и * л
Издательство
иностранной
литературы
*

John Eaton
MARX
against Keynes
A REPLY TO MR. MORRISON'S „SOCIALISM"
London 19 51

Джон Итон
МАРКС
против
КЕЙНСА
ОТВЕТ НА «СОЦИАЛИЗМ;;
ГЕРБЕРТА МОРРИСОНА
Перевод с английского
М. А. МЕНЬШИКОВОЙ
Редактор
И. А. СОКОЛОВ.
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА. 1958

АННОТАЦИЯ
В книге дается обстоятельная критика с
марксистских позиций теории английского буржуазного
экономиста Джона Мейнарда Кейнса. Автор разоблачает
попытки использования этой теории правыми
лейбористами для защиты капитализма. Книга вскрывает научную
и практическую несостоятельность этой наиболее
распространенной среди буржуазных экономистов теории.
Редакция литературы по войросам
экономических наук
Заведующий редакцией кандидат экономических наук
Я. Д. ГАУЗНЕР

ОТ РЕДАКЦИИ
Предлагаемая вниманию читателя книга
прогрессивного английского экономиста Джона Итона вышла в
Англии в 1951 г. С тех шор прошло 7 лет. За это время
произошло много событий. В капиталистических странах
резко усилилась гонка вооружений. В Англии
лейбористское правительство с 1951 г. сменилось правительством
консерваторов. Однако книга Джона Итона, посвященная
критике кейнсианства^отнюдь не утратила своей
актуальности. События последних лет не опровергли, а
подтвердили правильность положений, выдвигаемых Итоном.
В свете этих событий полностью доказала свою
правильность данная Итоном оценка кейнсианства как
учения, приспособленного к нуждам апологетики
монополистического капитализма в период его общего кризиса, как
теоретического обоснования политики использования
государственного аппарата в интересах наиболее
могущественных монополистических клик. Ныне правящие круги
США, Англии «и других империалистических стран еще
шире, чем прежде, используют кейнсианство как
теоретическую «базу» своей политики.
Особое значение приобрело кейнсианство как средство
апологетики капитализма. Сочетание таких факторов, как
широкая милитаризация экономики и крупное обновление
основного капитала (не обновлявшегося в широких
масштабах в течение 30-х годов и в период второй мировой
войны), обусловило довольно интенсивный подъем
капиталистического производства в последние годы.
5

Апологеты монополий стали утверждать, что наконец-
то с кризисами покончено, что открыт заветный способ
обеспечить непрерывное расширение капиталистического
производства, «вечное процветание». И этот способ
усматривается в -применении кейнсианских рецептов.
Государственно-капиталистическому регулированию
приписывается чудодейственная роль универсального средства
от кризисов.
Однако подобные речи отнюдь не новы. И в период
«просперити» 20-х годов апологеты империализма из
числа теоретиков «организованного капитализма»
утверждали, что капитализм наконец излечен от кризисной
лихорадки. Но за этим, как известно, последовал небывалый по
глубине мировой экономический кризис 1929—1933 гг. Нет
сомнений в том, что теоретиков кейнсианского толка ждет
такая же бесславная судьба, как и теоретиков,
восхвалявших «организованный капитализм» в 20-х годах. Фаза
подъема капиталистического производства есть фаза
развития присущих ему противоречий, которые
обнажаются со всей глубиной во время кризиса, а государственно-
капиталистические меры, призванные как-то продлить
подъем, оттянуть кризис, лишь содействуют дальнейшему
развитию этих противоречий.
Многочисленные признаки свидетельствуют о том, что
факторы, лежащие в основе послевоенного циклического
подъема в капиталистических странах, уже исчерпывают
себя и что капиталистический мир стоит перед
перспективой новых серьезных экономических и политических
потрясений.
Развитие экономической жизни в капиталистических
странах подтвердило отмеченный Итоном демагогический
характер утверждений кейнсианцев (и утопичность
взглядов тех прогрессивных людей, которые попались в этом
вопросе на удочку Кейнса) о возможности принятия
империалистическими государствами мер, направленных на
6

повышение покупательной способности народных масс, на
перераспределение доходов в пользу трудящихся и т. д.
Кейнсианские рецепты поддержания занятости с
помощью государственных расходов нашли, как это и
предвидел Итон, практическое применение лишь в качестве
«теоретического» оправдания политики милитаризации
экономики, приносящей огромные сверхприбыли
монополистам и накладывающей тяжелое бремя на трудящихся.
Вполне актуальной в настоящее время остается и
критика Итоном правых лейбористов, стремящихся под
прикрытием кейнсианства загримировать капитализм,
изобразив его в качестве «новой формы социализма». В
последнее вршя гсраволейбор'истсще теоретики прилагали
особые усилия к тому, чтобы использовать кейнсианство в
целях обмана народных масс.
Опираясь на кейнсианские положения, Гейтскелл,
Стрэчи и другие лейбористские теоретики стали еще
дальше развивать тезис о том, что для достижения социализма
не обязательно устранение частной собственности на
средства производства, что для этого достаточно лишь
государственного регулирования инвестиций и применения
других кейнсианских рецептов. В работах этих теоретиков
(например, в нашумевшей книге Джона. Стрэчи
«Современный капитализм») Кейнс изображается в виде
пророка... «открывающего народам Запада» (путь к
социализму. Лейбористско-кейнсианская концепция «социализма:»,
основанного на частной собственности на средства
производства, находит вполне недвусмысленное применение.
Как свидетельствует опубликованный в августе 1957 г.
программный документ лейбористской партии
«Правительство и промышленность», эта концепция кладется
праволейбористскими лидерами в основу политики отказа
от дальнейшей национализации английской
промышленности и от изменения характера национализированных
предприятий (устранения компенсации, перехода
руководства в руки рабочих и т. п.), чего требуют широкие
7

массы трудящихся. Это лишний раз показывает, что
правые лейбористы, проводя меры по национализации,
всецело руководствовались интересами монополий —
национализация проводилась лишь в тех отраслях, в которых
она была выгодна ведущим трестам и концернам, и в
такой форме, в которой это было им угодно.
Книга Джона Итона, вскрывающая в яркой и
доходчивой форме теоретическое убожество и апологетическую
направленность кейнсианства — теории, играющей ныне
главную роль в идеологическом арсенале
монополистического капитала, — будет, несомненно, с интересом
встречена советским читателем.

ОТ АВТОРА
/ В то время, когда писалась эта книга, Соединенные
/Штаты, а вслед за ними Англия еще не приступили к
осуществлению нынешней огромной программы гонки
вооружений. Последующие события тем не менее лишь
подтверждают тезис, доказываемый книгой, а именно, что
кейнсианские мероприятия, проводимые под руководством
финансового капитала, могут в кратчайший срок
превратиться в обременительные военные программы.
Задачей данной книги является критика, направленная
против идей, враждебных интересам рабочего класса.
Более позитивное изложение марксистской экономической
теории содержится в моей работе «Политическая
экономия. Марксистский учебник» (Издательство «Лоуренс энд
Вишарт», 1949 г.).
Настоящая работа, так же как и учебник, является
коллективным трудом. Ее тезисы были разработаны
совместно с рядом экономистов-марксистов и обсуждены на
совещании с участием экономистов и профсоюзных
работников. Многое было дополнено теми, кто участвовал в
этом совещании. Однако полная ответственность за
окончательный текст лежит на мне.
Дж. Итон.
Лондон, ноябрь 1950 г.
i

Глава I
БУРЖУАЗНАЯ ТЕОРИЯ В РАБОЧЕМ ДВИЖЕНИИ
Герберт Моррисон, выступая в Перте 8 июня 1950 г.,
дал такое новое «определение» социализма:
«Социализм означает установление общественной
ответственности в тех вопросах, которые, собственно, имеют
общественное значение».
Он говорил о родоначальниках социализма. По его
словам, социалистические принципы остаются в своей
основе теми же, что и у родоначальников социализма, но их
необходимо приспосабливать к обстоятельствам. Он,
однако, не напомнил своим слушателям, что существо того
социализма, за который боролись родоначальники
социалистического движения, заключалось в вопросе о
собственности. Он не напомнил, что великая идея, вдохновлявшая
основателей этого движения, состояла в следующем:
причиной нищеты и разорения, препятствием на пути
прогресса общества является капиталистическая
собственность, частная собственность на средства производства.
Главная цель социалистического движения состояла,
следовательно, в том, чтобы уничтожить капиталистическую
собственность и на ее месте создать общенародную обще^
ственную собственность на средства производства. В
резолюции конгресса тред-юнионов в 1893 г., ознаменовавшей
принятие социализма в качестве официальной политики
рабочего движения, цели социалистов определялись так:
«коллективная 'собственность и коллективный контроль
над средствами производства, распределения и обмена».
Таким образом, Моррисон, как бы он ни пытался это
отрицать, полностью порывает с родоначальниками
социализма, когда он начинает превозносить частный
капитализм. В функции его «нового» социализма входят, как
он говорит, «поддержка и поощрение частного
предпринимательства с тем, чтобы оно было более предприимчивым
11

и экспансивным». При «новом» социализме капиталисты
не должны быть экспроприированы; этот режим создаст
«советы по развитию соответствующих отраслей — с
представительством от администрации, рабочих и
общества в целом для оказания помощи частным
предприятиям в области исследований, экспансии,
усовершенствований и предприимчивости».
Новый социализм Моррисона требует установления
общественной собственности только «в отраслях,
представляющих собой естественные или почти неизбежные
местные или общенациональные монополии, такие, как
почта, электроэнергетика, газовая промышленность,
радиовещание, водоснабжение, гражданская авиация и
центральные банки, а также в определенных жизненно
важных основных отраслях, таких, как угольная и
металлургическая промышленность и внутренний транспорт».
Моррисон показал себя поистине «революционером»:
с помощью изобретения новых определений он произвел
«революцию» в самом содержании социализма и так,
одним взмахом пера, «преобразовал» капиталистическую
Англию в социалистическую!
Обстоятельства, способствовавшие политике обмана
Следует признать,' что иллюзии, распространяемые
такими лейбористскими оппортунистами, как Герберт
Моррисон, оказывают значительное влияние на
английское рабочее движение. Произнося социалистические
фразы, эти оппортунистические лидеры проводят в рабочем
движении политику, защищающую жизненные интересы
капитализма. Однако подлинное существо этой политики
еще не выявилось с достаточной четкостью, поскольку
английский капитализм переживает кратковременный
период относительного процветания, при котором уровень
занятости необычно высок.
При первом послевоенном лейбористском
правительстве прибыли капиталистов возрастали, не снижая
серьезно жизненный уровень рабочего класса. В этот период,
когда экономическая активность в капиталистическом
мире поддерживалась послевоенным бумом, британский
империализм находился в значительно более благоприятном
положении, чем любая другая капиталистическая
держава, не считая США. Дезорганизация (как, например, во
Франции) или военное поражение (например» Германии)
12

империалистических соперников Англии, особые
преимущества Англии на имперских рынках и ее давние
финансовые связи во всех частях света — все это позволило
английским капиталистами прибылью для себя расширять
экспорт и производство и таким образом поддерживать
занятость на высоком уровне.
О том, как американский империализм расценивает
положение английского империализма, говорится в одной
из статей «Нью-Йорк тайме». Это довольно точная оценка.
«Нынешний взрыв оптимизма, возможно,
преувеличен. Англия... все еще плывет на волне, которая
вызвана американским бумом и превышением спроса
над предложением на всем мировом рынке ...ей еще
не пришлось столкнуться с настоящей германской и
японской конкуренцией». («Нью-Йорк тайме» от
9 июня 1950 г.)
Между тем лейбористские оппортунисты охотно
ссылаются на временно низкий уровень безработицы, —
столь редкий для периода общего кризиса капитализма,—
чтобы доказать, будто происходят великие социальные
изменения и что эти изменения вызваны сознательными
действиями правительства, которое открыло способ
управления экономическими силами, некогда приносившими из
года в год разруху и разорение столь многих англичан. К
сожалению, это — иллюзия, причем крайне опасная
иллюзия.
Буржуазная теория—опора лейбористского оппортунизма
Оппортунизм не смог бы, однако, ввести в заблуждение
рабочее движение, если бы он не опирался, вольно или
невольно, на буржуазные экономические учения.
Оппортунисты уверяют, в частности, что дальнейшее развитие
экономической науки сделало возможным контроль и
планирование при капитализме. Они утверждают, что
родилась новая экономическая наука, библией которой
является «Общая теория занятости, процента и денег» лорда
Кейнса.
«Общая теория» Кейнса была впервые опубликована
в 1936 г. и сейчас пользуется огромной популярностью во
всем капиталистическом мире. Сегодня она служит
теоретическим фундаментом политики праволейбористских
лидеров. Например, о книге Дугласа Джэя «Дело социа-
13

лизма»1, которая в своей экономической части является
полностью кейнсианской, Эттли говорит, что она
выдвигает «основные философские доводы в пользу
коллективного управления нашими экономическими ресурсами».
(Предисловие к изданию книги Джэя, вышедшему в
1946 г.)
Как мы покажем, кейнеианская теория вредна и крайне
опасна для рабочего движения. Эта доктрина является
всецело капиталистической как по своему происхождению,
так и по своей философской основе.
Резкие столкновения, которые возникли между
кейнсианской теорией и ортодоксальной буржуазной мыслью
докейнсовстого периода, должны быть правильно поняты.
Буржуазная теория находилась в состоянии кризиса и все
более быстро себя дискредитировала. Высокомерная ложь,
при помощи которой буржуазные ученые защищали
капитализм в пору его зенита, была разоблачена самим ходом
событий. Кейнс появился не для того, чтобы разрушить
буржуазную теорию, а для того, чтобы спасти все, что еще
можно было спасти из ее обломков. Он восставал не
против буржуазной теории вообще, а лишь против той ее
формы, которая хорошо обслуживала потребности
капиталистов в XIX в., но перестала столь же хорошо им
служить в период монополистического капитализма.
Социальным фундаментом кейнсианской теории является
загнивающий монополистический капитализм.
Жизнь развеяла оптимизм старых буржуазных
доктрин, проповедовавших, что свободная игра рыночных сил
создает максимум социального благополучия. По мере
того как капитализм вступал в период своего упадка,
появлялись новые буржуазные теории, лучше приспособленные
к нуждам капитализма в его империалистической стадии.
Эти теории возникли из недр глубокого кризиса, в
котором оказалась буржуазная экономическая мысль, когда
рухнула ее старая вера в капитализм свободной
конкуренции.
Доктрина laissez-faire
В течение XIX в. буржуазные экономисты строили
свою тщательно разработанную апологетику капитализма
главным образом на основе доктрины laissez-faire,
согласно которой лучшим регулятором экономического про-
1 Douglas Jay, The Socialist Case.
14

цветания является рынок, предоставленный самому себе и
свободный от вмешательства «извне». Laissez-faire
означает «дать свободу действий». Эта доктрина учила, что
действующий без всяких внешних помех механизм рынка
предоставит как рабочему, так и капиталисту
соответствующее вознаграждение (марксистские положения об
эксплуатации пролетариата именовались при этом «пустой
выдумкой») и что вмешательство монополий, государства
лли профессиональных союзов может лишь принести вред.
Задача государства сводилась этой доктриной «к общему
надзору», то есть государство должно было лишь следить
за тем, чтобы законы рынка могли свободно действовать,
оказывая свое «благотворное влияние».
Эта теория была хорошо приспособлена к интересам
английских капиталистов, поскольку ею маскировалась
эксплуатация рабочих и поскольку она выдвигала
аргументы против профессиональных союзов и в пользу
свободной торговли (то есть в пользу устранения барьеров
для сбыта относительно дешевой английской продукции).
Этого было достаточно капиталистам XIX в. XX в.
принес с собой империализм, войны и общий кризис
капитализма; он принес постоянную безработицу и кризисы
небывалой глубины и продолжительности. Старые сказки о
добродетелях капитализма, предоставленного самому
себе, не могли более ввести в заблуждение сколько-нибудь
значительное число людей. Идеи социализма завоевали
сердца рабочих, воодушевленных русской революцией.
Монополии нуждались в государственном вмешательстве
в экономику для защиты своих интересов (тарифы,
имперские преференции, государственные монополии,
программы вооружения, валютные манипуляции и т. д.).
Короче говоря, старые буржуазные теории не
подходили к новым условиям, и в них больше не верили. Кейнси-
анская же теория пытается объяснить причины массовой
безработицы и предложить способ лечения, не
затрагивающий капиталистического богатства и капиталистических
прибылей. Она является более благовидной апологетикой
капитализма, хотя и не рисует больше капитализм в столь
великолепных красках.
Почему «популярна» кейнсианская теория?
«Популярность» кейнсианской теории была обеспечена
тем, что она соответствовала интересам монополий.
Старая академическая ортодоксальная мысль сдавала кейнси-
15

анцам свои опорные пункты один за другим. Кейнсианская
доктрина приносила утешение в час капиталистического
отчаяния самому широкому кругу лиц — от немецких
фашистов до фабианских социалистов. Секрет ее особой
привлекательности для тех, кого она обманывает, состоит в
том, что она претендует на излечение великих зол, то есть
всех ужасов капиталистического кризиса, с помощью
малых мер (то есть некоторых мероприятий центрального
правительства в области финансов и контроля). Вот,
например, в каких выражениях один из профессоров
экономики приветствовал кейнсианскую теорию:
«Всеобщая безработица — это бич; она ведет к
растрате экономических ресурсов, способствует
всевозможным ограничениям и разрушает веру в
разумность общества. Однако то, что было верно в
прошлом, не обязательно должно быть верным в будущем.
В течение последних двадцати лет труды лорда Кейн-
са революционизировали наши представления о
действии экономической системы, они выявили тот изъян,
который может заставить свободную экономику
работать не на -полную мощность, и ясно указали методы
устранения этою дефекта»1.
«Легкий выход из положения» всегда имел особую
привлекательность для мелкобуржуазного образа
мышления, который капитализмом неизбежно поощряется (и
которым заражается также сам рабочий класс).
«Мелкобуржуазным демократам, — писал Ленин в
1919 г., — свойственно отвращение к классовой борьбе,
мечтания о том, чтобы обойтись без нее, стремление
сгладить и примирить, притупить острые углы. Поэтому такие
демократы либо отмахиваются от всякого признания целой
исторической полосы перехода от капитализма к
коммунизму, либо своей задачей считают выдумку планов
примирения обеих борющихся сил вместо того, чтобы
руководить борьбой одной из этих сил»2.
Когда Ленин писал эти строки, он имел в виду среди
прочих Рамсея Макдональда, однако ленинская
характеристика подходит так же хорошо к Эттлй и его коллегам.
Лейбористское движение избавилось от Макдональда во
время великого кризиса 1931 г., однако оно не избавилось
1 Jewkes, Ordeal by Planning, p. 59—60.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 30, стр. 88.
16

от «макдональдизма», оно не устранило от руководства
тех, кто мечтает обойтись без классовой борьбы. Новая
серия макдональдов твердит о том, что существует путь
продвижения социализма, который требует не борьбы
против капиталистов, а скорее воздержания от нее. Они
уверяют, что продвижение к социализму становится
вопросом терпения и благоразумия. Тех же, кто говорит о
периоде великого исторического переворота, они обвиняют
в проповеди беспорядка ради самого беспорядка или «в
защите интересов иностранной державы».
Лейбористская партия пришла к власти при помощи выборов, и она
могла спокойно, поддерживая полный порядок, сделать
все, что необходимо для изменения социального строя, не
причиняя никому каких-либо значительных неудобств.
Эти доводы, естественно, отличаются широкой
привлекательностью для тех, кто ищет легкий путь, при котором
можно не смотреть в лицо трудностям.
Поэтому не удивительна та жадность, с которой
социал-демократические вожди и теоретики ухватились за
кейнсианское учение. Вот он способ обеспечить
большинство преимуществ социализма без борьбы против
капитализма, без трудностей кла'ссовой борьбы.
Для либералов — это способ реформировать
капитализм, не переходя к социализму.
Для монополий — это теория, которая рекомендует
некоторые меры государственного вмешательства, не
затрагивающие ни власти монополистического капитала,
ни монополистической частной собственности.
Кейнсианство явилось теорией, которая лучше многих
других могла сослужить службу монополиям, как
косвенно, путем создания иллюзий и путем маскировки истинной
природы монополистического капитализма, так и прямо,
путем защиты определенных интересов тех или иных
могущественных монополистических групп.
Кейнсианская теория — это буржуазная теория
Кейнсианская теория стала поэтому господствующей
формой буржуазной теории. Независимо от того,
признают ее таковой или нет, эта теория используется для
оправдания правительственной политики. Под лозунгами кейн-
сианских экономистов ведется наступление на заработную
плату и на систему социального обслуживания; под этими
г Джон Итон 17

лозунгами народ Англии должен быть брошен в пучину
капиталистического кризиса или войны.
Если рабочим и народу Англии суждено идти вперед
к социализму, следует раз и навсегда заклеймить ложь
тех, кто использует буржуазную теорию, чтобы
распространять уныние и создавать разброд в рядах
трудящихся. В наши дни буржуазная экономическая теория —
это кейнсианская теория.
Что бы ни думали поборники кейнсианской теории,
какие бы намерения они ни имели, их теория используется
полностью или частично в целях защиты капитализма.
Старая болтовня о свободной конкуренции отошла на
задний план. Именно соотношение классовых сил,
сложившееся в период общего кризиса капитализма, сделало
кейнсианскую теорию преобладающей. Ее особые
достоинства буржуазия видит в том, что она в наиболее
удобной форме восстает против экономической доктрины
laissez-faire и в то же время остается антимарксистской
теорией.
Короче говоря, кейнсианская теория имеет многих
друзей, которые при всем различии между собой едины в
одном: они видят в ней единственно возможный ответ
марксизму. Такая теория представляет собой серьезную
опасность для рабочего класса.
Почему они ненавидят марксизм?
Рабочему движению надо научиться сохранять
постоянную бдителыность по отношению к советам, исходящим
от капиталистических экспертов; рабочие должны знать,
что от капиталистов и их пособников можно ожидать
лишь ненависти к тем идеям, которые защищают
интересы трудящихся.
«Учение Маркса вызывает к себе во всем
цивилизованном мире, — писал Ленин, — величайшую вражду и
ненависть всей буржуазной (и казенной, и либеральной)
науки, которая видит в марксизме нечто вроде «вредной
секты». Иного отношения нельзя и ждать, ибо
«беспристрастной» социальной науки не может быть в обществе,
построенном на классовой борьбе. Так или иначе, но вся
казенная и либеральная наука защищает наемное рабство,
а марксизм объявил беспощадную войну этому рабству.
Ожидать беспристрастной науки в обществе наемного
рабства — такая же глупенькая наивность, как ожидать бес-
18

пристрастия фабрикантов в вопросе о том, не следует ли
увеличить плату рабочим, уменьшив прибыль капитала»1.
Не может быть беспристрастной общественной науки,
говорит Ленин. Но если это так, может ли рабочее
движение допустить, чтобы его руководители становились на
сторону противников марксизма, позволяя «либеральной»
и «казенной» науке пропагандировать свои идеи внутри
рабочего движения и направлять его политику?
Клеймо буржуазной теории
Обратите также внимание на то, как ясно и просто
определяет Ленин отличительные черты
капиталистической и марксистской теории. Буржуазная теория
«защищает наемное рабство»; «марксизм объявил беспощадную
войну этому рабству». Можно сказать, что между этими
двумя теориями лежит целая историческая эпоха. Не
удивительно поэтому, что приверженцы буржуазной
теории — внутри и вне рабочего движения — так
неправильно понимают и извращают марксистов.
Приверженцы буржуазной теории в своей повседневной
деятельности не стремятся к ликвидации наемного
рабства; они не видят во взаимосвязи заработной платы и
прибыли источника кризиса и его неисчислимых
последствий во всем капиталистическом мире. Поэтому
социализм становится для них только фразой. На практике
политика этих людей направлена только на то,, чтобы
уменьшить ссадины, которые рабочие получают от своих
цепей, и обеспечить «пропитание раба, остающегося в
своем рабском состоянии». Однако в эпоху своего общего
кризиса, за исключением отдельных кратковременных
периодов, капитализм оказывается все менее и менее
способным обеспечить даже это.
Как некоторые лейбористские лидеры защищают
капитализм
Политика правого крыла рабочего движения является
как раз такой капиталистической политикой. Правое
крыло стоит за облегчение участи наемного раба, но лишь
постольку, поскольку это не затрагивает саму систему
наемного труда, то есть капитализм.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 3.
19

Праволейбористские лидеры утверждают, что при
условии сдержанности и умеренности со стороны рабочих
-лейбористское правительство сумеет контролировать
капитализм, следить за тем, чтобы он не вел к кризису,
сделать капитализм устойчивым. «Эта политика,
представленная на ваше рассмотрение и рекомендованная
Генеральным советом, — говорил Тьюсон, — является новым
призывом к тому, чтобы попытаться стабилизировать
положение»: (Конференция руководителей тред-юнионов,
12 января 1950 г.)
Эти лейбористские лидеры уповают на
капиталистическую теорию, которая должна явиться обоснованием их
доктрины о том, что капитализм можно сделать
устойчивым и поставить под контроль. При этом особое значение
придается кейнсианской теории, поскольку она пытается
примирить планирование производства с
беспрепятственным действием законов рынка.
Опираясь на эту теорию, лейбористские лидеры
защищают строй, который они называют социалистическим, но
при котором они оставляют за капиталистами
собственность и контроль над промышленностью. Эта теория
лежит в основе всей политики лейбористского
правительства и руководства тред-юнионов.
Заявление Генерального совета тред-юнионов о
политике в области заработной платы, представленное на
рассмотрение, упомянутой выше конференции руководителей
тред-юнионов, заканчивалось следующим образом:
«Единственной альтернативой, перед которой окажется
наше движение в случае отхода от этой политики (а
именно — от политики «замораживания» заработной платы. —
Дж. #.), является вынужденное согласие на такую же
сильную дефляцию, какая привела наше движение на
грань катастрофы в период между войнами... Наше
движение последовательно поддерживало лейбористское
правительство в его .решимости избежать повторения этих
катастрофических событий с помощью политики
планирования и контроля. Эта политика планирования не может
быть действенной, если нет полной поддержки со стороны
профсоюзного движения; перед нами фактически стоит
вопрос гн,е.р/гом, какой из двух путей избрать, а о
решении/сохрани^ ценой социальные, промышленные
и экономические достижения послевоенных лет, 'сохранить
у себя под ногами прочный фундамент, на котором мы
можем построить более устойчивую экономику и теи са-
20

мьгм гарантировать обеспеченную жизнь наших семей и
приобрести средства для улучшения условий жизни и
труда».
Разве смысл этой аргументации не состоит в том, что
капитализм должен быть сохранен, что он не ведет к
нищете и разорению рабочих, что его можно планировать и
контролировать и что любая политика борьбы с
капитализмом, с системой наемного рабства, должна якобы
убрать из-под наших ног «прочный фундамент, на котором
мы можем построить более устойчивую экономику».
Утверждение, что капитализм можно сделать
устойчивым, враждебно тому, во что когда-либо верили
социалисты. Чтобы оправдать свои действия, поборники
«нового», «заново определенного» социализма вынуждены
апеллировать к буржуазной теории покойного лорда
Кейнса.
Буржуазная теория в действии
Праволейбористские вожди используют три основных
аргумента против увеличения заработной платы:
1) оно вызывает рост цен;
2) оно повышает издержки производства, что ведет к
потере экспортных заказов;
3) оно сокращает накопляемые прибыли, задерживает
переоборудование и снижает конкурентоспособность.
Как видно даже с первого взгляда, все эти аргументы
предполагают, что слепые законы капиталистического
рынка и священный принцип производства во имя
прибыли должны по-прежнему вершить нашими
экономическими судьбами. При более тщательном рассмотрении
можно увидеть, что эти аргументы имеют силу, только
если исходить из того, что на интересы капиталистов
посягать нельзя.
Начнем с роста цен. На проходивших в последние
годы конгрессах тред-юнионов и на специальной
конференции по вопросам заработной платы в январе 1950 г.
правые лидеры вновь и вновь утверждали, что.повышение
заработной платы должно повести к росту цен; это в свою
очередь побудит рабочих требовать дальнейшего
повышения заработной платы, которое еще больше взвинтит
цены, и т. д. Так будет приведена в действие
«инфляционная спираль».
Аргументы об инфляции бывают двух видов: «мягкие»
и «острые». Согласно первым, инфляция, вызывая рост
21

цен, сводит на нет повышение заработной платы; согласно
вторым, инфляция выходит из-под контроля, вызывая рост
цен до астрономического уровнями ведет к полному краху
экономической жизни.
Разговоры о дикой, необузданной инфляции можно
сразу отмести. Это просто пугало, используемое для того,
чтобы возбудить страх. Было бы бессовестной ложью
утверждать, что такая инфляция была когда-либо вызвана
повышением заработной платы. Эта инфляция возникает
во времена экономической или политической паники, когда
государство старается покрыть свои расходы за счет
печатания все большего количества бумажных денег.
Причиной паники подобного рода (как, например, паники в
чанкайшистском Китае после второй мировой войны)
обычно бывает взрыв спекуляции со стороны
капиталистов, которые утратили веру в валюту своей собственной
страны и хотят превратить свое богатство в иностранную
валюту, материальные ценности или золото. (Инфляция
в чанкайшистском Китае сопровождалась крупными
закупками золота китайскими капиталистами,
собиравшимися бежать из своей страны.)
Если принять крутые меры против капиталистических
спекулянтов, опасность инфляции, связанной с бегством
капитала, можно устранить. Действительный урок,
который нужно извлечь из пугала инфляции, заключается в
том, что любая страна, где господствует
капиталистическая собственность, рискует быть разоренной спекуляцией
и бегством капитала.
Старое утверждение о том, что любое повышение
заработной платы вызывает рост цен, вновь
популяризировалось Кейнсом в его брошюре «Как оплатить войну»
(1940 г.) и неоднократно повторяется в течение последних
10 лет. Говорят, что капиталисты увеличивают цены в той
же мере, в какой растет заработная плата. Но если
повышается заработная плата, то почему должны
повышаться цены? Разве цены зависят лишь от воли капиталистов?
Конечно, нет. Капиталисты назначают такую цену,
которую позволяет им рынок. Если можно повысить цены, их
повышают независимо от того, выросла заработная плата
или нет. Если такой возможности нет, капиталисты не
могут повысить цены, даже если заработная плата выросла.
Существо вопроса весьма несложно (хотя,
естественно, этого никогда не признает буржуазный экономист).
Рабочий производит стоимость большую, чем та, которую
22

он получает в виде заработной платы. Разница —
излишек, который Маркс назвал прибавочной стоимостью, —
составляет фонд, из которого уплачивается прибыль и все
издержки по содержанию капиталистического общества.
Если повышается заработная плата, то непосредственным
результатом является сокращение этого излишка.
Распределение продукта «устанавливается лишь путем
постоянной борьбы между капиталом и трудом: капиталист
постоянно стремится понизить заработную плату до ее
физического минимума и удлинить рабочий день до его
физического максимума, тогда как рабочий постоянно
оказывает давление в противоположном направлении.
Дело сводится к вопросу о соотношении сил
борющихся сторон»1.
В 1949 г., например, капиталисты получили 3055 млн.
ф. ст. прибыли, а рабочие — 4280 млн. ф. ст. заработной
платы; однако не существует какого-либо вечного закона,
который бы гласил, что соотношение между заработной
платой и прибылью должно быть именно таковым, а
никаким другим.
Что изменил со времен Маркса в этом отношении
переход капитализма к стадии монополистического
капитализма? Существование -монополий само по себе существенно
не меняет приведенной выше аргументации. Монополии
устанавливают цены и контролируют предложение с тем,
чтобы получать наивысшие прибыли в течение возможно
более длительного срока. Но их политика сбыта и цен
определяется тем не менее условиями рынка, а не «простой
прихотью» монополиста. Как и свободно конкурирующие
капиталисты, монополисты, если они могут получить
больше прибыли, повышая цены, повысят их независимо от то •
го, увеличивается заработная плата или нет; если же
условия рынка не позволят им повы'сить цены без серьезню-
го сокращения объема продаж, монополистам придется
допустить рост заработной платы за счет прибыли.
Вероятно, одна из важнейших черт развития за
последнее время состоит в том, что небольшая клика
финансовых магнатов в состоянии так манипулировать
государственным и банковским аппаратом, чтобы понижать
стоимость денег и повышать общий уровень цен (например, во
время обеих мировых войн и «девальвации» 1949 г.). По-
1 К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I,
Госполитиздат, 1948, стр. 403.
23

следствия этих мероприятий оказались бы для рабочих
еще более тяжелыми,'если бы рабочие не боролись за
повышение заработной платы. Освобожденный от словесной
шелухи капиталистической теории аргумент об инфляции
сводится к следующему: то, что капиталист не выжал из
рабочего одним способом, он выжмет у него другим
способом, и поэтому капиталисту не следует мешать. Теория,
которая приходит к таким выводам, не просто ошибочна;
это — прямое пораженчество и отрицание необходимости
самого существования рабочего движения.
Аргумент об «экспортных заказах» вкратце сводится к
тому, что цены (а следовательно, и заработная плата)
должны удерживаться на низком уровне для того, чтобы
капиталисты могли завоевывать и удерживать за собой
экспортные рынки. Сама эта аргументация невольно
выдает ту горькую тайну, что внешняя торговля, которую не
устают именовать «жизненной силой Англии», не
планируется и не контролируется. Внутри страны производство
на экспорт диктуется мотивами капиталистической
прибыли; сбыт продукции за рубежом находится во власти
стихийных законов рынка.
Таким образом, признается, что английская
экономика остается частью мировой капиталистической
системы — беспланового «анархичного» капитализма, что она
находится во власти слепых экономических законов,
действующих в капиталистическом мире, центром которого
сегодня являются США.
В настоящее время английские капиталисты,
экспортирующие свои товары, все еще находят за границей
прибыльные рынки сбыта, и воздержание рабочих от
борьбы за повышение заработной платы означало бы только
сверхприбыли для капиталистов. Как низко должна упасть
заработная плата в случае изменений условий рынка,
чтобы быть «конкурентоспособной»? Когда произойдет
действительное столкновение с германской и японской
конкуренцией, должна ли она упасть ниже уровня германской
и японской заработной платы, и насколько ниже? В самом
деле, когда же по этой «теории» заработная плата
должна прекратить свое падение?
Теория рабочего класса указывает, конечно,
достаточно ясную альтернативу, а именно — плановую внешнюю
торговлю, основанную на такой системе торговых
соглашений, в которой, естественно, важную роль будут играть
соглашения с социалистическими странами.
24

В аргументе о том, что капиталистам нужно позволить
создавать резервы для переоборудования
промышленности, содержится явная логическая ошибка. Во-первых,
если капиталисты и переоборудуют промышленность, тег
они делают это ради увеличения своих прибылей, а не для
гого, чтобы облегчить труд рабочих и увеличить их 3ajpa-
ботную плату. Во-вторых, нет никакой гарантии, что
прибыли, оставленные в руках капиталистов, будут
использованы для переоборудования промышленности. Практика»
капитализма в его империалистической стадии заставляет
нас ожидать противоположное. За пятьдесят лет
монополистической стадии капитализма накопленная прибыль в
огромной степени направлялась в заграничные
инвестиции. И, как совершенно очевидно, прибыль, созданная за
этот период в текстильной, угольной и сталелитейной про-
мышленности, лишь в самой незначительной мере
расходовалась на переоборудование этих отраслей.
На конгрессе тред-юнионов в 1949 г. Тьюсон в
следующих выражениях выступил против урезывания прибылей:
«Разве здесь не присутствует хоть кто-нибудь, кому бь&
не приходилось вести переговоры в крайне трудные
времена, когда ему хотелось, чтобы имелись некоторые
резервы прибыли, которые смягчили бы воздействие плохи*
времен на членов своего профсоюза?» Вот аргумент,,
который выдает ©сю игру.' Капитализм, очевидно, не
будет устойчивым, ибо ожидается наступление тяжелых,
времен.
Позволительно спросить, при каких же условиях
заработной плате все-таки дозволено повышаться?
Согласно капиталистической теории, она не может быть
повышена ни тогда, когда спрос на товары превышает
предложение, ибо это якобы взвинтило бы цены, ни тогда,
когда предложение превышает спрос, ибо высокие расходы*
на заработную плату будто подорвали бы конкурентоопо--
собность капиталистов. Заработная плата не может
повышаться, когда прибыли низки, так как капиталистам
нужно оставить какую-то минимальную прибыль; она не
может повышаться и тогда, когда прибыли высоки, потому
что нужно что-нибудь откладывать для образования
резервов на будущее.
Короче говоря, такая теория утверждает, что
заработная плата не должна повышаться никогда — и одним
только этим доказывается, что это подлинно
капиталистическая теория.
25>

В заключение можно сказать, что существо
рассмотренной аргументации очень просто: для поддержания
экономической активности рабочие должны проявлять
достаточную «сдержанность» и тем самым позволять
капиталистам получать высокую прибыль.
Капиталисты и лейбористские оппортунисты пользуются
одними и теми же аргументами
Отвечая машиностроительным рабочим от имени
Федерации предпринимателей машиностроительной
промышленности, сэр Александр Рамсей заявил:
«Будущее машиностроения могло бы быть обеспечено
только с помощью прочной финансовой структуры. Эта
структура может быть построена только на
капиталовложениях; в первую очередь промышленность должна
непосредственно полагаться на ту часть прибыли от
производства, которую можно вернуть в 'промышленность, чтобы
позволить ей делать свое дело»1.
Разве это не тот же самый цитированный выше
аргумент, который был использован Тьюсоном на конгрессе
.тред-юнионов? Сэр Александр Рамсей продолжает:
«По мере того как рынки сужаются и покупатели
становятся более разборчивыми, издержки производства
приобретают все большее значение. Нелегко оценить
первоначальное влияние германской и японской конкуренции;
однако многие не в восторге от нее. Я собираюсь рисовать не
мрачную картину, а картину мудрого воздержания.
Упорный труд и более согласованные усилия для достижения
максимума производства при минимальных издержках
совершенно необходимы для жизни нашей страны при
настоящих условиях. Предприниматели полностью уверены
в тон, что уступки рабочим не соответствовали бы их
собственным интересам, так как наверняка лишили бы их
возможности работать».
Разве не тот же самый довод привел Эттли на
конгрессе тред-юнионов в 1949 г.? Он заявил тогда:
«Всем вам известно, что наш уровень жизни и наша
способность поддерживать полную занятость зависят от
того, в какой мере мы сможем сохранить приток
импортируемого продовольствия и сырья, причем значительная
часть этих товаров по необходимости поступает из долла-
1 «Financial Times», February 3, 1950.
26

ровых источников, так как это единственное место, где их
можно купить. Чтобы платить за эту продукцию, мы
должны производить товары по конкуранто'способньгм ценам...
Я уже сказал, что не считаю снижение заработной
платы средством сокращения издержек; но в равной мере
необходимо осознать, что увеличение заработной платы,
которое не сопровождается ростом производства, серьезно
ухудшит наши шансы на быстрое преодоление
трудностей. Усиленные требования увеличить денежную оплату
в любом виде, когда нет достаточного количества товаров,
ведет прямо к инфляции со всеми ее последствиями»,
(стр. 389—390).
Когда доводы вождей рабочего класса совпадают с
доводами капиталистов, следует относиться к этим доводам
с самым серьезным недоверием.
Самооправдание лейбористских лидеров могло бы
звучать приблизительно так: «Наши аргументы, конечно, не
совсем не похожи на аргументы предпринимателей, но вы
не замечаете глубокой разницы. Предприниматели только
и думают что о прибыли, тогда как мы нарочно используем
мотив прибыли, чтобы заставить предпринимателей
осуществлять такую экономическую деятельность, какая нам
нужна. Положение вещей изменилось: лейбористы
находятся в правительстве, и, более того, мы сегодня знаем, как
контролировать капитализм, и, в частности, знаем, как не
допуститыпадения капиталистического производства и
кризис. Современная экономическая наука вооружила нас
знаниями, которые в прошлом были недоступны».
Таково это новое алиби, разоблачению которого будут
посвящены остальные главы данной книги.
Социализм: дела или слова
Социализм — это не капитализм плюс «рабочее»
правительство. Это и не капитализм плюс кейнсианские
теории. Это также не благочестивые мечтания, не имеющие
сегодня никакого практического значения.
Социализм является результатом классовой борьбы.
Это — поражение эксплуататоров, победа рабочего
класса, которая служит началом конца всякой классовой
борьбы.
Поэтому, проводя борьбу с капиталистами, рабочий
класс в то же время ведет борьбу за социализм. Все, что
усиливает рабочий класс и ослабляет капитализм, при-
27

ближает социализм. В качестве примера живого
социалистического подхода к проблемам, стоявшим перед
конференцией руководителей тред-юнионов 12 января 1950 г.,
и в качестве контраста к приведенным выше доводам
лейбористских оппортунистов можно привести речь
Джима Гарднера:
«Руководство моего профсоюза... — сказал он, —
выразило сомнение в мудрости политики, которая игнорирует
тот факт, что основные причины кризиса заключены в
свободной игре частного предпринимательства... Что причины
кризиса игнорировались, можно видеть из
правительственной концепции планирования, которая состоит в
использовании министерств в качестве прославленных
коммивояжеров частного бизнеса, а также из того, что
правительство в сотрудничестве с тред-юнионами не сумело
установить такой контроль над промышленностью, который бы
позволил организовать налаженное производство в
рамках хозяйственного плана... Высокие прибыли могут
частично вкладываться обратно в промышленность. Однако
что это означает? При социалистической экономике, где
имеются плановое производство и плановое распределение
продуктов труда, это дало бы рабочим больше товаров и
повысило бы их жизненный уровень. Однако при
капиталистической экономике это означает рост числа
миллионеров. Если рынков достаточно для поглощения возросшей
массы продуктов труда, это может означать непрерывную
занятость для некоторых рабочих. С другой стороны, если
рынки не могут поглотить возросшую продукцию
промышленности, полученную за счет капиталовложений, это
означает давление на рабочих для понижения издержек
производства за счет заработной платы, с тем чтобы
сделать продукт труда при частном предпринимательстве
более конкурентоспособным. Это будет означать
безработицу и ликвидацию условий сравнительно полной занятости,
в которых мы находимся после войны... Спад можно
предотвратить, только проводя политику вроде той, которую
предлагает конференция профсоюзов судостроителей и
машиностроителей, то есть на основе социалистической
плановой экономики».
На это Тьюсон от имени Генерального совета ответил
так:
«Джим Гарднер призывает к социалистической
экономике. В этом мы с ним согласны, но вот беда — я
опасаюсь, что у нас не будет социалистической экономики
28

в течение ближайших двенадцати месяцев. Пока что у нас
смешанная экономика, и нам лучше было бы строить свои
планы на ближайшее будущее, исходя из этого факта.
Г-н Гарднер говорил о неизбежных последствиях
конкуренции. Конечно, когда мы говорим о повышении
эффективности промышленности и об общем смысле этой
политики, мы имеем в виду, что она должна позволить нам
удержаться на поверхности, когда действительно
произойдет тот взрыв, о котором он пророчествует».
В чем сущность этого ответа? Разве это не формальное
признание социализма на словах и его отрицание на деле,
нежелание бороться за интересы рабочих и надеть
крепкую узду на капиталистов. Тьюсон защищает
наступление на рабочих, чтобы помочь катшталиста^м и их системе
благополучно выдержать шторм надвигающегося
кризиса.
Если бы рабочее движение ясно видело подлинную
политику лейбористского правительства, оно бы, конечно, не
оказывало ему поддержку. Однако рабочих обманывали и
будут продолжать обманывать до тех пор, пока они более
глубоко не осознают, что организация рабочего класса
должна быть соединена с теорией рабочего класса —
революционной теорией, которая борется против капитализма,
за социализм, — теорией Маркса и Ленина. Только тогда
рабочее движение будет застраховано от таких лидеров,
которые, подобно Рамсею, Макдональду и другим их
предшественникам, не выполняют своих обещаний. Только
тогда оно сумеет прочно утвердиться на пути к социализму и
всерьез начать освобождение рабочего класса от
«наемного рабства».
По этой причине борьба против капиталистических
теорий, которые проникают в рабочее движение, является
делом величайшей важности для всех, кто хочет принимать
активное участие в борьбе за социализм. До тех пор, пока
не будут разбиты тиски, в которых капиталистическая
теория держит рабочее движение, путь к социализму будет
прегражден.

Глава II
что говорит кеинс
Кейнсианскую теорию нельзя понять, если не уяснить
себе, что в ней ново и что в ней не ново. Верно, что «общая
теория» Кейнса изменила буржуазную политическую
экономию. Нет такого университета или профессора
политической экономии, которые бы остались не затронутыми этим
учением; однако кейнсианская теория не является, как нас
стараются уверить некоторые ловкие молодые люди из
числа лейбористов, совершенно новым экономическим
учением. В своих основных положениях она находится в
полной гармонии с буржуазной ортодоксальной наукой, пред- *
шествовавшей Кейнсу (которую Кейнс называл
«классической политической экономией»)1.
Кейнс не выходит за рамки основных принципов
буржуазной теории. Он воспринял у своих буржуазных
предшественников субъективистскую теорию стоимости
(теорию «предельной полезности») и отрицает трудовую
теорию стоимости Адама Смита, Рикардо и Маркса.
Отличительная черта субъективистских теорий
стоимости состоит в том, что они концентрируют внимание на
купле-продаже, то есть на процессе обмена и распределе-
1 Для марксистов буржуазными экономистами-классиками
являются Вильям Петти, Адам Смит и Рикардо. Школу Милля и
его ученика Маршалла, которых Кейнс называет экономистами-
классиками, марксисты относят к «вульгарным экономистам», так
как их работа, говоря словами Маркса, «толчётся лишь в области
внешних кажущихся зависимостей... с целью дать приемлемое
для буржуазии толкование, так сказать, наиболее грубых явлений
экономической жизни и приспособить их к домашнему обиходу
буржуа» (К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 87). Вообще, термины,
которыми пользуются марксистские экономисты, существенно
отличаются от тех, которые употребляются буржуазными
экономистами.
30

ния, и не объясняют отношений людей в процессе
производства. Трудовая теория стоимости показывает, что*
еще до того, как товары -вступили в обмен, стоимость
уже овеществлена в них в результате .расходования
производительного труда. Между тем, согласно
субъективистским теориям, товары приобретают свою
стоимость только в процессе обмена. Этим способом
избегается выявление разницы между вновь созданной
стоимостью и стоимостью, получаемой производителями в
форме заработной платы. Так, теория, маскирующая
эксплуатацию рабочего капиталистом, воздвигается на основе
теории стоимости, согласно которой меновая стоимость
товаров определяется исключительно субъективными
представлениями покупателей и продавцов.
Практическое значение буржуазных теорий стоимости,,
и в частности их применения к буржуазной теории
заработной платы, состоит в том, что они скрывают природу
капиталистической эксплуатации. В этом общая основа^
кейнсианской и прочих буржуазных теорий. Все они
скрывают факт капиталистической эксплуатации и поэтому не
могут показать, как эксплуатация и борьба за прибыль
определяют ход экономического развития в
капиталистическом обществе.
Кейнс воспринял основные доктрины буржуазных
экономистов
Принятие кейнсианцами буржуазной теории
заработной платы разоблачает их как «защитников наемной^
рабства».
Существенной новой чертой кейнсианской теории по
сравнению с другими буржуазными теориями является ее
положение о том, что капиталистическая система,
предоставленная самой себе, не обязательно ведет к полной
занятости.
Буржуазные экономисты до Кейнса утверждали, что
безработица, недогрузка производственных мощностей и т. д.
всегда являются следствием искусственного вмешательства-
в действие законов рынка (например, следствием борьбы
профсоюзов за повышение цены труда или следствием
повышения цен монополиями). Предшественники Кейнса
утверждали, что всякий продукт, поступивший на рынок,
создает покупательную способность, соответствующую своей
стоимости, поскольку издержки производства и другие
визе

ды доходов, созданные в процессе производства и
распределения (заработная плата, стоимость сырья, рента,
процент, жалованье служащих, прибыли и т. д.), в точности
равны общей стоимости продаваемого продукта. (Эта
доктрина известна как «закон Сэя».) Безработица и
недогрузка предприятий, по их мнению, могли быть
следствием только неполадок в экономической системе,
мешающих цене рабочей силы .и т. п. достичь надлежащего
уровня, при котором весь труд и все производственные
мощности были бы использованы.
Кейнс подверг критике теорию занятости
ортодоксальных экономистов
Кейнс возражал против того взгляда, будто
капиталистическая система обязательно порождает достаточную
покупательную способность, или, как он говорил,
достаточный эффективный спрос (что означает эффективно
использованную покупательную способность) для полного
применения всех факторов производства. Он утверждал, что
зся система может в конце концов наладиться («достичь
равновесия») при любом уровне занятости, даже если нет
никаких «неполадок» или временных нарушений. Как
говорит один из ведущих американских исследователей
Кейнса, кейнсианская революция «состояла лишь в
развитии теории эффективного спроса, то есть теории
определения уровня производства в целом»1.
Однако Кейнс далее говорит, что соответствующие
действия правительства и центральных банков могут
обеспечить поддержание производства и занятости на высоком
уровне (без ликвидации капиталистической формы
производства) .
Ортодоксальные буржуазные теории, по мнению
Кейнса, не имели серьезных ошибок, за исключением ошибки в
вопросе об уровне занятости. Они были верны для того
особого случая, когда существует полная занятость,
тогда как его теория имеет более широкое общее
применение.
Кейнс пишет, что «если наша система
централизованного контроля приведет к установлению общего объема
производства, настолько близкого к полной занятости,
насколько это вообще возможно, то с этого момента класси-
1 Klein, The Keynesian Revolution, Macmillan, 1950, p. 56.
32

ческая теория (под которой Кейнс подразумевает
ортодоксальную буржуазную теорию. — Дж. И.) вновь
приобретает силу... тогда не окажется возражений против
классического анализа способа, посредством которого частные
эгоистические интересы определяют, что именно должно
быть произведено, в каких пропорциях нужно для этого
соединить факторы производства и как распределить между
ними стоимость окончательного продукта... Я не вижу
оснований полагать, что существующая система плохо
использует те факторы производства, которые она вообще
использует... Результатом заполнения пробелов
классической теории должно быть не устранение «манчестерской
системы», а выяснение характера той среды, которой
требует свободная игра экономических сил для того, чтобы
она могла привести к реализации всех потенциальных
возможностей производства»1.
Итак, единственный недостаток капитализма,
по-видимому, заключается в том, что он временами не может
прокормить и содержать наемного раба даже в условиях
наемного рабства, к которому он привык.
В послевоенные годы, когда ведущие
капиталистические страны имели высокий уровень занятости,
большинству буржуазных экономистов было легко примирить свои
взгляды с кейнсианскими без большого ущерба для своего
престижа. В этот период кейнсианская теория стала
господствующей буржуазной теорией.
Таким образом, Кейнс воспринял основные положения
буржуазной теории и приспособил к ним новую теорию
занятости. Особую роль в кейнсианской теории играют
рецепты такого капитализма, который не будет знать
кризисов .и безработицы. Во имя этой теории требуют, чтобы
организованное рабочее движение изменило всю свою
политическую стратегию. Но если обещания кейнсианских
теоретиков лживы, рабочие являются жертвами
надувательства.
Особое значение кейнсианской теории заключалось в
том, что она отвергла доктрину laissez-faire, но не
боролась 'против капитализма, не срывала фиговые листки,
которыми буржуазные теоретики прикрывают наготу
капиталистической эксплуатации, и не делала каких-либо
уступок марксизму. Кейнс называл «Капитал» Маркса «уста-
• Дж. М Кейнс, Общая теория занятости, процента и
денег, Издательство иностранной литературы, 1949, стр. 365—366.
3 Джон Итон
33

ревшим экономическим учебником», «ошибочным в
научном отношении», «не представляющим интереса и
неприменимым для современного мира»1.
Буржуазные профессора от «общественной науки»г
которые столь щепетильны в изложении взглядов своих
бездарных коллег, в то же время проявляют постыдную
недобросовестность в своих суждениях о Марксе.
Сомнительно, однако, чтобы у Кейнса все же хватило «смелости»
сделать подобное заявление, если бы он хоть однажды
прочитал «Капитал» и понял глубокий научный Марксов
анализ некоторых из проблем, которые Кейнс сам
пытался осилить (например, разработку Марксом банковского
дела и кредита «в третьем томе «Капитала»). Однако
полное отрицание социализма Маркса являлось
неотъемлемой частью той роли, которую суждено было сыграть
Кейнсу.
Существо кейнсианских взглядов состояло в том, что
буржуазные идеологи должны быть противниками laissez-
faire, оставаясь вместе с тем сторонниками капитализма и
противниками марксизма.
Кейнсианская теория занятости
Кейнсианская теория занятости заключается в
следующем:
Расходы бывают двух видов: расходы на инвестиции и
расходы на потребление. Последние зависят 1) от
получаемых доходов, а также 2) от того, в какой пропорции эти
доходы тратятся или сберегаются. Например, если в
целом получено 10 000 млн. ф. ст. дохода, -причем 90%
истрачено на потребление, а 10% сбережено, то в этом случае
эффективный спрос, созданный расходами на
потребление, составит 9000 млн. ф. ст.
Но, говорит Кейнс, из самого факта, что люди
сберегают 10% своих доходов, вовсе не вытекает, что этот
остаток «неизрасходованных», или «сбереженных», доходов
(1000 млн. ф. ст. в нашем примере) будет немедленно и
обязательно использован на капиталовложения.
Решение не тратить доход на потребление
совершенно самостоятельно и совершенно отлично от решения
увеличить расходы на капитальное оборудование и т. п.
1 J. M. Keynes, Essays in Persuasion., London 1931, p. 300.
34

Это последнее решение принимается капиталистом или
капиталистической фирмой (или, употребляя выражение
Кейнса, «предпринимателем»). Оно .принимается ими, ис-'
ходя из перспектив получения прибыли.
Существо кейнсианской теории занятости сводится,
стало быть, к следующему: уровень занятости
определяется совокупным эффективным спросом, который равен
сумме покупок потребительских товаров плюс расходы на
инвестиции. В той мере, в какой доход, не
израсходованный на потребление, не сопровождается расходом на
товары для инвестирования, происходит падение
совокупного спроса и, стало быть, падение как производства, так
и занятости, что, конечно, означает сокращение доходов.
В нашем примере совокупный доход (отвлекаясь от
изменения цен) упадет ниже 10 000 или. ф. ст., если решения
сберегать не будут сопровождаться решениями
«предпринимателей» о затратах на капитальное оборудование-
и т. п. -по крайней мере такой же суммы, которую
предполагалось сберечь (а именно 1000 млн. ф. ст., если
предполагалось сберечь 10% дохода).
«При данной величине того,—пишет Кейнс,—что мы;
будем называть склонностью общества к потреблению*,
уровень равновесия занятости, т. е. тот уровень, при
котором у 'предпринимателей в целом нет побуждения ии
расширять, ни сокращать занятость, будет зависеть от
величины текущих инвестиций. В свою очередь величина
текущих инвестиций зависит от того, что мы будем называть
побуждением инвестировать, а побуждение
инвестировать, как будет установлено, находится в зависимости от
отношения между графиком предельной эффективности2
капитала и комплексом норм процента по займам с
разными 'сроками погашения и разной степенью риска»3.
1 Кейнс употребляет этот термин для того, чтобы определить
ту степень, в которой люди тратят свои доходы. Она зависит,
говорит он, от величины индивидуальных доходов и от их
распределения; люди с более низкими доходами имеют тенденцию
сберегать меньше, чем люди с более высокими доходами; если их
доходы возрастают, они будут сберегать все большую их часть и их
«склонность к потреблению» упадет.
2 Что Кейнс имеет в виду под предельной эффективностью
капитала, мы увидим ниже; вообще говоря, это означает
ожидаемую норму прибыли от добавочных инвестиций.
3 Дж. М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег,
стр. 26—27.
з*
35>

Инвестиции и сбережения
Решение инвестировать или не инвестировать зависит
от того, имеются ли перспективы получения прибыли, а
это зависит в свою очередь, по Кейнсу, от соотношения
между нормой процента и величиной дохода, которую
капиталист ожидает от своего вложения капитала.
Например, затратив 1000 ф. ст. на установку нового
оборудования, капиталист рассчитывает увеличить
продукцию, в результате чего он предвидит получение после
амортизации и т. п. дополнительной прибыли, равной
80 ф. ст. в год. Если он может занять 1000 ф. ст.
из 3% (то есть за 30 ф. ст. в год), он рассчитывает
наверняка на (прибыль в 50 ф. ст. (80 ф. ст. — 30 ф. ст.). В этом
случае он сделает вложение капитала. Если, однако,
норма процента повышается и ожидаемый доход
(«предельная эффективность капитала») понижается, тогда
ожидаемый размер прибыли сокращается или совсем
исчезает. В этом случае капитал не вкладывается.
Ортодоксальные буржуазные экономисты до Кейнса,
вообще говоря, не возражали против подобной
аргументации, однако они утверждали, что если увеличиваются
сбережения, одновременно возрастает и предложение
капитала, и, таким образом, норма процента падает.
Падение нормы процента, утверждали они, в свою очередь
поощряет инвестиции, так что при росте сбережений
происходит соответствующий рост инвестиций.
Но в этот момент появляется Кейнс и говорит, что так
не получается, ибо 'стремление к сбережению оказызает
ничтожно малое влияние на норму процента. Норма
процента зависит в большей степени: а) от финансовой
политики правительства и центральных банков, чьи действия
могут вызвать повышение или понижение нормы процента
и в некоторой мере определять количество денег, которое
банки в состоянии ссудить, и б) от «предпочтения
ликвидности»1 людьми, владеющими капиталом.
Кейнс против laissez-faire
При всем этом, однако,— и Кейнс совершенно
недвусмысленно высказывается на этот счет, — остаются в силе
погоня -за прибылью, частная собственность, частный конт-
1 Под «предпочтением ликвидности» Кейнс подразумевает
желание держать богатство в денежной форме, а не связывать
его в виде инвестиций.
36

роль над промышленностью. Корочетоворя/кеййсианскай
теория отвергает доктрину laissez-faire и признает, что
капитализм, предоставленный самому себе, ведет к
безработице. Однако она стремится показать, что при
определенных мерах государственного вмешательства капитализм
можно так регулировать, чтобы уничтожить безработицу
и кризисы. Кейнсианство ставит своей целью объяснить:
1) почему капитализм в прошлом переживал кризис и
безработицу, 2) как можно регулировать капитализм, чтобы
покончить с кризисом и безработицей, 3) почему требуется
вмешательство государства. При этом кейнсианцы
признают, что капиталистическая система не является (как
это всегда прежде утверждали поборники буржуазной
политэкономии) системой, которая сама себя регулирует,
обеспечивая полную занятость. Неверно полагать, говорит
Кейнс, будто экономические силы, предоставленные самим
себе, будут автоматически создавать эффективный спрос,
достаточный для поглощения продукции промышленности,
работающей на уровне полной занятости.
Тот факт, что люди воздерживаются от расходования
на потребление части дохода, сам по себе не создает соот^
ветствующего нового спроса на инвестиционные товары;
Наоборот, говорит Кейнс,. сбережение отбивает желание
инвестировать. Это порождает вялость на рынке, при
которой у капиталистов не существует никакого стимула
увеличивать расходы на инвестиции. Инвестиции вряд ли
могут заполнить брешь, образованную сокращением
расходов на потребление вследствие возросшего желания
сберегать. В результате эффективный спрос падает,
падают цены и уменьшается деловая активность; падают
прибыли и увольняются рабочие. Повсеместно
сокращаются доходы, и вся экономическая система опускается на
более низкий уровень, оставляя огромное число рабочих
без работы.
По Кейнсу, функционирование экономической системы
и «достижение ею равновесия» при таких условиях,
когда миллионы рабочих остаются без работы, не только
представляет собой возможное, но и вполне нормальное
явление.
Кейнс идет и дальше, утверждая, что в промышленных
странах сокращаются как «склонность к потреблению»,
так и «побуждение к инвестициям». Этим его теория
стремится объяснить не только причины безработицы, но
также и причины роста по мере развития промышленности
3'7

(при отсутствии кейнсианского лечения) экономической
дезорганизации.
Подведя итоги сказанному, мы можем заключить, что
для Кейнса причиной всех зол является недостаточность
расходов на инвестиции.
«Теорию, — пишет Кейнс, — можно суммировать так:
при данной психологии общества уровень производства и
занятости в целом зависит от объема инвестиций». (Из
статьи Кейнса в «Куотерли джорнэл оф экономике»1).
Кейнсианские рецепты против кризиса
Из логики этих рассуждений следует, что для
поддержания полной или высокой занятости и высокого уровня
производства необходимо поддерживать на должном
уровне расходы на инвестиции. Если этого не делается,
деловая активность падает, доходы, выплаченные в форме
прибылей и заработной платы, сокращаются. Короче
говоря, эффективный спрос в форме расходов на
потребление падает ниже уровня, необходимого для поддержания
полной занятости и высокого уровня производства.
Однако полную занятость можно поддерживать,
заявляет Кейнс, если государство предпримет специальные
меры по сохранению на должном уровне расходов на
инвестиции; оно может сделать это, говорит он, путем:
а) контроля над нормой процента; б) государственных
расходов на инвестиции или общественные работы; в)
некоторого общего контроля над всеми формами
инвестиций. По последнему вопросу, однако, Кейнс нигде не
высказывается с достаточной определенностью.
Кейнс и кейнсианцы пропагандируют также
мероприятия, рассчитанные на увеличение «склонности к
потреблению». Эти меры включают: 1) увеличение
покупательной способности (например, путем выплаты по
послевоенным кредитам); 2) налогообложение, рассчитанное на
перераспределение доходов в пользу групп с более низкими
доходами (которые сберегают меньше). Однако на эту
вторую группу рецептов делается значительно меньший
упор.
1 Цит. «New Economics», p. Ш.
38

Кейнс восхищен капитализмом
Критика кейнсианской теории будет дана в следующей
главе, однако уже теперь, прежде чем рассматривать
некоторые другие аспекты этой теории, можно отметить, что
она не видит ничего плохого в самом капиталистическом
способе производства. Борьба каждого капиталиста за
все большую и большую прибыль, получаемую за счет
эксплуатации рабочих и за счет капиталистических
соперников, нисколько не .интересует Кейнса и не
рассматривается им как причина экономических трудностей.
«Консервативной партии, — писал Кейнс, — следовало
бы заняться развитием какой-либо версии
Индивидуалистического Капитализма, приспособленной к
прогрессивной смене обстоятельств. Трудность заключается в том,
что капиталистические лидеры в деловом мире и в
консервативной .партии не способны отличить новейшие -меры по
сохранению капитализма от того, что они называют
«большевизмом»1.
Для Кейнса капитализм хорош; он требует лишь
оздоровления. Этим и объясняется, почему коренные
положения его теории имеют так много общего с буржуазной
ортодоксальной наукой, которую он сам изучал и
преподавал, прежде чем разработать свою «Общую теорию». И
кейнсианская и «ортодоксальные» теории основываются
на поверхностной стороне, на видимости явлений и
избегают анализировать их сущность. Однако самое главное
состоит в том, что и та и другая теории не анализируют
основные классовые отношения в капиталистической
экономике. Именно это стремление скрыть природу
капиталистической эксплуатации и связывает Кейнса крепкими
узами с его более ортодоксальными предшественниками.
Кейнс и заработная плата
Позицию Кейнса по вопросу о заработной плате
можно рассматривать с двух точек зрения: 1) влияния
изменения заработной платы на общий уровень
экономической активности и занятости и 2) способа, которым
определяется «вознаграждение за труд». Только в первом
случае в кейнсианской теории есть что-то новое. Во
втором же случае Кейнс во всех основных положениях сле-
1 J. M. Keynes, Essays in Persuasion.
39

дует экономической традиции своих буржуазных
предшественников. Именно это и разоблачает его как
буржуазного экономиста, не желающего нарушить первую и
последнюю заповедь буржуазной политической экономил,
а именно: «Не говори о капиталистической
эксплуатации».
Буржуазные экономисты до Кёйнса обычно
утверждали, что безработица вызывается (повышением заработной
платы сверх ее «экономического» уровня в результате
борьбы профсоюзов, что рост заработной платы влечет за
собой повышение издержек производства, снижение
прибыли и, таким образом, заставляет капиталистов
сокращать производство и занятость. Выдвигаемые ими
рецепты состояли в том, чтобы запретить вмешательство
профсоюзов, допустить «свободную игру экономических сил»,
короче говоря, в том, чтобы заработная плата снижалась
ради роста прибылей и капиталисты тем самым
побуждались увеличивать производство и занятость до тех пор,
пока больше не останется безработицы.
Кейнс возражал против этой ортодоксальной теории.
«...Классическая теория (под которой он" имеет в виду
ортодоксальную буржуазную теорию. — Дж. Я.) привыкла
связывать, — пишет Кейнс, — предполагаемую -
способность нашей хозяйственной системы к
саморегулированию с гибкостью денежной заработной платы или же если
денежная заработная плата отличается неподвижностью,
то возлагать на эту неподвижность ответственность за все
трудности»1. Кейнс утверждал, что сокращение
номинальной заработной платы является неправильным
политически и нежелательным экономически. Несомненно, оно
неправильно с политической точки зрения ввиду того
сопротивления, которое оно вызывает у рабочих, и
нежелательно с экономической точки зрения, так как эффективный
спрос, а следовательно, и общий уровень деловой
активности снижается.
Отсюда можно было бы заключить, что Кейнс должен
стоять за увеличение заработной платы, поскольку это
увеличило бы эффективный спрос; однако на самом деле
кейнсианская теория не приемлет этой позиции. «Если
предприниматели согласны платить своим рабочим более
высокие ставки, денежный спрос на товары возрастает, и
1 Дж. М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и
денег, стр. 248.
40

отсюда делают вывод, что должны возрасти производство
и активность. Однако этот рост опроса лишь
компенсирует рост издержек производства, возникший в
результате роста заработной платы»1.
Политика в области заработной платы и денег .
Кейнсианская теория, следовательно, выступает ' за
сохранение неизменной номинальной заработной платы.
В период общего кризиса капитализма, когда был отменен
золотой стандарт, кейнсианский совет «оставить
неизменной номинальную заработную плату» приобретает далеко
идущее практическое значение как средство обходить
сопротивление рабочего класса урезыванию заработной
платы.
Следующие цитаты показывают, насколько
кейнсианская теория, применяемая защитниками капитализма,
может быть опасна для жизненного уровня рабочих.
«Рабочие обычно противятся сокращению денежной
заработной платы, но они не прекращают работы всякий
раз, как поднимаются цены товаров рабочего
потребления»,2 — говорит Кейнс. «В действительной жизни
попытки нанимателей понизить денежную заработную
плату путем пересмотра соглашения с рабочими вызовут
гораздо более сильное сопротивление, нежели постепенное
или автоматическое снижение реальной заработной
платы в результате роста цен»3.
И, говоря об искусстве манипулировать нормой
процента, Кейнс продолжает: «...Нет способа провести
единообразное снижение заработной платы для всех категорий
рабочих... С другой стороны, изменение в количестве
денег уже и теперь под 'силу большинству правительств,
которые могут осуществить это с помощью интервенции на
фондовом рынке или другими аналогичными мерами.
Учитывая человеческую природу и наши установления,
только глупец мог бы предпочесть политику гибкой
заработной платы гибкой денежной политике...»4.
1 Joan Robinson, Introduction to the Theory of Employment,
p. 40.
2 Дж. М. К е й н с, Общая теория занятости, процента и
денег, стр. 7.
3 Там же, стр. 255—256.
4 Там же, стр. 259—260.
41

Можно ли сомневаться, что монополисты быстро
распознали смысл того, что Кейнс подразумевает под
«автоматическим снижением реальной заработной платы в
результате роста цен»?
Рабочим кейнсианская теория говорит: «Что бы вы
ни делали, ваша доля в национальном доходе должна
оставаться неизменной; когда занятость и денежная
заработная плата повышаются, реальная заработная плата
будет понижаться, а когда занятость и денежная
заработная плата падают, реальная заработная плата будет
повышаться». '. !
Хотя некоторые кейнсианцы отбросили эту порочную
доктрину, поскольку она не подтверждалась
статистическими данными, практическим выводом из кейнсианской
теории по-прежнему остается то, что борьба за
повышение заработной платы не может быть полезна для
рабочего класса в целом и что в лучшем случае повышения
заработной платы могут добиться лишь некоторые
рабочие за счет других рабочих.
Кейнсианская теория учит, что доля рабочих в
национальном доходе зафиксирована неизменным
экономическим законом, поскольку рост заработной платы
равносилен росту цен, и рабочий класс в целом ничего не
выигрывает.
Марксизм учит, что распределение доходов не может
«быть коренным образом изменено в рамках
капиталистического способа производства; однако в
противоположность кейнсианской теории он показывает, что рабочие
могут добиться вполне реальных временных достижений и
что борьба за эти достижения необходима в целях
защиты жизненных интересов рабочего класса и в целях
наступления на капиталистов в процессе подготовки к
свержению капитализма.
Для капитализма практическое значение учения кейн-
сианцев очевидно: они стремятся расколоть рабочий класс,
говоря: «Ваша борьба за повышение заработной
платы в лучшем случае бесполезна, а в худшем случае —
это удар по вашим товарищам^рабочим в других
отраслях».
Кейнсианское утверждение, что повышение заработной
платы означает рост цен, на самом деле совсем не ново. В
середине прошлого столетия Марксу пришлось
столкнуться с тем же самым доводом и ответить на него в своей
работе «Заработная плата, цена и прибыль».
42

«...зависят ли сами товарные цены, — спрашивал
Маркс, — от одной лишь воли капиталиста?»1. И далее
Маркс показывает, что цены в конечном счете
регулируются экономическими законами, находящимися вне
контроля капиталистов; он делает вывод, что «общее
повышение уровня заработной платы... вызывает лишь общее
понижение нормы прибыли, но не приводит к
сколько-нибудь длительному изменению цен товаров»2.
В своей основе, как мы уже говорили выше, этот
вывод остается правильным и поныне.
При существующем соотношении классовых сил, когда
государственная власть находится в руках монополий,
кейнсианская политика отказа от изменений номинальной
заработной платы превращается на практике в
использование экономической и финансовой власти государства
для того, чтобы увеличивать прибыли за счет реальной
заработной платы. Сам Кейнс говорит, что «при данной
организации, средствах производства и уровне
техники... увеличение занятости может наступить только
вместе с уменьшением ставок реальной заработной
платы»3.
Каковы бы ни были намерения и надежды левых кейн-
сианцев, о практическом значении кейнсианской теории
заработной платы следует судить, исходя из наличия
того классового грсподства и государственной власти,
которые эта теория молчаливо предполагает. В условиях
монополистического капитализма кейнсианская политика
на практике означает использование государственного
аппарата и финансовых мероприятий с целью так
повлиять на общий уровень цен, чтобы уменьшить долю
рабочих в той стоимости, которую они создают.
В коренном вопросе о прибыли Кейнс и старые
экономисты приходят — возможно, разными путями — к
одинаковым выводам. Повышение деловой активности
предполагает рост прибыли по отношению к заработной плате.
Кейнс лишь считает рост прибылей не причиной, как
старые теории, а побочным результатом повышения деловой
активности. Но и кейисианство и старые теории
утверждают, что капиталистам нужно позволить увеличивать
1 К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I,
стр. 360.
2 Там же, стр. 362.
8 Дж М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и
денег, стр. 16.
43

свои прибыли. Кейнсйанцы и «ортодоксальные»
экономисты расходятся только в том, как это нужно делать.
Старая доктрина предпочитала урезывание
номинальной заработной платы. Кейнс не советует менять
номинальную заработную плату и не проповедует мер, прямо
направленных на сокращение реальной заработной
платы. Однако, если принимаются меры для оживления
экономической активности, реальная заработная плата
должна, соглашаемся Кейнс, снизиться по отношению
к-прибыли. Однако это должно, по его мнению, происходить
«естественно» — в результате расширения экономической
активности. Короче говоря, Кейнс вовсе не большевик,
защищающий заработную плату, а просто сторонник «новых
мер», защищающих капитализм.
Буржуазная теория защищает эксплуатацию
Кейнсианское «доказательство» того, что рост
занятости влечет за собой сокращение заработной платы, взято
из ортодоксальной капиталистической теории заработной
платы, которую Кейнс принимает полностью.
«Подчеркивая наши расхождения с классической
системой, — говорит Кейнс, — мы не должны упускать из
виду важный пункт, в котором мы с нею сходимся»1.
Сходятся они в том, что «заработная плата равна
предельному продукту труда»2.
В чем состоит смысл и значение ортодоксальной
доктрины, с которой Кейнс соглашается и которая гласит, что
«заработная плата равна предельному продукту труда».
Эта доктрина создает впечатление, что рабочему платят
за то, что он производит. Если бы это было так, то
эксплуатации рабочих не было бы, ибо сущность
эксплуатации состоит в присвоении капиталистом части продукта,
созданного трудом рабочего.
При ближайшем рассмотрении, однако, мы
обнаруживаем, что слово «продукт» в выражении «предельный
продукт» не означает «продукт, созданный трудом».
Буржуазные экономисты утверждают, что в производственном
процессе принимает участие ряд «факторов производства»,
таких, как оборудование, деньги, полученные в банке, за-
1 Дж. М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и
денег, стр. 16.
2 Там же, стр. 3.
44

пасы сырья, предприимчивость и изобретательность
директоров, фабричное здание, земля, на которой оно стоит, а
также, конечно, и рабочие. Эти факторы производства
обычно подразделяются буржуазными зкодомистами на
три группы: Земля, Труд и Капитал.
Вознаграждение, которое получает каждая единица
каждого фактора производства, говорит буржуазный
экономист, равно предельному продукту, являющемуся
дополнительной продукцией,, которую «можно было бы
получить, добавляя одну единицу («предельную» единицу)
одного из факторов производства.
Речь, в сущности, идет совсем не о производстве, а о
том способе, каким может быть достигнута сделка о
распределении продукта между владельцами различных
факторов производства. Но даже и в этом отношении, как мы
вскоре покажем, — это убогое и теоретически бесплодное
учение. Его ценность для класса капиталистов состоит
лишь в том, что оно мистифицирует и скрывает
подлинную природу капиталистической эксплуатации, четко
раскрытую марксистским анализом процесса производства.
Некоторые буржуазные экономисты многословно
утверждали, будто теория предельной производительности
показывает, что рабочий получает должную стоимость
того, что он производит. Это — игра в слова, ибо
производственная деятельность в экономическом смысле слова это
не что иное, как деятельность человека, занятого в
производстве, а именно труд. Если бы труд действительно
вознаграждался полной стоимостью того, что он создает, на
долю владельцев капитала и земли совсем бы ничего не
оставалось.
Весь смысл теории предельной производительности
сводится к проповеди определенных принципов, которые
должны объяснить, какую часть могут получить
владельцы отдельных факторов производства при различных
условиях спроса и предложения. Она обходит стороной
анализ эксплуатации, отношений между капиталистом и
рабочим, то есть самое ядро научного анализа каттита-*
лизма.
Буржуазные экономисты применяют теории предельной
производительности в более или менее одинаковой мере
к любому фактору производства. Они ставят на одну
доску Землю, Капитал и Труд. В применении к Труду эта
теория утверждает, что величина заработной платы
приближается к стоимости добавочного продукта, полученно-
45

го от использования добавочного рабочего. Согласно
буржуазной теории, добавочный продукт, получаемый
благодаря использованию добавочного труда, можно отделить
от добавочного продукта, получаемого благодаря
использованию какого-либо другого фактора производства,
предположив, что все остальные факторы производства
(например, сырье, заводские здания и т. д.) остаются
неизменными. Поскольку, однако, почти при всех
обстоятельствах рабочий может производить только в том случае,
если он имеет сырье и машины, прочие факторы
производства при нормальных условиях не могут оставаться
неизменными, если используется дополнительный
рабочий. Поэтому практически теория предельной
производительности бессмысленна.
Теория предельной производительности крайне
нереалистична еще и по другим соображениям. Рабочий не
свободен выбирать, работать ли ему на самого себя или
на капиталиста. Он далек от того, чтобы быть на равной
ноге с капиталистом. Так как капиталисты обладают
монополией на владение средствами производства, перед
рабочим стоит лишь один выбор — продать свою рабочую
'силу капиталисту или умереть с голоду. По этой причине
заработная плата всегда имеет тенденцию к понижению
до уровня физического минимума существования
рабочего.
Джоан Робинсон, будучи сама кейнсианкой,
правильно констатирует ошибочность этой буржуазной
теории:
«Совершенная конкуренция на рынке труда, — пишет
она, — еще более далека от действительности, чем
совершенная конкуренция при продаже товаров. Там, где труд
неорганизован, каждый наниматель почти наверняка
столкнется с группой рабочих, которые не имеют иного
выбора, кроме как работать на него; так что рабочие
вынуждены согласиться на ту заработную плату, которую он
предлагает... Котпда, как правило, заключаются
коллективные договора, заработная плата устанавливается
соглашением для всей профессии в целом... Но мы должны
еще принять во внимание повсеместную монопсонию (мс-
нопсония означает «монополию покупателя», то есть речь
идет о том, что больше наняться не к кому. — Дою. И.)
предпринимателей как класса, которая сейчас не менее
важна, чем в те времена, когда Адам Смит заметил:
«Хозяева всегда и везде находятся в некоем молчаливом, но
46

постоянном и единодушном согласии не поднимать
заработную плату выше существующих ставок»1.
Таким образом, теория предельной
производительности в научном отношении бесполезна и до сих пор еще
не отброшена буржуазными экономистами лишь потому,
что они пока не сумели найти более хороший способ
скрывать подлинные отношения между капиталистом и
рабочим, между эксплуататором и эксплуатируемыми.
Кейнс и внешняя торговля
Согласно докейнсианской буржуазной теории,
торговля, по существу, является лишь средством сбережения
труда. По этой теории преимущество, даваемое торговлей,
состоит в том, чтобы получать товары дешевле (с точки
зрения производственных затрат в собственной стране)
путем ввоза товаров в обмен на вывоз. Международная
торговля отождествляется с «международным разделением
труда». Условия, необходимые для того, чтобы подобная
торговля существовала, указаны в «законе сравнительных
издержек производства». Согласно этому закону, для
развития взаимно выгодной торговли имеется простор тогдаг
когда сравнительные издержки производства различных
товаров в различных странах неодинаковы. Чем больше
объем торговли, тем больше взаимно выгодный обмен.
Тарифы и другие формы контроля над торговлей поэтому
рассматривались по большей части либо как показатель
способности групповых интересов возобладать над общим
благом, либо как проявление явной глупости
законодателей.
Кейнс утверждает, что, хотя «закон сравнительных
издержек производства» в основе своей верен, многое в-
традиционной теории было обесценено ее молчаливым
предположением, что в торгующих странах всегда будет
поддерживаться полная занятость.
Показав в своей «Общей теории», что нет оснований
считать существование полной занятости обязательным
для капиталистических стран (если не принимаются
специальные меры), Кейнс далее в противоположность
традиционному взгляду утверждает, что увеличение экспорта
без увеличения импорта было бы выгодно, поскольку это.
повысило бы уровень занятости.
1 Joan Robinson, An Essay on Marxian Economics, p. 91.
47

Кейнсианская защита активного торгового баланса
выглядит так:
«Занятость внутри страны можно поддерживать с
помощью высокого уровня инвестиций, которые могут быть
как внутренними, так и заграничными. Текущий объем
заграничных инвестиций определяется превышением
экспорта над импортом, то есть величиной активного сальдо
торгового баланса. Возрастание активного сальдо, либо в
форме увеличения экспорта, либо в форме сокращения
импорта, увеличивает занятость в той же мере, что и
внутренние инвестиции»1.
Здесь, возможно с некоторым запозданием, кейнсиан-
цы пытаются дать теоретическое обоснование тому, что
давным-давно практиковалось империалистами, а
именно — экспорту капитала. По тем же самым причинам
Кейнс считает, что сокращение импорта без какого-либо
сокращения экспорта могло бы быть выгодно.
Кейнсианская теория, таким образом, утверждает, что
тарифы, манипуляции с валютным курсом, контроль над
торговлей и тому подобные мероприятия «торговой
войны» хотя и нежелательны с точки зрения всемирного
процветания, но вполне разумны и не представляют собой
явно безрассудные мероприятия (как учили буржуазные
экономисты до Кейнса).
В то же время Кейнс стоит за ортодоксальную
буржуазную теорию сравнительных издержек производства и
«свободной торговли» при условии существования во всем
мире полной занятости и готов согласиться, что торговая
война «аморальна», поскольку она означает попытки
улучшить положение за счет других стран и поскольку
ее результатом является экспорт безработицы. Поэтому
он превращает полную занятость в предпосылку свободной
торговли.
«Если народы научатся, — пишет он, — обеспечивать
себе полную занятость с помощью внутренней политики...
тогда не должно быть мощных экономических сил,
рассчитанных на противопоставление интересов одной страны
интересам ее соседей»2.
Однако практический вывод из кейисианской теории
сводится к тому, что (до тех пор, пока «народы не научат-
1 Dudley Dillard, The Economics of J. M. Keynes, p. 281.
2 Дж. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег,
стр. 369.
48.

ся обеспечивать полную занятость») существуют
следующие экономические основания для тарифов, контроля над
валютой и т. д.
1, Они могут быть частью внутренней политики борьбы
с безработицей, изолируя экономику страны от заразы
кризиса, развивающегося за границей.
2. Они нужны для борьбы с трудностями во внешней
торговле и в валютной сфере, возникающими в
результате внутренних мероприятий по борьбе с кризисом.
Эти мероприятия оправдываются с «моральной» точки
зрения тем, что они сохраняют высокий уровень деловой
активности по крайней мере в одной части
капиталистического мира.
Однако в значительно большей мере кейнсианская
теория практически охраняет интересы монополистов,
которые ищут экспортные рынки для получения прибылей,
выгодные сферы влияния и сферы приложения капитала за
границей. Излишек экспорта над импортом кажется
чем-то таким, что отдается даром, и его оправдание
требует особой изобретательности со стороны апологетов
капитализма. Кейнс особенно искусно защищает
империалистические захваты и борьбу за рынки, рекламируя их
как средство повышения деловой активности внутри
страны.
Еще раз мы видим, как кейнсианская теория пытается
дать разумное объяснение тому, что монополисты уже
делают (а именно — использованию государственной
власти для защиты интересов монополий посредством
торгового протекционизма, валютного контроля и т. д.), и как
она в то же время старается по мере возможности
придерживаться ортодоксальной теории, все же оставляя
«свободную торговлю» всегда далеким, но желательным
мировым идеалом.
Удивительно, что теоретическая защита свободной
торговли и упорное сопротивление, по теоретическим
соображениям, любой форме протекционизма до сих пор бытует
в учебниках буржуазных идеологов. Одной из причин
этого, несомненно, были трудности, испытываемые этими
джентльменами при создании теории, которая
оправдывала бы протекционизм и <все же позволяла бы им играть
роль апологетов .капитализма.
Когда Кейнс нашел формулу, которая позволяла
отвергать принцип laissez-faire, не затрагивая
капиталистический способ производства, был наконец открыт путь для
4 Джой Итор 49

защиты протекционизма с теоретических позиций. Кейнс
нашел наконец такие формулировки, которые позволили
ему сказать в лекционном зале то, что
миллионер-финансист империалист Сесиль Роде открыто говорил сорок лет
тому назад. (Следующий рассказ Сесиля Родса Стэду
приводится Лениным в его работе «Империализм, как
высшая стадия капитализма».) «Я был «вчера в
лондонском Ист-Знде... и посетил одно собрание безработных.
Когда я послушал там дикие речи, которые были
сплошным криком: хлеба, хлеба! я, идя домой и размышляя о
виденном, убедился более, чем прежде, в важности
империализма... Моя заветная идея есть решение социального
вопроса»1.
Новая кейнсианская теория внешней торговли хорошо
служит апологетом капитализма особенно потому, что
одновременно с оправданием протекционизма, борьбы за
внешние рынки и т. д. она поддерживает «свободную
торговлю» как конечный идеал, которого желательно
достигнуть. Таким образом, она отвергает социалистический
идеал, который предполагает социалистическое
сотрудничество стран в соответствии с сознательно согласованными
планами, и, когда обстоятельства этого требуют, эта
теория дает аргументы против «планируемой» внешней
торговли. Короче говоря, это очень удобная для
капиталистов эластичная теория, и кейнсианцев можно видеть то
в роли поборников валютного контроля, то в роли
защитников свободной торговли и свободной обратимости
валют (что после второй мировой войны соответствует
интересам многих влиятельных кругов американской
монополии) .
В условиях нынешнего кризиса платежного баланса
кейнсианцы в основном не применяют таких доводов к
вопросам внешней торговли, которые не были бы
неприемлемы также для докейысовской ортодоксальной науки.
Придавая большое значение высокому уровню занятости
в Англии и не обращая 'внимания на опасность кризиса в
капиталистическом мире, они радостно приветствовали
девальвацию и сокращение расходов на социальные нужды.
Это неудивительно, ибо по своему существу кейнсианская
теория мало чем отличается от ортодоксальной науки,
которую она критикует. Однако мы еще посмотрим, как
они будут отличаться друг от друга во времена безрабо-
1 В.И.Ленин, Соч., т. 22, стр. 244.
50

тицы на практике; до сих пор кейнсианская теория,
подобно прочим буржуазным теориям, доверяла только
одному рецепту против экономических болезней —
добавочной дозе прибылей. Разница сводится лишь к спорному
вопросу о более эффективном способе принятия этой дозы.
Кейнсианская теория внешней торговли, подобно
прочим буржуазным теориям, не учитывает политическую
обстановку, которая на деле меняет значение их доктрины.
Она скрывает, что -проповедуемый кейнсианцами
контроль над внешней торговлей и валютными отношениями
проводится капиталистическими государствами неизменно
в соответствии с волей наиболее могущественных
финансовых капиталистов. Не удивительно поэтому, что эти
меры часто применяются как средство повышения цен внутри
страны и снижения жизненного уровня рабочих.
Закон неравномерного развития капитализма,
говорящий о неизбежности неравномерного выдвижения вперед
одних капиталистических стран и отставания других,
является для кейнсианцев книгой за семью печатями. И это
естественно, ибо они не рассматривают
монополистический капитализм как бесконечную борьбу между
группировками финансовых капиталистов, соперничающих за
господство и за расширение своих сфер влияния за счет
друг друга. Кейнсианцы поэтому не в состоянии признать
тот факт, что быстрое развитие США сравнительно с
другими капиталистическими странами и стремление
американского мсшополистического капитала установить
мировое господство сами по себе являются главной причиной
дезорганизации (международной торговли. Капиталисты
США стремятся к торможению, а не к ускорению
развития других капиталистических стран. Они стремятся
экспортировать свою собственную продукцию, а не
импортировать продукцию других стран. Их действия не смягчают,
а лишь усугубляют дезорганизацию международной
торговли в силу того одного факта, что это действие класса
капиталистов.
Марксисты рассматривают проблему международной
торговли совсем в ином свете. В период общего кризиса
капитализма монополисты повсюду столкнулись с
проблемой рынков сбыта и с проблемой отыскания прибыльных
сфер приложения капитала. Они стремятся все больше
увеличивать накопление капитала, в то время как рынки
сужаются. Поэтому неизбежно существует самое
ожесточенное соперничество между различными группировками
4* 51

монополистов, которые всеми силами пытаются вытеснить
других монополистов со своих «собственных» рынков и
сфер влияния и для этой цели используют в полной мере
власть капиталистического государства.
И если сегодня представители финансовой олигархии
США ратуют за «более свободную» торговлю, то это не
потому, что они посещали лекции своих коллег —
экономистов, а потому, что они желают сломать барьеры,
которые другие капиталистические страны пытаются
воздвигнуть против господства доллара. В XIX в.
могущественные английские промышленные капиталисты и банкиры
Сити стремились к тому, чтобы устранить барьеры для
своей экспансии. В наше время США навязывают Европе
политику свободной торговли (хотя они сами, по-видимому,
не проявляют готовности сократить свои собственные
тарифы).
В то же время империалисты повсеместно стремятся
ослабить -политическую и экономическую мощь
социалистических стран и делают все возможное для того, чтобы
сорвать торговлю между социалистическими и
капиталистическими мирами. Ясно, что при этих условиях
внешнеторговая политика, которая служила бы интересам
английского народа, коренным образом отличается от той
политики, которая служит интересам английских и
американских монополистов.
В мире, разделенном на'два лагеря — лагерь
империализма и лагерь социализма, — лишь такая
внешнеторговая политика была бы в интересах народа, которая
обезопасила бы английскую экономику от тенденций к кризису
и войне, развивающихся в мире империализма, и
обеспечила бы поставки необходимых импортных товаров. Эти
поставки должны осуществляться на основе соглашений,
предусматривающих максимальное развитие торговли с
экономически устойчивыми и миролюбивыми
социалистическими странами, но не исключающих и торговлю с
любыми другими странами, если бы они пожелали продавать
товары, в которых нуждается Англия, на таких условиях,
которые бы ни в какой мере не подрывали ее
самостоятельности и не угрожали бы миру во всем мире. Торговля
и политика в современном мире нераздельны.

Глава III
КЕЙНСИАНСКИЙ «СОЦИАЛИЗМ» И МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЙ
КАПИТАЛИЗМ
Внутри английского рабочего движения существуют
два направления — реформистское, оппортунистическое
«праволейбористское» направление и марксистское
направление. В мире нет такого рабочего движения, на
которое бы в то или иное время не оказывали влияние
оппортунизм и реформизм, называемые ныне
социал-демократией; однако лишь в немногих странах правое социал-
демократическое влияние было так ярко выражено и столь
продолжительно, как в Англии. В настоящее время это
направление господствует в рабочем движении и в
лейбористском правительстве.
Отличительной чертой реформистского
социал-демократического направления является защита на практике
интересов капитализма внутри рабочего движения.
У марксистов же, наоборот, нет других интересов, кроме
интересов рабочего класса, и они объявили «беспощадную
войну» капитализму. При этом социал-демократические
вожди делают все, что в их силах, для борьбы с
марксистским направлением.
Борьба между двумя течениями внугри рабочего
движения ведется во всех сферах политической деятельности,
и она должна вестись также в области теории.
Реформисты внедряют в рабочее движение буржуазную
теорию и буржуазные идеи; они поддерживают все те
предрассудки и предвзятые мнения, которые
капиталистическое общество насаждает в головах людей, и стараются
помешать распространению марксистских идей,
отвечающих интересам рабочего класса. Широкая пропаганда
капиталистических идей помогает социал-демократам в их
борьбе против марксизма. Социал-демократическое
течение поначалу пользуется поэтому определенными
преимуществами; оно распространяет идеи, ставшие привычными
53

в умах людей за многие годы капиталистического
господства. Марксистские идеи в конечном счете более сильны,
ибо они правильны, и они верно служат интересам и
чаяниям рабочего класса и всего прогрессивного
человечества. Но за распространение этих идей нужно вести
упорнейшую борьбу.
В области экономической теории реформистское,
фабианское движение в Англии полвека тому назад отвергло
Маркса ради Маршалла, ведущей фигуры среди
буржуазных экономистов того времени. Сегодня они отвергают
Маркса ради Кейнса, нового вождя буржуазной
экономической мысли.
На основе кейнсианского экономического учения была
развита новая «теория социализма», которая учит, что
сущностью социализма не является больше общественная
собственность на средства производства, и которая
подновляет теорию постепенности в ее фабианском
варианте—теорию, разбитую на куски капиталистическим
кризисом и массовой безработицей в период между двумя
войнами. Новая теория «социализма» проповедует, что
движение к социализму должно начинаться с планов
«ремонта» капитализма, короче говоря, она представляет собой
теорию, вполне отвечающую нуждам современной социал-
демократии.
Обоснование политики лейбористского правительства
Дугласом Джэем
Новый «кейнсианский социализм» был состряпан
рядом буржуазных теоретиков и университетских деятелей,
которые проникли в рабочее движение и затем к
министерским постам в лейбористском правительстве.
«Кейнсианский социализм» нашел свое полное и авторитетное
выражение в книге Дугласа Джэя «Дело социализма»,
впервые опубликованной в 1938 г. и в пересмотренном
издании вышедшей в 1946 г. Сам Джэй занимал в
лейбористском правительстве министерские посты, связанные с
разработкой экономической политики. О том значении,
которое придается его книге «Дело социализма» в
руководящих кругах английской социал-демократии, можно судить
по предисловию Эттли к изданию 1946 г. Эттли писал:
«Мне хотелось бы порекомендовать эту книгу всем тем,
кто интересуется современным английским опытом
демократического социализма. Цель книги «Дело социализ-
54

ма» состоит в том, чтобы выдвинуть основные философ-
ские доводы в пользу коллективного управления (курсив
мой. — Дж. И.) нашими экономическими ресурсами при
конечной власти парламента и показать, что в условиях
экономической схватки laissez-faire нельзя достигнуть
распределения богатства в соответствии с нуждами простых
людей. Я сам верю в то, что эти доводы неоспоримы...»
(стр. VII).
Главной чертой кейнсианской школы в экономической
науке является, как это было показано выше, ее оппозиция
как экономическому учению laissez-faire, так и марксизму.
Ведущая школа буржуазной политической экономии до
Кейнса учила, что капитализм является системой, которая
способна к самоусовершенствованию. Нужно только
стоять в стороне, дать возможность действовать естественным
«законам экономики» — и все будет хорошо. Кейнс
отвергает всю аргументацию теоретиков laissez-faire, но в то же
время он отвергает и социалистическую аргументацию, по
крайней мере в том виде, в каком она обычно понимается
рабочим движением1.
Это, однако, не очень смутило теоретиков
лейбористского оппортунизма, они с готовностью восприняли кейн-
сианскую теорию, кое-где растянули ее, кое-где
подкрутили и назвали «социализмом». Обработка была легко
сделана следующим образом.
«Новый социализм» Дугласа Джэя не направлен
против капитализма
Социализм традиционно направлен против
капитализма. Кейнс также возражает против капитализма laissez-
faire. Сделайте laissez-faire своим: врагом, и кто тогда
отличит кейнсианство от новой разновидности
«социализма»?
«Мне кажется сейчас, что рисуя альтернативу
социализму, — пишет Джэй, — лучше употреблять выражение
«laissez-faire» вместо слов «капитализм», «конкуренция»,
1 Социализм был официально признан целью рабочего
движения конгрессом тред-юнионов, состоявшемся в 1893 г., на
котором было решено создать специальный фонд для выбора в
парламент независимых рабочих и оказывать помощь только тем
кандидатам, которые стоят за «коллективную собственность и
коллективный контроль над средствами производства,
распределения и обмена».
55

«свободное предпринимательство», рыночная экономика»
или «система цен». Появившееся раньше выражение
«laissez-faire» в большей мере соответствует характеру
проблемы современности. Альтернативой является не
«капитализм», поскольку при любой системе
государственного планирования в частных руках почти наверняка
останется много производственного оборудования (не говоря
уже о государственных облигациях). Слово «социализм»,
с другой стороны, в своем первоначальном значении
коллективной собственности и коллективного контроля
является понятным и верным описанием того, что мы имеем в
виду. Истинный спор, таким образом, происходит между
доктриной laissez-faire, с одной стороны, и коллективным
контролем со стороны демократического государства в
коллективных интересах — с другой. По мере того как
какая-нибудь отрасль экономической жизни современной
промышленной нации становится настолько важной, что
требует в интересах эффективности централизованной
организации или централизованного контроля, правильной
системой становится та, которую цивилизованные страны
давно применяют в отношении вооруженных сил,
полиции, денежного обращения, судопроизводства, и других
'многочисленных общественных услуг. Это — система
контроля со стороны надлежащим образом организованной
центральной власти...»1
Позднее мы вернемся к тому, как Джэй относится к
государству (что очень типично для правых
социал-демократов); сейчас, однако, нас интересует другой вопрос.
Джэй превратил борьбу за социализм в борьбу не против
капитализма, а против принципа laissez-faire.
Более того, социализм на деле стал «контролем со
стороны надлежащим образом организованной
центральной власти». В словесной игре произошла искусная смена
тональности: «первоначальное значение» социализма
было не настолько фальсифицировано, чтобы не упоминать
об общественной собственности на средства производства,
распределения и обмена, но после беглого упоминания об
этом главное внимание было обращено на слово
«контроль» и всякое дальнейшее упоминание о собственности
было отброшено. В книге Джэя масса таких «отклонений»
от ясных социалистических доктрин.
1 Douglas Jay, The Socialist Case, 1946, p. XIII—XIV.
56

Дуглас Джэй оставляет место для буржуазной
теории
С самого начала ясно, что в области теории Джэй, хотя
и критикует выводы учения laissez-faire, но в целом
приемлет основные положения буржуазной
экономической науки. 01н, однако, считает необходимым (так жег
как и Кейнс) не оставить никаких сомнений в том, что он
выступает оротив марксизма.
«Как марксисты ошибочно полагают, — пишет он, —
для доказательства того, что доход владельца
собственности присвоен, а не заработан, они должны теоретически
показать, что этому не соответствует какая-либо
экономическая услуга. Поэтому они должны были утверждать о
теоретическом существовании «прибавочной стоимости» и
отрицать воздержание и владельцев собственности несение
ими риска. И в этой полемике их постоянно опровергают
ортодоксальные экономисты. После этого простой
человек, если он благосклонно относится к laissez-faire,
сделает вывод, что владельцы собственности все же
зарабатывают свои доходы; если же он не верит в laissez-faire,
то заключит, что ортодоксальные экономисты просто
занимаются софистикой с тем, чтобы ввести его в заблуждение
и заставить принять систему, которую нельзя оправдать.
На деле, однако, возражения против нетрудовых доходов
основываются вовсе не на каком-нибудь не
выдерживающем критики теоретическом анализе, вроде марксизма.
Они покоятся на том неоспоримом факте, что большая
часть этих доходов является вознаграждением за услуги,
которые не стоят никаких усилий и могли бы так же
хорошо оказываться обществом в целом»1 (курсив
Д. Джэя).
Это блестящий образец «теории среднего пути». Она
должна быть направлена против марксизма, теории
прибавочной стоимости и т. п., то есть, по существу, она
должна принять сторону буржуазной теории. Однако в то же
время ей нужно сделать какие-то уступки чувствам
простого честного человека, для которого все очевидные
пороки капитализма нельзя развеять теоретической
софистикой. Таким образом, требовалась такая формулировка,
которая допускала бы, что с капитализмом творится что-то
неладное, однако в то же время утверждала бы, что капи-
1 Douglas Jay, The Socialist Case, p. 119*—120.
57

тализм оказывает необходимые услуги. Эти услуги
заслуживают вознаграждения, однако они «не стоят никаких
усилий» и могли бы «так же хорошо оказываться
обществом в целом». И все это называется
неоспоримым фактом. Давайте рассмотрим это положение
подробнее.
Джэй говорит: марксисты неправы, так как они
утверждают, что доходу от собственности не соответствует
какая-либо экономическая услуга (на деле марксисты
просто говорят, так же как и большинство хороших
словарей, что выражение «нетрудовой доход» означает «доход,
не заработанный трудом»). Однако последуем за Джэем
дальше.
В словаре Чэмберса указывается, что слово «услуги»
означает «труд, помощь или доброта в отношении
других». Стало быть, мы можем перефразировать
марксистское положение, против которого возражает Джэй,
следующим образом: «Никакой экономический труд, помощь
или доброта в отношении других не соответствуют доходу
от собственности». Все это, говорит Джэй, неверно.
«Неоспоримым», по его мнению, «является тот факт, что доход
от собственности дается в обмен на труд, помощь или
доброту, которые «не стоят никаких усилий» и могли бы
так же хорошо оказываться обществом в целом». Это,
конечно, любопытное .вознаграждение за «услуги».
На деле Джэй употребляет слово «услуги» только
потому, что он хочет дать такую «формулировку», которая,
критикуя капитализм, в то же самое время предполагала
бы, что функции класса капиталистов и его
вознаграждение неизбежны и необходимы. Он хочет дать такую
формулировку, которая бы под видом критики все же защищала
производственные отношения, существующие при
капитализме. Буржуазная теория и Джэй делают это обычно,
представляя капиталистические производственные
отношения в качестве необходимых и неизбежных при любой
форме общества отношений.
Вот почему Джэй так упирает на эту формулировку.
Вот почему он настаивает на том, что она констатирует
неоспоримый факт. Вот почему он отвергает учение о
прибавочной стоимости, которое сосредоточивает внимание на
отношениях эксплуатации, на отношениях между трудом и
капиталом, характерных для капитализма, которые
прекратятся тогда, когда с капитализмом будет
действительно покончено.
58

Три стадии «социализма» Дугласа Джэя
Как утверждает Джэй, его новый «социализм» может
быть легко достигнут путем осуществления трех стадий.
Первая состоит в обложении налогом доходов и
наследства богатых, с тем чтобы расходовать эти поступления на
социальные нужды; вторая — это «крупное расширение
обдуманного планирования через посредство налогов,
субсидий, контроля над ценами, над предприятиями
общественного пользования и т. д.» (стр. 261) и третья
стадия — это национализация некоторых секторов
промышленности, финансов и торговли.
Джэй говорит, что первая стадия носит подлинно
социалистический характер.
«Мы можем считать ее промежуточной станцией на
пути к социализму. Она даже ближе, чем на полпути, к
социализму. Ибо использование нетрудовых доходов для
{повышения жизненного уровня более бедных рабочих
должно всегда оставаться истинной сущностью
социализма. Следовательно, все те, кто считает нерегулируемую
конкуренцию и цены важнейшими экономическими
благами, должны понять, что они могут поддерживать это
основное положение социализма, не отказываясь от своих
принципов» (стр. 243. — Курсив Д. Джэя).
Очевидно, Джэй согласен с теми консерваторами,
которые заявляют: «Мы все сегодня социалисты».
О второй стадии (стадии расширения планирования)
Джэй говорит: «Эта система обдуманного планирования,
как и пресечение нетрудовых доходов, могла бы
проводиться постепенно, причем она не разрушила бы
механизма цен и не повела бы к нарушению денежного
равновесия. Как можно себе представить, эта система
функционировала бы в условиях такой экономики, в которой
действительные производственные единицы управлялись бы
предпринимателями, работающими за «прибыль», хотя
большая часть дивидендов, естественно, приходилась бы
на долю государства. Такова вторая логическая
остановка, и те, кто не захочет ехать дальше, могут по
меньшей мере пожелать добраться до этого пункта»
(стр. 261).
Мы покажем дальше, что монополисты как раз и
желают добраться только «до этого пункта».
Третья стадия «социализма» — это общественная
собственность и контроль.
59

Джэй «вынужден прийти к выводу, что общественный
контроль и общественная собственность являются
единственно правильным решением для всех тех широких
сфер промышленности, где преобладают
монополистические силы. Но, кроме того, следует допустить, что
существует очень большая группа отраслей промышленности,
которые будут подлежать национализации лишь на самой
последней стадии, если национализация этих отраслей
вообще будет проводиться» (стр. 263).
Кейнсианское планирование и марксистское
планирование
Эта теория продвижения к «социализму» по стадиям,
оставляющего в неприкосновенности производственные
отношения капитализма и действие механизма цен и
рынка, является всецело кейнсианской в отношении первой и
второй стадии. Даже при ее беглом рассмотрении можно с
достаточным основанием предположить, что она исходит
из тезиса Кейнса о том, что в капиталистическом
обществе можно избежать кризиса и массовой
безработицы, не затрагивая механизма цен и производства ради
прибыли.
«Наиболее настоятельная задача состоит в том, —
заканчивает Джэй свою чисто кейнсианскую главу,
посвященную политике в области занятости, — чтобы
попытаться достичь известной координации всех различных
инструментов политики занятости, всех различных
мероприятий, воздействующих на уровень совокупного
эффективного спроса. Мы должны координировать политику
регулирования нормы процента, политику размещения
промышленности, инвестиций, общественных работ,
бюджетную и внешнеторговую политику. Если можно будет
достичь такой координации и если в качестве критерия
политики будет принята полная занятость, а в качестве ее
цели — контроль над эффективным спросом, то
избавление от промышленных циклов и безработицы окажется
достижимым» (стр. 170—180. — Курсив Д. Джэя).
Кейнсианская политика, говорит Джэй, «не
обязательно является социалистической; однако она может
быть принята только таким правительством, которое
отказывается от теории laissez-faire и искренне переходит кв
обдуманному планированию экономической жизни
страны» (стр. 183).
60

Во всем этом нет разницы между Джэем и кейнсиаи-
цами.
«Социализм» Джэя не означает устранения отношений
эксплуатации между трудом и капиталом. Он не означает
смены системы производственных отношений и
ликвидации классового господства капиталистов. В условиях этого
«социализма» все должно оставаться неизменным, за
исключением налогов на доходы и наследства богатых.
«Перераспределение ресурсов и доходов, — говорит Джэй, —
должно всегда быть центральной задачей
социалистической политики» (стр. 183).
Для марксистов социалистическое планирование
означает устранение господства капиталистического рынка,
производства ради прибыли.
Иначе понимают это планирование «кейнсианские
социалисты». «Ведущим принципом планирования
производства и распределения, — пишет Джэй, — должен быть
расчет на обычные процессы ценообразования в
нейтральных случаях ('или там, где монополистические силы не
слишком сильны) и регулирование в тех случаях, когда
устранение неравенства или какая-либо другая
социальная потребность сделают необходимым подобное
урегулирование» (стр. 257). Попросту говоря, капиталистический
рынок по-прежнему будет определять цены и уровень
производства. Погоня за прибылью также должна быть
сохранена. «Прибыль от несения риска, связанного с
новыми начинаниями, должна быть надолго оставлена
частным предпринимателям — но не их детям1. Ибо
воображение и инициатива, необходимые для того, чтобы начать
новое дело, — это, по существу, те качества, которые
лучше всего способно проявлять частное
предпринимательство. Тут частное предпринимательство показывает свои
лучшие стороны, и если ему позволяется действовать и
проявлять эти качества, ему следует позволить также
получать прибыли или нести убытки в этой сфере» (стр. 194).
Существо теории «кейнсианокого социализма» .состоит
в том, что она предполагает сохранение производствен-
1 Джэй предлагает высокий налог на наследства: «Налог на
наследства должен оставаться составным элементом
социалистической политики, точно так же, как борьба против института
наследства составляет главный вопрос борьбы за социализм» (стр. 222).
«Должна быть уничтожена не собственность на средства
производства как таковая, а собственность на крупные доходы,
получаемые по наследству» (стр. 195).
61

ных отношений капитализма. Претензии ее авторов на
«социализм» основываются исключительно на том, что они
предлагают использовать на социальные нужды
некоторую часть прибавочной стоимости, получаемой в
капиталистических условиях производства и изымаемой
государством.
В целях пропаганды все это называется
перераспределением богатства посредством удовлетворения социальных
нужд — «социального дополнения к заработной плате».
Примененные на практике в мире монополистического
капитализма эти теории, однако, выглядят совсем в ином
свете. Значительная масса прибавочной стоимости
действительно идет на налоги, однако монополистический
капитал сам избирает, на какую основную «социальную
нужду» следует ее использовать. Эта «социальная
нужда» — война.
Аргументы Джэя в пользу замораживания
заработной платы — защита капиталистической прибыли
Основой кейнсианского «социализма» являются
капиталистические производственные отношения, то есть
капиталистическая эксплуатация, наемное рабство. Под-
стать этому и его политика в области заработной платы.
Это — политика замораживания заработной платы.
Джэй дает следующее теоретическое обоснование этой,
политики: «Цель давления профсоюзов... обеспечить
надлежащую долю для труда в условиях конкуренции...
Однако по самой природе вещей давление профсоюзов не
может непосредственно изменить установившийся порядок
ценообразования; оно не может также изменить, далее,
определенных границ распределения в рамках этого
процесса, не нарушая его хода. Ибо результатом давления
профсоюзов является увеличение дохода рабочих не столько за
счет нетрудовых доходов, сколько за счет прибыли. Оно«
посягает обычно не на ренту и процент, а на
вознаграждение за работу и за несение риска, которое получают
активные предприниматели, как крупные, так и мелкие»
(стр. 198. Курсив мой. — Дж, И.).
Разве это не открытая защита капиталистической
эксплуатации?
Кейнснанские социал-демократы с готовностью
оправдывают нападки на рантье (хотя проповедуемые ими
меры, направленные против рантье, они отнюдь не проводят
62

с такой готовностью; об этом свидетельствуют огромные
компенсации, выплаченные в национализированных
отраслях) ; но они оправдывают контроль капиталистов над.
промышленностью. Это на практике (несмотря на
словесное осуждение Джэем злоупотреблений монополий)
равносильно защите крупных монополистов, которые
получают огромное жалованье за то, что в своих интересах
ворочают огромными .массами своего и чужого
капитала.
Заметьте, что, по мнению Джэя, рабочие не имеют
права предпринимать шаги, которые могли бы вызвать
какое-либо нарушение в механизме капиталистической
системы. Разве это не теоретическая основа политики
Тьюсона, Дикина, Уильямсона, Линкольна Эванса, всех
тех правых лидеров, которые сдерживают развитие
борьбы рабочего класса?
Далее Джэй сам объявляет, что он против повышения
заработной «платы:
«Заблуждение, лежащее в основе взглядов тех, кто
предпочитает политику повышения заработной платы
политике повышения доходов, состоит в том, что они не
видят, что политика повышения заработной платы
проводится за счет значительной части вознаграждения
предпринимателей... Определенное соотношение между
ставками заработной платы и прибылями предпринимателя
является существенным фактором в деле сохранения
равновесия в несоциализированном секторе системы... Для-
предпринимателя, определяющего производство,
безразлично, кому платить проценты по долговым
обязательствам — частным лицам или государству. Но ему совсем^
не безразлично, нарушается или нет предел его прибыли»
(стр. 253).
«Поскольку политика повышения заработной платы*
может принести другие отрицательные результаты (в том>
числе 'и безработицу), в переходный период более
предпочтительной, несомненно, должна быть политика
дополнения, а не повышения заработной платы» (стр. 254).
«Эта генеральная социальная стратегия в то же время
почти совсем не затронет соотношения между издержками^
производства и прибылью» (стр. 255).
Таково практическое значение нового «социализма»,,
построенного на кейнсианской теории. Он оставляет в
неприкосновенности капиталистические производственные
отношения и производство ради прибыли. Он защищает
6£

замораживание заработной платы как дело принципа.
Даже на высшей стадии того «социализма», о котором
пишет Джэй, национализация должна носить ограниченный
характер, а национализированные отрасли
промышленности должны на деле остаться в руках капиталистов.
«Деловые способности являются специфическим качеством и
деловая организация — специфической формой,
необходимыми для удовлетворительного управления
предприятием», и поэтому национализированные отрасли должны
быть организованы как публичные корпорации,
«управляемые советом бизнесменов» (сир. 266).
Эта теория «социализма» целиком отрицает
повседневную борьбу против капитализма. Она проповедует
пассивность рабочих. Рычагом социальных преобразований
объявляются налоги («Налоги... так же эффективны, как
насилие или прямая конфискация, и в то же время они
лишены их недостатков») (стр. 202). Терпение
провозглашается единственной революционной добродетелью.
Социалистические ярлыки и капиталистическое
содержание
Эти новые «социалистические» доктрины Джэя, Дур-
бина и им подобных широко использовали для
самооправдания те правые лидеры, которые именуют себя
социалистами, однако проводят капиталистическую политику.
«Английский социалистический эксперимент, — пишет
Фрэнсис Уильяме в своей книге «Тройной вызов», —
предназначен для того, чтобы создать такую экономическую
систему, при которой только часть промышленности, хотя
и состоящая из отраслей, представляющих промышленную
базу, непосредственно находится в собственности и под
контролем общества, в то время как остальная часть, хотя
и подлежащая общественному контролю, остается в
ведении частного предпринимательства с тем, чтобы
обеспечить сотрудничество между индивидуальной инициативой
и общественным планированием и удовлетворить
общественное желание иметь широкий выбор и разнообразное
качество товаров, которые общество покупает»1.
Фрэнсис Уильяме описывает здесь в качестве
«социалистического эксперимента» такую экономику, при
которой, даже по его собственному признанию, большая часть
1 Williams Francis, The Triple Challenge, p. 105.
64

промышленности остается в частной собственности и под
управлением капиталистов. Такой «социалистический
эксперимент» полностью расходится с той концепцией со*
циализма, которой обычно придерживается, рабочее
движение. «Английский эксперимент» можно выдать за
«социализм», лишь опираясь на авторитет таких людей, как
Дуглас Джэй. Последние в свою очередь взывают к
кейнсианской версии буржуазной экономической теории,
стремясь доказать, что капитализм можно заставить
функционировать настолько хорошо, что его нужно будет
уже называть социализмом.
Кейнсианская теория все больше внедряется, хотя
зачастую и без ссылок, в официальные публикации
лейбористской партии. Капитализм уже не рассматривается в
качестве причины кризиса. Когда дело идет о диагнозе
причин безработицы, лейбористские теоретики забывают о
производстве ради прибыли, о капиталистической
эксплуатации, о противоречиях, присущих капиталистической
системе. Например справочник 1949—1950 гг. для
ораторов лейбористской партии говорит о причинах
безработицы так, как будто они не имеют ничего общего с
капиталистической системой и могут быть устранены при
правильной политике в рамках экономической системы, все
еще являющейся в основном капиталистическим
производством ради прибыли. В справочнике пишется, что
«основная причина — это недостаточные расходы», и отмечается,
что «в прошлом депрессии были связаны с падением
расходов на новое промышленное оборудование»1.
Предлагаются следующие способы лечения:
«1) Покупательная способность и предложение товаров
в магазинах должны соответствовать друг другу.
2) Контроль над инвестициями и находящийся в
общественной собственности Английский банк будут
использованы для того, чтобы инвестиции находились в
соответствии с потребностями страны и служили бы
поддержанию полной занятости. Равномерное развитие, таким
образом, заступит место бумов и кризисов, связанных
нерегулируемыми частными инвестициями.
3) Правительство будет использовать
промышленность, находящуюся в общественной собственности в
качестве орудия борьбы против безработицы»2.
1 «Labour Party Speakers' Handbook for 1949—1950», p. 4.
2 Там же.
5 Джон Итон

Нетрудно разглядеть за всем этим кейнсианский
анализ — в упрощенном виде — и кейнсианские способы
лечения (более подробная критика их дается в последней
главе).
Кейнс и левые социал-демократы
Не все последователи оппортунизма в рабочем
движении заходят так далеко, как Джэй, в отрицании прежней
концепции социализма. Для них кейнсианский контроль
при капитализме это не то же, что социализм; однако
теории Кейнса играют важную роль в той политике, которую
рекомендуют на ближайшее время подобные социалисты.
Коул, например, который признает «растущую
тенденцию путать государственное экономическое планирование
с социализмом и создавать таким образом выхолощенную
'социалистическую доктрину, которая является всего л'ишь
замаскированным кейнсианским либерализмом»1, все же
находит с кейнсианцами общий язык.
«Новые доктрины Кейнса явил'ись мощным
подкреплением тому, что они (а именно «социалистические
экономисты, не являющиеся чистокровными марксистами»)
говорили, и большим облегчением для них; теперь они могли
доказывать необходимость государственных действий,,
выступая 'вместе с традиционной экономической теорией,
а не в качестве еретиков и парий, По своей глупости
подпавших под влияние экономических «шарлатанов». Очень
довольны были также социалистические
экономисты-преподаватели, которые должны были тратить свое время на
преподавание того, что требовалось на экзаменах. Они с
радостью принялись за преподавание нового кейнсиан-
ского экономического учения, чувствуя, что успешно
воздвигнут мест между классической традицией и
социализмом»2.
Коул пишет о том, как он «пытался охладить
энтузиазм» студентов, которые ожидали от Кейнса 'слишком
многого, тем не менее он верит в то, что Кейнс произвел
большой сдвиг вперед в «технике экономической
манипуляции». Окончательный приговор его таков:
«Социалисты должны приветствовать и принять
существо кейнсианской революции в экономической (мысли,
1 G. D. H. Cole. Socialist Economics, p. 7.
2 Там же, стр. 48—49.
66

однако она не должна заменить социализм или
социалистическую экономическую теорию, которая идет
значительно дальше... Кейнсианская экономическая теория
сделала большой шаг вперед по сравнению с
предшествующими теориями, опирающимися на laissez-faire;
в довольно значительной мере социалистическая
экономическая наука может основываться на Кейнсе»1.
Недостатки Кейнса для Коула лишь относительны:
«социалистическая экономическая наука может
основываться на Кейнсе». Лежащие в основе кейнсианского
учения буржуазные теории не отвергаются. Коул выступает
против «социалистов», подобных Джэю, не потому, что
они внедряют в рабочее движение буржуазные идеи, не
потому, что они усиливают позиции капитализма и
действуют в ущерб интересам рабочего класса, а лишь
потому, что они, «находясь на правильном пути», собираются
идти по нему недостаточно далеко.
Таким образом, Коул считает, что кейнсианцы
двигаются к социализму. Он не показывает классовый
характер кейнсианского экономического учения, не Критикует
его как теорию, стремящуюся к оправданию и
сохранению наемного рабства и капиталистической эксплуатации.
Те формулировки, в которых он вообще критикует эту
теорию, оставляют место для принятия политики право-
лейбористских лидеров по всем основным 'вопросам.
Кейнсианская теория на деле представляет собой
общую платформу для всех оттенков политических
взглядов, которые отвергают решительную классовую борьбу
против капитализма.
Кейнсианская теория устраивает монополистов
Среди множества тех, кого объединяет кейнсианская
теория, не все социалисты. Ныне существуют кейнсианцы-
либералы, кейнсианцы-консерваторы, кейнсианцы-демок-
раты и кейнсианцы-республиканцы, социал-радикальные
кейнсианцы и т. д. Кейнсианская экономическая наука
занимает ведущее место в академических кругах;
официальные документы гражданских властей во Франции,
Англии и США изобилуют кейнсианским жаргоном.
И дело тут не просто в моде. Это симптом более глу-
1 G. D. H. Cole, Socialist Economics, p. 54—65.
5* 67

бокого явления, а именно того факта, что кейнсианская
теория находится в полной гармонии с господствующими
интересами монополистического капитализма. Поэтому
везде, где монополистический капитализм силен,
кейнсианская теория в моде. Чт#о бы кейнсианцы ни думали о
самих себе, кейнсианская теория процветает лишь
постольку, поскольку она отражает сегодняшнюю
идеологию правящего класса.
Каким же образом кейнсианская теория практически
гармонирует с интересами монополистического
капитализма?
В период монополистического капитализма правящим
элементом внутри капиталистического класса является
клика банкиров-промышленников, которую Ленин назвал
«финансовой олигархией». Эта клика монополистов
контролирует ключевые позиции в промышленности и
банковском деле и способна контролировать государственную
машину.
В период монополистического капитализма
капиталистическое государство не ограничивается больше общим
надзором в интересах капиталистического класса в целом;
оно подчинено наиболее могущественным слоям
капиталистического класса, а именно — монополистам,, которые
стремятся использовать государство для защиты своих
собственных экономических интересов.
Эта часть класса капиталистов более не возражает
против вмешательства государства в экономическую
жизнь, наоборот, она постоянно требует от государства,
чтобы оно по их поручению принимало меры для
спасения их прибылей, для защиты их «сфер влияния» и т. д.
От государства, например, требуют, чтабы оно во имя
интересов монополий устанавливало политическое
господство в колониальных и других зависимых странах, вело
войны против империалистических соперников,
использовало тарифы и финансовую дискриминацию,
обеспечивало закрытые рынки, субсидировало промышленность и
способствовало установлению над ней
монополистического контроля.
Еще в 1917 г. Ленин в предисловии к первому
изданию «Государства и революции» писал:
«Империалистская война чрезвычайно ускорила и обострила процесс
превращения монополистического капитализма в
государственно-монополистический капитализм. Чудовищное
угнетение трудящихся масс государством, которое теснее
68

и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов,
становится все чудовищнее»1.
Старое экономическое учение laissez-faire выступало
против тарифов, против государственного контроля,
против валютного контроля; но в 'период империализма
большая часть монополистов защищала и практиковала
подобные мероприятия. Кейнсианская теорил, напротив,
защищает эти меры государственного вмешательства.
Например, кейнсианская теория повсеместно обращает
особое внимание на роль финансовых и банковских
институтов (в которых так сильно сконцентрирована мощь
крупнейших монополистов) в контроле над экономической
деятельностью общества вообще. Кейнсианская теория, с
одной стороны, воспринимала взгляды монополистов, а с
другой — давала им советы, когда они но мере
углубления общего кризиса капитализма стали все больше
прибегать к различным финансовым манипуляцилм для
достижения своих целей.
Особой добродетелью кейнсианского экономического
учения для капиталистов является также то, что оно
нашло аргументы, которые "можно было использовать для
поддержки политики монополистического капитала. Эти
аргументы в то же время защищали производство ради
прибыли и капиталистические производственные отношения.
Старые теории, защищавшие эксплуатацию, но
опиравшиеся на «естественные законы экономического порлдка»,
стали отвечать интересам государственного
монополистического капитализма после того, как их подновил Кейнс.
Может ли кейнсианская теория быть прогрессивной?
Кейнсианское экономическое учение, естественно,
приобрело ряд разновидностей. Некоторые из них носят явно
капиталистический характер, открыто защищают крупный
бизнес. Другие выступают в форме «прогрессивных» и
«социалистических» теорий. Однако в рамках
монополистического капитализма различные разновидности кейн-
сианской теории оказываются лишь различными
способами защиты политики монополистического капитализма
при различных политических обстоятельствах.
Могут спросить, а как же обстоит дело с кейнсианца-
ми, которые искренне настроены против капитализма?
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 355.
69

Поскольку создается видимость, что кейнсианская теория
намечает какие-то меры против ужасов капитализма,
можно ожидать, что некоторые искренне прогрессивные
люди попытаются сделать кейнсианскую теорию
средством выражения своих прогрессивных идей. Имеются
все основания для сотрудничества между марксистами и
подобными людьми в борьбе против капитализма,
однако не потому, что последние являются кейнсианцами, а
потому, что они придерживаются прогрессивных взглядов
и готовы бороться против капитализма. В то же время
если бы марксисты из уважения к подобным людям
позволили бы себе воздерживаться от разоблачения
подлинной сущности кейнсианской теории, это было бы роковой
ошибкой и нанесло бы большой вред интересам рабочего
класса.
Кейнсианская теория таит в себе две опасности. Во-
первых, ее могут использовать для того, чтобы
замаскировать под «движение к социализму» те меры, которые
не имеют к нему никакого отношения; этим путем
кейнсианская теория «оправдывает» узкоклассовые интересы
финансовой олигархии и 'представляет их в качестве
общественных интересов. Во-вторых, она представляет
собой теоретическую базу длл выработки политики
империализма.
Мнимопрогрессивные аспекты кейнсианского учения
(расходы на социальные нужды, программы
общественных работ, прогрессивное налогообложение) полностью
сводятся «а нет антирабочим характером теории,
лежащей в основе кейнсианства. Это легче всего заметить,
если рассматривать теорию не абстрактно, а в той
реальной обстановке, в которой сегодня находится мир. В
реальном капиталистическом мире программа
общественных работ превращается в программу милитаризации,
система 'Прогрессивного налогообложения — в систему
массового налогообложения, и от прогрессивных
мероприятий, проповедуемых кейнсианцами, почти ничего, не
остается.
Кейнсианство как библия «социализма среднего пути»
Итак, кейнсианство стало библией «социалистов
среднего пути». Оно служит превосходной ширмой для
социал-демократов, давая 'им словесный (материал для
маскировки обмана народа. Оно позволяет им болтать о пла-
70

нировании, не затрагивая интересы капиталистов. Оно
позволяет им разглагольствовать о строительстве
социализма на том основании, что они национализировали
Английский банк и отдельные отрасли промышленности,
на основании некоторых мер по контролю и высоких
ставок подоходного налога. Что касается рабочих, то они
должны защищать этот «социализм», соглашаясь на
урезывание заработной платы.
Кейнсианские министры наполняют Уайтхолл; кейн-
сианские трескучие фразы, сознают это рабочие или нет,
вколачиваются в рабочее движение всеми доступными
пропаганде способами, а «социалистическое»
правительство позорным образом претендует на то, что оно
сохраняет веру в великие традиции рабочего движения,
прикрываясь кейнсианскими аргументами!
Так обстоит дело с кейнсианской теорией как
средством обмана. Позитивное же ее значение состоит в том,
что она снабжает монополистов теоретическими
аргументами и разрабатывает методы использования ими
государственной машины в своих интересах. Кейнс ратовал за
манипуляции с уровнем цен, которые позволяют классу
капиталистов вести наступление на жизненный уровень
при помощи таких мер, как девальвация. Кейнс
превозносит «активного» капиталиста, что на практике означает
оправдание различных способов, при помощи которых
монополисты ставят под свой контроль капиталы других
людей и забирают в свое распоряжение львиную долю
прибыли. Мероприятия по централизованному
финансовому контролю, предлагаемые Кейнсом, вполне
устраивают финансовую олигархию. Короче говоря, кейнсиан-
ская теория служит средством маскировки и
предоставляет богатые возможности для сотрудничества
монополистов и правых лидеров рабочего движения.
Как социал-демократы используют лживые
теории государства
Таким образом, «социализм» в его
социал-демократической версии незаметно превращается в прямую
противоположность того, что он означает для рабочих. Этому
превращению способствует то, что социал-демократия
основывает свою политику на ложном учении о природе
государства.
71

Следуя за теми социалистами-реформистами, которые
давно стремятся отождествить любые государственные
меры с социализмом, Джэй пишет в уже цитированном
выше абзаце:
«Истинный спор, таким образом, происходит между
доктриной laissez-faire, с одной стороны, и коллективным
контролем демократического государства — с другой. По
мере того как какая-нибудь отрасль экономической жизни
современной промышленной нации становится настолько
важной, что требует в интересах эффективности
централизованной организации или контроля, правильной
системой становится та, которую цивилизованные страны
давно применяют в отношении вооруженных сил, полиции,
денежного обращения, судопроизводства и других
многочисленных общественных услуг. Эта система »является
контролем со стороны надлежащим образом
организованной центральной власти...»1.
А вот еще один -пример подобной аргументации из
книги Дальтона «Практический социализм для
Англии»:
«Социализм — это прежде всего вопрос количества.
Проблема состоит не в том — «все или ничего»,.а в том —
«меньше или больше». Доктринеры из обеих спорящих
сторон склонны к ошибкам на этот счет. Вообще, мы
можем измерить степень, в которой какое-либо общество
является социалистическим по соотношению
«социализированного сектора» с «частным сектором» в его
экономике. Внутри социализированного сектора налицо
общественная собственность и контроль в какой-либо форме,
отсутствует получение прибыли частными лицами. В этом
смысле нет цивилизованного общества, которое не имело
бы социализированного сектора, ячеек планируемой
общественной экономики. Все они имеют по крайней мере
систему общественных финансов и некоторые
общественные службы, в том числе суд, полицию, гражданскую
администрацию и вооруженные силы. В нашей стране в
настоящее время (то есть в 1936 г. — Дж. #.), кроме
этого минимума, мы имеем много общественных служб, в
частности общественное просвещение и здравоохранение,
значительную общественную собственность и ряд других
общественных предприятий, находящихся в ведении как
центральных, так и муниципальных властей. Но в сравне-
1 Douglas Jay, Socialist Case, Introduction, p. XIV.
72

нии с многими другими странами наш социализированный
сектор еще невелик. Его быстрое увеличение является
одной из главных целей лейбористской партии>!.
Дальтон «ошибается» в том, что социализм это
вопрос о том — «меньше или больше», а не вопрос о том —
«все или ничего», если вообще можно рассматривать эту
проблему в такой форме. Дело обстоит очень просто.
Государственная власть может быть в руках одного или
другого класса: или в руках рабочих, или в руках
капиталистов. Лейбористское правительство, при котором
ключевые посты в армии, в судебной системе, в прессе, в
гражданской администрации, в дипломатическом
аппарате, в кредитно-финансовой системе и в промышленности
находятся в руках капиталистов, не означает социализма.
Общественная система неизбежно остается
капиталистической вне зависимости от того, большая или меньшая
часть промышленности находится под контролем
государства, поскольку государственная власть, контроль над
государственным аппаратом остаются в руках
капиталистов.
Буржуазная теория маскирует подлинную природу
капиталистического государства. Она пытается представить
дело так, будто государство стоит над классами. Однако
разве три столетия истории не продемонстрировали, что
государство является инструментом, при помощи
которого имущие классы, капиталисты, силою защищают свои
интересы? Более того, ныне существует горстка наиболее
богатых финансовых капиталистов — финансовая
олигархия, — которая оказывает решающее влияние внутри
класса капиталистов. Когда государство вмешивается в
экономику, можете быть уверены, что оно это делает
таким способом, который вполне устраивает финансовую
олигархию; ибо там, где существует монополистический
капитализм, кто еще, кроме финансовой олигархии,
может контролировать государство? Она распоряжается
богатством, она заправляет пропагандой, она
контролирует финансы, она хозяйничает в промышленности, она
командует государством.
Социализм противоположен капитализму так же, как
капитализм был противоположен феодализму. Вехой по-
1Hugh Dalton, Practical Socialism for Britain, London, 1936.
73

беды капитализма был слом государственной власти
феодализма (в Англии во время революции Кромвеля в
XVII в.). Вехой начала социализма в Англии будет слом
капиталистической государственной власти.
Между социализмом и капитализмом неизбежно
существует резкая грань. Плановая социалистическая
экономика не может существовать внутри
капиталистической экономики как ее часть. Переход от капитализма к
социализму должен произойти по необходимости
довольно быстрыми темпами. Пока государство остается в руках
капиталистов, государственная власть безжалостно
используется для защиты интересов монополистов, против
рабочих и угнетаемых капиталистами колониальных
народов. До тех пор пока не сломлен буржуазный
государственный аппарат, строительство социализма не может
быть начато. Более того, только когда рабочие смогут
отобрать у класса капиталистов средства производства,
когда они будут иметь в своих руках государственную
власть, лишь тогда они смогут защищать общественную
собственность. И, только обладая государственной
властью, рабочие могут сорвать попытки капиталистов
вернуть свои ключевые позиции.
Социализм немыслим без того, чтобы рабочий класс
крепко держал в своих руках государственную власть, ибо
в противном случае нет никаких других способов
покончить с капиталистическими производственными
отношениями и предотвратить их реставрацию. Именно поэтому
вопрос должен ставиться так: «все или ничего».
В капиталистическом обществе политика носит более
или менее социалистический характер только в
зависимости от того, насколько она усиливает или ослабляет
позиции рабочего класса по отношению к позициям класса
капиталистов. Такова действительность. Однако социал-
демократы Дальтон и Джэй говорят, что политика носит
более или менее социалистический характер в
зависимости от того, больше или меньше мероприятий в области
государственного контроля она предусматривает. Когда
государство является монополистическим
капиталистическим государством, их аргументы не соответствуют
истине, поскольку расширение деятельности государства,
контролируемого капиталистами, то есть расширение
государственно-монополистического капитализма,
усиливает наиболее могущественные реакционные слои класса
капиталистов.
74

«Социализм среднего пути»
на практике
Все это было справедливо, конечно, еще до того, как
были развиты кейнсианские аргументы,
«оправдывающие» государственное вмешательство в экономику. С
трагической ясностью логика этого положения была
продемонстрирована в Германии между двумя войнами.
«Социализм» социал-демократического толка оказался там
замаскированным монополистическим капитализмом, он
ослабил и дезорганизовал рабочий класс и подготовил
почву для фашизма. Экономическое существо тогдашней
обстановки в Гер1мании было вскрыто с достаточной
ясностью (авторами, которые весьма далеки от
марксизма).
«В первые послевоенные годы поверженная Германия
была занята легким флиртом с обширной программой
общественного контроля над промышленностью. Лидеры
Германской республики ратовали за «социализированную
промышленность», но на деле правительство
организовало Zwangsyndikaten (принудительные картели) в трех
основных отраслях промышленности. В
электроэнергетической промышленности государство различными
способами осуществляло свою программу «социализации» при
помощи широкого инвестирования общественных фондов
в сверхмощные энергосистемы и электростанции, хотя
оно и не претворило полностью в жизнь наиболее далеко
идущий план (Рейнско-Эльбского объединения), автором
которого был Гуго Стиннес (один из ведущих
монополистов. — Дж. Я.)».
«Закон об угольной промышленности формально
предусматривал национальный контроль над этой отраслью
через посредство Имперского совета по углю, в котором
были представлены потребители и шахтеры; однако на
практике угольные магнаты сами принимали важные
решения в отношении производства, сбыта и цен». (В
сноске авторы указывают: «Председателем и основателем
принудительного картеля был Эмиль Кирдоф, сам
владелец шахт и член гензелькирхен'ской группы. Другими
членами исполнительного комитета картеля были
представители концернов Круппа, Харпенена, Маннесманна, Стин-
неса, Тиссеиа и «Гутехофнунгсхютте».)
«Наиболее отличительной чертой промышленных
преобразований этого периода . являлось осуществление
огромных планов объединения, выдающимися примерами
75

которых могут служить концерны, созданные Гуго Стин-
несом и Фрицем Тиссеном».
«Закон о картелях от 9 ноября 1923 г. явился жестом,
направленным на то, чтобы под видом общественного
урегулирования умилостивить эти частные монополии.
После стабилизации марки в 1924 г. германская промыт-'
ленность, извлекая выгоду из некоторых послаблений в
выплате репараций, представленных Германии,
осуществила основательную программу «рационализации» и
картелирования... С помощью крупных банков и под их
давлением немецкие дельцы создали в эти годы много
гигантских объединений, которые впоследствии сыграли
главную роль в управлении германской экономикой и в
эволюции тоталитарного государства».
«После того как нацисты с помощью промышленной
иерархии захватили в 1933 г. власть, среди участников
промышленного состязания появилось мало новых имен...
Нацистский режим не затронул деятельности
централизованной промышленной иерархии. На деле, чтобы
приводить в исполнение указы тоталитарного государства,
нацисты использовали тех же посредников, которых
Веймарская республика использовала для воссоздания
Германии в качестве великой промышленной державы после
ее затмения в 1918 г.».
«С типично немецкой тщательностью нацисты
разделили германскую экономику на восемь национальных
«групп», причем каждая из них имела целый ряд
подчиненных ей «экономических групп», представляющих
отдельные отрасли промышленности. Во многих случаях
эти группы были не чем иным, как старыми
организациями, получившими новые названия. За немногими
исключениями, тесная клика дельцов, руководившая главными
объединениями и картелями накануне установления
нацистского режима, продолжала руководить ими и
определять политику в области производства и цен для
выполнения общих директив правительственных
министерств...»
«Те, кто стоял у власти в высшей степени
концентрированной промышленной системе Германии, были сильно
заинтересованы в том, чтобы расширить свое влияние за
границей при помощи поощрения международных
картелей. Таким путем они могли не только укрепить и
увеличить свою экономическую мощь, но также
солидаризироваться с нацистскими геополитиками. Проникая в демо-
76

яратические страиы, они накладывали картельные
ограничения на инвестиции, производство и занятость. Эти
ограничения независимо от того, были они на это рассчитаны
или нет, способствовали тому, что демократические
страны были ослаблены и была таким образом подготовлена
почва для дипломатических ударов, подобно Мюнхену, и
даже для военного захвата»1.
Социал-демократия, фашизм, война — такова история
государственно-монополистического капитализма в
Германии.
Когда группа «левых кейнсианцев» из Оксфорда
поставила в конце своей книги «Экономика полной
занятости» главу «Опыт полной занятости», приведя в качестве
примера практического осуществления их теории
нацистскую Германию, можно лишь сказать: «Они не ведали
того, что творили».
«Система контроля, — пишут они, — оставила в
Германии нетронутыми такие существенные составные части
нашей современной системы, которыми являются права
собственности, свободный выбор занятий, побудительный
мотив прибыли и частная инициатива»2.
Они считают, что этот «опыт» заслуживает изучения,
так как «отрицание политической идеологии и методов
нацистов не помешало бы- нам, однако, использовать опыт
Германии для уяснения определенных технических
проблем, возникающих в связи с полной занятостью.
Предположим, что государственные инвестиции были бы
направлены на объекты, служащие гражданским целям,
а не на военные мероприятия»3.
Предположим, что монополистический капитализм —
это голубок, тогда наверняка перышки на его груди были
бы пушистыми и мягкими!
Нет, нельзя одновременно проповедовать
экономическое учение монополистического капитализма и цели
социализма, ибо экономические побуждения, которые
толкают монополистов на «укрепление и увеличение 'своей
экономической мощи» (как пишут цитированные выше
американские авторы), определяют всю экономическую и
политическую систему, определяют и характер и формы
1 Stocking and Watkins, Cartels or Competition, p. 46—51,
Twentieth Century Fund, IN.-J.
2 «Economics of Full Employment», London 1945, p. 182.
3 Там же, стр. 181.
77

использования государственной власти. Ничего нельзя
изменить до тех пор, пока экономической основой
общества является монополистический капитализм.
Кейнсианские теории могут изображать
монополистический капитализм в самых ярких красках, однако на
практике логическим завершением кейнсианских доктрин
может быть лишь приспособление капиталистической
экономики к целям монополистов, и в частности к военным
нуждам.

Глава IV,
ПОЧЕМУ НЕПРАВИЛЬНА ТЕОРИЯ КЕЙНСА
«Вульгарная экономия в действительности не делает
ничего иного, как только доктринерски истолковывает,
систематизирует и оправдывает представления агентов
буржуазного производства, захваченных отношениями
этого производства... а если бы форма проявления и
сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука
была бы излишня...» (К. Маркс, Капитал, т. III,
стр. 830). «...вульгарная экономия толчётся лишь в
области внешних кажущихся зависимостей... с целью дать
приемлемое для буржуазии толкование, так сказать,
наиболее грубых явлений экономической жизни и
приспособить их к домашнему обиходу буржуа» (К. Маркс,
Капитал, т. I, стр. 87).
Экономическое учение Кейнса можно было бы
охарактеризовать как «вульгарную политическую экономию»
монополистического капитализма эпохи кризиса и упадка.
Кейнс попытался «систематизировать и оправдать»
представления капиталистического дельца и государственного
чиновника \ столкнувшегося с проблемами финансового и
экономического контроля, массовой безработицы,
военного 'производства — со всеми теми проблемами, перед
лицом которых стоит монополистический капитализм в
эпоху общего кризиса.
Кейнс попытался дать приемлемое для буржуазии
толкование «наиболее грубых явлений»: массовой
безработицы и экономического вмешательства государства.
Однако ею анализ был так же ненаучен, как и анализ
предшествующих ему буржуазных экономистов: он
остался поверхностным; так же как и вульгарные экономисты
1 Кейнс был сам и дельцом и чиновником. Он по личному-
опыту знал, что старая буржуазная теория не отвечала новым
требованиям буржуазии.
79

прошлого, Кейнс не проник в сущность экономических
процессов и отношений, которая лежит под видимой
поверхностью явлений.
Кейнс и эксплуатация
«Можно с уверенностью утверждать, — пишет один из
ведущих кейнсианцев, — что Кейнс был в основном
защитником капитализма. Если его принимают за
кого-либо другого, то это можно отнести только за счет глупости
тех, кого он поддерживал... И, кроме всего прочегог Кейнс
не собирался устранять основы капитализма: свободу
выбора, побудительную силу погони за прибылью,
распределение ресурсов в соответствии со стимулом цены» 1.
Кейнс сам говорил:
«Если я и собираюсь преследовать чьи-либо
групповые интересы, я буду преследовать свои собственные
интересы. Когда дело дойдет до классовой борьбы как
таковой, мой местный и личный патриотизм, как и патриотизм
всякого другого лица, кроме отдельных неприятных
завистников, будет соответствовать тому, что меня
окружает. На меня может оказать влияние то, что мне
кажется справедливым или здравым, однако классовая война
застанет меня на стороне образованной буржуазии»2.
Кейнс верит в капитализм, и он использует
традиционную буржуазную защиту капиталистической
эксплуатации (которую он называет «общепринятой классической
теорией»). В той части, в которой буржуазная теория
маскирует производство ради прибыли и эксплуатацию, у
Кейнса нет с ней расхождения во мнениях. Эти
расхождения касаются скорее того, каким образом можно
поддерживать наиболее благоприятные условия для
продолжения капиталистической эксплуатации.
«Наша критика общепринятой классической
экономической теории, — пишет он, — заключалась не столько
в отыскании логических изъянов ее анализа, сколько в
установлении того факта, что ее молчаливые
предпосылки редко или даже никогда не бывают удовлетворены и
что она не может разрешить экономических проблем
конкретного мира. Но если наша система централизованного
контроля приведет к установлению общего объема произ-
1 S. Е. Н а г г i s, New Economics, p. 6—6.
2 J. M. Keynes, Essays in Persuasion, 1931.
80

водства, настолько близкого к полной занятости,
насколько это вообще возможно, то с этого момента классическая
теория вновь приобретает силу. Если принять объем
продукции за величину данную, т. е. определяемую силами,
лежащими вне классической схемы мышления, тогда не
окажется возражений против классического анализа
способа, посредством которого частные эгоистические
интересы определяют, что именно должно быть произведено, в
каких пропорциях нужно для этого соединить факторы
производства и как распределить между ними стоимость
окончательного продукта» 1.
Затем Кейнс защищает свои собственные
предложения «как единственное практически возможное средство
избежать полного разрушения существующих
экономических форм...» 2.
«Существующие экономические фор>мы» Кейнса — это
не что иное, как капиталистические производственные
отношения, и поэтому не может быть никаких сомнений,
что капиталистическое производство является стержнем
кейнсианской системы.
Системе, основанной на прибыли, присущ кризис
Фактически Кейнс утверждает, что между
капиталистическим производством и экономическим кризисом нет
никакой необходимой связи. С марксистской точки
зрения, наоборот, экономический кризис неотъемлемо связан
с системой, основанной на капиталистической прибыли.
Основная причина кризиса заключается в том, что
личные доходы, получаемые народными массами,
относительно сокращаются, в то время как производственные
возможности в период каждого подъема производства
расширяются. Это противоречие между производственны-
ми возможностями и покупательной способностью
является неотъемлемой чертой капиталистического способа
производства («существующих экономических форм»
Кейнса). Оно присуще производству ради прибыли,
погоня за которой толкает.каждого капиталиста на
урезывание заработной платы во имя сокращения издержек
производства и накопления резервов, необходимых для уве-
1 Дж. М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег,
стр. 365.
2 Там же, стр. 367.
6 Джон Итон 81

личения его конкурентоспособности, его силы для борьбы
со своими соперниками.
В фазе подъема это -противоречие замаскировано до
тех пор, пока оно не разовьется в достаточной степени в
период времени между первыми шагами по расширению
производственных мощностей и более поздней стадией,
когда все новые партии потребительских товаров
начинают выбрасываться на рынок.
В фазе подъема промышленный капиталист с
помощью кредита постоянно расширяет масштабы своего
производства; он ведет оборот с возросшим капиталом и
старается увеличить этот капитал как можно быстрее.
Используя кредит, он бросает в оборот большую сумму
капитала, чем та, которая на деле возвращается к нему
после продажи товаров.
Процветание и те надежды на прибыль, которые оно
приносит, побуждают капиталиста пускать в оборот все
больший капитал; он берет взаймы везде, где может; для
того чтобы увеличить капитал, он вкладывает обратно в
производство возможно большую часть своих прибылей.
В период кризиса все происходит наоборот. Все
боятся рисковать деньгами, которые им посчастливилось
получить от продажи своих товаров, банки сокращают
кредит, масштабы оборота капитала резко сужаются,
одновременно, конечно, падает и заработная плата;
сокращаются и дивиденды.
Даже в период наиболее быстрого и интенсивного
роста капитализма в XIX в. он развивался не гладко, а
переживал целый ряд периодов подъема, за которыми
всегда следовали кризисы. Когда капитализм развился
более полно — вглубь и вширь — и когда -промышленный
капитализм эпохи свободной конкуренции превратился в
монополистический капитализм, противоречия всей
системы капитализма резко обострились. Борьба за рынки,
за сферы приложения капитала и сферы влияния привела
к вооружённому конфликту между великими
капиталистическими державами, в ходе которого один из ело
капиталистических участников был уничтожен и на его
месте было создано первое социалистическое государство.
С этого момента вся.политическая и экономическая
жизнь капиталистического мира была глубоко подорвана.
Капитализм перестал быть единственной мировой
системой. В колониях развернулось великое освободительное
движение. В капиталистических странах борьба рабо-
82

чих против капиталистов получила невиданный доселе
размах.
Изменилась вся структура капиталистического мира.
Повсюду — недогрузка производственных мощностей.
Повсюду — хроническая массовая безработица, не
исчезающая во время подъема и возрастающая до
ужасающих размеров во время кризиса. Таков был общий
кризис капиталистической системы, в условиях которого жил
и писал Кейнс.
Великое «открытие» Кейнса сводится всего лишь к
тому выводу, что общий кризис капитализма легче было бы
пережить, если бы можно было сделать так, чтобы
капитализм оставался в фазе подъема, а также к выводу о
том, что увеличением расходов на инвестиции можно
компенсировать недостаточное потребление
промышленной продукции.
В результате Кейнс утверждает, что, если расходы на
инвестиции будут все время расти, занятость и прибыли
можно поддерживать на высоком уровне. Если подъем
никогда не кончится, то кто сможет отрицать, что не
будет кризисов? Но, увы, в рамках капиталистических
производственных отношений расходы на инвестиции
делаются не для того, чтобы удовлетворять потребности
людей, а ради прибыли. Однако реализация прибыли
подразумевает в конечном счете производство возрастающего
количества средств потребления и их продажу конечному
потребителю.
Если капиталист собирается вернуть себе
затраченный им на производство капитал и -присвоить
прибавочную стоимость, стоимость, воплощеннал в его товарах,
должна быть реализована, он должен найти рынок
сбыта. Во время инвестиционного бума один капиталист
покупает у другого, и все идет как по маслу. Но каков
конец? Воздвигаются новые заводы и устанавливается
новое оборудование, накапливаются огромные запасы
сырья, производительные силы значительно расширяются.
Весь вопрос в том, как долго может продолжаться это
расширение. До тех пор пока стоимость, воплощенная в
заводах и в сырье, может быть реализована; а это в свою
очередь зависит от способности покупателя сырья и
владельца завода продать свою собственную продукцию.
Существует цепь промежуточных рынков, завершающаяся
конечным рынком, конечным 'потребителем. Но этим
конечным потребителем являются в основном трудящиеся,
83

которых эксплуатируют и которым недоплачивают для
того, чтобы крупные капиталисты получали свои крупные
прибыли.
Тот же самый процесс, который способствует росту
производства товаров для этих конечных потребителей,
сокращает их долю в произведенном ими продукте. Пока
волна возросшего производства прокладывает себе путь
через предварительные стадии производства,
промышленный подъем продолжается. Однако подъем предвещает в
конечном счете наводнение рынка продуктами,
предназначенными для потребления. Тогда в результате сокращения
покупательной способности масс выявляется
«перепроизводство». Поскольку это так, инвестиционный бум
содержит в себе зародыши кризиса. Лекарство Кейнса на деле
оказывается источником заразы; даже если бы его
можно было применить, оно бы просто воспроизвело
первоначальную болезнь в еще более острой форме.
Капитализм — это система производства ради
прибыли. Производство расширяется только в целях увеличения
прибавочной стоимости (то есть стоимости,
произведенной сверх стоимости, выплаченной рабочим). Кейнс
указывает, что между объемом товаров, на которые
существует «эффективный спрос», и объемом товаров,
который должен производиться в условиях полной занятости,
имеется разрыв. Поднимите «эффективный спрос»,
говорит он, и вы будете иметь полную занятость. Однако
«эффективный спрос» всегда зависит в конечном счете и
в основном от покупательной способности масс рабочих, а
капиталисты должны ограничивать ее для того, чтобы
повышались их прибыли.
Спрос капиталистов на средства производства тоже
является «эффективным способом», могут сказать кейн-
сианцы. Да, это так; но капиталист покупает средства
производства только для того, чтобы выбросить свои
товары на рынок, который, как бы длинна ни была цепь
промежуточных рынков, всегда в конечном счете зависит
от потребительского рынка и поэтому в огромной мере от
заработной платы рабочих.
Если заполнять этот разрыв расходами государства,
он все равно появится вйовь, поскольку производство
остается производством ради прибыли. Более того,
средства на государственные закупки в конечном счете
выжимаются из народных масс (либо при помощи налогов,
либо при помощи роста цен, который является результатом
84

дефицитного финансирования). Таким образом, то, что
государство дает одной рукой, оно забирает другой.
В системе, в которой прибыль является
побудительным мотивом производства, всегда должна существовать
«накидка на прибыль». Вот эта «накидка на прибыль» и
является коренной причиной кризиса. Кейнсианцы, как
бы они ни старались, не могут одновременно сохранять
прибыль в качестве регулятора и стимула производства и
устранять ее как «накидку», которая ограничивает
«эффективный спрос».
В противоположность этому марксистская теория
показывает, что кризисы происходят не в силу
непонимания капиталистами того, как функционирует их система,
а также не в силу каких-то несущественных неполадок,
которые могут быть отрегулированы при помощи
своевременного вмешательства капиталистического государства.
Причины кризиса коренятся в самой структуре
капиталистической системы как таковой.
Кейнс и кругооборот капитала
Трудно удержаться от улыбки, слушал, как
кейнсианцы говорят о «современных интеллектуальных орудиях»,
которыми они вооружили экономическую науку, и в то же
время пренебрежительно отзываются о применяемых
Марксом методах, как об «устаревших и неуклюжих».
Ибо разве Маркс в своем анализе кругооборота
общественного капитала во втором томе «Капитала» не провел
глубоко научный анализ взаимосвязи между различными
составными частями национального дохода? И разве
кейнсианцы не провозгласили, что анализ этого рода, а
именно рассмотрение экономических процессов общества,
взятого как единое целое, явл.яется их величайшим
достижением в области экономической науки? На деле
глубокий марксистский анализ как небо от земли отличается
от поверхностного кейнсианского анализа. Чем
обусловлено это различие? Оно обусловлено неспособностью
кейнсианцев понять природу капитала.
Кейнсианцы оперируют терминами: совокупность
доходов, совокупность расходов на потребление,
совокупность сбережений и совокупность расходов на
инвестиции — и пытаются показать взаимосвязь между этими
четырьмя элементами. Маркс за основу своего анализа
взял кругооборот капитала. Кейнсианцы не в состоянии
85

этого сделать, ибо им чуждо научное понимание того, что
такое капитал. Они приемлют поверхностную вульгарно-
экономическую концепцию капитала, согласно которой
капитал является совокупностью собственности,
приносящей доход. Они остаются на поверхности явлений, не
проникают в сущность тех процессов, анализ которых
выявляет внутреннюю природу капитала как средства
извлечения прибавочной стоимости.
Маркс в мельчайших деталях проанализировал, каким
образом капитал, как сумма стоимостей, в которых
воплощены капиталистическая собственность и средства
капиталистической эксплуатации, должен все время
«поддерживать» свой кругооборот; он должен переходить из
своей денежной формы в форму товаров, потребляемых в
производстве (сырье, машины и т. д.), которые в
результате производственного процесса превращаются в новые
товары, овеществляющие в себе прибавочную стоимость.
Последние в свою очередь должны снова превратиться в
денежную форму. Маркс проанализировал также (во
втором томе «Капитала») условия, при которых
капиталы, занятые в производстве средств производства и в
производстве средств потребления, предоставляют, друг
другу рынок для своей продукции.
Если к рассмотрению капитализма подходить по-
марксистски, то можно увидеть, что вся сумма
выплаченной заработной платы зависит от величины капитала,
который совершает свой кругооборот в процессе
производства. Чем больше капитала вовлечено в оборот, чем
большее количество денег переходит из денежной формы в
форму товаров, необходимых для производства, тем
большая сумма заработной платы будет выплачена.
Прочие формы дохода будут выплачены из
прибавочной стоимости, созданной в процессе производства.
Однако в капиталистическом обществе все формы дохода
имеют своим началом кругооборот капитала. От
масштабов, в которых капитал совершает свой кругооборот,
зависит уровень экономической активности и величина
доходов, выплачиваемых различным классам.
Кризис же «а деле — это не что иное, как перерыв в
кругообороте капитала.
Кругооборот капитала — это основа, от которой берет
свое начало все прочее. Законы, управляющие
кругооборотом капитала, являются важнейшими законами
экономической науки. Не случайно Маркс назвал труд всей
86

своей жизни «Капитал». Однако капитал, то есть то что
явл»яется подлинным ключом к разрешению поставленных
Кейнсом вопросов, отсутствует в его анализе.
Кризис вызывается противоречиями в капиталистическом
способе производства
Кризисы являются результатом, противоречий между
общественным характером производства, с одной
стороны, и частнокапиталистической формой присвоения — с
другой. Производство носит общественный характер —
это значит, что все члены капиталистического общества
экономически зависят друг от друга.
Готовая продукция капиталистического общества,
будь то товары потребления — продовольствие, одежда
и т. д., или средства производства — машины и сырье,
является результатом работы многих отраслей
промышленности. Простейшие предметы, которые продаются и
покупаются, воплощают в себе продукт труда многих
различных рук и различных стран. Все экономически связаны
друг с другом.
Однако производство не планируется в целях
удовлетворения общественных нужд; его стимулом является
прибыль капиталистов, а его регулятором — анархия рынка.
Капиталист владеет продуктом и средствами
производства, при помощи которых он создается. Капиталист
владеет этим продуктом и стремится продать его с
прибылью, чтобы превратить в деньги прибавочную
стоимость, воплощенную в продукте.
Частнокапиталистическое присвоение, однако,
порождает одновременно противоположные тенденции:
сокращение заработной платы (с целью увеличения прибыли),
которое ограничивает покупательную способность
трудящихся, и расширение производственных возможностей
(опять же в целях увеличения прибыли).
Таким образом, кризис вызывается противоречием
между общественным характером производства и
капиталистической формой присвоения продуктов производства.
Кризис, следовательно, неразрывно связан с
капиталистическим способом производства.
Поэтому причиной поворота от промышленного
подъема к кризису является не какое-либо легко устранимое
нарушение равновесия между предложением и спросом.
Указанное выше противоречие присуще подъему в самом
87

его начале, и оно неизбежно превращает подъем в его
противоположность — кризис.
Подобным же образом общий кризис капитализма
является не результатом «ошибок» капиталистической
политики, а продуктом деятельности экономических сил,
неотделимых от самого капитализма.
Расширение капиталовложений означает увеличение
производственных возможностей, и происходящее
одновременно с этим относительное ограничение заработной
платы есть не что иное, как ограничение покупательной
способности, которая могла бы поглотить продукцию,
полученную от возросших производственных мощностей.
Войны и революции, которые сотрясают капитализм в
период его общего кризиса, являются в конечном счете
результатом конфликтов, порождаемых противоречиями
капитализма.
Кризис не проявляется во все времена, он
рассасывается в периоды переоборудования промышленности и
расширения производственных мощностей, когда
строятся новые фабрики, устанавливаются новые машины,
полуфабрикаты превращаются в готовую продукцию и т. п.
После каждого кризиса те капиталисты, которые
выживают, начинают с большей или меньшей смелостью
вновь поднимать голову, как только появляются
признаки того, что затоваренные рынки вновь создают более
прибыльные условия сбыта. Однако в свое время рынки
вновь переполняются и капиталисты один за другим
обнаруживают, что для их возросшей продукции не находится
рынка.
Разве будет тогда выгодно продолжать
капиталовложения в прежних масштабах? Если три-четыре года
назад капиталисту было выгодно инвестировать «все
средства, которыми он владел», и немножко больше, то
теперь «стимул прибыли» скажет «стоп»... Стимул прибыли
побуждает к увеличению инвестиций, и тот же самый
стимул прибыли резко их снижает.
Это противоречие присуще производству ради
прибыли с самого начала. Но сперва оно скрыто под
поверхностью явлений. В концеконцов оно должно выйти
наружу. Тогда подъем превращается в кризис, а оживление
после кризиса воспроизводит те же самые противоречил в
еще более острой форме. Один капиталист может
спастись только за счет другого. Однако, говорит Кейнс, со
всем этим можно покончить, не затрагивая самой систе-
88

мы, основанной на прибыли, путем «расширения функций
правительства» в целях «координации склонности к
потреблению и побуждения инвестировать» \
Чем же Кейнс отвечает на марксистские доводы?
Ответ, который дает сам «благовоспитанный» Кейнс,
является ругательством, а не доводом. «Капитал» для
него — это «устаревший экономический учебник... не только
ошибочный в научном отношении, но и не
представляющий интереса и не применимый в условиях современного
мира» 2.
На деле Кейнс не видит простого, но имеющего
решающее значение факта существования противоречий,
присущих производству ради прибыли. Он, подобно всем
прочим буржуазным экономистам, никогда не проникал в
глубь явлений настолько, чтобы обнажить отношение
между трудом и капиталом, то есть отношение
эксплуатации, при помощи которой капиталист извлекает
прибавочную стоимость, используя наемный труд.
Кейнс игнорирует антагонистические противоречия
внутри капитализма
Для Кейнса проблема заключается не в классовых
отношениях, а лишь в математических уравнениях. Для
него доходы и расходы неизбежно уравниваются друг с
другом, но они могут уравниваться таким образом, что
уровень деловой активности станет низким, ибо низкие
расходы на потребительские товары (в результате, как
сказал бы Кейнс, низкой «склонности к потреблению») не
компенсируются несколько более высокими расходами на
товары для инвестиций (в результате, выражаясь
словами Кейнса, недостаточного «побуждения к
инвестированию») .
Это поверхностное уравнение не проводит различия
между экономическим значением расходов на инвестиции
и расходов на потребление, оно не проводит различия и
между отдельными формами дохода.
Для Кейнса доходами могут быть заработная плата,
жалованье, проценты от капитала, предпринимательский
доход; для него все они просто доходы, цифры, которые
нужно поставить в одну из частей уравнения. Единствен-
1 Дж. М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и
денег, стр. 367.
2 J. М. Keynes, Essays in Persuasion, p. 300.
89

ная разница между ними, замечает он, заключается в
том, что те, кто располагает крупными доходами, имеют
тенденцию сберегать больше, чем те, кто располагает
низкими доходами. Кейнс проходит мимо антагонистического
характера заработной платы и прибыли, хотя это
составляет как раз существо того, что Кейнс называет
«существующими экономическими формами», а именно
капиталистической системы.
Кейнсианцы исходят из предположения, что
отношение капиталиста к прибыли целиком пассивное.
Капиталист прикидывает, что при таких-то обстоятельствах он
получит такую-то прибыль. Если его подсчеты
показывают, что такая-то операция не принесет прибыли, тогда
он ее и не предпримет. Капиталист в их изображении —
это пассивный агент, который спокойно реагирует на
показания компаса, указывающего ему, каким курсом
нужно следовать.
«Кейнсианская экономическая система является, по
существу, машиной, которая при повороте ручки
показывает результат в зависимости от того, как установлены
различные стрелки, контролирующие систему. Положение
стрелок определяется 'банковской системой,
правительством, психологией потребителей, отношением
инвесторов, достижениями техники и т. д. Разве можно винить
машину, если стрелки постоянно установлены на низком
уровне? Если машина является точной моделью того, как
ведет себя система настоящего мира, то мы неправы,
когда критикуем машину, ибо другие факторы
устанавливают стрелки на особых уровнях»1.
Так пишет ведущий американский кейнсианец.
Несколько энтузиастов из Лондонской экономической
школы дошли до того, что построили действующую на
гидравлическом приводе модель машины, демонстрирующей
кейнсианскую систему.
Да разве все это не является невероятной чушью?
Капиталисты не сидят спокойно и не наблюдают за
стрелками. Они активно борются со всей своей
изворотливостью и силой для того, чтобы вырваться вперед и
получить для себя прибыль.
Они борются сообща и за то, чтобы сократить
заработную плату рабочих до самого низкого уровня. Каждая
группа капиталистов в отдельности добивается прибыли
1 L. R. Klein, The Keynsian Revolution, p. 153.
90

для себя за счет любых других групп, и внутри каждой
группы каждый капиталистический магнат постоянно
ведет активную борьбу за увеличение своего богатства и
мощи за счет своих соперников.
Так обстоит дело в жизни. Именно эта борьба за
прибыли и лежит в основе всего движения капитализма.
Заработная плата и прибыль не являются, как хотят
нас уверить кейнсианцы, всего лишь двумя различными
формами дохода. Они являются антагонистическими
формами дохода.
Производство — это затрата человеческой энергии на
создание материальных благ. Эти блага производятся
человеческим трудом. В процессе обмена они обладают
большей или меньшей стоимостью, вообще говоря, в
зависимости от того, представляют ли оми собой продукт
большего или меньшего труда. Капиталист нанимает
рабочих для того, чтобы они могли расходовать свою
энергию, создавая для него стоимости. Чем больше стоимости,
созданные рабочими, превышают получаемую ими
заработную плату, тем больше прибыли капиталиста.
Поэтому прибыль антагонистична заработной плате.
Повышение заработной платы сокращает прибавочную
стоимость, из которой капиталист черпает свою прибыль,
то есть стоимость, которую рабочие производят сверх
того, что они получают в виде заработной платы.
Этот антагонизм между заработной платой и
прибылью, борьба за раздел стоимости продукта труда
рабочих между заработной платой и прибавочной стоимостью
является сущностью капиталистических
производственных отношений, основой классовой борьбы внутри
капиталистического общества. Эта борьба всегда налицо,
когда налицо капиталистический способ производства.
Антагонизм между капиталистами способствует
накоплению
Борьба за сокращение доли рабочего является
наиболее универсальным способом, при помощи которого
капиталисты стараются урвать себе побольше прибыли,
однако они стремятся получить прибыль также и за счет
других капиталистов. Капитал антагонистичен другому
капиталу.
При открытой капиталистической конкуренции
капиталист с более усовершенствованным оборудованием су-
91

меет получить большую часть прибавочной стоимости,
созданной в его отрасли, за счет соперников, имеющих
худшее оборудование \
Однако его позиции никогда не являются прочными,
ибо другие капиталиста постоянно стремятся его
обогнать с помощью новых усовершенствований и новых
военных хитростей. При каждом кризисе множество
слабейших производителей доводится до банкротства.
Крупнейшие капиталисты являются в этой борьбе
сильнейшими; они больше всего способны получать
выгоду от технических усовершенствований и переждать «тя-
1 Теория стоимости объясняет это тем, что рыночные
стоимости определяются средним общественно необходимым рабочим
временем, а не рабочим временем, затраченным на производство
отдельным производителем. Однако все производители в условиях
конкуренции назначают одинаковые цены на одинаковый
продукт, и таким образом более искусный производитель, издержки
которого на каждую единицу продукта меньше, получает
большую прибыль, а менее искусный производитель — меньшую
прибыль. Вообразите себе отрасль, разделенную на равные части
между четырьмя группами фирм, имеющих различную
производительность:
Группа А — самая высокая произво
дительность • .
Группа Б — средняя
производительность
Группа В — производительность
ниже средней
Группа Г — самая низкая
производительность
Средняя по отрасли . . .
Издержки
прозвод-
ства на
единицу
продукции,
шилл.
7
10
' 13
18
12

Продажная цена,
шилл.
20
20
' 20
20
20
Прибыль
на единицу
продукции,
шилл.
13
10
1 7
2
8
Группы А и Б получают большую, чем арифметически
среднюю часть прибавочной стоимости, и большую, чем группы В и Г.
Эта борьба за получение большей доли прибавочной стоимости за
счет других капиталистов, так же как и за счет рабочих, является
стимулом, который толкает капиталистов на расширение и
усовершенствование производственных мощностей.
92

желые времена». Крупные капиталы растут быстрее всех,
подобно снежному кому (концентрация капитала), и
отдельные капиталы сливаются и оказываются под единым
контролем (централизация капитала). Накопление все
большей массы капитала под единым контролем
становится абсолютным законом капиталистического развития.
На определенной стадии развития «концентрация
капитала в конце концов подготавливает почву для
монополистических объединений, и борьба за прибыли приобретает
новые формы. Монополистические группировки,
контролируя сбыт определенных продуктов, вздувают цены и
урывают себе дополнительную прибыль сверх той доли,
которая причитается им из совокупной прибавочной
стоимости. Эту дополнительную прибыль они получают за
счет других капиталистов и за счет общего снижения
жизненного уровня рабочих (частично путем повышения
Цен на товары, которые покупают рабочие).
Чем больше концентрация капитала, тем более
отчетливо проявляется тенденция к накоплению прибавочной
стоимости. Именно крупнейшие капиталисты могут
создавать наибольший резервный капитал.
В период монополистического капитализма
противоречие между растущими производственными
возможностями и ограниченной покупательной способностью масс все
более обостряется по трем основным причинам:
1) накопление, как это сейчас было показано, все в
большей степени растет; 2) заработная плата и доходы
средних классов сокращаются вследствие роста цен;
3) средний уровень техники и интенсивности труда (то
есть выработка на одного рабочего) высок и имеет
тенденцию повышаться, так что доля рабочих в
производимом ими продукте падает. Рынков не хватает.
Это ведет к отчаянной борьбе между
монополистическими группировками, которые пытаются установить
монопольное господство в мировом масштабе.
Эти антагонизмы и породили обе мировые войны.
Все это совсем не похоже на пассивное наблюдение за
стрелками. Кейнсианские уравнения на деле скрывают
антагонистические противоречия внутри тех широких
категорий, к которым они относятся. Однако именно эти
антагонистические противоречия, лежащие глубоко под
поверхностью явлений, по которой скользит вульгарная
экономическая наука, определяют на деле движение
капиталистического общества от подъема к кризису, от ран-
93

них прогрессивных стадий капитализма к современной
империалистической стадии умирающего капитализма,
капитализма, лежащего на своем смертном одре, но еще
не умершего.
«Левые кейнсианцы» и Маркс
Кейнс игнорировал Маркса и осыпал его
ругательствами, однако позднее появилась новая школа кейн-
сианцев, которые относятся к Марксу с большей
симпатией и хотят найти почву для объединения с
марксистами. Эти «левые кейнсианцы» берут определенные
положения Маркса, перекладывают их на кейнсианский лад и
пытаются найти сходство и параллели между Марксом и
Кейнсом. Однако, делая это, они продолжают
пользоваться методами и понятиями «вульгарной экономической
науки» и, таким образом, проходят мимо диалектики
метода Маркса. В результате они проходят мимо самого
существа вопроса, а именно мимо основного противоречия
капиталистического способа производства. Так, Клейн
пишет: «В своей теории промышленного цикла Маркс был
слишком эклектичен, чтобы прийти к какой-либо одной
определенной идее» \ Однако на деле Маркс был
настолько глубоко убежден, что кризис, в каких бы различных
формах он ни выражался, в существе своем всегда
является выражением противоречий капиталистического
способа производства, что никогда не уставал повторять
ето вновь и вновь во всех своих произведениях.
Значение противоречий капитализма
Нельзя не прийти к выводу, что эти «левые
кейнсианцы» настолько свыклись с представлениями «вульгарной
экономической науки», что не могут понять научного
значения противоречий, о которых постоянно говорит Маркс.
Мы можем проиллюстрировать это замечанием Джоан
Робинсон, «левой кейнсианки», которая прочла Маркса,
возможно, более тщательно и с большей симпатией, чем
любой из ее коллег.
«Главная трудность его (Маркса) изучения, — пишет
она, — состоит в его особом языке и запутанном методе
доказательства, и мне хотелось бы перевести то, что ска-
1 L. R. К 1 е i n, The Keynsian Revolution, p. 132.
94

вал Маркс, как я его поняла, на язык, понятный
академическим экономистам» (курсив мой. — Дж. И.)1.
На деле же это означает попытку перевести Маркса
на язык вульгарной политэкономии. Подходя с этих
позиций, Джоан Робинсон обнаружила, что исключительно
глубокий и тонкий анализ Марксом трудовой теории
стоимости «дает лишь магическую формулу» и что «ничто
существенное... не зависит от трудовой теории
стоимости». Затем, выплеснув из ванны вместе с ©одой и
ребенка, она приходит к выводу, что Маркс не выработал
какой-либо удовлетворительной теории кризиса.
«Если бы капиталисты, — пишет она, — были всегда
готовы вкладывать свои излишки в средства
производства, не обращая внимания на перспективы получения
прибыли, производство средств производства заполнило
бы разрыв между потреблением и максимальным
потенциальным производством. Равновесие между двумя
группами отраслей устанавливалось бы само по себе, и
кризисов никогда бы не было, как бы низок ни был уровень
потребления... Итак, чтобы покончить с этим вопросом,
остается показать, что инвестиции зависят от нормы
прибыли, а норма прибыли зависит в конечном счете от
потребительной способности. Короче, необходимо дать
теорию нормы прибыли, основанную на принципе
эффективного спроса. Этого Маркс не сделал, ибо он вместо этого
выработал свою теорию тенденции нормы прибыли к
понижению»2.
Возможно, именно потому, что Робинсон не придала
большего значения тем местам, где Маркс говорит о
противоречиях капитализма, она не заметила, что Маркс
усматривал причину кризиса в противоречиях,
развивающихся внутри капиталистического производства.
Производительные силы, говорил Маркс, на деле
расширяются; покупательная способность не расширяется в
таких же размерах. Это противоречие находит свое
разрешение в крахе, кризисе, во время которого цены
стремительно падают, норма прибыли падает также до очень
низкого уровня, а во многих случаях капиталисты несут
убытки.
Падение нормы прибыли, которое прерывает
кругооборот капитала и превращает подъем в кризис, происходит
'Joan Robinson, An Essay on Marxian Economics,
p. V—VI.
2 Там же, стр. V—VI.
95

в результате крушения цен. Закон тенденции нормы
прибыли к понижению не играет в промышленном цикле той
решающей роли, которую приписывает ему Джоан
Робинсон. Он имеет значение скорее для анализа длительных
тейденций капиталистического развития. С другой
стороны, важное значение для анализа кризиса, особенногдля
изучения движения цен вокруг стоимости (выше
стоимости — во время подъема и ниже стоимости — во время
кризиса), имеет теория стоимости Маркса.
«Последней причиной всех действительных кризисов
остается всегда бедность и ограниченность потребления
масс, противодействующая стремлению
капиталистического производства развивать производительные силы
таким образом, как если бы границей их развития была
лишь абсолютная потребительная способность
общества» *.
Джоан Робинсон, конечно, знакома с этой цитатой,
однако она и некоторые другие экономисты часто не
замечают, что это не краткий набросок теории
недопотребления, а констатация противоречия; ограниченность
потребления противопоставлена расширению производства.
Тот раздел «Капитала», в котором идет речь о
тенденции нормы прибыли к понижению, завершается
положением о том, что кризисы вызываются противоречиями
внутри капитализма.
«Огромная... производительная сила, развивающаяся
в рамках капиталистического способа производства, и
возрастание... капитальных стоимостей... противоречат...
условиям возрастаний стоимости этого все нарастающего
капитала. Отсюда кризисы» 2.
Положение о тенденции нормы прибыли к понижению
вовсе не претендует на объяснение кризиса; оно помогает
понять, почему развитие капитализма влечет за собой
углубление капиталистических противоречий. Причиной
кризиса является противоречие в самом капитале,
противоречие, присущее отношению между трудом и
капиталом, между общественным производством и
капиталистическим частным присвоением продукта производства.
Эта тема проходит через все работы классиков
марксизма; именно этим Маркс и Энгельс объясняли
неспособность капитализма постоянно поддерживать высокий
и растущий уровень производства, ту очевидную истину,
1 К. Маркс, Капитал, т. III, стр. 498.
2 Там же, стр. 277.
96

что даже в периоды своего наиболее быстрого роста
капитализм может развиваться только через ряд кризисов и
что этот период роста содержит в себе зародыши общего
кризиса капитализма.
«...конфликт противодействующих друг другу
факторов периодически находит исход в кризисах. Кризисы
всегда представляют собою только временное
насильственное разрешение существующих противоречий, '
насильственные взрывы, которые на мгновение восстанов-
ляют нарушенное равновесие» 1.
Далее Маркс добавляет: «Пределы, в которых только
а может совершаться сохранение и увеличение стоимости
капитала, основывающееся на экспроприации и
обеднении массы производителей, эти пределы впадают
постоянно в противоречие с теми методами производства,
которые капитал вынужден применять для достижения
своей цели и которые стремятся... к безусловному
развитию общественных производительных сил... Средство —
безграничное развитие общественных производительных
сил — вступает в постоянный конфликт с ограниченной
целью — увеличением стоимости существующего
капитала»2.
Кризис и деньги
Приведенному выше отрывку из «Капитала»
непосредственно предшествует знаменитое положение Маркса о
том, что «Настоящий предел капиталистического
производства — это сам капитал»3, «...капитал и
самовозрастание его стоимости является исходным и конечным
пунктом, мотивом и целью производства»4.
Маркс подчеркивает, что кругооборот и рост
капитала происходит по своим собственным законам, что было
бы ошибкой искать причину кризиса вне законов
«самовозрастания капитала» и что это самовозрастание
капитала влечет за собой противоречие, которое ведет к
повторяющимся насильственным перерывам.
Производство наталкивается на «пределы». Оно
развивается только через целый ряд циклических кризисов.
Стоимости, созданные во время подъема, не могут быть
1 К. Маркс, Капитал, т. III, стр. 259.
2 Там же, стр. 260.
3 Там же.
4 Там же.
Г Джоя Итон
97

реализованы во время кризиса. Эти стоимости
разрушаются. Капитал пропадает. Капиталовложения прекращаются.
«Функцил денег... заключает в себе непосредственное
противоречие... Противоречие это обнаруживается с
особенной силой в тот момент промышленных и торговых
кризисов, который называется денежным кризисом1. По*
следний возможен лишь там, где цепь следующих один
sa другим платежей и искусственная система
уравнивания их достигли полного развития. При всеобщих
нарушениях хода этого механизма, «из чего бы они ни
возникали, деньги внезапно и непосредственно превращаются из
чисто идеального образа счётных денег в звонкую
монету. Теперь они уже не могут быть замещены обыденным
товаром. Потребительная стоимость товара тер,яет своё
значение, а стоимость товара исчезает пред лицом его
собственной формы стоимости. Ещё вчера буржуа,
опьяненный расцветом промышленности, рассматривал деньги
сквозь дымку просветительной философии и объявлял их
пустой видимостью: «Только товар деньги». «Только
деньги товар!» — вопят сегодня те же самые буржуа во всех
концах мирового рынка. Как олень жаждет свежей воды„
так буржуазная душа жаждет теперь денег,, этого
единственного богатства. Во время кризиса
противоположность между товаром и образом его стоимости, деньгами,
•вырастает в абсолютное противоречие... Денежный голод
he изменяет своей напряжённости от того, приходится ли
платить золотом или кредитными деньгами, напр.
банкнотами»2.
Здесь мы видим противоречие, выраженное в форме
•противоречия между стоимостью и потребительной
стоимостью, которое очень убедительно показывает, что цель
капитализма — это не удовлетворение потребностей, как
в этом уверяют вульгарные экономисты, а производство
стоимостей и создание прибавочной стоимости для
капиталиста, «...капитал и самовозрастание его стоимости
является... мотивом и целью производства»3.
То, что Маркс говорит о деньгах и их отношении к
товарам, не только проливает свет на природу
противоречия, которое находит свое выражение в кризисе. Оно и
дает ответ на теорию «предпочтения ликвидности» Кейн-
са. Под «предпочтением ликвидности» Кейнс подразуме-
1 Маркс в сноске указывает, что он имеет в виду денежный
аспект обычного кризиса, а не самостоятельный денежный кризис.
2 К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 114—145.
3 К. Маркс, Капитал, т. III, стр. 260.
98

вал стремление капиталистов удерживать богатство в
денежной форме. Это, утверждал он, оказывает важное
влияние на норму процента и на расходы на инвестиции.
На деле, однако, изменения в спросе на наличные деньги
являются не причиной, а следствием движения
промышленного цикла. То, что душа капиталиста жаждет
звонкой монеты, это — не вызывающий кризис
психологический факт, лежащий вне экономической сферы. Это
прямое следствие кризиса. Жажда наличных денег вовсе не
объясняет кризиса, наоборот, она сама может быть
объяснена только кризисом.
Анализ Марксом производства ради прибыли
Ни одному из вульгарных экономистов не удалось
проанализировать того, каковы фактически последствия
«погони за прибылью». Прибыль они рассматривают
просто как удобную приманку, с помощью которой можно
побудить «предпринимателей» дать обществу то, что ему
необходимо, при разумной производительности.
Маркс показал, насколько не похожа на это
подлинная система, основанная на прибыли.
•«...никогда нельзя «изображать капиталистическое
производство тем, чем оно не является на самом деле,
именно таким производством, которое имеет своей
непосредственной целью потребление или изготовление предметов
потребления для капиталистов. При этом был бы
совершенно забыт его специфический характер, который
выражается всем его внутренним существом.
Добывание этой прибавочной стоимости образует
непосредственный процесс производства... Как только то
количество прибавочного труда, которое можно выжать,
овеществилось в товарах, прибавочная стоимость
произведена. Но этим производством прибавочной стоимости
закончен только первый акт капиталистического
процесса производства... Теперь наступает второй акт процесса.
Вся товарная масса, весь продукт, — как та его часть,
которая возмещает постоянный и переменный капитал,
так и часть, представляющая прибавочную стоимость, —'
должна быть продана. Если этого не происходит, или
если это происходит только отчасти, или если товар про-!
дается лишь по ценам, которые ниже цен производства, то
хотя рабочего и эксплуатировали, iho эта эксплуатация не
реализуется как таковая для капиталиста, что мо>кет быть

связано с полным отсутствием реализации выжатой
прибавочной стоимости или лишь с частичной ее реализацией,
даже с частичной или полной потерей капитала. Условия
непосредственной эксплуатации и условия реализации ее
не тождественны. Они не только не совпадают по времени
и месту, но и по существу различны. Первые
ограничиваются лишь производительной силой общества, вторые
ограничиваются пропорциональностью различных
отраслей производства и потребительной силой общества. Но
эта последняя определяется не абсолютной
производительной силой и не абсолютной потребительной силой, а
потребительной силой на основе антагонистических
отношений распределения, которые сводят потребление
огромной массы общества к минимуму, изменяющемуся лишь
в более или менее узких границах. Она ограничена далее
стремлением к накоплению, стремлением к увеличению
капитала и к производству прибавочной стоимости в
расширенном масштабе. Таков закон капиталистического
производства, диктуемый постоянными революциями в
самих методах производства, обесценением имеющегося
капитала, постоянно сопровождающим такие перевороты,
всеобщей конкурентной борьбой, необходимостью
совершенствовать производство и расширять его масштаб ради
одного только сохранения и под угрозою гибели. Поэтому
рынок должен постоянно расширяться, так что рыночные
связи и определяющие их условия все более принимают
характер независимого от производителей естественного
закона, все более ускользают от контроля. Внутреннее
противоречие стремится найти себе разрешение в
расширении внешнего поля производства. Но чем больше
развивается производительная сила, тем более приходит она
в противоречие с узким основанием, на котором покоятся
отношения потребления. На этой основе, полной
противоречий, отнюдь не является противоречием, что избыток
капитала связан с возрастающим избытком населения,
потому что хотя при соединении избытка капитала с
избытком населения масса производимой прибавочной
стоимости возросла бы, но именно потому возросло бы и
противоречие между теми условиями, при которых эта
прибавочная стоимость производится, и теми условиями, при
которых она реализуется»1.
, Этот длинный отрывок был полностью приведен для то-
1 К. Маркс, Капитал, т. III, стр. 254—256.
100

го, чтобы показать, насколько полно Маркс исследовал,
каким образом противоречие, лежащее в самом
капиталистическом способе производства, вызывает кризис.
«В кризисах противоречие между общественным
производством и капиталистическим присвоением доходит до
насильственного взрыва, — пишет Ф. Энгельс. —
Обращение товаров на время прекращается; средство
обращения — деньги — становится тормозом обращения; все
законы производства и обращения товаров действуют
навыворот»1.
Побуждение инвестировать
Марксистская теория стоимости вовсе не
ограничивается объяснением относительных уровней
действительных цен, как это, по-видимому, предполагают буржуазные
экономисты; она вскрывает природу процесса
кругооборота капитала. Она делает понятным «внутреннюю
сущность» таких событий, как резкое падение цен, которое
происходит при переходе от подъема к кризису, когда
стоимости, которые были произведены, не могут быть
реализованы. Закон стоимости не дает безжизненной
формулы для калькулирования цен; он скорее пробивает себе
дорогу, насильственно приводя цены в соответствие со
стоимостью2 с помощью всех тех бурных процессов,
которые происходят в период кризиса.
Как мы уже показали, падение нормы прибыли,
происходящее при переходе от подъема к кризису и имеющее
такое убийственное значение для «побуждения к
инвестированию», серьезно отличается от того падения нормы
прибыли, которое Маркс анализирует для объяснения
длительной тенденции нормы прибыли к понижению.
Первое падение происходит, помимо всего прочего, из-
за того, что стоимости, воплощенные в товарах, не могут
быть реализованы, товары не могут быть проданы. Как
Маркс объясняет в приведенном выше отрывке, цены
падают в период кризиса так быстро, что первоначальный
капитал не может быть реализован: норма прибыли
становится отрицательной величиной.
В подобных случаях товары обесцениваются,
поскольку «узкий базис», ограниченная покупательная способ-
1 Ф. Энгельс, Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1953, стр. 260.
2 Строго говоря, речь идет о ценах производства, но в данном
случае это не имеет значения.
101

ность масс в условиях лихорадочного накопления
капитала капиталистами ставит препятствия на пути
расширения капитала.
Прибыльные возможности приложения капитала
повсеместно сокращаются. Ничто больше не побуждает
инвестировать. Сокращается совокупный капитал,
входящий в кругооборот общественного капитала. И все это
потому, что стоимости товаров не могут быть
реализованы.
Природа тех препятствий, которые капитал сам
воздвигает на пути своего расширения, объяснена Марксом
в главе, озаглавленной «Развитие внутренних
противоречий закона». В этой главе Маркс достаточно ясно
показывает, что он видит причину кризиса в противоречиях
капитализма. Маркс показывает также, что длительная
тенденция нормы прибыли к понижению существует
совершенно независимо от падения прибылей в каждом
последовательном кризисе. Для того чтобы показать, что эта
тенденция не связана с временными подъемами и
падениями цен, Маркс в своем анализе исходит из
предположения, что товары продаются по их стоимости.
Значение этой длительной тенденции состоит в том,
что, исследуя ее действие, мы можем увидеть, как и
почему противоречия капиталистического способа
производства неизбежно должны усиливаться. Она не показывает
нам причины кризиса, однако делает ясным тот путь, по
которому идет развитие капитализма, и раскрывает
всеобщий закон капиталистического общества, который
ведет его от периода роста к периоду общего кризиса.
Кейнс принимает симптомы за причину
Если поняты противоречия, присущие
капиталистическому способу производства, природа капиталистической
эксплуатации и антагонистические отношения между
рабочим ^ капиталистом, легко увидеть всю пустоту кейн-
сианской теории.
Суть кейнсианской теории состоит в том, что если
даны ставки заработной платы, то при данной финансовой
политике уровень экономической активности
определяется «склонностью к потреблению», «побуждением
инвестировать» и «предпочтением ликвидности». По мнению
кейнсианцев, своевременные правительственные
мероприятия в состоянии контролировать эти экономические
силы.
102

С марксистской точки зрения кризис является
результатом противоречий самого капиталистического
производства. Когда кризис насильственно утверждает себя и
рушатся рынки сбыта, ничто уже не побуждает
капиталистов инвестировать; капитал будет удерживаться в
денежной'форме, он будет оборачиваться медленнее и на
более низком уровне, что повлечет за собой уменьшение
общей суммы заработной платы (а это означает падение
доходов масс и падение «склонности к потреблению»).
Противоречие между общественным характером
производства и капиталистической формой присвоения,
которое означает одновременное расширение
производственных возможностей и ограничение покупательной
способности масс, периодически ставит препятствия
кругообороту капитала; это становится очевидным во время
кризиса, симптомы которого (низкую «склонность к
потреблению», слабое «побуждение инвестировать» и высокое
«предпочтение ликвидности») Кейнс ошибочно принимает
за его причины.
Кейнс игнорирует реальную действительность
монополистического капитализма
Кейнсианская теория не только поверхностна в своем
подходе к процессам, происходящим в капиталистической
системе, но она также совершенно не учитывает
специфических особенностей капитализма на его
империалистической стадии.
Ни один из изучающих произведений Кейнса не
узнает из них, что огромная часть общественного капитала в
Англии и во всем капиталистическом мире находится
ныне под контролем горстки монополистов, — нескольких
сотен в Англии, нескольких сотен во Франции и в других
империалистических странах и нескольких десятков
наиболее могущественных магнатов в США.
Контроль этих магнатов над кругооборотом
общественного капитала принимает различные формы.
Наиболее прямые формы этого контроля представляет собой
деятельность таких трестов, как «Импириэл кемикл инда-
стриз», «Юнилевер» и т. д. Контролирующие эти тресты
магнаты решают, что делать с огромными прибылями,
приносимыми их объединениями. (Сваливание в одну
кучу Кейнсом валовой прибыли этих магнатов, заработной
платы и жалованья под общим туманным названием «до-
103

ход» представляет собой явный абсурд. Распоряжение
этими огромными капиталами не имеет ничего общего с
получением и расходованием личных доходов.) Эти
магнаты выплатят какую-то 'сумму в качестве дивидендов»
жалованья директорам и т. д., они отложат в резерв
огромные суммы. И опять-таки именно они будут решать,
использовать ли эти резервы на то, чтобы расширить
производство, или инвестировать их за границей, или
держать их в ликвидной форме и т. д.
Крупные тресты, занятые непосредственно в
производстве, кроме того, связаны с крупными финансовыми
учреждениями.
Эти крупные промышленные и финансовые
объединения ведут бесконечную борьбу друг с другом за долю в
контроле над общественным капиталом; этот контроль
они распространяют далеко за пределы своей
собственности. Банки в форме депозитов собирают «ликвидные»
финансовые ресурсы всей страны и делают возможным их
применение в качестве капитала. Эмиссионные
учреждения, находящиеся под непосредственной властью
финансовой олигархии, контролируют выпуск новых акций и
расширение капитала, финансируемое отдельными
компаниями из внешних источников.
Таким путем монополии используют не только свои-
собственные ресурсы капитала, но также средства мелких
капиталистов и средних классов. Страховые компании,
помимо своих значительных операций с самими
капиталистами, продают беднякам и лицам из средних классов
мелкие крохи уверенности в завтрашнем дне
(страхование жизни, похоронные пособия, пособия на образование
и т. д.), на которые так велик опрос в мире ужасающей
неуверенности, созданной капитализмом.
Так централизуются все ресурсы нации для того,
чтобы горстка монополистов могла использовать их в
качестве капитала. Кроме того, существуют финансовые органы
государства, центральный банк и сложный механизм
валютного контроля, которые контролируются той же
самой финансовой олигархией.
Временный национальный экономический комитет
опубликовал следующие статистические данные о
«личных» и «деловых сбережениях» в США.
В 1929 г. на долю 10% лиц с доходом свыше 4600 долл.
в год приходилось 86% всех «личных сбережений»; доля
следующих 10% (с доходом or 3100 долл. до 4600 долл.)
104

составляла 12%; все же остальное население
располагало всего лишь 2% всех сбережений. В 1936 г. «личные
сбережения» составляли в целом около 6 млрд. долл.,
однако эти сбережения, хотя они и состояли из личных
доходов, почти всегда попадали в руки крупных
финансовых учреждений, контролируемых горсткой
монополистических группировок. Активы только пяти крупнейших
страховых компаний США составляли (в 1930 г.) 15 млрд.
долл.
Огромная масса «сбережений» принадлежит также
крупным корпорациям, инвестирующим свои прибыли в
форме резервных и прочих фондов. На подобные
«деловые сбережения» приходилось 2/s «сбережений» страны, и
несколько гигантских корпораций (0,2% от общего их
числа) обладало в 1937 г. 46% этих «деловых
сбережений».
«Эти сбережения, — говорится в докладе Временного
национального экономического комитета, — в
значительной мере контролируются двумя сотнями крупных
корпораций, а поэтому контроль над их использованием
осуществляется исключительно небольшой группой людей,
которые образуют их действительные директораты.
Индивидуальные сбережения обычно переходят к инвестору
при помощи подобных кредитных компаний и т. д., что
означает последовательное жертвование принципом
управления со стороны тех, кто делает сбережения, и
увеличение фондов в руках групп, управляющих
промышленностью» (стр. 92).
Кейнсу недоступно понимание капиталистического
накопления
Кейнс много разглагольствует о «склонности к
потреблению», однако о «склонности к накоплению», об этой
навязчивой идее капиталистов, об их алчном стремлении
прежде всего превращать свои деньги в еще большие
деньги, о безудержной жажде монополистов расширять
свои экономические владения, прибавлять все больше и
больше нулей к капиталу, находящемуся под их
контролем, — о всех этих «склонностях», дважды ввергших мир
в войну, сеющих по всему миру хаос и голод, Кейнсу
сказать нечего.
Поэтому мы должны обратиться к Марксу, который
показывает, как капиталист становится одушевленным
105

представителем бесконечного движения капитала,
олицетворенным, одаренным волей и сознанием капиталом,
«...потребительную стоимость... нельзя рассматривать как
непосредственную цель капиталиста. Равным образом не
получение единичной прибыли является его целью, но её
неустанное движение. Это стремление к абсолютному
обогащению, эта страстная погоня за стоимостью является
общей и для капиталиста и для собирателя сокровищ, но
в то время, как собиратель сокровищ 'есть лишь
помешанный капиталист, капиталист есть рациональный
собиратель сокровищ»1.
В заключение мы можем следующим образом
подытожить нашу критику кейнсианской теории:
1) Кейнс полностью пренебрегает исследованием
характера и экономических последствий капиталистической
эксплуатации.
2) Кейнс некритично воспринимает концепцию
капитала (а отсюда и инвестиций, дохода и т. д.),
разработанную вульгарной политэкономией.
3) Кейнс проводит 'свой анализ «эффективного
спроса» как суммы широких категорий (совокупного спроса,
совокупных инвестиций, совокупных сбережений,
совокупного дохода, совокупного производства), что
маскирует наиболее важные различия и противоречия внутри
капиталистической системы.
Кейнсианские рецепты против безработицы (к
которым мы перейдем в следующей главе) неизбежно
разделяют недостатки теорий, на которых они основаны.
Кроме того, как это уже показано в главе III, они
базируются на ложном представлении о нейтральном государстве,
стоящем над классами.
1 К. М а р к с, Капитал, т. I, стр. 159—160.

Глава V
КЕЙНСИАНСКИЕ РЕЦЕПТЫ
. Ныне вся буржуазная теория склонна перестроиться
на кейнсианский лад. Кейнсианские доктрины
применяются не только для объяснения капиталистического
кризиса, но и при рассмотрении других проблем. Их,
например, широко используют для оправдания политики
замораживания заработной платы в период послевоенного
бума, а также для оправдания таких манипуляций с
валютой, как девальвация фунта стерлингов в 1949 г. Однако
апологетические функции кейнсианской теории важнее
всего для капитализма в части предлагаемых ею рецептов
лечения от капиталистической депрессии.
Кейнсианскал теория —- это новая магия, с помощью
которой защитники капитализма всех политических
оттенков обещают изменить характер капитализма. Эти
посулы стали политической необходимостью ввиду усиления
недовольства народных масс. «Полная занятость, —
писал «Экономист» 28 января 1950 г., — стала
категорическим императивом для всех демократических
правительств. Таково наследство великой депрессии. За
пятнадцать лет до того, как был выработан Устав Организации
Объединенных Наций, трудно было себе представить,
чтобы какие-либо правительства, не говоря уже о всех
правительствах, пожелали взять на себя обязательство
принимать совместно и по отдельности меры для
поддержания полной занятости. Сейчас, если бы даже это
обязательство и не было бы записано черным по белому, йи
одно правительство не посмело бы, по чисто внутренним
соображениям, проявить даже видимость безразличия к
проблеме полной занятости». «Экономист» далее
переходит к докладу Комитета экономических экспертов ООН и
отмечает, что «их диагноз несомненно кейнсианский, и
все их рецепты соответственно имеют ту же природу, что
и планы поддержания умеренного потока эффективного
107

денежного спроса на текущую продукцию. В этом своем
общем подходе к проблеме авторы, несомненно,
представляют мнение большинства экономистов... Кейнс
разработал свою теорию в основном во время великой депрессии.
Экономисты нашли, что его теоретические взгляды
вполне приемлемы, однако им не мешает помнить, что пока
еще не было шанса проверить, окажутся ли эти идеи
применимыми на практике, и узнать, каковы
непредвиденные последствия, которые может дать кейнсианское
лечение... Эти идеи все еще остаются на бумаге».
Защитники капитализма редко говорят так
откровенно, однако, несомненно, что кейнсианские рецепты
никогда не были применены, если не считать военного
производства.
Кейнсианские рецепты, вообще говоря, сводятся к
следующим четырем группам мероприятий:
1) Увеличение покупательной способности народа с
целью поддержания спроса на товары.
2) Контроль над инвестициями.
3) Использование государственных расходов для
повышения экономической активности.
4) Повышение «склонности к потреблению» путем
перераспределения доходов в пользу групп с более низкими
доходами.
Предпосылкой этих мероприятий кейнсианцы считают
поддержание низкой нормы процента, однако она сама по
себе вообще больше не рассматривается кейнсианцами в
качестве эффективною средства против депрессии.
Прежде чем перейти к кейнсианским «рецептам»,
следует подчеркнуть тот факт, что класс капиталистов в
целом благосклонно относится к политическим обещаниям
полной занятости, но отнюдь не желает поддержания
полной занятости на деле.
Многие заявления последнего времени не оставляют
сомнений, например, в том, что хотя английские
капиталисты, естественно, болтся кризиса разрушительных
масштабов, однако они хотят иметь резерв рабочей силы
приблизительно в один миллион человек, который
возродил бы у рабочих «страх перед увольнением» и
воспрепятствовал бы борьбе за повышение заработной платы.
Далее, нет нужды слишком часто повторять, что
государство, которое Кейнс призывает вмешиваться в
экономику, не является мудрым, бесстрастным государством,
стоящим над классами и действующим в интересах обще-
108

ства. Оно является капиталистическим государством. Его
чиновники, судьи, генералы, адмиралы и т. п. выходят из
рядов капиталистического класса или проникли в эти
ряды.
Как было показано выше, Кейнс утверждал, что
сокращающаяся «склонность к потреблению» не
компенсируется возрастающим «побуждением инвестировать» и
что это ведет к спаду экономической активности.
Поэтому он рекомендует государственное вмешательство для
того, чтобы «привести в соответствие друг с другом
склонность к потреблению и побуждение инвестировать».
Кейнсианские рецепты, воплощающие эту идею,
распадаются поэтому на две группы:
а) те, которые направлены на увеличение потребления
(то есть первый и четвертый из вышеприведенных
рецептов), и
б) те, которые направлены на увеличение инвестиций
(второй и третий рецепты).
Кейнсианцы утверждают, и их доводы можно найти в
программах консервативной, либеральной и
лейбористской партий, что при капитализме можно постоянно
поддерживать высокий уровень экономической активности,
применяя в надлежащих дозах и в надлежащее . время
каждый из этих двух способов лечения.
На деле кейнсианцы обещают преодолеть
противоречия капитализма; и главная причина, почему их рецепты
должны оказаться неэффективными, состоит именно в
том, что они оставляют в неприкосновенности само
капиталистическое производство. Ибо оно содержит в себе
противоречия, вызывающие кризис.
Сказать так, значит сказать, что капитализм сам
является причиной кризиса и что единственным
окончательным средством против кризиса является уничтожение
капиталистического способа производства; а из этого
следует, что единственным надежным средством против
кризиса является плановая социалистическая экономика, ибо
никакая форма общества, промежуточная между
капитализмом и социализмом, долго не сможет существовать.
Каждое из предложенных средств лечения заключает
в себе то, что делает их тщетными, ибо все они оставляют
в неприкосновенности капиталистическое производство
ради прибыли и классовые отношения капитализма,
главной отличительной чертой которых является ныне
господство кучки монополистов во всех сторонах общественной
109

жизни. Кейнсианские рецепты, если рассматривать их с
учетом всех условий капиталистического общества,
теряют ту видимость правдоподобия, которую они могут
иметь, если рассматривать их абстрактно, вне связи с
реальной экономической и политической
действительностью капитализма.
Увеличение покупательной способности
Кейнсианцы предлагают в то время, когда кризис
начинается, расширять выплаты по послевоенным кредитам
и сократить взносы на социальные нужды с тем, чтобы
предоставить населению дополнительную покупательную
способность и поддержать спрос на потребительские
товары.
Естественно, что марксисты поддерживают все меры,
увеличивающие покупательную способность рабочего
класса; за это они во все времена вели упорную борьбу.
Борьба против кризиса, конечно, должна включать
борьбу за повышение покупательной способности рабочих,
однако борьба рабочих против кризиса только тогда может
увенчаться прочным успехом, когда она превращается в
борьбу за социализм.
Более того, мы, как марксисты, боремся за постоянное
повышение покупательной способности. Кейнсианцы же
утверждают, что они стоят за повышение покупательной
способности только тогда, когда надвигается кризис, и
они говорят это для того, чтобы уверить рабочих в
ненужности их борьбы против капитализма. Поэтому под-
аинная борьба за повышение покупательной способноЬти
не имеет ничего общего с кейнсианской болтовней о
капитализме, свободном от кризисов.
Рассмотрим те предпосылки кризиса, которые
кейнсианцы обещают устранить, повышая покупательную
способность или, используя выражение лейбористского
справочника для ораторов, «обеспечивая такое положение,
когда покупательная способность соответствует наличию
товаров в магазинах».
Кризис обычно происходит в конце периода
интенсивного переоснащения промышленности, когда вводится в
действие новое оборудование; более того,
капиталистический кризис поражает капитализм в мировом масштабе,
и для Англии он влечет за собой особенно тяжелую
потерю экспортных рынков. Смешно было бы полагать, что»
110

сокращение взносов на страхование на несколько пенсов-
или выплата нескольких фунтов стерлингов по
послевоенным кредитам могут что-либо существенно изменить.
Разве не ясно, что эти меры могут компенсировать падение
покупательной способности лишь в незначительной
степени, в то время как в экспортных отраслях и в отраслях,
производящих капитальное оборудование, расходуются
многие тысячи фунтов стерлингов.
Следует отметить, что значение мер, с помощью кото-
рых предлагается на практике увеличить покупательную
способность (*а именно — сокращение взносов на
страхование и расширение выплат по послевоенным кредитам) г
очень невелико. Для этой цели можно было бы применить
более действенные меры. Разве устранение всех
косвенных налогов (на табак, пиво, налог на покупку и т. д.),
падающих на доходы рабочего класса, не было бы
самым простейшим делом и близким к предлагаемым кейн-
сианцами мерам (поскольку все издержки пали бы на
государство)? Тот факт, что такие существенные меры не
выдвигаются кейнсианцами, начисто разоблачает
лицемерный характер предложенных ими рецептов подобного
рода. Однако совершенно очевидно, почему
лейбористские лидеры выступают против таких мер. Их не
потерпели бы капиталисты.
Даже если бы государство, имея бюджетный дефицит,
и не попыталось бы покрыть все свои расходы за счет
дополнительного обложения налогами капиталистов,
нетрудно себе представить, как последние стали бы
реагировать на отмену косвенных налогов, в то время как
прямые налоги, уплачиваемые ими самими, остались бы без
изменения. Более того, разве они не начали бы
немедленно наступление на заработную плату, увольняя рабочих
и используя все находящиеся в их распоряжении средства
для того, чтобы лишить рабочих той силы и
независимости, которую им дает любое значительное повышение их
покупательной способности.
Короче говоря, меры, направленные на увеличение
покупательной способности народных масс, могут быть
осуществлены только как часть самой решительной и
бескомпромиссной борьбы против класса капиталистов, а
пока сохраняются основы капиталистического господства,
эти меры могут в лучшем случае дать рабочим лишь
незначительную временную выгоду. Реальное значение эти
меры имеют только как часть борьбы за социализм.
111'

Контроль над инвестициями
Кейнс туманно говорит о социализации инвестиций,
однако никогда не берется за определение этого термина.
Совершенно очевидно, что было бы утопией сохранять
частную собственность на средства производства и в то
же время лишать капиталиста права решать, как и когда
производить накопление капитала. Лейбористская партия
лризнает это, когда она в своей программе «Лейборизм
верит в Британию» допускает, что «правительство будет
побуждать частных предпринимателей по-прежнему
делать заказы на новое оборудование, если бы вновь
появились признаки депрессии. Однако в конечном счете
частных инвесторов нельзя принудить к ивестированию, если
они решили этого не делать»1.
Нетрудно понять, что меры по контролю над
инвестициями в капиталистическом обществе обязательно будут
ограниченными и неэффективными.
В процессе кругооборота капитала капиталисты
стремятся к присвоению «возможно большей массы
прибавочной стоимости; приказать им иметь другие -побуждения —
это все равно, что приказать им не быть капиталистами.
В условиях капиталистического общества и классового
господства капиталистов совершенно немыслимо какое-
либо значительное и длительное воспрепятствование
действиям капиталистов.
Подлинный контроль над инвестициями означает
контроль над процессом кругооборота капитала, ибо
инвестиции представляют собой использование прибавочной
стоимости в качестве добавочного капитала и тем самым
обеспечивают расширение масштабов кругооборота
капитала.
Полный общественный контроль над капиталом
означает полный переход всех средств производства в
общественную собственность, то есть социализм.
Частичный же контроль над капиталом чрезвычайно
ограничен и односторонен. Можно контролировать новое
строительство, можно осуществлять какой-то контроль над
снабжением, сырьем, можно, наконец, установить
контроль над приобретением нового оборудования. Контроль
подобного рода действительно применялся во время
второй мировой войны для того, чтоб.ы направить капиталы
1 «Labour Believes in Britain», p. 8.
112

на военное производство. В «первые же послевоенные годы,
в (период лейбористского «планирования» капиталисты
добились полной отмены контроля над приобретением нового
оборудования и почти полной отмены контроля над
сырьем. Однако даже тогда, когда подобный контроль
осуществляется, он может лишь несколько сдерживать
стремления капиталистов к расширению инвестиций.
Кейнсианское же лечение от кризиса должно включать
средства для достижения как раз противоположного, а
именно: оно должно «побуждать» к инвестированию. Сами
кейнсианцы -признают, что низкая норма процента сама
по себе не может значительно способствовать
инвестициям.
Во время продолжительного бума капиталисты при
помощи капиталовложений расширяют свое оборудование
и создают производственные мощности, которые являются
излишними даже по сравнению с высоким уровнем спроса,
свойственным высшей точке подъема. Это становится
вполне очевидным, когда появляются первые признаки
тою, что подъем подходит к концу. При этих условиях
капиталистов вряд ли можно побудить дальше расширять
свои производственные возможности.
Когда фаза кризиса исчерпает себя и капиталисты
вновь начинают переоборудование, различного рода
субсидии могут побудить их пуститься на такие крупные
инвестиции, на которые в противном случае они не пустились
бы. Но даже тогда результат в значительной мере зависел
бы от того, насколько далеко зашло уничтожение
излишних производственных мощностей.
Подобные мероприятия, однако, вовсе не
предназначены для предупреждения безработицы; они лишь
способствуют некоторому ее сокращению, когда она уже
возникла. Дело в том, что при частной собственности на средства
производства нет таких средств, которые побудили бы
капиталистов продолжать инвестирование, когда они не
ждут от этого прибыли; и капиталисты, конечно, не будут
инвестировать в разгар кризиса, даже если им
предлагают займы или капитальное оборудование на очень
выгодных условиях.
Чтобы действия государства были эффективными, оно
должно было бы брать на себя все большую массу
инвестиций, а это в конце концов привело бы к полной
собственности на средства производства. Доведение до
логического конца кейнсианского рецепта, имеющего целью
8 Джон Итон
ИЗ

заставить капитализм безукоризненно работать,
показывает, что этого можно добиться, только уничтожив сам
капитализм.
Государственные расходы
Кейнсианцы все больше и больше обращают свои
взоры к такому спасительному средству, как государственные
расходы. Если государство не может заставить частных
инвесторов инвестировать, когда они этого не желают,
говорят кейнсианцы, оно может по меньшей мере
увеличивать свои собственные инвестиции, когда частная
инициатива ослабевает.
Национализированные отрасли, утверждают они,
могут расширять свои инвестиции; государственное
строительство может расширяться по мере того, как
сокращается частное строительство, и, таким образом, отрасли,
производящие* капитальное оборудование, будут защищены
от кризиса.
Однако увеличение инвестиций в существующих
национализированных отраслях было бы добавлением к тем
очень значительным инвестициям, которые там уже
произведены. Оно, конечно, не смогло бы компенсировать
падение частных инвестиций. Далее, это средство не может
применяться вновь и вновь при следующих один за другим
кризисах. Стране не требуется бесконечное число
врубовых машин, локомотивов и электростанций.
Национализированные отрасли не могут произвести
инвестиции, равные тем, которые сейчас имеют место во
всей промышленности. Нужно также помнить о
разнообразии английских отраслей, производящих средства
производства. Например, если при угрозе кризиса
Национальное управление угольной промышленности сделает заказы
на дополнительное оборудование, это ничуть не поможет
судостроительной промышленности или промышленности,
производящей текстильное оборудование.
В действительности наиболее вероятным видом
государственных расходов являются прямые бюджетные
расходы государства. Если мы предположим, что государство
возьмется за выполнение обширной социальной
программы (это в основном означало бы жилищное
строительство), это благотворно сказалось бы только на
ограниченном числе отраслей и имело бы небольшой экономический
эффект. Более того, как было уже сказано, бремя подоб-
114

ных государственных расходов обычно падает на плечи
народных масс — либо в результате увеличения налогов,
либо (если применено дефицитное финансирование)
вследствие изменения покупательной силы денег, что в
конечном счете означает одно и то же.
Класс капиталистов ни перед чем не остановится,
чтобы сорвать любую подлинно широкую программу
социальных мероприятий. Поэтому на деле единственным
видом осуществляемых в очень крупных масштабах
государственных расходов, против которых монополисты
обычно не возражают, являются расходы на вооружение.
По мере развития экономического кризиса на
нынешнем этапе общего кризиса капитализма противоречия
внутри империалистической системы каждой страны
толкают их, по словам Маркса, к тому, чтобы «найти себе
разрешение в расширении внешнего боля производства»1,
что на империалистической стадии капитализма означает
господство, захват территорий, агрессию.
Таким образом, кризис усиливает как политические,.
так и экономические стимулы к тому, чтобы монополисты
компенсировали потерю прибавочной стоимости, которой
угрожает "кризис, постоянно ускоряемой гонкой
вооружений. Когда гонка вооружений достигает широких
масштабов, она влечет за собой сокращение доходов рабочих,
разорение средних классов, призыв большого числа людей
на военную службу, сокращение всех форм гражданского
производства и огромное усиление могущественных
монополий.
«Полная занятость» достигается путем призыва
безработных на военную службу, ценою того, что развитие
экономики приобретает однобокий, уродливый характер, а
жизненный уровень масс сокращается до мизерного
уровня; ценою политического триумфа реакции и, наконец,
ценою самой войны и невероятных, безмерных
разрушений, приносимых ею. Таковы ныне «государственные
расходы» в понимании монополистов всего мира.
Расходование же государством средств на
прогрессивные цели можно представить себе только как прелюдию к
мощной борьбе против капитализма, как часть политики,
идущей значительно дальше ограниченного
государственного вмешательства, на которое полагаются кейнсианцы.
Государственные расходы прогрессивного характера по-
1 К. Маркс, Капитал, т. III, стр. 255.
115

требовали бы жесткого контроля над капиталистической
экономикой в целом. На деле это был бы первый удар в
борьбе, которая могла бы завершиться лишь тогда, когда
рабочий (класс завоюет полную и абсолютную власть.
Не следует забывать, что кейнсианские рецепты
предполагают меры, направленные на то, чтобы вернуть
капитализму его «экономическое здоровье». Они используются
как аргументы в защиту капитализма; они составляют
важную форму современной апологетики капитализма.
Подлинная программа борьбы против капитализма,
программа действий, направленных на усиление рабочего
класса ценою ослабления капитализма, естественно, будет
включать мероприятия по увеличению покупательной
способности народных масс (повышение заработной платы,
сокращение налогов, субсидирование основных видов
продовольствия и т. д.) и мероприятия по контролю над
капиталистическим производством и государственными
расходами в интересах народа. В этой мере рассматриваемая
программа частично совпадает с кейноиаяскими
предложениями. Однако следует подчеркнуть, что успех этой
программы может быть достигнут только в упорной борьбе
против капиталистов, и поэтому она прямо
противоположна тем предложениям, которые рассчитаны на то,
чтобы приостановить борьбу рабочего класса против
капитализма под тем предлогом, что капитализм можно
улучшить и заставить служить всеобщему благу.
Не следует также забывать, что капиталисты
согласятся с прогрессивной программой только в той мере, в какой
их принудят к этому. Если же капиталисты выразят
готовность действительно пойти на значительные уступки, это
будет служить лишь верным признаком того, что
программа действий, соответствующая политическому сознанию
масс, должна идти значительно дальше тех мероприятий,
которые хотя бы отдаленно напоминали кейнсианские
рецепты. Класс капиталистов делает подлинные уступки
только в надежде расколоть рабочее движение,
угрожающее лишить его силой того, что лежит за пределами этих
уступок.
Кейнсианские рецепты и диспропорции в
промышленности
Кейнсианское экономическое учение обязано своей
видимостью правдоподобия тому факту, что оно
рассматривает отношения между широкими общими категориями,
116

такими, как «доходы» и «расходы», в абстрактном
капиталистическом обществе.
Из этого абстрактного общества, существующего
лишь на бумаге, исчезли все следы борьбы между
рабочими и капиталистами или между отдельными
национальными группировками монополистов, использующих свою
государственную власть в борьбе за рынки и колонии.
До тех пор пока анализ имеет дело с этими мертвыми
абстракциями, кейнсианские рецепты выглядят довольно
правдоподобно. Отбросьте классовую борьбу и борьбу
соперничающих групп монополистов за установление
господства во внешней торговле — и вы получите иллюзию
эффективности некоторых мер контроля, принимаемых
центральным правительством.
Во время капиталистического бума, например такого,
который наблюдается в настоящее время, создается
резкая диспропорция между первым подразделением
(производство средств производства) и вторым подразделением
(производство предметов потребления), а также между
различными отраслями внутри каждого из этих
подразделений.
Первое подразделение очень часто расширяется далеко
за пределы, необходимые для обеспечения новым
оборудованием разнообразных отраслей. Это происходит
потому, что экономика не планируется из одного центра и
масштабы расширения различных отраслей
промышленности зависят от предполагаемой нормы прибыли, от
капиталистических спекуляций, от наличия сырья и от прочих
случайных факторов.
До тех пор пока промышленный -подъем продолжается,
эти диспропорции носят скрытый характер. Их острота
обнаруживается только тогда, когда бум терпит крах.
Когда эти диспропорции развиваются до крайних
пределов, никакое жонглирование покупательной сповобно-
стью — или любые другие формы централизованного
контроля — не побудит класс капиталистов размещать
достаточное количество заказов для полного использования
производственных мощностей в отраслях первого
подразделения. Централизованный контроль не будет эффективным.
И последним отчаянным средством, к которому ведут все
тенденции развития империализма, становятся крупные
военные заказы, за которыми следуют новые, еще более
крупные военные заказы. Это, однако, ведет к
дальнейшему ухудшению положения.
117

Кейнсианские меры и борьба за рынки
Ожесточенная борьба за внешние рынки является
одним из основных последствий общего кризиса
капитализма. Наиболее пустая абстракция кейнсианского анализа
состоит в том, что занятость рассматривается вне борьбы
на капиталистическом мировом рынке.
Во время выборов в феврале 1950 г. Уинстон Черчилль
с ликованием заявил, что при довоенных консервативных
правительствах не было никакого замораживания
заработной платы. Он прав, ибо тогда резерв безработных
никогда не был меньше 1 млн. человек, и он оказывал такое
давление на заработную плату, которое делало
совершенно излишним какое-либо замораживание заработной
платы.
В борьбе за рынки то капиталистическое государство,
которое располагает резервом безработных, будет иметь
преимущества перед теми государствами, где этот резерв
меньше. По мере того как конкурентная борьба за рынки
становится все более ожесточенной, наиболее
могущественные капиталисты делают все возможное, чтобы
обеспечить создание крупной резервной армии труда. Они
считают существование подобного резерва законным и
необходимым для полного развития их
конкурентоспособности.
Социалистическая альтернатива ясна. Экономика не
будет зависеть от стихийных колебаний конъюнктуры на
капиталистическом рынке, поскольку будет проводиться
перспективное планирование поставок товаров в те
Страны, которые в свою очередь дадут обязательство снабжать
Англию необходимыми импортными товарами.
Естественно, торговля с другими социалистическими странами,
имеющими плановую экономику, играла бы важную роль
в любых таких соглашениях, однако среди них были бы и
соглашения с несоциалистическими странами,
предусматривающие поставки Англией товаров
(вырабатываемых в соответствии с производственными планами) на
таких условиях, которые позволили бы Англии получать в
обм^ен наиболее необходимые импортные товары.
Что же предлагают кейнсианцы взамен
капиталистической борьбы за рынки с сопровождающим ее резервом
безработицы? Содержание их ответа чрезвычайно важно,
особенно для тех стран, которые, подобно Англии,
находятся в сильной зависимости от импорта продовольствия
118

и сырья и поэтому имеют ограниченные возможности для
применения обычных кейнсианских рецептов.
Предположим, что в результате возрождения
Германии и Японии произошло падение экспорта продукции
английской машиностроительной и текстильной
промышленности и рабочие этих экспортных отраслей остались
без работы. Как может помочь >в этой ситуации
централизованный контроль, (предусмотренный в кейнсианокой
схеме?
О характере кейнсианского ответа «на этот вопрос
можно судить по докладу экспертов ООН («Национальные и
международные меры по обеспечению полной занятости»).
Эксперты ООН представляют дело следующим образом.
Если экспорт падает, правительство должно принять
меры к тому, чтобы стимулировать продажу на внутреннем
рынке тех товаров, которые ранее экспортировались.
«Эти меры могут принять форму субсидирования цен
товаров на внутреннем рынке. По мере того как будет
восстанавливаться спрос за границей, эти субсидии могут
быть постепенно отменены»1.
Как будто бы все очень просто. Мы ведь все смогли
бы купить немного 'больше текстильных товаров, будь они
дешевле. Если правительство сделало бы их дешевле,
больше было бы продано и, быть может, не нужно было
бы увольнять текстильщиков. Однако те, кто предлагает
подобные меры, забывают об очень многом. Следует
учесть, что кризисом в мировой торговле было бы
затронуто большинство отраслей английской промышленности. Не
трудно установить, что попытки субсидировать
капиталистическое производство в широких масштабах имели бы
губительные результаты. Предположим, что производство
текстиля успешно поддерживается, и рассмотрим
положение с иностранной валютой. У нас нет такого торгового
соглашения, по которому поставки хлопка и шерсти
покрывались бы за счет поставок английских товаров. Они
должны быть оплачены иностранной валютой, которой у
нас не будет, когда кризис подорвет экспорт английских
капиталистов.
Короче говоря, как собираются кейнсианцы
оплачивать сырье, необходимое для производства товаров, если
экспорт этих товаров сократился и продукция переключе-
1 «National and International Measures for Full Employment»,
U. N., December, 1949, p. 47.
119

на на внутренний рынок? Как собираются кейнсианцы
вывести нас из этой трясины? На деле у них нет ответа. И
молено понять незабываемый крик души профессора
Артура Льюиса, заявившего после чтения упомянутого выше
доклада:
«Если в США наступит кризис, то, как бы мы ни
старались, у большинства из нас не будет полной занятости.
В этом отношении мы пребываем в мире иллюзий. Все
политические партии, например, поклялись гарантировать
полную занятость, но, по правде говоря, ни они, ни я, ни
кто-либо еще на самом деле не знают, как предохранить
Англию от безработицы... Мы продаем товары странам,
производящим сельскохозяйственные продукты и
минеральное сырье, а цены на сельскохозяйственные продукты
и минеральное сырье очень чувствительны к состоянию
американской экономики. Как только в Америке начнется
кризис, эти цены резко упадут, тогда наши покупатели
обеднеют и наш экспорт сократится. Но именно колебания
нашего экспорта и вызывают колебания прочих форм
затрат»1.
Итак, дело сводится к тому, что, если все
капиталистические страны во главе с Соединенными Штатами
перестанут вести себя так, как они вели себя до сих пор,
тогда мы, пожалуй, сумеем поддерживать полную
занятость. Вот в каких пустых иллюзиях погрязло кейнсиан-
ство, когда начал развиваться кризис.
Перераспределение доходов
Кейнс утверждает, что склонность к потреблению
падает по мере возрастания дохода. Этим он объясняет
усиливающуюся тенденцию к кризису в условиях развитого
капитализма. Он утверждает, что тенденция к кризису
будет уменьшена, если увеличить низкие доходы за счет
более высоких доходов. «...Мероприятия, направленные
на перераспределение доходов и ведущие к усилению
склонности к потреблению, могут оказаться определенно
благоприятными для роста капитала»2.
Однако крупные «сбережения», характерные для
развитого капитализма, — это не сбережения из личных
доходов, а капитал, накопленный и отложенный в резерв.
1 «Listener», May 5, 1950.
2 Дж. М. Кейнс, Общая теория занятости, процента и
денег, стр. 359.
120

крупными монополиями. Отвлечение капитала от нужд
производства — это совсем не одно и то же, что личные
сбережения. Кейнс на деле валит в одну кучу
бездействующий капитал, характерный для периода общего
кризиса капитализма, и личные сбережения.
Даже значительный рост или сокращение личных
сбережений вряд ли оказывает какое-либо ощутимое влияние
на масштабы, в которых капитал совершает свой
кругооборот.
Более того, сейчас многие кейнсианцы предпочитают
другую сторону дилеммы, с которой сталкивают их
противоречия капитализма. Они.утверждают, что налоги на
богатых слишком тяжелы. Эти налоги душат
предприимчивость, говорят они, и поэтому при первых же признаках
кризиса их следует резко сократить.
Мы уже возразили на доводы тех кейнсианцев,
которые, 'подобно сторонникам теорий, объяснявших ранее
кризис недопотреблением, утверждают, что кризиса
можно было бы избежать, если бы была увеличена
ограниченная покупательная способность масс. В условиях
капитализма постоянное широкое перераспределение доходов
является невозможным как политически, так и
экономически. Возрастание доли рабочих за счет капиталистов в
лучшем случае может быть временным завоеванием
рабочих в длительной борьбе с капиталистами, которой не
будет конца до тех пор, пока рабочий класс не добьется
победы социализма. Значение же повседневных завоеваний
рабочих может быть измерено лишь той степенью, в
которой они приближают победу социализма и власть
рабочего, класса.
Маркс >не оставил камня на камне от тезиса о том, что
распределение богатства можно рассматривать в отрыве
от производственных отношений капитализма:
«...было вообще ошибкой видеть Существо дела в
так называемом распределении (курсив К. Маркса) и
ставить на нем главное ударение», — писал К. Маркс.
«Всякое распределение предметов потребления есть
всегда лишь следствие распределения самих условий
производства. Распределение же последних выражает
характер самого способа производства. Например,
капиталистический способ производства покоится на том, что
вещественные условия производства в форме собственности на
капитал и собственности на землю находятся в руках
нерабочих, в то время как масса обладает только личным ус-
121

ловием производства — рабочей силой. Раз элементы
производства распределены таким образом, то отсюда
само собой вытекает и современное распределение
предметов потребления. Если же вещественные условия
производства будут составлять коллективную собственность
самих рабочих, то в результате получится также и
распределение 'предметов потребления, отличное от
современного. Вульгарный социализм (а от него и некоторая часть
демократии) перенял от буржуазных экономистов манеру
рассматривать и трактовать распределение как нечто
независимое от способа производства, а отсюда изображать
дело так, будто социализм вращается преимущественно
вокруг вопросов распределения. Но когда истинное
отношение давным-давно уже выяснено, к чему же снова
возвращаться вспять?»1
Класс капиталистов, в руках «которого оставлена
собственность на средства производства, оказывает на
лейбористское правительство все возрастающее давление с
тем, чтобы оно снизило налоги на богатых. Относительная
тяжесть прямых налогов (главным образом на
капиталистов) упала по сравнению с косвенными налогами
(главным образом на рабочих).
Правда, при консервативном правительстве
капиталисты могли бы рассчитывать на 'более быстрое
освобождение от нынешних налогов и они менее терпеливо
относились бы к тому доводу, что эти налоги помогают
поддерживать полную занятость. Однако и лейбористское
правительство они медленно, но верно толкают в том же
направлении.
Рабочий класс, естественно, хочет, чтобы налоги на
богатых постоянно повышались. Это вызывает, однако,
растущее сопротивление капиталистов, и правительство либо
должно -капитулировать, либо развернуть наступление на
собственность монополистов на средства производства.
Все возрастающее уравнивание доходов в условиях
капитализма является мифом.
1 К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. II,
стр. 15—16.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы можем в заключение сказать, что кейнсианская
теория является буржуазной теорией, приспособленной к
нуждам монополистического капитализма, империализма.
Она отличается от прежних капиталистических теорий тем,
что отвергает доктрину, согласно которой следует
отказаться от всякого вмешательства в капиталистическую
экономику и целиком положиться на регулирующее
действие ничем не ограничиваемой игры спроса и
предложения. Кейнсианская теория проповедует контроль со
стороны центральной власти, который, однако, не должен
затрагивать частную собственность и производство ради
прибыли.
Кейнсианская теория претендует на знание того, как
использовать этот контроль центральной власти для
уничтожения безработицы. Поэтому правые
социал-демократы ухватились за кейнсианскую теорию как за основу
новой формы «социализма», при которой продолжало бы
существовать производство ради прибыли. Под
прикрытием кейнсианской теории эти социал-демократы проводят
политику, которая на практике служит
монополистическому капитализму и является социалистической только по
названию.
Основной чертой кейнсианской теории, как и всей
буржуазной экономической науки, является защита системы
капиталистической прибыли. Но как раз в этой системе
коренятся причины кризисов, империалистической
экспансии, империалистического соперничества, войн. Эта
система раздирается своими внутренними противоречиями и
порождает все более обостряющийся антагонизм между
рабочими и капиталистами, между империалистическими
123

державами и зависимыми народами, противоречия внутри
лагеря империализма и между лагерем империализма и
лагерем социализма. На эти подлинные противоречия
империалистического мира кейнсианцы закрывают глаза.
Они закрывают глаза на господство узкой клики наиболее
могущественных капиталистов и банкиров над
экономической жизнью. Абстрагируясь от действительности,
кейнсианцы обходят существо дела и пытаются придать
правдоподобие своей теории, прикрывая противоречия и
антагонизмы действительного мира [манипуляцией с
широкими, но безжизненными категориями.
Под прикрытием кейнсианской теории
социал-демократы, правые лейбористские лидеры, те, у кого на словах
социализм, а на деле капитализм, позволяют наиболее
шовинистической, наиболее реакционной, наиболее
милитаристски настроенной и кровожадной части монополистов
усиливаться и надсмехаться над простыми, честными и
миролюбивыми чаяниями народных масс, которые
жаждут только возможности жить и работать, обрести
счастье в труде, мире и благосостоянии.
Каждому рабочему, каждому интеллигенту — всем,
кому дороги судьбы человека, было бы неплохо еще раз
подумать о том, какую важность для него представляет
спор между экономической теорией Маркса и
экономической теорией Кейнса. Ибо эти экономические теории ведут
борьбу за влияние в рабочем движении Англии, как и в
любой другой капиталистической стране, и от успехов этой
борьбы зависит, принесет ли нам будущее реакцию,
нищету, коррупцию, гнет, войну и безграничные разрушения,
или оно принесет нам развитие, процветание, культуру,
братство, творческий труд и мир.

ОГЛАВЛЕНИЕ
От редакции 5
От автора 9
Глава I. Буржуазная теория в рабочем
движении 11
Глава II. Что говорит Кейнс 30
Глава III. Кейнсианский «социализм» и
монополистический капитализм 53
Глава IV. Почему неправильна теория Кейнса 79
Глава V. Кейнсианские рецепты 107
Заключение 123

Джон Итон
МАРКС ПРОТИВ КЕЙНСА
Редактор И. А. Соколов
Художник В. И. Телепнев
Технический редактор М. П. Гонбова.
Сдано в производство 7/Х 1957 г.
Подписано к печати 13/11 1958 г.
Бумага 84Х 1087а в 2.0 бум. л.
6,6 печ. л. Уч.изд. л. 6,4. Изд. № 8'3387
Цена 3 р. 85 к. Зах. 4315.
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ,
Москва, Ново-Алексеевская. 52.
Типография изд-ва «Московская правда».

ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
ГОТОВЯТСЯ К ПЕЧАТИ
Мюрдаль Г. МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА.
Проблемы и перспективы.
Перевод с английского
В теоретической форме излагаются проблемы
современной мировой экономики. Значительная часть книги
посвящена проблемам экономического развития
слаборазвитых стран.
ФАКТЫ О ПОЛОЖЕНИИ ТРУДЯЩИХСЯ В США
(1955—1956)
Перевод с английского
Книга представляет собой перевод очередной,
тринадцатой книги фактов о труде, издаваемой раз в два года
прогрессивной Ассоциацией по исследованию проблем
труда.
*
Книжные магазины принимают
предварительные заказы на готовящуюся к печати литературу.
Предварительный заказ оформляется на почтовой
открытке в книжном -магазине лично покулателем.
О «поступлении заказанной литературы в книжный
.магазин «покупатель извещается ранее заполненной
почтовой открыткой.
Заказанные книги сохраняются в течение недельного
срока.
Предварительные заказы можно направлять также
отделам «Книга — почтой».
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАКАЗЫ ЭКОНОМЯТ ВРЕМЯ
И ОБЕСПЕЧИВАЮТ ПОКУПКУ НЕОБХОДИМЫХ КНИГ
В ПЕРВЫЕ ДНИ ПРОДАЖИ!

ОПЕЧАТКИ
Страница
7
57
65
98
Строка
7 СН.
15 СВ.
7 сн.
2сн.
Напечатано
„Правительство и
промышленность"
и владельцев
собственности
связанных
нерегулируемыми
стр. 114-145
Следует читать
.Промышленность и
общество"
владельцев
собственности и
связанных с.
нерегулируемыми
стр. 144—145
Зак. 4315.