Армянский язык;
2. Балтийские языки —латышский яз.,
литовский яз.; 3. Восточнославянские
языки — белорусский яз., русский яз.,
украинский яз.; 4. Германские языки —
идиш; 5. Иранские языки — белуджский
яз., вост.-нран. языки Памира, курдский
яз., осетинский яз., таджикский яз., та-
лышский яз., татский яз., ягнобский яз.;
памирские языки: шугнано-ру-
шанская группа — бартаигский яз., оро-
шорский яз., рушанский яз., шугнанский
яз.; ваханский яз., ишкашимский яз.,
язгулямский яз.; 6. Новоиидийские язы-
ки — цыганский яз.; 7. Романские язы-
ки — молдавский яз.
II.	КАВКАЗСКИЕ (ИБЕРИЙСКО-
КАВКАЗСКИЕ) ЯЗЫКИ, к к-рым от-
носятся: 1. Абхазско-адыгские языки —
абазинский яз., абхазский яз., адыгей-
ский яз., кабардино-черкесский яз.; 2.
Картвельские языки—грузинский яэ.,
эанский яз., сванский яз.; 3. Дагестан-
ские языки — аварский яз.; андийские
языки — андийский яз., ахвахский яэ.,
багвалинский яз. (или кванадинский),
ботлихский яз., годоберинский яз., ка-
ратинский яз., тиндинский яз., чамалин-
ский яз.; даргинский яз., лакский яз.;
лезгинские языки — агуль-
ский яз., арчинский яз., будухский яэ.,
крызский яз., лезгинский яз., рутульский
яз., табасаранский яз., удинский яз.,
хиналугский яз., цахурский яз.; ц е з-
ские языки — бежтинский (бежи-
тинский, или капучинский) яз., гинух-
ский яз., гунзибский (гунзальский, хун-
зальский, нахадинский) яз., хваршин-
ский яз., цезский яз.; 4. Нахские языки —
бацбийский яз., ингушский яз., чечен-
ский яз.
III.	КИТАЙСКО-ТИБЕТСКИЕ ЯЗЫ-
КИ, к к-рым относится дунганский яз.
IV.	МОНГОЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ, к
к-рым относятся: бурятский яз., кал-
мыцкий яз.
V.	ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ,
к к-рым относятся: чукотско-кам-
чатская группа — алюторский
яз., ительменский яз., керекский яз.,
корякский яз., чукотский яз.; э с к и-
мосско - алеутская груп-
па — алеутский яз., эскимосский яз.;
изолированные палеоази-
атские языки — кетский яз., нив-
хский яз., юкагирский яз.
VI.	САМОДИЙСКИЕ ЯЗЫКИ, к
к-рым относятся: нганасанский яз., не-
нецкий яз., селькупский яз., энепкий яз.
VII.	ТУНГУСО-МАНЬЧЖУРСКИЕ
ЯЗЫКИ, к к-рым относятся: нанайский
яз., негидальский яз., орокский яз.,
орочский яз., удэгейский яз., ульчский
яз., эвенкийский яз., эвенский яз.
VIII.	ТЮРКСКИЕ ЯЗЫКИ, к к-рым
относятся: азербайджанский яз., алтай-
614 ЯЗЫКИ
ский яз., башкирский яз., гагаузский яз.,
долганский яз. (нек-рые ученые считают
его диалектом), казахский яз., караим-
ский яз., каракалпакский яз., карачаево-
балкарский яз., киргизский яз., крымско-
татарский яз., кумыкский яз., ногай-
ский яз., татарский яз., тофаларский яз.,
тувинский яз., туркменский яз., узбек-
ский яз., уйгурский (новоуйгурский) яз.,
хакасский яз., чувашский яз., шорский
яз., якутский яз.
IX.	ФИННО-УГОРСКИЕ ЯЗЫКИ,
к к-рым относятся: марийский яз., саам-
ский яз.; мордовские языки — мокшан-
ский яз., эрзянский яз.; обско-угорские
языки — мансийский (вогульский) яз.,
хантыйский яз.; пермские языки — коми-
зырянский яз., коми-пермяцкий яз.,
удмуртский яз.; прибалтийско-финские
языки — вепсский яз., водский яз.,
ижорский яз., карельский яз., ливский
яз., эстонский яз.
ЯЗЫКИ, ОСНОВНЫЕ НО-
СИТЕЛИ КОТОРЫХ ЖИВУТ
ВНЕ ПРЕДЕЛОВ СССР. К ним
относятся: ассирийский яз., болгарский
яз., венгерский яз., греческий яз., ко-
рейский яз., монгольский яз., немец-
кий яз., персидский яз., польский яз.,
румынский яз., словацкий яз., турецкий
яз., финский яз., цыганский яз., чеш-
ский яз. и нек-рые др.
После Окт. революции 1917 и образо-
вания СССР в генетич. взаимоотноше-
ниях родств. языков не произошло су-
ществ. изменений, за исключением уско-
ренных обществ, развитием процессов
нивелировки, распада и постепенного от-
мирания территориальных диалектов и
говоров (влияние лит. языков, хозяйств,
строительства, обусловившего широкое
развертывание процесса миграции населе-
ния в новые промышленные р-ны, и др.).
По типологии различаются
агглютинативные (тюрк., эскимосско-
алеут. и др.), агглютинативно-флектив-
ные (иберийско-кавк., отчасти финно-
угор. и др.), флективные (вост.-слав. и
нек-рые др.), инкорпорирующие (чукот-
ско-камчат. ) языки. Интенсивное взаимо-
действие Я. н. СССР не привело их
к сколько-нибудь заметным типологич.
изменениям. Внутр, закономерности раз-
вития языка, заимствование им отд.
фонем, морфологич. и синтаксич. черт,
обогащение словарного состава не обус-
ловили трансформации структур языков
в той степени, к-рая ведет к переходу язы-
ков из одной типологии в другую. Одиако
приобретенные языками разных типов
новые черты в условиях весьма интенсив-
ного функционирования, развития и вза-
имодействия старопнсьм., младописьм.
и бесписьм. языков имеют существ, зна-
чение для дальнейшего их развития:
наблюдается трансформация старых,
свойственных данному языку, и возник-
новение новых фонетич., морфологич.,
синтаксич. черт (превращение позицион-
ного варианта фонемы [в] в самостоят.
фонему [у] в калм. яз., адаптация,
внедрение в языковую структуру неха-
рактерного для вайнахских и нек-рых др.
языков сочетания согласных в начальной
позиции в заимствованных словах, напр,
«протокол», «пленум», «критика» и т. д.,
заимствование отд. фонем и др.; заимст-
вование из рус. яз. модели словосочета-
ния и аффиксов фамилий -ев//-ева и от-
чества -евич//-евна младописьм. языками,
аффиксов глагольных времен и личного
спряжения алеут, языком и др.); разви-
тие лексико-семантич. и стилистич. систем.
Численность говорящих
на каждом из Я. н. СССР колеблется
в значит, пределах. Рус. яз. считают сво-
им родным языком ок. 137,5 млн. чел.
(перепись, 1979). Примерно на каждом
из 50 языков говорит не более 30 тыс. чел.
По данным переписей населения, наблю-
дается рост числа лиц, признающих
родным язык своей национальности.
Поэтому утверждения нек-рых зарубеж-
ных советологов и лингвистов об ассими-
ляции и русификации языков и народ-
ностей СССР лишены всякого основания.
По наличию и отсутст-
вию письменности и пись-
менных традиций Я. н. СССР
подразделяются на старописьменные,
младописьменные и бесписьменные. Кста-
рописьмениым и младописьменным от-
носится более 70 языков коренных наро-
дов СССР. Нек-рые малочисленные на-
родности — носители бесписьм. языков
(напр., бацбийцы) признали нецелесооб-
разным создание письменности на их
родных языках. Они пользуются лит.
языками крупных народов, среди к-рых
живут, и языком межнац. общения.
Грузины и армяне пользуются своими
оригинальными нац. письменностями;
латыши, литовцы и эстонцы имеют пись-
менность на основе лат. алфавита. Пись-
менность многих языков народов СССР
с 30-х гг. 20 в. основана на рус. (слав.)
графике. Принято решение о переводе
письменности молд. языка на лат. графику.
Сложность, многообразие языковой
жизни сов. общества обусловлены преж-
де всего различиями в объеме обществ,
функций языков, т. е. конкретного про-
явления коммуникативной функции язы-
ка в разных сферах деятельности носи-
телей этого языка. Я. н. СССР различа-
ются по совокупности их функций, ина-
че говоря, по объему, совокупности сфер
применения. Напр., бесписьм. бацбий-
ский яз. не употребляется в начальных,
средних, высших учебных заведениях
в качестве языка обучения; удм. яз.
применяется как язык обучения в нач.
школах, но не используется в этой роли
в средних спец, и высших учебных заве-
дениях, в сфере естеств. и технич. наук;
укр. и белорус, языки впервые в сов.
эпоху стали выполнять функции языка
обучения в средних и высших учебных
заведениях, в сфере обшеств., естеств.
и технич. наук и т. д.; рус. яз. вы-
полняет наиболее широкие социальные
функции, в т. ч. функции языка межиац.
общения, одного из мировых языков.
Закономерности развития Я. н. СССР
проявляются прежде всего в социально
обусловленном функциональном и вну-
триструктурном их развитии. Наиболее
важным в социальном отношении и ха-
рактерным для сов. эпохи является
развитие обшеств. функции Я. н. СССР.
Так, фуикциоиально-стилистич. полива-
лентность груз, и арм. лит. языков за
все века их существования ие проявля-
лась так всесторонне, как за годы сов.
власти. Кирг. и ингуш, языки, как и
одноаульный хиналуг. яз., в 1917 были
бесписьменными и находились пример-
но на одном уровне функционального
развития, употребляясь в сферах бытово-
го общения, хозяйств, деятельности их
носителей, а также в сфере духовной
культуры, религии и т. д. Письменность
на кирг. яз. была создана в 1924 вначале
на основе араб., с 1926 — на основе лат.,
с 1940 — на основе рус. алфавита, на ин-
гуш. яз.— после Окт. революции 1917
первоначально на основе араб., с 1923 —
на основе лат., с 1938 — на основе рус. ал-
фавита. К 1980 обществ, функции этих
языков (особенно киргиз, яз.) достигли
высокого уровня развития. Мн. языкв
народов СССР, ранее бесписьменные,
стали применяться в сфере обучения в
общеобразоват. школах, в средних спец,
и высших учебных заведениях, в делопро-
изводстве и переписке, в радиовещании,
на телевидении, на этих языках издается
периодика, худож., иауч. и общественно-
полит. лит-ра, они обслуживают сферу
искусства и культуры, в больших или
меньших масштабах используются в об-
щественно-полит., науч, жизни, в сфере
обслуживания и т. д. Новые тенден-
ции в функционировании и развитии
Я. н. СССР порождены созиат. целена-
правленным осуществлением языковой
политики свободного применения язы-
ков в соответствии с жизненными потреб-
ностями их носителей. Статус гос. язы-
ков имеют большинство языков союзных
республик.
Развитие социальных функций языков
не могло не влиять на их внутр, струк-
туру. Расширение обществ, функций ока-
зывает неодинаковое влияние на разные
уровни внутр, структуры языка. Значи-
тельно более сильным оио оказывается
в лексико-семантич. и стилистич. систе-
мах, чем в области звукового строя, мор-
фологии и синтаксиса.
В лексико-семантич. системах осн.
структурные типы лексич. единиц лит.
языков не подвергались существ, измене-
ниям. Однако в этих системах возникли
новые лексич. пласты (преим. термино-
логические, напр. термины естеств. и
обществ, наук в груз, яз.); во всех лит.
языках образовался общий фонд общест-
венно-полит. лексики («марксизму «ма-
териализму «коммунизму «совет*, «со-
ветский*, «социалистический*, «диктату-
ра пролетариата», «интернационализм*
и т. д.); значительно обогатился сло-
варный состав лит. языков в соответ-
ствии с расширением сфер их примене-
ния, напр. в лит. языках народов союз-
ных республик Ср. Азии появилось в
сов. время по меньшей мере 150—200
тыс. новых слов — терминов, заимство-
ванных или созданных на базе исконного
фонда; сформировался относительно не-
большой фонд новых типов лексич. еди-
ниц из заимствований и путем сочетания
исконных н заимствованных элементов,
напр. нехарактерные для нахских и адыг,
языков (см. Нахские языки, Абхазско-
адыгские языки) типы относит, прилага-
тельных (ингуш, революциоини къовсам
'революционная борьба’, адыг, социали-
стическз ’социалистический’ и т. д.).
Создание письменностей, расширение
обществ, функций ранее бесписьм. язы-
ков, развитие на иих иац. культуры
(худож. лит-ры, искусства на базе
устного нар. творчества и т. д.) нривели
к формированию и развитию в младо-
письм. лит. языках разных функцион.
стилей, иапр. издание обществеино-по-
лит. и публицистич. лит-ры, развитие
периодич. печати и т. п. сформировали
публицистич. стиль. Развитие обществ.,
гуманитарных, естеств. и технич. наук,
обучение на младописьм. и старописьм.
языках в школах и высших учебных за-
ведениях обусловили возникновение на-
уч. стиля. Введение делопроизводства,
офиц. переписки и судопроизводства и др.
создали необходимые условия для фор-
мирования официально-делового стиля.
В языке худож. лит-ры стали развиваться
жанры прозы, поэзии, драматургии. Со-
циально обусловленные закономерности
развития обществ, функций старописьм.
и младописьм. языков и формирование
функцион. стилей в этих языках зависят,
т. о., от области применения этих язы-
ков, от характера устного н письм. ис-
пользования лит. языка, от объема и
жанрового своеобразия систематически
и в течение длит, времени издаваемой на
нем лит-ры и др. причин.
Социально обусловленные закономер-
ности функционирования, развития и
взаимодействия Я. н. СССР, расшире-
ние их обществ, функций не привели
к «ломке* их фонологич. и грамматич.
систем. Однако и в них возникают новые
явления как результат взаимодействия
языков, напр. заимствование из рус. яз.
удм. языком фонем х, ф, ц; киргиз-
ским — фонем в, ф, х, ц, ч; кабардино-
черкесским — форм относит, прилага-
тельных «советскэ» ’советский’, «комму-
нистическэ* ’коммунистический'; воз-
никновение в груз. яз. под влиянием рус.
яз. синтаксич. модели ра пирс? 'что это?’,
вместо рогор пирс; возникновение новых
типов сложноподчиненных предложений
в тувин., бацбийском языках и т. д.
В условиях социалистич. строительства
в Я. н. СССР происходил процесс отми-
рания т. наз. социальных жаргонов, арго
разных групп ремесленников, декласси-
ров. элементов. Социально обусловлен-
ные закономерности развития культур-
ной и языковой жизни сов. общества в ус-
ловиях общенар. грамотности исключают
возможность возникновения процессов
пиджинизации и креолизации языков
(см. Пиджины).
Закономерности функционирования,
развития и взаимодействия Я. и. СССР
обусловлены прежде всего социальными
причинами. Однако проблема влияния
социальных функций Я. н. СССР на их
внутр, структуру (напр., разнотипность
в разные ист. периоды), общая теория
социальных функций языков, вопросы о
взаимовлиянии функцион. и внутрист-
руктурного развития Я. н. СССР не раз-
работаны еще в достаточной степени.
В сов. эпоху исследованы не только
все Я. н. СССР, но и почти все их диа-
лекты («Языки народов СССР», г. 1—5,
1966—68, и др. работы). Исследование
языков сов. народов осуществлялось и
осуществляется в разных аспектах: син-
хронном, историческом, сравнительно-
историческом , сравнительно-сопостави-
тельном, структурно-типологическом, ис-
торико-типологическом, совершенствует-
ся анализ функционального и внутри-
структуриого развития Я. н. СССР и др.
Разрабатываются проблемы двуязычия,
изучения и распространения рус. яз.,
создания и совершенствования письмен-
ностей, унификации терминологии, нор-
мирования языков и культуры речи. В ис-
следовании этих проблем сов. яз-знанием
достигнуты значит, успехи (см. Совет-
ское языкознание).
• Дешериев Ю. Д., Развитие младо-
письменных языков народов СССР. М., 1958;
его же. Закономерности развития и взаи-
модействия языков в сов. обществе, М.,
1966; Мусаев К. М., Алфавиты языков
народов СССР, М., 1965: Языки народов
СССР, т. 1-5, М., 1966—68: Б i л о-
д i д I. К., Розвиток мов сошалгстичних
нашй СРСР, Кшв, 1967; Дешериев Ю. Д.,
Протчеико И. Ф., Развитие языков
народов СССР в сов. эпоху, М., 1968; Зако-
номерности развития лит. языков народов
СССР в сов. эпоху, т. 1—4, М.. 1969—76;
Исаев М. И., Сто тридцать равноправ-
ных, М., 1970; Развитие национально-рус.
двуязычия. М., 1976; Рус. язык как средство
межнац. общения, М., 1977; Численность и
состав населения СССР, М., 1985 (ЦСУ
СССР).	Ю. Д. Дешериев.
ЯЗЫКЙ ПРОГРАММИРОВАНИЯ (ал-
горитмические языки) — класс искусст-
венных языков, предназначенных для
обработки информации с помощью вы-
числительных машин. Тексты на Я. п.
являются предписаниями по обработке
последовательностей символов (в част-
ности, записей чисел); все тексты можно
рассматривать как повелительные (пред-
писывающие). По семантич. критериям
выделяются след, уровни организации
текста Я. п.: знаки алфавита, к-рые нс
имеют самостоят. значения; имена (ал-
фавитно-цифровые аналоги слов) — ми-
нимальные двусторонние единицы; вы-
ражения — комбинации имен, имеющие
неповелит. значение; операторы — синтак-
сич. конструкции, отражающие определ.
действие (т. е. повелит, значение); про-
граммы (семантически и синтаксически
завершенная последовательность предписа-
ний). Алфавит Я. п. обычно содер-
жит лат. буквы, десятичные цифры и
знаки препинания (разделители), в т. ч.
разл. виды скобок. Алфавит Я. п., ис-
пользуемых в СССР, часто дополняется
рус. буквами. Среди имен выделя-
ются константы, именующие всегда один
и тот же объект, напр. имя «пять» име-
нует число 5, а имя PLUS — операцию
сложения, другой вид имен — перемен-
ные (идентификаторы), к-рые могут име-
новать разл. объекты, напр. имя F мо-
жет иметь значением число 5, функцию
возведения числа в квадрат и т. п. В ы-
ражения вЯ. п. примерно соответ-
ствуют словам или группам слов естеств.
языков, значение выражения определено,
если заданы значения входящих в него
имен; напр., значением выражения
F(X, 5) — 7 является число 8, если значе-
нием F является операция умножения чи-
сел, а значением X — число 3. Опера-
торы Я. п. соответствуют предложени-
ям естеств. языков. Напр., оператор при-
сваивания: А «- X—3, значение к-рого—
’сделать значением переменной А число,
равное разности между значением X и
числом 3'. П р о г р а м м ы Я. п. соот-
ветствуют текстам естеств. языков. Каж-
дый оператор, входящий в программу,
может при ее выполнении на ЭВМ выпол-
няться необходимое (заранее неизвест-
ное) число раз.
Характерная черта Я. п.— неопреде-
ленность границ между уровнями симво-
лов, слов, предложений и текста. При
записи текстов и их вводе в ЭВМ это вы-
ражается, в частности, в том, что статус
пробела близок к статусу др. символов.
Напр., выражение GOTO может считать-
ся одним символом, или одним словом,
или словосочетанием.
Важной особенностью Я. п. является
однозначность понимания текста. Как
правило, они имеют точно описанные
синтаксис и семантику. При описании
Я. п. и их реализации на ЭВМ широко
используются порождающие грамматики
(как правило, контекстно-свободные).
Перевод текстов на Я. п. в последователь-
ность команд, к-рые непосредственно вы-
полняются ЭВМ, осуществляется при по-
мощи спец, программ-трансляторов.
Важной содержательной характеристи-
кой Я. п. является его уровень.
Более высокий уровень означает возмож-
ность задания элементарными составляю-
щими языка более сложных предписаний.
Повышение уровня состоит в усложне-
нии элементарных объектов языка и опе-
раций над ними. Напр., объектами вме-
сто чисел и символов становятся числовые
матрицы и строки символов, операция-
ми — умножение матриц, поиск вхожде-
ния слова в строке.
С т. зр. области применения Я. п. под-
разделяются на универсальные,
дающие возможность задавать алгорит-
ЯЗЫКИ 615
мпч. предписания разных типов, и с п е-
циализированные, предназна-
ченные для относительно более узких
целей: моделирования (напр., техноло-
гия. процессов), автоматической обра-
ботки текста, управления к.-л. про-
цессами и т. п. Важное место среди уни-
версальных и специализиров. Я. п. за-
нимают д налоговые Я. п., содержа-
щие развитые средства общения ЭВМ
и пользователя.
Прототипами Я. п. были формальные
языки описания вычислимых функций
и языки абстрактных вычислит, уст-
ройств. Первыми Я. п. для ЭВМ были
языки машинных команд, возникшие
одновременно с созданием средств вы-
числит. техники в нач. 50-х гг. 20 в. Раз-
витие Я. п. шло по пути повышения
их уровня, упрощения процесса обще-
ния человека и машины, повышения
эффективности программирования. К
нач. 70-х гг. общее число Я. п. состав-
ляло ок. 1 тыс. Наиболее широко ис-
пользуются Я. п. высокого уровня:
фортран, кобол, ПЛ/I, алгол, бейсик,
паскаль. Из Я. п. т. наз. низкого уровня
распространен язык ассемблера. При ре-
шении задач, связанных с естеств. языка-
ми, задач искусств, интеллекта и т. п.
наиболее распространен язык лисп иЯ.п.,
созданные на его основе, а также пролог.
В области школьного образования широ-
кое распространение получил язык лого.
• Кри и и ц к и й Н. Л., Миронов
Г. Л.. Фролов Г. Д-. Программиро-
вание и алгоритмич. языки. М.. 1975;
Пратт Т., Языки программирования:
разработка и реализация, М.. 1979; Йен-
сен К., Вирт И., Паскаль: руководство
для пользователя и описание языка, пер. с
англ.. М., 1982; Джермейн К. Б..
Программирование на IBM/360, пер. с англ.,
[2 изд.]. М-, 1983.	Л. Л. Семенов.
ЯЗЫКОВАЯ ПОЛ ЙТИ КА — совокуп-
ность идеологических принципов и прак-
тических мероприятий по решению язы-
ковых проблем в социуме, государстве.
Особой сложностью отличается Я. п.
в многоиац. гос-ве, т. к. в этом случае
она должна учитывать такие факторы,
как многоязычие, своеобразие нац. со-
става и межиац. отношений, роль отд.
языков и их носителей в обществ, жизни.
Идеология, принципы и практич. меро-
приятия в области Я. п. взаимозависимы
и неразделимы, а поскольку Я. п. явля-
ется составной частью нац. политики,
она в осн. чертах зависит от общих прин-
ципов последней. Примером демократия,
реализации Я. п. в многонац. гос-ве явля-
ется ленинская нац. и языковая политика.
Я. п. связана с сознат. воздействием об-
щества на язык, и с этой т. зр. она пред-
ставляет собой концентрированное выра-
жение методология, и социальных основ,
определяющих идеология, и практич.
отношение той или иной гос.-полит, си-
стемы к функционированию, развитию
л взаимодействию языков, к их роли
в жизни народа или народов. В центре
внимания Я. п. находятся наиболее круп-
ные нац.-языковые проблемы широкого
социального и идеология, значения; да-
леко не все частные изменения и реформы
(напр., нек-рые изменеиня в орфографии,
мероприятия, направленные на повыше-
ние культуры речи, и т. п.) могут быть
правомерно отнесены к сфере се дейст-
вия.
Я. п. оказывает влияние прежде всего
на лексико-семаитич. систему, особен-
но на обществ.-полит, лексику, а также
иа стилистич. дифференциацию литера-
616 ЯЗЫКОВАЯ
турного языка, на диал. члеиение языка
и стирание диал. различий, иа проводи-
мые гос-вом орфография, реформы.
В соответствии с идеология, целями
определ. классов в области культуры
Я. п. может быть перспективной (в сов.
науч, лит-ре такая политика называется
языковым строительством; в зап.-европ.
и амер, лит-ре употребляется термин
«языковое планирование») и ретроспек-
тивной (культура языка или речи). В со-
циалистич. обществе первостепенное зна-
чение приобретает решение таких задач,
как практич, осуществление равнопра-
вия наций, народностей и их языков, соз-
дание нац. государственности, обслужи-
ваемой нац. языком, развитие нац.
культуры на базе родного языка и соот-
ветственно обеспечение необходимых ус-
ловий для этого: создаиие алфавитов для
ранее бесписьм. языков, обучение на
родном языке, организация развития нау-
ки и культуры на иац. языках, широкое
применение родных языков в сферах
массовой коммуникации (печать, радиове-
щание, телевидение, кино), а также в
офиц. переписке и делопроизводстве.
Я. п. в СССР опирается на положение
В. И. Ленина о том, что «без условным тре-
бованием марксистской теории при раз-
работке какого бы го ни было социального
вопроса является постановка его в опре-
деленные исторические рамки, а затем,
если речь идет об одной стране (напри-
мер, о национальной программе для дан-
ной страны), учет конкретных особен-
ностей, отличающих эту страну от других
в пределах одной и той же исторической
эпохи» (Поли. собр. соч., т. 25, с. 263—
264). Ленинская нац. политика с первых
лет Сов. власти была положена в основу
языкового строительства в СССР — мно-
гонац. гос-ве, многие из народоа к-рого
до Окт. революции 1917 не имели воз-
можности нормально развивать и исполь-
зовать свои языки, в наибольшей степе-
ни — те народы, у к-рых не было собств.
письменности.
Равенство граждан СССР перед зако-
ном независимо от их национальности
и языка утверждено в Конституции СССР
и конституциях союзных республик;
одним из конституционных прав явля-
ется право на обучение в школе иа род-
ном языке. Важнейшие достижения Я. п.
в СССР — науч, разработка и введение
в практику новых, соответствующих фо-
нетич. строю языков алфавитов для мн.
народов, создание таких алфавитов для
ранее бесписьм. народов; быстрое и раз-
ностороннее развитие младописьм. лит.
языков; высокий уровень обществ, функ-
ций языков (см. Языки народов СССР).
Процессы дальнейшего развития языков
иитеисивио продолжаются; усиливается
роль и значение нац. языков союзных и
авт. республик, многие из них стали гос.
языками; рус. яз. функционирует как
язык межиац. общения и как офиц. язык
в СССР. Является одним из мировых
языков (см. Международные языки).
Проявлением Я. п. в феод, эпоху бы-
ло навязывание языка завоевателей по-
коренным ими народам (ср. распростра-
нение в ср. века араб, или перс. яз.
в иноязычных регионах). Для Я. п.,
основанной на оурж. идеологии, в раз-
ные ист. периоды свойственна практика
исключения из сферы внимания гос-ва
диалектов и языков нац. меньшинств,
что приводит к вымиранию этих языков
и диалектов, практика огранич. исполь-
зования языков малых народов, поли-
тика т. наз. языковой лояльности лишь
по отношению к языку иац. большинства,
политика «вестернизации» (ориентация
развивающихся стран на языки бывшая
колон, держав, преим. расширение сфе-
ры их применения), пренебрежит. отно-
шение к языкам и культурам угнетенных
народов.
Амер, социолингвисты применительно
к США предпочитают говорить ие о язы-
ковом плюрализме, а именно о языковой
лояльности; подобная Я. п., создавая
иллюзию свободы любого подхода к воп-
росу о роли языка в жизни его носителей,
в развитии нац. культуры, в обществ.-
полит, жизни народа, на деле освобож-
дает гос-во от экономия., социальных,
полит., моральных забот о языках зави-
симых народов и обусловливает недо-
оценку гос-вом языков нац. меньшинств,
их роли и значения в жизни их носи-
телей, отказ от содействия их развитию,
расширению их социальных функций.
• Дешер и ев Ю. Д.. Сов. методоло-
гия, теория и практика планирования и прог-
нозирования языкового развития. М., 1970;
его же, Социальная лингвистика. К осно-
вам общей теории. М., 1977; Николь-
ский Л. Б.. Синхронная социолингви-
стика. -М., 1976; его же. Язык в по-
литике и идеологии стран зарубежного
Востока, М.. 1986; Швейцер А. Д.,
Совр. социолингвистика. М., 1977; Языко-
вая политика в афро-азиат, странах, М.,
1977; Язык и идеология, К.. 1981; Совр.
идеология, борьба и проблемы языка, М.,
1984; Fishman J. А. [а. о.]. Language
loyalty in the United States. The Hague —
[a. o.J. 1966; Sprache und Ideologic, hrsg. von
W. Schmidt, Halle (Saale). 1972.
Ю. Д. Дешериев.
ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ — совокуп-
ность форм существования (а также сти-
лей) одного языка или совокупность
языков в их территориально-социальном
взаимоотношении и функциональном
взаимодействии в границах определен-
ных географических регионов или адми-
нистративно-политических образований.
Я. с.— одно из осн. понятий и предмет
изучения в социолингвистике. Разнооб-
разные Я. с. описываются посредством
разл. призиаков — количественных, ка-
чественных и оценочных (эстимациои-
ных), на основе к-рых можно строить
типологию Я. с. Количественные
признаки: 1) число идиомов в данной
Я. с., к-рые являются ее компонентами;
2) число говорящих на каждом из идио-
мов в отношении к общему числу насе-
ления исследуемого ареала (этот пока-
затель — демография, мощность идио-
мов); 3) число коммуникативных сфер,
обслуживаемых каждым идиомом, в от-
ношении к общему числу таких сфер
(этот показатель — коммуникативная
мощность идиомов); 4) число функцио-
нально доминирующих идиомов. По об-
щему числу идиомов в составе Я. с. раз-
личаются монокомпонентиые (включаю-
щие один идиом) и пол и компонентные
(включающие неск. идиомов) Я. с. Мо-
ноком понентные Я. с. крайне редки
(напр., в Исландии, где единств, язык
представлен одной формой существова-
ния); обычно языки существуют в терри-
ториальных и социальных разновидно-
стях, что создает поликомпонентные
Я. с. Признаки демография, и коммуни-
кативной мощности могут быть прису-
щи идиомам в одинаковой пли в разной
степени, что образует параметр «равно-
мощные — разномощные идиомы» (осо-
бенно важна коммуникативная мощ-
ность); по этому параметру Я. с. разде-
ляются на равновесные (обладающие
равномощными идиомами) и неравновес-
ные (обладающие разномощными идио-
мами). Напр., Я. с. в Бельгии — равно-
весная (франц, и нидерл. языки), в стра-
нах Зап. Африки — неравновесная
(местные языки преобладают по демо-
графии. мощности, но уступают евро-
пейским по коммуникативной мощности).
В неравновесных Я. с. отд. идиомы могут
быть функционально доминирующими,
и по числу таких идиомов различаются
Я. с. однополюсные (с одним домини-
рующим идиомом) и миогополюсные
(с неск. доминирующими идиомами).
Напр., в Сенегале — однополюсная Я. с.
(доминирующий язык — волоф), в Ниге-
рии — многополюсиая (доминирующие
языки — хауса, йоруба, игбо).
Качественные признаки Я. с.:
1) лингвистич. характер входящих
в Я. с. идиомов — разновидности одного
языка или разные языки; 2) структурно-
генетич. отношения между идиомами—
сходные, родственные (родство имеется
в виду достаточно близкое), несходные,
неродственные; 3) функциональная рав-
нозначность — неравнозначность идио-
мов; 4) характер доминирующего в гос.
масштабе идиома (металекта) —
местный нли «импортированный». По
1-му признаку различаются одноязыч-
ные и многоязычные Я. с.; для много-
язычных Я. с. существенно подразделе-
ние по 2-му признаку на гомогенные и
гомоморфные (родственные и типологи-
чески сходные) или гетерогенные и гете-
роморфные (неродственные и типологиче-
ски несходные). Ввиду независимости
этих параметров возможны типы Я. с.,
демонстрирующие все возможные ком-
бинации указ, характеристик: гомоген-
ная и гомоморфная (напр., Я. с. в Че-
хословакии — чеш. и словац. языки), го-
могенная н гетероморфная (напр., Я. с.
в Швейцарии), гетерогенная и гомоморф-
ная (напр., Я. с. на Балканах, см. Бал-
канский языковой союз), гетерогенная и
гетероморфная (напр., в Финляндии —
фии. и швед, языки). По 3-му признаку,
связанному с офиц. коммуникативным
статусом идиомов, различаются гармо-
ния. Я. с. (идиомы обладают равным
статусом, напр. в Бельгии) и дисгармо-
ния. Я. с. (идиомы обладают разным
статусом, напр. во мн. странах Зап.
Африки); при этом, однако, юридич.
равноправие языков может сочетаться
с фактич. преобладанием одного из них
(иапр., в Канаде англ. яз. по сравнению
с франц, яз.). По 4-му признаку различа-
ются эидоглоссные Я. с. (металект —
одни из местных языков, напр. суахили
в Танзании) и экзоглоссные Я. с. (мега-
лект — иностр, яз., напр. франц, яз.
в Мали, англ. яз. в Гане).
Оценочные признаки касаются
внеш, и внутр, оценки идиомов (т. е.
оценки языка носителями др. языков
и исконными носителями в плане его
коммуникативной пригодности, эстетич-
ности, культурной престижности и т. д.).
Совокупность внутр, оценок определяет
степень т. наз. «языковой лояльности»
данного языкового коллектива, т. е. сте-
пень его приверженности к родному язы-
ку. В связи с возможным наличием
в Я. с. диглоссии различаются диглоссные
и недиглоссиые Я. с. (напр., диглоссиая
Я. с.— в странах Магриба, недпглос-
сные — в сов. республиках, где функцио-
нально сосуществуют нац. и рус. язы-
ки). Изучение Я. с.— необходимая
предпосылка выбора рациональной язы-
ковой политики.
Существует также более узкое поня-
тие Я. с., коррелирующее с понятием
языкового состояния как
совокупности варьирований языка (ком-
поненты состояния: функциональные
стили, формы существования и формы
реализации). В этом случае Я. с.— прост-
ранственное и социальное взаимодейст-
вие разных языков или разных компо-
нентов состояния одного языка.
• Степанов Г. В., Типология языко-
вых состояний и ситуаций в странах ром. ре-
чи, М.. 1976: Никольский Л. Б.,
Синхронная социолингвистика. М., 1976;
Швейцер А. Д., Совр. социолингвисти-
ка. Теория, проблемы, методы. М., 1977;
Виноградов В. А., Коваль А. И.,
Порхомовский В. Я., Социолииг-
вистич. типология. Зап. Африка, М., 1984;
см. также лит. при ст. Социолингвистика.
В. Л. Виноградов.
ЯЗЫКОВАЯ СПОСОБНОСТЬ — одно
из ключевых понятий психолингвистики;
многоуровневая иерархически организо-
ванная функциональная система, форми-
рующаяся в психике носителя языка
в процессе онтогенетического развития;
понятие, введенное в советской психо-
лингвистической школе А. А. Леонтье-
вым и восходящее к идее Л. В. Щербы
о «психофизиологической речевой орга-
низации индивида» как «системе потен-
циальных языковых представлений». Су-
ществует две осн. точки зрения на при-
роду Я. с.: согласно одной из них, Я. с.
заложена биологически к развивается
по мере развития ребенка (в основном
амер, психолингвистика), и напротив,
согласно другой — Я. с. есть социальное
по сути образование, формирующееся
в процессе развития деятельности обще-
ния (позиция сов. психолингвистики,
опирающаяся на многочисл. экспери-
ментальные исследования и марксистско-
ленинскую методологию).
В Я. с. различаются элементы и уровни.
Элементы — это отраженные и обобщен-
ные созиаиием элементы системы языка.
Отражением семантич. отношений в языке
служат прескрипторные правила (т. е.
правила, предписывающие говорящему
то нли иное употребление и сочетание эле-
ментов), к-рыми связаны элементы Я. с.
Эти правила имеют скрытый, неосознавае-
мый психолингвистич. характер. Уров-
ни Я. с.— связанные прескрипторными
правилами функциональные подсистемы
элементов. Есть основания полагать, что
уровни Я. с. соответствуют уровням си-
стемы языка: можно выделить фонетич.,
лексич., грамматич'. уровни, в т. ч. сло-
вообразоват. подуровень, синтаксич. уро-
вень. При изучении строения и функцио-
нирования Я. с. исследуется способ реп-
резентации системы языка в Я. с., пре-
скрипторные правила выбора элементов,
устройство уровней Я. с., что дает воз-
можность полнее представить психолинг-
вистич. механизмы речевой деятельности,
функционирование системы языка в рече-
вом общении.
• Леонтьев А. А., Психофизиоло-
гия. механизмы речи, в кн.: Общее яз-зна-
ние. Формы существования, функции, исто-
рия языка, М., 1970; Ш ах н аров и ч А. М.,
Лен де л Ж., «Естественное» и «социальное»
в языковой способности человека. Изв. АН
СССР, сер. ЛиЯ, 1978, т. 37. № 3.
А. М. Шахнарович.
ЯЗЫКОВбГО СУЩЕСТВОВАНИЯ
ШКОЛА — см. Японистика.
ЯЗЫКОВОЙ СОЮЗ — особый тип аре-
ально-исторической общности языков, ха-
рактеризующийся определенным количе-
ством сходных структурных и материаль-
ных признаков, приобретенных в резуль-
тате длительного и интенсивного контакт-
ного и конвергентного развития в преде-
лах единого географического пространст-
ва. Идея Я. с. содержится в трудах
И. А. Бодузпа де Куртеиз. Понятие и
термин «Я. с.» впервые сформулировал
в ст. «Вавилонская башня и смешение язы-
ков» (1923) Н. С. Трубецкой, к-рый
предложил различать языковую семью
и Я. с. Согласно Трубецкому, Я. с.— это
группа языков, обнаруживающих сущест-
венное сходство в синтаксисе, морфоло-
гии, иногда — внешнее сходство в фо-
нетике и обладающих общим фондом
культурных слов, но не связанных сис-
темой звуковых соответствий н исконной
элементарной лексикой. Примером Я. с.
является балканский языковой союз.
Теория Я. с. получила дальнейшее раз-
витие применительно к др. ареалам кон-
тактирования языков. Я. с. как особая
ареальная общность языков характери-
зуется совокупностью сходных структур-
ных и материальных признаков на раз-
ных уровнях языковой системы — син-
таксиса, морфологии, фонетики, син-
таксич. стилистики, а также общностью
в лексике и фразеологии. Комплексность
разноуровневых языковых характеристик
в контактирующих языках есть оси.
критерий для постулирования Я. с. Наи-
большей степени конвергенции подвер-
жен синтаксис взаимодействующих язы-
ков. В балканском Я. с., напр., выделя-
ется ок. 20 сиитаксич. балканизмов —
элементарных синтаксич. конструкций.
Менее других поддается конвергенции
в рамках Я. с. фонетич. уровень.
К Я. с. относятся помимо балканского
поволжский (волго-камский) Я. с., объ-
единяющий финно-угор. языки марий-
ский и удмуртский, тюркские — баш-
кирский, татарский, чувашский, и центр,-
азиатский (гималайский) Я. с., в состав
к-рого входят языки Центр. Азии разл.
семей и групп: иранской, индоарийской,
дравидийской, тибетско-китайской.
Конститутивными признаками поволж-
ского Я. с. служат: в синтаксисе — спо-
собы построения прямой речи и важная
роль деепричастных оборотов с форман-
том -ганда, в морфологии — сходство
в системе времен, в образовании сослагат.
наклонения, в употреблении выделит,
частиц, использовании притяжат. суф-
фикса З го л. ед. ч. в функции определ.
артикля, в фонетике — появление редук-
ции гласных. Для языков центр.-азиат.
Я. с. общими являются усложненность
консонантизма, наличие тона, объеди-
нение основ местоимений 1-го и 2-го л.
мн. ч., консервация местоименных кли-
тик, использование эргативных конст-
рукций и двадцатеричной системы счета.
Согласно новейшим исследованиям, раз-
витие языков по типу Я. с. имеет место
в нек-рых регионах Юго-Восг. Азии,
Африки и Океании.
Предпринимались попытки постули-
рования Я. с. на основе общих призна-
ков лишь на одном языковом уровне.
Идея «кавказского фонологического сою-
за» была высказана Трубецким; позже
Р. О. Якобсон выдвинул и подробно раз-
вил положение о т. наз. евразийском
Я. с., представлявшем собой построение
одноуровневой структурной общности,
основанное на миним. типологич. схож-
дениях в фонологии большого числа
языков Европы и Азин — одиотоновой
просодике и мягкостной корреляции со-
гласных фонем. Подобные построения, ие
принимающие во внимание непосредств.
ареальное взаимодействие языков, долж-
ны рассматриваться как чисто типологи-
ческие и не могут служить основанием
для постулирования Я. с.
На основе схождения на одном: фоне-
тико-фонологич. уровне был первона-
чально выделен и центр.-азиат. Я. с.
(В. Н. Топоров). Правомерность обос-
нования данной ареальной общности поз-
ЯЗЫКОВОЙ 617
же была подкреплена выявленными схож-
дениями и на др. уровнях языковой
структуры.
Я. с. в собств. смысле слова иногда
называют интенсивными, тогда как од-
ноуровневые структурные общности, по-
добные «евразийскому Я. с.»,— экстен-
сивными (Г. Бирнбаум). Общие призна-
ки, объединяющие языки в Я. с. на мно-
гих уровнях, определяются как изоглос-
сы конвергенции, тогда как общие одно-
уровневые признаки — как структурно-
типологич. сходства. Установление гра-
ниц Я. с. осуществляется с помощью вы-
явления изоглосс конвергенции. Опреде-
ляющей тенденцией конвергентного раз-
вития по типу Я. с. становится упроще-
ние грамматич. средств, явление т. наз.
аграмматизма.
В аспекте речевого общения Я. с. пред-
ставляет собой коммуникативную модель
особого рода, где распределение по прин-
ципу похожести / непохожести в состав-
ляющих Я. с. языках вызвано к жизни
потребностями постоянной коммуникации
в условиях равнопрестижного дву- и
многоязычия. Формирование Я. с.—
это длит. ист. процесс многообразного
языкового взаимодействия. Важную роль
в его становлении играет сложный комп-
лекс виутр. и внеш, факторов развития
взаимодействующих языков, в т. ч. гене-
тич. принадлежность контактирующих
языков, этнокультурные и социальные
условия их развития, воздействие глубин-
ных (субстрат') и поверхностных (адст-
рат) катализаторов развития.
Я. с. является сложным лингвистич.
объектом, исследуемым приемами ист.,
ареального и структурно-типологич.
яз-знания. В изучение проблемы значит,
вклад внесли Бодуэн де Куртенэ, Трубец-
кой, позднее — Якобсон, Бирнбаум,
В. Скаличка, В. Георгиев и сов. языкове-
ды А. В. Десницкая, Б. А. Серебренни-
ков, Топоров, Т. В. Цивьян, Г. В. Цере-
тели, Т. С. Шарадзенидзе, Д. И. Эдель-
ман.
• Трубецкой Н. С., Вавилонская
башня и смешение языков, в кн.: Евразий-
ский времениик, т. 3, Берлин, 1923; Якоб-
сои Р.. К. характеристике евразийского язы-
кового союза, в его кн.: Selected writings.
Л. Phonological studies, ’s-Gravenhague.
1962; Топоров В. Н., Неск. замечаний
к фонологич. характеристике центр, азиат,
языкового союза, в кн.; Sumbolae linguisticae
in bonorem Georgii Kurytowicz, Wroclaw —
Warsz.— Krakdw, 1965; Серебренни-
ков Б. А.. О нек-рых отличит, признаках
волгокамского языкового союза, в кн.: Язы-
ковые контакты в Башкирии. Уфа, 1972;
Эдельман Д. И., К теории языкового
союза, ВЯ, 1978, № 3; Цивьян Т. В.,
Синтаксич. структура балкан. языкового
союза. М.. 1979; Нерознак В. П..
Языковые союзы, в кн.: Лингвистич. типоло-
гия. М.. 1985.	3. П. Нерознак.
ЯЗЫКОЗНАНИЕ (языковедение, линг-
вистика) — наука о естественном чело-
веческом языке вообще и о всех языках
мира как индивидуальных его представи-
телях.
Место Я. среди других наук. Я. н
социальные науки. Поскольку
язык является важнейшим средством
коммуникации в обществе (см. Язык и
общество) и тесно связан с мышлением
и сознанием (см. Язык и мышление,
Маркс К., Энгельс Ф. о языке, Ле-
нин В. И. о языке), Я. входит (в качестве
одной из центр, наук) в круг гуманитар-
ных (социальных) науч, дисциплин, ис-
следующих человека и человеческое об-
щество. Из этих наук с Я. теснее всего
618 ЯЗЫКОЗНАНИЕ
связана этнография и ее разл.
области, разрабатывающие, в частности,
общие принципы функционирования язы-
ка в обществах разных типов, в т. ч. и
в архаичных, или «первобытных», кол-
лективах (напр., проблемы табу, эвфемиз-
мов, в теории номинации — наименова-
ний, связанных с характеристиками арха-
ичного сознания, и т. д.). Я. как наука
о языковом общении все ближе связыва-
ется с совр. социологией (см. Философ-
ские проблемы языкознания, Социолинг-
вистика, Социологическое направление).
Разные виды коммуникации в обществе
исследуются Я., теорией коммуникации,
культурной антрополог и-
е й (изучающей коммуникацию посредст-
вом любых сообщений, не только и не
столько языковых и знаковых) и семиоти-
кой. Естеств. язык — наиболее важная
(и лучше всего изученная) знаковая сис-
тема, поэтому Я. часто рассматривается
как важнейшая из семиотич. дисциплин.
Среди них Я. оказывается центр, наукой,
поскольку язык служит средством для
построения целого ряда текстов (в част-
ности, в худож. лит-ре) и «надъязыковых»
систем (семиотич. моделей мира), изучае-
мых семиотич. дисциплинами. Для иссле-
дования языковых текстов, служащих
знаковым задачам «надъязыковых» си-
стем (мифологии, ритуала, религии, фи-
лософии и т. п.), соотв. иауч. дисципли-
ны обращаются за помощью к Я. н к ряду
науч, дисциплин, пограничных с Я.,—
к филологии, исследующей тексты, гер-
меневтике, занимаюшейся пони-
манием текстов, и т. д. Но вместе с тем
решение каждой из таких задач должно
специально исследоваться и в Я., т. к.
любая новая социальная функция языка
существенно влияет иа нек-рые его уров-
ни. Необходимым оказывается возник-
новение промежуточных дисциплин, со-
прикасающихся с Я., таких, как линг-
вистич. поэтика, во мн. отношениях сбли-
жающаяся с лингвистикой текста, ис-
следующей языковые законы построения
текстов, в т. ч. и художественных (см.
Язык художественной литературы).
Соотношение между Я. и др. науками
можно исследовать в зависимости от ха-
рактера знаковой (или незнаковой) при-
роды предмета каждой из этих наук. Тес-
нее всего с Я. из семиотич. дисциплин
сближается грамматология —
наука о письме (поскольку есть виды
письма, лишь косвенно связанные с язы-
ком, грамматология в целом не входит
в Я.). Кинесика (см. также Жестов язы-
ки) соприкасается с Я., в особенности на
уровне семантики (как и раздел грамма-
тологии, исследующий ие^глифику).
Ключевая роль Я. для мн. смежных гу-
манитарных наук делает выводы Я. важ-
ными для всего гуманитарного знания
в целом. Ист. Я. по своим методам сбли-
жается с историей н др. науками,
исследующими изменение во времени
социальных структур, развитие к-рых
в ряде случаев определяет и пути языко-
вой эволюции, и развитие культуры,
лит-ры, искусства и др. Одной из важ-
нейших проблем является выяснение
того, в какой мере развитие одного из этих
рядов эволюционирующих явлений при-
чинно влияет на эволюцию другого ряда.
Ист. Я. соотносится с большим числом
ист. дисциплин, на выводы к-рых оно опи-
рается.
Многообразие функций языка в обще-
стве и тесный характер его связи с мыш-
лением и с психич. деятельностью чело-
века делает весьма гибким взаимодейст-
вие Я. с соответствующими социальными
и психология, науками. Особенно тесны
связи Я. с психологией, уже в
19 в. вызвавшие вторжение психология,
методов и идей в Я. (см. Психологическое
направление). В 50-х гг. 20 в. образова-
лась новая пограничная с Я. наука —
психолингвистика. Развитие идей по-
рождающей грамматики привело к ее ор-
ганич. слиянию с когнитивной психоло-
гией и к постепенному включению Я.
в круг фундаментальных когнитивных
наук и их приложений, объединяемых
общим термином «искусственный интел-
лект». Считавшиеся общими для Я. и
психологии вопросы соотнесения языка
и мышления иитенсивно изучаются совр.
логикой, философией языка и одно-
временно составляют содержание лингви-
стич. семантики.
Я. и естественные науки.
Я. и математика. Связи Я. не
только с социальными науками и науками
о человеке, но и с естеств. науками наме-
тились еще в 19 в. Нек-рые предложен-
ные еще А. Шлейхером аналогии между
сравнительно-историческим языкозна-
нием и дарвиновской теорией эволюции
нашли поддержку в совр. науке. Дешиф-
ровка генетич. кода во многом основыва-
лась на усвоении биологами опыта Я.
и на типология, аналогиях со структурой
естеств. языка, к-рые продолжают изу-
чаться и генетиками, и лингвистами. Ме-
тоды сравнит.-ист. реконструкции пра-
форм и определения времени расхожде-
ния между потомками одного праязыка
в Я. оказались аналогичны сходным про-
цедурам в молекулярной теории эволю-
ции (определение белка — исходного ис-
точника для сопоставимых белков в раз-
ных организмах, установление времени
разделения организмов в ходе эволюции).
Контакт Я. с биологией осуществляется
также при исследовании возможного нас-
ледств. характера оси. языковых способ-
ностей человека, что связано и с пробле-
матикой глоттогенеза, и с разработкой
идеи моногенеза языка. Более четко опре-
делился статус нейролингвистики, изу-
чающей на основании лингвистич. данных
функции и зоны центр, нервной системы,
связанные в норме и патологии с языком.
На границе Я. и психиатрии находится
исследование особенностей речи при раз-
ных видах психич. расстройств. При пси-
хоанализе сосредоточивается внимание
на бессозиат. речевых ошибках и на не-
осознаваемом содержании монолога па-
циента, произносимого в присутствии
врача. И. А. Бодуэн де Куртенэ, Э. Се-
пир, М. М. Бахтин, Р. О. Якобсон,
Э. Бенвенист, исследуя связь науки о бес-
сознательном с Я., отметили, что разные
уровни языка в разной мере «автомати-
зированы» и ие осознаются говорящими.
По мере развития нейролингвистики ста-
вится вопрос о соотнесении разных ча-
стей теории языка с характеристиками
работы соответствующих зон центр, нерв-
ной системы человека. Для' понимания
особенностей физиологии человека имен-
но язык играет особенно важную роль,
что постепенно начинает учитываться
и в теоретич. работах по психофизиоло-
гии, и в медицинских (психотерапевтич.)
приложениях, имеющих аналоги в нар.
медицине (заговорные тексты и т. п.).
Совр. инструментальные методы экспе-
риментальной фонетики связаны с при-
менением разл. приборов, гл. обр. элек-
троакустических (спектрографы, интоно-
графы и т. п.), а также регистрирующих
движения органов речи (артикуляцию).
Фонетика поэтому особенно тесно связана
с физикой и физиологией.
Технич. задачи, связанные с увеличением
эффективного использования каналов пе«
редачи речевой информации и с устным
общением с ЭВМ и роботами, представ-
ляют собой практически наиболее важные
области прикладного Я. (см. Приклад-
ная лингвистика'), где проводится иссле-
дование речи и вычисление ее статистич.
характеристик методами матем. теории
информации, разработанной акад.
А. Н. Колмогоровым и амер, математи-
ком К. Шенноном. Связь Я. с теорией
информации, стимул для изуче-
ния к-рой дали технич. приложения Я.,
вместе с тем приводит к четкой форму-
лировке существенных проблем, связан-
ных с характером акта общения и с соци-
альными функциями языка.
За свойственным нек-рым направле-
ниям Я. 1-й пол. 20 в. сосредоточением
только на изучении языка как «предме-
та в самом себе» с сер. 20 в. следует сбли-
жение Я. с физико-матем. науками, в ча-
стности с математикой; возникает
особая область математики — матема-
тическая лингвистика, включающая ма-
тем. формальную (алгебраич.) теорию
грамматик и статистич. теорию языка
(использующую методы матем. статисти-
ки, теории вероятностей и теории ин-
формации). Методы матем. логики при-
меняются для формального описания
категорий естеств. языков. Я. оказалось
той гуманитарной наукой, к-рая, не по-
рывая связей с др. науками о человеке
и его культуре, первой решительно стала
использовать не только инструментальные
методы наблюдения (в фонетике) и экс-
периментальные приемы (в психолингви-
стике), но и систематически применять
матем. способы (в т. ч. и ЭВМ) для полу-
чения и записи своих выводов. Быстро
развивается вычислительная
лингвистика, цель к-рой — соз-
дание сложных систем обслуживания
ЭВМ посредством языка, делающих воз-
можным прямой разговор человека с
ЭВМ, автоматич. переработку, запоми-
нание, поиск и вывод информации в рече-
вой форме и т. п. (иногда часть этих задач
объединяют термином «инженерная линг-
вистика»). Существенна роль языка и Я.
для компьютерной революции (в особен-
ности в связи с появлением к сер. 80-х
гг. персональных и др. компьютеров, спо-
собных вести диалог с «потребителем» на
естеств. языке), что приводит к дальней-
шему стимулированию роста именно тех
областей Я., к-рые особенно важны для
этих новейших практич. приложений. Мн.
традиционные области Я. существенно
изменяют методику исследования благо-
даря возможности использовать в них
ЭВМ: становится возможным построе-
ние программ, реконструирующих раз-
ные альтернативные варианты фоноло-
гич. и грамматич. уровней праязыков,
машинное определение времени раз-
деления родств. языков методом лекси-
костатистики, составление - машинных
словарей для обширных корпусов древ-
них письм. текстов и проведение на ЭВМ
вспомогат. работ для дешифровки древ-
них письменностей, запись в памяти ма-
шины полного грамматич. словаря кон-
кретного языка и т. п. Характер примене-
ния этих вычислит, методов сближает
вычислит. Я. с такими науками, как
экспериментальная физика, где проверка
определ. матем. моделей осуществляется
путем обработки на ЭВМ соотв. экспери-
ментального материала. Описание мира
и его фрагментов в физике и др. естеств.
науках использует естеств. язык; им в ка-
кой-то мере продолжают пользоваться
и после выработки на его основе специ-
ального матем. языка; свойства естеств.
языка сохраняют свое значение для этих
наук н до настоящего времени. Поэтому
необходимость учета особенностей естеств.
языка и достижений Я. признаются круп-
нейшими представителями физики и др.
естеств. наук.
Принципы членения Я. иа разделы и со-
став Я. Эмпирически сложившиеся разде-
лы Я., частично пересекающиеся и уже
потому не образующие логически единой
системы, можно представить как соотно-
сящиеся друг с другом по нек-рым разл.
параметрам.
Общее Я. и частные нау-
ки о языке. Различаются наиболее
общие и частные разделы Я. Один нз
крупных разделов Я.— т. иаз. общее
Я.— занимается свойствами, присущими
любому языку, и отличается от исполь-
зуемых им частных языковедч. дисцип-
лин, к-рые выделяются в Я. по своему
предмету — либо по отд. языку (напр.,
рус. яз.— русистика, япон. яз.— япо-
нистика, и т. п.), либо по группе родств.
языков (напр., романистика, изучающая
ром. языки, тюркология, изучающая
тюрк, языки, и т. п.), либо по география,
области, внутри к-рой группируются
ареально и/или типологически близкие
языки (напр., балканистика, кавказове-
дение и т. п.). Общее Я. устанавливает
общие (или статистически преобладаю-
щие) черты всех языков как эмпириче-
ски — индуктивно, с помощью типоло-
гии, так и дедуктивно, исследуя общие
(значимые для всех коллективов людей)
закономерности функционирования язы-
ка (см. Универсалии, Функции языка),
особенности любого речевого акта и тек-
ста и т. п.
С 50-х гг. 20 в. развивается область
общего Я., к-рая занимается выделением
структуры и языка самой лингвистич.
теории, называемой в широком смысле
слова метатеорией Я. (в более уз-
ком смысле под метатеорией понимается
часть общего Я., занятая сравнит, оцен-
кой разных типов лингвистич. теорий).
Общее Я. различает также разделы Я.
в зависимости от членения самого языка
на уровни (см. Уровни языка) и от ори-
ентации данного раздела на ту или иную
сторону языкового знака (слова) и текста
(высказывания). Те разделы Я., к-рые
преим. занимаются структурой означаю-
щих н означаемых и в меньшей степени
теми неязыковыми явлениями, с к-рыми
соотнесены знаки языка, называют иног-
да термином «внутреннее Я.», или
«внутренняя лингвистика», в отличие
от т. наз. «внешнего Я.», или
«внешней лингвистики». Но поскольку
язык как социальное явление описывает
нек-рые внеязыковые события, деление
на «внутреннее Я.» н «внешнее Я.» всег-
да условно и носит скорее количеств,
характер (одни разделы носят более
внутр, характер, другие — более внеш-
ний).
Разграничиваются области Я., связан-
ные прежде всего с означающей
стороной единиц Я., необходимой
для того, чтобы говорящий воспринял
при речевом общении передаваемый ему
текст. Фонетика ориентирована на зву-
ковой уровень — непосредственно доступ-
ную для человеческого восприятия звуко-
вую сторону. Ее предметом являются
звуки речи во всем их многообразии. Они
исследуются с помощью приборов, фик-
сирующих артикуляционные (физиоло-
гические) и акустич. характеристики зву-
ков. Фонетисты опираются и на возмож-
ности слухового аппарата человека, пред-
назначенного, в частности, и для восприя-
тия речи,— человеческого уха. Фонетика
зафиксировала и разработала общий ин-
вентарь звуков, используемых в разных
языках мира, и создала универсальную
систему для их записи — междунар. фо-
нетич. транскрипцию. Звуки языка изу-
чает также фонология, но с функциональ-
ной и системной точек зрения, как дис-
кретные элементы, различающие между
собой знаки и тексты языка. В качестве
исходной единицы и объекта исследования
фонологий выделяется фонема и/или фо-
нологический различит, (дифференци-
альный) признак. В таких языках, как
классический тибетский, в качестве осн.
единицы описания может быть выбрана
не фонема и не признак, а слог или сил-
лабема в силу наличия четкой структуры
последней. Вопрос об осн. фонологич,
единице (как и о единицах др. уровней
языка) определяется только структурой
и функционированием данного конкрет-
ного языка н не должен заранее одина-
ково решаться для всех языков мира.
Поэтому граница между общим Я. н
«частным» Я. достаточно подвижна.
При выборе в качестве осн. единицы
фонологич. уровня сегментной фонемы
(см. Сегментация) описание этого уров-
ня (над к-рым надстраивается супрасег-
ментный, или просодический, включаю-
щий ударение, тон, интонацию и т. п.)
в большей мере сводится к выявлению
разных позиционных комбинаторных ва-
риантов (аллофонов) каждой фонемы.
Мн. фонологич. школы и направления
при решении вопросов о выделении фо-
нем и их вариантов обращаются к грам-
матич. (морфологич.) роли соотв. звуко-
вых единиц. Вводится особый морфоно-
логич. уровень и исследующая его линг-
вистич. дисциплина — морфонология,
предметом к-рой является изучение фоно-
логич. состава морфологич. единиц язы-
ка — морф (частей словоформ) — и раз-
ного рода грамматически обусловленных
чередований фоием.
Разделы Я., к-рые изучают звуки ре-
чи,— фонетика, фонология, морфоно-
логия — не исследуют означаемой
стороны знаков как таковой. Эту
сторону знаков исследуют другие (в ши-
роком смысле слова — семантически ори-
ентированные) разделы Я., для к-рых
значения (т. е. означаемые) представ-
ляют гл. интерес. При этом обращается
внимание одновременно как на означае-
мые стороны знаков (значения), так и на
кодирование этих последних с помощью
означающих.
Грамматика — раздел Я., исследую-
щий слова, морфемы, морфы, морфоло-
гич. части слов и их сочетания, зиачения
к-рых обязательны для знаков данного
типа (класса) в данной языковой систе-
ме. Разные языки различаются тем, ка-
кие именно значения в них являются грам-
матическими (см. Грамматическое зна-
чение, Категория языковая). Набор тех
значений, выражение к-рых чаще всего
является обязательным при каждой фор-
ме данного класса, оказывается достаточ-
но близким в разных языках мира,
а нек-рые категории (глагол как часть
речи и нек-рые его признаки, в частности
лица глагола, имя существительное как
часть речи) совпадают в подавляющем
большинстве языков и могут быть при-
знаны языковыми универсалиями.
В грамматике выделяются морфоло-
гия и синтаксис. Разделение этих двух
уровней необходимо только в тех языках,
где слово членится на морфологич. сос-
тавные части (морфы). В языках же пос-
ледовательно изолирующего (чисто ана-
ЯЗЫКОЗНАНИЕ 619
литического) типа (как в классическом
китайском) грамматика может быть цели-
ком сведена к синтаксису. Однако и для
этих языков в описание иногда включа-
ется морфология, в к-рой отдельно опи-
сываются классы слов (определяемые,
однако, не по собственно морфологиче-
ским, а по синтаксич. критериям). Соот-
ношение грамматики, морфологии и син-
таксиса является примером относит, ус-
ловности выделения разных разделов
Я. и соответствующих им уровней, завися-
щих от типа языков, на к-рый ориенти-
ровано описание.
В морфологии с т. зр. значений обычно
в качестве особых разделов Я. выделя-
ются словообразование, имеющее дело
с деривационными значениями, и слово-
изменение, исследующее выражение всех
других (значительно более абстрактных)
грамматич. значений внутри одной сло-
воформы, противопоставляемой в па-
радигме морфологически др. словофор-
мам. В языках агглютинативного типа
(напр., тюркских), где каждое грамма-
тич. значение соответствует определ. аф-
фиксу, для описания цепочек аффиксов
необходима грамматика порядков (или
рангов).
Как традиционная грамматика, разде-
ляющая формально-семантич. морфоло-
гич. классы слов (см. Части речи) и
функциональные члены предложения,
так и совр. синтаксич. теории в разной
мере учитывают чисто семантич. аспект
синтаксич. значений и формальные грам-
матич. структуры. Это делает возможным
несколько альтернативных (или отчасти
дополнительных по отношению друг к
другу) подходов к синтаксису, к-рый
в одних грамматич. системах вбирает
в себя большую часть описания языка,
в других — играет подчиненную роль.
Словарем языка (в отличие
от его грамматики) занимается неск.
разделов Я.: семантика и примыкающие
к ней разделы Я. (фразеология, семан-
тич. синтаксис, интенсивно развивающий-
ся в соответствии с установкой на струк-
туру как таковую, характеризующей и
смежные дисциплины в знании 20 в.)
объединяются друг с другом при иссле-
довании исходных смыслов (см. Поня-
тийные категории) и их возможных
воплощений как в лексике, так и в грам-
матике. Большая часть этих исходных
смыслов относится к т. наз. «слабой се-
мантике^ т. е. определяется преим.
внутри самого языка, в отличие от «силь-
ной семантики», требующей соотнесения
с внеязыковым миром.
Лексическая семантика
(иногда наз. также лингвистич. семанти-
кой, в отличие от логической) представ-
ляет собой раздел Я., занимающийся ис-
следованием таких значений слов, к-рые
(во всяком случае, в данном языке) не
являются грамматическими. Лингвистич.
семантика оперирует и значениями це-
лых предложений (или их значит, фраг-
ментов) и их преобразованиями, через
к-рые определяются и значения слов.
В ией же изучаются и комбинаторно обус-
ловленные значения слов. Фразеология
исследует семантич. и синтагматич. ас-
пекты несвободных лексич. сочетаний
слов.
«Сильной семантикой» слов (и текстов)
языка, описывающих разные аспекты
внешнего и психологич. мира и нуждаю-
щихся для своего исследования в привле-
чении разнообразных энциклопедия, све-
дений об этих последних, по давней тра-
620 ЯЗЫКОЗНАНИЕ
диции, занимается раздел Я., исследую-
щий словарь (лексику) языка и наз. лек-
сикологией. Он представлен исследова-
ниями типов лексич. значений слов и
фразеология, сочетаний, парадигматиче-
ских лексикологических (сннонимич., ан-
тонимия. и т. п.) связей, системности
лексики (поля, тематич. группы и т. д.),
а также словарями типа толковых, специа-
лизированных и теоретич. лексикогра-
фия. работами (см. Лексикография).
Применение в лексикологии методов
лингвистич. семантики вызвано также
практич. целями создания автоматизиров.
информационных систем. Большой прак-
тич. интерес вызывает исследование ос-
нов терминология, обозначений в разных
областях практич. и науч, жизни (свя-
занной с общей теорией наименований,
к-рой, по традиции, занимается ономасио-
логия).
Возможная классифика-
ция разделов Я. в целом.
Одни из способов представления Я. в це-
лом как единой науки состоит в том, что-
бы разные его разделы интерпретировать
как исследование разного рода соотноше-
ний между языковыми системами. В лю-
бом исследовании содержится сравнение
данного языка с нек-рым общелингви-
стич. эталоном (играющим иногда роль
метаязыка описания); при контрастив-
ном описании двух языков один из них
описывается в сопоставлении со вторым;
исследование по фонетике любого кон-
кретного языка содержит ссылку на обше-
фонетич. инвентарь звуков (и соотв.
систему записи); то же справедливо и по
отношению к любым др. уровням языка,
описание к-рых всегда включает ссылку
на нек-рые языковые универсалии дан-
ного уровня. В этом широком смысле
исследование любого уровня конкрет-
ного языка включается в типология. Я.
(см. Типология), к к-рому относятся
прежде всего собственно типологич. ис-
следования как отд. уровней языков,
так и целых языковых систем. К типо-
логич. Я. примыкает и теория перевода,
в т. ч. автоматического перевода. Типо-
логич. Я. может отвлекаться от прост-
ранственно-временных особенностей со-
поставляемых языков (хотя в стадиаль-
ной типологии предполагается соотнесе-
ние каждого типа с определ. стадией мыш-
ления и/или культурного и социального
развития). Во всех др. разделах Я. имен-
но пространственные и временные фак-
торы находятся в центре внимания.
В течение длит, периода осн. факто-
ром, признававшимся в Я., было вре-
мя. В 19 и нач. 20 вв. в Я. преобладали
исторические — диахронические иссле-
дования отд. атомистически изолиров.
явлений каждого уровня языка; поэтому
мн. разделы Я., изолированные тогда
друг от друга, разработаны почти исклю-
чительно в плане истории языка. Сема-
сиология ограничивалась описанием и
классификацией разного рода измене-
ний значений слов (в то время как фоне-
тика занималась преим. классификацией
типов изменений звуков). Традиционная
этимология представляла собой изоли-
ров. исследование истории отд. слов
с т. зр. их происхождения и словообразо-
вания (нз основного унаследованного сло-
варя языка, исторически предшествую-
щего данному, или из др. языков в случае
заимствований). Лишь к кон. 20 в. эти-
мология создает целостные описания
групп слов в их истории, описания сло-
вообразоват. системы как основы диахро-
ния. исследования целостного набора сло-
воформ — исходных объектов сравнит.-
ист. исследования. Развитие методов изу-
чения «слов и вещей» (нем. Worter und
Sachen) и групп слов, входящих в семан-
тич. поля, привело к исследованию псс-
редством истории слов различных свя-
занных с ними сторон материальной и
духовной культуры и среды, в к-рой на
определ. ист. этапе жили носители язы-
ка (или, в сравнит.-ист. Я., того или иисго
праязыка, что иногда обозначается тер-
мином палеонтология лингвистическая).
Исследованием конкретных языков в диа-
хронии. плайе, созданием общей теории
языковой эволюции как в целом, так и
применительно к отд. уровням языка,
занимается ист. и сравнит.-ист. Я. Осо-
бую область составляют работы по диа-
хронии. типологии языков (также па раз-
ных уровнях), к-рую иногда связывают
и с теорией эволюции. В Я. укрепляется
тенденция- к объединению синхронного
описания с историческим: речь идет о том,
чтобы ввести динамический временной
фактор и в описание языка, Но синхрон-
ное функционирование языка на каждом
уровне описано значительно слабее, чем
единичные диахронии, изменения. Изме-
нение к.-л. уровня как системы только
еще начинает исследоваться. Особенно
важиы в этом плайе социолингвистич. по-
левые наблюдения, предпринятые лишь
в 70—80-е гг. 20 в. и давшие ценные ре-
зультаты (напр., подтверждена обяза-
тельность звуковых законов для микро-
эволюции языка). Социолингвис-
тика представляет собой изучение
реальных живых диалектов в пространст-
венном (в т. ч. социальном) и временном
планах. Каждый из уровней языка и его
варьирование в пространств, плане (в тер-
риториальном ограничении) исследуется
в диалектологии (применительно к одно-
му языку) и в ареальной лингвистике
(по отношению ко многим языкам, напр.
входящим в один языковой союз, а также
в исследованиях разного рода, предме-
том к-рых являются контакты двух или
более языков друг с другом, образова-
ние креольских языков и в целом процес-
сы языкового смешения). Нек-рые из
выводов и методов этих «пространствен-
ных» разделов Я. позволяют их сбли-
зить с другими пространственно ориенти-
ров. науками: напр., вывод о сохране-
нии архаичных явлений иа периферии
объединяет ареальную лингвистику с гео-
графией биологич. видов. Существенно,
что сходство этих наук касается способов
перехода от пространств, выводов к вре-
менным.
Изучение «сильной семантики» пред-
ставляет собой промежуточное звено меж-
ду «внутренней лингвистикой» и «внешней
лингвистикой», изучающей социальные
н пространственно-временные условия
бытования языка, определяющие его
варьирование. Последними занимают-
ся такие разделы Я., как лингвистич. гео-
графия, диалектология, социальная диа-
лектология и социолингвистика, ономас-
тика, топонимика. Но эти разделы «внеш-
него Я.», однако, пока не образовали еди-
ного целого, чем объясняется отсутствие
полного описания к.-л. языка мира как
целостной системы на всех уровнях в соот-
несении его с разными аспектами социаль-
ного функционирования. Существенной
проблемой пространственно-временного
Я. является установление границ между
языком н диалектом. В совр. Я. разра-
ботаны способы выявления общих черт,
к-рые объединяют всех говорящих на
данном языке или диалекте и позволяю!
выделить черты, свойственные отд. рече-
вым жанрам и стилям (последние изуча-
ются лингвистич. стилистикой', особый ее
раздел составляют области, пограничные
с поэтикой и исследующие поэтич. стили
отд. авторов н направлений словесного
искусства). Предельным случаем диал.
дробления является идиолект — язык
отд. личности, к-рый в младограмматич.
Я. часто был осн. объектом исследования.
В качестве особой области Я. в последнее
время развивается историография линг-
вистики.
Краткие сведения об истории языко-
знания. Я. начало развиваться на Др.
Востоке — в Месопотамии, где исследова-
лись грамматич. структуры шумер, яз.,
в Сирии, М. Азии (по мере распростра-
нения клинописи в 3—2-м тыс. до н. э.)
и Египте, а также в Индии и Китае. Соз-
ват. изучение языка стало необходимым
в связи с изобретением письменности и
с появлением обусловленных социальной
структурой особых языков, отличных от
разговорных (литературных и культовых
письм. языков в Передней Азии и спе-
циально разработанного лит. языка —
санскрита — в Индии). Для обучения
письму и письм. языку в Месопотамии и
Сев. Сирии (Эбла, сер. 3-го тыс. до н. э.),
а позднее и в др. странах Передней Азии
составлялись списки слоговых знаков
и грамматич. форм, а также словари,
создавались способы выделения на пись-
ме слов разных языков («глоссовым
клином» в клинописи М. Азии, Сирии
и Палестины отмечались формы родного
языка писца), но теоретич. рассмотрение
языковых фактов еще отсутствовало. Не-
обычайно высокого уровня описат. и тео-
ретич. Я. достигло в древней Индии (см.
Индийская языковедческая традиция).
Практич. стимулом для его развития было
стремление к строгому определению норм
санскрита и к точному описанию языка
священных текстов (Вед). Грамматика
санскрита, составленная Панини (ок.
S в. до н. э.), является одновременно наи-
более полным и предельно сжатым опи-
санием языковой системы (преим. на
фонологич. и грамматич. уровнях). До-
стижения иид. ученых в области фонетич.
(артикуляционного) описания звуков ре-
чи оказали значит, влияние на развитие
Я. в ср. века в Тибете, Китае, Корее и
Японии, но грамматич. исследования
в странах Д. Востока отличаются само-
стоятельностью результатов, из к-рых
наиболее существенным является уста-
новленное кит. учеными деление слов
на полные (знаменательные) н пустые
(служебные); см. Китайская языковед-
ческая традиция.
Др.-греч. исследования языка, как и
др.-индийские, своими истоками уходят
в индоевроп. мнфологич. представления
о языке (восстанавливается общий гре-
ческо-арийский миф о возникновении
языка). В отличие от Индии, где описат.
Я. получило свой формальный аппарат
и особые методы исследования, в Греции
Я. долгое время оставалось частью фило-
софии. Если в Индии формальное иссле-
дование языка часто приобретало сугубо
эстетич. характер, то в Греции на пер-
вый план выдвигалось изучение языка
как средства познания. Греч, философия
Я. (см. Античная языковедческая тра-
диция) была атомистической, т. к. она
строилась на изучении отд. слова (а не
целой языковой системы и целого выска-
зывания, составлявших предмет анализа
в инд. Я.). В греч. концепции языка
отд. слова складываются в предложения,
тогда как для индусов целостное предло-
жение разлагается на элементы лишь
в грамматич. описании. Особенно отчет-
ливо атомистич. концепция языка была
сформулирована Аристотелем, отмечав-
шим дискретный характер речи. Несмо-
тря на преимущественно логич. подход
к грамматике у Аристотеля (нашедший
продолжение в дальнейшей европ. язы-
коведч. традиции; см. Логическое направ-
ление в языкознании), ему принадлежит
заслуга установления нек-рых собствен-
но языковых фактов, в частности выде-
ления значащих и незначащих членов
предложения (соответствующих полным
и пустым словам кит. грамматиков). Опи-
сат. Я. как самостоят. дисциплина посте-
пенно оформляется в работах стоиков и
александрийской школы, а в Риме —
в трудах Варроиа, но в антич. мире оно
находится на гораздо более низком уров-
не, чем в Индии. Я. европ. средневековья
продолжало традиции антич. филосо-
фии Я., в особенности Аристотеля (см.
Европейская языковедческая традиция).
Развитие грамматич. учений греков и
инд. фонетич. теорий было осуществле-
но в ср.-век. арабском Я. (см. Арабская
языковедческая традиция).
К иач. 2-го тыс. н. э. в Я. начинают на-
капливаться наблюдения о родстве язы-
ков, чуждые как индийскому, так и ан-
тичному Я. В 1073—74 ср.-азиат. филолог
Махмуд Кашгари подходит к установле-
нию родства тюрк, языков и намечает
осн. фонетич. соответствия между ними.
В евр. Я. ср. веков (см. Еврейская язы-
коведческая традиция) высказывается
положение о родстве др.-евр. яз. с араб-
ским. Родств. отношения между отд.
языками внутри языковых семей Европы
устанавливаются Данте, Скалигером и др.
учеными позднего средневековья п Воз-
рождения. Однако эти наблюдения иад
родств. связями между языками еще не
создают особой науч, дисциплины —
сравнит.-ист. Я., возникшего лишь в 19 в.
на основе открытий кон. 18 в. Филос.
изучение языка с новой силой возрожда-
ется в 17 и 18 вв. и достигает вершины
в творчестве Г. В. Лейбница, исследовав-
шего язык в сопоставлении с др. знаковы-
ми системами (в т. ч. с языками науки)
и тем самым предвосхитившего семиотич.
изучение языка, а также и ми. положе-
ния лингвистич. семантики. Лейбниц
был одним из инициаторов широких со-
поставит. обследований разл. языков,
проводившихся в 18 в. (в частности, в Рос-
сии). На рубеже предромаитич. филосо-
фии языка 18 в. и нового сравнит‘-ист.
Я. находится концепция В. фои Гум-
больдта (см. Гумбольдтианство), вы-
двинувшего тезис о том, что язык явля-
ется творчеством, а не мертвым продук-
том созидания. Идеи Гумбольдта о свя-
зи языка с мировоззрением народа полу-
чили широкий отклик в психологическом
направлении в языкознании (19 в.) н в
этнолингвистике 20 в.; гумбольдтовские
идеи о связи языка и искусства были
развиты в 20 в. К. Фосслером и его шко-
лой (см. Эстетический идеализм в язы-
кознании).
Сравнит. Я. возникает в нач. 19 в. (ра-
боты Ф. Боппа и Р. К. Раска, а также
Я. Гримма, А. X. Востокова и др.), при-
чем развитие формального аппарата срав-
нит.-ист. грамматики индоевроп. языков
и техники установления соответствий на-
много опережает содержат, интерпрета-
цию этих соответствий. Первый опыт та-
кой интерпретации дал Шлейхер, рассмат-
ривавший развитие языка в духе биоло-
гич. идей Ч. Дарвина и тем самым близ-
ко подошедший к сопоставлению биоло-
гич. эволюции с передачей языковой
информации во времени. Предложенная
Шлейхером модель последоват. членения
индоевроп. праязыка на отд. праязыки
во времени оказалась в известных отно-
шениях удобным приближением к реаль-
ности, хотя, как несколько позднее пока-
зал И. Шмидт, она не учитывала слож-
ных пространств, связей между отд. язы-
камй. Одностороннее увлечение разме-
щением фактов языка во времени, свой-
ственное ист. Я. 19 в., было дополнено
анализом пространств; соотношений в тео-
рии воли Шмидта, в сходной с ней кон-
цепции Г. Шухардта. лингвистич. гео-
графии (Ж. Жильерон) и позднее в
итал. неолингвистике (М. Д;к. Бартоли,
Дж. Боифанте). Формальный аппарат
сравнит.-ист. Я. совершенствовался бла-
годаря введению понятий реконструкции
(Шлейхер), звукового закона и грамма-
тич. аналогии (см. Младограмматизм).
В работах Ф. де Соссюра (см. Женев-
ская школа) еще в 70-х гг. 19 в. был ис-
пользован метод внутр, реконструкции,
основанный на внутрисистемном анализе
одного языка (в отличие от внеш, реконст-
рукции, строящейся на сравнении неск.
языков). Если Шлейхер ошибочно пони-
мал введенные им символы реконструк-
ции как реальные языковые факты, то
Соссюр и вслед за ним А. Мене показали
их абстрактный характер, в связи с чем
Мейе определил праязык как систему
соответствий между языками.
В работах основоположников сравнит.
Я. язык понимался как единое целое; от-
ступлением от этой точки зрения явилось
атомистич. изучение отд. фактов Я. мла-
дограмматиками и в описат. Я. кон. 19 в.
(в частности, в работах по эксперимен-
тальной фонетике, исследовавшей отд.
звуки вне их связи с системой языка, и
в лнигвистич. географии, регистрирую-
щей отд. диал. явления). Но на основа-
нии прежде всего сравнит.-ист. сопостав-
лений в 70-х гг. 19 в. Соссюр и Бодуэн
де Куртеиэ приходят к установлению
принципов исследования языка (в част-
ности, его звуковой стороны) как системы.
Исследования ученых казанской линг-
вистической школы закладывают осно-
вы фонологии и морфонологии. Незави-
симо друг от друга Бодуэн де Куртенэ
и Соссюр вводят разграничение синхро-
ния. (статич.) и диахронич. (дииамич.)
подходов к изучению языка. Соссюр (и не-
зависимо от него амер, логик Ч. Пирс)
определяет место языка среди др. систем
знаков и место Я. среди семиотич. дисцип-
лин. Учение Соссюра о языковой систе-
ме знаков послужило основой для струк-
турной лингвистики, сформировавшей-
ся во 2-й четв. 20 в.
Принципы структурной лингвистики
применительно к фонологии, морфоно-
логии н отчасти морфологии были раз-
работаны лингвистами пражской лингви-
стической школы (Н. С. Трубецкой,
Р. О. Якобсон, В. Матезиус и др.). Тра-
диционная генеалогия, классификация
языков в трудах ученых этой школы и
Е. Д. Поливанова была дополнена группи-
ровкой языков по языковым союзам. Для
ученых школы было характерно преим.
внимание- прежде всего к структурной
типологии языков, что сближало праж-
скую школу с работами Сепира и его
последователей.
Амер, структурная лингвистика, сфор-
мировавшаяся под влиянием Ф. Боаса,
разрабатывала методы точного описа-
ния индейских языков Америки. Работы
Л. Блумфилда заложили основы деск-
риптивной лингвистики, стремившейся
исключить анализ значения из круга
рассматриваемых проблем. Наиболее
крайнее выражение это направление по-
лучило в исследованиях 3. 3. Харриса,
ЯЗЫКОЗНАНИЕ 621
пробовавшего описать язык только на
основе анализа возможных сочетаний
языковых элементов друг с другом. Др.
направление амер, структурной линг-
вистики, основанное Сепиром и разви-
ваемое К. Л. Пайком, стало изучать'язык
в более широком контексте социальной
психологии и теории человеческого пове-
дения (см. Этнолингвистика, Тагмеми-
ка).
Наиболее абстрактным направлением
структурной лингвистики явилась глос-
сематйка (Л. Ельмслев), во мн. отно-
шениях близкая к матем. теориям язы-
ка. Для развития новых направлений Я.,
ориентированных на решение практнч.
задач (вычислит, лингвистика), сущест-
венное значение имели работы Н. Хомско;
го, заложившие основы генеративной
лингвистики. Во 2-й пол. 20 в. особенно
интенсивно развивается лингвистика
текста. Для совр. этапа Я. характерны
выросший интерес к семантике и праг-
матике, особенно к теории речевых ак-
тов, контакты Я. с философией Я. (см.
Лингвистическая философия).
Советское Я., в специальных
методах изучения языка развивающее
идеи и традиции отечеств, исследователей
[см. Языкознание в России, Харьковская
лингвистическая школа, Казанская линг-
вистическая школа, Петербургская (ле-
нинградская) школа, Московская форту-
натовская школа, Московский лингви-
стический кружок, Московская фоноло-
гическая школа, Ленинградскаяфонологи-
ческая школа], характеризуется с иач.
20-х гг. 20 в. вниманием к исследованию
языка как обществ, явления (Л. П. Яку-
бннский, Поливанов, Р. О. Шор,
М. Н. Петерсон, В. И. Абаев, В- И. Жир-
мунский и др.), в частности в связи
с разработкой теории речевых жан-
ров (Бахтин), намного опередившей
социолингвистич. исследования, и в свя-
зи с изучением смешения или «скре-
щивания» языков (Н. Я. Марр и его шко-
ла); рассмотрением связей языка и мыш-
ления в тесном контакте с психологией
(Л. С. Выготский и его школа) и нейро-
психологией (А. Р. Лурия), а также раз-
работкой разных вариантов стадиальной
типологии языков (И. И. Мещанинов,
С. Д. Кацнельсон, М. М. Гухмаи,
А. В. Десницкая и др.), связанной н с вы-
движением целого ряда оригинальных
идей в общей грамматике, изучающей
типологию категорий (А. А. Холодович,
Н. Ф. Яковлев и др.). В сов. Я. были соз-
даны концепции стадиальной типологии,
фонологич. теории московской и ленинг-
радской школ; заложены основы теории
поэтич. языка н истории лит. языков,
лингвистич. стилистики и лингвистич.
поэтики. Постоянной чертой Я. в СССР
является внимание к прикладной линг-
вистике, сказавшееся, в частности, в сот-
рудничестве фонетистов (Л. В. Щерба,
Л. Р. Зиндер и др.) и инженеров связи,
а также в разработке принципов лексико-
графия. описания языков, методов состав-
ления учебных словарей и грамматик
(Щерба), в использовании фонологич.
принципов для создания алфавитов язы-
ков народов СССР (Яковлев, Л. И. Жир-
ков, Поливанов и др.; см. Языки народов
СССР, Языковая политика). В послед-
ние десятилетия работы сов. ученых
в области семиотич. подхода к языку
определяются вниманием к принципам
и методам тех отраслей Я., к-рые служат
теоретич. основой для автоматич. пере-
вода и решения др. задач вычислит.
622 ЯЗЫКОЗНАНИЕ
(«инженерной») лингвистики, становя-
щейся в мировой науке наиболее бурно
растущей областью Я. Вместе с тем Я.
2-й пол. 20 в. характеризуется возвратом
к ист. проблематике с учетом возможно-
стей синхронной типологии, выявленных
в сов. Я. еще в 30-х гг., и диахронич.
закономерностей (см. также Советское
языкознание). Исследуются новые воз-
можности проникновения в более отда-
ленные эпохи предыстории языковых се-
мей при установлении родств. отношений
между семьями Ст. Света, к-рые вслед
за В. М. Иллич-Свитычем объединяются
в ностратическую макросемью. В разви-
тии аналогичных методов выясняется
вероятность вхождения в др. макросемью
сев.-кавказских, енисейских и кит.-ти-
бетских языков. Решаются и др. вопро-
сы о родств. связях и контактах между
праязыками ряда семей. Вяч. Вс. Иванов.
ЯЗЫКОЗНАНИЕ в РОССЙИ. Начало
складываться в кон. 16 — нач. 17 вв.,
когда были созданы первые собственно
слав, грамматики Л. Зизания (1596)
н И. Смотрицкого (1619) — единств, ру-
ководства по употреблению рус. языка
до сер. 18 в. В 1731 появилась в ру-
кописи первая грамматика рус. языка
В. Е. Адодурова, переведенная (1750)
на швед, язык М. Грёиингом.
Основоположником рус. науч, яз-зна-
ния был М. В. Ломоносов, создавший
основы рус. науч, грамматики н терми-
нологии, теорию трех стилей в рус. лит.
языке, впервые в России выдвинувший
идею сравнит.-нет. изучения языков.
Во 2-й пол. 18 в. рус. язык стал предме-
том активного исследования. Граммати-
ки рус. языка Н. Г. Курганова (1769),
А. А. Барсова (1773), «Российская грам-
матика, сочиненная Российской Акаде-
мией» (1802) отражали состояние рус.
лит. языка и живой нар. речи в ее раз-
ных социально-стилевых и местных видо-
изменениях; в синтаксисе были разгра-
ничены учение о словосочетании и уче-
ние о предложении. В кон. 18 в. созданы
словари разных типов (толковые— «Сло-
варь Академии Российской», 1778—79
н 1806—22; многоязычные).
В нач. 19 в. появляется интерес к иде-
ям универсальной грамматики (особен-
но в работах И. С. Рижского, И. Орна-
товского, И. Ф. Тнмковского, содержа-
щих также сведения об нет. развитии рус.
языка, его родстве с греч., лат., нем. язы-
ками; дается классификация частей ре-
чи).
Намеченный Ломоносовым принцип
ист. изучения языка был развит
А. X. Востоковым, к-рый в кн. «Рассуж-
дение о славянском языке, служащее вве-
дением к Грамматике сего языка, состав-
ляемой по древнейшим онаго письменным
памятникам» (1820) заложил основы
сравнит, слав. Я. в Р. Одновременно
с работами по сравнит.-ист. яз-знанию
Р. К. Раска, Ф. Боппа и Я. Гримма, уста-
новивших звуковые соответствия меж-
ду согласными в герм, языках, он выявил
закономерные соответствия гласных зву-
ков в русском н др. слав, языках, выдви-
нул идею реконструкции праслав. языка
путем сравнения сохранившихся слав,
диалектов, открыл существование в пра-
слав. языке носовых гласных, устано-
вил преобладание двучленного, состоя-
щего из подлежащего и сказуемого пост-
роения предложения в рус. языке.
30—70-е гт. 19 в. характеризуются по-
становкой общетеоретич. проблем, ут-
верждением принципов сравнит.-ист. ме-
тода (И. И. Давыдов, «Опыт общесравни-
тельной грамматики русского языка»,
1852), углубленным изучением рус. язы-
ка (Г. П. Павский, «Филологические на-
блюдения над составом русского языка»,
1841—42). Первое в рус. яз-зиаиии фи-
лос. осмысление проблем языка дано (в
конспективной форме) К. П. Зелеиецким
(«Система и содержание философского
языкоучения с приложением к языку рус-
скому», 1841), к-рый выделил внешние
(ист. жизнь народа, географич. особен-
ности) и внутренние (разл. восприятие
народами категорий времени и места и
отражение этих категорий в языке) при-
чины многообразия языков.
Продолжались исследования по ист.
изучению рус. языка (фонетика, морфо-
логия, синтаксис, семантика). Как науч,
дисциплина выделилась ист. грамматика
рус. языка. Рус. язык сравнивался не
только с классич. иидоевроп. языками, но
также с тур., араб., кит. языками и др.
И. И. Срезневский, развивая идеи Восто-
кова, в кн. «Мысли об истории русского
языка» (1849) наметил программу и сфор-
мулировал задачу сравнит.-ист. изуче-
ния рус. языка (исследование лексики
и грамматики древних памятников; опи-
сание наречий и говоров; науч, анализ
рус. языка и языка писателей; сравне-
ние рус. языка со слав, языками). Он же
стал основоположником лингвистич. гео-
графии в рус. яз-знании, тщательно опи-
сав диалекты, изучив географич. распро-
странение фоиетич. и грамматич. особен-
ностей рус. языка. Мн. положения Срез-
невского были развиты представителем
логического направления в рус. яз-зна-
нии Ф. И. Буслаевым («Историческая
грамматика русского языка», 1863; «Ис-
торическая хрестоматия церковнославян-
ского и древнерусского языков», 1861),
отстаивавшим тезис о связи истории язы-
ка с историей народа, ист. изучения рус.
языка со сравнит, изучением, о необхо-
димости исследовать диалекты. Труды
Буслаева надолго определили содержа-
ние последующих работ по сравнит.-ист.
изучению рус. языка. Становление срав-
ннт.-типологич. метода изучения синтак-
сич. явлений в русском и родств. и
неродств. языках связано с трудами
Ф. Е. Корша («Способы относительного
подчинения. Глава нз сравнительного
синтаксиса», 1877).
А. А. Потебня, развивавший психоло-
гическое направление в рус. яз-знаиии,
в работах «Мысль и язык» (1862), «Из
записок по русской грамматике» [т. 1—2,
1874, т. 3, 1899, т. 4, 1941; переизд,—
т. 1—2, 1958, т. 3, 1968, т. 4 (с привлече-
нием архивных материалов), в. 1, 1985,
в. 2, 1977] рассматривал язык как по-
стоянно изменяющуюся, динамич. катего-
рию. Отсюда его мысль об изменении
значения слова при каждом случае его
употребления, отказ дать определение
предложения, идея о смене именной ста-
дии развития языка глагольной иа более
позднем этапе развития языка (см. так-
же Харьковская лингвистическая шко-
ла).
Учение о форме слова впервые разра-
батывается К. С. Аксаковым, к-рын в ра-
ботах «О грамматике вообще» (1839),
«Опыт русской грамматики» (I860) и др.
основную задачу грамматики видит в изу-
чении формы слова, внеш, выражением
к-рой являются формы склонения и
спряжения.
Традицией рус. яз-знания было сов-
мещение разработки теоретич. проблем
с лексикография. работой («Словарь цер-
ковнославянского и русского языка, сос-
тавленный Вторым отделением Импера-
торской Академии наук», 1847; «Словарь
церковнославянского языка» Востокова,
1858—61; «Толковый вловарь живого ве-
ликорусского языка» В. И. Даля, 1863—
1866),
На становление теоретич. яз-знаиия
в кои. 19 — иач. 20 вв. большое влияние
оказала деятельность представителей мос-
ковской фортунатовской школы (осно-
ватель — Ф. Ф. Фортунатов) и казанской
лингвистической школы (основатель —
И. А. Бодуэн де Куртенэ). Общелинг-
вистич. теория Фортунатова углубила
ист. подход к явлениям языка. Бу-
дучи крупнейшим представителем срав-
нительно-исторического языкознания,
Фортунатов заложил также основы фор-
мальио-лингвистич. направления в иссле-
довании языка. Углубленное изучение
(вслед за Аксаковым) формы слова иа
базе противопоставления основных и
формальных единиц языка, формулиро-
вание понятия нулевой формы (флексии),
указание на необходимость принимать
во виимаиие существование в языке сис-
темных отношений между грамматич.
формами было новым для лингвистики
кои. 19 в. и предвосхитило представле-
ния о системности языка. Фортунатов
сформулировал классич. теорию обще-
слав. и общеиндоевроп. ударения. Его
положения развивали А. А. Шахматов и
М. М. Покровский. В работах «Очерк
древнейшего периода истории русского
языка» (1915), «Древнейшие судьбы рус-
ского племени» (1919), «Синтаксис рус-
ского языка» (в. 1—2, 1925—27; посмерт-
ное изд.) Шахматов, продолжая линию
Буслаева, расширил и углубил изучение
истории рус. языка в связи с историей
народа, впервые создал общую картину
происхождения рус. языка и его наре-
чий в связи с общей проблемой происхож-
дения всего славянства, и вост, славян-
ства в частности. Им проводились иссле-
дования фонетич. строя рус. языка, типов
простого предложения и т. д. Шахма-
тов выдвинул понятие психологич. ком-
муникации — особого акта мышления,
в к-ром происходит соединение психоло-
гич. представлений. Покровский («О ме-
тодах семасиологии», 1896, и др.)
положил начало сравнит.-нет. семантике
и исследовал лексику в ее системной
организации.
Представители казанской лингвистич.
школы Бодуэи де Куртенэ, Н. В. Крушев-
ский, В. А. Богородицкий сыграли боль-
шую роль в разработке общетеоретич.
проблем, лежащих в основе совр. линг-
вистич. исследований. Подчеркивая,
вслед за Потебней, представление об из-
менчивости языка, Бодуэи де Куртенэ
стремился найти в ием устойчивость н
постоянство, находящие свою реализацию
в механизме (системе) языка. Бодуэн де
Куртенэ понимал язык как систему, части
к-рой связаны между собой отношениями
значения, формы, звучания, т. е. как
систему противопоставления. В системе
языка ои выделял фоиетич., морфологич.
и синтаксич. подсистемы (уровни). За-
долго до Ф. де Соссюра Бодуэн де Кур-
тенэ выдвинул идеи о необходимости раз-
граничения языка и речи, синхронии
(статика) и диахронии (динамика) в
языке. Впервые в рус. яз-знании Боду-
эном де Куртенэ было разработано уче-
ние о фонеме (как постоянно существую-
щем в психике представлении о звуке).
Мн. предложенные им понятия ис-
пользованы в построении совр. фоноло-
гии. Учение Крушевского об ассоциатив-
ных связях слов (ассоциации по сходству
и по смежности) предвосхитило учение
Соссюра об ассоциативных и синтагматич.
отношениях в языковой структуре. Уста-
новленный Крушевским (1883) закон об-
ратного отношения между употреблением
слова и его содержанием, позже вновь
сформулированный Е. Куриловичем в
терминах знаковой теории языка, изве-
стен сейчас как правило Крушевского —
Куриловича и используется при функцио-
нальном изучении языка.
Богородицкий развил положение Бо-
дуэна де Куртенэ об изменчивости гра-
ниц между морфологич. частями слова
и разработал учение о морфологич. про-
цессах в языке, определив сущность
аналогии, дифференциации, опрощения,
переразложения. В области сравнит.-
ист. яз-знания он предлагал не воссозда-
вать индоевроп. праязык, а определить
хронология, последовательность языковых
явлений от первонач. периода до послед-
него времени.
В кон. 19 в. углубляются исследования
разл. сторон рус. языка — его истории,
?зоиетики, грамматики, диалектологии
Фортунатов, Шахматов, А. И. Соболев-
ский, Р. Ф. Брандт и др.); см. Русистика.
В 1-й пол. 18 в. начались исследования
языков народов, населявших Россию
(В. Н. Татищев, Г. Ф. Миллер), а в
19 в.— разработка письменности для бес-
пнсьм. народов: якутов (С. А. Новгоро-
дов), чувашей (И. Я. Яковлев), алтай-
цев (В. И. Вербицкий) н др.
Тюркология характеризуется изуче-
нием фонетич. н грамматич. строя тюрк,
языков, развитием диалектографии и диа-
лектологии, излучением рунич. памятников
(О. Н. Бётлиигк, В. В. Радлов, К. Г. За-
леман и др.).
Во 2-й пол. 19 — нач. 20 вв. продол-
жалось изучение слав, языков (О. М. Бо-
дянский, В. И. Григорович, Р. Ф. Брандт,
А. А. Кочубинский, Е. Ф. Будде и др.),
соотношения рус. языка с др. слав, язы-
ками, описание системы слав, языков
в целом (см. Славистика).
Закладываются основы изучения ро-
манских и германских языков (И.В.Цве-
таев, Ф. А. Брауи и др.). В 19 — иач.
20 в в. всесторонне исследуются арм.
язык — работы К. П. Паткаиова (Патка-
няна), А. И. Томсона, Н. Я. Марра,
а также картвельские, адыгейские, даге-
станские и др. кавк. языки (работы
М. И. Броссе, П. К. Услара, Марра).
Рус. финно-угроведение представлено ра-
ботами Ф. И. Видемана, всесторонне
изучаются языки севера Европы и
Сибири (работы М. А. Кастрена).
А. М. Шегрен составил грамматику и
словарь лнвекого языка. Велись иссле-
дования в области иранистики (К. Г. За-
леман, В. А. Жуковский, В. Ф. Миллер).
В нач. 19 в. появляются первые в России
описания санскрита — работы Г. С. Ле-
бедева, поев, языкам н культуре Индии,
в к-рых он пытался объединить европ.
и иид. грамматич. традиции, труды
П. Я. Петрова, исследовавшего санскрит,
бенгали, хиндустани, маратхи, И. П. Ми-
наева, Фортунатова и др. (см. Индоло-
гия). Бётлиигк составил «Большой сан-
скритский словарь» (В б h t 1 i п g к О.,
Roth R., Sanskrit-Worterbuch, Bd 1—7,
1855—75) и «Малый санскритский сло-
варь» (В б h t 1 i n g k O., Sanskrit-
Worterbuch in Kiirzerer Fassung, Bd 1—7,
1879—89).
Фонетика и морфология балт.
языков исследовались Фортунатовым,
Г. К. Ульяновым. В изучение монг. язы-
ка крупный вклад внесли А. В. Игумнов,
Н. Я. Бичурин (Иакннф), Б. Я. Вла-
димирцов. Развитие китаеведения (см.
Китаистика) связано с работами Би-
чурина, В. П. Васильева. Велись также
исследования кор. и япон. языков
(А. Г. Лубенцов, Н. И. Конрад; см. Япо-
нистика). Большие материалы были соб-
раны по палеоазяат. языкам (труды
И. Е. Вениаминова, В. Г. Богораза,
В. И. Иохельсоиа н др.). Рус. яз-знание
19 в. достигло значит, успехов в изуче-
нии др.-егип., копт., амхар. языков,
разработке общих вопросов семитологии
(П. К. Коковцов), В. С. Голенищев
обогатил ассириологию источниками для
изучения ассир. языка, использовал дан-
ные вавнлоно-ассир. грамматики для
исследования др.-егип. языка. М. В. Ни-
кольский обратил внимание на усовершен-
ствования, к-рые внесли урарты в асси-
ро-вавилон. систему письма. Анализу
копт, рукописей, абиссин. хроник поев,
исследования Б. А. Тураева. Рус. ара-
бистика представлена работами В. Р. Ро-
зена, И. Ю. Крачковского. Исследование
языков Океании проводилось Н. Н. Мик-
лухо-Маклаем, описавшим папуас, язы-
ки. Афр. языки исследовались В. В. Юн-
кером.
Изучение языков, подготовка языко-
ведч. кадров в России в основном были
сосредоточены в Академии наук, Москов-
ском, Петербургском, Казанском ун-тах,
Лазаревском ии-те вост, языков, Азиат,
музее, Музее антропологии и этнографии
им. Петра Великого. О периодич. изда-
ниях см. Журналы лингвистические.
О развитии яз-знания после Окт. рево-
люции 1917 см. Советское языкозна-
ние.
ф Б у л и ч С. К., Очерк истории яз-зна-
ния в России, т. 1 (13 в,— 1825). СПБ. 1904;
виноградов В. В.. Рус. наука о рус.
лит. языке. «Уч. зап. МГУ», 1946, в. 106,
т. 3. кн. 1; Крачковский И. Ю.,
Очерки по истории рус. арабистики. М.,
1950; Очерки по истории рус. востоковеде-
ния. сб. 1 — 6. М.. 1953 — 63; Библиография,
указатель лит-ры по рус. яз-знанию с 1825 по
1880, в. 1-8, М.. 1954-59; Чемода-
нов Н. С., Сравнит, яз-знание в России,
М., 1956; Кононов А. Н.. История изу-
чения тюрк, языков в России. Дооктябрь-
ский период, Л.. 1972; Булахов М. Г.,
Вост.-слав. языковеды. Биобиблиография,
словарь, т. 1—3, Минск, 1976—78; Бере-
зин Ф. М., Рус. яз-знание кон. XIX —
нач. XX в., М., 1976; его же, История
рус. яз-зиания, М.. 1979; его же, Исто-
рия лингвистич. учений, 2 изд., М.. 1984,
,	Ф. М. Березин.
ЯЗЫК-ОСНОВА — см. Праязык.
ЯКУТСКИЙ ЯЗЬ'1К — один из тюрк-
ских языков. Распространен в Якут.
АССР, частично в Амурской, Магадан-
ской, Сахалинской областях, Таймыр-
ском АО и Эвенкийском АО РСФСР.
Число говорящих 312,7 тыс. чел. (1979,
перепись). Выделяются группы говоров?
центральная, вилюйская, сев.-западная
и таймырская.
Вокализм включает 8 кратких (а, ы,
о, у, э, и, о, у) и 8 соответствующих им
долгих гласных; характерны 4 дифтонга
(ыа, уо, иэ, уо). Я. я. сохраняет т. наз.
первичные долготы: 5 долгих гласных
(аа, ыы, уу, ии, уу), встречающихся
лишь в корне. Вторичные долготы, воз-
никшие в результате стяжения, встреча-
ются в любом слоге слова. Сингармонизм
последователен во всех слогах. Для кон-
сонантизма характерно слабое развитие
проточных с, j, б> х, h.
Морфология агглютинативная в соче-
тании с аналитич. приемами и с флексией
в стяженных формах. Особенностью якут,
числительных является исчезновение дол-
гих гласных и дифтонгов в древних про-
изводных формах (ср. порядковые чис-
лит. тордус ’четвертый’, бэпис ’пятый’) и
сохранение их в более поздних образова-
ниях (ср. разделит, числит. 1уеордуу
ЯКУТСКИЙ 623
’по четыре’, биэстии 'по пять’). Место-
имения личные 1-го и 2-го л. ед. ч. упот-
ребляются только в основном падеже.
Основы косвенных падежей и местоиме-
ния 1-го и 2-го л. ми. ч. восходят к притя-
жат. местоимениям; местоимения 3-го
л. ед. и мн. ч. кили ’он’, кинилэр ’оии’
не имеют аналогий в др. тюрк, языках.
Помимо 6 падежей, общих с др. тюрк,
языками, Я. я. имеет также частный, тв.,
совместный, вин. собирательный и 2 срав-
нит. падежа.
Синтаксис типично тюркский, но име-
ет и ряд особенностей: слова, связанные
подчинит, связью с к.-л. членом предло-
жения, образуют т. наз. группу члена
предложения, приравненную слову н
принимающую общий словоизменит. и
словообразоват. аффикс; прямое допол-
нение может быть оформлено в 5 паде-
жах: основном, вин., вии. собирательном,
частном, исходном в зависимости от сте-
пени охвата действием; однородные чле-
ны предложения оформляются при по-
мощи аффикса -лаах... (напр., огоиньор-
доох эмээхсин ’старик и старуха’) или
числит, икки ’два’ (огонньор иккн эмээх-
син икки), а однородные подлежащие при-
нимают форму совместного п. (аффикс
•лыын...).
В лексике ми. заимствований нз монг.
яз., сохраняющих свой фонетнч. облик,
а также из эвенкийского н русского язы-
ков, причем рус. слова, заимствованные
в дореволюционное время, подвергались
сильному фонетич. переоформлению (ср.
байыыба < рус. ’спасибо’).
Первый текст на Я. я. (перевод молит-
вы) был издан Н. Витзеном в 1705 в Ам-
стердаме; с 1819 издавалась переводная
религ. лит-ра, позже — записи фолькло-
ра в фонетич. транскрипции. Общенар.
письменность создана в 1922 (алфавит
С. А. Новгородова), в 1924 алфавит был
усовершенствован, с 1929 заменен алфа-
витом на основе лат. графики, с 1939
введена письменность на основе рус. гра-
фики. Лит. язык развивался на базе
разг, языка центр, р-нов Якутии.
9 Малов С. Е.. Якут, язык и его от-
ношение к др. тюрк, языкам, «Вестник
АН СССР». 1941, № 5-6; Харито-
нов Л. Н., Совр. якут, язык, ч. 1. Фонети-
ка и морфология, Якутск, 1947; У б р я-
това Е. И.. Исследования по синтаксису
якут, языка, ч. 1. Простое предложение,
Л.— М.. 1950; ч. 2. Сложное предложение,
Новосиб., 1976: ее же. Якут. язык, в кн.:
Языки народов СССР. т. 2. М.. 1966 (лит.);
Дьячковский Н. Д., Звуковой строй
якут, языка, ч. 1 — 2. Якутск, 1971 — 77.
Пекарский Э. К., Словарь якут,
языка, в. 1 —13, СПБ— П.— Л.. 1907—30;
[2 изд.], т. 1—3. [М.]. 1958: Рус.-якут, сло-
варь. М.. 1968; Якут.-рус. словарь. М.. 1972.
,	Е. Й. Убпятова.
ЯПОНИСТИКА — комплекс дисцип-
лин, изучающих Японию; лингвистиче-
ская Я. занимается изучением японского
языка.
Зачатки лингвистич. представлений
в Японии относятся к 8 в., когда были
созданы древнейшие крупные лит. памят-
ники, записанные кит. иероглифами.
В них использовались особые способы обо-
значения служебных элементов япон. яз.,
не имевших, в отличие от корней, кит.
эквивалентов; тогда же появляются пер-
вые этимологии и первые сведения о диа-
лектах. С 9 в. существуют нац. системы
слогового письма — капа (см. Японское
письмо), не позже 11 в. под нид. влия-
нием возникла алфавитная таблица ка-
пы — годзюон, отражающая развитые
представления о фонетич. системе. При
624 ЯПОНИСТИКА
составлении словарей проявилось влия-
ние кит. науки. В 11—12 вв., вследствие
того что язык заметно изменился по срав-
нению с языком древних памятников, на-
чалась интенсивная работа по толкова-
нию древних текстов, разрабатывалась
орфография на ист. основе. Последова-
тельно ист. орфографию, отражавшую
фонологич. систему 8 в., создал Кэйпо
в 17 в.
2-я пол. 18 — 1-я пол. 19 вв.— период
интенсивного развития япон. лингви-
стич. традиции. Н. Мотоори, Н. Фудзи-
тани, X. Мотоори, Г. Тодзе и др. продол-
жили работу по изучению древней пись-
менности и фонетики, создали классифи-
кацию частей речи, детально описали
спряжение. К особенностям лнигвистич.
мысли того времени относятся рассмот-
рение моры как миним. единицы языка,
неразличение аффиксов словоизменения
и служебных слов, отсутствие понятия
словоформы. С 19 в. на япон. науку на-
чало влиять европ. яз-знание; с кон. 19 в.
в работах Ф. Оцуки и др. произошел
своеобразный синтез нац. и европ. тради-
ций; влияние нац. традиции наиболее
сильно в области морфологии.
В 1-й пол. 20 в., особенно в 20—40-хгг.,
в Японии появилось значит, число работ
теоретич. характера. £. Ямада разви-
вал идеи психологии, школы. Ориги-
нальную грамматич. концепцию, близкую
к грамматикам непосредственно состав-
ляющих, предложил Д. Мацусита. Боль-
шое влияние на Я. оказали работы
С. Хасимото, развивавшего идеи Ф. де
Соссюра в тесной связи с нац. тради-
цией; он разработал детальную клас-
сификацию единиц грамматики. Осно-
вы япон. фонологии заложил X. Ари-
сака. М. Токиэда в полемике с после-
дователями Соссюра создал теорию язы-
ка как процесса, по к-рой осн. объектом
изучения должен стать индивидуальный
акт говорения. Эта теория повлияла иа
сложившееся в япон. яз-знаиии в кон.
40-х — нач. 50-х гг. направление — шко-
лу языкового существования, для к-рой
характерны принципиальный эмпиризм,
стремление к максимально полному сбору
речевой информации, интерес к социаль-
ному функционированию языка, широкое
использование статистич. методов, тес-
ная связь с проблемами языковой прак-
тики. В трудах представителей этой шко-
лы М. Нисио, Э. Ивабути, Т. Сибата,
О. Хаяси и др. центр внимания сместил-
ся с теоретич. вопросов на вопросы язы-
ковой практики. Оригинальную фоно-
логич. концепцию предложил С. Хат-
тори, выдвинувший, в частности, поня-
тие просодемы — миним. просодич. еди-
ницы, автор ряда работ по грамматике
и истории языка; X. Киидаити по-но-
вому подошел к проблеме слова в япон.
яз. и занимался выявлением типология,
характеристик япон. яз. Активно иссле-
дуются история языка и его диалекты,
изучаются родств. связи япон. яз. (С. Му-
раяма и др.). С 60-х гг. распространились
генеративные исследования (К. Иноуэ
и др.). М. Судзуки и нек-рые др. ученые
в своих работах поддерживают и разви-
вают ряд положений сов. Я.
Знакомство европейцев с япон. яз.
относится к кон. 16 в., когда в Японии
впервые появились португ. миссионеры;
ими созданы первые словари (1595, 1603)
и первая грамматика (Ж. Родригиш,
1604). Из-за отсутствия контактов с Япо-
нией изучение япои. яз. в Европе возоб-
новляется лишь в 19 в., когда появля-
ется ряд грамматик в Великобритании
(У. Дж. Астон, Б. X. Чемберлен), Гер-
мании (И. И. Хофман, Р. Лаиге), Фран-
ции (Л. де Рони). В 1-й пол. 20 в. европ.
и амер. Я. развивалась в традициях 19 в.,
изучалась фонетика (Э. Р. Эдуарде),
появился ряд работ по истории языка
(Дж. Б. Сансом, Ш. Агеноэр).
Новый этап в развитии зап. Я. начался
с работ амер, дескриптивиста Б. Блока,
отказавшегося в описаниях фонологии
и грамматики япои. яз. от следования
традиции и применившего дескриптивную
методику. Такой подход продолжили
в США Р. Э. Миллер, Э. X. Джордеи
и др. Миллеру также принадлежат ис-
следования о родств. связях япон. яз.
с алтайскими языками. С. Э. Мартин —
автор наиболее полного за пределами Япо-
нии описания грамматики япон. яз. В Ка-
наде работает Б. Сеи-Жак, принадлежа-
щий к школе А. Мартине, в Австралии —
А. Альфонсо и социолингвист Й. Неус-
тупный. В ряде стран развиты генератив-
ные исследования, особенно по генера-
тивной семантике, ведущиеся в основном
япои. учеными, живущими в США
(С. Курода, С. Куно, М. Сибатани и др.).
Европ. Я. помимо практич. вопросов в ос-
новном занимается историей языка
(Г. Венк и Б. Левин в ФРГ). Из работ
польских японистов можно отметить ис-
следования В. Котаньского, чехословац-
ких — К. Фиалы по грамматике гла-
гола.
В России первые попытки изучения
япон. яз. относятся к иач. 18 в.; в Петер-
бурге, а затем Иркутске в течение века
существовала школа, в к-рой преподава-
ли японцы, жившие в России, для нужд
школы создавались первые пособия («Лек-
сикой» Андрея Татаринова и др.). В 1-й
пол. 19 в. изучение япон. яз. прекрати-
лось и возобновилось после начала регу-
лярных связей России с Японией в 50-х гг.
19 в. Первый япон.-рус. словарь создан
И. А. Гошкевичем в 1857, первая грамма-
тика — Д. Д. Смирновым в 1890. Регу-
лярное преподавание языка началось
с 80-х гг. 19 в., центрами Я. до революции
были Петербург (Д. М. Позднеев и др.)
и Владивосток (Е. Г. Спальвин, Н. П. Ма-
цокин). В 1-й пол. 20 в. Е. Д. Поливанов
первым ие только в русской, но и в миро-
вой Я. начал систематич. изучение япон.
акцентуации и диалектологии, а также
описал фонологич. систему лит. языка
и ряда диалектов, выработал систе-
му транскрипции, предложил рекон-
струкцию праяпон. фонологич. систе-
мы и выдвинул гипотезу о родстве
япон. яз. с австронезийскими; совместно
с О. В. Плетиером им была иаписана-
грамматика япон. яз. (1930). Осно-
вателем школы сов. японоведов стал
Н. И. Коирад, ему принадлежит опубл,
в 1937 «Синтаксис японского националь-
ного литературного языка» и ряд ра-
бот по истории лит. языка. В 30—
50-х гг. большинство исследований велось
в области грамматики совр. языка
(Н. И. Фельдман, А. А. Холодович); изу-
чались также грамматика бунго (Холодо-
вич), ист. грамматика (Е. М. Колпакчи),
система фонем (Н. А. Сыромятников).
В работах А. А. Пашковского 40—50-х гг.
начато изучение словообразования. Из-
дан «Большой японско-русский словарь*
под ред. Конрада (1970; Гос. пр. СССР).
В 50—70-е гг. углубленно исследуется
грамматич. семантика (работы Холодови-
ча о залогах, Сыромятникова о време-
нах), по-новому рассматриваются проб-
лемы слова в япои. яз. (И. Ф. Вардуль),
активно изучается синтаксис (Холодович*
Вардуль, И. В. Головнин), вновь ста-лй
развиваться фонологич. исследования
(С. А. Старостин). Историей языка за-
нимался Сыромятников. Ведутся при-
кладиые исследования (С. И. Шевенко,
3. М. Шаляпина).
Оси. центр изучения япон. яз. в Япо-
нии — Гос. НИИ япон. языка в Токио;
существуют также Об-во япон. языка,
Ин-т изыка и культуры стран Азии н
Африки. Центры японистнч. исследова-
ний в СССР — Москва (Ин-т востоко-
ведения АН СССР, Ин-т стран Азии и
Африки при МГУ, Ин-т междунар.
отношений), Ленинград (ЛГУ) и Влади-
восток (Дальневосточный государствен-
ный уи-т).
• Попов К. А., Материалы по истории
япон. яз-знания. в кн.: Япон. лингвистич.
сб., М., 1959; его же. Япон. диалектологи
и их осн. работы, в сб.: Япон. язык, М.,
1963; его же, Библиография работ по
япон. языку, изданных в России, там же:
Бабинцев А. А.. Из истории рус. япо-
новедения, в ки.: Япон. филология, М., 1968;
Алпатов В. М., Басс И.И., Фо-
мин А. И., История яз-знания в Японии,
в кв.; История лингвистич. учений. Средне-
вековый Восток, Л., 1981; Яз-знание в Япо-
нии, М.. 1983; Алпатов
В. М.. Изучение япон. язы-
ка в России и СССР, М.,	>	.
1988; Словарь япон. яз-зна-	rv	•
ния, Токио. 1955 (на япон.
яз.); Нагаяма Исаму,
Исследование языкового соз- ------------
вания в Японии, Токио, 1963
(на япон. яз.); Цукиси-
м а X.. Япон. яз-знание. То-
кио, 1964 (на япон. яз.);
Тэракава К и си о, Ис- _________________
тория и совр. состояние изу-
чения япон. языка в Евро-
пе, Токио, 1964 (на япон.
яз.); Токио да М о т о-
к и. История япон. яз-зна- _____________
ния, Токио. 1970 (на япои.
яз.); Я м а д а Есио, Ис-
тория япон. яз-знания, То-
кио, 1971 (на япон. яз.); М а-
цумура Ак и р а, Большой
словарь по япон. грамматике, '
Токио, 1971 (на япон. яз.);
Ежегодник по япон. яз-зна-
нию. Токио, 1955— (на япон.
яз.); Яз-знание в Японии. Сер.
монографий, под ред. Хаттори -----------
Сиро, Оно Сусуму. Сака-
кура Ацуёси, Мацумура Акира, Токио,
1978—; Yamagiwa J. К. [ed.J, Japa-
nese language studies in the Showa period,
Ann Arbor, 1961; Japan, CTL, 1967, v. 2;
Miller R. A., The Japanese language,
Chi.- L.. 1967, p. 357—90; К. B. S., Bib-
liography of standard reference books for
Japanese studies with descriptive notes, v.
VI (A), Language, Tokyo, 1972.
,	_	, В. M. Алпатов.
ЯПОНСКИЙ ЯЗЫК — язык, генетиче-
ские связи к-рого до конца не выяснены.
Выделяются два слоя лексики, один нз
к-рых имеет параллели в алтайских
языках, другой — в австронезийских
языках-, вероятнее, нскоиен алт. слой.
Распространен в Японии, частично также
в США, Бразилии и др. странах. Число
говорящих в Японии 121,5 млн. чел. Офиц.
язык Японии.
Диалекты традиционно подразделяют-
ся на восточные (сев.-вост, часть о. Хон-
сю), западные (зап. часть о. Хонсю и
о. Сикоку) и южные (о. Кюсю). Резко
отличны от прочих диалекты о-вов Рюкю,
иногда выделяемые в особый язык.
Фонологич. система близка к австроне-
зийской. В лит. языке 35 фонем, в т. ч.
5 гласных (a, i, и, е, о), характерно
противопоставление согласных по пала-
тализованности — непалатализованности.
В начале слова недопустимы стечения
согласных, в интервокальной позиции из
сочетаний согласных возможны лишь ге-
минаты и сочетания с первым носовым,
в конце слова помимо гласных может
быть лишь носовой согласный. Морфем-
ные границы обычно совпадают со сло-
говыми, кроме нек-рых глагольных форм.
ЯПОНСКИЙ АЛФАВИТ
f£ ± на	п а» Mr	$ -fl- ea	Я ка	*> а 7
К НК -	5	* ти	СИ	§ + ки	И ч и
* ну *	•о 'У цу	су	<	9 ку	5,
нз *	т г тэ	•a- сэ	V У КЗ	Л. -X 3
® но '	i Ь ТО	* V со	Г. 3 ко	*5	4- 0
Ь 7 ва	*	5 ра у	f» -V я	ма	Ji ха
—	*) V ри	— " 1 	ми	хи
—	Ъ Л, РУ	ф гх ю	му	Л у Фу
—	И V РЭ	———	й) -X мэ	хз
о Ml	ро		t * МО	а * хо
па	А ба	лг ¥ Да	г’ дэа	Л L_ *А
с* е пи	of й е би	дэи	ь * ДЭИ	к * ГИ
А > пу	7 бу	У дзу	-f X дзу	<	7 ГУ
пз	бэ	Г Г ДЗ	ДЭЗ	ГЗ
IS # по	»	4? бо	г к до	7 ДЗО	С л* ГО
1. В каждой клетке слева знак хираганы, справа — катаканы.
2. В таблицу не включены две пары знаков, исключенных после орфографической ре-
формы 1946.
Ударение музыкальное. Грамматич. сис-
тема сходна с алтайской, но отличается
большей флективностью. Система имени
агтлютинативна, имеются падежные пос-
лелоги и большое кол-во именных частиц,
в т. ч. тематических и контрастивных. Си-
стема глагола в основном флектнвна, гла-
гольные аффиксы делятся на конечные,
обозначающие синтаксич. позицию, вре-
мя и наклонение, и неконечные, обозна-
чающие залог, каузатив, потенциальность,
желательность, отрицание и т. наз. кате-
гории вежливости, связанные с отноше-
нием говорящего к собеседнику, к субъ-
екту и объекту действия. Аналитически
выражаются значения вида, направлен-
ности действия и частично — отношения
к субъекту и объекту действия. Распрост-
ранено словосложение, особенно в кита-
ЯПОНСКИЙ 625
А 21 Лингвистич. энц. словарь
измах; деривация менее распространена.
Язык номинативного строя, большую
роль играют конструкции, связанные
с обозначением темы и контраста. Зави-
симый член предложения всегда находит-
ся перед главным, в остальном порядок
членов предложения свободен. Отноше-
ния главного и зависимых предикатов
обозначаются обычно деепричастными
конструкциями, реже встречается союз-
ная связь.
Наряду с собственно япон. лексикой
имеется мн. заимствований из кит. яз.,
появившихся вместе с кит. письменно-
стью, и новых заимствований, в основ-
ном из англ. яз. Оба класса заимство-
ваний имеют фонологические, морфоло-
гические и грамматические особен-
ности.
Письменность с 8 в. (см. Японское
письмо), В 9—10 вв. сформировался
лит. язык (бунго) на базе киотоского
(зап.) диалекта. К 13—14 вв. нормы бун-
го стали отличаться от разг, языка.
С 16 в. появлялись лит. тексты на разг,
языке. После революции Мэйдзи (1868)
стал формироваться лит. язык на основе
разговорного на базе токийского (вост.)
диалекта с добавлением нек-рых киотос-
ких черт. Два лнт. языка нек-рое время
сосуществовали, но к сер. 20 в. совр. лит.
язык вытеснил бунго, включив в себя
нек-рые его элементы. Лит, язык заметно
вытеснил диалекты, хотя отд. диал. чер-
ты, особенно интонационные, устойчиво
сохраняются.
* Плетнер О. В.. Поливанов Е. Д.,
Грамматика япон. разг, языка, М., 1930;
Коирад Н. И.. О лит. языке в Ки-
тае и Японии, в сб.: Тр. Ин-та яз-зна-
ния АН СССР, т. 10, М.. 1960; В а р-
д у л ь И. Ф., Очерки потенциального син-
таксиса япон. языка, М., 1964; Сыро-
мятников Н. А., Становление новояпои.
языка. И., 1965; его же, Система времен
в новояпон. языке, М., 1971; его же, Др,-
япон. язык, М., 1972; его же, Классич.
япон. язык, М., 1983; Головнин И. В.,
Введение в синтаксис совр. япон. языка, М.,
1979; его же, Грамматика совр. япон. язы-
ка, М., 1986; Пашковский А. А., Слово
в япон. языке, М., 1980; Miller R. А.,
The Japanese language, Chi.— L., 1967;
Bernard Bloch on Japanese, New Haven — L.,
1970; Martin S. E., A reference gram-
mar of Japanese, New Haven — L., 1975;
Japanese generative grammar. Syntax and se;
mantles, v. 5, N. Y., 1976; К i n d a i c h i
Haruhiko, The Japanese language. To-
kyo. 1978.	В. M. Алпатов.
ЯПОНСКОЕ ПИСЬМО—смешанное
идеографически-силлабическое письмо,
в к-ром сочетаются иероглифы н слоговые
знаки (т. наз. кана). Используется для за-
писи текстов на японском языке.
Отд. случаи нспользовання заимство-
ванных кит. иероглифов в Японии фик-
сируются с 5 в. (по др. данным, с 4 в.),
но древнейшие письм. памятники, запи-
санные иероглифами, относятся к нач.
8 в. («Кодзики», 712; «Ннхон-сёки»,
720). Иероглифы использовались, одна-
ко, и для фоиетич. записи собств. имен
н обрядовых формул. Вместе с иерогли-
фом заимствовалось н его кит. чтение
(он), подвергавшееся фонетич. измене-
ниям; в то же время иероглифы получали
н подходящее по смыслу япон. чтение
(кун). Т. о., обычно один иероглиф ис-
пользуется для записи нескольких, как
правило, сходных по смыслу лексем или
морфем. Нек-рое число иероглифов изо-
бретено в Японии, они имеют лишь чте-
ние кун. Фонетич. использование иеро-
глифов открыло путь к созданию нац.
письма. В памятнике 8 в. «Манъёсю»
нек-рые иероглифы использовались как
слоговые знаки (т. наз. манъёгана). Изме-
нения графич. облика иероглифов, ис-
пользуемых фонетически, привели к по-
явлению с 9 в. разл. систем каны. Из
них получили распространение две —
катакана и хирагана (известны с 10 в.),
постепенно вытеснившие все остальные.
Катакана происходит из сокращенных
иероглифов в уставном написании, хи-
рагана — из полных скорописных иерог-
лифов. Обе азбуки различаются графиче-
ски, но их знаки по смыслу эквивалент-
ны.
Первоначально кана была только сло-
говым письмом, но вследствие измене-
ний в слоговой структуре языка одним
знаком пишутся лишь слоги типа «непа-
латализованный согласный + гласный»,
слоги иной структуры пишутся двумя или
тремя знаками. В Японии сосуществова-
ли разные системы письма от чисто иеро-
глифического (камбун; им до 19 в. пи-
сали деловые документы и большинство
науч, трудов) до чистой каны; однако
наибольшее распространение получил и
с 19 в. стал общепринятым способ сме-
шанного письма, при к-ром основы зна-
меиат. слов пишутся иероглифами, а
служебные слова и аффиксы — хирага-
ной; новые заимствования, как правило,
пишутся только катаканой. Этот принцип
был нарушен с 1946, когда наряду с ре-
формой орфографии каны было рекомен-
довано использовать лишь 1850 наиболее
употребит, иероглифов (ныне их число
увеличено до 1945); кол-во реально ис-
пользуемых иероглифов несколько боль-
ше рекомендованного. Направление пись-
ма сверху вниз н справа налево, встреча-
ется н горизонтальное написание. С 19 в.
существуют системы япон. латиницы, но
они мало распространены.
* Сыромятников Н. А., Др.-япон.
язык, М., 1972, с. 42—48; История япон.
языка, т. 2, Токио, 1963 (на япон. яз.);
Miller R. A.. The Japanese language,
Chi.- L.. (1967), p. 90-140.
В. M. Алпатов.
ЯФЕТЙЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ (от греч.
lapheth, др.-евр. Ефет—имя одного из сы-
новей Ноя) — см. «Новое учение о языке».
ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИМ УКАЗАТЕЛЬ
В настоящий указатель, построенный по алфавитному
принципу, включены следующие категории терминов:
1.	Термины, служащие заголовками словарных статей
Словаря и т. о. получившие отдельное словарное описание
в соответствующем месте. Такие термины выделены полу-
жирным шрифтом. Информацию о них можно получить
из соответствующих словарных статей Словаря.
2.	Термины, служащие заголовками «отсылочных» сло-
варных статей Словаря. Они также выделены полужирным
шрифтом. Информацию о них можно получить из тех
статей, на которые дастся ссылка в основном корпусе
Словаря.
3.	Термины и важнейшие лингвистические понятия, не
получившие самостоятельных словарных описаний. При
них указаны страницы, на которых можно найти либо оп-
ределение соответствующего термина, либо косвенное ра-
скрытие егосодержання, восстанавливаемое по контексту,
либо пояснение на конкретных примерах. Помимо собст-
венно лингвистических терминов (типа «Синтаксическая
коистру кци я » .«Трансформация ».«Толкование >,« Вопрос >,
«Супплетивизм>, <Синтаксические отношения>, «Звуко-
вое изменение», «Перифразирование», «Сопоставительная
грамматика», «Оборот» .«Семантические изменения»,«Кли-
тика» и т. п.), сюда относятся ряд терминов семиотики
(«Общение». «Информация», «Код», «Адресат», «Синтак-
тика», «Сообщение»), несколько общекультурных понятий,
характеризующих связи языка с различными сторонами
действительности («Культура и язык», «Мифология и
язык»,«Мозги язык», «фольклор и язык»,«Раса и язык»,
«Религия и язык», «Сознанне и язык» и т. п.)и взаимо-
действие лингвистики со смежными дисциплинами («Эт-
нография и лингвистика»,«Антропология и лингвистика»,
«Кибернетика и лингвистика», «Физика и лингвистика»,
«Искусственный интеллект и лингвистика» и т. п.), а также
некоторые важнейшие понятия из области методологии лин-
гвистических исследований («Гипотеза в лингвистике»,
«Эксперимент в лингвистике», «Адекватность», «Простота
лингвистического описания» и т. п.).
Кроме этого, в указатель включено несколько терминов,
ие получающих раскрытия в основном тексте, однако име-
ющих синонимы, раскрываемые в основном тексте. В таких
случаях эти термины имеют знак равенства («Абсолют-
ный падеж » Абсолютив»),
Составители указателя ие ставили своей целью охватить
все лексические единицы метаязыка лингвистики, употреб-
ляемые в Словаре, а ограничились лишь важнейшими. В
частности, ие включены обозначения деталей речевого ап-
парата («Гортань», «Зубы» и т. п.), термины стиховедения
(«Стихотворный размер», «Стопа»и т. п.), а также терми-
ны, заведомо находящиеся на периферии метаязыка линг-
вистики.
В указатель не включеиы лингвонимы (названия языко-
вых общностей), а также названия конкретных письменно-
стей или их исторических групп.
На последней стадии работы над указателем С. А. Кры-
ловым была использована персональная ЭВМ с примене-
нием СУБД «STAR», созданной С. А. Старостиным (Ин-т
востоковедения АН- СССР).
А
Аббревиатура — 9
Аббревиация — 9
Абессив — 285	__
Абзац — 406, 415, 435, 450, 492
Аблатив — 16, 54, 213, 251, 285,
356
Аблаут — 9
Абруптив — 479
Абсолютив — 249, 356, 593
Абсолютивная конструкция —
371
Абсолютивное употребление гла-
гола — 345
Абсолютивный глагол — 371
Абсолютивный инфинитив — 198
Абсолютная конструкция (сс.)
- 10
Абсолютная серия личных пока-
зателей — 593
Абсолютная синонимия — 446
Абсолютная флексия — 80
Абсолютная форма существи-
тельного — 457
Абсолютная хронология — 361
Абсолютное определяемое пред-
ложение — 379
Абсолютное слово — 466
Абсолютное состояние — 71
Абсолютные синонимы — 343,
447
Абсолютные универсалии — 535
Абсолютный падеж — Абсолю-
тна
Абсолютный прогресс — 159
Абстрактная лексика см. Аб-
страктные слова
Абстрактное значение — 114,
259, 336
Абстрактное настоящее время —
323
Абстрактность языка — 108,
110, 149, 288, 299, 414, 415,
440, 493, 606
’Абстрактность/конкретность’ —
80, 336, 385
Абстрактные единицы языка —
343
Абстрактные слова — 258, 296
Абстрактные существительные—
438, 500. 584
Абстрактный языковой знак —
343
Абстракция в лингвистике —
ИЗ, 116, 304, 395, 396, 440, 546
Авалентный глагол — 79
Автоматизированное ударение —
561
Автоматизм речевых навыков —
324
Автоматическая лингвистика—
397
Автоматическая обработка тек-
ста — 14
Автоматический анализ текста-
390
Автоматический лингвистиче-
ский анализ — 14
Автоматический перевод — 15
Автоматический синтез — 14
Автоматический синтез речи-
23, 198
Автоматический словарь — 14,
397
Автоматическое распознавание
речи - 23, 87, 198, 397, 554
Автоматическое чередование —
315
Автонимное употребление — 274
Автономная номинация — 336
Автономная (словарная) едини-
ца — 411
Автономная форма имени —
380
Автономность референции — 380
Автономный искусственный язык
— 201
Автор речи — 412, 414, 567
Автореферентное высказывание
- 373
Автореферентность — 372
Авторская речь — 310
Автосемантичные слова — 466
Автосемантия — 406
Автохтонные языки — 342
Автоэтноним — 598
Агглютинативное склонение —
457
Агглютинативные языки (сс.)—
16
Агглютинативный аффикс —
457
Агглютинативный падеж — 534
Агглютинация теория — 16
Агглютинация — 17
Агглютинирующие языки — 317
Агенс — 17
Агент — 17
Атеитив — 17, 593
Агентивное дополнение — 23
Агентивное имя — 236
Агентивный глагол — 593
Агентивный падеж — 216
Аграмматизм — 54, 618
Аграфия — 327
Адаптация теория — 18
Адаптация — 474
Адвербиализация (сс.) — 19
Адвербиальное выражение —
323
Адверсативный союз — 484
Аддитивный тип соединения —
60'
Адекватность — 108, 304, 591
Адессив — 213, 356
Адмиратив — 321
Адресант — 565
Адресат — 22, 135, 138, 161, 381
Адресат речи — 128, 356, 390,
395, 412,	414, 493, 565,
567
Адстрат — 19
Адъективация (сс.) — 19
Адъективное склонение — 457
Адъективное словосочетание —
469
Адъективный артикль — 46
Азбука - 19, 30, 105, 222, 378,
428
Азбука Морзе — 233
Азбуковники — 19
Айиизация — 248
Аканье — 71, 134
Аккомодация — 22
Аккузатив — 16, 356, 602
Аккузативная форма существи-
тельного — 457
Аккузативность — 602
Аккузативный строй — 335
Аккумулятивная функция язы-
ка — 565
Акрофония — 30
Аксиома в лингвистике — 449,
547
Аксиоматика языка — 168,
169
Аксиоматическая система —304
Акт — 107
Акт речи см. Речевой акт
Акт-установление — 413
Актант — 22
Актантная модель — 22
Актантная рамка глагола — 379
Актантная структура предложе-
ния — 22, 449
Актантная трансформация —
22
Актантный падеж — 356
Актив — 160
Активная валентность — 80
Активная грамматика — 114,
311, 404, 453, 565
Активная конструкция — 22,
161, 234
Активная типология — 22
Активная фонетика — 373
Активное существительное — 22
’Активность’ — 22, 216, 385
‘Активность/пассивность’ — 449
Активные органы речи — 349
Активный глагол — 22, 320
Активный залог — 160
Активный класс имен — 176
Активный падеж — 22
Активный словарь — 22
Активный строй — 22
Актуализатор — 294, 295, 401
411
Актуализация — 128, 152, 294,
349, 393, 411, 449
Актуальное настоящее время —
Актуальное членение предложе-
ния — 22
Актуальиость — 458
Актуальный знак — 167, 343
Актуальный синтаксис — 449
Акустика — 23
Акустико-гностическая афазия
- 54
Акустико-мнестическая афа-
зия — 54
Акустическая фонетика — 210
Акустический образ — 343
Акут — 24
Акутовое ударение — 558
Акцент i (ударение) — 530
Акцент , (особенности произно-
шения) — 197
Акцентирующая частица — 579
Акцентная валентность — 587
Акцентная кривая — 25
Акцентная парадигма — 25,
531, 587
Акцентно-просодическая струк-
тура высказывания — 580
Акцентное выделение — 267,
580
Акцентное подчеркивание —
267
Акцентные средства — 591
Акцентные языки — 515
Акцентный контур слова — 24
Акцентный «конфликт. — 25
Акцентный тип — 531
Акцентологическая реконструк-
ция — 587
Акцентология — 24
Аедштуационная система —
АкДИгуация — 24
АкцЛсивный ряд согласиых —
215
Акциденция — 27 , 35. 236, 314,
465
Акционально-актантные поня-
тийные категории — 385
Акциональность — 385
Акцпональные понятийные ка-
тегории — 385
627
40’
Акциональный перфект— 372,
404
Акшара — 180
Алгол — 616
Алгоритм в лингвистике — 15,
202, 287, 304, 439
Алгоритмический язык — 615
Александрийская школа — 27
Алексия — 327
Ал-кийас — 39
Аллатив — 60, 65, 213, 251, 356
Аллегория — 590
Аллитерация — 27
Аллогенетическое родство язы-
ков — 96, 237
Аллограф — 117
Аллолекса — 81
Алломорф (сс.) — 28
Алломорфирование — 315
Аллофон — 81, 553
Алло-эмическая терминология —
509
Аллоэтнонимы — 598
Алфавит — 29
Алфавит языка программирова-
ния — 615
Алфавитное письмо — 377
Алфавитные системы письма —
377
Алфавитный словарь — 462
Аль-бина’ — 39
Альвеолярные согласные — 477
Аль-'и’-раб — 39
Альтернант — 580
Альтернативные модели — 304
Альтернационный ряд — 556
Альтернация (сс.) — 30
Альтрилокальность — 162
Амбификс -—59
Амнестическая афазия — 54
Аморфно-агглютинативные язы-
ки — 511
Аморфные языки (сс.)—31
Анаграмма — 186
Анализ — 304, 449
Анализ Дискурса — 137
Аналитизм — 31
Аналитическая грамматика —
536
Аналитическая конструкция —
31
Аналитическая модель языка —
289, 304
Аналитическая морфология —
314
Аналитическая транскрипция —
518
Аналитическая форма — 31, 116
Аналитические языки (сс.) —
31
Аналитический падеж — 355
Аналитический член предложе-
ния — 466
Аналитическое слово — 466
Аналитическое суждение — 31
Аналитичность предложений —
275
Аналогическая серия слов —
463
Аналогический словарь — 462,
463
Аналогическое распростране-
ние — 9
Аналогия — 31
Анаптикса — 353
Анафор — 32
Анафора — 128
Анафорическая связь = Ана-
форическое отношение
Анафорический элемент — 32
Анафорический эллипсис — 32
Анафорическое местоимение —
295
Анафорическое отношение — 32
Анафорическое слово — 32
Анафоричность — 349
Анкетирование информанта —
482
Аилаут - 20, 24, 32, 222 _
Анн-арборская школа —JflB
Аномалия — 27, 32, 314<^^В?
Антепретерит — 404
Антецедент — 32
Антиментализм — 131
Антитеза — 542
Антиформант — 23
Антиципация — 34
Антициркумфлексный тон — 24
Античная языковедческая тра-
диция — 35
628
Антонимический словарь — 462
Антонимия — 35
Антонимы — 36
Антропоиды н язык — 109
Аитрополингвистика — 597
Антропологическая лингвисти-
ка — 483
Антропология и лингвистика —
108, 137, 152, 309, 362, 441,
487. 618
Антропоморфизирующий аспект
языка — 362
Антропоморфизм — 296
Антропонимика — 36
Антропонимикой — 36
Антропонимы 36, 473
Антропонимический словарь —
37
Антропонимия — 36
Антропофоника — 210
Аорист — 37
Аористический вид — 84
Апеллятнв — 473, 516
Апеллятивация — 473
Апеллятивиая лексика — 473
Апеллятивная функция языка —
564
Апикальные согласные — 12,
477, 479
Апокопа — 82, 92, 201
Апостериорный язык — 196, 201
Апофония — 9, 355
Аппликатив — 212
Аппозитивная связь — 122
Аппозиция — 320
Априорный язык — 196, 201
Арабистика — 37
Арабская языковедческая тра-
диция — 39
Аранжировка морфем — 450
Аранжировка слов — 396, 450
Арго — 43
Арготизмы — 43
Аргумент предиката — 129
Ареал — 43
Ареальная лингвистика — 43
Ареальная норма — 43
Ареальная общность языков —
617
Ареальная типология — 44
Ареальное взаимодействие — 392
Ареальный метод — 347
Артиклевые языки — 349, 567
Артикль — 45
Артикуляционная база — 387
Артикуляционная фонетика —
210
Артикуляция — 46
Архаизмы (сс.) — 47
Архаический ареал — 43
Архетип — 47
Архилексема — 380
Архисема — 262, 437
Архифояема — 553
Ас-сам — 39
Асемантема — 312
Асемантический отрезок <— 313
Асимметрический дуализм язы-
кового знака — 565
Асимметрия в языке — 47
Асиндетон (сс.) — 47
Аспект — 32. 47, 83
Аспектизация — 498
Аспектологня — 47
Аспектуально-темпоральные по-
нятийные категории — 385
Аспектуальность — 47, 83, 385,
400, 567
Аспектуальные классы глаго-
лов — 47, 83
Аспираты — 479
Аспирация — 20, 126
Ас-сама’ — 39
Ассемблер — 202, 616
Ассертивный компонент смыс-
ла — 396
Ассибиляция — 101
Ассимиляция — 48
Ассириология — 49
Ассонанс — 27
Ассоциативная норма — 405
Ассоциативная серия слов —
463
Ассоциативное поле — 381
Ассоциативные отношения —152,
623
Ассоциативные связи слов — 623
Ассоциативный признак — 382
Ассоциация — 262, 337, 384, 405
Ассоциация по смежности — 210
Ассоциация по сходству — 210
Астронимика — 347
Астронимы — 473
Атематическая форма — 507
Атематическое словосложение —
469
Атематическое спряжение — 485
Атлас диалектологический — 51
Атлас лингвистический — 52
Атомизм — 302
Атомистическая концепция язы-
ка — 621
Атомистические взгляды — 452
Атрибут (сс.) — 52
Атрибутив — 241
Атрибутивная конструкция —
397. 578
Атрибутивная связь — 584
Атрибутивное суждение — 499
Атрибутивное употребление Де-
скрипция — 411
Атрибутивности/иеатрибутивно-
сти категория — 385, 398
Атрибутивности/предикативно-
сти признак — 397
Атрибутивные отношения — 348,
349, 479
Атрибутивный падеж — 139
Аттикизмы — 119
Аугмеит — 52
Аугментатнв — 162
Аудитивное наклонение — 321
Аудиция — 327
Ауслаут — 20, 32, 222, 568, 575
Аутоакцентная морфема — 24
Афазия — 54
Аферезис — 591
Африканистика — 57
Аффектив — 356
Аффективная конструкция —
256
Аффективная речь — 591
Аффективный падеж — 356
Афферентная моторная афа-
зия — 54
Аффикс — 59
Аффикс с переменным компонен-
том — 470
Аффиксальные языки — 511
Аффиксация — 59
Аффиксирующие языки = Аф-
фиксальные языки
Аффирматив — 16, 54, 216
Аффрикаты — 477, 479
Б
База — 98
Базисная лексика — 457
Базисная метафора — 296
Базовое имя — 175
Базовые функции языка — 564
Базовый компонент граммати-
ки — 98, 110
Байхуа — 226
Балканиэмы — 62, ЬЗ
Балканистика — 62
Балканский языковой союз— 63
Балтистика — 65
Баритонеэа — 25
Баритонированная парадигма —
25
Баритонированный акцентный
тип — 531
Бартоломе закон — 70
Бахуврихи — 469
Беглая гласная — 106
Беглость гласной — 106
Беэартиклевые языки — 349
Безличное предложение — 272,
379
Безличности-личности катего-
рия (сс.) — 71
Безличный глагол — 104
Безличный залог — 160, 602
Безобъектное спряжение — 485
Безостаточная выделимость мор-
фемы — 312
Безотлагательно-повелительное
наклонение — 321
Безударная позиция — 458
Безударное слово — 465, 466
Безударные гласные — 106, 408
Безударный слог — 106
Безысключительность чередо-
вания — 580
Бейсик — 616
Бемольяость — 82
Бенефактив — 16, 83
Бенефактивная версия — 83
Бенефициант — 356
Берлинская школа — 302
Бесконтекстная грамматика —»
288
Бесписьменный язык — 608. 616
Бесподлежащный залог — 160
Беспризнаковый член оппози-
ции — 348
Бессознательное в языковом мы-
шлении — 373, 618
Бессоюзие — 74
Бессоюзная конструкция — 471
Бессоюзная связь —- 471
Бессоюзное сложное предложе-
ние — 471
Бессоюзное сочетание предложе-
ний — 471
Билабиальные согласные — 78.
479
Билатеральные единицы язы-
ка — 115
Билингва — 132
Билингвизм (сс.) — 75
Бинарная метафора — 297
Бинарная оппозиция — 348
Бинарность — 391, 449
Бинарность предложения — 449
Бином — 466
Бифонемное сочетание — 437
Бихевиоризм — 75
Ближайшее дополнение — 320
Ближайшее понятие — 463
Боковые согласные — 479
Болмац — 12
Бругмана закон — 76
Будущее время — 77
Буква — 29, 30, 117, 118, 145,
302, 350, 351, 377
Буквальный перевод — 211, 559
Буквальный смысл — 389
Буквенная аббревиатура — 9
Буквенно-звуковая аббревиату-
ра — 9
Буквенно-звуковой принцип
письма — 375
Буквенво-силлабическое пись-
мо — 376
Буквенный принцип письма —
29-30
Бустрофедон — 78
Бытийиая связка — 435
Бытийное предложение — 300
Бытийность — 385, 567
Бытийный глагол — 435
Бытовая речь — 414
В
Важности категория — 561
Ваккернагеля закон — 79
Балентностные потенции сло-
ва — 450
Валеитиостный класс — 104
Балентностный синтаксис — 379
Валентность — 79
Варваризм (сс.) — 80
Варги — 318
Вариантная дивергенция — 136
Вариантность — 80
Варианты — 80, 470, 553
Варианты языковой единицы —
348
Варианты морфемы — 311
Барианты фонемы — 81, 316,
553
Варианты языка — 326
Вариативное правило — 482
Вариативность — 80, 90, 492
Вариация фонемы — 316, 553
Варьирование — 80
Варьирование морфемы — 313
Вводное предложение — 388
Вводные единицы — 303
Вводные слова — 81
Вдыхательные согласные — 479
Вежливости категория — 128,
584, 625
Великий сдвиг гласных — 101
Веляризация — 82
Велярные гласные — 106
Велярные согласные — 82, 479
Вербализация (сс.) — 83
Вербальная ассоциация — 405
Вербальная память — 387
Бербальное поведение — 75
Вербальный знак — 507
Вербальный текст — 507
Вербоид - 89, 104, 198, 399
Вербоцентрическая теория пред-
ложения — 22, 80
Верифицируемое» высказыва-
. ния — 373
Вернера закон — 83
Вероятностная модель — 482
Вероятность в лингвистике —
439, 619
Версия — 83
Вертикальная черта — 406
Вертикальное направление пись-
ма — 378
Верхнего подъема гласные —
106
Верхненемецкое (второе) пере-
движение согласных — 370
Верхиефарингальные соглас-
ные — 248, 478
Вершина предложения — 379,
449
Вершина слога — 470
Вестернизация — 616
Вещественное значение — 438
Вещественно-таксономический
. аффикс — 60
Вещественные слова — 465
Вещественные существитель-
ные — 584
‘Вещь’ — 393
Взаимнооднозначное соответ-
ствие — 30
‘Взаимность’ — 385
Взаимные местоимения — 295
Взаимный залог — 160
Взаимодействие языков = Кон-
такты языковые
Взаимозамещаемость — 289
Взрывные согласные — 479
Вибранты — 139, 479
Вид — 83
Видовая пара — 48, 83
Видовая сема — 438
Видо-видовые различия -—104
Видовое отличие — 463
Видо-временная цепочка — 267
Винительный неопределенный
падеж — 28
Винительный падеж — 356
Винительный падеж с инфини-
тивом — 393
Виноградовская школа в я з ы-
коэнаиии — 84
Вирама — 180
Виртуальное значение — 129
Виртуальные единицы языка —
152
Виртуальный языковой знак —
167, 343
Включение значений — 104
Включение компонентов — 31
Включенное наблюдение — 482
Включенность адресата — 193
Внеалфавитиый знак — 406
Вневербальные средства речево-
го общения — 592
Вневременное настоящее вре-
мя — 323
Вневременное суждение — 452
Вневременное» действия —
379, 385
Внелингвистическая информа-
ция — 463
Внепарность по числу — 584
Внешнее саидхи — 432
Внешнее языкознание —* 619
Внешнеместный падеж — 232
Внешнеситуационное содержа-
ние — 385
Внешний объект — 138
Внешняя гласная флексия —
529
Внешняя лингвистика (сс.) — 85
Внешняя морфология — 314
Внешняя реконструкция — 409
Внешняя речь — 85
Внешняя флексия — 551
Внешняя форма языка — 123
Внеязыковые факторы и язык —
607
Внутренне-местный падеж
198
Внутреннее проговаривание — 85
Внутреннее программирование —
85
Внутреннее сандхи — 432
Внутреннее слово — 393
Внутреннее сравнение — 487
Внутреннее языкознание — 619
Внутренние законы развития
языка (сс.) — 85
Внутренние стимулы развития
языка — 607
Внутренний объект — 138
Внутренний синтаксис — 448
Внутренняя лингвистика (сс.)—
85
Внутренняя реконструкция —
Внутренняя речь — 85
Внутренняя структура языка —
605
Внутренняя флексия — 9,
551, 580
Внутренняя форма — 236, 441
Внутренняя форма слова —
85
Внутренняя форма языка — 123
Внутригрупповое общение — 303
Внутрилексемное отрицание —
354
Внутрисловная антонимия —
36
Внутрисловная фузия — 564
Внутриязыковое грамматиче-
ское значение — 438
Внутриязыковое преобразова-
ние — 440
Возвратная частица — 592
Возвратные местоимения —
380, 592
Возвратные глаголы — 105
Возвратный залог — 160
Возвышенный стиль — 567
Воздействие на адресата — 390,
404, 414
Возможностное наклонение —
397
Возможный мир — 442, 608
Возникновение грамматиче-
ских категорий — 314
Возникновение собственных
имен — 473
Возрастная дифференциация
речи — 407
Вокабула — 462
Вокабуларий — 258
Вокализация — Огласовка
Вокализм — 86
Вокалическая ассимиляция —
48
Вокалическая диссимиляция —
137
Вокалическая инфлексия —
535
Вокатив — 356
Вокативное междометие — 290,
340
Волн теория (сс.) — 86
Волна звучности — 470
Волновая модель — 482
Волновая модель праязыка —
409
Волюнтативная функция язы-
ка — 564
Волюнтативное наклонение —
321
Вопрос — 135, 197, 292. 303,
385, 390, 413, 435, 449, 585
Вопросительная трансформа-
ция — 99
Вопросительное наклонение —
321
Вопросительное предложение —
388, 395, 413, 499
Вопросительно-относительные
местоимения — 295
Вопросительное» — 579
Вопросительные местоимения —
295
Вопросительные слова — 584
Вопросительный знак — 406
Вопросно-ответная система —
304
Восклицание — 198, 292
Восклицательное предложе-
ние — 388
Восклицательный знак — 406
Воспринимаемое — 343
Восприятие речи — 86
Воспроизводимость слова — 464
Восходящая интонация — 24,
198
Восходящее ударение — 558
Восходящий дифтонг — 138
Восходящий тон — 199, 515
Временная определенность/ие-
определеняость — 392
Временной союз — 484
Временные отношения — 336,
389, 471, 484
Бремя — 89
Время события — 216, 322, 341,
605
Всевременное настоящее вре-
мя — 323
Всеобщая грамматика — 536
Вспомогательное слово — 31, 466
Вспомогательное чередование —
315
Вспомогательные глаголы — 104
Вспомогательные подсистемы
письма — 376
Вспомогательные символы —
288
Вспомогательные языки — 196
Вспомогательный алфавит —
288
Вставка (сс.) — 90
Вставленное предложение —
99
Вторая палатализация — 568
Вторичная долгота — 246
Вторичная номинация — 336
Вторичная основа — 306
Вторичная семантическая фун-
кция — 388
Вторичная синтаксическая фун-
кция — 578
Вторичная форма существитель-
ного — 334
Вторичная функция граммемы —
314
Вторичного означивания знак—
167
Вторичное значение — 336, 337
Вторичное окончание — 52
Вторичное родство языков —
237
Вторичные псевдологограммы —
378
Вторичный падеж — 517
Вторичный предлог — 394
Второе лицо — 128, 272, 273,
294
Второе передвижение соглас-
ных — 370
Второе полногласие — 382, 568
Второе спряжение — 485
Второстепенная метафора —
296
Второстепенное сказуемое — 128
Второстепенное ударение — 531
Второстепенные члены предло-
жения — 584, 585
Вульгаризмы (сс.) — 90
«Вход» модели — 304
Выбор — 87, 137, 336, 386—
387 , 492 -493
Вывод — 435
Вывод предложения — 288
Выводимая цепочка — 288
Выделение слова — 561
Выделенное» слогов — 24
Выделенное» частиц — 580
Выделимость слова — 464
Выделительная частица — 579
Выделительно-ограничитель-
ные наречия — 23
Выдержка — 46, 165, 478
Выпадение звука — 232, 408
Выравнивание по аналогии —
314
Выражения (в языках програм-
мирования) — 615
Выразительная функция язы-
ка — 565
Высказываемое — 449
Высказывание — 90
Высокие гласные — 106
Высокие согласные — 479
Высокий стиль — 608
Высокий той — 199, 515
Высокого подъема гласные —
106
Высота звука — 554
Высота тона — 401, 554, 556
«Выход» модели — 304
Вычислительная лингвистика —
397, 619
Г
Габитатив — 249
Гавлика закон (правило) — 91
Газетно-политический стиль —
567
Гаплология — 93
Гаплосемия — 457
Гармоника — 23
Гармоническая группа соглас-
ных — 120
Гармоническая языковая ситу-
ация — 617
Гармония гласных — 72, 217.
445
Гебраистика — 93
Геминаты — 38, 77, 479
Геминация — 55, 216
Генеалогическая классифика-
ция языков — 93
Генеративная грамматика (сс.)—
98
Генеративная лингвистика — 98
Генеративная фонология — 557
Генеративно-синтетический ме-
тод — 313
Генетический метод — 347
Генитив — 16, 54, 356
Генитивная конструкция — 170
Гептильное «мы» — 287
География и лингвистика см.
Лингвистическая география,
Топонимика
Германистика — 100
Герменевтика — 416, 507, 508.
618
Герундив (сс.) — 103
Герундий — 103
Гетерогенная языковая ситуа-
ция — 617
Гетерограмма — 103
Гетерографня — 103
Гетероклиэия — 257, 457
Гетероклитическое склонение —*
189
Гетероморфная языкозая ситу-
ация — 617
Гетеронимия — 368
Геттингенская школа — 302
Гидронимия — 515
Гипербатон — 79
Гипербола — 520
Гипероним — 104, 259
Гиперсинтаксис — 137
Гиперфонема — 316, 533
Гипоним — 104
Гипонимия — 104
Гипотаксис (сс.) — 104
Гипотеза в лингвистике — 110,
182, 304, 309, 392, 443, 547,
604, 606
Гипотеза лингвистической от-
носительности — 443
Гипотеза Сепира-Уорфа см. Се-
пнра-Уорфа гипотеза
Гипотетическое время — 206
Гипотетичность — 303
Главная часть сложного пред-
ложения — 379, 395
Главное предложение — 380, 471
Главное ударение — 531
Главные члены предложения —
479, 584
Главный глагол — 99
Главный компонент словосоче-
тания — 479
Главный морф — 312
Главный член односоставного
предложения — 198
Глагол — 104
Глагол-связка — 104, 393, 578,
580
Глаголы веры — 393
Глаголы восприятия — 393, 399
Глаголы движения — 380
Глаголы знания — 275
Глаголы лишения — 104
Глаголы меры — 161
Глаголы мнения — 275
Глаголы мысли — 323
Глаголы мышления — 275
Глаголы наличия — 161
Глаголы направленного движе-
ния — 394
Глаголы ненаправленного пере-
мещения — 105
Глаголы неполной предикации —
80
Глаголы однонаправленного пе-
ремещения — 105
Глаголы полагания — 393
Глаголы речи — 323
Глаголы с адресатом — 104
Глаголы содержания — 161
Глаголы сомнения — 393
Глаголы с орудием — 104
629
Глаголы чувства — 323, 393
Глагольная группа — 98, 332,
449
Глагольная основа — 306
Глагольно-именной структурный
образец — 395
Глагольное предложение — 393
Глагольное сказуемое — 355, 392
Глагольное словосочетание —
469
Глагольное управление — 382,
584
Глагольный определитель —
323
Глагольный падеж — 16, 216,
249
Глагольный структурный обра-
зец — 395
Глайд — 105
Гласная мора — 310
Гласноподобные звуки — 107
Гласные — 105
Гласные-централи — 107
Глосса — 107
Глоссарий — 258, 461
Глоссематика -—107
Глоттализованные согласные —
278, 478, 479
Глоттальная теория — 108
Глоттальный ларингал — 252
Глоттогеиез — 108
Глоттогоническая конверген-
ция — 234
Глоттохронология — 109
Глубинная единица — 557
Глубинная структура — 110
Глубинно-семантическая струк-
тура — 110
Глубинно-синтаксическая струк-
тура — 288
Глубинный падеж — 357
Глубинный синтаксис — 379
Глубинный уровень — 98, 304,
315
Глухие гласные — 106
Глухие согласные — 40, 236,
477, 479
Глухость — 556
Гнездо слов — 260
Гнездовое расположение — 463
Гнездовой словарь см. Гнездовое
расположение
Гномическое будущее — 77
Гномическое настоящее — 323
Гносеологическая функция язы-
ка — 564
Говор — 110
Говорение — 304, 414, 415
Говорящий — 90, 302, 310, 346,
390, 404, 405, 414, 450, 565
Гомогенная языковая ситуа-
ция — 617
Гомология — 486
Гомоморфная языковая ситуа-
ция — 617
Гоморганные согласные — 479
Гонорифическая приставка — 510
Гортанные согласные — 479
Гортанный взрыв — 105
Государственный язык — 263,
326
Готское преломление — 101
Гравис — 112
Градационный союз — 484
Градация — 543
Градуальная оппозиция — 348
Градуальности категория — 65
Градуальность — 385
Грамматика — 113
Грамматика говорящего — 453
Грамматика деревьев — 289
Грамматика Монтегю — 289
Грамматика НС — 15, 288
Грамматика порядков — 620
Грамматика рангов — 620
Грамматика синтаксических
групп — 289
Грамматика слушающего — 453
Грамматика составляющих —
288
Грамматика текста — 267
Грамматикализация — 37, 216,
387, 389, 472, 561
Грамматическая аналогия — 621
Грамматическая категория —
115
Грамматическая модификация
слова — 464
Грамматическая морфема —
312, 488, 511
Грамматическая морфология —
Грамматическая норма » Грам-
матическая правильность
Грамматическая оппозиция —
315, 348, 391
Грамматическая позиция — 312
Грамматическая полисемия —
382
Грамматическая правильность —
288, 304, 449
Грамматическая реконструк-
ция — 409
Грамматическая связь = Син-
таксическая с
Грамматическая
314. 566, 607
Грамматическая
446
Грамматическая
483
Грамматическая
ва — 465
Грамматическая
566
Г рамматическая
Г рамматическая
394, 466
Г рамматическа я
ка слова — 46
семантика —
синонимия —
сочетаемость —
структура ело-
типология —
форма — 116
функция —
характеристи-
Грамматические варианты мор-
фемы — 312
Грамматические варианты сло-
ва — 466
Грамматические классы — 584
Грамматические единицы — 116
Грамматические конверсивы —
Грамматические омонимы —
345
Грамматические отношения
Синтаксические отношения
Грамматические правила — 386,
605-606
Грамматические признаки сло-
ва — 583
Грамматические расхождения
между языками — 481
Грамматические способы —
380
Грамматические таблицы — 463
Грамматические факторы соче-
таемости — 483
Грамматические чередования —
580
Грамматический аспект предло-
жения — 455
Грамматический контекст — 348
Грамматический плеоназм —
379, 584
Грамматический признак — 393
Грамматический принцип пунк-
туации — 407
Грамматический род » Род
Грамматический словарь —
462, 464, 619
Грамматический строй языка —
113
Грамматический субъект — 498
Грамматический уровень — 346.
617, 619
Грамматического класса кате-
гория — 115, 256
Грамматическое значение —
116
Грамматическое наречие — 322
Грамматическое подлежащее —
274, 498
Грамматическое поле — 381
Грамматическое сказуемое —
Грамматическое слово — 465
Грамматическое согласование —
300
Грамматичность — 386
Грамматология — 618
Граммема' — 117
Граммематический принцип ор-
фографии — 351
Границы слова — 465
Грассмана закон — 117
Граф — 117
Графема — 117
Графемика — 118
Графемный контекст — 118
Графика — 118
Графическая система — 294
Графические иллюстрации в сло-
варе — 463
Графические средства — 367
Графический аспект слова —*
465
Графический знак — 583
Графический текст — 465
Графический уровень — 315
Графическое обозначение чи-
сел — 583
Графическое сокращение — 9,
351
Граффитн — 118
Грецизмы — 140
Гримма закон — 119
Группа (синтаксическая) — 274,
288, 332, 381, 388, 449. 469
Группа перфекта — 372
Группа подлежащего — 274,
332
Группа сказуемого — 274, 332
Групповая флексия — 364
Групповое склонение — 306
Группофонема — 92
Губная гармония — 210, 213
Губно-губные согласные — 479
Губно-зубные согласные — 479
Губные гласные — 107
Губные согласные — 479
Гуманитарная семиотика — 440
Гумбольдтианство — 123
Гуна — 210
Гуттуралнзация — 101
Гуттуральные согласные — 479
д
Давление системы — 452
Давнопрошедшее время — 214
Дактилировка — 153
Дактилический (Уилера) за-
кон — 532
Дальнейшее дополнение — 320
Даля закон — 126
Данвое — 22, 380
Дармстетера закон — 127
Дательный падеж — 356
Датив — 16, 356
Дативная конструкция — 256
Двоеточие — 406
Двоичная классификация — 342
Двойная запятая — 406
Двойная сегментация — 556
Двойное отрицание — 379
Двойное тире — 406
Двойное членение — 556, 562,
566
Двойные согласные — 479
Двойственное число — 517, 584
Двойственные глаголы — 105
Двувидовая основа — 83
Двусоставное предложение—
47, 380, 393, 479
Двусторонние единицы языка —
149, 311
Двусторонняя замена — 104
Двухвалентные глаголы — 17,
79, 80, 104
Двухкомпонентный структур-
ный образец — 395
Двухместные глаголы — 17
Двухместные предикаты — 80,
392
Двухместные союзы — 484
Двухфокусные согласные — 479
Двучленное словосочетание —
469
Двуязычие (сс.) — 128
Двуязычный словарь — 258,
259, 462
Деби тив — 354
Девербатив — 587
Дедуктивная теория языка —
107
Дедуктивные универсалии —
535
Деепричастие — 128
Деепричастный оборот — 380,
395
Дезактивирующий дательный
падеж — 458
Дезигнатив — 322
Дезидератив — 320,	321
Дейксис — 128
Дейктик — 128
Дейктнческая демонстрация —
580
Дейктнческая информация —
452
Дейктнческая теория референ-
ции — 412
Дейктические знаки — 390
Дейктические местоимения —
294
Дейктические слова — 167, 295
Дейктичность — 349
Действие — 17, 22, 77, 83. 89.
104. 135, 138, 160, 216, 271,
321, 324, 369, 370, 372, 373,
412, 413, 455, 503, 504
Действительно-подлежащный за-
лог — 160
Действительность и язык — 304
Действительный залог — 160
Декауэативное отношение —
371
Деклцнационные разряды —
Декодирование — 349, 453, 508
Делиберативный объект — 138
Делимитативная функция —
531, 553, 555
Делимитация слова — 465
Деловой стиль — 288
Дельта-грамматика (А -грам-
матика) — 289
Демографическая мощность иди-
омов — 616
Демонстратив — 602
Денотат — 128
Денотатив — 234
Денотативная функция языка—
411, 565
Денотативное значение — 129,
444
Денотативный аспект значения —
262
Денотативный статус — 294.
385
Денотатная семантика — 438
Денотация — 175, 384
Дентальные согласные — 477
Деонтическая модальность —
270
Депонентные глаголы — 105
Депонентный пассив — 602
Дерево зависимостей — 98, 110,
332, 436, 449, 585
Дерево непосредственно состав-
ляющих — 98
Дерево подчинения — 288
Дерево составляющих — 110,
288
Дериват — 467
Дериватема значения — 314
Деривационная морфология —
130
Деривационное значение — 314,
620
Деривационно-реляционный аф-
фикс — 60
Деривационные отношения —
129
Деривационный аффикс — 60
Деривационный шаг — 129
Деривация — 129
Десемантиэация — 31, 259, 483
Десемантизированный элемент —
47
Десигнат (сс.) — 130
Деснгнатор — 168
Дескриптивизм — Дескриптив-
ная лингвистика
Дескриптивная лингвистика —
130
Дескриптивная стилистика —
492
Дескриптивное слово — 177
Дескриптор — 507, 509
Дескрипция — 275, 411
Детермниант — 131
Детерминатив — 131
Детерминация — 38, 388
Детерминизация имени — 349
Детерминологизация — 508
Детская речь — 131
Дефективная дистрибуция —
553
Дефектная парадигма — 457
Дефектно членимые слова — 314
Дефиниция — 234, 262, 463
Дефисвое написание — 351
Дефонологизация — 234, 555
Децессиввый ряд согласных —
215
Дешифровка — 132
Дешифровочная модель — 289,
304
630
Дешифровочный алгоритм —
132
Дешифровочный подход — 137
Дешья — 179
Деэтимологизация — 349, 597
Деятельность (в лингвистике)—
131, 269, 327, 404, 412, 415,
604, 606
Дзеканье — 71
Дзэнхэйное слово — 24
Диагностический контекст — 138
Диаграмма — 343
Диакритика — 132
Диакритическая функция — 565
Диакритические знаки — 132
Диалексия — 197, 481
Диалект — 132
Диалектизмы — 133
Диалектная зона — 133
Диалектная лексика — 596
Диалектная ономастика — 347
Диалектный ареал — 43
Диалектный континуум — 43
Диалектный словарь — 462, 463
Диалектологический атлас см.
Атлас диалектологический
Диалектологический вопрос-
ник — 591
Диалектология — 133
Диалог - 90, 233, 269, 390, 407,
440, 494
Диалогическая речь — 135
Диалоговая система — 390
Диалоговые языки программи-
рования — 616
Диаморфия — 197, 481
Диасемия — 197, 481
Диатаксия — 481
Диатеза — 135
Диафон — 197, 553
Днафоиические отношения >=
197
Диафония — 197, 481
Диафора — 296
Диахроническая акцентология
25
Диахроническая константа — 135
Диахроническая лингвистика —
136, 152, 409
Диахроническая типология
135
Диахроническая фонология -=»
557
Диахронические законы — 587
Диахрония — 136
Дивергенция — 136
Диглоссия — 136
Диглоссная языковая ситуа-
ция — 617
Диграф — 136
Дизартрия — 327
Дизъюнктивный союз — 484
Дизъюнкция (логич.)— 275,
367
Дизъюнкция (фонологич.) — 556
Диктум — 274, 303, 401
Диминутив — 162
Диминутивный класс — 173
Динамическая асимметрия — 47
Динамическая афазия — 54
Динамическая концепция язы-
ка — 390, 391
Динамическая синхрония — 566
Динамическая система (языка)—
453
Динамическая сторона речи —
415
Динамические глаголы — 47,
105
Динамические модели языка —>
409, 449, 468, 497 , 606
Динамический механизм языка—
605
Динамический подход к синтак-
сису — 449
Динамический синтаксис — 450
Динамический фактор (в описа-
нии языка) — 620
Динамическое ударение — 24,
530
Динамичность — 385, 458
Директив — 54, 413
Директив-аблатив — 538
Дирекционал — 381
Дисгармоничная языковая ситу-
ация — 617
Дискретное множественное чис-
ло — 584
Дискретные единицы — 556
Дискретные элементы — 619
Дискурс —136
Дисперсионное множество —
584
Диссимилятивное аканье — 71
Диссимилятивное яканье — 71
Диссимиляция — 137
Дистаксия — 388
Дистактиая ассимиляция — 48
Дистактная диссимиляция —
137
Дистантная морфема — 312
Дистантная сочетаемость — 483
Дистантное расположение —
394
Дистантный порядок слов — 388
Дистинктивнвя оппозиция —
348
Дистииктивиая функция — 555
Дистинктивные признаки — 453
Дистрибутив — 286, 602
Дистрибутивная гипотеза —
132
Дистрибутивная грамматика
90, 483
Дистрибутивно-статистический
анализ — 231
Дистрибутивные потенции сло-
Днстрибутнвный анализ — 137
Дистрибутивный анализ значе-
ний — 440
Дистрибутивный метод — 137
Дистрибутивный способ дейст-
вия — 105
Дистрибуционализм — 390
Дистрибуция — 130, 137, 390
Дисфемизм — 590
Дифтонг — 138
Дифтонгизация — 213, 535
Дифтонгоид — 138, 310
Дифтонгоидный монофтонг —.
310
Дифференциальная сема — 104,
262, 437
Дифференциальные призна-
ки—216, 231, 348, 380, 390,
552, 556, 619
Дифференциальный элемент —
Дифференциация форм — 315
Дифференциация языка — 133,
134, 210, 481, 566, 616
Дифференциация языков — 562
Дифференцирующий контекст
синонимии — 446
Дифференцирующий принцип
орфографии — 350
Диффузные высокие гласные —
107
Диффузные гласные — 106
Диффузные звуки — 24
Диффузные низкие гласные в
107
Диффузный ареал — 43
Диффузный денотат — 129
Дихотомическая фонология —
348
Дихотомия — 451
Диэреза — 49, 232
Диэрема — 316, 555
Длина предложений — 414
Длина слова — 451
Длительная слоговая интона-
ция — 255
Длительность действия — 385
Длительность звука — 24, 106,
196, 292, 530, 554
Длительный вид — 354
Добавление символов — 99
Добавление элемента — 314
Добавочное значение слова — 236
Долгие гласные — 106
Долгий слог — 24, 42
Долгота звука — 107
Долготное ударение — 587
Долготные согласные — 479
Долженствовательное наклоне-
ние — 65, 255
Долженствование — 395
«Домашний» язык — 303
Доминанта синонимического ря-
да — 447
Доминанта фонемы — 316
Доминантная типология — 512
Доминациониая грамматика —
289
Доминирующий идиом — 617
Дополнение — 138
Дополнительная артикуляция —
Дополнительная дистрибуция —
Дополнительная информация —
463
Дополнительная смысловая ин-
формация — 579
Дополнительное значение — 31
Дополнительное придаточное
предложение — 585
Дополнительное распределе-
ние — 130, 137
Дополнительность — 36
Дополняющий член — 80
Допустительиое наклонение —>
321
Дорсальные согласные — 477,479
Достигательное наклонение —
499
'Достижеиие/недостижение пре-
дела’ — 83
‘Достоверность’ — 303
Доу (синтаксическая группа) —
225
Дробные числительные — 582,583
Дрожащие согласные — 477, 479
Дубитатив — 26
Дублет, см. Абсолютные сино-
нимы
Дублет, (повтор) — 79
Дублирование грамматической
информации — 135
Дублирование значений — 379
Дублирование лексем — 379
Дуратив — 56, 517, 575
Дыхательные согласные — 518
Е
Еврейская языковедческая тра-
диция — 145
Европейская языковедческая
традиция — 146
Европейское лингвистическое
общество — 147
Египтология — 147
Единицы лексикографического
описания — 462
Единицы речи — 274, 415
Единицы языка — 149
Единичная референция — 411
Единичность — 54,	249, 385,
584
Единственное число — 584
Единство текста — 417
Естественная логика — 386
Естественная таксономия — 504
Естественная фонология — 557
Естественно-научная дешифров-
ка — 132
Естественно-непринужденная
речь — 4821
Естественный порядок слов —
388
Естественный язык — 108, 201.
269, 275, 299, 309, 343, 440—
441, 568, 604
Ж
Жанр общения — 492, 493
Жанр речи — 381
Жаргон — 151
Жаргонизмы — 402, 458
Желательное наклонение — 44,
321
‘Желательность* — 385, 395
Женевская школа — 151
Женский род — 417
Женский Язык — 153
Жестов языки — 153
Живое чередование — 315
«Живое» (подвижное) слово-
223
Живой диалект — 591
Живой корень — 306
Живые языки — 209, 293 —294,
405, 463, 591, 604
Жреческий язык — 77
3
Завершенная предикация — 393
Зависимая сущность — 34
Зависимое слово — 394, 479
Зависимость — 110, 355, 380
Зависимый компонент — 80, 379,
399, 469, 537
Загадка — 368
Заглавная буква = Прописная
буква
Заглавное слово — 463
Заглазности категория — 47
Заднего ряда гласиые — 106
Задненебные согласные — 241,
479
Заднеязычные согласные — 82,
479
Задние гласные — 106
Заимствование — 158
Заимствованное слово — 158
Заимствованный иероглиф —
226
Заклинание — 449
Закон открытого слога — 382
Законченное словосочетание —
470
Законы развития языка — 159
Законы сочетаемости — 483
Закрытые гласные — 53, 86, 106
Закрытый слог — 470
Залог — 160
Залоговость — 161, 385, 567
Залоговые преобразования —
Замена символов — 99
Замена элемента — 449
Заместители — 110, 295, 486
Заместительная долгота — 246
Заместительное удлинение — 9
Заместительные слова —167,
295
Замещаемость — 289
Замещение — 138, 297, 446
Замещение элемента — 314
Замыкание = Рамочная конст-
рукция
Замысел высказывания — 387
Запоминание — 417
Запретительная позиция дейст-
вия закона — 587
Запретительное наклонение —
321
Запросио-ответиая система —
202
Запятая — 406
Засвидетельствованная лексе-
ма — 596
Затвор = Смычка
Затворные согласные = Смыч-
ные согласные
«Заумь» — 347
Звательная интонация — 340
Звательная форма см. Зватель-
ный падеж
Звательный падеж — 340, 356
Звонкие согласные — 20, 23,
236, 477, 479
Звонкость — 232, 348, 408
Звук — 553
Звуки речи — 165
Звуко-буквенное письмо — 118,
350
Звуковая аббревиатура — 9
Звуковая материя — 605
Звуковая оболочка слова — 605
Звуковая оппозиция — 605
Звуковая последовательность —
605
Звуковая транскрипция — 517
Звуковое изменение — 302, 345,
555
Звуковое совпадение — 345
Звуковое соответствие — 94, 419,
488, 555
Звуковое сходство — 368
Звуковой повтор — 368
Звуковой признак — 605
Звуковой символизм — 166, 309
Звуковой состав морфемы — 315
Звуковой язык — 108, 109, 118,
153, 299, 309
Звуковые законы (сс.) — 165
Звуковые соответствия — 94,
419, 488, 555
Звукоподражание — 165
Звукоподражания теория — 165
Звукоподражательные слова —
165, 166, 408
Звукоснмволизм — 166
Звукосимволические слова — 166
Звукосочетание — 465, 483
Звучание — 290, 343, 375, 605,
606
Зевгма — 542
631
Зетацизи — 434
Зибса закон — 166
Знверса — Эджертона закон —
167
Зияние — 593
Знак алфавита — 615
Знак языковой — 167
Знаки препинания (сс.) — 167
Знаковая система — 167, 169,
201, 375, 440, 452, 604, 618
Знаковая функция — 343
Знаковые теории языка — 167
Знакообразующая связь — 605
Знакоупотребление — 343
Знаменательная морфема — 312
Знаменательные глаголы — 104
Знаменательные слова — 466
Знаменательные части речи —
578
Знания и язык — 90, 197, 236,
267 , 269, 390, 411, 412, 414,
466, 507, 545, 604
Значащее чередование — 355
Значащий отрезок — 563
Значение абстрактное — 259,
300
Значение алфавитное — 118
Значение атрибутивное — 297
Значение буквальное — 297
Значение буквы — 118
Значение вещественное — 242,
258
Значение вторичное — 290, 336,
337, 332
Значение выражения — 411, 412
Значение высказывания — 269
Значение главное — 382
Значение говорящего — 269
Значение грамматическое см.
Грамматическое значение
Значение денотативное — 129,
444
Значение деривационное — 314,
620
Значение дескрипции — 411
Значение дифференцирующее —
262
Значение добавочное — 236
Значение единицы языка — 233
Значение звуковое — 118
Значение знака — 168. 410
Значение знакоз письма — 132
Значение и обозначение — 346
Значение интегрирующее — 262
Значение информативно бога-
тое — 296
Значение истинностное — 270,
274, 393, 396. 401, 411
Значение как обозначение — 269
Значение как употребление —
269
Значение качественное — 398
Значение классов слов — 396
Значение конвенциональное —
297
Значение конкретное — 259, 300,
382
Значение конкретной лексики —
411
Значение контекстно обуслов-
ленное — 382
Значение лексическое см. Лек-
сическое значение
Зиаченне лексической единицы—
259
Значение логическое — 259
Значение мелодических ярусов—
292
Значение метафоры — 296
Значение миогопризнаковое —
296
Значение модальное — 436
Значение морфемы — 167, 312—
313, 483
Значение морфологическое —
313-314
Значение мотивированное — 337
Значение недескриптивное —
270
Значение немотивированное —
337
Значение непрямое — 296, 417
Значение нерасчлененное — 296
Значение новое — 257, 296, 331
Значение номинативное — 262
Значение обобщенное — 258, 380,
382
Значение обстоятельственное —
584
Значение общее — 259, 382
Значение общеобязательное —
463
Значение основное — 262, 382
Значение отстраненное — 382
Значение оценочное — 270, 297
Значение первичное — 596
Значение переносное — 259, 262,
323, 382, 417
Значение прагматическое — 390
Значение предикативное — 436
Значение предлога — 394
Значение предложения — 197,
274, 275
Значение предметное — 258, 300
Значение признаковое — 300
Значение производное — 259,
437
Значение пространственное — 356
Значение прямое — 258, 259,
343, 382
Значение реляционное — 296
Значение свободное — 262
Значение синтаксическое — 314
Значение синтаксической конст-
рукции — 396
Значение слова (сс.) — 169
Значение словообразователь-
ное — 313
Значение событийное — 300
Значение современное — 463
Значение специальное — 259
Значение транслативное — 76
Значение узкое — 259
Значение устаревшее — 463
Значение устоявшееся — 463
Значение фигуральное — 274
Значение формы — 276
Значение фразеологически свя-
занное — 262, 382
Значение функционально обус-
ловленное — 262
Значение характеризующее —
262
Значение широкое — 259
Значение экспрессивно-стилис-
тическое — 262
Значение экспрессивно-эмоцио-
нальное — 290
Значение экспрессивное — 259
Значение элементарное — 437
Значение языковой единицы —
438
Значимость — 152, 279, 438, 452
Зона пересечения полей — 567
Зона словарной статьи — 463
Зооморфизм — 296
Зоонимика — 347
Зоонимы — 473
Зубные согласные — 479
И
Игровой аспект речи — 415
Идафа — 170
Идеалистическая неофилоло-
гия — 594
Идентификация — 137
Идентификация единицы — 348
Идентификация морфем — 313
Идентификация предмета ре-
чи — 300
Идентификация слова — 465
Идентифицирующая метони-
мия — 301
Идентифицирующая референ-
ция — 411
Идентифицирующие слова —167
Идеограмма — 171
Идеографическая синонимия —
446
Идеографические синонимы —
Идеографический словарь — 462,
463, 506
Идеография — 375, 298
Идеофоиы (сс.) — 171
Идиолект — 171
Идиом — 171
Идиоматика см. Фразеология
Идиоматическая аналитическая
конструкция — 31
Идиоматические отношения — 31
Идиоматичность — 559
Идиоматичность значения — 465
Идиоэтнический язык — 604
Иерархическая функция — 388
Иерархия — 332
Иерархия одушевленности — 342
Иероглиф — 171
Иероглифика — 376
Изафет — 172
Избирательность — 90, 483
Избыточное выражение значе-
ний — 457
Избыточное чередование — 315
Избыточность — 90, 379
‘Известность/неизвестность1 — 23
Изменение значения — 80, 259,
260, 262, 562, 620
Изменение тона — 404
Изменения в языке — 135, 136,
159, 232, 257, 259, 262, 296,
298, 299, 302, 314, 326
Изменяемые слова — 466
Изобразительное настоящее вре-
мя — 323
Изоглосса (сс.)—172
Изолекса — 43
Изолированная оппозиция — 348
Изолированное употребление ос-
новы — 564
Изолирующие языки (сс.) —
172
Изоляция — 512
Изоморфизм — 130, 347
Изопрагма — 133
Иэосема — 43
Изосемия — 379
Изофон — 43
Изъявительное наклонение —
303, 321
Изъяснительное отношение —
471, 484
Изъяснительный союз — 484
И конические пиктограммы —
374
Икоиический знак — 168, 343
Икт — 402
Иллатив — 213, 285, 356
Иллич-Свитыча — Дыбо закон-
172
Иллокутивная сила — 373, 390,
412
Иллокутивная цель — 412
Иллокутивный акт — 412
Иллокутивный глагол — 373,
412
Иллюстрации в словаре — 463
Имена действия — 80
«Имена естественных родов» —
336
Имена качества — 80
Имена лиц — 336
Имена носителей признаков —
336
Имена признаков — 336
Имена результатов — 336
Имена родства — 598
Именительный падеж — 356, 379
Именная группа — 98, 243, 288,
332, 396, 449
Именная основа — 306
Именная синтагма — 393
Именное предложение — 393
Именное сказуемое — 392, 455
Именное склонение — 102
Именной структурный образец —
395
Именные классы — 173
Именные члены предложения —
379, 584
Именных состояний категория-
49
Именование — 175, 275, 336, 345,
346, 384, 411, 412, 464, 473
Имитативные слова — 139
Имманентная стилистика — 493
Имманентный подход — 453
Императив — 321
Императивное междометие —
290
Императивное предложение =
Побудительное предложение
Императивность — 385
Имперфект — 174
Имперфектив — 18, 56, 73, 83,
170
Имперфективация — 83
Импликативная универсалия —
454, 536
Импликатура дискурса — 269,
396
Импликационная волновая мо-
дель — 482
Импликационная типология —
512
Импликация — 137, 198, 269,
275, 292
Имплицитная цель речевого ак-
та — 413
Имплицитные компоненты пред-
ложения — 273
Имплицитный способ связи —
380
Имплозивные согласные — 479
Имплозия — 53
Импортированный металект —
617
Имя - 175
Имя (в языках программирова-
ния) — 615
Имя прилагательное = Прила-
гательное
Имя собственное = Собственное
имя
Имя существительное = Суще-
ствительное
Имя числительное = Числитель-
ное
Инактивная конструкция — 22
Ииактивное существительное —
22, 320
Инактивный падеж — 22
Инвариант (сс.) — 176
Инвариант единицы — 348
Инвариантная грамматическая
единица — 116
Инвариантная дивергенция —
136
Инаентаризацнонная типоло-
гия — 512
Инвентаризация единиц языка-
453
Инверсивного строя глагол —
120
Инверсия — 176
Инвертированный порядок
слов — 388
Ингерентность — 435
Иигерентные различительные
признаки — 556
Индекс - 14, 168, 295, 343, 513
Иидексальные компоненты зна-
чения — 390
Индексальный знак — 343
Индефинитная конструкция —
529
Индивидуализирующее множе-
ственное число — 375
Индивидуальная речь — 302,
595
Индивидуальная языковая систе-
ма — 595
Индивидуальные грамматичес-
кие особенности — 463
Индивидуальные отклонения
речи — 414
Индивидуальный стиль — 135,
414
Индивидуум — 303
Индийская языковедческая тра-
диция — 177
Индикатив — 321
Индикатор (глагольная части-
ца) - 199, 350
Индикатор (дейктический эле-
мент) — 295
Индоевропеистика — 182
Индология — 190
Индуктивные универсалии —
535
Индуктивный метод — 302
Ииессив — 213, 198, 356
Инженерная лингвистика — 397,
619
Инициаль — 225, 470
Инициальный комплекс частиц—
580
Инклюзив — 193
Инклюзивное употребление —
372
Инкорпоративный комплекс —
193
Инкорпорация — 193
Инкорпорирующие языки
(сс.) — 193
Иилаутный консонантизм — 444
Инлаутный согласный — 205,
568
Инновационный ареал — 43
Инновация — 43, 482
Иносказание — 390
Иностранные слова — 158
Иностранный язык — 239, 291,
352, 374, 404, 412
Иноязычные слова — 158, 159,
211, 397, 518
632
Инспираторные согласные — 479
Инспираты — 479
Инструмент действия — 593
Инструменталис — 356
Инструментальная фонетика —
591
Интегральные концепции язы-
ка — 606
Интегральные модели языка —
606
Интегральные признаки — 216,
380, 552, 553, 556
Интегративное целое — 448
Интеграция единиц — 90
Интегрирующая сема — 438
Интенсив — 49, 241, 319, 386
Интенсивности категория — 398
Интенсионал — 175, 263, 384,
401, 444
Интенсиональная логика — 289
Интенсиональная семантика —
438
Интенсиональная таксономия —
504
Интенсиональный контекст —
275
Интенсиональный мир — 608
Интенсиональный язык — 609
Интенсификатор — 349, 398
Интенсификации категория —
398
Интенсня — 175
Интенционалис — 32
Интенциональная концепция ре-
ференции — 412
Интенциональное состояние —
413
Интенциональность — 412
Интенция говорящего — 85, 412
Интерактивная система — 390
Интеракционная система — 415
Интервал —- 292
Интервьюирование информан-
та — 482
Интердентальные согласные —
99, 479
Интерлингвистика — 196
Интерлинеарная глосса — 128
Интернациоиализмы — 197
Интернациональная идеограм-
ма — 583
Интернациональная лексика —
201
Интернациональные слова — 159
Интерпозицня — 484
Интерпретационизм — 197
Интерпретация — 137, 197, 390,
413
Интерпретация речи — 414
Интерпретивизм — 197
«Интерпретирующая лингвисти-
ка* - 197
Интерпретирующая семантика —
197
Интерпретирующий подход —197
Интеррогатив — 16
Интертекстуальность — 508
Интерференция — 197
Интерфикс (сс.) — 197
Интонационная конструкция —
198
Интонационная транскрипция —
517
Интонационные средства — 561,
591
Интонационный контур — 395,
447
Интонационный принцип пункту-
ации — 467
Интонационный центр — 561
Интонация — 197
Интонема — 198
Интранзитивные глаголы — 26
Интраперсоиальный речевой
акт — 310
Интродуктивная референция —
411
Интродуктивная функция — 46
Интродуктивное начало — 349
Иитродуктивные местоимения —
295
Интродукция — 580
Интроспекция — 591
Инфект — 174
Инфикс (сс.) — 198
Инфинитив — 198
Инфинитивная конструкция
458
Инфинитивное предложение —*
379
Инфинитивный оборот = Инфи-
нитивная конструкция
Информант — 137, 304, 482, 591
Информативная недостаточ-
ность — 584
Информативная функция сло-
варя — 462
Информативность речи — 414
Информативный аспект речи —
414
Информативный диалог — 390
Информативный речевой акт —
413
Информатика — 415
Информационная система — 14,
202, 620
Информационно-поисковая сис-
тема — 390
Информационно-поисковый теза-
урус — 507
Информационно-поисковые язы-
ки (сс.) — 199
Информационный поиск — 397,
Информация в лингвистике —
15, 23, 39, 36, 87, 132, 202,
231, 233, 261, 263, 303, 304,
343, 367, 375, 385, 386, 604,
606, 607, 615, 618, 619
Информированность адресата —
390
Инхоатив — 201
Инцептив — 79
Иъектнвиые согласные — 248,
445
Инъюнктив — 82
Иранистика — 199
Ироническое отрицание — 303
Иррадиация — 473
Ирреалис — 251
Ирреальное наклонение — 303
‘Ирреальность’ — 303, 385, 392
Исключение — 32, 159, 489, 555
Исключение компонентов — 449
Исконные слова — 158
Искусственная таксономия —
504
Искусственные языки — 201
Искусственный интеллект и линг-
вистика — 45, 137, 233, 304,
357, 616, 618
Истина — 393, 449
Истинное предложение — 393,
396, 609
Истинностная оценка — 373
Истинностное значение — 401,
499
Истинность — 90, 390, 413, 414,
435, 609
Истинный дифтонг — 138
Историзм в языкознании — 302,
486
Историзмы — 204
Историография лингвистики —
204
Историческая акцентология —25
Историческая грамматика — 84,
487
Историческая диалектология —
134
Историческая лексикология —
345
Историческая морфология — 314
Историческая ономастика — 347
Историческая перспектива сло-
ва — 467
Историческая стилистика — 493
И сторическая фонетика — 316,
Историческая фонология «= Диа-
хроническая фонология
Исторические законы семанти-
ки — 439
Исторический принцип орфо~
графии = Традиционный прин-
цип орфографии
Исторический принцип располо-
жения слов — 463
Исторический синтаксис — 449
Исторический словарь — 259,
462, 463
Историческое настоящее время—
323
Историческое чередование —
31£ 580
Историческое языкознание —
587
История и лингвистика — 518
История языка — 487, 620
Источник мотивации — 468
Исходная модель-архетип 486
Исходная репрезентация —
314
Исходная форма слова — 257,
463, 464, 596
Исходное значение — 596
Исходное предположение воп-
роса — 396
Исходное представление — 380
Исходное слово « Мотивирую-
щее слово
Исходные числовые компонен-
ты — 583
Исходный вариант морфемы —
315
Исходный морф — 312, 313
Исходный падеж — 306, 356
Исходный символ — 98
Исчезновение гласного — 591
Исчезновение грамматических
категорий — 314
Исчезновение склонения — 457
Исчисление в лингвистике —
98, 135, 168
Исчисление высказываний —
439, 498
Исчисление предикатов — 110,
439
Итацизм — 119
Итератив — 84
Итеративность — 580
Итеративные глаголы см. Много-
кратный способ действия
Итерация значений — 312
Йельская школа (сс.) — 206
Йотированные согласные — 171,
479
К
Кавказоведение — 207
Кавычки — 406
Казанская лингвистическая
школа — 209
Какуминальные согласные —
479
Калька — 211
Калькирование — 237
Каноническая структура — 110
Канцеляризмы — 212
Каритив — 219
Карта диалектологическая —
214
Картина мира — 129, 267, 296
Картографирование в лингвис-
тике — 51
Картография — 347
Картуши — 132
Катализатор — 12
Катафора — 34
Катафорическая связь — 435
Катафорический субститут —
435
Катафорическое отношение —
32
Категорематическое слово —274
Категориальная грамматика —
Категориальная пресуппози-
ция — 396
Категориальная семантика —’ 80
Категориально обусловленное че-
редование — 580
Категориальное значение — 438,
579
Категориальные имена — 80
Категоризация — 215, 216
Категоризующий аффикс —
60
Категории понятийные (сс.) —
215
Категорически-повелительное
иаклоиение — 321
Категория — 215
Категория состояния — 84
Каузальные отношения — 449
Каузатив — 16, 49
Каузатив (залог)— 160
Каузатив (падеж) — 285
Каузативная конструкция — 79
Каузативная порода — 16, 42, 49
Каузативная связь — 605
Каузативное отношение — 371
Каузативное спряжение — 517
Каузативные глаголы — 198
Каузация — 439
Качественная противополож-
ность — 36
Качественная редукция — 86,
408
Качественная таксономия — 504
Качественное ударение — 24
Качественное чередование —
213, 580
Качественность — 567
Качественные местоимения —
295
Качественные местоименные сло-
ва - 295
Качественные наречия — 322
Качественные предикаты — 73
Качественные прилагательные —
397
Качественный аблаут — 9
Качество гласного — 24
Качество звука — 106
‘Качество (предмета)’— 216, 336,
385, 455
«Квадрат Гринберга. — 31, 437
Квазиалфавит — 377
Квазиморф — 313
Квазисинонимия — 104
Квалитативность — 385
Квалификация сообщаемого —
303
Квалифицирующая функция
союза — 484
Квантитативная типология —
513
Квантитативное ударение — 24
Квантитативное™ — 385
Квантитативные словесные зна-
ки — 167
Квантификатор — 295
Кванторные местоимения — 295
Кванторы — 275
Кзотатив — 596
Кельтология — 217
Кенема — 108
Кибернетика и лингвистика —
304, 453
Кинема — 221
Кинемика — 166
Кинесика — 221
Кинетическая речь (сс.) —221
Кинетические средства — 367
Киссаунды — 78
Китаистика — 222
Китайская языковедческая тра-
диция — 225
Класс глаголов — 71, 150
Класс слов — 620
Класс языковых единиц — 138,
504
Классификаторы — 227
Классификационное значение—
314
Классификация языков — 228
Классифицирующая категория—
216, 458
Классифицирующая понятийная
категория — 385
Классифицирующий признак —•
216
Классно-личная морфема — 10
Классно-личное спряжение — 10
Классный показатель — 173
Классовость языка — 483
Классохорическая таксономия-
513
Классы слов — 450, 578
Кластер — 53, 209
Клитизация — 389
Клитика — 25, 63, 465
Клитическая морфема — 13
Клише (сс.) — 229
Клиширование — 414
Ключевая метафора — 296
Ключевые слова — 466
Ключ> (детерминатив) — 131
Ключ, (к дешифровке) — 132
Клятва — 449
Кнаклаут — 555
Книжная лексика — 369
Книжно-письменные средства
(языка) — 567
Книжные слова — 402
Книжные средства (языка)— 408
Коартикуляцня — 4б, 470
Коаффикс (сс.) — 230
Кобол — 616
Когнитивная деятельность в
язык — 346
633
Когнитивная категория — 385
Когнитивная метафора — 296
Когнитивная функция языка —
564, 565, 604
Когнитивно-познавательная
функция языка — 346
Код - 233, 343, 415, 453
Кодирование — 619
Кодификация — 247, 338, 391
Кодифицированная норма —
352
Кодифицированный литератур-
ный язык — 407
Койие - 230
Количественная метатеза — 296
Количественная редукция — 408
Количественная таксономия —
504
Количественно-параметрические
местоимения — 295
Количественное ударение — 530
Количественное чередование —
213, 580
Количественное™ — 567
Количественные местоимения —
295
Количественные методы в я з ы-
кознании — 231
Количественные признаки язы-
ковой ситуации — 616
Количественные слова — 379
Количественные числительные —
582
Количественный аблаут — 9
Количество звука « Долгота
звука
’Количество’ — 216, 385, 583
Коллаборатив-пассив — 54
Коллигацня — 276
Коллокация — 276
Колонная акцентная пара-
дигма — 25
Колонное ударение — 531
Колумнальная баритонироваи-
ная парадигма — 25
Комбинаторика — 132
Комбинаторика единиц языка —
149, 234, 236
Комбинаторная позиция — 556
Комбинаторная фонетика — 483
Комбинаторные изменения зву-
ков — 232
Комбинаторные изменения фо-
нем — 483
Комбинаторные потенции сло-
ва — 450
Комбинаторный вариант фоне-
мы — 320
Комбинаторный метод — 381
Комбинация единиц языка —
149, 336, 450, 539, 543
Комбинация морфем — 483
Комбинация признаков — 605
Комбинированное словосочета-
ние — 469
Комбинированный союз — 484
Комиссив — 413
Комитатив — 16, 356
Комплексная основа — 353
•Комментатив — 47, 321
Комментирующее настоящее вре-
мя — 323
Коммуникант — 233, 413
Коммуникативная адекват-
ность — 137
Коммуникативная деятель-
ность — 412, 604
Коммуникативная единица —
450, 455
Коммуникативная задача — 414
Коммуникативная значимость —
407
Коммуникативная инверсия —
561
Коммуникативная компетен-
ция — 413
Коммуникативная мощность
идиомов — 616
Коммуникативная нагрузка —
395, 584
Коммуникативная направлен-
ность — 373
Коммуникативная организация
высказывания — 380, 412, 450
Коммуникативная пригодность
языка — 617
Коммуникативная ситуация —
303, 372, 390
Коммуникативная сфера исполь-
зования языка — 481, 616
Коммуникативная установка —
401. 412, 414, 450
Коммуникативная функция вы-
сказывания — 380
Коммуникативная функция
предложения — 585
Коммуникативная функция сло-
ва — 584
Коммуникативная функция сло-
варя — 462
Коммуникативная функция язы-
ка — 562. 564-565, 604
Коммуникативная целеустанов-
ка — 303
Коммуникативная цель — 414,
449, 450
Коммуникативно-грамматиче-
ская категория — 216
Коммуникативно расчлененное
предложение — 380
Коммуникативное задание —
414, 605
Коммуникативное намерение —
Коммуникативные интересы со-
беседников — 415
Коммуникативный акт — 90,
233, 373, 407, 412, 481, 591
Коммуникативный аспект пред-
ложения — 380, 455
Коммуникативный контекст —
414, 450
Коммуникативный принцип пунк-
туации — 407
Коммуникативный синтаксис —
369, 455, 592
Коммуникативный статус — 597
Коммуникативный стереотип —
413
Коммуникативный субъект —
498
Коммуникативный тип высказы-
вания — 561
Коммуникативный уровень —
161
Коммуникация — 233
Коммутационный тест — 233
Коммутация — 233
Компактиостный сингармо-
низм — 445
Компактные гласные — 106
Компактные звуки — 24
Компаратив — 285, 399
Компаративистика (сс.) — 233
Компаративное™ — 385, 567
Компенсационные изменения —
159
Компетенция — 98
Комплемент — 147
Комплементарная противопо-
ложность — 36
Комплементарное™ — 36
Комплетивное отношение — 584
Композит — 469
Композиция — 220, 278, 290
Компонент значения — 439
Компонент предложения — 449
Компонент словосочетания —
469
Компонентного анализа метод—
233
Компрегенсия — 384
Компрессия — 606
Компрессия речи — 592
Компьютерная революция и
язык — 619
Компьютерное моделирование
речевого общения — 568
Конатив — 386
Конативная функция языка —
564, 565
Конвенционализация — 413
Конвенциональное™ знака —
343
Конвенциональное™ речевого ак-
та — 412
Конвенция общения — 269, 414
Конвергентная зона — 234
Конвергентная изоглосса — 43
Конвергентное развитие язы-
ков — 617
Конвергенция — 234
Конверсационная максима — 390
Конверсив — 234
Конверсия! (в грамматике
и лексике) — 234
Конверсия» (в словообра-
зовании) — 235
Конднционал — 321
Конец действия — 385
Конец слова — 348
Конечная позиция — 349
Конечное ударение — 25
Конкорданс — 14
Конкретная временная отнесен-
ность 458
Конкретная лексика — 296, 411,
502
Конкретная референция — 411
Конкретно-процессная функ-
ция — 83
Конкретно-фактическая функ-
ция вида — 83
Конкретное высказывание —
585
Конкретное значение см. Значе-
ние конкретное
Конкретное настоящее время —
’Конкретность/абстрактность’ —
80, 385
Конкретные существительные —
296, 336
Конкретный язык — 604
Коннотация — 236
Консекутивиость — 68, 73, 170
Конситуация — 349
Консонантизм — 236
Консонантическая ассимиля-
ция — 48
Консонантическая диссимиля-
ция — 137
Консонантный коэффициент —
Константа — 175, 202, 615
Констатация — 373
Конститутивная позиция — 556
Конструктивизм — 298
Конструктивная функция язы-
ка — 565
Конструктивно связанная мето-
нимия — 300
Конструктивные методы — 298
Конструкция — 373, 469
Контактная ассимиляция — 48
Контактная диссимиляция —
137
Контактная конвергенция — 234
Контактная сочетаемость — 483
Контактное расположение — 394
Контактный порядок слов — 388
Контактоустанавливающая фун-
кция языка — 564
Контакты языковые — 237
Контаминация — 238
Контаминация сочинения с под-
чинением — 484
Контекст — 238
Контекстно-свободная грамма-
тика — 15, 288, 615
Контекстные паронимы — 368
Контекстуализация — 276
Контекстуальная сема — 437
Контекстуально независимое зна-
чение — 300
Контекстуально обусловленное
сокращение — 9
Контекстуальный эллипсис-
592
Контенсивная типология — 135,
512
Континуатив — 79, 83
Контрактура — 241
Контрарная противополож-
ность — 36
Контраст — 348, 356
Контраст между языками — 479
Контрастивная грамматика —
115
Контрастивная лингвистика —
239
Контрастивное ударение — 561
Контрастивный метод — 431
Контрастирующая дистрибу-
ция — 130
Контрастное распределение —
‘Контролируемость действия’ —
396
'Контролируемость/неконтро-
лируемость’ — 458
Контурное правило — 587
Контурный тон — 515
Конфигурация предложения —
22
Конфикс (сс.) — 239
Конфликт между правилами —
606
Коифронтативная лингвисти-
ка — 239
Концепт — 384
Концептуальная категория —
385
Концептуальная типология —
512
Концептуальное тождество — 32
Концептуальный анализ — 269,
384
Концессив — 216
Конъюгационное основание —
240
Конъюнктив — 25, 321, 499
Конъюнктная флексия — 80
Конъюнкция — 275,	367
Кооператив — 160
Координативный союз — 484
Координация — 479, 484
Координированность смыслов —
484
Копенгагенский лингвистиче-
ский кружок — 239
Копулятивный союз — 484
Корень — 242
Кореферентность — 243
Кореференция — 267
Корнеаая морфема — 242
Корневая реконструкция — 409
Корневые языки — 317
Корнеизолнрующие языки — 53
Корнесложение — 91
Корпус текстов — 289, 304
Коррелятивный признак— 244
Коррелятивный ряд — 244
Корреляционный анализ — 482
Корреляция — 243
Косвенная номинация — 336
Косвенная речь — 244
Косвенная форма слова — 564
Косвенно-переходные глаголы —
105
Косвенное дополнение — 83, 584
Косвенное наклонение — 321
Косвенное побуждение — 244,
413
Косвенный вопрос — 244, 295
Косвенный объект — Косвен-
ное дополнение
Косвенный падеж — 60, 356, 479
Косвенный перформатив — 373
Косвенный речевой акт — 413
Косвенный смысл — 390, 414, 450
Косвенный стиль — 414
Космонимия — 516
Космонимы — 473
Красне — 592
Красноречие — 417
Краткая форма прилагательно-
го — 143, 398
Краткие гласные — 24, 106
Краткие ненапряженные глас-
ные — 107
Краткий слог — 167, 310, 530
Краткое числительное — 77, 582
Краткостный слог — 587
Кратностное числительное — 582
Кратность — 385. 582
Креолизация — 245, 392
Криптография! — Тайнопись
Криптография» = Дешифровка
Криптоним — 36
Криптотип — 457, 458
Круглая точка — 406
Крылатые слова — 246
Ксенизм — 260
Кульминативная функция—531,
Культура и язык — 483, 486, 597
Культура речи — 247
Культура языка — 247
Культурная престижность язы-
ка — 617
«Культурный > язык — 241
Кумулятивное отрицание — 355
Кумулятивный способ дейст-
вия — 105
Кумуляция — 456
Кун чтение иероглифа — 626
Куративный глагол — 271
Курсив — 56, 61, 170, 311
Курсивная форма письма — 377
Курсивный вид — 443
Лабиализация — 250
Лабиализованные гласные — 107
Лабиализованные согласные —
479
634
Лабиальная гармония — 306
Лабиальные согласные — 479
Лабиальный сингармонизм —
445
Лабильные глаголы — 12
Лабио-велярные согласные —
479
Лабиограмма — 52
Лабио-дентальные согласные —
479
Лабио-палатальные согласные —
479
Лабиоувулярные согласные — 16
Ламбдаизм — 28, 77
Ларннгал — 252
Ларингальная теория — 252
Ларингальные согласные — 479
Латеральные согласные — 11, 12
Латив — 10, 285
Латинизмы — 140
Лахмаиа закон — 255
Левоударная морфема — 25
Лейпцигская школа— 302
Лекса — 81
Лексема — 257
Лексемная дублетность глаго-
лов — 342
Лексемные расхождения между
языками — 481
Лексика — 257
Лексвкалвэацвя — 258
Лексикалистская гипотеза — 468
Лексико-грамматическая катего-
рия — 216
Лексико-грамматическая струк-
тура высказывания — 579
Лекснко- грамматический раз-
ряд — 115, 216, 579
Лексико-падежная граммати-
ка — 357
Лексико-семаитическая группа—
262, 381, 438
Лексико-семантическая
рия — 216
Лексико-семантическая
фикация — 579
Лексико-семантическая
дигма — 367, 381
Лексико-семаитическая
рукция — 409
Лексико-семантическая
ма - 167, 175, 384
Лексико-семантическая
мость — 113
катего-
класси-
пара-
реконст-
систе-
сочетае-
Лексико-семантические вариан-
ты — 382
Лексико-семантический класс —
294
Лексико-семантический уро-
вень — 481
Лексико-семантическое поле —
Семантическое поле
Лексико-синтаксический пов-
тор — 135
Лексико-синтаксический прин-
цип орфографии — 351
Лексикографическая информа-
ция — 25
Лексикографические парамет-
ры — 462
Лексикография — 258
Лексикология — 259
Лексикон — 461
Лексикостатистика — 94, 109,
619
Лексическая аналитическая кон-
струкция — 31
Лексическая валентность — 80
Лексическая декомпозиция —
386
Лексическая деривация — 129
Лексическая единица — 257,259,
592
Лексическая категория — 473
Лексическая метонимия — 300
Лексическая морфема — 167,
451
Лексическая морфология — 314
Лексическая парадигма — 366
Лексическая парадигматика —
367
Лексическая полисемия — 382
Лексическая семантика — 262,
440, 620
Лексическая синонимия— 446
Лексическая система — 260
Лексическая сочетаемость — 609
Лексическая трансформация —
386
Лексическая функция — Семан-
тический параметр
Лексически обусловленное чере-
дование— 580
Лексические диалектизмы — 133
Лексические коиверсивы — 234
Лексические ограничения — 395,
580
Лексические омонимы — 345
Лексические слова — 465, 473
Лексические средства языка —
591, 605
Лексические факторы сочетае-
мости — 483
Лексический класс — 584
Лексический контекст — 348
Лексический плеоназм — 379
Лексический повтор — 267
Лексический состав предложе-
ния — 379, 395
Лексический уровень — 260, 346,
483, 617
Лексический фонд — 597
Лексическое выражение катего-
рии — 458
Лексическое значение слова —
261
Лектон — 393
Лемматизация — 14
Ленинградская фонологическая
школа — 264
Лениция — 283
Лесквиа закон — 264
Леттоиистика (сс.)—265
Лигатура — 266
Лигатурное письмо — 376
Лингва франка — 267
Лингвистика (сс.) — 267
Лингвистика речи — 90, 415
Лингвистика текста — 267
Лингвистическая география —
268
Лингвистическая дефиниция —
463
Лингвистическая информация —
463
Лингвистическая относитель-
ность — 443
Лингвистическая поэтика (сс.) —
269
Лингвистическая семантика —
620
Лингвистическая статистика —
269
Лингвистическая стилистика-
493, 620
Лингвистическая терминология
см. Терминология лингвисти-
ческая
Лингвистическая технология —
373
Лингвистическая философия —
269
Лингвистический атлас (сс.) —
270
Лингвистический процессор —
304
Лингвистический эксперимент —
138, 591
Лингвистическое время — 109
Лингвистическое описание — 137
Лингвограмма — 52
Лингвонимы — 598
Лингвопроектирование — 196
Лингвостатистика — 269
Линеаризация — 606
Линейность означающего — 152
Линейность речи — 388
Линейные грамматические еди-
ницы — 116
Линейный порядок речевого вы-
сказывания — 585
Линейный порядок лексем — 379
Линейный порядок частиц — 580
Линейный синтаксис — 387
Лисп — 616
Литература и язык — 271
Литературная ономастика — 347
Литературное просторечие — 402
Литературный язык — 270
Литературоведение и лингвис-
тика — 415, 489, 493, 544
Литота — 520
Лнтуаввствка (сс.) — 271
Лица-числа категория — 272
Лицо — 271
Личная прнтяжательность —
272, 350
Лично-притяжательности кате-
гория — 249, 397
Личного отношения категория —
Личное имя — 36
Личное предложение — 272
Личное спряжение — 10
«Лнчностижатегория —162, 342
Лнчноств-безлвчноств катего-
рия — 272
Личность/нелнчиость — 458
Личные местоимения — 294
Личный глагол — 104
Логика высказываний — 90
Логика действий — 270
Логика оценок — 270, 390
Логика практического рассужде-
ния — 390
Логика предпочтения — 270
Логика прескрипций — 270
Логико-грамматическое члене-
ние предложения — 23
Логико-Коммуннкативная функ-
ция — 380
Логнко-связующая функция —
388
Логико-семантическнЙ фактор —
411
Логико-синтаксический синкре-
тизм — 449
Логицизм = Логическое направ-
ление
Логическая дефиниция — 463
Логическая категория — 385
Логическая связка — 275
Логическая семантика — 275,
411
Логическая структура предложе-
ния — 275, 357
Логическая функция предложе-
ния — 585
Логическая функция слова —
584
Логическая эквивалентность —
446
Логический аспект предложе-
ния — 380, 455
Логический предикат — 23, 274,
393, 498
Логический принцип расположе-
ния слов — 463
Логический субъект — 23, 274,
393, 498
Логический язык — 275
Логическое лингвопроектирова-
ние — 196
Логическое направление — 273
Логическое подлежащее — 274
Логическое сказуемое — 274
Логическое суждение — 23
Логическое ударение — 447, 561
Лого — 616
Логограмма — 275
Логографнчески - силлабический
тип письма — 375
Логос — 35, 449
Ложная калька — 211
Ложная этимология — Народная
этимология
Ложноглагольное предложе-
ние — 141
Ложное предложение — 393, 396,
609
Ложное сандхи — 432
Ложное суждение — 396
Ложность высказывания — 90,
390, 414, 609
Ложный дифтонг — 138
Локализации категория — 47,
61, 153
Локализация во времени — 372
Локальная дифференциация ре-
чи — 407
Локальная серия — 76
Локальный фонетический приз-
нак — 504
Локатив — 60, 251, 256, 379, 574
Локативная версия — 83
Локативная конструкция— 77,
256
Локатнвность — 388, 567
Локативные местоименные сло-
ва — 295
Локативный падеж — 12
Локативный предлог — 93
Локация — 393, 565
Ломаное множественное число —
511
Лондонская школа — 276
м
Магическая функция речи
565
Майнхофа правило — 277
Макровремя — 95
Макроконтекст — 238
Макролингвистика — 130
Макросемья (сс.) — 279
Макросинтаксис — 137
Макротопоннмия — 516
Макроэволюция языка — 109
Макроэтнонимы — 598
Макроязыки — 96
Максима качества — 390
Максима конверсационная — 390
Максима манеры — 390
Максима общения — 269
Максима отношения — 390
Малефактив — 83
Малефактивиая версия — 83
Маневренность синтаксиса —
449
Майера речи — 390
Маргинальная глосса — 107
Маргинальная зона — 43
Маргинальный элемент конст-
рукции — 332
Маргинальный язык — 306
Маркер — 60
Маркированность/немаркиро-
ванность — 391
Маркированный член оппози-
ции — 348
Маркированный элемент — 441
Масдар — 104, 120
Массовая коммуникация — 303.
483, 616
Математика и лингвистика —
Математико-статистические ме-
тоды в лингвистике — 482
Математическая лингвистика —
287
Математическая логика — 287
440
Математические методы в линг-
вистике — 231. 298, 300, 482
490, 496, 546, 606
«Матери чтения» см. Матрес
лекционис
Материал (в глоссематике) —
Материальные единицы язы-
ка — 449
Материальный субстрат озна-
чающего — 343
Материнский говор — 111
Матрес лекционис — 289
Матрица соответствий — 392
Матричное предложение — 99
Машинный перевод (сс.) — 289
Машинный фонд — 15
Машинный эксперимент в линг-
вистике — 591
Мегаморф — 312
Медиаль — 470
Медиально-пассивный залог —
253
Медиальный залог — 119, 319
Меднй — 160
Медиоактив — 214
Меднопассив — 517
Медиум — 160
Межгрупповое общение — 303
Междометия — 290
Международное общение — 231,
Международные языки — 291
Межзубные согласные—99, 203.
479
Межличностный аспект речи —
415
Межморфемные отрезки — 313
Межнациональное общение —
290, 564, 608
Межсловная фузия — 564
Межуровневые связи — 606
Межфразовая связь — 198
Межъязыковая пароиимия —
368
Межъязыковое общение — 196
Межъязыковой слой лексики —
473
Межэтническое общение — 145,
153,374, 598
Мейозис — 371
Мелодика речи — 292
Мелодика стиха — 347
635
Мелодический диапазон — 292
Мелодический ярус — 292
Мелодическое ударение — 24
Меморатив — 82
Мертвые языки — 293
* Мертвые > слова — 223
Мертвый корень — 306
Местные разновидности языка —
133
Местные языки — 374
Местный диалект = Территори-
альный диалект
Местный металект — 617
Местный падеж — 28, 256, 356
Место артикуляции — 48
Место действия — 216, 322, 393
Местоимение — 294
Местоименная связка — 435
Местоименное склонение — 179
Местоименные глаголы — 295
Местоименные наречия — 295
Местоименные прилагательные—
398
Местоименные слова — 295
Местоименный «индикатор» —
249
Местоименный «селектор» — 249
Местоименный предлог — 76
Металект — 617
Металингвистика — 130, 297
Металингвистическая функция
языка — 564
Метамодель — 304
Метанализ — 370
Метаречь — 297
Метасинтаксическая позиция —
472
Метатакса — 588
Метатеза — 296
Метатеория языкознания — 619
Метатония — 296
Метафония — 535
Метафора — 297
Метафоризация — 296, 439
Метаязык — 297
Метаязык словаря — 462
Метаязыковая функция языка—
564
Метаязыковое утверждение —
274
Метаязыковой аспект ритори-
ки — 417
Метод в языкознании —
298
Метод синтаксического модели-
рования — 449
Метод субституции — 449
Метод транспозиции — 449
Метод фаиьце — 505
Методика преподавания язы-
ков — 397
Методология в языкозна-
нии- 299
Метонимизация — 300
Метонимия — 300
Метрическая теория ударения —
24
Механицизм в лингвистике —
595
Микровремя — 95
Микроконтекст — 238
Микролингвистнка — 130
Микроструктура словаря — 463
Микротекст — 435
Микротопонимия — 516
Микроэволюция языка — 620
Микроэтнонимы — 598
Мировые языки (сс.) — 301
Мифология и язык — 258. 297,
405, 409, 489 508, 598, 618
Мифонимы — 347
Младограмматизм — 302
Младограмматики см. Младо-
грамматизм
Младописьменные языки — 90,
616
Многовалентные глаголы — 104
Многозначное слово — 366, 382
Многозначность (сс.) — 302
Многозначность графемы — 118
Многозначный союз — 484
Многократное настоящее вре-
мя — 323
Многократность — 83
Многократный вид — 84
Многократный способ действия—
105
Многомерная классификация—
504
Многомерная оппозиция — 34S
Многоместные предикатные отно-
шения — 394
Многоместные предикаты — 104
Многоместный союз — 484
Многоплановая диалектологи-
ческая карта — 214
Многополюсная языковая си-
туация — 617
Многосоюзие — 302
Многоточие — 406
Многоударные слова — 466
Многоуровневая грамматика —
289
Многоуровневая модель — 304
Многоэлементный денотат — 129
Многоязычие — 303
Многоязычная языковая ситуа-
ция— 617
Многоязычное общество — 607
Многоязычный словарь — 462
Множественное отрицание — 355
Множественное число — 584
Множественное число вежливо-
сти — 584
Множественное число величия —
584
’Множественность’ — 385, 584
Мобильный аффикс — 313
Модальная частица — 579, 580
Модально-бытийные понятийные
категории — 385
Модально-коммуникативный ас-
пект высказывания — 90
Модальное выражение — 275
Модальное значение см. Значе-
ние модальное
Модальность — 303
Модальные глаголы — 198
Модальные слова — 290, 355,
579
Модальный аспект предложе-
ния — 585
Модальный фонетический приз-
нак — 504
Моделирование в языкознании
см. Модель в языкознании
Модель в языкознани и—
304
Модель лингвистического иссле-
дования — 304
Модель предложения — 305,
381, 449, 585
Модель речевой деятельности —
304
Модель ситуации — 90
Модель склонения — 305
Модель «Смысл <=> Текст» —
110, 304, 453, 606
Модель спряжения — 305
Модель управления — 449, 585
Модель языка см. Модель в
языкознании
Модификатор — 303
Модификация означающих —
563
Модификация предложения —
395
Модификация фонемы — 232
Модифицирующая категория—
216
Модифицирующая понятийная
категория — 385
Модифицирующая скрытая
категория — 458
Модифицирующий признак —
216
Модулированная структура —
110
Модус — 274, 303
Мозг и язык — 54, 108, 327
Момент референции — 89
Момент речи — 89
Момент события — 89
Монголоведение — 305
Монема — 53, 152, 251, 312, 333,
466, 562, 566
Моноакцентный язык — 24, 531
Моиовокалнзма гипотеза — 308
Моногенеза теория — 308
Монограф — 118
Монокомпонентная языковая
ситуация — 616
Монолог — 84, 310, 381
Монологическая речь — 310
Моноперсональиое спряжение —
485
Моносемнчность — 508
Моносеми я —259
Моносиллабизм — 310
Моносиллабические языки — 25
Монотонические языки — 531
Монофонема — 350
Монофонемное сочетание — 437
Монофтонг — 310
Монофтонгизация — 26
Моноцентрическое поле — 567
Мора — 310
Мороакцентные языки — 24
Моросчитающие языки — 24
Морф (//Морфа) — 311
Морфема — 312
Морфематическая функция уда-
рения — 313
Морфемпка — 313
Морфемная граница — 470
Морфемное чередование — 580
Морфемное членение — 313
Морфемный альтернант — 311
Морфемный анализ слова — 313
Морфемный словарь — 259
Морфемный состав слова — 466
Морфемный уровень — 313, 315
Морфемный шов — 69, 483
Морфемоид — 312
Морфемы спряжения — 393
Морфная структура словофор-
мы — 313
Морфологизованные чередова-
ния — 470
Морфологическая аналитиче-
ская конструкция — 31
Морфологическая граница —
470, 563
Морфологическая идиома — 312
Морфологическая категория —
115, 579, 584
Морфологическая классифика-
ция языков — 313
Морфологическая неоднознач-
ность — 457
Морфологическая обусловлен-
ность чередования — 315
Морфологическая парадигма —
366
Морфологическая
ка — 367
Морфологическая
316
Морфологическая
ция — 409
Морфологическая
ция — 311
Морфологическая
слова — 464
Морфологическая
ция — 519
Морфологическая
редования — 315
Морфологические
596
Морфологические
606
Морфологические
слов — 466, 578
Морфологические
парадигмати-
позиция —
реконструк-
сегмента-
структура
транспоэи-
функция че-
изменеиия —
правила —
признаки
способы —
Морфологические средства —
591
Морфологический анализ — 314,
468
Морфологический класс слов —
584, 620
Морфологический критерий вы-
деления слова — 465
Морфологический подкласс слов
—584
Морфологический подход — 468
Морфологический принцип ор-
фографии — 351
Морфологический синтез — 315
Морфологический уровень —
108, 304, 481, 617
Морфологическое изменение сло-
ва — 483
Морфологическое ограничение —
578
Морфологическое словоизмене-
ние — 467
Морфологическое чередование—
Морфология — 313
Морфолого-графическая анало-
гия — 351
»ои — 315
овема — 315
Морфонемиая запись — 315
Морфонологизация — 555
Морфонологическая система —
315
Морфонологическая
ция — 314, 315
Морфонологические
ности — 596
Морфонологический
морфемы — 312
Морфонологический
нения — 457
Морфонологический
315, 619
Морфонологическое
транскрип-
закономер-
вариант
тип скло-
уровень —
правило —
Морфонологическое преобразова-
ние — 564
Морфонология — 315
Морфосемантическое поле —
381
Морфоснллабема — 312
Морфотонология — 25
Морфофонема — 315
Морфофонемика — 314
Московская диалектологиче-
ская комиссия — 316
Московская фонологическая
школа — 316
Московская фортунатовская
школа — 317
Московский лингвистический
кружок — 318
Мотив — 85, 166
Мотивация — 467, 596
Мотивированное значение — 337
Мотивированное наречие — 322
Мотивированность знака — 343,
347
Мотивированность слова — 166,
466, 467
Мотивированные слова — 466
Мотивированный знак — 345
Моторная афазия — 54
Мужское склонение — 457
Мужской род — 417
Музыкальное ударение — 24,
535
Музыкальный тон — 319
Мультилингвизм — 303
Мунхвао — 241
Мутация — 76
Мыслительная категория — 385
Мыслительное содержание —
385
Мышление и язык см. Язык и
мышление
«Мягкая» разновидность скло-
нения — 457
Мягкие согласные — 479
Мягкостная корреляция — 617
н
Наблюдение за информантом —
482
Набор основ — 457
Набор флексий — 457
Наглядно-примерная функция
вида — 83
Надгосударственный язык — 303
Наддиалектная форма речи —
608
Наделительная конструкция —
356
Назализация — 320
Назализованные гласные — 106,
479
Назализованные согласные —
479
Назальные гласные = Назали-
зованные гласные
Назальные согласные — 479
Назначение словаря — 462
Называние — 346
Назывное предложение — 202
Назывной падеж — 356
Наивная картина мира — 129
Наивное понятие — 385
Наименование — 274, 336, 345,
384
Наклонение — 321
Накоренное ударение — 587
Наложение фонем — 564
Намерение говорящего — 413
Намерения наклонение — 321
Намеренное нарушение правил—
483
Намеренность (речевого акта) —
412
Направление движения — 341
Направление письма — 378
636
Направление чередования
315
Напряженность = Сила звука
Напряженные гласные — 106
Напряженные согласные — 479
Наращение (сс.) — 322
Наращение основы — 313
Наречие! [часть речи] — 322
Наречие: [диалект] — 132
Наречное словосочетание — 469
Нарицательное имя « Нари-
цательное существительное
Нарицательное существитель-
ное — 500
Народная таксономия — 598
Народная этимология — 596
Народно-поэтическая речь — 349
Народные говоры — 402
Народный язык — 461
Нарратив — 63
Нарративность — 349
Нарушение нормы — 483
Нарушение правил — 483
Наследование пресупозиций —
396
Настоящее-будущее время — 139
Настоящее время — 323
Насыщение пресупозиций — 396
Натуралистический искусствен-
ный язык — 202
Натуралистическое направление
в языкознании — 324
Научный стиль — 567
Национальный язык — 325
Нация и язык — 325, 481
Начало действия — 385
Начальиоударность — 587
Начальный пункт движения —
341
Начальный символ — 288
Начинательный вид — 201
Неавтономная номинация —336
Неактивный класс имен — 176
Неатрибутивности/атрибутивно-
сти категория — 398
Нёбная гармония — 210
Невербальная коммуникация —
413
Невозвратный залог — 160
Невозможности наклонение —
321
Неглоттализованный соглас-
ный — 479
Недвусмысленность речи — 390
Недлительность действия — 385
Недостаточный глагол — 47
Недыхательный согласный — 479
Нежелания наклонение — 321
Нежесткость системы — 452
Независимый строй — 26
Незаконченное словосочетание—
470
Незамещенная синтаксическая
позиция — 592
Незнаковая единица языка —
343
Неизменяемые слова — 349, 399,
466
Неиндивидуализирующее мно-
жественное число — 75
Нейролингвистика — 327
Нейтрализация — 328
Нейтрализуемая оппозиция —
348
Нейтрализующий контекст си-
нонимии — 446
Нейтральная версия — 83
Нейтральная лексика см. Нейт-
ральные средства языка
Нейтральная разновидность язы-'
ка — 567
Нейтральная степень сравне-
ния — 398
Нейтральная фраза — 561
Нейтральное произнесение — 561
Нейтральное ударение — 561
Нейтральные гласные — 63, 106,
107
Нейтральные средства языка —
408
Нейтральный глагол — 371
Неконечная позиция — 349
Неконкретная временная отне-
сенность — 458
Неконкретное ть — 385
Нелабиализованные гласные —
250
Немаркированная форма име-
ни — 380
«Неморфемные > языки — 312
Немотивированное значение —•
337
Немотивированное наречие— 322
Немотивированное слово — 466
Немотивированный знак — 345
Ненапряженные гласные — 107
Ненапряженные согласные —
479
Необратимость подчинения —
380
Неогубленные гласные — 105.
357
Неогумбольдтианство — 330
Неоднозначность — 15, 275, 435,
449, 450, 457
Неодноместный союз — 484
Неоднородные гласные — 107
Неодушевленности — одушев-
ленности категория (сс.) —
331
Неодушевленность — 372
Неологизмы — 331
Неопределенная множествен-
ность — 584
Неопределенная форма глаго-
ла — 198
Неопределенно-количественные
числительные — 582
Неопределенно-личная конст-
рукция — 18
Неопределенно-личное значе-
ние — 272
Неопределенно-личное предло-
жение — 273, 382
Неопределенное время — 432
Неопределенное наклонение —
198, 321
Неопределенное склонение —
457
Неопределенное состояние име-
ни — 87
Неопределенности — опреде-
ленности категория (сс.) —
331
Неопределенные местоимения —
295. 579
Неопределенный артикль — 23,45
Неопределенный порядок слов—
561
« Неопределенный > падеж — 189
Неорганическая принадлеж-
ность — 22
Неориторика — 317
Неотделимая частица — 313
Неотторжимая принадлеж-
ность — 389
Неотчуждаемая принадлеж-
ность — 21, 161
Неофилология идеалистическая
(сс.) - 331
Неочевидное иаклонеиие — 321
Непереходная конструкция —
371
Непереходности — переходно-
сти категория (сс.) — 331
Непереходность см. Переходно-
сти — непереходности кате-
гория
Непереходный глагол — 105
Непереходный залог — 160
Неповествовательное актуаль-
ное прошедшее время — 404
Неподвижное слово — 223
Неподвижное ударение — 25,
531
Непозиционные чередования —
580
Неполная транспозиция — 519
Неполногласие — 331
Неполное отрицание — 354
Неполное предложение см. Эл-
липсис
Неполнозначные глаголы — 455
Неполнозначные слова = Слу-
жебные слова
Неполнота предложения — 449
Неполнота синтаксической конст-
рукции — 592
Неполные универсалии — 535
Неполный знак — 167
Неполный тип произношения —
352
Непоследовательность речевого
поведения — 413
Непоследовательность речевых
действий — 270
Непосредственно выводимая це-
почка — 288
Непосредственно составляю-
щих метод — 332
Непосредственное общение —
413
Непосредственные составляю-
щие см. Непосредственно сос-
тавляющих метод
Неправильность — 137
Неправильный глагол — 105, 485
Непредельный глагол — 47
Непредикативная синтагма —
470
Непрерывная основа — 150
Непрерывность см. Языковой
континуум
Непрерывные согласные — 53
Неприкрытый слог — 470
Непринужденная речь — 482
Непрнсловная связь — 471
Непрогрессив — 83
Непрозрачное употребление дес-
крипции — 411
Непроизводная основа = Про-
стая основа
Непроизводное слово = Простое *
слово
Непроизводные предикаты —
392
Непроиэводный союз — 484
Непроизносимая буква — 47
Непроницаемость слова — 465
Непротиворечивость модели —
130
Непрошедшее время — 323
Непубличное общение — 407
Неравновесная языковая ситуа-
ция — 616
Неразличение фонем — 316
Нераспространенное предложе-
ние — 395
Нерегулярное формальное на-
ращение — 312
Нерегулярное чередование —
457, 580
Нередуцированные гласные —
106
Нерелевантный признак — 556
Нереферентность — 385
Неродной язык — 294, 387, 481
Неродственные идиомы — 617
Несбалансированная языковая
ситуация — 481
Несвободное словосочетание —
469
Несвободное сочетание слов —
605
Несвязанного состояния катего-
рия — 74
Несигматический аорист — 37
Несиитагматический тип сою-
зов — 484
Несинтаксическое грамматиче-
ское значение — 116
Несклоняемость — 583
Несловонзмеиительная грамма-*
тическая категория — 115
Неслоговой сонант — 44
Неслоговые i и и — 241
Неслоговые гласные — 107
Несложениости/сложенности ка-
тегория — 65
Несовершенный вид — 83
Несовместимость — 104
Несовмещающнй эргативный па-
деж — 208
Несогласованное определение —
349, 379
Несогласуемо-бесчисловоЙ грам-
матический разряд — 295
Несоответствия между языка-
ми — 479
Нестандартное спряжение — 329
Нестандартность аффиксов —
564
Нестандартность выражения зна-
чений — 457
Нестационарные гласные — 107
Несходные идиомы — 617
Нетерминальный алфавит — 288
Нефинитная форма глагола —
198
Нефлективная морфология —
314
Нефонетнческое чередование —
580
Неформальное общение — 303
Нефраэеологиэированный струк-
турный образец — 395
Нецентробежиая версия — 83,
320
Нечленимое слово — 466
Неэквивалентность языков —•
605
Незлемеитарный союз — 484
Незмфатическнй порядок слов-**
23
Неэтимологический звук — 593
Нижнего подъема гласные — 107
Нижие^эарингальные согласные
Нижний подъем — 107
Низкие гласные — 106, 107
Низкие согласные — 479
Низкий тон — 199
« Низкий> стиль — 494, 608
Нисба — 140
Нисходящая интонация — 24,
198
Нисходящее ударение — 530,
558, 587
Нисходящий дифтонг — 138,
Нисходящий тон — 515
Новое слово — 605
-«Новое учение о языке ► — 335
Новомосковская школа — 314
Новообразование — 331
Новый акут — 24
Новый алфавит (сс.) —335
Новый сигматический аорист —
37
Новый циркумфлекс — 576
Номема — 149
Номенклатура — 509
Номенклатурные словари лингви-
стических терминов — 458
Номиналиэация — 175, 235,455,
585
Номинализм — 175, 262
Номиналисты — 345
Номинатив — 17, 356
Номинативная деятельность —
345
Номинативная грамматическая
категория — 115, 342
Номинативная единица — 450
Номинативная конструкция —
256, 335
Номинативная метафора — 296
Номинативная метонимия —300
Номинативная типология — 335
Номинативная функция —296,
346. 411, 584
Номинативная функция языка —
346, 565
Номинативное значение — 314,
456, 472, 558
Номинативное предложение =
Назывное предложение
Номннативность — 335
Номинативные теории референ-
ции — 412
Номинативный аспект предло-
жения — 346, 401
Номинативный именной класс —
173
Номинативный строй — 335
Номинация — 336
Норма языковая — 337
Нормальная ступень аблаута —
9
Нормативная грамматика (сс.)—
338
Нормативная функция слова-
ря — 462
Нормативные оценки речи —
414
Носитель признака — 379
Носитель состояния — 379
Носитель языка — 137, 304,
591, 617
Носовые гласные — 107
Носовые согласные — 477, 479
Ностратическая гипотеза — 605
Ноэма — 438
НС-грамматика = Грамматика
составляющих
Нулевая морфема — 312
Нулевая связка — 435, 436, 592,
606
Нулевая союзная связь — 471
Нулевая ступень аблаута — 9
Нулевая флексия — 65, 107
Нулевое означающее — 343
Нулевой артикль — 46
Нулевой аффикс — 60, 564
Нулевой гласный — 107
Нулевой знак — 32, 152, 606
Нулевой классный показатель —•
173
Нулевой морф — 311
637
Нулевой показатель — 324
Нулевые гласные — 107, 221
Нуль звука — 316
Нульвалентный глагол — 104
Нумератив — 227, 301
Нумеративный классификатор —
174
Нунация — 46
О
Обвиатив — 272
Обиходно-бытовая сфера обще-
ния — 341, 407
Обиходно-литературный стиль —
567
Обиходный язык — 608
Обладание — 385
Областной словарь — 134
<Облеченное> ударение — 558,
576
Облеченный тон — 576
Облигаторное будущее время —
68
Облигаторность валентностей —
80
Обобщение (абстракция)— 113,
131
Обобщение (распространение по
аналогии) — 31
Обобщенно-личное значение —
272, 382
Обобщенно* личное предложе-
ние — 379
Обобщенно-фактическая функ-
ция — 83
Обозначаемое — 336, 299, 449
Обозначающее — 449
Обозначение — 175, 346, 411
Обозначение гласных — 378
Обозначение согласных — 378
Оборот — 395
Обособление — 340
Обособленная конструкция —
Обособленно-личное предложе*
ние — 379
Обособленные члены предло*
жения — 340, 447
Обоюдный род — 417, 424, 517
Отработанность речи — 414
Образ — 343, 401
Образ действия — 341, 389
Образец — 31, 305, 366, 467
Образная метафора — 296
Образное слово — 166
Образные средства речи — 41 4
Образный оборот — 379
Образование названий — 397
Обратимость — 380
Обратимость сочинения — 484
Обратная реконструкция — 409
Обратная эргативная конструк-
ция — 252
Обратный порядок слов — 23,
388
Обратный словарь — 259, 462
Обращение — 340
Обстоятельственная валент-
ность — 80
Обстоятельственное наречие —
322
Обстоятельственное придаточное
предложение — 585
Обстоятельственный падеж — 10
Обстоятельство — 341
Обстоятельство времени — 341
Обстоятельство законченного пе-
риода — 372
Обстоятельство места — 341
Обстоятельство образа дейст-
вия — 341, 585
Обстоятельство причины — 341
Обстоятельство условия — 341
Обстоятельство уступки — 341
Обстоятельство цели — 341, 458
Обусловленная сочетаемость —
483
Обучение языку — 352, 374,
404, 616
Общая грамматика — 536
Общая дешифровка — 132
Общая лексикология — 260
Общая морфология — 314
Общая риторика — 417
Общая семантика — 341
Общая фонетика — 554
Общегерманское передвижение
согласных — 370
Общегосударственный язык —
303
Общее время глагола — 104,
139
Общее значение — 113, 116, 382
Общее суждение — 499
Общее языкознание (сс.) — 341
Общекосвенный падеж — 139
Общелингвистический эталон —
620
Общенародный язык — 595
Общенаучная лексика — 297
Общение — 14, 90, 202, 230,
233, 267, 269, 291, 390, 400,
407, 412, 414, 564, 604, 607,
608, 618, 619
Общеотрицательное предложе-
ние — 354, 396
Общепредложенческое значе-
ние — 455
Общественно-политическая лек-
сика — 616
Общественные функции языка —
564
Общефактическая функция —
83
Общие признаки — 380
Общий вид — 83
Общий вопрос — 449
Общий инклюзив — 193
Общий метод — 298
Общий падеж — 102, 150
Общий род — 417
Общий словарь лингвистических
терминов — 461
Общий фонд знаний — 267, 390
Общий язык — 237, 595
Общность — 584
Объект — 341
Объект воздействия — 369
Объект действия — 22, 135,
138, 160, 161
Объект оценки — 303
Объект содержания — 138
Объективная модальность —
303, 385
Объективно-семантический ас-
пект предложения — 379
Объективное повествование —
137
Объективный звукосимволизм —
166
Объективный порядок слов -*.
23, 388
Объективный эксперимент —
590, 591
Объектная валентность — 80
Объектная версия — 83
Объектная конструкция — 332
Объектное значение — 138
Объектное местоимение — 32
Объектное отношение — 537
Объектное спряжение — 485
Объектность — 567
Объектный инфинитив — 198
Объектный падеж — 102
Объем — 175
Объем значения — 605
Объем понятия — 129, 384
Объяснение в лингвистике —
130
Объяснительная сила модели —
304
Объяснительный словарь линг-
вистических терминов — 461
Объясняемое — 463
Объясняющее — 463
Обыденная речь — 414
Обычность действия — 379
Обязательная валентность — 80
Обязательное выражение чис-
ла — 584
Обязательность выражения зна-
чений — 619
Обязательный плеоназм — 379
Овладение языком — 483, 566
Огласовка — 132, 146, 376, 443
Оглушение согласных — 232,
483
Ограничение понятия — 388
Ограничения (в языке) — 259,
470
дистрибуция —
Ограниченная множествен-
ность — 584
Ограниченная
553
Ограниченное множественное
число — 77, 111
Ограниченное ударение — 531
Ограниченный естественный
язык — 202
Ограниченный инклюзив — 193
Ограниченный структурный об-
разец — 395
Ограниченный языковой код —
608
Ограничительная функция опре-
деления — 349
Ограничительный глагол — 105
Огубленне — 250
Огубленность — 105
Огубленные гласные — 107
Одиночные знаки препинания —
406
Одноактный способ действия —
105
Одноаульиые языки — 564
Одновалентный глагол — 17,
79, 80, 104
Одновременность — 385
Одновременность действий —
503
Однозначное слово — 466
Однозначность = Моиосемия
Однозначность понимания —
615
Однозначный союз — 484
Однокомпонентный структурный
образец — 395
Однокоренные антонимы — 36
Однокореиные основы — 457
Однокорениые синонимы — 447
Однокоренные слова — 466
Однократность — 580
Одномерная оппозиция — 348
Одноместное ударение = Фикси-
рованное ударение
Одноместный глагол — 17
Одноместный предикат — 80,
104, 392
Одноместный союз — 484
Одноплановая диалектологиче-
ская карта — 214
Однополюсная языковая ситуа-
ция — 617
Однородные гласные — 107
Однородные члены предложе-
ния — 471
Односложное слово — 310, 535
Односоставное предложение —
23, 585
Односторонние единицы язы-
ка — 149, 311
Односторонняя замена — 104
Односторонняя импликация —
104
Однотоновая просодика — 617
Одноударное слово — 466
Однофокусные согласные —
477, 479
Одноэлементный денотат — 129
Одноязычие — 303
Одноязычная языковая ситуа,
ция — 617
Одноязычный словарь — 462
Одушевленное существитель-
ное — 483
Одушевленности — неодушев-
ленности категория — 342
Одушевленность — 372
Озвончение — 49, 232
Означаемое — 343
Означающее — 343
Означивание — 606
Ойкоиимия — 515
Оканье — 429
Окказионализмы — 260, 387,
473
Окказиональное значение — 302
Окказиональное обозначение —
90
Окказиональное слово — 331
Окончание (сс.) — 344
Окрестность — 289
Окружение — 137, 382, 435
Окситонеза — 25
Окснтоннрованиая парадигма —
Окситонироваииый акцентный
тнп — 531
Оксфордская школа (сс.) — 344
Оксюморон — 520
Олицетворение — 300
Омографы (сс.) — 344
Омонимический словарь — 462
Омонимии — 344
Омонимы (сс.) — 345
Омосемия — 552
Омофония — 228
Омофоны (сс.) — 345
Омоформы (сс.) — 345
Он чтение иероглифа —• 626
Онпм - 347, 473
Онимизацня — 473
Онимия — 347
Ономасиологическая катего-
рия — 346
Ономасиологическая структу-
ра — 346
Ономасиологический базис —
346, 468
Ономасиологический подход —
336, 346
Ономасиологический приз-
нак — 468
Ономасиологическое исследо-
вание — 260
Ономасиологическое направле-
ние — 468
Ономасиология — 345
Ономастика — 346
Ономастикой — 473
Ономастическая лексика — 473
Ономастическая система — 347
Ономастический ареал — 347
Ономастический ряд — 347
Ономастический словарь — 464
Ономастическое поле — 473
Ономастическое пространст-
во - 473
Ономатопея — 165
Ономатопоэтическая лексика —
499
Ономатопоэтическая теория —
165, 569
Ономатопоэтическое слово —
Звукоподражание
Онтогенез языка — 85, 131,
327, 468, 617
Онтологическая категория —
385
Онтологический аспект мор»
фемы — 312
Онтология языка — 545
Оператор — 615
Операции анализа и синтеза —
15
Операции над символами — 99
Операционные определения лин-
гвистических явлений — 132
Операция — 99
Описательная грамматика (сс.)—
347
Описательная диалектология —
133
Описательная фонетика — 554
Описательно-аналитический
метод — 313
Описательно-распространи тель-
ная функция определения —
349
Описательное настоящее вре-
мя — 323
Опорные слова — 387
Опорный компонент — 471,
584
Оппозитнвные отношения —
348
Оппозиции языковые - 348
Определение! (атрибут) —
348
Определение» (дефиниция) —
269, 384, 463
Определенная дескрипция —
411
Определенно-количественные
числительные — 582
Определенное склонение —
457
Определенное состояние име-
ни — 41, 87, 88
Определенности — неопреде-
ленности категория — 349
Определенный артикль — 45
Определитель (детерминатив) —
131
Определитель корня (сс. ) —
349
Определительная конструк-
ция — 399
Определительная функция —
323, 479
Определительное отношение —
471
Определительное придаточное
предложение — 585
638
Определительное словосочета-
ние — 479
Определительные местоиме-
ния 1 = Универсальные ме-
стоимения
Определительные местоиме-
ния з= Местоимения-при-
лагательные
Определяемое — 349, 388
Опрощение — 349
Оптатив — 51, 172, 321
Оптативное предложение — 388
Оптимизационные дешифро-
вочные алгоритмы — 132
Оптическая афазия — 54
Опущение [= эллипсис] — 467,
592
Опущение подлежащего — 380
Опущение связки — 435
Опущение символов — 99
Опущение элемента — 314
Опыт и язык — 466, 565
Оральные гласные — 11,	107
Ораторская речь — 310,	592
Оргавическая принадлеж-
ность — 22
Органы речи — 349
Оригинал — 304
Ориентации категория — 308
Оронимия — 515
Ортотопическое слово — 465
Орфограмма — 350
Орфографическая реформа —
616
Орфографический словарь —
462, 463
Орфографическое слово — 465
Орфография — 350
Орфофоння — 351
Орфоэпический вариант сло-
ва — 466
Орфоэпический словарь — 462,
463
Орфоэпия — 351
Освоение заимствований — 593
Ослабленная противополож-
ность — 36
Осмысление объекта — 346
Осмысленность — 386, 396
Основа — 353
Основная информация — 463
Основное (номинативное) значе-
ние — 31, 262
Основной алфавит — 288
Основной вид фонемы — 553
Основной залог — 160
Основной падеж — 241
Основной словарный фонд —
258
Основной список слов — 109
Основной тон — 33
Основные символы — 288
Основоизоляция — 53
Основообразующий суффикс —
457
Основообразующий элемент —
59
Основосложение в Словосложе-
ние
Остаточные единицы — 312
Остхофа закон — 353
Остенсивное определение —
356
Островной говор — 111
Острое ударение — 24, 558
Острый тон — 24
Отбор лексики в словарь — 462
Отбрасывание акцента — 587
Ответ (на реплику) — 135, 390,
413, 435, 449
Отглагольное нмя — 235
Отглагольное существитель-
ное = Отглагольное имя
Отделимая морфема — 466
Отдельность слова — 465
Отказа наклонение — 321
Отклонение от нормы — 270
Открытая категория — 271
Открытая конструкция — 399
Открытые гласные — 106, 107
Открытый слог — 470
Отложенный императив — 26
Отложительный глагол — 105
Отложительный падеж — 198
Отмирание грамматических ка-
тегорий — 314
Относительная мотивация —
343
Относительная синонимия —
446
Относительная хронология —
210
Относительно связанная морфе-
ма — 60
Относительно-материальные еди-
ницы языка — 149
Относительное время — 89, 504
Относительное подчинение —
380, 471
Относительное предложение —
99
Относительное придаточное
предложение — 449
Относительное прилагатель-
ное — 140, 397
Относительное слово — 466
Относительные имена — 80
Относительные местоимения —
92, 295
Относительные синонимы — 447
Относительный прогресс — 159
‘Отношение* — 216
Отношение несовместимости —
104
Отношения в языке — 149, 152,
366
Отношения следствия — 484
Отношения сравнения — 484
Отодвинутые назад гласные-
107
Отождествление морфем — 312
Отправитель — 565
Отражение и язык — 343, 438,
444
Отрицание — 354
Отрицания признака наклоне-
ние — 321
Отрицательная морфема — 131
Отрицательная поляризация —
355
Отрицательная трансформа-
ция — 99
Отрицательная форма причас-
тия — 399
Отрицательное наклонение —
321
Отрицательное отношение к
сообщаемому — 303
Отрицательное предложение —
354, 393, 449
Отрицательное спряжение —
49, 76. 485
Отрицательность — 579
Отрицательные местоимения —
295
Отрицательные пограничные сиг-
налы — 553, 555
Отрицательные слова — 355
Отступ — Рекурсия
Отсутствие связки — 435
Отсылочная часть — 467
Оттенок значения — 259, 340,
437, 463, 466
Оттенок фонемы — 553
Оттеснение аналитических
форм — 404
Оттяжка ударения — 25
Отчество — 36
Отчуждаемая принадлеж-
ность — 161
Отчуждаемой — неотчуждаемой
принадлежности категория —
77, 175
Отчуждаемость — 216
Официальная сфера общения —
341
Официально-деловой стиль —
567
Официальные языки — 564
Официальный стиль — 414
Охват — 175
Оценка — 303, 385
Оценка содержания высказы-
вания — 390
Оценки речи — 414
Оценочная коннотация — 296
Опеночно-характеризующая
функция — 341
Оценочные признаки языковой
ситуации — 617
Оценочный именной класс — 173
Оценочный предикат — 392
Очевидное наклонение — 321
п
Падающий дифтонг— 138
Падающий тон — 199, 383
Падеж — 355
Падежная грамматика — 357
Падежная рамка глагола — 379
Падежное примыкание — 399
Падежный синкретизм — 446
Падение гласного — 591
Падение редуцированных —
408
Пазиграфия — 196, 201
Паэилалия — 196, 201
Палатализация — 357
Палатализованные согласные —
357
Палатальные
неязычные __________
Палатальные согласные — 12,
477, 479
Палатограмма — 52
Палатография — 47, 554
Палеография — 358
Палеонтология лингвистиче-
ская — 360
Память и язык — 387, 414, 417,
605
Панхроннческнй взгляд на
язык — 124
Параграмма — 368
Парадигма — 366
Парадигма предложения — 303
Парадигматика — 366
Парадигматическая идентифика-
ция единиц — 314
Парадигматические отноше-
ния — 366, 463, 606
Парадигматический дейксис —
128
Парадигматическое вытесне-
ние — 297
гласные = Сред-
гласные
Парадигматическое измерение —
167
Парадигматическое направле-
ние (в историографии лингви-
стики) — 204
Парадигмо-фонема — 315
Парадокс Мура — 270
Паралингвистика — 367
Паралингвистические средства-
591
Параллелизм — 416, 435, 592
Параметрические имена — 80
Парасинтез — 59
Паратаксис (сс.) — 367
Парехеза — 368
Парижское лингвистическое об-
щество — 367
Парные знаки препинания —
406
Парный союз — 484
Парокситон — 344
Парокситоиева — 532
Паронимическая аттракция —
368
Паронимический словарь — 462
Паронимия — 368
Паронимы — 368
Парономазия — 368
Партитив — 356, 397
Партнтивность — 28, 300, 389
Партитивный артикль — 46
Партнципаит — 161
Парцеллят — 369
Парцелляция — 369
Парциальная основа — 457
«Парящий* дифтонг — 241
Паскаль — 616
Пассив — 16, 160
Пассивиэацня — 99, 110, 592
Пассивная валентность — 80
Пассивная грамматика — 311,
453, 565
Пассивная конструкция — 23,
116, 161, 234, 371
Пассивная трансформация—
Пассивное преобразование
Пассивная фонетика — 373
Пассивное преобразование —
161
Пассивные органы речи — 349
Пассивный залог — 160
Пассивный словарь — 369
Патроним — 36
Пауза — 369
Паузация — 23
Пацневс — 369
Педерсева закон — 369
Пен^гльтимативиое ударение —
Первичная мотивация — 596
Первичная номинация — 336
Первичная основа — 306
Первичная семантика — 596
Первичная семантическая функ-
ция - 388
Первичная синтаксическая функ-
ция — 578
Первичная форма — 596
Первичная функция грамме-
мы — 314
Первичное имя — 175
Первичное означивание — 167
Первичные функции языка —
564
Первичный предлог — 394
Первичный различительный
признак — 556
Первое лингвистическое члене-
ние — 312
Первое лицо — 272, 294
Первое передвижение соглас-
ных — 370
Первое спряжение — 485
Первообразный послелог — 389
Первопорядковые предикаты —
392
Перебой повествования — 388
Перевод — 15, 110, 145, 158,
260, 463, 605, 620
Переводной словарь —258, 259,
462, 463
Переводной словарь активного
типа — 258
Переводной словарь пассивного
типа — 258
Перегласовка (сс.) — 370
Передача «чужих* имен— 347
Передача гласных — 377
Передача отсутствия гласного —
377
Передвижение согласных —
370
Передвижка ударения — 587
Передвинутые гласные — 107
Переднего ряда гласные — 106,
107
Переднеязычные согласные —
477, 479
Передние гласные — 107
Передний ряд — 107
Переименование — 347
Перекодирование — 449
Переменная — 175
Переменные-идентификаторы —
615
Перенесенная топонимия — 516
Перенос значения — 80, 439
Перенос имени — 300
Перенос названия — 439
Перенос наименования — 331
Перенос слова — 14, 351
Перенос ударения — 587
Переносное значение — 262, 439
Переносный смысл — 389
Переосмысление значений —
150, 337
Переосмысление лексемы — 483
Переосмысление морфемы — 483
Переосмысление сочетаний
слов — 331
Переработка текстовой информа-
ции — 397
Перераэложенве — 370
Перераспределение значений —
382
Переселенческий говор — 111
Пересечение значений — 104
Пересказывательное наклоне-
ние — 65, 76, 255
Перестановка (инверсия) — 30,
99. 176
Перестановка звуков — 296
Перестановка компонентов —
31, 465
Перестановка предложений —
Перестановка символов — 99
Переходности — непереходно-
сти категория — 370
Переходность — 370
Переходный ареал — 43
Переходный глагол — 104
Переходный говор — 111
Переходный залог — 160
Переходный элемент — 22
Период — 435
Периссология — 379
«Периферийные* падежи — 356
Периферийные слова — 466
Периферия системы — 47,	452
Периферия функционально-се-
мантического поля — 567
639
Перифраза — 371
Перифразирование — 440, 446,
449, 453, 458
Перифрастическое спряжение —
Перлатив — 517
Перлокутивный эффект — 390
Пермиссив — 433
Пермутацня « Перестановка
компонентов
Персональность — 385. 567
Персонификация — 342, 458
Перфект — 372
Пе^э^ектив — 18, 56, 73, 83, 170,
Перфективация — 83
Перфектная конструкция — 135
Перфектность — 567
Перфектный вид — 84
Перфектный разряд — 372
Перформатив — 372
Пер формативная гипотеза —
Перформативное высказыва-
ние — 390
Перформативные формулы —
373
Перформативный глагол — 373
Перцептивная функция фоне-*
мы - 316, 552, 555
Перцептивно сильная позиция —
316
Перцептивно слабая позиция —
316
Петербургская (Ленинград*
ская) школа — 373
Пиджиннзация — 374
Пиджины — 374
Пиктограмма — 374
Пиктография — 374
Письменная коммуникация —
303
Письменная речь — 350, 376,
415, 435, 494, 583
Письменное общение — 406
Письменное сообщение — 397
Письменность — 270, 358, 397,
605, 608
Письменный текст — 267, 369,
406, 507, 544, 590
Письменный язык — 270, 338,
351
Письмо — 375
Письмо для слепых — 397
Пишущий — 414
ПЛ/1 -616
Плавные согласные —119, 479
План выражения —107, 304, 557
«План истории» — 89
«План речи» — 89
План содержания — 107, 304
Плановые языки — 196. 201
Племенные языки — 564
Плеоназм — 379
Плерема — 108
Плозивные согласные — 479
Плюральный именной класс —
68, 73, 173, 584
Плюсквамперфект — 78, 89,
372, 404
Побочная метафора — 296
Побочное ударение — 112
Побудительная информация —
452
Побудительное наклонение — 44
Побудительное предложение —
393, 395, 412
Побудительный залог — 160
Побуждение — 449
Поведение — 75, 413, 414
Повеление — 449
Повелительное наклонение — 321
Повелительное предложение —
110
Поверхностная структура —
379
Поверхностно-семантическая
структура — 110
Поверхностно-синтаксическая
структура — 288
Поверхностное представление —
496
Поверхностный синтаксис — 379
Поверхностный уровень —* 98,
304, 315
Повествование — 310, 385, 404,
435, 449
Повествовательная граммати-
ка — 508
Повествовательное Время — 89
Повествовательное настоящее
время — 323
Повествовательное предложе-
ние — 373, 413
Повествовательное прошедшее
время — 403
Повествовательно-каузативный
падеж — 586
Повседневное общение •- 567
Повседневный язык — 608
Повтор (сс.) — 379
Повторение — 379, 542, 543
Повторительное настоящее вре-
мя — 323
Повторная номинация — 435
Повторяемость — 385, 582
Повторяющийся союз — 484
Погашение пресуппозиций — 396
Поговорка — 379
Пограничные сигналы — 437,
465, 553, 555
Подвижная акцентная парадиг-
ма — 25, 587
Подвижное («живое»)слово —
223
Подвижное окончание — 404
Подвижное ударение — 25, 531,
580, 587
Подвижные определители — 295
Подвижный акцентный тип —
531
Подвижный аффикс — 313
Подклассы слов — 578
Подлежащее — 379
Подлежащное придаточное пред-
ложение — 585
‘Подобие’ — 297
Подражательное слово — 139
Подразумеваемое — 343, 592
Подразумеваемое отрицание —
354
Подсистема языка — 452, 481
Подсознательное в речи — 415
Подстановка — 321
Подстрадательный залог — 160
Подстрочные знаки — 132
Подтвердительное наклонение —
321
Подтекст — 198, 236
Подчеркивание — 561
Подчинение — 380
Подчиненная предикация — 396
Подчиненное действие — 198
Подчинительная связь — 398,
469, 479, 537
Подчинительное отношение —
484
Подчинительное словосочета-
ние — 379
Подчинительное сложное сло-
во — 469
Подчинительный союз — 471,
484
Подчинительный строй — 26
Подъем отрицания — 355
Подъем языка — 106
Подъязык = Специальный язык
Пожелательиое наклонение —
321
Позволительное наклонение —
321
Позитивизм в языкознании —
302
Позиционное чередование —
316, 351, 580
Позиционные изменения зву-
ков — 465
Позиционные изменения фо-
нем — 483
Позиция — 316
Позиция адресата — 381
Позиция наблюдателя — 381
Позиция нейтрализации — 348
Позиция слушателя — 381
Позиция фонемы — 556
Познавательная функция язы-
ка — 564, 604
Показатель — 60, 115, 551, 552
Покоя падеж — 251
Покрывающий различительный
признак — 556
Пол — 342
Поле — 380
Поле зрения — 295
Полевая лингвистика — 591
Полевое исследование языка—482
Полезный признак — 87
Полиакцентиые языки — 24, 531
Полиглот — 328
Полиграф — 118
Полиграфемность — 118
Поликомпонентная языковая
ситуация — 616
Полилингвизм — 303
Полилог — 381
Полиперсональное спряжение —
399, 485
Полипредикативность — 303
Полипредикацня — 471
Полисемия — 382
Полнсиллабический язык — 13
Полиснидетон (сс.) — 382
Полисинтетизм — 10, 42
Полисинтетические языки
(сс.) - 382
Политональные языки — 53
Полнтонические языки — 531
Полифония — 228
Полифония графем — 118
Полифуикциональность — 483,
585
Полицентрическое поле — 567
Полная ассимиляция — 48
Полная инкорпорация — 193
Полная омонимия — 345
Полная редупликация — 408
Полная синонимия — 446
Полная синтагма — 470
Полная синтетнзация — 404
Полная ступень аблаута — 9
Полная транспозиция — 519
Полная форма прилагательно-
го — 143, 457
Полная фузия — 564
Полногласие — 382
Полное прилагательное — 398,
479
«Полное» слово — 222, 225, 465
Полнозначиая лексика — 296
Полноэиачное слово — 455, 466,
472, 561
Полнота лингвистического опи-
сания — 115, 130
Полнота предложения — 449
Полные синонимы — 447
Полные слова — 473
«Полные» падежи — 356
Полный знак — 167
Полный стиль произнесения —
352
Половая дифференциация ре-
чи — 407
‘Положение’ — 216
Положительная степень сравне-
ния — 398, 492
Положительное спряжение — 49,
485
Положительные пограничные
сигналы — 553, 555
Полуаффикс — 60
Полугласный — 383
Полудиалект — 133, 270
Полуэнак — 167
Полукалька — 211
Полунеопределеииые местоиме-
ния — 295
Полуповтор — 470
Полусвязочные глаголы — 455
Пометы (в словаре) — 259, 463
Понимаемое — 343
Понимание — 15, 197, 269, 412,
414, 545, 618
Понудительное наклонение —
321
Понудительный залог — 160
Понятие — 383
Понятийная типология — Кон-
цептуальная типология
Понятийное поле — 260, 385,
438, 597
Понятийные категории — 385
Понятность текста — 267
Порода — 386
Порождающая грамматика
(сс.) - 386
Порождающая модель языка —
304, 468
Порождающая семантика —
386
Порождение — 449
Порождение речи — 386
Пор-Рояля грамматика (сс.) —
387
Поручение — 449
Порядковое числительное —
582
Порядковые местоимения — 225
«Порядок» — 504
Порядок букв — 377
Порядок слов — 388
Посессив — 16, 389
Посессивная версия — 83
Посессивная конструкция —
388
Посессивное склонение — 457
Посессивное сложное слово —
469
Посессивность — 388
Посессивный артикль — 46
Посессивный строй — 389
Посессор — 83
Последовательность — 414, 441,
448, 507, 508. 606
Последовательность речи — 390
Последовательный порядок
слов — 388
Послелог — 389
Послелог-имя — 389
Послеложная конструкция —
10
Пословица — 389
Постакцентиая морфема — 25
Постальвеолярные согласные —
102
Постоянная оппозиция — 348
‘ Постоянное отношение’ — 83
Постоянное ударение — 531
Постпозитивная агглютинация —
472
Постпозитивный артикль — 46,
62, 63, 388
Постпозиция — 63, 176, 389, 394
Постструктурализм — 137
Постулаты языкового общения —
269, 396
Постфикс (сс.) — 389
Посылка — 435
Потенциалис — 10, 32, 120, 251
Потенциальная сема — 262
Потенциально-качественное на-
стоящее время — 323
Потенциальное наклонение —
321
Потенциальное слово — 260
Потенциальный вид — 354
Потенциальный словарь — 369
Почтительный стиль — 414
Поэтизмы — 469
Поэтика — 35, 146. 166. 296,
316, 347, 416, 440, 493, 508.
520, 542, 608, 618, 621
Поэтика текста — 417
Поэтическая лексика — 258, 260
Поэтическая речь — 39, 296,
341, 347, 414. 605
Поэтическая семантика — 347,
417. 542
Поэтическая фонетика — 347
Поэтическая функция языка -*
347. 391, 417. 543. 564, 565
Поэтические паронимы — 368
Поэтический синтаксис — 341,
347
Поэтический стиль — 620
Поэтический текст — 520
Поэтический язык — 347, 391.
409, 520, 570. 608
Поэтическое слово — 568
Правила вывода смыслов — 390
Правила грамматики — 202,
288, 605
Правила комбинирования еди-
ниц (языка) — 453
Правила образования единиц
(языка) — 453
Правила образования выраже-
ний — 202
Правила общения — 269
Правила орфографии — 350
Правила подстановки — 99.
110
Правила порождения — 450
Правила преобразования единиц
(языка) — 202, 453
Правила разговора — 390
Правила сочетаемости — 483
Правила сочетания — 450
Правильность — 137, 386
Правильность речи — 247, 463
Правописание — 351
Правоудариая морфема — 25
Прагматика — 389
Прагматическая информация —
564
Прагматическая компетенция —
390
Прагматическая концепция ре-
ференции — 412
640
Прагматическая пресуппози-
ция — 396, 579
Прагматическая ситуация —
137, 390
Прагматическая стилистика —
493
Прагматическая функция язы-
ка — 565
Прагматические координаты —
413
Прагматические условия ис-
пользования языка —* 606
Прагматический способ — 135
Прагматический фактор — 411
Прагматическое правило — 386
Прагматическое содержание —
385
Пражская лингвистическая
школа — 390
Пражский лингвистический кру-
жок — 390
Практическая речь — 414
Практическая стилистика —
493
Практическая транскрипция —
518
Пратишакхьи — 177
Праформа (сс.) — 391
Праязык —• 391
Преакцентная морфема — 25
Преасаирация — 203
Преверб (сс.) — 392
Превосходная степень сравне-
ния — 492
Преглоттализоваиные соглас-
ные — 162
Предварительное прошедшее
время — 404
Предваряющие местоимения —
295
Предел действия — 567
Предельное наклонение — 522
Предельное отрицание — 36
Предельность/непредельность
действия — 567
Предельный глагол — 47, 105
Предестинатив — 16, 83
Предикат — 392
Предикатив (сс.) — 392, 579
Предикативизация — 449
Предикативная валентность —
80
Предикативная единица — 450
Предикативная конструкция —
379, 388
Предикативная основа предложе-
ния — 395
Предикативная связь — 393
Предикативная синтагма — 470
Предикативное определение —
397
Предикативное отношение —
379. 392, 393, 395, 435. 455
Предикативное слово — 355
Предикативное словосочета-
ние = Предикативная синтаг-
ма
Предикативное употребление
прилагательных — 398
Предикативность — 392
Предикативный падеж — 16,
249
Предикатная метафора — 297
Предикаты временной и прост-
ранственной локализации —
392
Предикаты второго порядка —
392
Предикаты высшего порядка —
392
Предикаты низшего порядка —
392
Предикаты третьего порядка —
392
Предикация — 393
Предписывающие правила — 605
Предлингвистика — 130
Предлог — 394
Предложение — 395
«Предложение существова-
ния* — 393
«Предложение сущности* —
393
Предложная структура — 394
Предложное склонение — 457
Предложный оборот — 394
Предложный падеж — 356
Предмет — 128, 384, 411, 455,
499, 578
Предмет речи — 412, 565
Предметная дефиниция — 463
Предметная обстановка речи —
407
Предметная отнесенность — 129,
296, 444, 446
Предметная сфера семантики —
438
Предметность — 385, 468, 578
Предморфология — 315
Предостерегательное наклоне-
ние — 321
Предосторожности	наклоне-
ние — 321
Предположительное	наклоне-
ние — 321
Предсказуемость ударения — 24
Представление — 261, 401
Представляющий морф — 312
Предударный гласный — 408
Предударный слог —127
'Предшествование’ — 89, 385
Преждебудущее время — 88,
143
Презеис — 37, 323
Презентативная функция — 46
Презентно-нмперфектный вид —
83
Презумпция — 380, 396
Презумпция существования —
380
Прелатив — 538
Прелатив-аблатив — 538
Преиазализованные согласные —
162
Пренебрежительный стнль — 414
Преобразование морфемы — 315
Препозитивная агглютинация —
472
Препозитивный артикль — 46
Препозиция — 46, 63, 472
Преруптив — 10, 77
Прерывистая слоговая интона-
ция — 255
Прерывная морфема — 312
Прерывная основа — 150
Пресиллаб — 90
Прескриптивный аспект речи —
414
Прескрипторные правила —
617
Прескрипция — 413
Пресуппозиция — 396
Пресуппозиция сообщения —
498
Претерит — 396
‘Претерпевание’ (категория) —
216
«Претерпевания* (фонетические
видоизменения)— 27
Префигированная основа — 811
Префигирующий тип языков —
53
Префикс (сс.) — 396
Префиксальное спряжение —
16. 22, 249
Префиксация — 26, 558
Приолнзительно-местные паде-
жи — 232
Приблизительное множество —
584
Приблизительность — 388
Привативная оппозиция — 348
Придаточная часть сложного
предложения — 379, 395
Придаточное предложение —
380, 585, 471
Придаточное предложение при-
чины — 160
Придаточное предложение след-
ствия — 160
Придыхание — 112, 117, 252
Придыхательные согласные —
479
Признак предмета — 296, 336,
397
Признаковое значение — 455
Признаковое пространство —
454
Признаковые имена — 336
Признаковые слова — 296. 300,
336
Признаковый член оппозиции —
348
Призывная функция — 341
Приименной генитив — 16
Приказ — 372, 390, 413
Прикладная дешифровка — 132
Прикладная лексикология — 260
Прикладная лингвистика — 397
Прикладная ономастика — 347
Прикладное языкознание — 619
Прикрытый слог — 470
Прилагательное — 397
Прилепа — 59
Приложение — 398
Примыкание — 398
Принадлежности категория —
10. 28
Принцип аббревиации в орфогра-
фии — 351
Принцип приоритета — 606
Принцип сотрудничества — 390
Принцип экономии языковых
средств — 135, 159, 566
Принципы орфографии — 350
Приращение (сс.) — 399
Присловная связь — 471
Присловиое отрицание — 354
Присоединение — 399
Присоединительная конструк-
ция — 399
Присоединительное состояние —
492
Приставка (сс.) — 399
Приступ — 102
«Присущности* теория — 435
Притягательности категория —
150
Притяжательная связь — 389
Притяжательное склонение —
150, 457
Притяжательности категория—
388, 398
Притяжательное» (сс.) — 399
Притяжательные местоиме-
ния — 295, 389
Притяжательные прилагатель-
ные — 389, 398
Притяжательный падеж — 333
Причастие — 399
Причастная конструкция — 372
Причастный оборот — 393, 395,
399, 449
’Причина* — 216, 322, 341, 389,
567, 584, 605
Причинно-следственное отноше-
ние - 336, 435, 471
Причинность — 299, 488
Причинные местоименные сло-
ва — 295
Причинные отношения — 484
Причинный союз — 484
Причины языковых изменений —
135, 159, 302, 561. 604
Прогресс в языке — 159
Прогрессив — 18, 32, 51, 68,
73, 83
Прогрессивная аккомодация —
22
Прогрессивная ассимиляция —
48
Прогрессивная диссимиляция —
137
Прогрессивное комбинаторное
изменение звуков — 232
Прогрессивный вид — 83
Прогрессивный порядок слов —
23, 388
Продвинутые гласные — 107
Продленная ступень аблаута —9
Продолжение действия — 385
Продольный падеж — 219
Продуктивное чередование —
315
Продуктивность — 467
Проективности закон — 288
Прозаическая речь — 416
Прозрачное употребление дес-
крипции — 411
Производное (номинативное) зна-
чение — 262
Производное слово — 343, 346,
451, 466, 467
Производные функции языка —
564
Производный союз — 484
Производственно-технический
стиль — 567
Производящее слово — 343, 596
Произвольная сочетаемость —
483
Произвольность — 152
Произвольность знака — 343
Произнесение — 327, 417
Произносительная норма — 351
Произносительные навыки — 352
Произношение — 400
Произношение слова — 463
Происхождение слова — 596, 620
Происхождение языка — 400
Прокладка — 59
Проклитика — 172, 587
Пролатив — 350, 602
Пролепсис — 34, 62, 63, 484
Пролог — 616
Проникновения — 159
Прономинализация (сс.)—401
Прономинализованные языки —
103
Прописная буква — 351
Препозитивная номинация —
346. 396
Пропозициональная установка-
269, 373.390.401
Пропозициональная функция —
275, 392
Пропозициональная функция
слова — 32
Пропозициональное отноше-
ние — 269, 373, 401
Пропозициональное содержа-
ние — 413
Пропозициональный акт — 412
Пропозициональный концепт —
393
Пропозициональный предикат —
401
Пропозициональный субъект —
392
Пропозиция — 401
Пропорциональная аналогия —
308
Пропорциональная оппозиция —
348
Пропуск компонента — 592
Просекутив — 219
Просительно-желательное нак-
лонение — 321
Просодема — 556, 624
Просодемика — 515
Просодика — 401
Просодический контур слова —
24
Просодический различительный
признак — 556
Просодический уровень — 619
Просодия — 401
Простая основа — 352
Простая форма — 116, 451
Простое плюральное множест-
во — 584
Простое предложение (сс.) —
402
Простое слово — 159, 451, 466
Простое словосочетание — 469
Простое суждение — 499
Простой аорист — 37
Простой союз — 484
Просторечие — 402
Простота лингвистического опи-
сания — 108. 130
Пространственная ориентация —
472
Пространственное значение —
356. 389
Пространственные отношения —
389
Простые гласные — 107
Простые единицы языка — 149
Простые падежи — 241
Протагонист ситуации — 379
Протеза — 402
Протетические гласные — 107
Противительная связь — 484
Противительные отношения —
471
Противительный союз — 484
Противоположное значение — 35
Противоположность — 36
Противопоставление — 348
Противоречащие понятия — 36
Противоречие в языке — 159,
605
Протоалфавитные системы —
377
Протокатегория — 342
Протописьменностн — 402
Прототип — 47
Проточные согласные — 479
Протяженный вид — 79
Профессионализмы — 403
Профессиональная дифференци-
ация речи — 407
Профессиональная лексика —
260
Профессиональная речь — 289
Профессиональные языки — 202
Профессиональный жаргон —
303
641
Прохибитив — 26
Процесс — 105, 336
Прошедшее время — 403
Прутеннстика (сс.) — 404
Прямая речь — 404
Прямое дополнение — 138, 371,
584
Прямое значение — 262, 390
Прямое наклонение — 321
Прямой генитив — 141
Прямой залог — 306
Прямой объект •«= Прямое допол-
нение
Прямой порядок слов — 388
Прямой стиль — 414	1
«Прямой» падеж — 10, 78, 356
Псевдологограмма — 377
Психиатрия и лингвистика — 618
«Психическая ситуация» — 444
Психолингвистика — 404
Психологические категории —
385, 405
Психологический предикат —
23, 450
Психологический субъект —.
23, 450, 498
Психологическое направле-
ние — 405
Психология и лингвистика — 23,
54, 75. 124, 130. 137, 502,
168, 209, 231, 274, 296, 299,
302, 324, 327, 335, 341, 381,
400. 404, 406, 412, 413, 415,
439, 450, 489, 497, 591, 597,
607, 618
Психология речи — 87, 386
Публичное общение — 407
Пунктив — 56, 61, 170
Пунктивный вид — 443
Пунктуация — 406
Пуризм (сс.) — 407
Пустая клетка — 453, 490
Пустая морфема — 312
Пустая приставка — 83
Пустое местоимение — 380
«Пустое» слово — 222, 225
Пустой денотат — 129
Пустой морф « Пустой отре-
зок
Пустой отрезок — 313
Пустые слова — 473
Путунхуа — 226
Пучок изоглосс — 268
Пучок фонем — 244
Пхёджунмаль — 241
р
Равновесие системы — 452
Равновесная языковая ситуа-
ция — 616
Равновесный дифтонг — 138
Равномощные идиомы — 616
Развертывания — 449
Развертывание по НС — 332
Развитие значений — 596
Развитие речевого аппарата —
109
Развитие речи — 131
Развитие языка — 31, 109, 136,
159, 298, 324, 361, 392, 484
Разговорная лекснка — 258,
260, 369
Разговорная разновидность
языка — 567
Разговорная речь — 407
Разговорные слова — 402
Разговорный стиль — 136
Разговорный язык — 140,
145, 294, 461
Разграничительная функция уда-
рения — 531
Разграничительные числитель-
ные — 77, 582
Разделительная связь — 484
Разделительные отношения —
471
Разделительный союз — 484
Раздельное написание — 351
Раздельнооформленные предло-
.. ги — 394
Различимость означающих —
343
Различительные признаки —
552, 556, 617
Разложение языка — 159
Разновидности языка — 617
Разнокоренные антонимы — 36
642
Разнокоренные синонимы — 447
Разноместное ударение — 24,
331
Разномощные идиомы — 616
Разработанный языковой код —
608
«Разрезание» — 225
Разрешающие правила — 605
Разрыв значений —• 345
Разрыв формы и функции —
380
Разрывная морфема — 242, 443
Разъединительные отношения —
449
Рамочная конструкция — 125,
368
Рамочная конструкция подчи-
нения — 471
Ранг — 269, 504
Ранги подчинения — 585
Раса и язык — 309
Раскрытие семантических по-
лей — 463
Распад полисемии — 345
Расподобление (сс.) — 408
Распознавание речи — 198, 554
Распознающая модель — 304
Расположение материала в сло-
варе — 462
Распределение [= дистрибу-
ция] — 137
‘Распределение’ — 32
Распределительность — 322
Распределительный падеж —
286
Распространение — 449
Распространение реплики — 135
Распространенное предложе-
ние — 395
Распространитель — 131
Расстройство языкового поведе-
ния — 327
Расхождение значений — 345
Расхождения между языками —
481
Расширение значения —80, 262,
483
Расширенная глагольная осно-
ва — 244
Расширенная стандартная тео-
рия — 99
Расширенное настоящее время —
«Расширитель» — 577
Рациональная грамматика — 536
Реактивная роль собеседника —
381
Реакция собеседника — 70, 75,
90. 135, 263, 390, 413
Реализация — 85
Реализация значения — 382
Реализация фонемы — 352, 553
Реалионим — 347
Реалисты — 345
Реалия — 204, 336, 361,	369,
382, 540, 596
Реальная ономастика — 347
Реальное время — 206
Реальность — 303, 385
Ребусное написание — 374
Ребусный знак — 375
Реверсив — 162
Регионализмы — 158
Региональное койне — 481
Региональный вариант языка —
326
Региональный метод — 347
Регистр — 515
Регистр общения — 413
Регистровый тон — 515
Регрессивная аккомодация — 22
Регрессивная ассимиляция —
48
Регрессивная диссимиляция —
Регрессивное комбинаторное из-
менение звуков — 232
Регрессивный порядок слов —
388
Регулярная модификация озна-
чающих — 563
Регулярное чередование — 580
Регулярность — 452, 467
Регулярный метонимический
перенос — 300
Редукция — 408
Редукция словосочетания —80
Редупликация — 408
Редуцированные гласные!—
408
Редуцированные гласныег — 107
Резонатор — 23, 250, 350
Результат действия — 372
Результатив — 215
Результативные отношения —
371
Результативность — 341
Реконструкт — 409
Реконструкция — 409
Рекурсия звука — 46, 165, 478
Рекурсия правил — 202
Рекционный падеж — 356
Релевантность — 452
Релевантный признак — 556
Религия н язык — 140, 182,
270, 391, 433, 473, 483, 490,
618
Релятив — 216
Релятивизация — 449
Релятивная семантика — 389
Релятивное слово — 472
Релятивный залог — 279
Релятивный падеж — 54
Релятивный признак — 394
Реляционная грамматика — 380
Реляционная грамматическая
категория — 115
Реляционное грамматическое
значение — 116, 438
Реляционное значение — 296
Реляционное имя — 336
Реляционные понятия — 512
Реляционные потенции слова—
450
Реляционные характеристики
языка — 580
Реляционный аффикс — 60
Реляционный предикат — 392
Реляция — 348, 448
Рема — 410
Рематив — 601
Рематизацин категория — 249
Рентгенограмма — 52
Репетатив — 162, 602
Реплика — 90, 135, 381, 404
Реплика диалога — 484
Репортатив — 433
Репрезентат — 295
Репрезентатив — 413
Репрезентативная функция язы-
ка — 564
Репрезентативное множество —
584
Реприза — 203
Респектнвности категория —
115
Ретерминологизация — 508
Ретрофлексные согласные —
477, 479
Референт — 410
Референтивная функция язы-
ка — 565
Референтная функция дискур-
са — 137
Референтное употребление (оп-
ределенной дескрипции) — 411
Референтность — 385
Референтные местоимения — 161
Референциальная грамматиче-
ская категория — 115
«Референциальная история» —
411
Референциальная соотнесен-
ность — 605
Референциальное грамматиче-
ское значение — 116
Референциальное тождество —
243
Референции — 411
Рефлекс звука — 282, 362
Рефлексация — 28
Рефлексив — 16, 74, 160
Рефлекснвизацня — 592
Рефлексивная версия — 83
Рефлексивная конструкция —
371
Рефлексивность — 385
Рефлексия над языком — 373
Рецессивное ударение — 531
Реципиент — 356
Реципрок — 160
Речевая агнозия — 327
Речевая апраксия — 327
Речевая деятельность — 412
Речевая единица — 90
Речевая информация — 375, 619
Речевая коммуникация — 414
Речевая компетенция — 412
Речевая ошибка — 368, 415
Речевая реализация — 415
Речевая ситуация — 294, 390,
411, 413, 482, 565. 592, 605
Речевая тактика — 390, 415
Речевая формула — 90
Речевая цепь — 437
Речевое воздействие — 404
Речевое значение — 414
Речевое общение (сс.) — 390,
412, 414, 568, 592, 617
Речевое поведение — 373, 390.
405, 412, 413, 482, 591
Речевое произведение — 414
Речевое реагирование — 390
Речевой акт — 412
Речевой аппарат — 309, 349
Речевой вариант — 415
Речевой жанр — 620
Речевой жест — 542
Речевой знак — 90
Речевой контакт — 413
Речевой материал — 415
Речевой смысл — 450
Речевой стиль — 620
Речевой такт — 46, 470
Речевой штамп — 588
Речевой этикет — 413
Речевые навыки — 412
Речевые расстройства (сс.) —
414
Речемыслнтельная категория —
385
Речемыслительный синкре-
тизм — 449
Речение — 412
Речеобразоваиие — 23, 415
Речепроизводство — 606
Речь — 414
Ритм — 416
Ритмическая группа — 416
Ритмическая единица — 310
Ритмическая функция — 388
Ритмическая функция дискур-
са — 137
Риторика — 416
Риторическая структура — 417
Риторическая фигура — 417
Рифма — 225, 241, 368, 470
Ровный тон — 515
Род — 417
Родительный падеж — 150, 356
Родной язык — 374, 404, 461.
616
Родо-видовые отношения — 104
Родо-видовые различия — 104
Родовая сема — 438
Родословное древо — 96, 409
«Родственное дополнение» — 138
Родственные идиомы — 617
Родственные слова — 597
Родственные языки — 94
Родстао языковое — 418
Ролевой дейксис — 128
Роли собеседников — 381
Романистика — 419
Ротацизм — 25, 28, 77
Ртовые гласные — 107
Ртовые согласные — 477, 479
Русистика — 425
Ряд! s Синонимический ряд
Ряд» = Словообразовательный
ряд
Ряд (гласных) — 106
С
Самостоятельность слова — 465
Самостоятельные слова — 466
Самоударная морфема — 24
Сандхи — 432
Сбалансированная языковая си-
туация — 481
«Свара» — 25
Свернутое придаточное предло-
жение — 584
Свертывание — 449
Свертывание по НС — 332
Сверхкраткие гласные — 107
Сверхфразовое единство — 435
Сверхфразовый уровень — 417
Свистящие согласные — 51, 479
Свободная форма — 557
Свободное варьирование — 130,
553
Свободное значение — 262
Свободное предложение — 389
Свободное словосочетание —
469
Свободное состояние — 492
Свободное сочетание слов — 605
Свободное ударение — 24, 531
Свободное чередование — 137
Свободный корень — 242
Свободный порядок слов —
388, 451
Свободный структурный обра-
зец — 395
Сводная диалектологическая
карта — 214
Свойства социального символиз-
ма — 413
Связанная изоглосса — 43
Связанная морфема — 60
Связанная форма — 312,	557
Связанное состояние имени — 74
Связанное ударение — 24, 531
Связанные местоимения — 602
Связанный корень — 242
Связанный порядок слов — 388
Связка — 435
Связность дискурса — 137
Связность речи — 414
Связность текста — 243,	267,
507, 508
Связочные глаголы — 455
Связочный словесный знак —
167
Связочный элемент — 313
Связующая функция союза —
484
Связующий член — 22
Связь значений — 596
Сдвиг ударения — 404
Сдвинутая конструкция — 399
Сегмент — 130, 401, 437
Сегментация — 436
Сегментная морфема см. Корень,
Аффикс
Сегментная транскрипция — 517
Сегментная фонема см. Сегмент-
ные звуковые средства
Сегментность — 311, 313
Сегментные единицы языка —
351, 401
Сегментный уровень фонологии—
401, 556
Селективный признак — 216
Селективный словарь — 462
«Селектор > — 199
Селекционных ограничений пра-
вила — 234
Сема — 437
Семантема — 312, 466, 562
Семантизация слова — 463
Семантика — 438
Семантика предложения — 357,
439
Семантика синтаксиса — 176
Семантика словаря — 175
Семантико-грамматические при
знаки слов — 466
Семантнко-грамматические раз-
ряды — 104
Семантико-синтаксическая ка-
тегория — 216
Семантико-синтаксическая клас»
сификация — 176
Семантнко-снитакснческие си-
нонимы — 447
Семантико-синтаксический под-
класс — 296
Семантико-стилистические си-
нонимы — 447
Семантическая автономность —
455
Семантическая афазия — 54
Семантическая валентность —
357
Семантическая группа — 322
Семантическая днффузность —
382
Семантическая доминанта по-
ля - 567
Семантическая запись — 304
Семантическая интерпретация —
197, 380
Семантическая информация —
149
Семантическая калька — 211
Семантическая категория —
80, 83, 216, 384, 385, 567
Семантическая корреляция —
244
Семантическая модель предло-
жения — 444
Семантическая модификация
слова — 464
Семантическая оппозиция —»
174, 348, 356, 385
Семантическая перифраза —
387
Семантическая полноценность
(слова) — 455
Семантическая пресуппозиция —
396
Семантическая производность —
468
Семантическая релятивность —
388
Семантическая репрезентация
предложения — 450
Семантическая референция —
412
Семантическая роль — 17, 355,
357, 385
Семантическая связь — 357,
382, 597
Семантическая сеть — 15
Семантическая синонимия — 466
Семантическая синтагматика —
483
Семантическая система = Лек-
сико-семантическая система
Семантическая соотносительность
слов — 467
Семантическая сочетаемость —
396, 483, 609
Семантическая структура име-
ни — 411
Семантическая структура пред-
ложения — 110, 114, 288, 386,
395, 401, 449, 584
Семантическая структура слова-
259, 262, 382, 388, 464
Семантическая субстанция —
348
Семантическая теория референ-
ции — 412
Семантическая типология — 48
Семантическая транспозиция —
336
Семантическая универсалия —
261
Семантическая филиация — 159
Семантическая функция — 356,
388, 439, 446
Семантическая функция дискур-
са — 137
Семантическая функция предло*
жения — 585
Семантическая характеристика
слова — 463
Семантически аномальное пред-
ложение — 396
Семантически неполноценные
глаголы — 455
Семантически усложненные
предложения — 585
Семантические диалектизмы —
133
Семантические изменения — 596
Семантические модели — 300.
598
Семантические ограничения —
200, 300
Семантические отношения — 104,
398, 438, 446, 617
Семантические параллели — 596
Семантические признаки слов —
578
Семантические расхождения меж-
ду языками — 481
Семантические синонимы — 447
Семантические типы предика-
тов — 392
Семантические факторы сочетае-
мости — 483
Семантический актант — 22
Семантический анализ — 14,
259, 596
Семантический аспект предложе-
ния — 401, 585
Семантический дифференциал —
385
Семантический инвариант — 567
Семантический индикатор — 131
Семантический класс — 295
Семантический компонент (зна-
чения) — 233, 396, 438, 439
Семантический компонент грам-
матики — 98
Семантический контекст — 300
Семантический критерий выде-
ления слова —. 465
Семантический маркер — 438
Семантический метаязык — 297.
304
Семантический множитель — 438
Семантический падеж — 356
Семантический параметр — 439
Семантический переход — 596
Семантический признак — 234,
439, 457
«Семантический примитив» —
440
Семантический принцип орфо-
графии — 351
Семантический синтаксис — 450,
620
Семантический субъект — 498
Семантический треугольник —
262, 336, 438
Семантический уровень — 15,
161, 260, 304, 357, 483
Семантический эквивалент пред-
ложения — 585
Семантический язык — 85
Семантическое поле — 234, 380
Семантическое правило — 386
Семантическое представление —
14, 98, 304
Семантическое развитие сло-
ва — 382, 595
Семантическое согласование —
234, 455, 483
Семантическое членение —
605
Семантическое ядро — 401
Семасиологический подход —
336, 346
Семасиологическое исследова»
ние — 260
Семасиология — 440
Семема — 437
Семнозис — 168
Семиология (сс.) — 440
Семиотика — 440
Семиотическая система — 233,
390, 440, 453
Семитология — 442
Семья языков (сс.) — 443
Сенсомоторный период — 109
Сенсорная афазия — 54
Сентенциональная метафора —
296
Сепира — Уорфа гипотеза — 443
Сериализация — 21, 125
Сериальный глагол — 68, 73
Серийный послелог — 389
Серия (согласных) — 504
Сетяля теория — 444
Сибилянты — 479
Сигматический аорист — 37
Сигматический футур — 77
Сигнал — 23, 86, 109, 151, 169,
343
Сигнальная функция речи —
565
Сигнификат — 444
Сигнификативная оппозиция —
348
Сигнификативная функция —
316, 531, 552, 555
Сигнификативно сильная пози-
ция — 316
Сигнификативно слабая пози-
ция — 316
Сигнификативное значение —
444
Сигнификативный аспект зна-
чения — 262
Сигннфикатная семантика —
438
Сигнификация — 175, 385
Сила звука — 554
Силлабарий — 49
Силлабема — 470
Силлабические системы пись-
ма — 376
Силлабический знак — 376
Силлабо-фонемный строй —
308
Силлабограмма — 118
Снллабоморфема — 312
Силлабофоиема — 308
Силлогизм — 393
Силовое ударение — 69, 71, 210
Сильная подчинительная
связь — 469
Сильная позиция — 316
Сильная семантика — 620
Сильная фонема — 316
Сильное склонение — 102
Сильное спряжение — 485
Сильное управление — 537
Сильноуправляемый член пред-
ложения — 356
Сильноцентрализующее ударе-
ние — 531
Сильные гласные — 106
Сильные согласные = Напря-
женные согласные
Сильный глагол — 102, 280
Сильный слог — 209, 470
Символ — 98, 168, 202, 283,
296, 341, 377
Символ (в языках программиро-
вания) — 615
Символическая пиктограмма —
374
Символические языки ~ 202
Символический знак — 343
Символического удлинения тео-
рия — 9
Симметрия — 453
Симультанная связь —- 74, 471
Симульфиксация — 552
Симулятнв — 162
Сингармонизм — 445
Сингармонические языки — 306
Сингулярный именной класс —
69, 173, 584
Сингулятивная форма — 350
Синекдоха — 300
Сниерезис — 592
Синестезия — 166
Синкатегорематическое слово —
274, 435
Синкопа — 82, 92, 564
Синкретизм — 446
Синкретическое выражение
функций — 380
Синология (сс.) — 446
Синонимизация — 260
Синонимическая замена — 382,
609
Синонимические средства язы-
ка — 234
Синонимический ряд —* 413, 447,
493
Синонимический словарь —
462-463
Синонимическое дублирова-
ние — 379
Синонимическое преобразова-
ние — 449
Синонимичные тексты — 304
Синонимия — 446
Синонимы — 447
Синсемантнчное слово — 466
Синсемантия — 406
Синтагма — 447
Синтагматика — 447
Синтагматическая идентифика-
ция единиц — 314
Синтагматические отношения —
113, 152, 447, 463, 483, 606
Синтагматический дейксис —
128
Синтагматический синтаксис —
448, 450
Синтагматический тип союзов —
484
Синтагматическое измерение —
Синтагматическое поле — 381
Синтагматическое слово — 313
Синтагматическое ударение —
447, 558
Синтагматическое членение —
580
Синтаксис — 448
Синтаксис предложения — 435
Синтаксис текста — 137, 435.
449
Синтаксис частей речи — 448
Синтаксическая аналитическая
конструкция — 31
Синтаксическая афазия — 54
Синтаксическая валентность —
448, 450 , 584
Синтаксическая громоздкость —
288
Синтаксическая группа — 225,
288
Синтаксическая деривация —
129, 451, 458
Синтаксическая единица — 287,
395, 450, 465
Синтаксическая иерархия —
585
Синтаксическая категория —
90, 115, 215, 392, 398, 583
Синтаксическая конструкция —
99, 110, 114, 116, 117, 337,
345, 385, 392, 395, 449, 463,
471, 592, 605
Синтаксическая модель предло-
жения — 585
41
643
Синтаксическая молекула —
466
«Синтаксическая» морфоло-
гия — 314
Синтаксическая омонимия —
288
Синтаксическая парадигма —
366, 381
Синтаксическая парадигмати-
ка — 367
Синтаксическая позиция — 300,
341, 348, 380, 449, 450, 471,
484, 578, 584, 592
Синтаксическая правильность —
386
Синтаксическая роль — 216,
578
Синтаксическая связь — 332,
343, 379-380, 455, 585
Синтаксическая семантика —
131, 216
Синтаксическая сочетаемость —
113
Синтаксическая структура —
287, 332
Синтаксическая структура пред-
ложения — 386, 395, 415
Синтаксическая типология —
335, 342, 451, 455
Синтаксическая транспозиция —
336, 519, 585
Синтаксическая фузионность —
564
Синтаксическая функция —
343. 356, 371, 411, 449, 578,
584
Синтаксическая функция язы-
ка — 565
Синтаксические изменения пред-
ложения — 395
расхождения
способы — 135
средства —
актант — 22
анализ — 14,
индикатив —
Синтаксические ограничения —
300
Синтаксические операции — 449
Синтаксические
216, 355, 380
Синтакси ческие
слов — 578
Синтаксические г------
между языками — 481
Синтаксические
Синтаксические
592
Синтаксический
Синтаксический
332, 380
Синтаксический
89
Синтаксический
грамматики —
Синтаксический
Синтаксический
деления слова
Синтаксический падеж — 356
Синтаксический параллелизм —
592
Синтаксический признак — 216,
457
Синтаксический релятив — 89
Синтаксический синтез — 332
Синтаксический уровень — 161,
304, 481, 617
Синтаксическое время — 116
Синтаксическое
ское значение
Синтаксическое
558
Синтаксическое
468
Синтаксическое
395
Синтаксическое
300, 578
Синтаксическое
216, 288, 395,
Синтаксическое
585
Синтаксическое
Синтаксическое
395
Синтаксическое
ние — 14
Синтаксическое
иие — 446
Синтаксическое _______ _____
Синтактизация — 135
Сннтактика — 389, 441
Синтактика словоформы — 476
Сннтактико-семантическая ка-
тегория — 342
Синтез — 304, 449
отношения —
признаки
компонент
98
контекст — 300
критерий вы-
- 465
грамматиче-
- 116, 438
значение —
направление —
образование —
ограничение —
отношение —
449, 585
подчинение —
поле — 381
построение —
представле-
преобразова-
членение — 606
Синтез речи — 198, 397
Синтезированные гласные — 107
Синтетнзация аналитических
форм — 404
Синтетизм — 451
Синтетическая конструкция —
31, 451
Синтетическая модель — 304
Синтетическая транскрипция-
518
Синтетическая форма слова —
31, 116, 451
Синтетические языки (сс.) —
451
Синтетическое суждение — 31
Синтетосемия — 456
Синхроническая лингвистика —
152
Синхрония — 451
Синхронная лингвистика — 451
Сирконстант — 22
Система - 108, 176, 298
Система синтаксических групп-
288
Система составляющих — 288
Система счисления — 583
Система фонем — 453
Система языковая — 452
Систематика элементов языка —
298
Системная реконструкция — 409
Системная фонема — 315
Системность лексики — 465, 620
Системность языка — 452
Системный подход — 299
Ситуативная дифференциация
языка — 481
Ситуативная номинация — 300
Ситуативно обусловленная ме-
тонимия — 300
Ситуативность — 90, 592
Ситуативные ограничения — 300
Ситуативные параметры речи —
482
Ситуационный ковтекст — 276
Ситуация — 90, 379, 382, 390,
395, 450, 452, 584
Ситуация общения — 390, 450.
607
Ситуация речи — 449
Сказуемое — 454
Сказуемость — 393
Скандинавистика (сс.)—455
Склонение — 456
Склоняемые слова — 456
Скобки — 332, 406
Скобочная запись — 98, 110
Скользящий дифтонг — 138
Скользящий тон — 515
Скоропись — 377
Скорость языковых измене-
ний — 109, 110
Скрещивание языков — 457
Скрипт — 420
Скрытая артикуляция — 85
Скрытая грамматика — 458
Скрытая дескрипция — 412
Скрытое подлежащее — 379
Скрытые категории — 457
Скрытый смысл — 390
Слабая подчинительная связь —
469
Слабая позиция фонемы —
316, 553, 556
Слабая семантика — 620
Слабая фонема — 316, 553
Слабо определенные местоиме-
ния — 295
Слабое склонение — 102
Слабое спряжение — 485
Слабое управление — 537
Слабоуправляемый член пред-
ложения — 356
Слабоцентрализующее ударе-
ние — 531
Слабые гласные — 107
Слабые согласные — 236, 479
Слабый глагол — 102, 280
Слабый слог — 209, 470
Славистика — 458
Славянизмы — 459
'Следование' — 89, 385
Следственные отношения — 449
Следствие — 389, 396, 484, 567,
584, 605
Следствия союз — 484
Сленг — 461
Слитная морфема — 131
Слитная реализация — 564
Слитное написание — 351
«Слитное» предложение — 471
Слияние гласных — 591
Слова-атрибуты — 398
Слова-аффиксы — 503
«Слова и вещи» — 346, 420, 597,
620
Слова-свидетели — 466
Слова-сопроводители — 499
Слова-уподобители — 241
Словари лингвистических тер-
минов — 461
Словарная статья — 259, 462
Словарные паронимы — о68
Словарный состав языка — 257,
462, 605
Словарь — 462
Словарь антонимов — 463—464
Словарь арго — 462
Словарь архаизмов — 462
Словарь ассоциативных норм —
405
Словарь жнвого языка — 463
Словарь иностранных слов н ре-
чений — 462, 464
Словарь корней — 462
Словарь-минимум — 22
Словарь морфем — 462, 463
Словарь неологизмов — 462, 464
Словарь ошибок — 462
Словарь паронимов — 463, 464
Словарь просторечия — 462
Словарь редких слов — 462
Словарь рифм — 462, 463
Словарь родственных языков —
259
Словарь синонимов — 463
Словарь словосочетаний — 462,
464
Словарь собственных имен —
462
Словарь сокращений — 462
Словарь сочетаемости — 259
Словарь трудностей — 462, 463
Словарь цнтат — 462
Словарь языка писателя — 259
Словесная ассоциация — 399
Словесная оболочка — 605
Словесная просодия —561 '
Словесно-логическое мышле-
ние — 606
Словесно-слоговое письмо —
375
Словесное выражение — 417
Словесное обозначение чисел —<
583
Словесное ударение — 530
Словник — 461
Слово — 464
«Слово сердца» — 393
Слово-ассоциат — 381
Слово-предложение = Однослов-
ное предложение
Словоизменение — 467
Словоизменительная граммати-
ческая категория — 115, 216,
467, 479
Словоизменительная морфема —
114, 353, 451
Словоизменительная морфемн-
ка — 114
Словоизменительная	пара ди г-
ма — 456
Словоизменительный аффикс —
551
Словоизменительный тип — 457
Словообразование — 467
Словообразовательная каль-
ка — 211
Словообразовательная катего-
рия — 215, 216, 467
Словообразовательная модель —
257, 305, 346, 596
Словообразовательная морфе-
ма - 114, 353, 451, 467
Словообразовательная морфе-
мика — 114
Словообразовательная оппози-
ция — 315
Словообразовательная парадиг-
ма - 347, 366, 467
Словообразовательная парадиг-
матика — 367
Словообразовательная произ-
водность — 467
Словообразовательная связь
слов — 463, 467
Словообразовательная синони-
мия — 446
Словообразовательная систе-
ма — 620
Словообразовательная форму-
ла — 463
Словообразовательно-граммати-
ческий принцип орфогра-
фии — 351
Словообразовательно-семанти-
ческая парадигма — 295
Словообразовательное гнездо —
242, 257, 382, 467
Словообразовательное значе-
ние — 468
Словообразовательное прави-
ло — 467
Словообразовательные вариан-
ты слова — 466
Словообразовательный анализ—
313, 468
Словообразовательный аф-
фикс — 60
Словообразовательный подуро-
вень — 617
Словообразовательный про-
цесс — 605
Словообразовательный ряд —
315, 345, 467
Словообразовательный сло-
варь - 259, 462, 464
Словообразовательный тип —
467
Словообразовательный уро-
вень — 346
Словопорядок — 23, 512
Словопроизводство — 468
Словораздел — 377
Словорасположение — 388
Словосложение — 469
Словосочетание — 469
Словосочетательная связь —
380
Словоупотребление — 465
Словоформа — 470
Слог — 470
Слогоакцентные языки — 24
Слоговая аббревиатура — 9
Слоговая интонация — 255, 515
Слоговая мора — 310
Слоговое письмо — 445
Слоговое равновесие — 102,
203, 588
Слоговое ударение — Слоговой
акцент
Слоговой акцент — 24, 575
Слоговой аугмент — 52
Слоговой сингармонизм — 308
Слоговой сонант — 44
Слоговые языки — 470
Слогоморфема — 25
Слогообразующий элемент —
105
Слогораздел — 470
Слогосчитающие языки — 24
Слогофонема — 471
Сложение — 313
Сложения лексических значе-
ний правило — 234
Сложенности/несложеиности ка-
тегория — 65
Сложная графема — 118
Сложная конструкция — 31
Сложная система — 453
Сложная форма — 116
Сложновербальный глагол —
200
Сложное предложение — 471
Сложное синтаксическое це-
лое — 435
Сложное слово (сс.) — 472
Сложное слово — 451
Сложное словосочетание — 469
Сложнозначность — 456
Сложноподчиненное предложе-
ние (сс.) — 472
Сложносокращенное слово
(сс.) - 472
Сложносочинеиное предложе-
ние (сс.) — 472
Сложные единицы языка —
149, 332
Сложные числительные — 583
Сложный звук — 437
Сложный суффикс — 60
Служебная морфема — 59, 313
Служебная функция союза —
484
Служебное имя — 389
Служебные слова — 472
Служебные части речи — 473,
578
Служебный глагол — 104
Слушание — 304
644
Слушатель/наблюдатель — 379,
381
Слушающий — 271, 294, 346,
450, 565
Смена интонации — 588
Смена места ударения — 588
Смешанного ряда гласные — 107
Смешанное склонение — 457
Смешанный говор — 111
Смешанный язык — 245
Смешение языков — 94, 489,
562
Смещенное отрицание — 354
Смысл — 385, 438, 444. 453,
565, 592, 605, 620
Смысл предложения — 379, 396
Смысловая
Смысловая
484
Смысловая
Смысловая
Смысловая
Смысловая
единица — 605
зависимость — 380,
запись — 304
информация — 579
категория — 607
полнота речи — 414
Смысловая полноценность —
455
Смысловая правильность — 270
Смысловая связь реплик — 381
Смысловая структура — 605
Смысловая эквивалентность —
446
Смысловая ясность — 592
Смысловое выделение — 369
Смысловое гнездо — 389
Смысловое отношение — 74,
355, 471
Смысловое отождествление текс-
тов — 397
Смысловое ударение — 561
Смысловое членение — 369
Смысловой блок — 605
Смысловой параллелизм — 592
Смысловой принцип пунктуа-
ции — 407
Смысловой центр сообщения —
23
Смысловые отношения — 484
Смыслоразличение — 348, 552
Смыслоразличительная функ-
ция — 388, 555
Смыслоразличительный приз-
нак — 348
Смычка — 477, 515
Смычно-щелевые согласные —
Аффрикаты
Смычногортанный тон — 213
Смычные согласные — 477, 479
Смягчение согласных — 232
Смягченный перформатив — 373
Сниженная стилистическая ок-
раска — 408
Сниженный стиль — 567
Собеседник — 304, 415, 567
Собирательное имя — 463, 584
Собирательное множество — 584
Собирательное существитель-
ное = Собирательное имя
Собирательное числительное —
582 •
Собирательности категория —
473
Собирательность — 385
Собирательные местоимения —
139
Собственно лингвистические при-
меры — 463
Собственно формообразующий
аффикс — 60
Собствеино-личиое значение —
382
Собственное имя — 472
Событие — 89, 105, 372, 385,
393, 455, 584
Событийный субъект — 392
Совершенный вид — 83
Советское языкознание — 474
Совместимость дифференциаль-
ных признаков — 483
Совместимость значений — 483
Совместимость лексем — 260
Совместимость понятий — 260
Совместная встречаемость — 447
Совместная реализация — 471
Совместно-взаимный залог — 160
Совместность — 322, 389
Совместный залог — 160
Совместный падеж — 138, 241,
580
Совокупностные числительные—
582
Совокупность — 582
Согипоним — 104
Согласная мора — 310
Согласные — 477
Согласование — 479
Согласованное определение —
349, 379
Согласовательная категория—
104, 398, 584
Согласовательные классы
(сс.) - 480
Согласовательный падеж — 356
Содержание высказывания —
304
Содержание знака — 167, 260,
343, 444
Содержание понятия — 129, 384,
444
Содержание слова — 261
Содержание словаря — 462
Содержание текста — 390
Содержательная связка — 435
Содержательная функция связ-
ки — 435
«Соединение* — 393, 469
«Соединитель* — 312
Соединительная связь — 484
Соединительное отношение —
449, 471
Соединительный гласный = Ин-
терфикс
Соединительный союз — 484
Сознание и язык — 261, 342, 415,
438, 444, 465
Сознание носителя языка — 382
«Созначение* — 236
Сокращение — 9, 258, 467
Сонантный коэффициент — 252
Сонанты — 477, 479
Сонема — 149
Сонорные согласные — 23, 477,
479
Сообщаемое — 392, 585
Сообщение — 343, 413, 415, 449
Соответствия между языками —
94. 392, 418, 485, 555
Соотносительное слово — 35
Соположение — 563
Соположение языковых еди-
ниц — 483
Сопоставительная грамматика —
115
Сопоставительная лексиколо-
гия — 260
Сопоставительная стилистика —
493
Сопоставительный метод — 481
Сопроводительное деепричас-
тие — 522
Сопроводительный падеж —
586
Сопряженное состояние — 443
Сопутствующее действие — 341
Сослагательное наклонение —
321
Сослагательность — 395
Сословный язык — 294
Состав подлежащего — 379, 584
Состав сказуемого — 455, 584
Состав слова — 60, 313
Составляющие — 98, 110, 131,
287, 288, 314, 332. 379, 449
Составное именное сказуемое—
435
Составное сказуемое — 435, 451
Составное слово — 466
Составной знак — 376
Составной падеж — 241
Составной союз — 484
Составные числительные — 583
Состав предложения — 332,
392, 584
’Состояние* — 83,	105,	216,
335, 336, 372, 392, 455. 567
Состояние имени — 56, 74, 87,
170. 249, 433
Состояния категория — 71
Социальная диалектология —
134, 620
Социальная дифференциация ре-
чи — 407
Социальная дифференциация
языка — 133, 481, 607
Социальная психология и линг-
вистика — 481
Социально значимые вариан-
ты — 482
Социально корректное высказы-
вание — 482
Социально обусловленная вариа-
тивность языка — 482
Социальные параметры — 482
Социальные роли участников
коммуникации — 607
Социальные факторы н языке —
482, 562, 607
Социальные функции языка —
618
Социальный диалект — 133, 134,
326, 481, 483, 562, 567. 607
Социальный жаргон — оОЗ
Социатив — 356
Социолингвистика — 481
Социолингвистическая типоло-
гия — 514
Социологизирующее направле-
ние — 400
Социологическое направле-
ние — 482
Социология и лингвистика см.
Язык и общество
Социопсихолингвистика — 406
Социоречевое поведение — 412
Сочетаемостные отношения —
606
Сочетаемость — 483
Сочетаемость морфем — 448
Сочетаемость фонем — 483 .
Сочетание значений — 596
Сочетание предложений — 471
Сочетание слов — 450, 465, 469
Сочинение — 484
Сочинительная связь — 484
Сочинительное сложное слово —
469
Сочинительные отношения —471
Сочинительный союз — 471, 484
Союз — 484
Союзная связь — 471
Союзная фразеосхема — 471
Союзное подчинение — 380, 471
Союзное слово — 471, 484
Союзное сложное предложение —
471
Союзность — 529
Союзные функции — 471
Спектр звука — 23
Специализированное значение —
345
Специализированные словари
лингвистических терминов —
458
Специализированные языки —
202
Специализированные языки
программирования — 616
Специальный словарь — 462
Специальный язык — 391
Специфическая неопределен-
ность — 349
Спиранты — 11. 42, 51, 120, 479
Спонтанность речи — 414
Спорадическое чередование —
580
Способ артикуляции — 48
Способ действия (сс.)—485
Способ номинацни — 465
Способ образования преграды —
477, 554
Способ описания слова — 462
Способ словообразования — 235,
469
Способа действия категория —
105. 177, 151, 220, 320
Способы выражения значений —
116. 216
Способы образования слов — 257
Спряжение — 485
Сравнение — 297, 341, 389, 492
Сравнение языков — 182, 239,
409, 486, 620
Сравнения союз — 484
Сравнительная грамматика —
100, 184, 218, 305, 339, 458,
597
Сравнительная лексикология —
490
Сравнительная морфология —
550
Сравнительная степень — 398,
492
Сравнительно-историческая ак-
центология — 25, 588
Сравнительно-историческая
грамматика — 115, 486
Сравнительно-историческая лек-
сикология — 420
Сравнительно-историческая мор-
фология — 314
Сравнительно-историческая фо-
нетика — 488, 526
Сравнительно-исторический ме-
тод — 485
Сравнительно-историческое язы-
кознание — 486
Сравнительно-превосходная сте-
пень сравнения — 120
Сравнительно-сопоставительная
грамматика — 421
Сравнительные отношения —471
Сравнительный оборот — 492
Сравнительный синтаксис — 550
Сращение — 290, 467
Срединные согласные — 477, 479
Средневозвратный залог — 160
Среднего подъема гласные —
107
Среднего ряда гласные — 107
Среднее склонение — 457
Средненебные согласные = Па-
латальные согласные
Среднеязычные гласные — 107
Среднеязычные согласные —477,
479
Средние гласные! ~ Среднего
подъема гласные
Средние гласные! =* Среднего
ряда гласные
Средний залог — 160
Средний подъем языка — 107
Средний род — 417
Средний ряд гласных — 107
«Средний* стиль — 494, 608
Средства выражения значений
/смысла — 58, 116, 313. 467.
565
Средства номинации — 336, 605
Средства общения — 374
Стабильность повествования —
349
Стадиальности теория — 491
Стандартизация терминологии —
397
Стандартная теория — 99
Стандартное спряжение — 329
Стандартный язык — 241
Старение лексики — 110
Старый перфектив — 141
Статальный перфект — 372
Статив - 141, 212, 355
Стативность — 385
Стативный глагол — 22, 51. 73
151, 320
Статика — 451
Статистика и язык см. Лингвис-
тическая статистика
Статистическая лингвистика =
Лингвистическая статисти-
ка
Статистическая стилистика —
231
Статистические методы = Коли-
чественные методы в языкозна-
нии
Статистические универсалии —
535
Статистический метод (сс.) —
492
Статистический словарь — 464
Статическая лингвистика — 152.
451
Статическая сторона печи —
415
Статические модели языка —
606
Статический глагол — 105
Статический подход к синтак-
сису — 449
Статический синтаксис — 450
Статичность/динамичность —
385, 458
Статус — 492
Стационарные гласные — 107
Степени морфемной членимос-
ти — 31
Степени морфемной членимости
слова — 313
Степени сравнения — 492
Стержневое слово — 469
Стечение гласных — 593
Стечение согласных — 402. 593
Стилеобразующие факторы —
567
Стилизация — 492
Стилистика — 492
Стилистическая дифференциа-
ция — 616
Стилистическая переоценка —
474
Стилистическая синонимия —
446
645
Стилистическая система — 567
Стилистическая типология —
513
Стилистическая транспозиция —
483
Стилистическая функция — 388
Стилистические варианты сло-
ва — 446
Стилистические варианты фоне-
мы см. Стилистическое варьи-
рование
Стилистические оценки речи —
414
Стилистические синонимы — 447
Стилистический анализ — 347
Стилистический плеоназм —* 379
Стилистический прием — 368,
371
Стилистический уровень слова —•
463
Стилистическое фонетическое
варьирование — 553
Стилистическое согласование —
483
Стиль в'языкознании —
494
Стиль произношения — 352
Стиль речи — 494
Стиль языка — 494
Стимул — 75, 381
Стирание диалектных разли-
чий — 616
Стиранне символов — 99
Стоики — 495
Сток — 365
Страдательно-подлежащный за-
лог — 160
Страдательное причастие — 399
Страдательный залог — 160
Страноведческая информация—
463
Стратиграфический метод — 347
Стратификационная грамма-
тика — 304, 315, 453
Стратификационные парамет-
ры — 482	<.
Строевая роль лексических эле-
ментов — 567
Строевой компонент предложе-
ния — 380
Стронема — 556
Структема — 312, 313
Структура — 276, 305, 453
Структура морфемы — 313, 315
Структура предложения — 113,
449, 585
Структура слова — 312, 313,
314, 315, 353, 464, 467, 596
Структура словосочетания — 450
Структура языка см. Структура
Структурализм — 107, 239, 298,
318, 441, 453, 497
Структуральная поэтика — 493
Структурная антропология и
лингвистика — 483
Структурная значимость — 313
Структурная лингвистика — 496
Структурная организация текс-
та - 592
Структурная схема предложе-
ния — 303, 380, 392, 395
Структурная типология — 512
Структурно-вероятностная мо-
дель — 231
Структурно-грамматическая
функция — 388
Структурно-диахроническая кон-
вергенция — 234
Структурно-семантический под-
ход — 468
Структурно-синтаксическая ка-
тегория — 216
Структурное значение — Реля-
ционное значение
Структурный аспект слова —
465
Структурный аффикс — 60
Структурный метод — 298, 347
Структурный образец предло-
жения— 395
Ступенчатая оппозиция — 36,
348
Стык - 315, 437, 465, 552, 554,
555, 563
Стяжение — 17, 593
Стяжение звуков — 408
Стяжениые гласные — 107, 213
Сублатив — 538
Субморф — 312, 314
Субординативный союз — 484
Субординация — 380
Субстантив » Существительное
Субстантивация (сс.)—497
Субстантивированное придаточ-
ное предложение — 379
Субстантивированное причас-
тие —399
Субстантивное подлежащее — 379
Субстантивное словосочетание —
469, 479
Субстанциальные характеристи-
ки языка — 453
Субстанционное тождество — 32
Субстанция — 452
Субстанция выражения — 343,
453
Субстанция содержания — 32
Субститут — 32, 197, 295
Субституционный ряд — 556
Субституция — 138, 314, 449
Субстрат — 497
Субстратная конвергенция —
294
Субфонемный альтернационный
ряд — 553
Субъект — 497
Субъект восприятия — 379
Субъект действия — 22, 135,160,
399
Субъект пропозициональной ус-
тановки — 295
Субъект речи — 390
Субъект суждения — 380
Субъективная модальность —
303, 385
Субъективно-семантический ас-
пект предложения — 379
Субъективный звукосимво-
лнзм — 166
Субъективный порядок слов —
388
Субъектная валентность — 80,
584
Субъектная версия — 83
Субъектная конструкция — 332
Субъектная соотнесенность —
198
Субъектно-объектные отноше-
ния — 160, 234. 335, 513, 593
Субъектно-пассивное спряже-
ние — 284
Субъектно-предикатная структу-
ра — 584
Субъектное спряжение — 485
Субъектность — 567
Субъектные местоимения — 21,
32, 56
Субъектный инфинитив — 198
Субъектный падеж — 102
Суггестивная функция — 296
Суждение — 499
Сужение (речевого тракта)— 106,
478, 552
Сужение значения — 80, 260, 262
Суммативный тип соедине-
ния — 60
Суперкатегория — 271
Суперлатив — 12
Суперсегментная единица — 351
Суперсегментная транскрип-
ция— 517
Суперсегментные звуковые сред-
ства — 165
Суперсегментный уровень фоно-
логии — 556, 580
Суперстрат — 499
Суперфонемный признак — 556
Супин — 499
Супплетивизм — 257, 311, 404,
457, 564
Супплетивное выражение кате-
гории — 458
Супплетивное склонение — 457
Супплетивные формы слова —
312
Суппозиция — 275
Супрасегментиая морфема —
131
Супрасегментяые средства —
131, 313, 385, 401, 606
СупрасегментныЙ уровень —
198, 401, 619
Супрасинтаксические служебные
слова — 91
Суффикс (сс.) — 499
Суффиксально-агглютинатив-
ные языки — 306
Суффиксальное спряжение —
249
Суффиксальный гласный — 107
Суффиксация — 26, 558
Суффиксное местоимение — 511
Существительное — 499
Сущность языка см. Онтология
языка
‘Сущность’ — 216
Сфера действия отрицания —
354
Сфера использования слова —
467
«Схема» — 305
Схема предложения — 585
Схема управления — 584
Схематический искусственный
язык — 202
Сходные идиомы — 617
‘Сходство’ — 297, 343, 366, 380
Сходство языков — 298, 512
«Сценарий» — 137, 390
Сценическая речь — 352
«Сценическое» настоящее вре-
мя — 323
Счетная форма — 583
Счетно-классификаторные язы-
ки — 174
Счетность — 582
Счетные слова (сс.) — 500
Счетный классификатор — 174
Счисляемость/несчисляемость—
Считаемые предметы — 583
Сюбжонктив — 321
т
Табеллярное настоящее время —
323
Таблица соответствий — 392
Табу — 501
Тавтологичное высказывание —
275
Тавтология — 501
Тагмема — 502
Тагмемнка — 502
Тадбхава — 179
Тайнопись — 377
Тайные языки — 502.
Таксема — 233
Таксис — 503
Таксон — 504
Таксономическая категория
504
Таксономическая типология —
512
Таксономический предикат —
129, 392
Таксономический ранг — 504
Таксономия — 504
Такт — 46, 415, 470, 556
«Тактики» — 314
Танвинное окончание — 171
Татсама — 179
«Твердая» разновидность скло-
нения — 457
Твердое небо — 350
Твердые согласные — 83, 236,
479
Твердый приступ — 102
Творительный падеж — 356
Тезаурус — 506
Текст — 507
Текстовая стилистика — 492
Текстологический анализ — 347
Текстология — 507
Телеологический принцип —
566
Тема — 507
Тема-рематическая прогрессия —
435
Тематическая гласная —485, 507
Тематическая группа — 379
Тематическая форма — 507
Тематический гласный — 107
Тематический компонент зна-
чения — 294
Тематический элемент — 313
Тематическое словосложение —
469
Тематическое спряжение — 485
Тембр звука — 197, 554
Тембровый сингармонизм — 445
Темп речи — 508
Темпоральность — 385, 567
Темпоральные местоименные
слова — 295
Темпоральные характеристики
события — 455
Темпоральный аугмент — 52
Теонимы — 473
Теоретико-множественная кон-
цепция языка — 138
Теоретико-множественные моде-
ли языка — 289
Теоретическая ономастика — 347
Теория в лингвистике — 305
Теория вероятностей и лингвис-
тика — 132
Теория волн см. Волн теория
Теория информации и лингви-
стика — 619
Теория речевых актов — 412.
413
Теория текста — 508
Теория формальных грамма-
тик — 288
Терм — 175, 392
Термин — 508
Терминаль — 470
Терминальные символы — 98,
288
Терминальный алфавит — 288
Терминологизация — 473, 508
Терминологический словарь —
259, 462
Терминология — 159, 261, 397
Терминология лингвистиче-
ская — 509
Террасированная тоновая систе-
ма — 68
Территориальный диалект —
132, 483, 567
«Тесей» теория — 400
Техническая дешифровка — 132
«Тип» — 305
Тип предложения — 113
Тип склонения — 457
Тип языка — 513
Типологическая классификация
языков — 511
Типологический метод — 347
Типологическое языкознание —
620
Типологии — 512
Типохорнческая таксономия —
513
Тире — 406
Титло — 514
Тождества теория — 435
Тождество — 243, 297, 392, 411,
435
Тождество слова — 382, 465
Толкование — 461, 463
ТолковО'Грамматическнй сло-
варь — 464
Толково-комбннаторный сло-
варь — 15
Толковый словарь — 258, 261*
462, 463, 620
Толковый словарь лингвистнче -
ских терминов — 461
«Толчок» — 530
Той — 514
Тональные языки — 25, 515
Тональный морфологический
класс — 170
Тонема — 515, 556
Тоническое ударение = Музы-
кальное ударение
Тоновое ударение == Музыкаль-
ное ударение
Тоновый контур — 249
Тонология — 515
Топик — 135
Топикализация — 449
Топономика — 515
Топонимический субстрат — 516
Топонимия — 515
Топонимы — 73, 473, 515, 516
Топооснова — 516
Топоформант — 516
Точка — 406
Точка с запятой — 406
Традиционная грамматика —
606
Традиционная орфография —
345
Традиционное чередование —
580
Традиционное языкознание —
497
Традиционный принцип орфо-
графии — 351
Транзитивность глагола — 370
Транзитивный глагол — 26
Трансдуктивная грамматика —
453
Транскрипция — 517
Транслатив — 59, 60, 212, 356
646
Транс дативное значение — 76
Транслитерация — 518
Трансонимизация — 347, 473
Транспозит — 519
Транспозитор — 519
Транспозиционное значение —
468
Транспозиция — 519
Транспонируемое — 519
Транспонирующее служебное
слово — 483
Трансфикс (сс.) — 519
Трансфонологизация — 555
Трансформ — 395
Трансформативный падеж —
120
Трансформационная граммати-
ка (сс.) — 519
Трансформационное правило —
. 386
Трансформационный анализ =
Трансформационный метод
Трансформационный метод —
519
Трансформационный потен-
циал — 520
Трансформационный синтак-
сис — 396
Трансформационный субкомпо-
нент грамматики — 99
Трансформация — 99, 110, 175,
379, 450, 519, 520
Трансформация номинализа-
ции — 99
Трансформация опущения-
99
Трансформация пассивизацни —
99, 110
Трансформация подъема — 99
Трансформация релятивиза-
ции — 99
Трансформация рефлексивиза-
ции — 99
«Трафарет» — 588
Третичная основа — 306
Третье спряжение — 485
Трех стилей теория (сс.) — 520
Трехвалентный глагол — 79, 80,
104
Трехмесгные предикаты — 80,
392
Трехчленное словосочетание —
469
Триграф — 118
Трилингва — 49
Триплпкация — 301
Трифтонг (сс.) — 520
Тропы — 520
Трудовая теория — 400
Тупое ударение — 112, 119
Тюркология — 525
Тяжелое ударение — 112
У
Увеличительность — 385
Увулярные согласные — 479
Ударение — 530
Ударная мора — 24
Ударная позиция — 458
Ударный гласный — 24,	106,
107, 408, 530
Ударный слог — 24, 561
Удвоение — 172, 408, 542
Удвоение слова — 408
Узел дерева — 288
Узкие гласные — 20, 106
Узуальность — 458
Узуальный — 236, 532
Узус — 532
Уилера закон — 532
Указание — 128, 411
Указательная функция — 411
Указательное местоимение —
295
Указательное склонение — 310
Указательное состояние имени —
88
Указательные слова — 295
Указательный статус — 249
Уменьшительная степень срав-
нения — 120
Уменьшительность — 385
Умлаут — 535
Умлаутированные гласные —
107
Универбация — 451
Универсалии — 535
Универсальная дешифровка —
132
Универсально-предметный код—
85
Универсальные грамматики —
536
Универсальные знакн препина-
ния — 406
Универсальные местоимения —
295
Универсальные языки програм-
мирования— 615
Универсальный словарь — 463
Универсум звучаний — 605
УнИверсум значений — 605
Унификация склонения — 457
Унификация языков — 562
Уподобление (сс.) — 537
Употребительность слова — 463
«Употребление» — 98, 137
Употребление слова — 259, 260,
262, 269, 296, 372, 532
Употребление языка — 297, 390,
493
Употребление языковых еди-
ниц — 532, 564
Управление — 537
Упрощение групп согласных —
408
Уравнительная степень прилага-
тельного — 290
Уровень языков программирова-
ния — 615
Уровни представления текста —
304
Уровни языка — 539
Усвоение языка — 562
Усечение компонентов — 31, 465
Усечение основы — 313
Усеченное словосочетание — 592
Усиленные глухие согласные —
241
Усиленные согласные — 278
Усилительная частица — 579,
592
Условие — 341, 567, 605
Условие применимости грамма-
тического правила — 605
Условия успешности речевого
акта — 373, 396, 413, 415
Условно-предположительное нак-
лонение — 140
Условно-следственные отноше-
ния — 471
Условное деепричастие — 78
Условное наклонение — 321
Условное придаточное предложе-
ние — 388
Условное сложное предложе-
ние =» Условный период
Условное ударение — 25, 531
Условность — 395
Условность знака — 343
Условные отношения — 336, 449
Условные языки — 502
Условный период — 321
Условный союз — 484
Усложненное предложение — 91
Установка говорящего — 390
Устаревшие слова — 540
Устная публичная речь — 540
Устная речь — 117, 400, 407
Устная форма языка — 117,
407
Устно-разговорные средства —
567
Устное общение — 303, 309, 414,
619
Устное сообщение — 397
Устный текст — 507, 590
Устный язык — 338
Устойчивая фраза— 560
Устойчивое словосочетание —
259, 560, 605
Устойчивость — 452, 559
Устойчивый дифтонг — 138
Уступительное деепричастие —
78
Уступительные отношения —
471
Уступительное придаточное
предложение см. Уступитель-
ные отношения
Уступительный союз — 484
Уступка — 341, 567, 584
Утвердительное предложение —
354, 393, 449
Утверждение — 216, 303, 385,
393, 413, 449
Уточнение — 446
Утрата вспомогательного глаго-
ла — 404
Утрата закрытых слогов —382
Утрата склонения —457
Участники речевого акта — 452
Учебная грамматика — 115
Учебный словарь — 462, 622
ф
Фазисные глаголы — 455
Фазовость — 567
Фазовые глаголы — 83, 128, 198,
469
Фазы артикуляции — 169, 468
Фазы действия — 385
Факт — 385, 393, 401
Фактив — 18
валентность —
Фиктивная пресуппозиция —
Фактнвные глаголы — 396
Фактитив — 272, 593
Фактитивные глаголы — 593
Факультативная
81
Факультативная
ция — 519
факультативное
числа — 584
Факультативный
Стилистическое
Факультативный
379
Фамильярный стиль — 414
Фаньце — 225, 505
Фарингал — 22
Фарингализация — 541
Фарингализованные гласные —
107
трансформа-
выражение
вариант см.
варьирование
плеоназм —
Фарингальные согласные — 477,
479
фатическая функция языка —
564, 565
Фенотип = Поверхностная стру-
ктура
Фигура (в глоссематике) — 108,
167, 343. 533 .
Фигуры речи — 542
Фигуры стилистические (сс.) —
543
Фигуры умолчания — 590
Физика и лингвистика — 618
Физиология и лингвистика —
618
Физиология речи — 86, 302, 327,
554, 618
Фиксированное ударение — 24,
531
фиксированный порядок слов —
388
Фиктивное подлежащее — 380
Фила — 365, 602
Филиация значений — 260, 463
филия (сс.) — 544
Филологический метод — 299,
409
Филология — 544
Философия анализа — 275
Философия «обыденного язы-
ка > (сс.) — .545
Философия языка — 123, 318,
330, 483, 495, 513, 545, 606, 618
Философская грамматика —
146, 536
Философские категории — 385
Философские проблемы языко-
знания — 545
Философские языки — 196, 201
Финаль — 225, 470
Финальный элемент основы —
457
Финитивный глагол — 432
Фннитный глагол — 104
Фннно-угроведеиие — 550
Фнтонимы — 473
Флексионное ударение — 25
Флексионный признак — 216
Флексия — 551
Флективная категория —216
Флективная морфема — 312,
563
«флективное» значение— 314
Флективное склонение — 457
Флективность — 552
Флективные языки (сс.) — 552
Флективный аффикс — 60
«Флективный» падеж — 355
Флективный строй — 552
«Фокус» — 477
Фольклор и язык — 298, 405
Фон — 137
Фонационные средства — 367
Фонация — 327, 552
Фонд общих знаний — 412
Фонема — 552
Фонематическая транскрип-
ция — 518
Фонематический принцип орфо-
графии — 351
Фонематнчность слуха — 87
Фонемика — 556
Фонемная индентифнкация —
553, 556
Фонемное чередование — 580
Фонемный принцип орфогра-
фии — 351
Фонемный ряд — 315, 316
Фонемный состав слова — 351.
518, 553
Фонемный состав языка — 316
Фонемный язык — 556
Фонемотипы — 165
Фонетик — 131, 376
Фонетика — 554
Фонетическая вариативность —
86
Фонетическая дублетность —
553
Фонетическая единица — 470.
553
Фонетическая запись — 314, 557
Фонетическая интерпретация за-
кона — 587
Фонетическая орфограмма —
351
Фонетическая подсистема — 623
Фонетическая позиция — 312
316, 553, 555, 580
Фонетическая реализация — 316
Фонетическая система — 294
Фонетическая система письма —
376
Фонетическая структура слова —
464
Фонетическая субстанция — 348
Фонетическая типология — 511
Фонетическая транскрипция —
Фонетическая цельнооформлен-
ность слова — 437
Фонетически обусловленное че-
редование — 580
Фонетические варианты — .518
Фонетические варианты морфе-
мы - 312
Фонетические варианты слова —
466
Фонетические диалектизмы —
133
Фонетические законы — 554
.Фонетические изменения — 130,
152, 232, 302, 349, 483, 555,
596, 597
Фонетические правила — 553,
606
Фонетические признаки слов —
466
Фонетические системы пись-
ма — 377
Фонетические средства — 591
Фонетический алфавит = Фо-
нетическая транскрипция
Фонетический аспект слова —
465
Фонетический признак — 46, 390
Фонетический принцип орфо-
графии — 351
Фонетический процесс — 580
Фонетический сегмент — 553
Фонетический символ — 99
Фонетический символизм — 166
Фонетический уровень — 108,
237, 304, 315, 617
Фонетический эллипсис — 564
Фонетическое варьирование —
553
Фонетическое окружение — 9,
556
Фонетическое слияние — 564
Фонетическое слово — 387, 465,
556, 561, 587
Фонетическое соответствие —
130, 302, 621
Фонетическое чередование —
210, 555, 580
Фоновые знания — 90, 238, 414
Фонограмма — 226
Фонографема — 117
647
Фонологизация — 555
Фонологическая безударность —
588
Фонологическая единица —* 470
Фонологическая значимость —
348
Фонологическая компрессия —
564
Фонологическая конвергенция-
234
Фонологическая корреляция —
244
Фонологическая модель — 316
Фонологическая нейтрализа-
ция — 328
Фонологическая оппозиция —
348
Фонологическая парадигмати-
ка — 556
Фонологическая реконструк-
ция — 409
Фонологическая синтагматика-
556
Фонологическая система — 131»
244, 264, 327, 348. 352, 378,
452, 470, 556
Фонологическая структура мор-
фа — 313
Фонологическая типология —
514
Фонологическая транскрипция—
315, 518
Фонологически иррелевантный
гласный — 308
Фонологические изменения см.
Дивергенция, Конвергенция,
Нейтрализация, Фонологи-
зация
Фонологический анализ — 131
Фонологический компонент —
99
Фонологический компонент грам-
матики — 98
Фонологический контекст — 118
Фонологический признак — 391
Фонологический состав морфе-
мы — 315
Фонологический союз — 617
Фонологический уровень — 131,
315, 481, 619
Фонологическое окружение —
315
Фонологическое расстояние —
24
Фонологическое сито — 87
Фонология — 555
Фонологический состав морфо-
логических единиц — 619
Фоносемантика — 166
Фоностилистика — 198
Фонотактика — 556
Форма в языкознани и—
'57
Форма выражения — 343, 557
Форма слова см. Грамматиче-
ская форма, Словоформа,
Форма в языкознании
«Форма содержания» — 557
Форма языка — 123
Формализация в лингвистике —
99, 131, 202, 297, 299, 304, 497
Формализованная система —
452
Формализованные языки —
297-298
Формальная грамматика (сс.) —
558
Формальная значимость — 313
Формальная категория — 607
Формальная коммуникация —
303
Формальная модель — 304
Формальная принадлежность
слова — 317
Формальная производность —
468
Формальная связь реплик — 381
Формальная семиотика — 440
Формальная сочетаемость — 483
Формальная типология — 512
Формальная функция связки —
435
Формально-грамматическая еди-
ница языка — 373
Формально-грамматическая
структура — 585
Формально-грамматическая схе-
ма — 585
Формальное направление (сс.)
- 558
Формальное подлежащее — 380
Формальное членение предло-
жения — 391
Формально обусловленное чере-
дование — 580
Формально-смысловые отноше-
ния — 314
Формальные грамматические
правила — 606
Формальные определения —
289, 304
«Формальные слова» — 473
Формальные языки — 450
Формальный класс — 314, 557,
578
Формальный словарь — 15
Формант — 23, 465
Форманта — 23, 106
Формантная часть — 467
Форматер — 14
Форматни — 558
Форматирование текста — 14
Форматер — 168
Формация — 450
Формоизменение — 395
Формообразование — 558
Формообразующий аффикс —
60
Формула предложения — 585
Формула речевого этикета —
413
Формы словоизменения — 317
Формы словообразования —
317
Фортран — 616
Фортунатова —Соссюра закон-
558
Фортунатовская школа (сс.) —
558
Фрагментарная типология —
513
Фраза — 558
Фразеологизация — 473, 585
Фразеологизированный струк-
турный образец — 395
фразеологязм — 559
Фразеологическая единица —
559
Фразеологическая калька — 211
фразеологическая синонимия-
446
Фразеологическая устойчи-
вость — 559
фразеологически связанное зна-
чение — 262
фразеологический оборот —
Фразеологическое выражение
Фразеологический словарь —
253, 462, 464
Фразеологическое выражение —
559
Фразеологическое единство —
559
Фразеологическое сочетание —
559
Фразеологическое сращение —
559
Фразеология — 560
Фразеология в словаре — 463
Фразеосхема — 471,	559
Фразовая интонация — 198, 561
Фразовая просодия — 561
Фразовое отрицание — 354
Фразовое ударение — 561
Фразоизменительная категория—
216
Французская социологическая
школа — 561
Фрейм — 15, 137, 357. 390
Фреквенталин — 298, 314, 472
Фреквентатив — 54, 84, 125
Фрикативные согласные — 479
Фузионность — 552
Фузнониые языки — 314, 564
Фузия — 563
Функтнв — 108
Функции языка — 564
Функционализм — 562,	566
Функциональная асимметрия
мозга — 47, 328
Функциональная аспектоло-
гня — 566
Функциональная грамматика —
565
Функциональная диалектоло-
гия — 391, 566
Функциональная дифференциа-
ция языка — 566
Функциональная зависимость —
482
Функциональная лингвистика —
566
Функциональная модель — 304
Функциональная морфология—
314
Функциональная нагрузка =
Значимость
Функциональная нагрузка глас-
ных — 86
Функциональная нагрузка оппо-
зиции — 556
Функциональная нагрузка сог-
ласных — 236
Функциональная неравнознач-
ность идиомов — 617
Функциональная ономатоло-
гия — 346, 566
Функциональная перспектива
предложения — 391, 566
Функциональная порождающая
грамматика — 304, 556
Функциональная предопреде-
ленность языка — 606
Функциональная равнозначность
идиомов — 617
Функциональная разновидность
языка — 566, 567
Функциональная	релев г г т-
иость — 452
Функциональная семантика —
441
Функциональная система —326,
390, 453
Функциональная стилистика —
493. 566, 568
Функциональная стратифика-
ция языка — 566
Функциональная теория озна-
чаемого — 566
Функциональная типологиче-
ская классификация языков—
512
Функциональная типология —
512, 566
Функциональная транспози-
ция — 483, 519
Функциональная фонетика —
555, 566
Функционально-генеративная
грамматика — 453
Функциональное имя — 336'
Функциональное моделирование
речевой деятельности — 566
Функциональное распределение
языков — 482
Функциональное расслоение язы-
ковых средств — 566
Функционально-лексическая
единица языка — 373
Функционально-обусловленные
значения — 262
Функционально-профессиональ-
ная сфера употребления — 463
Функционально-речевая едини-
ца — 373
Функционально-семантические
категории — 567
Функционально-семантические
классы — 579
Функционально-семантическое
направление — 468
Функционально-семантическое
поле — 566
Функционально-стилистическая
отмеченность — 567
Функциональный диалект —
566
Функциональный минимум пред-
ложения — 379
Функциональный подход к язы-
ку - 373, 566
Функциональный потенциал
языковых средств — 565
Функциональный принцип рас-
положения слов — 463
Функциональный синтаксис —
346, 579, 592
Функциональный стиль — 567
Функциональный структура-
лизм — 566
Функциональный характер че-
редований — 315
Функциональный язык — 417,
566
«Функция» (в глоссематике) -•
108
Функция выражения — 564
Функция обращения — 564
Функция предмета — 455
Функция речи — 565
Функция сообщения — 564
Функция фразового модифика-
тора — 323
Функция хранения н передача
традиций — 564
Футурум — 77
<Фюсей» теория— 400
Хабнтатив — 88
Хабитуалис — 18
Хабитуатив — 68,73
Характеризующая функция —
296
Характеризующее слово — 167
Характеризующий знак — 167в
565
Характеризующий предикат
392
Характерология (сс.) — 569
Харф -38, 39
Харьковская лингвистическая
школа — 569
Хезитация — 369
Херема — 153
Хиазм — 543
Хиатус — 82
, Холистические взгляды — 452
Хоронимы — 598
Хрематонимы — 473
Хронема — 556
Хронология языковых измеве-
ний - 109, 339, 361, 488
Хрононимы — 473
Хронотопический дейксис — 128
Художественная картина мира —
129
Художественная речь — 416
Художественный стиль — 391
Художественный текст — 608
Цеканье — 71
Целевой союз — 484
Целевые местоименные слова —
295
Целевые отношения — 471, 484
Целеустановка высказывания —
216
Целостность слова — 465
Цель «использования языка» —
566
Цель высказывания — 395
Цель действия — 216, 322, 341,
389, 458, 567. 584
Цельное слово — 466
Цельнолексемная реконструк-
ция — 409
Цельнооформленность слова —
437, 465, 469
Цельносистемная типология —
513
Цельность слова — 464
Ценность лингвистического зна-
ка - 152, 385
Центр системы — 47, 452
Центр ситуации — 379
Центр функционально-семанти-
ческого поля — 567
Централи — 107
Централь слога — 470
Центральные гласные — 106
Центральные согласные — 69
Центробежная версия — 83, 320
Центростремительная версия —
83
Цепочка аффиксов — 620
Церебральные согласные — 53,
54, 479
Церебрация — 327
«Цзы» — 223
«Цзюй» - 223
Ципфа закон (сс.) — 576
Цвркумфикс (сс.) — 576
Циркумфлекс — 576
Циркумфлексное ударение
558
Циркумфлектированный слог —
587
Цифра — 376, 583
Цоканье — 133
648
ч
Части речи — 578
Частицы — 579
Частицы речи — 473
Частичная ассимиляция — 48
Частичная инкорпорация — 193
Частичная омонимия — 345
Частичная редупликация — 408
Частичная синонимия — 446
Частичная синтагма — 470
Частичная синтетнзация — 404
Частичная фузия — 564
Частично супплетивное склоне-
ние — 457
Частичные синонимы — 447
Частичные слова — 465. 473
Частичный падеж — 356
Частная лексикология — 260
Частная морфология — 314
Частная фонетика — 554
Частное суждение — 499
Частное языкознание — 619
Частиоотрнцательное предложе-
ние — 354
Частные признаки — 380
Частные функции языка — 564
Частный вопрос — 449
Частный метод — 298
Частный словарь — 462
Частота слова — 269
Частота употребления — 231, 232
Частотность — 260, 567
Частотность слова — 467
Частотный словарь — 232, 462,
463
Часть слова — 312
Человека/не человека катего-
рия — 10
Человеко-машинное общение —
14, 202
Человеческий язык — 604
Чередование — 580
Чередование гласных — 9
Чередование звуков — 316, 553
Чередование согласных — 236
Чередование фонем — 232
Четвертое лицо — 272
Четырехчленное словосочета-
ние — 469
Числительное — 582
Число — 583
Чисто супплетивное склонение —
457
Чистые гласные — 107
Член (сс.) — 584
Членение высказывания — 437
Членение предложения — 346
Членимая словоформа — 466
Членимая форма — 466
Членимое слово — 465
Члены предложения — 584
Чужая речь — 321, 404
ш
Шаблон — 373, 588
Шахматова закон — 587
Шва (сс.) — 588
Шепелявые согласные — 479
Шепотные гласные — 105
Шипящие согласные — 479
Широкие гласные — 106, 107
Шифтеры — 271. 295
Шкала одушевленности — 342
Школьная грамматика — 115
Штамп речевой — 588
Шум - 23, 165. 478, 552
Шумные согласные — 477, 479
Шэн - 225
Щелевые согласные — 477, 479
Щелкающие звуки — 78, 231, 479
Щелкающие согласные — 479
э
Эволюция языка — 19, 159,
335, 361, 390, 419, 453, 485,
513, 552, 562, 618
Эвфемизация - 590
Эвфемизмы — 590
Эзопов язык — 590
Эйектив — 248
Эйективные согласные — 390(
562
Экватив — 492
Эквивалент предложения — 290
Эквивалентность — 275, 446
Эквивалентность парадигм —
457
Эквиполентиая оппозиция — 348
Экзистенциальная пресуппо-
зиция — 396
Экзистенциальное» — 385
Экзистенциальные местоиме-
ния — 295
Экзоглоссная языковая ситуа-
ция — 481, 617
Экзотизмы — 158
Экзоцентрическое сложное сло-
во — 469
Экономия языковых средств —
483
Эксклюзив — 590
Экскурсия звука — 46, 165, 478
Экспериенцер — 17, 356
Эксперимент в лингвистике —
138, 299, 304, 373, 404
Экспериментальная фонетика
(сс.) — 590
Экспериментальные методы в
языкознании — 590
Экспериментальные модели —
304
Экспериментальные приемы —
137, 520, 619
Экспираторное ударение — 530
Экспланаторный словарь лингви-
стических терминов — 461
Эксплицитный способ связи —
380
Эксплозивные согласные — 479
Эксплозивы — 287
Экспрессив — 413
Экспрессивная информация —
415
Экспрессивная лексика — 591
Экспрессивная окраска — 336,
463, 493
Экспрессивная функция — 296,
341
Экспрессивная функция языка-
562, 564
Экспрессивность — 591
Экспрессивные средства — 591
Экспрессивный аспект речи —
415
Экспрессивный аффикс — 60
Экспрессивный плеоназм — 379
Экспрессивный синтаксис — 591
Экспрессия — 591
Экстенсивный словарь —* 462
Экстенсионал — 129, 385
Экстенсиональная семантика —
438
Экстенсиональная таксономия —
504
Экстенсиональный контекст —
275
Экстенсия — 175
Экстралингвистическая инфор-
мация — 463
Экстралингвистическая реаль-
ность и язык — 346
Экстралингвистические приме-
ры — 463
Экстралингвистические факто-
ры и язык — 137, 291, 352,
546
Экстралингвистические явле-
ния — 133
Экстралингвистический кон-
текст — 238
Эктлнпсис — 591
Элатив — 60, 213, 356
« Элемент д — 35
Элементарный смысл = Семан-
тический примитив
Элементарный союз — 484
Элизия — 591
Эллипсис — 592
Эллиптические конструкции —
591
Эллиптическое сокращение —
300
Эмические единицы языка — 81,
149
Эмотивная функция языка —
565
Эмотивно-волюнтатпвная функ-
ция языка — 565
Эмоциональная окраска — 236,
260, 591
Эмоциональная реакция на сооб-
щаемое— 303
Эмоциональная функция язы-
ка — 54
Эмоционально окрашенная
речь — 591
Эмоционально-отрицательное
наклонение — 321
Эмоционально-оценочное междо-
метие — 290
Эмоционально-экспрессивный от-
тенок — 303
Эмоциональное выделение — 369
Эмоциональное значение я= Зна-
чение экспрессивно-эмоцио-
нальное
Эмоциональное междометие —
290
Эмоциональный артикль — 46
Эмоциональный порядок слов —
388
Эмпатия — 592
Эмпирическое лингвопроектиро-
вание — 196
Эмфаза — 592
Эмфазнс — 140
Эмфатическая частица — 579
Эмфатические согласные — 55,
74, 480
Эмфатический ларингал — 252
Эмфатический падеж — 282
Эмфатический порядок слов —
23
Эмфатическое слово — 592
Эмфатическое ударение — 561
Энантиосемия — 36
Энгельс Ф. о языке (сс.) —
592
Эндоглоссная языковая ситуа-
ция — 481, 617
Эндоцентрическое сложное сло-
во — 469
Эиергейя — 123
Энергетив — 43
Энклиномен — 24, 531, 587
Энклитика — 531
Энциклопедии лингвистичес-
кие —592
Энциклопедический словарь —
462-463
Энциклопедический словарь линг-
вистических терминов — 461
Эпентеза — 593
Эпиглоттальный ларингал — 252
Эандигматика — 367
«Эпистемад — 205
Эпнстемическая функция язы-
ка — 604
Эпистемическое состояние — 413
Эпистемологическая логика —
270
Эпистемологический аспект мор-
фемы — 312
Эпистемологическое направле-
ние — 204
Эпистемология — 205
Эпитет — 349
Эпифора — 296
«Эпиценовый родд — 139, 211,
280
Эргатив — 17, 356, 593
Эргативная конструкция — 256,
593
Эргативная серия личных по-
казателей — 593
Эргативная типология — 593
Эргатпвиость — 593
Эргативный падеж — 593
Эргативный строй — 593
Эргон — 123
Эсперанто — 594
Эссив — 124, 356
Эстетическая философия язы-
ка — 594
Эстетическая функция языка—
562, 565, 595, 605
Эстетические оценки речи — 414
Эстетический идеализм в я з ы-
кознаиии — 594
Эстетичность языка — 617
ЭстимациониыЙ признак — 616
Этикетные правила — 381
Этимологизация — 596
Этимологический анализ — 596
Этимологический метод — 347
Этимологический принцип орфо-
графии = Традиционный
принцип орфографии
Этимологический словарь — 259*
462-463, 597
Этимология — 596
Этимология слова — 463
Этимон — 597
Этические единицы языка — 81,
149
Этические оценки речи — 414
Этническая функция речи —
565
Этнический язык — 604
Этногенез и язык — 483
Этнографизм — 133
Этнография н лингвистика —37,
133, 137, 276, 318, 441, 481,
597, 619
Этнолингвистика — 597
Этнолннгвогеографня — 598
Этнология и лингвистика — 490
Этнометодология — 608
Этнонимика — 598
Этнонимы — 598
Этнопсихология — 405
Этиосемантика — 597
Этнотопонимы — 598
Этнохоронимы — 598
Эффективность речевого акта —
Эффективный перформатив —
Эфферентная моторная афа-
зия — 54
ю
Юиь — 225
Юссив — 16, 43, 321
Юссив-когортатив — 54
Юсы — 222, 223
Я
Явные категории — 271
Ядерная конструкция — 367
Ядерная подсистема — 519
Ядерное предложение — 298. 519
Ядерное ударение — 410
Ядериый компонент — 392, 534
Ядро — 47
Ядро конструкции — 332
Ядро предложения — 379
Ядро слога — 470
Ядро функционально-семанти-
ческого поля — 567
Язык — 604
«Язык базарад — 303
Язык жестов см. Жестов язык
Язык и культура см. Культу-
ра и язык — 481
Язык и мышление — 606
Язык и общество — 607
Язык и речь см. Речь
Язык-источник — 230, 245, 374
Язык как деятельность — 373
Язык как идеология — 373
Язык культа — 294
Язык науки — 275
Язык-объект — 297
Язык-основа (сс.) — 623
Язык песнопений — 294
Язык писателя — 595
Язык, порождаемый граммати-
кой — 288
Язык-посредник — 15
Язык фольклора — 608
Язык художественной литера-
туры — 608
Языки ken turn — 183
Языкн satem — 183
Языки межнационального обще-
ния — 291
Языки мира — 609
Языки народностей — 564
Языки народов СССР — 613
Языкн науки (искусственные) —
202
Языки национальностей — 564
Языки операционных систем —
202
Языки представления знаний —
202
Языки программирования—615
Языки программирования высо-
кого уровня — 616
Языки программирования низко-
го уровня — 616
649
Языки управления базами дан-
ных — 202
Языковая деятельность — 605
Языковая единица — 131, 138,
152, 373
Языковая игра — 269, 401, 412,
415
Языковая инновация — 482
Языковая картина мира — 439
Языковая коммуникация = Ре-
чевое общение
Языковая компетенция — 415
Языковая конвенция — 412
Языковая лояльность — 616,
617
Языковая норма — 337
Языковая община — 303
Языковая общность — 43, 169,
362
Языковая подсистема — 482
Языковая политика —- 616
Языковая семья = Семья язы-
ков
Языковая система см. Система
языковая
Языковая ситуация — 616
Языковая способность — 617
Языковая структура — 453
Языковая функция см. Функ-
ции языка
Языковая эволюция — 452, 607
Языковедение — 618
Языкового существования шко-
ла (сс.) — 617
Языковое время — 361, 488
Языковое знание — 415
Языковое исполнение — 415
Языковое мышление — 565
Языковое образование — 181
Языковое общение — 35
Языковое планирование — 616
Языковое поведение — 327, 328
Языковое понятие — 385
Языковое родство «= Родство
языков
Языковое самосознание — 604
Языковое смешение — 620
Языковое содержание — 385
Языковое сознание — 210
Языковое состояние — 617
Языковое строительство — 616
Языковое существование — 482
Языковое употребление — 137
Языковое чутье — 382
Языковой ареал — 43
Языковой денотат — 385
Языковой дефицит — 608
Языковой знак см. Знак языко-
вой
Языковой код — 412
Языковой коллектив — 330, 481.
617
Языковой континуум — 482
Языковой ландшафт — 43, 133*
268
Языковой материал — 415
Языковой плюрализм — 616
Языковой прогресс — 451
Языковой процессор — 14
Языковой раритет — 361
Языковой реликт — 361
Языковой союз — 617
Языковой стиль — 231
Языковой тип — 512
Языковые изменения — 109,
136, 159, 483, 488, 561,
566
Языковые контакты см. Контак-
ты языковые
Языковые примеры в словаре —
463
Языковые универсалии см. Уни-
версалии
Языкознание — 618
Язычковые согласные = Увуляр-
ные согласные
Язычные согласные см. Зад-
неязычные, Переднеязычные,
Среднеязычные согласные
Яканье — 71, 133
Японистика — 624
Ясность речи — 390
Яфетическая теория(сс.) — 626
Accusative cum infinitive — 393
Apprehensio complex — 393
Apprehensio simplex — 393
Bedeutung — 129
Competence — 415
Complexio — 393
Energeia, ergon — 415
Figura etymologica — 138
Future-in-the-Past — 77, 89
Futurum exactum — 77, G9
Futurum 1 — 77
Futurum II — 77, 89
Jnanani — 393
Kentum — 183
Langue — 415
Lingua franca = Лингва франка
Matres lectionis == Матрес лек-
ционис
Nomen = Имя
Parole — 415
Passe compose — 372
Passe simple — 372
Past Indefinite — 372
Performance — 415
Pluralia tantum см. Число
Present perfect — 372
Satem — 183
Singularia tantum — 584
Slot - 450
Verbum cordis — 393
Verbum mentale — 393
УКАЗАТЕЛЬ ЯЗЫКОВ МИРА*
А
Абазинский — 9, 10, 208, 611,
614
Абипон — 121
Абнаки — 26
Абор-мири — 510
Абуа — 73
Абуре — 21
Абхазский — 9, 10, 195, 208,
611, 614
Авак — 17
Аварский — 10, 12, 208, 250,
325, 575, 611, 614
Аватиме — 332
Авестийский (авестский, ус-
тар. зендский)—12, 141, 182,
187, 190, 199, 200, 378. 573, 609
Авестский см. Авестийский
Авзонийский (опико-сикуль-
ский) — 205
Авийя см. Аунгп
Авикам — 332
Авромани — 200
Авукайя — 311
Агараби — 365
Агнеанский см. Тохарский А
Агуаруна — 34
Агуатекский — 278
Агульский — 17, 256, 614
Агхем — 68
Адангме — 217, 332
Адола — 334
Адыгейский — 10, 19, 207, 208,
272, 611, 614
Адэрыння см. Харари
Азербайджанский — 20, 133,
154, 195, 256, 321, 504, 506.
524, 526, 527, 568, 610, 614
Аир - 73, 521
Аймара - 20, 34, 177, 203, 220,
433, 613
Айнский (айну) - 20, 357, 409,
612
Айну см. Айнский
Айсорский см. Ассирийский
Ака1 (хрусо) — 510
Ака4 см. Асуа
Акаваи — 214
Акала — 278
Акан (тви-фанти) — 21, 217,
332, 612
Аккадский (ассиро-вавилон-
ский, вавилоно-ассирийский)—
22, 49, 55. 103, 132, 228, 291,
375, 442, 492, 529, 589, 599, 610
Акланонский — 75
Акпафу — 235
* В указатель включены язы-
ки, которым посвящены в Сло-
варе отдельные статьи, и языки,
лишь упоминаемые в тексте дру-
гих статей. В связи со сложнос-
тью разграничения понятий
«язык» и «диалект» в указатель
включены отдельные языки, от-
носительно которых этот вопрос
окончательно не решен. Некото-
рые языки имеют два (н более)
исторически сложившихся наи-
менования, в указателе такие
«синонимичные» названия приво-
дятся в скобках при основном
названии и на своем алфавитном
месте с отсылкой к основному
названию [иапр., «Гелеба (дасе-
иеч) — 248; Дасенеч см. Геле-
ба»]. Страницы указываются
только при основном названии
независимо от того, какой из его
«синонимов» употреблен в тексте
статьи. Разные языки, имеющие
совпадающие названия, даются
в указателе по принципу омони-
мов (напр., кора1, кора3 и т.д.).
При названиях языков указы-
ваются только те страницы, где
о данном языке имеется сущест-
венная информация, полужир-
ным шрифтом выделяется стра-
ница, отсылающая к статье о
данном языке в основном кор-
пусе Словаря.
Акха см. Хани
Алаба - 248, 445
Алагва (васи)— 199, 248
Алакалуф (кавескар) — 34, 302
Аланский — 187, 200
Алауси — 582
Албанский — 25, 46, 62, 63, 155,
172, 183, 187, 253, 326, 404,
457, 561, 563, 601, 610
Алеутский (устар, унанганс-
кий) - 27, 593, 594, 612, 614
Алтайский (устар, ойротский) —
29, 526, 527, 588, 610, 614
Алур — 334, 587
Алюторский — 30, 586, 610,
614
Амади — 18, 236
Амар см. Бурджи
Амаси — 68
Амауака — 364
Аморейский — 55, 442
Ампква — 50
Амслен — 153
Амусго — 354
Амуэша — 42
Амхарский — 31, 55, 442, 511,
569, 599, 610, 623
Ананг — 73, 170
Ангами — 320
Ангас — 32, 55, 577
Ангкоу см. Ангку
Ангку (ангкоу) — 53
Английский — 24, 31, 33, 48, 49,
57, 59, 77, 83, 86, 89, 93, 100,
101, 103,109,133,138, 150,155,
160, 175, 188,197, 201, 203, 231,
232, 236, 237, 270, 271, 280, 283,
291, 313, 321, 323, 324, 326,
338, 340, 342, 345, 351, 352,
372, 374, 394, 399, 404, 418, 431,
465, 467, 469, 472, 476, 481,
483, 494, 501, 504, 514, 515, 520,
522, 531, 541, 552, 553, 556,
562, 567, 570, 578, 583, 592,
597, 606 , 609, 617
Англосаксонский см. Древнеанг-
лийский
Ангутеро — 522
Андаки — 582
Андасте — 201
Андийский — 10, 34, 614
Андиляугва — 12
Авдоа — 433
Андони — 73, 170
Андхра см. Телугу
Анкве — 32, 577
Аннамитский см. Вьетнамский
Аннамский см. Вьетнамский
Ануак — 334
Анута — 381
Анфилло — 248
Аньянг — 68, 73
Ао - 320
Апабхравша — 187, 190, 191,
391
Апалаи — 214
Апалачи — 93
Аполиста — 42
Апукинский — 586
Арабский - 37, 39, 41, 42, 46,
55, 84, 140, 155, 229 , 237, 240,
267, 270, 283, 291, 326, 340,
372, 378, 402, 418, 422, 442, 456,
467, 470, 472, 473, 474, 480,
492, 497, 537, 541, 562, 569,
599, 604, 609, 616, 621, 622
Аравакский — 42
Аракавский — 75
Арамейский — 22, 93, 142, 145,
291, 368, 377, 442, 610
Арамейский .имперский» — 42,
55
Аранта — 308
Арапахо — 26
Арара — 214
Арауканский (мапуче) — 34, 43
Арборе — 248
Аргобба — 55, 442, 599
Ардхамагадхи — 187, 391
Арекуна — 214
Ари* — 248
Ари* — 332
Арийский см. Индоиранский
Арикара — 201
Арикеме — 34
Аринский — 150
Армянский — 44, 45, 52, 108,
141, 155, 182, 187, 195, 198,
324, 360, 370, 517, 563, 610, 614,
623
Аромунский см. Арумынский
Ароси — 344
Арумынский (аромунский, ма-
кедоно-румынский) — 187,
421, 424
Арчинский — 47, 256, 541, 614
Аса-араманик — 248
Асаро — 365
Ассами см. Ассамский
Ассамский (ассами, охомия) —
48, 72, 178, 180,187, 190, 191,
283, 503
Ассанский — 150, 611
Ассирийский (новосирийский,
устар, айсорский) — 49, 55,
442, 452, 610, 614, 623
Ассиро-вавилонский см. Аккад-
Асуа (ака*) - 334, 587
Асумбо — 68
Асури — 318
Атакапа — 92
Атена — 50
Атуот — 334
Ауа-вувулу — 344
Ауаке — 34
Ауджила — 73, 88
Аука см. Сабела
Аунги (авийя) — 15, 55, 249
Ауни - 78, 231
Афаде — 244
Афар — 54, 55, 57, 249
Афганский см. Пушту
Афитти — 587
Африкаанс (бурский) — 57,
101, 155, 188, 610
Афусаре — 332
Ахвахский — 10, 60, 614
Ахнет — 73, 521
Ахом — 502, 611
Аци см. Цзайва
Ацтекский (науатль) — 61, 602
Ацугеви — 573
Ачан (нгачанг) — 275
Ачоли — 334, 587
Ачуал — 34
Ачумави — 573
Ашаити — 21
Ашкун — 339
Ашуслай см. Ашушлай
Ашушлай (ашуслай) — 287
Ашхарабар — 187
Б
Бага - 162, 832
Багвалинский (кванадинский) —
10, 61, 614
Багирми — 334, 587
Бада1 — 68
Бада1 — 211
Баде - 55, 577
Баджувский — 589
Бадитту — 248
Бадьяра — 235
Баи — 18
Бай (миньцзя) — 227
Байот — 162
Байсо - 248
Байхуа — 226
Бакаири — 214
Бакве — 246
Бако — 248
Бактрийский (этеотохарский) —
61, 185, 187, 190, 199, 200,
609
Баланте-— 162, 332
Балдам — 302
Балийский — 13
Бали-мунгака — 68
Балканоиллирийский — 172 .
Балучи см. Белуджский
Бамана (бамбара) — 67,	230,
267, 281, 283, 511, 612
Бамбала см. Бурджи
Бамбара см. Бамана
Бамилеке 73, 173, 193, 332
Бампак (те-их-ловг) — 53
Бамум — 67, 68, 73, 332
Бамункум — 68
Бана — 577
Банана см. Маса1
Банга-бхаша см. Бенгальский
Бангала см. Лингала
Бангангте — 68
Бангла см. Бенгальский
Банда — 18, 432, 498, 612
Бандем — 68, 73
Банджун — 68
Банди — 283
Бандобо — 68
Банна — 248
Баннок — 602
Банпара — 320
Баньюн — 162
Баоаньский — 306
Бара — 522
Барабейг см. Татога
Барамба — 18
Барамбу — 236
Барасаио — 522
Барбакоа — 582
Барбареньо — 573
Баргу (бариба) — 125, 332
Баре — 68
Барейн — 577
Баре'э (памона, посо) — 211
Бари — 334, 587
Бариаи — 344
Бариба см. Баргу
Барира — 582
Барса см. Нера
Бартангский — 187, 190, 363,
.589, 614
Басари — 162
Баскето — 248
Баскский — 70, 150t 155, 272,
326, 335, 338, 356,-409, 472,
486, 593, 610, 611
Басса= — 246, 332
Бата (бачама) — 55, 577
Батак — 611
Батие — 68
Бату — 68
Батхари — 55
Бауле — 332
Бафусам — 68
Бафут — 68, 73
Бахаса индонесиа см. Индоне-
зийский
Бахииг — 103
Бахнар — 52, 308
Бацбийский - 71, 176, 324, 325,
611, 614
Бачама см. Бата
Башар — 73
Башерава — 332
Башкарик (гарви) — 127, 245
Башкирский — 71,	194,	321,
506, 525, 527, 610, 614, 617
Бве — 213
Бвири — 18
Бворо (шинаша) — 248
Бе - 502
Беданга см. Сокоро
Бедауйе (беджа) — 54, 55, 57,
71, 248, 492
Беджа см. Бедауйе
Бедик — 162
Бежитинский см. Бежтинский
Бежтинский (бежитинский, ка-
пучинский) — 71, 104, 124,
574, 614
Бекварра — 73 .
Белбали — 480
Белла кула — 431
Белла-белла (хаилцук) — 79, 613
Беллари — 139
Белорусский — 51, 71, 88, 143,
188, 195, 269, 316, 331, 351,.
360, 382, 418, 460, 475, 531,
610, 614
Белуджский (балучи) — 72, 178,
187, 190, 199, 200, 609, 614
Бемба — 277
Бемба городской — 374
Бен — 283
Бенгали см. Бенгальский
Бенгальский (бенгали, бангла,
баига-бхаша) — 48,	72, 178,
180, 187, 190, 191, 273, 283,
331, 350, 572, 609, 623
Бенди — 73
651
Бени менасыр (менасыр) — 74,
166
Бени салах — 166
Беотук — 26
«Бераберский* см. Тамазпгхт
Берта — 587
Берти — 334, 434
Бете - 246, 332
Бефанг — 68
Биафада — 162
Бивер — 50
Библейско-арамейский — 42
Бидейат — 434
Биджаго — 162
Бикол см. Бикольский
Бикольский (бикол, устар, ви-
кол) — 74, 543
Билиау — 344
Билин (богос) — 15, 55,	248
Билокси — 454
Бимоба — 125
Бини — 73, 332
Бинтукуа — 582
Биргид — 334
Биргит — 577
Бирифо — 124
Биркед — 587
Бирманский — 75, 89, 138, 174,
227, 275, 470, 472, 510, 578,
611
Биром — 73, 332, 612
Бирхор — 318
Биса — 283, 332
Бислама — 514
Бису — 275
Битаре — 73, 332
Бле - 283
Блэкфут — 26
Бо - 283
Бобанги — 267
Бобо — 332
Бобо-кьян — 125
Бобо-тара — 125
Бобо-фин — 283, 332
Боггом (бурум) — 577
Богос см. Билин
Бодо (боро, качари) — 227, 510,
611
Безо — 283
Боки — 73, 612
Боккос — 423, 577
Боко см. Буса
Боланчи см. Боле
Болгарский — 26. 37, 46, 48,
52. 62, 63, 76, 77, 89, 155, 174,
188, 198, 372, 404, 408. 418,
443, 459, 460, 476, 504,552,561,
567, 600, 605, 610, 614
Боле (болева, боланчи) — 55,
577
Болева см. Боле
Болиа — 278
Болоки — 267
Бонго — 334, 587
Бонда (бондо, ремо)—318
Бондо см. Бонда
Бони — 248
Боому — 125
Боро см. Бодо
Бороро — 151
Ботлнхский — 10, 76, 614
Ботокудский — 151
Брагуи см. Брахуи
Брао — 308
Брауи см. Брахуи
Брахуи (брагуи, брауи)—76,
139, 191. 591» 610
Бретонский — 76, 188, 218, 609
Брибри — 582
Бриттский — 185
БРУ — 307, 308
Брунка — 582
Буа — 17
Буаму — 125
Бубама — 612
Бугийский - 13, 76, 192, 601
Буготу — 344
Будума (йедина) — 244, 577
Будухский — 77, 256, 614
Буи — 502, 611
Букмол (риксмол)— 188, 337,
455
Булгарский — 77, 144, 212, 568
Були — 125
Булом — 162, 332
Булу — 374
Бунаки — 68
Бунан — 103
Бура (пабир) — 55, 577
Бургундский — 101, 188
652
Бурджи (бамбала, амар) — 55,
248, 445
Буришский см. Бурушаски
Бурский см. Африкаанс
Бурум см. Боггом
Бурун (бурун сев.)—334, 587
Бурун юж. (мабан) — 334
Бурунге — 55, 199, 248
Бурушаски (буришский, канд-
жутский, вершикскиЙ) — 77,
150. 338, 409, 593, 611
Бурятский — 78, 306, 610, 614
Буса (боко) — 283, 332
Бута — 72
Бхили - 123, 179, 187
Бходжпури — 187, 572
Бхумидж — 318
В
Ва - 53, 612
Вавилоно-ассирийский см. Ак-
кадский
Вагала — 125
Ваджа — 17
Ваи — 78, 283, 332
Ваиваи — 214
Ваилаки — 50
Вай см. Вайоли
Вайгали — 339
Вайоли (вай)— 436
Вайява — 214
Валадер см. Нижнеэнгадинс-
кий
Валапаи — 573
Валбири — 12
Вале — 18, 612
Валлийский (уэльский, кимр-
ский) — 80, 188, 218, 610
Вандала см. Мандара
Вандальский — 101, 188
Банки — 302
Варази — 248
Варай см. Самарский
Барджи — 55, 577
Варраи — 12
Васи см. Алагва
Ватуранга — 344
Ваханский — 81, 187, 190, 200,
206, 363, 609, 614
Вашо — 573
Be — 68
Ведийский (ведический)—
82, 141, 178, 186, 190, 317, 432,
608
Ведический см. Ведийский
Вен — 283
Венгерский — 46, 52, 62, 82,
83, 105, 155, 273, 341, 355, 418,
428, 445, 467, 486, 501, 530,
531, 538, 549, 550, 551, 610,
614
Венетский — 82, 185, 187, 609
Вентуреньо — 573
Вепсский — 82, 194, 213, 396,
538, 548, 549, 551, 614
Вере — 332
Верхнелужицкий — 164, 188,
277. 408, 460
Верхненемецкий — 188
Верхнеэвгадинский (путер) —
410
ВершикскиЙ см. Бурушаски
Веское — 370
Видекум — 68, 73
Византийский см. Среднегрече-
ский
Вийот — 416, 613
Бикол см. Бикольский
Биличе — 43
Вилкут — 50
Виннебаго — 454
Винтун — 612
Висейта — 582
Вити см. фиджи
Витото (уитото)—213, 613
Вогульский см. Мансийский
Водский — 86, 396, 538, 548,
549, 551, 614
Воккон — 454
Воламо — 248, 345
Волане — 569
Волапюк — 196, 201, 291
Волеаи — 301
Волжско-булгарский — 77
Волоф — 58, 86, 138, 162, 236,
332, 580, 612, 617
Ворора — 12, 174
Восточнонумидийский (нуми-
дийский, ливийский, масси-
лийский) - 55, 57, 74, 87,
265
Восточнотохарский см. Тохар-
ский А
Восточный граубюнденский —
410
Восточный ретороманский см.
Фриульский
Восточный пахари см. Непаль-
ский
Восточный тауллеммет — 73,
521
Вотяцкий см. Удмуртский
Буте — 68, 73
Вьетнамский (устар, аннамский,
аннамитский) — 53, 90, 91.
155, 174, 209, 250, 307, 312,
313, 333, 387, 399, 472, 500,
515, 578, 612
Вэньянь — 226, 569
Г
Га - 332
Га’анда — 55, 577
ГаблаЙ см. Лай
Габриэленьо — 602
Гавайский (хаваии) — 91, 381
Гавар1 — 127
Гавар* — 577
Гагаузский — 62, 63, 92, 321,
476. 527, 614
Гадаба1 — 139
Гадаба* см. Гутоб
Га дамес — 55
Гаде — 332
Гаитянский — 245
Гайанский — 245
Галела — 436
Галиндский (голядский) — 64,
188
Галисийский — 92. 155, 187,
326. 420, 421, 609
Галисийско-португальский —
92
Галла см. Оромо
Галльский — 92, 185, 187. 188,
217, 218, 609
Ган - 125, 217
Ганавуру — 332
Ганда (луганда) — 69, 93, 173,
277, 555, 584, 612
Гарви см. Башкарик
Гарко — 334, 587
Гаро — 227, 510
Гархвали — 187, 572
Гасконский — 421
Гат — 55
Гафат — 55, 442, 599
Гаэ (сиавири) — 433
Гаэльский см. Гэльский
Гбайя — 18. 332, 432, 498
Гбан — 283
Гбаньянг — 124
Гбари — 332
Гвандара — 570, 577
Геба — 213
Гедагед — 344
Геджи — 577
Гез см. Геэз
Гекхо — 213
Гелеба (дасенеч) — 248
Генгле — 17
Гепидский — 101
Гера — 577
Гереро (очигереро) — 69, 99
Герка — 32, 577
Герульский — 101
Гетак см. Дидей
Гетар — 582
Геэз (гез, гыыз, эфиопский) —
15, 55. 103, 442, 511, 599
Гидер - 55. 577
Гидоле — 248
Гидя — 13
Гикуйю см. Кикуйю
Гилянский — 190, 199, 200
Гиляцкий см. Нивхский
Гимирра — 248, 345
Гинухский — 104, 574, 575, 614
Гирамо — 68
Гисига — 55, 577
Главда — 577
Глангали — 127
Гобанга — 18
Гобеэе — 248
Того — 69
Гогот — 55
Годоберийский см. Годобервн*
ский
Годоберинский (годоберий-
ский) — 111, 614
Гола — 162,и 235
Голландский см. Нидерланд-
ский
Голядский см. Галиндский
Гонди — 76, 111, 139, 191, 507,
610
Горкхали см. Непальский
Горова (фиоме) — 199, 248
Горум см. Паренги
Готский — 100, 101, 111, 182,
188, 317, 486, 610
Гофа - 248
Грабар — 44, 187
Граубюнденский см. Ретороман-
ский швейцарский
Гребо — 246, 332
Греческий — 17. 35. 47. 52, 62,
63, 92. 97. 102, 136, 146, 155,	108, 118, 121, 159, 160, 182,
183, 185, 187,	189, 197, 221,
230, 246, 253,	267. 355, 357,
368, 378. 418,	422. 457 . 486.
491, 563, 571, 580, 599, 601, 610, 614, 622 Гриква — 112, 231	
Грузинский — 83	. 86. 120, 154,
182, 189, 195, 207, 208, 215, 272,
336, 356, 360, 438, 456, 610,
614
Груси — 125, 332, 612
Гуазузу — 582
Гуайми — 582
Гуалака — 582
Гуамака — 582
Гуамбиано — 582
Гуанаки — 582
Гуанано — 522
Гуанг — 332
Гуанчский — 57. 74
Гуарани — 123, 177, 524, 613
Гуари — 515
Гуатузо (гуатусо) — 582
Гуатусо см. Гуатузо
Гуахибо — 34
Гуле - 577
Гуделла см. Хадия
Гуджарати (гуджаратский) —
123, 155, 178, 187, 190, 191,
445, 609
Гуджаратский см. Гуджарати
Гуду - 577
Гудуф — 577
Гуен — 125
Гуичоль (уичоль) — 602
Гуле — 334
Гульфан — 587
Гульфей — 244, 577
Гумуз — 334
Гуиавиди — 12
Гуизальский см. Гунзибский
Гунзибский (гунзальский, хун-
эальский, нахадинский) —
71. 104, 124, 574, 614
Гурате — 442
Гурара — 74
Гурен — 124
Гуренне — 124
Гурма — 125, 332
Гуро — 283
Гурон — 201
Гуруба — 124
Гурунг — 103, 227, 510
Гурунси — 124
Гусии — 126
Гусилай — 162
Гутоб (гадаба) — 318
Гхадамес — 73, 88
Гхат - 73. 521
Гхмара — 166
Гыыз см. Геэз
Гьето — 599
Гьярунг (джарунг, кэру) — 510
Гэлао (клау, кау) — 209, 319,
611
Гэлао сев.— 502
Гэлао юж.— 502
Гэлис — 50
Гэльский (гаэльский, шотланд-
ский, эрский) — 126, 188,
218, 609
420,
372,
155,
404,
188,
455,
577
Даба (мусгой) — 577
Дагара — 124
Дагбани (дагомба)— 124,
Дагомба см. Дагбани
Дагу (даджу) — 334, 587
Дагурский — 306, 610
Даджу см. Дагу
Дадийя — 17	...
Даза (тубу) — 334, 434
Дайр - 334, 587
Дака - 17, 332
Дакаркари — 72
Дакатараи — 612
Дако-гетский — 561
Дако-мизийский — 561
Дакорумынский — 424
Дакота (сиу) - 454
Далматинскии — 12о, 1о/,
421. 609
Дама — 17
Дамакари — 612
Дамели — 339
Дан — 283, 332
Данау — 53, 308
Дангалеат см. Дангла
Дангла (дангалеат, карбо) —
55, 577
Дани — 365
Дану — 75
Дараса — 444
Даргинский — 126, 208, 251, 325,
611, 614
Даои (фарси-кабули. кабульско-
персидский) — 127, 200, 372,
407, 609
Дасенеч см. Гелеба
Датский — 101, 127,
233, 236. 270, 337,
530, 541, 588, 610
Дафин — 283
Дафла — 510
Даффо-бутура — 423,
Дахало см. Санье
Даяк — 611
де _ 246
Дега — 125
Дегиха — 454
Дек — 17
Делаварский — 26
Дело — 125
Дембеа (кайло) — 15
Демиса — 112, 231
Денди — 480
Дера (канакуру) — 55, 577
Десано — 522
Джагватаак — 245
Джайн-махараштри — 391
Джайн-шаурасени — 391
Джалонке — 283
Джанг — 68
Джанджеро см. Ямма
Джара — 577
Джарава — 68, 73
Джараи — 611
Джарунг см. Гьярунг
Джегу — 55, 577
Джекский см. Крызский
Джен см. Нзанги
Джерба — 74
Джерма см. Зарма
Джех — 308
Джиббали (шахри, шхаури) —
55, 442. 599
Джие — 334
Джимбии — 577
Джипал — 32
Джирру — 334
Джорто — 32
Джуанг — 318
Джука — 245
Джукуи — 73, 236. 332
Джум-джум — 334
Джур — 334
Дивехи см. Мальдивский
Дигаро (мишми) — 510
Дидей (гетак) — 318
Дидинга — 334, 587
Дидойский см. Цезский
Диегеньо — 573
Дизи (маджи) — 248
Диме — 248
Динка — 136, 334, 340, 587
Диола — 58, 162
Дири — 577
Диула — 67, 281, 283
332
Добу — 344
Догон — 125, 138, 332
Догосье — 125
Догриб — 50
Додос — 334
Долганский — 138, 614
Доломитский см. Ретороманский
тирольский
Домпаго — 125
Дон — 283
Донга — 17
Дравено-полабский см. Полаб-
ский
Древнеанглийский (англосак-
сонский) — 101, 188
Древнеармянский - 44,	187
Древневерхненемецкий — 101,
188, 583
Древнегреческий — 24, 37, 46,
48. 83, 95, 112, 117, 118, 155,
174, 183, 187, 188, 198, 217,
258, 291, 321, 372, 409, 496,
530, 552, 555, 558, 576, 580,
584, 609
Древнегрузннский — 120, 121,
207, 356
Древнееврейский — 17, 29, 55,
93, 140, 145, 170. 171. 294,
308, 418, 442, 492, 547, 610, 621
Древнеегипетский (египетский)—
55, 109, 140, 147, 155, 239,
240, 375, 418, 474, 492, 569,
610, 623
Древнеиндийский — 117, 141,
159, 178, 186, 294, 391, 609
Древнеиндийский «месопотам-
ский* — 186
Древнекитайский — 224, 225,
310, 312, 313, 611
Древнемакедонский — 118, 141,
188, 610
Древнеиижненемецкий — 188
Древненубийский — 334, 339,
587
Древнеперсидский — 12, 49,
132, 141, 142, 182, 187, 190,
199, 200, 378, 491, 591, 609
ДревиепрусскиЙ см. Прусский
Древнерусский — 24, 71, 88, 94,
115, 143, 159, 317, 331, 404,
408, 479, 533, 576, 584, 598,
622
Древнесаксонский — 188
Древнеуйгурскнй — 143, 145,
352, 433, 477, 527, 532, 608,
610
Древнеханаанейский — 55
Древяно-полабский см. Полаб-
ский
Дуала — 69
Дувай — 577
Дука — 72
Дукава — 332
Дун - 502
Дунайско-булгарский — 77
Дунганский — 145, 227, 335, 611,
614
Дунсяиский — 306
Дури — 601
ДУРУ — 17
Дхимал — 103
Дье — 125
Дьола —- 332
Дьян — 125
Е
Египетский см. Древнеегипет-
ский
Енисейско-самоедский см. Энец-
кий
Ж
Жаигжунг — 103
Жбала - 166
Желтых уйгуров язык см. Сарыг-
югурский
3
Загава — 334, 434
Зайсе — 248, 345
Замбоангеньо — 245
Занде — 18, 161, 236, 332, 498
Занский — 215, 614
Западной пустыни язык — 12
Западнонумидийский — 55, 57,
265
Западнотохарский см. Тохар-
ский Б
Западный граубюнденский см.
Сурсельвскнй
Западный макиав — 436
Западный ретороманский см.
Ретороманский швейцарский .
Западный тауллеммет — 74,
521
Зар (сайанчи) — 55, 577
Зарамо — 277
Зарма (джерма) — 480
Звай — 55, 569, 599
Зезуру — 588
Зеккара — 166
Зенага (изнаген) — 55, 74, 166
Зендский см. Авестский
Зи см. Цзайва
Зиме — 577
Зинна — 17
Зрауа — 166
Зуара— 74, 166
Зулу — 69, 169, 332, 423, 612
Зумпер см. Кутев
Зуньи — 505
И
И (лоло) - 275, 510
Иберский — 491
Ибибио — 73, 170
Ибино — 170
Ибо см. Игбо
Ибу — 436
Иврит - 55, 93, 140, 155, 170,
171, 250, 294 , 378, 386, 442,
610
Игала — 332
Игбира — 332
Игбо (ибо) - 72, 84, 170, 217,
332, 612, 617
Ида у сак — 74, 521
Иджо - 58, 72, 217, 332, 498
Идиш — 101, 140, 155, 170, 171,
188, 502, 610, 614
Идо - 197, 202, 291
Идома — 217, 332
Идонг — 73
Ижорский — 171, 396, 538, 548,
549, 614
Изнаген см. Зенага
Изнасын — 74, 166
Ийала - 332
Ик — 334
Ика — 582
Икито — 433
Иллинойс — 26
Иллирийский — 25, 63, 64, 82,
172, 184, 185, 187, 357, 610
Илокав см. Илоканский
Илокано см. Илоканский
Илокавский (илокав, илукан,
илокано, илукано, илоко,
илуко, устар, самтой) — 172,
543
Илоко см. Илоканский
Илонго см. Панаянский
Илукан см. Илоканский
Илукано см. Илоканский
Илуко см. Илоканский
Ингалик — 50
Иигассана (таби) — 334, 587
Ингушский — 176, 208, 321,
324, 325, 611, 614
Индоиранский (арийский) —
185, 189
Индонезийский (бахаса индоне-
сиа) — 192, 280, 313, 501, 609
Инта — 75
Интерлингва — 197, 202, 291
Иракв (мбулу) — 55, 199, 248
Ирани — 372
Иригве — 73
Ирландский — 33, 52, 126, 155,
185, 188, 201, 217, 218, 341,
355, 609
Ирула — 139
Исам — 436
Искатекский — 354
Исландский — 46, 77, 100, 101,
109, 155, 188, 203, 211, 326,
455, 541, 610
Исонго — 432
Испанский — 24, 52, 70, 83,
92, 109, 123, 133, 155, 187, 198,
203, 215. 220, 236. 250, 267, 273,
292, 326, 355, 387,'. 406, 408,
418, 419, 421, 435, 483, 501,
553, 555, 609
Испанский еврейский см. Ладино
Истрорумынский — 187, 421,
424
Итальянский — 52, 155, 187,
197, 206, 250, 253, 283, 326,
329, 410, 419, 421, 562, 609
Ительменский (устар, камча-
дальский) — 30, 206, 272,
357, 583, 586, 610, 614
Ительменский зап.— 206, 586
Ительменский сев,— 586
Ительменский юж. — 586
Иткавский — 586
Иудейско-палестинский — 42
Ишан — 332
Ишиль — 278
Ишкашимский — 81, 187, 190,
200, 206, 363, 614
И
Йакё см. Кё
Йе — 241
Йедива см. Будума
Йейе — 69
Йендавг — 17
Йергам — 73, 332
Йесква — 235, 332
Йидга — 187, 190, 200, 363
Йо - 75
Йом — 125
Йоруба — 58. 84, 155, 206,
217, 312, 313, 332, 500, 612
617
Йоска — 302
Йотафа — 344
Йулу - 334, 587
Йума - 578
Йунгур — 332
К
Кабардино-черкесский (кабар-
динский) — 10, 207, 208, 250.
611, 614
Кабардинский см. Кабардино-
черкесский
Кабекар — 582
Кабенна — 445
Кабео см. Лакуа
Кабильский — 55, 207
Кабо — 302
Кабуи - 320
Кабульско-персидский см. Дари
Кабье — 125
Каваиису — 602
Кавама — 240
Кавескар см. Алакалуф
Кави — 13. 182, 189, 433, 603
Кавилья см. Кауилла
Кавиненья — 364, 503
Кавитеньо — 245
Кагома — 72
Каддо — 201. 573
Кадуглн — 240
Казахский — 52, 153, 154, 195,
210, 212, 321, 335, 476, 526,
527, 610, 614
Каи — 612
Каинганг — 151
Каита — 602
Кайло см. Дембеа
Кайова — 505
Кака — 68, 69, 73
Какадю — 12
Какаопера — 582
Каква — 334
Какиа — 231
Каколо — 283
Калапуя — 370
Калаша — 127
Калиана — 34
Калико — 311
Калиспсл — 431, 613
Калмыцкий — 211, 305. 336,
614
Кам — 17, 235
Камаспнский — 150, 211, 431,
538
Камаюра — 524
653
Камбари — 72, 332
Камбатта — 55, 248, 445
Каменский — 586
Ками — 278
Каму — 17
Камуку — 72
Камчадальский см. Ительмен-
ский
Кана1 — 73
Кана2 - 20
Канакуру см. Дера
Канам — 32
Канаури — 103, 510
Канаши — 103
Кандерма — 240
Канджутский см. Бурушаски
Кандоши — 34
Канела — 151
Канембу — 212, 334, 434
Каничана — 34
Каннада — 139, 155, 178, 180,
191, 211, 610
Канури - 212, 244, 334, 434,
498
Канхобаль — 278
Канчи — 20
Каонде — 69
Капампанган см. Пампанганский
Капанауа — 364
Капингамаранги — 381
Капучинский см. Бежтинский
Кар (пу) — 53
Кара — 587
Караборо — 125
Карагасский — 431,	527
Карагинский — 586
Караимский — 212, 321, 383,
527, 610, 614
Карак см. Кая2
Каракалпакский — 196, 212,
335, 476, 527, 610, 614
Караке — 582
Карамоджонг (каримоджонг) —
334, 587
Каранга1 — 20
Каранга2 — 334, 588
Каранкава — 214, 573
Карапано — 522
Каратайский см. Каратпнский
Карагинский (каратайский)—
10. 212, 614
Карачаево-балкарский — 212,
321, 383, 527, 614
Карашарский см. Тохарский А
Карбо см. Дангла
Карекарс — 55, 577
Карельский — 194, 213, 396,
538. 548, 549. 551, 614
Карибский — 214
Карийский — 184, 186, 214,
571
Карим — 73
Каримоджонг см. Карамоджонг
Карири — 34
Карок — 573
Карон — 162
Каронди — 240
Каррисо — 573
Карфа — 423
Касаба — 139
Касанга — 162
Каселе — 125
Касем — 125
Каска — 50
Касситский —215
Кастильский — 203
Катаб — 332
Катабанский — 442
Катавба — 454
Катакао — 34
Каталанский — 187, 215, 326,
420, 421, 476, 609
Катаркалаи — 127
Кати - 339
Катко — 582
Катла - 235, 240
Като — 50
Кату - 307
Катукина — 34, 522
Катьямпонгхук — 90
Кау* см. Гэлао
Кау2 - 436
Кауилла (кавилья)— 602
Каукау — 231
Кауки — 20
Кафичо см. Каффа
Каффа (кэфа, кафичо) — 55,
216, 248, 345, 445
Кахугу — 72
Кача - 240
654
Качана — 248
Качари см. Бодо
Качин см. Цзинпо
Кашайя см. Помо ю.-зап,
Кашибо — 364
Кашмири — 127, 216
Каювава — 34, 364
Каюга — 201
Кая* — 213
Кая* (карак)— 241
Каяпа — 582
Квакиутль — 79, 613
Квалиоква — 50
Кванадинский см. Багвалинский
Кванг (модгел) — 55, 577
Квара — 15
Кватай - 162
Квен — 53
Квилеут — 26
Кё (йакё) — 73
Кеака — 68
Кёггаба — 582
Кейга — 240
Кейо - 334
Кекчи — 278
Келе — 69
Кель арокас — 74, 521
Кель герес — 73, 52t
Кельтиберский — 217, 218, 610
Кемант - 15, 57, 249
Кенийский луо см. Луо
Кёвсенсе — 68, 73
Кенту — 73, 332
Кенузи-довгола — 334, 587
Кёр д'алев — 431
Кера — 55, 577
Керекский — 219, 586, 614
Кетский - 150, 219, 437, 516,
611, 614
Кечуа - 20, 34, 177, 203, 220,
221, 433, 612
Кибет - 334, 587
Киданьский — 220, 581
Киконго я лета см. Монокутуба
Кикуйю (гикуйю) — 126, 220,
278
Киликийский — 186, 571
Кильба (хыба) — 577
Кильясивга — 582
Кимрский см. Валлийский
Киньяруанда см. Руанда
Киова — 613
Кипсигис — 334, 355
Кипсорай — 334
Кирантп — 103
Киргизский — 17, 29, 52, 195,
222, 527, 610, 614
Кирибати — 301, 522
Кирунди см. Рунди
Киев - 162, 612
Китайский — 24, 48, 84, 94, 104,
115, 132, 133, 138, 145, 156,
159, 198, 209, 222,225, 226, 227,
241, 280, 284, 291, 305, 306,
308, 313, 319, 326, 335, 374,
387, 398, 406, 431, 435, 466,
470, 472, 475, 500, 502, 569,
578, 581, 583, 609, 622, 625
Китамат — 79
Китсаи — 201
Китуба см. Монокутуба
Киче — 278
Кламат — 370
Клау см. Гэлао
Клесем — 244
Коавильтекский — 573
Коалиб — 235, 240
Коасати — 93, 553
Кобиава — 162
Когурё — 241
Кода (кора) — 318
Кодагу — 139
Коиба — 582
Койбальский - 211, 431, 538
Кокама — 524
Коке — 17
Кокилль — 50
Коконуко — 582
Кокопа — 573
Колами — 139
Колан — 34
Колбила — 17
Колима — 214, 582
Колорадо — 582
Колья — 20
Ком - 68, 73
Кома — 334
Комекрудо — 573
Коми см. Коми-зырянский
Комв-зырявский (коми) — 195,
232, 371, 538, 548, 549, 550, 610,
614
Коми-пермяцкий — 232, 371,
538, 548, 549, 610, 614
Конго — 69, 235, 309, 612
Конда — 139, 507
Конде — 69
Конджо — 69
Конестога — 201
Конибо — 364
Коикани — 284
Конкомба — 125
Коно — 283
Консо — 55, 248
Конь — 334
Коньяги — 162
Коптский — 55, 109, 140, 155,
239, 294, 610, 623
Кора1 — 602
Кора* (корана) — 78, 112, 231
Кора ’см. Кода
Корава — 140
Корага — 139
Корана см. Кора’
Коранко — 283
Корва — 318
Корейский (чосонмаль, чосоно,
хангуго) — 28, 48, 96, 115, 156,
171, 240, 241, 398, 475, 527,
569, 579, 609, 614, 623
Корекоре — 588
Корку см. Курку
Корнский — 188, 218, 243, 610
Коронадо — 433
Коррегуахе — 522
Корякский (устар, иымылан-
ский) — 30, 206, 219, 244,
272, 586, 610, 614
Коса (кхоса) — 70, 244
Косии — 68
Костаньо — 370
Кота — 139
Кото — 582
Котоко — 55, 577
Котонаме — 573
Котопо — 17
Коттский — 150, 611
Кофан — 34
Кофьяр — 32
Кочими — 573
Коюкон — 50
Кпаи — 246
Кпанзо — 73
Кпелле — 79, 283, 332
Кпере — 17
Крейш (креш) — 334, 587, 612
Креш см. Крейш
Кри - 26, 613
Крик (мускоги) — 93
Крим — 162
Крио — 245, 598
Кронго — 240
Кроу - 454, 613
Кру — 217, 246, 332
Крызский (устар, джекский) —
246, 256, 614
Крымско-готский — 111, 188
Крымскотатарский — 212, 246,
383, 525, 527, 614
Ксингмул — 308
Куа - 308
Куа кванг лим — 53
Куавуа см. Толаи
Куба - 69
Кубанско-булгарский — 77
Кубео - 522
Куви — 139, 507, 590
Кугбо — 73
Куева — 582
Куи — 139, 191, 507, 610
Куива — 34
Куикатекский — 354
Куй - 308
Куку — 334
Кукуруку — 332
Кулави — 211
Куланго — 125, 332
Кулере — 423, 577
Кулле — 34
Кулло — 248
Кулунг — 68,	332
Кумаджу — 68
Кумам — 334
Куманский см. Половецкий
Кумацни — 187
Ку мба — 17
Кумзари — 187, 200
Кумыкский — 248, 383, 476,
525, 527, 568, 610, 614
Куна — 582
Кунама — 587
Кунг — 78, 231
Кунгаракань — 12
Куойренг — 320
Купа (купеньо) — 602
Купеньо см. Купа
Курвальский см. Ретороманский
швейцарский
Курдский — 172, 187, 190, 199,
200, 248, 609, 614
Курия — 69. 126
Курку (корку) — 318, 612
Куруба — 139
Курукх — 76, 139, 191
Кур-урмийский — 322
Куршский — 64, 188
Кус — 370
Кусаие — 301
Кусал — 125
Кусери — 244
Кускоквим верхний — 50
Кусунда — 103
Кутев (зумпер) — 332
Кутенаи — 613
Кутенэ — 26
Кутеп — 73
Кутин — 17
Кучаиский см. Тохарский Б
Кучин — 50
Кха - 612
Кха дой-луанг — 53
Кха ков-кы — 53
Кхам — 103, 510
Кхамбу — 103
Кхамти — 502, 587
Кхандеши — 123, 179, 187
Кхариа — 318, 612
Кхаси — 53, 250, 307, 319, 333,
612
Кхас-кура см. Непальский
Кхасонке см. Хасонке
Кхатия — 231
Кхмерский — 52, 53, 181, 228,
250, 307, 612
Кхму — 53
Кховар — 127
Кхойбу — 320
Кхойрао — 320
Кхомани — 78, 231
Кхоса см. Коса
Кхын — 502, 587
Кыпчакский — 527
Кьонгнай — 319
Кэрриер — 50
Кэру см. Гьярунг
Кэфа см. Каффа
Кэхо — 307
Л
Лабвор — 334
Лаби — 18
Лава — 53, 612
Лаврентийский — 201
Ладино (спаньоль, испанский
еврейский, сефардский)—
62, 140, 155, 250, 421
Ладивский см. Ретороманский
тирольский
Лазский (чавский) — 215, 251,
610
Лай (габлай) - 577
Лака — 18
Лакка — 17
Лаккья (лаккя) — 209, 502
Лаккя см. Лаккья
Лакота — 613
Лакский - 11, 208, 251, 325,
611, 614
Лакуа (пупео, кабео) — 209, 502,
611
Ламанг (хидкала) — 55, 577
Ламба — 125, 277
Ламет — 53
Ламнсо — 68, 73
Ла-монг-ше — 53
Ламутский см. Эвенский
Ланго — 334
Ландума — 162, 332
Лансмол см. Нюнорск
Лаосский — 181, 252, 502, 611
Лардил — 12
Ларо — 240
Лассик — 50
Латгальский — 64, 188, 255
Лати - 209, 502
Лативо-сине-флексиове — 202
Латинский (латынь) — 24, 35,
47, 63, 77, 82, 89, 92, 103, 109,
146, 156, 159, 165, 174, 182,
187,197,198,201,203, 205, 206,
217, 219, 230, 231, 253, 270,
273, 274, 291, 294,321, 326, 353,
357, 372, 378, 388, 392, 409, 418,
419. 421, 467, 469, 470. 485,
486, 494, 499, 502, 531, 534, 537,
552. 562, 567, 578, 584, 608, 609,
622
Латуко — 334
Латынь см. Латинский
Латынь вульгарная (латынь на-
родная) — 94, 156, 187, 203,
253, 392, 419, 421, 489, 499
Латышский — 24, 64, 65, 66,
95, 183, 188, 195, 253, 255,
264, 266, 271, 294, 296, 397, 477,
549, 576, 610, 614
Лафофа — 235, 240
Лафул — 53
Лаха — 209
Лахнда (ленди) — 76, 179, 187,
364
Лаху - 275, 510
Лахули — 103
Лаши см. Лэци
Лебир — 283
Лебу — 162
Ледо — 211
Лезгинский — 208, 250, 256,
272, 611, 614
Леко — 34
Лекон — 17
Ленакел — 344
Ленди см. Лахнда
Ленду - 334, 587, 612
Ленка — 302
Лепонтийский — 218
Лепча см. Ронг
Лехар — 162
Ли - 209, 502, 611
Либо - 17
Ливийский см. Восточнонуми-
дийский
Ливский — 64, 82, 266, 396, 538,
548, 549, 614, 623
Лигби — 283
Лигри — 68
Лигури — 587
Лигурский — 610
Лидийский — 184, 186, 214, 266,
571, 609
Лпкаонский — 186
Ликийский — 184, 186, 267,
571, 609
Ликпе — 235
Лимба — 162, 332
Лимбу — 103, 510
Лимбум — 68
Лингала (бангала, мангала, нга-
ла) - 244. 267, 309, 332, 612
Липан — 50
Лису - 227. 275, 510, 611
Литовский — 24, 25, 64, 65, 66,
83, 134, 154, 161, 183, 188, 195,
253, 255, 264, 271,	294, 296,
457, 476, 552, 558, 576, 610,
614
Лоби — 125, 332
Лобо — 612
Лого - 311, 587
Логои — 125
Логоне — 244, 423, 577
Лода (лолода) — 436
Лози — 69
Локо — 283, 332
Лоло см. И
Лолода см. Лода
Лома — 79, 332
Лонг (мару) — 275
Лонгарим — 334, 587
Лонгуда — 17, 332, 612
Лоома — 283
Лоонг — 53
Лотуко — 334
Лоу — 334
Луангиуа — 381
Луба - 69, 278, 612
Лувийский (лувийский клино-
писный) — 49, 184, 186, 276,
277, 294, 571, 609
Лувийский иероглифический
(хеттский иероглифический)—
186,276. 277,571,609
Лувийский клинописный см. Лу-
вийский
Луганда см. Ганда
Лугбара - 311, 334, 587
Лужицкий (серболужицкпй) —
52, 156, 164, 277
Луисеньо (лусеньо) — 602
Лумун — 240
Лунда — 69
Лунду — 72
Луо (кенийский луо) — 277.
334, 335, 587
Луораветланский см. Чукотский
Лупака — 20
Лусеньо см. Луисеньо
Лушей (мизо) — 510
Луяна — 69
Лхота — 320
Лы — 181, 502, 587
Лэци (лаши) — 275
Люксембургский — 101
м
Ма — 308
Маба — 334
Мабан см. Бурун юж.
Мабо — 73
Мавнский см. Мэонский
Маврикийский — 245
Магадхи — 187, 391
Магар — 103, 510
Магахп — 187, 572
Магпнданао — 544
Маджи см. Дизи
Мадп - 311, 334, 587
Мадоле см. Модоле
Мадурский — 277
Мазандеранский — 187, 190,
199, 200
Мапва — 601
Маисин — 344
Майами — 26
Майду - 370, 613
Майо — 602
Майоруна — 364
Майтхили — 187, 572
Майя - 177, 278, 613
Майян - 127, 245
Мак — 502
Мака (энимага) —- 287
Макагуахе — 522
Макари — 244, 577
Макасарский — 279. 601
Маках — 79
Македоно-румынский см. Ару-
мынский
Македонский — 46, 62, 63, 156,
174, 185, 188, 279, 372, 408,
443, 460, 499, 600, 610
Маку — 34
Макуна — 522
Малагасийский (мальгаш-
ский) - 46, 192, 279, 497, 501,
611
Малайзийский — 279. 280, 611
Малайский — 13,	156,	192,
277, 279, 280, 501
Малаялам (малаяльский) —
139, 156, 180, 190, 280, 610
Малаяльский см. Малаялам
Мале — 248
Малибу — 582
Малинке (манинка) — 67, 281,
283, 612
Малто - 76, 139, 191
Малуа — 344
Мальгашскийсм. Малагасийский
Мальдивский (дивехи) — 178,
190, 282, 505
Мальтийский — 55, 283, 442
Мальчора — 582
Мам — 278, 302
Мамбила — 68, 73, 332
Мамлюкско-кыпчакский — 144
Мана см. Мано
Манам — 344
Манг — 353
Манг ы — 308
Мангала см. Лингала
Маиганджа см. Ньянджа
Мангарай — 12
Мангарева — 381
Мангбеи — 17
Мангбету — 334, 587
Мангбуту — 334, 587
Маида — 139, 507
Мандан — 454
Мандара (вандала) — 55,	577
Мандари — 334
Мандарский — 601
Мандейский — 55, -442
Манджак (мандьяк) — 162
Мандинка — 283
Мандьяк см. Манджак
Манекенкен — 364
Манжа — 432
Манза — 18
Маиинка см. Малинке
Манипури см. Манипурский
Манипурский (манипури, мей-
тейрон) — 227, 283, 510
Маникихи-ракаханга — 381
Манкань — 162
Манкон — 68
Ман-кхоань — 275
Мано (мана) — 283, 332
Мансийский (вогульский} —
284, 341, 530, 538, 549, 550,
610, 614
Манчати *— 103
Маньика — 588
Маньчжурский — 28, 156, 284,
322, 523, 581, 610
Манья — 283
Маньяк — 275
Маори — 284, 381
Мапе — 582
Мапенус — 121
Мапуче см. Арауканский
Марако см. Хадия
Марам — 320
Маранао — 544
Маратхи (маратхский) — 123,
178, 180, 187, 190, 191, 284,
350, 609, 623
Маратхский см. Маратхи
Марги — 55, 577
Марийский (устар. черемис-
ский) — 49,	86,	284, 285,
313, 538, 548, 549, 550, 610,
614, 617
Марикопа — 573
Маринауа — 364
Маринг — 320
Марово — 344
Мару см. Лонг
Маршалльский — 301
Маса1 (банана) — 55, 577
Маса* — 17, 332, 612
Масаи — 287, 334, 587
Масакин — 235, 240
Масалит — 334
Масатекский — 354
Масауа — 354
Маскан — 55
Масонго — 587
Массачусетский — 26
Массилийский см. Восточнону-
мидийский
Матагальпа — 302, 582
Матагуайо — 287
Матакам — 577
Матако — 287
Матлатцинкский — 354
Матмата — 166
Маторский (моторекий) — 431,
538
Маттоле — 50
Матумби — 278
Мау (маука) — 283
Маука см. Мау
Махан — 241
Махараштри — 187, 391
Махас-фадиджа 334, 587
Махри — 55, 480
Маэ - 381
Маэво — 344
Мба - 18
Мбай - 334
Мбамбатана — 344
Мбаха — 121
Мбе — 68, 73
Мбембе — 73
Мбере — 17
Мбоа — 68
Мбои — 17
Мбуи - 68, 515
Мбулу см. Ираке
Мбулунгиш — 162
Мбум — 17, 235, 332, 498
Мва — 283, 332
Мегленитский (мегленорумын-
ский) - 187, 421, 424
Мегленорумынский см. Мегле-
нитский
Мегрельский (мингрельский) —
215, 251, 289, 610
Меека — 283
Мейдоб — 334
Мейтейрон см. Манипурский
Мекан — 587
Мекенс — 524
Менасыр см. Бени менасыр
Менде - 283, 293. 332, 612
Менемо — 68, 73
Менка — 68
Меномини — 26, 89, 613
Мерарит — 334, 587
Мере-фира — 381
МероитскиЙ — 293, 334, 339
Мерянский — 538, 549
Мескалеро — 50
Мессапский — 25, 172, 185, 187,
610
Метьибо — 21
Мехри — 55, 442, 599
Мещерский — 538, 549
Мзаб см. Мзабский
Мзабский (мзаб) — 55,	74,
166
Ми — 53
Мпвок — 370, 613
Мигама — 577
Мидийский — 187, 190, 199, 200.
301, 609
Миджу — 510
Мидоо — 587
Мизийский — 561
Мизо см. Лушей
Микасуки — 93
Микпр — 510
Микифоре — 283
Микмак — 26
Милох — 53
Милту — 577
Мими — 334
Мингрельский см. Мегрельский
Минда — 73
Минейский — 442
Мини — 73
Минкин — 12
Миньцзя см. Бай
Миньянка (суппире) — 125
Мири — 240
Мириам — 12, 365
Мискито (мпцкито, москито) —
302, 582
Митаннийский арийский — 178,
190
Михе — 613
Мицкито см. Мискито
Мишми см. Дигаро
Мишнаитский еврейский —
140
Миштекский — 354
Ммани — 162
М-най — 319
Мнонг — 307
Моавитский — 55, 610
Моба - 125
Мобилиан — 93
Мовима — 34
Могавк — 201
Могамо — 68
Могпканский — 26
Могогодо — 248
Могольский — 306, 610
Модгел см. Кванг
Модоле (мадоле) — 436
Мокана — 582
Моки — 602
Мокил — 301
Мокоа — 34
Мокоби см. Мокови
Мокови (мокоби) — 121
Мокулу — 577
Мокша-мордовский см. Мордов-
ский
Мокшанский (мокша-мордов-
ский) — 305, 310, 538, 548,
549, 593, 610, 614
Молдавский — 52, 62, 92, 134,
154, 187, 195, 269, 305, 420.
421, 424, 477, 614
Мона — 17
Монгвади — 236
Монгольский — 156, 272, 305,
306, 378, 610, 614, 623
Монгорскин — 306, 610
Мондунга — 18
Моно1 — 17
Моно* — 602
Монокутуба (мунукутуба, киту-
ба, киконго я лета) — 245,
309
Монскнй — 52, 53, 308
Монтане-наскапи — 26
Монтол — 32
Море (моей) — 124, 332, 612
Мориори — 381
Моро — 240
655
Мору - 311. 334, 587
Мосетен — 34, 287, 302, 364
Моей см. Море
Моска см. Чибча
Мескито см. Мискито
Мосо см. Наси
Мота — 344
Мотилои — 582
Моторский см. МаторскиЭ
Мотосинтлекский — 278
Моту — 245, 344
Мофу — 577
Мохаве — 573
Моча — 55, 248
Мошанг — 320
Мпене — 121
Мпотоворо — 344
Муби - 55, 318, 577
Мугуджа — 334
Музгу (мусгум) — 55, 245,
577
Муиска см. Чибча
Муйув — 344
Мумбаке — 17
Мумуйе - 17. 332, 498
Мунга — 17
Мунггава-мунгики — 381
Мунданг — 17, 332, 498
Мундани — 68
Мундари — 318, 612
Мунджанский — 62, 187, 190,
200, 363
Мунду - 18. 332
Мундуруку — 524
Муниче — 34, 522
Мунукутуба см. Монокутуба
Мурле - 334, 587
Мурми см. Таманг
Муромский — 538, 549
Мурси — 334
Мусгой см. Даба
Мусгум см. Музгу
Мусей - 577
Мускоги см. Крик
Мусо — 214
Мухер — 55, 599
Мыонгскин — 53, 90
Мэнский - 188, 218. 609
Мэонский (мавнекий) — 186
Мюнстерский — 410
Мяо - 319
н
Набатейский — 42, 55, 442
Набесиа — 50
Навахо — 50, 156, 177, 320
Нагалп — 53, 320, 612
Нагуми — 68
Найки — 139
Найяали см. Непальский
Наканаи — 344
Накара — 12
Налу — 162. 332
Нама — 112. 231
Намба — 344
Намби — 78
Намбнквара — 213
Намсанг — 320
Намчи — 17
Нанайский — 17, 322, 350, 523,
534, 579, 614
Нангкаури — 53
Нанди — 334, 587
Нанчере — 577
Нарон см. Нхауру
Наррагансет — 26
Наси (нахи, мосо) — 275,
510
Насиой — 173
Натчез — 92
Науатль см. Ацтекский
Науква — 214
Науру - 301, 324
Нахадинский см. Гунзиб-
ский
Нахи см. Наси
Нва — 332
Иван — 283
Нгала см. Лингала
Нгамо — 577
Нганасанский (тавгийский,
тавгийско-самое дский) —
326, 431, 444, 538, 592, 610,
614
Нгангеа (ньянгпя) — 334
Нганди — 237
Нгараге — 18
656
Нгатик — 301
Нгачанг см. Ачан
Нгбака-ма’бо — 18, 432, 612
Нгбанда — 332
Нгбанди — 18, 432
Нгае - 68
Нгво см. Нгуну
Нггела — 344
Нгевин — 12
Нгемба — 68
Нгизим — 55, 577
Нгомбе — 69
Нгомвиа — 248
Нговг — 68
Нгува — 344
Нгуви — 68, 69
Нгуву (игво) — 73
Нгусав — 78, 231
Н дагам — 17
Ндау — 588
Нде - 68
Нджаби — 69
Ндо - 68
Ндого - 18, 498
Ндоига — 69
Ндоро — 332
Ндоробо — 334
Идут - 162
Невари см. Неварский
Неварский (непал бхаша, не-
вари) — 103, 227, 327, 331,
510
Негидальский — 322, 327, 480,
523, 590, 614
Немецкий — 9, 46, 52, 57, 62,
84, 86, 100, 101, 109, 133, 138,
155, 165, 174, 182, 188, 197,
198, 206, 244, 250, 268, 270,
291, 321, 326, 329, 336, 338,
348, 351, 372, 378, 380, 388, 397,
398, 404, 418, 422, 465, 470,
471, 476, 483, 486, 504, 531,
535, 541, 553, 555, 562, 567,
580, 581. 592, 609, 614
Ненецкий (юрако-самоедский) —
115, 330, 431, 538, 592, 610,
614
Неомеланезийский см. Ток-пи-
син
Неосоломоник — 514
Непал бхаша см. Неварский
Непали см. Непальский
Непальский (непали, найпали,
кхас-кура, горкхали, парба-
тия, вост, пахари) — 178, 187,
190, 191, 327, 331
Не-персе — 370
Нера (барса) — 334, 587
Неситский см, Хеттский клино-
писный
Нефуса — 55, 74, 88
Нехан — 344
Нзакара — 18. 432
Нзавги (джен) — 17, 577
Нивхский (устар, гиляцкий) —
90,	115,	117,	272,	321,
332, 338, 357, 504, 583, 612,
614
Нидерландский (голланд-
ский) — 52, 57, 100, 101, 133,
156, 188, 197, 280, 286, 333,
338, 476, 610, 616
Ниелим — 17
Нижнелужицкий — 164, 188,
277, 408, 460, 499
Нижненемецкий — 102, 188
Нижнеэнгадпнский (валадер) —
410
Нийя — 391
Никобарский — 52, 53, 307, 319,
333, 612
Никола — 50
Ниламба — 278
Нимбари — 17, 612
Нинзам — 73
Нивнго — 344
Нитинат — 79
Ниуэ - 381, 431
Нквен — 68
Нкоси — 590
Нкоя — 69
Новиаль — 202
Новоармянский — 44,	187
Новогреческий язык — 48, 62,
63, 118, 155, 187, 502
Новогрузинский — 120
Новосирийский см. Ассирий-
ский
Новосогдийский см. Ягнобс-
кий
Новоуйгурский см. Уйгурс-
кий
Новофригийский — 563
Ногайский - 212, 335, 476, 527,
610, 614
Нои (серер-нон) — 162, 332
Нонгатль — 50
Норвежский — 24,	101,	156,
188, 202, 203, 326, 337, 455,
610
Ноттовей — 201
Ну - 510
Нубийский — 293, 339, 434
Нукуману — 381
Нукуоро — 381
Нукуриа — 381
Нумидийский см. Восточвону-
мидийский
Нуму — 283
Нунг — 502, 611
Нунгтубую — 12
Нунгу — 73
Нунума — 125
Нупе - 217, 332
Нутка - 79, 597, 613
Нуэр — 136, 334, 340, 587
Нхауру (нарой) — 78,	112,
231
Нымыланский см. Коряк-
ский
Ньиду — 73
Ньимант — 334, 587
Ньиха — 278
Ньоро — 235
Ньямвези — 126, 278, 340
Ньянгбара — 334
Ньянгия см. Нгангеа
Ньянджа (чиньявджа, манганд-
жа) — 69, 340
Нюнорск (лансмол) — 188, 202,
337, 455
Няхэвь — 308
О
Оа — 433
Обанг — 68
Обвальдский см. Сурсельвс-
кий
Обиспеиьо — 573
Оджибва — 26, 613
Одри см. Ория
Одульский см. Юкагирский
Ойда — 248
Ойротский см. Алтайский
Оканагои — 431
1О1кииг — 231
Ок обо — 73, 170
Оконьонг — 73
Окситанский (провансальский)—
96, 156, 187, 215, 344, 419,
421, 562, 609
Окуилтекский — 354
Окциденталь — 197,	202, 291
Омето — 55, 345
Омокский — 344, 601
Омурано — 34
Он - 53
Она - 34, 302, 364
Оиге — 34
Онейда — 201
Оновдага — 201
Опико-сикульскпй см. Авзовий-
ский
Орехон — 522
Ория (одри, уткали) — 72, 178,
187, 190, 191, 350, 609
Ормури — 187, 190, 200
Орокский — 322, 350, 523, 534,
614
Оромина — 582
Оромо (устар, галла) — 55, 57,
248, 350, 599, 610
Орон — 170
Орочский - 350, 523, 532,
614
Орошорский (рошорвский) —
187, 190, 363, 589, 614
Орхово-еппсейских надпи-
сей язык — 144, 352, 525,
610
Осетинский — 83, 187, 190, 199,
200, 237, 353, 456 , 573, 609,
614
Оскский (осский) — 187, 205,
253, 353, 534
Осский см. Оскский
Островной — 573
Остяко-самоедский см. Селькуп-
ский
Остяцкий см. Хантыйский
Отоми — 354
Оторо — 235, 240
Офо — 454
Охомия см. Ассамский
Очигереро см. Гереро
п
Па'а - 55, 577
Пабир см. Бура
Павиотсо см. Пайуте сев.
Павни — 201
Пагу — 436
Падаун — 213
Паджаде — 162
Паджулу — 334
Падуко — 577
Паипаи — 573
Пайуте сев. (павиотсо) —
602
Пайуте юж.— 602
Пайшачи — 187, 391
Пайя — 582
Пакаса — 20
Пакатав — 53, 90
Пакот см. Сук
Пакох — 308
Палайский — 49, 184, 186, 357,
570, 571, 609
Палайчхи — 213
Паланский — 586
Палара — 125
Палау — 13
Палаунг (румай) — 53, 308,
612
Пали - 178, 179, 186, 190, 191,
362, 391
Пальмирский — 42, 55
Памбиа — 18, 612
Паме — 354
Памигуа — 34
Памона см. Баре’э
Пампаига см. Пампанганс-
кий
Пампанган см. Пампанганс-
кий
Пампаигаиский (пампанго, пам-
панга, пампанган, капампан-
ган) — 363, 543
Пампанго См. Пампанганс-
кий
Панаянский (хилигайвон, илон-
го) — 75. 544
Пангалато	см.	Пангасинан-
ский
Павгасинан см. Пангасинан-
ский
Пангасинанский (павгасинан,
устар, пангалато) — 364,
543
Панджаби (панджабский, пенд-
жабский) — 24, 156, 178, 187,
190, 191, 364, 609
Панджабский см. Панджаби
Пано - 213, 364
Пансалео — 582
Паитагора — 214
Пантера — 125
Панче — 214
Пао - 213
Папаго — 584, 602
Папе — 17
Папел (пепел) — 162
Папива — 522
Папьяменто — 245
Парачи - 187, 190, 200
Парбатия см. Непальский
Парджи — 139
Паренги (горум) — 318
Паренский — 586
Парси см. Персидский
Парфянский — 62, 185, 187,
190, 199, 200, 368, 378, 491,
609
Парья — 178, 187, 191
Патагон — 214
Патоко — 582
Пахари вост. см. Непаль-
ский
Пахари зап.— 179, 187
Пахари центр.— 179, 187
Па-хнг — 319
Пашаи — 127
Пашто см. Пушту
Паэс — 582
Пво - 213
Пеба — 213
Певкинский — 187
Пеласгский — 188, 610
Пель см. Фула
Пемон — 214
Пенго — 139, 507
Пенджабский см. Панджабэ
Пёнхан — 241
Пеориа — 26
Пепел см.
Персидский
си) - 22,
182, 187,
270, 291,
486, 525,
Папел
(фарси, устар.
62, 76, 95, 142,
190, 198, 199.
372. 378, 402,
538, 609, 614,
пар-
172,
200,
477,
616
Пеуэнче — 43
Пехлеви см. Среднеперсид-
ский
Пехлевийский см. Среднепер-
сидский
Пиджин меланезийский см. Ток-
писии
Пиджин новогвинейский см.
Ток-писин
Пиджин-инглиш — 237, 312, 313,
374, 598
Пиктский — 341, 375
Пикунче — 43
Пилени — 381
Пилипино см. Тагальский
Пима — 602
Пима бахо — 602
Пингелап — 301
Пиньин — 68
Пипил(ь) — 602
Пнратапуйо — 522
Пиро — 505
Писидийский — 186, 571
Пити — 72, 332, 612
Пй'лао — 214
Поватан — 26
Пок — 334
Поком — 278
Покоси — 582
Полабский (древяно-полабский,
дравено-полабский) —	164,
188, 380, 460, 610
Половецкий (куманский) —
383, 527
Польги — 577
Польский — 24. 48, 52, 64, 77,
156, 164, 188, 237, 254, 320,
342, 351, 378, 383, 404, 408,
418, 458, 460, 472, 476, 485,
507, 531, 553, 593, 605, 610,
614
Помо ноет. — 573
Помо сев.— 573
Помо сев.-вост.— 573
Помо центр. — 573
Помо юго-вост.— 573
Помо юго-зап. (кашайя) — 573
Понапе — 301
Понг — 53, 90
Пополокский — 354
Пополука — 613
Португальский — 92, 109, 156,
187, 198, 320, 326, 374, 387,
419, 421, 465, 609
Посо см. Баре'э
Потоватоми — 26
Почутла — 602
Прасун — 339
Прими см. Пуни
Провансальский см. Окситан-
ский
Протохеттский см. Хаттский
Прусский (дреннепрусский) —
24, 64, 183, 188, 264, 294, 404,
576. 610
Пу см. Кар
Пугули — 125
Пуё - 241
Пуинаве — 34, 522
Пукапука — 381
Пулар см. Фула
Пуми (прими, сифань) — 510
Пумпокольскпй — 150
Пупео см. Лакуа
Пурисемеиьо — 573
Путай — 577
Путер см. Верхнеэнгадин-
ский
Путунхуа — 224, 226
Пушту (афганский, пашто) — 62,
76, 156, 178, 187, 190, 199,
200, 340, 378, 407, 573, 609
Пхалура — 127
Пхенг (тхенг, пхоиг) — 53, 612
Пхон (пхун) — 275
Пхонг см. Пхенг
Пхун см. Пхон
ПхуноЙ — 275
Пьен — 275
Пью - 227, 510
Пэкче — 241
р
Раджастхани — 179, 187, 572,
609
Раи - 103
Рама — 582
Рангкас — 103, 510
Ранкельче — 43
Рапа — 381, 502
Рапануи — 381, 408
Раротонга — 381, 408
Рашдад — 240
Рейесано — 503
Ремо см. Бонда
Ренгма — 320
Рендилле — 55, 248
Ретийский — 599
Ретороманский — 187, 326, 410,
421, 476
Ретороманский восточный см.
Фриульский
Ретороманский тирольский (ла-
динский, доломитский, трен-
тинский) — 410
Ретороманский швейцарский
(граубюнденский, устар, кур-
вальский, романшекий, зап.
ретороманский) — 206,	410,
420
Рето-тирренский — 189
Реше — 72
Рианг (янг сек) — 53, 612
Рибина — 332
Ригх — 166
Риксмол см. Букмол
Ририо — 344
Ритхарнгу — 237
Риф (рифский) — 55, 74, 166
Рифский см. Риф
Рма см. Цян
Роба — 17
Ровиана — 344
Романшский см. Ретороманский
швейцарский
Рои — 55
Ронг (лепча) — 103, 510, 611
Ронга — 423
Рориа — 344
Роро — 344
Ротума — 292, 344
Рошорвский см. Орошорский
Руанда (киньяруанда, рунья-
руанда) — 126, 424, 612
Румай см. Палаунг
Румынский — 26, 46, 52, 62, 63,
156, 187, 206, 305, 419, 421,
424, 428, 561, 576, 601, 609,
614
Рунди (кирунди) — 424, 612
Руньяруанда см. Руанда
Русский - 9, 21, 22, 24, 36, 48,
52, 59, 74, 77. 81, 82, 83, 84,
86, 88, 89, 104, 114, 115, 118,
128, 133, 134, 136, 143, 154,
160, 174, 175, 188, 194, 197,
231. 236, 244, 247, 250, 258,
263, 268, 272, 287, 290, 291,
295, 310, 321, 323, 326, 328,
331, 336, 338, 340, 342, 345,
348, 349, 351, 352, 356, 357,
366, 380, 382, 388, 398, 399,
400, 402, 404, 407, 408, 418,
425, 428, 429, 456, 458, 459,
460, 463, 465, 467, 469, 470,
471, 472, 474, 479, 494, 500,
531, 537, 553, 576, 578, 584,
605. 609, 614, 616. 617, 622
Рутульский — 256, 430, 614
Рушанский — 187, 190, 200, 363,
589, 614
Рюкюский — 610
С
Саа — 344
Саамский — 194, 330, 341, 430.
444, 538, 548, 549, 550, 610,
614
Саба - 577
Сабаот — 334
Сабейский *- 55, 442, 599
Сабела (аука) — 34
Сабинский — 253
Сабир — 267
Савара см. Сора
Садданский (тораджа) — 211.
601
Сайанчи см. Зар
Сакай — 53, 612
Саларский — 430, 434
Салах — 166
Салаярский — 279
Салина — 573
Самаритянский — 42
Самар-лейте см. Самар,
ский
Самарнон см. Самар-
ский
Самарский (самарнон, самар-
лейте, варай) — 75,	544
Само - 124, 332
Самоа (самоанский) — 46, 381,
431
Самоанский см. Самоа
Самрае см. Самре
Самре (самрае) — 307
Самтой см. Илокан-
ский
Сан северный — 283
Сан южный— 283
Сав-карлос — 50
Санага — 69
Сайга — 72
Сангильский — 544
Сангисари — 200
Санго — 18, 245, 332, 432, 498
Сандаве (сандави) — 112, 231,
612
Сандави см. Саидаве
Санскрит — 19, 35, 37, 52, 141,
156, 174, 177, 178, 180, 182,
186, 190, 199, 258, 294, 317,
362, 377, 391, 409 , 418, 432,
467, 486, 487, 507, 510, 552,
578, 584, 608, 609, 621, 623
Сантали (сантальский) — 53,
191, 318, 612
Сантальский см. Сантали
Савье (дахало) — 248
Сапаро — 433
Сапинь (себей) — 334
Сара — 334, 587, 612
Сарамакка — 245
Саргулямский — 363
Сардинский см. Сард-
ский
Сардский (сардинский) — 187,
420, 421, 433, 609
Сари — 17
Сарси — 50
Сарыг-югурский (желтых уйгу-
ров язык) — 433
Сарыкольский — 187, 190, 363,
589
Сафен — 162
Сахаптин — 370
Сахо - 54, 55, 57, 248
Саху — 436
Свази — 434
Сванский — 215, 434, 610, 614
Сго - 213
Себей см. Сапинь
Себондой — 582
Себуанский (сугбу, сугбуанои)—
75, 173, 544
Севе — 17
Сегхрушеи — 74, 166
Седанг — 307
Сейшельский — 245
Сек— 34
Секани — 50
Секо — 601
Секойя — 522
Селийский см. Селон-
ский
Селонский (селийский) — 64,
188
Селькупский (устар, остяко-са-
моедский) — 321, 431, 437,
444, 538, 610, 614
Сема — 320
Семанг — 53
Семе — 125, 332
Семинол — 93
Сенари — 125
Сенегальский — 245
Сенед — 74, 166
Сенека — 201
Сенгасена — 69
Сенуфо — 332
Сенхажа — 74, 166
Сенхайя — 55
Серболужицкий см- Лужиц-
кий
Сербохорватский см. Сербско-
хорватский
Сербскохорватский (сербохорват-
ский, хорватскосербский)— 24,
37, 48, 52. 62, 63, 156. 188,
324, 408, 418, 443, 460, 464,
515, 576, 587, 600, 610
Сере - 18, 332
Серер (серер-син) — 58, 162,
332
Серер-нон см. Нон
Серер-син см. Серер
Серн — 573
Серрано — 602
Сесаке — 344
Сефардский см. Ладино
Сиавири см. Газ
Сиамский см. Тайский
Сива — 55
Сидамо — 55, 57, 248, 444
Сидетский — 186, 571
Сикаиана — 381
Сикуани — 34
Сикуло-авзонийский — 205
Сикульский — 185, 187, 205
Силла — 241
Симаку (урарина) — 34
Симигаэ — 433
Сингальский — 178, 187, 190
191, 282, 445
Синдхи — 76, 178, 187, 190, 191,
364, 445
Синкьоне — 50
Сиона — 522
Сирайки — 364
Сирпаво — 522
Сирийский (сирский, одесский)—
42, 49. 55. 442, 452
Сирионо — 524
Сирский см. Сирийский
Сисала — 125
Сиссано — 344
Сити — 125
Сиу см. Дакота
Сиуа — 73, 88
Сифань см. Пуми
.Скифский — 185, 187, 190, 199,
200, 456, 609
Скомиш — 431
Слейв — 50, 320
Словацкий — 52, 96, 156, 164,
188,	331,	404,	408,	460,	464,
581.	610,	614,	617
Словенский — 24, 62, 96, 156,
188,	404,	408,	452,	460,	464,
499,	576,	600,	610
Снус — 74,	166
Со — 334
Собеи — 344
Собо — 332
Согдийский — 62, 145, 185, 187,
190, 199, 200, 378, 477, 533,
573, 604, 609
Соддо — 55
Сойотский — 538
Соке — 370, 613
Сокна — 73, 88
Сокоро (бедаига) — 55, 577
Сокотри см. Сокотрий-
ский
Сокотрийский (сокотри)— 55,
442, 480, 599
Сокхок — 344
Солонский — 28, 480, 523,
590
Сольресоль — 196, 201
Сомали — 55, 57, 248, 480, 492,
610
Сомрай — 55, 577
Сонгай - 124, 332. 334, 480,
498
Сонге — 69
Соннике — 283, 332, 612
Сонсорол — 301
Сопвома — 320
Сора (сааара) — 318, 622
Сото южный — 227, 481,
612
Спаньоль см. Ладино
Сранан-тонго — 245
Среднеанглийский — 188
Среднеармянский — 44. 187
Средневерхневемецкий — 188
Средневьетнамский — 53
Л 22 Лингвистич. энц. словарь
657
С ре дне греческий	(византий-
ский) — 187
Средненижнеиемецкий — 188
Среднеперсидский (пехлевий-
ский, пехлеви)— 103,	142,
187, 190, 199, 200, 378, 491,
609
Ссу гхасси — 231
Староарамейский — 42, 55
Старованджский — 363
Староосманский см. Старотурец-
кий
Старославянский — 37, 48, 88,
94, 146. 156, 165, 188, 198,
291, 294, 326» 409, 458, 461»
475, 491, 499, 552, 575, 584,
601, 610
Старотатарский — 525
Старотурецкий (староосмаи-
ский) — 524
Старотуркменскнй — 525, 608
Староузоекский — 212, 477, 525,
532, 577, 608
Старофранцузский — 422, 562
Старофригийский — 563
Стиеиг — 52, 307
Страйтс — 431
Суа - 162, 332
Суау — 344
Суахили — 58, 69, 156, 174,
267, 277, 291, 332, 340, 435,
497, 612, 617
Субиа — 69
Субсельвский см. Сутсельвский
Субтиаба — 573
Сугбу см. Себуанский
Сугбуанон см. Себуанский
Судавский см. Ятвяжский
Суздальский — 502
Сук (пакот) — 334, 587
Сукур — 577
Сулу-самаль — 544
Сумо (суму) — 582, 302
Суму см. Сумо
Сунвар — 103, 510
Сунгор — 334, 587
Сунданский — 499
Суой — 307
Суппире см. Миньянка
Сура - 32. 55, 577
Суре — 587
Сурмиранский — 410
Сурсельвский (зап. граубюнден-
ский, устар, обвальдский) —
410
Сускеханиок — 201
Сусу — 283, 332
Сутсельвский (субсельвский) —
410
Суэрре — 582
Суя - 151
Сымский (югскиЙ) — 150, 219
Сьюслоу — 370
т
Табару см. Тобафу
Табасаранский — 208, 256, 325,
501, 611, 614
Табва - 278
Табербрит см. Тамазигхт
Таби см. Ингассана
Тавгийский см. Нганасанский
Тавгийско-самоедский см. Нга-
насанский
Тавира — 302
Тавойский — 75
Тагал см. Тагальский
Тагала см. Тагальский
Тагало см. Тагальский
Тагалог см. Тагальский
Тагальский (тагал, тагала, тага-
ло, тагалог, филиппинский,
пилипино) — 13, 75, 173, 192,
363, 380, 500, 501, 543, 611
Тагбана — 125
Тагбо — 18
Тагиш — 50
Таго — 240
Тагои см. Тагой
Тагой (тагои) — 235, 240
Тадгхак (тадхак) — 74, 521
Таджикский — 127, 172, 187,
190. 195. 200, 363, 372, 477,
502, 589, 604, 609, 614
Тадхак см. Тадгхак
Таино— 42
Тайрона — 582
Таита — 278
Таити (тахити) — 381, 408, 502,
584
Тай (тхо) - 502
Тайгийский - 431, 538
Тайский (сиамский) — 181, 209,
250, 472, 502, 503, 587, 611
Такана — 503
Такелма — 370
Такуу — 381
Талоде — 235
Талоди — 240
Талтан — 50
Талышский — 187, 190, 199,
200, 504, 609» 614
Тама — 334, 587
Тамазигхт (табербрит, <бера-
берский*)— 74, 504
Таманако — 214
Таманг (мурми) — 103, 227, 510
Тамари — 125
Тамаулипек — 573
Тамахак — 73, 521
Тамашек — 55
Тамбаро — 445
Тамильский — 139,	156,	173,
179, 180, 190, 193, 280, 505,
609
Танаина — 50
Таиана — 50
Танана верхний — 50
Таигале (тангле) — 55, 577
Тангкхуль — 320
Тангле см. Тантале
Тангоа — 344
Тангутский — 505, 510, 611
Танда — 162
Танеслемт — 55, 74, 521
Тано — 613
Таос — 500, 598
Тарам — 17
Тараумара см. Тарахумара
Тарахумара (тараумара) — 602
Тари — 72
Тарфиа — 344
Тасманийский зап.— 506
Тасманийский сев.— 506
Тасманийский сев.-вост.— 506
Тасманийский средневост.— 506
Тасманийский юго-вост.— 506
Татарский - 52, 71, 128, 194,
295, 372. 477, 506, 526, 527,
610, 614, 617
Татога (барабейг) — 334, 587
Татский — 187. 190, 199, 200,
506, 609, 614
Татуйо - 522
Таунйоу — 75
Таусугский — 75
Тафи — 332
Тахити см. Таити
Ташельхайт см. Ташельхит
Ташельхит (ташельхайт, шнльх,
шлех, шлух) — 55, 73, 506
Тви (чи) — 21, 217
Тви-фанти см. Акан
Тева — 505
Тегали — 240
Тегесье — 125
Теда — 334, 434
Те-их-лонг см. Бампак
Текистлатекский — 573
Телеутский — 527
Телугу (аидхра)— 139, 178,180f
190, 211, 507, 609
Тем - 125
Теме — 17, 235
Темейн — 334, 587
Темне — 162, 236, 332
Тенда — 332
Теньер — 125
Тепекано — 602
Тепеуаио (тепехуано) — 602
Тепехуано см. Тепеуано
Тера - 55, 577
Тересса — 53
Тернате — 436
Тернатеньо — 245
Терраба — 582
Тесо — 287, 509, 587
Тетете — 522
Те-тэт см. Шоври
Теусо — 587
Теуэльче (техуельче) — 34, 364
Техню — 53
Техуельче см. Теуэльче
Техуеш — 364
Тиапи — 162
Тибетский — 94, 103, 227, 294,
306, 431, 510, 517, 611
Тив - 68, 73, 174, 332, 510, 612
Тива *— 505
Тиви — 12
Тигонг — 332
Тиграй (тыграй, тигриння, тиг-
риная) - 15, 55, 442, 511, 569,
599
Тигре (тыгре, хаса ) — 15, 55,
442, 511* 569, 599
Тигриння см. Тиграй
Тигринья см. Тиграй
Тидор см. Тидоре
Тидоре (тидор) — 436
Тикар — 68, 73, 332
Тикопиа — 381
Тикуна (тукуна) — 34, 522
Тилламук — 431
Тима — 240
Тимана — 582
Тимоте — 34
Тимуип — 344
Тимукуа — 92
Тиндинский — 10, 511,	577,
614
Типера — 510
Тирахи — 127
Тириби — 582
Тиро — 240
Тирольский ретороманский
см. Ретороманский тироль-
ский
Тлапанекский — 573
Тлацканаи — 50
Тлингит — 320, 611
То - 18
Тоба - 121
Тобару (табару) — 436
Тобела см. Тобело
Тобело (тобела) — 436
Тоботе — 125
Това (хемес) — 505
Тода — 76, 139
Тойлой — 53
Токегуа — 278
Токелау — 381, 431
Ток-писии (неомеланезийский
язык, новогвинейский	пид-
жин,	меланезийский	пид-
жин) - 237, 245, 374, 514,
598
Тол см. Хикаке
Толаи (куануа) — 344, 514
Толова — 50
Томпсон — 431
Тонг-луанг — 53
Тонга1 (тонганский) — 381,
515
Тонга» - 277
Тонганский см. Тонга1
Тонга рева — 381
Тонгоа — 344
Тонкава — 308, 573, 597
Топоса — 334
Тораджа см. СадданскиЙ
Торвали — 127, 245
Торомоно — 503
Тосаувихи см. Шошонский
Тотонак — 613
Тофаларский — 516, 526, 527,
Тохарский А (восточнотохар-
ский, карашарский, агнеан-
ский, турфанский) — 187,
516
Тохарский Б (западнотохар-
ский, кучанский) — 180, 187,
516
Тохолабаль см. Чаньябаль
Треитинский см. Ретороманский
тирольский
Трик — 354
Трук — 301
Трумаи — 34
Трухменский — 525
Тсвана (чвана)— 521
Туамоту — 381
Туат — 74
Тубу см. Даза
Тувалу — 381, 431, 522
Тувинский — 150, 321, 522, 526,
527, 614
Тукано — 522, 613
Тукен — 334
Тукулор см. Фула
Тукуна см. Тикуна
Тула — 17, 236
Тулеши — 240
Тулу — 139
Тумак — 577
Тумале — 240
Тумтум — 240
Тумшукский — 200
Тунгусский см. ЭвенкиЙ*
ский
Туиебо — 582
ТУника — 92, 613
Тупари — 524
Тупи — 524
Тупииамба — 524, 613
Тупуаи - 381, 502
Турецкий — 46, 62, 63, 118, 156,
251, 267, 321, 378, 404, 418,
524, 525, 527, 610,	614,
622
Тури1 — 318
Тури» — 334
Туркана — 334, 587
Туркменский — 196, 321, 418»
524, 527, 610, 614
Турфанский см. Тохарский А
Тускарора — 201
Тусьян см. Уин
Тутело — 454
Тутутии — 50
Тучоне — 50
Туюка — 522
Туюнери — 34
Тхавунг — 53, 90
Тхайский — 181
Тхен — 502
Тхенг см. Пхенг
Тхо см. Тай
Тцелтал см. Цельталь
Тыграй см. Тиграй
Тыгре см. Тигре
Тьелири — 125
Тьон — 53
Тьрау — 308
Тьюрама — 125
Тюбатюлабаль — 175, 588>
У
Уаве — 354
Уака — 17
Уамбиса — 34
Уарайо — 503
Уаргла — 74, 166
Убаиг - 73
Убир - 344
Убыхский — 10, 529, 611
Увеа вост, — 381, 515
Увеа зап.— 381
Угаритский — 29, 55, 442, 529.
610
Угонг — 275
Удийский см. Удинский
Удинский (удийский) — 16, 208,
256, 325, 531, 542, 614
Удмуртский (устар, вотяцкий)—
371, 531, 538, 548, 549, 550,
610, 614, 617
Удыхейский см. Удэгей-
ский
Удэгейский (удэйский, удыхей-
ский) - 90, 138, 350, 523, 532,
614
Удэйский см. Удэгейский
Уере___ 17
Узбекский — 133, 134, 154, 196,
321, 335, 399, 476, 526, 527,
532, 577, 610, 614
Уин (тусьян) — 125, 332
Уитото см. Витото
Уихинашт см. Шошонский
Уичоль см. Гуичоль
Уйгурский (новоуйгурский) —
143, 321, 363, 434, 525, 527,
532, 535, 593, 610, 614
Укеле — 73
Украинский — 51, 71, 77, 86, 88,
133, 134, 143, 154, 188, 196,
269, 316, 326, 331, 340, 360,
382, 418, 460, 475, 531, 533,
570, 609, 614
Улити — 301
Улоа см. Ульва
Улуа см. Ульва
Ульва (улоа, улуа) — 302, 582
Ульчский — 322, 327, 350, 523,
534, 614
Ума - 211
Умбрекий — 187, 205, 253,
534
Умбунду — 534
Унанганский см. Алеут-
ский
658
Упи см. Хани
Уоко — 17
Уом — 17
Урарина см. Симаку
Урартский - 49, 228, 474, 538,
574, 611
Урду - 156, 178, 190, 191, 364,
378, 477, 538, 572, 609
УрУ — 34
Урук — 334
Уткали см. Ория
Уэльский см. Валлийский
ф
Фали — 17, 332
Фалискский — 187, 205, 609
Фалор — 162
Фанагало — 374
Фанджи — 68
Фантера — 125
Фанти — 21
Фарерский — 101, 188, 455,
541
Фарси см. Персидский
Фарси-кабули см. Дари
Фели — 612
Фефе — 68
Фигиг — 74
Фиджи (вити) — 292, 344, 543
Филиппинский см. Тагальский
Филистимский — 610
Финикийский (финикийско-пу-
нический) — 29, 55, 377, 442,
547, 610
Финикийско-пунический см.
Финикийский
Финский — 52, 156, 174, 194,
198, 213, 273, 356, 396, 404,
418, 472, 485, 486, 538, 548,
549, 550, 551, 610, 614, 617
Фиоме см. Горова
Фламандский — 156, 610
Фоджаха — 73
Фокс — 26, 613
Фони — 162
Фракийский (фрако-дакий-
ский) — 25, 63, 64, 141, 184,
187, 561, 610
Фрако-дакийский см. Фракий-
ский
Франко-провансальский — 421
Французский — 24, 33, 51, 57. 70,
76. 86. 89, 96. 112. 133, 136,
138, 151, 155, 174, 175, 187,
197, 206, 215, 232, 236, 245,
250, 254, 273, 291, 292, 320,
326, 329, 333, 344, 345, 351,
352, 355, 372, 374, 378, 388,
404, 408, 410, 419, 421, 424,
437, 439, 456, 461, 465, 471,
472, 479, 494, 504, 541, 552,
562, 567, 576, 578, 592, 597,
598, 609, 616
Фригийский - 52. 141, 184, 187,
563, 610
Фризский — 101, 156, 188, 563,
610
Фриульский (восточный реторо-
манский) — 410, 420
Фрунгор — 240
Фула (фуль, фулани, фуль-
фульде, пёль, пулар, туку-
лор) - 58. 162, 173, 235. 332,
498, 564, 569, 612
Фулани см. Фула
Фуль см. Фула
Фульфульде см. Фула
Фур — 334
Футуна вост,— 381, 515
Футуна-анива зап.— 381
Фьер - 423, 577
X
Ха - 424
Хаваии см. Гавайский
Хавасупан — 573
Хадза (хатса) — 78, 231, 612
Хадия (гуделла, марако) — 55,
248, 444-445
Хазара — 200
Хазарский — 568
Хаилцук см. Белла-белла
Хаичу-вау — 112, 231
Хайда - 320, 611
Хакару — 20
Хакасский — 150, 321, 434, 527,
568, 588, 614
Халаджский — 528, 568
Халанг — 308
Хамер — 248
Хамир — 15, 55
Хамта см. Хамтанга
Хамтанга (хамта) — 15, 55
Хан — 50
Ханаавейский — 140, 442
Ханга — 125
Хангуго см. Корейский
Хани (акха, уни) — 227, 275,
510, 611
Ханмуи — 569
Хантыйский (остяцкий) — 341,
437, 530, 538, 549, 551, 569,
610, 614
Хануиоо — 584
Ха-пу — 53
Харари (харэрынвя, адэрын-
ня) - 55, 442, 569, 599
Харауа — 166
Харсуси — 55, 599
Харэрывня см. Харари
Хаса см. Тигре
Хасонке (кхасонке) — 283, 332
Хатса см. Хадза
Хаттский (протохеттский) — 29,
49. 294, 338, 570, 571, 572, 611
Хауса - 55. 57, 77, 244, 267,
423, 569, 570, 577, 578, 610,
617
Хауш — 34
Хваршинский — 570, 574, 614
Хвела — 283
Хеверо — 34
Хейбан — 240
Хемес см. Това
Хеттский - 49, 108, 132, 184,
214, 253 , 277, 294, 357, 409,
418, 485, 570, 571, 572
Хеттский иероглифический
см. Лувийский иероглифиче-
ский
Хеттский клинописный (не-
ситский) — 50, 184, 186,
609
Хиваро — 34
Хиги — 55, 577
Хидатса — 454
Хидкала см. Ламаиг
Хикаке (тол) — 573
Хикарилья — 50
Хилигайвов см. Панаянский
Химачали — 572
Хина — 577
Хивалугскпй — 325, 572, 614
Хиндави см. Хиндустани
Хинди — 123, 133. 156. 178,
180, 187, 190, 191, 331, 364.
377, 477, 538, 572, 609
Хиндко — 364
Хиндустани (хпвдави) — 538,
623
Хинотега — 582
Хиочу-вау (хичваче) — 112, 231
Хири-моту — 245, 514
Хичваче см. Хиочу-вау
Хичити — 93
Хо - 318, 612
Хокальтекский — 278
Холикачук — 50
Хона — 577
Хопи — 89 . 439, 504, 588, 597,
602
Хопиту — 602
Хорватскосербский см. Сербско-
хорватский
Хорезмийский — 62, 185, 187,
190, 199, 200, 573, 609
Хотавосакский — 185, 187, 200,
573, 574, 609
Хрусо см. Ака1
Хрэ — 308
Хуаилу — 344
Хуастекский — 278
Хулуф — 162
Хумово — 73
Хунг — 90
Хунзальский см. Гунзиб-
ский
Хупа - 50, 175, 439
Хурритский — 29,	49,	228,
529, 538,	571, 572,	574,
611
Хуфский — 363, 589
Хыба см. Кильба
Хэр — 50
ц
Намай — 248
Цахурский — 256, 574, 614
Цезскнй (дидойский) — 104, 574,
575, 614
Целталь см. Цельталь
Цельталь (целталь, тцелтал,
цен да ль) — 174, 228, 278 
Цендаль см. Цельталь
Центральный граубюнденский—
Церковнославянский — 84, 94,
161, 188, 237, 294, 458, 461,
492, 575, 601,1 608, 610, 622
Цецаут — 50
Цзайва (аци, эн) — 275
Цзиио — 275
Цзинпо (качин) — 227,	275,
510, 611
Цоу - 611
Цыганский — 62, 178, 187, 190,
191, 502, 576, 614
Цян (рма) — 510
ч
Чавчувевский — 586
Чагатайский — 144, 431, 525,
526, 532, 576
Чайма - 214
Чакобо — 364
Чам — 17, 332
Чама (эсеха) — 503
Чамаливский — 10, 577,
614
Чамба — 17, 332, 498
Чамикуро — 42
Чаморро — 13
Чамский — 13, 611
Чаига — 283
Чавгева — 582
Чанинауа — 364
Чанский см. Лазский
Чаньябаль (тохолабаль)— 278
Чара - 248, 345
Чарка — 20
Частакоста — 50
Чаявита — 34
Чвана см. Тсвана
Че-вонг — 53
Чейенн — 26
Чемехуэви — 602
Чепавг — 103
Черемисский см. Марий-
ский
Чероки (чироки) — 201
Четко — 50
Чехалис — 431
Чеченский — 176, 208, 321, 324,
325, 581, 611, 614
Чешский - 24, 48, 52, 77, 96,
133, 156, 164, 188, 270, 323,
331, 340, 378, 404, 408, 418,
458, 460, 464, 499, 531, 541.
555, 576, 581, 610, 614, 617
Чжуанский — 209, 502, 581
Чжурчжэньский — 523, 581
Чи см. Тви
Чиапанекский — 353
Чибак — 577
Чибча (муиска, моска) —
582
Чивере — 454
Чикасав см. Чикасо
Чикасо (чикасав) — 92
Чикомукельтекский — 278
Чилкотин — 50
Чилула — 50
Чимакум — 26
Чимарико — 573
Чимила — 582
Чинантекский — 353
Чинук — 370
Чивхан — 241
Чивьянджа см. Ньянджа
Чип — 32. 577
Чипайя — 34
Чипевьян — 50. 320
Чирикахуа — 50
Чирикоа — 34
Чирипо — 582
Чироки см. Чероки
Читимача — 92
Чичимекхонас — 354
Чоко — 214
Чоктав см. Чокто
Чокто (чоктав) — 92
Чоль — 278
Чон — 364
Чопп — 334
Чороти — 287
Чосовмаль см. Корей-
ский
Чосоно см. Корейский
Чочама — 582
Чочо — 354
Чуванский — 585,601
Чувашский — 52, 77, 144, 212.
321, 525, 527, 568, 585, 610,
614, 617
Чукотский (устар, луораветлан-
ский) — 30, 90, 153, 193, 206,
272, 586, 610, 614
Чулика-пайшачн — 187, 391
Чулымско-тюркский — 434,
586
Чумакве-шуакве — 112, 231
Чумула — 582
Чух - 278
ш
Ша - 423
Шаванте — 151
Шагаву — 423
Шако - 248
Шалавский — 188
Шамбала — 277
Шанский — 502, 587, 611
Шаста — 573
Шатт — 587
Шауйа - 55, 74, 166
Шауни — 26
Шаурасени — 186, 391
Шахрн см. Джиббали
Швай - 240
Шведский — 24, 77, 100, 101,
112, 156, 188, 250, 323, 397,
404, 455, 470, 530, 551, 576,
588, 610, 617
Швейцарский ретороманский
см. Ретороманский швейцар-
ский
Шенва см. Шенуа
Шеиуа (шеива) — 74, 166
Шербро - 162
Ши - 278
Шиллук — 334, 587, 588
Шильх см. Ташельхит
Шива - 127, 245
Шинаша см. Бворо
Шипибо — 364
Шира-югурский — 306
Шлех см. Ташельхит
Шлух см. Ташельхит
Шоври (те-тэт) — 53
Шое - 244
Шом-пеиг — 53
Шона - 69, 169, 588
Шорский - 434, 527, 588, 614
Шотландский см. Гэльский
Шошонский (тосаувихи, уихи-
иашт) — 588, 602
Шугнанский — 187, 190, 363,
589, 609, 614
Шуй — 502
Шумашти — 127
Шумерский - 22, 49, 103, 132,
228, 291, 294, 321, 375, 529,
589, 611, 613, 621
Шусвоп - 431, 613
Шхаури см. Джиббали
э
Эблаитский — 29, 49, 55, 442,
610
Эве (эвегбе) — 21, 58, 217, 332,
589, 612
Эвегбе см. Эве
Эвенкийский (тунгусский) —
138, 327, 480,523, 590,610.614
Эвенский (ламутский) — 90,
327, 480, 523, 590, 610, 614
Эдесский см. Сирийский
Эдо - 217
Эжа — 55, 599
Эйяк см. Эяк
Экет — 170
Экой — 73, 332
Эламский — 49, 142, 215, 228,
591, 610
659
42*
Элеме — 73
Элирп — 240
Эль-амира — 240
Эмпео — 320
Эн - 53
Эндекан — 601
Энецкий (устар, енисейско-само-
едский) - 327, 431, 538, 592,
610, 614
Энимага см. Мака
Эппльгейт — 50
Эрэя-мордовский см. Эрзян-
ский
Эрзянский (эрзя-мордовский)—
310, 538, 548, 549, 593, 610,
614
Эроманга — 344
Эрский см. Гэльский
Эрсу — 275
Эсеха см. Чама
Эсимби — 68
Эскимосский (устар, юитский) —
27, 593, 594, 612, 614
Эсмеральда — 34, 582
Эсперанто — 187, 196, 201, 291,
594
Эсселен — 573
Эстонский — 52, 86, 154, 196,
253, 341. 396, 538, 548, 549,
550, 595, 610, 614
Этеокипрский — 221
Этеотохарский см. Бактрийский
Этрусский — 156, 185, 188, 205,
253, 490, 599
Этунг — 68
Эфе — 334, 587
Эфик - 73, 170
Эфиопский см. Геэз
Эяк (эйяк) - 173, 320, 61$
ю
Юан — 502
Югский см. Сымский
Южнолузитанский — 491
Южнопиценский — 205
Южвотасманийский — 506
Юитский см. Эскимосский
Юкагирский (устар, одульс-
кий) - 338, 344, 357, 549,
585, 601, 610, 614
Юки — 613
Юма — 573
Юнгур — 17, 498
Юнуо - 319
Юракаре — 34, 364
Юрако-самоедский см. Ненец-
кий
Юри - 34
Юрок — 416, 613
Юта см. Юте
Юте (юта) — 602
Ючп - 320
Я
Ябем— 344
Яванский — 13, 277, 603, 611
Явапаи — 573
Яган (ямана) — 34
Ягнобский (новосогдийскпй) —
190, 200, 477, 573, 604, 609,
614
Язгулёмский см. Язгулям-
ский
Язгулямский (язгулёмский) —
187, 190, 200, 363, 604, 614
Яки — 602
Якима — 370
Якома — 18, 432
Якона — 370
Якутский — 138, 160, 195, 321,
418, 527. 610, 614, 623
Якха — 103
Ялкон — 582
Ямана см. Яган
Ямма (джанджеро) — 55, 57, 248
Яна - 573, 613
Янг сек см. Рианг
Янюла — 12
Яо — 319
Японский — 20, 24, 28, 52, 83.
96. 115, 133, 153, 156, 160, 240,
313, 335, 374, 406. 475, 527,
553, 579, 584, 592. 593. 609,
619, 623, 624, 625, 626
Ярума — 214
Яруро — 34, 582
Ясинг — 17
ЯтвяжскпЙ (судавский) — 64,
188
Я’уди — 55, 442
Яунде — 374, 408
Яуре — 283
АННОТИРОВАННЫЙ ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
В именной указатель включены фамилии языковедов,
упомянутые в статьях «Словаря* и в ряде случаев — име-
на ученых других специальностей, научная деятельность
которых сыграла серьезную роль а развитии языкознания
в целом или какой-либо его области.
В указателе даны в алфавитном порядке фамилии (для
иностранных ученых в скобках дается оригинальное напи-
сание, исключая иероглифические и некоторые другие
сложные для воспроизведения алфавиты), имя (для боль-
шинства российских и советских ученых — также и отче-
ство). год рождения или годы жизни и страна (страны), где
работал или продолжает работать лингвист.
Редакция, к сожалению, далеко не во всех случаях могла
получитьи привести даже эти основные данные: справочная
литература немногочисленна. Редакция с благодарностью
примет все замечания и поправки, а в особенности —
сведения, которые восполнят имеющиеся в указателе
пробелы.
В разрядку набраны варианты фамилий, псевдонимы и
автонимы, а также — при наличии у зарубежных ученых
нескольких собственных имен — то из них, которым обыч-
но подписывались труды; в ряде случаев даны закурсив-
ленные отсылки к основному варианту фамилии, располо-
женному в указателе на своем алфавитном месте.
Абр.— Абрам
Авт.— Август
Ал.— Алексей
Ал-др(а) — Алек-
сандр^)
Амвр.— Амвросий
Аиаст.— Анастасия
Анат.— Анатолий
Анд.— Андрей
Ант.— Антон(ина)
Арк.— Аркадий
Арн,— Арнольд
Арс.— Арсений
Арт.— Артемий
Арх.— Архип
Аф.— Афанасий
Богд.— Богдан
Бор.— Борис
Брон.— Бронислав(а)
Вад.— Вадим
Вал.— Валентин(а)
Валер.— Валериан, Ва-
лерий, Валерия
Варв.— Варвара
Варл.— Варла(а)м
Вас.— Василий
Вен.— Вениамин
Вик,— Викентий
Викт.— Виктор
Сокраще ния
Вис.— Виссарион
Вит.— Виталий
Вл,— Владимир
Влад.— Владислав
Вс.— Всеволод
Вяч.— Вячеслав
Гавр.— Гавриил
Гал.— Галина
Ген.— Геннадий
Георг.— Георгий
Гер.— Герасим
Герм.— Герман
Григ.— Григорий
Густ.— Густав
Дав,— Давид
Дан.— Даниил
Дем.— Демьян
Дм.— Дмитрий
Евг.— Евгений, Евгения
Евд,— Евдоким, Евдо-
кия
Евс.— Евсей
Евст.— Евстигней
Евстаф.— Евстафий
Евф. — Евфимий
Ег.— Егор
Ек.— Екатерина
Ел.— Елена
Елиз.—Елизар,Елизавета
личных имен
Ем.— Емельян
Ерм.— Ермил
Еф.— Ефим
Ефр.— Ефрем, Ефро-
синья
Зах. — Захар
Зин.— Зиновий, Зинаида
Ив. — Ивав
Иг.— Игорь
Игн.— Игнатий
Из.— Изабелла
Изр.— Израиль
Ил.— Илья
Илл.— Илларион
Инн.— Иннокентий
Иос,— Иосиф
Ир.— Ирина, Ираида
Ис,— Исаак
Исид.— Исидор
Кап.— Капитолина
Кир.— Кирилл
Кл.— Клавдий, Клавдия
Клим.— Климент
Кондр.— Кондратий
Конст.— Константин
Куз.— Кузьма
Лавр.— Лаврентий
Лаз.— Лазарь
Лар.— Лариса, Лариои
и отчеств
Леон.— Леонид
Леонт. — Леонтий
Лид.— Лидия
Люб.— Любовь
Люд.— Людмила
Мак.— Макар
Макс.— Максим
Март.— Мартин, Мар-
тьян
Марг.— Маргарита
Матв.— Матвей
Мел.— Мелнтина
Митр,— Митрофав
Мих.— Михаил
Мойс.— Моисей
Мст.— Мстислав
Над.— Надежда
Наз.— Назар
Нат.— Натан, Наталия
Ник.— Николай
Никан.— Никанор
Никиф.— Никифор
Никод.— Никодим
Пав.— Павел
Пакт.— Пантелеймон
Плат.— Платон
Пол.— Поликарп, Полина
Прот.— Протасий
Раф,— Рафаил
Ром.— Роман
Сам.— Самуил
Саме.— Самсон
Свет.— Светлана
Свят.— Святослав
Сем.— Семен
Сер.— Сергей
Сераф. — Серафим(а)
Сол,— Соломон
Степ.— Степан
Там.— Тамара
Тат.— Татьяна
Тим.— Тимофей
Триф.— Трифон
Троф,— Трофим
Фед.— Федор
Фил.— Филипп
Фридр,— Фридрих
Харл.— Харлампнй
Христ.— Христиан, Хрис-
тина
Христоф.— Христофор
Эд.— Эдуард
Эм.— Эмиль. Эмилия
Эсф.— Эсфирь
Юл,— Юлий, Юлия,
Юлиан
Юр. — Юрий
Як.— Яков
(р. 1917; Финляндия),
Аалто (Aalto) Пентти
с. 527
Абаев Вас. (Васо) Ив. (р. 1900; СССР), с.
135 185, 199, 200, 345, 440, 474, 476, 535,
597, 622
Абакумов Сер. Ив. (1890—1949; СССР),
с. 407, 560
Абдуллаев Фаттах Абдуллаевич (р. 1914;
СССР), с. 477
Абдурахманов Гани Абдурахманович
(р. 1925: СССР), с. 477
Абд эль-Массих А., с. 74
Абеле (Abele) Анна (1881-1975; СССР),
Абель-Ремюза (Abel-Remusat) Жан Пьер
(1788—1832; Франция), с. 224
Абеляр (Abelard, Abailard) Пьер (1079—1142;
Франция), с. 274
Абемацу Дзинъити (р. 1903; Япония), с. 305
Аберкромби, Эберкрамби (Abercrom-
bie) Дейвид (р. 1909; Англия), с. 122
Абрамяи, Абраамян, Ашот Гарегинович
(р. 1903; СССР), с. 360
Абрамян Левон Амаякович (р. 1947; СССР),
с- 169
Абрахам (Abraham) Рой Клайв (1890—1963;
Англия), с. 58, 69, 73, 249
Абу Амр ибн аль-Алла (между 684—690 —
между 770—776; араб, филолог), с. 39
Абу-ль-Фарадж Харун ибн аль-фарадж
(кои. 10 — 1-я пол. 11 вв.; Иерусалим), с.
146
Абу Убейд(770—837; по др. источникам 728-
ок. 825; араб, филолог), с. 39
Авалиани Юлия Юл. (1907—84;	СССР),
с. 200, 560
Авалле д‘Арко (Avalle d’Arco) Сильвио (р.
1920; Италия), с. 420
Аванесов Рубен Ив. (1902—82; СССР)
с. 44, 51, 84, 133, 134. 247, 268, 315,
316, 352, 426, 427, 437, 474, 475, 553, 554,
556
Аввад М. X. (Египет), с. 37
Августин Блаженный (Augustinus
Sanctus) Аврелий (354—430; Сев. Африка),
с. 343, 441, 495
Аве (НауеОЛуи (1849—1925; Франция), с.
183
Аветян Э. Г., с. 169
Авилова Нат. Сер. (р. 1915; СССР), с. 48
Аврорин Вал. Ал-др. (1907—77; СССР),
с. 272, 322, 476, 523, 565
Агакай (Айакау) Мемет Али (Турция),
с. 527
Агамали-Оглы С. А. (СССР), с. 90
Агаяи Эд. Багратович (р. 1913; СССР),
с. 474, 476
Аггаваиса (12 в., Индия), с. 178
Агеноэр (Haguenauer) Шарль (р. 1896; Фран-
ция), с. 624
Агиус Диоиизиус, с. 37
Агрелль (Agrell)nep Сигурд (1881—1937;
Швеция), с. 48
Агрикола (Agricola) Микаэль (ок. 1508 или
1510—57; Финляндия), с. 551
Адамец (Adamec) Пршемысл (р. 1930; Чехо-
словакия), с. 114, 396
Адамс (Adams) Д., с. 517
Адамс Ф.. с. 73
Аделунг (Adelung) Иоганн Кристоф (1732—
1806; Германия), с. 100, 228, 329, 486
Адлер Л., с. 360
Адмони Вл. Григ. (р. 1909; СССР), с. 451,
475, 566, 567
Адодуров Вас. Евд. (1709—80; Россия), с.
425, 622
Адольфи (Adolfi) Генрих (1622—86; Герма-
ния), с. 65, 66
Адрадос (Adrados) Родригес Франсиско
(р. 1922; Испания), с. 253, 370
Адриаии (Adriani) Николаус (1865—1926;
Нидерланды), с. 211
Ажеж (Hagege) Клод (р. 1936; Франция),
с. 69
Азимов Питам Азимович (р. 1915; СССР),
с. 476, 477
Айдаров Губайдулла Айдарович (р. 1921;
СССР), с. 477
Айдукевич К., с. 304
Айер (Ауег) Алфред Джулс (р. 1910; Англия),
с. 269, 440
Айзенштайн (Eisenstein) X., с. 37
Айрила (Airila) Мартти (1878 — 1953; Финлян-
дия), с. 550
Айстлейтнер (Aistleitner) Йожеф (1883—1960;
Венгрия), с. 442
Айюб Абдаррахман (Египет, Кувейт), с. 38
Акелевич, А к е лай тис (Akelaitis) Мика-
лоюс (1829—87; Литва), с. 66
Акишина Алла Ал-др. (р. 1930; СССР), с. 414
Аксаков Конст. Сер. (1817—60; Россия),
с. 48, 89. 113, 247, 274, 290, 323, 348, 425,
450, 565, 578, 622, 623
Аксенов Анат. Тихон. (1923—90; СССР),
с. 191
Аксой (Aksoy) Омер Асим (Турция), с. 527
Аларкос Льорак (Alarcos Llorach) Эмилио
(р. 1922; Испания), с. 420
Алатырев В. И. (СССР), с. 551
Алборов Бор. Аид. (1886—1970; СССР), с. 200
Алвре Пауль-Иохаинес Юханович (р. 1929;
СССР), с. 551
Алдаве-Яп (Aldave-Jap) Фе С. (р. 1942; Фи-
липпины), с. 544
Александр Этолийский (Alexander
Aetolus; 3 — 2 вв. до н. э.; Др. Греция),
с. 27
Александров Ал-др Ив. (1864 — 1917 или 1918;
Россия), с. 209
Алексарх (4—3 вв. до н. э.; Др. Греция), с. 291
Алексахин Н. А. (СССР), с. 224, 225
Алексеев Вас. Мих. (1881—1951; СССР),
с. 224
Алексеев Дм. Ив. (1918—88; СССР), с. 351
Алексеев Мих. Ег. (р. 1949; СССР), с. 256
Алексидзе Этери Георг, (р. 1932; СССР),
с. 191
Алессио (Alessio) Джованни (1909—84; Ита-
лия), с. 420
Алехандро (Alejandro) Руфиио (р. 1903; Фи-
липпины), с. 544
Алиева Нат. Фед. (р. 1931; СССР), с. 544
Алироев Ибрагим Юнусович (р. 1934; СССР),
с. 325
Алисова Тат. Бор. (р. 1924; СССР), с. 114,
421
Алишаи Гевонд (Нахапет) (1820—1901; арм.
поэт, филолог, историк), с. 383
661
Аллен (Allen) Уолтер (р. 1911; Англия), с.
276
Алонсо (Alonso) Амадо (1896—1952; Испа-
ния, Аргентина), с. 422
Алпатов Вл. Мих. (р. 1945; СССР), с. 512
Алтынсарнн ИбраЙ (Ибрагим) (1841—89;
Россия), с. 526
Альбедиль М. Ф., с. 191
Альвардт (Ahlwardt) Вильгельм Теодор
(1828—1909; Германия), с. 360
Альдрете (Aldrete) Бернардо де (1560—1641;
Испания), с. 419
Альквист, А л к в и с т (Ahlquist), псевд.
О к с а н е н (Oksanen) Август Энгельбрехт
(1826—89; Россия, Финляндия), с. 550
Альтон (Alton) Вивиана (Франция), с. 224
Альфонсо (Alfonso) Антонио (р. 1922; Австра-
лия), с. 624
Альхониеми (Alhoniemi) Альхо (р. 1933; Фин-
ляндия), с. 551
Амайюн Р., с. 305
Амакер (Amacker) Рене (Швейцария), с. 152
Аманжолов Алтай Сарсеновнч (р. 1934;
СССР), с. 477
Аманжолов Сарсен (1903—58; СССР), с. 526
Амарасинха (ок. 6 в.; Индия), с. 178, 190
Амбразас (Ambrazas) Витаутас (р. 1930;
СССР), с. 67, 477
Амброс (Ambros) Арне Амадеус (ФРГ), с. 37
Амерлан А., с. 287
Амман (Amman) Иоган Конрад (1669—1721;
Нидерланды), с. 554
Аммоний (Ammonios) (кон. 5 в.; Александрия
Египетская), с. 495
Амосова Нат. Ник. (1911-66; СССР), с. 560
Амусин Иос. Дав. (1910—84; СССР), с. 93,442
Анаксимен (Anaximenes) из Лампсака
(2-я пол. 4 в. до н. в.; Др. Греция), с. 542
Лнастасиев А. И. (Россия), с. 209, 210
Андерсон Дж., с. 357
Андерсон Ник. Ив. (1845—1905; Россия),
с. 550
Андерссон (Andersson) Свен Гуннар (р, 1939;
Швеция), с. 48
Анджеевский (Andrzejewski) Богумил Вита-
лис (р. 1922; Англия), с. 57, 249
Анджеевский (Andrzejewski) Тадеуш (Поль-
ша), с. 148
Андреев Мих. Степ. (1873—1948; СССР),
с. 200
Андреев Ник. Дм. (р. 1920; СССР), с. 132
Андрейчик Любомир (1910—75; Болгария),
с. 459
Андронов Мих. Сер. (р. 1931; СССР), с. 139,
191, 192, 507
Анис Ибрахим (1906—77; Египет), с. 38
Аниченко В. В. (СССР), с. 475
Анкетиль-Дюперрои (Anquetil-Duperron) Аб-
раам Ясент (Гиацинт) (1731 — 1805; Фран-
ция). с. 199
Анкомб (Anscombe) Э.. с. 269
Анохин Петр Кузьмич (1898—1974; СССР),
с. 54, 327
Анри А., с. 521
Антоний I (1720—88; царь Грузии, автор грам-
матики груз, языка), с. 120, 207
Анцитис К. (СССР), с. 66
Аполло дор Афинский (Apollodoros; ок.
180 — ок. 119 до н. э.; Др. Греция), с. 27
Аполлоний Дискол (Apollonios Dyskolos;
2 в.; Др. Греция), с. 27, 47, 449
Аполлоний М о л о н (Apollonios; 1 в. до
н. э.; Др. Греция), с. 542
Аппель (Appel) Кароль Ю. (1857 —1930;
Польша), с. 209
Апресян Юр. Дереникович (р. 1930; СССР),
с. 85, 110, 234, 261, 304, 356, 385, 426, 440,
476. 497. 591
Аракин Вл. Дм. (1904—83; СССР), с. 475,
544
Арат (Arat) Решил Рахмети (1900—64; Тур-
ция), с. 144. 527
Арбуа де Жюбенвиль (d’Arbols de Jubainvil-
1е) Анри д’ (1827—1910; Франция), с. 218
Ардженти (Argenti) Филиппо (16 в.; Фло-
ренция), с. 525
Арендс Альфред Карлович (1893—1977;
СССР), с. 200
Арзуманов Степ. Джавадович (р. 1908; СССР),
с. 200
Арисака Хидэё (1908—52; Япония), с. 624
Аристарх Сам офракийс кий ( Ari-
starchos SamothrAkes; 215—145 или 143 до
н. з.; Др. Греция), с. 27, 578
Аристотель (Aristoteles; 384—322 до н. в.;
Др. Греция), с. 35, 47, 89, 118, 146. 216, 262,
273, 274. 297, 368, 393, 416, 435, 449, 465,
485, 496, 499, 500, 520, 542, 544, 578, 608,
621
662
Аристофан Византийский (Aristo-
fanes; ок. 257— ок. 180 до н. э.; Др. Гре-
ция), с. 27
Аристэ (Ariste) Пауль Ал-др. (р. 1905; СССР),
с. 474, 476, 477, 550, 551
Армбрустер (Armbruster) Чарлз Хьюберт
(1874—1957; Англия), с. 600
Арно (Arnauld) Антуан (1612—94; Франция),
с. 274, 419, 536
Аронов, А р о н о ф ф (Aronoff) Марк
(р. 1949; США), с. 467, 468
Арсаханов Исаил Ганидович (1916—89;
СССР), с. 325
Артемов В. А. (СССР), с. 90
Арумаа (Arumaa) Пээтер (р. 1900; Швеция),
с. 65
Арутюнова Нина Дав. (р. 1923; СССР),
с. 114, 129, 169, 176, 263, 314, 346, 396,
397, 426, 440, 444, 451, 453, 475, 497, 521,
566
Арутюнян Ник. Вас. (р. 1920; СССР), с. 50
Архангельский Вл. Леон. (1915—77; СССР),
с. 560
Арциховский Арт. Вл. (1902—78; СССР),
с. 360
Асколи (Ascoli) Грациадио Изая (1829—1907;
Италия), с. 134, 182, 218, 268, 420, 497
Асланов Мартирос Григ. (р. 1897; СССР),
с. 200
аль-Асмаи (740—828; араб, грамматист),
с. 442
Астон (Aston) Уильям Джордж (1841—1911;
Англия), с. 624
Астрахан И. Б. (СССР), с. 225
Аталай (Atalay) Бесим (1882—1965; Турция),
с. 144, 527
Аттая Мих. Осип. (1852—1924; Сирия, Рос-
сия), с. 38
Аугсткалнис (Augstkalnis) Альвилис (1907 —
1940; Латвия), с. 65
Аугсткалнис Р., с. 66
Ауфрехт (Aufrecht) Теодор (1821 или 1822—
1907; Германия), с. 183, 205
Афанасьев Ал-др Ник. (1826—71; Россия),
с. 597
Афиней из Навкратиса (Athenaios;
нач. 3 в.; греч. грамматик), с. 542
Афремов Ф. Н. (Россия, СССР), с. 318
Ахвледиани Вл. Григ. (р. 1924; СССР), с. 38
Ахвледиани Георг. Саридан. (1887—1973;
СССР), с. 200, 207, 215, 476
Ахмад Югиаки, полное имя Ахмад ибн
Махмуд Югиаки (12 в.; среднеаз.
филолог), с. 143
Ахманова Ольга Сер. (р. 1908; СССР),
с. 167, 261, 345, 380, 426, 461, 462, 475, 484,
509, 560
Ахундов А. (СССР), с. 476
Ахундов Мирза фатали (1812—78; Россия,
Азербайджан), с. 526
Ахутина (Рябова) Тат. Вас. (р. 1941; СССР),
с. 405, 412
аль-Ахфаш аль-Асуат (г. рожд. неизв.—
ок. 830: араб, филолог), с. 39
Ачарян Рачия (Грачия) Акоп. (1876—1953;
СССР), с. 44, 360, 476
Ашбот (Asboth) Оскар (1852—1920; Венгрия),
с. 427
Ашмарин Ник. Ив. (1870—1933; СССР),
с. 526
Бабакаев Вас. Дан. (р. 1930; СССР), с. 191
Бабиева И. Т., см. Зограф И. Т.
Бабкин Ал-др Мих. (1907—86; СССР), с.
560
Бадави Ал-др (Египет; США), с. 148
Бадия Маргарит (Badia-Margarit) Антонио
Марие (р. 1920; Испания), с. 420
Бадырхан А., с. 200
Базен (Basin) Луи (р. 1920, Франция), с.
527
Базен (Bazin) М., с. 224
Бак (Buck) Клейтон Дуглас (1890—1965; Анг-
лия), с. 184
Бакаев Черкес Худоевич (р. 1912; СССР), с.
200
Бакир Абд эль-Мохсен (Египет), с. 148
Бакиханов Аббас-Кули, псевд. Гуд си
(1794—1847; Россия, Азербайджан), с. 526
Бакк М., с. 200
Бакрадзе Дм. Зах. (1826—90; Россия), с. 360
Баласагуни Юсуф (ок. 1021 — г. смерти не-
изв.; Ср. Азия), с. 143
Балин Бор. Меф. (1924—87; СССР), с. 48
Балли (Bally) Шарль (1865—1947; Франция),
с. 31, 136, 137, 151, 152, 196, 261, 267, 274,
295, 303, 312, 343, 354, 368, 381, 388, 401,
412, 420, 451, 452, 466, 470, 481, 483, 493,
501, 519, 559, 560, 562
Бальдингер (Baldinger) Курт (р. 1919; ФРГ),
с 261, 346, 420
Бальтасар (Baltazar), псевд. Балагтас
(Balagtas) Франсиско (1788—1862; Филип-
пины), с. 501
Бальчиконис (Balcikdnis) Юозас (1885—
1969; СССР), с. 65, 67
Банг, Банг - Кауп (Bang Каир) Вилли
(1869—1934; Германия), с. 144, 525
Бангуоглу (Banguoglu) Т. (Турция), с. 527
Банзаров Доржи (1822—55; Россия), с. 305
Бараксанов Г. Г. (СССР), с. 551
Баранаускас (Baranauskas) Антанас (1835—
1902; Литва), с. 67
Баранников Ал. Петр. (1890—1952; СССР),
с. 191, 475
Баранников Петр Ал. (р. 1925; СССР), с. 192
Баранов Харл. Карпович (1892—1980; СССР),
с. 38
Баранцев А. П. (СССР), с. 551
Бардаев Э. Ч. (СССР), с. 305
Барич (Baric) Хенрик (1888—1957; Югосла-
вия), с. 141
Баркер (Barker) Мухаммед Абд ар-Рахман
(р. 1929; США), с. 91, 200
Баркер (Barker) М. Э. (США), с. 91
Барроу (Burrow) Томас (р. 1909; Англия), с.
191
Барруш (Barros) Жоан де (1496—1570; Пор-
тугалия), с. 419
Барсов Анат. Ал. (1730—91; Россия), с. 425,
622
Барт (Barth) Генрих (1821—65; Германия),
с. 434
Барт (Barthes) Ролан (р. 1915; Франция),с.
168. 441, 495, 497, 609
Бартелеми (Barthelemy) Жан Жак (1716—95;
Франция), с. 442
Бартоли (Bartoli) Маттео Джулио (1873—
1946; Италия), с. 19, 43, 44, 126, 185, 196,
489. 621
Бартоломе (Bartholomae) Кристиан (1855—
1925; Германия), с. 70, 183, 184, 199, 200
Бартольд Вас. Вл. (1869—1930; СССР), с.
568
Бар-Хиллел (Bar-Hillel) Иегошуа (1915—
1976; Израиль), с. 332
Бархударов Ал. Степ. (р. 1927; СССР),
с. 191
Барци (Barczi) Геза (р. 1894; Венгрия), с. 550
Басанавичюс (Basanavicius) Йонас (1851 —
1927; Литва), с. 67
Баскаков Ник. Ал-др. (р. 1905; СССР),
с. 271, 272, 476, 526, 527, 568, 579
Бассе (Basset) Андре (1895 — 1956; Франция),
с. 57, 74, 123
Бассе (Basset) Реве (1855—1924; Франция),
с. 57, 74
Бастен (Bastin) Ивонн (Бельгия), с. 93
Баталова Раиса Мих. (р. 1931; СССР), с. 551
Бати, с. 375
Батманов Иг.Ал. (1906—69; СССР), с. 476, 526
Баттисти (Battisti) Карло (1882—1977; Ита-
лия), с. 420
Бауэр Глеб Мих. (1925—89; СССР), с. 39,
442
Бауэр (Bauer) Ханс (1878—1937; Германия),
с. 229, 442
Бауэр (Bauer) Ярослав (1924—68; Чехосло-
вакия), с. 472
Бахтин Мих. Мих. (1895—1975; СССР), с.
137, 347, 412, 441, 618, 622
Бахтурина Рената Вас. (р. 1929; СССР),
с. 360
Бачелор (Batchelor) Джон (1854—1944; Анг-
лия), с. 20
Башляр, Ба ш ла р (Bachelard) Гастон
(1884—1962; Франция), с. 205
Баюн Лилия Сем. (р. 1946; СССР), с. 563
Бевзенко С. Ф. (СССР), с. 475
Бегвино (Beguinot) Франческо (1879—1953;
Италия), с. 74
Беда Достопочтенный (Bede, Beda, Baeda
Venerabilis; 672 или 673 — ок. 735; Англия),
с. 33. 375
Беелер М. С., см. Билер М. С.
Безлай (Bezlai) Франце (р. 1910; Югославия),
с. 185, 459
Бейер (Веуег) Генрн Отли (1883 — 1966; Фи-
липпины), с. 543
Бейли (Bailey) Томас Грэм (1872—1942; Анг-
лия), с. 127, 191
Бейли (Bailey) Харолд Уолтер (р. 1899; Анг-
лия), с. 185, 199, 200
Бёйсенс (Buyssens) Эрик Жан Луи (р. 1900;
Бельгия), с. 136, 168
Бёк (Воесп) В., с. 566
Бек (Вес) Пьер (р. 1921; Франция), с. 422
Беке (Веке) Эден (1883—1964; Венгрия), с.
549, 550
Беккер (Becker) Карл Фердинанд (1775—
1849; Германия), с. 19, 274, 360, 396, 406
Беккер Эрика Генр. (р. 1931; СССР), с. 551
Белецкий Ал-др Ив. (1884—1961; СССР),
с. 474
Белич (БелиЬ) Ал-др (1876—1960; Югосла-
вия), с. 89, 317, 459
Беличова-Кржижкова, _ Беличова-
Кршижкова (Belidova-Knjkova) Ге-
лена (р. 1929; Чехословакия), с. 48, 114,
472
Белкин Вл. Мих. (р. 1923; СССР), с. 38, 39
Белл А. М., с. 518
Белл К., с. 249
Белобоцкий А. X. (Россия), с. 493
Белова Айна Григ. (р. 1933; СССР}» с. 38»
39 57 442
Белодед Ив. Конст..(1906—81; СССР), с. 85,
474, 477
Белоруссов Ив. Мих. (1850 — г. смерти не-
изв.; Россия), с. 570
Белошапкова Вера Арс. (р. 1917; СССР), с.
84, 85, 234, 426, 451, 472, 475
Белый Андрей (наст, имя п фам. Бор. Ник.
Бугаев; 1880-1934; СССР), с. 441
Белькович Ал-др Ал-др. (р. 1930; СССР),
с. 191
Бельо (Bello) Андрес (1781 — 1865; Венесуэ-
ла, Чили), с. 48
Бельская Из. Куз. (1928-64; СССР), с. 15
Бельтран (Beltran) Педро (1742 — 7; Перу),
с. 279
Бельчиков Юл. Абр. (р. 1928; СССР), с, 440
Белью (Bellew) Генри Уолтер (1834—92; Анг-
лия), с. 199
Беляев Ив. Степ. (1860—1918; Россия), с. 359
Беляева Т. М. (СССР), с. 367
Бембо (Bembo) Пьетро (1470—1547; Италия),
с. 419
Беивеиист (Benveniste) Эмиль (1902 -76;
Франция), с. 48, 66, 89, 136, 137, 167, 168,
175, 176, 184, 185, 186, 199, 200, 242, 253,
261, 272, 295, 298, 308, 343, 368, 373, 393,
412, 414, 435, 440, 448, 493, 496, 562, 565,
571, 597, 618
Бейдер (Bender) Байрон У. (р. 1929; США),
с. 301
Бендер Иос. Генрихович (1900—41; СССР),
с. 93
Бендер Л., с. 55
Бендер (Bender) Марвин Лайонел (р.
1934; США), с. 57, 58, 248, 249, 334, 587,
600
Бенджамин (Benjamin) Дж., с. 52
Бендор-Сэмюэл (Bendor-Samuel) Джон Т.
(р. 1929; США), с. 58, 124, 126, 138
Бенедикт (Benedict) Пауль (США), с. 52, 209,
213, 227, 502, 503
Бенеке (Beneke) Фридрих Эдуард (1798 —
1854; Германия), с. 606
Бенешевич Вл. Ник. (1874—1938; СССР),
с. 359
Бенешова Э. (Чехословакия), с. 566
Беи Йегуда Элиэзер (1857 или 1858—1922;
Россия, Израиль), с. 442
Беикё (Benko) Ласло (р. 1912; Венгрия),
с. 550
Беннет (Bennett) Пол (США), с. 72
Бен Сарук Менахем (10 в.; евр. филолог,
Испания), с. 145
Бенфей (Benfey) Теодор (1809—81; Герма-
ния), с. 56, 190, 370
Беицииг (Benzing) Иоганнес (р. 1904; Герма-
ния, ФРГ), с. 523, 527, 585
Берг Аксель Ив. (1893-1979; СССР),
с. 476
Бергсланд (Bergsland) Кнут (р. 1914; Норве-
гия), с. 551
Бергсон (Bergson) Анри (1859—1941; Фран-
ция), с. 373
Бергштрессер (Bergstrasser) Готхельф
(1886—1933; Германия), с. 442
Бережан Сильвий Григ. (р. 1927, СССР),
с. 421, 477
Березин Ил. Ник. (1818—96; Россия),
с. 199, 526
Березин Фед. Мих. (р. 1930; СССР), с. 476
Берецки (Bereczki) Габор (р. 1928; Венгрия),
с. 551
Берлин Б., с. 598
Бёрлинг (Berling) Р., с. 276
Бернекер (Вегпекег) Эрих (1874—1937; Гер-
мания), с. 65, 66, 184, 317, 459
Бернолак (Bernolak) Антон (1762—1813;
Словакия), с. 464
Бернстайн (Bernstein) Бэзил (р. 1924; Анг-
лия), с. 608
Бериштам Ал-др Нат. (1910—56; СССР),
с. 144	'
Бернштейн Сам. Бор. (р. 1911; СССР),
с. 44, 64, 459, 475, 476
Бертельс
Бернштейн Сер. Игн. (1892—1970; СССР),
с. 23, 264, 318, 348, 373, 374, 415, 474, 476,
481, 496, 531
Бертагаев Троф. Ал. (1905—76; СССР),
с. 305
Евг. Эд. (1890-1957; СССР), с. 200,
Бертони (Bertoni) Джулио (1878—1942; Ита-
лия), с. 420
Бертулис Р. (СССР), с. 66
Бёрч (Birch) Сэмюэл (1813—85; Англия),
с. 148
Берында Памва (50-е — 70-е гг. 16 в,—
1632; укр. лексикограф), с. 533
Бескровный Вас. Матв. (1909—78, СССР),
с. 191, 192
Бётлингк (Bohtlingk) Отто (Оттон Ник.,
1815—1904; Германия, Россия), с. 183,
190,.526, 527, 623
Беффа(ВеГГа) Мари-Лиз (Франция), с. 305
Бехагель (Behaghel) Отто (1854—1936; Гер-
мания), с. 100
Бехтель (Bechtel) Фридрих (1855—1924; Гер-
мания), с. 183, 184, 302
Беццевбергер (Bezzenberger) Адальберт
(1851—1922; Германия), с. 65, 66, 67, 172,
183, 302
Бечелор Дж., см. Бачелор Дж.
Бешевлиев Веселии (р. 1900; Болгария), с. 561
Биберштейн-Казимирский (Biberstein-Ka-
zimirski) А. Б. (1808—87; Польша), с. 37
Биге (Biggs) Брюс Дж. (р. 1921; Австралия),
с. 382
Биленштейн Август (1826—1907; Россия),
с. 65, 66, 183
Бнлер (Beeler) Мадисон Скотт (р. 1910;
США), с. 82, 185
Биллингс И., с. 523	'
Билярский Петр Спир. (1818 или 1819—1866;
Россия), с. 124
Бимс (Beames) Джон (1837—1902; Англия),
с. 191
Бирд Р., с. 367
Бирилло Ник. Вас. (р. 1923; СССР), с. 475
Бирнбаум (Birnbaum) Генрик (р. 1925; Шве-
ция, США), с. 63, 64, 459, 514, 618
Бирюков Бор. Вл. (р. 1922; СССР), с. 169
Бистон (Beeston) Алфред Феликс Ландов
(Англия), с. 37
Биткеев Петр Цеденович (р. 1937; СССР),
с. 305
Битти (ВеаШе)Джеймс (1735—1803; Шотлан-
дия), с. 536
Бичурин Никита Як, (Иакинф; 1777—1853;
Россия), с. 224, 305, 623
Бишр Камал Мухаммед (Египет) с. 38
Бласт (Blust) Роберт Эндрю (США), с. 16,
211, 601
Блашер (Blachere) Режи (1900—73; Фран-
ция), с. 37
Блашкович (Blaskovics) Йозеф (р. 1910;
Чехословакия), с. 526
Блейк (Blake) Фрэнк Рингголд (1875 — ?;
США), с. 543, 544
Блесе (Blese) Эрнест (1892—1964; ФРГ), с.
65, 66
Близе Л., с. 54
Блик (Bleek) Вильгельм Генрих Иммануил
(1827—75; Германия, Юж. Африка), с. 57,
58, 70
Блик (Bleek) Доротея Френсис (1873—1948;
ЮАР), с. 58, 78, 112, 231
Блинкена Айна Яновна (р. 1929; СССР),
с. 66, 476
Блинова О. И. (СССР), с. 468
Блок (Bloch) Бернард (1907—65; США),
с. 30, 75, 131, 624
Блок (Bloch) Жюль (1880—1953; Франция),
с. 191
Блумфилд (Bloomfield) Леонард (1887—1949;
США), с. 26, 30, 75, 130, 131, 137, 149, 168,
236, 260, 295, 304, 312, 314, 315, 332, 396,
465, 497, 504, 544, 553, 557, 564, 595,
621
Блэк (Black) Макс (р. 1909; США), с. 269, 297
Блэк (Black) Пол (США), с. 249
Блюменталь (Blumenthal) Артур (р. 1936;
США), с. 185
Блюментрит (Blumentritt) Фердинанд фон
(1853—1913; Австрия), с. 544
Боас (Boas) Франц (1858—1942; США),
с. 79, 177, 454, 466, 482, 597, 621
Бобровников Ал. Ал-др. (1822—65; Россия),
с. 305
Богатырев Петр Георг. (1893—1971; СССР),
с. 318, 348, 390
Богдан (Bogdan) Йоан (1862—1919; Румыния),
с. 317. 360
Боголюбов Мих. Ник. (р. 1918; СССР), с,
43, 185, 199, 200, 475, 476
Богораз Вл. Герм, (псевд. Н. А. Та н,
В. Г. Т а и: 1865-1936; СССР), с. 476, 523,
586, 594, 623
Богородицкий Вас. Ал. (1857—1941; Рос-
сия, СССР), с. 160, 198, 209, 210, 239,
292, 327, 349, 370, 373, 426, 470, 526, 527,
554, 591, 623
Богуславский (Boguslawski) Анджей (Поль-
ша), с. 114
Богуславский Иг. Мих. (р. 1950; СССР),
с. 451
Боддииг (Bodding) Пауль Олаф (1865—1937;
Норвегия), с. 191
Бодман (Bodman) Николас К. (р. 1913; США),
с. 224
Бодуэн де Куртенэ Ив. Ал-др. (1845—1929;
Россия, Польша), с. 25, 67, 113, 117, 118,
136, 149,	152,	167,	168,	183,	196 ,	202,	209,
210, 239,	259,	261,	264,	298,	302, 312,	315,
316, 327,	347,	348,	367,	368,	373,	374,	390.
415, 426,	427,	441,	444,	445,	451,	452,	453,
459, 465,	468,	481,	489,	496,	497,	514,	553.
554, 555, 556, 565, 566, 580, 617, 618, 621, 623
Бодянский Осип Макс. (1808—77; Россия),
с. 458, 623
Бозе (Веаигёе) Никола (1717—89; Франция),
с. 419, 536, 537
Бойс (Воусе) Мэри (р. 1920; Англия), с. 199,
200
Бойцова Ант. Фед. (р. 1908; СССР), с. 523
Бокарев Анат. Ал. (1910—41; СССР), с. 207,
256
Бокарев Евг. Ал. (1904—71; СССР), с. 196,
207, 256, 476
Боке-Граммон Ж.-Л., с. 527
Болдырев Ал. Вас. (1780—1842; Россия),
с. 38, 48
Болен (von Bohlen) П. фон, с. 66
Боллинг (Bolling) Джордж Мелвилл (1871 —
1963; США), с. 30
Болотов Вас. Вас. (1853—1900; Россия),
с. 442
Болховитинов Евф. Ал. (в монашестве Евге-
ний; 1767—1837; Россия), с. 359
Большаков Олег Григ. (р. 1929; СССР),
с. 360
Бомбачи (Bombaci) Алессио (1914—79; Ита-
лия), с. 527
Бонами (Bonami) Пьер Никола (1694—1770;
Франция), с. 419
Бондарко Ал-др Вл. (р. 1930; СССР), с. 48,
83, 85, 89, 114, 160, 161, 271, 314, 381, 385,
426, 440, 451, 459, 475, 566, 567
Бондарко Лия Вас. (р. 1932; СССР), с. 374,
470, .475, 553, 556
Бонди Сер. Мих. (1891—1983: СССР), с. 318
Бонелли (Bonelli) Луиджи (1865—1947; Ита-
лия), с. 525
Бонет (Bonet) Хуан Пабло (исп. филолог
17 в.), с. 554
Бонфанте (Bonfante) Джулиано (р. 1904;
Италия), с. 44, 66, 185, 205, 253. 489, 621
БоосТг^ВоозО^Карл (р. 1900; Германия,
Бопп (Ворр) франц (1791 — 1867; Германия),
с. 16, 17, 19. 26, 65, 66, 136, 182, 190, 199.
207, 218, 261, 298, 339, 361, 487, 488, 491,
513, 621, 622
Боргстрем (Borgstrem) К. (р. 1909; Норвегия),
с. 308
Борисов Анд. Як. (1903—42; СССР), с. 43,
93, 442
Борисов Вал. Мих. (СССР), с. 38
Борковский Викт. Ив. (1900—82; СССР),
с. 426, 475
Боровков Ал-др Конст. (1904—62; СССР),
с. 144, 526. 576
Бородина Мелитина Ал-др. (р. 1918; СССР),
с. 44, 421, 474
Бородич Вера Вл. (1905—78; СССР), с. 475
Борхардт (Borchardt) Людвиг (1863—1938;
Германия), с. 148
Боск-Гимпера (Bosch-Gimpera) Педро (1891 —
1974; Испания, Мексика), с. 186
Боссерт (Bossert) Хельмут Теодор (1889 —
1961; Германия, ФРГ), с. 184, 572
Боуда (Bouda) Карл (1901—79; Германия,
ФРГ), с. 150, 220
Боуэн (Bowen) Доналд Дж. (р. 1922; США),
с. 544
Бофрон Л., с. 202
Бошкович (БошковиЬ) Радослав (1907—83;
Югославия), с. 459
Боэций (Boetius, Boethius) Аниций Манлий
Северин (ок. 480—524; Др. Рим), с. 146
Бравман (Bravmann) К., с. 37
Брадке (Bradke) Петер фон (1853—97; Гер-
мания), с. 184
Брайан (Bryan) Маргарет (Англия), с. 21, 57,
58, 69, 170, 249, 334, 335, 339, 434
663
Бранден (van den Branden) Альберт ван ден
(Ливан, Бельгия), с. 403
Бранденштайн (Brandenstein) Вильгельм
(1898—1968; Австрия), с. 185, 199
Брандт Ром. Фед. (1853—1920; Россия),
с. 359, 587, 623
Брандштеттер	(Brandstetter) Ренвард
(1860-1942; Швейцария), с. 13, 192,
544
Браун (Brown) А. Р., с. 34
Браун (Braun) Фридрих (Фед. Ал.; 1862—
1942: Россия, Германия), с. 623
Брауэр В., с. 66
Браф (Brough) Джон (р. 1917; Англия),
с. 191
Бреаль (Вгёа!) Мишель Жюль Альфред
(1832-1915; Франция), с. 184, 205, 261,
263, 368, 439, 465, 561
Бредсдорф (Bredsdorff) Якоб Горнеман
(1790-1841; Дания), с. 497
Брейдакс А. (СССР), с. 66
Брекле (Brekle) Херберт (р. 1935; ФРГ),
с. 468
Брёндаль (Brenda 1) Вцгго (1887—1942; Да-
ния), с. 239, 323, 368, 441, 497
Бренце М. (СССР), с. 66
Брик Осип Макс. (1888—1945; СССР),
с. 318, 347, 496
Брике (Brixhe) Клод (Франция), с. 563
Бринтон (Brinton) Даниел Гаррисон (1837—
1899: США), с. 523
Брок (Broch) Олаф (1867—1961; Норвегия),
с. 317, 427, 428
Броккельмаи, Брокельман (Brockelmann)
Карл (1868 — 1956; Германия), с. 37, 56,
442, 568
Бромлей Софья Вл. (р. 1921; СССР),
с. 426
Броссе Марий Ив. (Мари Фелисите; 1802—
80; Россия), с. 207, 215, 623
Бругман (Brugmann) Карл (1849—1919;
Германия), с. 67, 76, 128, 183, 184,
196, 253, 273, 295, 298, 302, 353, 409, 489,
532
Бругш (Brugsch) Генрих (1827—94; Герма-
ния), с. 148
Брудный А. А. (СССР), с. 476
Бруенс А., с. 69
Бруннер (Brunner) Карл (1887—1965; Авст-
рия), с. 200
Брушотто Дж. (Италия), с. 69
Брызгуиова Ел. Андр. (р. 1931; СССР),
с. 292, 426, 451, 518
Брэдли Д., с. 276
Брюкке (Briicke) Эрнст Вильгельм (1819—
1892; Германия), с. 554
Брюкнер (Briickner) Ал-др (1856—1939;
Польша), с. 66, 459
Брюно (Brunot) Фердинанд (1860—1938;
Франция), с. 295, 420, 453, 565
Брюно (Bruneau) Шарль (1883—1969; Фран-
ция), с. 420, 595
Брюханов Валер. Пав. (1872 — после 1940;
СССР), с. 160
Буазак (Boisacq) Эмиль (1865—1945; Бель-
гия), с. 184
Буайе (Boyer) Поль (1864 — 1949; Франция),
с. 427
Бубрих Дм. Вл. (1890-1949; СССР), с. 318,
365, 476, 549, 550
Буга (Buga) Казимир (1879—1924; Литва),
с. 65, 66, 67, 184, 298, 373
Бугге (Bugge) Софус (1833—1907; Норвегия),
с. 302
Будагов Лаз. Зах. (1812—78; Россия),
с. 526
Будагов Рубен Ал-др. (р. 1910; СССР), с. 261,
263, 421, 440, 474, 476, 567
Будагова Зарифа Исмаиловна (р. 1929;
СССР), с. 476
Будаев Церендаша Бадмаевич (р. 1923;
СССР), с. 305
Будай-Деляну (Budai-Deleanu) Ион (ок.
1760—1820; Румыния), 419
Будде Евг. Фед. (1859—1929; Россия), с. 317,
623
Буденц (Budenz) Йожеф (1836—92; Венгрия),
с. 550
Будплович Ант. Сем. (1846—1908; Россия),
с. 459, 570
Будмани (Budmani) Петар (1835—1914; Авст-
ро-Венгрия), с. 459
Будрусс (Buddruss) Георг (р. 1929; ФРГ),
с. 127, 340
Бузбек О. Г., см. Бусбек О. Г.
Бузук Петр Аф. (1891-1943; СССР), с. 44,
475
Буксторф (Buxtorf) Иоганнес Младший
(Швейцария), с. 43
Буксторф (Buxtorf) Иоганнес Старший
(1564—1629; Швейцария), с. 43, 93, 442
Букчина Бронислава Зин. (р. 1924; СССР),
с. 351
Букш (Buki) Микель (1912—77; Латвия,
Швеция), с. 66
Букьё (Bouquiaux) Люк (р. 1937 или 1938;
Бельгия), с. 17
Буланин Лев Львович (р. 1934; СССР), с. 160
Булатова Лид. Ник. (р. 1919; СССР), с. 426
Булатова Римма Вл. (р. 1933; СССР), с. 360
Булахов Мих. Гапеевич (р. 1919, СССР),
с. 475, 476
Булаховский Леон. Арс. (1888—1961; СССР),
с. 261, 298, 407, 426, 435, 459, 474 , 475, 560,
587
Булич Сер. Конст. (1859—1921; Россия),
с. 209
Булл (Bull) Уильям Эмерсон (р. 1909; США),
с. 89
Булыгина Тат. Вяч. (р. 1929; СССР), с. 48,
67, 169, 426, 440, 453, 497, 566
Буиак Викт. Валер. (1891—1979; СССР),
с. 109, 365
Бунаков Юр. Вл. (1908-42; СССР), с. 224
Буоматтеи (Buomattei) Бенедетто (17 в.;
Италия), с. 419
Бур Р., с. 370
Бур Ш. де, с. 420
Бураев Игн. Дм. (р. 1929: СССР), с. 305
Бураков Абдалазиз (1802 — 7; Россия), с. 38
Буридан (Buridan) Жаи (ок. 1300—1358;
Франция), с. 274
Бусбек (Busbecq) Ожье Гислен (1522—92;
Фландрия), с. 111, 188
Буслаев А. А., с. 318
Буслаев Фед. Ив. (1818—97; Россия), с. 23,
114, 161, 247, 274, 290, 323, 359, 396, 425,
435, 450, 459, 472, 473, 578, 597, 622, 623
аль-Бустани Бутрус (1819—83; Сирия), с. 38
Бутинов Ник. Ал-др. (р. 1919; СССР), с. 365
Буш (Bui) Оярс (р. 1944; СССР), с. 66
Бушман (Buschmann) Иоганн Карл Эдуард
(1805—80; Германия), с. 506, 603
Бхандаркар Рамакришна Гопал (1837—1925;
Индия), с. 191
Бхаттачарья Судхнбхушаи (Индия), с. 191,
320
Бьярие С., с. 74
Быкова Евг. Мих. (р. 1918; СССР), с. 191
Бэкон (Bacon) Роджер (ок. 1214 — ок. 1292;
Англия), с. 146
Бюлер (Buhler) Иоганн Георг (1837—98; Гер-
мания), с. 190
Бюлер (ВйЫег) Карл Людвиг (1879—
1963; Германия, Австрия, США), с. 32,
128, 167, 168, 295, 304, 406, 412, 441, 564,
566
Бюльк, Бюлк (van Buick) Гастон ван (1903—
1966; Нидерланды, Бельгия), с. 18, 112
Бюрнуф (Burnouf) Эжен (1801—52; Фран-
ция), с. 49, 182, 190, 199
Бюхелер (Bucheler) Франц (1837—1908; Гер-
мания), с. 205
Бюхиер (Buchner) М., с. 66
Вагнер (Wagner) Генрих (р. 1923; Швейца-
рия), с. 218, 219
Вагнер (Wagner) Макс Леопольд (1880—1962;
Германия, США и др.), с. 420
Bafie^c^(Weiers) Михаэль (р. 1937; ФРГ),
Вайман Айзик Абр. (р. 1922; СССР), с. 229
Вайнберг И., с. 600
Вайнрайх (Weinreich) Уриель (1926—67;
США), с. 257, 295, 396
Вайирих (Weinrich) Харальд (р. 1927; ФРГ),
с. 89, 420, 435
Вайсгербер, Вейсгербер (Weisgerber)
Лео (р. 1899; ФРГ), с. 124, 261, 330, 346,
493
Вайсман Ф., с. 269
Вайян (Vaillant) Андре (1890—1977; Фран-
ция), с. 459
Ваккернагель (Wackernagel) Якоб (1853—
1938; Швейцария), с. 79, 183, 184, 189, 190,
273
Валиханов Чокай Чиигисович (1835—65;
Россия, Казахстан), с. 526
Валлин (Wallin) Георг Август (1811—52;
Финляндия, Россия), с. 38
Валь (de Wahl) Эдгар де, с. 202
Вальде (Walde) Алоис (1869—1924; Герма-
ния), с. 183, 184, 185, 206
Вальдес (Valdes) Хуан Антонио Гонсалес де
(1729-18007; Испания), с. 419
Вамаиа (1608—95; Индия), с. 178
Вамбери (Vambery) Армин (1832—1913; Вен-
грия), с. 144, 568
Ваиагас Ал-драс Праиович (р. 1934; СССР),
с. 66, 67
Ван Валин (Van Valin) Роберт Д. младший
(р. 1952; США), с. 512
Ван Вейк Н., см. Вейк Н. ван
Вандервекен Д., с. 413
Вандриес (Vendryes) Жозеф (1875—1960;
Франция), с. 37, 149, 183, 196, 218, 312,
314, 321, 368, 562
Вандрушка (Wandruszka) Марио (р. 1911;
Австрия, ФРГ), с. 48
Ван Лн (1900—87; Китай), с. 224
Ваиоверберг (Vanoverbergh) Морис (Бель-
гия, США), с. 542
Вараручи (3 в. до н. э.7; Индия), с. 178,
190
Вардуль Иг. Фридр. (р. 1923; СССР), с.
451, 475, 624
Вариньен Г., с. 196, 594
Варма Дхирендра (1897 — 1973;	Индия),
с. 191
Варрон (Varro) Марк Теренций (116—27
до н. э.; Др. Рим), с. 27, 35, 47, 290, 465,
495, 578, 621
Вартбург (von Wartburg) Вальтер фон (1888—
1971; Швейцария), с. 261, 380, 420, 422,
499 597
Вартичан Иос. Конст. (р. 1910; СССР),
с. 421
Василевич Глафира Мак. (1895—1971;
СССР), с. 523
Васильев Валер. Мих. (1883—1961; СССР),
с. 550
Васильев Вас. Пав. (1818—1900; Россия),
с. 224, 523, 623
Васильев Леон. Лаз. (1879 — 1920; Россия),
с. 134
Васильев Фед., с. 550
Васильева Алла Конст. (1925—63; СССР),
с. 421
Васильева-Шведе Ольга Конст. (р. 1896;
СССР), с. 421
Васильевский Вас. Григ. (1838—99; Россия),
с. 359
Васкес А. Б., с. 279
Вахек (Vachek) Йозеф (р. 1909; Чехослова-
кия), с. 315, 391, 392, 453, 461, 482, 568
Вацек (Vacek) Ярослав (р. 1943; Чехослова-
кия), с. 305
Вашарн (Vasary) Иштван (р. 1945; Венгрия),
с. 526
Вдовин Инн. Степ. (СССР), с. 586
Вёглин (Voegelin) Флоренс М. (р. 1927;
США), с. 287, 598
Вёглин (Voegelin) Чарлз Ф. (р. 1906; США),
с. 61, 121, 131, 287, 302, 370, 505, 514, 597,
598
Вежбицкая (Wierzbicka) Анна (р. 1937;
Польша, Австралия), с. 48, 114, 440
Вейганд (Weigand) Густав (1860—1930; Гер-
мания), с. 62
Вейдемане (Veidemane) Рута' (р. 1933;
СССР), с. 66
Вейк (van Wijk) Николас ваи (1880—1941;
Нидерланды), с. 48, 66, 317, 459, 490
Вейль (Weil) Анри (1818—1909; Франция),
с. 23, 267, 388
Вейнрейх У., см. Вайнрайх У.
Вейренк (Veyrenc) Шарль Жак (1925—85;
Франция), с. 160
Вёльфель (Wolfel) Доминик Йозеф (1888—
1963; Австрия), с. 74, 122, 123
Вельхаузеи, Велльгаузен (Wellhau-
sen) Юлиус (1844—1918; Германия),с. 442
Вен (van der Veen) Хендрик ван дер (1888—
1977; Нидерланды), с. 436
Вендлер (Vendler) Зено (р. 1921; США),
с. 48, 269, 373, 389, 401, 412, 440
Венелин Юр. Ив. (Гуца Георгий) (1802—39;
Россия) с *^58
Вениаминов Ив. Евс. (1797—1879; Россия),
с. 27, 594, 623
Венк (Wenck) Гюнтер (р. 1916; Германия,
ФРГ), с. 624
Венкер (Wenker) Георг (1852—1911; Герма-
ния), с. 44, 100, 268, 489
Вентрис (Ventris) Майкл Джордж Фрзнсис
(1922—56; Англия), с. 185, 246
Вентцель Тат. Вл. (1903—90; СССР),
с. 191
Вер (Wehr) Ханс (1909—81; Германия,
ФРГ), с. 37
Вербицкая Людм. Ал. (р. 1936; СССР),
с. 553
Вербицкий Вас. Ив. (1827—90; Россия),
с. 526, 623
Вербов Григ. Дав. (1909-42; СССР), с. 432,
550
Верещагин Евг. Мих. (р, 1939; СССР), с. 85,
221, 412, 427, 475, 476
Веркёйль (Verkuyl) Хендрик Йакоб (Якоб)
(р. 1938; Нидерланды), с. 48
664
Вермер (Vermeer) X. (Нидерланды), с. 191
Вернер (Werner) Алиса (1859—1935; Англия),
с. 57, 58
Вернер Генрих Каспарович (р. 1936; СССР),
с. 150, 219
Вернер (Verner) Карл Адольф (1846—96;
Дания), с, 25, 83, 117, 183. 302, 370
Вертеш (Vertes) Эдит (р. 1919; Венгрия),
с. 550
Вертоградова Викт. Викт. (р. 1933; СССР),
с. 191
Веселитский Вл. Вл. (1931—71; СССР),
с. 440
Веселовский Ал-др Ник. (1838 — 1906; Рос-
сия), с. 420, 439, 493, 608
Веске Мих.	Петр. (1843—90; Россия),
с. 550
Вестендорф	(Westendorf) Вольфхарт
(р. 1924; ФРГ), с. 148
Вестергард, Be сте р гор д (Westergaard)
Нильс Лудвиг (1815—78; Дания)), с. 199
Вестерман (Westermann) Дидржс (1875—1956;
Германия), с. 17, 21, 56, 58, 69, 72, 73, 124,
126, 138, 162, 170, 173, 332, 480, 498, 568
Вестфаль (Westfal) Рудольф (1826—92; Гер-
мания), с. 19
Вестфаль (Westphal) Э. О. Дж. (р. 1919;
ЮАР), с. 57, 78, 231
Ветров А. А. (СССР), с. 169
Ветухов Ал. Вас. (18о8 или 1869 — 1943 или
1946; СССР), с. 569
Вигье (Viguer) М., с. 525
Видаль (Vidal) Раймон (1-я пол. 13 в.; Про-
взнс) с 419
Видеман (Wiedemann) Оскар (1860—1917),
с. 65, 184
Видеман Фердинанд Ив. (1805—87; Россия),
с. 550, 623
Ввдосси ((Vidossi) Дж. (1878 — 7; Италия),
с. 43
Вийтсо Тийт-Рей Оскарович (р. 1938; СССР),
с. 551
Вик (Wiik) Калеви (р. 1932; Финляндия),
с. 551
Викентьев Вл. Мих. (7 — 1960; СССР),
с. 149
Виклунд (Wiklund) Карл Бернхард (1868—
1934; Швеция), с. 550
Викман (Wickmann) Бо (р. 1917; Швеция),
с. 551
Вико (Vico) Джамбаттиста (1668—1744;
Италия), с. 482
Виламовиц-Мёллендорф (von Wilamowitz-
Moellendorff) Ульрих фон (1848—1931;
Германия), с. 545
Виленчик Як. Сол. (1902—39; СССР), с. 38
Вильскер Лейб Хаймович (р. 1919; СССР),
с. 43
Вильчевский Олег Людвигович (1902—64;
СССР), с. 200
Вильяпандо Луис де, с. 279
Виндекенс (van Windekens) Алберт Йорис
ван (р. 1915; Бельгия), с. 185, 517
Виндиш (Windisch) Эрнст (1844—1914; Гер-
мания), с. 183, 218
Винкельман (Winckelmann) Иоганн Иоахим
(1717—68; Германия), с. 545
Винклер (Winkler) Генрих (1848—1930; Авст-
рия), с. 527
Винклер (Winkler) Гуго (1863—1913; Герма-
ния), с. 50
Винников Исаак Нат. (1897 — 1973; СССР),
с. 38, 43. 93, 442
Виноградов Венедикт Степ. (р. 1925; СССР),
с. 421
Виноградов Викт. Ал. (р. 1939; СССР), с.
242
Виноградов Викт. Вл. (1894/95—1969; СССР),
с. 20, 23, 48, 84 85, 89, 113, 114, 115, 128,
160, 247,	257,	261,	262,	263,	267,	290,	291,
295, 303,	304,	314,	317,	318,	321,	338,	342,
347, 348,	373,	374,	393,	397,	398,	399,	407,
410, 425,	426,	427,	440,	450,	453,	459,	468,
470, 472, 473, 474, 475, 476, 482, 483, 484,
493, 559, 560, 565, 567, 568, 579, 608
Винокур Григ. Осип. (1896—1947; СССР),
с. 114, 247, 310, 311, 314. 316, 317, 318,
338, 348, 352, 373, 374, 390, 426, 459, 468,
475, 493, 558, 568
Винокур Тат. Григ. (р. 1924; СССР), с. 426
Винтер (Winter) Вериер (р. 1923; ФРГ),
с. 517
Виньяс-Уркиса М. Т., с. 287
Виролло (Virolleaud) Шарль (1879—1968;
Франция), с. 229, 442
Виртаранта (Virtaranta) Пертти (р. 1918;
Финляндия), с. 551
Витгенштейн (Wittgenstein) Людвиг (1889—
1951; Австрия), с. 269, 275, 401, 412, 415,
440, 450, 483
Витзен, В и т с е н (Witsen) Николай Кор-
нелий (1641-1717; Дания), с. 286, 432,
523, 550, 624
Вихман (Wichmann) Ирьё (Юрий) (1868—
1932; Финляндия), с. 550
Вицнхл, Выцихл В., с. 56
Вишенский Иван (16—17 вв.; Украина), с.
534
Владимиров П. В. (Россия), с. 209
Владимирцев Бор. Як. (1884—1931: СССР),
с. 305, 475, 623
Влахов К., с. 185, 561
Водник (Vodnik) Валентин (1758 — 1819; Сло-
вения), с. 464
Водофф (Vodoff) Вл. (р. 1935; Франция),
с. 360
Вожла (de Vaugelas) Клод Фавр де (1585—
1650; Франция), с. 419, 494
Войтонис Н. Ю., с. 401
Волков Ив. Мих. (1882 или 1883—1919;
Россия), с. 43, 149
Волхонский Бор. Мих. (р. 1955; СССР),
с. 191
Володин Ал-др Пав. (р. 1935; СССР), с. 272,
586
Вольф (Wolf) Г., с. 73
Вольф Ел. Мих. (1927—89; СССР), с. 234,
421
Вольф (Wolf) П. де, с. 72	,
Вольф (Wolf) Фридрих Август (1759—1824;
Германия), с. 545
Вомперский Вал. Пав. (р. 1924; СССР),
с. 84
Вондрак (Vondrak) Вацлав (1859—1925; Че-
хословакия), с. 184, 360, 459
Вопадева (Vopadeva; 13 в.; Индия), с. 178
Воробьев-Десятовский Вл. Свят. (1927—
1956; СССР), с. 191
Воронин В. А. (СССР), с. 225
Воронина И. И. (СССР), с. 26
Ворт, Уэрт (Worth) Дин Стоддард
(р. 1927; США), с. 313, 315, 366. 396, 459
Ворхуве (Voorhoeve) Ян (1923—83; Нидер-
ланды), с. 69, 73
Востоков Ал-др Хрпстоф. (1781—1864; Рос-
сия), с. 25. 113, 114, 115, 134, 161, 182,
247, 261, 298, 348, 359, 425, 435, 458, 545,
578, 621, 622
Врачу (Vraciu) Аритон (р. 1927; Румыния),
с. 561
Вреде (Wrede) Фердинанд (1863—1934; Гер-
мания), с. 100, 133, 268, 489
Вригт (von Wright) Георг Хендрик фон
(р. 1916; Финляндия), с. 269
Вулф (Woolf) К., с. 503
Вульфила, см. Улъфила
Вундерлих (Wunderlich) Петер (р. 1938;
ФРГ), с. 137
Вундт (Wundt) Вильгельм (1832—1920; Гер-
мания), с. 124, 221, 299, 342, 400, 405,
439, 450, 482
Вурм (Wurm) Стивен (р. 1922; Австралия),
с. 365, 506
Выготский Лев Сем. (1896—1934; СССР),
с. 54, 85, 169, 327, 387, 404, 412, 453, 622
Высотский Сер. Сер. (р. 1908; СССР), с. 134
Выхухолев В. В. (СССР), с. 191
Вэиь Лянь (р. 1920; Китай), с. 224
Вюстер (Wiister) Ойген (1898—1977; Авст-
рия)» с« 594
Вяари (Vaari) Эдуард (р. 1926; СССР),
с. 551
Вяяияиен, В я и я н е и (Vaananen) Вейко
(р. 1905; Финляндия), с. 420
Габеленц (von der Gabelentz) Ханс Георг
Коион фон дер (1840—93: Германия),
с. 23, 224, 333, 473
Габелеиц (von der Gabelentz) Ханс Конон
фон дер (1807—74; Германия), с. 23, 333
Габен (von Gabain) Аннемарн фон (р. 1901;
Германия, ФРГ), с. 144, 527
Габинский Марк Ал-др. (р. 1932; СССР),
с. 26, 64, 421
Габучан Грачия Микаэлович (р. 1926; СССР),
с. 38, 39
Гавлик (Havlik) Антонин (1855—1935; Че-
хословакия), с, 91, 92
Гавранек (Havranek) Богуслав (1893—1978;
Чехословакия), с. 63, 64, 338. 390. 459. 482,
568
Гаврин Сер. Георг. (СССР), с. 560
Гагуа Русудана Ражденовна (р. 1917; СССР),
с, 325
Гаджиев Магомед Магомедович (1897—1958:
СССР), с. 256
Гаджиева Нинель Зейиаловна (р. 1926;
СССР), с. 44, 474, 476, 568
Гаичова (Hajidovi) Эва (р. 1935; Чехослова-
кия), с. 566
Гай (Gaj) Людевит (1809—72; Югославия)
с. 444
Гайгер (Geiger) Вильгельм (1856—1943; Гер-
мания), с. 191, 199, 363
Гайдаров Ражцдии Идаятович (р. 1923;
СССР), с. 256
Гак Вл. Григ. (р. 1924; СССР), с. 110,
114, 117, 169, 234 , 257 , 261, 314, 398, 444,
451, 453, 475, 519, 566
Галан Л., с. 74
Галкин Ив. Степ. (р. 1930; СССР), с. 551
Галлатен, Галлатин (Gallatin) Алберт
(1761-1849; США), с. 506
Галиайтите (Galnaityte) Эльзе (р. 1929;
СССР), с. 48
Гальперин Йл. Ром. (р. 1905; СССР), с.
461, 475, 476
Гаман (Hamann) Иоганн Георг (1730—88;
Германия), с. 400, 606
Гамкрелидзе Тамаз Валер, (р. 1929; СССР),
с. 50, 108, 120, 147, 175, 184, 185, 186,
207, 298, 370, 419, 440, 474, 476, 497, 514, 572
Гаммер-Пурппталь (Hammer-Purgstall) Йозеф
(1774—1856; Австрия), с. 525
Гамперц (Gumperz) Джон (р. 1922; США),
с. 191, 568
Ган (Hahn) Иогани Георг. (1811—69; Гер-
мания), с. 26, 182
Ганиев Абдухафиз Ганиевич (р. 1929;
СССР), с. 200
Ганка (Hanka) Вацлав (1791—1861; Чехо-
словакия), с. 21, 458, 545
Ганковский Юр. Вл. (р. 1921; СССР), с. 192
Ганн Б., с. 148
Ганшов (Ganschow) Герхард (р. 1923; ФРГ),
с. 551
Гао Минкай (1911—65; Китай), с. 224
Гарбини (Garbini) Джованни (Италия), с. 442
Гарвин (Garvin) Пол Л. (р. 1919; США),
с. 131
Гард (Garde)Поль (р. 1926; Франция), с. 428
Гардинер (Gardiner) Алан Хендерсон (1879—
1963; Англия), с. 148, 168, 396, 403, 415
Гарибян Арарат Саакович (1899—1977;
СССР), с. 44, 474, 476
Гаркави Авраам Як. (1835 пли 1839—1919;
Россия), с. 93, 442
Гарткнох (Garthknoch) X., с. 66
Гартман П., см. Хартман П.
Гаспаров Бор. Мнх. (р. 1940; СССР, США),
с. 407
Гасри, Гатри (Guthrie) Малколм (р.
1903; Англия), с. 57, 58. 67, 68, 69, 70, 93,
99, 112, 169, 173, 220, 235, 244, 267, 340,
423, 424, 434, 481, 521, 534, 588
Гастер (Gaster) Мозес (1856—1939; Румы-
ния), с. 360
Гатерс (Gaters) Алфред (1921—86; Латвия,
ФРГ), с. 66
Гатшет (Gatschet) Алберт Сэмюэл (1832 —
1907; Швейцария, США), е. 506
Гаффаров Абдураззок (Раззок) Гаффаропич
(р. 1932; СССР), с. 200
Гвиди (Guidi) Игнацио (1844—1935; Италия),
с. 600
Гвоздарев Ю. А. (СССР), г. 560
Гвоздев Ал-др Ник. (1892—1959; СССР),
с. 118, 134, 350, 351, 352
Гвоздиков Бор. Иос. (СССР), с. 160
Гебауэр (Gebauer) Ян (1838—1907; Чехосло-
вакия), с. 458
Гегель (Hegel) Георг Вильгельм Фридрих
(1770-1831; Германия), с. 123, 286, 324,
400, 452, 486, 544
Гёдель, Г о д е л ь (Godel, Godel) Роберт
(р. 1902; Австрия, Швейцария), г. 151
Гедо (Gaidoz) Анри (1842—1932; Франция),
с. 218
Гёзекеи (Goseken) Генрих (1612—81; Герма-
ния, Эстония), с. 550
Гезениус (Gesenius) Вильгельм (1786—1842;
Германия), с. 93, 442
Гейгер В., см. Гайгер В.
Гейртьеис (Geurtjens) Хендрик (1845— ?;
Нидерландская Индия), с. 365
Гейтлер (Geitler) Леопольд (1847—85; Чехо-
словакия), с. 65, 360, 458
Гелб, Г е л ь б (Gelb) Игиас Джей (р. 1907;
Польша. США), с. 163, 184, 275, 442, 445
Гельгардт Ром. Робертович (1906—82; СССР),
Гельднер (Geldner) Карл Фридрих (1852—
1929; Германия), с. 190, 199
Гельмгольц (von Helmholtz) Герман Людвиг
Фердинанд фон (1821—94; Германия),
с. 24, 554
Генец (Genetz)Арвид (1848—1915; Финлян-
дия), с. 550
Генко Аиат. Нестер. (1896—1941; СССР),
с. 207, 256
665
Георгиев Вл. (р. 1908; Болгария), с. 63, 64,
141, 185, 196, 459, 491, 561, 618
Георгиев Емил (1910—82; Болгария),
с. 360
Георгиевский Сер. Мпх. (1851—93; Россия),
с. 224
Гераклит Эфесский (HerAkleitos Ephe-
sios; ок. 544—540 до и. э.— ?; Др. Гре-
ция), с. 35
Гербарт (Herbart) Иоганн Фридрих (1776—
1841; Германия), с. 405
Герберштейн (Herberstein) Зигмунд (1486—
1566; Австрия), с. 550
Гердер (Herder) Иоганн Готфрид (1744—
1803; Германия), с. 123, 165, 400, 486,
487, 513
Герети П., с. 543
Герман (Hermann) Эдуард (1869—1950; Гер-
мания), с. 65, 66
Гермоген (Hermofienes) из Т а р с а (ок.
160 — 225; Др. Греция), с. 35, 520
Геродиан (Herodianos; ок. 170 — ок. 240;
Др. Рим), с. 542
Герулис (Gerulis) Юргис (1888 — ок. 1945;
Литва), с. 65, 66, 67
Герценберг Леонард Георг, (р. 1934; СССР),
с. 185, 199, 253
Гершевич (Gershevitch) Илья (р.	1914;
Англия), с. 185, 199
Гегихий, И с и х и й (Hesychios) (5	в.;
Александрия Египетская), с. 27, 141, 187
Гётце (Goetze) Альбрехт (1897—1971; Герма-
ния, США), с. 50, 184, 571
Гиббон (Gibbon) Эдуард (1737—94; Англия),
с. 486
Гпвон (Givon) Талми (р. 1936; США), с. 135,
535
Гиганов Иос. Ив. (7 — 1800: Россия),
с. 526
Гийом (Guillaume) Гюстав (1883—1960; Фран-
ция), с. 48, 321, 420, 565
Гилей (Ghilain) Антуан (1901—47; Бельгия),
с. 199
Глмбутас (Gimbutas) Мария (р. 1921; США),
с. 186
Гиндин Леоп. Ал-др. (р. 1928; СССР), с. 185,
561
Гинзбург Еф. Лейзеровпч (р. 1932; СССР),
Гиннекен (van Ginneken) Якобус Йоаннес
Антониус ван (1877 — 1945; Нидерланды),
с. 342, 362
Гинь (de Guignes) Жозеф де (1721—1800;
Франция), с. 147
Гиппер (Gipper) Хельмут (р. 1919; ФРГ),
с. 330
Гиргас Вл. Фед. (1835—87; Россия), с. 38
Гирдянис А., с. 67, 475
Гиро (Guiraud) Пьер (р. 1912; Франция),
с. 381, 420
Гиро-Вебер (Guiraud-Weber) Маргерит (р.
1938; Франция), с. 380
Гич П., с. 269, 275
Гишар (Guichard) Этьен (кон. 16 — 1-я пол.
17 вв.; Франция), с. 486
Гладкий	Ал. Вас.	(р. 1928; СССР),
с. 332
Гладров	(Gladroff)	Вольфганг	(ФРГ),
с. 566
Глинц (Glinz) Ханс (р. 1913; Швейцария),
с. 330
Глисон (Gleason) Генри (р. 1917; США),
с. 150
Гловинская Марина Як. (р. 1936; СССР),
с. 48, 566
Глускина Гита Менделевна (р. 1922; СССР),
с, 43, 93
Гмелин (Gmelin) Самуэль Готлиб (1745—74;
Германия, Россия), с. 199
Гоббс (Hobbes) Томас (1588—1679; Англия),
с. 262
Гогсбашвили Як. Сем. (1840—1912; Россия),
с. 120
Годфруа-Демонбин, Го д ф р уа - Де-
мом б и н (Gaudefroy-Demomhynes)
Морис (1862—1957; Франция), с. 18,
37
Голанов Ив. Григ. (1890—1967; СССР),
с. 134
Голди X., с. 73
Голенищев Вл. Сем. (1856—1947; Россия,
Египет), с. 50. 148, 149, 623
Головин Бор. Ник. (1916—84; СССР), с. 85,
169, 262, 331, 426
Головнин Ив. Вас. (р. 1922; СССР), с. 624
Голомб (Golomb) Збигнев (р. 1923; Польша,
США), с. 461, 462
Голтон (Galton) Херберт (р. 1917; США),
с. 48
Голубева Ел. Георг, (р. 1930; СССР), с. 421
Гольдеиберг Г., с. 600
Гольдерман Ж. Б. Д., с. 525
Гольдин Вал. Евсеевич (СССР), с. 414
Гольдциер (Goldziher) Игиац (1850—1921;
Венгрия), с. 442
Гомбоев Галсаи (1818 или 1822—1862 или
1863; Россия), с. 305
Гомбоц (Gombocz) Золтан (1877—1935; Венг-
рия), с. 525, 527, 550
Гонда (Gonda) Яи (р. 1905; Нидерланды),
с. 191
Гонейм (Ghoneim) Мохамед Закария (Еги-
пет), с. 148
Гонсалес (Gonzales) Эндрю Б. (р.	1940;
Филиппины), с. 544
Горалек (Horilek) Карел (р. 1908; Чехосло-
вакия), с. 459
Гораполлон (5 в.; Египет), с. 147
Гораций (поли, имя Квинт Гораций Флакк —
Quintus Horatius Flaccus; 65—8 до н. э.;
Др. Рим), с. 35
Горбачевич Кир. Сер. (р. 1925; СССР),
с. 427
Горгий (Gorgias) из Леонтин (ок.
480 — ок. 380 до н. э.; Др. Греция), с.
35, 416, 542, 544
Горгоииев Юр. Ал-др. (1932—72; СССР),
с. 307
Гордина Мирра Вен. (р. 1925; СССР),
с. 352, 374/471, 515
Гордлевский Вл. Ал-др. (1876—1956; СССР),
с. 476, 526
Гордон (Gordon) Сайрус (р. 1908; США),
с. 442
Горелов Вл. Ив. (р.	1911; СССР),
с. 224
Горелов Ил. Наумович (р. 1948; СССР),
с. 85, 221, 476
Горнфельд Арк. Георг. (1867—1941; Россия,
СССР), с. 569
Городецкий Бор. Юл. (р. 1942; СССР),
с. 257, 261
Горцевская Вера Авг. (р. 1906; СССР),
с. 523
Горшкова Кл. Вас. (р. 1921; СССР), с. 426
Госсеи (Gossen) Карл Теодор (1915—83;
Швейцария), с. 420
Готвальд Иос. Фед. (1813—97; Россия), с. 38
Готшед (Gottsched) Погани Кристоф (1700—
1766; Германия), с. 100, 329
Готьо (Gauthiot) Робер (1876—1916; Фран-
ция), с. 183, 185, 199, 200, 363
Гоуд (Gode) Ал-др (р. 1906; США), с. 202
Гофмаи О., см. Хофман О.
Гоша (Gauchat) Луи (1866—1942; Швейца-
рия), с. 133, 420
Гошев Иван (1886—1965; Болгария), с. 360
Гошкевич Иос. Аит. (1814—75; Россия),
с. 624
Грабис (Grabis) Рудольф (р. 1906; СССР),
с. 66
Грайс (Grice) П., с. 269, 390
Граммов (Grammont) Морис (1866—1946;
Франция), с. 292, 554, 562
Гранде Бенцион Меерович (1891 — 1974;
СССР), с. 38, 39, 90, 442
Гранстрем Евгения Эд. (р. 1912; СССР),
с. 359
Грапов (Grapow) Герман (1885—1967; Гер-
мания), с. 148
Грассери (de la Grasserie) Рауль де ла
(1839—1914; Франция), с. 364
Грассман (Grassmann) Герман (1809—77;
Германия), с. 117, 183, 190, 555
Граудивя М. (СССР), с. 66
Траур (Graur) Александру (р. 1900; Румы-
ния), с. 562
Гребенщиков Ал-др Вас. (1880—1941; СССР),
с. 523
Грёбер (Grober) Густав (1844—1911; Герма-
ния), с. 419
Гребо С., с. 600
Грей (Gray) Луис Херберт (1875—1955;
США), с. 37
Греймас (Greimas) Альгирдас (р. 1917;
Франция), с. 137
Грёиииг (Groening) Микаэль (1714—48;
Швеция), с. 622
Греч Ник. Ив. (1787—1867; Россия), с. 48,
114, 161, 396, 425, 472
Григорий Иоанн бар Эбрей (Абу-ль-фарадж)
(1226—86; Сирия), с. 43
Григорович Викт. Ив. (1815—76; Россия),
с. 359, 458, 623
Григорьев Вас. Вас. (1816—81; Россия),
с. 568
Григорьев Викт. Петр. (р. 1925; СССР),
с. 85, 196, 426
Григорьева Ал-дра Дм. (р. 1908; СССР),
с. 85, 426
Гриера Каха (Griera Caja) Антонио (1887—
1974; Испания), с. 420
Гримм (Grimm) Вильгельм (1786—1859;
Германия), с. 545
Гримм П., с. 182
Гримм (Grimm) Якоб (1785—1863; Германия)
с. 9, 100, 119, 182, 298, 370, 487, 535, 545,
621, 622
Гримме (Grimme) Хуберт (1864—1942; Гер-
мания), с, 403
Грин (Greene) Дейвид (1913—81; Англия,
Ирландия), с. 219
Гринберг (Greenberg) Джозеф Харолд (р.
1915: США), с. 17, 18, 20, 21, 31, 34,
42, 43, 46, 56, 57, 58, 67, 68, 72, 78, 121,
124, 125, 131, 138, 162, 174, 177, 213, 217,
220, 230, 231, 235, 236, 240, 246, 249, 261,
267, 278, 283, 287, 298, 314, 332, 333, 334,
339, 433, 434, 437, 442, 451, 454, 472, 480
498, 505, 506, 512, 513, 514, 522, 524, 563,
568, 573, 577, 582, 587, 610
Гринкова Над. Пав. (1895—1961; СССР),
с. 134
Грирсон (Grirson) Джордж Абрахам (1851 —
1941; Англия, Ирландия), с. 123, 127,
179, 190, 191, 200, 340
Грисле Р. (СССР), с. 66
Гриффит, Гриффис (Griffith) Фрэнсис
Ллевеллин (1862 — 1934; Англия), с. 293
Гркович М., с. 459
Грозный (Hrozny) Бедржих (1879—1952;
Чехословакия), с. 50, 132, 184, 571
Гроот (de Groot) Алберт Виллем де (1892—
1963; Нидерланды), с. 379, 396. 496
Гроот (de Groot) Каспер де (р. 1948; Нидер-
ланды), с. 566
Грот Як. Карлович (1812—93; Россия), с.
247, 261, 406, 407, 425, 440, 507
Гротефенд (Grotefend) Георг Фридрих
(1775—1853; Германия), с. 49, 132, 142,
199, 228
Грубе (Gruhe) Вильгельм (1855 — 1908: Рос-
сия, Германия), с. 227, 332, 523, 582
Грубор (Grubor) Джуро (1869—1950; Югос-
лавия), с. 48, 357, 386
Грузов Леон. Петр.(р. 1931; СССР) с. 551
Груиский Ник. Куз. (1872-1951; СССР),
с. 570
Грэгг (Gragg) Г. (США), с. 249
Грюнберг (Грюнберг-Цветинович) Ал-др
Леонович (р. 1930; СССР), с. 127, 191, 200,
34Q, 476
Губанов Ю. П. (СССР), с. 38
Губоглу (Guboglu) М., с. 526
Гудава Того Евстаф. (1922—76; СССР),
с. 207, 476
Гуер (Hujer) Олдржих (1880—1942; Чехо-
словакия), с. 459
Гужием, Г у г е и е й м (Gougenheim) Жорж
(1900—72; Франция), с. 420
Гуй Фу, с. 360
Гукасян Ворошил Левонович (р. 1932'
СССР), с. 256, 568
Гулыга Ел. Вл. (1911-77; СССР), с. 234,
566, 567
Гуляев Евг. Сем. (1928—77; СССР),
с. 551
Гумбольдт (von Humboldt) Карл Виль-
гельм фон (1767 —1835; Германия),
с. 13, 86, 123, 124, 136, 159, 166, 168, 192,
261, 263, 302, 330, 400, 405, 412, 414
415, 439, 441, 452, 458, 465, 482, 486, 487.
491, 512, 513, 544, 569, 570, 595, 606, 621
Гуревич Изабелла Сам. (р. 1932; СССР)
с. 224—225
Гурнович X., с. 66
Гуров Никита Вл. (р. 1935; СССР), с. 191
Гуру К., с. 191
Гурычева Марина Сем. (1908—69; СССР),
с. 421
Гусмани (Gusmani) Роберто (Италия)
с. 184, 563, 572
Гуссерль (Gusserl) Эдмунд (1859 — 1938; Гер-
мания), с. 124, 152, 176, 497
Гутслафф (Gutslaff) Иоганн (г. рожд.
неизв.— 1657; Германия, Эстония),
с. 550
Гухман Мирра Мойс. (1904—89; СССР)
с. 100, 114, 135, 161, 271, 366, 381, 385,
474, 476, 514, 566, 567, 622
Гуя (Gulya) Янош (р. 1933; Венгрия), с. 550
Гу Яньу (1613—82; Китай), с. 225
Гхатаге Амрит Мадхав(р. 1913; Индия), с. 191
Гхош Гиришчандро (1844—1912; Индия),
с. 191
Гылыбов Гылыб (1892—1972; Болгария),
с. 526
Гэрднер (Gairdner) У. X. Т. (1873-1928; Анг-
лия), с. 37
666
Гюбшман И. Г., см. Хюбшман И. Г.
Гюльденштедт,	Г ильде нштедт,
Иоганн Антон <1745-—81; Россия), с. 199, 207
Гюльмагомедов Ахмадулла Гюльмагомедович
(р. 1936; СССР), с. 256
Гюнтерт (Giintert) Герман (1886—1948; Гер-
мания), с. 186, 362
Гютербок (Guterbock) Ханс Густав (р.
1908; США), с. 571
Давидова Ант. Ал-др. (р. 1928; СССР),
с. 191
Давыдов Ив. Ив. (1794—1863; Россия),
с. 114, 274, 425, 435, 450, 622
Дайен (Dyen) Исидор (р. 1913; США),
с. 13, 544
Дайен Ф., с. 375
Дай Чжэнь (1723-77; Китай), с. 360
Далби Д., с. 58, 67
Даль Вл. Ив. (1801—72; Россия), с. 134, 259,
261, 425, 426, 623
Даль (Dahl) Отто Кристиан (Норвегия),
с. 14
Даль (Dahl) Эстен (р. 1945; Швеция), с. 48,
126, 221
Дальгарно (Dalgarno) Джордж (1619 или
1626—1687; Англия), с. 196
Дамаскин (имя в монашестве; собств. имя
и фам. Дмитрий Семе н о в - Р у д-
н е в ; 1737—95; Россия), с. 550
Дамбе (Dambe) Валлия (р. 1912; СССР),
с. 66
Дамбрюиас (Dambriunas) Леонардас (1906—
1976; США), с. 48
Дамдинсурэн Цэндэйн (р. 1908; МНР), с. 305
Дамле (Damle) М. К., с. 191
Дамуретт (Damourette) Жак (1873—1943;
Франция), с. 420, 562	~
Данг Нгием Ван (Dang Nghiem Van; Вьет-
нам), с. 209
Данеш (Danes) Франтишек (р. 1919; Чехо-
словакия), с. 23, 48, 114, 292, 391, 396,
435, 459, 507, 566, 567
Даниил Мосхополитис, Михаил Адам
Хаджи (Daniil Moscopoleanul; 18 в.,
Румыния), с. 62
Данилов Ив. Степ. (р. 1923; СССР), с. 38
Даничич Джуро (1825—82; серб, филолог),
с. 458
Данстан (Danstan) Элизабет (р. 1932; Анг-
лия), с. 69, 73
Данте Алигьери (Dante Alighieri; 1265—1321;
Италия), с. 419, 486, 621
Дарбсева Анна Ангадыковна (р. 1917; СССР),
с. 305
Д’Арбуа де Жюбенвиль А., см. Арбуа де
Жюбенвиль А. д'
Д’Арко С. Авалле, см. Авалле д'Арко С.
Дармстетер (Darmesteter) Арсен (1846—88;
Франция), с. 127, 261
Дармстетер (Darmesteter) Жам (Джеймс)
(1849—94; Франция), с. 199
Даубарас (Daubaras) Феликсас (р. 1940;
СССР), с. 66
Даукантас (Daukantas) Симонас (1793—
1864; Литва), с. 67
Даукша (Dauksa) Микалоюс (между 1527
и 1538—1613; Литва), с. 67
Даунер (Downer) Г. Б. (Англия), с. 224
Дашко М. А. (СССР), с. 191
Дворянков Ник. Ал-др. (1923—79; СССР),
с. 200
Дебруннер (Debrunner) Альбер (1884—1958;
Швейцария), с. 190, 196
Девото (Devoto) Джакомо (1897—1974; Ита-
лия), с. 44, 185, 205, 420, 489
Дегтярев Вл. Ив. (р. 1936; СССР), с. 579
Дежё (Dezso) Ласло (р. 1927; Венгрия), с. 239
Дейвиде А. Л., с. 525
Дейк (Van Dijk) Теун А. ван (р. 1943; Нидер-
ланды), с. 137
Деймс М. Л., с. 199
Декарт (Descartes; латинизир. Картезий,
Cartesius) Рене (1596—1650; Франция),
с. 196, 258, 291, 401, 496, 513, 544
Делатр (Delattre) Пьер (1903—69; Франция),
с. 292
Делафос (Delafosse) Эрнест Франсуа Морис
(1870-1926; Франция), с. 58, 124, 126,
138, 162, 480
Делич (Delitzsch) Фридрих (1850—1922; Гер-
мания), с. 49. 215
Делормель Ж., с. 196
Дельбрюк (Delbriick) Бертольд (1842—1922;
Германия), с. 146, 183, 184, 190, 298,
302
Деме (Deme) Ласло (р. 1921; Венгрия), с. 551
Деметрий (Demetrios) Фалерский
(ок. 350 — ок. 203 до н. э.; Александрия),
с. 542
Деметрий (Demetrios) Хлор (антич. грамма-
тик; годы жизни неизвестны), с. 27, 35
Демидова (Демидова-Ляшко) Грета Мих. (р.
1938, СССР), с. 43, 93
Демокрит (Demokritos) из Абдер (ок.
460 до н.э.— г. смерти иеизв.;Др. Греция),
с. 35
Демпвольф (Dempwolff) Отто (1871—1938;
Г*рпхля ни о I t* А Ч Слл
Демьянков Валерий Закиевич (р. 1948; СССР),
с. 462, 493
Денисов Петр Никитич (р. 1931; СССР), с. 426,
427, 476
Денсушяну (Densujianu) Овидий (1873—
1938; Румыния), с. 420
Ден Шоусинь, с. 224
Депкин Л., с. 66
Дёрфер (Doerfer) Герхард (р. 1920; ФРГ),
с. 305, 322, 524, 527
Десницкая Агния Вас. (р. 1912; СССР),
с. 26, 44, 63, 64, 271, 321, 474, 476, 618, 622
Дестен Э., с. 74
Детерс (Deeters) Герхард (1892—1961; Гер-
мания, ФРГ), с. 215
Дечев Димитр (1877—1958; Болгария), с. 185,
561
Дечи (Decsy) Дыола (р. 1926; Венгрия,
ФРГ), с. 551
Дешериев Юнус Дешериевич (р. 1918; СССР),
с. 207, 208, 256, 261, 321, 476, 514, 564
Дешериева Там. Ив. (р. 1924; СССР), с. 325
Деянова Мария (Болгария), с. 48
аль-Джавалики Маухиб (1073—1144; араб,
филолог), с. 40
Джавахишвили Ив. Ал-др. (1876—1940;
СССР), с. 360
Джайнендра (7 в., Индия), с. 177
Джанашиа С. Н. (1900—47; СССР), с. 208
Джарылгасинова Роза Шотаевна (р. 1931,
СССР), с. 598
Джастроу (Jastrow) Отто (р. 1942; ФРГ),
с. 37
Джаукян Геворг Бежарович (р. 1920; СССР),
с. 44, 141, 298, 474, 476
Джаядитья (7 в.; Индия), с. 178
Джейранишвили Евг. Фед. (1920—88; СССР),
с. 256
Джемс Р., с. 432
Джефриз М., с. 73
Джилбертсон Г. В., с. 200
Джинджич Е., с. 526
Джонс У., см. Джоунз У.
Джонсон М., с. 297
Джонсон (Johnson) Сэмюэл (1709—84; Анг-
лия), с. 261
Джонсон (Johnson) Эдвин Ли (США), с. 199
Джонстон (Johnston) Харри Хамилтон (1858—
1927; Англия), с. 58, 67, 68, 73, 127
Джорден (Jorden) Элинор Харц (р. 1920;
США), с. 624
Джоунз (Jones) Даниел (1881—1967; Англия),
с. 149, 197, 198, 292, 352, 481, 553, 556
Джоунз (Jones) Дж. М. (7 — 1932; Англия),
с. 218
Джоунз (Jones) Уильям (1746—94; Англия),
с. 153, 182, 190, 486
аль-Джурджани, с. 40
Джха Субхандра (р.	1906; Индия),
с. 191
Джэкендофф (Jackendoff) Рей С. (р. 1945;
США), с. 197
Джэксон (Jackson) Кеннет Харлстон (р.
1909; Англия), с. 218, 219, 375
Дзендзелевский Иос. Ал. (р. 1921; СССР),
с. 474, 475
Дзенит Свет. Яновиа (р. 1928; СССР), с. 191
Дзидзигури Шота Варламович (р. 1911;
СССР), с. 207, 476
Дидерихсен (Diderichsen) Пауль (1905—64;
Дания), с. 239
Дидим (Didymus) (63 до н. э.— ?; Александ-
рия Египетская), с. 27
Дидро (Diderot) Дени (1713—84; Франция),
с. 261, 274, 561
Дием (Diem) Вериер (ФРГ), с. 37
Дик (Dik) Симон Корнелис (р. 1940; Нидер-
ланды), с. 566
Дикенман Э., с. 459
Диксон (Dixon) Роланд, с. 573
Диллон (Dillon) Майлз (1900—72; Ирлан-
дия), с. 218
Дильачар (Dilapar) Агоп (1895—1979;Турция),
с. 527
Дильман (Dillmann) Кристиаи Фридрих
Август (1823—94; Германия), с. 442, 600
Дингес (Dinges) Г. Г. (1893-1933), с. 318
Диннии (Dinneen) Френсис Патрик (р.
1923; США), с. 218
Диоген (Diogenes) Вавилонский (ок,
240—150 до н.э.), с. 495
Диогениан (Diogeneiands, Diogeniands; 2 в.,
Др. Греция), с. 27
Диоген Лаэртский (Diogenes Laertios;
1-я пол. 3 в.; Др. Греция), с. 27,
495
Дионисий Г аликарнасский (Diony-
sios Halikarnassdus; гг. рожд. и смерти
неизв.; Др. Греция), с. 24, 27, 35, 416,
542
Дионисий (Dionysios) Фракийский
(170—90 до н.э.; Др. Греция), с. 27, 47,
323, 400, 465, 485, 500, 504, 544, 578
Дирр (Dirr) Адольф (1867—1930; Германия),
с. 207, 256
Дифлот (Diffloth) Жерар, с. 52, 307
Диц (Diez) Фридрих Кристиан (1794—1876;
Германия), с. 48, 182, 419, 489
Дмитревский Ал. Аф. (1856—1929; Россия,
СССР), с. 379, 570
Дмитриев Ник. Конст. (1898—1954; СССР),
с. 90, 318, 476, 526
Добиаш Ант. Вяч. (1846 или 1847 — 1911;
Россия), с. 570
Добиаш-Рождественская Ольга Ант. (1874—
1939; СССР), с. 359
Добровский (Dobrovsky) Йозеф (1753—1829;
Чехословакия), с. 21, 182, 247, 360, 458,
581
Добротворский Мих. Мих. (1836—74; Рос-
сия), с. 20
flo6coH_^Dobson) Уильям (1913—82; Канада),
Додыхудоев Рахим Халилович (р. 1928;
СССР), с. 200
Доза (Dauzat) Альбер (1877 — 1955; Франция),
с. 44, 196, 347, 420, 562
Дози (Dozy) Рейнхарт (1820—83; Нидерлан-
ды), с. 37
Док (Doke) Клемент Мартин (1893—1980;
Англия, ЮАР), с. 57, 58, 70, 78, 220, 235,
277, 340
Докулил (Dokulil) Милош (р. 1912; Чехосло-
вакия), с. 235, 346, 396, 459, 468, 566
Долобко Милий Гер. (1884—1935; СССР),
с. 317
Домашнее Анат. Ив. (р. 1927; СССР),
с. 101
Домерг Ю. (1745—1810; Франция), с. 419
Доиат (Donatus) Элий (4 в.; Рим), с. 27, 35,
47, 146, 274
Дондуа Карпез Дариспаиович (1891—1951;
СССР), с. 476
Доннё, Д о и ё Ж., с. 58, 163
Доннелан К., с. 411
Доннер (Donner) Кай (1888—1935; Финлян-
дия), с. 150, 432, 550
Доннер (Donner) Отто (1835—1905; Россия,
Финляндия), с. 527, 550
Дорм П., с. 37
Дорм (Dhorme) Эдуард Поль (1881—1966;
Франция), с. 74
Дорн Бор. (Бернгард) Аид. (1805—81; Рос-
сия ) с. 199
Дорнза’йф (Dornseiff) Франц (1888—1960;
Германия, ГДР), с. 346, 380
Дорофеева-Киселева Лид. Ник. (1922—90;
СССР), с. 200
Дорошевский (Doroszewski) Витольд Ян
(1899—1976; Польша), с. 459
Дорси (Dorsey) Джеймс Оуэн (1848—95;
США), с. 454
Достал (Dostdl) Антонин (р. 1906; Чехосло-
вакия), с. 48
Доттен (Dottin) Жорж (1863—1928; Франция),
с. 218
Драббе (Drabbe) Петер (1887 — ?; Нидер-
ланды), с. 365
Дравинып (Dravips) Карлис (р. 1901; Шве-
ция), с. 65, 66
Драгунов Ал-др Ал-др. (1900—55; СССР),
с. 90, 224, 373, 374, 471, 475, 503
Драгунова Ек. Ник. (1901—64; СССР),
с. 224
Драйвер (Driver) Годфри Роле (1892—1975;
Англия), с. 442
Дрезен Э. К., с. 196
Дресден (Dresden) Марк Й. (р. 1911; Нидер-
ланды, США), с. 185, 199
Дреслер (Dressier) Вольфганг (р. 1939; Авст-
рия), с. 48, 137, 316, 467, 468
Дрессель (Dressel) Георгий (г. рожд. неизв.—
1698; Германия, Латвия), с. 66
Дридзе Тамара Мойс. (СССР), с. 405
Дриотон (Drioton) Этьен (1889—1961; Фран-
ция), с. 148
Дроуэр (Drower) Маргарет Стефана (р. 1911;
Англия), с. 442
Дрымбэ (DrimbS) Владимир (р. 1924; Румы-
ния), с. 526
667
ад-Дуали Абу-ль-Асуад (г, рожд. неизв.—
ок. 680 или 688: араб, филолог), с. 39
Дуань Юйцай (1735—1815; Китай), с. 225
Дубиньский А., с. 526
Дубровина Зин. Мих. (СССР), с. 551
Дуличенко Ал-др Дм. (р. 1941; СССР), с. 196,
598
Дульзон Анд. Петр. (1900—73; СССР), с. 151,
432, 476, 526, 551
Дунаевская Ир. Мих. (р. 1919; СССР), с. 572
Дунсдорф (Dunsdorf) Эдгар (р. 1904; США),
с. 66
Дун Цзобинь. с. 360
Дуриданов Ив. (р. 1920; Болгария), с. 185,
459, 561
Дурих Вяч. Михаил (в монашестве Форту-
нат, 1735 или 1738—1802; Чехия), с. 458
Дурново Ник. Ник. (1876—1937; СССР),
с. 134, 244. 257, 314, 316, 317, 318, 342,
425, 426, 459, 472, 475, 484
Дыбо Вл. Ант. (р. 1931; СССР), с. 25, 172,
185, 459, 475, 497, 514, 515, 587
Дымшиц Залмон Мовшевич (1921—90;
СССР), с. 191
Дьёрке (Gyorke) Йожеф (1906—46; Венг-
рия), с. 550
Дьяков Ал. Мих. (1896—1974; СССР), с. 192
Дьяконов Иг. Мих. (р. 1914/15; СССР),
с. 42, 43, 49, 50, 55, 56, 57, 74, 132, 185, 199,
215, 249, 274, 321, 442, 490, 491, 547, 563, 574
Дьяконов Мих. Мих. (1907—54; СССР),
с. 199, 360
Дьярмати (Gyarmathi) Шамуэль (1751—1830;
Венгрия), с« 550
яс	Сч 217
Дюбуа (Dubois) Жак (1478—1555; Франция),
с. 420, 521, 543
Дюгае И., с. 69
Дюмарсэ, дю Марез (Dumarsais) Сезар
Шено (1676-1756; Франция), с. 274, 419,
536
Дюмезиль (Dumezil) Жорж Эдмон Рауль
(1898—1986; Франция), с. 186, 208, 220
Дюнан М., с. 74
Дюпон-Соммер (Dupont-Sommer) Андре
(1900—83; Франция), с. 442
Дюркгейм (Durkheim) Эмиль (1858—1917;
Франция), с. 152, 276, 482, 561
Дюрович Л., с. 367
Дюфриш-Деженетт (Dufriche-Desgenettes)
А. (1804— ок. 85; Франция), с. 554
Дюшен-Гийемен (Duchesne-Guijlemin) Ж.
(р. 1910; Бельгия), с. 199
Евгеньева Анаст. Петр. (1899—1985; СССР),
с. 85, 426
Евсевьев Мак. Еве. (1864—1931; СССР), с. 550
Ёвстатиевич (Eustatievici) Димитрие (1730
или 1735—1796; Румыния), с. 419
Егере (Jegers) Бенджамин (р. 1915; США),
с. 65, 66
Егиазаров С. А., с. 199
Егоров Вас. Георг. (1880-1974; СССР),
с. 526
Егорова Раиса Петр. (р. 1932; СССР), с. 191
Едличка (Jedlicka) Алоис (р. 1912; Чехосло-
вакия), с. 338, 459, 568
Елезович (Elezovic) Григорие Глиша (1879—
1960; Югославия), с. 526
Елизаренкова Тат. Як. (р. 1929; СССР),
с. 48. 191
Елизарова Март. Мих. (р. 1938; СССР),
с. 93
Елисеев Юр. Сер. (р. 1925; СССР), с. 551
Ельмслев (Hjelmslev) Луи (1899—1965; Да-
ния), с. 107, 233, 234, 239, 313, 317, 366,
367, 393, 415, 435, 441, 448, 465, 543, 545,
553, 606, 622
Енсен (Jensen) Ханс (1884—1973; Германия,
ГДР), с. 375
Ермолаев Ал-др Ив. (1780—1828; Россия),
с. 359
Ермушкии Гр. Ив. (р. 1932; СССР), с. 551
Ернштедт Викт. Карлович (1854—1902; Рос-
сия). с. 359
Есенгулов Адай Есенгулович (р. 1925; СССР),
с. 477
Есипов Григ. Вас. (1812—99; Россия), с. 359
Есперсен (Jespersen) Иене Отто Харри
(1860-1943: Дания), с. 57, 137, 151, 183,
196, 202, 239, 290, 295, 314, 354, 355, 385,
396, 450, 451, 452, 473, 491, 497, 507. 518,
5t9, 546, 554, 562, 564, 565, 566, 585
Ефимов Ал-др Ив. (1909—66; СССР), с. 475
Ефимов Ал-др Юр. (р. 1952; СССР), с. 53
Ефимов Вал. Ал-др. (р. 1933; СССР), с. 200
Жаба А.Д., с. 199
Жаба (Zaba) Збинек (р. 1917; Чехословакия),
с. 148
Жгенти Сер. Мих. (1912-63; СССР), с. 207
Жеребин В. М. (СССР), с. 225
Жидович Мария Аид. (1906—78: СССР),
с. 475
Жилина Т. И. (СССР), с. 551
Жилко Федот Троф. (р. 1908; СССР),
с. 475
Жильерон (Gillidron) Жюль (1854—1926;
Швейцария), с. 44, 133, 134, 183, 268, 420,
489, 562, 597, 621
Жиикин Ник. Ив. (1893-1979; СССР), с. 85,
233, 404, 415, 453
Жинью (Gignoux) Филипп (р. 1931: Фран-
ция), с. 199, 200
Жираи (Zcirai) Миклош (1892—1955; Венг-
рия), с. 549, 550
Жирар (Girard) Габриэль (1677—1748; Фран-
ция), с. 419
Жирков Лев Ив. (1885-1963; СССР), с. 90,
200, 207, 256, 318, 461, 526, 622
Жирмунский Викт. Макс. (1891—1971;
СССР), с. 44, 84, 100, 261, 268, 298, 314,
347, 348, 453, 468, 474, 476, 482, 483, 622
Жиро-Дювивье (Jirault-Duvivier) Шарль
Пьер (1765—1832; Франция), с. 419
Житецкий Пав. Игн. (1836/37-1911; Рос-
сия), с. 570
Жовтоб^иох Мих. Андр. (р. 1905; СССР),
Жоль К. К., с. 169
Жубанов X. (СССР), с. 526
Жугра А. В., с. 26
Жузе Пант. Крестович (1871—1942; Россия,
СССР), с. 38
Жуков Влас Плат. (р. 1921; СССР), с. 560
Жукова Алевтина Никод. (р. 1927; СССР),
с. 586
Жуковская Лид. Петр. (р. 1920; СССР),
с. 360, 427, 475
Жуковский Вал. Ал. (1858—1918; Россия),
с. 199. 200, 623
Жупаи Я., с. 464
Журавлев Вл. Конст. (р. 1922; СССР),
с. 117, 308, 475, 476, 497, 557
Журавский Арк. Иос. (р. 1924; СССР), с. 475
Жюйаи (Juilland) Альфонс, с. 420
Жюкуа (Juquois) Г., с. 184
Жюльен (Julien) Станислав (др. имя Э н ь я н
Ноэль) (1799—1873; Франция), с. 224
аз-Забиди Мухаммед (1732—91; Ирак), с. 38
Заборский (Zaborski) Анджей (Польша),
с. 249
Заброцкий (Zabrocki) Людвик (1907—77;
Польша), с. 66
Завадовский Юр. Ник. (1909—79; СССР),
с. 38. 57, 265
Завьялова Вал. Ив. (р. 1918; СССР), с. 200
Завьялова О. И. (р. 1947; СССР), с. 225
Загребин Вяч. Мих. (р. 1942; СССР), с. 360
Задоенко Там. Пав. (р. 1924; СССР), с. 224
Задорожный Б. М. (СССР), с. 476
Заза Хасан (Египет), с. 38
Займов Иордан (р. 1921; Болгария), с. 459
Зайде (Zide^ Норман (р. 1928; США), с. 191
Зайдель (Seidel) Ойген (1906—81; Германия,
ГДР), с. 64
Зайлер (Seiler) Ханс Якоб (р. 1920; ФРГ),
с. 48, 514
Зайончковский (Zajaczkowski) Ананиаш
(1903-70; Польша), с. 144, 526
Зайончковский (ZaUczkowsky) Владимир
(Польша), с. 526
Закиев Мирфатых Закиевич (р. 1928; СССР),
с. 477
Закс Г. (США), с. 137
Залевская Ал-дра Ал-др. (СССР), с. 405
Залеман Карл Герм. (1849—1916; Россия),
с. 185, 199, 200, 623
Зализняк Анд. Аиат. (р. 1935; СССР), с. 114,
117, 191, 257, 295, 314, 315, 342, 355, 356,
360, 366, 398, 426, 427, 472, 475, 497, 531
аз-Замахшари (1074—1143; Хорезм), с. 40,
573
Заменгоф, Заменхоф (Zamenhof) Люд-
вик Лазарь (1859—1917; Польша), с. 594
Заран (Saran) Франц Людвиг (1866—1931;
Германия), с. 347
Зарецкий Айзик Изр. (СССР), с. 316
Зарубин Ив. Ив. (1887-1964; СССР), с. 200,
363, 475, 476
Зассе (Sasse) Ханс Йорген (р. 1943: ФРГ),
с. 249
Зауэр (Sauer) Герт (р. 1932; ГДР), с. 551
Захаров Ив. Ил. (1814—85; Россия), с. 523
Захарова Кап. Фед. (р. 1918; СССР), с. 133,
426
Захарьин Бор. Ал. (р. 1942; СССР), с. 127,
191
аз-Захиди Наджм ад-Дин Абу-р-Раджа Мух-
тар ибн Махмуд (13 и., Хорезм), с. 573
Зая-Панднта (наст. имя Н а м х а й-
чжамцо; 1599—1662; Монголия), с. 307
Звегинцев Вл. Андр. (1910—88: СССР),
с. 38, 169, 261, 440, 497
Звонов А. А. (СССР), с. 225
Згуста (Zgusta) Ладислав (р. 1924; Чехослова-
кия, США), с. 253
Зеверс (Zevers) Янис (1868—1940; Латвия,
Германия), с. 66
ЗелаНд Н., с. 332
Зеленецкий Конст. Петр. (1812—58; Россия)
с. 622
Зеленин Дм. Конст. (1878—1954; СССР),
с. 214
Земзаре (Zemzarf) Дайна (1911—71; СССР),
с. 66, 477
Земская Ел. Андр. (р. 1926; СССР), с. 85,
114, 313, 366, 367, 407, 426, 427, 451, 468
475, 541, 567
Земский Анд. Мих. (1892—1946; СССР), с. 85
Зенков Ген. Степ. (СССР), с. 426
Зени (Senn) Альфред (1899—1978; Швейца-
рия, США), с. 65
Зенодот (Zenddotos) из Эфеса (ок.
320—260 до н.э.; Др. Греция), с. 27
Зенон (Zenon) из К и т и о н а (ок. 336—
264 до и.э.; Др. Греция), с. 495
Зепс (Zeps) Валдис Юрис (р. 1924; США),
с. 65, 66
Зете (Sethe) Курт (1869—1934; Германия),
с. 148. 403
Зибс (Siebs) Т., с. 166
Зиверс (Sievers) Эдуард (1850—1932), с. 167,
347, 554
Зиг (Sieg) Эмиль (1866—1951; Германия),
с. 184, 185, 517
Зиглинг (Siegling) Вильгельм (1880—1946;
Германия), с. 184, 185, 517
Зизаний Лаврентий (50-е— 60-е гг. 16 в.? —
после 1634; Украина, Белоруссия), с. 425.
533, 622
Зимин Ал-др Степ. (1880—1942; СССР),
с. 191
Зимняя Ир. Ал. (р. 1931; СССР), с. 405, 412
Зиндер Лев Раф. (р. 1910; СССР), с. 106,
264, 374, 405, 426, 474, 475, 553, 554, 556,
622
Зинкявичюс (Zinkevicius) Зигмас (р. 1927;
СССР), с. 65, 66, 67, 298, 477
Знслин Меер Нат. (р. 1916: СССР), с. 93, 442
Зограф Георг. Ал-др. (р. 1928; СССР), с. 179,
191, 192, 475
Зограф^Ир. Тиграновна (р. 1931; СССР),
Золотова Гал. Ал-др. (р. 1924; СССР), с. 380,
426, 451, 566
Зольмсен (Solmsen) Феликс (1865—1911;
Германия), с. 183, 184, 317
Зольта (Solta) Георг Ренатус (ФРГ), с. 63
Зоммер (Sommer) Фердинанд (1875—1963),
с. 183, 184, 185, 571
Зубатый (Zubaty) Йозеф (1855—1931; Чехо-
словакия), с. 65, 66
Зудин Петр Бор. (1896—1971; СССР), с. 200
Ибаньес Э., с. 74
Ибн Аби Исхак аль-Хадрами (р. рожд.
неизв.— 767 или 768; араб, филолог), с. 39
Ибн Акиль (г. рожд. неизв,— 1367; араб,
филолог), с. 40
Ион аль-Анбари (г. рожд. неизв,— 939; араб,
филолог), с. 39
Ион аль-Хаджнб (1175—1249; араб, филолог),
с. 40
Ибн ас-Сиккит (г. рожд. неизв,— 858;
араб, филолог), с. 39
Ибн  Барун Исаак (12 в.; евр. филолог,
Испания), с. 146, 442
Ибн Джанах Абу-ль-Валпд Мерван (р а б-
би Иона; кон. 10—1-я пол. И вв.;
евр. филолог, Испания), с. 93, 146, 442
Ибн Джиини (г. рожд. неизв,— 1002; араб,
филолог), с. 39
Иби Малик Мухаммед (1206—74; араб,
филолог), с. 40
Ион Сида (ок. 1006 — 66; араб, филолог), с. 40
Ибн Фадлаи Ахмед ибн Аббас (1-я пол. 10 в.;
араб, филолог), с. 77
Ибн Фарис (10 в.; араб, филолог), с. 39
Ибн Хишам Абдулла (1309—60; араб, языко-
вед), с. 40
Иби Эзра Авраам бен Мейр (1092—1167;
евр. филолог, Испания), с. 146
Ибн Яиш (г. рожд. неизв.— 1245; араб, язы-
ковед), с. 40
Ибрагимов Г. X. (СССР), с. 256
Ивабути Эцутаро (1905—78; Япония), с. 624
Ивамура Синобу (р. 1905; Япония), с. 305
Иванов Ал. Ив. (1877 или 78 — 19387; СССР),
с. 224
Иванов Валер. Вас. (р. 1924; СССР), с. 426,
668
Иванов Вяч. Вс. (р. 1929; СССР), с. 48, 50,
65, 66, 67, 108, 120, 175, 184, 185, 186, 191,
253, 299 , 370, 419, 440 , 453 , 474 , 475, 497,
514, 515, 570, 572, 597
Иванов Ив. Григ. (р. 1935; СССР), с, 551
Иванов Петр Ив. (1794—1864; Россия), с. 359
Иванова Ир. Петр. (р. 1904; СССР), с. 48
Ивановский Ал. Осипович (1863—1903; Рос-
сия), с. 523
Иванчев Светомир (р. 1920: Болгария), с. 48
Иванчикова Евг. Аиат. (р. 1916; СССР), с. 85,
426
Ивенз, А й в е н з (Ivens) Уолтер Джордж
(1871 — 1945; Англия), с. 13
Ивич (Jvic) Милка (Югославия), с. 459
Ивич (Ивий) Павле (р. 1924; Югославия),
с. 44, 63, 459
Ившич (Ивший) Степан (1884—1962; Юго-
славия), с. 459
Игумнов Ал-др Вас. (1761 — 1834; Россия),
с. 623
Ид (Eid) М., с. 37 .
Иероним (340—420; христ. писатель), с. 544
Изенберг (Isenberg) Карл Вильгельм (1806—
64; Германия), с. 54
Икегами Ёсихико (р. 1934: Япония), с. 524
Икола (Ikola) Осмо (р. 1918; Финляндия),
с. 551
Илия Люд. Ив. (1896-1983; СССР), с. 421
Иллич-Свитыч Влад. Марк. (1934—66; СССР),
с. 25, 166, 172, 185, 186, 189, 253, 339, 362,
459, 474, 475, 490, 514, 610, 622
Илчев Стефан (р. 1898; Болгария), с. 459
Ильин Г. М. (СССР), с. 566
Ильинская Ир. Сер. (1908—80; СССР),
с. 316, 426
Ильинский Григ. Аид. (1876—1937; СССР),
с. 316, 459 475
Ильиш Бор. Ал-др. (1902—71; СССР), с. 100,
476
Ильминскнй Ник. Ив. (1822—91; Россия),
с. 526
Ильяшенко Тат. Пав. (р. 1916; СССР), с. 477
аль-Имади, с. 573
Имиайшвили Дав. Сильвестрович (1914 — 78;
СССР), с. 325
Имре (Imre) Шаму (р. 1917; Венгрия), с. 551
Ингве (Ingwe) Виктор (р. 1920; США), с. 332
Иннокентий (Ф и г у р о в с к и й, епископ)
(1864-1931; Россия, СССР), с. 224
Иноуэ Кадзуко (р. 1920; Япония), с. 624
Иноуэ Т., с. 66
Инфантова Гал. Генн. (СССР), с. 407
Инэнликэй Петр Ив. (1930—88;	СССР),
с. 586
Иоанн Солсберийский (1110 или 1120—1180;
Англия), с. 444
Иоанн Цена, см. Цеиа И.
Иосефсов (Josephson) Фольке (р. 1934; Шве-
ция), с. 184
Иохельсои Вл. Ил. (1855—1937; Россия,
США), с. 357, 594, 623
Ипсен (Ipsen) Гюнтер (р. 1899; Германия,
ФРГ), с. 330, 380
Ирбах Никифор (Николоз Ч о л о к а ш-
вили)(17 в.; груз, филолог), с. 207
Ирвинг (Irving) П., с. 37
Исаев Магомет Измайлович (р. 1928; СССР),
с. 196, 200
Исаенко Бор. Степ. (1914—65; СССР), с. 224
Иса иби Умар ас-Сакафи (г. рожд. неизв.—
766; араб, филолог), с. 39
Исаченко Ал-др Вас. (1910—78; Россия, Авст-
рия), с. 160
Исидор Севильский (Isidorus Hispa-
lensis; ок. 560—636; Испания), с. 188, 329
Исократ (Isokrites; 436—338 до и. э.; Др. Гре-
ция), с. 35, 416
аль-Истахри, с. 568
Истрин Вас. Мих. (1865-1937; СССР), с. 317,
475
Истрина Евг. Саме. (1883—1957; СССР),
с. 247, 338, 495
Итконеи (Itkonen) Терхо (р. 1933; Финлян-
дия), с. 551
Итконен (Itkonen) Тойво Иммануэль (1891—
1968; Финляндия), с. 550
Итконен (Itkonen) Эрккн (1913—83; Финлян-
дия), с. 549, 550
Ицкович Викт. Ал-др. (1918—86; СССР),
с. 338
Йегуда бен Давид Хайюдж (10—11 вв.; евр.
филолог), с. 93, 145, 442
Йегуда Ибн Курайш (сер. 9 в.; евр. филолог
из Алжира), с. 145, 442
Йирку А,, с. 74
ftoKH(Joki) Аулис Й. (1913—89; Финляндия),
с. 432, 550, 551
Йокль (Jokl) Норберт (1877—1942; Австрия),
с. 26, 185
Йоиикас (Jonikas) Питер (Пятрас) (р. 1906;
США), с. 65, 67
Йордан (Iordan) Йоргу (1888—1986; Румы-
ния), с. 420, 562
Кабрда (Kabrda) Йозеф (1906—68; Чехосло-
ваки/г) с 562
Кавалиот’и (Cavalioti) Теодор (1728—86;
Румыния, Греция), с. 62
Кагайие (Kagaine) Эгла (р. 1930; СССР),
с. 66
Кадей (Kaden) Клаус (р. 1927; ГДР), с. 224
Кадзияма М. (Япония), с. 24
Казем-Бек Ал-др Касимович (Мирза Мухам-
мед Али; 1802—70; Россия), с. 526
Казлаускас (Kazlauskas) Йонас (1930—70;
СССР), с. 65, 67, 477
Кайдаров Абду-Али Тугаибаевич (р. 1924;
СССР), с. 476, 477
Кайнц (Kainz) Фридрих (1897—1977; Авст-
рия), с. 406
Какоши (Kakosy) Ласло (Венгрия), с. 148
Какук (Какик)Жужа Н. (р. 1925; Венгрия),
с. 526
Калайдович Иван Фед. (1796—1853; Рос-
сия), с. 425
Калайдович Коист. Фед. (1792—1832; Рос-
сия), с. 359, 458
Калакуцкая Лар. Пав. (р. 1930; СССР),
с. 351
Калдер У. М., см. Колдер У. М.
Кале (Kahle) Пауль Эрнст (1875—1964; Гер-
мания, ФРГ), с. 442
Калима (Kalima) Яло Лахья (1884—1952;
Финляндия), с. 550
Калинина Зоя Март. (1923—87; СССР), с. 200
Каллерис (Kallens) Янис (Греция), с. 141,185
Каллоу (Callow) Дж., с. 126
Калонтаров Якуб Исхакович (1903—87;
СССР), с. 200
Калоускова (Kalouskovi) Ярмила (р. 1908;
Чехословакия), с. 224
Калочай К., с. 594
Кальман (Kklrnkn) Бела (р. 1913; Венгрия),
с. 550, 551
Кальмор (Kalmdr) И., с. 37
Кальянов Вл. Ив. (р. 1908; СССР), с. 191
Камиль Мурад (р. 1907; Египет), с. 38
Камииос (Caminos) Рикардо А. (р. 1915;
США), с. 148
Камииьский А., с. 66
Камменхубер (Kammenhuber) Аииелиэ (р.
1922; ФРГ), с. 184, 571, 572
Кангасмаа-Минн (Kangasmaa-Minn) Эва
(р. 1919; Финляндия), с. 551
Каннисто (Kannisto) Юха Арттурн (1874—
1943; Финляндия), с. 550
Кайт (Kant) Иммануил (1724—1804; Герма-
ния), с. 123, 330, 486, 544
Кантариио В., с. 37
Каитиио (Cantmeau) Жан (1899—1956; Фран-
ция), с. 37, 442
Кайю Г., с. 126
Капаицян Григ. Айвазович (1887—1957;
СССР), с. 476
Капар (Capart) Жан (1877—1947; Бельгия),
с. 148
Капелл А., см. Кейпелл А.
Капелла Марциан (Martianus Capella)
(4—5 вв.; Сев. Африка), с. 146
Каплан Д., с. 412
Каплун М. И. (СССР), с. 515
Кара (Ката) Дьёрдь (р. 1935; Венгрия-), с. 305,
526
Карабачек, К а р а б а це к (Karabacek)
Иосиф (1845—1918; Австро-Венгрия),
с. 360
Караджич (КарациЬ) Вук Стефанович (1787—
1864; Сербия), с. 21, 247, 360, 444, 458, 461
Каралюнас С. (СССР), с. 67
Карамзин Ник. Мих. (1766—1826; Россия),
с. 425, 429
Карамшоев Додхудо Карамшоевич (р. 1932;
СССР), с. 200, 363, 477
Карапетянц Артемий Мих. (СССР),
с. 224
Караулов Юр. Ник. (р. 1935; СССР), с. 169,
176, 234, 261, 426, 440, 476
Каргер Н. К. (1904- после 1937; СССР),
с. 150
Кардус X., с. 287
Каримов Ардатер (р. 1932; СССР), с. 200
Каримов К. (СССР), с. 477
Каринский Ник. Мих. (1873-1935; СССР),
с. 134, 359, 426
Карлгрен, Карльгрен (Karlgren)
Бернхард (1899—1974; Швеция), с. 224
Кармазин Гурий Гавр, (псевд. Г. Э в а й н;
1882-1943; СССР), с. 550
Карнап (Carnap) Рудольф (1891—1970:
Австрия), с. 129, 168, 263, 275, 411, 444
Карой (Karolу) Шандор (р. 1920; Венгрия),
с. 551
Кароляк (Karolak) Станислав (р. 1931; Поль-
ша), с. 114, 472
Карпушкии Бор. Мих. (1925 или 1927—
1987; СССР), с. 191
Каррн (Curry) Хаскел Брукс (р. 1900; США),
с. 493
Карруба (Carruba) Оиофрио (р. 1930; Ита-
лия), с. 184, 571
Карский Евф. Фед. (1860/61-1931; СССР),
с. 134, 359, 426, 475, 539
Карстен (Karsten) Торстен (1870—1942; Фин-
ляндия), с. 370
Картезий, см. Декарт
Картер (Carter) Хауард (1873—1939; Англия),
с. 148
Карулис (Karulis) Константин (р. 1915;
СССР), с. 66
Карцевский Сер. Осип. (1884—1955; Россия,
Швейцария), с. 48, 74, 90, 151, 152, 317,
323, 343, 348, 379, 390, 412, 427, 453, 459,
471, 472, 484, 565, 566
Карьялайнен (Karialainen) Куста Фредрик
(1871—1919: Финляндия), с. 550
Касаткин Ал-др Ал-др. (1919—83; СССР),
с. 421
Касаткин Леон. Леон. (р. 1925; СССР),
с. 557
Касевич Вад. Бор. (р. 1941; СССР), с. 374,
511, 591
Каск (Казк) Арнольд (р. 1902; СССР), с. 477,
551
Каспарн (Caspari) Карл Пауль (1814—92;
Норвегия), с. 37
Кассиодор (Cassiodorus; ок. 487 — ок. 578;
Остготское гос-во), с. 146
Кассирер (Cassirer) Эрнст (1874—1945; Гер-
мания), с. 168, 261, 297, 330
Каст (Cust) Роберт Нидем (1821—1909; Анг-
лия), с, 56
Кастеллино (Castellino) Джорджо Рафаэле
(р. 1903; Италия), с. 249
Кастовский (Kastovsky) Дитер (Австрия),
с. 468
Кастреи (Castrdn) Матиас Ал-др. (1813—52;
Россия, Фииляидия), с.150, 305, 339, 432,
523, 525, 527, 550, 623
Катагощииа Нина Ал. (р. 1908; СССР), с. 421
Катанов Ник. Фед. (1862—1922; Россия),
с. 526
Кате (ten Cate) Ламберт тен (1674—1731;
Нидерланды), с. 100, 182, 486
Катенина Тат. Евг. (1926—89; СССР), с. 191
Катичич (Katicic) Радослав (р. 1930; Авст-
рия), с. 185
Катрмер (Quatremire) Этьен Марк (1782—
1857; Франция), с. 442
Катфорд (Catford) Дж. (р. 1917; Шотландия,
с 1964 - США), с. 552
Катьяяна (3 в. до н.э.; Индия), с. 178
Каудер К., с. 27
Кауфман (Kaufmann) Т., с. 279
Кауэлл (Cowell) Эдуард Байлс (1826—1903;
Англия), с. 190
Кафаров Петр Ив. (в монашестве Палладий;
1817—78: Россия), с. 305
Кахадэе Отия Илл. (р. 1918; СССР), с. 256
Кац Дж., с. 234
Кац (Katz) Хартмут (ФРГ), с. 432, 551
Кацнельсон Сол. Дав. (1907—85; СССР),
с. 25, 79, 80, 100, 114, 135, 261, 263, 314,
385, 401, 404 , 414 , 450, 458, 474, 475, 476,
514, 535, 566, 622
Качру Брай (р. 1932; Индия), с. 127
Каччаяиа (5 или 11 вв.7; Индия), с, 178
Квнгстад (Qvigstad) Юст Кнуд (1853—1957;
Норвегия), с. 550
Квинтилиан (Quintilianus) Марк Фабий
(ок. 35 — ок. 96; Др. Рим), с. 35, 416,
520, 542
Кеес, Кес (Kees) Герман (1886—1964; Гер-
мания, ФРГ), с. 148
Кей М„ с. 503
Кейпелл, Капелл, Кэпелл (Capell)
Артур (р. 1902; Австралия), с. 13, 365, 512
Кёйпер- (Kuiper) Франциск Бернард Якоб
(р. 1908; Нидерланды), с. 12, 13, 53, 186,
191, 320
Кёлле (Koelle) Сигизмунд Вильгельм (1823—
1902: Германия), с. 58, 69, 73, 126, 162
Келлене (Kellens) Жан (р. 1944; Бельгия),
с. 199
Келлог (Kellogg) Р. Дж., с. 196
Келлогг (Kellogg) Сэмюэл Генри (1839—99;
США), с. 191
Кельзи Фед. Ив. (Абдалла; 1819—1912; Си-
рия, Россия), с. 38
Кельмаков Вал. Кельмакович (р. 1942;
СССР), с. 551
669
Кенесбаев Смет Кенесбаевич (р. 1907; СССР),
с. 476, 477
Кент (Kent) Роланд Грабб (1877—1952; США),
с. 199
Келлен Петр Ив. (1793—1864; Россия),
с. 458
Кёпрюлю (Kopriilu) Мехмет Фуат (1890—
1966; Турция), с. 144
Кёрду (Coeurdoux; 18 в.; Франция), с. 182
Керимов И. (СССР), с. 568
Керимова Аза Алимовна (р. 1925; СССР),
с. 200
Кери (Kern) Хендрик Каспар (1833—1917;
Нидерланды), с. 13, 192
Кернс И. А., с. 185
Керт Георг. Март. (р. 1923; СССР), с. 551
Кеттунен (Kettunen) Лаури (1885—1963;
Финляндия), с. 549, 550
Кешираджа (13 в.; Индия), с. 190
Кибрик Ал-др Евг. (р. 1939; СССР), с. 380,
451. 512, 514, 564
Киекбаев Джалиль Гиниатович (1911—68;
СССР), с. 526
Киладзе Нана Валер, (р. 1943; СССР), с. 38
Киле Н. Б., с. 523
Килиан Л., с. 66
Кимхи Давид (прозвище Ре да к; 1160—
1235; евр. грамматист), с. 93, 146, 442
Кимхи Иосиф бен Исаак (ок. 1105 — ок.
1170; евр. грамматист), с. 146
Кимхи Моисей бен Иосиф (г. рожд. неизв.—
ох. 1190; евр. филолог), с. 146
Киндаити Кёсукэ (1882—1971; Япония), с. 20
Киндаити Харухико (р. 1913; Япония), с. 624
Кипарский (Kiparsky) Вал. (р. 1904; Финлян-
дия, Зап. Берлин и др.), с. 65, 66, 428
Кирилл, Константин — Философ
(ок. 827—869; слав, просветитель), с. 105,
223, 461, 491
Кирхгоф (Kirchhoff) Альфред (1826—1908;
Германия), с. 205
Кирхер (Kircher) Атанасиус (1601—80; Гер-
мания), с. 147
аль-Кисаи (г. рожд. неизв.— ок. 805; араб,
филолог), с. 39
Киселев Сер. Вл. (1905—62; СССР), с. 357
Киселева Л. И. (СССР), с. 359
Киселева Л. Н., см. Дорофеева-Киселе-
ва Л. Н.
Кисими Камара (Камала; изобретатель
письма менде), с. 293
Киттель (Kittel) Рудольф (1853—1929; Гер-
мания), с. 442
Кифер (Kieffer) Шарль Мартен (р. 1923;
Франция), с. 200
Кишпал, Кишпаль (KispAl) Магдольна
С. (р. 1910; Венгрия), с. 550
Клагстад (Klagstad) X. Л. (1922-67; США),
с. 62
Кларк (Clark) Херберт (р. 1940; США),
с. 405
Классовский Вл. Игн. (1815—77; Россия),
с. 406
Клейи (Klein) Данелиус (1609—66; Литва),
с. 65, 66, 271
Клейнмихель (Kleinmichel) Зигрид (р. 1938;
ГДР), с. 526
Клейншмидт (Kleinschmidt) Самуэль Петрус
(1814—86; Германия), с. 594
Клеменсевнч (Klemiensiewicz) Зенон (1891—
1969; Польша), с. 469
Клемм (Klemm) Имре Антал (1883—1963;
Венгрия), с. 550	•
Клемперер (Klemperer) Виктор (1881—1960;
Германия, ГДР), с. 595
Кленин Ив. Дм. (СССР), с. 224
Кливз (Cleaves) Френсис Вудмен (США),
с. 305
Клименко Анна Петр. (СССР), 405, 591
Климент Охридский (835—916; пред-
полагаемый составитель кириллицы),
с. 222
Климов Георг. Андр. (р. 1928; СССР), с. 114,
135, 161, 272, 298, 314, 396, 451, 474, 497,
512, 513
Климчицкий Сев. Ив. (1900—42?; СССР),
с. 200
Клингенхебен (Klingenheben) Герман Ав-
густ (1886-1967; ФРГ), с. 57, 173
Клосон (Clauson) Джерард (1891—1974; Анг-
лия), с. 144, 305
Клосс (Kloss) Хайнц (США), с. 514
Клостер Енсен (Kloster Jensen) Мартин, с. 233
Клуге (Kluge) Фридрих (1856—1926; Герма-
ния), с. 66, 100, 183, 184
Клычков Георг. Сер. (1932—87; СССР),
с. 557
Клюев Бор. Ив. (р. 1927; СССР), с. 192
Клягина-Кондратьева Мел. Ив. (1896—1971;
СССР), с. 191
670
Кляшторный Сер. Григ. (р. 1928; СССР),
с. 144
Кнауэр Фед. Ив. (Фридрих Иоганнович;
1849-1917; Россия), с. 191
Кноблох (Knobloch) Йогами (р. 1919; ФРГ),
с. 507
Кнорозов Юр. Вал. (р. 1922; СССР), с. 132,
191, 278, 279
Князевская Ольга Ал-др. (р. 1920; СССР),
с. 427
Ко М. Д., с. 278
Ковалевский (Kowalewski) Осип (Юзеф) Мих.
(1800/01—78; Польша, Россия), с. 305
Ковалик Ив. Ив. (р. 1907; СССР), с. 475
Кован (Cowan) Хендрик Карел Ян (Нидер-
ланды), с. 436
Ковтуиова Ир. Ил. (р. 1926; СССР), с. 85, 451
Кодзасов Сандро Вас. (р. 1938; СССР), с. 451
Кодухов Вит. Ив. (р. 1919; СССР), с. 474
Кожевникова Нат. Ал. (р. 1936; СССР), с. 85
Кожибский (Korzybski) Альфред (1879—1950;
Польша, США), с. 341
Кожина Март. Ник. (р. 1925; СССР), с. 85,
567, 568
Кокла (Kokla) Пауль (СССР), с. 551
Коковцов Пав. Конст. (1861 — 1942; СССР),
с. 43, 50, 93, 146, 442, 623
Колби (Colbie) Джеймс (Англия), с. 54
Колбрук (Colebrooke) Геири Томас (1765—
1837; Англия), с. 190
Колбушевский (Kolbuszewski) Станислав
Франтишек (7— 1987; Польша), с. 66
Колдер (Calder) Уильям Мойр (1881—1860;
Англия), с. 563
Колдуэлл (Caldwell) Роберт (1814—91; Анг-
лия), с. 131, 191, 339
Колен (Colin) Г. С. (1893— 7; Франция),
с. 57, 74
Колесникова Вера Дионисьевна (р. 1909;
СССР), с. 523
Колесов Вл. Викт. (р. 1934; СССР), с. 360,
475
Коллар А. Ф., с. 525
Колицца (Colizza) Г. (Италия), с. 54
Коллиндер (Collmder) Бьёрн (1894—1983;
Швеция), с. 339, 549 , 550
Коллиисон (Collinson) В., с. 295
Коллиц (Collitz) Герман (1855—1935; Герма-
ния), с. 183, 302
Колмогоров Анд. Ник. (1903—87: СССР),
с. 476, 619
Колосов Митр. Ал. (1839—81; Россия),с. 569,
570
Колпакчи Евг. Макс. (1902—52; СССР),
с. 475, 624
Колшанский Ген. Вл. (1922—85; СССР),
с. 221, 346, 415, 474, 475, 546
Коляденков Мих. Никитич (1896—1967;
СССР), с. 550
Комарницкий Викт. Ант. (р. 1910; СССР),
с. 421
Комри (Comrie) Бернард (р. 1947; Англия),
с. 48
Коиант (Conant) Карлос Эверетт (1870—1924
илн 1925; США), с. 544
Кондильяк, Кондийак (Condillac)
Этьен Бонно де (1715—80, Франция),
с. 388, 536
Кондорсе (Condorcet) Мари Жан Антуан
Никола (1743—94, Франция), с. 486
Кондратов Ал-др Мих. (р. 1937; СССР), с. 74
Конклин (Conclin) Харолд С. (США),
с. 543, 544, 598
Коиов (Conow) Стен (1867—1948; Норве-
гия), с. 104, 139, 185, 190, 191, 199, 227, 320
Кононов Андр. Ник. (1906—86; СССР),
с. 144, 476, 526
Конрад Ник. Иос. (1891-1970; СССР), с. 224,
474, 475, 623, 624
Конради (Conrady) Август (1864—1925; Гер-
мания), с. 227
Константино (Constantino) Эрнесто (р. 1930;
Филиппины), с. 544
Константинова Ольга Ал-др. (1911—78;
СССР), с. 523
Конт (Comte) Опост (1798—1857; Франция),
с. 561
Конти Россини (Conti Rossini) Карло (1872—
1949; Италия), с. 16, 54, 57, 249, 600
Конуэй, Конвей (Conway) Роберт Сей-
мур (1864—1933; Англия), с. 82, 184
Конечный (Кореспу) Франтишек (р. 1909;
Чехословакия), с. 48
Копитар (Kopitar) Варфоломей (Ерней)
^1780—1844; Югославия), с. 48, 62, 64, 360,
Копорский Сер. Ал. (1899—1967; СССР),
с. 84
Копыленко Мойс. Мих. (р. 1920; СССР),
с. 560
Коржинек (Korinek) Йозеф Мирослав (1899—
1945; Чехословакия), с. 390, 415
Коржинский Я., с. 114
Корлэтяну Ник. Григ. (р. 1915; СССР),
с. 421, 477
Кормушин Иг. Вал. (р. 1939; СССР), с. 523
Королев Аидр. Ал-др. (р. 1944; СССР),
с. 82, 572
Королев Ник. Ив. (р. 1928: СССР), с. 191
Королев Эд. И. (СССР), с. 160
Коромииас (Corominas) Хуан (р. 1905; Ис-
пания), с. 420
Коронель X., с. 279
Коростовцев Мих. Ал-др. (1900—80; СССР),
с. 149
Коротков Ник. Ник. (р. 1908; СССР), с.
224, 475
Корсаков Георг. М. (7 - 1941; СССР), с. 586
Кортад Ж., с. 74
Кортлаидт (Kortlandt) Фредерик (р. 1946;
Нидерланды), с. 66, 219
Корхонен (Korhonen) Вяли Микко (р. 1936;
Финляндия), с. 550, 551
Корш Фед. Евг. (1843 — 1915; Россия), с. 239,
316, 526, 527, 622
Косерю, Косериу (Coseriu) Эуджен
(Эухенио) (р. 1921; Румыния, Италия,
Португалия и др.), с. 44, 136, 137, 414,
415, 453
Коссаковский (Kasakauskas, Kossakowskr)
Каликст (1794—1866; Польша, Литва),
с. 65
Коссинна (Kossinna) Густав (1858—1931;
Германия), с. 184, 186
Коссович Каэтан Анд. (1815—83; Россия),
с. 93, 191, 199, 442
Костич (КостиЪ) Драгутин (Югославия),
с. 360
Костомаров Викт. Григ. (р. 1930; СССР),
с. 85, 338, 414, 427, 476
Коструба П. П. (СССР), с. 475
Котаиьский (Kotarisky) Веслав (р. 1915;
Польша), с. 624
Котвич (Kotwicz) Владислав Людвигович
(1872—1944; Россия, Польша), с. 28, 305,
523
Котель (Cotel) Пьер (Франция), с. 18
Котков Сер. Ив. (1906-86; СССР), с. 426,
427, 475
Котов А. М. (СССР), с. 224
Котов Ренат Григ. (р. 1924; СССР), с. 476
Котова Ант. Фед. (р. 1927; СССР), с. 224
Котула А., с. 525
Коул (Cole) Десмонд Т. (р. 1922; ЮАР), с. 57
Коцейовский Ал-др Леопольдович (1887—
1920; Россия), с. 149
Кочергина Вера Ал-др. (р. 1924; СССР), с. 191
Кочеткова В. И. (СССР), с. 109
Кочубинский Ал-др Ал-др. (1845—1907; Рос-
сия), с. 623
Кошмидер (Koschmieder) Эрвин (р. 1895;
ФРГ), с. 48, 504, 565
Кошутич (КошутиЬ, Kosutic) Радое (1866—
1949; Югославия), с. 427
Коэн Д. (Cohen) Давид (Франция), с. 249, 442
Коэн (Cohen) Марсель (1884—1975; Фран-
ция), с. 37, 56, 57, 249, 261, 420, 442, 562,
569, 600
Кравар (Kravar) Мирослав (Югославия), с. 48
Кравчук Рейнгольд Вл. (р. 1929; СССР),
с. 475
Краг (Krag) Эрик (1902 — 7; Норвегия),
с. 428
Крамский (Kramsky) Йиржи (р. 1913; Чехо-
словакия), с. 514
Крапф (Krapf) Иоганн Людвиг (1810—81;
Германия, Африка), с. 57
Красновский Вл. Ник. (р. 1927; СССР), с. 39
Краснодембская Нина Георг, (р. 1939; СССР),
с. 191
Краснодембский Валер. Евг. (1907—42;
СССР), с. 191
Краузе (Krause) Вольфганг (1895—1970;
Германия, ФРГ), с. 185, 517
Краценштейн (Kratzenstein) Христиан Ама-
дей Готлиб (1723—95; Германия, Россия),
с. 554
Крачковская Вера Ал-др. (1884 — 1974;
СССР), с. 360
Крачковский Игн. Юл. (1883-1951; СССР),
с. 38, 442, 474, 600, 623
Крашенинников Степ. Петр. (1711—55; Рос-
сия), с. 523, 586
Краэ (Krahe) Ханс (1898—1965; Германия,
ФРГ), с. 82, 185, 189, 362, 489
Крёбер (Kroeber) Алфред Луис (1876—1960;
США), с. 176, 185, 369, 419, 514, 573, 602,
603
Крейнович Юр. Абр. (1906 — 85; СССР),
с. 151, 321, 332, 357, 476, 586
Креки-Монфор Ж., с. 365
Кретьен (Chretien) К.Д., с. 185, 419, 543
Кречмер (Kretschmer) Пауль (1866—1956;
Австрия), с. 82, 183, 184, 189, 491
Кржижкова Г., см. Беличова-Кржижкова Г.
Крижанич (Krizanic) Юрий (ок. 1618—83;
Хорватия), с. 196, 427, 458, 487
Крипке (Kripke) Сол Аарон (р. 1940; США),
с. 412
Кристаллер (Christaller) Иоганн Готлиб
(1827—95; Германия), с. 126
Кристенсен (Christensen) Артур (1875—1945;
Дания), с. 200
Кришнамурти Бхадрираджу (р. 1928; Индия),
е. 139, 191, 507
Кронассер (Kronasser) Хайнц (1913—68;
ФРГ), с. 184, 253, 261
Кросланд (Crossland) Р. А. (р. 1920; Англия),
с. 253
Кротевич Евг. Фед. (СССР), с. 475
Кроули Т., с. 506
Кроче (Croce) Бенедетто (1866—1952; Ита-
лия), с. 595	„
Круопас (Kruopas) Йонас (1908—75; СССР),
с. 67
Крупа (Krupa) Виктор (р. 1936; Чехослова-
кия), с. 514
Крушевский (Kraszewski) Ник. Вяч.
(1851-87; Россия, Польша), с. 152, 209,
210, 315, 367, 426, 447, 451, 453, 459, 468,
554, 623
Крушельницкая Кл. Григ. (р. 1905; СССР),
с. 23, 451
Крымский Агафангел Еф. (1871—1942;
СССР), с. 38, 442, 526
Крэбб (Krabb) Дейвид У. (р. 1925; США),
с. 69, 73
Крюгер (Krueger) Джон Р. (р. 1927; США),
с. 305
Крюгер (Kruger) Фриц (1889—1974: Герма-
ния, Испания, Аргентина), с. 420
Крюков Мих. Вас. (р. 1932; СССР), с. 224,
225 598
Крючков Сер. Еф. (1897 — 1969; СССР), с. 85
Ксюландер (Хуlander) Йосеф К. фон (1794—
1854; Германия), с. 182
Куадри (Quadri) Бруно, с. 261
Куайн (Quine) Уиллард ван Орман (р. 1908:
США), с. 129, 175, 275, 411, 440 , 444 , 450
Кубик (Kubik) Милослав (1926—83; Чехосло-
вакия), с. 472
Кубрякова Ел. Сам. (р. 1927; СССР), с. 60,
100, 130, 235, 313, 314, 346, 367, 453, 467,
468. 475, 519, 566
Куврёр (Couvreur) Вальтер (Бельгия),
с. 185, 517
Кудрявский Дм. Ник. (1867—1920; Россия),
с. 191
Кузавиннс (Kuzavinis) Казимерас (р. 1927;
СССР), с. 66
Кузнецов Анат. Мих. (р. 1939; СССР), с. 234
Кузнецов Брон. Ив. (р. 1931; СССР), с. 191
Кузнецов Петр Саввич (1899—1968; СССР),
с. 48, 58, 84, 134, 290, 314, 316, 426,
465, 474, 475, 553, 556
Кузнецова Ариадна Ив. (р. 1932; СССР),
с. 432
Кузьмина Ангелина Ив. (р. 1924; СССР),
с. 432
Кузьмина Ир. Бор. (р. 1924; СССР), е. 426
Куиггин Э., с. 218
Куйола (Kujola) Юхо (1884—1963; Финлян-
дия), с. 550
Кук Т., с. 69, 73
Кук У., с. 357
Кукенхейм, Кюкенхейм (Kukenheim)
Луп (р. 1905: Нидерланды), с. 420
Кукуранов Н. С. (Россия), с. 209
Кулик Бор. Ник. (1899-1970; СССР),
с. 475
Кульбакин Степ. Мих. (1873—1941; Россия,
Югославия), с. 317, 459
Кумахов Мухалпн Абубекирович (р. 1928;
СССР), с. 476
Кун (Kuhn) Адальберт (1812—81; Германия),
с. 182, 183, 362
Кун Гсза, с. 383
Кун (Kuhn) Томас Сэмюэл (р. 1922; США),
с. 204, 205, 495, 609
Куник Арист Аристович (1814—99; Россия),
с. 568
Куннн Ал-др Вл. (р. 1909; СССР), с. 560
Куно (Kuno) Сусумо (р. 1933; США), с. 390,
624
Кураиси	Такэсиро (р. 1897;	Япония),
с. 224
Куратов Ив. Ал.	(1839—75;	Россия),
с. 550
Курганов Ник. Гавр. (1725 нлн 1726—96;
Россия), с. 622
Курдоев Канат Калашевич (р. 1909; СССР),
с. 200
Курилов Гавриил Ник. (лнт. имя У л уро
Адо; р. 1938; СССР), с. 602
Курилович (Kurylowicz) Ежи (1895—1978;
Польша), с. 37, 48, 65, 76, 128, 129, 166, 176,
184, 185, 242, 253, 298, 308, 314, 316, 356,
370, 379, 409, 489, 496, 497, 519, 521, 531,
562, 565, 571, 607, 623
Курмин Я., с. 66
Курода (Kuroda) Сигэюкн (р. 1934; США),
с. 624
Курциус (Curtius) Георг (1820—85; Герма-
ния), с. 48, 131, 183, 532
Куршайтис, К у р ш а т (Kursaitis, Kurschat)
Фридрнх (1806—84; Литва), с. 65, 67, 184
Кутина Лид. Леонт. (СССР), с. 85, 426
Кутсем Франс, с. 100
Кутюра (Couturat) Луп (1868—1914; Фран-
ция), с. 196, 202
Куфнер (Kufner) Херберт Л. (р. 1927; ФРГ),
с. 100
Кучер, Кутшер (Kutscher) Эдуард Й.
(р. 1909; Израиль), с. 442
Кучеренко И. К. (СССР), с. 475
Кхубчандани Лачман (р. 1932; Индия), с, 191
Кшепинскнй (Ksczepinsky) М., с. 420
Кэйтю (1640—1701; Япония), с, 624
Кэрролл (Carroll) Джон Биссел (р. 1916;
США), с. 269
Кэтфорд Дж., см. Катфорд Дж.
Кюни (Сипу) Альбер (1870—1947; Франция),
с. 339, 253
Кюннап (Кйппар) Аго Юхановпч (р. 1941;
СССР), с. 432, 551
Кюнстлер М.Е., с. 224
Кямилев Саид Хайбуловнч (р. 1937; СССР),
с. 38, 39
Лаанест (Laanest) Арво Хансович (р. 1931;
СССР), с. 551
Лаббе Филипп (17 в.), с. 196
Лабов (Labov) Уильям (р. 1927; США), с. 95,
233, 568
Лабуре (Labouret) Анрн (1878—1959; Фран-
ция), с. 126, 162
Лавров Петр Ал. (1856—1929; СССР), с. 359
Лавровский Петр Ал. (1827—86; Россия),
с. 569, 570
Лагеркранц (Lagercrantz) Эмиль (р. 1894;
Финляндия), с. 550
Ладо (Lado) Роберт (р. 1915; США), с, 239
Лазар (Lazard) Жильбер (р. 1920; Франция),
с. 200
Лазарев Лаз. Эмм. (Манунлович) (1822—84;
Россия), с. 526
Лазеровнц М., с. 269
Лайонз (Lyons) Джон (р. 1932; Англия), с. 77,
129, 257 , 312 , 469
Лайтнер (Lightner) Теодор Макгроу (р. 1934;
США), с. 315 '
Лакан (Lacan) Жак де (1901—81; Франция),
с. 441, 497
Лако (Lakd) Дьёрдь (р. 1908; Венгрия), с. 550
Лако (Lacau) Пьер (1873 — 1963; Франция),
с. 148
Лакофф (Lackoff) Джордж (р. 1941; США),
с. 297, 304, 386
Ламтон (Lambton) Анн Катрии (р. 1912;
Англия), е. 200
Лангакер (Langacker) Роналд Уэйи (р. 1942;
США), с. 505
Ланге (Lange) Рудольф (2—1933; Германия),
с. 624
Ланге (Lange) Якоб (1711—77; латыш, лек-
сикограф), с. 65, 66
Лангий (Langij, Langius) Янис (1615 или
1616—87^или 1690) (латыш, лексикограф),
Ландау (Landau) Якоб М. (р. 1924; Румыния,
Израиль), с. 37
Ландовский Е., с. 137
Ландрео Л., с. 18
Ландуччи (Landucci, Landuchi) Н. (16 в.;
итал. автор словаря одного из диалектов
баск, языка), с. 70
Лансло (Lancelot) Клод (1616—95; Франция),
с. 274, 419, 536
Лант (Lunt) Хорас Грей (р. 1918; США), с. 428,
459
Ланфрн К., с. 74
Лапеса Мельгар (Lapesa Melgar) Рафаэль
(р. 1908; Испания), с. 420
Лаптева Ольга Ал. (р. 1931; СССР), с. 407,
427, 451, 541 567, 568
Ларин А. А. (СССР), с. 225
Ларин Бор. Ал-др. (1893—1964; СССР), с. 67,
84, 134, 261, 268, 348, 426, 474, 475, 476,
482, 483, 568
Лврош (Laroche) Эммануэль (р, 1914; Фран-
ция), с. 184, 571, 572
Лассен (Lassen) Кристиан (1800—76; Герма-
ния), с. 49, 190, 199, 228
Латтимор (Lattimore) Оуэн (р. 1900; США),
с. 305
Лауа (Laua) Алисе (р. 1914; СССР), с. 66
Лаумане (Laumane) Бенита (р. 1937; СССР),
с. 66
Лаусберг (Lausberg) Генрих (р. 1912; Герма-
ния, ФРГ), с. 420
Лауст Э., с. 74
Лафарг (Lafargue) Поль (1842—1911; Фран-
ция), с. 261, 561
Лафоне Кеведо (Lafone Quevedo) Самуэль
Алехандро (1835—1920; Аргентина), с. 287
Лахман (Lachmann) Карл (1793—1851; Гер-
мания), с. 255
Лахман (Lachmann) Ренате (р.	фрр)
с. 417
Лацарус М., с. 405
Леандер (Leander) Понтус (1872—1935; Шве-
ция), с. 442
Лебедев Вас. Дм. (1934-82; СССР), с. 523
Лебедев Викт. Вл. (р. 1940; СССР), с. 93
Лебедев Вл. Вас. (р. 1945; СССР), с. 39
Лебедев Гер. Степ. (1749—1817; Россия)
с. 623
Лебедев Конст. Ал-др. (р. 1920; СССР), с. 200
Лебедева Ел. Пав. (р. 1912; СССР), с. 523
Ле Бпдуа (Le Bidois) Жорж, с. 420
Ле Бндуа (Le Bidois) Робер, с. 420
Левенд (Levend) Агях Сырры (1894—1978;
Турция), с. 527
Леви (Levi) Сильвен (1863—1935; Франция),
с. 191, 517
Леви (Lewy) Эрнст (1881—1966; Германия,
Ирландия), с. 66, 150, 550
Левн-Брюль (L4vy-Bruhl) Люсьен (1857 —
1939; Франция), с. 276, 362, 483, 606
Левин (Lewin) Бруно (р. 1924; ФРГ), с. 624
Левин (Levin) Жюль Фред (р. 1940; США),
с. 66
Левинтова Эрнестина Иос. (р. 1903; СССР),
с. 421
Леви-Строс (Levi-Strauss) Клод (р. 1908;
Франция), с. 276, 441, 483, 497
Левита Илия (1469—1549; евр. языковед),
с. 146
Ле Гонндек (Le Gonidec) Жан Франсуа
(1775-1838; Франция), с. 76
Леже (Leger) Луи Поль Мари (1843—7;
Франция), с. 427
Лежён (Lejeune) Мишель (р. 1907: Франция),
с. 82, 185, 218, 368, 491, 563
Лежер, с. 69
Лезин Бор. Анд. (1880—1942; СССР), с. 569
Лейбниц (Leibniz) Готфрид Вильгельм
(1646—1716; Германия), с. 98, 165, 166,
196, 262, 274, 441, 486, 496, 513, 550, 621
Лейкина В. М. (СССР), с. 566
Лейкок (Laycock) Доналд К. (р. 1936; Австра-
лия), с. 365
Лейман Э., с. 199
Лейн (Lane) Джордж Шерман (1902—81;
США), с. 185, 517
Лейн (Lane) Эдуард Уильям (1801—76;
Англия), с. 37
Лейноиен (Leinonen) Мария (Финлян-
дия), с. 48
Лейст (Leist) Буркард Вильгельм (1819—
1906; Германия), с. 184
Лекнашвили Ал. Сем. (р. 1920; СССР),
с. 39, 442
Леков Иван (1904—78; Болгария), с. 459
Ле Кок (Le Coq) Альберт Август фон (1860—
1930; Германия), с. 144
Лекомцев Юр. Конст. (1929—84; СССР),
с. 169, 191, 496
Лекомцева Марг. Ив. (р. 1935; СССР), с. 514
Лекса (Lexa) Франтишек (1875—1960; Чехо-
словакия), с. 148
Ле Куй Дон, с. 209
Леман (Lehman) Р., с. 302
Леман (Lehmann) Уинфред Филипп (р. 1916;
США), с. 253, 409, 497, 508, 512
Лемм Оскар Эд. (1856—1918: Россия), с. 148,
149
Ленни Вл. Ил. (1870-1924), с. 194, 230, 233,
261, 263, 286, 297, 325, 347, 427, 429, 475,
482, 545, 546, 547, 564, 590, 607, 616
Леннеберг (Lenneberg) Эрик Хайнц (1921—
1975; США), с, 401
Ленц (Lentz) Вольфганг (р. 1900; Германия,
ФРГ), с. 200
Ленц Роберт Христ. (1808—36; Россия), с. 191
Леон (Leon) Педро (Пьер) Р. (р. 1926; Кана-
да), с. 352
Леонтович Сер. Гавр. (СССР), с. 523
Леонтьев Ал. Ал. (р. 1936: СССР), с. 85, 338,
365, 373, 405, 412, 415, 476, 541, 565, 591,
617
671
Леонтьев Ал. Ник. (1903—79; СССР), с. 54,
169. 405, 412, 415
Лепехин Ив. Ив. (1740—1802; Россия),
с. 550
Лепсиус (Lepsius) Карл Рихард (1810—84;
Германия), с. 56, 57, 148, 249, 569
Лер-Сплавиньский (Lehr-Splawidski) Тадеуш
(1891—1965; Польша), с. 459
Лерх Петр Ив. (1827 или 1828—84; Россия),
с. 199
Лерх (Lerch) Эуген (1888—1953; Германия),
с. 595
Лерхнер (Lerchner) Готтхард (р. 1935; ГДР),
с. 338
Лескин (Leskien) Август (1840—1916; Герма-
ния). с. 65, 67, 183, 184, 196, 264, 302,
360,459
Леслау (Leslau) Вольф (р. 1906; Польша,
США), с. 249, 442, 600
Лесохин М. М. (СССР), с. 169
Лессинг (Lessing) Фердинанд Дндерих (1882 —
1961; Германия, США), с. 305
Леттеноауэр (Lettenbauer) Вильгельм (р. 1907;
Австрия), с. 360
Лефевр (Lefebvre) Гюстав (1879—1957; Фран-
ция), с. 148
Лёфстедт (Lofstedt) Эйнар (1880—1955; Шве-
ция), с, 420
Лехисте, Лех иста (Lehiste) Ильзе (р.
1922; США), с. 551
Лехтисало (Lehtisalo) Тойво Вилхо (1887—
1962; Финляндия), с. 432, 550
Лёч (Lotzsch) Рональд (ФРГ), с. 566
Лешка (Leska) Олдржих (р. 1927; Чехослова-
кия), с. 312
Ли (Li) Чарльз Н. (р. 1940; США), с. 135,
512, 535
Либерман (Lieherman) А. (США), с. 109
Лившиц Вл. Аронович (р. 1923; СССР), с. 185,
199, 200
Лившиц Исаак Гр. (1896—1970; СССР),
с. 149
Лигети (Ligeti) Лайош (р. 1902; Венгрия),
с. 305, 526, 581
Лидзбарский (Lidzbarski) Марк (1868—1928;
Польша), с. 442
Ли Жун (р. 1920; Китай), с. 224
Лиз (Lees) Роберт (р. 1922; США),
с. 468
Лизанец Петр Ник. (р. 1930; СССР),
с. 551
Лнкофрон, с. 27
Лимола (Liimola) Матти Энгельберт (1903—
1974; Финляндия), с. 550
Линде (Linde) Самуэль Богумил (1771—1847;
Польша), с. 66, 458
Лмнденау Яков (1706—?), с. 523
Линдсей (Lindsay) Уоллес Мартин (?— 1937;
США), с. 184
Линскин (Linsky) Леонард (р. 1922; США),
с. 269, 390, 412
Линхард (Lienhard) Зигфрид (Швеция),
с. 48
Лилеровский Вл. Петр. (р. 1927; СССР),
с. 191
Липка (Lipka) Леонард.(р. 1938; ФРГ), с. 468
Литман (Littmann) Энно (1874 или 1875—
1958; Германия), с. 600
Литтре (Littre) Эмиль (1801—81; Франция),
с. 259
Ли Фангуй, Ли Фанг-Куэй (Li Pang-
Kuei; р. 1902; Китай, США), с. 224, 503
Лихачев Дм. Сер. (р. 1906; СССР), с. 261, 493
Лихачев Ник. Петр. (1862—1936; СССР),
с. 50
Ли Цзиньси (1880—1978; Китай), с. 224
Лич (Leach) Эдмунд (р. 1910; Англия), с. 269
Ло Гатто (Le Gatto) Э. (1890—?; Италия),
с. 427
Локк (Locke) Джон (1632—1704; Англия),
с. 176, 262, 274, 482, 441
Локкер Е., с. 54
Ломмель (Lommel) Герман (1885—1968; Гер-
мания, ФРГ), с. 186
Ломов Аиат. Мих. (р. 1935; СССР), с. 48, 566
Ломоносов Мих. Вас. (1711—65; Россия),
с. 47, 84, 89, 114, 134, 136, 161, 166, 247,
261. 290, 341, 406, 417, 425, 450, 458, 483,
493. 494, 578, 608, 622
Ломтатидзе Кетеван Вис. (р. 1911; СССР),
с. 207, 476
Ломтев Тим. Петр. (1906—72; СССР), с. 84,
169, 234, 366, 396, 415. 426, 451, 496
Лонгейкр, Л о и г а к р (Longacre) Роберт Э.
(р. 1922; США), с. 177, 354, 370
Лопатин Вл. Вл. (р. 1935; СССР), с. 85, 114,
235, 426, 468, 475
Лопашов Ю. А. (СССР), с. 26
Лопе Бланк (Lope Blanch) Хуан М. (р. 1927;
Мексика), с. 420
672
Лопес (L6pez) Сесилио (1900—80; Филиппи-
ны), с. 543, 544
Лоренц (Lorentz) Манфред (р. 1929; ГДР),
с. 200
Лоренц (Lorentz) Фридрих (1870—1937; Гер-
мания) с 66
Лоример (Lorimer) Дж. Г. (1870—1914; Анг-
лия), с. 200
Лосев Ал. Фед. (1893—1988; СССР), с. 123,
169, 176
Лось ^Los) Ян Людвиг (1860—1928; Польша),
Лот (Loth) Жан (1865—1934; Франция),
с. 218
Лотман Юр. Мих. (р. 1922; СССР), с. 441,
493
Лотнер (Lottner) Карл (1835—73; Германия),
с. 56, 57. 249, 569
Лотнер (Lottner) Э., с. 183
Лоукотка (Loukotka) Честмир (1895—1966;
Чехословакия, Бразилия), с. 42,. 214, 582
Ло Чанпэй (1899—1958: Китай), с. 224
Лоя Ян Внлюмович (1896—1969; СССР),
с. 373
Лубенцов А. Г. (Россия), с. 623
Лувсанвандан Соном (р. 1932; МНР),
с. 305
Лувсандэндэв А., с. 305
Луго Б. де, с. 582
Лудольф (Ludolf) Иов (1624—1704; Герма-
ния), с. 37, 486. 600
Луизова Т. В. (СССР), с. 359
Луцк (Luick) Карл (1856—1935; Австрия),
с. 100
Луйд (Lhuyd) Эдвард (ок. 1660—1709;
Уэльс), с. 217
Лукас (Lukas) Иоганнес (Йоханнес) (1901—
1980; Германия, ФРГ), с. 56, 57, 434, 577
Лукьяненков К. Ф., с. 169
Лунден (Lunden) Счри Свердруп (р. 1920;
Норвегия), с. 428
Лундин Авраам Григ. (р. 1929; СССР), с. 163,
403, 442
Лурия Ал-др Ром. (1902—77; СССР), с. 54,
169, 327 , 328, 404, 415, 453 , 622
Лу Фаянь (6—7 вв., Китай), с. 225
Лухт Лннда Ив. (р. 1921; СССР), с. 421
Лу Чжнвэй (1894-1970; Китай), с. 224, 314
Лыткин Вас. Ил. (1895-1981; СССР), с. 90,
476, 549, 550, 551
Лыткин Георг. Степ. (1835—1907; Россия),
с. 550
Львов Анд. Степ. (р. 1905; СССР), с. 475
Льюис (Lewis) Генри (1890—1969; Англия,
Уэльс), с. 219
Льюис Дж. У., с. 352
Льюис (Lewis) Кларенс Ирвинг (1883—1964;
США), с. 129, 175, 263, 385
Льюс (Luce) Г., с. 213
Льямсон (Llamzon) Теодоро А. (р. 1926;
Филиппины), с. 544
Лэм (Lamb) Сидней (р. 1929; США), с. 304,
315, 453, 588, 597, 602
Лэмтон А. К., см. Ламтон А. К,
Лэнем (Lanham) Л. В. (ЮАР), с. 57
Людвиг (Ludwig) Альфред (1832—1912;
Австрия), с. 18, 19
Людерс (Liiders) Генрих (1869—1943; Герма-
ния), с. 191
Людтке (Liidtke) Хельмут (р. 1926; ФРГ),
с. 420
Люй Шусян (р. 1904; Китай), с. 224
Лю Се, с. 544
Лютер (Luther) Мартин (1483—1546; Герма-
ния), с. 329
Ляпон Майя Валент, (р. 1933; СССР), с; 85
Ляпунов Ал. Анд. (1911—73; СССР), с. 475,
476
Ляпунов Бор. Мих. (1862—1943; СССР),
с. 317, 570
Маак Ричард Карлович (1825—86; Россия),
с. 523
Мабильон, М а б и й о и (Mabillon) Жан
(1632—1707; Франция), с. 358, 359
Магометов Ал-др Амарович (р. 1919; СССР),
с. 256
Маджо (Maggio) Франческо Мария (1612—
1686; Италия), с. 207
Маес (Maes) Ведост (Бельгия), с. 18
Мажвидас (Mazvydas) Мартинас (ок. 1510—
1563; Литва), с. 66, 271
Мажюлнс (Maziulis) Витаутас Петр,
(р. 1926; СССР), с. 65, 66,-67, 298, 474, 475,
477, 497
аль-Мазини Абу Усман (г. рожд. неизв.—
861 или 863; араб, филолог), с. 39
Мазон (Mazon) Андре (1881—1967; Фран-
ция), с. 48, 427, 428
Майанс-п-Сискар (Mayans у Siskar)r. (1699—
1781; Испания), с. 419
Майд (Meid) Вольфганг (р. 1929; Австрия),
с. 219
Майер (Mayer) Антон (1882 или 1883—1957;
Югославия), с. 185
Майкелсон (Michelson) Трумен (1879—1938;
США), с. 26
Майков Вл. Вл. (1863-1942; СССР),
с. 359
Майнхоф (Meinhof) Карл (1857—1944; Гер-
мания), с. 56, 57, 58, 69, 70, 112, 162, 173,
231, 277. 335, 362, 424. 498, 569, 577
Майрхофер (Mayrhofer) Манфред (р. 1926;
Австрия), с. 76, 185, 191, 199
Майтинская Клара Евг. (р. 1907; СССР),
с. 476, 551
Макаев Энвер Ахмедович (р. 1915; СССР),
с. 44, 100, 191, 204, 242, 367, 425, 474, 476,
497
Макалистер (Macalister) Робер Александр
Стюард (1870—1950; Франция), с. 375
Макарий (нач. 17 в.; Россия), с. 91, 417
Макаров Григ. Ник. (1918 — 72; СССР), с. 551
Макдонелл (Macdonell) Артур Аитоии
(1854—1930; Англия), с. 190
Макензи (Mackenzie) Дейвид Нил (р. 1926;
Англия), с. 199, 200
Мак-Кана (МасСапа) Проншнас (р. 1926;
Ирландия), с. 218
Мак-Коард (McCoard) Роберт (США), с. 48
Мак-Коли (McCawley) Джеймс (р. 1938;
США), с. 386
Мак-Куаун (McOuown) Норман Антони
(р. 1914; США), с. 42, 43, 61, 121, 279, 287,
302, 505
Максим Грек (наст, имя Михаил Трнво-
лис: ок. 1480—1556; Греция, Россия),
с. 427
Максимов Леонард Юр. (р. 1924; СССР),
с. 85, 472
Максимович Карл Ив. (1827—91; Россия),
с. 523
МакФарланд (McFarland) Кёртис (Курт) Да-
ниел (р. 1939; США), с. 544
Малецкий (Malecki) Мечислав (1903—46;
Польша), с. 459
Малиновский (Malinowski) Бронислав Кас-
пер (1884-1942; Англия), с. 276, 483
Малкпел (Malkiel) Яков (р. 1914; США),
с. 597
Малколм Л., с. 69
Малколм (Malcolm) Норман (США), с. 269
Малмквист (Malmquist) Н. (Швеция), с. 224
Малов А., с. 183
Малов Вл. Ник. (СССР), с. 359
Малов Евфимий Ал-др. (1835—1918: Россия),
с. 526
Малов Сер. Еф. (1880-1957; СССР), с. 143,
144, 476, 526, 527
Малыгина Людм. Вас. (р. 1945; СССР), с. 93
Мальсагов ДошлукЪ Дохович (1898—1966;
СССР), с. 325
Мальсагов Заурбек Куразович (СССР), с. 325
Мальцев Мих. Дм. (1892—1954; СССР),
с. 268
Мамедалиев Васим Мамедалиевич (р. 1941;
СССР), с. 38
Мамедзаде Ахмед Керимович, с. 200
Мамедов Али Аскер Джафар оглы (р. 1919;
СССР), с. 39
Маммери М., с. 74
Мамудян (Mamoudian) М. (Франция), с. 562
Мандельброт (Mandelbrot) Бенуа (р. 1924;
Франция), с. 269
Мандзонн (Manzoni) Алессандро (1785—
1873; Италия), с. 206
Манесси (Manessy) Габриэль (Сенегал,
Франция), с. 58, 126, 173
Манн (Мапп) Оскар (1867 — 1917; Гер-
мания), с. 200
Мансикка (Mansikka) Вилго Иоганнес
(1884—1947; Финляндия), с. 427
Манцель, Манцелнус (Mancel, Мапсе-
lius) Георгий (1593—1654; Германия), с. 66
Маретич (МаретиЬ) Томислав (1854—1938;
Югославия), с. 459
Мариет (Mariette) Франсуа Огюст Ферди-
иан (1821—81; Франция), с. 148
Марик (Maricq) Андре (1925—60; Франция),
с. 185
Марк (Mark) Юлиус (1890—1959; Эстония,
США), с. 550
Маркс (Marx) Карл (1818—83), с. 204 , 229,
263, 286, 287, 400, 427, 482, 545, 546, 564,
590, 606, 607
Марле Й. ван, с. 367
Марр Ник. Як. (1864/65-1934; СССР),
с. 90, 159, 202, 207, 215, 256, 261, 309, 335,
374, 439, 450, 474, 483, 491, 622, 623
Марре (Магге) Аристид (1823—1918; Фран-
ция), с. 544
Марсе С. Ш. дю, см. Дюмарса С, Ш.
Марсель (Marcel) Жан (1776—1854; Фран-
ция), с. 360
Марсилья-и-Мартин (Marcilla у Martin)
Сиприано (? — 1904; Филиппины), с. 544
Марси Г., с. 74
Марстон В., с. 199
Мартемьянов Юр. Сем. (р. 1930; СССР),
с. 110, 497
Марти (Marty) Антон (1847—1914; Герма-
ния), с. 406
Мартии (Martin) Сэмюэл Элмо (р. 1924;
США), с. 624
Мартине (Martinet) Андре (р. 1908; Фран-
ция), с. 147, 159, 196, 244, 253, 257, 261,
312, 314, 352, 370, 420, 453, 461, 466, 490,
496, 497, 504, 512, 514, 555, 557, 562, 564,
565, 566, 624
Мартини (Martini) Франсуа (1895—1965;
Франция), с. 503
Мартынов Викт. Вл. (р. 1924; СССР), с. 169,
475, 497, 597
Маруэо (Marouzeau) Жюль (1878—1964;
Франция), с. 562
Марцишевская Ксения Ал-др. (1897—1988;
СССР), с. 259
Марчанд (Marchand) Джеймс У. Ср. 1926;
США), с. 60, 235
Марчук Юр. Ник. (р. 1932; СССР), с. 476
Мас С. де, с. 544
Масика (Masica) Колин (р. 1931; США),
с. 191
Маслов Юр. Сер. (1914—90: СССР), с. 48,
114, 117, 313, 314, 321, 351, 475, 476, 504,
552, 566
Macnepo (Maspero) Анри (1883—1945; Фран-
ция), с. 91, 148, 224, 503
Масснньон (Massignon) Луи (1883—1962;
Франция), с. 37
Массон (Masson) Оливье Жан Габриель (р.
1922; Франция), с. 184
Масуми Носирджоя (1915—74; СССР),
с. 200
Матвеев Ал-др Конст. (р. 1926; СССР),
с. 551
Матвияс И. Г. (СССР), с. 475
Матезиус (Mathesius) Вилем (1882—1945;
Чехословакия), с. 23, 90, 267, 314, 338, 346,
388, 390, 391, 396, 435, 450, 459, 482, 513,
514, 566, 568, 621
Матиот М., с. 598
Матисофф (Matisoff ) Джеймс Алан (р. 1937;
США), с. 276
Маторе (МаЮгё) Жорж (р. 1908; Франция),
с. 261
Маттесон (Matteson) Эдит, с. 177
Матусевич Март. Ив. (1895—1979; СССР),
с. 264, 374, 426, 475, 553, 554, 556, 591
Матусевичюте (Matusevi£iute) Изабеле
(1907-67; СССР), с. 66
Матцеиауэр (Matzenauer) Антонин (1823—93;
Чехословакия), с. 458
Матюшкин Фед. Фед. (1799—1872; Россия),
с. 344, 585
Маурер (Maurer) Фридрих (1898—1984; Гер-
мания, ФРГ), с. 100
Мауро (Mauro) Туллио де (р. 1932; Италия),
с. 420
Махадеван А., с. 505
Махек (Machek) Вацлав (1894—1965; Чехо-
словакия), с. 185, 459, 597
аль-Махзуми Махди (Ирак), с. 38
Махмуд Кашгари (11 в.; Ср. Азия), с. 40,
77, 98, 143, 525, 568, 621
Мацей нз Мехова (Mathias de Miechow, Ма-
ciej Miechowita; 1457—1523; Польша),
с. 550
Ма Цзяиьчжун (1844—1900; Китай), с. 222,
225
Мацкевич Юзефа Флориановна (р. 1912;
СССР) с. 475
Мацоюж Ник. Петр. (СССР), с. 624
Мацусита Дайсабуро (1878—1935; Япония),
с. 624
Мачавариаии Гиви Ираклиевич (1927 —68;
СССР), с. 207, 474 , 476
Мегнзер (Megiser) Иеронимус (между
1551—55 — между 1616—19; Германия),
с. 525
Мегре, Мейгре (Meigret, Maygret) Луи
(сер. 16 в.; Франция), с. 48, 419
Медников Ник. Ал-др. (1855—1918; Россия),
с. 38
Медникова Эсф. Макс. (1920—89; СССР),
с. 261
Мееюссен, М е у с с е н (Meeussen) Ашиль Э.
(1912—78; Бельгия), с. 73, 277
Мезер (Moser) Юстус (1720—94; Германия),
с. 486
Мей (Меу) Якоб Л. (р. 1920; США), с. 239
Мейе (Meillet) Антуан (1866—1936; Фран-
ция), с. 25, 44, 76, 120, 176, 183, 184, 185,
196, 199, 210, 219, 253, 261, 298, 302, 321,
342, 368, 370, 392, 418, 459, 465, 482, 483,
487, 489, 492, 497, 517, 561, 562, 621
Мейер (Meyer) Густав (1850—1900; Германия),
с. 26, 62, 184, 196, 370
Мейер (Meyer) Куно (1858—1919; Германия),
с. 218
Мейер^Ме^гег) Поль (1840—1917; Франция),
Мейер (Meyer) Эдуард (1855—1930; Герма-
ния), с. 69, 73
Мейер-Любке (Meyer-Liibke) Вильгельм
(1861—1936; Австрия) с. 420, 597
Мейланова Унейзат Азизовна (р. 1924;
СССР), с. 256
Мейвхоф К., см, Майнхоф К.
Мейрхофер М., см. Майрхофер М.
Мейсманс Ж., с. 196
Мейсон А., с. 42, 302
Мелер Ж., с. 405
Меликншвили Георг. Ал-др. (р. 1918; СССР),
с. 50
Мелиоранскнй Плат. Мих. (1868—1906;
Россия), с. 526, 576
Мелих (Melich) Янош (Иоганн) (1872—1963;
Венгрия), с. 550
Мёллер (Meller) Герман (1850—1923; Дания),
с. 148, 252, 253, 339
Мельников Г. И. (1911-41; СССР), с. 586
Мельников Георг. Пав. (р. 1951; СССР), с.
38, 453
Мельников И. С. (СССР), с. 224
Мельничук Ал-др Саввич (р. 1921; СССР),
с. 169, 298, 459, 474 , 475, 477, 546, 597
Мельчук Игорь Ал-др. (р. 1932; СССР, Ка-
нада), с. 396, 497
Мемье Ж., с. 196
Менаж (Menage) Жиль (1613—92; Франция),
с. 419
Менгал, с. 200
Меигес (Menges) Карл Генрих (р. 1908; Гер-
мания, США), с. 339, 524, 527
Менендес Пидаль (Menendez Pidal) Рамон
(1869—1968; Испания), с. 420
Менинский (Meninski) Франциск (1623—98;
Польша, Австро-Венгрия, Турция), с. 525
Меновщиков Георг. Ал. (р. 1911; СССР), с.
476	 
Менцерат (Menzerath) Пауль (1883—1954;
Германия), с. 514
Мерварт Ал-др Мих. (1886—1932; СССР),
с. 191
Мериджи (Meriggi) Пьеро (р. 1899; Италия),
с. 184, 572
Мерингер (Meringer) Рудольф (1859—1931;
Австрия), с. 184, 346, 597
Мерло (Merlo) Клементе (1879—1960; Ита-
лия), с. 420
Месёй (Meszoiy) Гедеон (1880—1960; Венг-
рия), с. 550
Месроп Маштоц (361—440; Армения), с. 45,
121
Мессершмидт (Messerschmidt) Даниил Готлиб
(1685-1735; Германия), с. 432, 523, 550
Meni^Metz) Кристиан (р. 1931; Франция),
Мефодий (ок. 815—885; слав, просветитель),
с. 105, 222, 461, 491
Мехендале М., с. 191
Мещанинов Ив. Ив. (1883—1967; СССР),
с. 20, 50, 83, 256, 321, 335, 385, 393, 439,
450, 474, 493, 512, 514, 535, 565, 567, 579,
622
МийардеЖ., с. 420
Мик Ч., с. 73
Михаилов Шихабуддин Ильясович (1899—
1964; СССР), с. 207
Микалаускайте (Mikalauskaite) Эльзбета
(1899-1970; СССР), с. 66
Миккола (Mikkola) Иосиф Юлиуе (1866—
1946; Финляндия), с. 65, 66, 67, 184, 317,
318, 427, 459, 550
Миклошич (Miklosich, Miklo5i£) Франц
(Фраиьо) (1813—91; Австрия, Словения),
с. 48, 62, 64, 182, 191, 323, 360, 458, 459
Миклухо-Маклай Ник. Ник. (1846—88; Рос-
сия), с. 365, 623
Микола (Mikola) Тнбор (р. 1936; Венгрия),
с. 432, 551
Миколайчпк Вл. Иос. (р. 1945; СССР), с. 209
Мику-Клейн (Micu-Klein) Самунл (1745—
1806; Румыния), с. 419
Милевский (Milewski) Тадеуш (1906—66;
Польша), с. 66, 177, 185, 312, 512, 514
Милетич Любомир (1863-7-1937; Болгария),
с. 459
Милитарев Ал-др Юр. (р. 1943; ' СССР), с.
39, 57, 122, 265, 599
Миллер Бор. Вс. (1877-1956; СССР), с. 200
Мнллер Вс. Фед. (1848—1913; Россия), с.
199, 475, 623
Миллер Герард Фридрих (1705—83; Россия),
с. 150, 286, 432, 523, 550, 623
Миллер ^Miller) Джордж Армитедж (США),
Милле^(МП1ег) Рой Эндрю (р. 1924; США),
Миллер (Miller) Уик (США), с. 588
Миллс (Mills) Роджер Фредерик (р. 1934;
США), с. 601
Милль (Mill) Джон Стюарт (1806—73; Анг-
лия), с. 129, 263, 385, 411
Милославский Иг. Григ. (р. 1938; СССР),
с. 426, 468
Мильке (Mielcke) Кристиан Готлиб (1732—
1807; Литва), с. 65
МильОрини (Migliorini) Бруно (1896—1975;
Италия), с, 196, 420
Минаев Ив. Пав. (1840—90; Россия), с. 190,
191, 623
Минский М., с. 390
Миок Д. (Румыния), с. 360
Миронов Сер. Ал-др. (р. 1910; СССР), с. 100,
Мистели (Misteli) Франц (1841—1903; Швей-
цария), с. 512
Митлеб Фарис Муса (р. 1947; Иордания), с. 37
Митчел (Mitchell) Теренс Фредерик (Англия),
с. 37
Михалон Лнтвин (ок. 1490—1560; автор ист.
соч. «О нравах татар, литовцев и москови-
тян»), с. 67
Михаэяис (Michaelis) Иоганн Давид (1717—
1791; Германия), с. 196
Михневич Арн. Еф. (р. 1936; СССР), с. 579
Мнхэеску (Mihaescu) Харламбие (р. 1907;
Румыния), с. 420
Мищкуров Эд. Ник. (СССР), с. 38, 39
Младенов Стефаи (1880—1963; Болгария),
с. 459
Младенович (Mladenovic) Александер, с. 459
Моггалана (12 в.; Индия), с. 178
Моисеев Ал-др Ив. (р. 1919; СССР), с. 160
Мокиенко Валер. Мих. (р. 1940; СССР),
с. 560
Молаидер К. X., с. 550
Моклер (Mauclere) Э. А. (Франция), с. 199
Молл Т. А., с. 586
Молотков Ал-др Ив. (р. 1916; СССР),
с. 560
Молчанова Ел. Конст. (р. 1934; СССР),
с. 199, 200
Моль (Moll) Фраисеск де Боржа (р. 1903;
Испания), с. 420
Моммзен (Mommsen) Теодор (1817—1903;
Германия), с. 205
Момолу Лувалу Букэлэ, с. 78
Монбоддо (Monboddo) Джеймс Бёрнетт, лорд
(1714—99; Англия), с. 536
Монтегю (Mantague) Ричард (1930—71; США),
с. 176, 289
Монтей (Montell) В., с. 37
Монтойя А., с. 524
Монфокои (Montfaucon) Бернар, де (1655 —
1741; Франция), с. 358, 359
Моор^Мобг) Элемер (1891—1974; Венгрия),
Мопертюи (Maupertuis) Пьер Луи Моро
де (1698—1759, Франция), с. 19б
Моргенстьерне (Morgenstierne) Георг (1892 —
1978; Норвегия), с. 127, 190, 191, 199, 200,
340, 363
Морев Лев Ник. (р. 1928; СССР), с. 503
Mogee Юр. Ал. (р. 1942; СССР), с. 432,
Морено (Moreno) Мартино (1892—1964; Ита-
лия), с. 57, 249
Морено М. Гомес (Испания), с. 218
Моренц (Morenz) Зигфрид (1914—70; Герма-
ния, ГДР), с. 148
Морковкин Валер. Вен. (р. 1940; СССР),
с, 427
Морман (Mohrmann) Кристин (1903—88; Ни-
дерланды), с. 420
Морокасн Т., с. 224
Морпурго-Дейвис (Morpurgo-Davis) Анна
(р. 1937; Италия, США), с. 572
Моррис (Morris) Чарльз Уильям (р. 1901;
США), с. 75, 168, 385, 389, 441, 444
Морфилл В., с. 427
Москалев Ал. Ал. (р. 1930; СССР), с. 319, 503
Москальская Ольга Ив. (1914—82; СССР),
с. 100, 234, 451, 475, 476
Москати (Moscati) Сабатино (р. 1922; Ита-
лия), с. 442
Мостарт А., с. 305
Мотооуи Норниага (1730—1801; Япония),
673
Мотоват Харунива (1763—1828; Япония),
Мотш В., с. 468
Мошин Вл. Ал. (1894— ?; Россия, Югосла-
вия, СССР), с. 360
Мразек (MrAzek) Роман (р. 1921; Чехослова-
с 4i59
Мрозиньский (Mroziriski) Юзеф (1784—1839;
Польша), с. 458
Мстиславец Петр Тим. (16 в.; Россия), с. 229
аль-Мубарак Мухаммед (Сирия), с. 38
аль-Мубаррад (826—98; араб, филолог),
с. 39
Мукаржовский (Mukarovsky) Як (1891—1975;
Чехословакия), с. 390, 441
Мулячич (Muljacid) Жарко (р. 1922; Югосла-
вия), с. 422
Мунди П., с. 432
Мунен (Mounin) Жорж (р. 1910; Франция),
с. 234, 461, 562
Муикачи (MunkAcsi) Бернат (1860—1937;
Венгрия), с. 525, 550
Мур (Moore) Джордж Эдуард (1873—1958;
Англия), с. 269, 270
Мурасаки Кеко (р. 1937; Япония), с. 20
Муратори (Muratori) Лодовико (1672—1750;
Италия), с. 419
Мураяма Ситнро (р. 1908: Япония), с. 624
Мурзаев Эд. Мак. (р. 1908; СССР), с. 474
М^зин Леои. Ник. (р. 1930; СССР), с. 451,
Мурко (Mutko) Матиаш (1861—1951 или 1952;
Чехословакия), с. 317
Мусаев Кеиесбай Мусаевич (р. 1931; СССР),
с. 568
Мустайоки (Mustajoki) Арто (р. 1948; Фин-
ляндия), с. 428
Муталлнбов Салих Муталлибович (р. 1900;
СССР), с. 144, 477
Мух (Much) Маттеус (1832—1909; Германия),
с. 184
Мухамедова Зулейха Бакиевна (р. 1922;
СССР), с. 477
Мухлинский Ант. Осип. (1808—77; Россия),
с. 526
Мухтаров А. (СССР), с. 477
Мучиик И. П. (СССР), с. 426
Мыльникова Е. М. (СССР), с. 523
Мыреева Анна Ник. (р. 1930; СССР),
с. 523
Мэдэн (Madan) А. К. (1845—1917; Англия),
с. 57
Мэнн (Mann) Стюарт Эдуард (р. 1905;
Англия), с. 26
Мэтьюз (Matthews) Г., с. 454
Мэтьюз (Matthews) П., с. 257
Мюленбах (Mulenoachs) Карлис (1853—1916;
Латвия), с. 65, 66
Мюллер Дж. В., с. 224
Мюллер (Muller) Карл Отфрнд (1797—1840;
Германия), с. 205
Мюллер (Muller) Макс (Фридрих Макс)
(1823—1900; Германия, Англия), с. 159,
190, 324 512, 513
Мюллер (Muller) Фридрих (1834—98; Авст-
рия), с. 342, 491, 569
Мюллер (Muller) Фридрих (Германия),
с. 365
Мюллер (Miiller) Фридрих Вильгельм Карл
(1863-1930; Германия), с. 56, 57, 144, 199,
200
Мюлли (Mullie) Жозеф Л. М. (1886-1976;
Бельгия), с. 224
Мюнстер (Munster) Себастьян (1489—1552;
Галггапиа 1	iAR
Мягистё (Migiste) Юлиус (1900—78; Эсто-
ния, Швеция), с. 550
Наварро Томас (Navarro ThoraAs) Томас
(1884—1979; Испания, США), с. 420
Навроцкий Мих. Тим. (1823—71; Россия),
с. 38
Наг&варма (12 в.; Индия), с. 190
Нагеша (18 в.; Индия), с. 178
ха-Нагид Самуил (982—1055; евр. филолог,
Испания), с. 93, 146
Наджип Эмир Наджипович (р. 1899; СССР),
с. 144, 526
Надькин Дм. Тим. (СССР), с. 551
Найда (Nida) Юджин Алберт (р. 1914; США),
с. 131
Наконечный М. Ф. (СССР), с. 475
Налепа "Л., с.’ 66
Нанная Бхатта (ок. 1015 — ок. 1050; Индия),
"с. 190
Насилов Дм. Мнх. (р. 1935; СССР), с. 48,
566
Наср ибн Асым (7 в.; араб, филолог), с. 39
Насырн Каюм (наст, имя и фам. Габделькаюм
Габденнасырович Насыров, 1825—1902;
Россия), с. 526
674
Натан, Нейса и, Нейтан (Nathan)
Джофри Стивен (р. 1949; США), с. 324
Наумкин Вит. Вяч. (р. 1945; СССР), с. 442
Нгуен Ван Так (р. 1939; Вьетнам), с. 91
Нгуен Минь Дык, с. 319
Нгуен Чук EHHb(NguyTn Тейс Binh; Вьетнам),
с. 209
Нджойя (Njoya) (ок. 1880—1933; r-во Бамум
в Камеруне), с. 67
Небриха, Л е б р н х a (Nebrija) Антонио де
(1444—1522; Испания), с. 419
Невский Мих. Аид. (в монашестве Мака-
рий; 1835 — ?; Россия), с. 526
Невский Ник. Ал-др. (1892—1937; СССР),
с. 20, 357, 474, 505, 510
Недков Борис (р. 1910; Болгария), с. 526
Недоспасова Мар. Евг. (р. 1929; СССР),с. 38
Недялков (до 1962 — Реноль т) Вл. Петр,
(р. 1928; СССР), с. 48, 451, 566, 586
Некрасов Ннк. Петр. (1823—1913; Россия),
с. 48, 89, 321, 425
Нёльдеке (Noldeke) Теодор (1836—1930;
Германия), с. 442
Неменова Розалия Львовиа (р. 1908; СССР),
с. 200
Немет (Nemeth) Дьюла (1890—1976; Венгрия),
с. 526
Немец (NAmec) Игор (р. 1924; Чехослова-
кия), с. 48
Немчук Вас. Вас. (р. 1933; СССР), с. 475
Непокупный Анат. Пав. (р. 1932; СССР), с.
66, 67
Нерннг (Nehring) Альфонс (1890—1967; Гер-
мания, ФРГ), с. 184, 362
Нери^ (Nerius) Дитер (р. 1936; ГДР),
Нерозиак Вл. Петр. (р. 1939; СССР), с. 26,
63, 82, 141, 185, 474, 561, 563
Нессельман (Nesselmann) Георг Генрих Фер-
динанд (1811—81; Литва), с. 64 , 65,
66, 183
Нетлау (Nettlau) Макс (1865—1944; Герма-
ния), с. 218
Неуступный (Neustupny) Йиржи (р. 1925;
Чехословакия, Австралия), с. 624
Нецветов Як. Ег. (1804— 64; Россия),
с. 27
Нидерман (Niedermann) Макс (1874—1954;
Швейцария), с. 184
Ниёзи Шавкат Норович (СССР), с. 200
Ниеминен (Nieminen) ЭЙно Вильхо Калерво
(1891—1962; Финляндия), с. 65
Ннкитевич В. М., с. 468
Никитина Т. Н., с. 224
Никкель (Nickel) Герхард (р. 1928; ФРГ),
с. 239
Никола Ф., с. 57, 74
Николаев Петр Ал. (р. 1924; СССР), с. 291
Николаева Тат. Мих. (р. 1933; СССР), с.
198, 426, 451, 497, 514
Николаи Р., с. 480
Николс (Nickels) Дж., с. 512
Никольский Леон. Бор. (р. 1924; СССР),
с. 476, 514
Никольский Мих. Вас. (1848—1917; Россия),
с. 50, 442, 623
Никольский Ник. Мих. (1877—1959; СССР),
с. 442
Никонов Бор. Ал. (1912—87; СССР),
с. 421
Никоиов Вл. Андр. (р. 1904; СССР), с. 332,
474, 598
Нильсен (Nielsen) Конрад (1875—1953; Нор-
вегия), с. 550
Нильсон (Nilsson) Нильс О. (р. 1917; Швеция),
с. 233
Нироп (Nyrop) Криштофер (1858—1931;
Дания), с. 420
Ннсида Т., с. 276, 505
Нисио Минору (1889—1979; Япония), с. 624
Нитиия Д. П., с. 477
Нитш (Nitsch) KasHMe>K (1874—1958; Польша),
с. 459
Ни Хайшу (1918-88; Китай), с. 224
Ниязмухамедов Бабаджан Ниязович
(р. 1906; СССР), с. 200
Новакович (НоваковиЬ) Стояи (1842—1915;
Югославия), с. 459
Новгородов Сем. Андр. (1892—1924; СССР),
с. 623, 624
Новго^юдский Юр. Вл. (р. 1928; СССР),
Новиков Лев Ал. (р. 1931; СССР), с. 440
Новикова Кл. Ал-др. (р. 1913; СССР), с. 523
Нойман (Neumann) Гюнтер (р. 1920; ФРГ),
е. 184, 571, 572 .
Норберг (Norberg) Дат Людвиг (1909—73;
Германия, ФРГ), с. 420
Нореен- А., см. Пирен А.
Норжии (Китай), с. 305
Норман (Norman) Кеннет Рой (р. 1925; Анг-
лия), с. 191
Ноткер (Notker der Deutsche) Лабео (950—
1022; Германия), с. 188
Ноубл Кингсли (Noble Kingsley) Дж., с. 42
Ноуэлл-Смит (Nowell-Smith) П., с. 269, 270
Нуазе Ж., с. 405
Нунеш де Леан (Nunes de Leao) Дуарте (1530—
1608), с. 419
Hyp (Nur) Рыза (1879—1943; Турция),
с. 144
Нурен (Noreen) Адольф Готтард (1854—
1925; Швеция), с. 48, 101, 184, 295, 313—
314
Ньири (Nyiri) Антал (р. 1907; Венгрия), с. 551
Нюберг (Nyberg) Хенрик Самюэль (1889—
1974; Швеция), с. 199, 200
Облак Ватрослав (1864—96; Словения),
с • 459
Обнорский Сер. Петр. (1888—1962; СССР),
с. 247, 426, 475
Овелак, О в л а к (Hovelaque) Александр
Абель (1843—96; Франция), с. 324
Овсепяк Г. (1867—1952; СССР, Эчмиадзин),
с. 360
Овсяннко-Куликовскнй Дм. Ник. (1853—
1920; СССР), с. 114, 290, 472, 569, 570
Огден (Ogden) Чарлз Кей (1889-1957; США),
с. 128, 168, 261, 411
ОТрейди (O’Grady) Стандиш Джеймс (1846—
1928; Ирландия), с. 218
Одзава С. (Япония), с. 305
О’Доиоваи (O’Donovan) Шок (1806— 61;
Ирландия), с. 218
Одрикур (Haudricourt) Андре Ж. (р. 1911;
Франция), с. 209, 420, 502, 503
Ожегов Сер. Ив. (1900—64; СССР), с. 84,
85, 247, 338, 352, 426, 427
Оздоева фируза Гиреевна (р. 1929; СССР),
с. 325
Озолс (Ozols) Артуре (1912—64; СССР),
с. 66
О’Карри (O'Curry) Юджнн (1794—1862;
Ирландия), с. 218
Окерблад (Akerblad) Юхаи (Иоганн) Давид
(1763—1819; Швеция), с. 148
Оккам (Ockham, Occam) Уильям (ок. 1285—
1349; Англия), с. 274
Оксанен А. Э., см. Алъквист А. Э.
Олбрайт (Albright) Уильям Фоксуэлл (1891—
1971; США), с. 403
Оленин Ал-др Ник. (1763—1843; Россия),
с. 148
Олега (Olesch) Рейнгольд (р. 1910; Австрия,
ФРГ), с. 459
Оливейра (Oliveira) Фернаи де (1507—81;
Португалия), с. 419
Ольденбург Сер. Фед. (1863—1934; СССР),
с. 517
Ольдерогге Дм. Ал. (1903—87; СССР), с. 58,
67, 70, 124, 475
Ольшка (Olschka) Леонардо (1885—1961),
с. 595
Омар Ахмед Мухтар (Египет), с. 38
Омбюрже (Homburger) Лилиа (1880—1969;
Франция), с. 162, 335
Оидруш (Ondrus) Шимон (р. 1924; Чехослова-
кия) с 597
Онеико Сулунгу Ник. (1917—85; СССР),
с. 523
Опперт, Оппер (Oppert) Жюль (1825—1905;
Франция), с. 49, 228
Оранская Тат. Иос. (р. 1950; СССР), с. 191
Оранский Иос. Мих. (1923—80; СССР), с.
191, 200, 201
Орбели Иос. Абгарович (1887—1961; СССР),
с. 200
Орбелиани Сулхаи Саба (1658—1725; Гру-
зия), с. 207
Орел Вл. Эммануилович (р. 1952; СССР),
с. 563
Орнгеи (Origenes; ок. 185— 253/254; Алек-
сандрия), с. 544
Орлов Ал-др Матв., с. 523
Орлова Варв. Георг, (р. 1902; СССР), с. 133,
426
Орловская (Жданинкова) Мария Ннк. (р.
1926; СССР), с. 305
Орнатов Пав. Петр. (Россия), с. 550
Ориатовский Иван (кои. 18 в.— 1-я пол. 19 в.;
Россия), с. 435, 622
Ортель Г., с. 191
Осгуд (Osgood) Чарлз Эджертон (р. 1916;
США), с. 75, 386, 404, 405
Осей (Aasen) Ивар (1813—96; Норвегия),
с. 337
Оссовский (Ossowski) Лешек (р. 1905; Поль-
ша), с. 428
Оствальд В., с. 202
ОстермеЙер (Ostermeyer) Готфрид (1716—
1800; Германия), с. 65
Остин (Austin) Джон (1911—60; Англия),
с. 269, 275, 373, 389, 390, 412, 413, 415, 483
Остхоф (Osthoff) Герман (1847—1909; Гер-
мания), с. 183, 255, 302, 353, 489
Ота Т. (Япония), с. 224
Откупщиков Юр. Вл. (р. 1924; СССР), с. 67
Откупщикова Майя Ив. (р. 1927; СССР),
с. 566
Отрембскнй (Otrebski) Ян (1889—1971;
Польша), с. 65, 66 , 67
Оттен (Otten) Генрих (р. 1913; ФРГ), с. 184,
571, 572
Отто (Otto) Эберхард (1913 — 74; Германия,
ФРГ), с. 148
Охотина Нат. Вен. (р. 1927: СССР), с. 242
Оцуки Фумихико (1847—1928; Япония),
с. 624
Ошанин Ил. Мнх. (1900-82; СССР), с. 224,475
Оянсуу (Ojansuu) Хейкки (1873—1923;
Финляндия), с. 550
Паасонен (Paasonen) Хейкки (1865—1919;
Финляндия), с. 432, 550
Паванади (14 в.; Индия), с. 190
Паве де Куртей (Pavet de Courteille) Абель
Жан Батист Мари Мишель (1821—89; Фран-
ция), с. 525
Павлов Вл. Мих. (р. 1925; СССР), с. 566
Павлов Доржи Ант. (СССР), с. 305
Павлович Мих. Пав. (наст, имя и фам. Мих.
Лаз. В е л ь т м а н; 1871—1927; Россия,
СССР), с. 63
Павсаний (Pausanias) Цезарейский
(2 в., Др. Греция), с. 27
Павскнй Гер. Петр. (1787—1863; Россия),
с. 93, 113, 161, 425, 442, 578, 622
Пагба Т. (МНР), с. 305
Падучева Ел. Викт. (р. 1935; СССР), с. 110,
114, 160, 176, 396, 426, 440, 451, 472, 566
Пазолини (Pasolini) Пьер Паоло (1922—75;
Италия), с. 441
Паиш (Pais) Дежё (1886—1973; Венгрия),
с. 550
Пайк (Pike) Кеннет Ли (р. 1912; США),
с. 131, 177, 292, 357, 450, 502, 511, 515, 564,
608, 622
Палацкнй (Palacky) Франтишек (1798—
1876; Чехословакия), с. 21
Палек (Palek) Богумил (Чехословакия),
с. 137
Палёнис (Palionis) Йонас (р. 1924; СССР),
с. 67, 477
Палладий, см. Кафаров П. И.
Паллас Петр Симонович (1741—1811; Россия),
с. 150, 172, 199, 207, 432, 486, 502, 523, 550
Палль Вальдек Йоханнесовнч (р. 1927;
СССР), с. 551
Палмер (Palmer) Фрэнк Роберт (р. 1922;
Англия), с. 16, 249, 276
Палмер (Palmer) Эдуард Генрн (1840—82;
Англия), с. 37
Пальмбах Ал-др Адольфович (1897—1963;
СССР), с. 526
Памфил (Pamphyl; 1 в.; Др. Греция), с. 27
Панганибан (Panganiban) Хосе Вилья (1903—
1970; Филиппины), с. 544
Пандит Прабодх Бехардас (1923—75; Индия),
с. 191
Панини (5—4 вв. до н. э.; Др. Индия), с. 177,
178, 190, 271, 305, 314, 315, 433, 465, 496,
544, 578, 621
Панн А., с. 525
Панов Мих. Викт. (р. 1920; СССР), с. 59,
160, 295, 313, 314, 315, 316, 426, 453, 475,
541, 553, 555, 556, 591
Панфилов Вл. Зин. (р. 1928; СССР), с. 23,
117< 169, 332, 451, 474, 476, 546.
Паолини (Paolini) Стефано (17 в.; Италия),
с. 207
Папахаджи (Papahagi) Таке (1892—1977;
Румыния), с. 62
Папп (Рарр) Ференц (р. 1930; -Венгрия),
с. 551
Парадизн Б., с. 74
Пардо де Тавера (Pardo de Tavera) Тринидад
Эрменфыьо. (1857—1925; Филиппины),
с. 544
Парнбок Анд. Веев. (р. 1952;- СССР), с. 191>
Парис (Paris) Гастон (1839—1903; Франция),
с. 132,- 134, 2.68, 562		.
Паркер (Parker) Г., с. 220 
Паркер Э., с,-54
Парланджели (Parlangeli) Орондзо (1923—
1969; ИЛлия), с- 185
Парменид (Parmenides) из Элеи (кон.
6 — иач. 5.вв..до н. э.;-Др. Греция), с. 35
Парти (Partee) Барбара Холл (США), с. 176
Паскасио (Pascaiio) Эми Мариано (р. 1931;
Филиппины), с. 544
Пасси (Passy) Поль (1859—1940; Франция),
с. 291
Патанджали (2 в. до в. э.; Др. Индия), с. 178,
190, 544
Патарндзе Рамаз (Абесалом) Мнх. (р. 1927;
СССР), с. 360
Патканов (Патканяи) Керопэ Петр. (1833—
1889; Россия), с. 623
Паулаускене (Paulauskiene) Алдона-Стасе
Раполовиа (р. 1935; СССР), с. 48, 67, 477
Паули (Pauli) Карл (1839—1901; Германия),
с. 82
Паулин (2-я пол. 18 в.; Германия), с. 182
Паулини (Pauliny) Евгений (1912—83; Чехос-
ловакия), с. 459
Пауль (Paul) Герман (1846—1921; Германия),
с. 22, 100, 183, 202, 261, 263, 290, 302, 313,
385, 450, 465, 489, 507, 564
Пахалина Тат. Ник. (р. 1928; СССР), с.
200, 363, 476
Пашков Бор. Климент. (1891—1970; СССР),
с. 224
Пашковский Ал. Ант. (1909—73; СССР), с.
475, 624
Пеаио (Peano) Джузеппе (1858—1932; Ита-
лия), с. 202
Пёбель (Pobel, Poebel) Арво (1881—1958;
США), с. 49
Педерсен (Pedersen) Хольгер (1867—1953;
Дания), с. 48, 65, 183, 184, 185, 218, 239,
253 , 317, 339, 368, 369, 517, 555
Педро Де Алкала (Pedro de Alcald) (15 — иач.
16 вв.; Испания), с. 37
Пей ^Pei) Марио Эндрю (1901—78; США),
Пейрос Ил. Иос. (р. 1948; СССР), с. 225, 276
Пейсиков Лаз. Сам. (1915—78; СССР), с. 200
Пелла (Pella) М., с. 74
Пеллегрини (Pellegrini) Джованни Баттиста
(р. 1921; Италия), с. 82, 185, 422
Пелтола (Peltola) Рейно (р. 1914; Финлян-
дия), с. 550
Пельо (Pelliot) Поль (1878—1945; Франция),
с. 28
Пенцль (Penzl) Херберт (р. 1910; Австрия,
США), с. 200
Пенчен Т., с. 74
Перельмутер Ил. Аронович (р. 1929; СССР),
с. 48
Перес (Рёгег) Алехандро (Алехандрнно)
(1937—85; Филиппины), с. 544
Периханян Аиаит Георг, (р. 1928; СССР),
с. 43, 360
Петерсон Мих. Ник. (1885—1962; СССР),
с. 67 , 85. 115 , 314, 317, 318, 425, 426, 472,
474, 622
Петрачек (Petracek) Карел (1926—87; Чехосло-
вакия), с. 442
Пётр Гелийский (Petrus Helias, Helie, Helye;
Франция), с. 146
Петреус (Petraeus) Эскиль (1593—1657; Фин-
ляндия), с. 550
Пётр Испанский (Petrus Hispanus) Петр Юли-
ан, он же папа Иоанн XXI (1226—77; Пор-
тугалия, Рим), с. 146, 274
Петров Дм. Конст. (1872—1925; Россия,
СССР), с. 420
Петров Петр Як. (1814—75; Россия), с. 623
Петрова Таисия Ив. (1896—1976; СССР),
с. 523
Петрович (Petrovici) Эмил (1899—1968; Ру-
мыния), с. 420
Петровский Ник. Сер. (р. 1923; СССР), с.
149
Петруничева Зоря Ник. (1926—82; СССР),
с. 191
Пешковский Ал-др Матв. (1878—1933; СССР),
с. 48, 83,	85,	90, 113, 114,	128,	160,	198,
234, 247,	257,	261, 267, 290,	292,	295,	304,
314, 317,	348,	354, 355, 379,	380,	399,	407,
425, 426,	436,	453, 465, 470,	471,	472,	473,
475, 476, 484, 565
Пигулевская Нина Викт. (1894—1970; СССР),
с. 442
Пизани (Pisani) Витторе (р. 1899; Италия),
с. 44, 76, 82, 96, 141, 185, 191, 205, 489
Пикар'А., с. 74 •
Пнккио (Pikkio) Рикардо (р. 1924; "Италия),
с. 459 .
Пикколомини (Piccolomini) Энеа Сильвио, он
же пала Пий II (1405—*64; Италия),
с. 550
Пикте .(Pictet) Адольф (1799—1875; Швейца-
рия), с. 44, 182, 183, 218, 362
Пикчилннгис (Pikcilingis) Юозас (р. 1926;
СССР), с. 67
Пильхофер (Pilhofer) Георг (1881 — ?; Гер-
мания), с. 365
Пинеда (Pineda) Понсиано Б. П. (р. 1927;
Филиппины), с. 544
Пиннов (Pinnow) Ханс Юрген (р. 1925; ФРГ),
с. 53, 191, 307, 320
Пиотровский Раймонд Генрихович (р. 1922;
СССР), с. 169
Пирейко Лия Ал-др. (р. 1928; СССР), с. 200
Пирс (Peirce) Чарлз Сандерс (1839—1914;
США), с. 75, 168, 295, 343, 389, 393, 394,
440, 621
Пирсон В., с. 66
Писарчик Ант. Конст. (р. 1907; СССР), с. 200
Пит (Peet) Томас Эрнк (1882—1934; Англия),
с. 148
Питри Флиндерс (Petrie Flinders) Уильям
Мэтью (1853—1942; Англия), с. 148
Пишель (Pischel) Рихард (1849—1908; Гер-
м&ния) с 191
Пишон (Pichon) Эдуар (1890—1940; Фран-
ция), с. 420, 562
Плазиковски-Брауиер (Plazikowski-Brauner)
Херма (1885—1965; ФРГ), с. 54 , 249
Плакис (Plakis) Юрис (1869—1942; Латвия),
с. 65, 66
Плам Юр. Як. (р. 1921; СССР), с. 503
Планерт В., с. 78
Планк (Plane) Ф., с. 467
Планта (Planta) Роберт фон (1864—1937;
Швейцария), с. 184, 205
Платон (Platon; 428 илн 427—348 илн 347
до н. э.; Др. Греция), с. 35, 104, 118, 166,
175, 262, 449, 465, 499, 596
Плацинскнй И., с. 66
Плетнер Олег Викт. (1893—1929; СССР),
с. 624
Пломли (Plomley) Норман Джеймс Брайан
(Австралия), с. 506
Плоткин Вульф Як. (р. 1927; СССР), с. 120,
557
Плотникова Вера Ал-др. (р. 1919; СССР),
с. 314
Плющ Пав. Пав. (1896-1975; СССР), с. 475
Погирк (Poghirc) Чичероне (р. 1928; Румы-
ния), с. 141, 185
Подберезский Иг. Вит. (р. 1937; СССР),
Подслужный Ал-др Иос. (р. 1935; СССР),
с. 475
Позднеев Ал. Матв. (1851—1920; Россия),
с. 523, 305
Позднеев Дм. Матв. (1865—1937; СССР),
с. 624
Поздняков Конст. Иг. (р. 1952; СССР), с.
58 283
Покорный (Pokorny) Юлнус (1887—1970;
ФРГ), с. 47, 185, 218, 497
Покровский Мнх. Мих. (1868/69—1942;
СССР), с. 159, 175, 176, 184, 261, 263, 317,
346, 380, 420, 439, 465, 468, 623
Поленц (Polenz) Петер фон (р. 1928; ФРГ),
с. 338
Поли (Pawley) Эидрю (р. 1941; Нов. Зелан-
дия), с. 382
Поливанов Евг. Дм. (1891—1938; СССР),
с. 25, 28, 31, 90, 96, 136, 224, 234, 239, 261,
316, 335, 347, 348, 352, 373, 374, 390, 415,
451, 453, 461, 465, 471, 476, 481, 482, 496,
514, 515, 526, 527,557,560,607,621,622,624
Поллак (РоНак)Вольфганг(р. 1915; Австрия),
с. 48
Поллард (Pollard) Сидни (р. 1925; США),
с. 319, 445
Поломе (Ро1отё) Эдгар (р. 1920; Бельгия,
США), с. 82, 185
Полоцки (Polotzky) Ханс Якоб (р. 1905; Гер-
мания, Израиль), с. 600
Поп (Pop) Север (1901—61; Румыния), с. 420
Попов Ал-др Вас. (1808—80; Россия), с. 305,
569
Попов Ал-др Ив. (1899—1973; СССР), с. 598
Попов Ннк. Петр. (СССР), с. 550
Попов Пав. Степ. (1842—1913; Россия), с. 224
Попов Р. Н. (СССР), с. 560
Попова Зин. Дан. (р. 1929; СССР), с. 560
Попова Ядвига Ник. (1935—77; СССР),
с, 432
Поппе (Poppe) Ник. Ник. (р. 1897; США),
.с. 28, 305, 524
Поржезинский (Porzezidski) Викт. Карлович
(1870—1929; Россия, Польша), с. 65, 67,
184 298 317 318
Порите (Porite) Тамара (р. 1917; СССР), с. 66
Порфирий (Porphyrios; ок. 233 — ок. 304;
Др. Греция), с. 393
Порхомовск'ий Викт. Як. (р. 1945; СССР),
с. 57
Порциг (Porzig) Вальтер (1895—1961; Гер-
мания, ФРГ), с. 44, 185, 261, 380, 489
Поспелов Дм. Ал-др. (р. 1932; СССР),
с. 233
Последов Ник. Сем. (1890—1984; СССР), с.
84, 85, 89, 426, 435, 472, 475
43
675
Постал (Postal) Пол Мартин (р. 1936; США),
с. 386
Постеллус (Postellus) Гвилельм (1510—81;
Франция), с. 37, 486
Поста (Posti) Лаури (р. 1908; Финляндия),
с. 550
Потебия Ал-др Аф. (1835—91; Россия), с. 24,
25, 48, 86, 89,	104,	113,	114,	115,	123,	124,
134, 160,	239,	247,	257,	261,	263,	273,	274,
323, 382,	400,	405,	425,	427,	435,	439,	441,
450, 465,	473,	493,	513,	531,	560,	564,	565,
569, 570, 578, 597, 608, 609, 622, 623
Потт (Pott) Август Фридрих (1902—87; Гер-
мания), с. 57, 65, 182, 191, 513, 597
Поуха (Poucha) Павел (р. 1905; Чехослова-
кия), с. 185, 305
Поцелуевский Ал-др Петр. (1894—1948;
СССР), с. 526
Пошка (Poska), Пашкявнчюс, Дионнзас
(ок. 1757—1830; Литва), с. 67
Прайслер (Preissler) Хольгер (ГДР), с. 37
Прассе (Prasse) Карл Г. (Дания), с. 57, 74
Прейс Петр Ив. (1810—46; Россия), с. 458
Прёле (РгоЬ1е>Вилмош (1871—1947; Венгрия),
с. 525
Прельвиц В., с. 184
Преображенский Ал-др Григ. (ок. 1850—1918;
Россия), с. 184 
Преториус (Pratorius) Франц (1847—1927;
Германия), с. 442, 569, 600
Пржилуски Ж., Пшилуски Я. (Przy-
luski) (1885—1945; Франция), с. 191
Прието (Prieto) Луис (р. 1926; Аргентина,
Франция, Швейцария), с. 152, 168, 566
Приселков Мих. Дм. (1881 — 1941; СССР),
с. 359
Пристли (Priestley) Джозеф (1733—1804;
Англия), с. 536
Присциан (Priscianus) (кон. 5 в,— иач. 6 в.;
рим. Грамматик), с. 27, 35, 146, 274
Причард (Prichard) Джеймс Коулз (1786—
1848; Англия), с. 218
Продик (Prddikos) Кеосский (5 в. до и.
э.; Др. Греция), с. 35, 544
Прозоровский Дм. Ив. (1820—94; Россия),
с. 359
Прокопович Ник. Ник. (1901—72; СССР),
с. 470
Прокопович Феофаи (Элеазар; 1681—1736;
Россия), с. 417
Прокофьев Георг. Ник. (1896 или 1897—1942;
СССР) с. 432, 550
Прокош ' (Prokosch) Эдуард (1855—1935;
США), с. 100, 119
Пропп Вл. Як. (1895-1970; СССР), с. 441,
496, 508
Просдочимн (Prosdocimi) Альдо Лунджи
(Италия), с. 82, 185
Прост (Prost) Август, с. 58, 126
Протагор (Protagoras) из Абдеры (ок.
480 — ок. 410 до н. э.; Др. Греция), с. 35,
416, 449, 544
Протченко Ив.фед.(р.1918; СССР), с. 261,476
Пруха (Prucha) Ян (Чехословакия), с. 405
Прушек (Prusek) Ярослав (1906—80; Чехосло-
вакия), с. 224
Псевдо-Лонгин (Pseudo-Longinus; 1 в.; Др.
Греция), с. 416, 542
Пудич (Pudi<!) Иван (1909—81; Югославия),
с. 141
Пулгрэм (Pulgram) Эрнст (р. 1915; Англнй),
с. 420
Пуллпбланк (Pulleyblank) Эдвин Дж.
(р. 1922; Англия, Канада), с. 224, 362
Пухвел (Puhvel) Яан (р. 1932; США), с. 185,
253
Пуцек-Грпгорович Вас. Григ., в монашест-
ве Вениамин (1706—82; Россия),
с. 550
Пушкарю, Пушкари у- (Puscariu) Сек-
стил (1877—1948: Румыния), с. 420
Пырерка Ант. Петр. (1905—41; СССР), с. 432
Пьямента М., с. 37
Пюрбеев Григ. Цереновнч (р. 1940; СССР),
с. 305
Пялль (Pall) Эд. Ник. (р. 1903; СССР), с.
551
Рабин Хаим Меиахем (р. 1915; Израиль),
с. 442
Рабинович Б. Д. (СССР), с. 160
Раверти (Raverty) Генри Джордж (1825—
1906; Англия), с. 199
Равила (Ravila) Пааво (1902— 74; Финлян-
дия). с. 550
Равникар (Ravnikar) Эдвард (р. 1907; Югос-
лавия), с. 464
Равребе Иохиель Изр. (1883—1939; СССР),
с. 93
Pare (Rage)' Снлвия (1928—78; СССР),
с. 66
Радлов Вас. Вас. (1837—1918; Россия), с.
143, 144. 145, 209, 526, 527, 623
Раевский М. В. (СССР), с. 557
Размусен (Razmusen) Людвиг Пав. (1847—
1902; Дания, после 1867 — Россия), с. 48
Рай И., с. 224
Райл (Ryle) Гилберт (р. 1900; Англия), с. 269,
275, 450
Райииш (Reinisch) Лео (1832—1919; Австрия),
с. 16, 54, 56, 57, 249, 569
Райс (Rice) Д., с. 520, 521
Райт (Wrignt) Р. Рамзи (1852—1933; Англия),
с. 543
Райт (Wright) Уильям (1830—89; Англия),
с. 37, 360
Райхенбак, Рейхенбах (Reichenbach)
Ханс (1891—1953; Германия, США), с. 89,
275
Райхенкрои (Reichenkron) Гюнтер (1907—66;
Германия, Зап. Берлин), с. 62, 64, 185
Райхштейн А. Д. (СССР), с. 560
Ракетт (Rackett) Густав (Швеция), с. 525
Рамасвами Айяр Л. Видьяиатха (1895—1948;
Индия), с. 191
Рамсей (Ramsay) Роберт Лн (1880—1953;
США), с. 563
Рамстедт (Ramstedt) Густав Йон (1873—1950;
Финляндия), с. 28, 150, 305, 525, 527, 550
Рапола (Rapola) Мартти Олави (1891—1972;
Финляндия), с. 550
Рапп (Rapp) Мориц Карл (1803—83; Герма-
ния), с. 19, 324
Раск (Rask) Расмус Кристиан (1787—1832;
Дания), с. 49, 57, 65, 100, 119, 182, 199, 261,
298, 370, 487, 621, 622
Распопов.Иг. Пав. (1925-82; СССР), с. 451
Рассел (Russell) Бертран (1872—1970; Анг-
лия), с. 129, 176, 275, 393, 401, 411, 440,
450
Расторгуева Вера Сер. (р. 1912; СССР),
с. 199, 200, 476
Раун (Raun) Ало (р. 1905; США), с. 551
Рачков Ген. Евг. (р. 1929; СССР), с. 544
Ревес Д., с. 400
Ревзин Исаак Иос. (1923—74; ССОР), с. 476,
496, 566
Ревзина Ольга Григ. (р. 1939; СССР), с. 271,
472, 514
Регула (Regula) Мориц, с. 420
Реден (Раданович) [Ridei (Radanovics)l Ка-
рой (р. 1932; Венгрия), с. 550
Редхауз (Redhouse) Джеймс Уильям (1811—
1892; Англия), с. 525
Резников Л. О. (СССР), с. 169, 263
Рей (Ray) Сидни Херберт (1858—1939; Анг-
лия), с. 13, 365
Рейхельт (Reichelt) Ханс Р. (1877—1939;
Германия), с. 199
Рейхлин (Reuchlin) Иоганн (1455—1522;
Германия), с. 93, 146, 314, 442
Рекеиа (Rekena) Антонина (р. 1928; СССР),
с. 66
Рекендорф (Reckendorf) Герман (1863—1923;
Германия), с. 37
PeKC-CMHT(Rex-Smith)r., с. 37
Ремакль Л., с. 420
Ремизов Ал. Мих. (1877—1957; Россия, Фран-
ция), с. 492
Ренан (Renan) Жозеф Эрнест (1823—92;
Франция), с. 56, 569
Реву (Renou) Луи (1896—1966; Франция),
с. 190, 191
Ренуар, Р е й и у а р (Raynouard) Франсуа
Жюст Марн (1761—1836; Франция), с.
419, 487
Репер (Roeper) Томас (США), с. 468
Репина Там. Ал-др. (р. 1927’ СССР), с. 421
Рерих Юр. Ник. (1902-60; СССР),с. 305
Рёсслер (Rossler) Отто (р. 1907; Германия,
ФРГ), с. 56. 87, 569
Рефе ронская Близ. Артуровна (р. 1907;
СССР), с. 48, 421, 474
Реформатский Ал-др Ал-др. (1900—78;
СССР), с. 90, 314 , 315, 316, 318, 348, 353,
406, 426, 453, 465, 474, 475, 496, 539, 553,
554, 556, 564, 579
Рехехузеи, Реехузен (Rehehusen) Иоганн
Георг (17 в.; Германия), с. £6
Решетов Викт. Вас. (1910—79; СССР), с. 476,
526
Рибеццо (Ribezzo) Франческо (1875—1952;
Италия), с. 205
Риве (Rivet) Поль (1876—1958; Франция),
с. 42, 176, 177, 365
Риггс (Riggs) Стефен Риторн (1812—83;
США), с. 454
Рижский Ив. Степ. (1759 или 1761—1811;
Россия), с. 622
Рикс (Rix) Хельмут (р. 1926; ФРГ), с. 491
Рнс А., с. 218
Рис Б., с. 218
Рис (Rees, Rhys) Джон (1840—1915; Англия.
Уэльс), с. 218
Рис (Ries) Ион (1857—1933; Германия), с. 396,
450
Рисаль, Рисаль-и-Алонсо (Rizal
у Alonso) Хосе (1861—96; Филиппины),
с. 544
Риттер Пав. Григ. (1872—1939; СССР), с. 191
Рифтин Ал-др Пав. (1900—45; СССР), с. 50,
514
Рихтер (Richter) Элизе (1865—1943; Австрия),
с. 406
Ричардс (Richards) Айвор Армстронг (1893—
1979; Англия), с. 128, 168, 261, 297, 410
Ричардсон (Richardson) Ирвин (р. 1918; Анг-
лия), с. 69
Ришар (Richard) Ж. (1-я пол. 19 в.; Фран-
ция), с. 182
Ришес Люб. Дав. (р. 1904; СССР), с. 523
Рияд (Riad) Е., с. 37
Робинс (Robins) Роберт X. (р. 1921; Англия),
с. 276
Рогова Георг. Вис. (р. 1905; СССР), с. 207,
476
Рогов Ник. Авр. (Россия), с. 550
Род (Rhodes) Александр де (1591—1660;
Франция), с. 53
Роде (Rode) Эрвин (1845—98; Германия),
с. 545
Родригиш (Rodriguez) Жуаи (1561—1634;
Португалия), с. 624
Рождественский Юр. Вл. (р. 1926; СССР), с.
38. 85, 224, 261, 514
Роже, Р о д ж е т (Roget) Питер Марк
(1779-1869: Англия), с. 380, 507
Розанова Вал. Вас. (р. 1924; СССР), с. 427
Розвадовский (Rozwadowski) Ян Михал
Иордан (1867—1935; Польша), с. 67, 368,
459
Розе (Roze) Лиене (р. 1927: СССР), с. 66
Розеллини (Rosellini) Ипполито (1800—43;
Италия), с. 148
Розен Викт. Ром. (1849—1908; Россия), с. 38,
623
Розен (Rosen) Георг (1820—91; Германия),
с. 207
Розенбергер (Rosenberger) Отто Беньямин
Готфрид [г. рожд. неизв,— 1856; Гер-
мания, ЛиЬляндия (совр. Латвия)), с. 65,
66
Розенберге (Rozenbergs)HHHC(p. 1927; СССР),
с. 66
Розенкранц (Rosenkranz) Бернхард (р. 1903;
ФРГ), с. 109, 571
Розенталь Дитмар Эльяшевич (р. 1910;
СССР), с. 406, 427
Розенфельд Айна Зин. (р. 1910; СССР), с. 200
Розенцвейг В. Ю., с. 497
Ройзенэон Леон. Ив. (1920—77; СССР), с.
560
Рольфе (Rohlfs) Герхард (1892—1986; Гер-
мания, ФРГ), с. 420
Роман (Roman) Андре (Франция4, с. 37
Романова Агния Вас. (1912—85; СССР),
с. 523
Романова Вера Лоровна (р. 1929; СССР),
с. 359
Ромаскевич Ал-др Ал-др. (1885—1942; СССР),
с. 200
Ромашко Сер. Ал-др. (р. 1952; СССР), с. 205
Ромбандеева Евд. Ив. (р. 1928; СССР),
с. 551
Рона-Таш (R6na-Tas) Андраш (р. 1931;
Венгрия), с. 305, 526
Роии (Rosny) Леон де (1837 — 1916; Франция),
с. 624
Роса (Rosa) Вацлав Ян (ок. 1620—1689; Че-
хия), с. 48
Росетти (Rosetti) Александру (р. 1895; Ру-
мыния), с. 64, 420
Роспонд (Rospond) Станислав (р. 1906; Поль-
ша), с. 459
Росс (Ross)''Джеймс Брюс (р. 1902), с. 373
Росси (Rossi) Этторе (1894—1955; Италия),
с. 525
Рот (Roth) Вальтер Рудольф фок
(1821—95; Германия), с. 183, 190
Роулинсон (Rawlinson) Генри Кресвик (1810—
1895; Англия), с. 49, 199. 228
ар-Руаси Абу Джафар Мухаммед (7 — 805;
араб, филолог), с. 39
Рубинчик Юр. Аронович (р. 1923; СССР), с.
200
Рудзите (Rudzite) Марта (р. 1924; СССР),
с. 66
Рудин Сем. Гесселевич (1929— 73; СССР),
с. 191 '
Руднев Анд. Дм. (1878—1958; Россия, Фин-
ляндия), с. 305
876
Руже (Roug4) Эммануэль де (1811—72; Фран-
ция), с. 148
Ружичка (Ruzicka) Рудольф (р. 1920; ГДР),
с. 57, 396, 472
Руиг (Ruhig) Филипп; литов. Р у й г и с (Rui-
gis) Пилипас (1675—1749; литов, языковед),
с. 65, 67
Руке-Дравиня (Ruke-Dravina) Велта (р. 1917;
Латвия, Швеция), с. 65, 66
Румметвейт (Rommetveit) Рагиар (Норвегия),
с. 405
Румянцев Мих. Куз. (р. 1922; СССР), с. 224,
515
Румянцев Ник. Петр. (1754—1826; Россия),
с. 458
Рундгрен (Rundgren) Фритьоф (р.	1921;
Швеция), с. 37, 48
Русановский Вит. Мак. (р. 1931; СССР), с.
475, 477
Рус Луилье А., с. 279
Руссо (Rousseau) Жан Жак (1712—78; Фран-
ция). с. 166, 400, 486, 561
Руссу (Russu) Йон И. (р. 1911;- Румыния), с.
141, 185, 561
Рыгалов Ал. Ник. (р. 1922: Франция), с. 224
Рюве (Ruwet) Никола (Франция), с. 420
Рюссер В., с. 370
Рясянен (Rasanen) Арво М а р т т и Октавиа-
иус (1893—1976; Финляндия), с. 28, 339,
525, 527, 550
Рст'гг’вп 'У Z* 4^1
Саад (Saad) Георг Н. (р. 1940), с. 37
Саадиев Шамсаддин Мурсал оглы (р. 1926;
СССР), с. 256
Саадия Гаон, Саадия бен Ио си ф,
араб Саид (892—942; евр. филолог),
с. 145
Сабаляускас Альгирдас Юозович (р. 1929;
СССР), с. 67
Сабанеева М. К. (СССР), с. 421
Саблуков Гордий Сем. (1804—80; Россия),
с. 526
Савваитов Пав. Ив. (1815—95; Россия), с. 550
Савельева Люди. Вас. (р. 1933: СССР), с. 191
Савукинас (Savukynas) Бронюс (р. 1929;
СССР), с. 66
Савченко Ал. Нилович (1907 — 88; СССР),
с. 298, 474, 579
Савченко Стефан Вл. (1889—?; СССР), с. 420
Садвакасов Гожахмет Садвакасович (р. 1929;
СССР) с. 477
Садов А.’И. (Россия), с. 420
Саймон, 3 и м о и (Simon) Геири (р. 1925;
Австралия), с. 224
Саймон, Зимо и (Simon) Уолтер (1895—
1981; Англия), с. 224
Саксена Бабурам (р. 1897; Индия), с. 191
ас-Салаб (815—904; араб, филолог), с. 39
ас-Салаби (11—12 вв.; араб, филолог), с. 40
Салпс (Salys) Антанас (1902—72; США), с. 65,
67
ас-Салих Субхи (Ирак), с. 38
Самарин (Samarin) Уильям (р. 1926; Канада),
с. 18
ас-Самарраи Ибрахим Ахмед (Ирак), с. 38
Самбасива Рао Г., с. 191
Саммаллахти (Sammallahti) Пекка (р. 1947;
Финляндия), с. 432, 551
Самойленко С. Ф. (СССР), с. 475
Самойлович Ал-др Ник. (1880—1938;
СССР), с. 90, 476, 526, 527, 576, 610
Сандфельд (Sandfeld) Кристиан (1873—1942;
Даиня), с. б2, 63, 64, 489
Санжеев Гарма Данцараиович (1902—82;
СССР), с. 305, 475
Сансом (Sansom) Джордж Бейли сэр (1883—?;
Англия), с. 624
Сантандреа (Santandrea) Стефано (Италия),
с. 18
Сантос (Santos) Лопе К. (1879—1963; Филип-
пины), с. 544
Саичес (Sanches) Алкаэн (Альбертович)
(р. 1937; СССР, Испания), с. 38
Санчес (Sanchez; лат. Санкций — Sanc-
tius) Франсиско (1523—1601; Испания),
с. 536
Сапорта (Saporta) Сол (р. 1925; США), с. 514
Сармьенто (Sarmiento) Мартни (1625—1772;
Испания), с. 419
ас-Сауда Юсуф (Ливан), с. 38
Саукконен (Saukkonen) Паули (р. 1933;
Финляндия), с. 551
Сауле-Слейне М. (Saule-Sleine) Мария
(1895-1982; СССР), с. 66
Сауранбаев Нигмет Тналич (1910—58; СССР),
с. 526
Саусуорс, Саутуорт (Southworth) Фрэнк-
лин (р. 1929; США), с. 191
Сафаревич (Safarewicz) Яи (р. 1904; Поль-
ша), с. 48
Сахарный Леон. Волькович(СССР),с.468,476
Сахаров Ив. Петр. (1807—63; Россия), с. 359
Свадост Э. П. (СССР), с. 196
Световидова Ир. Анат. (1930—68; СССР),
с. 191
Свешников Петр Пето,, с. 318
Сводеш (Swadesh) Моррис (1909—67; США),
с. 20, 34, 79, 110, 121, 176, 177, 220, 279,
287, 302, 307, 320, 354, 419, 573, 597, 613
Сгалл (Sgall) Пётр (р, 1926; Чехословакия),
с. 304, 453, 566
Себеок, С и б е о к (Sebeok) Томас Алберт
(р. 1920; США), с. 404, 551
Севак Гурген Григ. (1904—81; СССР), с. 476
Севортян Эрванд Вл. (1901—78; СССР),
с. 47, 474, 475, 476, 526
Сегаль Вл. Сол, (р. 1927; СССР), с. 39
Седжон (наст, имя Л и До; 1397—1450; Ко-
рея), с. 241
Сейс (Sayce) Арчибалд Генри (1845 или 1846—
1933; Англия), с. 19
Секвойя (Seouoya(h); г. рожд. иеизв,—
1843; США), с. 177, 201
Секст Эмпирик (Sekstos Empeirikds* кон.
2— нач. 3 вв.; др. Греция), с. 27, 262, 495
Селиверстова Ольга Ник. (р. 1934; СССР),
с. 129, 234, 440, 451, 566
Селищев Аф. Матв. (1886—1942; СССР),
с. 26, 62, 63, 64, 134, 298, 316, 352, 359,
426, 475, 476, 497
Сем Лид. Ив. (р. 1926; СССР), с. 322, 523
Семенас Алла Леоновна (р. 1937; СССР),
с. 224
Семенов Ал-др Ал-др. (1873—1958; СССР),
с. 200
Семенов Дан. Вл. (1890—1943; СССР), с. 38
Семенов-Руднев Димитрий (и монашестве Д а-
м а с к и н; 1737—95; Россия), с. 550
Семенюк Нат. Ник. (р. 1925; СССР),
с. 338
Семереньи (Szemerenyi) Освальд (р. 1913;
Венгрия, Англия), с. 76, 253, 597
Сен Сукумар (р. 1900; Индия), с. 191
Сенар (Senart) Эмиль (1847—1928; Франция),
с. 191
Сенеан, Шэйияиу (Saindan, $&ineanu)
Лаз^р (1859—1934; Румыния, Франция),
Сен-Жак (Saint-Jacques) Бернар (р. 1928;
Канада), с. 624
Сенковский Осип (Юл.) Ив. (1800—58| Рос-
сия), с. 526
Сенцн Мольнар (Szenczi MolnAr) Альберт
(1574-1634; Венгрия), с. 550
CenHPg(Sa^>ir) Дейвид Дж. (р. 1932; США),
Сепир ’(Sapir) Эдуард (1884—1939; США),
с. 26, 50,	60, 61, 79, 92, 110,	177,	196,	239,
253, 261,	276,	330,	369,	416,	439,	443,	465,
482, 483,	493,	496,	505,	512,	514,	544,	553,
563, 573,	588,	597,	598,	602,	603,	607,	608,
618, 621, 622
Сергиевский Макс. Вл. (1892—1946; СССР),
с. 420, 476, 482
Серебренников Бор. Ал-др. (1915—89;
СССР), с. 44, 48, 169, 298, 314, 346, 453,
454, 474,476, 512, 514, 549, 551, 568, 618
Серебряков Иг. Дм. (р. 1917; СССР), с. 191
Сёренсен (Serensen) Ханс Кристиан (р. 1911;
Дания), с. 239
Сёренсен (Serensen) Хольгер Стин (Дания),
с. 239
Сёрл (Searle) Джои Роджерс (р. 1932; США),
с. 269, 389, 390, 412, 413, 415, 440
Серрано Лактао (Serrano Laktaw) Педро
(1852—1928; Филиппины), с. 544
Серрюс Ш., с. 272
Сетяля (Setala) Эмиль Нестор (1864—1935;
Финляндия), с. 444, 537, 549, 550
Сеше (Sechehaye) Альбер (1870—1946; Швей-
цария), с. 136, 151, 152, 420, 519, 562
Сибавейхн (наст, имя Абу Бишр Амр
нбнУсманибнКанбар; ок. 753—
ок. 796; араб, грамматист), с. 39, 442
Сибата Такэси (р. 1918; Япония), с. 624
Сибатаии Масаёсн (р. 1944; Япония),
с. 624
Снбаян (Sibayan) Бонифаций П. (р. 1916;
Филиппины), с. 544
Сидоров Ал. Сем. (1892—1953; СССР), с. 550
Сидоров Вл. Ник. (1902 или 1903—68),
с. 134, 314, 316, 426, 475, 553, 556
Сикстулис Ян(ис) Петр. (р. 1946; СССР),
с. 93
Силва (Silva) М. У. Сугатапала (р. 1931;
Англия, США), с. 282
Силва Нету (Silva Neto) Серафим да (1917—
1960; Бразилия), с. 420
Сильвестер (Sylvester) Янош (ок. 1504-
ок. 1555; Венгрия), с. 550
Сильвестр де Сасн (Silvestre de Sacy)
Антуан Исаак (1758—1838; Франция),
с. 37, 148, 199, 360, 442
Сильиицкий Г. Г. (СССР), с. 451
Симоне (Simone) Карло де (Италия, ФРГ),
с. 185
Симонс Дж., с. 233
Сиинеи, С и и ь е и (Szinnyei) Йозеф (1857—
1943; Венгрия), с. 549, 550
Сииор, Ши нор (Sinor) Денис (р. 1916;
Венгрия, США), с. 524
Сирвидас, Ширвидас (Sirvydas, Sirvy-
das) Констаитинас (между 1578 и 1581 —
1631; Литва), с. 65, 66-67
Сирк Юло Хениович (р. 1935; СССР),
с. 601
.Сиро (Siro) Пааво (р. 1909; Финляндия),
с. 550
Си^отинина Ольга Бор. (СССР), с. 407, 427,
Скалнгер (Sealiger) Иозефус Юстус (Жо-
зеф Жюст) (1540—1609; Франция, Нидер-
ланды), с. 182, 486, 621
Скалигер (Scaliger) Юлий Цезарь (Жюль
Сезар) (1484—1558; Франция), с. 442
Скалиэе С., с. 467, 468
Скаличка (Skalidka) Вл. (р. 1908/09; Чехо-
словакия), с. 58, 64, 312, 390, 414. 466
512, 514, 618	...
Скарджюс (Skardiius) Праиас (1899 — 1975;
США), с. 65, 67
Скворцов Лев Ив. (р. 1934; СССР), с. 427
Скнбииевский М., с. 38
Скиннер (Skinner) Беррес Фредерик (р. 1904;
США), с. 75, 386
Скит (Skeat) Уолтер Уильям (1835—1912;
Англия), с. 100
Скок (Skok) Петар (1881 — 1956; Югославия),
с. 64, 185, 459
Ск_орик Петр Як. (1906—85; СССР), с. 476,
С>^>ебнев Юр. Макс. (р. 1922; СССР), с. 407,
Славский (Slawski) Францитек (р. 1916;
Польша), с. 185, 459, 597
Слама-Казаку	(Slama-Cazacu) Татьяна
(р. 1920; Румыния), с. 405
Слобии (Slobin) Дан Исаак (р. 1939; США),
с. 405
Слюсарева Нат. Ал-др. (р. 1918: СССР),
с. 169, 205, 451, 474, 475, 546, 566
Смирницкий Ал-др Ив. (1902 или 1903—54;
СССР), с. 100, 117, 149, 235, 257, 261, 314,
318, 382, 415, 465, 468, 470, 475, 476, 504,
560
Смирнов Вас. Дм. (1846—1922; Россия),
с. 526
Смирнов Дм. Дм. (1855—г. смерти неизв.;
Россия), с. 624
Смирнов Лев Никандр. (р. 1928; СССР),
с. 476
Смирнов Юр. Анд. (р. 1923; СССР), с. 191
Смирнова Ираида Анат. (р. 1928: СССР), с. 200
Смирнова Ольга Ив. (р. 1910; СССР), с. 199
Смит (Smith) Алберт (1903—67; Англия),
с. 513
Смит (Smith) Генри Ли младший (1913—72;
США), с. 30
Смотрнцкий Макс. Гер. (в монашестве М е-
л е тий; ок. 1578—1633; Украина), с. 48,
128, 161, 425, 534 , 578, 622
Смочниьский (Smoczydski) Войцех (р. 1945;
Польша), с. 66
Снегирев Иг. Леон. (1907—46; СССР), с. 58,
70
Соболева Пол. Арк. (р. 1925; СССР), с. 468,
519
Соболевский Ал. Ив. (1856/57-1929; СССР),
с. 134, 261, 316, 359. 426, 459, 495, 623
Соважо (Sauvageot) Орельеи (р. 1897; Фран-
ция), с. 339. 420, 550
Соколов Ал-др Ник. (1895—1970; СССР),
с. 85
Соколов М. В., с. 225
Соколов Мих. Ннк. (1890-1934; СССР),
с. 93
Соколов Ник. Ник. (1875—1923; Россия),
с. 134, 316
Соколов Сер. Ник. (р. 1928; СССР), с. 199,
200
Соколова Вал. Степ. (р. 1916; СССР), с. 200,
363, 476
Соколовская Нат. Ксенофонт. (1945—85;
СССР), с. 53
Солнцев Вад. Мих. (р. 1928; СССР), с. 110,
169, 224, 474, 475, 497,- 514, 546
Солнцева Нина Вас. (р. 1926; СССР), с. 224,
512
Солодухо Юдель Юрелевич (1877 — 1963;
СССР), с. 442
677
и/ , ХОО. ХОХ, XXX, ХОО, XVO, III. х/о,
184, 186, 204, 209, 210, 239, 252, 263,
276, 287, 298, 299, 308, 313, 330,------
348, 353, 366, 368, 385, 388,
414, 415, 420, 437, 440, 441, ччч,,
448, 451, 452, 453, 483, 489, 496,
554, 557,.........................
623, 624
332,
390,
444,
____ 368, 385, 388,
420, 437, 440, 441.
606.
558, 562, 566, 587,
Ник. (1902-70; СССР).
Соль Чхон (псевд. Пинвольдон; 655—?;
Корея), с. 171
Соммерфельт (Sommerfelt) Альф (1892—
1965; Норвегия), с. 218, 362, 482, 562
Сордел-Томии (Sordel-Thomine) И., с. 37
Сорокин Юр. Сер. (1913—90; СССР), с. 84,
85, 261, 426, 440
СорокинаИр.Петр. (р.1941; СССР),с.432,551
Сороколетов Фед. Пав. (р. 1924; СССР),
с. 426
Соссюр (Saussure) Р. де, с. 196, 594
Соссюр (Saussure) Фердинанд де (1857 —
1913; Швейцария), с. 25. 32, 66, 67, 81,
84. 107, 136, 151, 152, 159,168, 172, 175,
183,............. — --------------------
264,
343,
392,
447,
545,
621,	...
Сотников Мих.
с. 191
Софронов Мих. Викт. (р. 1929; СССР), с. 132,
224, 225, 505
Спальвии Евг. Генрихович (1872—1933;
СССР), с. 624
Спанг-Хансен (Spang-Hanssen) X. (Дания),
с. 108, 239
Спарвеифельд (Sparwenfeld) Иоган Габри-
ель (1655—1727; Швеция), с. 428
Спасский Григ. Ив. (1783—1864; Россия),
Спскм&н Б с 1^6
Спенсер (Spencer) Герберт (1820—1903; Анг-
лия), с. 493
Сперанский Мих. Нестер. (1863—1938; Рос-
сия, СССР), с. 359
Спешнее Н. А. (СССР), с. 224
Спиноза (Spinoza, d'Espinosa) Бенедикт (Ва-
рух) (1632—77; Нидерланды), с. 176, 262
Спиридович В. Ф,, с. 196
Срезневский Измаил Ив. (1812—80; Россия),
с. 134, 261, 359, 425, 458, 560, 569, 622
Ставровецкий (Траиквиллио н-С т а в-
ровецкий) Кирилл (г. рожд. иеизв.—
1646; Украина), с. 534
Сталин Иос. Вис. (1879-1953; СССР),
с. 335
Сталтмане (Staltmane) Велта (р. 1926; СССР),
с. 66
Станг (Stang) Кристиан (1900—77; Норве-
гия), с. 65, 66, 67. 172, 428, 459, 587
Станкевич (Stankiewicz) Эдвард (р. 1920;
Польша, США), с. 316, 428, 514
Станков Валентин (р.	"	”
с. 48
Станявичюс (Stanevicius) Симонас (1709—
1848; Литва), с. 65, 67
Старинин Вс. Пав. (1904-73; СССР), с. 38,
39. 442, 600
Старкова Кл. Бор. (р. 1915; СССР), с. 43,
93. 442
Староста С., с. 357
Старостин Сер. Анат. (р. 1953; СССР), с. 110,
150, 151, 225, 574, 624
Стеблин-Камеиский Ив. Мих. (р. 1945;
СССР), с. 199, 200
Стеблин-Каменский Мих. Ив. (1903—81;
СССР), с. 100, 314, 476, 557
Стебницкий С. Н. (1908-42; СССР),
с. 586
Стендер (Stender) Готхард Фридрих (1714—
96; Латвия), с. 65, 66
Стендер-Петерсен (Stender-Petersen) Адольф
(1893-1963; Дания), с. 239, 428
Степанов Георг. Вл. (1919—86: СССР),
с. 101, 338, 421, 453, 474, 476, 493, 514, 568
Степанов Юр. Сер. (р. 1930; СССР), с. 67,
167, 169, 176, 338, 385, 392, 396, 451, 475,
497, 546, 565, 566
Степанова Мария Дм. (р. 1899; СССР), с. 60,
261, 468
Стерк (Sterk) Я., с. 72
Стерн (Stern) Густав (1882—?; Швеция),
с. 261, 263
Стёртеваит (Sturtevant) Эдгар Хауард
(1875-1952; США), с. 30, 184, 191, 253,
409, 571
Стеткевич Ж., с. 37
Стефан Пермский (до принятия монашества
Степан Храп; ок. 1345—96; Россия),
с. 141, 232
Стокоу (Stokoe) Уильям Кларенс (р. 1919;
США), с. 153
Стокс (Stokes) Уитли (1830—1909; Англия),
с. 184, 218
Столбова Ольга Валерьевна (р. 1947; СССР),
с. 57
Столл А., с. 69
1936; Болгария),
Стопа (Stopa) Роман (1896—?; Польша),
с. 58, 112, 231
Стоянов М., с. 360
Стояновяч (Cmojanobuh) Любомир (1860—
1930; Югославия), с. 360
Страка (Straka) Жорж (р. 1910; Чехослова-
кия, Франция), с. 420
Стралеиберг (Strahlenberg; до получения
дворянского титула — Т а б б е р т) Фи-
липп Юхан фон (1676—1747; Швеция),
с. 150, 286, 487, 550
Стрельцыи С., с, 600
Стрит (Jjtreet) Джон Чарлз (р. 1930; США),
Строев Пав. Мих. (1796—1876; Россия), с. 359
Строи Дж., с. 218
Стросон (Strawson) Питер Фредерик (р. 1919;
Англия), с. 269, 275, 390 , 396, 440
CTjgree &ас. Вас. (1889—1965; СССР), с. 149,
Стьериьельм (Stiernhielm) Георг (1598—1672;
Швеция), с. 550
Стюарт (Stewart) Джон М. (р. 1926; Англия),
Стюарт (Stewart) У., с. 514
Субракманьям П. С. (р. 1939; Индия), с. 191	\xoov—xjvo, ххтахшм/, х. чч, чхи, ч»х
Судзуки Сигэюки (р. 1930; Япония), с. 624 . Терраше (Terracher) Луи Адольф (1881 —
"	*	-	1955; франция), с. 420
Теренс (Tersis) Н., с. 480
Террьеи де Лакупри (Terrien de Lacouperie)
Альбер Этьен Жан Батист (1845—95;
Франция, Англия), с. 227
Тесман (Tessmann) Гюнтер (1884—1969; Гер-
мания, Бразилия), с. 18, 67, 69, 73
Тестелец Як. Георг, (р. 1958; СССР), с. 514
Тиба Цумоти (1883 — ?; Япония), с. 24
Тивари У. (Индия), с. 191
ТНмаев Апты Джохаевич (р. 1938; СССР),
с. 325
Тимберлейк (Timberlake) Алан (р. 1946; США),
с. 48, 135, 535
Тиме (Thieme) Пауль (р. 1905; Германия,
ФРГ), с. 185, 186, 191
Тимковский Ил. Фёд. (1772—1853; Россия),
с. 622
Тимченко Евг. Конст. (1866—1948; СССР),
с. 475
Тнра^яи Геворк Арташесович (р. 1926; СССР),
Тнри Масихо (1909 —61; Япония), с. 20
Тирханский Илья (ум. 1049; рус. семитолог),
с. 442
Тиссеран (Tisserant) Шарль (Франция), с. 18
Титер К., с. 416
Титце (Tietze) Андреас (1914—87; Турция,
Австрия), с. 527
Тихомиров Мнх. Ник. (1893—1965; СССР),
с. 360, 475
Тихонов Ал-др Ник. (р. 1931; СССР), с. 313,
426, 468
Тихонравов Ник. Саввич (1832—93; Рос-
сия), с. 359
Товар, Товар Льоренте (Tovar
Llorente) Антонио (р. 1911; Испания),
с. 121, 218, 287, 302, 491
Тогебю (Togeby) Кнуд (1918 — 74; Дания),
с. 239, 420
Тодаева Буляш Хайчневиа (р. 1915; СССР),
с. 305
Тодзё Гимои (1786—1843; Япония), с. 624
Тодо Акиясу (р. 1915; Япония), с. 224
Тодоров Н., с. 526
Тодоров (Тобогоу)Цветан(р. 1939; Франция),
с. 521, 543
Тоззер А., с. 279
Тойвоиен (Toivonen) Ирьё (1890—1956; Фин-
ляндия), с. 550
Токарев Сер. Ал-др. (1899—1985; СССР),
с. 365
Токиэда Мотоки (1900—67; Япония), с. 624
Токсье Л., с. 126
Толбот П., с. 73
Толбот У. Ф., с. 49
ТолМеи (Tolman) Эдуард Чейс (1886—1959;
США), с. 75
Толстая Нат. Ив. (р. 1926; СССР), с. 191
Толстая Св. Мих. (р. 1938; СССР), с. 514
Толстой Никита Ил. (р. 1923; СССР), с. 44,
84, 133, 257, 261, 475, 514, 598
Тома (Thomas) Жаклин (Франция), с. 17
Томас (Thomas) Вернер (р. 1923; ФРГ), с. 185,
Томас (Thomas) Дейвид Д. (р. 1930; США),
с. 307
Томашевский Бор. Викт. (1890—1957), с. 84,
318, 347, 390, 426, 496
Томашевский Вс. Бронисл. (1891—1927;
СССР), с. 373
Томашек (Tomaschek) Вильгельм (1841—1901;
Австро-Венгрия), с. 199, 561
с.
СССР),
с. 517
'-*УА*»улн kxHiaiVAM	/шинни)| и. их**
Суит (Sweet) Генри (1845—1912; Англия),
с. 198, 218, 276, 291, 292, 313, 554
Суник Орест Петр. (1912—88; СССР), с. 322,
476, 523
Суонтон Дж., с, 92
Суперанская Ал-дра Вас. (р. 1929; СССР),
с. 474
Супрун Адам Евг. (р. 1928; СССР),
Супрун Алевтина Вас. (р. 1930;
с. 421
Сусов Ив. Пав. (р. 1927; СССР), с.
Сухарева О. И. (СССР), с. 200
Сухотин Ал. Мих. (1888—1942;
с. 90, 316, 518, 526
Сухотин М. А., с. 59
Сухотин Бор. Викт. (р. 1937; СССР), с. 132
ас-Суюти (1445—1505; араб, филолог), с. 40
Схрейиеи (Schrijnen) Йосеф (1869—1938;
Нидерланды), с. 389
Сципионе Маффеи (Scipione Maffei; 1675—
1755; Италия), с. 359
Сыромятников Ник. Ал-др. (1911—84; СССР),
с. 624
Сьмех (Smiech) Витольд (р. 1917; Польша),
с. 48
Сэпир Д. Дж., см. Сепир Д. Дж.
Сепир Э., см. Сепир Э.
Сюаиь Цзаи (ок. 600—664; Китай),
Сюдр Ж., с. 196
Сюй Шэнь (30—124; Китай), с. 225
Табия беи Дарт, с. 43
Тагаре Г. (Индия), с. 191
Тагиев Мамед Тагиевич (р. 1921; СССР),
с. 560
Таджиев Дадажои Таджиевич (1915—87;
СССР), с. 200
Тайёр (Tailleur) О. (Швеция), с. 150, 344, 585
Такер (Tucker) Арчибалд Норман (1904—
1980; ЮАР, Англия), с. 57, 161, 249, 334,
335 339 434
Талибов Бухар Бекирович (р. 1928; СССР),
с. 256
Тальбицер (Thalbitzer) Вильям Карл (1873—
1958; Дания), с. 594
Тальявини (Tagliavini) Карло (1903—82;
Италия), с. 26, 422
Тамура Судзуко (р. 1934; Япония), с. 20
Тантави Мухаммед Айяд (1810—61; Египет,
Россия), с. 38
Тань Аошуан (р. 1936; Китай, СССР), с. 224
Тапполе (Tappolet) Эрнст (1870—1939; Гер-
мания), с. 420
Тараканов Ив. Вас. (р. 1928: СССР), с. 551
Тарасов Евг. Фед. (р. 1935; СССР), с. 476
Тард (Tarde) Габриель (1843—1904; Фран-
ция), с. 152
Татаринов Андрей (18 в.: Россия), с. 624
Татищев Вас. Никитич (1686—1750; Россия),
с. 550, 623
Таубе (Taube) Э., с. 305
Таули (Tauli) Вальтер Эвальд (р. 1907; Шве-
ция), с. 551
Ташицкий (Taszycki) Витольд (р. 1898; Поль-
ша), с. 459
Ташяи Я. (1866—1933; Италия), с. 360
Тводдел (Twaddell) Уильям Фрнмеи (р.
1906; США), с. 553
Тедеско (Tedesco) Пол (р. 1898; США), с. 199,
200
Тейлор (Taylor) Исаак (1829—1901; Анг-
лия), с. 360
Текавчич Павао (р. 1931; Югославия), с, 420
261,
СССР),
451
Телик (Thelin) Нильс Бертиль (р. 1938; Шве,
ция, ФРГ), с. 48
Телия Вероника Ник. (р. 1930; СССР), с,
Тенев’иль (ок. 1890-19437; СССР), с. 375
Тенишев Эдхям Рахимович (р. 1921; СССР),
с. 476, 526
Теи Кате Л., см. Кате Л. тек
Теньер (Теашёге)Люсьен (1893—1954; Фран-
ция), с. 22 , 78, 379, 388, 396, 428, 449, 450,
459, 496, 498, 519, 564, 585
Теофраст, Феофраст (Thedphrastos;
наст, имя Тир там; 372—287 до и. э.;
Др. Греция), с. 520, 542
Теплоухов С. А., с. 357
Тепляшина Тамара Ив. (р. 1924; СССР),
с. 551
Теплей М., с. 66
Терешкин Ник. Ив. (1913— ?; СССР), с. 551
Терещенко Нат. Митр. (р. 1908; СССР), с.
Тёрне'р (Turner) Ралф Лили (1893—1983;
Англия), с. 127, 190, 191, 340
Тернес (Ternes) Элмар (р. 1941), с. 218
Террачнии (Terracini) Бенвенуто Арон
678
Томмола (Tommola) Ханну (Финляндия),
с. 48
Томна (Техерт) [Tompa (Techert)J Йожеф
(р. 1905; Венгрия), с. 551
Томпсон (Thompson) Лоренс Кассиус (р. 1926;
США), с. 91
Томпсон (Thompson) Саидра Аниеар (р. 1941;
США), с. 512
Томсен (Thomsen) Вильгельм Людвиг (1842—
1927; Дания), с. 67, 143, 145, 204, 525
Томсон Ал-др Ив. (1860—1935; Россия,
СССР), с. 317, 318, 554, 591, 623
Тополинская 3., с. 459
Топоров Вл. Ник. (р. 1928; СССР), с. 48. 66,
67, 127, 191, 315, 459, 475, 497, 514, 561,
597, 617, 618
Топуриа Варлам Триф. (1901—66; СССР),
с. 207, 215, 476
Топуриа Гурам Варл. (р. 1930; СССР), с. 256
Торбьёриссон (Torbiornsson) Торе (1864—
1948; Швеция), с. 65, 317, 427
Торидайк (Thorndike) Эдуард Ли (1874—
1949; США), с. 75
Торп (Тогр) Альф (1853—1916; Норвегия),
с. 184
Торренд (Torrend) Джулио (1861—1936; ирл.
миссионер и лингвист), с. 57, 58
Торсуев Георг. Петр. (1908—84;	СССР),
с. 374
Торсуева Ир. Георг, (р. 1937; СССР), с. 292
Травничек (TrAvnicefc) Франтишек (1888—
1961; Чехословакия), с. 459
Тралич С., с. 360
Трасимах (Thrasymachos) X а л к и д о н-
с к и й (2-я пол. 5—нач. 4 вв. до н. э.; Др.
Греция), с. 35, 416
Траубе (Traube) Людвиг (1861 — 1907; Герма-
ния), с. 359
Траутман (Trautmann) Рейнгольд (1883—
1951; Германия), с. 65, 66, 183, 184, 459
Тредиаковский Вас. Кир. (1703—68; Россия),
с. 425
Трейджер. Трэгер, Трейгер (Trager)
Джордж Леонард (р. 1906; США), с. 30,
131, 315, 588, 597. 598
Третьяков С. М. (СССР), с. 373
Триведи К. П. (Индия), с. 191
Трир (Trier) Йост (1894-1970; ГДР), с. 261,
330, 380, 504, 597
Тритен ф., с. 427
Трифон, с. 27
Трнка (Trnka) Богумил (1895—1984; Чехо-
словакия), с. 390, 453
Троицкий Ив. Гавр. (1858—7; Россия), с. 93,
442
Тромбетти (Trombetti) Альфредо (1866—
1929; Италия), с. 56. 109, 309, 339, 342,
569. 613
Тройский Иос. Мойс. (1897—1970; СССР),
с. 48. 82, 474
Трост (Trost) Павел (р. 1907; Чехословакия),
с.390
Трубар (Trubarj, Truber) Примож (16 в.;
Словения), с. 464
Трубачев Олег Ник. (р. 1930; СССР), с. 47,
67, 185, 261, 298, 426, 440, 459, 467, 474,
475, 597, 598
Трубецкой Ник. Сер. (1890—1938; Россия,
Чехословакия), с. 37, 38, 58, 62, 63, 64, 96,
112,	136,	149,	185,	196,	207,	231,	234,	242,
244,	315,	317,	318,	328.	348,	390,	391,	392,
427,	441,	453,	459,	470,	483,	489,	490,	492,
493,	513,	514,	553,	556,	557,	566,	617,	618,
621
Трумп (Trumpp) Эрнст (1828—85; Англия),
с. 191, 199
Трыярский (Tryjarski) Эдвард (р. 1923; Поль-
ша), с. 526
Тужаров Ген. Матв. (р. 1931; СССР), с. 551
Туматева Диляра Гарифовна (р. 1926;
СССР), с. 477
Тумб (Thumb) Альберт (1865—1915; Гер-
мания), с. 184
Тункело (Tunkelo) Эмиль Аукусти (1870—
1953; Финляндия), с. 550
Тунман (Tunmann) Иоганн Эрих (1746—78;
Швеция), с. 182
Тураев Бор. Ал-др. (1868—1920; Россия),
с. 50, 148, 149, 442, 623
Туркин Адольф Ив. (СССР), с. 551
Турнейэен (Tnurneysen) Рудольф (1857 —
1940; Германия), с. 183, 184, 218
Туруиен (Turunen) Аймо (р. 1912; Финлян-
дия), с. 550
Тынянов Юр. Ник. (1894-1943; СССР),
с. 84, 347, 390, 441, 493, 497, 608
Тюк (van der Tuuk) Херман ван дер
(1824—94; Нидерланды), с. 13, 192
Тюро-Данжеи (Thureau-Dangin) Франсуа
(1872—1944; Франция), с. 49
Тяпкина Над. Ив. (р. 1928; СССР), с. 224
Уайтли (Whiteley) Уилфред Хауэлл (1924—
1972; Англия), с. 173, 249
Уанг, Ван (Wang) Уильям (р. 1933; США),
с. 515
Убрятова Близ. Ив. (1907 — 90; СССР), с. 476,
526
Удлер К. С., с. 477
Удлер Рубин Як. (р. 1925; СССР), с. 421
Удольф (Udolph) Юрген (р. 1943; ФРГ),
с. 459
Узеиер (Usener) Герман (1834—1905; Герма-
ния), с. 545
Уиздом Д., с. 269
Уилер (Wheeler) А., с. 523
Уилер (Wheeler) Бенджамин Айд (1854—
1927; США), с. 532
Уилкинс (Wilkins) Джон (1609 или 1614—
1672; Англия), с. 196
Уилсон (Wilson) К. Т., с. 277
Уильямс (Williams) Айвор (1881—1965; Анг-
лия, Уэльс), с. 218
Уильямс (Williams) Эдвард (США),
с. 468
Уильямсон (Williamson) Кей (р. 1935; Анг-
лия), с. 58, 68, 69, 72, 73, 170, 510
Уинстон (Winston) Ф., с. 73
Уис (Houis) Морис (р. 1923; Франция),
с. 480
Уитни (Whitney) Уильям Дуайт (1827—94;
США), с. 152, 183, 190, 482, 483
Улашин (Ulaszin) Хенрик (1874—1956; Поль-
ша), с. 315, 554
Уленбек (Uhlenbeck) Кристнаи Корнелиус
(1866—1951; Нидерланды), с. 26, 66, 184,
196, 389, 418
Уллендорф (Ollendorff) Эдуард (р. 1920;
Англия), с. 600
Улуханов Иг. Степ. (о. 1935; СССР), с. 84,
85, 426, 467, 468, 475
Ульвндас (Ulvidas) Казне Миколович (р.
1910; СССР), с. 67, 477
Ульдалль (Uldall) Ханс Йерген (1907—57;
Дания), с. 106, 239
Ульман (Ulmann) Карл Христиан (1793—
1871; Латвия, Эстония), с. 65, 66
Ульман (Ulmann) Стефан (1914—76; Англия),
с. 261, 263
Ульфила (греч. Ulphflas), Вульфила
(гот. Wulfila) (ок. 311—ок. 383; церк. дея-
тель вестготов), с. 111, 188
Ульциферов Олег Георг, (р. 1932; СССР),
с. 191
Ульянов Грнг. Конст. (1859—1912; Россия),
с. 48, 65, 67, 113, 623
Уибегауи (Unbegaun) Борис (1898—1973;
Франция, Англия), с. 427, 428
Ундольский Вукол Мих. (1815—64; Россия),
с. 359
Унтермаи (Untermann) Юрген (р. 1928; ФРГ),
с. 82, 185
Уоллис (Wallis) Джон (1616—1703; Англия),
с. 554
Уолф, Вольф (Wolff) Джон Ульрих
(Алрик) (р. 1932; США), с. 544
Уолфенден (Wolfenden) Элмер Пол (США),
с. 544
Уолц Н. Е., с. 523
Уомбертон У., с. 147
Уорд (Ward) И., с. 58, 69
Уорт Д. С., см. Ворт Д. С.
Уорф (Whorf) Бенджамин Ли (1897—1941;
США), с. 257, 261, 271, 276, 330, 369, 439,
443, 458, 493, 504, 505, 588, 597, 598, 602,
603, 607, 608
Уотила (Uotila) Тойво Эмиль (1897—1947;
Финляндия), с. 550
Уоткинс (Watkins) Калверт (р. 1933; США),
с. 185, 186, 218, 255, 571
Уотмоу (Whatmough) Джошуа (1897—1964;
США), с. 82
Уотсон (Watson) Джон Бродес (1878—1958;
США), с. 75
Уран-Кёхальми К., с. 312
Урбутис (Urbutis) Винкас (р. 1929; СССР),
с. 67
Урмсон Дж., с. 269
Услар Петр Карлович (1816—75; Россия),
с. 10, 207, 208, 256, 325, 514, 623
Успенская Люди. Вл. (р. 1909; СССР),
с. 200
Успенский Бор. Анд. (р. 1937; СССР), с. 84,
314, 426, 453, 454, 459, 474, 497, 512, 514,
576
Уфимцева Анна Анфилофьевна (р. 1921;
СССР), с. 169, 176, 261, 346, 385, 440, 448,
475, 546
Уфтедаль (Oftedal) Магне (р. 1921; Норве-
гия), с. 218
Ушаков Викт. Дан. (р. 1930; СССР), с. 38
Ушаков Дм. Ник. (1873-1942; СССР), с. 84,
134, 247, 263, 290, 314, 316, 317, 318, 352,
425, 426, 472, 474, 475, 500
Уэллс (Wells) Рулон (р. 1919; США), с. 332
Уэлмерс (Walmers) Уильям Эверт (р. 1916;
США), с. 54, 58, 72, 125, 249, 283, 334, 515
Уэрч Дж. (США), с. 405
У Юйчжаи (1878-1966; Китай), с. 224
Фабрициус К., с. 594
Фазылов Муллоджан Фазылович (1914—
1978; СССР), с. 200
Фазылов Эргаш Исмаилович (р. 1933;
СССР), с. 144, 477
Файнс Клинтон О., с. 218
Файст (Feist) Зигмунд (1865—1943; Герма-
ния), с. 184, 370
Фалёв Пав. Анд. (1888—1922, Россия), с. 526
Фальк (Falk) Кнут-Олоф (р. 1906; Швеция),
с. 66
Фальк (Falk) Яльмар (1859—1928; Норве-
гия), с. 184, 550
Фам Дык Зыонг (р. 1930; Вьетнам), с. 91
Фант (Fant) Гуннар (р. 1919; Швеция), с. 24,
348, 566
Фаркаш (Farkas) Юлиус фон (1894—1958;
Венгрия, ФРГ, США), с. 550
аль-Фарра Абу Закария Яхья ибн Зияд
(г, рожд. неизв.—822; араб, филолог),
с 3d
Фархат Герман (1670—1732; Сирия), с. 38
Фасмер (Vasmer) Макс Юлиус Фридрих
(1886—1962; Россия, Швеция, ФРГ, Зап.
Берлин), с. 65, 185, 373, 426, 427, 428, 459
Фатер (Vater) Иоганн Северин (1771—1826;
Германия), с. 48, 66, 486
Фахри Ахмед (1905—73; Египет), с. 148
федерб (Faidherbe) Луи Леои Цезарь (1818—
89; Франция), с. 162
Федоров Ал-др Ил. (р. 1921; СССР), с. 560
Федоров Ив. (ок. 1510—83; Россия), с. 91,
229, 383
Фейст 3., см. Файст 3.
Фельдман Нат. Исаевна (1903—75; СССР),
с. 475, 624
Фенкер (Veenker) Вольфганг (р. 1940; ФРГ),
с. 551
Феннелл (Fennell) Тревор (Австралия), с. 66
Фенрнх Г. (ГДР), с. 208
Феоктистов Ал-др Пав. (р. 1928; СССР),
с. 551
Феопомп, Т е о п о м п (Thedpompos; ок.
380 до н. э,— г. смерти неизв.), с. 416
Феофан Прокопович, см. Прокопович Ф.
Фергюсон (Ferguson) Чарлз Алберт (р. 1921;
США), с. 37, 136, 191, 514
Ферлю М., с. 91
Фёре (Firth) Джон Руперт (1890—1960; Анг-
лия), с. 191, 276, 453, 482, 566, 568
Феттер (Vetter) Эмиль (1878—1963; Германия,
ФРГ), с. 206
Фиала (Fiala) Карел (р. 1946; Чехословакия),
с. 624
Фигуровский И. А. (СССР), с. 435
Фидлер (Fiedler) Вильфрид (р. 1933; ГДР),
с. 321
Фик (Fick) Август (1833—1916; Германия),
с. 183, 302
Филин Федот Петр. (1908—82; СССР), с.
134, 247, 261, 268, 271, 338, 352, 426, 427,
474, 475
Филиповнч (Filipovic) Рудольф (Югославия),
с. 239
Филиппиде (Philippide) Александру (1859—
1933; Румыния), с. 62
Филлноза (Filliozat) Жан (1906—82; Фран-
ция), с. 517
Фнллот Д., с. 200
Филмор (Fillmore) Чарлз (р. 1929; США),
с. 17, 355, 357, 379, 401. 498. 512, 585
Филодем (Philddemos; 110—40 до н. э.; Др.
Греция), с. 520
Фнлоксен из Киффы (435—380 до
и. э.; Др. Греция), с. 27
финк (Finck) Франц Николаус (1867—1910;
Германия), с. 218, 512
Фирбас (Firbas) Ян (р. 1921; Чехословакия),
с. 22, 23, 391. 435, 507, 566
Фирузабадн (1329—1414; араб, филолог) ,с. 38
Фитце (Vietze) Ханс Петер (р. 1939; ГДР),
с. 305
Фиш Р., с. 126
Фишер (Fischer) Вольфдитрих (р. 1928; ФРГ),
с. 37
Фишер (Fischer) Иоганн Эбергард (1697—1771;
Германия, Россия), с. 150, 550
Фишер-Йёргеисен (Fischer-Jorgensen) Эли
(р. 1911; Дания), с. 108, 233, 239
Фишман (Fishman) Джошуа (р. 1926; США),
с. 514
Фланаган Дж. Л., с. 24
679
Флейш Г., с. 37
Флеминг (Fleming) Г., с. 55, 248, 249, 334
Флёрно Л., с. 218
Флиппер Нат. Дав. (1879—1957; СССР),
Фогелиус, Фогель (Fogelius, Vogel)
Мартинус (1634—75; Германия), с. 550
Фодор (Fodor) Джерри А. (р. 1935; США), с.
234, 405
Фодор (Fodor) Иштван (р. 1943; Венгрия),
с. 109
Фойгт И., с. 66
Фокот-Фукс (Fokos-Fuchs) Давид Рафаэль
(1884-1977; Венгрия), с. 549, 550
Фоли (Foley) Джеймс Эдисон (р. 1938; Кана-
да), с. 512, 556
Фолкнер (Faulkner) Реймонд Оливер (р.
1894; Англия), с. 148
Фонтэи (Fontaine) Жаклин (Франция), с. 48
Формановская Нат. Ив. (р. 1927; СССР),
с. 414
Форрер (Forrer) Эмиль (р. 1894; Швейцария),
с. 184, 571, 572
Форсайт (Forsyth) Джеймс (р. 1928; Англия)
с. 48
Фортгенс Й., с. 436
Фортунатов Фил. Фед. (1848—1914; Россия),
с. 23, 25, 31, 48, 59, 65, 66, 67, 115, 116, 117,
151, 160, 172, 183, 184, 242, 244, 253, 264,
290, 298, 314, 317, 318 , 323 , 390 , 396 , 425,
427, 450, 452, 453 , 459, 465, 468, 470, 472,
473 , 496 , 500 , 513 , 555 , 557 , 558, 560,
578-579, 587, 623
Форчун (Fortune) Джордж (Англия),
с. 57
Фосслер (Vossler) Карл (1872—1949; Герма-
ния, ФРГ), с. 84, 420, 482, 493, 595, 621
Фрайхи А., с. 37
Фраик-Каменецкнй Изр. Григ. (1880—1937;
СССР), с. 93, 149
Франсиско (Francisco) Хуан Р, (р. 1929;
Филиппины), с. 544
Фреге (Frege) Готлоб (1848—1925: Германия),
с. 128, 175, 263, 275, 385, 396, 401, 411, 444,
450, 499
Фрей (Frei) Анри (1899—1980; Швейцария),
с. 151, 152, 196, 420, 519, 566
Фрейд (Freud) Зигмуид (1856—1939; Авст-
рия), с. 441
Фрейман Ал-др Арнольдович (1879—1968;
СССР), с. 185, 199, 200, 476
Фрейтаг (Freytag) Георг Вильгельм (1788—
1861; Германия), с. 37
Фреи Христ. Дан. (1782—1851; Россия), с. 360
Френкель (Fraenkel) Эриест (1881—1957; Гер-
мания, ФРГ), с. 65, 67, 185’
Фридрих (Friedrich) Иоганнес (1893—1972;
Германия. ФРГ), с. 50, 184, 185, 442, 563,
571
Фридрих (Friedrich) Пауль (р. 1924; США),
с. 48
Фриз (Fries) Чарлз Карпентер (1887—1967;
США), с. 131, 314
Фрингс (Frings) Теодор (1886—1968; ГДР),
с. 100, 133, 482
Фриск (Frisk) Яльмар (р, 1900; Швеция),
с. 185
Фролов Дм. Вл. (р. 1946; СССР), с. 38
Фролова Велузора Ал-др. (СССР), с. 200
Фролова О. С., с. 224
Фромм (Fromm) Ханс (р. 1919; Германия,
США), с. 551
Фрондзароли (Fronzaroli) Пелио (Италия),
с. 442
Фрумкина Ревекка Марк. (р. 1931; СССР),
с. 405, 591
Фудзитани Нариакира (1738—79; Япония),
с. 624
Фуко (Foucault) Мишель Поль (р. 1926;
Франция), с. 205, 495, 497, 609
Фуко Ш., с. 57, 74
Фу Маоцэи, с. 224
Фурке (Fourquet) Жаи-Филнпп (р. 1899;
Франция), с. 370
Фурмон (Fourmont) Этьен (1683—1745;
Франция), с. 360
Фурнье А., с. 307
Фуссмаи (Fussman) Жерар (франция),
с. 127, 340
Футаки (Futaky) Иштван (р. 1936; ФРГ),
с. 524, 551
Фу Цзыдун (1893—1972; Китай), с. 224
Фюкк (Fiick) Иоганн (1894—1974; Германия,
ФРГ), с. 37
Фюрекер (Fiireker) Христофор (ок. 1615—85;
латыш, языковед, поэт), с. 65, 66
Хааг (Haag) Карл (? — 1948; Германия),
с. 133
Хаак (Haack) Фридрих Вильгельм (1707—54;
Германия), с. 65
Хаас (Haas) Мэри Розамонд (р. 1910; США),
с. 92, 177, 320
Хаас (Haas) Отто (1911—77; Австрия), с. 141,
185, 563
Хаас (Haas) Уильям (р. 1912; Англия), с. 276
Хабургаев Георг, Ал-др. (р. 1931; СССР),
с. 133, 475, 598
Ха Ваи Тан (р. 1937; Вьетнам), с. 91
Хаданк (Hadank) Карл (ФРГ), с. 200
Хаджидакис Г. (1848—1941; Греция), с. 141
Хадлих Р. Л., с. 420
Хадсон (Hadson) Гровер (США), с. 249
Хадсон Р., с. 249
Хазан (Hazai) Дьёрдь (р. 1932; Венгрия), с.
526
Хайду (Hajdu) Петер (р. 1923; Венгрия),
с. 432, 537, 550, 551
Хаймен (Hyman) Ларри Майке (р. 1947;
США), с. 24, 69, 173
Хаймз, Хаймс (Hymes) Делл Хатауэй
(р. 1927; США), с. 514, 597
Хайне (Heine)'Бернд (р. 1939; ФРГ), с. 173,
249
XaficHr(Heissig) Вальтер (1913—83; Германия,
ФРГ), с. 305
Хайюдж, см. Йегуда бен Давид Хайюдж
Хакулинен (Hakiilinen) Лаури (р. 1899; Фин-
ляндия), с. 550
Халанский Мих. Георг. (1857—1910; Россия),
с. 569, 570
Халас (Halasz) Игнац (1855—1901; Венгрия),
с. 550	.
Халаюдха, с. 178
адь-Халиль ибн Дхмед аль-Фарахиди (ок.
718—91; араб, языковед), с. 39, 442
Халл (Hull) Кларк Леонард (1884—1952;
США), с. 75
Халлап (Hallap) Валмен (р. 1928; Эстония,
США), с. 551
Халле (Halle) Моррис (р. 1923; США), с. 315,
348, 468, 531, 557, 566
Халлиг (Hallig) Рудольф (1902—64; Гер-
мания, ГДР), с. 261', 380
Халлидей (Halliday) Майкл Александр Кёр-
квуд (р. 1925; Англия), с, 224, 276, 565,
566, 568
Халмурмев ^Ташмурза Халмурзаевнч (р.
Хальфин Ибрагим Исаевич ..(Иохакович)
(1778-1829; Россия), с. 526
Хаман (Hamann) Манфред (р. 1926; ГДР),
с. 359
Хаматова Анна Ал-др. (р. 1945; СССР), с.
224
Хаммерих (Hammerich) Луис Леонор (1892—
1975; Дания), с. 120, 239, 253, 594
Хаммершаймб (Hammershaimb) В. У. (1819—
1909; Фарерские о-ва), с. 541 '
Ханмагомедов Бедуллах Гаджикурбанович
(р. 1927; СССР), с. 256
Хант (Hunt) Ричард Джеймс (Англия),
с. 287
Ханыков Ник. Вл. (1819 или 1822—78; Рос-
сия), с. 360
Хардер (Harder) Кристоф (1747—1818; Гер-
мания, Латвия), с. 65, 66
Харет (2 в. до и. э.; филолог Александрийской
школы), с. 27
Харитонов Лука Никиф. (1901—72; СССР),
с. 160, 526
Харматта (Harmatta) Янош (р. 1917; Венгрия),
с. 185. 199	'	. .
Харрис (Harris) Зеллиг Заббетаи (р. 1909;
США), с. 30, 130, 131, 132, 137, 267, 295,
304, 312, 313, 314, 315, 332, 519, 536, 621
Харрис Э., с. 312
Харсекни И. А., с. 491
Хартмаи (Hartmann). Петер (р. 1923; ФРГ),
с. 37, 137, 186, 330, 513
Хартвиг (Hartung) Вольфдитрнх (ГДР),
Харциев Вас, Ив. (1865—1937; СССР),
с. 569
Хасаи Аббас (Египет), с. 38
Хасан Селим (1887—1961; Египет), с. 148
Хасимото А., с. 224
Хасимото Маитаро (1932—88; Япония), с,’ 224
Хасимото Синкити (1882—1945; Япония),
с. 624
Хаттори Сиро (р, 1908; Япония), с. 20, 305,
624
Хауген (Haugen) Эйнар Ингвалд (р. 1906;
США), с. 197, 481, 553
Хаузенберг А.-Р., с. 551
Хаузенберг-Штурма Э., с. 66
Хацфельд (Hatzfeld) Хельмут А. (1892—1979),
с. 595
Хашдеу (Hasdeu). Богдан Петрнчейку (1836—
1907; Румыния и Молдавия), с. 62, 419
Хашаб Антун Ф. (1874 — ?; Россия), с. 38
Хаяси Оки (р. 1913; Япония), с. 624
Хвольсон Дан. Абр. (1819—1911; Россия), с,
93, 442
Xerep (Heger) Клаус (р. 1927; ФРГ), с. 48
Хедли (Headley) Р., с. 307
Хейвуд Й., с. 37
Хейл (Hale) Кениет Ли (р. 1934; США), с. 61,
597
Хейуорд (Heyword) Р. Дж., с, 54, 249
Хелимский Евг. Арнольдович (р. 1950; СССР),
с. 432, 551
Хельбиг (Helbig) Герхард (р. 1929; ГДР),
с. 566
Хельквист (Hellquist) Элоф (1864 — 1933;
Швеция), с. 100
Хемачавдра (1089 — 1172; Индия), с. 178,
190
Хендрикс (Hendricks) Уильям О. (р. 1939;
США), с. 492
Хендриксеи Г., с. 253
Хёиигсвальд (Hoenigswald) Генри М. (р.
1915; Германия, США), с. 597
Xenmn^Haenisch) Эрих (1880—1966; ФРГ),
Хенниг (Hennig) Кристиан (ок. 1649—1719;
Германия), с. 380
Хеннинг (Henning) Вальтер Бруно (1908—
67; Германия, Англия), с. 185, 199, 200
Хердан (Herdan) Густав (1898—1968; Чехо-
словакия, Англия), с, 269
Хёрнле (Hoernle) Август Фредерик Р у-
дольф (1841—1918; Германия), с. 179,
190, 191
Херцфельд (Herzfeld) Эрнст (1879—1948;
Германия), с. 199, 200
Хессельберг (Hesselberg) Генрих (Германия,
Латвия), с. 65, 66
Хецрои (Hetzron) Роберт (р. 1937; США),
с. 16, 57, 248, 249, 599, 600
Хикс (Hickes) Джордж (1642—1715; Англия),
с. 100
Хили Healy) Алан (р. 1935; Австралия),
Хили Гая (Gili Gaya) Самуэль (р. 1892; Испа-
ния), с. 420
Хилл (Hill) Арчибалд А. (р. 1902; США),
с. 367, 492
Хинкс (Hincks) Эдуард (1792—1866; Англия,
Ирландия), с. 49, 228
Хнниебуш (Hinnebusch) Томас Дж. (США),
с. 57
Хииц (Hinz) Вальтер (р. 1906; Германия.
ФРГ), с. 199
Хинце (Hintze) Фриц (р. 1915; ГДР), с. 66,
148
Хираяма X. (Япония), с. 224
Хирт (Hirt) Герман (1865—1936; Германия).
с. 100, 183, 184, 298, 370
Хмелевский Я., с. 224
Хойбех (Heubeck) Альфред (1914—87;
ФРГ), с. 184
Хойер (Hoijer) Харри (1904—76; США),
с. 50 , 51, 177 , 362, 443. 573. 597 . 598
Хокинс (Hawkins) Джои Дейвид (р. 1940;
Англия), с. 572
Хоккет (Hockett) Чарлз Ф. (р. 1916: США),
с. 26, 30, 131, 304, 311, 312, 313, 314, 332,
453
Холл ^Hall) Роберт Андерсон (р. 1911; США),
Холлидей М. А. К., см. Халлидей М. А. К.
Холодович Ал-др Ал. (1906—77; СССР), с. 17,
48; 114, 135, 160, 475, 496, 514, 566, 622,
624
Хольдер (Holder) Альфред (1840—1916; Гер-
мания), с. 184
Хольц (Holz) Харольд (р. 1930; ФРГ), с. 330
Хольцман (Holtzmann) Адольф (1838—1914;
Германия), с. 182
Хо Мин Сои, с. 301
Хомский, Ч о м с к и (Chomsky) Ноам (р.
1928; США), с. 30, 75, 98, 99, НО, 113, 197,
239, 288, 298, 299, 304, 332, 386, 387, 396,
405, 415, 468, 520, 531, 557, 622
Хонти (Honti) Ласло (р. 1943; Венгрия),
с. 551
Хоппер (Hopper) Пол Джон (р. 1939; Англия,
США), с. 108
Хори (Horn) Й. (1863—1908; Германия),
с. 184, 199
Хофман (Hofmann) Иоганн Баптист (1886—
1954; Германия), с. 185
Хофман (Hoffmann) Иогани Йозеф (1805—
78; Германия), с. 624
Хофман (Hoffmann) Карл (р. 1915; ФРГ),
с. 57, 73. 200
Хофмаи (Hoffmann) Отто (1865—1940; Гер-
мания), с. 141, 184
Храковский Викт. Сам. (р. 1932; СССР),
с. 38, 272, 451, 514, 566
580
Храпченко Мик. Бор. (1904—86; СССР),
с. 20, 291, 441
Хрисипп (Chrysippos) из Солы (ок.
280— 208 или 205 до и. э.; Др. Греция),
с. 495
Хромов Альберт Леон. (р. 1930; СССР),
с. 200
Хуаи Шу ин, с. 225
Хубшмид (Hubschmid) Иоганнес (р. 1916;
Швейцария), с. 420, 491
Хульч (Hultzsch) Эуген (1857—1927; Герма-
ния). с. 191
Хумбах (Humbach) Хельмут (р. 1921; ФРГ),
с. 185, 199
Ху Фу (р. 1918; Китай), с. 224
Хьюз (Hews) Гордон У. (р. 1917; США),
с. 109
Хэар Р., с. 269, 270
Хэм М. С., с. 515
Хэмп (Натр) Эрик Пратт (р. 1920; США),
с. 26, 131, 239, 461, 462
Хэ Цзяшань (Китай), с. 209
Хэ Жун (р. 1903; Китай}, с. 224
Хюбшман (Hiibschmann) Генрих Иоганн
(1848—1908; Германия), с. 182, 183, 184
Хюэииг (Husing) Георг (1869—1930; Гер-
мания), с. 215
Хюльстарт Г. (Бельгия), с. 267
Хюттль-Фрльтер (Уорт) [Hiittl-Folter
(Worth)J Герта (р. 1923; Австрия), с. 459
Хюэтинг (Hueting) А., с. 436
Цаболов Руслан Лаз. (р. 1926; СССР), с. 200
Цагарели Ал-др Ант. (1844—1929; СССР),
с. 207, 215
Царнке (Zarncke) Фридрих (1825—91; Гер-
мания), с. 302
Цаунер (zauner) Альфоиц (1903—64), с. 346,
420
Цвернеман Й., с. 126
Цветаев Ив. Вл. (1847—1913; Россия), с. 205,
623
Цвириер (Zwirner) Эберхард (р. 1899; Герма-
ния, ФРГ), с. 291
Цейс, Ц о й с (Zeuss) Иоганн Каспар (1806—
56; Германия), с. 182, 218
Цейтин Г. С. (СССР), с. 566
Цейтлин Раля Михсидловна (р. 1920; СССР),
с. 475
Ценкер (Zenker) Теодор (г. рожд. иеиэв,—
1884; Германия), с. 525
Церетели Георг. Вас. (1904—73; СССР), с. 38,
50, 93, 96, 121, 360, 442, 474, 618
Церетели Григ. Филим. (1870—1938; СССР),
с. 359
Церетели Конст. Григ. (р. 1921; СССР), с. 39,
43, 93, 442
Цеца, Цец (Tzetzes) Иогаин (ок. 1110-
после 1158; Византин), с. 187
Цецилий (Caecilius) из Кал акты (1 в.;
греч. ритор), с. 542
Цивьян Тат. Вл. (р. 1937; СССР), с. 63, 64,
618
Циларц (Zyhlarz) Эрнст (1890—1964; Авст-
рия), с. . 56
Циме (Zieme) Петер (р. 1942; ГДР), с. 144,
526
Циммер (Zimmer) Генрих (1851—1910; Гер-
мания), с. 183, 218
Цимоховский (Cimochowski) Вацлав (Польша),
с. 26
Цинтграф Э., с. 69
Цинциус Вера Ив. (1903—83; СССР), с. 476,
523
Ципф, Зипф (Zipf) Джордж Кингсли
(1902-50; США), с. 269
Цирфогель, Зирфогел (Ziervogel) Дирк
(1917-77: ЮАР), с. 78
Цицерон (Cicero) Марк Туллий (106—43 до
н. э.; Др. Рим), с. 35, 253, 416, 520
Цоиев Беню (Боян) (1863—1926; Болгария),
с. 360, 459
Цукерман Исаак Иос. (р. 1909; СССР), с. 200
Цыганкин Дм. Вас. (СССР), с. 551
Цыдендамбаев Цыбнкжан Бобоевич (1915—
83; СССР), с. 305
Цыкни А. И. (СССР), с. 224
Цыхун Геи. Аф. (р. 1936; СССР), с. 44, 63,
64
Цэвэл Я., с. 305
Цэнь Цисян, с. 224
Чабей (Cabei) Экрем (1908—80; Албания),
с. 26
Чад (Chad) М.. с. 37
Чайлдерс (Childers) Роберт (1838—76; Анг-
лия), с. 190
Чандра (5 в.; Индия), с. 177, 178
Чапкевич (Czapkiewicz) Анджей (Польша),
с. 37
Чарыяров Бяшим Чарыярович (р. 1922;
СССР), с. 477
Чаттерджи Сунити Кумар (1890—1977; Ин-
дия), с. 179, 191
Чевкина Люд. Мих. (р. 1929; СССР), с. 191
Чедвик, Ч е д у и к (Chadwick) Джон (р.
1920; Англия), с. 185, 246
Чейф (Chafe) Уоллес Л. (р. 1927; США),
с. 357, 406
Чекановский (Czekanowski) Ян (1882—1965;
Польша), с. „ 18, 419
Челаковский (Celakovsky) Франтишек Лади-
слав (1799—1852; Чехословакия), с. 458
Чемберлен (Chamberlain) Бээнл Холл (1850—
1935; Англия), с. 624
Чемоданов Ник. Сер. (1903—89; СССР), с. 100
Черданцева Там. Зах. (р. 1924; СССР),
с. 421
Черенков Лев Ник. (р. 1936; СССР), с. 191
Чернецов Валерий Ник. (1905—70; СССР),
с. 550
Черникова Софья Ал-др. (р. 1936; СССР),
с. 191ж
Черный (Cerny) Ярослав (1898—1970; Чехо-
словакия), с. 148
Черных Пав. Як. (1896-1970; СССР), с. 426,
475
Чернышев Вас. Ил. (1866/67—1949; Россия,
СССР), с. 134, 247, 474
Чернышев Вл. Ал-др. (р. 1927; СССР), с. 191,
192
Чернышева И. И. (СССР), с. 560
Черрн К., с. 233
Черулли (Cerulli) Эирико (1898— ; Италия),
с. 57, 249, 600
Чёрч (Church) Алоизо (р. 1903; США), с. 129,
175, 444
Чесноков Петр Веи. (р. 1923; СССР), с. 169,
546
Четко Ел. Вл. (р. 1916; СССР), с. 85, 475
Чжао Юаньжэнь (1892—1981; США), с. 224
Чжу Двси (р. 1920; Китай), с. 224
Чикобава Арнольд Степ. (1898—1985; СССР),
с. 207, 215, 451, 476
Чингэлтэй (Китай), с. 305
Чнпарю (Cipariu) Тимотею (1805—87; Румы-
ния) с 419
Чирино (Chirino) Педро (1557—1635; Испа-
ния), с. 544
Чистович Люд. Анд. (р. 1924; СССР), с. 470,
591
Читтаднни (Cittadini) Челсо (1553—1627;
Италия), с. 419
Членова Н. Л., с. 357
Чобан Н. Д. (СССР), с. 421
Чобан-Заде Бекир Вагап-оглы (1893—1938;
г оо 426
Чобану Аиа'т. Йв. (р. 1934; СССР), с. 421
Чойжинжав (Китай), с. 305
Чонгор Б., с. 224
Чораиеску, Чорэнеску (Ciorinescu)
Александру (р. 1911; Румыния, Испания),
с. 420
Чрелашвили Конст. Тим. (СССР), с. 325
Чубинов Дав. Иессеевич (1814—91; Россия),
с. 207
Чудаков Ал-др Пав. (р. 1938; СССР),
с. 85
Чурганова Валер. Григ. (р. 1931; СССР),
с. 313, 315
Чэнь Юань (р. 1918; Китай), с. 224
Чэтмен С., с. 131
Шаабдурахманов Шаиазар Шаабдурахмано-
вич (р. 1923; СССР), с. 477
Шаба (Chabas) Франсуа Жозеф (1817—82;
Франция), с. 148
Шабо Ж., с. 74
Шабанович (Sabanovii) Хазим (1916—71;
Югославия), с. 526
Шагаль Вл. Эд. (р. 1925; СССР), с. 39
Шагдаров Лубсан Доржиевич (р. 1930; СССР),
с. 305
Шайкевич Анат. Янович (р. 1933; СССР),
с. 132
Шайнович (Sajnovics) Янош (1733—85; Вен-
грия), с. 550
Шакун М. М. (СССР), с. 475
Шал, Шаль (Sal) Эва (р. 1917; Венгрия),
с. 551
Шаллер (Schaller) Хельмут Вильгельм (р.
1940; ФРГ), с. 63, 64
Шаляпина Зоя Мих. (р. 1946; СССР), с. 625
Шаматов Азад Насретдинович (р. 1940;
СССР), с. 191
Шампольон (Champoilion) Жан Франсуа
(1790-1832; Франция), с. 131, 132, 148
Шаиидэе Акакий Гавр. (1887—1987; СССР),
с. 207, 215, 476
Шанидэе Мзекала Акакиевна (р. 1926; СССР),
с 442
Шанмугам С. В., с. 191
Шанский Ннк. Макс. (р. 1922; СССР), с. 85,
426, 427, 475, 560
Шантрен (Chantraine) Пьер (1899—1974;
Франция), с. 185
Шаншовани, Шаншоани, Зураб (г.
рожд. и смерти неизв.; 18 в., Грузия),
с. 207
Шапиро Абр. Бор. (1890—1966; СССР)
с. 160, 406, 407, 472
Шарадэенидзе Тинатин Сем. (р. 1924; СССР),
с. 618
Шараф Галимджан (1896—1950; СССР), с. 90
Шарбатов Григ. Шамилевич (р. 1924; СССР)
с. 38, 39, 442
Шарова Ел. Ник. (р. 1925; СССР), с. 200
Шафарнк (Safarik) Павел Йозеф (1795 —
1861; Чехословакия), с. 21, 360, 458
Шафранов Сем. Ник. (1820—88; Россия),
с. 48
Шахматов Ал. Ал-др. (1864—1920; Россия),
с. 23, 48,	84, 85, 89, ИЗ, 114,	115,	117,	128,
134, 160,	244,	247,	259,	268,	290,	316,	317,
321, 323,	348,	374,	379,	396,	398,	425,	427
450, 459,	470,	497,	507,	560,	565,	579,	587,’
321, 323, 348, 374, 379, 396,
623’
Шахнарович Ал-др Марк. (р. 1944; СССР),
с. 405, 468, 476
Шахтер (Schachter) Пол (р. 1929; США),
Шварц Б., с. 185
Шварцкопф Бор. Сем. (р. 1923; СССР),
Шведова Нат. Юл. (р. 1916; СССР), с. 84
85, 131, 216, 366, 396, 426, 427, 448, 450
451, 459, 470, 475, 566	'
Швейцер Ал-др Дав. (р. 1923; СССР), с. 101,
451
Швентиер (Schwentner) Эрнст (1890—7;
Германия, ФРГ), с. 185
Шебанек (Sebinek) Инржих (1900—77; Чехо-
словакия), с. 359
Шёберг (Sjoberg) А. (Швеция), с. 428
Шебештьеи-Немет (Sebestyen-Nemeth) Ирен
(1890—1978; Венгрия), с. 432, 550
Шевеико Свет. Мих. (р. 1937; СССР),
с. 625
ШеворошкииВикт. Викт. (р. 1932; СССР, Ита-
лия, США), с. 572
Шёгреи Анд. Мих. (1794—1855; Россия),
с. 199, 353, 550, 623
Шейд (Scheedt, Scheidius) Бальтазар (1614—
70; Германия), с. 17
Шейль (Scheil) В., с. 199
Шейбер (Shafer) Роберт (США), с. 227, 502,
Шёльд (Skold) Трюгве (Швеция), с. 551
Шелнкин Мих. Ал. (р. 192/; СССР), с. 48,
566
Шендельс Евг. Иос. (р. 1916; СССР), с. 234,
566, 567
Шеннон (Shannon) Клод Элвуд (р. 1916;
США), с. 132 , 233 , 618
Шёнфельд (Schonfeld) Мориц (1890—1958;
Нидерланды), с. 100
Шервуд (Sherwood) У., с. 274
Шергин Бор. Викт. (1899—1973; Россия,
СССР), с, 318
Шигаревская Нина Ал-др. (1917—78; СССР),
с. 421
аш-Шидйак, аш-Шидийак, Фарис
Юсуф Ахмед (1804—87; Ирак), с. 38
Шилейко Вл. Казимирович (1891 — 1930;
СССР), с. 50
Шиллинг Е. М., с. 318
Шимоньи (Simonyi) Жигмонд (1853—1919;
Венгрия), с. 550
Шиндлер Ф., с. 352
Шинкай Г., с. 419
Шипли (Shipley) С., с. 505
Шипфер (Schipfer) И., с. 196
Ширалнев Мамед-ага Ширалиевич (р. 1909;
СССР), с. 476, 526
Широков Олег Сер. (р. 1927; СССР), с. 26,
Ширяев Евг. Ннк. (р. 1939; СССР), с. 426,
451
Шифер Л., с. 551
Шифер Э., с. 551
Шнфман Илья Шолеймович (р. 1930; СССР),
с. 442
Шифнер Ант. Ант. (1817—79; Россия), с. 207,
523
Шишков Ал-др Сем. (1754—1841; Россия),
с. 21, 425, 458
Шишмарев Вл. Фед. (1874 — 1957; СССР),
с. 420, 476
Шкалич А., с. 526
Шкарбаи Лина Ив. (р. 1937; СССР), с. 544
Шкловский Внкт. Бор. (1893—1984; СССР),
с. 347, 441, 608
681
Шлахтер (Schlachter) Вольфганг (р. 1908;
Германия, ФРГ), с. 551
Шлегель (Schlegel) Август Вильгельм фон
(1767—1845; Германия), с. 123, 153, 493,
512, 513
Шлегель (Schlegel) Фридрих фон (1772—1829;
Германия), с. 19, 123, 182, 486, 487, 493,
511, 512, 513, 551
Шлейер (Schleyer) Иоганн Мартин (1842—
1912; Германия), с. 201
Шлейермахер (Schleiermacher) Фридрих
Эрнст Даниель (1768—1834; Германня),
с. 606
Шлейхер (Schleicher) Август (1821—68; Гер-
мания), с. 62, 65, 67, 159, 182, 183, 189,
302, 324, 361, 400, 409, 452, 458- 459,
488, 489, 491, 512, 513, 546, 618, 621
Шлёцер (Schlozer) Август Людвиг фон (1735—
1809; Германия), с. 56, 182, 458
Шляшсин Ил. Ал-др. (1858—1918; Россия),
с. 359
Шмальштнг, Смолстиг (Schmalstieg)
Уильям (р. 1929; США), с. 65, 66
Шмелев Дм. Ник. (р. 1926; СССР), с. 85,
110, 114, 261, 346, 366, 367, 396, 426, 475,
541, 566, 568
Шмелева Т. В., см. Булыгина Т. В.
Шмеллер (Schmeller) Иоганн Андреас (1785—
1852; Германия), с. 134
Шмидт (Schmidt) Вильгельм (1868—1954;
Австрия), с. 13, 52, 53, 307, 365, 506, 566
Шмидт (Schmidt) Вольфганг Пауль (р. 1929;
ФРГ), с. 66
Шмндт (Schmidt) Иоганнес (1843—1901; Гер-
мання), с. 44, 65, 96, 98,183, 302, 409, 418,
489, 621
Шмидт (Schmidt) Карл Хорст (р. 1928; ФРГ),
с. 208 , 218, 219
Шмидт (Schmidt, Smits) Петерис Петр. (1869—
1938; Россия, Латвия), с. 224 , 523
Шмидт Як. (Ис.) Ив. (1779—1847; Нидерлан-
ды, Россия), с. 305
Шмилауэр (Smilauer) Владимир (1895—1983;
Чехословакия), с. 459
Шмите Э., с. 66
Шмитт (Schmitt) Альфред (1888—7; Герма-
ния), с. 370
Шмятт (Schmitt) Армян (р. 1934), с. 69
Шмитт (Schmitt) Рудигер (р. 1939; ФРГ),
с. 186
Шмоль У., с. 206
Шнейдер Евг. Роберт. (1897—1943; СССР),
с. 523
Шопф (Shopf) Альфред (р. 1922; ФРГ),
с. 48
Шор Розалия Осиповна (1894—1939; СССР),
с. 90, 191, 261, 316, 476, 482, 483, 622
Шорто (Shorto) Харря Леонард (р. 1919;
Англия), с. 52
Шотт (Schott) Вильгельм (1802—89; Герма-
ния), с. 339
Шоттель, Шоттелиус (Schottel, Schot-
telius) Юстус Георг (1612—76; Германия),
с. 100
Шоу (Shaw) Роберт Беркли (1839—79; Анг-
лия), с. 190, 199, 363
Шофер П., с. 520, 521
Шпейер И., с. 190
Шпербер (Sperber) Ханс (1885—1963; Герма-
ния, ФРГ), с. 263
Шпет Густ. Густ. (1879—1937; Россия, СССР),
с. 124, 318
Шпехт (Specht) Франц (1888—1949; Герма-
ния), с. 66, 185, 186
Шпигель (Spiegel) Фридрих (1820—1905;
Германия), с. 199
Шпигельберг (Spiegelherg) Вяльгельм (1870—
1930; Германня), с. 148
Шпитцер, Шпнцер (Spitzer) Лео (1887—
1960; Австрня), с. 493, 595
Шпрннцня Ал-др Григ. (1907 — 74; СССР),
с. 224
Шрадер (Schrader) Отто (1855—1919; Герма-
ния), с. 184, 362
Шрамм (Schramm) Гене М. (р. 1929; США),
с. 185
Шренк Леопольд Ив. (1826—94; Россия),
с. 357, 523
Шрёпфер (Schropfer) Иоганнес (р. 1909;
ФРГ), с. 62
Шродерус (Schroderus) Эрнкус Иогаяяес (г.
рожд. неизв.— 1639; Швеция), с. 550
Шталь (Stahl, Stahel, Stahlius) Хеярякус (ок.
1600—1657; Эстония), с. 550
Штейнберг Над. Максимилиановна (1914—
1987; СССР), с. 421
Штейяиц (Steinitz) Вольфганг (1905—67;
ГДР), с. 549, 550
Штейнталь (Steinthal) Хеймая (Гейман)
(1823-99; Германия), с. 57, 58, 123, 124,
682
274, 299, 400,. 405, 439, 450, 482, 493, 512,
513, 569
Штернберг Лев Як. (1861—1927; СССР),
с. 332, 357, 523
Штибер (Stieber) Здэислав (1903—80; Поль-
ша), с. 459
Штольц (Stolz) Фридрих (1850—1915; Герма-
ияя), с. 184
Штреземан (Stresemann) Эрвин (Германия,
ГДР), с. 192
Штрейтберг (Streitberg) Вильгельм (1864—
1925; Германия), с. 48, 100, 183, 184
Штрекель (Strekelj) Карл (1859—1912; Авст-
рия, Словения), с. 459
Штрюмпелль (Striimpcll) Ф., с. 18
Штумме (Stumme) Г., с. 74
Штур (Stur) Людовит (1815—56; Чехосло-
вакия), с. 247, 464
Шукуров Шариф Мухаммедович (р. 1948;
СССР), с. 477
Шуллер (Schuller) Р., с. 365
Шульце (Schulze) Вильгельм (1863—1935;
Германия), с. 66, 183, 184, 185, 302, 517
Шульц-Лореицен Ц., с. 594
Шуман (Schuhmann) О., с. 279
Шустер-Шевц (Schuster-Sewc) Хайнц (р. 1927;
ГДР), с. 459
Шутова Евг. Ил. (р. 1927; СССР), с. 224
Шухардт (Schuchardt) Гуго (1842—1927; Гер-
мания, Австрия), с. 44, 133, 183, 196, 207,
218, 302, 335, 346, 419, 420, 457, 489, 497,
544, 597. 621
Шуцкий Юл. Конст. (1897—1938; СССР),
с. 224
Шютте (Skytte) Бенедикт (1614—83; Швеция),
с. 550
Шютц (Schiitz) Эден (р. 1916; Венгрия), с. 526
Щеглов Э., с. 137
Щепкин Вяч. Ник. (1863—1920; Россия),
с. 317, 359
Щепкина Марфа Вяч. (1894—1984; СССР),
с. 359, 360
Щерба Лев Вл. (1880-1944; СССР), с. 22, 23,
84, 85, 90, 106, 113, 114, 117, 137, 149, 198.
234 , 239, 24 7 , 2 59, 261, 264 , 267 , 292 , 2 95,
314,327, 338,347, 352, 369, 373, 374, 390,
396, 404,	406,	407,	410,	412,	414,	415,	425,
426, 447,	453,	465,	467,	468,	470,	471,	473,
474, 475,	476,	477,	481,	483,	500,	507,	518,
553, 554,	556,	565,	567,	568,	579,	591,	617,
622
Щербак Ал-др Мих. (р. 1928; СССР), с. 321,
476, 526, 576
Щербатской Фед. Ипполит. (1866—1942;
Россия, СССР), с. 191, 475
Щячко В. Ф., с. 224
Эбель (Ebel) Герман Фридрих (1820—75;
Германия), с. 183, 218
Эвальд (Ewald) Генрих (1803—75; Германня),
с. 37
Эванджелистя (Evangelist!) Энцо (1920—80;
Италия), с. 185
Эванс (Evans) Джеймс (1801—46; Аягляя),
с. 26
Эваяс (Evans) Дж., с. 218
Эге (Ege) Нильс, с. 239
Эгеде (Egede) Пауль (18 в.; Дания, Гренлан-
дия), с. 594
Эгерод (Egerod) Сёреи (р. 1923; Швецяя),
с. 224
Эдель (Edel) Эльмар (р. 1914; ФРГ), с. 148
Эдельман Джой Иос. (р. 1930; СССР), с. 44,
127, 190, 191, 200, 340, 363, 476, 618
Эджертон (Edgerton) Фрэнкляя (1855—1963;
США), с. 167, 191
Эдмоя (Edmond) Эдмон (1848—1926; Фран-
ция), с. 44, 268, 420
Эдуарде (Edwards) Эрнест Ричард (Англяя),
с. 624
Эжуттаччаи Туиджатту (16 в.; инд. поэт),
с. 280
Эйлерс, А й л е р с (Eilers) Вильгельм (р.
1906; Германня, ФРГ), с. 200
Эймя (Aima) Франс Густав (1875—1936;
Фияляндяя), с. 550
Эйнгорн П., с. 66
Эйхенбаум Бор. Мих. (1886—1959; СССР),
с. 84, 347, 441, 496
Эйюби Керим Рахмаяовнч (СССР),
с. 200
Экблом (Ekblom) Рихард (1874—1959; Шве-
ция), с. 428
Экман (Eckmann) Яяош (1905—71; Венгрия),
с. 144, 576
Эко (Есо) Умберто (р. 1932; Италия), с. 521,
543
Элберт (Elbert) Сэмюэл Хойт (р. 1907; США),
с. 382
Эллен (Ellen) Хедвиг Элизабет Хелена (р.
1911; Нидерланды), с. 436
ЭлфеибеЙя (Elfenbein) Джозеф Хорблит (р.
1927; Англяя), с. 72, 200
Эльгер (Eiger) Георг (1585—1672; латыш, пе-
реводчик), с. 66
Эмено (Emeneau) Марри Барясон (р. 1904;
США), с. 191
Эммерик (Emmerick) Рональд Эрик (р. 1937;
Австралия), с. 185
Эмпедокл (Empedokles) из Агригента
(Акраганта) (ок. 490—430 до н. э.;
Др. Греция), с. 35
Энгельс (Engels) Фридрих (1820—95), с. 204,
263, 264, 286, 287, 333, 400, 427, 482, 545,
583, 590, 607
Энглер (Engler) Рудольф (р. 1930; Швейца-
рия), с. 152
Эидэелия (Endzelin) Ян Марцевич (1873—
1961; СССР), с. 65, 66, 67, 184, 298, 474,
475
Эндрю А., с. 233
Эплгейт (Applegate) Джозеф Р. (р. 1925;
США), с. 74
Эплйард (Appleyard) Джон Уитл (1814 — 77;
Англия), с. 16
Эратосфен (Eratosthdnes) К и р е н с к и й
(ок. 276—194 до н. э.; Др. Греция), с. 27
Эрвас-и-Пандуро (Hervas у Panduro) Лореи-
со (1735—1809Г Испания), с. 486
Эрден (Erden) Йоханнес (р. 1925; ФРГ),
с. 338
Эрдман (Erdmann) Оскар (1846—95; Герма-
ния), с. 236
Эряксея (Erichsen) Волья Кристиан (1890—
1966; Дания), с. 148
Эрнх (Erich) Р. У. (США), с. 186
Эрман (Erman) Адольф (1854—1937; Герма-
ния), с. 56, 148, 569
Эрно (Ernault) Эмиль (1852—1938; Фран-
ция), с. 218
Эрну (Ernout) Альфред (1879—1973; Фран-
ция), с. 184, 185
Эрпениус (Erpenius, van Егре) Томас (1584—
1624; Нидерланды), с. 37
Эссен (Essen) Отто (1898—1983; Германия,
ФРГ), с. 292
Эссер (Esser) Самуэль Йонатая (1900—44;
Нидерланды), с. 211, 601
Этьенн (Etienn) Робер (1503—59; Франция),
с. 419
Ээлольф X., с. 184, 571
Юань Цзяхуа (1903—80; Китай), с. 224
Юд (jlud) Якоб (1882-1952; Швейцария),
Юдахия Конст. Кузьмич (1890—1975; СССР),
с. 90, 476, 526
Юлдашев Ахяеф Ахметович (1920—88;
СССР), с. 48, 475
Юм (Hume) Дейвид (1711—76; Англия),
с. 373, 486
Юнг, Янг (Young) Томас (1773—1829; Анг-
лия), с. 148
Юнгмая (Jungmann) Йоэеф (1773—1847;
Чехословакия), с. 21, 247, 458, 581
Юяграйтмайр (jungraithmayr) Гермая (р.
1931; ФРГ), с. 57, 69, 73
Юяяй (Junius) Франциск (1589—1677; Ни-
дерланды), с. 100
Юнкер Вас. Вас. (1840—92; Россия), с. 623
Юнкер (Junker) Гермая (1877—1962; Герма-
ния, ГДР), с. 148
Юяусалиев Болот Мураталиевяч (1913—70;
СССР), с. 526
Юсти (Justi) Фердяяаид (1837—1907; Гер-
мания), с. 199
Юхансон (Johanson) Ларс (р. 1936; Швеция),
с. 48, 527
Юцявичюс (Jucevicius) Людвикас Адолас
(1813—46; Литва), с. 67
Юшка (JuSka) Аитаяас (1819—80; Литва),
с. 67
Юшка (Juska) Йонас (1815—86; Литва),
с. 67
Юшманов Няк. Вл. (1896—1946; СССР), с. 38,
43, 58, 90, 196, 367, 373, 374, 442, 475, 600
Яберг (Jaberg) Карл (1877—1958; Швейца-
рия), с. 420, 489
Яблонские (Jablonskis) Йонас (1860—1930;
Литва), с. 67, 271
Ягич (Jagid) Игн. Вяк. (Ватрослав, 1838—
1923; Австро-Венгряя, Россия, Германия),
с. 117, 359, 459
аль-Языджн Насыф (1800—71; Ирак), с. 38
Якоб (Jacob) Людвиг Генрих (Людвиг Конд-
ратьевяч; 1759—1827; Германня, Россия),
с. 274, 435, 450
Якоби (Jacobi) Герман Георг (1850—1937;
Германня), с. 191
Якобсон Ром. Осипович (1896—1982; Россия,
США), с. 48. 64, 136, 149, 160, 234 , 239, 244,
271, 272,	295,	314,	315,	317,	318,	327,	343,
347, 348,	356,	382,	390,	391,	427,	428,	441,
451, 453,	454,	459,	465,	489,	490,	493 ,	496,
497, 504,	513,	514,	521,	531,	543,	553,	556,
557, 565, 566, 608, 609, 617 , 618 , 621
Якобссоя (Jacobsson) Гуннар (р. 1918; Шве-
ция), с. 428, 597
Яков Вар Эбрей, с. 442
Яковлев Ив. Як. (1848-1930; СССР), с. 586,
623
Яковлев Ник. Феофан. (1892—1974; СССР),
с. 90, 118, 207, 256, 316, 318, 325, 474, 476,
526, 553, 556, 622
Яков Эдесский (640—708; Сирия), с. 442
Якубинский Лев Петр. (1892-1945; СССР),
с. 84, 135, 247, 347, 348, 373, 374, 412, 426,
427, 474, 476, 482, 496, 568, 622
Якушин Бор. Вл. (1930-82; СССР), с. 169
Ямада Ёсио (1873—1958; Япония), с. 624
Ямамото К., с. 524
Ян Боцзюяь, с. 224
Янг (Young) Р.. с. 563
Яяия Вал. Лавр. (р. 1929; СССР), с. 360,
427
Яякявер Сима Боруховяа (р. 1923; СССР),
с. 224, 225
Янко-Тряиицкая Надия Ал-др. (1908—87;
СССР), с. 426
Ян Сюн (53 до н. з. — 13 н. э.; Китай), с. 225
Янурнк (Janurik) Тамаш (р. 1938; Венгрня),
с. 432, 551
Янхунеи (Janhunen) Юха (р. 1952; Финлян-
дия), с. 432, 551
Яяценецкая Майна Ник. (СССР), с. 468
Ян Шуда (1885—1956; Китай), с. 224
Ярринг (Jarring) Гуннар (р, 1912; Швеция),
с. 525, 527
Ярхо Бор. Ис. (1889-1942; СССР), с. 318
Ярцева Викт. Ник. (р. 1906; СССР), с. 100,
101, 385, 453. 474, 475, 476, 513, 514, 566
Яр-Шатер (Yar-Shater) Эхсан (р. 1920; США),
с. 200
Яска (5 в. до н. а.; Индия), с. 578
Яунюс, Я в н я с (Jaunius) Казимерас (1849 —
1908; Россия, Литва), с. 65, 67
Яхонтов Сер. Евг. (р. 1926; СССР), с. 209,
224, 225, 257, 314, 355, 475, 502, 503 512
514
Яхья ибн Ямара (7 в.; араб, филолог), с. 39
Яцимирский Ал. Ив. (1873—1925; СССР),
ТАБЛИЦА № 1
ИЗМЕНЕНИЯ В НАЗВАНИЯХ И НАПИСАНИИ ГОРОДОВ СССР, ПРОИСШЕДШИЕ
ЗА ВРЕМЯ ПОДГОТОВКИ СЛОВАРЯ К ПЕЧАТИ
Андропов	->
Брежнев	-»
Ворошиловград ->
Гегечкори	-»
Готвальд	-»
Жданов	->
Ж дано век	->
Калинин	-»
Капсукас	-»
Кингисепп	-»
Рыбинск (Россия)
Набережные Челны (Россия)
Луганск (Украина)
Мартвили (Грузия)
Змиев (Украина)
Мариуполь (Украина)
Беилагаи (Азербайджан)
Тверь (Россия)
Мариямполе (Литва)
Курессааре (Эстония)
Кировабад ->
Махарадзе ->
Маяковский -»
Орджоникидзе ->
Рыбачье ->
Таллин -»
Цулукидзе ->
Цхакая —»
Черненко ->
Гянджа (Азербайджан)
Озургети (Грузия)
Багдади (Грузия)
Владикавказ (Россия)
Иссык-Куль (Киргизия)
Таллинн (Эстония)
Хони (Грузия)
Сенаки (Грузия)
Шарыпово (Россия)
ТАБЛИЦА 2
ИЗМЕНЕНИЯ В ОФИЦИАЛЬНЫХ НАЗВАНИЯХ ГОСУДАРСТВ, ПРОИСШЕДШИЕ
ЗА ВРЕМЯ ПОДГОТОВКИ СЛОВАРЯ К ПЕЧАТИ
Старое название
Бнрма (Бирманский Союз)
Венгерская Народная Республика
Йеменская Арабская Республика
Народная Демократическая Республика
Йемен
Намибия
Народная Республика Кампучия
Польская Народная Республика
Социалистическая Республика Румыния
Чехословацкая Социалистическая Республика
Новое название
Союз Мьянма (Мьяима)
Венгерская Республика (Венгрия)
Йеменская Республика
Республика Намибия (Намибия)
Государство Камбоджа (Камбоджа)
Республика Польша (Польша)
Румыния
Чешская и Словацкая Федеративная Рес
публика (Чехословакия)
СОДЕРЖАНИЕ
стр.
От редакционной коллегии.................................... 5
Как пользоваться Словарем. Список основных
сокрашений................................................... 6
Алфавитная словарная часть.................................. 9
Терминологический указатель......................•.........627
Указатель языков мира......................................651
Аннотированный именной указатель...........................661
Приложение: таблица № 1, таблица №2....................... 684
ЗАМЕЧЕННЫЕ ОПЕЧАТКИ
Страница	Столбец	Строка	Напечатано	Следует читать
37	3	16—17 си.	М. А. Аввад	М. X. Аввад
40	1	29—30 св.	ас-Салаба	ас-Салаби
57	3	19 сн.	А. Т. Коул	Д. Т. Коул
57	3	19 сн.	Г. Форчун	Дж. Форчун
66	2	13 сн.	Й. Зеверс	Я. Зеверс
66	3	22 св.	Э. Хауэеиберг-Щтурм	Э. Хаузенберг-Штуриа
91	1	37 св.	Нгуен Ван Тай	Нгуен Ван Так
166	3	17 св.	беян, салах	бени садах
185	1	22 св.	Г. У. Бейлн	X. У. Бейли
191	1	1 св.	Ж. Сеиар	Э. Сенар
191	2	48—49 си.	Г. Самбасава Рао	Г. Самбасива Рао
200	1	20 сн.	М. Ф. Фазялов	М. Ф. Фазылов
224	1	24 сн.	Дж. В. Мюлдер	Дж. В. Мюллер
225	1	4 св.	Ю. В. Новогородский	КЭ. В. Новгородский
249	3	16 св.	Г. Кастеллиио	Дж. Кастеллино
317	1	43 сн.	А. М. Томсон	А. И. Томсон
320	3	39 св.	чнпевья	чипевьян
332	3	35 св.	нгала	игала
472	1	20 сн.	Л. И. Мурзин	Л. Н. Мурзин
475	2	18 сн.	А. И. Поддужный	А. И. Подслужный
55.4	3	7 св.	Дж. Уиллис	Дж. Уоллнс
611	3	8 сн.	малазийский	малайзнйский
612	2	38 сн.	гбал-нгбана	гбайя-нгбака
612	2	41 ся.	йен-мунта	Йен-муига
624	2	14 св.	Г. Тодзе	Г. Тодзё
Языкознание. Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. В. Н. Ярцева. — 2-е изд. —
Я41 М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. — 685 с.: ил.
ISBN 5-85270—307-9 (БРЭ)
Словарь представляет сведения о человеческом языке, языкознании как науке. В его статьях раскры-
ваются особенности звукового, грамматического, лексического строя языков, говорится о теориях происхо-
ждения языка, законах его развития. Дается информация о языках мира, о семьях и группах языков, о
письменностях и истории письма. Представлены сведения о разных этапах развития языкознания, его
основных школах, направлениях, разделах. Даны указатели.
Словарь рассчитан на языковедов, преподавателей и студентов-филологов, специалистов смежных с языкозна-
нием наук и всех, кто интересуется языком.
УДК 808.2(031)
БВК 81.2Рус-5
Издание осуществлено при участии
ООО «Фирма «Издательство АСТ» и Издательского дома «Дрофа»
Подписано в печать 17.10.89. Формат 84 х 108 '/к» Бумага типографская № 1.
Гарнитура «Кудряпювская энциклопедическая». Печать высокая. Усл. печ. л. 72,24.
Усл. кр.-отт. 72,24. Уч.-изд. л. 162,98. Тираж 100 000 экз. (Гй завод 16 000 экз.). Заказ № 3437
Научное издательство «Большая Российская энциклопедия».
109544, Москва, Покровский бульвар, 8.
Изд. лиц. № 010144 от 14.01.97.
По вопросам реализации обращаться по адресу:
129085, Москва, Звездный бульвар, 21.
Тел.: (095) 215-01-01, 215-55-13
127018, Москва, Сущевский вал, 49
Тел.: (095) 289-03-25, 218-16-37.
Заказ книг по почте: 107140, Москва, а/я 140.
105318, Москва, а/я 22.
Отпечатано с готовых диапозитивов
в полиграфической фирме «Красный пролетарий»
103473, Москва, ул. Краснопролетарская, 16
Качество печати соответствует качеству представленных диапозитивов.
Готовятся к изданию
энциклопедические словари:
Музыка
Физика
Химия
Биология
Математика
Мифология
Ваш огород
Пчеловодство
Жилище
Шитье и рукоделие
По вопросам реализации обращаться по адресу:
107140, Москва, Звездный бульвар, 21.
Тел.: (095) 215-01-01, 215-55-13
127018, Москва, Сущевский вал, 49
Тел.: (095) 289-03-25, 218-16-37.
Заказ книг по почте: 107140, Москва, а/я 140.
105318, Москва, а/я 22.