ЭТНИЧЕСКИЕ
И РЕГИОНАЛЬНЫЕ
КОНФЛИКТЫ
В ЕВРАЗИИ
Книга 2
РОССИЯ. УКРАИНА, БЕЛОРУССИЯ
Общая редакция А.Зверев, Б.Коппитерс, Д.Тренин
ИЗДАТЕЛЬСТВО
Москва 1997


ББК 66.5 (2 Рос) Этн 91
Редактор А.П. Фоменко
Этн 91 Этнические и региональные конфликты в Евразии: в 3 кн.: Кн. 2 Россия, Украина, Белоруссия/Общ. ред. А. Зверев, Б. Коп- питерс, Д. Тренин. — М.: Издательство «Весь Мир», 1997. — 224 с.
В последние годы много говорят об интеграционных процессах в рамках СНГ. Интеграция идет вопреки национальным распрям, территориальным спорам и внутрипартийной борьбе — слишком много общих проблем у бывших республик распавшейся империи. Как их разрешить безконфликтно? Возможно ли найти приемлемые для всех сторон варианты? Эти вопросы рассматривают ученые России, Украины и Белоруссии — авторы предлагаемой вниманию читателей книги. В своих статьях они анализируют проблемы государственного строительства, утверждения новых национальных приоритетов и формирования новых экономических отношений. Книга сегодня весьма актуальна, поскольку тема «сговора беловежских зубров» и «славянской свадьбы» вновь становится первоочередной.
ЭТНИЧЕСКИЕ И РЕГИОНАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ В ЕВРАЗИИ: в 3 книгах
Россия, Украина, Белоруссия
Редактор А.П. Фоменко Художественный редактор В.К. Кузнецов Технический редактор Н.А. Кузнецова
ЯР 064365 от 26 12.95 Подписано в печать 10.06.97.
Печать офсетная Усл. печ л. 14,0. Тираж 2000 экз. Зак. 1622
ТОО Издательство «Весь Мир» 101831, Москва-Центр, Колпачный пер., 9а.
Отпечатано с готовых диапозитивов на ОАО «Можайский полиграфический комбинат» 143200, Можайск, ул. Мира, 93
Качество печати соответствует качеству представленных издательством диапозитивов
© Коллектив авторов, 1997
© Издательство «Весь Мир», 1997
ISBN 5-7777-0021-7
Э
8А7 (03)—97
08101000000—065
без объявл.
ББК 66.5 (2 Рос)


Алексей Зверев
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящая книга является вторым сборником статей из серии «Этнические и региональные конфликты в Евразии», подготовленной в рамках проекта ИНТАС (Международной ассоциации по содействию сотрудничеству с учеными из независимых государств — бывших республик Советского Союза) — организации, связанной с Европейским союзом.
В проекте принимали участие ученые из славянских республик бывшего СССР — России, Белоруссии и Украины, из республик Закавказья (Грузии, Азербайджана и Армении), из центральноазиатских республик (Таджикистана и Узбекистана), а также из Бельгии, Великобритании, Италии и Испании. Непосредственным организатором проекта является Бруно Коппитерс — доцент Свободного Брюссельского университета (Бельгия).
Первая из трех книг затрагивает этнорегиональные конфликты в Центральной Азии и на Кавказе, третья будет касаться международного теоретического и практического опыта разрешения таких конфликтов. Данная, вторая, книга, предлагаемая вниманию читателя, посвящена региональным и этническим конфликтам в России, на Украине и в Белоруссии.
Авторы статей данного сборника не ставили своей целью охватить все этнополитические и региональные конфликты, которые уже существуют или потенциально могут возникнуть в трех славянских республиках СНГ. Слишком многообразен их перечень. Статьи сборника написаны авторами из России, Украины и Белоруссии в период до апреля 1996 г.
Книгу открывают статьи российских ученых. Алексей Малашенко затрагивает тему отношения русского национализма к исламу. Аркадий Мошес анализирует конфликтный потенциал в российско-украинских отношениях. Калининградский ученый Юрий Зверев рассматривает изменившееся геополитическое положение Калининградской области, ее отношения с соседними государствами. Конфликтный потенциал на Украине — тема статей ряда украинских авторов. При этом Наталия Белицер и Олег Бодрук исследуют в указанном плане проблему Крыма; Елена Малиновская — законодательную базу и административную практику Украины; Сергей Власов и Валерий Поповкин — проблему регионализма в структуре государственной власти и политике Украины. Кроме того, Сергей Власов дает анализ внешней полити3


ки Украины, Людмила Чекаленко-Васильева исследует влияние регионализма на ее внешнюю политику, а Ольга Куценко — тенденции формирования и структуру региональной элиты на Украине. Единственный белорусский автор настоящего сборника — Александр Котиков — задается вопросом, являются ли белорусско-российские отношения моделью постсоветской интеграции.
Уже этот перечень вызывает сомнение: как соотносится проблематика перечисленных работ с понятием «конфликт»? И оно резонно, так как многие из этих работ посвящены, скорее, государственному строительству, конституционному устройству либо различным аспектам национальной или внешней политики определенной страны.
Но дело в том, что при отборе статей для публикации мы рассматривали понятие «этнические и региональные конфликты» в широком смысле — не только как межнациональные столкновения и тем более не как вооруженное противостояние, а как противоречия на национальной основе в процессе становления и развития постсоветских государств, т.е. как противоречия внутри отдельных государств, между ними и в отношениях с внешним миром. Сюда относятся территориальные споры, проблемы статуса государственных и негосударственных языков, борьба партий вокруг унитарного или федеративного устройства страны и многое другое. Поэтому наших авторов интересуют и реакция Белорусского народного фронта на проникновение российского капитала в экономику Белоруссии, и позиция Украины в отношении международных организаций, и вопрос о том, является ли Калининградская область «гарнизонным государством», представляющим угрозу для своих соседей.
Общее же между представленными материалами заключается в том, что все они — порой несмотря на взаимное отталкивание этносов и государств — повествуют о сходных проблемах. Эти проблемы есть следствие расставания с некогда единой империей. Никто не может сейчас сказать, закончился ли ее распад. Будущее покажет, распался ли советский колосс окончательно либо налицо признаки его дальнейшего разложения (или, наоборот, судорожного воссоединения). Новые государства находятся в трудном поиске внутреннего консенсуса, формирования новых отношений друг с другом, утверждения новых национальных приоритетов. Но наследие империи еще живо.
В России это наследие имеет глубокие исторические корни. Нередко можно слышать, что Россия всегда была империей, хотя и не западного колониального типа, что она была «империей-донором», живя беднее, чем ее «колонизованные окраины». Империя для русских — это не только русская воинская слава. Это 4


спокойствие и мир, это возможность творить великую культуру, это Пушкин и Гоголь, «большой стиль» проспектов Петербурга и екатерининских дворцов Одессы.
В наши дни тоска по империи, наряду с вполне материальными интересами российского бизнеса и генералитета, проявляется в попытках сохранить или вернуть себе господствующие позиции на постсоветском пространстве. Среди элит и немалой части российской общественности «сговор беловежских зубров» декабря 1991 г. рассматривается как незаживающая рана. Потеряны земли, веками находившиеся в составе России. Ослабла российская боевая мощь. Утрачены важнейшие морские порты. На отделившихся территориях осталось 26 млн. русских и русскоязычных, и многие из них ощущают теперь себя в новых государствах гражданами второго сорта. Особенно тяжело воспринимается разрыв политических, экономических, культурных, семейных связей с народами Украины и Белоруссии, которые русские всегда считали «братскими», «единокровными», «своими». Несмотря на официальное признание Россией новых границ, продолжают тлеть, время от времени выходя на поверхность, споры с Украиной из-за Крыма, с Казахстаном из-за его северных земель, с Латвией и Эстонией из-за положения русскоязычного населения. Все это, наряду с ослаблением международных позиций России, создает у многих ее граждан чувство ущемленности, особенно явственно ощущаемое, когда место, оставленное Россией в «ближнем зарубежье», в военно-стратегическом, экономическом и политическом плане пытаются занять Запад и другие «недруги».
Это чувство провоцирует у великодержавных элит России желание «разобраться» со строптивыми автономиями, нацменьшинствами и мигрантами в самой России, а следовательно, провоцирует новые этнические конфликты. Нежелание подавляющего большинства русских ввязываться в такие конфликты, регулярные поражения на президентских выборах сил, ратующих за восстановление СССР, и не менее регулярно фиксируемая социологическими опросами слабость позиций русских националистов не должны вводить в заблуждение. Национализм в России перетекает из оппозиционных кругов в «партию власти», он поднимается на дрожжах крепнущей финансовой мощи «новых русских» и подпитывается недовольством оскорбленного «человека в погонах». Голос «антиимперских» демократов первого призыва в коридорах власти уже еле слышен. Рецидивы Чечни возможны.
В отличие от России неистребимое желание русских считать, например, украинцев «своими», «почти такими же» вызывает на Украине неприятие. В соответствии с украинской исторической традицией, идущей от памфлета «История русов» первой полови5


ны XIX в. до трудов Михаила Грушевского, Киевская Русь была не общерусским, а украинским государством. Символ Киевской Руси — трезубец с монограммой Владимира и Ольги — является национальным гербом независимой Украины. По мнению тех же историков, «воссоединение Украины с Россией» при Богдане Хмельницком было отнюдь не присягой Украины на верность России на Переяславской раде, а именно Переяславским договором, который Украина с Россией заключила как «равная с равной», а Россия нарушила, присоединив к себе Украину. Русские же историки отвергают и то и другое: не было ни украинской Киевской Руси, ни договора Богдана.
Аналогичное взаимное непонимание сквозит и в предлагаемых читателю статьях русских и украинских авторов. Киевский автор (Сергей Власов) говорит о необходимости дистанцирования Украины от России, использовавшей для давления все имеющиеся инфраструктурные связи во внешней политике и политике безопасности. Московский автор (Аркадий Мошес) ставит в кавычки понятие «империалистическая реваншистская Россия», считая его выдумкой украинских националистов. Мошес считает, что единственный факт давления России на Украину действительно имел место в ходе Массандровского саммита (сентябрь 1993 г.) по вопросу о Черноморском флоте. Касаясь крымского вопроса, Власов, ссылаясь на мнение украинской общественности, пишет, что позиция стран ОБСЕ не позволила России повторить чеченский вариант в Крыму. Мошес, напротив, акцентирует внимание на незаинтересованности России в подобном варианте и т.д. и т.п. Внушает некоторый оптимизм то, что, по мнению Власова, дистанцирования Украины от России могло и не быть, если бы не российское давление; автор сожалеет о том, что были прерваны и полезные связи между двумя странами. Мошес критикует резолюцию Верховного совета России от 9 июля 1993 г. по Севастополю и также выступает в пользу партнерства с Украиной. Это свидетельствует о том, что, по крайней мере в лице этих двух представителей академических элит, Россия и Украина имеют шанс прийти к согласию.
Конфликтность в Белоруссии проявляется в спорах о национальной идентичности белорусов, в борьбе по вопросу о путях развития страны, ее ориентации, о желательности или нежелательности ее объединения с Россией.
Бурные события в Минске, имевшие место после подписания известных соглашений с Россией (апрель 1996 г.), явили собой столкновение городской, интеллигентной, молодой Беларуси с авторитарным режимом Лукашенко, пользующимся поддержкой сельской и в целом провинциальной части населения своей страны. Следует отметить, что официальную Россию Лукашенко пока 6


что устраивает. Сообщество с Белоруссией дает России аргумент в спорах с Западом по поводу расширения НАТО на Восток, а также возможность контролировать нефтегазовые и транспортные магистрали, ведущие в Западную Европу. Последнее создает для России рычаг экономического воздействия на Украину и страны Балтии с целью добиться от них снижения транспортных тарифов.
Наш минский автор Александр Котиков, не касаясь выступлений белорусской оппозиции, показывает неоднородность подходов к интеграции с Россией в белорусском обществе.
Мы благодарны доценту Бруно Коппитерсу за его замечания к отдельным статьям и помощь в финансировании проекта, Наталье Кузнецовой и Алле Фоменко за подготовку книги к печати и Олегу Зимарину из московского издательства «Весь мир» за публикацию этой книги. В заключение выражаем надежду, что предлагаемый сборник будет интересен читателю и послужит сближению ученых стран СНГ и научной общественности за его пределами.


Алексей Малашенко
РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И ИСЛАМ
В начале статьи принято прежде всего постулировать ее большую значимость и актуальность. Такое начало является не только данью академической или журналистской традиции, но также и своего рода «рекламой», призванной завлечь читателя. Я же позволю себе обойтись без интригующего начала и сказать честно: тема отношения русского национализма к исламу не имеет исключительной научной значимости и крайней политической остроты. Так стоит ли вообще писать об этом?
Стоит. Ибо какие бы политические коллизии ни случались, какие бы силы ни всплывали на поверхности общественной жизни, сама она, эта жизнь, проходит в устоявшейся конфессиональной, культурной среде, накладывающей на нее очень заметный отпечаток1.
В Российской Федерации при численном превосходстве православных проживает значительное и, в общем-то, влиятельное мусульманское меньшинство. Официальная статистика конфессиональной принадлежности россиян (по вполне понятным причинам) отсутствует. Так что количество мусульман в России не поддается строгому учету.
Поясним на примерах.
Министр иностранных дел РФ Андрей Козырев в 1993 г. оперировал цифрой 20 млн. мусульман, глава Московского муф- тията имам Московской соборной мечети Равиль Гайнуддин и заместитель председателя Комитета по свободе совести и вероисповеданию Верховного совета РФ Мурад Заргишиев — 19 млн.*  2, председатель Центрального духовного управления (бывшее Духовное управление мусульман Европейской России и Сибири) Талгат Таджуддин — 14—15 млн.3. По данным же опроса, проведенного в 1993 г. Всероссийским центром общественного мнения, мусульманами считают себя лишь 2% населения России, что составляет немногим более 3 млн. человек4.
Количество приверженцев ислама в России можно определить, сложив численность мусульманских этносов. Но тогда следует а
"~Л
В свое время мне уже доводилось писать на эту тему. См., например: Малашенко А. Новая Россия и мир ислама // Свободная мысль. 1992. Ns 10.
2
См.: Сегодня. 1993. 18 мая.
3
Архив автора.
4
См.: Московский комсомолец. 1993. 17 апреля.
8


priori исходить из того, что мусульманином является каждый, кто носит «мусульманскую» фамилию, т.е. принадлежит к народу,
традиционно исповедующему ислам (такого мнения, заметим, придерживается мусульманское духовенство). Сложив коренное население входящих в РФ мусульманских республик, мы получим (на 1989 г.) цифру в 6,5 млн. человек1. К этому можно добавить рассеянную по Центральной России и Сибири «мусульманскую диаспору».
Нельзя игнорировать и то мнение, что жена мусульманина и его дети автоматически считаются мусульманами. Есть еще и «скрытые мусульмане», которые, как считают исламские духовные деятели, по тем или иным причинам еще не осознали своей принадлежности к исламу...
Как бы то ни было, счет российских граждан, исповедующих ислам, идет на миллионы. И в этом — первая причина, по которой свою позицию по отношению к исламу должны определить все политические силы России. Второй причиной является то, что в мир ислама «вернулась» значительная часть так называемого ближнего зарубежья (Центральная Азия и Закавказье). В-третьих, Россия унаследовала от Советского Союза достаточно прочные отношения с мусульманскими государствами, что в процессе становления ее внешнеполитического курса становится весьма существенным фактором.
На уровне сугубо прагматической политики мусульманский мир воспринимается в России (впрочем, как и на Западе) как в общем разношерстная конгломерация государств и этносов, не имеющих постоянных общих интересов. Вместе с тем у тех же прагматиков — чаще стихийно, чем осознанно — имеется своего рода «комплекс ощущения» от ислама как от гомогенного социокультурного, а в отдельных случаях политического конгломерата, который, несмотря на свою внутреннюю противоречивость, имеет немало схожих культурных и духовных ориентаций, норм социального и индивидуального поведения, и это неизбежно влияет на принятие ими конкретных решений.
«Трезвые» политики и обслуживающий их научный корпус по большей части с иронией относятся к, в общем-то, не новой, но вошедшей в моду идее американского политолога С. Хантингтона о столкновении (clash) цивилизаций. Для большинства центр тяжести глобальных противоречий по-прежнему лежит в экономической и социально-политической сферах. Однако, формулируя свою стратегию, политики неизбежно сталкиваются с необходимостью определить свое отношение к тому же Татарстану, Чечне, 1
См.: Федерация. 1992. № 29.
9


Боснии и т.д. в контексте дихотомии «мусульманский мир — христианский мир», даже если публично об этом и не говорится. Косвенным доказательством признания воздействия конфессионального фактора на политическое противостояние являются непрестанные призывы не допустить превращения этнополитических конфликтов в религиозные.
А ведь, по существу, под подобной мягкой формулировкой подразумевается исключительно обострение отношений между христианским и мусульманским мирами. И думается, после распада коммунистической системы, стремительной дезинтеграции биполярной системы отношения между еврохристианским и мусульманским мирами как между двумя социокультурными системами приобретает особую актуальность.
В русском национализме — как политическом действии, так и идейной доктрине — отношение к исламу определяется следующими факторами:
— 	во-первых, его отторжением как иной этноконфессиональ- ной системы;
— 	во-вторых, страхом перед интеграционным потенциалом ислама, способным не только стать фактором сплочения пограничных с Россией мусульманских государств, но и способствовать политической активизации мусульман внутри самой Российской Федерации;
— 	в-третьих, желанием лишний раз подчеркнуть поликонфес- сиональную основу России, сохранить в составе РФ «спокойных, законопослушных мусульман», что само по себе должно послужить подтверждением легитимности России как евразийской империи, а также органичности концепции евразийства;
— 	наконец, в-четвертых, взглядом на ислам как на объективного союзника в борьбе против экспансии Запада, которого националисты страшатся больше, чем Востока.
Эти четыре тенденции могут взаимопересекаться в рамках идеологии и практики одной и той же политической организации или даже в позиции одного политика. Среди крайних националистов может доминировать полное отторжение ислама, в то время как евразийцам свойственно восприятие ислама как естественной части российской субцивилизации. Но в целом, повторяем, речь в статье идет не об анализе отношения к исламу того или иного лидера, но именно об основных тенденциях.
Весьма показательна по вопросам, связанным с исламом и мусульманством, позиция А.И. Солженицына, В.В. Жириновского, акад. Н. Моисеева и др., однозначно выводящих ислам за рамки базиса российской цивилизации, согласных «терпеть» ислам и стремящихся к «разводу» с ним. Пожалуй, впервые наиболее однозначно позиция отторжения мусульманства как конфессио10


нально-культурной общности была высказана А.И. Солженицыным в его ставшей знаменитой работе «Как нам обустроить Россию», где он настаивал на отделении от нее всех неславянских республик.
При этом Солженицын, кстати быстро приобретший среди мусульман «славу» исламофоба, врага мусульман, никогда не писал и не говорил об исламе с неприязнью. Попутно замечу, что отторжение мусульманства изначально демонстрировала чуждая писателю постсоветская правящая номенклатура, попытавшаяся сразу «сбросить» с новой России Среднюю Азию. По существу позиция Солженицына сводится к тому, что Россия должна сосуществовать с исламом как бы параллельно, с учетом взаимных интересов, но не сливаясь в единое государство. Солженицын выступает за «самодостаточность» русского или — шире — славянского этноса.
Приблизительно схоже рассуждает и известный русский литератор В. Кожинов, который, считая себя евразийцем, полагает, что русские сами по себе, т.е. вне зависимости от тюрок, являются евразийским этносом. «Евразийцы — это славяне»1, —, пишет он. На «самости» России настаивает Н. Моисеев, который утверждает, что «если мы не Европа, то тем более — не Азия. Нам она органически чужда»1  2  3.
Последовательно свое отношение к исламу и мусульманам высказывает В.В. Жириновский. При кажущейся алогичности его высказываний он доводит до конца логику отторжения ислама и в то же время допускает возможность использования его во имя интересов России в той форме, в какой он сам это представляет.
С одной стороны, Жириновский открыто говорит о «мусульманской опасности», о том, что «ислам приводит к религиозным войнам», о «звоне колоколов Русской православной церкви на берегу Индийского океана и Средиземного моря»\ С другой же — рассуждает о естественности исламского фундаментализма, говоря, что он «лучше», чем турецкий вариант ислама. (И было бы неверно списывать нелюбовь Жириновского к туркам на его собственный неудачный опыт первого посещения этой страны.) Для Жириновского нет разницы между религиозным фундаментализмом и радикальным национализмом, принимаемыми им за единый духовный и политический феномен4. Но он же готов 1
Вече. 1993. № 50. С. 31.
2
См.: Россия и мусульманский мир. 1994. N® 6. С. 8.
3
См.: Жириновский В. Последний бросок на Юг. М., 1993. С. 74-75.
4
См.: Известия. 1993. 23 августа.
11


признать фундаментализм, да и сам ислам, естественным для иного, неправославного мира, с которым можно общаться, который можно подчинять, наконец, своим собственным целям. При этом, однако, воссоединяться с ним не следует.
Сближает Жириновского с Солженицыным и признание за исламом самобытности, с которой он считается (а возможно, и уважает). Очевидно, одна из главных причин такого уважения — опять-таки распространенное среди мусульман стремление обособиться от западных, или так называемых общечеловеческих, ценностей. Здесь у русских националистов и сторонников возрождения ислама наблюдается, так сказать, родство душ. Более того, Жириновский против модернизации мусульманского мира, что было бы чревато для России непредсказуемыми последствиями. «Пусть от Кабула до Ташкента будут мусульманские режимы...»? «В Ташкенте надо строить больше мечетей, а авиазавод эвакуировать в Россию»1.
Ни Солженицын, ни Жириновский не испытывают особого страха перед исламской экспансией, которая если и представляет опасность, то лишь как составная часть некой западной стратегии, цель которой—столкнуть Россию и мусульманский мир. Им и их сторонникам свойственна уверенность в конечном превосходстве России над мусульманством, которое не поколебала и война в Чечне.
Обращает внимание и тот факт, что «не боятся» ислама и крайние радикалы-националисты. Так, в программе возглавляемого А.П. Баркашовым движения Русского национального единства среди врагов русского народа ислам вообще не упомянут*  2. Нет антиисламских мотивов и в программных установках Фронта национал-революционного действия3.
Однако такого рода индифферентность, «забвение» ислама лишь одна из тенденций, которые развиваются в лоне русского национализма. Ее антиподом является то, что я бы определил как противодействие исламу как сопернику и даже противнику России во внешней политике и как к одному из факторов, в силу которого она может частично утратить свою этноконфессиональ- ■ную и культурную самобытность. Сошлемся хотя бы на высказанное в феврале 1995 г. по московскому телеканалу в связи с высоким уровнем рождаемости в мусульманских семьях сужде~~1
См.: Жириновский В. Указ. соч.
2
См.: Баркашов А. Азбука русского патриота. М., 1992. С. 30-38.
3
См.: Пруссаков В., Широков А. Слава России! Фронт национал-революционного действия. М., 1993.
12


ние о том, что к 2000 г. «существует опасность превращения России в исламское государство».
Судя поданным социологического опроса, проведенного Институтом системных исследований и социологии, в самой Москве к исламу негативно относятся 17 % жителей (к иудаизму—примерно 13,7, буддизму— 15,5, католичеству— 10, сектантству—28%).Приблизительно 45% москвичей относятся к исламу индифферентно1. В масштабахРоссиианалогичныеисследованияпоканепроводились.
Известно, какое раздражение вызвали в 1994 г. попытки строительства в Москве, в районе Тропарева, исламского центра. Закладка камня едва не обернулась столкновением с местным населением. И хотя формально жители района негодовали по поводу того, что под исламский центр отдается часть зоны отдыха, их протест приобретал конфессиональный оттенок. В этом же ряду находятся проблемы, связанные с открытием мечетей и созданием мусульманских кладбищ в ряде городов Поволжья, например в Ульяновске, где, по словам местных мусульман, власти также противились этому, ссылаясь на мнение горожан. Автору довелось беседовать с представителями православного духовенства, которые также выражали озабоченность по поводу строительства в России новых мечетей, опасаясь того, что один из них
в беседе с автором назвал «излишней ретивостью» ислама.
Резко отрицательно отреагировала на стремление мусульман видеть в Москве свой крупный центр и правонационалистическая газета «Русский порядок», которая попутно осудила президента Татарстана Минтимера Шаймиева за его слова, что «в своей политике Россия всегда должна учитывать мусульманский фактор». Автор статьи С. Владимиров заметил, что «Россия — свет¬
ское государство», в ней «есть республика татар, есть республика башкир — а вот мусульманских республик нет»1  2.
Негативное влияние на отношение к исламу в российском обществе оказали события в Чечне. Совершенно очевидно, что и неоднократные заявления Дудаева о священной войне мусульман — джихаде, и многочисленные телепоказы чеченских бойцов
с зелеными повязками вокруг головы, и участие в боевых действиях мусульманских муджахедов — все это объективно способствовало укреплению вокруг ислама имиджа «агрессивной религии». Тем более что почва для такого восприятия ислама была подготовлена многочисленными и, в общем, односторонними публикациями об исламе, исламском фундаментализме и т.п.
1
См.: Отношение москвичей к религии и церкви. Общественное мнение, социологические исследования. М.: Пульс, 1994. С. 48.
2
См.: Русский порядок. 1994. № 6-7.
13


Справедливости ради следует сказать, что большинство средств массовой информации, включая официозную «Российскую газету», не пытались развернуть антиисламскую кампанию. Активно и нередко сообща действовало православное и мусульманское духовенство, предпринимавшее в декабре 1994 г. — январе 1995 г. усилия по предотвращению использования в войне религиозных лозунгов. И все-таки, повторим, война в Чечне способствовала росту негативного отношения к исламу, в частности, среди националистически настроенных россиян.
Позиция русского национализма в отношении ислама в значительной степени обусловлена тем, что сам он привязан к православной религии. (Что касается националистов, тяготеющих к языческой форме вероисповедания1, то их отношение к исламу как к еще одной авраамической религии еще более непримиримое.)
«Понятия «русский» и «православный» слились воедино», — утверждал митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн, наиболее авторитетное духовное лицо среди русских националистов и неформальный лидер нонконформистского духовенства1  2. Он полагал, что в России национальное самосознание имеет «религиозную основу»3. В характерной публицистической манере — «Живо православие — жива Россия!»4 — повторяет эту мысль священник о. Дмитрий Дудко, считая, что «Россия должна возродиться как христианская страна, в ней будет даже православный царь...»5.
Почти тождественность восприятия православия и принадлежности к нации сопряжена с другой идеей — признания за церковью особой роли в деле государственного строительства. Тот же Иоанн на страницах «Советской России» писал, что «полное разобщение Государства и Церкви противоестественно»6. «Ре-
1
См.: О позиции язычников можно судить, например, по: Печенев С. Возвращение к богу (М., б.г.); Русаков Ш. Великодушной России пришло время измениться // Молодая гвардия. 1993. № 7.
2
В начале 1995 г. статья Иоанна была впервые опубликована в официозе — «Российской газете» за 22 февраля 1995 г., что явилось еще одним свидетельством сближения позиций властей и националистической оппозиции.
3
См.: Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Будь верен до смерти. М., 1993. С. 4, 12.
4
День. 1993. 18-24 сентября.
5
См.: День. 1991. 17-23 ноября.
6
См.: Советская Россия. 1993. 13 мая.
14


жим наибольшего благоприятствования» призывает предоставить
православной церкви председатель Союза православных братств Санкт-Петербурга Константин Душенов, одновременно подчерки¬
вая, что это «неравнозначно призывам к теократической государственности, характерной для исламского фундаментализма»1. А историк А. Степанов утверждает, что «православная церковь
должна быть для начала признана русским государством первенствующей церковью»1  2. Участник «Русского собора» протоиерей
Александр Шаргунов призывает трудиться во имя «восстановления православной государственности»3. Пункт о приоритете православия записан в программе крайне радикального Фронта наци- онал-революционного действия4. Схожие соображения можно
приводить бесконечно долго.
К тому же за последние пять лет в сознании радикальной части русских националистов сложился образ «воинствующего православия» (словосочетание, употреблявшееся многими «патриотами», в том числе митрополитом Иоанном), призванного не только «оздоровить душу русского народа», но и стать базовой идеологией воссоздания русского государства. Подобная логика неизбежно выливается в третирование других религий, в том числе ислама, видение в нем второстепенной конфессии, что на практике может привести к фактическому ограничению прав его последователей. Тем более что в рассуждениях об особой миссии православия почти обязательно возникают мотивы его оппозиции исламу. Так, Иоанн, развивая тезис о том, что Москва является «Третьим Римом», с грустью констатировал, что «Второй Рим» «был отдан на попрание иноверцам, последователям Магомета», он же писал о «жестокости и коварстве» татар, использовавших труд русских рабов, освобожденных лишь Иваном IV...5
Здесь я не собираюсь ни подтверждать, ни оспаривать утверждения владыки Иоанна. Важно другое — контекст, «попрание», в котором он вспоминает о крахе «Второго Рима»,
из чего, собственно, имплицитно следует его, митрополита, отношение к мусульманству. С противостоянием исламу связывается иногда даже борьба против ордынского ига, хотя, как известно, ордынские ханы, как правило, относились к 1
См.: Советская Россия. 1994. 29 января.
2
См.: Советская Россия. 1994. 15 января.
3
См.: Русский собор. 1994. №11.
4
См.: Пруссаков В., Широков А. Указ. соч. С. 48.
5
См.: Иоанн. Указ. соч. С. 5, 48.
15


православию лояльно и временами оказывали его служителям некоторое покровительство.
В начале статьи я писал, что проблема отношения русского национализма к исламу, очевидно, не является сегодня одной из центральных. И тем не менее в условиях, когда целостность Федерации все еще не может быть стопроцентно обеспечена экономическими реформами и сугубо административным (вплоть до применения военной силы) авторитетом центральной власти, именно регионы с преобладанием мусульманского населения в первой половине 90-х годов оказались более других склонны к поискам форм национального суверенитета. В этой ситуации обращение к православию как к одной из интеграционных сил (что характерно не только для националистов, но и для некоторых представителей правящей элиты) вызывает у мусульман внутренний протест.
Рассуждения об особой роли православия как религии большинства населения РФ в сочетании с попыткой представить православную церковь как одну из главнейших основ государства не могут не беспокоить российских мусульман, которые ощущают свою уязвимость как конфессионального меньшинства. Как правило, они стараются публично не высказывать свою тревогу на этот счет. Во всяком случае, в широко тиражируемых выступлениях представителей мусульманского духовенства, а также в средствах массовой информации эта проблема мусульманами затрагивается весьма редко.
Зато куда более откровенно мусульманские духовные лица и политики высказываются в приватных беседах. Тема эта неизбежно возникает и на различных мусульманских съездах и конференциях.
Но нельзя не заметить, что многие идеологи русского национализма, настаивая на исключительной миссии православия в России, вместе с тем в той или иной мере декларируют равенство всех конфессий. Принцип равноправия «традиционных вероисповеданий России» (к которым, кроме православия и ислама, относится также буддизм) присутствует в программах большинства националистических группировок. Он разделяется и православным духовенством, включая покойного митрополита Иоанна.
В подобной позиции можно усмотреть определенную противоречивость. И она обусловлена, с одной стороны, естественным желанием поднять православие до уровня государственной религии, а с другой — желанием показать свою приверженность общепризнанным нормам демократизма и, естественно, не восстановить против себя конфессиональные, прежде всего мусульманское, меньшинства.
Признание равенства конфессий особенно характерно для «евразийцев» — специфической разновидности русских националистов.
16


Здесь уместно будет сделать следующую оговорку. Вряд ли носителей постсоветской тенденции евразийства можно рассматривать как полноценных продолжателей тех идей, которые зародились в начале века и получили развитие между двумя мировыми войнами. Создается впечатление, что нынешние евразийцы руководствуются, скорее, своими личными политическими амбициями или пытаются реализовать себя в литературно-публицистическом творчестве. Порой кажется, что «евразийцы» сами не до конца уверены в правоте своих отвлеченно-теоретических построений. Но, так или иначе, они занимают определенную нишу в общественно-политической и культурной жизни России и время от времени действительно оказываются узким культурным и психологическим перешейком, связующим составляющие Федерацию этноконфессиональные общности.
Большинство эпигонов евразийства видят в мирном сосуществовании в рамках России двух конфессиональных общин («на территории России стыкуются две цивилизации»1) важный залог реальности их собственной идеи — существования «российской цивилизации». Один из идеологов русского национализма (в его прокоммунистической форме), весьма своеобразный истолкователь евразийства Александр Проханов, утверждает необходимость православно-исламского, а также славяно-тюркского союзов1  2. Правда, в устах Проханова это можно рассматривать как поддержку и своеобразную интерпретацию чисто политического лозунга — возрождения СССР, к которому явно или скрыто апеллируют и часть искренних националистов, и практически все использующие националистическую фразеологию коммунистические партии и группировки.
В контексте политизированного квазиевразийства «великая
Россия» оказывается тождественной Советскому Союзу. Говоря словами одного из постоянных авторов «Завтра», С. Плотинова, «Российская Федерация — это не Россия. Советский Союз — это великая Россия»3. Идея сосуществования в пределах одного
государства двух великих конфессий — православия и ислама — становится одной из ключевых в комплексе евразийства и связанных с ним уже сугубо политических амбиций. Не стану сомневаться в искренности людей, ее высказывающих, как не буду играть на том, что их «исламофилия» не стыкуется с их опасениями
по поводу «экспансии ислама» или с порой едва скрываемой исламофобией. Повторяю, речь идет о тенденциях, и потому
1
См.: День. 1992. 21-27 июня.
2
См.: Завтра. 1994. Декабрь. № 49.
3
См.: Завтра. 1994. № 50.
2 1622
17


вполне возможно, что на страницах одного и того же издания, в пределах идеологии и практики одной и той же партии или в позиции даже одного отдельно взятого политика обе эти тенден- ,ции присутствуют как бы в некой диалектической связи.
Одним из тезисов, долженствующих, по замыслу его авторов, не просто подтвердить, но даже сблизить ислам и русское православие (и не только в рамках России), является утверждение о наличии у носителей обеих конфессий общего врага. В качестве такового предлагается Запад, персонифицируемый в сионизме, католицизме или империализме, который, стремясь к уничтожению или подчинению себе исламского или российского мира, рассчитывает достичь своей цели, столкнув последние между собой. Неоднократно цитировавшийся выше Иоанн прямо говорил, что «обоюдное уничтожение православных и мусульман — лучший способ для уничтожения России изнутри»1. Более пространно высказывается на этот счет А. Проханов, полагающий, что стратеги США, «уже не стесняясь, открыто сформулировали свои планы втягивания России в перманентный конфликт с исламом, конфликт, в котором... должны взаи- моуничтожиться потенциалы России и исламского мира, разгрузив тем самым американскую и израильскую стратегию от борьбы с мусульманами»*  2. «Мировые сионистские круги медленно, но верно подталкивают Москву к силовой конфронтации с мусульманским миром. Такая конфронтация (по сценарию Ельцина—Грачева—Козырева) неминуемо приведет к развалу России»3. В аналогичном ключе высказывался и В.В. Жириновский, считающий, что война в Афганистане была «зажжена» специально, чтобы «разжечь войну в нашей Средней Азии»4.
Довольно неожиданное суждение на сей счет устами своего автора А. Войстроченко высказывает «Завтра»: «Кремль заталкивает Таджикистан в новую, продолжающую афганскую войну-усобицу, арбитрами в которой станут в паре Анкара, складывающая из бывших среднеазиатских республик СССР “великий Туран”, и ООН, мягко координирующая эти условия с американской стратегией»5. Можно привести десятки суждений и просто впечатляющих цитат в поддержку распространенного ныне тезиса о том, что на границах России формируется некий потенциально агрессивный мусульманСм.: Советская Россия. 1993. 19 апреля.
2
См.: Завтра. 1994. Декабрь. Ns 48.
3
Завтра. 1994. Декабрь. Ns 49. Статья подписана С.Э.Ш.
4
См. там же.
5
Завтра. 1994. Ns 45.
18


ский блок, который сам по себе изначально ориентирован против России или же подталкивается к этому извне.
Идея о том, что на Западе, и прежде всего в США, определенные круги рассчитывают на то, что обострение отношений между мусульманским миром и Россией будет способствовать укреплению геополитических позиций США и ослабит их потенциальных соперников, небезосновательна. Тем более что и в военно-политическом аспекте, а также с точки зрения присутствия России на рынке торговли оружием ее отношения с мусульманским миром имеют большое значение. На рубеже 1994—1995 гг. американцев и некоторых их европейских партнеров стала беспокоить и продажа Россией атомных реакторов в Иран. И разумеется, нет ничего необычного в том, что эту весьма сложную и щекотливую проблему российско-мусульманских отношений эксплуатирует именно националистическая и национал-коммунистическая оппозиция, стремящаяся скомпрометировать официальную политику Кремля и поднять собственный авторитет.
Однако специфика складывающейся сейчас к югу от России ситуации состоит все-таки не в том, что там якобы образуется заведомо агрессивная антироссийская группировка мусульманских стран. Речь идет прежде всего о предпосылках возникновения в регионе примерного аналога того, что в свое время было определено одним из ведущих американских государственных деятелей, аналитиком Збигневом Бжезинским как «дуга (полумесяц) нестабильности». Есть достаточно оснований полагать, что в первой половине 90-х годов мы наблюдаем воссоздание этой «дуги», в которую ныне включены Югославия, Закавказье, Северный Кавказ, юг Центральноазиатского региона. Именно там на гребне этнополитических конфликтов все чаще возникает мысль о межконфессиональном противоборстве.
Это неизбежно накладывает отпечаток на ситуацию в мусульманских регионах самой России, ибо, сколько бы мы ни говорили о политической дробности мусульманского мира, у мусульман более, чем у какой-либо другой конфессии, присутствует тенденция к конфессиональной солидарности1.
Но как бы ни относились националистически ориентированные
публицисты и политики к исламу, большинство из них испытывают к нему своеобразный пиетет (не путать с любовью). Объясняется это в немалой степени решимостью, хотя бы и «театральной», с которой некоторые радикальные мусульманские режимы крити1
Заранее предвижу возражения моих оппонентов, могущих напомнить о межтаджикском конфликте, о войне между Ираном и Ираком, об оккупации Ираком Кувейта. Все это так. Но речь-то идет лишь о тенденции. И фактор исламской солидарности несомненно может играть консолидирующую роль .в конфликтах между разноконфессиональными государствами и этносами.
19


куют и даже действуют наперекор Западу. В этом случае их российских почитателей интересует не столько разумность или польза для собственных народов от разного рода антизападных акций или просто заявлений, сколько сам факт подобного бесстрашия. Наибольшим уважением пользуются Иран, Ливия, Ирак и палестинские радикалы фундаменталистского толка. Лидеры этих стран (за исключением Ирака) и организаций могут быть с теми или иными поправками причислены к фундаменталистскому направлению в исламе. Впрочем, начиная со второй половины 1994 г. элементы исламского радикализма использует в своей политике и президент Ирака Саддам Хусейн.
Среди националистических изданий более других мусульманским странам, исламу уделяет внимание издаваемая палестинским радикалом д-ром Шаабаном газета «Эль-Кодс». Материалы с высокой оценкой радикального ислама появляются и в газетах «Советская Россия», «Завтра» (до того в ее предшественнике — «Дне»). Бросается в глаза высокая оценка деятельности имама Хомейни, которому удалось соединить исламскую традицию с идеалами социальной справедливости. «Имам Хомейни, — писал Ю. Иванов, — дал такую трактовку исламу, которая отвечала социальным и нравственным чаяниям народных масс, защищала их жизненные интересы, ограждала независимость от алчных неоколонизаторов»1. Стоит отметить и то, что автор цитируемой выше публикации счел возможным сравнить аятоллу с митрополитом Иоанном, который все чаще характеризуется как вдохновитель православно-фундаменталистской и лидер националистической оппозиции. Подобное мнение высказывает, например, и патриарх былого русского национального диссидентства В.Н. Осипов*  2.
Хомейни же в представлении русской националистической оппозиции является полумистической фигурой, мессией, в православном аналоге которой нуждается, по мнению многих, и сама Россия. Не случайно в качестве русского варианта аятоллы какое-то время фигурировал даже писатель А. Солженицын, чье возвращение в Россию газета «Завтра» с ностальгическим оттенком назвала «высадкой аятоллы Хомейни во Владивостоке»3.
Одним словом, можно с некоторой осторожностью, но согласиться с тем, что в лоне русского национализма наряду с индифферентно-негативной сложилась тенденция благосклонно-конъюнктурного отношения к исламу как к потенциальному союзнику —1
Советская Россия. 1994. 8 февраля.
2
См.: Информ-600 секунд. 1994. Ноябрь. № 10.
3
См.: Завтра. 1994. Июнь. № 21.
20


в сопротивлении Западу, к тому же продемонстрировавшему в отдельных случаях опыт воспрепятствования проведению в мусульманском обществе радикальных перемен.
Интересно также, что у русских националистов можно встретить, пусть и нечасто, позитивные определения такого пугающего всех и вся феномена, как исламский фундаментализм, который бывший главный редактор «Военно-исторического журнала» генерал Филатов определил (наравне с русским патриотизмом) как «территорию, на которую не ступала нога сионизма». В том же материале Филатов посетовал на отсутствие у русских «нашего православного фундаментализма»1.
Напомню и то обстоятельство, что в период начала в России реформ, особенно в 1991 —1992 гг., большинство мусульманских стран СНГ представляли собой «оазисы стабильности», сравнительного социального благополучия, что также неоднократно отмечалось российской оппозиционной печатью, подчеркивавшей, что это (оказавшееся скоротечным — А.М.) благополучие в немалой степени обусловлено приверженностью местных правящих элит традиционным социокультурным и духовным ценностям.
Проявление симпатии к исламу, вызвано ли оно искренностью чувств или политическим расчетом, предопределило известное сближение между определенными националистическими кругами, в частности теми, которые группируются вокруг газет «День»/»3а- втра», и представителями политического ислама в России, активность которых была особенно заметна в 1991 — 1993 гг. Именно в этот период на страницах «Дня» существовала постоянная рубрика «Славяно-исламская академия», сравнительно часто выступали исламские радикалы, в том числе открыто именовавший себя фундаменталистом один из лидеров основанной в 1990 г. Партии исламского возрождения, глава центра «Таухид» Гейдар Джемаль, публиковались тексты Хомейни.
Взаимопониманию служило и служит также и то, что часть мусульманских деятелей до известных пределов разделяют идеи евразийства, одновременно доказывая общность интересов России и мусульманского мира в противостоянии с Западом. Подобную позицию занимает и Г. Джемаль, по мнению которого «интересы России лежат именно в союзе с фундаменталистами (sic! — А.М.), которые мыслят в категориях и терминах халифата», а «...мощный антизападный ислам... находится в едином
силовом блоке с российским государством против атлантического Запада...»1  2.
1
См.: День. 1993. 30 мая-6 июня.
2
См.: Круглый стол «Геополитика и ислам». 1993. Сентябрь. Стенограмма. С. 9-10.
21


Вернемся, однако, к началу нашей статьи, где говорилось о том, что отношение русских националистов к исламу не является сегодня «сверхактуальной проблемой». Но все-таки обратите внимание на следующие четыре момента нынешней и, скорее всего, завтрашней политической ситуации в России.
Первый, Националистические настроения в стране явно усиливаются. Причем их развитие обусловлено не столько усилением отдельных праворадикальных группировок, хотя это тоже имеет место, сколько в первую очередь стремлением большинства политических партий и групп представить себя в качестве наиболее адекватного выразителя национально-государственных интересов. И эта тенденция явно будет нарастать.
Можно допустить и известную радикализацию националистической идеологии, а также общий рост популярности национал- радикалов.
Надо ли говорить, что при таком раскладе возрастут амбиции православной церкви, особенно той части ее пастырей, которые уже успели почувствовать вкус политического честолюбия и внутренне готовы принять участие в решении чисто светских дел.
Второй, В этих условиях мусульманское меньшинство России явно начинает испытывать известный дискомфорт. Тем более что и среди российских мусульман национальные и религиозные чувства представляют собой общий культурно-психологический комплекс.
Третий. Проблема сохранения целостности России также будет в немалой степени решаться в контексте отношений центральной власти и (воспользуюсь уже охаянным термином М. Шаймиева) «мусульманских республик». И это неизбежно может придать ей конфессиональную окраску.
Четвертый. России придется и впредь непосредственно сталкиваться с конфликтными ситуациями ее мусульманских соседей и даже принимать участие в их решении.
Все это волей-неволей постепенно выводит российско-мусульманские отношения с политической периферии в центр внимания московского руководства. (Нет секрета в том, что на майских 1995 г. переговорах Ельцина и Клинтона двумя наиболее острыми вопросами были именно «мусульманские вопросы» — война в Чечне и продажа Ирану российских атомных реакторов.) Рост националистических устремлений в русском обществе происходит параллельно с актуализацией для России «исламского фактора» в пределах России и вокруг нее. И похоже, этим параллелям суждено пересечься.
22


Аркадий Мошес
КОНФЛИКТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ В РОССИЙСКО-УКРАИНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ. ВЗГЛЯД ИЗ РОССИИ
Новые политические силы, пришедшие к власти на Украине в июле 1994 г. в результате победы на выборах Леонида Кучмы, во время предвыборной кампании абсолютно ясно заявляли, что улучшение отношений с Россией будет для них приоритетом номер один. Выступая в парламенте 11 октября 1994 г. с концепцией рыночных реформ, президент Кучма особо отметил, что развитие отношений «стратегического партнерства» с Россией и другими странами СНГ станет его принципиальной политикой, хотя, к сожалению, ни в тот момент, ни впоследствии президент Украины не разъяснил, какой смысл он вкладывал в понятие партнерства.
Политическая воля самого Кучмы к достижению компромисса с Россией не вызывала и сейчас не вызывает больших сомнений. Однако, несмотря на это, можно с уверенностью сказать, что эта воля вряд ли может быть полностью реализована. Существует слишком много сложных и с трудом поддающихся решению вопросов, относящихся к сфере российско-украинских отношений. Наиболее острый из них в общей форме звучит следующим образом: возможно ли вообще повысить уровень двусторонних отношений до такой степени, чтобы они переросли в партнерство?
Даже если бы и можно было ответить на этот вопрос утвердительно — за что отнюдь нельзя поручиться, несмотря на весьма значительную роль, которую играет субъективный фактор в целом и личность, стоящая у власти, в частности в постсоветском политическом мире, — абсолютно необходимо принимать во внимание наследие прошлого, выражающееся в контексте отношений между Россией и Украиной во взаимной неудовлетворенности, опасениях, претензиях, что ведет к разочарованию друг в друге. Это наследие не может быть мгновенно устранено и забыто.
В 1995 г. было действительно сделано многое для преодоления последствий политического курса президента Кравчука, чей имидж в России соответствовал формуле «обещай и никогда не выполняй», и российско-украинские отношения достигли определенной степени стабильности, гарантирующей их от быстрого перехода в кризисную фазу в большинстве предсказуемых ситуаций.
23


Тем не менее государственным деятелям в обеих странах предстоит, во-первых, осознать, что на протяжении еще многих лет накопившийся ранее конфликтный потенциал будет присутствовать в политической повестке дня двусторонних отношений, висеть бременем на этих отношениях, превращая всю конструкцию в малоуправляемую, и, во-вторых, понять сущность каждой конкретной проблемы в каждой области. Иначе все добрые намерения выродятся в пожимание рук с нулевым практическим результатом. В этом и заключается причина, по которой данное исследование фокусируется на проблемах, а не на достижениях, на потенциале конфликтности, а не на потенциале сотрудничества.
Слово «конфликт», возможно, является слишком сильным для характеристики вероятного развития двусторонних отношений, по крайней мере в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Широкомасштабная конфронтация между Россией и Украиной явилась бы катастрофой для обеих стран, и, как представляется, справедливость данного вывода осознается во всей полноте и в Москве, и в Киеве. Автор, однако, разделяет взгляды украинских экспертов, сделавших вывод, что «открытая конфронтация между двумя странами на период до 2000 года весьма маловероятна... однако время от времени скрытые разногласия будут вновь проявляться»1. И если суть дела действительно заключается в этом, тогда внимательный анализ всех существующих проблем между Россией и Украиной, а также всех сфер, в которых могут возникнуть конфликты различного рода, будь это экономика или дипломатия, является еще более необходимым.
Совокупность противоречий формирует конфликтный потенциал. Задачей политиков и экспертов с обеих сторон является предотвращение ситуаций, при которых этот потенциал перерастет в конфликт, наносящий ущерб двусторонним отношениям и опасный для европейской безопасности. Понять проблему в данном контексте означает сделать первый шаг по пути, ведущему к ее решению.
Целью данной работы являются описание и анализ ключевых проблем, накопившихся в двусторонних отношениях, причем выявление проблем видится в какой-то степени даже более важной ~1
См.: Стратеги розв!тку Украхни: викликх часу та виб!р (Стратегии развития Украины: вызовы времени и выбор). Доклад Национального института стратегических исследований. Киев, 1994. С. 34. Причины, по которым противоречия будут возобновляться, определяются украинскими экспертами как «агрессивные действия, предпринимаемые империалистическими силами России», с чем трудно согласиться.
24


задачей, чем их доскональное изучение, что предопределяет, возможно, некоторую беглость изложения. Автор считает необходимым, не претендуя на полноту, заявить о наличии проблем в том виде, как это видится из Москвы, не стремясь при этом найти правых и виноватых. Нужно также с самого начала обозначить, что предлагаемая работа не является исследованием по внешней политике России или Украины, поэтому анализ важных, но внешних по отношению к избранной теме вопросов (украинская политика стран Запада1, конкретные политические шаги России и Украины в СНГ и др.) останется за рамками работы.
Безопасность: вместе или друг против друга?
Россия и Украина, крупнейшие и наиболее мощные государства—преемники Советского Союза, могли бы теоретически сформировать альянс с целью укрепления стабильности на постсоветском пространстве. Но концептуальные различия, существующие в подходах двух стран к укреплению национальной безопасности, не позволяют надеяться на достижение этой цели в обозримом будущем.
Среди правящих элит Украины, и не только среди элит, широко распространено убеждение, что основная опасность независимости Украины исходит из России*  2, что легкообъяснимо, если учесть, что в это понятие вкладывается именно независимость от России. Толкования данного тезиса могут быть различными. Если заместитель министра иностранных дел Украины Б. Тарасюк на дипломатическом языке говорит о том, что «имперские амбиции, проявляющиеся различными способами, являются крупнейшей угрозой региону»3, то для известного украинского политолога М. Рябчука это означает Взгляды автора по этому вопросу изложены в статье «Политика Запада в отношении Украины», опубликованной в журнале «Мировая экономика и международные отношения». 1996. № 2.
2
К глубокому удовлетворению автора, примерно с середины 1994 г. все большее число аналитиков на Украине стали приходить к пониманию того, что главная опасность существованию суверенной Украины исходит изнутри страны, из социально-экономического положения в государстве. Однако России по-прежнему отводится роль основного внешнего вызова безопасности Украины.
3
См.: Тарасюк Б. Небезпеки та дестабил1зуюч1 чинники в Централыпй та Сххдшй Еврош // Пол1тична думка. Ки1в, 1994. «№ 2. С. 94. Достаточно интересно, что этот государственный деятель говорит не об амбициях имперских сил России, а прямо направляет критику против нынешнего правительства.
25


следующее: «Безусловно, украинцы имеют все основания считать, что их государственность подвергается угрозе извне — со стороны бывшей метрополии, которая на протяжении нескольких столетий беспощадно подавляла все попытки украинцев эмансипироваться, да и сейчас не проявляет особого уважения к их независимости»1.
Образец мышления, характеризуемый процитированными высказываниями, настолько глубоко укоренился в менталитете многих украинских политиков и ученых, что он, вероятно, представляет одно из наибольших препятствий на пути улучшения двусторонних отношений1  2. Однажды появившись, понятие «империалистическая реваншистская Россия» стало чрезвычайно удобным, легко воспринимаемым населением и отвлекающим его от анализа всей полноты картины расхожим выражением. Ежедневно рекламируемое правившей до середины 19 94 г. коалицией украинских националистов и бывших коммунистов, чье руководство экономикой страны довело ее до плачевного состояния, оно до сих пор порождает опасения и недоверие по отношению к российским действиям, каковы бы ни были намерения России3.
1
Рябчук М. Демократия и так называемая «партия власти» на Украине // Полггична думка. Ктв, 1994. № 3. С. 41.
2
Этот менталитет, к примеру, проявился в попытке сконцентрировать внимание на гипотетической российской политике, которая могла бы быть направлена на подрыв стабильности Украины, вместо изучения того курса, который Россия, по крайней мере ее исполнительные структуры, реально проводит в отношении Украины, (см.: Стратеги... С. 32-34.
3
Украинские политические элиты расколоты, как и все общество. Отсутствие единства по вопросу о необходимости рыночного реформирования страны в правящей коалиции времен Кравчука, объединенной лишь достаточно абстрактными в тот период идеями государственного строительства, было одной из основных причин провала экономической политики Украины. Одновременно раскол политических сил весьма негативно сказывается и на российско-украинских отношениях. В целом национально-демократические (не говоря об ультранационалистических) силы западной части страны занимают открытую антироссийскую позицию. В то же самое время левые партии и движения Восточной Украины, контролирующие парламент, возглавляются лидерами, которые, скорее, предпочтут восстановление Советского Союза, если бы таковое было возможно, сближению с Россией с ее рыночной экономикой.
26


Такой подход в свою очередь может вызвать только чувство раздражения и разочарования у другой стороны1, в том числе и у людей, действительно желающих улучшения двусторонних связей, что ведет к нарастанию взаимного непони¬
мания. Более того, происходит своего рода зеркальный эффект: резкие заявления украинских политиков используются в России теми, кто не заинтересован в нормализации отношений между двумя странами, а их реакция в свою очередь тиражируется на Украине, и так до бесконечности.
Исходное предположение, что целью России является ослабление суверенитета Украины, проявляется в следующих опасениях:
— 	на двустороннем уровне Россия будет пытаться использовать этнических русских (12 млн.) и русскоязычное население, сконцентрированное в восточных и южных регионах Украины и политически в основном ориентированное на Россию, с целью дестабилизации ситуации и достижения отделения некоторых частей страны, прежде всего Крыма; для достижения этих целей Россия будет использовать экономическое давление;
— 	Россия будет использовать механизмы СНГ и процессы интеграции внутри Содружества для создания конфедерации с доминирующей ролью России, в то время как другим государствам уготована роль сателлитов;
— 	на международном уровне Россия будет пытаться изолировать Украину, препятствовать ей получать финансовую помощь от Запада.
Соответственно, Украина должна найти свои пути нейтрализации или, как минимум, сопротивления этим вызовам.
Следует отметить, что опасения Украины, особенно по первому пункту, не являлись абсолютно безосновательными. Определенный потенциал для сецессии существовал, прежде всего в Крыму, 2/з населения которого составляли этнические русские, переселившиеся на полуостров в большинстве своем уже после Второй мировой войны и в весьма незначительной сте-
1
Было бы неправильно отрицать присутствие внутри российского политического спектра сил, которые выступают за насильственную реинтеграцию Украины с Россией или восстановление Советского Союза, что уничтожило бы украинскую независимость, но доминирующий образ мышления внутри российских элит является абсолютно иным. В качестве характерного примера можно процитировать параграф из документа, подготовленного влиятельным неправительственным Советом по внешней и оборонной политике; в нем говорится, что ситуация на Украине, но не сама Украина представляет наиболее серьезный вызов безопасности и внутренней стабильности России (см.: Независимая газета. 1994. 27 мая).
27


пени отождествлявшие себя с украинской государственностью. Уровень жизни на Украине (и имевшие место до 1994 г. попытки введения украинского языка как единственного официального) вызывал социальное недовольство. Экономическая ситуация в России была намного лучше, и это делало идею присоединения к России привлекательной для людей, живущих в приграничных регионах. Не исключено, что если, бы Россия попыталась использовать существующие настроения для подрыва украинской государственности, могла бы произойти дестабилизация обстановки на Украине.
Однако сепаратистский потенциал Восточной Украины и, соответственно, раскола государства явно преувеличивался. Не следует забывать, что во время референдума о независимости в декабре 1991 г. 83,9% жителей Донецкой и Луганской областей отдали свои голоса в пользу суверенитета1. Многочисленные опросы, проводившиеся в 1993 г. практически по всей стране,
показали, что единственным регионом, где в случае проведения нового референдума число противников независимости Украины превысило бы число сторонников, был Крьри1  2. Политические требования населения Восточной Украины, как представляется, даже во время массовых забастовок летом 1993 г. не выходили
за рамки изменений внутренней политики украинского руководства, что подчеркивало лояльность этих регионов по отношению к украинской государственности. Администрации Л. Кучмы удалось еще более ослабить стремление восточноукраинских регионов к самостоятельности.
Нельзя отрицать, что некоторые заявления российских политиков о необходимости защищать русскоязычное население в других странах, подобные тем, которые делал министр иностранных дел России А. Козырев, значительно усиливали опасения украинской стороны. Особую роль в данном контексте сыграла принятая 9 июля 1993 г. Верховным советом России резолюция, провозглашающая принадлежность города Севастополя России. Эта резолюция, формально до сих пор не отмененная, дает украинской стороне доказательство «агрессивных планов» России и существенно повышает подозрительность Киева в отношении намерений Москвы.
Однако нельзя также не видеть, что в своей практической политике Москва исходила из понимания недопустимости дестабилизации ситуации на Украине как политическими, так и экономическими методами.
1
См.: The Birth and Possible Death of a Country // The Economist. 1994. 7 May — Survey. P. 16.
2
Подробнее об этом см.: Стратеги... С. 21.
28


В политической сфере произошел фактический отказ от требования двойного гражданства. Москва воздержалась от вмешательства в крымские события и в мае 1994 г., когда Украина была накануне вспышки вооруженного конфликта между крымскими и центральными властями, и в сентябре того же года, когда острый
политический кризис разразился уже в Крыму между президентом Ю. Мешковым и парламентом, и многие политики на полуострове приветствовали бы подключение России. В марте 1995 г., несмотря на призывы спикера крымского парламента С. Цекова, с одобрением воспринимавшиеся частью депутатов Государственной думы, взвешенная позиция российской исполнительной власти, по сути, стала одним из важнейших факторов, способствовавших возврату Крыма в правовое поле Украины.
В сфере экономических отношений единственным свидетельством оказания давления на Украину была предпринятая во время Массандровского саммита (сентябрь 1993г.) попытка использовать задолженность Украины как козырь для получения уступок от Киева в вопросах о разделе Черноморского флота (ЧФ) и ядерном оружии. Провал этой попытки доказал полную бесперспективность подобной политики. На протяжении всего 1994 г. Россия, осознавая абсолютную неплатежеспособность Украины, продолжала поставки ей энергоносителей, не получая за это никакой оплаты. В октябре 1 9 9 4 г. на международной конференции по Украине в Виннипеге Россия объявила о своей готовности отложить выплату Укра¬
иной долга и процентов по нему на период с октября 1994 по февраль 1995 г. (635 млн. долл.)1. После этого вполне логичным было для России согласиться на требование МВФ подписать соглашение о реструктуризации долгов Украины, суть которого заключается в том, что долги за 1992—1993 гг. (примерно 2,5 млрд, долл.) будут выплачиваться с 1998 по 2008 г. (отдельное соглашение было под¬
писано и с РАО «Газпром» о принципах урегулирования вопроса о задолженности за поставки газа)1  2.
Украинская политика в целом была направлена на нейтрализацию возможных российских акций в тех областях, где, по мнению ее руководителей, действия России могли иметь наибольший деструктивный эффект. На двустороннем уровне Украина была обеспокоена тем, как не сделать никаких уступок России или политическим движениям, поддерживающим тесное сотрудничество с последней, по проблемам, которые воспринимались как потенциально угрожающие территориальной целостности (двойное гражданство, введе-
1 См.: Сегодня. 1994. 28 октября.
2
Подробнее об этом см.: Сегодня. 1995. 21 и 24 марта; Независимая газета. 1995. 23 марта.
29


ние или признание русского языка как второго официального языка, федерализация Украины).
В СНГУкраина была первым государством, приступившим к формированию независимых вооруженных сил, поскольку собственная армия признавалась необходимым атрибутом государственности. Она отказалась принять участие в системе коллективной безопасности Содружества, что связано с провозглашенным принципом внеблоковости, не подписала Устав СНГ, отвергла идею полного членства в Экономическом союзе. Несмотря на провозглашенные президентом Кучмой намерения стать активным участником СНГ, Украина сохранила статус ассоциированного члена Экономического союза и не подписала документ о создании межгосударственного экономического комитета, первого исполнительного органа с некоторыми наднациональными полномочиями.
Украина предпочла наращивание двусторонних отношений со странами СНГ, особенно с теми (и по тем вопросам), которые хотя бы ad hoc составляли оппозицию Москве. В этом отношении следует отметить военное соглашение с Молдовой и двусторонний договор с Грузией, заключенныев 1993 г., т.е. дотого, как Грузия присоединилась к СНГ, и нацеленные на создание противовеса влиянию Москвы в Приднестровье и Закавказье. Позднее Украина сформировала де-факто альянс с Казахстаном и Узбекистаном для противодействия российской политике в вопросе о двойном гражданстве.
Зоной особых опасений Украины в СНГ являются попытки России добиться международного признания ее миротворческих усилий. Желание «принять на себя роль единственной страны, ответственной за поддержание мира и стабильности в регионе» Б. Тарасюк определил как проявление имперских амбиций1. Вполне понятно, что Украина боялась того, что в случае открытого конфликта в Крыму Россия могла бы претендовать на вмешательство в процесс урегулирования, а это Украина рассматривала бы как нарушение ее государственного суверенитета. Однако в целом такой подход, отрицающий позитивную сторону российского миротворческого воздействия, а именно то, что во многих случаях Россия смогла бы урегулировать или по крайней мере добиться деэскалации кризисов и таким образом способствовала бы общей стабилизации, в частности в Черноморском регионе, также является фактором, негативно воздействующим на состояние двусторонних отношений.
На международной арене Украина пыталась добиться гарантий безопасности от Запада. Ее отношение к проблеме расширения 1
См.: Тарасюк Б. Указ. соч. С. 202.
30


НАТО в 1993 г. было позитивным в отличие от российского1. Украина приветствовала программу НАТО «Партнерство во имя мира», была первой страной СНГ, которая присоединилась к программе (8 февраля 1994 г.) и стала весьма активным ее участником. Подход администрации Л. Кучмы к вопросу о расширении НАТО вряд ли можно назвать полностью последовательным, из Киева раздавались разные заявления. Однако в настоящий момент Украина, подписавшая в сентябре 1995 г. индивидуальную программу партнерства с НАТО, заявляет о своей заинтересованности не только в поддержке регулярных политических и военных связей с блоком и создании механизма консультаций, но и в прямом участии в некоторых органах НАТО . Такая позиция, полностью противоречащая подходу России, не может не сказываться неблагоприятным образом на развитии двусторонних отношений, сколь бы привлекательной она ни выглядела для Украины в других аспектах.
Осознавая невозможность быстрой интеграции в западные структуры безопасности, Украина пыталась найти им замену в Центральной Европе. Киев проявил большую активность в продвижении идеи балтийско-черноморского сотрудничества и выдвижении инициативы о создании Центральноевропейской зоны безопасности (объявлена 28 апреля 1993 г.). Обе концепции, особенно вторая, были, похоже, нацелены на изоляцию России1  2 3
Политика западных стран, особенно США, в одном аспекте, относящемся к проблеме укрепления безопасности Украины, как представляется, сыграла негативную роль во взаимоотношениях Украины с Россией. С мая 1992 по ноябрь 1993 г. отсутствие жесткости в отношении западных стран — вне всякого сомнения, абсолютно заинтересованных в ядерном разоружении Украины — к украинской ядерной политике не только усиливало позиции тех, кто не хотел ядерного разоружения, но также распрост-
1
Будучи с визитом в штаб-квартире НАТО в сентябре 1993 г., украинский министр иностранных дел А. Зленко заявил, что Украина приветствует расширение НАТО и, несмотря на неподготовленность в то время к присоединению к НАТО, надеется на то, что этот процесс не остановится на границе Украины (цит. по: Van Ham Р. Ukraine, Russia and European Security: Implications for Western Policy // Institute for Security Studies, WEU. Paris, 1994. P. 48).
2
Подробнее об этом см.: Udovenko Н. European Stability and NATO Enlargement: Ukraine's Perspective // NATO Review. 1995. № 6. P. 15-18.
3
Американский исследователь С. Лэрреби считает, что концепция центральноевропейской зоны безопасности выглядела похожей на идею анти- российского альянса (см.: Larrabee St. East European Security After the Cold War// RAND, CA. 1993. P. 108).
31


раняло иллюзии среди украинских политических элит относительно заинтересованности Запада превратить Украину в противовес России на постсоветском политическом пространстве. Эти силы не осознавали, что такой исход был бы возможным только в том случае, если бы Россия реально встала на путь насильственной неоимпериалистической экспансии. Желание и возможности Запада прийти на помощь неэффективной украинской экономике и неэффективной военной машине, рискуя при этом пойти на антагонизм Россией, были, очевидно, неверно оценены украинскими политиками. Тем не менее это вызвало серьезный политический отзвук в России, привнеся дополнительный источник озабоченности в двусторонние отношения.
После победы Кучмы на выборах общие подходы Украины в сфере безопасности изменились незначительно1. Опасения в отношении роли России в постсоветском мире по-прежнему присутствуют, если не господствуют, в геостратегическом планировании украинских аналитиков, и это не может не на1 В середине 1994 г. некоторые украинские эксперты начали использовать лозунг «И Россия и Запад», символизирующий так называемый третий путь защиты безопасности государства. Предполагается, что в прогнозируемом будущем равно невозможно как превращение Украины в члена западной зоны безопасности (как минимум, на уровне Вишеградских стран), так и присоединение к системе коллективной безопасности СНГ. Однако демократические ценности, с одной стороны, и военное наследие Советского Союза — с другой, потребуют сотрудничества с обеими зонами, вероятно, на двустороннем уровне. Данная концепция, какой бы логичной и привлекательной она ни казалась на первый взгляд, не отвечает на многие вопросы, главным из которых является вопрос о возможных стимулах для заинтересованности России в таком типе сотрудничества. Украина не представляет собой военной угрозы для России, которую следовало бы нейтрализовывать посредством сотрудничества, но она также не может быть и надежным союзником. Поэтому, по-видимому, для России нет большой пользы в том, чтобы субсидировать военные структуры Украины.
о
При анализе базовых разногласий в вопросе об обеспечении безопасности нельзя обойти молчанием наследие ядерной политики Украины в 1992- 1994 гг., которая была одним из основных компонентов конфликтного потенциала. Нежелание Украины быстро выполнить взятые на себя обязательства по ядерному разоружению вызывало острую реакцию в России. Однако уже после подписания 14 января 1994 г. Украиной, Россией и США трехстороннего соглашения, устраивавшего Украину и приведшего к ее присоединению в качестве безъядерной державы к Договору о нераспространении ядерного оружия в декабре 1994 г., российская позиция стала постепенно смягчаться. К концу 1995 г. в результате такого следования всех стран своим обязательствам наследие «ядерного спора» фактически исчезло из двусторонних отношений. Этот вопрос являет собой положительный пример того, как общими международными усилиями можно нейтрализовать серьезнейшие конфликтообразующие вызовы.
32


ходить отражения в практической политике. Таким образом, основа для сохранения конфликтного потенциала остается во многом неизменной2.
Военная сфера: незаконченный развод
Военно-политическая область двусторонних отношений в течение долгого времени оставалась той областью, где конфликтный потенциал мог легко стать реальностью. Украина была первой страной СНГ, которая открыто отказалась остаться внутри структур безопасности СНГ и подчиняться Объединенному командованию, что было неожиданно для Москвы и в силу ее неподготовленности к такому развитию событий вызвало острую реакцию.
Уже 3 января 1992 г., выполняя резолюции Верховной рады от 2 4 августа и 2 2 октября 1991 г. о взятии вооруженных сил, размещенных на украинской территории, под собственную юрисдикцию, украинское правительство начало приведение военнослужащих к присяге. Этот шаг, переподчиняющий Киеву военнослужащих Киевского, Одесского и Прикарпатского военных округов (около 700 тыс. человек), которые наряду с Белорусским военным округом были самыми оснащенными и укомплектованными среди округов Советского Союза, вызвал своего рода шок в Москве. Российские политические лидеры в то время (до 7 мая 1992 г., когда Россия провозгласила создание собственных вооруженных сил) намеревались сохранить объединенные вооруженные силы СНГ. Украинская политика не только сделала это невозможным, но и оставила европейскую часть России с ее слабыми тыловыми военными округами незащищенной. Кроме того, России пришлось столкнуться с нехваткой или даже отсутствием некоторых специфических видов техники, особенно в стратегической авиации, которая при сложившихся обстоятельствах не могла быть выведена с Украины1.
Неспособность Москвы противодействовать тому, что Украина считала естественной политикой независимого государства, проУкраина получила 19 бомбардировщиков ТУ-160 и 23 стратегических бомбарировщикаТУ-95 (ни одна из машин первого типа не была размещена в России). Двусторонние переговоры с целью приобретения авиации Россией закончились ничем, так как украинская сторона требовала выплаты 700 млрд. руб. в ценах 1994 г., тогда как Россия была готова заплатить только 200 млрд. России пришлось построить новую эскадрилью самолетов ТУ-160. На Украине весной 1995 г. могли быть использованы лишь по четыре самолета каждого типа. Судьба самолетов до сих пор полностью не прояснилась. Поступали сообщения, что они будут передаваться в Россию в обмен на запчасти для тактической авиации либо в зачет украинского долга, однако были и противоречащие этому данные. Подробнее об этом см.: Сегодня. 1994. 1 июня и 12 июля; 1995. 25 февраля, 14 марта, 6 апреля и 8 июня.
33


должалась до 6 апреля 1992 г., когда президент Кравчук издал указ, провозглашающий Черноморский флот собственностью Украины; на следующий день президент Ельцин объявил его собственностью России. Оба указа поставили страны на грань открытой конфронтации, грозящей насильственными действиями радикалов с обеих сторон, и были отозваны президентами 9 апреля. С этого момента Россия и Украина начали писать полную событий историю спора о судьбе Черноморского флота.
События, ставшие основными вехами этой истории, следущие. 23 июня и 3 августа 1992 г. в Дагомысе и Ялте Б. Ельцин и Л. Кравчук пришли к соглашению о выводе Черноморского флота из состава стратегических сил СНГ и о подчинении его двум президентам — Верховным Главнокомандующим в своих странах. После переходного периода (три года) флот предполагалось разделить. Украинский подход заключался в том, что он должен быть разделен поровну; Россия, очевидно, намеревалась оттягивать саму процедуру раздела.
Впоследствии Украина добавила новый пункт в повестку дня, указывая на невозможность раздела береговых структур флота, которые принадлежат Украине, и поэтойу России следовало платить за них арендную плату. Казалось, выход был найден на встречах Ельцина с Кравчуком в Завидове под Москвой и в Массандре в Крыму в июне и сентябре 1993 г. В ходе первой встречи Россия дала свое согласие на принцип раздела флота поровну, совместное использование береговых сооружений и паритетное финансирование. На второй встрече два президента договорились о том, что флот целиком, вместе с его инфраструктурой, будет принадлежать России, а за причитающуюся Украине половину флота будет списан украинский долг. Иллюзии о воз¬
можности реализации данного соглашения сохранялись лишь в течение нескольких дней. Вернувшись в Киев, президент Кравчук был обвинен влиятельными националистическими силами в государственной измене, понял, что достижение ратификации согла¬
шения в парламенте практически невероятно, и де-факто денонсировал свою подпись под документом1.
Новый кризис возник в апреле 1994г., когда украинские десантные подразделения штурмом взяли сооружения Черноморского флота на Одесской военно-морской базе. Переговоры на уровне премьер-министров и министров обороны не принесли никаких ре-
1
Об отношении украинской оппозиции к массандровским соглашениям см.: Известия. 1993. 7 сентября; 8 сентября; Красная звезда. 1993. 9 сентября. Выступая в Киеве, Л. Кравчук сказал, что он никогда не подписывал такого соглашения (см. изложение пресс-конференции в: Независимая газета. 1993. 7 сентября).
34


зультатов, они только подтвердили желание разделить корабли. После одесского инцидента российская позиция ужесточилась. Россия выражала готовность поделить корабли, признавая украинскую собственность на инфраструктуру, но настаивала на раздельном базировании флотов, причем базой для российских кораблей должен был стать Севастополь, а для украинских—другие военно-морские объекты Черноморского побережья Украины.
Желание президента Кучмы улучшить отношения с Россией не помогло нахождению окончательного решения спора по флоту. Некоторый прогресс в ходе переговорного процесса, безусловно, очевиден. Согласованы списки кораблей, подлежащих разделу, и основные принципы взаиморасчетов. Черноморский флот передал ВМС Украины базы в Измаиле, Очакове, Донузлаве, Балаклаве и ряд других объектов. Во время саммита в Сочи в июне 1995 г. Россия согласилась на формулировку «Российский флот будет базироваться в Севастополе», отказавшись от использовавшегося ранее выражения «Севастополь — главная база российского флота», которое могло трактоваться как претензии России на достижение экстерриториального статуса города, что вызывало справедливые опасения у украинской стороны. Использование термина «Севастополь» могло бы означать, что только российский флот будет базироваться во всех четырех гаванях Севастопольской военно-морской базы, в то время как формулировка «В Севастополе» не только не ставит под вопрос украинский суверенитет, но в принципе оставляет возможность для совместного базирования обоих флотов. В ноябре 1995 г. министрами обороны двух стран были подписаны 26 соглашений, так или иначе связанных с вопросами раздела флота.
Тем не менее набор остающихся проблем достаточно велик. Основной проблемой по-прежнему остается вопрос о раздельном базировании, в настоящий момент, по сути, отвергаемом Украиной в принципиальном плане1. Разногласия в данном вопросе являются столь кардинальными, что без их устранения решение частных вопросов практически невозможно и, наоборот, на них легко наслаиваются другие противоречия. Нахождение компромисса по данному вопросу является, по крайней мере в ближайшей перспективе, маловероятным.
Помимо вопроса о базировании Черноморского флота и ВМС Украины довольно остро стоит финансовая проблема, которая не На встрече с командованием ВМС Украины 22 августа 1995 г. Л. Кучма заявил, что «вывести штаб ВМС Украины из Севастополя не возможно ни с какой точки зрения» (см.: Сегодня. 1995. 23 августа). Важную роль в определении украинской позиции в данном вопросе играет необходимость переселить значительное число офицеров из Севастополя в Донузлав, что обременительно в финансовом плане и грозит социальными последствиями.
35
3*


ограничивается определением величины арендной платы за использование Россией в будущем баз в Крыму (хотя и в этом вопросе нет полной ясности).
В настоящий момент финансовая проблема имеет две стороны. Первая касается собственно финансирования Черноморского флота, по-прежнему находящегося под совместным контролем двух стран. Как указывалось, в соответствии с соглашением, достигнутым в Завидове (июнь 1993 г.), ЧФ должен финансироваться на паритетной основе. Однако на деле в 1993 г. доля Украины в финансировании флота составила лишь 6,7%, а с 6 декабря 1993 г. платежи вообще прекратились1. По оценкам заместителя командующего ЧФ контр-адмирала А. Аладкина, задолженность Украины по финансированию флота, складывающаяся из неоплаченных расходов на содержание и обучение призывников с Украины, содержание кораблей, которые после раздела
флота должны отойти к Украине, и содержание береговой инфраструктуры, на которую Украина претендует, с 1 января 1994 по 30 мая 1995 г. достигла 81 млн. долл.1  2 Вопрос о выплате
данной задолженности неминуемо встанет в ходе переговоров о полном урегулировании проблемы ЧФ.
Вторая сторона связана с непомерным налогообложением, которому Украина подвергла ЧФ. Флот вынужден платить Украине 42 вида налогов, которые только в 1994 г. составили около 1 трлн. карб. (что сравнимо примерно с половиной бюджета Крыма). Крымские и севастопольские местные власти облагают флот дополнительными налогами. В декабре 1994 г. правительство Крыма ввело земельный налог, для Черноморского флота примерно в 10 раз превышающий аналогичные сборы для украинских пользователей земли, в том числе и воинских частей. По оценкам вице-премьера Крыма А. Сенченко, флоту придется платить за пользование землей в Крыму до 133 млн. долл, в год3.
Недостаток средств у флота приводит и к появлению ряда менее важных конфликтных ситуаций, таких, как неспособность запла1
Подробнее об этом см.: Сегодня. 1994. 7 декабря, а также интервью с начальником финансового департамента флота полковником А. Жуковым (Красная звезда. 1995. 18 мая). Украинские эксперты объясняют прекращение выделения средств для финансирования флота тем обстоятельством, что де-факто флот попал под контроль России. Однако официально Украина не денонсировала соответствующие соглашения, не отказалась от претензий на часть флота и продолжает посылать своих призывников для службы на ЧФ.
2
См.: Красная звезда. 1995. 25 июля.
3
См.: Сегодня. 1995. 26 июля.
36


тить украинским предприятиям за ремонт кораблей, оставление без средств на содержание социальной инфраструктуры города или энергопитания флота. Вместе взятые, они отдаляют окончательную дату урегулирования проблемы Черноморского флота.
Трехлетний опыт раздела военного наследия Советского Союза в целом и проблема ЧФ в частности иллюстрируют, насколько сложно для Украины и России найти общий язык в вопросах, наиболее тесно связаных с опасениями в области безопасности. Даже фактическая потеря Черноморским флотом по причине недофинансирования боеспособности и современного уровня, ведущая при сохранении нынешних тенденций к физическому исчезновению через несколько лет предмета переговоров, не заставляет стороны быть более сговорчивыми в поиске компромисса. В этом доказательство того, что поддерживание конфликта, в частности в российско-украинских отношениях, может оставаться самоцелью даже тогда, когда исчерпываются и те слабые рациональные аргументы, которые первоначально привели к его возникновению.
Экономическая сфера: накануне полного расставания
К концу 1994 г. порядок приоритетов в списке проблем двусторонних российско-украинских отношений значительно изменился. Внимание большинства политиков и экспертов переключилось с военно-политической на экономическую область. Как представляется, проблема украинского долга России приобретает главное значение в межгосударственном плане, и именно в этой сфере наблюдается снижение конфликтного потенциала.
Известно, что в течение 1994 г. украинский долг России стремительно возрастал, приближаясь к 5 млрд. долл.1. Украина должна была заплатить более 1 млрд. долл, только за газ и нефть.
Такая ситуация явилась логическим результатом решения России прекратить субсидирование постсоветских государств путем предоставления им источников энергии по ценам, равным ценам внутреннего рынка1  2. Для Украины это имело катастрофические 1
Программа теленовостей «Сегодня». 1994. 15 ноября. Общий объем украинского внешнего долга оценивался в октябре 1994 г. в 7 млрд. долл. С другой стороны, 1 июня 1994 г. украинский долг составлял 54% совокупного долга стран СНГ России (см.: Сегодня. 1994. 19 июля).
2
Только в 1993 г., по оценке главы российской делегации на переговорах с Украиной посла Ю. Дубинина, снабжая Украину нефтью и газом по ценам значительно ниже цен мирового рынка, Россия как бы предоставила Украине 7 млрд. долл, (см.: Economist. 1994. Мау 7. Р. 14).
37


последствия, так как сделало ее экономику и саму государственность открытыми для российского давления. Свидетельства такого давления можно обнаружить в упоминавшихся уже Массандровских соглашениях, в соответствии с которыми Украина должна была уступить свою половину Черноморского флота, в значительной степени символизирующего суверенитет Украины, в качестве платежа за долги.
Эти соглашения, как известно, никогда не были реализованы. Тем не менее Россия, несмотря на неплатежи, продолжала поставки энергоносителей на Украину. Во-первых, как уже указывалось, было бы достаточно рискованно дестабилизировать ситуацию на Украине, так как социальное недовольство могло выплеснуться и в Россию, и, во-вторых, российский экспорт в Европу зависит от Украины (трубопроводы пересекают украинскую территорию), так что Украина может попросту забирать топливо из трубопроводов.
Нынешняя киевская администрация, как представляется, хорошо осознает мотивы, двигающие российской стороной, и в свою очередь пытается найти взаимоприемлемые решения. После подписания в марте 1995 г. соглашения о реструктуризации украинского долга за 1992—1993 гг. в результате обоюдных усилий ситуация в вопросе об украинской задолженности значительно улучшилась. Однако по-прежнему не решен вопрос о задолженности за 1994 г. Несмотря на общую удовлетворенность России оплатой текущих поставок в 1995 г., долг Украины все-таки продолжал расти, составив за первые 10 месяцев 1995 г. 198 млн. долл, только за поставки газа1.
И все же есть все основания предполагать, что проблема долгов, еще недавно наиболее болезненная, будет постепенно утрачивать остроту. Украина, пытаясь — в том числе и за счет западных кредитов — оплачивать хотя бы текущие поставки, доказывает свое желание избежать возврата конфронтационной модели в этой сфере. Если она будет соблюдать параметры соглашения о реструктуризации долга, новых претензий со стороны России возникнуть не должно. Россия, со своей стороны, осознала бесперспективность использования «долгового» козыря в попытках получения каких-то политических дивидендов. Поскольку принцип пакетных претензий оказался подорванным, значительную роль в урегулировании проблемы начинают играть негосударственные субъекты — РАО «Газпром» с российской 1
См.: Сегодня. 1995. 2 ноября.
38


стороны и его партнеры с украинской1. Естественно, основным фактором послужит общий масштаб рыночной реформированности Украины, что помимо прочего приведет к внедрению на Украине технологий ресурсосбережения и снижению объемов потребления российских энергоносителей*  2.
В целом представляется, что, если предпринимаемые на Украине реформы не достигнут успеха или, более точно, если не будет серьезных свидетельств необратимости реформ в этой стране, российский подход к экономическому сотрудничеству будет определяться следующими охарактеризованными ниже факторами.
1. 	Несовместимость экономических систем
Российской ориентированной на рынок экономике будет очень сложно вновь приспосабливаться к украинским условиям, где отсутствует рыночная инфраструктура (прежде всего правовая база), которая может быть создана в лучшем случае через несколько лет. Неясно, как Украина будет осуществлять страховку инвестиций, которые и так являются весьма рискованными в экономике с высокой инфляцией, если иностранцам не будет Позволено приобретать собственность3.
Попытки компенсировать отсутствие или недостаточный уровень принципиально новых экономических связей за счет восстановления старых технологических цепочек, на что, собственно, и С 1996 г. Украина планировала переход на новую систему закупки газа в России. Фирмы, имеющие прямые договора с «Газпромом», должны были продавать газ на создаваемой украинской энергетической бирже и сами рассчитываться за поставки. Высокой оценки в данном контексте заслуживало достигнутое в ноябре 1995 г. соглашение между Украиной и РАО «Газпром», в соответствии с которым оплата за транзит газа российской стороной и его потребление Украиной будут разделены. В отличие от существовавшей ранее практики, когда лишь примерно треть платы за транзит взималась в валюте, а остальное — газом, теперь все суммы должны были выплачиваться в валюте (см.: Сегодня. 1995. 13 октября, 2 и 4 ноября).
2
Этот процесс уже начался, хотя и по другим причинам. В 1994 г. на Украину было поставлено около 56 млрд. куб. м газа, в 1995 г. — около 52, на 1996 г. запланирована поставка 50 млрд, (см.: Сегодня. 1995. 2 ноября).
3
Как известно, процесс приватизации на Украине блокируется Верховной радой. В декабре 1994 г. парламент внес в перечень предприятий, не подлежащих приватизации, практически все предприятия ВПК, нефтеперерабатывающей и хлебопроизводящей отраслей. В сентябре 1995 г. перечень был дополнен предприятиями, обеспечивающими деятельность продуктопроводов. Что касается отношения к потенциальным российским участникам данного процесса, то весьма показательно вето, наложенное Верховной радой на передачу в уставный капитал созданного совместного российско-украинского предприятия «Газтранзит» в качестве украинского пая двух газохранилищ, что делает существование СП невозможным и бессмысленным.
39


ориентирована концепция промышленно-финансовых групп — единственно признаваемая на Украине форма широкомасштабного экономического сотрудничества, — вряд ли способны серьезно повысить заинтересованность крепнущего российского капитала в ведении дел на Украине1.
Если свободное падение украинской экономики возобновится, российские бизнесмены будут оставаться весьма сдержанными в вопросах совместной деятельности с украинцами, поскольку в этом случае слишком тесное сотрудничество может утащить их в пропасть. Если же рыночная реформа начнет приносить свои плоды и наметится стремление российского капитала проникнуть на Украину, то не исключено, что более слабый украинский капитал постарается прибегнуть к нерыночным мерам — государственному протекционизму, чтобы защититься от более мощных российских конкурентов.
2. 	Снижение стимулов к сотрудничеству
Уже к 1995 г. осталось не так много сфер, где Россия была бы заинтересована в сотрудничестве. Когда-то мощный, интегрированный в советскую систему, военно-промышленный комплекс Украины стал не слишком привлекателен для России, которая, во-первых, переориентировала разорванные экономические связи и лишь в небольшой степени нуждается в их реставрации и, во-вторых, не обладает достаточным капиталом для финансирования даже собственного военного производства и конверсии. Россия и Украина — конкуренты в вопросах продажи некоторых типов вооружений (танкостроение), поэтому разумным представляется держать новые технологии закрытыми друг для друга*  2. (Отдельной строкой должна проходить конкуренция в торговле оружием, унаследованным от Советского Союза, и, соответственно, в вопросах обслуживания этого оружия в странах-покупателях.) Кроме того, принимая во внимание различающиеся подходы Существует серьезное концептуальное расхождение в подходах сторон к организации промышленной и финансовой кооперации, проявляющееся даже в терминологии. В России применяется термин «финансово-промышленные группы», отражающий пусть пока ограниченный интерес российского капитала к деятельности в украинской экономике, в то время как на Украине говорят о «промышленно-финансовых группах», что свидетельствует о том, что преимущественный интерес к данной форме сотрудничества проявляют все-таки руководители производства.
2
Естественно, есть сферы, где сотрудничество пока еще взаимовыгодно (авиастроение, ракетостроение). Однако в большинстве случаев в сотрудничестве ВПК должна быть больше заинтересована Украина, не имеющая замкнутого цикла производства вооружений; для России же это сотрудничество не является императивом, поэтому сам по себе этот фактор не будет способствовать сближению двух стран.
40


к безопасности, Россия не может полагаться на Украину в военном производстве, предоставляя Украине дополнительную карту в игре.
Россия больше не зависит от Украины в поставках продовольствия. Она располагает возможностями приобретения продовольствия на мировом рынке, где оно выше качеством и иногда дешевле, чем украинское. В дополнение к этому сельское хозяйство Украины, сильно зависимое от российского топлива, находится в упадке вместе со всей экономикой, превращая Украину в ненадежного поставщика.
Единственной сферой, где потенциал сотрудничества еще достаточно высок, являются коммуникации. Россия нуждается в украинских портах, так же как и в трубопроводах. Эта зависимость, однако, не является абсолютной и будет уменьшаться по мере того, как Россия построит два новых газопровода через Беларусь и Польшу и морской порт в Ленинградской области.
3. 	Опасение «импорта» социальных проблем
Раньше этому вопросу не уделялось необходимого внимания, поскольку его влияние не было достаточно высоким. Украинские гастарбайтеры, приезжающие в Россию, в настоящее время обычно берутся за работу, непопулярную для россиян. В абсолютных цифрах число украинских граждан, работающих в России, не слишком велико1. Но если безработица в обеих странах продолжит свой рост (что неизбежно), возрастут и трения между шахтерами, водителями общественного транспорта и в некоторых других сферах, где влияние профсоюзов традиционно высоко. Правительству придется принимать меры по борьбе с нелегальной занятостью.
Эти факторы не ведут к развязыванию конфликта, но в то же время они способствуют скорее разделению, чем сближению*  2. Ес—1
До марта 1994 г. Российская федеральная миграционная служба выписала лицензии, предоставляющие право на работу в России лишь 12,5 тыс. украинских граждан. С февраля по ноябрь она выписала еще 64 тыс. (см.: Сегодня. 1994. 29 марта и 9 ноября). Естественно, число нелегальных эмигрантов гораздо выше, но оно недостаточно высоко для того, чтобы вызвать социальное недовольство в России.
2
Общая зависимость российской экономики от украинской снижается. За последние три года объем торговли с Украиной в российском внешнеторговом обороте снизился более чем вдвое. Украина уступила первое место среди поставщиков товаров на российский рынок Германии (см.: Будкин В., Тигипко С. Российский рынок: как на нем утвердиться? // Голос Украины. 1995. 1 августа). И хотя в 1994 г. в объеме торговли России Украина все еще превосходила Белоруссию и Казахстан вместе взятые, после образования этими странами таможенного союза с Россией неизбежно замещение товаров с Украины их беспошлинной продукцией.
41


ли это действительно так, тогда экономическая составляющая — в особенности если новые связи не возникнут и доминировать по- прежнему будут отношения, обусловленные общим экономическим прошлым, — не сможет уравновесить влияние других компонентов двусторонних отношений, поскольку предоставляет лишь незначительные стимулы для избежания конфликтов.
Заключение: можно ли преодолеть конфликтный потенциал?
Общий кризис в российско-украинских отношениях к концу 1994 г. трансформировался из острой формы 1992—1993 гт., характеризовавшейся взаимной критикой, обвинениями, обращениями к мировому сообществу, в хроническую, когда на поверхности все выглядит достаточно тихо, но в глубине существуют те же самые проблемы, которые разделяли две страны в прошлом. Однако ситуация в двусторонних отношениях не является безнадежной. Не в противоречии с выводами, которые были сделаны или могут быть сделаны исходя из данной работы, ответ на вопрос, возможно ли преодолеть конфликтный потенциал, может быть позитивным.
Он может быть таковым, поскольку Россия и Украина имеют общий главный интерес — сохранение стабильности на Украине. Причины этого различны, причем российский подход является достаточно эгоистичным. Для России предотвратить дестабилизацию Украины означает предохранить себя от потоков беженцев, приносящих социальные потрясения, представляющих угрозу результатам экономической реформы, усиливающих националистические движения внутри страны и пополняющих криминальные структуры. Это означает предотвратить экологические бедствия на атомных и гидроэлектростанциях и на химических предприятиях, избежать необходимости принятия неподъемного бремени ответственности, включая и военную, за кризисное регулирование в соседней стране.
Ответ, однако, может быть позитивным лишь при выполнении некоторых условий, главное из которых состоит в том, что менталитет политических и интеллектуальных элит в обеих странах должен измениться. Осознавая нужду друг в друге, насколько бы ограниченной она ни выглядела, украинские элиты должны прекратить поиск скрытого антиукраинского смысла в российской политике, отбросить подозрения и прекратить рассматривать Россию сквозь призму опасений, в то время как российским элитам следует окончательно согласиться с тем, что независимая Украина имеет легитимные интересы в различных сферах, которые не могут полностью совпадать с российскими.
42


Если исходить из этих начальных пунктов, две страны найдут путь, ведущий к сотрудничеству. Интересы слишком различаются в настоящее время, чтобы даже в среднесрочной перспективе говорить о ненаполненном содержанием абстрактном «стратегическом партнерстве», но такой исход не полностью исключен в более отдаленном будущем. Двигаясь в этом направлении, Россия и Украина должны начать процесс сотрудничества по конкретным вопросам, добиваться возникновения добрососедской модели отношений, что не только возможно, но абсолютно необходимо. В далеко не полный перечень проблем, требующих совместного решения, входят:
в области двусторонних отношений:
— 	укрепление внутренней стабильности Украины, нейтрализация сепаратистских движений;
— 	борьба в обеих странах против националистических идей и организаций, представляющих угрозу демократии;
— 	способствование контактам в приграничных регионах, что может стать основой для восстановления широкомасштабного сотрудничества;
— 	решение крымскотатарской проблемы;
— 	борьба с организованной преступностью, контрабандой вооружений и перевозкой наркотиков;
— 	взаимодействие в процессе миротворчества в СНГ, в первую очередь в Черноморском регионе и на Кавказе, если Украина сочтет возможным свое участие;
— 	разработка общих задач для двух военных флотов (разделение зон патрулирования), которые могли бы взаимодействовать в оперативном режиме в Черном море для защиты, в сущности, одних и тех же зон и объектов; это может упростить решение проблемы Черноморского флота;
в области внешней политики:
— 	формирование дипломатического союза для достижения пересмотра или внесения изменений в режим фланговых ограничений, предусмотренный Договором об обычных вооруженных силах в Европе (ОВСЕ);
— 	поиск общей позиции по проблеме бывшей Югославии — от конкретного сотрудничества в осуществлении миротворческих акций до вопроса о смягчении режима санкций ООН, наносящих серьезный экономический урон обеим странам;
— 	дипломатическая поддержка Украины Россией в обретении западной финансовой помощи для украинской экономической реформы;!
43


в области защиты окружающей среды:
— 	преодоление последствий чернобыльской аварии;
— 	повышение безопасности ядерных электростанций и химических предприятий;
— 	разработка и реализация планов защиты воздуха и воды.
Вероятно, этот перечень можно было бы продолжить, но отличительной чертой данного списка является то, что для его реализации не существует крупных препятствий. Этот список продиктован лишь общими интересами.
Конфликтный потенциал в российско-украинских отношениях не абсолютен. Нет такой цели, которая оправдывала бы конфронтационную модель двусторонних отношений. Это означает, что возможности для их постепенного улучшения будут существовать всегда, но если страны продолжат свое расхождение, усилий для преодоления потенциала конфликтности будет требоваться все больше.


Юрий Зверев
КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ РОССИИ В НОВОЙ СИСТЕМЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ КООРДИНАТ
Введение
Калининградская область Российской Федерации, как известно, появилась на политической карте мира в результате Второй мировой войны. Вопрос о будущем Восточной Пруссии был поднят И.В. Сталиным в беседе с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом еще 16 декабря 1941 г. Он предложил тогда дополнить договор о разрешении послевоенных проблем секретным протоколом. Согласно протоколу, Польша, в частности, должна была получить Восточную Пруссию. Восточная граница Польши (граница с СССР) проходила бы по реке Неман, причем Тильзит относился бы к Литве, являвшейся частью СССР. Иден выразил личное согласие с тем, чтобы Восточная Пруссия вошла в состав Польской Республики, но заявил, что не может высказать никакого мнения от имени премьер-министра (У. Черчилля) просто потому, что до сих пор никогда не говорил с ним на данную тему1. В дальнейшем в одном из проектов секретного протокола к советско-британскому договору присутствовал вариант передачи части Восточной Пруссии, прилегающей к Литве (включая Кёнигсберг), Советскому Союзу сроком на 20 лет в качестве гарантии возмещения убытков, понесенных СССР от войны с Германией. Другая часть Восточной Пруссии должна была отойти к Польше*  2  3. В окончательном тексте Договора между СССР и Соединенным Королевством Великобритании о союзе в войне против гитлеровской Германии вопрос о послевоенных границах был, однако, оставлен открытым .
—1
См.: Ржешевский О. Визит А. Идена в Москву в декабре 1941 г. Переговоры с И.В. Сталиным и В.М. Молотовым // Новая и новейшая история. 1994. № 2. С. 91, 95.
2 См. там же. С. 100.
3
См.: Договор между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенным Королевством Великобритании о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. 26 мая 1942 г. // Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны, 1941-1945: Документы и материалы / Министерство иностранных дел СССР. Т. 1. М.: Политиздат, 1983. С. 237-240.
45


В дальнейшем Сталин вновь поднял вопрос о Восточной Пруссии в Тегеране 1 декабря 1943 г. Он заявил: «Русские не имеют незамерзающих портов на Балтийском море. Поэтому русским нужны были бы незамерзающие порты Кёнигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Тем более что исторически это исконно славянские земли»1. Окончательно вопрос о передаче Советскому Союзу города Кёнигсберга и прилегающего к нему района был решен на Потсдамской конференции СССР, США и Великобритании (17 июля — 2 августа 1945 г.) . Граница между отошедшей к СССР частью Восточной Пруссии и Польшей была установлена соглашением, подписанным председателем Совета министров Польской Республики Э. Осуб- ка-Моравским и заместителем председателя СНК, наркомом иностранных дел СССР В.М. Молотовым в Москве 16 августа 1945 г. Работы по уточнению линии границы на местности продолжались вплоть до 1958 г.
С сентября 1945 до апреля 1946 г. на территории нынешней Калининградской области существовал Кёнигсбергский особый военный округ. 7 апреля 1946 г. указом Президиума Верховного совета СССР была образована Кёнигсбергская область в составе РСФСР. 4 июня того же года она была переименована в честь только что умершего председателя Президиума Верховного совета СССР М.И. Калинина.
Калининградская область долгое время на первый взгляд ничем особенным не выделялась среди других российских территорий. Вместе с тем ее изолированность от остальной территории РСФСР и закрытость для внешнего мира на долгие годы сделали эту территорию «забытой землей», о существовании которой редко вспоминали и за рубежом, и в московских кабинетах, но ситуация начала быстро меняться со второй половины 1980-х годов. Изменившиеся геополитические условия вывели регион из тени на свет, поставили перед проблемой — как жить дальше?
Целью данной работы является анализ вызовов, которые бросает региону трансформирующаяся геополитическая реальность,  * 2 3
Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг.: Сб. документов / Министерство иностранных дел СССР. Т. 2. Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании (28 ноября — 1 декабря 1943 г.). М.: Политиздат, 1984. С. 150.
2
См. там же. Т. 6. Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании (17 июля — 2 августа 1945 г.). М.: Политиздат, 1984. С. 457.
3
См.: Eberhardt Р. Polska granica wschodnia. 1939-1945. Warszawa: Spotkania, 1993. S. 200-207.
46


и рассмотрение возможных ответов на них. Главная мысль автора заключается в том, что Калининградская область может и должна, оставаясь российским регионом, стать одновременно и регионом европейским, реализуя выгоды своего геополитического положения в интересах России и зарубежной Европы. Разумеется, автор не претендует на полный охват столь сложной темы.
1. 	Особый регион России
Калининградская область во многих отношениях отличается от других российских регионов. Прежде всего она сформировалась как область переселенческая. В экономико-географической литературе существует термин «страны переселенческого капитализма». В этом смысле область можно назвать «регионом переселенческого социализма» со всеми присущими ему плюсами и минусами. Некоторые западные авторы даже считают, что «здесь мы находим чистую форму советского человека — смесь людей из различных территорий, без своей собственной культуры»1. С этим утверждением можно и нужно поспорить.
Заселение будущей области переселенцами из других регионов СССР началось уже в 1945 г. Наркомбумпром направил сюда группы ученых, инженеров и других специалистов для восстановления целлюлозно-бумажной промышленности. В августе 1946 г. по постановлению правительства началось массовое заселение области. Проводилось оно на добровольной основе. Уже в начале 1948 г. прибывшее население области составляло 380,2 тыс. человек*  2. Основная масса переселенцев прибыла из России (области Центрального, Центрально-Черноземного, Волго-Вятского и Поволжского экономических районов), а также из Белорусской ССР. Сформировалось население, в котором численно преобладают русские (78,1% на 1 января 1994 г.), хотя сейчас в области насчитывается около 100 национальностей и народностей. Достаточно крупные этнические группы образуют также белорусы (8,2%), украинцы (7,2) и литовцы (2,0%). Немцев в области на начало 1993 г. насчитывалось 3,9 тыс. человек (0,4% населения), на начало 1994 г. — 4,6 тыс. человек3. Это выходцы из других регионов России и прочих республик бывшего СССР.
—1
См.: Galeotti М. Kaliningrad: a Fortress Without a State // IBRU Boundary and Security Bulletin. Vol. 2. 1993. July. № 2. P. 56.
2
См.: Калининградская область в девятой пятилетке. Калининград: Кн. изд-во, 1976. С. 8.
3
См.: Калининградская область в цифрах. 1994: Статистический сборник. Калининград: Калининградский областной комитет государственной статистики, 1995.
47


Через год с небольшим после начала переселения советских граждан в Калининградскую область, 11 октября 1947 г., Сталин подписал секретное постановление Совета министров СССР № 3547-1169с «О переселении немцев из Калининградской области РСФСР в советскую зону оккупации в Германии». Во исполнение этого и последующего постановления от 15 февраля 1948 г. в октябре 1947 — мае 1951 г. из области было выселено 102 494 немецкого гражданина (абсолютное большинство — в 1947—48 гг.)1.
Почти две трети нынешних калининградцев (на 1 января 1996 г. население области составляло 933,8 тыс. человек) родилось на этой земле. Растет уже третье поколение коренных жителей области. Постепенно (по крайней мере в образованных слоях населения) уходит в прошлое тщательно культивировавшееся прежней властью представление о регионе как об освоенном советским народом «с нуля», не имеющем собственной истории. Сознавая себя частью российского народа, многие калининградцы стремятся возродить и органично вплести в культурную жизнь области духовное наследие живших здесь ранее народов (немцев, литовцев, поляков...). Область перестает быть областью «колонистов». Постепенно и нелегко идет становление граждан, обладающих как региональным самосознанием, так и чувством принадлежности к России. И некоторым зарубежным политикам, призывающим к «деколонизации» Калининградской области, не следовало бы выпускать из виду это обстоятельство.
После выселения немцев Калининградская область оказалась надолго закрытой для иностранцев. Рейсовые самолеты летали из области только на восток, все международные внешнеторговые перевозки осуществлялись исключительно советскими судами. Железные и автомобильные дороги фактически обрывались на границе с Польшей. Во многом такое положение было обусловлено стратегическим значением области как места базирования Балтийского флота ВМФ СССР и сухопутных и воздушных сил, относившихся к так называемому второму эшелону. В 1956 г. Балтийск сменил Кронштадт в качестве главной базы дважды Краснознаменного Балтийского флота. При этом протяженность причала была увеличена с 8 до 10 км. По этому показателю Балтийск стал соизмерим с портом Ленинграда, почти в четыре раза превзошел торговый порт Калининграда и более чем в шесть раз — третий российский порт на Балтике — Выборг, уступая им ~1
См.: Костяшов Ю. Выселение немцев из Калининградской области в послевоенные годы // Вопросы истории. 1994. № 6. С. 186-188.
48


лишь по глубине у причалов1. В 50-е годы в Калининград переместился штаб флота. «Гарнизонный» характер наложил свой отпечаток на развитие Калининградской области, но все же распространенные за рубежом представления о регионе как об одном «большом гарнизоне», «крепости» и т.д. являются преувеличенными. Отметим также, что реальной властью в решении вопросов социально-экономического развития области, как и во всем бывшем СССР, обладал областной комитет КПСС, а отнюдь не военное командование.
Наряду с военным вторым ключевым элементом экономики Калининградской области стал рыбопромышленный комплекс, третий по величине в бывшем Советском Союзе (после Владивостока и Мурманска). В Восточной Пруссии океанического рыболовства не было. Калининградские же рыбаки отправились в первую дальнюю экспедицию к берегам Исландии уже в июне 1948 г. К концу 80-х годов Калининградская область давала 7,5% общесоюзной добычи рыбы и морепродуктов, 10,4 — пищевой рыбной продукции и 5,8% консервов. До распада СССР область поставляла в Россию почти столько же рыбопродуктов, сколько все три Прибалтийские республики вместе взятые*  2. Лов рыбы осуществлялся практически во всех акваториях Атлантического, в западной части Индийского и южной части Тихого океанов. Сложился рыбопромышленный комплекс, вобравший в себя все технологические стадии производства, начиная с добычи рыбы и морепродуктов и заканчивая выпуском готовой и попутной рыбопродукции. Он включал предприятия различных отраслей — собственно рыбной промышленности, машиностроения, деревообработки, а также портовое хозяйство и транспортные средства, учреждения науки и подготовки кадров. В рыбопромышленном комплексе трудился каждый десятый занятый в хозяйстве области и почти 40% общего числа работающих в промышленности3. Остальные отрасли — военное и гражданское машиностроение, не входящее в рыбопромышленный комплекс, целлюлозно-бумажная промышленность, агропромышленный комплекс — имеют меньшее значение. Вопреки нередко встречающемуся мнению не играет большой роли в экономике области военно-промышленный См.: Соколов В., Старцев М. Россия в Балтийском море: конфронтация или конверсия? // Независимая газета. 1994. 15 октября.
2
См.: Рыбохозяйственный комплекс. К концепции перехода Калининградской области на хозяйственный расчет и самофинансирование. Калининград, 1990.
3
См.: Стратегия развития региона / Под ред. проф. Г.М. Федорова. Калининград: НИИКИР при Калинингр. ун-те, 1993.
49
4 1622


комплекс (ВПК). В 1985 г., по данным Госкомстата СССР, на предприятия ВПК приходилось 15,9% занятых в промышленности, с комплексом было связано (с учетом членов семей) 7% населения региона (средние цифры по РСФСР — 24,8 и 12,1% соответственно)1. Отметим, что многие предприятия этого сектора экономики выпускали не только и даже не столько военную, сколько гражданскую продукцию и реальная степень милитаризации хозяйства региона была еще более низкой.
Итак, до распада СССР Калининградская область отличалась от других регионов России:
— переселенческим характером населения;
— «гарнизонным» характером региона;
— доминированием в экономике рыбопромышленного комплекса.
Однако эти отличия не были столь уж существенными. Ведь за счет переселения после 1945 г. сформировалось население Курил и Южного Сахалина. Высокой концентрацией войск и развитым рыбопромышленным комплексом отличаются, к примеру, Мурманская область и Приморский край. И тут мы подходим к главному фактору, определяющему своеобразие Калининградской области РФ, — ее политико-географическому (геополитическому) положению.
До определенного времени этот фактор не играл существенной роли. Область развивалась в составе союзного государства, входя вместе с Литвой, Латвией и Эстонией в Прибалтийский экономический район. Балтийский флот базировался как в Калининградской, так и в Ленинградской областях и во всех трех Прибалтийских республиках, сухопутные войска и ВВС входили в состав Прибалтийского военного округа со штабом в Риге. Жители региона не чувствовали своей оторванности от основной части РСФСР, так как существовал свободный транзит через соседние союзные республики, которые в силу тогдашнего господствовавшего менталитета рассматривались как пусть и несколько своеобразные, но такие же «советские» земли. В то же время регион в общественном сознании воспринимался как «самая западная точка России», «самый западный гарнизон», своего рода «тупик» на дороге, ведущей на Запад. Отношения с польским соседом сводились к символическим мероприятиям: обмену делегациями, встречам на границе, Дням дружбы и т.п., о контактах с ФРГ и Скандинавскими странами практически не могло быть и речи. Жизнь за границей, кроме начальства и небольших групп тщатель~1
См.: Horrigan В. How Many People Worked in the Soviet Defense Industry? // RFE/RL Research Report. Vol. 1. 1992. August 21. Ns 33. P. 36-37.
50


но отбираемых туристов, могли видеть только члены экипажей рыболовных, научных и торговых судов во время кратких заходов в иностранные порты.
Ситуация начала быстро изменяться во второй половине 80-х годов. В соседней Литве 22—23 октября 1988 г. состоялся учредительный съезд литовского движения за перестройку «Саюдис», которое поставило задачу восстановления независимости Литвы. На выборах в Верховный совет, состоявшихся 24 февраля 1990 г., «Саюдис» завоевал большинство мест. 11 марта 1990 г. Верховный совет Литвы провозгласил независимость республики. И хотя СССР признал независимость Литвы лишь 6 сентября 1991 г., положение Калининградской области де-факто изменилось уже в 1989—1990 тт. Из полуанклава РСФСР, отделенного от неё территориями республик, входящих в одно федеративное государство, область превратилась в территорию, отделенную от России сначала одним, а затем и несколькими иностранными государствами. Окончательно такое обособление области оформилось с прекращением существования Союза ССР 8 декабря 1991 г.
Обособленное положение Калининградской области по отношению к основной части России создало в новых условиях значительные трудности для функционирования ее хозяйства, поскольку многие внутренние проблемы переводились в ранг международных. Оказались разорванными традиционные связи со странами Балтии — торговые, между предприятиями и т.д. Достаточно привести один характерный пример. Ранее Калининградская область традиционно ввозила песок в Литву и получала оттуда цементные блоки. После обретения Литвой независимости приходится платить пошлину сначала за вывозимый из области песок, потом за ввозимые цементные блоки, что приводит к удорожанию строительства, а в итоге — к спаду в этой отрасли1. Область перестала вывозить добываемую нефть для переработки на Ма- жейкяйский (Литва) и Новополоцкий (Белоруссия) нефтеперерабатывающие заводы и вынуждена направлять ее в Россию. До 80% потребляемой электроэнергии регион получает через соседнюю Литву, что делает область крайне зависимой от состояния российско-литовских отношений и порождает ряд межгосударственных проблем экономического характера.
Но главное даже не в экономических трудностях, а в том, что население области уже в 1989—91 гг. осознало, что регион действительно является анклавом России и что события в сопре~1
См.: На родной Кёнигсбергщине ждут английского урожая, немецкого пива и русской свободы // Деловой мир. 1992. 9 июня. С. 6.
51
4*


дельных, пока еще советских, республиках имеют к нему (населению) непосредственное отношение. Напомним, что эти события совпали к тому же с объединением Германии, дебатами в российской прессе о создании «Балтийской немецкой республики» на основе переселения в регион большого числа советских немцев и заявлениями некоторых литовских политиков и общественных деятелей, что Калининград — это исконно литовский Караляучюс, а Калининградская область — «Малая Литва», колыбель литовской культуры. На картах, публиковавшихся в отечественной печати, Калининград выделялся в качестве одной из зон территориальноэтнических конфликтов СССР1.
Калининградская область оставалась там же, где и была, но ее геополитическое положение начало стремительно меняться. Стало ясно, что регион больше не может существовать в виде закрытой «гарнизонной» территории. Тем более что окончилась «холодная война», во многом и породившая такое положение. Надо было реагировать на вызовы трансформирующейся геополитической ситуации. Но у Москвы явно «не доходили руки» до проблем области, которая при всех своих трудностях оставалась политически стабильной все годы «перестройки» и не доставляла чрезмерных хлопот центральной власти (в отличие от «горячих точек» или, к примеру, некоторых территориальнонациональных образований). Решение следовало искать на месте. Для администрации области таким решением стала идея свободной экономической зоны (СЭЗ).
Насколько можно судить, одним из первых предложил создать СЭЗ («Свободную зону К») в Калининградской области известный немецкий финансист Ф.В. Кристиане. Принципиальные черты своего плана он впервые изложил весной 1988 г. министру иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе, а немного позже — Председателю Совета министров Н.И. Рыжкову. Оба они, однако, посчитали, что пока еще не время говорить об этом плане*  2. В том же, 1988 г. независимо от Кристианса о возможности создания СЭЗ заговорили и калининградские ученые. В 1989—1991 гг. этот вопрос активно обсуждался в калининградской печати, на научно-практических конференциях, в областном совете и обкоме КПСС, вызывая большой интерес у жителей региона. В 1990 г. под руководством проф. Ю.С. Маточкина (впоследствии губернаСм.: Глезер О., Колосов В., Петров Н., Смирнягин Л., Трейвиш А. Субъекты Федерации: какими им быть? // Полис. 1991. № 4. С. 156-157, 159.
2
См.: Кристиане Ф. Дороги в Россию: Пер. с нем. М.: Международные отношения, 1990. С. 165-169. ,
52


тора области) были разработаны и представлены в правительство РСФСР обоснования создания на территории Калининградской области «свободной зоны». 14 июля 1990 г. Верховный совет РСФСР объявил Калининградскую область зоной свободного предпринимательства (так первоначально именовались российские СЭЗ). Незадолго до этого, в июне 1990 г., горсовет Калининграда провозгласил город открытым для иностранных граждан. Эта инициатива нашла подтверждение в правительственном решении в конце 1990 г. 3 июня 1991 г. Председателем Верховного совета РСФСР Б.Н. Ельциным было издано распоряжение «О хозяйственном статусе свободной экономической зоны в Калининградской области». В его развитие постановлением Совета министров РСФСР от 25 сентября 1991 г. утверждается «Положение о свободной экономической зоне в Калининградской области» (СЭЗ «Янтарь»),
Напомним, что в самом начале 90-х годов СССР и Россию охватила своеобразная «зонная» лихорадка. Регионы и города стремились, не обращая внимания на свое географическое положение, уровень развития внешнеэкономической деятельности и инфраструктуры и т.д., уйти из-под жесткого контроля центра, выбраться за счет экономической свободы из объятий нарастающего кризиса. К лету 1991 г. в Совмине и Верховном совете РСФСР скопилось более 150 заявок на создание СЭЗ, более 350 проектов и предложений поступило в Госплан СССР1. Вряд ли, однако, калининградцев можно обвинить в погоне за модой. Безусловно, при образовании СЭЗ «Янтарь» Присутствовали, особенно на первых порах, надежды на зону как на некую палочку- выручалочку, но главным все же был иной мотив — найти быстрый и адекватный ответ на изменения вокруг региона в условиях фактического бездействия центральной власти. По крайней мере так видится ситуация автору, принимавшему тогда участие в работе над концепцией СЭЗ «Янтарь». Другой вопрос — оправдались ли эти надежды в полной мере. Но, так или иначе, калининградская СЭЗ «Янтарь» стала одной из двух (наряду с СЭЗ «Находка») реально действующих российских СЭЗ.
Автор не ставит своей целью подробно рассматривать зональные механизмы и историю развития СЭЗ «Янтарь». Это могло бы стать темой иной, самостоятельной работы. Здесь же следует отметить, что многие трудности и проблемы СЭЗ «Янтарь» обусловлены тем, что на протяжении длительного времени Положение о свободной ~1
См.: Свободные зоны: иллюзии и реальность // Экономика и жизнь. 1991. Январь. № 2; Хочу в зону! // Московские новости. 1991. 16 июня. № 24.
53


экономической зоне полностью или частично игнорировалось различными ведомствами (Государственным таможенным комитетом, Минэкономики, министерством внешнеэкономических связей, налоговой инспекцией и т.п.). В рамках начавшихся в январе 1992 г. экономических реформ вообще не предусматривалось каких-либо льгот для территорий, объявленных ранее СЭЗ. Для того чтобы ранее предоставленный области налоговый и таможенный режим начал хоть как-то работать, потребовалось три указа президента Российской Федерации (июнь и декабрь 1992г., декабрь 19 9 3 г.) и два постановления правительства РФ (август 1992 г. и май 1994 г.). Однако указ президента РФ от 6 марта 1995 г. №244 об отмене таможенных льгот вновь изъял из механизма СЭЗ ее важнейший инструмент. Одной из попыток вернуть его стало впоследствии принятие федерального закона «Об Особой экономической зоне в Калининградской области» (январь 1996 г.).
Иностранные инвестиции в СЭЗ «Янтарь» пока невелики. На 1 декабря 1995 г. в области зарегистрировано 1073 предприятия с иностранными инвестициями. На долю зарубежных партнеров из общего уставного фонда приходилось всего 23,6 млрд. руб. (около 5,1 млн. долл, по официальному курсу того времени). По другим данным, общий объем иностранных инвестиций в хозяйство области не превышал 10 млн. долл.1. Среди причин, сдерживающих их приток, можно назвать нестабильность нормативной базы, отсутствие достаточно крупных первоначальных инвестиций в инфраструктуру, неразработанность механизмов, гарантирующих иностранные инвестиции (залоговый фонд и т.п.), и др.
Несмотря на внешне скромные результаты, зона, однако, позволяла решать (более или менее удачно) многие проблемы экономического развития региона, возникшие в силу его анклавного положения. Так, например, налоговые и таможенные льготы позволяли производителям хотя бы частично компенсировать потери, вызванные прямыми и скрытыми доплатами за транзит через территории сопредельных государств, работать на экспорт. Зональный режим облегчал и насыщение калининградского потребительского рынка, породив, в то же время проблему для регионального хозяйства, которое во многих случаях оказалось не в состоянии конкурировать с более дешевым и качественным импортом. И главное — режим СЭЗ открыл область для зарубежья, что драматическим образом совпало с распадом СССР и переходом в новое качество отношений с бывшими союзными республиками.
См.: Вардомский Л., Воробьева Л., Ершов А. Калининградская область Российской Федерации: проблемы и перспективы // Научные доклады Московского Центра Карнеги. Выпуск пятый. М., 1995. С. 18.
54


2. 	Соседи
Отношения с соседними странами в силу геополитического положения и истории имеют для Калининградской области особое значение. В первую очередь остановимся на соседях ближних, Литве и Польше, с которыми область имеет общую границу и которые жизненно важны для нее с точки зрения обеспечения устойчивого политического и социально-экономического развития.
Отношения региона с Литовской Республикой складываются непросто. Оказались фактически разорванными, в ущерб обеим сторонам, традиционные экономические связи. В 1994 г. на долю Литвы приходилось всего 5,0% экспорта и 9,0% импорта Калининградской области1. Нарушились связи между предприятиями, литовские крестьяне уступили калининградский рынок сельскохозяйственной продукции польским, немецким и скандинавским конкурентам. Во многом причина этого в том, что в экономику вмешалась политика. В последние годы существования СССР балтийские политики проводили отчетливое разграничение между Союзом и Россией. Глава России Б.Н. Ельцин воспринимался как символическая фигура, олицетворявшая солидарность россиян с народами Балтии в их борьбе за независимость и демократию*  2. Казалось бы, отношения между независимыми государствами Балтии и суверенной Россией были обречены на успешное развитие, несмотря на тени прошлого3. Этого, однако, не произошло. О причинах такого хода событий можно поспорить, но, думается, что свою лепту в это внесли правые политики Балтийских стран, чья конфронтационная линия по отношению к Москве нередко носила иррационально-вызывающий характер. Очевидно, что и Москва, сосредоточившись на отношениях с Западом, особенно с США, сначала не придавала должного значения развитию отношений с независимыми государствами Балтии (в частности, защите интересов русских в этих странах), а потом не всегда адекватно реагировала на ситуацию. И хотя взаимоотношения России с Литвой, в том числе в вопросе о правах человека, можно в целом оценить более позитивно, чем с Латвией или Эстонией, в них также присутствует См.: Калининградская область в цифрах.
2
См.: Vares Р. The Security of the Baltic States and Russia: Report on International Conference «Ideas on Cooperative Security in the Baltic Sea Region» (Vilnius. 1994. 24-27 November).
3
Напомним, что еще до распада СССР, 29 июля 1991 г., было заключено соглашение между РСФСР и Литовской Республикой о сотрудничестве в экономике и социально-экономическом развитии Калининградской области РСФСР.
55


элемент определенной конфронтационности, которая, впрочем, медленно, но преодолевается.
На Калининградской области во многом сказывается общее состояние отношений между Российской Федерацией и Литовской Республикой. Область нередко оказывалась в незавидной роли «козырной карты» в руках некоторых литовских политиков, всячески подчеркивавших ее зависимость от Литвы в торговле, энергетике, транспорте1. Официальный Вильнюс никогда не предъявлял территориальных притязаний на Калининградскую область, но литовская оппозиция продолжает поднимать вопрос о демилитаризации и «деколонизации» области. Малая, или Прусская, Литва рассматривается как часть всей Литвы, часть, которая лишь временно была отдана под управление СССР. Председатель «Движения сопротивления Малой Литвы», действующего в США, А. Регис призывал во влиятельной оппозиционной газете «Летувос айдас» смелее ставить вопрос о статусе бывшей Восточной Пруссии с городом Караляучюсом (так он именует Калининград) как этнически принадлежащей Литве территории1  2  3. Уже с 1991 г. во многих руководящих кабинетах Литвы (да и не только там) появились отпечатанные в республике географические карты. На них область была в границах Литвы, а названия городов соответствовали Тильзитскому акту от 1 декабря 1918 г., присоединившему Малую (Прусскую) Литву с городом Караляучюсом к Литовскому государству . Лидер «Саюдиса» В. Ландсбергис считает, что Россия не имеет достаточных оснований управлять Калининградской областью4. Говоря о том, что не следует отождествлять вопрос о статусе этой области с территориальными претензиями, он тем не менее полагает, что вывод российских войск из нее стимулирует естественный процесс его деколонизации5. Позднее В. Ландсбергис утверждал, что в интересах Литвы было бы преобразование Калининградской области, как минимум, в отдельное государство6.
1
См.: Обертышев Н. В экономику не должна вмешиваться политика // Янтарный край. 1994. 2 февраля.
2
См.: Николаева Т. Башни Караляучюса и российский военный транзит // Независимая газета. 1994. 6 марта.
3
См.: Нам тоже праздновать? // Янтарный край. 1993. 3 декабря.
4
См.: Костомаров В. Очередная атака против калининградцев // Янтарный край. 1993. 25 декабря.
5
См.: Николаева Т. Указ. соч.
6
См.: Хихля А. Интернационализм, да не тот... // Калининградская правда. 1994. 11 ноября.
56


Очередное обострение российско-литовских отношений из- за Калининградской области произошло осенью 1994 г. В своем выступлении на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в начале октября президент Литвы А, Бразаускас заявил, что «Литва предлагает рассмотреть вопросы, касающиеся Калининградской области, как части механизма "круглого стола, созданного в рамках европейского Пакта стабильности»1. МИД России, согласно письму, направленному тогдашним заместителем министра иностранных дел В. Чуркиным председателю областной Думы В. Устюгову, отнесся к этому предложению отрицательно, «так как за ними стоит прежде всего стремление поднять на международном форуме вопрос о демилитаризации области, а возможно, и ее статусе»*  2.
13 ноября 1994 г. Балтийская ассамблея приняла резолюцию «О демилитаризации Калининградской области и дальнейшем ее развитии». Парламентарии заявили, что будущее области является проблемой всей Европы и для ее решения требуются совместные действия; предложили расценивать ее демилитаризацию как необходимый элемент процесса безопасности Центральной Европы и Европы в целом, восстановить старые наименования местностей Калининградской области, а также обратились к Балтийскому Совету министров с призывом провести международное совещание за «круглым столом» по вопросам демилитаризации Калининградской области и дальнейшего ее развития. Реакцией на резолюцию явились резкое заявление МИД РФ, а также выражение протеста Совета Федерации, Государственной думы и Калининградской областной думы3. Не успело отзвучать эхо резолюции Балтийской ассамблеи и ответных заявлений, как в Каунасе прошла научная конференция «Проблемы Караляучюсского края», организованная литовским отделением общественной организации «Балтийское единство». В ней также приняли участие гости из Латвии и Эстонии. Вновь говорилось о том, что «Караляучюсский край — это бывшая территория пруссов и литовцев, является естественным продолжением Литовского государства»; что полномочия, предоставленные Советскому Союзу и России как его правопреемнице Потсдамской конференцией, истекают в 1995 г., но до сих пор власть России над Калининградской областью не Там же.
2
См. там же.
3
См.: Осудили резолюцию Балтийской ассамблеи // Янтарный край. 1994. 22 ноября; Заявление Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации // Российская газета. 1994. 22 ноября.
57


узаконена никакими международными документами; что Россия, как заявил лидер литовских центристов, член сейма Р. Озолас, «капитально претендует закрепиться не на своей земле» и т.п. В принятой на конференции резолюции предлагалось созвать международную конференцию по демилитаризации Калининградской области1.
Разумеется, надо иметь в виду, что такого рода акты и заявления являются, с одной стороны, продуктом местных «политических игр». Литовская оппозиция, в частности, стремится поссорить нынешнее литовское руководство с российским, чтобы воспользоваться последствиями возможного ухудшения экономических и политических отношений между двумя странами*  2. В этом смысле Калининградская область и связанные с ней проблемы заняли у литовских правых «вакантное» место российских войск, выведенных из республики к 31 августа 1993 г. С другой стороны, по-видимому, резолюции имеют и «экспортную» направленность, призванную подчеркнуть, что перед лицом «калининградской угрозы» (а беря шире — «российской») страны Балтии нуждаются в срочной интеграции в западные экономические и оборонительные структуры, прежде всего в ЕС и НАТО. Отметим, что многие западные политики это отлично понимают и предостерегают литовцев от проведения подобной политики. Так, бывший помощник президента США по национальной безопасности, известный политолог 3. Бжезинский, человек, которого вряд ли можно заподозрить в особых симпатиях к России, заявил на международной конференции в Вильнюсе, что «нельзя вести себя с великим соседом как с постоянным врагом, пока он не ведет себя как враг». Он особо подчеркнул, что Калининградская область в политическом смысле является частью России и предложил переименовать Калининград в Князьград: «Для России Калининград может стать тем, чем для Китая будет Гонконг»3.
Наиболее болезненная экономическая проблема для Калининградской области — транзит. В июле 1993г. Литва ввела в действие ряд ограничений, препятствующих автомобильному транзиту российских грузов на территорию области. Среди них принудительное полицейское сопровождение подакцизных грузов (за счет проез-
См.: Дашкевич Н. Зачем литовская оппозиция задирает Россию // Известия. 1994. 30 ноября. № 230; Громак В. Президент Литвы вопросов к России не имеет // Там же.
2
См.: Дашкевич Н. Указ. соч.
3
Дашкевич Н. Бжезинский учит литовцев уважать Россию // Известия. 1995. 4 мая. № 81.
58


груза до порта Клайпеда (расстояние —
жающих), залог в долларах, который в определенных случаях достигает 10 тыс. долл., или 70% стоимости перевозимых грузов, и Т.Д.1. С 1 июля 1994 г. литовские железные дороги ввели жесткий порядок взимания так называемых провозных платежей. При этом российским экспортерам надо платить за транзит 1 т груза до Калининграда (расстояние по литовской территории 232 км) 8 швейцарских фр. и только 2,67 фр. за транспортировку той же самой тонны 432 км)*  2.
В итоге Калининградский порт за счет перераспределения грузов в пользу портов стран Балтии несет серьезные убытки. В настоящее время ведутся переговоры рабочих групп экспертов Калининградской области и Литвы, идет поиск компромиссных вариантов.
Если вопросы гражданского транзита более или менее успешно решаются, то проблема военного транзита долго оставалась открытой. Сами по себе военные перевозки в область и из области невелики — военные грузы России составляют лишь 1 % объема грузопотока, идущего через Литву. Из этого процента настоящий военный транзит (военнослужащие, техника и оружие) составляет лишь долю процента, остальное — предметы снабжения войск3. Но вопрос приобрел отчетливо выраженную политическую окраску. Литовская оппозиция утверждает, что военный транзит — это «новая волна русской экспансии в Литве», «втягивание Литвы в постсоветские структуры СНГ»4  5. 17 ноября 1994 г. в Москве побывали литовские эксперты, заявившие, что не собираются обсуждать с российской стороной уже готовый проект двустороннего межправительственного соглашения по данному вопросу . С 1 января 1995 г. Литва в одностороннем порядке ввела в действие новые, достаточно жесткие правила транзита военных грузов через республику. Однако они фактически так и не начали действовать. Вскоре правительство Литвы продлило до 3 1 декабря 1995 г. существовавший ранее порядок перевозки военных и опасных грузов (утвержден соглашением правительств Литвы и России от —1
См.: Нота протеста // Янтарный край. 1993. 6 ноября.
2
См.: Чародеев Г. Нормальные герои всегда идут в объезд // Известия. 1994. 28 октября. № 208.
3
См.: Статус в обмен на транзит? // Янтарный край. 1994. 20 июля.
4
См.: Дашкевич Н. Литовские политики угрожают России отрезать от нее Калининград // Известия. 1994. 16 июля. № 134.
5
См.: Синкевич В. Крутые виражи литовской дипломатии // Красная звезда. 1994. 23 ноября.
59


18 ноября 1993 г.) и заявило о том, что не исключает возможности его продления на другие «годовые периоды». В ответ Россия уведомила Литву, что вступил в силу договор между правительствами Литвы и РФ о торговых и экономических отношениях, подписанный премьерами двух стран в Вильнюсе 18 ноября 1993 г„ и, следовательно, для Литвы начал действовать режим наибольшего благоприятствования в торговле1.
Между Россией и Литвой ведутся переговоры о делимитации морских, речных и сухопутных границ. Здесь существует несколько моментов, требующих сближения позиций. Первый — это делимитация в Балтийском море и Куршском заливе, где существует спор о принадлежности морского месторождения нефти Д-6. Второй момент связан с границей на Виштынецком озере, где до распада СССР административная граница, которая теперь объявлена государственной, проходила по литовскому берегу, что не очень устраивает теперь Литву.
Несмотря на имеющиеся трудности и взаимное непонимание, главное в отношениях России и Калининградской области как ее части и Литвы все же, как представляется, заключается в том, что стороны постепенно, не без трудностей находят цивилизованные пути решения проблем. Так, к примеру, Литва предоставила льготы в области транзита цветных металлов 25 калининградским промышленным предприятиям. Отмечается продвижение вперед и в других проблемных вопросах, связанных с транзитом. В 1994 г. в Калининграде открыто литовское консульство, а в Вильнюсе — представительство Калининградской области. Калининградские власти имеют налаженные контакты с литовскими властями, конструктивно участвуют в российско-литовских переговорах по экономическим и политическим вопросам. Начали работать пограничные переходы. Налаживается деловое сотрудничество между калининградскими и литовскими предпринимателями. В 1995 г. Литовская Республика вышла на первое место в калининградском импорте, опередив долгое время лидировавшую Польшу. Но предстоит еще многое сделать, чтобы отношения между Калининградской областью России и Литвой ушли от принципа «Ты мне энергию, а я тебе — кусок леса» (по словам посла России в Литве Н. Обертышева)*  2 и приняли цивилизованСм.: Дашкевич Н. Из вагонов не выходить, оружия не применять // Янтарный край. 1995. 21 января; Россия и Литва могут быть довольны новым соглашением о военном транзите // Калининградская правда. 1995. 21 января; Князьков С. Семафор открыт // Красная звезда. 1995. 16 февраля.
2
См.: Обертышев Н. Указ. соч.
60


ный и более разносторонний характер. Существенным подспорьем на этом пути является, по нашему мнению, проект основных направлений и мероприятий взаимовыгодного сотрудничества Калининградской области с Литовской республикой на 1995— 1998 гг„ разработанный Калининградским государственным университетом и Балтийским научным центром под руководством проф. В.В. Ивченко (КГУ) в конце 1994 — начале 1995 г. Согласно этому проекту, область будет предпринимать усилия по восстановлению взаимных связей на уровне 1990 г. Перспективное сотрудничество может развиваться в рамках торговли, производственной кооперации, строительства, транспорта, культуры и науки. Предполагается развитие благоприятного погранично-таможенного режима1. Можно надеяться, что усилия по развитию связей найдут отклик и у литовской стороны, поскольку это принесет выгоду и Калининградской области, и Литве.
Большое значение для Калининградской области имеет развитие конструктивных отношений с Польшей. До начала 90-х годов Калининградская область фактически оставалась в стороне от экономических взаимоотношений между бывшим СССР и Польшей. Связи с польским соседом сводились к уже упоминавшимся символическим мероприятиям. Не преуменьшая важности этих мероприятий для поддержания добрых отношений и налаживания контактов между людьми, следует признать, что они не могли заменить полнокровных экономических связей. Сейчас ситуация сдвинулась с мертвой точки. Отношения между областью и Польшей развиваются, пожалуй, более динамично, чем российско- польские отношения в целом.
На Польшу в 1995 г. приходилось 9,8% внешнеторгового оборота предприятий и организаций Калининградской области, 3,5 — экспорта и 18,3% импорта. По доле во внешнеторговом обороте региона она уступает сейчас только Литве*  2. По состоянию на 1 января 1996 г. на территории Калининградской области создано и зарегистрировано 363 российско-польских совместных предприятия, что составляет /з от их общего числа3. 22 мая 1992 г. заключено соглашение между Российской Федерацией и Республикой Польша о сотрудничестве Калининградской области с северо-восточными воеводствами Польши. Глава администрации Калининградской области Ю.С. Маточкин См.: Проект основных направлений и мероприятий взаимовыгодного сотрудничества Калининградской области Российской Федерации с Литовской Республикой. Калининград, 1995.
2
См.: Янтарный остров России. Калининград: Калининградский областной комитет государственной статистики, 1996.
3
Данные Комитета по развитию СЭЗ «Янтарь».
61


правительством Российской Федерации назначен уполномоченным по развитию отношений с северо-восточными воеводствами Польши. Аналогичная должность уполномоченного введена в Совете министров Республики Польша. В сентябре 1992 и июне 1993 г. прошло два «круглых стола», на которых в дополнение к этому соглашению были разработаны основы механизма сотрудничества по таким направлениям, как развитие транспортной системы, связи, сельского хозяйства, совершенствование пограничных отношений и т.п. В октябре 1994 г. в Светлогорске прошло заседание российско-польского Совета по сотрудничеству Калининградской области и регионов Республики Польша (этот Совет как рабочий орган уполномоченных двух правительств был создан в ходе работы второго российско-польского «круглого стола»). В октябре—декабре 1994 г. провели первые заседания комиссии Совета по погранпереходам, энергетике и использованию топливно-энергетических ресурсов, территориальному планированию, борьбе с преступностью, транспорту и судоходству. 29 июня — 1 июля 1995 г. в городе Голдап (Польша) было проведено второе заседание российско- польского Совета, на котором были подведены итоги сделанному и согласованы планы совместной работы на 1996 г.
Приграничное сотрудничество уже принесло свои плоды. С 1 апреля 1993 г. стал международным для пассажирского сообщения автомобильный погранпереход Багратионовск — Безледы, работающий круглосуточно. На втором заседании российско- польского Совета поляки наконец согласились начать через этот погранпереход и международное грузовое движение. Автодорожный переход Мамоново — Гроново открыт для движения граждан обоих государств (в том числе и жителей других регионов России; ранее через него пропускали только жителей Калининградской области). Согласовано открытие через него в 1996 г. международного пассажирского движения. Начал работу автопереход Гусев — Голдап, который позволит кратчайшим путем осуществлять транзит в Калининградскую область через Польшу и Белоруссию. Идет международное пассажирское сообщение через железнодорожный переход Мамоново — Бранево. Обсуждается вопрос об открытии новых погранпереходов, в том числе пешеходных. На 1996 г. намечено открытие однополосного движения от Калининграда до российско-польской границы на автодороге Калининград — Эльблонг (часть бывшего автобана Кёнигсберг — Берлин). Польская сторона намечает построить свою часть дороги за счет концессирования строительства. Изучаются предложения о возможности регулярного движения поездов по линии Железнодорожный — Скандава — Кузница-Белостоцка — Гродно. В Гданьске открыто представительство Калининградской области, в Калининграде — польское генеральное консульство. Создана торгово-промышленная палата «Гданьск — Калининград».
62


И все же, думается, потенциал калининградско-польского сотрудничества еще далеко не исчерпан. Предстоит постепенно совершенствовать структуру взаимной торговли, стремиться к ее большей сбалансированности. Большинство совместных предприятий и предприятий со 100-процентным польским участием небольшие и ориентированы на торговлю и посредничество, а не на производство товаров и услуг. Существуют определенные расхождения в интересах сторон — так, для Польши автострада Калининград — Эльблонг, судя по всему, не относится к приоритетным инфраструктурным проектам.
К спорным вопросам относится и упоминавшийся выше проект создания транспортного коридора между Калининградской областью и Белоруссией через территорию Польши как альтернативы литовскому маршруту. Эта идея появилась еще в 1992 г., а в октябре 1994 г. она впервые была официально признана на заседании российско-польского Совета по сотрудничеству Калининградской области и северо-восточных регионов Польши. Там же было принято решение о необходимости разработать трехстороннее соглашение (РФ, Польша, Белоруссия), которое бы позволило расширить сотрудничество. При этом обязательство разработать концепцию маршрута взяла на себя польская сторона. Однако в марте 1996 г. поляки крайне болезненно отреагировали на интерпретацию проекта магистрали президентом России. Причин тут несколько. Во-первых, у поляков вызывает болезненные исторические ассоциации само слово «коридор», хотя применительно к транспорту этот термин является в Европе общеупотребительным, а Россия никогда не ставила вопроса о какой-либо экстерриториальности будущей трассы. Во-вторых, имеются экологические и экономические причины. Новая магистраль прошла бы через заповедные места (Августовскую пущу) и, кроме того, оттянула бы часть российских и белорусских грузов от польских портов Гданьск и Гдыня. В-третьих, Польша не намерена портить отношения с Литвой, чьи экономические интересы от переориентации грузопотоков неминуемо пострадают. И наконец, резкость высказываний польского руководства можно объяснить и внутриполитическими причинами. Польская оппозиция постоянно обвиняет находящихся у власти левых демократов в традиционно лояльном отношении к Москве, и тем приходится выглядеть в отношениях к России «святее папы Римского». Так или иначе, польский президент А. Квасьневский дал понять, что речь будет идти не о строительстве новых коммуникационных маршрутов, а о модернизации существующих дорог. То, что транзитные перевозки в/из Калининграда могут выполняться по существующим в Польше автодорогам и через существующие погранпереходы, зафиксировано и в протоколе 3-его заседания совместной рос-
63


сийско-польской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству (апрель 1996 г.).
Пока, несмотря на определенный прогресс, координация сотрудничества между северо-восточными воеводствами Польши и Калининградской областью не стала еще постоянной и в полной мере эффективной. Одна из причин этого, как представляется, кроется в том, что в Польше имеется развитая сеть органов территориального планирования; силами Института географии и пространственного планирования Академии наук с участием ученых сопредельных стран уже несколько лет прорабатывается концепция развития западных и восточных приграничных районов Польши. Таким образом, северо-восточные воеводства в своей кооперации с Калининградом опираются на серьезную научную и организационную базу, исходя из сочетания и взаимодополнения общегосударственных и региональных приоритетов. В Калининграде же, как и в России в целом, территориальное планирование, адекватное рыночным условиям, находится в стадии становления, калининградские ученые при разработке проблем приграничного сотрудничества не располагают ни финансами, ни серьезной поддержкой из Москвы. Правда, в декабре 1995 г. на 3-м заседании российско-польской комиссии по территориальному планированию в Радзеёвицах (Польша) было достигнуто соглашение о разработке и издании совместного труда по территориальному планированию в пограничной зоне двух государств, однако перспективы этой работы также зависят от того, удастся ли сторонам получить средства на ее осуществление.
В целом предстоит еще многое сделать, чтобы из барьера граница постепенно стала зоной контакта между странами. Существенной предпосылкой для рентабельного хозяйственного взаимодействия (в том числе и в таких сферах, как производственная кооперация, туризм, финансы, беспошлинная приграничная торговля, взаимный обмен рабочей силой и т.д.) является развитие экономического потенциала северо-восточных воеводств Польши и Калининградской области.
Говоря о соседях Калининградской области, нельзя не сказать о непосредственно не граничащей с ней Германии. Во-первых, Калининградская область — бывшая немецкая земля, она продолжает оставаться частью немецкой истории, многие немцы связаны с ней и испытывают вполне понятную ностальгию по родным местам. Во-вторых, в отечественной и зарубежной печати неоднократно поднималась проблема «германизации» Калининградской области, создания на ее территории Немецкой Балтийской республики или даже возвращения области Германии. Существование такого рода мнений дает дополнительное основание уделить вопросу отношений Калининградского анклава России и Германии
64


особое внимание. И наконец, Германия и сегодня является одним
из важнейших экономических партнеров области (как, впрочем, и Российской Федерации в целом).
Прежде всего следует отметить, что официальный Бонн однозначно считает Калининградскую область частью Российской Федерации. Постоянно отмечается, что границы Германии закреплены окончательно в договоре «24-4», подписанном 12 сентября 1990 г., и это отвечает собственным жизненным интересам Германии. Ведь договор затрагивает и многие другие территории таких стран, как Польша, Франция, Литва... «Можно только представить, — отмечал, например, посол ФРГ в России О. фон дер Габлентц, — что стало бы с Европейским союзом и НАТО, если
бы немцы внезапно поставили под вопрос границы вокруг Калининградской области. И уже одно это объясняет нашу заинтересованность в том, чтобы положение в области и вокруг нее не
менялось. Мы готовы сотрудничать со Скандинавскими странами и Польшей в решении экономических и социальных проблем этого
российского анклава, но только со всей осмотрительностью, которая требуется в этой ситуации от нас»1.
По объему инвестиций в экономику области ФРГ занимает
второе место, уступая только Франции, находится на втором месте вслед за Польшей по числу совместных предприятий (228 на 1 января 1996 г.). Но сами эти инвестиции весьма малы (около 2,5 млрд. руб. — 500 тыс. долл.2). При этом 3/4 производства и /10 товарооборота приходится на два предприятия — целлюлоз¬
но-бумажный завод «Цепрусс» и строительную фирму «Россбан»,
ведущую строительство автомагистрали от Калининграда к госг- ранице (участок так называемой «Берлинки»),
Внешнеторговый оборот с Германией (73 млн. долл, в 1995 г.) уступал только товарообороту с Литвой (в 1,6 раза) и Польшей (в 1,4 раза). Экспорт из Калининградской области в Германию в 1995 г. уступал только экспорту в Швейцарию. Однако импорт в область из Германии (48 млн. долл.) был больше экспорта в 1,9 раза. Это 8,6% всего экспорта области. Калининград имеет
небольшое значение для немецкой экономики как рынок, но представляет определенный интерес в силу своего выгодного географического положения3. Вместе с тем из-за политической
1
Только уважая историю, можно построить будущее // Красная звезда. 1994. 3 ноября.
2
Данные Комитета по развитию СЭЗ «Янтарь».
3
См.: Bingen D. Das Gebiet Kaliningrad (Koenigsberg): Bestandsaufnahme und Perspektiven. Deutche Ansichten / Summary in English. 2 Bd. Koeln: BiOst, 1993. P. 46.
S 1622
65


деликатности вопроса о Калининграде официальная немецкая позиция по экономическому вовлечению в этот регион весьма осторожна. Существует мнение, что инвестиции в региональную инфраструктуру предпочтительно осуществлять через фонды развития ЕС и совместные проекты с польским, например, участием1. Немецкие политики и лица, принимающие решения в области экономики, хотят вовлечь регион в такие формы кооперации, которые будут определены не только одной стороной, а вписаны в более широкие рамки, координируемые ЕС, Европарламентом и другими многонациональными европейскими институтами. Упор также делается на то, что решение о развитии такой кооперации должно прийти из Москвы*  2.
Говоря о взаимоотношениях области и Германии, нельзя не коснуться проблемы переселения в область российских немцев. Идея такого переселения и создания здесь немецкой автономной республики впервые появилась еще в середине 60-х годов. Одним из наиболее горячих пропагандистов данного проекта стал московский публицист К. Видмайер. Второе дыхание эта идея получила на рубеже 80-х и 90-х годов3. Одновременно увеличился и приток немцев из России и других республик бывшего СССР (а ныне суверенных государств) в Калининградскую область. Если по переписи 1989 г. в области было 1,3 тыс. немцев, то к началу 1994 г. их число увеличилось до 4,6 тыс.4. Иногда встречающиеся в печати оценки численности немцев в Калининградской области в 15—17 тыс. человек5  6 являются явно завышенными. Официально Германия не поощряет переселение немцев в Калининградскую область и не намерена способствовать созданию там компактных немецких поселений . Подавляющая часть денег, выделенных в бюджете ФРГ Bingen D. Ibid. Bd. 1. Summary in English. P. 48.
2
Bingen D. Ibid. Bd. 2. Summary in English. P. 48.
3
См.: Идеи германизации живут и здравствуют // Янтарный край. 1993. 17 ноября.
4
См.: Калининградская область в цифрах.
5
См., например: Шахрай С. Калининград-Кёнигсберг-Кролевец... // Независимая газета. 1994. 26 июля; Виноградов Б. Немцы перебираются в Калининград // Известия. 1994. 14 апреля. № 70.
6
См.: Габлентц О. фон дер. Калининградская область и город Калининград — не яблоко раздора между Германией и Россией // Калининградская правда. 1994. 22 сентября.; Гнаук Г. Ни Бонн, ни Европарламент не преследуют «особых интересов» в нашей области // Калининградская правда. 1994. 10 июня.
66


на помощь российским немцам, идет в Поволжье и Сибирь. Что касается планов создания в Калининградской области Балтийской Немецкой республики, то посол ФРГ в России О. фон дер Габлентц оценил подобного рода идеи как «бредовые»1.
После открытия области для иностранцев сюда стали прибывать из Германии так называемые ностальгические туристы, уроженцы Восточной Пруссии и их потомки. По оценкам, число немецких туристов составило в 1992 г. 40 тыс. человек, а в 1993 г. — 100 тыс. Однако уже к началу 1994 г. этот вид туризма пошел на спад . Тем не менее туризм (не только «ностальгический») способствовал контактам между людьми и стал одним из факторов возрождения интереса к истории края и немецкому культурному наследию, о чем уже говорилось выше. Несомненным результатом совместных усилий немецкой и калининградской интеллигенции является открытие так называемого Русско-немецкого дома, установка памятника великому философу И. Канту, открытие мемориальной доски немецкой поэтессе А. Мигель, выход в свет сборника переводов кёнигсбергских поэтов, празднование в 1994 г. 450-летия Кёнигсбергского университета — Альбертины. Начата реставрация разрушенного в годы войны Кафедрального собора. Думается, что нелепо воспринимать все это как некую немецкую культурную экспансию. Немецкая культура и немецкая история края вышли из-под запрета, становясь интегральной частью культурной жизни российской Калининградской области.
3. 	Отсюда исходит «угроза миру»?
С изменением геополитического положения области совпало усиление внимания за рубежом к российскому военному присутствию на этой территории. Расхожим стало определение региона как «самого милитаризованного в Европе», «военной колонии», «крепости без государства», «гарнизонного государства», «одного большого гарнизона» и т.п.*  2 3. Называются различные оценки численности войск, чаще всего варьирующие в пределах от 100 до
См.: Габлентц О. фон дер. Указ. соч.
2
См.: Немцы излечатся от ностальгии в 1995 году // Свободная зона. 1994. 3 февраля.
3
См., например: Petersen Р., Petersen S. The Kaliningrad Garrison State // Jane’s Intelligence Review. 1993. Vol. 5. № 2. P. 59-62; Galeotti M. Op. cit. Vol. 1. № 2. P. 56-59 и др.
67


500 тыс. человек (командующему Балтийским флотом адмиралу В.Г. Егорову доводилось слышать цифру в 800 тыс. человек). Заметим, что все население области составляет 926 тыс. человек
и в это число входят и военнослужащие. Самая мощная зарубежная группировка бывшего СССР в ГДР насчитывала «всего лишь» 351 тыс. военнослужащих, при том что в неё входило намного больше соединений и частей, чем в области2. К сожалению, Россия
до сих пор не опубликовала точных сведений на этот счет, что создает простор для домыслов и спекуляций. Чтобы воспрепятствовать этому и в то же время не нарушить «покров тайны», российские официальные лица вынуждены прибегать к косвенным намекам. Так, глава областной администрации Ю.С. Маточкин отмечал, что в западной печати численность российских войск преувеличивается в 2—3 раза. В ответ на просьбу назвать точную численность войск в Калининградской области во время совместной пресс-конференции с министром иностранных дел Швеции М. аф Угглас в мае 1994 г. Ю.С. Маточкин вспомнил цифру, которую ему доводилось видеть в западной прессе (200 тыс.), и попросил присутствующих разделить ее на три3. Командующий Балтфлотом В.Г. Егоров в ноябре того же года, говоря о реальной численности
воинского контингента в области, предложил разделить встретившуюся ему полуфантастическую цифру в 400 тыс. на десять4.
Несмотря на некоторые расхождения (возможно, отражающие динамику), указанные цифры ниже самых низких западных оценок. Они не дают основания делать из Калининграда некоего «чемпиона по милитаризации». К примеру, в американском графстве Сан-Диего, которое примерно на 20% меньше по площади, чем Калининградская область, базировалось в 1993 г. 140 тыс. военнослужащих США5.
Дело, однако, не в числе военнослужащих, тем более что
1
См.: Wellmann С. Market Place or Garrison? On the Future of the Kaliningrad Region // PFK-texte. Kiel, 1994. Na 28. P. 11-14; Костомаров В. Адмирал рассеивает слухи и говорит о доверии // Янтарный край. 1994. 30 ноября.
2
См.: Лацис О. Русские идут. Идут домой // Известия. 1994. 31 августа. № 166.
3
См.: Киреева О. Шведское правительство проявляет интерес к анклавному региону // Янтарный край. 1994. 24 мая.
4
См.: Костомаров В. Указ. соч. // Янтарный край. 1994. 30 ноября.
5
См.: Fairlie L. Kaliningrad in the Context of Changes on Russia's Eurasian Borders. Prepared for the Conference «Borders and Border Regions: New Roles in a Changing Global Context». Berlin, 1994, June 28 — July 30. P. 45.
68


времена сражений «стенка на стенку» минули уже давно и боевая эффективность определяется уже не численностью войск, а их подготовленностью, качеством вооружения, развитостью системы разведки и управления и т.д. Дело в том, что область преподносится (особенно некоторыми политическими кругами стран Балтии, Польши и ряда других стран) как угроза миру в Балтийском регионе, а то и европейской безопасности в целом. Но почему? Было бы нелепо отрицать, что количество войск в Калининградской области значительно превышает минимум, необходимый для обеспечения безопасности в этом регионе (об этом, в частности, говорил министр обороны России П.С. Грачев во время официального визита в Данию в 1994 г.)1. Но появились они здесь не сегодня и даже не вчера — это наследие печальной памяти «холодной войны». С момента распада СССР группировка войск не увеличилась. Так, большинство частей, выведенных из Прибалтики, Германии, некоторых стран Варшавского договора и вошедших в состав 11-й гвардейской армии, малочисленны. Многие из них уже сокращены либо подлежат сокращению1  2. Среди уже расформированных танковая дивизия, воздушно-десантная бригада, ряд других частей. Любопытно, что, в то время как иные зарубежные политики шумят о «милитаризации» Калининградской области, депутаты областной думы вынуждены обращаться к министру обороны РФ с просьбой срочно решить вопрос о судьбе военных городков, которые оставлены воинскими формированиями3. Армейская структура из дивизионной переводится на бригадную, что, естественно сократит численность личного состава, техники и вооружения. Все «излишнее» вооружение будет направлено и уже отправляется в глубь России4. Балтийский флот за последние четыре года по численности военнослужащих сократился в два раза, а по корабельному составу — в три раза5. На
1
См.: Костомаров В. Так брать шинель или остаться? // Янтарный край. 1994. 30 сентября.
2
См.: Пименов А. Обеспечим безопасность России // Калининградская правда. 1994. 23 февраля.
3
См.: Николаев Д. Споры вокруг Калининградской области обостряются // Независимая газета. 1994. 9 декабря; Костомаров В. Городок наш ничего... ничего хорошего // Янтарный край. 1995. 20 апреля; Борисов Н. О судьбе военных городков // Янтарный край. 1995. 21 апреля.
4
См.: Пименов А. Область не будет складом оружия // Калининградская правда. 1993. 16 февраля.
5
См.: Костомаров В. Указ. соч. // Янтарный край. 1994. 30 ноября.
69


кораблях, подводных лодках и в авиации флота нет оружия с ядерным боезапасом1. Корабли флота участвовали в учениях НАТО «Балтопс-94» и «Совместные действия-94». С 1 августа
1994 г. на территории Калининградской области существует оборонительный район (КОР). Это — территориальное оператив¬
ное объединение, включающее группировку сухопутных войск, авиации, ПВО и части сил Балтийского флота, предназначенное для ведения при необходимости боевых действий по обороне
морского побережья и территории области до подхода главных
сил из России. Группировка подчинена непосредственно министру обороны и Генеральному штабу. Командующим КОР по совместительству является командующий Балтийским флотом. КОР —
сугубо оборонительное объединение, его создание позволяет устранить параллелизм в работе структур военного управления, боевого, материального и технического обеспечения и на этой основе сократить группировку войск1  2  3 4.
Следует иметь в виду, что Россия не нарушает положений Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ОВСЕ), так
как, согласно его положениям, она, в принципе, могла бы держать
в области из имеющихся в вооруженных силах России в Европе 2/з танков, 76% боевых бронированных машин и половину арт- систем калибра свыше 100 мм3. Разумеется, никто этого делать
не собирается. Другой вопрос, что нестыковка положений данного Договора об ОВСЕ с нынешними реалиями — один из факторов, препятствующих сокращению войск в Калининградской области. Согласно Договору, Россия не может увеличить численность своих группировок на флангах района его применения (Ленинградский и Северо-Кавказский военные округа), что толкает стра¬
ну на концентрацию своих вооруженных сил на территории Калининградской области и вдоль границ с Белоруссией и Украиной4. Кроме того, быстрое сокращение войск в области невозможно из-за необходимости решения социальных проблем увольняемых в запас и отставку военнослужащих.
1
См.: Костомаров В. Балтийский регион и параметры безопасности // Янтарный край. 1993. 15 октября.
2
См.: Громак В. Самый западный форпост страны // Красная звезда. 1994. 22 марта; Костомаров В. Указ. соч. // Янтарный край. 1994. 30 ноября; Костомаров В. Адмирал опровергает местного спикера // Янтарный край. 1995. 6 мая.
3
См.: Маркушин В. Россия должна обезопасить свои фланги // Красная звезда. 1994. 7 декабря.
4
См.: Колесников М. Проблема флангов и будущее Договора об обычных вооруженных силах // Красная звезда. 1994. 19 апреля.
70


Страны НАТО проявляют определенную деликатность в вопросе о войсках в Калининградской области. Так, министерство обороны ФРГ отказывается делать какие-либо публичные заявления по этому поводу, но имеющаяся информация говорит о том, что Калининград сейчас не рассматривается как фактор риска для НАТО1. О том, что ФРГ присутствием в Калининградской области российских войск не обеспокоена, заявлял и посол ФРГ в России О. фон дер Габлентц . Главнокомандующий Объединенными вооруженными силами НАТО на Североевропейском театре военных действий английский генерал Г. Джонсон во время посещения военно-морской базы в Балтийске отметил, что уважает право России иметь под Калининградом такую армию, какую она считает нужной. Лишь бы эта величина не выходила за рамки общеевропейского Договора об обычных вооружениях*  2 3.
Польша рассматривает Калининградскую область как специфический элемент своего геополитического положения, опасаясь, похоже, не российского военного присутствия как такового, а неясности стратегических намерений России в этом регионе и того, что отсутствие внутренней стабильности в России может негативно отразиться и на насыщенном вооружениями калининградском анклаве4  5.
Наибольшую активность в постановке вопроса о демилитаризации области проявляют страны Балтии, прежде всего Литва. Причем, как указывалось выше, налицо стремление сделать эту проблему международной, общеевропейской. Представляется, что дело не в какой-то «военной угрозе». Сами прибалтийские ученые признают, что для гипотетического захвата Балтийских государств Калининград может не понадобиться вообще'’. Создается впечатление, что «калининградская карта» разыгрывается прежде всего для внешнего употребления, как один из аргументов в пользу скорейшего включения Балтии в структуры безопасности ЕС и НАТО.
За рубежом перспективы развития области часто связываются с ее полной демилитаризацией и превращением Калининграда в См.: Bingen D. Op. cit. Р. 49.
2
См.: Только уважая историю, можно построить будущее // Красная звезда. 1994. 3 ноября.
3
См.: Виноградов Б. Павел Грачев создает особый район в Калининграде // Известия. 1994. 9 апреля. № 67.
4
См.: Report on the State of National Security // Polish Institute of International Affairs. Warsaw, 1993. P. 38.
5
Cm.: Vares P. Op. cit.
71


своего рода «Гонконг или Сингапур на Балтике»1. Высказывается, в частности, мнение, что именно «милитаризация» региона отпугивает потенциальных иностранных инвесторов*  2. Это, видимо, все-таки слишком смелое обобщение. К примеру, эксперт Центра международных корпораций ООН К.-Р. фон Айнем считает, что значение присутствия здесь армии не стоит преувеличивать. «Для серьезного экономиста присутствие армии не является препятствием к созданию свободного экономического региона, — полагает он. — Скорее, наоборот, это фактор стабильности»3.
Официальная российская позиция в этом вопросе заключается в том, что в Калининградской области есть и будут находиться российские войска. Сколько держать войск — тоже дело России, разумеется, в рамках ее международных обязательств. Группировка войск носит оборонительный характер и сокращается4. Глава областной администрации Ю.С. Маточкин также считает, что дилемма «рынок или танки» должна решаться так: «И рынок и танки. Последние должны защищать рынок и не мешать ему работать... Мы должны исходить из выработанного нашей военной доктриной принципа разумной достаточности»5. Один из возможных максимальных пределов этой достаточности назвал во время своего визита в Вильнюс депутат от Калининградской области, в то время председатель Совета Федерации В.Ф. Шумейко — 26 тыс. военнослужащих6.
Сказанное выше, как мне кажется, не исключает в более отдаленном будущем полной демилитаризации области в качестве составной части общего процесса демилитаризации в Балтийском регионе и в Европе. Речь идет не о том, чтобы вынести «проблему Калининграда» на международное обсуждение, а в том, чтобы вписать ее в рамки всеобъемлющих, многосторонних и многомерных подходов к безопасности в Балтийском регионе в целом, как См.: Wellmann С. Op. cit.; The problem with Kaliningrad // The Baltic Review. 1994. September. P. 34.
2
Cm.: Wellmann C. Op. cit.; Kaliningrad on the Way to Europe // The Baltic Review. 1993. Vol. 4. № 4. P. 18; Бразаускас А. Нам выпало исправить ошибки // Комсомольская правда. 1993. 21 сентября.
3
Либо свободный регион, либо «корзинка для мусора». Другого не дано // Калининградская правда. 1993. 26 марта.
4
Хихля А. Указ. соч.
5
Калининград: мост в Европу или новый «железный занавес»? // Калининградская правда. 1994. 2 сентября.
6
См.: Костомаров В. Так брать шинель или остаться?
72


это предлагает, например, немецкий ученый К. Вельман1. Надо также ясно осознавать, что никакая дальнейшая демилитаризация Калининградской области не будет возможной в случае, если НАТО примет в свой состав Польшу и Балтийские государства, не наладив одновременно конструктивного взаимодействия с Россией и не учитывая интересов ее национальной безопасности. Так, заместитель министра иностранных дел России С. Крылов заявил на конференции российских послов в странах Балтии, что в случае расширения НАТО в восточном направлении демилитаризация Калининградской области вряд ли будет осуществлена. Одновременно он обратил внимание, что наши соседи и хотят вступить в НАТО, и выражают неудовольствие тем, что на территории Калининградской области якобы находится слишком мощная военная группировка. Надо что-то выбирать, подчеркнул С. Крылов, или вступать в НАТО, или возмущаться*  2.
4. 	Калининградская область — будущее делается сегодня
Как указывалось выше, правительственные круги всех заинтересованных государств однозначно признают суверенитет Российской Федерации над Калининградской областью. В то же время на неофициальном уровне и в России, и в других странах выдвигается ряд сценариев возможного будущего Калининградской области. Среди них следующие.
1. 	Сохранение области как субъекта РФ в ее нынешнем статусе.
2. 	Повышение статуса области за счет преобразования ее в республику в составе России или предоставления дополнительных полномочий региональным органам власти.
3. 	Переселение в область российских немцев и преобразование в Балтийскую Немецкую республику в составе России.
4. 	Передача области Польше и (или) Литве.
5. 	Возврат области Германии.
6. 	Воссоздание Восточной Пруссии (на этот раз суверенной) на бывших прусских землях, находящихся ныне в составе России, Польши и Литвы.
7. 	Установление над областью кондоминиума — совместного управления при разных вариантах участников (среди них называют Европейский союз, Россию, Германию, Польшу, Литву, Швецию).
~~1
См.: Wellmann С. Op. cit.
2
См.: Костомаров В. Посовещались и ответили на вопросы как истинные дипломаты // Янтарный край. 1995. 1 июня; НАТО, страны Балтии и Калининградская область // Янтарный край. 1995. 9 июня.
73


8. 	Превращение области в четвертое независимое государство Балтии (наряду с Литвой, Латвией и Эстонией).
Не будем подробно обсуждать здесь сценарии, связанные с выходом Калининградской области из-под суверенитета России, поскольку они являются, мягко говоря, маловероятными и контрпродуктивными. Достаточно знать, что подобные точки зрения существуют и что столкновение различных политических и экономических интересов по вопросу о будущем статусе Калининградской области стало реальностью. И если Россия и область как ее субъект не определят стратегию развития этого анклава, то ее (явно или неявно) сформулируют и попытаются провести в жизнь другие, исходя при этом, разумеется, из своих интересов. Изменившаяся и продолжающая меняться геополитическая ситуация бросает вызов, на который должен быть дан адекватный ответ.
До самого последнего времени в Москве, похоже, отсутствовала (по крайней мере четко сформулированная) стратегическая линия по отношению к Калининградскому анклаву, за исключением признания его неотъемлемой частью Российской Федерации. Область либо рассматривалась как «рядовой» российский регион, правда имеющий несколько особое географическое положение, либо произносились достаточно общие фразы о «мосте между Востоком и Западом», о «воротах России в Европу» без серьезного концептуального осмысления этой проблемы. Была создана СЭЗ «Янтарь», но для того чтобы она хоть как-то работала, приходится регулярно доказывать в Москве необходимость нестандартного
подхода к региону, вытекающего из его уникального геополитического положения. А положение это, как мы видели, несет с
собой не только выгоды, но и проблемы, что понимается не всегда и не всеми. К примеру, постановление Государственной думы по Калининградской области, предусматривающее финансовую поддержку региона, было принято в декабре 1994 г. большинством в один голос. Не вполне ясная политика центральных органов
власти ведет также к недостаточному пониманию намерений России по отношению к Калининградской области государствами Балтийского региона.
Пожалуй, первую серьезную попытку осмыслить перспективы
региона в общероссийском контексте публично сделал в 1994 г. вице-премьер правительства РФ С.М. Шахрай, посвятивший этому вопросу две статьи1. По его мнению, существует проблема, какая модель — экономическая или военная — будет главной, а какая —
1
См.: Шахрай С. Калининград-Кёнигсберг-Кролевец...; его же. Калининградский ракурс российской политики // Независимая газета. 1994. 26 октября.
74


подчиненной в перспективе развития региона. Он обвинил областную администрацию в том, что она постоянно балансирует между интересами региона, интересами России и «привлекательными бесплатными пирожными» Европейского союза. Следовательно, надо определиться. Если приоритет отдать экономическим интересам, то развитие пойдет по сценарию Европарламента, в резолюции которого по Калининграду, принятой в феврале 1994 г., «под “вкусной” экономической оберткой находится предложение разработать особый международный статус для этой территории и в перспективе создать фактически четвертое независимое Прибалтийское государство». Поэтому «признаваемый любым государством примат национальной безопасности требует, чтобы приоритет был отдан военно-стратегическим интересам России».
То есть Шахрай однозначно выбрал в то время модель «форпоста». Он отмечал необходимость решать и социально-экономические проблемы области, но, «во-первых, в контексте безусловного соблюдения интересов государства, а во-вторых, в контексте более общих проблем военно-политического и социально-экономического развития всего Северо-Запада России». К сожалению, Шахрай не уточнил, в чем именно заключаются военно-стратегические интересы России в области и почему, следовательно, она должна быть именно «форпостом». Далее он критиковал идею СЭЗ, считая, что она, с одной стороны, экономически неэффективна, а с другой — способствует «подспудной германизации» области и росту сепаратистских настроений. Формула баланса интересов центра и региона «оказывается, по сути, инструментом отделения Калининграда от Москвы при полном одобрении европейских “наблюдателей” Выход он увидел в придании области статуса федеральной территории, развитие которой осуществлялось бы в координатах всего Северо-Западного экономического района. Показательно, что развитие отношений с внешним миром (кроме, пожалуй, заключения специальных военно-политических соглашений с правительствами Белоруссии и Литвы) осталось за рамками указанных статей.
Позиция С.М. Шахрая не нашла поддержку у главы администрации Калининградской области Ю.С. Маточкина1. Он отметил, что Шахрай ставит на первое место военно-стратегические интересы России, администрация же области отдает приоритеты интересам стратегическим, которые включают в себя экономические, социальные и военные факторы. Маточкин заметил, что послед1
См.: Калининград: мост в Европу или новый «железный занавес»?
75


ствия возврата к статусу большой военной базы нетрудно представить: «...закрытая зона, свертывание внешнеэкономических связей, отмена таможенных и иных льгот, введение пошлин на все товары и как итог — пустые полки в магазинах, талоны, очереди». По мнению главы администрации, именно СЭЗ позволила областным производителям частично компенсировать потери, вызванные анклавностью области, развивать производство и работать на экспорт, принося доходы и региону и государству. Касаясь разговоров о «германской экономической экспансии» в области, он подчеркнул, что «идут они или от большого воображения, или от отсутствия оного и целью своей имеют исключительно извлечение политических дивидендов». Отвергая «имперский подход» Шахрая, Маточкин считает, что необходимо наконец определить единую государственную политику в отношении Калининградской области, принять закон о ее статусе. Такой подход представляется в целом более разумным и конструктивным, чем подход Шахрая. Более детальное знакомство с ситуацией повлияло, по-видимому, и на взгляды самого Шахрая. Он принял активное участие в завершающей стадии работы над проектом федерального закона «Об Особой экономической зоне в Калининградской области» и внес существенный вклад в принятие этого закона Государственной думой и Советом Федерации.
Нельзя не упомянуть о том, что экономические трудности, обострившиеся в связи с политическими процессами в республиках Прибалтики, невозможность оперативно решать через Москву многие вопросы социально-экономического развития региона, устанавливать напрямую отношения с соседями вызвали к жизни на рубеже 80—90-х годов идею создания на территории Калининградской области Балтийской республики. Речь шла об особом политико-государственном статусе региона в составе России, предполагающем прежде всего получение дополнительных прав на прямые контакты с окружающими государствами. Замысел, однако, не получил серьезной поддержки ни в самом регионе, ни на федеральном уровне, и сейчас он уже принадлежит истории. Однако с 1991 г. в области активно прорабатывается вопрос о ее статусе в составе России, предполагающем закрепление за регионом некоторых дополнительных прав без преобразования в республику (автономию). Результатом работы, длившейся несколько лет, стал проект федерального закона «Об обеспечении суверенитета Российской Федерации на территории Калининградской области»1. За новым названием См.: Проект федерального закона РФ «Об обеспечении суверенитета Российской Федерации в Калининградской области» // Калининградская правда. 1994. 2 июля.
76


(первые проекты назывались «О статусе Калининградской области») стояло стремление на государственном уровне правовым путем урегулировать положение этой особой области, защитить права ее жителей. Главная задача закона — предоставление возможностей как-то компенсировать потери, которые область несет, оказавшись за три границы от России. Напомним, что в середине 1994 г. уровень реальных доходов в области составлял 2/з среднероссийского, а таможни, транспортные тарифы, зарубежные конкуренты угрожали и угрожают разрушить местную промышленность и сельское хозяйство.
По мнению калининградских властей, закон позволит урав¬
нять условия развития анклавного региона с другими регионами России и дать ему больше экономических прав, необходимых для эффективного функционирования в особой гео¬
политической ситуации. В дальнейшем, после многочисленных изменений и поправок указанный закон под новым названи¬
ем — «Об Особой экономической зоне в Калининградской области»1 — был подписан 22 января 1996 г. президентом
России и вступил в силу.
В законе указано, что особая экономическая зона (ОЭЗ) создается в пределах всей Калининградской области, за исключением территорий объектов, имеющих оборонное и стратегическое значение для РФ. Развитие ОЭЗ осуществляется на основе федеральной государственной программы, утверждаемой правительством РФ по представлению органов государственной власти области. Функции администрации ОЭЗ выполняет администрация Калининградской области, которая вправе в соответствии с законодательством РФ заключать договоры гражданско-правового характера и вступать в иные гражданско-правовые отношения с российскими и иностранными инвесторами и предпринимателями.
Привлечение инвестиций в особую зону носит, согласно закону, договорный характер. Администрация ОЭЗ рассматривает заявления российских и иностранных инвесторов о реализации зональных инвестиционных проектов и заключает с ними соответствующие договоры. Администрация вправе проводить торги (конкурсы, аукционы), передавать в пользование на условиях договора аренды российским и иностранным предпринимателям имущество, находящееся в собственности Калининградской области как субъекта РФ. Право землеполь1
См.: О федеральном законе «Об Особой экономической зоне в Калининградской области». Постановление Государственной думы от 15 ноября 1995 г.; Федеральный закон «Об Особой экономической зоне в Калининградской области».


зования иностранным физическим и юридическим лицам предоставляется исключительно на основании договоров аренды (без права выкупа).
В ОЭЗ действует режим свободной таможенной зоны со следующими особенностями:
1) 	товары, произведенные в ОЭЗ1 и вывозимые в другие страны, освобождаются от таможенных платежей;
2) 	товары, ввозимые из других стран в ОЭЗ, освобождаются от ввозных таможенных пошлин и других платежей;
3) 	товары, произведенные в ОЭЗ и ввозимые на остальную часть таможенной территории РФ (а также на территорию Таможенного союза), освобождаются от ввозных таможенных пошлин и других платежей;
4) 	товары, ввозимые из других стран в ОЭЗ и затем ввозимые на остальную часть таможенной территории РФ, а также на территорию Таможенного союза (исключая товары, переработанные в ОЭЗ и считающиеся произведенными в ней), облагаются ввозными таможенными пошлинами и другими платежами;
5) 	к товарам, ввозимым из других стран в ОЭЗ и затем вывозимым в зарубежные страны (как с переработкой, так и без нее), таможенные пошлины и другие платежи не применяются.
Российским и иностранным инвесторам и предпринимателям предоставляются в ОЭЗ налоговые льготы в соответствии с налоговым законодательством РФ и законодательством Калининградской области. Администрация Калининградской ОЭЗ по согласованию с правительством и Центральным банком РФ вправе устанавливать льготы для российских и иностранных банков в связи с их деятельностью по реализации федеральной государственной программы развития ОЭЗ. Перевод дивидендов и репатриация капитала иностранными инвесторами с территории ОЭЗ осуществляются беспрепятственно в соответствии с законодательством и международными договорами РФ.
Международные договоры РФ, затрагивающие вопросы Калининградской области, заключаются по согласованию с ее органами государственной власти. Такие договоры должны содержать положения, подтверждающие существующий статус Калининградской области в качестве неотъемлемой части РФ. Калининградская область в лице ее уполномоченных ор~1
Товар считается произведенным в ОЭЗ, если величина добавленной стоимости его обработки (переработки) составляет не менее 30%, а для товаров, относящихся к электронике и сложной бытовой технике — не менее 15%, и его обработка (переработка) влечет за собой изменение кода товара по таможенной классификации.
78


ганов государственной власти вправе заключать соглашения об экономическом, научно-техническом, культурном и спортивном сотрудничестве с административно-территориальными образованиями иностранных государств. Такие договоры не должны противоречить законодательству и международным договорам РФ и не могут рассматриваться как международные договоры РФ.
Вступление закона «Об Особой экономической зоне в Калининградской области» в силу создает благоприятные предпосылки для развития Калининградской области как открытого российского региона и решения многих региональных социально-экономические проблем.
В одной связке с законом об ОЭЗ идет и подписанный 12 января 1996 г. в Москве Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и Калининградской области1. В него, в частности, включены статьи о таможенных и налоговых льготах. Говорится, что федеральный центр гарантирует компенсацию дополнительных расходов, связанных с транзитом грузов в (из) Калининградскую область через территорию сопредельных государств, а также с экспортом и импортом грузов через территорию области. Подписанный договор позволяет правительству РФ по предложению администрации образовывать в области свободные таможенные зоны. В целом договор затрагивает целый спектр предметов ведения. Это, помимо указанных выше, вопросы миграции, распоряжения и использования недр и природных ресурсов, социальной защиты военнослужащих, развития внешнеэкономических связей и целый ряд других важнейших социально-экономических аспектов развития региона.
Еще один вопрос, которого следует коснуться, говоря о развитии Калининградской области как открытого региона России, — это внешнеэкономические приоритеты. Отметим, прежде всего, необходимость активного и конструктивного участия Калининградской области (наряду с Санкт-Петербургом, Ленинградской, Новгородской, Псковской и Мурманской областями, Карелией) в экономическом взаимодействии стран Балтийского региона. Определенные шаги в этом направлении уже делаются. Калининград участвует в регулярно проводимых конференциях министров транспорта стран Балтийского См.: Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Калининградской области// Калининградская правда. 20 января 1996.
79


региона (весной 1994 г. одна из таких конференций проводилась в Калининграде). Он входит в Союз балтийских городов, представители области участвуют в работе Совета государств Балтийского моря. В рамках регионального сотрудничества прорабатывается ряд совместных проектов, прежде всего в области инфраструктуры. Речь идет об автомагистрали «Виа Ганзеатика» — «Ганзейская дорога» (Санкт-Петербург — Тарту — Рига — Шяуляй — Калининград — Гданьск — Щецин — Любек), развитии железнодорожных линий Калининград — Каунас — Вильнюс — Минск и Берлин — Щецин — Гданьск — Калининград — Каунас — Вильнюс — Минск, развитии портового комплекса, аэропорта и системы телекоммуникаций. Предполагается расширить приграничное сотрудничество с определенными регионами Польши.
Другое важное направление внешних связей области — развитие отношений с ЕС. Это тем более важно, что в начале следующего века, после вероятного вступления в ЕС Польши и стран Балтии, область окажется анклавом внутри Евросоюза. Думается, что вовлечение области как части России в европейские структуры будет способствовать развитию отношений с ЕС и всей России, послужит диверсификации внешних связей области и предотвратит ее чрезмерное «замыкание» на Польше или Германии. При этом развитие отношений с ЕС не имеет ничего общего с идеей установления над областью кондоминиума этой организации. В октябре 1993 г. на заседании Комитета по международным делам и безопасности Европарламента Калининградская область была названа приоритетным регионом в оказании технической помощи. Уже принято решение о финансировании по программе ТАСИС (TACIS) шести проектов. Пока объемы зарубежных инвестиций определить трудно, но на доводку проектов выделено 10 млн. ЭКЮ. Среди проектов — комплексная программа содействия развитию Калининградской области в условиях СЭЗ, структурная перестройка промышленности и создание центра по поддержке предприятий, развитие транспортной системы, комплексная программа по энергоснабжению, техническое содействие перестройке рыбопромышленного комплекса области, развитие экономического факультета в Калининградском госуниверситете1. Ряд проектов будет кредитоваться на льготных условиях Европейским банком реконструкции и
См.: Остахов А. Шесть проектов новой экономики // Калининградская правда. 1994. 27 сентября; Эксперты начинают. Калининград выигрывает // Свободная зона. 1994. 22 ноября.
80


развития (ЕБРР), 51% первоначального капитала которого
принадлежит странам ЕС. Речь идет о реконструкции аэропорта Храброво и строительстве автострады Калининград —
Эльблонг. В более отдаленном будущем возможно участие ЕБРР в реконструкции Калининградского морского торгового порта1. К сожалению, после принятия президентом РФ указа от 06.03.1995 г. об отмене ранее установленных региону таможенных льгот подготовка к осуществлению ряда проектов по программе ТАСИС была приостановлена1  2.
Таким образом, представляется, что Калининградская область сможет существовать далее только в условиях оптимального взаимодействия интересов региона, России в целом и зарубежных партнеров, оптимального сочетания самостоятельности области с сохранением ее в политическом и экономическом пространстве РФ, разумного баланса между государственным регулированием регионального развития и свободной самоорганизацией общества. Каков этот оптимум — еще предстоит определить и в области, и в Москве.
Что касается военной роли Калининградской области как «западного бастиона России», то многое зависит от общей политической обстановки в Европе, и в особенности на Балтике. Трудно понять столь массированное давление на Российскую Федерацию в этом вопросе, когда все более широко обсуждаются проекты расширения НАТО на Восток без российского участия и не предлагаются никакие варианты общеполитического и военного урегулирования в Балтийском регионе. Создается впечатление, что войска располагаются только в Калининграде. И это при том, что их численность значительно сокращается.
Увязывание вопроса демилитаризации региона или сильного уменьшения российского военного присутствия здесь с возможной помощью области со стороны ЕС создает впечатление, что оптимальные решения по экономическому развитию региона выгодны лишь российской стороне. Однако, в этом все-таки заинтересованы обе стороны. Поэтому стоило бы, видимо, разделить эти две проблемы — военно-политическую и экономическую.
Области своим геополитическим положением предопределено стать «мостом» между Россией и другими европейскими государствами, которые отнюдь не жаждут оторвать регион от 1
См. там же.
2
См.: Свободная зона. 1995. 25 апреля.
81
6 1622


России в экономическом плане. Более того, за рубежом отмечается, что Калининград должен быть интегрирован в российскую экономику, если он хочет привлечь иностранных инвесторов. Потеряв связи с остальной Россией, Калининград утрачивает свой главный козырь, позволяющий конкурировать на равных с Польшей и Балтийскими государствами. Наиболее реалистичным,. следовательно, является сценарий развития области как открытого экономического региона (если угодно, СЭЗ) с минимально необходимым российским военным присутствием, как субъекта РФ, законодательно наделенного ею дополнительными полномочиями.
1
См.: Федоровский В. Льготные кредиты от ЕБРР // Янтарный край. 1994. 30 июня; Kaliningrad on the Way to Europe.


Наталия Белицер и Олег Бодрук
КРЫМ КАК РЕГИОН ПОТЕНЦИАЛЬНОГО КОНФЛИКТА
Введение
Точкой отсчета, превратившей Крым в регион наиболее вероятного конфликта на территории Украины, можно считать 20 января 1991 г. В этот день в Крыму состоялся референдум, в ходе которого большинство жителей полуострова высказались за восстановление Крымской АССР как субъекта СССР и участника Союзного договора. После горячих дебатов Верховный совет (ВС) Украины «легализовал» результаты референдума, приняв закон о воссоздании Крымской АССР в составе Украины. Таким образом было положено начало крымскому сепаратизму, завязан тугой узел политических, социальных, экономических проблем, осложненных к тому же возросшим межэтническим напряжением. Основными причинами последнего стало массовое возвращение в конце 80-х — начале 90-х годов крымских татар — коренного народа Крыма, депортированного сталинским режимом в 1944 г., и негативная реакция на этот процесс населения Крыма, преимущественно русского и русскоязычного. В последние годы эскалации межэтнических трений на полуострове немало способствовали местные средства массовой информации1, преуспевшие в создании главного «образа врага» в лице западного украинца, галичанина-«бандеровца»*  2 Хотя большинство жителей Крыма с таковым «врагом» никогда лично не сталкивались, этот новый стереотип в значительной мере потеснил в массовом сознании создававшийся десятилетиями образ крымского татарина — предателя, убийцы, «пособника немецких фашистов».
Августовский путч 1991 г. существенно ускорил распад Союза. Логическим следствием этого явилось провозглашение государственной независимости Украины, что катализировало развиСм.: ПилунскийЛ. Политическая, социальная и экономическая ситуация в Крыму. Июль 1994 г. Репринт Крымского комитета Хельсинкской гражданской ассамблеи (ХГА). Симферополь, 1994.
2
Бандеровцы — последователи вождя украинских националистов Степана Бандеры, армия которых — Украшська повстанська арм!я (УПА), образованная в 1942 г., вела жестокую борьбу против немцев, советских партизан и польского подполья во время Второй мировой войны и против советских частей в Западной Украине и польских войск в Восточной Польше во второй половине 40-х — начале 50-х годов XX в. — Прим. ред..
83
6*


тие дальнейших событий в Крыму. Вскоре обнаружились истинные намерения идеологов «крымской государственности»1.
Подобные сценарии были разыграны во многих регионах бывшего СССР; в ситуациях, сходных с описанной выше, они приводили к локальным вооруженным конфликтам либо затяжным кровопролитным войнам. В таких вооруженных конфликтах российские войска неизбежно играли роль «миротворческой силы», а Москва выступала в качестве главного посредника в переговорах между враждующими сторонами*  2.
Кровопролитными войнами, воспринимаемыми частью западных аналитиков как межэтнические войны «всех против всех», закончился и распад еще одной «мини»-империи — Федеративной Республики Югославии. В Крыму, однако, все еще удается избежать самого худшего решения территориальных и национальных противоречий — ценой человеческих жизней, принесенных в жертву политическим страстям и амбициям, борьбе за власть, за геополитическое доминирование, за освобождение от колониального гнета или за любую другую идею, «овладевшую массами».
Попытаться понять причины этого явления, оказать максимальную поддержку всем тем, кто противостоит дальнейшей эскалации конфликта в Крыму, найти ненасильственные способы разрешения многочисленных проблем этого региона, — важнейшая задача не только для Украины, но и для всего мирового сообщества.
Население Крыма
Повышенная конфликтогенность этого региона, помимо общих для всего постсоветского посттоталитарного пространства причин, обусловлена еще и его специфическими факторами, особым демографическим составом и динамикой этносов, населяющих полуостров3. Согласно последним статистическим данным, из 2,7 млн. жителей Крыма более 60% составляют русские, подавляющее больДля получения более детальной информации см.: Chronology of Events in Crimea, compiled by Svetova S. and Solchanyk R. May 1994 // Матер1али м!жнародно! конференц» «Розвиток подш у Криму: Дилема для УкраГни та значения для репонально!’ безпеки». КиТв, 23-25.10.1994.
2
Эта тема детально раскрыта в многочисленных публикациях; см., например: Kuzio Т. Russia Crimea Ukraine. Triangle of Conflict. London, January 1994. P. 1-35; Afanasyev Yu. A New Russian Imperialism. A Publication of the Institute for the Study of Conflict, Ideology & Politics at Boston University. 1994. Vol. IV. Na 3;-Motyl A. Dilemmas of Independence Ukraine after Totalitarianism. New York: Council on Foreign Relations Press, 1993.
3
См.: Евтух В. М1жетшчт стосунки в Криму // Матер1али м!жнародно!* конференцп «Розвиток подш у Криму: Дилема для УкраТни та значения для регионально!* безпеки». Ки!*в, 23-25.10.1994.
84


шинство которых переселенцы, заселявшие земли, опустевшие и заброшенные после депортации коренного населения, в ходе нескольких послевоенных миграций. Около четверти населения относится к этническим украинцам, в основном существенно русифицированным (согласно переписи населения 1989 г., 47% украинцев Крыма назвали своим родным языком русский). Примерно половина украинцев поселилась в Крыму после 1954 г., заняв преимущественно северные степные районы. По последним данным, крымские татары, вернувшиеся из мест ссылки, в основном из республик Средней Азии, частично из России, составляют около 10% всего населения. Депортации были также подвергнуты другие этнические группы, из которых сейчас в Крыму проживает, по данным официальной регистрации, 4 800 армян, 3500 греков, 2600 немцев, 1400 болгар1. Кроме евреев, белорусов, цыган и других национальных меньшинств, в Крыму проживают также два малочисленных коренных этноса — караимы и крымчаки; последних осталось всего лишь несколько сот человек.
Демографическая ситуация в Крыму осложняется тем, что более четверти населения составляют пенсионеры, большинство которых в прошлом высокопоставленные военные и партийные чины, для которых возможность поселиться в этом благодатном крае означала признание их заслуг перед советской властью. Динамика существенного изменения этнического состава населения за последние несколько лет связана в основном с возрастанием доли крымских татар, и, хотя темпы их переселения в последнее время заметно снизились из-за экономических трудностей в организации переезда, тем не менее ожидается приезд еще не менее 250 тыс. человек, т.е. практически всех крымских татар, проживающих в настоящее время в России и странах так называемого ближнего зарубежья. Следует также отметить, что из каждых трех детей, рождающихся сейчас в Крыму, двое — крымские татары, что предполагает еще более заметные демографические сдвиги в следующем поколении.
Несмотря на относительно небольшую долю крымских татар в общей численности населения Крыма, крымскотатарский фактор играет важнейшую роль в политической, экономической и социальной жизни полуострова. Прежде всего массовое возвращение крымскотатарского народа привело к резкому дисбалансу жизненного уровня и условий жизни репатриантов и тех, кто к моменту их возвращения составлял основной контингент постоянных жителей. Экономическое бремя программы переселения См.: Браун С. Програма ООН з штеграци i розвитку Криму. КиТв, 1994. С. 15—18.
85


легло полностью на государственный бюджет Украины, поскольку ни одна другая страна из образовавшихся после распада СССР не пожелала принять участие в расходах по обустройству крымских татар в Крыму. Средства, выделяемые Украиной на эти цели, не в состоянии обеспечить выполнение этой программы; к тому же значительные суммы, выделенные в 1992—1993 гг., быстро обесценивались из-за стремительных инфляционных процессов. Кроме того они недостаточно рационально расходовались: согласно многочисленным свидетельствам, местные власти нередко употребляли эти целевые средства на совсем другие нужды, в основном латая многочисленные дыры местного бюджета или попросту разворовывая. Оказавшиеся без жилья, работы, средств к существованию или живущие в новых поселках, без элементарных удобств, воды, электричества, медицинского обслуживания, крымские татары в настоящее время являются наиболее уязвимой частью населения Крыма, потенциальным источником если не политического, то социального взрыва. Согласно экспертным оценкам многочисленных миссий и делегаций, посетивших Крым в 1990—1995 гг., остается только удивляться удивительному терпению и выдержке этого народа, подвергшегося жестокому геноциду и продолжающего терпеть нечеловеческие условия существования на своей родной земле1.
Крымские татары являются коренным народом Крыма, сплоченным в многолетней борьбе за восстановление своих прав, обладающим собственной политической элитой, имеющим демократически избранный репрезентативный орган — Меджлис крымскотатарского народа — и разветвленную систему органов местного самоуправления. Поиск взаимоприемлемого политического решения проблемы в значительной мере зависит от руководства Украины. К сожалению, можно констатировать, что в течение длительного времени такое решение не только затягивалось, но по существу и не обсуждалось на должном уровне в киевских кабинетах и «коридорах власти». Как отметил в своем выступлении Богдан Лисович, в то время заместитель представителя ООН на Украине, «очень жаль, что украинское правительство проявляет предубежденность и политическую пассивность... Поскольку ноДля получения детальной информации по этим вопросам см.: Doroszewska U. Crimea: Whose Country? // Uncaptive Minds. Fall 1992. P. 39-50; Belitser N., Kwiatkowski A. Prevention or Cure in Crimea // Peace News, August 1993, № 2369; HCA Report: HCA Mission to Crimea, July 1993; Wilson A. The Crimean Tatars. A Situation Report on the Crimean Tatars for International Alert. International Alert Publications, 1994; Mulvey S. Crimean Tatars // Index on Censorship. September/October 1994. P. 75-81; Why Crimea is Peaceful. An Interview with Mustafa Dzhemilev // Uncaptive Minds. Summer 1994. P. 107-109.
86


вая украинская конституция все еще в процессе обсуждения, крымские татары обращаются в украинский парламент с просьбой обеспечить им политическое представительство. Украинское руководство должно пойти на это, либо обеспечив места в парламенте, либо путем создания верхней палаты, которая могла бы закрепить права меньшинств... Кроме того, следует придать официальный статус и предоставить определенные права Меджлису, поскольку хотя сейчас татары и представляют собой меньшинство, но они и не диаспора в отличие от украинцев или русских, которые живут в Крыму. Для крымских татар Крым — их единственная родина»1.
Президентские и парламентские выборы 1994 г.
1993 год ознаменовался новым витком политической напряженности в Крыму. Не касаясь многих важных событий, остановимся лишь на тех из них, которые содержали реальный потенциал обострения латентного конфликта до взрыва, чреватого применением силовых методов его подавления, кровопролитием и вовлечением в противостояние конфликтующих сторон новых участников.
17 сентября Верховный совет Крыма принял новый закон о выборах, который был расценен как дискриминационный по отношению к национальным меньшинствам и который не оставлял крымскотатарскому народу надежд на представительство в высшем законодательном органе. В ответ на это последовало заявление Меджлиса и обращение к соотечественникам с призывом к акциям протеста, в том числе непосредственно перед зданием Верховного совета 28 сентября. В этот день сессия ВС должна была назначить дату выборов в парламент Крыма. Принимая во внимание жестокие репрессивные действия местных властей, направленные против подобных акций в 1991 и 1992 гг„ и решимость крымских татар оказать на этот раз решительное соротивление в случае применения силы со стороны властей, опасность резкого обострения конфликта казалась почти неизбежной. Лишь быстрая огласка происходящего, реакция прессы, общественных организаций, сообщение о предполагаемом прибытии на место событий зарубежных наблюдателей и представителя миссии ООН на Украине позволило погасить нарастающую конфронтацию и запустить переговорный процесс. Пройдя стадию парламентского кризиса, когда ВС вначале отказал своему пред~1
AicoBHH Б. Стаб1льн1сть у Криму та П значения для европейськоТ безпеки: точка зору ООН // Матер1али м!жнародноТ конференцн «Розвиток под]й у Криму: дилема для Украши та значения для репональноТ безпеки». Киш, 23-25.10.1994. С. 94-98.
87


седателю, Н. Багрову, в обсуждении поправок к этому закону; дальнейшие переговоры завершились созданием согласительной комиссии (одним из наиболее активных оппонентов, отказывающихся идти на какие-либо компромиссы, был тогдашний президент Автономной Республики Крым Ю. Мешков). Комиссией были предложены поправки к закону о выборах, предусматривающие квоты в парламенте: 14 мест для крымских татар и по одному для представителей национальных меньшинств Крыма — немцев, болгар, армян и греков.
Попытки продолжить наметившийся процесс цивилизованного разрешения политического противостояния, а также развитие демократических структур гражданского общества были фактически прерваны развернувшейся предвыборной кампанией по выборам президента Крыма. По оценкам многих компетентных юристов, принятие закона о президентстве, противоречащего конституциям как Крыма, так и Украины, само по себе закладывало мину замедленного действия под политическое будущее Крыма и его взаимоотношения с Украиной. Более того, начало предвыборной кампании совпало, по-видимому не случайно, с волной политического терроризма, жертвами которой стали несколько видных общественных и политических деятелей Крыма.
После устранения ряда конкурентов в борьбе за пост первого президента Крыма осталось шесть кандидатов. Трое так называемых независимых кандидатов, включая Николая Багрова, принадлежали к высшей номенклатуре недавнего партаппарата. Трое других представляли политические партии и их блоки: Юрий Мешков — блок «Россия», Сергей Шувайников — Русскую партию Крыма, Леонид Грач — коммунистическую партию. Программы первой группы кандидатов были ориентированы на достижение большей независимости Крыма, в том числе экономической, и на большую степень интеграции с Россией и странами СНГ, в то время как Мешков и Шувайников выдвигали лозунги немедленного выхода из состава Украины и объединения с Россией, а основной тезис предвыборной программы лидера крымских коммунистов сводился к восстановлению СССР. Выбирая «меньшее из двух зол», после многих колебаний и внутренних дискуссий Меджлис крымских татар принял решение не бойкотировать выборы, а поддержать более умеренных кандидатов. По словам его председателя Мустафы Джемилева, признанного лидера крымскотатарского народа, «...мы готовы поддержать любого кандидата, который честно заявит о неприкосновенности существующих границ... который отвергает любые территориальные претензии России к Украине, включая спор о принадлежности Крыма, поскольку наш народ видит реализацию своего права на самооп88


ределение в создании национально-территориального образования в составе Украинского государства».
Однако эта косвенная поддержка не отразилась на результатах выборов: на волне антиукраинских и сепаратистских настроений, на фоне углубляющегося экономического кризиса и падения уровня жизни в Украине, так и не вступившей к тому времени на путь экономических реформ, во втором туре выборов 30 января 1994 г. решающую победу одержал Юрий Мешков.
Вскоре после его избрания стало ясно, что из всех предвыборных обещаний избирателям ему удалось осуществить лишь «сближение с Россией» в виде перевода часов на московское время и приглашения на пост главы крымского правительства известного московского экономиста Евгения Сабурова с командой единомышленников. Реальных экономических реформ и каких-либо перемен к лучшему население Крыма, однако, не дождалось. Вместо этого развернулась ожесточенная борьба многочисленных группировок за власть и передел собственности, особенно поспешный в ожидании грядущей приватизации. В первые же месяцы президентства стали особенно заметны и такие личные качества Мешкова, как политическая и экономическая некомпетентность в сочетании с изрядной склонностью к авантюрам, неразборчивостью в средствах при попытках создать имидж крупного государственного деятеля, а также пристрастием к весьма пышным и дорогостоящим атрибутам своего президентства. Все это привело к столь быстрому падению его популярности среди населения, что уже через три месяца после избрания данные социологических опросов о рейтинге президента было запрещено публиковать в местной печати.
Прошедшие в марте выборы в крымский парламент также не способствовали снижению уровня конфронтации. Согласно новому закону о выборах и принятым в октябре 1993 г. поправкам, из 9 8 депутатов 6 6 выбирались в одномандатных территориальных избирательных округах. Каждый крымский избиратель, кроме того, имел право «второго голоса» для голосования по спискам (русские и украинцы должны были выбрать 14 депутатов по своим партийным спискам, 14 депутатов, согласно квоте, выбирались от крымских татар, по одному депутату— от армян, немцев, болгар и греков. Коренные этнические группы—караимы и крымчаки—не получили парламентских квот ввиду их малочисленности). Как и на президентских выборах, убедительную победу одержал блок «Россия» (67%голосов), на втором месте (11%) оказались коммунисты. Партия экономического возрождения Крыма набрала 7%, остальные партии и независимые кандидаты — 15%. Ни одного кандидата не было избрано от украинских партий и организаций Крыма; их лидеры объясняли это многочисленными препонами, тормозившими их официальную ре89


гистрацию, в результате чего они попросту не успели провести избирательную кампанию в поддеРжкУ своих кандидатов. Эти результаты свидетельствуют, однако, об отсутствии в Крыму влиятельных политических организаций, способных объединить украинцев Крыма, отражают апатию и равнодушие, а часто и значительную демора- лизованность этнических украинцев, составляющих четверть населения Крыма, но так и не сумевших стать реальной политической силой, сколько-нибудь заметно влияющей на политические процессы в Крыму .
Разительным контрастом поражению украинских сил явились итоги выборов по крымскотатарскому многомандатному округу. Из зарегистрированых четырех списков один был выдвинут курултаем (национальным конгрессом, выбирающим также главный представительный орган — Меджлис), второй — единственной официально зарегистрированной крымскотатарской политической партией — Национальным движением крымских татар (НДКТ) (основной антимеджлисовской оппозицией). По двум другим спискам Крымскотатарский культурный центр Крымской республики поддерживал курултай, а Республиканский культурный центр крымских татар — НДКТ. Результаты голосования показали, что 89,3% голосов избирателей отдано за список курултая и лишь 5,5% за их основного соперника, НДКТ, что позволило сформировать в новоизбранном крымском парламенте фракцию курултая из 14 депутатов. Эти результаты позволяют должным образом оценить политическое единство и сплоченность крымскотатарского народа (вопреки широко распространенному мнению о внутренних расколах, разнообразных политических предпочтениях и ориентациях и т.п.).
Как и следовало ожидать по результатам выборов, весна и лето 1994 г. ознаменовались нарастанием борьбы между центральными украинскими и крымскими властями. Уже на референдуме, проведенном 27 марта параллельно с первым туром парламентских выборов в Крыму и на Украине, выяснилось, что 78% избирателей Крыма, принявших участие в голосовании, поддерживают большую степень крымской автономии от Украины, а 82% выступают за двойное (украинско-российское) гражданство. В мае—июне политическая конфронтация и «война законов и декретов» Киева и Симферополя «подогревались» появлением в Крыму полувоенных групп «крымского казачества», усилением давления на демократическую прессу, обострением споров о
Подробнее о парламентских выборах в Крыму см.: В1льсон Е.: Вибори в Криму // Матер!али мхжнародноТ конференц!/ «Розвиток под!й у Криму: дилема для УкраТни та значения для регионально/ безпеки». КиУв, 23- 25.10.1994. С. 94-98.
90


юрисдикции и дислокации крымской милиции, внутренних войск, отрядов национальной гвардии Украины. В конце июня, на первом туре выборов президента Украины, 82,5% избирателей Крыма проголосовали за Леонида Кучму, подтвердив тем самым поддержку «пророссийского курса» кандидата. Однако в ходе этой борьбы постепенно вырабатывались и навыки совместного обсуждения спорных вопросов высшими должностными лицами Киева и Симферополя, специально созданными временными комиссиями ВС Украины и парламента Крыма, понемногу накапливался опыт поиска взаимоприемлемых решений и компромиссов. Несмотря на малую результативность, непоследовательность и внешнюю неэффективность этого процесса, отказ от применения силы, особенно военной, в решении крымской проблемы несомненно является позитивным фактором. Это становится очевидным при анализе взрывоопасной ситуации в этом регионе и сравнении ее развития с подобными или сходными ситуациями на Балканах, в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Абхазии. Разница в подходах к решению проблем «сепаратистских» регионов выглядит особенно наглядной после декабря 1994 г., когда попытка силового решения чеченской проблемы привела к развязыванию затяжной и кровопролитной войны, в которую были вовлечены регулярные войска и войска МВД Российской Федерации.
Фактором, несколько усилившим влияние Киева в «позиционной» борьбе с крымским сепаратизмом, явилась поддержка международного сообщества, подчеркнувшего несколько раз принцип суверенности и территориальной целостности Украины1. Позиции сепаратистов ослабели и в результате внутренних раздоров в изначально едином блоке «Россия», проявившихся уже в начале лета 1 994 г., а также усилившихся разногласий между президентом, правительством и парламентом Крыма*  2.
Конфронтация между президентом и парламентом
Продолжающиеся столкновения интересов в структурах власти, различных политических группировках и теневом бизнесе перешли в конце лета в острую фазу, кульминацией коСм. январское трехстороннее соглашение по ядерному разоружению Украины, резолюцию Постоянной комиссии СБСЕ от 4 июня, заявления министерств иностранных дел Аргентины, Дании, Израиля, Китая, Японии и Канады от 7 июня, гарантии безопасности Украины, предложенные США, Англией и Россией на саммите СБСЕ 5 декабря 1994 г. в Будапеште.
2
Для получения более детальной информации см.: Chronology of Events in Crimea, June-September 1994, compiled by Mariana Budzberyn // Ma- тер4али мУжнародноУ конференцн «Розвиток подУй у Криму: Дилема для УкраУни та ii значения для репональноУ безпеки». КиУв, 23-25.10.1994.
91


торой можно считать так называемый сентябрьский кризис власти, или же попытку «президентского переворота». Ему предшествовали новая серия политических убийств и покушений, в том числе на депутатов крымского парламента, просочившиеся в прессу сведения о готовящемся указе Мешкова о роспуске парламента и заявление В. Шевьёва, лидера фракции «Реформы», о том, что президент Мешков непосредственно причастен к «заказным» политическим убийствам. 7 сентября подавляющим большинством голосов крымский парламент проголосовал за ограничение полномочий президента; 11 сентября президент издал указ, аннулирующий депутатские мандаты парламентариев, а также распускающий советы всех уровней до проведения референдума о конституции Республики Крым. В тот же день депутаты были выдворены из здания парламента силами службы безопасности президента, созданной Мешковым вопреки действующим конституциям Крыма и Украины. Собравшись на внеочередную сессию в здании генеральной прокуратуры, депутаты объявили этот декрет неконституционным, после чего последовали попытки обеих сторон найти поддержку своим позициям соответственно у президента Кучмы и в Верховном совете Украины. Поскольку ни одна из конфликтующих сторон такой поддержки не получила, 13 сентября депутаты, вернувшись в свое помещение, потребовали отставки правительства и приняли в первом чтении закон о его реорганизации. В этой ситуации Меджлис крымских татар фактически поддержал парламент, сделав 14 сентября заявление о необходимости «консолидации усилий в борьбе против опасной авантюрной политики, проводимой президентом Крыма». В этой борьбе президент Мешков потерпел серьезное поражение, фактически утратив рычаги власти и влияние на дальнейший ход событий в Крыму. После принятия Закона о правительстве и введении должности премьер-министра, на которую с октября был избран Анатолий Франчук, занимавший в правительстве Сабурова должность министра госпредприятий, Мешков официально лишился полномочий главы исполнительной власти. Хотя многие посты в составе нового правительства принадлежат все той же перетасованной колоде старой номенклатуры, появились и совсем свежие лица, — например, вице-премьер Иль- ми Умеров, активный деятель крымскотатарского движения, который в связи с этим сложил с себя полномочия делегата парламента. Таким образом, «антиконституционный путч» в крымском варианте достаточно четко определил проигравшую сторону, хотя ответ на вопрос «кто же выиграл?» далеко не столь однозначен.
92


Война законов
Следует обратить внимание на подчеркнуто нейтральную роль, занятую властями Киева и во время, и после сентябрьского кризиса. Президент, парламентские и правительственные комиссии, руководители МВД Украины практически не вмешивались в «разборки» крымских властей, ограничиваясь призывами к благоразумию и толерантности, необходимости поиска компромиссов и предложениями «нулевого варианта». В совместном заявлении Генеральной прокуратуры, МВД и СБУ было подчеркнуто, что единственная задача, поставленная силовым структурам Украины, — не допустить никаких насильственных действий и кровопролития в Крыму. Опасения одних и надежды других на то, что плачевные результаты политических игр в «крымскую государственность» приведут к отмене статуса автономии, роспуску парламента и/или института президентства в Крыму, не оправдались. Единственное условие, выдвинутое ВС Украины 22 сентября, заключалось в требовании до 1 ноября привести крымское законодательство в соответствие с законами и конституцией Украины. Но и этот очередной компромисс, казавшийся уже вполне реальным, не состоялся. Вместо решения по этому вопросу 10 ноября крымский парламент принял обращение к ВС и президенту Украины, в котором заявил о невозможности устранить противоречия в законодательных актах и конституциях Украины и Крыма и предложил «начать переговоры о заключении широкомасштабного договора между Крымом и Украиной».
На этот раз более резкая реакция Киева казалась неизбежной, и многие аналитики прогнозировали принятие постановлений, существенно ограничивающих или вообще отменяющих права крымской автономии. И вновь эти прогнозы оказались ошибочными. После обсуждения в комиссиях и на сессии ВС разных вариантов постановления был принят наиболее мягкий из них: 17 ноября ВС Украины своим решением отменил правовые акты Автономной Республики Крым, противоречащие конституции и законам Украины, и обязал Кабинет министров и Национальный банк Украины принять решение о прекращении финансирования тех учреждений Крыма, которые в своей деятельности руководствуются отмененными правовыми актами. К постановлению прилагался список 39 актов, подлежащих отмене. Среди них Декларация о государственном суверенитете Крыма от 4 сентября 1991 г., Акт провозглашения независимости Республики Крым 5 мая 1992 г., статьи конституционных законов о создании министерства внутренних дел и службы безопасности на правах министерства и ряд других законодательных актов, в том числе по вопросам собственности на государственное имущество.
93


Реакция ВС Крыма была неоднозначной. С. Цеков, спикер крымского парламента, заявил о неприемлемости такого решения, расценив его как давление со стороны Украины. С. Никулин, лидер фракции «Россия», сообщил, что реакция в Крыму на решение ВС Украины будет «законной и правовой». Рефат Чубаров, лидер фракции «Курултай», расценил создавшуюся ситуацию как начало очередного витка напряженности. По его мнению, парламент Украины, возможно, упустил последний шанс одним своим решением поставить точку в крымской проблеме.
Политика России и ОБСЕ
В ожидании ответа официального Киева на обращение ВС Крыма группа крымских депутатов, возглавляемая В. Межаком, выехала в Москву, где приняла участие в парламентских слушаниях о российско-украинских отношениях, проведенных Государственной думой РФ. В частности, депутаты ВС . Крыма обратились к Госдуме с просьбой выступить гарантом проведения в Крыму референдума. Вернувшиеся в Крым депутаты сообщили, что они заручились поддержкой в таких вопросах, как открытие в Крыму российских консульств для принятия жителями полуострова российского гражданства, установление более тесных связей с парламентом Крыма, оказание материальной помощи республике. Кроме того, Госдума РФ выступила с заявлением по поводу постановления ВС Украины от 17 ноября. Признавая реальность вхождения Крыма в состав Украины, парламентарии РФ выразили, тем не менее, озабоченность развитием взаимоотношений между Верховными советами Украины и Крыма, заявив о том, что считают «худшим способом урегулирования возникших разногласий язык ультиматумов и блокады», что «общий интерес братских народов России и Украины в том, чтобы уберечь Крым, и так перенасыщенный оружием, от всякого силового давления». (Эти формулировки аналогичны тем, когда та же Госдума, обсуждая чеченскую проблему на сессии 9 декабря 1994 г., за день до ввода войск на территорию Чеченской республики, и высказываясь преимущественно против такого шага, так и не приняла никакого официального постановления по этому поводу.)
Хронология дальнейших событий, развернувшихся в 1995 г., показала, что длительный конституционный, политико-правовой и социально-экономический кризис в Крыму и во взаимоотношениях автономной республики с центральными властями не может быть разрешен в одночасье путем принятия однозначных решений какими-либо властными структурами.
Начало 1995 г. ознаменовалось попытками властных структур автономии укрепить «реально существующую государственность 94


Крыма, de facto уже признанную международным сообществом». Так по крайней мере формулировал свои впечатления спикер крымского парламента С. Цеков после возвращения из Гааги, куда он был приглашен для участия в работе «круглого стола» «Международный опыт решения проблем государственного устройства». Были реанимированы попытки провести местный референдум, широко пропагандировался в прессе тезис о праве на самоопределение «народа Крыма», под которым понималось просто- напросто население Крыма, вернее, его механическое большинство. Все эти события вызвали понятную обеспокоенность возможностью новой эскалации конфликта. На фоне игнорирования крымскими властями многократно повторенных требований привести конституцию и законодательство Крыма в соответствие с правовыми нормами Украины Киев решился на более серьезные шаги для установления контроля над ситуацией. 17 марта 1995 г. решением парламента и последующими указами президента были отменены конституция, институт президентства в Крыму и ряд законов Автономной Республики Крым как противоречащие конституции и законам Украины. Крымские сепаратисты, в том числе президент Мешков, к тому времени расколотые внутренними раздорами и к тому же не получившие официальной поддержки извне, со стороны Российской Федерации, ведшей в то время военные действия на территории Чечни, не смогли выступить «единым фронтом» и оказать реального сопротивления. Под давлением Киева 3 1 мая крымский парламент отказался от проведения референдума. Президент Мешков после нескольких недель добровольного заточения в своем служебном кабинете в конце концов уехал в Москву.
Следует отметить, что в 1995 г. значительно активизировалось участие в попытках мирного разрешения крымского кризиса структур ОБСЕ, открывших в конце 1994 г. свои постоянные офисы в Киеве и Симферополе.
Результаты этих попыток, однако, далеко не всегда расценивались как удачные. Так, в мае 1995 г. в Локарно (Швейцария) состоялся «круглый стол» с участием украинских и крымских политиков и экспертов ОБСЕ. Последовавшие рекомендации правительству Украины заключались в основном в предложении решать все вопросы на основе закона Украины от июня 1992 г. о разграничении полномочий (хотя этот закон и не вступил в силу). Вполне справедливо обращалось внимание на то, что значительная часть крымских татар, переселенцев из Средней Азии, лишена возможности участвовать в местных выборах, поскольку не имеет гражданства Украины. Этот же мотив, дополненный предложением восстановить гарантированные квоты для депортированных народов Крыма в органах представительной власти (этот пункт
95


был отмененен решением ВС Украины вместе с другими, противоречащими законодательству Украины), прозвучал и в выступлении 3 1 мая Андреаса Колыпуттера, в то время главы миссии ОБСЕ в Украине, перед депутатами крымского парламента. Однако основной пафос этого выступления заключался в выражении всяческой поддержки крымской автономии и негативной оценке «мощных радикальных сил в украинском парламенте, которые хотят наказать и дисциплинировать Крым и в конечном счете разрушить вашу автономию». Это и ряд других высказываний г-на Колыпуттера вызвали заявления протеста со стороны политических партий и общественных организаций Крыма и Украины. Наиболее жесткая оценка этого выступления была дана директором американской правозащитной организации «Дом свободы», который присутствовал в зале заседаний и расценил речь Коль- шуттера как «поддержку действий, которые могут положить начало дезинтеграции Украины», и как угрозу стабилизирующему развитию событий. Действия дипломата ОБСЕ были названы безответственными, могущими оказать весьма плохую услугу молодой украинской демократии, при этом вовсе не способствующими мирному разрешению кризиса1. В дальнейшем позиция ОБСЕ претерпела некоторые изменения (в частности, Верховный комиссар ОБСЕ по национальным меньшинствам г-н Ван дер Стул заявил о своем намерении обратиться к мировому сообществу с просьбой поддержать программу репатриации и интеграции крымских татар, которую Украина не в состоянии решить лишь собственными ресурсами).
Надежды на реальную помощь в решении этой сложнейшей и болезненной проблемы связаны с реализацией «Программы развития в сфере интеграция крымских татар и этнических меньшинств Крыма», принятой ООН в 1994 г. и рассчитанной на 5 лет. Она предполагает сочетать репатриацию с обустройством, строительством жилья, созданием соответствующей инфраструктуры, рабочих мест, в том числе на малых предприятиях, медицинским обслуживанием и т.д. Ориентировочная стоимость программы — 15 млн. долл. США. 10 ноября офис ООН в Украине провел международную конференцию по этой программе, на которую были приглашены представители посольств, аккредитованных в этой стране. Откликнулись на приглашение послы 11 стран; Нидерланды и Италия заявили о конкретных вкладах в программу, послы Швеции, Финляндии, Норвегии, Франции, Канады и Турции выразили намерение стать ее участниками. Посол России сообщил 1
См.: Karatnycky A. An OSCE Diplomat Bungles Diplomacy in Crimea // Wall Street Journal Europe. 1995. June 7.
96


об отсутствии возможности поддержать программу ООН ввиду тяжелого экономического состояния Российской Федерации.
С принятием и выполнением этой программы связаны надежды не только на восстановление исторической справедливости, но и на снижение этнической напряженности и повышение уровня политической стабильности в регионе. В противном случае не исключена радикализация крымскотатарского движения, вплоть до последних дней оказывающего существенное стабилизирующее влияние на политическую ситуацию в Крыму.
В числе факторов, угрожающих дальнейшей дестабилизацией ситуации в Крыму, нельзя не назвать резко возросшую криминализацию обстановки на полуострове и беспомощность местных и центральных властей в борьбе с такими преступлениями, как заказные убийства, организованная преступность, бесконтрольный передел собственности. Особенно опасные события произошли в июне 1995 г., когда отказ крымских татар, торгующих на рынках, подчиниться требованиям рэкетиров, привел к убийствам нескольких крымских татар, а попустительство местной милиции вызвало взрыв возмущения, который грозил перерасти в стихийный бунт и столкновения между крымскими татарами и правоохранительными органами. Возможно, так бы и произошло, если бы в критический момент не были объединены усилия лидеров Меджлиса и правительств Крыма и Украины, которые сообща сумели предотвратить крупномасштабные столкновения. Однако такие действия, хоть и достаточно эффективные для данной конкретной ситуации, ни в коей мере не устранили сам источник конфликта, который обнаруживает нарастающую тенденцию смещаться из плоскости политической в область взрывоопасного социального напряжения.
Попытка адекватно реагировать на трагические события апреля—июня 1995 г. была предпринята правительством Украины в июле—августе. Правительственная комиссия, изучив обстановку в Автономной Республике Крым, разработала ряд рекомендаций, которые вошли в постановление Кабинета министров Украины № 636 от 11 авгута 1995 г. Различным министерствам и ведомствам было поручено разработать конкретные законодательные акты, программы, планы действий для стабилизации обстановки и защиты прав крымскотатарского народа, национальных меньшинств, других уязвимых групп населения Крыма. В частности, пунктом 11 постановления было предписано создать рабочую группу для выработки предложений по законодательному определению статуса Меджлиса крымскотатарского народа и его вхождению в политико-правовое поле Украины.
97
7 1622


Роль средств массовой информации
С самого начала крымского кризиса общественность Крыма оказалась под влиянием информации, полностью контролируемой местным руководством или поступающей из России. По мере нарастания кризиса нарастало и давление на независимых журналистов, прямые угрозы и преследования немногочисленных представителей демократической прессы. Для разжигания межэтнической вражды использовалась и национальность жертв политического террора (среди погибших были один из предполагаемых кандидатов на пост президента, еврей Яков Аптер, глава пресс-центра Черноморского флота русский Андрей Лазебников, крымские татары Юрий Османов, лидер антимед- жлисовской оппозиции НДКТ, и миллионер Искандер Меметов, единственный крымский татарин в тогдашнем составе Верховного совета Крыма, активно поддерживавший Н. Багрова, наиболее вероятного в тот момент кандидата на победу в президентских выборах). Соответственно каждое из этих трагических событий сопровождалось бурной реакцией крымской прессы и предположениями о возможных виновниках, публикуемыми в средствах массовой информации. Таким образом создавался «образ врага», нагнеталась атмосфера всеобщего страха, подозрительности и взаимного недоверия. Этот опасный путь психологической подготовки общества к возможности решения конфликтных ситуаций путем насилия и кровопролития, создающий идеологическое обоснование для развязывания настоящей войны, во многом напоминал ситуацию, предшествовавшую широкомасштабным военным действиям на территории бывшей Федеративной Республики Югославии1.
К сожалению, в нагнетании массового психоза сыграли свою роль и такие уважаемые, демократически ориентированные газеты России, как «Московские новости» и «Независимая газета». Их публикации, в частности, назвали виновными в гибели Лазеб- никова спецслужбы Украины, пообещав предоставить читателям соответствующие доказательства, но так и не нашли никаких аргументов в пользу этой версии. Еще большее изумление и негодование демократической общественности Крыма и Украины вызвала публикация известного поэта, фронтовика, всеми уважаемого Григория Поженяна. В статье «Севастополь — город вопросов без ответов», опубликованной в «Литературной газете», откровенно разжигались антитатарские и антиукраинские страсти, описывалось формирование при помощи Минобороны Украи-
См.: Ugresic D. The Culture of Lies // Index on Censorship. May/June 1994. P. 23-43.
98


ны крымскотатарских батальонов, вооруженных новейшим оружием, полученным якобы из Турции и других мусульманских стран, концентрация танковых дивизий из Западной Украины на подступах к Крыму и другие ужасы, вызвавшие соответствующую реакцию рядового крымского обывателя. К тому же в августе 1993 г., в последний день сессии курултая (национального конгресса крымских татар), эта статья была перепечатана «Крымскими известиями» — печатным изданием Верховного совета Крыма. В этот же день должен был состояться митинг сторонников Юрия Мешкова, наиболее воинственно настроенных пророссийских шовинистов. Эта публикация вызвала чрезвычайно острую и болезненную реакцию делегатов курултая, показавшую, в частности, насколько еще свежи в посттоталитарном обществе последствия успешной многолетней пропаганды, обвинявшей целый народ в предательстве и сотрудничестве с немецким фашизмом.
Экономическая ситуация в Крыму
На протяжении столетий Крым играл роль связующего звена между Востоком и Западом, соединял север и юг Восточной Европы с Черным морем, Восточным Средиземноморьем и Ближним Востоком. Его географическое положение, структура населения, историческое прошлое и уникальные военно-стратегические возможности наложили отпечаток на все составляющие экономической жизни полуострова.
После присоединения Крыма к России (1784) главной базой флота стал Севастополь. Таким образом, на протяжении следующих двух столетий экономика и инфраструктура полуострова были подчинены решению главной задачи — обеспечения необходимых условий для базирования Черноморского флота. Впоследствии эта задача была дополнена созданием рекреационной зоны, развитием сельскохозяйственного сектора, перерабатывающей, химической и других отраслей промышленности.
До Второй мировой войны экономика Крыма позволяла обеспечивать гражданское население всем необходимым, она носила самодостаточный и замкнутый характер. Подобная ситуация существовала до конца 50-х годов и была коренным образом изменена за счет лавинообразной экспансии союзных министерств и ведомств, которые создавали в рекреационной зоне свои дома отдыха, санатории, опытные площадки, полигоны, филиалы и т.д. Здесь же были построены крупнейшие заводы — филиалы заводов, расположенных в России и на Украине.
Наиболее мощной частью экономики Крыма является ВПК. В этой сфере задействовано около 26% всей рабочей силы. Судо99


строительные и судоремонтные заводы в Севастополе, Керчи, Феодосии, Балаклаве, специализированные научно-исследовательские институты, конструкторские бюро, заводы по производству сложной радиоэлектроники, учебные заведения составляли основу обеспечения потребностей флота.
Хорошо развита инфраструктура Крымского полуострова. Уже в 1876 г. железнодорожное сообщение соединило центр России с полуостровом. В настоящее время на территории Крыма, кроме гражданского аэропорта в Симферополе, размещены 11 уникальных военных аэродромов, 8 из которых способны принимать тяжелые самолеты и аэрокосмические аппараты типа «Шаттл», огромное количество военных складов, полигонов, учебных центров, постов, лабораторий, баз, пунктов базирования артиллерийских и ракетных комплексов. Наиболее развиты портовые зоны в Севастополе, Феодосии, Керчи.
Распад Советского Союза ударил в первую очередь по предприятиям военно-промышленного комплекса. Было заморожено строительство, реконструкция и ремонт боевых и вспомогательных кораблей флота, прекращено финансирование опытных научно-исследовательских и конструкторских работ.
Правительством Украины в июне 1992 г. была утверждена комплексная программа конверсии предприятий и военных объектов Севастополя, в соответствии с которой промышленным предприятиям и научным организациям ВПК выделялись средства на 1992—1995 гг. для налаживания выпуска гражданской продукции (гражданских судов, оборудования для агропромышленного комплекса, товаров народного потребления).
Экономические перспективы
Крымский полуостров практически не имеет собственных природных ископаемых, источников энергии и крайне ограничен в запасах пресной воды. Однако уже сейчас ведутся работы по исследованию перспективных нефтяных и газовых структур в Азовском и смежных участках Черного моря. Их разработка потребует значительных капиталовложений и определенного времени.
По материалам, подготовленным пресс-службой Совета министров Крыма в 1992 г., только 15% всей потребляемой энергии вырабатывается на полуострове, остальные 85 поставляются из Украины; 54% нефтепродуктов Крым получает с нефтеперегонных заводов Украины и 45% из России. Немногим более половины потребляемого газа поступает в Крым из России, остальной объем обеспечивается за счет собственных месторождений. Практически весь уголь дает Украина, а деловую древесину — Россия.
100


87,3% общего водопотребления покрывается за счет днепровских вод. Сахар полностью поставляет Украина.
Железная руда Керченского полуострова низкого качества и требует предварительного обогащения перед ее использованием на сталеплавильном заводе в Мариуполе. На основе местных соляных копей на Перекопском полуострове, в Красноперекоп- ске, был построен химический комплекс по производству соли, соды, брома и т.д., однако и его работа зависит от поставок сырья из других регионов Украины.
По итогам 1991 г., Крым вывозил товаров на сумму 1627 млн. руб. и ввозил на 3272 млн. За счет собственного производства он способен удовлетворить внутреннюю потребность только на ряд потребительских товаров, но не менее 70% сырья для производства этих товаров необходимо импортировать. Более 70% ввозимых промышленных товаров также поставляет Украина.
Сельское хозяйство Крыма в основном ориентировано на растениеводство и практически не располагает собственной животноводческой базой. Традиционно в Крыму выращивали овощи, фрукты, табак, виноград, а с развитием поливного земледелия стали сеять озимую пшеницу, культивировать подсолнух, кукурузу, сахарную свеклу, лекарственные растения.
И в области сельского хозяйства Крым не избежал «социалистических экспериментов». По указанию руководящих министерств в Крыму было начато выращивание риса. В результате приблизительно 30% всей воды, потребляемой Крымом, идет на рисовые поля. Сейчас остановить этот процесс уже невозможно, поскольку прекращение орошения приведет к выведению этих земель из сельскохозяйственного оборота в результате засоления почвы. Современные технологии позволяют этого избежать, однако требуют огромных материальных и трудовых затрат.
Развитая рекреационная структура побережья Крымского полуострова первоначально давала надежду на получение стабильных прибылей от туризма. Но резкие различия между санаториями, домами отдыха, кемпингами, принадлежащими разным министерствам и ведомствам, недостаточно развитая сфера сервиса и услуг, а также нестабильная политическая обстановка поставили эту часть экономики Крыма на грань выживания.
По оценкам бывшего премьер-министра правительства Крыма Евгения Сабурова, в шкале возможных приоритетов экономического развития Крыма на первый план можно поставить использование развитой инфраструктуры полуострова, в первую очередь аэродромов и портов, на втором месте 101


стоит химическое производство, на третьем — переработка сельскохозяйственной продукции и на последнем — возможности рекреационной зоны.
Проведение экономической реформы в Крыму тормозится господством старых командно-партийных кадров, обосновавшихся в ключевых звеньях политического и экономического аппарата полуострова, а также затянувшимся процессом борьбы за власть местных органов самоуправления с Киевом и Украины с Россией по вопросу о Черноморском флоте.
Так, например, в бытность Ю. Мешкова президентом Республики Крым он своим указом «О банках» вывел Республиканский банк Крыма из-под управления Национального банка Украины и предоставил ему право эмиссии, регистрации банков, регулирования объема оборотной денежной массы, т.е. наделил его функциями центрального банка государства. Еще один указ Мешкова, от 5 декабря 1994 г., «О сроках перерегистрации предприятий Республики Крым», обязал крымские банки закрыть с 1 марта 1995 г. счета всех непе- ререгистрированных предприятий, учреждений, колхозов и т.д. В результате указы обернулись огромными убытками для предприятий и фактически поставили на грань срыва посевную кампанию весны 1995 г. Очередное постановление президента, «О порядке расчетов за сельскохозяйственную продукцию», на корню подрывало всю систему хозяйственных отношений между городом и селом и ставило Крым на грань социального взрыва.
В этой ситуации Киев не остался посторонним наблюдателем и оказал помощь. Решением правительства Украины 100% налогов, собраных на полуострове, были оставлены в распоряжении правительства Крыма.
Таким образом, замкнутость значительной части экономики Крыма на обеспечение военно-морского флота, ориентация на потребности регионов бывшего СССР в ущерб внутренним интересам, работа предприятий в основном на привозном сырье, а также вяло текущий процесс экономических реформ ставят экономику Крыма в крайне затруднительное положение. Использование же наиболее перспективной в экономическом отношении развитой инфраструктуры полуострова напрямую связано с коренным изменением роли Крымского полуострова в целом — превращением Крыма из «непотопляемого авианосца» в нормальный регион Украины. А это невозможно без широкой программы демилитаризации. В этом отношении вопросы дальнейшей судьбы Крыма и Черноморского флота неразрывно связаны между собой.
102


Черноморский флот
Современные проблемы Черноморского флота неразрывно связаны с историей Крыма и в этом плане несут на себе отпечаток сложных исторических процессов, происходивших в огромном регионе Северного Причерноморья.
Со времени вхождения Украины в состав России (1654) борьба Российской империи за выход к Черному морю была подкреплена мощным экономическим и человеческим потенциалом Украины. Об этом свидетельствовали уже так называемые Крымские походы 1687 и 1679 гг. В них в составе российской армии принимало участие около 50 тыс. украинских казаков. В дальнейшем российско-турецкое противостояние не прекращалось и с начала XVIII в. вылилось в открытые вооруженные конфликты. Тем не менее Петру I удалось закрепиться только на берегу Азовского моря, где развернулись работы по строительству флота. Однако в результате Прутского похода (1710—1711) был заключен мир, согласно которому Россия возвратила Турции области, завоеванные в 1695—1700 гг., в том числе Азов, а также обязывалась разрушить Таганрог и уничтожить флот. Россия не добилась желаемой цели — создать собственный флот — и во время новой войны с Турцией 1735—1739 гг.
В результате русско-турецких войн 1768—1774 и 1787— 1791 гг. огромные территории Северного Причерноморья вошли в состав Российской империи. В 1783 г. к России был присоединен Крым. Крымское ханство как самостоятельное государство прекратило свое существование. С этого времени, по существу, и начинается история Черноморского флота (весной 1773 г. была создана первая черноморская эскадра в составе 6 фрегатов, 9 специальных кораблей и 15 мелких судов). Это была незначительная сила, которая не могла противостоять сильному турецкому флоту. Сам же Черноморский флот был создан в 1783 г. из 13 судов Азовской и 11 судов Днепровской флотилии.
Для создания мощного флота необходима была соответствующая материальная база и большие человеческие ресурсы. Их дала России Украина. Ведь, по существу, огромные* районы южных земель были заселены украинским этносом. Начиная еще с XVI в. сюда прибывали многочисленные выходцы из разных районов украинских земель, беглецы от феодального гнета с Левобережья, Правобережья, из Западной Украины. Уже во времена Запорожской сечи здесь жило около 200 тыс. человек. В последующие годы население края увеличилось с 600 тыс. душ мужского пола (1796) до 1млн. 200 тыс. человек в конце XVIII в. Из них 75% составляли украинцы. Именно они поднимали целину и пахали поля, занимались скотоводством, рыболовством, добычей соли, 103


основывали города и развивали различные отрасли промышленного производства. Украинцы основали Александровск, Екатеринос- лав, Херсон, Мариуполь, Севастополь и другие города. Строительство морских судов и создание флота были немыслимы без развития металлургической, металлообрабатывающей (Луганск, Кременчуг и др.) и каменноугольной промышленности. Все это легло тяжелым бременем на плечи украинского народа, задавленного новыми налогами и денежными платежами, рекрутской повинностью и барщиной.
Конкретно первый этап создания Черноморского флота выглядит следующим образом. В мае 1779 г. на херсонской верфи был заложен линейный корабль «Св. Павел». К 1784 г. уже была готова целая эскадра. Для ее управления было создано Черноморское адмиралтейство. После присоединения Крыма к России главным местом сосредоточения флота стал Севастополь.
Огромные усилия, которые затрачивала царская Россия на создание и упрочение военного флота на Черном море, с удивительной последовательностью оборачивались неспособностью этого флота выполнять боевые задачи на море. Так было в Крымской войне 1853—1856 гг., та же ситуация имела место и в Первой мировой войне.
К концу Гражданской войны российского флота на Черном море фактически не существовало. Оставшиеся здесь 160 кораблей разных видов (а с торговыми около 300) были затоплены или повреждены.
В период перед Второй мировой войной советское правительство направило свои усилия на воссоздание флота. Материально- техническую базу восстановления боевых кораблей составили Севастопольский морской и Николаевский судостроительные заводы, существенную помощь им в этом оказали предприятия Екатеринослава, Харькова, Киева и др. В течение 1922—1923 гг. было восстановлено 60 боевых кораблей.
В результате этих усилий к началу Второй мировой войны ЧФ имел в своем составе 1 линкор («Севастополь», переведенный с Балтийского моря), 6 крейсеров, 3 лидера, 14 эсминцев, 47 подводных лодок, 4 канонерские лодки, 84 торпедных катера, 15 тральщиков и др. В состав флота входили Дунайская флотилия (до ноября 1941 г.) и созданная в июле 1941 г. Азовская военная флотилия.
В ходе войны соединения и части флота нарушали коммуникации противника, обеспечивали воинские и народнохозяйственные перевозки, совместно с сухопутными войсками принимали активное участие в обороне Одессы, Севастополя, Новороссийска, Туапсе, в битве за Кавказ. Личный состав кораблей и частей 104


Черноморского флота участвовал в Новороссийско-Таманской, Крымской, Одесской и Ясско-Кишиневской операциях.
Тем не менее следует констатировать в основном вспомогательную роль флота и в Первой и во Второй мировых войнах. Особенно это касается крупных кораблей, которые либо не принимали участия в боевых действиях на море, либо их боевые возможности использовались не по прямому назначению: перевозка грузов и личного состава, создание береговых батарей за счет корабельных орудий, привлечение моряков для формирования пехотных подразделений и т.д.
Послевоенные усилия бывшего Советского Союза были направлены на повышение боевых возможностей ЧФ, а также на использование значительной судостроительной базы в Крыму и на Украине для постройки и модернизации современных кораблей. ЧФ стал основой силовой политики Советского Союза, которую он осуществлял в бассейне Черного и Средиземного морей. В этих условиях Крым был превращен в «непотопляемый авианосец» советского военно-морского флота.
Следует подчеркнуть «странную» преемственность в развитии ЧФ: и в Первую, и во Вторую мировые войны флот вступал с устаревшими кораблями. Та же ситуация наблюдается и сейчас.
Противолодочный крейсер «Москва» не может полноценно выполнять свои функции, так как его главное оружие — вертолеты Ка-25 практически вылетали свой ресурс и давно сняты с производства. Новые же современные вертолеты не приспособлены для использования на кораблях подобного типа. Крейсер «Адмирал Головко» находится в строю с 1964 г. и по своим показателям давно является морально и физически устаревшим. Артиллерийский крейсер «Михаил Кутузов» находится в строю с середины 50-х годов и в настоящее время выведен в резерв.
Большие противолодочные корабли типа «Комсомолец Украины» находятся в строю 20—30 лет, морально устаревшими являются корабли «Очаков», «Керчь», «Азов», поскольку построены 17—19 лет назад. Многие более современные корабли нуждаются в модернизации.
Аналогичное положение сложилось и по другим составляющим сил флота. Именно в этом плане любые заявления о стратегическом значении Черноморского флота для решения оборонительных задач, будь то в интересах России или Украины, представляются сомнительными. Если же сюда добавить анализ существующих флотов причерноморских государств, то даже в нынешнем состоянии ЧФ значительно превышает их по своим боевым возможностям. В 1990 г. он в своем составе имел 18 подводных лодок, 150 боевых кораблей, 70 кораблей обеспечения, более 105


400 боевых самолетов и около 100 вертолетов. Численный состав флота превышал 60 тыс. человек.
Для сравнения, флот Турции в своем составе имеет 15 дизельных подводных лодок (2 строятся), 2 ракетных эскадренных миноносца, 10 эскадренных миноносцев, 4 ракетных фрегата (2 строятся), 6 транспортов-доков и транспортов, 7 малых десантных кораблей (2 строятся), 36 тральщиков и тральщиков-искателей мин, 5 минных заградителей, 16 ракетных катеров, 4 торпедных катера и 28 патрульных катеров (всего 159 и 6 строятся).
Российско-украинский спор из-за Черноморского флота
После провозглашения независимости Украины и реализации ее курса на создание собственных вооруженных сил проблема раздела Черноморского флота неоднократно вызывала обострение отношений между двумя государствами. Необходимость разрешения этой проблемы особенно остро встала после «войны указов» между президентами Украины и России относительно переподчинения ЧФ и неудачной попытки решить этот вопрос в ходе переговоров в Одессе.
В соответствии с ялтинской договоренностью (август 1992 г.) Украина должна была отменить постановление своего Верховного совета относительно собственности на все корабли, которые были приписаны к украинским портам; в свою очередь Россия соглашалась с тем, что украинская доля флота составляла более 20— 22 %, которые ранее предлагала российская сторона.
Украина считала, что переговоры по флоту не касаются наземных сооружений и оборудования Черноморского флота, и в сентябре 1992 г. подчинила их, а также два военно-морских училища в Севастополе министерству обороны Украины. Во время встречи на высшем уровне между украинскими и российскими президентами, которая состоялась в июле 1993 г., было подтверждено намерение сторон завершить до 1995 г. раздел флота в соотношении 50 : 50. Обсуждался вопрос продажи Украиной части своей доли кораблей в счет уплаты долга за энергоносители.
Однако вопреки ранее достигнутой договоренности вопрос о ЧФ был вынесен на парламентские слушания в Государственной думе России. Выступая с докладом по этому вопросу 15 ноября 1994 г., главнокомандующий ВМФ России Ф. Громов предложил парламенту принять за основу переговоров по флоту следующие свои рекомендации:
— Севастопольская военно-морская база в ее теперешних параметрах однозначно остается основной базой Российской Федерации;
106


— за Черноморским флотом сохраняются те пункты базирования и места дислокации в Крыму, которые используются в настоящее время;
— ЧФ Российской Федерации и ВМС Украины, включая штабы, разводятся по различным пунктам базирования, они не должны дислоцироваться в одних и тех же пунктах. Для размещения штаба ВМС Украины предложен Донузлав;
— все объекты, которые размещены вне Крыма, передаются Украине; при разделе кораблей и судов руководствоваться положением договоренности от 15 апреля 1994 г., в соответствии с которым Украина должна получить 15—20% кораблей, судов и плавсредств Черноморского флота.
Сочинские (1995) соглашения между Украиной и Россией по вопросу раздела ЧФ несколько снизили накал напряженности между двумя государствами и позволили перевести в практическую плоскость многие проблемы. Подтвердив принципиальное согласие государств разделить флот 50 : 50 с последующим выкупом Россией 38% украинской части флота, украинская и российская делегации договорились и о порядке передачи некоторых береговых объектов флоту Украины. По последним сообщениям прессы (январь 1996 г.), на 35 береговых объекта соглашения сторонами подписаны и на 40 объектов готовы к подписанию. В то же время не решены принципиальные вопросы:
— какой статус будут иметь российские вооруженнные силы на территории Украины;
— на какой срок российский военно-морской флот остается на территории Украины;
— по каким тарифным ставкам будет осуществляться аренда Россией военно-морской базы (по самым скромным подсчетам, сумма аренды может составлять 2,2—2,5 млрд. долл, в год);
— как будут сосуществовать на одной военно-морской базе военные флоты двух государств, имеющих принципиально разные военные доктрины.
В этом контексте заявления об окончательном решении вопроса раздела ЧФ выглядят неубедительными. Опускать занавес черноморского спектакля рановато. Любое развитие событий как в России, так и в Украине будет снова и снова ставить на повестку дня вопрос; какую роль в системе национальных интересов Украины и России играет Крым и Черноморский флот и как они между собой взаимосвязаны? Развитие событий позволяет поставить вопрос и о том, что является главным объектом спора для России и для Украины — Крым или Черноморский флот?
В системе приоритетов России Крым занимает доминирующее положение, ибо сохранение производственной и технологической базы, развитой инфраструктуры позволяет (как это 107


уже было после Первой и Второй мировых войн) восстановить боевой состав флота. Крым без флота существовать может, флот без Крыма обречен. Показательны в плане оценки интересов России в Крыму высказывания некоторых российских ученых, специалистов.
Так, например, независимые эксперты Российского научного фонда подготовили доклад «Суверенитет Крыма: проблемы и перспективы». В нем говорится: «В связи с дезинтеграцией единого оборонного пространства СССР, событиями в Закавказье и активизацией Турции, Ирана и Пакистана в этом регионе Крым и ЧФ приобретают жизненно важное значение для обороны рубежей России и СНГ» и далее: «...в условиях... отделения Украины и Прибалтики незамерзающие порты Крыма приобретают особое значение для внешней торговли России и других государств СНГ».
В связи с этим предлагается: «...довести до конца работу по правовому аннулированию решения 1954 г. по Крыму; в политическом и пропагандистском плане трансформировать проблему Крыма из территориального спора между Россией и Украиной в вопрос государственно-политического самоопределения населения Крыма; активизировать прямые хозяйственные, общественные и культурные связи с Крымом, в первую очередь по неправительственным каналам, подготовить меры по обеспечению экономической безопасности Крыма; начать подготовку “рамочного” соглашения между Крымом и Россией по основам и принципам отношений, условиям вступления Крыма в СНГ, обеспечить международную поддержку борьбе Крыма за свой суверенитет».
Аналогичные рекомендации содержатся и в других документах по вопросам Крыма. Значительную роль в формировании российской позиции по крымскому вопросу играют принципы, заложенные в основу ее внешней политики, концепции национальной безопасности и военной доктрины. Коротко их можно определить следующим образом:
— 	поддержание военно-стратегического паритета с США в сфере ядерных вооружений;
— 	в целях противодействия возможным попыткам США добиться односторонних преимуществ вооруженные силы России должны иметь возможность формировать и развертывать группировки войск в любых регионах мира с обеспечением их эффективного управления, в том числе в составе коалиционных сил;
— 	признание необходимости размещать войска за пределами государственных границ России;
— 	расширение военно-политического сотрудничества в рамках СНГ; наличие «особых» интересов России в границах прежнего СССР и ОВД;
108


— 	особый статус в международных структурах безопасности;
— 	необходимость особых полномочий на проведение миротворческих операций на территории бывшего СССР;
— 	защита русскоязычного населения и т.д.
Таким образом, российская внешняя политика еще длительное время будет обеспечивать региональные и глобальные интересы России с использованием силового компонента. Реализация этих планов на юге требует сохранения военного присутствия России в бассейне Черного моря, и в Крыму в частности. Черноморский флот как раз и служит этой цели. Сохранение в прежнем виде корабельного состава флота и обеспечивающей его жизнедеятельность инфраструктуры дают возможность контролировать Крым в целом неопределенно долгое время.
Этим целям благоприятствует широкая поддержка русскоязычного населения (русские составляют 2/з населения Крыма) идеи возвращения Крыма России, где более благоприятная экономическая ситуация и ход экономических реформ дают надежды на повышение жизненного уровня крымчан. Кроме того, втягивание ЧФ в процесс противостояния между Украиной и Россией привело к резкой политизации его личного состава. Именно крайне негативная реакция офицерского собрания ЧФ сорвала июльскую 1993 г. договоренность между Украиной и Россией о разделе флота.
Новым и достаточно уникальным явлением современной политической жизни в России является открытое выступление высших должностных лиц министерства обороны против решений президента, парламента и правительства. Участие представителей высшего генералитета в путче в Москве в 1991 г., неоднократные заявления тогдашнего командующего 14-й российской армией генерала Лебедя, отказ некоторых генералов принимать участие в чеченской войне — все это симптомы одного рода, к числу которых вполне можно отнести и позицию командующего Черноморским флотом адмирала Балтина. Он открыто выражает несогласие с решениями российского правительства о разделе ЧФ и по мере сил саботирует выполнение уже достигнутых договоренностей. «Патриотическая» позиция адмирала тем не менее не предотвращает процесс всемерного разграбления флота.
Верховный совет Украины создал временную комиссию по изучению ситуации в Крыму. Дмитрий Стефанюк и другие члены этой комиссии ознакомили журналистов с перечнем «уплывшего» с 1992 по 1994 г. имущества ЧФ. Они оценили это как «действия коррумпированной части руководства Черноморского флота». Вот примеры: 688-я база жидкого топлива, резервуары и технологическое оборудование по приему, сдаче ГСМ сданы в аренду АО «Украина-Крым-Петрол»; на госпитальном судне 109


«Енисей» 20 кают стали гостиничными номерами; в Очакове, на 839-й береговой базе, склад отдан под хранение вредных химикатов из Германии. Кроме кораблей и судов, в неизвестном направлении убыли 90 универсальных малогабаритных электрических торпед с серебряными аккумуляторными батареями (около 240 кг серебра). В Севастополе частным лицам проданы 14 автомобилей для транспортировки раненых, пять новых УАЗов, семь корабельных бронзовых винтов из стратегических резервов флота были взорваны и проданы в качестве лома бронзы (около 20 т). Фирма «Поиск» приобрела в Измаиле объекты 116-й бригады кораблей: матросский клуб, гарнизонную баню, медицинский склад и т.д. Не исключено, что решение о замене адмирала Балтина на посту командующего ЧФ, принятое на встрече президентов Украины и России в Москве 16 января 1996 г., и создание совместной экономической комиссии по ЧФ — это результат крайней обеспокоенности Киева развитием ситуации в Крыму.
Для Украины же главным приоритетом остается сохранение Крыма в составе украинского государства. В условиях общей неопределенности украинско-российских границ вхождение Крыма в состав Российской Федерации повлечет за собой лавинообразный процесс взаимных территориальных претензий и усиление конфронтации между двумя государствами. Сам же Крым окажется объектом экономической блокады со стороны Украины, а его переориентация на экономические связи с Россией вряд ли возможна в ближайшие 5—10 лет.
Что же касается отношения Украины к Черноморскому флоту, то здесь не следует смешивать два разных вопроса: первый — о разделе флота и определении статуса российских войск, размещенных на территории Украины; второй — о перспективных направлениях обеспечения безопасности южных границ Украины.
Раздел флота — это только часть проблемы, скорее экономического, чем военного плана, которая, как показывает история, уже имела место в 1917 г. Главное — определить, какие задачи он будет решать. Если обратиться к программе развития вооруженных сил Украины, то страна должна содержать морскую группировку общей численностью около 100 кораблей и 40 тыс. военнослужащих. В состав флота должны входить ракетные крейсера, подводные лодки, многоцелевые ракетные и патрульные корабли, авиация, средства береговой обороны и т.д.
То есть Украина планирует развернуть собственный военно- морской флот практически в тех же масштабах, в каких он существовал в бывшем Советском Союзе. Возникает вопрос, 110


какие задачи он будет решать (в соответствии с принятой оборонной доктриной), какова его боевая эффективность в сравнении с затратами на его строительство, содержание и боевую подготовку и соответствует ли современным геостратегическим реалиям развертывание подобной военно-морской группировки в акватории Черного моря. Вся история создания и развития Черноморского флота свидетельствует о том, что он был предназначен для проведения активной силовой политики, не только в Черном море, но и за его пределами. Однако по мере изменения общей ситуации в стране, в регионе и в мире его реальные возможности все больше расходились с теми глобальными задачами, которые перед ним первоначально ставились.
Таким образом, попытка Украины обеспечить безопасность своих южных рубежей путем создания мощной военно-морской группировки приведет к явному несоответствию между поставленными целями и средствами их реализации. Более того, в условиях широкомасштабного экономического кризиса резкое увеличение военных затрат на создание мощного военного флота неизбежно повлечет за собой новый виток гиперинфляции и общей дестабилизации экономических основ государства.
Существует еще один вариант развития событий, который следует учитывать, а именно: может ли Украина после раздела флота договориться с Россией о его совместном боевом использовании? Этот вариант приемлем для Украины только в том случае, если она будет твердо убеждена, что ее военно- морские силы не будут использоваться для вооруженного противостояния за пределами ее морских границ, а именно такая постановка вопроса не отвечает глобальным интересам Российской Федерации.
Наиболее действенным и эффективным шагом Украины в вопросе обеспечения безопасности может стать ее инициатива относительно демилитаризации бассейна Черного моря. На первой стадии можно было бы договориться о поэтапном сокращении боевых кораблей в акватории Черного моря, ограничении их тоннажа и систем вооружения. В результате государства Черноморского региона получили бы значительные выгоды в виде снижения военной угрозы, сокращения тягот военных затрат на содержание военных флотов, улучшения экологической ситуации в бассейне Черного моря.
Подобное решение поставило бы все точки над i в длительном и безрезультатном споре между Украиной и Россией о судьбе Черноморского флота и военно-морских баз. Однако реализация этих предложений требует, как минимум, выполнения двух главных условий.
111


Первое — предоставление гарантий выполнения положений подобного соглашения со стороны НАТО (членом которой является и Турция).
Второе — наличие политической воли государств Черноморского региона в деле укрепления мер доверия и ослабления военного противостояния без ущерба для собственной безопасности.
Если первое условие вряд ли вызовет какие-либо осложнения (так же как и второе со стороны Болгарии, Грузии, Румынии), то со стороны России и, как ни удивительно, Украины с выполнением второго условия могут возникнуть определенные трудности. Для обоснования необходимости сохранения Черноморского флота будут использоваться и апелляция к славному историческому прошлому флота и патриотическим чувствам россиян, и аргументы о его стратегическом значении для обороны России. Приблизительно такие же аргументы, только спроецированные в историческое прошлое украинского народа, будут выдвигать и украинские радикалы. Однако и те и другие подобной инициативой будут поставлены перед выбором: либо продолжать нагнетать милитаристские страсти в условиях экономического кризиса, либо начать создавать новые основы региональной и международной безопасности.
Заключение
Так можно ли считать, что, пройдя очередную «острую фазу», крымский кризис исчерпал свой взрывоопасный потенциал и шансы на цивилизованное разрешение основных конфликтных проблем существенно возросли? К сожалению, реальных оснований ответить на этот вопрос положительно пока что немного. Действительно, удалось сформировать что-то вроде коалиционного правительства, серьезное недовольство которым высказывают в основном коммунисты; утратили былую поддержку лидеры «непримиримой оппозиции», не желающие идти ни на какие комромиссы с Киевом. И самое главное, в течение более чем пяти лет развития конфликта, в самых острых его ситуациях, несмотря на все попытки спровоцировать применение «жестких мер» различными сторонами конфликта, обстановку в целом удалось удержать на той грани, за которой следует неотвратимое падение в пропасть вооруженной конфронтации, дальнейшая эскалация насилия и психологическая готовность населения к возможности развязывания кровопролитной войны.
Возможно, этому способствовало осознание опасной близости «рубежа неотвратимости», после чего развитие событий по бос112


нийскому сценарию становится вполне реальным. Возможно, апологеты крымского сепаратизма оценили последствия наведения «конституционного порядка» по модели, принятой Москвой в отношении Чечни. Возможно, все более активное участие мирового сообщества, международных общественных и правительственных организаций сдвигает хрупкий баланс сил в пользу мирного разрешения крымского кризиса. Но всего этого явно недостаточно даже при наличии доброй воли прямых и косвенных участников конфликта. Ухудшение социально-экономической ситуации в последнее время способствовало росту популярности компартии Крыма и ностальгии по временам Советского Союза, хотя и не смогло объединить под знаменами коммунистов все политически активные силы, призывающие к выходу Крыма из состава Украины. Отрезвляюще подействовали на сторонников немедленного воссоединения с Россией события в Чечне, Буденновске, Кизляре, Первомайском. Острая фаза кризиса, таким образом, в очередной раз перешла в латентную. Однако промедление с принятием решений о гражданстве крымскотатарских переселенцев, об обеспечении их участия в процессах приватизации, о компенсации за огромный материальный ущерб во время и после депортации вновь грозит серьезными осложнениями ситуации, если не взрывом. Радикализация крымскотатарского национального движения практически неизбежна и в случае неспособности киевских властей принять и реализовать решения, гарантирующие восстановление и надежную защиту политических прав крымских татар, в частности обеспечение их участия в местных и центральных органах власти.


Елена Малиновская
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ — ЦЕЛЬ И СРЕДСТВО ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА НА УКРАИНЕ: ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ БАЗА И АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПРАКТИКА
Украина — государство с полиэтническим составом населения. Кроме титульной нации, украинцев, которых на момент последней переписи 1989 г. было 37,4 млн. человек, или 72,7% населения, на Украине проживают представители почти 130 национальностей. По переписи 1989 г., наиболее крупной этнической группой являются русские — 11,4 млн., 22% населения. Свыше 100 тыс. человек насчитывали еще 9 этнических групп: евреи — 486 тыс., белорусы — 440 тыс., молдаване — 325 тыс., болгары — 234 тыс., поляки — 219 тыс., венгры — 163 тыс., румыны — 135 тыс? Сегодня этот ряд должен быть дополнен крымскими татарами. На момент переписи их было на Украине лишь 46,8 тыс., однако в связи с репатриацией насильственно депортированного в эпоху тоталитаризма народа, ныне их уже свыше 240 тысяч.
От 10 до 100 тыс. насчитывают на Украине греки, казанские татары, армяне, цыгане, немцы, азербайджанцы, гагаузы, грузины, чуваши, узбеки, мордва, литовцы, казахи. Существуют этнические группы по нескольку тысяч человек, а также и по нескольку сот. Среди них такие, как караимы и крымчаки, численностью приблизительно по тысяче человек и являющиеся потомками древних коренных жителей Крыма.
Даже краткий обзор этнической структуры населения Украины свидетельствует, что успех государственного строительства требует участия в нем всех живущих на Украине этнических групп, как больших, так и малых, в равной степени заинтересованных в укреплении и процветании их общего дома. На историческом референдуме 1 декабря 1991 г. по вопросу о независимости Украины большинство граждан независимо от национальности проголосовали «за». Можно с уверенностью сказать, что, если бы украинский народ, стремившийся к созданию своего государства, не получил поддержки со стороны неукраинцев, составляющих
1
Здесь и далее статистические данные о населении Украины приводятся по: Населения УкраТни, 1992 р!к: Демограф1чний щор!чник. Киж 1993.
114


27% населения страны, перспектива обретения независимости была бы безнадежна.
В обыденном сознании за рубежом, да и у части населения Украины, украинская национальная идея часто ассоциируется с еврейскими погромами, национальной нетерпимостью, махровым национализмом. Это результат многолетних усилий по ее дискредитации, во все времена предпринимавшихся теми, кто стремился господствовать над Украиной. Факты, однако, свидетельствуют, что украинское национально-освободительное движение никогда не предполагало достичь своих целей за счет или вопреки неукраинскому населению страны.
После падения самодержавия в России, когда была предпринята попытка создания государственности на Украине, признанный лидер национально-освободительных сил М. Грушевский писал: «Мы добиваемся государственного права для украинского народа... Однако это не может быть, не должно быть и не будет угрозой для других народов, живущих на Украине... Мы не для того целыми поколениями боролись и страдали за права нашего народа, чтобы в момент, когда его права будут завоеваны, выдви¬
нуть другую цель — подавление более слабых народностей и господство над национальными меньшинствами великой украинской земли»1.
Уже в I Универсале Центральной рады (представительного органа периода национальной революции 1917—1920 гг.) ставилась задача скорейшего достижения согласия и взаимопонимания с демократическими силами национальных меньшинств, совместного с ними строительства новой жизни. Для защиты интересов национальных меньшинств в составе первого украинского правительства был создан генеральный секретариат (министерство) межнациональных дел. Руководителями этого ведомства были назначены три полноправных генеральных секретаря (министра) от русских, евреев и поляков.
В III Универсале, провозгласившем создание Украинской народной республики (УНР), декларировалось право национальных меньшинств на «национально-персональную автономию для обеспечения им свободы в делах их национальной жизни»2.
9 января 1918 г. был утвержден закон о национально-персональной автономии, предполагавший участие национальных меньшинств в общественно-политической жизни через национальные  1 2
1
См.: Грушевський М. На пороз! новоТ Украши: статп i джерелып матер!яли. Ныо-Йорк-Аьв1в-Ки!’в, 1992. С. 135.
2
См.: Винниченко В. В1дродження нацн. КиТв -В1день, 1920.
115
х*


союзы, на деятельность которых предполагалось выделять средства из государственной казны1.
Значительное внимание к национальным меньшинствам уделялось также создателями Западно-Украинской народной республики (ЗУНР), возникшей в ноябре 1918 г. во Львове (в январе 1919 г. объединилась с УНР). Кроме широких гражданских прав неукраинскому населению было предоставлено право законодательной деятельности через своих представителей в парламенте, для которых бронировались 30% мест*  2.
Продолжением украинской политической традиции, исходящей от УНР, можно считать усилия по гармонизации межэтнических отношений уже на начальном этапе украинского возрождения в наше время. Показателен в этой связи Закон о языках, принятый еще в 198 9 г., но действующий до сих пор. Он содержит весьма важные, характерные для украинского государственного строительства черты3.
В период «перестройки» языковые и культурные проблемы поднимались во всех национальных республиках СССР. По тому, в какой форме они решались, уже тогда можно было сделать вывод о характере национально-освободительного движения, избранных им целях и методах. Нельзя не признать, что движение украинских национально-демократических сил — Народный Рух Украины, инициировавшее борьбу за независимость, обладало наиболее конструктивной концепцией национальной политики по сравнению с национал-патриотическими силами других республик СССР. Не случайно украинский закон называется Законом о языках, т.е. уже самим названием он предполагает существование и функционирование на Украине не только украинского, но и языков других проживающих здесь этнических групп. В нем говорится: «Гражданам Украины гарантируется право пользоваться своим национальным языком или каким бы то ни было другим» (ст. 5).
Согласно закону, сфера употребления украинского языка была расширена, он получил статус государственного. Вместе с тем русский язык как язык межнационального общения сохранил свои позиции в образовании, культуре, прессе, книгоиздании. Широкие возможности для развития обеспечивались См.: Закон Укра’шсько!’ Центрально!’ ради про нащонально-персональну автоном!ю. 9 с!чня 1918 р. / Нащональн! в!дносини в Укра!’н1 у XX ст.: Зб1рник докуметгпв i матер!ал1в. Киев, 1994.
2
См.: Субтельний О. УкраТна: 1стор1я. Киев, 1991. С. 323.
3
См.: В1домост1 Верховно!* Ради Украшсько!’ Соц1ал1стично! Республ1ки. 1989. № 45 (додаток). С. 58-66.
116


языкам других этнических групп. Несмотря на то что закон подвергался критике как слева, так и справа, его демократизм бесспорен.
Межнациональные отношения не могли не найти отражения в Декларации о государственном суверенитете Украины, принятой 16 июля 1990 г. и явившейся важным шагом к обретению независимости1. Народ Украины, источник государственной власти, говорится в документе, — это граждане республики всех национальностей. Равенство граждан независимо от национальной или расовой принадлежности гарантируется.
Одновременно с политическими заявлениями постепенно создавалась система исполнительных органов для их реализации. В июле 1991 г. при Кабинете министров Украины начал действовать комитет по делам национальностей.
С обретением независимости согласование интересов разных этнических групп оставалось в центре внимания политических сил. Уже на четвертый после исторического решения день, 2 8 августа 1991 г., Президиум Верховной рады выступил с обращением к гражданам Украины всех национальностей. В нем говорилось, что государство, руководствуясь нормами и принципами международного права, «обеспечит равные политические, экономические и социальные права всех граждан, полную свободу развития всех национальных языков и культур», и содержалось заверение, что независимость Украины ни в коей мере не приведет к нарушению прав человека любой национальности1  2.
Первым законодательным актом независимой Украины, относящимся к сфере межэтнических отношений, можно считать Закон о гражданстве, принятый в октябре 1991 г. Он содержал так называемый нулевой вариант, в соответствии с которым каждый житель Украины автоматически имел право на получение гражданства. Любые ограничения или преимущества в врпросе о гражданстве, связанные с национальной принадлежностью, не допускались3.
Наиболее полно обязательства государства в отношении граждан разных национальностей были изложены в принятой 1 ноября 1991 г. Верховной радой Декларации прав национальностей Украины. В ст. 1 говорилось: «Украинское государство гарантирует всем народам, национальным группам, гражданам, которые проживают на ее территории, равные политические, экономиче1
См.: BiAOMOCTi Верховно! Ради УРСР. 1990. №31.
2
См.: В1домост1 Верховно! Ради Укра!ни. 1991. № 42.
3
См.: В1домосп Верховно! Ради Укра’ши. 1991. № 50.
117


ские, социальные и культурные права... Дискриминация по национальному признаку запрещается и карается законом».
Согласно Декларации, государство гарантировало права на
свободное использование родного языка во всех сферах общественной жизни, религиозную самобытность, национальную сим¬
волику, традиционные обряды, создание культурных центров,
товариществ, землячеств, объединений национальных меньшинств, свободные контакты с исторической родиной1.
Таким образом, одновременно с ренессансом украинского народа обеспечивалось национальное возрождение всех живущих на Украине национальностей, что и предопределило их поддержку борьбы за независимость. Это подтвердил 1 -й Всеук- раинский межнациональный конгресс, состоявшийся 16—17 ноября 1991 г. в Одессе по инициативе Народного Руха Украины, комитета по делам национальностей при Кабинете министров,
комиссии по вопросам государственного суверенитета, межреспубликанских и межнациональных отношений Верховной рады. На него собрались делегаты от более чем 150 национально-культурных обществ. В резолюции конгресс заявил о своей «полной поддержке Акта провозглашения независимости Украины», о его соответствии «интересам всех национальностей, которые населяют нашу республику и составляют народ Украины»2. Кроме этого конгресс внес ряд конкретных предложений, касающихся обеспечения прав национальных меньшинств, разработки механизма их реализации. Конгресс обратился к Верховной раде с предложением принять Закон о реабилитации репрессированных народов и одновременно разработать государственную программу возвращения депортированных по национальному признаку на родину, потребовал скорейшего принятия Закона о национальных меньшинствах. Конгресс, собравшийся практически накануне референдума о независимости Украины, сыграл важнейшую роль в обеспечении поддержки ее государственности со стороны многонационального населения.
В процессе государственного строительства система регулирования межэтнических отношений на Украине принимала все более определенные формы. В январе 1992 г. была создана республиканская комиссия по делам депортированных народов Крыма при Кабинете министров Украины в целях координации работы государственных органов по вопросам, связанным с жизнеобеспечением возвращающихся на родину. В том же году основан Фонд депортированных народов Крыма. Вскоре список фондов попол-  1 2
1
См.: Голос Украши. 1991. 29 листопада.
2
См.: Л1тературна Украина. 1991. 28 листопада.
118


нил Украинско-немецкий фонд. Он работает в тесном сотрудничестве с правительством Германии.
Весной 1992г. указом президента основан Фонд развития культур национальных меньшинств как управленчески-финансовый орган при комитете по делам национальностей. Фонд создавался с
целью финансирования и выполнения соответствующих программ.
К числу основных правовых средств предупреждения межэтнических конфликтов, стабилизации внутриполитической ситуации следует отнести Закон о национальных меньшинствах на Украине, принятый Верховной радой 25 июня 1992 г.1
Ключевым в содержании закона является положение о том, что права, связанные с принадлежностью к национальному меньшинству, являются «неотъемлемой частью общепризнанных прав человека». Закон гарантирует равные права и возможности всем гражданам на пользование и обучение на родном языке или изучение родного языка в государственных учебных заведениях, развитие национально-культурных традиций, религиозную самобытность, использование национальной символики, сохранение памятников истории и культуры и т.д., т.е. право на национальнокультурную автономию (ст. 6), что может рассматриваться в качестве главного средства снижения конфликтности во взаимоотношениях между украинским государством и национальными меньшинствами.
Без преувеличения революционный характер носит ст. 11, зафиксировавшая право граждан Украины «свободно избирать и восстанавливать национальность». Тем самым национальная идентификация становится частным делом человека. Государство отказывается от практики «сортировки» граждан в зависимости от этнической принадлежности. Уходит из жизни пресловутая «пятая графа» анкетных листков — «национальность», которая безусловно учитывалась ранее при поступлении на работу, приеме в учебные заведения, оформлении зарубежных поездок и т.д.
Одним из наиболее важных положений закона является то, что им гарантируется правительственная поддержка развития национальных меньшинств. Ст. 16 предусматривает бюджетные ассигнования на эти цели.
Создавая солидную правовую базу регулирования межэтнических отношений, закон, тем не менее, не лишен недостатков. Уже в связи с определением национальных меньшинств возникает ряд непростых вопросов. Крымские татары, гагаузы, коренные малочисленные народы Крыма — крымчаки и караимы — являются самостоятельными этносами, этногенез которых происходил на 1
См.: В1домост1 Верховно! Ради Украани. 1992. № 36.
119


территории современной Украины. Предложенный им статус национального меньшинства вряд ли можно признать достаточным. Необходим дополнительный поиск более эффективных политиков правовых решений.
Законодатель отказался в принятом законе от присутствовавших в проекте положений, касавшихся права на создание национально-административных территориальных единиц, хотя оно провозглашено в Декларации прав национальностей Украины. Свою роль сыграли здесь опасения, что это право, будь оно гарантировано, послужит на руку сепаратистам. Однако замалчивание проблемы отнюдь не означает ее отсутствия.
Критику со стороны национальных меньшинств вызывает недостаточная разработка в законе вопроса их политического представительства, очевидный крен документа в национально-культурную сферу.
Большим недостатком закона является его декларативность. В нем не предусмотрены механизмы реализации указанных прав. Большинство основных положений закона могут быть осуществлены только посредством специальных государственных программ (это касается развития самобытной культуры, национального образования, языка и т.д.), на реализацию которых в нынешних условиях просто нет средств.
Открытым остается также вопрос о путях и механизмах разрешения противоречий в сфере межэтнических отношений. Закон об этом ничего не говорит.
Разработка законодательства в сфере межнациональных отношений не свободна от трудностей, характерных для законодательного процесса на Украине в целом и связанных с дефицитом времени, опыта, квалифицированных кадров, законотворческой традиции. Вместе с тем формируемая система правового регулирования межэтнических отношений безусловно способствует разрешению наболевших проблем, а также создает основу для совершенствования принятых законодательных актов в дальнейшем.
В соответствии с Законом о национальных меньшинствах весной 1993 г. было создано министерство Украины по делам национальностей и миграции как центральный орган исполнительной власти по реализации государственной политики в сфере национальных отношений. Кроме прочего, на него возложен анализ межэтнической ситуации, прогнозирование ее развития, выявление возможностей возникновения конфликтов и их предупреждения.
Мониторингу национальных отношений способствует деятельность Совета представителей общественных объединений национальных меньшинств в качестве совещательного органа при министерстве.
120


Законом была предусмотрена также организация соответствующих комиссий в аппаратах местных Советов и подразделений властных органов на местах, Отделы исполкомов областных Советов народных депутатов по межнациональным проблемам ныне созданы в 10 регионах, прежде всего различающихся полиэтническим составом населения, наличием межэтнических проблем.
Таким образом, главное направление государственной этнополитики Украины определилось. Оно заключается в возрождении самобытной культурной и духовной жизни как украинцев, так и других проживающих на территории республики этнических групп, при соблюдении полного равноправия граждан независимо от их национальности. В процессе государственного строительства поставлена цель путем углубления социальной интеграции добиться того, чтобы полиэтнический состав населения Украины из возможного фактора дестабилизации стал источником разнообразия и богатства общественной жизни.
Климат межнациональных отношений, господствующий на Украине, способствует активизации национально-культурной жизни всех этносов, преодолению деформаций, которые происходили в национальной сфере в период тоталитаризма. Яркое свидетельство тому — бурный рост числа национальных сообществ, землячеств и других организаций, их активная деятельность, развитие национальных культур, расширение сети национальных учебных заведений, классов, кружков, издание литературы на языках меньшинств.
По состоянию на январь 1995 г., действовало 237 национально-культурных обществ, в том числе 16 всеукраинских, созданных представителями 3 1 этнической группы. Среди них еврейских — 38, немецких — 33, русских — 24, греческих и польских — по 22, армянских — 13 и т.д. Ими издавались на родном языке 42 газеты и 4 журнала.
На основе широкого сотрудничества с общественностью государство обеспечивает развитие национального образования. Кабинетом министров одобрена государственная программа развития образования на языках меньшинств до 2000 г. По данным министерства просвещения, в 1994/95 учебном году работали 2973 русские школы, 97 румынских, 60 венгерских, 1 1 молдавских, 5 еврейских, 3 польских, 2 крымскотатарские, а также почти 2,5 тыс. двуязычных школ. Как предмет крымскотатарский, болгарский, молдавский, венгерский, еврейский и другие языки национальных меньшинств изучают около 50 тыс. учащихся общеобразовательных учебных заведений Украины. Факультативно изучается 15 языков национальных меньшинств, например болгарский язык — в 59 школах, румынский — в 38, венгерский — в 27, польский — в 88 и т.д. Всего открыто 1400 факультативов
121


и 65 воскресных школ, 14,9 и 3 тыс, учащихся1 в которых занимаются соответственно
Телерадиокомпании Украины ведут регулярные передачи на
языках проживающих в республике национальностей: телерадиокомпания «Крым» — на крымскотатарском, армянском, болгарском, немецком, греческом языках, Закарпатское телерадиообъединение — на венгерском, румынском, немецком, Одесское — на румынском, болгарском, гагаузском, Черновицкое — на румынском и еврейском, Донецкое — на греческом и еврейском, Житомирское — на польском языке.
Согласно постановлению Кабинета министров, создано 8 редакций и главная специализированная редакция по выпуску литературы на языках меньшинств. К началу 1994 г. должно было быть издано около 150 наименований учебников, словарей и разговорников, научной и детской литературы на 18 языках.
В районах компактного проживания национальных меньшинств создается сеть национальных библиотек, музеев, творческих коллективов. Основой их создания является государственное финансирование, что не исключает, естественно, помощи фондов, отдельных граждан, общественности стран, являющихся для национальных меньшинств исторической родиной.
Деятельность государства по удовлетворению потребностей
национально-культурного развития встречает понимание и поддержку граждан. Об этом свидетельствуют данные социологических опросов. Так, например, анкетирование 1500 респондентов в разных регионах Украины, которым было предложено сравнить разные аспекты социально-экономической жизни на Украине и в России, проведенное Национальным институтом стратегических исследований в июне 1993 г., показало, что в 45,4% случаев лучшими и более стабильными опрошенные считали межнациональные отношения на Украине (в России — 10,4%), политику в отношении национальных меньшинств — в 33,5% случаев (в России — 11,8%). Возможность возникновения межэтнических конфликтов на Украине допускали лишь 15% опрошенных1  2.
Межэтническую ситуацию красноречиво иллюстрирует национальный состав избранной весной 1994 г. Верховной рады: 75% депутатов — украинцы, 21% — русские, остальные — представители еще 1 1 национальностей. Отметим, что среди 1
См.: MiHicrepcTBO Укра’ши у справах нацюнальностей, м!грацп та культ1в. Тнформащйний бюлетень. 1994. № 1.
2
См.: Кремень В., Базовкш Б., Мпценко М. та шш. Сощальнополггична ситуащя в Украпп: стан i тенденцп розвитку (середина 1993 р.). Киев, 1993. С. 20.
122


кандидатов в депутаты украинцев было 7 8%, русских — 18,5%^ Результаты выборов стали еще одним доказательством отсутствия какого бы то ни было преимущества титульной нации, а также серьезных противоречий во взаимоотношениях между людьми разных национальностей.
Нелишне напомнить, что Украина осталась чуть ли не единственной республикой бывшего СССР, где до сих пор не возникло серьезных конфликтов на национальной почве. Это, однако, не означает достижения полного и окончательного благополучия в данной области. В условиях коренных общественных изменений возникновение противоречий и диспропорций неизбежно. Глубокий экономический кризис, переживаемый Украиной, ведет к обострению всех без исключения проблем, осложняет задачу их разрешения. Обязательства государства перед населяющими его этническими группами из-за финансовых трудностей выполняются далеко не всегда и не в полной мере. Нет средств на поддержку национально-культурных обществ, обустройство возвращающихся из депортации, издательскую и образовательную деятельность и т.п. Нерешенным остается ряд важнейших политических вопросов, прежде всего о выборе типа государственного устройства — унитарный или федеративный, а также о форме политической организации и политического представительства этнических групп. Серьезное воздействие, далеко не всегда благоприятное, на межэтническую ситуацию оказывает внешнеполитический фактор. Гармонизация межэтнических отношений, предупреждение возможного их обострения, возникновения конфликтов требуют постоянного учета этих обстоятельств как в правовой, так и в практической деятельности государства.
Специфика Украины состоит в том, что для нее не годится обычная формула «национальное большинство — национальные меньшинства». Согласно выражению выдающегося кинорежиссера и писателя А. Довженко, из-за неудачной истории и несчастливой географии украинские земли в течение длительного времени пребывали под господством различных иностранных государств, население подвергалось целенаправленному иноземному воздействию. Особенно глубоко затронула Украину русификация, чему способствовала близость украинского и русского языков, культуры, религии. В результате в ряде регионов, прежде всего в Восточной и Южной Украине, в положении национального меньшинства (не с количественной, а с качественной точки зрения) оказался украинский этнос. Его языку, культуре, 1
См.: Кремень В., Базовкш Б., Б1лоус А. та шш. Вибори до Верховно!’ Ради Укра’ши: досв!д та уроки. Киев, 1994. С. 41.
123


традициям угрожает ассимиляция. Именно он нуждается в защите государства.
Согласно переписи 1989 г., родным языком назвали украинский 64,7% граждан Украины (т.е. меньше, чем проживает на ней украинцев), русский — 32,8%, из них 4,5 млн. этнических украинцев. Еще 2 2 млн. украинцев указали русский язык как второй, которым владеют свободно. К тому же само понятие «родной язык» весьма расплывчато. Статистика не говорит, идет ли речь о материнском языке, о языке, на котором говорили в детстве, или о языке общения в настоящее время. Разнообразные опросы населения свидетельствуют, что русский язык стал языком бытового общения по крайней мере для 50% граждан Украины, а в юго-восточном регионе — для подавляющего большинства1. В
структуре населения весьма многочисленна группа русскоязычных украинцев. Их социально-культурные ориентации ближе этническим русским, чем украиноязычным украинцам. На мироощущение людей накладывает значительный отпечаток место их проживания. В силу исторических причин сложились значительные расхождения в стереотипах мышления и поведения между населением запада и востока республики. Эти различия, по свидетельству ученых, существеннее, чем различия межэтнические, и ярко проявляются в отношении к украинской государственности и ее перспективам, в политических симпатиях и т.д. Различные социологические исследования последнего времени фиксируют четкую ориентацию восточного региона на сближение с Россией, надежды на возрождение СССР, негативное отношение в реформам. Здесь симпатизируют партиям социалистической ориентации, склонны вину за бедственное положение Украины возлагать на национально-демократические силы. Наоборот, на западе наиболее сильно проявляется прорыночная ориентация, обществен¬
ное мнение настроено против коммунистов и противников независимости Украины, наибольшей поддержкой пользуются национально-демократические силы1  2.
Таким образом, на основе исторических, географических, демографических, хозяйственных особенностей в разных регионах сложились социальные общности со своей этнокультурной и языковой спецификой. Это реальный факт, с которым нельзя не считаться. Поиск решения проблемы идет в направлении наиболее рационального разделения полномочий между Центром и регионами с предоставлением им широких прав. Указом президента от
1
См.: Слюсаревський М. Росшськомовт укра’шщ // В1дродження. 1993. № 12.
2
См.: Кремень В., Базовый Б., Мпценко М. та 1нш. Указ, соч., С. 41.
124


20 октября 1994 г, был создан Совет регионов из представителей областей и Республики Крым. В проекте новой конституции Украины при сохранении унитарного типа государства предусмотрены гарантии самоуправления областей. Выдвинута идея обеспечения наиболее полного представительства их интересов через создание двухпалатного парламента, где одна из палат будет формироваться из представителей регионов.
Русские. Необходимо подчеркнуть, что в региональных различиях свою роль играет этнический компонент. Доля русских в населении русифицированных восточных областей Украины и юга республики высока и составляет 45% в Луганской, 44 — в Донецкой, 33 — в Харьковской, 32 — в Запорожской, 27% в Одесской области.
Любой непредвзятый наблюдатель согласится, что об ущемлении прав этнических русских на Украине нет и речи. Русские занимают прочные позиции в руководстве страны, в науке, культуре, производстве. Основная масса русских проживает в городах, т.е. в относительно лучших социально-бытовых условиях. Высшее образование имеют 158 из каждой тысячи русских старше 15 лет, тогда как украинцев — 85. Среди русских выше уровень занятости и т.д.
Обретение независимости отнюдь не означало ограничения возможностей русского населения. Несмотря на обвинения в национализме и дискриминации, которые позволяют себе некоторые, в т.ч. весьма известные, средства массовой информации России, факты свидетельствуют, что на русском языке в 1994/95 учебном году обучались 42,7% украинских школьников (причем в городских поселениях — 56%), 56,2 — студентов вузов, 55,7% учащихся средних специальных учебных заведений. Кадры русистов-словесников готовят 11 университетов и 20 пединститутов. В ряде регионов — Крыму, Донбассе, свыше 2/з каналов радио и телевидения заняты русскоязычным вещанием. Из 99,1 млн. экземпляров книг, напечатаных на Украине в 1994 г., 50,6 млн., или свыше 50%, были изданы на русском
языке. Существуют 30 стационарных русских театров, 36 двуязычных русско-украинских *.
Национальный ренессанс последних лет затронул и русскую
этническую группу. Организованы и действуют 2 7 национальнокультурных обществ. Из бюджетных средств оказывается помощь их издательской деятельности, организации праздников и фести¬
валей, семинаров и конференций.
1
См.: MiHicrepcTBo УкраТни у справах нацюнальностей, Mirpaijii’ та кулкпв. 1нформацшний бюлетень. 1994. № 1.
125


Русские Украины ищут свое место в условиях изменяющейся социально-политической реальности. Большинство из них поддержали независимость Украины, отдав за нее свои голоса на референдуме 1991 г. Однако экономические трудности, падение жизненного уровня ведут к разочарованию. Часть русских болезненно воспринимают введение обязательного изучения украинского языка в школах и вузах, украинизацию культурной сферы и т.д. Причина этому, однако, скорее не в ухудшении их реального положения, а в психологической сфере. Людям, причислявшим себя к привилегированному большинству великой державы, трудно смириться с ролью национального меньшинства, понять стремление украинского народа к независимости. Некоторые поспешные действия украинских национал-романтиков не только не способствуют такому пониманию, но настраивают часть русского населения против государственности Украины.
Социологические опросы свидетельствуют, что среди русских более чем в 2 раза меньше, чем среди украинцев, людей, которые видят будущее Украины как независимого государства, вдвое больше сторонников восстановления СССР. Лишь каждый четвертый из русских по национальности респондентов выразил желание иметь украинское гражданство, 60% высказываются за двойное гражданство. Меньше, чем представителей других этнических групп, беспокоит русских возможность реставрации коммунистической системы.
Вместе с тем эмиграционные настроения в среде русских развиты слабо. Жить и работать в нынешнем месте проживания намерены свыше 70% опрошенных, переехать в Россию — всего 4%1. Следовательно, неверие в перспективы независимого украинского государства не подрывает желание жить на территории Украины, но только именно как на территории, в составе либо Советского Союза, либо России.
Такие настроения, а также тот факт, что именно русские чиновники, руководители, военные были в обыденном сознании украинского народа носителями «советизации», у части украинцев, особенно жителей западных областей, могут вызывать настороженное или даже враждебное отношение к русским как к «пятой колонне», внутренней угрозе украинской независимости.
В сложившихся условиях не исключена возможность дискриминации русских в Западной Украине, где они находятся в меньшинстве, например при приеме на работу и т.п., и наСм.: Саенко Ю. Социокультурные ориентации русских Украины // Русская культура в контексте социально-исторических реалий Украины. Киев, 1993.
126


оборот, нарушение этнических прав украинцев — в получении образования, информации на родном языке, общении в официальных учреждениях и на производстве — в регионах, где численность русского и русифицированного населения остается доминирующей.
Конфликтные ситуации с участием русской этнической группы представляют серьезную угрозу стабильности украинского государства. Опыт первых лет независимости доказывает, что действия властей, хотя бы в малейшей степени затрагивающие интересы русских, сразу же вызывают обострение социальной напряженности в стране. Это можно сказать о реализации Закона о языках, о введении пограничного и таможенного контроля на границах с Россией и т.д. Степень воздействия русского населения на ситуацию на Украине связана не только с его многочисленностью (более 20% граждан), и высокой степенью русификации коренных жителей, но и с внешним фактором, позицией России, которая возвела защиту соотечественников на территории бывшего СССР в ранг государственной политики. Учитывая протяженность русско-украинской границы, зависимость от поставок российского сырья и энергоносителей, высокий уровень задолженности, проблему Черноморского флота, открытые территориальные претензии, выдвигаемые некоторыми российскими деятелями и т.д„ очевидно, что для воздействия на внутриукраинскую ситуацию у России существуют надежные рычаги.
Исходя из языково-культурной близости, прочных исторических связей двух народов, этнический конфликт между русскими и украинцами выглядит крайне маловероятным. В то же время вмешательство политических факторов, как внутренних, так и внешних, может обострить межэтнические отношения. Это требует крайней осторожности и выверенное™ действий властных структур. Ради сохранения независимости и целостности государства наиболее приемлемой представляется тактика постепенного воспитания украинского патриотизма, подход к формированию украинской нации на основе украинской государственности как к задаче неблизкого будущего.
Крымские татары. Как показал опыт последних лет, именно крымскотатарская проблема, весьма болезненная для Украины, в первую очередь чревата возникновением конфликтов.
Крым — единственная административная единица Украины, где этнические украинцы составляют меньшинство населения — 720 тысяч. Здесь проживают 1,6 млн. русских (67% населения), представители малочисленных коренных крымских этаосов (караимы, крымчаки), а также давно живущих в Крыму народов (греки, армяне, немцы, болгары и др.). Крым — родина крымско- татарского народа.
127


Первопричиной тугого узла крымских противоречий, претензий и обид стала насильственная депортация крымских татар, представителей других народов — немцев, греков, болгар, армян и др. Б197Ю весной и летом 1944 г., мотивированная их якобы предательскими действиями в годы оккупации Крыма немецко-фашистскими войсками. В течение нескольких дней в Сибирь, Северный Казахстан, Среднюю Азию было перемещено, по оценкам, свыше 200 тыс. человек. Депортация привела не только к незаконному ущемлению прав граждан, но и к значительным человеческим жертвам1.
После войны население Крыма обновилось на 90%. Значительную его часть составили военные, моряки, а также военные пенсионеры и ветераны войск НКВД, среди них, возможно, даже те, кто осуществлял когда-то депортацию коренных жителей. Население полуострова пополнялось за счет организованных наборов рабочей силы на территории России и Украины. Вновь прибывшие занимали оставленные изгнанными хозяевами дома, строили свою жизнь на чужом пепелище. Поэтому, когда в 60-е годы депортированные крымские татары были формально реабилитированы, лишь немногим из них удалось вернуться в Крым: противодействие местных властей и населения было чрезвычайно сильным.
Возвращение депортированных активизировалось в конце 80-х годов, что стало возможным благодаря «перестройке». Если, по переписи 1989 г., в Крыму проживали лишь 38,4 тыс. татар, то в 1992 г. их было уже почти 200 тыс., а на 1 января 1995 г. — около 250 тыс. человек, т.е. примерно 10% населения. Из числа депортированных других национальностей в Крым вернулись 1395 болгар, 4758 армян, 3900 греков, 2566 немцев. По расчетам, еще не менее 250 тыс. депортированных остаются в местах депортации и ищут возможности вернуться на родину^.
Процесс возвращения резко ускорился в связи с нарастанием политической и межэтнической напряженности, возникновением в ряде республик бывшего СССР, где проживали депортированные из Крыма, очагов войны. Это крайне осложнило задачу приема и обустройства репатриантов. Для ее решения финансовые и материальные возможности Украины недостаточны. Другие республики бывшего СССР после распада единого государства и  1 2
1
См.: Яремчук В.Д., Безверхий В.Б. Татари в Украпп Цсторико- полгголопчний аспект) // УкраТнський 1сторичний журнал. 1994. № 5. С. 24; Баран В. Крим: 1944 // Сучасшсть. 1993. № 8. С. 76.
2
См.: MiHicrepcTBO УкраТни у справах нащональностей, м1грацп та культав. 1нформащйний бюлетень. 1994. № 1.
128


прекращения финансирования из общесоюзного бюджета процесса возвращения депортированных готовности оказать помощь не изъявляли. Более того, подписанное по инициативе Украины 9 октября 19 9 2 г. в Бешкеке главами государств СНГ «Соглашение по вопросам, связанным с восстановлением прав депортированных лиц, национальных меньшинств и народов» было ратифицировано лишь Украиной.
Дополнительные осложнения возникали в связи с действиями местных крымских властей, которые продолжали попытки затормозить процесс репатриации, затягивали решения о предоставлении депортированным земли под застройку (хотя широко нарезали участки под дачи), использовали на другие цели средства, поступавшие на обустройство крымских татар из республиканского бюджета. В ответ участились случаи самовольного захвата земли татарами и несанкционированного строительства, на что крымские власти отвечали репрессивными действиями. К участию в них, что особенно опасно, привлекались местные жители. Семена недоверия и враждебности переносились на межличностную, межнациональную почву. К сожалению, учитывая состав населения Крыма, его привычку к связанным с положением «всесоюзной здравницы» привилегиям, страх нежелательной конкуренции со стороны репатриантов, эти семена могут дать буйные всходы.
Несмотря на серьезные трудности, украинское государство смогло сделать немало для обустройства переселенцев. На правительственном уровне принят ряд документов, которыми создана определенная государственная основа работы в этой сфере. Сформированы соответствующие управленческие и строительные структуры. Из государственного бюджета на обустройство репатриантов выделяются средства. Они предназначаются на создание мест в школах и детских садах, открытие клубов и медицинских учреждений, строительство жилья, прокладку дорог, водопроводных и газовых сетей и т.д. С 1991 по май 1995 г. в Крыму было обеспечено стационарным жильем 22 тыс. семей из числа депортированных, трудоустроено 75 тыс. человек, или 63% трудоспособных. Пенсионерам выплачиваются надбавки к пенсиям.
Многое сделано для возрождения крымскотатарской культуры. Создан профессиональный художественный ансамбль, открыт театр, существует 86 самодеятельных творческих коллективов. В Симферопольском университете начал работу факультет крымскотатарского языка и литературы. В 1994/95 учебном году в Крыму функционировали уже две школы с крымскотатарским языком обучения и 22 класса в русских школах. На крымскотатарском языке издаются шесть газет и два журнала, в соответствии с государственной программой выпуска книг на языках национальных меньшинств издается учебная и художественная лите129
9 1622


ратура. Государство взяло под свою защиту 5 1 памятник истории и культуры крымскотатарского народа.
Вместе с тем положение вернувшихся на родину крымских татар весьма сложно. Экономический кризис, ограниченные финансовые возможности украинского государства, стихийный характер возвращения привели к тому, что почти половина переселившихся до сих пор жилья в Крыму не имеют. Многие семьи, начавшие строительство, не в состоянии его закончить из-за растущей дороговизны стройматериалов. Серьезной проблемой остается безработица, особенно среди интеллигенции, женщин. Из-за неудовлетворительных бытовых условий, психологических и физических нагрузок, вызванных переездом, заболеваемость, смертность, в том числе детская, среди крымских татар превышает эти показатели для других этносов Украины.
Крымскотатарская проблема являясь, прежде всего социально-экономической, чрезвычайно осложняется тем, что нередко получает политическое звучание. В то же время политическая борьба в Крыму, где сосуществуют несколько этнонациональных общин, неизбежно приобретает национальную окраску. Линия разделения проходит между ориентированными на Россию сепаратистскими силами, рекрутируемыми из русского и русскоязычного населения, с одной стороны, и крымскотатарским национальным движением и политическими силами, выступающими за сохранение Крыма в составе Украины, — с другой.
Учет этого факта, а также объективная потребность решения крымскотатарского вопроса обусловили постоянное пристальное внимание к нему молодого украинского государства. Уже на двадцатый день независимости (13 сентября 1991 г.) Председатель Верховной рады Украины принял (впервые) делегацию Меджлиса (сформированного на общенациональном съезде — курултае — представительного органа крымскотатарского народа) и выразил поддержку стремлению депортированного народа вернуться на родину. Независимая Украина заинтересована в лояльности и поддержке крымских татар. С другой стороны, распад СССР, где татары подвергались гонениям, строительство независимого украинского государства соответствует национальным интересам крымскотатарского народа. Совпадение интересов стало основой наметившегося сотрудничества. Далеко не всегда оно было однозначно продуктивным, однако во многом определяло ход событий и этнополитическую ситуацию в Крыму. Можно считать, что благодаря ему на референдуме 1 декабря 1991 г. Крым проголосовал «за». Призыв Меджлиса к соотечественникам поддержать независимость Украины сыграл в этом заметную роль. Хотя центральные украинские власти не пошли на признание Меджлиса в качестве полноправного представителя крымских 130


татар, 27 марта 1992 г. Президиум Верховной рады Украины принял постановление, выражающее озабоченность положением крымских татар и содержащее предложение включить их представителей в состав делегации от Республики Крым на переговорах о разграничении полномочий между Украиной и автономией (это, однако, не было осуществлено)1.
Взаимопонимание, достигнутое между центральными властями
и национальным крымскотатарским движением позволило, во- первых, удержать наиболее нетерпеливую и радикально настрое- ную часть татар от непродуманных действий, способных дестабилизировать межэтническую ситуацию в Крыму, а во-вторых, сохранить сдержанную позицию крымских татар в политической борьбе за Крым. Отношение Меджлиса к периодически муссируемой крымскими властями идее проведения референдума по поводу статуса Крыма, предполагающего его последующий отрыв от Украины, было последовательно негативным. Более того, во
время весеннего 1992 г. политического кризиса в Крыму, связанного с попыткой проведения референдума, Меджлис требовал от президента и Верховной рады Украины «немедленно пресечь незаконные действия администрации Крыма»1  2. Сепаратистам не удалось разыграть крымскотатарскую карту, втянуть крымских татар в опасные провокации наподобие приднестровской или абхазской. Они остались законопослушными гражданами, оценив добрую волю к пониманию и разрешению их проблем, проявленную Украиной. Во многом благодаря такой позиции действия властей полуострова по организации референдума были приостановлены, вполне реальная возможность гражданской войны предотвращена.
Поиски путей сотрудничества давали положительные результаты и в дальнейшем. В 1993г. добиться квоты представительства в Верховном совете Крыма крымским татарам удалось не без поддержки центральных властей. (В парламенте Крыма 14 представителей татар, составляющих фракцию «Курултай».) Важным актом поддержки татар со стороны украинского руководства стали мероприятия, посвященные 5 0-летней годовщине депортации. В опубликованном 21 апреля 1994 г. указе президента Украины «О мерах по почтению памяти жертв депортации из Крыма» Меджлис, по сути, был признан де-факто представителем интересов крымскотатарского народа. Лидеры национального крымскотатарского движения были введены в состав оргкомитета 1
См.: Голос Укра’ши. 1992. 28 березня.
2
См.: Червонная С. Крымскотатарское национальное движение и этнополитическая ситуация в Крыму. Бахчисарай, 1994. С. 60.
131
9*


по подготовке дней памяти1. Мероприятия этих дней прошли при участии высших руководителей Украины во главе с президентом.
Продолжается обсуждение приемлемых для различных политических сил в Крыму, на Украине в целом форм законодательного обеспечения прав крымских татар. Требование придать им статус коренного народа, выдвинутое крымскотатарскими деятелями, вызывает резкое продиводействие в Крыму. Из опасения обострить противостояние государство не спешит с решением этого вопроса. Вместе с тем представители крымских татар получили официальное разрешение правительства Украины на участие в акциях международных организаций, прежде всего ООН, посвященных положению коренных народов.
Вместе с тем крымскотатарская проблема остается наиболее сложной этнополитической проблемой Украины, чреватой дестабилизацией обстановки в стране. Подтверждение тому — события июня 1995 г., когда базарная стычка между лицами крымскотатарской национальности и молодыми людьми, занимавшимися вымогательством, привела к человеческим жертвам и вызвала серьезные беспорядки. Подтвердив необходимость постоянного внимания к крымскотатарской проблеме со стороны властей, эти события обусловили глубокую проработку путей ее решения правительством. 1 1 августа 1995 г. Кабинет министров Украины утвердил постановление «О мероприятиях по разрешению политико-правовых, социально-экономических и этнических проблем в Автономной республике Крым»*  2, в котором разработан целый комплекс мер, призванных разрешить наиболее острые вопросы, удовлетворить насущные нужды как крымских татар, так и населения Крыма в целом.
Закарпатье. Районом Украины, заслуживающим особого внимания государства с точки зрения межэтнических отношений, должно быть признано Закарпатье, которое населяют представители 76 национальностей. Большинство — 78,4% — составляют украинцы. Вместе с тем этнические группы: венгры (155,7 тыс.), румыны (29,5 тыс.), цыгане (12,3 тыс.), немцы (3,5 тыс.) — в основном проживают здесь компактно и сохраняют устойчивые языковые, бытовые, религиозные и другие особенности. Важное влияние на межэтническую ситуацию оказывают положение области в центре Европы, где сходятся границы пяти государств, а также история края, бывшего в свое время в составе Венгрии, Австро-Венгрии, Чехословакии, снова Венгрии и, наконец, Украины.
См.: Голос Укра’ши. 1994. 21 кв!тня.
2
См.: Авдет. 199.5. 4 сентября.
132


Население Закарпатья имеет прочные традиции совместного проживания и межнациональной толерантности. Однако имевшие место нарушения прав меньшинств в прошлом и комплекс социально-экономических проблем, обострившихся ныне, способны вызвать осложнения. Социологические опросы свидетельствуют, что свыше трети респондентов отметили ухудшение отношений между представителями различных национальностей. Возникновения межэтнических конфликтов опасаются почти 86% опрошенных1. В условиях кризиса дестабилизируют ситуацию аграрное перенаселение, низкий уровень занятости, спад производства, неурегулированность торгово-экономических приграничных связей, отсутствие (до осени 1996 г.) национальной валюты. Растет эмиграция жителей Закарпатья, поездки на заработки за рубеж. Крупных размеров достигла приграничная спекуляция, игра на разнице цен и валютных курсов. Раздражение населения, имеющего возможность посещать соседние страны, наблюдать происходящие там изменения, вызывают вяло текущие реформы на Украине, промедление с принятием важных политических решений. Нельзя игнорировать и старания некоторых политических сил зарубежных государств, весьма заинтересованно относящихся к недовольству в Закарпатье и стремящихся использовать его в своих интересах.
Многонациональное население области на референдуме 1991 г. подавляющим большинством — 92% — проголосовало за независимость Украины. В то же время 78% высказались за предоставление Закарпатью статуса самоуправляющейся территории. Вскоре областной Совет и госадминистрация при участии общественности разработали проект закона о таком статусе и об организации в области свободной экономической зоны и передали их в парламент Украины. Однако решения по этим предложениям все еще не приняты. Хотя, по свидетельству социологов, за прошедшее после референдума время центростремительные тенденции в крае усилились.
Широкую поддержку идея автономии находит среди венгерского населения. Занимая веками господствующее положение в Закарпатье, после присоединения к УССР венгры претерпели немало притеснений. Не менее 25 тыс. венгров были насильно депортированы после войны. Еще 10 тыс. подверглись репрессиям в период коллективизации. Интересы венгров игнорировались как в экономической, так и в культурной, образовательной сферах, кадровой политике.
1
См.: Мигович э., Кол!баба А. Сощальне самопочуття i цштстт орпнтацн закарпатщв. Кшв—Ужгород, 1994. С. 72.
133


Изменения в общественно-политической жизни последних лет ускорили рост национального самосознания венгерского меньшинства. Существенным фактором, воздействующим на этот процесс, стали события в соседней Венгрии, с населением которой закарпатцы связаны тесными узами. В 1989 г. было зарегистрировано Общество венгерской культуры Закарпатья. По его инициативе восстановлены исторические венгерские названия ряда населенных пунктов. Растет количество и наполненность музеев и библиотек, активизируется деятельность самодеятельных художественных коллективов.
Местные власти стремятся исправить несправедливость в отношении венгров, не допускать ее в будущем. Расширяется сеть венгерских школ, открыты венгерские группы в техникумах и училищах, венгерская гимназия в Берегове. В апреле 1994 г. первый спектакль состоялся в Венгерском национальном театре. На венгерском языке выпускаются газеты, журналы, альманахи, печатаются учебники. В Ужгородском университете работает Центр хунгарологии. Согласно распоряжению областной администрации, государственные служащие обязаны владеть языком этнической группы, составляющей большинство граждан данной местности.
Национальному возрождению венгров Закарпатья способствует активное украинско-венгерское сотрудничество. Два государства подписали Декларацию о принципах сотрудничества по обеспечению прав национальных меньшинств (это первое и, к сожалению, единственное подобное соглашение, которое удалось заключить Украине), текст которой полностью соответствует требованиям лучших международных стандартов. Создан и действует двусторонний комитет по сотрудничеству в этом вопросе.
Общество венгерской культуры Закарпатья, однако, все чаще выходит за рамки только культурных проблем. Оно выступает за ускоренную реабилитацию незаконно репрессированных соотечественников, выплату им компенсации, изменение административного устройства Закарпатья, создание венгерского автономного округа; за это на местном референдуме в Береговском районе 1 декабря 1991 г. высказалось большинство населения. Отрицательная реакция государственных органов и украинской общественности на это последнее требование, так же как и имевшие место в области попытки ускоренной украинизации вызывают недовольство и озабоченность венгерского меньшинства, толкают его к сепаратизму, которое находит поддержку у некоторых политических деятелей Венгрии.
Уровень культуры венгров Закарпатья, высокая степень их структурированности и организованности, добрососедские отношения с Венгрией, гарантии, предоставляемые национальным 134


меньшинствам украинским законодательством, позволяют рассчитывать на цивилизованное разрешение существующей проблемы. Очевидно, однако, что необходимы незамедлительные поиски компромисса. Стремление венгров жить не хуже своих соотечественников за границей, различия в уровне жизни с которыми в нынешних условиях более чем очевидны, нельзя недооценивать.
Возникновение аналогичных, с некоторыми отличиями, проблем возможно и в отношении румынской, словацкой и других этнических групп Закарпатья.
Особо следует сказать о русинской проблеме, возникшей в связи с лингвистическим, этнографическим, культурным своеобразием украинцев Закарпатья, особенностями их исторической судьбы. Русины — древнее самоназвание коренных славянских жителей региона. Постепенно, особенно после присоединения к Украине, оно вытеснялось более поздним названием — украинцы. Однако часть людей продолжали считать себя русинами, подчеркивая отличие своей этнографической группы от украинцев из других регионов. Согласно одному из социологических опросов, из граждан Закарпатья, по паспорту являющихся украинцами, считают себя украинцами 70%, русинами — свыше 20, русино- украинцами — 9%1. Однако, когда в соответствии с законом «О национальных меньшинствах» облсовет принял решение, позволившее записать свою национальность как русин, этим воспользовались лишь около 60 человек*  2. Следовательно, хотя местное население относится с уважением к древнему названию «русин», национальностью люди его не считают.
Этнический ренессанс, охвативший Украину, всколыхнул интерес к исторической памяти, местным традициям, быту и ремеслам, народному творчеству русинов. В 1990 г. было создано Общество подкарпатских русинов. Ныне оно насчитывает около 16 тыс. членов. Однако постепенно культурно-просветительские задачи в русинском движении отодвигались на второй план, все активнее звучали политические лозунги. Проводники русинства настаивают на том, что русины — самостоятельный народ и как таковой имеет право на самоопределение и создание собственного государства. Они заявили о неправомочности присоединения Закарпатья к Украине, более того, в январе 1992 г. обратились к чехословацкому парламенту с предложением вернуть край в состав Чехословакии. В среде русинских политиков кроме ближайших планов — приобретение областью автономного статуса
См.: Шдкарпатська Русь. 1992. № 11.
2
См.: Мишанич О. Полпичне русинство i що за ним? // Литератур на Укра’ша. 1993. 28 жовтня.
135


— вынашиваются и далеко идущие — создание русинского государства, которое могло бы объединить населенные русинами земли Украины, Словакии, Венгрии, Польши и даже Югославии. Весной 1993 г. в Братиславе было создано так называемое Временное правительство Подкарпатской Руси, которое выступило с требованием официального признания русинов как народа, создания в Закарпатье республики с закреплением всех международных прав за коренным населением (т.е. русинами. — Авт.), проведения выборов в парламент автономной республики Подкарпатская Русь, а также обратилось в ООН и к парламентам и правительствам всех стран с просьбой о помощи в реализации этих планов1.
Такие действия вызвали подозрение со стороны властей, крайнее раздражение украинских национально-демократических сил, усмотревших в политическом русинстве угрозу государственности и территориальной целостности Украины. Эти же действия, однако, нашли поддержку со стороны некоторых политических деятелей России, Словакии, Венгрии, Польши.
Сложившаяся ситуация чревата враждебными действиями, противостоянием между русинами и украинцами. Чтобы этого не случилось, необходима постоянная терпеливая работа по разъяснению этнического и исторического единства русинов и украинцев, убеждению, что речь идет не о двух народах, а о разных этапах развития одного и того же этноса.
Хотя идея «отдельности» русинов более чем сомнительна, русинское движение стало фактом, от которого нельзя отмахнуться. В его основе — недоверие к центральной власти, неудовлетворение нынешним положением в крае. Показательно, что в вопросе об автономии национально-культурные общества разных этнических групп единодушны. Создание благоприятных условий для национально-культурной жизни, наиболее полный учет местных особенностей в экономической и социальной политике представляются единственным действенным средством против закарпатского сепаратизма.
Буковина. Сказанное выше справедливо и в отношении этнических проблем в другом приграничном регионе Украины, отличающемся весьма разнообразным национальным составом населения, а именно в Буковине. Здесь проживают, согласно переписи 1989 г., свыше 100 тыс. румын, 85 тыс. молдаван, составляющие вместе пятую часть населения Черновицкой области. Суммирование численности двух этнических групп не случайно, поскольку после развала СССР сознание этнического родства между молдаСм.: Шдкарпатська Русь. 1993. № 18.
136


ванами и румынами усилилось. Определенные политические силы как в Молдове, так и в Румынии вынашивают планы объединения в составе Великой Румынии не только Молдовы, но и Северной Буковины и Южной Бессарабии (части Одесской области). Эти настроения не чужды и части румын, проживающих на Украине. На фоне ирредентистских устремлений оппозиции в Румынии недовольство румынского национального меньшинства в Буковине может создать весьма сложную ситуацию как в его отношениях с украинским государством, так и в отношениях между Украиной и Румынией. В последние годы румыны получили широкие возможности для удовлетворения своих национально-культурных потребностей. В различных областях расширяется сотрудничество с Румынией. Однако сложное экономическое положение, ухудшение условий жизни населения, сомнения, высказываемые в соседней стране по поводу статуса территории Буковины, несмотря на прочные традиции совместного проживания и межнациональной терпимости, характерные для региона, могут стать детонатором напряженности.
Заключение
Полиэтнический состав населения Украины дает материал для дальнейшего анализа проблем, связанных с различными национальными меньшинствами. Но объем статьи вынуждает ограничиться лишь случаями, чреватыми возникновением конфликтов, способных воздействовать на ситуацию во всей стране. Хотя суть и характер описанных проблем различаются — речь идет о различных этнических группах, разных территориях, — конфликтоопасные зоны имеют существенные общие черты. Во-первых, все они являются приграничными регионами — Донбасс, Крым, Закарпатье, Буковина, — население которых ищет и находит поддержку в соседних зарубежных странах, где определенные политические силы достаточно откровенно выражают свою заинтересованность в соответствующем развитии событий на Украине. Во-вторых, в руководстве большинства этих регионов сохраняют весомые позиции старые партийно-хозяйственные кадры, здесь сильно влияние прокоммунистических организаций. В-третьих, борьба за защиту национальной самобытности, этнокультурного своеобразия региона в той или иной степени принимает форму, близкую к украинофобии.
Общим для всех возможных конфликтов является также то, что их питает слабость власти и хозяйственная разруха. Экономический кризис, рост безработицы, повсеместное ухудшение жизни людей не только среди представителей национальных меньшинств, но и среди этнических украинцев вызывают разочарова137


ние. Выступавшие за собственную государственность люди чувствуют себя обманутыми, их недовольство и раздражение нередко направляются в русло независимости. Конечно, это несправедливо, поскольку первопричины всех бед намного старше возраста украинской независимости. Тем не менее многие проблемы исчезли бы сами собой, а многие решались бы быстро и безболезненно, если бы, как говорил первый президент независимой Украины Л. Кравчук, на Украине русским жилось лучше, чем в Москве, а евреям лучше, чем в Иерусалиме.
Но пока этого не случилось, и молодое государство ищет пути сохранения общественного и межнационального согласия в условиях переходного периода и глубокого экономического кризиса. К сожалению, нельзя не признать, что целостной концепции государственной этнополитики на Украине все еще не существует. Предпринимаемые меры чаще всего следуют за событиями, а не предупреждают их, хотя практика «тушения пожара» и замалчивания острых вопросов долго не может оставаться результативной.
Законодательству, как и практическим действиям в этнической сфере, присущи неизбежные болезни роста. Осуществлению стремления выдать желаемое за действительное, декларируя ценности межэтнических отношений на уровне лучших мировых стандартов, препятствует отсутствие реальных возможностей, которое не позволяет обеспечить людям осуществление всей полноты их национальных прав. Завышенные ожидания граждан оборачиваются разочарованием и недовольством, а судорожные попытки государства сразу же и наилучшим образом решить все проблемы — подрывом доверия к нему.
Излишняя декларативность обусловливает еще одну слабость украинской этнополитики. При провозглашении всеобщих принципов часто не учитываются конкретные особенности отдельных этносов и регионов, уровня и характера их проблем. Вместе с тем, как показал опыт государственного строительства, такой учет является непреложным условием успеха в деле гармонизации межэтнических отношений. Это, естественно, не означает, что территориальная целостность и нерушимость границ украинского государства может быть поставлена под вопрос.
Поиск выверенных и здравых решений осложняется не только экономическим кризисом. Свойственный переходному периоду бурный характер социально-политических перемен распространяется и на этнические процессы. Взрыв этнического самосознания, переживаемый различными группами, поиск ими своего места в новом государственном образовании, не свободен от всех негативных черт, присущих взрыву. Это относится и к национальному возрождению титульной нации. Украинский национальный романтизм наложил свой отпечаток на ход государственного строитель138


ства и не всегда способствовал разумным поискам взаимопонимания между различными этническими группами.
Учитывая непростые внутренние и внешние условия, недавнюю и хорошо усвоенную практику командно-административного решения этнических проблем, отсутствие демократической традиции разрешения конфликтов, соблазн применения старых методов этнополитики велик. Надо иметь в виду также, что в случае ухудшения положения на Украине требования наведения порядка и обеспечения «мира» любыми методами будут усиливаться. Попытки ограничить декларированью права, отстранить от решения проблем общественные организации меньшинств, ряд из которых уже достиг политического уровня самоорганизации, могут лишь осложнить ситуацию, привести к открытым проявлениям гражданского неповиновения.
Таким образом, хотя на Украине сохраняется относительная стабильность межэтнических отношений, существуют обстоятельства, способные их обострить. Ослабление власти, углубление экономического кризиса, сепаратистские тенденции, направленные против территориальной целостности Украины, повлекут столкновения на социальной и этнической почве. И наоборот, надежной гарантией против эвентуальных конфликтов является сильное, процветающее, демократическое государство. Укрепление национальной государственности, успешные экономические реформы и динамичное развитие экономики, дальнейшая демократизация общественной жизни и строительство гражданского общества обеспечат всем гражданам, независимо от их этнической принадлежности, достойную, безопасную, свободную жизнь.


Валерий Поповкин
Сергей Власов и
ПРОБЛЕМА РЕГИОНАЛИЗМА В СТРУКТУРЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ И ПОЛИТИКЕ
УКРАИНЫ
Государство или общество — дилемма приоритетов развития в конце XX в.
Вообще государство в том виде, в каком мы его знаем, возникло в начале нового времени. Сейчас оно находится в конце своей истории. Этот общий вывод Джона Лукача1 гармонирует с выводами малоизвестной миру киевской научной школы политологии, прогнозировавшей в начале 90-х годов нарастание конфликта между государством и обществом.
Государство долгое время безальтернативно играло свою роль выразителя и представителя интересов развития общества. При этом формула позитивного развития не нуждалась в уточнениях: укрепление институтов государства было синонимом прогресса, а понятие «безопасность государства» стало синонимом понятию «безопасность развития».
Рубеж 60—70-х годов XX столетия отмечен вершиной развития всех институтов государства и появлением первых признаков их кризиса. Тогда впервые были поставлены под сомнение все сильные стороны разъединения и отгораживания народов друг от друга, чем, собственно, и занимаются государства с их институтами границ, гражданства, идеологией, армией. В это время Европа вступила в период, получивший название «разрядка». Вопрос объединения интересов развития всего человечества, существовавший до тех пор как философская идея, был поставлен в плоскость конкретной политики*  2,.
Отношения между государствами стали нуждаться в принципах, нормах и созданных на их основе международных институтах, которые не примиряют их интересы, подразумевая тем самым их противоположность, а отражают их нарастающее единство. Из абстрактной такая потребность в 70-х годах стала конкретной политической проблемой, которая не могла эффективно решаться См.: Lukacs J. Die Geschichte geht weiter. Das Ende des 20. Jahrhunderts und die Wiederkehr des Nationalismus. Munchen—Leipzig: LIST, 1994. S. 29.
2
См.: Власов C.H. Государство и некоторые его институты в новом конфликте безопасности. Киев: ИСЭПЗС АН Украины, 1991. С. 45; его же. Европейская безопасность: в контексте германских интересов. Киев: Нау- кова думка, 1991. С. 7-25.
140


на основе существующих институтов международного сотрудничества, таких, как переформированная ООН. Структура и технология действий последней основываются на принципе наличия противоположных интересов и направлены на нахождение возможностей их сопряжения в международной политике.
Проявлением общности коренных интересов развития стало создание в 1975 г. СБСЕ (позже — ОБСЕ), уровень взаимодействия участников в котором стал гораздо выше, чем в ООН. Были разработаны ставшие действительным прорывом в технологии международной жизни «десять принципов Хельсинки», которые функционально стали носить наднациональный характер. Это было первое в международной практике событие, когда государство как институт ограничивало часть своих исконных компетенций, связанных прежде всего с важнейшими для него функциями наращивания собственной территории.
При этом реализовывалось две функции.
1. Закрепление незыблемости состояния границ ограничивало компетенцию отдельных государств и самого государства как института. Каждое государство при этом получало гарантию отсутствия угрозы своим компетенциям со стороны другого государства.
2. Но это же ограничение государственных компетенций относительно неприкосновенности его границ и неизменности его территории формально ставило барьер на пути дезинтеграционных процессов внутри государства, его распада на основе внутренних причин, не связанных с дейстиями другого государства. То есть барьер на пути тенденций к регионализации политической жизни.
Правда вопреки принятым нормам СБСЕ-ОБСЕ процесс снижения роли государства продолжался и продолжается, убедительно демонстрируя свою глобальность. Распались СССР и восточный военно-политический блок, развиваются интеграционные надгосударственные процессы на западе Европы. В этой ситуации и ОБСЕ и ООН стоят перед дилеммой: трансформировать свои фунции в сторону надгосударственных или пытаться играть на консервирующей роли традиционного государства.
Изменяющаяся роль институтов государства в международной политике логично должна сопровождаться коренными изменениями в отношении к ним и в структуре, и в приоритетах внутри самого государства. Многое из того, что ранее считалось основой развития, например институт суверенитета и принцип нерушимости государственных границ, может сейчас не только не способствовать развитию, а находиться в прямом с ним противоречии и действовать как дестабилизирующий фактор.
Поэтому на передний план в политике все больше выдвигается проблема регионализма или сепаратизма. Первый термин предпо141


читают те, кто за распадом СССР, ЧССР, Югославии видит закономерный процесс трансформации государства как института. Второй — те, кто в этом распаде видит субъективную ошибку (в случае с СССР) «беловежцев» и ожидает, что с политическим падением последнего из них, Б. Ельцина, проблема восстановления в каком-то виде бывшего государства решится сама собой. К числу последних, сами того не подозревая, относят себя своими действиями и те, кто выступает за воссоздание в новых государствах Европы таких же сильных институтов классического государства, какими они были у СССР (статус границ, армия и т.д.).
Между тем трансформация института государства, определяющая интеграционные перемены на Западе и дезинтеграционные на Востоке, заставляет пересматривать критерий доминирования роли государства в развитии. А это означает, что очень часто внутриполитический сепаратизм является не чем иным, как попыткой территориального осмысления своих интересов развития, такой же, как реализация подобных прав на уровне бывших республик СССР.
И если интересы традиционных институтов государства уже не определяют глобальную международную политику, то почему они должны быть незыблемы во внутриполитических приоритетах? Целесообразнее увидеть новую глобальную тенденцию и проанализировать парадигму: проходит время ориентации на государство и его институты как основную ценность не только в международной жизни, но и во внутриполитических приоритетах, приходит время регионов и территорий.
Факторы регионализации Украины
а) Этноисторический и религиозный факторы
Процесс формирования территории Украины завершился в 1954 г., а процесс трансформации ее государственности — в 1991 г., когда она стала независимой. Отдельные части нынешней государственной территории Украины длительное время находились в составе других государств. С XIII по XVII столетие, после падения Киевского государства, этнические украинские земли захватывались и неоднократно перераспределялись монголо-татарским государством Золотая Орда, Крымским ханством, Турцией, Венгрией, Молдавским княжеством, Польшей и Литвой. Образованное в XVII в. Украинское государство также не смогло удержать свою государственную территорию, распавшись в результате гражданской войны на Правобережье и Левобережье. Со временем территория Украины была в очередной раз перёрас- пределена между Российской империей, Польшей и Османо-Ту- 142


редкой империей. Накануне 1917 г. все украинские земли находились в составе двух империй: Российской (80%) и Австро-Венгерской (20%). В 1917—1920 гг. в результате драматической борьбы, участниками которой были Украинская народная республика во главе с Центральной радой, Украинская народная республика во главе с ЦИК Советов, Западно-Украинская народная республика, Донецко-Криворожская советская республика, Республика Кубанский край, ряд других государственных образований, в том числе в Крыму, образовалась Советская Украина.
Однако и после образования Советской Украины, вошедшей в состав СССР, часть украинских земель продолжала находиться в составе Румынии, Польши, Чехословакии, а после 1939 г. — Венгрии. Лишь накануне Второй мировой войны и по ее результатам Украине в составе СССР были возвращены земли общей площадью белее 150 тыс. км2, т.е. четверть нынешней государственной территории Украины.
Близко к этноисторическому примыкает регионализм, имеющий религиозные корни. При этом большее влияние в политике может иметь не глобальное размежевание конфессий по линии существования доминирующих на Украине двух церквей — православной и греко-католической, — а присоединив церковного фактора к той или другой стороне в проявлениях этнического регионализма, т.е. локальное соединение в отдельных регионах этнического и религиозного факторов регионализации, значительно усиливающих регионалистский эффект.
В качестве примера можно привести стимулирование церковного регионализма закарпатских русинов, которые при поддержке со стороны Венгрии и Словакии выступают за создание самостоятельного государства русинов на территориях нынешних Венгрии, Украины, Словакии, Польши и части бывшей Югославии. Своей ближайшей политической целью они ставят обретение Закарпатской областью статуса автономии.
Религиозный компонент здесь вполне естествен, поскольку в этой области действуют 1404 религиозные общины 22 конфессий с колоссальным имуществом и недвижимостью, практически полностью и безвоздмездно переданными им государством.
В последнее время отмечается значительное сближение на политическом уровне русинских лидеров и местной греко-католической церкви (357 общин, пять монастырей). Значительной поддержкой сепаратизма в регионе стало послание папы Иоанна Павла II «русинам-украинцам Закарпатья» в адрес епископа Уж- городско-Мукачевской епархии УГКЦ. Если учесть, что название «русины» официально не существует — оно не зарегистрировано как название нацменьшинства и пока не признается украинским государством, — опасения официальных властей относительно 143


стимулирования русинского сепаратизма по церковным каналам имеют под собой почву. Понятна и их озабоченость возможностью повторения этой ситуации в случае с региональными выступлениями венгров, румын, поляков и особенно крымских татар.
Длительное вхождение отдельных частей территории Украины в состав различных государств сформировало существенные языковые, культурные, религиозные различия между регионами Украины, различия в мировоззрении и ментальности населения. Многообразные политические силы, действующие на отдельных территориях Украины, по-разному видят пути ее дальнейшего развития, государственного устройства, экономического строя, внешнеполитическую и внешнеэкономическую ориентации. Поли- этничность на Украине имеет двоякое проявление.
1. Существуют территории с группами компактного проживания этнических меншинств, с доминированием над всем остальным населением (русские в Крыму, Донбассе, Одессе; румыны, венгры, русины, поляки в западных и северо-западных регионах) и без доминирования (крымские татары, немцы в Крыму, немцы в южных регионах и др.).
2. Регионы, где доминируют украинцы, в своем большинстве являются полиэтничными. Наиболее показательно Закарпатье, где 78% украинцев, 13 — венгров, 4 — русских, 2,4 — румын, 1 — цыган, 0,7 — словаков, 0,3 — немцев, 0,2 — евреев, 0,2% белорусов. Наиболее мозаичными в этническом отношении регионами сегодня являются Юг и Восток Украины: Крым, Одесская, Николаевская, Херсонская, Луганская и Донецкая области.
При таких исторических факторах и в условиях глубокого социально-экономического кризиса сохраняются, а в отдельных регионах усиливаются тенденции, таящие в себе потенциальное стремление к территориальной дезинтеграции. Факторами дезинтеграции с этническим компонентом являются:
— 	значительная активизация на отдельных территориях (Автономная республика Крым, Закарпатская и Черновицкая области) политических сил, действующих под лозунгами сепаратизма и ирредентизма;
— 	обострение религиозного противостояния различных конфессий, которое в сочетании с другими факторами имеет форму межрегиональных противоречий;
— 	усиление деструктивного влияния на межрегиональные отношения искусственно обостренного языкового вопроса;
— 	неравномерность процессов политического развития отдельных территорий, порождающая и обостряющая межрегиональные противоречия на основе дифференцированного отношения больших масс населения к событиям в истории Украины, ее символике, выбору внешней политики и стратегических союзников.
144


б) Экономический фактор
Не менее, чем этнический, для Украины имеет значение экономический фактор регионализации. Во многом он переплетается с первым и определяется как характером исторически сложившихся экономических связей регионов Украины с регионами сопредельных государств, так и желанием регионов самостоятельно решать проблемы экономической жизни без тесной привязки к центральной власти. Его развитию способствуют:
— 	наличие высокого уровня теневой экономики, которая, по официальным оценкам, составляет до 60% общего объема экономической активности;
— 	сохранение значительного разрыва в уровнях социального и экономического развития между отдельными регионами, который стимулирует неудовлетворенность более богатых территорий несправедливым, с их точки зрения, распределением национального дохода государства;
— 	стихийная, спонтанная регионализация функций государственного управления и принятия решений в социально-экономической сфере после выборов местных Советов и их председателей при отсутствии правовых актов, определяющих компетенцию и статус новоизбранных органов власти;
— 	слабость и продолжительная незавершенность процесса становления статуса и компетенции центральных органов государственной власти на Украине (парламент, президентские структуры, Кабинет министров). Принятая 28 июня 1996 г. Конституция Украины и ранее Закон о местном самоуправлении далеки от реализации. Это одна из причин того, что местные элиты тех территорий, экономикой которых в советские времена руководили преимущественно из Москвы, не признают авторитета нового центра, подвергают сомнению сбособность киевских органов власти построить собственное государство и вывести экономику из кризиса;
— 	низкий уровень внутренней кооперированности производства отдельных территорий в пределах Украины на фоне преимущественно односторонней внешней направлености хозяйственных связей, особенно на Россию;
— 	отсутствие до принятия Конституции Украины правового механизма бюджетного регулирования, которое осуществлялось преимущественно на основе двусторонних договоренностей отдельных территорий и Центра;
— 	отсутствие эффективных правовых актов, которые бы разграничивали компетенцию территорий и Центра в сфере управления экономикой.
145
10 1622


Как этнический, так и экономический регионализм существуют на Украине в двух видах.
1. Регионализм с тяготением к исторической родине или к эффективным экономическим связям. В этом случае присутствует тяготение к территориальной интеграции с сопредельными государствами. Ярким примером этого являются территориальные притязания Румынии к Украине.
2. Регионализм, не имеющий направленности на определенное государство. Наиболее ярким примером этого может быть крымскотатарский регионализм в настоящем и западноукраинский в будущем.
Первый вид чреват проблемами с сопредельными государствами и таит в себе опасность тактического характера. Второй порождает мощную тенденцию к федерализации и имеет стратегически дестабилизирующую силу.
Альтернативы унитаризму и федерализации
Независимая Украина — унитарное государство. В ее состав входят 24 области и два города республиканского подчинения — Киев и Севастополь. Кроме этих административно-территориальных единиц в составе Украины находится Автономная республика Крым.
В процессе разработки и принятия Конституции развернулись дискуссии относительно возможных изменений формы государственного и территориального устройства Украины. Сохранить на Украине унитарное государство или избрать путь, ведущий к федерализации, — проблема, острота которой после принятия Конституции спала, но которая продолжает оставаться актуальной.
Точка в этой дискуссии, хотя бы на время, поставлена в ст. 2 Конституции, в которой говорится, что «Украина является унитарным государством». Государственная аргументация исходит из необходимости решения специфических для государства задач. Одна из них — консолидация украинского народа, поскольку достижение национального и политического единства сегодня является одной из наиболее острых проблем украинского государства. Унитаризм в условиях Украины — это и гарантия обеспечения территорильной целостности, нерушимости государственных границ. Важное значение такое государственное устройство будет иметь и для обеспечения территориального верховенства государства. Унитарное устройство позволит осуществить мероприятия по укреплению центральной власти, которая продол-
См.: Конститущя Укра’ши // Державтсть. 1996. № 129/130. С. 5.
146


жает оставаться слабой. Унитаризм воспринимается и как средство противодействия тенденциям сепаратизма и ирредентизма.
Особое значение унитаризм может иметь в переходный период для решения задач экономической трансформации на Украине как средство для осуществления единой государственной экономической политики по достижению не только политического, но и экономического суверенитета, как механизм формирования новой системы рациональных и диверсифицированных хозяйственных связей без ориентации только на одно государство, осуществления структурной перестройки, как мощный рычаг осуществления на всей территории страны единой политики в области отношений собственности.
Известно, что в мире существует только 21 федерация, остальные государства — унитарные. Для мировой практики было бы уникальным случаем, если бы унитарное государство по инициативе центрального правительства было превращено в федерацию.
Негативные для Украины последствия федерализации связывают с тем, что:
а) 	она имеет пока очень слабую власть в Центре, многие ветви власти еще до конца не сформированы, например отсутствует Конституционный суд. Федерализация в этом случае может приобрести собственную инерцию, что вообще может поставить под вопрос существование Украины как государства;
б) 	существующие элементы федерализации, связанные с Крымом, доказывают опасность развития по варианту «а»;
в) 	фактор экономической регионализации, как в случае с планами объявления Закарпатской области свободной экономической зоной, может неконтролируемо перерасти в фактор федерализации и быстро стимулировать процесс распада государства;
г) 	федерализация могла бы поднять и вопрос о столице, на которую может претендовать Харьков;
д) 	очень важным фактором является то, что, имея общую протяженность границы 8215 км, Украина заключила договор о признании границ только со Словакией и Польшей; таких договоров нет с другими сопредельными государствами — Россией, Белоруссией, Молдавией, Венгрией, Болгарией. Вместе с тем на границах со всеми этими государствами проживают этнические группы, тяготеющие к своей титульной нации.
Как видно, федерализм несет для Украины больше проблем, поэтому она и обратилась к унитаризму.
Федеративное устройство могло поставить под угрозу сохранение территориальной целостности, территориального верховенства государства, резко стимулировать все региональные тенденции, в том числе и связанные с реанимацией давних противоречий между отдельными регионами, возникновением проблем перерас-
ю*
147


пределения территорий, что совершенно очевидно привело бы к расколу Украины и потере ее государственности.
Основными аргументами федеративного устройства на Украине являются следующие. Описанные выше различия между отдельными регионами Украины, например Крымом, Донбассом, с одной стороны, и Галичиной — с другой, являются настолько существенными, что сохранение унитарного устройства не позволяет учитывать эту специфику и ведет к игнорированию центральной властью специфических интересов территорий. Это касается вопросов языка, истории, культуры, религии и не в последнюю очередь экономики и экономических связей. Важным аргументом экономического характера в пользу федерализма является то, что в унитарном государстве осуществляется несправедливое по отношению ко многим регионам, особенно индустриально развитым, перераспределение национального дохода, бюджета. Кроме того, значительное расширение экономической самостоятельности регионов является предпосылкой перехода к рыночному хозяйству. Такая самостоятельность может быть достигнута лишь при условии перехода к федеративно-земельному государственному устройству Украины.
Крымская проблема на Украине: карлик, способный взорвать все
Статус Крыма — это особый вопрос сейчас, который грозит еще более обособиться в будущем. Нынешняя трактовка места Крыма в политической системе Украины как автономной республики является уже сейчас компромиссом. Значительное влияние в Крыму имеют политические силы пророссийской ориентации, отстаивающие создание на полуострове независисмого государства, которое строило бы свои отношения с Украиной на основе государственного договора. Другими словами, речь идет о переходе сначала к конфедеративным связям Крыма с Украиной, а затем и к полному оформлению самостоятельной крымской государственности. По такому сценарию создание самостоятельной крымской государственности, с точки зрения лидеров этих сил, откроет правовые возможности для объединения Крыма с Россией.
Тем не менее представляется, что русский сепаратизм в Крыму во многом себя исчерпал. На политическую арену все более определенно выступает крымскотатарский сепаратизм, который гораздо более радикален в своих действиях. В основе он имеет межрелигиозный характер и является проявлением исламского фундаментализма. В настоящее время 400 тыс. крымских татар, живущих в Крыму, собираются увеличить свою численность до 2 млн. за счет родственников из Турции.
148


Известны и турецкие интересы относительно Крыма. Предметом конкретной турецкой политики является расширение экономического (через сеть банков и коммерческих структур с турецким капиталом), а затем и политического присутствия в Крыму. На этой почве в начале 1996 г. произошло резкое охлаждение отношений между Турцией и Украиной. Для последней стала откровением напористость, с которой Турция продвигается в Крым. По степени реальности угрозы турецкий сепаратизм уже сравним с русским. Украина оказывается между двух огней на фоне того, что в России отсутствует понимание исламской угрозы в Крыму и продолжается муссирование крымской проблемы в антиукраинском контексте. В результате оказывается, что для Украины Турция и Россия в этом смысле находятся «в одной лодке».
В этой мутной воде Меджлис крымскотатарского народа, умело разыгрывая карту, завоевывает позицию за позицией. В решениях III курултая формально осуждается русский сепаратизм в Крыму, но поскольку Украина обвиняется чуть ли не в проведении «геноцида» в отношении крымских татар, последние угрожают переходом на российскую сторону, если она не признает политические права Меджлиса и не включит его в структуру органов государственной власти1.
В результате Украина должна, исходя из реалий, просчитывать возможность и такого варианта развития событий в ближайшей перспективе: 1) через турецкую поддержку Меджлис провоциру- ёт активизацию политического неповиновения крымских татар, о которой он уже заявил, и начинает террористические акции; 2) Россия в этих условиях может иметь формальный повод объявить Крым зоной своих жизненных интересов и послать войска для защиты русских и русскоязычного населения, которых в Крыму большинство; 3) в результате в конфликт ввязывается Турция при поддержке НАТО, и мир получает конфликт гораздо более опасный, чем чеченский.
Поэтому рациональное разрешение проблемы крымского сепар- патизма может лежать только в юридическом и политическом поле Украины. Ибо российское политическое присутствие в Крыму Турция через Меджлис также встретит акциями дестабилизации.
Для полноты картины следует указать на то, что национальнопатриотические силы Украины, особенно их праворадикальное крыло УНА—УНСО, отстаивают идею об ошибочности создания
См.: III курултай крымскотатарского народа // Авдет. 1996. 8 июля; Обращение крымскотатарского народа «О бесправном положении крымско- татарского народа и игнорировании его законных прав и интересов» // Рукопись оригинального текста.
149


крымской автономии и предлагают сделать ее обычной областью Украины. Политическая абстракция — наиболее мягкая оценка этого проекта, осуществление которого развязало бы уже сегодня начало вышеописанного сценария.
Тенденции централизации и децентрализации государственного управления
Централизованную систему управления Украина унаследовала от СССР. Советская Украина как государственное образование в составе СССР имела лишь региональные по статусу органы государственного управления. Это касается как статуса бывшего Верховного совета, так и Совета министров. Украина не имела собственных систем — банковской и денежной, судебной, организации местной власти, собственных вооруженных сил, пограничных войск, таможни. Не имела она и собственной экономической, в том числе и региональной, политики, являясь в этом смысле конечным образованием в системе, не подлежащим Дс ль- нейшей регионализации. Таким образом, Украина как государст ** в отличие от России не получила в наследство сформированного государственного Центра. И это важная черта, которая отличает процесс формирования новой власти. Большинство институтов центральной власти Украины были сформированы или существенно реформированы уже после провозглашеня независимости. Необходимость осуществления рыночной трансформации и связанной с этим децентрализации на Украине совпала по времени со становлением институтов собственной государственности. Процесс становления таких институтов, определения их функций и компетенции на Украине еще не завершился, даже имея в виду принятие Конституции и существование Закона о местном самоуправлении.
Поэтому мероприятия по централизации в сфере государственного управления Украины предусматривают завершение формирования институтов государственного управления и налаживание эф¬
фективного исполнения своих функций этими институтами. Конституция провозглашает «объединение централизации и децентрализации в осуществлении государственной власти» (ст. 13 2)1.
Пятилетний период до ее принятия характеризовался борьбой
между высшими ветвями власти на Украине, с одной стороны, и между центральной властью и местными властями — с другой, за обладание полномочиями. В этих условиях верх всегда одерживал тот, кто действовал настойчиво и имел поддержку со стороны
теневого бизнеса.
1
См.: Конститущя Украши // Державтсть. 1996. № 129/130. С. 9.
150


Как известно, Украина как государство возникла 24 августа 1991 г. Первый этап становления государственной власти характеризовался значительным вниманием к этому институту, высокой престижностью государственной службы. Во многом это было атавизмом прошлой системы СССР, когда авторитет чиновника был очень высок. Но уже после первого года независимости имидж государственной службы стал резко падать, что совпало с периодом хаоса в государственных структурах власти и отсутствием законодательной базы.
Авторитет государственной службы и, соответственно, государственной власти стал расти по мере юридического оформления ее статуса и прежде всего по мере приближения принятия Конституции. Начавшись в конце 1995г., обратный приток квалифицированных кадров в государственные властные структуры из сферы мелкого и среднего бизнеса продолжается до сих пор и набирает силу.
Конституция закрепила новое соотношение между высшими ветвями власти в стране. Предыдущие пять лет президент лидировал де-юре и де-факто, и это ощущал парламент, постоянно пытавшийся бороться с ним за контроль над властными структурами. Острая борьба между ними в какой-то мере смягчилась подписанием в 1995 г. конституционного договора, который позволил президенту:
— 	сформировать единую систему исполнительной власти и подчинить ее себе, создав структуру администраций и глав администраций;
— 	заложить основы размежевания полномочий центральных и местных органов власти;
— 	разделить компетенцию местных органов исполнительной власти и органов местного самоуправления.
Президент сумел создать и сконцентрировать под своим контролем основы исполнительной власти. В соответствии с Конституцией вся эта система контроля переходит от него к премьер-министру. Это стало неожиданностью для самой структуры власти. Л. Кучма, будучи президентом, сумел подчинить себе исполнительную ветвь, осуществляя контроль над государственным бюджетом, сейчас же он отдал все права формирования и исполнения госбюджета главе правительства. Теперь, после передачи полномочий премьер-министру, президент изолирован от принятий решений в области экономики, и это должно привести в ближайшем будущем к значительным изменениям в отношениях между ветвями власти и в структуре исполнительной власти в стране. Несмотря на декларирование принципа равновесия и распределения власти, доминирующей фигурой должен стать премьер-министр, т.е. тот, кто контролирует экономику страны. Президенту отдается представительская функция и вся сфера внешней политики.
151


Украину ожидает период укрепления центральной власти, что заметно проявляется уже в последнее время, и должно усилиться в связи с принятием Конституции. Это сопровождается появлением и ростом различных структур исполнительной власти: только в 1995 г., по официальным данным, количество служащих в госаппарате увеличилось на 8%. Затраты на содержание органов государственной власти возросли с 0,57% ВВП в 1994 г. до 0,89 — в 1995 г. и до 0,9% в бюджете 1 996 г.1.
В 1996 г. начата работа над концепцией административной реформы. Одной из основных сфер ее внимания будет создание новой структуры управления госсектором в экономике. Государство предполагает само стать активным предпринимателем через так называемые казенные предприятия, основанные на общегосударственной собственности и обеспечивающие чрезвычайные государственные и общественные потребности, через хозяйственные общества со 100% государственного капитала, а также через паи и акции государства в уставных капиталах хозяйственных обществ.
Децентрализация государственного управления осуществляется в нескольких направлениях. Наиболее важные из них: делегирование центральным правительством части своих полномочий местным органам государственной власти (деконцентрация); делегирование государственных полномочий исполнительным органам местного самоуправления; перераспределение полномочий центрального правительства в пользу органов самоуправления регионов; развитие местного самоуправления. Особое место занимает расширение экономической самостоятельности и финансовой автономии административно-территориальных единиц (экономическая регионализация).
О расширении на Украине местного самоуправления свидетельствует делегирование государством полномочий исполнительным комитетам местного самоуправления. Кроме того, перспективным направлением децентрализации является перераспределение государством полномочий в пользу расширения компетенции региональных (областных, районных) органов самоуправления. В компетенции государства остается решение лишь тех проблем, которые имеют общегосударственное значение.
Наиболее перспективным и реальным в условиях Украины является развитие местного самоуправления в городах, селах и поселках. В городах Украины проживает 3 2 млн. человек из 5 2
См.: Економ1чний i сощалыпй розвиток УкраТни у 1995 рощ. Щор1чна допов!дь Президента Укрални про внутрхшню i зовшшню полггику Украши. Киев, 1996. С. 201, 203.
152


млн. населения страны. Именно на уровне населенных пунктов возникает основная масса проблем, связанных с социально-бытовым и культурным обслуживанием людей, охраной окружающей среды, работой местного транспорта, жилищным строительством, землепользованием и т.д. Институт местного самоуправления как негосударственная форма организации власти и управления является наиболее приближенным к этим проблемам, заинтересованным в их решении, но он нуждается в государственной программе поддержки.
Области и регионализация экономического управления
Процесс распада СССР сопровождался стихийной регионализацией, которая продолжается и в новых молодых независимых государствах, включая Украину. На Украине наряду с центральными органами власти активными субъектами экономических отношений все больше становятся города и области.
Экономический потенциал страны в основном сосредоточен в Донецкой, Днепропетровской, Луганской, Харьковской и Киевской (вместе с г. Киевом) областях. На эти 5 из всех 25 регионов приходится 47% основных фондов страны. Если включить сюда Одесскую область, то в этих областях производится 60% промышленной продукции. Мировой опыт свидетельствует, что региональные колебания экономических и социальных индикаторов не могут превышать 20—40%, чтобы не вызывать дестабилизации в политике, а на Украине разница достигает 6 0—90%, усиливая процесс регионализации в экономической и, соответственно, политической сферах. Например, по уровню производства национального дохода на душу в 1,6 ра-
Наиболее яркий пример экономического регионализма — Донбасс. Формирование экономических, социальных, культурных компонентов его развития относится к началу XX в. В экономике региона господствующее место заняли угольная промышленность, металлургия и машиностроение. За последние 30 лет здесь появились предприятия химии, электроники, легкой промышленности, но 80% населения, как и ранее, занято тяжелым физическим трудом, в основном во вредных для здоровья условиях. 30% населения проживает в непригодных для жизни строениях. Многие вообще не имеют жилья. По уровню люмпенизации Донбасс занимает первое место на Украине.
Социально-экономическая ситуация здесь определяется функционированием промышленного комплекса топливной, электро-
См. Економ1чний i сощальшй развитой Укра’ши... С. 204. населения Запорожская область опережает Закарпатскую за, а по ВВП на душу населения—в 1,8 раза1.
153


технической, машиностроительной, металлообрабатывающей отраслей и характеризуется в настоящее время состоянием глубокого кризиса и спадом производства. Производство электроэнергии в Луганской области упало до уровня 30-летней давности, т.е. до уровня 1965 г. Кризис этой сферы в свою очередь вызывает цепную реакцию. Дефицит электроэнергии и повышение цен на нее сделали дорогими и просто неконкурентоспособными донецкие уголь и металл. По уровню развития Луганская область находится на уровне 1954 г., а по производительности труда — ниже 1940 г.
В этих условиях жители региона связывают возможность улучшения своего материального положения с интеграцией в российские экономические структуры, а затем и политическим ее оформлением, поскольку соседние российские регионы хоть и испытывают трудности, но уровень жизни в них значительно выше. В 1994 г. Донецкий и Луганский областные Советы провели референдум о статусе русского языка как второго государственного языка на Украине, об отношении к полному членству Украины в СНГ и о федеральном устройстве Украины. 90% населения ответили утвердительно на все эти вопросы1.
Другими регионами, где ярко проявляет себя в качестве дезинтегрирующего экономический фактор, являются также Крым и Одесса, где названные выше явления повторяются в другом сочетании.
Государственное регулирование процесса экономической регионализации возможно в двух вариантах. Первый характеризуется пассивным отношением к стихийной регионализации, к борьбе регионов против Центра эа свои полномочия. Центр в этой борьбе не в состоянии удержать регионы в подчинении и будет вынужден постоянно отступать. Результатом является спонтанная, неконтролируемая регионализация, ведущая к политической дезинтеграции в государстве. Пример такой регионализации — практика СССР и нынешней России. Другой вариант, свойственный странам Западной Европы, связан с максимальным использованием положительных элементов регионализации. Предпосылкой этого является то, что Центр с самого начала вводит процесс регионализации в законодательное, правовое и тем самым контролируемое русло.
Украина пытается идти по второму пути, но результатом является некоторая эклектичность в действиях властей, вызванная, с одной стороны, несистемными попытками управлять экономиче- ~1
См.: Региональный федерализм как фактор дезинтеграции Украины // Материалы Агентства АПЭМ. 1996. № 5-21.
154


ской дезинтеграцией — с другой, неудовлетворенностью этими мерами в регионах.
Концепция государственной региональной экономической политики, проект которой одобрен Верховной радой еще в апреле 1995 г., предполагает в качестве основных направлений:
— 	создание благоприятных условий для развития предпринимательства и рыночной инфраструктуры;
— 	формирование и развитие специальных экономических зон и налаживание внешних связей приграничных регионов;
— 	осуществление децентрализации управления экономикой с учетом ее многоукладное™ и достижения оптимальных межрегиональных связей.
Можно назвать несколько правовых актов, которые направляют экономическую регионализацию в конструктавное русло. Это касается прежде всего указов президента — от 2 6 ноября 1993г. «О делегировании Днепропетровской, Донецкой, Запорожской и Луганской областным госадминистрациям полномочий по управлению имуществом, которое находится в общегосударственной собственности», от 2 1 февраля 1994 г. «О дополнительных мерах по делегированию Днепропетровской, Донецкой, Запорожской и Луганской областным госадминистрациям полномочий по управлению имуществом, которое находится в общегосударственной собственности», от 23 июня 1993 г. »О режиме открытой экономики Республики Крым», от 18 марта 1994 г. «О некоторых мерах для обеспечения исполнения городом Киевом функций столицы Украины», от 25 марта 1994 г. «О мерах по развитию сотрудничества областей Украины с соседними областями Российской Федерации», от 3 июня 1994 г. «О мерах по развитию экономического сотрудничества областей Украины с соседними пригра- личными областями республики Беларусь и административно-территориальными единицами республики Молдова» и некоторых Других.
Интересы регионов в политике представляет созданный 20 сентября 1994 г. Совет регионов при президенте Украины.
Особое значение имеет проблема бюджетных полномочий Центра и регионов. Для Украины это наиболее сложная проблема. Принципы бюджетных отношений Центра и регионов в основном остались неизменными еще с советских времен. С другой стороны, приобретает популярность концепция «формирования бюджета снизу». Отдельные регионы делают попытки самостоятельного пересмотра принципов бюджетного регулирования в сторону их децентрализации. Киев воспринимает это скептачески и, как правило, не поддерживает, что переводит активность регионов в этом направлении в теневую сферу.
155


Регионализм как проблема разграничения компетенций органов центральной и местной власти.
Дискуссия в обществе
Перед последними выборами в Верховную раду Украины в начале 1994 г. представителей региональной идеологии и региональной элиты в общественном и политическом сознании страны однозначно считали негативным, дестабилизирующим потенциалом, оценивая его возможности получить в парламенте 20% мест. Во столько же оценивали возможности ставленников теневого капитала. При этом и первых и вторых называли одной командой, могущей контролировать до 40% мест в парламенте. В этом совпадали взгляды политических сил национал-патриотов, представляемых Украинской республиканской партией, Рухом, Конгрессом украинских националистов и др., и ортодоксальных левых — коммунистов и социалистов.
В начале 1995 г. этот конфликт регионалов и центристов вылился в противостояние президентской и парламентской ветвей власти. Оказалось, что регионализм на Украине во многом носит экономический характер и объединяет интересы региональных экономических лидеров с интересами вышедшей из них команды президента Л. Кучмы. Это сторонники экономических реформ «снизу». Им противостояли сторонники спикера парламента А. Мороза, видевшего возможности экономического реформирования только «сверху» по общей команде. За первыми стояли слои производителей, за вторыми — слои бюрократии и управленцев всех уровней.
На переломе 1993—1994 гг. противостояние достигло своего апогея и вылилось в ожесточенную парламентскую дискуссию о государственном устройстве Украины. Позиция первых была представлена в президентском проекте Закона о государственной власти и местном самоуправлении на Украине. Позиция последних — в многочисленных рефлекторных комментариях А. Мороза и его коллег, не представивших, тем не менее, своего, сравнимого по разработанности с президентским, предложения.
Дискуссия завершилась относительной победой регионали- стов, и за последующие три года на Украине проведено уже три реформы местной власти. Но парламентская дискуссия как бы перешла в сферу практической политики, и все три реформы не привели к формированию эффективной системы исполнительной власти. Конституция является некоторым отступлением от принципов регионализма и станет, очевидно, началом нового этапа реформирования вертикальной власти.
См.: Правда Украины. 1994. 3 декабря. С. 2.
156


В этой связи наиболее острым является вопрос о правовом статусе местных Советов. Левые отстаивают идею придания местным Советам статуса органов государственной власти. Мотивируется это тем, что на Украине еще не созданы социально- экономические условия для реализации местного самоуправления. Вертикаль власти, таким образом, должна быть сформирована на основе восстановления единой системы Советов как органов государственной власти. Этот подход в политике обязательно несет в себе угрозу отхода от принципа разделения властей. Для того чтобы в системе Советов появилась настоящая вертикаль подчиненности, должна быть также восстановлена и однопартийная система, и конституционная норма о руководящей роли партии. Выбор такой модели организации местной власти является попыткой возвращения к тоталитарной форме государственного управления, что означало бы отказ от экономических реформ и вызвало бы резкий кризис в социально- политической сфере.
Политические силы центристской ориентации отстаивают курс на продолжение развития на Украине местного самоуправления и сохранения за местными Советами статуса органов местного самоуправления. Предлагаются меры по повышению эффективности функционирования этого института за счет создания его собственных — экономических, финансовых и социальных — структур, четкого определения правового статуса территориальных коллективов, учреждения муниципальной собственности и отделения местных бюджетов от бюджета государственного. Дальнейшее развитие местного самоуправления на Украине рассматривается как необходимая предпосылка осуществления экономических реформ, стабилизации социально-экономической ситуации и построения правового государства. Что касается «вертикали власти», то она должна быть обеспечена на основе учреждения четкой структуры органов государственной исполнительной власти во главе с Кабинетом министров и президентом.
Попытки объединить эти противоположные подходы к определению статуса местных Советов сформировали еще один, так называемый компромиссный вариант организации местной власти. Его суть в том, что местные Советы — это органы государственной власти и органы местного самоуправления одновременно. Делается эклектическая попытка объединения в местных Советах двух институтов, которая может рассматриваться как отражение кризиса переходного периода в структуре государственной власти. Некоторые политические силы находят в этом определенный резон.
Проект президента Л. Кучмы, основанный на идеологии развития местного территориального самоуправления, вообще исклю-
157


1 -
чал понятие «Советы» . Он исходил из того, что органы местного самоуправления не являются государственными и не входят в структуру ни одной из ветвей государственной власти. В структуре органов территориального самоуправления нет подчинения одного другому. Вместо прежнего нагромождения государственной «советской» власти предполагались областные и районные государственные администрации, входящие в структуру исполнительной власти, возглавляемой президентом. Главы администраций должны были выбираться населением региона.
Конец дискуссии? Конституция Украины и проблемы регионализма
Принятие Конституции, казалось, должно было положить конец дискуссиям по поводу различий в трактовках регионализма и степени его влияния на внутриполитическую жизнь Украины. На самом деле вопрос далеко не закрыт. Конституция относится к этой проблеме в целом очень консервативно.
В острой борьбе вокруг ее принятия внимание сосредоточилось на полномочиях основных ветвей власти: президента, Кабинета министров, Верховной рады. Страсти разгорались вокруг этой проблемы и чуть не привели к тому, что Украина свою пятую годовщину могла отмечать без Основного закона. Дискуссии были настолько острыми, а позиции сторон настолько непримиримыми, что еще в начале июня 1996 г. принятие Конституции многими экспертами ставилось под большое сомнение. Но неожиданно для многих с обеих сторон 28 июля она была одобрена Верховной радой.
Решающими стали два фактора.
1. Предстоявшее 3 июля 1996 г. окончание выборного марафона в России, итогов которого опасались обе стороны — и президент, и Верховная рада. Президентские круги Украины, поддерживая Б. Ельцина, опасались, что в случае победы Г. Зюганова события могут повернуться в нежелательную для украинской государственной независимости сторону.
Этого же опасалось и левое большинство в парламенте, несмотря на то что оно поддерживало Г. Зюганова. Оно приветствовало бы его на посту президента России, но само при этом хотело оставаться в независимой Украине.
Поэтому за пять дней до выборов в России обе украинские противоборствующие стороны пошли на взаимные уступки отно- ~1
Л. Кучма выступил в Верховной раде Украины со своим проектом в начале декабря 1994 г. (см.: Про державну владу и мисцеве самоврядування в Украши // Правда Украины. 1994. 3 декабря. С. 2).
158


сительно Основного закона и одобрили его. Собственно, на компромисс в основном пошла Верховная рада. Но и президент сделал уступки национально-патриотическому крылу (Рух, КУН, УРП) и снял предложение экономического лобби, представленное А. Гриневым1. Он предлагал декларировать принцип федерализма в государственном устройстве. Вместо этого по настоянию национально-патриотических сил был оставлен принцип унитаризма.
2. Верховная рада не хотела стать парламентом, оставившим Украину в пятую годовщину ее независимости (24 августа 1996 г.) без Конституции.
В силу вышеназванных причин разработанной частью Конституции можно считать разграничение полномочий основных ветвей власти. В остальном по причине нехватки времени она является компромиссом. Поэтому теоретическая дискуссия по проблемам регионализма и федерализма будет продолжаться и наверняка найдет отражение в сфере политики с соответствующим дестабилизирующим общественным эффектом.
Предстоящая реформа исполнительной власти на основе Конституции, которую начнет новый Кабинет министров, будет проходить под знаком двух тенденций: регионализма и унитаризма. Вероятен вариант, что реальная реформа уйдет от однозначности унитаризма, зафиксированного в Конституции, и станет компромиссом между конституционной нормой и интересами регионального экономического лобби.
Национальный, этнический, экономический регионализм или сепаратизм: проблема поиска последовательности
Регионализм — составная часть процесса становления Украины как независимого государства. Национальный регионализм, приведший к распаду СССР, положил начало явлению, которое отличают черты глобальности. В позитивности трансформации СССР мало кто сомневается, но при этом из поля зрения и политиков и общественных течений выпадает то, что образование новых государств в Восточной Европе и Азии — это начало глобального процесса. Прежде всего этого не хотят замечать национально-патриотические силы Украины (например, Рух), которые на этапе образования национальных государств выступали основными носителями и движителями регионализма. Достигнув своей цели — регионального выделения национального государства, они перешли к противникам регионализма, законсервиро- ~L
Бывший вице-спикер парламента Украины, лидер Партии демократического возрождения Украины, в настоящее время советник президента по проблемам регионализма.
159


вав свою прогрессивность относительно региональных идей и тенденций. Регионализм стал однозначно представляться ими как сепаратизм.
В новых условиях проблема регионализма на Украине имеет два основных уровня. Первый связан с экономическими интересами регионов и в целом географически совпадает с административным областным делением. Этот уровень имеет все потенциальные возможности стать доминирующим фактором регионализации. Но пока, как переходный от защиты экономических интересов национального государства к отстаиванию подобных интересов регионов, главную роль играет второй уровень регионализма — этнический, игнорирование которого, как и в случае с национальным регионализмом в СССР, создает значительное поле напряженности в политике и во внутриполитической стабильности. В этом контексте выделяются уже известные четыре региона: Западная Украина (с подразделением на более мелкие этнические регионализмы), Крым, Восточная Украина, Центр. Каждый из них имеет свои приоритеты во внутренней и внешней политике.
Нынешняя администрация Л. Кучмы стоит перед проблемой выбора. Во время президентских выборов Кучма получил значительную поддержку от лидеров и сторонников экономического регионализма. Поэтому ситуация с принятой новой Конституцией Украины выглядит несколько парадоксальной: она утверждает унитарное государство на украинской территории, но перераспределяет власть в пользу Кабинета министров, во главе которого накануне принятия Конституции президент назначил П. Лазаренко — представителя поддерживавших Л. Кучт^у на выборах сторонников экономического регионализма.
Такая ситуация говорит прежде всего за то, что исследованные в работе проблемы соотношения унитаризма и федерализма, центризма и регионализма будут продолжать оставаться актуальными во внутренней жизни Украины еще значительное время. Их развитие будет зависеть от множества разнонаправленных факторов как внутриполитического, так и внешнеполитического характера. Но основное влияние, очевидно, окажет успешность проведения реформ в экономике и скорость выхода страны из экономического кризиса.


Сергей Власов
ПЯТЬ ЛЕТ УКРАИНСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ: ПОИСК МОДЕЛЕЙ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
С Западом или с Востоком: вынужденный выбор
Для Украины уход из СССР с самого начала означал необходимость дистанцирования от России. Казалось бы, Россия, инициировавшая Беловежские соглашения, также должна была быть заинтересована в независимой Украине. На деле, однако, Киев уже скоро почувствовал давление Москвы по различным направлениям.
Такое давление воспринималось Украиной однозначно как посягательство на ее независимый статус. Но по прошествии времени становится очевидным, что как таковая цель формального лишения Украины независимости не стояла. Речь шла, вероятнее всего, об удержании ее как слабого государства в сфере влияния российских интересов.
В момент своего образования Россия имела все формальные атрибуты и налаженную инфраструктуру центральной власти, Украина же только приступала к созданию своей властной структуры и не могла конкурировать в этом с бывшим партнером по СССР. Все ее институты власти, включая внешнеполитические, были отягощены негативным опытом региональной компетенции, направленным против украинской независимости. Процесс идентификации собственных интересов был нелегким и продолжительным по времени. Основной проблемой стало преодоление традиционного несамостоятельного восприятия Украины внешнеполитическими партнерами в международных многосторонних институтах, а также в двусторонних отношениях с Россией.
Потребность дистанцирования от России, использовавшей для давления все имеющиеся инфраструктурные связи по линии внешней политики и политики безопасности, заставляла Украину разрывать не только действительно мешающие ей нити зависимости, но и часто полезные для нее самой связи.
Активные действия России воспринимались на Украине как угроза ее суверенитету и безопасности, создавали перед ней во внешнеполитических приоритетах проблему выбора между Россией (СНГ) и Западом (НАТО, ЕС, ЗЕС). Российское давление, по существу, подталкивало Киев к выбору. И Киев в ответ форсировал процесс сближения с западными институтами.
II 1622
161


Дистанцирование от России в западном направлении
Питательной средой для иллюзий в отношении Запада стала большая экономическая помощь, которая шла на Украину накануне и после провозглашения ею независимости в августе 1991 г., прежде всего из США и Канады. В этот период существовало совершенно определенное представление о том, что, используя поддержку, организованную украинской диаспорой, можно построить целую систему внешнеполитических связей.
Помощь диаспоры сыграла свою роль. На эти средства был создан и поддерживался Рух — первая крупная альтернативная КПСС — КПУ политическая сила, положившая конец однопартийной системе в стране. На ее средства создавались и существовали первое время дипломатические представительства Украины в США, Канаде и некоторых других странах. Но для отлаживания всей системы международных связей Украины ни влияния, ни средств диаспоры было недостаточно.
После ориентации на диаспору настал черед Германии, на которую Украина рассчитывала опереться в своем движении — а) от России, б) на Запад. Это совпало с тем, что, как представлялось, по молчаливому согласию Запада именно Германия стала «ответственной» за Украину. После прекращения периода конфронтации с СССР США стали все глубже уходить в проблемы, связанные с «третьим миром».
Германия действительно сыграла значительную роль в становлении независимости Украины. Достаточно вспомнить, что еще в период существования СССР, после принятия Украиной своей Декларации о независимости, поездка председателя Верховного совета Л. Кравчука в Баварию пробила брешь, открыв процесс признания украинской независимости де-факто. Это была идея украинской стороны: добиться встречи с первыми лицами Германии, поехав формально не в столицу Германии, а в Баварию.
После провозглашения независимости, в силу выше обозначенных причин, в начале 90-х годов внешняя политика Украины решала две проблемы: 1) дистанцироваться от России и 2) понравиться Западу. С этой целью Украина добровольно взяла на себя обязательства ядерного разоружения и нейтралитета.
Как считалось на Украине, в результате политики безъядерно- сти Украина значительно снизила интерес к себе со стороны Запада и стала более уязвимой перед Россией. Одновременно были потеряны целая отрасль в хозяйственном комплексе, значительные материальные средства, просто уничтожена или заброшена уникальная и дорогостоящая инфраструктура. Одной из самых существенных утрат в этой политике была потеря десятков тысяч уникальных профессиональных кадров. Все эти утраты для страны
162


оказались невосполнимыми. Обязательства безъядерности, которые сами по себе являются целесообразными с точки зрения международной стабильности, особенно в регионе Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), привели пока к самому крупному проигрышу во внешней политике Украины, значительно снизив ее возможную роль как в регионе, так и в мире.
Полного поражения в этом вопросе Украине удалось избежать колоссальными усилиями путем получения в 1995 г. от США и Великобритании «гарантий ядерной безопасности», осуществимость которых, тем не менее, многие на Западе считают спорными.
Вместе с тем такая политика внесла значительный вклад в обеспечение региональной и европейской ядерной стабильности, поскольку сняла все проблемы, связанные с присутствием в ЦВЕ ядерного оружия: и для НАТО, и для России, и для украинских соседей, прежде всего для Польши. Ни одна страна мира до тех пор так не поступала, но этот шаг еще до сих пор не оценен по достоинству ни Западом, ни Россией, ни тем более соседями Украины.
Несомненным позитивом ядерного разоружения Украины стали рост ее имиджа и значительное повышение авторитета у внешнеполитических партнеров.
В 1994 г. ориентация на какую-то отдельную страну во внешней политике перестала играть существенную роль. Есть общий интерес к процессу западноевропейской интеграции. К этому же времени изменилось отношение к ряду ранних концепций. Наиболее показательна в этом плане концепция Черноморско-Балтийского союза (ЧБС).
Концепция Черноморско-Балтийского союза
В начале 90-х годов казалось, что после распада СССР, Югославии и Чехословакии на границе Европы и Азии возник целый ряд государств, очень близких по характеру возникших перед ними внешнеполитических проблем. И в качестве одной из важнейших было дистанцирование от российской сферы влияния.
Идея использовать это обстоятельство в украинских интересах впервые появилась у Украинской республиканской партии, а с 1992 г. она стала и политической идеей президента Л. Кравчука. У республиканцев она выглядела абсурдно, поскольку в качестве мотива выдвигала «объединение вокруг Украины государств Центральной и Восточной Европы, а затем и всей Европы для противостояния России и США». По сути, это была эмоциональная реакция на российско-американское сближение после окончания «холодной войны» на фоне американского невнимания к Украине.
и*
163


У Кравчука она выглядела более взвешенной концепцией так называемого Черноморско-Балтийского союза, территориально ограниченного только вертикальным Черноморско-Балтийским регионом, без попытки составить альтернативу США и России. В действительности основной доминирующей идеей этого союза было создание противовеса российскому влиянию, что как раз и привело к ее неудаче.
Не успев политически как следует оформиться, будучи только декларированной украинским президентом, эта идея была похоронена рядом факторов, сделавших ее реализацию невозможной.
1. 	Концептуально исходя из альтернативности влиянию России в регионе ЦВЕ, она не нашла поддержки ни на Востоке, ни на Западе. Согласившись с разделением сфер влияния НАТО и России по западным границам Молдовы, Украины и Белоруссии, Запад сам, без участия России, подписал концепции ЧБС приговор. Это проявилось в начале широкого политического процесса стремления восточноевропейских государств, прежде всего Польши, вступить в НАТО и Европейский союз, в развертывании НАТО программы «Партнерство ради мира», также поглотившей все варианты региональных союзов в сфере политики безопасности.
Страны СНГ отвергли идею ЧБС как новую конфронтационную модель трехполюсного построения европейского международного порядка. Существующая российско-натовская модель, сохраняя некоторый потенциал конфронтационное™, тем не менее во всем объеме восприняла инерцию позитивного мышления в политике безопасности, заложенную распадом ОВД и прекращением «холодной войны», и является предсказуемой.
Для Запада идея ЧБС более негативна, чем двухполюсная модель. Существование Черноморско-Балтайского союза, противостоящего России, породило бы черноморско-балтайскую дугу нестабильное™.
2. 	Второй главный фактор, делающий невозможным ЧБС, — это кризис политаки в отношении национальных меньшинств и связанные с ним территориальные проблемы, которые Украина имеет абсолютно со всеми своими соседями — потенциальными партнерами по ЧБС. Идея союза была сдержанно воспринята в регионе по причине опасения усиления Украины и лишения возможности претендовать на ее территории с компактаым проживанием нацменьшинств: румын, венгров, русинов, поляков.
Этот фактор, по сути, делает невозможной любую региональную модель безопасности в Центральной и Восточной Европе.
3. 	Оставался невыясненным и вопрос о региональном лидерстве в контексте идеи ЧБС. На эту роль вместе с Украиной претендовала и Польша. Не случайно вслед за инициатавой
164


Л. Кравчука в 1992 г. вскоре последовала инициатива Л. Валенсы о НАТО-бис с той же идеей региональной структуры безопасности, но с польской доминантой.
Так называемое стратегическое партнерство с Польшей
Начало независимой внешней политики Украины было связано с расчетами на тесное сотрудничество с Польшей и на формирование «стратегического партнерства» с ней. Решающим, с точки зрения Украины, было то, что такое партнерство выгодно обеим сторонам в их сближении с западными институтами. Украина также считала, что Польше нужна будет ее поддержка и в отношениях с Россией. На первых порах так и было. Польша подыгрывала Украине. Была создана даже межпрезидентская комиссия, призванная координировать политику «стратегического партнерства».
Тем не менее для Польши все оказалось проще, а для Украины сложнее. Россия неожиданно «отпустила» Польшу, а также страны Балтии.
Почувствовав свободу, Польша после 1994 г. значительно вырвалась вперед в своем стратегическом движении к НАТО и утратила интерес к украинскому партнерству, впрочем, как и к любому другому партнерству в Восточноевропейском регионе.
В результате Украина осталась без перспектив стратегического партнера в западном направлении. Польско-украинского тандема не получилось, и более того, удаляясь на Запад, Польша дала значительный толчок Украине к переосмыслению своих возможностей на западноевропейском направлении, стимулируя противоположную тенденцию в ее мышлении и политике.
В настоящее время Украина окончательно отказалась от расчета на польский тандем и даже усматривает в действиях Варшавы значительный негативный потенциал.
1. 	Одним из ключевых моментов своего вхождения в общеевропейские структуры Польша считает возможность создания «Веймарского треугольника» из Польши, Франции и Германии.
Нынешнее сближение с Германией Польша аргументирует необходимостью компенсации за «барьеры, лежавшие между Польшей и Германией со времен Второй мировой войны».
2. 	Вполне вероятно, что сближение с Западом необходимо Польше для создания возможностей будущих претензий на Востоке, в том числе и в отношении Украины.
3. 	Польша не выделяет Украину в своем отношении к странам СНГ, где главным партнером она видит только Россию.
4. 	Польская трактовка пакта Риббентропа—Молотова фактически поддерживает территориальные претензии Румынии к Украине.
165


Южное направление внешней политики Украины
Здесь выделяются два основных компонента, которым Украина придает исключительное значение: а) Черноморская зона экономического сотрудничества; б) Турция.
Черноморская зона экономического сотрудничества. Реальной и наиболее действенной пока региональной структурой, где Украина может играть свою собственную роль и иметь возможности влияния, является Ассоциация черноморского сотрудничества с ее Парламентской ассамблеей и Черноморской зоной экономического сотрудничества (ЧЗЭС). Декларация о ней подписана в 1992 г. 11 государствами региона, в том числе Украиной и Россией. Она стала первой международной региональной организацией, куда Украина вошла как независимое государство на равных с Россией правах, т.е. где у нее не было отягощающего комплекса неполноценного члена, как, например, в ООН и ее структурах, ОБСЕ и др.
Украина поддерживает идею о перспективном преобразовании ЧЗЭС в союз типа ЕС и видит в ней важную возможность для себя участвовать в программах экономического сотрудничества без доминирования России.
Оценка возможностей ЧЗЭС требует упоминания о значительных различиях во внешнеполитической ориентации участников, существенном кризисном потенциале региона и ряде чисто экономических проблем. Это снижает привлекательность ЧЗЭС для Киева.
Во-первых, внешнеторговая политика в странах-участницах реализуется на разных уровнях; национальном (например, в Турции), наднациональном (например, в Греции как члене ЕС). В регионе СНГ модели регулирования пока не сформулированы.
Во-вторых, существенно различаются не только механизм и инструменты, но и стратегия и тактика регулирования: от политики либерализации этой сферы на основе продвинутой тарифной тактики (Турция, Греция) до практического отсутствия какой-либо эффективной политики в данной области (регион СНГ, частично Болгария, Румыния, Албания).
Среди политических проблем ЧЗЭС выделяется проблема политического и экономического лидерства, на которое претендуют Турция, Россия и в значительной мере Украина1.
См.: Лукьяненко Д., Мацко Т., Дмитриева Т. Поетапно, виб!рково i м'яко: перспективи, штеграцм в рамках ЧЗЕС // Полггика i час. КиУв, 1995. № 4. С. 51—53.
166


Альтернативой СНГ взаимодействие в ЧЗЭС конечно же для Украины быть не может как с точки зрения масштабов, так и с точки зрения его восприятия сторонами.
Отношения с Турцией. Начало этого взаимодействия было многообещающим. Украина рассчитывала использовать турецкий интерес к себе для создания противовеса России в ЧЗЭС и как аргумент в своей внешней политике вообще. Расчеты Украины на сотрудничество с Турцией базировались на недовольстве двух стран по поводу расширения НАТО на Восток. Украина при этом недовольна тем, что расширение происходит без нее, а Турция — что это расширение может ликвидировать ее монопольное представительство натовских интересов в регионе Черного моря. Оказалось, что по этому вопросу Турции выгоднее иметь дело с Россией.
Осознание этого на Украине пришло одновременно с пониманием колоссальной угрозы для нее со стороны Турции в контексте крымскотатарской проблемы. Реально осознавая невозможность сближения с Украиной, Турция практически не делает шагов ей навстречу. И наоборот, все говорит за то, что в ближайшее время Турция значительно укрепит свое экономическое присутствие в Крыму через крымских татар и перейдет к программе создания там системы своего политического присутствия. В результате создается опасность потери этой части территории страны, если в ответ на возможный крымскотатарский (исламский) терроризм Россия решит защитить русских Крыма.
Некоторые возможности ослабления турецкого натиска на Юге существуют через сближение Украины и Армении, у которой есть известные проблемы и с Турцией, и с Россией. С Россией из-за того, что она не вступает в невыгодный для нее таможенный союз СНГ, а с Турцией — из-за ее конфликта с Азербайджаном. Ситуация для Украины значительно улучшится, если она сумеет войти в соглашение об экономическом сотрудничестве, достигнутое между Арменией, Ираном, Туркменистаном, Грузией и Румынией. Создав связь Тегеран—Ереван—Киев, Украина получит шанс альтернативного Турции партнерства и пресечет возможный турецко-румынский альянс по территориальным проблемам, которые Украина имеет с Румынией и которые в названном контексте, возможно, зреют с Турцией.
Украина в программе НАТО «Партнерство ради мира»
Наиболее существенной инициативой, институционально ориентирующей на Запад украинские интересы политики безопасности, является программа «Партнерство ради мира», подписанная Украиной 8 февраля 1994 г. Помимо других известных позитив167


ных сторон украинского участия в ней это реальная возможность получить институциональную поддержку НАТО инициативы о демилитаризации бассейна Черного моря, с которой может выступить Украина. Это было бы логическим продолжением уже сделанных заявлений о превращении Балтийско-Черноморского региона в зону мира. Такая реализация идеи ЧБС спасла бы и ее саму, и вывела бы Украину в сфере политики безопасности на уровень регионального лидера.
Но на пути демилитаризации региона лежит комплекс украино-российских проблем вокруг раздела Черноморского флота и военных баз. После выборов 1994 г. и смены правящей коалиции западные приоритеты во внешней политике Украины подверглись значительному пересмотру. Председатель Верховной рады А. Мороз считает, что «пора прекратить толкаться в коридорах НАТО, поскольку это ничего не дает Украине».
Сохраняя дистанцию от Верховной рады по проблеме стратегии экономических и политических реформ, и прежде всего политической системы, президент Кучма, тем не менее, концептуально соглашается с Морозом в отношении стратегической ориентации Украины. Он советует «не обманывать себя вопросом, куда идет Украина»: на Запад или на Восток, так как ей, по его словам, нет необходимости куда-либо идти, поскольку ее место определено исторически и географически.
Но не только поэтому не стоит переоценивать перспективы участия Украины в программе НАТО. Помимо прочего, программа потребует соблюдения ряда условий, и прежде всего обеспечения открытости в национальном оборонном планировании и формировании военного бюджета, а также обеспечения гражданского контроля над военным ведомством. Учитывая последнее, Украине будет пока проще подписать любой военный союз с Россией, чем допустить настоящий гражданский контроль в военной сфере и декларировать военный бюджет, что также предусматривается участием в программе НАТО. Выполнить названные условия будет практически невозможно еще по одной причине — глубокой криминализации военно-промышленного комплекса, контроль над которым станет возможен только после глубоких реформ в политике и экономике страны, после легализации главных составляющих теневой экономики. Таким образом, политическое движение Украины на Запад может столкнуться с сопротивлением теневой сферы военно-промышленного комплекса. И это может стать самым большим препятствием такому движению, по крайней мере в области политики безопасности.
Накануне выборов в России весной 1996 г. Л. Кучма сделал неслучайное заявление об ориентации Украины на НАТО как о стратегии во внешней политике. Но обращает на себя внимание, 168


что сделал он это после серии консультаций с Б. Ельциным. Поэтому заявление президента Украины эксперты оценивают как демонстрацию глубокой степени согласованности в политике безопасности Украины и России. По всей видимости, Украина действительно будет активно наращивать свои действия в отношении западных институтов интеграции, прежде всего НАТО, но представлять при этом согласованную с Россией позицию.
Будущая роль ОБСЕ глазами украинских политиков
Укрепление европейской безопасности остается одним из приоритетных направлений украинской политики. В качестве центрального элемента политической системы безопасности рассматривается и в дальнейшем будет рассматриваться ОБСЕ. На Украине считают, что позиция стран ОБСЕ не позволила России повторить чеченский вариант в Крыму. В споре с Россией по поводу Крыма Украина ощущает реальную поддержку со стороны ОБСЕ. Поскольку пока нет более эффективной, нежели в ОБСЕ, структуры по проблемам разоружения, прав человека, экологической безопасности, Украина рассматривает ее как единственный эффективный институт обсуждения и разрешения этих вопросов в Европе, позволяющий использовать свои механизмы при постановке вопросов политики безопасности.
При этом Украина отказывается от практики обращения за поддержкой к партнерам постфактум. Приоритет отдается превентивным консультациям при подготовке решения. При этом программа НАТО «Партнерство ради мира» таких возможностей предоставить не может, и эти возможности не могут быть эффективно использованы из-за явного доминирования там Запада. В любом случае апелляция к ОБСЕ является для Украины гораздо более приемлемой.
Украина не выдвигает каких-либо конкретных планов реформирования ОБСЕ, а лишь в общем плане поддерживает эту идею.
При нынешнем положении доминирует мнение, что ОБСЕ исчепала себя. Она действительно примирила противоположные интересы, но дальше выступает часто как консервативный фактор. Например, полностью неконструктивным показывает себя один из основных принципов Хельсинки — нерушимость границ. Он полностью не приспособлен к процессам, происходящим в Восточной Европе, а потому, следуя ему, совершает ошибки и проявляет свою неэффективность и НАТО.
Второй, уже политически очевидной неконструктивной стороной ОБСЕ является постановка в центр интересов развития общества государства как института. Однозначная поддержка этого института и его интересов создает значительный потенциал небе- 169


□опасности в европейской политике. В конце концов, новые государства в Восточной Европе появились вопреки принципам СБСЕ-ОБСЕ, а не в контексте их соблюдения. Никак пока не вписывается в логику ОБСЕ тенденция к регионализации, которая уже носит черты глобальности.
Что касается ситуации в Крыму, то, как представляется, ОБСЕ не знает, как ей поступить: следовать ли принципу нерушимости границ государства или стать на защиту прав конкретных людей.
Скепсис относительно возможностей ОБСЕ порождает, с одной стороны, охлаждение к ней в политических кругах, с другой — появление абсолютно надуманных вариантов ее преобразований в многочисленных «независимых исследовательских институтах», в большом количестве появившихся в последнее время на Украине. Наиболее популярный вариант, который был внесен даже на рассмотрение комиссии Верховной рады по международным вопросам, связан с приданием ОБСЕ наднациональных функций в Европе, созданием единой европейской армии из национальных частей, но под единым командованием и с размещением за счет национальных средств на национальных территориях. НАТО никак не вписывается в новую систему и ее предлагается каким-то образом влить в будущую военную структуру ОБСЕ.
Отношение Украины к Европейскому союзу
Налаживание взаимопонимания между Украиной и ЕС было длительным. Новую страницу их отношений открыли решения Европейского союза относительно Украины, одобренные осенью 1994 г. Позиция ЕС, сдвинувшись с мертвой точки, дала импульс политическому диалогу. Для Украины это был хороший сигнал о том, что Европа не останется равнодушной к ее судьбе.
Украина в свою очередь с пониманием относится к осторожным шагам по отношению к себе: формальное применение антидемпинговых мер против конкурентоспособных товаров украинского происхождения; вопрос об экономических реформах; ликвидация ядерного оружия; закрытие Чернобыльской АЭС и другие выдвигаемые перед Украиной условия всячески оттягивают рассмотрение ее как полноправного члена Европы и принятие ее как полноправного партнера в ЕС.
Со своей стороны Украина ожидает понимания своих нужд и проблем, обращаясь к ЕС с просьбой «открыть дорогу с двусторонним движением». В этом смысле для нее было бы важно, чтобы страны ЕС оказывали ей поддержку в политической сфере, т.е. дали бы почувствовать ей, что считают Украину составной частью не только географического, но и политического, а в будущем и экономического европейского пространства. В частности, для нее 170


была бы важна официальная, открытая поддержка ЕС права Украины на обеспечение территориальной целостности, нерушимости границ, суверенитета в отношениях с Россией, Румынией, а также в какой-то мере Венгрией и Словакией. Украина ожидает более активной поддержки в содействии институциональной интеграции в европейские стуктуры, например в получении статуса наблюдателя в Западноевропейском союзе (ЗЕС), участии Украины в консультативных встречах ЕС с ассоциированными членами — странами Восточной Европы.
Преодолевая экономический кризис и приняв в октябре 1994 г. новую экономическую стратегию, Украина высоко оценивает практические шаги ЕС по содействию реформированию экономики. Это — подписание Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, выработка глобальной инициативы ЕС по отношению к Украине, решения о дальнейшем развитии связи ЕС и Украины (1994, о. Корфу), активное влияние ЕС на подготовку документа «Семерки» (Неаполь), которым предусматривается выделение Украине существенной финансовой поддержки (4 млрд, долл.) на проведение экономической реформы.
В настоящее время Украина стремится получить от ЕС признание ее статуса как государства с переходной экономикой. Ряд государств, в том числе США и Япония, и международных институтов, таких как ГАТТ, признали подобный статус за Украиной.
Не скрываются и расчеты на широкую финансовую поддержку ЕС по ряду направлений: кредитование взаимных поставок между финансовыми организациями и третьими государствами; совершенствование географической структуры ее внешней торговли; расширение льгот на украинские товары, экспортируемые в ЕС; оказание помощи в решении проблемы дефицита платежного баланса, получении стабилизационного фонда (1,5 млрд, долл.), финансировании (4 млрд, долл.) проекта санирования Чернобыльской АЭС, решение о закрытии которой принято.
Имея в виду отсутствие активного политического движения в ЕС, практически все политические партии и силы поддерживают шаги в этом направлении. При этом одних удовлетворяет само наличие такого движения Украины на Запад; других — сочетание этого движения с диалогом с Россией; третьих — как раз слабые темпы такого движения.
Украина и Совет Европы
Украина была принята в СЕ 9 ноября 1995 г. Не все требования Совета Европы Украина выполнила. Не отменена смертная казнь, хотя на её исполнение и наложен мораторий. Не совсем выпол- 171


йены условия по приватизации. Украине дан аванс, которым она не преминет воспользоваться.
Какие же плюсы получила Украина? Это, конечно, а) признание Европой; б) приятное первенство перед Россией. Еще одним плюсом членства Украины в СЕ является активизация отношений с Францией. Кроме всего прочего, Украина присоединилась не только к СЕ, но в будущем получит доступ ко всем экономическим и гуманитарным программам этой организации, что сулит несомненные дивиденды членства.
А каковы же минусы? Придется вводить запрещение смертной казни, национальные меньшинства активизируются, появятся тысячи жалобщиков в Международный Суд и Комитет по защите прав человека. Украине придется платить ежегодно 2 млн. долл, членских взносов. Правда, говорят, что финансовые выгоды перекроют суммы взносов, но весь вопрос упирается в то, что взнос Украины ляжет бременем на население, т.е. на бюджет, а инвестиции и доходы от них пойдут в теневой сектор.
Главный результат вступления в СЕ, к которому, собственно, Украина и стремилась, — это то, что членство укрепило ее безопасность и суверенитет.
Проблема СНГ во внутриполитической дискуссии на Украине
Существующее поле векторов внешнеполитической ориентации условно можно разделить на три направления: Восток, Запад, самостоятельный третий путь. Содержание первых двух говорит само за себя: «Запад» означает западноевропейские институты интеграции; «Восток» — Россию и СНГ в нынешнем варианте. Сторонники третьего варианта делятся на менее многочисленную часть приверженцев регионального центрально-восточноевропейского объединения с некой лидирующей ролью Украины и более многочисленную часть, поддерживающую формулу «и с Россией, и с Западом».
Рассмотрим все течения по порядку. Сторонники политического движения на Запад предполагают одновременное удаление от России. К ним относятся прежде всего Рух и все национал-демок- ратическое крыло, представленное рядом небольших партий. СНГ представляется им только как инструмент привязывания к российскому влиянию с угрозой украинской независимости. Аргументация сводится к цитированию 3. Бжезинского: «Без Украины у России есть шанс стать демократическим государством, с Украиной его у России нет».
По мнению исследовательских центров, существующих на Украине на западные деньги (например, Института демократии им.
172


П. Орлика), в движении на Запад не следует резко отталкивать Россию. Более того, СНГ пока необходимо поддерживать и использовать как форму «бракоразводного процесса»1.
В контексте политического движения на Запад лежит предположение, что СНГ использовалось и необходимо России только как механизм доминирования в регионе бывшего СССР. Но движение от нее не означает вместе с тем процесса интеграции с Западом. И в этом смысле можно различать два уровня: а) ориентированную на Запад политику Украины, примером которой может служить трехстороннее соглашение, подписанное ею 14 января 1994 г. с Россией и США по вопросу ядерного оружия, открывшее для нее более глубокие возможности политического, экономического и военного сотрудничества с Западом; б) институциональную интеграцию. Последняя предполагает в качестве условия необходимость более активных политических шагов Украины: 1. Отчетливо заявить о своем намерении полноправно интегрироваться в политико-экономическую западную систему на основе соответствущего реформирования своего общества; 2. Однозначно поддержать членство в НАТО и ЕС Вишеградской группы, что рассматривалось бы в качестве первых шагов Украины к вступлению в эти институты; 3. Рассматривать НАТО и ЕС как институциональную основу панъевропейского содружества и активно добиваться полноправного членства в этих организациях1  2.
Таким образом, этому политическому крылу положительная роль СНГ видится только как формула умиротворения российских имперских амбиций и цивилизованного политического ухода от России.
Второе, альтернативное предыдущему крыло в политическом спектре отношений к СНГ составляет Компартия Украины — самая крупная партия страны — и конгломерат примыкающих к ней немногочисленных политических сил, которых можно назвать аграриями. На состоявшемся в марте 1995 г. съезде КПУ была принята программа перевода воссоздания СССР из теоретических споров в практическую плоскость. Можно с уверенностью сказать, что политическую базу этого решения обеспечивают 97 депутатов-коммунистов из 403 в Верховной раде, а с сочувствующими социалистами и аграриями — 140. На упомянутом съезде партия объявила себя официально оппозиционной нынешнему президенту Л. Кучме и его курсу реформ.
1
См.: Билынский В. Внешнеполитическая интеграция Украины на пороге XX века // Политическая мысль. Киев, 1994. № 3. С. 81-82.
2
См. там же.
173


В зависимости от политической конъюнктуры вокруг компартии на Украине и в других странах региона СНГ предусматривается развитие в двух возможных вариантах: 1) первоначальное объединение с последующим реформированием экономического сектора в направлении демонтажа уже осуществленных рыночных реформ в отдельных государствах; 2) отмена рыночных реформ в отдельных государствах и только после этого объединение в нео-СССР.
В качестве форм будущего союза рассматривался механизм СНГ при его существенной трансформации и придании ему общесоюзных функций. Наиболее подготовленными областями интеграции называются военная и экономическая (именно в такой последовательности).
Третье направление в отношении к СНГ представляет центристский спектр, состоящий из двух течений со значительными принципиальными отличиями. Малочисленная часть придерживается мнения о возможности самостоятельного развития Украины не на Запад и не на Восток, а в роли регионального лидера, способного объединить вокруг себя в «буферной» функции многие государства Центральной и Восточной Европы. Политически это партии и силы национально-патриотического крыла, прежде всего УНА-УНСО и Украинская республиканская партия. В СНГ они не видят никакой позитивной функции и считают участие в нем Украины ошибкой, не имеющей никаких политических перспектив в контексте реальной украинской независимости.
Политически наиболее влиятельным в настоящее время является центристское направление, стремящееся сочетать позитивные стороны сотрудничества с Россией и интеграцию в западные институты. При этом доминирующим мотивом выступает, с одной стороны, осознание невозможности разорвать ментальные, исторические, не говоря уже об экономических, связи с Россией и регионом бывшего СССР. С другой — представление о значительных трудностях и растянутости во времени интеграции с Западом, которая при нынешнем состоянии экономики Украины пока вообще невозможна. Удручает и выстроившаяся очередь из восточноевропейских стран в эти структуры.
Сторонники этого курса, к которым относятся президент Л. Кучма и председатель Верховной рады А. Мороз, считают, что приоритетным стратегическим направлением являются добрососедские отношения и интеграция с Россией. А развитие сотрудничества с Западом должно идти не за счет и тем более не в ущерб украинско-российским связям. Такая политика является логически выверенной и в наибольшей степени отвечает задачам внутренней интеграции и стабилизации украинского об174


щества. Ее можно назвать политикой без четкой геополитической ориентации в деструктурированном пространстве Центральной и Восточной Европы.
В качестве ориентиров рассматривается преимущественно политическое и, насколько возможно, экономическое сотрудничество с западными странами и институтами и преимущественно экономические и, насколько возможно, политические отношения с Россией.
Суть политики — в принципиальном отказе от любых проявлений конфронтационности, попыток использовать антироссийские настроения и попыток противопоставления Запада и России в политике, в активном содействии развитию общеевропейского сотрудничества. В этом случае Украина может сыграть решающую роль в предотвращении реставрации геополитической биполярности на континенте.
Отказ от однозначности в выборе не рассматривается как изоляционизм, индивидуализм и аморфность. Среди сторонников этого направления звучат также предостережения от увлечения мессианством и призывы не обманывать себя образами «евразийского моста», «буфера», «посредника» и утопической задачей политического объединения Востока и Запада. Эта центристская позиция поддержки СНГ и участия в нем Украины предусматривает в качестве условия значительное реформирование нынешней структуры Содружества независимых государств.
Перспективы экономического союза СНГ
Серьезных, влиятельных проектов реформирования экономического союза СНГ Украина официально не выдвигает и не разрабатывает. Отношение к нему нынешнего руководства страны исходит из формулы о ситуационном подходе во внешнеэкономической политике. Это означает, что СНГ, не имея других приемлемых для Украины альтернатив, остается одним из главных приоритетов во внешнеэкономических ориентациях при однозначной поддержке интеграционных тенденций в нем. Все будет зависеть от эффективности работы органов СНГ, чего до сих пор не было. Если функционирование будет неэффективным, Украина отдаст предпочтение двухсторонним отношениям.
Проблемы, которые Украина будет решать в ходе экономического сотрудничества в регионе СНГ, сводятся к двум основным положениям.
~1
См.: Дергачев А. И Россия и Запад // Политическая мысль. 1994. № 3. С. 72.
175


1. Восстановление экономических связей является не самоцелью, а условием экономического развития и наиболее доступной частью внешнеэкономического пространства.
2. Восстановление экономических связей будет сопровождаться их диверсификацией с целью преодоления зависимости от этого региона1 и сбалансированным распределением этой зависимости на другие регионы, в частности на Запад.
Экономические структуры, которые созданы в рамках СНГ, — МЭК, Платежный союз и др. — не смогут быть эффективными, пока не получат наднациональные функции. Но Украина категорически возражает против любых наднациональных структур, поэтому проблема экономической эффективности СНГ превращается для нее в политическую. Единственное, на что она согласилась, — это на арбитражные органы. Так же категорична Украина и в отношении применения в СНГ любых санкций, соглашаясь лишь с исключением из Содружества.
Такая норма международного права, как приоритет международных договоров над национальным законодательством, по мнению Украины, не может относиться к конституционным актам. Это означает, что в случае коллизии с подписанными документами в СНГ она будет руководствоваться своей Конституцией и Законом об экономической самостоятельности.
Украина не поддерживает форсирования интеграционного процесса со стороны России и Казахстана. Принципами участия для нее являются, с одной стороны, «СНГ разных скоростей» по аналогии с «Европой разных скоростей», а с другой — избирательное участие в конкретных программах или только в определенной части какой-то программы. То есть скорость интеграции пусть зависит от эффективности ее для украинской экономики.
Поддержка Украиной интеграционных и экономических решений СНГ во многом будет зависеть от того, насколько успешно удастся решать с их помощью имеющиеся у Украины проблемы экономического характера с Россией и Туркменистаном, которых немного, а из основных — две:
— 	различие подходов России и Украины к проблеме транзита грузов и использованию объектов инфраструктуры (газонефтеп- роводов, линий электропередач);
— 	задолженность России и Туркменистану в основном за поставленные энергоносители.
В настоящее время на Украине только 20% технологий имеют завершенный цикл, остальные зависят от существенных компонентов из-за рубежа, прежде всего из России.
176


Анализ показывает, что вторая проблема решаема с использованием механизма СНГ. Достижение компромисса возможно по одному из следующих вариантов:
1. 	Россия и Туркменистан могли бы иметь соответствующую квоту в средствах, получаемых Украиной от международных финансовых институтов.
2. 	Реструктуризация долгов (в долгосрочные).
3. 	Конверсия долгов в другие активы (например, участие России и Туркменистана в собственности газопроводов, предприятий и т.п. на Украине).
4. 	Списание долгов взамен полного вхождения Украины в СНГ.
5. 	Помощь в получении Украиной новых кредитов от международных финансовых организаций (форма отложенных долгов).
Позитивное для Украины решение проблемы задолженности смогло бы кардинально изменить ее отношение к СНГ и интеграционному процессу в регионе бывшего СССР.
Военное сотрудничество с Россией
Оно развивается довольно быстрыми темпами. Только за один 1995 г. между двумя бывшими тогда министрами обороны Грачевым и Шмаровым подписано около 30 соглашений о сотрудничестве в военной области. Наиболее весомое из них — соглашение об объединенной системе ПВО. Эксперты считают, что объединение этих систем необходимо влечет за собой глубокую интеграцию в военной, военно-технической, военно-стандартизацион- ной, военно-технологической и структурной областях.
Этим соглашением Украина отошла от принципа внеблоково- сти. В нем речь идет не только о ПВО, но и о противоракетной и противокосмической обороне.
В сочетании с «гарантиями ядерной безопасности» НАТО это соглашение более чем ясно говорит о продолжающейся интеграции Украины и России в военной области. Причем Россия во всех подписываемых документах получает значительное преимущество, поскольку, как, например, в данном соглашении о совместной ПВО, Украина не располагает ни ядерным оружием — компонентом ПВО, ни средствами уничтожения ракет противника: все находится в России. По сути, оно сводится к использованию Россией украинской территории в целях раннего оповещения и для стационирования компонентов ПВО. При этом Украина еще и выполняет фактическую функцию «буферной зоны безопасности».
Украина привязывается к военной доктрине России, которая не является оборонительной. В результате такой интеграции Рос177
12 1622


сия уже имеет значительный рычаг давления на Украину, говорящий о существующем де-факто военном союзе, несмотря на настойчивые заявления руководства Украины о нежелании вступать в военный союз СНГ.
Самостоятельный фактор в политике
Пятилетний опыт внешней политики Украины содержит много ошибок. Тем не менее к наиболее важным его итогам относится то, что внешняя политика Украины стала самостоятельным фактором международной жизни, признаваемым и уважаемым в России, СНГ и на Западе. Даже обилие серьезных проблем, стоящих перед внешней политикой Украины, свидетельствует о том, что в регионе Центральной и Восточной Европы появилось независимое и самостоятельное государство со своей особой ролью.
Украина выступает как самостоятельный фактор в отношениях России и Турции, России и Запада, Польши и Запада, не говоря о том, что есть и потенциально назревают претензии к ней территориального и иного характера со стороны практически всех ее соседей, прежде всего Румынии, Словакии, России.
Отказавшись от ядерного оружия, Украина сыграла свою самостоятельную санирующую роль, полностью изменив ситуацию ядерной стабильностью в регионе Центральной и Восточной Европы. Тем самым она создала себе значимый позитивный имидж в международных делах, используя который она может рассчитывать на поддержку своих действий в разрешении крымского клубка проблем, где ее интересы сталкиваются с интересами России и Турции, в полном объеме осознавая то, что Крым является вторым регионом после Балкан, где могут столкнуться интересы христианского и исламского миров.


Людмила Чекаленко-Васильева
ВЛИЯНИЕ РЕГИОНАЛИЗМА НА ФОРМИРОВАНИЕ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ УКРАИНЫ
Ключевым стержнем в определении основ и принципов внешней политики государства является проблема национальных или национально-государственных интересов. Для Украины они состоят в гарантировании суверенитета, государственной независимости, самостоятельности, сохранении территориальной целостности и нерушимости ее границ, достижении надежной безопасности Украины во всех измерениях — военно-политическом, экономическом, экологическом, гуманитарном и т.д. Определяющими интересами являются также преодоление экономического кризиса и динамичное развитие народного хозяйства, обеспечение высокого жизненного уровня населения, создание правового демократического государства, которое сможет интегрироваться в европейское и мировое сообщества, достижение национального согласия и политической стабильности, гарантирование прав человека, национальных меньшинств и наций, установление нормальных добрососедских отношений со странами как ближнего, так и дальнего зарубежья, соблюдение правил международного сосуществования, проведение политики мира и сотрудничества.
Концепция внешней политики Украины изложена в таких документах, как Декларация о государственном суверенитете (июль 1990 г.), Акт провозглашения независимости Украины (август 1991 г.); в них декларируется и закрепляется создание независимого государства — Республики Украины — субъекта международного права, которое строит свои отношения с другими государствами, руководствуясь международно-правовыми нормами и принципами. Базовым документом внешней политики являются Основные направления внешней политики (июль 1993 г.), которыми определены внешнеполитические интересы Украины, задачи и основы внешнеполитической деятельности государства. Среди задач — развитие двусторонних отношений, особенно с приграничными государствами; становление взаимоотношений с западноевропейскими странами, европейскими межгосударственными структурами. Приоритетными названы отношения с приграничными странами и СНГ, среди которых особое место занимает Российская Федерация1.
Каковы же задачи внешней политики Украины? Утверждение и развитие демократического государства, обеспечение стабиль-
См.: Права людини. Документа. Киев, 1991.
179
12*


ности международного положения Украины, сохранение целостности государства и неприкосновенности границ, вхождение национальной экономики в мировые экономические системы, защита прав и интересов граждан и юридических лиц за рубежом, поддержание в мире имиджа Украины как надежного и предсказуемого партнера. Как видим из перечисленного, по приоритетности задача сохранения государственной целостности стоит на третьем месте.
Украина концентрирует внешнеполитические усилия на создании надежных международных механизмов защиты на двустороннем, субрегиональном и глобальном уровнях. Главный постулат внешнеполитического курса украинского государства лежит в создании всеохватывающих и эффективных систем региональной безопасности в Европе и совершенствовании существующих в рамках ООН механизмов глобальной безопасности. С понятием национальных интересов Украины, которые отражают интересы всего общества, а не его отдельных групп, тесно связана национальная безопасность. К базовым национальным интересам Украины можно отнести формирование демократического правового общества. Как известно, национальные интересы любого государства следует защищать от существующих угроз — как внутренних, так и внешних. В этой связи перед Украиной стоят задачи создания и гарантирования системы минимальной оборонной достаточности для предотвращения территориальных угроз, которые появились с первых дней существования независимой республики. Сложившаяся ситуация на восточных границах Украины, а также проблема Крыма, Севастополя, которые военной доктриной России отнесены к зоне жизненно важных ее интересов, являются потенциальной угрозой национальной безопасности Украины.
Вопрос территориальных притязаний периодически будируется и другими приграничными государствами. Нота протеста со стороны Украины была направлена румынскому парламенту, который назвал в числе румынских земель ряд украинских территорий. Тема перекраивания послевоенных границ Европы периодически всплывает в Венгрии, будоража общественное мнение.
В монолитном государстве подобные притязаний безоговорочно отметаются. Почему же Украине необходимо прилагать максимум усилий как во внутренней, так и во внешней политике, вплоть до обращения к мировому сообществу, чтобы защитить свои права? Объяснение этого явления лишь внутриэкономической дестабилизацией было бы далеко не полным. Наиболее весомыми в данном контексте, на наш взгляд, являются региональная дифференциация и тесно связанный с ней национальный фактор.
Украина — большое, с пятидесятидвухмиллионным населением государство, появившееся в центре Европы и далеко неоднознач180


но влияющее как на европейский микроклимат, так и на мировую стабильность в целом, все как бы сотканное из различных областей-регионов, которые отличаются уровнем экономического и политического развития, менталитетом проживающего в них населения, религиозными устремлениями и культурными традициями. С точки зрения логики территориального развития Украины сегодня просматривается несколько главных исторических и экономических регионов: Закарпатье и Буковина, Галичина и Волынь, Подолия и Полесье, Слобожанщина и Донбасс, Запорожье и Причерноморье, Крым и Среднее Поднепровье. Региональные особенности характерны для многих государств мира и не являются чем-то исключительным. Разница состоит лишь в том, что многие государственные образования после довольно длительной и болезненной эволюции, преодоления противоречий местного партикуляризма сделали для себя выбор — путь общеевропейской интеграции. При этом сохранили внутригосударственные особенности: немцы — федеративную систему, поляки — унитарное государство.
Если вернуться к предыстории регионального формирования Украины, то обращает на себя внимание тот факт, что украинские земли всегда были камнем преткновения и соперничества между более мощными государственными образованиями — Германией, Польшей, Венгрией, Россией, Турцией. И каждое государство, захватывая украинские территории, проводило, соответственно, германизацию, полонизацию или русификацию населения. Денационализация коренного населения осуществлялась тремя путями: поселением на захваченных землях пришлого населения, преобразованием системы просвещения — путем вытеснения национальной этнической школы, что приводило к забвению родного языка и культурных традиций, и, наконец, духовным притеснением — наступлением на местные религиозные верования, насаждением нового религиозного диктата. История знает немало примеров уничтожения таким путем целых наций и народностей. В результате такой политики на пограничных территориях украинского государства сформировались общности со смешением этнических особенностей, разноцветьем языков и наречий, религиозной многоликостью. В ряде сел, например, Самборщины Львовской области можно встретить одновременно три, а то и более храмов: православного, греко- и римско-католического.
Особенно интенсивное влияние на украинские земли оказывала Россия. С укреплением Московского княжества они регулярно заселялись выходцами из российских земель. Большое значение придавалось увеличению и закреплению русского населения, особенно в тех местностях, где оно было количественно незначительным, для «создания целостного ядра русских людей, которые
181


могли бы со временем стать проводниками русского влияния среди туземного населения» 1. Такая политика царского самодер¬
жавия распространялась на все без исключения окраины государства. «Малороссы (т.е. украинцы), которые много сделали для России, ныне не только не способны служить ее национальным
интересам, но даже сильно нуждаются в защите от враждебного российскому правительству польского на них влияния». Прави¬
тельственные круги привлекали сюда крестьян-великороссов, которые «внесли б сюда русский дух, значительно б подняли у местного населения любовь к России». С этой целью украинские земли «следует отдавать переселенцам из внутренних, чисто русских губерний, местное ж население полезно было б переселять в другие части России...», так как «малороссияне не способны к проведению российской национальной идеи»1  2.
Определенный интерес представляет политика царского самодержавия по отношению к немецким колонистам, которые в XIX в. заселяли Новороссию. Каждой семье, кроме 60 десятин земли, выделялось по ЮО рублей и арендная плата за землю в первые годы не взималась.
Эмиграционный поток украинского крестьянства усилился в начале XX в., чему способствовали принятые законы 1904 и 1906 гг., стимулировавшие переселенческое движение. Выезжали из Украины и ссыльные лица: казацкая старшина, «мазепинцы», подозреваемые в нелояльности царскому режиму. Широко использовал казачество на строительстве Петербурга, осушении земель, прокладке каналов Петр I. А это десятки и десятки тысяч человек трудоспособного возраста. Украинское население осваивало Сибирь, Дальний Восток, Казахстан, Среднюю Азию, Кавказ. Процесс переселения украинцев происходил и в 20—ЗО-е годы XX в. В постановлении ЦИК СССР от 30 июля 1926 г. читаем: «Наиважнейшей задачей считать разгрузку перенаселенных районов Украины». С 1926 по 1939 г. из Украины выбыло около 3 млн. человек. В последние военные и послевоенные годы (1944—1952) выселялись целые семьи участников «банд националистического подполья» (204 тыс. человек) для «трудового использования в лесной промышленности Наркомлеса СССР». Или, например, читаем приказ наркома внутренних дел Украины Рясного (от 5 марта 1945 г.): «Выселение семей участников банд осуществляется крайне неудовлетворительно. Приказываю: срочно активизировать работу... До 20 марта организовать из Черно-
1
См.: Центральный государственный исторический архив Украины. Ф. 442.
2
См. там же.
182


КОНФЛИКТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ НА УКРАИНЕ


вицкой области отправку одного эшелона»1. Подобная политика осуществлялась и позже. Так, в докладной о ходе выполнения постановления Совета министров УССР об улучшении использования трудовых ресурсов в республике (это уже 1972 г.) указывалось, что план сельскохозяйственного переселения 1972 г. в восточные районы РСФСР выполнен на 102,2%, а в Казахскую ССР — на 1ОО%*  2.
Неоднозначно формировался этнический состав в приграничных с Польшей районах в послевоенный период. Как известно, по итогам Второй мировой войны Польша получила обратно некоторые этнически украинские земли. Это была своего рода компенсация за присоединение к Советскому Союзу Западной Украины и Западной Белоруссии, хотя только в районе Перемыш- ля в 1939 г. украинское население составляло 65%, польское — 25, еврейское — 8%. С 1944 г. осуществлялась эвакуация украинского населения с территории Польши и польских граждан с территории Украины. Всего на Украину переселилось 567 тыс. украинцев, а в Польшу — 810,4 тыс. лиц польского происхождения. В Чехословакию выехало 33 тыс. человек3. А всего за двадцать послевоенных лет было переселено и перемещено почти 6 млн. граждан Украины (5 млн. 622 тыс. человек).
Можно приводить десятки подобных фактов, но сегодня важен результат: на Украине выделяется 11 регионов — Киев, Северный, Центральный, Северо-Восточный, Северо-Западный, Днепровский, Западный, Юго-Западный, Южный, Автономная республика Крым, Донецкий.
Украинцы живут и за пределами молодого государства — в Восточной Словакии русины, в Польше после насильственных выселений и расселений сильно ассимилированные украинцы. Тяжелым остается положение украинцев в Румынии. В Белоруссии вопрос о сохранении этничности украинцев-полещуков поставлен на государственном уровне. Украина принципиально заявляет и осуществляет политику защиты национальных меньшинств, при этом отстаивая принцип неприкосновенности границ и целостности государств. Значительно отличается положение украинцев на территории Российской Федерации, где они часто составляют большинство, — на Стародубщине, Северной Слобо- жанщине, Кубани, в приволжских районах, Северном Кавказе,
Архив Министерства внутренних дел Украины. Ф. 15.
2
См.: Укранська Aiacnopa. 1992. № 1. С. 28.
3
См.: Центральный государственный архив общественных организаций Украины. Ф. 1.
184


Зеленом Клину (Приморье) и др. К сожалению, украинское государство сегодня не имеет достаточных финансовых средств, чтобы удовлетворить все просьбы, поступающие от украинского населения зарубежья, о возвращении на Украину.
Сегодня ведется много дискуссий по вопросу о целесообразности проведения административно-территориальной реформы на Украине. Одни авторы заявляют о несвоевременности таких преобразований, так как Украине необходима прежде всего экономическая и политическая нормализация, другие настаивают на необходимости предоставления регионам экономической самостоятельности, игнорируя их объективные возможности. Стержневой идеей большинства политиков является мысль о необходимости сохранения и развития унитарной украинской державы. Сегодня размещение производительных сил и производственных мощностей на Украине сформировало целостный индустриальноаграрный комплекс. И если Украине удастся путем реформ обеспечить развитие рыночной экономики, сбалансировать диспропорцию зависимости от энергоресурсов Востока интенсивным развитием взаимосвязей с Западом или нахождением альтернативных источников сырья, украинское государство сможет сыграть важную роль в укреплении стабильности всей Центральной Европы.
Украина начала прокладывать путь к своей независимости в условиях глубокого кризиса, который охватил все государства постсоветского пространства. Выходить из сложившегося трудного положения можно было лишь при условии развития широкого сотрудничества с независимыми странами СНГ, и прежде всего с Российской Федерацией.
Первый кризис в межгосударственных отношениях молодой украинской державы возник с ближайшим соседом и партнером — Россией. Постановлением и заявлением относительно Республики Крым от 21 и 2 2 марта 1992 г. Верховный совет Российской Федерации фактически поставил под сомнение территориальную целостность Украины, тем самым создав атмосферу недоверия и подозрения, способную оказать негативное влияние на отношения между двумя народами и государствами1. Подобные заявления трудно объяснить и оправдать. Следует напомнить, что Украина строит свои отношения с Россией, опираясь на нормы международного права, которое относит принципы территориальной целостности и нерушимости существующих границ к категории императивных, т.е. таких, которые имеют абсолютный характер, исключают возможность пересмотра и двойного толкования. Именно в таком понимании этого вопроса оба государства взяли См.: Урядовий кур’ер. 1992. 2 июня.
185


на себя обязательства по Уставу ООН и Заключительному акту Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Принципы неприкосновенности границ и территориальной целостности закреплены и в украинско-российском договоре от 19 ноября 1990 г. Продолжая осуществлять политику несдержанных имперских амбиций, парламент РФ 9 июля 1993 г. принял постановление «О статусе города Севастополя», в котором утверждается, что город имеет российский федеральный статус.
Украина отреагировала на все вышеперечисленные притязания в соответствии с международной практикой: заявлением президента Украины с категорическим осуждением подобного факта, постановлением Верховной рады Украины и, наконец, обращением к всемирным организациям, в том числе и к Совету Безопасности ООН. Последний огласил заявление (20 июля 1993 г.), где были четко расставлены точки над «Ь> и были отклонены и осуждены постановления парламента РФ.
Очевидно, что происшедшее — беспрецедентный случай, когда отношения между Украиной и Россией выносились на обсуждение высшего органа ООН, который призван разрешать проблемы безопасности и конфликтные ситуации, складывающиеся в мире.
Чем можно объяснить политику высших российских государственных органов? Только проимперскими амбициями, убежденностью в том, что бывший СССР — «сфера жизненных интересов России»1; или военной доктриной РФ, с одной стороны, и слабо¬
стью сопредельного государства, которое, как казалось, не может дать должного отпора — с другой? Думается, не только этим. Основная причина всех этих проявлений лежит глубже — в наличии «российского фактора» на Украине. В это понятие мы включаем как объективные, так и субъективные факторы: присутствие русскоязычного населения на украинской территории, результаты многовековой русификации Украины, взаимоотношения титульной нации с национальными меньшинствами, проблему языка и национальной культуры в целом.
Как известно, на Украине проживает 11,4 млн. русских, что составляет 22% всего населения страны, из которых 7,1 млн. — местного происхождения, а 4,3 млн. — мигранты. Политика русификации Украины, как, впрочем, и других регионов СССР, проводилась целенаправленно и планомерно десятилетиями. По комсомольским призывам в промышленные районы Украины направлялись тысячи и тысячи рабочих и крестьян, преимущественно россиян. В результате голос последних силен в пограничных с 1
См.: Международная жизнь. 1994. № 6.
186


Россией районах — Слободской Украине (27,0% русских), Приазовье и Донбассе (36,8), в Причерноморье и Крыму (33,9%), причем в Крыму — 67%. Последняя цифра — свидетельство поселения на крымской территории в качестве компенсации — награды за труды — ветеранов войны и труда, бывших служащих советских вооруженных сил — отставников, а также партийной номенклатуры.
И хотя 1 декабря 1991 г. 90% граждан всей Украины голосовали за выход из СССР, экономический кризис — нехватка электричества, газа, теплой воды и пр. — поколебал уверенность этнических русских в правильности сделанного выбора, и сегодня они ратуют за российский рубль, российские масс медиа, российскую власть. Следует признать, что не способствовал формированию монолитности украинского общества и ряд ошибок пронаци- оналистического крыла, связанных с национальной политикой на первых этапах становления украинской государственности. К этим ошибкам можно отнести и поспешное введение в жизнь Закона о языках (с 1 декабря 1992 г.), слепое выполнение которого привело к ошибкам в осуществлении национальной политики. В результате в Киеве на 25% русского населения осталось 14% русских школ. Такое положение дел вызвало негативное отношение как к закону в целом, так и к властям, его проводившим. Под российским давлением промышленные районы — Донецкий, Днепропетровский и Запорожский — в результате длительных забастовок объявили о самостоятельности в решении своих экономических проблем.
Все эти факторы усложняют украинско-российские отношения, тормозят выработку и согласование основных положений нового договора о сотрудничестве между двумя государствами, где камнем преткновения является статья о признании украинских границ Российской Федерацией.
В связи с открытым российским давлением Украине приходится искать компромиссные варианты в сложном комплексе отношений со странами СНГ, где Россия стремится играть первую скрипку. Это и поиск альтернативных источников энергоресурсов, и выработка внешнеэкономической стратегии, и нахождение путей взаимных расчетов и пр. По известным причинам, в силу геополитического положения Украины, доминантой двусторонних связей являются украинско-российские отношения, от характера которых в значительной степени зависит судьба прогрессивного, демократического развития как Украины, так и самой Российской Федерации, стабильность в Европе и во всем мире. При этом не следует забывать, что западные государства рассматривают уважение Россией суверенитета Украины как критерий отсутствия у России имперских амбиций.
187


В опросах общественности на Украине также превалирует ориентация на Россию как во внешнеполитических, внешнеэкономических, так и в военно-политических аспектах, о чем свидетельствует нижеприведенная таблица.
Приоритетные партнеры Украины
Регионы
Россия
СНГ
Западная Европа
США
Центрально- Восточная Европа
Киев
Крым
Днепровский
Северо-Западный
Западный
Южный
Донбасс
Северо-Восточный
Северный
Центральный
Юго-Западный
Всего
44
57
64
43
12
49
63
54
53
55
36
50
41
50
55
44
17
57
56
46
61
46
35
48
44
37
26 •
43
71
33
23
25
25
34
41
35
26
23
14
17
49
17
14
19
18
20
36
21
16
24
19
8
33
22
8
17
13
15
24
17
Днепровский — Днепропетровская, Запорожская области.
Северо-Западный — Волынская, Ровенская области.
Западный — Ивано-Франковская, Львовская, Тернопольская области.
Южный — Николаевская, Одесская, Херсонская области.
Донбасс — Донецкая, Луганская области.
Северо-Восточный — Сумская, Харьковская области.
Северный — Житомирская, Черниговская, Киевская области без Киева. Центральный — Винницкая, Кировоградская, Полтавская, Черкасская, Хмельницкая области.
Юго-Западный — Закарпатская, Черновицкая области.
Региональным фактором во многом обусловлены и взаимоотношения с другими приграничными государствами. Так, украинско-польские отношения строятся с учетом наличия польского
См.: Демократические инициативы. 1994. № 8.
188


национального меньшинства на Украине — 290 тыс. человек — и украинцев в Польше — около 300 тыс. человек. Проблема национальных меньшинств была вынесена в перечень вопросов, подлежащих разрешению Консультативного комитета при президентах обеих стран, одна из комиссии которого (а их всего две) как раз и занимается названной проблемой. Причем это вопрос не только национальной идентичности и культуры, но и религиозный. В местах компактного проживания поляков — Житомирской, Львовской, Хмельницкой, Киевской областях и г. Киеве — возводятся или обновляются католические храмы, ведутся радиопередачи на национальном языке, открываются национальные школы.
Сотрудничество в этой области предполагает и расширение экономических связей, привлечение польских инвесторов на Украину, строительных фирм из соседнего государства, которые возводят не только храмы, но и ряд объектов по всей территории украинского государства. Пограничное расселение украинцев и поляков дает также возможность развивать приграничное сотрудничество близких по своим географическим, транспортным, экономическим характеристикам областей, создавать свободные экономические зоны1.
Таким образом, регионализм, с одной стороны, ставит на повестку дня необходимость решения наболевших вопросов, в данном случае проблемы национальных меньшинств, а с другой — дает толчок развитию, расширению деловых партнерских контактов, нахождению новых форм взаимовыгодного сотрудничества между странами. В этом плане показателен пример развития взаимоотношений Украины и Венгрии. Известно, что на Украине, в Закарпатье, проживает 160 тыс. венгров. Первым соглашением явился украинско-венгерский документ о защите прав национальных меньшинств (май 1991 г.). Была создана смешанная комиссия по этому вопросу. Статьи о правах национальных меньшинств, в которых зафиксированные гарантии охватывают более широкий спектр прав, чем в Заключительном Хельсинкском акте, включены в двусторонний договор между Украиной и Венгрией. Венгерская сторона оказывает и экономическую помощь районам, населенным венграми.
Одним из потенциальных конфликтогенных вопросов в Закарпатской области является проблема русинов. Лидеры этой части населения требуют предоставления Закарпатью статуса автономной республики (1990). В июне 1992 г. сессия Закарпатского областного совета утвердила постановление о праве населения на восстановление и изменение своей национальности, а также
См.: Укра’шц! в зарубтжному свт. Киев, 1991. С. 115.
189


обратилась в парламент Украины с просьбой предоставления статуса специальной самоуправляющейся административной территории и свободной экономической зоны. Жители этого края идентифицируют себя как граждан бывшей Чехословакии, в составе которой они находились с 1919 г. до захвата этих территорий Венгрией в 1939 г. Следует отметить, что «русинский вопрос» вносит некоторый диссонанс в украинско-словацкие взаимоотношения.
Однозначно прогрессивным шагом, активизировавшим украинско-немецкие отношения, явилось решение руководства Украины «вернуть долги» бывшей советской власти и разрешить депортированным народам вернуться на их исконные земли или в районы, выбранные ими. Одним из таких шагов явилось решение о поселении на Украине до 2000 г. 260 тыс. человек немецкой национальности, депортированных сталинским режимом в далекие степи Казахстана. Возвратившихся готовы принять Одесская, Херсонская, Запорожская, Николаевская области, а также карпатские села. Это еще один штрих, формирующий внешнеполитический облик Украины. Растет авторитет республики, расширяются политические и экономические связи. Постепенно решаются проблемы возвращения в Крым коренного населения — крымских татар. Правда, предстоит преодолеть еще немало трудностей, чтобы избежать появления новых конфликтогенных зон как в Крыму — между местным населением и возвращающимися — так и в южных областях Украины.
Некоторые трения наблюдались в отношениях Украины и Израиля, до тех пор пока украинское государство не стало строго соблюдать взятые на себя обязательства по защите прав национальных меньшинств, волеизъявления народов и отдельных сограждан. В результате подписанных соглашений Украину покинули десятки тысяч лиц еврейской национальности — ежегодно из страны выезжают 1ОО тыс. человек, из которых треть — служащие. Происходит отток научного потенциала, но статистика выезда этого контингента за рубеж не ведется.
Еще одна проблема, с которой приходится сталкиваться внешнеполитическому ведомству Украины, — это ряд уже существующих этнотерриториальных конфликтов, и конфликтов до времени завуалированных и тихо тлевших на территории бывшего СССР. Все они хорошо известны, и, не углубляясь в сущность, хотелось бы обратить внимание на их причины. Они рождены, а в ряде случаев и спровоцированы, с одной стороны, российскими государственными интересами, а с другой — умелым манипулированием национальными чувствами, взрывом национальных обид, социальным и экономическим положением, недовольством, завуалированным под национальную непримиримость и национальную 190


нетерпимость. Создается впечатление, что искусственное сдерживание национальных сил военным, административным, партийным аппаратом СССР, подобным режиму восточных деспотий, несколько затормозило, законсервировало естественные процессы на восточноевропейском пространстве, которые с разрушением сдерживающих факторов взорвались, вылились раскаленной лавой и бурлят, ища выхода. Неудивительно, что сегодня со стороны стран, которые добились свободы и независимости, можно услышать и такое: «Заберите у нас нашу свободу». Парадоксальный факт: народы, страны не знают, что с ней, этой свободой, делать.
Вооруженные конфликты на территории бывшего СССР затрагивают и интересы украинцев. Вспомним приднестровский конфликт, в результате которого пострадало и украинское население. В Молдове проживает 600,4 тыс. украинцев, что составляет 13,8% населения республики. И хотя в 1991 г. правительство Республики Молдова приняло постановление «О мерах по обеспечению развития украинской национальной культуры в республике», а также осуществило ряд шагов для обеспечения мирного разрешения приднестровского конфликта, вопрос об украинском населении в Молдавии возникает практически на всех переговорах межгосударственного уровня.
Трудно сказать, как бы развивались внешнеполитические события на Украине, если бы украинское руководство не осуществляло национальную политику, соответствующую нормам и принципам международного права. Одними из первых документов независимой Украины были Декларация прав национальностей (1 ноября 1991 г.), Закон о национальных меньшинствах (25 июня 1992 г.), разработанные и принятые в соответствии с нормами международного права.
Определенное влияние на внешнюю политику Украины оказы¬
вает украинская диаспора, или, иначе говоря, украинцы зару¬
бежья. К этой довольно многочисленной группе — более 7 млн.
человек в бывших советских республиках и до 5 млн. человек в зарубежных странах1 — относятся украинцы дальнего и ближнего зарубежья, автохтонное население приграничных государств. Особые надежды на украинцев дальнего зарубежья возлагались
в первые годы становления украинской государственности. Предполагались значительные инвестиции, приток западных капиталов в украинскую экономику. Но эти надежды не оправдались из-за экономической и политической слабости украинской диаспоры. Ориентация на диаспору в основном отстаивалась западноукраинской политической элитой, которая как носитель национального
1
См.: Украшський 1сторичний журнал. 1992. № 11/12. С. 24.
191


сознания и национальных корней на волне революционных преобразований на Украине пришла к управленческим рычагам и практически контролировала международную деятельность, духовную и культурную жизнь страны. Представители же Восточной Украины традиционно удерживали за собой экономическую власть. Первые больше тяготеют к Западной Европе, вторые — к России. Бескомпромиссность проводимой «западниками» политики нередко заводила внешнеполитические решения в тупик. «Восточники» с их трезвым экономическим восприятием реальности победили на выборах в парламент, что привнесло некоторые новые ориентиры во внешнюю политику Украины. Украинской же диаспоре из разных уголков земного шара следует отдать должное: многое сделано на ее средства — открыты посольства и представительства Украины, оказана гуманитарная помощь, особенно учебной литературой и медикаментами, многие яркие представители украинского зарубежья работают советниками, осуществляют подготовку менеджеров, международников и т.д.
Одним из примеров подобного сотрудничества является деятельность Института государственной администрации и местного самоуправления, где преподают насколько десятков канадских экспертов. Параллельно двадцать служащих министерств Украины обучаются в канадском Центре менеджмента. В Канаде проживает более 1 млн. граждан украинского происхождения, что создает основу для особых отношений между обоими государствами в политической, социальной, культурной, научной и экономической сферах. Канада первой из развитых стран Запада признала независимую Украину, последовательно поддерживает процесс интеграции Украины в международное сообщество как в партнерских отношениях с державами «Большой семерки», так и со странами—членами НАТО, а также в международных финансовых учреждениях. Благодаря такой поддержке создается специальный фонд помощи Украине для повышения надежности действующих атомных реакторов. Кроме того, оказывается помощь и в процессе реформирования украинской экономики. Следует напомнить, что первый официальный визит президента Украины Л.Д. Кучмы состоялся именно в Канаду. Встречи, проведенные с представителями украинской диаспоры и лидерами еврейских организаций во время визита в США, подтвердили соответствие политики украинского государства в области прав национальных меньшинств наивысшим международным стандартам, а также имидж Украины как правового демократического государства.
Опосредованное влияние на внешнеполитический курс государства несет регионализм при формировании вооруженных сил. Как известно, вследствие изолированности Украины от общеев192


ропейских структур безопасности ей приходится опираться на собственные вооруженные силы, которые призваны стать гарантом независимости и территориальной целостности государства. Поэтому данный вопрос является немаловажным для Украины. Элиту вооруженных сил Украины формируют офицеры, служившие на территории Украины, военнослужащие, прибывшие из государств СНГ. Регионализм ощутимо проявляется во взглядах и оценках офицерского и рядового состава украинской армии, которые свидетельствуют о преимущественном тяготении к СНГ, России и Белоруссии (60% опрошенного офицерского состава). К этому следует добавить, что вопросы внешней политики сегодня меньше беспокоят граждан Украины, чем ухудшение политического и экономического положения.
Немаловажную роль сыграли отношения с Россией и в выборах президента Украины. Промышленные районы Украины — традиционно пророссийские — определили перевес Кучмы.
Подводя итог вышеизложенному, подчеркнем, что регионализм сыграл неблаговидную роль в осуществлении внешнеполитического курса на первых этапах развития украинского государства. Здесь мы не будем говорить о внутренних политических и экономических проблемах, порожденных региональным разделением Украины и трудно преодолеваемых. Недостаточно выверенные внешнеполитические ориентации привели к некоторым просчетам и упущениям, основным из которых, по нашему мнению, является потеря времени и возможных партнеров в Центральной и Восточной Европе, что на сегодняшний день трудновосполнимо, требует добавочных усилий и дополнительных материальных затрат.
Проблема сохранения унитарности Украины зачастую вступает в явные и потенциальные противоречия с отстаиванием ее интересов во внешнеполитическом измерении.
Достижение стратегической цели — единства — вынуждает Украину идти на некоторые компромиссы в решении тактических задач, зачастую поступаться своими внешнеполитическими интересами. Постепенные успехи в экономике страны, по нашему мнению, будут способствовать устранению некоторой напряженности в решении этнических и региональных проблем. Попытка же деструктуризации украинского государства может привести к труднопредсказуемым последствиям. Возможна в связи с этим дестабилизация Европы, переход России на более ярко выраженные имперские позиции, поражение демократии на всем европейском пространстве, глубокое нарушение его довольно хрупкой стабильности.


Ольга Куценко
ТЕНДЕНЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ И СТРУКТУРА РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ НА УКРАИНЕ
Процесс социальной трансформации, выразившийся в попытках создания «нового» общества через отрицание его предыдущего качества, поверг современное украинское общество в состояние деструктурирования и десубъективации. Поиск новых ценностных ориентиров в условиях социальной аномии пока что не привел к обретению новой системы координат в социальном пространстве. Вместе с тем и в условиях накапливающейся энтропии действуют неразрушенные механизмы самоорганизации, стимулирующие появление новых социальных субъектов, формирование между ними устойчивых отношений. Процесс трансформации посттоталитарного общества и становления субъектов новой социальной реальности автор предлагает рассмотреть сквозь призму феноменологического подхода, игровой концепции1. Включение в игру при этом рассматривается как возможность личности выйти за рамки обыденного, оторваться от привычного и стандартного, раствориться в пространственно-временной сфере деятельности, направленность которой иллюзорна. Механизм игры способен установить новые духовные и социальные связи. И хотя в несовершенном мире игра создает ограниченное совершенство, иллюзии, порожденные игрой, всегда сориентированы на реальные возможности. А это означает установление между иллюзиями и возможностями такого рода отношений, когда иллюзии сами как бы «переигрывают» играющего и, повторяясь в игровой форме, закрепляются в формах нового социального порядка. Именно такая игра, воплощающая суть человека играющего (Homo Ludens), несет в себе смысл творца новых социальных отношений и форм, способов движения социума.
Человек играющий, обладающий качеством пассионарности, способный раскрепостить дух свободы и творчества, оказывается наиболее социально мобильным. Именно из этого типа прежде всего формируются социальные субъекты различного уровня, в том числе и элитные группы, берущие на себя роль режиссеров в игровом поле политики, инициирующие процессы конструирования социальных изменений. Данная роль, непосредственно отражающаяся на процессе формирования нации в современной
См.: Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1988. С. 147-167; Хёйзинга И. Homo Ludens: В тени завтрашнего дня / Пер. с нидерл. М.: ИГ «Прогресс», 1992. С. 5-240.
194


Украине, требует уточнения механизмов селекции и самоопределения носителей элитных ролей, детерминирующих в значительной мере успешность социальных трансформаций. В статье предпринимается попытка анализа изменения сущностных качеств региональной элиты и механизмов ее селекции под воздействием быстрых изменений в социальной системе, а также социальных конфликтов как продукта внутриэлитной трансформации.
1. Концепт элиты
Приступая к рассмотрению концепта элиты в его приложении к процессам социальных трансформаций в посттоталитарной Украине, отметим многозначность в употреблении понятия «элита» и в связи с этим необходимость уточнения исследовательских позиций. Понимание элиты как конкретной небольшой части общества, занимающей высшие ступени социальной иерархии (Р. Миллс, Г. Лассуэлл, Дж. Сартори и др.), является хотя и наиболее распространенным, однако гносеологически недостаточно продуктивным в анализе социального взаимодействия в современной Украине. Нередко история употребления конкретных понятий оправдывает появление смысловых квазиформ, отражающих семантическую инверсию понятия в процессе изменения социокультурного контекста. Думается, что такое оправдание вполне корректно и в отношении смысловой инверсии понятия «элита». Слово «элита», ведущее происхождение от французского «elite», отражало смысл лучшего, отборного. В этом же нормативно-оценочном смысле употреблял данное понятие и В. Парето, включая в состав элиты лишь тех, кто достиг высшего эшелона в профессиональной иерархии благодаря индивидуальным способностям и получил возможность выполнять руководящие функции в обществе.
Таким образом, изначально в понимание элиты закладывался критерий индивидуальных талантов и высокой профессиональной компетентности. Данная смысловая нагрузка нередко вступала в противоречие с реалиями, в которых не всегда находилось место компетентности. Но элиты, как и любые другие реальные социальные группы, обнаруживают себя через восприятие окружающими их специфических черт. Однако сам процесс восприятия конфликтен. Символическое восприятие нередко неспособно отделять символы (в данном случае — мундиры и титулы) от сущностей, субстратов реальности. Высокие социальные позиции и специфический стиль жизни затушевывают ценностно-деятельностные характеристики представителей группы. В результате мнимая компетентность выдается за реальную, а сущностное качество элиты подменяется ее квазиформой. Причем в восприя-
IV
195


тии окружающих в процессе функционирования элит оказывается не столь важным само качество компетентности тех, кто занимает высшие позиции. Именно такое символическое восприятие обнаруживает элиту и легитимирует ее руководящую роль в социальной системе. И с этими квазиформами элитных групп нам приходится иметь дело в исследовании игрового поля посттоталитарной Украины.
Сильная социальная дифференциация современных нетоталитарных обществ привела к возникновению множественности элит, нетипичной для традиционного общества. Каждая реальная (базисная) группа выделяет свою элиту на основе принципов, свойственных данной группе1. Элита каждой группы воздействует на ее развитие и в то же время представляет групповые интересы в обществе. Корпоративность элит неизбежна. Однако в обществах с отлаженными селекционными механизмами общенационального масштаба через интеграцию отдельных элит способна образовываться «общая» элита, доминирующая в социальной системе и в определенной мере преодолевающая качество корпоративности. На Украине же подобные селекционные механизмы сложиться не успели.
Представители элитных групп, достигшие профессиональностатусных высот, по-разному играют свои роли в социальном процессе. Одни из них предопределяют форму, динамику, пространственно-векторную направленность социальной системы, выступают в роли режисеров игрового поля политики. Другие, играя роль символов своей группы (от нации до профессионального объединения), авторитетов общественного мнения, сохраняя и продуцируя новые ценности, вместе с тем непосредственно не включаются в процесс контроля над социально значимыми ресурсами.
Высокоранжированную социальную группу, контролирующую наиболее значимые ресурсы в обществе, предопределяющую характер принимаемых государственных решений как по горизонталям, так и по вертикалям властных структур, будем называть правящей элитой. Именно эта группа соредоточивает максимальный потенциал Homo Ludens, проявляющийся в высоком уровне социальной активности, готовности идти на риск, за которой стоит оценка ситуации и ресурсов. В условиях быстрых изменений прежде всего мобилизуется потенциал данной группы, и от характера его мобилизации в значительной мере зависит уровень напряжений по конфликтным линиям трансформирующейся системы.
1
См.: Stammer О. Das Eliteproblem in der Demokratie // Schmollers Jahrbuch, 1974. Bd. 22. S. 5-26.
196


Данная группа неоднородна. Структурно-функциональная неоднородность выражена на местном, региональном, общенациональном уровнях государственной власти и оказывается возможной благодаря различным позициям в системе социально значимых ресурсов. В зависимости от смен ресурсных приоритетов в меняющемся социальном контексте изменяется и функциональная нагрузка подгрупп правящей элиты.
В системе взаимодействия политической элите обычно принадлежит роль публичного принятия решений и несения ответственности за их исполнение. Экономической элите — роль неформального лидера, оказывающего решающее влияние на характер принимаемых решений. Бюрократической элите отводится роль управляющего-организатора в подготовке и принятии решений. Интеллектуальная элита, выступая в роли генератора идей и коммуникатора, вносит в принимаемые решения рациональность. Но эта ее функция парадоксальна: внося знания, она же творит догмы, а следовательно, иррационализирует политику. Ее роль особенно ярко проявляется в периоды нестабильности, в частности в процессах формирования украинской нации. Идеологическая элита, используя духовные ресурсы, аккумулируя социокультурные фрагменты, способна создавать интеллектуальные конструкции, оправдывающие и смягчающие социальные конфликты, и генерировать новую ценностно-нормативную стабильность.
Функциональная эффективность правящей элиты достигается, во-первых, при минимальных значениях расхождения между реальной компетентностью носителей ролей и адаптивными ожиданиями окружения, во-вторых, при высокой мере согласия элитных подгрупп по социально значимым ценностям, в-третьих, при отсутствии сильного культурного дистанцирования между элитными группами и массами (прежде всего в политико-идеологическом смысле) и, в-четвертых, при достаточно высоком уровне их легитимности.
2. Тоталитарный тип автократии и проблема накопления элитных потенций
Современная украинская элита, несмотря на быстрые процессы социальных изменений, несет на себе отпечаток недавнего прошлого состояния социума. В силу этого необходим генетический подход к анализу процессов формирования данной группы и ее качества.
В условиях тоталитарной автократии на Украине сложилась довольно закрытая группа правящей элиты, состоявшая из высших чинов партийной, правительственной, хозяйственной, военной иерархий и приближенных к ним деятелей науки и искусства.
197


Живя в мире «Зазеркалья», в мире замещенных и мифологизированных ценностей, поддерживая и творя этот мир, данная группа и в себе несла качества этого мира. Принятая система пожизненных статусов заключала в том числе и возможность физического устранения представителей данной группы; внешняя устойчивость вела к фактической неустойчивости ее статусных позиций, противоречащих мифу о единстве и стабильности «руководящего ядра» общества. Миф о руководящей роли данной группы, поддержанный массовым сознанием, противоречил ее реальному зависимому положению от высшей московской элиты, стимулировал развитие, с одной стороны, комплекса «князьков», с другой — комплекса неполноценности.
Реально на Украине сложилась правящая элита провинциального типа с наличием власти по типу господства при крайне неустойчивых статусных позициях. Такое объективное положение способствовало производству и интериоризации ценностей парохиально-подданнической политической культуры (Г. Алмонд), отторгающей любые инновации, социальный риск и самодеятельных субъектов. Данная ситуация концентрировалась на уровне украинской столичной элиты и воспроизводилась на региональных уровнях. Группа правящей элиты представляла собой целостное образование с очень жесткими, мелкоситовыми механизмами селекции. В нем выделялись местные, региональные, столичные уровни, в которых доминировали представители соответствующей партийно-хозяйственной иерархии. Целостность данного образования обеспечивалась специфической культурой, отраженной в стиле жизни, системой закрытых коммуникаций и фактически кастовой системой отбора. Пополнение правящей элиты происходило за счет ее представителей из более низкого управленческого ранга, а также ближайшего окружения элиты по линиям восходящей мобильности. Роль сита играли признаки верности господствующей идее и личной преданности «князьку» соответствующего уровня, полное принятие определенной модели поведения и мышления.
Такая ситуация имела последствия двоякого рода. С одной стороны, шло активное производство «князьков», способных принять противоречивую систему господства и личной зависимости, отбор и включение в вертикальные селективные механизмы тех, кто оказывался наиболее приспособлен и приближен к правящей элите. Среди прошедших первичную селекцию в значительной мере оказывались те, кто обладал развитыми качествами пассионарности, конформизма, адаптивности и волей к власти. Они имели возможность продвигаться по уровням властных структур, однако эта возможность была ограничена низким показателем сменяемости элит, системой «пожизненных статусов». Те, кто был более удачлив либо 198


талантлив, в конце концов попадали в эшелон правящей элиты союзного уровня, удовлетворяли свои властные стремления. Другие по причинамлибо невезения, либо недостатка талантов задерживались в эшелонах более низких уровней. Это была ситуация перепроизводства элиты. При этом изначально присущее качество пассионарности либо рассеивалось, не получая подпитку востребованной активной самодеятельности, либо сублимировалось в накапливающуюся разрушительную энергию в формах «двойной жизни и морали» или агрессии на почве комплекса неполноценности. Кроме того, перепроизведенная элита на региональных уровнях концентрировала напряжения, которые существовали на более высоких уровнях правящей элиты. Те региональные элиты, которые обладали более весомыми экономическими, культурно-этническими ресурсами местной власти, накапливали возможности соперничества с элитой столичного уровня.
С другой стороны, в течение десятилетий общество не имело возможностей удовлетворять потребности тех, у кого высокие личностные притязания, интеллектуальные возможности соседствовали с неразвитыми адаптивными качествами. Анализируя системы тоталитарных автократий, Т. Ремингтон доказывал, что для выживания такой режим требует принятия стратегии, позволяющей включать интеллектуалов и элементы инакомыслия в свой истеблишмент легальным путем1. При отсутствии такой стратегии происходило накопление потенциальной элиты, не имевшей выходов к официальным селективным механизмам системы власти и не имевшей легальных институциональных форм канализации своей энергии.
Такая ситуация была чрезвычайно взрывоопасной для общества. Накопленные перепроизведенная и потенциальная элиты сыграли роль «мины замедленного действия» под зданием государства. Как только одновременно с процессами модернизации селекционные барьеры были либо ослаблены, либо сняты, эта накопленная масса Homo Ludens устремилась к власти. В такой ситуации произошла мобилизация прежде всего региональных элит, как правящих, так и потенциальных, резкий рост политического соперничества на основе неудовлетворения личностных стремлений, связанного с зависимым положением. Элитная мобилизация, проявившаяся в формах усиления местного антицентризма и накопления потенциала для конфликтов между регионами и центром или соседними регионами, явилась результатом начавшегося процесса трансформации социальной системы.
1
См.: Remington Th. The Truth of Authority. Ideology and Communication in the Soviet Union. Pittsburgh, 1988.
199


(К. Дойч рассматривает данное явление как закономерное в условиях модернизации1). Своими властными притязаниями свободная элитная масса немало способствовала дестабилизации общества.
Первоначальным продуктом мобилизации региональных элит, актуализации их стремления к власти и риску было провозглашение независимого украинского государства. Этот факт не был результатом социально-исторической неизбежности, а заявленная форма организации социума не отражала потенциально возможных процессов социокультурных и политических идентификаций многосоставного общества, проживающего на территории Украины. Аргументами в пользу данного тезиса может служить состояние следующих социокультурных показателей, рассмотренных сквозь призму региональной дихотомии восток—запад Украины: 1) оценка данного события населением и региональными элитами; 2) гражданская самоидентификация позиции в отношениях Украины и СНГ; 3) легитимность субъектов власти; 4) поливалентность этнического сознания населения востока Украины. В этой связи показательны оценки представителей северо-востока Украины, процесс ассимиляции которых в русскоязычной среде в условиях тоталитарной автократии был особенно активен.
Рассмотрим указанные аргументы.
1. 	Результаты социологических исследований обращают внимание на высокую негативную оценку факта провозглашения независимости Украины, закрепившуюся в сознании населения и элит востока страны. В исследовании позиций региональных элитных групп1  2 43,5% респондентов отметили факт образования независимого Украинского государства как историческую ошибку и лишь 21,7% — как положительный фактор в развитии украинского народа, восстановивший историческую справедливость (см. табл. 1).
1
См.: Deutsch К. Nationalism and Social Communication. Cambridge, 1976.
2
Здесь и далее в отношении элитных позиций приводятся результаты социологических исследований «Становление государственности на Украине: позиции региональной элиты». Проведены в течение 1993-95 гг. социологической группой ЦЭСПИ г. Харькова под руководством автора. Выборка районированная квотная, учитывающая значимые элитные подгруппы в структуре региональной элиты. Построена методами документального анализа, экспертных оценок и самооценок. В изучении позиций использованы аксиобиографический метод и фокусное интервью (см.: Информационный бюллетень ЦЭСПИ. Вып. 1, 2. Харьков: ЦЭСПИ, 1994, 1995).
200


Таблица 1
Отношение региональной элиты (северо-восток Украины) к факту образования Украинского государства (в % к числу опрошенных)
«событие считаю исторической ошибкой»
43,5
«реальность, которой нельзя было избежать»
34,8
«событие, восстановившее историческую справедливость»
13,0
«положительный фактор в развитии украинского народа»
8,7
По данным репрезентативного опроса населения востока и юга Украины в июле 1994 г.1 47% респондентов высказались бы против независимости Украины, если бы им вновь пришлось участовать в референдуме по вопросам государственной независимости. И лишь 24% поддержали бы украинский суверенитет*  2. Позиции элит и масс сходны. Однако если мнение населения отражает ностальгию по утраченному чувству «великой Родины — СССР», стабильному и сытому существованию, прерванным дружеским связям, то за позициями региональных элит Восточной Украины стоит в значительной мере иная мотивация, связанная с неудовлетворенными властными притязаниями, обусловленными доминированием в столичных структурах с момента провозглашения государственного суверенитета представителей центральных и западных регионов.
2. 	После распада СССР многие граждане нового государства Украина оказались в роли «людей на перепутье». По результатам опроса населения северо-востока Украины в марте 1994 г. с участием автора3, почти 1 /з респондентов по-прежнему считали себя гражданами СССР, каждый десятый идентифицировал себя с СНГ как хотя бы с каким-то подобием бывшего Союза. И только 16% опрошенных с определенностью отнесли себя к гражданам независимой Украины, заявив о своем позитивном отношении к новому гражданству. Симптоматичным являются характеристики См.: Бекешкша I., Кучер1в I., Небоженко В. Полггичний портрет Ук- ра'ши. / Соцюлог. служба центру «Демократичш 1н1ц1ативи». Прес-конфе- ренщя. КиТв, 9 червня 1994 р. С. 3.
2
Кроме указанных позиций отмечены также позиции «не принимал бы участия в референдуме» (24%) и «трудно сказать» (17%).
3
Здесь и далее в отношении позиций населения северо-востока Украины приводятся данные исследований, проведенных социологами Харьковского университета по репрезентативной выборке (1200 человек), учитывающей социальный, национальный и возрастной состав населения региона в течение 1992—95 гг.
201


национальной принадлежности тех, кто уже идентифицировал себя с народом Украины. В их числе 20% общего числа включенных в выборку украинцев, 8 — русских, 31 % представителей малочисленных этнических групп, проживающих в регионе. Последний факт может свидетельствовать о продуманности политики Украины по отношению к национальным меньшинствам, породившей у людей чувство защищенности, их готовности консолидироваться в единое национально-государственное образование — народ Украины.
Процесс гражданского самоопределения тесно связан с позицией по вопросу об отношениях между Украины и СНГ. С учетом колебаний общественного мнения на протяжении трех лет существования независимой Украины фиксировалась устойчивая тенденция, связанная с преобладанием ориентации населения на активные формы взаимодействия с республиками бывшего Союза (см. табл. 2). Обращает внимание существенный разброс мнений и весомость каждого из них. Такая ситуация несет в себе заряд повышенной конфликтности: как бы ни была решена проблема отношений между Украиной и СНГ, всегда найдется достаточно большое число недовольных, способных выразить свой протест в активных действиях.
Таблица 2
Предпочтения населения северо-востока Украины по вопросу об отношениях между Украиной и СНГ, %
декабрь 1993
август
1994
март
1995
1.
Украина должна полностью выйти из СНГ
17,2
8,9
14,5
2.
Украина должна осуществлять только экономическое сотрудничество
26,3
21,9
18,5
3.
Оставаясь суверенной, Украина должна осуществлять единую экономическую, военную, международную политику СНГ
34;8
32,7
30,6
4.
Украина должна составить с СНГ единое государство
21,7
36,5
36,4
Подобные тенденции в распределении позиций прослеживаются и среди представителей элиты северо-востока Украины, хотя их разброс ниже. Для 48% респондентов этой группы проблема разрыва Украиной экономических связей с СНГ (именно так 202


отразился в сознании людей факт ослабления экономических связей с республиками бывшего СССР) является крайне острой, требующей первоочередного решения. Обращает на себя внимание несовпадение нормативных и прожективных (с учетом политических реалий) моделей данных отношений, зафиксированных в представлениях элит (см. табл. 3).
Таблица 3
Ожидания элит северо-востока Украины по вопросу об отношениях между Украиной и СНГ (в %)
Нормативные ожидания
Ожидания с учетом реалий
Размах вариации
1.
Украина должна полностью выйти из СНГ
27,3
43,5
+16,2
2.
Украина должна осуществлять только экономическое сотрудничество
4,5
8,7
+4,2
3.
Оставаясь суверенной, Украина должна осуществлять единую экономическую, военную, международную политику СНГ
27,3
21,7
-5,64
4.
Украина должна составить с СНГ единое государство
40,9
26,1
-14,8
Почти в два раза выше респонденты оценивают реальность по сравнению с предпочитаемым состоянием модели полного выхода Украины из СНГ (44:27), и обратная зависимость — в отношении восстановления какого-либо варианта СССР (26:4 1). Данное распределение, по всей видимости, отражает нарастание внутреннего политического конфликта на Украине, который от вмешательства малейшего фактора может перейти в открытую форму столкновений. Прошедшие в 1994 г. выборы временно смягчили данное напряжение. Однако, пока будет сохраняться нестабильность как внутриполитического, так и внешнеполитического курса, данный конфликтогенный фактор будет сохранять свою актуальность.
3. 	Результатом крайне низкого уровня легитимности центральных институтов государственной власти стали досрочные выборы президента и Верховной рады Украины, проведенные в 1994 г. Яркое выражение данная ситуация нашла в мнении региональной элиты о характере управления Украиной сегодня. Около половины опрошенных в феврале 1995 г. (45,3%) считали, что управление государством носит олигархический характер, осуществляется в инте203


ресах узкого круга власть имущих, в то время как 37,5% представителей элиты подчеркивали стихийный характер управления Украиной, считали, что принимаемые государственные решения являются результатом никем не контролируемых обстоятельств.
Стремление региональных квазиэлит к власти воплотилось в проведенном ими технологическом вмешательстве в естественный процесс самоорганизации общества, в провозглашении Украины как самостоятельного государства без учета социального риска осуществлемых действий. Общество, по сути, было переведено в качественно иное состояние с новым спектром векторов развития в условиях ненаправленного, неадекватного социальному контексту структурирования. Это существенно усилило начавшиеся ранее хаотические процессы и актуализировало проблему формирования правящей элиты, способной быть субъектом инноваций и новой социальной интеграции. Игровое действие, закрепившись в формах реальности, стало фактором изменения качества правящих элитных групп.
3. Элитная конфликтность при переходе к демократии
Мобилизация региональных элит в условиях посттоталитаризма, первоначально приведшая к разделу физического пространства бывшего СССР, отразилась и в мощных антицентристских тенденциях внутри образовавшихся самостоятельных государств. На Украине данные тенденции проявились, с одной стороны, в самоактуализации множественных элитных групп (как правящих на уровне регионов, так и потенциальных) и в сильном политическом соперничестве элит западных и восточных регионов по поводу их влияния на центральную государственную власть и политику, а с другой — в трансформации селективных механизмов формирования правящей элиты высшего государственного уровня. Роль селективного механизма стала играть приверженность идее украинской национальной государственности и в значительной степени — престижное (преимущественно западноукраинское) место проживания. Вместе с тем данный селективный механизм становления центрального звена правящей элиты при формировании местных элит срабатывал лишь на уровне отдельных регионов (прежде всего Западной и Центральной Украины). В восточных и южных регионах либо сохранялись традиционные механизмы, либо, по сути, действовал случайный отбор.
В условиях смены или разрушения селективных механизмов ранее перепроизведенная элита оказывалась в ситуации резкого изменения пространства возможностей, расширения свободы выбора, изменения адаптивных ожиданий нового окружения. Данное изменение вступало в противоречие с разделяемыми ценностями паро-
204


хиально-подданнического типа, физическими и психическими ре¬
сурсами инидивидов. Это вело к возникновению элитных квази¬
форм, к маргинализации групп новой правящей элиты, проявляющейся в столкновении с моральными дилеммами, в усилении состояния когнитивного диссонанса, социальной амбивалентности, фруст- рационной напряженности. Если использовать классификацию акцентуированных потребностей К. Леонгарда1, то в такой ситуации представители маргинальной элиты могут проявлять либо ограничи¬
тельное, ритуальное, пассивное поведение, либо искать пути удовлетворения собственных потребностей без достаточного учета реальной ситуации. Если же при этом окружение проявляет скрытую или явную враждебность, то это усугубляет конфликтную ситуацию внутри элиты и провоцирует эту группу на агрессивное поведение. Маргинальная элита продуцирует специфическую культуру разрушения, действует по принципу «Мы все разрушим, а затем...», стимулирует мифотворчество вокруг понятия «свой—чужой».
Можно было предположить, что правящие элитные группы, конкурируя в межрегиональных отношениях, одновременно в рамках региона достаточно высоко интегрированы по позициям в отношении к центральной власти и украинской государственности. Вместе с тем исследования региональных элитных групп показали отсутствие позиционного согласия. Базисным критерием разведения позиций явился критерий отношения к факту образования Украины как самостоятельного государства (об этом речь шла выше). Данный критерий отражен в ряде косвенных показателей. Так, 42% опрошенных весной 1994 г. выделили в качестве приоритетной цели развития Украины создание сильного государства, в то время как 15% были ориентированы на Украину как одну из советских республик. Смещение акцентов базисного и приведенного косвенного показателей отразило происшедшую в среде региональной элиты переоценку идеалов и событий под давлением реалий и формирование установки на использование данного фактора в реализации личностных ожиданий. Однако уже результаты исследования 1995 г. показали формирование на уровне региональной элиты пропрезидентски ориентированной сильной группы «украинских государственников». Три четверти опрошенных безусловно поддерживают идею целесообразности создания сильной исполнительной вертикали государственной власти во главе с президентом. Наиболее пропрезидентскую позицию занимают представители региональной бизнес-элиты и исполнительной власти (73 и 50% соответственно). В ходе исследования не подтвердилось расхожее мнение о том, что депутат1
См.: Леонгард К. Акцентуированные личности. Киев, 1981.
205


ская региональная элита ориентирована прежде всего на Верховную раду как носителя высшей государственной власти. Половина представителей депутатской группы не смогла дать определенного ответа на поставленные вопросы. Другая же половина в своих ориентациях на «президентскую» либо «парламентскую» политику распределяется примерно одинаково (21 против 26% соответственно). Столь значительный вес пропрезидентской позиции непосредственно связан с доминирующей оценкой характера управления — «хаос», ориентацией на сильных лидеров, способных эффективно руководить страной.
Процесс преодоления региональными элитами квазиформ существенно тормозится маргинальным характером их политической культуры. Данный характер проявляется прежде всего в сосуществовании разнонаправленных ценностей, отсутствии четкой ориентации на какую-либо идею, которая могла бы определить будущее развитие Украины. В среде региональной элиты северо-востока преобладает подгруппа, ориентированная на либеральные ценности с выраженным индивидуалистическим компонентом, быстрые экономические реформы (42% опрошенных). Данная подгруппа представлена преимущественно среди политической и бизнес-элиты. В среде интеллектуальной, партийной элиты доминируют ценности расцвета украинской нации, культуры — ценности, фактически не проявившиеся в других элитных подгруппах. Выраженные предпочтения лояльности местным политическим ценностям в политической культуре региональной элиты служат дополнительным конфликтогенным фактором процесса социальных трансформаций.
Анализ высказываний представителей элит свидетельствует об их ориентации в целом на демократическое развитие государства. Однако неоднозначность семантики, вариабельность реальных демократических форм, отсутствие непосредственного опыта жизни в условиях демократии предопределили и различную смысловую нагрузку, вкладываемую в понятия демократии и желаемый демок- ратический характер развития. По результатам исследований 1994—1995 гг. респонденты распределились по трем значимым группам: те, кто демократическое правление отождествляет прежде всего (1) с представительной демократией (44%) — «как осуществление власти народом через своих избранников в представительные органы власти»; (2) с меритократией (4%) — «как передача властных функций наиболее достойным профессионалам в различных сферах общественной жизни»; (3) с элитарной демократией (24%) — «как результат борьбы политических партий и передачи властных полномочий победившей партии». Если до выборов 1994 г. такая ценность демократической политической культуры, как терпимость, не имела прочной поддержки, то для изменившейся в своем составе региональной элиты 1995 г. позиция политической тер206


пимости является распространенной. Однако невысокий уровень гражданского доверия (индекс доверия элиты к землякам — 0,3 2, к гражданам Украины — 0,3 0, к институтам государственного управления в среднем — 2,2, к партиям в среднем — 1,5), необходимого для разрешения конфликта интересов в обществе, существенно снижает политические качества группы.
Среди региональной элиты распространен высокий уровень скептицизма в отношении демократического развития Украины: 63% респондентов связывают демократию с отдаленными перспективами, 8 — считают ее невозможной для Украины, 27% полагают, что демократия станет реальностью через 2—10 лет. Такое отношение в определенной мере отражается на высокой подменяемое™ элитных ролей и неэффектавноста исполнения последних.
Высокий накал вокруг дележа физического пространства не спадал при распаде СССР, в первые два года существования украинского государства, и результатом этого стали образование Крымской автономии, появление претензий со стороны ряда территорий на объявление их особого статуса—«свободных экономических зон», утверждение в восточных и южных регионах ориентации на федерализацию Украины. Это была опасная тенденция, грозившая развалом формирующейся государственности, сегментацией социального пространства, резким ростом конфликтогенных факторов в межрегиональных и этнических отношениях. Вместе с тем на протяжении 1993—1994 гг. в позициях правящей элиты северо-востока Украины наблюдалась устойчивая тенденция спада предпочтений федерализации (от 74% осенью 1993 г. до 57% весной 1994 г. и 4 9% весной 1995 г.). Остающиеся высокими преференции федеративно-земельного устройства связаны с ориентациями элитаых групп на возможное™ реализации специфических интересов регионов и урегулирование межрегиональных конфликтов — с мотивациями конструктивного характера.
Ход избирательной кампании 1 994 г., вербально фиксируемые предпочтения в позициях представителей обновленных структур власта позволяют предположить происходящее замещение установок элиты на дележ физического пространства установками на «идеальное» пространство и контроль над ним. Это одна из существенных инноваций в элитаой среде за период существования самостоятельного украинского государства, переводящая (а точнее, создающая возможность для перевода) взаимодействие между региональными элитами на качественно иной уровень — цивилизованных идеальных взаимодействий.
Современная неосвоенность идеального пространства позволяет канализировать в этом направлении субъектаые потенции элитаых групп. Включенность в данное пространство (в отличие от физического пространства) стимулирует интеллектуальную де207


ятельность элит по осмыслению «своей» идеальной реальности, мобилизации масс в конкретном идеальном пространстве, генерируемом той или иной элитой. Этот процесс способствует самоопределению элитных групп, преодолению ими квазиформ, состояния маргинальности.
Становление элитных групп как субъектов процесса социальных трансформаций сегодня неразрывно связано с естественным процессом структурирования общества, формирования социальных субъектов на уровне «жизненного мира» (Ю. Хабермас). Этот процесс далеко не однозначен. В нем выделяются три группы формирующихся субъектов, среда которых способна порождать элиту как собственный субстрат. Это группы доминантных, потенциальных и фоновых субъектов. Их роли сегодня варьируются и в значительной степени предопределяются факторами общей для Украины социокультурной среды. Роль потенциальных субъектов связана с генерацией будущих возможностей развития социума (не востребованная ныне деятельность «зеленых», самодеятельность многочисленных, имеющих высокий интеллектуальный потенциал и не имеющих ныне социального заказа научных коллективов и т.п.). Роль фоновых субъектов — в стимулировании актуальных социальных интересов, установлении сети межсубъектных коммуникаций (профсоюзы, организации ветеранов и т.п.). Доминантные субъекты закладывают векторы социальной динамики, занимая определенные позиции в процессе распределения власти в обществе. Анализ социальной ситуации 1994—1995 гг. на Украине и ее в регионах позволяет утверждать, что ныне мы наблюдаем процесс выхода на арену социальной жизни доминантных субъектов через трансмиссию экономических квазиэлитных структур в политическую сферу. Данная группа субъектов проходит второй этап легализации своей власти. Первый этап был связан с самоутверждением в экономической сфере (прежде всего в центральных и восточных, наиболее индустриально развитых, регионах Украины) через легализацию капитала, ресурсов, первоначально накопленных либо теневыми предпринимателями, либо официальным путем средним звеном партийной и комсомольской номенклатуры (обладавшим достаточными возможностями контроля над ресурсами, устойчивой системой межличностных связей, но при этом ничем не выделявшимся среди бывшей тоталитарной автократии). Процесс самоутверждения в конкурентных условиях ограниченных ресурсов сопровождался вынужденной интеллектуализацией деятельности представителей данной группы, ростом профессиональной компетентности. Данный процесс получил отклик в массовой среде. По данным анализа мотиваций голосования населения северо-востока Украины, на выборах депутатов в представительные органы власти (июнь 1994 г.) четвертая часть населения была ориентирована на образ кандидата — личности, добившейся 208


успехов в практических делах. Каждый шестой мотивировал свой выбор профессиональными качествами кандидата — руководителя, хозяйственника, экономиста.
Такая ситуация, с одной стороны, отразила, с другой — стимулировала второй этап легализации экономической элитой своей власти. Данный этап связан с преодолением экономической элитой квазиформ и приобретением легальными путями роли политических лидеров. По-видимому, и это — переходная форма в становлении правящей элиты. В условиях маргинализированной политической культуры, отсутствия институтов по «выращиванию» политической элиты ее роль на себя берут те доминантные субъекты, которые в силу разных причин оказываются втянутыми в поле политики.
Самоопределение субъектов в идеальном пространстве стимулирует генерирующую и обслуживающую роль идеологической элиты, созидающей такое пространство и оправдывающей действия политических элит. Создание институциональной системы самоопределения — важнейшая задача государства и общества, ориентирующихся на демократию и устойчивое демократическое развитие.
В данном процессе заложена как возможность успешной социальной трансформации, так и возможность обострения межрегиональных конфликтов, стимулирующих разветвление по двум направлениям детерминантов игрового поля украинской государственности. Рассмотрение вопроса о возможности понижения конфликтного порога во взаимодействиях между региональными элитами выходит за рамки настоящей статьи. Вместе с тем отметим, что такая возможность заключена в качественных особенностях самой ситуации, стимулирующей конфликт. Пассионарная энергия и властные устремления формирующихся региональных элит могут быть направлены в конструктивные русла регионального строительства, но не в форме федерализма, опасной в условиях меняющейся системы и социальной амбивалентности, а в образах научно-образова- тельно-производственных, производственно-культурных и т.п. комплексов, технополисов и технопарков, реализующих идеи «стратегии прорыва»1. Данная деятельность, сориентированная за рамки регионов, могла бы послужить толчком для экономического роста, этнокультурной и политической стабилизации.
Рассмотренное состояние актуализирует проблему разработки и запуска программ по формированию инновационной правящей элиты, способной стимулировать процессы созидания новой социальной реальности и контролировать уровень социального риска в игровом поле политики.
См.: Рюгемер В. Новая техника — старое общество. М., 1988; Тацуно Ш. Стратегия — технополисы / Пер. с япон. М., 1989.
209
14 1622


Александр Котиков
БЕЛОРУССИЯ — РОССИЯ: МОДЕЛЬ ПОСТСОВЕТСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ?
К середине 90-х годов центробежные тенденции в рамках СНГ стали уступать место тенденциям центростремительным. Интерес к сближению проявляет широкий круг групп и действующих политических сил во всех странах СНГ. Широта субъектов политики, выступающих за ускорение процессов сближения постсоветских государств, приводит к появлению многообразных моделей и вариантов интеграции, которые порой исключают друг друга. Это не может не накладывать свой отпечаток на ход интеграции и препятствует поиску модели интеграции, удовлетворяющей большинство политических сил. Выбор модели усложняется еще и тем, что стремящиеся к интеграции страны находятся в процессе трансформации, которому свойственна высокая степень неопределенности и значительная подвижность. Различия в уровне экономического развития бывших советских республик, их культурная и этническая пестрота также препятствуют поиску единой модели интеграции. Трудности интеграционного процесса актуализировали идею разноскоростной и многоуровневой интеграции, в рамках которой могли бы найти свою реализацию модели двусторонней, в частности белорусско-российской интеграции.
1. 	Интеграционный плюрализм
В Белоруссии никогда не были сильны настроения в пользу выхода из состава Советского Союза. Сразу после подписания Беловежских соглашений социологи стали констатировать присутствие в белорусском обществе определенной ностальгии по утраченной империи. Создавалось впечатление, что Беларусь ощущает за собой своеобразную историческую вину за то, что окончательная точка в существовании некогда великого Советского Союза была поставлена именно на ее территории. В возникшей ситуации интеграция с Россией стала рассматриваться, с одной стороны, как попытка искупить «историческую вину», с другой — как способ облегчить процесс государственного строительства.
Но в отношении того, какой именно должна быть интеграция, какие сферы она будет затрагивать прежде всего, какими темпами будет осуществляться, на каких условиях и механизмах основываться, единства нет. На референдуме в мае 1995 г. на вопрос «Поддерживаете ли Вы действия Президента РБ, направленные на экономическую интеграцию с РФ?» 82,4% граждан, принявших 210


участие в голосовании, ответили утвердительно. Однако столь внушительная поддержка не может быть показателем общности взглядов подавляющего большинства белорусских граждан. Несложно заметить, что вынесенный на референдум вопрос был крайне общим и звучал весьма нейтрально. Результаты социологических исследований создают более сложную картину интеграционных ожиданий.
Согласно результатам общенационального репрезентативного опроса, проведенного социологической лабораторией НОВАК в октябре 1995 г., идею создания единого государства с Россией поддерживают 51,3% респондентов, против — 32,4%. Но если объединение с Россией приведет к потере государственного суверенитета Белоруссии, то такое объединение готовы поддержать только 35% респондентов, тогда как 45,4% — против1. Социологи столкнулись с феноменом «хочу не знаю чего», возникающим в результате обострения конфликта предпочтений в сознании самого индивида. С одной стороны, человек готов поддержать создание единого белорусско-российского государства, с другой — тот же человек желает сохранить государственный суверенитет Белоруссии. Должностные лица и политики оказались в крайне сложной ситуации. Им предстоит решить, каким образом можно создать единое государство, сохранив при этом суверенитет частей, составляющих новое государство. Неудивительно, что руководители и Белоруссии и России последнее время в своих публичных выступлениях стараются избегать слов «конфедерация» или «федерация», а предпочитают называть белорусско-российскую интеграцию «особыми братскими отношениями» или «новым, доселе невиданным союзом». Проблема обостряется тем, что Россия уже является федеративным государством. Система привилегий для Белоруссии в возможном межгосударственном образовании способна стать образцом, к которому будут стремиться субъекты Российской Федерации, добиваясь расширения своей автономии, вследствие чего может обостриться неустойчивость федеральных отношений и активизироваться дезинтеграционные процессы внутри самой России.
Неоднозначно воспринимается интеграция с Беларусью и российскими гражданами. По данным российского фонда «Общественное мнение», подавляющее большинство россиян поддерживало идею создания единой рублевой зоны с Беларусью. Однако на вопрос, хотят ли они в рублевую зону, если это сопряжено с
См.: Вардомацкий А. Осенние парламентские выборы в РБ: социологический аспект // Belarus Monitor. Парламентские выборы. Часть 2. Минск, 1996. С. 56, 58.
211
14*


экономическими потерями для России, 56% респондентов ответили «нет», а «да» — только 9%. Очевидно, что интеграция, чреватая экономическим ущемлением, не будет принята россиянами. Поддержана будет лишь такая интеграция, в результате которой граждане России не только ничего не потеряют, а, наоборот, приобретут. Желание получить систему экономических преимуществ от реализации интеграционных проектов характерно и для белорусов.
2. 	Интеграция сквозь призму «стальных треугольников»
Экономика Белоруссии была глубоко интегрирована в состав единого хозяйственного комплекса СССР. Почти каждый второй занятый в производстве работал на потребителей, находящихся за пределами Белоруссии (47% ВНП предназначалось для соседних стран)*  2. Но уникальность ситуации в том, что большинство крупных промышленных объектов не находилось в ведении Минска.
В 1988 г. общий объем промышленной продукции, выпускаемой на предприятиях, подведомственных Совету министров БССР, составлял 44,6%, а на предприятиях союзного подчинения, расположенных на территории Белоруссии, — 55,4%.3. Фактически более половины промышленной продукции производилось на предприятиях союзного подчинения. Не только отдельные предприятия, но и целые отрасли экономики Белоруссии входили в ведомственные подсистемы, центр которых находился в Москве. Через Москву эти предприятия получали сырье и комплектующие, через нее же налаживали сбыт готовой продукции.
После отключения промышленных гигантов от федеральных подсистем и взятия этих предприятий под юрисдикцию Белоруссии сфера деятельности белорусского правительства увеличилась почти в два раза. При этом объемы перераспределяемого сырья и опыт управления остались прежними. В России остались основные источники сырья и комплектующих, основные рынки сбыта продукции, производившейся в «сборочном цехе» Советского Союза, как иногда называли промышленность Белоруссии. В некоторых сферах, например топливно-энергетической, зависиСм.: Дело. 1994. № 30. Июль.
2
См.: Зайко Л. Экономический союз Беларуси и России: последствия во внешней политике и системе безопасности // Белорусская газета. 1995. 13, 20 ноября.
3
См.: Народное хозяйство Белорусской ССР в 1988 году. Минск, 1989. С. 147.
212


мость от России оказалась монопольной. Многие проблемы, относительно легко решаемые в рамках федеральных подсистем, оказались неразрешимы в условиях национальных подсистем.
Экономические подсистемы стремятся сохранить преемственность в политическом процессе и потому являются гибким стабилизирующим элементом. После распада Советского Союза белорусские промышленники включились в налаживание горизонтальных связей со своими прежними партнерами по федеральным подсистемам, стремясь возобновить взаимные поставки сырья и продукции, наладить торговый обмен на постсоветском пространстве. При этом интересы белорусских производителей тесно смыкались с интересами деловых кругов в других постсоветских странах. Но создаваемые горизонтальные связи стали наталкиваться на границы новых государств, таможенные барьеры, национальные валюты.
Белорусские промышленники оказались жесткими противниками курса на создание национального государства, так как появление новых границ и таможен сужало поле их экономической деятельности. Союзы промышленников Белоруссии и России пытались не только координировать свою деятельность, но и оказывать давление на свои правительства в целях углубления экономической интеграции двух стран. С 1991 вплоть до 1995 г. просьбы белорусских промышленников восстановить утраченные хозяйственные связи сменялись настойчивыми требованиями и наоборот. За подталкиванием правительства на более тесные формы интеграции с Россией стояли не только интересы директоров предприятий прежнего союзного подчинения, но и интересы трудовых коллективов этих предприятий.
Однако преемственность не всегда благо. Влиятельные подсистемы могут противостоять невыгодным для них нововведениям, даже когда эти нововведения одобрены большинством граждан общества.
Достаточно вспомнить, что приоритетное развитие отраслей тяжелой промышленности в СССР происходило не потому, что соответствовало коммунистической идеологии или интересам народа, а потому, что отвечало интересам отраслей, возникших еще в годы индустриализации. Распад единого государства привел к серьезному разрушению экономических связей. Но не все существовавшие в Советском Союзе связи целесообразно воссоздавать. Многие из них преследовали не экономическую эффективность, а диктовались чисто политическими соображениями или служили узко эгоистическим интересам. Поэтому некоторые связи восстанавливать не только невозможно, но и не нужно.
Разъединение экономик двух государств зашло уже слишком далеко. Оно сопровождалось расхождением национальных инте213


ресов Белоруссии и России. В России начали создаваться производства, альтернативные некоторым бывшим предприятиям союзного подчинения, оставшимся за российско-белорусской границей. Кроме того, как показывает практика, внимание российских инвесторов привлекают лишь те белорусские промышленные объекты, которые способны принести быструю и значительную отдачу, например предприятия белорусского ТЭКа. А объединение двух балансирующих на грани банкротства предприятий, одно из которых белорусское, а другое — российское, не решает всех проблем.
Нынешние трудности являются следствием не только разрыва экономических связей, но и изменения экономической и политико-правовой среды, в которой оказались промышленные гиганты, созданные в условиях командно-распределительной системы.
Поэтому реализация интеграционных планов, предлагаемых субъектами прежних союзных подсистем, означала бы не просто преодоление дезинтеграционных тенденций и восстановление существовавших связей, а консервацию старых экономических и социально-политических реалий. Но в силу различных причин обе стороны пошли по пути трансформационных преобразований. Причем в плане продвинутое™ экономических реформ Россия значительно обогнала Беларусь. В этой ситуации «реинтеграция» приобретает политическую антиреформаторскую окраску. Сегодня Беларусь и Россия как новые независимые государства нуждаются не в реинтеграции, а в интеграции, способной содействовать экономическому благополучию двух стран и вместе с тем не препятствовать ходу трансформационных преобразований. В про- тавном случае белорусско-российская интеграция способна стать моделью консервации или даже реставрации прежнего экономического и политического порядка.
3. 	Военно-политические аспекты интеграции
Разграничение военных и экономических вопросов в отношении белорусско-российской интеграции носит достаточно условный характер. В Белоруссии интересы военных тесно переплетаются с интересами части директорского корпуса, так как в некоторых отраслях промышленное™ удельный вес ВПК достигает 70%.
Переплетение военно-политаческих интересов с экономическими отчетливо проявилось в начале 1993 г., когда в политических кругах Белоруссии разгорелась дискуссия по вопросу о присоединении страны к системе коллектавной безопасности СНГ. Главным аргументом сторонников вхождения Белоруссии в систему коллективной безопасности было то, что присоединение 214


к Ташкентскому договору повлечет за собой расширение военных заказов для отечественного ВПК. Под давлением ВПК С. Шушкевич, являвшийся тогда высшим должностным лицом государства, был вынужден поставить свою подпись под Договором о коллективной безопасности. Несмотря на то что ожидаемого расширения российских военных заказов в результате этого шага не последовало, силы, заинтересованные в военном и военно-техническом сотрудничестве двух государств, сохранились и в Белоруссии, и в России.
Переплетение военных и экономических интересов наблюдается и в России. В утвержденном в сентябре 1995 г. президентском указе о стратегическом курсе России в отношении государств—участников СНГ открыто признается целесообразность экономического поощрения стран, проявляющих интерес к созданию военного союза с Россией. Однако сама Россия находится в состоянии глубокого экономического кризиса. Поэтому между декларированным признанием целесообразности экономического поощрения и реальными возможностями России выполнить это существует значительный разрыв. Перенос акцентов интеграции с экономических аспектов на военные и военно-политические позволяет Москве еще более тесно удерживать Минск в сфере своего влияния.
После распада СССР Беларусь, имеющая по своему геополитическому расположению важное значение для России, оказалась в зоне жизненно важных интересов последней. Территория Белоруссии стала своеобразным коммуникационным коридором, через который осуществляются основные потоки товарооборота России с Европой. По некоторым данным, до 70% российского экспорта в страны ЕС проходит через Беларусь. Популярная в национально ориентированных кругах Белоруссии идея создания Балтийско-Черноморского союза изначально стала рассматриваться Москвой как попытка создания своеобразного «санитарного кордона» на своих западных границах. Удержание Белоруссии в сфере российского влияния позволяет Москве препятствовать планам углубления балтийско-черноморской интеграции, так как состояние и перспективы товарообмена между странами Балтии и Украины находятся в прямой зависимости от позиций официального Минска.
Существуют и «чисто» военные интересы России в этом регионе. На территории Белоруссии находится первый эшелон российской противоракетной обороны. Российский военный объект в Барановичах составляет неотъемлемую часть системы предупреждения о ракетном нападении. Объект, расположенный в Ви- лейке, входит в систему связи военно-морского флота России. По данным российских специалистов, строительство подобных объ-
215


ектов в России займет 5—6 лет и потребует около 7 трлн. руб.
плюс 10 трлн, на создание собственной группировки ПВО на западных границах1. В свете перспективы расширения НАТО на Восток роль Белоруссии в оборонительной стратегии России еще
более возрастает.
Со второй половины 1995 г. ослабли или полностью исчезли некоторые факторы, ранее способствовавшие сближению Белоруссии и России.
Во-первых, многие белорусы критически восприняли появление таможенных постов на границе с восточным соседом. Но после создания Таможенного союза люди получили возможность свободно пересекать белорусско-российскую границу. Наиболее яркий и раздражающий символ разъединения двух народов — таможенный контроль — ликвидирован, а следовательно, исчез фактор, активизировавший интеграционные устремления.
Во-вторых, утратили свое значение главные аргументы в пользу экономической интеграции, выдвигавшиеся белорусскими промышленниками. Рынок восточного соседа сегодня открыт и для белорусской продукции, цены на российское сырье и комплектующие в Белоруссии и России примерно одинаковы.
В-третьих, в представлении отдельных групп населения объединение Белоруссии с Россией означало автоматическое придание русскому языку статуса государственного. Но уже сегодня русский язык стал вторым государственным.
Вместе с тем усилились факторы, способствующие активизации центробежных тенденций:
— 	превращение белорусско-российской границы во внутреннюю границу устранило формальную преграду на пути проникновения российского преступного мира в Белоруссию;
— 	Россия — это страна, в одном из регионов которой еще недавно велись боевые действия, и потому сближение с ней приближало белорусов к одной из «горячих точек»;
— 	после перехода на российские таможенные пошлины в Белоруссии возросли розничные цены на широкий ассортимент импортных товаров.
В этих условиях необходим был новый стимул, способный подтолкнуть интеграционные процессы. Таким стимулом стало нагнетание тезиса о надвигающейся военной угрозе со стороны НАТО. Как показывает история, россиянам свойственно стремление к внутренней консолидации перед лицом внешней опасности. Если бы планов расширения НАТО не существовало, то их надо было придумать или заменить иной внешней угрозой. Раздувание 1
См.: Коммерсантъ-Daily. 1994. 26 августа.
216


тезиса о потенциальной военной угрозе необходимо было не столько для придания нового импульса белорусско-российскому сближению, сколько для укрепления внутреннего единства в самой России. В то же время сохранение России как военной сверхдержавы возможно лишь при условии хотя бы частичного восстановления прежней геополитической и военной общности. Поэтому сохранение внутреннего единства и углубление интеграции с постсоветскими государствами стали рассматриваться Москвой как две взаимосвязанные задачи. В результате Белоруссия, объявившая миру о своей приверженности нейтралитету, оказалась глубоко втянута в процесс создания военно-политического блока под эгидой Москвы.
4. Белорусско-российский портрет в электоральном зеркале
В динамике переговорного процесса между Белоруссией и Россией по вопросам двустороннего сближения периодически наблюдаются своеобразные «интеграционные всплески», или «интеграционные прорывы». В конце 1993 г. таким прорывом стало соглашение об объединении денежных систем, в начале 1995 г. — соглашение о Таможенном союзе и договор о дружбе и сотрудничестве, а в апреле 1996 г. — договор о создании Сообщества России и Белоруссии.
Представляется, что выбор времени для организации интеграционных прорывов носит далеко не случайный характер. Всплески интеграционной активности в белорусско-российских отношениях непосредственно связаны с происходящими в этих странах электоральными процессами.
В первой половине 1994 г. идея создания единой рублевой зоны стала ключевым лозунгом предвыборной программы экспремьера В. Кебича. В этот период встречи премьеров Белоруссии и России являлись своеобразным продолжением президентской кампании в Белоруссии. После победы на выборах А. Лукашенко идея единой рублевой зоны канула в небытие.
Подписание соглашения о Таможенном союзе двух государств «совпало» с началом парламентской кампании в Белоруссии. Кроме того, выборы в белорусский парламент в мае 1995 г. проходили параллельно с референдумом. Два вопроса из четырех вынесенных на всенародное обсуждение непосредственно затрагивали сферу белорусско-российских отношений.
Планы провести референдум по вопросу об интеграции двух стран, вынашиваемые осенью 1995 г. некоторыми российскими группами, имели прямое отношение к выборам в российскую Госдуму. Тогда эти планы так и остались на бумаге. В 1996 г. «интеграционная карта» была разыграна в ходе президентских 217


выборов в России. Группы, стоящие за всплесками интеграционной активности, стремятся использовать интеграционные идеи в качестве благоприятного фона для своих выдвиженцев на выборах.
Но разновременный характер электоральных процессов в Белоруссии и в России приводит к тому, что белорусские и российские субъекты интеграции проявляют подчас неадекватный интерес к сближению двух стран. Актуализированный электоральный интерес одной из сторон переговорного процесса вынуждает ее идти на определенные уступки в отношении условий и характера интеграции.
Не только приближение выборов, но и обострение внутриполитической ситуации является катализатором интеграционных процессов. Так, соглашение об объединении денежных систем было подписано в сентябре 1993 г., в период острого противостояния двух ветвей власти в России, завершившегося штурмом здания российского парламента. Согласно сентябрьским соглашениям, стороны брали на себя обязательства, касавшиеся согласования размеров кредитной эмиссии и установления равновеликих дефицитов бюджетов. По мере того как внутриполитическая ситуация в России стабилизировалась, а президентская кампания в Белоруссии набирала обороты, взаимный отказ от таможенных налогов и сборов стал увязываться с содержанием российских военных баз и транзитом через белорусскую территорию. В разгар президентской кампании российская сторона выдвинула абсолютно неприемлемые требования, направленные на ликвидацию Национального банка Белоруссии.
Аналогичная ситуация наблюдалась и в период подписания Таможенного союза. Соглашение о создании Таможенного союза двух стран было подписано в январе 1995 г., в разгар военных действий в Чечне. Но желание официального Минска ликвидировать белорусско-российскую границу накануне парламентских выборов позволило Москве совершить интеграционный прорыв без существенных потерь. Так, Минэкономики России оценивает потери бюджета от снятия таможенных границ в 1,2 млрд, долл., по оценкам же экспертов БНФ, потери Белоруссии от Таможенного союза составили 2,7 млрд, долл.1
Внутриполитические кризисы вынуждают официальную Москву готовить внешнеполитические прорывы. В свою очередь Минск наиболее страстно признается в любви к России в периоды выборов. Президентские выборы в России также вынудили Москву использовать более цивилизованный минский подход к интеграции.
~1
См.: Эксперт. 1996. 29 января; Свабода. 1996. 26 января.
218


В условиях, когда интеграционные идеи находят поддержку у различных электоральных групп, среди политических партий и политических лидеров наблюдается своеобразная конкуренция за преобладание на «поле интеграционной активности». Так, в ходе президентских выборов в Белоруссии А. Лукашенко и В. Кебич буквально «соревновались в том, кто из них быстрее инкорпорирует Русь Белую в Великую»1. «Интеграционная конкуренция» имела место и в ходе президентской кампании 1996 г. в Российской Федерации. Относительный успех на выборах в российскую Госдуму КПРФ и ЛДПР, в программах которых воссоздание прежнего геополитического пространства занимает не последнее место, уже вынудил официальную Москву вернуться к некоторым традициям внешнеполитической деятельности Советского Союза.
Похоже, архитекторы интеграции заимствовали порочную традицию из арсенала советских строителей. В Советском Союзе существовала практика приурочивать сдачу строительства нового объекта к какой-либо праздничной дате, например к годовщине Великого Октября. В назначенный день на новом объекте ответственный партийный работник перерезал красную ленточку, после чего строителям приходилось еще достраивать и доделывать здание. Нередко «доделка» продолжалась до следующей годовщины. Желание приурочить очередной интеграционный прорыв к выборам в одной из стран грозит превратить белорусско-российскую интеграцию в модель вечного долгостроя.
5. Может ли заяц дружить с медведем?
Наметившиеся тенденции к объединению, к интеграции наталкиваются на не менее сильные тенденции со стороны постсоветских государств защитить свои национальные интересы.
Двусторонняя модель интеграции оставляет Белоруссию один на один с мощным государством, стремящимся играть роль сверхдержавы. В случае возникновения расхождений позиций по некоторым вопросам — а подобные расхождения неизбежны — Белоруссии будет крайне сложно противостоять российским интересам. Неудивительно, что некоторые обозреватели называют союз Белоруссии и России союзом «Зайца и Медведя», подчеркивая тем самым разные «весовые категории» двух стран.
Любые межгосударственные союзы ведут к некоторому ограничению политического и экономического суверенитета интегрирующихся стран, поскольку образующие союз государства должны строить свою политику, исходя не только из собственных
См.: Дракохруст Ю. Пока народ не сделал выбор... // Европейское время. 1994. № 12.
219


интересов, но и с учетом интересов стран-партнеров. Однако в условиях однополюсного и сверхцентрализованного союза Белоруссия не сможет добиваться сбалансированного сочетания принципов универсализма и разумного эгоизма. Сближение с Россией может стать для Белоруссии прямой дорогой к полной потере собственного суверенитета. Подобные опасения неоднократно высказывали руководители белорусской оппозиции.
Вместе с тем, следуя данной логике, взаимовыгодное сотрудничество двух стран станет возможным, только когда границы России сузятся до границ Московской области или в крайнем случае границ Владимиро-Суздальского княжества. Вероятность подобного развития событий мала. Следовательно, вне зависимости от перспектив интеграции национальные интересы Белоруссии обречены пересекаться с российскими интересами.
Для Белоруссии лучшая защита от России — это сотрудничество с восточным соседом. Но чтобы сотрудничество было действительно взаимовыгодным, Белоруссии необходим эффективный механизм защиты своих национальных интересов. Существует несколько направлений создания такого механизма:
— 	активизация деятельности на «западном» и «южном» внешнеполитических направлениях в рамках «балансирующей» дипломатии;
— 	создание защитных коалиций с другими постсоветскими государствами, прежде всего с Украиной;
— 	использование выгод, возникающих в результате изменения политической конъюнктуры внутри России, например учет электорального фактора, поиск союзников в самой России, создание там влиятельного белорусского лобби;
— 	привлечение внутриполитических защитных механизмов в виде особых пошлин, тарифных барьеров, штрафных санкций и т.п.
Каждое из перечисленных выше направлений имеет существенные недостатки и потому не может быть универсальным и самодостаточным. Так, уже сегодня Белоруссия не может в одностороннем порядке, без предварительного согласования с Россией изменять ставки таможенных пошлин. В этих условиях любое изменение таможенных пошлин в пользу отечественных производителей или потребителей является в большей мере следствием удачно осуществленной защиты, нежели механизмом защиты.
Интеграция неосуществима без проведения согласованной политики в отношении третьих стран. Возможности же Белоруссии защищать свои интересы в отношениях с Россией, опираясь на третьи страны, весьма ограниченны, поскольку создание Таможенного союза повлекло за собой укрепление границ с Польшей, 220


Литвой и Латвией; Белоруссия была вынуждена также в одностороннем порядке пересмотреть соглашение о свободной торговле, заключенное ранее с Молдовой.
Поддержка Минском позиции Москвы в отношении расширения НАТО противопоставила Белоруссию всем другим восточноевропейским странам. По мере углубления двусторонней интеграции пространство для внешнеполитического маневра будет еще больше сужаться. Поэтому заверения белорусского руководства о намерении проводить многовекторную внешнюю политику могут остаться только заверениями 1.
Белорусское руководство неоднократно пыталось создать базу поддержки своих интересов внутри России. Уже в период пребывания у власти С. Шушкевича предпринимались усилия консолидировать этнических белорусов, проживающих в России. В. Кебич видел главную опору своей политики в рядах российской промышленной элиты. Руководители Белоруссии стремились использовать наличие дружеских неформальных связей с ключевыми лицами в российском государственном истеблишменте.
А. Лукашенко пошел в этом направлении значительно дальше своих предшественников, активно апеллируя к общественному мнению россиян. Особым покровительством белорусского президента пользуется межгосударственная телерадиокомпания «Мир», передачи которой выходят в эфир на канале ОРТ и посвящены событиям, происходящим в странах СНГ, включая Белоруссию. Лукашенко не пренебрегает возможностью изложить свои взгляды в СМИ восточного соседа, будь то выступление на канале общероссийского телевидения или просто интервью региональным журналистам, например красноярским.
Россия — неоднородная страна. В зависимости от региональных, отраслевых, клановых, идеологических, этнических и иных отличий среди субъектов российской политики наблюдается достаточно глубокая дифференциация интересов. «Пестрота» субъектов российской политики облегчает поиск союзников внутри России. Потенциальным рычагом защиты может стать российский капитал, работающий на белорусском рынке. В качестве союзников Белоруссии могут выступить администрации отдельных российских регионов.
Но и данное направление защиты имеет свои недостатки. Во-первых, поиск агентов влияния Белоруссии внутри России предполагает готовность Минска оказывать «взаимные услуги». Совокупность «услуг», оказываемых белорусской стороной аген-
Белорусская государственность и проблемы саморазвития нашей нации // Беларуская думка. 1996. № 1. С. 15-18.
221


там влияния из числа субъектов российской политики, будет означать совокупное расширение российского влияния в Белоруссии. Во-вторых, заинтересованность в обретении союзников внутри России проявляют и белорусские группы, выступающие против углубления двусторонней интеграции.
В политическом спектре Белоруссии и России нет сил, которые бы открыто выступали против развития взаимовыгодного экономического сотрудничества двух стран. Однако в понимании того, какой именно должна быть интеграция, должна ли она затрагивать военную и военно-политическую сферу, единства нет.
В конечном итоге состояние и перспективы развития двустороннего сближения будут зависеть от интересов групп, обладающих реальным влиянием на принимаемые решения. От того, насколько интересы этих групп соответствуют совокупным интересам белорусского и российского обществ, непосредственно зависит необратимость реализованных интеграционных проектов. В сегодняшних условиях происходящие в России политические процессы являются катализатором, который в состоянии резко ускорить либо негативные, либо позитивные тенденции в Белоруссии. Любой политический катаклизм в Москве способен моментально перекинуться на Белоруссию. Будущность белорусско-российских отношений в значительной мере будет определяться тем, какие политические силы окажутся у власти и какие тенденции возобладают в политике России.
В целом перспективы белорусско-российской интеграции будут зависеть, во-первых, от степени согласованности различных интересов в реализуемых интеграционных проектах; во-вторых, от масштабов и скорости создания системы преимуществ, ожидаемых от реализации интеграционных процессов; в-третьих, от партийной принадлежности и идеологических ориентаций лидеров, с именами которых будет ассоциироваться продвижение интеграции; в-четвертых, от восприятия белорусско-российского сближения другими постсоветскими странами и мировым сообществом.
Сегодня, используя Белоруссию, Москва может апробировать методики сближения с постсоветскими государствами, вплоть до инкорпорации последних в состав России. Уникальность ситуации состоит в том, что Минск добровольно согласился стать своеобразным «интеграционным полигоном». Однако специфика отношений, складывающихся по линии Москва — Минск, не позволяет переносить любой позитивный опыт двустороннего сближения на другие страны СНГ. Поэтому белорусско-российская интеграция не может быть моделью, приемлемой для других постсоветских государств.
222


СВЕДЕНИЯОБАВТОРАХ
Алексей Зверев — внештатный сотрудник (Research Associate) Свободного Брюссельского университета (Vrije Universiteit Brussel), Бельгия.
Алексей Малашенко — заведующий сектором исламоведения Института востоковедения Российской Академии наук; научный сотрудник (Program Associate) Московского Центра Карнеги.
Аркадий Мошес — научный сотрудник Института Европы Российской Академии наук (Москва).
Юрий Зверев — доцент кафедры экономической географии, ученый секретарь Калининградского государственного университета (Россия).
Наталия Белицер — главный научный сотрудник Института биохимии Национальной Академии наук Украины; председатель Украинского национального комитета Хельсинкской гражданской ассамблеи (Киев).
Олег Бодрук — заведующий отделом международной безопасности Института национальных отношений и политологии Национальной Академии наук Украины (Киев). В 1991 —1993 гг. работал советником министра обороны Украины по политическим вопросам.
Елена Малиновская — специалист Государственного комитета Украины по делам национальностей и миграции (Киев).
Сергей Власов — старший научный сотрудник ИМЭМО Национальной Академии наук Украины, начальник управления ситуационного анализа и информационного обеспечения Государственного комитета Украины по делам национальностей и миграции (Киев).
Валерий Поповкин — заведующий отделом социально- экономической политики Национального института стратегических исследований при Совете Безопасности Украины (Киев). Умер в 1 996 г.
Людмила Чекаленко-Васильева — старший научный сотрудник отдела Америки и Европы Института национальных отношений и политологии Национальной Академии наук Украины (Киев).
Ольга Куценко — доцент и старший научный сотрудник кафедры социологии Харьковского государственного университета (Украина).
Александр Котиков — аспирант кафедры политологии Белорусского государственного университета (Минск).


Содержание
Алексей Зверев
ПРЕДИСЛОВИЕ 3
Алексей Малашенко
РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И ИСЛАМ 8
Аркадий Мошес
КОНФЛИКТНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ В РОССИЙСКО-
УКРАИНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ. ВЗГЛЯД ИЗ РОССИИ 23
Юрий Зверев
КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ РОССИИ В НОВОЙ СИСТЕМЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИХ КООРДИНАТ 45
Наталия Белицер и Олег Бодрук
КРЫМ КАК РЕГИОН ПОТЕНЦИАЛЬНОГО КОНФЛИКТА 83
Елена Малиновская
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫХ
КОНФЛИКТОВ — ЦЕЛЬ И СРЕДСТВО ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА НА УКРАИНЕ: ЗАКОНОДАТЕЛЬНАЯ БАЗА
И АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПРАКТИКА 114
Сергей Власов и Валерий Поповкин
ПРОБЛЕМА РЕГИОНАЛИЗМА В СТРУКТУРЕ
ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ И ПОЛИТИКЕ УКРАИНЫ 140
Сергей Власов
ПЯТЬ ЛЕТ УКРАИНСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ: ПОИСК МОДЕЛЕЙ ПРОДОЛЖАЕТСЯ 161
Людмила Чекаленко-Василъева
ВЛИЯНИЕ РЕГИОНАЛИЗМА НА ФОРМИРОВАНИЕ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ УКРАИНЫ 179
Ольга Куценко
ТЕНДЕНЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ И СТРУКТУРА РЕГИОНАЛЬНОЙ ЭЛИТЫ НА УКРАИНЕ 194
Александр Котиков
БЕЛОРУССИЯ — РОССИЯ: МОДЕЛЬ
ПОСТСОВЕТСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ 210
Об авторах 223