Автор: Крадин Н.Н.   Кобищанов Ю.М.   Василик В.В.   Беляев Д.Д.   Любарт М.К.  

Теги: всеобщая история   этнография   этнос   этникос   этническая история   история   монография   археология   история народов   языки мира  

ISBN: 978-5-8243-1232-4

Год: 2009

Похожие

Раннее государство, его альтернативы и аналоги

Англия в раннее средневековье

Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности

Государство и исторический процесс. Эволюция государственности: от раннего государства к зрелому

Текст
                    ПОЛЮДЬЕ
 всемирно¬
 историческое
 явление
 %
 1ЧГ.
 мт
 й
 ш
 Под  общей  редакцией
Ю.  М.  Кобищанова
 Москва
 РОССПЭН


УДК  94.3
ББК  63.5
П49
 Издание  осуществлено  при  финансовой  поддержке
Российского  гуманитарного  научного  фонда  (РГНФ)
проект  №  08-01-16060д
 Редакционная  коллегия:
 Ю.  М.  Кобищанов,  М.  С.  Мейер,  В.  Л.  Янин  (сопредседатели),
 В. 	И.  Гуляев,  И.  В.  Зайцев,  Н.  Н.  Крадин,  А.  А.  Немировский,
 Е.  Н.  Черных,  Н.  Ю.  Чехонадская
 Авторы:
 Ю.  М.  Кобищанов,  Д.  Д.  Беляев,  В.  В.  Василик,  Н.  Н.  Крадин,
М.  К.  Любарт,  3.  Ю.  Метлицкая,  А.  А.  Немировский,
 А.  Д.  Никитина,  К.  Симмс,  Т.  Д.  Скрынникова,  Д.  С.  Старостин,
Тоон  ван  Мейль,  Е.  А.  Фомичева,  Н.  Ю.  Чехонадская
 Полюдье:  всемирно-историческое  явление  /  Под  общ.
П49  ред.  Ю.  М.  Кобищанова.  -  М.:  Российская  политическая  эн¬
циклопедия  (РОССПЭН),  2009.  -  791  с.
 ISBN  978-5-8243-1232-4
 УДК  94.3
ББК  63.5
 ¡БВК  978-5-8243-1232-4 	© 	Кобищанов 	Ю.  М.,  общ.  ред.,  2009
 ©  Коллектив  авторов,  2009
©  Российская  политическая
энциклопедия,  2009


Предисловие  от  авторов
 Предлагаемая  коллективная  монография  является  плодом  много¬
летнего  труда  большого  международного  коллектива  авторов.  Нас
объединяет  любовь  к  истории  народов  и  стремление  найти  новые  ме¬
тоды  ее  исследования.  Читатель  найдет  в  этой  книге  результаты  изу¬
чения  письменных  источников  на  различных,  в  том  числе  уже  вымер¬
ших  древних  и  средневековых  языках.  Но  не  только  это.  В  ряде
случаев  они  дополнены  результатами  полевых  этнографических  ра¬
бот  в  горах  Эфиопии  и  Таджикистана,  на  Новой  Зеландии  и  в  других
странах.  Наконец,  написание  этой  книги  был  бы  невозможным  без
поездок  по  маршрутам,  которыми  правители  давно  прошедших  вре¬
мен  или  недавних  лет  обходили  свои  владения.  И  разумеется,  без
внимательного  прочтения  трудов  ученых  —  наших  предшественни¬
ков  и  современников.
 Отдельные  части  и  главы  написали:  докт.  ист.  наук  Ю.  М.  Коби-
щанов  —  части  3  «Средневековая  тюркская,  угорская  и  иранская
Евразия  и  Кавказ»,  5  «Африка»,  6  «Место  комплексов  полюдья  в  об¬
щественной  жизни  и  развитии»  и  «Заключение»,  а  также  следующие
главы  части  1  «Древний  мир»:  «Египет  первых  династий  и  Древнего
Царства»,  «Куш»,  «Хеттское  Царство»,  «Скифия»,  «Персия  при
Ахеменидах»,  «Империя  Селевкидов»,  «Парфия»,  «Древняя  Индия»,
«Древний  Китай»,  главы  части  2  «Средневековая  Европа»:  «Запад¬
ная  Европа»,  «Скандинавия  в  1Х-Х1  вв.»,  «Государства  западных  и
южных  славян»,  «Киевская  Русь»,  «Северная  и  Северо-Восточная
Русь»,  «Московское  царство»,  «Следы  полюдья  в  фольклоре»,  главы
части  3:  «Тихоокеанские  регионы  и  Мадагаскар»:  «Япония»,  «Ти¬
бет»,  «Ангкорская  держава»,  «Нусантара»,  «Микронезия»,  «Маркиз¬
ские  острова»,  «Остров  Пасхи»,  «Таити»,  «Тонга»,  «Гавайи»  и  «Ма¬
дагаскар»;  глава  части  1  «Хурритские  государства  и  Митанни»
написана  Ю.  М.  Кобищановым  в  соавторстве  с  канд.  ист.  наук
А.  А.  Немировским  при  участии  А.  Д.  Никитиной.  Отдельные  главы
частей  1,  2  и  3  написали  канд.  ист.  наук  Д.  Д.  Беляев  («Государства
майя»),  канд.  ист.  наук  В.  В.  Василик,  Санкт-Петербург  («Сербия»),
докт.  ист.  наук  Н.  Н.  Крадин,  Владивосток  («Киданьская  империя
Ляо»  и  «Чжурчжэньская  империя  Цзинь»),  канд.  ист.  наук  М.  К.  Лю-
барт  («Генрих  IV  —  «король  в  седле»;  отзвуки  полюдья  в  обществен¬
ном  сознании  Франции  XVI  в.»),  А.  А.  Немировский  («Новое  Цар¬
 3


ство  Египта»  и  «Элам»),  докт.  ист.  наук  К.  Симмс,  Дублин,  Ирландия
(«Постой  и  празднества  в  гэльской  Ирландии  ХН-ХУ1  вв.»;  перевод
К.  И.  Самохотской),  канд.  ист.  наук  Д.  С.  Старостин,  Санкт-Петербург
(«Королевство  франков  и  средневековые  Франция  и  Германия»),
докт.  ист.  наук  Тоон  ван  Мейль,  Неймеген,  Нидерланды  («Церемо¬
ния  поукаи  движения  «Маорийский  король»:  этно-исторический
аспект»;  перевод  Ю.  М.  Кобищанова),  канд.  ист.  наук  Е.  А.  Фомичева
(«Сиам  в  ХУШ-Х1Х  вв.»),  канд.  ист.  наук  Н.  Ю.  Чехонадская  (Ир¬
ландия  в  У-Х1  вв.»);  главу  «Средневековые  монголы»  написали  докт.
ист.  наук  Н.  Н.  Крадин,  Владивосток,  и  докт.  ист.  наук  Т.  Д.  Скрын-
никова,  Улан-Уде,  Бурятия.  «Введение»  написано  Ю.  М.  Кобищано-
вым,  канд.  ист.  наук  Д.  Н.  Старостиным,  при  участии  канд.  ист.  наук
3.  Ю.  Метлицкой.
 Составитель  указателя  Е.  Д.  Щепалова,  библиография  канд.
филос.  наук  Е.  В.  Романовой.


Ourselves,  by  monthly  course,
 With  reservation  of  an  hundred  knights
By  you  to  be  sustained,  shall  our  abode
Make  with  you  by  due  turn.  Only  we  still  retain
The  name  and  all  the  additions  to  a  king...
 Мы  разделили  край  наш  на  три  части.
 Жить  я  буду
 По  месяцу  у  каждого  из  вас,
 Поочередно  я  зачислю  в  свиту
Сто  рыцарей  себе...
 Шекспир  У.  Король  Лир.
 Это  смерть  и  дружина  идут  на  полюдье.
 Хлебников  В.  Смерть  в  озере.
 Введение
 Предлагаемая  книга  —  первая  в  мире  коллективная  монография,
специально  посвященная  полюдью  как  всемирно-историческому  яв¬
лению.  Изданная  двенадцатью  годами  ранее  монография  Ю.  М.  Ко-
бищанова  «Полюдье  —  явление  отечественной  и  всемирной  истории
цивилизаций»1  легла  в  основу  предлагаемой  книги,  но  последняя  на¬
много  подробнее  описывает  различные  разновидности  комплекса  по¬
людья  —  этого  ключевого  явления  всемирной  истории  раннефеодаль¬
ных  обществ  и  государств.  При  этом,  как  и  в  индивидуальной
монографии  Ю.  М.  Кобищанова,  наибольшее  внимание  уделяется
сравнительно  менее  известным  обществам.  Это  относится  даже  к
обществам  народов  средневековой  Европы  —  кельтским,  германским,
славянским.
 В  Киевской  Руси  полюдьем  назывался  ежегодный  объезд  князем
своих  владений  для  сбора  дани  и  других  целей.  Явления  сходного
типа  были  широко  распространены  в  разных  регионах  мира  на  ста¬
дии  перехода  от  первичной  формации  к  феодальной  (соответственно
предложенной  мной  теории  большой  феодальной  формации)2.  Эти
явления,  или,  точнее,  комплексы  носили  в  каждом  из  обществ  мест¬
ные  названия,  но  на  русском  языке  они  могут  быть  обозначены  древ¬
нерусским  термином  полюдье,  на  английском  —  англо-саксонским
термином  gafol  (feorm)  и  более  поздним  royal  tour.  При  полюдье  но¬
ситель  раннегосударственной  власти  (вождь-жрец,  священный  царь)
или  его  заместитель  (наследник  престола,  близкий  родственник,  на¬
местник,  посланец  и  т.  д.)  обходил  по  традиционному  маршруту  под¬
властные  ему  общины,  княжества  и  пограничные  земли,  осуществляя
здесь  свои  привилегии  и  выполняя  свои  главные  функции.  Географи¬
 5


ческий  диапазон  полюдья  широк,  он  охватывает  большую  часть  сред¬
невековой  Европы,  Кавказ,  степной  и  таежный  поясы  Евразии,  древ¬
нюю  и  отчасти  средневековую  Малую  Азию,  Шумер  и  Элам,  древние
Египет  и  Куш,  древний  Иран,  Северную  и  Северо-Восточную
Африку  периода  средневековья  и  нового  времени,  большую  часть
Тропической  Африки,  Мадагаскар,  Полинезию,  Микронезию  и  часть
Меланезии  в  Океании,  Южную  и  Юго-Восточную  Азию,  древний  и
средневековый  Китай,  киданьскую  империю  Ляо,  чжурчжэньскую
империю  Цзинь,  Монголию,  а  также  раннесредневековую  Японию.
Феномен  полюдья  существовал  и  в  других  исторических  регионах,
например,  в  доколумбовой  Америке,  в  государствах  майя  и  ацтеков.
Однако  уже  тот  материал,  который  нам  удалось  выявить  о  полюдье,
позволяет  говорить  о  нем  как  о  всемирно-историческом  явлении,  ха¬
рактерном  для  начального  этапа  и  становления  феодального  общест¬
ва,  а  также  средних  ступеней  его  развития.
 Почти  в  каждом  из  регионов  мы  находим  как  стадиально  ранние,
так  и  высокоразвитые  и  деградировавшие  формы  полюдья.  И  вместе
с  тем  каждый  из  регионов  представляет  по-своему  замечательный  ис¬
торический  материал,  необходимый  для  изучения  полюдья  как  все¬
мирно-исторического  явления.
 В  Европе  самые  ранние  сведения  о  полюдье  происходят  из  Ски¬
фии  У1-У  вв.  до  Р.  X.,  в  Германии  I  в.  по  Р.  X.  и  Ирландии  несколько
более  позднего  времени.
 Основная  масса  европейских  материалов  датируется  временем  от
падения  Римской  империи  до  периода  образования  абсолюти¬
стско-бюрократических  государств.  Европейские  формы  полюдья
отличаются  большой  однородностью.  Ни  Киевская,  ни  Новгород¬
ская,  ни  Ростовско-Суздальско-Владимирская  Русь  не  составляют  в
этом  исключения.
 Более  разнообразные  формы  мы  находим  на  Северном  и  Южном
Кавказе  (включая  Грузию).  В  вольных  горных  обществах  они  были
своеобразны  и  архаичны,  в  царствах  Западной  и  Восточной  Грузии  и
Дагестана  они  больше  напоминали  европейские  образцы  раннего
средневековья,  но  все  равно  отличались  оригинальностью.  Повсюду  на
Кавказе  полюдье  сохранялось  до  завоевания  Кавказа  Россией  в  XIX  в.
 На  ранних  ступенях  развития  феодализма  полюдье  знали  и  многие
великие  цивилизации  Востока.  В  Передней  Азии  к  их  числу  принад¬
лежали  шумерская,  эламская,  хеттская,  хурритская,  ахеменидская
цивилизации,  иранские  ветви  эллинистической  цивилизации,  а  в
средние  века  —  Сельджукидский  Конийский  султанат,  в  Средней
Азии  —  государства  Саманидов  и  их  преемников  до  XIX  в.,  в  Юж¬
ной  Азии  —  древние  и  средневековые  общества  Индии,  в  Юго-Вос¬
точной  Азии  —  Ангкорская  империя,  Аютия,  Сиам  и  другие  государ¬
ства  Индокитайского  полуострова,  талассократии  Индонезии,  в
 6


Центрально-Восточной  Азии  —  Тибет,  Бутан,  Сикким  периода  сред¬
невековья  и  нового  времени,  в  Восточной  Азии  —  древний  и  средне¬
вековый  Китай,  полукитайские  империи  Ляо  и  Цзинь  и  пр.  Разнооб¬
разие  форм  полюдья  в  Азии  чрезвычайно  велико  —  от  архаичных
(например,  у  народов  Западной  Сибири  и  евразийских  степей)  до
очень  сложных  (например,  в  Ангкорской  империи).
 Однако  наибольшее  многообразие  таких  форм  предлагают
Африка  и  Океания.  Из  Египта  происходят  древнейшие  известия  о
царском  полюдье  (IV  тысячелетие  до  Р.  X.),  в  некоторых  странах
Африки  полюдье  наблюдали  исследователи  еще  в  нашем  столетии.
Наконец,  в  отдельных  глубинных  районах  Африки  и  Океании  ком¬
плексы  типа  полюдья  зарождались  и  развивались  в  Х1Х-ХХ  вв.,  на
глазах  европейских  исследователей.  Нечто  подобное  происходило  и
в  Сибири  (ясачные  отношения  и  пр.).
 Строго  говоря,  изучение  комплексов  типа  полюдья  как  всемир¬
но-исторического  явления  следовало  бы  начинать  с  тех,  которые  еще
в  нашем  или  в  прошлом  веке  существовали  и  развивались  в  Африке,
Океании,  некоторых  азиатских  странах,  и  лишь  затем  переходить  к
средневековой  Европе  и  цивилизациям  древнего  и  средневекового
Востока.  В  исторической  науке  все  получилось  наоборот,  отчего  рас¬
пространенное  представление  о  полюдье  (и  о  феодализме  вообще)  —
узко-европоцентричное.  Более  того,  среди  российских  историков
распространено  представление,  что  полюдье  —  это  явление,  специфи¬
ческое  для  Киевской  Руси.
 Рецидивы  полюдья  встречались  в  разных  странах  (Тропическая
Африка,  Новая  Зеландия,  России  периода  «военного  коммунизма»)
даже  в  XX  в.,  а  ритуальные  пережитки  полюдья  кое-где  сохранились
и  сегодня.  Например,  короли  и  королевы  Великобратании,  по  тра¬
диции,  должны  в  течение  года  посещать  целый  ряд  своих  дворцов  и
замков,  а  также  соборов  и  домовых  церквей  в  Англии  и  Шотландии.
Большую  часть  года  они  живут  в  Букингэмском  дворце,  расположен¬
ном  в  самом  центре  Лондона,  часть  года  —  в  загородном  Виндзорском
замке.  Пасху  британские  короли  встречают  в  Виндзорском  замке,
здесь  же  проводят  и  пасхальные  каникулы,  середину  лета  —  в  Холи-
рудском  дворце  в  Шотландии,  посещают  Эдинбург,  замок  Балморал,
августовский  праздник  «чай  в  саду»  отмечают  в  Букингэме,  посеща¬
ют  Кенсингтонский,  Ричмондский  и  Сент-Джеймский  дворцы,  замок
Осборн,  некоторые  частные  дома,  на  Троицу,  Духов  день  молятся  в
строго  определенных  соборах,  а  Рождество  и  Новый  Год  встречают  в
Сэндрингхэмском  королевском  имении  в  графстве  Норфолк.  Сюда
непременно  съезжаются  королева,  ее  дети  и  внуки.  Рождественская
служба  проходит  в  местной  церкви  Марии  Магдалины.  Следующие
за  Рождеством  дни  их  высочества  проводят  на  охоте,  которая  в  древ¬
ности  носила  характер  охоты-гадания.
 7


Надо  сразу  же  оговориться:  полюдье  представляет  собой  лишь
одну  из  возможных  форм  развития  рентовладения  и  политической
структуры  на  ранних  этапах  феодальной  общественно-исторической
формации,  исторически  существовали  после-первобытные  общества
и  без  признаков  полюдья.
 Изучение  полюдья  раньше  всего  началось  на  материале  Сканди¬
навии  и  Англии3.  Аналоги  практики  «полюдья»  получили  внимание
отдельных  специалистов  по  средневековому  праву.  В  частности,
практикой  гафоля  (gafol,  или  ср.-англ.  gavelkind)  занимались  ряд  ан¬
глийских  исследователей  XIX  —  первой  половины  XX  в.  В  основопо¬
лагающей  работе  по  истории  англосаксонской  Англии  Кэмбл  пред¬
положил,  что  гафоль  являлся  податью,  собираемой  для  обеспечения
королевской  власти  при  согласии  королевского  совета  (витана)4.  Но
другой  известный  исследователь  В.  Стаббс  в  своей  фундаментальной
работе  не  сделал  попытки  раскрыть  особенности  практики  гафоля5.
Наибольшее  внимание  этой  средневековой  практике  уделили  Робин¬
сон  и  Й.  Раунд,  которые  посвятили  ей  книгу  и  статью  соответствен¬
но.  Первый  трактовал  гафоль  как  налог,  но  ничего  не  говорил  о  его
происхождении6.  Последний  опосредованно  касался  темы  гафоля  и  в
других  своих  работах,  посвященных  развитию  рыцарских  условных
держаний  в  Британии,  описывая  гафоль  как  подать,  не  связанную  с
рыцарскими  держаниями7.
 В  Англии  изучение  feorm  (синоним  гафоля;  продукты,  получае¬
мые  при  гафоле)  как  исторического  явления  начиналось  в  контексте
исследования  и  публикации  во  второй  половине  XIX  в.  памятников
англосаксонского  права8.  Первоначально,  в  контексте  общего  роман¬
тического  увлечения  «германским»  прошлым,  feorm  трактовалась
исключительно  как  древний  германский  племенной  обычай.  Однако
Ф.  Мейтленд9  в  1897  г.  показал,  что  англосаксонский  институт
продуктовой  ренты  испытал  на  себе  влияние  римской  податной  сис¬
темы.  Примерно  в  это  же  время  Дж.  Раунд10  попытался  проследить
процесс  эволюции  feorm  от  примитивной  натуральной  ренты  к  нало¬
говой  системе.  Роль  feorm  в  формировании  англосаксонских  «сотен»
как  территориально-политических  единиц  и  местных  администра¬
тивных  структур  была  рассмотрена  Дж.  Джоллифом11.  Своего  рода
итог  предшествующего  изучения  feorm  представлен  в  вышедшей  в
1943  г.  классической  монографии  Ф.  Стентона12,  где  экономический,
социальный  и  политический  аспекты  feorm,  прежде  разделявшиеся,
представлены  в  их  единстве  и  взаимосвязи.  Во  второй  половине  XX  в.
исследование  feorm  в  английской  историографии  развивалось  в  сто¬
рону  большей  детализации;  внимание  историков  обратилось  от  об¬
щих  вопросов  к  отдельным  регионам,  периодам  и  документам.  В  част¬
ности,  законодательные  акты,  связанные  с  feorm,  использовались  для
 8


исследования  рациона  англосаксонской  знати13.  Однако  предприни¬
мались  также  попытки  уточнения  общих  концепций,  в  первую  оче¬
редь  представлений  о  {еогт  как  инструменте  формирования  социаль¬
ных  связей  в  англосаксонском  обществе14.
 Результаты  их  исследований  вошли  в  общие  работы  по  истории
средневекового  английского  права15.  К  сожалению,  в  этих  работах  не
была  реализована  представлявшаяся  исследователям  возможность
для  глубокого  и  адекватного  истолкования  этой  практики  в  контексте
развития  раннесредневекового  общества.  В  частности,  это  становит¬
ся  ясно,  когда  мы  обращаем  внимание  на  то,  например,  как  излагают
суть  и  развитие  этого  института  классики  истории  средневекового
английского  права  Ф.  Поллок  и  Ф.  Мэйтленд.  Для  них  институт  га-
фоля  являлся  в  первую  очередь  примером  подати,  не  связанной  с  ка¬
кими-либо  рыцарскими  повинностями  и,  таким  образом,  не  вписы¬
вавшейся  в  систему  феодального  права,  начавшего  ускоренными
темпами  развиваться  в  Англии  после  норманнского  завоевания.  Но
вместо  того  чтобы  проанализировать  особенности  и  генезис  этой
практики  в  англосаксонской  Англии  и  ее  связь  с  догосударственны-
ми  практиками  власти,  они  сосредоточились  только  на  ее  региональ¬
ных  особенностях,  отмечая,  что  она  была  широко  распространена
только  в  Кенте,  регионе  Англии,  наиболее  близком  к  континенту.
Они  обращали  внимание  только  на  один  ее  аспект,  а  именно,  на  осо¬
бый  порядок  наследования  при  гафоле  —  в  отличие  от  феодального
права,  в  соответствии  с  которым  земля  передавалась  старшему  сыну,
владения,  находившиеся  в  гафоле,  делились  в  равной  степени  между
всеми  сыновьями,  что  приводило  к  дроблению  владений16.
 Пожалуй,  наиболее  глубоко  оценил  особый  характер  этой  практи¬
ки  Адамс,  который  подметил,  что  гафоль  был  одной  из  традицион¬
ных  повинностей  или  податей,  не  связанной  с  усилением  королев¬
ской  власти  в  англосаксонской  Англии17.
 Таким  образом,  английский  гафоль  не  привлек  значительного
внимания  исследователей,  занимавшихся  историей  Средневекового
права,  поскольку  эта  социальная  практика  была  достаточно  необыч¬
ной  для  концепции  феодальной  Европы.
 Вопросам  практики  личного  сбора  податей  королями  было  посвя¬
щено  несколько  работ,  обративших  внимание  на  «бродячий»  харак¬
тер  королевских  дворов  Средневековья18.  В  этих  работах  было  пока¬
зано,  что  у  Каролингов,  Саксонской  династии  и  у  многих  других
правителей  Средневековья  были  свои  маршруты  объезда  владений.
В  ходе  этих  объездов  короли,  останавливаясь  в  замках  или  монасты¬
рях,  скорее  всего,  подтверждали  свои  отношения  с  местной  знатью  и
клиром  и,  возможно,  обменивались  с  ними  подарками  (хотя  подарки
часто  могли  быть  «виртуальными»).  Эти  встречи  иногда  сопровож¬
дались  «пиром»  (о  чем  писал,  используя  скандинавский  материал,
 9


А.  Я.  Гуревич),  но  пир  был,  скорее,  одним  из  многих  сопровождавших
отношения  гостя  и  хозяина  ритуалов19.
 Особо  стоит  отметить,  что  практику  полюдья  не  стоит  считать
только  атрибутом  королевской  власти.  Вопросам  гостевания  уделили
внимание  исследователи,  чьей  целью  было  не  исследование  по  исто¬
рии  права,  а  попытка  более  углубленно  и  с  помощью  новых  антропо¬
логических  методов  рассмотреть  те  принципы,  на  которых  строилась
социальная  структура  раннесредневекового  общества.  В  работе
М.  Иннеса,  посвященной  структурам  власти  и  социальным  структу¬
рам  на  среднем  Рейне  в  каролингскую  эпоху,  эти  традиционные  для
историографии  темы  рассматриваются  с  применением  современных
антропологических  подходов.  В  частности,  формирование  системы
социальных  связей,  которые  в  традиционной  историографии  называ¬
лись  «крупными  монастырскими  доменами»,  он  рассматривает  как
предмет  не  социально-экономического,  а  антропологического  анали¬
за.  В  частности,  он  подчеркивает,  что  долгосрочные  отношения,  ко¬
торые  устанавливались  между  дарителями  земель  (по  большей  части
местной  знати)  и  монастырями,  основывались  не  столько  на  «фео¬
дальной»  (предполагавшей  военную  службу)  или  экономической
(предполагавшей  монетарную,  арендную  поземельную  зависимость)
основе.  На  основании  отдельных  упоминаний  в  документах,  сохра¬
нившихся  в  монастырских  архивах  Фульды,  Лорша  и  других  монас¬
тырей  на  среднем  Рейне,  исследователь  показал,  что  основанием  вла¬
дычества  монастырей  над  окружавшими  их  ландшафтами  являлись
тесные  личные  взаимоотношения,  предполагавшие  регулярное  их
поддержание  и  возобновление  во  время  регулярных  визитов  дарите¬
лей  в  монастырь  с  соответствующими  этому  событию  ритуалами  гос¬
теприимства.  В  частности,  известно,  что  семья  известного  раннесред¬
невекового  ученого  Рабана  Мавра  навещала  его  в  монастыре,  что,  как
правило,  заканчивалось  новыми  дарениями  земель.  Тесные  личные
отношения  подтверждаются  тем,  что  в  одной  из  грамот  аббат  монас¬
тыря  был  назван  «смешнейшим»  (фсипсНззитиз),  что  показывает,
что  встреча  между  дарителями  и  монастырской  братией  (или,
по  крайней  мере,  аббатом)  происходила  в  неофициальной,  теплой
обстановке20.
 Немецкие  историки  исследовали  полюдье  в  средневековой  Герма¬
нии21,  польские  —  в  средневековой  Польше,  русские  —  в  Киевской
Руси.  М.  Н.  Карамзин  одним  из  первых  обратил  внимание  на  обычай
полюдья  в  Киевской  Руси  (см.  ниже).  Сторонники  норманской  тео¬
рии  увидели  в  полюдье  один  из  институтов,  принесенных  на  Русь  ва¬
рягами.  С.  М.  Соловьев  отверг  это  мнение,  проницательно  заметив:
«Обычай  наших  князей  ходить  полюдьем...  необходим  во  всех  ново¬
рожденных  государствах»22.
 10


Крупнейшему  украинскому  историку  (и  первому  президенту
Украины)  М.  Грушевскому  принадлежат  важные  замечания  относи¬
тельно  известного  сообщения  о  киевском  полюдье  византийского
императора  Константина  Багрянородного,  а  также  урока  вирнику
в  «Русской  Правде»,  который  он  связывает  с  ролью  вирников
(доверенных  княжьих  слуг)  в  системе  сбора  дани  полюдьем23.
 К  сожалению,  поиски  всемирно-исторических  аналогов  древне¬
русского  полюдья  после  С.  М.  Соловьева  надолго  прекратились,  хотя
и  велись  исследования  судьбы  полюдья  на  Руси.  М.  Н  Покровский24,
С.  В.  Юшков25,  Б.  Д.  Греков26,  И.  Я.  Фроянов27,  В.  Н.  Вернадский28,
М.  Б.  Свердлов29  и  другие  интересовались  полюдьем  лишь  как  спо¬
собом  взимания  дани.  Авторитетные  историки  позднего  советского
времени  А.  П.  Новосельцев,  В.  Т.  Пашуто  и  Л.  В.  Черепнин  видели  в
полюдье  «Форму  взыскания  дани  (объезды  представителями  правя¬
щего  класса  подчиненных  общин)  и  тот  корм,  который  ими  при  этом
брался»30.  Даже  в  80-х  г.  специалисты  по  истории  Киевской  Руси
обычно  ограничивались  определением  вроде  следующего:
 «В  период  становления  раннефеодальных  отношений  [на  Руси]
полюдье  как  форма  сбора  даров  и  даней  вполне  соответствовало  на¬
чальной  организации  системы  обложения.  Оно  было  одним  из  видов
эксплуатации  свободного  населения  в  раннеклассовом  обществе  и
способствовало  его  дальнейшей  имущественной  и  социальной  диф¬
ференциации»31  .
 Мысль  С.  М.  Соловьева  о  политической  роли  полюдья  развил
только  Б.  А.  Рыбаков.  Согласно  Б.  А.  Рыбакову,  полюдье  является
«ключом  к  пониманию  ранней  русской  государственности...  По¬
людье  —  первая,  наиболее  обнаженная  форма  господства  и  подчине¬
ния,  осуществления  права  на  землю,  установления  понятия  поддан¬
ства.  Если  в  союзе  племен  (имеется  в  виду  племенной  союз
вятичей.  —Ю.  К.)  полюдье  еще  в  какой-то  мере  может  основываться
на  старых  племенных  связях,  то  в  “суперсоюзе”  (имеется  в  виду
Киевская  Русь.  —  Ю.  К.)  оно  уже  полностью  абстрагировано  и  отде¬
лено  от  всяких  патриархальных  воспоминаний»32.
 Вместе  с  тем  Б.  А.  Рыбаков  проложил  значительно  более  широ¬
кий  путь  для  изучения  древнерусского  полюдья,  выделив  в  нем  не
одну,  а  две  экономические  функции,  не  забывая  и  о  религиозно-риту¬
альной.  Он  описал  двоеверие  —  религиозный  синкретизм  в  Древней
Руси  и  протестовал  против  попыток  В.  Т.  Пашуто  и  А.  П.  Новосель¬
цева33  разорвать  систему  «полюдье  —  повоз»  на  два  самостоятельных
феномена  и  представить  их  в  качестве  этапов  деградации  полюдья.
Он  указал  другой  путь  превращения  полюдья  в  ритуальный  пере¬
житок  —  святочный  объезд  князьями  своих  деревень  и  монастырей.
 Для  развития  исторической  науки  в  странах  Восточной  Европы
характерно,  что  в  XIX  в.  внимание  ученых  —  начиная  с  М.  Н.  Карам¬
 11


зина  —  фокусировалось  на  государственно-политической  функции
полюдья,  в  период  господства  марксизма  —  на  экономических  функ¬
циях,  главным  образом  —  на  сборе  дани,  а  по  мере  освобождения  умов
историков  от  марксизма  в  полюдье  их  начала  интересовать  главным
образом  его  ритуальная  сторона.  Но  все  равно  каждый  исследователь
сосредоточивался  лишь  на  одной  из  функций,  только  Б.  А.  Рыбаков
наметил  путь  к  комплексному  изучению  полюдья.  Надо  сказать,  что
по  мере  накопления  фактического  материала  расширялись  наши
представления  о  полюдье  у  восточных  славян.  Весомый  вклад  в  рекон¬
струкцию  новгородского  полюдья  внес  В.  Л.  Янин,  исследовав¬
ший  берестяные  грамоты,  открытые  при  раскопках  Великого
Новгорода34.
 Между  тем,  начиная  с  60-х  гг.  исследовались  различные  формы
полюдья,  существовавшие  в  неевропейских  обществах35.  Изучением
полюдья  в  Африке,  Океании,  Сибири,  на  Кавказе  и  в  других  регионах
мира  с  начала  60-х  гг.  занимается  Ю.  М.  Кобищанов.  Почти  одновре¬
менно  с  ним  швейцарский  ученый  X.  К.  Пайер  на  обширном  материа¬
ле  средневековой  Европы36  и  отчасти  Африки  и  Океании  показал,
что  полюдье  (Reiseregierung)  «не  является  специфически  герман¬
ским,  кельтским,  европейским  или  индоевропейским  явлением»37.
Статья  X.  К.  Пайера  оказала  влияние  на  В.  Г.  Ардзинбу,  открывшего
полюдье  у  древних  хеттов33.  До  выхода  в  свет  работ  В.  Г.  Ардзинбы
немецкий  ученый  Гернот  Вильхельм  исследовал  полюдье  в  госуда¬
рствах  древних  хурритов,  населявших  Малую  Азию,  Сирию  и
Армянское  нагорье.  Г.  Вильхельм  понимал  хурритское  полюдье
именно  как  комплекс  экономических,  религиозно-ритуальных  и  су¬
дебной  функций.  Это  видно  хотя  бы  из  его  высказывания:  хуррит-
ский  «царь...  переезжал,  как  это  было  позже  у  франков,  из  одного
дворца  в  другой,  и  не  только  из-за  ограниченности  местных  ресур¬
сов,  —  определенную  роль  здесь  играли  также  нужды  судопроизвод¬
ства  и  соблюдение  культового  календаря»39.
 В  середине  80-х  гг.  прошлого  века  историк  и  нумизмат  А.  Г.  Муха-
мадиев  и  историк  и  археолог  С.  А.  Плетнева  пришли  к  выводу  о  том,
что  полюдье  существовало  в  Хазарском  каганате40.
 А.  Я.  Гуревич  в  своей  книге  удачно  синтезировал  идеи  X.  К.  Пайе¬
ра  и  российских  ученых  о  выдающейся  исторической  роли  полюдья.
Если  Б.  А.  Рыбаков  видел  в  полюдье  «ключ  к  пониманию  ранней  рус¬
ской  государственности»41,  то,  по  определению  А.  Я.  Гуревича,  этот
«институт...  принадлежит  к  фундаментальным  чертам  дофеодальной
и  раннефеодальной  общественных  структур  у  многих  народов  Евро¬
пы»,  и  его  «изучение  вводит  нас  в  круг  вопросов,  непосредственно
связанных  с  проблемой  генезиса  раннефеодальной  общественной
структуры  в  Норвегии.  Именно  здесь  пролегает  путь  к  пониманию
условий  возникновения  государства,  отношений  складывавшейся
 12


королевской  власти  с  населением,  зарождения  прослойки  служилых
людей,  на  которых  опирались  норвежские  короли  в  раннее  средневе¬
ковье,  наконец,  анализ  комплекса  явлений,  объемлемых  понятием
вейцяа  (как  называли  полюдье  в  Норвегии.  —  Ю.  К.),  поможет  обна¬
ружить  немаловажные  источники  как  налоговой  системы,  так
отчасти  и  ранних  форм  феодальной  ренты»42.
 В  международном  коллективном  издании  «Раннее  государство»
было  дано  описание  или  упоминание  комплексов  типа  полюдья  на
материале  таких  различных  обществ,  как  Аксум,  Ангкор,  Анколе,
Джимма,  Гавайи,  Таити,  Норвегия,  Франция,  но  ни  слова  не  сказано
об  аналогичных  явлениях  в  Скифии,  ранней  Грузии,  ряде  африкан¬
ских  обществ  и  пр.43  По  С.  Л.  Ситону,  «цикл  макахики  (так  называли
комплекс  полюдья  на  Гавайях.  —  Ю.  К),  устанавливал  ритуальный
инструмент  для  регулирования  гавайской  экологической  системы.
Эффект  такой  регуляции  состоял  в  поддержании  политического  рав¬
новесия,  мешавшего  формированию  государства».  Вместе  с  тем
«цикл  макахики  фактически  регулировал  материальный  обмен  меж¬
ду  членами  экологической  системы»,  служил  для  «интегрирования
политической  культуры  в  политическую  суперструктуру,  и  его
предельным  эффектом  было  политическое  равновесие».  Наконец,
экономическое  и  ритуальное  значение  макахики  состояло  во  взаимо¬
действии  подсистемы  производство  —  распределение  —  потребление
с  подсистемой  ранг  —  мана  —  табу44.
 Комплексы  типа  полюдья  в  неевропейских  обществах  редко  при¬
влекали  внимание  ученых.  Больше  всего  в  этом  отношении  повезло
марокканской  махалле45,  значительно  позднее  —  тунисской  махал¬
ле46.  Отдельные  замечания  об  алжирской  махалле  принадлежат
Абделджедиду  Темими47,  о  полюдье  в  странах  Центрального  Суда¬
на  —  И.  Юрвуа48.  Но  все  они  видели  в  полюдьи  специфический  мест¬
ный  феномен.  И  лишь  Н.  А.  Иванов49,  X.  К.  Пайер50  и  Ю.  М.  Коби-
щанов  практически  одновременно  в  первой  половине  60-х  гг.
прошлого  века  пришли  к  мысли  о  том,  что  те  или  иные  африканские
формы  полюдья  имеют  аналогии  в  других  регионах  мира.  Выход  в
свет  работ  Ю.  М.  Кобищанова  о  полюдьи  как  всемирно-историчес¬
ком  явлении  побудил  исследователей  искать  и  находить  комплекс
полюдья  (gafol  complex)  в  различных  обществах  Азии,  Африки,  Оке¬
ании,  от  средневековых  киданьской  империи  Ляо  и  чжурчжэньской
империи  Цзинь  (Н.  Н.  Крадин)  до  Новой  Зеландии  XIX-XX  вв.51
 Можно  лишь  удивляться  полному  невниманию  историков  и  со¬
цио-антропологов  к  типологии  полюдья  в  Азии,  Африке,  Океании,
доколумбовой  Америке  и  других  регионах  мира,  где  этот  комплекс
представлен  разноообразными  формами,  притом  как  самыми  древ¬
ними,  так  и  такими,  которые  еще  в  начале  XX  в.  и  даже  позднее  су¬
ществовали  в  Тибете,  Марокко,  Сомали,  некоторых  странах  бантус-
 13


кого  пояса  Африки  и  в  Океании.  Невнимание  к  типологии  и
систематике  было  причиной  непонимания  всемирно-исторического
значения  полюдья  и  его  исторической  роли  как  полифункционально-
го  комплекса,  характерного  для  раннефеодальных  обществ.
 В  более  широком  плане  речь  идет  о  развитии  комплексного  мето¬
да  исследования  исторических  явлений.
 Изучение  социально-исторических  комплексов  —  новое,  но  не  со¬
всем  неизвестное  направление  в  исторической  науке.  Первым  его  об¬
разцом  можно  считать  «Исследование  о  даре»  Марселя  Мосса52.
Нетрудно  убедиться,  что  французский  ученый  анализировал  дар  как
социально-исторический  комплекс  в  нашем  понимании,  имеющий
глобальное  распространение  и  ряд  различных  по  своему  характеру
функций  (в  том  числе  социально-экономических,  религиозно-риту¬
альных,  символических  и  пр.).  Другие  такого  рода  комплексы,  со¬
гласно  теории  большой  феодальной  формации  —  это  комплексы  до¬
машнего  рабства,  дальней  торговли,  иммунитета,  общинно-кастовых
систем  и  др.  Социальные  комплексы  не  надо  смешивать  с  этнографи¬
ческими  (вроде  «комплекса  крупного  рогатого  скота»  —  cattle  complex
М.  Херсковица  и  комплекса  священного  царя  по  Дж.  Фрэзеру);  этно¬
графические  комплексы,  в  отличие  от  социально-исторических,  име¬
ют  значительно  меньшее  число  функций.  Общее  всех  указанных  выше
социально-исторических  комплексов  —  их  докапиталистический  ха¬
рактер.  Но  и  войну  (военное  дело)  можно  исследовать  как  комплекс
(тогда  как  армия,  государство,  двор  правителя  —  это  институты),  и
этот  комплекс  не  один  и  тот  же  в  феодальной  и  капиталистической
формациях.
 Историки  отмечают  различие  между  центральными  областями
феодальных  государств,  составляющих  их  устойчивое  ядро,  и  пери¬
ферийными  областями,  непрочно  связанными  с  центром.  Нередко
сбор  дани  с  периферийных  областей  и  поддержание  в  них  централь¬
ной  власти  осуществлялось  через  полюдья,  которые  в  центральной,
основной  части  государства  уже  утратили  свое  значение.  Так  было  в
государстве  Шамбала  (в  нынешней  Танзании),  возникшем  в  XVIII  в.,
в  некоторых  царствах  Центрального  Судана  XVIII  —  XIX  вв.,  на  юге
Египетского  Судана  в  XIX  в.,  даже  на  северных  и  восточных  окраи¬
нах  Московского  царства  XVII  в.  и  Российской  империи  XVIII-
XIX  вв.  (ясачные  отношения  в  Башкортостане,  Сибири).
 Изучение  комплексов  полюдья  помогает  углубленному  понима¬
нию  сущности  раннефеодального  и  —  шире  —  феодального  общества
как  целостной  динамической  системы,  рождающейся  внутри  первич¬
ной  формации  и  впервые  в  мировой  истории  развившей  антагонис-
тически-классовые  отношения.  С  полюдьем  обычно  была  связана  и
дальняя  торговля,  представлявшая  собой  главную  экономическую
связь,  соединявшую  (наряду  с  другими  связями)  отдельные  государ¬
 14


ства  и  регионы  феодального  мира  (по  крайней  мере,  в  Евразии  и
Африке)  в  единую  систему.  Полюдье  способствовало  движению  раз¬
нообразной  информации  внутри  отдельных  обществ,  которых  торго¬
вые,  политические  и  культурные  отношения  объединяли  в  региональ¬
ном  и  межрегиональном  масштабах.  Поэтому,  учитывая  широкое  —  во
времени  и  пространстве  —  распространение  комплексов  типа  по¬
людья,  можно  говорить  о  его  всемирно-историческом  значении.
 Ни  один  регион  мира  не  дает  такой  древности  и  разнообразия
форм,  такого  богатства  материала,  как  Африка  и  тихоокеанские  реги¬
оны,  даже  огромная  континентальная  Азия  с  Кавказом  и  Сибирью  за¬
метно  им  уступают,  не  говоря  уже  о  Европе.  Сравнительно  лучше  из¬
вестный  в  исторической  науке  европейский  материал  приводится
главным  образом  для  сравнения.  В  целом  же  афро-азиатский  факти¬
ческий  материал,  относящийся  к  различным  эпохам,  при  сравнении
его  с  европейским  средневековым  материалом  имеет  решающее  зна¬
чение  для  построения  общеисторической  типологии  комплексов
типа  полюдья.
 Сначала  рассмотрим  местные  и  региональные  разновидности
комплекса  полюдья  и  проследим  их  историческое  формирование
там,  где  это  сделать  позволяют  источники.  Эту  задачу  стремится  вы¬
полнить  международный  коллектив  авторов  этой  книги.  Затем
обратимся  к  таким  сторонам  комплекса,  как  его  функции  и  отдель¬
ные  связанные  с  ними  институты  и  наконец,  попытаемся  установить
исторические  закономерности.
 Примечания
 1  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  —  явление  отечественной  и  всемирной  исто¬
рии  цивилизаций.  М.,  1995.
 2  Кобищанов  Ю.  М.  Теория  большой  феодальной  формации  //  Вопросы  ис¬
тории.  1992.  №  4-5.
 3  Библиографию  см.:  Гуревич  А.  Я.  1)  Роль  королевских  пожалований  в  про¬
цессе  феодального  подчинения  английского  крестьянства  //  Средние  века.
Вып.  V.  М.,  1953;  2)  Очерки  истории  английского  крестьянства  в  VII  —  на¬
чале  XI  вв.  //  Средние  века.  Вып.  IX.  М.,  1957;  3)  Свободное  крестьянство
феодальной  Норвегии.  М.,  1967;  Lehmann  K.  Die  Gastung  der  germanischen
Könige.  Abhandlung  zur  germanische,  inbesondere  nord,  Rechtsgeschichte.
Berlin;  Leipzig,  1888.
 4  Kemble  J.  M.  The  Saxons  in  England.  A  History  of  the  English  Commonwealth
Till  the  Period  of  the  Norman  Conquest.  London,  1876.  Vol.  2.  P.  30,142,  224.
 5  Stubbs  W.  The  Constitutional  History  of  England.  Oxford,  1874.
 6  Там  же.
 7  Round  J.  H.  Gafol  //  The  English  Historical  Review.  Vol.  5  (19).  1890.
P.  523-524.  Round,  J.  H.  Military  tenure  before  the  Conquest  //  The  English
Historical  Review.  Vol.  12  (47).  1897.  P.  492-494.  Idem.  The  Introduction  of
 15


Knight  Service  into  England  //  The  English  Historical  Review.  Vol.  6  (23).
1891.  P.  417-443.
 8  См.,  например:  Ancient  law  and  institutes  of  England  /  Ed.  by  B.  Thorpe.  L.,
1840.
 9  Maitland  F.  M.  Domesday  book  and  beyond.  Cambridge,  1897.
 10  Round  J.  H.  Feudal  England.  London,  1895.
 11 	Joliffe  J. 	E.  A.  Pre-feudal  England: 	the  Jutes.  Oxford,  1933.
 12 	Stenton 	F.  Anglo-Saxon  England. 	Oxford,  1943.
 13  Banham  D.  The  knoledge  and  use  of  food  plants  in  Anglo-Saxon  England.
Cambridge,  1990.
 14  Eric  J.  Land  tenure  in  Earli  England:  a  discussion  of  some  problems.  Leicester,
1960;  Charles-Edwards  Т.  M.  Early  medieval  kingships  in  the  British  Isles  //
The  origins  of  Anglo-Saxon  kingdoms  /  Ed.  by  S.  Basset.  L.,  1989.  P.  28—39;
Faith  R.  The  English  peasantry  and  the  growth  of  lordship.  L.,  1999.
 15  Digby  K.  E.  History  of  the  Law  of  Real  Property.  S.I.,  1825.  Challis  H.  W.  The
Law  of  Real  Property:  Chiefly  in 	Relation  to  Conveyancing 	. 	London, 	1885.
 Pollock 	F.,  Maitland  F.  W.  The 	history  of  English  law  before 	the 	time 	of
 Edward  I.  Cambridge,  1895.  Vol.  1.  P.  186,  402.
 16  См.,  например:  Pollock  F.,  Maitland  F.  W.  The  history  of  English  law...  Vol.  1.
P.  186,402.
 17  Adams  H.  Essays  in  Anglo-Saxon  law.  London,  1876.  P.  62.
 18  Peyer  H.  C.  Das  Reisekonigtum  des  Mittelalters  //  Vierteljahrschrift  fur
Sozial-  und  Wirtschaftgeschichte.  Vol.  51.  1961.  P.  1-64;  Bernhardt  J.  W.
Itinerant  Kingship  and  Royal  Monasteries  in  Early  Medieval  Germany.
C.  936-1075.  Cambridge,  1993.
 19  Гуревич,  A.  Я.  От  пира  к  лену  //  Одиссей.  Человек  в  истории.  М.,  1999.
Р.  7-14.  Он  же.  Скандинавистика  и  медиевистика  //  Одиссей.  Человек  в
истории  //  История  —  нескончаемый  спор.  М.,  2005.  С.  704-717.
 20  Innes  М.  State  and  society  in  the  early  Middle  Ages:  the  middle  Rhine  valley,
400-1000.  Cambridge,  2000.  Особая  роль  шуток  и  юмора  для  создания  ат¬
мосферы  при  дворах  властителей  и  аббатствах  рассматривается  в
Humour,  history  and  politics  in  late  antiquity  and  the  early  Middle  Ages  /  ed.
by  Guy  Halsall.  Cambridge,  2002.
 21  Lehmann  K.  Die  Gastung;  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum  des  Mittelalters  //
Vierteljhreschrift  für  Social-  und  Wirtschaftsgeschichte.  Zürich,  1964.  Bd  51.
H.  1.
 22  Соловьев  C.  M.  История  России  с  древнейших  времен.  Кн.  I.  (тома  1-2).
М.,  1959.  С.  224.  Источник  сведений  С.  М.  Соловьева  о  средневековом
польском  гощенье  (полюдье)  нам  не  известен.  Книга,  на  которую  он  ссы¬
лается,  говорит  лишь  о  пребывании  (goszczenie)  в  Киеве  польского  отряда
в  период  великокняжеских  смут,  но  не  о  полюдье  польского  правителя.:
Bandtkie  J.  W.  Historia  prawa  polskiego.  Warszawa,  1850.
 23  Грушевський  M.  IcTopia  Украши-Pyci.  Т.  I.  До  початку  XI  вжа.  Кшв,  1915.
C.  425-426.
 24  Покровский  М.  Н.  Очерки  истории  русской  культуры.  Ч.  1.  Пг.,  1923.
 16


25  Юшков  С.  В.  1)  Эволюция  дани  в  феодальную  ренту  //  Историк-марк¬
сист.  Кн.  6.  М.,  1936;  2)  Очерки  по  истории  феодализма  в  Киевской  Руси.
М.;  Л.,  1939.  С.  19-20.
 26  Греков  Б.  Д.  Киевская  Русь.  М.,  1953.  С.
 27  Фроянов  И.  Я.  Киевсая  Русь.  Очерки  социально-экономической  истории.
Л.,  1980.  С.
 28  Вернадский  В.  Н.  Новгород  и  Новгородская  земля  в  XV  в.  М.;  Л.,  1961.  С.
 29  Свердлов  М.  Б.  1)  Из  истории  системы  налогообложения  в  Древней
Руси  //  Восточная  Европа  в  древности  и  средневековье.  М..  1978;  2)  Гене¬
зис  и  структура  феодального  общества  в  Древней  Руси.  Л.,  1983.  С.
 30  Новосельцев  А.  П.,  Пашуто  В.  Т.,  Черепнин  Л.  В.  Пути  развития  феода¬
лизма  (Закавказье,  Средняя  Азия,  Русь,  Прибалтика).  М.,  1972.  С.  152.
 31  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси.  С.  245.
 32  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества  XII  —  XIII  вв.  М.,  1982.
С.  316-317.
 33  Новосельцев  А.  П.,  Пашуто  В.  Т.,  Черепнин  Л.  В.  Пути  развития  феода¬
лизма.  М..  1972.  С.  152.  Ссылка  на  «Повесть  временных  лет».  М.;  Л.,  1950.
Ч.  1.  С.  59.
 34  Янин  В.  Л.,  Зализняк  А.  А.  Берестяные  грамоты  из  новгородских  раскопок
1998  г.  //  Вопросы  языкознания.  1999.  №  4;  Янин  В.  Л.,  Зализняк  А.  А.  Бе¬
рестяные  грамоты  из  новгородских  раскопок  1990-1993  гг.  //  Вопросы
языкознания.  1994.  №  4;  Янин  В.  Л.  Новгородские  посадники.  М.,  1962;
его  же.  Новгородская  феодальная  вотчина.  Историко-генеалогическое  ис¬
следование.  М.,  1981;  его  же.  Роль  Новгорода  в  отечественной  истории.
Доклад,  прочитанный  на  Всесоюзной  научной  конференции,  посвящен¬
ной  1125-летию  Новгорода  //  Знание  —  сила.  М.,  1985.  №  4;  его  же.  Нов¬
город  и  Литва.  Пограничная  ситуация  ХИ-ХУ  веков.  М.,  1998;  его  же.
У  истоков  новгородской  государственности.  Великий  Новгород,  2001.
 33  Ардзинба  В.  Г.  1)  Хеттский  праздник  Хассумас  //  Вестник  древней  исто¬
рии.  1981.  №  4;  2)  Ритуалы  и  мифы  древней  Анатолии.  М.,  1982;  3)  Неко¬
торые  проблемы  наследия  хеттов  и  традиции  Хеттского  Царства  //  Куль¬
турное  наследие  Востока.  Проблемы,  поиски,  суждения.  М.,  1985;
Киселев  Г.  С.  Хауса.  Очерки  этнической,  социальной  и  политической  ис¬
тории.  М.,  1981.  С.  118  и  след.;  Кобищанов  Ю.  М.  1)  Общественные  отно¬
шения  в  Аксумском  царстве  //  Африканский  этнографический  сборник.
V.  История,  этнография,  лингвистика.  М.;  Л.,  1963.  С.  139-140;  2)  Аксум.
М.,  1966.  С.  168  и  след.;  3)  Доходы  аксумских  царей  (к  вопросу  о  социаль¬
но-экономическом  строе  древних  африканских  государств)//  Социаль¬
ные  структуры  доколониальной  Африки.  М.,  1970.  С.  71-77;  4)  К  вопросу
о  социально-экономических  отношениях  в  средневековой  Нубии  //  Со¬
циальные  структуры  доколониальной  Африки.  М.,  1970.  С.  129;  5)  По¬
людье  в  Тропической  Африке  (к  вопросу  о  формах  отчуждения  прибавоч¬
ного  продукта  в  раннефеодальных  обществах)  //  Народы  Азии  и  Африки.
1972.  №  4.  С.  65-78;  6)  Африканские  феодальные  обществ^:  воспроизвод¬
 17


ство  и  неравномерность  развития  //  Африка:  возникновение  отсталости  и
пути  развития.  М.,  1974.  С.  288  и  след.;  7)  Северо-Восточная  Африка  в
раннесредневековом  мире  (VI  —  середина  VII  вв.).  М.,  1980.  С.  167  и  след.;
8)  Полюдье  и  его  трансформация  при  переходе  от  раннего  к  развитому
феодальному  государству  //  От  доклассовых  обществ  к  раннеклассовым.
М.,  1987.  С.  135-157;  9)  Полюдье  в  истории  Дагестана  (к  постановке  воп¬
роса)  //  Государства  и  государственные  учреждения  в  дореволюционном
Дагестане.  Махачкала,  1989;  10)  Полюдье  в  Океании  //  Советская  этногра¬
фия.  1991.  №  3;  11)  Комплекс  полюдья  в  угро-самодийской  Сибири  //
Модель  культуры  Сибири  и  Севера.  Екатеринбург,  1992;  12)  Полюдье:  яв¬
ление  отечественной  и  всемирной  истории  цивилизаций.  М.,  1995;
Kobiscanov  Yu.  М.  Poludye  in  North-East  African  states  //  IV  Congresso
Internazionale  di  Studi  Ethiopici.  (Roma,  1972).  Т.  I.  Sezione  storica.  Roma,
1974;  Kobishchanov  Yu.  M.  Axum.  University  Park  (Penn.);  L.,  1979.
P.  162-168;  Kobishchanow  Yu.  M.  Agriculture  and  economic-cultural  types
in  the  medieval  Nubia.  On  the  cultural  heritage  of  Meroe  in  the  Middle
Ages  //  Meroitische  Forschungen  1980.  Meroitica  7.  Berlin,  1984;  15)  Kobi¬
shchanov  Yu.  M.  The  Phenomenon  of  gafol  and  its  transformation  //  Early
State  Dynamics.  Leiden,  1986;  16)  Kobishchanow  Yu.  M.  The  gafol  complex
in  Ethiopian  history  //  Proceedings  of  the  Ninth  International  Congress  of
Ethiopian  Studies  (Moscow,  1986).  M.,  1988.  Vol.  6.  P.  99-110;  Kobishcha¬
now  Yu.  M.  The  gafol  complex  in  Gondarine  period  //  IX  International
Conference  on  Ethiopian  Studies  (Addis  Ababa,  1991).  Paris,  1991;  Се¬
дов  JI.  А.  Ангкорская  империя  (социально-экономический  и  государ¬
ственный  строй  Камбоджи  в  IX-XIV  вв.).  М.,  1967;  Равва  Н.  П.  Полине¬
зия.  Очерки  истории  французских  колоний  (конец  XVIII  —  XIX  вв.).  М.,
1972.  С.  30;  Артамонов  М.  И.  Киммерийцы  и  скифы.  Л.,  1974.  С.  109-129.
 36  Peyer  H.  G.  l)Der  Emphang  des  Königs  im  mittelalerlichen  Zürich  //
Archivalia  et  historia.  Festschrift  Anton  Larglnder.  Zürich,  1958;  2)  Das
Reisekönigtum.
 37  Peyer  H.  G.  Das  Reisekünigtum.  S.  20.
 38  Ардзинба  В.  Г.  1)  Хеттский  праздник  Хассумас;  2)  Ритуалы  и  мифы
древней  Анатолии;  3)  Некоторые  проблемы  наследия  хеттов  и  традиции
Хеттского  Царства.
 3^  Вильхельм  Г.  Древний  народ  хурриты.  Очерки  истории  и  культуры  М.,
1992.
 40  Мухамадиев  А.  Г.  Древние  монеты  Поволжья.  Казань,  1990.  С.  92;  Плетне¬
ва  С.  А.  Хазары.  М.,  1986.  С.  58.
 41  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества  XII-XIII  вв.  М.,  1982.
С.  316.
 42  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  М.,  1967.
 С. 	117-118.
 43  Claessen  H.  J.,  Skalnik  P.  (eds).  The  Early  State.  The  Hague;  Paris;  New  York,
1979.  C.  117,143,160,162,  243,  281,  282,  328,332-333,  410,411,462.
 44  Ibid.  P.  281,  282.
 45  Coon  O.  S.  Caravan:  the  story  of  the  Middle  East.  London,  1952.
 18


46  Chater  Kh.  Insurrection  et  repression  dans  la  Tunisie  du  XIXe  sincles:  la
mehalla  de  Zarrouk  au  Sahel  (1864).  Tunis,  1978.
 47  Temimi,  Abdeldjedid.  Le  Beylik  de  Constantine  et  el-Hadj  Ahmed-bey.  Tunis,
1978.
 48  Urvoy  Y.  1)  Histoire  des  populations  de  Soudan  Central  (Colonie  de  Niger).
Paris,  1936;  2)  Histoire  de  PEmpire  Bornou.  Paris,  1949.
 49  H.  А.  Иванов.  Свободные  и  податные  племена  Северной  Африки  в
XIV  в.  //  Арабские  страны.  История.  М.,  1963.
 50  Peyer  H.  G.  Das  Reisekunigtum.
 51  Toon  van  Meijl.  Poukai  //  Claessen  H.  J.  (ed.).  Over  de  weg:  De  Betekenis
van  infrastructurele  voorzieningen  in  en  voor  Vroege  Staten.  Leiden,  1995.
P.  107-127.
 52  Mausse  M.  Sociologie  et  anthropologie.  Paris,  1950.


Часть  1
ДРЕВНИЙ  МИР
 Рассмотрение  разновидностей  полюдья  в  отдельных  обществах  и
группах  обществ  начнем  с  хронологически  самых  древних,  затем  по¬
пробуем  найти  им  аналоги  среди  сравнительно  архаичных  обществ
последних  двух  веков.  Расстояние  по  времени  между  ними  может
быть  огромным,  расстояние  в  географическом  пространстве  —  не
столь  значительным.  Достаточно  сказать,  что  самые  ранние  (IV  ты¬
сячелетие  до  Р.  X.)  и  самые  поздние  (середина  XX  в.)  известия  о  по¬
людье  в  африканских  обществах  относятся  к  странам  бассейна  Нила.
В  зоне  Нильских  болот,  известной  еще  в  древности,  живут  нилотские
и  паранилотские  народы.  В  их  племенных  обществах  либо  не  сло¬
жились  даже  зачаточные  формы  комплекса  полюдья,  либо  (там,  где
появились  вождества,  или  ранние  княжества)  на  глазах  современных
исследователей  рождались  и  функционировали  стадиально  очень
ранние  разновидности  этого  социального  явления.  В  низовьях  Нила
расположены  Египет  и  Нубия  —  древнейшие  цивилизованные  стра¬
ны  Африканского  материка.  Следы  комплекса  полюдья  мы  находим
в  таких  очагах  древних  цивилизаций  как  Египет,  Нубия,  или  Куш
(Северный  Судан),  Шумер,  Элам,  Малая  Азия  с  Северной  Месопота¬
мией  и  Сиро-Палестинской  областью,  Скифия,  Мидия,  Персия  при
Ахеменидах,  Индия,  Китай,  Эфиопия  и,  вероятно,  Южная  Аравия.
Из  Египта  мы  и  начнем  последовательное  описание  комплексов  типа
полюдья  в  древнем  мире.  Все  достоверно  причастные  к  полюдью
древние  общества  принадлежали  к  Древнему  Востоку,  включавшему
в  себя  и  киммерийско-скифский  мир  степей  Северного  Причерно¬
морья,  простиравшийся  далеко  на  восток  в  глубь  Евразии.
 Египет  первых  династий  и  Древнего  Царства
 На  заре  истории  Египта  здесь  сложилось  два  царства:  Верхнееги¬
петское  и  Нижнеегипетское.  Они  объединились  при  фараонах  так
называемой  «нулевой»  династии.  Основатель  следующей,  первой  об¬
щеегипетской  династии  —  Мина  (Менее),  он  же,  по-видимому,  и
Хор-Аха,  имел  резиденции  в  Иераконполе  и  Абидосе.  Он  и  другие
фараоны  1-И  династий  (конец  IV  —  начало  III  тысячелетия  до  Р.  X.),
как  мы  увидим  ниже,  совершали  по  своим  владениям  полюдье.  Оно
продолжалось  и  при  фараонах  III  династии  (вторая  четверть  III  ты¬
сячелетия  до  Р.  X.).  Сведения  об  этом  мы  находим  в  древнейшей  еги¬
петской  летописи,  высеченной  на  так  называемом  «Палермском  кам¬
не».  Раз  в  два  года  фараоны  1-П  династий  совершали  торжественное
 20


плавание  по  Египту,  именовавшееся  «сопровождением  Хора  в
ладье».  В  этом  плавании  фараон  выполнял  административно-хозяй¬
ственные  и  ритуальные  функции1.  При  этом  проводился  ритуал
«служения»  соколообразному  богу  Хору,  по-видимому,  в  его  знаме¬
нитом  храме  в  г.  Нехена  (Иераконполь),  главном  городе  II  верхнееги¬
петского  нома,  некогда  —  столице  Южного  (Верхнеегипетского)  Цар¬
ства  до  его  объединения  с  Северным  (Нижнеегипетским).  Для  этого
они  должны  были,  отплыв  из  Нехена  сначала  на  юг,  вверх  по  Нилу,  а
затем  вниз  по  Нилу,  объехать  почти  всю  страну.  Хроника  отмечает  и
другие  ритуалы  в  храмах  и  святилищах:  в  начале  правления  —  «Объе¬
динение  Обеих  Земель»  (то  есть  Верхнего  и  Нижнего  Египта),  воз¬
можно  в  Эдфу,  выше  Нехена,  затем  «Обход  стены»;  в  те  же  четные
годы  царствования,  что  и  «Служение  Хору»,  фараон  совершал
«Праздник  Дешер»  (возможно,  связанный  со  строительством  свя¬
щенной  ладьи),  «Рождение  богини  Иамет»  (в  г.  Имау?),  «Рождение
Анубиса»  —  шакалообразного  бога,  особенно  почитавшегося  в  Кино¬
поле.  В  нечетные  годы  царствования  фараон  устраивал  «Праздник
Секара»  —  заупокойное  торжество  в  Мемфисе,  в  Нижнем  Египте,
«Рождение  Мина»  (по-видимому,  в  том  же  Мемфисе  или  Ихми-
ме-Панополе)  и  др.2  Один  из  фараонов  II  династии,  согласно  летопи¬
си  «Палермского  камня»,  совершил  деяния:  «Стоянка  в  храме  Cay  в
Хека»,  в  следующем  году  «праздник  Секара»,  в  следующем  —  «Убие¬
ние  бегемота»,  в  следующем  —  «Стоянка  в  Нени-Несут  (Гераклеопо-
ле,  главном  городе  XX  верхнеегипетского  нома)  у  озера  храма  Хар-
шефа»,  в  следующем  —  «Плавание  в  г.  Сах-Несут»  и  «Избиение
[жителей  селения]  Укра»,  в  следующем  —  праздник  хеб-сед,  в  следу¬
ющем  —  «Первый  раз  бега  Аписа»  (в  Мемфисе)  и  т.  д.3
 Фараоны  III  династии  следовали  установившемуся  обычаю.  Так,
судя  по  летописи  Палермского  камня,  Джосер,  визирем  которого  был
жрец  Имхотеп,  обожествленный  в  образе  Эскулапа,  также  совершал
через  год  «Служение  Хору»,  а  в  другие  годы  —  через  год  «Воссияние
царя  Верхнего  Египта»  (коронация  в  качестве  монарха  Верхнееги¬
петского  царства),  «Бег  живого  Аписа»  (в  Мемфисе)  либо  «Праз¬
дник  Секара»  (два  раза  с  промежутком  в  некоторое  четное  число
лет),  праздник  богини  Нехбет  (в  Нехебе,  ныне  Эль-Каб,  в  III  верхне¬
египетском  номе,  близ  Иероконполя,  где  поклонялись  Хору),  «Вос¬
сияние  царя  Нижнего  Египта»  (коронация  в  качестве  североегипет¬
ского  царя)  и  др.4
 Не  только  путешествие  по  Нилу  в  Иероконполь,  но  и  плавание  в
Нехеб,  Мемфис,  Гераклеополь  и  другие  древнеегипетские  полити¬
ческие  и  религиозные  центры,  по-видимому,  представляли  собой  по¬
людье.  Прежде  всего  это  относится  к  «сопровождению  Хора».  Это
полюдье  «спутников  Хора»  (smsw  Hr)  исследовал  немецкий  египто¬
лог  В.  Хельк,  который  установил,  что  фараон  в  сопровождении  своей
 21


гвардии-дружины  и  чиновников  совершал  ритуальную  поездку  по
Египту  на  судне  «Сокол»  для  сбора  дани  и  судопроизводства.  Это
было  необходимо  потому,  что,  за  исключением  царской  резиденции  в
Мемфисе  и  окружавших  её  общин,  «вся  остальная  территория  стра¬
ны  находилась  как  бы  вне  государства»5.  Этот  вывод,  несомненно,
связан  с  развитием  полюдьеведения;  ведь  предшественник  и  сооте¬
чественник  Хелька  Г.  Гёдике  видел  в  объезде  царями  I,  II  и  III  динас¬
тий  Египта  просто  их  военные  экспедиции6.  Хельк  интерпретирует
названия  древнейших  египетских  придворных  должностей  и  титулы
мифических  спутников  бога  Хора  (smsw  Hr)  как  термины,  первона¬
чально  служившие  для  обозначения  членов  команды  царской  ладьи,
совершавшей  объезд  Египта7.  Вслед  за  В.  Хельком  Т.  Н.  Савельева
справедливо  отмечает,  что  «объезд  страны  царем  с  дружиной  должен
был  подтвердить  его  права  на  территорию  Нижнего  и  Верхнего
Египта...  Поэтому  ему  и  придавалось  такое  первостепенное  значение
в  летописных  табличках,  которые  во  времена  V  династии  были
сведены  воедино  на  Палермском  камне»8.
 Наконец,  в  комплексном  исследовании  Д.  Б.  Прусакова  доказано,
что  «сопровождение  Хора  (царя)  в  ладье»  —  объезд  царем  и  его  при¬
дворными  страны  на  барке  по  Нилу  и  его  протокам  —  при  I—II  динас¬
тиях  было  основным,  а  до  середины  I  династии  —  и  единственным
интегрирующим  комплексом  раннеегипетского  государства  (как  в
собственно  административном,  так  и  в  культовом  смысле,  и  в  смысле
взимания  податей  на  местах).  В  частности,  во  время  плаваний  в
Нижний  и  Верхний  Египет  в  ходе  «сопровождений»  царь  проводил
там  ключевой  обряд  «воссияния/явления»  в  качестве  царя,  соответ¬
ственно,  Нижнего  и  Верхнего  Египта;  этот  обряд  был  призван  под-
твержать  и  закреплять  его  власть  над  каждой  из  «обеих  Земель»
Египта.  Комплекс  этих  царских  плаваний-объездов  был  настолько
важен,  что  именно  под  впечатлением  от  него  в  египетской  культуре
твердо  закрепилась  ближайшая  ассоциация  барки  и  царской  (а  отсю¬
да,  соответственно,  и  божественной)  мироустроительной  власти.
Яркими  примерами  такой  ассоциации  является  иероглиф  «Хор  в
лодке»,  объединение  в  единое  сочетание  раннединастической  пик¬
тограммы  барки,  в  том  числе  с  соколом-Хором  на  ней,  с  царским  ти¬
тулом  или  именем,  вероятное  включение  знака  «сокол-Хор  в  лодке»
в  имя  царя  нулевой  династии  Скорпиона;  по  той  же  причине  в  Егип¬
те  сложилось  универсальное  представление  о  том,  что  боги  в  своей
мироустроительной  функции  (а  также  царь  в  загробном  мире)  пере¬
двигаются  именно  на  барках,  совершая  на  них  «вечное  космическое
плавание  по  небесам  и  подземному  миру,  утверждавшее  вселенскую
гармонию»9.  В  результате  царская  барка  и  барка  бога  сделались  клю¬
чевыми  элементами  главных  египетских  ритуалов,  имеющих  отно¬
шение  к  царю  и  к  связям  царя  и  Египта  с  богами,  а  термин  «корабель¬
 22


ная  ватага»  (экипаж  барки)  стал  в  Древнем  Царстве  универсальным
обозначением  рабочего  подразделения  вообще;  в  это  время  «именно
судовой  уклад  —  “идеальное  судно”  —  обнаруживает  себя  как  своего
рода  архетип»  хозяйственно-трудовой  организации  в  целом10.
 Только  при  четвертом  царе  I  династии  Дене,  в  результате  осуще¬
ствленного  им  расширения  административного  аппарата  и  системы
складирования,  появились  возможности  взимания  сколько-нибудь
значительных  податей  помимо  полюдья,  но  и  после  этого  «сопровож¬
дение  Хора»  оставалось  важным  систематически  повторяющимся  дей¬
ствием  египетских  царей  (хотя  для  самого  Дена  не  зарегистрировано
ни  одного  такого  действия:  как  видно,  он  попытался  полностью  со¬
средоточиться  на  централизованном  взимании  податей  через  создан¬
ный  им  самим  административный  аппарат,  отказавшись  от  полюдья;
тем  показательнее,  что  его  преемники  возобновили  практику  регу¬
лярных  «сопровождений  Хора»)11.
 «Спутники  Хора»  упоминаются  и  в  чисто  литературных  произве¬
дениях:  в  жизнеописании  Хуфхора,  где  к  «спутникам  Хора»  прибыл
Хуфхор  вместе  с  человеком  из  земли  Иам  (см.  ниже),  и  в  «Поучении
Птаххотепа»,  с  ним  вельможа  Птаххотеп  обращается  к  своему  сыну,
«который  есть  спутник  Хора»12.
 В  свете  сказанного  можно  связать  с  комплексом  древнеегипетско¬
го  полюдья  древнейшие  изображения  нильских  ладей  с  гребцами,
кормчим  и  сидящим  в  ладье  правителем.  Есть  такие  изображения  на
керамических  сосудах,  на  ткани  из  захоронения  правителя  из  Гебе-
лейна13.  Все  они  относятся  к  IV  тысячелетию  до  P.  X.  и,  возможно,
изображают  передвижение  царя  или  князя-номарха  по  Нилу  во  вре¬
мя  церемоний,  связанных  с  полюдьем.
 Неясна  связь  с  полюдьем  дворцовых  владений  фараона,  извест¬
ных  начиная  с  эпохи  I  династии14.  Посещал  ли  их  царь?  Скорее  все¬
го,  посещал.
 Полюдье  совершалось  фараонами  I—II  и  III  династий  (от  Нечери-
му  до  Джосера,  судя  по  летописям  «Палермского  камня»)  достаточно
регулярно.  Объезд  Египта  правителем  сопровождался  совершением
ритуалов,  в  том  числе  в  честь  местных  (номовых)  богов.  Это  проис¬
ходило  в  святилищах,  постепенно  превращавшихся  в  храмовые  комп¬
лексы.  В  ранний  период  храмов  монументальной  архитектуры  еще  не
было,  а  были  небольшие  по  размерам  постройки  из  сырцового  кир¬
пича  и  легких  материалов.  Но  в  период  Древнего,  или  Старинного
Царства  (при  III,  IV  и  последующих  династиях)  богам,  богиням,  обо¬
жествленным  умершим  царям  и  царицам  строились  настоящие  хра¬
мы.  В  храмах  имелся  многочисленный  персонал,  включая  жре-
цов-чиновников,  собственно,  писцов-учетчиков;  в  зачаточном  виде
такой  персонал  существовал  уже  в  раннединастический  период  (при
I  и  II  династиях),  а  также  еще  раньше.  Каждый  из  храмовых  ком¬
 23


плексов  или  святилищ  представлял  собой  не  только  религиозно-ри¬
туальный,  но  и  хозяйственный  центр  для  окружавшей  его  области.
Об  этом  свидетельствуют  изображения  с  надписями  раннединасти¬
ческого  периода.  На  двух  печатях  Аха  изображено  святилище,  окру¬
женное  оградой,  над  которой  на  шестах  развеваются  штандарты  —
символы  божеств;  в  ограде  помещена  пальма.  Рядом  начертан  иеро¬
глиф  jnw  —  «поступления,  дань».  На  третьей  печати  —  тот  же
иероглиф  в  сопровождении  изображений  поселения  и  льва  или  лео¬
парда  —  символа  царской  власти15.  Т.  Н.  Савельева  обратила  внима¬
ние  еще  на  одну  печать16  «с  изображением  святилища,  льва  или  лео¬
парда  с  тремя  воткнутыми  в  спину  жезлами  (символ  правителя)  и
большим  знаком  в  виде  крутого  абриса  поселения...  Видимо,  здесь
показан  сбор  податей  божницей  в  каком-то  поселении.  В  тех  случаях,
когда  эти  древнейшие  божницы  были  связаны  с  культами  мест¬
ных  богов,  они  могли  служить  передаточными  пунктами  при  сборе
податей»17.
 П.  Каплони,  за  которым  следует  Савельева,  считает  одной  из
функций  святилищ  сбор  податей18.  Названия  податей  говорят  о  том,
что  первоначально  они  представляли  собой  праздничные  подноше¬
ния  правителю  государства19.  Каплони,  как  и  другие  египтологи,  об¬
ратил  внимание  на  то,  что  во  время  II  династии  (ок.  2800  г.  до  P.  X.)
развиваются  храмовые  хозяйства.  В  них  создаются  склады  продоволь¬
ствия  («дома  затвора»),  где  хранили  зерно,  овощи,  фрукты,  напитки,
приготовляли  хлеба,  пиво  и  другую  еду  для  жертвоприношения,  де¬
лали  глиняную  посуду  —  горшки  для  пива  и  пр.  В  одной  из  надписей
«дом  затвора  дома  царя»  упомянут  в  связи  с  поступлением  дани  из
«чужеземной  страны».  При  святилищах  существовали  загоны  для
скота  и  бойни,  особые  помещения  для  жертвоприношений  —  колон¬
ные  залы20.
 Как  уже  говорилось,  фараоны  первых  династий  периодически  по¬
сещали  святилища  местных  богов  и  богинь.  Кроме  летописи  Палерм¬
ского  камня,  об  этом  свидетельствует  более  фрагментарная  летопись
Каирского  камня  и  изображения  на  царских  регалиях:  булаве  царя
Скорпиона,  полетке  Нармера,  табличках  из  слоновой  кости  царей
Аха  и  Джера  (I  династия)21.
 При  первых  династиях  распространился  тип  святилища,  напоми¬
нающий  более  поздние  храмовые  комплексы  Египетской  Нубии  —
«крепость  бога».  Это,  действительно,  была  крепость  со  стенами  из
сырцового  кирпича.  После  вступления  на  престол  каждый  фараон  I,
II  и  III  династий  строил  свою  «крепость  бога».  Таким  образом,  фара¬
оны  «проводили  определенную  религиозную  политику,  которая
укрепляла  объединенное  государство  Нижнего  и  Верхнего  Егип¬
та»22.  Создавались  опорные  пункты  царской  власти  и  вместе  с  тем  —
государственно-храмовые  хозяйства,  которые  фараон  посещал  по¬
 24


людьем.  Здесь  фараон  совершал  ритуалы,  носившие  не  только  рели¬
гиозный,  но  и  политический  смысл.  Согласно  П.  Каплони,  таким  пу¬
тем  цари  первых  династий  «заключали  союз»  с  местными  богами23.
После  III  династии  «крепости  бога»  больше  не  упоминаются  в  источ¬
никах24.  Происходит  дальнейшее  развитие  системы  государствен¬
но-храмовых  хозяйств  Старинного  Царства  Египта.
 При  посещении  храмов  царями  в  них  устраивались  празднества.
Жертвоприношения  и  пиры,  вероятно,  составляли  важный  элемент
этих  религиозных  празднеств.  Таким  образом  кормились  в  пути  и
сам  царь,  и  его  свита,  и  команда  его  ладьи  или  целого  речного  флота.
В  случае  необходимости  фараон,  объезжая  свои  владения,  мог  нака¬
зать  и  даже  уничтожить  целое  селение.
 Ритуальные  пережитки  полюдья  можно  найти  в  надписях  храма
Хора  Бехдетского  в  Эдфу,  бывшем  центре  П  верхнеегипетского  нома.
Здесь  мы  видим  описание  путешествия  фараона  в  образе  воина-соко-
ла  (Хора,  отождественного  с  другим  Хором,  Бехдетским)  по  Египту,
укрепляющего  свою  власть  на  местах  и  руководящего  очисткой  свя¬
щенных  каналов.  Праздничная  церемония  начиналась  с  того,  что
жрец  возжигал  светильник  перед  храмом,  специально  предназначен¬
ным  для  этой  церемонии,  и  перед  статуями  богов,  перенесенными
сюда  из  всех  областей  Египта  и  поставленными  в  особые  ниши.  (Во
дворе  храмового  комплекса  при  пирамиде  фараона  Джосера  сохрани¬
лись  такие  ниши.)  Одна  из  церемоний  включала  шествие  фараона  к
храмам  богов  Хора  и  Сэта,  после  чего  он  выпускал  стрелы  во  все  сто¬
роны  света.  Другая  церемония  имитировала  путешествие  фараона  по
земле  и  по  воде.  Еще  две  церемонии  содержали  момент  обращения
правителя  в  короне  —  одна  Верхнего,  другая  —  Нижнего,  Египта  к  че¬
тырем  сторонам  света  и  хождение  вельмож-жрецов  вокруг  него.  Все
эти  ритуалы  входили  в  состав  праздника  хеб-сед,  заменившего  убий¬
ство  царя  и  имевшего  целью  восстановить  его  слабеющую  жизнен¬
ную  силу  магическими  средствами25.
 Некоторые  древнеегипетские  мифы  и  обряды,  по-видимому,  со¬
держат  пережитки  ритуальной  охоты  царя.  Так,  тексты  и  рельефы
храма  Хора  Бехдетского  в  Эдфу  изображают  охоту  с  гарпунами  Хора
и  его  спутников  в  ладье  на  гиппопотамов,  крокодилов,  антилоп,  гусей
и  других  зверей  и  птиц,  причем  эта  охота  связывается  с  победой  над
врагами26.  В  Карнаке  я  видел  изображения  охоты  на  водоплавающих
и  болотных  птиц,  которых  ловили  сетями  Рамсес  II  и  жрецы  в  масках
Хора  и  Хнума.  Сходные  сцены  вырезаны  на  стенах  храмов  в  Эдфу
и  Эсне.
 В  период  расцвета  Старинного  Царства  (IV-VI  династии,  III  ты¬
сячелетие  до  P.  X.)  происходят  перемены  во  всех  областях  жизни
 25


древнеегипетского  общества  и  государства.  Полностью  сложилась
система  государственно-храмовых  хозяйств  с  их  сложной  и  развет¬
вленной  структурой  и  правовым  иммунитетом.  Управление  номами
и  управление  храмовыми  хозяйствами  было  четко  разделено.  Разрас¬
талась  и  усложнялась  дворцовая,  номовая  и  храмовая  бюрократия27.
Развивалась  древнеегипетская  политеистическая  религия.  Божества
IV  тысячелетия  до  Р.  X.  окончательно  превратились  в  небесных  бо¬
гов  (Хатхор,  Ра,  Осирис  и  др.).  Священные  цари  преддинастического
и  раннединастического  времени,  равные  божествам,  трансформиро¬
вались  в  фараонов,  которые  (вернее,  души  которых)  превращались  в
богов  после  смерти.  Чтобы  стать  богами  среди  богов,  фараоны  строи¬
ли  пирамиды,  поминальные  храмы.  Этим  храмам  они  передавали
свои  прижизненные  владения.  Князья  —  номархи  подражали  фарао¬
нам,  они  также  стремились  превратиться  после  смерти  в  богов.  В  это
время  ни  сами  фараоны,  ни  номархи  уже  не  совершали  регулярно  по¬
людья  ни  раз  в  два  года,  ни  через  другие  правильные  промежутки
времени.  Начиная  с  царствования  первого  фараона  IV  династии
Снофру  (ок.  2723  г.  до  Р.  X.)  сбор  податей  полюдьем  «спутников  бога
Хора»  сменяется  в  источниках  регулярным  «исчислением  податей».
Грандиозные  работы  по  сооружению  великих  пирамид  фараонов
IV  династии  и  система  снабжения  продовольствием  массы  египет¬
ских  крестьян,  трудившихся  на  строительстве  пирамид,  ломке  камня
для  них,  проведение  дорог  от  каменоломен  к  пирамидам  и  пр.,  —  все
это  было  возможно  лишь  благодаря  развитию  централизованного  аб¬
солютистско-бюрократического  государства,  в  котором  полюдье  не
могло  занимать,  как  прежде,  центральное  место.  Комплекс  полюдья  в
Египте  дезинтегрируется.  Однако  один  из  указов  фараона  VI  динас¬
тии  Пиопи  (Пепи)  I  (около  2400  г.  до  Р.  X.)  в  Коптосе  (I,  4)  упомина¬
ет  повинность  «спутников  бога  Хора»  и  освобождает  от  нее  поми¬
нальное  святилище  царицы  Ипут.  В  указе,  помеченном  годом
«Первого  праздника  хеб-сед»  и  изданном  «в  области  Двух  Соколов
(V  верхнеегипетский  ном),  г.  Гебтиу  (Коптос)»,  после  различных
проявлений  заботы  фараона  о  «дворе  двойника  (святилище.  —Ю.  К.)
царской  матери  Ипут»,  повелевается:  «всякого  гонца,  который  под¬
нимается  вверх  по  течению  с  каким-либо  поручением;  не  разрешает
(букв,  «не  дает»)  [Мое]  Величество  совершать  прохождение  во  двор
двойника;  не  разрешает  [Мое]  Величество,  чтобы  направлял  он
“спутников  Хора”  (эп^ш  Нг)»28.  Может  быть,  в  то  время  местная
форма  полюдья,  как  позднее  в  других  странах  мира,  превратилась  в
одну  из  повинностей?
 В  течение  двух  с  половиной  тысячелетий  Египет  был  единствен¬
ным  очагом  цивилизации  на  Африканском  континенте.  Во  II  тысяче¬
 26


летии  до  P.  X.  Египет  стал  ядром  первой  в  истории  феодальной  им¬
перии,  северные  владения  которой  находились  в  Сирии,  а  южные  —  в
Нубии.  Когда  Египет  распространил  свою  власть  на  Нубию,  он  со¬
хранил  местное  полюдье  и  использовал  его  для  создания  имперской
системы  управления.
 Новое  Царство  Египта  (XVI-XI  до  P.  X,)
 Новоегипетское  государство  располагало  высокоразвитой  цент¬
рализованной  бюрократической  системой,  обеспечивавшей  взима¬
ние,  сосредоточение  и  перераспределение  податей  в  масштабах  всей
страны.  Таким  образом,  никакой  экономической  надобности  в  том,
чтобы  перемещаться  по  стране  ради  сбора  налогов  или  материально¬
го  содержания  царя  на  местах  по  мере  движения  через  номы,  новоеги¬
петские  цари  не  имели.  Тем  характернее,  что  феномен  более  или  ме¬
нее  систематически  повторяющихся  царских  перемещений,  во  время
которых  царя  и  царский  «поезд»  обеспечивали  местные  власти,  в
эпоху  Нового  Царства  все  же  существовал.  Наличие  централизован¬
ной  бюрократии  сказывалось,  однако,  в  том,  что  такие  перемещения
являлись  не  главным,  как  во  времена  первых  династий,  а  сугубо  до¬
полнительным  феноменом  и  на  протяжении  длительного  времени
могли  не  производиться  вовсе.  Целью  таких  перемещений  было,  как
обычно,  поддержание,  укрепление  и  обеспечение  царской  власти  и
контроля  в  общеегипетском  масштабе,  как  собственно  администра¬
тивное,  так  и  культовое.  Этому  соответствовало  по  меньшей  мере  два
типа  таких  перемещений  —  те,  что  были  связаны  с  культово-интегра¬
тивными  мероприятиями,  и  те,  что  несли  чисто  административ¬
но-интегративную  нагрузку.
 О  втором  из  этих  типов  яркое  представление  дает  так  называемый
указ  Хоремхеба  (вторая  половина  XIV  в.  до  P.  X.),  посвященный,
главным  образом,  борьбе  с  незаконными  поборами  и  отмене  ряда  за¬
конных,  но  признанных  излишними  поборов.  Памятник,  дошедший  с
повреждениями,  труден  для  точного  понимания  и  перевода29,  однако
и  в  этом  виде  общее  содержание  интересующих  нас  мест  не  вызывает
сомнений.  Приведем  их  в  переводе  Н.  С.  Петровского30  с  незначи¬
тельными  изменениями:
 «Что  же  касается  другого  вида  преступления,  которое  [соверша¬
ется  в  стране]...  [если  писцы  стола]  дома  царицы  и  писцы  стола  гаре¬
ма  будут  приставать  к  местным  князьям  (наместникам  администра¬
тивных  областей,  на  которые  делился  Египет.  —  А  Я),  взыскивая
что-либо  для  [обеспечения]  поездки  на  север  («вниз»)  и  на  юг
(«вверх»),  как  взыскивали  с  местных  князей  во  времена  царя  Верхне¬
го  и  Нижнего  Египта  Менхеперра  (Тутмоса  III,  первая  половина
XV  в.  до  P.  X.  —  А.  Я.).  Когда  он  имел  плавание  на  север  и  на  юг,  на
 27


которое  они  взыскивали,  когда  ежегодно  [он  отправлялся?]...[и  быва¬
ло,  когда  на  деле  нет?]  путешествия  в  [какой-либо?]  город,  а  вместе  с
тем  слуги  гарема  обращаются  к  местным  князьям,  говоря:  “Давайте
то-то  и  то-то  в  счет  отмененного  похода!”»
 Как  бы  ни  толковать  отдельные  элементы  этих  фраз,  ясно  следую¬
щее:  дело  в  том,  что  в  эпоху  Нового  Царства  фараоны  периодически
предпринимали  инспекционные  поездки  по  всему  Египту  вниз  и
вверх  по  Нилу,  причем  по  пути  царский  «поезд»  должны  были  обес¬
печивать  местные  власти.  Царей  в  этих  поездках  сопровождал  об¬
ширный  контингент  придворных,  причем  настолько  обширный,  что  в
нем  находилось  место  даже  представителям  ведомств,  приписанных
к  штату  царицы  и  гарема,  —  «писцам  стола  царицы»  и  «писцам  стола
гарема»  —  на  которых  и  была  возложена  организация  материального
обеспечения  поездки  местными  князьями  (сразу  подчеркнем,  что  это
отнюдь  не  подразумевает  участия  в  поездке  самой  царицы  —  чинов¬
ники,  приписанные  к  царице  и  гарему,  в  Египте  сопровождали  царя  в
военных  и  административных  предприятиях,  в  которых  сами  царицы
и  гаремы  не  участвовали).  Поборы,  взыскиваемые  с  местных  князей
на  обеспечение  таких  поездок,  были  определены  заранее,  и  потому  в
том  случае,  если  в  ходе  поездки  царь  не  заезжал  в  какие-то  города
(или  поездка  отменялась  вовсе),  этот  побор  все  равно  мог  быть  взыс¬
кан  с  соответствующих  местных  правителей  «в  счет  отмененного  по¬
хода»,  что  Хоремхеб  и  считает  злоупотреблением.
 Такие  поездки  были  достаточно  частыми  вплоть  до  времен  самого
Хоремхеба,  так  как  последний  говорит  о  них  в  декрете,  посвященном
исключительно  злоупотреблениям  своего  времени  и  борьбе  с  ними.
Очевидно,  они  должны  были  продолжаться  и  позднее,  так  как  Хо¬
ремхеб  вовсе  не  отменяет  самих  поездок,  а  только  осуждает  взыска¬
ние  соответствующего  взноса  с  такого-то  центра  в  тех  случаях,  когда
фактически  царь  его  не  посещал.  Однако,  с  другой  стороны,  эти  поезд¬
ки  не  составляли  непременного  и  постоянного  атрибута  новоегипет¬
ской  государственной  жизни,  поскольку  при  описании  этой  практи¬
ки  Хоремхеб  счел  нужным  отослать  к  деятельности  давно  умершего
Менхеперра  (совершавшего  такие  поездки  ежегодно)  как  к  ее  образ¬
цовому  или  наиболее  яркому  примеру.  Таким  образом,  хотя  подоб¬
ные  поездки  время  от  времени  предпринимались  вплоть  до  времен
самого  Хоремхеба,  разные  цари  осуществляли  их  с  большей  или
меньшей  регулярностью,  и  наибольшей,  ежегодной  частотой  в  этом
отношении  прославился  именно  Тутмос  III.  В  свою  очередь,  это
означает,  что  рассматриваемые  поездки  были  сугубо  административ¬
ными  (если  бы  речь  шла  об  участии  фараона  в  определенном  празд¬
нестве,  подобная  нерегулярность  —  от  ежегодного  до  более  редкого
совершения  поездки  —  была  бы  невозможна).
 28


Другой  тип  поездок  новоегипетского  царя  через  большую  часть
территории  Египта,  на  этот  раз  сугубо  регулярных,  был  связан  с  его
участием  в  ритуалах  празднества  Опет  в  Фивах31.  Это  празднество,
начинавшееся  во  втором  месяце  гражданского  египетского  года,  про¬
водилось  ежегодно  на  протяжении  новоегипетского  периода  и  позд¬
нее,  причем  важность  его  в  течение  эпохи  Нового  Царства  только
возрастала  (около  1500  г.  до  Р.  X.  оно  продолжалось  11  дней,  в
постамарнский  период,  в  XII  в.  до  Р.  X.  —  уже  27  дней).  Для  нас  су¬
щественно,  что  в  соответствующих  обрядах  участвовали  высшие  са¬
новники  и  сам  фараон,  причем  одним  из  центральных  моментов
празднества  был  ритуал  ежегодного  обновления  сил  и  подтвержде¬
ния  сакральности  царя,  включая  его  божественный  «мандат»  на
правление  (в  частности,  при  этом  повторялся  коронационный  риту¬
ал).  Когда  сам  царский  двор  находился  в  Фивах,  это,  разумеется,  не
приводило  к  перемещению  царя  по  стране.  Однако  после  того  как  Ту-
танхамон  и  особенно  Хоремхеб  перенесли  резиденцию  царя  в  Ниж¬
ний  Египет  (где  она  и  находилась  на  протяжении  всей  XIX  династии,
отсчитываемой  обычно  от  преемника  Хоремхеба  Рамсеса  I),  посеще¬
ние  царем  и  сановниками  праздника  Опет  превратилось  в  ежегодное
крупномасштабное  путешествие  царя  и  царского  двора  из  его  нижне¬
египетской  столицы  (Мемфиса  или  Пер-Рамессу)  в  Фивы  и  обратно,
затрагивавшее  большую  часть  Египта.  Обеспечивали  его  опять-таки
местные  князья  (по  заранее  известным  нормам),  причем  они  имели
обыкновение  присоединяться  к  царскому  «поезду»  и  следовать  за
ним  дальше  (что  автоматически  несло  дополнительную  интегратив¬
ную  нагрузку).  Непосредственное  же  взимание  этого  обеспечения  с
местных  князей  и  организацию  поездки  осуществляли,  как  и  в  случае
с  административными  разъездами,  чиновники  гарема.  При  этом  мог¬
ло  происходить  такое  типичное  для  подобных  путешествий  злоупот¬
ребление,  как  сверхнормативное  взыскание  средств  с  местных  кня¬
зей  придворными  царя  (а  местными  князьями  —  с  простолюдинов,  на
собственное  участие  в  поездке).  Обо  всем  этом  сказано  в  том  же  ука¬
зе  Хоремхеба  (в  непосредственное  продолжение  цитированных  выше
мест  надписи):
 «Смотрите  же,  фараон  совершает  путешествие  на  праздник  Опет
ежегодно,  причем  не  бывает  отмены  (путешествия  и  поборов  на
него).  Уготовляют  перед  фараоном...  гарема...  давая,  чтобы  он  приго¬
товлял  хорошенько.  На  что  это  похоже  —  приставать  (к  местным
князьям)  снова,  чтобы  взыскивать  что-либо  (с  них)?  Когда  же  мест¬
ные  кнзяья  имеют  обыкновение  следовать  с  [путешествием]  за  счет
имущества  немху  (простолюдинов)  ...  то  это  [дурное].  И  прика¬
зал  мое  величество  не  делать  подобное  равным  образом,  начиная  с  се¬
годня»32.
 29


Египетские  фараоны  Нового  Царства  совершали  и  множество
иных  поездок  по  стране  с  различными  целями,  однако  они,  как  пра¬
вило,  носили  менее  масштабный  или  менее  регулярный  характер.
 Куш
 Согласно  нашему  предположению,  полюдье  существовало  в  древ¬
нейшем  нубийском  царстве  Куш  в  так  называемый  период  Кермы,
сохранилось  и  после  его  завоевания  египтянами.  В  этот  период  Ну¬
бия  делилась  на  три  основные  территории:  Та-Сети,  или  Уауат  (меж¬
ду  I  и  II  порогами),  Куш  (между  II  и  III  порогами)  и  Хенетхенне-
фер  —  долина  Нила  южнее  и  восточнее  Куша.  По  мнению  Г.  Гёдике,
«землей  Хенетхеннефер»  древние  египтяне  называли  области,  не
входившие  в  наместничество  Куш,  но  в  той  или  иной  мере  находив¬
шиеся  под  их  контролем33.
 При  фараонах  XVIII  и  XIX  династий  (XVI-XIV  вв.  до  P.  X.)  во
главе  египетского  управления  в  Нубии  стоял  «царский  сын  Куша»  —
египетский  принц,  часто  наследник  престола.  В  стране,  все  еще  раз¬
деленной  на  туземные  племенные  княжества,  были  построены  еги¬
петские  крепости.  Туземные  княжества  платили  дань  «царскому
сыну  Куша».  Состав  этой  дани  описывают  различные  древнеегипет¬
ские  источники.  «Нубийцы,  —  заявлял  в  надписи  на  стеле  в  Ге-
бель-Баркале  знаменитый  фараон  Тутмос  III  (1490-1436  гг.  до
P.  X.)  —  подданные  Моего  Величества.  Они  работают  на  меня  все,  как
один,  обложенные  повинностями  бесчисленных  многообразных  ве¬
щей  «отрогов  земли»  (то  есть  минерального  сырья,  строительного
камня,  руд  и  самоцветов.  —  Ю.  К.)  и  неисчислимым  количеством  зо¬
лота  страны  Уауат».  Далее  фараон  добавляет:  «Там  строят  ежегодно
для  двора...  корабли  и  лодки,  более  многочисленные,  чем  судовые
команды,  и  это  кроме  податей  нубийцев  слоновой  костью  и  черным
деревом.  Ко  мне  приходят  деревянные  изделия  из  Куша,  бревна  паль¬
мы  дум  и  —  в  бесконечном  количестве  —  изделия  из  акации  крайнего
юга  земли.  Их  обработали  мои  воины  в  Нубии,  которые  находились
там  в  несметном  множестве...  Множество  кораблей  из  пальмы  дум,
доставленных  Моим  Величеством  после  победы».
 Надпись  на  той  же  стеле  Тутмоса  III  указывает  в  составе  дани  из
Нубии  золото  (свыше  300  дебенов),  невольников  (более  300  мужчин
и  женщин),  крупный  рогатый  скот  (275  голов),  слоновую  кость  и
черное  дерево,  очевидно,  эбеновое.  Характерно,  что  дань,  поступив¬
шая  в  сокровищницу  фараона  в  Фивах,  записана  отдельно  для  Уауат
и  отдельно  для  Куша.
 «Царский  сын  Куша»  при  Аменхотепе  II  (1438-1412  гг.  до  P.  X.)
принц  Усерсатет  считал  своей  главной  заслугой  получение  большой
дани  из  Нубии,  особенно  золота.  Он  получил  приказ  собрать  помимо
 30


ежегодной  дополнительную  дань  на  праздник  коронации  1-го  числа
четвертого  месяца  ахет  23-го  года  правления  фараона  (1416  г.  до
P.  X.)34.  Минмесу,  чати  (визирь)  фараона  Тутмоса  III,  говорит  о
себе  в  надписи:  «Обложил  я  данью  вождей  (wrw)  земли  Нехси:  золо¬
том  прекрасным,  золотом  простым,  слоновьими  бивнями,  эбеновым
деревом,  судами  многочисленными  из  дерева  мама.  Обложил  данью
на  каждый  год,  подобно  челяди  дворца  его»35.  Кроме  того,  из  Нубии
в  Египет  доставлялись  шкуры  леопардов,  жирафов  и  других  диких
животных,  живые  звери,  в  том  числе  кошки  и  обезьяны,  аромати¬
ческие  смолы,  мед,  зерно,  деревянные  изделия,  изделия  из  драгоцен¬
ных  металлов36.
 На  стенах  гробницы  египетского  вельможи  Менхеперураснеба
(названного  в  честь  Тутмоса  III,  другое  имя  которого  было  Менхепе-
рура  и  при  котором  он  занимал  ряд  высоких  постов  в  государстве)
изображено  поступление  в  казну  фараона  золота  Нубии.  Часть  его
сплавлена  в  большие  кольца,  другая  часть  насыпана  в  мешки.  Писцы
взвешивают  золото  и  записывают  полученные  результаты.  Надписи
поясняют,  что  это  золото  получено  из  Нубии  и  Восточной  пустыни  в
качестве  ежегодной  дани,  которую  дают  «князья  каждой  из  облас¬
тей».  Кроме  того,  в  счет  дани  князья  ведут  за  собой  диких  животных:
газелей,  антилоп,  нубийских  каменных  козлов,  зайцев  и  страусов.
Упомянута  и  дань  «Страны  Бога»  (район  Африканского  Рога),
серебро,  золото,  малахит,  лазурит  и  другие  самоцветы.
 Сходное  изображение  принесения  дани  сохранилось  и  в  гробнице
другого  вельможи  Тутмоса  III  —  визиря  Рехмира.  В  составе  дани  зо¬
лото  в  слитках,  кольцах  и  золотом  песке,  черное  дерево,  слоновые
бивни,  леопардовые  шкуры,  большие  сосуды  с  мазями,  страусовые
перья  и  яйца,  живые  звери,  охотничьи  собаки,  коровы.  Надпись  гла¬
сит,  что  дань  принесли  «князья  южных  инородческих  земель»  Иун-
тиу-Сети  и  Хентхеннофер37.
 Изображения  такого  же  рода,  относящиеся  к  царствованию
Аменхотепа  II,  сохранились  на  скалах  Ибрима.  Здесь  фараон  получа¬
ет  дань  от  Нубии,  в  том  числе  золото  и  живого  леопарда.
В  Каср-Ибриме  сохранилась  надпись  Нехи,  наместника  Тутмоса  Ш,
вместе  с  изображением  местных  жителей,  несущих  фараону,  как  по¬
ясняет  надпись,  дань  золотом,  слоновой  костью,  эбеновым  деревом.
Здесь  же  в  одной  из  молелен  найдена  запись  поступления  в  казну
различных  ценностей,  доставленных  как  дань  более  чем  двумя  с  по¬
ловиной  тысячами  носильщиков38.  Еще  одно  аналогичное  изображе¬
ние  мы  находим  на  стенах  гробницы  Аменхотепа-Хеви  (или  Хуи),
«царского  сына  Куша»  при  Тутанхамоне  (XIV  в.  до  P.  X.).
 Нубийские  князья  тремя  вереницами  подходят  к  трону  фараона  и
приносят  ему  дань:  золотые  кольца,  мешки  с  золотым  песком,  само¬
цветы  красного  и  зеленого  цвета,  слоновые  бивни,  бруски  черного  де¬
 31


рева,  страусовые  перья,  леопардовые  шкуры,  жираф  и  крупный  рога¬
тый  скот,  а  также  ремесленные  изделия:  колесницу,  два  ложа,  два
кресла,  скамейки,  складной  стул,  покрытый  шкурой,  и  щиты.  X.  Де-
рош-Нобелькур  и  Б.  Б.  Пиотровский  доказали,  что  складной  стул  и
щиты,  покрытые  шкурами,  найденные  в  гробнице  Тутанхамона,  —  те
самые,  которые  изображены  в  гробнице  Хеви,  и  что  изготовили  их
древние  нубийцы.  Другие  ремесленные  изделия,  подносимые  Тутан-
хамону,  тоже,  очевидно,  были  изготовлены  в  Нубии,  но  уже  не  егип¬
тянами,  как  при  Тутмосе  III,  а  местными  мастерами  по  египетским
образцам.  Князь  Миама  (Анибы)  по  имени  Хеканофр  (Хека-Нефер)
выступает  во  главе  князей  провинции  Уауат,  представляясь  Тутанха-
мону,  и  первый  простирается  ниц  перед  фараоном.  Гробница  Хека-
нофра  была  открыта  и  исследована  в  1960-1961  гг.39
 Египетские  источники  той  поры  позволяют  установить,  что  дань
из  Нубии  (Уауат  и  Куша)  доставлялись  в  Египет,  во-первых,  через
наместника,  во-вторых,  непосредственно  князьями,  стоявшими  во
главе  отдельных  нубийских  княжеств.
 Росписи  в  гробнице  Аменхотепа-Хеви  изображают  также  сбор
дани  в  этой  стране.  Вереницы  людей  подходят  к  Хеви,  «царскому
сыну  Куша»,  окруженному  святой,  в  составе  которой  находятся  еги¬
петские  писцы,  чиновники  и  местные  князья.  Люди,  среди  которых
есть  мужчины,  женщины  с  детьми,  старухи,  передают  наместнику  фа¬
раона  золотые  кольца  и  золотой  песок,  леопардовые  шкуры,  ремес¬
ленные  изделия  (шкатулки  и  сосуды).  Очевидно,  перед  нами  всеоб¬
щий  сбор  податей.  Непосредственно  перед  этой  сценой  изображено
прибытие  Хеви  на  речном  судне40.  Представляется  наиболее  вероят¬
ным,  что  наместник  Нубии  лично  руководит  сбором  дани  с  населе¬
ния,  объезжая  со  свитой  нубийские  княжества,  точнее,  их  столицы.
Этот  порядок  облегчался  природными  условиями  страны,  все  плодо¬
родные  земли  и  основные  постоянные  поселения  которой  были  рас¬
положены  вдоль  одной  полноводной  реки.  Возможно,  в  отдельных
случаях  сбор  дани  осуществляли  заместители  наместника  —
«царского  сына  Куша»  —  губернаторы  Уауат  и  Куша,  а  в  пределах
княжеств  —  местные  князья,  но  сам  порядок  от  этого  не  менялся.
 Очевидно,  сходным  образом  египтяне  эпохи  Нового  Царства  не¬
редко  собирали  дань  не  только  в  Нубии,  но  и  в  Пунте  (область
Африканского  Рога)  и  в  Передней  Азии.  Фрески  в  гробнице
Аменмеса,  египетского  вельможи  периода  XVIII  династии,  изобра¬
жают  сбор  дани  в  городах  Ливана  египетским  «отрядом  пехоты
Аменмеса»,  как  поясняет  помещенная  тут  же  надпись.  Коленопрекло¬
ненные  «жители  Негау»  (в  Ливане)  передают  египтянам  самоцветы,
ткани,  кувшин  с  вином,  огромную  вазу  и  множество  голов  крупного
рогатого  скота41.
 32


Можно  сделать  вывод,  что  в  известные  пункты  (например,  в
Анибу,  Фарас,  Бухен,  Семну)  дань  фараону  порой  доставляли  сами
нубийские  князья.  На  стеле  фараона  Аменхотепа  III  (1403-1365  гг.
до  P.  X.)  в  его  заупокойном  храме  написано,  что  мятежные  князья
Куша,  смирившись  возвратились  к  фараону,  «неся  дань  всю  на  спи¬
нах  своих»42.
 У  «царского  сына  Куша»  были  в  Нубии  собственные  имения.
Одно  из  них,  принадлежавшее  «царскому  сыну  Куша»  Пасера,  нахо¬
дилось  в  районе  Фараса43.  Несомненно,  он  посещал  их  при  полюдьи.
 Комплекс  полюдья  «царского  сына  Куша»  установился  на  протя¬
жении  длительного  времени  в  результате  синтеза  местного  комплек¬
са  полюдья  и  всего  туземного  субстрата  политической  культуры  с
египетской  абсолютистско-бюрократической  системой.  Г.  А.  Белова
пишет:  «Сбором  дани  на  территории  Нубии  до  того,  как  сложилось
наместничество,  занимался  “начальник  казны”  (древнеегипетский
чиновник.  —Ю.  К.),  затем  —  “царский  сын  Куша”.  К  концу  правления
XIX  династии  (конец  XIV  в.  до  P.  X.  —Ю.  К.)  функции  по  сбору  дани
отчасти  опять  перешли  к  “начальнику  казны”»44.
 С  течением  времени  египетская  администрация  в  Нубии  все  боль¬
ше  пополнялась  египтизированными  в  культурном  отношении  мест¬
ными  уроженцами.  «Напротив,  “царские  сыновья  Куша”,  египтяне,
все  труднее  приживались  на  нубийской  земле.  Если  по  крайней  мере
до  Рамсеса-Сиптаха  фараон  лишь  назначал  наместника  на  должность
и  тот  сам  ехал  в  Нубию,  к  месту  службы,  то  теперь,  как  следует  из
надписи,  сохранившейся  в  Абу-Симбеле,  фараон  прибыл  сюда  соб¬
ственной  персоной  вместе  с  наместником,  чтобы  подтвердить  его
права  “царского  сына  Куша”...  На  наскальной  стеле  у  Асуана  сохра¬
нилось  изображение  начальника  казны  Баи,  он  стоит  за  восседаю¬
щим  на  троне  Рамсесом-Саптахом.  Перед  фараоном  в  молитвенной
позе  склонился  наместник  Нубии  Сети.  Фараон  как  бы  знакомит
вельмож  друг  с  другом.  Баи,  очевидно,  намеревался  совершить  ин¬
спекционную  поездку  по  Нубии  либо,  так  же  как  Пиаи,  забрать  дань,
собранную  “царским  сыном  Куша”»45.
 Надо  сказать,  что  «царский  сын  Куша»,  собирая  дань,  принимал  в
своей  резиденции  или  на  местах  знатных  нубийцев  и  египтян,  выпол¬
нял,  помимо  прочих,  функции  судьи  —  наместника  самого  фараона.
 Личная  поездка  фараона  в  Нубию  (а  такие  поездки  совершались,
судя  по  надписям,  неоднократно)  имела  не  только  политический,  но
и  сакральный  характер.  Священный  царь  посещал  храмы  в  крепостях
Нубии,  освящая  их  своим  присутствием  и  молениями  в  них.  Те  или
иные  ритуалы  должен  был  при  обходе  Нубии  выполнять  и  его  намест¬
ник.  Известно,  что  наместники  возводили  в  Нубии  храмы  египетских
богов.  Надписи  свидетельствуют,  что  «царские  сыновья  Куша»  при¬
 33


нимали  участие  в  празднествах  в  разных  частях  Нубии,  в  том  числе
на  нильских  островах  Шехель,  Бите  и  других46.
 Личное  участие  в  сборе  дани  в  Куше  наследника  египетского  пре¬
стола  —  «царского  сына  Куша»,  несомненно,  имело  не  только  адми¬
нистративно-политическое,  но  и  ритуально-религиозное  содержа¬
ние.  Недаром  египтяне  Нового  Царства  распространяли  в  Нубии
свою  политеистическую  религию,  центральным  элементом  которой
был  культ  обожествленного  фараона.  В  Нубии  происходил  процесс
широкого  синкретизма  этой  религии  с  местными  культами47.
 Центрами  религиозного  (и  вообще  идейного)  синкретизма  стали
наряду  с  резиденциями  местных  князей  —  храмы  в  построенных
египтянами  крепостях,  ставшие  центрами  государственно-храмовых
хозяйств.  В  этих  хозяйствах  производилось  много  сельскохозяй¬
ственной  продукции  и  ремесленных  изделий  и,  по-видимому,  сюда
же  поступала  дань  из  окрестных  деревень,  сюда  местные  земледель¬
цы-общинники  приходили  отбывать  трудовую  повинность  (продол¬
жительность  которой  для  них,  как  и  для  египетских  крестьян48,  оче¬
видно,  равнялась  двум  месяцам  в  год).  Вероятно,  объезд  княжеств
«царским  сыном  Куша»  сочетался  с  посещением  храмовых  хозяйств
и  выполнением  религиозных  ритуалов  в  храмах.
 Такой  порядок,  как  и  другие  традиции  суданского  провинциаль¬
ного  (в  сущности,  синкретизированного  с  местным  субстратом)  ва¬
рианта  древнеегипетской  цивилизации,  сохранился  и  в  мероитский
период.  Об  этом  свидетельствуют  надписи  на  стелах  мероитских  ца¬
рей  УШ-1У  вв.  до  Р.  X.  Пийе,  Шебаки,  Шебатаки,  Тахарки,
Аспелты,  Анламани,  Аманнетейерике,  Хорсиотефа,  Настасена  и  др.,
рассказывающие  о  начале  их  царствований49.
 Приход  мероитских  царей  к  власти  сопровождался  выполнением
ряда  весьма  архаичных  ритуалов.  Вначале  царя  из  числа  принцев  из¬
бирали  старейшины-семеры,  различные  чиновники  и  войско  (народ¬
ное  собрание  воинов),  причем  формально  инициатива  в  этом  исходи¬
ла  от  войска.  Этот  порядок  исчезает  уже  в  начале  IV  в.  до  Р.  X.
Однако  и  тогда,  как  и  ранее,  сохранялся  обычай  путешествия  царя  из
столицы,  г.  Мероэ,  в  северный  религиозный  центр  Напату,  где  проис¬
ходило  утверждение  царя  оракулом  бога  Амона-Ра  Напатского  и  об¬
ряд  коронации.  Это  путешествие  царь,  очевидно,  совершал  в  сопро¬
вождении  свиты.  На  соответствующих  стелах  мероитский  царь
изображен  вместе  со  своей  матерью  и  сестрой-женой.  Вероятно,  они
также  участвовали  в  коронационном  путешествии  и  в  обрядах  коро¬
нации.  Согласно  надписи  Аманнетейерике,  в  свиту  входили  семеры.
 Начиная  с  Хорсиотефа  (IV  в.  до  Р.  X.)  семеры  не  упоминаются  в
описаниях  коронационных  торжеств,  но  в  них  фигурируют  царские
телохранители  (гвардия),  а  также  лица  различных  социальных  кате¬
горий,  жители  тех  мест,  куда  прибывал  царь50.
 34


Время  путешествия  —  различное  в  надписях  разных  царей.
Аманнетейерике  совершил  его  в  3-й  месяц  сухого  сезона,  Хорсио-
теф  —  во  2-й  месяц  сезона  «выхождения»,  Настасен  —  в  1-й  и  2-й  ме¬
сяцы  того  же  сезона.  Согласно  надписи  Аманнетейерике,  путь  из  Ме-
роэ  в  Напату  на  царских  речных  судах  занял  9  дней.  Подробнее  всего
это  путешествие  описано  в  надписи  Настасена51:  «Я  отправился  в
путь  утром.  Достиг  я  Исдерес  (ныне  —  г.  Атбара?).  Я  провел  там
ночь...  Слушал  я  тех,  кто  совершил  паломничество  в  Напату.  Сказали
они:  “Он  будет  владычествовать  над  всеми  землями”.  Вновь  отпра¬
вился  я  утром  и  достиг  Тахех  (Санаме)...  Пришли  ко  мне  люди  храма
Амона  Напатского  (вместе  с)  горожанами  и  всеми  знатными  людь¬
ми...  Они  сказали  мне:  “Дал  тебе  власть  (над  областью)  Та-Сети
Амон  Напатский,  твой  благой  отец”.  Все  люди  сказали:  “Где  прича¬
лит  он?”.  Сказал  я  им:  “Отправляйтесь,  переправьтесь  через  реку,
идите  и  прославьте  меня  перед  Амоном  Напатским,  моим  благим  от¬
цом.  Идите,  отправьтесь,  падите  ниц  перед  Амоном  Напатским.  По¬
велеваю  я:  спускайтесь  к  кораблю,  плывите  по  реке  к  дому  Ра”.  Пове¬
лел  я  привести  лошадей,  чтобы  добраться  до  Великого  Дома»52.
 Итак,  это  ритуальное  путешествие  совершалось  частью  на  судах
вниз  по  Нилу,  частью  на  лошадях.  Г.  Шефер  считал,  что  лошади
были  нужны  для  подъема  к  знаменитому  пещерному  храму
Гебель-Баркал.  Э.  Е.  Кормышева,  соглашаясь  с  этим  толкованием,
отмечает,  что  две  остановки  царя  на  пути  из  Мероэ  в  Напату  были
нужны  не  только  для  совершения  ритуалов53,  но  и  для  «отдыха  и  по¬
полнения  запасов  продовольствия»54.  Итак,  царь  и  его  свита  корми¬
лись  во  время  коронационного  путешествия.
 Далее  в  надписях  описаны  обряды,  совершавшиеся  в  Напате.
Надпись  Хорсиотефа  содержит  ценную  подробность:  «Сказал  мне
Амон  Напатский:  “Даю  я  тебе  корону  земли  Нехси  (Судана.  —  Ю.  К.).
Даю  я  тебе  четыре  стороны  всей  земли,  даю  я  тебе  наводнение  (паво¬
док  Нила?),  даю  я  тебе  дождевые  воды  (?)”55.  Надпись  Настасена  со¬
общает  то  же  самое:  “Выслушал  Амон  Напатский  речь  мою...  Дал  он
мне  царствование  над  Та-Сети,  землей  Йрт  (Алва?)  девятью  варвара¬
ми,  обоими  берегами  реки  и  четырьмя  сторонами  света”56.  Далее  рас¬
сказывается,  как  царь  исполнил  ритуальный  танец  в  храме  «перед  бо¬
гом  Ра»  и  собственноручно  заклал  двух  быков.  Затем  он  воссел  на
золотой  трон  в  храме  Ипет-сут.  Это  произошло  в  последнюю  неделю
3-го  месяца  сезона  паводка  («наводнения»)  и  часть  1-го  месяца  сезо¬
на  «выхождения»57.
 После  коронационных  торжеств  царь  продолжал  свое  ритуальное
путешествие,  направляясь  на  север  Нубии.  Аменнетейерике  посетил
храмы  Амона-Ра  в  Гемпатоне  и  Пнубсе58.  По-видимому,  то  же  самое
говорит  надпись  Анламани59.  Хорсиотеф  из  Напаты  отправился  в
храм  Амона-Ра  в  Гемпатоне,  отсюда  в  храм  Амона-Ра  в  Пнубсе,  из
 35


Пнубса  —  в  Тарет,  в  храм  богини  Бастет.  В  каждом  храме  оракул  мест¬
ного  бога  подтверждал  его  избрание  на  престол60.  Настасен  сообщает
в  своей  надписи:  «(В)  месяцы  1-й  (сезона)  выхождения,  день  12-й.
Повелел  я  отправиться  в  путь  и  плыть  вниз  по  реке  к  Амону  Гемпато-
на...  Отправился  я  к  Амону  Пнубса...»61.  Отсюда  царь  вновь  на  судне
вернулся  в  Напату  и  снова  совершил  обряды,  в  том  числе  два  жер¬
твоприношения  по  два  быка.  Наконец,  в  24-й  день  2-го  месяца  сезона
«выхождения»  царь  отплыл  вниз  по  Нилу,  чтобы  посетить  храм  Бас¬
тет  Таретской,  а  по  совершении  положенных  ритуалов  в  третий  раз
вернулся  в  Напату  и  снова  повторил  обряды62.
 Вероятно,  первоначально  цари  Куша  ежегодно  в  сезон  «выхожде¬
ния»  совершали  подобное  полюдье.  Строки  43-44  надписи  мероит-
ского  царя  Настасена  сообщают,  что  в  годовщину  его  коронации  («в
день  великий  третьего  месяца  сезона  шему»)  производились  большие
жертвоприношения  Амону  Напатскому  («12  мер  зерна  [?]  и  продук¬
ты  земли  от  Каратепет  до  Тареркет»63.  Не  является  ли  это  поздней
ритуальной  заменой  полюдья?
 В  период  существования  объединенной  Мероитско-Египетской
империи,  после  завоевания  Египта  мероитами  в  начале  VIII  в.  до
Р.  X.,  цари  Мероэ  из  Напаты  продолжали  свое  ритуальное  путешест¬
вие  в  Верхний,  а  затем  Нижний  Египет.  Третий  мероитский  царь
Пийе  (прежнее  чтение  его  имени  —  Пианхи,  вторая  половина  VIII  в.
до  Р.  X.)  в  надписи  на  своей  триумфальной  стеле  говорит,  что  как
только  он  завершит  празднование  Нового  Года  в  храме  Амона  в  На-
пате,  он  отправится  в  египетские  Фивы  на  праздник  Опет  в  храм
Амона64.  Храм  Амона  в  Напате  (не  перестраивавшийся  со  времен
Рамсеса  И)  при  Пийе  обновился  и  превратился  в  крупнейшее  архи¬
тектурное  сооружение  Куша65,  но  одно  из  храмовых  зданий  здесь  на¬
чали  строить  еще  предшественники  Пийе66.  Прибыв  в  Фивы  и  совер¬
шив  здесь  ритуалы  в  храмах,  Пийе  заставил  великую  жрицу
Шепунпет  I,  дочь  египетского  фараона  Осоркона,  удочерить  его  сест¬
ру  Аменардис.  Отныне  сестры  мероитских  царей  становились  вер¬
ховными  жрицами  Фив  с  их  богатейшими  храмовыми  хозяйствами  и
огромным  духовным  влиянием  на  Египет.  Из  Фив  Пийе  направился
на  север,  прошел  номы  Верхнего  Египта,  взял  штурмом  Мемфис,  за¬
тем  покорил  номы  Дельты  и,  нагрузив  речные  суда  богатой  добычей
и  данью,  вернулся  в  Куш.
 В  VII  в.  до  Р.  X.  его  преемники  уже  более  или  менее  регулярно  об¬
ходили  Египет  полюдьем.  Сначала  они  прибывали  в  Фивы,  где  со¬
вершали  ритуалы  в  храме  Амона.  Из  Фив  цари  направлялись  в  Мем¬
фис  и  оставались  здесь  подолгу,  совершая  различные  ритуалы,  как
это  делал  Шебака,  сын  Пийе.  По  стопам  царя  путешествие  по  Судану
и  из  Судана  в  Египет  совершал  его  наследник-соправитель.  Каждый
 36


раз  он  приводил  с  собой  новый  военный  отряд,  пополнявший  меро-
итские  гарнизоны  в  городах  Египта.
 Кроме  того,  в  надписях  мероитских  царей  рассказывается  об  отра¬
жении  ими  набегов  кочевых  племен  на  «остров  Мероэ»  (междуречье
Нила  и  Атбары)  и  связанных  с  этими  победами  паломничеством  в
храмы  и  устраиваемых  здесь  праздниках.  Аманнетейерике  еще  перед
коронационным  путешествием  в  Напату  нанес  поражение  народу
гЬгЬз  и  изгнал  его  с  острова  Мероэ.  На  следующий  год  после  корона¬
ции  Аменнетейерике  снова  выступил  на  север.  Он  остановился  в
КгШ  (Корти?)  и  отсюда  совершил  поход  против  «жителей  пустыни
тсЫ»  (маджаи?).  Через  15  дней  царь  со  всем  своим  двором  переехал  в
Гемпатон  (Кава).  Здесь  в  честь  Амона  Гемпатонского  был  устроен
трехдневный  праздник,  совершено  жертвоприношение  хлебом,  пи¬
вом,  быками,  птицей  и  пр.,  то  есть  ритуальное  пиршество.  Из  Гемпа-
тона  царь  прибыл  в  Пнубс  и  здесь  в  честь  местного  Амона  тоже
устроил  празднество  продолжительностью  в  пять  дней  с  еще  более
обильным  пиршеством.  Как  и  в  Гемпатоне,  он  принес  ценные  пожер¬
твования  местному  храмовому  хозяйству.  Вернувшись  из  Пнубса  в
Гемпатон,  Аманнетейерике  снова  устроил  праздник  в  честь  Амона
Гемпатонского  с  обязательным  жертвоприношением.  Помимо  того,
царь  приказал  расчистить  занесенную  песком  дорогу,  ведущую  в
храм  Амона,  по  которой  перевозили  статую  бога,  и,  по-видимому,  от¬
рядил  для  этой  священной  работы  своих  приближенных.  Затем
Аманнетейерике  посетил  свою  мать67  (царицу-кандаку,  жившую  от¬
дельно  от  царствующего  сына).  Вероятно,  это  посещение  входило  в
то,  что  можно  назвать  «программой  мероитского  полюдья»,  так  как,
судя  по  надписям  Тахарки  и  Анламани,  предшественники  Аман¬
нетейерике  также  специально  посещали  своих  матерей  через  некото¬
рое  время  после  коронации68.
 Таким  образом,  в  полюдьи  мероитского  царя  сочетались  религи¬
озные  ритуалы,  коронационные  торжества,  пиры,  демонстрация  во¬
енной  силы  пограничным  племенам,  отражение  их  набегов  и  пр.
 Сходные  сведения  сообщают  надписи  Хорсиотефа  и  Настасена.
Первый  из  них  отразил  нападение  гЬгЬэ  на  2-м  году  своего  царствова¬
ния,  а  затем  на  18-м  и  23-м  годах.  На  3-м,  5-м  и  6-м  годах  царствова¬
ния  Хорсиотеф  покорял  маджаев,  а  на  16-м  и  34-м  воевал  с  другим
мятежным  народом69.
 Настасен  сначала  сразился  с  неким  Кембесуденом,  захватил  его
речные  суда,  скот,  различное  продовольствие  и  земли.  Затем  он  «дал
городу  Таременет  12  священных  быков  из  принадлежащих  Амону
Напатскому,  доставленных  из  Напаты».  В  4-й  месяц  сезона  поло¬
водья,  в  день  26-й,  он  «дал  городу  Сексекед  6  быков...  из  принадлежа¬
щих  Амону  Напатскому,  доставленных  из  Напаты».  В  последний
день  того  же  месяца  царь  дал  Амону  Напатскому  —  «12  мер  зерна  и
 37


свежие  продукты  от  Каратепет  до  Терекет»,  а  также  300  голов  круп¬
ного  скота,  300  голов  мелкого  скота  и  200  пленных,  —  все  из  состава
добычи.  Позднее  Настесен  отправил  войско  в  поход  против  «врага
г.  Неткенет»,  правителя  Йикеха,  разгромив  его  войско  и  захватив
«много  золота,  29  659  голов  крупного  скота,  53  349  голов  мелкого
скота,  2236  женщин,  322  меры  сезама»,  и  из  этой  добычи  часть  царь
передал  храму  Амона  в  Напате.  Через  какое-то  время  он  повелел  вой¬
ску  идти  против  других  врагов,  в  результате  чего  было  захвачено  в
общей  сложности  около  550  тыс.  голов  крупного  скота,  около  1,4  млн
голов  мелкого  скота,  очень  много  золота,  женщин  и  пр.  Сам  царь  хо¬
дил  в  поход  против  одного  из  «супостатов»  и  против  маджаев,  раз¬
грабивших  храмы  Гемпатона  и  Тера70.
 Военные  действия  вносили  неизбежные  коррективы  в  порядок
полюдья.  Так,  Тахарка,  бывший  одновременно  фараоном  Египта  и
Куша,  воевавший  вплоть  до  своей  смерти  с  ассирийцами,  короновал¬
ся  в  Напате  и  Мемфисе.  Кроме  дворца  в  Мемфисе,  он  посещал  и  дру¬
гие  резиденции  египетских  фараонов  (например,  в  Фивах),  обходил
египетские  номы  и  храмовые  хозяйства.  Но  храмовые  хозяйства
Куша  он  после  1-го  года  царствования  посетил  вторично  лишь  на  6-й
год71.  Вероятно,  больше  при  жизни  он  здесь  не  бывал,  но  после  смер¬
ти  в  663  г.  до  Р.  X.  был  привезен  из  Египта  в  Нури  (южнее  Напаты)  и
здесь  погребен  в  пирамиде.  Его  преемник  (племянник)  Талтамани
(Танутамон,  663-653  гг.  до  Р.  X.)  короновался  в  Напате,  но  больше
передвигался  по  Египту,  посещая  свои  резиденции  и  храмовые  хозяй¬
ства,  воюя  с  ассирийцами.  Об  этом  он  рассказал  в  своей  надписи  на
«Стеле  Сна».  Пробудившись  от  вещего  сна,  Талтамани  направился  в
храм  Амона  в  Напате  и  совершил  обряд  приношения  богу  жертвы
цветами,  а  затем  собрался  в  Египет  для  поклонения  отцу  своему
Амону72.  За  этим  последовал  поход  Талтамани  в  Египет,  его  победа
при  Мемфисе  и  жертвоприношения  египетским  богам73.
 В  конце  концов,  он  потерял  Египет74.  Его  преемники  обходили
только  области  Куша.  Об  этом  свидетельствует  найденная  в  Гемпато-
не  стела  мероитского  царя  Анламани  (623-593  гг.  до  Р.  X.),  при  кото¬
ром  мероиты  были  окончательно  изгнаны  из  Египта.  В  начале  надпи¬
си  говорится  об  избрании  царя,  затем  следует  фраза:  «Он  плыл  на
север,  во  второй  месяц  зимы,  устанавливая  порядок  в  каждом  номе,
принося  жертвы  каждому  богу».  Коронация  должна  была  происхо¬
дить  в  Напате.  Семидневный  праздник  в  Гемпатоне  также  был  совер¬
шен  этим  царем,  упомянут  и  его  визит  к  матери  за  благословением  на
царство,  ведь  без  этого  не  обходилось  ни  одно  коронационное  по¬
людье.  Характерно,  что  Анламани  сопровождали  его  сестры  (родные
и  двоюродные).  Четверых  сестер  он  посвятил  богам,  сделав  их
жрицами-потрясательницами  систра.  В  парижском  Лувре  на  вазе
для  ритуальных  возлияний  изображена  женщина  с  систром  перед
 38


Амоном  Гемпатонским  Бараноголовым  и  написаны  ее  имя  и  титул:
«Малетаратма,  жрица,  сестра  царя»75.  Вероятно,  это  одна  из  сестер
Анламани76.
 В  промежутке  между  царствованиями  Талтамани  и  анламани  раз¬
личные  ритуалы  в  Напате,  в  том  числе  коронацию,  совершали  цари
Атланерса  (653-643  гг.  до  Р.  X.)  и  Сенкаманискен  (643-623  гг.  до
Р.  X.)77.  Как  и  их  предшественники,  они  строили  храмовые  поме¬
щения  в  этом  священном  городе.  Есть  сведения  и  о  коронации  более
поздних  царей  Маливиебамани  (463-435  гг.  до  Р.  X.)  и  Иерикеамано-
те  (431-405  гг.  до  Р.  X.)78.
 Так  поступал  еще  царь  Ари  [?]  (VIII  в.  до  Р.  X.,  годы  правления  не
установлены),  сильно  разрушенная  надпись  которого,  подражающая
надписям  Тахарки.  Анламани,  Аманнетейерике,  найдена  в  Каве79.
 По  мнению  суданского  археолога  Али  Хакима,  храм  Амона  в  На¬
пате  сохранял  свою  роль  места  коронации  мероитских  царей  вплоть
до  I  в.  по  Р.  X.80  Э.  Е.  Кормышева  считает:  «Изображения  I  в.  до
Р.  X.  —  I  в.  по  Р.  X.,  на  стеле  Танийдамани  (90-70  гг.  Р.  X.),  говорят  о
том,  что  здесь,  в  Напате,  происходило,  как  и  в  прошлом,  избрание
царя  на  царство.  Обряд  в  этом  храме  совершался  и  при  царях  начала
I  в.  по  Р.  X.,  Натакамани  и  Аманитере»81.  Кроме  ритуалов  коронации
в  Напате  мероитские  цари  участвовали  здесь  в  египетском  ритуале
хеб-сед,  о  котором  уже  рассказывалось  выше.  Так,  в  Напате  совершал
хеб-сед  Пийе  —  в  первый  раз  на  30-м  году  своего  царствования,  а  за¬
тем  —  каждые  три  года82.
 Мероитская  цивилизация,  развивавшаяся  на  протяжении  без  ма¬
лого  трех  тысячелетий,  вплоть  до  раннего  средневековья,  оказала
мощное  влияние  на  африканские  цивилизации  суданского  пояса  и
Африканского  Рога.  Ниже  мы  познакомимся  с  наследницей  мероит-
ской  цивилизации  в  Нильском  Судане,  или  Нубии  —  средневековой
христианской  цивилизацией  этой  страны.  Важный  элемент  ее  соци¬
ально-экологической  системы  составлял  комплекс  полюдья.  Комп¬
лексы  полюдья,  как  мы  увидим,  вплоть  до  XIX  в.  процветали  в  госу¬
дарствах  суданского  пояса  Западной  Африки.  Еще  в  начале  XX  в.  в
сомалийском  государстве  Миджертейн  царь  носил  титул  богор,  или
бокор,  который  в  форме  пакар  существовал  в  Мероитском  царстве
как  титул  правителя  Средней  и  Нижней  Нубии  (в  долине  Нила).  Со¬
малийское  значение  слова  богор  —  «пояс»  («ибо  он,  как  пояс,  связы¬
вает  народ»)  —  по-видимому,  народная  этимология  древнего  мероит-
ского  титула.  В  1860-1909  гг.  здесь  царствовал  богор  Исман  Махмуд,
известный  европейцам  как  «султан  Осман».  Он  вел  жизнь  полунома-
да,  дважды  в  году  посещая  свою  столицу,  приморское  селение
Аллула.  Остальное  время  он  обходил  свои  владения  полюдьем83.  Та¬
кая  перекличка  глубочайшей  древности  с  относительно  недавними
временами,  когда  были  молоды  наши  деды,  не  составляет  только
 39


лишь  африканской  специфики.  На  северной  окраине  ближневосточ¬
ного  очага  древнейших  цивилизаций,  в  горах  Кавказа  и  Памира,  в
XIX  в.  можно  было  наблюдать  такую  же  архаику,  включая  специфич¬
ные  формы  полюдья  (см.  ниже).  Корни  этого  явления  уходят  в  древ¬
нейшие  исторические  глубины,  когда  рождался  исторический  мир.
Цивилизации  долины  Нила  составляли  африканскую  окраину  древ¬
нейшего  цивилизованного  мира  У-Н  тысячелетий  до  Р.  X.,  центр  ко¬
торого  находился  в  Малой  Азии  и  Месопотамии.
 Хеттское  царство
 В  древности  Малая  Азия  отличалась  удивительным  разнообрази¬
ем  культур,  созданных  при  участии  народов  самого  различного  про¬
исхождения,  от  протоиндийцев  Митанни  до  кельтов  Галатии.  Если  в
Египте  на  протяжении  многих  тысячелетий  развивались  один  этнос,
один  язык  и  одна  цивилизация,  то  в  Малой  Азии  (вместе  с  прилегаю¬
щими  к  ней  на  западе  островами,  а  на  востоке  —  Закавказьем  и  Кавка¬
зом)  в  этот  период  сосуществовали  друг  с  другом  и  сменяли  друг  дру¬
га  многие  десятки  протоцивилизаций,  цивилизаций  и  этнических
культур.  Велика  была  и  этно-лингвистическая  дробность:  несколько
языков  индоевропейской  семьи  разных  групп,  в  том  числе  хеттско-
лувийской,  индоиранской,  а  также  армянский,  греческий,  кельтский;
семитские  языки  на  юге,  этрусский  —  на  островах  Эгейского  моря,
картвельские  —  на  востоке,  шумерский  и  эламский  —  в  Месопотамии.
Кроме  того,  здесь  были  широко  распространены  малоазийско-кав-
казские  языки,  не  родственные  всем,  названным  выше.  К  их  числу  от¬
носились  хурритский,  урартский  и  хаттский  (не  смешивать  с
хеттским,  или  несийским,  языком  индоевропейской  семьи);  они
близкородственны  языкам  Северного  Кавказа  и  Дагестана.
 Древнейшая  Малая  Азия  была  связана  миграциями  народов  и  их
культур  со  всем  Средиземноморьем,  Причерноморьем  и  обширными
более  отдаленными  регионами.  В  результате  на  пространствах  от
Италии  (Этрурия)  и  Сардинии  до  Кавказа  сложилась  система  род¬
ственных  между  собой  цивилизаций.  Когда  в  середине  II  тысячеле¬
тия  до  Р.  X.  египетские  фараоны  создавали  свою  первую  в  мировой
истории  империю,  которая  включала  в  себя  земли  разных  частей  све¬
та,  они  кроме  африканских  стран  пытались  присоединить  к  ней  и
страны  Передней  Азии.
 У  древних  хеттов  II  тысячелетия  до  Р.  X.,  судя  по  клинописным
табличкам  из  Богазкея  (столица  Хеттского  царства  г.  Хаттуса),  рели¬
гиозно-ритуальный  элемент  в  полюдье  был  особенно  ярко  выражен.
Более  того,  этот  элемент  заслонял  собой  экономическую  и  полити¬
ческую  функцию  института.  Полюдья  соединялись  с  религиозными
сезонными  праздниками:  весенним  Антахшум  (в  апреле-мае),  кото¬
 40


рый  длился  38  дней,  и  поздним  осенним  Нунтариясха  (буквально,
«спешка»).  Эти  праздники  были  издревле  (вероятно,  еще  с  дохетт-
ского  времени)  приурочены  к  земледельческим  и  скотоводческим  се¬
зонам:  весенний  —  к  сбору  луковичного  растения  антахшум  (шафран
или  лилия),  по  имени  которого  он  и  назван,  а  нунтариясха  —  к  концу
сельскохозяйственного  года,  когда  собран  урожай  ячменя  и  пшеницы,
яблок  и  овощей,  а  молодняк  уже  подрос  и  может  быть  забит.
 В  эти  праздники  царь  и  царица  на  колеснице  совершали  объезд
городов  и  святых  мест  Хеттского  царства,  двигаясь  по  строго  опреде¬
ленному  маршруту,  имевшему  на  карте  вид  цифры  8.  В  определен¬
ных  местах  они  совершали  ритуалы  богослужения.
 Праздник  Антахшум  начинался  таким  полюдьем.  Обычно  царь  с
царицей  в  колеснице  выступал  в  полюдье  из  своей  столицы  г.  Хатту-
са,  но  иногда  из  какого-либо  другого  города,  где  он  проводил  зиму.
Царь  двигался  в  направлении  г.  Тахурпа,  но  порой  посещал  по  пути
близлежащий  г.  Кабалу.  Из  Тахурпы  царь  и  царица,  обязательно
утром,  направлялись  в  Хаттусу.  По  пути  они  останавливались  в
г.  Типпува,  где  царь  совершал  религиозную  церемонию  перед  стелой
местного  божества.  Пятый-седьмой  день  праздника  царь  и  царица
проводили  в  Хаттусе,  участвуя  в  различных  церемониях.  В  то  время
жрецы  начинали  обход  городов  Северной  Анатолии,  неся  священное
руно  (овечью,  иногда  также  козью  шкуру),  в  образе  которого  почита¬
лись  многие  местные  божества  защиты  и  плодородия.  На  восьмой
день  праздника  Антахшум  царь  и  царица  вновь  отправлялись  в  путь,
в  г.  Мателлу,  затем  царь  следовал  в  г.  Аринну,  а  царица  —  в  Хаттусу,
где  она  проводила  ночь.  В  этих  городах  они  одновременно  совершали
ритуал  жертвоприношения  богам  растения  антахшум.  На  десятый
день  царь  возвращался  в  столицу,  а  на  одиннадцатый  день  он  вместе  с
царицей  совершал  ритуал  в  особом  храме  или  святилище  хеста.
С  12-го  по  32-й  день  праздника  они  выполняли  различные  религиоз¬
ные  обряды  в  Хаттусе,  а  также  в  священной  самшитовой  роще,  распо¬
ложенной  за  городом  (на  15-й  и  19-й  дни  праздника).  Интересно  от¬
метить,  что  обряды  совершались  не  только  в  честь  тех  божеств,
которым  были  посвящены  столичные  храмы,  но  и  в  честь  других,
святилищ  которых  в  Хаттусе  не  было.  Некоторые  ритуалы  выполнял
царский  сын.  На  32-й  или  33-й  день  праздника  царь  совершал  жерт¬
воприношение  богине  г.  Тауриса  в  лесу,  находившемся  рядом  с  этим
городом,  а  на  33-й  или  34-й  день  царь  и  царица  выполняли  сходный
обряд  на  горе  Пискурунува  местной  богине  Солнца.  Перед  поездкой
на  эту  гору  царь  проводил  ночь  в  Хаитте,  следующую  ночь  —  в  г.  Хар-
ранассе;  на  другой  день  он  совершал  церемонию  богине  Солнца
г.  Аринны  и  какого-то  другого  божества.  На  следующий  день  он  вы¬
полнял  сходный  ритуал  в  г.  Циплаиде,  на  37-й  день  —  в  г.  Анкуве.  На¬
конец,  на  38-й  день  праздник  завершался  «дождевым  действом»84.
 41


По-видимому,  мистической  целью  праздника  являлось  вызывание
дождей  и  передача  земле  плодородной  силы.
 В  осенний  (ноябрьский)  праздник  Нунтариясха  царь  вновь  совер¬
шал  обход  городов  и  святых  мест  своего  царства.  Он  в  колеснице
двигался  из  Ариины  в  Хатуссу,  из  Хатуссы  в  Мателлу  и  далее.  В  од¬
ной  из  табличек,  описывающих  «хождение»  царя  по  территории  цар¬
ства,  перечислено  43  пункта.  Царь  «посещал»  многие  из  них  только
символически.  Особый  придворный  («человек  жезла»)  просто  пере¬
числял  их  во  время  реальной  поездки  по  другим  «городам».  Здесь  на¬
ходились  телипури  («дома»  Хаттусы  и  других  городов  царства)  —
местные  центры  управления  царского  хозяйства.
 Исследователь  В.  Г.  Ардзинба  предположил,  что  «перечисление
телипури  воспроизводит  символический  “объезд”  их  царем.  Во  время
такого  “объезда”  человек  жезла  представлял  царю  управляющих  этих
телипури.  Символический  “объезд”  телипури  очень  напоминает  по¬
сещение  правителем  во  время  разъездов  по  стране  царских  дворов  и  в
других  странах.  Возможно,  он  является  ритуальным  пережитком
древнейшего  анатолийского  полюдья  —  реальных  поездок  царя  по
всем  не  только  крупным,  но  и  небольшим  пунктам,  то  есть  по  всей
территории  царства.  Такие  поездки  могли  длиться  значительно  доль¬
ше,  чем  “объезды”  территории  по  известным  нам  описаниям  праз¬
дников  Антахшум  и  Нунтариясха»85.
 Предположение  В.  Г.  Ардзинбы  о  том,  что  «поездки  по  случаю
праздников  Антахшум  и  Нунтариясха  восходят  к  обычаю  объезда
территории  страны»  Хатти86,  подтверждает  один  древний  хеттский
текст,  который  гласит:  «Когда  же  царь  страну  объезжает,  то  он  прохо¬
дит  позади  храма  богини  Мецулла,  спускается  через  боковые  ворота
храма  Мецуллы  и  входит  во  дворец»87.  Полюдье  у  хеттов  было  связа¬
но  с  древнейшей  местной  традицией,  и  об  этом  свидетельствуют  обря¬
ды  сезонных  праздников  Хисува,  Килам  и  Хассумас.  В  них  содержат¬
ся  следы  полюдья  и  ритуальной  охоты88.  На  празднике  Килам  царь  и
царица  вновь  объезжали  ворота  телипури  разных  городов,  располо¬
женных  в  столице.  При  этом  «человек  жезла»  называл  города  по-хур-
ритски,  а  не  на  индоевропейском  хетто-несийском  языке.  Управляю¬
щий  же  каждого  телипури  кланялся  царю  и  выставлял  ему  дары  89
 Таким  образом,  в  древнейший  период  царь  хеттов  совершал  по¬
людье,  обходя  все  свое  государство  или,  по  крайней  мере,  все  телилу-
ри.  Но  и  в  более  позднее  время,  когда  древнее  полюдье  трансформи¬
ровалось,  обход  хеттским  царем  основных  городов,  телипури  и
святых  мест  государства  сохранил  основные  черты  полюдья.  В  связи
с  этим  В.  Г.  Ардзинба  исследует  основной  ритуал  царского  «обхода».
Он  состоял  в  том,  что  повелитель  хеттов  со  своей  царицей,  прибли¬
женными  и  жрецами  угощались  разнообразной  едой  и  напитками  в
царских  усадьбах  (.халентува),  где  собиралось  «великое  собрание»
 42


(букв,  «сидение»),  а  также  в  святилищах  и  храмах  богов.  Иными  сло¬
вами,  царь  и  его  свита  кормились  на  ритуальных  пирах,  которые  од¬
новременно  являлись  жертвоприношениями,  устраиваемыми  за  счет
тех  общин,  которые  они  посещали  во  время  полюдья90.
 Хурритские  государства  и  Митанни
 Как  уже  было  сказано,  этническую  основу  Хеттского  царства  со¬
ставляли  несийцы  и  покоренные  ими  хатты.  Родственные  хаттам  и
урартам  хурриты  широко  расселялись  к  югу  и  востоку  от  Малой
Азии.  В  1У-Н  тысячелетиях  до  Р.  X.  хурриты  постепенно  распростра¬
нились  в  горах  и  долинах  нынешнего  Курдистана,  Верхней  Месопо¬
тамии,  Северной  Сирии.  С  конца  XVIII  в.  до  Р.  X.  в  Передней  Азии
от  Киликии  и  низовьев  р.  Оронт  до  гор  Загрос  существовал  пояс  хур-
ритских  государств;  на  северо-востоке  хурриты  строили  свою  циви¬
лизацию  в  Закавказье.  В  XV  в.  до  Р.  X.  основные  хурритские  государ¬
ства  объединились  под  гегемонией  «царя  всех  стран  хурри[тов]»  —
правителя  царства  Митанни.  Хурритские  государства  Аррапха
(в  районе  нынешнего  Киркука  в  Ираке)  и  Халаб  (Алеппо  в  Сирии)  и
другие  в  XV  в.  до  Р.  X.  находились  под  властью  Митанни.  Во  второй
половине  XIV  в.  до  Р.  X.  Митанни  лишается  большей  части  своей
территории,  которую  захватывают  хетты,  а  позднее  —  ассирийцы
(прежние  вассалы  Митанни).  К  этому  времени  относится  расцвет
Хеттской  державы,  но  политическая  культура  хеттов-несийцев  сло¬
жилась  в  предшествующий  период,  в  ХУ1-ХУ  вв.  до  Р.  X.  Тогда  же  и
еще  раньше,  с  ХУШ-ХУН  вв.  до  Р.  X.,  сформировалась  политичес¬
кая  культура  хурритов.  В  начале  XII  в.  до  Р.  X.  Хеттская  держава  по¬
гибла.  Вскоре  исчезла  и  Митанни.  Оба  эти  государства  имели  много
общих  черт  в  области  общественного  производства,  политического
строя  и  религии.  В  обоих  существовало  царское  полюдье.
 Основу  экономики  и  хурритских  государств,  и  Хеттского  царства
с  его  вассальными  владениями  составляло  пахотное  богарное  земле¬
делие  и  скотоводство,  особенно  разведение  овец  и  коз.  Отдельные  се¬
мейные  домохозяйства  заключали  между  собой  договоры,  получали
ссуды  зерном91  от  феодалов,  под  видом  «усыновления»  богачей
деревенские  бедняки  подпадали  под  феодальную  эксплуатацию  и  по¬
падали  в  зависимость  от  «усыновленных»;  но  и  деревенская  община,  в
которую  группировались  эти  хозяйства,  играла  важную  роль  в  об¬
щественной  организации.  Она  несла  ответственность  за  повинности
своих  членов;  царь  дарил  своим  сыновьям  и  другим  лицам  целые  де¬
ревни;  одна  деревня  обменивалась  на  другую  и  т.  д.92  Деревни  были
связаны  с  дворцами-имениями  царя  Митанни,  царя  Аррапхи,  царя
Халаба,  цариц,  принцев  и  пр.  Управители  дворцовых  хозяйств  взи¬
мали  с  деревенских  общин  налоги,  подати,  повинности,  распределя¬
 43


ли  земельные  участки.  Некоторые  деревни  считались  принадлежа¬
щими  дворцу,  другие  —  лишь  в  его  ведении  как  часть  окрестной  тер¬
ритории.  При  дворцах  имелись  собственные  поля,  сады;  эти  поля  об¬
рабатывались  крестьянами  в  порядке  трудовой  повинности.  В
ведении  дворцов  находились  отары  овец  и  коз,  которых  пасли  наем¬
ные  пастухи  и  «рабы».  Эти  отары  давали  шерсть  и  пух  для  дворцовых
ткацких  мастерских,  производивших  ткани  или  одежды  для  соб¬
ственных  нужд  правящего  класса  и  на  экспорт.  Каждый  дворец  дол¬
жен  был  поставлять  определенное  количество  шерстяных  одежд.  Ра¬
ботали  в  дворцовых  ткацких  мастерских  главным  образом  рабыни  и
рабы.  Так,  в  г.  Нуза,  где  дворец  занимал  почти  половину  территории
внутри  городских  стен,  в  дворцовой  ткацкой  мастерской  работали
32  человека.  В  штате  дворца  состояли  на  довольствии  и  другие  ре¬
месленники:  3  кузнеца,  3  столяра,  2  горшечника,  2  корзинщика,  пека¬
ри,  повара,  пивовары,  садовники,  а  также  пастухи.  Привилегирован¬
ную  часть  персонала  представляли  4  писца  и  3  «царских  купца».
В  этом  и  других  дворцах  имелись  зернохранилища,  оружейные  мас¬
терские  и  арсеналы.  Наконец,  в  каждом  дворце  содержался  гарем,  где
были  царские  жены,  дети,  наложницы,  «певицы»  и  пр.93  Словом,
прибыв  в  такой  дворец,  хурритский  царь  находил  здесь  все  необхо¬
димое  для  жизни.  Хурритские  дворцы  являлись  полной  аналогией
хеттских  телипури  (сам  термин  «телипури»  также  принадлежит  хур-
ритам)  и  царских  дворцов  стран  бассейна  Эгейского  моря.
 Разбросанные  в  разных  частях  государства,  царские  дворцы  одно¬
временно  были  отделениями  домена  правителя  и  центрами  государ¬
ственного  управления.  Во  время  войны  они  снабжали  войско  оружи¬
ем  и  продовольствием,  в  мирное  время  выполняли  административные
функции  для  окрестных  деревень  и  поместий.  Помещиками  были
марьянна  —  члены  сословия  воинов  —  лучников,  сражавшихся  на  ко¬
лесницах.  Название  этого  сословия  производят  от  древнеиндийского
марья  («молодой  мужчина»)  и  древнеиранского,  авестийского  слова
с  тем  же  звучанием,  но  обозначавшим  члена  мужского  союза.  В  архи¬
ве  глиняных  табличек  г.  Нузы  в  Аррапхе  найден  трактат  начала
XIV  в.  до  Р.  X.  по  дрессировке  лошадей,  запрягаемых  в  колесницы;
профессиональные  термины  в  нем  —  индоарийские.  Это  говорит  об
этническом  происхождении  марьянна.
 Кроме  царя,  отдельными  дворцовыми  хозяйствами  располагали
царицы  и  взрослые  принцы,  то  есть  взрослые  члены  царского  сосло¬
вия.  Они  получали  имения-дворцы  от  царя  и  управляли  ими  так  же,
как  царь  —  своими  дворцами.
 Несмотря  на  существование  бюрократии  —  иерархии  должност¬
ных  лиц,  писцов  и  пр.  —  хурритский  царь  лично  объезжал  со  свитой
свои  дворцовые  хозяйства.  «Царь  не  находился  постоянно  в  своей
столице,  а  переезжал,  наподобие  того,  как  это  было  позже  у  франков,
 44


из  одного  дворца  в  другой,  и  не  только  из-за  ограниченности  местных
ресурсов,  —  определенную  роль  здесь  играли  также  нужды  судопро¬
изводства  и  соблюдение  культового  календаря»94.
 Это  замечание  крупнейшего  хурритолога  Гернота  Вильхельма  об¬
наруживает  в  нем  историка,  понявшего  суть  полюдья  как  полифунк-
ционального  комплекса.  Г.  Вильхельм  первым  открыл  полюдье  в
древней  Малой  Азии  (см.  выше).  Переезды  хурритских  царей  из  од¬
ного  дворца  в  другой,  от  имения  к  имению,  которые  начинаются  в
столице  государства  и  заканчиваются  в  ней,  —  это  и  есть  полюдье.
Оно  было  больше  всего  похоже  на  хеттский  вариант  этого  комплекса.
 Приведенная  точка  зрения  Г.  Вильхельма95  о  наличии  в  хуррит-
ском  мире,  включая  Митанни,  множества  царских  дворцов,  основана,
прежде  всего,  на  экстраполяции  феноменов,  известных  для  хуррит-
ского  царства  Аррапха,  подвассального  Митанни,  на  мир  хурритов  в
целом.  Однако  в  нашем  распоряжении  есть  и  некоторые  данные,
непосредственно  относящиеся  к  самому  Митанни  и  позволяющие  с
высокой  долей  вероятности  считать,  что  описанный  Вильхельмом
феномен  передвижений  царя  по  стране  был  выражен  в  этой  всехур-
ритской  великой  державе  на  еще  более  высоком  уровне  и  связан  с  яв¬
лением,  которое  можно  было  бы  назвать  «дисперсным  центром  влас¬
ти»  —  одновременным  функционированием  нескольких  городов  в
качестве  царских  столиц  (в  каждом  из  таких  городов  располагался
дворцовый  комплекс  со  всем  необходимым  для  функционирования
верховной  власти).  Это  явление  нередко  для  тех  крупных  держав,  что
не  пронизывают  разветвленными  бюрократическими  структурами
всю  массу  своих  подданных  сверху  донизу,  а  являются  своего  рода
«надстройками»  над  входящими  в  их  состав  областными,  племенны¬
ми  и  общинными  образованиями  и  структурами.  Реже  засвидетель¬
ствовано  оно  и  в  государствах  иного  типа.  На  Древнем  Востоке  такое
явление  хорошо  известно  для  Ассирийской  и  Ахеменидской  держав,
некоторых  эпох  древнеегипетской  истории,  и  может  быть  с  уверен¬
ностью  реконструировано  для  Элама  и  достаточно  надежно  —  для
Митанни.  Между  тем,  сосуществование  нескольких  столиц  подразу¬
мевает,  что  царь  время  от  времени  переезжает  из  одной  в  другую,  ав¬
томатически  осуществляя  при  этом  нечто  вроде  полюдья.  Примени¬
тельно  к  Митанни  в  качестве  столиц  в  случайных  упоминаниях
источников  разного  времени  выступает  то  «Вашшукканни»  (Вассок-
каннэ;  митаннийский  царь  XV  в.  привозит  «в  свой  дворец  в  Вассок-
каннэ»  драгоценную  добычу,  которую  вывез  из  Ашшура  «для  возве¬
личения  своего  могущества96),  то  Кахат  (Телль-Барри)  —  при
Саттивассе,  в  середине  XIV  в.97,  то  Тайда  («великий  город  царствен¬
ности  [Митанни]»)98  —  при  непосредственном  предшественнике
Саттивассы  и  в  XIII  в.)99.  Можно  было  бы  предположить,  конечно,
что  каждый  из  этих  городов  служил  единственным  стольным  горо¬
 45


дом  Митанни  на  определенном  отрезке  его  истории,  и  цари  в  какие-то
моменты  просто  переносили  столицу  из  одного  города  в  другой.  Одна¬
ко,  учитывая  материал  Аррапхи  и  достоверно  зарегистрированный
факт  наличия  в  Митанни  множества  царских  дворцов  одновременно
(в  одном  из  договоров  Саттивасса  обвиняет  правящего  в  Митанни
царя,  своего  родича,  и  его  сына-соправителя  в  том,  что  они  уничто¬
жили  несколько  царских  дворцов:  «дворец  прежних  царей»,  дворец
Тушратты,  своего  предшественника,  еще  какой-то  «дом  царя  страны
Митанни»  вместе  с  дворцом,  входившим  в  этот  «дом»100.  Судя  по
контексту,  этот  «дом»  с  дворцом  находился  в  Вассокканнэ,  в  то  время
как  сами  обвиняемые  правители  правили  из  Тайды.  Раскопки  в
Телль-Браке  —  митаннийском  Наваре,  далеко  не  самом  значитель¬
ном  провинциальном  городе  Митанни  —  обнаружили  здесь  монумен¬
тальный  дворец  Тушратты.  Скорее  всего,  в  Митанни  существовало
разом  несколько  городов,  функционировавших  как  реальные  или  по¬
тенциальные  столицы  и  располагавших  соответствующими  дворцо¬
выми  комплексами,  а  царь  мог  по  своей  воле  выбирать,  в  каком  из
них  —  заранее  готовых  к  выполнению  роли  «стольного  города»  —  и  на
какое  время  обосноваться.  Такое  положение  дел  кажется  нам  более
вероятным,  чем  неоднократный  перенос  столицы  в  новый  центр,  во¬
обще  не  располагавший  ранее  инфраструктурой,  позволяющей  ему
функционировать  в  качестве  «стольного  города»  (это  потребовало
бы  огромных  расходов  на  строительство  подобной  инфрастуктуры
«на  пустом  месте»;  добавим,  что  и  предшественник  Саттивассы,
обосновавшийся  в  Тайде,  и  он  сам,  обосновавшийся  в  Кахате,  прави¬
ли  в  очень  смутное  и  бедственное  время  и  едва  ли  имели  силы  и  сред¬
ства  на  такое  строительство).
 Еще  один  любопытный  факт,  имеющий  отношение  к  нашей
теме,  —  это  употребление  в  митаннийских  юридических  документах
формулы  «в  присутствии  царя»,  номинально  заявляющей,  что
документ  получил  силу  в  присутствии  царя  и  с  его  непосредственной
санкции.  Два  таких  документа  (с  включенными  в  эту  формулу  имена¬
ми  митаннийских  царей  XIV  в.:  в  одном  документе  —  Ардассумары,  в
другом  —  Тушратты),  напечатанных  династийной  печатью  митан¬
нийских  царей,  были  найдены  в  Телль-Браке  (митаннийский  про¬
винциальный  центр  Навар)101.  Иногда  предполагают,  что  эта  форму¬
ла  не  обязательно  подразумевала  действительное  присутствие  царя,  а
служила  просто  формальным  юридическим  выражением  силы  и  за¬
конности  документа  определенной  тематики102.  Однако  независимо
от  решения  этого  вопроса  подобные  документы  свидетельствуют:  в
Митанни  считалось  нормативной  ситуацией  не  только  и  не  столько
то,  что  «провинциалы»  приезжают  в  столицу,  чтобы  там  царь  решил
их  дело,  сколько  то,  что  сам  царь,  проезжая  через  те  или  иные  мест¬
ные  центры  (наподобие  Телль-Брака),  решает  на  месте  дела  их  оби¬
 46


тателей  (типичная  черта  института  типа  полюдья).  Если  формула  «в
присутствии  царя»  имеет  дословный  смысл,  то  она  прямо  говорит  о
таких  личных  появлениях  в  провинциальных  центрах  царя,  на  месте
разбирающего  некие  просьбы  их  обитателей;  если  же  она  имеет  пере¬
носный  смысл,  то  это  значит,  что  подобные  появления  были  в  свое
время  настолько  распространены  в  Митанни  и  считались  настолько
стандартной  ситуацией  разрешения  определенных  дел  провинциаль¬
ных  жителей,  что  описывающая  их  формула  стала  стандартной  фор¬
мулой  юридического  оформления  подобных  дел  даже  независимо  от
того,  вправду  ли  царь  присутствовал  при  их  решении  или  нет.
 Особо  надо  остановиться  на  религиозно-ритуальных  функциях
хурритского  полюдья.  Политеистическая  религия  хурритов  в  общем
была  похожа  на  другие  религии  древнего  Ближнего  Востока  и  Эгеи-
ды.  «Царем  богов»  был  быкоподобный  бог  бури  Тешшуп.  Весьма  по¬
читалась  богиня  Шевушка,  одновременно  «владычица  небес»  и  пода¬
тельница  земной  любви,  плодовитости  и  материнства,  богиня  войны
и  владычица  Митанни.  Поклонялись  также  богу  Солнца  по  имени
Шимика,  или  Шимике,  богу  Луны  —  Кушух,  или  Кушах.  Династии
царей  покровительствовали  древнеиндийские  боги  Варуна,  Митра,
Индра,  близнецы  Насатья,  что  говорит  о  происхождении  династии.
Кроме  того,  в  отдельных  княжествах  и  городах  почитали  также  мест¬
ных  богинь  и  —  реже  —  богов,  заимствованных  у  древнейших  обита¬
телей  Анатолии,  Сирии,  Месопотамии.  Их  отождествляли  с  хуррит-
скими  божествами  или  осмысливали  как  их  детей.  Святилища
местных  богов,  таких  как  бог  Луны  г.  Харран  или  богиня  Хенат  из
Киццуватны  в  Сирии  почитались  на  обширной  территории.  Хурриты
поклонялись  также  священным  горам  (Намни,  Хаззи,  теперь  Дже-
бель  Акра  близ  устья  Оронта  и  др.),  группам  скал,  священным  ро¬
щам,  куда  в  праздники  выносили  изображения  богов,  и  пр.103  Из  не¬
которых  хеттско-хурритских  магических  текстов  мы  узнаем,  что
заклинания  должны  были  произноситься  в  определенных  святых
местах104.  Иными  словами,  для  поддержания  государственных
культов  и  собственных  ритуалов  правитель  хурритской  державы
должен  был  передвигаться  по  ее  территории.
 Некоторые  праздники  в  храмах  и  святилищах  совершались  каж¬
дые  15  дней,  другие  —  ежемесячно,  третьи  —  в  определенный  сезон
(так,  в  г.  Нуза,  столице  Митанни,  месяц  аттанашве  был  «месяцем  от¬
цов»  —  культа  предков).  «Сезонные  праздники  были,  конечно,  рас¬
пространены  во  всем  хурритском  ареале...  До  нас,  в  частности,  дошли
две  таблички  с  литургией  четырехдневного  зимнего  праздника  в
честь  Иштар  Ниневийской  (ассирийской  богини.  —Ю.  К.,  А.  #.),  на¬
писанные  частично  на  хурритском  языке»105.
 Передвигаясь  по  стране  от  одного  дворца-имения  к  другому,  хур-
ритский  царь  останавливался  и  в  святых  местах  своего  государства,
 47


выполняя  различные  ритуалы.  Ритуал  одного  хурритского  праздни¬
ка,  существовавший  также  у  хеттов,  показывает,  что  царь  должен  был
обходить  храмы  богов106.  Одним  из  элементов  полюдья  у  хеттов  был
хурритский  по  своему  происхождению  праздник  килам.  Цари  хурри-
тов  отмечали  праздник  хишува,  или  хисува,  также  связанный  с  по¬
людьем  у  хеттов107.  Среди  различных  ритуалов  были  и  такие,  как  ри¬
туальная  стрельба  из  знаменитого  в  то  время  на  Ближнем  Востоке
хурритского  составного  лука108.  Однако  центральную  часть  праздни¬
ка  в  любом  храме  или  другом  святом  месте  составляла  жертвенная
трапеза.  Жертвенные  ритуалы  хурритов,  в  общем,  похожи  на  соответ¬
ствующие  ритуалы  других  древних  народов.  Но  есть  и  специфически
хурритские  жертвоприношения,  крайне  редкие  в  Месопотамии  и  не
известные  хеттам,  например,  всесожжение  или  возлияние  крови
птиц109.  Возможно,  с  ними  были  связаны  гадания  по  диким  куриным
птицам  —  кеклику  и  каменной  куропатке110.  Как  отмечает  Г.  Виль-
хельм,  «в  культе  Тешшупа  Халабского  в  том  виде,  в  котором  он  су¬
ществовал  в  религиозных  центрах  [хурритской]  Киццуватны,  а  затем
распространился  и  на  Хаттусу,  жертвы  стали  в  конце  концов  прино¬
ситься  всем  сколько-нибудь  важным  мужским  божествам  хурритского
пантеона,  в  том  числе  местным  формам,  ипостасям  а  атрибутам  Теш¬
шупа,  включенным  в  единую  череду  (каЬШ)»111.  Что  касается  жен¬
ских  божеств,  то  они  были  объединены  в  ка1иП  богини  Хепат.  Эти  две
«череды»  включали  также  жертвоприношения  другим  богам,  напри¬
мер  Шевушка  Поля  [города]  Самухи112.  Это  значит,  что,  совершая
ритуалы  в  храме  Тешшупа  и  в  храме  Хепат  г.  Халаб,  царь  освобож¬
дался  от  посещения  храмов  богов  и  богинь  соответствующей  «чере¬
ды»  в  других  городах  и  областях.  Г.  Вильхельм  видит  в  составлении
ка1иП  «известную  унификацию  хеттского  культа,  происходившую  в
период  Великого  Царства  под  знаком  хурритской  теологии»113,  но,  в
отличие  от  В.  Г.  Ардзинбы,  даже  не  ставит  вопрос  о  том,  какое  это
имеет  отношение  к  трансформации  полюдья  у  хеттов  и  хурритов.
 В  хурритской  мифологии  мы  встречаем  некоторую  аналогию  цар¬
скому  полюдью.  Небесный  «царь  богов»  Тешшуп  посещал  богов  под¬
земного  мира;  царица  подземного  мира  Аллани  устроила  ему  пир,
для  которого  заклали  10  тыс.  быков  и  30  тыс.  овец114.  Не  вполне
ясно,  прибыл  ли  Тешшуп  к  Аллани  как  к  равной  ему  по  рангу  монар¬
хине  или  он  относился  к  ней  как  к  подчиненной  ему  особе.  Тем  не  ме¬
нее,  пиры  в  честь  обожествленного  царя  Митанни,  устраиваемые  мест¬
ными  правителями,  а  также  царицами,  потребляли  прежде  всего
множество  голов  крупного  и  мелкого  скота.  Вероятно,  хурритская  ми¬
фология  отражает  действительность  того  времени,  когда  был  записан
соответствующий  миф,  но,  может  быть,  и  более  раннего  времени.
 Непосредственно  к  северу  от  системы  древнейших  государств  и
цивилизаций  хетто-хурритского  мира  находилась  циркумпонтий-
 48


ская  система  государств  и  протоцивилизаций,  которая  начала  фор¬
мироваться  в  странах  Причерноморья  еще  с  конца  IV  тысячелетия  до
Р.  X.  В  I  тысячелетии  до  Р.  X.  в  Украине,  на  Дону  и  Кубани  процвета¬
ла  киммерийско-скифская  протоцивилизация,  носители  которой  в
УШ-УН  вв.  до  Р.  X.  проникли  и  в  Малую  Азию.  Данные  археологии
и  сообщения  древнегреческих  историков  позволяют  предполагать  у
скифов  некоторые  формы  комплекса  полюдья.
 Скифия
 Социальный  строй  Скифского  царства  в  У1-1У  вв.  до  Р.  X.  имел  не¬
сомненное  типологическое  сходство  с  кастово-племенными  системами
раннефеодальных  государств  скотоводческих  народов,  господствовав¬
ших  над  земледельческими  этносами.  На  вершине  этно-социальной  пи¬
рамиды  находилась  военно-аристократическая  родоплеменная  группа
«царевичей»  (царских  скифов,  паралатов,  или  палов)  во  главе  с
царем.  Эта  группа  господствовала  над  племенами  оседлых  земледель¬
цев  (обозначавшихся  как  напы,  гелоны,  «скифы-земледельцы»,
«скифы-пахари»  и  пр.),  а  также  кочевыми  скотоводами  («скифы-ко¬
чевники»  Геродота),  остатками  киммерийцев.  Археологи  уже  давно
отметили  мирный,  безоружный  характер  погребений  скифов-земле-
дельцев;  военная  функция  была  монополизирована  тяжеловоору¬
женными  конными  стрелками  —  царскими  скифами.  Особую  сослов¬
но-кастовую  группу  составляло  жречество  (авхаты).  К  числу  жрецов
принадлежали  и  «женоподобные»  энареи  —  служители  культа  боги¬
ни  земли  и  вод  Аргимпасы115.  Вероятно,  жрецы,  а  также  «скифы-ко¬
чевники»  пользовались  некоторыми  кастовыми  по  существу  приви¬
легиями  перед  земледельческими  «этносами»  (как  их  называл
Геродот),  но  сведения  об  этом  отсутствуют.  Некоторое  распростране¬
ние  имело  также  домашнее  рабство  и,  возможно,  кабальная  зависи¬
мость  скифов-бедняков  от  богачей116.
 Основные  кастово-племенные  группы  были  территориально
обособлены  от  «царских  скифов»,  которые  вступали  с  ними  в  кон¬
такт  лишь  при  периодических  перекочевках.
 Одна  из  загадок  истории  скифов  УН-У  вв.  до  Р.  X.  —  крайне  малое
количество  скифских  погребений  в  украинских  и  донских  степях117.
Вместе  с  тем  открыты  погребения  скифской  военной  аристократии  в
Посульи118,  Прикубаньи  и  на  Нижнем  Днепре119,  то  есть  в  зонах  с
оседлым  земледельческим  населением,  расположенных  на  границах
Скифского  царства.  Не  связано  ли  это  с  комплексом  полюдья?
 У  Геродота,  которому  принадлежит  наибольший  объем  сведений
о  скифах,  мы  находим  сообщения  (IV,  20)12°  о  кочевьях  царских  ски¬
фов  на  Дону  и  в  Меотиде  (низовья  Кубани),  а  также  об  их  зимних  пе¬
реправах  по  льду  Керченского  пролива  в  землю  синдов  Тамани  и
 49


Прикубанья  (IV,  28)121.  Сохранились  и  другие  отрывочные  сведения
античных  авторов  о  перекочевках  степных  скифов  на  зимники  в
плавни  Кубани  (через  замерзавший  зимой  Керченский  пролив122.
По  мнению  ряда  авторов,  «возможно,  кочевники  ходили  зимовать  в
земли  “народов”,  связанных  с  нами  данническими  отношениями»
(следует  ссылка  на  сообщение  Ксенофонта  о  господстве  скифов  над
мосхами)123-
 Скифские  цари  и  царевичи  VI-V  вв.  до  P.  X.  в  своих  передвиже¬
ниях  по  стране  периодически  посещали  причерноморские  земли  на
юге  нынешней  Украины  с  их  оседлым,  земледельческим  и  городским
населением.  Так,  царевич  Анахарсис  и  его  брат  царь  Савлий  оказа¬
лись  в  Гилее,  неподалеку  от  г.  Ольвия,  (Herod.,  IV,  76-77)124,  а  царь
Скил  регулярно  посещал  Ольвию,  где  поселил  одну  из  своих  жен.
Царь  жил  в  самом  городе,  а  его  войско  со  своими  «предводителями»
оставалось  по  месяцу  и  более  за  городской  стеной  (Herod.,  IV,  78)125.
Известно,  что  здесь  обитали  оседлые  скифы.  Не  было  ли  их  обязан¬
ностью  оказывать  гостеприимство  сопровождавшей  царя  орде?  Если
наше  предположение  верно,  то  имело  место  полюдье.  Однако  глав¬
ные  данники  кочевых  царских  скифов  находились  на  севере  их  вла¬
дений,  в  лесостепной  зоне.  Их  они,  по-видимому,  также  регулярно
посещали.
 В  «Истории»  Геродота  мы  находим  сообщение  о  таинственном  со¬
рокадневном  пути  скифов:  «Ибо  от  устья  Истра  до  Борисфена
10  дней  пути,  а  от  Борисфена  до  озера  Меотиды  еще  10  дней  и  затем
от  моря  внутрь  страны  до  меланхленов,  живущих  выше  скифов,
20  дней  пути»  (IV,  101)126.  Путь  от  устья  Истра-Дуная  до  устья  Бо-
рисфена-Днепра,  а  затем  до  берегов  Меотиды  (Азовского  моря,  веро¬
ятно,  до  устья  Дона)  занимал  20  дней  неспешного  передвижения  на
конях.  Двигаясь  далее  на  северо-запад,  по  долине  Северского  Донца,
царские  скифы  за  14  дней  попадали  в  землю  гелонов  (Харьковщина  и
Полтавщина),  где  паслись  заповедные  белые  дикие  лошади  и  где  был
расположен  великий  деревянный  город  Гелон  (Бельское  городи¬
ще)127.  Отсюда  по  долине  Ворсклы  или  долине  Псела  за  3  дня  они
достигали  Днепра.  Далее  по  его  долине  древний  путь  вел  в  Герры.  Ге¬
родоту  были  известны,  хотя  и  очень  смутно,  такие  ландшафтные  осо¬
бенности  этой  области,  как  река  Борисфен  (Днепр),  днепровские  по¬
роги  и  река  Герр,  якобы  вытекающая  из  Борисфена,  впадающая  в
реку  Гипакирис  и  образующая  границу  между  царскими  скифами  и
скифами-кочевниками  (IV,  56)128  До  местности  Герр  Борисфен  был
судоходен  (IV,  71)129.  Геродот  также  знал,  что  путь  по  Днепру  от
моря  до  Герр  занимал  40  дней  плавания,  причем  на  протяжении
10  дней  плавания  живут  скифы-земледельцы  (IV,  53)130.
 50


Возможно,  что  этот  сорокадневный  путь  скифов  от  приморских
степей  до  днепровских  порогов  представлял  собой  маршрут  царского
полюдья.
 Геродот  описал  еще  один  круговой  объезд  скифским  царем  его
владений,  а  именно  предпогребальное  путешествие  тела  умершего
царя  в  сопровождении  придворных.  Греческий  историк  пишет:
«Гробницы  [скифских]  царей  находятся  в  Геррах...  Когда  у  скифов
умирает  царь...  тело  поднимают  на  телегу,  [бальзамируют]  и  везут  на
телеге  к  другому  племени.  Жители  каждой  области,  куда  привозят
тело  царя  [подвергают  себя  в  знак  траура  увечьям].  Затем  отсюда  ве¬
зут  покойника  на  повозке  в  другую  область  своего  царства.  Сопро¬
вождают  тело  те,  к  кому  оно  было  привезено  раньше.  После  объезда
всех  областей  они  снова  прибывают  в  Герры  к  племенам,  живущим  в
самых  отдаленных  пределах  страны,  и  к  царским  могилам»131
(IV,  71).  Далее  рассказывается  об  обряде  погребения  тела  царя  вмес¬
те  с  его  приближенными  (одной  из  его  наложниц,  виночерпия,  пова¬
ра,  конюха,  телохранителя,  вестника),  очевидно,  сопровождавших
своего  властелина  в  его  «последнем  полюдьи».  Через  год  на  кургане
покойного  царя  убивают  еще  50  слуг132.  Вслед  за  тем,  рассказывая  о
погребальных  обычаях  скифов,  Геродот  сообщает  ряд  интересных
подробностей.  Когда  умирает  скиф,  «то  ближайшие  родственники
кладут  тело  на  повозку  и  возят  по  всей  округе  к  друзьям.  Все  друзья
принимают  покойника  и  устраивают  сопровождающим  угощение...
Простых  людей  возят  таким  образом  по  округе  сорок  дней,  а  затем
предают  погребению»133  (IV,  73).
 Сопоставляя  сведения  Геродота,  можно  предположить,  что
 а)  предпогребальный  царский  круговой  объезд  занимал  40  дней;
 б)  тело  царя  сопровождали  родственники  и  слуги  покойного;  в)  в
каждом  населенном  пункте  на  месте  остановки  погребального  корте¬
жа  устраивалось  ритуальное  пиршество;  г)  предпогребальный  круго¬
вой  объезд  царского  трупа  происходил  полностью  или  частично  по
сорокадневному  днепровскому  пути,  сопровождался  пирами  и  жерт¬
воприношениями  и  имитировал  полюдье  царя  скифов.
 Возможно,  уже  во  времена  Геродота  (тем  более  в  ГУ-Ш  вв.  до
Р.  X.,  к  которым  относится  большинство  раскопанных  к  настоящему
времени  26  скифских  курганов)134  предпогребальное  полюдье  пред¬
ставляло  собой  лишь  ритуальный  пережиток  царского  полюдья  бо¬
лее  раннего  периода.  Но  думается,  по  крайней  мере  в  V  в.  до  Р.  X.
(а  также  в  VII-VI  вв.  до  Р.  X.),  полюдье  у  скифов  являлось  полифунк-
циональным  комплексом,  имевшим  жизненно  важное  экономическое,
политическое  и  религиозное  значение.
 Вступая  при  перекочевках  в  контакт  с  подчиненными  им  оседлы¬
ми  земледельческими  и  кочевыми  скотоводческими  «этносами»,
«царские  скифы»  (в  частности,  сам  царь  с  его  многочисленным  дво¬
 51


ром  и  воинством),  по-видимому,  брали  с  них  дань  и  кормились  у  них
на  пирах,  а  земледельцы  лесостепи  Среднего  Приднепровья  регуляр¬
но135  или  периодически136  выплачивала  царским  скифам  день.
Основным  предметом  вывоза  отсюда  был  хлеб;  он  должен  был
входить  в  состав  дани.  Кроме  того,  в  V  в.  до  P.  X.  скифы  в  основном
отсюда  же  получали  железные  изделия137.  Сами  скифы  (в  первую
очередь  царские  скифы  и  скифы-кочевники)  презирали  занятие  ре¬
меслом  и  ремесленников  (Herod.,  II,  167)138.  По  справедливому  заме¬
чанию  А.  М.  Хазанова,  трудно  предположить,  чтобы  железные  изде¬
лия  из  лесостепи  «поступали  к  кочевникам  только  в  результате
обмена»139.  Можно  предположить,  что  зерно  и  железо  (в  готовых  из¬
делиях)  составляли  основную  часть  дани,  собиравшейся  царскими
скифами  во  время  их  полюдья  в  лесостепную  зону.
 По  сути,  царские  скифы  посещали  святилища  богов  и  богинь,  а
также  святые  места,  связанные  с  их  династийной  историей  (царские
курганы  и  пр.),  и  со  жрецами  совершали  здесь  жертвоприношения.
Религиозная  функция  полюдья,  по-видимому,  заключалась  не  только
в  участии  кочующего  двора  и  войска  в  ритуалах.  Ее  центральными
моментами  должны  были  считаться,  во-первых,  мистический  кон¬
такт  царя  с  богами  и  духами  (в  том  числе  духами  его  предков,  похо¬
роненных  в  курганах),  а  во-вторых  —  с  посещаемыми  царем  землями
и  племенами.
 Это  религиозная  функция  могла  осуществляться  лишь  в  том  слу¬
чае,  если  царь  скифов  был  священным,  сакрализованным  при  жизни
и  после  смерти.  Как  показал  Д.  С.  Раевский,  царь  скифов  считался
воплощением  Солнца;  его  здоровье  и  процветание  всех  каст  и  сосло¬
вий  скифского  народа  «воспринимались  как  две  стороны  одного  яв¬
ления».  Впрочем,  в  VII-V  вв.  до  P.  X.  скифами  одновременно  управ¬
ляли  трое  царей140.
 Возможно,  полюдье  существовало  и  на  востоке  скифо-сако-ким-
мерийского  мира,  простиравшегося  в  VIII-VII  вв.  до  P.  X.  до  Алтая
и  Тувы,  где  открыто  много  захоронений  в  курганах,  подобных  курга¬
нам  царских  скифов  на  Украине  и  на  Кубани.  Таков  курган  Аржан,
датируемый  VIII  —  началом  VII  в.  до  P.  X.,  раскопанный  в  Туве  в
1971-1972  гг.  В  отдельных  деревянных  колодах-гробах  были  захоро¬
нены  царь,  царица  и  более  десяти  вельмож  (мужчин  пожилого  и
старческого  возраста),  а  также  некий  юноша.  В  отдельных  камерах
группами  по  30  и  15  голов  лежали  погребенные  с  ними  кони  —  все
старые  жеребцы.  Вокруг  кургана  находились  останки  еще  300  коней,
вероятно,  принесенных  в  жертву  на  погребальном  пиру141.
 Археология  Украины  и  Кубани  скифского  времени  и  предшеству¬
ющих  эпох  дает  материалы  для  предположений  о  существовании
здесь  древнейших,  еще  зачаточных  комплексов  типа  полюдья.  При
этом  следует  помнить,  что  во  II—I  тысячелетиях  до  P.  X.  территория
 52


нынешней  Украины  и  Кубани  была  зоной  контакта  народов  различ¬
ных  групп  индоевропейской  семьи.  Здесь  обитали  протоиндийцы
(остатками  которых,  вероятно,  были  синды  Кубани),  скифско-ким¬
мерийские  племена,  фракийцы,  на  севере  —  гелоны,  возможно,  балты
(древние  летто-литовские  этносы),  западнее  —  кельты.  Вероятно,
именно  здесь  зародился  древнейший  индийский  ритуал  ашвамедхи,  о
котором  будет  подробно  рассказано  ниже.  Этот  обряд  археолог
Л.  А.  Леле  ков  реконструировал  на  материалах  Ульского  кургана  на
Кубани.  В  этом  кургане  скифского  времени  лежали  кости  360  ко¬
ней  —  20  групп  по  18  коней  в  каждой142.  Другой  археолог,  Ф.  Р.  Бало¬
нов,  заметил,  что  не  только  в  Ульском,  но  и  в  других,  соседних  и  од¬
нотипных  с  ним  курганах  IV—III  вв.  до  P.  X.,  совсем  нет  захоронений
людей,  а  похоронены  только  кони,  очевидно,  священные,  удушенные
в  конце  обрядового  цикла  ашвамедхи.  Наконец,  он  предположил,  что
на  знаменитой  греко-скифской  серебряной  вазе  из  Чертомлыцкого
кургана  также  изображено  удушение  коня  в  духе  ашвамедхи.
 У  древних  кельтов  существовало  собственное  имя  Iipomiidvos,
производное  от  ритуала,  название  и  сохранившиеся  детали  которого,
возможно,  совпадали  с  ашвамедхой.  В  частности,  ритуал  iipomiidvos
возглавлял  царь  (ге,  соотв.  индийскому  rajah),  в  нем  участвовала  цар¬
ская  наложница  и  т.  д.143
 Изучение  ритуальной  практики  древних  индийцев  и  протоиндий¬
цев  (в  Северном  Причерноморье  и  в  хурритской  Аррапхе)  знакомит
нас  с  одной  из  самых  ранних  форм  полюдья.
 Элам
 Эламская  цивилизация  —  одна  из  древнейших  в  мире.  Восточная
соседка  шумерской  цивилизации,  она  родилась  в  III  тысячелетии  до
P.  X.  Тогда  же  образовалось  древнее  царство  Элам,  сложил  с  я  элам¬
ский  народ,  эламский  язык  стал  письменным.  Элам  просуществовал
рекордно  долгий  срок  —  почти  два  с  половиной  тысячелетия!  Он  пе¬
режил  расцвет  и  гибель  Шумера  и  сменившей  его  Вавилонии,
Ассирии,  Хеттского  царства,  хурритских  государств,  Митанни.  Вли¬
яние  эламской  цивилизации  испытали  Мидия  и  Персия  —  истори¬
ческие  преемники  Элама  на  земле  Ирана.  Но  и  после  того  как  Элам
был  завоеван  персами,  его  цивилизация  и  язык  продолжали  сущест¬
вовать  внутри  Ахеменидской  державы.
 О  царском  хозяйстве  Элама  известно  очень  мало:  в  ходе  раскопок
были  открыты  царские  дворцы  в  Сузах  и  Дур-Унташе  (Чога  Замби-
ле),  а  также  административное  здание  XIII-XII  вв.  до  P.  X.  в  г.  Анчан
(Тепе  Малиан  в  Ширазе)  —  столице  одноименной  области;  это  зда¬
ние  архитектурой  напоминает  столичные  царские  дворцы,  но  меньше
размером.  То,  что  мы  знаем  о  новоэламском  периоде,  позволяет  ду¬
 53


мать,  что  в  Эламе  в  эту  и  более  ранние  эпохи  одновременно  было  не¬
сколько  царских  дворцов144.
 Более  существенно  для  нашей  темы  то,  что  Элам  был  не  унитар¬
ной  монархией,  а  скорее  федерацией  многих  областей,  и  постоянным
феноменом  эламской  истории  было  сосуществование  нескольких
столиц,  соподчиненных  друг  другу  в  рамках  довольно  сложной  ие¬
рархии.  Высшей  столицей  страны  почти  всегда  были  Сузы.  Но  ди¬
настия,  сидевшая  на  престоле  в  Сузах,  обычно  происходила  из  иного
центра  и,  разумеется,  сохраняла  там  свой  домен.  В  зависимости  от
смены  династий,  происходивших  из  разных  областей  Элама,  во  вто¬
рой  половине  III  тысячелетия  до  P.  X.  таким  доменом  был  Аван
(в  районе  Харренобада  —  Дисфуля),  в  конце  III  тысячелетия  до
P.  X.  —  Симашки  (примерно  на  линии  Боруджерд  —  Исфахан).  Сле¬
дующая  династия  —  Эпартидов,  или  суккалъмахов  (XX-XVI  вв.  до
P.  X.)  происходила  из  Анчана  (Шираза),  судя  по  тому,  что  ее  основа¬
тели  титуловались  «царями  Анчана  и  Суз».  С  XIX  в.  до  P.  X.  этот  ти¬
тул  выходит  из  употребления  (хотя  выражение  «народ  Анчана  и
Суз»  по-прежнему  встречается  в  царских  надписях),  а  в  следующие
века  в  Эламе  существовала  устойчивая  система  тройственного  со-
правления.  При  этой  системе  верховный  и  самый  младший  соправи¬
тели  имели  резиденцию  в  Сузах,  а  соправитель  второго,  среднего
ранга  титуловался  «правителем  (суккал)  Симашки  и  Элама».  Итак,
судя  по  титулам,  большую  часть  эпохи  Эпартидов  в  Эламе  должно
было  существовать  три  главных  центра  власти:  верховная  столица
Суза,  родовой  домен  династии  в  Анчане  и  резиденция  правителя
«Симашки  и  Элама»  в  Симашки.
 В  XV-XI  вв.  до  P.  X.  Эламом  правят,  держа  столицу  в  Сузах,  по¬
следовательно  несколько  династий  с  одинаковым  титулом  «цари
Анчана  и  Суз».  Этот  титул  почему-то  был  вновь  востребован  в  этот
период  после  многовекового  перерыва.  Отсюда  видно,  что  первая  из
этих  династий  происходила  из  Анчана.  Династия,  правившая  в
XIV-XIII  вв.  до  P.  X.  (так  называемые  Игехалкиды),  считается  вы¬
шедшей  из  области  Аяхитека  (у  северных  рубежей  того  же  Анчана,
близ  Исфахана)145.  Один  из  последних  царей  этой  династии  —
Унташ-Напириша  построил  недалеко  от  Суз  еще  одну  царскую  рези¬
денцию  —  Дур-Унташ.  С  тех  пор  она  оставалась  одним  из  постоян¬
ных  центров  царской  власти  в  Эламе  наряду  с  прочими  столицами.
Следующая  династия  —  Шутрукиды  (XII-XI  вв.  до  P.  X.)  обычно
считается  вышедшей  из  Анчана  (судя  по  титулу  «цари  Анчана  и
Суз»).  Однако  раскопки  в  самом  городе  Анчан  показали,  что  он  был
чем-то  вроде  форпоста  Шутрукидов  в  довольно  чужой  для  них  облас¬
ти.  Очевидно,  этот  титул  они  просто  переняли  у  предшественников.
 54


Таким  образом,  в  Эламе  действовала  многовековая  «дисперсная»
организация  царской  власти,  основанная  на  постоянном  сосущество¬
вании  нескольких  ее  центров  разного  ранга.  (Например,  Сузы  —  Си-
машки  —  Анчан  при  Эпартидах;  Сузы  —  Дур-Умташ  —  Аяхитек  при
последних  Игехалкидах.)  Все  это  вполне  оочеталось  с  политическим
единством  страны  Элам.  Такое  положение  дел  не  могло  бы  существо¬
вать  без  регулярных  передвижений  или  поездок  правителей  из  одно¬
го  центра  в  другой.  В  противном  случае  эти  центры  обособились  бы
друг  от  друга.
 Яркие  описания  таких  поездок  сохранились  в  надписях  царя
Шутрук-Нахунте  (XII  в.  до  Р.  X.).  Он  рассказывает,  как  часто  объез¬
жал  страну  и  при  этом  вывозил  в  Сузы  из  других  городов  предметы
культа:  статуи  богов  и  царские  посвятительные  стелы.  По  пути  он
оставлял  эти  стелы  в  некоторых  городах  на  время,  чтобы  принести
этим  городам  благословение.  Шутрук-Нахунте  заявлял,  что  вывозит
культовые  объекты  по  повелению  верховного  эламского  бога  Иншу-
шинака.  В  сущности,  он  преследовал  культово-интегративные  цели.
Среди  городов  и  их  областей,  из  которых  царь  вывозил  святыни,  упо¬
минаются  Анчан,  Дур-Умташ  и  Хухнури,  а  среди  городов,  где  он  на
время  оставлял  эти  святыни  по  дороге  в  Сузы,  —  Дур-Умташ  и  Тик¬
ни.  Иногда  путешествия  Шутрук-Нахунте  продолжались  по  много
месяцев146.
 Знаменитая  шестигранная  призма  Ашшурбанапала  (около  640  г.
до  Р.  X.)  сообщает  ценные  сведения  об  интересующем  нас  аспекте
эламской  истории.  Как  можно  понять  из  текста  на  призме,  в  VII  в.  до
Р.  X.  в  Эламе  вновь  существовало  тройственное  соправление,  и  тре¬
мя  столицами  —  резиденциями  трех  правителей  —  были  «царский  го¬
род»  Мадакту  (к  западу  от  Суз),  Сузы  и,  по-видимому,  Хидалу  (Бех-
бехан  к  юго-востоку  от  Суз).  При  этом  Сузы  являлись  священной
столицей,  а  Мадакту  —  главным  военно-административным  центром
всего  Элама.  Одновременно  с  ними  функционировала  еще  одна  рези¬
денция  эламских  династов  —  Бубилу.  В  другом  месте  текста  на  приз¬
ме  Ашшурбанапал  перечисляет  взятые  им  эламские  города,  выделяя
среди  них  «царские  города».  В  число  этих  «царских  городов»  наряду
с  Мадакту,  Сузами  и  Бабилу  вошли  еще  и  Надиту,  Бит-Бунакку
(к  северо-западу  от  Суз),  Хартабану,  Тубу,  Хальтемаш,  Сумунунташ,
Пидильма,  Кабинак  и  Дур-Умташ.  В  третьем  месте  «эламским  цар¬
ским  городом»  назван  еще  и  Бит-Имби147.  Существование  такого
множества  «царских  городов»  с  крупными  дворцово-административ¬
ными  и  одновременно  государственно-хлзяйственными  комплекса¬
ми,  в  том  числе  трех  столиц,  предполагает  путешествие  соправителей
как  из  одной  резиденции  в  другую,  так  и  для  встреч  друг  с  другом.
Сделать  более  определенные  выводы  пока  преждевременно.
 55


Персия  при  Ахеменидах
 Ближайшими  соседями  эламитов,  южными  сородичами  скифов  и
восточными  соседями  народов  Малой  Азии  были  мидяне,  персы  и
другие  иранские  этносы  Западной  и  Центральной  Азии.  Здесь  они
жили  уже  в  IX  в.  до  Р.  X.,  разводили  крупный  и  мелкий  рогатый  скот
и  лошадей,  пахали  землю.  В  IX  —  середине  VII  вв.  до  Р.  X.  они  сража¬
лись  с  агрессией  Ассирийской  империи.  В  VIII—VII  вв.  до  Р.  X.  на  за¬
паде  нынешнего  Ирана  вновь  усиливается  царство  Элам.  Во  второй
половине  —  первой  четверти  VII  в.  до  Р.  X.  образовалось  сильное
Мидийское  царство,  которое  в  конце  VII  в.  до  Р.  X.  подчинило  себе  в
Иране  Персию,  Гирканию,  Парфию,  а  на  западе  —  Урарту,  Ассирию,
воевало  против  скифов  в  Малой  и  Центральной  Азии.
 У  персов  царским  родом  были  Ахемениды.  Одна  из  ассирийских
надписей  начала  30-х  гг.  VII  в.  до  Р.  X.  упоминает  персидского  царя
Кира  I  (др.-перс.  Куруш,  аккад.  Кураш)148.  Позднейшие  источники
знают  и  царя  Камбиса  I  (др.-перс.  Камбуджия),  отца  Кира  II,  женато¬
го  на  дочери  мидийского  царя  Астиага  (около  585-550  гг.  до  Р.  X.).
 Кир  II  (553/552-529  гг.  до  Р.  X.)  возглавил  восстание  против  Ми¬
дии  и  создал  могущественное  Персидское  царство.  В  него  вошла  и
Мидия,  и  Лидия  (в  Малой  Азии),  царем  которой  в  то  время  был  зна¬
менитый  своим  богатством  Крез,  и  высокоцивилизованный  Элам,  и
восточно-иранские  области  до  границ  Индии,  и  Вавилония  с  Сирией
и  Финикией.  Кир  II  погиб  на  войне  в  Центральной  Азии,  но  его  сын
Камбис  II  (529-522  гг.  до  Р.  X.)  владел  Согдианой  и  Хорезмом,  а  в
Северной  Африке  завоевал  Египет  и  Киренаику.  Преемник  Камбиса
II  Дарий  I  (др.-перс.  Дараявуш,  522-486  гг.  до  Р.  X.)  распространил
свою  власть  на  Малоазийскую  Грецию,  пытался  завоевать  Европей¬
скую  Грецию  и  Европейскую  Скифию.  Позднее  власть  Ахеменидов
признали  Кипр,  Карфаген  и  другие  средиземноморские  государства.
 Но  эта  крупнейшая  из  всех  существовавших  до  нее  империй  была
крайне  непрочной,  ее  сотрясали  восстания  покоренных  стран,  мяте¬
жи  персов-наместников,  междоусобные  войны.  После  смерти  «царя
царей»  наступала  смута.  Так  было  и  в  405/404  г.  до  Р.  X.,  когда  в  Ва¬
вилоне  умер  Дарий  II  Ох  (др.-перс.  Вахук,  424-405  гг.  до  Р.  X.),  его
сын  Артаксеркс  II  (др.-перс.  Артахшаса,  405/404-359/358  гг.  до
Р.  X.),  прозванный  греками  «Мнемон»,  «Памятливый»,  а  другой  сын
Дария,  наместник  Малой  Азии  Кир  Младший  восстал  против  брата.
Часть  его  армии  составлял  десятитысячный  корпус  греческих  наем¬
ников,  одним  из  командиров  в  котором  служил  историк  Ксенофонт.
Его  сочинения  —  один  из  главных  источников  по  Ахеменидскому
государству.
 56


Сын  Артаксеркса  II  Мнемона  Артаксеркс  III  Ох  (358-338  гг.  до
P.  X.)  все  свое  царствование  провел  в  войнах  с  восставшими  народа¬
ми  и  провинциями.  Его  преемник  Оарс  (др.-перс.  Варша,  338-336  гг.
до  Р.Х.)  был  убит  придворными  заговорщиками,  а  правление  сле¬
дующего  «царя  царей»  Дария  III  (336-330  гг.  до  P.  X.)  было  време¬
нем  гибели  Ахеменидской  империи,  завоеванной  Александром
Македонским.
 За  более  чем  два  века  своего  существования  государство  Ахеме-
нидов  претерпело  значительную  эволюцию.  Сначала  это  было  раннее
(ранне-феодальное)  государство,  затем  —  конгломерат  ранних  и  раз¬
витых  феодальных  государств  (Нововавилонское  царство,  Элам).
Дарий  I  сгруппировал  подвластные  ему  страны  в  два  десятка  намест-
ничеств  (сатрапий),  устроил  (частью  переоборудовал,  частью  провел
новые)  сеть  дорог  со  станциями,  расположенными  на  равных  рассто¬
яниях  одна  от  другой,  учредил  эстафетную  доставку  государственной
почты  и  скоропортящихся  грузов,  ввел  единую  биметаллическую  де¬
нежную  систему.  Но  унифицировать  уровень  развития  провинций
своей  империи  не  смог  ни  он,  ни  его  преемники  до  конца  существова¬
ния  Ахеменидской  империи.
 Ее  древнее  ядро  составляли  западно-иранские  земли  и  очаг  циви¬
лизации  Элама.  Здесь,  за  исключением  Элама,  политические  струк¬
туры  и  городская  жизнь  были  исторически  молодыми,  а  большин¬
ство  населения  составляло  свободное,  гордое,  вооруженное
протокрестьянство  —  персидский  народ-войско  (kara).  Kara  давали
массу  ахеменидского  воинства,  другую  часть  —  прочие  иранские  эт¬
носы,  в  том  числе  протокрестьяне,  кочевники  и  полукочевники.  Но
гораздо  большее  экономическое  значение  имел  «Полумесяц  плодо¬
родных  земель»  (Месопотамия,  Сирия,  Палестина).  Здесь  уже  в  тече¬
ние  двух  тысячелетий  развивались  богатые  и  многолюдные  торго¬
во-ремесленные  города,  разветвленная  государственно-храмовая
бюрократия,  имелось  ученое  жречество,  получавшее  образование  в
храмовых  школах,  купцы-ростовщики,  составлявшие  настоящие  тор¬
гово-банкирские  дома,  а  главное  —  сформировался  социально-исто¬
рический  тип  и  класс  крестьянства,  обладавший  не  только  характер¬
ной  общей  культурой,  но  даже  общим  языком  —  арамейским.
Согласно  Геродоту,  отсюда  Ахемениды  получали  большую  часть  сво¬
их  доходов  (Herod.,  I,  92)149.  Здесь  же,  на  территории  нынешних  Си¬
рии  и  Ирака,  находились  имения,  или  группы  деревень,  переданных
во  владение  царице-матери  Парисатиде150.
 Впрочем,  и  в  период  Нововавилонского  царства,  при  царях  Набо-
паласаре  (626-605  гг.  до  P.  X.)  и  Навуходоносоре  (605-562  гг.  до
P.  X.)  Сирия,  Финикия  и  Палестина,  а  также  Аравия  при  царе  Набо-
ниде  (555-538  гг.  до  P.  X.)  не  были  полностью  интегрированы  с  месо¬
потамским  ядром  царства.  Навуходоносор  раз  в  два  года  регулярно
 57


ходил  в  Сиро-Палестинский  регион,  который  он  называл  Хатту  —
«Страна  хеттов».  Вавилонский  царь  собирал  дань,  укреплял  свою
власть,  подавлял  восстания.  Это  была  одна  из  форм  полюдья.
В  605  гг.  до  Р.  X.  вавилонские  войска,  которыми  командовал  престо¬
лонаследник  Навуходоносор,  наголову  разгромили  египетскую  ар¬
мию  при  Кархемише  (в  Сирии).  Бывшие  владения  Ассирии  вплоть
до  Средиземного  моря  и  Аравии  перешли  к  Нововавилонскому  цар¬
ству.  Правители  мелких  государств  Финикии  и  Палестины  (в  том
числе  Тир,  Сидон,  Библ,  Иудея,  Моав  и  др.)  поспешили  признать  но¬
вого  владыку  и  уплатили  дань.  Иоаким,  царь  Иудейский,  отдал  ему  в
счет  дани  драгоценные  сосуды  Иерусалимского  храма  и  —  заложни¬
ками  —  знатных  юношей,  в  том  числе  будущего  пророка  Даниила151.
 В  августе  605  г.  до  Р.  X.  война  в  Сиро-Палестинском  регионе  была
ненадолго  прервана,  так  как  Набопаласар  умер,  и  Навуходоносор
должен  был  вернуться  в  Вавилон  и  обеспечить  себе  восшествие  на
престол.  Но  осенью  он  снова  прибыл  в  Сирию,  собрал  здесь  дань  и
отвез  ее  в  Вавилон.  Весной  (здесь  она  начинается  в  феврале)  603  г.  до
Р.  X.  вавилонский  царь  в  третий  раз  явился  в  Сирию,  чтобы  снова  со¬
брать  дань  и  укрепить  здесь  свою  власть.  С  помощью  скифов  он  пода¬
вил  восстание  финикийского  города-государства  Аскалон.  Вавило¬
няне  увели  в  плен  всех  оставшихся  в  живых  жителей  вместе  с  их
царем  Адоном.  Несмотря  на  эту  показательную  расправу,  иудеи  тоже
собирались  восстать.  Пророк  Даниил  почти  в  одиночку  (был  у  него
только  верный  писец  Варух)  уговаривал  народ  и  царя  Иоакима  не
делать  этого.  Когда  в  мае  603  г.  до  Р.  X.  Навуходоносор  двинулся  на
Иудею  с  большим  войском  и  осадными  машинами  для  штурма  Иеру¬
салима,  Иоаким  выразил  ему  покорность  и  уплатил  дань152.
 «В  601  г.  [до  Р.  X.]  Навуходоносор,  как  обычно,  явился  с  армией  в
Заречье  (Сиро-Палестинский  регион  к  западу  от  Евфрата.  —  Ю.  К.),
собрал  дань,  а  затем  к  нему  подошли  союзные  скифские  отряды,  и  в
декабре  он  двинулся  в  Египет.  Но  фараон  Нехо  успел  подготовиться
к  отпору.  В  ожесточенном  сражении  египтяне  остановили  врага.  На¬
вуходоносору  пришлось  отступить  и  вернуться  в  Вавилон.  Потери
вавилонян,  особенно  в  коннице  и  колесницах,  были  настолько  вели¬
ки,  что  понадобилось  целых  20  месяцев,  прежде  чем  Навуходоносор
сумел  восстановить  боеспособность  своей  армии.  Но  и  Египту  побе¬
да  досталась  такой  дорогой  ценой,  что  фараон  Нехо  вообще  отказал¬
ся  от  мысли  в  ближайшие  годы  вести  борьбу  с  Вавилоном  за  азиат¬
ские  провинции»153.
 В  Сиро-Палестинском  регионе  результат  сражения  был  воспри¬
нят  как  поражение  Нововавилонского  царства.  Иоаким  перестал
платить  дань.  Навуходоносор  наказал  иудеев  изощренно.  В  течение
года  страну  разоряли  посланные  им  войска.  В  начале  597  г.  до  Р.  X.
он  сам  прибыл  к  стенам  Иерусалима.  Иоаким  и  его  двор  явились  к
 58


нему  с  дарами,  но  были  закованы  в  цепи  и  отправлены  в  Вавилон.
Вскоре  Навуходоносор  приказал  их  убить,  а  трупы  выбросить  у  во¬
рот  Иерусалима.  Царем  был  посажен  сын  Иоакима  —  юный  Иехония,
а  более  3  тысяч  знатный  иудеев  уведены  в  плен.  Через  три  месяца  На¬
вуходоносор  вернулся.  Теперь  он  увел  в  плен  самого  Иоахима  и  с
ним  7  тысяч  воинов  и  около  1  тысячи  ремесленников.  Так  начался
плен  иудеев  на  реках  Вавилонских.  В  стране  остались  в  основном
простые  крестьяне.  Царем  Иудеи  был  поставлен  Седекия,  дядя  Иехо-
нии.  Он  поклялся  в  верности  Вавилону  и  обязался  не  вступать  в  сно¬
шения  с  Египтом154.
 Царь  Набонид  поступал  так  же.  Второй,  зимней  своей  резиденцией
он  сделал  город-оазис  Тему  (теперь  —  Тейма)  в  Аравии.  Отсюда  он
передвигался  по  Аравии,  Иордании,  а  Месопотамию  и  Вавилон  вооб¬
ще  перестал  посещать155.
 Центральная  территория  Ахеменидской  империи  образовалась  на
границе  ее  первоначального  иранского  ядра  и  «Полумесяца  плодо¬
родных  земель».  Этот  центр  составляли  пять  столиц,  или  главных
царских  резиденций,  и  пространство  между  ними.  Так  сложилось  в
период  стремительного  роста  этой  державы.  Уже  раннее  государство
персов  имело  две  царских  резиденции:  Пасаргады  и  Персеполь.  Кро¬
ме  того,  происхождение  Ахеменидов  начиная  с  Кира  II  по  женской
линии  от  царей  Мидии,  которым  они  в  свое  время  подчинялись,  при¬
давало  в  их  глазах  мидийской  столице  Экбатанам  особый  статус.  По¬
корив  Элам  и  Мидию,  Кир  также  сделал  их  столицы:  Сузы  и  Экбата-
ны  —  своими  резиденциями.  Наконец,  пятой  столицей  Кира  и  его
преемников  стал  в  539  г.  до  P.  X.  крупнейший  в  то  время  город  Запад¬
ной  Азии  и  всего  мира  —  Вавилон156.
 Геродот  говорит  о  том,  что  пасаргады  среди  персов  —  «самое  бла¬
городное  племя»;  к  нему  принадлежали  и  Ахемениды  (Herod.,  I,
125)157.  Царская  резиденция  Пасаргады  не  была  настоящим  горо¬
дом158.  В  Пасаргадах  раскопан  дворец  Кира  II  —  окруженный  стеной
комплекс  каменных  зданий  посреди  сада,  или  парка159.  Как  и  в  дру¬
гих  ахеменидских  столицах,  здесь  была  царская  казна  («она  находи¬
лась  в  хранилищах  Кира  [II]»160.  В  Пасаргадах  сохранилась  и  гроб¬
ница  Кира  II161.  Были  здесь  и  другие  святые  места,  где  жрецы
совершали  богослужение.  О  ритуалах,  выполнявшихся  в  Пасаргадах,
сообщают  древнегреческие  авторы:  «Вскоре  после  смерти  Дария  [I]
новый  государь  (Артаксеркс  I,  405/404-359/358  гг.  до  P.  X.  —  Ю.  К.)
отправился  в  Пасаргады,  чтобы  персидские  жрецы  совершили  над
ним  обряд  посвящения  на  царство.  Там  стоит  храм  богини  войны162...
Ищущий  посвящения  входит  в  храм,  снимает  свою  одежду  и  облача¬
ется  в  платье,  которое  носил  Кир  Древний  (Кир  II.  —  Ю.  К.)  до  того,
как  взошел  на  престол,  затем  он  отведывает  пастилы  из  плодов  смо¬
ковницы,  разгрызает  несколько  фисташковых  орехов  и  выпивает  не¬
 59


большую  чашу  кислого  молока.  Присоединяются  ли  к  этому  ка¬
кие-либо  иные  действия,  посторонним  неизвестно»163.
 В  Персеполе  открыт  великолепный  дворцовый  ансамбль  на  искус¬
ственной  высокой  платформе.  Лишь  один  из  составлявших  его  двор¬
цов  был  построен  при  Артаксерксе  III,  все  остальные  —  при  Дарии  I  и
Ксерксе  I.  Жилой  зимний  дворец  (танчара)  и  парадный  колонный
зал  (ападана)  начали  строить  при  Дарии;  их  перестраивали  при
Ксерксе  и  Артаксерксе  I.  При  двух  последних  царях  был  выстроен
еще  один,  стоколонный  зал164.  В  персепольской  царской  резиденции
сохранились  замечательные  барельефы,  но  исчезли  знаменитая  ста¬
туя  Ксеркса  и  драгоценная  утварь.  Здесь  были  собраны  огромные  бо¬
гатства,  в  том  числе  в  монете.  «Оказалось  120  ООО  талантов,  переводя
золото  в  цену  серебра»165.  После  взятия  дворцового  комплекса  маке¬
донским  войском  «сокровища  и  драгоценности  были  вывезены  оттуда
на  10  ООО  повозок,  запряженных  мулами,  и  5000  верблюдов»166.  Когда
Александр  сюда  вернулся  из  индийского  похода,  он  «прежде  всего,
роздал  женщинам  деньги  по  обычаю  прежних  царей,  которые  всякий
раз,  когда  они  являлись  в  эту  страну,  давали  каждой  женщине  по  золо¬
тому.  Рассказывают,  что  именно  поэтому  некоторые  цари  приезжали  в
Перейду  (здесь  —  Персеполь.-  Ю.  К.)  очень  редко,  а  Ох  (Арта¬
ксеркс  III.-  Ю.  К.)  из  жадности  так  ни  разу  туда  и  не  явился»167.
 При  дворе  работала  целая  армия  царских  ремесленников,  полу¬
чавшая  плату  деньгами  и  продовольствием  (овцами,  вином  и
проч.)168.  Следовательно,  в  дворцовом  комплексе  и  окружавших  его
царских  селениях,  где  жили  бывшие  военнопленные  (в  том  числе  гре¬
ки),  были  собраны  запасы  продовольствия,  паслись  отары  овец  и  т.  п.
 На  стенах  лестниц,  спускавшихся  в  тронный  зал,  сохранились
изображения  сановников,  дворцовых  слуг,  персидских,  эламских  и
мидийских  гвардейцев,  а  также  23  группы  данников.  Данники  при¬
надлежат  к  23  подвластным  царю  народам.  Каждая  группа  несет  дары
своей  страны  (сатрапии  Ахеменидской  империи)  и  ведет  дарствен¬
ных  животных.  Армяне,  каппадокийцы,  фракийцы,  саки  (скифы),  са-
гартийцы,  хорезмийцы  ведут  лошадей,  лидийцы  и  ливийцы  —  лоша¬
дей,  запряженных  в  колесницы,  согдийцы  —  баранов,  египтяне  и
дрангианцы  —  быков  разных  пород,  гандхарцы  —  зебу,  другие  ин¬
дийцы  —  осла,  арейи,  арахосийцы,  бактрийцы,  парфяне  —  двугорбых
верблюдов,  арабы  —  одногорбого  верблюда;  кроме  того,  ливийцы  ве¬
дут  антилопу  куду,  а  один  из  нубийцев,  неся  на  плече  слоновий  би¬
вень,  ведет  окапи.  Это  шествие  напоминает  принесение  даров  нубий¬
цами  при  полюдье  Царского  сына  Куша  (см.  выше).  «Возможно,
перед  Новым  годом  воинам  из  двадцати  сатрапий  было  приказано
переодеваться  в  свою  традиционную  одежду  и  в  сопровождении  жи¬
вотных  [из  дворцового  зверинца]  нести  различные  ценные  предме¬
ты»169  —  дары  своих  земель.
 60


В  Персеполе  раскопан  храм  ахеменидской  эпохи  с  алтарем  огня  в
закрытом  помещении170.  Совсем  другие  святилища  с  открытыми  ал¬
тарями  огня  существовали  тогда  в  других  иранских  областях  (около
Фирузабада  и  др.)171.  Поблизости  от  Персеполя,  в  скале  Накш-и
Рустем  высечены  гробницы  Дария  I,  Ксеркса  I,  Артаксеркса  I  и  Да¬
рия  II.  Несомненно,  это  был  важный  религиозно-ритуальный  центр.
 В  Сузах  —  древней  эламской  столице  —  Ахемениды  также  устрои¬
ли  свою  резиденцию.  Один  из  своих  роскошных  дворцов  здесь  по¬
строил  по  канонам  месопотамской  архитектуры  Дарий  I.  Строитель¬
ная  надпись  во  дворце  говорит  о  том,  что  мастера-строители  и
ремесленники  других  профессий  и  разные  ценные  материалы  были
доставлены  сюда  со  всех,  даже  самых  отдаленных  провинций  импе¬
рии172.  Сузы  стали  одной  из  главных  столиц  Ахеменидов.  Здесь  со¬
хранились  надписи  Дария  I,  Ксеркса  I,  Артаксеркса  I  и  Дария  II.
В  V  в.  до  P.  X.  Геродот  вообще  представлял  Сузы  единственной  сто¬
лицей  Ахеменидской  державы173.  Здесь  при  дворце,  как  и  в  Персепо¬
ле,  была  занята  масса  царских  ремесленников,  получавших  из  казны,
дворцовых  житниц,  погребов  и  царских  селений  плату  и  довольствие
деньгами  и  натуральными  продуктами.  Когда  Александр  Македон¬
ский  «овладел  Сузами,  он  нашел  в  царском  дворце  сорок  тысяч  та¬
лантов  в  чеканной  монете,  а  также  различную  утварь  и  бесчисленные
сокровища.  Обнаружили  там,  как  рассказывают,  и  пять  тысяч  талан¬
тов  гермионского  пурпура,  пролежавшего  в  сокровищнице  190  лет,
но  все  еще  сохранявшего  свежесть»174.
 Как  и  в  Персеполе,  в  Сузах  находился  целый  штат  писцов,  состав¬
лявших  преимущественно  на  эламском  языке  (а  также  на  древнепер¬
сидском  и  арамейском  языках)  государственные,  в  том  числе  хозяй¬
ственные,  документы.  Эламские  писцы  составили  ядро  ахеменидской
бюрократии  иранских  и  отчасти  западных  провинций.
 Об  Экбатанах  —  столице  Мидии  как  одной  из  резиденций
Ахеменидов  (а  именно  —  летней  резиденции)  говорит  главным  обра¬
зом  Ксенофонт.  Геродоту  было  известно,  что  до  царя  Дейока,  деда
Киаксара,  мидийские  цари  не  имели  городов  и  жили  по  деревням
(Herod.,  I,  96)175.  Экбатаны  (у  Геродота  —  Актабаны)  были  основаны
Дейоком,  который  построил  здесь  на  горе  свой  дворец,  окружил  его
семью  кольцами  укреплений,  а  всем  жителям  мидийских  городов
«повелел  поселиться  около  стен.  По  окончании  строительства  Дейок
ввел  вот  такой  порядок:  никто  не  должен  иметь  непосредственного
доступа  к  царю,  но  по  всем  делам  сноситься  с  ним  через  слуг  [вестни¬
ков],  лицезреть  же  самого  царя  не  дозволяется  никому.  Кроме  того,
для  всех  без  исключения  считалось  непристойным  смеяться  или  пле¬
вать  в  присутствии  царя»  (Herod.,  I,  98-99)176.  Таким  образом,  были
введены  порядки  священных  царей.  Ранние  Ахемениды  переняли
 61


этот  ритуал.  До  Артаксеркса  II  эти  цари  принимали  пищу  в  присут¬
ствии  только  царицы-матери.  Но  Артаксеркс  II  устраивал  пиры177.
 Внук  Киаксара  (с  материнской  стороны)  Кир  II  имел  в  Эктабанах
резиденцию;  покорив  Лидию  и  взяв  в  плен  ее  царя  Креза,  он  «вместе
с  Крезом  возвратился  в  Актабаны»  (Herod.,  1,153)178,  ближайшую  из
своих  столиц.
 Дарий  III,  разбитый  Александром  Македонским  при  Гавгамелах
осенью  331  г.  до  P.  X.,  бежал  в  Экбатаны  и  оставался  здесь  со  своим
двором  и  остатками  войска  до  весны  следующего  года,  когда  сюда
явился  Александр  и  занял  эту  последнюю  из  ахеменидских  столиц;
до  этого  он  взял  Вавилон,  Сузы,  Персеполь,  Пасаргады179.  Перед  бег¬
ством  Дарий  взял  из  здешней  казны  7  тыс.  талантов  [серебра],  а
македонский  царь  приказал  переправить  в  Экбатаны  деньги  из  пер-
сепольского  хранилища;  ему  нужно  было  заплатить  воинам,  срок
службы  которых  окончился  и  которые  возвращались  домой180.  Когда
в  329  г.  до  P.  X.  в  Центральной  Азии  был  взят  в  плен  сатрап  Бесс,  объ¬
явивший  себя  царем  Артаксерксом  IV,  «Александр,  как  наследник
Ахеменидов,  обошелся  с  Бессом,  как  персидские  цари  обходились  с
мятежниками:  отправил  его  в  Экбатаны,  где  его  казнили,  предвари¬
тельно  отрезав  нос  и  уши»181.
 Наконец,  и  Вавилон  стал  одной  из  столиц  Кира  II,  который  ми¬
лостиво  обходился  с  вавилонянами.  Но  когда  этот  город  после  вос¬
стания  снова  взял  Дарий  I,  он  «повелел  разрушить  [городские]  стены
и  сломать  все  ворота,  а  затем  распять  около  трех  тысяч  знатнейших
вавилонян».  По  его  приказу,  в  Вавилон  было  переселено  50  тысяч
женщин  других  этносов,  на  которых  женились  оставшиеся  вавилоня¬
не  (Herod.,  Ill,  159)182.  Кроме  того,  в  городе  поселились  персы.  Но
Вавилон  сохранил  свои  богатейшие  храмы  аккадских  богов  и  свою
великую  цивилизацию.  В  мирное  время  цари  Ахемениды  проводили
здесь  большую  часть  года.  Сохранился  и  «царский  дворец,  окружен¬
ный  огромной  и  крепкой  стеной»  (Herod.,  I,  181)183  периода  Новова¬
вилонского  царства  (он  раскопан  археологами).  Позднее  Александр
Македонский  собирался  сделать  этот  город  своей  главной  столицей.
Но  тут  он  «большую  часть  времени  проводил  вне  стен  Вавилона,  рас¬
полагаясь  лагерем  в  разных  местах  и  совершая  на  корабле  поездки  по
Евфрату»184.
 Кроме  того,  в  периоды  войн  крупные  города  на  окраинах  Ахеме-
нидской  империи  становились  временными  царскими  резиденция¬
ми.  Здесь  воздвигались  дворцы  самого  царя  и  принцев-наместников.
Страбон  знал,  что  хотя  персидские  цари  «украсили  царский  дворец  в
Сузах  больше  остальных  дворцов,  они  не  меньше  ценили  и  дворцы  в
Персеполе  и  в  Пасаргадах...  Казна,  сокровища  и  гробницы  у  персов
(персидских  царей.  —  Ю.  К.)  находились  там...  Были  еще  и  другие
дворцы:  в  Габах  —  где-то  в  верхних  частях  Персиды  и  на  побережье,
 62


близ  так  называемой  Таоки.  Эти  дворцы  принадлежали  эпохе  пер¬
сидского  владычества»185.  В  Келенах  (Великая  Фригия  в  Малой
Азии),  «большом,  многолюдном  и  богатом  городе»,  находился
«укрепленный  дворец  великого  царя  [персов],  у  истоков  реки  Мар¬
сий  под  крепостным  холмом...  Тут  Ксеркс,  отступая  после  поражения
из  Греции,  построил,  по  преданию,  и  этот  дворец,  и  Келенскую  кре¬
пость».  Здесь  же  находился  дворец  Кира  Младшего  «с  огромным  са¬
дом  (парком.  —  Ю.  К),  полным  диких  зверей,  на  которых  он  устраи¬
вал  конные  облавы,  когда  хотел  поупражняться  сам  или
поупражнять  лошадей.  Посредине  сада  течет  Меандр»186.  В  333  г.  до
P.  X.,  на  третий  год  войны  Дария  III  с  Александром  Македонским,
двор,  часть  казны  и  часть  гарема  Дария  находились  в  Дамаске187.
Были  такие  временные  резиденции  и  на  востоке  империи.
 Возможно,  Геродот  получил  какую-то  информацию  о  полюдье.
Он  писал:  «Вавилонская  земля  из  двенадцати  месяцев  четыре  месяца
в  году  поставляет  царю  продовольствие,  а  восемь  месяцев  —  вся
остальная  Азия»188.
 Ксенофонт,  единственный  из  древних  авторов,  прямо  говорит  о
полюдье  персидского  царя.  В  «Киропедии»  мы  находим  замечатель¬
ное  сообщение:  «Для  себя  Кир  избрал  местом  жительства  централь¬
ные  районы  [своей  державы]  и  зимнее  время  в  течение  семи  месяцев
проводил  в  Вавилоне,  потому  что  место  здесь  теплое,  весной  в  тече¬
ние  трех  месяцев  жил  в  Сузах,  а  в  разгар  лета  два  месяца  проводил  в
Экбатанах.  Говорят,  что  благодаря  такому  порядку  он  всегда  наслаж¬
дался  весенним  теплом  и  прохладой»189.  В  другом  своем  сочинении
Ксенофонт  раскрыл  источник  своих  сведений:  греческие  наемники,
которыми  он  командовал  при  отступлении  из  Вавилонии  на  родину,
дошли  до  мест  на  востоке  нынешней  Турции.  Здесь  они,  «приведя
пленных,  стали  выпытывать  у  них  сведения  обо  всей  стране  вокруг  и
о  каждой  местности  особо.  И  те  рассказали,  что  к  югу  лежит  дорога
на  Вавилон  и  Мидию,  через  которую  (или  которой.  —  Ю.  К.)  греки
прошли,  на  восток  можно  выйти  к  Сузам  и  Экбатанам,  где  царь,  как
говорят,  проводит  лето»190.  В  третьем  своем  сочинении  Ксенофонт
писал:  «Часть  своего  государства  [персидский  царь]  объезжает  сам,
часть  —  через  посылаемых  надежных  людей,  и  если  заметит,  что  пра¬
вители  представят  землю  обитаемой,  обрабатываемой  и  обильной
свойственными  ей  деревьями  и  плодами,  то  присоединяет  к  ним  об¬
ласти  и  награждает  подарками  и  почетными  седалищами»191.  Ксено¬
фонт  описал  путешествие  Кира  II  из  Вавилона  в  Мидию,  к  царю  Ки-
аксару,  затем  в  Персию,  потом  снова  в  Мидию  (где  Кир  женился  на
дочери  царя  Киаксара)  и  опять  в  Вавилон192.  «В  преклонном  уже
возрасте»  обходя  центральную  территорию  своей  империи,  Кир  в
«седьмой  раз  за  время  своего  правления»  прибыл  в  Персию,  совер¬
шил  священные  ритуалы  «и  по  своему  обыкновению  всем  сделал
 63


подношения»  (как  это  было  принято  в  Персеполе,  см.  выше).  Здесь
он  умер193.
 По-видимому,  сходным  образом  обходили  свои  провинции  и  сат¬
рапы.  Продвигаясь  из  Вавилонии  на  север,  греческие  наемники  Кира
Младшего  в  горах  Мидии  «достигли  деревень,  где...  продовольствия
было  вдоволь:  и  муки,  и  вина,  и  ячменя,  в  изобилии  припасенного
для  лошадей.  Все  это  было  собрано  для  сатрапа  той  страны»194.
 Александр  Македонский,  вернувшись  в  начале  324  до  P.  X.  в  цент¬
ральную  часть  своей  державы,  возобновил  полюдье,  как  его  предшест¬
венники  —  Ахемениды.  Недаром  всю  свою  недолгую  жизнь  он  процар¬
ствовал  в  седле.  Весну  и  лето  324  г.  до  P.  X.  Александр  провел  в  Сузах,
женился  здесь  на  двух  ахеменидских  принцессах  и  устроил  одновре¬
менную  свадьбу  80  македонян  и  греков  на  персиянках195.  Персеполь-
ский  дворец  был  сожжен  еще  в  330  г.  до  P.  X.  Здесь  Александр  оста¬
навливался  лишь  для  совершения  ритуалов.  Так,  он  похоронил  в
Персеполе  (по-видимому,  в  Накш-и  Рустем)  Дария  III196.  Конец
лета  и  осень  324  г.  до  P.  X.  Александр  провел  в  Экбатанах.
Здесь  он  «принес  жертву...  учредил  состязания  гимнастические  и  му-
сические»197,  а  также  потребовал  от  послов  греческих  городов  обо¬
жествления  своей  персоны.  Часть  зимы  324/323  г.  до  P.  X.  царь  нахо¬
дился  в  Вавилоне,  другую  часть  —  в  горах  Фарса,  воюя  с
горцами-касситами,  или  «коссеями».  В  начале  июня  323  г.  до  P.  X.
Александр  умер198.
 Полюдье  совершалось  по  знаменитым  персидским  дорогам  с  по¬
чтовыми  станциями.  Но  на  этих  дорогах  имелись  и  специально
устроенные  царские  станы  с  парками  из  посаженных  сосен,  кипари¬
сов  и  других  деревьев,  часто  среди  безлесной,  пустынной  местности.
По  словам  Ксенофонта,  «во  всех  местах,  где  он  (персидский  царь)
бывает  или  [которые  он]  посещает,  он  заботится,  чтобы  были  сады,  так
называемые  парадизы  (paradeisoi)»199.  Возвращаясь  из  египетского
похода,  Артаксеркс  И,  когда  его  армия  достигла  одного  такого  цар¬
ского  стана,  приказал  своим  воинам  рубить  деревья  на  топливо200.
 Полюдье  и  Ахеменидов,  и  Александра  Македонского  было  мно¬
гофункциональным.  Оно  включало  и  ритуальную  охоту.  В  разных
местностях  цари  охотились  на  крупных  благородных  зверей201.
«Когда  царь  выезжает  на  охоту  —  а  делается  это  несколько  раз  в  ме¬
сяц  —  он  берет  с  собой  половину  стражи...  Персы  считают  охоту  госу¬
дарственным  делом,  во  главе  которого,  так  же  как  на  войне,  стоит  сам
царь,  —  а  царь  и  сам  охотится  и  за  другими  следит,  чтобы  они  прини¬
мали  участие  в  охоте»202.  Александр  много  охотился  в  Персиде203.
Однажды  посол  Спарты,  видевший,  как  Александр  убил  большого
льва,  воскликнул:  «Александр,  ты  прекрасно  сражался  со  львом  за
царскую  власть!»204
 64


Несомненно,  всегда  присутствовала  религиозно-ритуальная
функция.  Но  сложности  религиозной  политики  ахеменидских  царей
делали  ее  переменчивой.  Зороастризм  как  великая  религия  еще  нахо¬
дился  на  стадии  становления.  По  словам  Геродота,  своим  «богам  пер¬
сы  не  воздвигают  алтарей  и  не  возжигают  огня»  (ведь  священный
огонь  Ахурамазды  считался  вечным!)205,  но  приносят  жертвоприно¬
шения,  приводя  «жертвенное  животное  в  неоскверненное  место»;  там
же  маг  поет  заклинание  (Herod.,  I,  132)206.  В  восточных,  иранских
провинциях  Дарий  I  боролся  против  жречества  магов,  Ксеркс  I  —
против  поклонения  дэвам  в  некоторых  областях207,  Артаксеркс  II  и
его  преемники  насаждали  культы  богини  Анаит  и  бога  Митры  и  т.  д.
Вместе  с  тем,  на  семитском,  малоазийском  и  греческом  западе  своих
владений  Ахемениды  проявляли  большую  веротерпимость.  Кир  II  в
Вавилоне  и  других  городах  «Полумесяца  плодородных  земель»  вос¬
станавливал  храмы,  в  том  числе  Иерусалимский  храм  Яхве,  разру¬
шенный  Навуходоносором.  Неизбежно  происходил  процесс  синкре¬
тизма,  отразившийся,  в  частности,  на  произведениях  ахеменидского
искусства.  Ксенофонт  описал  обход  святых  мест  Вавилона  Киром  II
во  главе  войска  и  магов  со  священным  вечным  огнем  и  колесницей
Ахура-Мазды,  запряженной  белыми  конями.  Были  совершены  жер¬
твоприношения  богам  и  героям  Сирии208.  Но  богатства  вавилонских
храмов  не  давали  покоя  персидским  царям.  По  словам  Геродота,  Да¬
рий  «страстно  желал»  забрать  из  святилища  «Зевса-Бела»  (по-види¬
мому,  бога  Мардука)  «золотую  статую  бога,  целиком  из  золота,
12  локтей  высоты...  но  не  дерзнул  захватить  ее.  Однако  Ксеркс,  сын
его,  похитил  статую,  повелев  умертвить  жреца,  который  не  позволял
[прикасаться  к  статуе]  и  двигать  ее  с  места»  (Herod.,  I,  183)209.  Позд¬
нее  Александр  Македонский,  «по  желанию  [жрецов-]халдеев...  прика¬
зал  вавилонянам  восстановить  храмы,  которые  Ксеркс  велел  разру¬
шить,  в  том  числе  храм  Бела,  бога,  особенно  чтимого  вавилонянами...
и  принес  жертву  Белу,  по  их  указаниям»210.
 Империя  Селевкидов
 Распад  комплекса  полюдья  в  Западной  и  Центральной  Азии
произошел,  вероятно,  в  эллинистический  период.  После  смерти
Александра  Македонского  и  последовавшей  за  ней  борьбе  за  власть
между  его  полководцами-диадохами  большая  часть  азиатских  владе¬
ний  Александра  от  Средиземного  моря  до  Инда  и  Сырдарьи  оказа¬
лась  под  управлением  Селевка  I  Никатора  (312-280  гг.  до  P.  X.)  и  его
потомков  —  Селевкидов.  Территория  Селевкидской  империи  в
основном  совпадала  с  территорией  Ахеменидской  империи,  завое¬
ванной  Александром  Македонским  и  его  полководцами  (в  том  числе
Селевком)  всего  за  пару  десятилетий  до  того.  Сохранялись  сущест¬
 65


венные  различия  между  высокоразвитым  ядром  ближневосточных
цивилизаций  с  одной  стороны  и  горной  и  степной  периферией  —  с
другой.  В  странах  первой  группы  (долины  Месопотамии  с  Сузианой,
Сирии  с  Финикией  и  Палестиной,  оазисы  Набатейского  царства  и
Западного  Ирана)  была  широко  распространена  ирригация,  сущест¬
вовал  богатый  ассортимент  культурных  растений,  высокая  плот¬
ность  сельского  населения,  общий  высокий  уровень  мелко-натураль¬
ного  земледельческого  производства  и  высокая  норма  феодальной  по
существу  эксплуатации  уже  вполне  сложившегося  класса  крестьян¬
ства.  В  странах  второй  группы  (большинство  иранских  и  малоазий-
ских  стран  и  областей),  при  всем  огромном  различии  между  ними,
все  эти  факторы  были  выражены  слабее.  В  Ш-П  вв.  до  Р.  X.  это  ста¬
рое  различие  было  дополнено  общим  ростом  рыночных  отношений,
товарного  ремесленного  производства  и  даже  наемного  труда  в  элли¬
нистических  городах;  в  горах  и  степях  Малой  Азии,  Южного  Кавка¬
за,  Аравии,  иранских  стран  рыночные  отношения  развились  меньше.
Периферийный  элемент  на  западной  окраине  усилился  после  втор¬
жения  в  Малую  Азию  кельтов-галатов  в  278  г.  до  Р.  X.  и  поселения  их
в  Анатолии-Галатии.  Понятно,  какое  значение  в  империи  Селевки-
дов  имело  ахеменидское  культурно-политическое  наследие.  Новым
было  насаждение  в  эллинистических  государствах  политической
культуры  самоуправляющихся  древнегреческих  городов-полисов  и
элементов  македонской  культуры.
 Империя  Селевкидов  просуществовала  до  ее  распада  и  раздела
между  парфянами  и  римлянами  в  I  в.  до  Р.  X.  Но  еще  со  II  в.  до  Р.  X.,
когда  эллинистическое  царство  Парфия  добилось  независимости  от
Селевкидов,  а  римляне  нанесли  им  ряд  поражений,  эта  империя  на¬
чала  распадаться  на  ряд  больших  и  малых  государств  и  во  второй  по¬
ловине  II  в.  до  Р.  X.  превратилась  в  эллинистическое  царство  средней
величины.  В  147  г.  до  Р.  X.  парфяне  завоевали  Вавилонию.  В  139  г.  до
Р.  X.  парфянский  царь  Митридат  I  захватил  селевкидского  царя  Де¬
метрия  II  Никатора  (145-139  гг.  до  Р.  X.,  129-125  гг.  до  Р.  X.),  женил
его  на  своей  сестре  и  десять  лет  держал  в  почетном  плену.  В  129  г.  до
Р.  X.  Митридат  отпустил  Деметрия  занять  престол  Селевкидов  вза¬
мен  его  брата  Антиоха  VII  Эвергета  Сидета  (138-129  гг.  до  Р.  X.),
павшего  в  бою  с  парфянами.  Парфяне  пытались  подчинить  себе
остатки  Селевкидской  империи,  но  в  этом  их  соперниками  выступи¬
ли  римляне.  Воспользовавшись  образовавшимся  вакуумом  силы,  в
борьбу  за  селевкидское  наследство  включилась  Армения,  только  что
освободившаяся  от  господства  Селевкидов.  Армянский  царь  Тиг¬
ран  II  (96-56  гг.  до  Р.  X.)  ненадолго  присоединил  остатки  селев-
кидских  владений  к  своему  стремительно  выросшему  государству.  Но
в  64-63  гг.  до  Р.  X.  римская  армия  Помпея  заняла  селевкидские  про¬
винции,  расположенные  на  восточном  побережье  Средиземного  моря.
 66


Селевкиды  царствовали  в  седле,  ведя  почти  непрерывные  войны
на  границах  и  в  мятежных  провинциях.  Вот  что  сообщает  хроника  об
Антиохе  III  Великом:  «Этой  зимой  (194/193  г.  до  P.  X.)  в  финикий¬
ском  городе  Рафии  (теперь  —  Рафах  на  границе  сектора  Газы  с  Егип¬
том.  —  Ю.  К.)  царь  Антиох  выдал  свою  дочь  замуж  за  Птолемея,  царя
Египта.  Затем  он  вернулся  в  Антиохию,  пошел  Киликией,  перевалил
через  Таврские  горы  и  уже  на  исходе  зимы  прибыл  в  Эфес.  Своего
сына  Антиоха  он  отправил  в  Сирию  стеречь  окраины  государства,
чтобы  никто  не  напал  с  тыла,  воспользовавшись  его  отсутствием,  а
сам  с  наступлением  весны  двинул  все  свои  силы  против  писидийцев,
живущих  вокруг  Сиды»  (на  юге  Малой  Азии.  —  Ю.  К.)  и  т.  д.211
Антиох  III  вел  себя  на  войне,  как  на  полюдье.  Во  время  вторжения  в
Грецию  зимой  192/191  г.  до  P.  X.  в  Халкиде  царь,  которому  было  уже
за  пятьдесят,  влюбился  в  очень  красивую  девушку.  Он  долго  ее  доби¬
вался  (отец  девушки  не  соглашался  на  столь  неравный  брак),  долго  и
пышно  справлял  свадьбу,  устраивал  различные  празднества,  «попойки
и  утехи»,  его  воинство  бездельничало  и  развлекалось,  как  могло212.
 Селевк  I  Никатор,  его  сын  и  соправитель  Антиох  I  Сотер
(280-261  гг.  до  P.  X.),  внук  Антиох  II  Теос  (261-246  гг.  до  P.  X.),
правнук  Селевк  II  Каллиник  (246-226  гг.  до  P.  X.),  праправнук  Се¬
левк  III  Серауна  (226-223  гг.  до  P.  X.),  младший  брат  последнего
Антиох  III  Эпифан  (223-187  гг.  до  P.  X.)  и  его  сыновья  Селевк  IV
Филопатор  (187-175  гг.  до  P.  X.)  и  Антиох  IV  (175-163  гг.  до  P.  X.)  —
регулярно  совершали  походы  против  тех  правителей  провинций,  ко¬
торые  хотели  отделиться  от  их  империи,  и  против  соседних  царей.
Большая  часть  мятежных  провинций  находилась  на  иранском  Восто¬
ке,  меньшая  часть  —  в  Малой  Азии.  Со  второй  половины  II  в.  до  P.  X.
Селевкиды  или  их  наместники  периодически  водили  войска  на  подав¬
ление  восстания  Хасмонеев  (Маккавеев)  в  Иудее.  Здесь  же,  на
юго-западной  окраине  Селевкидской  империи  почти  непрерывно  ве¬
лась  война  с  ее  извечным  врагом  —  Птолемеевским  Египтом.  Против
восставшего  сатрапа  Мидии  Молона  Антиох  III  сначала  отправил
войско  во  главе  с  вельможей  Ксенойтом,  а  сам  воевал  против  Египта;
когда  же  Ксенойт  был  разбит,  царь  возглавил  поход  против  Моло¬
на213.  Позднее  он  ходил  на  восставшего  парфянского  царя  Арша¬
ка214.  Современный  исследователь  истории  Селевкидов  Армен  Ха-
чикян  считает,  что  походы  Селевкидов  на  восток  и  север  очень  похо¬
жи  на  первоначальные  формы  полюдья215.
 Громя  мятежных  сатрапов,  Селевкиды  налагали  контрибуцию  на
города,  сдавшиеся  мятежникам  «после  первого  набега»  (так  посту¬
пил  Антиох  III  с  Селевкией-на-Тигре)216.  Когда  он  совершил  поход
на  север  и  достиг  Черного  моря,  жившие  здесь  герреи,  или  хаттены
(хатты),  принесли  «в  дар»  царю  50  талантов  серебра,  тысячу  талан¬
тов  ладана  и  проч.217  После  походов  Антиоха  III  на  запад  Малой
 67


Азии  некоторые  из  здешних  эллинских  городов  начали  платить  ему
дань218.  И,  конечно,  с  разрешения  царя  армия  разоряла  сельскую
местность,  захватывая  продовольствие  и  другую  добычу219.  Недаром,
по  договору  с  Римом,  проигравший  войну  Антиох  III  был  «должен
выплатить  350  талантов  [серебра]  в  течение  пяти  лет  и  127  талантов
в  возмещение  за  продовольствие,  согласно  произведенной  оценке»
царю  Пергама,  земли  которого  грабили  его  войска220.
 Как  и  в  Ахеменидской  империи,  в  Селевкидской  империи  было
несколько  столиц.  Первой,  как  и  при  Александре  Македонском,  был
Вавилон.  Но  уже  в  312  г.  до  P.  X.  на  р.  Тигре  в  нескольких  км  север¬
нее  Вавилона  Селевк  I  Никатор  основал  г.  Селевкию,  к  которой  по¬
степенно  перешли  функции  Вавилона.  Антиох  IV  назначил  намес¬
тником  Вавилона  и  всего  востока  своей  державы  одного  из  своих
братьев  (и  жители  возненавидели  наместника)221.  С  течением  време¬
ни  большинство  жителей  древнего  города  переселились  в  Селевкию.
«А  в  настоящее  время,  —  писал  Страбон  в  конце  I  в.  до  P.  X.,  —  Селев-
кия  стала  больше  Вавилона,  последний  же  в  значительной  части
опустел»222.  Позже  Вавилон  деградировал  до  размеров  деревни  сре¬
ди  величественных  развалин.  Но  в  первые  десятилетия  империи  Се-
левка  Вавилон  и  Селевкия-на-Тигре  были  двумя  столицами  в  центре
его  державы.
 Этот  царь  основал  еще  несколько  других  Селевкий  (о  них  —
ниже)  и  четыре  Антиохии,  названных  в  честь  его  отца  Антиоха.  Са¬
мой  восточной  из  них  была  Антиохия  Маргианская223  на  юго-восто¬
ке  нынешнего  Туркменистана.  В  Малой  Азии  появились  Антиохия
Фригийская  на  реке  Меандре224  и  Антиохия  Писидийская225.
 В  300  г.  до  P.  X.  Селевк  I  Никатор  основал  в  низовьях  р.  Оронт
(араб.  Нахр  эль-Кальб)  еще  одну  Антиохию  (теперь  Антакья  на  юге
Турции),  наиболее  известную  из  четырех.  Вскоре  эта  Антиохия  стала
еще  одной,  притом  любимой  столицей  Селевкидов.  Это  превращение
связано  с  романтичной  историей,  ярко  рисующей  незаурядную  лич¬
ность  Селевка.  Уже  пожилым,  он  заключил  династический  брак  с  мо¬
лоденькой  Стратоникой,  дочерью  македонского  царя  Деметрия  По-
лиоркета  и  его  жены  Филы.  В  сложной  политической  обстановке
того  времени  «для  Деметрия  свойство  с  Селевком  оказалось  неожи¬
данным  счастьем.  Он  посадил  дочь  на  корабль  и  со  всем  флотом  по¬
плыл  прямо  в  Сирию»,  но  по  пути  разграбил  Киликию.  «Той  порой
приехала  и  Фила,  супруга  Деметрия,  и  подле  Россоса  (приморский
городок  в  Александретском  заливе,  близ  Антиохии)  они  встретились
с  Селевком...  Сперва  Селевк  дал  Деметрию  пир  в  своем  шатре,  по¬
том  —  среди  лагеря,  потом  Деметрий  принимал  Селевка  на  огромном
судне  с  тринадцатью  рядами  весел.  Были  тут  и  совещания...  и  увесе¬
ления,  тянувшиеся  иной  раз  целый  день.  Наконец,  забрав  Стратони-
ку,  Селевк  торжественно  отбыл  в  Антиохию»226.  Вскоре  союз  Селев-
 68


ка  с  Деметрием  расстроился.  Тем  временем  в  мачеху  влюбился  сын
Селевка  от  знатной  персиянки  Апамны227  Антиох  (будущий  царь
Антиох  I).  Он  стал  чахнуть,  и  тогда  Селевк  отдал  жену  сыну.  Вместе
с  тем,  он  сделал  Антиоха  своим  соправителем  и  передал  в  его  ведение
запад  своей  державы  вместе  с  Антиохией.  Антиох  и  Стратоника  ста¬
ли  первой  поистине  царственной  четой  среди  Селевкидов228.  В  кон¬
це  эпохи  Селевкидов  Антиохия  была  главной  резиденцией  Ли¬
сия,  опекуна  малолетнего  Антиоха  V,  и  эфимерного  царя  Деметрия
Сотера229.
 Каждый  из  преемников  Антиоха  I  украшал  и  расширял
Антиохию.  В  конце  эпохи  Селевкидов  Антиохия  состояла  «из  четы¬
рех  частей:  она  обведена  общей  стеной,  как  и  каждое  из  четырех  посе¬
лений  укреплено  особой  стеной.  Первое  поселение  основал  [Селевк]
Никатор,  переведя  сюда  поселенцев  из  Антигонии,  которую  постро¬
ил  незадолго  перед  этим  Антигон,  сын  Филиппа;  второе  поселение
основал  коллектив  поселенцев,  третье  —  Селевк  Каллиник,  четвер¬
тое  —  Антиох  Эпифан...  По  могуществу  или  размерам  Антиохия  не¬
многим  уступает  Селевкии-на-Тигре  или  Александрии  Египет¬
ской»230.  Неподалеку,  в  устье  Оронта,  был  основан  г.  Селевкия  Пие-
рийская,  ставшая  портом  Антиохии  и  одной  из  царских  зимних  рези¬
денцией.  «К  самому  морю  город  спускается  несколькими  уступами...
[К  морю]  прилегает  равнина,  занятая  торжищами  и  прекрасно  укреп¬
ленная,  с  предместьем.  Подобно  предместью  весь  город  защищен  ве¬
ликолепными  стенами,  роскошно  украшен  храмами  и  жилыми  зда¬
ниями»231.  Во  время  затяжной  войны  с  птолемеевским  Египтом
Антиох  III  проводил  зиму  то  в  Антиохии,  то  в  Селевкии  Пиерийской,
то  в  отнятой  у  Египта  Птолемаиде  (Акко  в  нынешнем  Израиле)232.
После  похода  на  север  Малой  Азии,  в  страну  герреев  (хаттов)  на  Чер¬
номорском  побережье,  Антиох  III  возвратился  морем  в  Селевкию,  а
оттуда  —  в  Антиохию233.  Позднее,  когда  «буря  едва  не  потопила  его
со  всем  флотом»  в  Средиземном  море,  Антиох  III  «вернулся  в  Селев¬
кию  с  меньшими  силами,  чем  выступил  из  нее.  Уже  надвигалась
зима,  и  потому  он  велел  вытащить  там  корабли  на  сушу,  а  сам  отпра¬
вился  на  зимовку  в  Антиохию»234.
 Южнее  Селевкии  Пиерийской,  на  берегу  Средиземного  моря,  был
построен  другой  портовый  город  —  Лаодикея  (ныне  Латакья  в  Си¬
рии),  названная  в  честь  Лаодики,  матери  Селевка  I  Никатора.
«Область  города,  кроме  изобилия  плодов,  еще  очень  богата  вином»,  —
свидетельствовал  Страбон235.  Из  Лаодикеи  юный  Антиох  III  высту¬
пил  в  поход  против  Птолемея,  предварительно  собрав  свои  войска  в
Апамее236.  Апамея  была  основана  Антиохом  I  Сотером  и  названа  в
честь  его  матери  Апамны237.  Это  был  «большой  торговый  центр  [Ма¬
лой]  Азии...  занимающий  второе  место  после  Эфеса»238.  В  Апамее  и
Эфесе  находилась  главная  ставка  Антиоха  III  во  время  его  затяжной
 69


войны  в  Малой  Азии,  островной  и  материковой  Греции239.  Апамея  и
Эфес  играли  роль  временных  столиц  Селевкидской  империи.
 Третья  Селевкия  была  основана  на  р.  Евфрат.  Она  тоже  была  од¬
ной  из  царских  резиденций240.  Об  Антиохе  III  Полибий  сообщает:
«Царь  был  в  Селевкии,  что  подле  Зевгмата  [на  Евфрате],  когда  явил¬
ся  к  нему  начальник  флота  Диогнет  из  Каппадокии  у  Эвксина  с  Лао-
дикою,  дочерью  царя  Митридата,  девушкою,  которая  предназнача¬
лась  в  супруги  царю...  Антиох...  немедленно  отпраздновал  свадьбу  с
царским  великолепием.  По  совершении  брака  он  спустился  в
Антиохию,  провозгласил  Лаодику  царицею  и  затем  отдался  приго¬
товлениям  к  войне»  с  восставшим  против  него  Мол  оном24  Г
 Всю  восточную  половину  (даже  две  трети)  Селевкидской  импе¬
рии  населяли  иранские  народы.  Здесь  находились  старейшие  столи¬
цы  Ахеменидской  империи:  Сузы,  Экбатаны  (Хамадан),  а  также  дру¬
гие  большие  города  и  сожженный  Александром  Персеполь.  Со
времен  Ахеменидов242  в  Мидии  паслись  принадлежавшие  царю  табу¬
ны  породистых  лошадей243.  Далее  на  восток,  в  центре  Ирана,  особое
значение  имел  г.  Гекатомпил  (теперь  —  Даметам),  узел  караванных
путей244.  Чаще  других  городов  Селевкиды  останавливались  в  Экба-
танах,  отчасти  сохранивших  столичный  статус.  Город  Экбатаны  был
летней  «столицей  персидских  царей,  равно  как  и  македонян,  которые
после  подчинения  персов  владели  Сирией»245.  Несомненно,  имеются
в  виду  Александр,  Селевк  и  Селевкиды.  «Город  Экбатаны  господ¬
ствует  над  странами  Азии,  прилегающими  к  Меотиде  и  Эвксинскому
Понту...  Город  Экбатаны  был  столицей  Мидии;  как  говорят,  он  пре¬
восходит  все  другие  города  богатством  и  великолепием  сооружений...
Царский  дворец  имеет  в  окружности  около  семи  стадий...  Все  дере¬
вянные  части  здания  из  кедра  и  кипариса...  балки,  потолки  и  колон¬
ны  в  портиках  и  перистилях  обшиты  серебряными  или  золотыми
пластинками,  а  кровельные  дощечки  из  чистого  серебра.  Большая
часть  металла  была  оттуда  похищена  при  вторжении  македонян  с
Александром  во  главе,  а  остатки  —  в  правление  Антигона  и  Селевка
Никатора.  Однако  в  бытность  здесь  Антиоха  [III]  так  называемый
храм  Эны  имел  еще  колонны,  кругом  обложенные  золотом,  в  храме
было  свалено  довольно  много  серебряных  дощечек;  было  и  несколь¬
ко  золотых  плиток,  но  больше  серебряных.  Отчеканенная  из  этого
металла  монета  вся  была  доставлена  в  царскую  казну,  около  четырех
тысяч  талантов»246.
 Итак,  Антиох  III  и  Антиох  IV  украшали  Антиохию  и  ее  пригород
Дафну  («средней  величины  поселение  с  большой  тенистой  рощей,
через  которую  протекают  ручьи:  в  середине  рощи  находится  священ¬
ный  участок  с  убежищем  и  святилище  Аполлона  и  Артемиды247»).
В  Антиохии  Антиох  IV  возвел  великолепный  храм  Юпитера  Капито¬
лийского  (Зевса.  —  Ю.  К.)  не  только  с  наборным  вызолоченным  по¬
 70


толком,  но  и  стенами,  сплошь  обитыми  золоченым  листом».  В  Дафне
Антиох  IV  приказал  воздвигнуть  огромную  статую  Зевса  с  символом
победы  —  Ники.  Не  забывал  он  и  города  Греции.  В  Афинах  он  начал
строить  еще  один  храм  Зевса  Олимпийского.  «Делос  он  разукрасил
замечательными  алтарями  и  множеством  изваяний...  в  Тегее  решил
построить  великолепный  мраморный  театр,  в  Кизике  в  пританее  —
общественном  здании,  где  на  государственный  счет  кормятся  удосто¬
енные  такой  чести,  —  он  обставил  один  стол  золотой  посудой»  и
т.  д.248  В  то  же  время  эти  цари  беззастенчиво  грабили  иранские  сто¬
лицы  и  другие  провинциальные  города  с  их  древними  храмами.  День¬
ги  были  нужны  им  для  уплаты  огромной  (12  тыс.  талантов  серебром
и  550  тыс.  модиев  пшеницы)249  контрибуции  Риму.  Разграбив  храм  в
Экбатанах,  Антиох  III  попытался  разорить  храм  Артемиды  в  Элема-
иде  (Эламе),  но  местные  жители  «не  допустили  его  до  кощунства».
На  обратном  пути  он  нашел  смерть  в  Габах,  в  Персии250.  Здесь  он
«пытался  ограбить  святилище  Бела,  но  соседние  варвары  сами  по
своему  почину  напали  на  него  и  убили»251.  Антиох  IV  разграбил
Иерусалимский  храм  и  вызвал  иудейское  восстание252.
 И  греческая  и  библейская  традиция  изображают  селевкидских
царей  в  вечном  движении  (если  они,  как  Антиох  IV,  не  кутили  и  бе¬
зобразничали  во  дворце  и  на  улицах  Антиохии253).  Исполняли  они  и
судейские  функции.  Антиох  IV  «правил  суд,  сидя  на  римский  лад  в
кресле  из  слоновой  кости,  и  разбирал  все  споры,  вплоть  до  мельчай¬
ших»254.  Занимались  они  и  охотой;  для  этого  у  Селевка  Никатора  в
Сирии  были  «царские  заповедники».  Вместе  с  тем,  согласно  Первой
и  Второй  книгам  Маккавеев,  Селевкиды  лишь  изредка  посещали
подвластную  им  Иудею  с  Иерусалимом.  Дань  из  Иерусалима  они  по¬
лучали  близ  северных  границ  Иудеи  или  в  Антиохии.  Во  второй  по¬
ловине  II  в.  до  P.  X.,  добиваясь  места  первосвященника  в  Иерусалим¬
ском  храме,  Иешуа-Иасон  обещал  Антиоху  IV  «360  талантов  серебра
и  с  некоторых  доходов  [Храма]  80  талантов.  Сверх  того,  обещал  и
еще...  150  талантов,  если  предоставлено  ему  будет»  открыть  при  Хра¬
ме  платный  гимнасий.  Обещанные  деньги  доставил  Селевкиду  брат
Иасона  Ония  —  Менелай.  Он  предложил  Антиоху  еще  большую
сумму  за  назначение  себя  первосвященником,  и  царь  выполнил  его
просьбу.  Менелай  занял  место  первосвященника,  а  его  брат  бежал255.
 В  143  г.  до  P.  X.  на  престол  Антиохии  был  посажен  девятилетний
Антиох  VI  Эпифан  Дионис,  до  того  воспитывавшийся  у  царя  набате-
ев  в  Петре.  Подлинным  правителем  стал  военачальник  Трифон.
«Трифон  родился  в  Касианах,  в  одном  из  укреплений  Апамейской
области,  воспитан  в  Апамее  [Сирийской]  и...  получил  средства  от
этого  города,  а  также  от  зависимых  от  последнего  городков  —  от  Ла¬
рисы,  Касиан,  Мегар,  Аполлонии  и  других  местечек;  все  они  платили
дань  Апамее»256.  Аналогичным  образом  «соответственно  четырем  го¬
 71


родам  Селевкида  была,  по  словам  Посидония,  разделена  на  четыре
сатрапии,  на  столько  же  была  разделена  Келесирия»257.  Трифон  пе¬
реезжал  из  Антиохии  в  Птолемаиду,  оттуда  в  Апамею  Сирийскую  и
везде  получал  продовольствие,  деньги  и  прочее,  что  доставлялось  в
эти  города  —  центры  сатрапий  —  из  подчиненных  им  городков,  а  в
те  —  из  сельской  местности  и  вассальных  владений  (Иудеи,  арабских
кнжеств258  и  т.  д.).  В  142  г.  до  Р.  X.  Трифон  с  мальчиком-царем  из
Антиохии  прибыл  в  пограничный  с  Иудеей  приморский  город  Пто¬
лемаиду  (теперь  Акко  на  севере  Израиля).  Сюда  он  пригласил  иеру¬
салимского  первосвященника  Ионафана  (фактического  правителя
Иудеи)  и  арестовал  его.  Затем  Трифон  с  Антиохом  и  Иоанафаном
направился  дальше.  «Когда  же  [Трифон]  приблизился  к  Воскаме,  он
умертвил  Ионафана...  Трифон  же  с  коварством  отправился  [далее]  в
путь  с  юным  царем  Антиохом  и  убил  его,  и  воцарился  вместо  него,  и
наложил  на  себя  венец  Азии»259.  «Трифон  был  провозглашен  царем
этой  страны  и  долго  удерживал  свою  власть»260,  но  в  конце  концов
вызвал  против  себя  восстание  и  покончил  с  собой.
 В  период  расцвета  Селевкидской  империи,  несмотря  на  успехи
ахеменидской  и  затем  эллинистической  интеграции,  отдельные  ее
части  существенно  различались  уровнем  социально-экономического,
политического  и  культурного  развития.  Превращение  огромной  Се¬
левкидской  империи  в  небольшое  царство  с  арамеоязычным  классом
крестьянства  и  эллинизированными  феодалами  и  горожанами  не
способствовало  сохранению  здесь  комплекса  полюдья,  сложившего¬
ся  на  иранской  почве.
 Напротив,  в  тех  частях  Селевкидской  империи,  которые  отошли  к
эллинизированным  иранским  или  смешанным  по  происхождению
эллино-иранским  династиям,  по-видимому,  сохранилось  полюдье.
 Парфия
 Парфия  и  соседняя  с  ней  Гиркания  находились  на  южном  побе¬
режье  Каспийского  моря  и  на  лесистых  горах  на  территории  нынеш¬
них  Северного  Ирана  и  юго-западного  Туркменистана.  Первоначаль¬
но  была  «Парфия  невелика.  При  персидском  владычестве  она
платила  подати  вместе  с  гирканцами,  а  после  этого  также  в  течение
долгого  господства  македонцев.  Вдобавок  к  незначительности  ее
пространства  она  покрыта  густыми  лесами,  гориста  и  бедна,  так  что
цари  (Селевкиды.  —  Ю.  К.)  проводили  через  нее  свои  полчища,  так
как  страна  не  могла  прокормить  их  даже  короткое  время»261.  После
отпадения  Бактрии  от  Селевкидской  империи  (около  250  г.  до  Р.  X.)
настала  очередь  Парфии.  Борьбу  против  Селевкидов  возглавили  за¬
воеватели  —  царь  Аршак  I  и  его  потомки  —  Аршакиды,  принадлежав¬
шие  к  скифскому  племени  апарна  из  группы  даев262.  Вот  как  об  этом
 72


рассказывает  Страбон:  «Между  апарнами,  Гирканией  и  Парфией  ле¬
жит  обширная  безводная  пустыня  (Каракум.  —Ю.  К);  проходя  через
нее  длинными  переходами,  апарны  делали  набеги  на  Гирканию,  Ни-
сею  и  парфянские  равнины.  Жители  этих  стран  соглашались  платить
апарнам  дань;  дань  состояла  в  дозволении  им  в  определенное  время
совершать  набеги  на  страну  и  уносить  добычу»263.  Эти  сведения  о
порядках,  похожих  на  одну  из  зачаточных  форм  полюдья,  Страбон
получил  от  парфян264.
 В  246  г.  до  P.  X.  Селевк  II  Каллиник  совершил  успешный  поход
против  апарнов  и  «Арсак  (сын  Аршака  I  Тиридат  I,  248-211  гг.  до
P.  X.  —  Ю.  К.)у  спасаясь  от  Селевка  Каллиника,  удалился  в  страну  ап-
сиаков  (скифское  племя.  —  Ю.  if.)265.  Но  затем  Тиридат  вернулся  и
продолжил  борьбу.  Антиох  III  снова  вернул  Парфию  под  свою  высо¬
кую  руку.  Но  когда  царем  Парфии  стал  энергичный  Митридат  I
(171-138  гг.  до  P.  X.),  эта  страна  окончательно  отделилась  от  Селев-
кидской  империи  и  начала  расширять  свои  границы  на  западе,  юге  и
востоке.  Его  сын  Фраат  II  (138-128  гг.  до  P.  X.)  покорил  Мидию  и
сделал  Экбатаны  своей  третьей  столицей.  Внук  Фраата  Митридат  II
(123-88  гг.  до  P.  X.)  завоевал  Вавилонию  с  Селевкией-на-Тигре  и
расширил  границы  своего  государства  на  западе  до  верхнего
Евфрата.
 В  царствование  Митридата  II  Парфянская  и  Римская  империи
впервые  приходят  в  соприкосновение.  Митридат  II  направил  посла  к
римскому  диктатору  Сулле,  стоявшему  со  своим  войском  у  Евфра¬
та266.  Вскоре  в  борьбу  за  селевкидское  наследство  включилась
Армения,  но  ее  успехи  были  недолги,  и  Армения,  а  также  арабские
княжества  стали  одним  из  буферных  государств  римско-парфянско¬
го  пограничья,  в  которых  преобладало  то  римское,  то  парфянское
влияние.  Около  середины  I  в.  до  P.  X.  римляне  вели  наступление  на
парфян  и  каждый  раз  отступали  с  огромными  потерями  (при  этом
полководец  Красе,  победитель  Спартака,  был  убит).  Во  время  этих
войн  в  40  г.  до  P.  X.,  при  царе  Ороде  II  (54-37  гг.  до  P.  X.),  парфяне
захватили  Сирию,  Финикию,  Иудею,  часть  Малой  Азии,  но  потерпе¬
ли  поражение,  а  командовавший  ими  сын  царя  Пакор  пал  в  бою267.
Затем  наступил  длительный  период  мира,  пока  римский  император
Траян  (98-117  гг.)  снова  не  попытался  покорить  Парфию.  Он  взял
Ктесифон,  прошел  всю  Месопотамию  до  Персидского  залива,  но  тут
восстали  завоеванные  им  города,  а  парфянский  царь  Хосров
(109-128  гг.)  ударил  с  севера,  из  Экбатан;  римляне  вернулись  в  Си¬
рию.  Через  полвека  они  снова  взяли  и  разграбили  Ктесифон  и  снова
ушли.  Новые  попытки  покорить  парфян  делали  императоры  Септи-
мий  Север  (дважды),  Каракалла  и  Макрин,  и  каждый  раз  возвраща¬
лись  в  Сирию.  Наконец,  парфянский  царь  Артабан  V  (208-226  гг.)
заключил  с  Римом  мир,  получив  при  этом  огромную  контрибуцию.
 73


Но  с  его  смертью  Аршакидов  сменила  династия  Сасанидов,  до  того
владевшая  небольшим  вассальным  княжеством  на  юго-западе  Ирана.
 Парфянские  «цари  царей»  непосредственно  управляли  некоторы¬
ми  областями,  такими  как  собственно  Парфия,  Месопотамия,  земли
вокруг  царских  резиденций,  но  сохраняли  вассальные  княжества  на
границах  и  в  центре  своей  империи.  Таким  было  первоначальное  Са-
санидское  царство  в  Парсе  (Фарсе),  которым  в  начале  III  в.  владел
Папак,  отец  будущего  сасанидского  «царя  царей»  Арташира.  Источ¬
ники  упоминают  вассальных  «царей  альбанов»  нынешнего
Азербайджана,  «царей  элимеев  и  мидян»,  арабских  царей  Сирийской
пустыни  и  др.268  Одним  из  парфянских  вассалов  40  г.  до  P.  X.  стал
царь  Келесирии  (горный  Ливан  и  Южная  Сирия)  Лисаний,  другим  —
Антигон  Хасмоней,  претендент  на  престол  Иудеи,  находившейся  в
состоянии  смуты.  Антигон  обязался  выплатить  парфянскому  принцу
Пакору  дань  в  1  тыс.  талантов  серебря  и  500  женщин-евреек269.
 Известно,  что  уже  сразу  после  завоевания  парфянами  Централь¬
ного  Ирана  их  новой  столицей  был  уже  упомянутый  выше  г.  Гека-
томпил270,  а  после  дальнейших  завоеваний  Селевкия-на-Тигре  стала
зимней  резиденцией  парфянских  царей,  а  Экбатаны  —  летней271.
Постепенно  функции  зимней  резиденции  перешли  к  находившемуся
«поблизости  от  Селевкии-на-Тигре272  большому  селению  Ктесифо-
ну.  Могущество  парфян  превратило  Ктесифон  из  селения  в  город;
последний  так  обширен,  что  вмещает  большое  население,  причем
сами  цари  возвели  в  нем  здания»  и  поселили  нужных  им  ремесленни¬
ков.  «Парфянские  цари  проводят  там  зиму  из-за  мягкого  климата;
летом  они  живут  в  Экбатанах  и  в  Гиркании,  предпочитая  древнюю
славу  этих  мест»273.  «Столица  Гиркании  —  г.  Tana»  была  «располо¬
жена  немного  выше  моря  в  1400  стадиях  от  Каспийских  Ворот»274.
Итак,  у  парфян  было  не  менее  четырех  столиц.  Так  же  было  и  у  вас¬
сальных  царей,  например,  Персиды  (Фарса),  у  которых  в  разных  час¬
тях  их  царства  «были  дворцы...  менее  роскошные»,  чем  у  Ахеменидов.
Ведь  «Персида  пришла  в  упадок  не  только  под  македонским  влады¬
чеством,  но  еще  более  при  парфянах.  И  хотя  персами  вплоть  до  на¬
стоящего  времени  управляют  собственные  цари,  но  эти  последние...
подчиняются  парфянскому  царю»275.  В  Мидии-Атропатене  «летняя
столица  их  [царей]  —  Газака,  расположенная  на  равнине,  а  зимней
служит  сильная  крепость  Вера...  Эта  крепость  находится  в  2400  ста¬
диях  от  реки  Аракса»276.  Такие  крепости  находились  на  пути  сезон¬
ного  передвижения  «царя  царей»  по  своим  владениям.  Так,  у  пар¬
фянского  царя  Митридата  III  (57-54  гг.  до  P.  X.)  в  области  верхнего
Евфрата  была  «крепость  Синора,  где  находилось  множество  царских
сокровищ  и  драгоценностей»277.  В  другом  месте  была  еще  одна  «кре¬
пость  с  самыми  богатыми  сокровищами»,  которой  управляла  одна  из
царских  наложниц;  здесь  имелся  кабинет  Митридата  с  его  тайными
 74


записками  и  письмами278.  По  аналогии  с  другими  обществами  можно
предположить,  что  эти  крепости,  или  замки,  были  центрами  царских
имений;  в  каждом  из  них  жила  наложница  парфянского  «царя  ца¬
рей»,  уже  родившая  ребенка  и  как  бы  переведенная  в  запас;  ее  место
при  дворе  занимала  новая  юная  дева.
 Эта  система  множества  резиденций  «царя  царей»  (зимняя  —  в
Ктесифоне,  летняя  —  в  Экбатанах  и  т.  д.)  сохранялась  и  при  Сасани-
дах.  Например,  в  IV  в.,  при  царе  Шапуре  II  (309-379  гг.  по  Р.  X.)  на¬
ряду  с  Ктесифоном279  Мидия  с  Экбатанами  была  «богатейшим  оби¬
талищем  царей»280,  а  «Суза  (Сузы.  —  Ю.  К.)...  часто  служат
резиденцией  царей»281.  Неподалеку  от  Селевкии-на-Тигре  римские
войска,  в  рядах  которых  находился  Аммиан  Марцеллин,  «нашли  дво¬
рец,  сооруженный  в  римском  стиле...  В  той  же  местности  было  об¬
ширное  круглое  пространство,  обнесенное  изгородью,  в  котором  дер¬
жали  на  потеху  царя  диких  зверей:  львов  с  волнистыми  гривами,
косматых  кабанов,  страшно  свирепых  медведей...  и  других  зве¬
рей»282.  Следовательно,  речь  идет  о  еще  одном  дворце  Сасанидов.
 В  жизни  царей  Парфии,  как  показывают  произведения  искусства,
важное  место  занимала  охота.  Вооруженные  луками  и  стрелами,
охотники  на  конях  преследуют  и  стреляют  крупную  дичь.  Сохранил¬
ся  один  рассказ  о  ритуальной  охоте-гадании  парфянского  царя  Го-
тарза  II  (38-51  гг.  по  Р.  X.).  Если  исключить  чисто  легендарные  эле¬
менты,  то  можно  заключить,  что  царь  «приносил  обеты  местным
богам  на  горе  Санбул...  Бог...  напоминает  жрецам,  явившись  им  в  сно¬
видении,  чтобы  они  привели  к  храму  снаряженных  для  охоты  коней.
И  после  того,  как  этих  коней  нагружают  полными  стрел  колчанами,
они  разбредаются  по  горным  лесам»283.  Иными  словами,  как  при
древнеиндийской  ашвамедхе  (см.  ниже)  кони  сами  выбирали  себе
дорогу  среди  охотничьих  угодий.
 Древняя  Индия
 В  Индии  различные  формы  полюдья  существовали  на  протяже¬
нии  тысячелетий.
 В  Древней  Индии  полюдье,  вероятно,  было  связано  с  обрядовым
комплексом  ашвамедха  (аэуатесШа),  раджасуя  (га)азиуа),  хаямедха
(ЬауатесШа),  или  ваджимедха  (уафтебЬа).  Он  описан  в  Ригведе
(I,  162,  6),  созданной  еще  во  II  тысячелетии  до  Р.  X.,  Яджураведе,
Шатапатха  Брахмане,  Упанишадах  (Брихадараньяка  Упанишада),  а
также  в  Махабхарате  и  других  древнеиндийских  текстах.
 В  «Араньякапарве»  —  третьей,  «Лесной»  книге  «Махабхараты»  —
говорится,  что  мудрый  царь,  правитель-герой,  совершает  обряды  аш¬
вамедха,  раджасуя  и  другие,  сопровождая  их  обильной  раздачей  да¬
ров284.  В  «Удьйогапарве»,  пятой  книге  «Махабхараты»,  сказано,  что
 75


идеальный  —  мудрый  и  благочестивый  —  царь  «постоянно  занят
изучением  вед  и  стремится  к  [исполнению  обрядов]  ашвамедха  и
раджасуя»285.  «Дронапарва»,  седьмая  книга  «Махабхараты»,  восхва¬
ляет  «того,  кто  окружил  эту  землю  могучим  отрядом  колесниц...  со¬
вершил  без  препятствий  взамен  всех  жертвенных  обрядов  десять
жертвоприношений  коня  (ашвамедха)  с  превосходной  пищей  и  пить¬
ем  и  обильными  дарами...  который  при  жертвоприношении  дал  такое
количество  скота!»286  (9,  57-66).  Здесь  же  упомянут  «высокий  жерт¬
венный  столб,  водруженный  при  совершении  раджасуии,  наипревос¬
ходнейшего  из  жертвоприношений»287  (80,  16-23).  В  «Карнапарве»,
восьмой  книге  «Махабхараты»,  мы  находим  художественный  образ
гекатомб  животных,  падающих  наземь  во  время  ашвамедхи288.
«Араньякапарва»  упоминает  обряды,  равные  по  своим  магическим
результатам  одноразовым,  десятикратным  и  даже  стократным  ашва-
медхам289,  наконец,  царя,  совершившего  тысячу  ашвамедх  и  других
жертвоприношений290.
 Из  «Араньякапарвы»  мы  узнаем,  что  при  жертвоприношениях  ча-
турнасья  и  ашвамедха  в  жертву  священному  огню  Агни  приносится
перворожденное  домашнее  животное291.  Здесь  упоминается  миф  о
том,  как  Кришна  после  победы  над  Наракой  «выпустил  перворож¬
денного  жертвенного  коня»  и  совершил  ашвамедху292.  В  сложный
ритуал  ашвамедхи  входит  диалог  в  загадках  царя  со  жрецами298.
 Подробнее  об  ашвамедхе  рассказывается  в  четырнадцатой  книге
«Махабхараты»  —  «Ашвамедхакапарве»  и  в  «Ваджасаная  Санхита».
В  древней  Индии  ашвамедху  совершали  наиболее  могущественные
цари  —  последователи  ведической  религии.  Так,  основатель  династии
Шунгов  Пушьямитра  (II  в.  до  Р.  X.)  и  знаменитый  царь  династии  Са-
таваханов  Шатакарни  (или  Сатакани,  конец  П  —  начало  I  вв.  до
Р.  X.)  дважды  провели  ашвамедху  в  честь  своих  побед  (Шатакарни  —
как  обряд  чаджасия).  Ашвамедху  совершил  и  царь  Скандаварман  из
династии  Паллавов  во  второй  половине  IV  в.  по  Р.  X.294  В  день  сол¬
нечного  равноденствия  (15  октября)  царь  выпускал  на  волю  своего
самого  лучшего  (то  есть  сильного  и  красивого)  белого  жеребца.  Этот
обряд  совершался  на  берегу  священного  пруда  после  того,  как  в  жерт¬
ву  богам  приносилась  собака.  Выпущенный  конь  двигался  свободно,
куда  хотел,  но  за  ним  присматривали  знатные  юноши  (между  прочим
следившие,  чтобы  он  не  случался  с  кобылами);  вслед  за  конем  двига¬
лось  войско  царя,  во  главе  с  царем  или  без  него  (тогда  царя  заменял
полководец).  При  этом  священный  конь  ни  разу  не  должен  был  пере¬
ходить  границу  владений  своего  хозяина-царя,  какими  они  представ¬
лялись  традицией.
 Таким  образом,  это  движение  процессии  вслед  за  конем  проходи¬
ло  по  территории  царства  (и  носило,  вероятно,  характер  полюдья)  и
не  могло  выйти  за  ее  пределы.  Всюду,  куда  ступал  священный  конь,
 76


воины  царя  подчиняли  ему  местных  правителей.  Ровно  через  год
процессия  возвращалась.  Затем  в  течение  двенадцати  дней  (по  числу
месяцев  года,  прошедших  в  походе  следом  за  священным  конем)  царь
проводил  в  аскезе  и  испытаниях  мужества  (вероятно,  поздняя  замена
лишений  в  походе  и  полюдье).  Затем  совершался  сложный  цикл  об¬
рядов  жертвоприношения  священного  коня.  Один  из  них  состоял  в
том,  что  царь  в  колеснице,  запряженной  этим  и  двумя  другими
конями,  совершал  круговой  объезд  священной  территории,  следуя
по  солнцу.  Затем  на  берегу  пруда  три  царских  жены,  произнося
магические  формулы,  умащали  и  украшали  белого  коня,  после  чего
убивали  его  и  расчленяли  его  тело  золотой,  серебряной  и  бронзовой
иглами,  а  главная  жена  вступала  с  жертвенным  конем  в  мистический
брак  (она  отрезала  его  член  и  влагала  в  свое  лоно).  В  ашвамедхе  участ¬
вовала  также  четвертая,  самая  низшая  по  рангу  жена  царя.  Каждую
из  четырех  жен  царя  сопровождали  представительницы  соответству¬
ющих  ей  социальных  групп  (протокаст):  главную  жену,  или  царицу
(шаЬабеу1),  сопровождали  царевны,  или  княжны,  вторую  жену,
(уауаШ,  букв,  «любимая»)  —  дочери  кшатриев,  третью  (рапугкП,
букв,  «оставленная»)  —  дочери  колесничих  и  сельских  старейшин  —
представителей  вайшьев,  четвертую  жену  (ра^аН;  ср.  мужской  эк¬
вивалент  этого  слова  ра^а1а  —  «гонец,  посланец,  вестник»)  —  дочери
низших  царских  слуг:  камердинеров,  трапезных  прислужников,  воз¬
ниц  и  др.
 Аналогично  этому  в  ашвамедхе  участвовали  четыре  главных  жре-
ца-брахмана,  каждый  в  сопровождении  ста  представителей  одной  из
четырех  социальных  групп:  первый  —  ста  царевичей,  или  княжичей,
второй  —  ста  воинов-богатырей,  третий  —  ста  колесничих  и  сельских
старейшин,  четвертый  —  ста  царских  слуг  и  возниц.
 Все  участники  обряда  получали  необычно  щедрые  дары,  в  общей
сложности  свыше  миллиона  голов  крупного  рогатого  скота;  лишь
каждому  из  четырех  главных  жрецов  следовало  по  48  тыс.  коров295.
Вероятно,  для  того  чтобы  накопить  такое  количество  скота,  надо
было  в  течение  годичного  обхода  царских  владений  собрать  сотни
тысяч  коров,  быков  и  телят  способом  полюдья.
 Ашвамедху  рассматривают  как  гигантский  потлач296,  ритуально¬
политический  акт.  По  выражению  В.  В.  Иванова,  «ашвамедха  обеспе¬
чивала  царю  полноту  его  царского  достоинства»297.  Считалось,  что
ашвамедха  давала  совершавшему  ее  правителю  как  бы  новое  рожде¬
ние  и  новую  силу,  сочетание  качеств  брахмана  и  кшатрия,  высшую
власть,  могущество.  Стократное  повторение  цикла  этих  обрядов,  как
считали  древние  индийцы,  могло  сделать  царя  богоравным  и
бессмертным.
 В. 	В.  Иванов  показал  связь  ашвамедхи  как  жертвоприношения
коня  с  мифом  о  мировом  дереве,  культом  близнецов,  четвертичных,
 77


троичных  и  двоичных  ритуальных  схем298.  В.  В.  Кузьмина  внесла  в
исследование  этого  ритуала  жертвоприношения  коня  много  парал¬
лельных  материалов,  дополнений,  уточнений299.
 По  мнению  Г.  М.  Бонгард-Левина,  «первоначально  это  был,  веро¬
ятно,  какой-то  древний  обряд,  совершавшийся  племенем  при  пересе¬
лении  на  новые  земли.  Некоторые  детали  совершения  ашвамедхи  по¬
зволяют  думать,  что  в  ней  совмещался  и  другой  обряд,  имевший
целью  увеличение  потомства  царя  (вождя)  или  всего  племени»300.
Этот  обряд  мог  превратиться  в  один  из  элементов  комплекса
полюдья.
 Другим  элементом  был  обычай  индийских  раджей  проводить  раз¬
ные  сезоны  года  в  разных  местностях  своих  царств,  где  они  строили
себе  резиденции.  По  индийским  представлениям,  год  делился  на
шесть  сезонов,  из  которых  два  были  сезонами  муссонных  дождей,  а
четыре  остальных  в  какой-то  мере  соответствовали  весне,  лету,  осени
и  зиме  стран  умеренного  пояса.  Соответственно  климату  и  сезону,
резиденция  на  засушливой  равнине  использовалась  в  дождливые  се¬
зоны,  в  обильно  орошаемой  и  плодородной  речной  долине  —  в  зим¬
нюю  пору,  а  в  горах  —  летом.  Легенда  о  Будде  —  молодом  радже  Сид-
дарте  из  рода  Шакья  (конец  VI  в.  до  Р.  X.),  рисует  его  обладателем
трех  таких  царских  резиденций,  в  каждой  из  которых  его  окружали
танцовщицы,  певицы  и  слуги.  Сиддарта  жил,  переезжая  в  колеснице
из  одной  своей  резиденции  в  другую,  в  следующий  сезон  —  в  третью  и
т.  д.  Легенда  умалчивает  о  том,  как  снабжались  резиденции  Сиддар-
ты  всем  необходимым  и  как  сам  он  продовольствовался  со  своей  сви¬
той  во  время  передвижения  между  ними,  но  мы,  по-видимому,  на¬
прасно  ломаем  голову  над  тем,  что  было  совершенно  ясно  древним
индийцам.  Несомненно,  легенда  о  Будде-Сиддарте  передает  древне¬
индийские  реалии,  связанные  с  царским  полюдьем.
 О  том  же  говорят  джатаки  —  рассказы  о  перерождениях  Будды.
Из  них  мы  узнаём,  что  в  начале  V  в.  до  Р.  X  царь  Магадхи  (в  нынеш¬
нем  Бихаре)  регулярно  обходил  (объезжал  в  колеснице)  свои  владе¬
ния301.  В  одной  из  джатак  (о  радже,  пожелавшем,  чтобы  ему  изгото¬
вили  великий  барабан)  царь  объезжает  свое  царство  в  колеснице.
Надо  думать,  что  эта  подробность  сказки  —  бытовая,  и  объезды  рад¬
жей  территории  государства  были  обычным,  регулярно  совершае¬
мым  делом.
 Более  определенные  сведения  о  полюдье  датируются  в  Северной
Индии  первой  половиной  VII  в.,  когда  почти  вся  территория  от  Ма¬
гадхи  и  Ориссы  на  востоке  до  Панджаба  и  Гуджарата  на  западе  была
покорена  царем  Харшей  (полное  имя  —  Харшавардхана,  606-647),
владения  которого  первоначально  ограничивались  областями  Канья-
кубджа  (современный  Канаудж)  и  Стханешвара  (современный  Тха-
нессар).  В  истории  Индии  это  был  период  создания  очередной  об¬
 78


ширной  империи,  которая  через  несколько  десятилетий  или
один-полтора  века  могла  распасться.  Кроме  наместников,  в  основ¬
ных  покоренных  областях  Харша  имел  18  вассальных  князей.  Хотя
сам  Харша  был  писателем-драматургом302,  о  его  правлении  и  его  им¬
перии  мы  знаем  главным  образом  по  своеобразному  литературному
произведению  его  современника  Баны  «Харшачарита»  и  записок  ки¬
тайского  поломника-буддиста  Сюань  Цзана.  В  Каньякубдже  у  Хар-
ши  была  великолепная  резиденция,  описанная  Баной303.  Современ¬
ный  специалист  по  истории  той  эпохи  приходит  к  выводу:  «Харша
правил  своей  великой  империей,  непрестанно  переезжая  из  провин¬
ции  в  провинцию  как  в  пределах  собственной  территории,  так  и  в
землях  вассалов,  которые,  вероятно,  тратили  немало  времени  на  воз-
дание  почестей  своему  повелителю»304.
 Сюань  Цзан  вместе  с  Харшей  совершил  путешествие  вверх  по  до¬
лине  Ганга  из  Каньякубджи.  Царь  выступил  в  полюдье  в  начале
зимы.  Его  сопровождало  18  вассальных  раджей,  множество  вельмож
верхом  на  слонах  либо  в  повозках,  либо  в  паланкинах,  каждый  в  со¬
провождении  слуг  и  приближенных.  Кроме  того,  царя  сопровождали
тысячи  духовных  лиц:  брахманов,  буддистских  монахов  из  монас¬
тырского  комплекса  Наланда  —  крупнейшего  в  то  время  центра  буд¬
дизма,  и  др.  Китайский  паломник  описывает  также  «походный  дво¬
рец  Харши»,  сверкавший  невиданной  роскошью305.
 Сюань  Цзан  приводит  и  некоторые  сведения  о  вассальных  рад¬
жах306.  Они  принадлежали  к  различным  кастам:  раджпутам,  шуд¬
рам307.  Китайский  паломник  утверждал,  что  Харша  не  только  уста¬
новил  прочный  мир  в  своей  огромной  державе,  но  даже  прекратил
военные  походы,  а  копья  и  мечи  воинов  покоились  в  арсеналах308.  На
самом  деле  Харша  обходил  свои  владения  во  главе  большого  войска.
Согласно  Сюань  Цзану,  армия  Харши  насчитывала  якобы  100  тысяч
конных  и  еще  больше  пеших  воинов,  60  тысяч  слонов.  Это  обычное
как  для  Сюань  Цзана,  так  и  для  современных  ему  других  китайских
авторов  преувеличение309.  Л.  Н.  Гумилев  даже  пытался  установить
«коэффициент  преувеличения»  в  приводимых  китайскими  летопис¬
цами  У1-УШ  вв.  цифрах.  Если  бы  Харша  путешествовал  без  войска,
он,  как  Сюань  Цзан,  мог  бы  подвергнуться  нападениям  со  стороны
разбойников310,  мятежных  вассалов  и  пр.
 Бана  в  «Деяниях  Харши»  описывает  утро  царского  лагеря  во  вре¬
мя  полюдья311.  Сюань  Цзан  утверждает,  что  Харша  уделял  особое
внимание  выполнению  религиозных  обязанностей.  Ежегодно  в  тече¬
ние  нескольких  дней  он  давал  пищу  всем  жрецам-брахманам  и  буд¬
дистским  монахам,  а  раз  в  пять  лет  устраивал  великое  собрание  с
пиршеством  и  раздачей  одежд  и  драгоценностей,  накопленных  в  цар¬
ских  сокровищницах  —  махамокша-паригиад^.  Вероятно,  подобные
раздачи  происходили  и  в  определенных  пунктах,  расположенных  по
 79


пути  движения  царского  полюдья.  При  этом  Харша  странствовал  не
только  от  столицы  одного  вассального  княжества  к  другой,  но  и  от
храма  к  храму,  от  монастыря  к  монастырю.  Он  посещал  знаменитый
буддистский  Наланду,  которой  якобы  пожертвовал  сто  деревень313.
Таким  образом,  махараджа  Харша  обходил  свои  владения  полюдь¬
ем,  выполняя  различные  функции,  в  том  числе  политические  и
религиозно-ритуальные.
 Дальнейшая  судьба  комплексов  типа  полюдья  в  Индии  совершен¬
но  не  изучена.  Известно  лишь,  что  элементы  полюдья  сохранялись  в
разных  частях  страны  вплоть  до  XIX  в.
 Древний  Китай
 Легенды  и  ритуалы  Китая  позволяют  предположить,  что  во  II  ты¬
сячелетии  до  Р.  X.,  а,  возможно,  и  позднее  в  этой  стране  существова¬
ло  полюдье.  Древнекитайские  легенды  представляют  собой  частью
исторические  предания,  частью  —  псевдоисторические  мифы.  Одна¬
ко  даже  в  последних  можно  найти  отдельные  историко-этнографи¬
ческие  реалии,  в  том  числе,  может  быть,  относящиеся  к  комплексу
полюдья.
 Таков  цикл  легенд  о  Хуан-ди  (букв.  «Желтый  владыка»),  в  образе
которого  слились  представления  о  небесном  божестве  и  древнем  им¬
ператоре314.  Хуан-ди  якобы  путешествовал  по  своим  владениям  от
гор  Куньлунь  на  юге  до  горы  Хуанцянчжишань  на  северо-востоке  до
моря,  горы  Дайцзун  и  горы  Хыншань  на  востоке  и  Кунтуна  на  западе.
В  пути  он  посещал  свои  дворцы  (в  горах  Куньлунь,  на  горе  Циньяо  в
Хэнани  и  др.).  Его  сопровождала  большая  свита,  состоявшая  из  не¬
бесных  духов315.
 Древнекитайская  историческая  традиция,  относящаяся  к  време¬
нам  II  -начала  I  тысячелетия  до  Р.  X.  (эпохи  Инь-Шань  и  раннего
Чжоу),  подчеркивает  склонность  представителей  династий  Инь  и
Чжоу  к  частым  перемещениям,  странствованиям,  а  также  их  занятия
ритуальной  охотой.
 О  древнейшем  в  Китае  государстве  Инь-Шань  известно  главным
образом  из  гадальных  надписей  его  царей.  Судя  по  надписям,  вас¬
сальные  правители  обязаны  были  сами  прибывать  в  столицу  для  изъ¬
явления  покорности316.
 Больше  всего  информации,  возможно,  связанной  с  полюдьем,  со¬
держится  в  легендах  о  раннечжоуском  периоде  (Х1-Х  вв.  до  Р.  X.),  о
первых  царях  династии  Чжоу.
 О  царе  Чжао  (Чжао-ван,  XI  в.  до  Р.  X.)  традиция  сообщает,  что  он
«погиб  на  реке  Цзян  во  время  объезда  южных  владений»317.
Чжао-ван  отправился  за  данью  (в  состав  которой  якобы  входили  бе¬
лые  фазаны  и  зайцы)  в  южную  землю  Юэшан.
 80


Когда  ван  со  свитой  проходил  через  княжество  Чу,  местные  жите¬
ли  утопили  их  всех  в  реке  Ханьшуй.  Позднейшие  китайские  коммен¬
таторы  (Цюй  Юань  и  др.)  не  могли  понять,  зачем  «император  Чжао»
сам  отправился  на  юг  за  белыми  фазанами318.
 Его  сын  и  преемник  Му-ван  якобы  жил  до  105  лет  и  царствовал
55  лет  (1001-947  гг.  до  Р.  X.).  Он  путешествовал  со  своей  свитой  по
всей  Поднебесной.  При  этом  каждая  земля  и  каждое  племя  (или  союз
племен)  подносили  ему  дары  и  устраивали  жертвенные  пиры.  Так,
племя  чиу  подарило  ему  девушку,  западный  народ  ху  преподнес
Му-вану  чудесный  нож  и  бокал,  а  земля  долгоруких  так  хорошо  его
встретила,  что  ее  жителям  была  пожалована  часть  области  Хэйшун.
Вассальные  правители  поставляли  царю  дары  для  сезонных  жерт¬
воприношений,  а  отказ  высылать  (или  выдавать?)  эти  дары  расцени¬
вался  как  мятеж.  Так  повели  себя  цюаньжуны.  Му-ван  пошел  на  них
«походом...  и  получив  в  дар  четырех  белых  волков  и  четырех  белых
оленей,  возвратился  обратно».  Обходя  свои  владения,  Му-ван  подав¬
лял  мятежи  «удельных  князей»,  посещал  священные  обители  богов
и  духов319.
 Так  же  царствовал  и  сын  Му-вана  Гун-ван,  который  путешество¬
вал  по  реке  Цзин  в  сопровождении  вассального  правителя  Кан-гуна
из  царства  Ми.  Кан-гун  не  поднес  в  дар  Гун-вану  трех  девушек,  и  «че¬
рез  год  Гун-ван  уничтожил  царство  Ми»320.
 Зарождение  описанных  выше  ритуалов  китайская  историческая
традиция,  закрепленная  в  древней  книге  «Шупзин»,  связывает  с  име¬
нами  легендарных  мудрецов  Чжоу-гуна  и  Шуня,  регентов  при  ран-
нечжоуских  императорах.
 При  Чжоу-гуне  «были  сформированы  принципы  администра¬
ции»,  подкрепленные  «историзацией  дочжоуских  мифов».  В  импе¬
рии  существовало  две  столицы  и  более  70  уделов,  из  которых  свыше
50  было  роздано  богатейшим  потомкам  Вэнь-вана,  основателя  динас¬
тии  Чжоу  (середина  XI  в.  до  Р.  X.)321.
 О  мудреце  Шуне  рассказывает  вторая  глава  «Шуцзии»  —  «Шунь
дань».  Став  регентом  империи  Чжоу,  Шунь  каждые  пять  лет  объез¬
жал  все  уделы  империи,  а  в  остальные  годы  их  правители  ежегодно
приезжали  к  нему,  вероятно,  привозя  дань.  Шунь  разделил  всю  импе¬
рию  на  12  областей  (по  числу  месяцев).  (Историк  Бань  Гу  приписы¬
вает  эту  реформу  легендарному  императору  Яо)322.
 Сыма  Цянь  писал  о  Шуне:  «Во  второй  луне  [Шунь]  выехал  на
восток  для  объезда  владений.  Доехал  до  горы  Дайцзун,  возжег  [там
жертвенный]  костер  и  по  порядку  принес  жертвы  горам  и  рекам.
Вслед  за  тем  [Шунь]  принял  вождей  восточных  земель,  привел  в  со¬
ответствие  сезоны  и  месяцы...  установил  подношения...  В  пятой  луне
[Шунь]  выехал  на  юг  для  объезда  владений,  в  восьмой  луне  выехал
на  запад  для  объезда  владений,  в  одиннадцатой  луне  выехал  на  север
 81


для  объезда  владений  и  везде  действовал  как  в  первой  поездке.  Воз¬
вратившись,  [Шунь]  последовал  в  храм  предков,  где  принес  в  жертву
особого  быка».  Каждые  пять  лет  [Шунь]  совершал  один  объезд  [вла¬
дений],  а  чжоухоу  (владетельные  князья)  представлялись  ему  четы¬
ре  раза»323.  Шунь  умер  в  местности  Цаяъу  во  время  «инспекпионной
поездки»  по  южным  областям324.
 Со  времени  раннего  Чжоу  (1Х-Х  вв.  до  Р.  X.)  в  Китае  сохранился
следующий  ритуал.
 Один  раз  в  каждые  пять  лет  своего  правления  (соответственно  в
пятый,  десятый,  пятнадцатый,  двадцатый  год)  император  объезжал
свои  владения.  Весной  он  направлялся  на  восток,  одетый,  как  и  вся
его  свита,  в  голубое  и  зеленое  (зелено-голубой  цвет  символизировал
восток),  летом,  одетый  в  красное  (красный  цвет  —  символ  юга)  —  на
юг,  осенью  в  белом  (белый  цвет  —  символ  запада)  —  на  запад  и  зимой
в  черном  (черный  цвет  —  символ  севера)  —  на  север.  В  годы,  когда  сам
правитель  не  «инспектировал»  свои  владения  (соответственно  шес¬
той,  одиннадцатый,  четырнадцатый,  шестнадцатый,  двадцатый  и
т.  д.),  он  принимал  у  себя  вассальных  правителей,  удельных  князей,
наместников  провинций,  причем  также  совершал  ритуалы  (обраща¬
ясь  лицом  по  направлению  к  одной  из  четырех  сторон  света  и  наде¬
вая  одежды  соответствующего  цвета),  призванные  заменить  собой
ежегодный  круговой  объезд  царем  его  владений  с  востока,  то  есть  по
солнцу.  Это  был  не  более  чем  ритуальный  пережиток  древнего  по¬
людья,  однако  в  «гражданской  религии»  Китая  он  имел  существен¬
ное  значение:  священный  царь,  «Сын  Неба»  поддерживал  стабиль¬
ность  «Срединной  империи»  во  времени  и  пространстве325.
 В  XVII  в.  этот  ритуал  был  воспринят  и  последней  в  истории  Ки¬
тая  маньчжурской  династией  Цин.  Великий  писатель  Лу  Синь  в  своей
«Краткой  истории  китайского  романа»  писал,  что  император  Канси
(Шэнцзу,  1662-1722)в  своих  поездках  на  юг  (всего  их  было  пять)  че¬
тырежды  останавливался  у  деда  Цао  Сэюциня,  автора  знаменитого
романа  «Сон  в  красном  тереме».  При  этом  дом  Цао  превращался  в
сингун  —  «походный  дворец».  В  самом  романе  (главы  14,  16)  Цао
Сюэцинь  изобразил  сннгун,  построенный  императором  на  родине  его
любимой  наложницы326.  В  Чэндэ  близ  Пекина  до  наших  дней  сохра¬
нился  один  из  императорских  сингунов.
 Эти  сведения  мне  сообщил  китаевед  Г.  В.  Зиновьев.  От  него  же  я
узнал  следующее.
 Китайские  толковые  словари  дают  необходимые  пояснения  тер¬
мину  сингун.  Это  производное  от  слов  сын  —  «путешествовать,  ин¬
спектировать»,  и  гун  —  «дворец»;  таким  образом,  сингун  значит  «им¬
ператорские  дворцы,  находящиеся  вне  столицы  в  служащие  его
резиденциями  во  время  объездов  страны».  До  эпохи  знаменитого  им¬
ператора  —  объединителя  Китая  Цинь  Шихуана  (221-210)  значение
 82


термина  сингун  было  не  столь  определенным.  По  преданию,  у  этого
императора  было  двести  семьдесят  дворцов  —  сингун.  Традиция  изо¬
бражает  его  путешествующим  по  Китаю  в  поисках  человека,  который
научит  его,  как  обрести  бессмертие.  До  глубокой  старости  и  самой
смерти  Цинь  Шихуан  ежегодно  обходил  свои  обширные  владения.
Как  известно,  Цинь  Шихуан  умер  в  Шандуне  во  время  объезда  вос¬
точной  части  своей  империи.  Самое  ранее  упоминание  сингуна  в  ки¬
тайской  литературе  содержится  в  стихотворении  поэта  III  в.  до  P.  X.
Цзоу  Сы,  современника  династии  Цинь:  «Там,  где  оставил  Сын  Неба
названье  сингун».  Это  стихотворение  цитирует  «Литературный  из¬
борник»  V  в.  Из  более  поздних  поэтов  о  сингунах  писал  танский  поэт
Бо  Цюи  (VIII  в.)  и  другие327.  Известно  также,  что  одно  из  чудес
древнего  Китая  —  Великий  канал,  соединявший  Хуанхэ  и  Янцзы,  был
прорыт  для  того,  чтобы  император  Ян  Гуан  (605-617)  мог  совершать
плавания  на  юг,  «инспектируя»  эту  часть  своей  империи.
 Очевидно,  в  древности  и  раннем  средневековье  объезд  китайским
императором  своих  владений  был  далеко  не  только  ритуальным  ак¬
том,  а  являлся  местным  аналогом  полюдья.
 Примечания
 1  Прусаков  Д.  Б.  Раннее  государство  в  Древнем  Египте.  М.,  2001  С.  57-69.
 2  Хрестоматия  по  истории  Древнего  Востока.  М.,  1963.  С.  10,  24.
 3  Там  же.  С.  16-17,24.
 4  Там  же.  С.  17,  25.
 5  Helck  W.  Wirtschaftsgeschichte  des  Alten  Ägypten  im  3.  und  2.  Jahrtausend
vor  Chr.  Leiden;  Köln,  1975.  S.  22,  34.
 6  Goedicke  G.  The  location  of  Hnt-hn-nfr  //  Kush  (Khartoum).  1965.  Vol.  XIII.
P.  48.  Note  10.
 7  Helck  W.  Urkunden  der  18.  Dynastie.  Berlin,  1961.  S.  22  uzw.
 8  Савельева  Т.  H.  Храмовые  хозяйства  Египта.  C.  31.
 9  Прусаков  Д.  Б.  Раннее  государство  в  Древнем  Египте  С.  57  и  сл.,  63.
 10  Там  же.  С.  67
 11  Там  же.  С.  61.
 12  Zaba  Z.  Les  maxims  de  Ptahhotep.  Praha,  1956.  C.  588.
 13  Кинк  H.  X.  Египет  до  фараонов.  М.,  1964.  С.  173.
 14  Савельева  Т.  Н.  Храмовые  хозяйства  Египта.  С.  29.
 15  Kaplony  Р.  Die  Inschriften  den  Ägyptischen  Fruhzeit.  Bd  III.  Wiesbaden,
1964.  Taf.  19.  Fig.  37,38.  Taf.  45.  Fig.  160,161.
 16  Ibid.  Bd  III.  Taf.  44.  Fig.  156.
 17  Савельева  Т.  H.  Храмовые  хозяйства  Египта  времени  Древнего  Царства
(III-VIII  династия).  М.,  1992.  С.  22.
 18  Kaplony  Р.  Die  Inschriften  den  Ägyptischen  Fruhzeit.  Bd  I.  Wiesbaden,  1963.
S.  49.
 19  Ibid.  Bd  II.  Note  1595,  Bd  III.
 83


20  Савельева  Т.  Н.  Социально-экономическая  структура  храмовых  хозяйств
Древнего  Царства  Египта.  М.,  1985.  С.  28.
 21  Савельева  Т.  Н.  Храмовые  хозяйства  Египта  времени  Древнего  Царства.
С.  22-23.
 22  Савельева  Т.  Н.  Социально-экономическая  структура.  С.  26.
 23  Савельева  Т.  Н.  Храмовые  хозяйства  Египта  времени  Древнего  Царства.
С.  23.
 24  Савельева  Т.  Н.  Социально-экономическая  структура.  С.  26.
 25  Матье  М.  Э.  1)  Древнеегипетские  мифы.  М.;  Л.,  1956.  С.  58-59,  105;
2)  Хеб-сед  (из  истории  древнеегипетской  религии)  //  ВДИ.  1956.  №  3.
 26  Матье  М.  Э.  Древнеегипетские  мифы.  С.  120  и  след.
 27  Gomaa  F.  Ägypten  wahrend  der  ersten  Zwischenzeit.  Wiesbaden,  1980;
Martin-Purdey  E.  Untersuchungen  zur  ägyptishen  Provinzverwaltung  bis
zum  Ende  des  Alten  Reiches.  Hildesheim,  1976.
 28  Савельева  T.  H.  Храмовые  хозяйства  Египта.  C.  148.
 29  Pflüger  K.  The  Edict  of  King  Horemheb  //Journal  of  Near  Eastern  Studies.  5.
1946.  P.  260-268;  Kruchten  J.-M.  Le  Décret  d’Horemheb.  Traduction,
commentaire  épigraphique,  philologique  et  institutionnel.  Bruxelles,  1981.
 30  Хрестоматия  по  истории  Древнего  Востока.  М.,  1980.  T.  1.  C.  100-103.
 31  Schott  S.  Altägyptische  Festdaten.  Wiesbaden,  1950;  Wilkinson  R.  H.  The
Complete  Temples  of  Ancient  Egypt.  N.Y.,  2000;  The  Ancient  Gods  speak.
A  Guide  to  Egyptian  religion  /  ed.  D.  B.  Redford.  Oxford,  2002.
 32  Перевод  H.  С.  Петровского  с  незначительными  изменениями.  См.:  Хрес¬
томатия  по  истории  Древнего  Востока.  М.,  1980.  Т.1.  С.  101.
 33  Goedicke  G.  The  location.  P.  111.
 34  Helck  W.  Urkunden  der  18.  Dynastie.
 35  Белова  Г.  А.  Египтяне  в  Нубии  (III—II  тысячелетия  до  н.  э.).  М.,  1988.
С.  76.
 36  Там  же.  С.  72,73,  85.
 37  Davies  N.  G.  The  tomb  of  Rekh-me-Re‘  at  Thebes.  Vol.  1-2.  New  York,  1973.
 38  Helck  W.  Urkunden  der  18.  Dynastie;  Desroches-Nobelcourt  Ch.  Life  and
death  of  Pharaon  Tutankhamen.  London,  1963.
 39  Desroches-Nobelcourt  Ch.  Life  and  death  of  Pharaon  Tutankhamen.  London,
1963.  P.  198.
 49  Davies  N.  G.,  Gardiner  A.  H.  The  tomb  of  Huy,  Viceroy  of  Nubia  in  the  reign
of  Tutankhamon.  London,  1926.
 41  Ibid.
 42  Helck  W.  Urkunden  der  18.  Dynastie.  S.  1656;  Белова  Г.  А.  Египтяне  в  Ну¬
бии.  С.  128.
 43  Белова  Г.  А.  Египтяне  в  Нубии.  С.  103,104.
 44  Там  же.  С.  131.
 45  Там  же.  С.  130.
 46  Там  же.  С.  95,101.
 47  Helck  W.  Urkunden  der  18.  Dynastie.
 48  Стучевский  И.  А.  Храмовая  форма  царского  хозяйства  Древнего  Египта.
М.,  1962.
 84


49  Laming-Macadam  M.  F.  The  tamples  of  Kawa.  Vol.  I.  The  inscriptions.  Text.
London,  1949;  Кацнельсон  И.  C.  1)  Напата  и  Мероэ  —  древние  царства  Су¬
дана.  М.,  1970.  С.  188  и  след;  2)  Анналы  царя  Настасена  //  Древний  Вос¬
ток.  III.  М.;  Л.,  1975;  Кормышева  Э.  Е.  Избрание  царя  в  Куше  (по  материа¬
лам  стел  Хорсиотефа  и  Настасена)  //  Мероэ.  История,  культуры  и  языки
стран  Северо-Восточной  Африки  и  Красноморского  бассейна.  Вып.  3.  М.,
1985.  С.  140-160.
 30  Кормышева  Э.  С.  Избрание  царя  в  Куше.  С.  141  и  след.
 51  Здесь  и  далее  перевод  Э.  Е.  Кормышевой.
 52  Кацнельсон  И.  С.  Анналы  царя  Настасена.  С.  6-7;  Кормышева  Э.  С.
Избрание  царя  в  Куше.  С.  144,  146-150.
 53  Кормышева  Э.  Е.  Избрание  царя  в  Куше.  С.  155-156.
 54  Там  же.  С.  155.
 33  Там  же.  С.  141.
 56  Там  же.  С.  145.
 57  Там  же.
 58  Laming-Macadam  М.  F.  The  tamples  of  Kawa.  Vol.  I.  The  inscriptions.  Text.
P.  51  ff.
 59  Ibid.  P.  46;  Кормышева  Э.  E.  Избрание  царя  в  Куше.  C.  158.
 69  Кормышева  Э.  Е.  Избрание  царя  в  Куше.  С.  142.
 61  Там  же.  С.  145.
 62  Там  же.  С.  145-146.
 63  Там  же.  С.  150.
 64  Grimai  N.-C.  La  stèle  triomphale  de  Pi[enkh]y  au  Musée  du  Caire,  JE  48862  et
47086-47089  //  PIFAO  105.  Le  Caire,  1981.  P.  44.  N.  111.
 65  Ali  Hakem  A.  M.  Meroitic  architecture.  A  Background  of  an  African
civilization.  Khartoum,  1988.  P.  107-109.
 66  В  начале  мероитского  периода  здесь  было  построено  храмовое  здание
В  800.  Один  из  археологов  считает,  что  его  начали  строить  при  Аларе  —
первом  известном  нам  по  имени  мероитском  царе  (нач.  VIII  в.  до  P.  X.),
если  не  раньше.:  Ali  Hakem  A.  М.  Meroitic  architecture.  P.  146.  Другой
археолог  предположил,  что  строительство  начал  преемник  Алары  Кашта,
а  закончил  Пийе:  Kendall  T.  Le  Djebel  Barkal:  le  Karnak  de  Kush  //  Les
dossiers  d’archéologie.  N  196.  Le  Caire,  1994.
 67  Laming-Macadam  M.  F.  The  tamples  of  Kawa.  Vol.  I.  The  inscriptions.  Text.
P.  64.
 68  Ibid.  P.  16  ff.;  Кацнельсон  И.  С.  Напата  и  Мероэ  —  древние  царства  Суда¬
на.  С.  189.
 69  Кацнельсон  И.  С.  Напата  и  Мероэ  —  древние  царства  Судана.  С.  189-190.
 70  Кацнельсон  И.  С.  Анналы  царя  Настасена.  С.  68-69.
 71  Laming-Macadam  М.  F.  The  tamples  of  Kawa.  Vol.  I.  The  inscriptions.  Text.
P.  15  ff.
 72  Grimai  N.-C.  Quatre  stèles  Napatéennes  au  Musée  du  Caire,  JE  48863+48866  //
PIFAO  106.  Le  Caire,  1981.
 73  Ali  Hakem  A.  M.  Meroitic  architecture.  P.  122-123.
 74  Кацнельсон  И.  С.  Напата  и  Мероэ  —  древние  царства  Судана.  С.  157-160.
 85


75  Monnet  A.  Un  vase  à  libation  royal  du  culte  d’Amon-Re  de  Gematon//  Revue
d’égiptiologie.  Vol.  IX.  P.,  1952.  P.  91-97.  Fig.  1.
 76  Кормышева  Э.  E.  Храмовые  культы  Мероэ.  Исследование  в  области  рели¬
гии  древнего  Судана.  М.,  1995.  С.  86.
 77  Leclant  J.,  Clerc  J.-J.  Fouilles  et  travaux  en  Egypte  et  au  Sudan,  1986-1987//
Orientalia  57.  Fasc.  3.  1988.  P.  383;  Kendall  T.  Gebel  Barkal  epigraphic
survey:  preliminary  report  of  first  season’s  activity.  Observing  of  Cliff
inscription  and  Bridge  emplacement  and  recovering  the  Puyer  reliefs  in  the
Great  Amun  Tample.  Boston,  1986.  P.  20.
 78  Ali  Hakem  A.  M.  Meroitic  architecture.  P.  147-148.
 79  Laming-Macadam  M.  F.  The  tamples  of  Kawa.  Vol.  I.  The  inscriptions.  Text.
P.  80-81.
 80  Ali  Hakem  A.  M.  Meroitic  architecture.  P.  104.
 81  Кормышева  Э.  E.  Храмовые  культы  Мероэ.  С.  66-69.
 82  Kendall  T.  Gebel  Barkal  epigraphic  survey:  1987.  Summary  of  second  season’s
activities  of  the  Boston  Museum  of  Fine  Arts,  Sudan  mission//  Nubian
Letters  9.  Boston,  1987.  P.  7-8.
 88  Révoil  G.  Voyage  au  pays  des  Medjourtines  //  Bulletin  de  Société
Géographique.  Paris,  1880;  Cerulli  E.  II  diritto  cosuetudinario  della  Somalia
Italiana  //  Bolletino  della  Società  Africana  d’ltalia.  Vol.  XXXVIII.  Roma,
1919.
 84  Ардзинба  В.  Г.  Ритуалы  и  мифы  древней  Анатолии.  М.,  1982.  С.  8-18.
 85  Там  же.  С.  20-21.
 86  Ардзинба  В.  Г.  Некоторые  проблемы  наследия  хеттов  и  традиции  Хетт¬
ского  царства  //  Культурное  наследие  Востока.  Проблемы,  поиски,  суж¬
дения.  М.,  1985.  С.  73.
 87  Там  же.
 88  Там  же;  Ардзинба  В.  Г.  Ритуалы  и  мифы.  С.  26-47.
 89  Ардзинба  В.  Г.  1)  Ритуалы  и  мифы.  С.  26  и  след.;  2)  Некоторые  проблемы
наследия  хеттов.  С.  73  и  след.
 90  Ардзинба  В.  Г.  Ритуалы  и  мифы.  С.  9  и  след.;  58  и  след.;  76  и  след.
 91  Янковская  H.  E.  1)  Хурритская  Араппха  //  ВДИ.  1958.  №  2;  2)  Хурриты  в
Канише  //  Кавказско-ближневосточный  сборник.  Т.  8.  Тбилиси,  1988.
 92  Вильхельм  Г.  Древний  народ  хурриты.  Очерки  истории  и  культуры.  М.,
1992.  С.  78.
 93  Там  же.  С.  78-82.
 94  Там  же.  С.  81.
 95  Аналогично  в:  Mayer  W.  Taide  oder  Waschschukanni?  Name  und  Lage  der
Hauptstadt  Mitannis  //  Ugarit  Forschungen.  18.  1986.  S.  232.
 96  История  Древнего  Востока.  Тексты  и  документы.  М.,  2002.  С.  357.
 97  Там  же.  С.  352.
 98  Там  же;  Аветисян  Г.  М.  Государство  Митанни.  Ереван,  1984.  С.  95  и  сл.
 99  Ср.  в  целом:  Mayer  W.  Taide  oder  Waschschukanni?  Name  und  Lage  der
Hauptstadt  Mitannis  //  Ugarit  Forschungen.  18.  1986.
 100  История  Древнего  Востока.  Тексты  и  документы.  М.,  2002.  С.  357.
 86


101  Finkel  I.  Inscriptions  from  Tell  Brak  1984  //  Iraq.  47.  1985.  P.  191-193;
Illingworth  N.  J.  Inscriptions  from  Tell  Brak  1986  //  Iraq.  50.1988.  P.  99  ff.
 102  Oates  D.  Excavations  at  Tell  Brak  1985-1986  //  Iraq.  49.  P.  188.
 103  Вильхельм  Г.  Древний  народ  хурриты.  Очерки  истории  и  культуры.  М.,
1992.  С.  87-117.
 104  Там  же.  С.  117.
 105  Там  же.  С.  108.
 106  Там  же.  С.  108-109.
 107  Там  же.  С.  110.
 108  Там  же.  С.  106,119  и  след.
 109  Там  же.  С.  121-122.
 110  Там  же.  С.  115.
 111  Там  же.  С.  109.
 112  Там  же.  С.  109-110.
 113  Там  же.  С.  109.
 114  Там  же.  С.  106.
 115  Ростовцев  М.  И.  Эллинство  и  иранство  на  юге  России.  Пг.,  1918;  Гран-
товский  Э.  А.  Индо-иранские  касты  у  скифов  //  XXV  Международный
конгресс  востоковедов.  Доклады  делегации  СССР.  М.,  1960.  С.  11  и
след.,  47;  Рыбаков  Б.  А.  Геродотова  Скифия.  М.,  1979;  Раевский  Д.  С.
Очерки  идеологии  скифо-сакских  племен.  М.,  1977;  Хазанов  А.  М.  Соци¬
альная  история  скифов.  М.,  1975.  С.  48  и  след.,  131-201.
 116  Хазанов  А.  М.  Социальная  история  скифов.  М.,  1975.  С.  48  и  след.,
131-139.
 117  Яценко  И.  В.  Скифия  в  VII-V  вв.  до  н.  э.  М.,  1959.  С.  36.
 118  Ильинская  В.  А.  Скифы  Днепровского  лесостепного  Левобережья  (кур¬
ганы  Посулья).  Киев,  1968.  С.  177-181.
 119  Лагодовская  Е.  Ф.,  Сымонович  Э.  А.  Скифский  могильник  у  с.  Михай-
ловка  на  Нижнем  Днепре  //  Скифские  древности.  Киев,  1973.
 120  Геродот.  История  в  девяти  книгах.  Перевод  и  примечания  Г.  А.  Страта-
новского.  Л.,  1972.  С.  192.
 121  Там  же.  С.  194.
 122  Гайдукевич  В.  Ф.  Боспорское  царство.  М.;  Л.,  1949.  С.  33;  Вахтина  М.  Ю.,
Виноградов  Ю.  А.,  Рогов  Е.  Я.  Об  одном  маршруте  военных  походов  и  се¬
зонных  миграций  кочевых  скифов  //  ВДИ.  1980.  №  4.  С.  157-158.
 123  Вахтина  М.  Ю.,  Виноградов  Ю.  А.,  Рогов  Е.  Я.  Об  одном  маршруте  воен¬
ных  походов.  С.  158.
 124  Геродот.  История.  С.  206.
 125  Там  же.  С.  206-207.
 126  Там  же.  С.  212-213.
 127  Шрамко  Б.  А.  Крепость  скифской  эпохи  у  села  Бельск  —  город  Гелон  //
Скифский  мир.  Киев,  1975;  Рыбаков  Б.  А.  Геродотова  Скифия.  С.  153  и
след.
 128  Геродот.  История.  С.  201.
 129  Там  же.  С.  204.
 130  Там  же.  С.  200.
 87


131  Там  же.  С.  204.
 132  Там  же.  С.  204-205.
 133  Там  же.  С.  205.
 134  Яценко  И.  В.  Скифия  в  VII-V  вв.  до  н.  э.;  Граков  Б.  Н.  Скифы.  М.,  1971;
Артамонов  М.  И.  Киммерийцы  и  скифы.  Л.,  1974;  Хазанов  А.  М.  Соци¬
альная  история  скифов.
 135  Артамонов  М.  И.  Скифское  царство.  М.,  1972.  С.  61.
 136  Яценко  И.  В.  Скифия  в  VII-V  вв.  до  н.  э.  С.  96.
 137  Шрамко  Б.  А.  К  вопросу  о  значении  культурно-хозяйственных  особен¬
ностей  степной  и  лесостепной  Скифии  //  МИ  А  №  177.  М.,  1971.
 138  Геродот.  История.  С.  132.
 139  Хазанов  А.  М.  Социальная  история  скифов.  С.  230.
 140  Раевский  Д.  С.  Очерки  идеологии  скифо-сакских  племен.  М.,  1977.
С.  161-166.
 141  Грязнов  М.  П.,  Маннай-оол  М.  X.  Курган  Аржан  —  могила  «царя»  ран¬
нескифского  времени  //  Ученые  записки  Тувинского  НИИЯЛИ.
Вып.  II.  Кызыл,  1973.  С.  191-206.
 142  Лелеков  Л.  A.  Ghirchman.  L’Iran  et  la  migration  des  Indo-Aryens  et  des
Iraniens  //HAA.  1978.  №  5.
 143  Мачинский  Д.  A.  1)0  смысле  изображений  на  некоторых  произведениях
греко-скифской  торевтики  и  о  значении  их  для  понимания  истории  ски¬
фов  IV—III  //  Античные  города  Северного  Причерноморья  и  варварский
мир.  Краткие  тезисы.  Л.,  1973;  2)  О  смысле  изображений  на  Чертомлыц-
кой  амфоре  //  Проблемы  археологии.  Т.  2.  Л.,  1978.
 144  Подробнее  об  Эламе  см.:  Хинц  В.  Государство  Элам.  М.,  1977;  Carter  E.,
Stolper  W.  Elam:  Survey  of  Political  History  and  Archaeology.  Berkeley,
1984;  Vallat  F.  Elam  //  Encyclopaedia  Iranica.  Vol.  VIII.  Costa  Mesa  et  al.,
1998.  P.  301-344.
 145  Хинц  В.  Государство  Элам.  С.  Ill  и  сл.
 146  Там  же.  С.  122-123.
 147  Хрестоматия  по  истории  Древнего  Востока.  М.,  1963.  С.  235,  237-238.
 148  Waterman  I.  Royal  correspondence  of  the  Assyrian  Empire.  Vol.  I.  №  321.
Цит.  по:  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.  C.  67.
 149  Геродот.  История.  С.  168.
 150  Ксенофонт.  Анабасис:  Историки  Греции:  Геродот,  Фукидид,  Ксенофонт.
Переводы  с  древнегреческого.  М.,  1976.  С.  240,  266  (I,  9,  II,  27).
 151  Там  же  (Даниил).
 152  4  Книга  Царств,  24;  2  Книга  Паралипоменон,  Второзаконие;  Даниил.
 153  Белявский  В.  А.  Вавилон  легендарный  и  Вавилон  исторический.  М.,
1971.  С.  76.
 154  4  Книга  Царств,  24:  6-18;  2  Книга  Паралипоменон,  36:  6-16;  Даниил,
Иеремия,  22:  18-19;  29:  2;  52:  28;  Иезекииль,  17:  12-14;  Иосиф  Флавий.
Иудейские  древности,  10:  96-103.
 155  Белявский  В.  А.  Вавилон.  С.  95,  258-259.
 88


156  Хотя  формально  царем  Вавилона  на  первые  несколько  месяцев  стал  сын
царя  Камбис  II:  Белявский  В.  П.  Вавилон  легендарный  и  Вавилон  исто¬
рический.  М.,  1971.  С.  278-281.
 137  Геродот.  История.  С.  52.
 158  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.  М.,  1961.  С.  67.
 159  Herzfeld  E.  Bericht  über  die  Ausgrabungen  von  Pasargadae  //  AMI.  Bd  I.
(1928).  Berlin,  1929-1930.  О  том,  что  это  дворец  Кира,  говорит  его  мно¬
гократно  повторенная  надпись  на  древнеперсидском  языке:  «Я  —  царь
Куруш,  Ахеменид».
 160  Арриан.  Поход  Александра.  Пер.  М.  Е.  Сергеенко.  М.;  Л.,  1962.  С.  120  (III,
18,10).
 161  Herzfeld  Е.  Iran  in  the  Ancient  East.  N.Y.;  L.,  1941.  P.  213  ff.
 162  Анахита  —  богиня  плодородия  и  сил  природы.  В  Пасаргадах  и  Накш-и
Рустеме  неподалеку  от  царских  гробниц  открыты  высокие  башни  без
окон  и  декора;  возможно,  это  древние  храмы.  По  словам  Геродота,  в  его
время  у  персов  еще  не  было  храмов:  Геродот.  История.  С.  54  (Herod.,  I,
131).
 163  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания  в  двух  томах.  Т.  И.  Изд.  2.  М.,
1994.  С.  506.
 164  Herzfeld  Е.  Iran  in  the  Ancient  East.  P.  224  sq.;  Wilber  D.  N.  Persepolis.  The
archeology  of  Parsa.  Seat  of  the  Persian  kings.  N.  Y.,  1969.
 165  Диодор.  Историческая  библиотека,  71:  Арриан.  Поход  Александра.  До¬
полнения.  С.  335-336.
 166  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.  141.  По  Диодору,  день¬
ги  были  вывезены  караваном  мулов,  «ходивших  под  вьюками  и  в  упряж¬
ке  и,  кроме  того,  3000  верблюдов».  См.:  Арриан.  Поход  Александра.  До¬
полнения.  С.  336.
 167  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  И.  С.  159.
 168  Cameron  G.  G.  Persepolis  treasury  tablets.  Chicago,  1948.  P.  1-6.
 169  Уилбер  Д.  Персеполь.  Археологические  раскопки  резиденции  персид¬
ских  царей.  М.,  1977.  С.  72.
 170  Herzfeld  Е.  Iran  in  the  Ancient  East.  P.  237  sq.
 171  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.  C.  123.
 172  Kent  R.  G.  Old  Persian  grammar,  text  lexicon.  New  Haven,  1953.  P.  110.
 173  Herod.  1,188;  III.  30,  64,  65,70,91,128,132,140;  IV,  83,85;  V,  24,25,  30,  32,
35,  49,  52-54;  107;  VI,  1,  20,  30,  41,  119;  VII,  3,  6,  53,  119;  VIII,  54,  99;
IX,  108.
 174  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  C.  141.  Согласно
Арриану,  в  казне  в  Сузах  находилось  около  50  тыс.  талантов  серебра:
Арриан.  Поход  Александра.  С.  118  (III,  16,  7).
 175  Геродот.  История.  С.  42.
 176  Там  же.  С.  43-44.
 177  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  И.  С.  508,  517.
 178  Геродот.  История.  С.  60.
 179  Арриан.  Поход  Александра.  С.  117,  120,  121  (III,  16,  4-5;  18,  10;  19,  5);
Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.
 89


180  Арриан.  Поход  Александра.  С.  77  (III,  19,  5,  7).
 181  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.  С.  147-148.
 182  Геродот.  История.  С.  186.
 183  Там  же.  С.  68.
 184  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.  162.  По  сведениям
Арриана,  он  поступал  так  потому,  что  жрецы-халдеи  сказали  ему,  что
«было  им  предсказание  от  бога  Бела,  что  посещение  Вавилона  в  ту  пору
будет  для  него  не  к  добру»:  Арриан.  Поход  Александра.  С.  226  (VII,  16,
5).  Тем  не  менее  он  в  ту  пору  трижды  побывал  в  Вавилоне:  Там  же.
С.  225-232  (VII,  15-23).
 185  Страбон.  География  в  17  книгах.  Перевод,  статья  и  комментарии
Г.  А.  Стратановского.  М.,  1964.  С.  676.  (Strabo,  XV,  III,  2-3).
 186  Ксенофонт.  Анабасис.  С.  231-232  (I,  7-8).  Келенская  крепость  представ¬
ляла  собой  «отвесную  со  всех  сторон  гору»:  Арриан.  Поход  Александра.
С.  77(1,  29,1).
 187  Арриан.  Поход  Александра.  С.  77  (II,  11,  9-10;  15,  1); 	Плутарх. 	Сравни¬
 тельные  жизнеописания.  Т.  И.  С.  (24,  ).
 188  Геродот.  История.  С.  72  (1,192).
 189  Ксенофонт.  Киропедия.  Перевод,  статья,  примеч.  В.  Г.  Боруховича  и
Э.  Д.  Фролова.  М.,  1993.  С.  209-210  (VIII,  VI,  22-23).
 190  Ксенофонт.  Анабасис.  С.  293  (III,  14-15).
 191  Ксенофонт.  Экономик.  Гл.  IV.  Ср.  его  же.  Анабасис. 	С. 	252  (I, 	19).
 192  Ксенофонт.  Киропедия.  С.  203-207  (VIII,  V-VI).
 193  Там  же.  С.  210-214  (VIII,  VII).
 194  Ксенофонт.  Анабасис.  С.  290  (III,  30-31).
 193  Арриан.  Поход  Александра.  С.  215  (VII,4);  Плутарх.  Сравнительные  жиз¬
неописания.  Т.  II.  С.  160.
 196  Арриан.  Поход  Александра.  С.  123  (III,  22,1,  6).
 197  Там  же.  С.  223  (VII,  14,1).
 198  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.  С.  153.
 199  Ксенофонт.  Экономик.  Гл.  IV,  13.  Цит.  по:  Дьяконов  И.  М.  История  Ми¬
дии  от  древнейших  времен  до  конца  IV  в.  до  н.  Э.  М.;  Л.,  1956.  С.  330.
Прим.  1.
 200  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.  519.  Греческое  слово
парадис,  вошедшее  во  многие  европейские  языки,  как  и  персидско-араб¬
ское  слово  фардаус,  вошедшее  в  мусульманские  языки  оба  в  значениях
«сад»,  «рай»  —  заимствовано  у  древних  иранцев:  Herzfeld  E.  Altpersische
Inschriften.  Berlin,  1938.  S.  124;  Kent  R.  G.  Old  Persian  grammar,  text,
lexicon.  P.  153,195.
 201  Там  же.  C.  507.
 202  Ксенофонт.  Киропедия.  C.  8  (I,  II,  9-10).
 203  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.  143  (Александр,  41).
 204  Там  же.  С.  159.
 205  сТруВе  в.  В.  Этюды  по  истории  Северного  Причерноморья,  Кавказа  и
Средней  Азии.  Л.,  1968.  С.  117.
 206  Геродот.  История.  С.  54.
 90


207
 208
 209
 210
211
 212
 213
 214
 215
 216
 217
 218
 219
 220
221
 222
 223
 224
 225
 226
 227
 228
 229
 230
 231
 232
 233
 234
 235
 Абаев  В.  И.  Антидэвовская  надпись  Ксеркса  //  Иранские  языки.  Вып.  I.
М.,  1945.  С.  134-140;  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.
С.  65,80-89,98.
 Ксенофонт.  Киропедия.  С.  194-195  (VIII,  9-25).
 Геродот.  История.  С.  69.
 Арриан.  Поход  Александра.  С.  117  (III,  16,  4-5).
 Тит  Ливий.  История  Рима  от  основания  города.  Т.  III.  М.,  1994.  С.  160
(III,  XXXV,  13).
 Полибий.  Всеобщая  история.  Перевод  Ф.  Г.  Мищенко.  СПб.,  1994.  Т.  II.
С.  3.  (XX,  8);  Аппиан  Александрийский.  Римская  история.  М.,  1998.
С.  213  (Кн.  XI.  Сирийские  дела,  16);  Тит  Ливий.  История  Рима  от  осно¬
вания  города.  Т.  III.  С.  197  (III,  XXXVI,  11,1-2).
 Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  I.  С.  440-446  (V.  45-54).
 Там  же.  Т.  II.  С.  138-140  (X,  28-31).
 Личное  сообщение  Армена  Хачикяна  автору.
 Полибий.  Всеобщая  история.  Перевод  Ф.  Г.  Мищенко.  СПб.,  1994.  Т.  I.
С.  447  (V,  54)
 Там  же.  Т.  II.  СПб.,  1995.  С.  220  (XIII,  9).
 Там  же.  Т.  II.  С.  349  (XXI,  24.  8);  Тит  Ливий. 	История  Рима.  Т. 	III.  С.  299
 (III,  XXXVIII,  39).
 Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  II.  С.  342  (XXI,  10).
 Тит  Ливий.  История  Рима.  Т.  III.  С.  298  (III,  XXXVIII,  38).
 Аппиан  Александрийский.  Римская  история.  С.  230  (Кн.  XI.  Сирийские
дела,  45).
 Страбон.  География.  С.  686.  (Strabo,  XVI,  I,  5).
 Там  же.  С.  487.  (Strabo,  XI,  X,  2).
 Там  же.  С.  590,  605,  607,  620.  (Strabo,  XIII,  IV, 	15; 	XIV, 	I,  38;  XIV, 	I,  42;
 XIV,  II,  29).
 Там  же.  С.  523,  540.  (Strabo,  XII,  III,  31;  XII,  VIII,  14).
 Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.  385-386  (Деметрий,
31-32).
 Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  I.  С.  385  (V,  43.  1).
 Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  II.  С.  397  (Деметрий,  50,51).
Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  III.  СПб.,  1995.  С.  81  (XXXI,  17),  94
(XXXII,  4).
 Страбон.  География.  С.  695.  (Strabo,  XVI,  И,  4-5).
 Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  I.  С.  449  (V,  59).
 Там  же.  Т.  I.  С.  444,449-450,453,456,464  (V,  51,  58-61,66,67,71,86,87).
Собственно,  в  Антиохию  царь  бежал  после  проигранной  им  битвы  при
Рафии,  хотя  первоначально  хотел  «расположиться  станом  вне  города».
См.:  Там  же.  Т.  I.  С.  464  (V,  86-87).
 Там  же.  Т.  II.  С.  220  (XIII,  9)
 Тит  Ливий.  История  Рима.  Т.  III.  С.  103  (III,  XXXIII,  41).
 Страбон.  География.  С.  696.  (Strabo,  XVI,  II,  9).  В  то  время  существовало
не  менее  четырех  Лаодикей:  Сирийская,  о  которой  здесь  говорится,  Лао-
дикея  Фригийская,  Лаодикея  Катакекавмена  в  Ликаонии  и  Лоадикея
 91


Мидийская.  См.:  Там  же.  С.  495,  540,  542,  590,  620,  696,  698,  699  (Strabo,
XI,  XIII,  6;  XII,  VIII,  12,18;  XIII,  1,14,15;  XIV,  II,  29;  XVI,  II,  4,  9,12,18).
 236  Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  I.  С.  441  (V,  45).
 237  Страбон.  География.  С.  253,  613,  695-697  (Strabo,  VI,  II,  9;  XIV,  II,  13;
XVI,  II,  4,  10-11).  533,  540-542,  589,  620.  В  конце  античности  существо-
вовали  и  другие  города  с  тем  же  названием:  Апамея  Сирийская,  Апамея  в
Мидии  и  две  в  Малой  Азии:  Апамея  в  Вифинии  и  Апамея  во  Фригии:
Там  же.  С.  486,495,528,  533,540-542,589,  620  (Strabo,  XI,  IX,  1;  XI,  XIII,
6;  XII,  IV,  3;  XII,  VI,  4;  XII,  VI,  15-18).
 238  Там  же.  С.  541.  (Strabo,  XII,  VI,  17).
 239  Тит  Ливий.  История  Рима.  Т.  III.  С.  161  и  сл.,  234  и  сл.,  239  и  сл.,  253  и  сл.
 240  Кроме  того,  существовали  еще  Селевкия-на-Гедефонте  в  Месопотамии  и
Селевкия-на-Каликадне.  См.:  Там  же.  С.  626,  627,  635,  691.  (Strabo,  XIV,
V,  4,5,  6;  XIV,  VI,  1;  XVI,  1,18).
 241  Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  I.  С.  440  (V,  43).
 242  Страбон.  География.  С.  495.  (Strabo,  XII,  XIII,  7).
 243  Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  I.  С.  440  (V,  44);  Т.  И.  С.  175  (X,  27).
 244  Там  же.  Т.  II.  С.  138-139  (X,  28-29).
 245  Страбон.  География.  С.  494.  (Strabo,  XI,  XIII,  5).
 246  Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  II.  С.  138  (X,  27).
 247  Страбон.  География.  С.  695.  (Strabo,  XVI,  II,  6).
 248  Тит  Ливий.  История  Рима.  Т.  III.  С.  412  (III,  XLI,  20).
 249  Там  же.  Т.  III.  С.  298  (III,  XXXVII,  38).
 250  Полибий.  Всеобщая  история.  Т.  III.  С.  79  (XXXI,  И).
 251  Страбон.  География.  С.  697  (Strabo,  XVI,  1,18).
 252  2  Мак.  4,  7  и  сл.
 253  Тит  Ливий.  История  Рима.  Т.  III.  С.  412-413  (III,  XLI,  20).
 254  Там  же.  Т.  III.  С.  412  (III,  XLI,  20).
 255  2  Мак.  4,  23.
 256  Страбон.  География.  С.  697.  (Strabo,  XVI,  II,  10).
 257  Там  же.  С.  695  (Strabo,  XVI,  II,  4).
 258  Там  же.  С.  697  (Strabo,  XVI,  II,  10).
 259  1  Мак.  12,  39,  48;  13,  23,  31-32.
 260  Страбон.  География.  С.  697.  (Strabo,  XVI,  II,  10).
 261  Там  же.  С.  486  (Strabo,  XI,  IX,  1).
 262  Там  же.  С.  483,  487  (Strabo,  XI,  VIII,  2;  XI,  IX,  3).
 263  Там  же.  С.  484  (Strabo,  XI,  VIII,  3).
 264  Там  же. 	С.  20  (Strabo,  I,  II,  1).
 265  Там  же. 	С.  485  (Strabo,  XI,  VIII,  8).
 288  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  I.  С.  506  (Сулла,  5).
 287  Там  же. 	Т.  I.  С.  506,  508-509,  519-520,  521,  616,  618-629  (Сулла, 	5, 	7, 	22,
 24;  Красе,  16,19-33);  Т.  II.  С.  81-85  (Помпей,  32-37). 	В  Финикии  «лишь
 Тир  не  впустил  Пакора,  в  то  время  как  Птолемаида  и  Сидон  открыли  пе¬
ред  ним  ворота».  См.:  Иосиф  Флавий.  «Иудейская  война».  Перевод
М.  Финкельдерт  и  А.  Вдовиченко.  М.;  Иерусалим,  1993.  С.  43-44  (1,13,1).
 92


288  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  Т.  И.  С.  82-83,  84-85  (Пом¬
пей,  33,  36).  О  посольствах  от  царей  мидян  и  адиабенцев,  отличных  от
царя  парфян,  и  «царя  мидян  Ариобарзана,  сына  царя  Артабаза»,  упо¬
минает  знаменитая  Анкирская  надпись  Октавиана  Августа  «Деяния  бо¬
жественного  Августа»  (27,  31,  32,  33).  См.:  И.  Ш.  Шифман.  Цезарь
Август.  Л.,  1990.  С.  197,198).
 269  Иосиф  Флавий.  «Иудейская  война».  С.  43-47  (I,  13).
 270  Страбон.  География.  С.  486  (Strabo,  XI,  IX,  1).
 271  Там  же.  С.  493  (Strabo,  XI,  XIII,  1).
 272  По  словам  Страбона,  парфянские  цари  сделали  своей  столицей  не  Селев-
кию,  а  Ктесифон,  потому  что  «они  щадили  селевкийцев,  боясь,  как  бы  те
не  пострадали  от  постоя  скифского  племени  или  солдат»:  Там  же.  С.  690
(Strabo,  XVI,  I,  16).  По  сведениям  Плутарха,  в  середине  I  в.  до  P.  X.  «Ва¬
вилон  и  Селевкия  —  города,  неизменно  враждебные  парфянам».  См.:
Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  T.  II.  С.  617  (Красе,  17).
 273  Страбон.  География.  С.  690  (Strabo,  XVI,  1,16).
 274  Там  же.  С.  481  (Strabo,  XI,  VII,  2).
 275  Там  же.  С.  676  (Strabo,  XV,  III,  3).
 276  Там  же.  С.  493-494  (Strabo,  XI,  XIII,  3-4).
 277  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания.  T.  II.  С.  82  (Помпей,  32).
 278  Там  же.  Т.  И.  С.  84-85  (Помпей,  36-37).
 279  Аммиан  Марцеллин.  Римская  история.  СПб.,  1994.  С.  322  (XXIV,  8).
 280  Там  же.  С.  294  (XXIII,  6,  27).
 281  Там  же.  С.  293  (XXIII,  6,  26).
 282  Там  же.  С.  317  (XXIV,  5,  2).
 283  Корнелий  Тацит.  Сочинения  в  двух  томах.  T.  I.  Анналы.  Л.,  1969.  С.  207
(XII,  14).
 284  Махапхарата.  Книга  третья.  Лесная  (Араньякапанья).  Перевод  и  ком-
мент.  Я.  В.  Василькова  и  С.  Л.  Невелевой.  М.,  1987.  С.  75,  122,  135,  136  и
след.
 285  Махапхарата.  Книга  пятая.  Удьогапарва,  или  Книга  о  старании.  Пер.  и
коммент.  В.  И.  Кальянова.  М.,  1976.  С.  65.  Ср.  С.  51.
 286  Махапхарата.  Книга  седьмая.  Дронапарва,  или  Книга  о  Дроне.  Перевод  и
коммент.  В.  И.  Кальянова.  СПб.,  1993.  С.  27.
 287  Там  же.  С.  190.
 288  Махапхарата.  Книга  восьмая.  О  Карне  (Карнапарва).  Пер.  и  коммент.
Я.  В.  Василькова  и  С.  Л.  Невелевой.  М.,  1990.  С.  208.
 289  Махапхарата.  Книга  третья.  Лесная.  С.  105,172-180,182,187-201,  553.
 290  Там  же.  С.  263.
 291  Там  же.  С.  435.
 292  Там  же.  С.  612.
 293  Там  же.  С.  734.
 294  Бонгард-Левин  Г.  М.  Индия  эпохи  Маурьев.  М.,  1973.  С.  305,  531.
 295  Dumont  Р.  Е.  L’As  vamedha,  description  du  sacrifice  du  chval  dans  le  culte
vedique  d’après  les  texts  du  Yajurva-veda  Blanc.  P.,  1927.
 93


296  Ibid;  Puhvel  J.  Vedic  as'vamedha  and  Gaulish  IIPOMIIDVOS  //  Language.
New  Haven,  1955.  Vol.  31.  P.  31.
 297  Иванов  В.  В.  Опыт  истолкования  древнеиндийских  ритуальных  терми¬
нов,  образованных  от  asva  —  «конь»  (жертвоприношение  коня  и  дерево
asvatta  в  Древней  Индии)  //  Проблемы  языков  и  культуры  народов
Индии.  М.,  1974.  С.  98.
 298  Там  же.  С.  93.
 299  Кузьмина  E.  Е.  Распространение  коневодства  и  культа  коня  у  народов
Старого  Света  //  Средняя  Азия  в  древности  и  средневековье.  М.,  1977.
С.  28-46.
 300  Бонгард-Левин  Г.  М.  Индия  эпохи  Маурьев.  С.  191.
 301  Бэшем  А.  Чудо,  которым  была  Индия.  Перевод  с  анлийского  Г.  М.  Бон-
гард-Левина.  М.,  1977.  С.  54.
 302  Серебряков  И.  Д.  Очерки  древнеиндийской  литературы.  М.,  1971.  С.  145
и  след.
 303  Там  же.  С.  165-186,238.
 304  Бэшем  А.  Чудо,  которым  была  Индия.  М.,  1977.  С.  78.
 305  Beal  S.  The  life  of  Hiuen-Tsiang  by  the  Shamans  Hwui-Li  and  Yen-Tsung.
London,  1888.  P.  177.
 306  Ibid.  P.  67-191.
 307  Ibid.  P.  79-83.
 308  Ibid.  P.  83.
 309  Ср.:  Ibid.  P.  142,120,185.
 310  Ibid.  P.  73,66-90.
 311  Ibid.  P.  476-478.
 312  Ibid.  P.  83-84,186-187.
 313  Ibid.  P.  112.
 314  Юань  Кэ.  Мифы  древнего  Китая.  М.,  1965.  С.  16  и  след.,  100  и  след.
 315  Сыма  Цянь.  Исторические  записки  («Ши-Цзи»).  T.  I.  М.,  1972.
 С. 	133-135,  222  и  след.;  Юань  Кэ.  Мифы  древнего  Китая.  С.  101-108,
114-116,143,  356.
 316  Бунаков  Ю.  Гадальные  кости  из  Хэнани  (Китай).  М.;  Л.,  1935.
 317  Сыма  Цянь.  Исторические  записки  («Ши-Цзи»).  T.  I.  С.  192.
 318  Юань  Кэ.  Мифы  древнего  Китая.  С.  301-302,436.
 319  Сыма  Цянь.  Исторические  записки  («Ши-Цзи»).  T.  I.  С.  192,  195-196;
Юань  Кэ.  Мифы  древнего  Китая.  С.  302-310,437-439.
 320  Сыма  Цянь.  Исторические  записки  («Ши-Цзи»).  T.  I.  С.  197.
 321  Васильев  Л.  У  истоков  политической  культуры.  Чжо-гун  //  ААС.  М.,
1983.  №  12.  С.  52-54.
 322  Сыма  Цянь.  Исторические  записки  («Ши-Цзи»).  T.  I.  С.  140,  240.
 323  Там  же.  С.  139-140.
 324  Юань  Кэ.  Мифы  древнего  Китая.  С.  171.
 325  Granet  М.  Pencee  chinoise.  Paris,  1934.  P.  102-103.
 326  Цао  Сюэ-цзинь.  Сон  в  красном  тереме.  М.,  1958.  T.  II.  С.  188  и  след.
 327  Их  цитируют  словари  «Ци  Хай»,  «Ци  Юань»  и  др.
 94


Часть  2
СРЕДНЕВЕКОВАЯ  ЕВРОПА
 Раньше  и  лучше  всего  полюдье  было  изучено  на  историческом  ма¬
териале  Европы,  как  Западной,  так  и  Восточной,  периода  раннего  и
среднего  средневековья  —  от  падения  Западной  Римской  империи  в
V  в.  до  конца  эпохи  крестовых  походов.
 Если  наличие  комплексов  полюдья  в  древнем  мире  —  у  кельтов,
фракийцев,  иллирийцев,  германцев,  —  вполне  вероятно,  но  не  доказа¬
но,  то  в  средние  века  мы  находим  полюдье  по  всей  Европе  —  от
Исландии  до  Португалии  и  от  Ирландии  до  Урала  и  Зауралья.  Наи¬
более  органично  эти  комплексы  развились  в  государствах  тех
кельтских,  германских  и  славянских  народов,  земли  которых  никогда
не  входили  в  Римскую  империю.  Но  и  в  полуроманских  (или  более
чем  наполовину  романских)  по  культуре  населения  средневековых
Франции,  Швейцарии,  Италии,  странах  Подунавья  и  Балканского
полуострова  (причем  в  Венгрии  к  этому  прибавилась  древняя  поли¬
тическая  культура  угров  и  тюрков)  появились  те  же  характерные  для
средневековой  Европы  формы  полюдья.
 Западная  Европа
 Самые  ранние  сведения  о  полюдье  в  Западной  Европе  относятся  к
У-У1  вв.,  когда  в  Британии,  Галлии  и  других  римских  провинциях
образовались  королевства  германских  этносов.  Кельтская,  римская  и
германская  культуры,  накладываясь  одна  на  другую,  вступали  в
сложный  синтез.  Из  них  римская  сформировалась  в  условиях  фео¬
дальной  формации  античного  Средиземноморья  и  была  несравненно
более  высокоразвитой,  чем  культуры  древних  кельтов  и  тем  более
германцев  с  их  раннефеодальными  обществами.  В  дунайских  и  бал¬
канских  провинциях  к  названным  выше  этническим  элементам  при¬
бавился  наиболее  многочисленный  славянский  и  кроме  того  —  коче¬
вой  степной:  сарматский,  аланский,  аварский,  болгарский,  угорский
и  проч.  В  отличие  от  римского  общества,  ранние  общества  кельтских,
германских,  славянских,  иранских,  тюркских  и  угорских  народов
издревле  знали  полюдье,  хотя  в  большинстве  случаев  сведения  о  нем
относятся  лишь  к  средним  векам.
 Если  не  считать  дальней  периферии  (Ирландия,  Страна  Басков,
Кавказ),  а  также  Византии,  в  государствах  средневековой  Европы
развились  очень  сходные  формы  полюдья.  Эволюция  комплексов  по¬
людья  в  Европе  также  была  сходной,  хотя  и  не  вполне  синхронной  —
от  общинно-племенного  обычая  обхода  вождем-жрецом  своего  сак¬
 95


рального  округа  (погоста,  или  тинга),  через  княжеское  полюдье  от
одного  имения-домена  к  другому,  затем  —  к  регулярному  и  широко¬
масштабному  великокняжескому  или  королевскому  полюдью  и  да¬
лее  —  к  дезинтеграции  комплекса  и  в  лучшем  случае  —  к  превраще¬
нию  его  в  ритуальный  пережиток.  В  разных  странах  Европы  этот
процесс  протекал  не  одновременно,  раньше  —  в  передовых,  централь¬
ных  странах,  позже  —  в  периферийных.  Следуя  общему  правилу,
дольше  всего  сохранялось  полюдье  духовных  лиц  —  епископов  и  свя¬
щенников  в  отдаленных  и  обширных  по  территории  приходах,  а  так¬
же  царское,  или  королевское  полюдье-паломничество  по  святым  мес¬
там,  связанное  с  календарными  праздниками,  ритуальной  охотой  и
проч.  В  этом  случае  полюдье  постепенно  превращалось  в  ритуальный
пережиток.
 Хотя  наиболее  архаичный  тип  полюдья  в  Европе  —  это  исланд¬
ский,  мы  начнем  систематическое  рассмотрение  местных  разновид¬
ностей  полюдья  не  со  Скандинавского  полуострова  и  прилегающим  к
нему  островам,  а  с  Британского  архипелага  и  полуострова  Западная
Европа.  Отсюда  происходят  самые  ранние  сведения  письменных  ис¬
точников  о  европейском  полюдье.
 «Странное  Ирландское  государство»  (выражение  Фюстель  де
Куланжа)  заслуживает  тем  большего  внимания,  что  оно  представля¬
ло  собой  единственный  (наряду  с  Шотландией  и  Мэном)  осколок
древней  кельтской  Европы,  никогда  не  входивший  в  Римскую  импе¬
рию  и  во  многом  не  похожий  на  германо-славянский  мир  раннего
средневековья.
 Общественное  устройство  Ирландии  эпохи  раннего  средневе¬
ковья  мы  знаем  главным  образом  из  местных  законов,  анналов  и  саг,
записанных  в  XI  в.,  но  восходящих  частью  к  Ш-1У  вв.1
 Столицей  страны  на  рубеже  древности  и  средневековья  была  Тем-
ра  или  Тара  —  резиденция  верховного  правителя,  окруженная  семью
валами  и  имевшая  пятиричное  деление.  В  ее  центре  находился  свя¬
щенный  камень  Фал.  К  западу  от  Темры  был  расположен  второй  ри¬
туальный  центр  древней  Ирландии  —  Уснех,  где  собиралось  ознах  —
народное  собрание  у  священного  Камня  Делений,  у  которого  якобы
некогда  был  зажжен  первый  в  стране  священный  огонь.  Не  только
столица,  но  и  все  царство,  а  также  окружавший  царя  ритуал  имел  пя¬
тичленное  деление.  Вся  Ирландия  была  разделена  на  пять  частей
(пятин),  из  которых  одной  непосредственно  управлял  верховный
правитель  (руи-ри),  а  в  четырех  других  были  великие  князья
(ри-моор),  которым  подчинялись  князья  (ри).  Каждый  из  ри  владел
одним  или  несколькими  племенами  (туат).  Однако  власть  великого
князя  и  тем  более  верховного  правителя  над  отдельными  туатами
была  неодинакова:  над  одними  сильнее,  над  другими  слабее,  над
третьими  в  основном  ограничивалась  сбором  дани.
 96


В  древней  Ирландии  существовала  социальная  категория  bruigu,
briugen,  brughaidh  «гостеприимцев,  хозяев  заезжих  дворов».  Это  были
богатые  люди,  домовладения  которых  располагались  вдоль  дорог.
Они  были  обязаны  оказывать  гостеприимство  всем  проезжающим  и
проходящим,  в  том  числе  правителям  всех  рангов  и  их  свите.  Briugen
пользовались  высоким  престижем,  их  вира  была  равна  вире  главы
племени.
 Согласно  традиции,  у  верховного  правителя,  или  царя  (руи-ри)
было  пять  «заезжих  дворов»  в  пяти  основных  частях  Ирландии.
В  этих  «заезжих  дворах»  он  совершал  важнейшие  ритуалы,  которым
придавалось  исключительное  значение.  По  мнению  древних  ирланд¬
цев,  как  и  многих  других  народов,  находившихся  на  той  же  ступени
социального  развития,  от  соблюдения  царем  всех  ритуалов  и  всех
табу  зависело  благоденствие  страны.  В  законах  и  сагах  отмечен  жестко
установленный  распорядок  жизни  правителя:  один  день  отведен  суду,
второй  —  питью  пива,  третий  —  ритуальной  игре  в  фидхелл  и  т.  д.2
 Правители  всех  рангов  —  от  руи-ри  до  главы  клана  объезжали  на
колесницах  свои  владения,  принимая  клятвы  верности  от  подчинен¬
ных  правителей,  совершая  различные  ритуалы,  собирая  дань  и  кормя
в  пути  свою  свиту.  Этот  круговой  объезд  владений  был  непосред¬
ственно  связан  с  возведением  правителя  в  его  сан,  но  не  ограничи¬
вался  этим  моментом,  а  повторялся  по  несколько  раз  в  период  прав¬
ления  данного  царя,  князя  или  вождя.  В  таком  контексте  о  нем
сообщают  саги3.  Руи-ри  со  свитой  отправлялся  «в  гости»  к  ри  мень¬
шего  ранга,  от  него  —  к  следующему  и  т.  д.  Подчиненный  ри  должен
был  не  только  оказать  гостеприимство  сюзерену,  но  и  присоединить¬
ся  к  его  свите  и  сопровождать  его  до  границ  своих  владений.  Харак¬
терно,  что  этот  круговой  объезд  совершался  посолонь,  с  востока  на
запад.  Такой  обычай  сохранялся  в  некоторых  областях  Ирландии  до
XV  в.  при  вступлении  феодала  во  владение  своими  землями.  Источ¬
ники  XI  в.  говорят  о  том,  что  обычное  право  ограничивало  продол¬
жительность  пребывания  правителя  во  время  полюдья  на  содержа¬
нии  общины  и  размеры  его  свиты.  Так,  срок  «кормления»  не  должен
был  превышать  одного  месяца.  В  состав  угощения  (coinmed)  входили
сельскохозяйственные  продукты:  зерно,  скот,  мясо,  масло,  мед,  пиво
и  т.  п.  Кроме  правителей,  право  получать  угощение  от  общинников
имели  во  время  своих  поездок  королевские  представители,  епископы
и  воины4.  В  Англии  VI-IX  вв.  правители  также  обходили  свои  владе¬
ния.  После  завоевания  в  V  в.  Британии  германскими  этносами  ан¬
глов,  саксов,  ютов  их  короли  —  в  сущности,  главы  крупных  кня¬
жеств  —  начали  обходить  свои  королевства  для  сбора  дани  и
выполнения  других  функций  правителя.  Когда  они  прибывали  в
принадлежавшие  им  усадьбы,  или  «королевские  селения»,  окрестные
жители  были  обязаны  снабжать  их  продуктами  сельского  хозяйства
 97


и  ремесленными  изделиями.  Такая  повинность  называлась  gafol  или
feorm  (латинский  вариант  —  pastus  regis).
 «При  первой  записи  англосаксонского  права,  “Законов  Этельбер-
та”  (в  конце  VI  в.)  король  прежде  всего  заботился  об  установлении
кары  за  поступки,  которые  могли  быть  совершены  против  него  в  то
время,  когда  он  пирует  в  чьей-нибудь  усадьбе»5,  поскольку  при  феор-
ме  король  со  своей  свитой  останавливался  не  только  в  собственных
усадьбах.
 Описание  гафола  дают  королевские  грамоты  VIII—IX  вв.  Напри¬
мер,  грамота  короля  Оффы  (последняя  треть  VIII  в.),  выданная  епис¬
копу  Вустера,  указывает  в  составе  гафола  определенное  количество
крупного  рогатого  скота,  овец,  меда,  сыра,  зерна  и  т.  п.  Согласно  дру¬
гим  грамотам,  гафол  состоял  из  хлеба,  меда,  пива,  крупного  и  мелко¬
го  рогатого  скота,  птицы,  масла,  сыра,  рыбы,  фуража,  одежды  и  проч.
Со  времени  Альфреда  Великого  (871-900)  гафол  начал  взиматься  и
деньгами.  С  течением  времени  он  превратился  в  денежный  налог6.
 К  этому  времени  относится  и  попытка  Альфреда  Великого  «упо¬
рядочить  свой  полукочевой  образ  жизни»,  сжигая  одну  за  другой  све¬
чи  равной  длины,  которые  он  повсюду  возил  с  собой7.
 Говоря  о  древнеанглийском  гафоле-феорме,  трудно  отрешиться
от  изображения  его  Шекспиром  в  «Короле  Лире».  Этот  мифический
монарх  объявляет  своим  зятьям-вассалам,  в  сущности,  о  том,  что
впредь  будет  посещать  выделенные  им  уделы  полюдьем,  причем  срок
пребывания  у  них  ограничивает  одним  месяцем,  а  число  дружинни¬
ков,  которые  прибудуг  с  ним  кормиться,  —  одной  сотней.  В  этом
смысл  стихов,  взятых  нами  в  качестве  эпиграфа  к  этой  книге.  Разуме¬
ется,  в  основу  представлении  Шекспира  легла  не  только  древняя  ан¬
глосаксонская,  но  и  норманская,  а  также  кельтская  традиция.
 После  завоевания  Англии  норманами  полюдье  в  этой  стране  не
исчезло,  хотя  его  относительное  значение  в  социально-экономической
жизни  страны  продолжало  уменьшаться.  Вильгельм  Завоеватель
(1066-1087)  регулярно  проводил  Рождество  в  Глостере,  Пасху  в
Винчестере  и  Троицын  день  в  Вестминстере.  Генрих  II  (1154—1189)  в
связи  со  своей  коронацией,  состоявшейся  в  Вестминстере  в  декабре
1154  г.,  в  течение  года  объехал  всю  Англию.  Сначала  он  совершил  пу¬
тешествие  на  север  до  Скарборо,  затем  на  юг  до  Солсбери  и  на  Рож¬
дество  вернулся  в  Вестминстер.  Ричард  I  Львиное  Сердце
(1189-1199)  в  сентябре  1189  г.  отправился  из  Вестминстера  на  север
до  Нортхемптона,  оттуда  двинулся  на  юг,  достиг  Арундела  и,  нако¬
нец,  вернулся  в  Вестминстер,  а  вскоре  затем  отплыл  во  Францию,  где
имел  обширные  владения.  Иоанн  Безземельный  (1199-1216)  совер¬
шил  объезд  Англии  по  случаю  коронации  своей  жены,  которая  состо¬
ялась  в  октябре  1200  г.  в  Кентербери.  Сначала  он  посетил  Хемпшир  и
Уилтшир,  затем  Глостершир  и  Стаффордшир,  потом  Линкольн  и
 98


Нортумберленд  и  на  Пасху  1201  г.,  наконец,  прибыл  в  Кентербери8.
Характерно,  что  эти  объезды  королевства  совершались  в  осенне-ве¬
сенний  период  (с  сентября  до  апреля)  и  были  связаны  с  коронацией.
 В  пути  английский  король  совершал  различные  ритуалы,  в  част¬
ности,  наложением  рук  «лечил»  больных  золотухой.  Эта  традиция
восходит  якобы  к  королю  Эдуарду  Исповеднику  (1042-1066)9.  Бла¬
годаря  широко  распространенному  в  средневековой  Англии  синкре¬
тизму  власть  и  особа  короля  здесь  сакрализировалась  почти  в  той  же
мере,  как  и  в  дохристианское  время.  В  случае  стихийных  бедствий
периодически  приносили  искупительную  жертву  —  «заместителя  ко¬
роля»  из  числа  его  родственников  или  членов  одного  обреченного  на
это  рода10.
 Крестьянские  восстания  заставили  английских  феодалов  изме¬
нить  формы  эксплуатации.  В  частности,  пришел  конец  повинностям,
связанным  с  полюдьем.  В  результате  полюдье  отмерло.  Вместе  с  тем
на  рубеже  XII-XIII  вв.  Английское  королевство,  наконец,  обрело
подлинную  столицу,  где  король  начал  вести  более  оседлую  жизнь.
 В  Уэльсе  сведения  о  полюдье  относятся  ко  времени  Риса  ап  Груф-
фидда  (1155-1197),  князя  Дехеубарта.  Хроники  изображают  его  в
постоянном  движении.  С  1168  г.  он  ведет  оборонительную  войну
против  англо-норманских  захватчиков,  которым  наносит  поражение
в  1165  г.  В  дальнейшем  он  вынуждает  английского  короля  признать
свою  власть  в  Южном  Уэльсе  и  становится  феодальным  гегемоном
валлийских  княжеств.  В  1176  г.  Рис  ап  Груффидд  прибыл  в  Кардиган,
где  устроил  пышное  празднество.  В  1188  г.  он  часть  пути  сопровож¬
дал  архиепископа  Болдуина,  разъезжавшего  по  стране,  проповедуя
крестовый  поход.  Летописец  Джиральд  Баррийский  (или  Камбрий-
ский),  по  собственному  впечатлению  описал  передвижение  Риса  по
Южному  Уэльсу,  когда  он  со  свитой  объезжал  свои  владения,  а  его
дворяне  по  очереди  принимали  его  у  себя  и  затем  сопровождали  его
часть  пути.  Каждый  крупный  феодал  имел  несколько  резиденций.
Так,  князь  Гвинеддский  располагал  замками  Aber,  Canarvon,  Rhosyr,
Cemeis,  Llanfaes.  Он  жил  и  правил,  переезжая  из  одного  замка  в  дру¬
гой  и  потребляя  собранные  здесь  припасы,  поступавшие  в  качестве
ренты  от  окрестных  крестьян.  Существовала  также  особая  натураль¬
ная  повинность,  или  оброк,  так  называемая  гвестфа.  Ее  дважды  в  год
платили  крестьяне,  разделенные  на  сотни.  Гвестфа  состояла  из  опре¬
деленного  количества  муки,  мяса,  пива,  сена,  и  проч.,  предназначен¬
ного  на  угощение  короля,  его  свиты  и  их  лошадей,  во  время  объезда
королем  вассальных  владений.  Собранными  припасами  пользова¬
лись  также  вельможи  королевского  двора,  выезжавшие  на  охоту  вер¬
хом  на  лошадях,  с  охотничьими  собаками  и  соколами11.
 В  Шотландии  XII  в.  король  собирал  дань  продуктами  сельского
хозяйства,  объезжая  со  свитой  области  и  крепости  своего  государ¬
 99


ства.  Король  Давид  I  Завоеватель  (1124-1158),  насаждавший  ан¬
гло-нормандские  порядки,  все  же  следовал  и  сложившемуся  обычаю.
Получив  власть  в  возрасте  около  сорока  лет,  он  прежде  всего,  «как
странствующий  король-шотландец»,  прибыл  в  Скон,  где  совершил
особый  ритуал,  заменявший  в  Шотландии  коронацию.  Путешествия
короля  со  своей  свитой  сочеталось  с  охотами.  Вместе  с  королем  пере¬
двигались  по  стране  его  бароны,  образовавшие  королевский  двор,
гвардию  и  суд  одновременно12.  Как  отмечает  современный  шотланд¬
ский  историк  Г.  Ритчи,  Давид  Завоеватель,  «постоянно  передвигаясь
по  кругу  [внутри  своих  владений],  видя  все  и  видимый  всеми»,  лично
судил  людей,  улаживал  споры.  Эти  путешествия  упоминает  «Житие
св.  Айлреда»  (XII  в.).  Айлред,  приближенный  Давида,  видел,  как  ко¬
роль,  отправляясь  на  охоту,  останавливался,  чтобы  выслушать  бедня¬
ка.  Так  он  поступал  и  до  восшествия  на  шотландский  королевский
престол,  будучи  одним  из  эрлов13.
 В  королевстве  франков  У-УШ  вв.  и  созданной  франками  Карла
Великого  Священной  Римской  империи  полюдье  было  обычным
способом  сбора  и  потребления  собранной  дани,  установления  и  под¬
держания  власти  правителя  раннефеодального  государства.  О  ряде
Меровингов  У1-УИ  вв.  (Хлотохар,  Храмн,  Гундовальд  и  Дагоберт)
историки  того  времени  (Григорий  Турский  и  Фредегар)  сообщают,
что  они  совершали  объезд  своих  владений,  двигаясь  по  весьма  протя¬
женному  маршруту.  В  «Жизни  Карла  Великого»  Эйнхарда  также  со¬
держится  образ  Меровингов,  разъезжавших  по  стране  в  телегах,  за¬
пряженных  быками14.  В  носилках,  в  которые  были  впряжены  быки,
ездила  и  падчерица  меровингского  короля  Теодоберта,  погибшая
близ  Вердена15.  В  той  части  государства  франков,  где  не  было  ни  ро¬
манского  большинства  населения,  ни  остатков  римской  администра¬
ции  и  римского  права,  взимание  дани  производилось  по  древним  гер¬
манским  обычаям: 	короли  в  сопровождении  свиты-дружины
 обходили  свои  владения.  Такой  обход  полагалось  совершать  сразу
после  коронации.  Вот  как  его  описывает  историк  IV  в.  Григорий  Тур¬
ский,  говоря  о  событиях  555  г.:
 «Когда  Хлотарь  после  смерти  Теодобальда  принял  власть  над
франкской  землей,  то  объезжая  свое  королевство,  он  однажды  услы¬
шал  от  своих  приближенных,  что  саксы...  отказываются  платить  дань,
которую  они  ежегодно  выплачивали.  Раздраженный  этими  словами,
он  выступил  против  них.  И  когда  он  был  недалеко  от  их  границы,
саксы  направили  к  нему  послов  со  словами:  «Мы  ведь  не  пренебрега¬
ем  тобой  и  дань,  которую  мы  обычно  выплачивали  [меровингским
королям]  твоим  братьям  и  племянникам,  не  отказываемся  платить,  и
если  ты  попросишь,  мы  заплатим  еще  больше»16.  Таким  образом,
дань  саксы  платили  на  границе  своей  страны,  когда  туда  приходил
один  из  членов  меровингского  рода.  По  словам  франкского  хрониста
 100


Фредегара,  размер  этой  дани  составлял  ежегодно  50  коров17.
В  «Истории  франков»  Григория  Турского  приводится  рассказ,  во
многом  похожий  на  сообщение  древнерусской  летописи  о  полюдье
князя  Игоря  Старого  к  древлянам.  По  требованию  дружины  Хлота-
ря,  но  против  желания  самого  короля,  саксы  трижды  приносили  ему
дань  скотом,  одеждами  и  другим  «движимым  имуществом»,  но  все  же
франкские  леуды  (то  же  слово,  что  и  люди  в  Древней  Руси)  начали
войну  против  саксов  и  потерпели  в  ней  поражение18
 Меровингские  короли  обходили  свои  владения  в  сопровождении
небольшой  свиты,  в  которую  входили  несколько  писцов,  домашних
рабов  и  антрустрионов  (телохранителей).  Характерно,  что  большин¬
ство  королевских  указов  было  написано  в  королевских  имениях,  в
которых  Меровинги  останавливались  в  ходе  полюдья19.
 При  этом  в  галльских  владениях  Меровингов  частично  сохрани¬
лись  римские  порядки,  римская  администрация  и  римская  налоговая
система.  Налоги  собирались  с  населения  специальными  сборщиками
по  муниципиям  и  имениям  и  доставлялись  в  королевскую  казну20.
Вместе  с  тем  появилось  и  германское  полюдье.  Григорий  Турский
упоминает  о  передвижениях  королей  Меровингов  по  городам  Гал¬
лии,  о  совершавшихся  ими  ритуалах,  об  их  охотах  в  Вогезских  горах.
После  своей  коронации  Меровинги  обходили  свои  владения.  Так,  в
частности,  поступил  Храмн,  сын  короля  Хлотаря,  когда  тот  в  555  г.
ходил  полюдьем  к  восточным  франкам  и  саксам.  Храмн  из  Клермона
пришел  в  Пуатье,  где  он  «жил  в  роскоши»,  затем  «возвратился  в  Ли¬
мож  и  подчинил  своей  власти  те  земли,  которые  он  раньше  объехал».
Послам  своего  отца,  своим  братьям,  Храмн  сказал:  «Я  не  могу  отка¬
заться  от  всех  областей,  которые  я  объехал,  и  с  милостивого  согласия
отца  я  желал  бы  оставить  их  под  своей  властью»21.  Очевидно,
подчеркивается  ритуально-магическое  осмысление  объезда.
 Полюдье  совершали  и  Каролинги.  По  справедливому  замечанию
X.  Е.  Пайера,  итальянские  походы  Карла  Великого  (742-814)  и  его
преемников,  до  Оттона  III  (983-1002)  включительно,  имели  ха¬
рактер  полюдья  (umrittartigen  Charakter).  В  маршруте  этих  походов
центральное  место  занимали  три  города:  столица  италийского  коро¬
левства  лангобардов  Павия,  центр  византийского  экзархата  Равенна
и  опустевший,  но  священный  Рим.  Длительные  остановки  в  пути
были  приурочены  к  трем  церковным  праздникам:  Пасха,  Троица  и
Рождество22.  Надо  сказать,  что  хотя  франки  почти  каждое  лето  с
кем-нибудь  воевали,  сам  император  Карл  Великий  сравнительно  ред¬
ко  участвовал  в  походах.  Тем  не  менее,  «постоянно  путешествовав¬
ший,  он  более  охотно  посещал  королевские  имения  в  Гернстале,  Ти-
онвиле,  Вормсе,  а  особенно  —  в  Нимвегене,  Ингельхейме  и  Аахене,
где  отстроил  три  дворца»23.  При  этом  в  полюдье  однажды  оказанное
гостеприимство  или  внесенное  в  королевский  стан  даяние  могло
 101


стать  постоянно  требуемым24.  Но  не  только  короли  навещали  в  по¬
людье  своих  подданных  периодически.  Вассалы  тоже  периодически
навещали  своего  короля.  В  конце  зимы  Каролинги  ежегодно  созыва¬
ли  общее  собрание  светской  и  духовной  знати25.
 Французские  короли  конца  X-XI  вв.  (ранние  Капетинги),  как  и
их  предшественники  Каролинги,  регулярно  объезжали  полюдьем
свой  домен,  занимавший  небольшую  территорию  в  центральной  час¬
ти  Франции  с  городами  Париж,  Орлеан  и  Компьень.  В  сущности,  у
них  не  было  ни  настоящей  столицы,  ни  органов  централизованного
управления.  Положение  начало  меняться  со  времени  Филиппа  I
(1964-1109),  который  обходил  замки  своего  домена  полюдьем,  но  не¬
которых  владельцев  замков  делал  своими  прево  —  наместниками,  а
других  смещал26.  Укрепление  власти  короля  внутри  его  домена  не
привело  автоматически  к  отмене  полюдья  в  этой  части  Франции.  На
протяжении  XII  в.  также  существовали  аббатства  и  города,  где  коро¬
ли  при  передвижении  по  стране  могли  останавливаться  на  трое  су¬
ток,  получая  здесь  все  необходимое  для  себя  и  своей  свиты
(procurado,  gistum,  droit  de  gite  и  другие  термины,  обозначавшие  это
королевское  право)27.
 Источники  говорят  о  том,  что  связанная  с  полюдьем  повинность
была  весьма  обременительна  для  населения  Франции,  в  частности
жителей  городов  и  аббатств.  В  XI-XII  вв.  наметилась  тенденция  к
постоянному  падению  экономического  значения  полюдья  и  утрате
им  своего  сакрального  характера.  Droit  de  gite  отменяется  для  от¬
дельных  коммун  и  монастырей,  который  выкупают  его  у  короля  за
крупные  суммы.  Так,  в  1202-1203  гг.  города  Нуайон  и  Лаон  заплати¬
ли  за  отмену  этой  повинности  Людовику  VIII  (1180-1214)  соответ¬
ственно  100  и  200  ливров,  другие  города  в  1223-1225  гг.  внесли  за  от¬
мену  на  время  droit  de  gite  по  100-200  ливров,  так  что  казна  получила
3  тыс.  ливров  в  год28.
 Людовик  VIII  сразу  же  вслед  за  своей  коронацией  совершил  объ¬
езд  центральной  и  северной  частей  Франции  (Турень,  Анжу,  Нор¬
мандия).  Это  почти  пятимесячное  полюдье  началось  в  августе  и
окончилось  в  декабре  1203  г.  в  г.  Компьень.  Были  выбраны  типичные
для  древнего  полюдья  осенне-зимние  месяцы.  Надо  сказать,  что
большая  часть  земель,  посещенных  Людовиком  VIII,  незадолго  до
того  была  отнята  его  отцом  Филиппом-Августом  у  английского
короля,  и  власть  французского  короля  была  здесь  еще  не  прочной.
Вероятно,  для  ее  укрепления  и  было  в  основном  предпринято  это
полюдье  29.
 Позднее  «кормленье»  короля  и  его  двора  во  время  поездок  по
стране  (со  времени  Людовика  IX,  1214-1270)  утратило  прежнее  зна¬
чение.  К  концу  XV  в.  droit  de  gite  было  полностью  отменено30.  Таким
образом,  период  с  XII  по  XV  в.  X.  К.  Пайер  считает  временем  посте¬
 102


пенного  разложения  полюдья  во  Франции31.  (По  нашим  наблюдени¬
ям,  полюдье  временно  возродилось  при  Генрихе  IV).
 Император  Оттон  I  (король  Германский  в  936-973,  император  в
962-973)  после  своей  коронации  2  февраля  962  г.  «объезжал  области
и  города  франков  (regiones  Francorum  urbesque  circuiret)»  (имеются
в  виду  франки  Франконии  и  Рейнланда),  верша  суд,  усмиряя  мятеж¬
ников  (в  их  числе  —  собственных  сына  и  зятя)  и,  по-видимому,  кормя
свою  многочисленную  дружину.  Особенно  обильно  угощались  на
Пасху.  Летописец  всегда  отмечал,  где  король  или  император  встре¬
чал  этот  праздник.  Объезд  франконско-рейнских  областей  завер¬
шился  празднованием  Пасхи  в  Аахене32.  В  сущности,  Оттон  I  все
свое  царствование  провел  в  военных  походах  и  в  разъездах  по  своей
державе  и  почти  до  самых  последних  дней  находился  в  седле.  В  конце
своей  жизни  после  долгого  отсутствия  Оттон  I  вновь  прибыл  в  Гер¬
манию.  Бот  как  об  этом  сообщает  летописец:  «Император...  покинул
Италию  и  после  пленения  короля  лангобардов,  покорения  греков  и
победы  над  сарацинами,  —  с  победоносными  отрядами  вступил  в  Гал¬
лию,  чтобы  оттуда  пройти  по  Германии  и  отпраздновать  ближайшую
Пасху  в  таком  знаменитом  месте,  как  Кведлинбург...  Однако  он  оста¬
вался  там  17  дней,  не  больше,  и  выехал  оттуда,  желая  отпраздновать
Воскресенье  Господне  в  Мерзебурге».  Здесь  он  7  мая  и  умер33.
Несмотря  на  краткость  пребывания  императора  в  Кведлинбурге,
сюда  на  встречу  с  ним  прибыли  Болеслав,  князь  Чешский,  Мешко,
князь  Польский,  послы  Дании,  Византии,  лангобардского  Беневента,
Венгрии,  Болгарии,  Киевской  Руси  и  даже  североафриканских
Фатимидов34.
 Так  же  объезжали  свои  владения  и  преемники  Оттона  I,  прежде
всего  Оттон  II  (974-983).  От  него  отложилась  Чехия,  Северная  Гер¬
мания.  Позднее  (в  978  г.)  Оттон  II  сумел  достичь  соглашения  с  Бо¬
леславом  II  Чешским,  отказавшись  от  сбора  дани  в  его  владениях  и
пойдя  на  ряд  других  уступок  взамен  признания  своей  верховной
власти.  В  Южной  Италии  он  вел  изнурительные  войны  с  арабами.
Когда  император  возвращался  «с  Сарацинской  войны»  и  прибыл  в
г.  Верону,  его  здесь  посетило  чешское  посольство.  Чехи  просили
утвердить  императорской  властью  избранного  ими  епископа  Праги
Войтеха-Адальберта.  Оттон  выполнил  их  просьбу.  Затем  Вой-
тех-Адальберт  сопровождал  императора  в  Германию,  и  Пасху  они
провели  в  Аахене.  В  дальнейшем  Оттон  продолжал  обход  своих  вла¬
дений  по  обычному  маршруту  и  умер  в  Риме35.  Ему  наследовал  мало¬
летний  Оттон  III  (983-1002),  который  в  1000  г.  совершил  паломни¬
чество  в  Гнезно  (Польша)  на  могилу  св.  Войтеха-Адальберта36.
 Полюдьем  обходил  свои  владения  император  Конрад  II
(1024-1039).  «Так,  в  течение  одного  года,  отнюдь  не  исключительно¬
го,  а  именноЮЗЗ,  император  Конрад  II  проехал  из  Бургундии  к  поль¬
 103


ской  границе,  оттуда  в  Шампань  и,  наконец,  вернулся  в  Лужицу37.
Генрих  III  (1039-1056),  Генрих  IV  (1056-1106)  и  Генрих  V
(1106-1125)  также  совершали  объезды  земель  империи.  Пасху  они
праздновали  в  одном  из  городов  по  Рейну:  в  1099  г.  в  Регенсбурге,  в
1100  г.  в  Майнце.  Рождество  1109  г.  Генрих  IV  провел  в  Бамберге
(Бавария),  в  1111  г.,  перейдя  со  свитой  и  войском  Баварские  Альпы,
он  отпраздновал  Троицу  в  Вероне,  в  августе  находился  в  Риме.
В  1123  г.  Генрих  IV  праздновал  Пасху  в  Майнце,  а  пасху  следующего
года  —  в  Бамберге  и  т.  д.38
 В  Священной  Римской  империи  маршрут  полюдья  (Konigs-
gastung)  определялся,  во-первых,  наличием  места,  где  оно  начина¬
лось  и  заканчивалось:  доменом  императора,  составлявшим  ядро  его
государства,  а  во-вторых,  направлением  дорог  по  суше  и  по  воде  и  ле¬
жащими  близ  них  королевскими  селениями,  городами  (особенно  вы¬
росшими  начиная  с  салического  времени  епископскими  городами),
монастырями  (в  том  числе  фамильными  монастырями),  заповедны¬
ми  охотничьими  угодьями  и  проч.  В  королевских  селениях,  резиден¬
циях  епископов,  монастырях  собирались  запасы  оброка,  и  чем  они
были  больше,  тем  дольше  гостили  здесь  правитель  и  его  двор.  Начи¬
ная  с  Генриха  II  императоры  обходили  одну  за  другой  племенные
территории  (Stammesgebiet).  Особенно  продолжительными  были
остановки  полюдья  в  области  племени,  из  которой  правитель  вел
свое  происхождение,  а  также  в  таких  опорных  пунктах  правителя  в
других  областях,  как  фамильные  монастыри,  либо  в  привилегирован¬
ных  охотничьих  угодьях  (местах  королевской  охоты).  Большие  цер¬
ковные  праздники  почти  всегда  отмечались  в  больших  королевских
имениях  или  епископиях  коренных  земель  королевства.  В  сущности,
праздновалось  и  само  появление  короля  или  императора  в  его  короне
перед  народом  (Ре81кгопип^).  Особое  значение  придавалось  торжест¬
венному  выезду  правителя  из  замка,  монастыря  или  города.  На  мар¬
шрут  полюдья  влияли  также  необходимость  демонстрировать  воен¬
ную  силу,  а  то  и  сражаться  во  главе  дружины  с  врагами  на  той  или
иной  границе,  с  мятежниками  и  т.  п.39
 В  Германии  королевские  имения  назывались  пфальцами.  Ведал
пфальцами  пфальцграф.  По  словам  Козьмы  Пражского,  «пфальц¬
граф...  на  протяжении  всей  дороги  вплоть  до  Рима  имел  ...  деревни  и
поместья,  а  в  крепостях  —  преданных  ему  воинов»40.
 Интересно  отметить,  что  не  только  в  этот  период,  но  и  при  Каро-
лингах  полюдье  «знатного  сеньора»  во  Франции  и  Германии  пере¬
двигалось  «от  замка  к  замку  или  от  одного  аббатства  к  другому»,  де¬
лая  в  день  не  более  30-40  км41.  Средняя  же  скорость  полюдья  была
еще  меньше.  При  Меровингах,  передвигавшихся  на  волах,  эта  ско¬
рость  вряд  ли  была  большей.
 104


Правители  вполне  отдавали  себе  отчет,  насколько  тяжело  было
нести  эту  «повинность  гостеприимства»  тем,  кого  они  посещали.  Гер¬
цог  Саксонский  Генрих  (будущий  первый  немецкий  король  Генрих  I,
919-936  гг.)  был  приглашен  на  пир  Гато  майнцским  епископом.  На
пиру  герцог  должен  был  получить  от  епископа  ценный  дар  —  золотую
цепь.  Опасаясь  вероломства,  Генрих  передал  Гато  отказ  прибыть  к
нему  на  пир.  Он  сказал:  «Мы  предпочитаем  сидеть  дома  и  размыш¬
лять  о  службе  ему,  чем  обременять  его  многочисленной  нашей  дру¬
жиной»42.
 С  полюдьем  немецких  королей  связано  отсутствие  в  средневеко¬
вой  Германии  государственной  столицы.  С  Междуцарствия  маршрут
полюдья  сузился  до  пути  по  городам  долины  Рейна,  Франконии,
Швабии  и  Баварии  (Регенсбург,  Нюрнберг,  Франкфурт,  Ульм  и  др.).
Эти  города  король  или  император  должен  был  объезжать  вплоть  до
начала  нового  времени43.  Обычай  полюдья  налагал  свой  отпечаток  и
на  судебную  систему.  Даже  «Саксонское  зерцало»,  памятник  периода
развитого  феодализма,  содержит  следы  былой  судебной  функции  ко¬
ролевского  полюдья:  «В  какой  город  государства  ни  прибудет  ко¬
роль...  и  в  какую  землю  он  ни  прибудет,  для  него  свободен  суд,  так  что
он  может  судить  по  всем  жалобам,  которые  еще  не  начаты  в  суде  и
еще  не  разрешены.  Если,  далее,  король  прибудет  в  страну  в  первый
раз,  должны  быть  представлены  ему  все  противоправно  заключен¬
ные...»44.  Несомненно,  из  древнего  права  в  «Зерцало»  перешло  поло¬
жение,  что  «король  —  всеобщий  судья  повсеместно»45.  Последним
коронационным  полюдьем  германского  императора  X.  К.  Пайер  счи¬
тает  путешествие  Фридриха  III  Габсбурга  (1440-1498)  на  коронацию
в  Аахен  и  обратно.  В  1442  г.  император  выехал  из  Венского  Нёйштад-
та  и  через  Инсбрук,  города  Баварии,  Франкфурт  и  Кёльн  прибыл  в
Аахен.  Возвратился  он  в  Венский  Нёйштадт,  посетив  Страсбург,
Мюльхаузен,  Вальдсхут,  Цюрих,  Золотурн,  Берн,  Фрайбург,  Лозан¬
ну,  Генф,  Безансон,  Базель,  Констанцу  и  Инсбрук46.
 В  Нидерландах  полюдье  засвидетельствовано  по  крайней  мере  со
времени  выделения  Фландрии  и  Бургундии  как  особых  государств.
Начиная  с  X  в.  источники  рисуют  графа  Фландрии  постоянно  объез¬
жающим  свое  владение,  путешествуя  со  всем  своим  двором  от  замка
к  замку,  от  церкви  к  церкви,  от  города  к  городу,  кормясь  запасами
продовольствия,  собранными  для  него  в  этих  центрах  феодального
хозяйства.  Постоянной  резиденции  у  графа  тогда  еще  не  было.  Прав¬
да,  в  Х111-Х1У  вв.  в  богатых  городах  (Брюгге,  Гент  и  др.)  появились
уже  более  комфортабельные  резиденции  правителя  Фландрии,  но
полюдье  сохранилось  и  тогда,  поэтому  у  фламандцев  не  было  и  на¬
стоящей  столицы.  Как  и  в  соседней  Франции  (вассалом  которой  был
граф  Фландрский)  с  XII  в.  постепенно  падает  значение  натуральной
ренты,  а  следовательно,  и  экономического  значения  полюдья.  Когда  в
 105


1369  г.  Фландрия  была  включена  в  состав  обширных  владений  Бур¬
гундского  дома,  ее  общественный  строй  первое  время  почти  не  изме¬
нился.  Новые  правители  страны  продолжали  странствовать  по  ней
со  своим  двором.  Как  ритуал,  связанный  со  вступлением  на  престол,
объезд  Нидерландов  новым  государем  сохранился  и  при  поздних  гер¬
цогах  Бургундских  (Филипп  Смелый  и  его  преемники),  и  при
Габсбургах  (Карл  V).  В  каждом  месте  герцоги  проводили  по  три  дня.
В  странствованиях  герцогов  сопровождали  двор,  гвардия  и  Большой
Совет  бургундского  государства,  границы  которого  простирались  от
Фрисландии  до  Швейцарии.  Лишь  в  1504  г.  герцоги  обосновались  в
постоянной  резиденции  г.  Мехельн47.
 Так  был  окончательно  разрушен  комплекс  полюдья  на  террито¬
рии,  где  он  существовал  непрерывно  в  течение  более  тысячи  лет  со
времени  появления  здесь  германских  лимитрофных  королевств,  наи¬
более  долговечным  из  которых  была  Франция.  В  странах  Пиреней¬
ского  полуострова  в  средние  века  также  иногда  совершалось  по¬
людье.  По-видимому,  в  то  время  здесь  не  было  устойчивого
комплекса  полюдья,  а  лишь  время  от  времени,  особенно  в  начале  сво¬
его  царствования,  правители  государств  обходили  подвластные  им
земли,  принимая  присягу  от  своих  подданных  и  потребляя  на  местах
часть  ренты.  В  Астурии  так  было  с  VIII  в.  В  1071  г.  король  Леона
Санчо,  устранив  своих  братьев  Альфонса  и  Гарсию  и  совершив  риту¬
ал  коронации,  направился  из  Леона  в  Астурию,  Галисию  и  Португа¬
лию,  где  посетил  все  традиционные  королевские  резиденции,  повсю¬
ду  принимая  от  местных  властей  присягу  на  верность.  В  1134  г.
король  Альфонс  VII  после  смерти  своего  отчима  Альфонса
Арагонского  объединил  под  своей  властью  все  христианские  владе¬
ния  Пиренейского  полуострова.  Тогда  он  предпринял  объезд  этих
владений,  принимая  присягу  от  своих  подданных.  Города  устраивали
ему  торжественную  встречу,  городское  духовенство  приветствовало
его  песнопениями.  В  1135  г.,  завершив  объезд,  Альфонс  короновался
в  Леоне  императорской  короной.  При  новом  объединении  Кастилии
и  Леона  в  1237  г.  вновь  мы  видим  объезд  правителем  (Фердинан¬
дом  III)  этих  земель.
 В  Португалии  король  Диниш  (1279-1325)  в  начале  царствования
предпринял  объезд  государства,  посетив  различные  области.
 Как  известно,  настоящие  столицы  (Мадрид  и  Лиссабон)  в  христи¬
анских  государствах  Пиренейского  полуострова  появились  сравни¬
тельно  поздно48.
 Крестоносцы  перенесли  комплекс  полюдья  в  Палестину,  где  он
исчез  за  два  с  половиной  тысячелетия  до  крестовых  походов.  Король
иерусалимский  Болдуин  I  (1100-1118)  со  своим  двором  торжествен¬
но  двигался  из  Иерусалима,  совершая  объезд  своих  владений.  Этот
обычай  сохранялся  вплоть  до  гибели  Иерусалимского  королевства49.
 106


Крестоносцы  же  ввели  полюдье  в  Греции  и  Малой  Азии,  после  того
как  здесь  была  создана  Латинская  империя  (1204-1205).  Свои  владе¬
ния  объезжали  полюдьем  и  латинский  император  Болдуин  I
(1204-1205),  и  его  вассалы,  герцоги  Ахайи.  При  этом  Болдуин  при¬
нимал  присягу  вассальных  правителей  на  местах.  Его  наследник  Ген¬
рих  совершал  такие  же  объезды.  Первый  герцог  Ахайи  Готфрид  Вил-
ларуинский  в  1210-1218  г.  держал  свой  престол  попеременно  в  трех
или  более  населенных  пунктах,  но  его  наследник  обосновался  на  по¬
стоянное  жительство  в  крепости  Кларенца  на  Эли.  Однако  герцог
Ахайи  Вильгельм  II  (1245-1278),  согласно  историческим  источни¬
кам,  объезжал  свои  владения50.
 Королевство  франков  и  средневековые  Франция
и  Германия
 Понятие  «полюдье»  в  период  перехода  от  Античности  к  Средне¬
вековью  и  в  Высокое  Средневековье  является  важнейшей  частью
представлений  о  власти,  которые  были  характерны  для  европейских
обществ  в  период  перехода  от  варварства  к  государственности.  Как
уже  отмечалось  во  введении,  в  структуре  этого  понятия  можно  выде¬
лить  три  аспекта,  каждый  из  которых  имеет  прямое  отношение  к  тем
ритуалам  и  социальным  практикам,  которые  держали  вместе  досовре-
менные  общества  в  период,  когда  государственность  еще  не  приобре¬
ла  характерные  для  современности  бюрократические  черты.  Период
перехода  от  Античности  к  Средневековью  (то  есть  эпоха  перехода  от
Римской  империи  к  Византии  на  Востоке  и  от  Римской  империи  к
ряду  государственных  образований  на  Западе)  является  очень  инте¬
ресной  с  этой  точки  зрения,  потому  что  именно  тогда  смена  Римской
империи  варварскими  королевствами  поставила  перед  правителями
необходимость  создавать  новую  систему  власти  и,  в  частности,  оза¬
ботиться  таким  аспектом  власти,  как  система  податей,  переросшей
потом  в  систему  налогообложения.  Жизненный  уклад  и  культура
Средневековья  явились  результатом  синтеза  средиземноморской
культуры  и  культур  тех  ее  соседей  (иногда  называемых  варварами),
которые  постепенно  стали  проникать  в  пределы  Римской  империи  в
поздний  период  ее  существования.  Слияние  социальных  практик
управления  империей,  находившейся  в  периоде  заката,  и  тех  тради¬
ций  социальной  жизни,  которые  сложились  у  ее  соседей,  дало  инте¬
ресный  результат.
 Использование  термина  «полюдье»  в  отношении  общества,  нахо¬
дившегося  в  процессе  перехода  от  Поздней  Античности  к  раннему
Средневековью,  вызывает  в  памяти  целый  ряд  ассоциаций.  Тот  ас¬
пект  этой  системы  представлений,  который  связан  с  данью  и  данни¬
ческими  отношениями,  дискутировался  долго,  и  по  этому  поводу
 107


было  написано  немало  фундаментальных  и  полемических  работ,  ко¬
торые  имели  непосредственное  отношение  к  одной  из  центральных
исторических  концепций  —  концепции  «феодализма».  Начиная  с
«Истории  Рима»  Теодора  Моммзена  сложилось  и  в  течение  долгого
времени  бытовало  представление,  что  Римская  империя  была  тем
идеалом  государственной  и  административной  организации,  к  кото¬
рому  должны  были  стремиться  все  государства  Нового  времени.
Именно  поэтому  римские  подати  и  налоги  стали  одним  из  примеров
четкой  и  эффективной  организации  государственной  машины.  Но
вопрос  о  том,  что  же  произошло  с  податями  при  исчезновении  рим¬
ской  имперской  администрации,  на  Западе  в  течение  долгого  време¬
ни  оставался  открытым.  Концепция  «феодализма»,  по  поводу  кото¬
рой  было  сломано  столь  много  копий  в  течение  двух  последних
столетий,  в  течение  долгого  времени  разрабатывалась  учеными  для
того,  чтобы  объяснить,  что  произошло  с  этой  системой,  когда  рим¬
ская  имперская  власть  перестала  существовать  и  когда  предводители
и  правители  негосударственных  образований,  соседствовавших  с
Римской  империей,  выстроили  свою  систему  власти.  Находясь  на
территории  бывших  римских  провинций  как  «гости»,  варварские
правители  должны  были  создавать  новую  систему  власти.  Одним  из
важнейших  постулатов  концепции  «феодализма»  была  идея  о  преоб¬
разовании  римской  административной  власти  и  связанных  с  ними
налогов  во  власть  поземельную51.  С  другой  стороны,  другие  ученые
стремились  показать,  что  римские  налоги  никогда  не  исчезали,  и  что
они  продолжали  взиматься,  несмотря  на  то,  что  у  власти  находились
уже  не  римские  императоры,  а  варварские  короли52.  Для  этих  иссле¬
дователей  показателем  преемственности  было  прежде  всего  сохране¬
ние  римской  налоговой  терминологии.  Но  само  по  себе  присутствие
римской  податной  терминологии  не  говорит  ничего  о  характере  пода¬
тей,  которые  обозначались  этими  терминами,  и  в  частности,  не  по¬
зволяет  сказать,  были  ли  они  постоянными  и  регулярными,  или  вре¬
менными  и  связанными  с  личным  характером  взаимоотношений
между  властителями  и  их  подданными.  В  целом,  несмотря  на  продол¬
жительный  характер  полемики  по  этому  вопросу,  ученые  так  и  не
пришли  к  единому  мнению  по  вопросу  о  том,  что  стало  с  римской
системой  власти  и  как  она  превратилась  во  власть  Средневековую
после  падения  Римской  империи  на  Западе.
 В  одном  можно  быть  уверенным:  после  падения  Римской  импе¬
рии  в  западном  Средиземноморье  и  в  Галлии  перед  правителями  ре¬
гионов  бывшей  Римской  империи,  которые  сменили  римскую  адми¬
нистрацию,  встал  вопрос  об  их  легитимности.  Обращаясь  к  проблеме
символических  механизмов  власти  в  раннем  и  Высоком  Средневе¬
ковье,  которая  является  основной  темой  этого  сборника,  следует
иметь  в  виду  эту  особенность  политического  развития.  Ведь  ни  хоро¬
 108


шо  развитая  налоговая  система  римской  империи,  ни  аура  императо¬
ра  или  его  правителя  уже  не  могла  существовать  так,  как  во  времена
империи,  а  правители  варварских  королевств  уже  не  могли  полагать¬
ся  на  то,  что  их  подданные  будут  готовы  беспрекословно  повиновать¬
ся  им  по  одному  мановению  руки  и  платить  подати.  В  качестве  хоро¬
шего  примера  изменения  представлений  о  праве  власти  стоит
рассмотреть  Меровингскую  Галлию.  Этот  регион  особенно  интере¬
сен,  потому  что  на  его  примере  можно  увидеть,  как  романизация  об¬
ласти,  силой  присоединенной  к  Римской  империи  в  начале  ее  расцве¬
та,  стала  постепенно  уменьшаться,  когда  императорская  власть  на
Западе  стала  слабеть53.  Поэтому  неудивительно,  что  мы  знаем  по
крайней  мере  о  нескольких  случаях  отказа  платить  подати  в  Галлии
времен  Меровингов,  которые  исходили  как  от  свободных  франков,
так  и  от  людей,  предки  которых  принадлежали  к  обеспеченным  граж¬
данам  Римской  империи  и  которые  нашли  для  себя  значимое  место  в
обществе  после  падения  Римской  империи  (например,  став  еписко¬
пами)54.  Именно  в  этом  контексте  кризиса  легитимности  власти  и
поиска  новых  способов  легитимации  и  стоит  рассматривать
социальную  практику,  которая  является  центральной  темой  данного
сборника,  —  полюдье.
 В  своем  первичном  значении  «полюдье»  —  это  объезд  правителем
или  жрецом  нескольких  мест,  являющихся  либо  центрами  власти,
либо  сакральными  центрами.  Но  исследователи  отмечают,  что  по¬
людье  представляет  собой  сложный  комплекс  социальных  практик  и
ритуалов,  о  котором  упоминалось  во  введении.  Считается,  что  в
Европе  эта  практика  была  наиболее  широко  представлена  в  регио¬
нах,  которые  никогда  не  попали  в  поле  тяготения  Римской  империи
и  никогда  не  стали  ее  провинциями.  Однако  не  стоит  считать,  что
сама  по  себе  практика  объезда  правителем  своих  подданных  харак¬
терна  только  для  варварских  культур  Европы,  которые  пришли  на
смену  Римской  империи,  и  подчеркивать  рациональный,  бюрократи¬
ческий  характер  ее  власти.  Ведь  только  во  время  Принципата  (то  есть
до  реформ  Диоклетиана  в  295  г.,  а  реально  намного  меньше)  импера¬
торы  тяготели  к  Риму  как  к  настоящей  столице  империи.  Однако  уже
с  начала  III  в.  Рим  становился  все  менее  привлекательным,  потому
что  императоры  должны  были  все  больше  уделять  внимания  грани¬
цам  империи  и  проводить  там  большую  часть  времени.  С  этого  вре¬
мени  они  все  больше  начинают  вершить  судьбы  империи  в  других
имперских  столицах  (Милан,  Кёльн  на  Западе  и  ряд  городов  на  Вос¬
токе),  а  не  только  в  Риме55.  Поэтому  с  III  в.  и  по  конец  позднеантич¬
ного  периода  (где-то  до  начала  VI  в.)  поездки  императоров  по  импе¬
рии  все  больше  напоминали  объезд  варварским  властителем  своих
владений.  Этому  способствовало  то,  что  римская  администрация  часто
стремилась  обойти  мелкие  проблемы,  которые  возникали  в  подвласт¬
 109


ных  ей  регионах,  и  приезд  императора  был  часто  необходим  для  того,
чтобы  разрубить  гордиев  узел  разного  рода  проблем.  Более  того,  как
следует  из  изучения  истории  рескриптов,  объезд  империи  ее  власти¬
телями  способствовал  разрешению  многих  проблем,  связанных  как
со  сбором  податей,  так  и  с  разрешением  споров  и  конфликтов56.  При¬
сутствие  императора  являлось  испытанием  как  для  имперских  чи¬
новников,  так  и  для  населения.  Для  первых  приезд  верховного  пра¬
вителя  Римской  империи  был  проверкой  их  решений.  А  для
населения,  которое  стремилось  обратиться  к  императору  для  разре¬
шения  своих  проблем,  исход  их  петиций  никогда  не  был  ясен.  Импе¬
ратор  и  его  двор  вели  себя  не  как  патриархальная  власть,  призванная
защищать  своих  подданных.  Попадая  ко  двору,  представители  населе¬
ния  и  местной  знати  чувствовали  страх  и  неуверенность  за  то,  что  им
удастся  уйти  с  благожелательным  решением  в  их  деле.  По  сути,  путе¬
шествие  императорского  окружения  по  империи  наводило  страх  на
регионы  и  заставляло  местную  римскую  власть  и  местное  население
бояться  империи  в  ее  личном  воплощении.  Объезды  империи  импе¬
раторским  двором  не  были  примером  хорошо  организованной  адми¬
нистративной  машины  —  скорее,  в  позднеантичный  период  империя
сама  превратилась  в  своего  рода  сакральную  власть,  которая  правила
путем  опоры  на  харизму  императора  и  двора  и  их  же  грубой  силы57.
Поэтому  неудивительно,  что  эта  практика  объездов  могла  присут¬
ствовать  в  Галлии  и  после  исчезновения  Римской  власти.  Но  остает¬
ся  открытым  вопрос  о  том,  можно  ли  считать  практику  объезда  пра¬
вителем  своих  владений  в  Меровингской  Галлии  отзвуком  визитов
римских  императоров  и  наместников,  или  же  варварской  традицией,
принесенной  в  Галлию  франками.  Для  дальнейшего  исследования
этого  вопроса  нужно  обратить  внимание  прежде  всего  на  язык  ри¬
туалов,  которые  сопровождали  все  упоминания  о  «полюдье»  в  меро¬
вингской  Галлии.  Конечно  же,  говоря  о  языке  ритуалов,  мы  можем
говорить  только  о  том  смысле,  который  вкладывали  в  описание  риту¬
алов  авторы  исторических  сочинений,  и  поэтому  наше  исследование
ограничивается  только  их  мировоззрением  и  останавливается  перед
вопросом,  какой  смысл  могли  вкладывать  в  ритуалы  те  люди,  кото¬
рые  в  них  участвовали58.
 Классическим  примером  практики,  которую  можно  было  бы  от¬
нести  к  системе  представлений,  связанных  с  «полюдьем»,  является
упоминание  Григория  Турского  о  посещении  Хлодвигом,  первым  ко¬
ролем  франков  из  династии  Меровингов,  Тура  в  507  г.,  епископом  ко¬
торого  и  являлся  этой  известный  своей  «Историей»  епископ.  Следу¬
ет  отметить,  что  Тур  был  для  франкских  королей  «чужим»  городом,
потому  что  они  предпочитали  проводить  зимы  в  долине  Уазы  в  се¬
верной  Франции,  в  районе  современной  границы  с  Бельгией  (Ком-
пьень  и  др.).  Поэтому  в  этот  город  Хлодвиг  обязан  был  входить  с  со¬
 110


блюдением  ряда  ритуалов,  и  само  его  посещение  напоминало  объезд
правителем  своих  владений.  По  крайней  мере,  именно  так  рисовал
его  Григорий  Турский,  который  был  заинтересован  в  том,  чтобы  под¬
черкнуть  главенство  епископов  в  городах  и  временность  власти  коро¬
лей  в  отношении  городского  населения.  Это  дает  возможность
вспомнить,  что  практика  «полюдья»  предполагает  своего  рода  рав¬
ноправный  обмен  между  правителем  и  его  подданными.  Продолже¬
ние  этой  истории  говорит  о  том,  насколько  значимы  были  подобные
представления  для  людей  той  эпохи.  Григорий  Турский  сообщает,
что  после  захвата  большого  количества  ценностей  в  городах  Южной
Галлии  Тулузе  и  Ангулеме  этот  правитель  франков  вернулся  в  Тур  и
вошел  в  город  в  соответствии  с  практикой  «триумфа»,  который  был
характерен  для  римских  императоров.  Григорий  Турский  сообщает,
что  в  это  же  время  он  получил  от  византийского  императора
Анастасия  грамоту,  присваивавшую  ему  звание  консула,  и  что  в  бази¬
лике  св.  Мартина  его  облачили  в  мантию,  а  на  голову  положили  ве¬
нец.  Язык  этого  ритуала  говорит  о  том,  что  Хлодвиг  вошел  в  Тур  не
как  варварский  предводитель,  а  как  римский  патриций,  и  условия  его
входа  были  продиктованы  епископом  Григорием.  При  этом,  вполне  в
соответствии  с  практикой  «полюдья»,  он  получил  признание  от
епископа  города,  выступавшего  как  посредник  между  королем  и  сво¬
его  рода  «высшей  силой»,  императором  Византии.  Как  и  полагалось
щедрому  властителю,  он  ехал  на  коне  от  базилики  св.  Мартина  до  со¬
бора  и  собственноручно  разбрасывал  золото  и  серебро  приветство¬
вавшим  его  горожанам.  Условия  «обмена»  в  данным  случае  вырисо¬
вываются  явно  и  четко:  в  обмен  на  вход  в  город,  властителем
которого  он  стремился  стать,  Хлодвиг  должен  был  принять  тот  язык
и  ритуалы  власти,  которые  остались  в  этом  городе  от  времен  Рим¬
ской  империи.  Тот  Хлодвиг,  который  вошел  в  Тур,  был  не  Хлодви-
гом  —  варварским  предводителем,  а  Хлодвигом  —  патрицием,  кото¬
рый  был  обязан  одарить  население  и  показать  ему  свою  щедрость59.
Но  это  говорит  о  том,  что  в  римской  политической  культуре  и  языке
существовали  парадигмы  для  того,  чтобы  описать  объезд  властите¬
лем  своих  владений,  и  что  эта  практика  была  знакома  провинциалам
благодаря  тому,  что  императоры  и  их  представители  весьма  редко  по¬
сещали  эти  регионы.  Мы  не  знаем,  как  воспринял  этот  язык  ритуалов
Хлодвиг,  но  успешный  перевод,  казалось  бы,  варварской  практики  на
язык  римской  политической  идеологии  показывает,  как  мало  разни¬
цы  было  между  политической  культурой  и  ритуалами  провинций
римской  империи  и  теми  традициями,  которые  существовали  у  насе¬
ления,  жившего  до  поры  до  времени  вне  римских  границ.
 В  истории  Григория  Турского  есть  упоминания  о  том,  что  власти¬
тели  объезжали  города  для  сбора  дани.  Правда,  интересно  отметить,
что  когда  нарративные  источники  говорят  об  этой  практике,  они  упо¬
 111


минают  сравнительно  малоизвестных  правителей  или  только  случаи,
значительно  отличавшиеся  от  общего  контекста.  Это  дало  возмож¬
ность  исследователям  утверждать,  что  объезды  правителями  были
«германской»  или  «языческой»  практикой,  которая  постепенно  со¬
шла  на  нет  и  осталась  для  использования  «неудачниками»,  которые
выпали  из  структуры  власти  и  хотели  эту  власть  вернуть60.  Однако
рассмотренный  выше  случай  въезда  Хлодвига  в  Тур  свидетельствует,
что  вряд  ли  стоит  постулировать  варварский  характер  практики  объ¬
ездов.  Как  показывает  сообщение  Григория  Турского,  эта  практика
была  успешно  выражена  языком  римской  власти,  что  говорит  о  том,
что  она  не  была  уникальна  только  для  варваров.
 Возможно,  что  эта  практика  была  настолько  широко  распростра¬
нена,  что  о  ней  не  было  необходимости  говорить  в  общих  случаях.
Однако  такой  ход  мысли  вовсе  не  является  доказательством,  что
объезд  франкскими  правителями  городов  с  целью  сбора  дани  был
широко  распространен.  Распространенность  и  значение  практики
полюдья  в  меровингской  Галлии  нуждается  в  доказательстве  на
основании  рассмотрения  конкретных  примеров.
 Практика  объезда  владений  с  целью  признания  верховенства  своей
власти  и  сбора  дани  является  хорошим  примером,  как  властители  и
их  подданные  совместно  участвовали  в  создании  ритуалов  и  практи¬
ки  власти.  Примеры  из  меровингской  Галлии  говорят  о  том,  что
власть  любого  правителя  в  эту  эпоху  не  следует  рассматривать  как
данность,  и  что  ее  практика  всегда  была  результатом  сложения  уси¬
лий  власть  имущих  и  заинтересованности  их  подданных,  достигну¬
тых  на  основе  согласия  сторон.  Именно  о  согласии  как  об  основе  лю¬
бой  формальной  власти  можно  говорить  при  рассмотрении  практики
объезда  владений,  отмечавшейся  Григорием  Турским.  В  своей
«Истории»  он  сообщает,  что  иногда  города  могли  отказать  властите¬
лям,  желавшим  въехать  в  них.  Так,  в  середине  VI  в.  Храмна  (сына  ко¬
роля  Хлотаря  I),  который  считал  себя  властителем  городов  в  Бургун¬
дии,  не  пустили  в  Дижон61.  Правда,  произошло  это  тогда,  когда  он
отложился  от  своего  отца  и  заключил  договор  со  своим  дядей  Хиль-
дебертом.  Значит,  в  практике  полюдья  важно  было  не  только  жела¬
ние  властителя  освятить  своим  присутствием  то  или  иное  место,  но  и
желание  жителей  города,  региона,  да  и  просто  места  видеть  его  в  ка¬
честве  властителя.  При  этом  возможность  объезда  и  взимания  дани
была  напрямую  связана  с  легитимностью  правителя:  Храмн,  строя
планы  за  спиной  своего  отца,  в  каком-то  смысле  компрометировал
свою  легитимность.  Возможно,  это  и  было  причиной  того,  что  его  не
пустили  в  город.  В  силу  этого  возникает  возможность  сделать  ряд  ин¬
тересных  уточнений  в  отношении  представлений  о  праве  сбора  пода¬
тей,  сложившихся  в  Галлии  в  раннесредневековый  период.  Право
 112


сбора  подати  не  было  автоматическим  для  каждого  правителя,  заяв¬
лявшего  свои  права  в  силу  принадлежности  к  династии  Меровингов.
 Примером  того,  что  выплата  дани  могла  быть  только  результатом
согласия  между  правителем  и  теми,  кого  он  считал  своими  поддан¬
ными,  может  служить  и  другой  случай,  который  описывает  Григорий
Турский.  Так,  он  пишет  про  то,  как  король  Хлотарь  I  пытался  заста¬
вить  саксов  платить  дань.  Но  саксы  в  ответ  принесли  ему  имущество
и  скот,  сказав,  что  они  готовы  платить  дань,  но  просят  только  оста¬
вить  их  свободными.  Франки  из  войска  Хлотаря  пытались  убедить
его  в  том,  что  нужно  воевать  против  саксов,  и  потребовали  от  послед¬
них  еще  большую  дань.  Но  те  согласились  принести  и  ее,  прося  коро¬
ля  лишь  о  том,  чтобы  он  оставил  их  свободными  и  не  начинал  войны
против  них.  Когда  же  некоторые  горячие  головы  из  войска  Хлотаря  I
все-таки  убедили  короля  начать  сражение,  франки  проиграли.  Это
известие  Григория  Турского  говорит  о  том,  что  сам  факт  уплаты  дани
не  всегда  давал  возможность  правителю  объявить  себя  властителем
тех,  с  кого  он  эту  дань  собрал.  Уплата  дани  парадоксальным  образом
не  всегда  означала  признание  себя  данниками  правителя.  Более  того,
условия  этой  дани  и  ее  размер  были  предметом  согласия  и  догово¬
ренности  между  правителем  и  его  подданными62.
 Кроме  этого,  можно  отметить  еще  одну  интересную  градацию  в
практике  полюдья.  История  Храмна,  сына  короля  Хлотаря  I,  говорит
о  том,  что  объезд  владений  для  сбора  дани  был  важен  не  столько  для
тех  правителей,  которые  уже  были  признаны  городами  и  населением,
а  скорее  для  тех,  кто  еще  находился  в  статусе  возможного  кандидата
в  силу  своей  принадлежности  к  меровингской  династии.  Так,  Григо¬
рий  Турский  пишет,  что  когда  Храмн  решил  отложиться  от  своего
отца  и  заключил  союз  со  своим  дядей,  он  подчинил  себе  «те  города,
которые  он  раньше  объехал».  Как  следует  из  текста,  сделать  это  он
мог  вместе  со  своим  отцом.  Но  это  говорит  о  том,  что  одной  из  целей
полюдья  было  не  только  и  не  столько  сбор  дани,  сколько  возмож¬
ность  легитимному  королю  (каковым  являлся  Хлотарь)  показаться
перед  своими  подданными,  а  также  представить  им  возможных  пре¬
тендентов  на  престол.  Интересно,  что  только  факт  предварительного
объезда  городов  дал  возможность  Храмну  претендовать  на  власть  над
ними,  а  этот  предварительный  объезд  произошел  тогда,  когда  Храмн
сопровождал  своего  отца  не  как  его  соперник,  а  как  его  будущая  сме¬
на.  В  этом  смысле  следует  отметить,  что  действующие  властители
имели  монополию  на  практику  объезда  городов,  а  города  были  заин¬
тересованы  поддерживать  эту  монополию  и  не  допускать  в  города
любого,  кто  захотел  бы  оказывать  им  покровительство.  Практика
«полюдья»  была  хорошо  встроена  в  систему  власти,  которая  осталась
в  Галлии  после  падения  Римской  империи,  а  это  говорит  о  том,  что
 113


уже  в  самой  позднеримской  системе  представлений  идеи  подобных
ритуалов  власти  были  очень  сильны.
 В  пользу  этой  точки  зрения  говорит  и  тот  факт,  что  короли,  чья
власть  уже  была  признана  подданными  и  городами,  не  нуждались  в
личном  объезде  своих  владений,  и  могли  просто  посылать  своих
представителей  для  сбора  дани.  Известно,  например,  что  в  544  г.  ко¬
роль  Хлотарь  приказал  всем  церквям  своего  королевства  выплачи¬
вать  ему  третью  часть  доходов63.  В  581  г.  король  Хильперик  назначил
новых  графов  и  приказал  им  доставить  налоги  с  городов64.  Легитим¬
ным  королям,  то  есть  властителям,  принявшим  власть  в  результате
династического  принципа  и  при  согласии  франков,  вовсе  не  нужно
было  объезжать  свои  земли,  чтобы  собрать  с  них  дань.  Именно  эта  де¬
таль  позволяет  выяснить  один  интересный  аспект  практики  полюдья
в  меровингской  Галлии.  В  отличие  от  обществ,  находившихся  вне
римской  ойкумены,  Галлия  и  другие  провинции  бывшей  Запад¬
но-Римской  империи  имели  хорошо  развитую  политическую  и  право¬
вую  культуру,  и  представление  о  верховном  властителе  не  нуждалось
в  оправданиях  и  объяснениях.  Практика  объезда  нужна  была  в  основ¬
ном  на  начальных  стадиях  правления,  для  знакомства  и  представления
себя  и  своих  представителей  на  местах.  После  первоначального  объез¬
да  правители  могли  уже  опираться  на  своих  чиновников,  авторитет
которых  во  многом  признавался  в  силу  преемственности  их  функций  с
функциями  бюрократического  аппарата  Римской  империи.
 История  с  сыновьями  Хильперика  (561-584)  показывает  иной  ас¬
пект  полюдья.  В  576  г.  Хильперик  оставил  своего  младшего  сына  в
Суассоне,  а  сам  отправился  в  Руан.  В  это  время,  как  сообщает  Григо¬
рий  Турский,  какие-то  франки  решили  захватить  Суассон.  Чтобы
не  допустить  этого,  Хильперик  вместе  со  своим  сыном  Меровеем
вернулся  и  дал  бой,  который  закончился,  как  сообщает  историк,  его
победой65.
 Эпизод  этот  приобретает  драматическое  истолкование  у  Гигория
Турского,  для  которого  он  служит  еще  одним  примером  раздоров
среди  франков.  Не  стоит  забывать  также  и  общую  нелюбовь  Григо¬
рия  Турского  к  Хильперику,  возникшую  по  причине  того,  что  этот
король  стремился  установить  над  Туром  свой  контроль  и,  в  частнос¬
ти,  предпринимал  попытки  взимать  подати,  пользуясь  еще  римскими
кадастрами.  Но  истинный  его  смысл  остается  в  тени.  Григорий  Тур¬
ский  сообщает,  что  одним  из  зачинщиков  был  не  просто  какой-то
франк,  а  один  из  тех,  кто  перешел  от  Сигиберта  к  Хильперику  и  по¬
лучил  от  последнего  подарки  и  земли  от  королевского  фиска.  То  есть
в  данном  случае  нападение  на  Суассон  было  не  столько  военной
операцией  враждебных  сил,  сколько  попыткой  одного  из  союзников
короля  воспользоваться  теми  привилегиями,  которые,  как  считал  ко¬
роль  Хильперик,  принадлежали  только  ему.  Более  вероятным  кажет¬
 114


ся  то,  что  в  отстутствие  короля  (Хильперика)  город,  по-видимому,
считался  свободным  от  «постоя»  и  поэтому  вызвал  интерес  со  сторо¬
ны  других  властвующих  франков.  Основная  коллизия  усиления  ко¬
ролевской  власти  в  меровингской  Галлии  была  связана  в  первую  оче¬
редь  с  тем,  что  короли  боролись  за  то,  чтобы  представить  право
собирать  подати  в  виде  полюдья  как  свою  монополию.
 Интересные  примеры,  схожие  с  практикой  полюдья,  дают  судеб¬
ные  записи  меровингской  эпохи.  В  них  рассказывается,  как  король
при  посещении  своих  дворцов  творил  суд  и  разрешал  конфликты,  ко¬
торые  его  подданные  приносили  на  его  рассмотрение.  Причем  в  су¬
дебных  грамотах  всегда  отмечается,  в  каком  дворце  рассматривалось
то  или  иное  дело,  что  говорит  о  том,  что  место  было  важно  для  приго¬
вора.  Известно,  что  судебные  споры  рассматривались  и  в  отсутствие
короля.  Наверное,  можно  предположить,  что  суть  споров  была  раз¬
личной,  и  что  в  присутствии  правителя  рассматривались  только  те
конфликты,  которые  не  мог  разрешить  никто  другой.  Это  говорит  о
том,  что  приезд  правителя  был  сопряжен  не  только  с  взиманием
подати.  Властитель  был  сакральной  фигурой,  появление  которого
приводило  к  признанию  его  главенства  с  помощью  целого  ряда  риту¬
алов  и  прерогатив,  среди  которых  было  и  право  короля  разрешать
споры  в  суде.
 Можно  отметить  еще  одну  интересную  особенность  в  практике
объезда  своих  владений  меровингскими  королями.  Известно,  напри¬
мер,  что  в  567  (или  568)  г.  после  смерти  короля  Хариберта  оставшие¬
ся  меровингские  короли  согласились,  что  ни  один  из  них  не  имеет
права  входить  в  Париж  без  согласия  другого.  Это  говорит  о  том,  что  в
пространстве  власти  стали  появляться  сакральные  точки,  вход  в  ко¬
торые  требовал  даже  от  правителей  согласия  между  собой66.
 Если  легитимность  правителей  могла  ставиться  под  сомнение,  то
интересно  посмотреть,  кто  же  обладал  силой,  правом  и  полномочия¬
ми  для  решения  этого  вопроса.  Текст  Григория  Турского  не  дает  воз¬
можности  восстановить  историю  с  отказом  жителей  Дижона  допус¬
тить  в  свой  город  Храмна,  и  поэтому  неясно,  кто  именно  стоял  за
этим  решением.  Но  интересно  отметить,  что,  несмотря  на  то,  что
Храмна  не  пустили  в  город,  он  был-таки  принят  епископом  Дижона  в
базилике  местного  святого  (которая,  вероятно,  находилась  вне  Ди¬
жона),  своеобразной  ничейной  территории.  Этот  эпизод  весьма  ха¬
рактерен  для  понимания  смысла  изменений  в  практике  полюдья  в
Поздней  Античности  и  в  раннем  Средневековье.  Ведь  когда  светский
правитель  не  был  допущен  в  город  для  сбора  дани  или  для  признания
его  власти  над  городом,  от  имени  города  его  вышел  встречать  епис¬
коп.  Это  говорит  о  том,  что  постепенно  епископы  некоторых  городов
стали  рассматривать  города  как  свою  сакральную  территорию  и
 115


постепенно  стали  присваивать  себе  право  допуска  на  эту  территорию
других  властителей,  обладавших  сакральной  властью.
 Подобный  процесс  постепенного  присвоения  сакральной  власти
епископами  был  частью  общего  развития  общества  в  Поздней
Античности.  Галлия,  находясь  под  властью  Римской  империи,  стала
частью  Средиземноморского  культурного  пространства.  Распростра¬
нение  христианства,  характерное  для  этого  периода,  привело  в  Гал¬
лии,  как  и  повсюду  в  Средиземноморье,  к  ряду  социальных  преобра¬
зований  и  к  появлению  новых  социальных  практик.  В  частности,  в
Галлии,  как  и  повсюду,  появились  культы  святых,  распространению
которых  способствовал,  в  частности,  св.  Мартин,  один  из  важнейших
святых  галльской  церкви.  Когда  христианство  широко  распростра¬
нилось,  представители  римской  аристократии  и  средних  слоев  рим¬
ского  общества  стали  вступать  в  лоно  церкви,  преобразовывая  ее  и
привнося  в  нее  свой  светский  статус.  Они  обращались  к  практике,
сложившейся  в  церкви,  обращая  ее  на  службу  своим  интересам  и
опираясь  на  нее  для  того,  чтобы  поддерживать  свое  положение  в  об¬
ществе.  Так,  некоторые  из  них  становились  епископами  и  опирались
на  культы  святых  для  того,  чтобы  закрепиться  в  обществе,  сложив¬
шемся  после  падения  римской  империи.  Поэтому  говоря  о  практике
и  ритуалах  верховной  власти,  и  в  частности  о  полюдье,  стоит  иметь  в
виду,  что,  несмотря  на  падение  римской  империи,  у  меровингских  ко¬
ролей  в  Галлии  рано  появились  соперники,  которые  опирались  на
развивающиеся  культы  святых  и  которые  создавали  свои  сакральные
практики.
 О  том,  что  христианские  святыни  стали  одним  из  символов,  кото¬
рый  мог  оказывать  прямое  влияние  на  практику  полюдья,  говорит
уже  рассмотренный  случай  договоренности  трех  сыновей  Хлотаря  I,
что  они  не  могут  входить  в  Париж  без  согласия  друг  друга.  Ведь  ког¬
да  королю  Хильперику  понадобилось-таки  войти  в  Париж,  он  сделал
это,  неся  перед  собой  мощи  святых.  Можно  предположить,  что  подоб¬
ный  вход  в  город  контрастировал  с  обычным  въездом  короля  под  сво¬
ими  инсигниями.  Фактически  в  этом  случае  король  входил  в  город
под  защитой  святых,  а  это  говорит  о  том,  что  он  уже  не  мог  требовать
привилегий  и  вообще  распоряжаться  людьми  так,  как  бы  он  сделал
как  единоличный  правитель  города67.
 Повседневная  жизнь  епископов  дает  возможность  увидеть  соци¬
альную  практику,  которая  в  значительной  степени  напоминает  по¬
людье,  хотя  и  окрашенное  христианскими  тонами.  Так,  мы  знаем  из
нескольких  житий,  что  епископы  объезжали  свои  епархии,  при  этом
подчеркивая  сакральный  характер  своей  власти.  Так,  в  своей  поездке
Эдуэн  Руанский  вылечил  человека,  рука  которого  онемела  после
того,  как  тот  работал  в  воскресенье.
 116


Рассмотренные  примеры  позволяют  отметить  важную  особен¬
ность  хронологии  развития  практики  полюдья  в  раннесредневековой
Галлии.  Так,  мы  видим,  что  ситуация  развивалась  вовсе  не  по  пути
постепенной  варваризации  социальных  практик  позднеримского  об¬
щества,  и  что  процесс  был  более  запутанным.  Так,  мы  видим,  что  в
отсутствие  имперской  администрации  меровингские  правители  пы¬
тались  взимать  дань  с  городов  в  соответствии  с  тем,  как  это  делалось
во  времена  Римской  империи.  Причем  можно  отметить,  что  часто  эти
короли  использовали  налоговые  книги,  сохранившиеся  еще  с  рим¬
ских  времен.  Практика  объезда  владений  была  важна  при  вступле¬
нии  короля  на  престол,  и  одной  из  ее  целей  было  представить  окру¬
жение  короля  местной  знати  и  жителям  городов.  Но  любые  сомнения
в  легитимности  короля  приводили  к  тому,  что  он  терял  право  на  по¬
людье.  Епископы  и  другие  представители  церкви,  чью  опору  состав¬
ляли  как  городские  общины  верующих,  так  и  те,  которые  группиро¬
вались  в  пригородах,  все  больше  начали  подвергать  сомнению  право
варварских  правителей  на  полюдье,  создавая  новые  сакральные  сим¬
волы  и  новые  ритуалы  власти.  В  отдельных  сообщениях  о  практике
полюдья  в  меровингской  Галлии  можно  заметить  основные  пробле¬
мы  власти  в  этот  период.  Право  объезда  владений  и  право  сбора  дани
вытекали  из  представлений  о  легитимности  власти,  и  они  были
следствием  совпадения  воззрений  как  правителей,  так  и  жителей
городов,  епископов  и  просто  подданных.
 Подобные  представления  стали  особенно  актуальны  в  ситуации
распада  культурной  и  политической  общности,  которой  являлась  За¬
падно-Римская  империя.  Следует  отметить,  что  эта  часть  Римской
империи,  конечно  же,  была  намного  менее  однородной  в  культурном
и  политическом  плане,  чем  Восточно-Римская  империя,  единство  ко¬
торой  в  немалой  степени  опиралось  на  эллинистическую  культуру
составлявших  ее  областей  как  в  Европе,  так  и  в  Малой  Азии  и  на
Ближнем  Востоке.  Но,  тем  не  менее,  императорский  двор,  среди  мест
дислокации  которого  были  Трир,  Милан,  Равенна,  мог  до  середины
V  в.  координировать  действия  своих  представителей  в  провинциях  и
вести  политику,  которая  отвечала  интересам  провинциалов.  Но  со¬
бытия  V  в.  (вторжение  варваров)  постепенно  способствовали  все
большей  регионализации  Западно-Римской  империи.  Рим  и  Италия
вовсе  не  превратились  в  руины  с  появлением  варваров  и  с  исчезнове¬
нием  императорской  власти  на  западе  Империи.  Гораздо  сильнее
этот  удар  почувствовали  регионы,  которые  Римская  империя  пыта¬
лась  романизировать  с  момента  их  захвата,  и  которые,  тем  не  менее,
все  время  выказывали  центробежные  стремления.  Это  регионы,  рас¬
полагавшиеся  на  периферии  ойкумены,  где  процесс  синтеза  среди¬
земноморской  и  несредиземноморских  культур  был  наиболее  пло¬
дотворным  и  где  этот  процесс  заложил  основы  Средневековой
 117


цивилизации,  явившейся  преемницей  римской.  Именно  там  церковь
как  организация  и  христианство  как  система  взглядов  сыграли  роль
связующего  звена,  которое  облегчило  удар,  который  эти  регионы
испытали,  когда  власть  императоров  Западно-Римской  империи
исчезла.
 Древние  географы  знали  Европу  как  континент,  но  реальные
очертания  этот  континент  обрел  только  в  рамках  раннесредневеко¬
вых  культурной  и  политической  парадигм,  которые  появились  на
останках  античной  мысли  после  упадка  Римской  империи.  В  то  время
как  история  Рима  могла  служить  примером  для  создания  полити¬
ческих,  имперских  символов  для  тех,  кто  стремился  построить  новую,
средневековую  Европу,  идеалов  и  идеологии  исчезнувшей  среди¬
земноморской  империи  было  недостаточно  для  создания  нового,
христианского  сообщества,  которое  было  бы  связано  не  только  полити¬
ческими  традициями,  но  и  христианской  культурой.  В  раннем  Средне¬
вековье  задачи  создания  новой  политической  и  социальной  организа¬
ции  привели  к  появлению  на  свет  особых,  средневековых
представлений  о  религиозном  сообществе.  Наилучшим  примером  всег¬
да  служила  северная  Галлия,  которая  в  течение  долгого  времени  рас¬
сматривалась  как  плацдарм  для  синтеза  средиземноморских  и  нерим¬
ских  традиций,  которые  заложили  основу  для  всего  Средневековья.
 Властители  франкского  королевства,  попытавшиеся  создать  но¬
вые  политические  структуры  на  руинах  Западной  Римской  империи,
стояли  перед  трудной  задачей  сведения  вместе  интересов  различных
региональных  политических  групп.  Это  была  сложная  цель,  которую
не  смогли  достичь  даже  политически  проницательные  императоры  и
чиновники  поздней  Римской  империи.  В  то  время  как  поздняя  Рим¬
ская  империя  не  смогла  сохранить  свое  единство  в  Западном  Сре¬
диземноморье  и  в  Западной  Европе,  новые  лидеры  —  короли,  арис¬
тократы  и  епископы  —  должны  были  создать  новое  политическое  ви¬
дение  порядка,  которое  можно  было  бы  противопоставить  центро¬
бежным  тенденциям  поздней  Античности.  Задача  постройки  новых
государственных  структур  была  особенно  трудной  для  варварских,
германских  народов  по  причине  их  незнакомства  или  непонимания
учреждений,  которые  составляли  основу  Римского  могущества68.
Королевская  власть  в  варварских  королевствах  была  ограничена  по
природе,  и  отсутствие  постоянных  армий  и  правоохранительных  ин¬
ститутов  не  давало  возможности  создать  однородные,  строго  опреде¬
ленные  с  географической  и  политической  точек  зрения  королев¬
ства69.  Фактически  даже  короли  часто  плохо  представляли  свои  вла¬
дения.  Разделение  областей  между  братьями  в  меровингской  и  каро¬
лингской  династиях  только  усугубляло  эту  проблему  региональной
разобщенности,  потому  что  во  всех  случаях  королевства  были  прак¬
тически  произвольно  составлены  из  регионов  с  различной  историей
 118


и  спецификой.  Нейстрия  и  Аквитания  могли  попасть  в  одно  коро¬
левство  после  одного  раздела  и  уступить  место  комбинации
Аквитании  и  Бургундии  в  следующем70.  Соображения  династической
политики  часто  брали  верх  над  экономическими  или  историческими
связями;  семейная  вражда,  конкуренция  между  братьями  и  матримо¬
ниальные  стратегии  часто  играли  подавляющую  роль.  В  этом  смысле
попытки  создать  и  поддерживать  меровингские  королевства  скорее
препятствовали,  чем  способствовали  построению  объединенной  по¬
литической  территории.
 Каролингская  династия  тем  не  менее  преуспела  в  расширении
своей  власти  за  пределы  свой  первичной  территории,  и  за  успех  этого
начинания  было  ответственно  то,  что  ее  представители  уделяли  вни¬
мание  не  только  упрочению  совей  власти,  но  и  созданию  единой
культурной  среды  для  своего  королевства,  которая  была  основана  на
христианской  культуре.  Именно  в  королевстве  франков  создалась
новая  культурная  и  политическая  общность,  которая  держалась
вместе  не  только  благодаря  силе  и  военному  искусству,  а  в  первую
очередь  благодаря  общему  взгляду  на  мир,  основанному  прежде  всего
на  творческой  переработке  античного  наследия  и  опоре  на  христиан¬
ство  как  на  стержень  идеологических  и  мировоззренческих  представ¬
лений.  Каролинги,  которые  происходили  из  поверхностно  романизи¬
рованной  области,  Австразии,  в  конечном  счете  успешно  создали
новые,  паневропейские  политические  структуры.  Ведя  свое  сущест¬
вование  с  начала  VII  в.,  эта  аристократическая  группировка  из  севе¬
ро-восточной  Франции  устойчиво  набирала  силу,  и  множест¬
во  ее  представителей  стало  мажордомами  меровингских  королей  в
VII  и  VIII  вв.
 Но  все  эти  завоевания  и  удержание  земель  под  властью  короля
франков  стали  возможны  только  благодаря  неустанному  объезду
своих  королевств  франкскими  правителями  начиная  с  Карла  Вели¬
кого.  Ведь  в  каролингской  империи  не  было  того,  что  можно  было  бы
назвать  «центральным  правительством».  При  переходе  власти  от
первого  короля,  Пепина  III  к  Карлу  Великому  и  от  Карла  Великого  к
его  сыну  Людовику  Благочестивому  эта  династия  придерживалась
принципа,  что  земли  в  долине  реки  Уазы,  составлявшие  стратегически
важную  территорию  и  являвшиеся  ядром  королевства  и  империи,  пе¬
реходили  по  наследству  к  старшему  сыну  и  императору.  Только  эти
земли  были  под  постоянным  контролем  каролингской  династии,  а
двор  был  в  курсе  дел  по  всей  империи  только  благодаря  своим  по¬
сланникам,  которые  вынуждены  были  считаться  с  местными  интере¬
сами  и  которые  часто  входили  в  альянсы  со  значительными  местны¬
ми  властными  группировками.  Поэтому  империя  вовсе  не  была
однородным  образованием,  управлявшимся  по  единому  образцу,  и
короли  были  вынуждены  считаться  с  местной  спецификой.  Держала
 119


эту  разнородную  империю  вместе  не  формальная  иерархия  админис¬
тративного  аппарата,  а  личные  связи,  которые  могли  поддерживаться
только  благодаря  постоянным  объездам  королями  своих  владений71.
Каждая  весна  в  жизни  королевства  начиналась  с  майских  (или  мар¬
товских)  полей,  за  которыми  следовали  либо  военные  кампании,
либо  объезд  владений,  если  для  кампаний  не  было  повода.  Карта  пу¬
тешествий  Карла  Великого  показывает,  что  он  посетил  большинство
заметных  городов  и  важных  монастырей  своего  королевства72-  Эти
визиты  строились  по  всем  правилам  практики  гостевания,  потому
что  те  монастыри,  в  которых  останавливались  короли,  считались
«имперскими»  обителями  и  в  соответствии  с  этим  своим  статусом
несли  повинности  перед  королем73.  В  частности,  одной  из  важней¬
ших  повинностей  было  именно  оказание  гостеприимства  королям,  и
это  фактически  заменяло  подати,  который  королевский  двор  мог  бы
попытаться  собирать.  Да  и  военные  кампании  часто  были  лишь  фор¬
мой  объезда  и  сбора  дани,  потому  что,  за  исключением  единичных
случаев,  они  заканчивались  именно  миром.  Эта  практика  была  в  ходу
в  течение  всего  времени  правления  каролингской  династии.  Карл
Лысый,  внук  Карла  Великого,  вполне  в  традициях  каролингской  ди¬
настии,  опираясь,  как  Меровинги  и  как  Пепин  III  (его  прадед),  Карл
Великий  (его  дед),  Людовик  Благочестивый  (его  отец),  на  земли  в
долине  реки  Уазы,  постоянно  путешествовал  по  своему  королевству,
начинавшейся  оформляться  Франции.  Интересно  отметить,  что  со¬
ставитель  анналов  уделял  особое  внимание  тому,  что  должен  был
въезжать  в  Париж  каждый  раз,  когда  он  начинал  военную  кампанию
к  югу  от  Луары  и  когда  его  путь  лежал  через  будущую  столицу
Франции74.
 Следует  отметить,  что  в  результате  раздела  франкского  королев¬
ства  в  843  г.  в  Вердене  и  в  877  г.  в  Кьерси  началась  регионализация,
которая  привела  к  сужению  объезжаемых  областей.  Правители  каро¬
лингской  династии,  которые  все  более  становились  региональными
властителями,  ограничивали  свои  пути  теми  областями,  которые  на¬
ходились  в  непосредственной  близости  от  ядра  их  владений75.  Прак¬
тика  объездов  своих  владений  оставалась  практически  единствен¬
ным  способом  поддержания  своего  господства  правителями,
последовавшими  за  Каролингами.  Так,  Конрад  I  (911-918),  первый
из  новых,  некаролингских  правителей  восточно-франкского  короле¬
вства  из  франконской  династии,  вполне  в  духе  своих  предшественни¬
ков  ограничивался  в  своих  объездах  небольшим  регионом  на  среднем
Рейне  и  не  дерзал  выезжать  далее76.  Ослабление  каролингской  динас¬
тии  и  слабость  новых  властителей  были  непосредственно  связаны  с
практикой  объезда  земель,  что  говорит  о  том,  что  «полюдье»  остава¬
лось  одним  из  важнейших  символов  власти.  Слабость  короля  не  да¬
вала  возможности  претендовать  на  привилегии,  которые  следовали
 120


из  практики  объезда.  Но  усиление  правителей  Германии  из  новой,
Салической  династии  привело  к  тому,  что  эти  короли  стали  заново
уделять  внимание  тем  монастырям,  которые  использовались  Каро-
лингами  для  своих  остановок,  и  стали  создавать  условия  для  их  роста
своими  дарениями  и  покровительством77.  Размах  объездов  рос,  и  в
правление  Салической  династии  была  создана  целая  система  коро¬
левских  монастырей,  которая  покрывала  центр  бывшего  Восточ¬
но-Франкского  королевства,  а  ныне  Римской  империи,  управляемой
королями  из  Салической  династии78.  Эта  система  была  крайне  важ¬
на  для  этой  «Римской  империи»,  потому  что,  в  отличие  от  каролинг¬
ского  франкского  королевства,  наследственные  владения  Салической
династии  располагались  не  в  центре  нового  государства,  а  на  его  пе¬
риферии,  в  то  время  как  центром  его  являлся  регион  Среднего  Рей¬
на79.  Этот  регион  требовал  постоянного  внимания,  и  поэтому  объез¬
ды  и  посещение  королями  монастырей  и  замков  стали  повседневной
практикой  власти.
 Рассмотренные  примеры  показывают,  что  франкское  королевство
Меровингов,  франкское  королевство  и  империя  Каролингов  и  те  по¬
литические  образования,  которые  пришли  им  на  смену,  выказывали
преемственность  в  области  практики  власти.  В  течение  всего  ранне¬
средневекового  периода  объезд  королем  своих  владений  оставался
одним  из  важнейших  символов  власти,  позволявших  поддерживать
личные  связи  между  властителями,  местной  знатью  и  представителя¬
ми  церковной  иерархии.  Объезды  и  ритуалы,  связанные  с  ним  (госте¬
вание,  обмен  подарками,  подчас  в  виде  грамот  дарения)  являлись
одним  из  показателей  силы  власти.
 В  качестве  эпилога  хотелось  бы  обратиться  к  преемственности
раннесредневековой  практики  и  той  практики  власти,  которая  была
характерна  для  высокого  Средневековья.  Объезды  владений  стали
одним  из  важнейших  механизмов  власти  в  Римской  империи,  со¬
зданной  германскими  королями  из  Восточно-франкского  короле¬
вства,  и  эта  практика  сохранялась  в  этой  части  Европы  в  течение  все¬
го  высокого  Средневековья.  К  ней  можно  отнести  не  только
традиционные  объезды  владений  по  суше,  но  и  те  путешествия,  кото¬
рые  предпринимали  германские  короли  Священной  Римской  импе¬
рии  по  Рейну  и  Дунаю  в  целях  утверждения  своей  власти.  Во  Фран¬
ции  же  развитие  практики  власти  пошло  другим  путем,  потому  что
постепенно  Париж  стал  единственным  центром,  куда  стекались  все
нити  власти.  Но,  возможно,  это  было  связано  с  географическими
факторами.  Ведь  владения  Капетингов,  пришедших  на  смену  послед¬
ним  королям  из  каролингской  династии,  были  компактно  располо¬
жены  в  области  Иль-де-Франс  и  в  непосредственно  прилегавших  к
ним  регионах.  Развитие  административной  бюрократической  куль¬
туры  в  ХИ-ХШ  вв.  привело  к  тому,  что  короли  стали  все  больше  по¬
 121


лагаться  на  своих  чиновников  и  представителей  на  местах.  В  то  же
время,  владения  императоров  «Священной  Римской  империи»  не
имели  такой  географической  особенности,  и  они  вынуждены  были
по-прежнему  путешествовать  по  своей  империи  для  того,  чтобы
поддерживать  свою  власть.
 В  заключение  хотелось  бы  сделать  ряд  выводов.  Практика,  назы¬
ваемая  «полюдье»,  была  одним  из  важнейших  ритуалов  легитимации
и  подтверждения  власти  в  период,  когда  на  обломках  Римской
империи  на  Западе  выросло  королевство  Франция,  управляемое  ди¬
настией  Капетингов,  и  Священная  Римская  империя,  созданная  гер¬
манскими  королями.  В  отсутствие  формальных  административных
структур  власть  в  этот  период  основывалась  на  ритуалах,  основан¬
ных  на  использовании  личной  харизмы  правителя.  Объезды  своих
владений  в  этот  период  позволяли  правителям  утвердить  свою
власть,  и  в  то  же  время  давали  возможность  представителям  местной
знати  и  церковной  иерархии  выстроить  личное  отношение  с  королем
и  его  двором.  Объездам  сопутствовал  целый  набор  ритуалов,  (обмен
подарками,  въезда  и  выезда,  совместный  пир),  которые  позволяли
строить  власть  не  только  как  абстрактную  идею,  но  и  как  чувство
принадлежности  к  той  группе  людей,  которая  объединена  одной
целью  и  которая  основывается  на  чувстве  личного  доступа  к  правите¬
лю,  который,  как  и  в  более  ранние  периоды,  был  фигурой  сакральной.
 Ирландия  V-XI  вв.80
 В  Ирландии  с  V  в.  н.  э.  до  норманнского  вторжения  (1166)  по¬
людье  могло  обозначаться  двумя  основными  терминами:  сое  и  cuairt.
В  эти  термины  вкладывалось  разное  содержание,  и  они  обозначали
разные  виды  полюдья,  причём  смысл,  который  вкладывался  во  вто¬
рое  из  этих  слов,  не  совсем  совпадает  с  нашим  понятием  о  «по¬
людье»81.
 Вместо  сое  в  позднем  Средневековье,  как  правило,  употреблял¬
ся  термин  cuid  oidhche,  буквально  «ночной  кусок»  или  coisir82.
В  XIII-XVI  вв.  полюдье  обозначалось  в  англоязычных  источниках
термином  coshering,  которое  до  сих  пор  является  общепринятым  обо¬
значением  полюдья  в  англоязычной  ирландской  литературе.
 Полюдье  необходимо  отличать  от  гостеприимства  как  такового,
которое  в  древней  Ирландии  считалось  почётной  обязанностью  каж¬
дого.  Отказ  в  гостеприимстве  считался  преступлением,  которое  ква¬
лифицировалось  как  esain  (буквально  «выгоняние»)  или  же  etech
(«отказ»)  и  вело  за  собой  уплату  штрафа  сообразно  рангу  потерпев¬
шего83.  Хозяйка,  отказывавшая  в  гостеприимстве  без  оснований,  те¬
ряла  свою  цену  чести84.  Обязанность  предоставлять  гостеприимство
 122


не  распространялась  на  клиентов  низшего  класса  (см.  ниже),  кото¬
рые  должны  были  предоставлять  гостеприимство  только  господам.
 Термин  cuairt  имел  более  широкое  значение:  «круг»,  «округ»,
«поворот»  и  «обход»,  но  также  мог  использоваться  и  для  обозначе¬
ния  полюдья.  Чаще  всего  под  cuairt  имелось  в  виду  полюдье  духов¬
ных  лиц  или  поэтов.
 Полезно  также  упомянуть  другие  термины,  обозначающие  виды
дани  и  методы  её  сбора.  Словом  cís85,  как  правило,  обозначаются  на¬
логи,  накладываемые  на  население  королем  в  самом  общем  смысле
этого  слова.  Bés  (буквально  «обычай»)  служит  обозначением  продук¬
товой  ренты.  Caín  могло  обозначать  как  закон  вообще,  так  и  то,  что
по  закону  полагается,  то  есть  налог,  дань.  Ещё  одно  существенное  по¬
нятие  —  это  bóraime  или  bórama.  Считается,  что  это  слово  происхо¬
дит  от  bó  «корова»  и  rime  «подсчет».  Так  называлось  легендарное
право  королей  Тары  требовать  дань  с  жителей  Лейнстера.
 Ещё  одно  существенное  для  древнеирландской  юридической  тер¬
минологии  понятие  —  это  lógn-enech  («цена  лица»)86.  Так  назывался
штраф  (вира),  который  следовало  выплачивать  не  только  в  случае
убийства,  но  и  в  случае  увечья  или  оскорбления,  нанесённого
человеку.
 Основными  источниками  для  изучения  полюдья  в  древней  Ир¬
ландии  служат,  во-первых,  нарративные  исторические  источники,
такие  как  летописи  (анналы),  в  которых  иногда  упоминается  о  по-
людьях  тех  или  иных  знатных  лиц.  Кроме  того,  упоминания  о  по¬
людье  (в  основном  королевском)  нередко  содержатся  в  сагах.  Цен¬
ные  данные  по  этому  вопросу  может  дать  и  археология.  Благодаря
археологическим  раскопкам  выясняется,  какие  именно  домашние
животные,  упоминаемые  в  источниках  о  полюдье,  реально  присутство¬
вали  в  хозяйстве  раннесредневековых  ирландцев,  становятся  извест¬
ны  подробности  их  содержания  и  забоя.  Однако  едва  ли  не  ключевым
нашим  источником  являются  памятники  ирландского  права.  Из  них
мы  узнаём,  кто  имел  право  на  полюдье  среди  зависимых  людей,  ка¬
ким  образом  оно  проходило  и  какие  продукты  должны  были  при
этом  предоставляться  господину.
 Как  наименее  известный  для  нашего  читателя  тип  источника
древнеирландское  право  нуждается,  с  нашей  точки  зрения,  в  более
подробной  характеристике.  Ирландское  право  —  это  право,  при¬
менявшееся  в  средневековье  группой  кельтов  Британских  островов,
называвших  себя  «гойделами»  и  проживавших  в  Ирландии,  Шотлан¬
дии  и  на  острове  Мэн.  Ирландское  право  существовало  как  отдель¬
ная  своеобразная  правовая  система  вплоть  до  начала  XVII  в.  На
 123


острове  Мэн  ирландские  правовые  нормы  быстро  сменились  сканди¬
навскими  после  завоевания  этого  острова  викингами  в  IX  в.
 Первые  попытки  кодификации  права  исследователи  относят  к
VII  в.,  а  запись  основного  корпуса  древнеирландского  законодатель¬
ства  —  к  VII—VIII  вв.  Относительно  датировки  отдельных  памятни¬
ков  существуют  разногласия,  но,  по  языковым  данным,  основной
текст  корпуса  древнеирландских  законов  был  зафиксирован  в  пись¬
менной  форме  до  900  г.  После  этого  периода  оригинальных  юриди¬
ческих  памятников  уже  не  создавалось,  и  деятельность  юристов  сво¬
дилась  к  глоссированию  и  комментированию  существующих
законов87.  Правовые  нормы  циркулировали  в  виде  рукописных  сбор¬
ников,  содержавших  законы  самой  разной  тематики.  Первые  дошед¬
шие  до  нас  юридические  сборники  датируются  XIV  в.  Кроме  того,
два  юридических  текста  содержатся  в  рукописи  XII  в.  Rawlin-
son  В.502.
 Даже  после  норманнского  завоевания  ирландское  право  продол¬
жало  применяться,  несмотря  на  постоянные  запреты,  исходившие  от
английских  монархов  и  их  представителей,  а  также  клириков,  кото¬
рые  после  ряда  церковных  реформ  в  XII  в.  старались  заставить  свою
паству  соответствовать  международным  нормам,  в  том  числе  и  в  тех
аспектах  права,  которые  в  Средневековье  в  значительной  степени  за¬
висели  от  церкви:  ведь  традиционное  ирландское  право  считало
законными  как  развод,  так  и  многоженство.  В  1366  г.,  при  короле
Эдуарде  III,  англо-ирландский  парламент,  собравшийся  в  Килкенни,
наконец,  вынес  решение  о  запрете  на  использование  ирландского
права  подданными  короля88.  Однако  распространить  эти  запреты
удалось  лишь  на  очень  незначительные  территории  на  востоке  стра¬
ны,  подконтрольные  англичанам  (так  называемый  Пэйл).  Ирланд¬
скими  законами  активно  пользовались  не  только  феодалы  чисто  ир¬
ландского  происхождения,  но  и  давно  поселившиеся  в  Ирландии
английские  семьи89.
 Но  после  крушения  средневекового  ирландского  общества,  рубе¬
жом  для  которого  стало  так  называемое  «бегство  графов»  в  1607  г.,
когда  представители  нескольких  наиболее  знатных  аристократи¬
ческих  семей  были  вынуждены  покинуть  Ирландию,  с  ирландским
правом  было  покончено.  Отмечено,  что  в  фольклоре  ирландцев  не
сохранилось  даже  преданий  о  существовании  ирландского  законода¬
тельства  и  ирландских  юристов90.
 Первым  научным  изданием  памятников  ирландского  права  мож¬
но  считать  многотомное  издание  «Древние  ирландские  законы»91,
которое  было  подготовлено  при  участии  крупнейших  специалистов
того  времени  по  истории  и  языку  древней  Ирландии  —  Д.  О’Донована
и  Ю.  О’Карри,  которые  подготовили  к  изданию  тексты  и  выполнили
переводы.  В  1978  г.  Д.  Э.  Винчи  удалось  осуществить  сравнительно
 124


полное  дипломатическое  издание  древнеирландских  юридических
текстов,  над  которым  он  работал  почти  полвека92.  Публикация  на¬
учного  аппарата  к  изданию  Бинчи  (прежде  всего  полного  аннотиро¬
ванного  перечня  текстов,  которого  в  нём  нет)  была  в  2005  г.  осуще¬
ствлена  Л.  Бретнахом93.
 Наравне  с  появлением  AL  и  CIH,  вехой  в  истории  изучения  древ¬
неирландского  права  стало  появление  серии  «Раннеирландское  пра¬
во»  (Early  Irish  Law  Series)  и  издание  в  ней  в  1988  г.  книги  Фергуса
Келли  «Путеводитель  по  древнеирландскому  праву»94,  а  затем,  в
1998-м  —  его  же  работы  «Сельское  хозяйство  древней  Ирландии»,
в  основном  основанной  на  юридических  источниках95.  Эта  книга
имеет  огромную  ценность  и  для  нашей  темы,  так  как  домашние  жи¬
вотные  нередко  упоминаются  в  текстах,  посвящённых  обязанностям
клиентов  по  отношению  к  патрону,  в  том  числе  и  полюдью.
 Клиентские  отношения  в  Древней  Ирландии
 Характер  отношений  зависимости,  или  клиентских  отношений96
в  древней  Ирландии  (до  XII  в.)  до  сих  пор  служит  предметом  споров
и  далеко  не  все  вопросы  ещё  нашли  однозначное  решение97,  несмот¬
ря  на  наличие  многочисленных  юридических  текстов,  трактующих  о
лордах  и  клиентах.
 В  древнеирландских  юридических  текстах  к  господам  обычно
применяется  термин  flath  или  aire,  к  зависимым  людям  —  céile.  Слово
céile  было  очень  многозначным.  Наиболее  соответствующим  всем
значениям  этого  слова  было  бы  русское  слово  «друг»  или  «дружин¬
ник».  Клиентские  отношения  в  целом  определяются  словом  céilsine.
 Юридические  тексты  отражают  клиентские  отношения  двух  ви¬
дов:  «благородные»  или  «свободные»  (soer)  и  «неблагородные»/«не-
свободные»  (doer).  «Благородство»  определялось  не  столько  стату¬
сом  самого  клиента,  сколько  характером  контракта.  Основными
источниками  по  «неблагородной»  клиентеле  являются  тексты  Cáin
Aicillne  («Канон  несвободного  клиентства»)98  и  сохранившийся
лишь  фрагментарно  текст  Di  dligiud  raith  7  somaíne  la  flaith  («О  пра¬
вах,  имеющихся  у  господина  относительно  лена  и  дохода»,  далее
DRS)99,  по  «свободной»  —  Cáin  Soerraith  («Канон  свободного
лена»)166.  О  размере  ренты  трактуется  и  в  трактате  Críth  Gablach
(буквально  «Разветвлённая  покупка»),  посвященном  в  основном
вопросам  статуса  (далее  CG)161.
 И  при  «свободном»  и  при  «несвободном»  клиентстве  клиенту
предоставлялся  лен  (rath),  в  обмен  на  который  клиент  должен  был
предоставлять  лорду  определённую  дань  и  услуги.  Земля  находилась
в  коллективной  собственности  рода,  и  отчуждение  земли  было  свя¬
зано  со  значительными  препятствиями.  Поэтому  в  качестве  лена,
 125


предоставлявшегося  клиентам,  фигурировал  обычно  крупный  рога¬
тый  скот.  Клиент  получал  от  патрона  определённое  количество  ко¬
ров,  которые  в  древней  Ирландии  были  основной  единицей  стоимос¬
ти102.  До  викингов  денег  как  таковых  в  Ирландии  не  было,  и  расчёты
производились  в  условной  мере  стоимости  —  «шет»  (set,  буквально
«сокровище»).  Шет  равнялся  половине  дойной  коровы  или  одной
тёлке103.  Количество  коров  должно  было  быть  сообразно  изначаль¬
ному  материальному  положению,  статусу  клиента.
 Получив  лен  в  размере  трёх  коров,  свободный  клиент  должен  был
выплачивать  по  одной  корове  в  год,  а  через  семь  лет  вернуть  первона¬
чальный  лен.  «Свободное»  клиентство  считалось  более  почётным,  в
основном  потому,  что  его  можно  было  завершить  в  любой  момент,
вернув  первоначальный  лен,  а  также  и  потому,  что  в  отличие  от
несвободного  клиента  свободный  не  лишался  своей  «цены  чести».
Несвободный  клиент  платил  меньше  дани,  зато  его  зависимость  от
господина  была  более  полной.  Клиент  получал  собственно  лен,
который  именовался  taurchrecc  (буквально  «предпокупка»).  Теоре¬
тически  лен  мог  состоять  не  только  из  коров,  но  и  из  свиней,  овец
или  даже  каких-то  вещей  (оружия,  одежды),  однако  в  юридических
текстах  как  стандартный  рассматривается  лен,  состоящий  из  коров.
Зажиточный  крестьянин  (боайре)  имел  право  получить  лен  стои¬
мостью  в  30  шетов  (15  дойных  коров).  Кроме  того,  клиент  получал
seoit  taurchluideo,  что  Д.  Винчи  переводил  как  «стоимость  перехода  в
подлое  состояние»  (the  set  that  is  given  for  stooping  into  baseness).
Таким  образом  господин  как  бы  выкупал  «цену  чести»  клиента,  и
отныне  имел  право  на  треть  всех  выплат,  полагавшихся  ему  в  случае,
когда  ему  должна  была  быть  выплачена  цена  чести  или  её  часть.  По¬
добная  договорённость  способствовала  тому,  чтобы  господин  защи¬
щал  интересы  клиента.  Выплатив  всё,  что  должен  был  выплатить,  че¬
рез  семь  лет  клиент  мог  считать  лен  своей  собственностью,  хотя  в
полной  мере  он  становился  таковой  после  смерти  господина.
 Полюдье  королей
 Полюдье  королей  за  пределами  племени:  инаугурационные
походы,  походы  для  взятия  заложников
 Военная  вылазка  за  пределы  племени  была,  как  свидетельствуют
саги,  частью  инициации  юноши.  Так,  в  саге  «Повесть  о  свинье  Мак
Дато»  коннахтский  герой  Кет  говорит  герою  уладов  Лоэгайре:
«У  вас,  уладов,  есть  обычай:  каждый  юноша,  который  у  вас  берёт  ору¬
жие,  направляется  к  нам»  (§  9),  и  дальше,  обращаясь  к  другому  уладу,
Кускрайду:  «Это  к  нам  ты  первый  раз  пришёл  для  своего  первого  во¬
инского  деяния  (chetgaisciud)»  (§  14)104.
 126


Аналогично  как  своего  рода  посвящение  рассматривался  воин¬
ский  поход  короля  в  начале  царствования.  О  таком  походе,  совер¬
шавшемся  постоянно  на  территорию  одного  племени,  рассказывает
комплекс  преданий  и  саг,  связанных  с  понятием  «борома»  (см.
выше).  В  раннесредневековых  анналах  описываются  походы  королей
Тары  на  лейнстерцев  с  целью  взимания  этой  дани  и  особая  сага  под
названием  «Борома»105.  По  вычислениям  ирландских  антикваров,
это  право  возникло  еще  в  незапамятные  времена,  на  рубеже  I—II  вв.
нашей  эры.  Легенда  о  его  возникновении  напоминает  греческое  пред¬
ание  о  Филомеле:  когда  король  Тары  Туатал  Техтмар  выдал  за  коро¬
ля  Лейстера  Эоху  Анхана  свою  старшую  дочь,  лейнстерцы  заявили
ему,  что  им  стыдно  иметь  такую  некрасивую  королеву:  ведь  младшая
дочь  Туатала  красивее  и  лучше  воспитана.  Тогда  Эоху  вернулся  к
Туаталу,  сообщил  ему,  что  его  дочь  умерла  и  потребовал  в  жены
младшую.  Туатал  согласился.  Встретившись  в  доме  мужа,  сестры  тут
же  умерли  —  первая  от  стыда,  а  вторая  от  горя106.  Туатал  пошел  вой¬
ной  на  лейнстерцев.  Они  сдались  и  согласились  на  выплату  возмеще¬
ния.  Сага  утверждает,  что  оно  составило  15  тысяч  коров,  по  столько
же  свиней,  овец  и  других  предметов.  Составитель-переводчик  не  со¬
хранившихся  в  оригинале  «Анналов  Клонмакнойса»  Конал  Магэо-
ган  называет  более  реальные  цифры  и  условия.  По  его  словам,  лейн¬
стерцы  должны  были  ежегодно  отдавать  королю  Тары  «150  Коров,
150  Свиней,  150  Одеял  (или  кусков  ткани,  чтобы  покрывать  ими  по¬
стели),  150  Котлов  с  двумя  соответствующими  Большими  Котлами,
Ширина  и  Глубина  которых  составляла  пять  «кулаков»  для  Варки
пива  для  короля,  150  Пар  мужчин  и  женщин  в  рабство,  чтобы  Носить
воду  на  спине  для  вышесказанной  Варки,  а  также  150  дев  с  собствен¬
ной  Дочерью  Короля  Лейнстера  в  такое  же  Рабство  и  служение»107.
Отметим,  что  всё  перечисленное  представляет  собой  принадлежнос¬
ти  для  пира,  к  которым  относятся  и  покрывала  для  постели:  когда  в
саге  «Пир  Брикрена»  Брикрен  готовит  дом  для  пира,  он  запасает
«ткани  для  покрывал,  и  пледов,  и  перин,  и  подушек,  и  все  приборы
для  питья  и  еды»  (а  n-errad  dib  linaib  do  brothrachaib  7  brecänaib
7  cholcthib  7  cerchaillib  7  a  tincor  do  lind  7  do  biud,  LU  8070-8071)108.
Хотя  очевидна  легендарность  рассказа  о  дочерях  короля  Туатала,
очевидно  и  то,  что  короли  Тары  явно  считали  разорение  Лейнстера
своей  священной  обязанностью,  чем-то  таким,  без  чего  их  бытие
было  столь  же  ущербно,  как  без  праздника  Тары.  Представляется,
что  дань  была  не  ежегодной,  а  взималась  при  вступлении  на  престол
нового  короля.
 Регулярные  нападения  королей  Тары  на  лейнстерцев  упоминают¬
ся  в  анналах  за  V-VII  вв.  Судя  по  анналам,  поход  на  Лейнстер  мог
предшествовать  «Празднику  Тары»,  связанной  с  языческими  обыча¬
ями  интронизацией  короля,  которая  продолжала  некоторое  время
 127


осуществляться  и  после  христианизации  Ирландии.  Так,  современ¬
ник  святого  Патрика  король  Лоэгайре  напал  на  Лейнстер109,  потом
отпраздновал  Праздник  Тары110.  Имеющийся  материал  как  будто  бы
предполагает,  что  такой  поход  проводился  один  раз,  а  дальнейшие
его  повторения  не  одобрялись:  так,  Лоэгайре  неоднократно  ходил  по¬
ходом  на  Лейнстер,  дал  лейнстерцам  клятву  больше  не  нападать  на
них,  и  когда  он  нарушил  клятву,  его  поглотила  земля111.  Его  преем¬
ник  Айлиль  Молт  сразился  с  лейнстерцами  в  битве  при  Ард  Ко-
райн112,  затем  отпраздновал  праздник  Тары113.
 В  конце  VI  в.  Куммасках,  сын  короля  Тары  Аэда,  был  убит  вместе
со  своей  свитой  лейнстерским  королём  Брандубом114,  как  повеству¬
ется  в  саге  —  во  время  полюдья:  «Однажды  пришёл  Куммасках  к  сво¬
ему  отцу  и  сказал  так:
 -  Желал  бы  я  вольным  юношей  (saerchuairt  maccáemnachta)  объ¬
ехать  Ирландию  и  провести  ночь  с  каждой  королевской  дочерью»115.
Брандуб  убил  Куммаскаха,  когда  тот  потребовал  себе  его  жену;  Аэд,
пытаясь  отомстить  за  сына,  погиб  в  битве  с  лейнстерцами,  пытаясь
взять  с  них  борома.  Отменён  этот  обычай  был  якобы  только  в  цар¬
ствование  Финнахты  Фледаха,  короля  Тары  в  675-695  по  просьбе
святого  Молинга  (ум.  697).  Отметить,  что  церковь  вообще  отрица¬
тельно  относилась  к  угону  коров  и  в  начале  IX  в.  провозгласила  за¬
кон  (так  называемый  «Канон  Дар  И»  или  «Суждения  о  коровах»),
осуждавший  эту  практику116,  хотя,  конечно,  на  деле  такие  угоны  про¬
исходили  вплоть  до  XVIII  в.
 Однако  о  взятии  «борома»  упоминается  и  позднее117:  так,  в  968  г.
Домналл  У  и  Нейлл  «взял  с  Лейнстера  большую  борома»  и  стоял  там
лагерем  в  течение  двух  месяцев118;  то  же  сообщается  и  о  короле
Маэл-Сехлайнне,  который  взял  у  лейнстерцев  борома  и  заложников.
В  более  поздних  текстах  термин  «борома»  применяется  вообще
к  дани,  взятой  королём  в  ходе  военного  похода,  не  обязательно  в
Лейнстер119.
 Ряд  литературоведов  и  историков  склонны  полностью  отрицать
историчность  традиции  о  «борома»,  полагая,  что  речь  идёт  лишь  о
переосмыслении  преданий,  связанных  с  войнами  королей  Тары  из
династии  У  и  Нейллов  с  Лейнстером  в  ходе  попыток  продвижения
Уи  Нейллов  на  юг120.  Как  отмечает  Р.  О.  Хиггин,  упоминания  об
этой  саге  встречаются  не  ранее  чем  в  VIII  в.  и,  возможно,  она  была
призвана  дать  «идеологическое»  оправдание  для  агрессии  Уи
Нейллов121.  Но  вопрос  не  в  историчности  событий  изложенных  в
саге,  а  в  том,  считали  ли  сами  У  и  Нейллы  (и  жители  Лейнстера),  что
«борома»  является  сбором  дани,  на  которую  они,  Уи  Нейллы,  имеют
право  —  а  очевидно,  это  так  и  было.
 С  таким  насильственным  сбором  дани  зачастую  ассоциировалось
предоставление  заложников  (gíall,  мн.  ч.  geill);  наряду  с  этим  терми¬
 128


ном  имелся  и  глагол  gíallaid  «подчиняться,  давать  заложников».
Древнеирландские  книжники  настолько  не  могли  представить  себе
царской  власти  без  угона  скота  и  предоставления  заложников,  что
владычество  над  миром  персов,  греков  и  римлян  (согласно  средневе¬
ковой  схеме  «шести  веков»,  основы  которой  заложило  библейское
видение  Даниила)  также  не  мыслили  без  них.  Знаменитый  поэт
Фланн  Маништрех  (ум.  1056)  написал  об  этом  поэму,  где  говорил  об
Артаксерксе:  «Сорок  лет...  ему  давали  заложников  (го  giallad)».
Походы  Александра  Македонского  также  предоставлялись  в  виде
гигантского  королевского  похода-полюдья  с  угоном  коров,  при  кото¬
ром  царю  давали  заложников.  Когда  миром  стали  владеть  греки,  они
«угоняли  скот  пограничных  земель  (rucsat  éit  na  n-imárach)»,  a
Александр  «был  королём  от  Эфиопии  до  блистательных  Рифейских
гор...  сыновья  Адама  предоставляли  ему  заложников  (го  giallad)»122.
Когда  один  король  подчинялся  другому,  он  передавал  ему  своих  за¬
ложников.  Заложники  принадлежали  не  лично  королю,  а  его  «долж¬
ности»:  например,  в  1003  г.  Бриан  Борома  сместил  короля  Лейнстера
и  «передал  заложников  Лейнстера»  своему  ставленнику123.  Как  мож¬
но  понять  уже  из  вышеизложенного,  своеобразной  формой  заложни-
чества  было  предоставление  королю  дочерей  клиентов  в  качестве
жён  или  наложниц.  Многоженство  продолжало  полуофициально  су¬
ществовать  в  Ирландии  вплоть  до  позднего  средневековья.  Как  сви¬
детельствуют  юридические  тексты,  человек  мог  иметь  главную  жену
(cétmuinter)  и  одну  или  несколько  наложниц  (adaltrach)124.  Однако
когда  речь  идёт  о  королях,  нередки  упоминания  о  том,  что  у  короля
было  две  жены  —  дочери  главных  зависимых  королей,  причём  ка¬
ких-либо  различий  в  статусе  между  ними  нет.
 Полюдье  королей  внутри  племени
 Как  уже  говорилось,  предоставлявшиеся  королю  налоги  обозна¬
чались  в  самом  общем  смысле  слова  термином  cís  (от  латинского
census).  В  юридическом  тексте  Din  Techtugud  («О  законном  вступле¬
нии  во  владение»)  говорится  следующее:  «Тот  не  король,  у  кого  нет
заложников  (geill)  в  цепях,  кому  не  дают  налога  господина  (cís
flatha),  кто  не  получает  плату  за  судопроизводство  (feich  сапа)»125.
 В  древней  Ирландии  существовала  развитая  иерархия  королев¬
ской  власти.  Король  племени  (rí  túaithe)  царствовал  над  племенем  и
объезжал  полюдьем  своих  подданных,  а,  точнее,  непосредственно
подчинявшихся  ему  лордов.  Король,  властвовавший  над  нескольки¬
ми  племенами,  именовался  ruiri  («верховный  король»)  или  rí  tuath
(«король  племён»)  и,  соответственно,  получал  дань  и  заложников  с
подчинённых  ему  королей.  Высшим  титулом  был  король  провинции
(«пятины»)  —  rí  cóicid,  которого  иногда  называли  rí  ruirech  («король
 129


верховных  королей»)126.  Подчинявшиеся  королям  лорды  (ЯайЬ),  в
свою  очередь,  имели  клиентов,  которых  они  также  регулярно  объез¬
жали  (см.  ниже).
 Сага  «Пир  Брикрена  и  изгнание  сыновей  Дол  Диармайда»127  рас¬
сказывает  о  том,  как,  по  представлениям  средневековых  книжников,
проходило  королевское  полюдье  во  времена  легендарного  короля
уладов  Конхобара:
 «Правил  уладами  чудесный  король.  Звали  его  Конхобар,  сын
Несс.  После  того,  как  он  получил  королевскую  власть,  установил  он
обычай:  каждый  герой  кормил  уладов  одну  ночь,  семь  ночей  или  че¬
тыре  ночи  —  король,  то  есть  ночь  на  каждое  время  года,  [или]  четыре
охтигерна128  на  одну  ночь.  И  таковы  были  яства  уладских  женщин:
от  каждой  женщины,  у  мужа  которой  устраивали  пир129  —  семь  во¬
лов,  семь  кабанов,  семь  кадушек,  семь  деревянных  кубков130,  семь
окороков,  семь  кубков,  семь  беспорочных  валухов,  семь  свиных  го¬
лов,  семь  молочных  поросят,  и  также  вдоволь  рыбы,  птицы,  трав  и
всяких  закусок»131.  Мотив  поочередного  гостевания  встречается  так¬
же  в  саге  «Сказание  о  Конхобаре,  сыне  Несс»132,  где  говорится,  что
«домочадцев  у  него  было  пять,  да  шестьдесят,  да  триста  —  сколько
дней  в  году,  столько  людей  и  было  в  хозяйстве  у  Конхобара.  Между
ними  было  товарищество:  то  есть  один  человек  предоставлял  пищу
каждый  вечер,  и,  таким  образом,  первому  человеку  приходилось
предоставлять  пищу  на  вечер  через  год.  А  пища  была  немалая:
свинья,  олень  и  чан  (тисс  7  ag  7  сЬЬасй)  каждому  мужу»133.  Издатель
саги  К.  Холло  предположила,  что  в  тексте  «Пира  Брикрена  и  изгна¬
ния  сыновей  Дол  Диармайда»  была  допущена  ошибка:  написанные
строчными  буквами  цифры  —  ш.  тс1ске  «семь  ночей»  были  прочтены
как  пп.  тс!ске  «четыре  ночи»,  и  потом  уже  эта  неправильно  понятая
фраза  потребовала  пояснений  —  «то  есть  ночь  на  каждое  время  года».
Однако,  как  считает  сама  Холло,  «могло  считаться  и  что  Конхобар
давал  пир  на  осенний  праздник  Самайн  и  на  каждый  из  трёх  других
праздников  времён  года,  по  схеме,  отличной  от  той,  что  описана  в
«Сказании  о  Конхобаре»,  и  в  данном  пассаже  отражаются  обе  тради¬
ции»134.  Как  мы  увидим  ниже,  понятие  четырёх  сезонных  пиров
вполне  имеет  право  на  существование  и  могло  найти  своё  отражение
в  сознании  автора  саги.
 До  сих  пор  спорным  является  вопрос,  существовали  ли  клиент¬
ские  отношения  на  «государственном»  уровне  и  могли  ли  отношения
королей  ирландских  провинций  и  подчинённых  им  королей  отдель¬
ных  племён,  а  также  отношения  отдельных  племенных  групп  и
королей  определяться  теми  же  условиями,  что  и  обычное  свободное  и
несвободное  клиентство.  Н.Т.  Паттерсон  против  такого  отождествле¬
ния,  считая,  что  свободный  клиент  не  обязательно  принадлежал  к
знати;  им  мог  стать  и  рядовой  крестьянин  (боайре)135.  М.  Герриетс,
 130


проанализировав  различные  тексты,  в  том  числе  саги  и  поэмы,  где
речь  идёт  об  отношении  королей  друг  к  другу  и  обязанностях  разных
племенных  групп  по  отношению  к  королям,  пришла  к  выводу,  что
употреблявшиеся  в  источниках  термины  позволяют  говорить,  что  и
короли,  и  целые  племена  могли  быть  свободными  или  несвободными
клиентами  более  могущественных  королей,  предоставляя  при  этом
все  свойственные  этому  виду  зависимости  выплаты  и  услуги136.
 Как  мы  увидим,  в  «Пире  Брикрена  и  изгнании  сыновей  Дол  Диар-
майда»  улады,  приглашая  короля  Конхобара,  угощали  его  точно  так
же,  как  обычные  клиенты  —  своего  господина.  Можно  думать,  что,  во
всяком  случае,  для  жившего  в  IX  в.  составителя  текста  король  ничем
не  отличался  от  других  господ,  и  перечень  продуктов  в  саге  является
«поэтически»  преувеличенным,  но  в  то  же  время  вполне  реальным
списком  продуктов,  которые  предоставлялись  зависимыми  («небла¬
городными»)  клиентами  как  во  время  зимнего  полюдья  (сое),  так  и
для  других  сезонных  угощений.
 Определённое  подтверждение  тому  даёт  и  «Разветвлённая  покуп¬
ка»  (СгйЬ  СаЫасЬ).  Помимо  дани  крестьянина  (боайре),  этот  трак¬
тат  упоминает  и  о  дани,  которую  должны  были  платить  и  более  высо¬
кие  члены  общества,  в  том  числе  и  короли.  Согласно  Св,  существуют
три  разряда  королей:  «король  вершин»  (гп  Ьепп),  «король  отрядов»
(гп  Ьшбеп)  и  «король  основания  всякой  головы»  (гп  Ьипа1с1  сесЬ
стп),  он  же  «король  верховных  королей»  (гп  гигесЬ).  «Верховный
король»  никому  ничем  не  обязан.  Что  же  касается  «короля  вершин»,
то  его  «обычай»  (то  есть  продуктовая  рента,  Ьёэ)  составляет  шесть
коров,  у  «короля  отрядов»  —  восемь137.  Таким  образом,  «семь  волов»
в  нашей  саге  представляют  собой  своего  рода  «среднеарифмети¬
ческую»  дань  от  короля  более  высокопоставленному  властителю,  что
совершенно  неудивительно  —  герои  уладского  цикла  все  мыслились
королями138.  Следовательно,  вполне  вероятно,  что  король  высшего
ранга  мог  объезжать  с  полюдьем  нескольких  подчинённых  ему
королей.
 Полюдье  в  юридических  источниках
Сезон  полюдья  (сое)  в  юридических  текстах
 Отдельного  текста,  регулировавшего  отношения  в  ходе  полюдья,
у  нас  нет.  Однако  оно  так  или  иначе  упоминается  в  нескольких  зако¬
нодательных  трактатах.
 Если  римское  право  юристы  называют  «системой  исков»,  то  ир¬
ландское  право  можно  определить  как  систему  штрафов.  Иными
словами,  тексты  трактуют  не  о  правах,  а  о  штрафах  или  других  нака¬
 131


заниях,  которые  могло  повлечь  за  собой  нарушение  определён¬
ных  прав.
 Период  полюдья  (raithe  сое)  упоминается  в  юридических  текстах
по  различным  поводам,  но  суть  дела  в  одном:  клиент  должен  был
обеспечить  лорду  достойную  встречу  в  своём  доме.  CG  упоминает  об
ответственности  за  порчу  различных  предметов  обстановки:  ложа,
подушек,  подстилки,  и  в  том  числе:  «за  два  столба  (loargg)  —  платит
шет,  если  во  время  полюдья  (raithiu  chue)  —  половина  сверх
(того)»139.  Не  совсем  понятно,  какие  столбы  имелись  в  виду.  Д.  Вин¬
чи  полагал,  что  речь  шла  о  столбах,  поддерживавших  пиршественное
ложе  (airide),  но  есть  и  предположение,  что  речь  идёт  о  столбах  вход¬
ной  двери.
 Древнеирландское  законодательство  ограничивало  права  несо¬
вершеннолетних  в  отношениях  гостеприимства:  Ni  dligther  fothud  а
thige  do  neoch  cein  mbes  maice,  combi  tualaing  saintrebtha  7  gabala[e]
se(a)lb  —  «Никто  не  обязан  гостеприимством  в  своём  доме,  пока  он
несовершеннолетний,  и  покуда  не  сможет  обрабатывать  землю  са¬
мостоятельно  и  владеть  имуществом»140.  Однако  для  полюдья  дела¬
лось  исключение:  приобретение  мяса  для  обеспечения  пребывания
лорда  в  доме  считалось  одним  из  семи  случаев,  когда  сын  имеет  пра¬
во  заключить  контракт  без  ведома  отца141.
 Кроме  того,  в  ряде  текстах  упоминается  о  том,  что  в  период  по¬
людья  следовало  очищать  и  ремонтировать  дороги,  чтобы  облегчить
проезд  колесницам  знати142.  Среди  этих  текстов  —  текст  «Суждения
соседства»  (Bretha  Comaithchesa),  фрагмент  о  дорогах  в  так  называе¬
мом  «Словаре  Кормака»,  а  также  текст  о  видах  дорог,  опубликован¬
ный  Ф.  Келли.
 «Суждения  соседства»  подробно  описывают  очистку  дороги:
«Ответственность  за  дороги:  т.е.  ограда  вокруг  неё  (на)  одного  (из  со¬
седей),  и  вырубка,  и  очистка,  и  выкапывание  (рвов),  и  очистка  болот
во  время  полюдья  и  ярмарки  (сиа  7  aenaigh)»143.  В  изданном  Ф.  Кел¬
ли  тексте  говорится:  «Есть  три  очистки,  для  каждой  из  них  (дорог)  —
три  времени,  когда  чистят  и  три  причины,  по  которым  их  очищают:
время  лошадиной  течки,  время  полюдья,  время  войны.  Вот  три  их
очищения:  очищение  от  ветвей,  очищение  от  воды,  очищение  их
рвов»144.
 Пребывание  господина  в  доме  клиента
 Наиболее  подробные  сведения  дают  нам  тексты,  трактующие  об
обязаностях  клиента  —  Cain  Aicillne,  и  другие  тексты,  где  речь  идет  о
правах  господина  по  отношению  к  клиенту.  Некоторую  информацию
на  этот  счёт  дают  и  тексты  по  вопросам  статуса.
 132


Тексты  о  статусе,  например,  CG,  определяют  число  свиты  лорда
во  время  посещения  дома  клиентов.  В  подобных  текстах  выделялись
разные  классы  лордов  в  зависимости  от  их  богатства  и  количества  у
них  клиентов.  Лорд  низшего  разряда,  у  которого  было  десять  клиен¬
тов  (aire  désa),  мог  приводить  с  собой  «десять  пар...  на  полюдье  (coi)
от  Нового  Года  (chalainn)  до  Масленицы»145.  Лорд  более  высокого
разряда  (aire  ardd)  мог  приводить  с  собой  двадцать  пар146.  Лорд  выс¬
шего  разряда  (aire  túise)  мог  привести  тридцать:  «тридцать  пар  —  по¬
добающее  ему  (число  спутников)  на  полюдье  от  Нового  Года  до  Мас¬
леницы,  поскольку  число  тех,  кто  кормит  его  (=  клиентов)  и  бывает
числом  (свиты)  на  полюдье»147.  Обычно  предполагают,  что  лорд  мог
привезти  с  собой  друзей  пропорционально  числу  клиентов.  Нам  же
представляется,  что  эти  самые  клиенты  и  были  его  свитой.  Об  этом
говорят  и  приведённые  выше  тексты  о  короле  Конхобаре,  где  ясно  го¬
ворится,  что  его  клиенты  по  очереди  кормили  друг  друга.
 Полюдье  как  таковое  было  лишь  частью  обязанностей  клиента  по
отношению  к  господину.  Он  обязан  был  платить  ежегодную  продук¬
товую  ренту  (чаще  всего  в  коровах  и  телятах  —  «валюте»  древней
Ирландии)  и  вдобавок  к  ней  fosair  —  дополнительную  дань,  в  кото¬
рую  входили  различные  продукты  (ветчина,  сыры,  масло,  сметана)  и
вещи  (свечи)148.
 Из  текста  DRS  мы  узнаем,  что  «официальный»  список  того,  что
господин  мог  потребовать  от  клиента,  включал  пятьдесят  названий
(буквально  эти  права  назывались  ríara  —  «желания»).  Клиент  также
обязан  был  работать  на  господина.  В  качестве  «барщины»  могли  при¬
сутствовать  постройка  оборонительных  сооружений  для  резиденции
господина,  сооружение  по  его  требованию  дорог  (см.  выше),  построй¬
ка  для  него  погребального  кургана,  а  также  всякие  мелкие  знаки  вни¬
мания  (например,  обязанность  вставать  перед  господином  в  общес¬
твенном  месте,  а  если  клиент  уже  стоит  —  поднять  колено).  Ряд  прав
имеет  непосредственное  отношение  к  полюдью  и  его  проведению.
 Некоторые  из  числа  пятидесяти  «желаний»  диктуют  клиенту
нормы  поведения  во  время  пребывания  господина  в  его  доме149,  а
точнее,  определяют  штрафы  за  нарушение  этих  норм:
 «Два  шета  за  громкий  плач,  пол-шета  за  то,  что  зажег  на  него  (гос¬
подина)  светильник,  три  шета  —  за  кражу  свечи,  три  —  за  падение
канделябра,  цена  чести  —  за  гашение  свечи  и  цена  чести  —  за  ее
перерубание».
 Первый  штраф  полагался  в  случае,  если  клиент  утомляет  госпо¬
дина  своими  жалобами  в  ходе  обслуживания,  подавая  ему  еду150.
Второй  полагался,  если  клиент  неожиданно  зажег  свечу  после  того,
как  господин  заснул  или  просто  уже  лег:  в  таком  случае  господин  мог
либо  испугаться,  что  его  хотят  убить,  либо  мог  быть  застигнутым  во
время  исполнения  супружеских  обязанностей,  что  повлекло  бы  за  со¬
 133


бой  стыд151.  Здесь  речь  идет  именно  о  том,  что  клиент  не  должен  был
направлять  свет  непосредственно  на  господина.  Однако  оставлять
дом  в  темноте  также  ни  в  коем  случае  не  следовало,  ибо  это  также  го¬
ворило  о  недобрых  намерениях.  Штраф  в  три  шета  полагался,  если
свеча  исчезла  уже  после  ее  показывания  (то  есть,  когда  господин  уже
убедился  воочию,  что  у  клиента  она  есть).  Штрафом  в  три  шета
наказывалось  и  падение  канделябра  —  так  же  из-за  «страха
убийства».
 Видимо,  лордам  было  чего  опасаться.  Об  этом  говорит  огромное
количество  записей  в  анналах  о  подлом  (dolose,  per  dolum)  убийстве
королей  и  князей  своими  дружинниками  (sociis,  satellitibus).
 Продуктовая  рента  (bés)  и  пиры  четырёх  времён  года
 Несвободный  клиент  должен  был  выплачивать  ежегодную  про¬
дуктовую  ренту  —  «обычай»  (bés,  часто  bés  tige  «обычай  дома»),  со¬
стоявший  у  боайре  из  коровы  с  её  «подстилкой»  (fosair),  то  есть  до¬
полнительными  продуктами.  Юридические  тексты  весьма  подробно
перечисляют  продукты,  предоставлявшиеся  клиентами  в  зависимос¬
ти  от  типа  клиентских  отношений.  Как  отмечает  М.  Герриетс,  такие
списки  могли  быть  разными  в  разных  юридических  текстах  в  зависи¬
мости  от  времени  и  места  их  составления,  но,  тем  не  менее,  наимено¬
вания  продуктов  в  них  довольно  единообразны152.
 Наиболее  подробный  перечень  продуктов,  предоставлявшихся  в
качестве  ренты  несвободным  клиентом,  содержит  текст  Câin  Aicillne.
Приведём  перечень  продуктов,  входивших  в  состав  ренты  боайре153:
 «Корова  с  её  «подстилкой»,  двадцати  «кулаков»154  в  обхвате.
 Её  нутряное  сало  из  почечной  трети.
 И  «окорок  руки»155  в  сочленении  основания,  мужской  палец  руки
правильного  размера  между  его  толстой  и  тонкой  [частью],  восемь
«кулаков»  его  длина,  и  четыре  «кулака»  его  ширина.
 И  восемь  мешков  солода,  из  [разряда]  соответствующего  [стан¬
дартам]  солода,  без  порока  и  без  недостатка,  который  отнимает  у  гос¬
подина  [право  на  штрафную]  уплату,  с  правильной  пробой156.
 И  мешок  хорошей  твёрдой  пшеницы.
 И  три  охапки  свечей  правильного  размера;  длина  каждой  свечи  —
восемь  кулаков  [...]  Свечу  погружают  в  сало  и  животный  жир.
 Телёнок  стоимостью  в  мешок  [зерна]  для  очага  летом.
 И  телёнок  стоимостью  в  четыре  мешка  [зерна]  для  варки  летом.
 И  половина  окорока.
 Нутряное  сало  бычка,  и  валух,  который  «наполняет  любую  пус¬
тоту»157.
 И  «котёл  дойной  коровы»,  полный  парного  молока,  для  варки
сладкого  домашнего  сыра;  да  будет  он  предоставлен  вместе  с  маслом.
 134


И  полная  чаша  (eine)  размером  в  три  «ола»158  сливок,  выдержан¬
ных  в  течение  трёх  дней  и  трёх  ночей159,  без  пустот  и  пены,  и  после
дня  и  ночи  выдерживания  [производится]  их  осмотр,  так  что  можно
сказать  о  них,  что  они  не  стали  сегодня  горше,  чем  были  вчера.
 Двадцать  четыре  хлеба  «женского  печения»160,  два  кулака  в  ши¬
рину  и  кулак  в  толщину.
 И  четыре  пригоршни  правильного  размера:  две  чеснока,  и  две  —
лука,  в  качестве  летнего  «обычая»  (sambes).
 Свинья,  девяти  «кулаков»  в  длину;  толщина  мяса  на  ней  —  два
пальца,  зимой,  и  телёнок  стоимость  в  два  мешка  для  очага»161.
 Этот  перечень  продуктов  во  многом  сходится  с  тем,  что  содержит¬
ся  в  саге  «Пир  Брикрена  и  изгнание  сыновей  Дол  Диармайда».  В  це¬
лом  эта  сага  даёт  достаточно  полную  и  реалистичную  картину  соста¬
ва  продуктовой  ренты.
 Встаёт  вопрос:  доставлялись  ли  все  эти  продукты  господину  на
дом  или  же  какая-то  часть  их,  если  не  все,  кроме  основной  ренты  (ко¬
рова)  потреблялись  во  время  полюдья?
 Как  мы  уже  говорили,  в  саге  «Пир  Брикрена  и  изгнание  сыновей
Дол  Диармайда»  фактически  речь  идёт  о  четырёх  пирах  (одна  ночь
на  каждое  время  года).  «Канон  несвободного  клиентства»  также  даёт
материал  для  такого  деления:  лук  и  чеснок  именуются  «летним  обы¬
чаем»  (sambes).  Однако  другие  юридические  тексты  дают  ещё  более
подробный  материал  для  сопоставления.  К  ним  мы  и  обратимся.
 В  комментариях  к  сохранившимся  фрагментам  текста  «О  правах,
имеющихся  у  господина  относительно  лена  и  дохода»  (Di  dligiud  raith
7  somaine  la  flaith)  подробно  описываются  разнообразные  угощения,
предоставлявшиеся  клиентом  господину,  и  штрафы,  которым  дол¬
жен  подвергаться  клиент  в  случае  невозможности  или  нежелания
устроить  угощение  для  господина  (курсивом  выделены  позднейшие
глоссы)162.
 «Если  не  будет  предоставлена  молодая  свинья  (lupait),  то  два
шета  в  возмещение  с  удвоенной  компенсацией  вещи,  которая  не  была
предоставлена,  т.  е.  отборная  свинья  дня  святого  Мартина  или
Самайна.
 Если  не  будет  предоставлен  “чесночный  пир”  (crimes),  то  три
шета  в  возмещение  с  удвоенной  компенсацией,  то  есть  в  то  время,
когда  приходит  чеснок,  то  есть  праздник,  который  даётся  лорду  в  се¬
зон  чеснока,  то  есть  мягкий  сыр  (maothla)163  и  молоко.  Если  не  будет
предоставлен  “летний  кусок”  (samfit),  три  шета  в  возмещение  с
усвоением]  в[ещи,  которая  не  была  предоставлена],  то  есть  кусок,
который  предоставляется  летом,  то  есть,  творог,  масло  и  молоко.
Если  не  будет  предоставлен  “фаор”  (faor),  то  есть  осенний  валух,  то
есть  после  жатвы  около  Самайна,  т.  е.  утешение  ему  от  него  (?)164;
или  это  название  еды,  которая  предоставляется  осенью,  восполнение
 135


в  отношении  жатвы  незадолго  до  Самайна,  полагается  три  шета  в
возмещение  с  удвоением  компенсации.  Если  не  будет  предоставлен
“фурек”  (ййгес)165,  то  есть  свинья  Самайна,  то  есть  между  двумя
Рождествами166,  два  шета  в  возмещение  с  удвоением  компенсации].
 Если  не  будут  предоставлены  “фурнайди”,  два  шета  в  возмеще¬
ние]  с  у[двоением]  компенсации]  вещи,  которая  не  была  предостав¬
лена,  т.  е.  между  двумя  Рождествами,  т.  е.  кишки,  и  потроха,  и  внут¬
ренности.  Если  не  будет  предоставлен  “форгаб-итир-да-карьхе”,  три
шета  в  возмещение  с  усвоением]  компенсации]  вещи,  которая  не
была  предоставлена,  то  есть  то,  что  предоставляется  между  «двумя
путями  спасения»,  то  есть  между  Новым  Годом  и  масленицей,  т.  е.  в
радостные  [дни].  Эти  четыре  вспомогательные  продуктовые  дани
(па  сеНше  ЬЫасШа-зт)  присущи  человеку,  который  получил  (?)
свой  лен.  От  лорда  полагаются  кадушка  и  котёл  для  приготовления
пира  клиента  (Ае1сй  сейзте),  а  от  клиента  —  рабское  служение
(ппщЬэате),  поскольку  простым  людям  не  положено  [иметь]  ни  кот¬
ла,  ни  кадушки»167.
 Следует  подчеркнуть,  что  речь  идёт  не  о  продуктовой  ренте  (Ьёз)
как  таковой,  а  именно  о  пире  для  господина,  который  являлся  в  дом  к
клиенту:  тексты  говорят  о  том,  сколько  человек  мог  привести  госпо¬
дин  на  тот  или  иной  из  этих  пиров168.  Что  это  за  пиры  и  когда  они
происходили?
 Составитель  текста  начинает  с  «молодой  свиньи»,  которая
предоставлялась  на  Самайн  (1  ноября)  или  день  святого  Мартина,
особо  выделяя  её  и  ставя  вне  хронологии  годового  цикла:  видимо,  она
была  одной  из  наиболее  важных  (во  всяком  случае,  символически)
продуктовых  даней.  В  глоссарии  О’Даворена  слово  1ирай  объясняет¬
ся  как  «имя  свиньи,  которую  забивают  на  праздник  Мартина»169.
На  «молодую  свинью»  лорд  мог  приводить  с  собой  восемь  чело¬
век170.  Затем  изложение  происходит  в  хронологическом  порядке,  на¬
чиная  с  весны.
 В  «Каноне  несвободного  клиентства»  говорится,  что  контракт
между  клиентом  и  лордом  может  быть  расторгнут  из-за  плохого  по¬
ведения  клиента  (с  огромным  ущербом  для  последнего),  однако  если
речь  о  незначительном  нарушении  обязательств,  лорд  может  удов¬
летвориться  штрафом171.  Комментарий  к  трактату  уточняет,  что  к
таким  незначительным  нарушениям  относится  и  то,  что  клиент  не
предоставил  «летний  кусок  и  чесночный  пир»  (зашй  7  сптшпез)172.
 «Чесночный  пир»  с  молодым  чесноком  и  свежими  молочны¬
ми  продуктами  должен  был  происходить  до  Пасхи  (сгаитГеБ  ь  аг
Ншэсс),  как  уточняет  другой  комментарий  к  БЫЗ173,  или  же  «на  гра¬
нице  весны  и  лета»174.  Как  отмечает  Д.  Кэри,  Пасха  здесь,  возможно,
является  эквивалентом  языческого  празника  Белтане  (1  мая)175.  На
 136


такой  пир  лорд  имел  право  приводить  с  собой  трёх  или  четырёх
человек176.
 «Летний  кусок»,  как  мы  видели,  включал  в  себя  другие  молочные
продукты:  творог,  масло  и  собственно  молоко.  Другой  комментарий
к  DRS  говорит,  что  летний  кусок,  предоставлявшийся  на  праздник
Лугнасад  (1  августа)  —  это  валух  (molt  sambidh)177.
 Более  сложный  вопрос  —  это  состав  и  календарная  привязка  че¬
тырёх  других  пиров  —  «фаор»,  «фурек»,  «фурнайде»  и  «форгаб-
итир-да-карьхе».  Начнём  с  последнего.  Буквально  это  название  озна¬
чает  «дань  между  двумя  cairche».  Значение  слова  cairche  является
спорным178.  Исследователи,  в  том  числе  Н.  Паттерсон,  полагают,  что
в  юридических  текстах  употребляется  второе  значение  слова:  «голов¬
ной  убор,  хохол,  хвост,  шерсть  (в  переносном  смысле),  язычок  огня»,
и  переводят  этот  термин  «между  двумя  огнями».  Б.  Криггер  также
переводит  это  название  как  butchering  between  two  flames  и  считает
возможным  видеть  в  этом  отражение  ритуала  прогона  скота  между
двумя  кострами179.  Однако  такая  трактовка  этого  слова  не  вполне  со¬
гласуется  с  его  объяснением  в  самих  юридических  текстах  и
глоссариях.  Глоссарий  О’Даворена  предлагает  такое  объяснение
термина  «форгаб»:
 «Форкам  (forcam)  или  “форгаб”  (forgab),  т.  е.  еда,  которая  подаёт¬
ся  между  воскресеньем  масленицы  и  Страстной  Пятницей,  либо  это
cairche  вилки  и  cairche  маслобойки180  между  Новым  годом  и  масле¬
ницей,  или  между  двумя  “путями  спасения”  (chae  foridhen)  —  между
Новым  годом  и  масленицей,  или  между  Пасхой  и  Белтане,  т.  е.  сосис¬
ки  и  окорок  “фурнайде”  и  “форгаба”,  или  та  же  самая  солонина»181.
 Во  всяком  случае,  в  этом  тексте  представляется  более  уместным
первое  значение  слова  cairche  —  «музыкальный  инструмент,  музыка,
звон».  Глоссарий  предлагает  три  взаимоисключающих  датировки
«форгаба»  (между  Новым  годом  и  масленицей,  между  масленицей  и
Страстной  пятницей,  между  Пасхой  и  Белтане).  Наш  текст  под¬
тверждает  первый  вариант  —  между  Новым  годом  и  масленицей,  а
глоссарий  даёт  такой  датировке  осмысленное  объяснение:  на  Новый
год  слышен  звон  вилок  для  мяса,  а  на  масленицу  —  шум  маслобоек,
отсюда  и  «дань  между  двумя  звонами».  В  таком  случае  дань  действи¬
тельно  могла  включать  мясные  продукты:  сосиски  и  ветчину.  На
«форгаб»  лорд  мог  приводить  с  собой  шесть  человек182.
 Как  мы  уже  видели,  «фурнайде»  по  сути  своей  был  тесно  связан  с
«форгабом»  и  представлял  собой  дань  в  виде  мясных  продуктов.
Слово  «фурнайде»  древнеирландские  книжники  объясняли  как
«дань  ожидания»  (foir  inn  idnaide),  то  есть  продукты,  предоставляе¬
мые  в  ожидании  другой  дани183.  Основная  разница  между  «фурнай¬
де»  и  «форгабом»  заключалась  во  времени  их  предоставления:  «фур-
 137


найде»  увязывался  со  временем  «между  двумя  Рождествами».  На
«фурнайде»  лорд  мог  являться  в  сопровождении  пяти  человек184.
 Слово  «фурек»  парадоксальным  образом  трактуется  как  «свинья
Самайна»  (1  ноября)  «между  двумя  Рождествами»  (25  декабря  —
6  января).  Видимо,  имеется  в  виду,  что  должна  быть  предоставлена
точно  такая  же  («проверенная»)  свинья,  как  и  на  Самайн.  На  «фу¬
рек»  лорд  мог  явиться  в  сопровождении  четырёх  человек185.
 «Фаор»  предоставлялся  после  жатвы  (то  есть  в  сентябре-октяб¬
ре),  но  ещё,  как  оговаривается  в  тексте,  до  Самайна.  Другой  коммен¬
тарий  к  БКЗ  уточняет:  «фаор  —  еда,  которую  приносят  осенью»186.
Не  исключено,  что  «фаор»  можно  отождествить  с  «летним  куском»
(см.  выше).  О  том,  какова  могла  быть  свита  лорда  для  «фаора»  (как  и
для  «летнего  куска»),  мы  не  знаем.  Не  исключено,  что  эти  виды  дани
приносили  на  дом.
 Под  «четырьмя»  пирами  составитель  текста,  видимо,  имел  в  виду
«фаор»,  «фурек»,  «фурнайде»,  и  «форгаб-итир-да-карьхе».  Однако
если  отбросить  широко  известную  любовь  древних  ирландцев  к  кра¬
сивым  аллитерациям,  можно  видеть,  что  клиент  должен  был  угощать
господина  следующим  образом.
 1)  «Чесночный  пир»  в  начале  весны,  с  появлением  первых  трав
(до  Пасхи  /  Белтане,  1  мая):  чеснок  и  молозиво  от  первых  доек.
 2)  «Летний  кусок»  летом:  масло,  молоко,  творог,  возможно  —  ба¬
ран  (около  1  августа?).
 3)  «Фаор»:  кастрированный  баран  в  сентябре-октябре.
 4)  Свинья  (1ирай;)  на  Самайн  /  день  Святого  Мартина.
 5)  «Фурек»  и  «фурнайде»:  свинья  и  её  свежие  внутренности187
между  Рождеством  и  Крещением.
 6)  «Форгаб-итир-да-карьхе»:  колбаса,  ветчина  и  другие  мясные
продукты  долгого  хранения  в  неопределённый  период  после  Нового
года  до  начала  Великого  поста.
 Таким  образом,  мы  видим,  что  действительно,  «на  каждое  время
года»  приходился  как  минимум  один  пир,  который  клиент  должен
был  задавать  своему  господину.  Потребность  во  взимании  дани  дик¬
товалась,  конечно,  не  формальным  наступлением  нового  времени
года,  а  наступлением  «сезона»  определённого  продукта:  трав,  молока,
времени  традиционного  забоя  барашков  или  свиней.  Два  последних
пира  в  списке,  судя  по  всему,  приходились  на  сезон  полюдья  (сое).
Как  отмечает  Б.  Криггер,  «неясно,  имели  ли  точно  эти  пиры  ка¬
кое-либо  отношение  (если  вообще  имели),  к  практике  полюдья  —  со/,
когда  король  объезжал  своих  клиентов  между  Рождеством/Новым
годом  и  началом  Великого  поста».  Цитируя  упомянутое  выше  опре¬
деление  «форгаба»  из  глоссария  О’Даворена,  она  указывает  на  при¬
сутствие  там  термина  скае  «путь»,  но,  с  её  точки  зрения,  неясно,  идёт
ли  здесь  речь  именно  о  полюдье  как  таковом188.
 138


Если  принять  во  внимание  число  людей,  которых  мог  приводить  с
собой  лорд  на  те  пять  видов  пиров,  для  которых  это  число  указано
(«чесночный  пир»,  «молодая  свинья»,  «фурек»,  «фурнайде»  и  «фор-
габ-итир-да-карьхе»),  то  они  по  определению  не  могут  быть  связаны
с  полюдьем.  Как  мы  уже  знаем,  на  полюдье  лорд  имел  право  брать  с
собой  свиту,  пропорциональную  числу  его  клиентов,  а  минимальное
число  клиентов  для  того,  чтобы  лорд  считался  лордом,  было  десять
человек.  Здесь  же  самая  большая  свита  приходится  на  «молодую
свинью»  1  ноября  —  восемь  человек.  Таким  образом,  мы  приходим  к
выводу,  что  в  течение  года  лорд  мог  посещать  дом  клиента  для  мини¬
мум  пяти  угощений,  не  связанных  с  зимним  полюдьем  (сое)  как
таковым.
 Полюдье  духовных  лиц
 В  раннем  средневековье  полюдье  духовных  лиц  было  связано  с
уже  упоминавшимся  термином  cain  (закон,  канон,  в  латинских  ис¬
точниках  —  lex).  Анналы  говорят  о  «провозглашении  закона»  того
или  иного  святого.  Насколько  можно  понять,  при  этом  аббат  монас¬
тыря,  где  хранились  мощи  святого,  объезжал  с  ними  определённую
территорию,  получая  дань.  Так,  под  734  г.  в  AU  говорится  о  «переме¬
щении  (commotatio)  мощей  Петра,  Павла  и  Патрика  для  исполнения
закона».  О  «провозглашении  канона  Патрика»  упоминается  в  AU  под
783  г.,  о  «каноне  Киарана»  говорится  в  AI  (775);  в  816  г.  засви¬
детельствовано  «предъявление»  аббатом  Лисмора  (tocbail)  раки  свя¬
того  Мохуту189.  О  том,  что  рака  именно  перевозилась  с  места  на  мес¬
то,  говорит  запись  за  818  г.:  «Бегство  раки  Мохуты  из  Лугмада  от
Аэда,  сына  Ниалла  [короля  Тары],  и  она  оказалась  в  Лисморе»190.
Засвидетельствован  также  «канон  Альбе»  в  Мунстере191.  Затем  сле¬
дует  некоторый  перерыв  (возможно,  связанный  с  нашествиями  ви¬
кингов,  которые  охотились  за  драгоценными  раками  святых:  об  их
похищении  викингами  неоднократно  упоминают  анналы);  записи
о  полюдье  клириков  снова  появляются  во  второй  половине  X  в.  и
обозначаются  термином  cuairt.
 Подобные  объезды  совершались  не  только  в  непосредственной
близости  к  монастырю  и  на  территории  королевства,  на  которой  мо¬
настырь  находился,  но  и  вообще  по  всем  церквям  и  монастырям,  ко¬
торые,  как  считалось,  некогда  были  основаны  святым  и  где  святой
когда-то  побывал.  Жития,  особенно  поздние,  наиболее  популярных
святых,  которые  считались  основателями  крупных  и  влиятельных
монастырей  —  Патрика  (Арма),  Бригиты  (Килдэр)  и  Колумбы
(Иона,  позднее  Келле),  содержат  длинные  и  замысловатые  маршруты
легендарных  путешествий  святого,  которые,  видимо,  должны  были
оправдать  объезд  аббатом  (которого  называли  comarba,  «наследни¬
 139


ком»  святого)  этих  мест  с  целью  взимания  дани.  «Наследник»  Пат¬
рика  считал  возможным  провозглашать  «канон  Патрика»  очень  дале¬
ко  от  Армы  —  в  Мунстере192.  Это  могло  повлечь  за  собой  конфликт
интересов:  «Дуб-да-Лейте,  наследник  Патрика,  явился  в  Мунстер,
чтобы  провести  полюдье  (rola  a  cúart)  и  произошла  ссора  относитель¬
но  взимания  [дани]  между  ним  и  наследником  Альбе,  и  Матгамайн,
король  Мунстера,  помирил  их,  и  они  достигли  согласия  относитель¬
но  права  Патрика  навсегда»193.  Особо  отмечается,  что  во  время  посе¬
щения  Мунстера  аббат  Армы  получал  соответствующую  дань
(screpal)194  и  раздавал  милостыню  (edbarta)195.  Во  время  поездки  в
Мунстер  он  проезжал  по  всей  Ирландии,  давая  благословения196.  Та¬
кие  дальние  поездки  назывались  «полным  полюдьем»  (lan-chuairt).
 Количество  взимаемой  дани  могло  быть  очень  значительным:  так,
в  1050  г.  «наследник  Патрика»  получил  во  время  полюдья  триста  ко¬
ров197.  В  1133  году  аббат  Армы  Муирхертах  также  получил  в  качес¬
тве  дани  (riarughadh)  коров  и  лошадей198.  В  1106  году  аббат  Армы
Келлах  получил  «корову  с  каждых  шести  человек  или  стельную  ко¬
рову  с  каждых  трёх  или  пол-унции  с  каждых  четырёх»199.  В  меньших
масштабах  такие  поездки  осуществляли  и  другие  аббаты.  В  1150  году
Флатбертах,  «наследник  Колумбы»,  объехав  территорию  племени
Кенел  Эогань,  получил  «коня  от  каждого  вождя,  корову  от  каждых
двух  податных,  корову  от  каждых  трёх  свободных,  корову  от  каждых
четырёх  батраков,  двадцать  коров  от  самого  короля,  золотое  кольцо
весом  в  пять  унций,  лошадь  и  боевое  снаряжение»  от  короля200.
Щедрость  короля,  возможно,  была  обусловлена  тем,  что  в  этот  мо¬
мент  Муиркертах  был  королём  Ирландии  и,  кроме  того,  святой  Ко¬
лумба  считался  его  родственником.  Результат  объезда  уладских  пле¬
мён  в  1153  г.  оказался  более  скромным:  Флатбертах  получил  коня  от
каждого  лорда,  овцу  с  каждого  очага  и  плату  (screapall),  лошадь
и  пять  коров  от  короля,  а  также  унцию  золота  от  его  супруги201.
В  1161  г.  Флатбертах  объехал  территорию  племени  Осрайге:  он  со¬
брал  семь  раз  по  двадцать  коров,  но  предпочёл  получить  дань  в  драго¬
ценных  металлах,  что,  по  подсчётам  анналистов,  составило
420  унций  серебра  —  по  три  унции  за  каждую  корову202.
 Выше  уже  упоминалось  о  необходимости  «проверки»  предостав¬
ляемых  продуктов.  Видимо,  случаи,  когда  клиенты  пытались  обма¬
нуть  лордов  и  клириков,  были  нередки.  В  житии  святого  Адамнана
(ум.  704),  написанном  в  X  в.,  рассказывается  о  таком  чуде:
 «Однажды  в  воскресенье  Адамнан  был  в  северной  части  Маг  Брег,
то  есть  в  области  Уи  Мак  Уайс203.  Там  ему  принесли  сто  вареных
овец  и  среди  них  была  одна  вареная  собака.  Адамнан  силой  дара  Духа
Святого  разглядел  собаку  среди  овец.  И  он  сказал  крестьянам204:
 —  Кто  из  вас  принес  нам  собаку  среди  овец?
 Каждый  из  них  по  отдельности  принес  клятву,  что  это  не  он.
 140


Адамнан  сказал  собаке:
 —  Во  имя  Господа,  встань  быстро  и  покажи  нам  своего  хозяина.
 Собака  тут  же  встала  по  слову  Адамнана  и  прыгнула  на  своего  хо¬
зяина  и  повалила  его  на  землю.  Адамнан  спросил  у  того  человека:
 —  И  сколько  вас  всех  сотворили  это  дело?
 —  Четверо  из  рода  Уи  Корб205,  —  сказал  юноша.
 И  сказал  Адамнан,  проклиная  их:
 Все  на  вас  и  вокруг  вас
 Проклинаю,
 Вот  что  внукам  Корба  я
 Оставляю.
 И  сказал  он,  что  никогда  в  их  роду  не  будет  больше  четырех
человек»206.
 Можно  думать,  что  полюдья  духовных  лиц  играли  значительную
роль  в  распределении  богатств,  и  существенная  часть  собранных
средств  уходила  на  гостеприимство  и  милостыню.  Жития  святых  не¬
редко  рассказывают  о  том,  как  святой  чудесным  образом  умножал
численность  скота  в  хозяйстве  бедных  людей,  что  должно  было  слу¬
жить  образцом  для  их  «наследников».
 Ирландский  материал  по  различным  видам  полюдья  огромен,  и  в
этой  главе  мы  не  можем  осветить  его  полностью  (не  затронутым  ока¬
залось,  например,  полюдье  поэтов  —  сиа1П).  Однако  очевидно,  что
комплекс  полюдья  в  самых  различных  своих  аспектах  —  сакральном,
социальном,  экономическом  —  играл  огромную  роль  в  общественной
и  культурной  жизни  Ирландии  У-ХИ  вв.  С  одной  стороны,  полюдье
вело  к  постоянному  перераспределению  богатств,  прежде  всего  круп¬
ного  рогатого  скота,  который  был  основной  единицей  стоимости.
С  другой  стороны,  это  не  вело  к  накоплению  богатств:  полученная
дань  чаще  всего  потреблялась  в  ходе  многодневных  пиров,  о  которых
мы  знаем  как  из  саг,  так  и  из  более  поздних  источников  (см.  статью
К.  Симмс  в  настоящем  издании).  Мы  не  находим  никаких  свиде¬
тельств  связи  комплекса  полюдья  с  торговлей.  Хотя,  несомненно,  в
раннесредневековую  Ирландию  импортировались  заморские  товары
(прежде  всего  вино)207,  из  приведённых  выше  источников  видно,  что
в  состав  ренты  не  входили  товары  длительного  хранения  (кожи,  шку¬
ры),  пригодные  для  дальней  экспортной  торговли.  Профессия  купца
не  считалась  в  аристократическом  обществе  древней  Ирландии  пре¬
стижной,  и  упоминания  о  купцах  и  торговле208  в  раннесредневеко¬
вых  источниках  практически  единичны.  Можно  думать,  что  полюдье,
с  одной  стороны,  играло  положительную  роль,  помогая  пережить  тя¬
жёлый  зимний  сезон,  и  (особенно  в  случае  королевского  полюдья)
способствуя  обмену  информацией.  С  другой  стороны,  бесконечные
продуктовые  поборы  (как  мы  показали,  право  лорда  пировать  в  доме
 141


клиента  подразумевало  не  только  полюдье  как  таковое)  ложились  на
клиентов  тяжким  бременем,  и,  в  конечном  счёте,  могли  способство¬
вать  экономической  стагнации.
 После  нашествия  викингов,  впервые  ставших  чеканить  в  Ирлан¬
дии  монету,  что,  в  конечном  счёте,  способствовало  развитию  в
Ирландии  торговли  и  денежных  отношений,  облик  полюдья,  конечно,
во  многом  изменился.  Ещё  более  изменился  он  после  норманнского
завоевания  (об  этом  рассказывает  К.  Симмс).  Однако  многие  черты
остались  неизменными,  что  следует  хотя  бы  из  того,  что  древние  за¬
конодательные  тексты,  о  которых  мы  неоднократно  упоминали,  в
Х1У-ХУ1  вв.  продолжали  переписываться  вместе  с  комментариями.
 Постой  и  празднества  в  гэльской  Ирдандии  ХП-ХУ1  вв.209
 «Гэльская  Ирландия»,  упомянутая  в  заглавии,  не  всегда  может
быть  определена  этнически  или  географически,  на  самом  деле  при
некоторых  обстоятельствах  её  лучше  определить  как  душевное  со¬
стояние,  но  несомненно  то,  что  между  нормандским  вторжением
XII  в.  и  завоевания  Тюдорами  XVI  в.  ирландский  язык,  культура  и
традиции  сохранялись  и  развивались  бок  о  бок  с  появившейся  позже
англо-нормандской  культурой  городов  и  наиболее  колонизирован¬
ных  областей  вдоль  восточного  берега.  Ирландский  элемент  стал  гос¬
подствовать,  так  что  к  концу  средневековья  «гэльское»  общество
включало  не  только  собственно  ирландских  вождей  и  подвластных
им  людей,  но  и,  в  большей  или  меньшей  степени,  многие  английские
семейства,  такие  как  Бёрки  или  Фицджеральды.
 Гэльская  Ирландия  была  по  существу  аграрным  обществом,  осно¬
ванным  на  малоприбыльном  сельском  хозяйстве  и  бартерной  эконо¬
мике.  Конечно,  неправильно  будет  преувеличивать  или  излишне
упрощать  эту  ситуацию.  Ирландские  и  англо-ирландские  владения
не  были  отрезаны  от  городов  колониальной  части  острова.  Ещё  в
1395  г.  вождь  Фелим  О’Тул  просит  Ричарда  II  «чтобы  я  мог  мирно
покупать  и  продавать  на  твоих  рынках  и  в  твоих  городах...  ибо  не  по¬
купая  и  не  продавая  я  не  смогу  никак  жить»210;  и  г.  Слиго  в  позднее
средневековье  продолжает  расширяться  и  процветать  после  того  как
он  становится  столицей  династии  О’Коноров.  Более  того,  и  ирланд¬
ские,  и  англо-ирландские  вожди  были  достаточно  искушены  для
того,  чтобы  обратить  торговлю  себе  на  пользу  с  помощью  монополий,
купечества  и  «серых  торговцев»211.  Тем  не  менее,  в  то  время  когда
деньги  уже  имели  хождение  в  Ирландии,  во  многих  местностях  они
не  были  главным  средством  обмена,  а  были  нужны  в  основном  для
приобретения  импортных  предметов  роскоши212.  Деньги  не  были  не¬
обходимы  для  того,  чтобы  платить  ренту,  налоги  или  штрафы,  чтобы
 142


нанимать  домашних  слуг  или  публичных  служащих,  чтобы  оплатить
ночлег  или  подать  милостыню.  Все  эти  и  многие  другие  функции
выполнялись  путем  непосредственного  потребления,  регулируемого
обычаем,  который  я  называю  системой  постоя  и  празднования.
 Словом  «постой»  я  пыталась  передать  идею  о  том,  чтобы  придти  в
чей-то  дом  и  потребовать  гостеприимства  от  хозяина,  в  то  время  как
«празднование»  подразумевает  добровольное  приглашение  хозяина.
И  правовые  трактаты  брегонов  древнеирландского  периода,  и  государ¬
ственные  документы  XVI  в.  упоминают  различные  законные  права
на  гостеприимство  в  Ирландии:  biathad,  bestige,  сое,  foye,  soren,  cuddy
и  coshery213.  Все  они  могут  быть  сведены  к  трём  категориям:  право
путешественника  на  еду  и  ночлег,  право  сеньора  на  то,  чтобы  его  уго¬
щали  его  вассалы,  и  право  короля  на  то,  чтобы  отправлять  своих  слуг
на  постой  к  жителям  королевства.  Попробуем  реконструировать
практику  гостеприимства  в  Ирландии  и  отношений,  которым  она  по¬
ложила  начало.
 Это  была  очень  болезненная  тема  в  средние  века,  вызывавшая
сильные  и  смешанные  чувства.  С  одной  стороны,  имел  место  под¬
линный  идеализм,  отголоски  которого  слышны  и  поныне:  «Так  как
каждый  гость  это  Христос,  то  отношение  к  нему  должно  быть  самым
добрым,  мягким  и  щедрым»214.  Этот  идеализм  поддерживался  мо¬
ральным  кодексом  ирландских  языческих  поэтов,  с  его  почти  суевер¬
ным  неприятием  «шести  сыновей  Бесчестия,  то  есть  Скупости,  и
Отказа,  и  Отвержения,  и  Черствости,  и  Неумолимости,  и  Жаднос¬
ти»215.  Тем  не  менее,  на  практике  характер  и  требования  гостя  могли
превратить  сцену  щедрости  и  милосердия  в  нечто  зловещее.  Эту
проблему  поднимает  популярная  притча  о  волках.  Она  встречается
во  многих  версиях,  но  наиболее  живо  рассказана  в  «Житии  святого
Мэдока  Фернского»:
 «Однажды,  когда  Мэдок  играл  с  пастухами,  следя  за  овцами  своей
приёмной  матери,  пришли  к  нему  смиренно  и  раболепно  восемь  вол¬
ков,  бедные,  слабые  и  изголодавшиеся.  Он  взглянул  на  них  и  сказал
им:  “Возьмите  восемь  баранов  из  стада  и  съешьте  их”.  Волки  сделали,
как  велел  Мэдок,  и  ушли  в  лес;  а  эти  бараны  принадлежали  приёмной
матери  Мэдока.  Пастухи  сразу  же  вернулись  домой  и  рассказали
приёмной  матери  Мэдока,  что  он  сделал.  Она  сразу  же  в  ярости  от¬
правилась  к  Мэдоку.  Мэдок  очень  испугался,  увидев  её,  и  сказал:
“О  Великий  Боже,  Господи  Иисус  Христос,  помоги  и  защити  меня,
ведь  к  Твоей  славе  дал  я  еду  голодным”»216.
 Парадокс,  в  котором  волк  выступает  объектом  милосердия,  где
гость  идентифицируется  как  хищный  зверь,  имеет  большое  символи¬
ческое  значение  в  ирландском  фольклоре,  и  причины  этого  отноше¬
ния  станут  более  понятны  на  следующих  страницах.
 143


Угощение  путешественников
 В  древнеирландский  период  от  каждого  свободного  землевладель¬
ца  выше  ранга  ocaire  теоретически  ожидалась  «готовность  принять  ко¬
роля,  епископа,  врача  или  судью  с  дороги,  и  готовность  к  визиту  лю¬
бых  гостей»217,  но  особая  ответственность  лежала  на  человеке
наиболее  богатом  из  простолюдинов,  briugu,  или  гостеприимце,  чьи
слуги  и  стада  исчислялись  сотнями:  «Он  не  отказывает  никакому  че¬
ловеку.  Он  не  отказывает  никаким  гостям...  как  бы  часто  человек  не
приходил...  котёл  [гостеприимца]  всегда  на  огне»218.  Даже  неприкра¬
шенная  информация  правовых  трактатов  предполагает  возможность
использования  гостеприимства  такого  человека  в  дурных  целях,  и
этот  намёк  развивается  в  истории,  датируемой  X  в.  или  ранее219,  о
разорении  богатого  briugu,  или  brughaidh  по  имени  Бухет:  «Гостевым
домом  для  людей  Эрина  было  обиталище  этого  Бухета.  С  того  време¬
ни,  когда  он  стал  хозяином,  огонь  под  его  котлом  никогда  не  тушил¬
ся.  Дочь  Катара  Мор...  короля  Ирландии  была  отдана  ему  на  воспита¬
ние...  Двенадцать  сыновей  и  двадцать  было  у  Катара  Мор,  и  все  они
любили  гостить  у  него  и  говорить  со  своей  сестрой.  Двумя  и  тремя
десятками  прибывали  они  на  постой.  Этого  они  считали  недостаточ¬
ным,  пока  не  получали  подарки.  Часты  были  их  требования  и  велико
их  количество.  Пока  не  получали  они  то,  чего  хотели,  ужасно  вели
они  себя  в  доме  у  Бухета.  Один  брал  меринов,  другой  —  жеребят,  тре¬
тий  —  выводки  коров;  и  так  опустошили  его  дом  сыновья  Катара,  и  не
оставили  ему  ничего,  кроме  семи  коров  и  быка  в  усадьбе,  где  раньше
было  семь  стад  скота  и  семь  домов  в  добавок  к  каждому  стаду»220.
 Интересно  в  этой  истории  местоположение  tech  n-oeged,  гостевого
дома.  Здесь  —  это  дом  самого  Бухета,  и  правовые  трактаты,  по-види¬
мому,  подразумевают  такую  же  ситуацию;  но  в  среднеирландский  пе¬
риод  большие  монастыри  держали  специальные  учреждения,  чтобы
обеспечивать  гостеприимство  своим  посетителям.  Мы  знаем  о
Lis-aiged,  «гостевом  отделении»,  в  Армахе,  и  гостевом  доме  в  Клон-
макнойсе,  причем  за  каждый  из  них  отвечал  свой  эренах,  или  церков¬
ный  администратор221.  «Видение  МакКонглинне»  рисует  неприкра¬
шенную  картину  гостевого  дома  в  Корке  XII  в.:  «Вот  как  он  нашел
гостевой  дом  по  прибытии:  он  был  открыт.  То  был  один  из  дней  трёх
вещей,  то  есть  снега,  ветра  и  дождя  за  дверью...  Одеяло  в  гостевом
доме  было  свёрнуто  на  кровати  и  полно  вшей  и  блох...Кадка  для
мытья  в  гостевом  доме,  с  водой,  оставшейся  с  прошлой  ночи,  с  камня¬
ми,  стояла  возле  дверного  столба...Его  паёк  был  вынесен,  и  вот  из
чего  он  состоял:  маленькая  чашка  церковной  сыворотки,  и  две  искор¬
ки  огня  в  середине  пучка  овсяной  соломы,  и  два  куска  свежего  тор¬
фа...  “Поднимайся,  —  сказал  слуга,  —  и  ешь  свою  еду”»222.
 144


С  другой  стороны,  в  трактате  XIV  в.  о  святом  Сенане  с  острова
Скеттери  в  дельте  Шеннона  говорится:  «Его  прекрасные  гостевые
дома  в  Килруше  удовлетворяли  нужды  бедных  и  голых,  здоровых  и
больных  днём  и  ночью...  И  хлеб  со  своей  «кухней»  (сопа  кап1апс1,  см.
ниже)  давался  каждому  человеку,  и  защита,  если  была  нужда,  на  це¬
лый  год,  и  полное  сопровождение  после  того.  И  даже  если  он  (стран¬
ник)  не  уходил  дальше  девяти  борозд  за  курган,  а  затем  возвращался
в  дом,  он  встречал  такое  же  отношение»223.
 Помимо  простого  христианского  долга  оказывать  помощь  страж¬
дущим  присутствовало  представление  о  том,  что  вручение  богатства
и  привилегий  клирикам  несло  с  собой  и  ответственность  за  общест¬
венную  работу.  Так,  например,  в  «Видении  Адомнана»  (X  в.)  в  глуби¬
не  ада  различается  группа  людей,  «привязанных  к  огненным  столбам
морем  огня,  окружающим  их  до  самых  подбородков,  и  огненными  це¬
пями  в  форме  змей  вокруг  их  живота...  Те,  кто  страдает  этой  мукой,
это  грешники,  и  убийцы  родственников,  и  те,  кто  уничтожает  церкви;
и  безжалостные  управляющие  монастырей,  которые,  перед  мощами
святых  и  будучи  ответственны  за  дары  и  десятины  церкви,  растрачи¬
вают  эти  сокровища  вместо  того,  чтобы  обратить  их  на  пользу  гостям
и  нуждающимся  слугам  Господа»224.
 В  период  после  нормандского  завоевания  в  анналах  зафиксирова¬
но  три  класса  людей,  которые  содержат  гостевые  дома  для  широкой
публики.  Первая  группа,  как  можно  было  ожидать,  это  держатели
церковных  земель,  особенно  потомственные  клирики,  корбы,  «после¬
дователи»  или  «наследники»  святых-основателей,  и  эренахи,  «руко¬
водители»,  «предводители»,  или  «управляющие».  В  посленорманд-
ский  период  ими  были  люди,  которые  собирали  ренту  и  десятину  с
земель,  постоянный  доход  с  которых  когда-то  завещали  давно  исчез¬
нувшим  монастырям.  Эти  люди  также  несли  ответственность  за  под¬
держание  в  порядке  церковных  зданий  и  отвечали  за  проведение
месс,  но  они  могли  и  не  принимать  церковный  сан.  Помимо  гостевых
домов,  содержащихся  такими  людьми225,  мы  также  узнаём  о  некото¬
рых,  содержащихся  простыми  клириками  диоцеза226.  Как  бы  то  ни
было,  епископы  и  священники,  которые  были  достаточно  консерва¬
тивны  и  считали  необходимым  в  позднее  средневековье  соблюдать
обычай  гостеприимства,  обычно  идентифицируются  с  той  частью  ир¬
ландской  церкви,  которая  игнорировала  изменения,  привнесённые
реформацией  XII  в.  Они  женились  или  содержали  любовниц  и,  на¬
сколько  это  было  возможно,  передавали  свои  посты  своим  потомкам.
Из  этого  социального  контекста  вышла  «Джоан,  дочь  епископа  Мак-
Катмхаля,  жена  Мориса  МакУвира,  то  есть  великого  архидьяко¬
на...та,  что  содержала  гостевой  дом  в  Клаен-иниш  и  в  Рос-Ортер
шесть  и  пять  лет  достойно  уважения,  человечно  и  милосердно»227.
Образованные  классы  гэльской  Ирландии  были  склонны  горько
 145


сетоваить  о  падении  нравов  среди  более  современных  клириков,
которые  забыли  обычаи  щедрости:
 О,  Ирландия,  несчастливы  для  тебя  будут
Епископы  конца  света;
 У  них  будут  любовницы.
 Увы!  Как  чума  для  добродетельных...
 Их  дома  будут  скупыми  и  маленькими;
 Горе  тому,  кто  посетит  их  жилище228.
 Критически  настроенные  анналисты  записали  под  1416  г.:  «сож¬
жение  Адама  Лексида,  епископа  Ардаха,  галла  и  негостеприимного
монаха»,  а  под  1530  г.  —  «умер  епископ  Элфина,  тот,  что  звался  Гре¬
ческим  Епископом;  и  его  смерть  не  была  гибелью  благотворитель¬
ности»229.  Напротив,  корб  святого  Кайлина  из  Фенаха,  человек
мирской,  или,  по  крайней  мере,  женатый,  в  1516  г.  с  энтузиазмом
описывается  как  «человек,  который  следует  привилегиям  и  запретам
того  места,  в  котором  находится,  например  тому,  что  ему  должно  дер¬
жать  дом  общего  гостеприимства  и  не  отвергать  людей,  а  быть  словно
недвижная  скала  человечности  навеки»230.
 Другой  группой,  которая  держала  гостевые  дома,  были  ollamhain,
преподаватели  поэзии,  истории,  медицины,  закона  и  других  ис¬
кусств231.  Как  и  эренахи,  они  держали  свои  земли  без  уплаты  обыч¬
ных  налогов232,  просто  как  преимущество  своей  профессии;  по-види¬
мому,  многие  из  них  считали  себя  обязанными  отплатить  за  эти  при¬
вилегии  содержанием  гостевого  дома  или  школы  бардов;  последняя,
возможно,  была  более  доходным  предприятием.
 Третью  группу,  принимающую  гостей,  нельзя  так  же  легко  опре¬
делить.  Это  состоятельные  светские  люди,  которые  соотносятся  с
briugu  или  brughaidh  более  раннего  периода.  Само  слово  brughaidh
встречается  в  позднесредневековых  текстах,  но  используется  больше
для  того,  чтобы  определить  положение  в  обществе,  нежели  чтобы
подчеркнуть  ответственность  за  публичное  гостеприимство.  Фраг¬
мент  «Фенахской  книги»  называют  brughaidh  следующим  рангом  по¬
сле  taoiseach233.  Принца  из  династии  О’Брайанов  в  XIII  в.  подо¬
бострастно  убеждали:  «В  моём  доме  живёт  не  сын  brughaidh,  а  король
Мунстера,  О  Мурхад!»234.  Поэма  начала  XV  в.  о  жителях  Тир  Фиах-
рах,  написанная  Гиллой  Йоса  Мор  МакФирвисих,  несколько  раз
упоминает  brughaidh,  вероятно,  чтобы  определить  всех  глав  неблаго¬
родных  родов,  владеющих  землёй.  Если  полагаться  на  свидетельство
его  потомка,  Дубхалтха  Ок  МакФирвисих,  жившего  в  XVII  в.,  слово
brughaidh,  если  оно  применяется  к  главам  определённых  семей,  мож¬
но  соотнести  с  термином  duthchasach,  наследственный  землевладе¬
лец235,  или  mac  oglaoich,  mac  oglaigh236,  что  хочется  перевести  как
«сквайр»,  а  точнее  «рождённый  в  семье  или  относящийся  к  классу,  из
которых  выбираются  военные  вассалы  (oglaigh)».  Поэма  Гиллы  Йоза
 146


Мор  действительно  упоминает  обязанности  brughaidh,  связанные  с
гостеприимством,  но  только  в  общих  словах.  Говорится,  что  некото¬
рые  дают  приют  и  угощение  путешественникам,  особенно  клирикам
и  поэтам,  но  ничего  не  говорится  о  собственно  гостевом  доме,  а  опи¬
сание  автором  «brugaid  do  biathad  brainen»,  «Брухайда,  который  был
оставлен  кормить  воронов»,  интерпретируется  издателем,  несомнен¬
но  правильно,  как  намёк  на  тела,  оставленные  на  поле  брани237.
 Средневековые  анналы  упоминают  по  имени  людей,  которым
присваивался  титул  brughaidh.  В  Коннахте  так  называются  члены
трёх  семей:  О’Берьн,  О’Эйливе  и  МакШонлойх.  Эти  семьи  явно  при¬
надлежат  к  определённой  касте  —  другие  родичи  описываются  как
oglaoch,  mac  oglaoich238  и  из  их  среды  набирались  административные
служащие,  aos  gradha,  королей  Коннахта239.  Семьи  МакШонлойх  и
О’Эйливе  были  землевладельцами,  подчиняющимися  юрисдикции
местных  вождей,  МакБранайнов  из  Корка  Атхланна  и  МакДоннхада
из  Тир  Олеалла  соответственно.  Глава  семьи  О’Берьн  сам  был  мел¬
ким  вождём  Тир  Бриун  на  Сионна,  но  те  люди  с  фамилией  О’Берьн,
которые  описываются  как  mac  oglaoich  или  brughaidh,  похоже,  не
были  старшими  в  роду  из  своего  поколения.  Как  и  одноимённые  пер¬
сонажи  законодательных  трактатов,  эти  brughaidheadha  из  Коннахта
описываются  как  очень  богатые,  их  стада  исчисляются  сотнями,  но
нет  никаких  упоминаний  о  гостевых  домах  в  связи  с  кем-либо  из  них,
или  хотя  бы  акцентированного  внимания  к  щедрости  или  гостеприим¬
ству  в  их  некрологах240.  Напротив,  в  Ольстере  главы  семьи  МакМаг-
нуса  из  Шенада  или  Белисл  в  Ферманахе  описываются  в  каждом  по¬
колении  как  brughaidh  coitcheann,  «главный  брухайд»241,  в  таких
выражениях,  которые  не  оставляют  сомнений  в  их  публичном  гос¬
теприимстве  «без  отказа  могущественному  или  слабому».  В  1433  г.
сообщается,  что  вождь  содержал  гостевой  дом,  и  в  1489,  1506  и
1527  гг.  то  же  самое  сообщается  и  о  других  членах  семьи.  Наряду  с
brughaidh  к  их  старшему  в  роду  применяется  и  термин  biatach,  «обес¬
печивающий  едой»242.  Исследование  Ферманаха,  предпринятое
прямо  перед  колонизацией  Ольстера,  показало,  что  МакМагнус  и  его
родственники  держали  большую  часть  земель  МагУвир,  местного
сеньора.  Как  и  клирики,  поэты  и  историки,  они  держали  эти  земли
без  уплаты  налога,  предоставляя  вместо  этого  продуктовый  оброк
МагУвиру  «великому  в  благодарность  за  те  земли,  которые  родили
эти  продукты»243.  В  дополнение  к  свободе  от  налогообложения,
семья  демонстрировала  свою  принадлежность  к  привилегированной
касте  браками  с  образованными  семьями  духовенства244  и  пополняя
ряды  высших  церковных  сановников  и  историков245.
 Таким  образом,  мы  сравнительно  хорошо  осведомлены  только  об
одной  группе  людей  в  Ирландии  XIV-XV  вв.,  которые  бы  сочетали
титул  brughaidh  с  отмеченной  практикой  широкого  гостеприимства,
 147


и  подробности  заставляют  задуматься.  Глава  семьи  может  называть¬
ся  brughaidh  или  biatach,  и  эта  взаимозаменяемость  терминов  встре¬
чается  и  в  пересказанной  Джеффри  Китингом  в  XVII  в.  истории  о
Бухете,  которая  цитировалась  выше:  «“Как  его  имя?”  —  спросил  Кор-
мак.  «Бухет  brughaidh!’  —  ответила  она.  “Не  тот  ли  это  Бухет,  лейн-
стерский  biadhthach,  что  известен  по  всей  Ирландии?”  —  спросил
Кормак»246.
 В  случае  МакМагнуса  этот  термин,  biatach,  «обеспечивающий
едой»,  по-видимому,  в  первую  очередь  относился  к  его  обязанности
поставлять  еду  МагУвиру  с  земель,  которые  находились  у  него  в  дер¬
жании,  и  только  затем  к  его  гостеприимству.  Точно  так  же  в  поздне¬
средневековых  историях  из  цикла  Финна,  brughaidh  и  biatach  взаимо¬
заменяемо  используются  по  отношению  к  вассалам,  чья  главная
обязанность  —  поставлять  еду  своему  сеньору.  О  благородных  сы¬
новьях  Диармата  О  Дуибне  сказано:  «это  были  те  дети,  которые  паха¬
ли  с  brughaidh  и  biataigh  и  meic-oglaoich  и  служили  им,  и  каждый  сын
имел  три  сотни  домочадцев»247.  Крестьянин  в  «Брухеан  Картанн»,
Миодах  сын  Колгайна,  был  одарен  Финном  МакКумаллем  двумя
участками  земли  в  устье  Шеннона,  «так  что  не  было  в  Ирландии  бру-
хайда  или  биатаха  в  то  время  богаче  него».  Тем  не  менее,  он  обви¬
нялся  в  том,  что  не  предоставил  еды  слугам  Финна,  и  не  пригласил
самого  Финна  на  пир  за  свой  счёт,  хотя  Миодах  возражал,  что  за  пят¬
надцать  лет  «я  не  проводил  месяца,  когда  бы  не  был  готов  пир  для
Финна»248.  Из  этих  источников  становится  ясно,  что  ни  реальный
МакМагнус,  ни  вымышленный  Миодах,  сын  Колгайна,  не  были
потомственными  землевладельцами.  Земля,  которую  они  занимали,
предполагала  службу  королю  или  вождю,  и  они  держали  её  в  качест¬
ве  королевских  вассалов,  в  обмен  на  продуктовую  ренту.  Эти  вас¬
сальные  отношения  намекают  на  связь  с  людьми,  названными
brughaidheadha  в  анналах  Коннахта,  поскольку  о  представителях,
feadhmannaigh,  королей  Коннахта  говорится,  что  они  получали  за
свою  службу  земельные  держания249,  и  brughaidheadha  принадлежа¬
ли  к  классу  служащих,  aos  gradha,  и  вассалов,  oglaigh,  например:
«Донд  Катах,  сын  Муредаха  Маг  Сенлаха,  богатый  и  процветающий
brugaid  из  Корка  Атхланн  и  важный  служащий  (lanfer  grada)  Руай-
дри  О’Конхобар,  короля  Коннахта...»;
 «Имар  О’Бирн,  oclaech  и  поверенный  (lanfergrada)  Аеда  О’Конхо-
бар...»;  «Финн  О’Кармакан,  служащий  и  крупный  держатель  земель
(fer  fedma  ocus  ferannuis  moir)  короля  Коннахта250.
 Эта  попытка  определить  социальную  позицию  вышеописанных
людей  как  носивших  бы  имя  brughaidh  в  гэльской  Ирландии,  вероят¬
но,  неуместна,  так  как  из  всех  них  только  о  МакМагнусе  и  его  род¬
ственниках  известно,  что  они  держали  гостевые  дома.  Тем  не  менее,
некоторые  другие  миряне,  чьи  гостевые  дома  упомянуты  в  анналах,
 148


имеют  некоторые  схожие  черты  с  этой  группой.  Они  богаты  и  часто
родовиты,  но  не  самые  знатные.  О’Нейлл  и  О’Домнайл,  Мак  Картайх
и  О’Брайан  могли  устраивать  праздники  для  поэтов,  но  они  явно  не
держали  дом  открытым  для  всех.  Самыми  известными  из  держателей
гостевых  домов  были  мелкие  вожди:  МакГиолафиннейн  из  Муннтер
Пеодахана251,  МакДиармата  из  Мах  Лург252,  О’Фланнагайн  из  Туат
Рафа253.  Близко  к  ним  по  положению  в  обществе  стояли  предводите¬
ли  cinn  feadhna,  предводители  боковой  линии  какой-нибудь  значи¬
тельной  семьи,  такой  как,  например,  И  Рахиллих254,  МегУидир255
или  И  Хеаллах256.  Среди  них  были  и  высшие  служащие,  подчиняв¬
шиеся  сеньорам,  МакГормайн,  один  из  aosgradha  Томонда257,  конне¬
табль  наёмников,  МакСуибне  из  Тир  Богайне258.  Другой  группой
были  незнатные  землевладельцы,  такие  как  Ситрек  Мак-ин-Магис-
тир  из  Теллах  Дунхада259,  МакНейл  из  Байле  МакНейлл260,  и
О’Арт,  потомок  или  родственник  человека,  описанного  как  mac
oclaech  в  1419  г.261.  Семья  О’Арт  из  Карбери  Драмклифф  (графство
Слиго)  в  течение  XVI  в.  поднялась  из  сравнительной  безвестности  к
богатству  и  политическому  влиянию.  Другой  parvenu  из  той  же
местности  прославлялся  в  таких  выражениях:
 «Джон  О’Кройден,  единственный  сын  торговца,  который  больше
всего  прославился  тем,  что  держал  гостевой  дом  для  бедняков  и  каж¬
дого  нуждавшегося  человека;  который  покупал  больше,  чем  прода¬
вал;  умер  в  Слигех  в  своём  собственном  доме  14  марта...  А  его  жена
Уна,  дочь  МакДиармада  Красного,  умерла  на  следующий  год...  И  каж¬
дый,  кто  дочитает  или  дослушает  до  этого  года,  пусть  оставит  бла¬
гословение  для  душ  этой  пары...согласно  тому,  что  они  полно  отстоя¬
ли  это  для  себя  среди  многих  людей,  которые  близко  знали  их»262.
 Вполне  возможно,  что  в  обоих  этих  случаях  щедрое  гостеприим¬
ство  помогло  добиться  признания  нового  статуса  этих  семей.
 Насколько  позволяют  судить  краткие  записи  в  анналах,  груз  со¬
держания  гостевых  домов  был  удивительно  равно  распределён  меж¬
ду  этими  тремя  группами:  клириками,  преподавателями  ирландского
знания  и  богатыми  светскими  землевладельцами.  Тип  путешествен¬
ников,  которые  могли  воспользоваться  их  гостеприимством,  кажется
таким  же  определённым.  Короли  и  епископы  путешествовали  по
подвластным  им  землям  и,  помимо  фиксированной  продуктовой
ренты  и  прав  постоя,  ожидали  получить  еду  и  ночлег  для  своей  свиты
во  время  путешествия.  В  конце  XVI  в.  елизаветинская  администра¬
ция,  которая  забрала  земли  и  права  МакКартаха  Мора  в  руки  короле¬
вы,  была  вынуждена  провести  различие  между  периодическими  рас¬
ходами  на  оказание  гостеприимства  вождю  во  время  путешествия  и
«установленными  пирами»,  так  называемыми  cuddy  и  coshery,  кото¬
рые  вассалы  были  обязаны  ежегодно  предоставлять  сеньору:
«Sorren»  —  это  ночная  пища  со  всех  земель,  которые  проезжает  граф
 149


Кланкарти  со  своими  войсками  и  спутниками,  и  это  был  нефиксиро¬
ванный  налог,  а  потому  не  ценящийся,  поскольку  свободные  держа¬
тели  не  согласятся  давать  что-либо  [королеве]  вместо  этого»263.
 Конечно,  полномасштабный  выезд  короля  или  епископа  мог  исто¬
щить  ресурсы  не  только  одного  гостевого  дома,  но  и  небольшой  де¬
ревни.  В  древнеирландском  трактате  «СгйЬ  СаЫасЬ»  говорится  о  за¬
житочном  Ьоа1ге,  «готовом  принять  короля  или  епископа...  во  время
путешествия»,  но  там  же  говорится  о  двенадцати  людях  как  о  подоба¬
ющей  свите  для  короля  туата  или  епископа264.  Короли  более  круп¬
ных  владений  соответственно  держали  большую  по  размеру  свиту.
В  несколько  более  поздний  период  поэма,  описывающая  права  и  обя¬
занности  жителей  Аргиаллана  по  отношению  к  своим  сеньорам,
принцам  династии  И  Нейлл,  вносит  существенное  дополнение:
«Они  (И  Нейлл)  по  положению  имеют  право  на  угощение  во  время
путешествия,  кроме  королевской  свиты,  если  она  исчисляется  сот¬
нями»265.
 В  1397  г.,  когда  архиепископ  Джон  Колтон  осуществлял  поездку  в
диоцез  Дерри,  ему  пришлось  освободить  эренаха  Каппаха  от  обязан¬
ности  предоставить  ему  ночлег,  так  как  оказалось,  что  в  деревне  не
хватает  зданий,  чтобы  вместить  всех  его  спутников.  В  качестве  ком¬
промисса  он  проследовал  дальше  к  более  крупному  поселению
Ардстро,  но  жители  Каппаха  вскладчину  обеспечили  его  мясом  для
ужина.  В  Ардстро  архиепископу  добавили  еще  мяса,  а  также  дали
хлеб,  масло,  молоко,  дрова,  сено  и  зерно  для  лошадей,  ночлег  для  лю¬
дей  и  животных,  и  часовых,  чтобы  охранять  путешественников
ночью.  На  следующее  утро  эренахи,  отказавшись  от  платы  за  свои
услуги,  предоставили  семь  вьючных  лошадей,  чтобы  довезти  покла¬
жу  гостей  до  следующего  места  ночлега,  где  путешественники  полу¬
чили  такой  же  приём.  Об  этом  событии  мы,  по  счастью,  знаем  из
достаточно  подробного  латинского  отчёта,  засвидетельствованного
двенадцатью  членами  свиты  архиепископа,  названными  по  именам,  и
многими  другими266,  но  несложно  представить  себе  и  такую  же
суматоху,  неудобство  и  траты  каждый  раз,  когда  маленькому  поселе¬
нию  приходилось  обеспечивать  ночлег  своему  сеньору  со  свитой  в  се¬
редине  путешествия.
 Понятно,  почему  таким  высокопоставленным  людям  полагалось
бесплатное  угощение  и  ночлег  во  время  путешествия  по  территории,
находящейся  под  их  юрисдикцией.  Но  собственно  ирландский  обы¬
чай  —  это  привычка  более  скромных  путешественников  требовать
гостеприимства  как  долга  хозяина,  а  не  как  милости.  Частично  это
можно  объяснить  особенностью  самих  путешественников.  Естест¬
венным  результатом  раздробленности  Ирландии,  которая  делала  че¬
ловека  чужестранцем  в  тридцати  милях  от  собственного  дома,  и  не¬
продуктивного  сельского  хозяйства,  которое  тормозило  развитие
 150


крупной  торговли,  было  то,  что  большинство  населения  оставалось
на  одном  месте,  что  доказывается  и  преемственностью  фамилий  в
определённой  области  до  наших  дней.  Путешественники,  описывае¬
мые  в  средневековых  текстах,  «блуждающие  шайки  и  изгнанники»
{¿атка  ост  с1еогмсИг  Егепп),  относятся  к  трём  категориям,  две  из  ко¬
торых  были  привилегированными,  а  третья  —  неконтролируемой.
В  первую  очередь  существовала  группа  людей,  связанных  с  цер¬
ковью:  монахи,  священники,  студенты  семинарий,  в  ранний  период  —
учителя  латинского  языка  и  знания267,  паломники,  бедняки  и  прока¬
жённые,  которым  надо  было  помогать  в  качестве  религиозного
упражнения.  Таким  образом  набожный  Катал  Кровдерг  О’Конхобар
прославлялся  как  «король,  который  больше  всего  помогал  клирикам
и  беднякам  едой  и  очагом  своего  собственного  дома...  король,  чьё  бо¬
гатство  разделялось  с  мирянами  и  клириками,  слабыми  мужчинами,
женщинами  и  беспомощным  людом»268.  Тем  не  менее,  некоторые  ис¬
точники  свидетельствуют,  что  и  клирики  могли  оказаться  непросты¬
ми  и  требовательными  гостями.  Учёный  МакКонглинне  не  стал  сми¬
ренно  принимать  дурное  состояние  монастырского  гостевого  дома  в
Корке,  как  уже  описывалось  выше,  а  в  «Жизни  Колмана  сына  Луха¬
на»  рассказывается  о  семи  клириках,  семи  сыновьях  Меннана,  кото¬
рые  «пришли  просить  гостеприимства  у  жены  эренаха  Ланна,  и  она
сказала,  что  у  неё  нет  ни  готовой  еды,  ни  питья.  Тогда  они  ушли  в  не¬
довольстве  и  пожелали  ей:  “Пусть  же  отныне  всякие  путешественни¬
ки  будут  тобой  недовольны!”  На  это  она  ответила:  “О,  клирики!  Ради
Господа,  подарите  мне  лучше  смерть,  чем  такое  проклятие!”»269.
 Следующая  группа  путешественников,  люди  искусства,  так  же
могли  прибегнуть  к  угрозе  сверхъестественного  порядка,  чтобы  до¬
биться  гостеприимства  —  угрозе  сатиры.  Люди  искусства  включали
не  только  собственно  поэтов,  историков,  докторов  и  судей,  но  также
шутов,  жонглёров  и  фигляров.  Так,  в  1486  г.  МакДиармата  из  Маг
Лург  с  гордостью  назван  «главной  поддержкой  менестрелей  и  жон¬
глёров,  опорой  поэтов  и  изгоев  {damhsgol  &  ¿еогасГ)  и  нуждающихся,
самым  добрым  и  щедрым  человеком  своего  времени270.  Полностью
защищённые  своими  традиционными  привилегиями,  поэты  отлича¬
лись  дурным  характером  и  жадностью.  По  финансовым  причинам
они  поддерживали  свою  репутацию  шантажистов  частыми  упомина¬
ниями  своего  мифического  предшественника,  уладского  поэта
Атирне,  «сурового  безжалостного  человека...  который  требовал  глаз  у
одноглазого  и  домогался  женщины  в  родах»271.  Этот  человек  прибе¬
гал  к  такой  могущественной  сатире,  когда  ему  отказывали,  что  по
крайней  мере  однажды  это  привело  к  смерти  жертвы:  «три  сатиры,
направленные  на  неё...  оставили  три  пятна  на  её  щеках:  Стыд,  Позор
и  Бесчестие,  черное,  красное  и  белое.  После  чего  девушка  умерла  от
позора  и  стыда»272.
 151


По  легенде,  еще  раньше,  во  времена  Племён  Богини  Дану,  первая
сатира  была  вызвана  именно  дурным  гостеприимством,  и  её  резуль¬
татом  было  свержение  с  престола  короля  Бреса  сына  Элатан273.  Ко¬
нечно,  всё  это  лишь  вымышленные  случаи,  но  даже  в  пятнадцатом
веке  три  случая  внезапной  смерти  были  приписаны  анналистами
действиям  поэтов274.  Возможно,  элементы  соперничества  внесли
свой  вклад  в  порицание  церковью  подобных  людей  искусства,  ко¬
торое  звучит  в  «Жизни  Святой  Ласар»:
 «Однажды,  когда  Ласар  была  в  Килл  Ласрах  на  берегу  Лох  Мик
нЭн  (а  в  то  время  в  Ирландии  был  недостаток  еды  и  питья),  к  ней
пришли  девять  раз  по  девять  поэтов  и  знающих  людей,  и  один  из  них
заговорил  с  ней  тихим  и  слабым  голосом:  “О  Ласар!  О,  женщина-свя¬
тая,  благородная  и  уважаемая,  эти  поэты  искали  тебя,  так  как  давно
не  было  у  них  во  рту  ни  еды,  ни  питья...”  Когда  Ласар  услышала  эти
слова...  благородное  лицо  девы  вспыхнуло...  и  она  поднялась  и  быс¬
тро  вернулась  в  свою  часовню  и  опустилась  на  колени,  и  молилась
Создателю  истово  и  пылко,  чтобы  дал  Он  еды  и  воды  тем  грубым  не¬
разумным  гостям,  что  пришли  к  ней.  Вскоре  она  увидела  приближа¬
ющуюся  к  ней  монахиню  с  грузом  еды  и  питья.  Тогда  Ласар  поблаго¬
дарила  Господа  и  затем  вынесла  еду  тем  сварливым  и  дурно
говорящим  людям;  и  они  съели  и  выпили  тогда  достаточно  еды  и
питья...  и  была  защищена  властью  Господа  и  могуществом  Троицы
дева  от  оскорблений  и  упрёков  компании  поэтов»275.
 В  статуте,  связываемом  с  ирландским  архиепископом  Дэвидом
МагОйрехтахом  (ум.  1346),  провинциальный  синод  Армаха  издавал
санкции  «против  мимов,  жонглёров,  поэтов,  барабанщиков  или  ар¬
фистов,  и  особенно  против  неслужащих  пехотинцев  и  докучливых  и
злобных  искателей,  а  скорее  —  вымогателей  даров»276.  Статут  возоб¬
новлялся  в  последующие  времена,  и  теоретически  любой  сознатель¬
ный  эренах  в  Ольстере  должен  был  оказаться  перед  дилеммой,  ведь
согласно  «Видению  Адамнана»,  он  будет  гореть  в  аду,  если  не  окажет
гостеприимства  таким  странствующим  людям,  а  согласно  архиепис¬
копу  Армаха  он  будет  точно  так  же  гореть  в  аду,  если  окажет  его.  Тем
не  менее,  статуты  против  поэтов  волновали  ольстерских  клириков  не
больше,  чем  статуты  о  целибате.  Томас  О’Домналл,  епископ  Рафо,  и
тесть  короля  Фир  Манах,  описывается  как  «выдающийся  мудростью
и  щедростью  раздач  еды  и  скота  учёным  и  поэтам».  Арт  МакКатмаль,
епископ  Клогера,  «содержал  гостевой  дом  для  бедных  и  для  групп
(поэтов),  а  также  для  паломников  {¿о  ЬосЫтЫг  &  ¿о  ¿аттЬ  &  ¿о
¿еогасИгтЬК)211.  Даже  слово,  которое  здесь  переведено  как  «палом¬
ник»,  обычно  обозначает  в  этих  анналах  скитающегося  поэта  или
мудреца278.
 Нелюбовь  Церкви  к  незанятым  пехотинцам  можно  легче  понять,
чем  необоснованное  осуждение  поэтов  и  музыкантов.  Отряды  поте¬
 152


рявших  службу  наёмников,  бродящие  по  стране,  не  сильно  отлича¬
лись  от  разбойников.  В  коннахтских  анналах  XIII  в.  такие  люди  упо¬
минаются  вместе  с  разбойниками  (meic  mallachtan),  преследуемыми
и  королём,  и  епископом279.  Даже  когда  эти  солдаты  нанимались  на
службу  какому-то  вождю  и  номинально  находились  под  руковод¬
ством  офицера,  мы  встречаем  упоминание,  что  в  1297  г.  они  часто  на¬
падали  на  клириков  и  церковных  арендаторов  Армаха  и  Клогера,
причём  не  только  в  лесу  или  поле,  но  и  на  дорогах,  когда  те  шли  по
своим  делам,  и  забирали  их  одежду  и  прочие  вещи280.  Серия  обвине¬
ний,  вынесенных  перед  главным  судьёй  Ирландии  в  Вотерфорде  в
1311  г.,  даёт  нам  краткое  описание  таких  бродячих  наёмников:
«Дэвид  сын  Вальтера  Кристофера...  бродит  по  округе,  является  пред¬
водителем  наёмников  и  ночью  вламывается  в  дома  местных  жителей,
забирая  у  них  еду  и  питьё  против  их  воли...  Гриффин  МакСтитрок...
бродит  по  округе  со  своими  гончими  и  мастифами  и  вламывается  в
дома  местных  жителей  и  забирает  у  них  еду  и  питьё  для  себя  и  собак
и  бьёт  и  ранит  тех,  кто  пытается  ему  противиться...  Эндрю  ле  Тайюр...
крадёт  овец,  свиней,  гусей  и  кур,  и  ...  требует  учтивости  к  себе  у  жите¬
лей  тех  мест  против  их  воли  и  бьёт  тех,  кто  отказывает  ему  в  ней...
Генри  Мэй...  бродит  по  округе  и  отбирает  у  людей  еду,  питьё,  одёжду
и  серебро,  под  предлогом  проявления  учтивости  по  отношению  к
нему,  и  бьёт  тех,  кто  пытается  ему  помешать...»281.
 Странно  неподходящее  слово  «учтивость»  в  этом  контексте  —  это,
вероятно,  перевод  слова  foighdhe,  определённого  в  словаре  Королев¬
ской  Ирландской  Академии  как  «просьба,  благодеяние,  попрошайни¬
чество,  свободное  угощение»282.  Семь  клириков,  искавших  гостепри¬
имства  у  жены  эренаха  Ланна,  пришли  do  faigde,  «просить».  Эта
фраза  используется  ещё  раз  в  истории  XII  в.,  в  «Споре  о  хлебе».
В  этой  истории  король  Мунстера  хотел  воспользоваться  своими  пра¬
вами  господства  над  поместьем  на  границе  с  Лейнстером,  и  для  этого
послал  своего  слугу  на  постой  к  старой  женщине,  которая  им  владе¬
ла:  «Когда  слуга  пришёл  в  дом  этой  женщины,  там  как  раз  пекли  хлеб
для  землепашцев.  Первый  испечённый  хлебец  положили  перед  слу¬
гой,  чтобы  он  его  съел,  так  как  женщина  не  знала,  что  слуга  пришёл
не  просто  для  того,  чтобы  попрошайничать  (nach  do  fhoigdi  chend).
Следующий  же  каравай  выпекался  уже  для  пахарей.  И  тогда  слуга
сказал:  “Женщина,  сделай  этот  хлеб  лучше,  чем  тот,  который  ты  сде¬
лала  только  что”.  “Почему  тебя  волнует  этот  хлеб,  раз  это  не  твоё
дело?”  —  спросила  женщина.  “Потому,  —  ответил  слуга,  —  что  первый
пирог  был  моей  закуской,  а  следующий  пирог  будет  моей  основной
порцией,  так  как  от  имени  короля  Мунстера  пришёл  я  к  тебе  на  по¬
стой”»283.
 Это  противостояние  затрагивает  многие  вопросы,  но  один  из
них  —  это  явно  тонкое  различие  между  выпрашиванием  милостыни
 153


бедным  бродягой  и  требованием  права  на  постой.  Само  слово
/ог^Ы/гв  к  концу  XVI  в.  стало  техническим  термином  для  одного  из
солдатских  поборов,  и  один  из  представителей  елизаветинской  адми¬
нистрации  так  его  определил:  «Роу  —  это  то,  когда  их  бездельники
требуют  мясо  не  в  обеденное  время,  или  когда  они  берут  деньги  из
казны  своего  войска,  чтобы  идти  попрошайничать  к  соседям.  И  это
ещё  называют  добровольными  приношениями»284.
 В  «Споре  о  хлебе»  заносчивое  поведение  слуги  и  его  чрезмерные
требования  выдают  то,  что  он  просит  гостеприимства  не  просто  как
человек,  а  от  имени  и  властью  короля  Мунстера.  Наёмники,  которые
терроризировали  Вотерфорд  в  1311  г.,  судились  как  простые  люди,
но  в  некоторых  случаях  члены  семьи  де  ла  Поер,  местные  магнаты,
выступали  их  поручителями,  а  в  других  случаях,  когда  де  ла  Поер
были  среди  судей,  их  признавали  невиновными.  Здесь  снова  стано¬
вится  очень  тонкой  грань  между  просьбой  бродяги  об  «учтивости»  и
требованием  сеньором  права  постоя  для  своих  слуг.
 Необходимо  также  отметить  мнение  старой  женщины  в  той  исто¬
рии,  что  один  хлебец  —  это  всё,  что  может  ожидать  пришедший  не¬
знакомец.  Один  хлебец  с  его  «кухней»  был  рационом  каждого  посе¬
тителя  гостевого  дома  святого  Сенана  в  Килраше,  и  автор  жития
явно  считал  это  обильным  пайком  (см.  выше).  Древнеирландский
трактат  «игаюесЫ;  Весе»  определяет  апгйапп,  «кухню»,  своеобраз¬
ный  «гарнир»,  который  должен  сопровождать  каждый  хлебец  более
детально:  «четыре  стебля  истинного  саМепп  (чеснока?)  к  каждому
хлебу;  или  мёд  или  рыба  или  творог;  или  солёная  лопатка  к  каждым
двадцати  хлебам»285.
 Согласно  трактату  «СгйЬ  ОаЫасЬ»  только  человек  не  ниже  неза¬
висимого  землевладельца  имел  право  на  масло,  а  право  на  мясо  и  эль
было  ещё  более  ограниченно286.  В  среднеирландский  период  диета,
предписанная  прозаическим  «Правилом  святого  Моэлруана»  для
монахов  из  Таллахта,  состояла  из  хлеба  и  «кухни»  простолюдина.
В  праздничные  дни  позволялось  немного  молока,  мяса  и  пива,  но  ни¬
какого  масла287.  Интересно,  что  в  период  до  нормандского  завоева¬
ния,  когда  пашни  Лейнстера  всё  ещё  были  под  контролем  ирландцев,
ирландские  тексты  сообщают,  что  главная  еда  —  это  пшеничный  хлеб
для  богатых  и  ячменный  —  для  бедняков  и  аскетов288.  В  позднее
средневековье,  однако,  происходит  переход  к  пастбищному  хозяй¬
ствованию  и  выращиванию  овса  более,  чем  пшеницы  и  ячменя.
В  первые  годы  семнадцатого  столетия  поэт  Аонгус  Сатирик  О’Далах
даёт  язвительное  описание  угощения,  которое  мог  ожидать  не  слиш¬
ком  везучие  гости  во  время  путешествия  по  домам  ирландских  вож¬
дей  и  эренахов  в  поисках  гостеприимства.  Оно  свидетельствует  о  су¬
щественном  изменении  в  рационе  по  сравнению  с  древнеирландским
периодом,  ведь  несмотря  на  желание  О’Далаха  изобразить  хозяев
 154


хитрыми  и  жадными,  он  принимает  как  само  собой  разумеющееся
присутствие  в  угощении  масла  и  молока,  и  критикует  лишь  их
качество  и  количество:
 Муха  проглотит  за  один  укус
Без  труда  и  без  проблем
Тонкий  хлеб  с  маслом,
 Который  я  получил  в  церкви  О’Данэна  в  Донахе...
 Немножко  молока  в  треснутой  кружке,
 Немножко  пахты  в  кривой  чашке;
 Немножко  хлеба  у  стены,
 И  паук,  устроивший  там  гнездо289.
 Сатира  О’Далаха  создавалась  как  в  целом  оскорбительная,  и  он
безжалостно  бранит  внешний  вид  и  моральный  облик  ирландских  се¬
мей,  но  вновь  и  вновь  он  возвращается  к  самому  большому  позору,  к
худшему  греху,  в  котором  только  можно  было  их  обвинить,  —  к
негостеприимству:
 Я  страдал  (хоть  и  в  крайнем  случае)
 На  ужине  в  доме  Томаса
 От  ужаса,  что  его  глаза  поранят  меня  за  мой  ужин,
 Кусок  непрожеванным  застрял  у  меня  в  горле290.
 Именно  страх  подобного  осмеяния  и  унижения  заставил  жену
Ланна  умолять:  «Подарите  мне  лучше  смерть,  чем  такое  проклятие!».
 Право  сеньора  на  гостеприимство  вассала
 Угощение  незнакомцев  и  путешественников,  хотя  его  настойчиво
требовали  бродяги,  всё  же  было  добровольным  актом  благотвори¬
тельности  со  стороны  хозяев,  добрым  делом,  за  которое  ждёт  награда
на  небесах.  Напротив,  cuddy  и  coshery  каждый  зависимый  держатель
или  вассал  был  обязан  предоставлять  своему  непосредственному
сеньору.  В  древнеирландский  период  благородные  требовали  такие
ежегодные  пиры  от  своих  клиентов  во  время  aimser  chue,  «сезона  пи¬
ров»  между  Новым  годом  и  Масленицей291.  Эти  три  месяца  или  око¬
ло  того  приходились  на  время  после  посева  и  до  сбора  урожая,  до  пе¬
ревода  скота  на  летние  пастбища  и  изготовления  масла  и  сыра  там.
При  малопроизводительной  экономике,  как  выяснила  сумасбродная
исландская  невеста  в  «Саге  о  Ньяле»,  это  было  скудное  время  года:
«К  весне  домашние  запасы  истощались,  не  хватало  муки  и  сушёной
рыбы.  Халлгерд  пришла  к  Торвальду  и  сказала:  “Ты  ничего  не  сдела¬
ешь,  сидя  здесь;  нам  нужно  больше  муки  и  сушёной  рыбы  в  кладо¬
вой”.  “Я  положил  туда  не  меньше  еды  в  этом  году,  чем  обычно,  —  от¬
ветил  Торвальд.  —  И  этого  всегда  хватало  до  лета”.  “Меня  не  волнует
то,  что  ты  и  твой  отец  всегда  изнуряли  себя  голодом  ради  денег”,  —
 155


сказала  Халлгерд.  Торвальд  пришёл  в  ярость  и  ударил  её  по  лицу  так,
что  пошла  кровь»292.
 Другими  словами,  сезон  пиров  приходился  на  то  время,  когда
сеньору  было  выгоднее  всего  устроить  для  своих  слуг  и  соратников
пир  за  чужой  счёт,  когда  щедрое  угощение  будет  наиболее  оценено
самими  слугами  и  последователями,  и  когда  предоставление  ресур¬
сов  для  пира  будет  наиболее  тяжёлым  и  затруднительным  для  клиен-
та-устроителя.  «Гептады»  описывают  хозяйство,  которое  закупает
дополнительные  запасы  мяса  для  такого  случая293.  Наиболее  знат¬
ные  люди  могли  привезти  с  собой  сорок  или  даже  шестьдесят  гос¬
тей,  так  как  теоретически  размер  их  свиты  был  пропорционален
числу  их  клиентов.  В  случае  королей  даже  такое  ограничение  не
применялось294.
 В  период  после  нормандского  завоевания  требования  стали  ещё
более  обременительными,  особенно  требования  англо-ирландских
магнатов.  Пиры  не  всегда  сводились  только  к  концу  зимы  и  началу
весны,  один  и  тот  же  вассал  мог  призываться  к  угощению  сеньора
дважды  и  даже  четырежды  в  год,  на  два  дня  и  две  ночи.  Сам  обяза¬
тельный  пир  перестал  носить  древнеирландское  название  сое,  а  поя¬
вился  cuid-oidhche,  «вечерний  ужин»  (cuddy,  cudihie),  или  coisir
(«пир,  пиршество»),  слово  неясной  этимологии,  которое,  согласно
одному  из  предположений,  могло  происходить  от  французского
causerie295.  Более  того,  правовой  основой  подобных  требований  были
уже  не  клиентские  отношения  древнеирландского  права,  временный
контракт  по  которому  céle,  или  клиент  брал  взаймы  у  своего  патрона
скот  в  обмен  на  определённые  обязательства.  Вместо  этого  рентный
документ  МакМатгамна  из  Монагана  называет  трёх  наследственных
вождей  низкого  ранга,  которые  обязаны  предоставить  ему  48-часовой
coisir  в  зимние  месяцы  после  Рождества,  в  то  время  как  О’Конналах,
потомственный  маршал,  должен  предоставить  ему  24-часовой  coisir
после  Пасхи296.  Угощение  требовалось  с  этих  людей  на  основании  их
принадлежности  к  определённым  семьям,  но  ещё  в  большей  степени
на  основании  их  службы  и  привилегий  от  местного  короля.  Тем  не
менее,  в  рентном  документе  МакКонмара  это  не  конкретные  люди,  а
определённые  области  и  городские  земли  на  его  территории,  которые
должны  «снабжать  его  едой  раз  в  год»,  «едой  между  Рождеством  и
Масленицей»;  и  в  большинстве  случаев  объявляется,  что  эти  земли
свободны  от  всех  иных  налогов297.  В  детальном  отчёте  о  годовых
доходах  сеньора  МакКартаха  Мора  1597  г.  говорится  о  cuddy  с  цер¬
ковных  земель,  которые  были  свободны  от  всех  других  налогов,  и  с
земель  главных  суб-вождей,  которые  платили  обычные  налоги  и  пода¬
ти.  Независимо  от  величины  владения,  от  1  до  12,5  четвертей  земли,
стоимость  cuddy  сохраняла  постоянный  размер  48  шиллингов  8  пен¬
ни,  что  по  стоимости  равнялось  более  чем  шести  мясным  волам298.
 156


Дублинский  писатель  XVI  в.,  Ричард  Станихурст,  рисует  весьма
привлекательную  картину  ирландской  знати  на  «празднике,  который
они  называют  coshering,  где  собираются  все  их  слуги,  которых  он  на¬
зывают  соратниками,  их  рифмачи,  их  барды,  их  арфисты,  которые
услаждают  их  музыкой,  и  когда  арфист  играет  или  поёт  песню,  все
должны  молчать,  иначе  он  злится,  как  разбойник,  поскольку  его  гар¬
мония  не  была  оценена  наилучшим  образом.  Во  время  их  пиршества
они  сидят  на  соломе,  им  подают  еду  на  соломе,  и  они  лежат  на  соло¬
менных  матрасах  и  тюфяках»299.
 Эти  похожие  на  пикник  условия  подтверждаются  и  секретарём
Монтджоя,  Фонесом  Морисоном:  «В  бедном  глинобитном  доме,  или
в  хижине,  сложенной  из  веток  деревьев  и  крытой  торфом...  они  раз¬
водят  огонь  в  центре  комнаты,  и  вокруг  него  они  спят  на  голой  земле
без  соломы  или  чего-либо  ещё,  лёжа  все  вместе  кругом  огня,  ногами  к
нему...  И  подобный  ночлег  устраивают  не  только  ирландские  вожди  и
их  соратники,  но  и  англо-ирландские  лорды,  когда,  по  старому  но  ти¬
раническому  и  запрещённому  обычаю,  вульгарно  называемому  пир¬
шеством,  они  приходят  жить  к  своим  вассалам  и  остаются  там,  пока
не  потребят  все  продукты,  которые  несчастные  люди  имеют  или  мо¬
гут  достать»300.
 Число  гостей,  вовлечённых  в  подобные  пиршества,  похоже,  коле¬
балось,  но  в  любом  случае  было  не  больше,  чем  в  древнеирландский
период,  раз  мы  слышим  о  графе  Десмонда,  практически  провинци¬
альном  короле,  по  старой  терминологии,  что  с  ним  «во  время  выезд¬
ных  пиршеств  находило  ночлег  40,  60,  или  сто  человек»301.  К  концу
XVI  в.  требования  стали  более  сложными.  Вместо  того  чтобы  придти
на  пир  в  дом  своего  вассала,  сеньор  мог  потребовать  прислать  ему
такое  же  количество  мяса,  муки,  мёда  и  виски  или  даже  стоимость  та¬
кого  пира  деньгами302.  Такие  запросы  не  были  исключительной  пре¬
рогативой  правящего  вождя  или  графа.  Жители  Килкенни  жалова¬
лись,  что  помимо  семейства  Батлер  «другие  фригольдеры  взимают
cuddies  ежегодно  со  своих  зависимых  людей  и  фермеров»303.  Тем  не
менее,  хозяева,  от  которых  требовали  обеспечить  такие  празднества,
естественно,  выбирали  не  из  беднейших  крестьян.  Это  была  повин¬
ность  сравнительно  состоятельных,  что  проявляется  в  формулировке
«вердикта  джентльменов  и  простых  людей  Типперари»  в  1537  г.  про¬
тив  «пиршеств,  которые  были  самыми  прискорбными  и  ужасными  по
количеству  людей,  которых  вышеупомянутый  (сэр  Томас  Батлер  из
Кахира)  брал  с  собой  на  них,  и  каждый  из  них  был  ловок  в  трате  их
имущества;  то,  что  они  наживали  многие  дни  и  ночи,  тратится  в  два
дня  и  две  ночи,  и  так  происходит  четырежды  в  год  с  людьми,  имею¬
щими  какое-то  состояние»304.
 157


Содержание  королевской  свиты
 С  другой  стороны,  право  короля  или  сеньора  отправлять  своих
слуг  на  постой  к  местным  жителям  приняло  всеобщий  характер  и  тя¬
желее  всего  ложилось  на  плечи  бедных  земледельцев.  Оказание  по¬
мощи  королевскому  дому  было  обычным  обязательством  вассалов
большинства  европейских  стран,  и  в  ранний  период  она  везде  осу¬
ществлялась  непосредственным  сбором  еды  или  приёмом  служащих
на  постой.  В  англо-саксонской  Англии  поставки  еды  королевскому
двору  назывались  feorm,  или  feormfultum305.  Не  раньше  чем  к  началу
XII  в.  горожане  Лондона  были  официально  освобождены  от  обязан¬
ности  предоставлять  жильё  членам  королевского  двора,  или  даже
слугам  других  магнатов,  навязанным  им  силой306.  Профессор
Отвей-Рутвен  привлёк  моё  внимание  к  свидетельству,  что  подобные
обычаи  дожили  в  различных  частях  Англии  до  сравнительно  поздне¬
го  периода.  В  1215/1216  г.,  после  принятия  королём  Иоанном  Вели¬
кой  Хартии,  графу  Ранульфу  из  Честера  пришлось  уступить  некото¬
рым  требованиям  его  собственных  баронов.  Между  прочим,  он
согласился,  что  в  мирное  время  количество  объезжающих  округ  сер¬
жантов  будет  не  больше  двенадцати.  Они  не  будут  останавливаться  в
поместьях  баронов  и  будут  довольствоваться  любой  едой,  которая
окажется  в  доме  хозяев,  не  требуя  приобретения  для  них  дополни¬
тельных  деликатесов.  Только  командир  отряда  мог  взять  с  собой  ло¬
шадь,  и  он  не  вправе  был  требовать  прокорм  для  неё  в  летние  меся¬
цы307.  Последний  запрет  отразился  и  почти  век  спустя  в  Великой
Хартии  Дурхэма  в  1303  г.,  где  епископ  обещал  своим  вассалам,  что  ни
один  из  судебных  приставов  не  приедет  на  спине  лошади308,  подразу¬
мевая  то,  что  и  человеку,  и  лошади  должно  было  предоставлять  жи¬
лище  во  время  сессий  суда.
 В  то  время  как  в  Англии  эта  старая  привилегия  правителя  стано¬
вилась  с  годами  всё  менее  и  менее  важной,  в  Ирландии  эта  практика
невероятно  распространилась  в  период  после  нормандского  завоева¬
ния.  Это  было  вызвано  сочетанием  двух  факторов.  Одним  из  них
было  увеличение  численности  королевских  дворов.  К  XII  в.  короли
(древнеирландские  ri  tuathè),  прежде  правившие  территорией  разме¬
ром  с  современную  баронию,  распространили  свою  власть  на  терри¬
тории  размером  с  графство  или  провинцию  (короли  ri  tire  и  ri
cuigeadhach).  Кроме  того,  ещё  со  времён  викингов  и  в  неспокойные
времена  после  нормандского  вторжения  каждый  мелкий  король  на¬
чал  нанимать  своё  собственное  профессиональное  войско.  В  других
европейских  странах  рост  королевского  двора  и  появление  профес¬
сиональной  армии  привело  к  разработке  новых  форм  взимания  нало¬
гов,  к  развитию  казначейства  и  других  институтов  центрального
управления.  Здесь  же  малопродуктивное  сельское  хозяйство  и  пре¬
 158


имущественно  бартерная  экономика  делали  непрактичным  сбор  на¬
логов  деньгами  и  выплат  солдатам  из  какого-то  центрального  фонда.
Было  гораздо  проще  и  эффективнее  прикрепить  каждого  солдата  к
определённому  хозяйству,  чтобы  он  напрямую  потреблял  его  прови¬
зию  и  таким  образом  получал  свою  плату.  Уже  в  1202  г.  мы  слышим,
что  «Катал  Кровберг  (О’Конхобар)  и  Вильям  Берк  приняли  также
решение  расквартировать  своих  наёмников  по  Коннахту,  с  тем,  что¬
бы  те  получили  свою  плату»309.  На  континенте  и  в  средние  века,  и  в
новое  время  тяжелые  налоги  на  содержание  армии  регулярно  приво¬
дили  к  крестьянским  восстаниям,  и  особенно  во  Франции  XVII  в.,  за
такими  бунтами  следовали  «драгоннады»,  расквартировывание  дра¬
гун  в  крестьянских  домах,  для  того  чтобы  одновременно  и  кон¬
тролировать,  и  наказать  восставшее  население310.  В  Ирландии,  где
подобные  «драгоннады»  были  обычной  ситуацией  для  жителей,  не¬
удивительно,  что  в  средневековье  не  отмечено  почти  ни  одного  кресть¬
янского  восстания  ни  в  гэльской,  ни  в  англо-нормандской  части.
 Отсутствие  организованного  сопротивления  не  следует  воспри¬
нимать  как  свидетельство  того,  что  ситуацией  были  довольны.  Автор
XII  в.  в  саге  «Cogadh  Gaedhel  re  Gallaibh»  с  горечью  пишет  о  системе
постоя  наёмников,  которую  практиковали  викинги:  «Был  ...  управля¬
ющий  в  каждой  деревне,  и  солдат  в  каждом  доме,  так  что  ни  один  из
жителей  Эрина  не  мог  дать  даже  молока  своей  коровы,  даже  яиц  од¬
ной  курицы  в  помощь  или  от  доброты  старому  человеку,  или  другу,  а
должен  был  сохранять  их  для  иноземного  управляющего,  или  судьи,
или  солдата.  И  даже  если...  в  доме  была  всего  одна  корова,  её  надо
было  убить  ради  одного  ужина,  если  иначе  нельзя  было  собрать  про¬
довольствие»311.
 Показательно,  что  одним  из  самых  тяжких  унижений,  которые
хронист  называет  в  связи  с  «Вавилонским  пленением»  ирландцев,
была  потеря  возможности  оказания  гостеприимства  другим.  Эта
практика  не  закончилась  с  упадком  тирании  викингов.  Это  мы  уже
видели  в  «Споре  о  хлебе»,  истории  XII  в.,  в  которой  король  Мунстера
посылает  своего  слугу  на  постой  (for  buannacht)  в  дом  старой  женщи¬
ны.  Нормандское  вторжение,  последующие  войны  и  прибытие  наём¬
ных  войск  из  Шотландии  привели  к  расширению  системы  постоя.  Во
время  вторжения  Брюса  в  начале  XIV  в.,  мы  узнаём,  что  Доннхад
О  Брайан  «присвоил  себе  главенство  над  Корковаскином  (в  графстве
Клэр)  и  расквартировал  своих  соратников  и  бонахтов  в  этой  мест¬
ности,  и  так  много  было  его  слуг  и  наёмников,  что  эти  бонахты  нахо¬
дили  каждую  корову,  которая  была  на  этой  земле.  И,  будто  бы  им
этого  было  мало,  Доннхад  О’Брайен  собственноручно  пошёл  осквер¬
нять  церкви  Сенана...  Когда  же  корб  Сенана  услышал  об  этом,  он  по¬
слал  за  другим  корбом  и  всеми  клириками...  Тогда  они  подняли
огромный  шум,  клирики,  и  колокола,  и  колокольчики,  так,  что  они
 159


смутили  его  разум  и  повредили  мозги  в  его  голове.  Он  сказал  им:
“Примите  моих  бонахтов”.  “Мы  это  сделаем”,  —  сказали  клирики,  —
“А  затем  напустим  на  тебя  Сенана”»312.
 И  действительно,  благодаря  чудесному  мщению  святого  Сенана,
Доннхад  О’Брайан  и  его  «бонахты»,  или  расквартированные  солда¬
ты,  были  вскоре  убиты  в  битве.
 Проблема,  которая  затрагивалась  в  Честерской  Хартии  и  в
«Cogadh  Gaedhel  re  Gallaibh»,  состояла  в  том,  что  расквартированные
солдаты  не  ограничивались  простым  требованием  еды  и  жилья;  их
надо  было  кормить  как  боевых  петухов,  независимо  от  того,  каких
расходов  это  стоило  хозяевам.  Около  1416  г.  «бедные  общины  ма¬
ленького  графства  Лут»  направили  петицию  королю  против  решения
правительства  поселить  ирландского  лорда  Эахайда  МакМатгамна  и
его  соратников  в  их  домах.  Эахайд  и  другие  ирландцы,  по  их  жало¬
бам,  «не  согласятся  на  ту  еду  и  питьё,  которыми  питаются  сами  бед¬
ные  общинники,  и  будут  брать  с  них  залоги,  пока  не  получат  то,  чего
хотят»313.  Этот  обычай  захвата  чего-то  ценного  для  хозяина  и  удер¬
живания  этого  в  качестве  залога,  пока  не  будут  выполнены  требова¬
ния  солдат,  в  деталях  описано  в  обвинении,  выдвинутом  против  гра¬
фа  Килдаре  в  1566:  «Те  его  воины,  которые  не  могут  найти  соуп
(coinnmheadh  —  стоянка)  и  место  для  лошадей,  приходят  к  плугу  фер¬
мера  или  пахаря,  чтобы  забрать  лошадь  к  его  огорчению,  так  как  не¬
счастный  вассал  не  может  сеять  или  пахать,  иногда  надолго,  и  не  воз¬
вращают,  чтобы  углубить  огорчение,  и  иногда  так  и  не  отдадут
назад»314.
 Хотя  жители  Лута  жаловались  на  слуг  Эахайда  МакМатгамна,
по-видимому,  их  собственные  джентри  вели  себя  не  лучше.  В  1495  г.
епископ  Армаха  писал  о  серьёзной  жалобе,  которую  он  получил  от
аббата  из  Меллифонта  о  живущей  поблизости  знати,  которые  пре¬
следовали  арендаторов  монастырских  земель  требованиями,  «извест¬
ными  как  соупе  и  livery,  foyes  и  codhyes,  требуя  как  причитающегося
им  по  праву  еды  и  жилья  для  себя  и  своих  лошадей,  мяса,  хлеба,  эля  и
всяких  деликатесов,  которые  они  хотели  получить  бесплатно  в  пода¬
рок  в  качестве  обязательного  налога,  хотя  это  скорее  вернее  будет  на¬
звать  притеснением,  так  как  они  требуют  этого  от  вассалов  и  аренда¬
торов  против  их  воли  угрозами,  террором,  захватом  залогов,  дикими
избиениями  мужчин  и  женщин  и  прочими  дьявольскими  и  нехристи¬
анскими  способами»315.
 Постоянные  протесты  клира  против  обычая  соупе  и  livery  каса¬
лись  его  применения  к  церковным  землям,  так  как  они  были  одним
из  способов  налогообложения,  а  церковные  земли  не  подлежали  взи¬
манию  налогов.  Однако  если  посмотреть  шире,  незаконность  содер¬
жалась  также  и  в  использовании  этого  обычая  и  в  том,  какой  властью
он  налагался.  В  средневековье  общепризнанным  считалось,  что  нало¬
 160


ги  могут  законно  взиматься  правителем  со  всех  своих  подданных,
если  доходы  пойдут  на  общее  благо,  например  на  строительство  до¬
рог  и  мостов,  защиту  страны  от  вторжений,  и  т.  д.  Политическая  и
конституционная  теория  не  была  особо  развита  в  Ирландии,  но  эта
идея  ответственности  за  общественные  работы  присутствует  в  древ¬
неирландских  правовых  трактатах316  и  утверждается  более  четко  в
позднесредневековых  текстах,  например,  в  высказывании  1515  г.  о
том,  что  «каждый  раз,  когда  упомянутые  капитаны  будут  нести  ка¬
кие-либо  большие  расходы  на  благо  их  государства,  эти  расходы  бу¬
дут  распределяться  поровну  между  всеми  его  людьми  и  жителями  его
королевства317.  Расквартирование  солдат  было  средством  содержа¬
ния  армии,  нужной  для  того,  чтобы  защищать  жизнь  и  имущество
всех  подданных  правителя,  и  те,  кто  жили  на  приграничных  «землях
войны»  в  Ирландии,  были  готовы  скрепя  сердце  признать  необходи¬
мость  соупе  и  livery  (см.,  например318).  Обеспечение  всем  необхо¬
димым  каменщиков  и  плотников,  которые  ремонтировали  замки
сеньора,  тоже  можно  было  рассматривать  как  вклад  в  общую  безопас¬
ность319,  но  это  вряд  ли  применимо  к  странствующим  портным,  ко¬
торые  приезжали  шить  одежду  семье  сеньора,  или  к  слугам  гостей,
приезжающих  на  пир  к  сеньору,  которых  размещали  в  домах  по  сосед¬
ству  с  замком320.  Граф  Килдаре  размещал  своих  охотников  и  их  со¬
бак  у  жителей  графств  Килдаре  и  Карло  «и  каждая  собака  должна
была  получить  хлеб  и  масло,  словно  человек»321.  МакКартах  Мор
требовал  еду  для  своих  охотников  и  собак  «в  горах  Десмунда»  и  взи¬
мал  налог  с  равнин  для  их  содержания,  этот  побор  звался  среди  лю¬
дей  Дауголло  «черная  рента,  и  все  фригольдеры  плачут,  когда  её  тре¬
бует  с  них  сильная  рука»322.
 Более  того,  не  только  правители  территорий,  графы  вроде  Килда¬
ре,  или  верховные  вожди  вроде  МакКартаха  Мора,  облагали  своих
вассалов  такими  повинностями.  Общество  Килкенни  жаловалось  в
1537  г.,  что  «каждый  лорд,  каждый  благородный  фригольдер,  и  каж¬
дый  всадник  и  бездельник  в  Килкенни  требует  соупе  и  livery,  foyes  и
codhyes  в  любое  время  для  своего  удовольствия  от  их  вассалов  и  дру¬
гих  жителей  упомянутого  графства»323.
 Как  причитал  в  XV  в.  бард,  «gach  Gall  fein  is  iarla  апп»  —  «каждый
гэлл  сам  себе  граф»324.  Правда,  каждый  сеньор  заключал  со  своим
вассалом  договор  о  том,  чтобы  заменить  подобными  поборами  рен¬
ту325;  но  в  ситуации,  описанной  архиепископом  Армаха  в  отрывке,
процитированном  выше,  когда  знатные  люди,  не  имеющие  общест¬
венной  власти,  вроде  графа  или  вождя,  требуют  налог  с  людей,  кото¬
рые  не  являются  их  вассалами,  налогообложение  превращается  в  раз¬
бой.  Неудивительно,  что  такие  поборы  вынудили  многих  жителей
Пэйла  эмигрировать,  и  спровоцировали  следующий  cri  de  coeur  в  ан¬
гло-ирландском  трактате  «Salus  Populi»,  написанном  в  правление
 161


Генриха  VII  и  пересказанного  здесь  по-английски:  «Какой  ещё  про¬
стой  народ  в  этом  мире  так  беден,  так  слаб,  так  жестоко  преследуется
в  городах  и  полях,  так  жестоко  угнетается  и  так  топчется  ногами,  и
который  живёт  с  таким  злом,  с  такими  несчастьями,  с  такой  жалкой
жизнью,  как  простой  народ  Ирландии?...  Королевская  армия  в
Англии  —  это  простолюдины;  королевская  армия  в  Ирландии  —  это
все,  кто  угнетает  простолюдинов...  требованием  соупе  и  1ууегуе,  то
есть  забирая  лошадиную  и  человечью  еду  у  бедных  слуг  короля  по
принуждению,  ни  за  что,  не  платя  ни  пенни  за  это;  и  из-за  этого  все
английские  арендаторы  покинули  землю,  и  все  земли  англичан...  за¬
няты  и  населены  ирландцами  и  ирландскими  арендаторами...  и  нет
языка,  который  бы  смог  рассказать,  ни  пера,  которое  смогло  бы  опи¬
сать...и  показать,  какова  нравственность  знатных  людей,  и  как  жесто¬
ко  они  обращаются  с  простым  народом»326.
 Церемониальные  пиршества
 До  сих  пор  я  говорила  о  хозяевах,  которым  приходилось  по  раз¬
ным  причинам  оказывать  гостеприимство,  и  которых  ожидали  в  ре¬
зультате  различные  последствия,  от  лёгкого  неудобства  до  серьёзно¬
го  несчастья.  Но,  безусловно,  следует  заметить,  что  гостеприимство
могло  носить  и  более  радостный  и  беззаботный  характер.  Наряду  с
питанием  за  счёт  своих  вассалов,  сеньоры  и  сами  устраивали  пир¬
шества,  особенно  во  время  наиболее  важных  церковных  праздников,
таких  как  Рождество  или  Пасха.  В  пасхальную  неделю  1107  г.,  по  све¬
дениям  источника,  дворец  О’Брайанов  в  Кенн  Корад  был  сожжён
молнией  вместе  с  шестьюдесятью  бочками  мёда  и  браги327,  деталью,
которая  подразумевала  щедрые  приготовления  к  такому  пиру.  Мы
располагаем  свидетельством  очевидца  четырнадцатого  века,  каталон¬
ского  паломника  к  Лох  Дерг,  который  провёл  Рождество  1397  г.,  бу¬
дучи  гостем  великих  О’Нейллов  из  Тир  Эогайн.  Он  начинает  с  вы¬
смеивания  босых  ног  и  скудного  одеяния  ирландской  знати:  «И  там
был  король  в  день  Рождества,  и  весь  клир  и  рыцарство,  епископы  и
аббаты,  и  великие  сеньоры...  и  с  королём  было  три  тысячи  лошадей,  и
огромное  количество  бедняков,  которым  король  подавал  милостыню
мясом  быков...  На  Рождество,  согласно  тому,  что  говорили  перевод¬
чики  и  некоторые  другие  говорящие  на  латыни  люди,  король  собирал
свой  двор;  но  его  стол  был  ничем  иным,  как  тростником,  расстелен¬
ным  на  земле;  кроме  того,  рядом  с  ним  положили  более  мягкую  тра¬
ву,  чтобы  вытирать  рот,  и  ему  принесли  мясо  на  палках  точно  так  же,
как  люди  носят  вёдра...  Во  всём  дворце  не  было  хлеба  или  вина,  но  в
качестве  щедрого  подарка  он  послал  мне  две  лепёшки,  тонких,  как
облатки,  и  они  сгибались,  как  сырое  тесто,  и  были  из  овса  и  земли,
чёрные  как  уголь,  хотя  и  вкусные»328.
 162


Одно  из  самых  поразительных  заявлений  в  этом  описании  —  это
отсутствие  вина  при  дворе  О’Нейллов.  Мы  видели,  что  в  1107  г.
О’Брайаны  полагались  на  домашний  мёд  и  брагу.  Есть  археологиче¬
ское  свидетельство  импорта  вина  в  Ирландию  в  значительно  более
ранний  период,  особенно  в  южный  Мунстер;  это  свидетельство  тор¬
говых  связей,  которые,  вероятно,  прервались  с  арабским  завоеванием
Испании329.  Церковные  источники  раннехристианской  Ирландии
отмечают  и  постоянную  потребность  в  вине  для  литургических  це¬
лей,  и  трудности  с  тем,  чтобы  его  достать330,  но  уже  в  XII  в.  Гиральд
Камбрейский  пишет  об  обилии  вина,  которое  поставляется  в  Ирлан¬
дию  из  Пуату331.  В  поэме  XIII  в.,  обращённой  к  Аоду,  сыну  Фейдлим
О’Конхобар  (ум.  1274  г.),  бард  упоминает  именно  французское  вино
(/юп  Ргащсаск)  и  говорит  о  путешествии  «от  одного  пира  пурпурно¬
го  вина  к  другому  среди  коннахтов  Корслиав»332,  но  то,  что  он  будто
бы  предпочитал  пить  воду  рядом  с  Аодом,  нежели  вино  с  любым  дру¬
гим  принцем,  отражает  тот  факт,  что  вино  не  всегда  присутствовало
на  пирах  О’Конхобаров.  Существовала  легенда,  что  одного  мунстер-
ского  вождя  XIII  в.,  Амлаова  О’Эйдерскейла  прозвали  «Гасконцем»,
поскольку  мальчишкой  его  отдали  команде  торгового  корабля  из
Гаскони  в  качестве  гарантии,  что  они  вскоре  получат  плату  за  свой
груз  вина333.  Из  этого  можно  заключить,  что  недостаток  вина  в
Ирландии  происходил  от  его  цены  и  недостатка  монет,  чтобы  пла¬
тить  купцам.
 То,  что  вино  было  действительно  тяжело  достать,  и  что  его  высоко
ценили,  демонстрируется  ещё  и  обилием  ситуаций,  когда  ирландских
вождей  заманивали  в  ловушку,  предлагая  им  вино.  Например,  в
1365  г.  Бриан  МакМатгамна,  король  Оргиалла,  пригласил  коннетаб¬
ля  ольстерских  наёмников  выпить  с  ним  вина:  «И  когда  этот  человек
надеялся  получить  вино,  он  получил  то,  что  сам  Бриан  скрутил  его
руки,  и  его  грубо  и  быстро  схватили  и  унесли  —  как  и  нескольких  его
людей,  которые  с  ним  были,  —  а  потом  связали  ему  крепко  руки  и
ноги  и  бросили  в  озеро.  И  с  тех  пор  о  нём  ничего  не  известно»334.
 В  1420  г.  английский  торговый  корабль  прибыл  в  порт  Ассарое  во
время  войны  между  сыновьями  О’Домналл  и  О’Конхобар  из  Слиго.
Сыновья  О’Домналл  неосторожно  воспользовались  возможностью
выпить  вина,  вероятно,  привезённого  торговцем,  и  подверглись  напа¬
дению  вражеской  армии335.  Также  в  начале  XIV  в.  Симон  Викен,  мэр
Вотерфорда,  по  слухам,  добился  входа  в  крепость  вождя  пиратов
О’Эйдерскейла  и  захватил  всю  его  семью,  заявив,  что  он  принёс  им
груз  вина336.  Такой  же  прием  применило  елизаветинское  правитель¬
ство,  чтобы  похитить  молодого  Аода  Руада  О’Домналла  в  1587  г.337.
 Тем  не  менее,  в  ХУ-ХУ1  вв.  дешёвое  низкокачественное  вино  ока¬
зывается  более  доступным  в  гэльских  областях,  так  как  испанские  и
английские  купцы  разработали  схему,  по  которой  вино,  пиво  и  ткани
 163


обменивали  на  солёное  мясо,  шкуры  и  рыбу338.  Торговые  разреше¬
ния,  выдаваемые  английским  и  англо-ирландским  купцам  в  этой  свя¬
зи,  выделяют  «старое  вино»,  которое  «не  подлежало  продаже»  или
даже  «не  подлежало  потреблению»  среди  англичан,  а  профессор  Ка-
рус-Вильсон  даже  предположил,  что,  возможно,  и  ирландцы  покупа¬
ли  его  не  для  питья,  а  для  заготовки  рыбы339.  Тем  не  менее,  странная
история  в  трактате  начала  XVI  в.  «Craobhsgaoileadh  Chlainne
Suibhne»,  явно  происходящая  из  международного  фольклора,  даёт
возможность  предположить,  что  средневековые  вожди  приучили
себя  глотать  любую  жидкость,  которая  называлась  вином:  «Тойрде-
албах  МакСуибне  (ум.  1399  г.)  был  на  острове  Гола  в  Фанаде.  Его  ви¬
ночерпием  в  то  время  был  МакКойлин,  и  было  это  тогда,  когда  давно
уже  корабли  или  торговцы  не  приходили  к  ним.  Тем  не  менее,  не  ста¬
ло  у  них  меньше  вина,  и  МакСуибне  удивлялся,  что  он  получал  вино,
как  обычно,  хотя  его  не  хватало  по  всей  стране.  Тогда  он  спросил  у
МакКойлина:  “Где  ты  достаёшь  по-прежнему  то  вино,  которое  даёшь
нам?”.  МакКойлин  не  хотел,  чтобы  его  спрашивали  об  этом,  и  всё  же
ему  пришлось  сказать,  как  он  доставал  вино.  И  он  ответил,  что  на
острове  Пленти  жило  создание,  которое  имело  привычку  приходить
к  вину  (do  bi  асе  tathaighe  ar  in  fion).  Когда  МакСуибне  услышал  это,
он  ударил  МакКойлина  кулаком  и  сказал:  “Скряга,  как  ты  посмел
предложить  нам  вино  от  зверя?”»340.
 С  начала  XV  в.  мы  располагаем  свидетельством,  что  вино,  в  неза¬
висимости  от  его  качества,  дополнялось  виски.  В  1405  г.  «Анналы
Клонмакнойса»  отмечают,  что  «Рисдард  МакГранелл...  умер  на  Рож¬
дество,  выпив  слишком  много  aqua  vita,  для  него  оказавшейся  aqua
mortis»341.  Термин  uisce  beatha  или  aqua  vitae  мог  применяться  к  лю¬
бому  перегоняемому  алкогольному  напитку,  например  к  французско¬
му  бренди,  но  uisce  beatha  средневековых  ирландцев  делалась  в  самой
стране,  и  таким  образом  её  можно  с  натяжкой  соотнести  с  современ¬
ным  виски.  Брегонская  хартия,  принятая  в  1458  г.,  включала  в  стои¬
мость  участка  земли  в  графстве  Клэр  «один  перегонный  аппарат  для
изготовления  aqua  vita,  называемый  Коркан»342.  Абсурдная  история,
включённая  в  crosantach,  адресованный  Маолруанаду  О’Керваллу
(ум.  1532  г.),  не  только  упоминает  некоторые  используемые  ингре¬
диенты,  но  и  позволяет  понять,  что  uisce  beatha  делалась  в  сельской
местности  коренными  ирландцами  и  продавалась  в  города:  «А  что  ка¬
сается  О’Керни,  он  бывал  в  Кашеле,  и  это  для  него  ОТрэди  делал
виски,  и  он  послал  одного  из  своих  слуг  за  специями,  а  точнее  —  за
перцем  и  анисом,  приказав  ему  запомнить  это  накрепко,  как  урок,  и
мальчик  начал  учить  это  накрепко,  как  ему  и  сказали,  и,  приближаясь
к  большому  городу,  он  сильно  и  неудачно  упал,  и  вот  что  он  сказал,
поднимаясь:  “Перец  и  анис!  ”»343.
 164


В  дополнение  к  покупке  и  производству  алкоголя  для  своих  пи¬
ров  ирландские  вожди  нередко  вымогали  у  жителей  Пэйла  налог  в
виде  бочонков  вина  и  солода  для  приготовления  пива.  В  1444  г.  Вели¬
кие  О’Нейллы  «разграбили  город  Дандалк,  и  получили  шестьдесят
марок  и  две  тонны  вина  (в  качестве  компенсации)  за  то,  что  они  не
сожгли  сам  город»344.  Трактат  о  вымогательствах  МакМатгамны  из
Монагана  называет  каждого  из  крупных  англо-ирландских  землевла¬
дельцев  в  графстве  Лут  обязанным  поставлять  вождю  ежегодно  опре¬
делённое  количество  солода,  но  добавляет,  что  Фейдлимид  МакМат-
гамна  (ум.  1466  г.)  звался  «Винный  Фейдлимид...  поскольку  не
принимал  ничего,  кроме  вина  вместо  солода»345.  Практика  получе¬
ния  продовольствия  с  помощью  военного  вторжения  или  угроз  снова
напоминает  нам  о  том,  как  трудно  было  в  условиях  натурального  хо¬
зяйства  приобретать  импортные  предметы  роскоши.
 Еда,  потребляемая  в  резиденции  вождя,  порождала  меньше  проб¬
лем,  так  как,  видимо,  ирландцы  были  достаточно  консервативны  в
своих  вкусах.  Гиральд  Камбрейский  пишет  о  вождях,  которые  пиро¬
вали  с  Генрихом  II  на  Рождество  1171  г.:  «повинуясь  желанию  коро¬
ля,  они  начали  есть  мясо  журавля,  которое  до  этого  вызывало  у  них
отвращение»346.  Их  обычная  пища,  если  судить  по  упоминаниям  со¬
ставляющих  частей  продуктовой  ренты,  состояла  из  говядины,  сви¬
нины,  овсяных  лепёшек,  масла  и  мёда  (см.  выше)347.  Трудно  сказать,
какие  из  продуктов,  упомянутых  в  других  контекстах  (например,
сыр,  яйца,  солёное  мясо,  кровяная  колбаса,  оленина,  яблоки,  орехи,
бобы  и  лук),  считались  подходящими  для  пира,  или  они  вместе  с
овсянкой  относились  к  продуктам,  слишком  явно  экономичным.
Многие  упоминания  говорят  о  свежей  свинине  как  о  чрезвычайной
роскоши,  причём  «чем  жирнее,  тем  лучше»348.  Тем  не  менее,  счита¬
лось  непозволительной  расточительностью  закалывать  молодую
свинью  до  того,  как  она  наберёт  вес  на  ежегодном  урожае  желудей,
mes(s)  2  349,  поэтому  сезон  на  свиней  был  неизбежно  коротким.
 Каталонскому  пилигриму,  который  посещал  двор  Ниалла  Ог
О’Нейлла,  приходилось  говорить  с  хозяевами  по-латыни  или  ис¬
пользовать  переводчика.  Может  быть,  именно  поэтому  он  не  отметил
один  обычай  О’Нейллов,  который  описывался  как  «непристойное
поведение»  в  рассказе  хрониста  Фруассара  о  визите  Ниалла  Ога  и
других  ирландских  королей  в  Дублин  в  1395  г.:  «Когда  [эти  коро¬
ли]  сели  и  им  принесли  первое  блюдо,  они  посадили  своих  менестре¬
лей  и  слуг  вместе  с  собой,  чтобы  те  ели  из  их  тарелок  и  пили  из
их  кубков»350.
 Люди,  названные  здесь  менестрелями,  наверняка  были  бардами.
Право  оллама  сидеть  рядом  со  своим  господином  и  пить  с  ним  из  од¬
ного  кубка  на  пиру  часто  упоминалось  в  поэмах351.  Это  перемешива¬
ние  воинов  с  учеными  людьми,  вполне  вероятно,  приводило  к  более
 165


интеллектуальному  уровню  беседы  на  пиру,  чем  можно  было  бы
предположить,  вспоминая  убогость  обстановки,  хотя  больше  свиде¬
тельств  о  том,  что  поэтов  развращало  менее  сдержанное  поведение  их
соседей.  Многие  апологетические  поэмы  рассказывают,  как  их  авто¬
ра  захватили  алкоголь  и  возбуждение,  так  что  он  оскорбил,  ударил
или  даже  заколол  собственного  патрона.  Одно  из  таких  произведе¬
ний  было  создано  в  конце  XVI  в.  Фергалом  Ог  Мак  ан  Бард:  «Я  был
надменен  по  отношению  к  Магуйре...В  гневе,  который  захватил  меня,
я  вылил  праздничную  чашу  на  грудь  воину  из  Лох  Эрне;  это  был  глу¬
пый  план!...  Теперь  же  на  его  сияющий  облик  пролью  я  напиток  хва¬
лы;  и  это  уймёт  его  гнев  из-за  первого  напитка,  он,  конечно,  исчез¬
нет»3^2.
 Поэты  были  особенно  склонны  собираться  в  домах  правящей  зна¬
ти  на  Рождество  и  Пасху,  когда  их  услуги  были  востребованы  для
развлечения  в  ходе  пира,  и  когда  они  могли  рассчитывать  на  соответ¬
ствующую  награду.  Поэма,  приписываемая  жившему  в  XIII  в.  Муй-
редаху  Албанаху,  начинается  словами  «Tabhrum  ап  Chaisgar  Cathal»:
«Давайте  проведём  Пасху  с  Каталом»  (Кройбдергом  О’Конхобар,  ум.
1224  г.)353,  в  то  время  как  поэт  XVI  в.,  Тадх  Далл  О’Уйгинн  вспоми¬
нает:  «Nodlaig  do  chuamair  don  Chraoibh»  —  «На  Рождество  пошли
мы  в  Крив,  все  поэты  Ирландии  собрались  вместе  в  гостеприимных
стенах  замка,  где  проводили  Рождество  О  Нейлл»354.  Трактат
«Craobhsgaoileadh  Chlainne  Suibhne»  рассказывает  о  вожде  Фанада,
который  отложил  собственные  похороны,  чтобы  не  лишать  поэтов
Пасхального  пира:  «Когда  уже  был  близок  конец  его  жизни,  а  точнее
на  Пасхальное  воскресенье...  (Маолмуйре  МакСуибне)  попрощался  с
женой...  и  сыном...  которым  он  приказал  хорошенько  заплатить  поэ¬
там,  и  сохранить  в  секрете  его  смерть,  пока  они  не  уедут.  И  когда  поэ¬
ты  получили  плату  и  уехали  в  Пасхальный  четверг,  с  возвышения
они  услышали  громкий  плач  тех,  кто  причитал  по  МакСуибне.  Тогда
некоторые  поэты  вернулись,  чтобы  узнать  причину  этого,  и  только
тогда  они  узнали,  что  он  скончался  в  Пасхальное  воскресенье»355.
 Помимо  собственно  поэтов,  конечно,  эти  сезонные  пиры  посеща¬
ли  и  менее  значительные  исполнители,  и  английские  указы  о  рефор¬
мировании  в  Мунстере  в  1541  г.  включали  правило,  что  «никакой  по¬
сланник,  актёр  (histriones)  или  иной  охотник  за  вознаграждением  на
торжествах  Рождества  и  Пасхи  или  в  любое  другое  время  не  должны
допускаться,  как  и  не  должно  давать  им  награду,  под  страхом  лише¬
ния  уха»356.
 Присутствие  таких  поэтов  и  менее  значительных  людей  искусства
не  было  обязательно  для  простого  развлечения.  Как  и  в  случае  с  жур¬
налистами,  ведущими  раздел  светской  хроники  и  приглашаемых  на
современные  мероприятия,  подразумевалось,  что  они  смогут  отбла¬
годарить  хозяев  рассказами  о  невероятном  гостеприимстве,  которое
 166


было  им  оказано,  превосходном  угощении  и  знатности  гостей.  Со¬
перничество,  которое  существовало  в  этой  области,  отражается  в  ис¬
ториях  о  шпионах,  которые  присутствовали  переодетыми  на  пирах,
чтобы  выяснить,  было  ли  больше  гостей  и  щедрее  угощение  в  доме
МагУидир  или  МакКартаха357,  у  О’Кохобаров  или  у  О’Нейллов358.
Логической  кульминацией  этой  борьбы  за  признание  превосходства
в  гостеприимстве  стало  появление  пиров  только  для  поэтов  и  людей
искусства.  Эта  идея,  видимо,  имела  параллели  и  в  Европе,  так  как  в
«Декамероне»,  написанном  в  XVI  в.,  есть  история  о  Мессере  Кане
делла  Скала,  «который  собирался  устроить  пир  в  Вероне,  молва  о  ко¬
тором  должна  была  ходить  необычайная,  и  множество  людей  из  раз¬
ных  мест,  большинство  из  которых  были  разными  шутами,  уже  съе¬
халось.  Мессер  Кане  же  внезапно  (по  какой-то  причине)  отказался  от
своего  замысла  и  распустил  их  всех  с  некоторым  вознаграждением».
 И  эта  история,  и  та,  которая  следует  в  «Декамероне»  сразу  за  ней,
позволяют  заключить,  что  высший  класс  итальянских  «шутов»  «пре¬
тендовал  на  имя  и  репутацию  дворян»,  и  занимал  положение,  схожее
с  положением  ирландских  поэтов359.
 Наиболее  раннее  упоминание  ситуации,  в  которой  ирландский
патрон  устраивал  пир  только  для  людей  знания,  относится  к  1351  г.,
когда  Вильям  О’Кеаллах  «пригласил  всех  ирландских  поэтов,  брего-
нов,  бардов,  арфистов,  игроков  или  обычных  кеарохов,  шутов  и  дру¬
гих  таких  людей  со  всей  Ирландии  в  свой  дом  на  Рождество  в  этом
году»,  причём  возможно,  это  приглашение  было  продиктовано  гор¬
достью  за  мудрость  его  собственного  оллама,  Сеаана  Великого
О’Дубхагана360.  Поэма,  сочинённая  Гофрэдом  Фионном  О’Далахом
в  честь  этого  события  «Е1Н6Ь  Ешопп  go  Ьао^еасЬ»,  поднимает  ряд
интересных  вопросов.  Он  называет  это  собрание  образованных  лю¬
дей  <^мгт  sgoile»,  сбором  школы  бардов,  и  говорит,  что  в  прежние
времена  такие  сборы,  возможно,  осуществлялись  главным  брегоном
или  поэтом,  но  то,  что  в  этот  раз  приглашение  исходило  от  светского
человека,  «который  в  жизни  не  сочинил  строчки»,  было  беспрецедент¬
ным.  Он  говорит,  что  поступок  Вильяма  был  тем  более  удивитель¬
ным,  так  как  в  середине  XIV  в.  поэзия  бардов  стремительно  теряла
популярность,  каковой  процесс  отразился  в  других  поэмах  этого  пе¬
риода361.  Он  привлекает  внимание  к  мастерскому  ходу  Вильяма,
устроившего  такое  собрание  бардов  именно  на  Рождество.  Таким  об¬
разом  не  только  его  Рождественский  пир  будет  самым  знаменитым  за
всё  столетие,  но  и  другим  вождям  придётся  проводить  свои  рождест¬
венские  пиры  в  этом  году  без  единого  барда.  Чтобы  разместить
поэтов  из  Ирландии  и  Шотландии,  по  словам  О’Далаха,  был  постро¬
ен  временный  город  из  плетёных  хижин  возле  замка  О’Келлаха,  с  от¬
дельной  «улицей»  для  каждой  профессии362.  Возможно,  что  ещё
один  такой  временный  «город»  послужил  прототипом  легенды  в
 167


«ЬеаЬЬаг  Ес^ЬапасЬ»,  произведении,  созданном  в  конце  XVI  в.,  что
Аод  Мор  О’Нейлл  (ум.  1364  г.)  приказал  построить  шестьдесят  до¬
мов  рядом  со  своей  главной  резиденцией,  двадцать  из  которых  он
подарил  поэтам,  а  сорок  —  бродячим  людям  и  менее  значительному
народу363.  Конечно,  идея  <^тгт  sgoile»,  или  собрания  школы  поэтов
по  инициативе  обычного  патрона,  о  которой,  возможно,  не  слышали
до  приглашения  Вильяма  О’Келлаха,  впредь  осуществлялась  много
раз,  например,  Домхаллом  МакКартахом  Риабахом  (ум.  1531  г.),  и
Руайдри,  сыном  Тадха  МакДиармата  в  1540  г.,  и  затем  в  1549  г.,  во
второй  раз  —  чтобы  отметить  его  недавнюю  инаугурацию  в  качест¬
ве  вождя364.
 Тем  не  менее  самым  щедрым  и  хорошо  организованным  событием
такого  типа  стало  «$тгт  сойскеапп»  или  «общее  приглашение»,  сде¬
ланное  в  1433  г.  Маргарет,  дочерью  О’Кервалля  и  женой  О’Конхобар
Фальхе  ан  СаИэЬасЬ  (Лысого)  «куда  собрались  для  того,  чтобы  полу¬
чить  подарки  две  тысячи  и  семь  сотен  человек,  помимо  шутов  и  бед¬
няков...  Предводитель  каждой  семьи  учёных  ирландцев...  записывал¬
ся  в  список...  как  и  его  последователи  и  родственники,  так  что
вышеупомянутое  количество  в  2700  было  записано  в  этом  списке  с
искусством...  поэзии,  музыки  и  древностей...  каждый,  когда  ему  пла¬
тили,  записывался  в  этот  список  из  боязни  ошибки,  а  затем  его  уса¬
живали  за  стол,  и  Маргарет  была  на  хорах  великой  церкви  «Да  Син-
келла»,  одетая  в  золотые  одежды...  Сам  Калвах  был  на  лошади  возле
церкви,  до  самого  конца,  чтобы  всё  было  сделано  правильно,  и  каж¬
дому  успешно  услужили;  и  прежде  всего  она  дала  две  золотые  чаши  в
качестве  приношения  Алтарю  Господа  Всемогущего,  и  она  же  взяла
на  воспитание  двух  сирот»365.
 Угостить  и  наградить  2700  человек  было  бы  невероятной  щед¬
ростью  в  любое  время,  но  экстравагантность  Маргарет  подчёркивает¬
ся  тем,  что,  как  нам  известно  также  из  анналов,  1433  г.  был  голодным
годом366.  У  неё  была  дочь  по  имени  Фионнгуала,  которая  сначала
было  замужем  за  Ниаллом  Гарб  О’Домналлом  (ум.  1437  г.),  а  затем  за
Аодом  Буйде  О’Нейлл  (ум.  1444  г.).  Её  второй  муж  также  устроил
gairm  sgoile  для  поэтов  Ирландии367,  и  поэма,  написанная  Туаталом
О  Уйгинном,  воспевает  пару  за  их  неистощимую  щедрость:  «Ни  одно
королевство,  каким  бы  богатым  оно  не  было,  не  может  сравниться  с
щедростью  дочери  Маргарет;  остров  Трёх  Волн  слишком  мал  для  её
сердца...  Аод  и  дочь  Калваха  не  тяготятся  потерей  богатства;  слиш¬
ком  велик  для  любого  другого  сердца  груз  их  дарений»368.
 В  таких  семьях  гостеприимство  возводилось  в  культ.  Сами  учё¬
ные  классы  старались  изо  всех  сил  создать  мнение,  что  устраивать
пиры  для  поэтов  —  это  такой  же  религиозный  долг,  как  и  подача  ми¬
лостыни  беднякам.  В  этом  контексте  о  МагШамрадайне  говорилось:
«Если  бы  Ниаллу,  Принцу  Кала,  пришлось  просить  прощения  за
 168


каждую  рану,  которую  он  нанёс,  если  бы  они  все  были  собраны  вмес-
те(?),  ему  бы  даровали  молитву  в  раю,  ведь  Господь  любит  героев  с
щедрым  сердцем»369.
 И  всё  же,  хотя  щедрое  угощение  и  представлялось  составной
частью  христианской  благотворительности,  признавалось  в  то  же
время,  что  богатство,  которое  так  щедро  тратилось  на  праздники,
должно  откуда-то  происходить;  либо  из  добычи,  захваченной  на  вра¬
жеской  территории376,  либо  из  налогов,  собираемых  правителем  с
его  вассалов  и  зависимых  людей.  Так,  мы  слышим  о  двух  щедрых
магнатах  начала  XVI  в.,  прославляемых  как  «Гойдел,  который  по¬
лучал  больше  всех  и  тратил  это  наилучшим  образом  из  всех  своих  со¬
временников»,  и  «тот,  кто  больше  всего  собирал  и  дарил  со  времён
Брайана  Борума»371.  Даже  поэты  намекали,  что  расточительность,
которую  они  воспевали,  была  менее  популярна  среди  вассалов  пра¬
вителя.  Плач  XV  в.  по  О’Келлаху  признаёт,  что  «щедрость  Тадга  за¬
ставила  роптать  людей  Келлаха»372;  ода  шестнадцатого  века  к  Маг-
Уидиру  отмечает,  что  «щедрость  Магуйров  —  тяжёлая  ноша  для
Ольстера»373.
 Правда,  вероятно  и  то,  что  избыточное  богатство,  которое  вожди
гэльской  Ирландии  тратили  на  пиры  и  поэзию,  соответствует  богат¬
ству,  которое  правящие  классы  других  европейских  стран  тратили
частично  на  угощение,  но  также  и  на  величественные  процессии,  ста¬
туи,  живопись,  ювелирные  украшения  и  архитектуру.  Натуральное
хозяйствование  и  политическая  раздробленность  гэльской  Ирлан¬
дии  не  создавали  условий  для  накопления  богатства  в  материальных
ценностях,  а  поэму  нельзя  было  ни  украсть,  ни  разрушить,  и  она
обеспечивала  более  продолжительную  славу  своему  адресату,  неже¬
ли  любой  предмет,  каким  бы  дорогим  и  красивым  он  ни  был.  В  случае
одного  ирландского  вождя  можно  поспорить,  что  память  о  его  щед¬
рых  пирах  долго  сохранялась  в  народной  памяти  даже  до  того,  как
была  увековечена  в  песне.  Считается,  что  «Plearaca  па  Ruarcach»  или
«Nodluic  па  Ruarcach»,  созданная  Хью  МакГаураном  около  1700  г.,
вспоминает  Рождественский  пир  Бриана  па  Murtha  О’Руарка  (ум.
1591  г.).  Несколько  позже,  в  XVIII  в.  Дин  Свифт  создал  английское
переложение,  которое  должно  было  соответствовать  музыке
Каролана:
 О  Rourk’s  noble  fare
Will  ne'er  be  forgot
By  those  who  were  there
Or  those  who  were  not.
 His  revels  to  keep,
 We  sup  and  we  dine
On  seven  score  sheep
Fat  bullocks  and  swine.
 169


Щедрое  угощение  О’Рурка
Никогда  не  забудется
Теми,  кто  был  там,
 И  теми,  кто  не  был.
 Чтобы  поддержать  его  веселье,
 Мы  съедаем  на  ужин  и  обед
 Сто  сорок  овец,  жирных  быков  и  свиней374.
 Преемственность  в  этом  от  гэльской  Ирландии  конца  XVI  в.  к
Ирландии  конца  XVII  в.  и  даже  к  англо-ирландскому  обществу
«плантаторов»  XVIII  в.  —  это  не  единичный  случай.  В  XVII  в.  барди-
ческая  поэма  воспевала  Теобальда,  виконта  Диллон,  и  его  потомков
за  то,  что  они  поддерживали  истинно  ирландский  обычай  (назван¬
ный  здесь  beas  Eireannach,  а  не  beas  Gaedhealach)  щедрых  пиров  и
вечного  гостеприимства,  особенно  по  отношению  к  ирландским
поэтам  и  учёным  людям.  К  сожалению,  корпус  поэм,  посвящённых
Диллонам,  остаётся  неизданным;  те  две,  которые  касаются  непосред¬
ственно  весёлости  этой  семьи  —  это  «Beag  mhaireas  dar
ndeaghdaoinibh»375  и  «Buan  go  sona  Sir  Seamus»376.  В  1699  г.  Джон
Дантон  писал  о  практически  абсолютно  средневековом  стиле  жизни
некоего  Офлаэрти,  самого  значительного  человека  в  этой  местности.
Он  был  сыном  сера  Мурраха  ан  Март  Офлаэрти.  Имя  Март  было  до¬
бавлено  потому,  что  каждый  последний  день  Масленицы  он  вместе
со  своими  слугами  закалывал  и  пожирал  пятьдесят  быков377.
 В  этом  случае,  как  и  в  случае  с  Диллонами,  хозяин  был  прямым
потомком  гэльского  или  древнеирландского  вождя,  всё  ещё  занимаю¬
щим  земли  своего  предка,  и  культурная  преемственность,  как  это  не
удивительно,  несомненно,  сохранилась.  Еще  удивительнее,  до  какой
степени  потомки  более  поздних  переселенцев  уступили  давлению
общественного  мнения  и  к  XVIII  в.  сами  обратились  к  культу  госте¬
приимства.  Констанция  Максвелл  отмечает:  «Первое,  что  поражало
английского  путешественника  в  Ирландии  XVIII  в.,  были  экстра¬
вагантные  привычки  ирландского  дворянства,  их  удивительное  госте¬
приимство,  радушие»378.
 Мария  Эджеворт  в  «Замке  Рекрент»  связывает  небывалое  госте¬
приимство  с  теми  знатными  ирландцами,  которые  были  ближе  всего
к  традиции  гэльской  Ирландии,  сэром  Патриком  и  сэром  Конди  Рек-
рент379,  но  профессор  Максвелл  выделяет  другие  семьи  несомненно
английского  происхождения,  такие  как  лорды  Эйр  из  Эйркорта  в  Гэ-
луэй,  или  Бэррингтоны,  жизненный  стиль  которых  напоминал  вы¬
мышленных  Рекрентов380.  Некоторые  из  этих  дворян  жили  в  сель¬
ской  изоляции,  без  всякой  связи  с  культурой  городов  или  Англии,  но
это  вовсе  не  относится  к  невероятно  гостеприимным  Коннолли  из
Каслтауна.  Здесь  постоянные  приёмы  гостей  могли  происходить  час¬
тично  от  вовлечённости  спикера  Коннолли,  положившего  начало
 170


благосостоянию  семьи,  в  политику,  а  частично  от  безусловно  ирланд¬
ского  происхождения  Коннолли.  Грабительские  законы  привели  к
тому,  что  на  землевладельцев-католиков  оказывалось  сильнейшее
давление,  чтобы  заставить  их  перейти  в  протестантизм,  если  они  хо¬
тели  сохранить  свои  владения381.  Многие,  несомненно,  так  и  посту¬
пили,  и  было  заявлено,  что  к  1738  г.  тысяча  семей  «высшего  ранга»
перешла  в  протестантизм,  и  была  принята  в  англо-ирландский  пра¬
вящий  класс»382.  Поскольку  большинство  таких  обращённых  могли
претендовать  на  большую  аристократичность  рода,  нежели  недавно
прибывшие,  они,  вероятно,  оказывали  большое  влияние  на  домини¬
рующие  стандарты  «чести»  в  Ирландии.  Возвращаясь  к  «Замку  Рек-
рент»,  мы  слышим,  как  рассказчик  жалуется:  «Новые  люди  вовсе  не
похожи  на  старого  господина  —  погреба  ни  разу  не  были  наполнены
после  его  смерти,  и  никакого  открытого  для  всех  дома,  или  чего-либо,
что  было  раньше  —  даже  держатели  были  отосланы  без  своего  виски;
мне  самому  было  стыдно,  и  я  не  знал,  что  сказать  к  чести  семьи»383.
 Может  вызывать  сомнения,  можно  ли  с  уверенностью  связать  ак¬
тивное  гостеприимство  англо-ирландцев  XVIII  в.  с  гэльской  тради¬
цией,  или  это  был  феномен  собственно  периода  доминирования,
«века  радостной  жизни  и  простого  мышления»,  как  описал  его  док¬
тор  О’Салливан384.  В  любом  случае,  кажется  достаточно  ясным,
что  их  образ  жизни  не  был  привезён  из  Англии.  В  1752  г.  Генри  Фил-
динг,  противопоставляя  манеры  англичан  и  французов,  писал:
«В  Англии...  знакомство  происходит  почти  так  же  долго,  как  долго
растёт  дуб;  так  что  человеческой  жизни  едва  ли  хватает  для  того,  что¬
бы  достичь  совершенства  в  этом  вопросе,  и  семьи  редко  достигают
какой-то  близости  раньше  третьего,  или  хотя  бы  второго  поколения.
Так  стесняемся  мы,  англичане,  пустить  кого-то  в  наш  дом,  что  может
показаться,  что  мы  считаем  их  всех  ворами»385.
 Напротив,  рассказы  английских  путешественников  об  Ирландии
говорят  об  обычаях,  значительно  более  близких  описанию  вождей
гэльской  Ирландии,  созданному  Ричардом  Станихёрстом,  которое
было  опубликовано  в  1584  г.  в  Антверпене:  «У  них  есть  установлен¬
ные  маноры  или  резиденции,  который  каждый  день  заполняют  тол¬
пы  гостей.  Они  без  сомнения  самые  гостеприимные  из  всех  живущих,
и  нельзя  доставить  им  большего  удовольствия,  как  посещая  их  дома
часто  и  по  собственному  почину,  или  требуя  у  них  приглашения»386.
 Скандинавия
 В  полуостровной  Скандинавии  (которая  в  древности  восприни¬
малась  как  «остров  Скандия»),  и  на  колонизированных  скандинава¬
ми  островах  на  протяжении  всего  исторического  времени  сменяли
друг  друга  или  сосуществовали  разные  формы  полюдья.
 171


Примитивная  форма  полюдья  существовала  в  Исландии  периода
народовластия.  «Сага  о  людях  с  Льосаватна»  (Ljosveningasaga),  со¬
ставленная  между  1009  и  1060  гг.,  рассказывает,  что  годи  (жрец  —  гла¬
ва  общины)  Гудмунд  Могучий  «часто  разъезжал  с  тремя  десятками
людей  и  таким  же  количеством  коней  и  во  многих  местах  проводил
по  семь  ночей».  Он  ездил  к  «людям  из  своего  тинга  (общины)»  и
«был  от  этого  великий  голод  у  тех  бондов  (общинников.  —  Ю.  К.),  кто
делал  небольшие  запасы».  Исландские  бонды  XI  в.  сочли  это  «наси¬
лием».  Они  обсудили  создавшееся  положение  и  решили  отплатить
своему  годи  той  же  монетой.  «Вот  их  тридцать  человек  числом  от¬
правляются  в  Мадрувеллир  к  Гудмунду.  Они  живут  у  него  несколько
дней  и  столько  едят  (а  их  кони  тоже  не  отстают  от  них),  что  Гудмунду
Могучему  приходится  отправиться  покупать  еду  и  сено».  В  заключе¬
ние  сага  говорит:  «А  весной  Гудмунд  отправился  из  дому  на  север  и
с  ним  девять  человек,  и  там,  где  он  раньше  останавливался  на  семь
ночей,  он  пробыл  теперь  две»387.  Полюдье  сохранилось.
 Подобно  годи,  объезд  совершали  и  первые  епископы,  а  также
епископы  Исландии,  Швеции  XII  в.  и  более  позднего  времени  (см.
ниже).
 Полюдье  существовало  и  в  Швеции  раннего  средневековья.  Ис¬
ландский  историк  Снорри  Стурлуссон  (1179-1241  гг.)  в  своей
«Истории  Инглингов»  передает  сагу  о  конунгах  Упсалы  VIII  в.,  ко¬
торые  расчищали  в  лесах  участки  земли  и  создавали  на  них  крестьян¬
ские  хозяйства  (торпы).  Эти  хозяйства  велись  трудом  поселенных  в
них  «рабов».  Сами  конунги  кормились,  объезжая  принадлежавшие
им  торпы388.  Данные  археологии  и  топонимики  говорят  о  широком
распространении  в  Швеции  того  времени  таких  «рабских  хуторов»  —
торпов,  названных  по  именам  их  обитателей.  Конунг  Онунд  «потра¬
тил  много  сил  и  средств,  чтобы  выкорчевать  лес  и  заселить  очищен¬
ную  от  него  землю.  Он  проложил  дороги  через  лесную  глушь.  За  это
его  прозвали  Строителем  Дорог  (Braut-Onundr),  и  вскоре  далеко  в
первобытных  лесах  возникли  свободные  пространства...  В  каждом
крупном  округе  Швеции  Онунд  основал  свою  усадьбу  и  ездил  по
всей  стране  по  пирам»  (veizla)389.  Так  же  поступали  правители  от¬
дельных  областей  Швеции,  создававшие  в  лесах  все  новые  усадьбы.
Конунг  Олаф,  сын  Ингьяльда,  бежал  от  восставших  бондов  (общин¬
ников)  на  запад,  в  норвежский  Вермлан,  где  начал  вырубать  леса  и
основывать  поселения  скотоводов-земледельцев.  Он  получил  про¬
звище  Лесоруба390.  Позднее  его  потомки,  шведские  и  норвежские  ко¬
нунги,  владел  многими  усадьбами  в  разных  частях  страны».  Согласно
«Саге  о  Святом  Олафе»  владения  конунга  «были  разбросаны  по  все¬
му  Уппланду»,  а  его  потомки  захватывали  многие  усадьбы  бондов  и
хавдингов  (знатных  общинников)391.  «Когда  конунг  прибывал  в
один  из  своих  дворов,  разбросанных  по  стране,  жители  окружающей
 172


местности  привозили  сюда  продукты,  которые  шли  на  содержание
конунга  и  его  спутников»392.  Так  же  разъезжали  по  стране,  посещая
пиры,  ярлы  и  хавдинги  —  правители  более  низких,  чем  конунги,
рангов393.
 Не  вызывают  сомнения  точка  зрения  А.  Стейннеса,  что  система
вейцл  в  Норвегии  складывалась  на  протяжении  IX  в.,  и  А.  Я.  Гуреви¬
ча,  что  окончательное  становление  этой  системы  произошло  после
объединения  страны  конунгом  Харальдом  Харфагром  (883-933)  394.
Тогда  полюдье  время  от  времени  совершал  как  сам  конунг,  так  и  на¬
следник  его  престола,  бывший  как  бы  его  соправителем.  Так,  «Сага
об  Эгиле»  сообщает,  что,  незадолго  до  своего  похода  в  Биармию,  или
Пермь,  к  устью  Северней  Двины  (918  г.),  любимый  сын  Харальда
Эйрик  Кровавая  Секира  «стал  участвовать  в  управлении  страной;  он
должен  был  объезжать  [области]  Хардаланд  и  Фирдир.  Была  у  него
теперь  с  собой  и  дружина395.  Став  конунгом,  Эйрик  продолжал  хо¬
дить  в  полюдье.  Один  из  эпизодов  «Саги  об  Эгиле»  происходит  во
время  приезда  конунга  Эйрика  (933-9)  с  его  женой  Гуннхильдой  и
дружиной  на  остров  Атлей,  где  у  конунга  был  большой  двор  с  трудо¬
любивым  управляющим.  Управляющий  по  прибытии  своих  господ
устроил  для  них  пир.  Тут  на  острове  появился  херсир  Торир  со  свои¬
ми  людьми,  с  которыми  он  путешествовал  для  взыскания  долгов;
все  они  были  немедленно  приглашены  на  пир  к  конунгу.  Присутству¬
ющие  пили  брагу,  поминая  усопших  и  произнося  магические  сти¬
хи  —  висыР96.
 «Сага  о  Торстейне  Морозе»  сообщает  интересные  подробности  о
полюдьи  норвежского  конунга  О  лава  Трюггвассона:  «Олав  конунг
ездил  по  пирам  на  востоке  [Норвегии]  в  Вике  и  других  краях.  Однаж¬
ды  он  пировал  на  хуторе,  что  зовется  “У  Межи”.  С  ним  было  много
народу»397.  Судя  по  сагам,  например,  «Саге  о  Гисли»,  норвежский
конунг  (в  данном  случае  Харли  Серый  Плащ)  в  разное  время  года
оказывался  в  разных  частях  Норвегии,  но  люди  знали,  где  в  то  или
иное  время  его  можно  застать398.
 При  этом  норвежские  конунги,  как  и  англосаксонские  короли,  по¬
рой  останавливались  не  в  своих  усадьбах,  а  пользовались  гостеприим¬
ством.  «Короли,  которых  принимали  бонды,  и  знать,  в  свою  очередь,
делали  им  подарки.  В  Норвегии  существовал  обычай:  в  благодарность
за  устроенный  для  него  пир  король  жаловал  земельное  владение»399.
 «Не  существовало,  по-видимому,  твердо  установленных  норм  об¬
ложения,  отнюдь  не  присуща  была  этим  поборам  и  строгая  регуляр¬
ность;  присваивались  они  не  через  посредство  специальных  сборщи¬
ков,  а  самим  конунгом  и  его  слугами,  во  время  постоянных  разъездов
по  стране,  которые  в  значительной  мере  этим  и  вызывались»400.  Пе¬
ред  нами  классическая  модель  полюдья.  Но  и  подать  с  держателей
усадьб  конунга  также  взималась  способом  полюдья.
 173


Согласно  «Хеймскрингле»,  в  давние  времена  конунги  объезжали
пиры  в  Уппланде  лишь  каждую  третью  зиму  в  сопровождении
60-70  человек401.  Но  затем  полюдья  стали  ежегодными,  а  свита  ко¬
нунга  увеличилась.  «Угощение  [конунга  во  время  полюдья.  —  Ю.  К]
превратилось  в  систему  и  тяжелым  бременем  ложилось  на  бондов,
тем  более  что  с  объединением  страны  численность  дружины  конунга
возросла.  Харальд  Харфагр  ездил  в  Согне  (Западная  Норвегия)  по
вейцлам,  когда  не  было  войны,  с  60  дружинниками.  Но,  гласит
“Fagrskinna”,  поскольку  дела  не  позволяли  ему  в  назначенное  время
посетить  эту  область,  он  посылал  людей  собирать  угощение.  Так  про¬
должалось  в  течение  трех  лет.  Королевские  слуги  приглашали  к  себе
друзей  и  родственников,  в  результате  на  вейцлу  являлось  более
ста  человек,  учинявших  в  пьяном  виде  всякие  бесчинства.  На  четвер¬
тое  лето  ярл  Атли,  управлявший  в  Согне,  прогнал  королевских  лю¬
дей  и  просил  конунга  посещать  вейцлу  самолично  либо  собирать
продовольствие  402.
 Конунг  Харальд  Сигурдассон  (950-962)  не  очень  отягощал  бон¬
дов  вейцлой,  объезжая  свои  владения  с  60  дружинниками  и  30  «гос¬
тями».  Но  его  сын  Олаф  Мирный  (962-970)  ходил  в  полюдье  с
«большей  сотней»  (120  человек)  дружинников,  шестью  десятками
«гостей»  и  таким  же  числом  слуг-хускарлов.  Бонды  выражали  недо¬
вольство  увеличением  королевской  свиты;  «они  спрашивали  конун¬
га,  зачем  он  держит  дружину  большую,  чем  позволяет  закон  и  имели
прочие  конунги»403.
 В  правление  ярла  Хакона  Могучего  (970-995)  положение  не  из¬
менилось.  Хакон  получал  дань  из  заморских  островов  (Оркнейских,
Гебридских  и  других).  Владея  наиболее  почитаемым  в  Норвегии  свя¬
тилищем  богов  в  своей  резиденции  Хладир,  он  часто  ходил  со  свитой
на  поклонение  богам  в  другое  важное  «капище»,  которым  он  владел
вместе  со  своим  другом  Гудбрандом  из  Долин,  который  здесь
устраивал  для  ярла  пир404.
 Внуки  Харальда,  сыновья  королевы  Гунхильды,  обирали  народ
полюдьями,  доводя  его  до  голода.  Согласно  «Хеймскрингле»,  в  то
время  «прекратились  сытые  годы,  ибо  конунгов  было  несколько  и
каждый  имел  свою  дружину;  им  нужно  было  много  продовольствия,
да  к  тому  же  они  были  жадными...  Часто  братья  разъезжали  по  стране
все  вместе,  а  иногда  каждый  сам  по  себе».  Но,  доведя  народ  до  голода,
братъя-конунги  не  могли  больше  прокормить  своих  дружинников
и  вынуждены  были  поступить  на  службу  к  датскому  королю.  Позд¬
нее  один  из  братьев,  Гудред,  возвратился  в  норвежскую  область
Вик  и  вновь  начал  объезжать  ее  полюдьем.  Эти  поборы  вызвали  не¬
довольство  народа,  которым  воспользовались  сторонники  конунга
Олафа  Трюгвассона  (995-1000),  убившие  Гудреда.  После  того  как
погиб  сам  Олаф,  ярл  Эйрик,  сын  Хакона  Могучего  (1000-1015),  «ре¬
 174


шился  ездить  по  вейцлам  лишь  тогда,  когда  имел  при  себе  большую
дружину»405.
 Конунг  Олаф  Святой  (1015-1028)  увеличил  свою  дружину  до
трех  «больших  сотен»  (360  человек).  Такую  свиту  общинники  едва
могли  прокормить,  поэтому,  как  говорит  сага,  «он  приказал  бондам
приготовить  больше  продовольствия  для  кормления  в  таких  местах,
где,  по  его  мнению,  следовало  оставаться  дольше.  Но  в  некоторых
местах  он  останавливался  на  более  короткий  срок,  чем  предполагал
ранее».  При  этом  хавдинги  и  богатые  бонды  устраивали  особые
пиры,  облегчавшие  прокорм  королевской  свиты406.  В  «Законах
Гулатинга»  отмечена  обязанность  бондов  местного  фюлька  сдавать
управляющим  конунга  продовольствие  на  прокорм  конунга,  прибы¬
вающего  в  этот  фюльк407.  «Законы  Гулатинга»  ограничивали
полюдье  конунга.  В  данный  фюльк  он  мог  приходить  лишь  раз  в  три
года,  находиться  здесь  две  недели  со  свитой  не  более  сотни
человек408.
 В  «Саге  о  Халльдоре  Снорриссоне»  есть  сведения  о  вейцле  конун¬
га  Харальда  Сурового,  брата  Олафа  Святого.  «Сага  об  исландце-ска-
зителе»  рисует  этого  конунга  пирующим  в  течение  тринадцати  вече¬
ров  после  Рождества,  а  «Сага  о  Халльдоре»  рассказывет,  что  Харальд
через  некоторое  время  после  Рождества  отправился  на  многих  судах
на  юг,  вдоль  побережья.  Его  сопровождала  свита,  в  которой  были  сы¬
новья  его  вассалов  и  другие  лица,  жившие  при  его  дворе.  Войдя  в
Скагеррак,  флотилия  конунга  направилась  на  восток  и  прибыла  в
Осло,  где  для  конунга  и  его  свиты  были  устроены  пиры409.  «А  когда
пиры  кончились,  конунг  отправился  на  север  вдоль  побережья  и  к
концу  лета  прибыл  в  Трандхейм»410.  В  другом  месте  сага  сообщает,
что,  вернувшись  из  Руси,  Харальд  провел  зиму  в  Каупаиге411.
 После  принятия  христианства  в  полюдье  ходили  также  еписко¬
пы  —  собирать  дань,  или  ругу,  благословлять  духовную  паству  —  бон¬
дов,  их  земли  и  скот412.
 Дань  из  заморских  владений  (Оркнейских,  Фарерских  и  других
островов)  норвежские  конунги  получали  иным  путем.  Он  описан  в
сагах  «О  Нъяле»  и  «О  Гуннлауге,  Змеином  Языке».  Оркнейский  ярл
Сигурд,  имевший  владения  на  ближайших  архипелагах  и  на  побе¬
режье  Шотландии,  послал  своего  дружинника  Кари  собрать  дань  с
ярла  Гибридских  островов.  Затем  Кари  доставил  дань  в  Норвегию,  в
резиденцию  Хакона  Могучего  Хладир413.  По  этому  случаю  Хакон
устроил  пир.
 Как  и  в  Грузии  нового  времени,  в  раннесредневековой  Норвегии
пышность  пира  во  время  полюдья  была  выражением  лояльности  и
предметом  гордости  лица,  которое  его  устраивало  для  своего  сюзере¬
на.  «На  пир  конунг  приглашал  местных  хавдингов  (общинную  знать)
и  наиболее  влиятельных  бондов,  с  которыми  следовало  поддержи¬
 175


вать  дружбу.  Некоторые  хавдинги  были  достаточно  богаты  для  того,
чтобы  достойно  угостить  конунга  у  себя  дома.  Сага  рассказывает  о
бонде  Аки  из  Вермланда,  который  пригласил  на  пиршество  одновре¬
менно  конунгов  Норвегии  и  Швеции,  роскошно  их  угощал  и  при  рас¬
ставании  преподнес  богатые  подарки.  Богатый  бонд  Гейрмунд  устро¬
ил  пир  для  ярла  Хакона.  На  такие  угощения  приглашали  конунга  и
другие  могущественные  люди.  Крупные  собственники,  устраивая
пиры  в  честь  конунга,  по-видимому,  рассчитывали  на  награду  с  его
стороны.  Конунг  мог  отблагодарить  за  гостеприимство,  пожаловав
земельное  владение...  и  высокое  достоинство  ландмана»414.
 Хотя  обычай  пышных  и  многолюдных  пиров  сохранялся  до  ново¬
го  времени,  полюдья  прекратились  в  Норвегии,  как  и  в  других  скан¬
динавских  странах,  в  XVI  в.415
 В  Швеции  «знаменитое  королевское  полюдье,  Епк^а1а,  принад¬
лежало  к  древнейшему  праву  страны  и,  по-видимому,  сохранялось  от
раннего  средневековья.  Оно  составляло  существенную  часть  ритуала
возведения  короля  на  престол»416.  Полюдье  выступало  из  Малэрзее,
где  находились  королевские  святыни,  затем,  двигаясь  посолонь417,
обходило  былые  территории  племен.  На  границе  каждого  племени
королю  выдавались  заложники  («очевидно,  как  гарантия  безопаснос¬
ти  короля  в  области  расселения  племени»)418.  Они  проводили  пра¬
вителя  на  тинг  (народное  собрание)  своего  племени,  где  народ  при¬
носил  ему  клятву  верности.  При  этом  правитель  имел  право
возвратить  в  племя  трех  изгнанников.  Каждый  шведский  король  от¬
правлялся  в  эриксгату,  пока  в  1526  г.  Густав  Ваза  не  отказался  от  это¬
го  обычая.  Впрочем,  в  1609  г.  Карл  IX  в  связи  с  изменением  закона  о
престолонаследии  вновь  возродил  эриксгату419.  Разумеется,  в  то
время  он  представлял  не  более  чем  ритуальный  пережиток  средне¬
векового  королевского  полюдья.
 Как  и  в  Норвегии,  король  в  Швеции  во  время  полюдья  переезжал
со  своей  свитой  от  одного  «королевского  двора»  к  другому.  Здесь
хранились  запасы  продовольствия,  собранного  в  виде  натуральных
податей  с  окрестных  крестьян.  Здесь  же  в  основном  эти  запасы  по¬
треблялись  королевскими  придворными420.  К  XIII  в.  право  короля  и
магнатов  на  полюдье  стало  столь  разорительным  для  крестьян,  что
по  требованию  последних  королевская  власть  с  XIII  в.  начала  его
ограничивать421.
 В  Дании  средневековое  королевское  полюдье  напоминало  швед¬
ское.  После  своего  избрания  тингом  на  царство  король  давал  клятву
хранить  законы  страны  и  обходил  страну,  принимая  присягу  поддан¬
ных.  В  дальнейшем  король  раз  в  три  года  обходил  свою  страну  со
свитой  в  400-600  человек.  Останавливались  они  в  «королевских  дво¬
рах»,  монастырях  или  церквях,  проводя  в  каждом  месте  по  2-4  дня  и
кормясь  собранными  здесь  запасами.  Этот  порядок  сохранялся  до
 176


XVI  в.422.  Совершая  полюдье,  король  праздновал  Пасху  не  там,  где
зимовал.  Исландская  «Сага  об  Аудуне  с  Западных  Фьлодов»  сообща¬
ет,  что  в  своих  странствованиях  Аудун  прибыл  в  Данию  из  Рима  на
Пасху  в  место,  «где  был  тогда  конунг  [Свен  Вислобородый]»423.
 Интересно,  что  и  путешествие  датского  короля  Вальдемара  I
(///)  по  Германии  приняло  характер  полюдья.  Король  не  только
принимал  участие  в  пирах,  но  и  наложением  рук  магически  сообщал
плодородие  и  силу  всему  живому424.
 Сходные  формы  полюдья  мы  находим  у  средневековых  славян  и
балтов,  с  которыми  скандинавские  и  другие  германские  народы  были
связаны  задолго  до  того,  как  у  славян  и  балтов  появились  первые
большие  государства.
 Государства  западных  и  южных  славян
 Полюдье  существовало  во  всех  средневековых  славянских  государ¬
ствах,  в  том  числе  самых  ранних,  от  Хорутании,  или  Карантании  на
юго-западе,  Лужицкой  Сербии  в  нынешней  Саксонии  на  западе  и
Балтийского  Поморья  на  северо-западе  до  Новгородской  Руси  на
северо-востоке.
 Хорутания-Карантания  VIII—IX  вв.  включала  в  себя  Словению,
восточную  часть  нынешней  Австрии  и  пограничные  с  ними  земли  от
Прикарпатья  до  Альп.  Здесь,  согласно  предположению  Б.  Н.  Флори,
князь  с  дружиной  «добывал  себе  средства  на  свое  содержание»  спо¬
собом,  аналогичным  восточнославянскому  полюдью425.  Вступив  на
престол  в  752  г.,  карантанский  князь  Хотимир,  к  тому  времени  уже
крещенный  ирландскими  миссионерами,  обещал  ежегодное  servitium
епископу  Зальцбурга.  По  мнению  одних  исследователей,  servitium
означал  здесь  дань426,  по  мнению  других  —  посещение  князем  Зальц¬
бурга  для  участия  в  богослужении  и  наставления  в  христианском  об¬
разе  жизни427.  Из  грамоты  Людовика  Немецкого  Церкви  Св.  Петра  и
Руперта  в  Зальцбурге,  выданной  в  864  г.,  видно,  что  в  то  время
servitium  включал  в  себя  дань,  которую  народ  и  граф  Карантании  из¬
давна,  еще  до  798  г.,  когда  зальцбургский  епископ  в  стал  архиеписко¬
пом,  платили  этому  пастырю,  когда  он  лично  приходил  в  их  стра¬
ну428.  Следовательно,  и  епископ  ходил  сюда  полюдьем.
 Первоначално  его  паства  не  была  многочисленной,  она  составля¬
ла  меньшинство  славянского  народа  Карантании,  зато  включала  в
себя  знать.  Лишь  в  828  г.  произошло  массовое  крещение  хорутанских
словен429.  Надо  сказать,  что  в  конце  VIII  —  начале  IX  в.  в  славянских
землях  Зальцбургского  архиепископства  церквей  было  очень  мало,
значительно  меньше,  чем  священников,  и  богослужение  во  многих
церквях  совершалось  только  от  случая  к  случаю,  когда  приезжали
священники430.  В  таких  случаях,  как  видно  на  примере  Финляндии,
 177


Российского  Севера,  Сибири  нового  времени,  приезд  священника  за
ругой  не  отличался  от  полюдья  (см.  ниже).
 По-видимому,  полюдье  было  известно  и  в  Великой  Моравской
державе  VIII—IX  вв.  Возможно,  о  ней  сообщает  неизвестный  араб¬
ский  автор,  сведения  которого  сохранил  мусульманский  географ
конца  IX  —  начала  X  в.  Абу  ‘Али  Ахмад  ибн  ‘Омар  ибн  Русте:  «Царь
[сакалиба  (славян)]  ежегодно  объезжает  их.  И  если  у  кого  из  них  есть
дочь,  то  царь  берет  по  одной  из  ее  одежд  (хил‘а)  в  год,  а  если  сын,  то
также  берет  по  одной  одежде  в  год.  У  кого  же  нет  ни  сына,  ни  дочери,
тот  дает  по  одной  одежде  жены  или  рабыни  в  год»431.  Правитель  сла¬
вян  названраис  ар-руаса  («глава  глав»),  его  имя  можно  прочесть  как
Святополк,  или  Святоплук.  Он  питался  якобы  исключительно  ко¬
быльим  молоком  и  жил  «в  городе  славян».  Отмечена  и  судебная
функция  этого  правителя:  «И  если  поймает  царь  их  в  своей  стране
вора,  то  либо  приказывает  его  удушить,  либо  отдает  под  надзор  одно¬
го  из  правителей  на  окраинах  своих  владений».  Вероятно,  из  того  же
источника  персидский  географ  XII  в.  Гардизи  взял  сведения  о  том,
что  царь  славян  конфискует  иущество  вора.  Царю  был  подчинен  пра¬
витель  меньшего  ранга,  халифа  (наместник,  заместитель),  местный
титул  которого  можно  прочесть  как  «жупанич»;  этот  жил  «внутри
страны  славян»432.  В  те  времена  кумыс  был  излюбленным  напитком
не  только  степных  народов  нынешних  Украины  и  Венгрии,  но  и  ки¬
евских  полян,  литовцев  и,  вероятно,  других  славянских  и  балтских
племен.  Так  что  эта  деталь  не  проясняет,  к  какому  из  славянских  на¬
родов  относится  сообщение  Ибн  Русте.  Титул  «жупанич»  был  боль¬
ше  распространен  у  западных  и  южных,  чем  у  восточных  славян.
Чешские  историки  думают,  что  «халифа»  —  это  воевода,  как  назы¬
вался  у  древних  славян  военный  предводитель  племени,  стоявший  в
иерархии  власти  почти  рядом  с  сакральным  главой  —  князем433.Что
же  касается  имени  «главы  глав»,  то  его  принято  отождествлять  с  ве¬
ликоморавским  князем  Святопуком  I434.  Но,  может  быть,  речь  идет
просто  об  одном  из  управителей  княжеских  дворов,  или  погостов,  а
также  градов,  являвшихся  центрами  областей  —  жуп!  Такие  управи¬
тели  носили  титул  жупан,  а  согласно  «Закону  судному  людям»
(гл.  3,  20),  жупанов  назначал  князь.
 А  теперь  познакомимся  с  западными  сообщениями.  В  884  г.  мо¬
равский  князь  Святоплук  признал  себя  вассалом  восточнофранкско¬
го  короля  Карломана  и  обязался  платить  ему  дань.  О  способе  сбора
дани  можно  лишь  догадываться.  В  891  г.  маркграф  Восточной  марки
Арибо  доносил  королю  Арнульфу,  сыну  Карломана,  что  мораване  со¬
гласны  выплатить  ему  дань  (servitium)  и  уже  собирают  для  это¬
го  скот435.
 Современные  исследователи  обоснованно  предполагают,  что  речь
идет  о  servitium  Regis,  которое  предоставлялось  государю  при  его  пе¬
 178


редвижениях  по  Восточнофранкской  империи,  а  для  этого  надо  было
произвести  «сложную  операцию  по  разверстке  дани  на  отдельные  по¬
селения,  по  сбору  скота  в  определенные  места  и  по  его  отправке  в
Империю»436.  Самое  простое  объяснение  этого  сообщения  —  предпо¬
ложить,  что  дань  в  Моравской  державе  собиралась  способом  по¬
людья,  хорошо  известного  и  франкам,  и  славянам  того  времени.
Д.  Тржештик  и  Б.  Достал  допускают,  что  в  Великой  Моравии  дань
«взималась  при  ежегодном  объезде  государем  подвластной  ему  тер¬
ритории,  подобно...  полюдью  или  норвежской  вейцле»,  но  готовы
принять  и  «другую  интерпретацию»  сообщения  Ибн  Русте437.  Дань
одеждами,  которую  собирал  царь  славян,  они  считают  «данью  плодо¬
родия»,  уплачиваемой  женщинами.  Нечто  подобное  было  известно  и
в  Киевской  Руси,  где  княгиня  Ольга  требовала  от  каждого  жениха  по
черному  меху438,  и  в  Ирландии,  где  невеста  на  свадьбе  подносила  ко¬
ролю  «перстень  невесты»439.  По  мнению  чешских  историков,  араб¬
ский  путешественник  упомянул  такую  экзотическую  для  него  форму
дани  как  курьез;  она  «не  могла  быть  единственной  данью,  существо¬
вавшей  в  Моравии»440.  Конечно,  они  правы.  Мы  вообще  знаем
слишком  мало  о  полюдье  в  Великоморавской  державе,  да  и  в
соседних  с  ней  ранних  славянских  государствах.
 На  северо-западе  славянского  мира,  между  Германией  и  Польшей,
Чешским  лесом  и  Балтийским  морем,  в  IX-XII  вв.  существовало  не¬
сколько  раннегосударственных  образований.  Самое  крупное  из
них  —  Поморское  великое  княжество  —  образовалось  в  XI  в.  В  него
вошли  города-государства  Волин  и  Щецин,  ряд  племенных  кня¬
жеств.  В  начале  XII  в.  Поморское  княжество  подчинилось  Польше,  а
в  20-х  гг.  XII  в.  в  Поморье  из  Польши  прибыли  католические  миссио¬
неры  во  главе  с  бамбергским  епископом  Оттоном.  К  этому  и  последу¬
ющему  времени  относится  большая  часть  сведений  о  поморских  сла¬
вянах.  В  X-XIII  вв.  у  них  существовала  знать,  содержавшая
дружины,  домашних  слуг  и  слуг,  работавших  на  полях,  владевшая  де¬
ревнями.  Немецкий  хронист  XII  в.  Герборд  описывает  вдову  знатно¬
го  человека,  жившего  близ  г.  Камень  (Колобжег),  который  содержал
конную  дружину  в  30  воинов.  Эта  вдова  главенствовала  над  много¬
численными  чадами,  домочадцами  и  слугами.  В  одно  из  воскресений
эта  вдова,  сторонница  славянской  политеистической  религии  и  про¬
тивница  христианства,  вместо  того  чтобы  идти  в  церковь,  приказала
своим  слугам:  «Идите  жать  на  мои  поля»  и  сама  подала  им  пример,
взяв  в  руки  серп.  Другой  хронист,  Эббон,  сообщает  о  вдове  правителя
г.  Велигоща,  которая,  чтобы  спасти  спутников  епископа  Оттона  от
гнева  язычников,  спрятала  их  в  своем  доме,  а  их  коней  и  вьючных
животных  —  в  «отдаленной  деревне».  Герборт  рассказывает,  что  по¬
морский  князь  Вратислав  предоставил  епископу  Оттону  и  его  спут¬
никам  гостеприимство  «во  всех  имениях»  (loca  possessionis),  содер¬
 179


жал  их  коней  и  вьючных  животных  в  своих  деревнях  (уПНсоз).
Оттона,  прибывшего  в  Поморье  из  Польши,  князь  Вратислав  встре¬
тил  во  главе  отряда  из  трехсот  воинов  и  продолжил  с  ним  путешес¬
твие.  Герборд  восхвалял  повсеместное  гостеприимство  поморских
славян.  Для  гостей  они  держали  особые  нарядные  дома,  в  каждом  та¬
ком  доме  стоял  стол  с  различными  напитками  и  яствами,  который
никогда  не  пустовал:  кончалось  одно  —  тотчас  же  несли  другое441.
В  Поморском  великом  княжестве  ХП-ХШ  вв.  сложилась  система
даней,  податей  и  повинностей,  в  основном  в  пользу  князя442.  О  су¬
дебных  функциях  поморских  князей  мы  узнаем  из  хроники  Гель-
мольда  (XII  в.)  и  из  более  позднего  «Померанского  кодекса».  Гель-
мольд,  живший  среди  поморского  племени  вагров,  описал  племенное
святилище  —  священный  лес,  посвященный  божеству.  В  этом  лесу
мог  найти  убежище  тот,  кто  боялся  кровной  мести.  Здесь  же  в  один
из  дней  недели  собирался  весь  народ  той  страны  со  своим  жрецом  и
князем  для  суда.  Но  у  вагров  в  то  время  не  было  местных  князей,  кро¬
ме  великого  князя  Поморского.  Лишь  в  маленьком  городке  Гоцков  на
западе  Поморья  и  в  Гданьске  на  востоке  Поморья  были  собственные
князья,  да  еще  остров  Рана,  или  Руяна  (Рюген)  в  XII  в.  представлял
собой  город-государство  с  особым  князем,  власть  которого  была  зна¬
чительно  слабее  власти  жрецов  бога  Святовита.  В  более  позднее
время  в  Поморском  княжестве  существовали  судьи,  хотя  сам  князь,
находясь  в  том  или  ином  месте,  вершил  суд.  Об  этом  говорит
«Померанский  кодекс»,  который  подразумевает  передвижение  князя
по  городам  и  весям  своего  княжества.  В  основу  некоторых  статей
«Кодекса»  легли  старинные  славянские  обычаи,  другие  добавлены
под  немецким  влиянием.  Те  и  другие  предполагают  регулярное
посещение  князем  разных  частей  своих  владений.
 Хронисты  свидетельствуют,  что  поморский  князь  во  многих  горо¬
дах  (может  быть,  в  каждом  из  городов  Поморья?)  имел  свои  резиден¬
ции.  В  княжьем  дворе  в  Камене-Колобжеге,  вероятно,  находилась  его
главная  ставка.  Здесь  жили  его  дружинники,  поблизости  были  распо¬
ложены  княжьи  деревни.  Княжьи  дворы  имелись  в  городах  Щецин,
Волин,  Пырица,  Узнам.  В  Узнаме  у  Братислава  было  имение,  где  он
собрал  знать  местных  племен  лютичей443.
 Путешествуя  по  стране,  князь  останавливался  в  своих  городских
дворах  и  деревнях,  потребляя  накопленные  здесь  запасы,  поступав¬
шие  в  виде  податей.  Вполне  правдоподобно  предположение
3.  М.  Черниловского,  что  поморский  «князь  имел  свои  дворы  в  каж¬
дом  городе  и,  весьма  возможно,  редко  сидел  на  одном  месте»444,  и  что
«в  поморских  городах  судебное  разбирательство  происходило  веро¬
ятнее  всего  на  княжьем  дворе,  ибо  именно  он  был  здесь  тем  убежи¬
щем,  каким  для  вагров  была  священная  роща...  Не  имея  возможности
посещать  так  часто,  как  нужно,  свои  дворы  в  городах...  князь,  вероят¬
 180


но,  перепоручал  свои  судебные  функции  кому-нибудь  из  местной
старшины,  может  быть,  главам  знатных  фамилий,  верховодивших  го¬
родами»445.  Но  это  не  отменяло  обычая  полюдья.
 О  полюдье  (по-старопольски  goszczenie)  в  Польше  сообщают
многие  источники.  В  древнейшие  времена  масштабы  княжеского
полюдья  были  невелики.  Вероятно,  такое  «гощенье»  имеет  в  виду
предание  VIII  в.  о  Попеле  и  Пясте.  В  период  инициации  («постриже¬
ния»)  юношей  в  г.  Гнезно  князь  Попель  устроил  пир  в  честь  своих
сыновей,  а  затем  явился  со  свитой  к  пахарю  Пясту,  у  которого  сын
также  проходил  обряд  «пострижения».  Пяст  угостил  своего  князя
пивом  и  свининой  в  изобилии446.
 О  короле  Болеславе  Храбром  (992-1025),  воевавшем  от  Поморья
до  Дуная  и  от  Лужицкой  Салы  (Заале)  до  Днепра,  предание  сооб¬
щает,  что  «повсюду  имел  он  убежища  для  своих  остановок  и  точно
обозначенные  службы  и  охотнее  останавливался  в  городах  и  крепос¬
тях,  а  не,  подобно  Нумидийцу,  в  шатрах  или  в  поле.  И  когда  он  пере¬
носил  ставку  из  одного  города  в  другой,  он  отпускал  на  границе  (го¬
родской  общины.  —  Ю.  К.)  начальников  и  управителей  и  заменял  их
другими»447.  Анонимный  средневековый  историк  слышал  и  о  том,
что  «управляющие  и  экономы  короля»  устраивали  ежегодные  празд¬
ники  «в  каждом  отдельном  городе»,  куда  он  «посылал  близких  ему
лиц»448.  Сравнивая  это  золотое  время  с  действительностью  начала
XII  в.,  хронист  утверждал,  что  «во  время  его  (Болеслава  Храброго.  —
Ю.  К.)  путешествия  по  стране  никакой  путник  и  никакой  труженик
не  скрывал  от  короля  ни  волов,  ни  овец,  —  и  бедняк,  и  богач  радостно
встречали  его  появление,  и  вся  страна  спешила  его  увидеть»449.
 С.  М.  Соловьев  по  этому  поводу  заметил:  «Обычай  наших  кня¬
зей  ходить  на  полюдье...  мы  видим...  в  Польше...  Болеслав  Польский
живет  со  своей  дружиною  точно  так  же,  как  Владимир  Русский
со  своей»450.
 Хроника  рассказывает,  что  Болеслав  Храбрый  и  его  преемники
неустанно  совершали  походы,  отражая  врагов,  грабя  соседей,  строя  в
пограничных  областях  крепости  и  церкви.  Они  постоянно  находи¬
лись  в  движении,  хотя  Краков  и  Сандомир  считались  стольными  гра¬
дами.  Так,  Болеслав  Кривоустый  (1102-1139)  постоянно  вел  войны  с
чехами  и  поморянами,  в  1109  г.  сражался  с  германским  императором
Генрихом  V.  Зимой  1110-1111  г.  он  совершил  поход  в  землю  пруссов,
затем  снова  воевал  против  поморян  и  чехов.  В  1106  г.  он  узнал,  что
сгорела  силезская  крепость  Козлы  и,  боясь,  чтобы  ее  не  захватили
чехи,  поспешно  прибыл  сюда,  отстроил  крепость,  а  затем  перешел  в
городок  Камень  (также  в  Силезии),  откуда  направил  посольства  к
своим  союзникам: 	великому  князю  киевскому  Святополку
 (1015-1017)  и  венгерскому  королю  Коломану.  Отсюда  Болеслав  на¬
правился  в  Калиш,  принадлежавший  его  брату  Збигневу,  и  взял  его,
 181


затем  пошел  в  Спицимеж  на  р.  Варте,  из  этого  града  —  в  Ленчицу,
«куда  был  перенесен  его  престол,  и  там  восстановил  старую  крепость
против  Мазовии.  Тогда  впервые  подоспела  помощь  [Киевской]  Руси
и  венгров,  с  которыми,  отправившись  в  путь,  он  перешел  через  реку
Вислу».  После  того  как  Збигнев  подчинился  Болеславу,  а  «войска
[Киевской]  Руси  и  венгров  вернулись  домой;  Болеслав  же  отправил¬
ся  по  Польше,  куда  ему  надлежало»451,  то  есть  завершая  обход  своего
государства  полюдьем.  Дань  королю  состояла  в  определенных  коли¬
чествах  хлеба,  меда  и  мехов452.
 В  Чехии,  преемнице  Великой  Моравии,  —  князь  Вацлав  Святой
был  убит  своим  братом  Болеславом  Жестоким  в  929  или  935  г.  на
пиру,  когда  он,  совершая  полюдье,  прибыл  в  г.  Болеслав,  удел  кня-
зя-братоубийцы453.  В  1055  г.  князь  Спитигнев  II,  вступив  на  престол,
«послал  грамоту  первым  людям  Моравии.  В  этой  грамоте  он  поимен¬
но  перечислял  из  всех  городов  мужей,  которых  считал  самыми  луч¬
шими  и  благородными,  и  приказал  им,  во  имя  сохранения  их  жизни,
выйти  навстречу  ему  к  городу  Хрудиму...  Коней  и  оружие  их  князь
разделил  между  своими,  а  сам  отправился  в  Моравию.  Князь  Спитиг¬
нев,  устроив  все  в  Моравии  согласно  своему  желанию»,  вернулся  в
Вышеград  и  Прагу454.  Его  брат  и  преемник  Братислав  в  1061  г.  при¬
был  в  г.  Билин,  по  приглашению  местного  правителя,  освятить  но-
вопостроенную  церковь  и  принять  участие  в  пире.  Здесь  он  освятил
церковь  и  пировал,  но  правителя  сместил455.  В  1086  г.  он  был  коро¬
нован  как  король  Чехии  и  Польши.  Еще  прежде  император  признал
его  владетелем  Лужицкой  Сербии.  Хроника  отмечает,  что  в  эту  по¬
следнюю  землю  он  приходил  со  своими  воинами  в  1087  г.  и  1088  г.,
восстанавливал  крепость  Гвоздец,  перенося  ее  на  новое  место,  рас¬
правляясь  с  теми  феодалами  и  селянами,  на  которых  затаил  зло  и,
очевидно,  кормясь  за  счет  местного  населения456.  В  1039  г.  князь
Бржетислав  II,  по  приказу  германского  императора  Генриха  III,
праздновавшего  Пасху  в  г.  Регенсбурге,  прибыл  с  пражским  еписко¬
пом  Германом  ко  двору  императора.  «В  том  же  году  князь  Бржетис¬
лав  прибыл  с  войском  в  Моравию  и  вновь  отстроил  там  град  Поди-
вин...  Там  же,  в  деревне  Славица,  отпраздновал  Троицин  день.  Затем
вышел  в  поле,  которое  называется  Лучско,  навстречу  венгерскому
королю  Коломану.  Там  оба  вели  переговоры  о  многом,  стремясь  со¬
блюсти  выгоды  обеих  сторон.  Обменявшись  между  собой  большими
подарками,  они  возобновили  старый  союз  дружбы  и  мира  и  подтвер¬
дили  его  присягой...  Возвращаясь  после  состоявшейся  встречи,  князь
разбил  лагерь  у  города  Брно...  В  том  же  году,  на  Рождество,  князь
пригласил  своего  родственника  по  сестре  на  пир,  который  был  устро¬
ен  в  городе  Жатец.  Там  во  время  праздника,  с  согласия  всех  комитов
Чехии,  Болеслав  был  произведен  в  меченосцы  своего  дяди»457.
 182


При  полукочевой  жизни  княжеского  двора  празднование  Рождест¬
ва  могло  происходить  в  любом  из  чешских  городов.  Так,  в  1109  г.
князь  Владислав  первоначально  назначил  местом  празднования
Рождества  город  Градец  Карлове.  Но  германский  император  Ген¬
рих  IV  пригласил  его  «присутствовать  в  отдании  Рождества  в  городе
Плзень  и  провел  здесь  два  дня.  Но  тут  он  получил  известие,  что
претендент  на  чешский  престол  Борживой  занял  Прагу,  и  вместо  Ре¬
генсбурга  поспешил  в  этот  стольный  град  Чехии»458.
 В  полюдье  чешские  князья  останавливались  не  только  в  городах  и
селах,  но  и  в  особых  княжьих  дворах,  построенных  на  пути  обычного
маршрута  полюдья,  окруженных  расчищенными  от  леса  и  возделан¬
ными  землями.  Так,  в  1109  г.  на  13  июля  был  назначен  совет  всех  кня¬
зей  Чешской  земли  у  княжеского  двора  Садского,  «расположенного
среди  лугов»  близь  г.  Нимбург459.
 В  южных  славянских  государствах  (а  словенская  Карантания  со¬
ставляла  переход  от  западных  славянских  к  южным  славянским)  по¬
людье  засвидетельствовано  местными  документами.  В  Сербии
вплоть  до  завоевания  страны  турками  в  XIV  в.  король  периодически
передвигался  по  стране  от  одной  крепости  к  другой,  от  одного  «коро¬
левского  двора»  к  другому460.
 Такие  же  «королевские  дворы»  существовали  в  соседних  с  Сер¬
бией  Хорватском  королевстве  и  в  Боснии,  по-видимому,  еще  до  XI  в.,
когда  они  были  засвидетельствованы  источниками.  Судя  по  одному
документу  этого  периода  и  ряду  более  поздних  источников,  хорват¬
ские  короли  «широко  пользовались  правом  угощения  (hospicium)  и
постоя,  которые  в  более  поздних  источниках  названы  zalazina  и
descenaus»461.  В  хорватских  актах,  составленных  по-латыни,  коро¬
левский  двор  именуется  curtís.  Латинский  язык  не  был  для  этой  стра¬
ны  чужим;  в  Далмации  чересполосно  жили  славяне  и  романоязыч¬
ные  влахи,  а  также  романоязычные  патриции  г.  Дубровник.  Помимо
особой  роли  латыни  в  католическом  мире,  она  была  литературной
формой  народных  романских  диалектов,  как  сторославянский  и
старосербский  —  литературными  для  носителей  хорвато-сербских
диалектов,  причем  именно  в  Хорватии  дольше  всего  сохранялось
славянское  глаголическое  письмо.  Во  главе  каждого  королевского
двора  стоял  так  называемый  дворник.  По  мнению  хорватских  ученых,
поддержанному  Ю.  В.  Бромлеем,  «наиболее  вероятно,  что  дворники
были  управляющими  королевскими  домениальными  владениями
(дворами),  находившимися  в  различных  частях  Далматинской  Хор¬
ватии»462.
 Как  и  в  других  европейских  странах,  в  Хорватии  объезды  монас¬
тырей  и  приходов  своей  епархии  совершал  епископ.  Помимо  уплаты
десятины  и  других  церковных  взносов,  ему  полагалось  угощение.  Так,
монастырь  Св.  Иоанна  дарил  епископу  одну  овцу  и  «ампулу»  вина463.
 183


Древние  обычаи  держались  вплоть  до  XVII  в.  и  в  таких  сербо-хор¬
ватских  областях  как  Винодол,  Полица,  Черногория  и  др.
 Согласно  обычному  праву  приморской  хорватской  области  Вино¬
дол,  записанному  в  1288  г.,  когда  местный  епископ  объезжал  общи¬
ны,  духовенство  было  обязано  угощать  его  в  каждой  из  них  обедом  и
ужином.  При  этом  епископ  вершил  церковный  суд  и  получал  в  виде
штрафа  по  40  венецианских  солидов  с  каждого  «прегрешившего»464.
 Светским  главой  Винодола  был  князь,  имевший  резиденцию  в
местном  Новом  Граде  (в  средние  века  в  славянских  землях  от  Вино¬
дола  до  Великого  Новгорода  на  севере  и  Нижнего  Новгорода  на  севе¬
ро-востоке  была  известна  добрая  дюжина  городов  и  крепостей  с  этим
названием);  князь  периодически  обходил  Винодол  полюдьем.  В  раз¬
ных  частях  области  находились  княжеские  земли,  обрабатываемые
зависимыми  крестьянами;  здесь  стояли  княжьи  «дворы»,  по-видимо¬
му,  не  отличавшиеся  от  подобных  же  «дворов»  в  других  хорватских  и
сербских  областях465.  Как  и  епископ,  князь  во  время  объезда  Вино¬
дола  вершил  суд,  ведь  лишь  ему  были  подсудны  наиболее  тяжкие
преступления466.  Статья  5  Винодольского  статута  гласит:  «Если  гос¬
подин  князь...  или  епископ...  поедут  по  княжеству,  они  имеют  право
во  всяком  городе,  в  какой  бы  ни  приехал  кто  из  них,  получить  через
сотника  (общинное  должностное  лицо.  —  Ю.  К.)  для  продовольствия
своего  и  своей  свиты  быков  и  баранов,  каких  только  можно  найти,
кому  бы  этот  скот  ни  принадлежал,  кметам  (крестьянам.  —  Ю.  К.),
племенным  людям  (знати.  —Ю.  К.),  попам  или  какому-либо  другому
человеку.  Однако  господин  князь  обязан  заплатить  через  своих  при-
манов  за  то,  что  он  взял  для  себя,  своей  семьи  и  своего  двора»467.
Последнее  правило  имеет  в  виду  лишь  то,  что  князь  брал  сверх
обычной  дани,  размер  которой  был  всем  хорошо  известен.
 Следует  учесть,  что  в  общинах,  которые  обходили  князь  и  епис¬
коп,  все  были  вооружены  и  сплочены  не  только  соседско-общинны¬
ми,  но  и  родовыми  узами,  так  как  важную  роль  в  общественном  строе
играли  «племена»  —  кланы,  болыиесемейно-родовые  группы.  Они
были  главной  силой,  охранявшей  обычное  право.
 Приморская  хорватская  область  Полица  с  XV  в.  находилась  под
властью  Венеции,  которую  оспаривали  у  нее  сначала  Венгрия,  затем
Османская  империя.  Все  мужское  население  Полицы  было  вооруже¬
но  и  делилось  на  кланы,  или  племена.  Во  главе  области  стоял  кнез
(князь),  назначаемый  дожем  из  местных  знатнейших  родов.  Одновре¬
менно  с  кнезом  из  той  же  социальной  среды  избирались  судьи,  или
присяжные  княжеского  суда.  Хотя  кнез  уже  не  был  ни  наследствен¬
ным,  ни  независимым,  он,  как  и  во  времена  Хорватского  королевства,
трижды  в  год  объезжал  область  полюдьем,  собирая  дань  овцами  и
другими  ценностями,  творя  суд  и  расправу.
 184


Статут  Полицы  открывается  статьями  о  полюдье  кнеза,  которому
полагается  «в  течение  года  брать  три  раза,  на  каждый  его  приезд,  по
30  овец  так,  чтобы  он  ежегодно  получал  90  [овец].  От  этого  общинно¬
му  приставу  [полагается]  3  овцы  ежегодно  за  то,  что  он  их  собирает.
А  от  штрафов,  которые  присуждают  кнез  и  судьи,  —  кнезу  половина  и
общине  половина.  А  общинному  приставу  —  одна  десятая  от  них.  При
кнезе  должны  быть  три  судьи  —  присяжные  от  трех  племен:  один  от
тишемиров,  другой  от  лимичей,  третий  от  кременечан»468.
 Сербия
 Традиционно  полюдье  считается  древнерусской  реалией  и  опре¬
деляется  как  вооруженный  сбор  дани  князем469.  Однако  полюдье
можно  понимать  более  широко.  В  «Материалах  к  словарю  древне¬
русского  языка»  И.  И.  Срезневского  можно  найти  два  толкования
этого  слова:  первое  —  дань,  подать,  собиравшаяся  с  народа  князьями:
«И  се  даю  Святей  Богородици  и  епископу  десятину  отъ  всехъ  даней,
кроме  продажи  и  кроме  виры  и  кроме  полюдья»470.  Второе  —  княже¬
ский  объезд  для  собирания  дани  и  для  суда  и  расправы.  «Тогда  сущю
великому  князю  Ростове  в  полюдьи».  Отметим,  что  это  сообщение
Лаврентьевская  летопись  дает  для  6698  года,  то  есть  1190  по  нашему
летоисчислению,  что  показывает  устойчивость  данного  института,  в
противовес  мнению  о  его  угасании  к  XII  в.
 История  полюдья  в  Сербии  темна  и  неопределенна.  Некоторые
исследователи  вообще  сомневаются  в  его  существовании471.  Однако,
если  можно  сомневаться  в  существовании  полюдья  во  втором  смысле
этого  слова,  то  вряд  ли  стоит  опровергать  наличие  полюдья  в  первом
значении.  Слово  lain  полюдье  в  сербских  памятниках  отсутствует,  а
для  дани  присутствует  понятие  сок  —  натуральный  налог,  и  оброк  —
пошлина,  а  также  данът.  Однако  в  сербском  праве  существуют  по¬
нятия  близкие  к  древнерусским,  в  частности  —  вражда,  близкая  к
древнерусской  вире.
 По  экономической  истории  Сербии  существует  значительная  ли¬
тература473.  Тем  не  менее,  многие  вопросы  до  конца  не  исследованы.
Известно,  что  земледельческая  культура  славян,  пришедших  на  Бал¬
каны,  резко  отличалась  от  культуры  местного  населения474.  С  самого
начала  лингвисты  фиксируют  факт  культурных  контактов  между
пришельцами-славянами  и  местным  населением,  что  выражается  в
частности  в  албанских  элементах  в  скотоводческой  сербской  терми¬
нологии  и  мощных  славянских  пластов  в  аграрной  терминологии  ар-
банасов  и  влахов475.
 Переселение  на  Балканы  предков  сербов  способствовало  резкому
изменению  структуры  сельскохозяйственных  культур:  если  в  VI  в.  во
время  Великого  переселения  народов  анты  и  склавины,  судя  по  ис¬
 185


точникам  и  археологическим  данным,  предпочитают  сеять  просо  и
гречиху476,  то  уже  в  XI  в.,  судя  по  хрисовулам  императора  Василия  II
Болгаробойцы477,  на  первое  место  выходит  пшеница,  просо  оттесня¬
ется  на  второй  план.  К  тому  же  большое  место  занимает  виноградар¬
ство,  прежде  вовсе  незнакомое  славянам.  Для  Х1У-ХУ  вв.  характер¬
но  наличие  таких  культур,  как  пшеница,  рожь,  ячмень,  овес,  бобовые:
чечевица,  бобы,  фасоль478.  Из  технических  культур  сеяли  лен,
хмель  и  коноплю.  В  Х1У-ХУ  вв.  виноградарство  распространяется
настолько,  что  в  приморских  районах  вводится  ограничение  на
предоставление  земель  под  виноградники.
 Соотношение  земледельцев  и  скотоводов  в  некоторых  районах
было  один  к  девяти.  Так,  при  основании  Дечанского  монастыря  в  его
владениях  было  2166  домов  земледельцев  и  266  домов  скотоводов  479.
 Средства  производства  и  способы  хозяйствования  развивались,
но  медленно.  После  прихода  на  Балканы  славяне  ознакомились  с
плугом.  С  XIV  в.  появляется  металлический  плуг480.  С  XIII  в.  можно
говорить  о  применении  многолетнего  севооборота.  Урожайность
оставалась  низкой,  особенно  в  приморских  районах,  где  в  XIV  в.
средней  урожайностью  пшеницы  считалось  четыре  собранных  зерна
на  одно  посеянное:  за  использование  земли  полагалась  четвертина,
земли  и  семян  —  половина  урожая.  Низкая  урожайность,  с  одной  сто¬
роны,  обусловливала  сравнительно  тонкую  прослойку  лиц,  не  заня¬
тых  производительным  трудом.  В  Законнике  короля  Стефана  Душа-
на  присутствует  известный  модуль  прокорма  непроизводительного
населения  производящим  —  например  —  16  статья  «О  монашеском
житии.  «И  на  тысячу  домов  да  питается  в  монастырях  50  мона¬
хов»481.  Сам  этот  модуль  показывает  экстенсивное  и  достаточно  ар¬
хаическое  землепользование.  Правда,  в  него  включаются  также  рас¬
ходы  по  строительству  и  украшению  монастырей  и  представитель¬
ские  расходы.  Тем  не  менее,  число  кормильцев  одного  монаха  (20  для
одного)  достаточно  велико,  если  учесть,  что  у  монаха  нет  семьи.  Если
мы  эту  пропорцию  перенесем  на  дворян,  у  которых  были  семьи  и  слу¬
ги,  то  данное  число  получится  еще  выше.  Это,  в  частности,  обуслов¬
ливает  сравнительную  немногочисленность  сербского  дворянства  и
необходимость  прибегать  к  услугам  наемников.  Однако,  с  другой  сто¬
роны,  сам  характер  землепользования  может  подразумевать  прямое
изъятие  натурального  продукта,  что  и  происходит  в  полюдье.  Фор¬
мой  такого  изъятия  являлся  широко  распространенный  натуральный
налог  —  сок,  которому  посвящена  статья  200  Законника  царя  Стефа¬
на  Душана.  При  этом  мы  видим  фиксированные  даты  сока:  «Царский
доход:  соки  и  налог  и  харач  да  даст  всякий  человек,  кебел  жита  поло¬
вина  чистого,  а  половина  простого,  или  перпер  деньгами;  а  срок  тому
житу,  когда  его  ссыпать,  на  Димитриев  день,  а  другой  срок  на  Рож¬
дество  Христово;  если  же  властелин  сока  не  доставит  в  эти  сроки,  то
 186


да  свяжется  такой  властелин  на  царском  дворе  и  да  держат  его,  пока
не  заплатит  вдвойне»482.
 Примечательны  также  карательные  санкции  за  невыплату  сока,
характерные  для  полюдья:  властель,  не  выплативший  сок,  связывает¬
ся.  Правда,  здесь  есть  черта,  отличная  от  классического  полюдья  —
землевладелец-дворянин  должен  сам  доставить  налог  царю.  Однако
здесь  возможен  вариант  полюдья,  близкий  древнерусскому  с  тиуна¬
ми  и  погостами:  властель  доставлял  продукты  на  сборный  пункт,  по¬
добно  тому,  как  это  делал  тиун  на  погосте.
 Кроме  того,  возможна  замена  натурального  налога  денежным.
Однако  в  сигиллиях  Василия  II  Болгаробойцы,  относящихся  к  серб¬
ским  землям,  говорится  о  натуральных  податях.
 Следующим  косвенным  свидетельством  о  возможном  существо¬
вании  полюдья  является  отсутствие  постоянной  столицы  в  Сербии
вплоть  до  времен  деспотовины.  У  королей  было  много  резиденций,
но  не  было  постоянного  центра  власти,  «престольного  места»483.
 На  короткий  срок  центром  власти  при  царе  Стефане  Душане
(1334-1355)  становится  Скопле  (теперь  —  Скопье  в  Македонии),  но
для  всего  времени  его  Скопле  правления  нельзя  считать  постоянной
столицей.  Король  часто  передвигался  по  стране.  Вместе  с  ним  пере¬
мещался  двор.  Средства  для  содержания  и  перемещения  этого  двора
взимались  с  местного  населения,  о  чем  прямо  говорит  статья  59  За¬
конника  «О  царском  путешествии»:  Пусть  всякий  везет  царя,  куда
только  он  идет,  всякий  город  до  жупы  и  жупа  до  жупы,  и  опять  жупа
до  города»484.  От  расходов  по  перемещению  царя  не  были  свободны
даже  церковные  владения.  Об  этом  явственно  говорит  статья  22
«О  повинности  церквей  возить  казенные  вещи»:  «Церквам  да  нет  по¬
винности  возить  казенные  вещи,  разве  когда  идет  куда  царь,  тогда
пусть  везут  его»485.  Соответственно,  во  время  путешествия  царь  мог
собирать  дань,  что  и  описывается  статьей  200  Законника.
 Ряд  повинностей,  упомянутых  в  Законнике,  также  характерен  для
полюдья.  К  ним  относится  прокорм  царских  коней  у  подданных.  Эта
практика  отражена  в  статье  36  Законника,  отменяющей  ее:  «Отныне
и  в  будущем  жеребята  и  кони  моего  царского  величества  да  не  посы¬
лаются  церквам,  ни  церковным  селам  на  прокорм»486.
 Помимо  прямых  свидетельств  об  элементах  полюдья,  существуют
косвенные  доказательства  его  существования,  коренящиеся  в  общест¬
венном  устройстве  средневековой  Сербии.  От  более  позднего  перио¬
да  (XIV  в.)  относительно  хорошо  описана  баштинная  и  прониарная
система  землевладения487,  которая,  с  одной  стороны,  опирается  на
византийские  образцы,  с  другой  стороны  она  связана  с  феодализацией
сербской  знати,  проходившей  в  определенной  степени  под  вен¬
герским  влиянием.  Однако  можно  с  осторожностью  говорить,  что
 187


подобная  система  землевладения  не  является  исконной  для  Сербии.
Для  этого  присутствуют  следующие  основания.
 Генезис  дворянства  происходит  довольно  поздно.  Еще  в  XIII  в.  в
хрисовулах  встречается  термин  воиники  (воины).  В  документах
XIV  в.  он  исчезает  и  появляется  термин  властела,  обозначающий  серб¬
скую  знать.  Как  считают  исследователи,  это  означает,  что  воиники
как  общественный  слой  исчезли,  превратившись  в  дворянство-влас-
телу,  либо  растворились  в  массе  себров  —  работников  господских  и
монастырских  хозяйств488.  Действительно,  Законник  Стефана  Ду-
шана  знает  понятия  властела  и  себр,  воиник  в  нем  не  встречается489.
Однако  неизвестно,  когда  и  при  каких  обстоятельствах  произошло
это  изменение.  Соответственно,  до  начала  XIV  в.  сербское  общество
могло  существовать  в  рамках  архаической  триады  —  священник,
воин,  пахарь,  которая,  по  большому  счету,  восходит  еще  к  праиндоев-
ропейским  временам.  Это  является  косвенным  указанием  на  возмож¬
ность  института  полюдья  в  ранней  сербской  истории.
 О  сербском  праве  мы  знаем  не  так  много  и  в  основном  благодаря
законнику  Стефана  Душана.  Стоит  отметить,  что  наряду  с  нормами
развитого  византийского  права  в  ней  присутствуют  архаические  нор¬
мы490  —  такие  как  принцип  коллективной  ответственности  за  пре¬
ступления,  гораздо  более  жестокое  наказание  за  супружескую  невер¬
ность,  чем  в  византийском  праве  и  т.  д.  Соответственно  достаточно
долго  могло  сохраняться  и  такое  архаическое  явление,  как  полюдье.
 В  сообщениях  византийских  источников  о  сербском  княжестве
содержится  весьма  любопытное  свидетельство.  Константин  Багряно¬
родный  в  трактате  «Об  управлении  империей»  сообщает  об  обычае
жупанам  и  прочим  людям  встречать  князя.  Этим  обычаем  воспользо¬
вались  болгары  для  того,  чтобы  захватить  знать,  а  затем  народ  в
плен491.  Подобный  обычай  может  стоять  в  непосредственной  связи
встречи  князя,  когда  он  отправлялся  в  полюдье.
 В  средневековой  Сербии  существовало  общинное  землевладе¬
ние492.  На  него  указывает  статья  66  Законника.  «Крепостные  люди  и
меропхи,  которые  сидят  вместе  в  одном  селе,  всякую  плату,  которая
приходит,  да  платят  все  вместе  (по  числу  душ)».  Как  плату  платят  и
работу  работают,  так  и  землю  да  держат».  Эта  статья  еще  в  XIX  в.
считалась  сильным  доводом  в  пользу  общинного  землевладения,  и
мы  можем  считать,  что  это  —  косвенное  доказательство  также  и  нали¬
чия  полюдья,  поскольку  общинное  земледевладение  на  ранней  ста¬
дии  шло  рука  об  руку  с  полюдьем.
 Категории  зависимых  людей  также  в  целом  соответствуют  общест¬
ву,  в  котором  может  присутствовать  полюдье.  Основную  податную
категорию  составляли  меропхи  (по-видимому  —  меропахи),  которые
были  обязаны  распахивать  господскую  землю  площадью  в  9  ма¬
тов493.  Затем  шли  себрьц  по-видимому,  лично  свободные  крестьяне.
 188


Категория  отроков,  или  рабов  немногочисленна,  но,  тем  не  менее,  она
присутствует  в  сербском  обществе  XIV  в.  Отроки  и  меропхи  работа¬
ли  в  королевских  дворах,  которые  король  посещал  при  полюдье.
Отметим,  что  полюдье  подразумевает  наличие  свободных  крестьян,  с
одной  стороны,  рабов  —  с  другой.
 Все  это  показывает,  что  в  средневековой  Сербии  полюдье  было,
но  оно  трансформировалось  под  влиянием  институтов  византийско¬
го  происхождения  —  баштины  и  иронии.  Однако  его  многочисленные
следы  ощущаются  в  сербском  законодательстве  и  реалиях  общест¬
венного  устройства.
 Киевская  Русь
 Самый  термин  «полюдье»  —  древний  восточнославянский.  По¬
людье,  или  походы  «в  дань»,  неоднократно  упоминают  древнерусские
летописи  и  грамоты,  а  также  Константин  Багрянородный,  исландские
саги,  персидские  космографии.  Время  возникновения  полюдья  у  вос¬
точных  славян  Б.  А.  Рыбаков  относит  к  эпохе  формирования  кня¬
жеств  полян,  древлян,  дреговичей,  полочан,  ильменских  словен  и
проч.  Он  писал:  «Князья  племенных  союзов  (княжений)  при  перехо¬
де  от  высшей  ступени  родо-племенного  строя  к  государственности
должны  были  широко  пользоваться  такой  полупервобытной  формой,
как  полюдье.  Можно  думать,  что  в  древлянском  княжении  было  свое
полюдье,  в  кривичском  —  свое  и  т.  д.»494  По  мнению  Б.  А.  Рыбакова,
сообщение  Ибн  Русте  о  полюдье  относится  не  к  моравским  славянам,
а  к  вятичам,  которые  занимали  наиболее  восточное  положение  в  сла¬
вянском  мире  IX  в.;  поэтому  к  ним  легче  всего  мог  попасть  мусуль¬
манский  путешественник  из  прикаспийских  стран  вверх  по  Волге  и
Оке495.  Впрочем,  арабы  и  персы  того  времени  знали  и  о  великой,
хотя  и  недолговечной  славянской  державе.
 Наибольшей  известностью  пользуется  рассказ  летописи  о  по¬
людье  киевского  князя  Игоря  Старого  в  945  г.  Нуждаясь  в  средствах
в  связи  с  войнами  на  Балканском  полуострове,  Игорь  стремился  по¬
лупить  как  можно  больше  дани.  В  914  г.  «Иде  Игорь  на  Древляны,  и
победив  а,  и  возложи  на  нь  дань  болши  Ольговы»496.  Он  разорял
поборами  подвластные  ему  племена.  Дань  состояла,  помимо  продо¬
вольствия  и  транспортных  средств,  из  предметов  экспорта.  Так,  древ¬
ляне  платили  дань  медом  и  шкурами,  особенно  черных  куниц.  (Не¬
когда  поляне,  северяне  и  вятичи  платили  хазарам  дань  по  одной
беличьей  шкурке  от  дыма).  Осенью  945  г.  Игорь  отправился  «на  по¬
людье»  к  древлянам,  взял  с  них  дань,  а  на  обратном  пути  отпустил  до¬
мой  большую  часть  дружины,  по-видимому,  чтобы  не  обременять
древлян  необходимостью  кормить  множество  нежданных  гостей.
С  небольшим  отрядом  он  возвратился  с  полпути  в  землю  древлян,
 189


«желая  больша  имения»,  очевидно,  мехами.  Древляне  во  главе  со  сво¬
им  князем  Малом  «исшьдъше  из  града  Искоростеня...  убива  Игоря  и
дружину  его,  бе  бо  их  мало»497.  Об  этом  же  событии  кратко  сообщает
византийский  писатель  конца  X  в.  Лев  Диакон:  Ингор,  отец  Сфен-
дослава  (Святослава  Игоревича),  катархонта  росов,  «отправился  в
поход  на  германцев,  был  взят  ими  в  плен,  привязан  к  стволам  деревьев
и  разорван  надвое»498.
 Летописцам  была  известна  и  другая  версия,  согласно  которой
князь  Игорь  пал  от  руки  Мстислава  Лютого  или  Люта,  сына  Све-
нельда.  Игорь  посылал  Свенельда  на  осеннее  полюдье  к  уличам  (юг
нынешней  Украины),  а  позднее  —  к  древлянам.  Свенельд  и  его  дру¬
жинники  так  обогатились  от  сбора  дани,  что  собственная  дружина
Игоря  возроптала  из  зависти  к  ним499.  Далее  летопись,  прославляя
премудрость  Ольги,  первой  христианки  на  киевском  великокняже¬
ском  престоле,  сообщает  сказание  о  ее  мести  древлянам.  Ольга,  став
вдовой,  приняла  послов-сватов  древлянского  князя  (в  первоначаль¬
ном  варианте  предания  она,  должно  быть,  сама  их  зазвала  к  себе  и  об¬
ласкала,  напоила  на  пиру),  а  затем  неожиданно  предала  их  сожже¬
нию.  Город  древлян  она  осадила  со  своим  войском,  но  не  смогла  его
взять;  тогда  потребовала  легкую  дань:  по  голубю  и  воробью  с  каждого
дома.  Горожане  обрадовались  легкости  дани  и  уплатили  ее.  Ольга
приказала  привязать  тлеющую  паклю  к  ножкам  птиц  и  выпустила  их;
они  полетели  в  свои  гнезда,  под  соломенные  крыши,  и  древлянский
город  сгорел,  а  его  жители  были  перебиты500.
 Легенда  о  ритуальном  убийстве  князя  Игоря  Старого  древлянами
и  о  мести  за  убийство  его  вдовы,  премудрой  княгини  Ольги,  легко
расчленяется  на  отдельные  элементы,  которые  содержатся  в  тех  или
других  преданиях,  сказках  и  описаниях  ритуалов  разных  народов
мира.  Но  в  Сиккиме,  небольшом  княжестве  на  стыке  границ  Индии,
Непала  и  Тибета,  в  1881  г.  была  записана  легенда,  во  многом  сходная
со  сказанием  «Начальной  летописи».
 В  Сиккиме  издавна  жили  народы  различного  происхождения.  Са¬
мым  ранним  из  них  из  обитающих  в  Сиккиме  до  сих  пор  являются
лепча.  Южную  часть  Сиккима  заселили  магар,  лимбу  и  другие
непальские  народности.  Высоко  в  Гималаях  живут  родственные  ти¬
бетцам  шерпы.  Тибетским  по  своему  происхождению  является  цар¬
ский  род  Сиккима,  от  одного  из  представителей  которого  эту  легенду
записал  индийский  ученый  Сарат  Чандра  Дас.  Верховья  реки
Канпа-чань,  где  находится  одноименная  деревня,  населяли  шерпы,  а
низовья  —  магары.  Раджа  (князь)  магаров  собирал  с  шерпов  настоль¬
ко  тяжелую  дань,  что  они  восстали  и  убили  его  со  всеми  сопровож¬
давшими  его  людьми.  Тела  убитых  шерпы  деревни  Канпа-чань  зако¬
пали  в  тайном  месте  (а  не  предали  кремации,  как  это  сделали  бы
индуисты-магары).  Хотя  Сарат  Чандра  Дас  прямо  об  этом  не  гово¬
 190


рит,  ясно,  что  раджа  магаров  лично  собирал  дань  с  шерпов,  приходя
со  свитой  в  Канпа-чань.  Далее  легенда  рассказывает,  что  вдова  уби¬
того  раджи  по  туче  трупных  мух  сумела  отыскать  место,  где  шерпы
зарыли  его  тело.  Она  задумала  одновременно  выполнить  долг  похо¬
рон  покойного  мужа  и  мести  за  него.  Княгиня-рани  созвала  старей¬
шин  шерпов  на  погребальный  пир,  и  они,  числом  около  тысячи,  вы¬
пили  на  пиру  отравленное  вино  и  умерли.  Оставшиеся  в  живых
бежали  в  Тибет  и  вернулись  с  тибетским  войском,  которое  осадило
рани  в  одной  из  принадлежавших  ей  крепостей.  Во  время  осады  она
пускалась  на  новые  хитрости,  но  при  вылазке  была  убита,  а  магары
(имеется  в  виду  династия  магарских  князей)  были  изгнаны501.
 Похоже,  перед  нами  древняя  легенда,  использованная  тибетской
династией  Сиккима  как  «варяжский  миф»  —  «мифологическая  хар¬
тия»,  о  ее  призвании  народом  на  престол.  Целые  блоки  элементов,  та¬
кие  как  полюдье  и  чрезмерная  дань,  из-за  которой  правитель  был
убит  в  северной  части  своих  владений;  «премудрость»  его  вдовы,
знавшей  и  умевшей  нетривиальным  образом  использовать  повадки
летунов  (в  сиккимской  легенде  —  мух,  в  киевской  —  голубей  и  во¬
робьев)  и  коварно  замыслившей  и  осуществившей  месть  —  бескров¬
ное  убийство  (в  Сиккиме  от  яда,  в  Киеве  и  Искоростене  —  в  огне),
мотив  осады  города  или  замка  и  т.  д.,  —  общи  или  сходны  в  обоих  ска¬
заниях.  Чем  объяснить  это  сходство?  Некоторые  фольклорные  эле¬
менты  могли  быть  заимствованы  и  древними  русичами,  и  антами  —
предками  древлян,  и  народами  Сиккима  —  путями  миграций  через
степи  Евразии  и  Тибет.  Но,  по  нашему  мнению,  в  каждом  из  случаев
этот  фольклорный  материал  был  присоединен  к  историческому  из¬
вестию  о  полюдье  того  или  другого  правителя,  и  сходство  комплексов
полюдья  в  Киевской  Руси  и  в  Гималаях  оказалось  той  исторической
основой,  которая  обусловила  сходство  двух  легенд;  фольклорный  ма¬
териал,  типологически  сходный,  лишь  усилил  параллелизм  текстов.
 Исключительно  ценное  сообщение  о  полюдье,  притом  в  правле¬
ние  Игоря  Рюриковича  Старого  принадлежит  византийскому  импе¬
ратору  Константину  Багрянородному.  Он  пишет:  «Зимний  и  суро¬
вый  образ  жизни...  русов  таков.  Когда  наступает  ноябрь  месяц,
князья  их  тотчас  выходят  со  всеми  русами  из  Киева  и  отправляются
в  полюдье,  то  есть  круговой  объезд,  а  именно  в  славянские  земли  вер-
вианов  (древлян)  другувитов  (дреговичей),  кривитеитов  (кривичей),
севериев  (северян)  и  остальных  славян,  платящих  дань  русам.  Про¬
кармливаясь  там  в  течение  целой  зимы,  они  в  апреле  месяце,  когда
растает  лед  на  реке  Борисфене  (Днепре),  снова  возвращаются  в
Киев»502.
 Анализируя  это  и  другие  сообщения,  Б.  А.  Рыбаков  пришел  к  сле¬
дующим  выводам:  1)  полюдье  продолжалось  полгода  —  с  ноября  по
апрель;  2)  объезд  был  круговым  и  посолонь  (по  солнцу);  3)  при  сред¬
 191


ней  суточной  скорости  7-8  км  длина  пути  полюдья  составляла
1200-1500  км;  4)  путь  полюдья  проходил  преимущественно  по  рекам:
от  Киева  на  Искоростень  в  основном  по  суше  (либо  частью  по  рекам
Днепру,  Тетереву  и  Ирше  до  г.  Малин,  а  от  пункта  на  р.  Ирше  выше
Малина  по  суше  на  Искоростень);  от  Искоростеня  по  суше  или  по
рекам  Ужу  и  Нариню  до  Овруча;  от  Овруча  по  рекам  Нариню  и  При¬
пяти,  далее  от  устья  Припяти  по  Днепру  до  пункта  выше  Смоленска,
затем  сушей  на  «Ельню  и  далее»  вниз  по  Десне  до  Вышгорода  в  устье
Десны  и  по  Днепру  до  Киева;  5)  в  полюдье  с  киевским  князем  высту¬
пали  несколько  сот  человек;  6)  по  пути  полюдья  располагались  ста¬
новища,  где  должны  были  находиться  «теплые  помещения  для  лю¬
дей,  конюшни,  амбары  для  склада  и  сортировки  дани,  сусеки  и
сеновалы  для  заранее  запасенного  зерна  и  фуража.  Становище  долж¬
но  было  быть  оборудовано  печами  для  выпечки  хлеба,  жерновами,
кузницей  для  разных  оружейных  дел.  Многое  в  обиходе  полюдья
должно  было  быть  заготовлено  заранее,  до  нашествия  самого  по¬
людья.  Должны  были  быть  люди,  исполнявшие  разнообразные  рабо¬
ты  по  подготовке  становища,  по  обслуге  его  во  время  полюдья  и  охра¬
нявшие  комплекс  становища  (может  быть,  с  оставленной  до  весны
данью)  до  следующего  приезда  князя  с  его  «богатырями»...  Дань
была  тарифицирована...  полюдье,  производившееся  ежегодно,  посе¬
щало  из  года  в  год  одни  и  те  же  становища,  к  которым  местные
князья  заранее  свозили  обусловленную  дань,  то  есть  «везли  повоз».
Маршрут  полюдья  отстоял  на  200-250  км  от  внешних  границ  пле¬
менных  союзов  древлян,  дреговичей,  кривичей  и  северян.  Без  предва¬
рительного  «повоза»,  организованного  местной  племенной  знатью,
трудно  представить  себе  такой  большой  и  громоздкий  механизм,  как
полюдье...  Поэтому  полюдье  следует  представлять  себе  не  как  пер¬
вичную  форму  сбора  дани,  а  как  итоговую  фазу  этого  процесса,  охва¬
тившего  и  местные  племенные  дружины»503.
 М.  Грушевский  пояснял,  что  сообщение  Константина  Багряно¬
родного  следует  понимать  «с  той  поправкой,  что  князья  не  все  ходи¬
ли  [в  полюдье]  из  Киева,  так  как  уже  был  целый  ряд  провинциальных
центров,  где  сидели  князья  под  рукой  киевского  “великого  князя”.
В  таких  землях  общины  жили  сами  по  себе,  как  хотели,  только  были
обязаны  платить  князю  дань  “на  полюдию”  и  содержать  его  дружину
во  время  сбора  этой  дани»504.  Украинский  историк  имел  в  виду  «тех
киевских  бояр-дружинников,  которые  не  сидели  постоянно  в  волос¬
тях,  а  лишь  выходили  периодически  на  полюдье  в  те  или  иные  под¬
властные,  но  не  приведенные  в  прямую  зависимость  от  Киева  волос¬
ти,  так  как  они,  так  сказать,  числились  при  киевском  штабе  (мелкие
бояре  —  также  при  других,  провинциальных  центрах)  и  только  высы¬
лались  для  собирания  дани  или  получали  назначенную  с  определен¬
ных  волостей  дань  на  содержание  своей  дружины»505.  М.  Грушев¬
 192


ский  первым  установил,  что  в  те  отдаленные  общины,  куда  сами
князья  полюдьем  не  ходили,  для  сбора  дани  и  суда  от  своего  имени
они  регулярно  посылали  своих  представителей  —  вирников.  Именно
так  он  объясняет  «урок  вирнику»  в  «Русской  Правде»,  а  также  дей¬
ствия  Яна  Вышатича  на  Белоозере  в  1071  г.,  когда  он  от  имени  князя
Святослава  Ярославича  собирал  дань  и  вершил  суд  и  расправу  над
кудесниками506.
 Другие  историки  тоже  комментировали  сообщение  Константина
Багрянородного  о  полюдье.  М.  Б.  Свердлов  трактовал  замечание
Константина  о  том,  что  полюдье  двигалось  кроме  названных  им  пле¬
мен  «к  прочим  славянам»,  как  его  продолжение  от  Смоленска  к  сло-
венам  новгородским507.
 По-видимому,  первоначально  не  существовало  того  маршрута  ве¬
ликокняжеского  полюдья,  который  описан  Константином  Багряно¬
родным.  Этот  маршрут  складывался  постепенно  и  не  был  обязатель¬
ным.  В  разные  годы  князья  посещали  разные  области,  одни  чаще,
другие  реже,  в  третьи  вообще  посылали  только  своих  бояр.  В  связи  с
этим  С.  М.  Соловьев  отмечал  полифункциональность  полюдья:
«князь  объезжал  свою  волость,  вершил  дела  судные,  оставленные  до
его  приезда,  и  брал  дары,  обогащавшие  казну  его.  Такой  обычай  кня¬
жеских  объездов  для  вершения  судебных  дел  необходимо  условли¬
вался  самим  состоянием  юного  общества...  Что  князь  сам  ходил  за
данью  к  племенам,  это  ясно  показывает  предание  о  судьбе  Игоря  у
древлян.  Более  отдаленные  племена  принуждены  были  платить  дань
русскому  князю  и  платили  ее  тогда,  когда  тот  приходил  за  ней  с  вой¬
ском».  С.  М.  Соловьев  указал  и  на  важность  обязанности  повоза,  ког¬
да  «племена  должны  были  доставлять  дань  в  определенное  князем
место»508.
 Хотя  еще  Олег  обложил  данью  радимичей,  а  Святослав  —  живших
по  Оке  и  Волге  вятичей  (до  того  плативших  ее  хазарам)509,  эти  пле¬
мена,  по-видимому,  платили  ее  лишь  в  случае  полюдья  к  ним  киев¬
ского  князя.  Во  время  войн  в  Болгарии  Святослава,  передавшего
правление  своим  малолетним  сыновьям,  и  в  последующие  годы
(967-981/986)  вятичи  и  радимичи  не  платили  дани.  Лишь  в  981  г.
Владимир  вновь  покорил  и  обложил  данью  вятичей.  На  следующий
год  он  вновь  ходил  к  ним  с  дружиной,  сражался  с  ними  и  брал  дань.
В  986  г.  он  послал  на  радимичей  войско,  нанесшее  им  поражение,  а
затем  сам  прибыл  в  их  землю510.  По-видимому,  в  то  же  время  варяги
из  Новгорода  во  главе  с  Сигурдом,  как  рассказывает  сага  о  норвеж¬
ском  короле  Харальде,  ходили  полюдьем  (poluta,  polutasvart)  к  эстам,
собирая  с  них  дань  для  «конунга  Вальдемара».  Во  время  полюдья  Си-
гурд  выкупил  из  эстонского  плена  своего  племянника,  норвежского
конунга  Олава,  сына  Трюггви  (годы  правления  994-999)511.
 193


Вероятно,  наиболее  обширным  и  длительным  было  первое  по¬
людье,  в  начале  правления  того  или  иного  князя  (или  княгини-регент¬
ши).  Так,  «Повесть  временных  лет»  сообщает  о  том,  что  в  947  г.  кня¬
гиня  Ольга  «иде...  Новугороду  и  устави  на  Мъсте  повосты  (погосты)
и  дани  и  по  Лузе  оброкы  и  дани».  Она  посетила  также  Псков,  а  до
того  —  Древлянскую  землю  «с  сыном  своим  и  дружиною  своею,
уставляющи  уставы  и  урокы».  На  древлян  Ольга  наложила  «дань
тятьку»,  две  трети  которой  направлялись  в  Киев,  а  одна  треть  —
в  Вышгород,  который  был  в  то  время  ее  городом512.
 Комментируя  этот  текст,  С.  М.  Соловьев  писал:  «Под  именем
устава  должно  разуметь  всякое  определение,  как  что-нибудь  делать;
под  именем  урока  —  всякую  обязанность,  которую  должно  выполнять
к  определенному  сроку,  будет  ли  то  уплата  определенной  суммы  де¬
нег,  известного  количества  каких-либо  вещей  или  какая-нибудь  ра¬
бота...  Хотя  летописец  упоминает  о  распоряжениях  Ольги  только  в
земле  Древлянской  и  в  отдаленных  пределах  Новгородской  области,
однако,  как  видно,  путешествие  ее  с  хозяйственною,  распоряди¬
тельною  целию  обнимало  все  тогдашние  русские  владения;  по  всей
земле  оставила  она  следы  свои,  повсюду  виднелись  учрежденные  ею
погосты»513.
 Б.  А.  Рыбаков  по  этому  тексту  замечал,  что  «в  побежденной  Древ¬
лянской  земле  установлен  порядок,  возложена  тяжелая  дань...  Опре¬
делены  повинности  —  «уроки»  и  «уставы»,  под  которыми  следует  по¬
нимать  судебные  пошлины  и  поборы.  В  интересах  безопасности
предстоящего  взимания  дани  Ольга  устанавливает  свои  становища,
опорные  пункты  полюдья»514.
 Летописец,  составлявший  «Повесть  временных  лет»  намного  поз¬
же  правления  Ольги,  отмечает,  что  до  тех  пор  «суть  становища  ея  и
ловища»  в  Древлянской  земле»;  и  по  Луге  оброки  и  дани  и  ловища;
ея  суть  по  всей  земле  знамения  и  места  и  повосты  и  сани  ея  стоят  в
Плескове  (Пскове.  —  Ю.  К.)  и  до  сего  дне,  и  по  Днепру  перевесища  и
по  Десне  и  есть  село  ея  Ольжичи  и  доселе»515.  Речь  идет  о  местах
охоты,  ловли  птиц  сетями,  имевших  в  системе  полюдья  столь  же  важ¬
ное  значение,  как  и  княжьи  села.  Как  отмечает  Б.  А.  Рыбаков,  «Ольге
необходимо  было  произвести  размежевание  угодий,  охрану  границ
заазников  и  назначить  соответствующую  прислугу  для  их  системати¬
ческого  использования»516.  Что  касается  погостов,  то  о  них  С.  М.  Со¬
ловьев  писал:  «Эти  места  княжеской  стоянки,  гощения,  эти  погосты
могли  быть  определены  навсегда,  могли  быть  построены  небольшие
дворы,  где  могли  быть  оставлены  княжеские  приказчики  (тиуны),  и
таким  образом,  эти  погосты  могли  легко  получить  значение  не¬
больших  правительственных  центров  и  передать  свое  имя  округам;
впоследствии  здесь  могли  быть  построены  церкви,  около  церквей  со¬
брались  торги  и  т.  д.»517  Несколько  раньше  А.  Н.  Потебня  определял
 194


погост  как  «стан,  станция  для  князей,  княжих  мужей  и  тиунов,  наез¬
жавших  для  дани»518.
 По  мнению  Б.  А.  Рыбакова,  при  Игоре  Старом  киевские  князья
пользовались  в  качестве  станов  на  полюдье  в  Древлянской  земле  го¬
родками  местных  князей  (Искоростень,  Овруч,  Малин,  если  послед¬
ние  два  уже  существовали,  или  им  подобными.  Он  писал:  «”Древлян¬
ское  восстание”...  потребовало  строительства  своих  (то  есть
киевских.  —  Ю.  К.)  становищ  для  безопасности  будущих  полю-
дий»519.  Если  верить  летописи,  это  нововведение  принадлежало  кня¬
гине  Ольге.  Она  основала  становища  и  погосты  —  первые  в  земле
древлян,  вторые  —  у  новгородских  словен.  Разлица  между  станови¬
щами  и  погостами  не  ясна.  Проще  всего  предположить  диалектное
различие:  то,  что  называлось  становищем  у  древлян  (ср.  старополь¬
ское  з&ш  —  остановка  князя  при  полюдье),  то  у  словен  называлось
погостом  (ср.  старопольское  ¿озгсгете  —  полюдье,  русское  угощение).
Б.  А.  Рыбаков  предположил  следующие  различия:  «Становище  раз  в
год  принимало  самого  князя  и  значительную  массу  его  воинов,  слуг,
ездовых,  гонцов,  исчислявшуюся,  вероятно,  многими  сотнями  людей
и  коней.  Поскольку  полюдье  проводилось  зимой,  то  в  становище
должны  были  быть  теплые  помещения  и  запасы  фуража  и  продоволь¬
ствия.  Фортификация  становища  могла  быть  не  очень  сильной,  так
как  само  полюдье  представляло  собой  грозную  военную  силу.  Оборо¬
нительные  стены  нужны  были  только  в  том  случае,  если  в  становище
до  какого-то  срока  хранилась  часть  собранной  дани.  Погост,  удален¬
ный  от  Киева  на  1-3  месяца  пути...  был  больше  оторван  от  княже¬
ского  центра,  больше  предоставлен  сам  себе,  чем  становища  на  пути
полюдья.  В  силу  этого  погост  должен  был  быть  некоей  крепости-
цей...»529.  В  сущности,  эти  предполагаемые  отличия  становищ  от  по¬
гостов  не  принципиальны.  Сам  Б.  А.  Рыбаков  считал,  что  погосты
мало  отличались  от  становищ.  Среди  различных  других  функций  по¬
гостов  указывают  на  религиозную  —  место  совершения  богослуже¬
ний521,  хозяйственно-административную  и  политическую  (пункты
господства  киевского  князя  на  местах)522.  В  сущности,  следует  пере¬
числить  все  функции  полюдья  (см.  ниже).
 Хорошо  знакомый  с  исследованиями  своих  предшественников,
М.  Б.  Свердлов  определяет  эти  первоначальные  «погосты  как  специ¬
ально  построенные  дворы  или  назначенные  села,  в  которых  останав¬
ливались  князья  или  княжие  мужи,  собиравшие  дань...  место  времен¬
ной  остановки  князя  или  княжьего  мужа  с  дружинами  во  время  сбора
дани.  Очевидно,  во  время  их  пребывания  погосты  превращались  в
центры  административного  управления,  княжеского  суда,  взимания
податей»523.
 Некоторые  сведения  о  полюдье  у  восточных  славян  1Х-Х  в.  дают
арабские  и  особенно  иранские  географы.  Если  все  те  источники,  ко¬
 195


торые  мы  прежде  цитировали,  смотрели  на  полюдье  из  окружения
князя,  то  мусульманские  —  со  стороны  обираемых  земледельцев  и
звероловов,  с  которыми  имели  дело  иранские  купцы.  По  словам  Ибн
Русте,  сведения  которого  относятся  к  середине  IX  в.,  русы  на  своих
ладьях  совершают  походы  на  славян,  захватывая  их  в  плен,  и  затем
везут  [по  Волге]  пленников  на  продажу  хазарам  и  булгарам.  Русы  не
имеют  пашен  и  питаются  лишь  тем,  что  захватывают  в  земле  славян
(сакалиба)  524.  Эти  сведения  дополняет  другой  иранский  географ,
Гардизи:  русы  «постоянно  по  сотне  и  по  две  ходят  на  славян,  силой
берут  у  них  припасы,  чтобы  тем  существовать;  многие  из  славян  от¬
правляются  туда  на  службу  русам»525.  Третий  иранский  автор,  Му-
барак-шах,  поясняет:  русы  захватывают  у  славян  рабов,  товары  и  зер¬
но526.  Независимо  от  того,  идет  ли  речь  о  русах  скандинавских,
ладожских  или  киевских,  по-видимому,  имеется  в  виду  их  полюдье.
Мусульманские  авторы  сообщают  о  сакрализации  князей  у  славян.
Так,  в  персидской  географии  X  в.  «Пределы  Мира»  (содержащей  све¬
дения  анонимного  автора  IX  в.)  о  славянах  говорится,  что  «они  почи¬
тают  своим  религиозным  долгом  служение  государю  (падишаху)»527.
Возможно,  на  сакральное  осмысление  полюдья  намекает  способ
казни  Игоря  Старого  древлянами.  Несомненно,  это  ритуальная
казнь-жертвоприношение.  Движение  полюдья  по  солнцу  —  еще  один
ритуальный  элемент  этого  комплекса.
 Такое  важное  событие,  как  крещение  Руси  при  Владимире,  не
было  оставлено  без  внимания  арабскими  и  персидскими  историками
и  географами.  Уроженец  Мерва  (теперь  Мары  в  Туркменистане)
иранец  Тахир  ал-Марвази,  писавший  по-арабски  во  второй  половине
XI  в.,  не  только  рассказывает  о  крещении  князя  Владимира,  но  и  под¬
тверждает  считающееся  легендарным  известие  «Начальной  летопи¬
си»  о  посольствах  этого  князя  к  мусульманам  в  поисках  веры528.
 Крещение  восточнославянских  земель  при  Владимире  принимало
форму  полюдья  во  главе  с  ближайшим  советником  и  родственником
киевского  князя  Добрыней  и  епископом  либо  даже  во  главе  с  самим
князем,  в  992  г.  ходившим  на  Волынь  и  к  тамошним  дулебам  и  хорва¬
там,  основавшим  г.  Володимир  (Волынский)  и  поставившим  здесь
деревянную  церковь.  Они  двигались  с  вооруженным  отрядом,  оче¬
видно,  по  обычным  для  полюдья  маршрутам529.
 Новый  маршрут  полюдья  появился  в  XI  в.,  когда  киевские  князья
завоевали  и  начали  осваивать  Суздальское  Ополье  и  другие  севе¬
ро-восточные  области.  Известно,  что  в  1024  г.  князь  Ярослав  Муд¬
рый  ездил  по  Ростовско-Суздальской  земле  и  «устави  ту  землю»530.
Владимир  Мономах,  будучи  удельным  князем,  то  обходил  полюдьем
свои  дальние  и  ближние  владения,  то  подолгу  сидел  в  одном  из  горо¬
дов  (Переславль,  Смоленск,  Ростов,  Суздаль).  Так,  осенне-зимний
сезон  1100  г.  до  середины  зимы  он  провел  в  Переславле,  затем  дви¬
 196


нулся  в  Смоленск,  через  некоторое  время  вернулся  в  Переяславль
(Переславль-Залесский)  и  оставался  здесь  до  поздней  весны,  после
чего  опять  отправился  в  Смоленск,  а  оттуда  в  Ростов  и  Суздаль.
Обычно  же  осенне-зимний  сезон  Владимир  Мономах  проводил  в  объ¬
езде  своих  владений  по  маршруту  Переславль  —  Смоленск  —  Рос¬
тов  —  Переславль531.
 С  этого  времени  империя  Рюриковичей  вплоть  до  монгольского
завоевания  прирастала  северными  и  северо-восточными  землями.
Вместе  с  прилегавшими  к  ним  Новгородской,  Псковской  и  Смолен¬
ской  землями  они  впоследствии  были  названы  «Великой  Русью».
 Северная  и  Северо-Восточная  Русь
 Северная  Россия  сохранила  былины,  в  том  числе  уникальную  бы¬
лину  о  Микуле  Селяниновиче,  в  которой  обнаруживаются  многие
архаичные  элементы  и  описывается  полюдье  князя.  В  этой  былине
рассказывается,  как  князь  Вольга  (Олег)  Святославович
 Собирал  себе  дружинушку  хоробрую:
 Тридцать  молодцев  да  без  единого...
 Вот  посели  на  добрых  коней,  поехали,
 Поехали  к  городам  да  за  получкою.
 В  полюдье  Вольга  встречает  оратая  (пахаря)  Микулу.  В  беседе
между  ними  выясняется,  что  Вольгу  его  дядя  Владимир  пожаловал
 Тремя  городами  со  крестьянами.
 И  эти  города  Вольга  обходит  «за  получкою»532,  то  есть  полюдьем.
 В  периоды  Золотой  Орды  и  Московского  царства  здесь  сложи¬
лась  великорусская  народность,  но  в  1Х-ХП  вв.  население  было  раз¬
нородным:  финно-угорские  и  балтские  этносы,  ославянившиеся  бал-
ты  (кривичи),  племена  восточных  и  западных  славян,  скандинавские
переселенцы...  Плотность  населения  была  чрезвычайно  низкой:  не¬
многочисленные  популяции  жили  в  небольших  поселениях  в  доли¬
нах  рек,  среди  лесов,  далеко  друг  от  друга.  Маршруты  полюдья  на
этих  просторах  были  особенно  протяженными  и  трудными.
 Самым  ранним  сообщение  о  полюдье  в  Новгородской  земле  мож¬
но  считать  рассказ  летописи  о  приходе  сюда  варягов:  «Имаху  дань  ва-
рязи,  приходяще  от  Заморья,  на  чуди,  и  на  словенех,  и  на  мерех,  и  на
вьсех,  и  на  кривичех»533.  Иными  словами,  варяги  приплывали  и  об¬
ходили  для  сбора  дани  последовательно  чудь  (финнов,  живших  на
берегах  Финского  залива,  Ладожского  и  Чудского  озер),  словен,
мерю,  весь  (вепсов),  северную  часть  кривичей.  Все  вместе  они  соста¬
вили  раннее  государство  первоначально  с  центром  в  Старой  Ладоге,
а  затем  в  Новгороде.
 197


После  переноса  столицы  Олега  в  Киев  и  развития  государства
Рюриковичей  Новгород  стал  второй  столицей  этого  государства  и
наряду  с  Киевом  входил  в  удел  великого  князя.  В  княжение  Ольги  на
землях  кривичей  (до  Пскова,  где  еще  долго  показывали  Ольгины
сани,  по  рекам  Мета  и  Луга,  в  селе  Ольжичи)  и  в  Новгородской  земле
была  создана  система  погостов,  которые  Б.  А.  Рыбаков  представлял
так:  «Погост  должен  был  быть...  крепостицей,  острожком  со  своим
постоянным  гарнизоном.  Люди,  жившие  в  погосте,  должны  были
быть  не  только  слугами,  но  и  воинами...  на  погосте  следует  предпола¬
гать  больше,  чем  на  становище,  различных  помещений  для  хранения
дани  (воск,  мед,  пушнина),  продуктов  питания...  фуража»534.  Раскоп¬
ки  единственного  исследованного  пока  погоста  Вегшеньга  (при  впа¬
дении  р.  Векшеньга  в  Сухону,  восточнее  г.  Вологда)  полностью  под¬
ходит  к  предполагавшемуся  Б.  А.  Рыбаковым  типу  погоста.  Согласно
грамоте  от  1137  г.,  погост  Векшеньга  должен  был  давать  80  шкурок
дани535.  На  возвышенном  месте,  ограниченном  оврагами  и  рвом  и  до
сих  пор  носящем  название  «Погост»,  почти  не  оказалось  культурного
слоя;  люди  погоста  постоянно  проживали  в  соседнем  селе  Векшень¬
га,  а  погост  служил  для  временного  проживания  участников
полюдья536.
 В  Х-Х1  вв.  в  состав  Новгородского  княжества  вошли  земли  до
Финляндии,  Перми  и  Печоры,  новгородцы  основали  г.  Хлынов  (Вят¬
ку),  новгородским  боярином  Кучкой  была  основана  Москва,  в
ХП-ХШ  вв.  Новгород  подчинил  себе  огромные  территории  до  Бело¬
го  моря,  Лапландии,  Вычегды  и  Югры.  Основная  часть  княжества  —
собственно  Новгородская  земля  —  была  поделена  на  погосты,  перво¬
начально  связанные  с  полюдьем,  а  периферийные  земли  посещали
даныцики,  собиравшие  дань  мехами.  Постепенно  Новгород  выделил¬
ся  сначала  в  полусамостоятельное  (под  властью  киевского,  затем
владимирского  великого  князя,  в  составе  Золотой  Орды  —  Джучид-
ского  хана),  а  в  XV  в.  —  независимое  государство,  член  Ганзейско¬
го  союза.
 Устав  прибывшего  с  юга,  только  что  поставленного  новгородско¬
го  князя  Святослава  Ольговича  от  1137  г.  перечисляет  погосты  и
«места»  до  самого  Балтийского  моря  и  Онежского  озера,  с  которых
князь  обещает  десятину  даней  в  пользу  собора  Св.  Софии:  «в  Онеге
на  Волдутове  погосте  2  сорочка  (80  шкурок.  —  Ю.  К),  на  Тудорове
погосте  2  сорочка,  на  Ивани  погосте  с  даром  2  сорочка»  и  т.  д.  Исходя
из  этого  документа,  общее  число  погостов  в  землях  словен,  вятичей,
северных  и  северо-восточных  кривичей,  финнских  этносов  Северной
и  Северо-Восточной  Руси  (земли  Новгородская,  Псковская,  Влади¬
мирско-Суздальская,  Рязанская,  Муромская)  Б.  А.  Рыбаков  опреде¬
ляет  в  500-20  0  0  537.  К  погостам  тяготели  села,  веси  и  верви,  населе¬
ние  которых  занималось  земледелием  в  сочетание  со  скотоводством,
 198


рыболовством,  охотой,  бортничеством,  лесным  собирательством.  От
погоста  до  погоста  тянулись  протяженные  маршруты  полюдий.
 Новгородская  берестяная  грамота  XII  в.  (№  834)  упоминает  по¬
гост,  где  некого  Ильку  обвинили  в  недоимках  и  заставили  покля¬
сться,  что  тот  не  должен  ни  векши  (самая  мелкая  денежная  единица).
Илька  просит  послать  на  погост  отрока  (судебного  исполнителя)538.
Жителей  Жабенского  и  Имоложского  погостов  (известных  и  в
ХШ-Х1У  вв.)  впервые  упоминает  берестяная  грамота  XII  в.
(№  885)539.  Эти  погосты  составляли  служебный  удел  князя.  Как  из¬
вестно,  в  Х-Х1  вв.  в  Новгородской  земле  князь  не  имел  права  владеть
селами  на  правах  вотчины.  Здесь  «вотчинная  система  начала  склады¬
ваться  не  ранее  рубежа  Х1-ХН  вв.»540.  Жабенский  погост  находился
к  востоку  от  северных  плесов  оз.  Селигер,  а  Имоложский  погост  —  на
оз.  Имоложье  и  в  верховьях  р.  Меты.  Вспомним,  что  еще  Ольга  в
947  г.  «иде...  Новугороду  и  оустави  по  Мъсте  повосты  и  дани».
Позднее  здесь  вырос  г.  Вышний  Волочок.  Оба  погоста  занимали  клю¬
чевые  места  на  речных  торговых  путях541.
 Кроме  надела  князь  получал  из  новгородской  казны  дар  —  часть
собранных  самими  новгородцами  податей  и  пошлин.  Отсутствие  до¬
мена,  или  вотчины,  «настолько  ограничивало  финансовые  возмож¬
ности  князя,  получавшего  лишь  “дар”  от  волостей,  что  Мстислав
Владимирович  вынужден  был  из  состава  Смоленского  княжества  вы¬
делить  сыну  Всеволоду  (вероятно,  в  1127  г.)  значительный  массив  зе¬
мель  на  условиях  обеспечения  только  прямых  потомков.  Если  в  Нов¬
город  приглашался  князь,  например,  из  черниговской  или
суздальской  линии,  то  доходы  с  этого  домена  поступали  не  в  Новго¬
род,  а  в  Смоленск.  Когда  в  1136  г.  новгородцы  прогнали  Всеволода
Мстиславича  и  пригласили  на  его  место  князя  Святослава  Ольгови-
ча  из  Чернигова,  тому  был  выделен  массив  земель  в  Заволочье  (на
Двине).  Впрочем,  позднее  (к  XIII  в.)  и  этот  район  перестал  быть  кня¬
жеским,  а  для  обеспечения  княжеского  аппарата  новгородцы  устано¬
вили  особый  статус  обонежских  и  бежецких  земель,  заключив  с  кня¬
зем  “Обонежский  и  Бежецкий  ряды  (договоры)”»542.  По-видимому,
сюда  князь  ходил  сам  или  посылал  своих  представителей  в  полюдье.
 Данные  новгородских  берестяных  грамот  свидетельствуют  о  том,
что  в  основной  части  Новгородской  земли  князь,  как  правило,  не  со¬
вершал  полюдья  и  не  посылал  в  полюдье  своих  слуг.  На  рубеже
Х1-ХП  вв.,  когда  в  Новгородской  земле  начала  складываться  вотчин¬
ная  система,  «формируются  государственные  органы  новгородского
боярского  управления  во  главе  с  избираемым  на  вече  посадником»  и
«активное  участие  местной  родоплеменной  аристократии  в  сборе  и
разделе  государственных  доходов»  на  основной  территории  Новго¬
родской  земли543.  В.  Л.  Янин  пришел  к  следующему  выводу:  «В  от¬
личие  от  других  центров  княжеской  власти,  где  сбор  земельной  рен¬
 199


ты  осуществлялся  князем  с  дружиной  в  форме  всем  хорошо
известного  полюдья,  в  Новгороде  с  его  системой  погостов  сборщика¬
ми  дани  становились  не  дружинники  князя,  а  представители  богатей¬
шей  верхушки  города,  которые  потом  станут  называться  боярами.
Согласно  «Русской  Правде»,  податные  и  судебные  доходы  делились
между  государством  (князем),  духовенством  (в  дохристианское  вре¬
мя  жречеством)  и  самими  сборщиками  (вирниками,  емцами,  мечни¬
ками).  Свидетельства  такой  деятельности  вирников  были  собраны  в
ранних  слоях  тех  усадеб,  которые  в  более  позднее  время  принадлежа¬
ли  их  потомкам  —  знаменитым  боярам  Мишиничам,  Мирошкиничам
и  т.  д.»544.  Вместе  с  тем,  в  Новгородской  земле  в  то  время  засвидетель¬
ствовано  название  налога  —  «осеннее  полюдие  даровное»545  (ср.  в
уставе  Святослава  Ольговича  —  «на  Ивани  погосте  с  даром»,  см.
выше).  В  этом  названии  помимо  указания  на  традиционное  время  по¬
людья  сохранилась  его  связь  с  даром  —  древнейшим  славянским  на¬
званием  подати  общинников  своему  вождю,  или  князю.  Полюдье
упоминает  и  новгородская  берестяная  грамота  третьей  четверти
XII  в.  (№  226)546.
 По  этому  поводу  В.  Л.  Янин  пишет:  «Осуществлялось  ли  новго¬
родское  полюдье  только  на  княжеских  домениальных  землях  (о  кото¬
рых  речь  идет  в  этих  текстах)  или  такой  термин  применим  ко  всей
процедуре  сбора  государственных  податей,  разница  между  организа¬
цией  фиска  в  Киеве  и  Новгороде  весьма  существенна»547.
 Система  княжьих  погостов  и  полюдья  в  Заволочье  просущество¬
вала  до  второй  половины  XII  в.  В  середине  XII  —  начале  XIII  вв.
Новгород  и  Суздаль  борются  за  владение  Заволочьем,  посылая  сюда
отряды  для  сбора  дани,  причем  суздальские  отряды  возглавлял  один
из  князей  Рюриковичей,  обычно  —  сын  царствующего  князя.  В  отли¬
чие  от  суздальских  младших  князей,  из  Новгорода  в  полюдье  в  Заво¬
лочье  теперь  ходил  не  князь,  а  представитель  посадника,  обычно  с
четырехсотенной  дружиной.  По  словам  новгородских  хроник,  суз-
дальцы  нападали  на  новгородцев,  стремясь  отвадить  их  от  полюдья  в
Заволочье.  В  1149  г.,  когда  сюда  очередной  раз  явились  новгородцы,
князь  Юрий  Долгорукий,  узнав  о  малочисленности  их  отряда,  послал
против  них  большое  войско  во  главе  с  князем  Берладским548  (из  га¬
лицких  Рюриковичей;  теперь  Берладь  находится  на  территории
Молдовы).  Зимой  1166/1167  г.  в  Заволочье  за  данью  ходил  Мстислав,
сын  суздальского  князя  Андрея  Боголюбского549.  К  этому  времени
относится  новгородская  берестяная  грамота  №  724.  Она  содержит
письмо  Саввы,  начальника  отряда  сборщиков  дани,  который  просит
передать  поклон  «братьям  и  дружине»  и  далее  пишет:  «Покинули
меня  люди;  а  надлежит  им  остаток  дани  собрать  до  осени,  по  перво¬
путку  послать  и  отбыть  прочь.  А  Захарья,  прислав  [человека,  через
него]  клятвенно  заявил:  “Не  давайте  Савве  ни  единого  песца  с  них
 200


собрать.  [Я]  сам  за  это  отвечаю”.  А  со  мной  по  этому  поводу  сразу
вслед  за  тем  не  рассчитался  и  не  побывал  ни  у  вас,  ни  здесь.  Поэтому
я  остался.  Потом  пришли  смерды,  от  Андрея  мужа  приняли,  и  [его]
люди  отняли  дань.  А  восемь  [человек],  под  началом  Тудора,  вырва¬
лись.  Отнеситесь  же  с  пониманием,  братья,  к  нему,  если  там  из-за
этого  приключится  тягота  ему  и  дружине  его»550.
 Упомянутый  в  письме  Захария  был  в  1161-1167  гг.  новгородским
посадником;  Андрей  —  это  князь  Андрей  Боголюбский.  В  1169  г.  че¬
тыре  сотни  новгородцев  во  главе  с  Даньславом  Лазутичем  снова  при¬
были  в  Заволочье  за  данью.  И  снова  Андрей  Боголюбский  послал
против  них  большое  войско.  Новгородцы  сразились  с  ними  и  нанес¬
ли  суздальцам  большой  урон,  но  отступили,  а  затем,  после  того  как
суздальцы  собрали  дань  и  ушли,  «новгородьци  и  опять  воротившие¬
ся,  възяша  всю  дань,  а  на  суждальскыхъ  смьрдехъ  другую»551.  Еще
один  конфликт  на  той  же  почве  летопись  датирует  зимой  1219  г.,  ког¬
да  новые  четыре  сотни  новгородцев  пошли  в  Тоимокары  (в  Заво¬
лочье),  но  князья  Юрий  и  Ярослав  Всеволодовичи  не  пропустили  их
через  свои  владения552.
 Сравнивая  находки  характерных  для  мечников  деревянных  ци¬
линдров  в  Волине  —  славянском  стольном  граде  на  Балтике  —  и  в  ир¬
ландском  Дублине  X  в.  —  времени  скандинавского  поселения,
В.  Л.  Янин  выдвигает  гипотезу  об  очень  раннем  происхождении  и
широком  «циркумбалтийском»  распространении  «новгородского»
порядка  сбора  податей553.  Он  делает  важные  исторические  выводы:
«Княжеская  власть  в  Новгородской  земле  утверждается  как  резуль¬
тат  договора  между  местной  межплеменной  верхушкой  и  приглашен¬
ным  князем.  Договор,  по-видимому,  с  самого  начала  (со  времени
призвания  варягов.  —  Ю.  К.)  ограничил  княжескую  власть  в  сущест¬
венной  сфере  —  организации  государственных  доходов.  В  этом  состо¬
ит  коренное  отличие  новгородской  государственности  от  монархи¬
ческой  государственности  Смоленска  и  Киева,  где  княжеская  власть
Рюриковичей  утверждается  не  договором,  а  завоеванием.  Именно  ис¬
ходное  условие  ограничения  княжеской  власти  в  Новгороде  заложи¬
ло  основы  его  своеобразного  устройства.  Остальное  —  дело  времени
и  успехов  боярства  в  его  стремлении  к  власти.  В  1019  г.  Ярослав,
по-видимому,  подтверждает  действенность  существующих  норм
взаимоотношения  новгородцев  и  князя.  В  конце  XI  в.  боярство  доби¬
вается  утверждения  посадничества  и  контроля  над  движением  земель¬
ной  собственности,  а  в  1126  г.  —  организации  сместного  (совместно¬
го.  —  Ю.  К.)  суда  князя  и  посадника  с  реальным  приоритетом  в  нем
боярского  представителя.  Таким  образом,  запечатленный  доконча-
ниями  формуляр  отношений  с  князем  создается  в  процессе  длитель¬
ного  развития»554.
 201


Погосты  и  самый  термин  погост  существовали  не  только  в  Новго¬
родской  земле,  но  и  в  Смоленской  и  Ростовско-Суздальской  (Влади¬
мирско-Суздальской)  землях555.  С  течением  времени  на  погостах
были  построены  церкви  с  христианскими  кладбищами,  что  укрепило
религиозную  функцию  погоста.  Однако  вряд  ли  эта  функция  появи¬
лась  лишь  с  принятием  христианства.  Скорее  всего,  и  раньше  по¬
людье  князя  —  священного  царя  —  делало  погост  сакральным  местом.
 После  распада  Киевской  Руси  в  середине  XII  в.  на  полтора  десят¬
ка  полусамостоятельных  княжеств  в  них  сохранилось  ставшее  уже
традиционным  полюдье;  редконаселенная  Новгородская  земля  с  ее
северными  просторами  была  исключением.  Эти  княжества,  терри¬
тории  которых  были  в  большинстве  сопоставимы  с  территориями
прежних  племенных  союзов,  или  ранних  княжеств,  были  более  чем
Киевская  Русь  пригодны  для  регулярного  обхода  их  полюдьем.  Даже
обширное  В  л  адимирско-Суздальское  княжество  его  правители  обхо¬
дили  полюдьем.  В  конце  XII  в.  великий  князь  Всеволод  Юрьевич
Большое  Гнездо  совершил  такое  полюдье,  частично  описанное  в  ле¬
тописи556.  Как  отметил  Б.  А.  Рыбаков,  «и  по  времени  (февраль  —  на¬
чало  марта),  и  по  маршруту  мы  застаем  лишь  финальную  стадию
кругового  объезда:  Переславль  Залесский  (8  февраля),  Ростов
(25  февраля),  Владимир  (16  марта).  Полюдье  сопровождалось  сбо¬
ром  дани,  судебным  разбирательством  на  местах  и  двигалось  неспеш¬
но.  Средняя  скорость  —  около  7-8  км  в  сутки»557.  [Ср.  примерно  та¬
кую  же  скорость  полюдья  в  средневековых  Франции  и  Германии  (см.
выше),  а  также  в  Эфиопии  конца  средневековья  (см.  ниже)].
 Но  в  то  время  традиционные  функции  полюдья  были  уже  ослаб¬
лены.  Полюдье  теперь  более  напоминало  праздничное  путешествие
великого  князя  с  его  придворными.  М.  Б.  Свердлов  замечает,  что  в
XII  в.  полюдье  уже  означало  объезд  городов,  а  не  общинников-смер-
дов,  и  имело  преимущественно  судебную  и  политическую  функции  —
контроль  над  поступлением  податей558.  Однако  другие  функции  (по¬
литические,  экономические,  ритуальная,  тем  более,  коммуникатив¬
ная),  хотя  и  были  ослаблены,  но  не  исчезли.
 Грамота  смоленского  князя  Ростислава  Мстиславича  от  1136  г.
упоминает  денежную  подать,  называвшуюся,  по  традиции,  полюдьем,
в  двух  поселениях:  Копысь  («на  Копысе  полюдья  четыре  гривны»)  и
Лучин  («в  Лучине  полюдья...  гривны»)  соответственно  юго-западнее
и  севернее  Смоленска559.  Характерно  денежное  (в  серебряных  грив¬
нах)  взимание  этой  подати  наряду  с  налогами  от  перевоза,  корчмы,
мыта,  торговли.
 В  Северной  Руси  второй  половины  XII  в.  существовала  и  такая
разновидность  полюдья,  как  обход  новым  князем  его  владений  сразу
же  после  восшествия  на  престол.  В  1175  г.  великий  князь  Михаил
 202


Юрьевич,  вступив  на  владимирский  престол,  первым  делом  обошел
полюдьем  свое  княжество.  В  XII  —  начале  XIII  в.  новгородские,
псковские,  полоцкие,  волынские  князья  периодически  совершали
походы  на  земли  летто-литовских  и  прибалтийско-финских  народов.
Главной  целью  этих  походов  была  дань,  что  напоминало  полюдье;
второй  по  значению  —  угон  земледельческого  населения.  Как  и  при
полюдье,  поход  часто  возглавлял  если  не  сам  князь,  то  его  престо¬
лонаследник.  Так,  в  1284  г.  40  псковичей  прибыли  для  сбора  дани  с
латгалов,  но  подверглись  нападению  орденских  немцев  и  были
перебиты560.
 В  ХШ-ХУ  вв.  в  Северной  и  Северо-Восточной  Руси  еще  сохра¬
нилось  несколько  разновидностей  полюдья.  Из  договора  великого
князя  Ярослава  Тверского  с  Новгородом  мы  узнаем,  что  он  имел  пра¬
во  осенью  приезжать  в  Русу.  Его  слуги  объезжали  новгородские  во¬
лости,  собирая  «дары»,  и  для  этого  местное  население  было  обязано
предоставлять  лошадей  и  подводы561.
 Любопытные  сведения  о  полюдье  в  Тверской  земле  XIII  в.  мы  на¬
ходим  в  житийном  рассказе  о  святом  отшельнике  Григории,  бывшем
отроке-дружиннике  Ярослава  Тверского.  Князь  послал  отрока  Гри¬
гория  собирать  дань  с  сел  по  левому  берегу  Волги.  В  с.  Лисицы  отрок
брал  дань  мехами,  в  с.  Видогощи  —  рыбой,  в  других  селах  и  дерев¬
нях  —  медом,  воском,  житом  и  мехами.  В  с.  Едимонове  он  нашел  себе
невесту.  Позднее,  во  время  венчания  Григория,  Ярослав  в  тех  местах
охотился  и  прибыл  на  свадьбу  своего  дружинника562.
 Князья  церкви  —  митрополит,  епископы  —  подобно  светским
князьям  совершали  объезд  своих  митрополий  и  епархий.  В  1300  г.
митрополит  Киевский  Максим  (1283-1305)  перенес  свою  резиден¬
цию  из  разоренного  монголами  Киева  во  Владимир  —  тогда  столицу
Северо-Восточной  Руси,  Владимирского  великого  княжества.  Его
преемник  митрополит  Петр  (1308-1326),  родом  из  Галицко-Волын¬
ской  земли,  вернувшись  из  Константинополя,  где  патриарх  рукопо¬
ложил  его  в  митрополиты  Киевские,  первый  год  провел  на
Руси-Украине,  переезжая  из  одного  города  в  другой.  Уже  через  год
он  переехал  во  Владимир  и  начал  многолетний  объезд  своей  митро¬
полии,  «без  лености  прохожаше  грады  и  веси...  прохожаше  места  и
грады».  Среди  прочих  городов  митрополит  Петр  посетил  Брянск,  где
в  очередной  раз  выступил  миротворцем  в  феодальных  усобицах;  не¬
давно  присоединенный  к  Московскому  княжеству  Переяславль  За¬
лесский,  где  его  судили  и  оправдали  на  соборе  епископов;  много  раз
митрополит  Петр  бывал  в  Москве  и  здесь  приказал  себя  похоронить.
Его  преемник  Феогност  (1326-1353)  периодически  объезжал  епар¬
хии,  включая  самые  отдаленные,  неоднократно  ездил  в  Константино¬
 203


поль  и  в  Золотую  Орду,  причем  «епископы  обязывались  щедро  да¬
рить  его,  сверх  угощения,  весьма  для  них  тяжелого»563.
 Наконец,  регулярные  походы  татарских  сборщиков  дани  напоми¬
нали  полюдье.
 Московское  царство
 В  сентябре  1476  —  январе  1477  г.  в  Московии  на  обратном  пути  из
Ирана  на  родину  находился  венецианский  дипломат  Амброджо  Кон-
тарини.  О  государе  Иване  III  венецианец  записал:  «У  него  был  обы¬
чай  ежегодно  посещать  некоторые  местности  своей  страны,  особенно
одного  татарина  (Даньяра  Касимовича.  —Ю.  if.)»564.
 Наезды  великого  князя  Московского  в  Новгород  также  имели  вид
полюдья.  Так,  в  1475  г.  Иван  III,  только  вступив  на  престол,  отпра¬
вился  в  Новгород  «с  избранною  дружиною».  В  Новгородской  земле
«ежедневно  выезжали  к  нему  [по  пути]  от  реки  Цны  до  Ильменя...  на¬
встречу  с  приветствиями  и  дарами,  с  жалобами  и  оправданием  ста¬
рые  посадники,  тысяцкие,  люди  житые  (помещики.  —Ю.  if.),  намест¬
ник  и  дворецкий  великокняжеские,  игумены,  чиновники
архиепископские.  За  90  верст  от  города  ожидали  Иоанна  владыка
Феофил  (архиепископ  Новгородский.  —  Ю.  if.),  князь  Василий  Ва-
сильевия  Шуйский-Гребенка,  посадник  и  тысяцкий  степенные,  архи¬
мандрит  Юрьева  монастыря  и  другие  первостепенные  люди,  коих
дары  состояли  в  бочках  вина,  белого  и  красного.  Они  имели  честь  обе¬
дать  с  государем.  За  ними  явились  старосты  улиц  новгородских;  по¬
сле  бояр  и  все  жители  Городища,  с  вином,  с  яблоками,  винными  яго¬
дами.  Бесчисленные  толпы  народные  встретили  Иоанна  перед
Городищем,  где  он  слушал  литургию  и  ночевал;  а  на  другой  день
угостил  обедом  владыку,  князя  Шуйского,  посадников,  бояр  и  23  но¬
ября  [1475  г.]  въехал  в  Новгород.  Там,  у  врат  Московских,
Архиепископ  Феофил...  со  всем  клиросом,  с  иконами,  крестами  и  в
богатом  святительском  облачении  принял  его,  благословил  и  ввел  в
храм  Софии,  в  коем  Иоанн  поклонился  гробам  древних  князей...  обе¬
дал  у  Феофила,  веселился...  и  взяв  от  хозяина  в  дар  3  постава
ипрских  сукон,  сто  корабельников  (побелей,  или  двойных  червонцев),
рыбий  зуб  (моржовый  клык?)  и  две  бочки  вина,  возвратился  в  свой
дворец  в  Городище.
 За  днем  пиршества  следовали  дни  суда.  С  утра  до  вечера  дворец
великокняжеский  не  затворялся  для  народа.  Одни  желали  только  ви¬
деть  лицо  сего  монарха  и  в  знак  усердия  поднести  ему  дары;  другие
искали  правосудия...
 204


Снова  начались  пиры  для  государя  и  продолжались  около  шести
недель.  Все  знатнейшие  люди  угощали  его  роскошными  обедами,  ар¬
хиепископ  трижды,  другие  по  одному  разу,  и  дарили  деньгами,  драго¬
ценными  сосудами,  шелковыми  тканями,  сукнами,  ловчими  птица¬
ми,  бочками  вина,  рыбьими  зубами  и  проч.»  [следует  перечень  даров
от  разных  лиц].  «В  день  Рождества  Иоанн  дал  у  себя  обед  архиепис¬
копу  и  первым  чиновникам,  которые  пировали  во  дворце  до  глубокой
ночи...  Не  осталось  в  городе  ни  одного  зажиточного  человека,  кото¬
рый  бы  не  поднес  чего-нибудь  Иоанну  и  сам  не  был  одарен  милости¬
во,  или  одеждою  драгоценною,  или  камкою,  или  серебряным  кубком,
соболями,  конем  и  проч.»
 Во  время  пребывания  Ивана  III  в  Новгороде  сюда  к  нему  прибы¬
ло  шведское  посольство  с  предложением  мира,  вызванное  военными
действиями  новгородцев  в  Финляндии.  «Иоанн  угостил  [шведского
посла]  Орбана,  принял  от  него  в  дар  статного  жеребца  и  велел  архи¬
епископу  именем  Новгорода  утвердить  на  несколько  лет  переми¬
рие  с  Швециею  по  древнему  обыкновению.  Послы  псковские,  вручив
Иоанну  дары,  молили  его,  чтобы  он  не  делал  никаких  перемен  в  древ¬
них  уставах  их  отечества»  (они  были  в  конфликте  с  наместни-
ком-князем,  который  жаловался  на  них  Ивану  III.  —  Ю.  К.).  «Воин¬
ская  дружина  его  стояла  по  монастырям  вокруг  города  и  плавала  в
изобилии;  брала,  что  хотела;  никто  не  смел  жаловаться.  Архиепископ
Феофил  и  знатнейшие  сановники  проводили  государя  до  первого
стана,  где  он  с  ними  обедал»565.
 В  этом  визите  основателя  Московского  царства  в  еще  полунеза¬
висимый  Новгород  следует  отметить  такие  черты  традиционного  по¬
людья,  как  время  визита  —  ноябрь-январь,  с  празднованием  Рождест¬
ва  и  святок;  наличие  при  великом  князе  избранной  дружины;
поднесение  ему  в  пути  в  самом  Новгороде  различных  даров  и  ответ¬
ные  дары  князя,  непрерывная  череда  пиршеств;  поклонение  различ¬
ным  святыням  (причем  дружина  расселяется  по  монастырям,  куда
сам  князь  не  имел  возможности  явиться);  суд,  который  князь  вершит
в  Новгороде  и  по  пути;  прием  посольства  правителя  Швеции;  прием
делегации  Пскова  и  тамошнего  князя  и  разрешение  их  спора;  ритуал
отбытия  из  города  и  проч.
 В  то  время  сохранялись  и  такие  ритуальные  пережитки  полюдья
как  веселое  великокняжеское  круговое  паломничество  на  святки  по
«золотому  кольцу»  окружавших  Москву  монастырей.  На  протяже¬
нии  XV-XVII  вв.  все  русские  цари  следовали  этому  обычаю.  Описа¬
ния  паломничеств  царского  двора  заставляет  думать,  что  сохраня¬
лись  и  другие  пережитки  полюдья.  Вот  что  пишет  С.  М.  Соловьев  о
царе  Алексее  Михайловиче  (1645-1676):  «Великий  государь  часто
 205


ходил  на  богомолье  в  города:  Можайск,  Боровск,  Звенигород,  Кашин,
Углич.  К  Николе  на  У  грешу;  по  дороге  на  Троицкий  Сергиев  монас¬
тырь,  куда  царь  обыкновенно  направлялся  к  празднику  чудотворце-
ву,  к  25  сентября,  по  станам,  в  селах  Тайнинском,  Братовщине  и  Воз¬
движенском  встречали  его  посадские  люди  —  ярославцы,  ростовцы,
переславцы,  угличане  с  хлебами  и  рыбой  (несомненно  —  имитация
полюдья,  как  двумя  тысячелетиями  ранее  —  в  Хеттском  царстве.  —
Ю.  К.).  Целями  царских  походов  на  богомолье  были  и  ближние  мос¬
ковские  монастыри;  приход  великого  государя  был  большим  праз¬
дником  для  братии:  гость  жаловал  ее  милостынею.  Были  и  другие
цели  государевых  походов:  Алексей  Михайлович  любил  часто  ездить
в  загородные  села,  где  иногда  оставался  довольно  долго.  Села  эти
были:  Коломенское,  Голенищево,  Покровское,  Хорошево,  Воробьево,
Семеновское,  Измайлово,  Всевидное,  Остров,  Соколово,  Алексеев-
ское,  Дьяково.  Государь  ехал  ночевать,  следовательно,  шествие  от¬
крывал  постельный  возок,  при  котором  ехал  постельничий  и  стряп¬
чий  с  ключом,  с  ним  300  жильцов  по  три  в  ряд  в  цветном  платье  на
лошадях  во  всякой  ратной  сбруе.  За  жильцами  300  конных  стрельцов
по  5  в  ряд;  за  стрельцами  500  рейтар,  за  ними  12  стрелков  с  долгими
пищалями.  [Далее  перечислены  другие  участники  царского  поезда,  в
том  числе  сам  царь,  царица,  наследник,  их  придворные,  слуги  и
проч.]  Главной  целью  загородных  поездок  была  любимая  потеха  царя
Алексея  Михайловича  —  охота,  ходил  он  на  поля  тешиться  с  [ловчи¬
ми]  птицами,  любил  ходить  и  на  медведя»566.  В  этом  нет  ничего  уди¬
вительного  —  ведь  охота  издавна  входила  в  комплекс  полюдья.
 Белая  Русь  и  Полесье
 В  Полесье  полюдье,  или  «полюдование»,  сохранилось  до  XVI  в.
В  ХУ-ХУ1  вв.  это  была  повинность  без  каких-либо  религиозных
функций.  Она  состояла,  во-первых,  из  дани  медом,  воском,  мехами
(как  и  при  киевских  и  волынских  князьях),  а  также  деньгами;  во-вто¬
рых,  из  обязанности  общин-волостей  представлять  сборщику  дани
все  необходимое  для  его  пребывания,  передвижения  и  перевозки  со¬
бранной  дани  (еда,  ночлег,  повозка  с  лошадьми).  Дань,  натурой  и
деньгами,  собирали  по  своим  волостям  «медовые»  и  «грошевые»
«старцы»,  которые  должны  были  передать  ее  «ездоку»  —  присланно¬
му  князю  воину.  Последний,  по  обычаю,  прибывал  в  волость  к  приго¬
товленному  для  него  обеду,  угощался  и,  переночевав,  увозил  дань  (на
повозках,  представленных  «старцами»)  в  соседнюю  волость,  где  «по¬
людование»  повторялось,  затем  в  следующую  и  т.  д.  В  случае  если
«старцы»  не  собирали  в  срок  должное  количество  дани,  в  их  волости
 206


присылали  на  постой  «лежней»  —  воинов,  которое  жили  и  развлека¬
лись  за  счет  общины  до  тех  пор,  пока  дань  не  была  уплачена567.
 Праздники  на  пути  полюдья
 В.  В.  Аничков  установил  следующие  основные  черты  пиров  в  Ки¬
евской  Руси:  «а)  пир  всегда  был,  более  или  менее,  для  званых  и  незва¬
ных.  Широко  должно  быть  известно,  что  идет  пир  и  что  заготовлено
столько,  что  хватит  про  всех»;  б)  «пир  одновременно  и  жертва»;
в)  «княжеский  пир,  как  и  братчина  —  акт  обрядовый...  Неразрывно
связаны  на  нем  с  угощением  и  подарки.  Это  —  проявление  щедрости».
В  сущности,  всякое  заклание  животного,  домашнего  или  дикого,  а
также  человека  было  жертвоприношением  богам  или  духам  предков.
Кроме  того,  считалось,  что  боги  или  духи  как  бы  участвуют  в  трапезе,
поедая  вместе  с  живыми  людьми  жертвенных  животных.  «Отведыва¬
ли»  они,  незримо  присутствуя  среди  участников  пира,  и  специально
приготовленные  ритуальные  яства  из  зерна,  крупы  или  муки  (каши,
блины,  пироги,  пиво  и  т.  п.).  Боги  и  духи  предков  как  бы  приглаша¬
лись  на  пиры-братчины,  становились  сотрапезниками  пирующих.
Древние  и  средневековые  славяне  устраивали  постоянные  святили¬
ща  (требища),  где  регулярно  устраивались  братчины  —  ритуаль¬
ные  пиры568.
 Наиболее  значительные  праздники  древней  славянской  религии
(сохранившиеся,  иногда  с  переносом  сроков,  и  после  принятия  хрис¬
тианства),  сопровождавшиеся  обильными  пирами  и  щедрыми  жерт¬
воприношениями  богам  и  духам  предков,  приходились  на  период  по¬
людья  —  с  ноября  по  апрель.
 Русы  выступали  из  Киева  в  полюдье  с  началом  зимы  —  на  это  не¬
двусмысленно  указывал  Константин  Багрянородный.
 Зима  у  разных  славянских  и  германских  народов  племен  начина¬
лась  1  октября  (Покров),  1  ноября,  И  ноября  (день  Св.  Мартина)
или  даже  23  ноября  (день  Св.  Клемента).  В  украинском  народном  ка¬
лендаре  началом  зимы  считалось  1  ноября.  По-видимому,  так  же
было  и  в  Киевской  Руси,  хотя  у  новгородских  словен,  вятичей  и,  воз¬
можно,  кривичей  зима  начиналась  (как  в  русском  народном  календа¬
ре  ХУ1-Х1Х  вв.)  1  октября,  на  христианский  праздник  Покрова
Богородицы569.
 К  этому  времени  все  сельскохозяйственные  работы  были  законче¬
ны;  скот,  накормленный  последним  снопом  (этому  ритуалу,  справ¬
лявшемуся  обычно  на  Покров,  придавалось  особое  значение),  оста¬
вался  в  хлевах  на  зимнее  содержание,  сезон  охоты  был  в  самом
разгаре,  девушки  ждали  женихов,  и  начинался  сезон  свадебных  обря¬
дов  и  брачных  пиров.  «Праздник  Покрова  считается  покровителем
свадеб.  (Существует  даже  примета,  что  если  в  день  Покрова  будет
 207


очень  ветрено,  это  предвещает  большой  спрос  на  невест)...  С  Покрова
по  всей  Великороссии  девицы  начинают  устраивать  беседы»570.
Иными  словами,  девушки  собирались  вместе  и  приглашали  (или
ждали)  к  себе  парней.  Поистине,  то  было  лучшее  время  для  начала
полюдья!
 Согласно  летописцу,  у  древлян,  северян,  радимичей  и  вятичей
свадьбы  происходили  в  местах,  где  жители  соседних  сел  сходились
на  игрища571.  Эти  места,  по-видимому,  посещались  князем  на  по¬
людье.  Прибытие  на  свадебный  пир  князя  с  его  свитой  считалось  ве¬
ликой  честью  и  добрым  предзнаменованием.  Недаром,  за  неимением
настоящих,  восточные  славяне  до  XIX  в.  приглашали  на  свадьбу  ри¬
туальных  «князя»,  «княгиню»,  «бояр»,  «дружину»  жениха,  «генера¬
ла»  и  проч.
 В  ноябре  —  начале  декабря  славяне  также  справляли  девичьи
праздники,  праздники  женских  работ,  материнства,  деторождения  и
любви,  связанные  с  оргиастическими  культами  богинь  земли  и  пло¬
дородия.  В  христианский  период  эти  празднества  в  основном  были
сгруппированы  вокруг  кузьминок,  или  кузьмодемьянок  (1  ноября).
В  Украине  «Кузьма  й  Дем’ян»  выступают  также  как  покровители
кузнецов  или  как  волшебник-кузнец  по  имени  Кузьмодем’ян  и  как
первые  пахари,  создавшие  огромный  волшебный  плуг,  или  рало  (ар¬
хаичное  пахотное  орудие),  в  которое  запрягли  чудовищного  змея572.
По-видимому,  это  остатки  мифа  скифской  эпохи573.  В  России  Кузь¬
ма  и  Демьян  считались  «рукомесленниками»,  покровителями  реме¬
сел,  в  особенности  женских  рукоделий.  Вообще  в  России  день  Козь¬
мы  и  Дамиана  настолько  «феминизировался»,  что  получил  название
«Матушка  Кузьма-Демьян».  Впрочем,  сохранилось  и  другое  назва¬
ние  —  «курьи  боги».  В  это  время  умилостивляли  домового,  но  глав¬
ное  —  гуляли  на  молодежном  «Девичьем  празднике».  Ритуальная
пища  этого  празднества  —  каша,  зерно  для  которой  собрано  в  склад¬
чину,  куры  (частью  —  украденные  парнями  по  соседству),  пиво  и
проч.  «Девичьи  игры»  включали  в  себя  объезд  селения  свадебным
поездом574.
 В  Украине  и  на  Юге  России  вслед  за  кузьмодемьянками  пировали
в  Михайлов  день.  Во  многих  славянских  странах,  но  особенно  в  Рос¬
сии,  «веселым  и  сытным  зимним  праздником»  был  день  Св.  Николая
Мирликийского  (6  декабря).  Никольщину  справляли  в  складчину  и
не  менее  трех-четырех  дней  подряд.  В  Белоруссии  на  Николу  зимне¬
го  старики  ели  сотовый  мед,  а  из  воска  делали  огромную  свечу575.
 Эти  древние  праздники  начала  зимы  завершались  к  6-8  декабря,
когда,  как  говорят  кое-где  в  Западной  Украине,  «зима  еще  борется  с
летом»576.  Тогда  наступали  длительные  праздники  конца  старого  и
начала  нового  года,  которые  в  христианское  время  были  преобразо¬
ваны  в  святки.
 208


Святки  совпадали  с  зимним  солнцестоянием.  Они  начинались
6  декабря  и  оканчивались  6  января.  Этот  праздник  имел  особое  зна¬
чение,  так  как,  по  давнему  поверию,  от  него  зависело  благополучие
общины  и  народа  на  весь  год.  Недаром  в  древнеславянском  календа¬
ре  январь  назвался  не  только  съчень  (украинское  ачень,  хорватское
эесап],  польское  5Ьусгеп)  связь  с  подсечно-огневым  земледелием),  но  и
просинец  —  время  просьб,  молений,  заклинаний  на  весь  последующий
годовой  цикл.  Впрочем,  у  чехов,  хорватов,  словенцев  и  части  украин¬
цев  просинцем  называют  декабрь.  Оно  и  понятно:  святки  делились
на  два  периода:  декабрьский  —  «святые  вечера»  и  январский  —
«страшные  вечера».  Кроме  того,  как  известно,  у  разных  славянских
народов  древние  названия  некоторых  месяцев  (октября,  ноября,  де¬
кабря)  переходили  на  предшествующий  или  следующий  за  ним577.
 Впрочем,  существует  и  мнение,  что  не  святки,  а  «масленица,  при¬
ходящаяся  обычно  на  начало  марта  —  конец  февраля,  по  своим  ка¬
лендарным  срокам  приходится  на  начало  языческого  славянского  но¬
вого  года,  исчислявшегося  с  марта.  Как  известно,  новогодняя
обрядность  считается  определяющей  течение  всего  года,  и  естествен¬
но  было  бы  в  числе  прочих  продуцирующих  действ  отправление  к
могущественным  покровителям  “на  тот  свет”  для  гарантии  благопо¬
лучия  общины  надежных  представителей  ее»  (имеется  в  виду  умерщ¬
вление  «вестников  предкам»)578.  В.  И.  Чичеров  считал,  что  представ¬
ление  о  начале  нового  года  1  марта  в  Северо-Восточной  Руси  было
перенесено  из  более  южных  славянских  районов  во  времена  Киев¬
ской  Руси.  Поэтому  и  новогодние  обряды,  имитирующие  сев,  ожида¬
ние  урожая  и  проч.,  по  своему  происхождению  —  весенние,  а  зимой
они  стали  выполняться  повсеместно  лишь  после  того,  как  по  указу
Петра  I  от  1  января  1700  г.  празднование  нового  года  была  перенесе¬
но  с  сентября  на  1  января579.  До  того  новый  год  в  России  был  перене¬
сен  с  Пасхи  на  осень.  В  Москве  в  1648  г.,  как  отмечал  царь  Алексей
Михайлович,  «в  навечерие  Рождества  Христова  кликали  многие
люди  коляду  и  овсень».  Но  зимние  новогодние  обряды  у  восточных
и  других  славян,  да  и  в  остальной  Европе,  совершались  еще  в  древ¬
ности580.  Вспоминаются  слова  Б.  А.  Рыбакова:  «Во  всем  славянском
годовом  цикле  мы  знаем  только  один  момент,  когда  взор  древнего
славянина  охватывал  весь  год  в  целом»581.  И  сразу  же  на  память  при¬
ходят  не  только  новогодние  украинские  обряды,  но  и  широко  извест¬
ная  украинская  сказка  «Двенадцать  месяцев».
 На  святки  славяне-земледельцы  собирались  вместе  из  опасения
разных  духов,  имевших,  по  их  мнению,  особую  власть  в  «страшные
вечера»,  и  для  ритуальных  трапез,  для  которых  пекли  особое  печенье
в  форме  домашних  животных,  птиц  и  проч.,  либо  особый  каравай,  как
в  Пензенской  губернии,  а  также  резали  домашних  животных,  особен¬
но  свиней,  и  птиц582.  Устраивались  посиделки  с  угощением,  танцами,
 209


«маскарадом»  и  флиртом,  на  посиделках  присутствуют  гости  из  чу¬
жих  деревень.  В  некоторых  областях  ставились  народные  театраль¬
ные  действа,  устраивались  игры  («бесовские  игрища»  средневековых
церковных  писателей)583.
 В  особые  праздничные  дни  этого  периода  (на  Рождество,  Новый
Год,  Васильев  день,  Крещенье)  выпекались  ритуальные  хлебы,  цели¬
ком  зажаривались  свиньи,  в  складчину  из  свиных  туш  и  голов  вари¬
лась  похлебка  и  т.  д.584  Рождественские  хлебцы  у  восточных  и  юж¬
ных  славян  выпекались  в  форме  фигурок  коней,  коров,  быков,  овец
либо  изготовлялись  круглые  караваи  с  изображениями  солнца,  меся¬
ца,  фаллических  шишек  и  проч.  В  Костромской  области  выпекают
козулю  —  ритуальное  печенье,  изображающее  козу.  Ритуальные  рож¬
дественские  (и  однотипные  с  ними  свадебные)  караваи  выпекались
не  только  у  славян,  но  и  у  литовцев,  восточных  немцев585.
 В  России  был  отмечен  обряд  выбора  невест,  или  девьи  смотрины,
когда  на  открытом  воздухе  выстраивались  принаряженные  девушки,
а  парни  в  сопровождении  своих  матерей  выбирали  из  них  себе
невест586.
 Как  давно  замечено  исследователями,  «в  святочно-новогодней  об¬
рядности  славянских  и  неславянских  народов  Европы»  отмечены
черты  архаических  ритуалов  проводов  обреченного  члена  общины
«на  тот  свет»  «вестником  к  предкам».  На  святки  трением  добывали
«живой  огонь»,  подобно  тому,  как  делали  это  на  Купалу,  в  день  лет¬
него  солнцестояния  (24  июня)587.  На  Крещенье,  в  конце  святок,  вы¬
бирали  невест  (этот  обычай  сохранялся  в  северной  и  восточной  Рос¬
сии  до  XIX  в.)588.
 Реконструкция  старого  славянского  календаря  с  его  ежегодными
праздниками  велась  в  основном  этнографами;  однако  недавние  на¬
ходки  восточнославянских  глиняных  сосудов  с  календарными  знака¬
ми,  особенно  горшка  IV  в.  из  села  Ромашки  (Киевской  области),  в
земле  древних  полян,  позволили  Б.  А.  Рыбакову  внести  в  рекон¬
струкцию  этнографов  известные  коррективы.  Так,  подтвердилось
предположение  этнографов  о  том,  что  дохристианская  масленица
приходилась  на  весеннее  равноденствие589.
 На  этот  праздник  сначала  гасили  все  огни  в  очагах,  затем  добыва¬
ли  трением  «живой  огонь»,  подобно  тому,  как  это  делали  на  Купалу
на  святки.
 Масленица  в  своей  основе  —  праздник  общеславянский  и  даже  об¬
щеевропейский.  В  христианский  период  она  приходилась  на  февраль
(по  Юлианскому  календарю).  В  Восточной  Европе  различаются
украинско-белорусский  комплекс  масленицы  (масниця),  близкий  к
западнославянскому,  и  несколько  русских  территориальных  (север¬
ный,  поволжский,  южный),  причем  северный  русский  обнаруживает
черты  сходства  с  южнославянским  комплексом  масленицы.  Исследо¬
 210


ватели  отмечали  подчеркнуто  обжорный,  хмельной  и  разгульный  ха¬
рактер  русской  и  отчасти  североукраинской  масленицы590.  Даже  в
XIX  в.  сохранялись  такие  древние  черты  масленицы,  как  ритуальная
трапеза  (особенно  оладьи  и  блины  у  русских),  обильное  угощение  с
вином  и  пивом,  любовная  символика,  обряды  культа  предков,  похо¬
рон  и  воскресения  природы.  Особое  место  в  масленичной  обряднос¬
ти  занимают  недавно  поженившиеся  супруги.  Они,  как  и  девушки,  в
центре  внимания.  В  Вологодской  губернии  крестьяне  требовали,  что¬
бы  повожены  на  масленицу  публично  «целовались-миловались»,  в
Вятской  губернии  в  субботу  на  масленице  молодые  люди  ездили  к
молодушкам,  вышедшим  замуж  после  прошлой  масленицы.  Молодая
женщина,  по  обычаю,  подносила  каждому  из  гостей  ковш  пива,  а  тот,
выпив,  трижды  ее  целовал.  В  Вологодской  губернии  с  молодоженов
собирали  символическую  «дань  на  меч».  Молодые  делали  визиты
тестю  и  теще,  где  их  принимали  как  самых  почетных  гостей,  затем
пировали,  после  чего  отправлялись  кататься  в  санях591.
 Как  догадывался  еще  А.  Н.  Афанасьев,  названия  масленица,  мас-
ниир  и  т.  п.  «заменило  позабытое  имя  древней  богини»592.  Но  у  за¬
падных  славян  и  части  украинцев  и  белорусов  еще  сохранилось  это
древнее  имя:  Маржана,  Мажана,  Маженка,  Морэна,  Мурена,  Мара.
То  была  древняя  индоевропейская  богиня  мрака,  смерти,  зимы,  а  по¬
священное  ей  время  —  зтНпа  пе(1е1а,  «смертная  неделя»593.  В  христи¬
анстве  же  масленица  соответствует  сырной  неделе,  переходной  к  ве¬
ликому  посту,  когда  разрешено  есть  полускоромную  пищу:  молочные
продукты,  яйца,  рыбу.  Надо  сказать,  что  древневосточные  церкви
(коптская,  Эфиопская  и  др.)  не  признают  сырной  недели,  а  включают
ее  в  великий  пост.  С  другой  стороны,  вне  христианства  на  масленицу
ели  и  мясную  пищу.
 После  красочных  «проводов  масленицы»  начинается  великий
пост.  Христианская  церковная  обрядность  этого  периода  особенно
потеснила  древние  ритуалы,  но  их  следы  кое-где  сохранялись  до
Х1Х-ХХ  вв.  Таковы  встреча  и  заклинание  весны  (пением  веснянок
или  гаивок  (укр.  гтвка),  и  обрядовыми  «птичьими»  хлебцами),  кото¬
рые  были  широко  распространены  в  Украине,  Белоруссии  и  прилега¬
ющих  областях  России.  Обрядовые  хлебцы  назывались  жаворонками
(укр.  жайворонки),  куликами,  или  куличами,  голубями  (укр.  голубщ),
сороками,  аистами  (6усл1,  лелеки),  ласточками  (ласт1вщ),  снегирями,
воробушками  и  проч.  Самый  обряд  совершался  чаще  всего  9  марта,
но  известны  и  другие  сроки594.  Собственно,  названия  птиц  для  об¬
означения  хлебцев  могли  меняться  даже  по  причинам  фонетических
изменений.  Это  видно  из  сравнения  празднования  сороки  у  украин-
цев-полещуков  и  сараки  у  соседних  с  ними  белорусов.  По  украин¬
ско-белорусской  мифологии  (несомненно,  оставшейся  от  Киевской
 211


Руси)  сороки  —  это  день  сорока  (условное  магическое  число)  жаво¬
ронков,  прилетавших  из  страны  Вирий,  где  они  якобы  зимуют595.
 В  Киевской  Руси,  Украине  и  Белоруссии  особенно  почитался
день  Благовещения  (25  марта),  совпавший  по  времени  с  древним
языческим  праздником.  Еще  Ярослав  I,  обнеся  Киев  стеной,  постро¬
ил  надвратные  Благовещенские  церкви  и  повелел  их  почитать.  Вслед
за  тем  такие  же  надвратные  Благовещенские  церкви  в  Новгороде  и
других  городах.
 Наконец,  в  середине  Великого  поста  вновь  отмечали  дохристиан¬
ский  по  своему  происхождению  праздник,  когда  пекли  особые  обря¬
довые  хлебцы  (хресты)  и  ели  их,  а  порой  также  скармливали  скоту;
иногда  молодежь  собирала  хресты  колядованием.  Исследователи  от¬
мечают  связь  угощения  хрестами  (у  русских  Поволжья  и  южных
славян)  с  ритуалом  весеннего  заклинания  дождя596.  Эти  обряды  со¬
вершались  чаще  всего  в  Юрьев  день  (или  «на  Егория»  —  23  апреля),
когда  скот  выгоняли  на  молодую  траву,  а  в  Украине  также  начина¬
ли  пахоту.
 Большое  теоретическое  значение  имела  работа  В.  Я.  Проппа  о
русских  праздниках,  в  которой  он  подошел  к  праздникам,  как  к  тек¬
стам,  отдельные  элементы  которых  могли  переходить  из  одного  праз¬
дника  в  другой597.
 В  обрядности  славянских  святок,  масленицы  и  встречи  весны  мы
находим  ряд  элементов,  напоминающих  полюдье  и,  возможно,  восхо¬
дящих  к  этому  давно  забытому  комплексу.  Таковы  обряды  встречи
масленицы,  колядования  и  катание  на  лошадях,  ритуальный  поезд
или  корабль,  шуточный  суд  над  Масленицей.
 Встреча  Масленицы,  непременно  на  горке  над  селом,  была  извест¬
на  украинцам,  белорусам  и  русским  южных  и  западных  губерний,
причем  девушки  несли  на  головах  блины,  а  парни  потом  их  съедали.
 В. 	К.  Соколова  считает  этот  обычай  новообразованиям,  возникшим
из  логического  развития  комплекса  обрядов  («прежде  чем  Маслени¬
цу  проводить,  надо  было  ее  встретить»)598.  Для  нас  важна  география
этого  ритуала:  она  довольно  точно  совпадает  с  кругом  большого
полюдья  Киевской  Руси.
 Обрядовый  поезд  или  ладья  (корабль)  встречались  у  русских  раз¬
ных  уездов  и  губерний.  В  XIX  в.  в  Пошехонье  говорили,  что  Масле¬
ница  едет  домой  и  в  Ростов  на  ярмарку599.  (Как  тут  не  вспомнить  ис¬
торическое  значение  этой  столицы  Ростовско-Суздальской  Руси!)
Во  второй  половине  XIX  в.  «в  Переславле-Залесском,  Юрьеве  Поль¬
ском  и  Владимире  возят  по  улицам  мужика.  Для  поезда  выбирают
огромные  сани,  утверждают  в  середине  столб,  на  колесо  сажают  му¬
жика  с  вином  и  калачами.  За  этими  санями  тянется  поезд  с  народом,
который  поет  и  играет...  Проводы...  масленицы  в  Симбирской,  Сара¬
товской  и  Пензенской  губерниях  состояли  в  поезде  по  городу  и  се¬
 212


лам...  Прощальный  поезд  в  Ярославле  назывался  сколка,  в  Нерехте  —
обоз,  в  Туле  —  круг  и  конец»600.  (Характерны  названия  круг  и  околка
(от  коло,  круг),  указывающие  на  круговой  объезд).  В  русском  фольк¬
лоре  сохранились  воспоминания  не  только  о  масленичном  поезде  «на
семидесяти  семи  санях  козырных»,  но  и  «во  широкой  лодочке»601.
 Среди  участников  карнавального  поезда  были  в  Сибири  король
(совершенно  голый  при  лютом  морозе)602  или  воевода  (тоже  го¬
лый)603.  В  сибирской  масленицах  (особенно  Иркутской)  усматрива¬
ют  влияние  карнавала  1722  г.,  устроенного  Петром  I  в  честь  Ней-
штадского  мира604.  Но  в  них  сохранились  и  такие  архаические  эле¬
менты,  как  имитация  охоты  с  луком  и  стрелами,  рыбной  ловли.
С  другой  стороны,  в  Центральной  и  Северной  России  (Владимир¬
ская,  Архангельская  области)  на  сани  поезда  масленицы  также  ста¬
вили  лодку605.  Эта  деталь,  как  и  весь  ритуал  проводов  масленицы,
обычно  объясняют  символикой  древних  похоронных  обрядов.  Но
как  тут  не  вспомнить,  что  полюдье  уходило  с  севера  на  лодках,  а
рыбные  ловли  и  особенно  охота  составляли  его  весьма  важные
элементы.
 Катание  на  лошадях  (на  тройках)  начиналось  у  русских  в  по¬
следние  дни  масленицы.  В  городах  катались  по  кругу,  в  сельской  мест¬
ности  —  объезжали  соседние  села.  В.  Я.  Пропп  энергично  отрицал
предполагавшуюся  некоторыми  исследователями  (Г.  А.  Соколова  и
др.)  связь  этого  катания  с  символикой  движения  солнца606,  однако
его  аргументы  не  кажутся  нам  убедительными.  Точно  так  же  вызыва¬
ет  серьезные  сомнения  предположение  Г.  А.  Соколовой,  что  катание
на  лошадях  в  масленицу  —  относительно  поздний  обычай607.  Слиш¬
ком  многочисленны  его  аналогии  у  индоевропейских  и  других
народов608.
 Интересный  составной  элемент  масленичных  обрядов  —  «бои»,
азартные  игры  между  двумя  партиями  молодых  мужчин.  Дольше  все¬
го  они  сохранялись  на  Русском  Севере,  в  Заволжье  и  в  Сибири,  а  так¬
же  у  македонских  славян.  В  бывшей  Олонецкой  губернии  молодые
крестьяне  нескольких  сел  разбивались  на  две  партии,  выбирали  мес¬
то  на  реке  и  устраивали  здесь  игру  в  мяч,  переходившую  в  рукопаш¬
ную  схватку.  Победители,  покрытые  потом  и  кровью,  в  течение  всего
следующего  года  пользовались  почетом,  а  проигравших  целый  год
высмеивали  и  дразнили609.
 Обрядовая  игра  взятия  снежного  городка  известна  по  описаниям
XVIII  —  начала  XX  в.  в  Поволжье  (Симбирская  и  Пензенская  губер¬
нии)  и  в  Сибири.  Она  связана  с  противопоставлением  конных  —  пе¬
шим,  так  как  «обороняли»  городок  пешие,  а  «брали»  его  конные610.
М.  М.  Громыко  отметила  такие  особенности  снежных  городков,  ко¬
торые  позволяют  предполагать  их  происхождение  от  древних  святи¬
лищ611.  Но,  тем  не  менее,  снежные  городки  —  это,  прежде  всего,  моде¬
 213


ли  крепостей.  Их  «взятие»  конными  «пришельцами»  заставляет
вспомнить  одну  из  политических  целей  полюдья  —  подавление
мятежников  княжеской  дружиной.
 Суд  над  Масленицей  у  русских  кое-где  предшествовал  ее  сожже¬
нию,  а  выкупы  и  штрафы  связывались  с  любовными  играми  молодо¬
женов  и  неженатой  молодежи.  Но  у  украинцев,  части  белорусов  и
части  поляков  молодые  парубки  и  дивчины  таскали  на  масленицу  ко¬
лодки,  в  которые  они  заключали  разных  людей  и  заставляли  их  отку¬
паться  едой  и  горилкой612.  Детали  этого  обычая  —  архаичные,  дохрис¬
тианские;  по  всей  видимости,  он  (хотя  и  без  колодок)  существовал  во
времена  полюдья.
 Отдельные  элементы  зимне-весенних  обрядов  у  славянских  и
других  европейских  народов  (колядование  молодежи,  похороны  Ма¬
раны,  заклинание  весны  и  дождя,  печение  обрядовых  хлебцев  в  виде
блинов,  птичек  и  т.  п.)  появились  до  формирования  комплекса  по¬
людья.  Но  не  случайно  некоторые  из  них  были  перенесены  с  периода
летнего  солнцестояния  на  конец  сезона  полюдья,  на  масленицу.  Не¬
сомненно,  в  течение  длительного  исторического  периода  осенние,
зимние  и  весенние  обряды  сосуществовали  с  полюдьем,  составляя
его  ритуально-религиозный  и  бытовой  фон.  С  другой  стороны,  по¬
людье  вплеталось  в  эту  праздничную  обрядность,  оказывая  на  нее  ка¬
кое-то  еще  не  вполне  для  нас  ясное  влияние.  Во  всяком  случае,  нель¬
зя  объяснить  просто  случайным  совпадением  наличие  общих
элементов  в  зимне-весенней  обрядности,  с  одной  стороны,  и  по¬
людья  —  с  другой.
 Генрих  IV  —  «король  в  седле»
(отзвуки  полюдья  в  общественном  сознании  Франции
XVI  в.)
 Генрих  IV  пришел  к  власти  во  Франции  в  очень  тяжелое  для  нее
время.  Страна  была  охвачена  религиозными  войнами  между  католи¬
ками  и  гугенотами,  которые  шли  в  общей  сложности  с  1562  по  1598  г.,
в  них  участвовали  три  главные  силы  —  партия  гугенотов,  королев¬
ская  партия  и  католическая  Лига.  В  государстве,  даже  не  имевшем
четких  границ,  полыхали  очаги  гражданской  войны,  некоторые  из
французских  герцогов  и  баронов,  в  особенности  приграничных  тер¬
риторий,  отнюдь  не  имели  выраженного  французского  самосознания
и  проявляли  порою  намерения  отойти  (вместе  со  своими  землями)  в
пользу  главного  политического  соперника  Франции  в  то  время  —
Испанской  короны,  были  и  такие,  которые  смотрели  в  сторону
набиравшей  силу  Швейцарии.
 В  политической  неразберихе  и  ослаблении  королевской  власти,
включая  ситуацию,  когда  в  государстве  одновременно  «правили»  два
 214


короля,  разладилось  государственное  управление:  многие  губернато¬
ры  присваивали  себе  право  собирать  королевские  налоги,  сами  на¬
значали  людей  на  королевские  должности;  городские  коммуны  пере¬
ставали  подчиняться  правительству  города613,  постоянные  войны
разоряли  народ,  внося  чувство  неуверенности  в  завтрашний  день.
За  четыре  десятилетия  религиозных  войн  значительно  сократилось
сельскохозяйственное  производство,  наступил  практически  паралич
торговли  и  рынка.  От  войн,  голода  и  эпидемий  в  эти  годы  Франция
понесла  потери  до  16  млн.  человек614.
 Положение  самого  Генриха  Бурбона,  короля  Наварры  (а  затем  ко¬
роля  Франции  —  Генриха  IV)  до  его  восхождения  на  престол  и  в  пер¬
вые  годы  после  того,  было  более  чем  шатким.  На  него  было  соверше¬
но  20  покушений.  В  начале  его  царствования  достаточно  большая
часть  населения  не  признавала  его  в  качестве  правителя  по  причине
его  протестантского  вероисповедания.  Кроме  того,  вокруг  его  проис¬
хождения,  якобы  незаконного,  велись  интриги  с  целью  показать,  что
он  не  имеет  права  на  французский  престол.  Не  говоря  о  том,  что  он
имел  очень  серьезного  конкурента  в  борьбе  за  трон  —  могуществен¬
ного  герцога  Генриха  Гиза,  возглавлявшего  католическую  Лигу,  ко¬
торый  пользовался  столь  большой  популярностью  в  народе,  что  мно¬
гие  предпочитали  верить,  будто  он  имеет  даже  больше  прав  на
престол,  чем  Генрих  III  Валуа615.
 И  все-таки  Генрих  Бурбон  смог  не  только  утвердиться  в  качестве
французского  короля,  но  за  краткий  срок  своего  правления
(1589-1610)  —  практически  объединить  страну  и  добиться  ее  значи¬
тельного  экономического  и  даже  демографического  подъема,  отла¬
дить  административную,  налоговую,  транспортную  системы.  Нако¬
нец,  остаться  в  народной  памяти,  пожалуй,  самым  любимым  королем
за  всю  историю  страны.  Уже  современники  называли  его  «трижды
великим»  (trois  fois  grand  Henri  IV)616.
 Бежав  из  Парижа  в  1576  г.,  где  его  в  течение  четырех  лет  после  за¬
ключения  брака  с  Маргаритой  Валуа  и  знаменитой  Варфоломе¬
евской  ночи  (22  августа  1572  г.)  удерживали  при  дворе,  Генрих
Наваррский  встал  во  главе  гугенотской  оппозиции,  и  с  этого  момента
началась  его  «кочевая  жизнь».  В  течение  последующих  восьми  лет  он
собирал  силы  протестантов,  живя  в  походных  лагерях  и  отражая  на¬
падения  войск  католиков.
 В  1584  г.  после  смерти  Франциска  Анжуйского,  младшего  брата
короля  Генриха  III,  Генрих  Бурбон,  согласно  Салическому  закону
наследования  престола  во  французском  королевстве,  становился  его
наследником.  В  ситуации  претензий  Генриха  Гиза,  стоявшего  во  гла¬
ве  Католической  лиги,  на  престол,  Генрих  III  пошел  на  союз  с  Генри¬
хом  Наваррским.
 215


Воюя  с  Католической  лигой,  в  союзе  и  без  Генриха  III,  а  затем  и  с
иноземными  войсками  (прежде  всего  испанцами),  Генрих  Наваррский
вел,  по  сути  дела,  походный  образ  жизни,  и  был,  по  воспоминаниям
современников,  готов  в  любую  минуту  «вскочить  в  седло».  Геогра¬
фия  мест,  отмеченных  военными  событиями,  —  это  вся  страна:  Клер-
мон,  Жизор,  Шартр,  Санли,  Вернон,  Нант,  Нуайон,  Руан,  Париж...
В  своих  письмах  к  Коризанде  д’Андуэн  Генрих  упоминает  множество
больших  и  малых  городов  и  местечек,  где  он  находится  со  своим  вой¬
ском  или  дает  сражения.  Так,  20  февраля  1588  г.  —  Генрих  сообщает  о
том,  что  им  взят  Дамазан  (Damasan)  ,  а  также,  что  он  «садится  в  сед¬
ло,  чтобы  ехать  на  хутор  д’Аженэ»,  1  марта  1588  —  он  с  войском  в
Ажане,  8  марта  —  в  Нераке  и  собирается  в  Клейрак.  В  письме  8  марта
1589  г.  король  Наварры  упоминает,  что  находится  в  Монбазоне,  6  лье
от  г.  Тура,  где  была  ставка  Генриха  III,  28  марта  того  же  года  —  взят
замок  Аржантон,  «я  взял  также  ле  Блан  в  Берри  и  10  или  12  других
крепостей»,  —  сообщается  в  этом  же  послании.  24  июня  1589  г.  Ген¬
рих  напишет  о  взятии  Плювьера,  14  июля  —  «мы  находимся  перед
Понтуазом»,  9  сентября  —  «я  приблизился  к  Дьеппу»,  20  ноября  —
«мы  стоим  перед  Вандомом,  который  я  собираюсь  взять  завтра»617,  и
т.  д.  Письма  сохранили  далеко  не  все  пункты  пребывания  и  переме¬
щений  Генриха.  Почти  нигде  он  не  останавливался  подолгу.  Возмож¬
но,  кроме  военной  необходимости  существовала  и  иная  причина  этих
многочисленных  дислокаций,  на  которую  указывают  исследователи
при  изучении  королевских  итинерариев,  —  «король  со  своей  свитой,
предпринимая  поездки  по  стране,  часто  перемещался,  ибо  ни  одна
область,  ни  одно  поместье  короля  не  могли  постоянно  кормить  госу¬
даря  и  его  окружение»618.  Вероятно,  дело  обстояло  именно  так,  по¬
скольку  средств  для  содержания  своего  войска  у  Генриха  Наваррско¬
го  долгое  время  не  было.
 В  одной  из  своих  речей  он,  как  свидетельствует  в  своих  воспоми¬
наниях  преданная  ему  Габриэль  д’Эстре,  произнес:  «Сегодня  я  ко¬
роль  без  королевства,  муж  без  жены,  солдат  без  денег»619.  Говорили,
что  порою  Генрих  испытывал  настоящие  лишения,  что  бывали  вре¬
мена,  когда  одежда  его  состояла  из  единственного  плаща,  дыры  на  ко¬
тором  скрывали  латы,  что  он  не  слишком  часто  менял  сорочку,  а
иногда,  как  говорит  пословица,  он  сидел  с  «перевернутым  котел¬
ком»,  —  то  есть  оставался  без  обеда.  В  тех  тяжелых  условиях  полити¬
ческого  изгнания,  войн  ему  явно  не  хватало  средств  даже  на  самого
себя.  А  как  же  войско?  Отметим,  что  во  Франции  существовали
определенные  традиции,  касающиеся  военных  постоев.  Так,  напри¬
мер,  он  был  совсем  запрещен  в  Париже,  в  других  местах  —  регламен¬
тирован.  Еще  Карл  VII  постановил,  чтобы  каждый  приход  содержал
одного  лучника  —  молодого  и  здорового  человека,  собрание  которых
в  период  войны  составляло  знаменитую  в  те  времена  французскую
 216


пехоту.  Каждый  лучник  должен  был  получать  от  прихожан  необхо¬
димую  пищу,  одежду,  оружие620.  На  этом,  собственно,  кончались
обязанности,  предписанные  в  этом  отношении  населению.  Как  же
тогда  было  возможно  ведение  военных  действий,  содержание  армии,
наконец,  физическое  существование  самого  «короля  без  средств»  и
его  окружения?
 Ответ  на  этот  вопрос  мы  находим  в  одном  из  писем  к  той  же  Габ¬
риэль,  где  Генрих  признается,  что  он  не  имеет  возможности  платить
своим  гарнизонам,  и  потому  он  налагает  обязанность  по  их  содержа¬
нию  на  народ  тех  городов,  где  он  останавливается621.
 По  древнему  обычаю,  который  свято  чтили  и  в  его  времена,  лицо
королевской  крови,  каковым  и  был  Генрих  Бурбон,  следовало  прини¬
мать  подобающим  образом  в  любом  уголке  королевства,  —  буть  то  го¬
род,  деревня,  феодальный  замок  или  поместье,  а  также  независимо  от
политических  взглядов,  которые  разделяли  их  хозяева.  Даже  во  вре¬
мя  ведения  военных  действий  Генрих  останавливался  и  пользовался
гостеприимством  дворянства.  Правда,  в  своей  переписке  он  почти  не
упоминает  об  этом.  Зато  сохранились  свидетельства  других  источни¬
ков.  Так,  например,  один  из  его  знаменитых  современников  —  Ми¬
шель  Монтень  —  в  своих  «Опытах»  указывает  на  весьма  распростра¬
ненную  в  его  времена  практику  —  приема  короля  в  феодальном
замке.  Самый  замок  часто  строился  исходя  не  только  из  потребнос¬
тей  семьи  его  владельца  (обычно  многочисленной,  включая  челядь),
но  с  учетом  традиций  гостеприимства.  Обращаясь  к  дворянам,  фило¬
соф  вопрошает:  «Не  стоит  ли  ваш  дом  в  прелестной,  здоровой  мест¬
ности?  Не  достаточно  ли  он  обставлен  и  не  более  ли  чем  достаточно
просторен?  Ведь  не  раз  пышность  его  обстановки  вполне  удовлетво¬
ряла  его  величество  короля?»622.  Самого  Монтеня  Генрих  На¬
варрский  дважды  посещал  в  его  замке  —  в  1584  и  1587  гг.  Напомним,
что,  несмотря  на  личные  симпатии  к  королю,  сам  хозяин  поместья
принадлежал  к  другой  политической  партии,  так  называемых  «поли¬
тиков»  и  был  среди  тех,  кто  стремился  примирить  враждующие
стороны.
 Однако  Генрих  Наваррский,  как  гласит  предание,  разделял  не
только  пышные  приемы,  он  был  вхож  и  в  простой  крестьянский  дом,
проявлял  неподдельный  интерес  к  народу  и  не  раз  пользовался  его
гостеприимством.
 Некоторые  особенности  его  личности,  поведения  объяснимы  вос¬
питанием,  которое  он  получил.  История  повествует,  что  в  этом  боль¬
шое  участие  принял  его  дед:  когда  родился  маленький  внук,  тот  напо¬
ил  его  вином  и  дал  ему  немного  чеснока,  подразумевая  под  этим,  что
из  младенца  должен  вырасти  настоящий  мужчина.  «Будущий
король  был  воспитан  вместе  с  пастухами  в  чрезвычайной  простоте
нравов»623.
 217


Отнюдь  не  везде,  в  особенности  на  католическом  севере  страны,
гугенотский  король  был  встречаем  с  почетом.  Однако  довольно  быст¬
ро  отношение  к  нему  смягчалось  из-за  того  расположения,  которое
сам  наваррец  проявлял  к  людям,  прежде  всего  простым.  О  его  вели¬
кодушии  и  человечности  ходили  легенды,  его  сердечность  подкупала.
Так,  встретив  случайно  в  лесу  женщину,  которая  вела  на  продажу  по¬
следнее  имущество  —  корову,  он  просто  дал  ей  ту  сумму,  за  которую
она  намеревалась  ее  продать.  При  взятии  городов  король  миловал
побежденных,  отпускал  арестованных,  запрещал  конфискации.  Сох¬
ранилась  легенда,  что  после  сдачи  Парижа,  который  долго  ему  сопро¬
тивлялся,  на  одной  из  улиц  Генрих  не  позволили  солдату  отобрать
хлеб  у  булочника,  запретил  наказывать  человека,  который  нарушил
все  правила  этикета,  не  пожелав  снять  перед  ним  шляпу624.
 Впрочем,  Генрих  IV  был  далеко  не  первым  королем  во  француз¬
ской  истории,  обладавшим  такими  качествами.  История  сохранила
предания,  что  еще  и  Людовик  XI  имел  в  обычае  запросто  общаться  с
горожанами,  охотно  крестил  детей  невысокого  происхождения  и
«успешно  действовал  на  женщин»625  разных  сословий.  Однако,  веро¬
ятно,  их  слава  в  истории  все  же  несопоставима.
 Время,  о  котором  идет  речь,  а  также  правления  французских  ко¬
ролей  незадолго  до  Генриха  IV  и  после  него  —  это  период  много¬
численных  масштабных  и  мелких  военных  предприятий.  Генрих
Наваррский  и  другие  короли  часто  сами  принимали  участие  в  воен¬
ных  событиях.  При  этом  лагерь  короля  Наваррского  был  гораздо  бо¬
лее  скромным,  чем  те,  которые  имели  другие  королевские  особы.
Обычно  королевская  ставка  включала  в  себя  многие  удобства  и
удовольствия,  за  королем  следовала  на  военные  мероприятия  и  часть
его  двора.  Более  того,  Генрих  III,  союзник  на  то  время  Генриха
Наваррского,  предпринимая  осаду  Парижа,  занятого  сторонниками
католической  Лиги,  приглашает  в  гости  в  лагерь  знакомых  знатных
дам,  одну  из  них  —  молодую  дворянскую  девушку  —  он  просил  погос¬
тить  в  его  ставке  5  дней,  —  принятые  обычаи  и  комфорт  позволяли
это  сделать626.
 Епископы  и  высшая  аристократия  Франции  является  в  лагерь  ко¬
роля  поздравить  его  с  победами.  «Лагерь  Его  Величества  показался
им  всем  самым  прекрасным  местом  в  мире  и  самым  приятным  в  то  же
самое  время.  Король,  кто  приглашал  обедать  вместе  с  ним  великих
Сеньоров,  имел  там  скрипачей,  и  они  играли  в  течение  всего  за¬
столья;  его  великолепие  и  желание  каждого  увидеть  Принца,  совер¬
шившего  сколько  чудес  в  столь  краткое  время  привлекали  туда  бес¬
конечное  число  людей,  тем  более,  что  его  войска  жили  в  такой
строгой  дисциплине,  что  каждый  ходил  по  его  лагерю  также  безопас¬
но,  как  он  мог  бы  это  делать  среди  ясного  дня  в  Париже»627.
 218


Подобные  привычки  были  свойственны  и  другим  высокопостав¬
ленным  особам.  Так,  например,  маршал  де  Шатийон  (середина
XVII  в.)  «славно  устраивался  в  каком-нибудь  лагере,  ему  требова¬
лось  приложить  все  усилия  на  свете,  чтобы  его  покинуть,  настолько
он  боялся,  что  ему  не  будет  так  же  хорошо  в  другом»628.
 Итак,  еще  не  взойдя  на  французский  престол,  Генрих  IV  заслужил
народное  расположение,  а  впоследствии  остался  в  народной  памяти
как  справедливый  король,  тот  настоящий  король,  о  котором  всегда
чаял  народ.  Видимо  поэтому  многие  жестокости,  которые,  тем  не  ме¬
нее,  сопровождали  его  военные  действия,  как  например,  страшный
голод,  унесший  тысячи  жизней  при  осаде  Парижа  в  1589  г.,  впослед¬
ствии  были  ему  забыты.
 В  исторически  сопоставимое  время  никто  из  французских  коро¬
лей  не  был  замечен  в  столь  «популистском»  поведении,  хотя  объезды
французской  территории  с  целью  политического  утверждения  были
известны.  Так  поступила,  например,  в  свое  время  теща  Генриха  —
знаменитая  Екатерина  Медичи,  совершая  поездку  по  французским
землям  со  своим  малолетним  сыном,  вероятно,  с  целью  укрепления
своей  политической  власти.
 Добавим  также,  что  Генрих,  несомненно,  обладал  еще  и  другими
важными  харизматическими  качествами,  производившими  большое
впечатление  на  современников  и  простой  народ,  в  частности.  Он  был
открыт,  энергичен,  он  умел  красиво,  ясно  и  образно  говорить.  Для
того  чтобы  заслужить  расположение  народа,  порою  было  достаточно
простого  человеческого  участия,  доброго  слова,  улыбки.
 Однако  знать  требовала  от  него  большего:  пожалований,  наград,
пенсий.  Что  касается  представителей  дворянства,  то  Генрих,  по  свое¬
му  обычаю,  был  вполне  доброжелателен  и  с  ними.  Те,  кто  воевал  ря¬
дом  с  наваррским  королем  до  его  восшествия  на  престол  в  1589  г.,
вернулись  в  свои  поместья  либо  получили  таковые  от  него.  Он  дру¬
желюбно  обходился  со  старыми  товарищами.  Но,  став  французским
королем,  Генрих  стал  создавать  себе  также  сторонников  из  бывших
врагов  —  участников  католической  Лиги,  отказавшись  от  тактики  по¬
литических  преследований.  «Он  одолел  остатки  аристократической
оппозиции  денежными  сделками,  30  миллионов  —  сумму  огромную
по  тому  времени  —  заплатил  французским  аристократам  за  их  покор¬
ность.  Особенно  дорого  стала  ему  покорность  герцога  Меркёра  в
Бретани,  который  долго  оставался  там  независимым.  Расписки  в  по¬
лучении  этих  сумм  за  верность  королю  сохранились  в  10-й  книге  за¬
писок  Сюлли»629.
 И,  тем  не  менее,  сопротивление  дворян  той  политике  объедине¬
ния  страны,  которую  проводил  король,  порой  было  значительным.
Очень  хорошо  еще  помнилось  время,  когда  они  жили  в  своих
феодальных  замках,  независимые  от  королевской  власти.  Правители
 219


областей  часто  проявляли  «самостоятельность»  в  отношениях  с  ино¬
странными  державами,  и  «французский  престол  часто  бывал  в  опас¬
ности  потерять  лучшие  области,  готовые  отделиться»  630.  Политика
усиления  центральной  власти  и  уничтожения  местных  феодальных
привилегий  была  начата  еще  во  время  правления  Франциска  I,  кото¬
рый,  в  частности,  с  этой  целью  привлекал  дворянство  к  королевско¬
му  двору.  Тем  не  менее,  Генриху  IV  приходилось  постоянно  сталки¬
ваться  с  сепаратистскими  тенденциями  дворянства.
 Вместе  с  тем  в  это  и  немного  более  позднее  время,  при  сыне  Ген¬
риха  IV  —  Людовике  XIII  —  с  усилением  абсолютистских  тенденций
во  французском  государстве  формируется  представление  о  предан¬
ности  королю  как  о  некой  чести,  пожертвовать  которой  нельзя.  На
заманчивое  предложение  английского  короля,  предлагающего  неко¬
му  французскому  дворянину  остаться  в  Лондоне,  перейти  к  нему  на
службу,  тот  отвечает:  «что  привязан  к  моему  (то  есть  французско¬
му.  —  М.  Л.)  Королю  нерасторжимыми  узами,  и  мне  не  позволено  их
порвать»631.  Без  сомнения,  личная  преданность  монарху  была  извест¬
на  во  все  времена.  Однако  в  это  время  речь  идет  о  численном  росте
королевского  двора  людей,  лично  обязанных  и  преданных  главному
сюзерену,  а  также  о  набирающей  силу  тенденции  такого  восприятия
верности  королю  со  стороны  феодальной  знати  разных  регионов
Франции.
 Система  отношений,  которую  строил  и  поддерживал  король,  по
своим  основным  характеристикам  можно  назвать  отношениями  пат¬
рона  и  клиентелы,  так  хорошо  нам  известными  по  классическому
средневековью,  и  это  несмотря  на  набиравшие  силу  капиталистиче¬
ские  отношения.  И  во  времена  Генриха  IV  и  еще  при  его  сыне  тактика
личных  пожалований  королем  своим  вассалам  за  личную  предан¬
ность  сохранялась.  Правда,  это  уже  были  не  ленные  раздачи,  по¬
скольку  свободных  земель  практически  не  осталось,  а  денежные  воз¬
награждения,  пожалования,  пенсии,  награды  и  всяческие  льготы.
Такие  пожалования  были  весьма  ощутимыми,  и  это  теперь  было
одним  из  главных  стимулов  службы  королю.  Так,  например,  по  вос¬
поминаниям  одного  мушкетера,  он  при  первой  же  встрече  с  королем
получил  от  него  за  проявленную  в  его  честь  смелость  сумму  в  50  лив¬
ров.  Такой  подарок  сопоставим  по  размерам  с  тем  наследством,  кото¬
рое  этот  небогатый  дворянин  надеялся  получить  от  родителей.
 Личная  зависимость  дворян  от  воли  короля  была  велика  и,  види¬
мо,  имела  тенденцию  к  усилению  во  времена  расцвета  абсолютизма.
Конкретный  пример  тому  —  судьба  принца  Оранского,  которая  зави¬
села  именно  от  воли  монарха:  «Этот  Принц  при  жизни  делал  все,  что
мог,  чтобы  расположить  Генриха  IV,  с  кем  был  в  очень  хороших  от¬
ношениях.  Предоставить  ему  эту  привилегию;  но  Великий  Король
так  никогда  и  не  снизошел  до  подобной  милости.  Он  так  же  старался
 220


и  подле  Людовика  XVIII;  не  то,  чтобы  тот  не  признавал  его  за  Прин¬
ца  Седана,  но  обращаться  с  его  Домом,  как  с  Домом  Суверенным,  об
этом  он  и  слышать  никогда  не  хотел.  Но  то,  чего  не  желали  делать
отец  и  сын,  нынешний  Король,  наконец,  сделал.  Это  дает  понять,  что
наши  Государи  делают  Принцев,  когда  пожелают,  ничуть  не  хуже
Императора;  поскольку,  в  конце  концов,  если  бы  это  не  было  так,  то
где  бы  были  сегодня  Принцы  этого  Дома,  кто  могут  считаться  тако¬
выми  лишь  по  милости  Короля,  а  вовсе  не  милостью  Божьей»632.
 Очень  хорошо  дворянским  сословием  помнились  также  и  приви¬
легии,  которыми  они  обладали  по  обычаю,  некоторые  из  которых
были  фиксированы  и  в  сборниках  французского  обычного  права  —
кутюмах.  Речь  идет  о  тех  поборах  и  привилегиях,  которые  в  ряде  слу¬
чаев  с  древности  причитались  дворянам.  Это  их  так  называемые  пра¬
ва  на  денежную  помощь  со  стороны  крестьян,  когда  тот  попадал  в
плен,  когда  старший  сын  феодала  становился  рыцарем,  когда  его
дочь  выходила  замуж,  а  также  натуральные  подношения  со  стороны
крестьян  по  ряду  случаев.  Суммы  эти,  а  также  натуральные  приноше¬
ния  были  в  некоторых  провинциях  произвольными,  а  в  некоторых  —
фиксировались  в  ленном  договоре.
 Если  в  деревнях,  несмотря  на  некоторые  ограничивающие  тради¬
ции  обычного  права,  поборы  не  были  фиксированы,  то  еще  более
произвольными  они  были  в  городах.  Коммунальные  движения  ког¬
да-то  (еще  с  XI  в.)  требовали,  чтобы  эти  повинности  были  определе¬
ны,  чтобы  феодалы  собирали  их  один  раз  в  год,  а  не  постоянно.  Тем
не  менее,  представление,  что  у  зависимых  людей,  будь  то  крестьяне
или  горожане,  «можно  было  брать  что  угодно  и  когда  угодно»,  еще
долго  держалось  среди  феодалов633.  Ко  времени  правления  Генри¬
ха  IV  многим  французским  городам  были  предоставлены  некоторые
права,  оберегающие  их  от  произвола  феодалов  и  чиновников,  однако
существуют  многочисленные  свидетельства,  что  еще  очень  долгое
время  и  после  этого  короля  дворяне  считали  себя  вправе  «угощать¬
ся»  за  счет  простого  люда.  Несомненно,  что  подобное  поведение
являлось  отзвуками  давно  отошедшей  традиции  полюдья.
 В  ту  эпоху,  кроме  свободных  городов,  многие  имели  своих  фео¬
дальных  сеньоров  или  могли  принадлежать  королю.  Последний  мог
останавливаться  и  рассчитывать  на  подобающий  прием  в  любом  из
поселений.  «Его  Величество  остановился  в  ла  Фере,  городе,  куплен¬
ном  Кардиналом,  в  том  роде,  что  разве  стены  в  нем  еще  принадлежа¬
ли  Его  Величеству»,  —  говорит  источник  40-гг.  XVII  в.634.  Принад¬
лежность  города  другому  сеньору  не  исключала  прав  короля  на
гостеприимство  горожан,  в  том  числе  в  форме  полюдья.
 Традиция  ежегодного  объезда  своих  территорий  с  целью  осуще¬
ствления  полюдья  в  то  время,  конечно,  уже  не  существовала,  однако
 221


сохранилось  всеми  признаваемое  право  короля,  проезжающего  через
ту  или  иную  территорию,  на  подобающее  гостеприимство.
 Источники  того  времени,  довольно  скупые  на  описание  обычаев,
связанных  с  традицией  полюдья,  иногда  все-таки  дают  нам  удиви¬
тельно  откровенные  образцы.  Так,  мушкетер,  повсюду  сопровождав¬
ший  короля,  рассказывает  о  прекрасном  приеме,  оказанном  монарху
и  его  свите  в  Во-ле-Виконт:  «Его  Величество  проезжал  через  это  мес¬
то  [...]  Этот  дом  принадлежал  месье  Фуке,  и  он  стоил  ему  столь  неве¬
роятных  затрат,  что  если  бы  это  продлилось  еще  некоторое  время,
тот  воздвиг  бы  здесь  нечто  более  великолепное,  чем  Фонтенбло,  в
чьем  ближайшем  соседстве  он  и  расположился».  «Он  устроил  там
Королю  прием  наверняка  достойный  Его  Величества.  Он  подал  ему
угощение  более  чудесное,  чем  все  то,  о  чем  когда-либо  слышали.
Застолье,  данное  в  Берни,  даже  к  нему  и  не  приближалось,  хотя  оно  и
было  устроено  за  счет  Короля»  635.
 Этот  эпизод  интересен  одной,  впрочем,  весьма  характерной  де¬
талью:  сей  мушкетер  находился  в  давних  неприязненных  отношени¬
ях  с  хозяином  —  Фуке,  но  не  считал  своим  долгом  замечать  его  мол¬
чаливого  презрения.  И  было  это,  как  он  сам  отмечает,  «не  по  причине
того,  что  я  находился  у  него,  поскольку  я  не  почитал  это  ни  за  что,  по¬
тому  как,  собственно  говоря,  я  гораздо  меньше  был  у  него,  чем  у  Коро¬
ля,  кто  был  мэтром  повсюду,  куда  бы  он  ни  зашел»636.  В  выделенной
мною  цитате  выражена,  как  мне  думается,  суть  старинного  принципа
полюдья.
 Однако  история,  рассказанная  мемуаристом  о  Фуке,  имеет  про¬
должение,  достойное  нашего  внимания.  «Месье  Фуке,  вознамерив¬
шийся  было  угодить  Королю  великолепным  приемом  вроде  этого,
добился  результата,  совершенно  отличного  тому,  какого  он  ожидал.
Его  Величество,  вместо  признательности  к  нему,  вывел  из  этого[...],
что  это  был  большой  вор[...]  и  все  предпринятые  им  огромные  расхо¬
ды  ничего  ему  не  стоили,  потому  как  не  было  из  них  ни  одного,  что  не
оплачивался  бы  за  счет  Короля».  Расходы,  которые  он  понес  для
устройства  этого  приема,  «превышали  силы  любого  частного
лица»637.  В  отличие  от  времен  классического  полюдья,  перед  нами
феномен  другого  времени.  Фуке  состоит  на  королевской  службе  и
«угощает»  короля  уже  не  из  средств,  которые  предоставляют  ему  соб¬
ственная  земля  и  труд  зависимых  людей,  но  из  средств,  полученных
за  службу  монарху..
 На  то  что  размещение  и  кормление  королевской  свиты  во  время
ее  перемещений  по  стране  ложилось  на  плечи  и  карманы  местного
населения  также  и  позднее,  например,  при  сыне  Генриха  IV,  свиде¬
тельствуют  некоторые  указания  источников.  Например:  «Двор  ока¬
зался  настолько  переполненным  в  Меце,  что  половина  прибывших
сюда  людей  не  находила,  где  бы  могла  расположиться  за  собственные
 222


деньги»638.  Это  исключение  из  правила,  объясняемое  необычной
многолюдностью  сопровождающих  короля,  которых  нельзя  было
принять  по  традиции,  —  т.  е.  за  счет  хозяев.  Необычность  ситуации
подчеркивает  автор  и  далее:  «Этот  вояж,  не  продлившийся  и  трех  не¬
дель,  окончательно  разорил  Знать,  что  была  вынуждена  делать  в  ты¬
сячу  раз  больше  расходов  с  начала  мира,  чем  в  течение  войны»639.
 В  середине  XVII  в.  двор  также  сопровождал  короля  в  его  переме¬
щениях  по  стране:  «Двор  расположился  сначала  в  Аррасе,  потом  в
Дуэ,  и  посетив  после  этого  работы,  производившиеся  в  Турне,  он
явился  затем  в  Лилль»640,  а  затем  и  в  Дюнкерк...  Частые  переезды
двора  во  время  путешествия  короля  —  знакомая  нам  традиция
полюдья.
 Некоторые  из  этих  местных  поборов  сохранили  черты  старинного
полюдья,  в  частности,  право  феодальной  охоты,  которое  было  одним
из  самых  задевавших  крестьян.  Неслучайно  позднее,  в  XVIII  в.  оно
было  несколько  ограничено,  причем  королевская  охота  могла  совер¬
шаться  только  в  округе  40  км  вокруг  владений  короля.
 Охоты  были  непременным  символом  и  церемониалом  как  коро¬
левского  этикета,  так  и  гостеприимства  поместных  дворян.  Многие
короли,  включая  непосредственного  предшественника  Генриха  IV  —
Генриха  III  (Валуа),  умели  совмещать  ведение  военных  действий  со
светскими  развлечениями,  в  том  числе  с  охотой,  приемами  и  балами.
Быть  приглашенным  на  королевскую  охоту  для  лиц  обоего  пола
было  честью.  Одна  из  знатных  девушек  того  времени  вспоминала  о
том,  как  Генрих  III  пригласил  ее  впервые  на  это  мероприятие.  Этой
дочери  знатного  дворянина  д’Эстрэ  тогда  исполнилось  лишь  10  лет.
И  ее  присутствие  в  королевской  свите  было  равносильно  представле¬
нию  ко  двору,  все  происходящее  перед  ее  глазами  произвело  на  де¬
вочку  неизгладимое  впечатление641.
 Что  же  касается  Генриха  Наваррского,  то,  похоже,  его  образ  жиз¬
ни  и  те  политические  цели,  которые  он  перед  собой  ставил,  не  остав¬
ляли  ему  достаточного  времени  для  подобных  развлечений.
 Начиная  с  XIII  в.  замки  французских  дворян  (особенно  баронов)
начинают  «обрастать»  собственным  двором.  У  каждого  барона  появ¬
ляются  свои  чиновники,  содержание  которых  так  или  иначе  ложится
на  плечи  крестьян.  Кроме  того,  в  обычае  было,  чтобы  каждый  феодал
в  течение  года  давал  несколько  праздников.  Традиция  застолий,
устраиваемых  каким-либо  состоятельным  лицом  для  значимых  ему
людей,  распространялась  и  шире.  К  ней  прибегали  и  в  городах  люди,
претендующие  на  какое-либо  положение  в  данном  сообществе.  Их
устраивали  регулярно  и  духовные  лица.  Так,  например,  аббат  мог
устраивать  их  для  старшин  города642  с  целью  усиления  своего
авторитета  и  последующей  возможности  опираться  на  их  содействие.
 223


В  интересующий  нас  период  весьма  развитым  был  и  этикет  гос¬
теприимства  и  дворянской  солидарности.  Последнее  включало  в
себя  не  только  обязательный,  иногда  весьма  щедрый  прием  брата  по
сословию,  с  которым  гостеприимный  хозяин  мог  быть  и  лично  не
знаком,  но  и  в  затруднительных  случаях  предложение  ему  также
весьма  щедрых  денежных  сумм,  а  также  иных  материальных  благ,  в
которых  дворянин  мог  нуждаться  или  которым  он  был  бы  рад643.
 Правила  дворянского  гостеприимства  предполагали  сдержан¬
ность  по  отношению  к  гостям,  даже  если  таковые  делали  то,  что  не
вполне  нравилось  хозяевам644.
 Это  гостеприимство,  которое  считали  своим  долгом  и  даже  честью
оказывать  королю  и  другим  дворянам,  предоставлялось,  по  обычаю,  и
духовными  заведениями  —  монастырями,  которые  спорадически,  а
иногда  и  довольно  регулярно  посещались  знатными  особами,  особен¬
но  это  относилось  к  так  называемым  имперским  монастырям,  имев¬
шим  особые,  дарованные  монархами  привилегии.  Монастыри,  а  это
во  Франции  были  весьма  крепкие  в  материальном  отношении  хозяй¬
ства,  были  не  только  духовным  прибежищем,  но  и  предоставляли
гостю  возможность  удовлетворения  гастрономических  потребностей.
Французские  дворяне  и  короли  очень  любили  изысканность  монас¬
тырской  кухни.
 Генрих  IV  был  в  данном  случае  скорее  исключением.  На  протяже¬
нии  долгого  времени  его  отношения  с  католическим  духовенством
были  весьма  напряженными,  несмотря  на  то,  что  он  несколько  раз  пе¬
реходил  из  дорогого  его  сердцу  протестантизма  в  католицизм.  Кроме
того,  много  лет  он  был  отлучен  римским  папой  от  его  церкви.  Несмот¬
ря  на  его  относительную  веротерпимость  по  отношению  к  близким
людям,  а  истыми  католичками  были  несколько  из  женщин,  которых
он  любил,  —  он  долгое  время  не  скрывал  своего  отношения  к  этой  ре¬
лигии  даже  от  них.  Так,  в  одном  из  своих  писем  к  Коризанде
д'Андуэн  он  возмущался  поведением  католических  священников  и
сокрушался,  что  она  принадлежит  этому  вероисповеданию645.  Толь¬
ко  в  90-е  гг.,  вероятно  под  сильным  влиянием  Габриэль  д’Эстрэ,  про¬
исходит  не  столько  политическое,  сколько  душевное  приятие  рим¬
ской  церкви.  Так,  в  июле  1593  г.  он  отмечает:  «Сегодняшний  мой
день  начался  с  разговора  с  епископами»,  а  в  декабре  следующего  года
пишет:  «Я  получил  настоящее  удовольствие  от  своего  визита  в  цер¬
ковь»  и  сообщает,  как  какая-то  старая  женщина  80  лет  обняла  его  в
знак  признательности  за  этот  приход646.
 Неудивительно  в  такой  ситуации,  что  отношения  Генриха  Бурбо¬
на  с  католическим  духовенством  были  весьма  отличными  от  тех,  ко¬
торые  устанавливались  с  клиром  и  монастырями  в  частности,  други¬
ми  королями.  В  его  воспоминаниях  нет  упоминаний  о  пребывании  с
визитами  в  монастырях.  Ситуация  не  изменилась  и  после  оконча¬
 224


тельного  перехода  его  в  римско-католическое  вероисповедание.  Его
«полюдье»  носило  светский  характер.
 Во  времена  Генриха  IV  шел  процесс  оформления  полномочий  ко¬
ролевских  наместников  на  местах,  получивший  свое  завершение  по¬
зднее,  при  Людовике  XIV.  Наместники,  управлявшие  большими  про¬
винциями  (их  в  стране  насчитывалось  около  30),  назначались
королем  из  числа  самой  родовитой  аристократии.  До  своего  воцаре¬
ния  на  французском  престоле  король  Генрих  Наваррский  сам  был
наместником  в  Гиени,  где  он,  в  частности,  отправлял  и  правосудие.
Современники  отмечали  беспристрастность  Генриха,  которая  им
весьма  импонировала,  а  также  весьма  сочеталась  с  представлениями
о  нем,  как  «справедливом»  короле.  Впрочем,  Генрих  не  имел  возмож¬
ности  предаться  судебной  деятельности  —  годы,  в  которые  он  нахо¬
дился  в  своих  поместьях  в  Беарне  и  наместничестве  в  Гиени  —
1576-1584  гг.,  были  неспокойными  —  в  стране  не  затихали  религиоз¬
ные  войны.  Несмотря  на  существование  уже  довольно  развитой  сис¬
темы  правосудия,  французские  короли  (еще  и  в  середине  XVII  в.)  до¬
вольно  охотно  сами  решали  судебные  дела.  Вот  как  поступал,
например,  Людовик  XIII:  «Он  выслушивал  всех  тех,  кто  являлись
жаловаться  ему,  и  воздавал  им  по  справедливости  в  сей  же  час,  или
же  это  было  не  в  его  власти»647.
 Правила  приличия  также  требовали,  чтобы  любой  дворянин,  в
том  числе  и  королевский  наместник,  оказывал  почтение  и  гостепри¬
имство  человеку,  исполняющему  миссию  короля.  Так,  маршал  де  ла
Мейер,  прибывший  по  подобному  приказу  в  Аррас  «разбил  лагерь  у
ворот  Арраса,  [...]  и  Сен-Прей  (наместник  этой  области.  —  М.  Л.)  счел
своим  долгом  пойти  поприветствовать  его,  хотя  и  не  питал  ни  боль¬
шого  уважения,  ни  большой  дружбы  к  нему»648.  А  вот  что  вспомина¬
ет  М.  д’Артаньян,  который  «проехал  через  Булонь,  где  не  преминул
повидать  Месье  Домона,  кто  был  Наместником  как  этого  города,  так
и  всей  округи.  Довольно  было  того,  что  я  принадлежал  к  людям  Кар¬
динала,  чтобы  быть  у  него  прекрасно  принятым.  Это  был  человек  су¬
губо  политичный  и  сугубо  преданный  власти.  Он  волшебно  меня
угостил,  и,  отдохнув  там  до  следующего  полудня,  я  снова  сел  в  почто¬
вый  экипаж  и  прибыл  ко  Двору»649.
 Система  наместничеств  позволяла  французской  знати  еще  и  в  се¬
редине  XVII  в.  чувствовать  себя  относительно  независимыми  от  ко¬
ролевской  власти,  отмечались  случаи  неповиновения  их  высшей
власти  в  отношении  их  подчиненных,  зависимых  людей.  «Они  сдела¬
лись  маленькими  Государями  или  в  их  Наместничествах,  или  на  их
землях;  но  теперь  им  приходилось  петь  на  другой  лад,  потому  как  Ко¬
роль  был  не  в  настроении  это  терпеть»650.
 Добавим,  что  во  времена,  когда  кардиналы  Франции  имели
огромный  политический  вес,  как  например,  Ришелье  и  Мазарини,
 225


они  также  раздавали  должности  наместников.  «Наместничество  —
малейшая  вещь,  на  какую  может  надеяться  один  из  моих  слуг»,  —  ска¬
зал  ему  в  качестве  посула  за  верную  службу,  по  воспоминаниям
д’Артаньяна,  кардинал  Мазарини.  В  другом  случае  один  из  знатных
вельмож  Франции  того  времени  —  герцог  де  Невер  договорился  с  его
преосвященством  о  том,  что  он  восстановит  роту  мушкетеров  карди¬
нала  на  условиях,  что  сам  герцог  встанет  во  главе  этой  роты,  а  карди¬
нал  «даст  место  Корнета  для  его  младшего,  обеспечит  старшему  по¬
ложение  в  церкви  по  той  причине,  что  он  унаследовал  Аббатство
Монтиранде  по  смерти  его  дяди,  и,  наконец,  ему  самому  будет  пред¬
оставлено  Наместничество  над  землями  Фуа  с  правом  на  преемни-
чество  для  его  младшего  сына»651.
 Вероятно,  стоит  сказать  еще  об  одной  традиции,  связанной  с
представлениями  о  привилегиях  дворян,  и  королевских  наместников
в  особенности.  Речь  идет  о  некоторых  обычаях,  милых  сердцу  этого
сословия  —  об  отношении  к  женщинам  из  зависимого  населения.
Так,  вполне  приемлемым  считалось,  что  наместник  короля,  приехав
во  вверенную  ему  провинцию,  мог  заприметить  себе  приглянувшую¬
ся  даму  из  третьего  сословия  и  взять  ее  в  себе  в  дом.  Весьма  малое
значение  имел  тот  факт,  состояла  эта  дама  замужем  или  нет.  В  пер¬
вом  случае  муж  красавицы  получал  от  герцога  или  барона  некоторое
возмещение  для  успокоения  своей  совести  и,  если  оно  его  удовлетво¬
ряло,  потом  совсем  забывал  о  своей  жене,  не  претендуя  на  отмщение.
Так,  например,  согласно  мемуарам  того  времени,  граф  Сен-Прей  вы¬
платил  такое  возмещение  местному  мельнику,  у  которого  он  позаим¬
ствовал  жену,  в  размере  3  тысяч  франков652.  Наместник  Анжу  и  Со-
мюруа,  маршал  де  Врезе  (середина  XVII  в.)  —  «неудовлетворенный
тем,  что  издевался  над  дворянством  до  такой  степени,  что,  в  конце  кон¬
цов,  оно  было  вынуждено  возмутиться  против  него,  он  еще  и  украл
жену  у  мужа  и  приказал  того  убить,  чтобы  пользоваться  ею  по  своему
усмотрению.  Но  он  —  родственник  Его  Преосвященства,  и  этого  ему
было  вполне  достаточно,  чтобы  все  делать  безнаказанно»653.
 Однако  политика  Генриха,  какой  мы  ее  видим  сегодня,  свидетель¬
ствует  о  том,  что,  несмотря  на  свое  видимое  уважение  к  феодальным
привилегиям,  этот  король  сделал  многое  для  того,  чтобы  их  в  конеч¬
ном  итоге  разрушить,  усиливая  абсолютистские  тенденции  во  Фран¬
цузской  монархии.  Вольно  или  невольно  он,  между  тем,  прибегал  ко
многим  традициям  полюдья,  из  которых  наиболее  значимой  для  него,
видимо,  была  традиция  приемов  короля  населением  и  дворянского
гостеприимства.  В  сложной  политической  обстановке,  требовавшей
усиления  королевской  власти,  он  укреплял  ее  своим  присутствием,
объезжая  многие  регионы  страны,  принося  с  собой  «порядок»  «спра¬
ведливого  короля».
 226


При  нем  же  его  другом  и  соратником  Максимилианом  де  Бетю-
ном,  впоследствии  герцогом  и  суперинтендантом  Сюлли,  была  во
многом  усовершенствована  финансовая,  налоговая,  транспортная
системы  страны,  реорганизована  армия.  А  Франция  при  правлении
этого  короля  на  недолгое  время  оказалась  в  состоянии  умиротворе¬
ния  и  такого  экономического  процветания,  о  котором  помнили  еще
несколько  поколений  французов.
 В  1610  г.,  к  моменту  своей  трагической  кончины,  Генрих  IV  стоял
во  главе  самого  могущественного  из  государств  Европы  в  полити¬
ческом  отношении  и  весьма  сильного  в  отношении  финансово¬
экономическом.
 Примечания
 1  [Смирнов  А.  А.].  Ирландские  саги.  Перевод  А.  А.  Смирнова.  М.;  Л.,  1977.
 2  Joyce  P.  W.  A  social  history  of  ancient  Ireland.  L.,  1920.  P.  41  etc.;  Шкуна-
ев  С.  В.  Раннеирландское  общество  и  его  отражение  в  законах  //  Вестник
древней  истории.  1957.  N°  2.  С.  132-142.
 3  [Смирнов  А.  А.].  Ирландские  саги.  С.  293.
 4  Joyce  P.  W.  A  social  history  of  ancient  Ireland.  P.  41  etc.
 5  Гуревич  А.  Я.  Категории  средневековой  культуры.  М.,  1982.  C.  211.
 6  Stenton  F.  M.  Anglo-Saxon  England.  Oxf.,  1943.  P.  275  etc.,  284  etc.,  302  etc.,
465,475  etc.;  Гуревич  A.  Я.  Роль  королевских  пожалований  в  процессе  фео¬
дального  подчинения  английского  крестьянства  //  Средние  века.  Сб.
Вып.  IV.  М.,  1953.  С.  63;  Гуревич  А.  Я.  Английское  крестьянство  в  X  —  на¬
чале  XI  в.  //  Ученые  записки  Калининского  Гос.  пед.  института.  Калинин,
1956.  T.  XIX.  Вып.  I.  С.  72,  прим.  12,  74.
 7  Bloch  М.  Feudal  society.  L.,  1961.  P.  73;  Блок  М.  Апология  истории  или  ре¬
месло  историка.  М.,  1973.  С.  129.
 8  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  9-10.
 9  Фрэзэр  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  С.  91-92.
 10  Murray  М.  The  divin  king  of  Ingland.  A  study  of  anthropology.  L.,  1954;
Williamson  H.  R.  Historical  enigmas.  L.,  1974.  P.  33-42.
 11  Lloyd  J.  E.  A  history  of  Wales.  L.,  1946.  Vol.  I.  Pt  1.  P.  283  etc.,  296,  302  etc.,
311  etc.  Pt  2.  P.  566,  686.
 12  Ritchie  R.  L.  The  Normen  in  Scottland.  Edinbourgh,  1954.  P.  184  etc.,  316.
 13  Ibid.  P.  246-254,  316-317.
 14  Эйнхард.  C.  1.
 13  Григорий  Турский.  История  франков.  М.,  1987.  С.  75  (III,  26).
 16  Там  же.  С.  89  (IV,  14).
 17  Там  же.  С.  380.
 18  Там  же.  С.  89-90  (IV,  14).
 19  Ле  Гофф  Ж.  Цивилизация  средневекового  Запада.  М.,  1992.  С.  37,112.
 20  Фюстель  де  Куланж  Н.  Д.  История  общественного  строя  древней  Фран¬
ции.  T.  III.  СПб.,  1901.  С.
 227


21  Григорий  Турский.  История  франков.  С.  91  (IV,  16).
 22  Реуег  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  2.
 23  Ле  Гофф  Ж.  Цивилизация  средневекового  Запада.  С.  43.
 24  Блок  М.  Апология  истории.  Р.  164.
 25  Ле  Гофф  Ж.  Цивилизация  средневекового  Запада.  С.  46.
 26  Lamarignier  J.  Е.  Le  government  royal  aux  premiers  temps  capétiens,
987-1108.  Paris,  1965.
 27  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  5-6.
 28  Ibid.  P.  5.
 29  Ibid.  P.  4.
 30  Doucet  R.  Les  institutions  de  la  France  au  XVIe  siècle.  Vol.  I.  Paris,  1948.
P.  491,698.
 31  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  4-5.
 32  Видукинд  Корвейский.  Деяния  саксов.  Вступительная  статья,  перевод  и
комментарий  Г.  Э.  Санчука.  М.,  1975.  С.  106,176  (III,  13).
 33  Там  же.  С.  122,196(111,75).
 34 	Хенниг  Р.  Неведомые  земли.  T.  II.  М.,  1962.  С.  283.
 35 	Козьма  Пражский.  Чешская  хроника.  Вступительная 	статья, 	перевод  и
 комментарий  Г.  Э.  Санчука.  М.,  1962.  С.  68-71.
 36  Хенниг  Р.  Неведомые  земли.  T.  И.  С.  319.
 37 	Блок  М.  Апология  истории.  Р.  118-119.
 38 	Козьма  Пражский.  Чешская  хроника.  С.  179,181,  209, 	216,227, 	231.
 39  Lehmann  K.  Die  Gastung  der  germanischen  Könige  //  Abhandlung  zur
germanische,  insbesondere  nord,  Rechtsgeschichte.  Berlin;  Leipzig,  1888;
Peyer  H.  G.  1)  Der  Emphang  des  Königs  im  mittelalterlichen  Zürich  //
Archivalia  et  historia.  Festschrift  Anton  Largiader.  Zürich,  1958.  S.  219  usw.;
2)  Das  Reisekönigtum.  S.  1-3.
 40  Козьма  Пражский.  Чешская  хроника.  C.  140.
 41  Bloch  M.  Feudal  society.  P.  62;  Блок  M.  Апология  истории.  C.  116.
 42  Видукинд  Корвейский.  Деяния  саксов.  С.  77,140  (I,  22).
 43  Berges  W.  Das  Reich  ohne  Hauptstadt.  Das  Hauptstadtproblem  in  der
Geschichte  //  Festgabe  F.  Meinecke.  Tübingen,  1951.
 44  [Дембо  Л.  И.,  Кикоть  В.  A.,  Корецкий  В.  М.].Саксонское  зерцало.  Памят¬
ник,  комментарии,  исследования.  М.,  1985.  С.  104.
 43  Там  же.  С.  88.
 46  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  3.  Nota  6.
 47  Lot  F.,  Fewtier  R.  Histoire  des  institutions  françaises  au  moyen  âges.  Vol.  I.
Paris,  1957.  P.  378  esq.,  395.
 48  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  7-9.
 49  Dodu  G.  Histoire  des  institutions  monarchiques  dans  le  royaume  latin  de
Jerusalem,  1099-1291.  Paris,  1894.  P.  131;  Le  Monte  J.  L.  Feudal  monarchy  in
the  Latin  kingdom  of  Jeruselem,  1100-1291.  Cambr.  (Mass.),  1932.  P.  1.
 50  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  16.
 51  Из  всей  историографии,  псвященной  этому  вопросу  за  два  столетия,  мож¬
но  выделить  одну  сравнительно  недавнюю  работу  Goffart,  Walter.  From
 228


Roman  taxation  to  medieval  seigneurie:  Three  notes  //  Speculum.  V.  47.1972.
P.  165-87,  373-94.  Ibid.  Caput  to  colonate:  Towards  a  history  of  late  Roman
taxation.  Toronto.  1974.
 52  Durliat,  Jean.  Les  finances  publiques  de  Diocletien  aux  Carolingiens
(284-889)  /  Beihefte  zu  Francia.  V.  21  Sigmaringen.  1990.  Ibid.  Qu’est-ce
qu’un  polytyque?  A  propos  des  document  des  Tours  (ChLA,  659)  //  Media  in
Francia:  Recueil  de  mélanges  offert  à  Karl  Ferdinand  Werner  à  l’occasion  de
son  65e  anniversaire  par  ses  amis  et  collègues  français.  Paris,  1989.  P.  129-38.
Ibid.  Cité,  impôt  et  intégration  des  barbares  //  Kingdoms  of  the  Empire:  The
Integration  of  Barbarians  in  Late  Antiquity.  Ed.  Walter  Pohl  /
Transformation  of  the  Roman  World.  V.  1.  Leiden,  1997.  P.  150-180.
 53  Van  Dam  R.  The  Pirenne  thesis  and  fifth-century  Gaul  //  Fifth-century  Gaul:
A  crisis  of  identity?  Edd.  Drinkwater  J.  F.,  Elton  H.  Cambridge,  1992.
P.  321-34.
 54  Григорий  Турский.  История  франков,  (далее  —  ИФ).  IV,  2;  V,  28.
 55  Millar,  Fergus.  The  emperor  in  the  Roman  world  (31  BC-AD  337).  Ithaca,
N.Y.,  1977.
 56  Corcoran,  Simon.  The  empire  of  the  Tetrarchs:  imperial  pronouncements  and
government,  AD  284-324.  Oxford,  1996.
 57  Millar,  Fergus.  The  emperor  in  the  Roman  world  (31  BC-AD  337).  Ithaca,
N.Y.,  1977.
 58  Buc,  Philippe.  Dangers  of  ritual.  Princeton,  2001.
 59  Григорий  Турский.  История.  II,  38.
 60  Brühl  C.  Fodrum,  gistum,  servitium  Regis.  Köln,  1968.  S.  15-16,  61.  Дубров¬
ский  И.  В.  Социальный  институт  налогообложения  //  Конструирование
социального.  М.,  2001.  С.  24.
 61  ИФ-IV,  16.
 62  ИФ.  IV,  14
 63  ИФ.  IV,  2.
 64  ИФ.  VI,  22.
 65  ИФ.^З.
 66  ИФ.  VI,  27.
 67  ИФ.  VI,  27.
 68  Wolfram  Herwig.  The  Roman  Empire  and  its  Germanic  Peoples.  Berkeley,
 1990. 	P.  111,308.
 69  Nelson  Janet.  Charles  the  Bald.  London,  1992.  P.  2-4.
 70  Как  меровингские,  так  и  каролингские  разделы  Галлии  отличались  отсут¬
ствием  основополагающих  принципов.  После  смерти  Хлодвига  королев¬
ства  были  разделены  между  его  сыновьями,  и  династическая  борьба  в
последующие  два  столетия  приводила  только  к  постоянному  переопреде¬
лению  политических  границ,  как  это,  например,  произошло  в  534  г.,  560  г.  и
позже.  См.:  Ewig  Eugen.  Die  fränkische  Teilungen  und  Teilreiche
(511-613)  //  Spätantikes  und  fränkisches  Gallien:  Gesammelte  Schriften
(1952-1973)  /  Beihefte  der  Francia.  Bd.  3.  Zürich,  1976.  Bd.  1.  S.  114-71;
idem,  Die  fränkische  Teilreiche  im  7  Jahrhundert  (613-714)  //  Spätantikes
und  fränkisches  Gallien.  Bd.  1.  S.  85-144.  Несмотря  на  то  что  несколько  раз
 229


каролингские  короли  Карл  Великий  (в  Divisio  regnorum,  изданном  в
806  г.)  и  Людовик  Благочестивый,  Лотарь  I  и  Людовик  Немецкий
(в  Верденском  договоре,  843)  попытались  заложить  общие  принципы  для
всех  последующих  разделов,  в  течение  IX  в.  королевства  отличались  нечет¬
костью  границ.
 71  Innes,  Matthew.  Charlemagne’s  government  //  Charlemagne:  Empire  and
Society.  Edd.  Joanna  Story.  Manchester,  2005.  P.  71-89.  Idem.  State  and
society  in  the  early  Middle  Ages:  The  middle  Rhine  valley,  400-1000.
Cambridge,  2000.
 72  Gauert,  Adolf.  Zum  Itinerar  Karls  des  Grossen  //  Karl  der  Grosse.  Edd.
Wolfgang  Braunfels.  V.  1.  Düsselsorf,  1965.  P.  307-21.
 73  Metz,  Wolfgang.  Das  karolingische  Reichsgut:  Eine  verfassungs-  und
verwaltungsgeschichtliche  Untersuchung.  Berlin,  1960.  Brühl,  Carlrichard.
Das  fränkische  Fodrum  //  Idem.  Aus  Mittelalter  und  Diplomatik.  V.  1.
Hildesheim,  1989.  P.  193-221.  Idem.  Fodrum,  gistum,  servitium  regis:  Studien
zu  den  wirtschaftlichen  Grundlagen  des  Königtums  im  Frankenreich  /  Kölner
historische  Abhandlungen.  Vol.  14.  Köln,  1968.
 74  Nelson,  Janet  L.  Charles  the  Bald.  Edd.  David  Bates  /  The  Medieval  World.
London,  1992.  P.  76.
 75  MacLean,  Simon.  Kingship  and  politics  in  the  late  ninth  century.  Cambridge,
2003.
 76  Goetz,  Hans-Werner.  Die  letzte  «Karolinger»?  Die  Regierung  Konrads  I  im
Spiegel  seiner  Urkunden  //  Archiv  für  Diplomatik.  Bd.  26.1980.  P.  56-125.
 77  Heidrich,  Ingrid.  Die  kirchlichen  Stiftungen  der  frühen  Karolinger  in  der
ausgehenden  Karolingerzeit  und  unter  Otto  I  //  Beiträge  zur  Geschichte  des
Regnum  Francorum.  Edd.  Rudolf  Schieffer.  /  Beihefte  der  Francia.  V.  22.
Paris,  1990.  P.  131-47.
 78  Bernhardt  John  W.  Itinerant  kingship  and  royal  monasteries  in  early  medieval
Germany.  С.  936-1075  /  Cambridge  studies  in  medieval  life  and  thought,
fourth  series.  Cambridge,  1993.
 79  Leyser,  Karl.  Rule  and  conflict  in  an  early  medieval  society:  Ottonian  Saxony.
London,  1979.
 80  В  главе  используются  следующие  сокращения:  AFM  —  Annala  Rioghachta
Eireann.  Annals  of  the  Kingdom  of  Ireland,  by  the  Four  Masters,  from  the
earliest  period  to  the  year  1616  /  Ed.  with  transl.  and  notes  by
J.  O’Donovan.  D.,  1856,  repr.  1990;  AI  —  The  Annals  of  Inisfallen  (MS
Rawlinson  B.  503)  /  Ed.  with  transl.  and  indexes  by  S.  Mac  Airt.  Dublin,  1944,
repr.  1988;  AU  —  The  Annals  of  Ulster  /  Ed.  by  S.  Mac  Airt  and
G.  MacNiocaill.  Dublin,  1983;  CG  —  Crith  Gablach  /  Ed.  by  D.A.  Binchy.
Dublin,  1941,  repr.  1979  (Mediaeval  and  Modern  Irish  Series  XI);  CIH  —
Corpus  Iuris  Hibernici  /  Ed.  D.  A.  Binchy.  Vol.  I-VI.  Dublin,  1978;  CMCS  —
Cambridge  Medieval  Celtic  Studies;  DIL  —  Dictionary  of  the  Irish  language,
based  mainly  on  Old  and  Middle  Irish  materials  /  Ed.  E.  G.  Quin.  Dublin,
1913-1976;  compact  ed.  1983;  LU  —  Lebor  na  hUidhre:  the  Book  of  the  Dun
Cow.  Ed.  R.  I.  Best,  O.  Bergin.  D.,  1929,  3d  repr.  with  corr.  1992;  MIE  —
Medieval  Ireland.  An  Encyclopedia  /  Ed.  by  S.  Duffy  et  al.  N.Y.,  L,  2005;
RC  —  Revue  Celtique.
 230


81  Уточнению  значения  этого  термина  была  посвящена  опубликованная  в
1940  г.  статья  Д.  Бинчи:  Binchy  D.  A.  Aimser  Chue  //  Feil-sgribhinn  Eoin
Mhic  Neill  /  Ed.  J.  Ryan,  Dublin,  1940.  P.  18-22.
 Специальных  работ  о  полюдье  в  раннесредневековой  Ирландии,  на¬
сколько  нам  известно,  до  сих  пор  не  публиковалось,  хотя  эта  тема  рас¬
сматривалась  в  работах,  посвященных  клиентским  отношениям,  в  част¬
ности,  в  книге  и  статьях  Н.  Паттерсон,  в  статьях  М.  Герриетс,  а  также  в
общих  работах  по  ирландскому  праву  (Ф.  Келли)  и  властных  отношениях
в  Ирландии  (Б.  Яски).  Многие  вопросы,  связанные  с  полюдьем,  рассмат¬
риваются  в  неопубликованной  диссертации  Б.-Дж.  Криггер  (см.  ниже).
Работа  К.  Симмс,  опубликованная  в  данном  издании,  посвящена  более  по¬
зднему  периоду.  Небольшая  статья  о  полюдье  (coshering,,  см.  об  этом  тер¬
мине  ниже),  включена  в  MIE,  но  библиография  к  ней  в  основном  относит¬
ся  к  позднему  Средневековью:  MIE,  s.v.  coshering.
 82  Simms  К.  From  kings  to  warlords:  The  changing  political  structure  of  Gaelic
Ireland  in  the  Later  Middle  Ages.  Woodbridge,  1987,  2000.  P.  141.  В  англо¬
язычных  документах  термины  cuid  oidhche  и  coisir  передавались  как  cuddy
и  coshering.  О  полюдье  в  позднем  средневековье  подробнее  см.  статью
К.  Симмс  в  настоящем  издании,  а  также:  O'Sullivan  С.  М.  Hospitality  in
medieval  Ireland  900-1500.  Dublin,  2004.  P.  48-61.
 83  Kelly  F.  A  guide  to  Early  Irish  law  (Early  Irish  Law  Series  III).  Dublin,  1988.
P.  139.
 84  Из  чего  можно  сделать  вывод,  что  приём  гостей  в  конечном  счёте  ложился
на  плечи  хозяйки.
 85  DIL.  s.v.  chs.
 86  Kelly  F.  A  guide  to  Early  Irish  law...  P.  8-9.
 87  Единственное  исключение  —  краткое  юридическое  пособие,  составленное
выдающимся  юристом  Гилла-на-Ныв  (ум.  1309)  из  знаменитой  семьи
правоведов  Мак-Иганов  (ирл.  Mac  Aodhagain);  см.  о  нём:  Kelly  F.  Giolla  па
Naomh  Mac  Aodhagain:  a  thirteenth-century  legal  innovator  //  Mysteries
and  Solutions  in  Irish  Legal  History  /  Ed.  by  D.  S.  Greer,  N.  M.  Dawson.
Dublin,  2001.  P.  1-14;  M.  Ni  Dhonnchadha.  An  address  to  a  student  of  law  //
Sages,  saints  and  storytellers:  Celtic  studies  in  honour  of  Professor  James
Carney  /  Ed.  D.  6  Corrain,  L.  Breatnach,  K.  McCone.  Maynooth,  1989.
P.  159-177.
 88  Simms  K.  The  brehons  of  later  medieval  Ireland...  P.  67-68.
 89  Hancock  W.  H.  Preface  //  Ancient  laws  of  Ireland.  Senchus  Mor.  Introduction
to  Senchus  Mor  and  Athgabhail;  or,  Law  of  distresses  as  contained  in  the
Harleian  manuscripts.  Vol.  I  /  Ed.  W.  N.  Hancock,  T.  O’Mahony.  Dublin,
London,  1865.  P.  v-vi.
 90  Kelly  F.  Early  Irish  law:  the  present  state  of  research  //  EC.  Vol.  XXIX.  1992.
P.  18.
 91  Ancient  laws  of  Ireland  /  Ed.  W.  N.  Hancock,  T.  O’Mahony,  A.  G.  Richey,
W.  M.  Hennessy  and  R.  Atkinson,  text  and  trans.  J.  O’Donovan,  E.  O’Curry.
Vols.  I-VI.  Dublin  1865-1901.  P.  4  (далее  —  AL;  цифры  обозначают  номер
тома,  страницы  и  строки).
 231


92  Corpus  Iuris  Hibernici  /  Ed.  D.  A.  Binchy.  Vols.  I-VI.  Dublin,  1978  (далее  —
CIH).  Шесть  томов  CIH  имеют  продолжающуюся  нумерацию  страниц  и
строк,  однако  обычно  делается  ссылка  и  на  том,  например:  CIH  I,  65.
14-16.
 93  Breatnach  L.  A  companion  to  the  Corpus  Iuris  Hibernici.  Dublin,  2005.  Не¬
сколько  таких  указателей,  составленных  разными  специалистами,  имеют
«неофициальное»  хождение  —  как  в  рукописях,  так  и  в  Интернете.
 94  Kelly  F.  A  guide  to  Early  Irish  law  (Early  Irish  Law  Series  III).  Dublin,  1988.
 95  Kelly  F.  Early  Irish  farming.  A  study  based  mainly  on  the  law-texts  of  the  7^
and  8th  centuries  AD  (Early  Irish  Law  series  IV).  D.,  1998.
 96  Среди  работ,  в  которых  так  или  иначе  рассматривается  вопрос  о  клиент¬
ских  отношениях  в  древней  Ирландии,  следует  отметить:  Шкунаев  С.  В.
Община  и  общество  западных  кельтов.  М.,  1989;  Gerriets  М.  Economy  and
society:  clientship  according  to  the  Irish  laws  //  CMCS.  Vol.  VI  (1983).
P.  43-61;  Kelly  F.  A  guide  to  early  Irish  law.  Dublin,  1988,  repr.  1991  (Early
Irish  Law  Series  III);  Patterson  N.  T.  Cattle-lords  and  clansmen:  the  social
structure  of  Early  Ireland.  Notre  Dame,  1994.
 97  В  англоязычной  литературе  принято  называть  господствующий  класс
Ирландии  «лордами»  (lords)  или  патронами,  а  зависимых  людей  —  «кли¬
ентами»  (clients).  Употребляются  также  термины  «клиентские  отноше¬
ния»  (clientship),  «неблагородные»  и  «свободные»  (base-clientship,
free-clientship).  В  работе  С.  В.  Шкунаева  употребляются  термины  «кли¬
ент»  и  «господин»  и  «свободное»  и  «несвободное  клиентство».  В  дальней¬
шем  мы  придерживаемся  этой  терминологии:  Шкунаев  С.  В.  Община  и  об¬
щество  западных  кельтов.  М,  1989.
 98  Текст  Cain  Aicillne  был  издан  и  переведён  Р.  Турнейзеном:  Thumeysen  R.
Aus  dem  irischen  Recht  I.  1.  Das  Unfrei-Lehen  //  ZCP.  Bd.  14  (1923).
S.  335-394;  C-CIH,  5.50.6.  Текст  трактата  Di  dligiud  raith  7  somaine  la  flaith
был  переведён  и  прокомментирован  Б.  Д.  Криггер  (см.  примеч.  1),  но,  к  со¬
жалению,  её  работа  до  сих  пор  остаётся  неизданной,  и  в  C-CIH  она  не  упо¬
минается  (5.50.18).
 99  В  юридических  текстах  слово  somaíne  означало  не  столько  «доход»  как  та¬
ковой,  сколько  различные  виды  работ,  выполнявшихся  клиентами  в  по¬
льзу  господина.  Слово  «барщина»  здесь  не  вполне  уместно,  так  как  этот
термин  охватывал  и  сооружение  оборонительных  укреплений  для  крепос¬
ти  господина,  и  военную  службу  при  нём,  и  участие  в  его  похоронах  (в
частности,  копание  кургана).
 100  Thurneysen  R.  Aus  dem  irischen  Recht  II.  2.  Das  Frei-Lehen;  3.  Das  Fasten
beim  Pfandungsverfahren  //  ZCP.  Bd.  15  (1925).  S.  238-276.  Об  этом  трак¬
тате  см.  также  Breatnach  L.  A  companion  to  the  Corpus  Iuris  Hibernici...
5.50.5.
 101  Crith  Gablach  /  Ed.  D.  A.  Binchy.  Dublin  1941,  repr.  1979  (Mediaeval  and
Modern  Irish  Series  XI).  Комментированный  перевод  этого  и  других  древ¬
неирландских  трактатов  о  статусе  см.  в:  Mac  Neill  Е.  Ancient  Irish  law:  the
law  of  status  or  franchise  //  Proceedings  of  the  Royal  Irish  Academy.  Vol.  36.
С  (1923).  P.  265-316,  см.  об  этом  тексте  также:  Breatnach  L.  A  companion
to  the  Corpus  Iuris  Hibernici...  5.34.
 232


192  Gerriets  M.  Economy  and  society:  clientship  according  to  the  Irish  laws  //
CMCS.  Vol.  VI  (1983).  P.  43-61.
 103  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  589-591.  Как  отмечает  Ф.  Келли,  сущест¬
вовали  различные  виды  шета,  и  шет  мог  определяться  по-разному  в  зави¬
симости  от  того,  в  какой  «валюте»  (то  есть  животными  какого  именно
пола  и  возраста)  человек  мог  или  хотел  платить.  Помимо  обычного  шета
стоимостью  в  трёхлетнюю  тёлку,  существовал  ещё  «раздвоенный»  (годо¬
валый  бычок  плюс  двухлетняя  тёлка)  и  «королевский»,  или  «защитный»
в  целую  корову.  Большие  платежи  могли  производиться  во  всех  этих
трёх  видах  шетов  поочерёдно.  Кроме  того,  существовал  «шет  желания»
(set  accobair),  когда  тот,  кто  получал  плату,  сам  определял,  в  каком  виде
хочет  получить  выплату.
 104  Scela  mucce  meic  Datho  /  Ed.  by  R.  Thurneysen.  Dublin,  1975  (Mediaeval
and  Modern  Irish  series.  Vol.  VI).
 105  Издано  в:  The  Boroma  /  Ed.  by  Wh.  Stokes  //  RC.  Vol.  13.1892.  P.  32-124.
Далее  сага  цитируется  по  дипломатическому  изданию  LL.
 106  Девушек  звали  Дарина  и  Фитир,  но  относительно  того,  какая  была  млад¬
шая,  а  какая  старшая,  источники  расходятся.
 107  The  Annals  of  Clonmacnoise  being  Annals  of  Ireland  from  the  earliest  period
to  A.D.  1408:  Translated  into  English  A.D.  1627  by  Conell  Mageoghagan  /
Ed.  by  the  Rev.  Denis  Murphy.  Dublin,  1896,  repr.  Llanerch,  1993.  P.  53-54.
 108  Наш  перевод  этой  саги  цит.  по  изд.:  Саги  об  уладах.  М.,  2004.  С.  112.
 109  AI455,  AU  452,453.
 110  AI456,  AU  454.
 111  AI463,  AU  462.
 112  AI466,  AU  464.
 113  AI  469,  AU  467.
 114  AI  600,  AU  597.
 115  Перевод  С.  В.  Шкунаева  цитируется  по:  Предания  и  мифы  средневеко¬
вой  Ирландии  /  Сост.,  пер.,  вступ.  статья  и  комм.  С.  В.  Шкунаева.  М.,
 1991. 	С.  178.
 116  AI  s.a.  810.
 117  O’Rahilly  Т.  F.  Early  Irish  history  and  mythology.  Dublin,  1946,  repr.  1999.
P.  164-166.
 118  AU  968.
 119  AU  1027  (поход  на  территорию  уладов),  то  же  AU  1059  и  далее.  Отметим,
что  в  ранних  анналах  (до  «отмены»  борома)  сам  термин  отсутствует.
 120  б  Croinin  D.  Ireland,  400-800  //  A  New  History  of  Ireland:  Vol.  I.
Prehistoric  and  Early  Ireland  /  Ed.  by  D.  У  Croinin.  Oxford,  2005.  P.  205.
 121  6  hUiginn  R.  The  Literature  of  the  Laigin  //  Emania.  Vol.  7.  1990.  P.  8.
 122  Цит.  no:  AI,  §  186,  191,  193.  О  Фланне  см.  MIE,  s.v.  Flann  Mainistrech
(и  библиографию  к  статье).
 123  AI  1003.  Подробнее  об  этом  см.:  Simms  К.  From  kings  to  warlords...
P.  97-100.
 124  Kelly  F.  A  guide  to  early  Irish  law...  P.  17-18.  В  разных  источниках  могут
быть  разные  классификации  разрядов  королей  и  лордов,  см.  ниже.  Это
 233


может  быть  связано  с  предполагаемым  существованием  в  древнеирланд¬
ской  юриспруденции  нескольких  школ  (в  основном  говорят  о  северной  и
южной  школе).
 125  AL  IV  50.22-23.
 126  Kelly  F.  A  guide  to  early  Irish  law...  P.  17-18.  В  разных  источниках  могут
быть  разные  классификации  разрядов  королей  и  лордов,  см.  ниже.  Это
может  быть  связано  с  предполагаемым  существованием  в  древнеирланд¬
ской  юриспруденции  нескольких  школ  (в  основном  говорят  о  северной  и
южной  школе).
 127  Hollo  К.  Fled  Bricrenn  ocus  loinges  Mac  nDuü  Dermait  and  its  place  in  the
Irish  literary  and  oral  narrative  traditions:  A  critical  edition  with
introduction,  notes,  bibliography  and  vocabulary.  Maynooth,  2005
(Maynooth  Medieval  Irish  Texts,  Vol.  II).
 128  Слово  ócthigern  буквально  означает  «молодой  господин»  (Э.  Виндиш  пе¬
реводил  его  как  Junker).  Оно  встречается  в  сагах  при  перечислении  раз¬
личных  рангов  знати.  Как  указывает  Ф.  Келли,  в  юридической  литерату¬
ре  этот  термин  практически  не  встречается,  поэтому  определить  его
конкретное  содержание  трудно.  В  частности,  не  вполне  ясно,  какое  зна¬
чение  вкладывалось  в  слово  «молодой»:  возрастное  или  ранговое.
 129  Фраза  «И  таковы  были  яства  уладских  женщин:  от  каждой  женщины,  у
мужа  которой  устраивали  пир...»  (Ва  si  airigid  ban  Ulad  о  mnai  ind  fir  las
n-denta  ind  fled)  не  совсем  ясна.  Можно  понять,  что  жена  устроителя
пира  готовила  специальные  кушанья  для  других  приглашённых  женщин.
Нам  представляется  более  вероятным,  что,  говоря  о  «яствах  уладских
женщин»,  автор  имел  в  виду  то,  что,  когда  наступала  очередь  устраивать
пир,  каждая  уладская  женщина  должна  была  подать  данный  набор  про¬
дуктов,  и  далее  мы  исходим  именно  из  этого  предположения.
 130  Я  понимаю  епа  как  N.P1.  от  fan,  -a  (f),  которое  DIL  объясняет  как  «дере¬
вянный  сосуд  (для  питья)».
 131  Ва  si  airigid  ban  Ulad  о  mnai  ind  fir  las  n-denta  ind  fled  .i.  secht  n-daim
7  secht  tuirc  7  secht  n-dabcha  7  secht  n-ena  7  secht  tindi  7  secht  tulchuba
7  secht  muilt  denma  7  secht  n-glainini  7  secht  me  ochta  cona  fotha  d’iasc  7  di
enaib  7  lubib  7  ilmblasaib  (§  1).
 132  Tidings  of  Conchobar  mac  Nessa  /  Ed.  W.  Stokes  //  Ériu.  Vol.  IV.  1910.
P.  18-38.
 133  Наш  перевод  этой  саги  цитируется  по  изданию:  Саги  об  уладах...  С.  17.
 134  Hollo  К.  Fled  Bricrenn  ocus  loinges...  P.  63.
 135  Patterson  N.  T.  Cattle-lords  and  clansmen...  P.  156.
 136  Gerriets  M.  Kingship  and  exchange  in  Pre-Viking  Ireland  //  CMCS.  Vol.  XIII
(1987).  P.  39-72.
 137  CG  31-33.
 138  В  перечне  героев  в  «Похищении  быка  из  Куальнге»  лишь  несколько  на¬
званы  королями:  Амарген  —  «царственный  поэт»  (rígfilid),  Эоган,  сын
Дуртахта,  «король  Фернмайге»,  Фергус,  сын  Лейте,  «король  Лине»,  но
далее  к  героям  обращаются:  «Вставайте,  о  короли  Махи»  (comérgid,  rig
Macha;  afraigid,  ríg  Macha).  См.  Muhr  K.  The  Location  of  the  Ulster  Cycle:
 234


Part  1:  Tóchustal  Ulad  //  Ulidia:  Proceedings  of  the  First  International
Conference  on  the  Ulster  Cycle  of  Tales,  Belfast  and  Emain  Macha,  8-12
April  1994  /  Ed.  by  J.  P.  Mallory  and  Gerard  Stockman.  Belfast,  1994.  P.  156.
Как  король  изображается  даже  вечный  сеятель  раздора  Брикрен:  Briccriu
daño  7a  rugan  «Брикрен  же  и  его  королева...»  (LU  8218),  Bricriu  fodein  7  а
rígan  «сам  Брикрен  и  его  королева...»  (LU  8379).
 139  CG  236-237.
 140  CG  9.  В  житиях  ирландских  святых  часты  моменты,  когда  несовершенно¬
летний  святой  разоряет  родителей,  кормя  гостей,  или  совершает  чудо,
добывая  для  гостей  угощение.
 141  CIH  45.36-37,  комментарий  CIH  46.5-7.  Уточняется:  «если  отец  не  мо¬
жет  за  ним  (мясом)  сходить».
 142  Binchy  DA.  Aimser  Chue  //  Féil-sgríbhinn  Eóin  Mhic  Néill  /  Ed.  T.  Ryan.
Dublin,  1940.  P.  18-22.
 143  CIH  201.40  —  202.1;  практически  тот  же  текст  воспроизводится  в  ком¬
ментариях  к  «Суждениям  соседства»  в  CIH  580.6-8.
 144  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  538  (дипломатическое  издание  текста  в
CIH  893.22-35.
 145  CG  334-335.
 146  CG  384-385.
 147  CG  399-400.
 148  Kelly  F.  A  guide  to  Early  Irish  law...  P.  30.
 149  CIH  1906.10-12.
 150  CIH  1911.8-10.
 151  CIH  1911.11-14.
 152  Gerriets  M.  Economy  and  society:  clientship  according  to  the  Irish  laws...
P.  52.
 153  Сопоставление  продуктовых  рент  в  «Каноне  несвободного  клиентства»  и
«Разветвлённой  покупке»  можно  найти  в  процитированной  выше  статье
М.  Герриетс  (Р.  51).
 154  «Кулак»  (dorn)  употреблялся  в  древнеирландских  текстах  как  мера  дли¬
ны.  Точная  длина  «кулака»  определению  не  поддаётся;  Ф.  Келли  полага¬
ет,  что  она  составляла  4-6  дюймов  (10-15  см):  Kelly  F.  Early  Irish
farming...  P.  563.
 155  Имеется  в  виду  толщина.
 138  Слово  airigid,  которое  встречалось  в  «Пире  Брикрена  и  изгнании  сыно¬
вей  Дол  Диармайда»  как  обозначение  «яства»,  имеет  в  законодательных
текстах  значение  «проверка  качества  продуктов».
 157  Слово  toll,  которое  Турнейзен  перевёл  здесь  как  «пустота»,  имеет,  кроме
того,  и  значение  «ягодицы»,  «задняя  часть  туши».  Возможно,  здесь  имел¬
ся  в  виду  баран  с  жирным  («полным»)  курдюком.
 158  Слово  ól  буквально  означает  «питьё,  глоток»,  однако  из  текстов  очевид¬
но,  что  речь  идёт  не  о  «глотке»,  а  о  гораздо  большей  мере  жидкости,  по¬
чти  о  ведре.  Судя  по  всему,  под  «олом»  понималось  молоко,  которое  вы¬
даивалось  зараз  у  одной  коровы.  В  одном  тексте  «ол»  определяется  как
 235


количество  жидкости,  налитой  в  сосуд,  на  три  «кулака»  и  три  пальца,
т.  е.  почти  40  см:  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  578-579.
 159  В  результате  чего  получалась  сметана,  которая  в  древней  Ирландии
очень  ценилась:  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  324-325.
 160  Древнеирландские  законодатели  считали,  что  «женский»  хлеб  должен
быть  в  два  раза  меньше  «мужского».
 161  Thumeysen  R.  Aus  dem  irischen  Recht  I...  S.  355-356  (§  13).
 162  Полный  перевод  и  анализ  этого  текста  выполнен  Б.  Д.  Криггер:
Crigger  B.J.  «A  man  is  better  than  his  birth»:  identity  and  action  in  early
Irish  law.  Dissertation  submitted  for  the  degree  of  Doctor  of  Philosophy  at
the  University  of  Chicago.  Chicago,  1991.  Я  благодарю  д-ра  Криггер  за  раз¬
решение  ознакомиться  с  её  неопубликованной  диссертацией,  а  также
д-ра  Фергуса  Келли,  любезно  предоставившего  в  моё  распоряжение  свой
экземпляр.
 163  Слово  maothla  фактически  представляет  собой  множественное  число  от
maethal  «молозиво,  кислое  молоко,  творог».  Видимо,  здесь  имелось  в
виду  это  слово  в  его  первом  значении:  «чесночный  пир»  был  связан  с
первой  зеленью  и  первыми  дойками  скота.
 164  didhnagh  fri  de.  Мне  это  место  не  совсем  понятно:  возможно,  составитель
рукописи  ошибся  при  копировании  термина  furnaide  —  названия  другой
осенней  ренты,  о  которой  говорится  дальше  и  которая  неоднократно  упо¬
минается  наряду  с  faor.
 165  Слово  fuirec  буквально  означает  «приготовление»  и  в  некоторых  текстах
выступает  просто  как  синоним  слова  «пир»  (fled).  См.  DIL,  s  у.fuirec.
 166  Рождество  по-ирландски  именовалось  notlaic  (от  лат.  natalicia).  «Вто¬
рым»,  или  «малым»  Рождеством  в  Ирландии  называли  праздник  Креще¬
ния,  хотя  этот  термин,  особенно  в  более  поздних  текстах,  мог  применять¬
ся  и  к  празднику  Обрезания  Господня  (1  января).  Как  отмечается  в  DIL
(s.v.  notlaic),  в  наше  время  «малым  Рождеством»  в  Мунстере  называют
Крещение,  в  Ольстере  и  Коннахте  —  Новый  год.  Возможно,  такие  регио¬
нальные  различия  существовали  и  в  средневековье.  В  нашем  тексте  име¬
ется  в  виду  праздник  Крещения,  так  как  далее  Новый  год  обозначается
обычным  для  него  термином  calainn  (от  лат.kalendae).
 167  В  издании  Б.  Д.  Криггер  объединены  две  рукописи:  Н.3.18  (В)  и  Н.3.17
(С),  причём  она  решила  изменить  порядок  фраз,  чтобы  они  соответство¬
вали  порядку  перечисления  в  рукописи  В  (Crigger  В.  J.  «А  man  is  better
than  his  birth»...  P.  340).  В  нашем  переводе  приведён  вариант  С  в  неиз¬
менном  виде.
 168  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  309,  320;  CIH  918.38;  см.  ниже.
 169  CIH  1513.41.  По  легенде,  этот  обычай  ведёт  своё  начало  от  святого  Пат¬
рика,  который  подарил  святому  Мартину  свинью  в  благодарность  за  своё
пострижение  в  монахи.  См.  The  Tripartite  Life  of  Saint  Patrick,  with  other
documents  relating  to  that  Saint,  edited  with  translations  and  indexes  /  Ed.
by  Wh.  Stokes.  London,  1887.  P.  561.
 170  CIH  1911.1.
 171  Thumeysen  R.  Aus  dem  irischen  Recht  I...  S.  388  (§  53).
 172  CIH  498.  25.
 236


173  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  320.
 174  CIH  1269.1-2  (текст  о  правах  и  обязанностях  судей,  где  право  судьи  на
свиту  сравнивается  с  правом  лорда).
 175  CareyJ.  Sequence  and  causation  in  Echtra  Nerai  //  Ériu.  Vol.  39.  1988.  P.  72.
 176  CIH  1269.1.  В  тексте  говорится,  что  судья  имел  право  приходить  «вчетве¬
ром»,  т.  е.  один  слуга,  два  ученика  и  он  сам  и  при  этом  говорится,  что  и
лорд  приходит  к  клиентам  «вчетвером»  (ata  cethrur  don  flaith  for  a  ceilib)
на  «чесночный  пир»,  но  при  этом  не  уточняется,  включается  ли  в  число
этих  четверых  сам  лорд.
 177  CIH  920.10-13.
 178  DIL,  s.v.  cairche  1,  2.
 179  CriggerB.J.  «A  man  is  better  than  his  birth»...  P.  340,  356.  Этот  ритуал  был
связан  с  разжиганием  костров  на  Белтане  (1  мая);  в  то  же  время  из  тек¬
ста  очевидно,  что  предоставление  этой  дани  происходило  до  Белтане.
 180  В  другом  глоссарии  вместо  «маслобойки»  (loinnid)  фигурирует  «кваш¬
ня»  (losat),  но  в  этом  случае  «форгаб»  определённо  привязывается  уже
не  к  периоду  до  масленицы,  а  к  Великому  Посту  —  «между  масленицей  и
Страстной  Пятницей»  (DIL,  s.v.  forcam).
 181  CIH,  1504.36-39.
 182  CIH  1911.  2.
 183  DIL,  s.v.  furnaide.
 184  CIH  1911.2.
 185  Ibid.
 186  CIH  918.35-36.
 187  Из  «Жития  святого  Колумбы»  Адамнана  можно  понять,  что  свиные  по¬
троха  ели  сразу  после  забоя  свиней:  «Быстро  выпотрошив  [свинью],  он
[некто  Ферадах,  которого  проклял  святой.  —  Я.  Ч.]  потребовал  быстро
зажарить  себе  на  вертеле  часть  [потрохов]»  (celeriter  exinterata  partem
sibi  in  veru  celerius  assari  praecipit).  Cm.:  Adomnán’s  Life  of  Columba  /  Ed.
and  transi,  by  A.O.  and  M.O.  Anderson,  rev.  by  M.O.  Anderson.  Oxford,
1991,11,  23.
 188  CrisgerB.  J.  «A  man  is  better  than  his  birth»...  P.  160.
 189  AI  816.
 190  AI  818.
 191  AI  784.
 192  AI  842.
 193  AI  973.  Вспомним  о  неизменном  поклонении  Патрику,  которое  выказы¬
вал  младший  брат  Матгамайна  Бриан  Бору  (см.  выше).
 194  Screpal  или  screpul(l)  обозначает  в  данном  случае  плату,  которую  полу¬
чал  клирик  за  исполнение  своих  обязанностей  (например,  крещение).
Применительно  к  клирикам,  как  отмечено  в  DIL,  screpul  является  анало¬
гом  cís  по  отношению  к  королю  (DIL,  s.v.  screpul(l)).
 195  AU  1068,1094
 196  AI  1120.
 197  AU  1050.
 198  AFM  1133.
 237


199  AU  1106.
 200  AFM  1150.8.
 201  AFM  1153.4.
 202  AU  1161,  AFM  1161.12.
 203  Неподалеку  от  Келлса,  одного  из  монастырей,  основанных  святым  Ко-
лумбой,  «наследником»  которого  был  Адамнан.
 204  Собственно  biataigh  —  податные  крестьяне,  обязанные  поставлять  еду
(bia)  господину,  в  данном  случае  —  настоятелю  монастыря.
 205  О  нем  практически  ничего  не  известно.
 206  Betha  Adamnain:  The  Irish  Life  of  Adamnan  /  Ed.  M.  Herbert,  P.  6  Riain.  L.,
1988.  P.  56,  §  13  (9).
 207  Kelly  F.  Early  Irish  farming...  P.  319.
 208  DIL,  s.v.  cennaige,  cennaigecht.
 209  Simms,  Katharine.  Guesting  and  feasting  in  Gaelic  Ireland.  Эта  глава  пере¬
ведена  с  английского  языка  К.  И.  Самоходской.
 210  Curtis  Е.  Richard  II  in  Ireland.  Oxford,  1927.  P.  206-207.
 211  Ноге  H.  and  Graves  J.  (eds.).  The  social  state  of  the  southern  and  eastern
counties  of  Ireland  in  the  sixteenth  century.  Dublin,  1870.  P.  Ill,  123,  188,
205,  245,  246.
 212  Public  Record  Office.  Calendar  of  State  Papers  of  Ireland  1601-1603.
London,  1912.  P.  94-95.
 213  Binchy  D.  A.  1)  Aimser  Chue  //  Feilsgribhinn  Eoin  Mhic  Neill  ed.  J.  Ryan.
Dublin,1940.  P.  18-22;  2)  Crith  Gablach.  Dublin,  1941.  P.  75-77;
Empey  C.  A.  and  Simms  K.  The  Ordinances  of  the  White  Earl  and  the
problem  of  coign  in  the  later  middle  ages  //  PRIA  7  SC  (1975).  P.  183-185;
Brewer  J.  S.  and  Bullen  W.  (eds.)  Calendar  of  the  Carew  Manuscripts.
Vol.  III.  (1589-1600).  London,  1869.  P.  71-72;  Vol.  IV.  (1601-1603).
London,  1870.  P.  454-456.
 214  Meyer  K.  (ed.)  The  duties  of  a  husbandman  //  Eriu  2  (1905).  P.  172.
 215  Stokes  W.  (ed.)  The  Wooing  of  Luaine  and  Death  of  Athirne,  Revue  Celtique
24(1903).  P.  281.
 216  Plummer  C.  (ed.)  Bethada  Naem  nErenn.  Vol.  II.  Oxford,  1922.  P.  189.
 217  MacNeill  E.  Ancient  Irish  law  of  status  or  franchise  //  PRIA  36C  (1923).
P.  291.
 218  Ibid.  P.  276.
 219  Greene  D.  (ed.)  Fingal  Ronain  and  other  stories.  Dublin,  1955.  P.  27.
 220  Stokes  W.  (ed.)  Esnada  Tige  Buchet  //  Revue  Celtique  25  (1904).  P.  21.
 221  O’Donovan  J.  (ed.).  Anndla  rioghachta  Eireann:  Annals  of  the  kingdom  of
Ireland  by  the  Four  Masters.  Dublin,  1851.  Vol.  II.  P.  748,  784,  982,  1000;
Hennessy  W.  M.  (ed).  Chronicon  Scotorum  (Rolls  series).  London,  1866.
P.  240,310.
 222  Meyer  K.  (ed.).  Aislinge  Meic  Congline.  London,  1892.  P.  10-14.
 223  Plummer  C.  (ed.).  The  miracles  of  Senan  //  Zeitschrift  fur  Celtische  Philologie
10(1915).  P.  7.
 224  Jackson  К.  H.  (ed.).  A  Celtic  Miscellany.  Revised  edition.  Harmondsworth,
1971.  P.  293.
 238


225  MacCarthy  В.  (éd.).  Annala  Uladh:  Annals  of  Ulster.  Vol.  Ill  (1379-1541).
Rolls  series.  Dublin,  1895.  P.  138,160,466,572;  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala
Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Dublin,  1944.  P.  8,  44;  Hennessy  W.  M.
(ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  Rolls  series.  London,  1871.  Vol.  II.  P.  372,  424.
 226  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  100;
MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
(1379-1541).  P.  122,  280,  386,  456,  558;  Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals
of  Loch  Ce.  Vol.  II.  P.  260,436.
 227  MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  105.
 228  Hennessy  W.  M.  and  Kelly  D.  H.  (eds.).  The  Book  of  Fenagh.  Dublin,  1875,
P.  101.
 229  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  431,675.
 230  Hennessy  W.  M.  and  Kelly  D.  H.  (eds.).  The  Book  of  Fenagh.  P.  311.
 231  MacCana  P.  The  rise  of  the  later  schools  of  filidheacht  //  Eriu  25  (1974).
P.  131-133;  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of
Connacht.  P.  42,  152,  488,  598,  618,  662;  MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Annala
Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.  P.  218,  226,268,  466,476
 232  Morley  H.  (ed.).  Ireland  under  Elizabeth  and  James  I.  London,  1890.  P.  364;
MacKenna  L.  (ed.).  Aithdioghluim  Dana.  Vol.  I  (text).  Dublin,  1939.
P.  128-129.
 233  Hennessy  W.  M.  and  Kelly  D.  H.  (eds.).  The  Book  of  Fenagh.  P.  358,  360.
 234  Bergin  O.  Irish  Bardic  Poetry  ed.  D.  Greene  and  F.  Kelly.  Dublin,  1970.
P.  111,263.
 235  O’Donovan  J.  (ed.).  The  Genealogies,  Tribes  and  Customs  of  Hy-Fiachrach.
Dublin,  1844.  P.  154,194;  164,220;  166,  248.
 236  Ibid.  P.  152,  188.  См.  также  MacNiocaill  G.  A  propos  du  vocabulaire  social
irlandais  du  bas  moyen  age  //Études  Celtiques  12  (1971).  P.  524-535.
 237  O’Donovan  J.  (éd.).  The  Genealogies,  Tribes  and  Customs.  P.  235,  269n.
 238  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  152,264,
432.
 239  Ibid.  P.  152,166,  390.
 240  Ibid.  P.  218,386,390,420.
 241  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Uladh:  Annals  of  Ulster.  Vol.  II  (1057-1378).
Dublin,  1893,  474,  544  и  1895,  268;  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:
The  Annals  of  Connacht.  P.  376.
 242  MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  10,  428;  Price  L.  The  origin  of  the  word  Betagius,  Eriu  20  (1966)  P.  188;
MacNiocaill  G.  The  origins  of  the  Betagh//Irish  Jurist,  new  series  1  (1966).
P.  293-294.
 243  Morley  H.  (ed.).  Ireland  under  Elizabeth  and  James  I.  P.  368-369.
 244  MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  8-10,180.
 245  Ibid.  P.  148-150,428-430,  566.
 246  Dinneen  P.  S.  Seathrun  Ceitinn:  Foras  Feasa  ar  Eirinn.  Vol.  II.  London,  1908.
P.  304-305.
 239


247  Ni  Sheaghdha  N.  (ed.).  Toruigheacht  Dhiarmada  agus  Ghrainne.  Dublin,
1967.  P.  100-101.
 248  MacPiarais  P.  (ed.).  Bruidhean  Chaorthainn.  Dublin,  1908.  P.  7-8,12.  Пере¬
вод  издателя  неточен.
 249  Dillon  M.  (ed.).  The  Inauguration  of  O’Conor  //  Medieval  Studies  presented
to  Aubrey  Gwynn  S.  /.  ed.  J.  A.  Watt,  Т.  B.  Marrall  and  F.  X.  Martin.  Dublin,
1961.  P.  190,198.
 250  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  152,390;
Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce  (Rolls  series).  Vol.  I.  London,
1871.  P.  266.
 251  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  270.
 252  Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  (Rolls  series).  Vol.  II.  London,
1871.  P.  516-518.
 253  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  576.
 254 	Ibid.  Vol.  III.  P.  274,486.
 255 	Ibid.  Vol.  III.  P.  112-114,568,590,  636.
 256 	Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  Vol.  II.  P.  446.
 257  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  644.
 258  Ibid.  P.  654.
 259  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  II.
P.  538.
 260  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  530n.
 261  Ibid.  P.  442;  MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Anndla  Connacht:  The  Annals  of
Connacht.  Vol.  III.  P.  568.
 262  MacCarthy  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  573-575.
 263 	Butler  W.  F.  T.  Gleanings 	from  Irish  History.  London,  1925.  P. 	20.
 264 	Binchy  D.  A.  (ed.).  Cmth 	Gablach.  Dublin,  1941.  P.  23;  MacNeill 	E.  Ancient
 Irish  law  of  status  or  franchise.  P.  291,  306.
 265  o’Daly  M.  A  poem  on  the  Airghialla  //  Eriu  16  (1952).  P.  181,186.
 286  Reeves  W.  (ed.).  Acts  of  Archbishop  Colton  on  his  metropolitan  visitation  of
the  diocese  of  Derry  1397  A.  D.  Dublin,  1850.  P.  7-18.
 267  MacNeill  E.  Ancient  Irish  law  of  status  or  franchise.  P.  306n.;  Herren  M.  W.
(ed.).  Hisperica  Famina.  Toronto,  1974.  P.  80-91.
 288  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  2.
 289  Meyer  K.  (ed.).  The  Life  of  Colman  son  of  Luachan  (R.  I.  A.  Todd  Lecture
series  XVII).  Dublin,  1911.  P.  26-29.
 270  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  588.
 271  Stokes  W.  (ed.).  The  Siege  of  Howth  //  Revue  Celtique  8  (1887).  P.  49.
 272  Stokes  W.  (ed.).  The  Wooing  of  Luaine  and  Death  of  Athirne  //  Revue
Celtique  24(1903).  P.  279.
 273  Stokes  W.  The  Second  Battle  of  Moytura  //Revue  Celtique  12  (1891).  P.  70.
 240


274  Freeman  A.  M.  (éd.).  Annâla  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  376,422;
MacCarthy  A.  M.  (éd.).  Annâla  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  396.
 275  Gwynn  L.  (ed.).  The  Life  of  St  Lasair  //  Ériu  5  (1911).  P.  85.
 276  Chart  D.  A.  (ed.)  The  Register  of  Primate  John  Swayne.  Belfast,  1935.  P.  11.
 277  MacCarthy  B.  (éd.).  Annâla  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  II.
P.  458;  Vol.  III.  P.  122.
 278  MacCarthy  B.  (éd.).  Annâla  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  50,118.
 279  Freeman  A.  M.  (éd.).  Annâla  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  P.  46,  64.
 280  Nicholls  K.  W.  (ed.).  The  Register  of  Clogher  //  Clogher  Record.  Vol.  VII.
No.  3  (1971-1972).  P.  418-419.
 281  Griffith  M.  C.  (ed.).  Calendar  of  the  Justiciary  Rolls  of  Ireland  1308-1314.
Dublin,  1956.  P.  178-184.
 282  mes(s)2,  cm.:  Marstrander  C.  J.  S.  et  al.  (eds.)  Dictionary  of  the  Irish
language,  based  mainly  on  Old  and  Middle  Irish  materials  (Royal  Irish
Academy).  Dublin  et  al.,  1976.  Art.  cit.;  Watson  W.  J.  (ed.).  Scottish  Verse
from  the  Book  of  the  Dean  of  Lismore.  Edinburgh,  1937.  P.  66-81,  272-275.
 283  O’Nowlan  T.  P.  (ed.).  The  Quarrel  about  the  Loaf  //  Eriu  1  (1904).
P.  133-135.
 284  Brewer  J.  S.  and  Bullen  W.  (eds.)  Calendar  of  the  Carew  Manuscripts.
Vol.  IV.  P.  456.
 285  MacNeill  E.  Ancient  Irish  law  of  status  or  franchise.  P.  274.
 286  Ibid.  P.  283-300  passim;  Binchy  D.  A.  Crith  Gablach.  P.  7,10,12,13,15,  20
 287  Reeves  W.  The  Culdees  of  the  British  Islands.  Dublin,  1864.  P.  84-86.
 288  Meyer  K.  (ed.).  The  Life  of  Colman  son  of  Luachan.  P.  58-59;  Plummer  C.
(ed.).  Bethada  Naem  nErenn.  Oxford,  1922.  Vol.  I.  P.  230,  232-234;  Vol.  II.
P.  223,  225-226.
 289  O’Donovan  J.  (ed.).  The  Tribes  of  Ireland,  a  satire  by  Aenghus  O’Daly.
Dublin,  1852.  P.  51,63.
 290  Ibid.  P.  75.
 291  Binchy  D.  A.  Aimser  Chue  //  Féilsgribhinn  Eoin  Mhic  Néill  ed.  J.  Ryan
Dublin,  1940.  P.  18-22.
 292  Magnusson  M.  and  Palsson  H.Njal’s  Saga.  Harmondsworth,  1966.  P.  58-59.
 293  Binchy  D.  A.  1)  Aimser  Chue.  P.  21-22;  2)  Corpus  Iuris  Hibernici.
Dublin,1978.  Vol.  I.  P.  45.
 294  Binchy  D.  A.  Aimser  Chue.  P.  20n.
 295  Marstrander  C.  J.  S.  et  al.  (eds.)  Dictionary  of  the  Irish  language.  Art.  cit.
 296  Pender  S.  (ed.).  A  tract  on  MacMahon’s  prerogatives  //  Études  Celtiques  1
(1936).  P.  252,256.
 297  Hardiman  J.  (ed.).  Ancient  deeds  ...  in  the  Irish  language  //  TRIA  15  (1828).
P.  44-45.
 298  Lambeth  Palace  Library,  Carew  MS  625,  ff.  28,  36,  40,  41,  41b;  Butler  W.  F.
T.  Gleanings  from  Irish  History.  P.  20.
 299  Holinshed  R.  Irish  Chronicle  ed.  L.  Miller  and  E.  Power  (Dolmen  Editions).
Dublin,  1979.  P.  113.
 241


300  Morley  H.  (éd.).  Ireland  under  Elizabeth  and  James  I.  P.  430.
 301  Brewer  J.  S.  and  Bullen  W.  (eds.)  Calendar  of  the  Carew  Manuscripts.
Vol.  III.  P.  72.
 302  Butler  W.  F.  T.  Gleanings  from  Irish  History.  P.  20.
 303  Ноге  H.  and  Graves  J.  (eds.).  The  social  state.  P.  107.
 304  Ibid.  P.  233.
 305  Bosworth  J.  and  Toller  T.  N.  eds.  An  Anglo-Saxon  Dictionary.  Oxford,1954.
Art.  cit.;  Vinogradoff  P.  English  society  in  the  eleventh  century.  Oxford,
1908.  P.  142.
 306  Robertson  A.  J.  (ed.).  The  laws  of  the  kings  of  England:  Edmund  —  Henry  I.
Cambridge,  1925.  P.  228.
 307  Tait  J.  (ed.).  The  Chartulary  or  Register  of  the  Abbey  of  St  Werburgh,
Chester.  Vol.  I.  (Chetham  Society).  Manchester,  1920.  P.  105-106.
 308  Hardy  T.  D.  (ed.).  Registrum  Palatinum  Dunelmense.  Vol.  III.  (Rolls  series).
London,  1875.  P.  64.
 309  Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  Vol.  I.  P.  225-227.
 310  Mollat  M.and  Wolff  P.  The  popular  revolutions  of  the  late  middle  ages.
London,  1973.  P.  107,  285;  Mousnier  R.  Peasant  uprisings  in
seventeenth-century  France,  Russia  and  China.  London,  1971.  P.  Ill,  148.
 311  Todd  J.  H.  (ed.).  The  War  of  the  Gaedhil  with  the  Gaill  (Rolls  series).
London,  1867.  P.  49-51.
 312  Plummer  C.  (ed.).  The  miracles  of  Senan.  P.  16-19.
 313  Nicolas  A.  (ed.).  Proceedings  and  Ordinances  of  the  Privy  Council  of
England  10  Rie.  II-33.  London,  1834.  Vol.  II.  P.  49-50.
 314  Ноге  H.  and  Graves  J.  (eds.).  The  social  state.  P.  171-172.
 315  Conway  Fr.  Columcille.  (ed.).  Seven  documents  from  the  old  abbey  of
Mellifont  //  CLAJY3  (1953).  P.  56,58.
 316  Binchy  D.  A.  Corpus  Iuris  Hibernici.  Vol.  I.  P.  381-382,  Vol.  III.  P.  889-890,
1687;  обсуждение  военных  обязательств,  упоминаемых  в  этой  связи,  см.
у  Thurneysen  R.  Aus  dem  irischen  Recht  I  //  Zeitschrift  fur  Celtische
Philologie  14.  Bd  (1923).  S.  365;  Binchy  D.  A.  (éd.).  1)  Crith  Gablach.  P.  106;
2)  Celtic  and  Anglo-Saxon  kingship.  Oxford,  1970,  21.
 317  Record  Commission.  State  Papers,  Henry  VIII.  Vol.  II.  Pt  3.  Ireland
1515-1538.  London,  1834.  P.  5;  Pender  S.  (ed.).  A  tract  on  MacMahon’s
prerogatives  //Études  Celtiques  1  (1936).  P.  256-257;  O’Donovan  J.  (ed.).
Anndla  rioghachta  Eireann:  Annals  of  the  kingdom  of  Ireland  by  the  Four
Masters.  Vol.  VI.  P.  1805-1806.
 318  Curtis  E.  (ed.).  Calendar  of  Ormond  Deeds  1509-1547.  Dublin,  1937.  P.  214.
 319  Ноге  H.  and  Graves  J.  (eds.).  The  social  state.  P.  Ill,  233,244;  O’Donovan  J.
(ed.).  Anndla  rioghachta  Eireann.  Vol.  VI.  P.  1806.
 320  Ноге  H.  and  Graves  J.  (eds.).  The  social  state.  P.  161,186,  245.
 321  Ibid.  P.  161.
 322  Butler  W.  F.  T.  Gleanings  from  Irish  History.  P.  20.
 323  Ноге  H.  and  Graves  J.  (eds.).  The  social  state.  P.  105.
 324  MacKenna  L.  (ed.).  Aithdioghluim  Dana.  Vol.  I  (text).  Dublin,  1939.  Vol.  II
(translation  and  notes).  Dublin,  1940.  P.  90.
 242


325  Renwick  W.  L.  Edmund  Spenser:  A  view  of  the  present  state  of  Ireland.
Oxford,  1970.  P.  34.
 326  Record  Commission.  State  Papers,  Henry  VIII.  Vol.  II.  Pt  3.  P.  10,  12,14.
 327  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Uladh:  Annals  of  Ulster.  Vol.  II.  P.  78.
 328  Mahaffy  J.  P.  Two  early  tours  in  Ireland  //  Hermathena.  No.  40  (1914).
P.  7-8.
 329  De  Paor  M.  and  L.  Early  Christian  Ireland.  London,  I960.  P.  26,  95;
Hillgarth  J.  N.  Visigothic  Spain  and  Early  Christian  Ireland  //  PRIA  62С
(1961-1963).  P.  177;  O’Riordain  S.  P.  Excavation  of  a  large  earthen
ring-fort,  Garranes,  county  Cork  //  PRIA  АТС.  (1941-1942).  P.  132-133;
Thomas  C.  Imported  pottery  in  Dark  Age  Western  Britain  //  Medieval
Archaeology  3  (1959).  P.  91,  105;  Warner  R.  B.  The  Excavations  at
Clogher  //  Clogher  Record  8.  No.  1  (1973).  P.  8,10.
 330  Anderson  A.  O.  and  M.  O.  eds.  Adomnans  Life  of  Columba.  London,  1961.
P.  124,  196,  324;  Plummer  C.  (ed.).  Vitae  Sanctorum  Hiberniae.  Oxford,
1910.  Vol.  I.P.  213-214.
 331  O’Meara  J.  J.  (ed.).  The  First  Version  of  the  Topography  of  Ireland  by
Giraldus  Cambrensis.  Dundalk,  1951.  P.  15.
 332  MacKenna  L.  (ed.).  Some  Irish  Bardic  Poems  //  Studies  34  (1945).  P.  497,
499
 333  O’Donovan  J.  (ed.).  Geinealach  Chorea  Laidhe  //  Miscellany  of  the  Celtic
Society.  Dublin,  1849.  P.  12-15.
 334  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Uladh:  Annals  of  Ulster.  Vol.  II.  P.  521.
 335  MacCarthy  B.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  84;  O’Donovan  J.  (ed.).  Annala  rioghachta  Eireann.  Vol.  IV.  P.  844.
 336  O’Donovan  J.  (ed.).  Geinealach  Chorea  Laidhe.  P.  97.
 337  Walsh  P.  (éd.).  Beatha  Aodha  Ruaidh  Ui  Dhomhnaill,Vol.  I.  Dublin,  1948.
P.  4-11.
 338  Tresham  E.  (ed).  Rotulorum  Patentium  et  Clausorum  Cancellarie  Hibernie
Calendarium  (Irish  Record  Commission).  Dublin,  1828.  P.  142,  no.  237;  169,
no.  22;  172,  nos.  3,  12;  181,  no.  37;  193,  no.  162;  MacNiocaill  G.  Na  Buirgeisi.
Dublin,  1964.  Vol.  II.  P.  514;  Carus-Wilson  E.  M.  Medieval  Merchant
Venturers.  London,  1937.  P.  86,  107;  Graves  J.  (ed.).  A  Roll  of  the
Proceedings  of  the  King’s  Council  in  Ireland  1392-1393.  London,  1877,
P.  159-160;  Brewer  J.  S.  and  Bullen  W.  (eds.)  Calendar  of  the  Carew
Manuscripts.  Vol.  I.  P.  308;  Canny  N.  The  Elizabethan  Conquest  of  Ireland.
Hassocks,  Sussex,  1976.  P.  6-10.
 339  Carus-Wilson  E.  M.  Medieval  Merchant  Venturers.  P.  27;  Tresham  E.  (ed).
Rotulorum  Patentium.  P.  172,  no.  3;  181,  no.  37.
 340  Walsh  P.  (ed.).  Leabhar  Chlainne  Suibhne.  Dublin,  1920.  P.  47.
 341  См.  также:  Freeman  A.  M.  (ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.
P.  392,514.
 342  Hardiman  J.  (ed.).  Ancient  deeds  ...  in  the  Irish  language.  P.  51.
 343  Knott  E.  (ed.).  The  bardic  poems  of  Tadhg  Dali  О  hUiginn.  Vol.  II.
Translation  and  notes.  London,  1926.  P.  164.
 344  O’Donovan  J.  (ed.).  Annala  rioghachta  Eireann:  Vol.  IV.  P.  935.
 243


345  O’Dufaigh  S.  (ed.).  Cios  MhicMhathghamhna  //  Clogher  Record  4.  No.  3
(1962).  P.  131.
 346  Scott  A.  B.  and  Martin,  F.  X.  (eds.).  Expugnatio  Hibernica:  The  Conquest  of
Ireland,  by  Giraldus  Cambrensis.  Dublin.  Stanihurst  R.,  1978.  P.  97.
 347  Hennessy  W.  M.  and  Kelly  D.  H.  (eds.).  The  Book  of  Fenagh.  P.  355-357;
Dillon  M.  (ed.).  Ceart  Uf  Neill  //  Studia  Celtica  1  (1966).  P.  8-11.
 348  Holinshed  R.  Irish  Chronicle  ed.  L.  Miller  and  E.  Power  (Dolmen  Editions).
Dublin,1979.  P.  113;  Knott  E.  (ed.).  The  bardic  poems  of  Tadhg  Dali
О  hUiginn.  Vol.  I.  Text.  London,  1922,  no.  12;  Vol.  II.  1926.  P.  243.
 349  Marstander  C.  J.  S.  et  al.  (eds.)  Dictionary  of  the  Irish  language.
 350  Brereton  G.  (ed.).  Froissart:  Chronicles.  Harmondsworth,  1968.  P.  414.
 351  MacKenna  L.  (ed.).  l)Dioghluim  Dana.  Dublin,  1938.  No.  80  verse  7,  no.  84
verses  17-19;  2)  Aithdioghluim  Dana.  Vol.  I.  Text.  Dublin,  1939.  No.  32
verse  4.
 352  Greene  D.  (ed.).  Duanaire  Mheig  Uidhir.  Dublin,  1972.  P.  47,  49;  см.  также:
MacKenna  L.  (ed.).  Dioghluim  Dana.  No.  84;  O’Maille  T.  (ed.).  A  poem  to
Tuathal  O’Maille  //Revue  Celtique,  49  (1932).  P.  166-181.
 353  Bergin  O.  Irish  Bardic  Poetry.  No.  23.
 354  Knott  E.  (ed.).  The  bardic  poems  of  Tadhg  Dali  О  hUiginn.  Vol.  I.  No.  8.
 355  Walsh  P.  (ed.).  Leabhar  Chlainne  Suibhne.  P.  37.
 356  Brewer  J.  S.  and  Bullen  W.  (eds.)  Calendar  of  the  Carew  Manuscripts.  Vol.  I.
P.  182.
 357  Murphy  D.  (ed.).  The  Annals  of  Clonmacnoise.  Dublin,  1896.  P.  259.
 358  O’Donnchadha  T.  (ed.).  Leabhar  Cloinne  Aodha  Buidhe.  Dublin,  1931.
P.  32-33.
 359  Hutton  E.  (ed.).  Giovanni  Boccaccio:  The  Decameron,  London,  1963.  Vol.  I.
P.  45-51.
 360  Carney  J.  (ed.).  Topographical  Poems.  Dublin,  1943.  Vol.  VII-VIII.
P.  157-159.
 361  О  Cuiv  B.  (ed.).  An  appeal  on  behalf  of  the  profession  of  poetry  //  Eigse  14
(1971-1972).  P.  87-106;  MacKenna  L.  (ed.).  The  Book  of  Magauran.
Dublin,  1947.  No.  XXVII.
 362  Knott  E.  (ed.).  Filidh  Eireann  go  haointeach  //  Eriu  5  (1911).  P.  50-69.
 363  О  Donnchadha  T.  (ed.).  Leabhar  Cloinne  Aodha  Buidhe.  P.  32.
 364  Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  Vol.  II.  P.  274,  326,  354.
 365  O’Donovan  J.  (ed.).  The  Annals  of  Ireland  ...  by  Duald  MacFirbis  //
Miscellany  of  the  Irish  Archaeological  Society.  Vol.  I.  Dublin,  1846.
P.  227-228.
 366  MacCarthy  B.  (ed.).  Annäla  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.
P.  128,130;  Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  Vol.  II.  P.  154.
 367  О  Donnchadha  T.  (ed.).  Leabhar  Cloinne  Aodha  Buidhe.  P.  85.
 368  MacKenna  L.  (ed.).  Aithdioghluim  Dana.  Vol.  II.No.  18  verses  25,32.
 369  MacKenna  L.  The  Book  of  Magauran.  No.  XVII  verse  13;  см.  также  No.  XIII
и  MacKenna  (ed.).  Aithdioghluim  Dana.  Vol.  II.  No.  11.
 370  Например.:  Greene  D.  (ed.).  Duanaire  Mheig  Uidhir.  Dublin,  1972.  No.  IX
verse  15,  No.  XI  verse  16,  No.  XII  verse  4.
 244


371  Hennessy  W.  M.  (ed.).  The  Annals  of  Loch  Ce.  Vol.  II.  P.,  253;  MacCarthy  B.
(ed.).  Annala  Connacht:  The  Annals  of  Connacht.  Vol.  III.  P.  583.
 372  MacKenna  L.  (ed.).  Aithdioghluim  Dana.  Vol.  II.  No.  10  verse  6.
 373  Greene  D.  (ed.).  Duanaire  Mheig  Uidhir.  No.  XIV  verse  39.
 374  O’Sullivan  D.  Carolan:  the  Life,  Times  and  Music  of  an  Irish  Harper.  London,
1958.  Vol.  II.  P.  119-122.
 375  T.C.D.  MS  1356/101.
 376  R.I.A.  MS  744/29a.
 377  McNeill  C.  Rawlinson  MSS  Class  D  //Analecta  Hibemica  no.  2  (1931).  P.  51.
 378  Maxwell  C.  Country  and  Town  in  Ireland  under  the  Georges.  London,  1940.
P.  24.
 379  Edgeworth  M.  Castle  Rackrent  ed.  G.  Watson.  London,  1969.  P.  9-10,  55.
 380  Maxwell  C.  Country  and  Town  in  Ireland  under  the  Georges.  P.  24-30;
Staples  H.  The  Ireland  of  Sir  Jonah  Barrington.  London,  1968.  P.  41-46,  50.
 381  Brady  J.  and  Corish  P.  J.  The  Church  under  the  Penal  Code  (A  History  of
Irish  Catholicism  IV.  No.  2).  Dublin,  1971.  P.  4-5.
 382  Crofton  H.  T.  Crofton  Memoirs.  York,  1911.  Privately  printed.  P.  163.
 383  Edgeworth  M.  Castle  Rackrent.  P.  12.
 384  O’Sullivan  D.  Carolan:  the  Life,  Times  and  Music  of  an  Irish  Harper.  Vol.  II.
P.  14-15;  MacLyzaght  E.  Irish  life  in  the  seventeenth  century.  Third  edition.
Shannon,  1969.  P.  89-92;  Maxwell  C.  Country  and  Town  in  Ireland  under
the  Georges.  P.  30.
 385  Fielding  H.  Amelia  ed.  A.  R.  Humphreys.  London,  1968.  Vol.  I.  P.126-127.
 386  Stanihurst  R.  Antwerpen,  1584.  P.  33.
 387  [Стеблин-Каменский  М.  И.].  Исландские  саги.  Редакция,  вступительная
статья  и  примечания  М.  И.  Стеблин-Каменского.  М.,  1956.  С.  155.
 388  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  М.,  1967.
 С. 	118.
 389  Там  же.
 390  Там  же.  С.  118.  Прим.  76.
 391  Там  же.  С.  119-120.
 392  Там  же.  С.  107.
 393  Там  же.  С.  106  и  след.
 394  Там  же.  С.  108.
 395  [Стеблин-Каменский  М.  И.].  Исландские  саги.  С.  127.
 396  Там  же.  С.  136-138.
 397  [Стеблин-Каменский  М.  И.,  Смирнов  А.  А.].  Исландские  саги.  Ирланд¬
ский  эпос.  М.,  1973.  С.  127.
 398  Там  же.  С.  31,  81.
 399  Гуревич  А.  Я.  Категории  средневековой  культуры.  М.,  1975.  С.  210.
 400  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  С.  107.
 401  Там  же.  С.  129.
 402  Там  же.  С.  128.
 403  Там  же.  С.  130.
 245


404  [Стеблин-Каменский  М.  И.].  Исландские  саги.  С.  585  и  след.;  [Стеб-
лин-Каменский  М.  И.,  Смирнов  А.  А.].  Исландские  саги.  Ирландский
эпос.  С.  292  и  след.
 405  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  С.  128.
 406  Там  же.  129-130.
 407  Там  же.  128.
 408  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  14.
 409  [Стеблин-Каменский  М.  И.,  Смирнов  А.  А.].  Исландские  саги.  Ирланд¬
ский  эпос.  С.  539,  541.
 410  Там  же.  С.  542.
 411  Там  же.  С.  535.
 412  Peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  14;  Сыромятников  С.  Н.  Сага  гутов  //
Живая  старина.  Спб.,  1892.  Вып.  1.
 413  [Стеблин-Каменский  М.  И.].  Исландские  саги.  С.  581,  585;  [Стеблин-Ка-
менский  М.  И.,  Смирнов  А.  А.].  Исландские  саги.  Ирландский  эпос.
С.  281,  298.
 414  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  С.  127.
 415  реуег  н.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  14.
 416  Ibid.  P.  13.
 417  Vries  J.  de.  Altgermanische  Religionsgeschichte.  1  Bd.  Berlin,  1970.  S.  473.
 418  peyer  H.  G.  Das  Reisekönigtum.  S.  13.
 419  Ibid.  P.  14.
 420  Ibid.
 421  Ibid.
 422  Ibid.  P.  14-15.
 423  [Стеблин-Каменский  M.  И.,  Смирнов  A.  A.].  Исландские  саги.  Ирланд¬
ский  эпос.  C.  83.
 424  Фрэзэр  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  С.  91.
 425  Флоря  Б.  Н.  Эволюция  социальных  и  общественно-политических  струк¬
тур  и  возникновение  государства  //  Раннефеодальные  государства  и  на¬
родности  (южные  и  западные  славяне  VI-XII  вв.).  М.,  1991.  С.  198.
 426  Riezler  S.  Geschichte  Baierns.  Stuttgart;  Gotha,  1927.  S.  302;  Lowmiam-
ski  H.  Poczatki  Polski.  Warszawa,  1970.  T.  4.  S.  225.
 427  Тржештик  Д.  Возникновение  славянских  государств  в  Среднем  Поду-
навье  //  Раннефеодальные  государства  и  народности  (южные  и  запад¬
ные  славяне  VI-XII  вв.).  С.  71.
 428  Diploma  regum  ex  stripe  Karolinorum.  Berlin,  1934.  T.  1.  P.  161.
 429  Тржештик  Д.  Возникновение  славянских  государств  в  Среднем  Поду-
навье.  С.  72.
 430  Там  же.  С.  76.
 431  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  II.  Бул¬
гары,  мадьяры,  народы  Севера,  печенеги,  русы,  славяне.  М.,  1967.
С.  136-138.
 432  Там  же.  С.  119-120,136.
 246


433  Тржештик  Д.,  Достал  Б.  Великая  Моравия  и  зарождение  Чешского  госу¬
дарства  //  Раннефеодальные  государства  и  народности  (южные  и  запад¬
ные  славяне  VI-XII  вв.).  С.  96.
 434  Б.  Н.  Заходер  предпочел  вариант  написания  арабскими  буквами  СУИТ
МЛК.  Он  интерпретировал  его  как  «гибридный  титул,  состоящий  из
арабского  и  славянского  элементов:  Свет-малик  в  значении  светлый
князь  или  даже  Свят-малик  в  значении  священный  царь»:  Заходер  Б.  Н.
Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  T.  II.  С.  134-135.  Гипо¬
теза  остроумная,  но  конструкция  слишком  необычна  и  неправдоподобна.
 435  Schwarzmeier  H.  Ein  Brief  des  Markgrafen  Aribo  an  König  Arnulf  über  die
Verhältnisse  in  Mahren  //  Frühmittelalterliche  Studien.  1972.  Hft  6.
S.  55-56.
 436  Тржештик  Д.,  Достал  Б.  Великая  Моравия  и  зарождение  Чешского  госу¬
дарства.  С.  95.
 437  Там  же.  С.  97.
 438  Татищев  В.  Н.  История  Российская.  М.;  Л.,  1963.  Т.  2.  С.  48.
 439  Joyce  P.  W.  A  social  history  of  ancient  Ireland.  P.  7.
 440  Тржештик  Д.,  Достал  Б.  Великая  Моравия  и  зарождение  Чешского  госу¬
дарства.  С.  98.
 441  Herb.,  II,  12,18-23,41,82-83;  Ebbo,  III,  7;  Черниловский  3.  М.  Возникно¬
вение  раннефеодального  государства  у  прибалтийских  славян.  М.,  1959.
С.  44-45.
 442  Черниловский  3.  М.  Возникновение  раннефеодального  государства.
С.  117-120.
 443  Herb.,  II,  14-17,  24-25;  Ebbo,  III,  6,  20,  23;  Helm.,  I,  84;  Чернилов¬
ский  3.  М.  Возникновение  раннефеодального  государства.  С.  194-106,
129-130,133-135.
 444  Черниловский  3.  М.  Возникновение  раннефеодального  государства.
С.  73.  Прим.  424.
 445  Там  же.  С.  114.
 446  Галл  Аноним.  Хроника  и  деяния  князей  и  правителей  польских.  М.,  1961.
С.  29-30.
 447  Там  же.  С.  42.
 448  Там  же.  С.  45.
 449  Там  же.  С.  42.
 430  Соловьев  С.  М.  История  России  с  древнейших  времен.  Кн.  I.  Т.  1-2.
С.  224.
 451  Галл  Аноним.  Хроника.  С.  95-98.
 452  Согласно  хронике  Длугоша  и  другим  источникам.:  Bandtkie  J.  W.
Historia  prawa  polskiego.  Warszawa,  1850.  S.  142  i  si.
 453  Tomek  W.  W.  Geschichte  der  Stadt  Prag.  Praha,  1856.  1  Bd.  S.  48,  57,  378
usw.
 454  Козьма  Пражский.  Чешская  хроника.  C.  124.
 433  Там  же.  С.  129.
 456  Там  же.  С.  156.
 457  Там  же.  С.  179-180.
 247


458  Там  же.  С.  206-207.
 459  Там  же.  С.  211.
 460  Jerasek  C.  Geschichte  der  Serben.  Gotha,  1918.  2  Bd.  S.  15-16.
 461  Бромлей  Ю.  В.  Становление  феодализма  в  Хорватии.  М.,  1964.  С.  280.
 482  Там  же.  С.  154.  Прим.  106.
 463  Там  же.  С.  279.
 464  Греков  Б.  Д.  Винодольский  статут  об  общественном  и  политическом
строе  Винодола.  М.;  Л.,  1948.  С.  74-75.
 485  Там  же.  С.  63.
 488  Там  же.  С.  75.
 487  Там  же.  С.  74.
 488  Греков  Б.  Д.  Полица.  Опыт  изучения  общественных  отношений  в  Поли-
це  XV-XVII  вв.  М.,  1951.  С.  213.
 489  См.  в  частности:  Фроянов  И.  Я.  Рабство  и  данничество.  СПб.,  1996.
 478  Срезневский  И.  И.  Материалы  к  словарю  древнерусского  языка.  СПБ.,
 1902. 	Т.  2.  Кол.  1153.
 471  Такова,  в  частности,  точка  зрения  Свердлова,  Наумова  и  др.
 472  См.:  Солов)ев  А.  Законник  цара  Стефана  Душана  1349  и  1354  г.  Београд,
1980.
 473  См.:  Ангелов  Д.  Аграните  отношения  в  северна  и  средна  Македония  през
XIV  в.  София,  1958.  Наумов  Е.  П.  К  вопросу  об  эволюции  феодальной
ренты.  Ученые  записки  Института  славяноведения.  1962.  Благо)  евиЬ  М.
Землелюрадна  у  среднювековой  Србщи.  Београд,  1973.  Наумов  Е.  П.
Господствующий  класс  и  государственная  власть  в  Сербии  XIII-XV  в.
М.,  1975.
 474  См.:  Седов  В.  В.  Славяне.  М.,  2005.  С.  420-421.
 478  Чиркович  С.  Сербия.  Средние  века.  М.,  1996.  С.  65.
 478  В  частности,  об  этом  пишет  Маврикий  (или  Псевдо-Маврикий)  в  Стра-
тегиконе.  Кн.  XI.,  гл.  4.  См.  Свод  древнейших  письменных  свидетельств
о  славянах.  Т.1.  М.,  1991.  С.  369,383.
 477  О  них  см.:  Гранич.  Црковноправне  глоссе  на  привилеги)е  цара  Васили)а
II  Охридской  арпиепископии  //  Гласник  Србскаго  народнаго  дружствта.
Т.  13.1934.  С.  35.
 478  См.  Благо)евиЬ  Землелюрадна...  С.  76.
 479  Чиркович  С.  Сербия.  Средние  века.  М.,  1996.  С.  69.
 488  См.  Благо)евиЬ  Землелюрадна...  С.  92
 481  Соловьев.  Законник.  С.  105.  Русский  перевод  см.:  Законник  Стефана  Ду¬
шана.  СПб.,  1872.  С.  54.
 482  Соловьев.  Законник.  С.  204.  Русский  перевод  см.:  Законник  Стефана  Ду¬
шана.  СПб.,  1872.  С.  103.
 483  См.:  Чиркович.  Сербия...  С.  134-135.
 484  См.:  Законник  Стефана  Душана.  СПб.,  1872.  С.  73.
 485  Там  же.  С.  65.
 488  Там  же.  С.  59.
 248


487  См.  в  частности:  Острогорски  Г.  Прон^а.  Прилог  истории  феудализма  у
Византии  и  у  )ужнословенскимм  земл>ама.  Београд,  1951.  Наумов.  Господ¬
ствующий  класс.  С.  35.
 488  Чиркович  С.  История  средневековой  Сербии.  С.  197.
 489  См.:  Солов)ев  А.  Законник  цара  Стефана  Душана  1349  и  1354  г.  Београд,
1980.  С.  54
 490  О  сербском  праве  см.:  Тарановски  Т.  McTopnja  српског  права  у
Неман>и1пау  држави.  Т.  I—III.  Београд,  1931-35.
 491  См.:  Константин  Багрянородный.  Об  управлении  империей.  М.,  1991.
С.  147.
 492  См.  о  нем:  Наумов.  Господствующий  класс...  С.  75.
 493  Каждый  мат  насчитывал  939  кв.  м.  В  монастырях  этот  размер  достигал  7,
5  матов.  См.:  Чиркович.  Сербия...  С.  70.
 494  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества  XII-XIII  вв.  М.,  1982.
С.  99-100.
 495  Там  же.  С.  278.
 496  Полное  собрание  русских  летописей.  (Далее  —  ПСРЛ).  Т.  I.  Лаврентьев¬
ская  летопись  и  Суздальская  летопись  по  Академическому  списку.  М.,
1962.  Стб.  42;  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  вре¬
менных  лет.  Изд.  2.  Л.,  1927.  С.
 497  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по  Акаде¬
мическому  списку.  Стб.  54-55,  57-59;  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  лето¬
пись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.  Изд.  2.  Л.,  1927.  С.  ;  ПСРЛ.  Т.  И.
Ипатьевская  летопись.  Изд.  2.  СПб.,  1908.  С.  ;  ПСРЛ.  Т.  IV.  Новгород¬
ская  четвертая  летопись.  Пг.,  1915.  С.  ;  ПСРЛ.  Т.  V.  Софийская  первая
летопись.  Изд.  2.  Л.,  1925.  С.
 498  Лев  Диакон.  История.  Перевод  М.  М.  Копыленко.  М.,  1988.  С.  57  (VI,  10).
 499  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  А.  А.  Шахматов  считал,  что
Мстислав  убил  Игоря  по  приказу  Свенельда,  когда  киевский  князь  нару¬
шил  права  своего  боярина  Свенельда  на  древлянскую  дань:  Шахма¬
тов  А.  А.  Разыскания  о  древнейших  русских  летописных  сводах.
С.  364-365,  371-372.
 500  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.
 501  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  СПб.,  1904.  С.  33,  37,38.
 502  Constantinus  Porphyrogenitus.  De  administrando  imperio.  Ed.  Gy.
Moravscik.  Budapest,  1949.  P.  60;  Константин  Багрянородный.  С.  147.
 503  Рыбаков  Б.  А.  1)  Смерды  //  История  ССР.  1972.  №  1,  2.  С.  37-44;  2)  Ки¬
евская  Русь  и  русские  княжества.  С.  317-325.
 504  Грушевський  М.  Icropin  Украши-Руси.  Т.  I.  До  початку  XI  вша.  Кшв,
1913.  С.  425.
 505  Там  же.
 506  Там  же.  С.  426.
 507  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси.  Л.,  1983.  С.
 308  Соловьев  С.  М.  История  России.  Кн.  I.  Т.  1-2.  С.  225.
 249


509  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
Академическому  списку.  Стб.  65;
 510  Соловьев  С.  М.  История  России  Кн.  I.  Т.  1-2.  С.  188-189.
 311  Джаксон  Т.  Н.  Скандинавский  конунг  на  Руси  (о  методике  анализа  све¬
дений  исландских  королевских  саг)  //  Восточная  Европа  в  древности  и
средневековье.  Сб.  М.,  1978.  С.  284.
 512  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
Академическому  списку.  Стб.  59-60;  Шахматов  А.  А.  Повесть  временных
лет.  Пг.,  1916.  С.  69.
 513  Соловьев  С.  М.  История  России.  Кн.  I.  Т.  1-2.  С.  156.
 514  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества.  С.  363.
 515  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.
ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
Академическому  списку.  Стб.  59-60.
 Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества.  С.  364.  Ср.:  Б.  Д.  Гре¬
ков,  который  игнорировал  полюдье  и  связывал  «знаменитые  поездки
кн.  Ольги  по  мало  освоенным  частям  государства,  где  она  интересова¬
лась  не  только  местами  охоты,  но  и  населенными  местами  и  землей»,  с
развитием  княжеского  и  боярского  землевладения.:  Греков  Б.  Д.  Киев¬
ская  Русь.  Изд.  3.  М.;  Л.,  1939.  С.  82.
 317  Соловьев  С.  М.  История  России.  Кн.  I.  Т.  1-2.  С.  157.
 518  Потебня  А.  Н.  О  мифическом  значении  некоторых  обрядов  и  поверий.  I.
Рождественские  обряды  //  Чтения  в  Императорском  обществе  истории
и  древностей  российских.  Кн.  2.  Апрель-июнь  1865.  М.,  1865;  Фи¬
лин  Ф.  П.  Лексика  русского  литературного  языка  древнерусской  эпохи
(по  материалам  летописей).  Л.,  1949.  С.  152-153.
 519  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества.  С.  365.
 520  Там  же.
 521  Владимирский-Буданов  М.  Ф.  Обзор  истории  русского  права.  Изд.  7.
Пг.;  Киев,  1915.  С.  78;  Лотман  Ю.  М.  Об  оппозиции  «честь-слава»  в  свет¬
ских  текстах  киевского  периода  //  Труды  по  знаковым  системам.  Сб.  III.
Тарту,  1967.  С.  69-90.
 522  Греков  Б.  Д.  Киевская  Русь.  С.  78.
 323  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси.  С.  63-64.
 524  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  II.  С.  81.
 525  Там  же.  С.  82.
 526  Там  же.
 527  [Бартольд  В.  В.].  Худуд  ал-Алем.  Рукопись  Туманского  с  введением  и
указателем  В.  Бартольда.  Л.,  1930.  С.  176.
 328  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  II.
С.  106.
 529  Соловьев  С.  М.  История  России.  Кн.  I.  Т.  1-2.  С.  185  и  след.
 530  ПСРЛ.  Т.  IV.  Новгородская  четвертая  летопись  Пг.,  1915.  С.  186.
 ^31  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.
ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
 250


Академическому  списку.  Стб.  ;  Шахматов  А.  А.  Повесть  временных  лет.
Пг.,  1916.  С.
 532  Слово  о  полку  Игореве.  Былины.  Л.,  1977.  С.  35,  37.
 533  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
Академическому  списку.  Стб.;  ПСРЛ.  Т.
 534  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества.  С.  365.
 535  Алексеев  Л.  В.  Устав  Ростислава  Смоленского  1136  г.  и  проблема  феода¬
лизации  Смоленской  земли  //  Stowianie  w  dziejach  Europy.  Poznan,  1974.
 536  Рыбаков  Б.  A.  Киевская  Русь  и  русские  княжества.  С.  365.
 537  Там  же.  С.  366.
 538  Янин  В.  Л.,  Зализняк  А.  А.  Берестяные  грамоты  из  новгородских  раско¬
пок  1998  г.//  Вопросы  языкознания.  1999.  №  4.  С.  10-11.
 539  Янин  В.  Л.  У  истоков  новгородской  государственности.  Великий  Новго¬
род,  2001.  С.  13.
 548  Там  же.  С.  30;  его  же.  Новгородская  феодальная  вотчина.  Историко-гене¬
алогическое  исследование.  М.,  1981.
 541  Янин  В.  Л.  У  истоков.  С.  13-14.
 542  Там  же.  С.  30—31;  его  же.  Новгород  и  Литва.  Пограничная  ситуация
XII-XV  веков.  М.,  1998.
 543  Янин  В.  Л.  У  истоков.  С.  31.  47;  его  же.  Новгородские  посадники.  М.,
1962.
 844  Янин  В.  Л.  Роль  Новгорода  в  отечественной  истории.  Доклад,  прочитан¬
ный  на  Всесоюзной  научной  конференции,  посвященной  1125-летию
Новгорода  //  Знание  —  сила.  М.,  1985.  №  4.  С.  26;  его  же.  У  истоков.  С.  31
и  след.  Кроме  сбора  податей,  суда  и  взимания  штрафов  вирники  занима¬
лись  ростовщичеством.
 545  Так  в  жалованной  грамоте  князя  Мстислава  Владимировича  Юрьеву  мо¬
настырю  на  волость  Буйце  1130  г.  См.:  Грамоты  Великого  Новгорода  и
Пскова.  М.;  Л.,  1949.  С.  140.
 546  Арциховский  А.  В.,  Борковский  В.  И.  Новгородские  грамоты  на  бересте
(из  раскопок  1956-1957  гг.).  М.,  1963.  С.  48-49.
 547  Янин  В.  Л.  У  истоков.  С.  62.
 548  Новгородская  Первая  летопись  старшего  и  младшего  изводов.  М.;  Л.,
1950.  С.  28,215.
 549  ПСРЛ.  Т.  I.  Вып.  2.  Л.,  1927.  Стб.  353.
 558  Перевод  А.  А.  Зализняка.  См.:  Янин  В.  Л.,  Зализняк  А.  А.  Берестяные
грамоты  из  новгородских  раскопок  1990-1993  гг.  //  Вопросы  языкозна¬
ния.  1994.  №  4.  С.  9-11;  Зализняк  А.  А.  Древненовгородский  диалект.  М.,
1995.  С.  295-300.  В.  Л.  Янин  отметил,  что  «отраженные  грамотой  №  724
события  послужили  возможным  прологом  к  знаменитой  битве  новгород¬
цев  с  суздальцами,  вызванной,  как  известно,  непрекращающимися  столк¬
новениями  из-за  даней  за  Волоком».  См.:  Янин  В.  Л.  У  истоков.  С.  80.
 551  Новгородская  Первая  летопись.  С.  33,  221.
 832  Там  же.  С.  59,  260.
 553  Янин  В.  Л.  У  истоков.  С.  62.
 334  Там  же.  С.  63-64.
 251


555  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси.  С.  64.
 558  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.;
ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
Академическому  списку.
 557  Рыбаков  Б.  А.  1)  Смерды.  С.  40;  2)  Киевская  Русь  и  русские  княжества.
С.  277-278.
 558  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси.  С.  198.  Прим.  22.
 559  Алексеев  Л.  В.  Устав  Ростислава  Смоленского  1136  г.
 560  Псковские  летописи.  Вып.  I.  С.  13,14,  27.
 561  ПСРЛ.  Т.;  Карамзин  Н.  М.  История  государства  Российского.  Т.  I.
 562  Жития  Святых,  в  Земле  Российской  просиявших.  М.,  1881.
 563  Карамзин  Н.  М.  История  государства  Российского.  Т.  I.
 364  Барбаро  и  Контарини  о  России.  К  истории  итало-русских  связей  в  XV  в.
Вступ.  статьи,  подготовка  текста,  перевод  и  комментарий  Е.  Ч.  Скржин-
ской.  Л.,  1971.  С.  203,  226.
 585  Карамзин  Н.  М.  История  государства  Российского.  Т.  I.
 566  Соловьев  С.  М.  Чтения  и  рассказы  по  истории  России.  М.,  1989.
С.  259-260.
 587  Покровский  М.  Н.  Очерки  истории  русской  культуры.  Ч.  I.  Изд.  5.  Пг.,
1923.  С.  139-140.
 588  Аничков  В.  В.  Язычество  и  древняя  Русь.  СПб.,  1914.  С.  160-178.
 569  Чичеров  в.  И.  Зимний  период  русского  народного  календаря
ХУ1-Х1Х  вв.  (Очерки  по  истории  народных  верований).  Труды  ИЗАН
СССР.  Новая  серия.  Т.  X.  М.,  1957.  С.  13  и  след.,  25  и  след.
 570  Максимов  С.  В.  Литературные  путешествия.  М.,  1986.  С.  361-362.  Ср.
Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Исследование  магии  и  религии.  М.,  1983.
С.  382  и  след.
 571  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.;
ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись  и  Суздальская  летопись  по
Академическому  списку.
 572  Петров  В.  Кузьма  Дем’ян  в  украшському  фольклор!  //  Этнограф1чний
В!сник.  Т.  IX.  Кшв,  1930.  С.  202-203,  231.
 573  Шрамко  Б.  А.  Крепость  скифской  эпохи  у  с.  Бельск  —  город  Гелон  //
Скифский  мир.  Киев,  1975;  Рыбаков  Б.  А.  Геродотова  Скифия.  М.,  1979.
С.  232-237.
 374  Чичеров  В.  И.  Зимний  период  русского  народного  календаря.  С.  43  и
след.;  Максимов  С.  В.  1)  Нечистая,  неведомая  и  крестная  сила.  СПб.,
 1903. 	С.  518-521;  2)  Литературные  путешествия.  С.  367-369.
 373  Максимов  С.  В.  Литературные  путешествия.  С.  369-371.
 578  Чубинский  П.  П.  Труды  этнографической  комиссии.
 577  Чичеров  В.  И.  Зимний  период  русского  народного  календаря.  С.  71  и
след.
 578  Велецкая  Н.  Н.  Языческая  символика  славянских  архаических  ритуалов.
М.,  1978.  С.  121.
 252


579  Чичеров  В.  И.  Зимний  период  русского  народного  календаря.  С.  68.
 580  Курочкш  О.  В.  HoBOpÍ4HÍ  свята  украшщв.  Традици  i  сучастшсть.  Кшв,
1978.  С.  12;  Соколова  В.  К.  Рецензия  //  Советская  этнография.  1980.
№  2.  С.  168.
 581  Рыбаков  Б.  А.  Календарь  IV  в.  из  земли  полян  //  Советская  археология.
1962.  №  4.  С.  70.
 582  Чичеров  В.  И.  Зимний  период  русского  народного  календаря.  С.  75  и
след.
 583  Максимов  С.  В.  Литературные  путешествия.  С.  246  и  след.
 584  Там  же.  С.  268.
 585  Потебня  А.  А.  О  мифическом  значении  некоторых  обрядов  и  поверий.
I  //  Чтения  в  Императорском  обществе  истории  и  древностей  россий¬
ских.  Кн.  2.  Апрель-июнь  1865.  М.,  1865.  С.  51;  Романов  Е.  Р.  Белорус¬
ский  сборник.  Вильна,  1912.  С.  244  и  след.,  255  и  след.
 586  Максимов  С.  В.  Литературные  путешествия.  С.  273.
 587  Велецкая  Н.  Н.  Языческая  символика  славянских  архаических  ритуалов.
С.  113.
 588  Чичеров  В.  И.  Зимний  период  русского  народного  календаря.  С.  112-114.
 589  Рыбаков  Б.  А.  Календарь  IV  а
 590  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды  русских,  украинцев
и  белорусов.  М.,  1979.  С.  11  и  след.
 591  Максимов  С.  В.  Литературные  путешествия.  С.  283-285.
 592  Афанасьев  А.  Н.  Поэтические  воззрения  славян  на  природу.  Т.  I.  М.,
1865.  С.  556.
 593  Сумцов  Н.  Ф.  Культурные  переживания.  Киев,  1890.  С.  144;  Романов  Е.  Р.
Белорусский  сборник.  С.  208;
 594  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  67-82,  92-93.
 593  Романов  Е.  Р.  Белорусский  сборник.  С.  244  и  след.
 596  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  94-97.
 397  Пропп  В.  Я.  Русские  аграрные  праздники  (опыт  историко-этнографи¬
ческого  исследования).  М.,  1963.
 598  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  16.
 599  Архангельский  А.  Село  Давшино  Ярославской  губернии  Пошехонского
уезда  //  Этнографический  сборник.  Известия  Русского  Географического
общества.  Вып.  II.  СПб.,  1854.  С.  40-41;  Балов  А.  А.  Очерки  Поше-
хонья  //  Этнографическое  обозрение.  1901.  №  4.  С.  131.
 600  Сахаров  И.  П.  Праздники  и  обычаи.  СПб.,  1885.  С.  165,168,  170,171.
 601  Там  же.  С.  164-165.
 602  Новиков  А.  Несколько  заметок  о  сибирской  масленице  //  Сибирская
живая  старина.  Вып.  VIII.  1929.  С.  178.
 603  Городцов  П.  А.  Праздники  и  обряды  крестьян  Тюменского  уезда  //  Еже¬
годник  Тюменского  музея.  Вып.  26.  Тюмень,  1915.  С.  27.
 604  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  33.
 603  Там  же.
 606  Пропп  В.  Я.  Русские  аграрные  праздники.  С.  126.
 897  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  45.
 253


608  Кузьмина  E.  Е.  Распространение  коневодства  и  культа  коня  у  народов
Старого  Света  //  Средняя  Азия  в  древности  и  средневековье.  Сб.  М.,
1977.
 609  Максимов  С.  В.  Нечистая,  неведомая  и  крестная  сила.
 610  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  50-51.
 611  Громыко  М.  М.  Трудовые  традиции  русских  крестьян  Сибири  (XVIII  —
первая  половина  XIX  в.).  Новосибирск,  1975.  С.  121.
 612  Соколова  В.  К.  Весенне-летние  календарные  обряды.  С.  41  и  след.,  54-58.
В.  К.  Соколова  считает,  что,  вероятно,  «обычай  привязывать  колодку
стал  характерным  для  украинской  масленицы  относительно  поздно  и  в
Закарпатье  не  проник».  См.:  Там  же.  С.  59.
 613  См.  например:  Арзаканян  М.  Ц.,  Уваров  П.  В.  История  Франции.  М.,
2005.  С.  118-119.
 614  Ле  Руа  Лядюри  Э.  История  Франции  (от  Людовика  XI  до  Генриха  IV).
М.,  19.  С.  326-327.
 613  Грановский  Т.  Н.  Лекции  по  истории  средневековья.  М.,  1986.  С.  204.
 616  См.:  Написанное  ок.  1610  г.  Введение  издателя  к  мемуарам:  Mémoires  de
la  Belle  Gabrielle  sur  la  ville,  la  cour  et  les  salons  de  Paris  sous  Henri  IV.  P.,
Gustave  Barba,  s.a.  P.  2.
 617  Lettres  d’amour  d’Henri  IV  publiées  avec  une  préface  par  M.de  Lescure.  P.,
1886.  P.  20-45.
 618  Усков  Н.Ф.  Кочующие  короли:  государь  и  его  двор  в  монастыре.  В  кн.:
Двор  монарха  в  средневековой  Европе.  Спб.,  2001.  С.  33.
 619  Mémoires  de  la  Belle  Gabrielle.  P.  13.
 620  Грановский  T.  H.  Лекции.  С.  18.
 621  Champion  P.  Histoire  de  France.  La  galerie  des  rois.  P.,  1934.  P.  324.
 622  Монтень  М.  Э.  де.  Опыты.  М.,  1991.  C.  518.
 623  Грановкий  T.  H.  Лекции.  C.  202.
 624  Баблон  Ж.-П.  Генрих  IV.  Пер.  с  фр.  М.,  19.  С.  414.
 625  Грановкий  Т.  Н.  Лекции.  С.  47.
 626  Mémoires  de  la  Belle  Gabrielle.  P.  7-8.
 627  Грановкий  T.  H.  Лекции.  С.  521.
 628  Мемуары  мессира  д’Артаньяна  Капитан  лейтенанта  первой  роты  Мушке¬
теров  Короля  содержащие  множество  вещей  личных  и  секретных,  прои¬
зошедших  при  правлении  Людовика  Великого.  М.,  Антанта  Лтд,  1995.
Т.  1.  С.  112.
 829  Грановский  Т.Н.  Лекции.  С.  210.
 630  Там  же.  С.  211.
 831  Мемуары  мессира  д’Артаньяна.  Т.  3.  С.  174.
 832  Там  же.  Т.  3.  С.  282.
 833  Там  же.  Т.  3.  С.  265.
 834  Там  же.  Т.  3.  С.  20.
 835  Там  же.  Т.  3.  С.  158-159.
 838  Там  же.  Т.  3.  С.  159.
 837  Там  же.  Т.  3.  С.  160.
 254


638  Там  же.  Т.  3.  С.  335
 639  Там  же.  Т.  3.  С.  337.
 640  Там  же.  Т.  3.  С.  462.
 641  Mémoires  de  la  Belle  Gabrielle.  P.  6.
 642  Мемуары  мессира  д’Артаньяна.  T.  3.  С.  230.
 643  См.  примеры  подобной  помощи  и  гостеприимства:  Мемуары  мессира
д’Артаньяна.  Т.  1.  С.  12-13.
 644  Мемуары  мессира  д’Артаньяна.  Т.  1.  С.  238.
 645  Lettres  d’amour  d’Henri  IV.  P.  30
 646  Ibid.  P.  83,84.
 847  Мемуары  мессира  д’Артаньяна.  T.  3.  С.  319.
 848  Мемуары  мессира  д’Артаньяна.  Т.  1.  С.  122.
 849  Там  же.  T.  1.С.418.
 850  Там  же.  Т.  3.  С.  319.
 851  Там  же.  Т.  3.  С.  109.
 852  Мемуары  мессира  д’Артаньяна.  Т.  1.  С.  74-80.
 853  Там  же.  Т.  1.  С.  112.


Часть  3
 ТЮРКСКАЯ,  УГОРСКАЯ  И  ИРАНСКАЯ
ЕВРАЗИЯ  И  КАВКАЗ
 Эти  два  региона  до  недавних  пор  представлялись  европейцам  как
один  —  «Восток».  Ближе  всего  географически  и  культурно  к  Европе
были  турецкая  Малая  Азия  и  Кавказ,  дальше  всего  —  Центральная
Азия  и  таежная  Сибирь,  а  тюркская,  угорская  и  иранская  Евразия  со¬
единяла  все  эти  регионы  друг  с  другом.  В  древности  на  этих  огром¬
ных  территориях  господствовали  иранские  народы,  к  которым  сего¬
дня  принадлежат  осетины,  таджики  Таджикистана  и  Узбекистана,
народы  Памира,  ягнобцы,  а  также  курды  и  основные  народы  Ирана,
Афганистана,  запада  и  северо-запада  Пакистана.  Не  удивительно,  что
иранские  культуры  исторически  оказали  мощное  влияние  на  культу¬
ры  всех  тюркских,  угорских,  монгольских  и  кавказских  народов.
По  сравнению  с  Европой,  где  в  средние  века  господствовала  одна  ре¬
лигия  и  одна  цивилизация,  а  формы  полюдья  были  схожими,  на
«Востоке»  и  в  средние  века,  и  в  новое  время  сосуществовало  несколь¬
ко  религий  и  цивилизаций.  Не  удивительно,  что  и  типы  полюдья
были  здесь  разнообразны  (то  же  самое  можно  сказать  о  средневеко¬
вой  Восточной  и  Юго-Восточной  Азии,  Африке  и  тихоокеанских
регионах).
 Рассмотрение  «восточных»  комплексов  полюдья  начнем  с  Кавка¬
за  и  закончим  Центральной  Азией.
 Горный  Кавказский  регион  служит  как  бы  перешейком  между
Ближним  Востоком  и  поясом  Евразийских  степей.  Небольшой  по
площади,  он  включает  в  себя  много  десятков  разнообразных  этни¬
ческих  и  субэтнических  областных  обществ,  которые  группируются
в  несколько  стран.  Крупнейшие  из  них  —  Грузия,  Азербайджан  и  Да¬
гестан.  Исторически  этот  регион  связан  с  древним  хаттско-хуррит-
ско-урартским  миром  Малой  Азии  II  тысячелетия  до  Р.  X.,  который,
как  мы  видели,  знал  комплекс  полюдья.
 Периодически  на  Кавказ  переселялись  различные  по  происхожде¬
нию  народы  —  носители  скифско-сарматской  (аланы),  германской
(готы),  тюркской  культур,  которым  также  были  известны  комплексы
полюдья.  Уже  после  того  как  на  Черноморском  побережье  Кавказа
исчезли  готы,  на  Таманском  полуострове  поселились  русичи  —  клас¬
сический  народ  полюдья;  здесь  образовалось  Тьмутараканское
княжество.
 256


Вплоть  до  XIX  в.  в  Кавказском  регионе  существовало  несколько
различных  типов  комплексов  полюдья,  больше  всего  в  Дагестане
и  Грузии.
 Аланское  царство
 Аланы  были  последним  в  ряду  североиранских  народов,  пересе¬
лившихся  из  степей  нынешнего  Казахстана  в  Восточную  Европу.  Это
произошло  на  заре  средневековья.  По  следам  аланов  двигались  угры
и  тюрки.  В  степях  и  предгорьях  Северного  Кавказа  аланы  в  VI  в.  пе¬
решли  к  оседлости  и  создали  свое  государство,  которое  в  VIII  в.  при¬
няло  христианство.  Арабы  нанесли  поражение  аланам  и  заставили
часть  переселиться  на  средний  Дон,  в  Святогорье.  В  932  г.  Аланское
царство  было  разгромлено  и  подчинено  хазарами.  Аланского  царя  за¬
ставили  принять  иудаизм  и  изгнать  из  своей  страны  священни-
ков-греков.  Но  через  33  года  после  запрещения  христианства  Хазар¬
ский  каганат  был  разгромлен  киевскими  русичами  и  гузами.
Христианство  у  алан  постепенно  возродилось  и  сохранилось  до  сих
пор  у  их  потомков  —  осетин.  В  XI  в.  Аланское  царство  даже  рас¬
ширило  свои  границы  на  восток,  аланы  «захватили  много  мусуль¬
манских  земель»1  и  заселили  речные  долины  на  севере  нынешнего
Дагестана,  горы  Северного  Кавказа,  проникли  в  Закавказье2.  В  нача¬
ле  XIII  в.  Аланского  царства  уже  не  было,  хотя  страна  кавказских
аланов  простиралась  от  нынешнего  Карачая  на  западе  до  среднего  те¬
чения  Кумы  и  Терека  на  востоке.  По  словам  венгерского  католическо¬
го  миссионера  Юлиана,  побывавшего  в  Предкавказье  в  1235-1236  гг.,
в  стране  аланов  «жили  вместе  христиане  и  язычники.  Сколько  там
селений,  столько  и  вождей,  и  ни  один  вождь  не  подчиняется  другому.
Там  постоянно  идет  война  вождя  против  вождя,  села  против  села»3.
 Не  так  было  в  период  расцвета  Аланского  царства,  когда,  по  сло¬
вам  «арабского  Геродота»  ал-Мас‘уди  (сведения  которого  относятся
к  первой  половине  X  в.),  «аланский  царь  главенствует  (музтазхиру)
над  царем  абхазов...  Аланский  царь  выступает  в  поход  с  30  тыс.  всад¬
ников...  Его  царство  состоит  из  непрерывного  ряда  поселений;  когда
утром  [в  одном  из  них]  запоют  петухи,  ответ  им  доносится  из  других
частей  царства,  так  как  селения  тесно  примыкают  друг  к  другу  и  пе¬
реходят  одно  в  другое»4.  Следующее  сообщение  ал-Мас‘уци  позволя¬
ет  предположить,  что  аланский  царь,  владея  столь  густо  населенной
страной,  поочередно  жил  в  разных  ее  частях,  переезжая  из  одной  сво¬
ей  резиденции  в  другую:  «Столица  Алана  называется  Магас...  поми¬
мо  этого  города  царь  владеет  замками  и  местами  отдохновения  и
[время  от  времени]  переезжает  туда  на  жительство»5.  Больше  о  по¬
людье  аланского  царя  нам  ничего  неизвестно.
 257


Дагестан
 Уже  самые  ранние  сообщения  о  государствах  Дагестана  позволя¬
ют  предполагать  существования  в  них  полюдья.  Больше  всего  сведе¬
ний  сохранилось  о  городе-государстве  Дербент.  Так,  по  словам  хро¬
ники,  «в  раджабе  456  г.  [хиджры,  или  во  второй  половине  1064  г.  —
Ю.  К.]  Муфарридж  ибн  Музаффар  ибн  Аглаб  (знатнейший  после
местного  эмира  дербентец.  —  Ю.  К.)  со  своим  родом  (‘агиира),  семьей
и  руаса»  (должностными  лицами  города.  —Ю.  К.),  а  кроме  того,  с  во-
инами-невольниками  и  подчиненными,  направился  в  круговой  обход
сельских  общин  (рустаков)  и  имений,  расположенных  южнее  Дер¬
бента.  На  эти  же  земли  претендовали  враги  Муфарриджа  —  дербент¬
ский  эмир  и  ширваншах  —  правитель  Ширвана.  Через  год,  в  сезон
жатвы  пшеницы,  Муфарридж  в  сопровождении  знатных  дербентцев
и  свиты  прибыл  в  округ  Маскат  (южнее  города)  для  «сбора  урожая»
(сбора  натуральных  податей).  Еще  через  десять  лет  ширваншах  си¬
лой  собрал  харадж  (подать)  с  жителей  Лакза  (стран  лезгин),  распо¬
ложенной  между  Ширваном  и  Дербентом6.
 Ранние  сообщения  о  дагестанском  средневековом  государстве  Са-
рир  также  содержат  сведения  о  местных  обычаях,  которые,  вероятно,
имели  отношение  к  комплексу  полюдья.
 Во  главе  царства  Сарир  стояла  аварская  династия,  исповедовав¬
шая  христианство  (в  синкретизме  с  зороастризмом  и  древними  веро¬
ваниями).  В  области  Кайтаг  находился  золотой  трон,  золотая  чаша  и
другие  регалии  этой  династии,  казна  —  в  Кумухе  (страна  лакцев),  а
зимняя  (главная)  резиденция  царя  —  в  Хунзахе,  в  стране  аварцев.
Особое  значение  имел  религиозный  центр  Дибгаши.  Это  сообщает
иранский  географ  X  в.  Ибн  Русте.  Другой  иранский  географ,  но  уже
XIII  в.,  анонимный  автор  сочинения  «‘Аджаиб  ад-дунйа»  («Чудеса
вселенной»)  говорит,  что  правитель  Сарира  каждый  Новый  год,  то
есть  на  праздник  науруз,  отправлялся  в  место,  где  хранились  золотой
трон  и  золотая  чаша,  заключал  договоры,  приносил  обеты,  а  затем
возвращался  в  свою  резиденцию7.
 Сравним  эти  сообщения  иранских  географов.  Они  позволяют
предположить,  что  правитель  Сарира  обходил  свои  владения  по¬
людьем,  посещая  Кумух,  Кайтаг,  Дибгаши.  Кроме  того,  известно,  что
горцы  Сарира  имели  зимние  пастбища  на  равнинах.  Посещали  ли  их
сарирские  цари  со  своими  дружинами?  Во  всяком  случае,  «Слово  о
полку  Игореве»  упоминает  о  том,  что  воины  трубчевско-курского
князя  Всеволода  Святославича  («буй  тур  Всеволод»),  разгромив  по¬
ловцев,  порубили  своими  саблями  «шеломы  оварьскыя»  (а  ведь  авар¬
цы  были  ядром  населения  Сарира)8.
 В  XI  в.  обычай  полюдья,  возможно,  под  влиянием  дагестанских
государств  Сарир  и  Кайтаг  (с  правителями  которых  породнилась
 258


арабская  аристократия  Дербента)  начал  распространяться  и  на  го¬
род-государство  Дербент.  Местная  хроника  рассказывает,  что  в  июне
1064  г.  узурпатор  Муфарридж  ибн  Музаффар  «со  своим  родом
(‘ашира),  семьей  и  [олигархами-]раисами,  а  также  с  [телохранителя-
ми-]гулямами  и  подчиненными  двинулся  [из  города  в  селение]  Му-
харака,  чтобы  оттуда  направиться  в  имения,  расположенные  между
двумя  реками».  Там  он  дал  бой  свергнутому  им  эмиру  Мансуру,  кото¬
рый  тоже  совершал  обход  имений  «Междуречья»  вместе  с  «знатны¬
ми  людьми  пограничной  области»,  и  разгромил  его.  В  следующем
году  Муфарридж  ибн  Музаффар  и  его  креатура  принц  Мамлан  ибн
Йазид  вместе  с  олигархами  направились  в  округ  Маскат  (или  Маш-
кур)  «собирать  урожай  (йаджма'у-л-галлат).  Однако  осуществить
это  намерение  помешала  ширванская  армия,  прибывшая  в  этот
округ,  по-видимому,  с  той  же  целью.  Лишь  после  того  как  по  просьбе
Муфарриджа  его  тесть,  царь  Сарира,  прибыл  в  Маскат  с  войском  на
помощь  дербентцам,  Муфарридж  «разослал  своих  сборщиков  пода¬
тей  (‘уммал)  по  селениям,  а  сам  вместе  с  властителем  Сарира  напра¬
вился  в  Шабаран  (в  Ширване.  —Ю.  К),  чтобы  завоевать  его...  но  был
разбит»9.  В  XII  в.  сюда  являлся  полюдьем  грузинский  царь  Димит¬
рий  (см.  ниже).  Все  же  смуты  предшествующего  времени  мало  бла¬
гоприятствовали  формированию  комплекса  полюдья  в  Дербентском
эмирате.
 Возможно,  уже  в  то  время  существовал  и  такой  стадиально  ран¬
ний  тип  полюдья  как  пахта.  Судя  по  данным  арабской  эпиграфики  из
Южного  Дагестана,  в  ХШ-ХУ  вв.  здесь  уже  существовали  такие  со¬
юзы  общин  как  Ахты-пара,  Рутул,  Цахур,  Хнов,  Хив,  Курах,  Тпиг10.
 В  Ахты-пара  привилегированной  общиной  был  богатый  аул  Ахты,
которому  подчинялись  11  других  аулов:  Кхем,  Хула  (Хуля),  Тра,  Го-
газ,  Усур,  Кака,  Гдунг,  Кочах,  Мидфах,  Сумугул  и  Хал.  Кроме  того,
гегемонию  Ахты  в  известной  мере  признавали  аулы  Хнов,  Берч,
Гдым,  Маза  и  Фий.  Так  было  в  XIX  в.,  согласно  анонимному  русско¬
му  источнику  середины  XIX  в.,  в  XVIII  же  веке  Гогаз,  Кака  и  Усур
подчинялись  Рутулу.  Кроме  того,  авторитет  Ахты  признавался  во
всем  южном  Дагестане11.  По  преданию,  в  части  подчиненных  Ахты
аулов  жили  переселенцы  из  других  мест,  в  некоторых  аулах  —  посе¬
ленные  здесь  невольники12;  по  мнению  Р.  М.  Магомедова,  это  были
общины,  покоренные  оружием.  Гогаз,  Усур  и  Кака  были  уступлены
ахтынцам  рутулами13.  Каким  бы  путем  ни  была  установлена  зависи¬
мость,  она  выражалась  в  повинностях  с  одиннадцати  аулов  и  приви¬
легиях  жителей  Ахты.  Главная  из  них  —  пахта  («кормление»)  —  со¬
стояла  в  том,  что  ахтынцы  обходили  зависимые  общины  полюдьем.
В  полюдье  выступало  сразу  от  100  до  500  человек.  В  каждом  из  под¬
властных  аулов  они  проводили  день  и  ночь.  «Хозяева  домов,  в  кото¬
рых  размещались  гости,  обязаны  были  особенно  хорошо  кормить  не
 259


только  их,  но  и  их  лошадей»14.  Угощаясь  обильной  праздничной  пи¬
щей,  ахтынцы  предавались  «увеселениям»  (выражение  X.  М.  Хашае-
ва)15,  попутно  грабили  местных  жителей  и,  уходя,  получали  каждый
по  овце  16.
 Кроме  того,  подвластные  аулы  каждую  осень  передавали  в  Ахты
от  одной  четверти  до  трети  закята  баранами.  Вира  за  убийство  ах-
тынца  вдвое  превышала  виру  за  убийство  жителя  подвластного  аула,
при  женитьбе  на  ахтынской  девушке  такой  «паройк»  (здесь  вполне
уместен  древний  дорический  термин)  платил  особый  штраф.  Споры
между  аулами  разбирались,  разумеется,  за  плату  лишь  третейскими
судьями  из  Ахты,  что  было  весьма  выгодно  для  ахтынцев.  Плата  со¬
стояла  из  вещей  обвиненного.  Наконец,  по  требованию  ахтынского
совета  старейшин  подвластные  аулы  посылали  свои  ополчения  на
войну;  на  военные  цели  частично  расходовался  также  закят17.
 Но  и  в  самой  общине  Ахты  существовала  зачаточная  форма  пахты
в  виде  привилегии  членов  совета  старейшин  «непременно»  прихо¬
дить  для  угощения  «на  свадьбы  и  поминовения,  имея  при  этом  право
и  приводить  с  собой  одного  из  домочадцев  своих»18.  Такой  же  обы¬
чай  существовал  в  соседних  с  Ахты-пара  союзах  общин  Токуз-пара  и
Алты-пара.
 Обычай  пахты  существовал  и  в  Рутульском  союзе  сельских  об¬
щин.  Жители  аула  Рутул  обходили  для  сбора  дани  (платимой  продо¬
вольствием)  подвластные  аулы.  Первоначально  таких  аулов  было
больше  двадцати,  но  в  конце  XVIII  в.  три  аула  (Гогаз,  Усур  и  Кака)
перешли  под  власть  Ахты,  другие  два  аула  (Ялах  и  Лудкун  или  Лут-
кун),  которые  «до  того  были  притесняемы  пахтой»,  перешли  под  «по¬
кровительство»  Сурхай-хана  Кумухского,  а  еще  четыре  аула  (Шиназ,
Кола,  Уна  и  Амса)  сумели  освободиться  от  пахты,  оставаясь  в  Рутуль¬
ском  союзе.  Пытались  это  сделать  и  жители  аула  Хрюг  (Хрюк),  но
после  совместного  похода  рутульцев  и  ахтынцев  пахта  была  здесь
восстановлена.  В  середине  XIX  в.  кроме  Хрюга,  эту  повинность  несли
аулы  Зрых,  Хулют,  Киче,  Кахул,  Иче,  Лукун,  Икрах,  Лучек,  Чруш,
Пилек,  Кина  и  Хунук19.
 По  сообщению  того  же  источника,  «соблюдение  рутульцами  обы¬
чая  пахты  было  особенно  тягостно  для  жителей  подчиненного  им
участка  провинции  как  потому,  что  они  пользовались  этим  правом
гораздо  усерднее  ахтынцев,  так  и  оттого,  что  обычай  пахты  принял  в
этом  участке  гораздо  более  обширные  размеры.  Так,  например,  ру-
тульцы,  отправляясь  для  пахты  в  данное  селение  своего  участка  пар¬
тиями  в  100-300  человек,  гостили  по  трое  суток,  и  мало  того,  что  тре¬
бовали  себе  отборную  пищу,  но  и  принуждали  кормить  своих
лошадей  в  3,5  раза  более,  чем  того  требовали  ахтынцы  (следователь¬
но,  проводили  в  подвластном  ауле  еще  половину  четвертого  дня.  —
Ю.  К.).  Независимо  от  угощения  рутульцы  брали  при  этом  по  одному
 260


барану  с  каждого  дома  того  селения,  куда  приезжали  для  пахты.  Вдо¬
бавок,  так  как  подобно  ахтынцам,  и  рутульцы  имели  право  соблюдать
пахту  только  один  раз  в  год,  то  за  тот  год,  в  который  они  не  были  для
пахты  в  данном  селении,  они  все-таки  в  нем  брали  по  одному  барану
с  каждого  дома  (ахтынцы  же  в  таких  случаях  баранов  не  брали.  —
Ю.  К.)...  За  отказ  в  пахте  Рутул  часто  воевал  с  Шиназом  и  Хрюком,  и
в  таких  случаях  все  остальные  селения  участка  должны  были  по¬
могать  Рутул  у...  Рутульцы  кроме  побора  при  пахте  брали  еще  вроде
подати  по  одному  барану  в  год  с  каждого  дома  селений,  отбывавших
пахту»20.  Хрюк  обязан  был  платить  подать  одеждами21.
 В  этом  краю  «правом  на  пахту  обладали  также  жители  с.  Ку¬
руш»22,  в  культуре  которого  сохранились  архаичные  черты,  а  также
память  о  сравнительно  недавней  исламизации  (здесь  до  XV  в.  быто¬
вало  синкретическое  христианство)23.
 Судя  по  всему,  полюдье-пахта  была  главным  способом  взимания
ренты  сельскохозяйственными  продуктами  в  «вольных  горных  об¬
ществах»  Южного  Дагестана.  Но,  по  некоторым  сведениям,  этот  ин¬
ститут  под  другими  названиями  существовал  и  в  центральной  и  в  се¬
верной  частях  горного  Дагестана.
 В  Аварии  общество  Хунзах  почти  до  конца  XIX  в.  получало  с  се¬
лений  Нита,  Накитль  и  Датунай  дань  в  размере  10  мер  зерна  с  дыма.
Общество  Тинда  взимало  дань  с  селения  Эчеда  (2  барана  с  дыма),
тогда  как  другие  селения  отбывали  в  пользу  тиндинцев  дорожную
повинность.  Союз  обществ  Антльратль  получал  дань  с  дидойских
аулов24.
 В  царствование  царя  Ираклия  дагестанское  общество  Капучи  со¬
бирало  дань  в  размере  5  абазов,  1  курицы  и  чачи  с  каждого  дыма  с
грузинских  селений  Сабуй,  Шильда,  Алмати  и  других,  анцухи  же
взимали  такую  же  дань  с  селений  Кварели,  Гвазо,  Чекани  и  Казетани.
За  это  капучийцы  и  анцухи  участвовали  в  походах  царя  Ираклия25.
 Вероятно,  в  средние  века  комплекс  пахты  был  распространен  зна¬
чительно  шире.  Его  пережитком,  возможно,  является  один  обычай
аула  Кала-Корейш,  существовавший  еще  в  конце  XIX  в.  Здесь
«устраивалось  игрище,  настолько  своеобразное,  что  никаких  кавказ¬
ских  аналогий  к  нему  пока  не  подыскивается...  [Одно  из  соседних  с
Кала-Корейш  селений],  задумавшее  игрище,  пекло  гигантский  пирог
“чутту”  из  трех-четырех  пудов  муки.  Пирог  имел  в  диаметре  около
2  м.  Его  начиняли  толстым  слоем  сыра,  яиц,  мяса.  Для  печения  этого
гиганта  расчищали  место  на  току,  разводили  костер  и  пекли  пирог  в
золе.  Когда  пирог  пекся,  его  поворачивали  5-6  человек.  Затем  муж¬
ская  молодежь  везла  пирог  в  особой  плетеной  корзине  на  лошади
или  несли  на  носилках  в  селение  Кала-Корейш.  Делалось  это  тайком.
Экспедиция  отправлялась  вечером,  чтобы  прибыть  в  Кала-Корейш  в
полночь.  Задача  состояла  в  том,  чтобы  войти  незаметно  в  спящий
 261


Кала-Корейш,  поставить  пирог  перед  домом  старейшины  и  крикнуть
ему:  “Вам  пирог,  а  нам  праздник!”  Старейшина  должен  был  ответить:
“Понял!”  Тогда  молодежь  стреляла  из  ружей  и  поспешно  убегала,  а
проснувшееся  население  бросалось  в  погоню.  Если  погоня  заверша¬
лась  успехом,  кала-корейшцы  не  обязаны  были  устраивать  праздник,
а  принесенный  гигантский  пирог  делили  между  собой  и  съедали.
Если  же  погоня  не  имела  результатов,  Кала-Корейш  должен  был
устроить  селению,  привезшему  пирог,  праздник.  В  празднике  прини¬
мали  участие  мужчины,  женщины  и  дети.  Каждый  кала-корейшский
двор  должен  был  выставить  от  себя  угощение.  На  празднике  пили
вино,  устраивали  скачки  на  лошадях  (состязания),  пели,  танцевали,
веселились.  Праздник  длился  два  дня.  Затем  калокорейшцы  с  честью
провожали  гостей  за  границу  аула»26.
 Е.  М.  Шиллинг,  которому  принадлежит  вышеприведенное  описа¬
ние,  по  этому  поводу  замечает:  «Никаких  кавказских  аналогий  к
нему  пока  не  подыскивается.  Это  игрище,  существование  которого,
помимо  кала-корейшских  показаний,  было  подтверждено  и  жите¬
лями  с.  Амузги,  содержит,  как  мне  кажется,  пережитки  раннего  фео¬
дального  периода  со  всей  спецификой  взаимоотношений  между
владетельным  центром  Кала-Корейш  и  соседними  селениями  зави¬
симых  от  него  и  в  то  же  время  “вольных”  даргинских  обществ»27.
 Во  многом  соглашаясь  с  Е.  М.  Шиллингом,  мы  тем  не  менее  ви¬
дим  кавказскую  аналогию  кала-корейшскому  игрищу  в  комплексе
пахты  с  его  двухдневным  угощением  жителей  одного  аула  жителями
другого,  сопровождавшегося  различными  «увеселениями».
 Характерно  активное  участие  в  организации  игрища  мужской  мо¬
лодежи.  У  многих  народов  мира  ранние  формы  полюдья  были  связа¬
ны  с  деятельностью  организации  половозрастных  групп  или  тайных
обществ.  Пережитки  таких  обществ  известны  и  в  этнографии  Даге¬
стана.  Так,  в  Кубачах  вплоть  до  1927  г.  (а  в  других  даргинских  аулах  —
до  XIX  в.)  существовала  организация  холостых  мужчин  для  проведе¬
ния  игрового  цикла  «Гулала-аку-букон»  («Собрание  группы  нежена¬
тых»).  Эта  организация  (или  мужской  союз)  имела  общую  казну,
мужской  дом,  иерархию,  правила  организации  и  поведения.  Она
устраивала  представления  и  танцы  в  масках.  Предания  говорят  о  со¬
юзе  холостых  воинов  («батирте»  и  «чабкуниже-баханте»)  и  коллегии
старейшин  («чине»).  Существовала  и  организация  женщин,  имелись
девичий  дом  и  особая  женская  мечеть,  перестроенная  из  церкви.
С  этими  организациями  половозрастных  групп  и,  возможно,  с  комп¬
лексом  пахты  был  связан  обычай  гетеризма  вдов28.
 Местами  до  XIX  в.  пережиточно  сохранялись  древние  эротиче¬
ские  игры  в  виде  шутливого  пленения  мужчин-чужаков  группой
женщин.  Такой  обычай  еще  в  недавнее  время  существовал  в  даргин¬
ских  и  кайтагских  аулах  Ашты,  Уркарах,  Урцахи,  Ицари,  Сутбук,
 262


Дзилбеки29.  А  в  «магалах  (волостях)  Тау  горного  Кайтага  мужчина...
встретившийся  с  толпой  женщин  и  девушек,  делается  их  жертвой:
его  обезоруживают,  принуждают  танцевать,  прыгать  и  исполнять  все
прихоти;  достаточно  натешившись,  они  отпускают  свою  жертву  при
громком  хохоте  и  остротах.  Это  случается  особенно  в  тех  случаях,
когда  женщины  выходят  из  аула  для  сбора  моха  и  особой  травы  на
брачные  подушки  и  тюфяки  новобрачным»30.
 На  эту  социально-экономическую  структуру  накладывалась  зави¬
симость  от  феодальных  монархий.  Одной  из  форм  ее  была  аренда
вольными  горцами  пастбищ  во  владениях  ханов  или  правителей,
носивших  иные  титулы;  другой  —  уплата  торговых  пошлин.  Наконец,
время  от  времени  горные  общины  теряли  свою  самостоятельность  и
должны  были  платить  «налог  кровью»  и  дань  продуктами  покорив¬
шим  их  монархам.
 Такой  была  судьба  многих  горных  общин  и  в  южном,  и  в  цен¬
тральном,  и  в  северном  Дагестане,  в  частности,  в  горной  части  Кай-
тагского  уцмийства.  Время  появления  Уцмийства  неизвестно,  как
неизвестны  происхождение  и  этимология  титула  правителей  —
уцмий.  В  VIII  в.,  когда  арабы  покорили  Дагестан,  они  уже  застали
здесь  владение  Хайдак  (Кайтаг),  правители  которого  носили  тюрк¬
ские  имена.  Кайтаг  владел  даргинскими  аулами  в  горах  и  приморски¬
ми  равнинами  со  смешанным  (в  том  числе  тюркоязычным)  населени¬
ем.  В  Х1-ХШ  вв.  уцмийство  усиливается,  а  в  XIV-XV  вв.  уже
представляет  собой  обширное  княжество,  населенное  кайтагами  и
множеством  других  этносов31.  В  урезанных  границах  оно  просущест¬
вовало  до  XIX  в.
 Господствовавшую  социальную  группу  составляли  беки,  принад¬
лежавшие  к  одному  из  трех  родов:  правящему  уцмиеву  (царскому)
роду,  к  древнейшему  роду  Карачи  (Карачи-беки)  и  бекскому  роду
аула  Гимри.  Два  последних  были  гораздо  малочисленнее  и  беднее
первого  и  считались  менее  знатными.  Они  были  намного  теснее  свя¬
заны  с  общинами,  в  которых  они  жили,  чем  беки  уцмиева  рода.  Чле¬
ны  этого  рода  сидели  в  Гимри  как  и  его  владетели.  Полноправным
членом  уцмиева  рода  считался  лишь  тот  бек,  у  которого  и  мать  и  отец
происходили  из  этого  рода.  Следовательно,  внутри  феодального  со¬
словия  беков  образовалась  высшая  группа  кастового  типа.
 Кроме  полноправных  беков,  к  правящему  роду  принадлежали
чанка-беки  (дети  бека  из  уцмиева  рода  и  знатной  женщины  из  друго¬
го  рода),  а  также  собственно  чаша  (дети  бека  от  простолюдинки).
 Обычно  бек  владел  одним-двумя  аулами,  но  порой  целым  рядом
(до  16)  аулов.  Свои  владения  бек  передавал  по  наследству.  Чан¬
ка-беки  получали  в  наследство  некоторую  часть  феодального  владе¬
ния  своего  отца  (меньшую,  чем  полноправные  беки).  Что  касается
чанка,  то  они  фактически  исключались  из  феодального  класса,  не
 263


имели  земель  с  крепостными,  а  получали  крестьянский  надел  в  той
общине,  членами  которой  они  состояли  (по  материнской  линии)32.
 В  своем  владении  каждый  бек  был  почти  независимым  правите¬
лем.  Но  для  внешнего  мира  весь  Кайтаг  во  главе  с  уцмием  выступал
как  единое  целое33.  При  этом  уцмий  возглавлял  беков  не  столько  как
монарх  —  подданных,  сколько  как  старший  в  роде  —  младших.  Его  из¬
бирали  из  членов  этого  рода  (в  XVII  в.  уцмиями  избирались  пооче¬
редно  старшие  и  наиболее  способные  представители  двух  его  вет¬
вей).  После  избрания  уцмия  короновали  и  возводили  на  престол  на
собрании  представителей  всех  общин  Кайтага.  Коронацию  произво¬
дил  старейшина  одного  из  родов.  Избранный  щедро  одаривал  знать
оружием,  скотом,  деньгами,  а  народу  устраивал  пир.  В  течение  прав¬
ления  уцмия  народное  собрание  также  созывалось  от  случая  к  слу¬
чаю  для  решения  вопросов  войны  и  мира,  пограничных  споров,  за¬
ключения  союзов  с  другими  государствами  и  пр.  Власть  уцмия  была
невелика  и  ритуально  поддерживалась  некоторыми  весьма  архаич¬
ными  обрядами.
 Одновременно  с  уцмием  избирался  и  его  наместник  —  гаттын,
или  гаттин.  В  его  распоряжении  находилась  дружина  из  трехсот  во¬
инов34.  В  горной  части  Кайтага  преобладали  общины  узденей.  Здесь
лишь  магал  (волость)  Ицари  и  два  селения  в  магалах  Шуркент  и  Ка-
таган  платили  ему  дань  баранами,  козами,  маслом  и  пр.35  В  предгорь¬
ях  также  имелись  общины  узденей  (они  имелись  в  столицах  уцмий-
ства  Башлы  и  Маджалис)  и  эксплуатировались  сходным  образом36.
 В  Теркеме  (Нижнем  Кайтаге),  где  преобладали  крепостные-рая-
ты,  они  несли  различные  (отработочные  и  продуктовые)  повинности
в  пользу  своих  беков,  а  также  уцмия.  Последнему  они,  в  частности,
платили  десятину  урожая  зерновых,  давали  определенное  количест¬
во  марены,  меда  (если  собирали  эти  продукты),  а  также  масла37.
 Подати  собирал  гаттин,  обходя  общины  в  сопровождении  дружи¬
ны38.  Это  полюдье  посещало  крупнейшие  аулы,  частично  принадле¬
жавшие  уцмию.  Известно,  что  в  ХШ-Х1У  вв.  существовало  три  его
резиденции:  Кала-Корейш,  Уркарах  и  Башлы,  в  XVII  в.  аул  Башлы
был  столицей,  тогда  как  уцмий  и  гаттин  имели  особую  связь  с  аулами
Маджалис  и  Великент.  Множественность  царских  резиденций  вооб¬
ще  характерна  для  комплекса  полюдья.
 Подобно  гаттину,  беки  в  некоторых  случаях  взимали  часть  ренты
способом  полюдья.  Так,  согласно  одному  известию,  «если  бек  от¬
правляется  на  горячие  воды,  и  его  сопровождают  нукеры,  то  раяты
тоже  должны  снабжать  продовольствием  их  до  тех  пор,  пока  они  бу¬
дут  с  ним.  При  отправлении  бека  с  людьми  узденского  происхожде¬
ния  в  поле  для  препровождения  времени  (то  есть  на  охоту.  —  Ю.  К.)
раяты  должны  содержать,  продовольствовать  как  бека,  так  его  спут¬
ников»39.
 264


Если  не  считать  обширных  феодальных  империй,  в  состав  кото¬
рых  входил  Дагестан  или  отдельные  его  части,  то  крупнейшим  госу¬
дарством  Дагестана  в  средние  века  было  Казикумухское  шамхальство.
Оно  возникло  около  XIII  в.  и  распалось  во  второй  половине
ХУ1-ХУП  вв.  В  1628  г.  тогдашний  его  владетель  кумыхский  и  Тар¬
ковский  шамхал  получил  из  Москвы  грамоту  о  принятии  его  «под
высоку  руку»  русского  царя40.
 Происхождение  титула  шамхал  неясно41.  В  период  арабского  гос¬
подства  шамхалы  (род  Шахбала),  как  утверждается,  владели  Кумы-
кией,  Лакией,  Аварией,  Дарго,  Цахуром  и  даже  Чечней,  а  также  ря¬
дом  менее  значительных  земель.  Кроме  того,  шамхалы  якобы
собирали  от  имени  арабов  дань  со  многих  обществ,  соседних  с  их
владениями.
 Состав  и  размеры  этой  дани,  согласно  «Истории  Дагестана»  (Та‘-
рих-и  Дагестан)  местного  историка  Мухаммеда  Рафи,  якобы  не  ме¬
нялись  на  протяжении  веков  и  в  большинстве  случаев  уплачивались
мелким  и  крупным  рогатым  скотом.  Кюра  платила  дань  конями,
Унчукати  и  Куба  —  ослами,  навьюченными  маслом,  Хумзалы  платил
больше  всех,  ежегодно  1700  овец,  700  мер  пшеницы  и  60  мер  меда;
Анди  ежегодно  давал  быка  и  8  штук  шерстяной  ткани  (или  войлока).
Во  всех  указанных  выше  случаях  сумма  дани  налагалась  на  всю  об¬
щину.  В  средневековом  Дагестане  скот  служит  наиболее  всеобщим
эквивалентом,  поэтому  в  списке  Мухаммеда  Рафи  цифры  «700  овец»,
«500  овец»,  «300  овец»,  «100  быков»  выглядят  не  только  натураль¬
ной,  но  в  какой-то  мере  и  денежной  рентой.  Некоторые  общинники
платили  ренту  с  домохозяйства:  Тушил  по  овце  и  по  мере  пшеницы  с
каждого  дыма,  Тарки  —  по  две  меры  рису  с  каждого  дыма,  Косток  —
по  рыбе  с  дыма,  а  Сюрга  даже  по  дирхему  с  дыма42.
 В  1240  г.  монголы  разгромили  это  государство,  разрушили  Кумух
и  истребили  род  шамхалов.  На  престол  шамхальства  в  качестве  своих
вассалов  они  возвели  новый  род43,  который  отныне  царствовал
до  XIX  в.
 Первой  столицей  шамхалов  был,  по  преданию,  Кази-Кумух.  При¬
нято  считать,  что  это  было  центральное  поселение  лакцев  (хотя  пред¬
лагалась  также  идентификация  первой  столицы  шамхальства  в  ку¬
мыкском  ауле  Кафыр-Кумухе)44.  Позднее  появились  резиденции
шам-хала  и  наследника  его  престола  (хираб-шамхал,  гирим-шамхал,
чирим-шамхал,  ярым-шамхал  или  крым-шамхал)  в  Тарках  и  Буйна-
ке,  находившемся  по  пути  из  Кази-Кумуха  в  Тарки.
 Об  этом,  помимо  более  ранних  источников,  сообщают  записки
участников  походов  русских  и  украинских  войск  в  Дагестан  начала
XVIII  в.  Так,  в  дневнике  Я.  М.  Марковича  от  2  октября  1725  г.  мы  на¬
ходим  описание  г.  Тарки,  которое  завершается  так:  «И  самого  Шаф-
кала  (шамхала.  —  Ю.  К.)  тут  был  дом  каменный,  в  котором  он  живал.
 265


В  оном  доме  натурально  текут  два  фонтана  чистой  воды»45.10  октяб¬
ря  козаки  «достигли  села  Кумики,  которое  во  владении  сына  Шафка-
лова  находится...  В  оном  селе  на  скале  построен  высокий  двор  сына
Шафкалова»46.
 В  ХУ-ХУ1  вв.  Тарки  и  Буйнак  были  зимними  резиденциями
шамхала,  а  Кази-Кумух  —  летней  резиденцией.  Вообще  строй  Шам-
хальства  имел  много  общего  со  строем  Кайтагского  уцмийства.  Пе¬
редвигаясь  по  своим  владениям  из  Кази-Кумуха  через  Буйнак  и  дру¬
гие  аулы  в  Тарки  и  обратно,  шамхал  собирал  дань47.
 Кроме  оседлых  земледельцев  и  земледельцев-скотоводов,  на  рав¬
нине  в  Шамхальстве  жили  горные  скотоводы-земледельцы  (лакцы,
даргинцы  и  др.),  а  также  степные  кочевники  (ногайцы).  В  горах  су¬
ществовали  союзы  «вольных  обществ»  (Акуша  и  др.),  экономически,
политически  и  ритуально  связанные  с  Шамхальством  как  его  авто¬
номные  части.  Здесь  и  у  кочевников  феодальные  отношения  остава¬
лись  на  ранних  стадиях,  тогда  как  на  землях  Северной  Кумыкии  эти
отношения  уже  выходили  за  рамки  раннефеодальных,  а  в  южной  и
центральной  частях  Шамхальства  совершался  переход  к  развитому
феодализму48.
 В  1640  г.  южная  часть  Шамхальства  с  Кази-Кумухом  отвергла
власть  шамхалов  и  образовала  особое  государство,  главой  которого
(своего  рода  штатгальтером)  с  титулом  халилавчи,  или  халклавчи  был
избран  представитель  побочной  ветви  шамхальской  династии.
В  1712  г.  завоеватели-персы  сделали  тогдашнего  халклавчи  ханом
(вассалом  шаха),  а  ровно  через  сто  лет  Казикумухское  ханство  распа¬
лось;  его  части  постепенно  перешли  под  управление  России.
 Казикумухское  ханство  исследователи  считают  раннефеодаль¬
ным49.  Структура  класса  феодалов  в  нем  была  слаборазвита:  все  беки
и  многочисленные  чанка  принадлежали  к  роду  шамхала-халклав-
чи-хана;  во  многих  общинах  беков  и  чанка  вообще  не  было,  и  главе
государства  они  подчинялись  лишь  номинально.  Напротив,  мелкона¬
туральные  производители  делились  на  сословия  узденей  (большин¬
ство),  раятов  и  лагов.  При  этом  в  свободных  общинах  все  жители
были  свободными  узденями,  а  в  Кумухе  и  подвластных  ему  общинах
даже  часть  узденей  была  закабалена  феодалами.  Здесь  существовала
тенденция  к  раздельному  поселению  беков,  чанка,  узденей,  раятов  и
даже  невольников-лагов,  а  также  к  специализации  отдельных  слоев
на  земледелии,  скотоводстве,  оружейном,  гончарном  ремесле  и  т.  д.50
 В  Казикумухском  ханстве  сохранились  многие  обычаи  Шамхаль¬
ства.  Некоторые  из  них  относились  к  полюдью.  Таковы,  например,
повинности  ниц  биххаву  —  убой  быков  при  посещении  аула  ханом
(а  прежде  —  шамхалом),  каччил  дукра  —  предоставление  корма  его  со¬
бакам51.  Последняя  повинность,  в  частности,  была  наложена  на  дар¬
гинский  аул  Ашты,  захваченный  казикумухским  ханом.  Местные
 266


женщины,  по  преданию,  должны  были  кормить  грудью  ханских  ще¬
нят.  Ханы  с  охотничьими  собаками  и  ловчими  соколами  часто  охоти¬
лись  на  землях  общины  Ашты52.  Аул  Чаравалли  ежегодно  давал  хану
одного  быка,  масло  и  сыр,  аул  Бухты  (населенный  свободными  узде¬
нями)  —  30  мер  ячменя,  а  часть  аула  —  еще  и  300  овец.  В  ауле  Хосрех
каждое  домохозяйство  было  обязано  ежегодно  поставлять  хану  по
две  меры  сыра  и  одной  мере  масла,  а  каждые  два  дома  —  еще  и  один
палас.  При  посещении  ханом  аула  община  давала  ему  угощение  в
виде  сыра,  яиц,  браги  «мачча»  и  пр.53
 В  Казикумухском  ханстве  уже  появилась  феодальная  админис¬
трация  правителя  государства  в  общинах  в  виде  его  доверенных  ра¬
бов,  которые  собирали  дань,  следили  за  выполнением  различных  по¬
винностей  в  пользу  хана.  В  общинах  поселялись  и  вассалы  хана  —
беки,  каждый  со  своими  рабами  и  клиентами;  в  их  пользу  также  на¬
значались  повинности54.  В  этих  условиях  значение  полюдья  падало,
его  традиционные  экономические  и  политические  функции  обесце¬
нивались.  Однако  лакский  фольклор  (исторические  анекдоты  и  пр.)
сохранил  память  о  полюдье  казикумухских  ханов  и  отразил  это
состояние  дезинтеграции  комплекса  полюдья
 Нечто  подобное  должно  было  происходить  и  в  других  ханствах
Дагестана  нового  времени.  К  сожалению,  в  исторических  источниках
и  записях  адатов  о  ханском  полюдье  имеются  лишь  случайные,  отры¬
вочные  сведения.  Так,  известно,  что  в  Мехтулинском  и  других  хан¬
ствах  существовали  такие  повинности  раятов  и  свободных  общинни¬
ков,  как  поставки  арб  и  сопровождение  хана  при  его  передвижениях,
предоставление  хану  и  его  свите  угощения  и  т.  д.55
 Одним  из  крупнейших  государств  Дагестана  в  средние  века  и  в
новое  время  была  Авария  (Аварское  нуцальство,  или  ханство).  Ава¬
рия  занимала  умеренно  высокие  горы  с  долинами,  где  возделывался
даже  виноград,  и  часть  высокогорья,  населенную  аварцами  и  родст¬
венными  им  малыми  этносами.  Социально-экономический  и  полити¬
ческий  строй  Нуцальства  напоминал  соответствующий  строй  горных
частей  Уцмийства  и  Шамхальства.  Во  владениях  «нуцала»  и  в  «воль¬
ных  обществах»  высшие  сословия  составляли  сам  нуцал,  его  млад¬
шие  сородичи-беки,  беки  из  других  родов  (малочисленных  и  небога¬
тых,  по  сравнению  с  нуцальским  родом)  и  чанка.  Последних  нуцал  и
беки  селили  в  принадлежавших  им  деревенских  общинах  и  через
них  управляли  этим  общинами.  Чанка,  потомки  беков  и  простолюди¬
нок,  как  и  их  более  знатные  сородичи-беки,  образовывали  привиле¬
гированную  группу,  жившую  за  счет  эксплуатации  зависимого
крестьянства.
 Класс  крестьян  не  вполне  сформировался  и  делился  на  ряд  сосло¬
вий,  сильно  различавшихся  по  своим  привилегиям  и  степени  личной
свободы  или  зависимости.  Большинство  составляли  уздени,  одна
 267


часть  которых  постепенно  превращалась  в  военно-служилое  сосло¬
вие,  а  другая  —  в  зависимое  крестьянство,  в  значительно  худшем  по-
ложени  находились  крепостные  —  раяты  и  особенно  лаги  —  земле¬
дельцы-невольники  —  в  основном  грузинского  происхождения.
Обычно  эти  категории  мелконатуральных  производителей  жили  в
одних  и  тех  же  общинах  и  платили  ренту  продуктами  (а  иногда  и  тру¬
дом)  нуцалу,  бекам  и  чанка56.  В  состав  продуктовой  ренты,  или  точ¬
нее  дани,  входили  зерно,  чеснок,  мед,  яйца,  бараны,  быки,  мулы,  кост¬
ный  жир,  зола  орехового  дерева  (заменявшая  мыло),  ткань  домашней
выделки  и  пр.,  в  том  или  ином  ассортименте,  в  количестве,  обуслов¬
ленном  обычаем57.  Завещание  нуцала  Андоника  (1484  г.)  упоминает
соль,  мед,  виноград,  железо  и  рыбу,  вероятно,  доставлявшиеся  в
виде  дани58.
 Для  получения  дани  нуцал  и  беки  посылали  в  общины  своих
представителей  в  сопровождении  дружины  воинов59.  Так,  бике  Гих-
ляй  сообщала  в  письме:  «Наш  племянник  Мухаммад  и  сын  Алхас  по¬
шли  в  аул  Зибирхали  для  сбора  дани»60.  Один  арабоязычный
аварский  источник  («Повествование  об  Али-беке  Андийском»)
утверждал,  что  около  XVII  в.  аварские  ханы  [лично?]  собирали  дань
(«харадж»)  «через  20  дней  после  лета...  от  границ  Грузии  до  Хайда-
ка»  (Кайтагаского  уцмийства)61.  Тот  же  источник  сообщает  о  поряд¬
ках  в  княжестве  Баклулал,  расположенном  на  стыке  этнографических
границ  Аварии,  Чечни,  Андии.  Здесь  обосновался  Турлав  из  рода
хунзахских  ханов,  прибывший  по  просьбе  баклулальцев,  восставших
против  андийского  Али-бека,  который  назывался  дурга-нуцалом  и
шамхалом.  «После  этого  Турлав  тайком  собрал  ополчения  баклу¬
лальцев  и  пошел  из  селения  Тад-бутри,  чтобы  тайно  собрать  с  них  ха¬
радж,  [затем]  он  прибыл  в  Андию  и  остановился  у  шамхала.  Тот  хо¬
рошо  принял  его  и  всех,  кто  были  вместе  с  ним»62.  Таким  образом,
«султан»  Турлав  в  качестве  вассала  «шамхала»  Али-бека  ходил  в  по¬
людье  по  своему  княжеству,  а  затем  явился  [с  данью?]  в  резиденцию
своего  сюзерена.  Это  вполне  соответствует  описанной  выше  практи¬
ке  отправления  нуцалом  в  полюдье  своего  наследника  или  наместни¬
ка.  Но  и  сам  хан  ходил  в  полюдье.  Один  документ  второй  половины
XIX  в.  говорит,  что,  по  обычаю,  жители  аула  Ботлих,  когда  аварский
хан  отправляется  в  Бурти  (Чечня),  должны  давать  ему  6  козлов63.
 Наконец,  у  андийцев  и  других  цезских  народов  западного  Дагеста¬
на  до  недавних  пор  сохранялся  архаичный  обычай  молодежных  коля¬
дований,  который  я  считаю  одним  из  элементов,  из  которых  во  мно¬
гих  регионах  мира  генерировалось  полюдье.  После  сбора  урожая
хлебов  и  во  время  случки  овец  с  баранами  молодые  парни  —  члены
союзов  неженатой  молодежи  —  обходили  дома  жителей  своего  аула,
требуя  от  них  продуктов  для  устройства  своего  пира64.
 268


Комплекс  полюдья  в  ханствах  Дагестана  начал  дезинтегрироваться
тогда,  когда  феодалы,  получив  поддержку  русской  администрации,
стали  ломать  старые  обычаи,  стремясь  сделать  свою  власть  абсолют¬
ной,  а  доходы  —  максимальными.  В  то  же  время  началось  движение
мюридов,  в  программе  которого  были  отказ  от  синкретизма  и  связан¬
ных  с  ним  традиционных  повинностей,  создание  исламского  государ¬
ства.  Такое  государство  (во  главе  с  Шамилем)  действительно  было
создано,  ему  на  смену  пришли  порядки  самодержавной,  крепостни¬
ческой  и  бюрократической  России.  В  результате  комплексы  полюдья
в  середине  —  второй  половине  XIX  в.  полностью  исчезли.
 Грузия
 Сведения  о  ранних  государствах  древней  Грузии  настолько  отры¬
вочны,  что  по  ним  трудно  представить  себе  их  социально-полити¬
ческий  строй.  Ксенофонт  (V,  4)  сообщает  о  государстве  моссинойков
Колхиды,  в  котором  были  басилей  (царь)  и  архонты.  Последний  без¬
выездно  жил  в  деревянной  башне  на  возвышенности;  он  должен  был
оставаться  в  ней  постоянно,  там  его  охраняли  и  содержали  на  об¬
щественный  счет  (платили  дань  на  его  содержание?).  Те,  в  чьих  ру¬
ках  находилась  столица,  считали  себя  господами  всех  моссинойков.
 Страбон  (XI,  II,  19)  упоминает  басилея  и  при  нем  совет  трехсот
мужей  в  государстве  древних  сванов65,  которые  в  то  время  жили  на
более  обширной  территории,  чем  теперь.  Недаром  Сухум  (старинное
Цхум,  Цхом)  и  некоторые  другие  древние  топонимы  Абхазии  интер¬
претируются  при  помощи  сванского  языка66.  Приск  Панийский  знал
обычаи  царей  Лазики:  соправление  отца  и  сына,  отряд  телохраните¬
лей,  окружавших  царей67.
 Современником  Приска  был  первый  царь  восстановленного  хрис¬
тианского  царства  Картли  Вахтанг  Горгосал  (431-491).  Средневеко¬
вое  повествование  о  его  правлении  и  царствовании  его  сына  Дачи  ри¬
суют  картину,  характерную  для  более  позднего  времени:  обычай
аталычества,  или  кормильства,  когда  князья-эриставы  брали  на  вос¬
питание  царских  детей68,  а  также  полюдья:  вдову  и  сыновей  Вахтанга
эриставы  увезли  в  западную  Грузию,  после  чего  «проживали  они  ле¬
том  в  Цунде,  а  зиму  проводили  в  Одзрхе»69.  Речь  идет  о  древнем  го¬
роде  Одзрхе  в  южногрузинской  области  Самцхе,  где  в  среднее  сред¬
невековье  нередко  останавливались  цари  Грузии  (см.  ниже)  и  разные
завоеватели.
 В  горной  Грузии  вплоть  до  XIX  в.  сохранялись  весьма  ранние
формы  полюдья.  Например,  в  горном  восточногрузинском  обществе
Хеви  еще  в  XIX  в.  за  особые  заслуги  перед  общиной  отдельный  чело¬
век  по  решению  общинного  совета  мог  получить  почетное  звание
джишиоба  («благородный»)  и  особые  привилегии.  Эти  привилегии
 269


выражались  формулой  «Спиро  уцевари,  кали  утховари»  («Трапеза
без  приглашения,  женитьба  без  посредничества»).  Джишиоба  мог  яв¬
ляться  без  приглашения  на  любую  трапезу,  устроенную  в  общине,  а
также  жениться  на  любой  девушке  без  посредничества  сватов.  Разу¬
меется,  право  жениться  без  посредничества  предоставлялось  лишь
неженатым  юношам;  женатому  вместо  того  могли  выделить  землю  из
общинного  Привилегией  «трапеза  без  приглашения,  женитьба  без
посредничества»  человека  наделяла  община,  и  осуществлять  эту
привилегию  он  мог  только  в  границах  своей  общины;  но  были  и  та¬
кие  случаи,  когда  наделение  человека  подобной  привилегией  исходи¬
ло  от  царя,  если  кто-то  заслуживал  этого70.
 Из  мохевских  родов  право  присутствовать  на  трапезе  без  пригла¬
шения  и  право  женитьбы  на  избранной  девушке  без  посредничества
некогда  приобрели  представители  княжеского  рода  Казбеги.  Но  во
второй  половине  XIX  в.  Казбеги  уже  гнушались  бывать  на  трапезах
мохевцев  и  избегали  родниться  с  ними71.
 Привилегию  присутствовать  на  трапезе  без  приглашения  имели  и
жители  селения  Гергети  как  стражи  монастыря  Св.  Троицы  (Цминда
Самеба)  и  организаторы  общинных  празднеств.  В  вольных  горных
общинах  Дагестана  такая  привилегия  принадлежала  старейшинам72.
В  сущности,  право  трапезы  без  приглашения  устанавливало  мирным
путем  примитивное  полюдье  для  джишиоба,  включая  род  князей
Казбеги,  а  также  для  целой  привилегированной  общины  Гергети.
 Как  и  в  других  странах,  в  Грузии  полюдье  первоначально  базиро¬
валось  на  обычае  гостеприимства,  но  с  течением  времени  обычай
превратился  в  повинность73.
 В  средневековых  грузинских  источниках  можно  найти  если  не
прямые  сведения  о  полюдье,  то  по  крайней  мере  намеки  на  этот  соци¬
альный  комплекс.
 Объединитель  Грузии  абхазский  царь  Баграт  III  (978-1014)  в
1012  г.  во  время  пира  в  Панаскертской  крепости  приказал  заточить
своих  родственников,  а  «вслед  за  тем  обошел  Баграт  все  царство  свое,
Апхазети  (Абхазию),  Эрети  (Западную  Грузию)  и  Кахети,  прибыл  и
перезимовал  в  Тао  (верховья  р.  Куры).  И  когда  наступило  лето,  при¬
был  в  ту  самую  Панаскертскую  крепость...  и  там  скончался»74.
 Средневековые  абхазские  (западногрузинские)  цари  имели  не¬
сколько  резиденций.  Кроме  зимней  столицы  Кутатиси  (ныне  Кутаи¬
си)  у  них  была  летняя  резиденция  Дидгори.  Как  сообщает  хроника,
«когда  же  наступила  весна,  царь  [Баграт  IV  (1027-1072  гг.)]  вышел
из  Картли  и  расположился  в  Дидгори,  который  является  местом  лет¬
них  стоянок  царей»75.  Позднее  Баграт  IV  занял  Тбилиси  и  сделал  его
своей  столицей.  Впрочем,  в  эпоху  частых  войн  правители  Грузии
жили  в  различных  крепостях,  которые  тоже  превращались  в  царские
резиденции.
 270


Житие  грузинского  святого  Георгия  Святогорца,  современника
Баграта  IV,  также  рисует  этого  царя  передвигающимся  по  своим  вла¬
дениям.  Когда  Георгий  вернулся  в  Грузию  по  Черному  морю  из  Ма¬
лой  Азии,  он  со  своими  спутниками  высадился  в  Поти,  «а  оттуда,  —
сообщает  один  из  его  спутников,  автор  его  жития,  —  на  верховых  ло¬
шадях  [отправился  в]  Кутаиси  в  пору  сбора  урожая.  И  спешно  сооб¬
щили  царю,  ибо  был  он  в  верхней  стране...  Отправившись  в  путь,
достигли  мы  страны  Картлийской,  где  находился  царь  вместе  со  сво¬
ими  князьями.  И  когда  приблизились  мы  примерно  на  расстояние
трех  часов  пути,  царь  выслал  своих  первосвященников  встречать  нас.
А  сам  же  богоугодный  царь  встречал  его  пред  вратами  своего  шатра  и
милостиво  приветствовал  его  и  был  благословен  им,  и  под  руку  ввел
его  в  шатер...  Устроив  дела  того  времени,  богоугодный  царь,  потому
как  наступила  пора  зимняя,  и  по  обычаю  своему,  отправился  в
Абхазию  и  пригласил  также  монаха  [Св.  Георгия  Святогорца]  идти
[с  ним],  чтобы  там  перезимовать  и  отдохнуть,  потому  что  страна  та
равнинная  и  теплая.  И  как  только  мы  отправились  и  достигли  Чкон-
диди,  царь  отправился  по  всей  Абхазии...  Перезимовав,  богоугодный
царь  взошел  вновь  в  Картли»76.
 Баграт  IV  дважды  завоевывал  Тбилиси  у  местных  арабских  эми¬
ров,  но  лишь  его  внук  Давид  IV  Строитель  (1089-1125)  в  1123  г.
окончательно  ликвидировал  Тифлисский  эмират  и  перенес  в  Тбили-
си-Тифлис  столицу  Грузинского  царства.  При  Давиде  Строителе  и
его  преемниках  владения  Грузии  далеко  расширились  на  восток.
 О  том  как  передвигался  по  своим  владениям  сын  Давида  царь  Ди¬
митрий  I  (1125-1156),  рассказал  его  современник,  арабский  историк
Ибн  ал-Азрак  ал-Фарики:  «В  549  г.  [хиджры,  или  1154  г.]...  я  отпра¬
вился  в  г.  Тифлис  и  провел  там  зиму.  Затем  я  поступил  на  службу  к
абхазскому  (грузинскому.  —Ю.  К.)  царю  [Димитрию,  сыну  Давида],
владетелю  Тифлиса,  и  вместе  с  ним  участвовал  в  походе  его  войска.
Царь  передвигался  от  одного  края  до  другого  в  пределах  своих  владе¬
ний.  И  я  был  с  царем,  и  мы  провели  несколько  дней  в  области  Дар-
банд-и  Хазаран  («Хазарский  Дербент»  —  Дербентский  эмират.  —
Ю.  К.)...  Царь  остановил  свое  войско  [лагерем]  в  долине  около  горы
[на  расстояни  10  фарсахов  от  города  Дербента].  И  малик  (царь)  Дер¬
бента,  эмир  Абу-л-Музаффар,  вышел,  чтобы  выразить  свое  почтение
абхазскому  царю,  и  привел  ему  слуг  [со  всем  необходимым  для]  его
пребывания  и  пиров,  так  как  он  был  зятем  абхазского  царя,  будучи
женат  на  его  дочери.  А  абхазским  царем  был  Димитрий,  сын  Давида».
Далее  Ибн  ал-Азрак  рассказывает,  что  к  грузинскому  войску  пришли
арабы,  жившие  поблизости  в  двух  горных  селениях77.
 Таким  образом,  проведя  теплую  зиму  в  Абхазии  и  обойдя  ее  по¬
людьем,  Димитрий  I  весной  направился  на  восток  и,  посетив  Тбили¬
си,  через  Кахетию  пришел  в  горный  Ширван  и  оттуда  в  Дербентский
 271


эмират,  а  затем  возвратился  в  Тбилиси.  При  этом  обход  владений  по
определенному  маршруту  с  остановками  в  тех  или  иных  местах  в  за¬
висимости  от  времени  года  был  и  становился  традиционным.
 Его  внучка,  знаменитая  царица  Тамар  (1184-1213),  следовала
сложившемуся  обычаю.  Правда,  она  не  командовала  войсками  в  по¬
ходах,  передавая  командование  своим  полководцам,  но  сопровожда¬
ла  их  часть  пути,  а  затем  останавливалась  лагерем.  Так,  во  время  вой¬
ны  с  малоазийскими  турками  Тамар  отправила  свое  войско  в  поход
на  Карс,  а  сама  «повернула  в  Самцхе,  прибыла  в  Одзрхе  и  предалась
молитве  и  посту»78.  Во  время  другого  похода  на  Карс  Тамар  послала
с  войском  своего  мужа,  затем  полководцев  с  подкреплением,  а  «сама
Тамар  стояла  в  Джавахети  и  там  дожидалась  вестей  от  них»79.  Летом
и  осенью  царица  охотилась  в  определенных  местностях80.  Одна  из  ее
стоянок  была  в  Чале.  Вместе  с  войском  Тамар  поохотилась  на  бере¬
гах  Иори  и  на  берегах  Куры.  Затем  она  прибывала  в  лесистую  мест¬
ность  и  там  предавалась  радостям,  пока  снег  не  начинал  отягощать
шатер.  Оттуда  они  снимались  и  вступали  в  Сомхети,  охотились  как
бы  играя  в  приятную  игру»,  если  не  приходила  «весть  о  грозящей  цар¬
ству  опасности»81.
 Точно  так  же  в  постоянных  переходах  по  своим  владениям  жили  и
князья-эриставы.  Родовая  хроника  эриставов  долины  р.  Ксани  рас¬
сказывает  о  полюдье  эристава  Виршела  в  начале  XV  в.,  обходившего
горные  общины  двалов  на  севере  Картли.  При  появлении  Виршела
«охватил  их  трепет  и  прислали  они  заложников  и  подать  и  клятвенно
обещали  служить  верно.  Тогда  [эристав]  миловал  страну  их  и  ничего
злого  им  не  делал».  Одну  за  другой  обошел  Виршел  общины  двалов,
повсюду  беря  дань  и  заложников  и  принимая  клятвы.  Лишь  одна  об¬
щина  отказалась  «предстать  перед  ним»  и  была  жестоко  наказана.
Эта  расправа  нагнала  страх  на  других  двалов,  в  том  числе  на  уже  из¬
вестных  нам  мохевцев;  они  принесли  дань,  и  «эристав  Виршел  отпра¬
вился  обратно».  В  заключение  обхода  эристав  «устроил  пир  на  рав¬
нине  Хадской  и  подношения  все  причислил  себе»82.
 В  ХУ1-ХУН  вв.  и  в  новое  время  полюдье  в  различных  формах  су¬
ществовало  во  всех  царствах  и  многих  горных  обществах  Грузии.
Развитые  формы  комплекса  мы  находим  прежде  всего  в  государ¬
ственных  образованиях  Западной  Грузии: 	Имеретии, 	Гурии,
 Абхазии,  Мегрелии,  княжеской  Сванетии.  В  Имеретии  и  Гурии  по¬
людье  обозначалось  несколькими  терминами:  пурис-чама83  (от
пури  —  «хлеб»  и  чама  «есть,  кушать»),  сма-чама  (от  сма  «пить»  и
чама  «есть»),  сапуробо  (букв,  «хлебное»),  маспиндзлоба  («угоще¬
ние»),  хадили^,рикрика  (можно  перевести  «что  Бог  послал»)  85  и  др.
 В  Мегрелии  в  источниках  ХУ1-ХУШ  вв.  полюдье  обозначалось
термином  гочкумури  (от  мегрельского  глагола  скимна  «кушать»),  а  в
источниках  XIX  в.  —  очамури  (от  мегрельского  глагола  сама  «кор¬
 272


мить»).  В  Восточной  Грузии  полюдье  называлось  самаспинадзло
(«угощение»).
 Согласно  документам  Имеретинского  царства  XVII  в.  пурис  чама
была  повинностью  азнауров  (дворян)  и  крестьян  в  пользу  князей.
Размер  и  состав  этого  принудительного  угощения  варьировал  в  зави¬
симости  от  статуса.  В  угощение  входили:  одна  или  две  головы  круп¬
ного  рогатого  скота,  рыба,  сыр,  яйца,  курица,  пшеничный  хлеб,
гоми,  вино86.
 В  Имеретии  и  Гурии  ХУ1-Х1Х  вв.  крестьяне  и  дворяне-азнауры
были  обязаны  раз  в  три  года  (иногда  через  год)  принимать  у  себя  и
угощать  своих  князей  либо  доставлять  соответствующее  угощение  во
дворец87.
 В  1804  г.  русский  наместник  Имеретии  и  Гурии  И.  Литвинов  пи¬
сал  об  этих  западногрузинских  землях:  «Владетели  (царь  Имеретии
и  мтавар  Гурии)  и  князья  вели  жизнь  почти  кочевую,  изба  (сакля),
шалаш  или  густое  дерево  служили  им  дворцами.  Кормились  они  за
счет  того  поселения,  в  которое  перекочевывали,  и  жили  в  нем  до  тех
пор,  пока  не  съедали  всех  запасов  поселян,  а  тогда  голод  и  жалобы  на¬
рода  на  грабежи  и  насилия  придворных,  отыскивающих  пропитание,
принуждали  перейти  в  соседственное  селение,  и  так  перекочевывали
от  деревни  до  деревни  по  всему  владению»88.
 Собранная  дань  потреблялась  на  пирах,  об  устройстве  которых
Литвинов  замечает:  «Пища  была  самая  простая  и,  несмотря  на  право
владетеля  без  суда  отнимать  жизнь  у  каждого  из  своих  подданных,
стол  был  всем  общий  и  всякий  нищий,  калека,  отвратительный  урод
имели  право  разделять  общую  трапезу  со  своим  повелителем.  Вся
разница  состояний  заключалась  в  том,  что  мужик  прислуживал  дво¬
рянину,  дворянин  князю,  а  князь  владетелю»89.
 Другой  чиновник  начала  XIX  в.,  А.  Е.  Соколов,  рассказывая  о
своей  поездке  в  Грузию,  писал,  что  царь  Имеретии  ежегодно
путешествовал  по  своему  царству,  а  подданные,  которых  он  посещал,
должны  были  безвозмездно  «удовлетворять  его  со  всею  многочис¬
ленною  его  свитою  все  время,  которое  благоугодно  покажется  ему
здесь  пробыть»90.
 Официальное  юбилейное  издание  «Утверждение  русского  влады¬
чества  на  Кавказе»  так  сообщает  о  царском  полюдьи  в  Имеретии:
«Царь  вел  кочевой  образ  жизни,  переезжая  от  князя  к  князю  со  всею
своею  дворней  и  свитой  и...  все  это  праздное  веселье  целиком  ложи¬
лось  на  плечи  простого  народа»91.
 Так  же  поступали  вассалы  царя  —  тавады  и  царские  азнауры.  Тот
же  источник  говорит:  «В  Имеретии...  помещик  почти  не  имел  соб¬
ственного  хозяйства;  раздавая  всю  землю  своим  крепостным,  сам  он
жил  приношениями  своих  подвластных,  или  еще  чаще  перекочевы¬
вал  в  течение  целого  года  с  семьей  и  прислугою  из  деревни  в  деревню
 273


и  со  двора  во  двор  по  своим  владениям,  поедая  все,  чего  не  успевали
хорошенько  припрятать  его  крестьяне»92.
 Русский  чиновник  Н.  Окольничий,  служивший  в  Имеретии  в  пер¬
вой  половине  —  середине  XIX  в.,  говорит,  что  во  время  обхода  страны
правитель  отправлял  правосудие:  «Имеретинские  цари,  так  же  как  и
владетели  Гурии  и  Мингрелии,  находились  постоянно  в  странствиях.
Во  время  этих  поездок  к  ним  стекались  толпы  народа;  обиженные
приносили  свои  жалобы,  и  царь,  если  мог,  удовлетворял  их,  либо
предоставлял  дело  на  волю  Божью»93.
 Дезинтеграция  комплекса  полюдья  при  русском  бюрократическом
управлении  далеко  не  сразу  изменила  обычаи  князей  и  азнавуров
(дворян),  сопровождавших  своего  сюзерена  при  полюдье.  Н.  Околь¬
ничий  возмущался  их  образом  жизни:  «Молодежь,  не  служащая  и
живущая  по  деревням  под  крылышком  своих  папенек,  губит  боль¬
шую  часть  времени  в  оргиях  и  волокитствах,  нередко  преступных,
потому  что  и  здесь  дамы,  как,  может  быть,  и  в  других  местах,  не  отли¬
чаются  особенною  строгостью  нравов.  Целые  недели  и  месяцы  про¬
водятся  ими  в  поездках  из  одного  селения  в  другое,  от  одного  поме¬
щика  к  другому»94.
 В  Гурии  русские  чиновники  застали  примерно  такой  же  комплекс
полюдья.  Правитель  (хелмцине,  или  гуриэли)  «кочевал»  по  своим
владениям  кормясь,  охотясь  и  творя  суд  и  расправу.  «Тяжущиеся  и
обиженные  шли  прямо  к  владыке  и  получали  от  него  решения.
Встречали  ли  просители  гуриеля  на  пути  во  время  его  обычных  пере¬
ездов  от  одного  князя  к  другому,  или  же  на  охоте,  в  гостях  или  дома  —
они  излагали  перед  ним  свою  просьбу.  Всюду  он  принимал  их  и  тво¬
рил  суд  и  расправу...»95.
 В  Абхазии  XIX  в.  «согласно  древнему  обычаю,  владетель  пользо¬
вался  правом  раз  или  два  в  году  навестить  каждого  князя  и  дворяни¬
на  и  при  этом  случае  получить  от  него  подарок.  Ценность  подарка  за¬
висела  от  достатка  и  воли  хозяина,  и  абхазское  дворянство  никогда
не  хотело  признать  такой  подарок  за  обязательную  повинность»96.
 Однако  для  абхазских  крестьян  это,  несомненно,  была  повин¬
ность,  притом,  вероятно,  наиболее  тяжелая.  По  словам  абхазского
историка  Г.  А.  Дзидзария,  такое  полюдье  имело  «характер  едва  ли  не
самого  тяжелого  оброка»,  когда,  согласно  сообщению  русского  на¬
чальника  Черноморской  береговой  линии  А.  И.  Будберга,  «в  один
день  истреблялся  труд  целого  года,  тунеядцы  (феодалы)  питались  за
счет  трудолюбивых»  (крестьян)97.
 Как  известно,  этнографическая  граница  между  Абхазией  и  Мегре-
лией  в  XIX  в.  не  совпадала  с  политической  границей  между  этими
двумя  мтаварствами,  которые  имели  много  общего  между  собой.  По¬
этому  материал  по  Мегрелии  ХУН-Х1Х  вв.  значительно  восполняет
сравнительно  скудный  материал  по  Абхазии,  а  также  Гурии.
 274


Наиболее  подробные  описания  отдельных  элементов  полюдья
мы  находим  в  книге  итальянского  путешественника  доминиканца
Арканджело  Ламберти,  который  провел  в  Мегрелии  18  лет
(1635-1653)  в  качестве  католического  миссионера.
 По  словам  Ламберти,  «вся  жизнь  мингрельцев  —  непрерывная  ко¬
чевка;  причина  та,  что  в  этой  стране  нет  ни  города,  ни  скученных  по¬
селений,  и  каждый  из  них  живет  там,  где  ему  больше  нравится»98.
Что  это  значит,  становится  ясно  из  другого  замечания  миссионера.
 «Летом  мингрельцы  живут  в  гористых  местностях,  где  много  раз¬
личных  фруктов...  В  умеренные  времена  года  (то  есть  весной  и
осенью)  они  выбирают  такие  места,  которые  им  предоставляют  то  то,
то  другое  удовольствие...  У  владетельного  князя  более  пятидесяти
дворцов,  из  которых  Зугдидский  самый  красивый  и  самый  извест¬
ный...  (Далее  упомянут  дворец  в  Одиши.  —Ю.  К.).  Также  и  все  другие
вельможи  имеют  большее  или  меньшее  число  дворцов  и  меняют  их,
как  уже  было  сказано»99.
 В  XIX  в.  владетели  Мегрелии  Леван  и  Давид  Дадиани  имели  не
менее  четырех  резиденций:  главную  зимнюю  резиденцию  в  Зугдиди,
расположенную  в  теплой  долине,  летнюю  резиденцию  в  Горди,  среди
гор,  резиденции  в  Салхино  и  Аббас-Тумани,  а  также  в  горном  селе¬
нии  Квашиори  и  др.100
 Переезжая  из  одной  своей  резиденции  в  другую,  Дадиани  объез¬
жали  свои  владения.
 Объезд  правителем  Мегрелии  своего  государства  упоминают
итальянские  миссионеры  середины  XVII  в.,  среди  них  Джузеппе
Джудичи  ди  Милано101.
 Мтавара  Дадиани  в  полюдье  сопровождала  многочисленная  блес¬
тящая  свита.  Отчасти  его  имел  в  виду  А.  Ламберти,  замечая,  что  мег¬
рельские  «вельможи,  когда  куда-нибудь  отправляются...  стараются
взять  с  собой  большую  и  знатную  свиту»102.  Конечно,  ни  у  какого
другого  феодала  в  Мегрелии  не  могла  быть  более  знатная  и  пышная
свита.  Французский  путешественник  Жан  Шарден,  побывавший  в
Грузии  в  1672  г.,  получил  сведения  о  строе  этой  страны  главным  об¬
разом  от  итальянских  миссионеров.  Поэтому  не  удивительно  сход¬
ство  его  сообщения  о  Мегрелии  с  рассказом  А.  Ламберти.  Шарден
писал,  что  крестьяне  были  обязаны  «содержать  своего  господина
день,  два  или  три  в  году,  поэтому  дворяне  круглый  год  разъезжают  с
места  на  место,  объедая  своих,  а  подчас  и  чужих  крестьян...  Князь  ве¬
дет  такую  же  жизнь,  так  что  почти  всегда  трудно  знать,  где  он  нахо¬
дится.  Он  возит  с  собой  всю  семью,  жен,  детей,  прислугу  и  гостей,
как,  например,  посланников  и  других  знатных  иностранцев,  если  та¬
ковые  гостят  у  него;  все  это  составляет  огромную  свиту...  При  своих
ежегодных  посещениях  князь  собирает  подати,  получая  и  подарки
тех,  кто  вовсе  не  обязан  платить  ему  подати»103.
 275


Свита  мегрельского  мтавара,  по  словам  Ж.  Шардена,  в  его  время
состояла  из  120-200  дворян  (200  —  в  большие  праздники)  и  300  дру¬
гих  мужчин  и  женщин,  свита  его  супруги  —  из  ста  человек104.
 Итальянский  миссионер  того  же  времени  Кристофоро  да  Кастел-
ли  сообщал,  что  численность  свиты  владетеля  Мегрелии  достигала
трехсот  человек105.
 Женщины  в  Мегрелии  также  путешествовали  верхом  и  участво¬
вали  в  свите  мтавара  во  время  объезда  им  его  владений.  «Когда  жена
какого-нибудь  знатного  одишского  князя  едет  куда-нибудь,  то  с
большой  помпой  берет  с  собой  верховых  женщин,  разодетых  в  свои
вышитые  башлыки,  башмаки  и  платья...  Когда  семья  владетеля  [Мег¬
релии]  переходит  с  одного  места  на  другое,  то  можно  видеть  целые
отряды  таких  женщин»106.  Далее  Ламберти  описывает  зимнее  путе¬
шествие  «одишской  царицы»107.
 Ж.  Шарден  описывает  прибытие  в  католическую  миссию  мегрель¬
ской  владетельной  княгини,  дочери  имеретинского  царя,  состоявшее¬
ся  в  октябре  1672  г.  Княгиня  явилась  «верхом,  в  сопровождении  сви¬
ты  из  восьми  женщин  и  десяти  мужчин  конных,  а  также  нескольких
человек  пеших».  При  вторичном  посещении  княгиню  сопровождало
около  80  человек.  Княгиня  прибыла,  чтобы  поживиться  от  европей¬
цев  заморскими  товарами.  Итальянский  миссионер  объяснил  Шарде¬
ну,  «что  ей  нужно  сделать  подарок,  так  как  по  обычаю  страны,  князю  и
княгине  во  время  их  посещений  подносят  подарки»108.
 Подобно  правителю  государства,  но  с  несколько  меньшей  пыш¬
ностью  объезжали  свои  владения  другие  мегрельские  феодалы:
князья,  дворяне,  «тифлисский  епископ»109.
 Духовные  феодалы  не  отставали  от  светских.  Так,  согласно
А.  Ламберти,  мегрельский  одишский  католикос  «владеет  таким  богат¬
ством,  имеет  столько  крестьян  и  дворцов,  что  не  только  равняется
владетелю,  который  его  выбирает,  но  даже  превосходит  его  до  извест¬
ной  степени.  Он  постоянно  объезжает  свое  патриаршество,  но  вовсе
не  для  того,  чтобы  исправлять  нравы  своих  пасомых,  а  чтобы  опораж¬
нивать  их  кошельки...  Он  берет  с  собой  свиту  больше  трехсот  чело¬
век,  с  которой  он  выжимает  последние  соки  у  подчиненного  ему  на¬
рода,  потому  что,  подобно  скоту,  который,  пожравши  на  лугу  всю
траву,  перебирается  на  другое  пастбище,  так  и  эти  провожатые,  когда
поедят  все  съедобное  на  одном  месте,  переходят  на  другое»110.  Сход¬
ные  сведения  сообщает  Ж.  Шарден:  «Разъезды  по  епархии  составля¬
ют  его  (католикоса.  —  Ю.  К.)  постоянно  занятие...  в  сопровождении
двухсот  человек,  алчных,  как  и  он,  чтобы  высасывать  кровь  из  этих
несчастных  [крестьян],  поедая  их  скот  и  вырывая  из  рук  их  все,  что
имеют»111.  А.  Ламберти  красочно  описывает  всевозможные  поборы,
«невыносимые  подати  и  налоги»,  которыми  облагал  свою  паству
 276


одишский  католикос.  Собранные  средства  позволяли  ему  даже  де¬
лать  богатые  пожертвования  в  Иерусалим112.
 Католикосу  во  всем  подражали  подчиненные  ему  епископы,  игу¬
мены,  священники,  обходившие  свои  приходы  для  жертвоприноше¬
ний  и  пиршеств  в  домах  паствы113.  Впрочем,  в  сословном  отношении
и  по  образу  жизни  простые  деревенские  священники  мало  отлича¬
лись  от  крестьян  и  не  пользовались  дворянскими  привилегиями.
 Путешествовали  все  мегрельские  феодалы  верхом  и  налегке,  имея
при  себе  бурку,  одеяло  и  подушку,  завернутые  в  ковер.  «Эту  постель
должен  нести  на  спине  или  сопровождающий  человек,  или  особая  ло¬
шадь»114.  Такой  багаж  отставал  от  скачущих  всадников115.
 Ж.  Шарден  об  этом  писал,  что  большую  часть  свиты  стран¬
ствующего  по  своим  владениям  владетельного  князя  Мегрелии  со¬
ставляли  носильщики,  «так  как  багаж  его  несут  пешие  мужчины  и
женщины,  которые  бегут  за  ним  полуголыми,  с  ношею  на  голове  и  на
плечах»116.
 Зависимые  крестьяне-мойнале  путешествовали  только  пеш¬
ком117,  так  как  они  не  имели  права  ездить  на  лошадях.  «Когда  барин
отправляется  в  путешествие,  мойнале  должны  таскать  на  плечах  его
скарб,  будет  ли  это  одежда,  провизия  или  постель.  Так  должен  он
следовать  позади  барина,  куда  бы  тот  не  ездил»118.  А.  Ламберти  не
упоминает  сословие  шинаква,  которые  сами  обрабатывали  землю,
иногда  с  помощью  одного-двух  мойнале,  и  были  обязаны  по  требова¬
нию  своего  сюзерена-дворянина  на  собственной  лошади  и  с  оружием
сопровождать  его  в  полюдьи  или  в  путешествии  со  всякой  другой
целью  (визит  к  соседу,  князю,  торговая  поездка  и  проч.)119.
 Согласно  А.  Ламберти,  «сверх  своих  личных  услуг  каждый
крестьянин  должен  угостить  своего  барина,  по  его  требованию,  еже¬
годно  один,  два  или  три  раза,  по  узаконившемуся  обычаю  и  смотря  по
недвижимому  имуществу  и  землям,  которыми  владеет.  Кто  посостоя¬
тельнее,  дает  ему  корову  с  арбой,  наполненной  гоми  (местным  про¬
сом),  хлебом,  вином  и  курами,  у  кого  мало  земли,  должен  доставлять
одну  свинью,  три-четыре  бурдюка  вина  и  один  мешок  проса  и  еще  ку¬
рицу  и  хлеб.  Кроме  того,  каждый  из  них  должен  быть  всегда  наготове
принять  в  свой  дом  и  угостить  незнакомца,  которого  барин  посылает
к  нему  для  угощения,  соответственно  положению  гостя.  Когда  у  ба¬
рина  бывают  гости,  каждый  крепостной  должен  доставить  в  подарок
хлеб,  вино,  кур,  сыр  и  фрукты.  В  большие  праздники,  по  принятому
обычаю,  крепостной  должен  угостить  своего  барина.  Больше  в  силу
обычаев,  нежели  установлений,  крепостной  угощает  барина  на  Рож¬
дественский  и  Великий  посты,  разумеется,  подходящими  постными
кушаньями.  Кроме  того,  во  всякое  время  барин,  когда  пожелает,  мо¬
жет  зайти  к  своему  крепостному  на  ужин  или  обед,  и  крепостной  дол¬
жен  устроить  щедрое  угощение»120.
 277


На  новый  год  также  устраивалось  что-то  вроде  полюдья.  Как  со¬
общает  А.  Ламберти,  по  поверию  мегрелов,  «все  счастье  в  продолже¬
ние  года  зависит  от  этого  дня.  Поэтому  все  стараются  как  можно  луч¬
ше  отпраздновать  этот  день,  чтобы  заручиться  счастьем.  В  этот  день
соблюдается  один  весьма  древний  обычай.  Владетель  из  своего  двор¬
ца,  а  князья  и  дворяне  из  своих  домов  накануне  вечером  высылают
своих  придворных,  чтобы  они  спали  в  домах  ближайших  крепостных
крестьян.  Хозяин  обязан  заготовить  для  них  хороший  ужин.  Когда
порядочное  время  ночи  проведут  в  еде,  питье  и  пении,  то  они  немного
отдыхают  и  с  рассветом  вместе  в  процессии  направляются  к  дворцу
владетеля»121.
 Кроме  различных  символов  власти  владетеля  и  его  супруги,  участ¬
ники  процессии  несли  дары  продовольствием,  которое  должно  быть
съедено  во  время  последующего  пира:  «Очень  жирного  быка,  которо¬
го  должны  зарезать  в  этот  день  на  обед...  самого  лучшего  ягненка  из
стада.  За  ними  следуют  повара  со  многими  вертелами  на  плечах;  на
вертелах  нанизаны  поросята,  каплуны  и  фазаны;  хлебопек  —  с  боль¬
шим  хлебом  в  руках,  кравчий  —  с  кувшином  лучшего  вина,  са¬
довник  —  с  корзиной  фруктов.  Всю  эту  процессию  сопровождает  ду¬
ховенство  в  лучшем  церковном  облачении»,  с  иконами  в  золотых  и
серебряных  окладах,  распевая  молитвы122.
 «20  ноября  владетель  со  всеми  своими  придворными  дворянами  и
одишском  народом  отправляется  в  Илорскую  церковь  (находившую¬
ся  в  “отдаленном  месте  и  близко  к  морю”.  —  Ю.  К.)  присутствовать  на
празднике  “быка”.  Не  только  одишцы,  но  даже  абхазцы  и  сваны  в
большом  числе  приходят  на  этот  праздник».  Следует  описание  жерт¬
воприношения  быка  возле  церкви,  ритуальный  раздел  его  туши  меж¬
ду  владетелем  Мегрелии,  царем  Имеретии,  князем  Гурии,  знатными
мегрельскими  семьями  и  простым  народом,  а  также  связанные  с  этим
обрядом  поверия  о  грядущем  урожае123.
 Это  сообщение  корреспондирует  с  ритуалами  культа  священных
царей  и  народов  разных  регионов  мира.  Есть  и  другие  данные  о  сак¬
рализации  власти  и  особы  государя  (царя,  мтавара,  князя-тавады)  у
картвельских  народов  периода  феодализма.
 Во  многих  местах  своей  книги  А.  Ламберти  подробно  описывает
роскошные  пиры  с  их  изобилием  яств,  вина  и  сложным  ритуалом,
связанным  с  синкретическими  культами124.  Самые  великолепные
пиры  устраивались  во  время  полуритуальных  военных  походов,  для
которых  берегли  лучшее  продовольствие,  особенно  «когда  войско
вступает  в  страну,  где  есть  обилие  вина»125.
 Для  грузинских  пиров  вполне  применимо  замечание  А.  Я.  Гуреви¬
ча  о  том,  что  пышность  пира  во  время  вейцлы  (полюдья  в  средне¬
вековой  Норвегии)  была  выражением  лояльности  и  предметом  гор¬
дости  лица,  которое  его  устраивало  для  своего  сюзерена126.
 278


В  переездах  по  своим  владениям  мегрельские  феодалы  также
предавались  излюбленному  занятию  охотой  —  верхом  на  лошадях,  с
помощью  собак  и  ловчих  птиц.  Об  этом  А.  Ламберти  рассказал  в  осо¬
бой  главе127.  Он  упоминал  и  сакральную  охоту  правителя  и  князей,
связанную  с  полюдьем128.  Содержание  мтаварских  охотников,  охот¬
ничьих  собак  и  ловчих  соколов  и  ястребов  было  «возложено  на  до¬
вольно  большое  количество  деревень,  которые  с  большой  аккурат¬
ностью  доставляют  охотникам  пищу,  для  ястребов  и  соколов  —  кур  и
для  собак  —  свиней,  коз  и  гоми»129.
 А.  Ламберти  прямо  связывает  передвижения  мегрельского  мтава-
ра  по  своим  владениям  с  его  судебными  функциями.  Он  пишет:  «Их
владетель  во  всякое  время  и  во  всяком  месте  готов  выслушать  жало¬
бу  и  помочь  нуждам  своих  подданных.  Заседает  ли  он  в  совете,  совер¬
шает  ли  он  прогулку  верхом,  отправляется  ли  в  путешествие,
находится  ли  на  охоте  или  сидит  за  трапезой,  владетель  всегда  выслу¬
шивает  дело  и  оказывает  надлежащую  помощь...  Большей  частью  вла¬
детель  разбирает  дела,  сидя  за  трапезой»130.
 О  том  же  пишет  Ж.  Шарден:  «По  дороге  он  (правитель  Мегре-
лии.  —Ю.  К.)  разбирает  тяжбы  и  споры.  При  проезде  ему  подают  про¬
шения  и  часто  он  разрешает  дела  на  месте,  или  же  вызывает  сторону
туда,  где  предполагает  ночевать»131.
 А. 	Ламберти  подробно  рассказывает  о  судебных  функциях  мтава-
ра  и  князя,  судопроизводстве,  системе  наказаний  и  тюрьмах132.
 Пользуясь  своей  властью  и  силой,  мегрельские  феодалы  во  время
полюдий  захватывали  мужчин,  женщин,  детей  для  продажи  их  в  раб¬
ство  в  Турцию.  Много  подобного  рода  случаев  сообщают  итальян¬
ские  миссионеры  XVII  в.  (особенно  А.  Ламберти).
 О  тяжести  полюдья  —  гочкумури  (или  очамури)  говорит  старин¬
ная  мегрельская  песня:  «Нынешние  баре  —  неизлечимая  чума,  будто
гостит  у  вас  кровный  враг;  зарежешь  быка  и  корову  добавишь,  а  в
стойле  мычит  лишенный  матери  теленок»133.
 Эта  песня,  созданная  в  средние  века,  была  актуальна  и  во  второй
половине  ХУН1-Х1Х  вв.,  так  как  очамури  в  полной  мере  сохраня¬
лось  и  в  этот  период.
 Об  этом  свидетельствует  приводимый  Иоанэ  Багратиони
(1772-1830)  рассказ  о  путешествии  в  Мегрелию  грузинского  монаха
Иоанэ  Хелашвили  в  1770  г.  Монах  гостил  у  мтавара  Дадиани  в  Сал-
хино  и  сопровождал  его  в  полюдье.  Когда  мтавар  и  его  свита  «скуша¬
ли»  Салхино,  они  перешли  в  другую  деревню,  где  оставались  две  не¬
дели,  нещадно  разоряя  местных  крестьян  поборами,  требуя  лучшего
продовольствия.  Крестьяне  ежедневно  предоставляли  своим  высо¬
ким  «гостям»  угощение  в  виде  коз,  свиней,  овец,  кур,  вина,  кукурузы
и  гоми134.
 279


Русские  источники  XIX  в.  дополняют  этот  список  и  другими  про¬
дуктами,  изымавшимися  мтаваром  из  крестьянских  хозяйств:  «вино,
хлеб,  рыба,  птица,  коровы,  барашки,  дичь  и  т.  п.»135.  Цитируя  приве¬
денное  выше  сообщение  Ж.  Шардена,  К.  А.  Бороздин  подтвержал,
что  с  тех  пор  в  Мегрелии  «ничего  не  изменилось»  вплоть  до  введения
русского  управления  во  второй  половине  XIX  в.136.
 Надо  сказать,  что  отмена  очамури  произошла  под  давлением  ан¬
тифеодального  движения  мегрельских  крестьян,  поднимавших  вос¬
стания  и  против  князей  и  азнауров,  пытавшихся  возобновить  по¬
людье  после  разорения  Мегрелии  в  русско-турецкой  войне
1854-1855  г.  («Крымская»  или  «Восточная»  война).  К.  А.  Бороздин
описывает  одну  из  таких  попыток  —  прибытие  князей  Пагава  в  се¬
ление  Нахуну.  «Когда  поспело  новое  вино»,  князья  требовали  у
крестьян  угощения  и  девушек  в  услужение,  собираясь  продать  их  в
рабство.  В  итоге  произошло  крестьянское  восстание  и  было  подтвер¬
ждено  запрещение  очамури137.
 В  Сванетии  в  XV  в.  князья  Дадешкелиани  покорили  четыре  об¬
щины  и  обложили  их  повинностями.  Крестьяне  этих  общин  должны
были  в  страдную  пору  обрабатывать  и  засеивать  землю  князя,  уби¬
рать  урожай  хлеба.  В  остальное  время  года  каждый  двор  ежедневно
поставлял  в  княжеское  имение  одного  работника,  мужчину  или
женщину.  Зимой  крестьянин  откармливал  княжеского  быка,  а  то  и
двух.  Если  бык  пал,  взамен  крестьянин  отдавал  своего.  Кроме  того,
каждый  двор  раз  в  три  года  давал  князю  корову.  «На  новый  год  сле¬
довали  натуральные  приношения,  в  Пасху  угощения  князя  и  всей  его
свиты».  Существовали  также  подати  по  случаю  крестьянских  и  кня¬
жеских  поминок,  свадеб  и  проч.138
 В  вольных  обществах  Сванетии  единственные  повинности  крес¬
тьян  в  пользу  азнауров  состояли  в  подношениях  хлебом  (во  второй
половине  XIX  в.  —  стоимостью  в  20-30  коп.),  «а  также  в  установив¬
шемся  обычае  угощать  этих  азнауров  в  случае  посещения»139.
 В  Восточной  Грузии  полюдье  широко  практиковалось  для  отчуж¬
дения  феодальной  ренты.  Как  и  в  Западной  Грузии,  это  была  самая
обременительная  для  крестьян  повинность.
 О  полюдье  царя  Картли  сообщает  судебник  Вахтанга  VI  от
1703-1709  г.  «Если  царь  поедет  в  землю  Картли,  кто  не  пригласит  его
или  не  предоставит  ему  самаспиндзло,  то  чиновники  пропишут  са¬
маспиндзло»140.
 Вероятно,  здесь  действовало  «добровольно-принудительное»  пра¬
вило:  самаспиндзло  еще  сохраняло  ореол  древнего  прекрасного  обы¬
чая  гостеприимства;  но  вместе  с  тем  —  это  уже  повинность,  за  соблю¬
дением  которой  следят  чиновники.
 Согласно  древнему  обычаю,  зафиксированному  в  одном  докумен¬
те,  «самаспиндзло  из  дома  не  выносится»141,  то  есть  угощение  пред¬
 280


оставляется  лишь  при  личном  посещении.  Но  другой  документ  со¬
держит  требование:  если  кто-либо  не  устроил  самаспиндзло  у  себя
дома,  пусть  доставит  его  князю  во  дворец142.
 В  Ингило  крестьянами  были  грузины-ингилойцы  и  муганлы  —
потомки  монголов,  а  феодалами  —  цахуры  (султан  и  беки),  дважды  в
год  перекочевывавшие  на  летовку  в  горы  и  обратно.  Главной  повин¬
ностью  считался  оброк  в  размере  одной  седьмой  или  одной  десятой
части  урожая,  но  сверх  того  «мы  встречаем...  арбяную  повинность,
состоявшую  в  том,  что  при  передвижении  беков  на  летние  кочевки
или  обратно  на  зимовку  в  низовые  имения  крестьяне  для  перевозки
вещей  и  семейства  бека  обязаны  были  поставлять  с  каждого  двора
подводу  (арбу)  с  парой  быков;  во-вторых,  повинность  конвоирова¬
ния  беков  верхом  во  время  их  передвижения...  обязанность  угощать
беков  с  их  семьями  и  прислугой  два  раза  в  год  во  время  перекочевок;
наконец,  помочи  при  уборке  хлеба  и  сена  под  условием  угощения  от
бека  (имаджи)»ш.
 В  отдельных  грузинских  землях  еще  в  XX  в.  сохранялись  обычаи,
вероятно,  исторически  связанные  с  местными  формами  полюдья.
Так,  знатный  род  Мгалоблишвили-Баладзе  некогда  построил  цер¬
ковь  в  Зарзма,  в  Месхетии,  а  позднее  переселился  в  Гурию.  В  1903  г.
было  записано  краеведами,  что  «каждый  третий  год  Мгалоблишвили
и  теперь  ездят  на  богомолье  в  Зарзму»144.  Не  составляло  ли  в  про¬
шлом  такое  богомолье  элемент  полюдья,  совершавшегося  раз  в
три  года?
 Существование  в  грузинских  землях  до  XIX  в.  полюдья  как  пол¬
нокровно  функционирующего  комплекса  выглядит  парадоксальным.
Каким  образом  этот  комплекс,  характерный  для  раннефеодальных
обществ,  мог  сохраниться  в  непосредственной  близости  от  Европы,
рядом  с  очагами  высокоразвитых  цивилизаций,  в  стране  утонченной
придворно-феодальной,  монастырской  и  отчасти  городской  культу¬
ры?  Ответ  следует  искать  в  особом  положении  Грузии,  а  также  Да¬
гестана  и  других  стран  Кавказа  между  развитыми  феодальными
обществами  и  их  горной  и  степной  (Муганская  степь)  периферией.
 Раннефеодальное  полюдье  в  Грузии  соседствовало  с  отношения¬
ми  развитого  феодализма  подобно  тому,  как  ее  города  и  монастыри
соседствовали  с  так  называемыми  вольными  горными  общинами
Большого  Кавказского  хребта,  успешно  боровшимися  против  фео¬
дальных  правителей  разных  рангов  и  разного  этнического  происхож¬
дения.  Сочетание  высокоразвитых  феодальных  структур  с  раннефео¬
дальной  архаикой  и  антифеодальной  вольницей  представляет  собой
специфику  феодальной  формации  в  Кавказском  регионе.
 То  же  явление  мы  уже  наблюдали  в  Средней  Азии,  ниже  опишем  в
Северной  и  Северо-Восточной  Африке.
 281


Адыгея  и  Кабарда
 У  адыгов  и  абазинов,  в  отличие  от  близкородственных  им  абхаз¬
цев,  судя  по  источникам,  развитого  комплекса  полюдья  не  было.  Мо¬
жет  быть,  существовали  его  неразвитые  или  зачаточные  формы?
 То,  что  нам  известно  об  адыгах  XV  —  начала  XIX  вв.,  позволяет
ответить  на  этот  вопрос  положительно  (для  более  ранних  эпох  сведе¬
ния  о  социально-экономической  и  политической  структуре  адыгов
недостаточны).  В  XV  —  начале  XIX  вв.  в  Кабарде  существовало  цар¬
ство,  позднее  распавшееся  (период  удельной  раздробленности  начал¬
ся  уже  во  второй  половине  XVI  в.,  но  окончательный  распад  —  в
XVIII  в.).  В  период  расцвета  это  государство  занимало  территорию
от  Адыгеи  до  Чечни,  половину  Кубани  и  Ставрополья.  На  этих  тер¬
риториях  не  было  городов.  Крестьянство  было  закрепощено,  сель¬
ская  община  поглощена  вотчиной.  Часть  населения  такой  дерев¬
ни-вотчины  ежегодно  совершала  сезонные  перекочевки  —  с  отарами
овец  и  табунами  коней  —  на  летние  степные  пастбища,  а  осенью  воз¬
вращалась  в  постоянные  деревни  лесной  зоны.  Класс  феодалов  в  зна¬
чительной  мере  совпадал  с  формировавшимся  военным  сословием,
которое  делилось  на  две  эндогамных  касты:  пши  («князья»)  и  уорк
(«уздени»,  или  «дворяне»);  каждая  из  этих  каст  подразделялась  на
несколько  разрядов.  Пши  и  наиболее  знатные  уорки  обладали  коль¬
чугами,  породистыми  конями  и  лучшим,  очень  дорогим  оружием,  ко¬
торым  они  виртуозно  владели,  постоянно  упражняясь  и  не  занимаясь
производительным  трудом.  Простые  воины,  как  бы  храбры  и  вынос¬
ливы  они  ни  были,  не  имели  ни  такого  оружия,  ни  такого  военного
опыта.  В  старину  им  даже  запрещалось  иметь  кольчуги,  они  в  боль¬
шинстве  сражались  пешими145.  Непосредственные  производители
делились  на  несколько  сословий,  различавшихся  степенью  личной
зависимости,  но  подавляющее  большинство  сохраняло  личную  сво¬
боду,  было  вооружено  и  не  позволяло  себя  чрезмерно  эксплуатиро¬
вать.  В  результате  успешной  антифеодальной  борьбы  приморские  эт¬
носы  адыгов  (натухайцы,  убыхи,  шапсуги  и  абадзехи)  сумели
освободиться  от  власти  феодалов,  у  других  власть  пши  была  ослабле¬
на.  Как  и  в  Дагестане,  борьба  против  феодалов  связывалась  с  отказом
от  старых  обычаев  и  религиозного  синкретизма  в  пользу  ислама  и
шариата146.
 Несмотря  на  развитие  черноморской  и  сухопутной  торговли,  без-
городские  адыгские  общества  XV-XIX  вв.  оставались  внутри  фео¬
дальной  формации.  В.  К.  Гарданов  характеризует  их  как  феодальные
с  сильными  элементами  «родового  строя»147.  В.  X.  Кажаров  показал,
что  кабардинское  общество  того  времени  было  зрелым  феодальным,
но  в  XIX  в.  оно  подверглось  разрушительному  воздействию  со  сторо¬
ны  российского  колониализма148.
 282


Каким  же  образом  пши  адыгов,  там,  где  они  сохраняли  свою
власть,  собирали  ренту  с  подвластных  им  крестьян?  Ещё  П.  С.  Пал-
лас  в  1793  г.  отмечал  исключительно  подвижный  образ  жизни  чер¬
кесских  (адыгских)  князей,  которые,  «когда  они  при  своих  поездках
долго  живут  в  открытом  месте»,  строят  «хижины  из  жердей,  покры¬
ваемых  ветвями  и  камышом»,  а  «во  время  своих  постоянных  набе¬
гов»  пользуются  для  жилья  «войлочными  шатрами»149.  В  1797  г.  Ян
Потоцкий  получил  информацию,  что  у  кабардинских  князей  «совсем
нет  крестьян;  они  есть  у  дворян»150.  Это  —  несомненное  преувеличе¬
ние.  Князья-пши  владели  отдельными  деревнями,  в  которых  жили
мелкие  производители  различного  правового  статуса:  рабы,  крепост¬
ные,  вольноотпущенники,  свободные.  Их  пши  эксплуатировали  в
первую  очередь,  а  уж  затем  —  население  других  деревень,  принадле¬
жавших  их  вассалам-уоркам,  или  вообще  чужих  владений151.  Так
или  иначе,  собственное  крупное  хозяйство  князей  было  не  велико,  но
они  очень  часто  передвигались  по  стране  и  за  ее  пределами,  направ¬
ляясь  в  набег,  на  охоту,  посещая  святые  места  с  их  общинными  сик-
ретическими  празднествами  или  навещая  друзей.  При  этом  они  жили
за  счет  местного  населения,  забирая  у  него  продовольствие  непосред¬
ственно  —  в  качестве  военной  добычи  или  добровольных  приноше¬
ний  —  либо  через  пши  и  уорков,  доминировавших  в  данных  общинах.
 В  позднее  средневековье  и  в  начале  нового  времени  образ  жизни
адыгов,  населявших  равнинные  земли  лесостепей  и  степей,  был  лишь
относительно  оседлым.  Частые  набеги  степных  кочевников  (тюрк¬
ские  народы,  калмыки)  заставляли  постоянно  быть  начеку.  В  случае
опасности  весь  аул  того  или  иного  пши  уводил  в  горы,  когда  опас¬
ность  миновала,  люди  со  скотом  возвращались  к  своим  посевам  (как
правило,  небольшим)  и  пастбищам  на  равнине.  Здесь  паслись  огром¬
ные  отары  овец,  стада  крупного  рогатого  скота,  табуны  коней,  в  том
числе  породистых152.
 Пши  не  строили  укрепленных  резиденций.  Возглавляемая  ими
социальная  организация  и  самая  система  адыгской  культуры  носили
специфически  военный  характер.  Кроме  личной  зависимости  (васса¬
литет  уорков,  клиентела  свободных  жителей  княжеского  аула,  лич¬
ная  зависимость  различных  категорий  крепостных  и  невольников)
внутри  этой  организации  действовали  узы  родства,  соседства,  побра¬
тимства,  куначества,  аталычества  и  прочие  связи  общинного  типа.
Родовые  группы  адыгов  (ачих)  объединялись  в  «братства»  (тлеуш),
члены  которых  считались  кровными  родственниками,  не  могла  всту¬
пать  в  брак  друг  с  другом,  должны  были  помогать  друг  другу  во  всех
случаях  жизни,  мстить  за  убитых  членов  тлеуша  либо  собирать  за
члена  своего  тлеуша  —  убийцу  «цену  крови»  и  пр.  Отдельные  тлеуши
были  связаны  побратимством,  их  ответвления  входили  в  сельские
общины,  руководители  имели  кунаков  среди  других  тлеушей,  пле-
 283


мен,  а  также  неадыгов.  Эта  сложная  общинная  организация  имела
важное  не  только  социальное,  но  и  политическое  значение  (отмечен¬
ное  в  1829  г.  Г.  В.  Новицким,  а  в  1837-1839  гг.  Дж.  С.  Беллом)153.
Уорки  и  князья,  будучи  кастами,  группировались  в  родовые  группы  и
в  той  или  иной  мере  являлись  членами  сельских  общин.
 Князья-пши  считались  равными  и  независимыми,  если  не  призна¬
вали  над  собой  власти  иноземного  завоевателя  (крымского  хана,  рус¬
ского  царя,  турецкого  султана-халифа).  Уорки  были  вассалами.
В  сущности,  могущество  князя  определялось  численностью  его  дру¬
жины,  в  первую  очередь  уорков.  Что  касается  простого  народа,  то  от
него  пши  требовали  безоговорочного  повиновения154.  Г.  -Ю.  Клапрот
одним  из  первых  исследователей  обратил  внимание  на  то,  что  повин¬
ности  земледельцев  в  пользу  феодалов  не  были  точно  определены.
«Крестьяне  не  обязаны  платить  узденям  определенных  оброков,  в  дей¬
ствительности  же  они  должны  давать  все,  в  чем  последние  нуждают¬
ся»155.  Хан-Гирей  отмечал  «неопределенность  феодальных  прав  кня¬
зей,  как  например,  захват  скота,  даже  людей,  под  предлогом
домашних  надобностей...  взыскание  штрафов  за  малейшее,  иногда  и
мнимое  оскорбление  княжеского  достоинства»156.  О  пши,  в  основ¬
ном  из  рода  Занов,  корреспондент  лондонской  «Таймс»  Дж.  А.  Лонг-
ворт  писал  в  1839  г.:  «Ранг  “пши”,  или  князя...  я  не  мог  до  конца  уяс¬
нить;  количество  дани  и  услуг,  полагавшихся  князю,  зависели  от
самого  подданного».  Если  князь  был  сильной  личностью,  он  получал
и  то,  и  другое,  если  он  был  слаб,  то  не  имел  почти  ничего157.  Вместе  с
тем  каждое  домохозяйство  подданных  пши,  включая  уорков,  обязано
было  платить  ему  дань  в  размере  одного  взрослого  барана  и  ягненка,
а  те  из  них,  кто  владел  ульями,  давал  еще  и  по  улью  с  сотами158.
 Эксплуатации  подвергались  неадыгские  этносы,  подчиненные
кабардинским  пши:  балкарцы,  карачаевцы,  абазины,  ингуши,  осе¬
тины-дигорцы.  Они  платили  дань  овцами,  серебром,  пшеницей,  сли¬
вочным  маслом  и  проч.159
 В  трудах  экспедиций,  направленных  в  адыгские  земли  Россий¬
ской  академией  наук,  мы  находим  некоторые  сведения  о  повинностях
трудящегося  населения  этих  этносов  кабардинским  феодалам.
И.  А.  Гольденштедт  (находился  в  Кабарде  и  Черкесии  в  1771  и
1773  гг.)  писал,  что  балкарцы  «платят  разным  кабардинским  князьям
дань,  обыкновенно  с  каждой  семьи  в  год  по  овце»160.  П.  С.  Даллас  (он
работал  в  Кабарде  и  Черкесии  в  1793  г.)  уточняет,  что  «горные  наро¬
ды,  сделавшиеся  данниками  черкесских  князей,  вроде  абазов  (аба¬
зин.  —  Ю.  К.),  осетин,  дигорцев,  басиан  (здесь  балкарцев-чегемцев.  —
Ю.  К.)у  балкар,  карачаевцев  и  карабулаков,  платят  им  обычно  с  каж¬
дой  семьи  по  одной  овце  или  ее  стоимость  бурками,  полотном,  мед¬
ной  посудой  и  другими  подобными  предметами.  Каждый,  кто  имеет
овец,  независимо  от  величины  стада,  дает  князю  летом,  когда  стадо
 284


выводят  на  пастбище,  по  овце»161.  (Таким  же  образом  эксплуатиро¬
вали  горцев  дагестанские  ханы  и  князья.)  Г.-Ю.  Клапрот  (находился
в  Кабарде  и  Черкесии  в  1807  и  1808  гг.)  сообщает,  что  балкарцы  («ба-
сианы»)  платят  кабардинским  князьям  по  овце  от  каждой  семьи.
«Этот  оброк  басианы  платят,  когда  ходят  в  Кабарду»  для  торговли.
«Зимой  они  гонят  свои  стада  в  Кабарду  на  пастбища,  что  также  ста¬
вит  их  в  зависимость  от  черкесов.  Когда  их  жатва  обильна  и  пастби¬
ща  цветущи,  они  предпочитают  покупать  соль  в  Имеретии  и  Грузии,
или  же  выпаривают  ее  в  необходимом  количестве  из  соленых  горных
источников;  в  эти  годы  они  держат  скот  при  себе  всю  зиму  и  не  толь¬
ко  не  идут  к  кабардинцам,  но  и  запрещают  этим  последним  прихо¬
дить  к  себе,  что  порождает  частые  споры  и  непрерывные  войны»162.
К.  В.  Гарданов  пишет,  что  для  сбора  дани  кабардинские  князья  посы¬
лали  к  неадыгским  народам  своих  людей163.  Но  чегемцы  также  зави-
сили  от  кабардинских  князей,  которые  время  от  времени  требовали
от  них  уплаты  старинной  подати,  в  которых  им  часто  отказывают  с
оружием  в  руках»164.  Может  быть,  некоторые  князья  (а  брать  дань  в
горных  районах  мог  любой  пши)  ходили  за  данью  и  лично?  Карачаев¬
цы,  по  сообщению  Клапрота,  платили  кабардинским  князьям  по  пяти
овец  с  каждого  дома,  а  землевладельцы  —  еще  «сверх  того  красивую
лошадь,  быка,  меховые  плащи  “яматшех“,  меха,  медные  котлы  и  дру¬
гие  предметы»165.  У  самих  черкесов  до  исламизации  также  «каждый
князь  или  сын  князя  имел  право  брать  одну  овцу  из  каждого  стада,  в
то  время  как  их  весной  выводили  пастись  в  горы,  точно  так  же  и  при
их  возвращении  в  начале  осени.  Владельцы  стад  должны  были  также
давать  по  одной  овце  всякий  раз,  когда  во  время  своих  поездок  он
проводил  ночь  около  загона.  Если  он  приближался  к  табуну,  он  имел
право  выбрать  лошадь,  которая  ему  понравилась,  сесть  на  нее  и  поль¬
зоваться  столько  времени,  сколько  он  считал  необходимым.  Если  он
проводил  ночь  около  одного  из  табунов,  он  мог  и  потребовать,  чтобы
ему  зарезали  жеребенка,  и  съедал  его  вместе  со  своей  свитой»166.
Клапрот  добавляет,  что  исламизация  изменила  эти  обычаи167.
 Согласно  обычаю,  князь  имел  право  брать  у  жителей  подвластных
ему  аулов  лошадей,  оружие,  крупный  и  мелкий  рогатый  скот  и  дру¬
гие  ценности,  понравившиеся  ему  или  его  гостю.  К.  Ф.  Сталь  сви¬
детельствовал,  что  в  1848  г.,  когда  русские  строили  за  Кубанью  форт,
князь  одного  из  ближайших  кабардинских  аулов  постоянно  снабжал
их  скотом,  который  угонял  у  своих  же  крестьян168.  Но  дворя-
нин-уорк,  живший  в  том  же  ауле  и  владевший  им,  мог  потребовать  у
князя  компенсации  для  своих  крестьян.  Если  же  князь  не  удовлетво¬
рял  этого  требования,  жители  аула  могли  захватить  равноценные
вещи  у  его  крестьян  или  переселиться  во  владения  другого  князя169.
 285


Когда  князь  куда-нибудь  направлялся,  все  встречные  его  васса-
лы-уорки  и  его  подданные  —  свободные  земледельцы  —  должны  были
присоединяться  к  нему,  чтобы  увеличить  его  свиту,  пока  он  не  отпус¬
кал  их170.
 Считалось,  что,  путешествуя  по  своим  и  чужим  владениям,  пши  и
его  свита  пользовались  гостеприимством  населения.  Широкое  гос¬
теприимство  было  законом  для  адыгов  и  других  кавказцев.  По  сло¬
вам  Хан-Гирея,  «знакомец  и  незнакомец  равно  принимаемы  и  угоща¬
емы...  Не  слыхано  в  Черкесии,  чтобы  гость  покупал  когда-либо
что-нибудь  для  своего  продовольствия...  [Это]  обыкновение  достави¬
ло  путнику  везде  безвозместное  довольствие»171.  Считалось  также,
что  «богатый  и  знатный  человек  должен  помогать  своим  более  бед¬
ным  знакомым.  Это  породило  в  Черкесии  особую  разновидность  гос¬
тей,  которые  специально  приезжали  за  получением  подарков.  Такой
“гость  с  просьбой”  обычно  отправлялся  к  князю  или  первостепенно¬
му  уорку  и,  прожив  у  него  сколько  ему  заблагорассудилось,  просит
подарить  ему  десять  лошадей,  да  двадцать  быков,  да  сотню-другую
овец  или  крестьянина»172.
 Только  завоеватель  с  сильным  войском  мог  самовольно  и  не  счи¬
таясь  с  обычаями  гостеприимства  проникнуть  на  земли  адыгов  и
соседних  с  ними  горских  народов.  В  1829  г.  Г.  В.  Новицкий  писал:
«Путешественник,  предполагающий  осмотреть  земли  в  Адехе  (тер¬
ритория  адыгских  народов.  —  Ю.  К),  предварительно  должен  завести
знакомство  с  одним  из  природных  жителей,  который,  приняв  его  под
свое  покровительство,  проводит  по  земли  своего  племени,  угощая  его
наилучшим  образом...  Если  путешественник  захочет  идти  далее,  то
хозяин  его  натухаец  передает  своего  гаче  (кунака)  кому-нибудь  из
знакомых  своих  шапсугов.  Сей  новый  гаче,  приняв  странника  под
свое  покровительство,  угощает  его  по  мере  возможности  во  все  время
пребывания  его  на  земле  шапсугов  и,  по  желанию  путешественника,
провожает  его  к  абадзехам  или  другому  племени  Адехе,  где  и  переда¬
ет  его  новому  гаче.  И  так  каждый  путешественник,  покровительству¬
емый  своим  гаче,  может  беспрепятственно  проехать  все  земли  Адехе,
без  всяких  издержек,  исключая  подарков,  делаемых  им  из  благодар¬
ности  каждому  из  своих  гаче»173.
 Такие  издержки  учитывали  армянские  купцы,  традиционно  тор¬
говавшие  среди  адыгейско-абхазских  и  соседних  с  ними  народов.  По
мнению  их  самих  и  европейских  наблюдателей,  они,  в  сущности,  по¬
купали  себе  покровительство  могущественных  гостеприимцев-куна-
ков.  «Так,  например,  посланный  в  мае  1753  г.  к  “владельцу  Большой
Кабарды”  Аджигирею  Темирбулатову  застал  этого  кабардинского
князя  в  Кизбуруке  “совсем  готовым  к  выезду  для  провожания  крым¬
ских  купецких  людей”.  Однако  чаще  крупные  адыгские  феодалы,
 286


беря  на  себя  роль  покровителей  купцов,  предпочитали  лично  не  про¬
вожать  купеческие  караваны,  а  поручали  это  своим  вассалам»174.
 Для  гостей  было  предназначено  лучшее  в  усадьбе  строение  —  ку¬
нацкая.  Если  к  пши  прибывал  в  гости  другой  пши  с  большой  свитой,
то  его  и  знатнейших  узденей  помещали  в  кунацкой,  а  остальных  —  в
домах  уорков  и  наиболее  привилегированных  общинников.  Гостям
подавалась  лучшая  пища,  лучшие  постели  и  проч.  Рабыни-унаутки
получали  приказ  делить  ложе  с  почетными  гостями,  по-видимому,
случались  приключения  и  с  замужными  женщинами.  Это  не  мешало
молодым  княьям  и  уоркам  ухаживать  соответственно  за  княжнами  и
дочерьми  местных  уорков,  которые  могли  стать  их  невестами175.
М.  М.  Ковалевский  убедительно  показал,  что  в  прошлом  адыгские
женщины  пользовались  большой  свободой  нравов176.  Гости  и  хозяе¬
ва  развлекались  плясками,  скачками,  играми,  зрелищами  вроде  смер¬
тельных  поединков  пелуанов177.
 Хотя  князья  порой  путешествовали  и  совершали  набеги  в  любое
время  года,  было,  по  словам  Хан-Гирея,  «два  времени  в  году,  которые
можно  назвать  у  черкесов  наездническими»,  а  именно  весна  и  осень.
«Тогда  князья,  собрав  партии  молодых  дворян,  выезжают,  как  они  го¬
ворят,  в  поле  и,  избрав  удобное  место,  располагаются  в  шалашах  на
всю  осень  или  весну.  Здесь...  служители  и  молодежь  разъезжают  по
ночам  в  аулы  за  добычей,  захватывают  и  пригоняют  быков  и  баранов
для  пищи,  что  иногда,  смотря  на  удобности,  делают  и  днем,  и  посы¬
лая  в  ближайшие  аулы  за  провизией,  которой  нельзя  приобрести  мо¬
лодечеством,  как-то  за  пшеном,  молоком,  сыром  и  проч.  Между  тем
лучшие  наездники  отправляются  в  дальние  племена.  Там  угоняют
они  табуны  лошадей,  захватывают  людей  и  с  добычей  возвращаются
к  своим  товарищам,  которые,  всякую  ночь  пируя  за  счет  оплошных
жителей  окрестных  аулов,  с  нетерпением  ждут  возвращения  наезд¬
ников.  В  то  же  время  князь,  предводитель  партии,  отправляет  от  себя
своих  узденей  к  князю  другого  племени,  своему  приятелю,  и  тот  да¬
рит  щедро  посланных.  Нередко  сами  князья  ездят  к  другим  князьям
и  принимают  лично  дары,  которые  в  подобных  случаях  обыкновенно
сострят  в  пленниках,  или  в  табуне  лошадей,  насильственным  образом
захваченных.  «Во  все  время  пребывания  в  поле...  черкесы  поют  пес¬
ни,  и  веселые  клики  оглашают  воздух».  Хан-Гирей  сообщал  также,
что  «в  наездах»  вместе  с  князьями  и  дворянами  принимали  участие  и
простолюдины178.
 Аналогичные  сведения  сообщали  и  другие  авторы,  например  раз¬
ведчик  Ф.  Ф.  Торнау,  посетивший  Закубанскую  Адыгею  в  1834  г.  в
свите  пши  Кара-Мурзы.  В  лагерь  пши  жители  ближайшего  аула,  при¬
надлежавшего  другу  Кара-Мурзы,  бесленеевскому  князю,  ежедневно
доставляли  молоко,  просо,  баранов  и  другое  продовольствие.  Лагеря,
откуда  производились  набеги,  считались  охотничьими179.
 287


В  старинных  русских  донесениях  этот  обычай  назывался  «гуль¬
бой  для  битья  зверей»180.  Существовали  тщательно  разработанные
ритуалы  охот  и  пиров181.
 Сама  военная  система  адыгских  обществ  того  времени  вынуждала
князей  регулярно  отправляться  в  набеги.  Имелась  категория  гос-
тей-паразитов,  специально  посещавших  пши  или  знатнейших  уорков
ради  богатых  подарков,  которые  такой  гость  требовал,  а  хозяин,  по
обычаю,  не  мог  ему  отказать.  Феодал  собирал  огромные  отары  овец  и
табуны  лошадей,  приобретал  породистых  боевых  коней,  дорогое  ору¬
жие,  одежды  и  пр.,  а  затем  раздавал  все  это  своим  гостям,  также
вассалам.  Как  и  в  Абхазии,  многие  уорки  забрасывали  собственное
хозяйство  и  переезжали  от  одного  пши  или  знатного  или  богатого
уорка  к  другому  либо  переходили  в  вассалы  к  щедрому  пши,  от
него  —  еще  более  щедрому  и  т.  д.182
 «Иногда  сам  гость  привозил  подарки  в  расчете  на  то,  что  его  за  это
щедро  отдарят...  Иногда  в  качестве  “гостя  с  просьбой”  к  адыгскому
князю  приезжал  князь  другого  адыгского  племени  или  кто-либо  из
равных  ему  по  значению  горских  феодалов.  Приезд  такого  знатного
гостя-кунака  за  подарками  являлся  поистине  народным  бедствием,
так  как  ознаменовался  грабежами  и  набегами  крупного  масштаба»
(далее  приводятся  сведения  о  кабардинских  князьях  из  официально¬
го  русского  документа  1748  г.)183.
 В. 	К.  Гарданов,  опубликовавший  и  проанализировавший  архив¬
ные  и  другие  источники  по  общественному  строю  адыгских  народов
XVIII  —  первой  половины  XIX  в.,  делает  следующие  заключения:
«Гостеприимство  за  счет  своих  подвластных  позволяло  адыгским  фе¬
одалам  неограниченно  принимать  гостей,  делать  им  щедрые  подарки
и  самим  пользоваться  благами  горского  гостеприимства,  посещая
своих  друзей  и  знакомых.  Если  учесть,  что  бездельничавшие  горские
феодалы  значительную  часть  своего  времени  проводили  в  поездках,
посещая  в  качестве  гостей  друг  друга,  то  станет  ясно,  сколь  обреме¬
нительным  для  народных  масс  было  гостеприимство  их  господ.  Не¬
которые  адыгские  уорки  всю  жизнь  существовали  за  счет  гостеприим¬
ства»184.  Воевавший  на  стороне  адыгов  польский  офицер-волонтер
Т.  Лапинськи  отметил,  что  «в  Адыгее  много  лентяев,  особенно
уорков,  которые  эксплуатируют  гостеприимство  хозяев  и  под  разны¬
ми  предлогами  переезжают  из  дома  в  дом,  чтобы  хорошо  питаться  са¬
мим  и  кормить  своих  лошадей  за  чужой  счет»185.
 Все  это  очень  напоминает  рентную  эксплуатацию  мелконатураль¬
ных  производителей  —  скотоводов-земледельцев  —  методом  по¬
людья,  хотя  сам  компекс  такого  типа  как  будто  бы  отсутствовал.
Имелись  достаточные  экономические  и  обычно-правовые  условия
формирования  такого  комплекса,  но  отсутствовали  политические
предпосылки  в  виде  сколько-нибудь  обширных  государственных  об¬
 288


разований  (но  они  имелись  в  средние  века!).  Что  касается  идеологи¬
ческих  предпосылок  полюдья,  то  они  существовали  и  у  абхаз¬
ско-адыгских  этносов,  как  и  у  их  предков-хаттов,  в  течение  всего
исторически  обозримого  периода,  вплоть  до  второй  половины  XIX  в.
 Характерному  для  раннефеодальных  структур  переплетению
первобытнообщинных  и  феодальных  отношений  у  адыгов  соответ¬
ствовал  синкретизм  в  религии:  сосуществование  формально  испове¬
дуемого  ислама  с  традиционной  религией,  в  которой  отдельные  эле¬
менты  христианства  и  ислама  были  включены  в  систему  местной
религии,  скорее  политеистической,  чем  полидемонической.  Каста
князей-пши  стремилась  к  сакрализации  своей  власти  и  своей  «кро¬
ви».  Большинство  князей  (пши)  считались  потомками  легендарного
Инала;  о  нем  рассказывали,  что  пущенная  им  в  небо  стрела  так  и  не
вернулась  на  землю186.  Другие  князья  (султаны  из  рода  Гирей)  были
Чингисиды.  «Плата  за  кровь»  членов  этой  касты  была  установлена
такой  высокой  (6-8  тысяч  быков  плюс  различные  ценные  и  редкие
вещи),  что  она  превышала  все  имущество  целых  областей.  Поэтому  в
бою  никто  не  смел  поднять  руку  на  князя,  который,  как  правило,
оставался  невредим  в  кровавых  набегах  и  войнах.  Князья  станови¬
лись  особами  более  священной  породы,  чем  даже  жрецы  традицион¬
но-синкретических  культов.
 В  этих  культах  можно  обнаружить  ритуалы,  напоминающие
полюдье.
 Так,  у  абхазско-адыгских  народов  еще  в  XIX  в.  существовал  обряд
«самошествующей  Ахиновой  коровы»,  связанный  с  жертвоприноше¬
нием  нарту  и  «скотьему  богу»  Ахину.  Вот  что  сообщал  об  этом
Хан-Гирей:  «В  Абхазии  есть  общество  (община.  —  Ю.  К.)  Ардкоад,  в
котором  находится  род,  или  семейство  Цсбе,  состоявшее  назад  тому
около  двадцати  пяти  лет  (в  начале  XIX  в.  —  Ю.  К.)  из  семи  или  вось¬
ми  дворов.  Это  семейство  ознаменовано  особенным  благоволением
Ахина.  Из  стада  его  избирает  он  себе  жертву,  именно  корову,  еще  не
телившуюся.  Когда  наступит  время,  осенью,  по  соображению,  надо
думать  около  Покрова  (в  октябре.  —  Ю.  К.),  отправления  Ахинова
празднества,  корова,  избранная  им,  разными  движениями  и  ревом
дает  разуметь  хозяевам,  что  она  удостоена  чести  быть  принесенной  в
жертву  божеству.  Тут  все  семейство  собирается  к  Ахиновой  корове,
моют  ее  молоком  и  после  обычной  молитвы  выпроваживают  из  дво¬
ра.  Хозяин  стада  отправляется  вместе  с  ней  в  путь,  имея  с  собой  тхие
(вареное  тесто,  род  освященной  булки).  Коровы  не  гонят,  а  она  сама
идет  к  месту  жертвоприношения...  Она  идет  через  места,  называемые
Цзужи  и  Чеккофи,  потом  Хмиш-Тчей,  а  потом  переходит  речку  Сфе-
ши  и  вступает  в  убыхское  поколение  Сшаше.  Здесь  Ахинова  корова
останавливается  у  двора  рода  Сземух;  отдохнув,  она  вступает  в  путь,
сопровождаемая  крепостным  человеком  старшины  Чземух,  также  с
 289


тхием  и  сверх  того  с  черной  козою.  Путь  самошествующей  коровы
лежит  через  общество  Ордане,  где  старшина  из  рода  Зейфш  прини¬
мает  ее;  отсюда  также  присоединяется  человек  с  тхием  и  козою.  По¬
том  проходит  жертва  через  общество  Десчен.  Тут  старшины  разных
кланов  присоединяются  с  тхиями  и  козами  к  свите  самошествующей,
и  идут  к  месту  жертвоприношения,  называемому  Ахинитхачех,  кото¬
рое  находится  в  верховьях  реки  Шахе  и  состоит  из  купы  вековых
огромных  деревьев,  на  которых  висят  разные  оружия,  покрытые
ржавчиной...  Ахинова  корова,  подойдя  к  священным  деревьям,  сама
ложится  под  их  тенью  и  остается  в  течение  наступающей  ночи  на  од¬
ном  месте.  Народ,  ее  сопровождавший,  также  здесь  ночует,  соблюдая
некоторого  рода  пост  —  не  едят  и  не  пьют  до  следующего  дня.  Поутру,
по  произнесении  с  величайшим  благоговением  молитвы,  самошест-
вующую  корову  «приносят  в  жертву  божеству  Ахину»187.
 Даже  после  смерти  она  путешествовала.  Ее  убивали,  затем  несли
на  другое  место,  чтобы  снять  с  нее  шкуру,  потом  тушу  переносили  на
место,  где  ее  расчленяли  на  части  и  лишь  на  новом  месте  в  священ¬
ном  котле  варили  жертвенное  мясо188.
 Другой  архаичный  обряд  приморских  адыгов  (шапсугов,  натухай-
цев  и  убыхов)  описал  англичанин  Дж.  Белл,  живший  среди  них  в
1837-1839  гг.  В  этом  обряде  сочетались  элементы  древней  адыгско-
абхазской  религии  и  кавказского  народного  христианства.  На  четы¬
рехдневный  праздник  Мэрэм,  или  Мейрем  (Богородицы  Марии)  мо¬
лодые  мужчины  и  юноши  обходили  всю  округу,  посещая  соседние
аулы  (в  данном  случае  —  45  селений),  где  распевали  гимн  в  честь  Ма-
рии-Мэрэм,  получали  традиционное  угощение  (мясо,  хлеб,  медовый
напиток  и  пр.)  и  предавались  различным  увеселениям189.
 Следует  учесть,  что  в  течение  своей  долгой  и  малоизвестной  исто¬
рии,  начиная  с  эпохи  переселения  на  Кавказ  древних  хаттов,  некото¬
рые  адыгские  этносы  подчинялись  иноземным  правителям,  практи¬
ковавшим  полюдье  в  своих  владениях.  Таковыми  были  скифские
цари,  древнерусские  князья  Тьмутаракани  и  др.  По-видимому,  в  пе¬
риод  собственных  государств  у  адыгов  (до  их  дезинтеграции  на  «сег¬
ментные»  княжества)  дань  собиралась  методом  полюдья.
 Такое  затянувшееся  на  тысячелетия  неустойчивое  состояние  на¬
чальных  стадий  полюдья  не  составляет  адыгской  специфики.
Аналогичную  картину  мы  наблюдаем  и  на  северной  и  южной  перифе¬
рии  феодального  мира,  а  именно  в  Сибири  и  в  Африке.
 Хазария
 Северо-восточная  часть  нынешнего  Дагестана  в  УН-Х  вв.  входи¬
ла  в  состав  великой  державы  того  времени  —  Хазарского  каганата.  Во
второй  половине  VII  в.,  когда  он  выделился  из  Западнотюркского  ка¬
 290


ганата,  хазарам  принадлежала  гегемония  в  Закавказье.  К  началу  X  в.
Хазарскому  каганату  подчинялись  огромные  территории  Поволжья,
Прикамья,  Северного  Причерноморья,  нынешнего  Западного  Казах¬
стана,  большая  часть  восточнославянских  земель.  Но  затем  от  него
начали  отделяться  вассальные  владения:  Волжская  Булгария,  Киев¬
ская  Русь,  кавказская  Алания.  Каганат  окончательно  распался  после
того,  как  его  разгромили  киевские  князья  Святослав  (в  962  г.)  и  его
сын  Владимир  (в  985  г.),  после  чего  в  западной  части  бывшего  Кага¬
ната  образовалось  Тьмутараканское  княжество  Руси,  а  низовья  Вол¬
ги  были  присоединены  к  Хорезму190.
 На  огромной  территории  Хазарского  каганата  обитали  многие
оседлые  земледельческие  и  кочевые  скотоводческие  народы,  гово¬
рившие  на  тюркских,  угро-финских,  славянских,  германских  (готы),
иранских  (аланы)  и  иных  языках.  Тюркоязычные  хазары,  как  было
установлено  Л.  Н.  Гумилевым,  являлись  оседлыми  рыболовами  и
земледельцами,  возделывавшими  зерновые,  огородные,  бахчевые
культуры,  виноград,  разводившие  скот  в  низовьях  Волги,  Терека,
Дона,  Кумы,  а  также  в  Крыму191.  Б.  Н.  Заходер  писал:  «Эксплуатиру¬
емое  хазарское  население  находилось  в  значительно  более  тяжелом
положении,  чем  крестьянство  на  мусульманском  Востоке»192.  В  сущ¬
ности,  оно  составляло  класс  феодально  эксплуатируемого  крестьян¬
ства,  хотя  Л.  Н.  Гумилев  не  считал  феодальной  эксплуатацию  хазар¬
ских  земледельцев193.  Рядом  с  хазарами  в  низовьях  и  дельтах  рек,
на  полуостровах  Крымском  и  Таманском  жили  осколки  других
народов194.
 Господствующий  слой  составляли  выходцы  из  Монголии  —  тюр-
кюты  и  из  стран  Ближнего  и  Среднего  Востока  —  евреи,  переженив¬
шиеся  между  собой  и  с  хазарами.  С  IX  в.  вся  правящая  группа  Хазар¬
ского  каганата  была  иудаистской195.  Однако  она  лишь  время  от
времени,  вслед  за  драматическими  поворотами  внутренней  или
внешней  политики,  подвергала  иноверцев  гонениям.  Не  иудаисты,  а
христиане,  мусульмане  и  последователи  традиционной  тюркской  ре¬
лигии  составляли  подавляющее  большинство  населения  как  всего
Каганата,  так  и  его  центральных  областей  —  собственно  Хазарии.
Ядро  войска  образовали  наемники,  в  том  числе  мусульмане-дейлеми-
ты.  Веротерпимость,  какой  бы  относительной  она  ни  была,  составля¬
ла  двух-  или  трехвековую  традицию  и  дополнялась  традиционным
синкретизмом.  Хазары,  даже  приняв  иудаизм,  христианство  или
ислам,  продолжали  исповедовать  культ  священного  царя  —  кагана  из
тюркского  рода  Ашина.
 Всю  зиму  каган  проводил  в  своем  дворце  в  Западном  Итиле  на
нижней  Волге,  недоступный  взорам  своих  подданных  и  иноземцев.
Лишь  раз  в  четыре  месяца  его  показывали  народу,  когда  каган  от¬
правлялся  в  обход  своего  царства  или  на  большую  войну.  При  этом
 291


все  встречные,  какого  бы  племени  они  ни  были,  должны  были  падать
ниц  и  подниматься  не  раньше,  чем  каган  скрывался  из  вида,  не  смея
на  него  взглянуть.  Во  дворце  кагана  —  самом  высоком  здании  столи¬
цы  —  находился  золотой  трон  с  балдахином.  Лишь  три  высших  са¬
новника  имели  право  видеть  кагана  в  его  дворце.  Главный  из  них  —
бек,  фактический  правитель  государства,  приближался  к  кагану  бо¬
сым,  держа  в  руках  горящий  кусок  дерева  для  очищения.  Он  оставал¬
ся  на  почтительном  расстоянии  от  трона,  на  котором  восседал  каган,
и  падал  перед  ним  ниц,  затем  получал  разрешение  встать  и  прибли¬
зиться  и  садился  на  трон  рядом  с  каганом,  справа  от  него.  И  тогда  бек
докладывал  кагану  о  делах  царства.  Во  дворце  кагана  жили  его  жены
и  наложницы.  В  первой  четверти  X  в.  было  25  жен  —  все  дочери  вас¬
сальных  правителей  —  и  60  наложниц.  У  каждой  из  них  была  отдель¬
ная  комната  и  свой  особый  евнух.  Погребение  кагана  совершалось  не
только  по  иудаистскому  обряду,  но  и  по  древним  обычаям  священ¬
ных  царей.  (М.  И.  Артамонов  сравнил  его  с  описанными  римскими
историками  погребениями  Алариха  и  Атиллы.)  Согласно  сообщени¬
ям  арабских  путешественников,  участников  погребальной  церемо¬
нии  убивали;  могилы  каганов  являлись  объектами  поклонения  хазар
и  соседних  народов;  с  персоной  кагана  народ  связывал  благополучие
страны,  а  в  случае  бедствия  кагана  ждала  смерть.  Судя  по  всему,  уби¬
вали  и  престарелых  правителей;  по  сообщению  Ибн  Фадлана,  ни
один  каган  не  мог  царствовать  больше  сорока  лет196.
 Все  это  типично  для  священных  царей  и  других  регионов  мира197.
Каган  был  окружен  ритуальным  почитанием,  но  лишен  реальной
власти,  перешедшей  к  наследственному  правителю,  носившему  ти¬
тул  бек  (арабы  и  евреи  называли  его  «царем»).  Этот  царь  управлял
государством,  предводительствовал  на  войне,  появлялся  перед  наро¬
дом.  Его  власть  была  столь  велика,  что  знатных  хазар  он  мог  прису¬
дить  к  самоубийству198.
 Хазарский  царь  X  в.  Иосиф  в  письме  к  испанскому  сановнику-ев-
рею  сообщал:  «Я  живу  у  этой  реки  [Итиль]...  У  меня  есть  в  моем  цар¬
стве  три  города.  В  одном  живет  царица  со  своими  прислужниками  и
евнухами.  Длина  и  ширина  его  с  пригородами  и  примыкающими  к
нему  деревнями  составляет  50  на  50  фарсахов,  и  живут  в  нем  иудеи,
исмаилитяне  (мусульмане.  —  Ю.  К.)  и  христиане;  проживают  в  нем
также  и  другие  народы...  Второй  город  со  своими  пригородами  зани¬
мает  в  длину  и  ширину  8  на  8  фарсахов.  В  третьем  живу  я  сам  со  сво¬
ими  князьями,  рабами  и  всеми  приближенными  служителями.  Он
невелик  и  занимает  в  длину  и  ширину  3  на  3  фарсаха...  Я  живу  внутри
острова;  мои  поля  и  виноградники  и  все  нужное  мне  находится  на
острове»199.
 Арабские  авторы  подтверждают  эти  сведения  и  значительно  их
дополняют.  Построенный  из  обожженного  кирпича  царский  замок
 292


находился  на  краю  речного  острова.  Главная  жена  царя  имела  соб¬
ственный  двор  и  отдельную  резиденцию.  Два  главных  города,  в  це¬
лом  составлявшие  столицу  Хазарии,  тянулись  на  целый  фарсах
вдоль  берегов  Волги.  Их  соединял  наплавной  мост  из  лодок.  Запад¬
ный  город  был  окружен  стеной,  в  которой  было  четверо  ворот.  Здесь
жили  вельможи  и  придворные-иудеи,  а  также  мусульманская  гвар¬
дия.  Восточный  город  населяли  купцы,  ремесленники  и  прочие.  Так
как  никому,  кроме  царя,  не  дозволялось  иметь  кирпичные  дома,  то
все  городские  строения  были  глинобитными,  деревянными,  а  боль¬
ше  —  войлочными  юртами.  Среди  них  возвышались  синагоги,  церк¬
ви,  мечети,  бани  и  караван-сараи200.
 Арабский  географ  ал-Истахри  в  середине  X  в.  писал,  что  в  окрест¬
ностях  хазарской  столицы  не  было  сел,  а  только  пашни,  расположен¬
ные  на  значительном  расстоянии  от  города.  Здешние  хазары  прово¬
дили  в  нем  только  зиму,  а  весной  на  все  лето  отправлялись  в  степь,
выпасая  овец  и  лошадей  и  выращивая  пшеницу,  рис,  просо  (путе¬
шественник  XII  в.  из  арабской  Испании  ал-Гарнати  упоминает  и
очень  сладкие  дыни).  Урожай  они  свозили  в  город  на  лодках  по  реке
или  на  повозках201.  Царь  Иосиф  в  своем  письме  говорит  то  же  самое:
«Мы  живем  всю  зиму  в  городе,  а  в  месяце  нисане  выходим  из  города
и  идем  каждый  к  своему  полю  и  саду  и  к  своей  [полевой]  работе.
Каждый  из  наших  родов  имеет  еще  известное  [наследственное]  вла¬
дение,  [полученное]  от  предков.  Они  отправляются  [туда]  и  распола¬
гаются  в  его  пределах  в  радости  и  с  песнями»202.
 У  ал-Мукаддаси  мы  находим  описание  другого  хазарского  горо¬
да  —  Семендера  близ  нынешнего  Кизляра.  Здесь  дома  строились  из
дерева,  деревянные  жерди  переплетали  камышем;  вокруг  были  раз¬
биты  обширные  сады  и  виноградники.  Большинство  жителей
исповедовали  христианство,  но  уже  в  то  время  здесь  селились  и  му¬
сульмане  203.
 Археологи  на  Дону  исследовали  хазарскую  крепость  Саркел,  по¬
строенную  в  834  г.  Поблизости,  у  станицы  Цымлянской,  была  откры¬
та  более  ранняя  хазарская  крепость,  разрушенная  в  ходе  междоусоб¬
ной  войны.  Кроме  кирпичных  построек,  жилищами  служили
землянки  и  юрты.  Гарнизон  крепости  Саркел  состоял  из  тюрков:  пе¬
ченегов  или  гузов,  и  менялся  ежегодно.  Это  был  административный
центр  обширной  области,  богатой  хлебом,  скотом  и  рыбой  204.
 С  подвластных  ему  многочисленных  областей  и  народов  царь  Ха¬
зарии,  по  словам  царя  Иосифа,  взимал  дань205.  Каким  способом?
 Судя  по  всему,  империя  хазар  состояла  из  владений  четырех  или
более  категорий.  Серцевину  представляла  столичная  область,  где  на¬
селение  было  сосредоточено  в  одном  тройном  городе  и  жестко  конт¬
ролировалось  правителем.  Согласно  ал-Истахри,  хазары  доставляли
своему  царю  все  необходимое  для  него  и  его  двора.  Царь  получал  так¬
 293


же  торговые  пошлины  с  судов  и  караванов.  Вторую  категорию  со¬
ставляли  густонаселенные  области  Нижнего  Дона,  Прикумья,  Та¬
манского  и  Крымского  полуостровов.  Здесь  в  крепостях  (Саркел  и
др.)  находились  царские  наместники  с  отрядами  наемных  войск.  Так,
в  Херсонес  и  Крымскую  Готию  хазарский  царь  посылал  своего  на¬
местника  —  тудуна.  В  этих  областях  контроль  центрального  правите¬
ля  был  тоже  довольно  жестким.  Третью  категорию  владений  состав¬
ляли  кочевые  и  полукочевые  орды,  четвертую  —  вассальные
государства,  такие  как  Киевское  княжество,  Семендерское  и  Булгар-
ское  эльтеберства  и  др.  Согласно  «Повести  временных  лет»,  хазары
брали  с  полян,  северян  и  вятичей  по  шелягу  (серебряной  монете)  и
белке  с  дыма,  родимичи  же  платили  князю  Олегу  ту  же  дань,  что  и
при  хазарах:  по  одному  шелягу206.  Судя  по  всему,  дань  для  хазарско¬
го  царя  князья  собирали,  обходя  свои  владения  полюдьем,  а  затем
либо  посылали  ее  во  внутренние  владения  царя,  либо,  как  во  время
похода  хазарского  полководца  Песаха  на  Киев207,  сами  хазары  явля¬
лись  за  ней,  усмиряя  мятежных  вассалов.  Для  этого  случая
 С. 	А.  Плетнева  говорит  о  «“полюдьи”  хазар  в  Полянскую  землю»208.
 Ходили  ли  каган  и  бек  в  полюдье?  Этот  вопрос  занимал  еще  ис¬
панского  сановника-еврея  Хасдая  бен  Шафрута,  который  мог  рас¬
спрашивать  арабских  и  еврейских  купцов.  У  арабских  авторов  мы  не
находим  определенных  сведений  на  этот  счет,  разве  только  персид¬
ский  географ  Гардизи  сообщал,  что  наместник  кагана  (царь-бек)  сам
собирал  харадж  (подать)209.  Царь  должен  был  дать  ответ  на  вопрос
Хасдая:  «Пусть  мой  господин  сообщит  мне  число  городов,  которые
подчинены  ему,  и  количество  дани,  которое  они  ему  доставляют,  и
дают  ли  они  ему  десятину;  всегда  ли  мой  господин  находится  в  извест¬
ной  столице  царства  или  же  обходит  все  пределы  подвластной  ему
страны?»210.  Хасдай  имел  уже  кое-какую  информацию  и  вообще
знал  многое  о  государственных  порядках  того  времени.  По  предполо¬
жению  Б.  Н.  Заходера,  когда  Хасдай  спрашивал  в  своем  письме  царя
Иосифа:  «Каким  путем  получается  царская  власть?»,  он  обнаружи¬
вал  знание  варварского  обычая  хазар  (известного  нам  по  сообщени¬
ям  арабских  географов)  душить  —  не  до  смерти  —  кандидатов  на  пре¬
стол  хагана  шелковым  шнурком211.  Вероятно,  он  слышал  и  о
полюдье  хазарского  царя.  Ответ  же  царя  Иосифа  гласил:  «В  месяц
нисан  (апрель.  —Ю.  К.)  мы  выходим  из  города.  Я  и  мои  князья  и  слу¬
ги  идем  и  передвигаемся  на  протяжении  20  фарсахов  пути,  пока  не
доходим  до  большой  реки  Вдшан  (или  Бдшан),  а  оттуда  идем  вокруг
нашей  страны...  в  конце  месяца  кислее  (ноябрь.  —Ю.  К),  во  дни  празд¬
ника  Ханукка  мы  приходим  в  наш  город»212.
 П.  К.  Коковцев,  а  вслед  за  ним  и  другие  ученые,  относил  название
Вршан  к  р.  Кума.  Впрочем,  рекой  Варачан,  или  Беленджер,  могли  на¬
зывать  и  другую  реку  одноименной  области  —  колыбели  Хазарии.  Во
 294


всяком  случае,  из  своей  столицы  хазарский  царь  направлялся  снача¬
ла  на  юг,  к  границам  вассального  эльтеберства  Беленджер,  столицей
которого  был  Семендер.  Вероятно,  вместе  с  царем-беком  передвигал¬
ся  и  каган.  Вооруженная  свита  и  гвардия  кагана  занимали  в  пути  це¬
лую  арабскую  милю213.  М.  И.  Артамонов  заметил,  что  хазарский
царь  не  входил  в  Семендер214.  Но,  может  быть,  эльтебер  выступал
ему  навстречу  к  северной  границе  Беленджера,  принося  ему  дань  и
оказывая  другие  знаки  подчиненности?
 А.  Г.  Мухамадиев  предположил,  что  и  в  Пермское  Прикамье  «в  зе¬
ните  лета  добиралась  каганская  ставка  и  находилась  там  до  ранней
осени,  готовясь  в  обратный  путь.  Здесь  происходил,  видимо,  сбор
подданных  кагану  беков-вассалов,  добиравшихся,  возможно,  други¬
ми  путями,  проводились  различные  празднества  с  традиционными
торгами,  к  которым  заранее  готовились  также  местные  племена»
(здесь  найдены  сасанидские,  хорезмийские  и  византийские  серебря¬
ные  сосуды  и  монеты)215.  Обитавшие  здесь  близко  родственные  хаза¬
рам  булгарские  племена  зимой  жили  оседло  в  деревянных  хижинах,  а
на  лето  перебирались  в  юрты.  Вассал  хазарского  кагана  булгарский
ильитвар  (эльтебер)  Алмуш  в  922  г.  повелел  племенам  собраться  в
условленном  месте  у  трех  озер.  Он  лично  выезжал  верхом  на  Волгу
встречать  речные  суда  хазар,  славян  и  русов,  взимая  с  них  десятину
товарами216.
 М.  И.  Артамонов  реконструировал  маршрут  кругового  объезда
Хазарии  царем:  от  Волги  к  Куме,  затем  вдоль  Восточного  Маныча  к
Дону,  далее  по  долине  Дона  и  отсюда  —  на  Волгу  217.  Это  передвиже¬
ние  по  степям  М.  И.  Артамонов  связывал  исключительно  с  традици¬
онным  кочевым  типом  хозяйства  скотоводов-хазар.  Л.  Н.  Гумилев
также  находил  в  этом  обычае  «сохранение  ханской  фамилией  навы¬
ков  кочевой  жизни»,  которое,  впрочем,  «не  имело  значения  для  соци¬
альных  взаимоотношений  внутри  сложившегося  этноса»218.  Дей¬
ствительно,  в  основу  обычая  легли  традиции  скотоводов-кочевников,
которыми  были  древние  тюркюты  Ашина.  Но  в  условиях  обширного
раннефеодального  государства,  населенного  и  земледельцами,  жив¬
шими  оседло  или  полуоседло,  и  скотоводами-кочевниками,  древний
обычай  не  мог  не  наполниться  новым  содержанием.
 Вернемся  к  источникам.  В  своем  письме  царь  Иосиф  непосред¬
ственно  перед  сообщением  о  круговом  обходе  своей  страны  утверж¬
дал,  что  подвластные  ему  народы,  платившие  ему  дань,  жили  на  про¬
странстве  четырех  месяцев  пути219.  П.  К.  Коковцев  интерпретировал
это  следующим  образом:  такова  была  протяженность  Хазарии  при  ее
объезде  царем220,  иными  словами,  путь  царя  и  кагана  по  их  владени¬
ям  в  один  конец,  так  как  вне  столицы  они  находились  вдвое  дольше
этого  времени.  Царь  с  двором  и  войском  очень  медленно,  с  длитель¬
ными  остановками,  передвигался  по  степям  и  земледельческим  об¬
 295


ластям,  вдоль  границ  вассальных  княжеств,  где  существовало  по¬
людье.  Может  быть,  хазарский  царь  и  каган  тоже  ходили  в  полюдье?
К  такому  выводу  первым  пришел  А.  Г.  Мухамадиев:  «Хазарский
каган  ежегодно,  начиная  с  апреля  месяца,  ходил  со  своим  двором  и
дружинниками...  в  полюдье  и  к  осени  возвращался  в  свою  столицу,
расположенную  в  Нижнем  Поволжье»221.  Это  мнение  вполне
правдоподобно.
 Золотая  Орда
 После  гибели  Хазарского  каганата  в  Восточной  Европе  наступил
250-летний  период  культурного  расцвета  стран,  прежде  подчинен¬
ных  хазарам:  Киевской  и  Новгородской  Руси,  Волжской  Булгарии,
Кавказской  Алании,  а  также  степных  народов,  крупнейшим  из  кото¬
рых  были  половцы-куманы,  или  кыпчаки.  Но  в  первой  половине
XIII  в.  на  месте  былого  Хазарского  каганата  возникла  еще  более  об¬
ширная,  хотя  и  вдвое  менее  долговечная  империя  —  Улус  Джучи,  или
Золотая  Орда.  Конечно,  прямой  преемственности  между  Хазарским
каганатом  и  Золотой  Ордой  не  было,  и  временной  разрыв  между
ними  составил  четверть  тысячелетия.  Но  они  имели  немало  общего:
одну  и  ту  же  основную  центральную  область  (Нижнее  Поволжье  и
степное  Предкавказье  до  Дербента  на  юге),  одни  и  те  же  подчинен¬
ные  страны  (восточнославянские  и  финно-угорские  земли,  Волж¬
скую  Булгарию,  Крым,  Кавказскую  Аланию,  западные  евразийские
степи  и  проч.).  Ко  времени  образования  Золотой  Орды  эти  страны
(а  также  подчиненные  Орде  Хорезм  и  будущий  Русский  Север)  про¬
шли  новый  этап  цивилизационного  развития,  но  многое  сохранили  и
от  того  состояния,  которое  было  для  них  характерно  в  хазарский  пе¬
риод.  В  частности,  в  подчиненных  Золотой  Орде  странах  (Киевская
Русь,  Владимирская  Русь,  Обьиртышье,  страны  Кавказа  и,  вероятно,
евразийских  степей  и  Поволжья)  сохранялись  комплексы  типа
полюдья.
 Сложился  ли  такой  комплекс  на  основной  территории  Золотой
Орды?
 Прямые  свидетельства  о  нем  отсутствуют,  но  сохранившиеся  дан¬
ные  о  социально-политическом  и  экономическом  строе,  ритуалах  и
обычаях  золотоордынцев  могут  быть  исследованы  и  под  таким  углом
зрения.
 Прежде  всего,  нам  известно,  что  начиная  с  первого  хана  Золотой
Орды  Бату  (ум.  В  1256  г.)  и  кончая  последним  —  Ахмадом
(1460-1481)  все  ханы  вели  кочевой  или  полукочевой  образ  жизни.
При  этом  внутри  центральной  части  государства  они  передвигались
не  всегда  по  одному  и  тому  же  маршруту.  Бату  в  40-х  —  середине  50-х
годов  XIII  в.  передвигался  по  территории  Поволжья.  В  частности,  об
 296


этом  свидетельствуют  русские  летописи.  Весной  1245  г.  Плано  Кар-
пини  застал  Бату  в  низовьях  Волги,  Рубрук  в  августе  1253  г.  —  на  вос¬
точном  берегу  этой  реки,  в  Булгарии,  а  зимой  того  же  года,  под  Рож¬
дество  —  у  г.  Сарай  Бату  в  нынешней  Астраханской  области222.
Регулярно  посещал  Бату  и  долину  р.  Яик  (теперь  р.  Урал).  Через  два
столетия  его  отдаленный  потомок  Джучи  хан  Абу-л-Хайр  разгромил
своих  соперников  ханов  Ахмада  и  Махмуда,  сыновей  хана  Кучу  к-Му¬
хаммада,  и  захватил  их  ставку  Орда-Базар.  Здесь  некогда  была  ставка
Бату  и  «столица  Дешт-и  Кыпчака»  («Кыпчакской  степи»  —  основной
территории  Золотой  Орды)223.  Орда-Базар  находился  на  берегу
р.  Яик224.  Хан  Сартак,  по  свидетельству  Рубрука,  кочевал  к  западу  от
Волги.  Летом  1253  г.  Рубрук  застал  его  в  трех  днях  пути  от  Волги225.
Г.  А.  Федоров-Давыдов  связывает  эти  перемещения  с  сезонными  пе-
рекочевками  местных  скотоводов226.  Орда  Берке  (брата  Бату),  пер¬
воначально  кочевавшая  в  степях  Предкавказья,  после  того  как  Берке
стал  ханом,  летом  662  г.  хиджры  (1263)  находилась  в  районе  Сарая
Бату227.  Марко  Поло  писал,  что  Берке  (1257-1266)  живет  в  Булга¬
рии  (близ  г.  Булгар)  и  в  Сарае228.  Хан  Узбек  (1312-1342),  по  Ибн
Баттуте229  и  русским  летописям230,  держал  свою  ставку  в  разных  об¬
ластях  от  устья  Дона  и  долины  Волги  до  Дербента.
 Персидский  историк  Вассаф  писал,  что  «синеордынцы»  (золото-
ордынцы)  постоянно  располагались  на  зимовку  за  Дербентом  (если
смотреть  на  него  с  юга),  время  от  времени  совершая  набеги  на  Арран
(нынешний  Азербайджан),  который  они  считали  своим  владением231.
 У  западно-европейских  и  арабских  авторов  мы  находим  яркие
описания  ставки,  или  походного  лагеря  (орды)  золотоордынского
хана.  К  662  г.  хиджры  (1263  г.)  относится  информация  египетских
послов  в  Золотой  Орде.  Часто  цитируют  Гийома  Рубрука,  который
так  описал  не  самую  крупную  по  размерам  орду  монгольского  феода¬
ла  Скатая:  «Повозки  нагруженные  домами,  и  мне  казалось,  что  на¬
встречу  мне  движется  большой  город...  Я  также  изумился  количеству
стад  быков  и  лошадей  и  отар  овец.  Я  видел  однако  немногих  людей,
которые  ими  управляли...».  Непосредственно  под  властью  Скатая  на¬
ходилось  всего  500  человек,  из  них  половина  была  в  другом  месте.
Описывая  орду  Бату-хана,  Рубрук  удивляется  не  только  красоте
«огромных  домов»,  каркас  которых  был  сплетен  из  прутьев  и  покрыт
войлоком,  причем  каждый  такой  дом  тянули  за  собой  до  двадцати
двух  быков,  а  всякий  богатый  и  знатный  монгол  имел  в  своем  лагере
до  сотни  таких  «домов  на  колесах»;  у  Бату-хана  было  26  жен,  у  каж¬
дой  из  них  —  по  большому  дому,  не  считая  двух  сотен  кибиток  для
служанок  у  ханши.  Рубрук  отмечает  малое  число  людей,  которые
правили  этими  гигантскими  повозками.  Одна  женщина,  даже  самая
слабая,  могла  править  по  ровной  степи  двумя-тремя  десятками  пово¬
зок,  привязанных  одна  к  другой.  Еще  большее  впечатление  произве¬
 297


ла  орда  Бату:  «Когда  я  увидел  двор  Бату,  я  оробел,  потому  что
собственно  дома  его  казались  как  бы  большим  городом,  протянув¬
шимся  в  длину  и  отовсюду  окруженным  народами  на  расстоянии
трех  или  четырех  лье»232.
 В  1332-1333  гг.  Ибн  Баттута  побывал  в  Золотой  Орде.  Он  пишет:
«Подошла  ставка,  которую  они  называют  урду...  и  мы  увидели  боль¬
шой  город,  движущийся  со  своими  жителями;  в  нем  мечети  и  базары,
дым  от  кухонь  взвивался  по  воздуху:  они  варят  [пищу]  во  время  са¬
мой  езды  своей,  и  лошади  [в  это  время]  везут  арбы  с  ними.  Когда  дос¬
тигают  места  привала,  то  палатки  снимают  с  арб  и  ставят  на  землю,
так  как  они  легко  переносятся.  Таким  же  образом  они  устраивают
мечети  и  лавки.  Мимо  нас  проехали  жены  султана,  каждая  из  них  со
своими  людьми  отдельно»...  Подъехал  султан  (хан)  и  расположился
в  своей  ставке  отдельно233.
 Иосафат  Барбаро  описал  прибытие  орды  золотоордынского  хана
Кичик-Мехмеда  (Кучук-Мухаммеда)  к  г.  Тана  летом  1438  г.:  «Снача¬
ла  шли  табуны  лошадей  по  шестьдесят,  сто,  двести  и  более  голов  в  та¬
буне;  потом  появились  верблюды  и  волы,  а  позади  них  стада  мелкого
скота.  Это  длилось  в  течение  шести  дней,  когда  в  продолжение  цело¬
го  дня  —  насколько  мог  видеть  глаз  —  со  всех  сторон  степь  была  полна
людьми  и  животными;  одни  проходили  мимо,  другие  прибывали.
И  это  были  только  головные  отряды...  У  этого  народа  в  употреблении
бесчисленные  повозки  на  двух  колесах,  вроде  наших.  Они  устланы
камышовыми  циновками  и  покрыты  одни  войлоком,  другие  сукнами,
если  принадлежат  именитым  людям.  На  некоторых  повозках  помеща¬
ются  дома...  За  исключением  того,  что  их  станы  не  окружены  стенами,
они  представляются  огромнейшими  и  красивейшими  городами234.
 Между  тем,  во  владениях  хана  существовали  большие  по  тому
времени  города,  мусульманские  и  христианские.  В  некоторых  из  них,
а  именно  в  Ургенче,  Булгаре  и  Старом  Крыму,  чеканили  самые  ран¬
ние  золотоордынские  монеты.  Не  довольствуясь  старыми  городами,
расположенными  на  периферии  Золотой  Орды,  ее  правители  строи¬
ли  собственные  столичные  города  в  Нижнем  Поволжье.  Хан  Бату  в
1242  г.  основал  свой  сарай  (буквально  «дворец»)  и  одноименный  го¬
род  (ныне  городище  Селитряное  в  Астраханской  области)  в  дельте
Волги,  где  до  татаро-монгольского  завоевания  существовал  город
Саксин.  Здесь  жили  саксины  —  полуоседлый  субэтнос  кыпчаков,
смешавшихся  с  гузами,  хазарами,  волжскими  булгарами,  хорезмий¬
цами  и  принявших  ислам.  В  момент  завоевания  часть  саксинов  бежа¬
ла  вверх  по  Волге  в  Булгарию,  но  другая  часть,  несомненно,  осталась
на  островах  Волжской  дельты  и  составила  ядро  сельского  населения
столичной  области.  Это  ядро  пополнили  другие  полуоседлые  (при¬
том  крещеные)  тюрки  —  «черные  клобуки»,  переселенные  из  нынеш¬
 298


ней  Украины.  Они  восприняли  элементы  культуры  Киевской  Руси.
По  обычаю,  в  ханском  городе  были  поселены  разноплеменные  ремес¬
ленники  из  числа  военопленных  и  жителей  покоренных  стран;  пер¬
вое  время  они,  как  и  другие  строители  столицы,  жили  в  землянках.
Наиболее  многочисленными  среди  них  были  выходцы  из  Централь¬
ной  Азии  и  Волжской  Булгарии,  затем  —  из  стран  Кавказа,  Влади¬
мирской  Руси,  Киевской  Руси  и  проч.  По  мере  того  как  великий  го¬
род  хана  и  его  вельмож  становился  реальностью,  в  него  прибывали  из
разных  стран  купцы,  духовные  лица  разных  религий  и  др.235
 Таким  же  образом  севернее  Старого  Сарая  хан  Берке,  опиравший¬
ся  на  мусульманское  купечество,  основал  еще  один  город  Нижнего
Поволжья  —  Новый  Сарай,  или  Сарай  Берке  (ныне  Царевское  горо¬
дище  в  Волгоградской  области).  Хан  Узбек  сделал  его  столицей,  с
740  г.  хиджры  (1339/1340  г.)  здесь  чеканили  монету.  Основу  Нового
Сарая  составили  расположенные  в  его  восточной  части  замки  хана  и
монгольской  знати  —  высшего  сословия  Золотой  Орды.  За  стенами
замков  располагались  домики  зависимых  людей,  в  том  числе  замко¬
вых  ремесленников,  а  в  западной  части  города  —  посад  городских  ре¬
месленников,  торговцев  и  другого  простого  народа236.
 Старый  и  Новый  Сарай  —  очень  большие  для  своего  времени  го¬
рода  —  просуществовали  недолго.  Новый  Сарай  был  разрушен
Тимуром  в  1391  г.,  Старый  Сарай  —  в  1395  г.  В  эти  же  годы  были
уничтожены  многие  другие  золотоордынские  города,  в  том  числе
Хаджи-Тархан  (Астрахань).  Впрочем,  Новый  Сарай  и  Астрахань
были  вскоре  заново  отстроены.
 Ибн  Баттута  так  описывает  Астрахань  первой  трети  XIV  в.:  «Хад¬
жи-Тархан  —  это  один  из  лучших  городов,  с  большими  базарами...
Султан  (хан  Золотой  Орды.  —  Ю.  К.)  остается  здесь  до  тех  пор,  пока
усиливается  стужа  и  эта  река  [Волга]  замерзает...  Потом  он  приказы¬
вает  жителям  этого  края  привезти  тысячи  возов  соломы,  которые
они  кладут  на  лед...  реки»237.  Перед  этим  сообщением  Ибн  Баттута
говорил,  что  султан  (хан)  прибыл  в  Астрахань  после  окончания  по¬
ста  рамадан,  который  он  провел  в  своей  походной  ставке  в  местности
Биш-даг.  (Имеется  в  виду  Бештау,  или  Пятигорье  —  район  Кавказ¬
ских  минеральных  вод).  Из  Астрахани  по  льду  замерзшей  Волги  хан
вместе  с  путешественником  направился  в  Новый  Сарай.
 Из  других  городов  центрального  улуса  Золотой  Орды  чаще  всего
упоминался  древний  Маджар  на  р.  Куме,  еще  с  аланского  времени
славившийся  своими  садами.  Ибн  Баттута  описывает  его  как  боль¬
шой  город  с  садами,  обильными  плодами.  На  базаре  Маджара  он
встретил  испанского  еврея,  говорившего  по-арабски  и  прибывшего
сюда  по  суше  через  всю  Европу.  Это  опять-таки  напоминает  времена
Хазарского  каганата.  В  местной  мечети  проповедь  читал  ученый  бу¬
харец  факир  Изз  ад-Дин,  а  в  расположенном  побизости  рибате  жило
 299


70  факыров  разных  национальностей:  арабов,  персов,  тюрков,  во  гла¬
ве  с  шейхом  Мухаммадом  ал-Батаихи  родом  из  Южного  Ирака238.
 Зато  летние  месяцы  хан  проводил  на  севере  своих  владений,  в
Волжской  Булгарии.  По  авторитетному  заключению  М.  Г.  Сафарга-
лиева,  «в  Булгаре  находилась  летняя  ставка  ордынских  ханов  не
только  при  Батые,  но  и  Менгу-Тимуре  и  Берке»239.
 Несомненно,  хан  Золотой  Орды  периодически  посещал  свой
стольный  град,  а  также  другие  важные  города,  жил  здесь  в  своих  зам-
ках-сараш,  особенно  в  зимние  месяцы,  а  весной  или  во  время  войны
переходил  на  лагерную  жизнь.  Собственно  в  лагерь-орду  к  нему
обычно  прибывали  вассалы  и  послы;  в  лагере  хан  проводил  более  по¬
ловины  года.  Такой  же  образ  жизни  вели  и  другие  принцы-чингиси-
ды,  сородичи  хана.  Амброджо  Контарини,  современник  хана  Ахмада,
побывал  в  Астрахани  в  1476  г.  Он  обнаружил,  что  «город  Астрахань
принадлежит  трем  братьям;  они  сыновья  родного  брата  главного
хана,  правящего  в  настоящее  время  татарами...  Летом  из-за  жары  они
уходят  к  пределам  России  в  поисках  прохлады  и  травы.  Зимой  эти
три  брата  проводят  несколько  месяцев  в  Астрахани,  но  летом  они  по¬
ступают  так  же,  как  остальные  татары»240.  А.  Контарини  упоминает
и  астраханских  татар,  оседло  живших  в  самой  Астрахани  и  полуосед-
ло  —  на  волжских  островах,  где  они  обитали  в  юртах  и  пасли  лоша¬
дей,  коров  и  овец;  знает  он  и  «диких  татар»,  кочевавших  к  востоку  от
дельты  Волги241.
 Иосафат  Барбаро  наблюдал  земледелие  полукочевых  татар  на  бе¬
регах  Волги242  и  узнал  о  распределении  земельных  наделов  среди
ордынцев:  «Около  февральского  новолуния  устраивается  клич  по
всей  орде,  чтобы  каждый,  желающий  сеять,  приготовил  себе  все  не¬
обходимое,  потому  что  в  мартовское  новолуние  будет  происходить
сев  в  таком-то  месте,  и  что  в  такой-то  день  такого-то  новолуния  все
отправятся  в  путь.  После  этого  те,  кто  намерен  сеять  сам  или  поручит
сев  другим,  приготовляются  и  уговариваются  между  собой,  нагружа¬
ют  телеги  семенами,  приводят  нужных  им  животных  и  вместе  с  жена¬
ми  и  детьми  —  или  же  с  частью  семьи  —  направляются  к  назначенно¬
му  месту,  обычно  расположенному  в  двух  днях  пути  от  того  места,  где
в  момент  клича  стояла  орда.  Там  они  пашут,  сеют  и  живут  до  тех  пор,
пока  не  выполнят  всего,  что  хотели  сделать.  Затем  они  возвращаются
в  орду.  Хан...  объезжает  эти  посевы...  не  удаляясь  от  своих  людей  бо¬
лее  чем  на  четыре  дня  пути.  Так  продолжается,  пока  хлеба  не  созре¬
ют.  Когда  же  они  созреют,  то  он  не  передвигается  туда  со  всей  ордой,
но  уходят  туда  лишь  те,  кто  сеял,  и  те,  кто  хочет  закупить  пшеницу.
Едут  с  телегами,  волами  и  верблюдами  и  со  всем  необходимым,  как
при  переезде  в  свои  поместья.  Земли  там  плодородны  и  приносят
урожай  сам-пятьдесят..,  а  урожай  проса  сам-сто.  Иногда  получают
урожай  настолько  обильный,  что  оставляют  его  в  степи»243.
 300


Вероятно,  сходные  описания  мог  бы  сделать  и  путешественник
хазарского  времени.
 Западные  путешественники  свидетельствуют,  что  ханская  власть
строго  регулировала  перемещения  по  степи  воинов-номадов  с  табу¬
нами,  стадами  и  отарами.  По  словам  Рубрука,  «каждый  начальник
[военного  подразделения]  знает..,  где  он  должен  найти  свои  стада  зи¬
мой,  летом,  весной  и  осенью»,  а  Плано  Карпини  писал,  что  «никто  не
смеет  пребывать  в  какой-либо  стране,  где  император  не  укажет  ему».
По-видимому,  передвижение  ханской  орды  было  согласовано  с  пере¬
гонами  табунов,  стад  и  отар  на  пастбища,  расположенные  по  пути  ее
следования.  Другими  местами  сосредоточения  продовольствия  и
других  ресурсов  на  этом  пути  становились  города.  Все  это  похоже  на
полюдье.  Сходство  не  ограничивается  экономическими  функциями;
оно  распространяется  на  многое  другое.  Так,  во  время  передвижения
орды  велась  индивидуальная  (при  помощи  силков,  арканов,  луков  и
стрел),  групповая  и  массовая  облавная  охота244.
 Кочуя  по  своим  владениям,  хан  посещал  места,  где  паслись  при¬
надлежавшие  ему  табуны  кобылиц,  стада  коров,  отары  овец,  мясом  и
молоком  которых  питалась  его  огромная  свита.  Как  сообщил  Рубрук,
еще  хан  Бату  имел  в  степях  Нижнего  Поволжья  такие  табуны:  «Око¬
ло  своего  становища,  на  расстоянии  дня  пути,  Бату  имеет  30  человек,
из  которых  всякий  во  всякий  день  служит  ему  молоком  от  ста  кобы¬
лиц,  то  есть  во  всякий  день  получает  молоко  от  3000  кобылиц,  за  ис¬
ключением  другого  белого  молока,  которое  приносят  другие  [его
подданные]...  Ибо  татарам  надлежит  приносить  ко  дворам  своих  гос¬
под  кобылье  молоко  каждого  третьего  дня»245.
 Древнейшим  приношением  «даров»  при  полюдье  у  тюркских  и
монгольским  народов  был  tuzghu  —  «пища,  которую  приносят  в  дар
приехавшим  правителям  или  их  посланникам»246.  Tmg]ш  не  был  ре¬
гулярным  и  в  Монгольской  сверхдержаве  упоминался  лишь  в  исклю¬
чительных  случаях.  Население  страдало  от  tuzghu  (£г/ш  в  одной  из
армянских  хроник247)  больше,  чем  от  основных  основных  налогов  и
повинностей.  В  1259  г.  в  наказание  за  восстание  новгородские  дерев¬
ни  были  обязаны  давать  «туску»  (й^Ьи)  татарам;  это  принесло
сельчанам  великое  горе  и  разорение  248.  Как  и  в  других  улусах  Мон¬
гольской  сверхдержавы,  подданные  хана  платили  налог  скотом  куп-
чур.  В  Золотой  Орде  с  кочевых  скотоводов  его  взимали  в  размере  1%
поголовья  скота,  а  с  земледельцев  в  десять  раз  больше,  приравнивая
купчур  к  десятине.
 Монголы,  прежде  всего  Чингисиды,  а  также  подчиненные  им
князья  других  монгольских  родов,  заменили  собой  истребленную
ими  кыпчакскую  знать.  Что  касается  подвластных  хану  земледель¬
ческих  стран,  то  в  них  сохранились  прежние  княжеские  династии,  но
каждый  претендент  (а  нередко  их  было  двое  или  трое)  должен  был
 301


лично  явиться  к  хану  за  ярлыком  —  патентом  на  княжение.  При  этом
князья  привозили  богатые  подарки  самому  хану,  его  женам,  прибли¬
женным,  влиятельным  вельможам.  Когда  это  было  необходимо,  хан  с
войском  являлся  в  вассальное  владение  и  силой  укреплял  здесь  свою
власть.  Обычно  же  он  посылал  для  сбора  дани  своих  представителей
с  отрядами  воинов,  которые  кормились  за  счет  населения  и  получали
дань  от  местных  правителей.  Кроме  того,  население  улусов  (владе¬
ний)  должно  было  снабжать  продовольствием  гонцов  ямской  (почто¬
вой)  службы,  участвовать  в  качестве  загонщиков  в  облавных  охотах.
Эти  повинности  считались  очень  тяжелыми249.
 На  стоянках  хан  и  царевичи  вершили  суд.  По  словам  И.  Барбаро,
«суд  происходил  во  всем  лагере,  в  любом  месте  и  без  всякой  подго¬
товки»250.
 Ханский  лагерь-орда  выполняли  и  некоторые  религиозные  функ¬
ции  в  условиях  синкретизма  древней  тюркской  и  монгольской  тради¬
ционных  религий,  христианства,  ислама  и  буддизма.  Известно,  что  в
ранний  период  некоторые  монгольские  аристократы  (среди  них  хан
Сартак)  исповедовали  христианство  в  форме  несторианства,  но  в
1252  г.  при  Берке  произошел  поворот  к  исламу,  а  при  хане  Узбеке  на¬
чалась  поголовная  исламизация  всех  монголов  и  тюрков.  Но  тради¬
ционные  верования  и  ритуалы  не  исчезли,  а  частью  синтезировались
с  исламом  в  народный  ислам  тюркских  этносов  и  субэтносов,  частью
сохранились  в  синкретизме  с  народным  исламом.  Хан  как  потомок
Чингисхана  оставался  в  глазах  своих  подданных  священной  особой.
Кроме  того,  его  сопровождало  множество  мусульманских  улемов,  а
также  христианские  священники,  шаманы-бахши  и  проч.;  на  гигант¬
ских  арбах  везли  целые  походные  мечети,  монетный  двор  и  т.  п.
 Несомненно,  в  Золотой  Орде  существовал  исторический  фон
полюдья,  имелись  его  элементы,  но  развился  ли  соответствующий
комплекс?  Это  сомнительно  уже  потому,  что  само  золотоордынское
государство  и  общество  были  сравнительно  недолговечными  и  нахо¬
дились  в  состоянии  постоянной  трансформации.
 Сибирь
 Эта  огромная  северо-восточная  часть  Евразии  исторически  пред¬
ставляла  собой  северную  периферию  пояса  евразийских  степей  и
тюркского  культурного  мира,  соединявших  Сибирь  с  зоной  древних
и  средневековых  цивилизаций,  и  восточную  периферию  лесного  и
тундрового  севера  Восточной  Европы,  населенного  финно-угор¬
ско-самодийскими  народами.  Народы  этой  группы,  угорские  и  само¬
дийские,  в  средние  века  населяли  также  Западную  Сибирь  от  Алтая
до  Северного  Ледовитого  океана  и  Урал.  Из  них  обские  угры  (насе¬
лявшие  Обь-Иртышье,  Урал,  Приуралье  и  часть  приалтайской  тай¬
 302


ги251,  имели  наиболее  древние  связи  с  цивилизациями  Европы  и
Ближнего  Востока.  Уже  в  XII  в.  с  ними  установили  связи  новгород¬
цы  —  купцы  и  ушкуйники.  Новгородцы  обложили  их  данью  пушни¬
ной.  Эта  дань  (позднейший  ясак)  собиралась  способом  полюдья.
В  1193  г.  югра  (уральско-обские  угры)  говорили  наступавшим  на  них
ушкуйникам:  «Копим  серебро  и  соболи  и  ино  узорочье,  а  не  губи¬
те  своих  смерд  и  своей  дани»252.  В  XIII  в.  сибирские  и  уральские
угры  подпали  под  власть  Монгольской  сверхдержавы.  Почти  все  они
(кроме  алтайских)  вскоре  оказались  подданными  Джучидов,  глав¬
ным  образом  той  ветви  этого  чингисидского  дома,  которая  называ¬
лась  Белой  Ордой.  Ее  ханы  передвигались  летом  на  север  до  Тюмени,
зимой  на  юг  до  низовий  Сыр-Дарьи.  Полюдье  сибирских  ханов  со¬
вершенно  не  изучено.
 У  западно-сибирских  угров  (хантов  и  манси)  до  присоенинения
их  к  России  в  ХУ-ХУ1  вв.  основой  политической  организации  были
небольшие  княжества,  каждое  с  населением  в  несколько  сот  или
одну-две  тысячи  человек  и  территорией  в  несколько  десятков  км
речной  долины.  Первое  известие  о  самостоятельном  «князе  югор¬
ском»  относится  к  1193  г.253,  много  княжеств  и  «князцов»  упомина¬
ют  русские  источники  XV  в.,  но,  судя  по  всему,  княжества  у  западно¬
сибирских  угров  (населявших  в  ХН-ХУ  вв.  и  Среднее  Приуралье)
существовали  и  раньше254.  В  ХУ  —  первой  половине  XVII  вв.  особое
положение  занимали  «хантыйские  княжества  Кодское  и  Белогор¬
ское,  первое  —  благодаря  воинственности  и  многочисленности  своего
населения,  второе  —  из-за  выгодного  географического  положения  и
культового  значения».  Кодские  князья  (здесь  существовала  иерар¬
хия  вассальных  «князцов»  во  главе  с  главным  князем)  покорили  об¬
ширные  земли  и  обложили  их  данью.  Московское  правительство  вся¬
чески  покровительствовало  им  и  использовало  кодские  отряды  при
дальнейшем  покорении  Сибири255.  Известное  значение  имело  и  по¬
граничное  с  ненцами  Огдорское  княжество,  династия  которого  со¬
хранялась  до  конца  XIX  в.256
 Во  главе  княжества  стояла  эндогамная  военная  каста  князей-бога-
тырей,  сражавшихся  мечами  и  стрелами  и  облаченных  в  металличе¬
ские  панцыри  и  кольчуги.  Члены  этой  касты  были  также  кузнецами  и
жрецами.  Они  жили  вместе  со  своими  рабами,  рабынями  и  кабальны¬
ми  клиентами  в  небольших  укрепленных  поселках,  огороженных  ва¬
лами,  частоколами  и  рвами.
 Трудящееся  же  население,  занимавшееся  рыболовством,  охотой,
бортничеством,  собирательством,  оленеводством,  отчасти  зверовод¬
ством  (содержанием  в  неволе  лисиц),  а  южные  манси  —  также  пашен¬
ным  земледелием,  жило  в  небольших  деревнях  (из  5-20  бревенчатых
хижин,  как  правило,  на  одну  большую  семью),  расположенных  вок¬
руг  укрепленных  поселков  или  в  отдалении  от  них  по  таежным  ре¬
 303


кам.  Различались  летние  и  зимние  поселения,  в  зависимости  от  се¬
зонных  промыслов,  отчасти  приуроченные  к  наиболее  ценным
угодьям  (рыбные  ловли,  бобровые  гоны,  изгородки  для  облавных
охот,  птичьи  ловли,  «перевесные  места»  и  проч.),  которые  в
ХУ1-ХУН  вв.  уже  могли  отчуждаться257.  Простой  народ  платил  сво¬
им  князьям  дань  продовольствием  (сухая  рыба  и  т.  д.)  и  пушниной
(а  также  крапивным  волокном  и  проч.)  и  участвовал  в  их  походах258.
В  документах  Сибирского  приказа  ХУ1-ХУ11  вв.,  а  также  в  записках
ссыльного  украинского  казачьего  полковника  Г.  Новицкого259,  в
«Сибирской  летописи»  И.  Ремизова  и  в  других  источниках  XVIII  в.
эта  повинность  называется  «ясак».
 Каким  способом  ясак  собирался?
 В  русское  время  ясак  собирали  «князцы»,  обходя  со  своими  вои¬
нами  подвластные  им  «волости  и  юрты».  Так,  в  частности,  поступали
кодские  князья  XVI  в.  Например,  энергичная  кодская  «княгиня  Анна
(XVII  в.)  сама  объезжала  ясачные  волости  и  собирала  с  них  дань»260.
В  начале  XVIII  в.,  по  свидетельству  Г.  Новицкого,  еще  оставшиеся
хантыйские  «княжики»  собирали  «по  своим  улусам»  дань  и  достав¬
ляли  ее  в  царскую  казну,  коменданту  г.  Березова261.  Обдорские  и  ка-
зымские  князья  также  сами  собирали  ясак  и  отвозили  его  в  Березов.
Ляпинские  «князцы»  с  1586  г.  собирали  ясак  и  доставляли  его  на
Вымь  (в  Северном  Приуралье).  Так  же  поступали  мансийские
князья  Кондорско-Пелымские.  Кодские  князья  посылали  специаль¬
ные  ежегодные  экспедиции  «по  годам  человек  по  30  и  по  40  на  про¬
мысел  в  Ваховскую  волость  по  реке  Ваху  и  в  иные  урочища  для  зве¬
риного  промыслу»,  которые  давали  им  «на  год  сороков  по  50  и
больше  соболей»,  предоставляли  своих  людей  для  ежегодных  экспе¬
диций  на  Ямыш-озеро  «по  соль».  С.  В.  Бахрушин,  приводя  эти  и  дру¬
гие  данные,  отмечает,  что  «социальный  строй  Коды  представляет
особый  интерес,  потому,  что  в  ней  сохранились  старинные  остяцкие
порядки,  которые  до  русского  завоевания,  вероятно,  существовали
среди  остяков  вообще»262.  В  колониальный  период  к  «князцам»  в  их
полюдье  присоединялись  русские  и  пермяцкие  (коми)  торговцы,
«представители  всех  слоев  населения  сибирских  городов,  желающие
поживиться  на  неэквивалентном  обмене»263.  Но  русское  правитель¬
ство  стремилось  направить  эту  торговлю  через  Верхотурский  гости¬
ный  двор,  где  с  купцов  взималась  десятина  в  качестве  пошлины.
Поэтому  указ  Бориса  Годунова  от  1600  г.  запрещал  свободную  тор¬
говлю  «по  юртам  и  по  волостям»  до  уплаты  ясака264.
 Судя  по  хантыйским  былинам,  легендарные  походы  князей-бога-
тырей  в  сопровождении  простых  воинов  летом  в  лодках,  зимой  в  са¬
нях,  запряженных  оленями,  походили  на  полюдье.  «Когда  они  проез¬
жали  мимо  высоких  мысков,  живший  там  народ  ставил  им,  как  богам,
пенящиеся  чаши  в  жертву  и  приводил  жертвенных  животных.
 304


Кое-где  и  сами  они  делали  привалы,  чтобы  приносить  жертвы  богам
и  просить  у  них  «спинную  и  брюшную  силу».  Эти  привалы  продол¬
жались  обыкновенно  не  менее  дня  и  служили  в  то  же  время  и  отды¬
хом  для  уставших  гребцов»265.  Если  жители  тех  мест,  куда  прибывал
отряд,  не  оказывали  им  гостеприимства  и  уважения,  не  давали  им
угощения,  то  богатыри  набрасывались  на  них,  рубя  мечами  мужчин  и
женщин266.
 Князья  совершали  походы  в  основном  против  соседних  княжеств,
захватывая  в  них  пленных,  пушнину  и  другую  добычу,  иногда  —  для
отражения  набега  кочевников-ненцев,  неожиданно  нападавших  на
отдельные  городки  и  бравших  их  в  осаду.  Очень  часто  поход  пред¬
принимался  ради  сватовства  неженатого  княжича267.
 Сказания  хантов  описывают  образ  жизни  князей  и  богатырей  как
непрерывную  череду  военных  походов,  сражений,  выступлений  пе¬
ред  народными  собраниями  в  городках,  военно-спортивных  упраж¬
нений  на  специально  оборудованных  площадках  внутри  городков,
посещений  соседних  городков  для  участия  в  этих  состязаниях  и  при¬
искания  себе  невест  и  для  жертвоприношений  и  пиров,  сочинения  и
исполнения  былин,  охот  на  лося  и  оленя  и  спортивной  ловли  круп¬
ных  осетров  —  излюблинное  лакомство  князей  и  вместе  с  тем  «благо¬
родную»,  «красную»  рыбу.  Один  из  князей  так  любил  охотиться,  что
стрел  за  ним  возили  «целую  подводу».  Железные  наконечники  стрел
ковал  он  сам,  а  перья  орлов  и  филинов  для  оперения  были  должны
доставлять  ему  подданные.  Для  них  это  была  самая  тяжелая
повинность268.
 В  сказаниях  хантов  их  князья  и  богатыри  (сородичи  князей)  опи¬
сываются  как  существа  особой,  почти  сверхъестественной  породы,
более  сильные  и  мудрые,  чем  простые  люди.  После  смерти  они  пре¬
вращались  в  божества,  а  при  жизни  озаряли  собой  помещение,  в  ко¬
торое  входили269.
 Хотя  князья  и  богатыри  женились  лишь  на  представительницах
своей  касты,  они  имели  рабынь  и  кабальных  «жонок»,  которые  ни  в
чем  не  могли  отказать  своим  хозяевам:  богатыри  и  князья  не  оставля¬
ли  своим  вниманием  и  молодых,  привлекательных  простолюдинок,
когда  ходили  в  походы  или  охотились  вдали  от  дома.  Воины-просто¬
людины,  сопровождавшие  богатырей,  по-видимому,  не  отставали  от
них  и  в  увеселениях,  и  женское  население  деревень  ждало  их  прибы¬
тия.  Если  княжны  в  былинах  отличались  скромностью  и  целомудри¬
ем270,  то  нравы  простых  хантов  и  манси,  какими  мы  их  знаем  по
описанию  ХУШ-Х1Х  вв.,  вполне  допускают  такое  предположение.
 Можно  предположить  еще  одну  причину  передвижений  хантов  и
манси  из  городков  —  паломничество  к  святым  местам.  Г.  Новицкий
отмечает  три  важнейших  у  хантов  святилища:  «бога  рыб»,  или  «Ста¬
рика  Обского»  у  впадения  Иртыша  в  Обь,  где  жрецами  каждую  весну
 305


производился  ритуальный  лов  нельмы;  бог  охоты  на  водоплавающих
птиц  —  «Гусь  боготворимый»  в  Белогорских  юртах  на  Оби,  медному
изображению  которого  приносились  различные  жертвы,  и  «Кондий-
ский  бог»,  которому  поклонялись  ханты  и  манси271.  Паллас  называет
целый  ряд  лесных  святилищ  и  заповедных  мест272.  Другие  источни¬
ки  описывают  святилища  на  р.  Сосьва,  священную  лиственницу  ман¬
си  близ  Пелымского  городка  и  др.  На  поклонение  этим  святыням  со¬
бирались  ханты  и  манси  разных  княжеств273.
 Важнейшим  фетишем  Коды  был  «Палтыш-болван».  Его  даже
московское  правительство  сочло  необходимым  вернуть  кодским
князьям,  которым  оно  покровительствовало.  Эти  князья  в  XVI  —  се¬
редине  XVII  вв.  были  вполне  официально  синкретистами.  В  своей
резиденции  они  содержали  две  богато  украшенные  церкви:  одну  с
причтом,  иконами  и  библиотекой  богослужебных  книг,  другую  —
превращенную  в  хранилище  сокровищ  как  древние  местные  святи¬
лища;  рядом  с  православным  попом  (который  жаловался  на  почти
полное  отсутствие  духовной  паствы)  при  князе  состоял  шаман;  соблю¬
дались  и  христианские,  и  традиционные  шаманистские  обряды274.
Христианских  святых,  изображенных  на  русских  иконах,  манси  при¬
соединили  к  традиционному  пантеону  и  приносили  им  жертвы,  а  ду-
хов-пубы  (вместе  со  святыми-ш/бы)  «угощали»  на  Пасху275.  По  мое¬
му,  С.  В.  Бахрушин  преувеличивает  духовный  разрыв  между
крещеным  князем  («эксплуататором  и  ренегатом»)  и  его  подданны¬
ми.  Очевидно,  религиозный  синкретизм  способствовал  сбору  дани  в
форме  «поминок».
 Итак,  передвижение  хантыйских  и  мансийских  князей,  подобно
полюдью  у  других  народов,  включало  в  себя  такие  элементы  как  объ¬
езд  территории  (на  лодках  и  в  санях),  сбор  «даров»,  «поминок»,  яса¬
ка  —  продовольствием  и  мехами,  охоты  (на  лосей,  оленей,  медведей,  а
также  лов  осетров,  стерлядей,  налимов  и  проч.),  пиры,  паломничест¬
во,  сватовство,  развлечения  с  обитательницами  деревень  и  другие
приключения  и  увеселения,  наконец,  сражения  с  врагами  и  мятежни¬
ками,  захват  добычи.
 Данничество,  вероятно,  существовало  и  у  самояди  —  самодийских
народностей  (ненцев,  селькупов  и  др.),  в  частности,  в  ненецких  кня¬
жествах  до  подчинения  их  Новгороду  и  Москве.  На  эту  основу  нало¬
жились  ясачные  отношения.  В  1597  г.  хантыйскому  князцу  Бардаку
было  поручено  собирать  ясак  и  взять  заложников  с  самояди  кунной
и  асицкой276.  В  1662  г.  тазовская  самоядь  побила  ясачных  сборщи¬
ков277.  Во  время  пребывания  протопопа  Аввакума  в  Пустозерске
здесь  также  существовала  должность  сборщика  ясака278.
 У  самодийского  по  языку,  но  близкого  по  культуре  к  хантам  таеж¬
ного  народа  селькупов,  живущего  по  средней  и  верхней  Оби  и  ее  при¬
токам  Нарыму,  Кети,  Чулыму,  Тыму,  Чаи  и  др.,  до  русского  завоева¬
 306


ния  существовали  схожие  княжества.  В  XVI  в.  нарымские  селькупы
были  объединены  в  Пегую  Орду,  находившуюся  в  союзе  с  татарской
ордой  сибирского  хана  Кучума.  Глава  Пегой  Орды  князь  Воня  имел
400  воинов  и  вместе  с  татарами  Кучума  упорно  сопротивлялся  рус¬
ским,  основавшим  в  1595  г.  г.  Нарым279.  До  русского  завоевания  об¬
щественный  строй  селькупов  напоминал  отчасти  тот,  который  су¬
ществовал  у  близкородственных  им  ненцев,  отчасти  тот,  который
был  характерен  для  обских  угров.  Сравнительно  более  социально
развита  была  южная  часть  селькупов.  Из  них  «таежные»  занимались
охотой,  а  «обские»  —  рыболовством  и  охотой  в  сочетании  со  ското¬
водством  и  земледелием,  правда  в  очень  скромных  размерах.  Южные
селькупы  (иначе  нарымские  селькупы)  делились  на  семь  племен,
каждое  из  которых  населяло  одну  из  речных  долин  и  имело  собствен¬
ного  вождя,  или  князька  (орен-куп).  Как  правило,  в  племени  были  и
приречные,  или  «обские»,  и  «таежные»  группы,  но  первые  подверга¬
лись  более  интенсивному  влиянию  татар,  хантов,  позднее  русских.
Под  влиянием  татар  и  хантов  и  в  борьбе  с  их  феодалами  южные  сель¬
купы  создали  два  объединения  племен,  или  «царства».  Их  правители
(амдель-кок,  или  «цари»)  жили  в  укрепленных  городках:  один  в  ста¬
ром  Тымске,  другой  в  оставленном  ныне  поселения  выше  современ¬
ного  села  Колпашево.
 До  прихода  русских  Тымск  был  крупнейшим  политическим  и  ре¬
лигиозно-культовым  центром  в  стране  селькупов.  Здесь,  поблизости
от  городка,  находился  весьма  почитаемый  железный  идол  женского
божества,  называвшегося  «богатыршей»  или  «богатырской  до¬
черью».  Считалось,  что  подданные  местного  амдель-кока  исповедо¬
вали  особую  веру,  отличную  от  веры  другого  амдель-кока.  По  мне¬
нию  Г.  И.  Пёлих,  речь  шла  о  «почитании  иных  племенных  духов»280,
но,  возможно,  к  этому  добавлялось  почитание  власти  и  особы  самого
амдель-кока,  а  также  его  предков.  Известно,  что  селькупские  «цари»
считались  непосредственными  потомками  и  преемниками  мифиче¬
ских  «богатырей»281.  Вместе  с  вождями  племен,  напоминавшими
хантыйских  князьков,  амдель-коки  составляли  правящий,  феодали-
зирующийся  слой  селькупского  общества.  Вооружение  этих  «царей»,
кажется,  отличалось  от  вооружения  хантыйских  богатырей;  ам¬
дель-коки  сражались  боевыми  топорами  на  длинных  рукоятках282.
 Каждое  из  племен  имело  место  своего  ежегодного  общеплеменного
собрания;  например,  в  Тымске  собиралось  племя  чумуль-квыгрыл-
куп,  три  других  племени,  подчиненных  тымскому  «царю»,  —  каждое  в
своем  месте.  Другой  «царь»  нарымских  селькупов  господствовал  над
тремя  северными  племенами.  Если  племя  чумуль-квыгрыл-кум  само
доставляло  дань  амдель-коку  в  Тымск,  то  другие  племена  он  должен
был  объезжать  для  сбора  дани.  По  преданию,  тымский  «царь»  еже¬
годно  приходил  за  данью  в  Парбу  (теперь  Парабель).  По  рассказам
 307


местных  жителей,  еще  в  XIX  в.  этот  «царь»  продолжал  негласно  со¬
бирать  здесь  ясак;  часть  собранного  им  ясака  он  отдавал  русскому
приставу,  и  тот  его  покрывал283.
 По-видимому,  у  селькупов,  по  крайней  мере  южных,  или  нарым-
ских,  до  прихода  русских  существовал  комплекс  типа  полюдья,  ана¬
логичный  тому,  который  описан  нами  выше  у  хантов.  Предания  о
древних  богатырях  у  карагасов,  моторцев  и  других  изначально  род¬
ственных  селькупам  самодийских  по  своему  происхождению  этносов
Южной  Сибири,  а  также  угорских  и  тюркских  этносов  этого  региона,
в  сочетании  с  данными  ранних  русских  источников  и  другими  дан¬
ными  позволяют  предполагать,  что  в  средние  века  такого  рода  ком¬
плексы  были  широко  распространены  на  западе  Сибири.
 Русская  экспансия  в  Северной  Азии  привела  к  «объясачиванию»
многих  этносов,  до  того  вообще  не  плативших  дани  и  не  знавших
даже  примитивной  феодальной  ренты  (например,  северные  тунгус¬
ско-манчжурские  и  палеоазиатские  народы).  Для  них  ясак  был  исто¬
рически  первой  формой  регулярной  рентной  эксплуатации.  Иначе
обстояло  дело  с  якутами.  Еще  в  Прибайкалье  их  предки  —  курыканы
были,  как  верно  заметил  А.  П.  Окладников,  втянуты  в  систему  феода¬
лизма  Центральной  Азии  и  Южной  Сибири.  Переселившись  на  сред¬
нюю  Лену  и  Вилюй,  они  вступили  в  контакт  с  местными  дофеодаль¬
ными  обществами.  В  результате  взаимодействия  с  ними  сложилось
раннефеодальное  (по  А.  П.  Окладникову,  «полупатриархальное-по-
луфеодальное»)  якутское  общество284.
 В  XVII  в.  раннефеодальные  и  дофеодальные  общества  Восточной
Сибири  были  «объясачены»  и  включены  в  складывавшуюся  тогда
систему  мировой  экономики  —  полукапиталистической  и  раннекапи¬
талистической  в  западно-европейском  центре,  феодально-колони¬
альной  на  периферии.
 Так,  в  1628-1630  гг.  отряд  из  тридцати  сибирских  служилых  лю¬
дей,  выйдя  из  Енисейска,  собрал  ясак  соболями  на  Вилюе  и  Лене  с
эвенкийских  родов  Санагир,  Нанагир,  Шемагир,  с  долган,  якутов  и
какой-то  «Холопьей  орды».  Кроме  сбора  ясака  для  царской  казны,
предводители  отряда  занимались  незаконной,  но  очень  выгодной  для
них  меновой  торговлей.  Всед  за  ними  на  Вилюй  и  Лену  из  Мангазеи,
Енисейска  и  Томска  стали  регулярно  направляться  и  другие  ясачные
сборщики.  С  1641  г.  экспедиции  для  сбора  ясака  направлялись  из  не¬
задолго  до  того  основанного  Якутска285.
 Первые  десятилетия  после  присоединения  Якутии  к  России  ясак
собирали  сборщики,  объезжавшие  якутские  волости,  или  улусы.
В  отдельных  местах  Якутии  ясак  таким  образом  собирали  и  позднее.
«С  наступлением  зимы  ясачные  сборщики  в  сопровождении  цело¬
вальников,  подьячих-писцов,  казаков  и  переводчиков-толмачей  от¬
правлялись  из  Якутска  за  ясаком.  К  весенней  распутице  отряды  с  со¬
 308


бранной  соболиной  казной  съезжались  в  Якутск.  Ясачные  сборщики
требовали  ясак,  руководствуясь  ясачными  именными  книгами  за
предыдущие  годы.  В  эти  книги  вносились  все,  заплатившие  ясак,  и
перечислялись  сданные  ими  меха.  Из  ясачных  списков  вычеркива¬
лись  мертвые,  если  после  них  не  оставалось  имущества,  престарелые,
но  вносились  подростки,  платившие  неполный  ясак.  По  мере  измене¬
ния  имущественного  и  семейного  положения  оклад  ясака,  взимавше¬
гося  с  них,  увеличивался...  Каждому  плательщику  ясачные  сборщики
были  обязаны  выдавать  квитанции  —  «отписки»  о  приеме  ясака,  за
своей  подписью...  Неграмотные  плательщики  ясака  имели  весьма
смутное  представление  о  накопившихся  на  них  недоимках  и  не  могли
проверить  записи  по  ясачным  книгах  и  в  «отписях».  Подгоняли  сдан¬
ную  пушнину  под  сметные  ясачные  списки  сами  сборщики  ясака.
В  связи  с  этим  сбор  ясака  с  якутских  улусов,  несмотря  на  все  труд¬
ности  и  опасности,  считался  крайне  выгодным  занятием  и  давал  слу¬
жилым  людям  широкие  возможности  для  быстрого  обогащения...  Во
время  сбора  ясака  служилые  люди  брали  себе  подарки,  «поклонные
соболи»,  что  было  фактически  узаконено,  и  производили  всевозмож¬
ные  хищения...  вели  торги  своими  товарами»286.
 Ясачный  обход  якутских  улусов  русскими  служилыми  людьми
включал  в  себя  и  некоторые  религиозно-ритуальные  элементы.
«Средством  принуждения  объясаченных  к  регулярной  выплате  ясака
считалось  приведение  к  шерти,  то  есть  присяге.  Присяга  якутов  пред¬
ставляла  собой  заклинание,  сопровождавшееся  магическими  дей¬
ствиями»287.
 И  все  же  царское  правительство  признавало  для  себя  более  выгод¬
ным  сбор  ясака  на  местах  самими  якутскими  «князцами»,  тойонами.
Они  должны  были  доставлять  собранную  пушнину  в  Якутск,  где  их
ожидали  торжественная  встреча,  угощение  и  подарки.  «Обычно  в  го¬
род  приезжали  князцы  или  уполномоченные  от  тойонов  с  ясаком  от
всей  волости  или  улуса,  иной  раз  даже  от  чужого  улуса.  Так,  каты-
рицкий  тойон  Трека  привозил  в  1644-1646  гг.  ясак  за  свой  род  и  за
чачуйцев.  При  доставке  ясака  в  Якутск  так  же  как  и  в  острожки  княз¬
цы  фактически  исполняли  обязанности  ясачных  сборщиков,  собирая
дань  с  одноулусников.  Посредничество  позволяло  князцам,  с  одной
стороны,  усилить  свой  авторитет  и  влияние  на  якутскую  массу,  с  дру¬
гой  стороны,  способствовало  их  обогащению.  Система  прямого  под¬
купа  —  всевозможные  угощения,  “подарки”,  выплачивавшиеся  княз¬
цам  и  лучшим  улусным  людям  за  ясак...  превращала  их  в  послушное
орудие  фискальной  политики  царизма»288.
 Для  части  якутов  и  особенно  для  кочевых  и  бродячих  охотников:
эвенков,  эвенов,  ламутов,  юкагиров  и  др.,  была  создана  система  за-
ложничества,  при  которой  охотничьи  общины  выдавали  заложни-
ков-аманатов  и  сами  прикочевывали  к  острожкам,  где  они  содержа¬
 309


лись,  чтобы  навестить  их  и  внести  ясак289.  В  ХУШ-Х1Х  вв.  у
эвенков  местные  старосты  для  сбора  ясака  объезжали  подвластные
им  улусы,  собирая  сородичей  и  производя  с  ними  неэквивалентный
обмен290.
 В  целом  ясачные  отношения  и  организация  сбора  пушнины  в  виде
дани  с  народов  Сибири  представляет  собой  смешение  бюрократи¬
ческого  позднего  феодализма,  характерного  для  российского  абсолю¬
тизма,  и  раннефеодальных  отношений,  существовавших  у  основных
народов  Сибири  до  их  завоевания  Россией.
 Великая  Евразийская  степь
 Согласно  нашему  предположению,  комплекс  полюдья  в  степях  су¬
ществовал  еще  в  скифскую  эпоху,  а,  возможно,  и  ранее  (см.  выше).
В  средние  века  он  засвидетельствован  у  различных  тюркских  и  мон¬
гольских  (буряты,  кидани,  монголы  Золотой  и  Белой  Орд)  народов.
Известно,  что  на  время  курултаев  (собраний  знати)  и  в  некоторых
других  случаях  монголы-скотоводы  должны  были  поставлять  знати
дойных  кобылиц291,  а  также  «предоставлять  скот  своему  господину
во  всех  важных  случаях  его  жизни,  требовавших  расходов,  например,
при  предоставлении  даров  сюзерену,  при  созыве  съездов,  при  переко-
чевках  и  в  случае  заключения  брака  в  его  семье,  помимо  обычных
податей  и  натуральных  повинностей»292.  В  свою  очередь,  обиравшие
скотоводов  «феодалы  помогали  своим  сюзеренам  материально,  пред¬
оставляя  им  в  трудное  время  или  в  иных  случаях  скот,  а  иногда  и  дру¬
гие  предметы»293.  Еще  при  Угэдэе,  преемнике  Чингисхана,  была  для
монгольских  скотоводов  установлена  ежегодная  подать  скотом  в  раз¬
мере  1%  поголовья294.  Как  доказал  Б.  Я.  Владимирцев,  Чингисхан
фактически  лишил  скотоводов  Монголии  права  перехода  от  одно¬
го  военачальника-феодала  к  другому.  Затем  они  были  прикреплены
к  правителям  отдельных  территориальных  единиц  —  отоков  и
аймаков295.
 Если  скот  монгольские  феодалы  XIII  в.  частью  получали  как  дань
от  своих  аратов  (скотоводов)  и  вассалов,  частью  брали  из  принадле¬
жавших  им  стад,  которые  пасли  закабаленные  или  закрепощенные
пастухи,  то  зерно  и  муку,  как  свидетельствовал  Рубрук,  им  доставля¬
ли  из  их  китайских  имений.  Ни  в  Китае,  ни  в  монгольской  степи  фео¬
далы  не  собирали  подати  самолично;  для  этого  в  отоках  и  аймаках  у
них  были  особые  сборщики  податей,  которых  позднее  упоминали
также  ойратские  законы  и  бурятские  хроники296.
 Известно,  что  в  1678-1680  гг.  джунгарский  Галдан-хан  посылал
своих  представителей  собирать  дань  под  Красноярск  и  Кузнецк  с
местных  тюркоязычных  племен  («татар»,  «теленгутов»,  кыргы-
зов)297.  В  XIX  в.  была  записана  легенда  сагайцев,  одного  из  хакас-
 310


ско-кыргызских  племен,  о  том,  что  кыргызы  Минусинской  котлови¬
ны  истребили  отряд  в  триста  ойратов  вместе  с  их  предводителем,
посланных  к  ним  для  сбора  дани298.
 Относительно  экономических  отношений  внутри  класса  кочевых
монгольских  феодалов  сведения  источников  противоречивы.  Как  пи¬
сал  Б.  Я.  Владимирцев,  «нет  указаний  на  то,  что  монгольские  феода¬
лы  в  качестве  вассалов  платили  бы  дань  своим  сюзеренам.  По-види¬
мому,  материальная  помощь  предоставлялась  в  виде  “свободного”
подарка,  а  часто  имела  лишь  символическое  значение»299.  Сходное
положение  существовало  у  адыгских  народов  и  у  казахов.
 В  средневековой  Монголии  существовали  традиционные  празд¬
нества,  которые  при  благоприятном  стечении  обстоятельств  могли
войти  в  комплекс  полюдья.  Важнейшим  из  них  был  надом,  или  наа-
дам.  Надом  устраивался  через  некоторое  время  после  перегона  скота
на  летние  пастбища,  когда  животные  нагуливали  жир  и  в  хозяйствах
пастухов  накапливалось  достаточно  молочных  продуктов.  Самый  ис¬
торически  ранний  элемент  надома  —  жертвоприношение  духам-тен-
гри,  или  хозяевам  гор,  находившимся  в  районе  летних  пастбищ,  и  ду¬
хам  предков.  За  жертвоприношениями  следовали  боевые  игры:
скачки,  борьба,  стрельба  из  лука,  а  также  общие  гулянья.  В  средние
века  надомы  устраивались  и  после  ханских  облавных  охот,  удачных
военных  походов,  ханских  свадеб  и  проч.300
 На  территории  нынешнего  Казахстана,  Киргизии,  Алтая,  Тувы,
Джунгарии,  Монголии,  Манчжурии  различные  кочевые  государства
возникали  и  исчезали  с  конца  античности  и  на  протяжении  всего
средневековья.  Среди  них  были  такие  обширные  кочевые  империи,
как  Тюркский  каганат  VI  в.  —  от  Кореи  до  Крыма  и  Монгольская  дер¬
жава  ХШ  в.  —  самое  обширное  из  государственных'образований  за
всю  историю  человечества  до  образования  империй  Карла  I  и  Фи¬
липпа  II  Габсбургов.  Среди  кочевых  государств  пояса  евразийских
степей  существовали  и  другие  эфемерные  империи,  но  больше  было
средней  величины  ханств.  Наиболее  типичными  из  них  можно  счи¬
тать  Казахское  ханство  XV  в.  и  казахские  жузы  (орды,  ханства)
XVII  —  начала  XIX  вв.,  на  которые  распалось  это  ханство:  Старший
жуз,  Средний  жуз  и  Младший  жуз.  Это  были  очень  слабо  оформлен¬
ные  раннегосударственные  образования.  Их  главы  —  ханы  —  избира¬
лись  знатью  -наследственными  главами  родов  —  из  числа  множества
сыновей  и  близких  сородичей  умершего  хана.  Не  только  ханы,  но  и
большая  часть  выборных  глав  племен,  входивших  в  состав  жуза,  и
подразделений  этих  племен  (аймаки  и  др.)  принадлежали  к  аристо¬
кратии  —  «белой  кости»,  составлявшей  сословие  султанов  и  являв¬
шейся  потомками  Чингисхана.  Часть  знати  —  бии  и  проч.,  а  также  не¬
знатные  богачи  —  баи  —  принадлежали  к  простонародью  («черная
кость»),  но  на  деле  соперничали  с  султанами  во  влиянии  на  массу  ко¬
 311


чевников.  С  другой  стороны,  в  XIX  в.  уже  существовали  и  обеднев¬
шие  султаны,  не  имевшие  ни  скота,  ни  «подданных»,  или  клиентов,  и
сами  жившие  при  дворах  своих  богатых  сородичей  и  кормившиеся
их  милостями.  Основная  масса  скотоводов-казахов  была  лично
свободна,  экономически  самостоятельна,  подвергалась  нерегулярной
и  незначительной  эксплуатации.  Она  была  вооружена,  обучена  для
войны,  обеспечена  боевыми  конями,  воинственна  и  горда,  к  аристо¬
кратии  относилась  без  раболепства  и  упорно  защищала  от  нее
свои  права.
 Правителей  жузов  и  племен  окружали  небольшие  дружины  из
личнозависимых  людей:  кулов  и  теленгутов;  у  них  было  много  жен,
детей;  с  ними  жили  бедные  родственники  и  бедняки-простолюдины,
находившиеся  на  положении  клиентов  и  служившие  пастухами  и
дружинниками-джигитами;  здесь  же  можно  было  видеть  мусульман¬
ских  духовных  лиц,  путешественников.  Ставка  хана  или  султана  —
главы  племени  —  представляла  собой  большой  аул,  ставка  бая  —  аул
поменьше,  простые  скотоводы  объединялись  в  общины-аулы  еще
меньшего  размера.  Чем  знатнее  и  богаче  был  казах,  тем  более  много¬
людным  было  его  окружение  в  собственной  ставке,  на  съезде  сороди¬
чей  или  соплеменников  и  т.  д.  В  1865  г.  И.  Завалишин  писал,  что  бо¬
гатый  казах  всегда  окружен  клиентами  из  числа  бедняков.  Когда  он
отправляется  из  аула,  его  окружает  толпа  всадников,  составляющих
его  свиту  30
 Знатный  и  [или]  богатый  человек  должен  был,  чтобы  пользовать¬
ся  влиянием  в  народе,  славиться  своей  щедростью.  Его  гостеприим¬
ством  должны  были  пользоваться  все,  кто  его  посещал,  и  знатные,  и
незнатные,  и  богатые,  и  бедные.  Об  одном  из  султанов  нового  време¬
ни  говорили,  что  «в  орде  котлы  его  с  гостеприимною  пищею  отвер¬
сты  каждому.  Он  щедр...  [для]  всех:  от  последнего  человека  до  самого
хана»302.  Не  только  низшие  вышестоящим,  но  равные  по  обществен¬
ному  положению  в  определенных  случаях  (смерть  и  др.)  делали  друг
друга  подарки  —  это  тоже  было  проявлением  щедрости303.  Избрание
хана  сопровождалось  его  ритуальным  «ограблением»,  когда  главы
родов  забирали  себе  весь  его  скот.  Этот  обычай  стоит  в  одном  ряду  с
другими,  объединяемыми  в  этнографии  термином  «потлач».  Взамен
хану  пригонялся  новый  скот  от  его  подданных304.
 Как  и  в  других  обществах,  у  казахов  XVII  —  начала  XIX  вв.  обы¬
чай  гостеприимства  стал  одной  из  основ,  на  которых  могло  развиться
полюдье.  С.  Е.  Толыбеков  отмечает  разделение  гостей  в  казахском
обществе  того  времени  на  почетных  и  случайных.  Последние  —  это,
например,  одинокие  пастухи,  разыскивающие  пропавших  животных.
Почетными  же  гостями  считались  «люди,  развлекающиеся  [в  поезд¬
ках]  или  облеченные  общественными  полномочиями»305.  К  числу
почетных  гостей  относились  и  богатые  друзья.  В  одном  из  старинных
 312


русских  источников  рассказывается,  что  «солидные  баи  ездят  друг  к
другу  в  гости.  Часто  в  горах  вы  встретите  такой  кортеж:  впереди  на
кованном  серебром  и  украшенном  самоцветными  камнями  седле  едет
бай,  за  ним  жена  или  жены  и  верблюд,  нагруженный  сабой  (большим
сосудом.  —  Ю.  К.)  кумыса;  кортеж  сопровождают  младшие  родствен¬
ники  и  слуги»306.  Почетных  гостей  угощали  лучшей  пищей,  готовили
для  них  свежий  кумыс  и  пр.,  тогда  как  пастуха  или  другого  бедняка,
если  только  он  не  был  сородичем,  отправляли  ночевать  и  питаться  с
байскими  пастухами  или  в  бедную  юрту  какого-нибудь  клиента.  При
этом  угощение  случайных  гостей  перекладывали  на  бедных  жителей
аула.  Для  угощения  почетных  гостей  бай  или  султан  брал  жеребят  и
баранов  не  только  из  собственных  стад,  но  и  у  зависевших  от  него
простых  общинников.
 Знатный  человек,  прибыв  в  аул  с  многочисленной  свитой,  всегда
мог  рассчитывать  на  то,  что  ему  устроят  подобающий  прием  и  обиль¬
ный  той  (пиршество).  «Как  правило,  большие  требования  предъяв¬
ляли  гости,  которые  останавливались  у  людей,  стоящих  ниже  их  по
социальному  положению.  Если  юртовладелец  не  сумел  угодить  их
вкусам,  приезжие  открыто  высказывали  свое  неудовольствие  хозяи¬
ну  и  иногда  даже  затевали  скандал,  к  разбору  которого  привлекали
биев.  Если  бий  считал  жалобу  обоснованной,  то  юртовладелец  пла¬
тил  штраф  “оскорбленному”  гостю  в  размере,  установленном  бием.
В  подобных  случаях  гости  иногда  самоуправничали.  Они  ловили
одного  из  лучших  баранов  хозяина  и  либо  забирали  его  с  собой,  либо
резали  на  глазах  хозяина»307.
 По-видимому,  так  происходило,  если  какой-либо  султан  посещал
своего  «подданного».  Это  могло  произойти  в  любой  из  сезонов  пере-
кочевок:  летом,  осенью,  зимой  или  весной.  В  начале  нового  времени
большинство  казахов  были  кочевниками,  лишь  небольшая  часть  —
полукочевниками308.  В  XVIII  в.  ханы  и  султаны  часто  меняли  свои
ставки,  даже  зимние  месяцы  проводили  не  в  тех  местах,  что  в  преды¬
дущие  годы309.  Поэтому  в  разные  месяцы  и  годы  они  могли  посещать
новые  аулы,  требуя  в  них  гостеприимство  и  сугум.  Эта  повинность,
хотя  и  считалась  добровольной  и  почетной,  была  для  бедняков  разо¬
рительна.  Ведь  хана  «в  разъездах  по  родам  (племенам.  —  Ю.  К.)  со¬
провождал  эскорт  из  значительного  числа  вооруженных  людей»310.
 Слово  «сугум»  имело  не  менее  трех  значений:  1)  ноябрьский  за¬
бой  скота;  в  осенне-зимний  сезон  казахская  знать  охотилась  с  берку¬
тами,  луками  и  стрелами311;  в  это  время  ханы,  султаны  и  бии  чаще
всего  требовали  в  ближайших  аулах  угощения  мясом;  2)  повинность
общинников  поставлять  скот  на  мясо  ханам  и  султанам,  когда  те  ко¬
чевали  близ  их  ставок;  по  наблюдениям  одного  русского  чиновника,
в  таких  случаях  животное,  с  которым  являлись  пять-шесть  поддан¬
ных  султана,  в  основном  ими  же  и  съедалось312;  3)  во  Внутренней
 313


орде  начала  XIX  в.  —  налог  скотом313.  С.  3.  Зиманов  определяет  су-
гум  как  подать,  собираемую  на  содержание  ханского  дома  в  зимнее
время314;  по-видимому,  это  значение  социального  термина  сугум
можно  считать  основным.  Известно,  что  иногда  эту  подать  собирали
теленгуты  ханов  и  султанов315.
 До  подчинения  России  казахи  не  знали  регулярных  налогов,  они
лишь  время  от  времени  давали  ханам  и  султанам  целевые  подноше¬
ния.  Даже  коранический  сбор  скотом  —  закят  ханы  имели  право  со¬
бирать  на  законном  основании,  но  делали  это  нерегулярно.  То  же  са¬
мое  относится  к  дани  (ясак),  платимой  покоренными  народами.  Но
когда  в  первой  половине  XVIII  в.  каракалпаки  отказались  отдавать
казахскому  Абулхаир-хану  «на  зимнее  время  запасу»,  он  с  ними  жес¬
токо  расправился316.  А  как  было  во  время  летнего  кочевания?
 Ответ  на  этот  вопрос  дает  С.  3.  Зиманов:  «В  обычных  условиях  в
середине  лета,  в  случае  необходимости  несколько  раз  в  течение  года,
хан  лично  выезжал  на  продолжительное  время  в  районы  кочевий  ро¬
дов  и  совместно  с  султанами,  знатными  биями,  собиравшимися  по
его  оповещению  или  каждый  по  своим  делам,  разбирал  накопившие¬
ся  тяжебные  дела,  злободневные  вопросы  внутренней  жизни  орды...
Многочисленные  источники  подтверждают,  что  такая  форма  правле¬
ния  была  особенно  распространена  в  кочевых  и  полукочевых  райо¬
нах  Казахстана.  Нередко  выезды  хана  в  удельные  владения  превра¬
щались  в  демонстрацию  силы  перед  феодалами»317.
 В  первой  четверти  XIX  в.  Арынгази-хан  писал,  что,  объезжая  ко¬
чевья  родов  Шекты,  Каракесек,  Торткара  и  Шомекей,  он  «междо¬
усобную  их  баранту  и  распри  прекратил,  а  ворам,  придавая  страх,  не¬
которых  из  них,  захватив,  умертвил»318.
 Главным  способом  эксплуатации  рядовых  кочевников  и  полуко¬
чевников  у  казахов  XVII  —  начала  XIX  вв.  была  отдача  им  скота  на
выпас.  Скот  на  выпас,  то  есть  в  пользование  брали  преимущественно
бедняки,  не  имевшие  достаточно  овец,  лошадей  и  верблюдов,  чтобы
прокормиться.  При  всяком  удобном  случае  они  стремились  восполь¬
зоваться  гостеприимством  у  знати  и  богачей.  Для  ханов  и  султанов
объезд  аулов  простонародья  имел  не  столько  экономическое,  сколько
социальное  значение  —  укрепление  связей  с  «подданными»,  которые,
как  «черная  кость»,  не  были  их  сородичами.
 В  целом  у  казахов  имелись  лишь  зачатки  комплекса  полюдья.  Их
можно  рассматривать  и  как  остатки  некогда  существовавшего  по¬
людья.  По-видимому,  в  периоды  формирования  сильных  кочевых  го¬
сударств,  включавших  в  свой  состав  и  развитые  земледельческие  об¬
ласти  с  торговыми  городами,  полюдье  наряду  с  военной  добычей
становилось  одним  из  главных  способов  получения  доходов.  Недол¬
говечность  и  крайняя  слабость  политической  структуры  кочевых  го¬
сударств  препятствовали  образованию  комплекса  полюдья.
 314


О  том,  что  полюдье  все  же  периодически  появлялось  в  зоне  вели¬
ких  евразийских  степей,  между  прочим,  свидетельствует  эпос  тюрк¬
ских  и  монгольских  народов.
 С.  3.  Зиманов  отметил  особую  важность  судебной  функции  казах¬
ских  ханов  во  время  объезда  ими  подвластных  племен  («родов»)319,
тогда  как  С.  Е.  Толыбеков  полагал,  что  суд  и  доходы  от  суда  находи¬
лись  в  руках  биев320.
 Трудно  сказать,  насколько  велика  была  роль  полюдья  в  системе
ханских  и  султанских  доходов.  По-видимому,  главным  способом  экс¬
плуатации  рядовых  кочевников  и  полукочевников  у  казахов  XVII  —
начала  XIX  вв.  была  отдача  им  скота  на  выпас.  Скот  на  выпас,  то  есть
в  пользование,  брали  преимущественно  бедняки,  не  имевшие  доста¬
точно  овец,  лошадей  и  верблюдов,  чтобы  прокормиться.  При  всяком
удобном  случае  они  стремились  воспользоваться  гостеприимством
знати  и  богачей.  Для  ханов  и  султанов  объезд  аулов  имел  не  столько
экономическое,  сколько  социальное  значение  —  укрепление  связей  с
подданными,  которые  не  были  их  сородичами.
 Религиозно-ритуальная  функция  полюдья  у  казахов  совершенно
не  изучена.  Можно  лишь  указать  на  широко  распространенную  веру
в  сакральную  природу  «белой  кости»  —  чингизидов  и  на  обычно-пра¬
вовые  формулы  типа  «неуважение  к  хану  есть  неуважение  к  богу»321.
 В  целом  источники  рисуют  типичную  картину  сезонного  полюдья
кочевых  правителей  —  казахских  ханов  XVIII  —  первой  четвер¬
ти  XIX  в.
 Юг  Бухарского  ханства
 Таджикистан,  как  и  Узбекистан  с  его  прославленными  городами
Самаркандом  и  Бухарой,  а  также  северным  Афганистаном,  истори¬
чески  находятся  на  границе  иранского  и  тюркского  миров.
 Ранние  известия  о  полюдье  в  этой  части  Центральной  Азии  отно¬
сятся  к  эпохе  Саманидов,  но  это  не  значит,  что  полюдье  не  существо¬
вало  здесь  до  арабского  завоевания.
 Источники  сообщают  о  сезонных  передвижениях  правителя  Бу¬
хары  по  городам  и  местностям  своего  государства.  Согласно  рассказу
таджикского  литератора  XII  в.  Низами  Арузи  Самарканди,  эмир
Наср  ибн  Ахмад  из  династии  Саманидов  (X  в.)  «зиму  проводил  в  сто¬
лице  Бухаре,  а  на  лето  переезжал  в  Самарканд  или  один  из  городов
Хорасана.  И  вот  в  какой-то  из  годов  настала  очередь  Герата.  Сезон
весны  он  провел  в  Бадгисе,  а  Бадгис  —  прекраснейшее  пастбище  сре¬
ди  пастбищ  Хорасана  и  Ирака  (правильнее  —  Эрака  Иранского.  —
Ю.  К).  Там  около  тысячи  полноводных  речек  с  травой,  каждой  из  ко¬
торых  хватило  бы  на  целое  войско...  Когда  верховые  животные,  вво¬
лю  за  весну  отъевшись,  вошли  в  тело  и  стали  пригодными  для  битвы
 315


и  ристалища,  Наср  ибн  Ахмад  направился  в  Герат.  Он  остановился  у
ворот  города  в  местности  Марг-и  Сапид  и  разбил  там  лагерь...  Как
раз  поспели  фрукты  Малина  и  Каруха...  Изобильный  хлеб,  избыток
фруктов...  А  когда  наступил  [месяц]  михран,  и  подоспело  молодое
вино...  они  вкусили  от  блаженнейшей  поры  молодости  и  отдали  дань
весне  жизни.  Осень  настала  поздно...  Виноград  достиг  поразительной
сладости...  В  Малине  обработали  кишмиш  и  коринку...  Эмир  со  сво¬
им  войском  передвинулся  в  те  два  поселения,  что  носят  названия
Гуре  и  Дарвазе.  Там  они  увидели  дома,  любой  из  которых  был  подо¬
бен  высокому  раю,  а  возле  каждого  дома  —  сад  и  бустан...»322.
 Эмир  забыл  о  Бухаре  и  других  своих  владениях  и  оставался  в  об¬
ласти  Герата  четыре  года,  пока,  наконец,  великий  поэт  Рудаки  не  со¬
чинил  касыду,  в  которой  воспел  возвращение  государя  в  любящую
его  Бухару323.
 Не  обсуждая  вопрос,  действительно  ли  касыда  Рудаки  была  созда¬
на  так,  как  рассказывает  Низами  Арузи,  отметим  лишь,  что  в  пред¬
ставлении  таджика  XII  в.  Саманиды  периода  расцвета  их  державы
проводили  в  своей  столице  Бухаре  лишь  краткую  зиму  (в  основном
месяц  дей,  или  декабрь-январь),  а  большую  часть  года  передвигались
со  своим  войском  и  гаремом324  по  своим  владениям,  получая  в  пути
продовольствие  и  все  необходимое,  кормя  своих  воинов  и  их  коней.
Характерно,  что  предание  объясняет  поступок  Рудаки  взяткой,  кото¬
рую  он  получил  от  придворных,  желавших  вернуться  в  Бухару,  а  не
тяжестью  пребывания  эмира  для  жителей  Герата325.
 Обычай  сезонных  переездов  из  одной  резиденции  в  другую
существовал  в  Центральной  Азии  и  при  династиях  тюркского  и  мон¬
гольского  происхождения,  господствовавших  здесь  после  Самани-
дов.  Так,  эмир  Мас‘уд  Газневи  царствовал  в  седле,  почти  непрерывно
обходя  свои  владения,  охватывавшие  большую  часть  нынешних  Ира¬
на,  Узбекистана,  Таджикистана,  Афганистана,  Пакистана,  отражая
врагов,  подавляя  мятежи,  охотясь  (в  том  числе  на  львов  в  окрест¬
ностях  Термеза),  завоевывая  индийские  крепости  (причем  воинов
убивали,  а  женщин  и  детей  обращали  в  рабство),  отмечая  исламские
праздники,  а  также  науруз  и  михрган,  пируя  с  вином  и  проч.  Позднее
великий  Тимур,  владевший  странами,  которыми  прежде  владел
Мас‘уд  Газневи,  а  также  многими  другими,  нередко  зимовал  в  Самар¬
канде  или  Ташкенте,  либо  в  Карабахе,  его  сын  Шахрух  —  то  в  Самар¬
канде,  то  в  пограничном  Ташкенте,  в  зависимости  от  политической
обстановки,  но  в  конце  марта  (в  1410  г.,  1423  г.  и  т.  д.)  Шахрух  на  все
лето  переселялся  в  горный  Бадгис  326.
 Возможно,  обычай  сезонного  объезда  бухарским  правителем  гор¬
ных  долин,  входивших  в  его  владения,  сложился  еще  до  арабского  за¬
воевания  Средней  Азии  и  продолжал  существовать  на  протяжении
 316


многих  веков.  Мы  находим  его  и  в  Бухарском  эмирате  позднего  сред¬
невековья  и  нового  времени.
 Самой  обширной  из  долин  Южного  Таджикистана  была  Гиссар-
ская,  с  продолжениями  —  Варзобской  и  Кафирниганской  долинами.
Последние  две,  а  также  горные  долины  Дарваза,  Каратегина  и  Пами¬
ра,  отличались  сравнительной  архаикой  общественных  отношений,
которые  Н.  А.  Кисляков  характеризовал  как  «патриархально-фео¬
дальные»327.  Не  менее  архаичны  были  общественные  отношения
среди  степных  кочевников.
 В  городах  и  селах  долин  господствовали  зрелые  феодальные  отно¬
шения,  «плотность  бюрократии»  (многочисленные  чиновники  хана,
бека  и  др.)  была  сравнительно  высокой.  Бек,  с  его  чиновниками,  на¬
значавшимися  на  краткий  срок  (обычно  один-два  года),  казнями
(шариатскими  судьями),  временными  феодальными  держателями  —
амлякдарами  подвергали  крестьянство  тотальному  ограблению.  Вы¬
сокая  норма  эксплуатации  прикрывалась  мусульманским  правом  и
государственными  налоговыми  книгами,  хотя  вопиющие  беззакония
были  обычным  делом.
 Такой  сложный  характер  социально-экономического  базиса  объ¬
ясняет  сохранение  в  Таджикистане  комплекса  типа  полюдья  вплоть
до  XIX  —  начала  XX  в.
 В  некоторых  исследованиях  отмечены  повинности,  которые  мож¬
но  рассматривать  как  трансформированные  пережитки  полюдья  (по¬
добно  поздним  гафолу  в  Англии,  вейцле  в  Скандинавии,  полюдью
осеннему  в  Северной  России,  полюдованию  в  Полесье  и  т.  п.).  Так,  в
Каратегине  среди  прочих,  весьма  многочисленных  налогов,  в  XIX  —
начале  XX  в.  взималась  сардуна;  «при  приезде  мира  или  бека,  казия
или  диванбеги  каждое  хозяйство  было  обязано  принести  им  в  пода¬
рок  2-3  танги;  поскольку  они  не  могли  проехать  по  каждому  кишла¬
ку,  то  мир  Абдулмумин  установил  постоянный  налог  на  каждое  хозяй¬
ство  10-20  танег»328.  Это  налог  —  явно  замена  прежнего  полюдья.
 Следует  учесть,  что  основная  часть  населения  Верхнего  Каратеги¬
на  жила  не  в  земледельческих  таджикских  кишлаках,  основанных  в
большинстве  выходцами  из  Дарваза  лишь  в  XIX  в.,  а  в  киргизских
кочевьях.  При  его  эксплуатации  (как  и  при  эксплуатации  кочевых
узбекских  и  туркменских  племен  на  юге  Таджикистана)  отмечены
обычаи,  близко  напоминающие  комплекс  полюдья.
 В  горных  долинах  Дарваза  и  Бадахшана  полюдье  совершали
князьки-ш<2  («шахи»)  и  сменившие  их  духовные  руководители  —
ишаны,  миры,  исмаилитские  пиры329.  Наиболее  значительным  из
владений  Южного  Таджикистана  было  Гиссарское  бекство,  населен¬
ное  оседлыми  таджиками  и  узбеками  и  кочевыми  узбекскими  племе¬
нами.  Главной  резиденцией  бека  был  г.  Гиссар  (Хисор),  где  сохра¬
нился  замок  бека  и  город,  обнесенный  стеной.  В  70-80-х  годах  я
 317


много  раз  бывал  и  здесь,  и  в  других  частях  бывшего  Гиссарского  бек-
ства,  но  уже  не  застал  в  живых  стариков,  помнивших  времена  беков.
Однако  таких  людей  встречали  и  расспрашивали  известные  востоко¬
веды-иранисты  А.  Е.  Бертельс  и  X.  Додхудоев.  Они  поделились  со¬
бранными  сведениями  со  мной.  Согласно  сообщениям  их  информан¬
тов,  бек  ежегодно  обходил  свои  владения  полюдьем,  посещая  по
меньшей  мере  четыре  принадлежавших  ему  крепости  и  ряд  других
поселений.  X.  Додхудоев  даже  нарисовал  мне  карту-схему  полюдья
бека.  Из  Гиссара  он  направлялся  в  Душанбе.  Здесь  у  него  была  бога¬
тая  резиденция  и  гарем  (о  бекском  гареме  сообщали  также  инфор¬
манты  А.  Е.  Бертельса330).  Из  Душанбе  путь  лежал  в  крепость  Вар-
зоб,  оттуда  —  в  Кандару.  Душанбе  славился  как  базарный  город,
центр  караванной  торговли  с  Индией.  Кандара  и  перевалы,  нахо¬
дившиеся  к  северу  от  нее,  были  важны  как  места  сбора  натуральных
податей  с  чабанов,  перегонявших  стада  на  горные  пастбища,  и  с  кара¬
ванщиков.  Несмотря  на  сравнительно  небольшие  расстояния,  еже¬
годные  передвижения  бека  по  маршруту  Гиссар  —  Душанбе  —  Вар-
зоб  —  Кандара  —  ?  затягивалось  на  несколько  месяцев.  Для  сбора
заката  с  кочевых  узбекских  племен  нынешнего  Южного  Узбекистана
бухарский  эмир  посылал  к  ним  своего  близкого  родственника  в  со¬
провождении  духовенства  и  воинов.
 Дань  эмиру-хану  в  Бухару  беки  посылали  специальным  карава¬
ном.  В  состав  дани  входили  ковры,  ценные  халаты,  деньги331.
 Низшим  звеном  в  пирамидальной  структуре  феодальной  власти  в
Горном  Таджикистане  в  большинстве  случаев  был  амлок  (араб.-перс.
амляк),  в  некоторых  отдаленных  районах  —  «шахство».  В  Картегине
и  в  ряде  других  бекств  амлоки  были  разделены  на  миразорства,  а  по¬
следние  —  на  арбабства  —  мельчайшие  единицы  феодального  васса¬
литета.  В  амлоках  существовали  те  же  должности,  что  и  в  бекствах,  а
кроме  того,  некоторые  другие  (землемеры-дорг/гя,  оценщики  уро¬
жая  —мушриф  и  проч.)332.
 Во  главе  амлока  стояла  амлокдор  (амлякдар),  во  главе  «шах-
ства»  —  ша.  Ша  был  наследственным  правителем,  амлокдор  —  вре¬
менным,  назначаемым  беком  обычно  из  числа  его  родственников  и
приближенных.  Амлокдор  и  ша  нередко  лично  собирали  налоги,  ко¬
торые  затем  передавали  беку,  а  также  поборы  в  свою  пользу.  Сбор
ренты-налога  амлокдором  еще  в  начале  XX  в.  включал  в  себя  ряд  ар¬
хаичных  элементов,  сохранившихся  от  времен,  когда  его  совершал
местный  ша.  В  частности,  после  жатвы  он  со  свитой  обходил  под¬
властные  ему  общины,  а  в  последних  —  отдельные  хозяйства.  Вот  как
описывает  это  один  русский  путешественник  начала  XX  в.:
«Амлокдор  начинает  объезд  токов  с  собранным  на  них  хлебом,  его  со¬
провождает  большое  число  лиц  —  амин  (выборный  от  населения),  ак¬
сакал  (старейшина,  возглавлявший  общину),  мулла,  мирзо  (писарь),
 318


мираб  (распределитель  воды  на  полив),  кузнец,  цирюльник.  (Неко¬
торые  русские  авторы  второй  половины  XIX  —  начала  XX  в.  добавля¬
ют  к  этому  перечню  даргу  (старосту),  сторожа  сооружений  и  ряд  чис¬
то  местных  общинных  должностных  лиц,  а  также  общинных
ремесленников:  пекаря,  сапожника,  пастуха.)  Амлокдор  на  глаз  опре¬
деляет  количество  обмолоченного  хлеба  и...  зерна,  подлежащего
уплате  [в  казну,  и  местному  беку]...  Затем  амлокдор  приказывает  от¬
сыпать  себе  [меру]  зерна,  его  примеру  следуют  и  все  прибывшие  с
ним».  Характерно,  что  дань  зерном  брали  не  только  амлокдор  и  все
должностные  лица  общины  (от  дарги  и  амина  до  писаря  и  сторожа),
но  и  общинные  ремесленники.  После  уплаты  этой  дани  крестьянин
должен  был  срочно  продавать  оставленную  ему  часть  зерна  (от  поло¬
вины  до  трети  урожая)  для  уплаты  налогов333.  В  июне-августе  бек-
ские  чиновники,  разъезжая  по  амлокам,  собирали  налог  скотом334.
 Не  только  беки  и  ша,  но  и  духовные  руководители  Горного  Тад¬
жикистана  и  Памира:  ишаны  у  суннитов,  пиры  у  исмаилитов,  по  ста¬
ринному  обычаю,  обходили  свои  приходы  полюдьем.
 Вот  как  описывает  этот  обычай  в  суннитском  Дарвазе  Н.  А.  Кис-
ляков,  собравший  здесь  воспоминания  о  местных  ишанах  Шейхе
(вторая  половина  XIX  в.)  и  его  сыне  Султане  (казнен  басмачами  в
1922  г.).  Каждый  из  них  имел  по  четыре  жены,  не  считая  тех,  с  кото¬
рыми  был  в  разводе.  Своих  жен  ишаны  поселяли  в  качестве  управи¬
тельниц  в  разных  кишлаках,  в  каждом  из  которых  у  ишана  было  до¬
мохозяйство.  Здесь  хранились  запасы  продовольствия  и  другое
имущество,  доставлявшееся  в  качестве  садаки  и  других  податей  мно¬
гочисленными  послушниками-муридами  и  арендаторами-издольщи-
ками.  «Переезжая  в  течение  года  из  одного  поместья  в  другое,  ишан
Шейх  поочередно  посещал  своих  жен...  Ишан  Султан...  летом  жил  в
Язганде,  осенью  в  Яхан-Пасте,  а  зиму  проводил  в  Гиссаре»  [его  отец
Шейх  жил  в  тех  же  кишлаках  и  г.  Хисор  (Гиссар),  а  также  у  четвер¬
той  жены  в  Ян-Кургане]335.  При  переездах  ишаны  останавливались
на  ночлег  в  других  кишлаках,  поэтому  каждый  раз  такой  переезд  за¬
тягивался  на  неделю  и  более,  причем  число  дней  пути  равнялось  чис¬
лу  кишлаков,  в  которых  ишан  останавливался  со  своей  свитой.  «Сви¬
та  ишана  Султана  состояла  из  нескольких  десятков  людей.  Из
каждого  кишлака  почти  все  население  во  главе  с  духовными  лицами
выходило  навстречу  ишану...  Устраивалось  торжественное  угощение.
Здесь  же  толпа,  сдерживаемая  есаулами,  ожидала  благословения.
Подносились  неизбежные  назры  (ценные  подношения.  —  Ю.  К.)  на
коленях;  ишану  посвящали  своих  дочерей  и  сыновей.  Помещение  ме¬
чети  не  вмещало  всех  желающих  туда  попасть.  Лишь  далеко  за  пол¬
ночь  ишан  Султан  удалялся  в  особое  приготовленное  для  него  поме¬
щение,  чтобы  утром  снова  предстать  на  молитве  в  переполненной
мечети»336.
 319


Сельджукидский  Конийский  султанат
 Средневековая  история  Турции  начинается  с  переселения  тюрк¬
ских  племен  из  Центральной  Азии  через  Иран  на  полуостров  Малая
Азия.  Первые  из  них  появились  на  востоке  Малой  Азии  еще  в
VIII—IX  вв.  Несколькими  волнами  в  начале,  затем  в  середине  XI  в.  и
позднее  переселилось  до  полутора  миллионов  туркмен  и  других  тю¬
рок.  К  концу  XI  в.  они  взяли  весь  полуостров,  кроме  некоторых  при¬
морских  городов,  оставшихся  в  руках  Византии,  и  присоединили  его
к  империи  Сельджукидов,  простиравшейся  на  юге  до  Палестины  и  на
востоке  до  нынешних  Узбекистана  и  Западного  Афганистана  вклю¬
чительно.  В  Малой  Азии  первой  столицей  Сельджукидов  стала  Ни-
кея  (турец.  Изник),  известная  своим  вселенским  собором.  Затем
крестоносцы-западноевропейцы  и  византийцы  отбросили  туркмен
на  восток.  Но  Сельджукиды  сохранили  часть  Малой  Азии  со  столи¬
цей  в  Конье  (греч.  Иконион).  Вся  история  сельджукидского  Коний-
ского  султаната  прошла  в  войнах  с  окружавшими  его  государствами
христиан  (византийцев,  франков,  армян,  лазов  и  грузин)  и  мусуль¬
ман  —  туркмен  и  курдов.  Накануне  монгольского  завоевания
(в  1243  г.)  была  снова  создана  обширная  держава  Сельджукидов
Малой  Азии,  которую  разгромили  и  подчинили  себе  сначала  хорез¬
мийцы,  а  затем  монголы,  разделив  на  части337.
 Туркмены-огузы  —  овцеводы-кочевники  и  полукочевники  (сеяв¬
шие  пшеницу  и  ячмень  и  уходившие  пасти  овец  до  жатвы)  составля¬
ли  значительную  часть  населения  сельджукидской  Малой  Азии338  и
конницы  султаната.  Кроме  того,  они  платили  дань,  или  «дар»,  «по¬
дарки»  султану.  «Когда  огузы  бунтовали,  они  прекращали  взнос
“подарков”,  а  к  “подаркам”  султаны  были  чувствительны;  всякое
экстреннее  событие,  как  то:  вступление  на  престол,  брак,  вызывало
экстренные  расходы,  и  огузы  должны  были  восполнить  казну  и  кух¬
ню  султана.  И  они  шлют  султану  “подарки”  —  натуральную  подать  в
виде  скота,  верблюдов,  пленников,  рабов,  очевидно,  тех,  кого  они  за¬
хватывали  во  время  набегов  на  христианские  земли.  Дань  носила  по¬
стоянный  характер;  так,  на  кухню  Великого  Сельджукида  Санджара
(X  в.)  огузы  ежегодно  отправляли  24  тысячи  баранов»339.
 В  1188  г.  султан  ‘Изз  эд-Дин  Кылыч-Арслан  II  (1156-1188),  сле¬
дуя  обычаю  Великих  Сельджукидов  X-XI  вв.,  разделил  свое  государ¬
ство  между  своими  одиннадцатью  сыновьями  и  любимой  дочерью  на
двенадцать  уделов-улусов.  Лишь  раз  в  год  сыновья  являлись  на  по¬
клон  отцу340.  Но  вскоре  двое  сыновей  —  сначала  Кутб  эд-Дин,  затем
Рукн  эд-Дин  —  восстали  против  воли  отца  и  снова  объединили
державу341.
 Несмотря  на  объединение,  в  ней  оставалось  не  меньше  трех
«стольных  градов»:  Конья  на  юго-западе,  Кайсери  в  центре,  Сивас  на
 320


востоке  Малой  Азии,  —  каждый  с  населением  около  100-120  тысяч
жителей,  в  Конье  —  больше  других342.
 Обращаясь  к  сыну,  Беха  эд-Дину  Веледу,  великий  поэт-суфий
Джелал  эд-Дин  Руми  (1207-1273)  так  описал  Конью:  «Взгляни,
сколько  тысяч  домов,  дворцов,  принадлежащих  эмирам,  вельможам  и
тарифам!  Дома  купцов  и  тарифов  выше,  чем  дома  ремесленников,  а
дворцы  эмиров  возвышаются  над  домами  купцов...  Купол  дворца  сул¬
тана  во  сто  крат  выше  и  ценнее  всего  прочего!»343
 Ибн  Баттута,  прибывший  в  Конью  в  30-х  гг.  XIV  в.,  вскоре  после
прекращения  династии  Сельджукидов,  сообщал:  «Это  большой  го¬
род,  хорошо  застроенный,  изобилующий  водой  и  ручьями,  садами  и
фруктами.  Улицы  Коньи  —  очень  широкие,  базары  хорошо  располо¬
жены,  каждый  цех  занимает  отдельное  место»344.  Среди  базаров  вы¬
делялись  Конский,  невольников  продавали  под  особым  портиком.
В  еврейском  квартале  торговали  вином345.  Коренные  жители  —  гре¬
ки,  а  также  армяне,  сирийцы,  евреи  первоначально  составляли  боль¬
шинство.  Но  со  временем  стали  преобладать  мусульмане:  турки,
иранцы,  арабы.  «В  Конье  собрался  “цвет  общества”  —  двор,  феодалы
и  их  слуги.  Здесь  жило  и  духовенство,  кадии,  ученые,  дервиши,  слу¬
жащие  в  диванах  (взятками  набиравшие  большие  состояния),  сторо¬
жа,  охранявшие  мечети,  мавзолеи,  тюрбэ  и  т.  д.»346  Среди  чиновни¬
ков  султанских  диванов  преобладали  иранцы.  Иранцами  были
многие  везиры,  суфийские  шейхи.  Некоторые  видные  суфии  были
арабами.  Верховный  кадий  присылался  аббасидским  халифом  из
Багдада347.
 Сельджукидская  Конья  превратилась  в  один  из  центров  ислам¬
ского  вероучения  и  науки.  Здесь  обосновались  знаменитые  суфии.
Уроженец  Андалуса  (арабской  Испании),  великий  шейх  суфизма
Мухи  ад-Дин  Ибн  ал-‘Араби348  жил  в  Конье  и  подготовил  здесь  свое¬
го  преемника  Садр  ад-Дина  Коневи  (ум.  1274/1275)349.  Около  1225  г.
сюда  переселился  из  Балха  (теперь  в  Афганистане)  со  всей  семьей
суфийский  шейх  Баха  ад-Дин  Валад  (1148-1231),  отец  великого
поэта  Джелал  эд-Дина  Руми,  родившегося  в  Балхе  в  1207  г.  и  боль¬
шую  часть  жизни  проведшего  в  Конье.  Кроме  них,  из  Балха,  городов
Ирана  и  Средней  Азии  в  Конью  переселились  учитель  Джелал
эд-Дина  Бурхан  ад-Дин  Мухаккик  ат-Тирмизи  (ум.  1244)  и  другие
суфии350.  В  XIII  в.  в  Конье  было  построено  немало  мечетей  и  медре¬
се351,  но  центрами  суннитского  благочестия  стали,  в  противовес  су¬
фийской  Конье,  города  Кайсери  и  Сивас352.  Кроме  мечетей  и  медре¬
се,  Ибн  Баттута  нашел  в  Сивасе  «Дом  сейидов»  (дар  ас-сайада),  в
котором  жил  местный  главный  сейид  и  где  каждый  потомок  Пророка
мог  найти  кров,  пищу,  свечи  и  получить  продовольствие  на
дорогу353.
 321


Султан  раздавал  земли  в  условное  владение  (икта‘,  тимар)  и  в
удел  {улус).  Кайсери  Кылыч-Арслан  II  передал  в  удел  своей  дочери.
После  его  смерти  его  вдова  получила  в  удел  г.  Мелитену  (Ма-
латью)354.  Кроме  того,  богачи  покупали  большие  участки  земли  и  це¬
лые  деревни  в  собственность  (мулк).  «У  сановников  —  везиров,  вре¬
менщиков  —  были  вдали  от  столицы...  имения  (деревни),  куда
они  удалялись  на  отдых  или  на  покой»355.  «Вокруг  Коньи  на  расстоя¬
ние  дня  пути  тянулись  сады  и  виноградники356.  Здесь  жили  феодалы
летом;  они  жили  обычно  в  городах...  под  городом  же  у  них  были
“дачи”»357.
 Археологи  исследовали  дворцы  султанов,  расположенные  в  Конье
и  ее  окрестностях,  а  также  в  других  частях  султаната.  В  центре  Коньи
кирпичный  дворцовый  комнплекс  был  построен  при  Кылыч-Арсла-
не  II.  Кроме  того,  этот  султан  приказал  расширить  и  надстроить  баш¬
ню  Ичкале  (внутренней  крепости  Коньи)358.  У  Кылыч-Арслана  II
был  и  загородный  дворец  в  предгорьях  Мерама.  Когда  в  1190  г.  во
время  третьего  крестового  похода  войско  крестоносцев  подошло  к
Конье,  оно  увидело  деревья,  зеленую  траву,  орошаемые  ручьями  и
арыками  и  шатры,  в  которых  жили  турки359.  Впрочем,  и  некоторые
сирийские  города  имели  туркменские  предместья,  а  в  XIV  в.  г.  Касто-
мону  окружала  тысяча  туркменских  шатров360.  В  Центральной
Анатолии,  к  северо-востоку  от  Коньи,  на  месте  византийского  посе¬
ления  Кылыч-Арслан  II  построил  еще  одну  свою  резиденцию  Ак-Са-
рай  («Белый  Дворец»).  Здесь  были  дворец,  казармы,  мечети,  медресе,
базары;  вокруг  резиденции  вырос  город,  который  называли  Дар
аз-Зафар,  Дар  ал-Джихад,  Дар  ар-Рибат.
 При  Ала  ад-Дине  Кей-Кубаде  I  (1219-1236)  дворец  в  Конье  был
перестроен  и,  кроме  того,  было  выстроено  еще  несколько  загородных
дворцов.  Небольшой  дворцовый  комплекс  Кубадийе  был  сооружен  в
1224-1226  гг.  Он  был  окружен  обширным  парком  с  искусственным
озером.  Огромный  дворцовый  комплекс  Кей-Кубада  (описанный
хронистом  Ибн  Биби  и  исследованный  современными  археологами)
был  воздвигнут  на  острове  посреди  озера  Бейшехир  к  юго-западу  от
Коньи  в  1235-1236  гг.  Еще  один  дворцовый  комплекс  был  построен  в
1241  г.  при  султане  Гийас  эд-Дине  Кей-Хосрове  II  (1236-1245)  на
высоком  холме  близ  горы  Эркилет,  в  окрестностях  Кайсери361.  «Дво¬
рец  султана  в  Кайсери  был  окружен  садом362.  Так  было,  конечно,  и  в
Конье,  как  видно  из  “Жизнеописаний”  Афляки.  Иногда  султан  от¬
правлялся  за  город,  на  Конийскую  равнину;  там  было...  небольшое
озеро,  было  прохладно,  и  султан  отдыхал  к  кёшке  Филобад»363.
 Шатры,  или  юрты  были  в  тогдашней  Турции  не  менее  распростра¬
ненным  жильем,  чем  крестьянские  дома.  В  юртах  жили  кочевники  и
полукочевники,  султан  и  феодалы  в  походе  и  полюдье,  наконец,  куп¬
цы  и  караванщики,  если  не  селились  в  караван-сараях.
 322


Все  города  Малой  Азии  так  или  иначе  были  связаны  с  караванной
торговлей.  Особое  торговое  значение  имели  три  «стольных  града»,
особенно  Конья.  На  северо-востоке  г.  Сивас  играл  роль  узловой  стан¬
ции  на  караванных  путях.  Здесь  останавливались  среднеазиатские
купцы.  Из  Сиваса  одни  караваны  отправлялись  на  юг,  в  Кайсери  и
дальше  в  Конью,  другие  —  к  портам  Черного  моря364.  Только  между
Сивасом  и  Кайсери  находилось  24  караван-сарая365.  «Пути  торговли
расходились  из  Коньи  на  восток  —  через  Султанхан,  Акхан,  Аксарай
на  Кайсери  и  Сивас,  и  на  запад  —  через  Илгын,  Акшехир,  Исхаклу,
Чай,  Гонджарлу...  Линия  караван-сараев...  шла  и  на  юг  к  порту  на  бе¬
регу  Средиземного  моря  —  к  Анталье»366.  Несколько  караван-сараев
того  времени  исследовано  археологами.  В  их  числе  построенный  в
Анталье  Гийас  эд-Дином  Кей-Хосровом  в  1238-1239  гг.  и  др367
 «Величественный  караван-сарай  Султанхан,  восторженно  опи¬
санный  путешественниками,  представлял  собой  грозную  крепость,
толстые  стены  которой  утыканы  были  24  башнями.  У  него  было  стра¬
тегическое  и  торговое  значение:  здесь  был  стык  дорог  из  Коньи,  Ла-
дика  и  Анкары,  и  караваны  в  сотни  верблюдов  находили  удобный  и
безопасный  приют  —  здесь,  на  подступах  к  столице,  складывались
боеприпасы  и  провиант.  Построенный  (в  1229  г.)  султаном  Ала
эд-Дином  Кей-Кубадом  I,  караван-сарай  был  сожжен  в  эпоху  монго¬
лов  и  восстановлен...  султаном  Кей-Кавусом  II...  Для  удобства  пере¬
движения  строились  через  реки  мосты...  В  Токате  есть  мост,  постро¬
енный  тремя  братьями  Сельджукидами,  когда  в  Малой  Азии
распоряжались  уже  монголы»368.
 Сеть  караванных  дорог,  оборудованных  мостами  и  караван-сарая¬
ми,  служила  добрую  службу  султанам  в  их  походах  и  других  передви¬
жениях  по  стране.
 Источники  дают  больше  всего  сведений  о  военных  походах.  Вот
как  об  этом  писал  крупнейший  российский  исследователь  Конийско-
го  султаната  В.  А.  Гордлевский:  «Перед  походом  войско  собиралось
часто  в  Кайсери369  —  “престольном”  городе  Сельджукидов,  представ¬
лявшем  географический  центр  государства.  Здесь  султан  устраивал
войску  смотр...  Задумав  поход,  султан  извещал  об  этом  пограничных
беев  письмами.  Когда  огузы  собирались,  султан  устраивал  для  них
традиционный  пир  —  шилян,  на  котором  резались  бараны.  Это  было
старое  национальное  торжество,  справлявшееся  [и]  при  вступлении
султана  на  престол...  Представители  огузских  племен  получали  [каж¬
дый]  кусок  жертвенного  мяса...  Вкушая  общее  мясо,  огузы  как  бы
присягали  султану...  Во  время  пира...  соблюдалось  строго  местни¬
чество;  беи  огузских  племен  садились  в  порядке,  предписанном
тюрэ...  Суфии,  сейиды  сидели  на  пиру  наряду  с  улемами,  кадием,
муфтием  и  пр.»376.
 323


Феодалы  присягали  султану  в  присутствии  кадия371.  Рассаживал
гостей  на  пиру  вельможа,  носивший  титул  эмир-и  бар  («эмир  двор¬
ца»)372.  «Накрывались  два  стола  по  бокам,  а  посредине  было  возвы¬
шение...  на  котором  сидел  султан  и,  может  быть,  избранные  гости...
Зал  был  залит  огнями:  горели  серебряные  подсвечники...  На  столах
была  богатая  сервировка:  фарфор,  золото  и  серебро»373.  В  Коний-
ском  султанате  традиционный  тюркский  шилян  стал  государствен¬
ным  институтом,  в  котором  был  занят  целый  штат  придворных  чи¬
нов  и  слуг.  «“Отведыватель  пищи”,  прислуживающий  во  время
шиляна,  “стольники”,  виночерпии  —  все  это  были  доверенные  лица
султана,  часто  греки;  они  слышали  (и  подслушивали)  интимные  раз¬
говоры  на  пиру  и  потом  выдавали  и  продавали  хозяев  тому,  кто  им  за
это  платил...  В  хронике  Ибн  Биби  упоминаются  “луноликие”  неволь¬
ники-юноши  и  красавицы  в  богатых  одеждах,  обносившие  гостей  за
пиром  водами  и  винами...  Разнообразны  и  изысканны  были  кушанья,
подававшиеся  на  пиру:  куры,  дичь,  голуби,  куропатки;  [их]  запивали
вином,  щербетом;  но  были  и  традиционные  огузские  блюда  (барани¬
на)  и  напитки...  кумыс  и  кымран  (кипяченое  коровье  молоко,  разбав¬
ленное  водой)  должны  были  таким  же  порядком  распиваться  между
старшими  и  младшими».  Во  время  пира  играла  музыка,  выступа¬
ли  певцы,  рассказчики,  акробаты  и  фокусники374.
 Итак,  при  восшествии  на  престол  и  по  прибытии  в  Кайсери  и
любой  другой  из  трех  «стольных  градов»  сельджукидский  султан
устраивал  ритуальное  пиршество-шилян,  на  котором  феодалы,  вку¬
шая  свои  доли  {мючляр)  баранины  и  запивая  их  кумысом  и  кымра-
ном,  присягали  султану  в  верности.  Вступая  на  престол  или  вступая  с
брак,  султан  получал  от  феодалов  богатые  подарки  —  еще  один  знак
вассальной  верности375.  Историки  давно  заметили  сезонную  регу¬
лярность  передвижения  султана  по  своим  владениям,  но  объясняли
это  тем,  что  в  нем  «живет  кочевник,  ему  не  сидится  на  месте:  из
Коньи  он  часто  передвигается  в  Кайсери,  а  на  зиму  уходит  к  Среди¬
земному  морю,  в  Анталью»376.
 Зима  здесь  теплая,  но  дождливая.  Вряд  ли  султан  с  огромной  сви¬
той  прибывал  сюда,  только  убегая  от  зимних  степных  холодов.
Анталья,  как  и  расположенная  в  той  же  части  Средиземноморского
побережья  Аланья,  была  важным  торговым  портом,  притом  ближай¬
шим  к  Конье.  В  Аланье  археологи  исследовали  несколько  султанских
резиденций,  простроенных  при  Ала  эд-Дине  Кей-Кубаде  I:  в  самом
городе  Аланья  был  сооружен  жилой  павильон,  в  Аспендосе  дворцо¬
вое  помещение  было  устроено  в  римском  амфитеатре377.  Когда  в
этих  местах  побывал  Ибн  Баттута  (30-е  гг.  XIV  в.),  здесь  многое  оста¬
валось  таким,  как  и  столетием  ранее,  при  Сельджукидах.  Еще  в
1220  г.  Сельджукиды  заключили  торговый  договор  с  Венецией  и  поз¬
же  неоднократно  его  возобновляли  и  подтверждали.  По  договору  ве¬
 324


нецианские  купцы  получали  важные  торговые  привилегии378.  Вслед
за  ними  во  владениях  Сельджукидов  начали  торговать  и  купцы  дру¬
гих  итальянских  городов,  прежде  всего  Генуи.
 Недаром  Ибн  Баттута  прибыл  в  Аланью  на  генуэзском  корабле.
Здесь  он  нашел  купцов  из  Египта  и  Сирии,  в  Гюмюшане  —  из  Ирака  и
Сирии,  в  Анталье  —  каких-то  купцов-христиан,  скорее  всего  итальян¬
цев,  около  Манисы  —  генуэзцев379.  В  середине  XIII  в.  Рубрук  встре¬
тил  в  Конье  «много  франков»,  генуэзского  купца  и  двух  итальянцев,
получивших  от  Сельджукидов  монопольное  право  на  торговлю
квасцами380.  Скорее  всего,  они  прибыли  в  Конью  из  одного  из  портов
Средиземноморского  побережья,  может  быть,  вместе  с  султаном.
Впрочем,  итальянцы  торговали  и  в  более  отдаленных  от  Коньи  пор¬
товых  городах  Черноморского  побережья  Малой  Азии.  В  Антальи
итальянцы  «жили  вблизи  гавани...  В  Малой  Азии  живут  они  по  ста¬
ринке:  квартал  окружен  стеной,  и  ворота  закрываются  не  только  на
ночь,  но  и  в  пятницу,  во  время  общей  мусульманской  молитвы.  Осно¬
вательно  или  нет,  но  христиане-купцы,  очевидно,  боятся  вспышки
религиозного  фанатизма  и  прячутся,  или  попросту  трясутся  за  свое
добро,  боятся  грабежа  под  вывеской  неприязни  к  иностранцу»381.
Пребывание  в  городе  султана  должно  было  на  время  успокоить
эти  страхи.
 Весной  султан  возвращался  в  Конью.  По  обычаю,  еще  на  подсту¬
пах  к  столице  его  встречали  вельможи.  Так  же  они  поступали  и  тогда,
когда  он  в  летне-осенний  сезон  возвращался  в  Конью  после  своих  пе¬
редвижений  по  Анатолии.  Это  было  красочное  зрелище.  «Когда  сул¬
тан  Ала  эд-Дин  Кей-Кубад  I,  встреченный  вельможами  в  Обруке,
ехал  на  верблюде  в  престольный  город,  по  бокам  шли  500  серхенгов
(начальников)  и  бёлюкбаши  (командиров  рот)  из  русов,  грузин,  кур¬
дов,  дейлемцев,  джурджанцев,  казвинцев,  румийцев  (малоазийских
греков),  гурийцев  (афганцев)  и  т.  д.  ...  120  вооруженных  (джандар)
шли  с  правой  и  левой  стороны,  за  поясом  у  них  свешивались  золотые
сабли.  Выкрикивая  “сторонись!”  они  разгноняли  перед  султаном  на¬
род.  А  когда  султан  в  “благословенный  час”  вступил  в  город,  беи  и
вельможи  сошли  с  коней,  “шенкмейстер”  (шюраб-салар)  подоткнул
полы  за  пояс,  надел  на  голову  шапку  кейкубади  (иранского  образца)
и  повел  под  узцы  коня  султана-“миродержца”  —  повторилась  сцена
интронизации  халифа  Великим  СельджукидомТогрулбеком...  У  тро¬
на  во  дворце  стояли  чауши  и  дурбагии  с  дротиками,  дубинками  и  чоу-
ганами.  А  сзади  на  “счастливом  престоле”,  на  “месте  почтенных
прародителей”,  в  “шапке  иранских  царей”  —  Ахеменидов...  сидел,  от¬
деленный  от  подданных  занавесью,  султан...  Дворцовая  охрана  —  ору¬
женосцы  и  рынды,  телохранители  султана,  вооруженные...  луками  и
щитами...  молотами,  всегда  готовые  “пролить  кровь  государевых  из¬
менников”»382.
 325


Как  и  при  въезде  в  любой  из  принадлежавших  ему  городов,  султан
получал  в  Конье  дорогие  дары  от  своих  наместников  и  вассалов.
«В  случае...  возвращения  султана  в  столицу  после...  пребывания  у  бе¬
регов  Средиземного  моря)  беи  и  наибы  оповещали  об  этом  феодалов,
и  феодалы  обязаны  были  везти  ко  двору  султана  подарки»383.  Султа¬
на  осыпали  дождем  золотых  и  серебряных  монет384.
 «Во  время  объезда  султан  всюду  собирал  подарки,  которые  состо¬
яли  из  красивых  невольников  (или  невольниц),  кошельков  с  золо¬
том,  турецких  и  арабских  лошадей  и  т.  д.  Мелики  (князьки)  [южного
Средиземноморского  побережья]  дарили  султану  драгоценные  кам¬
ни.  Он  охотно  совершал  объезды,  пополняя  казну,  истощенную  по¬
жалованиями»385.  Наместники  порой  соглашались  платить  «дар»
только  в  случае  личного  прибытия  к  ним  султана.  Так,  «хроника
[Языджи-оглу  Али]  пишет,  что  сюбаши  (военный  начальник)  Кайсе¬
ри  Сейф  эд-Дин  Абу  Бекр,  встретивший  торжественно  султана  в  Чу¬
буке,  очевидно,  на  границе  области,  поднес  ему  все  состояние,  нако¬
пившееся  за  долгое  время»386.
 Обходя  свои  владения  полюдьем,  сельджукидский  султан  не  толь¬
ко  кормил  свиту  и  пополнял  казну  «дарами»,  но  и  укреплял  свою
власть  на  местах.  Когда  здесь  устраивался  пир-шилян,  съехавшиеся
на  пир  мелики,  сюбаши,  наибы  присягали  ему  на  верность.  «Это  была
встреча  сюзерена  с  подданными,  его  вассалами,  ознакомление  феода¬
ла  с  владениями...  На  языке  хроники  эта  [повинность]  именуется
“правом  за  прибытие”387  (араб,  хакк  ал-кадум).  В  османскую  эпоху
из  него  развились  два  налога:  “радость-приветствие”  (тебгиирие)  и
“прибытие”  (кедумие)  феодала-помещика»388.
 В  свою  очередь,  султан  отдаривался,  иногда  чрезвычайно  щедро.
Так,  во  время  пребывания  султана  «в  Кайсери  к  султану  на  поклон
приехал»  Даудшах,  мелик  Эрзинджана,  «ему  для  жилья  приготовили
палатку  из  атласа  и  шелка.  Потом  из  дворцовой  кухни  принесли  ку¬
шанья,  и  так  продолжалось  три  дня  —  срок  обязательного  для  му¬
сульманина  гостеприимства.  На  следующий  день  по  случаю  благопо¬
лучного  приезда  султан  пожаловал  ему  10  тысяч  червонцев,  шапку  и
пояс,  осыпанные  драгоценными  камнями,  латы,  лошадь  и.  т.  д.,  то
есть  все,  что  полагалось  давать  вассалу,  а  на  содержание  князька  вы¬
дана  была  грамота  на  2  тысячи  баранов,  2  тысячи  вьюков  пшеницы,
500  вьюков  ячменя,  200  бурдюков  вина  и  20  тысяч  акче»389.
 Еще  в  империи  Великих  Сельджукидов  существовал  разветвлен¬
ный  бюрократический  аппарат  Аббасидского  халифата.  Он  сохра¬
нился  и  в  Конийском  султанате,  и  его  представители  участвовали  в
полюдье  правителя  государства,  помогая  ему  укреплять  власть  на
местах.  «Центральные  учреждения  (диваны)  находились  в  столице
государства  {дар  ал-малак).  Руководители  —  начальники,  вазир  —  со¬
провождали  часто  султана  во  время  его  передвижений  по  стране»390.
 326


При  объезде  своих  владений  султан  лично  творил  суд.  «Уезжая  на
зиму  к  Средиземному  морю,  султан  творил  там  суд...  “Обиженные”
(.мезлюм)  обращались  к  нему,  и  следовали  расправы.  Разбирал  сул¬
тан  тяжбы  и  в  Конье»391.  Он  смирял  мятежников  и  всех,  кто  поку¬
шался  на  его  прерогативы.  Но  не  всегда  суд  и  расправа  были  немед¬
ленными.  «Против  султана  Ала  эд-Дина  Кей  Кубада  I  был  задуман
заговор  (феодалы  хотели  задушить  султана  и  посадить  на  престол
Кей-Феридуна...  В  то  время  как  султан  расходовал  на  шилян  ежеднев¬
но  30  баранов,  эмир  Сейф  эд-Дин  Айбабей  [которому  Кей  Кубад  был
обязан  престолом]  тратил  80  голов...  Эмир  Камненус  (грек  из  рода
Комнинов)  и  Хоккабаз-оглу  Камер  эд-Дин  раскрыли  султану  глаза.
Однако  султан,  находясь  в  Анталье,  вблизи  могущественного  бея
Эртокуша,  который  20  лет  просидел  в  Анталье  (это  был,  очевидно,
вождь  огузского  племени),  на  время  сдержался  и,  только  перебрав¬
шись  в  Кайсери,  расправился  с  заговорщиками  во  время  пирушки»392.
 В  программу  полюдья  входили  и  облавные  охоты,  устраиваемые
дважды  в  год,  осенью  и  зимой.
 Сам  шатер  сельджукидского  султана  в  походе  и  полюдье  окру¬
жали  живые  трофеи  этих  ловов.  У  входа  в  шатер  были  првязаны  лев,
леопард  и  тигр  (или  гепард?)393.
 По  пути  султан  и  его  свита,  в  которой  всегда  находились  духов¬
ные  служители  ислама,  посещали  святые  места  Кайсери,  Сиваса,
других  городов.  В  Сейидгази  он  посещал  популярную  у  мусульман
могилу  знаменитого  гази  сейида  Баттала.  Характерно,  что  могила  на¬
ходилась  на  месте  разрушенной  христианской  церкви.  Султан  Гийас
эд-Дин  в  1207/1208  г.  построил  здесь  мечеть.  Затем  в  старой  церкви
были  погребены  Фатима,  мать  султана  Ала  эд-Дина  Кей  Кубада  I,  и
ее  служанка394.
 Где  бы  ни  заставали  султана  в  его  передвижениях  по  стране
основные  исламские  праздники,  которые,  следуя  лунному  календа¬
рю,  могли  прийтись  на  любой  сезон,  он  отмечал  их  неизменно.  Пыш¬
но  отмечался  и  весенний  праздник  науруз  (ноуруз,  нейруз),  отмечав¬
шийся  по  солнечному  календарю,  усвоенный  туркменами  еще  на  их
старой  родине.  «Раз  в  год,  соблюдая  старый  сасанидский  обычай...  в
день  ноуруза...  султан  Ала  эд-Дин  Кей  Кубад  I  являлся  в  суд,  и  тогда
всякий  мог  предъявить  к  нему  иск  или  послать  жалобу»395.
 Примечания
 1  Минорский  В.  Ф.  История  Ширвана  и  Дербента  в  Х-Х1  вв.  М.,  1963.  С.  25
(араб.),  74-75.
 2  Шихсаидов  А.  Р.  Ислам  в  средневековом  Дагестане  (УН-ХУ  вв.).  Махач¬
кала,  1969.  С.  56—57.
 327


3  Аннинский  С.  А.  Известия  венгерских  миссионеров  ХШ-ХУ  вв.  о  татарах
и  Восточной  Европе  //  Исторический  архив.  М.;  Л.,  1940.  С.  78—79,  96.
 4  Ал-Мас‘уди,  Абу-л-Хасан  ‘Али  бин  ал-Хусейн  инт  ‘Али.  Мурудж  аз-захаб
ва  ма‘адин  ал-джавхар.  Ал-Кахира,  1958.  Дж.  К.  17,  22.  То  же  самое  араб¬
ский  купец  IX  в.,  которого  цитирует  ал-Мас‘уди,  сообщал  об  индонезий¬
ском  царстве  Шривиджайя.
 5  Там  же.  К.  17,16.
 6  Минорский  В.  Ф.  История  Ширвана  и  Дербента.  С.  *  и  след.,  19-29  (араб.),
50  и  след.,  60-63.
 7  История  Дагестана.  М.,  1967.  Т.  I.  С.  44,  78.
 8  Там  же.  С.  78.
 9  Минорский  В.  Ф.  История  Ширвана  и  Дербента.  С.  25,  27  (араб.),  74-75,
77.
 10  Рамазанов  X.  X.,  Шихсаидов  А.  Р.  Очерки  истории  Южного  Дагестана.
Махачкала,  1964.  С.  49-54.
 11  [Хашаев  Х.-М.]  Памятники  обычного  права  Дагестана  ХУН-Х1Х  вв.
Архивные  материалы.  Составление,  предисловие  и  примечания
Х.-М.  Хашаева.  М.,  1965.  С.  25  и  след.,  31.
 12  История  Дагестана.  Т.  I.  С.  244-245.
 13  Магомедов  Р.  М.  История  Дагестана.  Махачкала,  1968.  С.  224.
 14  [Хашаев  Х.-М.]  Памятники  обычного 	права  Дагестана  ХУИ-Х1Х  вв.  С.  31.
 13  Хашаев  Х.-М.  Общественный  строй 	Дагестана  в  XIX 	в. 	М., 	1961. 	С. 	239,
 260.
 16  Там  же;  [Хашаев  Х.-М.]  Памятники  обычного  права  Дагестана  XVII-
XIX  вв.  С.  243-244;  История  Дагестана.  Т.  I.  С.  223-224.
 17  [Хашаев  Х.-М.]  Памятники  обычного  права  Дагестана  ХУН-Х1Х  вв.
С.  25-26,31.
 18  Там  же.  С.  26,  28,  29.
 19  Там  же.  С.  25,  27,  28,  31.
 20  Там  же.  С.  27-28.
 21  Там  же.  С.  156.
 22  Карпов  Ю.  Ю.  Мужские  союзы  в  социокультурной  традиции  горских  на¬
родов  Кавказа  //  Этносы  и  этнические  процессы.  М.,  1993.  С.  202.
 23  Ихилов  М.  М.  Старый  и  новый  Куруш  (культура  и  быт  лезгинского  пере¬
селенческого  аула)  //  Советская  этнография.  1963.  №  4.  С.  166.
 24  [Хашаев  Х.-М.]  Памятники  обычного  права  Дагестана  ХУН-Х1Х  вв.
С.  156.
 23  Там  же.
 26  Шиллинг  Е.  М.  Кубачинцы  и  их  культура.  Историко-этнографические
этюды.  М.;  Л.,  1949.  С.  8.
 27  Там  же.
 28  Там  же.  С.  147-190,  208-219.
 29  Там  же.  С.  189-190.
 30  Семенов  Ю.  И.  Пережитки.  С.  39.
 31  Шихсаидов  А.  Р.  Дагестан  в  Х-Х1У  вв.  Опыт  социально-экономической
характеристики.  Махачкала,  1975.  С.  И.
 328


32  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй  Да¬
гестана  в  XVIII-  начале  XIX  в.  Махачкала,  1957.  С.  223-226.
 33  Там  же.  С.  204,  222-223,  243.
 34  Леонтович  Ф.  И.  Адаты  кавказских  горцев.  Материалы  по  обычному  пра¬
ву  Северного  и  Восточного  Кавказа.  Вып.  1.  Одесса,  1862.  С.  223;  [Хаша-
ев  Х.-М.]  Памятники  обычного  права  Дагестана  ХУН-Х1Х  вв.  С.  33,
36-38;  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический
строй  Дагестана.  С.  222,  242-243.
 35  [Хашаев  Х.-М.]  Памятники  обычного  права  Дагестана  ХУИ-Х1Х  вв.
С.  216.
 36  Там  же.  С.  210  и  след.
 37  Там  же.  С.  214.
 38  История  Дагестана.  Т.  I.  С.  324.
 39  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй  Да¬
гестана.  С.  215.
 40  Леонтович  Ф.  И.  Адаты  кавказских  горцев.  С.  222.
 41  Булатова  А.  Лакцы  (XIX  —  начало  XX  в.).  Махачкала,  1971.  С.  26  и  след.;
Шихсаидов  А.  Р.  Дагестан  в  Х-ХГУ  вв.  С.  11—12.
 42  Там  же.  С.  174-175.
 43  Там  же.  С.  12.
 44  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй  Да¬
гестана.  С.  146  и  след.
 45  Маркович  Я.  М.  Дневные  записки.  Ч.  I.  М.,  1859.  С.  133.
 46  Там  же.  С.  139.
 47  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй  Да¬
гестана.  С.  145  и  след.,  260  и  след.
 48  Там  же.  С.  168-198.
 49  Там  же.  С.  282.
 50  Там  же.  С.  272  и  след.
 51  Булатова  А.  Лакцы.  С.  32.
 32  Магомедов  Р.  М.  Дагестан.  Исторические  этюды.  Махачкала,  1971.  С.  150.
 33  Булатова  А.  Лакцы.  С.  33.
 34  Там  же.  С.  33  и  след.
 33  Леонтович  Ф.  И.  Адаты  кавказских  горцев.  С.  230.
 36  Агларов  М.  А.,  Айтберов  Т.  М.  «Повествование  об  Али-беке  Андийском  и
его  победе  над  князем  Турлавом  б.  Алиханом  Баклулальским»  как  источ¬
ник  по  истории  Дагестана  в  XVIII  —  начале  XX  в.  Махачкала,  1981.  С.  85  и
след.,  92  и  след.,  102  и  след.
 37  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй  Да¬
гестана.  С.  92,  102-103,  310.
 38  Там  же.  С.  85.
 39  Там  же.  С.  92,  95,  310.
 89  Агларов  М.  А.,  Айтберов  Т.  М.  «Повествование  об  Али-беке».  С.  95.
 61  Там  же.  С.  123.
 62  Там  же.  С.  124.
 329


63  [Хашаев  Х.-М.].  Феодальные  отношения  в  Дагестане  XIX  —  начале  XX  в.
Архивные  материалы.  Составление,  предисловие  и  примечания
Х.-М.  Хашаева.  М.,  1969.  С.  264.
 64  Карпов  Ю.  Ю.  Персонажи  шаитлинского  праздника  игби:  атрибуты  кос¬
тюмов  и  общественные  функции  //  СМАЭ.  Т.  43.  Л.,  1989.  С.  143-144.
 65  Страбон.  География.  Перевод,  статья  и  коммент.  Г.  А.  Стратановского.  М.,
1964.  С.  473-474.
 66  Климов  Г.  А.  Введение  в  кавказское  языкознание.  М.,  1986.  С.  56.
 67  Латышев  В.  В.  Известия  древних  писателей  греческих  и  латинских  о  Ски¬
фии  и  Кавказе.  Т.  И.  Латинские  писатели.  СПб.,  1906.  С.  842.
 68  Джуаншер  Джуаншериани.  Жизнь  Вахтанга  Горгосала.  Перевод,  введение
и  примеч.  Г.  В.  Цулая.  Тбилиси,  1986.  С.  59.
 69  Там  же.  С.  95.
 70  Итонишвили  В.  Д.  Из  истории  семейных  отношений  грузинских  горцев
(на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1960.  С.  83.
 71  Там  же.  С.  85.
 72  Привилегированное  положение  гергетцев  как  служителей  и  сакдрис
швилни  (букв,  «сыны  храма»)  монастыря  Цминда  Самеба  по  сравнению  с
остальным  населением  Хеви  с  очевидностью  явствует  из  одного  докумен¬
та  монастыря  Цминда  Самеба  XV-XVIII  вв.  «Летопись  поминовения
душ»  («Матиане  мосахсенебели  султа»):  Какабадзе  С.  Церковные  доку¬
менты  Западной  Грузии  (на  груз.  яз.).  Т.  I.  Тбилиси,  1921.  С.  84.
 73  Санадзе  М.  Крестьянство  Западной  Грузии  в  XV-XVШ  вв.  (на  груз.  яз.).
Тбилиси,  1979.
 74  Сумбат  Давитис-дзе.  История  и  повествование  о  Багратидах.  Перевод,
введение  и  примеч.  М.  Д.  Лордкипанидзе.  Тбилиси,  1979.  С.  38.
 75  Летопись  Картли.  Перевод  Г.  В.  Цулая.  М.,  1982.  С.  74.
 76  Цит.  по:  Цулая  Г.  В.  Абхазия  и  абхазы  в  контексте  истории  Грузии.  (До¬
монгольский  период.)  Краткие  очерки.  М.,  1995.  С.  127.
 77  Минорский  В.  Ф.  История  Ширвана  и  Дербента.  С.  222-223.
 78  Жизнь  царицы  цариц  Тамар.  Перев.  и  введ.  В.  Д.  Дондуа.  Исслед.  и  при¬
меч.  М.  М.  Бардзинишвили.  Тбилиси,  1985.  С.  42.
 79  Там  же.  С.  46.
 80  Там  же.  С.  38,39.
 81  Там  же.  С.  39-40.
 82  Памятник  эриставов.  Перевод.  Тбилиси,  С.  33-34.
 83  Переводы  с  грузинского  и  мегрельского  языков  сделал  и  любезно  мне
предоставил  Абесалом  Тугуши.
 84  Этимология  неясна.  Знаменитый  грузинский  писатель,  лексикограф  и  пу¬
тешественник  Сулхан-Саба  Орбелиани  (1658-1725)  связывал  этот  тер¬
мин  со  словом  мохаде  («приглашение  почетного  гостя»).:  Орбелиани  С.  С.
Сочинения  (на  груз.  яз.).  Т.  IV.  Тбилиси,  1966.  С.  411.
 85  Так  назывался  плавник,  дрова,  приносимые  рекой.  Считалось,  что  рикри-
ка  —  это  сравнительно  бедное  угощение:  Мусхелишвили  Л.  Социаль¬
но-экономические  категории  крестьян  Западной  Грузии  в  XVI-XVII  вв.
(на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1940.  С.  276-287.
 330


86  Санадзе  М.  Крестьянство  Западной  Грузии  в  ХУ-ХУШ  вв.  С.  163-165.
 87  Чхатишвили  К.  Социально-экономическое  положение  крестьян  в  Гурий¬
ском  мтаварстве  (на  груз,  яз.)  //  Моамбе.  Тбилиси,  1963.  №  1.  С.  82.
 88  Бороздин  К.  А.  Закавказские  воспоминания.  Мингрелия  и  Сванетия  с
1854  по  1861  год.  СПб.,  1885.  С.  128.
 89  Там  же.  С.  128-129.
 90  Цит.  по:  Инал-Ипа  Ш.  Д.  Абхазы.  Историко-этнографические  очерки.  Су¬
хуми,  1965.  С.  429.
 91  Утверждение  русского  владычества  на  Кавказе.  Т.  XII.  Тифлис,  1901.
С.  69.
 92  Там  же.  С.  67.
 93  Окольничий  Н.  Воспоминания  о  Кутаиси  //  Русский  Вестник.  Т.  8.  М.,
1857.  С.  487.
 94  Там  же.
 95  Утверждение  русского  владычества  на  Кавказе.  Т.  XII.  С.  256.
 96  Инал-Ипа  Ш.  Д.  Абхазы.  С.  428.
 97  Дзиндзария  Г.  А.  Народное  хозяйство  и  социальные  отношения  в  Абхазии
в  XIX  в.  Сухуми,  1958.  С.  254.
 98  Ламберти  А.  Описание  Колхиды,  называемой  теперь  Мингрелией
(1654  г.).  С  картою.  Перевод  с  итал.  К.  Ф.  Ган  //  сборник  материалов  для
описания  местностей  и  племен  Кавказа.  Вып.  XIII.  Тифлис,  1913.  С.  32.
 99  Там  же.  С.  37.
 100  Бороздин  К.  А.  Закавказские  воспоминания.
 *91  Джудичи  Д.  Письма  о  Грузии  (на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1964.  С.  92.
 192  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  124.
 103  Шарден  Ж.  Путешествие  шевалье  Шардена  по  Закавказью  в  1672¬
1673  гг.  Тифлис,  1902.  С.  30.
 104  Там  же.  С.  38.
 105  Кастелли  К.  де.  Сведения  и  альбом  рисунков  по  Грузии  ХУИ  в.  (на  груз,
яз.).  Тифлис,  1976.  С.  56.
 106  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  115-116.
 107  Там  же.  С.  117.
 108  Шарден  Ж.  Путешествие  шевалье  Шардена  по  Закавказью.  С.  114-116.
199  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  115.
 119  Там  же.  С.  125-126.
 111  Шарден  Ж.  Путешествие  шевалье  Шардена  по  Закавказью.  С.  45-46.
 112  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  126-127.
 113  Там  же.  С.  129-130,135,136,139-140.
 114  Там  же.  С.  117.
 115  Там  же.  С.  124.
 116  Шарден  Ж.  Путешествие  шевалье  Шардена  по  Закавказью.  С.  30.
 117  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  116.
 118  Там  же.  С.  33.
 119  Мусхелишвили  Л.  Социально-экономические  категории  крестьян  За¬
падной  Грузии.
 331


120  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  33-34.
 121  Там  же.  С.  149.
 122  Там  же.  С.  149-150.
 123  Там  же.  С.  153-155.
 124  Там  же.  С.  46-55,  58,  62,  67,  73  и  след,,  121,133-134,159.
 125  Там  же.  С.  98.
 126  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  М.,  1967.
С.  127.
 127  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  61-66.
 128  Там  же.  С.  63-64.
 129  Там  же.  С.  61.
 130  Там  же.  С.  90.
 131  Шарден  Ж.  Путешествие  шевалье  Шардена  по  Закавказью.  С.  30.
 132  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  81-92.
 133  Там  же.  С.  33-34.  Прим.
 134  Батонишвили  И.  Калмасоба  (на  груз.  яз.).  Т.  II.  Тбилиси,  1948.  С.  48-49.
 135  Бороздин  К.  А.  Закавказские  воспоминания.  С.  130.
 136  Там  же.  С.  188.
 137  Там  же.  С.  356  и  след.  Там  же.  С.
 138  Ковалевский  М.  М.  Закон  и  обычай  на  Кавказе.  М.,  1890.  Т.  I.  С.  179.  Т.  II.
С.19-20.
 139  Там  же.  Т.  I.  С.  278.
 140  Гвахария  Л.  Государственные  повинности  в  Восточной  Грузии  в  первой
половине  XIX  в.  (на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1960;  Сургуладзе  И.  Памятники
грузинского  права  (на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1970.  С.  528.
 141  Чхатишвили  К.  Социально-экономическое  положение  крестьян  в  Гурий¬
ском  мтаварстве.  С.  122.
 142  Какабадзе  С.  Церковные  документы  Западной  Грузии  (на  груз.  яз.).  Т.  I.
С.  122.
 143  Ковалевский  М.  М.  Закон  и  обычай  на  Кавказе.  Т.  I.  С.228-229.
 144  Чхатишвили  К.  Социально-экономическое  положение  крестьян  в  Гурий¬
ском  мтаварстве.  С.  349.
 145  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов
ХШ-Х1Х  вв.  Нальчик,  1974.  С.  499.
 146  Там  же.  С.  478,  502  и  след.
 147  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  М.,  1967.
 148  Каджаров  В.  X.  Традиционные  общественные  институты  кабардинцев  и
их  кризис  в  конце  XVIII  —  первой  половине  XIX  в.  Нальчик,  1994.  С.  135
и  след.
 149  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  220.
 150  Там  же.  С.  227.
 151  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  136  и  след.
 152  Там  же.  С.  160,167.
 153  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  469
и  след.
 332


154  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  158  и  след.
 155  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  260.
 156  Хан-Гирей.  Избранные  произведения.  Нальчик,  1974.  С.  303.
 137  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  577.
 138  Гар  данов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  161.
 159  Там  же.  С.  163.
 160  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  208.
 161  Там  же.  С.  220.
 162  Там  же.  С.  244-245.
 163  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  163.
 164  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  256.
 165  Там  же.  С.  246.
 166  Там  же.  С.  261.
 167  Там  же.  С.  261  и  след.
 168  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  173.
 169  Леонтович  Ф.  И.  Адаты  кавказских  горцев.  Т.  I.  С.  124-125.
 170  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  164-165.
 171  Хан-Гирей.  Избранные  произведения.  С.  300,  301.
 172  Сталь  К.  Ф.  Этнографический  очерк  черкесского  народа.  Цит  по:  Гарда¬
нов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  135.  То  же  наблю¬
дал  в  1837-1839  гг.  Дж.  Белл:  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях
европейских  авторов.  С.  472.
 173  Новицкий  [Г.  В.]  Географико-статистическое  обозрение  земли,  населен¬
ной  народом  адехе  //  Тифлисские  ведомости.  1929.  №  22;  Гарданов  В.  К.
Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  312.
 174  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  314.
 173  Кабардинский  фольклор.  М.;  Л.,  1936.  С.  35-38,  639.
 176  Ковалевский  М.  М.  Закон  и  обычай  на  Кавказе.  Т.  I.  С.  11-12.
 177  Кабардинский  фольклор.
 178  Хан-Гирей.  1)  Избранные  произведения.  С.  252-253,  255;  2)  Записки  о
Черкесии.  Нальчик,  1978.  С.  195-196,197.
 179  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  171.
 180  Каджаров  В.  X.  Традиционные  общественные  институты.  С.  181.
 181  Бгажноков  Б.  X.  Адыгский  этикет.  Нальчик,  1978.  С.  113-115.
 182  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  С.  180  и  след.,
321.
 183  Там  же.  С.  319-320.
 184  Там  же.  С.  321.
 185  Там  же.
 186  Кабардинский  фольклор.  С.  143-144.
 187  Хан-Гирей.  Записки  о  Черкесии.  С.  112-113.
 188  Там  же.  С.  114.
 189  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов.  С.  512.
 190  Гумилев  Л.  Н.  Древняя  Русь  и  Великая  степь.  М.,  1992.  С.  143,162.
 191  Там  же.  С.  93  и  след.
 333


192  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  II.  Бул¬
гары,  мадьяры,  народы  Севера,  печенеги,  русы,  славяне.  М.,  1967.  С.  148.
 193  Гумилев  Л.  Н.  Древняя  Русь  и  Великая  степь.  С.  93.
 194  Гумилев  Л.  Н.  Сказание  о  хазарской  дани  //  Русская  литература.  1974.
№  3.  С.  171  и  след.
 195  Артамонов  М.  И.  История  хазар.  Л.,  1962.  С.  225  и  след.;  Гумилев  Л.  Н.
 1) 	Сказание  о  хазарской  дани;  2)  Древняя  Русь  и  Великая  степь.  С.  80  и
след.
 199  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.  Гор-
ган  и  Поволжье  в  IX-X  вв.  С.  214  и  след.;  Ковалевский  А.  П.  Книга
Ахмеда  ибн  Фадлана  о  его  путешествии  на  Волгу  в  921-922  гг.  Харьков,
1959.  С.  127  и  след.
 197  Frazer  J.  G/  The  Golden  bough.  L.,  1890.
 198  Заходер  Б.  H.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.  С.  203
и  след.
 199  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка  в  X  в.  Л.,  1932.  С.  102-103.
 200  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.
С.  158,  185-186;  Артамонов  М.  И.  История  хазар.  С.  394-397.
 201  Артамонов  М.  И.  История  хазар.  С.  140-141,186.
 202  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка.  С.  85-86,102.
 203  Артамонов  М.  И.  История  хазар.  С.  399.
 204  Там  же.  С.  288  и  след.,  318  и  след.
 295  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка.  С.  98-99,  102.
 296  Полное  собрание  русских  летописей.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.
Вып.  1.  Повесть  временных  лет.  М.,  1927. 	С.  21 	и 	след.
 297  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка. 	С. 	117.
 298  Плетнева  С.  А.  Хазары.  М.,  1986.  С.  58.
 299  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.  С.  142.
219  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка.  С.  69.
 211  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.  С.  212.
 212  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка.  С.  84-87,102-103.
 213  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.  С.  186.
 214  Артамонов  М.  И.  История  хазар.  С.  399.
 215  Мухамадиев  А.  Г.  Древние  монеты  Поволжья.  Казань,  1990.  С.  6.
 216  Ковалевский  А.  П.  Книга  Ахмеда  ибн  Фадлана  о  его  путешествии  на  Вол¬
гу.  С.  139,140-141.
 217  Артамонов  М.  И.  История  хазар.  С.  398.
 218  Гумилев  Л.  Н.  Древняя  Русь  и  Великая  степь.  С.  145.
 219  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка.  С.  83,102.
 229  Там  же.  С.  81-83.
 221  Мухамадиев  А.  Г.  Древние  монеты  Поволжья.  С.  92.
 222  Карпини,  Джованни  дель  Плано.  История  монгалов.  Гийом  де  Рубрук.
Путешествие  в  восточные  страны.  М.,  1997.  С.  70-71,118-119,185.
 334


223  Ибрагимов  С.  К.  Сочинение  Масуда  бен  Османа  Кухастани  «Тарихи
Абулхайр-хани»  //  Известия  АН  Казахской  ССР.  Серия  истории,  архео¬
логии  и  этнографии.  Вып.  3  (8).  Алма-Ата,  1958.  С.  93-94.
 224  Зайцев  И.  В.  Астраханское  ханство.  М.,  2004.  С.  36-37.
 225  Карпини,  Джованни  дель  Плано.  История  монгалов.  С.  111,185.
 226  Федоров-Давыдов  Г.  А.  Кочевники  Восточной  Европы  под  властью  золо¬
тоордынских  ханов.  М.,  1966.  С.  66.
 227  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой
Орды.  Т.  I.  Извлечения  из  арабских  источников.  СПб.,  1884.  С.  63,192.
 228  Книга  Марко  Поло.  М.,  1956.  С.  45.
 229  [Defremery  Ch.  et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Battouta.  P.,  1858.  Vol.  II.
P.  375-390,  411-412;  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник.  Т.  I.  С.  289.
 230  Полное  собрание  русских  летописей.  Т.  V.  Софийская  летопись.  Вып.  I.
Л.,  1925.  С.  210-213.
 231  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой
Орды.  Т.  II.  Извлечения  из  персидских  источников.  М.;  Л.,  1941.
С.  80-81.
 232  Карпини,  Джованни  дель  Плано.  История  монгалов.  Гийом  де  Рубрук.
Путешествие.  С.  103.
 233  [Defremery  Ch.  Et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Battouta.  Vol.  II.  P.  380;
Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник.  Т.  I.  С.  289.
 234  Барбаро  и  Контарини  о  России.  К  истории  итало-русских  связей  в  XV  в.
Л.,  1971.  С.  119,120,  123,142-143,144,148.
 235  Очерки  распространения  исламской  цивилизации.  Т.  1.  От  рождения  ис¬
ламской  цивилизации  до  монгольского  завоевания.  М.,  2002.  С.  56-58;
2.  Эпоха  великих  мусульманских  империй  и  Каирского  Аббасидского  ха¬
лифата.  М.,  2002.  С.  13  и  след.
 236  Федоров-Давыдов  Г.  А.  1)  Культура  и  общественный  быт  золотоордын¬
ских  городов  //  Труды  VII  Международного  Конгресса  антропологи¬
ческих  и  этнографических  наук  (Москва,  1964).  Т.  III.  С.  467-473;
 2) 	Общественный  строй  Золотой  Орды.  М.,  1973.  С.  84-89.
 237  [Defremery  Ch.  Et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Battouta.  Vol.  И.  P.  387;
Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник.  Т.  I.  С.  301.
 238  Ibid.  Vol.  II.  P.  381;  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник.  Т.  I.  С.  289.  Город  Маджар
как  место  остановки  золотоордынского  хана  на  пути  из  Дербента  в  цен¬
тральный  улус  известно  и  русским  летописям,  а  также  житиям  святых;
здесь  был  казнен  князь  Михаил  Ярославович  Тверской:  Полное  собра¬
ние  русских  летописей.  Т.  V.  Софийская  летопись.  Вып.  I.  Л.,  1925.
С.  213.
 239  Сафаргалиев  М.  Г.  Распад  Золотой  Орды.  Саранск,  1960.  С.  79.
 240  Барбаро  и  Контарини  о  России.  С.  197,  220.
 241  Там  же.  С.  198  и  след.,  222  и  след.
 242  Там  же.  С.  126,150.
 243  Там  же.  С.  125,150.
 244  Карпини,  Джованни  дель  Плано.  История  монгалов.  Гийом  де  Рубрук.
Путешествие.  С.  119-120,123,124,142,143,147,148.
 335


245  Там  же.  С.  97.
 246  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой
Орды.  T.  II.  Извлечения  из  персидских  источников.  С.  304.  В  персидском
языке  слово  тусха  значит  «продовольственные  запасы  путешественни¬
ка»:  Redhouse  J.  W.  A  Turkish  and  English  Lexicon.  Cjnstantinople,  1921.
P.  610.
 247  Grigor  of  Akanc.  History  of  the  Nation  of  the  Archers.  Ed.  and  transi.  By
R.  P.  Blake  and  R.  N.  Frye  //  Harvard  Tournai  of  Asiatic  Studies.  1949.
Vol.  XII.  P.  301.
 248  Новгородская  Первая  летопись.  М.;  Л.,  1950.  С.  310;  Полное  собрание
русских  летописей.  T.  IV.  Ч.  1.  Новгородская  Четвертая  летопись.  Пг.,
1915.
 249  Федоров-Давыдов  Г.  А.  Общественный  строй  Золотой  Орды.  М.,  1973.
С.  26,41.
 250  Барбаро  и  Контарини  о  России.  С.  122,145.
 251  Соколова  3.  П.  К  происхождению  современных  манси  //  Советская  эт¬
нография.  1961.  №  5.
 252  Полное  собрание  русских  летописей.  T.  I.  Лаврентьевская  летопись.
Вып.  1.  Повесть  временных  лет.  М.,  1927.  С.  167.
 253  Там  же.  С.  166-169.
 254  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.  //
Известия  научно-исследовательской  ассоциации  Института  народов  Се¬
вера.  Вып.  2.  Л.,  1935.  С.  36  и  след.
 255  Там  же.  С.  40  и  след.
 256  Там  же.  С.  62  и  след.
 257  Там  же.  С.  9-12.
 258  Патканов  С.  К.  Стародавняя  жизнь  остяков  и  их  богатырей  по  былинам  и
сказаниям  //  Живая  старина.  СПб.,  1891.  Вып.  III.  С.  97  и  след.;  Вып.  IV.
С.  73  и  след.;  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в
XVI-XVII  вв.  С.  44  и  след.
 259  Новицкий  Гр.  Краткое  описание  о  народе  остяцком  1725  г.  Новосибирск,
1941.  С.  48-49.
 280  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.  С.  43.
 261  Новицкий  Гр.  Краткое  описание.  С.  42.
 262  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.  С.  42,
50,54,  59,  64,67-69,83.
 263  Люцидарская  А.  А.  Русско-мансийские  отношения  конца  XVI-
XVII  вв.  //  Этнографическое  обозрение.  1998.  №  3.  С.  104.
 264  Верхотурские  грамоты  конца  XVI-  начала  XVII  вв.  T.  I.  М.,  1982.  С.  59
(№  26).
 265  Патканов  С.  К.  Стародавняя  жизнь  остяков.  Вып.  IV.  С.  97.
 266  Там  же.  Вып.  IV.  С.  80.
 267  Там  же.  Вып.  IV.  С.  97.
 288  Там  же.  Вып.  III.  С.  104;  Вып.  IV.  С.  78  и  след.
 289  Там  же.  Вып.  III.  С.  108.
 270  Там  же.  Вып.  IV.  С.  84  и  след.
 336


271  Новицкий  Гр.  Краткое  описание.  С.  59-61.
 272  Паллас  Н.  С.  Путешествие  по  разным  провинциям  Российского  государ¬
ства.  Ч.  III.  Половина  1.  СПб.,  1788.  С.  80-81.
 273  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.
С.  28-30,  69,  77.
 274  Там  же.  С.  57  и  след.
 275  Гемуев  И.  Н.  Мировоззрение  манси.  Дом  и  космос.  Новосибирск,  1990.
С.  172.
 276  Там  же.  С.  73.
 277  Там  же.  С.  64.
 278  Пустозерская  проза:  протопоп  Аввакум,  инок  Епифаний,  поп  Лазарь,
дьякон  Федор.  М.,  1989.
 279  Скрынников  Р.  Г.  Сибирская  экспедиция  Ермака.  Новосибирск,  1986.
 280  Пёлих  Г.  И.  К  вопросу  о  родо-племенном  строе  нарымских  селькупов
(2-я  половина  XIX  в.)  //  Труды  Томского  государственного  университе¬
та.  Серия  историческая.  Т.  165.  Сборник  работ  исторических  кафедр.
Томск,  1963.  С.  139.
 281  Там  же.  С.  141.
 282  Там  же.  С.  139.
 283  Там  же.  С.  141.
 284  С.  В.  Бахрушин  тоже  считал,  что  процесс  общественного  развития  яку¬
тов  до  прихода  русских  шел  по  линии  феодализма.:  Бахрушин  С.  В.
Исторические  судьбы  Якутии  //  Якутия.  Сб.  Л.,  1927.
 285  [Бахрушин  С.  В.,  Гурвич  И.  С.,  Токарев  С.  А.  И  др.  ].  Якутия  в  XVII  в.
Якутск,  1953.  С.  16  и  след.
 286  Там  же.  С.  274-276.
 287  Там  же.  С.  277.
 288  Там  же.  С.  279-280.
 289  Там  же.  С.  280-282.
 290  Там  же.  С.  242.
 291  Владимирцев  Б.  Я.  Общественный  строй  монголов.  Монгольский  коче¬
вой  феодализм.  Л.,  1934.  С.  113.
 292  Там  же.  С.  162.
 293  Там  же.  С.  182.
 294  Там  же.  С.  114.
 295  Там  же.  С.  131  и  след.,  158  и  след.
 296  Там  же.  С.  115,140.
 297  Чимит-Доржиев  Ш.  Б.  Из  истории  взаимоотношений  России  с  Джунга¬
рией  при  Галдан-хане  //  Труды  Томского  гос.  университета.  Т.  165.
Истор.  серия.  Томск,  1963.  С.  153.
 298  Клеменц  Д.  А.,  Хангалов  М.  Н.  Общественные  охоты  у  северных  бурят  //
Материалы  по  этнографии  России.  Т.  I.  СПб.,  1910.  С.  524.
 299  Владимирцев  Б.  Я.  Общественный  строй  монголов.  С.  182-183.
 399  Календарные  обычаи  и  обряды  народов  Восточной  Азии.  Годовой  цикл.
М.,  1989.  С.  238.
 337


301  Завалишин  И.  Описание  Западной  Сибири.  Т.  III.  Сибирско-киргизская
степь.  М.,  1867.  С.  119-120.
 302  Тылыбеков  С.  Е.  Кочевое  общество  казахов  в  XVIII  —  начале  XX  в.
Алма-Ата,  1971.  С.  121.
 303  Там  же.  С.  356-357.
 304  Там  же.  С.  353.
 305  Там  же.  С.  126-127.
 306  Там  же.  С.  127.
 307  Там  же.  С.  129.
 308  Там  же.  С.  403.
 309  Там  же.  С.  394.
 310  Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахского  ханства  конца  XVIII  и
первой  половины  XIX  в.  Алма-Ата,  1960.  С.  107.
 311  Тылыбеков  С.  Е.  Кочевое  общество  казахов.  С.  568,  570.
 312  Марков  Г.  Е.  Кочевники  Азии.  Структура  хозяйства  и  общественная
организация.  М.,  1976.  С.  197-198.
 313  Тылыбеков  С.  Е.  Кочевое  общество  казахов.  С.  388.
 314  Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахского  ханства.  С.  106.
 315  Там  же.  С.  113.
 316  Там  же.  С.  107.
 317  Там  же.  С.  113.
 318  Материалы  по  истории  Казахской  ССР.  Т.  IV.  М.;  Л.,  1940.  С.  297.
 319  Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахского  ханства.  С.  107-108.
 329  Тылыбеков  С.  Е.  Кочевое  общество  казахов.  С.  155.
 321  Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахского  ханства.  С.  109.
 322  Самарканди  Низами  Арузи.  Собрание  редкостей,  или  Четыре  беседы.
Перевод  С.  И.  Богаевского  и  3.  И.  Ворожейкиной.  М.,  1963.  С.  61-62.
 323  Там  же.  С.  62-63.
 324  Кондырева  Н.  Б.  Дозволенная  магия  //  Сад  одного  цветка.  Статьи  и  эссе.
М.,  1991.  С.  60.
 325  Самарканди  Низами  Арузи.  Собрание  редкостей.  С.  62-63.
 326  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой
Орды.  Т.  И.  С.  192,196.
 327  Кисляков  Н.  А.  Патриархальные  отношения  среди  оседлого  населения
Бухарского  ханства  в  конце  XIX  —  начале  XX  вв.  //  Труды  Института
этнографии.  Т.  24.  М.;  Л.,  1964.
 328  Маджлисов  А.  Аграрные  отношения  в  Восточной  Бухаре  в  XIX  —  начале
XX  вв.  Душанбе;  Алма-Ата,  1967.  С.  199.
 329  Кисляков  H.  А.  1)  Ишан  —  феодал  Восточной  Бухары  //  Труды  Таджик¬
ской  базы  АН  СССР.  Т.  IX.  М.;  Л.,  1940;  2)  История  Каратегина,  Дарваза
и  Бадахшана.  Душанбе,  1945;  3)  Очерки  истории  Каратегина.  Сталина-
бад,  1954.
 330  Личное  сообщение  А.  Е.  Бертельса.
 331  Юсупов  Ш.  Очерки  истории  Кулябского  бекства  в  конце  XIX  —  начале
XX  вв.  Душанбе,  1964.  С.  91.
 338


332  Маджлисов  А.  Аграрные  отношения  в  Восточной  Бухаре.  С.  68.
 333  Варыгин  М.  А.  Опыт  описания  Кулябского  бекства  //  Известия  Импера¬
торского  Географического  общества.  Т.  И.  Вып.  X.  Пг.,  1916.  С.  799-800;
Кисляков  Н.  А.  Патриархальные  отношения.  С.  107,109-111,  150.
 334  Юсупов  Ш.  Очерки  истории  Кулябского  бекства.  С.  87-88.
 335  Кисляков  Н.  А.  Ишан  —  феодал  Восточной  Бухары.  С.  12,  21.
 336  Там  же.  С.  15.
 337  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов  Малой  Азии.  М.;  Л.,  1941.
С.  22-34.
 338  Там  же.  С.  94.
 339  Там  же.  С.  49.
 340  Там  же.  С.  60  (по  хронике  Языджи-оглу  Али.  III,  11).
 341  Там  же.  С.  30.
 342  Там  же.  С.  125.
 343  [Huart  Cl.].  Aflaki.  Manaqib  ul-‘arifin.  Les  saints  des  derviches  tourneurs.
Récit,  traduit  du  persan  et  annotée  par  Cl.  Huart.  T.  I.  Paris,  1918.  P.  185;
T.  II.  Paris,  1922.  P.  70-71.
 344  [Defrémery  Ch.  Et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Batoutah.  T.  II.  Paris,
1854.  P.  281,  342.
 345  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  C.  126.
 346  Там  же.
 347  Там  же.  С.  126,  137,139.
 348  Смирнов  А.  В.  Великий  шейх  суфизма.  Опыт  парадигмального  анализа
философии  Ибн  Араби.  М.,  1993.
 349  Гордлевский  Вл.  Житие  Садр  эд-Дина  Коневи//  Известия  АН.  Отделе¬
ние  гуманитарных  наук.  М.,  1929.  С.  538  и  сл.
 350  Тримингхэм  Дж.  С.  Суфийские  ордены  в  исламе.  М.,  1989.  С.  59  и  сл.
 351  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  169.
 352  Там  же.  С.  168,  170,  172.
 353  [Defrémery  Ch.  Et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Batoutah.  T.  II.
P.  289-290.
 354  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  C.  165.
 355  Там  же.  С.  76.
 356  Там  же.  С.  87  (по  хронике  Языджи-оглу  Али.  III,  342-344).
 357  Там  же.
 338  Саттарова  Л.  И.  Сельджукское  искусство  //  Очерки  истории  исламской
цивилизации.  М.,  2007.  T.  I.  (В  печати).
 359  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  125.
 360  Géographie  d’Aboulféda,  trad,  de  l’arabe  en  fran3ais...  par  M.  Reinaud.  Paris,
1883.  T.  II.  Partie  2.  P.  145;  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.
C.  164.
 361  Саттарова  Л.  И.  Сельджукское  искусство.
 362  Там  же.  С.  164  (по  хронике  Ибн  Биби.  IV.  113).
 363  [Huart  Cl.].  Aflaki.  Manaqib  ul-‘arifin.  Les  saints.  T.  I.  P.  30;  T.  II.  P.  196;
Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  C.  164.
 339


364  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  116.
 365  Géographie  d’Aboulféda.  T.  II.  Partie  2.  P.  139.
 366  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  116.
 367  Саттарова  Л.  И.  Сельджукское  искусство.
 368  Там  же.  С.  119.
 369  Ссылка  на  хронику  Ибн  Биби.  IV,  199.
 379  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  52,150,161,172.  Ссылка
на  хронику  Языджи-оглу  Али.  III,  204,  206.
 371  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  168.
 372  Там  же.  С.  159.
 373  Там  же.  С.  161.
 374  Там  же.  С.  53,  159,  161,  162.  Ссылка  на  хронику  Языджи-оглу  Али.  III,
204,  206.
 375  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  90.
 376  Там  же.  С.  47.
 377  Саттарова  Л.  И.  Сельджукское  искусство.
 378  Heyd  W.  Geschichte  des  Levanthandels  im  Mittelalten.  Bd  I.  S.  301-302,
332-336.
 379  [Defreméry  Ch.  Et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Batoutah.  T.  II.  P.  254,
257,259,  293,314.
 389  Карпини,  Джованни  дель  Плано.  История  монгалов.  Гильом  де  Рубрук.
Путешествие  в  восточные  страны.  М.,  1997.  С.
 381  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  125.
 382  Там  же.  С.  158-159.  Ссылка  на  хронику  Языджи-оглу  Али.  III,  308.
 383  Там  же.  С.  89.
 384  Там  же.  С.  129.
 383  Там  же.  С.  90.
 386  Там  же.  С.  89.  Ссылка  на  хронику  Языджи-оглу  Али.  III,  198.
 387  Ссылка  на  хронику  Языджи-оглу  Али.  III,  107.
 388  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов.  С.  90.
 389  Там  же.  С.  164.
 399  Там  же.  С.  137.
 391  Там  же.  С.  145.
 392  Там  же.  С.  88,144.
 393  Там  же.  С.  36.
 394  Там  же.  С.  173.
 395  Там  же.  С.  145.


Часть  4
 ТИХООКЕАНСКИЕ  РЕГИОНЫ  И  МАДАГАСКАР
 То,  что  сегодня  принято  называть  «Азиатско-Тихоокеанским  ре¬
гионом»,  в  сущности,  является  группой  исторических  регионов,  име¬
ющих  некоторые  общие  черты  и  более  или  менее  выраженные  куль¬
турные  связи.
 Восточную  половину  Азии  от  долин  Амура  и  Уссури  на  севере  до
Индонезии  на  юге,  от  Тибета  на  западе  до  Японии  на  востоке  занима¬
ет  обширный  регион,  называемый  Восточной  и  (или)  Юго-Восточ¬
ной  Азией.  Его  населяют  китайцы,  тайские,  тибето-бирманские,  мон¬
гольские,  тунгусо-манчжурские,  мон-кхмерские,  индонезийские  и
другие  народы.  Рассматривая  сведения  о  полюдье  в  Китае,  а  также
Индии,  мы  не  ограничились  глубокой,  а  затем  и  классической  древ¬
ностью,  но  захватили  и  раннее  средневековье.  Иначе  и  нельзя  иссле¬
довать  исторические  явления  китайской,  индийской,  индонезийской
цивилизаций,  появившихся  во  II  тысячелетии  до  Р.  X.  и  до  сих  пор
сохранивших  свою  жизнеспособность.  Более  того,  с  конца  древнего
времени  и  особенно  в  ранее  средневековье  они  оказывали  формооб¬
разующее  воздействие  на  протоцивилизации  соседних  с  ними  регио¬
нов.  Здесь  распространились  не  только  технические  достижения,  но
и  политические  культуры,  системы  письма,  ритуальные  языки,  рели¬
гии,  литературы  Индии  и  Китая.  В  результате  развились  блестящие
цивилизации  Тибета,  Кореи,  Японии,  Манчжурии  и  Приамурья,
Вьетнама,  юга  и  запада  нынешнего  Китая,  Индокитая,  Индонезии.
И  уже  на  местной  почве  сложились  собственные  комплексы  типа
полюдья.
 Исторические  регионы  к  востоку  и  юго-востоку  от  материка
Евразии  и  островных  Японии  и  Нусантары  в  древности  были  слабо
связаны  между  собой  и  с  поясом  древних  цивилизаций.  Здесь,  на  бе¬
регах  Тихого  океана,  лежали  материки  Северной  и  Южной  Америки,
Австралии,  большие  острова  и  архипелаги  Меланезии,  Новой  Зелан¬
дии  и  малые  острова  и  архипелаги  Микронезии  и  Полинезии.  Как  и
Мадагаскар,  находящийся  у  берегов  Африки,  они  имеют  очень  древ¬
ние  культурные  связи  с  Юго-Восточной  Азией.  Общее  между  ними  —
это  историческая  изолированность.  Поэтому  они  не  имеют  древней
письменной  истории  (есть  только  древние  легенды  и  исторические
памятники).
 Цивилизации  Центральной  и  Южной  Америки  еще  более  само¬
бытны  и  изолированы  от  древних  и  средневековых  цивилизаций
Азии  и  Африки.  Взаимовлияние  цивилизаций,  расположенных  на
восточных  и  западных  берегах  Тихого  океана,  реализовалось  преи¬
 341


мущественно  в  земледелии,  но  возможно  и  в  монументальном  строи¬
тельстве  и  скульптуре1.  По  крайней  мере,  в  государствах  доколумбо¬
вой  Центральной  Америки  существовали  некоторые  формы  полюдья,
такие  как  инагурационный  обход  подвластных  владений  ацтекским
правителем  в  ХУ-ХУ1  вв.2  (соответствующий  коронационному  по¬
людью  в  государствах  других  регионов,  например,  Африки)  и  опи¬
санный  ниже.
 С  ХУ1-ХУШ  вв.  все  цивилизации  и  протоцивилизации,  а  также
первобытные  культуры  тихоокеанских  регионов  и  Мадагаскара  в
большей  степени,  чем  цивилизации  Азии  и  Африки,  подверглись  ев¬
ропейскому  влиянию.  Они  пережили  период  «миссионерских  госу¬
дарств»3.  Кроме  Тонга,  все  страны  Тихоокеанских  регионов  и  Мада¬
гаскар  стали  колониями  европейских  держав  (Тонга  —  британским
протекторатом).  В  конце  колониальной  эпохи  Гавайи,  Гуам  и  часть
Самоа  стали  колониями  США,  большая  часть  Микронезии  в
1915-1945  гг.  —  колонией  Японии.  Остров  Пасхи  достался  Чили.
 Тем  не  менее,  исторический  процесс  аборигенных  обществ  был
прерван  не  повсеместно,  развивались  даже  комплексы  полюдья.
 Древние  майя  (Ш-1Х  вв.  н.  э.)
 Низменности  майя  (или  Центральная  область  майя)  —  это  обшир¬
ный  регион,  включающий  в  себя  юг  Мексики  (штаты  Чиапас,  Табас-
ко,  Кампече  и  Юкатан),  северные  департаменты  Гватемалы,  Белиз  и
часть  Гондураса.  По  природным  условиям  это  известняковая  низ¬
менность  (90-200  метров  над  уровнем  моря),  большая  часть  которой
покрыта  влажной  тропической  растительностью.  Главные  реки  текут
на  западе  (Усумасинта),  юге  (Пасьон)  и  востоке  (Ондо,  Белиз  и  Мо-
тагуа)  региона,  в  то  время  как  его  центр  составляют  заболоченные
местности  и  озера.
 Доколумбова  история  майя  подразделяется  на  три  периода:  доклас-
сический,  или  формативный  (2000  г.  до  н.  э.  —  250  г.  н.  э.),  классиче¬
ский  (250-900/1000  гг.  н.э.)  и  постклассический  (900/1000—
1530  гг.  н.  э.).  Классический  период  лучше  всего  освещен  как  письмен¬
ными  источниками,  представленными  многочисленными  иероглифи¬
ческими  надписями,  так  и  археологическими  материалами.
 Государства  формируются  в  низменностях  майя  в  1-П  вв.  н.  э.  Как
и  в  других  регионах  Мезоамерики,  города-столицы  формировались
путем  перемещения  сельского  населения  в  столицу.  КIV  в.  в  регионе
низменностей  сложилось  несколько  десятков  небольших  государств,
наиболее  важным  из  которых  былМутуль  (Тикаль).
 В  378  г.  земли  майя  были  подчинены  царем  Теотиуакана  Хац’ом-
Кухом.  Его  наместником  стал  военачальник  Сийах-К’ак’,  получив¬
ший  титул  кало’мте  («царь  царей»);  цари  майя  считались  его  васса¬
 342


лами.  На  трон  в  Мутуле  был  посажен  малолетний  сын  теотиуаканско-
го  правителя  Йаш-Нун-Айин  I  (378-405).  Рост  самостоятельности
новой  династии  в  V  в.  привел  к  конфликту  с  Теотиуаканом  в  правле¬
ние  Чак-Ток-Ич’ака  III  (486-508).  Его  наследники  провозгласили
себя  независимыми  и  сами  приняли  титул  кало’мте.  Однако  их  со¬
перниками  выступили  правители  древнего  царства  Кануль.  В  резуль¬
тате  войны  между  Вак-Чан-К’авилем  (537-562)  и  Ут-Чаналем  (553  —
ок.  572)  Мутульская  держава  распалась.  Апогей  Кануля  пришелся  на
правление  Йукном-Ч’ена  (636-686),  вновь  разгромившего  Мутуль  и
подчинившего  почти  все  государства  низменностей.  Он  перенес  сто¬
лицу  в  Чикнаб  (городище  Калакмуль),  ближе  к  центру  майяских
земель.  В  695  г.  армия  его  преемника  Йукном-Йич’ак-К’ак’а  была  раз¬
бита  мутульским  царем  Хасав-Чан-К’авилем  (695-734),  реставриро¬
вавшим  могущество  своих  предков.
 В  VIII  в.  тенденция  политического  развития  майя  меняется.
Вместо  обширных  держав  начинают  формироваться  региональные
государства,  контролировавшие  определенный  историко-культур¬
ный  регион  (Кануль  в  Северном  Петене,  Мутуль  в  Центральном  и
Саиль  в  Восточном,  Южный  Мутуль  в  бассейне  реки  Пасьон,  Йокиб
и  Па’чан  в  бассейне  реки  Усумасинта,  Исамаль  на  севере  полуостро¬
ва  Юкатан).  В  связи  с  этим  усиливаются  войны  между  царствами,
приведшие  к  падению  Южного  Мутуля  в  760-е  гг.  и  Йокиба  и  Пачана
в  начале  IX  в.
 В  начале  IX  в.  низменности  майя  охватывает  кризис  (так  называе¬
мый  «коллапс  майя»).  Дольше  всего  ему  сопротивлялись  Мутуль  (до
конца  IX  в.)  и  Кануль  (до  начала  X  в.).  Кризис  привел  к  распаду  госу¬
дарств,  оставлению  городов,  уменьшению  населения.  Причины  кри¬
зиса  остаются  предметом  дискуссии.  По-видимому,  в  одних  случаях
он  был  вызван  экологическими  факторами,  в  других  —  внутриполи¬
тическими,  в  третьих  —  постоянными  войнами  и  т.  д.
 Основной  единицей  политической  структуры  майя  в  классический
период  являлись  небольшие  политии  «номового»  типа  —  ahawil
(ahawlel),  или  «царство»,  —  управлявшаяся  наследственным  правите¬
лем  ahaw,  чей  титул  переводится  как  «тот,  кто  приказывает».  По-ви¬
димому,  в  идеале  все  царства  считались  равными  и  суверенными.
В  случае  объединения  нескольких  царств  под  властью  одного  царя  он
принимал  сложный  титул,  перечислявший  все  подвластные
территории.
 В  обществе  майя  существовали  различия  между  рангом  и  долж¬
ностью.  По  данным  иероглифических  надписей  мы  можем  опреде¬
лить  наличие  по  меньшей  мере  трех  социальных  групп  элиты:
ahawtaak  или  «владыки»  (царь,  царский  линидж  и  потомки  царей),
sahaltaak  —  «маленькие»  (люди),  или  провинциальная  элита  и
ahk’uhu’ntaak  («писцы»).  Тот  или  иной  ранг  принадлежал  всем  чле¬
 343


нам  знатного  рода,  в  то  время  как  должность  признавалась  только  за
занимавшим  ее  человеком.
 Как  и  в  большинстве  других  ранних  государств,  олицетворением
власти  считался  правитель,  носивший  титул  k’uhul  ahaw,  «божествен¬
ный  царь».  Хотя  уровень  и  характер  сакрализации  царской  власти  у
майя  остается  предметом  дискуссий,  представляется,  что,  несмотря
на  обозначение  «божественный»,  властители  майя  не  считались  жи¬
выми  богами.  Верховный  правитель,  по-видимому,  обладал  наивыс¬
шей  концентрацией  сакральной  силы  k’uh  среди  живущих  и  поэтому
был  сакрален  сам4.  Он  стоял  в  центре  мира  и  выступал  связником
между  миром  богов  и  предков  и  человеческим  миром.
 Оформление  такой  концепции  царской  власти  произошло,  по-ви¬
димому,  в  начале  нашей  эры.  Этот  процесс  отражается  в  монумен¬
тальной  скульптуре:  к  гигантским  лепным  маскам  божеств,  украшав¬
ших  храмы,  около  100-150  гг.  н.э.  добавились  антропоморфные
маски.  И  позже  всего,  около  430-450  гг.,  появился  титул  «божествен¬
ный  царь».  Теперь  правитель  был  отделен  не  только  от  общинников
и  простой  знати,  но  и  от  остальных  членов  собственного  линиджа,
именовавшихся  просто  ahaw  («владыка»).  Примерно  в  это  же  время
впервые  встречается  и  титул  k’uhul  ixik  («божественная  женщина»),
использовавшийся  для  царских  супруг.
 Царский  двор  играл  центральное  место  в  системе  управления.
Административные  функции  выполняли  представители  ранга  «пис¬
цов».  Ahk’uhu’n  был  общим  термином  для  чиновников,  не  различая
занятых  в  центральном  и  дворцовом  управлении.
 Царства  майя  обычно  состояли  из  нескольких  областей  (pet,
«часть,  округа»  или  kab,  «земля»)  со  своими  центрами  —  городами
второго  (после  столицы  царства)  уровня.  В  раннеклассическое  время
(250-600  гг.)  области  управлялись  членами  младших  линий  царской
династии  или  местной  знатью.  В  позднюю  классику  (600-830  гг.)  по¬
являются  сахали  —  наместники.  Дворы  областных  правителей  копи¬
ровали  структуру  царского  двора5.
 Майяские  политии  классического  периода  могут  быть  классифи¬
цированы  как  ранние  государства.  Они  характеризуются:  1)  слож¬
ным  центральным  политико-административным  аппаратом;  2)  слож¬
ной  социальной  стратификацией;  3)  идеологией,  постулировавшей
божественное  происхождение  царских  династий  и  высшей  знати;
4)  контролем  элиты  над  добычей,  обменом,  обработкой  и  распределе¬
нием  престижных  материалов;  5)  преобладанием  в  остальных  секто¬
рах  социально-экономической  подсистемы  родственных  групп.
 Мезоамериканскую  цивилизацию  отличает  очень  важная  роль  ка¬
лендаря  в  космологической  системе,  религии  и  идеологии.  Оконча¬
ния  календарных  циклов  считались  наиболее  важными  праздниками,
имевшими  роль  общегосударственных.  Календарные  праздники  у
 344


майя  существенно  отличались  от  остальной  Мезоамерики.  52-летний
цикл,  считавшийся  самым  важным  в  Оахаке,  Центральной  и  Запад¬
ной  Мексике,  в  иероглифических  текстах  не  упоминается.  Его  место
занимают  «двадцатилетия»  (winaakhaa’b)  —  пожалуй,  наиболее  важ¬
ный  период,  а  также  5-летия,  7-летия,  10-летия  и  13-летия6.
 Завершение  календарных  периодов  описывается  в  иероглифиче¬
ских  надписях  термином  tsuts-  (основа  глагола  со  значением  «закры¬
вать,  завершать»).  Формы  активного  залога  ’u-tsutsuw  («он  закрывал»)
и  пассивного  залога  tsuhtsah  («был  закрыт»)  говорят,  что  действие
осуществляется  самим  царем.  В  то  же  время  существует  и  форма  же
средне-возвратного  залога  tsutsuuy  («закрылся»)7.  Однако  и  в  этом
случает  указывается,  что  завершение  периода  произошло  по  велению
(буквально  «как  он  это  повелел»)  царя.
 К  сожалению,  многочисленные  упоминания  церемоний  оконча¬
ния  календарных  периодов  содержат  очень  мало  подробностей  об  их
проведении.  В  честь  окончания  календарного  периода  воздвигалась
«юбилейная»  стела  или  высекалась  надпись  на  другом  монументе
или  предмете.  Другой  важной  составляющей  этой  церемонии  были
жертвоприношения:  кровопускание,  а  также  «рассыпание  капель»
(очевидно,  воскурение  смолы  —  копала).
 Поскольку  основным  источником  по  истории  государств  майя
классического  периода  являются  царские  надписи,  а  нарративных
источников  в  нашем  распоряжении  нет,  то  сведения  о  функциониро¬
вании  системы  управления  отрывочны  и  нуждаются  в  тщательном
анализе.  Наиболее  интересными  являются  две  группы  надписей.
Первая  происходит  из  Тикаля  (иер.  Йашмутуль)  —  столицы  могу¬
щественного  царства  Мутуль  —  и  из  подчиненных  ему  близлежащих
городков  и  датируется  IV-V  вв.  Вторая  группа  более  поздняя  (пер¬
вая  половина  VIII  в.)  и  происходит  из  государств  бассейна  реки
Пасьон.
 Стела  31  из  Тикаля,  датирующаяся  445  г.  и  посвященная  установ¬
лению  теотиуаканской  династии,  также  содержит  краткий  экскурс  в
более  раннюю  историю.  Один  из  фрагментов  повествует  об  оконча¬
нии  20-летий  и  воздвижении  стел  правителями  предшествующей
династии.
 317  г.  (8.14.0.0.0  7  Ахау  3  Чикин  по  календарю  майя):  «как  повеле¬
ла  это  Иш-Унен-Балам,  [в]  день  7  Ахау,  она  стелоустановила  и  за¬
кончил  14-е  двадцатилетие;  это  случилось  в  Тунале».
 376  г.  (8.17.0.0.0  1  Ахау  8  Ик’-сихом  по  календарю  майя):  «он  по¬
следовал  этому  и,  как  это  повелел  Вак-Чан-Тахаль-Вай
Чак-Ток-Ич’ак  (II),  в  день  1  Ахау  [он  стелоустановил]  и  закончил
 17-е  двадцатилетие;  это  случилось  в  городе  К’антель».
 Примечательно,  что  указаны  места,  где  были  проведены  ритуалы:
в  317  г.  это  Туналь,  а  в  376  г.  —  некий  «город  К’антель».  Похоже,  что
 345


при  проведении  календарных  ритуалов  царь  перемещался  в  своих
владениях.  Если  Туналь  еще  может  интерпретироваться  как  назва¬
ние  храма  в  столице,  то  К’антель,  названный  ска'п-ск’ее'п  («об¬
ласть/город»),  однозначно  был  каким-то  городом,  очевидно,  центром
области  в  Мутульском  царстве.
 Кроме  этого,  важным  представляется  то,  что  на  стеле  39  из  Тика-
ля  под  тем  же  376  г.  вовсе  не  упоминается  К’антель:  «...  [Вак-Чан-Та-
халь]-Вай  Набналь-К’инич  Чак-Ток-Ич’ак  Эб-Шок,  он  —  сын
Иш-Вай-Балам  ...  и  Муван-Холя  (К’инич-Муван-Холь  I,  ум.  в  359  г.)
...  Он  закончил  17-е  двадцатилетие,  это  случилось  в  городе  Йашму-
туль,  в  его  (т.  е.  царя)  городе».  Следовательно,  даже  один  и  тот  же  ри¬
туал  мог  проводиться  в  разных  городах.  Поскольку  города  второго
ранга  вокруг  Тикаля  располагались  в  пределах  одного  дня  пути,  та¬
кое  перемещение  вполне  реально.
 Об  этом  же  говорят  надписи  из  Эль-Сапоте.  Это  небольшое  горо¬
дище  на  юг  от  Тикаля,  неподалеку  от  озера  Петен-Ица,  которое,  не¬
смотря  на  скромные  размеры,  располагает  солидным  корпусом  ка¬
менных  монументов,  на  которых  упоминаются  мутульские  цари
IV-V  вв.  На  стеле  5  под  435  г.  (9.0.0.0.0  8  Ахау  13  Чак-сихом  по  ка¬
лендарю  майя)  сообщается,  что  «была  установлена  стела  (юбилей¬
ная)  1-двадцатилетнего  царя  Сийах-Чан-К’авиля,  священного  царя
Мутуля».  Упомянутый  здесь  правитель  —  Сийах-Чан-К’авиль  II
(411-458),  второй  из  теотиуаканской  династии.  На  стеле  31  из  Тика¬
ля  он  также  проводит  ритуал  окончания  9-го  двадцатилетия  в  435  г.,
но  это  происходит  в  Тикале.
 Таким  образом,  раннеклассические  надписи  Мутульского  царства
свидетельствуют,  что  его  правители  по  случаю  церемоний  окончания
календарных  периодов  предпринимали  ритуальные  обходы  своих
владений.  При  этом  все  перемещения  проходили  в  границах  царства,
не  затрагивая  соседних  политий.  Вероятно,  вассальные  цари  сами
приезжали  ко  двору  верховного  правителя,  привозя  дань  и  подноше¬
ния.  К  сожалению,  источники  не  говорят  о  получении  во  время  этих
обходов  подношений  и  податей,  но  это  общая  черта  царских  надпи¬
сей  майя,  содержащих  мало  данных  о  социально-экономической
жизни.
 Вторая  группа  надписей  связана  с  историей  династии,  правившей
в  УН-УШ  вв.  в  бассейне  реки  Пасьон  и  являвшейся  боковой  ветвью
мутульского  царского  дома.  Она  была  основана  в  632  г.  сыном  мутуль¬
ского  царя  Бахлах-Чан-К’авилем,  который  был  отправлен  на  юг.
Здесь  на  землях  царства  Тамариндито  была  основана  новая  столи¬
ца  —  «Озеро  Водяного  Дракона»  (городище  Дос-Пилас)8.
 Появление  мутульских  династов,  видимо,  было  призвано  создать
новый  плацдарм  против  экспансии  Кануля  и  усилить  контроль  за
торговыми  путями.  Однако  вскоре  Бахлах-Чан-К’авиль  переметнул¬
 346


ся  на  сторону  «царя  царей»  Йукном-Ч’ена  II,  очевидно,  в  обмен  на
признание  законным  царем.  Война  честолюбивого  царевича  со  стар¬
шим  братом  Нун-Ухоль-Чаком  шла  с  переменным  успехом:  в  672  г.
он  был  изгнан,  но  вернулся  с  помощью  Йукном-Ч’ена  II  в  677  г.  и
окончательно  разгромил  брата  в  679  г.  Однако  ему  так  и  не  удалось
удержать  отцовский  престол  и  он  был  вынужден  довольствоваться
владениями  на  юге.
 Преемники  Бахлах-Чан-К’авиля  отказались  от  войн  за  «мировое
господство»,  Ицамнах-К’авиль  (698-726)  перенес  основные  усилия
на  укрепление  своего  влияния  на  соседей.  В  717  г.  он  подчинил  Тама-
риндито  —  старейшее  и  влиятельнейшее  царство  региона  и  посадил
там  на  трон  своего  зятя.  Надписи  упоминают  еще  несколько  успеш¬
ных  войн.  «Хозяин  К’ин-Балама»  (727-741),  полководец  и  сановник
Ицамнах-К’авиля,  сделал  своей  резиденцией  К’инич-Павиц  (городи¬
ще  Агуатека)  —  крепость,  защищавшую  южные  подступы  к  «Озеру
Водяного  Дракона».  Старая  столица,  тем  не  менее,  не  была  оставле¬
на,  достигнув  в  это  время  максимальных  размеров  (71  га)  и  населе¬
ния  в  4000-5000  человек.  Продолжая  политику  консолидации
подвластных  земель,  в  735  г.  он  подавил  мятеж  царя  Цима  (Сейбаль).
 В  741  г.  престол  «священного  царя  Мутуля»  перешел  к  К’авиль-
Чан-К’иничу.  Он  возобновил  активные  военные  походы  за  предела¬
ми  бассейна  Пасьон.  В  743  г.  был  разгромлен  Эль-Чорро  и,  возмож¬
но,  подчинены  царства  верхней  Усумасинты.  После  этого,  в  745  г.,  он
одержал  победу  над  Пачаном,  а  затем  над  Ик’ом.  Однако  конец
триумфального  правления  покрыт  тайной.  Надпись  на  иероглифиче¬
ской  лестнице  из  Тамариндито  перечисляет  ряд  событий,  датирую¬
щихся  761  г.,  когда  К’авиль-Чан-К’инич  вынужден  был  бежать,  через
семь  дней  был  опустошен  Тамариндито,  и  в  тот  же  день  произошла
битва  с  неизвестным  противником.  Победа  в  этом  сражении  припи¬
сана  «С1»-К’авилю  —  богу-покровителю  царских  домов  Петешбату-
на.  Традиционно  этот  пассаж  рассматривался  как  свидетельство  вос¬
стания  царя  Тамариндито  и  его  победы  над  своим  сюзереном9.
Однако  текст  на  иероглифической  лестнице  слишком  темен,  чтобы
можно  было  говорить  об  этом  с  полной  уверенностью.
 Тем  не  менее,  К’авиль-Чан-К’инич  пропадает  из  надписей,  а  архео¬
логия  свидетельствует,  что  «Озеро  Водяного  Дракона»  было  взят
штурмом  и  разграблено.  За  короткое  время  знать  покинула  центр,  а
горожане  бросили  свои  дома  и  укрылись  от  врага  за  спешно  соору¬
женными  стенами  на  Главной  площади.  Беглецы  обосновались  в  К’и-
нич-Павице,  где  новая  линия  «божественных  царей  Мутуля»  просу¬
ществовала  до  начала  IX  в.10
 Первые  сведения  о  приуроченных  к  календарным  праздникам  пе¬
ремещениях  царя  содержатся  в  надписях  Ицамнах-Кавиля.
 347


Стела  15  описывает  окончание  10-летнего  периода  в  721  г.
(9.14.10.0.0  5  Ахау  3  Мак  по  календарю  майя):  «Рассыпал  капли  на
Главной  площади  [«Озера  Водяного  Дракона»]  Ицамнах-К’авиль,
божественный  царь  Мутуля;  был  украшен  образ  бога  «С1»-К’авиля,
это  случилось  в  городе  Танцим;  была  установлена  стела  «С1»-К’ави-
ля,  это  случилось  в  К’инич-Павице,  в  стране  ...ль».  Таким  образом,
сначала  правитель  принес  жертвы  в  своей  столице,  а  затем  посетил
Танцим  (городище  Сейбаль)  и  вернулся  в  К’инич-Павиц  (Агуатека),
где  присутствовал  при  воздвижении  монументов  в  честь  «С1»-К’ави-
ля»11.  Последний  является  местным  синкретическим  божеством,
представляющим  собой  соединение  бога  «С1»  с  К’авилем;  видимо,
данный  ритуальный  объезд  был  связан  с  почитанием  этой  ипостаси.
 Практику  передвижений  по  своим  владениям  продолжил  К’авиль-
Чан-К’инич.  Помимо  того,  что  он  воздвигал  стелы  в  обеих  своих  сто¬
лицах,  он  посещал  и  подвластные  города.  Церемония  окончания
5-летия  в  746  г.  подробно  описывается  в  тексте  на  Иероглифической
лестнице  из  Сейбаля:  «[В]  день  7  Ток’,  16-е  число  месяца  Чикин,  рас¬
сыпал  капли  К’авиль-Чан-К’инич,  божественный  царь  Мутуля  [и]  ...
его  вассал  ...  Йич’ак-Балам,  божественный  царь  Цима,  пред  ликом
«С1»-К’авиля;  это  случилось  в  Танциме.  Через  два  дня,  в  день  9  Ахау,
 18-е  число  месяца  Чикин,  последнее  5-летие  рассыпал  капли  К’а-
виль-Чан-К’инич,  божественный  царь  Мутуля;  это  случилось  в  ...ле».
 Мы  видим,  что  2  июня  царь  принес  жертвы  в  Сейбале,  а  через  два
дня  отпраздновал  окончание  5-летнего  календарного  цикла  и  принес
жертвы  в  Тамариндито12.  В  747  г.  К’авиль-Чан-К’инич  вновь  посетил
Сейбаль,  где  присутствовал  на  назначении  наследника  Йич’ак-Бала-
ма.  Такое  внимание,  безусловно,  связано  с  событиями  735  г.  Мятеж¬
ного  правителя  Цима  надо  было  держать  под  пристальным
контролем.
 Итак,  имеющиеся  в  нашем  распоряжении  данные  свидетельству¬
ют,  что  элементы  комплекса  полюдья  присутствовали  в  государствах
майя  классической  эпохи.  Примечательно,  что  сведения  о  перемеще¬
ниях  приурочены  именно  к  церемониям  окончания  календарных  пе¬
риодов  —  главным  государственным  праздникам.  Отрывочность  све¬
дений  может  быть  объяснена  скорее  не  особенностями  источников,  а
упадком  данного  комплекса  к  У-У1  вв.,  когда  корпус  царских  надпи¬
сей  радикально  расширяется.  Отметим,  что  в  IV-V  вв.  в  Мутуле  ри¬
туальные  перемещения  являются  вполне  обычными,  но  позднее  они
не  упоминаются.
 Возрождение  этого  явления  в  государстве  потомков  Бахлах-
Чан-К’авиля  можно  связать  с  особенностями  его  истории  и  внутрен¬
ней  организации.  «Южный  Мутуль»  существенно  отличался  от  дру¬
гих  политий  майя.  Во-первых,  он  был  создан  поздно  и  уже  на  освоен¬
 348


ной  территории.  Очевидно,  Бахлах-Чан-К’авилю  были  выделены
какие-то  земли  царства  Тамариндито.  Во-вторых,  как  свидетельству¬
ют  палеоэкологические  исследования,  это  была  зона  с  бедными  по¬
чвами,  малопригодными  для  земледелия13.  В  итоге  Дос-Пилас,  в  от¬
личие  от  других  городов  майя,  не  имел  прилегающей
земледельческой  округи.  В-третьих,  в  надписях  не  упоминаются  и
областные  наместники  —  да  их  и  не  могло  быть  у  правителей-при-
шельцев.  И  в  целом  созданное  в  VIII  в.  потомками  Бахлах-Чан-К’а-
виля  государство  было  гораздо  более  компактным  и  цельным,  чем  об¬
ширные,  но  рыхлые  державы  его  предков  и  их  оппонентов  из  Кануля.
Таким  образом,  правители  «Озера  Водяного  Дракона»  изначально
должны  были  существовать  только  за  счет  военной  добычи  или  да¬
ней  с  вассальных  царей.
 Япония
 Японская  народность,  японская  цивилизация,  ее  государствен¬
ность,  Японская  империя  —  это  одно  неразрывное  историческое  це¬
лое,  поразительно  устойчивое.  К  III  в.  завершилась  эпоха  переселе¬
ния  на  Японские  острова  различных  народов,  от  слияния  которых
произошли  японцы.  С  тех  пор  и  до  1945  г.  Япония  не  знала  инозем¬
ных  завоевателей.
 На  протяжении  своей  более  чем  полуторатысячелетней  истории
Япония  имела  только  одну  династию  «сынов  неба»  —  священных  ца¬
рей,  императоров  (тэнно,  микадо),  царствующую  и  сегодня.  Впрочем,
династии  военных  руководителей  —  вторых  правителей  Империи  —
менялись  неоднократно.  В.  новое  время  до  Реставрации  Мэйдзи  в
1867-1868  гг.  император  со  своими  детьми  безвыездно  жил  во  двор¬
це,  превращенный  в  священную,  но  не  имеющую  политической  влас¬
ти  персону,  тогда  как  политической  властью  обладал  наследствен¬
ный  правитель-сёгун,  стоявший  во  главе  бюрократии  и  имевший
собственных  вассалов.
 Не  так  было  в  ранние  периоды,  начиная  с  IV-V  вв.,  когда  на  Япон¬
ских  островах  образовалось  раннее  государство  во  главе  с  кланом
Ямато.  С  середины  V  в.  до  587  г.  велись  войны  между  пятью  аристо¬
кратическими  кланами,  поочередно  возглавлявшими  государство.
В  VII—VIII  вв.  в  Японии  развивается  интенсивное  земледелие,  появ¬
ляется  бюрократия,  из  континентальных  стран  заимствуются  миро¬
вая  религия  (буддизм)  и  письмо  (китайская  иероглифика).  В  эту
эпоху,  когда  Империя  четырежды  меняла  свою  столицу  и  пережила
несколько  периодов  реформ,  были  заложены  основы  японской  циви¬
лизации,  расцвет  которой  наступил  позднее,  после  феодальных  усо¬
биц  Х-ХП  вв.
 349


В  японских  источниках  периода,  предшествующего  созданию  са¬
модержавно-бюрократической  империи,  можно  найти  сведения  о
том,  что  «Сын  Неба»  и  его  сын-наследник  периодически  передвига¬
лись  по  стране,  принимая  от  местных  князей  дары  и  другие  знаки
подданничества  и  совершая  ритуалы.
 Одним  из  них  был  ритуал  купими  —  «Обозрения  страны»,  «Смот¬
рения  страны».  Сведения  о  куними  содержатся  в  «Манъёсю»  —  анто¬
логии  древней  японской  поэзии,  «Кодзики»  —  своде  древнейших  ми¬
фов,  «Ямато-мо-ногатари»  —  историческом  повествовании  об  эпохе
Ямато  —  и  в  других  ранних  источниках.  Суть  обряда  в  том,  что  импе¬
ратор,  взойдя  на  гору,  обозревал  окрестности,  магически  сообщая  им
благоденствие14.  В  «Манъёсю»  об  одной  из  песен  куними  сказано,
что  ее  сложил  император  Дзёмэй  (первая  половина  VII  в.),  когда  он
совершал  «Обозрение  страны»,  поднявшись  на  гору  Когуяма15.
В  другой  песне  куними  говорится,  что  боги-ками  (подобно  земным
владыкам  —  князьям)  подносят  во  время  куними  дань  императору
Японии:  «Если,  воздвигнув  дворец  высокий,  ты  (император)  подни¬
мешься  и  совершишь  смотрение  страны...  то  божества  гор  за  зеленой
оградой  горной  принесут  тебе  дань:  летом  —  цветами,  осенью  —  алой
кленовой  листвой,  божества  рек  для  твоей  трапезы  великой  подне¬
сут  еду...»16.
 Японские  филологи  считают,  что  первоначально  куними  совер¬
шался  родовыми  вождями-жрецами  и  его  целью  было  отыскивание
пахотных  земель  и  установление  сроков  сева17.  В  новое  время  риту¬
ально-магический  смысл  куними  ослабел,  на  первый  план  выступила
эстетическо-релактивная  сторона  (созерцание,  любование  пейзажем).
Но  «до  сих  пор  ряд  мест  в  Японии  считаются  наиболее  благоприятны¬
ми  для  куними  из-за  хорошего  обзора  красивых  пейзажей  (часто  в  их
название  входит  слово  куними).  Обычно  это  горы  или  холмы,  рас¬
полагающиеся  на  границе  административных  областей  или  видов
рельефа»18.  Л.  М.  Ермакова  предполагает,  что  в  этих  местах  «некогда
совершался  магический  акт  куними,  а  исполнявший  его  импера¬
тор  воспроизводил  действия  умершего  предка  —  прародите¬
ля  рода,  взглядом  творящего  космическое  благоустройство  своих
владений»19.
 Ритуал  ханами  (любование  цветущей  сакурой  или  другими  цвета¬
ми)  объясняется  легендой,  в  которой  говорится  об  объезде  Японии
сыном-наследником  императора  Ридзю  (конец  IV  —  начало  V  в.).
Этот  император  вместе  с  императрицей,  пируя,  плавал  по  пруду  Ити-
ки-но-икэ  в  Иварэ  и  вдруг  в  их  чашечку  сакэ  упали  цветы.  Время  цве¬
тения  еще  не  наступило,  и  это  явление  вызвало  тревогу.  Сын  импера¬
тора  отправился  в  путешествие  и  на  горе  Вакигами-но-муро-но-яма
нашел  цветущую  сакуру20.  Следовательно,  он  совершал  ритуальный
обход  территории.
 350


В  позднее  средневековье  ритуально-магическое  значение  ханами,
как  и  в  случае  с  куними,  было  почти  забыто21.  В  целом  комплекс  по¬
людья  в  Японской  империи  не  сложился,  хотя  на  заре  ее  истории
имелись  его  зачатки  в  виде  куними,  ханами,  передвижения  главноко¬
мандующего  для  сбора  войск  и  пр.
 Киданьская  империя  Ляо
 Кидани  —  это  кочевой  скотоводческий  народ,  обитавший  на  тер¬
ритории  Манчжурии  и  Внутренней  Монголии  в  эпоху  средневе¬
ковья.  Китайские  летописцы  характеризуют  киданей  как  народ,  род¬
ственный  монгольским  племенам.  В  начале  X  в.  кидани  создали
мощную  кочевую  империю,  в  состав  которой  вошли  не  только  племе¬
на  номадов,  но  и  значительная  часть  территории  Северного  Китая.
В  этом  многонациональном  государстве  скотоводы-кочевники  кида¬
ни  («ядро-метрополия»)  составляли  всего  пятую  часть  населения
(750  тыс.  чел.).  Кроме  них  в  состав  империи  входили  земледель¬
цы-китайцы  —  более  половины  населения  (2400  тыс.  чел.),  бохайцы
(450  тыс.  чел.),  другие  некиданьские  (так  называемые  «варварские»)
скотоводческие  и  охотничьи  народы  (200  тыс.  чел.).  Общая  числен¬
ность  населения  державы  составляла  3  млн.  800  тыс.  чел.22
 Социальная  структура  империи  Ляо  имела  сложносоставной  ха¬
рактер.  Высший  уровень  социальной  пирамиды  империи  занимали
император  и  его  родственники  (род  Елюй),  а  также  представители
рода  Сяо,  родом  из  которого  были  императрицы.  Представители  этих
кланов  занимали  большую  часть  наиболее  важных  военных  и  граж¬
данских  постов  в  администрации  империи  и  являлись  самыми  знат¬
ными  лицами  в  государстве.  Следующую  ступень  иерархии  занимали
представители  знатных  киданьских  родов  и  кланов,  племенных  вож¬
дей,  предводителей  разных  рангов.  Кочевая  аристократия  (кит.  цзи)
обладала  значительным  богатством,  так  как  постоянные  войны  и  взи¬
мание  дани  обеспечивали  приток  большого  количества  ценностей
из-за  границы  в  метрополию,  а  самые  высшие  сановники  даже  имели
свои  многочисленные  дружины.  Этот  социальный  слой  был  главной
опорой  династии  и  имел  определенные  привилегии,  его  представите¬
ли  занимали  большую  часть  военных  и  гражданских  постов  в  Север¬
ной  администрации  империи,  а  также  наибольшее  число  ключевых
должностей  в  Южной  администрации.
 Кидани  были  разделены  на  племена,  которые  являлись  основны¬
ми  административно-политическими  единицами  северной  части
страны.  Каждое  племя  имело  свою  определенную  территорию  коче¬
вания.  У  каждого  племени  была  своя  организация  управления,  воз¬
главлявшаяся  традиционным  вождем  (шищинем).  Во  время  войны
каждое  племя  выставляло  воинское  подразделение.  Положение  про¬
 351


стых  номадов  (кит.  гиужэнь),  по  всей  видимости,  оставалось  пример¬
но  таким  же,  как  и  до  создания  империи.  Кочевники  составляли
основу  киданьского  войска,  а  необходимость  держать  в  подчинении
более  чем  4/5  населения  империи  вынуждала  киданьскую  элиту  огра¬
ничивать  притеснение  своих  соплеменников.
 На  протяжении  многих  лет  киданьская  держава  опиралась,  глав¬
ным  образом,  на  внешнюю  эксплуатацию  соседних  государств.  Дан-
ничество  и  вымогаемые  от  китайских  государств  «подарки»  прино¬
сили  Ляо  огромную  прибыль.  Так,  например,  после  подписания
мирного  договора  в  1005  г.  Сунская  династия  согласилась  выплачи¬
вать  ежегодно  Ляо  100  тыс.  монет  серебра  и  200  тыс.  кусков  шелка.
После  новой  военной  кампании  1042  г.  выплаты  были  увеличены  до
200  тыс.  монет  и  до  300  тыс.  кусков  шелка23.  Длительное  время  эти
доходы  составляли  основу  бюджета  престижной  экономики  империи.
 По  мере  включения  в  состав  империи  значительных  земледель¬
ческих  территорий  появилась  потребность  создания  более  сложного
управленческого  механизма.  Традиционные  догосударственные  ин¬
ституты  управления  конфедерации  «восьми  племен»  киданей  не
были  приспособлены  для  управления  сложной  экономикой  земле¬
дельческой  цивилизации  с  многочисленными  городами.  Это  привело
к  созданию  уже  в  947  г.  дуальной  системы  администрации,  разделен¬
ной  на  северную  и  южную  части.  Северная  администрация  считалась
по  рангу  выше  Южной,  хотя  как  по  численности  аппарата,  так  и  по
квалификации  бюрократии  уступала  последней.
 Северная  администрация  возглавлялась  «северным  канцлером»,
который,  как  правило,  назначался  из  представителей  кланов  Елюй  и
Сяо.  В  его  компетенцию  входил  контроль  за  киданями  —  титульным
этносом  многонационального  государства.  Южная  администрация
структурно  копировала  бюрократическую  систему  империи  Тан  и
состояла  из  чиновников  китайцев.  Однако  все  высшие  должности
были  в  руках  завоевателей  киданей.  Среди  важнейших  составных
частей  Южной  администрации  упоминаются  институты  «трех  на¬
ставников»,  «трех  князей-советников»,  различные  советники  с  под¬
чиненными  им  департаментами,  цензорат,  академия  наук,  департа¬
мент  государственной  историографии,  а  также  шесть  важнейших
министерств:  1)  чинов;  2)  наказаний;  3)  налогов;  4)  религиозных  це¬
ремоний;  5)  общественных  работ;  6)  военных  дел.  Территория  юж¬
ной  части  страны  была  разделена  на  округа  (дао),  префектуры  (фу),
области  (чжоу),  уезды  (сянь).  На  каждом  уровне  иерархии  существо¬
вал  свой  управленческий  аппарат.  Кроме  центральных,  региональ¬
ных  и  местных  органов  власти  имелись  административные  органы
пяти  столиц  империи24.
 В  отличие  от  большинства  средневековых  обществ,  китайская  ци¬
вилизация  отличалась  высокой  вертикальной  мобильностью.  Это
 352


было  связано  с  существованием  в  Китае  системы  экзаменов  на  дол¬
жность.  Данная  система  была  перенята  киданями  и  с  988  г.  введена  в
Ляо.  Согласно  установленным  правилам  раз  в  три  года  проводились
экзамены  в  волостях,  областях  и  при  управлении  государственной
канцелярии.  Положение  и  доходы,  а  также  частные  состояния  китай-
цев-чиновников  были  намного  выше  положения  простых  китайцев,  а
иногда  и  даже  представителей  верхушки  киданей,  не  говоря  уже  о
простых  кочевниках.  Известно,  что  китайские  бюрократы  были
освобождены  от  всеобщих  общественных  повинностей,  к  которым  в
завуалированной  форме  (воинская  служба)  привлекалось  и  населе¬
ние  кочевой  метрополии.
 Положение  китайских  крестьян  общинников  было,  по  всей  види¬
мости,  несколько  более  стесненным  из-за  этнического  угнетения.
Источники  перечисляют  многочисленные  формы  податей  и  повин¬
ностей,  которыми  облагалось  оседло-земледельческое  население
империи:  налог  государству  за  пользование  землей,  промысловая  по¬
дать,  налог  с  жилья,  налог  с  сельскохозяйственных  орудий  и  др.
Кроме  того,  китайцы  привлекались  к  ирригационным  работам,  к  стро¬
ительству  городов,  дворцов,  административных  учреждений,  храмов,
дорог,  валов  и  других  фортификационных  сооружений25.
 Свободные  китайские  ремесленники  и  торговцы  занимали  более
привилегированное  положение  в  сравнении  с  крестьянами-земле-
дельцами.  Они  составляли  основную  часть  населения  в  городах  юга,
а  также  и  в  новых  городах  севера,  превращая  их  в  настоящие  китай¬
ские  города  с  многочисленными  лавками  и  многолюдными  рынками.
Такое  положение  объясняется  заинтересованностью  метрополии  в
развитии  собственного  ремесла  в  стране  и  внутреннего  экономическо¬
го  рынка.  Особенно  высокое  экономическое  положение  и  значитель¬
ное  имущественное  достояние  имели  ростовщики  (юнъ-вэй).  Внизу
социальной  лестницы  находились  различные  категории  зависимого
населения  и  рабы.  Зависимые  категории  могли  зависеть  как  от  от¬
дельных  лиц  (буцюй),  так  и  от  государства.  В  последнем  случае  они
были  приписаны  к  императорским  дворцам,  ставкам  (ордо)  киданей.
В  рабы  попадали  военнопленные,  должники,  лица,  совершившие
тяжкие  (чаще  всего  антигосударственные)  преступления.  Сфера
применения  собственно  рабского  труда  у  киданей  была  ограничена  у
частных  лиц  домашним  хозяйством,  у  государства  —  обслуживанием
императорских  гробниц,  дворцов,  административных  учреждений,
монастырей.  Рабов  также  могли  приписывать  к  ордо  кочевников,  ис¬
пользовать  при  строительных  работах  или  даже  иногда  на  службе
в  армии26.
 В  киданьской  империи  имелось  пять  столиц.  Считается,  что  сис¬
тема  пяти  столиц  была  заимствована  киданями  у  бохайцев  после
уничтожения  их  государственности.  Верхняя  столица  империи  нахо¬
 353


дилась  неподалеку  от  р.  Шара-Мурэн  в  окрестностях  современного
города  Боро-Хотон  во  Внутренней  Монголии  КНР.  Средняя  столица
была  расположена  около  места  впадения  Шара-Мурэн  в  Ляохэ.  Это
зоны  обитания  киданей  и  других  скотоводческих  народов  империи.
Восточная  столица  располагалась  около  города  Ляоян  в  местах  рас¬
селения  бохайцев.  Два  последних  столичных  города  были  располо¬
жены  в  пределах  проживания  китайского  населения.  Западная  сто¬
лица  —  это  современный  город  Датун  в  пров.  Шэнси,  а  южная  —
современный  Пекин27.
 Существовал  сложный,  скрупулезно  разработанный  дворцовый
церемониал,  который  тщательно  описывают  китайские  хроники28.
Императора  охраняла  гвардия29.  Императоры  вели  подвижный  об¬
раз  жизни,  переезжая  из  столицы  в  столицу,  из  дворца  во  дворец.
У  императоров  имелись  сезонные  лагеря,  которые  назывались  набо.
В  главе  32  «Истории  династии  Ляо»  («Ляо  ши»)  содержится  подроб¬
ное  описание  обычных  перемещений  киданьских  императоров  в  те¬
чение  всего  календарного  года30.
 Зиму  император  проводил  в  местечке  Гуанпиндянь,  которое  отли¬
чалось  умеренными  зимними  температурами.  Здесь  правители  Ляо
охотились,  решали  дела  государственной  важности  с  чиновниками,
проводили  так  называемые  «облавные  охоты»,  которые  одновремен¬
но  представляли  собой  смотры  воинских  сил.
 Сохранилось  подробное  описание  зимнего  набо.  «Императорская
юрта  была  окружена  крепким  частоколом  из  копий,  связанных  воло¬
сяными  веревками.  Под  каждым  копьем  имелся  черный  войлочный
зонт  для  защиты  охранников  от  ветра  и  снега.  За  копьями  стоял  ряд
небольших  войлочных  юрт.  В  каждой  юрте  было  по  пять  вооружен¬
ных  человек  и  они  [вместе  с  охранниками]  составляли  окружение  за¬
претного  места»31.  Всего  императора  ежедневно  охраняла  тысяча  во¬
инов,  которые  сутки  через  трое  сменяли  друг  друга.  К  югу  и  северу  от
императорской  юрты  находились  дворцовые  и  административные
знания,  сделанные  из  бамбукового  каркаса  и  обтянутые  войлоком.
 В  первой  декаде  первого  месяца  по  лунному  календарю  кидань-
ский  император  начинал  перекочевку  в  направлении  реки  Далухэ.
Здесь  он  проводил  обряд  ловли  первой  рыбы.  Эта  церемония  подроб¬
но  описана  в  главе  23  хроники  «Ляо  ши».  На  льду  ставилась  большая
юрта.  В  ней  устанавливались  лежанки  и  в  центре  юрты  чертился  тре¬
угольник.  По  его  углам  выдалбливались  три  проруби,  но  не  до  конца,
а  только  с  целью  того,  чтобы  сделать  лед  тоньше  и  иметь  возмож¬
ность  наблюдать  за  перемещением  рыбы.  В  центре  треугольника  про¬
рубалась  большая  прорубь  для  ловли  рыбы  гарпуном.  Как  только
рыба  приближалась  к  главной  проруби,  чтобы  подышать,  наблюда¬
тель  сообщал  об  этом  императору.  Если  бросок  был  удачным,  импе¬
ратор  давал  небольшую  слабину,  но  когда  рыба  уставала,  он  вытяги¬
 354


вал  ее  наружу.  Когда  первая  рыба  была  поймана,  все  выходили  из
юрты  и  направлялись  в  другую  юрту,  где  уже  был  накрыт  стол  для
праздничной  церемонии.  Участники  празднества  развлекались  и
произносили  тосты  в  честь  правителя  империи  Ляо.  Подобный  обы¬
чай  находится  в  полном  соответствии  с  практикой  ритуальных  охот,
проводившихся  в  период  полюдья.  Эта  традиция  бытовала  у  многих
народов  мира32.
 После  этого  киданьский  император  перебирался  к  озеру  Яцзыхэ-
по  (доел,  озеро  Утиной  реки).  Эти  места  славились  изобилием  птиц,
и  здесь  императоры  любили  заниматься  соколиной  охотой.  Дорога  до
весеннего  набо  занимала  до  двух  месяцев  пути.  После  того  как  импе¬
ратор  добывал  первого  лебедя,  птица  приносилась  в  жертву  в  храме
предков  под  звуки  музыки.  Здесь  императоры  обычно  забавлялись
охотой  и  рыбной  ловлей  до  конца  весны.  Затем  императоры  переко¬
чевывали  в  горы  Туэршань  к  северу  от  Цинчжоу.  По  пути  следования
совершались  молитвы  могилам  предкам.
 В  горах  был  построен  дворец  Цинляндянь  (букв.  Прохладный
дворец).  Здесь  императоры  укрывались  от  жары.  Летом  к  ним  при¬
бывали  чиновники  северной  и  южной  администраций,  с  которыми
обсуждались  государственные  дела.  В  седьмом  лунном  месяце  импе¬
раторы  перекочевывали  в  осеннее  набо,  где  занимались  охотой  на
оленей  и  тигров.
 Эта  система  находит  прямые  параллели  с  системой  перекочевок  в
Монгольской  империи.  Угэдэй  проводил  весну  в  окрестностях  Кара¬
корума,  где  занимался  соколиной  охотой.  Летом  он  переезжал  в  дру¬
гое  место,  где  была  установлена  его  знаменитая  Золотая  юрта,  вме¬
щавшая  до  тысячи  человек.  Осенью  и  зимой  он  откочевывал  в  другие
места.  При  этом  общая  площадь  возможных  перемещений  составля¬
ла  не  менее  14  тыс.  кв.  км.,  а  совокупная  длина  ежегодного  маршрута
была  не  менее  450  км33.  Хубилай  осень  и  зиму  проводил  в  столице,
где  решал  государственные  дела.  Затем  три  месяца  охотился  в  запо¬
ведных  лесах  поблизости  от  Желтого  моря,  потом  три  месяца  жил  в
Шанду34.
 Вне  всякого  сомнения,  периодические  переезды  императора
Ляо  —  это  дань  традициям  кочевого  быта.  Именно  так  должен  был
вести  себя  правитель  степной  империи.  Однако,  помимо  этого,  как
полагают  К.  Виттфогель  и  Фэн  Цзяшэн35,  постоянное  передвижение
позволяли  императору  лично  контролировать  многочисленный  ап¬
парат  чиновников  на  местах.  Не  случайно  его  всегда  сопровождало
большое  число  приближенных.  В  этом  можно  найти  прямые  анало¬
гии  институту  полюдья36.  Думается,  в  пред-  и  раннегосударственных
общественных  структурах,  потенциально  способных  к  распаду  и
дроблению,  подобный  метод  контроля  был  одним  из  наиболее
действенных  средств  преодоления  сепаратистских  устремлений.
 355


По  всей  видимости,  это  было  обусловлено  неразвитостью  эконо¬
мической  и  политической  инфраструктур.  Административный  кон¬
троль  центральной  власти  в  ранних  государствах,  как  показывают
сравнительные  исторические  исследования37,  нередко  был  минима¬
лен.  Поэтому  правитель  раннего  государства  постоянно  должен  был
объезжать  свои  владения,  чтобы  лично  контролировать  регионы38.
Этим  же  целям  служила  система  полюдья,  система  пяти  столиц  у
дальневосточных  народов.  Но,  несмотря  на  все  это,  часто  высшая
власть  имела  не  столько  реальный  экономической  или  политический,
сколько  «моральный»,  идеологический  характер.
 Чжурчжэньская  империя  Цзинь
 Полюдье  и  его  инварианты  могли  существовать  в  различных  фор¬
мах.  Одной  из  таких  форм  была  система  перемещений  правителей
между  несколькими  столичными  городами,  существовавшая  у  ряда
народов  Дальнего  Востока.  В  предыдущей  главе  рассматривалось  по¬
людье  у  киданей.  В  этой  главе  рассматривается  полюдье  у  их  восточ¬
ных  соседей  —  чжурчжэней.
 Чжурчжэни  жили  на  территории  Восточной  Манчжурии  и  рос¬
сийского  Дальнего  Востока.  Традиционно  их  возводят  к  тунгусо-мань¬
чжурским  народам  мохэ.  В  I  тыс.  н.  э.  существовали  семь  крупных
мохэских  объединений  (судя  по  всему,  вождеств).  Самыми  известны¬
ми  из  них  были  сумо  мохэ,  жившие  на  крайнем  юго-западе  мохэских
земель,  и  хэйшуй  мохэ  на  северо-востоке,  в  долинах  нижнего  течения
Сунгари,  Уссури  и  Амура.  Многие  китайские  хронисты  писали,  что
ядром  государство  Бохай  (698-926  гг.)  стали  сумо  мохэ,  а  впослед¬
ствии  на  основе  хэйшуй  мохэ  сформировались  чжурчжэни.  В  годы
расцвета  империи  Ляо  чжурчжэни  зависели  от  киданей.  Однако  в  на¬
чале  XII  в.  они  освободились  от  киданьской  зависимости,  завоевали
территорию  династии  Ляо  и  создали  собственную  империю,  которую
они  назвали  «Золотой»  (манчж.  «Айсинь  гурунь»,  кит.  «Цзинь»).
 Государство  Цзинь  (1115-1234  гг.),  так  же  как  и  империя  Ляо,  со¬
стояло  из  двух  основных  культурных  пластов:  завоевателей  чжур¬
чжэней  и  эксплуатируемых  крестьян  и  горожан  китайцев.  В  период
расцвета  чжурчжэньская  империя  занимала  всю  Маньчжурию,  юж¬
ную  часть  Дальнего  Востока  России,  часть  Северной  Кореи  и  боль¬
шую  часть  территории  Северного  Китая.  Численность  населения
Цзинь  в  начале  XIII  в.  составляла  более  53  млн.  чел.,  из  которых
чжурчжэней  было  около  10%,  тогда  как  китайцев  —  не  менее  83%39.
 Подобно  киданям  у  чжурчжэней  было  пять  столиц.  Эта  система
была  заимствована  у  империи  Тан.  Истоки  подобной  организации
пространства  восходят  к  китайской  натурфилософии  природы,  со¬
гласно  которой  вселенная  зиждилась  на  пяти  стихиях  (вода,  огонь,
 356


земля,  дерево,  металл).  Исходя  из  этого,  космос  должен  был  быть
структурирован  на  пять  частей  —  четыре  стороны  света  и  центр.  По¬
добное  членение  административной  структуры  должно  было  симво¬
лизировать  природную  гармонию  существующего  миропорядка.
Система  пяти  столиц  оказалась  очень  удобным  способом  политичес¬
кого  контроля  по  причине  неразвитости  экономической  и
политической  инфраструктуры.
 Самая  ранняя,  Верхняя  столица  чжурчжэней  (Шанцзин)  распо¬
лагалась  недалеко  от  современного  Харбина  на  берегу  р.  Ашихэ.  Дру¬
гими  столицами  империи  избирались  бывшие  крупные  киданьские
города  либо  они  возводились  поблизости  от  уже  существовавших  ра¬
нее  городских  пунктов.  Так,  в  качестве  Северной  столицы  (Бэйцзин)
была  избрана  сначала  бывшая  Верхняя,  а  потом  Средняя  столица  ки-
даньской  империи  Ляо.  Средняя  же  столица  Цзиньской  империи
(Чжунду)  была  возведена  около  бывшей  южной  столицы  Ляо.  При
этом  статус  столичных  городов  мог  переходить  от  одного  города  к
другому40.
 Чжурчжэни,  по  всей  видимости,  заимствовали  у  киданей  тради¬
цию  кочевого  образа  жизни  императоров41.  Весной  и  осенью  чжур-
чжэньские  императоры  выезжали  из  столиц.  Они  развлекались,  иг¬
рали  в  конное  поло,  занимались  облавной  охотой,  которая  к  тому  же
являлась  хорошей  тренировкой  для  воинов.  Подобные  факты  встре¬
чаются  в  летописях  неоднократно.  Так,  например,  в  1161  г.  импера¬
тор  посетил  могилы  своих  предков,  а  потом  решил  устроить  облав¬
ную  охоту.
 По  ходу  перекочевок  императоры  посещали  не  только  столичные,
но  и  другие  города.  Они  устраивали  там  богатые  пиры,  на  которых
раздавали  подарки  своим  подданным.  Их  всегда  сопровождала  мно¬
гочисленная  свита,  родственники,  чиновники,  челядь42.  Помимо  это¬
го  императоры  вершили  суд43.  Одному  из  чжурчжэньских  правите¬
лей  даже  принадлежат  слова:  «Государь  предпринимает  путешествие
по  империи  для  того,  чтобы  возвышать  добрых  и  судить  пороч¬
ных»44.  Другое  известное  высказывание  относится  к  1186  г.  Объез¬
жая  владений,  император  заявил:  «В  проезд  мой  в  нынешнем  году  к
водам  Чунь-шуй,  по  проезжаемым  округам  и  уездам  я  замечал,  что
низшие  чиновники  весьма  исправно  проходят  свои  должности.  При
частых  наградах  и  повышениях,  мною  производимых,  они  все  сдела¬
лись  так  рачительны»45.  Здесь  налицо  весьма  широкий  спектр  раз¬
личных  функций  полюдья,  выделенных  Ю.  М.  Кобищановым:  и  под¬
держание  групповой  мобилизации,  и  редистрибуция  прибавочного
продукта,  и  укрепление  связей  между  правителем  и  региональными
лидерами,  и  выполнение  судебных  обязанностей,  и  отправление  ре¬
лигиозных  культов  и  государственных  церемоний  и  т.  д.
 357


Поездки  совершались  чинно,  не  спеша.  Они  могли  продолжаться
длительное  время,  даже  по  нескольку  лет46-  Когда  император  уезжал
из  столицы,  дворцовый  город  и  прилегающие  к  нему  районы  города
опустевали.  Когда  же  он  приезжал  в  одну  из  столиц,  город  превра¬
щался  в  центр  политической  и  культурной  жизни  страны.  Один  из
современников  описывает  Шанцзин  в  1125  г.:  «Насколько  хватает
глаз,  простирается  широкое  и  пустынное  поле.  На  нем  несколько  де¬
сятков  домов,  рассеянных  как  звезды  (по  небу)  или  как  пешки  (на
шахматной  доске),  разбросаны  как  бы  в  поспешности,  без  всякого
порядка.  Не  потому  ли,  что  у  них  нет  городских  стен,  нет  улиц  и
переулков?  Дома  все  обращены  задним  фасадом  на  север,  а  средним
фасадом  на  юг»47.
 Изначально  для  управления  завоеванными  территориями  чжур-
чжэни  воспользовались  созданной  киданями  дуальной  системой
управления.  Со  временем  при  дворе  развернулась  борьба  между  сто¬
ронниками  «военной»  и  «чиновничьей»  партий.  Чжурчжэньский  им¬
ператор  склонился  к  принятию  второй  стратегии  и  в  1133-1134  гг.
дуальная  система  управления  была  преобразована  в  единый  общего¬
сударственный  бюрократический  аппарат48.  В  новом  государствен¬
ном  устройстве  много  было  заимствовано  от  китайской  традицион¬
ной  бюрократической  системы,  но  в  нее  вошло  и  немало  элементов
управления  чжурчжэньским  обществом.  Основу  госаппарата  состав¬
ляли  шесть  министерств:  общественных  работ,  юстиции,  финансов,
церемоний,  чинов  и  военных  дел.  Все  высшие  должности  в  правитель¬
стве  были  заняты  чжурчжэнями.  Однако  большинство  чиновников
всех  министерств  и  ведомств  были  китайцами49.  Опасаясь  растворе¬
ния,  чжурчжэни  старались  ограничивать  процент  госслужащих  из
числа  китайцев  в  высших  органах  власти.  Удельный  вес  китайцев  по¬
стоянно  увеличивался,  но  никогда  не  достигал  половины50.  Заим¬
ствованная  из  Китая  система  экзаменов  была  преобразована  таким
образом,  чтобы  фильтрация  китайцев  была  жестче.  Чжурчжэням
было  гораздо  проще  получить  степень  цзиныии,  чем  китайцам.  Кроме
этого,  чжурчжэни  могли  получить  должность  по  наследству  или  по
протекции.  Из  числа  китайцев  более  льготные  условия  создавались
для  бывших  подданных  Ляо  —  «северян»  (ханьэр),  чем  для  «южан»
(напьжэнь)  сунцев51.
 В  результате  сложных  аккультурационных  процессов  сложилась
многонациональная  социальная  структура  чжурчжэньской  империи.
Во  главе  находился  император  и  его  многочисленные  родственники.
Они  были  крупнейшими  владельцами  собственности  и  занимали
большинство  главных  постов  государственного  аппарата.  Далее  рас¬
полагалась  чжурчжэньская  аристократия.  Ее  представители  облада¬
ли  значительным  богатством,  служили  главной  опорой  государства.
Еще  ниже  находились  племенные  вожди  и,  наконец,  простые  чжур-
 358


чжэни,  которые  были  опорой  армии,  занимались  земледелием,  ското¬
водством,  охотой  и  ремеслом.  Из  представителей  нечжурчжэньских
народов  в  империи  высокое  общественное  положение  имели  китай¬
ские  чиновники  и  крупные  землевладельцы,  хотя  их  влияние  было
ограничено  верховной  властью.  Положение  свободных  китайских  ре¬
месленников,  торговцев  и  крестьян  было  намного  хуже.  На  их  плечи
легли  основные  тяготы  государственных  налогов  и  повинностей.
Но  еще  тяжелее  было  положение  казенных  и  частных  рабов,  вынуж¬
денных  трудиться  на  своих  хозяев.  Для  дополнительного  поддержа¬
ния  порядка  на  завоеванных  землях  была  создана  двухуровневая  сис¬
тема  военных  поселений  в  несколько  тысяч  (мэнъань)  около  трехсот
(моукэ)  дворов.  Как  и  система  пяти  столиц,  она  являлась  важным  ме¬
ханизмом  политического  контроля  титульных  этнических  групп  по-
лиэтничного  государства.
 Средневековые  монголы
 Проблема  существования  полюдья  у  кочевников-скотоводов  ев¬
разийских  степей  была  поставлена  Ю.М.  Кобищановым52,  хотя  необ¬
ходимо  заметить,  что  в  классическом  виде  полюдья  —  как  периодиче¬
ского  объезда  подвластной  территории  для  сбора  дани  —  у  номадов
существовать  не  могло.  Это  было  обусловлено  особенностями  соци¬
ально-экономической  и  политической  организации  кочевых  об¬
ществ.  Во-первых,  скотоводческое  хозяйство  не  производило  таких
форм  прибавочного  продукта,  который  мог  бы  использоваться  в
больших  масштабах  для  престижного  потребления  или  торговли  у
кочевников.  Во-вторых,  все  основные  экономические  процессы  в
скотоводческом  обществе  осуществлялись  в  рамках  отдельных  домо¬
хозяйств.  По  этой  причине  необходимости  в  специализированном
«бюрократическом»  аппарате,  занимающемся  управленческо-редис-
трибутивной  деятельностью,  не  было.  В-третьих,  все  социальные
противоречия  между  номадами  решались  в  рамках  традиционных
институтов  поддержания  внутренней  политической  стабильности.
Сильное  давление  на  кочевников  могло  привести  к  откочевке  или  к
применению  ответного  насилия,  поскольку  каждый  свободный  но¬
мад  был  одновременно  и  воином.
 Необходимую  ремесленную  продукцию,  а  также  товары  престиж¬
ного  потребления  кочевники  получали,  главным  образом,  из  осед¬
ло-земледельческого  мира  посредством  различных  форм  внешних
форм  эксплуатации  (грабежи,  война  и  контрибуция,  вымогание
«подарков»,  неэквивалентная  торговля,  данничество  и  т.  д.).  С  этой
точки  зрения  создание,  «кочевых  империй»  —  это  один  из  вариантов
так  называемой  «завоевательной»  теории  политогенеза,  согласно  ко¬
 359


торой  война  и  завоевание  являются  предпосылками  для  последую¬
щего  закрепления  неравенства  и  стратификации.
 Для  древних  и  средневековых  кочевников  был  характерен,  как
правило,  милитаризованный  образ  жизни.  Еще  Геродот  (II,  167)  дал
яркую  характеристику  этой  стороне  их  общественной  жизни,  напи¬
сав  про  скифов,  что  они  и  подобные  им  варварские  народы  «меньше
всех  ценят  тех  граждан  и  их  потомков,  которые  занимаются  ремес¬
лом,  напротив,  считают  благородными  тех,  которым  совершенно
чужд  ручной  труд  и  которые  ведают  только  военное  дело».  «Как  же
такому  народы  не  быть  непобедимым  и  неприступным?»  —  вопроша¬
ет  он  (IV,  46).  Возможно,  наиболее  резко  милитаризованность  степ¬
ного  мира  была  сформулирована  в  риторическом  вопросе  Чингисха¬
на,  на  который  он  сам  же  и  дал  ответ:  «Величайшее  наслаждение  и
удовольствие  для  мужа  состоит  в  том,  чтобы  подавить  возмутивше¬
гося  и  победить  врага,  вырвать  его  с  корнем  и  захватить  все,  что  тот
имеет;  заставить  его  замужних  женщин  рыдать  и  обливаться  слезами,
[в  том,  чтобы]  сесть  на  его  хорошего  хода  с  гладкими  крупами  мери¬
нов,  [в  том,  чтобы]  превратить  животы  его  прекрасных  супруг  в  но¬
вое  платье  для  сна  и  подстилку,  смотреть  на  их  розовоцветные  лани¬
ты  и  целовать  их,  а  их  сладкие  губы  цвета  грудной  ягоды  сосать!»53
 Однако  необходимо  помнить,  что  для  успешного  ведения  войн  ко¬
чевникам  была  необходима  мощная  военная  организация.  Исследо¬
вателям  удалось  подметить  интересное  обстоятельство,  что  степень
централизации  кочевников  прямо  пропорциональна  величине  сосед¬
ней  земледельческой  цивилизации.  Именно  поэтому  кочевники  Се¬
верной  Африки  и  Передней  Азии,  для  того  чтобы  торговать  с  оазиса¬
ми  или  нападать  на  них,  объединялись  в  племенные  конфедерации
или  вождества,  номады  Восточноевропейских  степей,  существовав¬
шие  на  окраинах  античных  государств,  Византии  и  Руси,  создавали
«квазиимперские»  государственноподобные  структуры,  а  в  Цен¬
тральной  (Внутренней)  Азии  таким  средством  адаптации  стала  «ко¬
чевая  империя»54.
 Можно  выделить  следующие  признаки  «кочевых  империй»:
1)  многоступенчатый  иерархический  характер  социальной  организа¬
ции,  пронизанный  на  всех  уровнях  племенными  и  надплеменными
генеалогическими  связями;  2)  дуальный  (на  крылья)  или  триадный
(на  крылья  и  центр)  принцип  административного  деления  империи;
3)  военно-иерархический  характер  общественной  организации  «мет¬
рополии,  чаще  всего  по  “десятичному”  принципу»;  4)  ямская  служба
как  специфический  способ  организации  административной  инфра¬
структуры;  5)  специфическая  система  наследования  власти  (импе¬
рия  —  достояние  всего  ханского  рода,  институт  соправительства,
курултай);  6)  особый  характер  отношений  с  земледельческим  миром.
 360


Все  это  предопределило  двойственную  природу  степных  импе¬
рий.  Снаружи  они  выглядели  как  деспотические  завоевательные  го¬
сударственноподобные  общества,  так  как  были  созданы  для  изъятия
прибавочного  продукта  извне  степи.  Но  изнутри  «кочевые  империи»
оставались  основанными  на  племенных  связях  без  установления  на¬
логообложения  и  эксплуатации  скотоводов.  Сила  власти  правителя
степного  общества,  как  правило,  основывалась  не  на  возможности
применить  легитимное  насилие,  а  на  его  умении  организовывать  во¬
енные  походы  и  перераспределять  доходы  от  торговли,  дани  и  набе¬
гов  на  соседние  страны.  Вне  всякого  сомнения,  данную  политическую
систему  нельзя  считать  государством.  Это  были  суперсложные  вож-
дества,  которые  после  завоевания  кочевниками  земледельческих
цивилизаций  и  включения  их  в  состав  кочевых  империй  трансформи¬
ровались  в  многонациональные  государства  с  развитой  суперстрати¬
фикацией  различных  этнических  групп,  сословий  и  классов  55.
 Ю.  М.  Кобищанов  показал,  что  «полюдье  вырабатывало  особый
походный,  почти  кочевой  ритм  жизни»56.  Нисколько  не  возражая
против  такого  мнения,  отметим,  что  для  кочевников  это  не  было
столь  актуально.  Для  них  в  принципе  были  чужды  замкнутое  про¬
странство  городов  и  стационарный  образ  жизни.  Не  случайно,  на¬
пример,  у  татар  в  Восточной  Европе  существовала  поговорка  «чтоб
тебе  как  христианину,  оставаться  всегда  на  одном  месте  и  нюхать  соб¬
ственную  вонь»57.  Поэтому  даже  обедневшие  кочевники,  которые
были  вынуждены  осесть  и  заниматься  земледелием,  рассматривали
свое  состояние  как  вынужденное  и  при  первой  же  возможности
возвращались  к  подвижному  скотоводству.  По  этой  же  причине  мон¬
гольские  ханы  предпочитали  пышным  дворцам,  окруженным  не¬
приступными  стенами,  юрту  и  вольную  степь.
 Известно,  что  Угэдэй-каган  большую  часть  своего  времени  прово¬
дил  в  сезонных  перекочевках.  «Весенним  его  местопребыванием
были  окрестности  Каракорума,  летним  —  луговья...  осенним  —  [мест¬
ность  от]  Куше-нор  по  Усункул,  в  одном  дне  пути  от  Каракорума,  а
зимним  —  Онг-хин»58.  В  месте  зимней  ставки  сделали  вал  из  «кольев
и  глины».  В  валу  были  проходы;  туда  загоняли  зверя  во  время  об¬
лавных  охот.  «Войска,  выстроившись  кольцом,  стояли  тесно  плечо  к
плечу.  Сначала  [в  загон]  въезжал  каан  с  толпой  приближенных  и  ча¬
сок  тешился  и  бил  зверя,  а  когда  прискучит,  ехал  на  возвышен¬
ность  посреди  оцепления.  Въезжали  по  порядку  царевичи  и  эми¬
ры,  потом  простые  воины  и  били  зверя.  Потом  часть  отпускали  для
разводки»59.
 Описание  перекочевок  всегда  начинается  с  весны,  когда  Угэдэй
отправлялся  в  местность,  «где  в  древние  времена  находились  соколь¬
ничие  Афрасияба  и  которое  называют  Каргачан.  Весной  он  пребыва¬
ет  там  для  запуска  соколов»60.  Местность  находилась  в  одном  дне
 361


пути  от  Каракорума  («в  двух  фарсангах  от  города»).  Но  можно  пред¬
положить,  что  эта  перекочевка  была  связана  с  празднованием  Нового
года,  прежде  чем  Угэдэй  и  весь  его  двор  —  родственники  и  соратни¬
ки  —  начинали  заниматься  соколиной  охотой.  На  наш  взгляд,  на  это
указывают  детали  описания  месяца,  проводимого  в  Карчагане:  «...все
надевали  одинакового  цвета  одежду  и  шли  оттуда  в  Карши  (ша¬
тер-дворец.  —  Я.  К.  и  Т.  С.),  а  впереди  выступали  юные  жонглеры.
В  Карши  он  развлекался  в  течение  месяца  и,  раскрыв  двери  казнохра¬
нилища,  оделял  знатных  людей  и  простой  народ  своей  всеобъемлю¬
щей  милостью.  Каждый  вечер  он  устраивал  состязания  лучников,  ар¬
балетчиков  и  борцов  и  одарял  того,  кто  достигал  превосходства»61.
Ритуальный  характер  действий  подчеркивается  упоминанием  дета¬
лей,  характерных  для  начала  года:  одежда,  состязания,  подарки62.
Важным  является  и  упоминание  периода  праздника  —  месяц,  что  тра¬
диционно  для  празднования  Нового  года  у  монголов.
 На  ритуальный  характер  этого  места  указывает  и  описание  шат¬
ра-дворца  (см.  ниже)  —  его  никогда  не  убирали,  поскольку  шатер
символизировал  самого  хагана,  что  можно  предположить  из  истории
с  Ариг-Бугой.  «Однажды  Ариг-Буга  предавался  развлечениям  и  удо¬
вольствиям,  как  вдруг  поднялся  вихрь,  [который]  разорвал  проием-
ный  [ханский]  шатер  ...и  сломал  опорный  столб...  Его  приближенные
эмиры  и  вельможи  сочли  это  обстоятельство  предзнаменованием  на¬
чала  упадка  его  могущества»63.
 При  упоминании  осеннего  пребывания  в  Куше-норе  также  под¬
черкивается  его  ритуальный  характер:  «...там  он  совершал  сорока¬
дневный  пост»64.  Это  очень  напоминает  ритуальный  объезд  своих
владений  правителем  с  целью  космологизации  и  сакрализации  свое¬
го  пространства.  Подобный  механизм  известен  из  эпоса.  Так,  напри¬
мер,  когда  Гэсэр  собрался  проехать  и  осмотреть  землю,  «в  ярость
пришли  чародеи  тринадцати  ханов,  в  ярость  пришли  ведуны»65.  Его
объезд  проходил  по  солнцевороту:  сначала  юг  66,  затем  юго-запад67,
затем  запад68.  Такие  ритуальные  объезды  —  ашвамедха  —  известны  в
традиционной  культуре  индоариев.
 В  отличие  от  стран,  где  традиционно  полюдье  связано  с  объездом
своих  владений  правителем  в  сопровождении  двора  и  ближайшего
окружения,  что  можно  рассматривать  как  своеобразную  форму  кор¬
мления,  у  монголов  такого  механизма  не  обнаруживается.  Материа¬
лы  ограничиваются  сведениями  о  четырех  сезонных  перекочевках
Угэдэя  и  двух  —  Хубилая.  Нельзя  не  заметить,  что  эти  сведения  свя¬
заны  с  очень  ограниченными  территориями  —  своими  землями.  И  бо¬
лее  того,  не  хаган  и  свита  получают  кормление,  а  наоборот  —  одарива¬
ются  его  младшие  родичи  и  сподвижники,  специально  прибывавшие
к  хагану.
 362


Возможно,  это  связано  со  спецификой  кочевого  монгольского  об¬
щества:  прокормление  обеспечивается  постоянно  находящимися  при
ставке  стадами  и  табунами,  за  которые  отвечали  специально  назна¬
ченные  придворные  чины  (табунщики,  скотники,  овчары),  и  добыва¬
ется  в  войне.
 Н.  Сираиси  реконструирует  этот  сезонный  маршрут  следующим
образом.  Весной  хаган  путешествовал  на  север  от  Каракорума,  где  в
окрестностях  Дойтын  балгаса  развлекался  соколиной  охотой.  С  на¬
чалом  лета  он  переезжал  к  югу  от  столицы  под  защиту  прохлады
Хангайских  гор.  С  наступлением  зимних  холодов  Угэдэй  переезжал
на  юг  ближе  к  Гоби.  Ранней  весной  он  возвращался  в  Каракорум  для
решения  государственных  дел.  Общая  протяженность  маршрута  со¬
ставляла  около  450  км69.
 В  этой  связи  нельзя  не  согласиться  с  мнением  В.  И.  Ткачева,  кото¬
рый  полагает,  что  всю  долину  Орхона  от  горы  Малахитэ  фактически
до  озера  Угий-нур  можно  рассматривать  как  сезонные  очаги  застрой¬
ки  столицы  Монгольской  империи70.  На  этой  территории  хватало
места  и  для  размещения  ханских  ставок  с  многочисленной  дворцовой
челядью  и  кешиктенами,  юрточных  и  палаточных  городков  сопро¬
вождавших  хана  монгольских  аристократов,  посланников  иноземных
государств,  приезжих  купцов  и  прочего  разного  люда.  Приходя  к  схо¬
жим  выводам,  Н.  Сираиси  предлагает  для  обозначения  подобных  яв¬
лений  ввести  понятие  периурбанизма  (реп-игЬашзш)71.  Несомненно,
в  этом  есть  резон.
 Постоянные  передвижения  больших  масс  людей  вызывали  непод¬
дельное  изумление  у  жителей  оседло-земледельческих  государств.
При  перекочевке  скопления  юрт,  телег  и  прочей  утвари  растягива¬
лись  на  много  километров  по  пространству  степи.  «[При  перекочев-
ках]  повозки  передвигаются  по  пять  в  одном  ряду.  [При  сборах  для
перекочевок  они],  как  вереницы  муравьев,  как  нити  при  плетении  ве¬
ревки,  тянутся  [к  одному  месту]  справа  и  слева  на  [протяжении]  пят¬
надцати  ли.  Когда  [колона  из  съехавшихся  повозок]  выпрямляется  и
половина  [их]  достигает  воды,  то  [колонна]  останавливается»72.
 Возможно,  самое  красочное  описание  перекочевки  средневековых
монголов  оставил  Г.  Рубрук:  «Они  делают  подобные  жилища  на¬
столько  большими,  что  те  имеют  иногда  тридцать  футов  в  ширину.
Именно  я  вымерил  однажды  ширину  между  следами  колес  одной  по¬
возки  в  20  футов,  а  когда  дом  был  на  повозке,  он  выдавался  за  колеса
по  крайней  мере  на  пять  футов  с  того  и  другого  бока.  Я  насчитал  у  од¬
ной  повозки  22  быка,  тянущих  дом,  11  в  один  ряд  вдоль  ширины  по¬
возки  и  еще  11  перед  ними.  Ось  повозки  была  величиной  с  мачту  ко¬
рабля,  и  человек  стоял  на  повозке  при  входе  в  дом,  погоняя  быков.
Кроме  того,  они  делают  четырехугольные  ящики  из  расколотых  ма¬
леньких  прутьев,  величиной  с  большой  сундук,  а  после  того,  с  одного
 363


краю  до  другого,  устраивают  навес  из  подобных  прутьев  и  на  перед¬
нем  краю  делают  небольшой  вход;  после  этого  покрывают  этот  ящик,
или  домик,  черным  войлоком,  пропитанным  салом  или  овечьим  мо¬
локом,  чтобы  нельзя  было  проникнуть  дождю,  и  такой  ящик  равным
образом  украшают  они  пестро-тканными  или  пуховыми  материями.
В  такие  сундуки  они  кладут  всю  свою  утварь  и  сокровища,  а  потом
крепко  привязывают  их  к  высоким  повозкам,  которые  тянут  верблю¬
ды,  чтобы  можно  было  таким  образом  перевозить  эти  ящики  и  через
реки.  Такие  сундуки  никогда  не  снимаются  с  повозок.  Когда  они  сни¬
мают  свои  дома  для  остановки,  они  всегда  поворачивают  ворота  к
югу  и  последовательно  размещают  повозки  с  сундуками  с  той  и  дру¬
гой  стороны  вблизи  дома,  на  расстоянии  половины  полета  камня,  так
что  дом  стоит  между  двумя  рядами  повозок,  как  бы  между  двумя  сте¬
нами.  Женщины  устраивают  себе  очень  красивые  повозки,  которые  я
не  могу  вам  описать  иначе,  как  живописью;  мало  того,  я  все  нарисо¬
вал  бы  вам,  если  бы  умел  рисовать.  Один  богатый  Моал,  или  Татарин
имеет  таких  повозок  с  сундуками  непременно  100  или  200»73.
 Гуюк,  несмотря  на  короткий  срок  своего  правления,  как  и  отец
придерживался  кочевого  образа  жизни74.  Этой  традиции  не  изменил
и  Мунке75.  Хубилай  примерно  полгода  с  сентября  по  февраль  жил  в
своей  новой  столице  —  Ханбалыке.  Следующие  три  месяца  хаган
проводил  на  охоте  и  с  начала  мая  до  конца  августа  жил  в  своем  бам¬
буковом  дворце  в  Шанду76.  «А  палатка  у  него  вот  какая:  в  той,  где  бы¬
вают  собрания,  поместится  тысяча  всадников;  а  двери  у  нее  на  юг.
Сюда  сходятся  князья  и  другие  люди;  рядом,  на  запад,  другая;  там
пребывает  великий  хан»77.
 Для  стоянки  обычно  выбиралась  местность  с  изрезанным  ланд¬
шафтом,  чтобы  защищать  от  ветра  юрты  и  животных.  Расположение
юрт  и  палаток  имело  определенный  порядок.  «Шатер  правителя  рас¬
полагается  один  впереди  всех,  [входом]  к  югу,  за  ним  —  [шатры  его]
жен  и  наложниц,  а  за  ними  —  [шатры]  незаконных  [членов]  свиты  и
телохранителей,  а  также  незаконных  чиновников»78.  Наблюдатель¬
ный  Рубрук  дополняет  эту  информацию  важными  деталями:  «Пер¬
вая  жена  ставит  свой  двор  на  западной  стороне,  а  затем  размещаются
другие  по  порядку,  так  что  последняя  жена  будет  на  восточной  сторо¬
не,  и  расстояние  между  двором  одной  госпожи  и  другой  будет  рав¬
няться  полету  камня»79.  При  этом  за  каждой  юртой  ханской  жены
находятся  юрты  для  прислужниц  и  повозки  с  ее  скарбом,  общее
число  которых  могло  достигать  двухсот.
 Рашид  ад-Дин  сообщал,  что  шатер  Угэдэя  назывался  Золотой
ставкой.  «Скрепы  его  были  золотые,  его  внутренность  была  обтянута
тканями».  Он  вмещал  тысячу  человек80.  Сюй  Инь  описал  внутрен¬
нее  убранство  юрты  монгольского  хаана  более  подробно.
 364


«Его  сделали  из  больших  [кусков]  войлока,  которые  [катают]  в
степях.  [Этот]  шатер  покрыт  войлоком  сверху  донизу.  Посередине
[купола  сверху]  в  связанных  ивовых  прутьях  [на  которых  держится
войлок]  оставлено  отверстие  для  света.  [Войлок  на  каркасе  из  ивы]
затягивается  более  чем  тысячью  веревок.  [У  шатра  только]  одна
дверь.  Порог  и  стойки  облицованы  золотом,  поэтому-то  [шатер]  и  на¬
зывается  [золотым].  Внутри  [этого  шатра]  вмещается  несколько  сот
человек.  Кресло,  в  котором  восседает  татарский  правитель  в  [этом]
шатре,  —  как  сидение  проповедника  в  буддийском  монастыре  и  так
же  украшено  золотом.  Жены  императора  восседают  в  порядке,  в  за¬
висимости  от  степеней,  [ровно]  как  у  барьера»81.
 В  европейских  феодальных  обществах  одной  из  причин  бытова¬
ния  полюдья  была  неразвитость  инфраструктуры.  Это  отмечал
М.  Блок82.  У  монгольских  кочевников  часть  «провианта»  перемеща¬
лась  вместе  со  ставкой  в  живом  виде.  Интересную  информацию  на
этот  счет  зафиксировал  Рубрук  о  порядке  снабжения  продуктами
ставки  Бату-хана:  «Около  своего  становища,  на  расстоянии  дня  пути,
Бату  имеет  тридцать  человек,  из  которых  всякий  во  всякий  день  слу¬
жит  ему  таким  молоком  от  ста  кобылиц,  то  есть  во  всякий  день  [он
получает]  молоко  от  трех  тысяч  кобылиц,  за  исключением  другого
белого  молока,  которое  приносят  другие.  Ибо  как  в  Сирии  поселяне
дают  третью  часть  плодов,  так  Татарам  надлежит  приносить  ко  дво¬
рам  своих  господ  кобылье  молоко  каждого  третьего  дня»83.  Схожая
информация  о  необходимости  выделять  кобылиц  и  кумыс  (айраг)  со¬
держится  в  одном  из  изречений  Угэдэй-хагана84.
 Подобные  механизмы  можно  рассматривать  как  инварианты  не¬
сбалансированной  реципрокации85,  восходящей  к  обычаям  госте¬
приимства.  Для  народов  степи  гостеприимство  —  это  обязательная  к
исполнению  традиция.  Но  когда  собирается  большое  число  людей,
например,  в  периоды  курилтаев86,  это  тяжелая  повинность.  Необхо¬
димость  содержать  большое  число  лиц,  кочующих  с  монгольским  ха¬
ганом,  являлось  весьма  обременительной  обязанностью  для  прожи¬
вавших  на  этой  территории  кочевников.
 Механизмом,  соединявшим  «правительство»  степной  империи  и
племенных  вождей,  были  институты  престижной  экономики.  Мани¬
пулируя  подарками  и  одаривая  ими  соратников  и  вождей  племен,
правитель  кочевой  державы  увеличивал  свое  политическое  влияние
и  престиж  щедрого  правителя  и  одновременно  как  бы  связывал  полу¬
чивших  дар  обязательством  отдаривания.  Племенные  вожди,  полу¬
чая  подарки,  с  одной  стороны,  могли  удовлетворять  личные  интере¬
сы,  а  с  другой,  могли  повышать  свой  внутриплеменной  статус  путем
раздач  даров  соплеменникам  или  посредством  организации  церемо¬
ниальных  праздников.  Кроме  того,  получая  от  правителя  дар,  реце-
пиент  как  бы  приобретал  от  него  часть  сверхъестественной  благодати,
 365


чем  дополнительно  способствовал  увеличению  своего  собственного
престижа.
 По  этой  причине  обязательной  составляющей  хаганских  переко-
чевок  были  периодические  пиры.  Коллективные  сезонные  праздники
собирали  большое  число  людей.  Они  являлись  способом  формирова¬
ния  и  поддержания  групповой  идентичности.  Именно  здесь  ханы
производили  массовые  раздачи  даров.  Чингисхан  еще  в  молодости
проявил  себя  щедрым  вождем87.  Дети  и  внуки  превзошли  своего  ве¬
ликого  Родителя  в  щедрости.  Джувейни  пишет,  что  Угэдэй  затмил
всех  предшествующих  степных  ханов.  Все  захваченное  в  военных
походах  он  по-царски  раздавал  своим  сподвижникам,  даже  не  требуя,
чтобы  это  было  предварительно  внесено  в  специальную  опись88.  Ему
приписываются  слова,  сказанные  о  стяжательстве:  «Те,  кто  в  этом
усердствует,  лишены  доли  разума,  так  как  между  землей  и  зарытым
кладом  нет  разницы,  —  оба  они  одинаковы  в  [своей]  бесполезности.
Поскольку  при  наступлении  смертного  часа  [сокровища]  не  прино¬
сят  никакой  пользы,  и  с  того  света  возвратиться  невозможно,  то  мы
свои  сокровища  будем  хранить  в  сердцах  и  все  то,  что  в  наличности  и
что  приготовлено,  или  [то,  что  еще]  поступит,  отдадим  подданным  и
нуждающимся,  чтобы  прославить  свое  доброе  имя»89.
 Сын  Угэдэя  Гуюк  хотел,  чтобы  слава  о  его  щедрости  была  еще
больше90.  Как-то  он  зашел  в  казнохранилище  и  увидел  горы  навален¬
ных  товаров.  Хагану  доложили,  что  их  перевозка  с  места  на  место  во
время  перекочевок  очень  затруднительна  и  он  нашел  воистину  Соло¬
моново  решение  из  затруднительной  ситуации  —  приказал  раздать
все  воинам  и  населению91.  В  конечном  счете  Гуюк  быстро  истощил
хаганскую  сокровищницу,  поддерживая  тех,  кто  привел  его  к  власти,
и  задабривая  остальных.
 Таким  образом,  повышение  власти  в  средневековом  монгольском
обществе  могло  осуществляться  через  механизмы  престижной  эко¬
номики.  Через  посредство  организации  массовых  праздников,  на  ко¬
торых  накопленные  богатства  демонстративно  раздаривались  или
уничтожались,  правители  поддерживали  свой  престиж  и  влияние  на
подданных.  Далеко  не  самую  последнюю  роль  в  этих  процессах  игра¬
ли  элементы  полюдья  —  периодические  сезонные  перекочевки  ставки
монгольских  ханов.
 Тибет
 Между  Монголией,  Таджикистаном  и  Юго-Восточной  Азией  ле¬
жат  огромные  территории  гор  и  плоскогорий,  где  в  историческое  вре¬
мя  существовали  многие  сотни  обществ,  в  которых  имелись  разнооб¬
разные  комплексы  типа  полюдья.  В  качестве  примера  приведем
 366


Тибет  —  крупнейшую  по  площади  страну  с  полуторатысячелетней
историей,  расположенную  в  самом  центре  Азии.
 Создателю  Тибетской  империи  цэнпо  (царю)  Сронцзан-Гампо
(617-698)  приписывают  изречение,  что  тибетская  цивилизация
заимствовала  технические  книги  и  математику  у  Китая  и  Тангутско-
го  царства,  религию  (буддизм)  у  Индии,  продовольственные  культу¬
ры  у  Ирана  и  Непала,  законы  —  у  Уйгурии  и  Монголии92.  Героем  ти¬
бетско-монгольского  эпоса  стал  «Гэсэр  (Цезарь),  царь  Рома»,  а
Пророка  ислама  Мухаммада  тибетские  историки  называли  «Медо¬
вый  Ум»93.
 До  конца  VI  в.  тибетский  священный  царь-цэнпо  был  преимущест¬
венно  ритуальной  фигурой.  Занятый  руководством  общественными
обрядами  и  сложными  отношениями  с  местными  жрецами,  он  не  был
даже  командующим  войсками.  Каждый  год  тибетцы  в  местах,  где  на¬
ходились  царские  могилы,  приносили  своим  царям,  по  словам  китай¬
ских  хронистов,  «малую  присягу»,  а  раз  в  три  года  —  «большую  при¬
сягу».  Присягу  сопровождало  жертвоприношение:  «малую»  —  овец,
собак  и  обезьян,  «большую»  —  людей,  лошадей,  быков  (яков?)  и
ослов.  Письма  тибетцы  еще  не  знали94.  Цэнпо  вступал  на  престол
тринадцатилетним  (в  этом  возрасте  тибетец  считался  уже  совершен¬
нолетним)  и  умирал  в  расцвете  сил.  В  V  в.  цэнпо  уступал  трон  млад¬
шему,  позднее  —  старшему  из  своих  сыновей  по  достижении  им  со¬
вершеннолетия;  при  этом  совершалось  ритуальное  цареубийство.
Цэнпо  убивали  и  в  случае  его  болезни,  закапывая  живым  или  замуро¬
вывая  в  пещере.  С  царем  погребали  пятерых  его  главных  придворных
и  любимого  коня95.
 В  699  г.  в  Лхасе  цэнпо  Додсрон  в  возрасте  25  лет,  не  дожидаясь
скорого  цареубийства,  совершил  переворот,  казнил  знатнейших
вельмож  и  стал  подлинным  монархом.  Но  после  его  гибели  на  войне
в  Индии  в  703  г.  и  после  последующей  двухлетней  смуты  на  престол
возвели  его  семилетнего  сына96.  В  дальнейшем  Тибет  расширил  свои
границы  и,  превратившись  в  мощную  раннефеодальную  импе¬
рию,  пытался  стать  гегемоном  всей  Азии97.
 В  VII  в.,  когда  цэнпо  брали  в  жены  китайских  и  непальских  прин-
цесс-буддисток,  в  Тибет  проникло  учение  Будды,  которое  исповедо¬
вали  царские  невесты  у  себя  на  родине.  Но  в  качестве  государствен¬
ной  религии  оно  утвердилось  лишь  в  конце  VIII  в.  при  цэнпо
Тисрондэцане  (или,  в  другом  произношении,  Трисонг  Децэне).  Хро¬
ники  и  предания  изображают  его  передвигающимся  по  главной  про¬
винции  страны.  В  местности  Дабри  он  созвал  совет  знати98.  Скон¬
чался  же  он  в  791  г.  в  возрасте  56  лет  во  дворце  Зункхар  Ньюгмакхар,
куда  удалился,  передав  власть  своему  сыну  Мунэцанбо.  Тисрондэцан
построил  монастырь  Самье  (или  Самьяй),  взяв  за  образец  знамени¬
тый  индийский  монастырь  Наланда.  По  этому  поводу  был  устроен
 367


праздник,  описание  которого  в  хрониках  дает  представление  о  том,
как  встречали  цэнпо  при  его  прибытии  в  ту  или  иную  общину  его
царства.  Сначала  было  заготовлено  «видимо-невидимо  закусок».
Пять  цариц  (жены  цэнпо,  давшие  средства  на  строительство  монас¬
тыря),  монахи,  сановники,  воинство  своим  участием  в  празднестве
придавали  ему  блеск.  «Прекрасных  лошадей  на  скачках  было  столь¬
ко,  что  не  было  видно  земли.  Девочки  и  мальчики,  а  на  них  были
украшения,  держали  в  руках  флейты,  другие  били  в  барабаны,  они
пели  и  плясали.  На  всех  были  маски  быков,  тигров  и  львов.  Один  из
танцоров  в  маске  львенка,  держа  в  руках  разукрашенный  барабан,
оказал  царю  почитание.  Все  сановники...  пустились  в  пляс».  Царь
тоже  спел  свою  песнь,  «священнослужители  также  пели  песни».
И  непрерывно  звучали  песни  танцующих  женщин  и  девушек".
 Сын  Тисрондэцана  цэнпо  Мунэцанбо  пытался  реформировать
тогдашнее  тибетское  общество,  предписав  богатым  делиться  своим
имуществом  с  бедняками.  Он  был  убит,  процарствовав  всего  1  год  и
9  месяцев,  во  дворце  Побранюмбу100.
 Летописям  известны  и  другие  дворцы  цэнпо.  Еще  в  средние  века
некоторые  из  них  стали  святыми  местами,  центрами  паломничества
и  культа.  Храм  Самье  строился  неподалеку  от  резиденции  Тисрондэ¬
цана,  что  на  холме  Хабойри;  в  Ярлунге  до  сих  пор  показывают  рези¬
денции  царей  первой  династии  Тибета;  в  Сампур-Пходан,  столице
династии  Пхагмоцу,  сохранился  ее  трехэтажный  дворец;  изобилует
святынями  и  главный  город  Ярлунга  Цэтан101.
 По-видимому,  цари-цэнпо  лично  объезжали  главную  часть  своего
царства  (историческая  область  У,  или  Уй,  на  юге  Тибета),  останав¬
ливаясь  в  различных  «дворцах»  и  монастырях,  куда  свозилось  продо¬
вольствие  и  другие  ценности,  собираемые  в  качестве  податей  со  всей
округи.  Суммируя  данные  летописей  о  социальном  строе  средневеко¬
вого  Тибета,  Е.  И.  Кычанов  и  Л.  С.  Савицкий  пишут:  «В  древнем  Ти¬
бете  цэнпо  и  знать  зиму  жили  в  укрепленных  замках,  а  лето  —  во  вре¬
менных  укрепленных  летних  лагерях,  в  палатках.  Они  разъезжали  по
стране,  чтобы  держать  в  повиновении  подданных  и  собирать  с  них  на¬
логи.  Такие  летние  лагеря  были  известны  в  XII  и  даже  в  XVII  вв.102
 Разумеется,  экономическая  и  политическая  функции  не  были
единственными  в  полюдье  тибетского  цэнпо.  Как  и  в  других  странах,
полюдье  должно  было  сопровождаться  пирами  и  оргиями.  По-види¬
мому,  с  этим  был  связан  обычай  «страны  Тебет»,  описанный  в  XIII  в.
Марко  Поло  (великий  путешественник  побывал  лишь  на  восточной
окраине  Тибета):  «Придут  сюда...  иноземцы  и  раскинут  палатки  для
побывки;  тотчас  же  старухи  из  деревень  и  замков  приводят  к  ним  до¬
черей,  по  двадцати,  по  сорока  и  меньше,  и  больше  и  отдают  их  стран¬
никам  на  волю,  чтобы  те  жили  с  девками;  а  странники  девок  берут  и
живут  с  ними  в  свое  удовольствие,  захочет  уходить,  должен  он  ей
 368


подарить  что-нибудь,  какую-нибудь  вещицу...  Приходить  сюда  следу¬
ет  молодым,  от  шестнадцати  до  двадцати  четырех  лет»103.
 Когда  на  смену  цэнпо  пришли  далай-ламы,  обычай  обхода  Тибета
полюдьем  сохранился.
 С  отдаленных  времен  установлен  обычай  правителей  Тибета  пе¬
риодически  посещать  свои  загородные  резиденции,  расположенные
вблизи  столицы.  Когда  в  1792  г.  Лхасу  посетил  греческий  православ¬
ный  митрополит  Хрисанф,  тогдашний  далай-лама  его  «приглашал...
в  свои  увеселительные  загородные  дома»104.
 В  более  отдаленные  области  цэнпо  посылали  за  данью  своих  са¬
новников  с  войском.  Так,  в  XIX  в.  подати  в  области  Амдо  (севе¬
ро-восток  Тибета)  собирал  присланные  из  Лхасы  чиновник105.  В  то
время  тибетское  общество  было  развитым  феодальным  с  очень  слож¬
ной  социальной  структурой.  Оно  делилось  на  многие  десятки  сосло¬
вий,  подсословий  и  каст,  из  которых  высшим  было  лабу  —  сословие
правителей,  высших  чиновников  и  монахов  (лам),  следующим  —
дин  —  наиболее  знатных  феодалов,  которые  вели  свою  родословную  с
VII  в.  и  ранее,  затем  низших  чиновников  и  воинов.  Крупнейшие  име¬
ния  принадлежали  правительству  и  монастырям.  Кроме  того,  у  каж¬
дого  из  феодалов  —  членов  первых  двух  сословий  (а  иногда  и  у  бога¬
чей  из  крепостных  крестьян)  было  одно  или  несколько  имений  с
крепостными.  Последние  делились  на  три  больших  сословия  и  ряд
подсословий.  Две  трети  крепостных  составляли  земледельцы,  пятую
часть  —  скотоводы,  десятую  —  низшие,  неимущие  монахи,  остальную
часть  ремесленники  и  пр.  Кузнецы,  кожевенники  и  мясники  находи¬
лись  на  положении  презираемых  каст106.
 Описания  путешественников  XIX-XX  вв.  дают  представление  о
цикле  сельскохозяйственных  работ  и  празднеств  в  разных  тибетских
землях;  от  этого  цикла  зависел  и  сбор  податей;  по-видимому,  так
было  на  протяжении  многих  столетий.
 Главный  хлеб  Тибета  —  ячмень  —  убирали  в  августе  (в  некоторых
южных  долинах  —  в  июле).  К  этому  времени  в  раннесредневековом
Тибете  было  приурочено  празднование  Нового  года.  Однако  разли¬
чие  природных  условий  в  долинах,  в  горах  и  на  высоких  плато  об¬
условило  большое  разнообразие  сроков  начала  жатвы  и  связанных  с
ними  праздников.
 В  ноябре  тибетцы  пригоняли  с  горных  пастбищ  и  резали  на  зиму
скот,  а  туши  замораживали.  К  этому  времени  крестьяне  завершали
сбор  урожая  и  заготавливали  много  цзамбы  —  муки  из  жареного  яч¬
меня,  которая  может,  не  портясь,  сохраняться  многие  месяцы.  Тогда
отмечаются  осенне-зимние  праздники:  Линга,  Лхамо,  Праздник
Огней  и  др.
 Праздник  Линга  (этимология  многозначна:  линга  —  «роща»  и  фа-
лический  лингам)  отмечается  в  конце  9-го  месяца  в  виде  пикников  у
 369


горячих  сернистых  источников,  когда  люди  живут  семьями  в  палат¬
ках,  устраивают  ритуальные  трапезы;  девушки  гадают.  На  следую¬
щий  день  приходит  праздник  Нисхождения  Будды  в  мир:  его  отмеча¬
ют  паломничествами  в  монастыри.  В  середине  10-го  месяца
совершаются  обряды  праздника  богини  Лхамо,  в  которые  входит  и
обход  Лхасы,  одаривание  деньгами  нищих,  детей,  друзей  и  проч.  Че¬
рез  10  дней,  как  считается,  оканчивается  темное  время  года  и  со¬
вершается  праздник  начала  зимы  (одно  из  его  названий  в  Лхасе  —
Праздник  Огней,  в  Кхаме  и  Кукуноре  —  Праздник  начала  зимы).
В  этот  день  выступают  канатоходцы,  фокусники,  люди  угощают  друг
друга  похлебкой  из  зерна  и  мяса.  В  11-й  месяц  совершались  различ¬
ные  обряды  и  военно-спортивные  игры  монахов107.  Новый  год  древ¬
него  тибетского  календаря  (20  января)  также  сопровождается  вы¬
ступлением  канатоходцев,  жонглеров,  акробатов108;  в  буддистских
монастырях  Новый  год  празднуют  18  февраля.
 На  всех  больших  праздниках  в  монастырях  устраивались  празд¬
ничные  трапезы  и  паломникам  раздавали  пищу  (кашу,  баранину)  и
чай:  богатые  паломники  угощали  монахов109.
 Неотъемлемой  частью  праздников  были  обряды  культа  духов  гор,
земли,  урожая,  пиршества  и  всякого  рода  обходы  территорий,  палом¬
ничества  и  пр.  В  деревнях  области  Амдо  в  12—  14-й  дни  7-го  месяца  из
ячменной  муки  нового  урожая  пекли  огромные  караваи,  запасали
вино  и  устраивали  пиры110.  В  некоторых  районах  устраивались  теат¬
рализованные  действа,  игры  молодежи  (в  Южном  Кхаме  —  в  7-й  ме¬
сяц,  в  Батаяге  —  в  8-й)111.
 Кроме  частых  обходов  гор  по  границе  вечных  снегов  и  границе
лесной  зоны  вплоть  до  конца  XIX  —  середины  XX  в.  сохранились  и
другие  древние  обряды  обходов.
 В  Лхасе  на  8-й  день  8-й  луны  небольшая  группа  всадников  (три
десятка  человек)  сначала  посолонь  (по  солнцу)  обходила  храмовый
квартал  Чжу,  а  затем  —  окружающие  город  поля,  с  которых  урожай
был  уже  собран  и  снопы  выделены  как  государственная  подать.
 Прикрепив  к  своим  копьям  колосья  и  цветы,  всадники  вечером
возвращались  в  Лхасу112.  Жители  Лхасы  вообще  по  вечерам  «имеют
обыкновение  обходить  посолонь  (то  есть  оставляя  святыню  но  пра¬
вую  руку)  вокруг  квартала  Чжу  (где  находятся  также  торговые  лавки
и  кипит  мелкая  уличная  торговля.  —Ю.  К.)  и  в  то  же  время  просмат¬
ривать  выставку  товаров,  соединяя  таким  образом  приятное  с  полез¬
ным  и  душеспасительным»113.  Паломники  к  святыням  ламаизма  со¬
вершают  посолонь  лин-хор,  или  12-километровый  обход  всех
святынь  Лхасы114.
 В  Гартоке  на  западе  Тибета  праздник  урожая  начинался  на  5-й
день  8-го  месяца.  Жители  Гартока  и  соседних  сел  и  деревень  поселя¬
лись  в  палатках  на  лугу  близ  местного  монастыря.  К  ним  присоеди¬
 370


нялись  настоятель  со  своей  свитой.  Монахи  в  масках  показывали
священное  действо  чам,  а  все  прочие  пировали  и  веселились.  В  Кхаме
праздник  урожая  проходил  сходным  образом,  в  палаточном  лагере,
но  длился  две  недели.  В  это  время  по  любому  поводу  взимались
штрафы,  которые  шли  в  фонд  праздника  и  только  усиливали  общее
веселье.  В  других  местах  двухнедельный  праздник  урожая  начинался
на  28-й  день  7-го  месяца115.
 Однако  праздничный  цикл,  связанный  с  урожаем  ячменя,  начи¬
нался  раньше.  На  15-й  день  7-го  лунного  месяца  инспектор  сельско¬
хозяйственных  работ,  «сопровождаемый  старостами  деревень  с  лука¬
ми,  стрелами  и  знаменами...  обходит  загородные  земли,  осматривает
хлеба  в  поле,  стреляет  из  лука  и  пьет  чай,  поздравляя  с  урожаем.  Пос¬
ле  чего  крестьяне  принимаются  за  жнитво»116.
 В  Кхаме  странствующие  монахи,  в  основном  секты  Ньингмапа,  а
также  других  сект  и  просто  бродяги  с  барабанами  и  колокольчиками
посещали  общины  во  время  сбора  урожая,  постепенно,  по  мере  жат¬
вы,  передвигаясь  из  глубоких  долин  в  верховья,  а  затем  на  высокие
плато.  Оттуда  они  старались  успеть  спуститься  в  долины  ко  второму
урожаю,  собираемому  в  субтропиках  Южного  Кхама117.
 Один  раз  в  12  лет,  соответствующие  двенадцатилетнему  кален¬
дарному  циклу,  в  7-й  месяц  года  обезьяны,  совершался  «обход  до¬
лин»  (ронгкор),  когда  большие  группы  паломников  проходили
Юго-Восточный  Тибет  через  9  гор,  9  долин,  9  рек,  9  мостов  и  два  вы¬
сокогорных  перевала.  Для  того  чтобы  гарантировать  паломников  от
ограбления  горцами-тингло,  правители  Лхасы  заранее  заключали  с
ними  договор,  посылали  им  традиционные  подарки,  а  те  совершали
жертвоприношение  яка  и  на  его  шкуре  приносили  клятву118.
 Для  истории  Тибета,  Непала  и  других  гималайских  стран  харак¬
терно  периодическое  превращение  священных  царей  в  чисто  риту¬
альные  персонажи,  отстраняемые  от  власти.  В  XIII  в.,  когда  Тибет
был  завоеван  монголами  Чингисхана,  страна  впервые  в  своей  исто¬
рии  утратила  независимость:  царская  власть  была  ликвидирована.
Однако  буддистские  секты,  контролирующие  крепости-монастыри,
сохранили  и  даже  умножили  свое  могущество.  В  то  время  сильней¬
шей  была  секта  «красношапочников»,  господствовавшая  в  Сакья,  на
западе  Тибета.  В  середине  XIII  в.  сын  Чингисхана,  император  Хуби-
лай  передал  ее  главе  власть  над  всем  Тибетом.  В  дальнейшем  за
власть  над  высокогорной  страной  боролись  буддистские  секты  кар-
мапа  и  гелукпа  («красношапочники»  и  «желтошапочники»);  в  их
борьбу  периодически  вмешивались  монголы.
 Около  середины  XVII  в.  в  Тибете  установилось  правление  да¬
лай-ламы  —  главы  буддистской  секты  гелукпа  («желтошапочни-
ков»).  В  Лхасе  на  месте  дворца  цэнпо  VII  в.  был  построен  замок-мо¬
настырь  Потала,  ставший  резиденцией  далай-ламы.  В  XVIII  в.
 371


страну  потрясали  смуты,  которым  воспользовались  иноземцы.
В  1700-1717  гг.  Тибетом  правили  монголы,  в  1717  г.  Лхасу  взяли
приступом,  а  позднее  разграбили  джунгарские  ойраты  (калмыки),  в
1720  г.  и  вновь  в  1728  г.  ее  занимали  манчжуры,  оставившие  в  столи¬
це  Тибета  двух  своих  представителей-амбаней,  контролировавших
власть  далай-ламы.  В  ответ  на  убийство  амбаней  и  народное  восста¬
ние  маньчжурско-китайское  войско  в  1750  г.  вновь  оккупировало
Лхасу.  С  этого  времени  амбани  приобрели  в  Тибете  чрезвычайную
власть  (которая  еще  больше  усилилась  в  1792  г.,  после  войн  с  Непа¬
лом);  был  установлен  маньчжурский  протекторат,  в  Лхасе,  Шигацзе
и  Дингри  были  размещены  гарнизоны  китайско-маньчжурских
войск.  К  тому  же  с  1804  г.  по  1900  г.  далай-ламы  являлись  марионет¬
ками  в  руках  амбаней  и  тибетской  высшей  знати.  Мальчик,  провоз¬
глашенный  далай-ламой,  не  имел  власти  до  наступления  совершен¬
нолетия  (18  лет);  но  до  наступления  этого  возраста  или  сразу  же
после  того,  как  ему  исполнилось  18  лет,  он  погибал.
 При  этом  территория  государства  значительно  сократилась.  Севе¬
ровосточные,  восточные  и  юго-восточные  тибетские  земли  были
включены  в  состав  соседних  китайских  провинций.  В  той  части  Ти¬
бета,  которая  сохраняла  автономию,  население  было  обязано  снаб¬
жать  присылаемых  из  Лхасы  светских  и  духовных  чиновников  всем
необходимым.  Эта  повинность  называлась  ула.  Хотя  крестьяне  отда¬
вали  в  счет  податей  до  70%  урожая  зерна,  ула  была  самой  тяжелой  из
повинностей.  По  свидетельству  побывавшего  в  Тибете  во  второй  по¬
ловине  XIX  в.  бенгальского  ученого  Сарата  Чандры  Даса,  она  состоя¬
ла  «в  снабжении  всех,  имеющих  особый  правительственный  лист,
вьючным  скотом:  лошадьми,  мулами,  яками  и  ослами  в  указанном  в
листе  количестве...  На  перевалах,  где  не  могут  пройти  ни  яки,  ни  ло¬
шади,  должны  быть  доставляемы  носильщики»119.  Согласно  офици¬
альному  китайскому  «Описанию  Тибета»  от  1792  г.,  эту  повинность
несли  все  мужчины  и  женщины,  «имеющие  состояние»;  «даже  при¬
ехавшие  из  дальних  стран,  ежели  живут  по  квартирам  хозяйственно,
не  освобождаются  от  сего.  Количество  наряжаемых  людей  располага¬
ется  сообразно  имуществу  каждого»120.
 В  конце  XIX  —  начале  XX  в.,  когда  тибетский  вельможа  из  Ши¬
гацзе  отправлялся  в  Лхасу,  его  сопровождала  свита  из  100  всадников.
Лошади  были  взяты  у  населения  в  качестве  ула;  каждую  лошадь  вел
на  поводу  ее  владелец,  обязанный  выполнять  эту  повинность.  Кроме
того,  он  нес  на  себе  провизию  для  себя  и  фураж  для  лошади.  С  подат¬
ным  народом  не  церемонились:  на  сборы  в  дальнюю  и  трудную  доро¬
гу  дали  мало  времени121.
 Когда  сановник  покидал  общину,  ее  жители,  по  обычаю,  должны
были  снабдить  его  и  его  свиту  продовольствием,  а  также  «посошком
на  дорожку».  Вот  как  этот  обычай  описывает  Сарат  Чандра  Дас:
 372


«Старые  женщины  деревни  поджидали  на  восточном  краю  моста,
чтобы  подать  нам  прощальный  кубок  вина  —  обычай,  неизменно  со¬
блюдаемый  в  Тибете  при  прощании  с  друзьями,  отправляющимися  в
далекое  путешествие;  они  стояли,  держа  в  правой  руке  кубок  с  ви¬
ном,  а  в  левой  блюдо  с  поджаренной  ячменной  мукой  (цамба)»122.
 При  этом  путешествующие  сановники  имели  право  судить  и  под¬
вергать  наказаниям  местных  жителей,  даже  настоятелей  монастырей.
Так,  в  частности,  поступали  послы  XIII  Далай-ламы,  направленные
из  Лхасы  навстречу  П.  К.  Козлову123.
 При  довольно  высокой  плотности  бюрократии  в  Тибете  XVII  —
начала  XX  в.  ее  было  явно  недостаточно  для  того,  чтобы  отказаться
от  «кормлений»  феодалов-теократов  и  управления  общинами  путем
личного  их  посещения.  Так,  один  из  высших  сановников  Тибета  пан-
ченринбочэ  имел  зимнюю  резиденцию  в  огромном  монастыре  Та-
шилхунпо  (или  Таший-Лхумбо)  в  г.  Шигацзе  (в  провинции  Цзан),
летнюю  —  в  Дэчан  Пходан124.  При  этом  он  путешествовал  по  делам
управления  и  для  участия  в  ритуалах,  то  был  в  своей  другой  резиден¬
ции,  монастыре  Донгцэ,  в  40  милях  от  Шигацзе,  где  находился
подолгу125,  либо  в  монастыре  Кьипхуг126,  а  также  в  Лхасе.
 Одна  из  высших  духовных  особ  Тибета  —  «Свиноликая  настоя¬
тельница»  —  вмела  зимнюю  резиденцию  в  «Монастыре  Свиней»,  а
летнюю  —  в  другом  монастыре,  не  берегу  озераЯмдакцо127.
 В  таких  резиденциях  главных  вельмож  скапливались  огромные
запасы  продовольствия,  полученные  в  виде  ренты:  так,  в  1904  г.  в
Джанцзе  английская  военная  экспедиция  нашла  стотонный  запас  яч¬
меня,  гороха  и  муки,  а  также  много  сушеного  мяса128.
 Сбор  налогов  в  Тибете  вплоть  до  XX  в.  напоминал  полюдье.  Посе¬
мейную  и  поземельную  подать  устанавливал  особый  сборщик  путем
личного  осмотра.  Его  сопровождали  четыре  помощника  в  желтых
тюрбанах  и  другие  лица129.  «Сборщики  податей,  равно  как  и  их  слу¬
ги,  получают  на  всех  стадиях  бесплатные  средства  к  передвижению,
лошадей  и  яков,  а  поселяне  обязаны  доставлять  им  и  их  слугам  воду,
топливо  и  помещение.  Сборщики  податей  могут  брать  в  свою  пользу
шарфы,  масло,  чай  и  серебряные  монеты  (шелковые  шарфы  или
платки,  чай  и  масло  использовались  в  Тибете  XIX  —  начала  XX  в.  как
деньги.  —Ю.  К.)...  Они  имеют  также  право  во  время  объездов  [округа]
заколоть  для  себя  одну  овцу  из  каждой  сотни,  принадлежащей  миссэ-
ру»  (простолюдину.  —Ю.  А*.)130.
 И  более  поздние  (20-х  гг.)  путешественники  наблюдали,  как  «на
худой  кобыле  трусил  казначей  какого-то  монастыря...  его  дело  —  со¬
бирать  подати,  а  кстати  —  заниматься  ростовщичеством»131.
 В  тех  областях  Тибета,  которые  были  присоединены  к  соседним
китайским  провинциям,  традиционный  порядок  сбора  податей  мало
изменился.  Как  и  в  давние  времена,  когда  дань  собирали  тибетские
 373


сановники,  ее  сбор  напоминал  полюдье.  По  описаниям  П.  К.  Козлова,
в  1908  г.  в  Чжарку  (Кхам)  прибыли  для  сбора  дани  два  чиновни-
ка-маньчжура132,  а  в  округе  Лхадо  (южнее  Кхама)  подать  собирали
китайцы,  «приезжая  за  ее  сбором  из  Чэндуфу»133.  Они  подвергали
народ  всевозможным  поборам,  грабежам  и  насилиям.  Об  этом  сохра¬
нились  свидетельства  русских  и  западных  путешественников.
 В  автономном  Тибете,  главой  которого  считался  далай-лама,  так¬
же  появились  маньчжурско-китайские  чиновники.  Одной  из  их  обя¬
занностей  было  инспектирование  границы  с  Непалом  и  Сиккимом
(где,  кстати,  в  то  время  существовало  полюдье  местных  правителей).
В  1881  г.  два  китайских  чиновника,  чередуясь,  ежегодно  в  сопровож¬
дении  солдат  совершали  поездки  вдоль  южной  границы  Тибета.  По
местному  обычаю,  они  получали  с  населения  областей,  которые  они
посещали,  по  4  больших  слитка  серебра  в  качестве  суточного  содер¬
жания.  На  деле  путем  откровенного  вымогательства  чиновники  до¬
бывали  намного  больше;  они  пытали  местных  старейшин,  пока  те  не
удовлетворяли  их  жадность,  или  продавали  их  имущество.  Когда  ам-
бани  отправлялись  обратно  в  Лхасу,  они  забирали  в  городах,  в  кото¬
рых  они  останавливались,  всех  лошадей,  на  базарах  —  все  продоволь¬
ствие  и  пр.  Базарные  торговцы  бежали  от  них,  как  от  вражеского
нашествия134.  «Выезжают  ли  амбани  из  Лхасы  для  совершения  уве¬
селительной  экскурсии  или  для  служебного  осмотра,  они  силой  за¬
ставляют  бедных  поселян  доставлять  им  продовольствие  и  средства
для  передвижения  и  требуют  от  них  всякого  рода  личных  услуг.  При
этом  население  лишается  своих  лошадей  и  яков,  которые  гибнут  по
дороге...  Цамба  и  овцы  в  подобных  случаях  также  отнимаются  на¬
сильно  у  народа»135.
 Хотя  далай-лама,  как  некогда  цэнпо,  и  был  превращен  при  мань¬
чжурах  в  ритуально-символическую  персону,  которая  царствует,  но
не  правит,  сохранился  обычай  ежегодного  обхода  далай-ламой
главных  монастырей  исторической  области  Уй  —  ядра  тибетского  го¬
сударства.  Вот  что  сообщает  известный  бурятский  ученый-тибетолог
Г.  Ц.  Цыбиков,  посетивший  Тибет  в  1900-1901  гг.,  о  XIII  Далай-ламе:
«Летом  1900  г.  происходило  первое  путешествие  Далай-ламы  по  зна¬
менитым  монастырям  южного  Уя  (Лхоха).  Путешествие  это  было  ро¬
ковым  для  его  предшественника,  так  как  во  время  его  он  был  отрав¬
лен  (в  1875  г.  —  Ю.  К).  Так  и  на  этот  раз  думали,  что  еще  могут
найтись  сторонники  низверженного  хутухты  и  Далай-лама  сделает¬
ся  жертвой  борьбы,  но  он  благополучно  совершил  путешествие,  хотя
в  монастыре  Самьяй  ему  пришлось  перенести  натуральную  оспу,
свирепствующую  тогда  во  всем  Центральном  Тибете»136.
 Это  сообщение  требует  некоторого  комментария.  В  1900  г.
XIII  Далай-лама  совершил  государственный  переворот,  арестовал
 374


регента-дамо  (монгольские  народы  называли  его  «хутухта»),  кото¬
рый  вскоре  был  задушен.
 Летний  обход  далай-ламой  монастырей  Южного  Уя  совпадает  по
времени  со  сбором  здесь  налогов  в  связи  с  тем,  что  в  этой  части  Тибе¬
та  хлеб  убирают  летом.  Известно,  что  в  Тибете  налоги  собирались
дважды  в  год  —  летом  и  осенью137.
 Во  время  этого  обхода  далай-лама  со  своей  свитой  обычно  оста¬
навливался  в  монастырях.  Но  в  отдельных  местах,  где  не  было  монас¬
тырей,  приходилось  ночевать  лагерем.  В  1904  г.  британский  экспеди¬
ционный  корпус  на  юге  Уя  в  плодородной  долине  р.  Цангпо,  близ
большого  села,  обосновался  в  одном  из  таких  мест  и  нашел  здесь
следы  стоянки  далай-ламы,  отмеченной  «кварцевыми  камешками  с
обыкновенной  высокой  платформой  для  трона;  замечательно,  до  чего
часто  эти  лагери  совпадали  с  местами  стоянок,  выбранными  нашим
генералом  (Макдональдом.  —  Ю.  К.)  в  силу  военных  соображе¬
ний»138.  Обычай  объезда  далай-ламой  Тибета  восходит  к  XVI  в.
Известно,  что  его  совершал  в  1588  г.  III  Далай-лама  Содном  Чжамцо,
посетивший  княжество  Жансатам  (в  Кхаме)  и  пытавшийся  насадить
здесь  учение  секты  гэлукпа139.
 В  1904-1909  гг.  в  Тибете  и  вокруг  него,  как  говорят  политики,
сложилась  ситуация,  при  которой  далай-лама  посетил  весьма  отда¬
ленные  тибетские  и  даже  монгольские  земли.  В  1904  г.  в  Тибет  вторг¬
лись  англо-индийские  войска  и  заняли  Лхасу.  XIII  Далай-лама
вместе  со  своим  главным  политическим  советником  бурятом
Агван-Дорджиевым  бежал  в  Монголию  и  на  время  обосновался  в
Урге,  в  монастыре  Гандан.  Сюда  на  поклонение  к  нему  устремились
паломники,  в  том  числе  буряты,  калмыки  и  тувинцы,  подобно  тому,
как  паломники  стекались  к  далай-ламе  во  время  обхода  им  монасты¬
рей  Уя.  Из  Монголии  он  затем  переехал  в  столицу  Китая,  где  остано¬
вился  в  пригородном  ламаистском  монастыре  Утаи.  В  1908  г.  кон¬
фликт  с  англичанами  был  улажен;  Тибет  был  признан  зоной
британского  влияния,  но  англо-индийские  войска  были  выведены  из
страны.  ХШ  Далай-лама  отправился  в  Лхасу  через  Амдо.  В  располо¬
женном  в  этой  области  известном  монастыре  Гумбум  он  зазимовал,  а
весной  1909  г.  продолжил  путь  в  свою  столицу.  В  Гумбуме  его  вто¬
рично  (первый  раз  в  Гандане  в  1905  г.)  посетил  П.  К.  Козлов140.  В  де¬
кабре  1909  г.  Далай-лама  прибыл  в  Лхасу,  но  уже  через  несколько  ме¬
сяцев  снова  бежал  из  нее,  на  этот  раз  от  маньчжурско-китайских
войск,  вступивших  в  столицу  Тибета  для  того,  чтобы  его  низложить.
Однако  в  следующем  году  в  Китае  была  низложена  маньчжурская
династия,  начиналась  революция,  китайская  армия  покинула  Тибет.
XIII  Далай-лама  третий  раз  занял  свой  престол  в  Потале  и  провоз¬
гласил  независимость  Тибета.  Следующий  сорокалетний  период  был
временем  начавшихся  реформ.  В  этих  условиях  комплекс  полюдья  в
 375


Тибете  начал  дезинтегрироваться.  В  настоящее  время  нет  сведений
об  этрм  комплексе  или  его  пережитках  в  населенных  тибетцами
районах  Китая.
 Ангкорская  держава
 Древняя  история  стран  Индокитайского  полуострова  и  Индоне¬
зии  известна  настолько  слабо,  что  о  социальной  системе  здешних  об¬
ществ  мы  не  имеем  достаточно  ясного  представления.  Картина  про¬
ясняется  начиная  со  средних  веков,  и  тогда  мы  находим  здесь
полюдье.  На  основе  изучения  кхмерских  надписей  Э.  Зайденфаден
открыл,  что,  покорив  в  VII-VIII  вв.  общины  разных  этносов,  кхмер¬
ская  знать  взимала  с  них  дань  продуктами  промыслов  и  ремесел,  при¬
влекала  их  к  строительной  повинности  и  «кормлению»  князя-побе-
дителя  с  его  свитой  во  время  военных  походов,  паломничеств  по
святым  местам141.  Самые  ранние  известные  нам  данные  письменных
источников  о  комплексе  полюдья  относятся  к  средневековой  кхмер¬
ской  империи  Ангкор  (1Х-Х^  вв.),  занимавшей  территорию
Кампучии  и  соседних  с  ней  областей  Вьетнама,  Лаоса  и  Таиланда.
 Династия  Ангкора  была  не  кхмерского,  а  яванского  происхожде¬
ния.  Подражая  яванским  царям,  правитель  Ангкора  принял  титул  и
учредил  культ  девараджи  («царя-бога»)  и  чакравартала  («повелите¬
ля  вселенной»)142.  Императоры  Ангкора,  заимствовавшие  титулы  и
ритуалы  у  индусских  священных  царей  (девараджа,  девапрабху),
считались  мистическими  посредниками  между  людьми  и  Богом.
 В  Ангкоре  существовал  довольно  развитый  бюрократический  ап¬
парат  и  храмовая  иерархия,  сложная  система  земле-  и  рентовла-
дения.  Тем  не  менее,  сохранялось  и  полюдье.  Как  писал  Л.  А.  Седов,
ангкорские  цари,  по-видимому,  часто  выезжали  в  поездки  по  стране  с
целью  проверки  состояния  дел  на  местах  и  паломничества  в  разные
храмы.  Во  всех  главных  храмах  и  ашрамах  имелись  специальные  цар¬
ские  опочивальни,  выполняющие  роль  временной  резиденции  царя
во  время  таких  поездок.  Во  многих  надписях  упоминаются  специаль¬
ные  чиновники  сЬшат  угаЬ  кга1а  рЬбат,  видимо,  ответственные  за
поддержание  в  порядке  и  охрану  этих  опочивален.  Свиту  императора
Ангкора  составляли  тысячи  мужчин  и  женщин,  в  том  числе  воины,
амазонки,  сотни  придворных  дам,  фрейлин,  царских  жен  и  налож¬
ниц,  а  также  вожатые  слонов,  принцы  и  пр.  Храмы,  в  которых  пребы¬
вал  священный  царь,  были  крупными  хозяйствами,  причем  имелась
группа  центральных,  представлявших,  как  и  на  Древнем  Востоке,
храмовую  форму  государственных  хозяйств;  наиболее  многочислен¬
ные  частные  храмы  принадлежали  отдельным  родам  феодалов-жрецов,
эксплуатировавшим  труд  лично-свободных,  коммендировавшихся
или  несвободных143.  «Зависимое  от  храмов  население  подвергалось
 376


тяжелой  эксплуатации  путем  работы  на  храмовых  полях.  Произво¬
димый  прибавочный  продукт  затем  перераспределялся  в  пользу  го¬
сударства  либо  прямо,  либо  через  посредство  являвшихся  полугосу-
дарственными  институтами  “центральных  храмов”»144.
 Известное  значение  в  этом  процессе  играло  полюдье.
 Сиам  ХУШ-Х1Х  вв.
 В  литературе  по  истории  Таиланда,  судя  по  работам  таиландских,
европейско-американских  и  русских  асторов,  вопрос  о  полюдье  даже
не  ставился.  А  если  говорить  об  историческом  подходе  тайских  исто¬
риков,  то  они  сосредоточивали  свое  внимание  в  основном  на  динас¬
тической  истории,  войнах  с  соседями  Таиланда,  территориальных
проблемах.
 Возможно,  явление  полюдья  существовало  у  тайских  народов  еще
до  их  переселения  на  Индокитайский  полуостров,  когда  они  жили  на
юге  нынешнего  Китая145  и  подверглись  влиянию  его  цивилизации.
Но  доказать  это  известные  нам  источники  не  позволяют.  В  начале
нашей  эры146  тайские  народы  проникли  на  Индокитайский  полуос¬
тров,  расселились  среди  мон-кхмерских  народов  и  подверглись  влия¬
нию  их  древней  цивилизации.  Возможно,  в  этот  период  и  позднее
правители  ранних  тайских  государств  лично  собирали  дань.  Как  ука¬
зывалось  выше,  Э.  Зайденфаден  утверждает,  что,  покорив  в  VII-
VIII  вв.  общины  разных  этносов,  кхмерская  знать  взимала  с  них  дань
продуктами  промыслов  и  ремесел,  привлекала  их  к  строительной  по¬
винности  и  «кормлению»  князя-победителя  с  его  свитой  во  время  во¬
енных  походов,  паломничеств  по  святым  местам147.  В  работах
Л.  А.  Седова,  как  уже  говорилось  в  предшествующей  главе,  описаны
полюдья  девараджей  Ангкорской  державы.  Отсюда  можно  сделать
вывод,  что  пришельцы-завоеватели  тайцы,  как  это  нередко  случалось
в  мировой  истории,  переняли  многое  из  социально-политической  и
религиозно-ритуальной  практики  покоренных  ими  народов.
 «В  1238  г.  два  тайских  вождя  напали  на  гарнизон  кхмерского  вое¬
начальника  в  Сукхотаи,  являвшегося  центром  северо-западной  части
Ангкорской  империи,  и  разгромили  его.  Сукхотаи  был  объявлен  столи¬
цей  нового  тайского  королевства,  которое  во  второй  половине  XIII  в.
при  Рамкамхенге  стало  сильным  государством...  В  1290-1292  гг.  тай¬
ский  вождь  из  Чиенграя  —  Менграй  захватил  в  долине  верхнего  Ме-
нама  (Чалпрая.  —  Е.  Ф.)  древнее  монское  государство  Харипуджаю,
или  Лампун,  и  создал  королевство  Чиенгмай.  В  1238-1287  гг.  прави¬
тель  Сукхотаи  Рамкамхенг  подчинил  монов  в  долине  Менама  (Чал¬
прая.  —  Е.  Ф.)  и,  оттеснив  кхмеров,  установил  власть  таи  (тайцев.  —
Е.  Ф.),  включавших  большую  часть  территории  по  верхнему  течению
Меконга.  В  1287  г.  Менграй,  Рамкамхенг  и  вождь  Пайао  —  Нгам
 377


Мыанг  во  время  совместной  встречи  заключили  прочный  пакт  друж¬
бы...  Рамкамхенг,  или  Рама  Храбрый  (1283  —  около  1317)...  просла¬
вился  как  государственный  деятель,  по  инициативе  которого  таи  вос¬
приняли  лучшие  стороны  цивилизации  тех  народов,  с  которыми  они
сталкивались.  Сукхотаи  того  времени  называют  “колыбелью  сиам¬
ской  цивилизации”»148.
 В  знаменитой  надписи  Рамкамхенга  на  каменной  стеле  описаны
порядки  и  обычаи  его  государства,  очень  похожие  на  аналогичные
установления  государств  монов  и  кхмеров.  В  частности,  сохранились
подчиненные  священному  государю  храмово-монастырские  хозяй¬
ства,  на  которых  трудились  лично-зависимые  крестьяне149.  Совер¬
шал  ли  государь  периодический  обход  этих  хозяйств,  как  его  мон-
ские  и  хмерские  предшественники?  Вполне  вероятно,  хотя
утверждать  это  затруднительно.  Дело  в  том,  что  при  захвате  и  раз¬
граблении  бирманцами  в  1767  г.  тайской  столицы  Аютхия  в  огне  по¬
жара  погибли  почти  все  письменные  документы  того  времени  и  пред¬
шествующих  эпох.  Аютхия  возвысилась  в  XIV  в.,  после  захвата
тайскими  правителями  обширных  тайских,  монских  и  кхмерских
территорий,  которые  были  обложены  данью150.
 В  1782  г.  тайское  государство  Сиам  возродилось.  Его  столица
была  перенесена  в  Бангкок.  Здесь  тайский  полководец  Пра  Путтает
Фа  Чулалок  основал  новую  династию  и  стал  королем  Рамой  I  (годы
правления  —1782-1809).  Была  восстановлена  самодержавная  монар¬
хия  с  разветвленной  системой  бюрократии,  какой  она  сложилась  в
период  Аютхии.  Эта  система  была  выстроена  вокруг  короля-само-
держца  как  сакральной  персоны.  Централизованное  управление  осу¬
ществляли  кромы  —  ведомства,  или  министерства.  Они  ведали  воен¬
ными  и  внутренними  делами,  государевой  казной,  делами  его  двора  и
столичного  округа,  провинциями  и  вассальными  княжествами.  Что
касается  периферийной  администрации,  то  вся  страна  была  разделе¬
на  на  королевский  домен  и  провинции  четырех  категорий,  управляв¬
шиеся  по  сложной,  но  стройной  системе  сыновьями  короля,  потомка¬
ми  местных  династий,  назначенными  губернаторами.  Правители
провинций  ежегодно  посылали  дань  в  столицу  —  г.  Бангкок.  В  конце
XIX  в.  система  местного  управления  была  унифицирована.  Взамен
прежних  провинций  и  вассальных  княжеств  было  образовано  18  мон-
гонов,  каждый  во  главе  с  генерал-губернатором.  Генерал-губернаторы
подчинялись  Министерству  внутренних  дел151.
 В  XVIII-XIX  вв.  в  Сиаме  сохранились  лишь  ритуальные  функ¬
ции  полюдья,  такие  как  паломничества  короля  по  знаменитым  мо¬
настырям  и  храмам,  ритуальный  лов  слонов  и  т.  п.  Сиамские  короли
XVIII-XIX  вв.  широко  путешествовали  по  своей  стране.  Так,  король
Чулалонгкорн  (Рама  V,  1868-1910)  в  1898,1899,  1900  и  1904  гг.  посе¬
тил  сиамские  провинции  и  вассальные  малайские  княжества  на
 378


Малаккском  полуострове152.  По  мнению  исследователей,  целью  этих
поездок  было  установление  прямого  контроля  таиландской  монар¬
хии  над  вассальными  малайскими  султанатами153.
 Важно  понять,  что  эти  поездки  имели  сакрально-политический
смысл.
 Традиционно  сиамские  короли  имели  резиденции  в  провинциях,
которые  они  регулярно  посещали.  Эти  провинциальные  центры:
древняя  Аютхия,  Хуахин,  Пхетбури,  Бангкпхаин  (летняя  резиден¬
ция,  где  королевской  семье  принадлежал  большой  массив  земель).
Туда  короли  отправлялись  в  сопровождении  большой  свиты,  гвар¬
дии,  членов  многочисленной  королевской  семьи,  гарема.  Поездки  на
лов  слонов  также  обставлялись  большой  пышностью154.  Организа¬
цией  пребывания  короля  в  провинциальных  резиденциях  ведал  один
из  важных  придворных  чинов155.
 Поистине  царский  лов  слонов  был  организован  в  1891  г.  по  случаю
прибытия  в  Сиам  русского  цесаревича  Николая  Александровича,  бу¬
дущего  императора  Николая  И.  Кроме  того,  в  его  честь  был  устроен
фантастический  прием  в  летней  резиденции  короля  в  Бангпхаине.
Здесь  были  выставлены,  как  рассказывает  официальный  русский  ис¬
точник,  «дары  тайской  земли».  Очевидно,  принцип  устройства  вы¬
ставки  был  традиционным  для  сиамской  монархии.  Принцы  —  члены
царствующего  дома  —  представили  четыре  «прилавка»  с  дарами.
Один  из  принцев  предложил  цветы,  другой  —  мороженое,  третий  —
чай,  кофе  и  всю  необходимую  к  ним  сервировку,  четвертый  —  факелы
для  вечернего  шествия.  Королева  предложила  путешествующему  це¬
саревичу  бетель  и  другие  принадлежности  для  жевания  бетеля,  а  так¬
же  табак,  одна  из  принцесс  —  спиртные  и  прохладительные  напит¬
ки156.  Этот  обычай,  по  всей  вероятности,  происходит  от  традицион¬
ных  подношений  государю  во  время  его  объезда  провинций  при  его
прибытии  в  одну  из  своих  провинциальных  резиденций157.
 В  согласии  с  древними  традициями,  ныне  царствующий  король
Таиланда  Пумипхон  Адульядед  (Рама  IX)  совершает  ежегодные  по¬
ездки  по  сельским  районам  своего  королевства.  Часто  в  этих  поезд¬
ках  его  сопровождают  королева  и  наследная  принцесса.  В  королев¬
скую  свиту  теперь  входят  не  только  охрана  и  придворные,  но  и
специалисты  по  сельскому  хозяйству,  медицине  и  гигиене.  К  ним,
как  и  в  прошлом,  присоединяются  представители  местной  админист¬
рации.  Под  непосредственным  руководством  короля  осуществляют¬
ся  проекты  по  улучшению  жизни  крестьян,  в  том  числе  по  обучению
их  современным  агротехническим  приемам,  внедрению  новых  куль¬
тур  и  т.  д.  Древняя  традиция  полюдья  переосмыслена  с  традицион¬
ной  же  точки  зрения  нравственного  священного  государя  по  отноше¬
 379


нию  к  земле  и  ее  обитателям.  При  вере  крестьян  в  сакральную  силу
короля  его  поездки  по  стране  имеют  важное  политическое  и  религи¬
озное  значение  для  сельского  провинциального  Таиланда.
 Нусантара
 В  культурном  отношении  Ангкорская  империя  была  разнообраз¬
ными  узами  связана  с  государствами  Явы  и  Суматры.  Талассократия
Фунань,  основные  владения  которой  находились  на  Индокитайском
полуострове  от  Бенгальского  залива  до  нынешнего  южного  Вьетна¬
ма,  распространяло  свою  гегемонию  на  часть  Индонезии.  Фунань
дала  мощный  импульс  политическому  и  культурному  развитию  все¬
го  региона  Юго-Восточной  Азии,  в  том  числе  западной  Индонезии.
В  свою  очередь,  с  Явы  вела  свое  происхождение  и  династия  правите¬
лей  Ангкора,  появившаяся  около  800  г.  О  гегемонии  западно-индоне¬
зийской  династии  Шайлендр  над  «Водной  Чанла»,  находившейся  на
юге  нынешней  Кампучии  и  Вьетнама,  говорит  рассказ  великого  араб¬
ского  географа  X  в.  Мас'уди.  Царь  Явы  сурово,  но  справедливо  рас¬
правился  с  кхмерским  правителем,  явившись  к  нему  с  войском  на  ко¬
раблях.  Готовясь  к  походу,  махараджа  Явы  объявил,  что  собирается
посетить  принадлежавшие  ему  острова,  где  сидели  его  наместни¬
ки158.  Нет  ли  в  этом  сообщении  намека  на  обычай  полюдья?
 Династия  Шайлендр  в  VII  в.  создала  талассократию  Шривид-
жайя,  занимавшую  нынешнюю  Малайзию  вместе  с  прилегающими
территориями  Таиланда,  Никобарскими  островами,  Суматрой,  за¬
падным  берегом  Калимантана,  островами  Банка  и  другими  малыми
островами  северной  Индонезии,  а  также,  по-видимому,  частью  Явы.
В  УШ  в.  при  яванской  ветви  династии  Шайлендр  на  Яве  был  воз¬
двигнут  знаменитый  буддистский  храм  Боробудур.
 О  внутренней  жизни  Шривиджайи  рассказывают  китайские  и
арабские  источники,  основанные  на  сообщениях  путешественников,
и  царские  надписи  на  древнемалайском  языке.  Четыре  надписи  отно¬
сятся  к  683-686  гг.  и  найдены:  три  на  Суматре,  из  них  две  в  районе
Палембанга,  третья  в  Каранг-Брахи,  в  верховьях  р.  Батанг,  четвертая
же  —  на  о-ве  Банка.  Они  сообщают  о  сиддхиятра  —  путешествиях  к
святыням  с  целью  получения  магической  силы.  Эти  путешествия,
или  паломничества,  сочетались  с  вооруженными  действиями  против
мятежников,  собиранием  войск  для  походов  и  пр.  Надпись  от  683  г.
говорит,  что  парь-гиримахараджа  вышел  в  море  с  двадцатитысячной
армией,  обрел  магическую  силу,  одержал  победу  и  преумножил
богатство  Шривиджайи.  Вторая  надпись  (684)  сообщает  о  закладке
сада  —  благочестивом  деянии  царя-буддиста.  Надписи  из  Ка¬
ранг-Брахи  и  с  Банки  (обе  686  г.)  грозили  проклятием  жителям  этих
мест,  если  они  не  будут  повиноваться  махарадже  и  его  представи¬
 380


телям  (по-видимому,  такое  уже  случалось).  В  Танджурской  над¬
писи  махараджи  Раджендры  (около  1030  г.)  говорится  о  морских
походах  этого  правителя,  упоминаются  достопримечательности  его
владений159.
 Ученые  уже  три  четверти  века  спорят,  где  находилась  столица
этой  великой  морской  державы,  известная  арабам  и  китайцам:  в  Па-
лембанге  на  Суматре,  в  Кедахе  на  западе  Малаккского  полуострова
или  на  восточном  берегу  перешейка  Кра?  Если  здесь  существовал
комплекс  полюдья,  то  множественность  столиц  и  сама  относитель¬
ность  понятия  «столица»  вполне  объяснимы.
 Недаром,  по  мнению  Дж.  Андерсена,  территория  государств  за¬
падной  Индонезии  того  времени  определялась  не  их  границами,  а  их
столицами  —негари^О.
 Да  и  само  понятие  «город»  применительно  к  крупнейшим  насе¬
ленным  пунктам  Шривиджайи  нуждается  в  уточнении.  Археологи¬
ческие  раскопки  в  Палембанге161  и  Кедахе162  не  выявили  на  террито¬
рии  Шривиджайи  следов  типичных  средневековых  городов  с
монументальными  сооружениями  вроде  царских  дворцов,  храмов  и
монастырей,  мощных  оборонительных  сооружений.  Знаменитый  Бо-
робудур  построен  не  шривиджайскими  и  яванскими  Шайлендрами.
«Столицами»  Шривиджайи  были  приморские  поселения,  состояв¬
шие  из  разбросанных  по  равнине  домохозяйств  или  хуторов,
окружавших  гавань.  Сюда  заходили  иноземные  суда,  проходившие
Малаккский  и  Зондский  проливы.  Флот  махарадж  Шривиджайи
контролировал  эти  проливы  и  заставлял  иноземные  суда  заходить  в
официально  открытые  порты  и  здесь  платить  пошлины  и  тратиться
на  стоянках.  Тысяча  буддистских  монахов,  о  которых  в  VII  в.  писал
китайский  паломник  И  Цзин,  могли  жить  в  скромных  хижинах  или  в
лодках  либо  даже  просто  под  деревьями-баньянами.  Арабский  купец
Сулейман,  побывавший  в  этих  краях  в  851  г.,  сообщал,  что  махарадже
государства  Срибуза  (Шривиджайя)  принадлежит  г.  Кедах  (в  иска¬
женном  написании),  о-в  Рами  и  другие  острова.  Живет  махараджа  на
острове  во  дворце,  у  речного  эстуария,  подобного  озеру,  соединенно¬
го  протокой  с  морем.  Остров  плодороден  и  так  густо  населен,  что
окрестности  резиденции  махараджи  представляют  собой  как  бы  одну
деревню,  непрерывно  протянувшуюся  на  пространстве  в  100  фарсан-
гов  и  более;  когда  здесь  поутру  начинают  петь  петухи,  на  таком  рас¬
стоянии  им  откликаются  другие  петухи,  ибо  деревни  без  перерыва
примыкают  одна  к  другой.  Тот,  кто  путешествует  по  стране  пешком
или  на  лошади,  везде  находит  себе  ночлег,  пищу  для  себя  и  корм  для
лошади163.
 Чжоу  Чжугуа,  китайский  торговый  инспектор  в  Цюаньчжоу,  в
1225  г.  в  своем  трактате  о  заморских  странах  собрал  сведения  о  Шри-
виджайе.  Столицу  этой  державы  он  описал  так:  «Городская  стена  из
 381


кирпича.  В  окружности  несколько  десятков  ли.  Правитель  страны
выезжает,  восседая  в  лодке...  Народ  живет  разрозненно  за  городской
стеной  или...  делают  плоты  и  живут  на  реке:  настилают  доски,  по¬
крывают  их  тростником.  Не  платят  ни  ренту,  ни  поземельный  налог.
Они  опытны  в  сражениях  на  воде  и  на  суше,  имеются  и  те,  кто  в
определенное  время  ходит  походом...  Все  сами  готовят  вооружение  и
довольствие»164.  Под  «плотами»,  несомненно,  подразумеваются  ин¬
донезийские  морские  лодки  с  двумя  балансирами,  приспособленные
для  постоянного  обитания.
 В  Шривиджайе  господствующим  языком  был  древнемалайский,
официальной  религией  —  буддизм  махаяны.  И  Цзин  провел  здесь
много  лет,  изучая  санскрит  и  переводя  с  него  на  китайский  язык  свя¬
щенные  тексты.  Атиша,  реформатор  буддизма  в  Тибете,  также  прохо¬
дил  обучение  на  Суматре  в  1011-1023  гг.  В  то  время  уже  начался  упа¬
док  империи  Шривиджайя,  хотя  даже  в  конце  XII  и  начале  ХШ  вв.
китайцы  писали  о  ней  как  о  богатой  и  обширной  державе165.
 По-видимому,  потомками  основного  этноса  Шривиджайи  явля¬
ются  морские  кочевники  оранг-лаут  («морские  люди»),  вся  жизнь
которых  проходит  на  лодках,  служащих  им  и  жилищами.
 По  мнению  В.  А.  Тюрина,  лично  мне  высказанному,  правитель
Шривиджайи,  хотя  и  имел  деревянные  дворцы  в  Палембанге,  Кедахе
и,  вероятно,  других  местах,  в  основном  жил  на  корабле,  плавая  от  од¬
ного  своего  владения  к  другому,  обходя  их  полюдьем.  Это  полюдье
имело  форму  сиддхиятра.  В  X  в.  Масуди  (или  его  информатор  —  ку¬
пец  Сулейман)  передавал  распространенное  в  Нусантаре  мнение,  что
государю  Шриваджайи  понадобилось  бы  более  двух  лет,  чтобы
объехать  на  корабле  всех  правителей  подвластных  ему  островов  и
государств166.
 Такие  паломничества  по  морю  и  по  суше  совершались  и  другими
правителями  буддистских  и  индуистских  государств  западной  Индо¬
незии,  например,  царства  Сингасари,  столица  которого  находилась
на  Яве.  Его  правители  Вишнувардхана  (1248-1268)  и  Кертанагара
(1268-1292)  ввели  синкретический  культ  Шивы-Будды.  У  подножья
горы  Кумкус  был  воздвигнут  храм  Джаява,  увенчанный  большой  зо¬
лотой  статуей  Будды.  Верхняя  часть  храма  была  предоставлена  буд¬
дистскому  культу,  а  нижняя  —  индуистскому  (шиваистскому)
культу.  Кертанагара  объявил  себя  воплощением  Будды-Бхайравы  и
бога  Шивы167.  Летописная  традиция  считает  его  создателем  великой
морской  державы  (нусантары,  или  талассократии),  объединившей
основную  часть  Индонезии  с  Малайзией.  В  1292  г.  во  время  оргии  с
возлиянием  пальмового  вина,  предписанной  культом  Шивы-Будды,
Кертанагара  и  его  приближенные  были  перебиты  наследником  ди¬
настии  Кедири.  Вслед  за  тем  на  Яве  высадился  экспедиционный  кор¬
пус  мировой  Монгольской  империи  —  сверхдержавы  того  времени.
 382


С  его  помощью  Виджайя,  зять  Кертанагары,  сверг  узурпатора  и  осно¬
вал  талассократию  Маджапахит,  названную  по  имени  города  на  Яве,
куда  он  перенес  свою  столицу  из  Сингасари168.
 Правитель  Маджапахита  рассматривался  как  царь-бог  (девапраб-
ху,  что  соответствует  девараджа  в  Ангкоре)169.  Развивалась  государ¬
ственная  бюрократия  из  индуистских  жрецов,  храмовые  и  монастыр¬
ские  хозяйства  были  частью  государственной  системы.  В  1365  г.  в
восточной  Яве  было  27  императорских  имений  (дхарма-хаджи).
Центром  каждого  имения  являлся  погребальный  храм  одного  из  ца¬
рей  Сингасари  или  Маджапахита  с  прилегающими  (или  приписан¬
ными)  к  нему  землями.  Все  такие  хозяйства  подчинялись  особому
чиновнику.  Исследователи  отмечают  большое  значение  налогов,  по¬
ступавших  из  этих  имений170.  Наряду  с  ними  существовали  владе¬
ния  буддистской  общины,  отдельных  чиновников  (пожалования  за
службу),  членов  царского  рода.  Кроме  того,  как  на  самой  Яве,  так  и  за
ее  пределами  существовали  вассальные  княжества  и  царства.  Еже¬
годно  вассалы  прибывали  в  столицу  империи  для  возобновления
присяги  главе  государства.  Для  сбора  податей  сюда  посылались  спе¬
циальные  чиновники  из  духовенства  (притом  что  в  периферийных
областях  распространялся  ислам).
 Вместе  с  тем  в  Маджапахите  сохранялось  и  полюдье.  Сведения  о
нем  содержит  поэтическая  хроника  «Нагаракертагама»  (или  «Деша-
варнака»),  написанная  во  второй  половине  XIV  в.  Припаичья-Пара-
мечай,  придворным  поэтом  Хаяма  Вурука  (1350-1389),  императора
Маджапахита.  Относительно  реальности  событий,  описанных  в  «На-
гаракертагаме»,  существуют  различные  мнения,  но,  как  считает
Б.  Б.  Парникель,  в  основу  произведения  легло  действительное  «риту¬
альное  путешествие»,  участником  которого  был  автор  произведения,
составивший  его  «своеобразный  поэтический  дневник»171.
 Из  этой  поэмы-хроники  мы  узнаем  о  том,  что  правитель  Маджа¬
пахита  часто  разъезжал  по  стране.  В  1353  г.  Хаям  Вурук  совершил
путешествие  в  Поджанг  (не  смешивать  с  Педженгом  на  о.  Бали)  в
1354  г.  —  в  Ласем,  через  три  года  —  в  Ладайю,  на  южном  побережье
Явы.  В  1360  г.  и  1361  г.  Хайям  Вурук  посещал  Тириб,  Сомпур  и  Бли-
тар  на  востоке  острова,  а  в  1363  г.  он  направился  в  паломничество  к
индуистскому  храму  Симпинг.  Каждый  раз  девапрабху  возвращался
в  свою  столицу172.  Такие  ритуальные  путешествия  совершали  почти
ежегодно  в  месяц  бходранеда  (август-сентябрь).  Особенно  подробно
описано  полюдье-паломничество  1359  г.  Выступив  из  Маджапахита  с
большой  свитой,  в  составе  которой  находились  императорская  семья,
высшие  сановники,  придворные,  индуистские  и  буддистские  духов¬
ные  лица  (среди  них  —  и  автор  «Нагаракертагамы»),  девапрабху  на¬
правился  на  восток,  в  Ламаджанг.  Подробно  отмечаются  все  места,
по  которым  пролегал  путь  Хаяма  Вурука  и  его  свиты  —  города  (Ла-
 383


сем,  Даха,  Сингасари),  деревни,  храмы,  буддистские  монастыри,  в  ко¬
торых  хотя  бы  на  одну  ночь  останавливался  девапрабху.  Иногда  оста¬
новки  были  продолжительными  —  как  правило,  в  городах,  где
правитель  и  его  свита  могли  расположиться  с  удобством,  где  имелись
большие  запасы  продовольствия  для  устройства  пиров  и  где  девап¬
рабху  совершал  различные  ритуалы.  Так,  он  долго  находился  в  г.  Па-
туканган,  куда  на  встречу  с  ним  прибыли  вассалы  и  чиновники  не
только  из  окрестных  областей  Явы,  но  и  с  островов  Мадура  и  Бали.
Для  императора  был  устроен  блестящий  прием.  Направившись  из
Патукангана  на  юг,  Хаям  Вурук  остановился  в  Сагаре,  в  обители  от-
шельника-риши.  Из  Сагары  он  продолжил  путь  на  юг,  в  Сингасари.
Здесь  он  находился  несколько  дней,  совершая  поклонение  своим
предкам  —  царям  Сингасари.  Посетив  буддистский  монастырь  Мунг-
гух,  император  тронулся  в  обратный  путь  («Нагаракертагама»  пере¬
числяет  места  его  ночевок,  описывает  храм  Джаяву,  который  он  посе¬
тил).  Осенью  того  же  1359  г.  Хаям  Вурук  вернулся  в  Маджапахит173.
 Помимо  прочих  подробностей  ритуального  путешествия  1359  г.
обращают  на  себя  внимание  следующие.  Император  посетил  свои
имения  с  заупокойными  храмами  вблизи  Сингасари,  а  в  расположен¬
ном  неподалеку  от  этого  города  лесу  Нандака  он  совершил  ритуаль¬
ную  охоту174.  Целомудренный  монах  —  автор  поэмы-хроники  умал¬
чивает  о  некоторых  других  деяниях  Хаяма  Вурука,  которые,  как  и  его
охота,  были  не  только  развлечениями,  но  и  религиозными  ритуала¬
ми.  Но  все  же  упомянуто,  что  для  императора  отбирали  самых  краси¬
вых  девушек  в  Джангтале  и  Кедири,  не  считая  тех,  которых  захваты¬
вали  в  чужих  землях;  самых  лучших  пленниц  тоже  приводили  к
императору175.
 Сходные  сведения  о  полюдье  правителя  Маджапахита  мы  нахо¬
дим  в  другой  поэме  второй  половины  XIV  в.,  «Арджунавиджайя».  Ее
автор  —  Мпу  Тантуляр,  современник  Хаяма  Варука,  описал  стран¬
ствия  царя  —  Охранителя  Мироздания  —  по  своим  владениям.  Имя
царя  —  махараджи  Арджуна  Сасрабху  дало  имя  поэме.  В  месяц  карт-
тика  он  совершает  путешествие  со  своей  женой,  чтобы  на  берегу
моря,  на  лугу  в  устье  горной  реки,  отдохнуть,  собирая  самоцветы,  ра¬
ковины  и  пр.  С  ним  сотни  наложниц,  воинов,  вассалов,  во  главе  всей
этой  свиты  стоит  патах  [визирь]  Суванда176.  В  сущности,  описан
один  из  моментов  полюдья.
 С  середины  XV  в.  Маджапахит  приходит  в  упадок,  а  в  начале
XVI  в.  прекращает  свое  существование.  На  территории  Явы  быстро
распространяется  ислам,  разгорается  борьба  между  мусульманскими
княжествами.  В  это  время  в  Индонезию  и  Малайзию  вторгаются  пор¬
тугальские  колонизаторы177.
 В  конце  XVI  в.  сильнейшим  государством  Явы  стал  султанат  Ма-
тарам,  подчинивший  себе  большую  часть  других  княжеств.  Однако
 384


на  морях  теперь  господствовали  европейцы:  португальцы  и  теснив¬
шие  их  голландцы.  Религиозно-политическая-идеология  Матарама,
как  и  других  исламских  государств  Индонезии,  была  синкретична:
сохранялся  доисламский  идейный  субстрат,  включавший  в  себя
представление  о  священном  царе178.
 Территория  Матарама  в  ХУН-ХУШ  вв.  состояла  из  центрально¬
го  ядра,  вассальных  княжеств  и  приморских  областей179.  Вассальные
князья  регулярно  доставляли  дань  в  столицу  султаната:  она  называ¬
лась  податью,  но  принимала  форму  даров.  «Иногда  [вассальному]
владетелю  на  определенный  срок  разрешалось  воздерживаться  от  на¬
несения  визитов  [в  столицу],  что  освобождало  его  от  платежей...  Не¬
явка  в  положенный  срок...  означала,  что  вассал  решил  восстать»180.
Таким  образом,  сохранялись  порядки  доисламской  Явы,  но  дополня¬
лись  ли  они  полюдьем  —  неизвестно.
 Своего  рода  осколками  доисламской  Явы  является  на  северо-за¬
паде  острова  общество  бадуи,  на  юго-востоке  —  общество  тенггеров,  а
также  княжества  островов  Бали  и  Ломбок,  населенные  балийцами.
Эти  три  этнических  группы  сохранили  древнюю  религию,  которую
принято  считать  индонезийским  вариантом  индуизма,  и  политиче¬
ские  структуры,  характерные  для  западной  Индонезии  времен  до
эпохи  великих  географических  открытий.
 На  Бали  влияние  яванской  культуры  резко  усилилось  в  XIV  в.,
когда  вслед  за  ранними  волнами  яванской  экспансии  в  XI  и  XIII  вв.
этот  остров  в  1343  г.  был  завоеван  экспедиционным  корпусом  Мад-
жапахита181.  Неясно,  существовал  ли  здесь  в  позднем  средневековье
и  в  новое  время  комплекс  полюдья.  Однако  ранние  надписи  на  старо¬
балийском  языке,  кажется,  позволяют  его  предположить,  например,
надпись  конца  IX  в.  об  основании  монастыря  и  строения  для  пребы¬
вания  здесь  царя  в  одной  горной  деревне182.
 Бадуи  живут  у  подножья  покрытого  джунглями  хребта  Кенденг  в
долине  р.  Чьюдунг  в  окружении  многомиллионного  мусульманского
народа  сунда,  на  языке  которого  они  говорят.  Предания  связывают
бадуи  с  индуистским  сунданским  княжеством  Паджараи,  разгром¬
ленным  мусульманами  в  1579  г.  Как  бы  то  ни  было,  бадуи  —  абориге¬
ны  долины  Чьюдунг,  издревле  занимающиеся  возделыванием  су-
хольного  риса  и  овощей,  бортничеством,  охотой  и  рыбной  ловлей.
Единственные  орудия  земледелия  —  заостренная  палка  без  металли¬
ческого  наконечника.  Разведение  домашних  животных  запрещено
религией  бадуи.  Исключение  делается  для  кур  и  собак  и  то  лишь  в
«промежуточной»  и  «внешней»  зонах  княжества  Бадуи.
 Политический  и  религиозный  центр  княжества  находится  на  юге,
у  истоков  Чьюдунга.  Здесь  расположены  13  священных  террас,  в  ко¬
торых,  как  считается,  обитают  души  предков.
 385


Вблизи  этого  святого  места  находятся  три  деревни  касты  пуун
(вожди  и  аристократы).  Их  совокупная  территория  составляет  стро¬
го  запретную  для  чужаков  внутреннюю  зону  Бадуи.  Во  всех  трех  де¬
ревнях,  по  традиции,  не  должно  обитать  больше  сорока  семей.  Если
их  число  увеличивается,  верховный  пуун  изгоняет  «лишние»  семьи
из  внутренней  зоны.  Они  должны  пересечь  «промежуточную»  зону,
которая  окружает  внутреннюю  зону  широким  полукольцом,  и  пере¬
селиться  во  «внешнюю»  зону  у  границы  княжества.  Во  внешней  зоне
находится  7  бадуйских  деревень,  остальные  деревни  здесь  —  мусуль-
ман-сунда.  Что  касается  промежуточной  зоны,  то  здесь  находится
25  деревень,  где  живут  простолюдины.  Они  не  смеют  покидать  эту
зону  ни  в  сторону  внутренней,  ни  в  сторону  внешней  зон.  К  пуун  —
обитателям  внутренней  зоны  —  простолюдины  относятся  с  величай¬
шим  почтением,  строго  соблюдают  соответствующий  ритуал.
 Пуун  являются  вождями-жрецами,  заклинателями  дождя,  нахо¬
дящимися  в  родственной  связи  с  Единым  Богом  (Батара  Тунггал)
религии  бадуи.  Каждая  община  имеет  особое  рисовое  поле,  которое
обрабатывается  коллективно  в  порядке  священной  трудовой  повин¬
ности  и  урожай  с  которого  предназначается  на  праздничные  пиры.
Долю  урожая  с  этого  поля  получают  также  пууны.  Именно  с  поля  пу-
уна  начинаются  все  сельскохозяйственные  работы  в  общине.  Инте¬
ресно  отметить,  что  большинство  праздников  посвящено  богине  пло¬
дородия  Деви  Сари.  Пуун  является  также  общинным  судьей183.
 У  тенггеров  сельское  хозяйство  более  развито,  чем  у  балуев,  они
применяют  искусственное  орошение  полей,  но  землю  обрабатывают
вручную,  мотыгами.  Живут  тенггеры  в  тридцати  больших  деревен¬
ских  общинах-десах  у  подножья  действующего  вулкана  Бромо.  Как
иеродулов  «святой  горы  Бромо»  их  упоминает  указ  махараджи  Мад-
жапахита  от  1405  г.,  вырезанный  на  медной  табличке,  которым  тенг¬
геры  освобождались  от  податей.  В  религии  тенггеров  центральное
место  принадлежит  богу  Бромо,  в  образе  которого  дух  одноименного
вулкана  слился  с  Брахмой  —  индийско-яванским  синкретическим  бо¬
жеством.  Бромо  посвящен  главный  праздник  тенггеров  —  касада.
В  каждой  деревне  религиозной  и  общественной  жизнью  руководит
жрец-дукун,  а  во  всей  области  тенггеров  —  верховный  дукун,  подоб¬
ный  пууну  бадуев.  Ежегодно  в  июне  на  гору  Бромо  из  деревень  на¬
правляются  процессии  крестьян  по  главе  с  дукунами.  Они  устраива¬
ют  ночевки  на  соседних  с  вулканом  горах,  разжигая  на  них  костры,  а
утром  направляются  к  кратеру  и  после  краткой  молитвы  совершают
жертвоприношение  Бромо,  бросая  в  кратер  фрукты,  овощи  и  цветы.
По  обычаю,  бедняки  спускаются  неглубоко  в  кратер  и  потихоньку  бе¬
рут  для  себя  часть  жертвенных  плодов  как  милостыню  от  Бромо.  По
возвращении  паломников  в  деревни  праздник  продолжается.  В  цен¬
тре  деревни  устраиваются  танцы,  состязания  певцов,  играет  нацио¬
 386


нальный  оркестр-гамелан,  затем  начинается  общая  трапеза.  Для  нее  по
разнарядке  дукуна  каждая  зажиточная  семья  готовит  ту  или  иную  еду.
 Другое  ежегодное  празднество  тенггеров  —  каро  —  устраивается
через  два  месяца  после  касады.  Каро  обходит  всю  землю  тенггеров,
переходит  из  одной  деревни  в  другую  и  продолжается  в  течение  не¬
скольких  недель.  Начинается  он  в  старейшей  тенггерской  деревне
Тосари,  а  заканчивается  в  крупнейшей  главной  деревне  Вонокирти.
Этот  праздник  проходит  примерно  так  же,  как  и  касада:  люди  пиру¬
ют,  веселятся,  танцуют  под  звуки  оркестра-гамелана.  Кроме  того,  раз
в  несколько  лет  в  общинах  устраивается  церемония  прощания  с  духа¬
ми  предков,  покидающими  родные  деревни.  Она  тоже  сопровождает¬
ся  пиршеством,  для  устройства  которого  обычно  объединяются  не¬
сколько  деревенских  общин184.  Все  это  во  многом  сходно  с  тем,  что
мы  увидим  в  Африке  у  догонов  (см.  ниже).
 В  раннем  государстве  Минангкабау,  на  Суматре,  его  правитель-
туанку  носил  титул  Raja  Nan  Tiga  Sila  —  «Царь  трех  резиденций».  Его
резиденции  находились  на  основной  территории  государства,  «адми¬
нистративной  столицей»  которого  считался  город  Пагарруюнг.  Ту-
анку  передвигался  по  этой  территории,  разрешая  местные  конфлик¬
ты  и  совершая  ритуалы.  Устные  традиции  упоминают  дерево  дуриан,
которое  царь  пометил  зарубкой  на  память  о  достигнутом  соглаше¬
нии;  оно  находилось  на  границе  между  территорией  Минангкабау  и
Джимби.  По  обычаю  пограничные  споры  разрешались  таким  обра¬
зом.  В  вассальные  прибрежные  княжества  туанку  в  XVII  в.  посылал
своих  представителей,  требуя  дани.  Существовало  выражение  «пла¬
тить  дать  к  подножью  трона  туанку»185.
 Одно  из  таких  княжеств,  Индерапура,  в  конце  XVII  в.  стало  са¬
мостоятельным,  а  вскоре  от  него  отложилось  княжество  Анак  Сун-
гаи,  столицей  которого  стала  Мукомуко.  Но  со  времени  гибели  рад¬
жи  Индерапуры  главы  общин:  мснтери  Мукомуко,  датук  Бантала  и
59  деревенских  вождей,  —  отвечали  за  сбор  дани  в  пользу  султана
Анак  Сунгаи.  Дань  состояла  из  одного  бамбукового  сосуда  риса,  од¬
ной  курицы,  некоторого  количества  орехов  бетеля  и  сири,  а  также  од¬
ного  испанского  серебряного  доллара  с  каждой  общины,  число  жите¬
лей  которой  в  среднем  не  превышало  200-400  душ.  Известно,  что
дань  не  была  регулярной,  но  зависела  от  соотношения  местных  поли¬
тических  сил186.  Однако  неизвестно,  обходил  ли  правитель  общины
для  сбора  этой  дани.
 Возможно,  комплекс  полюдья  существовал  и  в  других  средневе¬
ковых  государствах  Западной  Индонезии.  У  малайцев  феодальное
владение  мыслилось  как  речная  долина,  в  устье  которой  находилась
резиденция  правителя,  и  долины  речных  притоков  (anak  sungai),  а
также  острова  управлялись  его  наместниками.  Представлялось,  что
вассальные  правители  и  «наместники  речных  притоков»,  по  приказу
 387


государя,  должны  время  от  времени  прибывать  в  его  резиденцию  со
своими  женами  и  детьми  и  при  этом  доставлять  дань  и  подарки.
В  старомалайском  эпосе  «Сказание  о  ханг  Туахе»  есть  описания  при¬
дворной  жизни  правителей,  таких  как  раджа  Палембанга,  раджа  Ла-
сема  (северояванское  княжество),  их  наследных  принцев  и  намест¬
ников.  «Раджа  Палембангской  земли»  живет  на  горе  Сегуантанг,
которую  покидает  лишь  иногда  ради  охоты.  Его  подданные  приходят
на  его  гору  с  дарами  и  получают  от  раджи  ответные  дары.  Сходные
порядки  —  в  Ласеме.  Вместе  с  тем  эпос  описывает  передвижения,  на¬
поминающие  полюдье.  После  войны,  разорившей  Ласем  и  ослабив¬
шей  связи  центра  с  «речными  притоками»,  раджа  послал  своего  глав¬
ного  министра  (патих)  с  войском,  дабы  навести  порядок  на  местах.
Следует  учесть,  что  патих  выполнял  все  функции  раджи.  Описаны  и
передвижения  наследного  принца  (раден).  В  отличие  от  патиха,  ра-
ден  странствовал  на  лодках.  По  его  прибытии  в  то  или  иное  селение
тамошний  наместник  устраивал  пир.  Существовал  тщательно  разра¬
ботанный  ритуал  встречи  раджи,  радена,  патиха  при  посещении  ими
владений  царства187.
 Сходные  ритуалы  сохранялись  до  XIX  в.  на  Калимантане  (Бор¬
нео).  Коренные  жители  этого  огромного  острова,  покрытого  непро¬
лазными  лесами  —  даяки  —  сочетали  примитивное  земледелие  с  охо¬
той  и  рыболовством  в  реках,  служивших  главными  путями  от
морских  берегов  в  глубь  острова.  Население  концентрировалось  от¬
дельными  деревенскими  общинами  в  речных  долинах  и  на  морском
берегу.  Государства  возглавляли  мусульмане-малайцы.  Вся  северная
часть  острова  подчинялась  султану  Брунея.  В  1521  г.  в  столице  госу¬
дарства  —  порте  Бруней  Дар  ас-Салам  —  жило  около  25  тыс.  семей,
причем  добрая  половина  —  в  лодках.  «Порт  и  все  постройки  распола¬
гаются  на  воде,  кроме  дворца  правителя  и  домов  знати...  Дома  в
основном  деревянные.  Перед  дворцом  султана  —  большая  каменная
стена  с  56  медными  и  6  большими  железными  пушками»188.  Султа¬
нат  делился  на  области,  соответствующие  речным  долинам.  Отдель¬
ные  области  находились  во  владении  либо  непосредственно  султана,
либо  его  визирей,  раджей  и  других  вельмож.  Имелись  и  наследствен¬
ные  владения  малайских  феодалов.  Раджа  или  другой  владелец  реч¬
ной  долины  собирал  дань  с  находившихся  в  ней  деревенских  общин,
объезжая  их  одну  за  другой  па  лодке.  Дань  осмысливалась  как  ряд  на¬
туральных  податей,  в  том  числе  counkei  bason  botis,  вносимую  дерев¬
ней  при  посещении  ее  феодалом,  и  chunkei  bongkal  saoh  —  при  его  отъ¬
езде  из  деревни.  Объезжая  «свои»  речные  долины,  вельможи  время
от  времени  требовали  от  общин  девушек  для  султанского  гарема189.
 В  1841  г.  одним  из  правителей  северного  Калимантана  —  раджей
Саравака  —  стал  шотландец  Джеймс  Брук,  обязавшийся  платить  дань
султану  Брунея.  Дж.  Брук  провел  реформу  управления  в  интересах
 388


британского  торгового  капитала,  но  не  смог  сразу  ликвидировать
комплекс  местного  полюдья,  а  должен  был  посещать  отдельные  даяк-
ские  общины,  получая  в  них  подарки  продуктами  земледелия,  тканя¬
ми  и  драгоценными  металлами.
 Даяки  верили,  что  посещение  их  общины  раджой  обеспечивает
плодородие  рисовых  полей.  Это  поверие  они  распространяли  даже
на  раджей  из  династии  Бруков.  Когда  Брук  прибывал  в  деревенскую
общину,  женщины  омывали  ему  ноги  сначала  водой,  затем  кокосо¬
вым  молоком,  потом  снова  водой.  Всю  эту  воду  они  после  этого  хра¬
нили  как  магическое  средство,  способствующее  обильному  урожаю
риса.  Семена,  предназначенные  на  посев,  Брук  окроплял  особой  жид¬
костью,  в  которое  обмакивали  женское  ожерелье.  В  деревню,  где  он
останавливался,  приходили  представители  соседних  общин,  принося
радже  традиционные  дары.  Брук,  по  обычаю,  касался  даров  (белая
ткань,  серебро,  золото),  после  чего  их  уносили  и  зарывали  на
рисовых  полях.
 Один  путешественник  заметил,  что  у  даяков  племени  сампаи  пло¬
хой  урожай  риса.  Вождь  племени  ответил  ему,  что  это  потому,  что
раджа  Брук  ни  разу  его  не  посетил,  и  попросил  походатайствовать  об
этом  перед  самим  Бруком190.
 На  соседнем,  лежащем  к  юго-востоку  от  Калимантана  острове  Су¬
лавеси  (Целебес),  вера  в  магическую  силу  правителя,  используемую
в  помощь  земледельцам  для  выращивания  риса,  не  привела  к  разви¬
тию  комплекса  полюдья.  Большую  часть  этого  гористого,  с  чрезвы¬
чайно  изрезанной  береговой  линией  острова  населяют  тораджа  —
группа  этносов,  близких  к  даякам  в  хозяйственном,  социальном  и
культурном  отношении.  Они  занимались  земледелием  (суходольный
и  поливной  рис,  а  также  маниок,  горох,  сахарный  тростник)  в  сочета¬
нии  с  животноводством  (буйволы  и  свиньи)  и  разведением  кур191.
 Основу  социальной  организации  тораджа  составляла  небольшая
деревенская  община,  члены  которой  делились  на  знать,  простой  на¬
род  и  невольников.  Во  главе  общины  стоял  «большой  человек»  —  не¬
наследственный  лидер,  имевший  много  земли,  особенно  в  виде  рисо¬
вых  полей,  и  многочисленных  клиентов  и  невольников,  которые
трудились  на  его  земле  за  харч.  «Большой  человек»  выступал  также  в
качестве  ритуального  посредника  между  членами  общины  и  духами,
совершая  жертвоприношение  домашних  (буйволов,  свиньи)  и  диких
животных.  Распределяя  их  мясо  среди  общинников,  он  каждый  раз
этим  подтверждал  свой  статус  «большого  человека».  Он  не  имел  ни
особых  титулов,  ни  регалий,  ни  политической  власти192.
 Иным  был  уровень  социального  развития  народов  бути  и  макас-
сарцев,  населявших  приморские  равнины  на  юго-западе  Сулавеси.
Еще  в  средние  века  у  них  была  государственность,  города.  С  начала
XVII  в.  среди  макассарцев,  затем  среди  более  многочисленных  бути
 389


начал  распространяться  ислам.  Что  касается  тораджа,  то  они  сохра¬
няли  верность  своей  традиционной  религии.  Но  они  стали  данника¬
ми  основанного  в  XV  в.  царства  Луву,  государства  бути.  Помимо  тор¬
говли  (особенно  работорговли)  Луву  с  общинами  тораджа  связывал
ритуал  медату.  Этот  термин  образован  от  слов  ме  («собирать»)  и
дату  («правитель»).  Однако,  по  Т.  А.  Волкмэн,  правитель  Луву  не
обходил  общины  тораджа  для  сбора  дани.  В  прошлом  ежегодно  перед
посевом  риса  тораджа  сами  приходили  с  данью  к  правителю  Луву.
Они  несли  посевной  рис,  который  правитель  благословлял  и  тем,  как
верили  тораджа,  своей  магической  силой  обеспечивал  хороший  уро¬
жай  риса.  За  это  общинные  лидеры  тораджа  приносили  дань.  Этот
обычай  был  распространен  среди  разных  этносов  Сулавеси.  Жители
Северного  Гонконга  должны  были  доставлять  правителю  буйволо¬
вый  рог,  полный  золота.  Другие  районы  давали  ткани  (батик)  и
рабов193.
 Еще  далее  на  юго-восток,  в  районе  от  Сулавеси  до  Ириана,  цен¬
тром  которого  являются  Молуккские  острова,  в  новое  время  (а  воз¬
можно,  и  в  средние  века)  были  известны  морские  полюдья,  так  назы¬
ваемые  хоти,  или  хонгин.  Согласно  Н.  Н.  Миклухо-Маклаю,
«хонгиями  называются  морские  экспедиции,  предпринимаемые  сул¬
танами  Тидора  и  Тернате  (на  Южных  Молуккских  островах.  —
Ю.  К.)  для  собирания  по  берегам  Новой  Гвинеи  дани,  которую  эти
султаны  считали  себя  вправе  взимать194.  В  состав  такой  дани  входи¬
ли  такие  превращаемые  в  товар  ценности,  как  целебная  кора  масон
(дерева  семейства  лавровых),  шкурки  райских  птиц,  а  также  люди.
Н.  Н.  Миклухо-Маклай  в  1874  г.  сообщал  некоторые  подробности  о
хонги  тидорского  султана  в  Западном  Ириане:  «дань  взималась  еже¬
годно  при  помощи  местных  раджей  (вроде  “раджи”  о.  Алрумы  у  бере¬
гов  Новой  Гвинеи),  в  ее  состав  входило  известное  число  людей,  кора
масои,  а  также  особая  дань  от  купеческих  судов;  сбор  дани  сопровож¬
дался  набегами,  во  время  которых  жгли  хижины,  разоряли  планта¬
ции,  убивали  людей»195.  Для  нас  важно  отметить,  что  поверхностно
исламизированные  ранние  государства  Тернате  и  Тидор  путем  хонги
эксплуатировали  догосударственные  и  доклассовые  общества  Молук-
кско-Ирианского  района.
 Комплекс  хонги  зародился,  во  всяком  случае,  до  прихода  на  Мо¬
луккские  острова  голландских  колонизаторов,  а  вероятно,  и  до  завое¬
вания  этих  островов  португальцами.  Так,  в  XVIII  в.  Л.  А.  де  Буген¬
виль  слышал  на  о.  Буру,  что  «когда-то  он  подчинялся  королю
острова  Тернате,  облагавшего  его  данью»196.
 Голландская  Ост-Индская  компания  сохранила  некоторые  тради¬
ции  комплекса  хонги  для  монополизации  исключительно  прибыль¬
ной  торговли  пряностями.  По  сообщениям  Л.  А.  де  Бугенвиля,  «еже¬
годно  губернаторы  Амбойна  и  Банды  созывают  около  середины
 390


сентября  всех  вождей  из  округов.  Сначала  устраиваются  пиры  и
празднества,  продолжающиеся  несколько  дней,  а  затем  голландцы
отправляются  с  ними  в  больших  лодках,  называемых  коракорами,
для  объезда  губернаторства  и  уничтожения  лишних  растений,  даю¬
щих  пряности»197.
 Микронезия
 На  карте  мира  территория  Океании  сопоставима  с  Африканским
регионом,  но  ее  большую  часть  занимает  Тихий  океан,  лишь  сравни¬
тельно  небольшую  —  вулканические  и  коралловые  острова.  При  этом
подавляющая  часть  суши  приходится  на  огромный  остров  Новая
Гвинея,  большая  часть  остальной  части  —  на  крупные  острова  Мела¬
незии  и  на  Новую  Зеландию  и  совсем  немного  —  на  небольшие,  бед¬
ные  природными  ресурсами  и  удаленные  от  центров  древних
цивилизаций  острова  Микронезии  и  Полинезии.
 В  Микронезии  комплексы  типа  полюдья  описаны  в  XIX  —  начале
XX  в.
 По  свидетельству  О.  Б.  Коцебу,  около  1810  г.  острова  Ратак  (вос¬
точная  часть  Маршалловых  островов)  были  объединены  царьком  Ла-
мари,  который  собрал  дружину  на  своем  родном  о.  Арно  и  затем  по¬
следовательно  завоевал  остальные  острова  архипелага,  истребляя  их
прежних  правителей  и  включая  все  боеспособное  население  в  свой
«экспедиционный  корпус».  Свои  владения  Ламари  обходил  с  воен¬
ным  отрядом,  посаженным  на  лодки,  подолгу  (на  два  месяца  в  одном
случае)  останавливаясь  на  каждом  острове,  везде  собирая  с  народа
дань  продовольствием  (плоды  хлебного  дерева,  кокосовые  орехи,  сок
пандануса  и  пр.),  и  другими  вещами,  такими,  как  высоко  ценимые
железные  орудия.  В  полюдье  Ламари  собирал  ополчение  на  войну  с
соседями198.
 Однако  обычай  полюдья,  по-видимому,  был  известен  на  Маршал¬
ловых  островах  еще  до  Ламари.
 По  традиции,  каждый  из  Маршалловых  островов  был  разбит  на
множество  участков,  обрабатываемых  отдельными  семьями  сервиль¬
ных  землевладельцев  -каюров  или  привилегированных  простолюди¬
нов  (матокто,  джиб),  получивших  участки  от  вождей  за  услуги.  Эти
участки,  даже  соседние,  расположенные  на  одном  и  том  же  острове,
принадлежали  разным  представителям  правящей  касты  вождей.  Не¬
которые  вожди  имели  по  20-30  и  даже  40  отдельных  участков,  раз¬
бросанных  по  разным  островам.  На  этих  участках  выращивали  в
основном  плодовые  деревья:  банан,  хлебное  дерево,  кокосовую  паль¬
му,  панданус.  Считалось,  что  вождю  принадлежит  урожай  за  первую
половину  года,  а  за  вторую  —  его  каюрам.  Кроме  того,  каюр  поставлял
своему  вождю  рыбу  и  циновки.  Собирая  дань  натурой,  каждый  вождь
 391


объезжал  в  лодке  свои  островные  владения,  часть  дани  вожди  низше¬
го  ранга  передавали  своим  сюзеренам  —  вождям  высшего  ранга199-
 На  Каролинских  островах  в  доколониальное  время  также  сущест¬
вовали  раннефеодальные  общества  и  ранние  государства,  крупней¬
шими  из  которых  были  Понапе  и  Яп.
 Древней  столицей  Понапе  был  покинутый  еще  в  XVIII  в.  город
Нан-Мадол,  построенный  в  середине  XII-XIV  вв.  на  искусственном
архипелаге  из  92  островов.  Здесь  находились  цитадель  с  тюрьмой,
храмы  и  святилища,  склепы  и  дома  знати.  До  XVII  в.  в  Нан-Мадоле
правила  династия  священных  царей  —  сау-делавров\  число  их  поддан¬
ных  достигало  50  тыс.  Затем  государство  Понапе  ослабело,  распалось
на  три  части  и  в  1628-1630  гг.  было  завоевано  пришельцами  с  о.  Кос-
раэ,  основавших  династию  правителей  нан-мварки.  В  конце  XVII  в.
нан-мварки  покинули  Нан-Мадол  и  обосновались  на  берегу  богатой
рыбой  лагуны  на  юго-западе  о.  Понапе.  Это  династия,  тоже  сакрали-
зованная,  управляла  островом  и  в  XIX  в.,  когда  его  стали  посещать
европейцы;  она  сохранилась  и  до  сих  пор.
 В  1828  г.  на  Понапе  прибыли  русские  моряки  на  шлюпе  «Сеня-
вин»  капитана  Ф.  П.  Литке.  Литке  и  судовой  врач  доктор  Мартенс
описали  культуру  островитян.
 В  начале  XX  в.  правитель  или  король  Понапе  кормился  сам  и  кор¬
мил  свою  дружину  и  приближенных,  обходя  с  ними  «предводителей»
(Häuptling)  отдельных  местностей.  Король  переносил  свою  резиден¬
цию  из  одной  области  в  другую,  чтобы  не  разорять  их  население
тяжелыми  податями  и  повинностями,  идущими  на  содержание  его
двора.  На  протяжении  ряда  лет  он  одну  за  другой  посещал  и  основа¬
тельно  обирал  все  области  своего  государства.  При  этом  король  оста¬
навливался  в  особых  домах.  Немецкие  этнографы,  впервые  описав¬
шие  этот  обычай  на  Понапе,  справедливо  сравнивали  его  с  полюдьем
(Recht  mit  den  Reisen)  императора  средневековой  Германии200.
 Сходный  характер  имели  морские  экспедиции  для  сбора  дани  в
государстве  Яп  на  западе  Микронезии.  Остров  Яп  (в  архипелаге
Адмиралтейства)  имел  даже  во  второй  половине  XIX  в.  шеститысяч¬
ное  население201,  но  от  прежнего  единого  раннего  государства  оста¬
лось  семь  мельчайших  владений  во  главе  с  «друг  от  друга  независи¬
мыми,  часто  враждебными  вождями»,  носившими  титул  пилун.  Один
из  них,  правивший  округом  Томиль,  считался  главным,  хотя,  по  мне¬
нию  H.  Н.  Миклухо-Маклая,  «не  пользовался  особенной  властью»202.
Здесь  же,  в  Томиле,  пребывал  главный  жрец  острова.  Миклухо-Мак¬
лай  упоминал  «особые  деревни  пилунов»  и  другие  деревни,  в  кото¬
рых  жили  личнозависимые  рыболовы-земледельцы  («рабы»)203.
 Отдельным  пилунским  деревням  подчинялись  те  или  другие
острова:  «Острова,  платящие  дань  Вуапу  (Япу.  —Ю.  К.),  следующие:
архипелаг  Могемог  платит  дань  селениям  Онеан  и  Гочепа;  о-в  Унгу-
 392


лу  (или  Мателотас)  —  селениям  Корору  и  Юрмуну.  Остров  Вуап
имеет  густое  население,  и  туземцы,  будучи  неплохими  мореплавате¬
лями,  уже  давно  снаряжали  морские  экспедиции  и  заставили  жите¬
лей  названных  островов  не  только  платить  себе  ежегодно  дань,  но  по¬
сылали  туда  из  Вуапа  людей  как  начальников.  Дань,  которую  эти
острова  платят,  состоит  теперь  из  полученных  путем  обмена  евро¬
пейских  вещей  или  из  произведений  тех  островов»204.  До  вторжения
испанских  колонизаторов  в  XVIII  —  начале  XIX  в.  в  «империю»  Яп
входили  и  расположенные  далеко  на  восток  острова  Волеаи,  Ифалук
и  др.  Их  посещали  флотилии  Япа  для  сбора  дани205.
 В  1815-1829  гг.,  судя  по  описаниям  русских  и  других  еропейских
мореплавателей,  Яп  уже  не  владел  этими  островами.  В  1828-1829  гг.,
согласно  Ф.  П.  Литке,  Каролинские  острова  принадлежали  следую¬
щим  правителям:  островом  Яп  (у  Литке  —  Эап)  владел  нан-мварки
Патау;  тамолу  Poya  принадлежали  острова  Волеаи,  Элато,  Намолук,
Олимпирао,  Сатавал,  Заурипик,  Ламолиаур  и  ряд  более  мелких;  Ка-
фалю  —  группы  островов  Ифалук  и  Фараулеп;  Раутумур  владел
островами,  которые  Литке  называет  Соуг,  Пулу  от,  Таметам  и  Оноун;
Уолап  владел  островами  Писарас  и  Лосап,  Сорры  —  островами  Фа-
нану  и  группой  островов  Мурило;  называет  он  и  других  мелких  вла¬
детелей.  Крупнейшим  из  каролинских  правителей  Литке  считал
Poya;  но  и  его,  полемизируя  с  Шамиссо  и  другими  путешественника¬
ми,  не  хотел  называть  «царем»,  поскольку  «его  власть  не  простирает¬
ся  на  достаточно  обширный  район  и  ограничивается  собиранием
весьма  умеренной  дани».  Прочие  правители  также  собирали  дань,
или  «подать»  с  подчиненных  им  островов.  Ф.  П.  Литке  отмечал  путе¬
шествия  этих  правителей,  или  «старшин»  не  только  ради  дани,  тор¬
говли  или  «иных  надобностей»,  но  «иногда  и  просто  для  развлече¬
ния»,  причем  «тогда  берут  они  с  собой  и  семейства  свои»206.
 Особые  путешествия  —  на  архипелаг  Палау  и  на  о.  Гуам,  где  укре¬
пились  испанские  колонизаторы  —  жители  Япа  совершали  для  добы¬
вания  здесь  знаменитых  фе  —  «каменных  денег»,  которыми  владели
целые  общины207.
 Положение  на  Каролинских  островах  во  времени  Коцебу,  Литке,
Миклухо-Маклая  и  современных  им  европейских  путешественников
в  общем  типично  для  состояния  феодальной  раздробленности,  а  от¬
нюдь  не  догосударственного  периода  и  «первобытно-общинного
строя».  Вот  наблюдения  Ф.  П.  Литке:  «[Каролинские]  цари  довольно
мелкопоместны.  Владения  их  разделены  странным  образом.  Poya
владел  наиболее  удаленными  от  Улеая  (Волеаи.  —  Ю.  К.)  группами
[островов],  между  тем  как  ближайшие,  Фарройлап  (Фараулеп.  —
Ю.К.)  и  Ифалук,  принадлежали  другому.  Остров  Намуин  (Ном-
вин.  —  Ю.  К.),  лежащий  в  одной  группе  с  Фанану  (Фаю.  —  Ю.  К),  не
признавал  власти  Сорры,  между  тем  как  совершенно  отдельная  груп¬
 393


па  Муриллё  (Мурило.  —  Ю.  К.)  ему  повиновалась.  Острова  Онону  и
Писерарр  (Писарао.  —Ю.  К.),  лежащие  в  одной  группе,  принадлежа¬
ли  разным  старшинам  и  т.  п.»208.
 В  системе  управления  ранних  государств  Микронезии  следует  от¬
метить  две  характерные  черты:  раздельное  поселение  социальных
групп  и  наличие  мужских  домов  или  «клубов».  На  Понапе  аристокра¬
тия  концентрировалась  в  Нан-Мадоле,  на  архипелаге  Косраэ  —  на
островке  Лелла209,  на  Гуаме  —  в  поселении  Агана,  где  высшая  на
острове  аристократия  населяла  53  больших  дома,  а  простой  народ  —
150  маленьких  хижины  из  пальмовых  листьев210.
 Исторически  Микронезия  более  развита,  чем  соседние  с  ней  Но¬
вая  Гвинея  и  Меланезия.  Но  между  ними  немало  общего.  В  Мелане¬
зии  мы  находим  различные  комплексы  типа  полюдья  —  от  зачаточ¬
ных  на  северо-западе  субрегиона  до  сравнительно  развитого  на
Фиджи,  в  государстве  тонганского  вождя  Маафу  на  острове  Ва-
нуа-Леву  и  в  королевстве  Мбау  фиджийского  правителя  Такомбау,
объединившего  большую  часть  острова  Вити-Леву  и  некоторые  дру¬
гие  острова  архипелага211.
 Маркизские  острова
 На  разных  архипелагах  Полинезии  в  ХУШ-Х1Х  вв.  наблюдались
неодновременные  и  неодинаковые  по  формам  и  стадиям  развития
процессы  генезиса,  а  затем  быстрой  дезинтеграции  комплексов  типа
полюдья.
 Самые  ранние  стадии  мы  находим  на  Маркизских  островах.  Здесь
государство  в  доколониальное  время  не  сложилось.  Однако  местное
общество  делилось  на  группы  кастового  типа,  в  том  числе  более
30  ремесленных  групп,  несколько  категорий  жрецов,  верховный
жрец  и  обожествленный  вождь  в  каждом  из  племен,  а  также  воины,
слуги  вождей  и  пр.  Среди  земледельцев  высшую  категорию  составля¬
ли  рангатира  —  главы  домохозяйств.  Каждый  вождь  получал  дань,
которую  ему  приносили  сами  рангатира,  идя  торжественной  процес¬
сией  по  200-300  человек212.  Согласно  Ю.  Ф.  Лисянскому,  вождю
принадлежала  четвертая  часть  урожая  плодов  хлебного  дерева213,
или  первый  из  четырех  ежегодных  урожаев  этих  плодов.  Вождь  пода¬
вал  сигнал  для  сбора  каждого  вз  урожаев  и  таким  образом  регулиро¬
вал  поступление  дани214  [30,
 Верховные  жрецы  также  получали  приношения,  главными  из  ко¬
торых  были  поставлявшиеся  им  человеческие  жертвы215.
 Путешествия  или  обходы  общин  совершали  в  основном  не  вожди
в  верховные  жрецы,  а,  как  и  в  других  регионах  мира,  члены  половоз¬
растной  группы  юношей  (каикои).  «Наибольшую  активность  они
проявляли  после  сбора  урожая.  Часто  группами  человек  по  сорок
 394


они  отправлялись  в  соседние  долины,  на  соседние  острова,  подходи¬
ли  к  домам  знатных  людей  и  пели  в  честь  их  песни.  Иногда  вся  песня
состояла  из  одних  имен.  За  каждое  произнесенное  имя  они  получали
по  подарку.  Став  взрослыми,  камкой  превращались  в  каохао...  лиц,
сопровождавших  вождя»216.
 Полюдье  совершал  сын-наследник  племенного  вождя,  после
того  как  он  становился  совершеннолетним,  вступив  в  брак  и  окончив
обучение  у  жрецов.  Престолонаследник  в  сопровождении  каокао  и
слуг  обходил  общины  для  сбора  дани  и  разрешения  споров  между  от¬
дельными  общинами  и  домохозяйствами217.  Такой  обычай  известен  и
в  государствах  других  регионов  (например,  в  дагестанском  Кайтаге  и
в  Африке,  в  частности  в  государствах  народов  банту,  близких  по
уровню  развития  к  полинезийским).
 Однако  обход  общин  вождем  в  сопровождении  каокао  еще  не
практиковался.
 Остров  Пасхи
 Этот  шаг  в  генезисе  комплекса  был  сделан  на  о.  Пасхи
(Рапа-Нуи).  Здесь,  как  и  повсюду  в  Полинезии,  имелись  племена,
линиджи  вождей  (арики),  правивших  племенами,  но  также  и  общие
для  всего  острова  наследственный  верховный  вождь-жрец  (арики-хе-
ну  а,  или  «вождь  земли»)  и  второй  великий  жрец  (тангата-ману,
буквально  «человек-птица»,  или  богочеловек),  сан  которого  не  был
наследственным,  а  определялся  случаем  (он  доставался  тому  воину
из  племени-победителя  на  войне,  слуга  которого  первым  находил
яйцо  перелетной  птицы  манутара218  на  островке  Моту-Нуи).  До  того
в  июле  (самый  прохладный  месяц  южного  полушария)  воины  племе¬
ни-победителя  со  своими  женами  и  детьми  направлялись  в  деревню
Матевери,  отсюда  «дорогой  победы»  —  в  деревню  Оронго,  где  не
было  постоянного  населения;  прибывшие  сюда  паломники  исполня¬
ли  обряды  в  честь  богов  Макемаке  и  Хауа.  Из  Оронго  слуги  воинов
вплавь  переправлялись  мимо  скалистых  островков  Моту-Коакао  и
Моту-Ита  ва  остров  Моту-Нуи,  где,  живя  в  пещерах,  они  ждали  при¬
лета  манутара,  которые  здесь  гнездились.  Добыв  яйца  манутара,  слу¬
ги  переплывали  пролив,  отделявший  Моту-Нуи  от  главного  острова,
и  доставляли  их  своим  господам.
 Это  была  опасная  задача,  выполнить  которую  мог  лишь  мужест¬
венный  и  физически  хорошо  подготовленный  человек.  Чаще  всего
такой  молодец  служил  военному  вождю  —мотато’а.
 Согласно  А.  Метро,  титул  тонгата-ману  мог  достаться  лишь  тому,
кто  уже  обладал  известной  политической  властью.  Но  одного  этого
было  недостаточно,  требовалась  еще  особая  милость  сильнейшего  из
 395


богов  —  Макемаке,  благодаря  которой  военный  вождь  становился
первым  в  данном  сезоне  обладателем  яйца  манутары.
 Теперь  он,  обрив  голову,  раскрасив  лицо  красной  и  белой  краской
и  держа  в  руке  яйцо  манутары  (из  которого  он  удалил  содержимое),  в
сопровождении  остальных  воинов,  слуги  которых  также  добыли  для
них  яйца  манутары  (отныне  эти  воины  составляли  его  свиту),  тан¬
цуя,  направлялся  к  возвышавшемуся  над  Оронго  вулкану  Рано-Као,
или  Рано-Рараку.  Дно  кратера  заполняло  красивое  зеленое  озеро.
Над  ним  находилась  главная  резиденция  тангата-ману,  в  ней  новый
носитель  этого  титула  поселялся,  а  старого  удаляли.  Это  озеро
А.  Метро  сравнивает  с  озером  Неми  в  древнем  Лациуме,  а  танга¬
та-ману  —  с  царями-богами,  описанными  в  «Золотой  Ветви»
Дж.  Фрэзера;  в  обрядах  культа  тангата-ману  А.  Метро  отмечает  такие
характерные  черты,  как  их  связь  с  весной  (Южного  полушария),
важное  значение  подношения  избраннику  высокого  титула  первых
плодов  урожая,  обязательное  затворничество  на  известный  срок,
краткость  правления.  Один  из  источников  Метро  описывает  «не¬
пристойные  танцы  обнаженных  женщин»  под  руководством  особой
жрицы  в  Оронго,  которые  ученый  объясняет  культом  плодородия.
(Это  можно  сопоставить  с  эротическими  элементами  комплекса  по¬
людья  у  других  народов,  например,  африканских  банту).
 Особый  интерес  для  нас  представляют  подношения  тангата-ману
первинок  урожая,  а  также  то  обстоятельство,  что  кроме  главной  ре¬
зиденции  на  Рано-Као  в  каждой  из  деревень  Пасхи  он  владел  домом,
в  котором  он  останавливался,  прибывая  со  своей  свитой  в  эту
деревню219.
 Вероятно,  тангата-ману  периодически  обходил  эти  деревни  по¬
людьем,  совершая  ритуалы,  устраивая  пиры  и  принимая  подношения
от  домохозяев  (всего  на  о.  Пасхи  насчитывалось  лишь  около  300  до¬
мохозяйств)220.
 По-видимому,  аналогичные  привилегии  имел  и  арики-хенуа,  ко¬
торому  тоже  подносили  первые  плоды,  строили  для  него  дом  и  стара¬
лись  угодить  его  желаниям221.  Среди  празднеств  острова  Пасхи
А.  Метро  выделяет  праздник  Хареаити,  который  устраивался  весной
и  осенью  тем  из  домохозяев,  кто  хотел  таким  образом  поднять  свой
престиж.  На  Хареаити  созывалось  много  гостей  и  непременно  —
аристократы-арики.  Вождь  самим  своим  присутствием  освящал  пир¬
шество  и  танцы,  являвшиеся  главными  составными  частями  празд¬
ника.  Особенно  важным  было  присутствие  арики-хенуа222.
 Существовали  и  другие  обрядовые  обходы  острова  Пасхи.  Так,  в
случае  смерти  важного  человека  его  близкий  родственник  должен
был  обежать  остров,  держа  в  зубах  крысу.  Некогда  там  бытовало  мно¬
жество  обрядов  паломничества  в  те  или  иные  святые  места  и  пр.223
В  истории  обществ  разных  регионов  мира  всякого  рода  круговые  об¬
 396


ходы  территорий  и  циклы  паломничества  нередко  (хотя  далеко  и  не
всегда)  становились  элементами  складывающегося  полюдья.
 Некогда  имелось  на  Пасхе  и  общество  ареоев224,  о  «гастролях»  ко¬
торых  по  архипелагу  Таити  будет  рассказано  ниже.
 Таким  образом,  на  о.  Пасхи  имелись  элементы  того,  что  мы  можем
считать  складывавшимся  комплексом  полюдья.
 Таити
 На  Таити  в  конце  XVIII  —  начале  XIX  в.  появилось  королевство,
возглавлявшееся  Помаре  I  и  Помаре  И,  объединивших  острова  Таи¬
ти  и  западную  часть  архипелага  Туамоту.  В  этом  королевстве  сущест¬
вовало  несколько  разновидностей  полюдья.  Во-первых,  с  отдаленных
времен  был  распространен  обычай  путешествия  членов  касты  арис¬
тократов,  или  вождей  {арии)  по  своим  владениям  и  владениям  своих
собратьев  по  касте.
 Когда  арии  со  своими  приближенными  прибывал  пешком  или  на
лодках,  хозяин  встречал  гостей  согласно  строгому  ритуалу,  цен¬
тральную  часть  которого  составлял  пир.  Гость  привозил  кокосовые
орехи,  ткани  из  тапы,  человеческие  жертвы.  В  свою  очередь  арии-хо¬
зяин  требовал  от  своих  подданных  кокосовых  орехов,  тканей,  луч¬
ших  свиней  и  прочего  для  устройства  пира  и  отдаривания  гостей225.
Такой  обычай  существовал  и  на  других  островах  Полинезии.  Всегда
в  честь  прибытия  гостя  устраивался  пир.  По  требованию  гостя
свиньи  и  другое  продовольствие  должны  были  доставляться  на  его
лодку.  Приношение  гостю  устраивалось  лишь  один  или  два  раза,  но
обычно  хозяева  давали  столько  продовольствия,  «чтобы  его  в  случае
необходимости  хватило  на  три-четыре  дня».  В  принципе  же  полине¬
зиец  должен  был  сходным  образом  встречать  каждого  прибывающего
к  нему  друга226.
 Среди  праздников  таитян  Ж.  Морену  упоминает  «пиры,  устраи¬
ваемые  для  вождей  во  всех  дистриктах,  куда  они  прибывают  во  время
своего  путешествия,  праздники  первинок  и  другие  специальные  ре¬
лигиозные  праздники...,  наконец  1аирШ,  или  огоа,  всеобщие  праздни¬
ки,  на  которых  население  всего  острова  или  нескольких  островов  со¬
бирается  в  общем  месте»227.  Такие  пиры  составляли  элемент  полюдья.
 Если  вождь  или  князек  племени  желал  получить  продовольствие
для  какой-либо  эстраординарной  цели  (строительство  дома,  лодки  и
пр.,  для  чего  требовалось  кормить  приглашенных  ремесленников  и
жрецов),  то  он  посылал  в  полюдье  отряд  своих  слуг.  Эти  слуги  отби¬
рали  у  земледельцев  свиней,  овощи  из  их  огородов,  лодки  и  пр.  и  все
это  доставляли  вождю228.  В  других  случаях  вождь  посылал  своего
представителя  по  общинам,  и  общинники  доставляли  ему  на  своих
лодках  строительные  материалы,  продовольствие  и  пр.  Тех,  кто  пы¬
 397


тался  припрятать  продовольствие  при  «набеге»  слуг  вождя  или  по¬
треблял  пищу  без  разрешения,  приносили  в  жертву229.
 Своего  рода  полюдья  в  стиле  «ритуальной  анархии»  устраивали
также  члены  общества  ареоев,  которых  сопровождали  аристократы  и
местные  правители230.
 Сохранилось  множество  описаний  полюдий  ареоев.  Одно  из  пер¬
вых  принадлежит  Г.  Форстеру,  наблюдавшему  выступление  ареоев  и
беседовавшего  с  ними  на  Таити  и  островах  Общества  в  1773  г.  Он
узнал,  что  ареои  «время  от  времени  собираются  из  разных  мест  и  по¬
сещают  по  очереди  один  остров  за  другим,  всюду  предаваясь  необуз¬
данному  чревоугодию  и  наслаждениям.  Когда  мы  стояли  в  Хуахейне
(о.  Хуахина.  —Ю.  К.),  там  как  раз  остановился  «караван»  из  более  чем
семи  сотен  эрриоев  (ареоев.  —  Ю.  К.).  Именно  их  мы  встретили  теперь
здесь  (в  бухте  Хаманено  на  западе  о.  Гаиатеа.  —  Ю.  К.).  Однажды
утром  они  на  семидесяти  каноэ  перебрались  с  Хуахейне  на  Раиетеа
(Раиатеа.  —  Ю.  К.)  и,  проведя  несколько  дней  на  восточном  побе¬
режье  этого  острова,  обосновались  на  западном  берегу.  Все  это  люди
почтенные,  явно  принадлежавшие  к  высшему  сословию»231.  Г.  Фор¬
стер  получил  некоторые  сведения  об  устройстве  общества  ареоев,  ви¬
дел  их  театральные  представления  и  пляски.  Он  отмечал  охоту,  с  ко¬
торой  ареои  делились  полученными  от  населения  продуктами  с
мореплавателями,  приглашая  их  принять  участие  в  пиршестве232.
 Ж.  Морену  подробно  описывает  общество  ареоев,  его  праздники  и
представления:  «Жизнь  членов  общества  ареоев  проходит,  в  сущ¬
ности,  в  удовольствиях  и  празднествах.  Будучи  чем-то  вроде  бардов,
трубадуров  или,  скорее,  бродячих  комедиантов,  они  странствуют,  да¬
вая  представления  и  исполняя  песни  и  танцы.  Их  песни  представля¬
ют  собой  ряд  речитативов,  но  ритмизированных  (cadences),  обычно  в
сопровождении  тамбура  и  музыки.  Они  воспевают  сотворение  мира,
чудеса  природы,  великие  [исторические]  события  и  подвиги  низших
богов  и  героев.  Они  исполняют  речитативом  поэмы  о  [богах]  Мани,
Хиро,  воспевая  их  путешествия,  их  битвы,  их  победы  и  сопровождая
слова  жестами  и  телодвижениями,  столь  же  грациозными,  сколь  и
одухотворенными.  Более  того,  у  них,  как  у  древних  греков  и  римлян,
есть  гладиаторские  бои.  Их  праздники...  возбуждая  веселье,  энтузи¬
азм  и  исступление,  привлекают  толпы  народа  и,  можно  сказать,  всег¬
да,  на  всех  островах,  являются  душой  увеселений  и  пиров»233.  Море¬
ну  подробно  описал  выступления  ареоев234,  причем  отметил,  что  все
мифологические,  военно-зрелищные  и  эротические  сцены  представ¬
лялись  ареоями  низшего  ранга  (молодыми  простолюдинами),  тогда
как  члены  высших  рангов,  среди  которых  были  выходцы  из  аристо¬
кратии,  «лишь  присутствуют  на  больших  праздниках,  сидя  в  церемо¬
 398


ниальных  костюмах»  разрисованные  [татуировкой],  с  украшенными
перьями  головами.  Они  окружены  многочисленной  челядью,  спеша¬
щей  им  услужить;  между  тем,  как  сами  они  живут  в  изобилии,  без  за¬
бот  и  без  тревог,  не  думая  ни  о  чем,  кроме  удовольствий,  проводя
свои  дни  среди  всех  наслаждений,  которые  эти  восхитительные
острова  предлагают  своим  уроженцам»235.
 Ареои  были  хранителями  высокой  и  своеобразной  культурной
традиции  и,  несмотря  на  то,  что  их  содержание  слишком  дорого  обхо¬
дилось  обществу,  пользовались  высоким  престижем.  По  словам  Мо¬
рену,  «почитаемые  народом,  главным  же  образом  приглашаемые
вождями,  они  всюду  желанные  гости,  всюду  к  ним  прекрасно  отно¬
сятся,  всюду  осыпают  подарками...  Они  находятся  под  покровитель¬
ством  богов»236.  Собственно,  ареои  находились  под  покровитель¬
ством  бога  Оро,  культ  которого  они  распространяли,  высмеивая
жречество  других  богов237.  Но  главное  —  ареоям  покровительствова¬
ли  короли  Помаре  I  и  Помаре  II  (до  принятия  им  христианства);  с
помощью  ареоев  и  культа  Оро  они  подчиняли  племена  и  местное
жречество  племенных  богов238.
 До  распространения  па  Таити  христианства,  когда  с  ареоями  бо¬
ролись  миссионеры,  ареои  были  многочисленны  и  странствовали
большими  «труппами»  до  тысячи  и  более  человек,  размещавшихся
во  многих  десятках  лодок.  По  свидетельству  Морену,  в  начале  XIX  в.
численность  ареоев  была  «весьма  значительна  и,  по-видимому,  была
еще  большей  до  открытия  [Таити  европейцами].  Предания  свидетель¬
ствуют  о  состязаниях  150  пирог,  прибывших  одновременно  с  Раиа-
теа,  Ухаине  и  других  островов,  причем  каждая  из  них  несла  редко  ме¬
нее  тридцати  или  сорока,  иногда  же  до  ста  человек.  Жители  [Таити]
вспоминают  о  пирах,  на  которых  закалывали  более  тысячи  или  тыся¬
чи  двухсот  свиней»239.
 Неудивительно,  что  «когда  появлялась  банда  ареоев  в  несколько
сот  человек,  она  уничтожала  все,  как  саранча»240.
 К  ареоям  нередко  присоединялись  арии  —  правители  отдельных
княжеств  и  даже  верховные  правители.  Вместе  со  своим  двором  они
следовали  за  ареоями,  превращая  их  странствования  в  полюдье.  Мо¬
рену  так  описывает  прибытие  ареоев  на  один  из  островов:  «Ареои
прибывают  всегда  первыми.  Им  предшествует  священная  пирога,  на¬
груженная  дарами  богам  и  вождю  дистрикта,  где  дается  праздник.  По
их  прибытии  и  прежде,  чем  они  сойдут  на  берег,  вождь,  глава  ареоев  и
жрецы  дистрикта  приносят  свинью  и  дорогие  перья  в  маран  (святи¬
лище.  —  Ю.  К)  изображению  бога  Оро...  Затем  один  из  ареоев  произ¬
носит  ответную  речь  на  приветствие  хозяев  и  ареои  сходят  на  берег  с
маротаи  (даром  богам.  —  Ю.  К.),  состоящим  из  свиньи,  которую  он
 399


приносит  в  жертву  в  марай,  а  также  красных,  белых  и  зеленых  перь¬
ев...».  Боги  или  жрецы  получали  свою  пиршественную  долю  свинины
раньше  всех,  затем  ареои,  после  них  вожди,  за  ними  —  их  подданные.
Пиршество  длилось  день  или  два.  Поэтому  представление  ареоев  на¬
чиналось  лишь  на  третий  день  по  их  прибытии241.
 Тонга
 На  архипелаге  Тонга  (как  и  на  некоторых  островах  Меланезии,
населенных  малочисленными  полинезийскими  этносами)  социаль¬
ная  система  сочетала  в  себе  кастовые  или  протокастовые  градации  с
линиджной  и  внутрисемейной  иерархией  рангов  и  отношениями
личной  зависимости  (клиентелы,  рабства  и  пр.).  Верхушку  общества
составляла  аристократическая  каста  арики  (соответствует  таитян¬
ской  касте  арии),  во  главе  с  некоторыми  правителями;  верховными
считались  священный  царь  туи-тонга  и  его  царствующая  жена,  об¬
ладавшие  в  основном  ритуальной  властью,  и  царь-военачальник  и
управитель  государства  туи-канокуполу,  власть  которого  была  более
реальной,  хотя  туи-тонга  и  некоторые  другие  особы  считались  людь¬
ми  более  высокого  ранга,  чем  туи-канокуполу.  Сын-наследник,  дочь
и  племянница  туи-тонги  (они  носили  титул  тамаха)  считались  са¬
мыми  высокопоставленными  особами  на  Тонга;  даже  их  отец
туи-тонга  при  встрече  должен  был  совершать  в  честь  тамахи  специ¬
альную  церемонию  почитания242.
 До  XV  в.  туи-тонга  (муж  и  жена)  были  единственными  царствую¬
щими  особами  на  архипелаге  Тонга.  В  XV  в.,  после  того  как  недо¬
вольные  подданные  умертвили  несколько  царей,  между  туи-тонга  и
подданными  появился  «буферный  правитель»  туи-хаа-такалауа,
которому  туи-тонга  передал  часть  своих  функций.  Еще  в  XIII  в.  тон-
ганцы  под  командованием  своих  царей  начали  военную  экспансию  на
другие  острова  и  архипелаги,  но  именно  при  туи-хаа-такалауа  в
XV-XVП  вв.  царство  Тонга  достигло  вершины  военно-морского  мо¬
гущества,  став  гегемоном  всей  Западной  Полинезии.  В  начале
XVII  в.  туи-хаа-такалауа  назначил  одного  из  своих  сыновей  по  име¬
ни  Нгата  соправителем  с  титулом  туи-канокуполу.  Нгата  обязывался
надзирать  за  землями  правителя  в  Хихифо,  доставлять  ему  продукты
земледелия  и  рыболовства.  Отныне  эти,  а  также  другие  хозяйствен¬
ные,  военные  и  даже  некоторые  ритуальные  функции  правителя  пе¬
решли  к  туи-канокуполу.  С  течением  времени  носители  этого  титула
оттеснили  от  реальной  власти  сначала  туи-хаа-такалауа,  а  позднее  и
самих  туи-тонга.  Этому  способствовали  браки  туи-канокуполу  с  прин-
цессами-тамахами,  как  мы  уже  знаем,  особами  самого  высокого  ранга
в  стране.  С  1865  г.  туи-канокуполу  стали  королями  Тонга243.
 400


Относительно  комплекса  полюдья  на  островах  Тонга  многое  оста¬
ется  неясным.  Из  описания  обычного  права  королевства  Тонга,  со¬
ставленного  европейскими  миссионерами  со  слов  придворных  и
вельмож,  известно,  что  правители  всех  княжеств  —  арики  —  посыла¬
ли  туи-канокуполу  первинки  урожая  и  дань  продовольствием  и  ре¬
месленными  изделиями.  В  резиденции  туи-канокуполу,  расположен¬
ной  близ  резиденций  туи-тонга,  тамахи  и  туи-хаа-такалауа,
принималась  эта  дань,  которая  затем  поступала  к  высшим  в  стране
персонам.  Сам  туи-канокуполу  ежедневно  доставлял  пищу  и  другие
дары  туи-тонга,  а  тот,  ничего  не  давая  туи-канокуполу,  передавал
часть  подношений  другим  царствующим  особам,  вельможам  и
придворным244.
 Все  основные  ритуалы  священного  царства  совершались  в  глав¬
ной  резиденции  туи-тонга.  Центральной  из  церемоний  было  ежегод¬
ное  подношение  первинок  урожая  богам  и  божественным  царским
предкам  в  святилище  Фанакава  в  Лапаха  близ  главной  царской
резиденции  на  острове  Тонгатабу.  При  этом  должны  были  присут¬
ствовать,  как  фигурально  выражались,  «все  люди  Тонга»,  в  том  числе
жители  тонганских  владений  на  Самоа,  Вавау,  Эуа  и  других
архипелагах245.
 Другие  важные,  но  далеко  не  столь  массовые  церемонии  представ¬
ляли  обряды  распития  ритуального  напитка  кава,  совершаемые  в
главной  резиденции  туи-тонга.
 Однако  на  деле  все  обстояло  сложнее.  Прежде  всего,  могилы
туи-тонга  были  расположены  в  трех  или  четырех  разных  местностях
Тонгатабу.  Самые  ранние  (X-XII  вв.)  находятся  в  центральной  части
острова,  а  также  в  юго-восточной  его  части.  При  десятом  туи-тонга
Момо  или,  может  быть,  при  его  предшественнике  главная  резиден¬
ция  туи-тонга,  находившаяся  где-то  вблизи  их  могил,  была  перенесе¬
на  в  северную  часть  Тонгатабу,  в  Хекета.  Здесь  сын  Момо,  одиннад¬
цатый  туи-тонга  Туитатуи  воздвиг  две  царские  гробницы  —  для
своего  отца  и  для  себя.  Но  уже  двенадцатый  туи-тонга  Талатама  пе¬
ренес  свою  главную  резиденцию  в  Лапаха,  и  отныне  она  оставалась
здесь,  пока  во  второй  половине  XIX  в.  не  исчез  сам  институт  туи-тон¬
га.  С  царствования  Талатамы  (первая  половина  XIII  в.)  в  Лапахе  со¬
оружались  гробницы  туи-тонга  и  их  жен246.
 Со  второй  половины  XIII  в.  тонганские  войска  совершали  походы
на  Самоа,  позднее  на  Увеа  и  другие  острова  Западной  Полинезии,  а
также  на  архипелаг  Фиджи.  Известно,  что  в  эти  походы  туи-тонга
часто  посылал  своих  военачальников.  Так  поступал  25-й  туи-тонга
Куулуфонуа  I247.  Кроме  того,  в  XVII-XVIII  вв.  туи-канокуполу  и
другие  арики  посылались  на  различные  острова  архипелага  Тонга  и
на  более  далекие  острова  и  архипелаги  —  Самоа,  Футуна,  Ротума,
Увеа,  Ниуэ  —  для  сбора  дани.  Голландские  мореплаватели  Схоутен  и
 401


Лемер  в  1616  г.  застали  на  острове  Футуна  важную  персону,  носив¬
шую  титул  лату,  и  еще  одну  персону,  арики,  который,  возможно,
явился  сувереном  всех  островов  Дружбы.  Э.  У.  Джиффорд  считал,
что  речь  шла  о  наместнике  туи-тонга  или  его  сборщике  дани248.
В  1824  г.  миссионер  Диллон  на  Ротуме  слышал  от  верховного  жреца
и  вождя  Маланги,  что  он  послал  три  года  назад  своего  сына  с  тремя
большими  лодками  собирать  дань,  но  они  так  и  не  вернулись,  может
быть,  унесенные  бурей  в  океан249.
 Вместе  с  тем  известно,  что  туи-тонга  имел  домениальные  владе¬
ния  в  разных  частях  своего  государства.  Время  от  времени  он  их  по¬
сещал.  Об  этом  рассказывают  устные  хроники  Тонга  и  Самоа.  По
словам  Э.  У.  Джиффорда,  на  Тонга  существовали  местности,  называ¬
емые  Холева,  где  находились  второстепенные  резиденции  туи-тонга.
Когда  туи-тонга  путешествовал  по  суше,  обходя  свои  владения,  он
останавливался  лагерем,  причем  для  него  сооружалось  временное  пе¬
реносное  жилище  из  специальных  шестов,  циновок  и  пр.250
 Однако  и  устные  хроники  царства  Тонга,  и  устные  хроники  Са¬
моа,  и  местные  предания  различных  островов  рассказывают,  что
туи-тонга  посещал  свои  владения  и  за  пределами  столичного  острова
Тонгатабу.  Одной  из  целей  таких  морских  походов,  совершаемых
туи-тонга  во  главе  целой  флотилия  каноэ,  было  пополнение  его  гаре¬
ма,  где  насчитывалось  порой  до  трехсот  представительниц  прекрас¬
ного  пола,  Разумеется,  как  и  в  других  странах,  браки  в  Полинезии
имели  помимо  прочего  и  политическое  значение,  укрепляя  связи
правителя  с  вассальными  князьями  и  влиятельными  группами  насе¬
ления.  Другой  целью  походов  были  поиски  и  доставка  в  Лапаху
огромных  каменных  плит  весом  иногда  до  30  тонн,  которые  устанав¬
ливались  на  могилах  царей.  Доставка  их  из  каменоломен  по  суше,  за¬
тем  на  лодках  по  океану  была  повинностью  простонародья.  Исследо¬
ватели  поражаются,  как  при  той  примитивной  технике,  которая
существовала  в  средневековой  Полинезии,  на  Тонга  и  на  других  ар¬
хипелагах  удавалось  производить  такие  грандиозные  работы251.
 Вместе  с  тем,  сакральная  цель  трудовой  повинности  заставляет
вспомнить  о  религиозно-ритуальной  функции  полюдья.  Как  ни
странно,  меньше  всего  сведений  об  экономических  функциях.  Тем  не
менее,  простейшая  из  экономических  функций  полюдья  —  «кормле¬
ние»  правителя  и  его  свиты  наверняка  имела  место.
 Согласно  устным  хроникам,  первым  туи-тонга,  покинувшим
остров  Тонгатабу,  был  Момо,  посетивший  остров  Эуэики,  ближай¬
ший  к  Тонгатабу.  Его  сын  Туитатуи  тоже  плавал  на  этот  остров,  умер
же  на  острове  Эуа,  юго-восточнее  Тонгатабу.  Туи-тонга  Талакаифаи-
ки  часть  времени  проводил  на  архипелаге  Самоа,  где  на  островах
У  полу  и  Саваии  у  него  были  резиденции.  Его  предшественники  тоже
имели  резиденции  и  домениальные  владения  на  Самоа.  Как  и  они,
 402


Талакаифаики  женился  на  самоанках.  Но  при  нем  тонганское  влады¬
чество  на  Самоа  окончилось;  туи-тонга  был  навсегда  изгнан  с  этого
архипелага252.  Вероятно,  к  этому  времени  тонганцы  уже  покорили
архипелаг  Вавау,  находящийся  между  Тонга  и  Самоа  и  до  сих  пор
принадлежащий  королевству  Тонга.  29-й  туи-тонга  Улуатимата  I,  из¬
вестный  также  под  своим  детским  именем  Телеа,  имел  одну  из  вре¬
менных,  по  словам  Э.  У.  Джиффорда,  резиденций  на  острове  Эуака-
фа  и  ряд  резиденций  на  других  островах  Вавау,  однако  похоронен  он
был  в  Лапахе253.  Согласно  полинезийским  устным  хроникам,  к  этому
времени  тонганцы  покорили  острова  Ниуэ,  Тувалу,  Ротума,  Фотуна,
Токелау.  В  1781  г.  испанский  путешественник  А.  Маурельо  получил
прием  у  туи-тонга  Пау,  когда  тот  находился  на  Вавау.  Во  время  пре¬
бывания  на  Тонга  шотландского  моряка  У.  Маринера  (начало
XIX  в.)  туи-тонга  Фуануива  также  подолгу  жил  на  Вавау254.
 Подобно  туи-тонга  тамахи  —  юноши  и  девушки  —  имели  по  много
резиденций,  которые  они  посещали  время  от  времени.  Считалось,
что  особа  столь  высокого  ранга  должна  путешествовать  только  в  па¬
ланкине,  но  иногда  тамаха  ходил  (или  ходила)  пешком.  При  появле¬
нии  тамахи  народ  оказывал  величайшее  почтение,  подносил  дары;
больные  прибывали  к  тамахе  для  исцеления.  Одна  из  главных  рези¬
денций  находилась  в  Лапахе,  другая  чрезвычайно  почитаемая  —  в  Ха-
апаи  на  острове  Тунгуа;  когда  здесь  пребывал  тамаха,  гребцы  про¬
плывшей  мимо  лодки  должны  были  прыгать  за  борт  и  плыть  рядом  с
лодкой255.  Европейские  путешественники  и  миссионеры  также  заста¬
вали  тамаху  на  разных  островах  и  в  разных  местностях  острова  Тон-
гатабу.  Так,  Г.  Форстер  сообщает,  что  тамаха  Лутунипулу  находился
сначала  в  Заливе  Марии  на  острове  Тонгатабу,  затем  прибыл  на
встречу  с  кораблями  Кука256.
 Сохранившиеся  сведения  не  позволяют  детально  описать  ком¬
плекс  полюдья  в  царстве  Тонга,  но  все  же  можно  утверждать,  что  он
здесь  существовал  вплоть  до  превращения  страны  в  «миссионерское
государство»  в  XIX  в.,  когда  этот  комплекс  дезинтегрировался.  В  по¬
людье  ходили  все  царственные  особы:  туи-тонга,  туи-канокуполу,  та¬
маха,  а  в  старину,  вероятно,  и  туи-хаа-такалауа.
 Лучше  исследован  комплекс  полюдья  на  архипелаге  Гавайи,  где
находилось  крупнейшее  в  Полинезии  Гавайское  королевство.
 Гавайи
 Европейские  путешественники,  посещавшие  Гавайи  в  царствова¬
ние  Камеамеа  I  (ок.  1786-1819  гг.),  нередко  находили  его  в  пути.
В  ноябре  1816  г.  О.  Е.  Коцебу  встретил  Камеамеа,  когда  он  двигался
«к  северу  вдоль  берега;  целью  этого  путешествия  была  ловля  тун¬
цов»257.  О.  Е.  Коцебу  узнал  также,  что  этот  «король  часто  пребывает
 403


на  о.  Вагу»  (о.  Оаху).  Российский  мореплаватель,  действительно,  за¬
стал  Камеамеа  во  временном  лагере,  в  бухте  Кеалакекуа258.  На  следу¬
ющий  год  гавайский  король  разбил  свой  лагерь  в  другом  месте  «на
краю  равнины,  покрытой  лавой  и  ничем  не  защищенной  от  палящего
солнца».  Здесь  Камеамеа  занимался  ловлей  бонитов.  Вместе  с  ним
путешествовали  его  вельможи,  жены  и  слуги.  «Прожив  уже  два  меся¬
ца  на  этом  безотрадном  месте  и  в  полной  мере  испытав  терпение  сво¬
их  вельмож,  он  хотел  избрать  через  несколько  дней  более  приятное
местопребывание»259.
 На  Гавайях  центральным  событием  года  был  праздник  плодоро¬
дия  макахики.  В  начале  праздника  царь,  считавшийся  воплощением
бога  Лоно,  совершал  обряд,  имитировавший  «ритуальное  восста¬
ние»,  игру  в  убийство  царя  и  как  бы  наступление  нового  царствова¬
ния.  Затем  он  обходил  свои  владения,  собирая  дары  и  перераспреде¬
ляя  их  среди  сопровождавших  его  жрецов,  придворных  и  воинов.
Этот  обход  царства  включал  в  себя  обязательное  посещение  храмов  и
святилищ.  Согласно  повериям  гавайцев,  приношения  царю  в  празд¬
ник  макахики  должны  были  обеспечить  стабильный  урожай260.
 Ценные  описания  макахики  мы  находим  в  сообщениях  русских
путешественников  начала  XIX  в.
 Так,  руководитель  русской  кругосветной  экспедиции  1803—
1806  гг.  на  кораблях  «Надежда»  и  «Нева»  Ю.  Ф.  Лисянский  писал  о
празднике  макахики:  «Целый  месяц  народ  проводит  в  разных  увесе¬
лениях,  как  то:  в  песнях,  в  игрищах  и  примерных  сражениях.  Король,
где  бы  он  ни  находился,  должен  сам  открыть  сей  праздник.  Перед
восхождением  солнца  он  надевает  на  себя  богатый  плащ  (сшитый  из
красных  и  желтых  птичьих  перьев,  подобный  цвету  восходящего  со¬
лнца.  —  Ю.  К)  и...  отъезжает  от  берега,  приноравливаясь  так,  чтобы
вместе  с  восхождением  солнечным  опять  пристать  к  оному.  Для
встречи  короля  назначается  один  из  сильнейших  и  искуснейших  рат¬
ников.  Во  все  время  плавания  следует  он  по  берегу  за  королевской
лодкой,  которая  как  пристанет  и  король,  вышед  из  оной,  сбросит  с
себя  плащ,  то  ратник  сей,  находясь  не  далее  30-ти  шагов,  из  всей  силы
бросает  в  него  копье,  которое  должен  был  или  поймать,  или  быть  уби¬
тым,  ибо  в  сем  случае,  говорят,  нет  ни  малейшего  притворства.  Изловя
копье,  король  оборачивает  оное  тупым  концом  к  верху  и,  держа  под
мышкою,  продолжает  свой  путь  в...  главный  храм  богов»261.
 Дж.  Фрэзер  дал  объяснение  центральному  обряду  праздника  ма¬
кахики  как  разновидности  древнего  обычая  ритуального  цереубий-
ства,  связанного  с  культом  плодородия262.
 Рассказ  Ю.  Ф.  Лисянского  значительно  дополняет  сообщение  его
спутника,  иеромонаха  Гедеона,  автора  до  сих  пор  неопубликованного
«Донесения  о  плавании  на  корабле  Неве».  Описав  обряд  копьемета-
ния  в  короля  Гаваев  Камеамеу,  Гедеон  пишет:  «После  сего  [короля]
 404


встречает  первенствующий  над  духовенством,  принимает  у  короля
копье  и  при  звуке  торжественных  всего  народа  восклицаний  относит
в...  марай  (храм.  —  Ю.  К.).  При  выходе  оттуда  и  окончании  всей  цере¬
монии  начинаются  воинские  потехи»263.  Лейтенант  Р.  П.  Бойл,  один
из  офицеров  шлюпа  «Открытие»,  который  вместе  со  шлюпом  «Бла¬
гонамеренный»  в  марте-апреле  и  декабре  1821  г.  посетил  Гавайи,  в
своей  неопубликованной  записке  также  описал  макахики,  причем,  в
отличие  от  Ю.  Ф.  Лисянского,  отметил,  что  таким  путем  происходил
сбор  податей  в  пользу  короля264.
 Анализ  макахики  как  эколого-экономического  и  религиозно-по¬
литического  комплекса  дан  С.  Л.  Ситоном265.  Четырехмесячный  се¬
зон  макахики  был,  по  традиции,  единственным  установленным  обы¬
чаем  периодом  мира  во  время  почти  постоянных  войн  между
отдельными  великими  вождями  (алии-нуи).  В  сезон  макахики  прави¬
тель  как  церемониальный  представитель  бога  Лоно  получал  дань
продуктами  ремесла  и  продовольствием,  особенно  свининой.  Сопро¬
вождавшие  его  жрецы  посещали  все  святилища  ахупуа  и  «освобож¬
дали»  землю  от  капу.  В  последнее  понятие  входили  сакрализованные
ремесла  и  занятия,  урожай  и  потребление  его  плодов,  а  также  мана  —
опасная  магическая  сила.  Макахики  был  праздником  плодородия  и
обновления  в  природе  и  обществе.  Он  совпадал  с  концом  сезона  бур¬
ного  роста  растений  и  началом  прохладного  времени  года  и  отмечал
начало  года  по  гавайскому  календарю.
 Этот  праздник  включал  в  себя  ряд  религиозных  церемоний,  в  том
числе  обход  вождества,  или  княжества  жрецами  с  изображением  бога
Лоно,  в  сопровождении  сборщиков  дани  в  пользу  верховного  вождя.
Если  они  собирали  достаточное  количество  дани,  то  жрец  кахуна
освобождал  землю  от  капу  и  разрешал  земледельческие  работы.
В  конце  макахики  сооружалось  новое  святилище  (хенау),  земледель¬
ческое  или  рыболовецкое266.
 Быстрое  развитие  в  основных  странах  Полинезии  полуколони¬
альных  обществ  и  товарно-денежных  отношений,  депопуляция  мно¬
гих  стран  Полинезии  и  заселение  их  колонистами  из-за  океана  неми¬
нуемо  вело  к  исчезновению  комплекса  полюдья.
 Церемония  поукаи  движения  «Маорийский  король»:
этно-историческая  интерпретация267
 Движение  «Маорийский  король»  отличается  от  других  маорий¬
ских  националистических  организаций  не  только  потому,  что  его
глава  коронуется  как  король  или  королева,  но  и  потому,  что  оно  пе¬
риодически  организует  два  типа  церемоний  для  своих  приверженцев:
ежегодное  празднование  годовщины  коронации  правящего  монарха
(коронейхана)  и  ежегодный  цикл  28  ритуальных  собраний,  называе¬
 405


мых  поукаи.  Последние  собирались  в  ритуальных  центрах  —  ма-
раэ268,  которые  содержало  движение  «Маорийский  король».  На  этих
собраниях  присутствовали  Маорийская  королева  и  —  или  несколько
других  членов  царствующего  дома.  Важное  место  в  поукаи  занимало
ритуальное  гостеприимство,  оказываемое  местной  общиной  по  отно¬
шению  к  королеве  и  ее  свите.  Церемония  всегда  завершалась  обиль¬
ным  угощением  представителей  царствующего  дома.  После  трапезы
ее  участники  обсуждали  происхождение  и  историю  движения
«Маорийский  король»  и  более  актуальные  проблемы,  стоящие  перед
монархией.
 Социо-антропологи  интерпретируют  цикл  поукаи  движения
«Маорийский  Король»  как  серию  собраний,  предназначенных  для
того,  чтобы  дать  возможность  членам  движения  выразить  свою  ло¬
яльность  маорийской  королеве  (или  королю)269.  Сами  маорийские
роялисты  предлагали  несколько  различных  объяснений.  Важнейшее
из  них  состоит  в  том,  что  первоначально  поукаи  устраивалось  для
того,  чтобы  укрепить  социально-политическое  единство  различных
племен,  признававших  и  поддерживавших  маорийскую  монархию.
В  этой  главе  я  попытаюсь  по-новому  осветить  проблему  поукаи,  с  од¬
ной  стороны,  описав  происхождение  поукаи  в  этнологической  пер¬
спективе,  а  с  другой  —  определив  его  место  в  инфраструктуре  раннего
государства270.  Анализируя  поукаи,  я  использовал,  в  частности,  ис¬
торическое  и  интер-культурное  исследование  Юрием  Кобищановым
распространенного  во  многих  ранних  государствах  многофункцио¬
нального  явления,  характерного  для  священного  царства  —  так  назы¬
ваемого  «царского  обхода»  (royal  tour).  Ю.  Кобищанов  обращает
внимание  на  отсутствие  инфраструктуры  государства  там,  где  царь
обходил  свои  владения271.  Правители  ранних  государств  редко
восседали  на  троне  во  дворце,  но  почти  все,  по  выражению  М.  Блока,
царствовали  в  седле  272.  Такое  объяснение  этого  явления  применимо
и  к  церемонии  поукаи.  Но  прежде  исследования  экономической  и
других  функций  поукаи  рассмотрим  происхождение  движения  «Ма¬
орийский  Король».
 Происхождение  движения  «Маорийский  король»
 В  1769  г.  Джеймс  Кук  первым  из  европейцев  установил  контакт  с
коренным  населением  Новой  Зедандии,  но  до  1815  г.  здесь  не  было
значительного  числа  европейских  поселенцев.  Возможно  потому,  что
маори  имели  репутацию  свирепого  и  воинственного  народа.  Этот  ко¬
лониальный  образ  получил  распространение  из-за  недоразумений
между  европейскими  исследователями  и  маори,  которые  были  ре¬
зультатом  столкновений  в  дни  ранних  контактов273.  По  той  же  при¬
чине  британцы  в  1788  г.  основали  свою  тюремную  колонию  не  на  Но¬
 406


вой  Зеландии,  а  в  Австралии.  С  этого  времени  контакты  между  маори
и  европейцами  в  основном  ограничивались  случайными  встречами  с
китобоями  и  моряками  из  Австралии,  которых  заносило  ветрами  из
Тасманова  моря  и  которые  высаживались  на  берег  Новой  Зеландии
только  для  отдыха.
 В  1814  г.  английский  миссионер  Сэмюэл  Марсден  основал  пер¬
вую  на  Новой  Зелендии  миссионерскую  станцию274.  С  этого  времени
представление  европейцев  о  маори  постепенно  меняется.  Стало  ясно,
что  маори  —  не  просто  дикари,  и  Марсден  даже  доказывал,  что  они  во
многом  отличались  от  других  тихоокеанских  народов,  особенно  от
австралийских  аборигенов.  В  результате  маори  были  помещены  на
грани  дикости  и  варварства,  и  даже  допускалось,  что  они  могут  по¬
степенно  подняться  к  цивилизации.  Согласно  стратегии  британцев,
это  подразумевало  принятие  маори  христианства.
 Маори  приняли  цивилизаторскую  деятельность  с  энтузиазмом.
Они  показали  свою  способность  усвоить  большую  часть  того,  что  ев¬
ропейцы  принесли  на  Новую  Зеландию.  На  границе  Британской  им¬
перии  появилась  процветающая  торговля  между  маори  и  европейца¬
ми,  отчасти  потому,  что  европейские  путешественники  и  поселенцы
полностью  зависели  от  маори,  продававших  им  продовольствие  на
местных  рынках.  Цветущая  экономика  сделала  Новую  Зеландию
привлекательной  для  поселения  британских  жертв  индустриальной
революции.  Растущее  количество  британцев,  прибывавших  на  Но¬
вую  Зеландию  на  постоянное  поселение,  вскоре  породило  огромные
проблемы.  Важнейшей  из  них  была  проблема  приобретения  земли.
 В  1840  г.  в  Ваитанги  был  подписан  договор  между  первым  губер¬
натором,  представлявшим  британскую  корону,  и  многими  маорий¬
скими  вождями,  по  которому  маори  уступали  свой  суверенитет  в  об¬
мен  на  владение  своими  землями,  лесами  и  рыбными  ловлями.  Это
должно  быть  понято  на  фоне  истории  ранних  контактов,  когда  от¬
дельные  маори  охотно  продавали  землю  европейцам,  при  том  что
права  на  землю  те  и  другие  понимали  по-разному.  Маори  различали
право  пользования  и  право  распоряжения.  Племя  как  целое  было
верховным  владельцем  своей  территории,  а  отдельным  его  членам
разрешалось  временно  пользоваться  некоторыми  частями  племен¬
ной  территории.  Но  европейцы,  совершавшие  земельные  сделки  с
маори,  были  уверены,  что  приобретают  постоянное  право  на  землю.
По  времени  это  совпало  с  притоком  в  страну  растущего  числа  ан¬
глийских  колонистов,  для  поселения  которых  требовалось  много
земли.  В  результате  в  середине  XIX  в.  на  колониальное  правитель¬
ство  оказывалось  давление,  чтобы  оно  облегчило  колонистам  доступ
к  маорийским  землям.  В  1854  г.  колониальное  правительство  основа¬
ло  Департамент  покупки  земли  (Land  Purchase  Department),  главной
задачей  которого  была  скупка  земли  для  поселения  колонистов.  В  то
 407


же  время  Австралию  поразила  золотая  лихорадка,  влиявшая  и  на
экономику  Новой  Зеландии.  Поэтому  маори  стали  еще  осторожнее
относиться  к  продаже  земли.  Отдельные  предатели  продавали  зем¬
лю,  и  это  вызывало  широкое  недовольство.  Постепенно  обществен¬
ное  мнение  склонилось  к  общему  запрещению  продажи  земли.  Впер¬
вые  в  истории  страны  представители  нескольких  маорийских  племен
устроили  совещание  для  обсуждения  их  общих  интересов.
 Было  понятно,  что  для  того  чтобы  приостановить  продажу  земли
и  защитить  маорийское  население  от  британского  нашествия,  необ¬
ходима  более  прочная  политическая  организация,  объединяющая  все
племена.  Некоторые  племена  создали  межплеменные  советы,  обсуж¬
давшие  общую  стратегию  поддержания  контроля  над  политическим
и  экономическим  положением  в  Новой  Зеландии.  Первоначально  в
этих  советах  обсуждалась  идея  наложения  many  (табу)  на  продажу
земли  ради  катахитанга  (единства),  но  вскоре  возникла  идея  избра¬
ния  маорийского  короля,  который  бы  стоял  над  племенной  организа¬
цией  маорийского  общества.  В  конце  концов,  благодаря  соперничест¬
ву  между  европейскими  колонистами  и  маорийским  населением,  в
1858  г.  по  инициативе  вождей  некоторых  племен  была  основана  мао¬
рийская  монархия,  под  эгидой  которой  несколько  племен  объедини¬
лись  в  конфедерацию  275.
 Коронация  первого  маорийского  короля  Потатау  Те  Вероверо,
вождя  племени  ваикато,  скорее,  усилила  межкультурные  конфликты
между  европейцами  и  маори.  Колонисты  желали  получить  доступ  к
плодородной  долине  р.  Ваикато,  где  одноименное  племя  производи¬
ло  большую  часть  продовольствия  на  Новой  Зеландии.  Маорийский
король  стремился  к  прямо  противоположному  —  не  дать  превратить
землю  в  товар.  Поэтому  европейцы  считали  движение  «Маорийский
король»  племенной  лигой,  созданной  для  того,  чтобы  остановить
прогресс  колонизации  и  экспансии  европейского  общества  в  Новой
Зеландии.  В  1859  г.  конфликт  между  европейцами  и  маори  перерос  в
войну,  постепенно  охватившую  большую  часть  Северного  остро¬
ва276.  После  победы  британцы  конфисковали  обширные  земли,  кото¬
рые  они  предназначали  для  раздачи  европейским  колонистам,  дабы
на  южных  морях  сложилось  новое  общество.  Среди  конфискованных
земель  оказалась  вся  территория  племени  ваикато.
 Движение  «Маорийский  король»  после  маорийских  войн
 Первоначально  Потатау  поддержали  23  племени.  Большинство
племен  было  из  области  Ваикато,  но  некоторые  с  восточного  побе¬
режья,  области  залива  Хоука  и  даже  с  Южного  острова.  Другие  пле¬
мена,  отказавшиеся  присягнуть  на  верность  королю,  тем  не  менее,
поддерживали  его  политику  —  не  дать  превратить  землю  в  товар.  Та¬
 408


ким  образом,  Потатау  стал  фокусом  недовольства  маори  правитель¬
ственной  политикой  продажи  земель,  направленной  на  то,  чтобы
успокоить  разочарованных  поселенцев.  Не  говоря  уже  о  том,  что  ко¬
ронация  Потатау  и  подъем  флага  Кингитанги  (королевства,  или
«Страны  короля»)  скорее,  могли  толко  уменьшить,  но  не  прекратить
традиционное  соперничество  племен.  До  и  во  время  войны  племен¬
ные  деления  были  временно  подчинены  общим,  до  некоторой  степе¬
ни  «королевским»,  но  после  войны  они  легко  восстановились.  Сразу
после  войны  несколько  племен,  первоначально  признававших  мао¬
рийского  короля,  заключили  мир  с  правительством.  Второй  маорий¬
ский  король  Таавиао,  занявший  престол  после  смерти  своего  отца  в
1860  г.,  отказался  примириться  с  теми,  кто  конфисковал  его  землю.
Вместо  этого  он  со  своими  приближенными  бежал  в  леса  соседнего
племени  маниапото,  где  он  прожил  почти  два  десятилетия  в  относи¬
тельной  изоляции  от  внешнего  мира.  Это  привело  к  сплочению  ядра
движения  «Маорийский  король»  и  отделило  его  строгих  последова¬
телей  от  других,  маргинальных  сторонников277.
 Разброд  среди  сторонников  маорийской  монархии  усиливался
из-за  того,  что  король  Таавиао  сосредоточил  свое  внимание  на  воз¬
врате  земли  своего  собственного  племени  ваикато,  которая  была  кон¬
фискована  полностью.  У  других  племен  отобрали  только  часть  тер¬
ритории  либо  вообще  не  конфисковали  больших  земельных
массивов.  Вследствие  этого  борьба  второго  маорийского  короля  за
реституцию  его  племенной  территории  скоро  стала  отождествляться
с  целью  движения  «Маорийский  король»  в  целом.  По  той  же  причине
королю  Таавиао  трудно  было  получить  поддержку  его  стремлению
превратить  свой  королевский  титул  в  политически  эффективный  ин¬
ститут.  Его  конечной  целью  была  централизация  власти,  чтобы  та¬
ким  образом  усилить  свои  позиции  в  переговорах  с  колониальным
правительством  о  конфискованных  землях.  Эту  цель  оспаривали
другие  племена,  которым  не  нравилось,  что  король  претендует  на
управление  всем  Северным  островом278.  Вместо  того  чтобы  погру¬
зиться  в  споры  на  эти  темы,  Таавиао  старался  объединить  племена,
больше  всех  пострадавшие  от  конфискаций.  Хотя  не  все  они  безого¬
ворочно  поддержали  политическую  стратегию  Таавиао,  наупату  (за¬
воевание,  как  люди  ваикато  называли  потерю  своих  земель)  дало
кингитапге  политическую  цель  —  коллективно  искать  возврата
конфискованного.
 Почти  через  двадцать  лет  король  Таавиао  вышел  из  изоляции279.
В  начале  80-х  гг.  XIX  в.  европейское  общество  на  Новой  Зеландии
достигло  таких  успехов,  что  стало  ясно:  Таавиао  никогда  не  добьется
своего  из  лесов  Маниапото.  Он  заключил  мир  с  правительством  Но¬
вой  Зеландии,  с  оговоркой,  что  его  решение  не  должно  рассматри¬
ваться  как  знак  его  подчинения.  С  неослабевающим  упорством  он
 409


продолжал  требовать  возвращения  конфискованных  земель.  Хотя
колониальное  правительство  было  готово  пойти  на  известный  ком¬
промисс,  позиция  Таавиао  была  бескомпромиссной,  и  в  результате
все  его  переговоры  с  правительством  окончились  неудачей.
 В  1884  г.  король  Таавиао  возглавил  делегацию  в  Англию  с  пети¬
цией  к  британской  королеве,  которую  он  просил  вернуть  все  конфис¬
кованные  земли  и  признать  независимое  маорийское  правительство.
Он  направился  к  королеве,  так  как  считал,  что  она  имеет  обязатель¬
ство  по  договору  в  Ваитанги.  Но  с  течением  времени  английское  пра¬
вительство  дистанцировалось  от  договора  (заключенного  в  1840  г.).
В  1852  г.  в  Новой  Зеландии  было  создано  ответственное  правитель¬
ство,  и  все  маорийские  дела  были  переданы  в  ведение  новозеланд¬
ской  администрации.  Поэтому  в  1884  г.,  когда  Таавиао  посетил
Букингхэмский  дворец,  его  петиция  была  отклонена,  а  все  жалобы
было  предложено  направить  правительству  Новой  Зеландии.
 Когда  Таавиао  вернулся  на  Новую  Зеландию,  он  посетил  некото¬
рые  маорийские  поселки  в  местности,  где  собрались  его  привержен¬
цы,  чтобы  узнать  результаты  его  обращения  к  британской  королеве.
Согласно  одной  из  гипотез,  церемония  поукаи  была  учреждена  для
того,  чтобы  отпраздновать  тогдашнее  посещение  королем  Таавиао
определенных  мараэ  после  его  поездки  в  Англию.  Несомненно,  что
поукаи  появилась  вскоре  после  поездки  Таавиао  в  Англию,  но  надеж¬
ных  свидетельств  в  пользу  этой  гипотезы  нет.  В  то  время  объективные
исторические  причины  введения  церемонии  поукаи  переплетались  с
желанием  Таавиао  увековечить  его  обращение  к  британской  короле¬
ве  и  таким  образом  добавить  героическое  деяние  в  анналы  движения
«Маорийский  король».  Поукаи  зародилась  в  социально-экономи¬
ческих  условиях  Маорийского  королевства  1880-х  гг.,  но  эта  церемо¬
ния  отчасти  сравнима  с  явлением  гафола,  или  полюдья280.  Возмож¬
ны  и  другие  сравнения.
 Происхождение  и  значение  поукаи
 Вскоре  после  окончания  «маорийских  войн»  король  Таавиао  по¬
терял  часть  своих  приверженцев,  так  как  он  сосредоточил  свои  уси¬
лия  прежде  всего  на  возврате  конфискованных  земель.  Его  продол¬
жали  поддерживать  в  основном  члены  его  собственного  племени
ваикато.  Они  надеялись  на  спаведливое  решение  —  признание  кон¬
фискаций  незаконными.  Однако  постепенно,  после  двадцатилетней
изоляции  в  лесу  и  неутешительного  результата  петиции  к  бри¬
танской  королеве,  стало  труднее  строить  будущее  на  надежде  на  воз¬
вращение  земли.  Тем  временем  члены  племени  ваикато  были  просто
вынуждены  искать  другие  пути  выживания.  Когда  стало  ясно,  что  ко¬
роль  Таавиао  не  может  предложить  ничего  конкретного,  им  не  оста¬
 410


валось  ничего  другого,  как  искать  работу.  Многие  стали  батраками.
В  результате  сторонники  движения  «Маорийский  король»  рассели¬
лись  по  просторам  региона.  Прежде  объединенные  политически,  ду¬
ховно  и  географически  в  изолированном  от  мира  лесу,  теперь  они  на¬
чали  разъединяться.  В  этих  условиях  территориальное  рассеяние
приверженцев  короля  Таавиао  должно  было  отрицательно  сказаться
на  политическом  и  духовном  единстве  маорийской  монархии.  По  той
же  причине  происхождение  поукаи  должно  быть  выяснено  от  самых
истоков.
 Почти  без  исключения  все  авторы  объясняли  происхождение
поукаи  с  точки  зрения  последователей  движения  «Маорийский  ко¬
роль».  Например,  историк  Майкл  Кинг  утверждал,  что  церемонии
поукаи  были  организованы  для  того,  чтобы  дать  батракам  возмож¬
ность  раз  в  год  вместе  собираться  в  своих  родных  общинах  и  пригла¬
шать  на  эти  собрания  короля  Таавиао,  так  что  его  приверженцы  тоже
могли  бы  встречаться  с  ним  по  крайней  мере  раз  в  год281.  Надежные
свидетельства  о  происхождении  поукаи  не  противоречат  этому
объяснению.
 Первая  в  истории  поукаи,  кажется,  была  организована  в  Ватива-
тиоэ  (близ  Пиронгии)  в  конце  сезона  жатвы,  в  марте282.  Спустя  неко¬
торое  время  эта  поукаи  переместилась  из  Вативатиоэ  в  мараэ  Пара¬
вере  (в  Киикии  возле  Те  Авамуту)283.  Теперь  эта  поукаи  все  еще
ежегодно  устраивается;  из  Паравере  участники  поукаи  в  течение
шести  дней  совершают  обход  шести  поукаи  в  шести  разных  мараэ.
Последнюю  поукаи  этого  обхода  организуют  в  мараэ  в  Окапу
(в  Аотеа),  после  чего  люди  расходятся  и  делают  передышку  перед
тем,  как  побывать  на  поукаи  в  мараэ  Турангаваэваэ,  официальной  ре¬
зиденции  маорийской  королевы  (нынешней).  Обычно  эта  поукаи
устраивается  в  пятницу  перед  субботой,  ближайшей  к  дню  Святого
Патрика,  когда  на  р.  Ваикато  непосредственно  близ  резиденции  ко¬
ролевы  организуется  регата.
 Семантика  слова  поукаи  может  поддержать  мнение,  что  первона¬
чально  эта  церемония  устраивалась  как  ежегодное  собрание  короля
(или  королевы)  и  его  (ее)  приверженцев  в  конце  сезона  жатвы.  Се¬
мантика  не  вполне  ясна,  но  может  быть  произведена  из  слов  рои
(шест,  столб)  и  1гт  (пища).  Таким  образом,  поукаи  связывается  с
праздником  урожая,  но  достаточных  доказательств  этой  гиптезы  нет.
 Для  исторического  объяснения  происхождения  поукаи  одно  из
центральных  значений  принадлежит  пище,  которую  предоставляют
участники  движения  «Маорийский  король».  В  этом  контекста  слова
короля  Таавиао  обычно  цитируют  буквально:  Мо  1е  роиаги  раш  те  te
гашакоге  ко  Ье  роика1каирара  («Понятие  поукаи  для  того,  кто  овдо¬
вел,  в  лишениях,  нужде»).
 411


Это  высказывание  приобретает  особый  смысл  в  особых  случаях,
например,  когда  при  церемонии  поукаи  дух  (вайруа)  недавно  умер¬
шего  человека  «переносили»  в  мараэ.  Этот  обряд  назывался  каве
мате.  Его  цель  состояла  в  том,  чтобы  близкие  умершего,  которые  на¬
ходились  далеко  и  не  присутствовали  на  похоронах,  могли  выразить
почтение  покойному  и  сочувствие  живым  родственникам284.  Обычно
же  слова  Таавиао  приводятся,  когда  надо  оказать  моральную  и
материальную  поддержку  тем,  кому  предстоит  продолжить  жизнен¬
ный  путь  без  одного  или  более  близких  родственников.  Во  второй  по¬
ловине  XIX  в.,  после  «маорийских  войн»,  так  говорили  людям,  чьи
ближайшие  родственники  покинули  их  во  время  войны  или  умерли  в
результате  массовых  эпидемий,  охвативших  страну  после  войн.
Общественные  собрания  в  конце  сезона  жатвы  давали  возможность
поделиться  продуктами  земледелия.
 В  наши  дни  эта  былая  роль  поукаи  еще  сохраняет  символическое
значение.  Маорийская  королева  никогда  не  забывает  пригласить  на
поукаи  недавно  овдовевших  людей;  она  их  сажает  непосредственно
рядом  с  собой  во  главе  стола,  чтобы  разделить  трапезу.  Однако  тра¬
диционное  значение  поукаи  лишь  отчасти  объясняет,  почему  с  конца
XIX  в.  и  вплоть  до  наших  дней  сохранился  цикл  28  ритуальных  со¬
браний285.  И  не  вполне  понятно,  зачем  сторонники  движения  «Мао¬
рийский  король»  устраивали  поукаи,  чтобы  приверженцы  маорий¬
ского  короля  или  королевы  могли  выразить  им  свою  лояльность.
Посмотрим  на  поукаи  в  более  широкой  перспективе  и  разберемся,
были  ли  короли  и  королевы  сами  заинтересованы  в  организации  по¬
укаи.  Если  объяснение  поукаи  как  цикла  28  ежегодных  церемоний
проанализировать  с  точки  зрения  маорийских  королей,  то  организи-
ция  поукаи  и  долгое  существование  их  цикла  получат  новые
измерения.
 Хотя  и  не  следует  недооценивать  символического  значения
поукаи  для  тех,  кто  порежил  личную  трагедию,  и  для  нынешних  по¬
следователей  движения  «Маорийский  король»,  которые  воссоединя¬
ются  с  родичами  в  цикле  церемоний,  длительное  сохранение  поукаи
можно  объяснить  исключительно  из  перспектив  маорийского  коро¬
левского  дома.  В  прошлом  королевский  дом  не  имел  других  доходов
кроме  доли  в  продукте  земли.  Со  временем  для  поддержания  чести  и
славы  королевского  дома  стали  собирать  деньги  или  вещи.
 Когда  в  XIX  в.  колониальное  правительство  Новой  Зеландии  по¬
следовательно  отвергало  требования  Таавиао  восстановить  его  суве¬
ренитет  даже  на  территории  его  племени,  этот  маорийский  король  в
конце  концов  создал  собственное  правительство286.  После  того  как
приверженцы  Таавиао  широко  расселились  по  региону,  а  сам  он  вы¬
шел  из  своего  лесного  уединения,  Таавиао  должен  был,  во-первых,
как-то  объединить  своих  сторонников,  а  во-вторых  —  придать  форму
 412


его  авторитету.  Поэтому  можно  считвать,  что  цикл  28  поукаи  был
введен  как  институция,  позволяющая  людям  выразить  преданность
своему  лидеру,  но  прежде  всего  —  поднести  ему  дары,  если  не  десяти¬
ну  (см.  ниже).  Наконец,  Таавиао  нуждался  в  подношениях  от  своих
сторонников  для  осуществления  своих  замыслов  и  кампаний287.
 Со  временем  на  поукаи  для  маорийского  королевского  дома  стали
собирать  деньги.  Собранную  сумму  почти  всегда  объявляли  публич¬
но  к  концу  церемонии,  когда  посетителей  благодарили  за  щедрость.
Десятая  часть  суммы  шла  непосредственно  королевскому  дому  (эта
доля  называлась  гаи  kai  atua  или  moni  kahi  ahi;  точный  смысл  этого
термина  забыт,  но  буквально  он  может  быть  переведен  как  «пища,
собранная  для  бога»  или,  более  умозрительно,  «деньги  на  княжью
землю».  Это  напоминает  иудео-христианский  обычай  уплаты  десяти¬
ны  с  плодов  земли  владетелю  поселения  или  местной  церкви.
 Выделив  десятину,  община  затем  компенсирует  расходы  на  поу¬
каи,  особенно  на  обильное  угощение  всей  массы  людей,  званых  и  не¬
званых.  Соответствующие  суммы  также  предоставляются  королев¬
скому  дому.  По  словам  участников  движения,  большая  часть  доходов
маорийской  монархии  от  поукаи  расходовалась  главным  образом  на
содержание  монархии,  включая  королевскую  резиденцию,  где  у  ны¬
нешней  королевы  периодически  гостят  главы  государств  и  другие
важные  особы  со  всего  света.
 Поняв  суть  финансовых  мотиваций  для  устройства  поукаи,  мы
видим,  что  здесь  вполне  применим  данный  Кобищановым  анализ  га-
фоля,  или  полюдья.  Поукаи  можно  понимать  и  как  обход  страны  по¬
людьем;  со  времени  войн  1860-х  гг.  маорийские  короли  и  королевы
не  имели  своего  королевства  и  им  не  оставалось  ничего  другого,  как
время  от  времени  обходить  своих  рассеянных  по  стране  привержен¬
цев,  чтобы  напоминать  им,  что  есть  те,  кто  ничего  не  забыл  и  продол¬
жает  борьбу  за  возвращение  земель,  доходами  с  которых  она  или  он
могут  пользоваться.
 Происхождение  и  значение  церемоний  поукаи  нельзя  понять,
если  не  учитывать  того,  что  в  XIX  в.  в  Новой  Зеландии  отсутствовала
плотная,  цельная  инфраструктура.  Особенно  в  области  Ваикато.
Здесь  жила  основная  часть  последователей  движения  «Маорийский
король»,  а  европейские  колонисты  проникли  сюда  сравнительно
поздно.  К  концу  XIX  в.  в  области  Ваикато  отсутствовала  и  раз¬
ветвленная  система  дорог,  и  это  было  одной  из  причин  того,  что  пра¬
вительству  Новой  Зеландии  было  трудно  бороться  с  движением
«Маорийский  король».  Скрываясь  в  лесу,  король  буквально  стоял
поперек  дороги,  пересекавшей  Новую  Зеландию  с  севера  на  юг.  В  то
время  когда  зарождалась  поукаи,  люди  совершали  обход  пешком,  на
лошадях  или  в  каноэ,  если  посещали  острова.  Хотя  значение  каноэ
как  транспортного  средства  того  времени  не  следует  недооценивать,
 413


тому,  кто  хотел  посетить  все  уголки  страны,  было  не  просто  прохо¬
дить  водные  пути.  Лошади  были  привезены  на  Новую  Зеландию  ев¬
ропейскими  колонистами,  и  долгое  время  ими  могли  пользоваться
только  правительственные  чиновники  и  маорийские  вожди.  Другие
просто  не  могли  позволить  себе  приобрести  лошадь  и  могли  путе-
шетвовать  только  пешком.  При  бездорожье  и  недостатке  транспорт¬
ных  средств,  конечно,  было  нелегко  преодолевать  большие  простран¬
ства  каменистой  и  холмистой  страны  Новой  Зеландии.  К  тому  же  к
концу  XIX  в.  многие  маори  работали  батраками.  В  таких  условиях
Таавиао  часто  мог  просто  не  дождаться  прихода  своих  привержен¬
цев;  поэтому  он  был  вынужден  сам  верхом  на  лошади  их  посещать.
 Таким  образом,  маорийских  королей  и  королев  можно  считать
правителями,  которым  в  отсутствие  компактного  королевства  прихо¬
дилось  совершать  обход  своих  подданных  и  тем  самым  объединять
их.  Следовательно,  финансовая  ценность  поукаи  связана  с  ее  комму¬
никативным  значением.  Можно  было  бы  ожидать,  что  сторонники
движения  «Маорийский  король»  в  отсутствие  прямой  коммуникации
с  маорийским  королем  или  королевой  минимизируют  или  совсем  за¬
будут  обычай  финансовой  поддержки  статуса  и  амбиции  этой  монар¬
хии.  Этнографическое  описание  ритуала  и  других  действ  церемонии
поукаи  могут  прояснить  функции  этого  ежегодного  цикла  ритуальных
собраний,  устраиваемых  движением  «Маорийский  король».
 Церемония
 Ежегодный  цикл  28  поукаи  ныне  царствующая  королева  отмечает
в  своих  собственных  мараэ  в  Ваахи  и  Туранпаваэваэ  и  продолжает,
обходя  26  других  мараэ,  связанных  с  движением  «Маорийский  ко¬
роль».  Только  три  поукаи  были  организованы  общинами,  не  при¬
надлежащими  к  союзу  племен  таинуи,  от  одного  из  которого  проис¬
ходит  королевская  династия.  В  прошлом  поукаи  устраивались  также
в  Муру  пара  и  Те  Ваити,  но  сейчас  —  лишь  мараэ  в  Кокохинау  племе¬
ни  тухоэ.
 Это  поукаи  организуется  с  1964  г.,  когда  движение  «Маорийский
король»  и  племя  тухоэ  решили,  что  их  союз,  заключенный  в  период
«маорийских  войн»,  должен  быть  сохранен  и  укреплен.  Кроме  того
ежегодно  устраиваются  поукаи  в  Хириа  (Джудеа  Паа)288,  мараэ  пле¬
мени  нгаати  рангинуи  в  Тауранга  и  в  мараэ  племени  нгаати  раукава  в
Шаннон  (Поуту),  на  равнине  Мангавату289.  Первая  поукаи  цикла
ежегодно  проходит  1  января  в  мараэ  Хорахора  в  Рангирири.  В  этот
день  распространялся  список  с  датами  всех  28  поукаи,  которые  со¬
стоятся  в  течение  года.  Чтобы  дать  возможность  принять  участие  в
поукаи  как  можно  большему  числу  сторонников  маорийской  мо¬
нархии,  большинство  собраний  созывалось  по  субботам  и  воскре¬
 414


сеньям.  Но  многие  поукаи  устраивались  по  определенным  датам,
чтобы  увековечить  исторические  события.  Некоторые  общины,  та¬
кие  как  Ваикаре,  просили,  чтобы  поукаи  назначались  в  их  мараэ,  воз¬
можно,  для  того,  чтобы  поднять  свой  престиж.  Но  большинство  по¬
укаи  приурочены  к  таким  важным  датам,  что  их  нельзя  перенести.
Например,  в  мараэ  Папаороту  в  Ватавата  ежегодную  поукаи  всегда
устраивали  10  апреля,  чтобы  отметить  день,  когда  в  1914  г.  четвертый
маорийский  король  Те  Рата  вернулся  из  Англии,  где  он  пытался  дос¬
тигнуть  соглашения  по  вопросу  о  конфискованных  землях.  В  мараэ
Мангатанги,  в  Покено,  поукаи  всегда  происходила  12  октября,  в  день
смерти  легендарной  принцессы  Те  Пуэа  Херанги.  В  мараэ  Ваахи  Па,
где  обычно  жила  маорийская  королева,  поукаи  устраивается  8  ок¬
тября,  когда  в  1933  г.  был  коронован  пятый  маорийский  король
Короки290.
 Община,  оргнизующая  поукаи  в  своем  мараэ,  приступает  к  приго¬
товлениям  по  меньшей  мере  за  неделю  до  праздника.  В  большинстве
мараэ  проводятся  спортивные  состязания  и  культурные  мероприя¬
тия  в  последний  или  предпоследний  викенд  перед  поукаи.  Цель  этих
мероприятий  —  сбор  средств,  нужных  для  устройства  поукаи.  Тем
временем  закупали  и  готовили  пищу,  убирали  общинные  здания  на
мараэ,  подстригали  лужайки.  Эти  приготовления  обычно  координи¬
рует  комитет,  составленный  из  членов  общины,  которые  регулярно
собираются  перед  поукаи  и  делают  все,  чтобы  церемония  прошла
гладко.  В  Ваахи  Па,  где  я  в  течение  двух  с  половиной  лет  проводил
полевые  этнографические  исследования,  такой  комитет,  по  тради¬
ции,  созывала  Хера  Тутавиао,  тетка  королевы  (известная  также  как
«Салли»);  она  отвечала  за  то,  чтобы  в  будущем  младшее  поколение
поддерживало  исторический  престиж  этого  мараэ.
 Самое  собрание  начинается  в  7  часов  утра  церемонией  поднятия
флага  поупаи.  В  центре  его  изображен  абстрактный  символ  из  кри¬
вых  линий,  разделяющий  слова  рои  и  kai,  а  по  обе  стороны  от  симво¬
ла  —  по  три  шестиконечных  звезды.  Флаг  поукаи  поднимается  в  ма¬
раэ  Ваахи  и  Турангаваэваэ,  домашнем  мараэ  и  официальной
резиденции  маорийской  королевы,  всегда  при  звуках  гимна  Тата
Ngakau  Marie  («Сын  мирного  сердца»),  который  исполняет  духовой
оркестр  Кингитанги.  Церемония  открытия  завершается  речитатив¬
ным  исполнением  «Таи  марире»  —  ритуального  песнопения  офици¬
альной  религии  движения  «Маорийский  король»291.  Наконец,
община  приступает  к  коллективной  трапезе.
 В  другом  мараэ  местный  люд  угощается  после  церемонии  и  потом
ждет  прибытия  королевы  с  ее  свитой,  духовым  оркестром  и  другими
посетителями.  (Обычно  они  прибывают  к  11  часам  утра.)  Некоторые
путешествуют  на  поукаи  на  своих  машинах,  другие  (обычно  это
люди,  неизменно  посещающие  все  поукаи)  —  в  автобусах.  Королева
 415


всегда  приезжает  на  своей  машине,  за  рулем  сидит  ее  супруг  Ватумо-
ана  Паки.  Изредка  королева  не  появляется  на  поукаи  лично;  в  таких
случаях  она  всегда  присылает  своего  представителя.
 Как  только  прибывала  королева  со  свитой,  хозяева  мараэ  испол¬
няли  древнюю,  полную  символов  приветственную  песнь-пляску  по-
овири.  В  руках  исполнителей  вверх  и  вниз  движутся  зеленые  вет¬
ви;  это  напоминает,  как  народ  встречал  Иисуса  Христа  при  его
вступлении  в  Иерусалим.  Поэтому  поовири  исполняют  с  глубокой
серьезностью.
 Между  тем,  прибывшие,  оживленно  беседуя,  направляются  к  во¬
ротам.  Они  собираются  вокруг  королевы,  ее  старейшин,  духового
оркестра  и  куиа  (пожилых  женщин),  построившихся,  чтобы  от  имени
прибывших  совершить  карата  —  зов  женщин,  приглашающий
вступить  в  мараэ.  Формально  собрание  начинается  тогда,  когда  куиа,
стоящие  на  стороне  хозяев  (mamama  венуа),  зовут  гостей  в  мараэ.
Наконец,  оркестр  грянул  гимн  «Hay  Маи»  («Приглашение»),  сопро¬
вождая  королеву  и  ее  свиту  в  мараэ.  Часто  оркестр  начинает  играть
до  того,  как  хозяева  приступают  к  поовири  и  куиа  от  числа  прибыв¬
ших  отвечают  им  от  имени  толпы,  медленно  входящей  в  мараэ.  При¬
ветственные  возгласы,  звуки  музыки  и  пение  чередуются  повсюду  в
мараэ  аатеа  («собственно  мараэ»)  —  площади  перед  домом  собрания
культа  предков.
 Когда  заканчивается  поовири,  прибывшие  становятся  на  гостевой
стороне  мараэ,  склоняя  головы  в  знак  уважения  к  умершему.  Жен¬
щины  причитают  и  объединяются  в  круг  вокруг  флагштока,  чтобы
исполнить  «Тама  Нгакаи  Мария»  —  гимн  открытия  праздника.  Тогда
все  садятся  и  приступают  к  ритуальным  речам  (ваикоореро).  Короле¬
ва,  ее  приближенные  и  разные  гости  усаживаются  в  кресла  в  специ¬
ально  воздвигнутом  шатре.  Внури  шатра  все  пространство  обычно
наполнено  пожилыми  женщинами,  которые  обращают  мало  внима¬
ния  на  речи  мужчин.
 Помимо  обмена  ритуальными  приветствиями,  речами  на  поукаи
ее  участники  укрепляют  связи  между  племенами,  поддерживающими
движение  «Маорийский  король».  В  дополнение  к  этому  упоминают¬
ся  важные  события  в  истории  Кититата,  отчасти  также  цели
учреждения  маорийской  монархии,  чтобы  передать  их  младшему  по¬
колению292.  Число  пришлых  участников  поукаи  зависит  от  истори¬
ческой  важности  события,  которому  посвящена  поукаи.  Соответ¬
ственно  продолжительность  периода  произнесения  речей  варьирует
от  двух  до  шести  часов.  При  меньшей  поукаи  королева  может  напра¬
вить  послание,  соответствующее  оказываемым  ей  почестям,  речи
длятся  только  два  часа,  присутствует  не  меньше  200  человек.  В  коро¬
левских  мараэ  Ваахи  и  Турангаваэваэ  «старые  люди»  могут  сидеть  на
паэпаэ  (скамье  спикера)  с  8.30  утра  до  2.00  пополудни,  пока  не  будет
 416


принята  последняя  группа  гостей.  Здесь  на  поукаи  присутствуют  до
2000  человек,  выражая  преданность  королеве  (или  королю).
 После  церемониального  обмена  речами  хозяева  выстраиваются
для  обмена  рукопожатиями  и  хоти  с  гостями.  Хонги  —  это  маорий¬
ский  обычай  тереться  носами  и  лбами,  чтобы  поделиться  дыханием.
После  этих  приветствий  в  обеденном  зале  накрывали  завтрак.  Входя
в  зал,  посетители  жертвуют  свои  каха  («дары»),  кладут  их  в  кете
(льняную  сумку),  которую  у  входа  держат  старшие  женщины.  Дос¬
тойной  суммой  для  взрослого  посетителя  считается  $5,  но  некоторые
кладут  меньше  ($2)  или  больше  ($20).  Большинство  людей  дают
больше  стоимости  угощения.  Выше  уже  упоминалось,  что  часть  со¬
бранных  на  поукаи  денег  переводится  прямо  на  банковский  счет  ко¬
ролевской  семьи.  Для  многих  главная  цель  посещения  поукаи  —  тоже
материальная  поддержка  движения  «Маорийский  король».  Те,  кто
не  часто  могут  выразить  свою  лояльность  маорийской  монархии,
оправдываются:  «Мы  могли  бы  приходить  чаще,  но...»
 То,  что  главное  на  поукаи  —  это  сбор  пожертвований,  подчеркива¬
ется  отсутствием  других  структурных  черт  в  ее  программе.  После
трапезы  мужчины  и  женщины  расходятся  по  разным  местам.  Многие
женщины  часто  идут  в  места  собраний,  чтобы  прилечь  отдохнуть,  по¬
болтать,  поиграть  в  карты.  Мужчины  и  те  из  женщин,  кто  больше  ин¬
тересуется  политикой,  могут  собраться  в  собственно  мараэ,  чтобы
публично  поговорить  о  важных  делах,  но  обычно  это  происходит
спонтанно.  Изредка  собрание  имеет  повестку,  на  нем  поднимается
така  («вопрос»),  кто-нибудь  приглашается,  с  кем  он  или  она  хотят
поспорить.  Иногда  людям  из  других  племен  предоставляется
возможность  обменяться  взглядами  по  межплеменным  проблемам,
таким  как  договор  в  Ваитанги.  В  последние  годы  стало  принятым
приглашать  представителей  правительственных  департаментов  и  де¬
ловых  кругов  для  того,  чтобы  обсуждать  с  ними  программы  развития.
 Вечером,  когда  обсуждение  проблем  заканчивается,  спускают
флаг  поукаи,  а  духовой  оркестр  завершает  день  исполнением  гимна
Ма  te  Mane  a  te  Atua  («Да  хранит  нас  милость  Господня»).  Флаг  пе¬
редают  людям  мараэ,  которые  устроят  следующую  поукаи.  Затем  по¬
сетители  возвращаются  домой,  а  хозяева  делают  уборку  перед  новым
поукаи.  Если  в  ближайший  викенд  или  на  следующий  день  либо  че¬
рез  день  планируется  новое  поукаи,  некоторые  гости  остаются  в  доме
собраний  культа  предков.  В  этом  случае  организуют  собрание  мест¬
ного  отделения  движения,  чтобы  утвердить  его  работу.  Денежные
суммы,  вырученные  на  таких  чрезвычайных  собраниях,  помогают
оплачивать  расходы  мараэ  либо  в  некоторых  случаях  депонируются
на  их  банковские  счета  для  закупок  при  организации  поукаи  следую¬
 417


щего  года,  так  что  в  конце  концов  больше  денег  остается  для  королев¬
ского  дома.
 Со  временем  значение  поукаи  менялось.  В  основном  церемонию
поукаи  посещают  старики,  воспитанные  в  традициях  движения
«Маорийский  король».  Здесь  они  время  от  времени  наслаждаются
общественной  жизнью  среди  истинных  маори  —  своих  сородичей  и
соплеменников.  «Это  помогает  старикам  чувствовать  себя  живы¬
ми»  —  так  определил  поукаи  мужчина  средних  лет,  не  особенно  силь¬
ный  в  маорийском  языке.  Поскольку  он  не  мог  принимать  участие  в
ритуальном  обмене  речами,  не  понимал  и  другие  выступления,  обыч¬
но  ведущиеся  на  маорийском  языке,  поукаи  ему  быстро  надоедало.
Он  принадлежал  к  поколению  маори,  которое  не  считало  хорошее
знание  маорийского  языка  необходимым.  Для  него  и  других  людей
его  поколения  поукаи  имело  иной  смысл,  чем  для  старых  маори.  По
мнению  молодежи  и  людей  средних  лет,  главная  цель  организации
собраний  поукаи  —  это  сбор  денег  на  содержание  «Леди»,  как  в  про¬
сторечии  называют  маорйскую  королеву.  Впрочем,  к  этому  часто  до¬
бавляют,  что  поукаи  потенциально  может  также  укреплять  единство
племен,  поддерживающих  маорийскую  монархию.  Всегда  говорят,
что  ежегодный  цикл  собраний  поукаи  предоставляет  родственным
племенам  форум  для  их  собраний  и  обсуждения  таких  общих  про¬
блем  как  раупату  («завоевание»,  или  конфискации  земли).  Люди
старших  поколений  также  указывают  на  это  как  на  главную  цель
организации  поукаи.  Очевидно  отсутствие  интереса  к  поукаи  среди
людей  среднего  возраста  и  молодежи.  На  поукаи  бывает  в  среднем  не
больше  300  человек,  в  большинстве  принадлежащих  к  старшим  поко¬
лениям.  Это  говорит  о  том,  что  не  следует  преувеличивать  значение
поукаи  для  сохранения  социально-политического  единства  племен,
поддерживающих  движение  «Маорийский  король».
 Сегодня  молодежь  открыто  говорит,  что  поукаи  в  принципе  орга¬
низуются  для  финансовой  поддержки  маорийской  королевы.  Но  и  в
этом  смысле  поукаи,  несомненно,  может  быть  понята  как  разновид¬
ность  того,  что  Кобищанов  описывает  как  гафол,  или  полюдье.  Таким
образом,  для  движения  «Маорийский  король»  поукаи  выполняет
широкий  спектр  функций  (коммуникативную,  экономические  и  пр.),
выявленных  Кобищановым  как  функции  полюдья.  Важное  значение
коммуникативной  функции  поукаи  состоит  главным  образом  в  том,
что  со  времени  земельных  конфискаций  XIX  в.  маорийский  королев¬
ский  дом  не  имел  возможности  основать  суверенное  королевство  с
устойчивой  инфраструктурой,  которая  сделала  бы  ненужной  органи¬
зацию  «царского  обхода»  (“royal  tour”).  В  свою  очередь,  коммуника¬
тивная  функция  тесно  переплетается  с  экономической  —  сбором
средств  на  содержание  королевского  дома.
 418


Мадагаскар
 Население  Мадагаскара  —  малагасийцы  —  говорит  на  языке
индонезийской  группы  и  связано  по  своему  происхождению  преиму¬
щественно  с  Индонезией  и  Меланезией.  Индонезийские  элементы
явно  преобладают  в  традиционной  культуре  малагасийцев.
 В  Х1У-ХУШ  вв.  Мадагаскар  был  разделен  на  более  чем  два
десятка  ранних  государств,  из  которых  самые  развитые  и  густонасе¬
ленные  находились  в  самом  центре  острова  и  принадлежали  этносам
рисоводов  мерина  и  бацилеу.  Сравнительно  обширные,  но  примитив¬
ные  по  строю  княжества  создали  экстенсивные  скотоводы  сакалава
на  западе  Мадагаскара.
 Столицей  Имерины  считалась  большая  деревня  Амбухиманта.
Тот  из  представителей  княжеского  рода,  который  в  ней  правил,  счи¬
тался  великим  князем,  а  члены  этого  рода,  правившие  в  деревнях,
окружавших  столицу,  —  младшими,  подчиненными  ему  князьями.
 Во  второй  половине  ХУ1  в.  великий  князь  Имерины  Андиемаси-
навалуна  разделил  свое  государство  на  пять  частей,  назначив  четы¬
рех  из  своих  восьми  сыновей  правителями  четырех  княжеств,  окру¬
жавших  пятое,  которое  великий  князь  оставил  себе.  После  его
смерти  Имерина  в  течение  полутора  веков  не  могла  объединиться.
В  конце  ХУШ  в.  при  великом  князе  Имерины  Андриенампуйни-
мерина  значительная  часть  острова  Мадагаскар  была  объединена  в
централизованное  государство.  В  начале  XIX  в.  при  Радаме  I  оно  за¬
нимало  уже  почти  весь  остров.  В  объединенном  Малагасийском  ко¬
ролевстве  развивалась  бюрократия,  была  создана  постоянная  армия,
распространялось  христианство.  Важную  роль  в  государственном
строительстве,  как  и  в  королевствах  Океании  того  времени,  играли
британские  миссионеры-методисты;  в  1810-1896  гг.  (за  вычетом  пе¬
риода  преследования  христиан  при  королеве  Ранивалуне  I  в
1835-1861  гг.)  Малагасийское  королевство  имело  признаки  миссио¬
нерского  государства.  С  1828  г.  по  1897  г.  (кроме  царствования  Рада-
мы  II  в  1861-1863  гг.)  во  главе  него  стояли  последовательно  четыре
королевы.  При  первой  из  них,  уже  упомянутой  выше  Ранивалуне  I,
большим  влиянием  пользовался  ее  фаворит  Райнихару,  которому  на¬
следовали  его  сыновья.  Второй  из  них,  Райниларивуни,  был  факти¬
ческим  правителем  страны  при  трех  последних  королевах,  последо¬
вательно  занимавших  престол  и  становившихся  его  женами.
 Стремительное  развитие  абсолютистско-бюрократического  ком¬
плекса  с  чертами  миссионерского  государства  оставляли  мало  воз¬
можностей  для  складывания  комплекса  полюдья.  Этому  препятство¬
вали  и  многочисленные  табу,  окружавшие  персону  правителя.
Великий  князь  Имерины  должен  был  совершать  сложные  очисти¬
тельные  церемонии  всякий  раз,  когда  он  покидал  свою  резиденцию  в
 419


Амбухиманте.  Но  все  же  некоторые  отрывочные  сведения  говорят  о
том,  что  в  период  до  развития  абсолютистско-бюрократического  го¬
сударства  в  XIX  в.  в  некоторых  обществах  Мадагаскара  существова¬
ли  по  крайней  мере  отдельные  элементы  полюдья.
 По-видимому,  они  имелись  в  княжествах  сакалава.  Общины  сака-
лава  кочевали  по  саванне  за  стадами  своих  полудиких  зебу;  вслед  за
общинами  передвигались  мпандзака  —  князья.  При  этом  они  не
должны  были  пересекать  реки.
 У  короля  Имерины  были  собственные  имения  тани-менабэ  и  ре¬
зиденции,  которые  он  иногда  посещал293.
 В  начальный  период  существования  Малагасийского  королевства
его  правители  создавали  предпосылки  для  возможных  полюдий.  Ко¬
роль  Андриенампуйнимерина  (1787-1810)  в  завоеванных  им  пери¬
ферийных  княжествах  создал  имения  двенадцати  своих  жен  —  по
числу  месяцев  года294.  Они  жили  в  столице,  где  был  устроен  «пал¬
ладиум»  из  двенадцати  фетишей-сампи,  свезенных  сюда  из  разных
частей  Мадагаскара295.  Королева  Ранивалуна  I  (1828-1861)  превра¬
щала  целые  провинции  в  поместья  своего  фаворита  Райнихару296.
После  его  смерти  она  подарила  обширные  имения  его  внуку  и  при¬
казала  построить  в  них  крепости  с  дворцами;  работы  производились
трудом  местных  крестьян.  В  противовес  христианству  Райнихару  и
Ранивалуна  пытались  ввести  культ  бога  Андриаманитра,  с  которым
стали  отождествлять  особу  короля.  Так,  в  1863  г.  сакалава  и  бацилеу,
прибывая  ко  двору  королевы  Расухерины  (1863-1868),  называли  ее
Андриаманитрой297.  Однако  этот  культ  оказался  весьма  недолго¬
вечным  и  был  сметен  распространением  христианства.  На  Мадагас¬
каре  не  увенчались  успехом  попытки  создать  из  традиционных  эле¬
ментов  государственную  «языческую»  религию  королевства  с  «пал¬
ладиумом»;  точно  также  не  интегрировался  и  не  получил  развития
комплекс  полюдья.
 В  течение  всего  ста  лет  (конец  XVIII  —  конец  XIX  в.)  в  истории
обществ  Мадагаскара  и  Океании  произошли  такие  перемены,  кото¬
рые  в  других  регионах  мира  назревали  и  осуществлялись  на  протяже¬
нии  тысячелетий.  За  сто  лет  общества  Мадагаскара,  Полинезии,
Микронезии  (без  Марианских  островов),  а  также  Фиджи  и  Новой
Каледонии  в  Меланезии  прошли  столь  различные  состояния,  или
ступени  развития,  как:
 0) 	позднее  племенное  общество  с  относительно  далеко  зашедшим
разделением  труда  в  его  общинно-кастовой  форме,  с  зачатками  клас¬
сов  в  виде  каст  или  протокаст,  элементами  феодальной  эксплуата¬
ции,  публичной  государственной  власти,  классовой  по  существу  ре¬
лигии  (обожествление  власти  вождей,  или  князьков,  иерархия  богов
и  жреческая  иерархия);
 420


1)  раннефеодальное  королевство  с  развивающейся  системой  госу¬
дарственного  принуждения  и  государственной  политеистической
религией;
 2)  «миссионерское  государство»  на  феодально-колониальной  пе¬
риферии  европейско-американского  капитализма;  быстрое  развитие
феодальных  отношений  одновременно  с  подчинением  страны  ино¬
странному  торговому  капиталу,  депопуляцией  и  колонизацией;
 3)  колониально-капиталистическое  общество.
 В  начале  этого  процесса,  в  XVIII  в.,  не  все  общества  Океании  (не
говоря  уже  о  Новой  Гвинее)  были  в  равной  мере  развиты  (или  нераз¬
виты).  В  одних  черты  начальной  (нулевой  ступени)  были  выражены
ярче,  в  других  слабее,  но  почти  одновременное  установление  контак¬
та  с  европейцами  придало  ускорение  социально-экономическому,
политическому  и  культурному  развитию  этих  обществ.  Вместе  с  тем,
не  все  они  равномерно  и  в  полной  мере  прошли  указанные  выше  сту¬
пени  эволюции  от  поздних  племенных  к  колониально-капиталисти¬
ческим.  Однако  общее  направление  и  темпы  исторического  развития
были  именно  такими,  как  сказано  выше.
 По  мере  развития  раннефеодального  общества  и  его  перерастания
в  «феодально-миссионерское»  в  некоторых  обществах  Океании  раз¬
вился  и  исчез  комплекс  типа  полюдья.  На  «нулевой  ступени»  мы  на¬
ходим  различные  элементы  (данничество,  ритуальные  путешествия
вождей  и  неженатой  молодежи,  обожествление  вождей  и  существо¬
вание  касты  вождей  или  князей  и  пр.),  из  которых,  как  показывает
исторический  опыт  других  регионов  мира,  мог  возникнуть  комплекс
полюдья.  На  следующей  ступени  такой  комплекс  действительно  воз¬
никает  и  даже  развивается  (Таити,  Тонга,  Гавайи,  Маршалловы
острова,  Понапе,  Яп  и  др.),  а  затем  в  «миссионерских»  государствах
или  в  колониях  он  отмирает.  У  маори  Новой  Зеландии  комплекс  по¬
людья  (поукаи)  развился  в  борьбе  с  колонизаторами  в  XIX  в.
 В  поисках  стадиально  ранних  типов  комплекса  полюдья,  анало¬
гичных  тем,  которые  мы  нашли  в  некоторых  древних  и  раннесредне¬
вековых  обществах,  а  также  на  Мадагаскаре  и  в  Океании  нового  вре¬
мени,  обратимся  к  такому  периферийному  региону  мира,  как
Африка,  где  ранние  государства  и  раннефеодальные  общества  сущест¬
вовали  еще  сравнительно  недавно.
 Примечания
 1  Heyerdahl  Th.,  Ferdon  Jr.  Reports  of  the  Norwegian  archaeological  expedition
to  Easter  Island  and  the  East  Pacieic.  Vol.  1,  2.  Santa  Fe,  1961,  1965.
 2  Об  этом  говорилось  в  докладе  А.  В.  Калюты  «Мытье  ног  в  крови»  на  Чет¬
вертой  международной  конференции  «Иерархия  и  власть  в  истории  циви¬
лизаций»  (Москва,  13-16  июня  2006  г.).
 421


3  Koskinen  A.  Missionary  influence  as  a  political  factor  in  Pacific  islands.
Helsinki,  1953.
 4  Подробнее  см.:  Houston  S.  D.,  Stuart  D.  Of  Gods,  Glyphs,  and  Kings:  Divinity
and  Rulership  Among  the  Classic  Maya  //  Antiquity.  1996.  Vol.  70.
P.  289-312;  Le  Fort  G.  Sacred  versus  divine:  Comments  on  classic  Maya
kingship  //  Continuity  and  Change:  Maya  Religious  Practices  and  Temporal
Perspective:  5th  European  Maya  Conference,  University  of  Bonn,  December
2000.  Acta  Mesoamericana.  Vol.  14.  Markt  Scwaben,  2004;  Беляев  Д.  Д.,  To-
ковинин  А.  А.  Сакральная  власть  майяских  царей  (III—IX  вв.  н.  э.)  //  Сак¬
рализация  власти  в  истории  цивилизаций.  М.,  2005.  Ч.  1.  С.  146-160.
 5  Подробнее  о  социальной  и  политической  организации  майя  см.:  Беля¬
ев  Д.  Д.  Раннее  государство  у  майя  классического  периода:  эпиграфические
и  археологические  данные  //  Альтернативные  пути  к  цивилизации.  М.,
2000.  С.  186-196;  его  же.  Древние  майя  (III—IX  вв.  н.  э.)  //  Цивилизацион¬
ные  модели  политогенеза.  М.,  2002.  С.  130-155;  Grube  N.  The  city-states  of
the  Maya  //  A  Comparative  Study  of  Thirty  City-State  Cultures.  Copenhagen,
2000.  P.  547-565;  Houston  S.  D.,  Stuart  D.  Peopling  the  Classic  Maya  Court  //
Royal  Courts  of  the  Ancient  Maya.  Vol.  1.  Theory,  Comparison,  and  Synthesis.
Boulder,  2001.  P.  54-83;  Stuart  D.  Historical  Inscriptions  and  the  Classic
Maya  Collapse  //  Lowland  Maya  Civilization  in  the  Eighth  Century  A.  D.
Washington,  1993.  P.  321-354.  Наиболее  полное  и  точное  изложение  поли¬
тической  истории  майя  см.:  Martin  S.,  Grube  N.  Chronicle  of  Maya  Kings  and
Queens.  L.,  2000.
 6  В  действительности  все  эти  периоды  короче,  поскольку  основаны  не  на
365-дневном  солнечном  годе,  а  на  360-дневном  «хронологическом»  годе.
 7  Средне-возвратный  залог  (медиопассив)  указывает  на  то,  что  действие  ис¬
ходит  из  объекта  и  направлено  на  него  самого  (в  некоторой  степени  это  со¬
ответствует  русским  возвратным  глаголам  типа  зажегся,  вернулся,
оделся).
 8  Подробнее  об  истории  и  археологии  Дос-Пиласа  см.:  Houston  S.D.,
Mathews  P.  The  Dynastic  Sequence  of  Dos-Pilas,  Guatemala.  San  Francisco,
1985;  Houston  S.  D.  Hieroglyphs  and  History  at  Dos  Pilas:  Dynastic  Politics  of
the  Classic  Maya.  Austin,  1993;  Demarest  A.  A.  The  Vanderbuilt  Petexbatun
Regional  Archaeological  Project  1989-1994:  Overview,  History,  and  Major
Results  of  a  Multidisciplinary  Study  of  the  Classic  Maya  Collapse  //  Ancient
Mesoamerica.  1997.  Vol.  8,  №  2.  P.  209-227;  Martin  S.,  Grube  N.  Chronicle  of
Maya  Kings  and  Queens.  London,  2000  P.  55-67.
 9  Cm.:  Houston  S.D.,  Mathews  P.  Op.  cit.  P.  18;  Houston  S.D.  Hieroglyphs  and
History  at  Dos  Pilas.  P.  117.
 10  Cm.:  Houston  S.  D.  Hieroglyphs  and  History  at  Dos  Pilas.  P.  46-47;  Demarest  A.  A.
The  Vanderbuilt  Petexbatun  Regional  Archaeological  Project  1989-1994:
Overview,  History,  and  Major  Results  of  a  Multidisciplinary  Study  of  the
Classic  Maya  Collapse  //  Ancient  Mesoamerica.  1997.  Vol.  8.  №  2.  P.  233-236;
Inomata  T.  The  Last  Day  of  a  Fortified  Classic  Maya  Center:  Archaeological
Investigations  at  Aguateca,  Guatemala  //  Ancient  Mesoamerica.  1997.  Vol.  8.
№2.  P.  337-351.
 11  Cm.:  Stuart  D.,  Houston  S.  Classic  Maya  Place  Names.  Washington,  1993.
P.  91-92.
 422


12  Stuart  D.,  Houston  S.  Classic  Maya  Place  Names.  P.  92.
 13  Cm.:  Dunning  N.P.,  Beach  T.,  Rue  D.  The  Paleoecology  and  Ancient
Settlement  of  the  Petexbatun  Region  //  Ancient  Mesoamerica.  1997.  Vol.  8.
№  2.  P.  255-266.
 14  Ермакова  Л.  М.  Взгляд  и  зрение  в  древнеяпонской  словесности  //  Сад  од¬
ного  цветка.  Статьи  и  эссе.  М.,  1991.  С.  213-215.
 15  Там  же.  С.  214.
 16  «Манъёсю»,  N°  38:  Там  же.  С.  215.
 17 	Там  же.  С.  214.
 18 	Там  же.  С.  218.
 19  Там  же.
 20 	Там  же.  С.  220.
 21 	Там  же.  С.  221.
 22 	Wittfogel  К.  A., 	Feng 	Chia-Sheng. 	History 	of 	Chinese 	Society. 	Liao
 (907-1125).  Philadelphia  (Transactions  of  the  American  Philosophical
Society,  new  series,  36),  1949.  P.  58.
 23  Franke  H.  The  forest  peoples  of  Manchuria:  Kitans  and  Jurchens.//
Cambridge  History  of  Early  Inner  Asia.  Ed.  by  D.  Sinor.  Cambridge,  1990.
P.  409  esq.
 24 	Wittfogel  K.  A., 	Feng 	Chia-Sheng. 	History 	of 	Chinese 	Society. 	Liao
 (907-1125).  P.  434-450.
 25  Ibid.  P.  194,  312-313.
 26  Ibid.  P.  196,231,335,569,576,583;  Пиков  Г.  Г.  1985.  Рабство  в  империи  ки-
даней  //Социальные  группы  традиционных  обществ  Востока.  Ч.  1.  М.,
С.  31-41.1985;  Кычанов  Е.  И.  Собственность  на  людей  в  киданьском  госу¬
дарстве  Ляо  (916-1124  гг.)  //  Рабство  на  Востоке  в  средние  века.  М.,  1986.
С.  185-192.
 27  Кычанов  Е.  И.  Кочевые  государства  от  гуннов  до  маньчжуров.  М.,  1997.
С.  148.
 28  Лунли  Е.  История  государства  киданей  (Цидань  го  чжи).  Пер.  В.  С.  Тас-
кина.  М.,  1979.  С.  523  сл.
 29  Там  же.  С.  468-469,  533.
 30  Там  же.  С.  529,  532-533.
 31  Там  же.  С.  532-533.
 32  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье:  явление  отечественной  и  всемирной  истории.
С.  254-264.
 33  Shiraishi  Seasonal  Migration  of  the  Mongol  Emperors  and  the  Peri-Urban
Area  of  Kharakhorum  //  International  Journal  of  Asan  Studies.  2004.  Vol.  I.
No  1.
 34  Книга  Марко  Поло.  Пер.  И.  П.  Минаева.  М.,  1956.  С.  114,  116-118,
287-288.
 35  Wittfogel  К.  A.,  Feng  Chia-Sheng.  History  of  Chinese  Society.  Liao
(907-1125).  P.  484.
 36  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье:  явление  отечественной  и  всемирной  истории.
 37  Claessen  H.J.  М.  and  van  de  Velde  P.  (eds.).  Early  State  Economics.  New
Brunswick  &  London,  1991.
 423


38  Крадин  H.  Н.  Внешний  фактор  в  процессах  происхождения  государствен¬
ности  на  Дальнем  Востоке.  Приморье  в  древности  и  средневековье.  Уссу¬
рийск,  1996.  С.  34-38.
 39  Franke  H.  Nordchina  am  Voradend  der  mongolischen  Eroberungen:
Wirtschaft  und  Gesellschaft  unter  der  Chin-Dynastie  (1115-1234).  Orladen,
1978.  P.  12,14.
 40  Воробьев  M.  В.  Культура  чжурчжэней  и  государства  Цзинь  (X  в.  —
1234  г.).  М.,  1982.  С.  72.
 41  Кычанов  Е.  И.  Кочевые  государства 	от  гуннов  до  маньчжуров. 	С.  143.
 42  История  Золотой  империи  /  Пер. 	Г. 	М.  Розова,  коммент. 	А.  Г.  Малявкина.
 Новосибирск,  1998:  Издательство  института  археологии  и  этнографии
СО  РАН.  С.  145,152,154,168,169.
 43  Там  же.  С.  154.
 44  Там  же.  С.  168.
 45  Там  же.  С.  173.
 46  Там  же.  С.  169.
 47  Цит.  по:  Воробьев  М.  В.  Культура  чжурчжэней  и  государства  Цзинь.  С.  73.
 48  Chan  Hok-lam  (Ch’en  Hsuh-lin).  Legitimation  in  Imperial  China.  Discussion
under  the  Jurchen-Chin  Dynasty  (1115-1234).  Seattle;  London,  1984.
 49  Воробьев  M.  В.  Чжурчжэни  и  государство  Цзинь  (X  в.  —  1234  г.).  Истори¬
ческий  очерк.  М.,  1975.
 50  Там  же.  С.  171-173.
 51  Тао  Jing-shen.  The  Jurchen  in  the  Twelfth-Century  China.  A  Study  in
Sinicization.  Seattle;  London,  1976.  C.  55-57.
 32  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  —  явление  отечественной  и  всемирной  исто¬
рии  цивилизаций.  С.  223-227.
 53  Рашид  ад-Дин.  Сборник  летописей.  T.  I.  Кн.  2.  М.;  Л.,  1952.  С.  265.
 54  Крадин  H.  Н.  Кочевые  общества.  Владивосток,  1992;  его  же.  Кочевники
Евразии.  Алматы,  2007.
 35  Крадин  H.  Н.  Кочевые  общества.  Владивосток,  1992;  Скрынникова  Т.  Д.
Харизма  и  власть  в  эпоху  Чингис-хана.  М.,  1997;  Крадин  H.  H.,  Скрынни¬
кова  Т.  Д.  Империя  Чингис-хана.  М.,  2006.
 36  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  —  явление  отечественной  и  всемирной  исто¬
рии  цивилизаций.  С.  242.
 37  Меховский  М.  Трактат  о  двух  Сарматиях.  М.:  Л.,  1936.  С.  213,  прим  46.
 38  Рашид  ад-Дин.  Сборник  летописей.  T.  II.  М.;  Л.,  1960.  С.  41.
 39  Там  же.  T.  II.  С.  42.
 60  Там  же.  Т.  И.  С.  41.
 61  Там  же. 	*
 62  Хурилтай  начала  года  сопровождался  также  чтением  ясы,  о  чем  упомина¬
ется  при  праздновании  Угэдэй-ханом  года  барана:  «В 	этом 	году, 	[году]  ба¬
рана,  он  захотел  собрать 	еще  раз  всех  сыновей,  родственников  и 	эмиров  и
 заставить  их  вновь  выслушать  ясу  и  постановления.  Все  явились  согласно
приказу.  Всех  он  отличил  разного  рода  пожалованиями  и  милостями.  [Це¬
 424


лый]  месяц  беспрерывно  родственники  в  согласии  пировали  с  раннего
утра  до  звезды,  и,  по  принятому  обычаю,  все  богатство,  которое  было  со¬
брано  в  казнохранилищах,  он  [каан]  раздарил  собравшимся.  Когда  закон¬
чились  пиры  и  развлечения,  он  обратился  к  устроению  дел  государства  и
войска»:  Там  же.  Т.  II.  С.  35.
 63  Там  же.  Т.  II.  С.  165.
 64  Там  же.  Т.  II.  С.  41.
 65  Абай  Гэсэр  Могучий.  Бурятский  героический  эпос.  М.,  1995.  С.  357.
 88  В  тексте  указана  западная  сторона,  что  неверно:  при  ориентации  западных
бурят  на  восток  справа  находится  юг:  Там  же.  Т.  II.  С.  359.
 87  Там  же.  Т.  II.  С.  375.
 68  Там  же.  Т.  II.  С.  393.
 69  Shiraishi  N.  Seasonal  Migrations  of  the  Mongol  Emperors.  P.  113-115.
 70  Ткачев  В.  H.  Каракорум  в  XIII  веке  /  Mongólica:  Памяти  академика
Б.  Я.  Владимирцова  (1884-1931).  М.,1986.  С.  227-230.
 71  Shiraishi  N.  Seasonal  Migrations  of  the  Mongol  Emperors.  P.l  14-116.
 72  Пэн  Да-я  и  Сюй  Тин.  Краткие  сведения  о  черных  татарах  //  Проблемы
востоковедения,  1960.  №  5.  С.  138.
 73  Путешествия  в  восточные  страны  Плано  Карпини  и  Рубрука.  Отв.  ред.
Н.  П.  Шастина.  М.,  1957.  С.  91-92.
 74  Там  же.  С.  25.
 75  Там  же.  С.  153-154,158.
 76  Книга  Марко  Поло.  Пер.  И.  П.  Минаева.  М.,  1956.  С.  114,  116-118,
287-288.
 77  Там  же.  С.  117.
 78  Пэн  Да-я  и  Сюй  Тин.  Краткие  сведения  о  черных  татарах.  С.  138.
 79  Путешествия  в  восточные  страны  Плано  Карпини  и  Рубрука.  С.  92.
 80  Рашид  ад-Дин.  Сборник  летописей.  Т.  II.  С.  41.
 81  Пэн  Да-я  и  Сюй  Тин.  Краткие  сведения  о  черных  татарах.  С.  138.
 82  Блок  М.  Феодальное  общество.  М.,  2003.  С.  68.
 83  Путешествия  в  восточные  страны  Плано  Карпини  и  Рубрука.  С.  97.
 84  Козин  1941:  §279.
 85  Салинз  1999.
 86  Козин  1941:  §279.
 87  Рашид  ад-Дин.  Сборник  летописей.  Т.  I.  Кн.  2.  С.  89,93,110-111.
 88  Рашид  ад-Дин.  Сборник  летописей.  Т.  II.  С.  41,  53,55,  58,  59,  62,  63.
 89  Там  же.  С.  49.
 90  Там  же.  С.  121.
 91  Genghis  Khan.  The  history  of  the  World-Conqueror  by  ‘Ala  ad-Din
‘Ata-Malik  Juvaini.  Translated  by  J.  A.  Boyle.  Manchester,  1997.  P.  260.
 92  Stein  R.  A.  La  civisation  tibétaine.  Paris,  1962.  P.  31.
 93  [Пубаев  Р.  E.].  «Пагсам-чжонсан»:  история  и  хронология  Тибета.  Новоси¬
бирск,  1991.  С.  52,183,  примеч.  12.
 94  Tucci  G.  1)  The  tombs  of  Tibetian  kings  //  Serie  oriéntale.  Vol.  III.  Roma,
1950;  2)  The  sacred  character  of  the  kings  of  the  Ancient  Tibet  //  East  and
 425


West.  Roma,  1955.  №  1;  Гумилев  Л.  H.  Легенда  и  действительность  в  древ¬
ней  истории  Тибета  //  Вестник  истории  мировой  культуры.  М.,  I960.  №  5.
С.  107.
 95  Tucci  G.  1)  The  tombs  of  Tibetian  kings  //  Serie  orientale.  Vol.  III.  Roma,
1950;  2)  The  sacred  character  of  the  kings  of  the  Ancient  Tibet  //  East  and
West.  Roma,  1955.  №  1.
 96  Гумилев  Л.  H.  Древние  тюрки.  М.,  1967.  С.  256-258.
 97  Гумилев  Л.  Н.  Величие  и  падение  древнего  Тибета  //  Страны  и  народы
Востока.  Л.,  1968.
 98  [Кузнецов  Б.  И.].  Тибетская  летопись  «Светлое  зерцало  царских  родослов¬
ных».  Перев.,  вступ.  статья  и  коммент.  Б.  И.  Кузнецова.  Л.,  1961.  С.  31.
 99  Там  же.  С.  41-42.
 100  Там  же.  С.  46.
 101  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  СПб.,  1904.  С.  289-294.
 192  Кычанов  Е.  И.,  Савицкий  Л.  С.  Люди  и  боги  страны  снегов.  Очерк  исто¬
рии  Тибета  и  его  культуры.  М.,  1975.  С.  123.
 103  Книга  Марко  Поло.  Перев.  И.  П.  Минаева.  М.,  1956.  С.  135.
 104  Кобеко  Д.  Поездка  митрополита  Хрисанфа  к  далай-ламе  в  1772  г.  СПб.,
1884.  С.  7.
 105  Stein  R.  A.  La  civisation  tibétaine.  P.  5.
 106  Решетов  A.  М.,  Яковлев  А.  Г.  К  вопросу  о  социально-экономических  от¬
ношениях  у  тибетцев  в  первой  половине  XX  в.  //  Социальная  история
народов  Азии.  М.,  1975.  С.  198-215.
 107  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  С.  70  и  след.;  Календарные  обычаи  и  об¬
ряды  народов  Восточной  Азии.  С.  299-304.
 108  [Бичурин,  Иакинф].  Описание  Тибета  в  нынешнем  его  состоянии.  СПб.,
1828.  С.  125  и  след.
 199  Кычанов  Е.  И.,  Савицкий  Л.  С.  Люди  и  боги  страны  снегов.  С.  151;  Цыби-
ков  Г.  Ц.  Буддист-  паломник  у  святынь  Тибета.  Пг.,  1919.  С.  319и  след.
 110  Потанин  Г.  Н.  Тангутско-тибетская  окраина  Китая  и  Центральная  Мон¬
голия.  М.,  1947.  С.  411.
 111  Stein  R.  A.  La  civisation  tibétaine.  P.  220.
 112  Цыбиков  Г.  Ц.  Буддист-паломник.  С.  185.
 113  Там  же.  С.  165-166.
 114  Там  же.  С.  132-141.
 115  Календарные  обычаи  и  обряды.  С.  298-299.
 116  [Бичурин,  Иакинф].  Описание  Тибета  в  нынешнем  его  состоянии.  СПб.,
1828.  С.  132.
 117  Календарные  обычаи  и  обряды.  С.  295.
 118  Там  же.  С.  298.
 119  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  С.  241.
 129  Перевод  Иакинфа  Бичурина:  [Бичурин,  Иакинф].  Описание  Тибета.
С.  139.
 121  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  С.  88.
 122  Там  же.  С.  31.
 123  Козлов  П.  К.  По  Монголии  и  Тибету.  М.,  1956.  С.  138.
 426


124  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  С.  76  и  след.
 125  Там  же.  С.  66,  82  и  след.,  203.
 126  Там  же.  С.  134.
 127  [База-бахши].  Сказание  о  хождении  в  Тибетскую  страну  молодорского
База-бахши.  Калмыцкий  текст,  перевод  и  примеч.  А.  М.  Позднеева.  СПб.,
1897.  С.  233.
 128  Уодделль  А.  Лхаса  и  ее  тайны.  СПб.,  1906.  С.  154.
 129  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  С.  130,  241.
 130  Там  же.  С.  242-243.
 131  Мак-Говерн  В.  Переодетым  в  Лхасу.  М.;  Л.,  1929.  С.  113.
 132  Козлов  П.  К.  По  Монголии  и  Тибету.  С.  86.
 133  Там  же.  С.  112.
 134  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  С.  67-68,  85.
 135  Там  же.  С.  235.
 136  Цыбиков  Г.  Ц.  Буддист-паломник.  С.  277.
 137  Stein  R.  A.  La  civisation  tibétaine.  P.  238-246.
 138  Уодделль  A.  Лхаса  и  ее  тайны.  С.  227.
 139  Snellgrove  D.,  Richardson  Н.  A  cultural  history  of  Tibét.  New  York;
Washington,  1968.  P.  184.
 149  Козлов  П.  К.  1)  По  Монголии  и  Тибету.  С.  65  и  след.,  76  и  след.;  2)  Тибет
и  далай-лама.  Петербург,  1920.
 141  Seidenfaden  Е.  An  excursion  to  Phimai  a  temple  city  in  the  Khorat
province  //Journal  of  Siam  Studies.  1923.  Vol.  XVII.  Pt  1.  P.  10.  Bangkok,
1923.
 142  Седов  Л.  А.  Ангкорская  империя  (социально-экономический  и  государ¬
ственный  строй  Камбоджи  в  IX-XIV  вв.).  М.,  1967.  С.  75  и  след.
 143  Там  же.  С.  58-59,  67  и  след.,  70-71,152-202.
 144  Там  же.  С.  202-203.
 145  Здесь  до  сих  пор  живут  родственные  тайцам  этносы,  в  том  числе  много¬
миллионный  народ  чжуан.
 146  Холл  Д.  Дж.  Е.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  129.
 147  Seidenfaden  Е.  An  excursion  to  Phimai  a  temple  city  in  the  Khorat
province  //Journal  of  Siam  Studies.  1923.  Vol.  XVII.  Pt  1.  P.  10.  Bangkok,
1923.
 148  Холл  Д.  Дж.  E.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  129-130.
 149  Корнев  В.  И.  Литература  Таиланда.  М.,  1971.  С.  20-22.
 150  Наиболее  подробное  описание  Таиланда  (Сиама)  XVII  в.  принадлежит
сыну  знаменитого  Ж.-Б.  Кольбера  маркизу  де  Сеньелэ.:  Segnelet  М.  de.
Du  Royaume  de  Siam.  Vol.  I—II.  P.,  1691.  К  сожалению,  она  осталась  для
нас  недоступной.
 151  Vella  W.  F.  The  impact  of  the  West  on  the  government  of  Thailand.  P.  344.
 152  Record  of  the  Royal  tours  of  H.  M.  king  Chulalongkorn  in  the  Malay
Penensula  in  the  1898,  1899  and  1900  A.  D.  Bangkok,  В.  E.  2468;  Record  of
some  tripps  made  by  H.  M.  king  Chulalongkorn  in  1904  A.  D.  Bangkok,  В.  E.
2466.
 153  Thompson  V.  Thailand:  the  new  Siam.  N.  Y.,  1941.  P.  265.
 427


154  Фомичева  Е.  А.  Большие  добрые  друзья  Азия  и  Африка  сегодня.  1981,
No  4.  С.  41-43.
 135  Об  этом  писал  принц  Дамронг  (1862-1943)  —  видный  политический  дея¬
тель  Таиланда,  историк  и  писатель.
 156  Архив  внешней  политики  Российской  империи.  Фонд  «Японский  стол».
Дело  N9  1795.
 157  Фомичева  Е.  А.  Россия  и  Сиам.  Рукопись.
 158  Pigeaud  С.  Ch.  Java  in  the  XlVth  с.  //  A  Study  of  cultural  history.  Vol.  III.
The  Hague,  1961.
 139  Холл  Д.  Дж.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  48,  60.
 160  Andersen  G.  The  idea  of  power  in  Javanese  culture  //  Culture  and  Politics  in
Indonesia.  Ithaca,  1972.  P.  12.
 161 	Schnitger  F.  M.  1)  The  archeology  of  Hindu  Sumatra. 	Leiden, 	1937;
 2) 	Forgotten  kingdoms  of  Sumatra.  Leiden,  1939.
 162  Quarige-Walles  H.  J.  Archeological  recearches  on  ancient  Indian
colonization  in  Malaya  //JRAS  (Malayan  Branch).  1940.  Vol.  XVIII.  Pt  1.
 163 	Ferrand  G.  Voyage  du  marchand  arab  Suleiman  en  Inde  et  Chine  rédigée 	en
 851  suis  de  remarque  par  Abu  Zaid  Hasan.  P.,  1922.  P.  95-97.
 164  Hirth  F.,  Rockhill  W.  Chou  Ju  Kua.  St.  Petersburg,  1912.  Неопубликован¬
ный  перевод  с  китайского  М.  Ю.  Ульянова,  любезно  предоставленный
мне  автором.
 165  Холл  Д.  Дж.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  47-61.
 166  Ferrand  G.  Relation  de  voyage  et  texts  gftographiques  arabes,  persans  et
turques  relatifs  a  l’Extreme-Orient  du  Ville  au  XVIIIe  sincle.  P.,  1913.
Vol.  I.  P.  99.
 167  Холл  Д.  Дж.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  70-72;  Шауб  А.  К.  «Нага-
ракертагама»  как  источник  по  истории  раннего  Маджипахита  (1293—
1365).  М.,  1992.  С.  46.
 168  Холл  Д.  Дж.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  73-75.
 169  Бандиленко  Г.  Г.  Культура  и  идеология  средневековых  государств  Явы.
Очерки  истории  VIII-XV  вв.  М.,  1984.  С.  6.
 170  Шауб  А.  К.  «Нагаракертагама»  как  источник.  С.  49-50,  88,  89.
 171  Парникель  Б.  Б.  Введение  в  литературную  историю  Нусантары  (IX-
XIX  вв.).  М.,  1980.  С.  59-60.
 172  Pigeaud  С.  Ch.  Java  in  the  XlVth  с.  P.  20-42,70-71,82;  Шауб  А.  К.  «Нага¬
ракертагама»  как  источник.  С.  33,  40,47-48.
 173  Pigeaud  С.  Ch.  Java  in  the  XlVth  с.  P.  20-42;  Шауб  А.  К.  «Нагаракертага¬
ма»  как  источник.  С.  33,40,41-42,46,47-48.
 174  Pigeaud  С.  Ch.  Java  in  the  XlVth  с.  P.  56-62;  Шауб  А.  К.  «Нагаракертага¬
ма»  как  источник.  С.  33,41-42,46;  Шауб  А.  К.  «Нагаракертагама»  как  ис¬
точник.  С.  33,44-46.
 175  Шауб  А.  К.  «Нагаракертагама»  как  источник.  С.  53.
 176  Worsley  P.  J.  Mpu  Tantular’s  Kakawin  Arjunavijaya  //  Variation,
transformation  and  meaning.  Studies  on  Indonesian  literature.  Leiden,  1991.
P.  163-190.
 428


177  Холл  Д.  Дж.  История  Юго-Восточной  Азии.  С.  80  и  след.
 178  Кузнецова  С.  С.  Яванские  хроники  XVII-XVIII  вв.  как  источник  по  ис¬
тории  Индонезии.  М.,  1988.  С.  134  и  след.
 179  Там  же.  С.  127.
 180  Там  же.  С.  129.
 181  Geertz  С.  Negara:  the  theatre-state  in  the  19^  century  Bali.  Princeton,  1980.
P.  14  ff.,  143.
 182  Goris  R.  Prasasti  Bali.  Vol.  II.  Bandung,  1954.  P.  119-120.
 183  Geise  N.  Baduis  en  Moslems  in  Lebak  Parahiangan,  Suid-Banten.  Leiden,
1952.
 184  Koetjaraningrat.  Tenggerese  —  ethnic  group  in  Insular  South  East  Asia.  New
Haven,  1972.  P.  57.
 185  Тюрин  В.  А.  Влияние  социально-экономических  факторов  на  формиро¬
вание  этнической  общности  минангкабау  в  Негри-Сембилане  //Р.  122,
133,  примеч.,  134.
 186  Там  же.  С.  126-129,137,  примеч.  25,139.
 187  [Парникель  Б.  Б.].  Повесть  о  ханг  Туахе.  М.,  1984.  С.  40  и  след.,  45,  46,48
и  след.
 188  Сообщение  Антонио  Пигафетты,  участника  плавания  Магеллана:
Pigafetta  A.  First  voyage  around  the  world.  Manila,  1969.  P.  55.  Подробнее
о  Брунее  Дар  ас-Саламе  см.  очерк  Т.  А.  Денисовой:  Очерки  истории  рас¬
пространения  исламской  цивилизации.  Т.  2.  Эпоха  великих  мусульман¬
ских  империй  и  Каирского  Аббасидского  халифата  (середина  XIII  —  се¬
редина  XIX  в.).  М.,  2002.  С.  276-280.
 189  Tarling  W.  Britain  the  Brooks  and  Brunei.  Kuala  Lumpur,  1971.  P.  4-6.
 190  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Исследование  магии  и  религии.  М.,  1983.
С.  90-91.
 191  Brisbois  E.,  Douviez  F.  Les  Toradja  de  Celebes  (Indonésie).  Paris,  1980.
P.  72-78.
 192  Volkman  T.  A.  Feasts  and  honor.  Ritual  and  change  in  the  Toradja  high¬
lands  //  Illinois  studies  in  anthropology.  Urbana;  Chicago,  1985.  №  16.
P.  22-23.
 193  Ibid.  P.  21-22,  23,  25-26.
 194  Миклухо-Маклай  H.  H.  Берег  Папуа-Ковиай  //  Собрание  сочинений.
Т.  И.  М.;  Л.,  1950.  С.  54.
 195  Там  же.  С.  54,98.
 196  Бугенвиль  Л.  А.  Де.  Кругосветное  путешествие  на  фрегате  «Будёз»  и
транспорте  «Этуаль»  в  1766,1767,1768  и  1769  годах.  М.,  1960.  С.  246.
 197  Там  же.  С.  285.
 198  Коцебу  О.  Е.  Путешествие  вокруг  света.  М.,  1948.  С.  191,  195,  198,  200,
219,  287.
 1"  Wedwood  С.  Н.  Notes  on  the  Marshall  Islands  //  Oceania.  1942.  Vol.  I.  XIII.
Pt.  1.
 200  Hambruch  P.,
 201  Миклухо-Маклай  H.  H.  Остров  Вуап  (Антрополого-этнографические
очерки  из  дневника)  //  Собрание  сочинений.  T.  III.  М.;  Л.,  1961.  С.  250.
 429


202  Там  же.  С.  252.
 203  Там  же.  С.  254-255.
 204  Там  же.  С.  255.
 205  Müller  W.  Jap.  Hamburg,  1917-1918.  2  Bande.
 206  Литке  Ф.  П.  Путешествие  вокруг  света  на  военном  шлюпе  «Сенявин»  в
1826-1829  гг.  М.,  1948.  С.  246.
 207  Muller  W.  Jap.
 208  Литке  Ф.  П.  Путешествие.  С.  246.
 209  Там  же.  С.  ИЗ.
 210  Народы  Австралии  и  Океании.  М.,  1956.  С.  734.
 211  Williams  Th.  Fiji  and  the  Fijians.  L.,  1870.  (3d  ed.);  Fison  L.  Land  tenure  in
Fiji  //  Journal  of  the  Anthropological  Institute.  Vol.  X.  №  3.  L.,  1880;
Derrick  R.  A.  A  history  of  Fiji.  Suva,  1950.
 212  Williamson  R.  W.  The  social  and  political  system  of  Central  Polynesia.  Vol.  I.
Cambr.,  1933.  C.  358.
 213  Лисянский  Ю.  Ф.  Путешествие  вокруг  света  на  корабле  «Нева»  в
1803-1806  гг.  М.,  1955.  С.  96.
 214  Бутинов  Н.  А.  Социальная  организация  полинезийцев.  М.,  1985.  С.  58.
 215  Там  же.  С.  54-55.
 216  Там  же.  С.  56.
 217  Там  же.  С.  65.
 218  Морская  ласточка  Sterna  fuliginosa.  По  легенде,  божество  Макемаке  вы¬
пускает  птиц  в  разных  местах  о.  Пасхи.:  Metraux  A.  Ethnology  of  Easer
Island.  Honolulu,  1940.  P.  312-313.
 219  Metraux  A.  1)  Ethnology  of  Easer  Island;  2)  Easer  Island,  a  stone  age
civilization  of  the  Pacific.  London,  1957.  P.  127,  131,  132-134,  139;  Бути¬
нов  H.  А.  Социальная  организация.  С.  158  и  след.,  164.
 220  McColl  G.  Kinship  and  environment  of  Easer  Island  //  Mankind.  1979.
Vol.  12.  №  2.  P.  127;  Бутинов  H.  А.  Социальная  организация.  С.  162.
 221  Williamson  R.  W.  The  social  and  political  system.  P.  362;  Metraux  A.
1)  Ethnology  of  Easer  Island;  2)  Easer  Island,  a  stone  age  civilization  of  the
Pacific.  P.  135;  Бутинов  H.  А.  Социальная  организация.  С.  164.
 222  Metraux  A.  1)  Ethnology  of  Easer  Island;  2)  Easer  Island,  a  stone  age
civilization  of  the  Pacific.  P.  171,174-175.
 223  Metraux  A.  Ethnology  of  Easer  Island.
 224  Федорова  И.  К.  Ареои  на  Острове  Пасхи  (по  материалам  рапануйского
фольклора)  //  СЭ.  1966.  №  4.
 225  Moerenhout  J.  Voyages  aux  lies  du  Grand  Ocean  concenant  des  documents.
P.  138,  153-154.
 226  Ibid.  P.  154.
 227  Ibid.  P.  136.
 228  Ellis  W.  Polynesian  reseaches.  Vol.  III.  London,  1832.  P.  95.
 229  Бутинов  H.  А.  Социальная  организация.  С.  184.
 230  Muhlmann  W.  E.  1)  Die  geheime  Gesellschaft  der  Areoi,  eine  Studie  über
polinesische  Geheimbunde.  Leiden,  1932;  2)  Die  Begriffe  “Ati”  und
“Mataeinaa”  //  Anthropos.  1934.  Bd  29.  N  5-6.  S.  739  uzw.
 430


231
 232
 233
 234
 235
 236
 237
 238
 239
 240
 241
 242
 243
 244
 245
 246
 247
 248
 249
 250
 251
 252
 253
 254
 255
 256
 257
 258
 259
 260
 261
 262
 263
 264
 265
 266
267
 Форстер  Г.  Путешествие  вокруг  света.  М.,  1986.  С.  316.
 Там  же.  С.  316-322.
 Moerenhoiit  J.  Voyage  aux  Iles.  P.  130-131.
 Ibid.  P.  131-135,140-143.
 Ibid.  P.  135.
 Ibid.  P.  132.
 Ellis  W.  Polynesian  reseaches.  Vol.  III.  P.  317.
 Бутинов  H.  А.  Социальная  организация.  C.  193-195.
 Moerenhout  J.  Voyage  aux  Iles.  P.  133.
 Народы  Австралии  и  Океании.  С.  620.
 Moerenhout  J.  Voyage  aux  Iles.  P.  137,140.
 Gifford  W.  Tongan  society.  Honolulu,  1929.  P.  19,  82.
 Ibid.  P.  48,98-99.
 Ibid.  P.  102  ff.
 Ibid.  P.  76.
 Ibid.  P.  52-53,71,  78.
 Ibid.  P.  54,68.
 Ibid.  P.  14.
 Ibid.
 Ibid.  P.  71.
 Ibid.  P.  72-73.
 Ibid.  P.  14,72.
 Ibid.  P.  56,72.
 Ibid.  P.  72.
 Ibid.  P.  80  ff.
 Форстер  Г.  Путешествие.  C.  209.
 Коцебу  О.  Е.  Путешествие.  C.  117.
 Там  же.  С.  116,117.
 Там  же.  С.  212.
 Malo  D.  Hawaiian  antiquities  (Moolelo  Hawaii).  Honolulu,  1951.  C.  46,
142-146.
 Лисянский  Ю.  Ф.  Путешествие.  C.  194-195.
 Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Исследование  магии  и  религии.  М.,  1983.
Тумаркин  Д.  Д.  Материалы  первой  русской  кругосветной  экспедиции
как  источник  по  истории  и  этнографии  Гавайских  островов  //  СЭ.  1978.
№  5.  С.  76-77.
 Тумаркин  Д.  Д.  Материалы  экспедиции  М.  Н.  Васильева  —  важный  ис¬
точник  по  истории  и  этнографии  Гавайских  островов  //  СЭ.  1983.  №  6.
С.  54.
 Claessen  H.  J.,  Skalnik  P.  (eds.)  The  Early  State.  P.  275,  278-279,  282-285.
Malo  D.  Hawaiian  antiquities.  P.  47,141-146,151.
 В  основу  этой  главы  положена  наша  статья,  опубликованная  на  нидер¬
ландском  языке  в  1995  г.  в  книге:  Henri  J.  М.  Claessen  (ed.).  Over  de  weg:
De  Betekenis  van  infrastructurele  voorzieningen  in  en  voor  Vroege  Staten.
Leiden:  University  of  Leiden,  Faculty  of  Social  Sciences,  Department  of
 431


Cultural  Anthropology  and  Sociology  of  Non-Western  Societies.  P.  107¬
127.  Глава  была  написана  автором  на  английском  языке,  а  на  русский  пе¬
реведена  Ю.  М.  Кобищановым.
 268  Мараэ  представляет  собой  сочетание  площадки  (площади)  для  проведе¬
ния  традиционных  церемоний  или  общинных  собраний  с  общинными
зданиями,  среди  них  —  дом  собраний  культа  предков,  дом  для  трапез  и
некоторых  санитарных  надобностей:  Metge  J.  The  Maoris  of  New  Zealand;
Rautahi  (1967),  London,  Routledge  and  Kegan  Paul,  1967.  P.  227-245;
Salmond  A.  Hui;  A  Study  of  Maori  Ceremonial  Gatherings.  Wellington,  Reed,
1975.  P.  31-90.  Мараэ  считаются  последним  прибежищем  маорийских
культурных  традиций:  Walker,  Ranginui.  Магае:  A  Place  to  Stand  (1975),
In:  King,  M.  (éd.):  Те  Ao  Hurihuri  (uThe  World  Moves  On”);  Aspects  of
Maoritanga.  Wellington,  Hicks  Smith/Methuen,  1977.  P.  21-30.
 269  Metge  J.  The  Maoris.  P.  197,  344;  Salmond  A.  Hui.  P.  204,  206.
 270  Классическое  исследование  раннего  государства  —  Claessen  H.J.,
Skalnik  P.  (eds.).  The  Early  State.
 271  Kobishchanow  Yu.  M.  The  Phenomenon  of  ‘GafoP  and  its  Transformation.
 272  Bloch  M.  La  société  féodale,  Paris,  Editions  Albin  Michel,  1939-1940.2  Vols.
 273  Meijl,  Toon  van.  The  Maori  as  Warrior;  Ideological  Implications  of  a
Historical  Image.  In:  Meijl,  Toon  van  &  Paul  van  der  Grijp  (eds):  European
Imagery  and  Colonial  History  in  the  Pacific,  Saarbrbcken,  Breitenbach;
Nijmegen,  1994.  Studies  in  Development  and  Cultural  Change,  №  19.
P.  49-63.
 274  Elder  J.  R.  The  Letters  and  Journals  of  Samuel  Marsden  1765-1838.  The
Hague,  Dunedin,  1932.
 275  Подробнее:  Meijl,  Toon  van.  The  Maori  King  Movement:  Unity  and
Diversity  in  Past  and  Present,  Bijdragen  tot  the  taal-,  land-  en  volkenkunde,
Jrg.  149.  №  4  (Специальный  выпуск  “Politics,  Tradition  and  Change  in  the
Pacific”  Change  in  the  Pacific”,  изданный  Паулем  ван  дер  Гриппом  и  Тоо-
ном  ван  Мейлем).  Р.  673-689.
 276  Sinclair  К.  The  Origins  of  the  Maori  Wars.  Auckland  University  Press/Oxford
University  Press,  1961.
 277  Sinclair  K.  Kinds  of  Peace;  Maori  People  After  the  Wars,  1870-1885.
Auckland,  Auckland  University  Press,  1991.
 278  Williams  J.  A.  Politics  of  the  New  Zealand  Maori;  Protest  and  Cooperation,
1891-1909.  Auckland;  Oxford,  1969.  P.  47.
 279  Jones  Pei  te  Hurinui.  Maori  Kings  //  In:  Schwimmer,  E.  (ed.):  The  Maori
People  in  the  Nineteen-Sixties.  Auckland,  Blackwood  &  Janet  Paul,  1968.
P.  137.
 280  Cm.:  Kobishchanow  Yu.  M.  The  Phenomenon  of  ‘GafoP  and  its
Transformation.
 281  King  М.  Te  Puea;  A  Biography.  Auckland,  Hodder  and  Stoughton,  1977.
P.  30.
 282  Salmond  A.  Hui.  P.  203.
 283  Ibid.
 284  Ibid.  P.  188-191.
 432


285
 286
 287
 288
 289
 290
 291
 292
 293
 294
 295
 296
 297
 Хотя  цикл  ритуальных  собраний  был  введен  к  концу  XIX  в.,  число  по-
укаи  лишь  спустя  несколько  лет  достигло  нынешних  28.
 Williams  J.  A.  Politics  of  the  New  Zealand  Maori,  Protest  and  Cooperation,
1891-1909.  Auckland  University  Press/Oxford  University  Press,  1969.
P.  44-45.
 Нынешняя  маорийская  королева  тоже  зависит  от  финансовых  поступле¬
ний  при  поукаи.
 Здесь  инициатором  поукаи  был  д-р  Махараиа  Виниата:  Salmond  A.  Hui.
Р.  204,  основавший  этот  мараэ  в  1950-х  гг.:  Metge  J.  The  Maoris.  P.  132.
Виниата  происходил  из  союза  племен  таинуи,  к  которому  принадлежит
и  племя  ваикато,  и  был  фанатичным  приверженцем  движения  «Маорий¬
ский  король».
 Прекрасные  контакты  этих  племен  с  движением  «Маорийский  король»
сохранились  со  времени  до  коронации  первого  маорийского  короля.  Они
ведут  свое  начало  с  переселения  воина  Нгаати  Тоа  и  вождя  Те  Раупараха
из  Кавиа  вместе  с  частью  племени  те  ати  ава,  к  которой  присоединились
члены  племени  нгаати  раукава.  В  начале  XIX  в.  они  переселились  из  об¬
ласти  Ваикато  на  юг  Северного  острова  Новой  Зеландии:  Burns  Р.  Те
Rauparaha;  A  New  Perspective,  Auckland/Harmondsworth:  Penguin,  1980.
P.  55-63;  Wards  I.  The  Shadow  of  the  Land;  A  Study  of  British  Policy  and
Racial  Conflict  in  New  Zealand',  1832-1852.  Wellington,  Government
Printer,  1968.  P.  214-219.
 Описание  поукаи  в  Ваахи  см.:  Mahuta,  Nanaia  С.  Те  Poukai  о  Waahi:  An
Historical  Background  to  the  Waahi  Poukai.  Auckland,  University  of
Auckland,  Research  Essay,  1995.
 Подробнее  о  религии  паи  марире  см.:  Meijl,  Toon  van.  Broadening
Millenarianism;  The  Continuity  of  Maori  Political  Practices//  Canberra
Anthropology  (themanummer  “Imagining  Cargo  Cults”  onder  redactie  van
Ton  Otto),  15(2).  Canberra,  1992.  P.  27-48.
 Mahuta  R.  T.  Whaikoorero;  A  Study  of  Formal  Maori  Speech,  Auckland:
University  of  Auckland,  1974.  Unpublished  M.  A.  Thesis.  Это  тезисы  по  со¬
циальной  антропологии,  написанные  приемным  братом  маорийской  ко¬
ролевы.  Они  фокусируют  внимание  на  обмене  церемониальными  речами
на  поукаи.  Более  подробное  специальное  описание  речей  на  поукаи  см.:
Van  Meijl  Т.  Political  Paradoxes  and  Timeless  Traditions;  Ideology  and
Development  Among  the  Tainui  Maori,  New  Zealand,  Nijmegen,  Centre  for
Pacific  Studies,  1990.  P.  282-284.
 Julien  G.  Institutions  politiques  et  socials  de  Madagascar.  Vol.  I.  Paris,  1908.
P.  810.
 Ibid.  Vol.  I.  P.  189.
 Ellis  W.  History  of  Madagascar.  Vol.  I.  P.  14-15.
 Cahulzac  A.  Essai  sur  les  institutions  et  les  droits  malgaches.  Paris,  1900.
P.  392.
 Callet  R.  P.  Tantara  n’y  andriana  eto  Madagascar  (Histoire  des  rois  merina).
T.  3.  Tananarive,  1957.  P.  9-11.
 433


Часть  5
АФРИКА
 По  разнообразию  культур  Африка  ХУШ-ХХ  вв.,  когда  ее  начали  ис¬
следовать  ученые  современного  типа,  не  имела  себе  равных  среди  регионов
мира  Группы  родственных  по  культуре  народов  располагаются  на  ее  карте
широкими  поясами,  протянувшимися  с  востока  на  запад  и  с  севера  на  юг.
 Нилотский  пояс
 В  экваториальном  и  южном  тропическом  поясах  Африки,  насе¬
ленных  нилотскими  и  бантускими  народами,  мы  почти  повсеместно
находим  различные  комплексы  типа  полюдья,  начиная  от  весьма
примитивных  до  очень  сложных.  Начальные  формы  полюдья  наблю¬
дались  еще  в  середине  XX  в.  в  складывающихся  («сегментных»)  го¬
сударствах  у  паранилотского  народа  лотуко  на  крайнем  юге  Судана  и
соседних  с  ним  нилотских  народов  ачоли  и  алур  на  крайнем  севере
области  Великих  африканских  озер,  там,  где  сходятся  границы
Судана,  Конго  и  Уганды.
 У  лотуко  в  начале  XX  в.  один  из  вождей-жрецов,  или  «заклинате¬
лей  дождя»,  собрал  вокруг  себя  отряд  молодых  воинов,  вооружил  их
винтовками  и  начал  во  главе  этого  отряда  обходить  самые  непокор¬
ные  из  «подведомственных»  ему  деревенских  общин.  Он  собирал  с
них  дань,  обещая  взамен  «вызывать  дождь»  в  периоды  большого  и
малого  муссона.  Обычно  деревни,  устрашенные  угрозой  засухи  и  рас¬
правы  со  стороны  воинов  «заклинателя  дождя»,  сами  присылали  ему
дань.  Он  получал  все  шкуры  львов  и  леопардов,  убитых  на  террито¬
рии  его  вождества,  слоновую  кость,  грудь  и  правую  ногу  дичи,  а  так¬
же  первые  плоды.  При  обходе  общин  вождь-жрец  также  вершил  суд  и
выносил  приговоры1.  У  ачоли  на  четвертый  день  по  восшествии  на
престол  князек  (руот)  начинал  обход  деревень  своего  княжества,
причем  в  каждой  убивал  быка2.  Считалось,  что  руот  и  его  пюмощник
уон-нгам  получают  это  угощение,  а  также  ежегодную  дань  (тьер)  мя¬
сом,  шкурами  и  слоновой  костью  за  то,  что  «обеспечивают»  подвласт¬
ные  руоту  общины  дождем,  совершая  ежегодно  «дождевое  действо».
Выплата  дани  осмысливалась  ачоли  как  главное  выражение  поддан¬
ства  и  лояльности  своему  руоту.  Слово  тьер  в  языке  ачоли  имеет  два
значения:  «дань»  и  «подданство».  В  колониальный  период  появилось
еще  одно  значение  этого  слова:  «подношение  цыплятами,  мукой,  мо¬
локом,  яйцами  и  другими  продуктами  приезжающим  в  деревню  госу¬
дарственным  служащим».  Подобно  тому  как  руот  лично  собирал
тьер  по  деревням,  обходя  их  пешком  в  сопровождении  всего  лишь
 434


двух-трех  своих  приближенных,  правительственные  чиновники  так¬
же,  по  мнению  ачоли,  прибывали  к  ним  в  деревню  для  полюдья.
Ачоли  не  смущало  то  обстоятельство,  что  тьер  они  платили  и  своему
князьку,  и  заезжим  чиновникам.  Ведь  на  востоке  страны  ачоли,  в  об¬
ласти  Умия-Аньима,  существовали  деревни,  которые  платили  дань
одновременно  двум  руотам.  Впрочем,  были  и  такие  деревни,  которые
в  доколониальное  время  не  признавали  власти  князьков  и  считались
независимыми  общинами3.
 У  алуров  руот  обходил  подвластные  ему  общины  для  прекраще¬
ния  в  них  беспорядков,  «вызывания  дождя»  или  просто  для  поддер¬
жания  своего  престижа.  В  любом  случае  клан,  во  владениях  которого
останавливался  руот,  предоставлял  ему  и  его  свите  большую  часть
продовольствия.  В  первый  день  глава  клана  резал  быка  или  козла,
снабжал  пришельцев  растительной  и  мясной  пищей  и  в  последую¬
щие  дни,  а  после  дождя,  как  считалось,  вызванного  магическими  дей¬
ствиями  руота,  дарил  ему  овцу  и  мотыгу.  Руот  взимал  также  штрафы
с  общин  за  участие  в  беспорядках.  Те  подданные  руота,  которых  он
брал  с  собой  в  полюдье,  не  только  освобождались  от  поставок  продо¬
вольствия,  но  сами  кормились  вместе  с  ним.  При  сравнительно  не¬
больших  размерах  княжеств  общины  после  сбора  урожая  сами  при¬
сылали  дань  своему  руоту4.
 Значительно  севернее  южнонилотского  этнического  массива,  к  ко¬
торому  принадлежат  ачоли  и  алуры,  находится  область  расселения
северных  нилотских  народов.  Это  суданские  провинции  Бахр-эль-
Газаль  и  Верхний  Нил  (точнее,  часть  территории  этих  провинций)  и
пограничная  с  последней  эфиопская  зона  Баро-Акобо.  Крупнейшие
этносы  этой  области:  динка  и  нуэры  —  в  доколониальное  время  не
знали  даже  зачаточной  государственности  (особенно  нуэры),  а  следо¬
вательно,  и  комплексов  типа  полюдья.  Они  жили  общинно-племен¬
ным  строем.  Наименее  социально  развитое  племя  области  —  нуэры  —
совершало  грабительские  набеги  на  своих  соседей  и  постепенно  вы¬
тесняло  их  с  их  земель.  Ближе  всего  к  ачоли  и  алурам  (но  ниже  их)
по  уровню  социального  развития  были  анюа  (ануаки).  В  первой  по¬
ловине  XIX  в.  они  были  покорены  войсками  Египта,  а  в  конце  XIX  в.
были  разделены  почти  пополам  между  Англо-Египетским  Суданом  и
Эфиопской  империей.  Как  ачоли  и  алуры,  анюа  занимались  ручным
земледелием  в  сочетании  с  разведением  крупного  и  мелкого  рогатого
скота.  Они  жили  намного  более  оседло,  чем  нуэры.  Основной  едини¬
цей  области  анюа  была  деревенская  община,  возглавлявшаяся  ста-
рейшиной-то/яя/ш  —  главой  агнатной  группы-линиджа,  преобладав¬
шего  и  господствовавшего  в  данной  деревне.  Но  часть  страны  анюа
подчинилась  клану  вождей  Ватнйийие,  постепенно  распространив¬
шему  свое  влияние  на  новые  и  новые  деревни.  Члены  этого  клана  —
нйийе  —  становились  во  главе  деревенских  общин.  Вождь-нйийе  со¬
 435


бирал  дружину,  состоявшую  из  его  родственников  и  клиентов,  воору¬
жал  их  копьями  (в  XX  в.  —  и  винтовками).  Если  он  сажал  в  соседние
деревни  вождями  своих  племянников,  сыновей  или  младших  брать¬
ев,  обязанных  ему  повиноваться,  он  становился  как  бы  главой  не¬
большого  княжества.
 Огнестрельное  оружие  анюа  получали  от  эфиопов,  тогда  как  бри¬
танская  администрация  старалась  не  допустить  приобретение  ими
винтовок.  Влияние  феодальной  Эфиопии  на  общество  анюа  сказа¬
лось  и  в  более  широком  распространении  власти  клана  Ватнйийе  в
эфиопской  части  страны  анюа,  чем  в  суданской  ее  части.
 Наиболее  могущественные  князьки-нйийе  соперничали  между
собой  из-за  получения  атрибутов  главы  своего  клана.  Нйийе  считал¬
ся  лишь  тот  анюа,  который  принадлежал  по  рождению  к  этому  клану,
а  затем  прошел  специальное  посвящение,  в  котором  главную  роль  иг¬
рали  упомянутые  выше  атрибуты:  учуок  —  пять  ожерелий  из  бус,  че¬
тыре  копья,  два  «трона»  (табурета)  и  барабан.  Посвящение  произво¬
дил  дядя  по  матери  посвящаемого,  а  согласие  на  это  давал  тот  нйийе,
который  в  данное  время  был  хранителем  этих  атрибутов,  главой  кла¬
на  Ватнйийе  и  как  бы  верховным  вождем.  Если  член  этого  клана  не
проходил  посвящения,  он  оставался  «полузнатным»5.  Отсюда  понят¬
но,  во-первых,  как  непросто  было  в  доколониальном  обществе  анюа
стать  вождем-нйийе,  а  во-вторых,  как  важно  было  для  нйийе  стать
хранителем  клановых  атрибутов.
 Комплекс  полюдья  у  анюа  только  зарождался.  Когда  нйийе  со
своими  племянниками  и  дружиной  направлялся  в  селение,  где  нахо¬
дились  клановые  атрибуты,  чтобы  посвятить  племянников  (или  пле¬
мянника)  в  вожди,  он  здесь  кормился  и  перераспределял  приноше¬
ния  общинников  на  пирах.  Посещал  нйийе  и  деревни  младших
вождей.  Но  подробности  таких  обходов  «княжеств»  в  XIX  в.  не
сохранились.
 Толчок  развитию  комплекса  полюдья  и  государственности  у  анюа
дал  эфиопский  феодализм.  Недаром  эфиопы  собирали  дать  с  анюа  и
соседних  с  ними  народов  способом  полюдья.
 Современный  эфиопский  историк  Бахру  Зэвде  исследовал  в  своей
диссертации  становление  государственности  в  двуречье  Баро-Акобо.
В  течение  первых  трех  десятилетий  после  раздела  этой  области
между  Англ  о-Египетским  Суданом  и  Эфиопской  империей  местные
племена:  анюа,  нуэры,  мурле  —  оставались  почти  независимы.  Хотя  в
1902  г.  был  основан  эфиопский  правительственный  пост  на  месте
нынешнего  г.  Гамбела,  местным  областным  центром  он  стал  значи¬
тельно  позднее.  Главным  средством  управления  областью  Баро-
Акобо  эфиопскими  наместниками,  сидевшими  в  западных  оромских
областях,  были  «экспедиции  за  данью».  Они  сопровождались  нападе¬
ниями  на  непокорные  общины,  причем  воинов-мужчин  убивали,  а
 436


детей  и  женщин,  а  также  скот  уводили  с  собой.  В  1905  г.,  когда  «экс¬
педиция  за  данью»  под  командованием  балабата  (эфиопский
феодальный  титул)  Токкона  выступила  из  оромского  города  Горе  для
обхода  области  Баро-Акобо,  участники  этого  полюдья,  в  большин¬
стве  воины-оромо,  каждый  день  собирали  в  виде  дани  по  100  слоно¬
вых  бивней.  Токкон  «низложил»  двух  могущественных  вождей
анюа—  Удьяля  и  Аквея,  его  люди  убили  24  человека  из  деревни
Итанг,  отличавшейся  особой  непокорностью.  Во  время  полюдья
1912  г.  особенно  пострадали  нуэры  подплемени  восточных  гааджак.
Во  главе  эфиопского  отряда,  собиравшего  дань,  находился  некто  ато
Зарафу,  представитель  нагадраса  (сборщика  податей  и  уполномочен¬
ного  по  торговле)  Хайле-Гийоргиса,  назначенного  на  эту  должность
императорским  наместником  даджачем  (эфиопский  феодальный  ти¬
тул)  Джоте.  Солдаты  Зарафу  убили  около  ста  нуэров,  захватили  мно¬
жество  пленных,  забрали  дань,  но  и  сами  потеряли  в  полюдье  около
250  человек6.
 Когда  в  1913  г.  на  престол  Эфиопской  империи  вступил  лидж
(принц)  Иясу,  он,  не  заботясь  о  традиционной  коронации  в  Аксуме,
направился  во  главе  большого  военного  отряда  в  полюдье  на  запад,
вплоть  до  пограничных  с  Суданом  земель.  Впервые  в  истории  район
Гамбелы,  часть  пилотского  пояса  Африки,  посетил  правитель  Эфио¬
пии.  Он  собирал  дань  (в  том  числе  слоновой  костью  и  скотом),  охо¬
тился,  усмирял  непокорных  вождей,  захватывал  пленников  и  уводил
их  в  Аддис  Абебу.  Это  было  очень  похоже  на  императорское  полюдье
давно  прошедшего  времени,  уже  исчезнувшее,  хотя  и  не  забытое  в  ам-
харских  провинциях  (см.  ниже),  но  совершенно  не  известное  нило¬
там.  Тем  не  менее  элементы  комплекса  полюдья  прививались  анюа,
восточным  гааджак-нуэрам,  мурле  и  другим  народам  крайнего  запада
Эфиопской  империи.
 В  мае  1915  г.  по  приказу  лиджа  Иясу  в  область  Баро-Акобо  при¬
был  с  полюдьем  новый  наместник  императора  Маджид  Абуд,
араб-друз  из  Сирии.  Для  усиления  своего  вооруженного  отряда,  со¬
стоявшего  в  основном  из  западных  оромо,  он  привлек  конное  ополче¬
ние  омотского  народа  анфило  и  отряды  стрелков-анюа,  главным  об¬
разом  из  Абобо.  Выступив  из  Гамбелы,  Маджид  Абуд  предложил
всем  нйийе  и  куаари  подчиниться  ему  без  сопротивления,  но  лишь
немногие  главы  княжеств  (вождеств)  и  деревенских  общин  выразили
ему  покорность.  Большинство  не  скрывало  враждебности  к  эфиопам,
особенно  вождество  Итанг.  Маджид  вынужден  был  вернуться  в  Гам-
белу,  не  завершив  обхода  вождеств,  и  только  после  того  как  в  сраже¬
нии  при  селении  Итанг  20-21  марта  1916  г.  «немирные»  анюа  были
разбиты  воинами  Маджида  (среди  которых  преобладали  анфило  и
«мирные»  анюа),  он  смог  собирать  дань  и  распространять  свою
власть  по  всей  области7.
 437


В  этой  социально-политической  обстановке  происходило
укрепление  власти  нескольких  нйийе,  вооруживших  свои  дружины
ружьями,  полученными  от  эфиопов,  и  опиравшихся  на  Эфиопскую
империю.  Однако  их  нельзя  было  считать  «агентами  эфиопского  пра¬
вительства»,  как  характеризовал  Э.  Эванс-Притчард  нйийе  Аквея.
В  1903  г.  этот  вождь  попал  в  плен  к  одному  из  знатнейших  эфиоп¬
ских  вельмож  расу  (эфиопский  феодальный  титул)  Тэсэмме,  через
некоторое  время  бежал  и  вернулся  на  родину.  Пребывание  при  дворе
Тэсэммы,  наместника  обширных  западных  провинций,  многому
научило  вождя  анюа.  Он  собрал  сильную  дружину,  в  которой  наряду
с  анюа  служили  эфиопские  гиифта  (солдаты  распущенных  отрядов
или  дезертиры,  аналогичные  японскими  ронинам)  и  дезертиры  из  ан¬
гло-суданской  армии.  Аквей  и  его  двоюродные  братья  Удьял  и  Илли-
ми  были  наиболее  могущественными  вождями  анюа  в  начале  XX  в.
Другими  известными  нйийе  были  Амейр,  Ушан,  Агуа  и  Шамо  (по¬
следний,  как  и  Аквей,  побывал  в  плену  у  раса  Тэсэммы)8.  Деревня
Олео,  близ  селения  Итанг  и  г.  Гамбела,  в  1906-1907  гг.  управлялась
«царицей»9.
 В  начале  XX  в.  Удьял  почти  достиг  положения  верховного  вождя
анюа10.  Но  в  1906  г.,  во  время  обхода  вождеств,  эфиопский  намест¬
ник  арестовал  его  и  разоружил  его  дружину.  Тогда  на  некоторое  вре¬
мя  возвысился  Иллими,  но  в  1911  г.  он  погиб  в  набеге  на  нуэров.
Дело  в  том,  что,  получив  огнестрельное  оружие,  анюа  стали  устраи¬
вать  набеги  на  своих  недавних  обидчиков  —  скотоводов-нуэров  и
мурле.  Такие  нападения  совершались  вплоть  до  1932  г.,  сопровожда¬
лись  гибелью  многих  людей,  угоном  многих  десятков  детей  и  жен¬
щин  и  сотен  голов  скота11.
 Арест  Удьяла  и  смерть  Иллими  способствовали  тому,  что  на  пер¬
вый  план  выдвинулся  Аквей.  Он  получил  эмблемы  главы  нйийе  и
приобрел  такую  власть,  что  сделал  свой  сан  в  своей  семье  наслед¬
ственным;  вопреки  обычаю,  его  эмблемы  унаследовал  в  1920  г.  его
сын.  И  это  несмотря  на  интриги  родичей-соперников,  получивших
поддержку  эфиопских  феодалов.  В  1919  г.  Удьял,  выпущенный  на
свободу,  сопровождал  в  полюдье  эфиопского  вельможу  фитаурари
(военно-феодальное  звание)  Фанту,  помогая  ему  получать  дань  с
общин  анюа.  Во  время  этого  полюдья  Удьял  умер.  На  его  место  фи¬
таурари  Фанту  и  наместник  императора  в  г.  Горе  прочили  сына
Удьяла  Утвака.  Ему  намеревались  также  передать  символы  главы
нйийе.  Но  анюа  вновь  проявили  непокорность  власти  наместника  и
его  фитаурари.  Когда  Утвак  возвращался  с  эмблемами  власти  из  де¬
ревни  Адого,  где  они  прежде  хранились,  на  него  напал  его  брат  Гило  и
выгнал  его  из  вождества.  Утвак  направился  в  Горе  искать  управу  на
своих  сородичей,  но  не  добился  ничего  и  через  три  года  умер  в  пол¬
 438


ном  забвении.  Аналогичная  история  повторилась  в  1931-1933  гг.,  по¬
сле  смерти  очередного  главы  клана  Ватнйийе12.
 Затем  последовал  период  итало-эфиопской  войны  и  итало-фа-
шистской  оккупации  Эфиопии.  С  этого  времени  какие-нибудь  сведе¬
ния  о  полюдье  даже  на  окраинах  Эфиопской  империи  отсутствуют.
Во  всяком  случае,  во  время  моего  пребывания  в  Гамбеле  в  1986  г.  я  не
получил  информацию  о  существовании  в  не  столь  уж  далеком
прошлом  элементов  комплекса  полюдья  у  эфиопских  анюа.  Да  и  са¬
мый  комплекс  у  них,  в  сущности,  не  успел  сформироваться.
 Можно  предположить,  что  в  единственном  нилотском  раннем
царстве  Шиллук  развитие  комплекса  полюдья  интенсивно  происхо¬
дило  в  40-90-х  гг.  XIX  в.,  но  этот  вопрос  требует  специального
изучения.
 Бантуский  пояс
 Различные  формы  полюдья  описаны  в  обществах  банту  конца
ХУ-Х1Х  вв.  Но,  может  быть,  полюдье  существовало  в  государствах
банту  и  более  раннего  времени?  Еще  в  Х111-Х1У  вв.  на  островах
Индийского  океана  и  в  прибрежных  селениях  на  материке,  в  целом
составлявших  страну  Савахил  (араб.  —  «побережье»),  процветали  не¬
большие  княжества,  города-государства,  даже  талассократии,  кото¬
рые  вели  торговлю  с  арабами  и  странами  Южной  и  Юго-Восточной
Азии.  Одним  из  них  было  государство  Пате,  центральная  часть  кото¬
рого  была  расположена  на  архипелаге  Ламу.  О  нем  подробно  расска¬
зывает  только  местная  суахилийская  хроника,  впрочем,  настолько
популярная,  что  она  перелагалась  на  полдюжины  суахилийских  диа¬
лектов,  даже  коморский;  в  ранних  своих  частях  хроника  Пате  основа¬
на  на  преданиях13.  Между  тем,  государство  Пате  играло  заметную
роль  в  истории  Савахила  —  единственной  мусульманской  стране  в
поясе  народов  банту.
 Эта  страна  протянулась  на  огромное  расстояние  с  севера  на  юг  —
от  архипелага  Ламу  у  южной  оконечности  Сомали  до  северного  Мо¬
замбика  (включая  и  одноименный  остров).  Но  ни  сплошной  террито¬
рии,  ни  широтной  протяженности  она,  в  сущности,  до  XIX  в.  не  име¬
ла.  «На  запад  от  наиболее  крупных  и  процветающих  городов  уходили
караванные  торговые  пути  к  странам  Межозерья...  а  также  в  Моно-
мотапу»14  (Зимбабве  и  средняя  часть  Мозамбика).
 Согласно  хронике,  государство  Пате  было  основано  на  о-ве  Сиу
(архипелаг  Ламу)  в  начале  XIII  в.  арабом,  женившимся  на  дочери-на¬
следнице  местного  вождя.  Его  потомки  исповедовали  ислам,  носили
арабо-исламские  имена,  однако  усвоили  местную  африканскую  куль¬
туру,  систему  титулов  и  право  наследования  имущества  и  титулов  по
 439


ндугу  —  от  старшего  брата  к  следующему  по  возрасту,  а  после  смерти
самого  младшего  из  братьев  —  к  старшему  из  его  племянников15.
 С  1228  г.  по  1538  г.  (если  верить  хронологии  преданий,  на  которых
основывается  хроника)  сменилось  четыре  ндугу,  или  поколения  чле¬
нов  основателя  династии:  В  начале  XII  в.  государство  Пате  состояло
всего  из  двух  поселений,  находившихся  на  острове  Сиу.  Мухаммад
ибн  Сулейман  (1228-1252)  и  его  младший  брат  Ахмад  ибн  Сулейман
(1252-1271)  ограничивали  свою  политику  пределами  о-ва  Сиу.  Му¬
хаммад  присоединил  к  своему  крохотному  княжеству  другие  селения
острова,  Ахмад  же  построил  на  нем  много  своих  дворов-резиденций
(уитрЬе),  вокруг  которых  увеличил  площадь  обрабатываемых  зе¬
мель.  Вероятно,  на  них  царь  поселил  лично  зависимое  население  (ве¬
лась  работорговля,  личная  несвобода  была  известна),  а  свои  дворы
обходил  полюдьем.
 Одни  селения  управлялись  царем  непосредственно,  другие  —  че¬
рез  вассальных  «царей».  На  деле  оба  процесса  —  расширение  границ
государства  и  царского  домена  —  происходили  параллельно,  хотя
предание  разделило  их  между  братьями-царями.
 Войны  Пате  за  господство  над  островом  Сиу  продолжались  и  при
царях  следующего  поколения-ндугу:  Ахмаде  II,  сыне  Мухаммада  I
(1271-1306)  и  его  двоюродном  брате  Мухаммаде  II,  сыне  Ахмада  I
(1306-1331).  Последнему  удалось-таки  завоевать  «города»  Фаза  и
Мандра  на  о-ве  Сиу.  При  этом  Мандра  была  разрушена,  ее  жители
частью  бежали  на  другие  острова  (Шела,  Малинди  и  др.),  частью
были  переселены  в  Пате,  увеличив  население  города-государства.
После  война  велась  между  государствами  Пате  и  Ламу  (оба  —  на  ар¬
хипелаге  Ламу).  Царь  Пате  Умар  I,  сын  Мухаммада  II  (1331-1348),
покорил  государство  Ламу  и  включил  его  в  свое  царство  вместе  с
бывшими  владениями  побежденного.  Продолжив  завоевания,  Умар  I
покорил  много  суахилийских  городов  на  островах  и  материке:  Ози
(здесь  еще  в  XVI  в.  существовало  особое  княжество),  Кивайю,  Китао,
Мия,  Имизи  и  хорошо  известные  арабским  и  даже  китайским  геогра¬
фам  Малинди  и  Браву.  В  каждый  из  них  мфалме  (царь)  Пате  назна¬
чил  наместника-моджумбе.  Как  говорилось  выше,  Умар  I  якобы  за¬
воевал  также  Марку  и  Могадишо,  управлять  которым  назначил
наместника  с  титулом  ревали  (вар.  ливали),  подчинив  ему  три  города
южного  Бенадира16.
 Вероятно,  от  тех  далеких  времен  сохранилась  красочная  церемо¬
ния.  Вновь  избранный  маджумбе  (в  Х1Х-ХХ  вв.  это  был  просто  дере¬
венский  староста)  восседал  на  носилках  рядом  с  разукрашенной  ра¬
быней;  его  торжественно  носили  по  деревне,  а  вместе  с  ним  —
символы  его  власти:  посох,  барабан,  рог  и  флейту17.  Вероятно,  рабы¬
ня  символизировала  жену  маджумбе18  —  одну  из  многочисленных
царевен,  которую  ему  в  былые  времена  давали  в  жены  вместе  с  долж¬
 440


ностью;  после  этого  маджумбе  почитал  царя  как  отца.  Возможно,  в
средние  века  правитель  поселял  своих  жен  с  их  детьми  каждую  в  от¬
дельном  имении-йумпбе,  и  периодически  их  здесь  посещал.  Но  ис¬
точники  об  этом  умалчивают.
 Таким  образом,  было  создано  довольно  сложно  организованное
суахилийское  государство  с  центром  на  острове  Сиу,  контролировав¬
шее  не  только  сельское  хозяйство,  рыболовство  и  ресурсы  северной
части  Савахила,  но  и  торговлю  нынешних  Северной  Кении  и  Южной
Сомали  с  заморскими  странами.  Расцвет  этого  государства  начался  в
царствование  сыновей  Умара  I:  Мухаммада  III  (1348-1392)  и
Ахмада  III  (1392-1430)  —  и  продолжался  до  конца  XV  в.  В  те  годы,
по  словам  хроники,  Пате  наслаждалась  миром,  богатела  на  торговле  с
Индией,  куда  ходило  много  кораблей;  на  одном  из  островов  добыва¬
ли  серебро,  и  его  было  так  много,  что  из  серебра  делали  посуду  и  дру¬
гие  бытовые  предметы,  украшали  им  оружие,  жилище  и  пр.  Так  было
и  в  царствования  Абу  Бакра  (1430-1470)  и  его  сына  Мухаммада  IV
(1470-1494),  до  появления  португальцев19.  Однако  не  сохранилось
никаких  достоверных  сведений  о  полюдье  правителя  Пате  или
других  средневековых  суахилийских  государств  по  принадлежавшим
им  островам  и  царским  имениям.
 Шамбала
 В  государстве  Шамбала,  расположенном  на  востоке  нынешней
Танзании,  существовало  два  разных  порядка  сбора  дани:  один  для
горных  общин,  населенных  народом  шамбала,  другой  —  для  приоке-
анских  общин,  населенных  суахилийцами  и  диго.
 На  территории  Нагорья  дань  собиралась  через  посредство  всей
иерархии  князей  и  князьков  -  младших  сородичей  царя  Шамбалы.
Порядок  сбора  дани  ясен  из  следующих  воспоминаний  одного  старо¬
го  князя,  приводимых  Э.  В.  Уинансом:  «Зумбе-мкуу  (старший  князь)
получал  требование  из  Вуги  (столица  Шамбалы.  —  Ю.  К.).  Млау  (по¬
сланец  царя.  —  Ю.  К.)  говорил  ему,  сколько  голов  крупного  рогатого
скота,  овец  и  коз,  и  травы  для  крыш,  и  шестов  и  других  вещей  он  дол¬
жен  дать.  Но  млау  не  забирал  их.  Зумбе  шел  к  народу  (букв.:  к  главам
родовых  групп  и  совету),  и  они  давали  ему  вещи  за  добрый  год  и  дож¬
ди,  и  фика  (церемония  культа  предков.  —  Ю.  К.),  которые  он  делал
для  народа.  Зумбе  брал  эти  вещи  и  шел  с  ними  в  Вугу.  Он  останавли¬
вался  у  млау,  а  затем  шел  к  симбамвене  (царю)  и  говорил:  “Смотри,
эти  вещи  я  принес  тебе”.  Симбамвене  приказывал  заколоть  черного
быка  из  числа  тех  (которых  ему  пригнал  князь)  и  брал  себе  ногу  с
хвостом  и  другие  части,  а  старейшины,  заседавшие  с  ним,  и  зумбе
съедали  остальное»20.
 441


Сбор  дани  в  приокеанских  деревнях  описал  Дж.  Л.  Крапф,  наблю¬
давший  его  в  г.  Пангани  в  1852  г.:  «На  рассвете  протрубили  боевой
рог,  и  по  деревне  стал  бегать  взад  и  вперед  солдат,  крича  громким  го¬
лосом:  Готовьтесь,  о  воины  васамбара  (шамбала.  —  Ю.  К)!  Мазумбе,
цари  (визирь  и  два  “наместника”,  то  есть  князя,  сородичи  царя.  —
Ю.  К.)  скоро  прибудут”.  Вся  деревня  сразу  пришла  в  движение,  так
как  народ  был  рад  их  прибытию,  а  солдаты  применяли  к  ним  наси¬
лие,  отбирая  у  них  кур  и  другое  имущество.  Владелец  дома,  в  кото¬
ром  я  находился,  закопал  свои  самые  ценные  вещи  из  страха  перед
солдатней  (soldiery).  Дань,  которую  в  этот  раз  население  Пангани
уплатило  царю  Кимери  (Кимвери.  —  Ю.  К.),  была  не  очень  велика,
она  состояла  из  200  ярдов  американо,  лоувелского  калико,  стои¬
мостью  от  пятидесяти  до  шестидесяти  долларов.  Эта  дань  взимается
лишь  раз  в  два  или  три  года,  когда  визирь  (мдоэ.  —  Ю.  К.)  является  на
побережье»21.  Таким  образом,  мдоэ  с  воинами  собрали  дань  в  четы¬
рех  деревнях,  где  обитало,  по  подсчетам  Дж.  Л.  Крапфа,  4  тыс.  чело¬
век,  а  затем  направились  за  данью  в  пятую  деревню.  Характерно,  что
и  султан  Занзибара  считал  эти  общины  своими  владениями.  В  дру¬
гом  месте  своей  книги  Крапф  описывает  распределение  собранной  на
побережье  дани  в  Фуге  (столице  Шамбалы  г.  Вуга).  Царь  «получил
дань,  доставленную  визирем  с  побережья,  состоящую  из  200  кусков
американо  и  множества  крупного  рогатого  скота  и  овец.  Из  200  кус¬
ков  ткани  100  царь  оставляет  себе  и  своим  женам,  42  —  визирю
(мдоэ.  —  Ю.  К.)  и  его  солдатам,  33  —  вождю  (leadman)  Фуги,  и  25  мбе-
реко  (начальнику  царских  телохранителей.  —  Ю.  К.)  и  его  слугам»22.
По  мнению  Э.  В.  Уинанса,  «вождем»  Крапф  называет  третьего  члена
совета  вельмож  Вуги23.
 В  случае  отказа  платить  дань  и  сопротивления  собиравшему  ее
отряду  следовали  суровые  кары.  Крапф  рассказывает  об  одном  таком
случае,  когда  во  время  сбора  дани  на  побережье  местный  житель  от¬
казался  платить  дань,  убил  трех  воинов  царя  и  бежал.  За  это  были
схвачены  и  проданы  в  рабство  его  сородичи24.  В  сущности,  таким  же
способом  собирали  дань  с  племен  и  общин  побережья  и  отряды,  по¬
сылаемые  суахилийскими  правителями,  а  в  XVIII-XIX  вв.  —  оман¬
скими  и  занзибарскими  султанами.
 Зулу
 В  XIX  в.  начал  формироваться  и  вскоре  дезинтегрировался  комп¬
лекс  полюдья  в  государствах  народов  нгуни.  Самыми  многочислен¬
ными  из  них  являются  коса,  зулу,  свази,  ндебеле  (матебеле)  и  ангони.
Вероятно,  самое  раннее  известие  о  полюдье  у  нгуни  принадлежит
шотландскому  миссионеру  С.  Кею25.
 442


О  полюдье  в  Зулусском  государстве  1816-1879  гг.  А.  Т.  Брайант
писал,  что  его  правители  «имели  много  королевских  или  полковых
краалей  (атакапс1а),  и  каждый  крааль  временно  становился  коро¬
левской  резиденцией,  возглавлялся  какой-нибудь  женщиной  коро¬
левского  рода  (матерью,  теткой  короля)  и  снабжался  штатом...
умндлункулу»  (наложниц-служанок  правителя,  общее  число  которых
достигало  1200)26.
 Каждая  амаканда  устраивалась  следующим  образом.  «Когда...  во
всех  военных  краалях  набиралось  достаточно  взрослых  18-летних
юношей,  чтобы  сформировать  новый  полк,  от  имени  короля  отдавал¬
ся  приказ  собрать  всех  их  вместе.  Обычно  это  приурочивали  к  еже¬
годному  королевскому  празднику  умкози...  Подходящее  лицо  из  чис¬
ла  знати  назначалось  их  полковником-индуна...  Первым  делом
нового  полка  было  построить  для  себя  военные  краали...  для  разме¬
щения  нескольких  сотен,  а  то  и  тысячи  человек...  Военный  крааль
был  вместе  с  тем  и  резиденцией  короля.  Внутри  каждого  крааля,  в
почетном  его  конце,  рядом  с  отделением,  где  находились  казармы...
основывался  королевский  участок  —  исигодло.  Королевский  участок,
в  котором  временно  проживало  “его  величество”  или  его  семья,  был
отделен  от  остального  лагеря  высоким  забором.  Каждый  такой  учас¬
ток  исигодло  был  предоставлен  королевским  женам  или  короле-
ве-матери.  К  ним  был  прикомандирован  штат  прислуги  —  девушек
умндлункулу  (числом  от  20  до  100).  Когда  военные  краали  были  вы¬
строены,  многие  юноши  на  некоторое  время  возвращались  домой,  но
в  краале  всегда  оставался  достаточно  многочисленный  гарнизон,
чтобы  по  приказанию  короля  обрабатывать  поля,  рубить  лес,  произ¬
водить  починку  краалей,  хижин  и  т.  п.»27.
 Ежегодный  праздник  умкози  был  праздником  правителя  и  нового
урожая  и  отмечался  в  марте-апреле,  когда  происходила  жатва.  Как
сообщал  в  1836  г.  английский  путешественник  П.  Айзека,  «Во  время
сбора  урожая  никто,  кроме  немногих  приближенных  короля,  не  мо¬
жет  быть  освобожден  от  работы  на  полях  и  в  садах  короля.  Монарх
собственной  персоной  появлялся  во  главе  своих  воинов  наблюдать  за
жатвой  зерновых.  Никому  не  разрешалось  есть  молодое  зерно,  пока
король  не  сделает  почина»28.  Начинался  умкози  в  плодородной  мест¬
ности  Икандла  на  юге  Зулусского  государства  и  с  продвижением
правителя  и  его  свиты  от  одного  исигодло  к  другому  перемещался  по
всей  стране  зулу.  Последний  раз  умкози  справлялся  в  1879  г.29
 Иногда  правители  зулусов  посещали  могилы  своих  предков  близ
холма  Эталанени  и  обходили  их  во  главе  своих  воинов  и  придворных.
Но  в  последний  период  независимости  и  колониальное  время  они
посылали  сюда  в  качестве  своего  представителя  одного  из  царских
сыновей  с  военным  отрядом.  Здесь  отряд  разделился  на  части,  каж¬
 443


дая  из  которых  посещала  одну  из  священных  царских  могил  и  совер¬
шала  положенные  обряды30.
 Как  и  у  других  южных  банту,  полюдье  нкоси  Зулу,  по-видимому,
было  как-то  связано  с  ритуальной  охотой  (см.  ниже).
 Подчинение  Зулу  англичанам  в  1880  г.  и  включение  его  в  коло¬
нию  Наталь  не  привело  к  немедленной  полной  дезинтеграции  ком¬
плекса  полюдья,  но  этот  процесс  неизбежно  происходил  в  течение
последующих  лет.
 Свази
 Сходной  была  историческая  судьба  полюдья  в  соседних  с  Зулу  го¬
сударствах  Свази  и  Лесото,  где  оно  сохранялось  до  XX  в.
 В  Свази  (Свазиленд)  каждый  правитель-нкоси  имел  несколько
«царских  деревень»  (umuti  wenkosi).  Здесь  требуется  некоторое  по¬
яснение.  Как  и  все  нгуни,  свази  живут  отдельными  домохозяйства¬
ми,  разбросанными  по  стране  среди  огородов  и  пастбищ.  В  каждом
таком  домохозяйстве-хуторке  —  по  нескольку  хижин,  в  среднем
 7-8  обитателей  хуторка.  У  правителей  княжеств,  на  которые  была
разделена  страна  Свази,  домохозяйства  были  больше,  чем  у  просто¬
людинов,  в  среднем  по  22-23  человека;  кроме  князька  или  вождя  и
его  жен,  детей  и  младших  родственников  здесь  жили  их  клиенты  и
невольники.  Но  самыми  большими  поселениями  страны  Свази
были  домохозяйства  нкоси  и  его  царицы-матери;  в  каждом  из  них
жило  от  нескольких  десятков  до  нескольких  сот  обитателей.  Только
такие  поселения  X.  Купер  соглашалась  считать  деревнями31.
 Подлинной  столицей,  ритуальным  центром  государства  была  де¬
ревня  царицы-матери.  В  ней  жила  она  сама,  верховный  главноко¬
мандующий,  различные  жрецы,  специалисты  по  ритуалам.  Впрочем,
главную  религиозную  церемонию  —  вызывание  дождя  —  совершали
нкоси  и  царица-мать32.  В  сущности,  в  государстве  Свази  существо¬
вало  два  политических  центра:  нкоси,  которого  метафорически  на¬
зывали  «Львом»,  и  царица-мать,  называемая  «Слонихой».  Эти  два
центра  соперничали,  а  иногда  и  боролись  за  власть,  даже,  как  при
нкоси  Мбандзени  (1874-1889),  воевали  друг  с  другом33.
 Когда  нкоси  занимал  престол,  вернее,  становился  царствующей
особой  после  смерти  своего  предшественника,  он  должен  был  в  те¬
чение  нескольких  лет  совершить  ряд  ритуалов,  прежде  чем  его  счи¬
тали  полноправным  государем.  В  этот  период  он  совершал  передви¬
жения  по  всему  своему  государству,  которое  можно  считать
«коронационным  полюдьем».  В  первые  годы  его  главной  резиден¬
цией  оставалась  та  деревня,  в  которой  он  еще  при  жизни  своего  по¬
койного  отца  или  брата-нкоси  жил  вместе  со  своей  матерью.
 444


По  определению  X.  Купер,  все  этапы  жизни  нкоси  Свазиленда
отражались  на  развитии  его  царских  деревень.  Каждый  нкоси  осно¬
вывал  новую  столицу,  которая  вполне  заслуживала  это  имя  лишь  в
апогее  его  царствования  и  особенно  после  его  смерти,  когда  она  ста¬
новилась  деревней  царицы-матери.  Каждый  нкоси  основывал  и  дру¬
гие  царские  деревни34.
 Еще  до  своей  коронации  нкоси  намечал  будущую  столицу,  вы¬
полнял  соответствующие  ритуалы.  Сначала  на  ее  месте  создавался
обширный  загон  для  крупного  рогатого  скота  и  строились  «казар¬
мы»  для  воинов.  Военные  подразделения  формировались  по  тем  же
принципам,  что  и  у  зулусов  и  других  народов  нгуни.  Затем  в  новой
деревне  поселялись  лица,  стремившиеся  под  защиту  царя,  стано¬
вившиеся  его  клиентами.  Когда  нкоси  достигал  совершеннолетия,
он  вступал  в  свой  первый  официальный  брак  (до  того  он  мог  лишь
иметь  любовниц,  но  не  мог  жить  с  ними  в  одной  деревне)  и  поселял¬
ся  с  двумя  своими  первыми  женами  в  своей  первой  царской  деревне,
которая  отныне  приобретала  статус  столицы35.  С  течением  времени,
вступая  в  новые  браки,  нкоси  основывал  новые  царские  деревни  для
тех  или  иных  групп  своих  жен  и  наложниц.  Порой  нкоси  поселял
часть  своих  жен  в  уже  существовавших  деревнях  (основанных  его
предками),  которые  после  этого  возобновляли  свой  статус  царских
деревень36.
 Европейские  путешественники  описали  царские  деревни  нкоси
Мбандзени,  Буну  (1889-1899)  и  Собхузы  II  (1899-1985).  Первой  ре¬
зиденцией  Буну  была  Зомбодзе,  деревня  его  царицы-матери.  Когда
Буну  приобрел  (за  брачный  выкуп)  первых  своих  жен,  он  переселил¬
ся  с  ними  во  вновь  основанную  им  деревню  Эзабени.  Позднее  Буну
основал  для  своих  жен,  число  которых  увеличилось  до  восьми,  дерев¬
ни  Эмампондвени  и  Неука.  Некоторых  жен  он  поселял  также  в  де¬
ревнях,  основанных  его  предками.  Нкоси  Буну  умер  совсем  молодым,
у  него  было  относительно  мало  жен  и  мало  царских  деревень.
 Его  преемник  Собхуза  II  был  провозглашен  нкоси  еще  в  младен¬
честве.  Когда  он  достиг  совершеннолетия,  он  вместе  с  царицей-ма-
терью  основал  деревню  Лобамба.  Женившись,  он  основал  деревню
Лозитехлези,  где  и  поселился.  Позднее  он  переселил  часть  своих  жен
в  три  другие  царские  деревни:  Зомбодзе,  Неука  и  Энтонджени.  В  пер¬
вые  десятилетия  правления  Собхузы  самой  главной  и  самой  боль¬
шой  деревней  Свазиленда  была  Лобамба  (265  жителей  в  1934  г.),  вто¬
рой  —  Лозитехлези  (137  жителей),  третьей  —  Зомбодзе  (70  жителей).
В  каждой  из  них  нкоси  содержал  по  гарему,  в  котором  было  по  не¬
скольку  жен,  из  них  одна  главная.  Наприер,  в  Лобамбо  жили  19  его
жен  и  30  детей.  Кроме  того,  в  этой  резиденции  существовало  еще
49  домохозяйств,  из  них  17  принадлежали  членам  царской  династии,
2  —  вождям  других  династий,  30  —  простолюдинам.  Последние  явля¬
 445


лись  в  большинстве  придворными  и  клиентами  нкоси,  получившими
разрешение  поселиться  в  его  резиденции.  По  словам  старых  свази,  в
прошлом  царские  деревни  были  многолюднее37.
 Кроме  того,  в  прошлом  в  каждой  из  царских  деревень  находились
большие  хижины,  или  «казармы»,  в  которых  жили  подразделения  во¬
инов38.  Эти  жившие  в  царских  деревнях  воины  пользовались  более
высоким  статусом,  чем  жившие  в  деревнях  местных  князей  или  вож¬
дей  и  тем  более  те  молодые  воины,  которые  находились  в  домохозяй¬
ствах  своих  отцов.  Однако  круглый  год  в  царских  или  княжеских  де¬
ревнях  проводила  лишь  часть  молодых  воинов,  другие  приходили
сюда  лишь  на  время39.
 В  военное  время  они  составляли  подразделения  армии,  в  мирное
же  время  —  охрану  нкоси,  князей,  их  жен;  большинство  же  молодых
воинов  занималось  в  царских  и  княжеских  деревнях  различными  ра¬
ботами  —  земледельческими,  домашними,  пастушеским  трудом  и
проч.40
 Основное  богатство  в  каждой  из  царских  деревень  составляли
стада  крупного  рогатого  скота.  Кроме  того,  отдельные  стада,  принад¬
лежавшие  нкоси,  выпасались  в  особых  пастушеских  лагерях,  распо¬
ложенных  в  разных  княжествах.  Эти  стада  находились  частью  во  вла¬
дении  и  пользовании  клиентов  нкоси  —  «держателей  царского
скота»,  частью  —  в  пользовании  и  на  попечении  молодых  воинов41.
 Некоторое  число  клиентов  нкоси  проживало  также  в  царских  де¬
ревнях  (в  1935  г.  в  Лобамбе  их  было  более  30  только  из  числа  бедня¬
ков  —  сыновей  от  младших  жен  простолюдинов)42.
 Кроме  того,  при  святилищах  в  царских  деревнях  находили  убежи¬
ще  люди,  бежавшие  от  гнева  местных  князьков  и  становившиеся  та¬
ким  образом  царскими  клиентами  43.
 Девушки  также  выполняли  некоторые  работы  в  царских  дерев¬
нях,  в  частности  во  время  праздника  перехода  в  следующий  поло¬
возрастной  ранг,  при  формировании  первой  половозрастной  груп¬
пы.  В  прошлом  такие  праздники  с  церемониями,  плясками  и
пиршествами  устраивались  по  княжествам,  в  деревне  местной  кня¬
гини,  или  в  деревне  царицы-матери.  Часть  необходимых  для  пира
продуктов  давал  князь,  другую  девушки  приносили  из  дома.
В  1935  г.,  когда  в  Свазиленде  проводила  исследование  X.  Купер,
праздник  устраивался  для  всей  страны  в  одном  месте  —  в  столице,
куда  отовсюду  приходили  для  инициации  девушки.  Надо  сказать,
что  в  течение  всего  праздника  запрещались  половые  связи  инициан-
ток  с  мужчинами.  Нарушитель  запрета,  даже  если  им  был  сам  нко¬
си,  платил  большой  штраф  —  5  голов  крупного  рогатого  скота.  Вре¬
мя  проведения  праздников  перехода  —  поздняя  осень  и  зима  южного
полушария:  март  и  июль.  Тогда  же  свази  устраивали  общинные  охо¬
ты,  строили  и  чинили  дома  и  ограды44.  Между  мартовским  и  июль¬
 446


ским  праздниками,  по  некоторым  данным,  нкоси  путешествовал  по
стране.  Недаром  «каждый  праздник  заканчивался  восхвалением  цар¬
ской  семьи  в  песнях-танцах»45.
 Об  этих  передвижениях  известно  очень  мало.  Впервые  нкоси
должен  был  обойти  свои  владения  до  коронации  и  совершить  ряд
ритуалов,  включавших  ритуальную  охоту.  Этот  обычай  соблюдал¬
ся  и  в  1985  г.,  когда  на  престол  Свазиленда  вступил  новый  король.
 Известно,  что  его  отец  Собхуза  II  обходил  свои  владения  в  годы
своего  долгого  правления,  но  не  известно,  как  часто  он  это  делал.
Во  всяком  случае,  такие  полюдья  не  были  регулярными.  Собху¬
за  II,  как  и  его  предшественники  —  нкоси  Свази,  при  этом  посещал
царские  деревни,  а  иногда  и  деревню  своей  матери.  В  этих  дерев¬
нях  он  кормился  во  время  полюдья.
 Каждая  из  царских  деревень  была  связана  с  несколькими  кня¬
жествами;  нкоси  решал,  какое  княжество  «прикрепить»  к  какой  из
деревень.  Впрочем,  некоторые  княжества  были  связаны  с  деревней
царицы-матери.  Из  княжеств  в  эти  деревни  поступала  дань,  штрафы
скотом  и  проч.,  пополнявшие  здесь  запасы  продовольствия  и  цар¬
ские  стада46.
 Прибыв  в  одну  из  царских  деревень,  нкоси  вызывал  сюда  наи¬
более  важных  лиц,  живших  поблизости,  прежде  всего  князей.  Нко¬
си  в  его  полюдье  сопровождало  множество  людей.  Это  были  отря¬
ды  «гвардии»,  придворные,  жрецы,  а  также  разные  люди,
присоединявшиеся  к  полюдью  в  пути.  X.  Купер  приводит  сообще¬
ние  доктора  Семе,  наблюдавшего  прибытие  Собхузы  II  в  царскую
деревню  Энтонджени,  куда  со  всех  окрестностей,  «на  расстоянии
нескольких  миль  от  деревни,  стекался  народ,  чтобы  выразить  вер¬
ноподданнические  чувства,  принести  пиво  и  тыквы  и  другую  дань»
своему  нкоси.  Когда  он  передвигался  по  стране,  сопровождавшие
его  участники  полюдья  возглашали  ему  хвалу.  Кроме  своих  дере¬
вень,  нкоси  должен  был,  по  обычаю,  посещать  и  деревню  своей  мате¬
ри.  Иногда  он  это  делал  раз  в  несколько  дней,  иногда  —  раз  в  несколь¬
ко  недель47.
 Так  как  нкоси,  подобно  монархам  у  других  народов  банту,  был
сакрализированной  персоной,  его  путешествия  по  стране  были  связа¬
ны  с  какими-то  религиозно-ритуальными  функциями.  К  сожалению,
мы  знаем  только,  что,  когда  он  прибывал  в  деревню,  местные  жите¬
ли  —  мужчины  не  смели  садиться  вблизи  от  своего  правителя,  а  жен¬
щины  —  даже  поднять  на  него  глаза48,  но  о  ритуалах,  которые  он  со¬
вершал  на  местах,  нам  не  известно.
 Информация  носит  скорее  отрицательный  характер.  Так,  извест¬
но,  что  нкоси,  царица-мать  вместе  с  особым  специалистом  по  ритуалу
и  двумя  красивыми  девочками  (аналоги  славянских  перуниц)  совер¬
шали  перед  началом  муссонных  дождей,  то  есть  раз  в  полгода,  важ¬
 447


нейший  ритуал  своего  народа  —  магическое  действо  вызывания  дож¬
дя.  Это  действо  в  первой  половине  XX  в.  производилось  в  столице,
даже  если  «заказ»  на  запаздывавшие  дожди  поступал  из  отдаленной
части  Свазиленда.  В  таком  случае  в  столицу  прибывали  посланцы
соответствующего  княжества  с  данью  в  виде  крупного  рогатого  скота
(так  называемый  «скот  грома»).  Прежде  чем  приступить  к  «дождево¬
му  действу»,  нкоси  проводил  несколько  недель  в  затворе  и  воздержа¬
нии49.  Кроме  того,  в  былые  времена  заклинанием  дождя  занимались
наследственные  главы  княжеств  Мнизи  и  Магагуле,  не  принадлежав¬
шие  к  царскому  роду  Дламини:  их  роды  обитали  на  земле  свази  еще
до  того,  как  нгуни-дламини  ее  завоевали50.  Может  быть,  в  отдален¬
ные  времена  нкоси  совершал  дождевое  действо  не  только  в  столице,
но  и  в  других  царских  деревнях,  когда  обходил  их  полюдьем?
 Неясно  также,  какие  святилища  нкоси  посещал,  кроме  тех,  кото¬
рые  находились  в  царских  деревнях.  Известно,  что  царские  могилы,
вернее  погребальные  пещеры,  в  которых  хоронили  нкоси,  их  прибли¬
женных  (последних  заживо)  и  жертвенных  животных,  находятся  в
густых  лесах  далеко  от  царских  деревень:  две  пещеры  на  юге  страны
Свази  и  одна  в  центре.  Они  состоят  под  охраной  особых  кустодов  и
являются  в  условиях  синкретизма  христианства  с  традиционной  ре¬
лигией  местами  паломничеств  знати  и  простого  народа.  Но  нкоси,
судя  по  описанию  X.  Купера,  лишь  посылали  сюда  своих  представи¬
телей,  а  жертвоприношения  духам  предков-нкоси  приносили  в  сто¬
лице51.  У  свази  полюдье  и  охота  наследника  престола  (теперь  уже
как  простой  ритуальный  пережиток)  были  возрождены  в  1985  г.
(см.  ниже).
 Все  это  напоминает  порядки  государства  Зулу.  Не  была  ли  анало¬
гия  настолько  полной,  что  в  отдаленные  времени  нкоси  свази,  как  и
нкоси  зулусов,  лично  посещал  могилы  своих  предков?
 Известное  сходство  с  полюдьем  у  народов  нгуни  обнаруживает
полюдье  правителя  в  государствах  соседних  с  ними  и  родственных
им  по  происхождению  народов  группы  суто-чвана  (суто,  или  сото,
чвана,  или  цвана,  педи,  макололо  и  др.).
 Лесото
 Лесото,  государство  скотоводческо-земледельческого  народа
сото,  или  басуто,  возникло  между  1820  и  1830  гг.  До  1818  г.  отдель¬
ные  племена  сото  были  независимы;  иногда  две  части  племени  имели
двух  правителей.
 Кроме  сото,  в  Лесото  обитали  бродячие  охотники-собиратели
бушмены.  Процесс  формирования  Зулу  и  других  государств  народов
нгуни,  а  также  бурско-готтентотская  экспансия,  затронули  и  терри¬
торию  народов  сото-цвана.  В  Лесото  волна  за  волной  прибывали  пле¬
 448


мена  банту  (в  том  числе  и  часть  сото),  спасаясь  от  войн,  голода  и
угнетения.  Все  они  объединились  вокруг  вождя  Мшешве,  более  из¬
вестного  как  Мошеш  (1820-1870)52.  В  1833  г.  к  Мшешве  прибыли  и
поселились  с  ним  французские  протестантские  миссионеры.  Вслед
за  ними  в  1834  г.  у  границ  Лесото  обосновались  английские  веслеян-
ские  (методистские)  миссионеры,  сопровождавшие  в  переселениях
на  север  из  Капской  колонии  общины  готтентотов  и  баролонгов  (из
группы  сото-цвана).  В  эту  эпоху  переселения  народов  и  великих
культурных  перемен,  вызванных  европейской  (а  на  восточном  побе¬
режье  Африки  и  в  Судане  —  также  мусульманской)  экспансией  в
Южной  Африке,  как  и  на  Мадагаскаре  и  в  Океании,  развился  особый
тип  государства  —  миссионерский,  в  котором  важную  роль  играли  ев¬
ропейские  миссионеры53.
 Веслеянцы  основали  четыре  миссионерских  станции.  В  окрестно¬
стях  станций  оставалось  в  общей  сложности  69  деревень  сото,
подвластных  Мшешве  и  плативших  ему  подати.  Во  главе  неко¬
торых  из  этих  деревень  стояли  его  родичи  или  даже  ближайшие
родственники54.
 Отдельные  вожди  племен,  сыновья  и  родственники  Мшешве  оби¬
тали  в  многолюдных  поселках.  Так,  два  старших  сына  Мшешве  жили
в  поселке  Мориджа,  его  брат  —  в  Могале55.
 В  1843  г.  Мшешве  направил  одного  из  своих  сыновей,  Моляпо,
«с  его  людьми»  и  переданным  в  его  держание  скотом  основать  вож-
дество  и  поселок  в  одном  из  пограничных  районов  Лесото  на  р.  Кале¬
дон.  С  Моляпо  находился  его  дядя  (вероятно,  со  стороны  матери),  по
имени  Нхасе;  поблизости  жил  племянник  Мшешве  по  имени  Лесоа-
на,  или  Лесуани56.  Когда  на  две  «маленькие  деревни»  сото,  основан¬
ные  в  1846  г.  в  этом  пограничном  районе,  напало  соседнее  племя  тло-
куа  (мантати)  и  разрушило  деревни  сото  Расекаай,  Мокечетла  и
другие,  то  Моляпо  и  Лесарана  вместе  с  одним  из  деревенских  старост
возглавили  ответный  набег57.  Другие  вожди  жили  в  больших  дерев¬
нях.  Одну  из  таких  больших  деревень  посетил  в  1839  г.  английский
путешественник  Дж.  Бэкхауз.  Она  принадлежала  вождю  племени
таунг  и  состояла  из  сотни  хижин.  В  деревне  находился  еще  один
вождь,  более  низкого  ранга.  В  небольших  деревнях  насчитывалось
только  два  десятка  хижин58.
 Самым  крупным  населенным  пунктом  в  Лесото  была  постоянная
резиденция  самого  Мшешве.  Первоначально  она  находилась  в  его
родной  деревне  Бутабуте59,  но  с  объединением  сото  была  перенесена
в  центр  страны,  на  гору  Таба-Босиго60  —  вполне  по  обычаю  всех  юж¬
ных  банту.  В  1840  г.  в  Таба-Босиго  один  английский  дезертир  по¬
строил  для  Мшешве  «большой  каменный  дом»61.
 В  Таба-Босиго  Мшешве  принимал  официальных  представителей
Капской  колонии  и  других  политических  объединений,  заключил  с
 449


ними  договоры62.  Во  всех  сношениях  с  иностранцами  принимали
участие  миссионеры,  жившие  с  1833  г.  в  Таба-Босиго,  в  первую  оче¬
редь  Э.  Казали,  А.М.  Дик  и  др.
 Мшешве  редко  покидал  Таба-Босиго.  В  январе  1849  г.  он  писал
британскому  резиденту,  что  обязан  там  находиться63.  В  1849  г.  вождь
баролонгов  Мороко  утверждал,  что  когда  баролонги  прибыли  в  Лесо¬
то,  сопровождавший  их  миссионер  и  дядя  вождя  явились  к  Мшешве
«просто,  чтобы  посмотреть  на  него».  Когда  же  сам  Мороко  увиделся
с  Мшешве,  последний  предложил  ему  поселиться  поблизости  от
него,  но  тот  отказался64.
 В  окрестностях  Таба-Босинго  паслись  большие  стада  крупного
рогатого  скота,  принадлежавшие  Мшешве.  Ему  принадлежали  и  та¬
буны  коней  (в  то  время  воины  сото  уже  ездили  верхом)65.  Это  позво¬
ляло  Мшешве  в  период  военной  опасности  держать  в  окрестностях
Таба-Босинго  большие  воинские  силы.  Так  было  в  июле  1849  г.66
 Желая  лично  побеседовать  с  кем-либо,  Мшешве  обычно  пригла¬
шал  его  в  Таба-Босиго.  Так,  в  1848  г.  для  суда  он  вызвал  сюда  своих
подданных,  живших  на  расстоянии  добрых  двух  дней  верховой  езды
от  «столицы»67.  К  вассальным  вождям  и  к  соседним  правителям  Мшеш¬
ве  посылал  гонцов,  которые  передавали  устные  или  письменные  посла¬
ния  правителя  Лесото.  В  августе  1849  г.  он  послал  двух  младших  вож¬
дей  (petty  capitans)  предупредить  буров-треккеров  не  переселяться
за  реку  Оранжевую,  в  тогдашнее  Лесото68.  К  наиболее  важным  особам
направились  близкие  родственники  правителя:  его  брат  Поль  Мопери,
сыновья  Мшешве.  Они  же  от  имени  Мшешве  вели  переговоры  с  бри¬
танскими  властями69.
 Так  же  поступали  вассальные  вожди,  посылавшие  к  Мшешве  сво¬
их  сыновей,  племянников70.
 В  августе  1849  г.  вождь  племени  таунг  Молитсане  обещал  британ¬
скому  резиденту  X.  Д.  Уордену  вернуть  угнанный  у  соседей  скот.
Обещание  было  дано  в  присутствии  двух  братьев  Мшешве  с  их  сви¬
той.  Сам  правитель  Лесото  в  своем  письме  резиденту  упоминал  от¬
ряд,  посланный  им  для  защиты  мекуатлингов  и  на  соединение  с  таун-
гами71.  Вскоре  вслед  за  тем  X.  Д.  Уорден  созвал  всех  вождей  на
встречу  в  Блумфонтейне.  Но  Мшешве  под  предлогом,  что  он  ожидает
нападения  врагов,  в  Блумфонтейн  «послал  вместо  себя  Джошуа  Ма-
коньяне  и  Микаэле  Мокуале,  двух  из  его  главных  людей,  с  собствен¬
ными  письменными  инструкциями,  чтобы  действовать  за  него»72.
 В  документах  упоминаются  «деревни  Мошеша».  Так,  в  одном  слу¬
чае  Мшешве  лично  и  с  риском  для  жизни  отбил  добычу,  захваченную
в  одной  из  его  деревень  баролонгами73.  Посещал  ли  он  эту  деревню  в
мирное  время?
 Во  время  Кафрской  войны  1846  г.  Мшешве  встал  во  главе  ополче¬
ния  сото  и  выступил  в  поход.  По  мнению  миссионеров  и  британских
 450


властей,  если  бы  он  покинул  территорию  Лесото,  здесь  могли  бы  про¬
изойти  беспорядки74.
 Известно,  что  в  разных  концах  Лесото  у  Мшешве  были  клиенты,
пасшие  его  скот.  Около  1840  г.  готтентоты  (гриква  и  коранна)  угнали
стадо  скота  у  одного  из  «подданных»  Мшешве;  в  стаде  было  несколь¬
ко  животных,  принадлежавших  самому  правителю  сото75.  Позднее  в
этом  районе  скот  вождя  тлокуа  Сиконьелы,  разбежавшийся  по
вельду  во  время  набега,  смешался  со  стадами,  принадлежавшими
Мшешве76.  В  1846  г.  по  приказу  или  с  согласия  Мшашве  здесь  были
основаны  две  «маленькие  деревни»  его  подданных  или  клиентов,  на
которые  в  1848  г.  напали  воины  Сиконьелы;  они  захватили  20  лоша¬
дей,  принадлежавших  Мшешве77.  В  другом  случае  в  письме,  состав¬
ленном  от  имени  Мшешве,  говорится  о  «деревне  его  подданных»,  в
которой  воины  Сиконьелы  захватили  несколько  сот  голов  крупного
рогатого  скота  и  20  лошадей78.  По  условиям  мирного  соглашения  от
17  июня  1849  г.  между  Мшешве  и  Сиконьелой,  первый  обязался  вер¬
нуть  второму  73  лошади,  6303  головы  крупного  рогатого  скота,
2420  овец  и  2966  коз,  которых  правитель  Лесото  обещал  собрать  и
пригнать  в  Платберг  в  течение  трех  недель79.  Очевидно,  весь  этот
скот  содержался  в  разных  местах.
 По-видимому,  перед  нами  —  хорошо  известный  обычай  народов
Южной,  Восточной,  Северо-Восточной  Африки,  когда  клиент  или
вассал  получает  в  держание  скот  от  знатного  и  богатого  человека,
вождя,  царя,  обязывается  пасти  этот  скот  и  выполнять  некоторые  по¬
винности  в  пользу  верховного  владельца  скота,  за  что  имеет  право  на
продукты  скотоводства  и  часть  приплода80.
 Хотя  большую  часть  года  Мшешве  проводил  обычно  в  Таба-Боси-
го,  иногда  он  ее  покидал.  Одной  из  причин  была  охота.  В  ноябре
1839  г.  (весной  южного  полушария)  группа  буров  прибыла  в  резиден¬
цию  Мшешве,  но  не  застала  его  здесь,  «он  был  в  поездке».  Из  письма
самого  Мшешве  британскому  вице-губернатору  А.  Стокенстрому  из¬
вестно,  что  правитель  сото  ходил  на  охоту.  Он  находился  неподалеку
от  своей  столицы,  потому  что,  получив  от  своих  советников  известие
о  прибытии  буров,  вернулся  вечером  того  же  дня,  но  они  к  тому  вре¬
мени  уже  уехали81.
 В  1843-1844  г.  Мшешве  дважды  прибывал  на  встречу  с  готтенто¬
тами  и  баролонгами  в  Таба-Нчу  (на  восточной  границе  Лесото)82.
Вероятно,  он  посещал  находившиеся  поблизости  семь  принадлежав¬
ших  ему  деревень83.  В  марте  1849  г.  Мшешве  писал  британскому  ре¬
зиденту:  «Я  созвал  большое  собрание  моих  людей  в  деревне  моего
сына  Моляпо»  по  вопросам,  касающимся  этой  части  Лесото84.
 В  конце  апреля  1847  г.  Мшешве  с  четырьмя  сыновьями  посетил
г.  Блумфонтейн  и  провел  здесь  два  или  три  дня85.  В  сентябре  1848  г.  в
г.  Винбург  состоялся  своего  рода  съезд  бантуских  и  готтентотских
 451


вождей  и  их  встреча  с  бурами,  бургерами  и  британским  губернатором
X.  Смитом;  на  встрече  присутствовал  и  Мшешве86.  В  ноябре  1848  г.  он
сопровождал  британского  резидента  в  Блумфонтейне  X.  Д.  Уордена  в
его  поездке  в  княжество  Мантати  к  Сиконьеле87.  В  январе  1849  г.
Мшешве  в  сопровождении  своих  сыновей,  братьев  и  советников  при¬
был  в  г.  Платберг  на  встречу  с  X.  Д.  Уорденом88.  В  июне  1848  г.
Мшешве,  Сиконьела  и  трое  других  вождей  съехались  на  встречу  с  ним
в  верховья  р.  Каледон89.
 В  общем,  не  ясно,  сложился  ли  в  Лесото  при  Мшешве  комплекс
полюдья.
 Межозерье
 Вполне  сложившиеся  комплексы  типа  полюдья  мы  находим  в  на¬
иболее  развитых  государствах  банту  в  Межозерье  и  в  поясе  южных
саванн.
 В  Межозерье  своеобразные  полюдья  совершали  цари  Ньоро,
Анколе,  или  Нкоре  (в  Уганде),  Руанды  и  Бурунди.
 Омукама  (царь)  Ньоро  обходил  свою  страну  полюдьем  и  время  от
времени  менял  место  своей  резиденции90.  Первые  прибывшие  в  Ньо¬
ро  европейцы  (шотландцы  Дж.  X.  Спик,  Дж.  Э.  Грант,  С.  У.  Бейкер)
не  сразу  были  допущены  в  «столицу»  омукамы  Камраси  (1848-1869).
Она  представляла  собой  «лагерь,  состоявший  из  травяных  шалашей,
[который]  занимал  обширное,  ровное  пространство...  На  дороге  тес¬
нились  женщины,  дети,  собаки,  мужчины»91.  Другой  царский  лагерь,
незадолго  до  того  покинутый,  насчитывал  3000  хижин.  По  обычаю,
покидая  лагерь,  его  сжигали92.  Камраси  обирал  окрестные  общины,  а
у  путешественников  требовал  себе  в  дар  понравившиеся  ему  вещи93.
Его  преемник  Кабарега  (1869-1899),  хотя  и  принял  В.  В.  Юнкера  в
своей  резиденции,  обирал  российского  путешественника  при  каждом
визите94.  В  сущности,  и  Камраси,  и  Кабарега  вели  себя,  как  при
полюдье.  Как  и  в  других  государствах,  в  Ньоро  царское  полюдье  от¬
части  маскировалось  участием  правителя  в  войнах  против  соседнего
сильного  царства  Буганда  и  других  государств  Межозерья,  а  при  Ка-
бареге  —  также  и  против  британских  колонизаторов.
 Мугабе  (царь)  Анколе  передвигался  со  своей  свитой  по  саванне
между  горой  Рувендзори  и  оз.  Виктория-Ньянза,  причем  его  крааль
сооружался  каждый  раз  на  новом  месте.  Вместе  с  царем  и  его  рези¬
денцией  по  стране  переносился  священный  барабан  —  символ  цар¬
ской  власти  и  главная  святыня  царства.  Царь  выполнял  функции
жреца  —  заклинателя  дождя  (эти  функции  символизировала  особая
диадема  на  его  голове).  В  пути  царь  и  его  придворные  и  гвардейцы
кормились,  получая  от  местных  жителей  дань  молоком,  мясом,  пи¬
вом  и  другими  пищевыми  продуктами.  Царь  брал  в  дар  скот  и  в  свою
 452


очередь  давал  скот  во  владение  своим  верным  вассалам.  Выбирая
маршрут  и  особенно  место  постройки  своего  крааля,  Мугабе  и  его  со¬
ветники  предпочитали  местности  с  хорошими  пастбищами  для  стад
крупного  рогатого  скота.  При  выборе  маршрута  такого  полюдья  при¬
нимались  во  внимание  в  числе  прочих  факторов  наличие  по  пути
священных  мест,  где  приносились  жертвы95.
 Руанда  была  разделена  на  множество  дистриктов,  которые  ан¬
глийский  исследователь  П.  Б.  Гравел  сравнивает  с  манорами  средне¬
вековой  Англии96.  Почти  в  каждом  дистрикте  есть  места,  где  мвами
(царь)  Руанды  устраивал  свои  резиденции  —  комплексы  хижин,  об¬
несенные  оградой.  Пока  здесь  пребывал  мвами,  сюда  со  всей  округи
ему  доставлялась  дань,  пригонялся  пасшийся  в  дистрикте  скот  (вер¬
ховным  владельцем  которого  считался  мвами),  являлись  представи¬
тели  аристократической  касты  тутси97.  В  доколониальный  период  в
Руанде  не  было  городов  (г.  Кигали,  ставший  столицей,  появился
только  в  XX  в.)  и  мвами  управлял  страной  и  собирал  дань  с  отдель¬
ных  «маноров»,  поочередно  располагая  в  них  свою  резиденцию.
Вместе  с  царем  перемещался  его  многочисленный  двор,  состав  кото¬
рого  был  довольно  текуч.
 Впервые  полюдье  мвами  Руанды  было  описано  немецким  колони¬
альным  резидентом  и  ученым-психиатром  Р.  Кандтом,  прибывшим  в
Руанду  в  1897  г.  Он  наблюдал,  как  мвами  переносил  свою  резиден¬
цию  из  одной  области  в  другую,  как  вокруг  нее  выпасался  скот,  как
сюда  спешили  отряды  вооруженных  копьями  воинов  и  доставлялась
из  окрестных  мест  дань  в  виде  больших  глиняных  сосудов  с  банано¬
вым  вином,  пивом,  мукой,  сливочным  маслом,  медом  и  пр.  Немецкий
ученый  сравнивал  все  это  с  порядками  средневековой  Европы98.
Прибывающие  к  дворцу  царя  тутси  приносили  ему  клятву  верности,
исполняя  особые  величальные  песни  и  участвуя  в  постройке  ограды
его  резиденции99.  Сходные  порядки  существовали  в  Бурунди  и
Карагве  (ныне  в  Танзании).
 Луба
 Ряд  комплексов  типа  полюдья  мы  находим  в  доколониальных  го¬
сударствах  пояса  южных  саванн.  Верховный  правитель  Лубы,  носив¬
ший  титул  мулохве,  ежегодно  лично  объезжал  подчиненные  соб¬
ственно  балуба  племена,  собирая  дань  и  кормя  в  пути  свою
многочисленную  свиту,  в  том  числе  караван  носильщиков,  иногда
мулохве  заменял  в  «полюдье»  его  представитель100.
 Известный  английский  путешественник  В.  Л.  Камерон  описал  по¬
людье  мулохве  Касонго  Каломбе,  представителя  пришлой  династии.
Обходя  свои  владения,  Касонго  Каломбе  останавливался  в  той  или
иной  области  на  срок  от  нескольких  дней  до  нескольких  недель101.
 453


Прибытие  мулохве  выглядело  театрализованным  зрелищем.  «Пер¬
выми  в  процессии  были  полдюжины  барабанщиков,  потом  шли
30-40  копейщиков  и  шесть  женщин  со  щитами,  а  затем  —  Касонго  в
сопровождении  своих  братьев,  старшего  сына,  двух  дочерей  и  не¬
скольких  должностных  лиц.  Арьергард  образовали  копейщики,  бара¬
банщики  и  играющие  на  маримбах»102.  Во  временный  лагерь  царя
являлись  вассальные  правители  близлежащих  общин,  принося  дань.
В  составе  дани  Камерон  упоминает  продовольствие:  сушеную  рыбу  и
зерно103.  Однако  мулохве  мог  и  не  удовлетвориться  принесенной
данью  и  сам  явиться  в  деревню  «погостить».  В  таком  случае  посеще¬
ние  общины  царем  могло  превратиться  в  разрушительное  нашествие.
Камерон  рассказывает  об  одном  «вожде»  (раннефеодальном  правителе
сельской  общины),  чей  «отец  пренебрег  уплатой  дани  Касонго,  а  тот  в  со¬
ответствии  со  своим  обыкновением  в  подобных  случаях  разграбил
селение  и  перебил  большинство  жителей»104.  Но  и  в  случае  регуляр¬
ной  уплаты  дани  община  могла  подвергнуться  такому  же  разгрому.  Сог¬
ласно  Камерону,  «некий  вождь  явился  и  уплатил  обычную  дань;  Касон¬
го...  сказал,  что  вернется  вместе  с  ним  и  посетит  его  деревню».
В  результате  по  приказу  мулохве  эта  деревня  была  сожжена,  ее  мужское
население  перебито,  а  женщины  взяты  в  царский  гарем105.  Камерону
«Касонго  похвалялся,  что  имеет  право  на  любую  женщину,  которая  мо¬
жет  ему  приглянуться  во  время  его  путешествий  по  стране»106.  Впрочем,
мулохве  мог  забрать  у  любого  своего  подданного  любую  вещь.  Во  всяком
случае,  во  время  полюдья  царь  и  его  свита  жили  полностью  за  счет  трудо¬
вого  населения  той  области,  где  они  останавливались.  «Обычай  в
стране  таков,  чтобы  Касонго  и  его  непосредственные  слуги  брали  у
деревенских  жителей  все,  что  им  требуется»107.
 Вместе  с  тем  мулохве  имел  и  главную  резиденцию,  где  находился
часть  года.  Во  время  полюдья  здесь  оставалась  главная  жена  мулохве,
замещавшая  его  в  государственных  делах108.
 В  полюдье  ходили  и  правители  областей  —  вассалы  мулохве.
Бельгийский  миссионер  Т.  П.  Колль,  один  из  ранних  исследователей
луба,  приводит  следующую  устную  традицию  луба,  записанную  в  од¬
ной  из  деревень  области  Урува:  «Кйомбо,  вождь  нашей  деревни,  насчи¬
тывает  семь  поколений  предков.  Первый  из  них,  ставший  родоначальни¬
ком  вождей  в  Урува,  жил  в  горной  области  Утумбве,  к  северу  от  Мпалы,
на  берегу  оз.  Танганьика.  Его  отец  был  великим  вождем  этой  страны  гор
и  назывался  Тумбве.  Таким  образом,  около  двухсот  лет  назад  Тумбве  по¬
слал  в  Урува  сына  и  двух  дочерей  с  большим  числом  воинов,  чтобы  они
овладели  страной...  В  результате  появились  две  главных  ветви  рода  вож¬
дей:  старшая  {кйомбо  мукулу)  и  младшая  {кйомбо  мбайо).  Вождь  млад¬
шей  ветви  —  вассал  вождя  старшей  ветви,  который  сам  является  вас¬
салом  тумбве.  Эта  вассальная  зависимость  подкрепляется  уплатой
податей.  Эти  подати...  уплачиваются  до  сих  пор  (записано  в  начале
 454


XX  в.  —  Ю.  К),  притом  регулярно.  Еще  недавно  верховный  вождь
(тумбве)  самолично  прибывал  для  получения  оброка  (1а  гес1еуапсе)
в  Урува»109.
 Вместе  с  тем  в  1891  г.,  когда  двое  потомков  Касонго  Каломбе,  ко¬
торых  звали  Касанго  Ньембо  и  Кабонго  Кумвимба  Шимбу,  боролись
за  трон  Лубы,  оба  они  были  вынуждены  согласиться  платить  дань
своему  восточному  соседу,  царю  Мсири,  посылавшему  в  Лубу  специ¬
альный  отряд  для  сбора  дани110.
 Лунда  и  Казембе
 Более  сложная  картина  наблюдалась  в  соседнем  с  Лубой  государ¬
стве  Лунда,  которая  сформировалась  в  конце  XVI  в.,  под  влиянием
Лубы111.  В  конце  ХУН-ХУШ  вв.  Лунда  была  одной  из  сильнейших
«империй»  пояса  южных  саванн.  Во  главе  ее  стояло  трое  правителей:
царь  (мвант-ямв,  букв,  «владыка  ядовитой  змеи»),  его  сестра-жена
луконкеша  и  брат;  важную  роль  в  управлении  играл  также  совет
вельмож.  Никто  из  них  не  ходил  собирать  дань.  В  основной  части  го¬
сударства  в  каждом  из  округов  имелся  сборщик  дани  —  силол.  Из  от¬
даленных  округов  силолы  слали  дань  своим  начальникам  в  Мусумбу,
столицу  Лунды,  раз  в  год,  в  сухой  сезон;  из  ближайших  к  столице
округов  дань  посылалась  по  нескольку  раз  в  год.  Вассальные  прави¬
тели  отдельных  княжеств  имели  в  Мусумбе  своих  представителей  и
посылали  им  ежегодную  дань  для  передачи  мвант-ямву.  В  окраинные
области  за  данью  направлялись  особые  чиновники  киквата  с  воору¬
женными  отрядами.  Устные  предания  народа  луэна  говорят  о  тяжес¬
ти  этой  дани  и  о  бесчинствах  и  жестокости  лундских  киквата  и  их
дружинников112.
 В  XVII  в.  правители  Лунды  основали  военные  поселения  на  гра¬
ницах  княжеств  народа  пенде,  чтобы  таким  образом  заставить  князей
пенде  платить  дань113.
 Иногда  право  взимания  дани  в  свою  пользу  предоставлялось  од¬
ному  из  вельмож.  Так,  в  середине  XIX  в.,  после  покорения  области
Таба,  мвант-ямв  Мутеба  II  даровал  дань  с  этой  области  своему  люби¬
мому  полководцу  Муказе114.
 В  основанном  на  юге  «империи  Лунда»  княжестве  Канонгеша
двенадцать  младших  вождей  ежегодно  доставляли  дань  местному
князю,  носившему  титул  канонгеша,  а  тот  посылал  ее  в  Мусумбу115.
 Полюдье  было  известно  в  некоторых  других  дочерних  владениях
Лунды,  из  которых  наиболее  известным  было  так  называемое  «Госу¬
дарство  казембе»116.  Каждый  из  его  правителей,  носивший  титул  ка¬
зембе,  «строил  себе  новый  город»117,  служивший  ему  столицей.  Это
были,  судя  по  сообщениям  португальских  послов,  обширные  и  мно¬
голюдные  поселения  с  десятками  тысяч  жителей.  В  ноябре-декабре
 455


1867  г.  Д.  Ливингстон  провел  месяц  в  резиденции  казембе,  пользуясь
его  гостеприимством.  В  то  время  в  его  «столице»  проживала  лишь
одна  тысяча  жителей.  Здесь  в  следующем  году  казембе  был  убит  на¬
павшими  на  его  столицу  работорговцами118.  Путешественники  отме¬
чают  передвижения  казембе  по  своим  владениям.  Так,  последний
«отправился  выразить  почтение  новому  мата  яфе»  (муант-ямву)119.
В  этом  государстве  дань  с  отдаленных  областей  ежегодно  собирали
специальные  представители  царя,  прибывавшие  сюда  во  главе  воен¬
ных  отрядов.  Однако  дань  муант-ямву,  состоявшую  из  рабов,  брусков
меди  и  соли,  казембе  посылал  со  специальным  караваном120.  В  июне
1855  г.  Д.  Ливингстон  вторично  посетил  одно  из  вассальных  владе¬
ний  Лунды,  управляемое  князьком  Катемой.  Жители  окрестных  де¬
ревень  и  сам  Катема  «в  это  время  охотились  на  антилоп,  чтобы  по¬
слать  муата-ямво  их  шкуры  в  качестве  дани»121.
 В  то  время  отношения,  характерные  для  полюдья,  устанавлива¬
лись  и  на  восточных  границах  государства  казембе.  Воинственные
горцы  мазиту  грабили  соседние  племена  и  торговые  караваны122.
Однако  с  течением  времени  «разбойники-мазиту  изменили  свою  так¬
тику:  они  требуют  выдать  им  столько-то  людей  и  тканей,  а  затем  ухо¬
дят.  Мазиту  дали  знать,  что  следующим  местом  сбора  дани  будет  де¬
ревня  вождя  Момбо  и,  придя  туда,  забрали  двенадцать  человек  и
много  одежды,  затем  ушли  на  юг  в  горы,  где  они  живут»123.
 Бемба
 В  государстве  Бемба,  располагавшемся  между  Лубой,  Лундой  и
Казембе  в  нынешних  Замбии  и  Конго,  мы  находим  сходные  порядки.
Источники  позволяют  предположить  три  способа  сбора  дани.
Верховный  правитель  читимукулу,  великие  князья  чикванда,  мамбва
и  другие  князья  часто  передвигались  по  своим  владениям,  совершая
или  отражая  набеги,  либо  спасаясь  от  нашествия  врагов.  В  этих  слу-
чиях  они,  по-видимому,  лично  взимали  дань.  Вместе  с  тем  каждый
деревенский  вождь  или  князь  должен  был  собирать  в  своем  владении
дань  и  посылать  часть  ее  вышестоящему  правителю,  а  тот  —  более  вы¬
шестоящему,  вплоть  до  читимукулу,  который  был  священным  царем
народа  бемба.  Так,  в  1832  г.  чикванда  взимал  дань  для  себя  и  для  чи¬
тимукулу.  После  того  как  в  1850  г.  этот  чикванда  был  убит,  тем  же  за¬
нимался  его  преемник.  В  1890  г.  он  появился  в  Чинаме,  чтобы  взять
дань  солью  у  местных  солеваров.  Ежегодно  он  посылал  двоим  князь¬
ям  по  100  мешков  соли.  Кроме  того,  он,  вероятно,  регулярно  полу¬
чал  в  качестве  дани  скот  и  железные  изделия  у  прославленных  в  Зам¬
бии  металлургов  племени  лала124.  Их  правитель  «приносил  много
мотыг»125.
 456


Наконец,  отдаленные  княжества  платили  дань  лишь  время  от  вре¬
мени126,  когда  к  ним  читимукулу  посылал  специальный  отряд.
В  1888  г.  читимукулу  направил  небольшой  отряд  для  сбора  дани
крупным  и  мелким  рогатым  скотом  среди  вождей  народа  мамбве127.
Солевары  Чибвы  платили  ему  дань  солью128.
 В  соседнем  с  Бембой  и  Лундой  государстве  Луйи  в  Западной  Зам¬
бии  в  начале  XIX  в.  в  «полюдье»  ходили  правители  областей,  так  на¬
зываемые  линаби,  которые  обходили  свои  владения  во  главе  воору¬
женных  отрядов,  собирая  дань129.  Позднее  эту  систему  переняли
народы,  поочередно  покорявшие  страну  Луйи:  бахурутсе,  макололо,
розве.
 Макололо
 Д.  Ливингстон  во  прсмя  своих  путешествий  по  Центральной
Африке  постоянно  встречался  с  местными  правителями,  совершав¬
шими  полюдье.  Одним  из  них  был  царь  Макололо  Секелету.  О  фео¬
дальных  отношениях  в  этом  государстве  шотландский  путешествен¬
ник  сообщает  разнообразные  сведения.  Царь  Макололо  получал  дань
от  покоренных  племен,  «но  каждое  покоренное  племя  имеет  собст¬
венную  землю  для  посева»130.  В  состав  дани  входили  просо,  земля¬
ные  орехи,  мед,  конопля,  табак,  всевозможные  дикие  плоды,  выде¬
ланные  шкуры,  слоновая  кость,  железные  изделия  (копья,  мотыги),
челны  и  весла.  «Все  это  привозится  в  его  (Секелету.  —Ю.  К.)  котла»
(резиденцию)131.  В  котла  дань  перераспределялась  между  бездельни-
ками-аристократами,  причем  все  члены  народа  «макололо  являются
в  этой  стране  аристократией»132.  Они  эксплуатировали  земледель¬
ческо-скотоводческое  население  покоренных  племен  непосредствен¬
но  в  их  деревенских  общинах.  «Семейства  макололо  разбросаны  по
всей  стране  по  одному  или  по  два  в  каждой  деревне.  Все  они  являют¬
ся  властителями  и  хозяевами  покоренных  племен,  которые...  при¬
нуждены  оказывать  им  определенные  услуги  и  помогать  в  обработке
земли»133.  Женщины  макололо  почти  не  работали,  тогда  как  женщи¬
ны  покоренных  племен  составляли  основную  рабочую  силу  в
земледелии134.
 Вместе  с  тем  сам  Секелету  время  от  времени  передвигался  по
своей  стране.  Так,  в  1853  г.  он  со  своими  приближенными  и  гвардией
сопровождал  Д.  Ливингстона.  Шотландский  путешественник  при¬
был  в  Линьянти  (на  р.  Чобе),  резиденцию  Секелету  23  мая,  и  через
месяц  они  двинулись  по  направлению  к  Замбези.  По  дороге  Секелету
казнил  одного  своего  родственника,  непокорного  вассала,  который
сам  намеревался  его  убить135.
 457


Д.  Ливингстон  подробно  описал  это  путешествие  как  типичное
полюдье:  «Я  ехал  в  обществе  Секалету  и  ста  шестидесяти  его  спутни¬
ков...  Спутниками  нашими  были  большей  частью  молодые  люди  и
кроме  них  много  князьков...  Простые  люди  несли  поклажу:  знатные
люди  шли  с  дубинками,  сделанными  из  рогов  носорога,  а  слуги  несли
за  каждым  его  щит.  Воины  шли  с  топорами  и  другим  оружием..  Секе-
лету  всегда  сопровождает  его  собственный  мопато,  большой  отряд
молодых  людей  его  возраста...  Когда  мы  подъезжали  к  какой-нибудь
деревне,  то  все  женщины  выходили  с  песнями  навстречу  своему  вож¬
дю  (и  приветствовали  его):  “Великий  Лев!”,  “Великий  вождь!”,  “Спи,
мой  господин!”  и  т.  д.  В  таких  же  выражениях  приветствовали  его  и
мужчины...  После  пятиминутного  разговора  и  сообщения  вождю  те¬
кущих  новостей,  старшина  деревни,  почти  всегда  макололо,  подни¬
мался  и  приносил  в  больших  горшках  пиво.  Приносилось  также  мо¬
локо  в  больших  горшках  и  чашках.  Каждый  горшок  [до  25-30  л]
ставится  перед  тем  лицом,  которое  пользуется  правом  делить  его  с
кем  ему  угодно...  После  того,  как  туши  были  разрублены  на  части,  их
кладут  перед  Секелету,  и  он  распределяет  их  главным  лицам...  [Каж¬
дая]  часть  делится  между  их  спутниками...»136.
 В  области  Катонга  остановились  на  несколько  дней,  чтобы  со¬
брать  в  ближайших  деревнях  челноки  и  продолжить  путь  по  Замбе¬
зи137.  Теперь  «наша  флотилия  состояла  из  33  челноков  и  160  лю¬
дей»138.  Проплыв  по  стране  Ньоти,  Секелету  и  его  спутники  прибы¬
ли  в  область  Баротсе.
 Из  главного  селения  этой  области  Нальеле  Секелету  переехал  в
селение  своей  матери.
 «Так  как  Секелету  приехал  в  эту  часть  своих  владений  первый
раз,  то  это  событие  было  для  многих  настоящим  праздником.  Стар¬
шины  в  каждой  деревне  поставляли  ему  быков,  молоко  и  пиво»,
устраивались  пляски139.  Макалака  свиты  «всюду,  куда  бы  они  ни
приходили,  принимались  за  грабеж»140.  Ливингстон  останавливал
своих  слуг,  а  как  поступали  знатные  макололо?
 Затем  Секелету  и  Ливингстон  вернулись  в  Линьянти  и  провели
здесь  два  месяца.  «11  ноября  1853  г.  сопровождаемый  Секелету  и  его
главными  людьми»,  Ливингстон  отправился  к  р.  Чобе,  чтобы  отсюда
совершить  по  воде  путешествие  в  Анголу141.  Даже  после  того  как
царь  вернулся  в  свою  резиденцию,  оставив  с  путешественником
27  своих  людей,  передвижение  Ливингстона  по  владениям  макололо
сохраняло  некоторые  черты  полюдья.  В  частности,  на  западной  окра¬
ине  «согласно  распоряжению  вождя  Секелету,  мы  собирали  дань  жи¬
ром  и  маслом,  которые  предназначались  в  подарок  вождям  балонда»
(лунда.  —Ю.  Я*.)142.
 458


Мономотапа
 Сходный  порядок  сбора  дани  практиковался  и  у  юго-восточных
соседей  Луйи,  наследников  цивилизации  Зимбабве.  В  ХУ1-ХУШ  вв.
здесь  существовала  империя  Мономотапа,  распространившая  свою
власть  до  нижнего  течения  р.  Замбези  на  востоке  и  до  Трансвааля  на
юге.  Сведения  о  социальных  отношениях  внутри  этого  государства
мы  находим  у  португальских  авторов.  Согласно  сообщению  Жуана
душ  Сантуша,  в  государстве  Китеве,  вассальном  владении  Мономо-
тапы,  в  полюдье  отправлялся  сын  царя  в  сопровождении  трех  других
вельмож  и  более  чем  ста  прочих  лиц,  которые  собирали  и  переносили
дань,  составлявшую  3/20  урожая.  «Все  четверо  представляют  особу
царя,  но  самый  важный  из  них  первый,  которого  они  так  почитают,
что  для  оказания  подобающей  ему  чести  постоянно  хранят  молчание.
Второй,  называющийся  “царскими  устами”,  сообщает  приказы  царя...
Третий,  называемый  “царским  оком”,  наблюдает  за  тем,  чтобы  в  де¬
лах  посольства  не  оказалось  какого-нибудь  ущерба  для  царя,  о  чем  он
по  возвращении  докладывал  царю...  Четвертый  называется  “ушами
царя”,  он  следит  за  правильной  передачей  царского  повеления»143.
Иногда  и  сам  правитель  Китеве  передвигался  по  своим  владениям;
например,  раз  в  три  года,  на  весеннее  новолуние  в  сентябре  (весна
южного  полушария)  он  со  всем  своим  двором  и  женами  совершал  па¬
ломничество  к  могилам  своих  предков144.
 Сообщение  Сантуша  относится  ко  второй  половине  XVII  в.,  когда
к  северу  от  Китеве  расцвело  раннее  царство  народа  малави,  прави¬
тель  которого  назывался  калонга.  Подчиненные  калонге  князьки  по¬
сылали  ему  дань  продовольствием  (зерно,  мед,  козы,  куры)  и  ремес¬
ленными  изделиями,  а  также  слоновыми  бивнями  и  пр.  К  ним  же
калонга  посылал  своих  советников-вельмож  по  случаю  возведения
на  престол  подчиненного  князька  или  по  другим  случаям,  эти  по¬
сланцы  наблюдали  за  всем,  происходящим  в  княжествах,  и  по  возвра¬
щении  докладывали  о  своих  наблюдениях145.
 Государство  Китеве  представляло  собой  как  бы  уменьшенную  ко¬
пию  империи  Мономотапа.  Ее  царь  ежегодно  посылал  своих  вель¬
мож  для  получения  дани  с  вассальных  царств.  Эту  дань  он  получал  в
своей  укрепленной  резиденции-зимбабве.  Посланцы  вручали  вас¬
сальным  правителям  огонь,  зажженный  от  огня  в  резиденции  «импе¬
ратора».  После  этого  должны  были  быть  погашены  все  другие  огни  в
царстве  и  вновь  зажжены  от  полученного  из  Большого  Зимбабве  но¬
вого  огня.  Если  вассальный  правитель  отказывался  принять  этот
огонь  и  совершить  весь  должный  ритуал,  он  тем  самым  отказывался
повиноваться  «императору»  и  должен  был  ждать  вторжения  его
войск.  Среди  этих  войск  был  и  корпус  амазонок  численностью  в
пять-шесть  тысяч146.
 459


Конго
 Полюдья  совершали  король  Конго  {мани-конго),  его  вассалы,  та¬
кие  как  правитель  Нсунди,  китоме  (верховный  жрец  с  чертами  свя¬
щенного  царя),  цари  Лоанго,  Каконго,  Нгойо  и  др.  В  полюдье  китоме
религиозно-магическая  функция  выступала  на  первый  план  (см.
ниже).  Но  она  присутствовала  и  в  полюдье  других  правителей.
 В  Каконго  и  Нгойо  цари,  князья  и  их  вассалы  собирали  с  деревень
дань,  которая  состояла  из  продуктов  земледелия,  крупного  рогатого
скота  и  рабов147.
 Перед  своей  коронацией  царь  Лоанго  отправлялся  в  обход  святых
мест  своего  царства,  которое  длилось  до  года,  а  то  и  более,  так  как  он
подолгу  останавливался  в  каждом  из  них.  Царя  сопровождали  воины,
придворные  и  жрецы,  а  также  две  жены  (происходившие  из  царских
родов  Каконго,  Нгойо  и  Вунгу),  с  которыми  он  сочетался  при  своем
избрании  на  престол.  За  время  полюдья  каждая  из  них  должна  была
родить  по  ребенку.  В  Нгойо  царь  на  каждой  стоянке  должен  был  вы¬
растить  банан  и  вкусить  его  первые  плоды,  а  его  жены  -  родить
ребенка148.
 Таким  образом,  цари  Лоанго,  Каконго,  Нгойо  доказывали  свою
полноценность  —  наличие  мистически  понимаемой  плодовитости.
 Дань  с  вассальных  княжеств  королевства  Конго  в  ХУ1-ХУП  вв.
доставлялась  ко  двору  короля  самыми  князьями  («графами»,  «герцо¬
гами»,  «маркизами»).  Раз  в  год  (по  другим  данным  раз  в  два  года  или
раз  в  три  года,  после  христианизации  Конго  —  в  день  св.  Иакова)  вас¬
салы  прибывали  ко  двору  своего  сюзерена  (мани-конго,  графа  Сойо  и
проч.),  приносили  ему  дань  и  клятву  верности  и  демонстрировали
свою  боеспособность.  За  церемониями  и  военным  парадом  следо¬
вал  пир149.
 Однако  сами  они  порой  должны  были  собирать  дань  способом  по¬
людья.  Итальянский  миссионер  в  Конго  XVI  в.  Джанантонио  Кавац-
ци  пишет,  что  воинственное  и  свободолюбивое  население  княжества
Нсунди  отказывалось  добровольно  платить  своему  правителю  пода¬
ти,  и  тот  вынужден  был  собирать  дань  с  народа,  лично  обходя  свои
владения  с  вооруженным  отрядом150.
 Кавацци  сообщает  и  другие  сведения  о  полюдье  в  королевстве
Конго.  Вот  одно  из  них:  «Когда  король  и  вельможи  предпринимают
какое-либо  путешествие,  то  согласно  обычаю,  они  не  думают  о  том,
чтобы  нести  с  собой  продовольствие,  необходимое  для  них  и  их  сви¬
ты,  всегда  очень  многочисленной.  Закон  страны  обязывает  жителей
тех  мест,  по  которым  они  идут,  снабжать  их  (продовольствием)  и  из¬
бавлять  от  расходов»151.
 460


В  походе  армия  короля  Конго  жила  за  счет  населения  тех  облас¬
тей,  через  которые  она  передвигалась.  По  выражению  Кавацци,  «они
грабят  деревни  и  поля,  они  обирают  жителей  так  бесчеловечно,  как
это  сделали  бы  враги».  Поэтому  с  войны  войско  возвращалось  другой
дорогой152.  Все  это  относится  и  к  полюдью.  Когда  во  главе  войска  на¬
ходился  мани-конго,  его  несли  в  специальных  носилках  в  середине
колонны.  Во  время  движения  музыканты  играли  на  барабанах,  рож¬
ках  и  других  ударных  и  духовых  инструментах153.
 Другой  интересный  рассказ  Кавацци,  также  относящийся  к  по¬
людью  в  средневековом  Конго,  весьма  характерен.  Когда  знатные
люди,  которые  все  были  родичами  священного  царя,  узнавали,  что
человек,  стоящий  ниже  их  по  своему  общественному  положению,
имеет  запасы  продовольствия,  они  являлись  к  нему  со  своими  при¬
ближенными,  ели,  пили  как  можно  больше,  разыскивали  спрятанные
припасы  и  уносили  их  с  собой154.
 Так  же  точно  бесчинствовали  слуги  вождей  в  ранних  государствах
Полинезии  (см.  ниже).
 Если  же  вернуться  в  бассейн  р.  Конго,  то  следует  вспомнить  прав¬
ление  «варяга»  Касонго  Каломбе  в  царстве  Луба,  бесчинства  которо¬
го  в  свою  очередь  напоминают  поведение  князя  Игоря  Старого  и  его
представителя  варяга  Свенельда  с  их  дружинами  во  время  полюдья
по  землям  древлян  и  уличей.  Так  же  терроризировали  население  по¬
коренных  племен  и  даже  собственных  придворных  правители  других
государств  банту,  особенно  там,  где  они  считались  потомками  завое¬
вателей.  В  частности,  португальские  и  британские  путешественники
XIX  в.  подчеркивали  жестокость  мвант-ямва  и  казембе,  по  малейше¬
му  поводу  убивавших,  калечивших  или  продававших  в  рабство  своих
подданных155.
 Не  лучше  вели  себя  в  XIX  в.  разноплеменные  солдаты  правителя
Египта  в  покоренном  ими  Судане,  в  частности,  в  южных  провинциях,
занимавших  территорию  нынешнего  Южного  Судана,  часть  Уганды
и  Конго.  Они  обходили  местные  племена  и  княжества  и  «реквизиро¬
вали»  здесь  скот,  зерно,  слоновую  кость  и  пр.  В  сущности,  народы,
прежде  в  большинстве  не  знавшие  государственной  власти  (если  не
считать  власти  мелких  князьков,  а  также  священных  царей  Шиллук
и  Ньоро)  были  впервые  в  истории  объединены  в  составе  поздней  фе¬
одальной  империи,  охватившей  почти  весь  бассейн  Нила  и  часть  ази¬
атских  арабских  стран.  Характерно,  что  в  экваториальном  поясе,  на
полупервобытной  периферии,  турецко-египетская  бюрократия  вы¬
нуждена  была  прибегать  к  сбору  дани  полюдьем,  так  же  как  русская
администрация  в  Сибири  (ясачный  сбор).
 461


Пояс  народов  ква  и  гур
 Очень  своеобразная  традиционная  политическая  культура  разви¬
валась  в  поясе  протоцивилизаций  и  ранних  цивилизаций,  созданных
народами  группы  ква,  которые  населяют  северное  побережье  Гвиней¬
ского  залива.  Наиболее  значительными  доколониальными  государ¬
ствами  этого  пояса  были  Ойо  и  другие  царства  народа  йоруба,  а
также  Бенин,  Дагомея,  Нупе  и  Ашанти.
 Правители  «империи»  Ойо  ежегодно  с  1741  по  1818  гг.  посылали
войско  для  сбора  дани  в  Дагомею,  Боргу  и  Нупе156.
 Устные  хроники  йоруба  сохранили  сообщения  о  том,  что  цари
Ойо  в  XVI  в.  кочевали  по  своим  владениям,  а  царь  Оджига  на  рубе¬
же  XVII  и  XVIII  вв.  лично  возглавил  экспедицию  вокруг  своих
владений.
 Экспедиция,  возглавляемая  самим  Оджигой,  выступила  по  суше
из  г.  Ойо  (Западная  Нигерия)  на  северо-северо-запад  и  вышла  к  реке
Нигер  на  северной  границе  государства  Боргу  (северная  часть  ны¬
нешней  Народной  Республики  Бенин).  Отсюда  экспедиция  на  лод¬
ках  спустилась  по  Нигеру,  держась  правого,  «своего»  берега  реки,  вы¬
шла  в  открытое  море,  проплыла  вдоль  всего  побережья  Бенинского
залива  и  пристала  к  берегу  в  стране  Попо  (на  границе  Дагомеи  с
Того).  Здесь  йорубские  воины  высадились  на  берег  и  двинулись  на
север  и  северо-восток,  по  саваннам  «Дагомейского  коридора»,  пока
достигли  г.  Ойо,  «совершив  по  дороге  много  славных  подвигов»157.
 Экспедиция  Оджиги  вообще  носила  военный  характер,  в  ней
участвовали  тысячи  йорубских  воинов.  Цель  ее  состояла  в  демон¬
страции  вассалам  и  соседям  Ойо  военной  мощи  алафина,  Оджига
укреплял  свою  власть  и  влияние  на  границах  империи.  При  этом,
очевидно,  он  собирал  дань.
 Царство  Дагомея  также  в  определенное  время  года  ежегодно  по¬
сылало  свои  армии  в  походы  на  соседей,  и  они  возвращались  с  добы¬
чей  (главным  образом  —  пленными)  и  данью158.  По  возвращении  ар¬
мии  из  похода  царь  Дагомеи  устраивал  трехмесячное  празднество,  на
которое  со  всех  концов  страны  прибывали  его  подданные  с  дарами.
Это  празднество  носило  название  «Хождение  в  Абомей»  —  столицу
Дагомеи.  «Сердцевину  празднества  составляло  движение  процессий
царских  чиновников,  воинов,  амазонок,  представителей  столичных  и
провинциальных  общин  мимо  царской  платформы  с  выражениями
покорности  и  преданности  царю,  сопровождаемое  уплатой  ежегод¬
ной  дани.  Все  дагомейцы  (лично  или  через  глав  общин)  участвовали
в  церемонии  поднесения  подарков  царю,  европейские  торговцы  и
гости  из  соседних  африканских  государств  также  принимали  в  ней
участие»159.
 462


После  праздника  в  Абомее  царь  с  многочисленной  свитой  отправ¬
лялся  в  морской  порт  Вида,  где  он  также  имел  резиденцию.  Здесь
также  происходил  праздник.  Его,  как  и  торжества  в  Абомее,  описал
английский  работорговец  Р.  Норрис,  ставший  очевидцем  и  участни¬
ком  празднества  в  Виде.  Заключительный  этап  его,  как  и  в  Абомее,
состоял  в  раздаче  народу  части  полученной  дани  и  в  кровавых  жерт¬
воприношениях  людей  и  животных160.
 Передвижение  дагомейского  царя  из  Абомея  в  Виду  и  обратно,  а
также  в  другие  города  его  царства,  где  он  получал  дары  от  своих  под¬
данных,  подтверждал  свою  власть  над  ними,  получал  дары-пошлины
от  иноземных  купцов,  совершал  поклонение  своим  предкам-царям  и
богам,  творил  суд  и  расправу  и  проч.,  —  в  целом  напоминает  полюдье.
 Царь  Бенина  также  проводил  свою  жизнь  в  своем  стольном  граде,
посылая  в  походы  военачальников.  Его  вельможи  время  от  времени
обходили  страну,  выбирая  в  общинах  самых  красивых  девушек,  и
приводили  их  к  царю  для  пополнения  его  гарема161.
 Надо  сказать,  что  в  новое  время  в  государствах  народов  ква  по¬
людье  либо  имело  весьма  ограниченное  распространение,  либо  вооб¬
ще  не  практиковалось.  Для  этих  государств  были  характерны  много¬
людные  города,  в  которые  ежегодно  на  время  празднеств  собиралось
почти  все  население  государств.  Не  столько  царь  ходил  по  селам  и
весям,  сколько  жители  всех  сел  стекались  в  его  столицу.  Точно  так
же  собирались  в  свои  города  консо,  дорзе,  некоторые  другие  этносы
юго-западной  Эфиопии.  Но  значительно  сильнее  эта  тенденция  про¬
явилась  у  йоруба  и  еще  более  определенно  —  у  древних  народов  Сре¬
диземноморья,  у  которых  сложился  в  классической  форме  социаль¬
ный  комплекс  города-государства,  но  не  комплекс  полюдья.  Однако
предания  и  ритуальные  пережитки  позволяют  предположить  су¬
ществование  полюдья  в  относительно  отдаленном  прошлом,  когда
государства  народов  ква  еще  не  были  так  организованны,  как  в
новое  время.
 В  этих  государствах  почти  до  наших  дней  сохранялся  обряд  коро¬
нации  священного  царя,  включавший  в  себя  имитацию  полюдья.
Считалось,  что  новый  царь,  обходя  места  своей  столицы,  связанные  с
памятью  о  его  предках,  совершая  здесь  различные  ритуалы  и  получая
наставления  от  своих  старших  родственников,  вельмож  и  жрецов,
приобретает  магическую  силу.  По  совершении  этих  обрядов  он  впол¬
не  становится  священным  царем  и  отныне  ведет  затворническую
жизнь  в  своем  дворце.  Так,  в  Ойо  будущий  алафин  (царь)  до  своей
коронации  обходил  ряд  находящихся  в  черте  города  Ойо  мест  совер¬
шения  различных  ритуалов.  Сначала  в  присутствии  особой  группы
придворных  он  совершал  жертвоприношение  в  царском  дворце.  Ве¬
чером  того  же  дня  будущий  алафин  направлялся  в  она-иошокун,  дом
своего  «официального  отца»  (главы  его  линиджной  группы).  На  сле¬
 463


дующую  ночь  он  переходил  в  дом  главного  царского  евнуха,  жреца
бога  Шанго,  который  давал  ему  съесть  сердце  его  предшественника  и
посвящал  в  таинства  культа  Шанго.  Затем  царь  на  три  месяца  затво¬
рялся  во  временной  резиденции,  где  проходил  обучение  искусству
правления.  По  истечении  этого  затворничества  производилась  коро¬
нация.  Через  пять  дней  в  храме  бога  Ориньяна  новый  алафин  полу¬
чал  утверждение  в  своем  звании  от  они  (царя)  Ифе  —  особы  наиболее
высокого  ранга  у  йоруба  и  бини.  Еще  через  пять  дней  алафин  следо¬
вал  в  храм  бога  войны  Огуна  и  приносил  ему  жертвы.  И,  наконец,
возвращался  в  свой  дворец  через  главные  его  ворота162.  В  других  го¬
сударствах  йоруба  обряд  возведения  царя  на  престол  имел  свои  осо¬
бенности.  Так,  в  Кету  затворничество  длилось  около  года  и  будущий
царь  должен  был  пройти  по  всем  местам,  где,  по  преданию,  проходил
первый  правитель  Кету163.  В  царстве  Бенин  существовал  праздник,
описанный  одним  из  европейских  путешественников  начала  XVIII  в.,
во  время  которого  царь  объезжал  свою  столицу,  показывая  народу,
что  он  здоров  и  полон  сил.  Царя  сопровождала  многочисленная  сви¬
та  в  том  числе  600  его  жен164.  В  государстве  Ашанти  (ныне  —  цент¬
ральная  часть  Ганы)  сакрализованный  правитель  асантехене  также
совершал  ритуальный  обход  своей  столицы  во  время  церемонии
культа  предков,  которая  называлась  Оджира,  или  Одвира  (букв.
«Очищение»).  Во  время  Оджиры  асантехене  принимал  от  своих  под¬
данных  всякого  рода  подношения.  Рассматривая  особенности  ком¬
плекса  Оджиры  в  свете  высказанных  нами  предположений,  В.  А.  По¬
пов  пишет:  «Являются  ли  они  пережитком  полюдья,  трудно  решить,
так  как  требуется  провести  специальное  исследование»165.
 Такого  рода  празднества,  когда  настоящий  или  будущий  священ¬
ный  царь  совершал  объезд  своей  столицы,  были  широко  распростра¬
нены  в  поясе  народов  ква  и  за  его  пределами.  Так,  в  крупнейшем  из
соседних  с  Ашанти  государств,  в  царстве  народа  моей  (ныне  в  Бурки¬
на-Фасо)  вновь  избранный  правитель  (моро-наба)  совершал  верхом
на  старой  лошади  ритуальный  объезд  своей  столицы,  делая  останов¬
ки  в  строго  определенных  местах.  Первым  из  них  был  квартал  Пас-
панга  (букв.  «Увеличение  силы»),  где  моро-наба  просил  свою  мать
дать  ему  советы,  призванные  увеличить  его  мудрость  и  магическую
силу.  Там  же  он  принимал  клятву  верности  от  главнокомандующего
и  вельмож.  Вторую  остановку  моро-наба  делал  в  Димвуссе  (букв.
«Царь  отдыхает»),  где  он  принимал  присягу  кандидатов  на  посты  на¬
местников  областей.  И  лишь  затем  он  мог  занять  царский  дворец166.
В  XV  в.,  в  период  первого  расцвета  государства  моей  Ятенга,  хроники
Томбукту  называют  несколько  столиц  их  царя,  который  почти  посто¬
янно  передвигался  по  своим  владениям  и  совершал  походы  на  бога¬
тых  северных  соседей167.
 464


За  пределами  Западной  Африки,  даже  в  древнем  мире,  мы  нахо¬
дим  аналоги  описанным  выше  обычаям,  ритуалам,  которые,  как  счи¬
тают,  являются  пережитками  полюдья.  В  частности,  это  праздник
хеб-сед  в  Древнем  Египте,  некоторые  праздники  хеттов  (см.  выше).
 Вообще  же  такого  рода  праздники  и  другие  ритуалы,  напоминаю¬
щие  полюдье,  распространены  по  всему  поясу  этносов  группы  ква  и
всему  поясу  этносов  группы  гур,  являющегося  северным  продолже¬
нием  пояса  этносов  ква.  Моей  являются  самым  крупным  из  этносов
группы  гур,  а  самым  северным  —  догоны.
 Некогда  предки  догонов  жили  в  долине  р.  Нигер  и  даже  еще  се¬
вернее,  но  в  позднее  средневековье  они  уже  занимали  горную  область
Бандиагара  (на  юге  Мали).  До  того  как  в  середине  XIX  в.  эта  область
была  завоевана  мусульманами-фульбе,  а  сами  догоны  были  обраще¬
ны  в  ислам,  во  главе  их  стоял  священный  царь  —  великий  огон.  Его
персона  была  окружена  строжайшими  табу.  За  пределами  своего
«дворца»  великий  огон  не  должен  был  касаться  земли.  Поэтому  его,
как  и  некоторых  других  священных  царей  Африки  и  Океании,
переносили  на  руках.
 В  каждой  сельской  общине  догонов  жил  огон-жрец  культа  бога
Леба  и  представитель  великого  огона.  В  доисламское  время  огоны
были  не  только  жрецами,  но  и  судьями  и  руководителями  хозяй¬
ственной  деятельности  общины,  они  контролировали  сроки  проведе¬
ния  земледельческих  работ,  праздников  и  проч.
 Среди  праздников  важнейшим  был  цикл  праздников  сиги,  кото¬
рый  каждый  60  лет  обходил  страну  догонов.  Так,  в  первый  год  (на¬
пример,  в  1908  г.)  сиги  начинался  в  селе  Юго-Догору,  через  15  дней
его  отмечали  в  Юго-Пилу  и  Юго-На.  Еще  через  месяц  наступала  оче¬
редь  района  Кунну,  затем  —  Ендумман,  Туйогу  и  Ард.  На  второй  год
сиги  отмечали  в  районах  Иби  и  Нину,  через  15  дней  —  в  Банани  и
Веге,  затем  в  Верхней  и  Нижней  Санге.  Эти  районы  были  располо¬
жены  юго-западнее  предыдущих.  На  третий  год  сиги  праздновался  в
районах,  расположенных  далее  на  юго-запад  (Ирели,  Яйе,  Амани,  Ти-
рели  и  Уру).  Через  месяц  —  еще  юго-западнее,  в  районах  Каммокан,
Мдьели  и  Номбори,  а  также  в  Мендели  и  Сороли,  лежащих  на
юго-запад  от  последних,  и  далеко  на  северо-востоке,  в  У  эре,  Табеле,
Дамасонго  и  Янда.  На  четвертый  год  сиги  переходил  в  три  района,
расположенные  юго-западнее  (Гимини,  Кабонго  и  Ява),  западнее
(Пелу  и  Ями)  и  севернее  (Кабадже  и  Нандули)  предыдущих,  на  пя¬
тый  год  —  в  четыре  района  юго-западнее  и  западнее  предшествующих
и  т.  д.  Сиги  отмечался  здесь  в  середине  XIX  в.,  но  затем  исчез  в  связи
с  насильственной  исламизацией  догонов  марабутами-завоевателями
фульбе168.
 Кроме  того,  была  еще  одна  причина  отказа  от  празднования  сиги:
боязнь  разорения  и  голода.  Пиры  во  время  сиги  были  столь  обильны,
 465


что  население  за  несколько  дней  истребляло  все  запасы  проса  (из  ко¬
торого  варили  пиво),  сезама,  а  также  скот169.
 В  праздновании  сиги  важную  роль  играли  участники  инициации
и  жречество,  особенно  огоны  и  их  помощники.  Участники  празднест¬
ва  посещали  и  соседние  деревни;  здесь  вместе  с  местными  жителями
они  пировали  и  плясали170.
 Имеются  сведения  и  о  посещении  общин  во  время  сиги  великим
огоном  или  его  представителями,  но  эти  сведения  скудны  и  неясны.
 Можно  лишь  предполагать,  что  одна  из  форм  полюдья  в  Западном
Судане  включала  в  себя  праздники  многолетних  циклов  типа  сиги.
 Можно  предположить,  что  в  отдаленном  прошлом  у  всех  народов
группы  гур,  а  также  у  предков  йоруба,  в  их  ранних  и  даже  зачаточных
государствах  существовали  какие-то  зачаточные  формы  полюдья.
 При  этом  нельзя  забывать,  что  в  раннем  средневековье  и  даже  еще
позднее  область  расселения  народов  гур,  а  также  предков  йоруба,
простиралась  намного  севернее  нынешних  мест  их  обитания,  за¬
хватывая  суданско-сахельский  пояс  Западной  Африки,  где  в  истори¬
ческое  время  сложились  комплексы  типа  полюдья.
 Суданский  пояс  Западной  Африки
 В  этом  регионе  саванн  и  речных  долин  в  средние  века  и  в  новое
время  существовали  обширные  государства,  правители  которых  хо¬
дили  в  полюдье.  Известный  исследователь  истории  Центрального
Судана  И.  Юрвуа  находит  его  на  северных  окраинах  империи  Борну
XIX  в.171
 На  южных  окраинах  соседнего  с  Борну  государства  Багирми,  на¬
селенных  народом  capa,  цари  Багирми  также  практиковали  полюдье,
объезжая  эти  окраинные  земли  со  своей  дружиной172.
 Аналогичным  образом  обходили  свои  южные  владения  и  цари  на¬
рода  маба  (государство  Вадаи)  на  востоке  Чада173.
 В  этой  части  Африки  такой  способ  сбора  дани  был  настолько  рас¬
пространен,  что  И.  Юрвуа  видел  в  нем  классический  механизм
сюзеренитета174.
 В  Дарай,  раннем  государстве  хауса,  по  мнению  Г.  С.  Киселева,  «на
ранних  этапах  взимание  дани,  возможно,  происходило  в  форме  “по¬
людья”...  Об  этом,  на  наш  взгляд,  говорит  сохранение  в  ритуальных
обязанностях  правителя,  только-что  взошедшего  на  престол  Дарая,
необходимого  путешествия  по  своим  владениям,  где  общинники  и
представители  администрации  подносят  ему  подарки»175.
 Для  сбора  дани  в  хаусанское  царство  Кацина  ходили  сонни,
правители  государства  Сонгай  в  XV  в.176  Эмиры  хаусанских  горо¬
дов-государств  раз  в  год  объезжали  свои  владения,  принимая  подно¬
шения  правителей  общин  и  областей,  кормя  в  дороге  свою  вооружен¬
 466


ную  свиту,  или  дружину.  Этот  обычай  сохранился  до  настоящего
времени,  несмотря  на  развитие  и  других,  более  высоких  форм  сбора
ренты-налога;  в  настоящее  время  хакимы,  к  которым  перешли  мно¬
гие  функции  прежних  эмиров,  совершают  «инспекционные  поездки»
по  вверенным  им  областям,  угощаясь  и  производя  «неофициальные
сборы  средств»  в  свою  пользу177.
 Вероятно,  иногда  наследники  престола  (весьма  многочисленные
при  полигинных  браках  и  экзотических  порядках  престолонаследия)
злоупотребляли  этим  правом.  В  книге  Нджойи  (1889-1923),  царя
{фон)  Бамума  (Центральный  Камерун),  мы  находим  предание  о  том,
что  в  правление  фона  Мбвембве  (1757-1814)  «братья  фона  ходили
вокруг  Фумбана  и  брали,  и  брали...  Узнав  об  этом,  фон  Мбвембве
страшно  разгневался  и  запретил  своим  братьям  ходить  вокруг  Фум¬
бана178.  Вероятно,  фон  Бамума  считал  полюдье  своей  исключитель¬
ной  привилегией.
 Отрывочные  данные  источников  позволяют  предполагать  сущест¬
вование  комплекса  полюдья  в  раннефеодальных  государствах  Запад¬
ной  Африки.
 Гана  и  Мали
 К  их  числу  можно  отнести  средневековые  империи  Западного  Су¬
дана:  Гана,  Мали  и  раннюю  Сонгайскую  державу  (при  династии  гии).
Согласно  сообщению  арабского  географа  XI  в.  ал-Бакри,  у  царя  Ганы
было  две  резиденции:  летняя  в  Кумби-Сале,  среди  саванн  и  полей,  и
зимняя  в  сахарском  городе-оазисе  Аудагост179.  Через  полвека  вели¬
кий  географ  Идриси  получил  сведения  о  том,  что  царь  Ганы  дважды  в
день  совершает  круговой  объезд  своей  столицы.  «Утром  каждого  дня
его  каиды  (вельможи.  —Ю.  К.)  приезжают  к  нему  во  дворец.  Каждого
из  этих  каидов  [сопровождает  человек],  который  бьет  в  барабан.
Прибыв  к  воротам  дворца,  они  замолкают.  Когда  к  царю  соберутся
все  его  каиды,  он  садится  верхом  и  едет  впереди  них,  проезжая  по  го¬
родским  улицам  и  совершая  круг  по  городу.  Если  кому-нибудь  была
причинена  несправедливость  или  постигло  несчастье,  этот  человек
обращается  к  царю  и  стоит  перед  ним,  пока  царь  не  разберет  его  жа¬
лобу.  Этот  царь  возвращается  в  свой  дворец,  а  каиды  расходятся.
Когда  наступает  время  после  полуденной  молитвы,  когда  спадает  сол¬
нечная  жара,  царь  во  второй  раз  садится  на  лошадь  и  выезжает,  окру¬
женный  своими  войсками.  В  это  время  уже  никто  не  может  к  нему  ни
приблизиться,  ни  подойти.  Его  обычай  ежедневно  по  два  раза  в  день
выезжать  верхом  известен»180.
 Несомненно  сходство  этого  обычая  с  описанным  выше  ритуалом
царей  моей,  хотя  источник  Идриси  говорит  о  судебных  и  военных,  но
 467


не  о  религиозно-ритуальных  функциях  объезда  царем  Ганы  своей
столицы.
 Вначале  XVI  в.  Валентин  Фернандиш,  обобщивший  сообщения
португальских  путешественников  в  Западную  Африку,  писал  о  том,
что  из  Мали  на  юг  раз  в  год  отправлялся  караван  торговцев  унгаруги
(вангара,  или  ванджарат  арабских  авторов),  менявших  добываемую
в  Сахаре  соль  на  золото  Юга181.  Л.  Е.  Куббель  считает,  что  в  данном
случае  имелось  в  виду  «полюдье»:  «Поскольку  основные  районы  зо¬
лотодобычи  находились  в  вассальной  зависимости  от  правителей
Мали,  они  выплачивали  последним  дань  (у  Омари  —  кати‘а)
золотом.  Но  зависимость  этим  и  ограничивалась,  так  как  в  самих
этих  районах  у  мандингов  не  было  ни  гарнизонов,  ни  сборщиков
дани.  Ни  о  каких  экспедициях  на  эти  территории  наши  источники  не
сообщают,  наоборот,  Омари  там  же  говорит  о  вечном  мире  на  грани¬
цах  собственно  Мали  и  о  золотоносных  районах,  связанных  с  Мали
даннической  зависимостью.  Поэтому  логично  было  бы  предположить,
что  «унгаруш»,  прибывавшие  с  соляными  караванами,  выступали  од¬
новременно  в  качестве  полномочных  представителей  мандингского
государства  и  собирали  для  него  дань.  Косвенным  подтверждением
такой  гипотезы  может  служить  указание  Фернандиша  о  строгой  пе¬
риодичности  отправления  “унгаруш”  на  юг:  один  раз  в  год,  именно
один  раз  ежегодно  и  собиралась  дань.  Вероятно,  к  этой  же  группе
принадлежали  и  те  мандингские  купцы,  о  пребывании  которых
в  Эльмине  сообщает  уже  Пашеку  Перейра  (современник  Фернан¬
диша)182.
 Известно,  что  манса  (правитель)  Мали  нередко  путешествовал  по
своим  владениям  в  сопровождении  многочисленной  свиты,  в  состав
которой  входили  его  жены,  вельможи,  слуги,  отряды  воинов.  Между
г.  Дженне  и  г.  Томбукту  манса  и  его  свита  обычно  двигалась  на  лод¬
ках  по  р.  Нигер183.  Одной  из  форм  царского  путешествия  был  хаджж
мансы  в  Мекку.  Особую  славу  благодаря  своей  пышности  и  щедрой
раздаче  царем  золота  приобрел  хаджж  мансы  Канку  Мусы  I
(1312-1337),  которого  сопровождало,  по  разным  сведениям,  от
 8-9  тыс.  до  12  тыс.  человек.
 Собираясь  в  хаджж,  манса  Канку  Муса  «воззвал  к  людям  всех  сто¬
рон  своей  земли,  требуя  продовольствия  и  помощи»184.  Каким  обра¬
зом  собиралась  эта  подать,  неизвестно.  Маршрут  хаджжа  частично
проходил  по  территории  империи  Мали,  причем  от  Дженне  до  Том¬
букту  царь  со  своей  огромной  свитой  плыл  по  Нигеру  на  лодках,  а  в
Томбукту  пересел  на  верблюдов185.
 Имеются  сведения  о  царских  имениях  мансы,  населенных  зависи¬
мыми  «племенами»,  или  кастами  земледельцев  и  ремесленников186.
В  разных  частях  империи  находились  его  резиденции,  или  «дворцы»,
 468


не  только  в  столице,  но  и  далеко  на  востоке,  в  г.  Дьялан.  Здесь  жили
члены  семьи  мансы,  попавшие  в  плен  к  сонгаям  в  1500  или  1501  г.187
 При  мансе  Абу  Бакари  II  (1303-1311)  были  осуществлены  два
грандиозных  по  масштабам  Западного  Судана  плавания  речных  фло¬
тилий  Мали  вниз  по  Нигеру  и  далее  по  Атлантическому  океану  на  за¬
пад.  Обе  флотилии  не  вернулись188.  Целью  этих  плаваний,  по  Омари,
было  «исследование  протяженности  Океана».
 По  нашему  мнению,  речь  могла  идти  об  исследовании  той  части
Западной  Африки,  которая  примыкала  к  Мали  с  юга.  В  ходе  экспеди¬
ций,  пока  флотилии  двигались  в  пределах  малийских  владений,  они
следовали  маршрутом  предполагаемого  полюдья.
 Сонгайская  держава
 Самое  раннее  сообщение  о  полюдьи  в  сонгайском  государстве
Каукау  (X  в.)  мы  находим  у  «арабского  Геродота»  Али  ибн  ал-Хусей-
на  ал-Мас‘уди.  По  его  словам,  в  Каукау  правят  четверо  царей.  Каж¬
дый  из  них  построил  по  городу,  «а  остальную  землю  (сайр  ал-ард)
они  джа‘алу  хайман».  Эти  слова  можно  перевести:  «обходят  палаточ¬
ным  лагерем».  Мас'уди  поясняет:  цари  разделили  свою  землю  на
30  областей,  каждую  из  них  —  на  4  провинции,  каждую  провинцию  —
на  80  округов,  «а  в  каждом  округе  [есть]  резиденция  для  царя,  кото¬
рый  сидит  в  городе  на  минбаре  из  золота.  В  каждом  округе  храм,  а  это
дом  управления  и  храм...  В  нем  находятся  золотые  идолы»189.
 В  Сонгайской  державе  ХУ-ХУ1  в.,  по-видимому,  также  практико¬
вались  те  или  иные  формы  полюдья.  Хроники,  рассказывая  о  собы¬
тиях  второй  половины  XV  в.,  называют  несколько  столиц,  или  цар¬
ских  резиденций  (см.  ниже).  Вдоль  Нигера  были  расположены
царские  имения,  где  были  поселены  «племена  рабов»  (эндогамные
кастовые  группы),  обязанные  выполнять  барщину  на  царских  полях
либо  другие  повинности  (поставки  сена  для  лошадей,  сушеной  рыбы
и  проч.)190.  В  конце  ХУ-ХУ1  в.  (при  второй  сонгайской  династии)
царские  имения  передавались  через  сановников-фянфя  крестьянам,
которые  были  обязаны  выплачивать  в  казну  определенное  количест¬
во  производимых  в  них  продуктов.  Но  и  тогда  здесь  сохранялись  не¬
которые  архаичные  обычаи,  напоминавшие  ритуалы  комплекса  по¬
людья.  Например,  в  Абда,  одном  из  царских  рисоводческих  имений
области  Денди  (теперь  в  западном  Нигере),  где  работало  двести  «ра¬
бов»,  «был  их  с  аскией  (императором)  обычай,  чтобы  однажды  по¬
сланцы  фанфа  приходили  к  их  начальнику  Мисакуллаху,  извещая
его  о  времени  уборки  своих  посевов.  И  они  не  касались  рукой  серпа,
пока  начальник  не  придет  и  не  взглянет  на  посевы,  не  обойдет  их  [за]
три  дня  и  не  обойдет  кругом  четыре  их  стороны,  затем  не  вернется  на
свое  место  и  не  прикажет  им  убирать  урожай.  В  один  из  годов  к  Ми-
 469


сакуллаху  пришли  их  гонцы,  извещая  его  о  наступлении  времени
жатвы  и  хорошем  состоянии  зерна  посевов.  Он  по  обычаю  выехал  на
своем  судне  с  барабанами  и  сопровождающими,  пока  не  прибыл  на
поле  и  не  нашел  его  в  добром  состоянии,  объезжал  его  вокруг  около
трех  дней,  потом  прибыл  в  местность  близ  поля  под  названием  Ден-
ке-Думде  и  причалил  к  гавани  ее»191.  Может  быть,  в  более  ранние
времена  не  наместник,  а  сам  царь  со  свитой  на  лодках  должен  был  объ¬
езжать  область  перед  жатвой,  останавливаясь  в  общине  для  кормле¬
ния  и  совершения  обрядов  на  три  дня?
 О  царях  первой  сонгайской  династии  известно,  что  они  часто  пе¬
редвигались  по  своему  царству.  Так,  хроника  специально  отмечает,  в
какой  местности  находился  ши  Али  Бэр  (1464-1492)  или  его  сын  ши
Баро  (1493)  в  тот  или  иной  момент,  важный  для  истории192.  О  ши
Али  говорится,  что  «этот  ши  проводил  свои  дни  в  походах.  Столица
его  была  в  Кукийа,  в  Гао  и  в  Кабаре  (а  там  дворец  называется
“Тила”),  и  в  Уара,  в  земле  Дирма,  в  соседстве  с  городом  Анкаба  и  на¬
против  города  Льендьо.  Но  он  не  задерживался  ни  в  одной  из  них...
всегда  был  в  походах»193.  Далее  сообщается  о  его  передвижениях,
особо  отмечено,  где  он  встретил  рамадан  того  или  иного  года194.  Сон-
гайский  царь  давал  сражения  арабам-бейдан,  моей,  фульбе  и  другим
народам,  вторгавшимся  в  его  владения,  нападал  на  беспокойных  со¬
седей,  смирял  мятежников.  «От  земли  канты  (в  нынешней  Северной
Нигерии.  —  Ю.  К.)  до  Сибиридугу  (между  р.  Нигер  и  р.  Бани,  на  гра¬
нице  Сонгая  с  империей  Мали.  —Ю.  К.)  он  не  оставил  ни  одной  об¬
ласти,  ни  одного  города,  ни  одного  селения,  куда  бы  он  не  являлся  со
своей  конницей,  воюя  жителей  этих  мест  и  нападая  на  них»195.  Это,
несомненно,  преувеличение  агрессивности  ши  Али,  вероятнее  всего,
в  большинстве  областей  он  получал  дань  без  боя.
 Подношение  дани  продовольствием  прибывшему  в  данное  посе¬
ление  правителю  было  связано  у  сонгаев  с  обычаем  гостеприимства.
Хроника  подробно  рассказывает,  как  канфари  (титул  вельможи)
Омар,  получив  от  правителя  Сонгая  приказ  «построить  для  себя  го¬
род»  Тендирма,  нашел  на  его  месте  лишь  одну  семью  бродячего  рыба-
ка-сорко.  Глава  этой  семьи  «поднес...  Омару  в  знак  гостеприимства
по  отношению  к  нему  свежей  рыбы.  И  Омар  и  его  люди  оставались
там  девять  дней  и  ели  вместе  с  ним  рыбу,  пока  не  насыщались»196.  По
этому  поводу  Л.  Е.  Куббель  замечает,  что  таким  образом  символи¬
чески  подтверждалась  «данническая  зависимость  сорко  от  сонгай¬
ской  администрации»197.
 В  передвижениях  по  стране  сонгайского  ши  сопровождал  весь  его
двор  и  вассальные  правители198.  Он  посещал  ритуальные  центры  со¬
нгаев:  г.  Архам  (в  области  Кису,  в  средней  дельте  Нигера,  на  его  ле¬
вом  берегу),  где  совершались  магические  обряды199,  г.  Кукия
(Кукийа),  где  находилась  главная  резиденция  ши  —  предшественни¬
 470


ков  Али  Бэра  г.  Гао  и  др.  В  них  ши  совершали  обряды  доисламской  и
синкретической  религии,  центральным  элементом  которой,  вероят¬
но,  был  культ  священного  царя.  Ши  Али  назывался  также  Дали,  что
значило,  по  словам  хрониста,  «Всевышний»,  «Аллах  Всевышний»200.
 Многие  старые  обычаи  сохранялись  и  при  значительно  более
исламизированной  династии  аскиев  (императоров)  Сонгая
(1493-1599),  когда  Сонгайская  держава  начала  уже  приобретать  чер¬
ты  развитого  феодального  государства.
 Так,  вероятно,  от  предшествующего  периода  сохранялся  «обычай
аскии...  когда  он  проходил  мимо  Томбукту  в  своих  походах,  то  оста¬
навливался  лагерем  своим  между  Кабарой  и  Тойей  и  после  останов¬
ки  своей,  через  день  или  два,  поднимался  в  Томбукту  с  некоторыми
начальниками  своего  войска  и  старейшими  сановниками  своими,
останавливался  в  Балма-Дьинде  и  разбивал  там  свои  шатры.  И  обна¬
руживал,  что  йобо-кой,  томбукту-мундио,  барбуши-мундио  и  койра-
банда-мундио201  уже  построили  в  дар  ему  дома.  Он  на  короткое  вре¬
мя  останавливался  там,  потом  выезжал  к  дому  кадия  и  находил  кадия
уже  созвавшим  своих  помощников,  стражей  закона  и  слуг  своих.
Аския  входил  к  нему,  кадий  вставал  и  встречал  его  у  двери.  Кадий  им
приготавливал  что-нибудь  из  закуски  и  питья,  через  что  те  хотели
получить  благословение.  Присутствующие  же  ели  и  пили  после  мно¬
гочисленных  молитв  по  обычаю.  Затем  аския  направлялся  к  большой
соборной  мечети,  а  там  его  встречали  виднейшие  ученые  города  и
старейшие  имамы.  Все  они  входили  в  мечеть  до  приезда  аскии  и  ожи¬
дали  его.  Аскию  сопровождали  кадий  и  его  помощники,  они  входили
в  большую  соборную  мечеть  к  факихам.  И  от  всех  их  исходили  при¬
ветствия  и  знаки  почтения.  Они  призывали  на  него  благословение,
потом  аския  въезжал  в  свою  ставку  в  лагерь  Балма-Дьенде.  А  там
[уже]  были  купцы  Томбукту  и  его  старейшины.  Там  аския  проводил
одну  ночь,  а  люди  той  ночью  оказывали  ему  гостеприимство  и  дари¬
ли  ему  множество  подарков»202.
 Своеобразные  комплексы  типа  полюдья  засвидетельствованы  и  в
периферийных  областях  Западного  Судана.  Рассмотрим  важнейшие
из  них.
 Сенегамбия
 На  западной  периферии,  в  Сенегамбии,  наибольшее  значение
имели  ранние  государства  народа  волоф,  в  первую  очередь  Джолоф.
О  них  сообщают  местные  предания  (или  «устные  хроники»),  арабо¬
язычные  хроники  Томбукту,  начиная  с  1511-1512  гг.  (уже  цитиро¬
вавшаяся  «История  Судана»  и  др.)  и  европейские  источники,  начи¬
ная  с  1455-1456  гг.  (рассказ  венецианского  путешественника  Алвизе
Ка  да  Мосто,  известия  португальских,  французских  авторов  и  проч.).
 471


По  преданию,  основателем  государства  Джолоф  был  Ндья-дьяне’-
Дьяйе,  живший  якобы  в  начале  XIII  в.203  Когда  сюда  в  XV  в.  прибы¬
ли  португальцы,  территория  Джолофа  простиралась  вдоль  побе¬
режья  Атлантического  океана  от  устья  р.  Сенегал  до  низовьев
р.  Гамбия204.  Царь  Джолофа  носил  титул  бурба.  Его  вассалами  счи¬
тались  правители  пяти  больших  княжеств,  расположенных  на  побе¬
режье  Атлантического  океана  западнее  или  юго-западнее  Джолофа:
Уало  (в  дельте  р.  Сенегал),  Кайор  (на  приморской  низменности  от
границ  Уало  на  севере  до  Зеленого  мыса  на  юге),  Баол  (к  югу  от
Кайора),  Сине  и  Салум  (в  долинах  одноименных  рек).  Правители
этих  княжеств  носили  особые  титулы:  брак  в  Уало,  дамель  в  Кайоре,
тенье  в  Баоле,  бур  в  Сине  и  Салуме.  Ко  времени  появления  порту¬
гальцев  правители  этих  государств  и  их  окружение  уже  считались
мусульманами.  Но  традиционная  языческая  религия  не  исчезла,  и
правители  следовали  ее  обрядам.  Четырежды  в  год,  во  время  тради¬
ционных  языческих  празднеств,  они  платили  бурбе  как  ритуальному
главе  государства  символическую  дань  в  виде  200  кусков  ткани  для
набедренной  повязки,  двух  коней,  одного  молодого  раба  и  одной  мо¬
лодой  рабыни-стряпухи.  Кроме  того,  каждое  из  вассальных  княжеств
подносило  бурбе  произведения  своей  земли:  Кайор  и  Баол  —  кору  с
лубом  баобаба  (из  него  плели  веревки  для  лошадиной  сбруи),  Кайор  —
также  белый  морской  песок,  Салум  —  ароматную  сухую  траву205.
Кроме  того,  бурба  получал  от  своих  вассалов  в  качестве  дани  круп¬
ный  и  мелкий  рогатый  скот,  овощи,  просо  и  особенно  ценимых  лоша¬
дей206.  Судя  по  всему,  эта  дань  уплачивалась  во  время  полюдья.
 Источники  единодушно  рисуют  безгородской  тип  волофского  го¬
сударства,  в  котором  правитель  не  имеет  постоянной  резиденции  и
периодически  передвигается  от  одной  границы  своих  владений  до
другой.  Цари  постоянно  воевали  с  целью  захвата  пленных  частью  на
продажу,  частью  для  превращения  в  рабов,  которых  сажали  на  землю
в  своих  деревнях.
 Ка  да  Мосто  наблюдал  полюдье  одного  из  правителей  («короля»)
волофов:  «Этому  королю  дозволяется  содержать  столько  жен,  сколь¬
ко  пожелает...  И,  таким  образом,  король  этот  всегда  имеет  больше  30
(правителю,  о  котором  идет  речь,  было  тогда  всего  22  года.  —Ю.  К.).
 Живет  он  со  своими  женами  следующим  образом.  У  него  есть
определенные  деревни  и  места,  в  некоторых  король  держит  восемь
или  десять  жен,  и  в  другом  месте  такое  же  число.  И  каждая  жена  жи¬
вет  сама  по  себе  в  хижине  и  имеет  какое-то  число  молодых  служанок,
каковые  ее  обслуживают,  и  какое-то  число  рабов,  кои  возделывают
земельные  участки,  определенные  им  синьором,  плодами  которых
жены  эти  могли  бы  себя  содержать.  Есть  у  них,  кроме  того,  некоторое
количество  скота  для  их  употребления  —  коров  и  коз,  которых  пасут
сказанные  рабы.  И  подобным  образом  они  сеют,  убирают  урожай  и
 472


живут.  (Кроме  того,  эти  «царские  деревни»  снабжались  данью  и  по¬
лучали  помощь  трудом  от  окрестных  общин,  правда,  об  этом  говорят
лишь  источники  XIX  в.  —  Ю.  К.)  Когда  же  случается,  что  король  от¬
правляется  в  какие-либо  из  упомянутых  деревень,  он  не  везет  с  собой
туда  съестных  припасов  и  ничего  другого.  Ибо  там,  куда  прибывает
он,  сказанные  его  жены,  кои  там  пребывают,  обязаны  готовить  пищу
для  него  и  для  всех,  кого  король  ведет  [с  собой].  И  каждое  утро  при
восходе  солнца  каждая  приготавливает  три  или  четыре  перемены
разных  кушаний  —  кто  мясные,  кто  рыбные  и  прочие  маврские  блюда
по  их  обычаю.  И  жены  отправляют  с  ними  своих  рабов,  дабы
предоставить  пищу  в  распоряжение  сказанного  синьора.  Так  что  за
один  час  собирается  сразу  40  или  50  блюд.
 И  когда  наступает  час,  в  который  государь  желает  есть,  он  обнару¬
живает  все  приготовленным,  ни  о  чем  не  заботясь.  Он  выбирает  для
себя  то,  что  ему  понравилось,  а  остальное  предоставляет  тем  прочим,
что  прибыли  вместе  с  ним...  И  таким-то  образом  он  передвигается  с
места  на  место  и  спит  то  с  одной,  то  с  другой  из  сказанных  женщин,  и
дети  рождаются  в  большом  числе.  Ибо  когда  одна  из  женщин  забере¬
менеет,  государь  ее  оставляет  и  не  трогает  более.  И  таким  же  обычаем
живут  все  прочие  синьоры  этой  страны»207.
 Ка  да  Мосто  описал  и  полюдье  одного  из  таких  «синьоров»  —  «бу-
домеля»  (искаженное  бур-дамель)  —  дамеля  Кайора.  Узнав,  что  вене¬
цианец  с  лошадьми  и  прочими  товарами  прибыл  для  торговли  на  оке¬
анское  побережье,  дамель  направился  в  это  место  верхом  со  своей
свитой,  в  которой  было  15  конных  и  150  пеших  и  пригласил  ино¬
странного  купца  в  ближайшую  из  своих  деревень,  которая  находи¬
лась  примерно  в  25  милях  от  побережья208.  Деревня  насчитывала
40-50  хижин.  Здесь  жили  девять  жен  дамеля,  прочие  его  жены  были
поселены  в  других  деревнях.  У  каждой  из  жен  находилось  в  услуже¬
нии  5-6  девушек-служанок.  Время  от  времени  дамель  со  своей  дру¬
жиной  численностью  до  200  человек  посещал  такие  деревни,  потреб¬
лял  накопленные  в  них  запасы  продовольствия,  жил  с  поселенными
здесь  женами.  Ка  да  Мосто  упоминает  и  еще  одну  деревню,  в  которой
периодически  жил  дамель,  но  которой  управлял  его  племянник209.
 Другой  европеец,  Валентин  Фернандиш  из  Моравии,  писал  по  ма¬
териалам  XV  —  начала  XVI  в.:  «Сеньоры  Джолофа  имеют  столько
жен,  сколько  смогут  содержать,  поэтому  есть  такие,  которые  имеют
четыре,  пять  или  еще  больше  усадеб.  Сеньор  всегда  находится  при
дворе,  а  в  каждой  из  этих  усадеб  имеет  жену,  детей  и  рабов,  кои  им
прислуживают.  А  есть  также  сеньоры,  которые  живут  месяц  с  одной
из  жен,  другой  месяц  —  с  другой,  а  затем  возвращаются  ко  двору»210.
Имеются  в  виду  «сеньоры»  —  придворные  вельможи  или  члены  сове¬
та  вельмож  при  бурбе,  дамеле,  браке,  буре.  В  собственно  Джолофе  и  в
каждом  из  княжеств  (а  также  в  пограничных  провинциях)  состав  со¬
 473


вета  и  титулы  его  членов  частично  различались,  но  их  отношения  с
государем  строились  по  одной  модели211.
 В  своих  передвижениях  по  стране  дамель  должен  был  соблюдать
определенные  табу,  среди  них  хорошо  известное  в  африканской  и
всемирной  этнографии  запрещение  пересекать  водные  преграды.
В  1785-1788  гг.,  когда  в  Сенегамбии  находился  французский  путе¬
шественник  Ж.-Б.  Дюран,  он  узнал,  что  в  Кайоре  «дамель  и  народ...
верят,  что  дамель  неминуемо  умрет  в  течение  года,  если  он  пересечет
реку  [Сенегал]  или  проплывет  по  морю.  Поэтому  дамель  всегда
живет  на  континенте  и  никогда  не  бывает  на  [островах]  Горе  и
Сен-Луи»212.
 Религиозно-магические  функции  волофских  царей  никем  не  опи¬
саны  и  неизвестно,  какие  изменения  внесли  в  них  три  последователь¬
ных  волны  исламизации:  в  средние  века,  в  период  после  1673  г.,  когда
волофские  царства  Джолоф,  Кайор  и  У  ало,  а  также  соседние  государ¬
ства  тукулеров  и  фульбе  были  охвачены  зародившимся  в  Маврита¬
нии  движением  марабутов  —  членов  мусульманского  духовного  орде¬
на  Кадирийя,  и  во  второй  половине  XIX  в.,  когда  часть  волофов
подчинилась  тукулерскому  марабутскому  государству,  а  затем  дру¬
гая  часть,  во  главе  с  дамелем  Кайора  Лат-Диором,  под  знаменем  ис¬
лама  поднялась  на  борьбу  против  французских  колонизаторов.
К  концу  XIX  в.  в  Сенегале  не  осталось  традиционных  царей,  но  их
функции  частично  перешли  к  марабутам,  которые  продолжали
обходить  свои  владения  полюдьем.
 В  общем,  такой  же  была  судьба  полюдья  на  востоке  суданского
пояса,  в  Нильском  Судане  (нынешний  Судан).
 Нильский  Судан  (Нубия  и  Сеннар)
 Судьба  комплекса  полюдья  в  Нильском  Судане  загадочна.  Четы¬
рехтысячелетняя  история  этой  страны  несколько  раз  прерывалась
«темными»  периодами  коллапсов,  когда  гибли  государства  и  циви¬
лизации,  а  затем  на  их  месте  возникали  новые.  Мы  уже  видели,  что  в
период  древнеегипетского  господства  и  в  эпоху  империи  Куш  прави¬
тель  объезжал  свои  владения,  или  государственно-храмовые
хозяйства.
 Далее  сведения  о  полюдье  в  Нубии  отсутствуют  на  протяжении
более  чем  1300  лет  (III  в.  до  P.  X.  —  VIII  в.).  Но  это  не  значит,  что  по¬
людье  здесь  исчезло.
 Арабские  источники  IX-X  вв.  позволяют  предположить,  что  по¬
людье  играло  какую-то  роль  и  в  жизни  христианской  Нубии.
Арабские  авторы  сообщают,  что  в  случае  недостатка  военнопленных
нубийцы  вынуждены  были  отдавать  своих  детей  в  счет  дани  людьми
(бякттг)213.  Один  из  источников,  наиболее  информативный,  говорит,
 474


что  в  Алве,  одном  из  двух  нубийских  царств,  притом  экономически
менее  развитом,  бакт  собирал  сам  царь.  Согласно  сообщению  Ибн
Салима  ал-Усвани  (X  в.),  «их  царь  порабощает  для  себя  кого  захочет
из  своих  подданных,  за  вину  или  без  вины,  и  его  за  это  не  порицают,
но  падают  перед  ним  ниц,  (подчиняясь)  его  приказу,  относящемуся  к
ним,  и  возглашают:  “Да  здравствует  царь!  Да  будет  воля  его!”»214.
 Вероятно,  так  же  было  и  в  Мукурре,  меньшим,  более  северном,  но
наиболее  развитом  из  государств  Судана.  Об  этом  свидетельствует
следующее  место  из  «Жизнеописания  отцов-патриархов»  Севера  ибн
ал-Мукаффа  (X  в.).  Известный  нубийский  царь  Захария,  в  то  время
уже  престарелый,  восклицает:  «Кто  со  старанием  соберет  для  меня
бакт  за  14  лет?  Ведь  я  не  могу  покинуть  мой  трон»215.  Таким  обра¬
зом,  для  сбора  бакта  царь  Мукурры  должен  был  покинуть  свою
столицу  Донголу.  Только  обычай  полюдья  дает  удовлетворительное
объяснение  этому  месту  в  книге  Севера  ибн  ал-Мукаффа.  Очевидно,
цари  Мукурры  и  Алвы  взимали  дань  рабами,  обходя  свои  владения  с
вооруженным  отрядом.  Ал-Усвани  сопровождал  сына-наследника
царя  Мукурры  в  его  объезде  страны,  причем  они  посетили  и  места
царской  охоты216.  Совершенно  неизвестно,  каким  способом  в  Нубии
собирались  другие  налоги,  пока  при  мамлюках  в  1276  г.  не  были  на¬
значены  сборщики  налогов217.
 По-видимому,  правители  более  низкого  ранга  собирали  дань  и
управляли  народом  таким  же  образом,  что  и  цари.  О.  Дж.  Кроуфорд
обратил  внимание  на  сообщение  арабоязычного  египетского  истори¬
ка  начала  ХШ  в.  Абу  Салиха  ал-Армини  о  том,  что  один  из  крупней¬
ших  феодалов  Северной  Нубии  ХН-ХШ  вв.  «Властелин  Горы»  имел
три  резиденции:  в  древних  городах  Фарас  и  Ибрим  и  в  «красивом,
многолюдном  и  богатом  городе  Баусака»218.  Правда,  в  тексте  Абу  Са¬
лиха  о  резиденции  (сакан)  в  Баусаке  говорится  в  прошедшем  време¬
ни  и  в  связи  с  единичным  историческим  эпизодом219,  так  что  можно
подумать,  что  речь  идет  о  пребывании  одного  из  носителей  титула
«Властелин  Горы»  при  особых  обстоятельствах  (конфликт  феодала  с
царем);  но  вполне  правдоподобно  и  мнение  О.  Дж.  Кроуфорда  о  том,
что  у  Властелина  Горы  было  несколько  резиденций:  Ад-Дау,  Байраш
и  Верхний  Макс.  В  условиях  раннефеодального  государства  это  один
из  признаков  наличия  полюдья.
 После  гибели  христианских  государств  Судана:  в  XIV  в.  Мукур¬
ры,  в  XV  —  начале  XVI  в.  Дотаво  и  в  начале  XVI  в.  Алвы  в  возникшем
на  ее  месте  государстве  фунгов  мы  вновь  находим  полюдье.
 Возможно,  еще  одно  сообщение  о  полюдье  в  Судане  относится  к
1523  г.,  когда  здесь  находился  еврейский  мистик  и  путешественник
Давид  Реувени.  То  было  время  возникновения  раннефеодального
Сеннарского  султаната.  Его  основатель  Амара  Дункас,  по  свидетель¬
ству  Давида  Реувени,  постоянно  обходил  свои  владения  с  большой
 475


свитой,  в  которой  были  мужчины  и  женщины.  По  словам  Давида
Реувени,  царь  Сеннара  «обходит  свои  владения  месяц  за  месяцем  от
одной  стоянки  до  другой...  Специальные  чиновники  путешествуют
впереди  него,  чтобы  воздвигать  деревянные  дома  для  царя  и  всех  его
чиновников  и  слуг  (...)  И  после  отъезда  они  сжигают  эти  дома»220.
Подобно  царю  путешествовали  по  стране  и  его  сыновья.  Давид  Реу¬
вени  упоминал  о  прибытии  царских  сыновей  с  200  людьми  в  область
Донгола.  Хотя  о  сборе  дани  в  этом  случае  прямо  не  сказано,  можно  не
сомневаться,  что  он  имел  место.  Сам  Давид  пишет,  что  во  время  его
остановки  в  одном  из  нубийских  городов,  расположенных  севернее
Донголы,  «люди  этого  города  и  живущие  вокруг  него  пришли  ко  мне,
неся  в  дар  пшеницу,  и  ячмень,  и  агнцев,  и  тельцов  как  десятину»221.
Вероятно,  такого  же  рода  «дары»  получали  правитель  Сеннара  и  его
сыновья  во  время  объезда  своего  государства.
 Позднее  полюдье  в  Сеннарском  султанате  сменяется  другими
формами  взимания  дани.  Однако  его  элементы  сохранялись  в  виде
периодических  походов  сеннарских  султанов  в  окраинные  области
государства,  чтобы  получить  здесь  то,  что  можно  было  назвать  и
данью,  и  военной  добычей.
 В  сущности,  после  завоевания  Сеннарского  султаната  войсками
правителя  Египта  Мухаммеда  Али  в  XIX  в.  положение  мало  измени¬
лось.  Так,  те  роды  племени  бишарин,  которые  в  определенные  меся¬
цы  года  селились  в  речных  долинах  Нила,  Атбары  и  Гаша,  вынужде¬
ны  были  платить  подать  египетской  администрации,  а  те,  которые
кочевали  в  пустыне  Атбаи,  не  платили,  за  исключением  случаев,  ког¬
да  из  г.  Бербер  к  ним  совершались  специальные  рейды  для  сбора
дани.  Но  и  в  Атбаи  «сбор  дани  был  трудным  делом...  она  уплачива¬
лась  лишь  тогда,  когда  для  ее  сбора  посылались  войска  (...)  Если  сбор
дани  был  трудным  делом  даже  среди  дружественного  племени
бени-амер,  то  в  других  местах  он  был  почти  невозможен,  дань  могла
быть  получена  лишь  благодаря  личному  авторитету  вождей,  воена¬
чальников  и  не  в  последнюю  очередь  самого  губернатора»222.
 Южнее  границ  бывшего  Сеннара,  в  провинции  Фазугли,  и  сен-
нарские  цари,  и  сменившие  их  египетские  губернаторы  XIX  в.  соби¬
рали  дань  таким  же  способом.  Так,  в  1863  г.  Ахмед  Авад  ал-Карим,  гу¬
бернатор  Хартума  и  Сеннара,  с  тысячным  войском  совершил
«патрулирование  для  сбора  налога»  в  Фазугли223.  Е.  П.  Ковалевский,
находившийся  в  Фазугли  в  геологической  экспедиции,  дополнил  ее
разведывательной  экспедицией  в  отдаленные  районы  провинции.
Его  сопровождали  не  только  русские,  египетские  и  суданские  спут¬
ники  Ковалевского,  но  и  отряды  войск.  При  этом  экспедиция  лишь
благодаря  вмешательству  ее  руководителя  не  вылилась  в  грабитель¬
скую  форму  полюдья224.  Другой  российский  путешественник,
 476


В.  В.  Юнкер,  наблюдал  такую  же  форму  сбора  дани,  сопровождаемую
грабежом,  но  юге  Судана225.
 Таким  образом,  в  Нильском  Судане  мы  видим  существование
комплекса  полюдья  на  протяжении  нескольких  тысячелетий  и  даже
можем  отметить  такие  черты  этого  комплекса,  которые  характерны
для  той  или  иной  цивилизации,  сменявшей  одна  другую  в  истории
Нильского  Судана226.  Однако  мы  не  можем  доказать,  что  полюдье
существовало  здесь  непрерывно  все  это  время.  Вообще  данные  очень
скудны.  Дополнить  их  может  лишь  сравнительный  материал  по
соседним  странам  и  субрегионам.
 Эфиопия
 Судан,  Сомали,  северная  Кения  окружают  горную  страну  Эфио¬
пию,  где  феномен  полюдья  в  результате  длительной  эволюции  к  на¬
чалу  нового  времени  достиг  высокого  уровня  развития,  соответство¬
вавшему  значительно  более  высокому,  чем  в  остальной  Тропической
Африке,  но  более  низкому,  чем  в  Египте  последних  трех  тысячеле¬
тий,  уровню  развития  феодального  общества.
 История  Эфиопии  насчитывает  более  пяти  тысячелетий,  но  как
собирали  дань  правители  древних  кушитов  плато  Тыграй  (культура
Агордат  конца  I  тысячелетия  до  P.  X.  —  начала  I  тысячелетия  по
P.  X.),  предаксумского  царства  плато  Тыграй  (VI-V  вв.  до  P.  X.)  и
княжеств  последующей  эпохи  (IV-I  вв.  до  P.  X.),  мы  не  знаем.  Карти¬
на  проясняется  лишь  в  аксумский  период  (I/II-X/XI  вв.),  когда
здесь  образовалось  мощное  Аксумское  царство.  Согласно  нашему
предположению,  полюдье  было  основным  способом  взимания  дани  в
Аксумском  царстве.
 «Житие  св.  Григентия»,  византийский  источник  VI  в.,  описывает
объезд  аксумским  царем  Элла-Асбаха  городов  подвластного  ему
Химьяра.  Повсюду  царь  восстанавливал  разрушенные  церкви  и  освя¬
щал  их227.  Сирийская  «Книга  Химьяритов»  (VI  в.)  также  упомина¬
ет  о  том,  что  Калеб  Элла-Асбаха  объезжал  города  Химьяра228.  Оба
источника  описывают  события  525  г.,  когда  на  юге  Аравии  были  вос¬
становлены  аксумское  владычество  и  христианство  как  государ¬
ственная  религия.  Несомненно,  ситуация  для  Химьяра  необычная.
Но,  может  быть,  образ  действия  аксумского  царя  в  этом  случае  был
обусловлен  существовавшим  в  Эфиопии  обычаем  полюдья?
 О  полюдье  в  Аксумском  царстве  сообщают  и  эфиопские  эпигра¬
фические  источники  IV-VI  вв.,  прежде  всего  надписи  царей  Аксума.
 Из  них  наибольшее  значение  для  нас  имеет  надпись  DAE  8229.
Она  принадлежит  аксумскому  царю,  имя  которого  повреждено.  Сох¬
ранилась  лишь  первая  буква  начала  имени,  имя  Але-‘Амида  и  конеч¬
ная  буква  этнического  прозвища230.  Имя  царя  можно  восстановить
 477


как  «Вазеб[а]  Але-'Амида,  бы’ысйа...ен»  либо,  по  Э.  Литтману,  как
имя  его  сына  «[‘Эзана],  сын  Але-‘Амида,  бы’ысйа  Хален».  В  любом
случае  эта  надпись  датируется  IV  в.,  причем  первой  его  половиной.
 Надпись  сообщает  о  том,  что  царь  Аксума  передвигается  со  своим
войском  по  территории  нынешней  Северной  Эфиопии231,  утверждая
здесь  свою  власть  и  получая  дань  от  покоренных  или  подчиненных
правителей  («царей»)  отдельных  княжеств.  Эти  правители  приноси¬
ли  клятвы  верности232.  Описанные  действия  аксумского  царя  обозна¬
чены  как  ygb,m  \¥у§г‘т  ЬЬгт233.  Последнее  слово  читается,  бесспор¬
но,  как  ЬуЬег,  «страна».  Второе  слово  (ср.  араб.  §г‘  и  термин  шариат),
несомненно,  означает  некий  правовой  порядок  и  договорные  обяза¬
тельства.  Они  раскрываются  в  тексте  надписи  как  «установление
порядка,  или  обязательства,  приношения  (§г‘  qbl)  даров  ^с!)  и  про¬
довольствия»  (§111;).  Что  касается  корня  gb,  (геэз  $аЬу’а,  амхарское
&еЬа),  то  среди  его  многочисленных  значений  в  языках  геэз  и  амхар-
ском  есть  такие  как  «прибытие»,  «периодическое  возвращение»,
«сбор  дани,  налогов»,  «принятие  присяги»,  «круговое  вращение»
{mygba’y)  и  проч.234  Эти  значения  в  целом  вполне  подходят  для
обозначения  полюдья.
 Слово  gaby,a  в  значении  «принес  дань»  встречается  и  в  надписи
БАЕ  9,  где  царь  земли  Агэзат  приносит  дань  явившемуся  в  его  владе¬
ния  аксумскому  царю  Эзана235.
 В  надписи  аксумского  царя  Вазеба  сына  Калеба  Элла-Асбаха  мы
находим  аналогичное  по  смыслу  выражение  gb,  gd236,  «принести
дар»237.
 Некоторый  свет  на  возможный  состав  этого  «дара»  проливает
надпись  из  Сафра  (Drewes  73).  Согласно  тексту  А  этой  надписи,  при
посещении  общины  царем  последний  в  первые  два  дня  получает  по
овце238  или  корове,  пшеничные  и  другие  хлебы  и  в  известных  случа¬
ях  мед  и  муку;  на  третий  день  —  нетеля  и  гидромель.  Если  же  царь
остается  в  общине  на  более  долгий  срок,  он  получает  на  четвертый
день  только  сосуд  масла  и  муку,  на  пятый,  шестой  и  последний  дни  —
лишь  пиво239.
 Два  других  текста  надписи  из  Сафра  уточняют  положение  закона
(hyg),  обнародованные  в  тексте  А.  Текст  В  гласит,  что  из  хлебов,  при¬
носимых  для  жертвенной  трапезы,  царь  получает  12,  жертвователь
(пкф1)  —  9,  жрец  —  6  штук240.  Текст  С  говорит  о  том,  как  царь  и  тцЫ
делят  между  собой  приносимую  в  жертву  корову.  По-видимому,
это  «приношение»  было  связано  с  жертвенными  пирами,  обычными
при  комплексе  полюдья,  и  с  религиозно-ритуальными  обязанностя¬
ми  царя.
 Несомненно,  в  надписи  речь  идет  о  полюдье  местного  правителя,
подчиненного  царю  Аксума.  Его  пребывание  на  территории  общины
названо  тцЛ  (таддагИ)2^.  Возможно,  то  же  слово  встречается  в  над¬
 478


писи  царя  Вазеба,  сына  Калеба  Элла-Асбаха  (сткк.  41-42),  где  сказа¬
но,  что  он  послал  один  из  своих  отрядов  в  поход  и  [m]grt:  отряд  брал
дань  (sbt)  и  военную  добычу.  Далее  (сткк.  47-48)  сказано:  «gb’  дары
(gd)  народы  ’gb  ...  все...»242.  Здесь  насильственному  сбору  дани  про¬
тивопоставлено  приношение  «даров»,  причем  это  действие  выраже¬
но  глаголом  gb’.
 Напрашивается  вывод,  что  слова  mqrt/mgrt  и  gb’  служили  в  ак-
сумский  период  для  выражения  комплекса  полюдья.
 Возможно,  аксумские  караваны,  посылавшиеся  за  золотом  в  Сасу,
в  пути  собирали  дань  и,  следовательно,  осуществляли  одну  из  эконо¬
мических  функций  полюдья.  Согласно  Косме  Индикоплову,  основу
такого  каравана  численностью  якобы  до  500  человек  составляли
представители  и  агенты  царя,  к  которым  присоединялись  и  частные
лица;  2)  маршрут  движения  каравана  вплоть  до  Агау  совпадал  с
юго-западным  маршрутом  аксумского  «полюдья»,  как  он  описан  в
надписи  DAE  8  (см.  ниже);  3)  караванщики  —  «все  поголовно  воору¬
жены»,  как  и  участники  «полюдья»;  4)  подчеркивается  регулярность
отправления  каравана  —  раз  в  год;  5)  караван  в  Сасу  посылался  ак-
сумским  царем  «через  архонта  Агау»243,  иными  словами,  правитель
этой  области,  через  которую  проходил  караван,  нес  за  него  ответ¬
ственность244.  Если  караван  подвергался  разграблению,  правителя
ждала  суровая  кара.  Одна  из  надписей  Эзаны  (DAE  10)  рассказыва¬
ет,  как  наказал  царь  Аксума  жителей  Афана,  разграбивших  и  уничто¬
живших  аксумский  торговый  караван  (naggadit).  Это  позволяет
предположить,  что  в  сравнительно  более  отдаленных  областях,  на¬
пример,  за  пределами  плоскогорий  Тыграй,  дань  с  вассальных
владений  Аксума  его  царь  поручал  собирать  своим  агентам-купцам,
следовавшим  либо  в  эти  области,  либо  еще  дальше  —  за  пределы
аксумских  владений.
 Таким  образом,  комплекс  полюдья  в  аксумский  период  существо¬
вал  как  на  местах,  так  и  в  масштабах  всего  Аксумского  царства.  Осу¬
ществлялись  его  экономические  функции:  связанная  с  извлечением
ренты  и  связанная  с  торговлей  на  большие  расстояния.  Политические
и  судебные  функции  полюдья  были  те  же,  что  и  в  других  обществах:
поддержание  суверенитета  верховного  правителя  и  местных  прави¬
телей,  поддержание  гражданского  мира,  урегулирование  конфликтов
и  т.  п.  Видимо,  все  это  и  обозначалось  словами  корня  Sr‘.  Поскольку
верховный  правитель  Аксума  был  священным  царем,  комплекс  по¬
людья  включал  в  себя  религиозно-ритуальные  функции.  Судя  по
надписи  из  Сафра,  аналогичные  функции  были  присущи  и  полюдью
местного  «царя».
 Крещение  Аксума  не  могло  полностью  ликвидировать  религиоз¬
но-ритуальные  функции  полюдья  в  силу  широко  распространенного
в  Эфиопии  синкретизма  христианства  с  традиционными  религиями.
 479


По-видимому,  комплекс  полюдья  сохранялся  и  в  позднем  Аксум-
ском  царстве,  а  в  ограниченных  масштабах  —  и  позднее.
 Правда,  сведения  об  этом  содержатся  в  легендарных  и  поздних  ис¬
точниках.  Так,  в  одном  из  них,  в  основном  описывающем  эфиопскую
действительность  Х1У-ХУ  вв.,  но  повествующем  о  более  раннем  вре¬
мени,  говорится,  что  царь  Дегна-Жан  (XI  в.)  «управлял  Эфиопией  и
обходил  её  из  конца  в  конец»245.
 Арабо-армянский  автор  Х1У  в.  Абу  Салих,  создавший  свое  описа¬
ние  церквей  и  монастырей  Северо-Восточной  Африки  в  основном  по
источникам  Х-ХП  вв.,  вероятно,  не  понял  обычая  полюдья,  описан¬
ного  в  одном  из  них.  У  Абу  Салиха  эта  информация  приняла  следую¬
щий  вид:  «Если  бы  царь  Абиссинии  путешествовал  по  этой  стране,
то,  объезжая  её,  он  находился  бы  в  пути  целый  год,  кроме  воскресных
и  праздничных  дней»246.  В  эти  дни  путешествия  и  полюдье  приоста¬
навливались,  о  чем  свидетельствуют  и  эфиопские  хроники.
 Возрождение  Эфиопии  в  конце  ХШ-Х1У  вв.  сопровождалось  но¬
вым  расцветом  комплекса  полюдья.  В  эфиопских  источниках  того
времени  мы  находим  образ  царя,  постоянно  находящегося  в  движе¬
нии,  переходящего  со  своим  войском  и  двором  с  места  на  место.  Та¬
ким  был  великий  воитель  Амдэ-Цыйон  I  (1312-1342).  «Другие  цари
посылали  свои  войска  на  войну,  а  царь  Амдэ-Цыйон,  препоясав  чрес¬
ла  и  вооружившись,  воевал  и  побеждал  силою  божьей»247.  Хроника
(точнее,  летописно-эпическое  «Сказание  о  походе  негуса  Амдэ-Цый-
она»)  рисует  его  как  бы  в  постоянном  походе,  отражающем  нападе¬
ние  врагов,  смиряющим  восставших  вассалов  и  кочующим  от  одной
границы  своих  владений  до  другой.
 В  пограничных  областях  империи  полюдье  часто  переходило  в  на¬
беги  на  соседние  владения.  Впрочем,  определить  грань  между  по¬
людьем  и  набегом  затруднялись  и  те,  кого  грабили,  и  те,  кто  грабил.
Согласно  «Сказанию  о  походе  негуса  Амдэ-Цыйона»,  этот  царь  счи¬
тал,  что  укрепляя  или  восстанавливая  походом-полюдьем  данниче¬
ские  или  вассалитетные  отношения  в  своей  еще  очень  молодой  импе¬
рии,  он  «воевал  со  всей  землей,  которая  под  его  царством»248.  Такая
формулировка  в  сущности  обозначала  императорское  полюдье,  скла¬
дывавшееся  в  масштабах  значительной  части  Эфиопского  нагорья.
О  том,  как  это  происходило  в  действителности,  мы  узнаем  из  речи,
которую  Амдэ-Цыйон  якобы  произнес,  обращаясь  к  пленным  сы¬
новьям  мятежного  султана  Адаля:  «Вы  и  ваш  отец  совершили  против
меня  злое  дело,  которого  люди  не  делают,  когда  происходит  война  во
всей  земле,  что  под  моим  царством.  Разве  тогда  не  убегают,  не  спаса¬
ются  бегством,  не  скрываются  в  лесах  и  на  горах  и  не  сражаются  пока
могут  (скрываться  и  терпеть),  а  если  нет,  то  подчиняются  и  приносят
дань.  Вы  же  оставили  эти  два  выхода  —  покорность  и  бегство  —  и  при¬
шли  сражаться  со  мной,  царем  над  всей  землей  Эфиопской»249.
 480


Участники  этого  «полюдья-похода»  беззастенчиво  грабили  и  за¬
хватывали  людей.  Но  постепенно  должен  был  установиться  некото¬
рый  порядок,  когда  правители  областей,  признав  себя  данниками
христианского  императора,  сами  собирали  для  него  дань  и  доставля¬
ли  ее  в  пункты,  которые  он  посещал  со  своим  войском  и  двором,  регу¬
лярно  «обходя  Эфиопию  из  конца  в  конец».
 Царствование  императора  Зэра-Якоба  (1434-1468)  началось  с  ко¬
ронационного  полюдья.  Оно  включало  в  себя  церемонии  в  древнем
Аксуме,  паломничество  по  монастырям,  причем  он  перенес  останки
своего  отца  Давита  (Давида)  из  аксумского  собора  Цыйон  (Сион)  в
основанный  по  этому  случаю  монастырь  Дэбрэ-Нэгуадгуад.  Основа¬
ние  монастырей  в  пунктах  императорского  полюдья  происходило  по¬
сле  коронации,  когда  Зэра-Якоб  продолжил  обход  своих  владений.
В  области  Даго  были  построены  церковь  и  монастырь  Мэканэ-Марь¬
ям  (наделенный,  как  и  Дэбрэ-Нэгуадгуад,  «обширными  землями»  и
переданный  «в  надел»  одной  из  царских  жен);  в  области  Тэгуэлат  он
выстроил  церковь  и  монастырь  Дэбрэ-Метмак;  в  области  Ялабаш,
«где  жил  некогда  отец  его  и  где  он  сам  родился  (...)  выстроил  пре¬
красный  храм  и  назвал  его  Мартула-Микаэль  (т.  е.  «Мартирий  Ми¬
хаила».  —  Ю.  К.).  У  места  рождения  своего,  именуемого  Тыльк,  он
выстроил  другой  Мартирий  и  назвал  его  Ацада-Микаэль...  После
этого  он  выстроил  великолепный  храм  в  земле  Энзорджа  и  назвал
его  Дэбрэ-Сахин.  Затем  он  ушел  отсюда  и  прибыл  в  землю  Каль'ет.
Пробыв  здесь  немного  дней,  перешел  в  землю  Иба,  где  остановился  —
она  понравилась  ему»250.  Здесь  он  основал  свою  постоянную
резиденцию.
 По  пути  император  подавлял  попытки  неповиновения  и  отразил
нападение  адальского  эмира  Бадлая251.
 Царствование  его  сына  Бэыдэ-Марьяма  (1468-1478)  началось  с
предкоронационного  паломничества  по  монастырям,  которое  одно¬
временно  являлось  полюдьем.  Выступив  из  Дэбрэ-Бырхана  20  мэска-
рэма  (17  сентября)  1468  г.,  он  на  следующий  день  отпраздновал  день
Богородицы  (отмечаемый  эфиопскими  христианами  ежемесячно).
Затем  он  «прибыл  в  землю  Махзель  в  местность,  именуемую  Ма-
каль-Сафара.  Поднявшись  оттуда,  прибыл  в  местность  Сара-Гадаль.
Затем  он  субботствовал,  [отдыхая  в  субботу  и  воскресенье]  и  в  поне¬
дельник  поднялся  и  прибыл  в  землю  Гесэ.  Там  его  встретил  цахафе-
лам  (титул  вассального  правителя.  —  Ю.  К.)  Амхары  с  обильно  при¬
готовленными  яствами  и  питиями.  Он  провел  здесь  ночь,  приготовил
обильную  трапезу  и  на  следующий  день  прибыл  в  землю  Геа,  где  ему
приготовили  обильную  трапезу.  Поднявшись  из  земли  Геа,  он  при¬
был  в  землю  Ярех  и  послал  в  Дэбрэ-Нэгуадгуад,  чтобы  его  встретили
по  полному  чину.  После  всего  этого  (...)  царь  (...)  перешел  в  обитель,
именуемую  Дэбрэ-Зэйт  (...)  И  он  дал  иереям  много  тельцов,  чтобы  их
 481


заклали  для  них  в  сей  день.  И  они  представили  царю  различные  дары
и  весьма  обильные  яства  и  пития.  Он  же  дал  им  взамен  агнцев,  тель¬
цов  и  кур  (...)  Собор  Дэбрэ-Либаноса,  эконом  Андрей  и  игуменья
поднесли  ему  много  заготовленного  из  насаждений  —  апельсины,  ли¬
моны  и  бананы  (...)  И  он  совершил  поминовение  отца  своего  царя
Зэра-Якоба  в  сороковой  день  (...)  подавая  милостыню  нищим,  зака¬
лывая  тельцов  и  предлагая  хлеб  для  насыщения  алчущих»252.  Затем
Бэыдэ-Марьям  отправился  в  местность  Келанто,  где  организовал
строительство  церкви  Атронса-Эгзиэтна-Марьям253.
 И  только  после  этого  Бэыдэ-Марьям  распорядился  (вызвав  к  себе
аксумское  духовенство)  подготовиться  к  коронации.  Её  он  совершил
в  области  Джеджено.  В  ходе  церемонии  «к  нему  подвели  буйвола  и
льва,  по  древнему  обычаю,  чтобы  он  поразил  их  рукою  своею,  но  царь
наш  Бэыдэ-Марьям,  когда  ему  объяснили  этот  обычай,  отказался  по¬
ражать  их,  но  велел  другим  людям  убить  буйвола  и  оставить  в  живых
льва,  как  поступил  его  отец  во  граде  Аксуме»254.  Как  я  уже  писал,  пе¬
ред  нами  отзвук  «животного  оракула»,  который  использовался  для
избрания  царя255  и  представлял  собой  пережиток  ритуальной  охоты.
 После  коронации  молодой  император  «возвратился  в  Атронса-
Эгзиэтна-Марьям  и  отпраздновал  там  крещение.  Поднявшись  затем
оттуда  по  окончании  праздника  Успения  владычицы  нашей  Марии  в
месяце  тере  (16  января  1469  г.  —  Ю.  К.),  он  пошел  в  Дэбрэ-Нэгуадгу-
ад,  чтобы  совершить  поминовение  отца  своего  Зэра-Якоба  в  день  по¬
ловины  года.  Оттуда  он  вернулся  в  Атронса-Эгзиэтна-Марьям  и  за¬
тем  царь  наш  поднялся  и  перешел  в  Мензех,  из-за  хорошего  места,
чтобы  выстроить  желанный  храм»256.
 Во  время  таких  передвижений  по  территории  Эфиопии  импера¬
тор  получал  дань  от  вассальных  правителей.  Зэра-Якоб,  возвратив¬
шись  из  выстроенного  им  монастыря  Атронса-Эгзиэтна-Марьям,
«повелел  принести  всем  наместникам  Эфиопии  подать.  И  они  все,
согласно  приказанию,  принесли  её  в  месяцы  хамле  и  нахасе»
[июль-август]257.  Бэыдэ-Марьям,  прибыв  в  область  Дэваро  на  вос¬
токе  Эфиопии,  «сюда  повелел  годжамскому  нагашу  Анбаса-Давиту
принести  свою  подать.  Когда  тот,  согласно  повелению,  принес  много
вещей  своего  царства,  наш  царь  поблагодарил  его  весьма  и  дал  ему
своего  сына  Александра258,  да  будет  ему  сыном,  а  он  да  будет  ему  от¬
цом»259.  Выше  цитировалось  сообщение  хроники  о  том,  как  другие
правители  областей  приносили  Бэыдэ-Марьяму  дань  продоволь¬
ствием  в  пункты,  лежавшие  на  пути  его  полюдья.
 Итальянский  купец  из  Флоренции  Андреа  Корсали  в  1517  г.  до¬
носил  из  Эфиопии  своему  государю,  знаменитому  Лоренцо  Медичи,
что  первосвященник  Иоанн  (император  Эфиопии)  регулярно  пере¬
ходит  с  места  на  место,  из  одной,области  в  другую,  двигаясь  «вместе  с
множеством  людей»,  пеших  и  конных.  Это  войско  или  свита  было
 482


столь  велико,  что  из-за  трудности  его  прокормления  Первосвящен¬
ник  Иоанн  не  мог  оставаться  на  одном  месте  более  чем  в  течение  че¬
тырех  месяцев,  не  мог  он  и  вернуться  в  это  место  раньше,  чем  через
десять  лет260  (несомненное  преувеличение).
 Португальский  посол  в  Эфиопии  XVI  в.  Франсишку  Алвариш  со¬
общил  много  ценных  сведений  о  полюдье  в  этой  стране.  Он  писал,
как  огромное  множество  людей,  целая  армия,  сопровождает  двор  в
его  переездах  по  стране.  Через  каждые  три-четыре  лиги  разбивается
лагерь.  Это  движение  напоминало  крестный  ход  в  большом  европей¬
ском  городе.  Одну  десятую  часть  участников  составляли  «хорошо
одетые  знатные  лица,  а  девять  десятых  —  простой  народ,  мужчины  и
женщины,  молодые  люди  и  бедняки,  некоторые  из  них  одеты  в  шку¬
ры,  другие  в  жалкие  рубища,  и  все  это  простонародье  несет  на  себе
свои  бедные  жилища...,  а  если  они  идут  дальше,  они  несут...  деревян¬
ные  шесты.  Богатые  берут  с  собой  очень  хорошие  шатры.  Я  не  говорю
о  вельможах  и  сеньорах,  потому  что  каждый  из  них  передвигается  с
целым  городом,  или  поселком  шатров,  и  вьюков,  и  погонщиков
мулов  без  числа.  Я  не  знаю,  что  сказать  о  пеших  [так  их  много]  (...)
Двор  не  может  передвигаться  меньше,  чем  с  50  тыс.  мулов,  обычно
же  —  до  177  тыс.  мулов»261.
 Вместе  с  императорским  двором  путешествовало  не  менее  трид¬
цати  церковных  причтов  со  своими  таботами  и  всей  церковной
утварью,  кухня  с  сотней  кувшинов  медового  напитка  и  множеством
корзин  хлеба  и  даже  четыре  царских  льва  на  крепких  цепях.  Очень
важно  замечание  Алвариша,  что  Первосвященник  Иоанн  редко  сле¬
довал  в  строго  определенном  направлении;  обычно  не  было  известно,
что  он  станет  лагерем,  пока  не  разбивали  его  белый  шатер.  Иногда  он
ночевал  в  монастырях  или  в  других  местах,  расположенных  на  его
пути.  В  таких  случаях  двор  следовал  более  прямой  дорогой.  Завидев
императора  или  одну  из  походных  церквей,  все  мужчины  и  женщи¬
ны,  находящиеся  на  дороге,  отходили  в  сторону,  а  верховые  спешива¬
лись262.  Алвариш,  не  понимая  сущности  полюдья,  писал  о  порядках
наместничества  Тыграй:  «Уж  немало  времени  Тигремахом  (Тыгре-
макуаннын,  титул  правителя  Тыграя)  держал  это  наместничество,
однако  все  еще  не  закончил  объезд  всех  своих  земель,  которые  под
его  властью  и  правлением,  а  также  [земель]  тех,  кто  имеют  титул  ко¬
ролей,  а  также  других,  ниже  их  чином  (...)  Земли  столь  заселены,  что
подати  не  могут  быть  малыми,  а  эти  вельможи,  хотя  и  получают  свои
подати,  кормятся  за  счет  народа  и  бедных»263.
 В  первой  половине  XVII  в.,  когда  уже  начался  гондэрский  период
эфиопской  цивилизации,  другой  португалец,  Мануэл  д’Алмейда,  со¬
общил  интересные  сведения  об  устройстве  императорского  лагеря  во
время  передвижения  императора  по  стране.  Сам  император,  импе¬
ратрица,  вельможи  и  дамы,  военачальники  и  многие  солдаты  имели
 483


матерчатые  шатры.  Все  они  располагались  в  строго  определенном
порядке.  Особые  шатры  разбивались  для  двух  походных  церквей.  Ла¬
герь  занимал  обширный  луг  и  ночью,  когда  горело  великое  множест¬
во  костров,  производил  сильное  впечатление264.  Иов  Лудольф  опи¬
сал  ритуал  разбивки  лагеря  и  его  устройство,  специально  отметив
строгий  порядок  и  намекнув  на  распределение  обязанностей  между
обслугой  лагеря265.  Эти  сведения  находят  свое  подтверждение  в  ма¬
лоизвестном  эфиопском  средневековом  источнике  «Сыр‘атэ-Гы-
быр»,  изучение  которого  лишь  начинается.  Здесь  дается  детальный
распорядок  работ  по  обслуживанию  императорского  лагеря,  пере¬
числены  различные  категории  обслуги  и  их  обязанности266.
 Подобное  крестному  ходу  полюдье  выполняло  наряду  с  прочими
и  религиозно-ритуальные  функции.  Благодаря  синкретизму  христи¬
анства  с  традиционными  религиями  правитель  Эфиопии  XIV-
XVI  вв.  во  многом  оставался  для  своих  подданных  священным  ца¬
рем267,  а  Зэра-Якоб  даже  пытался  установить  в  своей  резиденции  в
Дэбрэ-Бырхане  сложный  ритуал  священных  царей,  напоминавший
тот,  который  существовал  и  у  омотских  народов.
 Но,  разумеется,  первостепенное  значение  имели  экономические,
политические,  судебные  функции  императорского  полюдья.
 В  XIV-XVI  вв.  не  существовало  строго  определенного  маршрута
императорского  полюдья.  Свои  коррективы  вносили  военно-полити¬
ческая  обстановка,  требовавшая  длительного  пребывания  императо¬
ра  с  его  дружиной  на  юго-восточной  границе  империи,  где  велись
частые  войны  с  мусульманскими  государствами.  Так,  император  Да¬
вид  (Давит,  1382-1411)  и  его  преемники  подолгу  жили  в  местностях
Тобья  (Йифат)  и  Тыльк  (Фэтэгар).  В  Тыльке  родились  будущие  им¬
ператоры  Зэра-Якоб  и  Александр  (Ыскындыр),  провел  детство  Бэы-
дэ-Марьям.  Позднее  в  Тобья  останавливался  имам  Ахмед  Грань268.
 Император  Зэра-Якоб  I  первым  выстроил  постоянную  резиден¬
цию  Дэбрэ-Бырхан,  вокруг  которой  начал  расти  город.  В  Дэбрэ-Быр-
хане  император  жил  постоянно.  Он  пытался  превратить  Эфиопию  в
абсолютистскую  монархию,  управляемую  чиновниками.  Однако  по¬
сле  его  смерти,  в  правление  его  сына  Бэыдэ-Марьяма  (1468-1478),
большая  часть  реформ  Зэра-Якоба  была  отменена.  Возможно,  иногда
он,  как  и  его  отец,  принимал  ежегодные  налоговые  поступления  в
Дэбрэ-Бырхане.  Пытался  он  основать  и  собственную  резиденцию  на
севере,  в  Тыграе269.  Бэыдэ-Марьям  возобновил  полюдье,  обходя
одну  за  другой  провинции  своего  царства,  посещая  монастыри,  строя
церкви,  создавая  военные  колонии  и  главным  образом  усмиряя  и  каз¬
ня  мятежных  или  подозреваемых  в  мятеже  вассалов,  то  есть  укреп¬
ляя  свою  власть  над  подвластными  ему  областями.  Вассальные  пра¬
вители  некоторых  эфиопских  земель,  при  том  числе  таких
отдаленных,  как  Годжам,  Адаль,  Данкали  (Афар)  и  др.,  доставляли
 484


дань  в  пункты,  указанные  императором,  лежащие  на  пути  его  следо¬
вания270.  Возобновление  бродячей  жизни  императорского  двора  вы¬
звало  недовольство  придворных  и  гвардейцев.  Верноподданный  хро¬
нист  говорит  об  этом  крайне  пристрастно,  ограничиваясь
изложением  той  полуправды,  которую  предпочел  сам  Бэыдэ-Марь¬
ям.  Хроника  сообщает:  «Он  услышал,  что  все  осуждают  его,  говоря:
“Царь  не  живет  по  закону  и  уставам  царства,  но  постоянно  стремится
быть  на  коне  —  ведь  он  юноша”.  Посему  разгневался  царь  наш  весьма
и  повелел  собрать  все  свое  воинство,  препирался  с  ним:  “Зачем  вы
меня  осуждаете  и  говорите:  “этот  царь  наш  не  живет  по  закону  и  обы¬
чаям  царства,  но  сидит  на  коне”.  Так  вы  говорите  обо  мне.  Разве  этот
обычай  ездить  на  коне  и  стрелять  из  лука  не  был  у  моих  отцов  из¬
древле?  Ныне  же,  выведя  людей,  которые  говорили  это,  передайте  их
мне,  а  если  нет  —  все  умрете”»271.  Можно  не  сомневаться,  что  свита
Бэыдэ-Марьяма  выражала  неудовольствие  не  самим  фактом  стрель¬
бы  из  лука,  а  походной,  кочевой  жизнью  его  двора,  от  которой  они  от¬
выкли  при  Зэра-Якобе.
 В  общем,  преемники  Бэыдэ-Марьяма  жили  более  оседло,  чем
предшественники  его  отца.  Значительная  часть  дани  доставлялась
царскими  вассалами  в  те  области,  которые  тот  или  иной  царь  делал
своим  если  не  постоянным,  то  предпочтительным  местопребывани¬
ем.  Однако  роль  дани,  собираемой  полюдьем,  была  все  еще  относи¬
тельно  велика.  Так,  император  Лыбнэ-Дынгыль  (1508-1540),  цар¬
ствовавший  в  период  иноземных  нашествий  и  непрерывных  войн,
жил  главным  образом  в  походных  лагерях.  Но  его  сын  и  преемник  Гэ-
лавдевос  (Клавдий,  1540-1559)  отказался  от  сбора  дани  полюдьем.
Хроника  его  царствования  рассказывает,  что  он  «оставил  обычай
своих  отцов  переходить  с  места  на  место  всю  жизнь  до  часа  успокое¬
нию  непреходящего  и  часа  успения  вечного»272.  В  1550  г.  он  обосно¬
вался  в  земле  Уодж,  затем  в  земле  Годжам,  в  общежительном  монас¬
тыре  Дэбрэ-Ворк.  Но  непрерывные  войны  не  давали  возможности
построить  вокруг  царской  резиденции  город  —  столицу  Эфиопской
империи.  Недаром  в  источниках  XVI  —  начала  XVII  в.  мы  встречаем
названия  многих  «столиц  Эфиопии»  —  временных  императорских
резиденций,  походных  лагерей273.  В  XVII  в.  И.  Лудольф  утверждал,
что  после  того  как  цари  Эфиопии  покинули  Аксум,  они  никогда  не
жили  в  домах  и  дворцах,  довольствуясь  шатрами.  До  нашествия  оро-
мо  они  разбивали  свой  лагерь  в  плодородной  земле  Шоа,  Сусныйос
же  (в  начале  XVII  в.)  останавливался  лагерями  в  различных  облас¬
тях274.  Лудольф  допускает  неточность,  но  в  общем  довольно  близок  к
истине.  Лишь  после  того  как  император  Фасиледэс  (Василид,
1632-1667)  основал  г.  Гондэр,  а  его  преемники  превратили  его  в  на¬
стоящую  столицу  Эфиопской  империи,  правители  этого  государства
начали  вести  относительно  оседлую  жизнь  в  своем  построенном  из
 485


кирпича  замке.  Однако  Мануэл  д’Алмейда  (ум.  в  1646  г.)  мог  с  пол¬
ным  правом  утверждать,  что  эта  «столица  Эфиопской  империи»  за¬
служивает  это  название  лишь  из-за  многочисленности  ее  обитателей.
Здесь  обитало  восемь  или  девять  тысяч  душ,  в  основном  в  круглых
хижинах  из  веток,  глины  или  камней;  казалось,  то  была  скорее  гора,
покрытая  стогами  сена,  чем  город.  На  вершине  холма  возвышался  ка¬
менный  дворец  императора,  построенный  мастерами,  прибывшими
из  португальской  Индии.  Прежде  чем  обосноваться  в  Дэнказе
(юго-восточнее  Гондэра),  где  император  пробыл  десять  лет,  он  часто
менял  место  своей  резиденции.  За  предшествующий  поселению  в
Дэнказе  тринадцати-четырнадцатилетний  период  император  жил  в
пяти  или  шести  различных  лагерях,  которые  посещал  от  двух  до  че¬
тырех  раз275.  Император  Йоханныс  (Иоанн)  I  (1667-1682)  исполь¬
зовал  Гондэр  как  сезонную  резиденцию  —  на  период  больших  дож¬
дей,  а  в  сухое  время  покидал  столицу  и  отправлялся  в  полюдье.  Так
же  поступали  и  его  преемники.  Хроники  позволяют  установить  марш¬
руты  этих  полюдий;  по  сравнению  с  предшествующими  периодами,
они  стали  более  стабильными  (хотя,  конечно,  набеги  оромо,  мятежи
и  другие  события  вносили  в  рутину  ежегодного  обхода  государем
своих  владений  неизбежные  коррективы).
 После  того  как  Йоханныс  в  октябре  1667  г.  совершил  в  Гондэре
обряд  коронации,  затем  —  погребения  его  отца  Фасиледэса  и  помаза¬
ния  на  царство  своей  жены,  он  отправился  в  первое  полюдье.  20  янва¬
ря  император  «отправился276  к  Бегамедру  (Бегэмыдыру.  —  Ю.  К.)  и
провел  пост  в  земле  Дэбрэ,  по  имени  Муй».  В  вербное  воскресенье  он
судил  и  казнил  двух  католиков,  выдававших  себя  за  коптских  свя¬
щенников.  Отпраздновав  Пасху,  император  «отправился  к  Годжаму
и  устроил  свое  летнее  местопребывание  в  земле  Жара,  называемой
Зандж.  Тогда  он  подчинил  (лучше  —  «устроил».  —Ю.  К.)  [тамошние]
страны  и  отстроил  12  амба  (горных  крепостей  на  столовых  верши¬
нах.  —  Ю.  К.),  сокрушенных  прежде,  для  спасения  христиан  от  рук
Галласов»  (оромо.  —  Ю.  К.).  С  наступлением  «голода  великого»  он
«вернулся  в  столицу  свою  Гондар  в  здравии  15  хамле»  (19  июня
1668  г.).  22  февраля  1669  г.  Йоханныс  со  всем  своим  двором,  женой  и
детьми  выступил  из  Гондэра  в  Цада,  где  провел  7  дней;  здесь  скоро¬
постижно  умерла  его  дочь;  затем  «он  перешел  из  Цада  к  Бегамедру  и
провел  пост  в  Аринго».  В  Аринго  он  отдал  свое  знаменитое  распоря¬
жение  о  депортации  из  Эфиопии  португальцев.  28  мая  император  вы¬
ступил  отсюда  в  поход  и,  перейдя  р.  Аббай  (Голубой  Нил),  напал  на
обитавшие  там  народы,  захватил  невольников  и  скот  и  с  добычей
вернулся  в  Гондэр,  где  оставался  с  13  июля  до  20  октября.  В  этот  день
Йоханныс  направился  в  Годжам.  До  31  декабря  1669  г.  он  «пребывал
в  Кол  ала»,  затем  совершил  поход  на  агау,  которых  уже  разорял
прошлым  летом.  Он  приказал  им  прорубить  в  лесу  дорогу  для  своего
 486


войска  «и  всех  проезжающих».  После  того  как  агау  области  Гама  вы¬
разили  свою  покорность  императору,  приняли  христианство  и  упла¬
тили  дань,  он  смилостивился  над  ними  и  отправился  в  столичную  об¬
ласть.  Пост  он  провел  в  Йебаба,  где  оставался  до  16  июня  1670  г.,  а
 28  июня  прибыл  в  Гондэр.
 По  окончании  сезона  больших  дождей  20  октября  Йоханныс  сно¬
ва  выступил  в  полюдье  уже  знакомым  нам  маршрутом  через  Цада,  но
 29  октября  в  пути  получил  известие  о  вторжении  в  его  владение  оро-
мо.  С  30  октября  по  23  декабря  1670  г.  он  провел  в  пограничных  об¬
ластях,  которым  угрожали  оромо,  затем  снова  направился  в  Йебабу,
потом  в  Абацрар,  где  провел  пост,  и  4  июля  1671  г.  вступил  в  Гондэр.
 В  1671  г.  двор  и  гвардия  выступили  из  столицы  в  полюдье  лишь
15  декабря,  и  рождество  они  встретили  в  Сарке.  6  января  император
«спустился  по  дороге  в  Гумбеле  и  справил  праздник  Крещения  в
земле  Дамота  по  имени  Бутла»  (на  юге  Годжама),  откуда  повернул  по
солнцу  в  землю  агау  и  опять  здесь  «разграбил  и  разорил  все  дома  и
весь  хлеб»  и  захватил  пленных  и  скот.  Отсюда  Йоханныс  направился
на  север,  в  Буре;  здесь  его  встретили  царица,  митрополит  и  эччеге
(второй  по  рангу  иерарх  эфиопской  церкви);  император  с  ними  про¬
вел  пост.  Здесь  же  он  произвел  шум-гиир  —  назначение  наместников
провинций,  а  затем  через  Арета  и  Сарка  вернулся  в  столичную  про¬
винцию;  2  июля  1672  г.  император  вступил  в  Гондэр277.
 В  этот  год  полюдье  началось  24  ноября.  На  первом  этапе,  прибыв
в  Эмфраз,  Йоханныс  справил  праздник  Марии  Сионской,  28  ноября
был  уже  в  Аринго,  где  оставался  20  дней,  а  затем  направился  в  об¬
ласть  Амхара  и  в  округа  Дэхень  и  Дара,  пытаясь  настигнуть  оромо
племени  боран  из  группы  племен  тулама.  Характерно,  что  летописец
поименно  назвал  17  округов,  в  которых  располагался  император  на
переходах  в  землю,  где  поселились  тулама,  и  21  округ  соответственно
21  переходу  на  обратном  пути  в  Аринго.  В  Аринго  Йоханныс
находился  с  7  февраля  по  18  июня,  включая  великий  пост,  затем  на¬
правился  в  Гондэр,  куда  прибыл  26  июня  1673  г.278
 В  дальнейшем  хроника  царствования  Йоханныса  I  год  за  годом
подробно  описывает  полюдье  этого  правителя,  скрупулезно  отмечая
дни  выступления  императора  из  Гондэра  и  дни  возвращения  в  этот
стольный  град,  а  также  места,  где  он  праздновал  Рождество  и  Креще¬
ние,  Великий  пост,  Пасху,  иногда  Прощеное  воскресенье,  праздник
архангела  Михаила  и  другие  христианские  праздники.  Даже  начало  и
конец  полюдья,  проходившие  по  территории  столичной  провинции,
год  от  года  различались  по  срокам  и  местам  праздничных  стоянок,  но
эти  различия  оставались  в  пределах  того,  что  можно  назвать  «ограни¬
ченной  вариабельностью».  Так,  Рождество  1673  г.  было  проведено  в
Йебаба,  а  пост  и  Пасха  1674  г.  в  Аринго;  Рождество  1674  г.  и  Креще¬
ние  1675  г.  в  Аринго,  а  пост  и  пасха  1675  г.  в  Йебаба;  то  же  самое  в
 487


следующий  сухой  сезон  1677-1678  гг.;  Рождество  1678  г.  и  следую¬
щее  за  ним  Крещение  1679  г.  в  Йебаба;  Пост  и  Пасху  1680  г.  там  же;
Пост  и  Пасху  1682  г.  в  Аринго.  Естественно,  варьировали  и  сроки  вы¬
ступления  полюдья  из  Гондэра  (в  1673  г.  -15  ноября,  в  1674  г.  —  8  но¬
ября,  в  1675  г.  —  16  декабря,  в  1677  г.  —  30  декабря,  в  1678  г.  —
24  октября,  в  1679  г.  —  8  ноября,  в  1680  г.  -19  октября)  и  возвращения
полюдья  в  этот  город  (в  1674  г.  —  2  июля,  в  1678  г.  —  25  июня,  в
1679  г.  —  22  июня,  в  1681  г.  —  28  июня)279.
 Маршрут  полюдья  варьировал  гораздо  больше  (особенно  за  пре¬
делами  тех  северо-западных  амхарских  областей,  которые  мы  услов¬
но  называем  столичной  провинцией)  и  зависел  от  конкретной  поли¬
тической  обстановки.  В  сухой  сезон  1673-1674г.  император  со  своим
войском  кормился  в  основном  в  землях  восставших  агау,  которых
усмирил,  захватив  невольников  и  скот.  Через  год  он  кормился  в  Га-
жане,  оттуда  направился  в  мятежную  Ласту,  но  с  половины  пути  по¬
вернул  в  столицу.  В  следующем  году  император  Йоханныс  с  войском
отправился  в  Ласту  и  снова  туда  не  дошел.  В  сухой  сезон  1677-1678г.
императорское  полюдье  двинулось  из  Гондэра  через  Цада  —  Вайнара-
бе  —  Эмфраз  —  Карода  —  Хамад-бар  —  Аринго  —  Вахит  —  Водо-меда.
«Там  отделилась  государыня»  от  полюдья  своего  супруга  и  отправи¬
лась  в  один  из  монастырей,  а  сам  император  во  главе  своего  войска,  к
которому  в  условленном  месте  присоединялись  другие  отряды,  по¬
шел  в  Ласту  и  Ангот,  где  занялся  грабежом  и  истреблением  непокор¬
ных  баляге  —  воинов-помещиков.  Тем  же  маршрутом  он  ходил  в  Лас¬
ту  и  в  сухой  сезон  1679-1680  г.280.
 18  ноября,  когда  император  находился  в  полюдье  в  области  Гедем,
намереваясь  оттуда  совершить  поход  в  Ласту,  к  нему  в  стан  явились
посланцы  провинций  Дамот  и  Годжам.  Они  приглашали  Йоханныса
к  себе  в  надежде,  что  он  защитит  их  от  набегов  оромо.  Император
внял  их  просьбе  и  направился  сначала  в  Йебаба,  там  оставил  жену  и
детей,  а  сам  двинулся  к  Годжам.  С  13  декабря  1678  г.  до  21  марта
1679  г.  он  снова  находился  в  Йебаба,  затем  продолжил  полюдье  «по
дороге  на  Самси  и  по  пути  в  Анкаша»,  восстанавливая  разрушенные
оромо  крепости281.
 Во  время  похода  на  Ласту  в  конце  1679  г.  императрица  отделилась
от  императора  в  Малатите,  у  границ  мятежных  областей;  Великий
пост  император  и  его  войско  встретили  в  одной  из  этих  областей,
Дара.  Здесь  же,  очевидно,  отпраздновали  Пасху,  затем  оставались  на
сезон  больших  дождей,  а  в  сухой  сезон  повернули  на  запад;  13  декаб¬
ря  1679  г.  император  остановился  в  Куара-Анбаса,  неподалеку  от  сто¬
лицы,  и  созвал  здесь  церковный  собор.  Затем  он  возобновил  свое  по¬
людье  в  северо-восточном  направлении,  в  Ласту  и  соседние  земли.
Там,  между  карательными  экспедициями,  император  Йоханныс  от¬
праздновал  Рождество,  вслед  за  тем  Крещение  «на  берегу  великой
 488


реки  Такказе»  (эфиопы  празднуют  крещение  на  берегах  рек,  окуна¬
ясь  в  их  воды).  В  марте  он  вернулся  в  Аринго,  откуда  через  некоторое
время  двинулся  в  Йебаба,  достигнув  эту  область  в  середине  поста  282.
 В  сухой  сезон  1680-1681  г.  император  со  всем  своим  двором  и
гвардией  дошел  до  области  Жара  (в  провинции  Годжам).  Но  тут  он
получил  известие  об  очередном  набеге  оромо.  Оставив  жену  и  поход¬
ную  церковь  в  области  Дабаран,  он  двинулся  навстречу  оромо,  но,
как  обычно,  не  встретился  с  ними.  Зато,  «перейдя  реку  Шигах  и  реку
Чамога,  он  прибыл  в  полдень  в  страну  по  имени  Донг.  И  устроил
смотр  тысячам  витязей  своих  по  родам  их»,  после  чего  восстановил
разрушенную  оромо  крепость  Мальке283.
 Не  только  назначение  на  должности  наместников  и  военачальни¬
ков,  не  только  смотры  провинциального  воинства,  но  даже  церков¬
ные  соборы  император  Йоханныс  проводил  во  время  полюдья284.  На
стоянках  он,  помимо  восстановления  крепостей,  строил  церкви285.
 Сын  Йоханныса  I  Иясу  (Иисус)  I  (1682-1704)  обходил  свои  вла¬
дения  полюдьем  по  тем  же  самым  маршрутам  и  в  том  же  самом  рит¬
ме,  что  его  отец.
 После  восшествия  на  престол  Иясу  произвел  назначение  на  важ¬
нейшие  посты  государства,  затем  созвал  церковный  собор,  после  чего
основал  новый  храм;  все  это  заняло  почти  полгода.  Наконец,  утром
1  января  1683  г.  молодой  император  выступил  из  Гондэра  в  свое  пер¬
вое  полюдье.  Ночь  он  провел  в  Сарбауаса,  а  наутро  вступил  в
Эмфраз,  где  провел  три  дня  и  отпраздновал  крещение.  «И  оставив
там  всех  людей  двора,  отправился  он  один  рано  утром  на  следующий
день  после  того,  как  отпраздновал  Вознесение»286.
 Продолжая  полюдье  в  южном  направлении,  Иясу  через  Дамбача
прибыл  в  Кульбит-амба,  скит  св.  Иоанна.  Здесь  ему  сообщили,  что
воины  оромского  племени  либан  выступили  в  набег  на  Годжам.  Он
выступил  им  навстречу,  и  они  бежали  из  Годжама,  побросав  добычу.
«А  наутро  поднялся  царь  из  Дахо,  расположился  в  Арира  и  встретил¬
ся  с  обозом,  который  он  оставил  в  Кульбит-амба»,  затем  из  Куль¬
бит-амба  двинулся  в  Зава  и  16  июня  отпраздновал  ежемесячный  день
архангела  Михаила.  Затем,  переходя  вброд  реки  (причем  некоторые
участники  полюдья  утонули  в  стремнинах),  император  направился  в
южную  провинцию  Дамот.  Подробно  перечисляются  все  стоянки  и
резиденции  местных  правителей,  близ  которых  гондэрский  импера¬
тор  останавливался  лагерем.  Сообщается  о  страхе,  обуявшем  «всех
агау»,  земли  которых  проходило  и  грабило  войско-свита  царя.  Затем
через  Алафа  —  Гуандера  —  Саби  —  Гера  Деба  —  Сакалат  они  все  вер¬
нулись  16  июля  в  Гондэр287.
 После  осени,  проведенной  в  столице,  император  Иясу  9  декабря
1683  г.  выступил  в  новое  полюдье.  Хроника  подробнейшим  образом
описывает  весь  его  маршрут,  как  и  маршруты  двадцати  последующих
 489


лет  правления  этого  императора.  В  начале  полюдья  император  совер¬
шил  перезахоронение  останков  своего  отца  на  семейном  кладбище  на
острове  Мэцраха,  затем  вновь  посетил  Вахни,  по  широкой  дуге  обо¬
шел  области  вокруг  оз.  Тана,  посещенные  им  в  прошлое  полюдье,  не
проходя  мимо  монастырей,  но  останавливаясь  в  них  и  поклоняясь  их
святыням,  усердно  празднуя  Рождество,  половину  поста,  Пасху,
Рождество  Богородицы  и  другие  церковные  праздники.  На  юго-вос¬
точной  границе  царь  и  вельможи  держали  совет,  против  какого  из
оромских  племен  совершить  набег  —  против  тулама  или  валло?  Вы¬
бор  пал  на  валло,  поселившихся  на  северо-востоке  Эфиопии.  Сопро¬
вождавшее  Иясу  войско  разделилось  надвое  и  двумя  потоками  лавы
хлынуло  на  земли  оромо,  убивая  воинов,  захватывая  их  жен  и  детей,
их  скот.  Затем  победители  повернули  на  запад,  в  Агуа  оба  войска  сое¬
динились,  в  Дэльдей  царь  соединился  со  своей  царицей,  затем  в
Айта  —  с  оставленным  здесь  обозом.  И  когда  все  участники  полюдья
собрались  вместе,  они  направились  в  столичную  область,  вновь  оста¬
навливаясь  в  тех  местах,  которые  уже  прошли  полюдьем.  Иясу  хотел
еще  совершить  паломничество  в  монастырь  Богородицы,  но  прибли¬
жался  сезон  больших  дождей  и  он  передумал.  8  июля  1684  г.  полюдье
наконец  закончилось  возвращением  в  столицу288.
 Не  из  педантизма  мне  хочется  подробно  описать  еще  двадцать  по¬
следующих  полюдий  императора  Иясу,  хотя  они  мало  отличаются  от
двух  первых.  Хроника  этого  правителя  —  один  из  самых  содержа¬
тельных  документов  в  мировой  истории,  детально  изображающих
22  ежегодных  полюдья  гондэрского  императора.  К  сожалению,  от  это¬
го  придется  отказаться.  Однако  некоторые  нюансы  нужно  отметить.
 Большому  полюдью,  которое  начиналось  чаще  всего  в  конце  де¬
кабря,  предшествовало  паломничество  императора  на  островные  мо¬
настыри  оз.  Тана.  Хронист  специально  отмечает,  что  в  1688  г.  импе¬
ратор  Иясу,  совершив  в  сентябре  паломничество  на  остров  Мэцле
(Мэцлах),  с  октября  не  покидал  своей  столицы,  но  лишь  27  декабря
выступил  в  полюдье289.  В  отдельных  случаях  большое  полюдье  на¬
чиналось  либо  значительно  раньше,  либо  значительно  позже.  Наибо¬
лее  явной  причиной  изменения  сроков  выступают  военные  замыслы,
но  не  меньшее  значение  имели  и  чисто  политические  соображения.
Так,  в  1686  г.  император  выступил  из  Гондэра  уже  22  октября,  так  как
на  столицу  с  оромскими  воинами  племенного  союза  меча  наступал
опасный  претендент290.  В  следующем  году  полюдье  началось  также
22  октября,  но  это  было  северное  полюдье,  о  котором  будет  сказано
ниже.
 18  ноября  1684  г.  император  Иясу  в  Гондэре  торопил  участников
церковного  собора  окончить  препирательства  и  завершить  наконец
собор  общим  решением,  так  как  воины  из  юго-восточных  провинций
требовали,  чтобы  он  скорее  выступил  из  Гондэра  на  помощь  к  ним
 490


против  набегов  оромо.  Тем  не  менее  царское  полюдье  выступило  из
столицы  только  9  января  1685  г.  В  пути  император  отпраздновал  в
Аринго  Крещение,  посетил  монастыри  на  оз.  Тана,  усмирил  волне¬
ния  в  провинции  Годжам  и  лишь  тогда  вышел  навстречу  оромо.  Как  и
в  большинстве  случаев,  эта  встреча  не  состоялась  —  оромо  ушли  с  до¬
бычей,  а  император  продолжил  полюдье  по  традиционному  маршру¬
ту291.  В  1688  г.  полюдье  началось  лишь  10  февраля.  Оно  имело  своей
конечной  целью  поход  против  негроидного  народа  шанкалла,  а  за¬
тем  —  против  омотского  народа  гонга292.  Ограбление  страны  шанкал¬
ла  составляло  часть  полюдья  1695  г.,  начатого  в  конце  декабря
1694  г.293.  В  1695  г.  император  Иясу  очень  рано  отправился  из  столи¬
цы  —  26  октября,  так  как  он  собирался  устроить  засаду  оромо,  набег
которых  на  южные  провинции  в  то  время  ожидался294.  В  1696  г.  по¬
людье  выступило  из  Гондэра  соответственно  5  февраля;  Иясу  хотел
напасть  на  оромо,  разорявших  в  то  время  Годжам,  а  в  следующем
году  он  прибыл  в  Гондэр  лишь  25  февраля  и  уже  в  марте  обосновался
в  Йебаба,  чтобы,  стоя  здесь,  охранять  южные  провинции  от  набегов
оромо295.  Вообще  же  каждый  год  полюдье  включало  в  себя  военные
действия  против  оромо,  часто  —  против  шанкалла  и  нередко  —
против  ненадежных  подданных  императора.
 Далеко  не  каждый  год  император  отправлялся  помимо  большого
южного  полюдья  в  северное  полюдье,  когда  он  обходил  провинцию
Тыграй  и  совершал  паломничество  в  священный  Аксум,  где  в  соборе
Сион  он  принимал  участие  в  традиционном  храмовом  празднике.
В  1676  г.  Иясу  выступил  в  северное  полюдье  22  ноября,  через  три  не¬
дели  его  закончил,  направился  в  монастырь  на  острове  Галила  на  оз.
Тана,  29  декабря  вернулся  в  Гондэр,  отметил  здесь  праздник  арханге¬
ла  Гавриила,  а  затем  выступил  в  большое  полюдье,  включавшее  в
себя  и  посещение  островных  монастырей  на  оз.  Тана296.  В  1692  г.  им¬
ператор  направился  в  Тыграй  лишь  в  начале  февраля,  9  февраля  при¬
был  в  Аксум,  совершил  все  обряды,  а  также  главные  назначения,  за¬
тем  прибыл  в  г.  Адуа,  где  к  нему  явился  с  дарами  из  принадлежащего
туркам  порта  Массауа  турецкий  наместник297.
 Вообще  же,  чем  дальше  от  столицы,  тем  больше  варьировали
маршруты  императорского  полюдья,  тогда  как  в  столичной  провин¬
ции  Иясу,  как  часто  выражался  хронист,  «останавливался  на  преж¬
них  стоянках  своих».  Но  и  здесь  разнообразие  вносилось  несовпаде¬
нием  сроком  прихода  в  то  или  иное  место  с  календарем  церковных
праздников.  Император  обычно  праздновал  Рождество  в  своей  сто¬
лице,  а  сорокадневный  цост  проводил  на  Чакла-Манзо,  одном  из
островов  оз.  Тана.  Но  в  1683  г.,  1688  г.  и  1701  г.  он  встретил  Рождест¬
во  в  Аринго,  в  1690  г.  —  в  южной  области  Дуке,  в  1695  г.  —  в  Джаф-
джафа,  в  1698  г.  в  Йебаба,  там  же  в  1700  г.  и  т.  д.  Праздник  Крещения
совершался  на  разных  реках:  в  1687  г.  —  на  р.  Каха,  в  1696  г.  —  там  же,
 491


в  1695  г.  на  р.  Армуки,  в  1692  г.  —  на  р.  Чат,  в  другие  годы  —  на  других
реках.  Это  же  относится  и  к  многочисленным  другим  церковным
праздникам:  Пасхи,  начала  великого  поста,  середины  великого  поста
и  проч.
 Таким  образом,  хроника  царствования  императора  Иясу  I,  как  и
хроники  его  предшественников,  дают  нам  достаточно  полное  пред¬
ставление  о  соотношении  постоянного  и  переменного  моментов  в
эфиопском  царском  полюдье.  В  общем,  это  больше  всего  похоже  на
великокняжеское  полюдье  в  Киевской  Руси  и  в  княжествах  послеки-
евского  периода,  а  также  полюдье  императоров  Священной  Римской
империи.
 Полюдье  продолжалось  и  при  преемниках  Иясу  I,  в  частности,
при  его  сыне  Бэкаффе  (1721-1730),  который  обходил  свои  владения
в  те  же  сроки,  по  тому  же  маршруту,  делая  стоянки  в  тех  же  местах  и
выполняя  те  же  функции,  что  его  отец  и  дед298.
 Свое  первое  полюдье  император  Бэкаффа  начал  21  января  1721  г.:
«поднялся  царь  Бакаффа  из  Гондара  и  ночевал  в  Вайна  Араб.  А  на¬
утро  поднялся  оттуда  и  вошел  на  остров  Мэцраха,  дабы  почтить  [та¬
мошнюю]  церковь.  А  выйдя  оттуда,  отдыхал  в  Агде,  ибо  то  было  вре¬
мя  зноя,  и  ночевал  в  Карода.  В  первую  субботу  поднялся  царь  из
Карода  и,  прибыв  на  равнину  Рэба,  воссел  на  скакуна...  повелел  он  за¬
резать  многих  коров,  и  накормил  все  войско  свое  досыта,  ибо  прого¬
лодались  они,  и  напоил  вином...»299.  4  февраля  император  отдал  при¬
каз  устроить  в  Аринго  сбор  своих  войск,  выступил  перед  ними  с
грозной  и  —  в  заключение  —  милостивой  речью  и  оставался  в  Аринго
в  течение  сезона  малых  муссонных  дождей  в  течение  17  дней,  пока
сюда  не  прибыл  гонец  от  наместника  Дамота  с  просьбой  о  помощи
против  оромо  племени  джави.
 Далее  хроника  описывает  маршрут  императора  и  его  войска  в  Да-
мот  навстречу  джави  к  берегам  р.  Аббай  (Голубой  Нил).  «Царь  пере¬
шел  реку  Абай  и  ночевал  в  Агам  Ваха,  а  в  воскресенье  отправился  от¬
туда  и,  когда  был  он  в  пути,  встретили  его  воины  (полков)  Бельма,
Гадиса,  Ленча  и  Вареза  с  плясками...  и  прибыл  царь  в  Дабра  Цот...
Войдя  в  дом  [укрепления  Дабра  Цот],  приказал  он  зарезать  тучных
коров  без  числа,  и  призвал  он  князей,  и  посадил  перед  собой,  и  тогда
велел  он  принести  столы  (так  переводчик  называет  играющие  роль
обеденных  столов  плетеные  изделия  —  мэсоб.  —  Ю,  К.),..  И  потчевал
их  пищей  и  питием  по  чинам  их,  сидевших  и  стоящих,  передних  и  зад¬
них...»300.  Этот  пир  был  дан  в  честь  войск,  которые,  хотя  и  не  вступи¬
ли  в  соприкосновение  с  оромо,  все  же  заставили  их  отступить  и  отка¬
заться  от  набега.  В  то  же  время  пир  завершал  период  накануне
сретенского  поста.  Отдохнув  сутки  после  пиршества,  на  второй  день
сретенского  поста  император  выступил  из  Дэбрэ  Цот  (Дабра  Цот  пе¬
ревода  С.  Б.  Чернецова)  в  область  Вадан,  оттуда  в  провинцию  Эна-
 492


мор,  где  отпраздновал  канун  великого  поста,  а  уже  в  первый  день  по¬
ста  прибыл  в  провинцию  Гафат.  Во  время  этих  переходов  отдельно
маневрировавшие  отряды  императорских  войск  вели  поиск  отрядов
джави,  жгли  хижины  джави,  разыскивали  спрятанный  ими  скот  и  за¬
пасы  продовольствия.  В  конце  концов  джави  запросили  пощады301.
В  итоге  император  «отворил  Годжам,  обошел  все  области  его  и  дошел
до  середины  Дамота»302.
 Затем  он  собрался  в  обратный  путь  и  устроил  «совет  с  князьями:
что  лучше:  итти  в  Иебаба...  [или]  в  Годжам  и  перейдя  [реку]  у  Гамад
Бара,  идти  в  Аринго?...  Князья  же  разделились:  половина  говорила
“Аринго”,  а  половина  —  “Йебаба”.  А  царь  сказал:  “Мы  прибудем  в  Ро-
бит  и  все  узнаем“»303.  Этот  эпизод  показывает,  что  даже  в  мирное
время  были  возможны  варианты  маршрута  императорского  полюдья.
 Далее  хроника  красочно,  с  подробностями  описывает  завершение
первого  южного  полюдья  Бэкаффы:  1  магабита,  или  8  марта,  «отпра¬
вился  царь  из  Дальма  и  ночевал  в  Годебе,  что  на  границе  между  Да-
мотом  и  Годжамом,  а  во  вторник  прибыл  он  в  Абазадж  [в  место],  на¬
зываемое  Гальтема.  А  когда  не  понравился  ему  дом  для  ночевки,
вышел  царь  с  немногими  рабами  своими  и  ночевал  в  Дангуле.  Люди
же  стана  (царского  лагеря.  —  Ю.  К.)  ночевали  там.  В  среду  отправи¬
лись  князья  и  ночевали  в  Дангуле.  А  царь  поднялся  оттуда  с  немно¬
гим  войском,  ибо  там  путь  пролегал  по  местам  холодным,  с  градом,  и
ночевал  в  Карнавари,  не  встречаясь  с  князьями  до  Йебаба»304.
 Апрель  1723  г.  —  июль  1724  г.  Бэкаффа  в  основном  оставался  в
столице,  занятый  раскрытием  заговоров,  расправой  с  заговорщика¬
ми,  выполнением  погребальных  ритуалов  и  поминок  по  своей  матери
и  одной  из  своих  сестер,  женитьбой  на  молодой  царице,  которая  сра¬
зу  же  после  венчания  умерла,  устройством  ее  погребения  в  Дэб-
рэ-Бырхане  и  поминок  по  ней  и  т.  д.  Естественно,  что  церковные
праздники  император  в  эти  15  месяцев  проводил  в  столице.  Во  вто¬
рой  половине  июня  1724  г.  в  Гондэре  распространился  слух,  что
Бэкаффа  собирается  в  северное  полюдье,  через  Уолкайт  в  Тыграй,  с
обязательным  посещением  Аксума  и  предполагаемым  возвращением
через  мятежную  Ласту,  которую  пора  было  усмирить.  Одновременно
возник  заговор  с  целью  захвата  столицы  и  престола,  во  время  отсут¬
ствия  императора.  Бэкаффа,  действительно,  выступил  из  Гондэра  и
провел  ночь  в  Цада,  но  получив  известие  о  волнениях  в  столице,  на
север  не  пошел,  вернулся  в  Гондэр  и  подавил  заговор305.
 24  хамле  [29  июля  1724  г.]  император  находился  в  Дэбрэ-Бырхане,
где  провел  шум-шир  (назначение  сановников)306.  25  хамле  (30  июля
1724  г.)  он  прибыл  на  остров  Бергида,  на  оз.  Тана,  по  возвращении  в
Гондэр  «завершил  успенский  пост»,  затем  7  маскарама  (15  сентября)
направился  «обычными  переходами»  в  Аринго,  чтобы  подавить  воз¬
никшие  здесь  волнения307.
 493


Через  год  и  три  недели,  28  маскарама  (6  октября  1725  г.)  Бэкаффа
отправился  в  малое  полюдье  по  столичной  провинции,  последова¬
тельно  посетив  Цада,  Вайнараб,  Эмфраз,  Амад  Бар.  Митрополиту  он
повелел  оставаться  в  Гондэре,  а  из  высших  церковных  чинов  сопро¬
вождать  себя  лишь  акабэ-сэату.  2  тэкэмта  (15  октября)  император
вернулся  в  столицу,  чтобы  устроить  в  своем  дворце  пир  «ради  памя¬
ти  своего  отца  Иясу».  Через  два  дня  он  прибыл  в  Аринго,  где  его  ожи¬
дала  часть  двора,  «а  на  следующий  день  накормил  всех  голодных  по
обычаю  своему.  10  тэкэмта,  в  четверг,  провозгласил  царь  под  звуки
рогов  и  сказал:  “Пусть  соберутся  завтра  все  войска  в  Кетамэ,  ибо  я
хочу  сделать  смотр”»308.
 За  этим  последовал  поход  в  непокорную  Ласту.  Перед  одним  из
корпусов  несли  икону  Христа  —  «образ  в  терновом  венце»,  как  бы  за¬
менявший  императора.  Обратный  путь  превратился  в  полюдье:
«В  полдень  вышел  царь  из  Агрита  и  ночевал  в  Казаба,  а  в  четверг  —  в
Гамбочате...  А  в  пятницу  поднялся  царь  из  Гамбочата  и  ночевал  в
Шанчахо.  В  день  первой  субботы  прибыл  он  в  Фарца,  и  ночевал  в  Ке-
тама,  и  провел  там  воскресенье  и  понедельник,  ибо  то  был  праздник
Михаила:  ангела  милосердия...».  Часть  войска  двинулась  другой  до¬
рогой,  чтобы  вдоль  нее  кормиться.  «В  пятницу  отправились  князья
из  Гамбочата  и  ночевали  в  Машаламья,  а  в  первую  субботу  ночевали
на  берегу  (реки)  Гологе,  а  в  понедельник  прибыли  в  Кетама,  по  обы¬
чаю  своему  следуя  за  образом  в  терновом  венце»309.
 Отсюда  все  вместе  направились  в  Аринго,  где  был  устроен  «див¬
ный  пир,  который  невозможно  описать».  На  следующий  день  импе¬
ратор  без  войска  и  двора  отправился  в  столицу  и  находился  здесь
12  дней.  В  Гондэре  он  принимал  в  основном  церковных  сановников,
затем  вызвал  сюда  из  Аринго  князей310.
 В  конце  1725  г.  император  Бэкаффа  двинулся  в  новое  полюдье  по
столичной  провинции,  посетив  Карода,  Эмфраз,  Мэнзэро,  Цада.
В  Цада  император  и  его  двор  провели  пятницу  (последний  день  меся¬
ца  хадар).  В  субботу  1  тахсаса/9  декабря  «поднялся  царь  из  Цада,  и
встретили  его  [у  входа  в  Гондэр]  иереи  с  песнопениями  сладкими»;
поочередно  выступали  монахи  четырнадцати  монастырей  столичной
области.  «С  их  песнопениями  и  плясками  женщин,  что  стояли  по
местам  своим,  пошел  царь  в  город  свой,  то  бишь  в  Гондар»311.
 В  дальнейшем  Бэкаффа,  по-видимому,  не  ходил  в  полюдье,  а  по¬
сылал  военачальников.  Столицу  он  покидал  редко,  иногда  плавал  по
оз.  Тана  на  судне,  построенном  для  него  египетскими  мастерами312,
оставаясь  в  пределах  столичной  области  Дамбия.
 В  царствование  Бэкаффы  императорское  полюдье  утрачивает
прежнюю  регулярность,  его  функции  начинают  атрофироваться.
Этот  процесс  продолжается  и  при  преемниках  Бэкаффы.  После  его
 494


смерти  был  возведен  на  престол  его  сын  Иясу  II,  мать  которого  Мын-
тывваб  стала  регентшей.
 В  первые  годы  Иясу  II  и  Мынтывваб  не  покидали  столицы.  Отда¬
ленные  области  империи  приобретали  все  большую  самостоятель¬
ность.  Шоа,  как  и  прежде,  посылал  свою  дань  в  Гондэр.  Так,  15  тэкэм-
та/24  октября  1730  г.  летописец  отметил:  «В  этот  день  принес  Абейе
из  Шоа  подать  конями  царю  Иясу»313.  Через  10  лет  император  напи¬
сал  ваг-шуму  —  правителю  Ласты:  «“Пришли  мне  подать  мою,  не  то
приду  я  воевать  тебя”.  Этот  ваг-шум  прислал  много  коров  как  подать
царю»314.  После  ежегодных  набегов,  не  в  силах  сохранить  независи¬
мость,  согласились  на  подчинение  Империи  мусульмане-балау  на
границе  с  Сеннарским  султанатом.  10  тэра/16  января  1743  г.  «царь
Иясу  и  царица  Ментевваб  принимали  подать  из  рук  балау»315.  Все
же  в  1746  г.  Иясу  II  совершил  военную  экспедицию  в  Ласту,  но  в  кон¬
це  концов  и  он,  и  Мынтывваб  были  вынуждены  согласиться  признать
ваг-шумом  Наакуэто-Лааба,  представителя  местной  древней  динас¬
тии,  и  назначили  ему  дань  в  500  мулов,  которую,  как  подразумева¬
лось,  он  должен  был  присылать  в  Гондэр316.  Позднее  Ластой  управ¬
лял  дядя  императора  Вольдэ-Леуль  (краткая  форма  этого  имени  —
Вольде),  присылавший  дань  с  этой  и  соседних  земель.  Но  в  1754  г.  на¬
чалась  его  борьба  за  власть  с  Микаэлем  Сэхулем,  правителем  Тыграя,
в  которой  Вольде  потерпел  поражение.
 Что  касается  менее  отдаленных  земель,  то  сюда,  по-видимому,  хо¬
дили  за  данью,  а  в  случае  отказа  —  покорять  военной  силой  тех,  кто
отказывался  ее  платить,  императорские  вельможи-военачальники  из
Гондэра  или  ближайших  провинций.  Так  действовали,  судя  по  всему,
Вольдэ  Леуль,  дэджазмач  Айо,  рас  Водадже,  дэджазмач  Ворання  и
другие.  Ворання,  в  частности,  принудил  землю  Гута  заключить  с  ним
соглашение,  по  которому  Гута  обязалась  платить  2000  коров  импера¬
тору  и  императрице  и  500  коров  —  дэджазмачу  Воранне317.  Рас  Во¬
дадже  ходил,  судя  по  всему,  полюдьем  в  область  Амхара  и  «управил
(сравните  словоупотребление  еще  аксумского  времени.  —  Ю.  К.)...
всю  землю  Амхару,  и  стала  она,  как  Дамбия»318.  Иными  словами,
Амхара  стала  так  же  лояльна  центральной  власти,  как  и  столич¬
ная  провинция  (см.  комментарий  С.  Б.  Чернецова  к  этому  месту
текста319).
 Недаром  монахи,  жившие  при  церкви  Дэбрэ-Цахай,  «молились  за
царя  и  князей;  за  царя  —  ибо  все  в  нем,  а  за  князей  —  ибо  он  посылает
их  судить  тех,  кто  творит  зло,  и  хвалить  тех,  кто  творит  добро»320.
 Когда  Иясу  II  достаточно  повзрослел,  он  на  десятом  году  своего
царствования  попытался  возродить  императорское  полюдье.  Харак¬
терно,  что  Иясу  начал  с  ритуальной  охоты  и  военных  походов.  Ведь
«он  был  научен  верховой  езде  и  стрельбе  из  лука»321.  Первая  в  жизни
охота,  а  затем  —  первый  убитый  в  бою  вражеский  воин  являлись  как
 495


бы  аттестатом  зрелости  знатного  юноши  или  члена  военного  сосло¬
вия.  Вместе  с  тем  ритуальная  охота  служила  гаданием  об  успешности
предстоящего,  в  данном  случае,  военного  предприятия.
 На  одиннадцатый  год  царствования  Иясу  II,  после  удачной  риту¬
альной  охоты,  21  миязия/28  февраля  1741  г.,  выступил  с  войском  из
Гондэра  по  маршруту  Чельга  —  Вальдебба  —  Анэсте  —  Гандава  —
Шенфа  —  Гедара.  Между  Шенфа  и  Гедара  он  во  время  охоты  с  коня
убил  жирафа.  В  течение  семи  дней  «не  знали,  куда  он  пошел»322.
А  император  неожиданно  «начал  поход  на  балау  [Сеннара]»323,  в  ко¬
тором  он  захватил  немалую  добычу.  В  следующем  году  он  повторил
этот  набег  (начав  его  7  якатита/12  февраля  1742  г.),  причем  «пошел
царь  на  балау,  располагаясь  на  стоянках  своих  прежних,  и  прибыл  в
Асиб»  (на  восточной  границе  Сеннарского  султаната.  —Ю.  К),  но  ба¬
лау  убегали,  спасая  своих  людей  и  скот;  однако  «погибло  у  них  много
людей».  В  том  же  году,  в  начале  месяца  генбот  (май),  набег  был  по¬
вторен324.  Четвертый  набег  на  балау  Сеннара  был  предпринят  25  ми-
язия/1  мая  1743  г.  и  завершился  согласием  султана  Дабайна  при¬
знать  над  собой  сюзеренитет  императора  Эфиопии  и  платить  ему
дань325.  В  пятый  поход  на  балау  Иясу  II  выступил  3  магабита
[10  марта  1744  г.]  «по  чину  царскому  со  всеми  князьями  и  войском  и
со  многими  полками...  И  в  таком  порядке  прибыл  царь  переходами  в
область  Сеннар  и  приказал  жечь  дома  балау  и  убивать  всех,  кого  най¬
дут,  и  захватывать  верблюдов  и  коров.  И  так  шел  царь  переходами
11  дней,  сражаясь».  В  Судане  император  и  его  войска  отпраздновали
Пасху326,  но  затем  потерпели  поражение  и  бежали  из  Судана,  поте¬
ряв  даже  святые  иконы327.  Лишь  в  октябре  1744  г.  иконы  были  воз¬
вращены328.  Теперь  император  устремил  свои  взоры  на  северо-вос¬
ток  —  в  Тыграй  (или  его  сюда  направила  его  мать).
 6  хедара/13  ноября  1744  г.  император  неожиданно  отправился
сюда  полюдьем.  Сначала  «вышел  царь  [из  Гондэра]  облобызать  [цер¬
ковь]  Дабра  Цахай  (расположенную  в  окрестностях  столицы)...
И  встретился  он  дорогою  с  Иоанном,  митрополитом  (только  что
прибывшим  в  Эфиопию  из  Египта.  —Ю.  К.).  Царь  же  Иясу  проводил
митрополита  из  Аксума,  и  почтили  табот  Сионский  [в  Аксумском  со¬
боре]  царь  и  митрополит  21  хедара  [28  ноября],  в  день  [храмового]
праздника  его.  И  причастился  царь  святых  тайн  из  рук  митрополита
аввы  Иоанна.  А  затем  обошел  царь  область  Тигрэ  (Тыграй.  —  Ю.  К.)
от  Бизана  до  Цагаде...  А  затем  пошел  царь,  взяв  митрополита,  по  до¬
роге  на  Цагаде  [обратно]  и  прибыл  в  Каха  19  тэра  [25  января  1745  г.]
и  ночевал  в  верхнем  доме...  А  наутро  20  тэра  [26  января]  вошел  царь
царей...  в  дом  свой  в  радости.  А  22  тэра...  вошел  [в  Гондэр]  абуна
Иоанн,  митрополит»329.
 В  следующем  году  Иясу  II  вновь  ходил  войной  в  низовья  р.  Такка-
зе  и  в  долину  р.  Атбара.  Кроме  мусульман  Судана  жертвами  его  вои¬
 496


нов  стали  жители  Ласты  и  соседних  областей  Вафла,  Доба,  Зобль,
Дарайт  и  других,  населенных  мусульманами.  «И  там  получил  царь
Иясу  подать  с  людей  Вафла  и  Дарайта:  200  мер  овса  и  500  бурдю¬
ков»330,  но  доба  не  покорились  и  отчаянно  сопротивлялись  импера¬
торской  армии331.  Отсюда  Иясу  II  двинулся  на  север.  «1  тахсаса
[8  декабря  1746  г.]  ночевал  [император]  в  Хайя,  в  земле  Азабо  (об¬
ласть  оромского  племени  азебу  на  юго-востоке  Тыграя.  —  Ю.  К.)...
А  во  вторник...  пришел  деджазмач  Такла  Георгис  из  Ацми  Дера  (на
юго-востоке  Тыграя.  —  Ю.  К.)  и  приветствовал  царя.  В  среду  под¬
нялся  он  оттуда  и  ночевал  в  земле  Тигрэ,  что  управляется  Вальде.
А  в  четверг  поднялся  царь  и  ночевал  в  Аладже  (...)  В  пятницу  ночевал
царь  в  Бет  Мари.  А  в  день  первой  субботы  поднялся  оттуда  и  ночевал
в  Даджен  Бельат  три  дня.  И  приносили  подать  вельможи  Тигрэ,  ко¬
торые  были  заодно  с  [мятежным  правителем  Микаэлем  Сэхулем],  и
склонились  перед  царем,  и  стали  его  верными  [людьми]»332.
 Продолжая  обход  Тыграя,  император  пять  дней  провел  в  Антал  о,
причем  здесь  был  голод,  затем  двинулся  дальше.  Он  послал  часть
войска  осадить  Микаэля  Сэхуля  в  его  крепости333,  а  после  взятия
крепости  и  пленения  Микаэля  отправил  его  в  Гондэр;  сам  же  с  дру¬
гой  частью  войска  направился  в  Сирэ,  побывал  в  Аксуме,  посетил  его
собор,  в  тот  же  день  выступил  дальше,  ночевал  в  Дэбану,  на  следую¬
щий  день  прибыл  в  «Ангедад,  столицу  князя  Сирэ»,  и  оставался  здесь
23  дня,  верша  суд  и  расправу334.
 В  магабите  (марте)  императрица-мать  с  большой  свитой  (князья,
вельможи,  фрейлины  и  пр.)  совершила  небольшое  путешествие  по
столичной  области,  посетила  свою  мать,  острова  на  оз.  Тана,  на  од¬
ном  из  которых  для  нее  был  построен  дом,  монастыри,  выбрала  место
для  закладки  церкви335.
 Еще  об  одном  императорском  походе  рассказывается  под  1752  г.
После  удачной  ритуальной  охоты  Иясу  II  направился  в  Квару  —  род¬
ную  землю  своей  матери  и  ее  рода.  Здесь  он  запретил  своим  воинам
грабить  и  даже  входить  в  дома  крестьян,  сам  же  останавливался  у
своих  родственников:  сестры  Волята  Тэкле  Хайманот,  бабки  Энкойе,
дяди  Вольдэ  Леуля.  В  области  Дахна  к  нему  присоединился  местный
правитель  со  своим  отрядом,  затем  другие  феодалы  из  западных  и
юго-западных  областей.  4  якатита  в  царский  лагерь  «пришел  Нана
Георгис,  начальник  агау,  со  многими  дарами...  и  отослал  его  [импера¬
тор]  в  страну  его  за  податью»336.  В  суданско-эфиопском  пограничье,
разноплеменное  население  которого  эфиопы  называли  «шанкалла»,
один  из  императорских  военачальников  «ночевал  в  Зенджерисе»,
стане  шанкалла.  И  встретили  те  его  с  [радостными]  кликами  и
дарами337.
 Итак,  перед  нами  —  характерные  особенности  полюдья:  правитель
и  войско,  передвигаясь  по  территории  государства,  продовольству¬
 497


ются  в  пути;  в  определенные  пункты  на  встречу  верховному  правите¬
лю  прибывают  вассальные  правители  и  доставляют  ему  дань,  а  также
присоединяются  к  его  войску;  обход  земель  государства  предшеству¬
ет  набегу  на  соседние  владения;  здесь  грабеж  одних  сочетается  с
принесением  дани  другими.
 Вероятно,  сходным  образом  происходил  и  более  ранний  поход
Иясу  II  на  Сеннарский  султанат  в  1749  г.,  когда  он  вторично  достиг
р.  Атбара  и  вернулся,  «ночуя  на  остановках  [прежних]»338.  В  общем,
в  его  царствование  сохранились  лишь  следующие  три  типа  импера¬
торского  полюдья:  1)  в  Аксум,  с  обходом  тыграйских  земель,  2)  вок¬
руг  оз.  Тана,  с  посещением  островных  монастырей,  и  3)  поход  в  Су¬
дан  и  суданско-эфиопское  пограничье.
 В  последние  годы  царствования  Иясу  II  он  уже  не  участвовал  в
походах,  а  посылал  военачальников.  Дань  ему  присылали  вассалы  в
Гондэр.  Так,  10  маскарама  [18  сентября  1749  г.]  сюда  явился  из  Ласты
правитель  Дахны  по  имени  Зарай  и  был  утвержден  в  своей  должности
императором  и  императрицей-матерью339.  Теперь  летописец  восхва¬
лял  в  библейских  выражениях  Микаэля  Сэхуля  за  то,  что  «собирает
он  подати  царские  и  приносит  царю  ежегодно  и  золотые  таланты
полновесные,  и  подать  золотом  многую,  и  подать  ружьями,  отделан¬
ными  золотом  и  серебром,  и  коврами,  достойными  дома  царского,  и
одеяниями,  тканными  золотом  и  серебром,  восхищающими  очи,  раз¬
ноцветными,  что  приносил  он  в  дар  царю...  Поглощает  он,  как  лев,
плоть  врагов  царских,  а  остальных  покоряет»340.
 После  скоропостижной  смерти  Иясу  II  на  императорский  престол
был  возведен  его  малолетний  сын  Ийоас  (1755-1769),  бабка  же  им¬
ператора  Мынтывваб  оставалась  правящей  императрицей.  Первые
13  лет  нового  царствования  в  походы  они  не  ходили,  а  жили  безвы¬
ездно  в  Гондэре.
 Мятежи  правителей  Зугары,  Агау,  части  Годжама  и  других  земель
подавляли  императорские  войска  под  командованием  родственников
Мынтывваб  и  других  вельмож341,  набег  на  пограничную  с  Суданом
область  Дангура,  жители  которой  «прежде  платили  подати  царю  и
царице,  а  ныне  отказались  повиноваться,  и  не  дали  дани  царю  и  ца¬
рице,  и  беспокоили  земли  христиан»342,  произвел  отряд  одного  из
родственников  императрицы.
 Однако  в  середине  1767  г.  Ийоас  впервые  отправился  на  охоту343,
а  в  самом  конце  1768  г.  он  возглавил  поход  для  подавления  очередно¬
го  мятежа  в  Ласте.  Этот  поход,  которым,  в  сущности,  командовал  мо¬
гущественный  рас  Микаэль  Сэхуль,  внешне  выглядел  как  полюдье
гондэрского  императора.  Он  проходил  по  маршруту  Цада  —  Мензе-
ро  —  Войнараб  —  Эмфраз  —  Карода  —  Амад  Бар  —  Аринго  и  т.  д.
В  Мензеро  император  провел  ночь  в  Жемчужном  замке344,  развали¬
ны  которого  сохранились  до  наших  дней345.  В  Эмфразе  войско  импе¬
 498


ратора  провело  субботу  и  воскресенье...  Здесь  к  нему  присоединился
отряд  из  Бегемдера.  В  Аринго,  куда  уже  проникли  мятежники,  «на¬
шло  войско  царское  много  коров  и  захватило  их».  То  же  повторилось
и  на  следующий  день.  Затем  ночевка  была  в  Жан  Меда,  потом  —  но¬
чевка  и  воскресная  дневка  в  Фарца.  Здесь  к  императорскому  корпусу
присоединилось  много  отрядов  из  разных  провинций.  В  понедельник
император  продолжил  марш  и  устроил  ночевку  в  Айб  Бэынком,  где
наградил  «Амония  из  Керхаха,  ибо  тот  оказался  верен».  На  следую¬
щую  ночевку  он  остановился  у  церкви  Або  в  Машаламья.  В  среду
28  тахсаса/9  января  1769  г.  «пришла  войзаро  Валата  Эсраэль  с  сыном
своим,  дэджазмачем  Хайлю,  и  ночевала  в  Нафас  Мауча.  В  этот  день
смотрел  царь  Иоас  в  подзорную  трубу  на  шатер  Йе-Марьям-Барья-
изменника,  и  встретило  его  священство  Зор-амба  с  гимнами  и  песно¬
пениями.  29-го  (на  Рождество  по  эфиопскому  календарю.  —Ю.  К.)  он
устроил  дневку».  На  рассвете  следующего  дня  началось  сражение,
принесшее  победу  императорской  армии346.
 После  этой  победы  рас  Микаэль  Сэхуль  с  императором  продол¬
жили  поход  по  территории  Ласты  и  землям  северных  оромо,  среди
которых  скрывался  претендент  на  императорский  престол,  с  кото¬
рым  Йе-Марьям-Барья  вступил  в  сговор.  В  этом  походе  «спустился
по  дороге  на  Жета  царь  царей  Иоас  пешком  без  сандалий  и  мула,  ибо
крута  была  дорога,  и  расположился  в  Цардат.  11-го  [тэра],  во  втор¬
ник,  была  дневка.  И  среду  провели  они  так  же.  И  пришел  Гуангуль
(основатель  династии  регентов  Сэра-Гуангуль.  —  Ю.  К.)  со  многими
галласами»347.
 Это  не  была  чисто  военная  акция.  Разгром  в  битве  и  поимка  мя¬
тежника  явно  отступали  на  второй  план  перед  личным  присутствием
императора  (даже  марионеточного,  каким  был  Ийоас)  в  вышедших
из  повиновения  провинциях,  а  также  на  территориях,  заселенных
вольными  племенами  оромо.  Обходя  их  полюдьем,  он  вновь  возвра¬
щал  их  в  лоно  Эфиопской  империи.  Рас  Микаэль  остался  в  Фарца,
повинуясь  приказу  императрицы348.
 Продолжая  полюдье,  император  Ийоас  прибыл  в  Даланту  в  пят¬
ницу  14  тэра/20  января  1769  г.  и  провел  там  трое  суток.  Следующую
неделю  он  находился  в  Косате.  В  следующую  за  ней  пятницу  импера¬
тор  совершил  переход  в  Макалат,  где  состоялся  суд  над  Йе-Марь-
ям-Барья,  которого  приговорили  к  смерти  и  казнили.  «А  затем  по¬
вернул  царь  царей...  и  ночевал  в  земле  Йедадж».  Здесь  тоже
состоялся  суд  и  казнь.  Далее  император  двигался  по  маршруту  Ну-
бет  —  Тач  Талет  —  Квара  Анбаса  —  Гарагара,  где  он  оставался  4  дня,  —
Айб  Бэынкур  (где  рас  Микаэль  приподнес  императору  корону,  полу¬
ченную  от  Бэтуля)  —  Цагур  —  Амад  Бар  —  берег  р.  Рэб  —  земля  Мэц-
раха  —  Цада  —  Гондэр349.
 499


Это  было  единственное  полюдье  императора  Ийоаса.  В  мае  1769  г.
он  был  свергнут  с  престола  и  удавлен,  а  на  его  место  посажен  его  ро¬
дич,  семидесятилетний  калека  Иоанн  (Йоханныс).  Его  рас  Микаэль
Сэхуль  собирался  взять  с  собой  против  своего  врага  дэджазмача  Фа-
силя  Ворання,  но  тот  отказался  и  был  отравлен350.
 Этот  поход  под  видом  императорского  полюдья  все  же  состоялся
в  конце  1769  г.  во  главе  с  новым  марионеточным  императором  Тэкле
Хайманотом  (1769-1777).
 Рас  и  император  выступили  30  тэкэмта/6  ноября  1768  г.  из  Гондэ-
ра  и  двигались  по  маршруту  Дэбрэ  Лоза  —  Бысангаб  —  Герадба  —
Денгель  Бар  Герарве  —  Вонбарья  —  Гу  г  —  Кельти  —  Арусе  —  Кер  —
Кводжа  —  Куанкуара  —  Фагта,  изредка  устраивая  дневки  по  субботам
и(или)  воскресеньям.  Вплоть  до  Фагта  не  было  сражений,  но  вас¬
сальные  князья  и  наместники  прибывали  в  лагерь  верховных  прави¬
телей,  чтобы  засвидетельствовать  им  свою  преданность351.  В  Кельти
и  позднее  на  р.  Бэр  и  р.  Гийон  была  устроена  рыбная  ловля  при  помо¬
щи  настоя  ядовитой  коры  дерева  бэрбэра,  оглушающего  рыб352.
 В  Фагта  произошло  сражение  с  «язычниками»  оромо,  перепра¬
вившимися  через  р.  Аббай.  «Язычники»  были  разбиты,  кровь  лилась
рекой;  попавшие  в  плен  были  сначала  ослеплены  и  оскоплены,  затем
обильно  накормлены  мясом,  напоены  хмельным  медовым  напитком
и  потом  отпущены  на  родину.  «А  затем,  когда  услышали  [об  этом]
женщины  языческие,  то  много  плакали  родительницы  по  сынам  сво¬
им  о  смерти  их,  а  жены  по  мужьям  об  удах  их.  И  ссорились  эти  жен¬
щины,  ибо  говорили  родительницы:  “Кабы  возвратился  сын  мой  в
дом  мой  без  удов,  то  что  мне  за  беда!”;  и  говорили  жены:  “Тебе-то  да,  а
мне,  кабы  вернулся  твой  сын,  мой  муж,  а  дом,  а  уды  его  остались  на
поле  битвы,  мне-то  какая  польза  в  том?”»353.
 Из  Фагта  рас  и  император  совершили  переход  в  Фарца,  где  захва¬
тили  огромную  добычу  скота;  отсюда  перешли  в  Бура.  Сюда  же  при¬
был  вассальный  правитель  агау  Нана  Гийоргис  и  союзные  с  ним
меча-оромо  с  изъявлением  покорности354.  Далее  рас  и  император  со¬
вершили  однодневный  переход  в  местность  Квесквам  и  остановились
здесь  на  20  дней.  К  ним  стекались  на  поклон  годжамцы  и  оромо  пле¬
мени  либан;  сюда  привели  мятежника  Вачака;  его  судили  и  казнили,
а  затем  устроили  пир  для  военачальников.  В  р.  Бэр  глушили  рыбу.
Из  Квесквама  перешли  в  Дэн,  где  жили  17  дней.  Сюда  доставили
дань  «люди  Дамота  —  2000  золотых,  люди  Годжама  —  3000,  1000  —
племя  меча-[оромо]  и  1000  —  народ  агау...  А  еще  принесли  в  подать
эти  люди  960  коней  и  мулов»355.  Затем  был  совершен  переход  в  мест¬
ность  Ималог  и  отдыхали  там  13  дней,  потом  2  дня  в  Талья,  двумя
переходами  прибыли  в  Анбасит,  где  жили  4  дня,  а  потом  —  неделю  в
замке  Косла.  «И  в  тот  день  от  той  страны,  где  ночевали  они,  и  до  Даб-
 500


ра  Целало  и  Агам  Ваха  пожгли  они  огнем  дома  людей  построенные  и
захватили  стада  коров,  и  коз,  и  овец.  А  29-го  [тэра]  в  день  субботы
христианской  святой,  по  его  (Микаэля.  —  Ю.  К.)  приказу...  пожгли
огнем  дома  людей,  которые  живут  в  стране  Энзагдем...  Колала  и
Абала  Марьям  до  Агам  Ваха»356.
 Через  Вонаба  —  Ганата  Гийоргис  —  Абола  рас  и  император  про¬
должили  путь  в  столицу.  В  замке  Йебаба  они  жили  10  дней.  Сюда  на¬
местник  Йебаба  доставил  им  дань  «пищею  вкусной  и  разнообразной,
и  не  была  одна  подобна  другой,  и  каждая  своего  вида  и  желанного
вкуса,  то  бишь  покорм  (метын)»357.
 Далее  короткими  переходами  через  Гунагуна  —  Ареденьцом  —
Эмфраз  —  Моша  —  Вондге  —  Денгель  Бар  —  Такуса  —  Сабсаба,  не  спе¬
ша  двигаясь  по  столичной  провинции,  император  и  рас  вернулись  в
Гондэр.  В  Денгель  Бар  к  ним  явились  на  поклон  наместники  севе¬
ро-западных  провинций,  куда  полюдье  не  направлялось58.
 Второе  императорское  полюдье  Тэкле  Хайманот  совершил  в  Тыг-
рай,  то  есть  попросту  рас  Микаэль  Сэхуль  увез  его  в  свое  владе¬
ние359.  Однако  в  Гондэре  взяли  верх  его  противники,  посадившие  на
престол  нового  императора  Сусныйоса  (Сисинния  II).  Тэкле  Хайма¬
нот  и  рас  Микаэль  вернулись  в  столицу  и  расправились  с  врага¬
ми,  причем  был  повешен  митрополит  Сэлама,  глава  эфиопской
церкви360.
 Но  уже  через  полтора  месяца  рас  Микаэль  потерпел  поражение  от
повстанцев  и  был  арестован.  Боясь  потерять  не  только  корону,  но  и
жизнь,  император  Тэкле  Хайманот  выбрался  из  Гондэра  и  «дошел  до
Карода».  Но  дэджазмач  Бонд  Бэвосан  «настиг...  царя  Тэкле  Хаймано-
та,  когда  тот  ел  и  пил,  и  все  князья  его  если  и  пили...  в  день  Пасхи,  и
напал  на  них,  и  полонил  их»361.  Впрочем,  другие  вельможи  вскоре
отбили  императора  и  вернули  его  в  Гондэр,  а  раса  Микаэля  отпусти¬
ли  в  Тыграй362.
 Затем  в  столице  власть  захватил  наместник  Дамота  рас  Фасиль,
который  увел  императора  к  себе  в  Дамот.  Тэкле  Хайманот  против
своей  воли  должен  был  участвовать  в  походах  дамотско-годжамских
феодалов.  Наконец,  ему  позволили  вернуться  в  Гондэр,  где  он  нахо¬
дился,  пока  ему  не  пришлось  идти  в  поход  против  претендента  на
престол  Тэкле  Гийоргиса.  В  конце  концов,  Тэкле  Хайманот  оконча¬
тельно  оставил  Гондэр  и  ушел  в  Вальдеббский  монастырь363,  освобо¬
див  путь  на  престол  Тэкле  Гийоргису,  который  шесть  раз  его  занимал
и  столько  же  раз  был  свергнут.  Он  совершал  путешествия  вокруг
своей  столицы  и  даже  в  Аксум,  совмещая  в  пути  ритуальные,  эконо¬
мические  и  политические  функции.  Английский  путешественник
Н.  Пирс  описал  прибытие  этого  императора  в  Аксум.  Хотя  и  лишен¬
 501


ный  престола,  он  прибыл  в  священный  город,  где  принимал  враждо¬
вавших  друг  с  другом  феодальных  вождей  и  брал  от  них  дань  разны¬
ми  ценными  вещами:  деньгами,  скотом,  мушкетами.  Крупные
феодалы  давали  много,  мелкие  и  средние  —  сколько  могли,  слуги  же
экс-императора  продавали  на  аксумском  базаре  полученные  их  пове¬
лителем  мушкеты,  мулов,  лошадей364.
 С  конца  XVIII  в.  в  Эфиопии  наступила  эпоха  дезинтеграции,
удельной  раздробленности,  которую  эфиопы  называют  «временем
князей»  (1784-1855).  Императорское  полюдье  прекратилось,  но  пра¬
вители  отдельных  княжеств,  став  почти  независимыми,  продолжали
обходить  свои  земли  полюдьем.
 Так  было,  в  частности,  в  Тыграе  и  Годжаме,  где  комплекс  полюдья
сохранялся  до  начала  XX  в.,  когда  оно  уже  исчезло  в  Шоа,  Амхаре,
Бегэмыдыре.
 С  середины  XIX  в.  в  Эфиопии  наступил  новый  период  консолида¬
ции.  Эфиопская  империя  возрождается,  возобновляется  император¬
ское  полюдье.  Когда  в  1860  г.  сюда  прибыл  протестантский  миссио¬
нер  X.  А.  Штерн,  он  повсюду  находил  следы  кочевой  жизни
имперторского  двора.  Вблизи  Дэбрэ-Табора  (Годжам)  он  увидел  «не¬
сколько  отдельных  хижин  большого  размера  и  наилучшей  конструк¬
ции,  которые  стояли  на  краю  холма...  будущая  резиденция  короля
(императора  Теводроса,  или  Теодора,  1855-1868  гг.  —  Ю.  К.)  и  его
новой  невесты,  дочери  его  прежнего  пленника  раса  Убье  Тыграйско-
го»365  Между  Дэбрэ-Табором  и  Чельгой  император  и  его  свита
участвовали  в  богослужении  в  походной  церкви366.  К  месту  бракосо¬
четания  император  и  его  невеста  прибыли  порознь.  Приготовления  к
нему  не  отрывали  правителя  от  государственных  дел.  Он  принимал
подданных,  иностранных  путешественников  (Штерна  и  его  спутни¬
ков),  творил  суд367,  послал  войска  на  подавление  мятежа  в
Агаумедыре368.  Наконец,  прибыл  абуна  (Сэлама  III.  —  Ю.  К.)  с
пятью-шестью  сотнями  духовных  лиц  и  разбил  свой  египетский  ша¬
тер  близ  императорского369,  и  совершились  венчание  и  поистине
царская  свадьба  с  гекатомбами  быков  и  несчетными  горшками  тед-
жа  —  хмельного  медового  напитка370.  Не  понимая  всего  значения
комплекса  полюдья,  Штерн  связывал  его  с  бродяжничеством:  «Сам
король  из-за  ложного  благочестия  поощряет  это  проклятие  общест¬
ва;  где  бы  он  не  передвигался,  банды  профессиональных  нищих  на
мулах  и  лошадях  следуют  за  ним  по  пятам  и  назойливо  жужжат  ему  в
уши  свое  хныканье»371.  Это  —  редкое  в  мировой  исторической  лите¬
ратуре  упоминание  притягательной  силы  полюдья  для  всякого  рода
нищих,  бродяг,  жалобщиков,  ищущих  императорского  суда,  стран¬
ствующих  монахов  и  т.  п.
 502


Тыграй
 Территория  распространения  языков  тыграй  и  тигрэ,  называв¬
шаяся  некогда  «землей  Аг‘ази»,  а  позднее  —  Тыграй,  или  Тигрэ,  —  это
древнейший  очаг  протоцивилизации  I  тысячелетия  до  Р.  X.  В  I  тыся¬
челетии  по  Р.  X.  здесь  же  находился  очаг  аксумской  цивилизации,
где  раньше  всего  в  Эфиопии  сформировался  комплекс  полюдья.
 Он  сохранялся,  по-видимому,  и  в  послеаксумский  период.
 К  XVI  в.  относится  уже  приведенный  выше  рассказ  Ф.  Алвариша
о  полюдье  мэкуаннына  Тыграя.
 Наиболее  разнообразные  и  подробные  сведения  о  полюдье  прави¬
теля  этой  области  датируются  второй  половиной  XVIII  —  второй  по¬
ловиной  XIX  в.,  то  есть  временем  усилившейся  независимости  пра¬
вителя  Тыграя,  претендовавшего  на  гегемонию  в  Эфиопии.
 Первым  таким  правителем  был  Микаэль  Сэхуль,  о  котором  уже
говорилось  выше.  Еще  в  период  правления  Бэкаффы  Микаэль  стал
сильнейшим  из  тыграйских  феодалов,  а  при  Иясу  II  постепенно  под¬
чинил  себе  остальных  местных  владетелей.  Он  разбил  могуществен¬
ного  дэджазмача  Вольдэ  Леуля  и  изгнал  его  из  Эндерты,  после  чего
императрица  Мынтывваб  была  вынуждена  признать  его  наместни¬
ком  этой  области372.  «И  устроил  он  стан  свой  в  Эндерте  и  в  земле
Тамбен,  то  бишь  в  [деревне]  Абий  Ад».  Затем  ему  покорилась  Вогара.
После  смерти  Иясу  II  сын  Микаэля  Сэхуля  Вольдэ  Хаварьят  полу¬
чил  тыграйскую  область  Сирэ  и  «другие  селения»  как  приданое
жены,  тетки  нового  императора  Ийоаса,  и  титул  дэджазмача  Сэмена
вместе  с  этой  провинцией,  северная  часть  которой  была  населена
тыграйцами.  Самого  же  Микаэля  назначили  наместником  всего  Тыг¬
рая  «от  Ангараба  до  Маркаба  и  Дехано».  Далее  он  подчинил  себе
большую  часть  нынешней  Эритреи,  а  на  юге  его  власть  признала
часть  мелких  феодалов  Ласты,  которая  «платила  подати  через  руки
дэджазмача  Микаэля,  то  бишь  [подданные]  Роме,  а  [подданные]  Ги¬
тара  отказались  и  пошли  к  дэджазмачу  Йа-Марьям-Барья»373.
 Тыграйский  летописец-панегирист  восторженно  описал  полюдье
Микаэля  в  феврале  —  мае  1766  г.  Микаэль  с  дружиной  выступил  из
Адуа,  своей  главной  резиденции,  28  тэра/3  февраля,  «ночевал  он  в
доме  в  Акбаца  (...)  и  следующий  день,  вторник,  провел  он  там».  В  сре¬
ду  он  «ночевал  в  селении  аввы  Цехма.  В  этот  день  прислал  ему  один
из  наместников  его  на  ужин  1000  коров,  500  овец  и  коз,  100  000  хле¬
бов  чистых  и  500  кувшинов  вина,  то  бишь  медовухи,  и  подать  курами,
коих  мы  и  исчислить  не  можем»374.  Разумеется,  все  эти  цифры  —
чисто  условные,  это  литературный  прием  эфиопской  эпической
словесности.
 В  четверг,  —  продолжает  летописец,  —  Микаэль  «расположился  в
Ангаба,  и  принесли  ему  [продовольствие],  как  вчера».  На  следующий
 503


день  он  ночевал  в  Ворэ,  а  в  субботу  —  «в  стане  своем  Магаб  (знамена¬
тельное  название!  см.  выше.  —  Ю.  К).  И  принесли  ему  коров,  овец,
коз,  и  хлеба,  и  меду  больше,  чем  прежде.  И  в  тот  день  был  у  его  вой¬
ска  ужин  необычный».  Во  вторник  он  «расположился  в  Агуаля.
И  принесли  ему  пищу,  больше,  чем  получало  его  войско  прежде»375.
 Далее  сообщается,  в  каких  селениях  южной  части  Тыграя  он  ноче¬
вал  в  среду,  четверг,  пятницу,  субботу  и  т.д.,  причем  неизменно  до¬
бавляется,  что  в  каждом  из  них  «принесли  ему  пропитание  больше
прежнего».  Субботу,  воскресенье  и  понедельник,  на  который  при¬
шелся  праздничный  Михайлов  день  —  именины  Микаэля,  он  и  его
дружина  провели  в  Маске,  а  во  вторник  ночевали  в  Бет-Мара.  Здесь
к  нему  прибыли  посланцы  императора  и  императрицы,  «говоря:  “Не
уходи  и  не  трогайся  с  места  своего  а  пребывай  в  Эндерте  (область  на
юге  Тыграя,  покоренная  Микаэлем  при  Иясу  II.  —  Ю.  К.),  собирай
подати  и  присылай  нам”».  Летописец  подразумевает  страх  гондэр-
ских  правителей  перед  войском  Микаэля,  которое  могло  повернуть
на  столицу  Империи.  Микаэль  их  успокоил  и  продолжил  полюдье  в
южном  направлении376.
 Последовали  ночевки  в  Ацаля  и  Цебате,  где  Микаэль  снова  полу¬
чил  на  ужин  «больше  прежнего».  В  Цебате  Микаэль  провел  целый
день.  В  субботу  его  приняли  представители  полукочевого  племени
вафла,  водившего  караваны  к  Красному  морю,  «со  многими  дарами  и
приношениями...  Одни  приносили  многие  ружья,  другие  приносили
многие  бархаты,  третьи  приносили  одеяние  шелковые,  четвертые
приносили  много  золота  и  серебра.  Не  было  такого,  кто  не  приносил
бы  податей  и  подарков».  Следующая  стоянка  была  у  оз.  Ашанге  с  по¬
лучением  приношений  на  ужин  «свыше  прежнего».  В  дальнейшем,
проходя  через  территорию  вафла,  Микаэль  получал  «пропитание
дневное  больше  прежнего».  Это  не  мешало  его  воинам  «воевать  с
людьми  страны»,  которых  они  грабили377.
 Микаэль  продолжил  свое  передвижение  на  юг,  останавливаясь
ночевать  в  общинах  Лат,  Дафат,  Ватат,  где  «принесли  ему  на  ужин
100  тучных  коров  с  50  [кувшинами,  или  горшками]  меда  из  селения
Цацара.  И  воскресенье  провел  он  там.  А  в  понедельник  он...  располо¬
жился  в  Вокате  и  пребывал  там  до  дня  воскресного,  то  бишь  до  Фо¬
миной  недели.  И  пришло  много  азабо  (азебу-оромо.  —  Ю.  К.)  и  по¬
клонились  в  ноги  дэджазмачу  Микаэлю.  3  мегабита  [10  марта  1766  г.],
в  понедельник,  который  есть  начало  поста,  поднялся  он  оттуда  и  но¬
чевал  в  Йибарче.  И  в  этот  день  пришел  Аце  Адьямо  и  поклонился
ему  в  ноги...  Дэджазмач  Микаэль  одел  его  в  одеяния  прекрасные,  то
бишь  в  шелковый  плащ,  шелковые  штаны  и  шелковую  рубаху,  [дал]
золотой  кинжал  [и]  три  [матаба,  или]  гайтана.  И  остальных  его  роди¬
чей  и  дружинников  его  одел  в  одежды  прекрасные  без  числа.  И  дал
им  шатер  просторный  и  дал  им  на  ужин  50  коров  и  100  овец,  и  число
 504


хлебов  —  54  ООО...  И  в  этот  день  нашли  500  кувшинов,  полных  меда
цеженого,  и  все  это  он  дал  гостям»378.  Разумеется,  мед  был  найден  в
крестьянских  хижинах.
 Следующие  два  дня  Микаэль  провел  в  Вуфчат  Ароге  Такуля,  за¬
тем  4  дня  —  в  Гедан  Теркам-амба.  Сюда  к  правителю  Тыграя  пришли
«и  приветствовали  его»  Аце  Иосиф  со  своими  родичами,  которых
Микаэль  так  же  одарил,  как  прежде  Аце  Адьямо379.
 Имена  Аце  Адьямо  и  Аце  Иосиф  привлекают  внимание  тем,  что  в
них  первый  элемент  —  «аце»  —  значит  «Государь,  Его  Величество».
По  мнению  С.  Б.  Чернецова,  Аце  Адьямо  —  «явно  прозвище,  а  не  имя,
но  довольно  странное  прозвище,  граничащее  с  оскорблением  вели¬
чества,  потому,  что  в  это  время  в  Гондэре  царствовал  государь  Адьям
Сагад.  Тем  не  менее,  далее  в  числе  людей,  признавших  вассальную
зависимость  от  деджазмача  Микаэля,  фигурирует  еще  один  «госу¬
дарь»  —  Аце  Иосиф»380.  Все  же  можно  допустить,  что  перед  нами
собственные  имена,  принадлежавшие  князькам  небольших  этносов,
исповедовавших  синкретическое  христианство.  До  сих  пор  в  этом
районе  крайне  пестрое  население,  а  в  XVIII  в.  оно  должно  было  быть
еще  более  разнообразным.  Как  подсказывают  нам  аналоги,  в  такой
этнокультурной  и  языковой  ситуации  имена  типа  «Негусе»,  Султан,
Малик  и  т.  п.  (ср.  в  Индии  —  Радж,  в  византийском  мире  —  Василий)
могли  дополняться  конструкциями  типа  «Аце  Адьямо»  именно  в
царствование  Аце  Адьям  Сагада,  когда  они  были  актуальны.  Но,  ко¬
нечно,  эти  князьки  не  принадлежали  ни  к  амхарцам,  ни  к  оромо.
 Характерно,  что  оромские  вожди  Бэтиль  и  Гуангуль  с  их  родича¬
ми  и  дружинами  явились  к  Микаэлю  немедленно  вслед  за  Аце  Иоси¬
фом  и  были  щедро  одарены381.
 В  понедельник  дэджазмач  Микаэль  Сэхуль  выступил  снова  и  рас¬
положился  в  Агауджере  (обратим  внимание  на  корень  агау;  не  при¬
надлежали  ли  оба  Аце  к  одной  из  реликтовых  групп  агау?  Две  груп¬
пы  агау  —  камир  и  камта  —  живут  в  горах  близ  Сокото,  несколько
южнее  этих  мест,  а  третья  —  агау  Сахаллы  —  в  глубокой  долине  запад¬
нее  двух  первых.  Здесь  Микаэль  провел  два  дня,  а  в  это  время  воины
его  врага  Йе-Марьям-Барья  совершили  неудачное  нападение  на  его
обоз.  Передвинувшись  в  Мазала,  Микаэль  принял  здесь  Гуангуля  с
большим  военным  отрядом  оромо.  Гуангуль  доставил  ему  драго¬
ценнейший  дар  —  императорскую  корону  Иясу  II,  потерянную  им  во
время  неудачного  похода  в  Сеннар  в  1744  г.  Сюда  же  прибыл  со  сво¬
им  войском  Йе-Марьям-Барья,  но  не  решился  на  битву.  Могущест¬
венные  вельможи  достигли  согласия382.
 30  магабита,  после  двухнедельнего  «стояния»  в  Мазала,  Микаэль
двинулся  через  Ангот  и  Ласту  обратно  в  Тыграй.  Через  три  дня  он
был  в  Макдале  «и  распустил  дружинников  своих  в  набег».  Неспешно
и  не  по  прямой  продвигаясь  дальше,  Микаэль  переночевал  в  Бараха  в
 505


доме  Руме,  своего  бывшего  вассала,  «и  разрушил  дом  его,  и  забрал
достояние  его».  Еще  через  несколько  дневных  переходов  он  И  мия-
зия/17  апреля  достиг  одной  из  своих  резиденций  в  Энтало.  Здесь  он
жил  целый  месяц,  а  затем  за  неделю  переехал  в  свою  столицу
Адуа383.
 Итак,  летописец,  хотя  и  в  очень  условной  манере,  дал  подробное
описание  южного  полюдья  правителя  Тыграя.  В  следующей  главе  ле¬
тописи  мы  находим  описание  и  северного  полюдья.
 Летописец  рассказывает,  что  рас  Микаэль  Сэхуль  (теперь  уже  по¬
лучивший  титул  рас)  «обошел  все  пределы  Тигрэ  и...  подчинил  си¬
лою  своею  и  многою  мудростью  людей  Сараве  (Сэраэ.  —Ю.  К.)  и  лю¬
дей  Манса  и  Тадарара,  от  Тадарара  до  Бакла  и  до  всех  пределов
Тигрэ,  от  Массауа  до  Дегса  и  Азабо,  земли  галласов  (азебу-оромо.  —
Ю.  К)384.  Названные  здесь  территории,  кроме  Азабо,  находятся  в
нынешней  Эритрее.
 Летописец  очерчивает  маршрут  одного  из  северных  полюдий  раса
Микаэля  Сэхуля:  Адуа  —  земля  Мараб  (на  берегах  р.  Марэб)  —  Цаада
Каляй  земли  Сараве  —  земля  Дерко  —  Касад  Даэро,  «предел  Сара¬
ве»  —  Дабарва,  где  «пребывал...  много  дней,  подчиняя  не  подчинив¬
шихся  прежде  витязей  и  мятежников...  заточая  их  и  принимая  подар¬
ки  и  всякую  подать»  —  земля  Хенберт  —  Амба  Дорхо  в  земле
Хамасен  —  земля  Данбаза,  «откуда  был  смещен  деджазмач  Лабази  и
обрел...  рас  Микаэль  много  барабанов  серебряных  и  людей,  живших
там...  по  пещерам...  подчинил  их  и  сделал  дружинниками»  —  «страна
сильная  Асгаде  Бакла,  что  у  пределов  Египта»  (на  самом  деле  —  на
крайнем  севере  нынешней  Эритреи,  в  зоне  тигрэ  —  беджаского  дву¬
язычия);  рас  Микаэль  Сэхуль  «обрел  там  много  коней  и  мулов,  ко¬
ров,  и  овец,  и  коз,  и  сосудов  стеклянных,  и  всякого  добра  без  счета  и
меры,  людей  же  без  числа»  —  Цена  Даглэ  —  «Энгана,  столица  кайхора
Афальба»  —  Эндако  —  Тора  (в  пустыне  Афар.  —  Ю.  К.)  —  Эгала  Ха-
цин,  «чья  столица  Саганти,  что  есть  граница  земли  Бизан»  —  «селе¬
ние  Дегем,  дом  Гузай  из  Кантебети»  —  Даген,  дом  Саманти  —  Касиат,
дом  Зарамос  —  земля  Дехано  —  земля  Массауа  —  Дегса,  столица  Дак
Декна;  в  этих  местах  он  приобрел  много  вассалов  и  пленников,  полу¬
чил  много  даров  и  податей;  далее  Галамахода  —  земля  Агамья
(Агаме)  —  Эндерта  —  центральная  область  княжества  раса  Микаэля.
Начало  обхода  всех  этих  земель  относится  к  1  тахсаса/9  декабря
 1759  г.,  а  окончание  к  понедельнику  Фоминой  недели  (12  апреля
 1760  г.)385.
 Отдельно  описан  маршрут  похода  тыграйского  раса  против  му¬
сульман  тальталь  в  области  Бедем386.
 После  этого  он  с  богатой  данью  отправился  в  Гондэр  и  вручил
дары  и  подати,  «и  устелил  [подаренными]  коврами  [площадь]  Ашава
от  [дворца]  государыни  до  порога  Дома  Поминальных  Пиров»387.
 506


В  следующем  году  рас  принес  большую  дань  и  корону  Иясу  II,  по¬
лученную  от  вождей  оромо388.  Летописец  неоднократно  подчеркива¬
ет,  что  расу  Микаэлю  «платили  подати  не  платившие  их  прежде,  и
получал  он  многие  подати  и  отсылал  многие  подати,  коих  не
исчислить,  царю  и  царице»389.
 Наконец,  в  летописи  описано  еще  одно  полюдье  правителя  Тыг-
рая  —  в  Аксум  и  Сараве,  по  маршруту  Адуа  —  Май  Даляйта  —  Аксум,
откуда  он  первоначально  собирался  направиться  в  Гондэр,  но  где  он
по  разным  обстоятельствам  находился  более  недели;  далее  Саух
Мальке  Воляль,  где  он  провел  Сочельник  и  Рождество,  после  чего
отослал  в  Адуа  свою  жену,  а  сам  продолжил  обход  своих  владений  по
маршруту  Май  Сасаля  —  Май  Тамбух  —  берег  р.  Марэб  —  Кульх  Зеби,
где  он  оставался  4  дня,  «заключив  мир  с  двумя  селениями  за  1000  ко¬
ров,  1000  плащей  и  50  ружей»;  далее  Май  Царби  —  Цаада  Каляй;
здесь  он  в  один  день  охотился  на  слонов  и  разбил  воинство  Сараве;
на  Крещенье  рас  выступил  отсюда  и  ночевал  в  Марагузе,  и  жил  здесь
больше  месяца,  ведя  переговоры  с  жителями  Сараве,  и  обложил  их
контрибуцией  в  20  тыс.  динаров;  «и  тотчас  одни  привели  скот,  другие
принесли  ковры,  третьи  принесли  одеяния  тонкие,  то  бишь  шелк,
четвертые  принесли  ружья,  [отделанные]  золотом  и  серебром,  без
числа».  Полюдье  было  продолжено  14  якатита/19  февраля  1767  г.,
когда  рас  перешел  из  Марагуза  в  Такалу,  где  жил  один  месяц  и
8  дней.  20  магабита/17  марта  рас  Микаэль  перебрался  в  Адзарну  и
провел  там  две  недели.  В  понедельник  он  совершил  переход  в  Тора
Эмни  и  провел  здесь  29  дней,  встретил  здесь  Пасху  1757  г.  22  миязия
он  перешел  в  Ауле  Цору,  где  пробыл  два  дня,  а  затем  —  в  Гураэ,  на
следующий  день  —  в  Маэрабу.  Здесь  он  отбил  ночное  нападение
местных  жителей,  «людей  мятежных».  Наутро,  когда  рас  продолжил
поход,  они  напали  на  его  обоз,  но  были  истреблены  воинами,  послан¬
ными  расом.  «Субботу  и  воскресенье  он  провел  тем,  сжигая  селения
их  и  разоряя  дома.  И  в  этот  день  решил  он  с  наместниками  своими
возвратиться  в  свою  область»390.
 29  миязия,  в  понедельник,  полюдье  было  продолжено.  В  Дегса  и
Май  Сарау  рас  Микаэль  провел  по  два  дня,  в  Раба  Сане  —  только
один,  потом  перешел  в  Тадарар  и  здесь  «услышал,  что  умерла  одна
женщина,  у  которой  было  много  добра.  И  тотчас  направился...  вое¬
вать  людей  Тадарара».  Они  дали  ему  1000  коров,  и  он  продолжил
движение  по  маршруту  Царана  —  Балансе  —  Эгала  —  Забангула  —
Йеха  —  Адуа391.
 По-видимому,  рас  Микаэль  Сэхуль  продолжал  обходы  своих  вла¬
дений  вплоть  до  его  пленения  в  конце  мая  1771  г.  (через  год  или  два
он  умер  в  заключении).
 В  «эпоху  князей»  тыграйские  феодалы,  как  и  прежде,  обходили
свои  владения  полюдьем.  Такой  способ  управления  описали  евро¬
 507


пейские  путешественники  «эпохи  князей»  Г.  Солт,  Н.  Пирс,  Э.  Рюп-
пель  и  др.  В  основном  их  сведения  относятся  к  стране  Тыграй,  преж¬
де  всего  к  владениям  наиболее  могущественного  здешнего  раса
Вольдэ-Сыллясе.
 Яснее  всего  полюдье  увидел  английский  агент  Н.  Пирс,  находив¬
шийся  в  Эфиопии  в  1810-1819  гг.  По  его  словам,  «рас  развлекался
сменой  своей  резиденции  каждые  двадцать  дней  или  раз  в  месяц,
странствуя  по  своим  любимым  городам  или  местностям,  а  именно
Антало,  Челикут,  Муккулла,  Феллигдарро,  Гибба,  Лама  и  Гуравдеук-
дук  в  Воджерата.  В  этих  местах  он  устраивал  пиры  и  постился  с  боль¬
шим  комфбртом»392.  «Старый  рас  проводил  время  в  посещении  сво¬
их  разных  резиденций,  присутствуя  здесь  и  отправляя  правосудие  к
удобству  своих  подданных»393.  Пиры,  судебные  заседания  перемежа¬
лись  игрой  в  шахматы  («в  них  он  мог  играть  с  утра  до  ночи»)394,  кон¬
ной  спортивной  игрой  гукс,  охотой395.  Близ  отдельных  резиденций
раса  находились  базары  и  таможни,  доходы  с  которых  рас  здесь  полу¬
чал396,  различное  имущество,  в  том  числе  15  500  голов  крупного  ро¬
гатого  скота,  который  пасли  зелланы  («пастухи»),  1110  упряжных,
предназначенных  для  пахоты,  быков  и  около  8  тыс.  корзин  зерна  по¬
следнего  урожая,  оставшегося  у  аристи  (или  рыстення)  —  крестьян,
не  считая  зерна  в  закромах  раса  и  т.  д.397
 Со  слов  Н.  Пирса  и  по  собственным  впечатлениям  полюдье  тыг-
райского  раса  описал  Г.  Солт,  впервые  попавший  в  Эфиопию  в
1805  г.,  затем  находившийся  здесь  в  1809-1810  гг.
 Согласно  Солту,  у  Вольдэ-Сыллясе  было  несколько  резиденций
(шапБоп).  Одна  из  «любимых  резиденций  раса»  находилась  на  холме
среди  «богатой  и  плодородной  равнины  Гамбелы»,  близ  городка
Моркулла.  В  этой  резиденции  английский  путешественник,  сопро¬
вождая  раса,  впервые  побывал  в  1805  г.,  затем  вновь  в  1809  г.398  Посе¬
щал  Солт  и  другие  резиденции  Вольдэ-Сыллясе  —  в  Челикуте  и
Антало399.
 Рас  Вольдэ-Сыллясе  рисуется  им  в  постоянных  передвижени¬
ях400.  «Продолжались  регулярные  переходы  такого  рода,  и  рас  обхо¬
дил  [свои  владения,  переезжая]  из  Мокуллы  в  Гиббу,  из  Гиббы  в  Че¬
ликут,  а  из  Челикута  в  Антало  вплоть  до  конца  сезона  дождей,  когда
разразился  мятеж,  возглавляемый  моим  (Солта  по  его  пребыванию  в
Эфиопии  в  1805  г.  —  Ю.  К.)  старым  знакомцем  Субегадисом  и  его
братьями  Гэбрэ-Гуро  и  Агусом,  отказавшимися  придти  с  данью,  и  рас
двинулся  на  них  с  большим  войском»  в  начале  1809  г.401  Мятежные
феодалы  отказались  доставить  дань  в  один  из  пунктов  на  пути  по¬
людья  Вольдэ-Сыллясе.  Они  были  наказаны  разграблением  области,
которой  они  управляли,  и  сожжением  городка  Мокиддо,  после  чего
рас  вместе  со  всем  своим  войском  покинул  эту  область.  Далее  он  дви¬
нулся  через  земли  своих  вассалов,  запретив  здесь  грабежи.  Тем  не  ме¬
 508


нее  несколько  солдат  повели  себя  с  местным  населением,  как  с  врага¬
ми  или  мятежниками,  вызвав  на  себя  гнев  раса,  который  едва  не  убил
их  собственной  рукой402.  На  следующий  день  был  совершен  набег  на
область  Золди  (Солди?  —  Ю.  К.),  где  было  захвачено  более  3  тыс.  го¬
лов  крупного  рогатого  скота.  «В  результате  весь  лагерь  представлял
непрерывную  сцену  пиршества  и  разгула.  После  недельной  стоянки
на  этом  месте  рас  пересек  равнину  Заграй  и  вступил  в  область  Сера-
ве,  а  оттуда  проследовал  до  границ  Хамасена,  где  в  частых  перестрел¬
ках  с  шанкала  (негроидные  этнические  группы.  —  Ю.  К.)у  которые
абиссинцы  варварски  считают  видом  спорта,  рас  потерял  14  чело¬
век...  [Во  время  великого  поста]  рас  остановился  лагерем  возле
Адибары  на  плодородной  и  красивой  равнине,  лежащей  на  берегу
р.  Марэб,  которая  постоянно  снабжала  его  стол  различными  видами
рыб.  Два  могущественных  вождя  этой  страны  по  имени  Гэбрэ-Мэс-
кэль  и  ато  Соломон,  пришли  с  большой  пышностью,  чтобы  доставить
дань,  а  вскоре  вслед  за  тем  рас  выступил  в  обратный  путь  в  Адуа»403.
 Перед  нами  —  типичное  полюдье  эфиопского  князя,  включавшее  в
себя  обход  вассальных  владений,  набеги  на  пограничные  с  ними  зем¬
ли,  а  также  на  мятежные  области,  причем  захваченный  скот  и  другое
продовольствие  съедались  на  пирах.  Великий  пост  тоже  проходил  в
пирах,  хотя  и  без  мясных  и  молочных  блюд.  В  течение  двадцати  двух
дней  поста  стол  раса  ломился  от  пшеничного  хлеба,  рыбы,  приготов¬
ленной  различными  способами,  и  горячих  блюд  из  разных  зерновых,
обильно  сдобренных  чесноком404.  Полюдье  включало  в  себя  посеще¬
ние  во  время  Великого  поста  рыболовных  угодий,  где  участники  по¬
людья  ловили  рыбу,  а  на  обратном  пути  —  охотничьих  угодий,  где
была  устроена  облавная  охота  на  слонов405.
 Подобную  же  охоту  на  слонов  в  Дамоте  описывает  —  весьма
условно  —  один  из  эфиопских  источников  ХУШ  в.  На  этой  охоте,  для
которой  было  собрано  «многочисленное  войско»,  тринадцатилетний
аристократ  Хайле-Микаэль  якобы  собственноручно  копьем  убил
двух  слонов406.  Как  поясняет  С.  Б.  Чернецов,  «в  “войске  многом”...
сопровождавшем  начинающего  охотника,  было  достаточно  опытных
людей,  которые  умели  не  только  убить  слона  и  обеспечить  безопас¬
ность  господину,  но  и  тактично  предоставить  ему  все  почести  “убий¬
цы  слона”.  В  этом  и  заключались  в  конце  концов  их  обязанности  по
отношению  не  только  к  юным,  но  и  к  вполне  взрослым  аристокра-
там-“охотникам”»407.
 Английский  путешественник  У.  Ч.  Плоуден,  побывавший  в  Эфи¬
опии  в  1848  г.,  отмечал,  что  убивший  льва  и  оромо  пользуется  в  Тыг-
рае  наибольшим  почетом408.  Собранные  позднее  данные  итальян¬
ских  исследователей  говорят  о  том,  что  «убийца  слона»  и  в  Тыграе,  и
в  Дамоте  и  других  областях  Годжама,  а  также  в  Шоа,  имел  чрезвы¬
чайно  высокий  престиж.
 509


Плоудену  принадлежат  и  заметки  о  полюдье  в  тех  провинциях
Эфиопии,  которые  он  посетил.  По  его  словам,  местный  правитель
(immediate  governor)  «имеет  право  [на  получение  от  населения]  бы¬
ков,  овец,  масла,  меда  и  всего  другого,  необходимого  для  жизни...  Его
подданные  должны  принимать  его  с  радостью  и  устраивать  для  него
пир,  где  бы  он  их  ни  посетил»409.
 Из  контекста  следует,  что  У.  Ч.  Плоуден  в  данном  случае  обобща¬
ет  свои  наблюдения,  сделанные  в  Тыграе  и  Годжаме.  Особую  цен¬
ность  представляют  его  заметки  о  Годжаме.
 Годжам
 В  конце  XVIII  в.  правителем  Годжама  был  могущественнейший
из  эфиопских  князей  рас  Хайлю  Йосседек.  У  него  было  по  меньшей
мере  две  резиденции:  Мота  и  Бичана,  где  он  задавал  пышные
пиры410.  После  его  смерти  Годжам  распался  на  три  княжества.  Одно
из  них,  ядром  которого  стал  Дамот,  возглавил  дэджазмач  Зауде,  рези¬
денции  которого  были  в  Мота  и  Дамбача,  основанная  Зауде  в  1795  г.
возле  одноименной  церкви411.  Его  сын  Гошу  сделал  своей  главной
сезонной  (на  кырэмт  —  период  больших  дождей)  резиденцией  Гудера
на  севере,  близ  истока  р.  Аббай,  где  находились  горячие  источники,  в
которых  Гошу  лечился  от  ревматизма.  Однако  Дамбача  сохраняла
свое  значение  столицы  княжества412.
 В  1841  г.  из  Шоа  прибыл  дэджазмач  Буру.  Он  стал  сильнейшим
феодалом  Годжама.  Его  главные  резиденции  были  в  Дима  (где  в
1841  г.  некоторое  время  находился  Гошу)  и  в  уже  известной  нам
Бичана413.
 Множество  резиденций  —  один  из  признаков  полюдья,  при  том
что  полюдье  совершалось  в  сухие  сезоны,  а  в  резиденциях  проводили
сезоны  дождей.
 Известно,  что  у  Буру  было  несколько  горных  крепостей  и  лагерей,
которые  он  посещал,  руководил  их  строительством414.
 Характерные  наблюдения  лагеря  Буру  принадлежат  Плоудену.
Огромный  шатер  Буру  —  около  70  футов  длины  —  был  виден  на  рас¬
стоянии  нескольких  миль415.  В  особом  шатре  жила  жена  Буру.  Когда
этот  вельможа  с  войском  снимался  с  места,  она  первой,  в  полночь,
никем  не  видимая,  выступала  из  лагеря  со  своей  свитой,  а  за  ней  на¬
чинали  выходить  другие  группы  обоза.  Фитаурари  (начальник  аван¬
гарда)  под  бой  литавр-нагарита  выступал  перед  самым  рассветом,  а
лишь  затем  из  лагеря  трогался  сам  Буру416.  Как  видно  из  летописей,
а  также  записок  более  поздних  путешественников,  сходного  порядка
выступления  из  лагеря  придерживались  и  другие  вельможи,  и  сам
император.  Движение  из  старого  лагеря  в  новый  было,  действитель¬
но,  порой  подобно  торжественному  шествию,  порой  еще  более  живо¬
 510


писно.  «Солдаты,  женщины,  дети,  бесчисленные  вьючные  живот¬
ные  (...)  Непрерывная  вереница  людей  тянулась  от  старого  лагеря  до
нового»417.
 Когда  разбивали  лагерь  на  новом  месте,  отсюда  каждый  вечер  до¬
носился  бой  нагарита.  Эти  звуки  и  видный  издалека  большой  шатер
вельможи-наместника  были  знаком,  по  которому  окрестные  жители
должны  были  явиться  на  поклон  к  нему  с  дарами  и  данью  и  вместе  с
тем  убрать  подальше  от  греха  (от  солдат)  своих  жен  и  детей,  свой
скот418.  Часть  приходивших  в  лагерь  жителей  получала  поручение
ставить  палатки,  принести  дров,  нарвать  травы  для  мулов  и  лошадей.
Центрами  общественной  жизни  лагеря  были  шатер  самого  Буру,  ша-
тер-адераш  и  шатер  для  игры  гукс  (метание  дротиков  с  коня);  в  аде-
раше  устраивались  пиры419.  Буру  послал  своего  представителя  на
левый  берег  Аббая,  к  вождю  оромо.  Получив  дар  (рубаху  алого  цве¬
та)  оромский  вождь  прислал  правителю  Годжама  в  качестве  дани
30  лошадей420.
 Наиболее  полные  сведения  о  полюдье  в  Годжаме  XIX  в.  собраны  в
дипломных  работах  выпускников  Аддис-Абебского  университета
Фантахуна  Бырхане  и  Абдуссамада  X.  Ахмеда,  которые  опрашивали
в  Годжаме  стариков  (часть  информаторов  у  обоих  исследователей  сов¬
падает).  По  их  рассказам,  правители  этого  края  в  первой  половине
XIX  в.  и  позднее  обычно  передвигались  по  нему,  переходя  с  места  на
другое421.  Шумы  —  правители  округов,  назначенные  Зауде  и  Гошу,
путешествовали  по  деревням,  собирая  подати  и  наблюдая  за  испол¬
нением  законов422.  Как  и  князья,  шумы  устраивали  пиры,  на  которых
ели  мясо,  пили  тэдж  (хмельной  медовый  напиток)  и  тэлля  (род
пива).  Для  этих  пиров  по  прибытии  шума  в  деревню  крестьяне
должны  были  доставлять  ему  дрова,  воду,  муку  и  лепешки-ынджера.
Даже  бедная  женщина  приносила  10  ынджера.  Эта  повинность  назы¬
валась  мэтътРЗ.  Кроме  того,  крестьяне  должны  были  построить  для
шума  дом  и  кормить  сопровождавших  его  людей.  Во  время  посеще¬
ния  шумом  общины  у  бедного  крестьянина  забирали  упитанную  овцу
или  корову,  мед  и  масло.  В  Дамоте  в  дополнение  к  этому  шум  и  его
воины  требовали  от  крестьян  еще  и  по  2  таллера.  Этот  побор  назы¬
вался  йе-мэсоб  мэкфэча  и  взимался  от  имени  Зауде  и  Гошу.  Если
кто-нибудь  не  мог  платить  такие  деньги,  его  жестоко  избивали,  его
жену  и  дочерей  насиловали424.
 Полюдье-мэтын  осталось  в  народной  памяти  как  тяжелая  и  уни¬
зительная  повинность,  порой  граничившая  с  бедствием.  При  этом
официально  ей  придавался  характер  священного  обычая  гостеприим¬
ства425.  Самое  слово  тейп,  тейпе  встречается  в  языках  сидамо  в  зна¬
чении  «соль»426.  (Сравните  русское  «хлеб-соль»).
 511


Однако  мы  вынуждены  оставить  вопрос  о  комплексе  полюдья  у
народов  группы  сидамо  и  перейти  к  их  более  многочисленным  запад¬
ным  соседям  —  омотским  народам.
 Кафа
 На  юго-западе  Эфиопского  нагорья  в  XIX  в.  имелось  несколько
независимых  государств,  сильнейшим  из  которых  была  империя
Кафа  (империей  её  назвал  А.  К.  Булатович,  одним  из  первых  посе¬
тивший  Кафу  сразу  же  вслед  за  её  завоеванием  амхарцами  в  конце
XIX  в.).  Другим  значительным  государством,  прилегавшим  к  Кафе  с
севера,  был  оромский  султанат  Джимма.
 Империю  Кафа  составляли  собственно  Кафа,  населенная  одно¬
именным  народом,  пояс  присоединенных  к  нему  княжеств  и  областей,
населенных  этносами  группы  гимера-нао,  и  вассальных  княжеств  к
востоку  от  собственно  Кафы,  жители  которых  принадлежали  к  этно¬
сам  группы  омето.  Все  вместе  кафа  и  близкородственные  им  rapo,
моча  и  анфило,  а  также  этносы  гимера-нао  и  омето  являются  тремя
основными  группами  омотских  народов.  Собственно  Кафа  была  раз¬
делена,  по  одним  данным,  на  10,  по  другим  —  на  12  и  более  облас¬
тей427.  Это  напоминает  деление  древнего  Иудейского  царства  на
12  колен,  каждое  из  которых  в  течение  месяца  должно  было  содер¬
жать  царя  и  его  двор.  В  средние  века  Эфиопия  также  была  разделена
на  12  главных  провинций.  Походный  (в  полюдье)  лагерь  императора
имел  12  ворот.  Во  дворцовом  комплексе  Гондэра  —  тоже  12  ворот.  И  в
новейшее  время  число  провинций  Эфиопской  империи,  до  включе¬
ния  в  нее  Эритреи,  было  таким  же.  Это  деление  страны  на  части  по
числу  месяцев  года  наводит  на  мысль  о  символической  связи  с  годо¬
выми  циклом  полюдья.  Tamo  (царь)  Кафы  регулярно  передвигался
по  стране.  «Для  короля  (тато.  —Ю.  К.)  прокладывались  особые  доро¬
ги,  по  которым  никто  не  смел  ходить.  Резиденций  тато  имел  несколь¬
ко  в  разных  местах  и  жил  в  них  в  те  времена  года,  которые  для  данной
местности  считались  самыми  здоровыми»428.  В  Кафе  до  сих  пор  по¬
казывают  катама  —  традиционные  места  стоянок  царя  и  его  войска
во  время  обхода  территории  Кафы  и  походов  за  её  пределы.  Катама
(кэтэма)  —  слово  амхарское.  Его  современное  значение  —  «городок»,
но  в  староамхарском  оно  значило  «царский  походный  лагерь».  Не
трудно  предположить,  что  как  этот  термин,  так  и  сам  комплекс  цар¬
ского  полюдья  был  заимствован  из  Эфиопской  империи  позднего
средневековья,  когда  Кафа  входила  в  её  состав.
 А.  К.  Булатович  описал  руины  главной  царской  резиденции  в
Андарачи,  сообщил  о  всенародных  жертвоприношениях  на  горе  Бон-
га-Шамбата  на  праздник  Машкала,  соответствующий  Крестовоздви-
жению.  Он  описал  одно  из  мест  царской  охоты  на  слонов429.
 512


Более  поздние  исследователи  выявили  важную  роль  бродячих
охотников-собирателей  манджо  в  ритуалах,  связанных  с  ритуальной
царской  охотой  и  календарными  праздниками430.
 В  середине  —  конце  XIX  в.  в  религиозной  и  политической  жизни
Кафы,  связанной  с  комплексом  полюдья,  произошли  существенные
перемены.  Местная  синкретизированная  форма  христианства  вытес¬
нялась  с  одной  стороны  культом  духов  экко,  с  другой  —  католициз¬
мом,  который  начали  проповедовать  итальянские  миссионеры  (впро¬
чем,  после  амхарского  завоевания  в  конце  XIX  в.  эфиопское
христианство  восстановило  свои  позиции).  Понемногу  укреплялась
и  купеческая  община  мусульман.  Тато  Кафы  принял  на  себя  функ¬
ции  верховного  жреца  духа  Докки  и  небесного  бога  Иеро,  медиума
духов  экко  своих  предков  и  пр.  В  результате  усилился  сакральный
характер  кафской  монархии,  строже  стало  затворничество  царя  в  его
дворце,  а  центр  государства,  где  находился  главный  дворец  тато  на
святом  месте  бога  Иеро,  старинная  церковь  Св.  Георгия,  святое  мес¬
то  —  гора  «царя  экко»  Дочче  Аддийского,  святое  место  духа  Докки  на
горе  Бонга,  католическая  миссия  на  горе  Шаппа,  или  Татмара,  квар¬
тал  купцов-мусульман,  домохозяйства  приближенных  царя  и  ремес¬
ленников,  —  превращался  в  город-столицу  раннефеодальной  импе¬
рии,  её  административный,  религиозный  и  экономический  центр.
 Раз  в  год  на  горе  Бонга-Шамбата  устраивался  всенародный  празд¬
ник,  длившийся  неделю  и  сопровождавшийся  всеобщим  пиршест¬
вом.  Тато  прибывал  сюда  (здесь  для  него  построили  дом)  и  убивал
для  пира  быка.  Вслед  за  тем  его  слуги  убивали  еще  много  быков.  На
праздник  и  пиршество  стекались  тысячи  подданных  тато,  в  том  числе
последователей  христианства,  исключительно  мужчин,  которые  при¬
носили  клятву  верности  царю431.
 Официальная  религия  Кафы,  в  прошлом  интегрировавшаяся
вокруг  эфиопского  ортодоксального  христианства,  становилась  все
более  синкретической,  как  и  религии  этносов  групп  гимера-нао  и  оме-
то.  Усиливались  вассальные  княжества.  Неизвестно,  как  это  отрази¬
лось  на  царском  полюдье.  Вторичное  завоевание  Кафы  амхарцами  в
конце  XIX  в.  положило  конец  и  ему,  и  кафской  государственности.
 Тем  не  менее,  вплоть  до  70-х  гг.  нашего  столетия  в  Кафе  сохраня¬
лось  жреческое  полюдье  одного  или  двух  культов  (в  сущности,
синкретических).
 Ибеда-года  (титул  главы  культа  великого  духа  Доччо  Аддийского,
оформившегося  в  области  Адди),  считавшийся  добрым  христиани¬
ном,  построил  в  своей  резиденции  Кака  (в  области  Адди)  церковь.
В  январе  1972  г.  он  начал  обход  «отдаленных  частей  своего  духовного
владения».  При  этом  ибеда-года  выстроил  временный  «дворец»  в
местности  Чига,  где,  согласно  традиции,  устраивал  свою  катаму  (ла¬
герь)  царь  Кафы,  отправляясь  из  своей  столицы  Андарачи  на  запад.
 513


Ибеда-года  направил  своим  «вассалам»  (традиционным  вождям-ба-
лабатам  и  медиумам  духов)  послание,  в  котором  он  требовал,  чтобы
они  явились  к  нему  и  засвидетельствовали  свою  верность.  Характер¬
но,  что  одно  из  требований  ибеда-года  состояло  в  том,  что  его  «вер¬
ные  вассалы»  должны  оставить  старые  обычаи,  должны  креститься  и
обрезаться,  как  все  эфиопские  ортодоксальные  христиане432.
 Глава  другого  культа,  гараманджо,  резиденция  которого  находит¬
ся  в  двух  днях  пешего  пути  от  г.  Бонга,  раз  в  год  посылал  своего  пред¬
ставителя  в  места,  где  находятся  священные  могилы  (барт),  храните¬
лями  которых  состоят  особые  жрецы-гэбэ/ю  (иеродулы);  по-кафски
эти  жрецы  называются  также  комо,  по-гимерски  комб.  По  некоторым
сведениям,  в  западной  части  провинции  Кафа,  от  области  Вотта  до
Шоа-Гимеры  и  Гура-Фарды,  находится  около  500  бартов.  Представи¬
тель  верховного  жреца  этого  культа  принимает  при  обходе  бартов
дары  от  гэбэро  в  виде  скота,  девиц,  рабов  (сведения  относятся  к  пери¬
оду  до  1974  г.).  В  прошлом  в  такое  полюдье  ходил  сам  верховный
жрец  —  представитель  династии,  насчитывавшей  в  1974  г.  14  поколе¬
ний433.  Согласно  исследованию  Г.  Николаса,  гараманджо  —  титул  ги-
мерского  происхождения;  культ  гараманджо  сначала  появился  у
гимерй  и  постепенно  распространился  от  области  Нао  до  р.  Омо.
 Нашим  информантам  в  Джимме  также  было  кое-что  известно  о
существовании  здесь  до  принятия  местными  жителями  ислама  куль¬
та  гараманджо.  Столетний  (по  его  словам)  знахарь  Алиджи
Абба-Джарса  сообщил  нам  предание,  согласно  которому  150  лет  тому
назад  в  Джимме  был  вождь  гаромани  (то  есть  гараманджо)434.
 Джимма
 Джимма,  северная  соседка  Кафы,  временами  платила  ей  дань,  вре¬
менами  —  амхарским  правителям  Годжама  и  Шоа.  Она  интересна  как
одно  из  государств  народа  оромо.  Оромо  появились  на  территории
Джиммы  около  середины  XVI  в.  и  быстро  её  заселили,  частью  изгнав
или  истребив,  частью  ассимилировав  её  прежнее  население435.
 Наши  информанты  ничего  не  знали  о  дооромском  населении
Джиммы.  На  мой  вопрос,  кто  здесь  жил  до  прихода  оромо,  ответ
джиммских  стариков  всегда  был:  «Никто».  Однако  в  легенде,  широко
известной  в  Джимме,  говорится,  что  первую  правительницу  оромо  по
имени  Макка  Горе  обесчестили  кафцы,  напоив  её  пьяной436.
 По  мнению  Э.  Черулли,  северная  часть  Джиммы  в  прошлом  со¬
ставляла  южную  окраину  царства  Ыннарья,  восточная  часть  входила
в  царство  Ямма  (Джанджеро),  а  центральная  и  южная  принадлежала
Кафе  и  Гаро437.  Область  Гаро,  входившая  в  состав  Джиммы  с  1875  г.,
до  сих  пор  населена  этносом  гаро,  близкородственным  кафа.  В  нача¬
ле  XIX  в.  в  Джимме  наибольшим  влиянием  пользовался  князек  за¬
 514


падной  области  Шака,  или  Чалла,  носивший  титул  бади  (такой  же
титул  носил  правитель  Сеннара,  см.  выше).  Однако  правитель  севе¬
ро-западной  области  Хирмата  по  прозвищу  Абба-Магаль  начал
завоевание  соседних  земель,  продолженное  после  его  смерти  его  сы¬
новьями.  Около  1830  г.  один  из  них,  Абба-Джифар,  основал  царство
Джимма,  границы  которого  были  установлены  в  результате  войн.
В  его  правление  (1830-1855)  народ  Джиммы  принял  ислам438.
 Согласно  устной  традиции,  Абба-Джифар  объявил  своими  от¬
дельные  участки  земли  в  завоеванных  им  областях,  а  также  пустую¬
щие  или  целинные  земли.  На  этих  землях  он  поселял  своих  «роди¬
чей,  приближенных  и  фаворитов».  В  частности,  имения  получили
три  брата  Абба-Джифара  и  его  дружинники.  Им  были  предоставлены
также  должности  наместников  царя  в  областях,  где  они  были  поселе¬
ны.  Сам  Абба-Джифар  построил  для  себя  резиденции,  или  «“двор¬
цы”  —  не  меньше  пяти»,  по  сведениям  X.  С.  Льюиса,  в  различных  час¬
тях  царства439.  По-видимому,  Абба-Джифар  I  обходил  свои  владения
полюдьем,  периодически  посещая  свои  «дворцы»  и  имения  своих
братьев  и  «приближенных».
 После  смерти  Абба-Джифара  I  царем  стал  его  сын  Абба-Ребу
(1855-1859),  который  все  время  проводил  в  войнах  и  походах.  Он
часто  отнимал  у  своих  подданных  имущество  и  передавал  его  своим
воинам.  В  результате  этот  «тиран»  был  убит440.  Ему  наследовал  дядя,
брат  Абба-Джифара  I  по  прозвищу  Абба-Бока  (1859-1862).  Италь¬
янский  путешественник  епископ  (позднее  кардинал)  Массайя  назы¬
вает  его  «фанатичным  мусульманином».  Абба-Бока  приказал  постро¬
ить  по  мечети  в  каждой  из  60  провинций  своего  царства.  Он
пригласил  в  Джимму  из  Эфиопской  империи  мусульманских  купцов
и  образованных  людей,  дабы  они  учили  народ  исламу  и  организовали
молитвы  в  мечетях.  Для  этих  целей  царь  основал  вукуфные  земли
(вокфи,  от  араб.  вакф).  Под  влиянием  эфиопских  мусульман
Абба-Бока  ввел  взимание  закята441.  В  правление  его  сына  Абба-Гом-
мола  (1862-1878)  Джимма  расширила  свои  границы  на  востоке,  но
при  его  внуке  (внучатом  племяннике  основателя  царства)
Абба-Джифаре  II  (1878-1932)  утратила  независимость  и  стала  вас¬
сальным  владением  императоров  Эфиопии.  Дань  императору,  еже¬
годно  вносимая  султаном  Джиммы,  составляла  значительную  часть
доходов  султана442.
 В  правление  Абба-Джифара  II  сбор  податей  (буси)  осуществлял¬
ся  следующим  образом.  Из  царской  резиденции  во  все  провинции  на¬
правлялись  военные  отряды,  которые  на  местах  встречали  предста¬
вители  наместников.  Вместе  они  взимали  налоги  с  каждого
домохозяйства.  Сбор  производился  в  денежных  единицах:  брусках
соли  (амоле),  позднее  —  таллерах  Марии  Терезии  и  Менелика.  Соб¬
ранную  дань  доставляли  в  царскую  резиденцию  отряд  сборщиков  и
 515


наместник,  и  там  последний  получал  свою  долю  (Vio  собранной
дани,  или  100-200  таллеров)443.
 Наши  информанты  уточнили  некоторые  не  вполне  ясные  подроб¬
ности,  связанные  со  сбором  податей  в  Джимме  при  Абба-Джифаре  II.
 Абба-Дико  Абба-Симбо,  92  лет,  советник  Абба-Джифара  и  его  по¬
сланец  в  Аддис-Абебу,  к  императорскому  двору,  лично  доставивший
золотые  украшения  —  дар  султана  императрице  Манэн,  сообщил:
 «Абба-Джифар  родился  в  Джимме,  как  и  его  отец...  Вся  земля
[в  государстве  Джимма]  принадлежала  Абба-Джифару.  Она  была
разделена  на  60  корро,  чтобы  с  корро  собирать  подать.  В  год  [каждый
человек]  платил  один-два  бырра.  В  60  корро  Абба-Джифар  посылал
для  сбора  подати  двух  представителей.  Сам  царь  не  приходил  в  кор¬
ро.  Он,  как  и  его  отец,  не  выходил  из  дворца;  даже  будучи  наследни¬
ком  престола,  он  не  обходил  [кругом]  свою  страну.  Он  брал  подати  не
для  себя,  а  для  царства.  [Как  дань  кроме  денег]  ему  приносили  также
тефф,  пшеницу;  каждая  семья  считала  своим  долгом  дать  для
Абба-Джифара  хотя  бы  одного  быка»444.
 Абукаку,  69  лет,  сын  племянника  Абба-Джифара  II  и  его  прибли¬
женного,  сказал:
 «Главный  доход  [государю]  давали  его  имения,  в  которых  труди¬
лись  его  рабы.  Подданные,  когда  приходили  к  Абба-Джифару,  лишь
приносили  ему  [в  дар]  иногда  зерно,  иногда  оружие  и  проч.»445.
 Алиджи  Абба-Джарса  (по  его  словам,  столетний  старик),  знахарь:
«Рабы  работали  на  землях  разных  людей  [и  царя].  Абба-Джифар  не
посещал  лично  свои  имения»446.
 Итак,  если  около  середины  XIX  в.  Абба-Джифар  I  обходил  свои
дворцы-имения  полюдьем,  то  в  конце  XIX  —  первой  трети  XX  в.
Абба-Джифар  II  в  полюдье  не  ходил,  а  жил  постоянно  в  своем
дворце.
 Все  же  в  некоторых  случаях  и  последний  царь  Джиммы  должен
был  покидать  свой  дворец.  На  р.  Малая  Гибе  (в  55  км  от  г.  Джиммы),
по  традиции  собирался  совет  садача;  Абба-Джифар  сидел  перед  дере¬
вом  спиной  к  совету  и,  не  взирая  на  лица,  слушал,  что  говорят  члены
совета  (информация  Алиджы  Абба-Джарсы)447.
 Кроме  того,  он  периодически  отправлялся  на  охоту.  Согласно
свидетельствам  европейских  путешественников  и  свидетельствам
наших  информантов,  при  Абба-Джифаре  II  сохранялись  царские
места  ритуальной  охоты,  связанной  с  сакрализацией  его  власти.
А.  К.  Булатович  видел  на  юге  Джиммы,  близ  границ  Кафы,  «густой
лес,  служащий  местом  буйволовой  охоты  Аба-Джефара,  построивше¬
го  близ  дороги  охотничий  дом»448.
 Наши  информанты  сообщили  следующее.  Абакаку  сказал:  «Царь
Джиммы  охотился  на  львов,  слонов,  буйволов  ради  трофеев»449.
В  ответ  на  мой  вопрос:  «Когда  Абба-Джифар  охотился,  помогали  ли
 516


ему  ватта,  манджо?»  Абба-Симбо  ответил:  «Да,  помогали  и  платы  за
помощь  не  получали»450.  Алиджи  Абба-Джарса  пояснил:  «Всякий,
кто  хотел  охотиться,  должен  был  получить  у  царя  разрешение  [на
охоту].  Ватта  и  манджо  охотились  без  разрешения,  тайно,  и  поедали
добычу  тоже  тайно»451.
 Впрочем,  как  известно  из  этнографических  материалов  всех  регио¬
нов  ойкумены,  ритуальная  охота  существует  и  вне  связи  с  полюдьем  и
лишь  в  определенных  условиях  может  стать  одним  из  его  элементов.
 Пример  Джиммы  характерен  и  для  других  молодых  княжеств
оромо,  существовавших  и  до  их  завоевания  Эфиопией  не  более  одно¬
го  столетия.  Этот  пример  ясно  показывает,  что  за  столь  короткий  пе¬
риод  не  мог  сложиться  устойчивый  комплекс  полюдья.
 Соответственно  исламскому  характеру  официальной  государ¬
ственности,  наряду  с  налогом  буси  взимался  закят  (зака)  зерном  и
скотом.  Его  сбором  на  местах  занимались  совместно  представитель
царя,  представитель  наместника  провинции  и  представитель  кадия452.
 Хотя  царь  считался  верховной  судебной  инстанцией,  он  мало  за¬
нимался  отправлением  правосудия.  Эту  функцию  царь  возложил  на
особого  сановника  (нагадрас,  или  глава  купцов),  придворного  судью
(<вумбури),  главного  кадия,  наместников  областей  и  других  офици¬
альных  лиц.  Со  времен  догосударственных  в  Джимме,  как  и  в  других
землях  оромо,  оставались  общинные  судьи-хаю,  игравшие  роль  засе¬
дателей.  С  принятием  ислама  появились  кадии453.
 Это  отчасти  объясняет,  почему  последний  султан  Джиммы  лично
не  ходил  в  полюдье.  И  вообще,  он,  по  выражению  X.  С.  Льюиса,  не
является  типичным  африканским  «обожествленным  царем»,  не  счи¬
тался  ни  верховным  владельцем  земли,  ни  «отцом  своего  народа»454.
Поэтому  религиозная  функция  полюдья  в  Джимме  не  была  выраже¬
на.  Это  можно  объяснить  особыми  условиями  молодого  государства,
возникшего  в  догосударственной  среде  оромо  почти  одновременно
с  исламизацией  местного  общества  и  вскоре  (через  полвека)  при¬
соединенного  к  централизованной  Эфиопской  империи.
 Возрождение  Эфиопской  империи  в  середине  XIX  в.,  с  одной  сто¬
роны,  происходило  в  период,  когда  комплекс  полюдья  уже  дезинтег¬
рировался,  а  с  другой  стороны  —  сопровождалось  походами  импера¬
торов  и  претендентов  на  престол  на  большие  расстояния.  Частые
передвижения  императора  по  стране  вновь  поднимали  значение  по¬
людья,  так  как  население  тех  общин,  через  которые  проходил  импе¬
ратор  со  своим  двором  и  гвардией,  обязано  было  снабдить  их  пищей
и  всем  необходимым  (эта  повинность  называлась  дурго).  Вплоть  до
80-х  гг.  XIX  в.  по  стране,  получая  дурго,  время  от  времени  путешест¬
вовали  таким  образом  правители  царства  Шоа,  княжества  Годжам  и
других  феодальных  владений.  В  то  время  в  Эфиопии  сохранились  и
другие  пережиточные  формы  полюдья.  Однако  с  превращением  стра¬
 517


ны  в  развитое  феодальное  общество,  каким,  несомненно,  является
Эфиопия  после  гондэрского  периода,  полюдье  как  полифункцио-
нальный  институт  раннефеодального  общества  отмирает.
 Пережитки  комплекса  полюдья  сохранялись  как  элементы  систе¬
мы  в  сфере  экономики  (дурго  —  обязательные  поставки  продоволь¬
ствия  населением  знатным  путешественникам),  судебной  (путе¬
шествуя,  местный  феодал  или  верховный  правитель  творил  суд),  ре¬
лигиозно-ритуальной  (связанной  с  сакрализацией  особы  и  власти
правителя)  и  проч.  Дурго  было,  возможно,  самой  разорительной  из
всех  феодальных  повинностей.  Нередко  происходили  крестьянские
бунты,  вызванные  тем,  что  младшие  военачальники  и  чиновники  зло¬
употребляли  своим  правом  на  получение  дурго455.
 Однако  комплекс  полюдья  в  целом  дезинтегрировался;  отдельные
элементы  уже  не  образовывали  системы  и  продолжали  отмирать
вплоть  до  XX  в.  (например,  у  бени-амер  северной  Эритреи  и  прилега¬
ющей  части  Судана)456.
 Сахара  и  Магриб
 Наш  обзор  различных  форм  полюдья  продолжим  в  той  части
Африки,  которая  одновременно  принадлежит  и  к  Африке,  и  к  Среди¬
земноморью.  Это  —  страны  Магриба,  Центральной  и  Западной  Саха¬
ры  с  берберским  и  арабским  населением.  Берберские  народы  —  ав¬
тохтонное  население  этой  земли,  а  местные  арабы  в  большинстве
представляют  собой  продукт  смешения  берберов  с  азиатскими  араба¬
ми,  хотя  есть  среди  них  и  группы  андалусийцев  —  переселенцев  из
арабской  Испании,  и  потомки  турецких  завоевателей,  кавказских
мамлюков  и  чернокожих  невольников.  Со  времен  Карфагена  и  Рим¬
ской  империи  страны  Северо-Западной  Африки  не  порывали  связей
с  Западной  Европой,  но  вместе  с  тем  —  и  азиатским  Восточным  Сре¬
диземноморьем,  а  также  с  долиной  Нила  и  Тропической  Африкой.
Развитие  этого  культурно-исторического  региона  отличается  резки¬
ми  контрастами  и  парадоксами.  Полюдье  появляется  в  истории  Маг¬
риба  намного  позже,  чем  в  Египте,  Куше,  Эфиопии  и  Европе,  зато
здесь  оно  получает  замечательное  развитие  и  сохраняется  до  конца
XIX  —  начала  XX  в.,  когда  становится  объектом  наблюдения
современных  европейских  путешественников  и  переписки  государ¬
ственных  канцелярий.  Таким  образом,  по  характеру  источников  о  по¬
людье  средиземноморская  Северо-Западная  Африка  больше  напоми¬
нает  Тропическую  Африку,  Океанию  и  Сибирь,  по  уровню
развития  —  средневековую  Европу,  а  в  целом  —  Кавказский  и  Цен¬
трально-Азиатский  регионы.
 518


Несмотря  на  культурно-историческое  единство  стран  Магриба,  в
этом  отношении,  как  и  в  других  отношениях,  прослеживаются  су¬
щественные  особенности  каждой  из  составляющих  Магриб  стран,  а
также  трех  основных  частей  Ливии,  пяти  частей  Алжира.  Централь¬
ная  приморская  область  Алжира  и  Триполитания  более  резко  отли¬
чаются  от  сахарских  провинций,  чем  от  соседних  Туниса  и  Марокко,
а  прилегающие  к  этим  странам  провинции  Алжира  больше  похожи
на  них,  чем  на  другие  части  этой  страны.  Это  видно  из  сравнения  трех
форм  полюдья  в  одном  из  обществ  Центральной  Сахары  (у  туарегов
ахаггар),  в  Тунисе  и  Марокко.
 Ахаггар
 В  Центральной  Сахаре  Х1Х-ХХ  вв.  у  туарегов  различных  конфе¬
дераций  и  у  тибу  мы  находим  одну  из  наиболее  архаичных  форм
полюдья.
 Туарегские  племена  группируются  в  «конфедерации»,  главы  ко¬
торых  называются  аменокал.
 Временами  правители  туарегов  подчиняли  себе  города  и  сельские
области  Сахеля  Западной  Африки.  Так,  в  XV  в.  Томбукту  подчинил¬
ся  аменокалу  Акилу,  который  периодически  посещал  его  для  сбора
дани,  включив  Томбукту  в  маршрут  своего  полюдья457.
 Это  было  не  простое  принятие  кочевыми  берберскими  общества¬
ми  порядков  более  развитых  земледельческих  обществ,  потому  что  у
туарегов  и  у  других  берберских  народов  существовали  собственные
комплексы  типа  полюдья.
 В  «конфедерации»  Ахаггар  и  в  других  «конфедерациях»  многие
кочевые  общины  (племена  и  части  племен)  касты  имрад  владели  зем¬
ледельческими  оазисами  (в  том  числе  горными),  где  обрабатывали
землю  подчиненные  имрадам  представители  темнокожих  сервиль¬
ных  каст  харатин  и  иклан  (последние  —  потомки  невольников,  дос¬
тавленных  из  Тропической  Африки).  В  период  сбора  урожая  фини¬
ков  и  других  земледельческих  культур  община  имрадов  поселялась  в
оазисе,  и,  получая  продуктовую  ренту  от  сервильных  земледельцев,
большую  ее  часть  потребляла  на  месте.  В  другое  время  года  каждая
кочевая  община  имрадов  совершала  переходы  с  одного  пастбища  на
другое,  выпасая  коз  —  главных  продуктовых  животных  этой  касты
(в  прошлом  имрадам  даже  было  запрещено  владеть  верблюдами,  что
составляло  привилегию  высшей  касты  имхаров)458.
 В  конце  XIX  в.  имрады  племени  агун-эн-техле  («конфедерации»
Ахаггар)  создали  земледельческое  поселение  в  Таманрассете,  поса¬
див  на  землю  своих  харатинов  и  икланов.  Занятые  ими  орошаемые
участки  принадлежали  племени  иманрассет  («конфедерации»
Аджер).  Племя  иманрассет  получило  право  взимать  с  агун-эн-техле
 519


ежегодную  подать  в  размере  одного  осла  или  овцы  в  зависимости  от
участка.  Но  эту  дань  агун-эн-техле  платили  бы  только  в  том  случае,
если  бы  иманрассеты  сами  за  ней  являлись  из  области  Аджер.  Подать
так  ни  разу  и  не  была  уплачена.  В  то  же  время  агун-эн-техле  платили
дань  аменокалю  —  главе  «конфедерации»  Ахаггар  —  в  размере
12  мешков  проса,  6  горшков  топленого  масла,  19  коз.  Но  делали  это
крайне  неохотно,  вероятно,  лишь  если  к  ним  приходил  полюдьем
аменокаль  или  его  халифа  (заместитель)459.
 Имрады  находились  в  личной  зависимости  от  имхаров.  Отдель¬
ные  семьи  имхаров  (а  также  касты  духовных  служителей  ислама  —
инислимен)  посещали  общины  «своих»  икланов  и  совершали  вместе  с
ними  перекочевки.  При  этом  имхары  (и  инслимены)  кормились  за
счет  икланов,  которые  были  обязаны  поставлять  этим  аристократам
угощение  —  козлятину,  козье  молоко  и  пр.  Здесь  же  аристократы  по¬
полняли  свои  стада  за  счет  дани  и  передавали  на  выпас  имрадам  скот,
захваченный  в  набегах.  У  имрадов  были  свои  наследственные  вожди
(амрар),  оказывавшие  имхарам  гостеприимство  и  отвечавшие  за  по¬
ставку  дани.  С  имхарами  передвигались  их  семьи,  домашние  слуги  и
пастухи-икланы,  которые  пасли  верблюдов  и  коз460.
 Подлинные  полюдья  совершали  аменокалы  —  правители  «конфе¬
дераций»,  а  также  наследники  их  власти  и  наместники-халифы  (обы¬
чай  тамаа).  Таким  образом,  аменокал  и  его  наследник  собирали  дань
с  каждого  из  племен  продовольствием  (скот,  топленое  масло,  фини¬
ки,  зерно),  а  также  кожами  и  ремесленными  изделиями.  Владельцы
оазисов  платили  по  четыре  меры  зерна  (всего  около  12  кг),  владель¬
цы  охотничьих  угодий  —  сушеное  мясо  муфлонов  (диких  горных  ба¬
ранов).  Аменокал  передвигался  со  свитой,  в  составе  которой  были
его  родственники,  слуги-икланы  и  благородные  родичи,  а  также  слу¬
ги  и  родственники  его  предшественника,  инислимены  (обычно  мара¬
буты  —  члены  духовных  суфийских  орденов),  ремесленники-инаде-
ны  и  воины-имрады.  Всех  их  собирал  бой  ритуального  барабана
(тобол)  —  атрибута  власти  аменокала.  Дань  собиралась  не  только  с
близких  племен,  но  и  с  дальних.  Так,  в  XIX  в.  аменокалу  Ахаггара
платили  дань  туареги  области  Адрар-Ифорас,  расположенной  в  бо¬
лее  чем  1  тыс.  км  от  Ахаггара  на  юг.  В  определенных  местах  и  в  опре¬
деленное  время  аменокал  встречал  караваны,  идущие  через  Сахару,  и
получал  пошлину  с  каждого  вьючного  верблюда  или  «плату  за  по¬
кровительство»  —  солью,  питьевой  водой  (ведь  это  —  посреди  Саха¬
ры!),  растительным  маслом,  ремесленными  изделиями  и  пр.461
 Некоторые  аменокалы  имели  резиденции,  в  которых  любили  про¬
водить  значительную  часть  года.  Так,  в  XX  в.  ахаггарский  аменокал
Ахамук  разбивал  свой  стан  на  скалистом  хребте,  возвышавшемся  над
уэдом  (сухой  долиной)  Абалесса.  Здесь  он  построил  склады  для  зер¬
 520


на,  запасов  которого  хватало  на  год462.  Отсюда  он  периодически  от¬
правлялся  в  обход  подвластных  ему  племен.
 Сходные  порядки  существовали  и  в  пяти  других  туарегских  «кон¬
федерациях»,  а  также  у  соседних  с  ними  арабских  племен  Маврита¬
нии  на  западе  и  племен  тибу  на  востоке.  В  XVIII-XIX  вв.  феодаль¬
ные  вожди  кочевых  туарегских  и  арабских  племен  Сахары  начали
создавать  новые  земледельческие  поселения  на  северных  берегах  рек
Сенегала,  Нигера  и  связанных  с  ними  озер,  а  также  на  высоких  на¬
горьях  Центральной  Сахары.  Сюда  по  приказу  своих  господ  пересе¬
лялись  харатины  оазисов,  рабы  (большинство  которых  было  детьми
негроидных  земледельцев  суданского  пояса),  клиенты-пастухи.  Все
они  находились  на  положении  лично-зависимых  феодально-эксплуа-
тируемых  крестьян  (белла),  организованных  в  деревенские  общи-
ны-дебе.  Число  дебе  у  каждого  племени  в  середине  XX  в.  колебалось
от  одной  (у  арабских  племен  тормоз  и  гуазане)  до  25  (у  туарегского
племени  западных  кель-антесар),  причем  каждая  не  была  связана  с
другой  дебе  иначе,  чем  зависимостью  от  общих  хозяев.  Белла  состав¬
ляли  40-50  %  населения.  В  сухой  сезон,  после  сбора  урожая  зерно¬
вых,  дебе  посещали  караваны  их  благородных  владельцев  —  туарегов
или  арабов463.
 В  Мавритании  XVIII  —  начала  XX  вв.  большинство  племен  —
арабских,  берберских  (занага)  и  негроидов  Юга  —  входили  в  состав
нескольких  султанатов,  во  главе  которых  стояли  вооруженные  ара-
бы-хасаны.  В  XVII  в.  хасаны  разоружили  и  подчинили  себе  другие
племена,  в  том  числе  марабутов  берберского  происхождения  с  их
традиционными  вассалами,  клиентами  и  замледельцами-харатина-
ми.  Сильнейшим  был  султанат  Трарза.  О  его  правителе  известно,  что
он  с  многочисленной  свитой  и  домочадцами  ежегодно  обходил
полюдьем  подвластные  ему  племена  и  земледельческие  общины.
 У  туарегов  мы  находим  сравнительно  архаичный  тип  полюдья,
который,  возможно,  восходит  к  комплексу  такого  рода,  который  ги¬
потетически  можно  представить  в  древних  и  раннесредневековых  го¬
сударствах  берберских  народов.
 Средневековый  берберский  Магриб
 О  том,  существовало  ли  полюдье,  пусть  в  зачаточных  формах,  в
древних  берберских  госудрствах  можно  только  догадываться.  Напри¬
мер,  известно,  что  у  царей  Нумидии  было  не  меньше  двух-трех  рези¬
денций:  у  Сифака,  или  Софакса  (вторая  половина  III  —  II  вв.  до
P.  X.),  —  г.  Сига464  (на  западе  царства)  и  г.  Кирта,  или  Цирта  (теперь
Константина  на  востоке  Алжира),  у  Масиниссы  (238-148/149  гг.  до
P.  X.)  и  его  преемников  —  «Кирта...  в  центре  страны;  это  —  столица
Масиниссы  и  его  преемников;  город  весьма  сильно  укреплен  и  во
 521


всех  отношениях  благоустроен,  особенно  Микипсой  (сыном  Маси-
ниссы.  —Ю.  К.)...  Здесь  находится  не  только  Кирта,  но  также  два  Гип¬
пона:  один  подле  Итики,  а  другой  —  по  направлению  к  Трету;  оба  го¬
рода  были  царскими  резиденциями»465,  у  Югурты  (118-105  гг.  до
Р.  X.)  —  г.  Кирта,  полиэтничный  город,  считавшийся  главной  столи¬
цей466,  и  г.  Капса  (теперь  город-оазис  Гафса  на  крайнем  юге  Туниса),
«где  хранились  сокровища  Югурты»467,  и  г.  Зама  —  «оплот  этой  час¬
ти  царства»468  (на  западе  Туниса).  У  царя  Юбы  I  (I  в.  до  Р.  X.)  кроме
официальной  столицы  еще  была  «царская  резиденция»  Зама,  разру¬
шенная  Цезарем469.
 Скудные  сведения  средневековых  арабских  источников  позволя¬
ют  предположить,  что  тогдашние  берберы  знали  какие-то  формы  по¬
людья.  Приняв  в  VIII  в.  ислам  в  форме  хариджизма  (ибадизма  и  суф-
ризма),  берберы  вместе  с  арабами-хариджитами  создали  несколько
государств  на  границах  Сахары,  крупнейшим  из  которых  был  Та-
хартский  имамат.  Он  занимал  огромную  территорию  от  гор  Джа-
бал-Нафуса  в  Триполитании  до  границ  Дальнего  Магриба  (Марок¬
ко),  от  морского  побережья  с  портами  Марса-Фаррух  и  Марса-эль-
Хараз  до  оазисов  Уаргла  и  Уэд-Дир  (и  порты  и  оазисы  —  в  нынешнем
Алжире).  Э.-Ф.  Готье  заметил,  что  это  государство  заняло  ландшафт¬
ную  зону  сухих  степей  с  прилегающими  к  ним  с  севера  горами  и  с  юга
пустыней,  на  просторах  которой  были  разбросаны  группы  оазисов.
Основную  часть  этой  территории  населяли  кочевые  и  полукочевые
скотоводческие  племена  берберов,  очень  бедные,  аскетичные  по  об¬
разу  жизни,  потребностям  и  мировоззрению470.  При  этом  сохраня¬
лись  весьма  существенные  различия  в  образе  жизни,  хозяйствен¬
но-культурном  типе  и  общественной  организации  между  разными
категориями  кочевников  и  полукочевников  этого  региона471.  Наряду
с  полукочевниками  в  горах  и  оазисах  (речных  и  обычных)  жили  осед¬
лые  и  полуоседлые  земледельцы  и  зарождались  города.  Эти  группы
оседлого  населения,  разбросанные  на  огромном  пространстве  южной
периферии  Африканского  Средиземноморья,  составили  одну  из  опор
хариджитской  государственности.  Земледельческое  население  Та-
харта,  Аураса,  Джабал-Нафуса  «поставляло  надежных  солдат,  пыл¬
ких  пропагандистов  и  наполняло  общественные  амбары  продуктами,
собранными  в  виде  десятины»472.
 В  горной  области  Варсенис,  которая  стала  ядром  Тахартского
имамата,  жило  полукочевое  берберское  племя  лемайя.  Поблизости,
на  плато  Серсу,  обитали  берберские  полукочевые  племена  лавата  и
хаввара,  западнее  этих  племён  —  хувага,  в  горах  Матмата  —  одно¬
именное  полукочевое  племя  и  часть  большого  союза  племён  мазата.
Среди  них  с  761/762  г.  начал  распространяться  ибадизм.  По-видимо¬
му,  здесь  уже  незадолго  до  того  возникло  небольшое  поселение  иба-
дитов-земледельцев,  обязавшихся,  по  обычаю,  платить  местному  по¬
 522


лукочевому  племени  лемайя  долю  урожая  за  владение  и  пользование
их  землей  и  за  их  покровительство.  Кадием  и  амилем  этой  общины
имам  Абу-л-Хаттаб  назначил  Ибн  Рустама.  Поселение,  названное
Тахарт  (или  Тахерт),  расположилось  на  склоне  горы  Джабал-Джуз-
зул  близ  развалин  древнего  римского  города  Тиарет  (или  Тихарет),
название  которого  оно  унаследовало.  Тахарт  и  его  окрестности  оро¬
шала  р.  Шелиф;  её  разливы  давали  воду  здешним  садам-огородам  473.
 Тахарт  возвышался  над  степными  пастбищами  и  стал  местом  об¬
мена  продуктов  земледелия  на  продукты  скотоводства.  Сюда  летом
пригоняли  свои  стада  кочевники,  а  затем  возвращались  в  места  даль¬
нейших  перекочевок.  Здесь  в  761/762  г.  сформировалась  ибадитская
община.  Её  главой  был  избран  Абд  ар-Рахман  ибн  Рустам.  Членами
общины  стали  аристократы  оседлого  берберского  народа  нафзава,
бежавшие  из  южной  Ифрикии,  а  также  выходцы  из  местных  племён
лемайя  и  лавата.  Влияние  ибадитской  общины  и  её  главы  распро¬
странилось  на  соседние  племена  настолько  быстро,  что  в  765  г.  с  Ибн
Рустамом  на  Кайруан  выступило  многотысячное  ополчение,  а  в
768  г.  —  войско  численностью  якобы  до  15  тысяч  воинов474.  Кроме
того,  в  Тахерте  поселилось  множество  арабов  из  Ифрикии,  Южного
Ирака  и  других  стран,  а  также  североафриканских  христиан,  кото¬
рых  здешние  ибадиты  не  притесняли.  Была  создана  сложная  система
государственного  управления.
 Государственный  аппарат  в  столице  состоял  из  имама,  его  при¬
ближенных,  или  слуг  (хашам),  часть  которых  была  его  телохраните¬
лями  (см.  ниже);  сборщиков  садаки  и,  по-видимому,  других  податей;
полиции  {шурша).  Кадии  тоже,  в  сущности,  были  частью  государ¬
ственного  аппарата  и  вместе  с  тем  —  слоя  улемов  и  купцов475.  Заме¬
чено,  что  «ни  слова  не  говорится  о  войске  ибадитского  государства
[как  особом  сословии]...  и...  расходах  на  войско  при  перечислении
статей  расходов...  Его  функцию  защиты  от  внешнего  врага  выполня¬
ло  ополчение,  в  которое  входили  и  полукочевники,  и  земледель¬
цы»476.  Зато  у  имама  была  гвардия,  воинами  (аджади,  ‘аскари)  кото¬
рой  служили  берберы  нафзава.  По  словам  хроники,  этим  «нафзава
кади  поручали  осуществлять  опеку,  выполнять  функции,  связанные
с  общественной  казной,  наказывать  за  правонарушения.  Они  же
были  воинами  (аджнад),  осуществлявшими  особую  охрану  султана,
его  детей  и  его  свиты».  Они  построили  себе  отдельный  поселок  близ
Тахарта477.  В  сражении  с  хаввара  имам  Абд  ал-Ваххаб  ехал  в  палан¬
кине  на  одной  верблюдице  с  человеком  из  нафзава,  а  другой  нафзава
вел  эту  верблюдицу478.
 Приведенные  выше  отрывки  хроники  рисуют  сложное  общество
феодального  типа,  в  котором  существуют  государственный  аппарат  и
привилегированная  верхушка,  затем  привилегированное  большин¬
ство  городской  общины  —  ибадиты,  внутри  которой  есть  богатые  и
 523


бедняки,  а  кроме  того,  этно-конфессиональные  меньшинства,  как
принадлежащие  к  ибадитской  религиозной  общине,  так  и  не  входя¬
щие  в  нее.  Известно,  что  в  Тахарте  жили  христиане,  скорее  всего,
приезжие.  (Они-то  и  платили  джизью)479.  Известно,  что  среди  них
были  воины  конницы  имама,  часть  его  свиты.  Арабы:  купцы  из  Кай-
руана,  Басры  и  Куфы,  —  были  членами  ибадитской  общины,  но  сели¬
лись  отдельными  кварталами,  имели  даже  свои  мечети.  С  другой  сто¬
роны,  известно,  что  чужеземец  Ибн  Варда  на  собственные  средства
построил  рынок.  На  таких  рынках  работали  ремесленники  (ахл
ал-хуруф)480.  Арабское  купечество  вместе  со  своими  семьями,  клиен-
тами-мавали  и  с  ремесленниками  выступало  как  сплоченное  со¬
словие  со  своим  главой,  которого,  скорее  всего,  сами  же  избирали.
Несколько  позднее  в  Тахарте  появились  купцы-персы.  Кроме  того,  в
столице  жили  группы  берберов  нафуса  (воинов  гвардии  имама),  мар-
маджана481  и  других.  Несомненно,  каждая  из  групп  составляла  неко¬
торую  обшину,  входившую  в  ибадитскую  общину  столицы.  Кроме
того,  в  ибадитских  семьях  были  рабы.
 По  сравнению  с  государственной  системой  арабской  Ифрикии
система  Тахартского  имамата  при  Абд  ар-Рахмане  ибн  Рустаме
выглядит  более  примитивной.  Вместе  с  тем,  «согласно  демократи¬
ческим  идеям,  среди  бедных  распределялись  предметы  питания  и
одежда,  что  позволяло  поддерживать  уровень  их  благосостояния  и
тем  самым  ослаблять  противоречия  между  богатыми  и  бедными
слоями  общества»482.  В  результате  харизматическая  по  существу
власть  Абд  ар-Рахмана  ибн  Рустама  базировалась  на  его  высоком  ав¬
торитете.  Тем  не  менее,  он  основал  династию  имамов-государей  Рус-
томидов,  царствовавшую  на  протяжении  130  лет.
 В  столице  имамата  господствовала  исламская  налоговая  система.
«Сборщики  налогов  (ахлу-с-садака,  букв,  «люди  садаки»)  [следили]
за  сбором  с  жителей  этого  налога.  Они  выходили  во  время  созрева¬
ния  [плодов  земли]  и  собирали  с  них  утр  (десятину.  —  Ю.  К.)  в  ново¬
луние  каждого  [последнего  месяца  финансового  года].  Они  собирали
от  овцеводов  и  верблюдоводов  то,  что  надлежит  собирать  с  людей,
обложенных  садакой,  и  никого  не  притесняли,  и  никто  их  не  обижал.
Когда  же  сбор  заканчивался,  они  распределяли  собранные  плоды
земли  среди  бедных.  Овец  и  верблюдов  продавали,  и,  когда  поступа¬
ли  деньги,  Абд  ар-Рахман  часть  их  них  направлял  своим  амилам  в
том  размере,  в  каком  они  имели  на  то  право...  Затем  он  выяснял,
сколько  денег  осталось,  и,  когда  узнавал  их  сумму,  приказывал  со¬
считать  тех,  кто  [жил]  в  этом  городе  и  вокруг  него.  Потом  он  прика¬
зывал  сосчитать  бедных  и  нищих  и,  узнав  их  число,  сосчитать  то,  что
[хранилось]  в  зернохранилищах.  После  этого  он  приказывал  все  то,
что  осталось  от  денег,  полученных  от  садаки,  употребить  на  покупку
шерстяных  киса  и  джубб,  мехов  и  оливкового  масла.  И  все  это  он  рас¬
 524


пределял  среди  жителей  [каждого]  дома  соразмерно  их  нуждам,  ока¬
зывая  предпочтение  нуждающимся  людям  своего  вероучения.  Затем
он  рассматривал  деньги,  которые  собирались  от  джизьи  (налог,  кото¬
рый  платили  христиане),  от  хараджа  с  земель  и  от  других  источни¬
ков,  и  выделял  какую-то  часть  для  себя,  для  своих  слуг  (т-хагиами-
хи),  своих  кади,  начальников  полиции  (асхаб  аш-шурта)  и  для  лиц,
которые  занимались  его  делами,  которой  им  было  достаточно  на  год.
Затем,  если  оказывался  излишек,  он  тратил  его  на  мероприятия,
полезные  для  всех  мусульман»483.
 Судя  по  перечню  податей  (садака,  ушр,  джизья,  харадж),  была  со¬
хранена  налоговая  система  Халифата.  В  племенах,  очевидно,  сохра¬
нялись  еще  более  древние  подати  и  повинности.  Кроме  того,  извест¬
но,  что  члены  имамской  династии  и  другие  городские  аристократы
имели  не  только  городские,  но  и  загородные  замки  (кусур),  располо¬
женные  «на  расстоянии  нескольких  миль  от  города  был  дом  (.ман-
зил)...  с  деревьями,  ручьями  (или  арыками.  —  Ю.  К.)  посевами,  фини¬
ковыми  пальмами,  дворцами»484.  В  них  они  время  от  времени  жили,
посещая  поочередно  свои  имения.
 Имам  и  его  престолонаследник  передвигались  вместе  с  купече¬
скими  караванами,  шедшими  из  Египта,  Марокко,  с  берегов  Среди¬
земного  моря  и  из  суданского  пояса  через  Сахару.  Так,  наследный
принц  Абу  Бакр,  чтобы  обеспечить  безопасность  караванам  с  восто¬
ка,  встречал  их  на  опасном  участке  пути.  Так  и  в  новое  время  посту¬
пали  феодальные  правители  Сахары,  и  движение  ради  защиты  купе¬
ческого  каравана  плавно  переходило  в  полюдье.
 Как  уже  говорилось  выше,  город  Тахарт  был  построен  на  склоне
горы,  поднимавшейся  на  целый  километр  над  степью.  Сюда  каждую
весну  прикочевывали  берберские  скотоводы  племён  мазата,  садрата
и  других,  выпасая  овец  и  коз  в  предгорьях,  продавая  продукты  своего
труда,  покупая  то,  что  им  было  нужно,  сопровождая  торговые  карава¬
ны.  Особенно  много  торговала  знать  этих  племён.  Хроника  сообщает:
«Когда  эти  племена  прикочевывали  [сюда],  то  в  город  вступали  знать
(вуджух.  —  Ю.  К.)  и  главы  (ру’асау.  —  Ю.  К.);  их  принимали  с  почестя¬
ми,  а  затем  они  отправлялись  к  своим  овцам  и  верблюдам  и  остава¬
лись  с  ними  до  своего  отправления  в  кочевье».  Впрочем,  некоторые
знатные  берберы  обзавелись  в  Тахарте  домами  с  садами.  Этим  летом
из-за  засухи  к  городу  прибыло  особенно  много  разоренных,  голодных
кочевников.  Их  главы  встречались  со  своими  осевшими  в  городе  со¬
племенниками,  «вели  тайные  переговоры»,  и  городские  «мазата  сго¬
ворились  с  главными  людьми  мазата  и  их  отважными  воинами.
И  каждое  племя  из  числа  жителей  города  сговорилось  с  теми  своими
вождями,  которые  пришли  к  ним,  ища  пастбищ.  Они  сказали  им,  что
дела  и  обстоятельства  в  настоящее  время  переменились».
 525


Другая  форма  полюдья,  возможно,  засвидетельствована  источни¬
ками  в  приатлантической  части  Марокко,  в  области  Тамесна  (округ
нынешнего  Рабата).  Здесь  жил  берберский  народ  баргвата,  исповедо¬
вавший  синкретическую  религию,  в  которой  были  смешаны  элемен¬
ты  ислама,  автохтонных  берберских  верований  и  христианства.
В  У1Н-1Х  вв.  баргвата  создали  свое  сектантское  государство.  Третий
(Йунус,  840-883)  и  четвертый  (Абу  Гуфар,  883-912)  его  правители
совершили  обширные  завоевания,  жестоко  подавляя  сопротивление
племен  берберов-скотоводов  приокеанских  равнин  и  предгорий.  Пя¬
тый  правитель  государства  баргвата  Абу-л-Аскар  (912-952)  ежегод¬
но  во  главе  своей  гвардии  и  ополчения  племен  обходил  пограничные
области,  устрашая  и  подавляя  соседей  и  собирая  с  них  «дары»485.
 Во  второй  половине  XI  в.  государство  баргвата  было  разгромлено
и  завоевано,  как  и  огромные  территории  Африки  и  Пиренейского  по¬
луострова,  берберами-кочевниками  Западной  Сахары  —  Альморави-
дами,  исповедовавшими  маликитский  мазхаб  суннизма.  Основатели
этого  государства  Ибн  Йасин,  Йусуф  ибн  Ташфин  и  его  двоюродный
брат  Абу  Бакр  ибн  Омар  либо  воевали,  либо  обходили  свои  владения;
например,  Абу  Бакр  во  главе  войска  обходил  альморавидские  владе¬
ния  в  пустыне  и  в  марокканской  области  Агмат.  Интересно  отметить,
что  одна  компилляция,  составленная  в  1381  г.  в  арабской  Испании,
говоря  об  этих  походах-обходах,  упоминает  махалла  —  лагерь  Йусу-
фа  ибн  Ташфина  вне  города486.  Этим  словом  позднее  называлось
полюдье  (см.  ниже).
 Альморавидов  в  1145-1148  гг.  свергли  берберы-горцы  Альмоха-
ды,  завоевавшие  затем  весь  Магриб  до  Триполитании  на  востоке  и
владения  арабов  в  Европе  —  на  Пиренейском  полуострове.  Был  обра¬
зован  Альмохадский  халифат,  официальным  вероисповеданием  ко¬
торого  стало  вероучение  зачинателя  альмохадского  движения  в  севе¬
роафриканском  исламе  горца-бербера  Махди  Йусуфа  Ибн  Тумарта.
Первый  халиф  Абд  ал-Мумин  (умерший  в  1163  г.)  и  его  сын,  второй
халиф  Абу  Йакуб  Йусуф  (1163-1184)  все  свое  правление  провели  в
военных  походах.  Лишь  третий  халиф  Абу  Йусуф  Йакуб  ал-Мансур
(1184-1199)  правил  спокойно.  Вступив  на  престол,  он  совершил  ина-
гурационный  обход  принадлежавших  ему  городов  и  областей,  прини¬
мая  присяги  местных  правителей  и  распределяя  серебро  среди  аль-
мохадских  факихов  (законоведов  и  духовных  лиц).  В  завершение
обхода,  или  полюдья,  ал-Мансур  недолго  повоевал  на  востоке  своей
империи,  в  нынешней  Ливии,  затем  успешно  воевал  на  Пиренейском
полуострове  против  христианского  короля  Кастилии.  Вернувшись  в
Африку,  ал-Мансур  жил  преимущественно  в  Марракеше,  но  перио¬
дически  посещал  и  другие  города.  При  нем  были  построены  основ¬
ные  архитектурные  памятники  Альмохадской  династии487.  Во
всяком  случае,  регулярного  обхода  альмохадским  халифом  своих
 526


владений  еще  не  было,  а  после  смерти  ал-Мансура  его  империя
начала  распадаться.
 В  позднее  средневековье  и  в  новое  время  во  всех  странах  Магриба
существовал  развитой  комплекс  типа  полюдья  —  так  называемая
махалла.
 Махалла  (или  мехалла)  —  арабское  слово  с  основным  значением
«походный  лагерь»  (в  странах  мусульманского  Востока  —  также
«квартал»).  В  странах  Магриба  это  слово  приобрело  несколько  но¬
вых  значений,  обогащавших  его  смысл  по  мере  формирования  самого
комплекса,  которым  он  обозначался.  Основное  —  походная  колонна
правителя  в  его  «путешествии  по  его  царству»488.
 Согласно  исследованиям  ученых,  махалла  имела  определенные
прерогативы,  свои  методы  и  собственный  церемониал.  Существует
предположение,  что  в  Тунисе  Хафсиды  в  XV  в.,  а  в  Марокко  Алавиды
были  первыми,  кто  принял  эту  форму  фискальных  экспедиций,
демонстрации  силы  и  применения  власти489.  Формирование  ком¬
плекса  махаллы  объясняется  упадком  земледелия  и  городской  жиз¬
ни,  общим  падением  уровня  социально-экономического,  политиче¬
ского  и  культурного  развития,  ростом  кочевничества  и  феодальной
раздробленности,  наступивших  в  странах  Магриба  в  ХН-Х1У  вв.,  в
результате  нашествия  арабских  бедуинских  племен  хилаль,  макиль  и
сулейм.  Однако  в  горах  берберские  общины  продолжали  жить  так,
как  и  за  тысячу  лет  до  прихода  бедуинов,  хотя  граница  между  зоной
оседлого  земледелия  (горного  и  прибрежного)  и  смешанного  полу-
оседлого  и  полукочевого  земледельческого  и  скотоводческого  хозяй¬
ства  заметно  изменилась  по  сравнению  с  древностью  и  ранним  сред¬
невековьем  —  в  пользу  бедуинских  племен490.  Есть  основания
считать,  что  полюдье  в  формах,  близких  к  махалле  ХУ-Х1Х  вв.,  хотя
и  в  не  столь  широких  масштабах,  было  известно  в  периферийных
областях  Магриба  и  раньше,  хотя  нашествие  бедуинов  подготовило
почву  для  более  широкого  распространения  полюдья.  У  великого  ис¬
торика  Ибн  Халдуна  мы  находим  намеки  на  порядки,  очень  на¬
поминающие  позднейшую  махаллу491.  Аналогичные  данные  можно
найти  и  у  других  североафриканских  историков492.
 Тунис
 Стоит  вспомнить,  что  в  УШ-Х  вв.  правившие  в  Северной  Африке
арабские  эмиры  и  фатимидские  халифы,  как  правило,  не  жили
подолгу  в  одной  и  той  же  резиденции,  но  проводили  время  в  своих
дворцах  то  в  столице  (г.  Кайруан,  построенный  арабскими  завоевате¬
лями  в  степи,  в  нынешнем  Тунисе),  то  в  специально  основанных
вблизи  столицы  загородных  резиденциях  (Раккада,  Сабра,  Каср
 527


ал-Кадим),  то  в  приморских  городах  Тунис,  Махдия  и  др.  Тогда  и  ро¬
дился  термин  махалла.
 Махалла  расцвела  в  Тунисе  при  Хафсидах  в  XV  в.,  когда  им  уда¬
лось  ликвидировать  систему  икта  —  условного  феодального  земле¬
владения.  Обычно  налоги  теперь  собирали  особые  налоговые  чинов¬
ники,  но  наряду  с  этим  практиковалась  махалла.
 О  хафсидском  правителе  Мухаммаде  ал-Мунтасире  (1434-1435)
тунисский  историк  ал-Вазир  ас-Сиррадж  (1659-1736)сообщал,  что  в
начале  своего  царствования  этот  правитель  выступил  в  махаллу,  что¬
бы  установить  мир  и  порядок  во  всех  его  владениях,  и  что  он  устано¬
вил  мир  с  жителями  г.  Туггурт  (на  востоке  Атласа),  взыскав  с  них
подать  (в  сущности,  дань  способом  полюдья)493.  Преемник  Мухам¬
мада  Абу  Амр  Осман  (1435-1488)  неоднократно  совершал  махаллу
либо  посылал  во  главе  ее  своего  престолонаследника.  В  отряд,  обхо¬
дивший  владения  Хафсидов,  включались  и  ополчения  бедуинских
племен494.
 Согласно  Льву  Африканскому,  еще  в  XIII  в.  Туггурт  «стал  данни¬
ком  короля  Туниса,  которому  он  ежегодно  выплачивает  50  тыс.  дука¬
тов,  но  при  условии,  чтобы  он  лично  приезжал  взимать  эту  подать.
Нынешний  король  Туниса  (Абу  Абдаллах  Мухаммед  ал-Мутавак-
кил,  1494-1529.  —  Ю.  К.)  приезжал  туда  два  раза».  Лев  Африканский
добавляет,  что  «жители  Туггурта  очень  любят  чужеземцев  и  селят  их
у  себя  бесплатно.  Они  делают  также  значительные  подарки  чужезем¬
цам»495.  Такое  гостеприимство  хорошо  гармонировало  с  обычаем  по¬
людья.  В  915  г.  хиджры  (1509/1510  г.)  этот  правитель  послал  своего
сына  ан-Насира,  чтобы  «взыскать  подати»  с  берберского  племени
шавийя,  которые  пасли  скот  в  горах  нынешнего  восточного  Алжира.
Но  престолонаследник  был  разбит  своим  тезкой,  вождем  шавийя,  на
сторону  которого  перешли  многие  арабские  племена,  даже  воины
«короля  Туниса»496.
 Р.  Бруншвиг  считает,  что  сбор  податей  при  помощи  махаллы  стал
в  Тунисе  обычным,  но  еще  нерегулярным,  в  конце  XV  в.,  уже  при  Абу
Амре  Османе497.  Современный  тунисский  историк  X.  Шатер  полага¬
ет,  что  «именно  в  ходе  передвижения  махаллы  хафсидские  монархи
пытались  консолидировать  свой  авторитет  и  распространить  свою
власть  на  непокорные  районы;  хафсидские  правители  таким  образом
во  время  объезда  махаллы  заключали  договоры  верности,  соглаше¬
ния  асабийя-вала,  или  союзы  (...)  Появление  махаллы  было  результа¬
том  эволюции  способа  правления  в  Ифрикии,  поскольку  хафсидские
монархи  оставляли  общины  внутренних  районов  на  произвол  судьбы
и  довольствовались  такими  актами  лояльности,  как  уплата  время  от
времени  подати.  Стремление  контролировать  страну  посредством
махаллы  не  позволяло  хафсидским  монархам  восстановить  способ
правления,  существовавший  до  нашествия  хилалийских  и  сулеймий-
 528


ских  арабских  кочевых  племен,  которые  распространили  в  Африке
бедуинский  образ  жизни  и  децентрализовали  управление»498.
 Система  махаллы  сохранилась  в  Тунисе  и  после  его  присоедине¬
ния  к  Османской  империи,  причем  теперь  она  стала  более  регуляр¬
ной.  Из  г.  Тунис  ежегодно  отправлялись  две  вооруженных  экспеди¬
ции  махаллы  для  сбора  дани:  одна  на  богатый  хлебом  северо-восток,
летом,  во  время  сбора  урожая  пшеницы  и  ячменя;  другая  —  в  Сахель,
на  юго-восток  и  юг  зимой,  во  время  сбора  оливок  и  фиников499.
 Предводителем  махаллы  был  главнокомандующий  местными
арабскими  военными  формированиями  —  бей,  первоначально  подчи¬
ненный  главнокомандующему  турецких  войск  —  янычар  и  др.  —  дею
и  совету  предводителей  всех  воинских  сил  и  высшего  мусульманско¬
го  духовенства  —  дивану.  Процесс  возвышения  беев  начался  при  Ра¬
мадан-бее  (1610-1613)  и  его  вольноотпущеннике  и  преемнике  Мура¬
де  I  (1613-1631),  основателе  династии  беев  Мурадидов.  Сын  Мурада
Мухаммед  Хаммуда  (1631-1659)  начал  свое  правление  с  полюдья.
Тунисский  поэт  и  историк  Мухаммед  ибн  Абу  Касим,  прозванный
Ибн  Абу  Динар,  сообщает,  что  Мухаммед  Хаммуда  в  1631/1632  г.
«выступил  в  зимнюю  махаллу;  и  он  оказал  помощь  Кайруану,
который  едва  не  попал  под  власть  преступного  племени  авлад  сайд.
Он  укрепил  [Кайруан]  и  поставил  над  ним  [наместником]  своего
мамлюка  Али  ал-Ханаши,  разместив  там  его  конницу.  [Потом]  всту¬
пил  он  в  Джерид  [на  крайнем  юге  Туниса],  собрал  подати,  наладил
управление»500.
 Благодаря  регулярно  совершавшимся  полюдьям  и  созданным  на
маршрутах  полюдий  укрепленным  базам  с  гарнизонами  и  складами  в
полуразрушенных,  опустевших  городах,  бей  Мухаммед  Хаммуда  и
его  преемник  Мурад  II  (1659-1675)  стали  единоличными  правителя¬
ми  Туниса,  превратившими  янычарских  деев  в  своих  марионеток
(с  1640  г.),  избавившимися  от  контроля  со  стороны  дивана  (с  1650  г.),
подавлявшими  былую  независимость  бедуинских  племен.
 Ибн  Абу  Динар  воспевал  Мурад-бея  как  могущественного  госуда¬
ря,  главу  неодолимой  махаллы,  который  во  время  махаллы  назначал
и  смещал  деев501.  По  оценке  историков  Мурад  И,  «подобно  своим
предшественникам,  продолжал  царствовать  в  седле,  кочуя  по  про¬
винциям»502.
 После  смерти  Мурада  II  наступило  смутное  время.  В  1702  г.  ага
спахиев  (начальник  конницы)  Ибрагим  аш-Шариф  истребил  Мура¬
дидов  и  захватил  власть,  но  в  1705  г.  попал  в  плен  к  алжирцам.  Его
преемник  на  посту  аги  спахиев  Хусейн  бен  Али  стал  беем  и  основате¬
лем  второй  бейской  династии  Туниса.  В  1756-1806  гг.  Тунис  помимо
сюзеренитета  стамбульского  султана-халифа  признавал  и  власть
алжирских  деев.
 529


После  перехода  правления  от  Мурадидов  к  Хусейнидам  в  начале
 XVIII  в.  Тунис  еще  в  большей  степени  стал  государством  беев,  не  за¬
висимых  как  от  деев  Алжира,  так  и  от  номинальных  сюзеренов  —  ха¬
лифов  Стамбула.  Роль  махаллы  в  экономической  и  политической
жизни  Туниса  отнюдь  не  уменьшалась,  по  крайней  мере  до  середины
 XIX  в.  Как  и  при  аналогичном  развитии  комплекса  полюдья  в  других
регионах  мира,  предводитель  махаллы  (бей  махаллы)  в  Тунисе  ста¬
новился  фактически  наследником  престола,  если  царствующий  бей
не  командовал  махаллой  лично.  Если  в  XVI  в.  махаллой  называли
«войско,  путешествующее  с  беем»,  то  в  XVIII-XIX  вв.  —  «солдат,  пу¬
тешествующих  с  престолонаследником»503.
 Сохранилось  немало  описаний  махаллы  в  записках  европейских
путешественников  и  коммерсантов  и  в  тунисских  исторических  ис¬
точниках  XVIII-XIX  вв.  Зимняя  махалла,  по  этим  описаниям,  пред¬
ставляла  собой  караван  или  колонну  войск  с  4  тыс.  лошадей  и  вер¬
блюдов,  растянувшуюся  на  несколько  километров504.
 Исключительно  подробные  сведения  содержит  хроника  тунис¬
ского  историка  Мухаммеда  ас-Сагира  ибн  Йусуфа  из  Беджи  (умер¬
шего  в  1771  г.)  В  его  время,  после  почти  двух  веков  турецкого  господ¬
ства  в  Тунисе,  бей  уже  сам  не  ходил  в  обход  своих  владений,  а
возглавлять  махаллу  назначал  своего  представителя  —  кахья.  «Когда
приходит  время  собирать  налоги,  бей  вместо  того,  чтобы  идти  со  сво¬
ими  турецкими  солдатами,  назначает  кахья,  который  выступает  от
его  имени»505.  Не  так  было  во  второй  половине  XVIII  в.  Рассказывая
о  правлении  основателя  династии  Хусейнидов  Хусейне  ибн  Али
(1705-1735),  Мухаммед  ас-Сагир  ибн  Йусуф  следующим  образом
описывает  тунисское  полюдье  летом  1705  г.:
 «Турки  давно  сделали  обычаем  каждый  год  две  махаллы  —  лет¬
нюю  и  зимнюю.  Летняя  колонна  была  из  двух  частей:  одна  состояла
из  турецких  аскеров  (пехотинцев.  —  Пер.)  под  командованием  хали¬
фа  —  заместителя  эмира  (бея.  —  Пер.),  а  другую,  кавалерийскую,  воз¬
главлял  сам  эмир.  Летом  и  зимой,  когда  приходило  время  собирать
налоги,  в  Харайрийя  (близ  г.  Туниса.  —  Ю.  К.)  раскидывался  пала¬
точный  лагерь,  где  собирались  все  люди,  которым  следовало  отправ¬
ляться  в  поход.  Эмир  Хассин  (бей  Хусейн.  —  Пер.)  следовал  примеру
своих  предшественников,  и  с  наступлением  лета  и  сезона  молотьбы
он  приказывал  разбивать  палатки  в  турецком  лагере  Харайрийя  и
раздавал  людям  жалование,  чтобы  они  могли  обеспечить  себя  одеж¬
дой  и  съестными  припасами.  Каждой  хеба  (палаткой.  —  Пер.)  коман¬
довал  офицер  одабаши.  Солдаты  прибывали  в  лагерь  поодиночке,  за¬
кончив  свои  сборы.  Пока  племянник  бея  Али-паша  (наследник
трона.  —  Пер.)  был  еще  ребенком,  махаллу  возглавлял  кто-нибудь  из
видных  людей.  А  когда  Али-паша  достиг  совершеннолетия,  бей  пору¬
чил  ему  возглавлять  летние  и  зимние  походы»506.
 530


В  общественой  жизни  столицы  и  провинций  отбытие  и  прибытие
махаллы  было  важным  событием,  обставленным  различными  цере¬
мониями.  Мухаммед  ас-Сагир  ибн  Йусуф  так  описывает  выход  ма¬
халлы  из  г.  Тунис:  «Отправление  колонны  в  путь  обставлялось  тор¬
жественно.  По  этому  случаю  девлетли,  комендант  столицы,  надевал
парадный  мундир  и  обувался,  как  для  путешествия;  в  такие  же  пыш¬
ные  одежды,  шитые  золотом  и  серебром,  облачалась  вся  его  свита.
Люди,  которые  должны  были  сопровождать  девлетли,  тоже  надели
богато  украшенные  мундиры,  сшитые  специально  для  махаллы,  и  со¬
брались  перед  его  дворцом.  Множество  аскеров  Туниса  явились  в
касбу  (цитадель.  —  Ю.  К.),  чтобы  построившись  в  два  ряда  по  обеим
сторонам  дороги,  ведущей  из  касбы,  ожидать  выхода  давлетли;  и
выглядели  они  поистине  бравыми  и  воинственными.  Аскеры  строем
выходили  из  касбы;  давлетли  медленно  шествовал  среди  них  и  они  со¬
провождали  его  таким  образом,  пока  не  покидали  город.  Это  шествие
направлялось  в  сторону  Сиди-Абдаллах-Шериф  и  далее  на  Бардо»507.
 Бардо  (от  испанского  prado  —  «луг»  —  название  бейской  резиден¬
ции  (ср.  дворец-музей  Прадо  в  Испании).  Теперь  здесь  находится
парламент.  «Тут  раздавались  выстрелы  пушек  касбы  и  фортов,  рас¬
положенных  в  Бардо.  Дым  застилал  солнце,  а  все  население  города  и
окрестностей  сбегалось  посмотреть  на  шествие,  проходившее  под
звуки  нуба  (военного  оркестра.  —  Пер.).  Солдаты,  которым  предстоя¬
ло  участвовать  в  походе,  расходились  по  своим  палаткам.  Подобная
же  церемония  происходила  и  по  возвращении  махаллы.  Но  потом,
когда  Али-паша  (находившийся  до  1735  г.  несколько  лет  в  эмиграции
в  Алжире.  —Ю.  К.)  стал  правителем  в  Тунисе  (1735-1740),  этот  обы¬
чай  отменили  и  оджак  —  турецкое  войско,  так  же  как  это  делает
оджак  Алжира,  стало  покидать  столицу  без  парада.
 На  следующий  день  колонна  отправлялась,  если  это  было  летом,  в
Бежду,  куда  прибывала  через  пять  переходов.  В  этом  городе  она  оста¬
навливалась  на  трехдневный  отдых.  Потом  лагерь  снимался,  и  махал-
ла  отправлялась  к  западной  границе,  в  Айун-ат-Туами,  и  находилась
там,  пока  племена  гор  не  внесут  подати.  Когда  подати  были  собраны,
махалла  перемещалась  в  Бу-Седиру  и  разбивала  лагерь  на  берегу
р.  Меджерда.  Тут  к  турецкому  войску  присоединялись  дрид  (араб¬
ское  племя.  —  Ю.  К.)  со  своими  стадами.  Купцы  и  ремесленники  со
всей  окрестности  спешили  к  лагерю,  где  возникал  бойкий  рынок  и
всегда  можно  было  найти  работу.  Портные  из  Беджи  приходили  сюда
и  устраивались  под  навесами  со  своими  помощниками.  Бывало,  что
все  они  трудились  днем  и  ночью,  так  много  было  работы.  Уже  через
несколько  дней  они  могли  выслать  своим  женам  достаточно  денег,
чтобы  купить  хаффиз  пшеницы,  стоивший  8-10  пиастров,  и  запас¬
тись  говядиной,  которую  их  жены  засаливали.  Портные  покупали  со
скидкой  у  мясников  Бу-Седиры  сало  и  другие  продукты.  Еще  они
 531


могли  приберечь  по  20  пиастров,  так  что  возвращались  домой
обеспеченными.
 Турецкие  войска  стояли  лагерем  в  Бу-Седире  около  двух  месяцев.
Когда  рынок  начинал  замирать  и  сделок  становилось  все  меньше,  бей
давал  приказ  сниматься,  армия  возвращалась  в  Беджу,  а  затем  в  [го¬
род]  Тунис.  Что  касается  самого  бея,  то  он  вслед  за  махаллой  в  сопро¬
вождении  подразделений  сипахиев  и  хамба  (гвардии  телохраните¬
лей  —  Пер.)  тоже  прибывал  в  Беджу,  где  жил  около  40  дней,  творил
суд  и  наблюдал  за  торговлей  на  рынке,  который  создавался  возле  са¬
дов  Беджи  (местной  резиденции  бея;  другие  его  резиденции,  распо¬
ложенные  в  разных  частях  страны,  также  назывались  бардо.  —  Ю.  К.).
На  этом  рынке  цены  всегда  были  низкими,  так  что  торговцы  и  ремес¬
ленники,  сопровождавшие  махаллу,  могли  сделать  выгодные  приоб¬
ретения.  Потом  бей  возвращался  в  бардо  Туниса...»508.
 Таким  образом,  мы  видим  характерные  черты  комплекса  по¬
людья:  передвижение  правителя  или  наследника  его  престола  с  вой¬
ском  по  стране;  ряд  резиденций  правителя  в  разных  частях  страны,
где  он  останавливался  во  время  полюдья;  сбор  податей  (в  сущности,
дани)  при  помощи  войска;  суд  правителя  в  местах,  куда  он  прибывал.
Следует  отметить,  что  большая  часть  территории  Туниса,  обходимая
махаллой,  была  в  то  время  населена  арабскими  племенами:  кочевы¬
ми,  полукочевыми,  полуоседлыми  или  сравнительно  незадолго  до
того  перешедшими  к  оседлости509.  Однако  махалла  посещала  и  при¬
морские  очаги  сравнительно  развитого  земледелия  с  расположенными
здесь  торгово-ремесленными  городами.  И  тут-то  не  только  взималась
дань,  но  и  велась  торговля  продуктами  земледелия  и  скотоводства,
полученными  в  качестве  дани  на  пути  следования  махаллы;  кроме
того,  реализовалась  часть  денежных  средств,  взятых  прежде  в  качест¬
ве  податей.  Во  время  зимней  махаллы  пшеница,  полученная  в  лет¬
нюю  махаллу,  частично  обменивалась  на  местные  финики  и  т.  д.  Та¬
ким  образом,  полюдье  сочеталось  с  торговлей.
 Ею  занимались  и  постоянные  участники  махаллы  —  аскеры  и  со¬
провождавшие  ее  купцы.  Мухаммед  ас-Сагир  сообщает,  что,  как  пра¬
вило,  в  махаллу  включалось  около  30  хеба  (подразделений,  занимав¬
ших  каждое  одну  палатку).  На  участие  в  ней  существовала  строгая
очередность.  Но  аскеры,  не  попавшие  в  эту  очередь,  все  же  присоеди¬
нялись  к  колонне  как  резерв.  За  весь  поход  они  получили  от  казны
всего  по  2  пиастра  на  брата.  Но  не  ради  столь  мизерного  жало¬
вания  солдаты  терпели  тяготы  пути.  Они  закупали  на  севере  хлеб,
баранье  сало  и  топленое  масло,  на  юге  —  финики  и  другие  местные
продукты  510
 Судя  по  тунисским  документам,  махалла  далеко  не  всегда  проте¬
кала  мирно,  порой  она  сопровождалась  военными  действиями  с  пле¬
 532


менами,  отказавшимися  платить  дань.  Мухаммед  ас-Сатир  рассказы¬
вает  два  характерных  эпизода.
 Бей  Хусейн,  лишивший  своего  племянника  Али-пашу  звания  пре¬
столонаследника  и  передавший  это  звание  своему  сыну,  должен  был
вести  долгую  войну  против  Али  и  поддерживавших  его  алжирцев.
Занятый  войной,  он  поставил  по  главе  летней  махаллы  сына-престо-
лонаследника,  или  эмира.  Когда  махалла  достигал  Айун-эт-Туами,
местные  жители  из  племени  шиахийя  «сели  на  коней  и  ускакали  в
горы».  Они  вели  натуральное  хозяйство  и  не  имели  «ни  одной  моне¬
ты,  ни  золотой,  ни  серебряной»,  поэтому  не  могли  уплатить  дань
деньгами.  В  уплату  они  предложили  свой  скот:  коров,  овец,  коз  и
ослов.  В  противном  случае  горцы  выразили  готовность  сражаться  с
войсками  эмира.  Эмир  и  его  советник,  кахья  Массауд,  предпочли
принять  дань  скотом  и  табаком.  Но  с  другими  племенами,  авлад-сула
и  уштата,  поступили  иначе.  Полукочевники  авлад-сула  при  прибли¬
жении  махаллы  бежали  в  горы,  к  племени  уштата.  Однако  кахья  Мас¬
сауд  хорошо  знал  эту  местность.  Неожиданным  рейдом  он  захватил
шейха  авлад-сула  и  казнил  его,  после  чего  все  авлад-сула  и  уштата
разбежались,  а  их  скот  достался  эмиру511.
 Как  и  в  Эфиопии  XIV  в.,  в  Тунисе  ХУШ-Х1Х  вв.  мирный  или
трагический  оборот  дела  в  таких  случаях  зависел  от  того,  насколько
хорошо  местным  племенам  удавалось  укрепиться  в  горах,  превра¬
щенных  в  естественную  крепость.
 Несмотря  на  опасности  войны,  махаллу  сопровождало  некоторое
число  женщин.  Во  всяком  случае  предводитель  махаллы  и  сам  бей
брали  с  собой  жен.
 Бей  Хаммуда  (1782-1814),  направляясь  в  свою  первую  махаллу,
взял  с  собой  свою  мать,  двух  родных  и  двух  двоюродных  братьев;  это
была  знаменитая  «махалла  пяти  беев»,  о  которой  писал  тунисский
историк  Ахмед  Абу  Дийаф  и  во  время  которой  Хаммуда-паша  наво¬
дил  страх  на  каидов  —  вождей  племен  —  и  взимал  подати.  Установив
в  стране  порядок,  он  решил  в  дальнейшем  не  ходить  лично  с  махал-
лой  зимой  и  летом512.  Тунисский  Ахмед-бей  (1837-1855)  лично
предводительствовал  махаллой  в  1840  г.,  «посетив  свое  государство»,
в  частности,  Сахель  и  смирив  мятежных  каидов  Арада  (район  Табе¬
са)513.  Хаммуде  удалось  оттеснить  племена  в  горные  и  степные  райо¬
ны,  обеспечив  земледельцам  и  горожанам  северного  Туниса  относи¬
тельное  спокойствие.  При  беях  Хусейнидах  Али  II  (1759-1782)  и
Хаммуде  расширялись  массивы  обрабатываемых  земель,  росли
города.
 Полюдье  тунисского  правителя  нового  времени  во  многом  и  в  глав¬
ном  было  похоже  на  полюдья  его  собратьев  в  других  странах  и  в  более
ранние  времена.  Проходя  один  санджак  за  другим,  беи  или  его  на¬
следник  под  звук  турецкого  оркестра  принимал  подношения  турец¬
 533


ких  властей  на  местах,  присутствовал  на  празднествах,  в  конце  каж¬
дого  из  которых  устраивалось  представление,  имитирующее
сражение  и  победу  над  врагом.  Ритуально-магический  элемент  сооб¬
щало  махалле  участие  духовных  служителей  ислама.  Так,  в  1840  г.
Ахмед-бей  во  время  махаллы  принял  главных  марабутов  Туниса  и
устроил  по  этому  поводу  ряд  дополнительных  церемоний514.
 У  каждого  тунисского  города  или  села  есть  свой  святой  —  вали;
иногда  сила  его  благодати  весьма  специфична.  Один  вали  считается
исцелителем  от  гепатита,  другой  особенно  помогает  старым  девам
выйти  замуж,  третий  имеет  власть  над  джиннами  и  т.  п.  Тунисские
мусульмане  издавна  совершали  паломничества  к  могилам  вали  и
завиям  при  них.  Некоторые  наиболее  благочестивые  в  XIX  в.,  как  и
позднее,  обходили  все  основные  святые  места  от  столицы  страны  до
южной  части  Сахеля  и  до  деревни  Шевейка  на  юге,  близ  границы  с
Алжиром,  где  ежегодно  весной,  после  уборки  урожая,  праздновался
день  рождения  местного  святого  сиди  Бу  Али.  Священный  г.  Кайру-
ан  предлагал  паломнику  несколько  объектов  культа  и  связанных  с
ними  праздников,  среди  них  —  зимние  праздники  в  городе  и  его
окрестностях515.
 Нетрудно  заметить,  что  южная  махалла  проходила  через  места  по¬
клонения  некоторым  особенно  почитаемым  вали,  а  также  через  Кай-
руан  и  старинные  мусульманские  города  Сахеля  с  их  мечетями,  по¬
строенными  в  первые  века  арабского  владычества  в  Ифрикии,
притом  во  время  местных  праздников.  Полюдье,  как  и  в  других  стра¬
нах,  сочеталось  в  Тунисе  с  паломничеством  по  святым  местам.
 По  данным  Ж.  Ганьяжа,  с  конца  правления  бея  Ахмеда  ни  один  из
беев,  в  том  числе  Мухаммед  ас-Садик,  его  братья  и  преемники,  более
не  посещал  с  махаллой  Тозёра  —  центра  тунисского  юга516.
 Во  второй  половине  XIX  в.  в  связи  с  провозглашением  конститу¬
ционной  монархии  в  политическом  строе  Туниса  мы  видим  парадок¬
сальное  сочетание  конституции  («Основной  пакт»  1857  г.,  конститу¬
ция  1861  г.),  бюрократических  учреждений  в  столице,  экспансии
европейского  торгового  и  ростовщического  и  даже  отчасти  фермер¬
ского  капитала  —  с  полюдьем-махаллой.  Это  положение  отражено  в
первых  же  двух  главах  «Основного  пакта»,  где  указано,  что  махалла,
направляясь  в  тот  или  иной  район,  заботится  об  охране  прав  поддан¬
ных  бея,  а  именно  «гарантирует  им  жизнь,  собственность  и  честь»
(ст.  1),  а  также  прекращает  самоуправство  местных  властей  (ст.  2).
Бейский  указ  от  11  августа  1861  г.  объявлял  о  реорганизации  махал¬
лы  и  учреждении  особого  Совета  махаллы  в  составе  бея  махаллы  в
качестве  председателя  Совета,  советника,  секретаря,  аги,  арабского
башхамба,  офицеров  махаллы  и  двух  каидов  —  одного  от  племени
дрид,  ходившего  в  махаллу,  другого  —  от  племени  того  района,  куда
она  направлялась.  Указ  формально  ограничивал  судебную  власть  бея
 534


махаллы.  Но  на  деле  мало  что  изменилось.  Махалла  по-прежнему
оставалась  главным  орудием  сбора  податей  и  правительственного
контроля  в  провинциях517.
 Как  и  в  прошлом,  махалла  могла  быть  использована  также  для
подавления  мятежей  и  «устроения  и  умиротворения»  периферийных
земель.  Такую  задачу  выполняла  махалла  1864  г.
 В  1862-1864  гг.  в  разные  частях  Туниса  происходили  выступле¬
ния  арабского  народа  —  горожан,  крестьян  и  бедуинов  —  против  всех
чужаков:  христиан-европейцев,  местных  и  европейских  евреев,  угож¬
давшего  им  правительства  мамлюков,  против  европеизации  страны,
сопровождавшейся  многократным  усилением  налогового  гнета,  про¬
тив  нешариатских  налогов,  особенно  подушной  подати  —  меджба,
против  превращения  страны  в  полуколонию.  Из  армии  дезертирова¬
ли  солдаты.  Когда  осенью  1862  г.  на  северо-запад  во  главе  с  престоло¬
наследником  выступила  махалла,  она  не  смогла  преодолеть  сопро¬
тивления  горных  арабских  племен  и,  окруженная  повстанцами,  не
могла  вернуться  в  столицу,  а  укрылась  на  территории  Алжира,  под
защитой  французских  штыков.
 В  марте-апреле  1864  г.  начались  восстания  бедуинских  племен,
крестьянства  и  горожан,  охватившие  почти  всю  территорию  страны.
Солдаты  переходили  на  сторону  повстанцев.  Племена  западного  Ту¬
ниса  провозгласили  главу  повстанцев  Али  бен  Гедахема  беем.  В  мае  в
Кайруане  —  главном  религиозном  центре  Туниса  —  повстанцы  раз¬
ных  районов  собрали  собственную  махаллу  и  пытались  договориться
о  единстве  действия.  Однако  в  мае  же  махалла  начала  расходиться  по
деревням  —  наступила  пора  жатвы.
 К  концу  августа  бейское  правительство  сумело  набрать  достаточ¬
но  сил  для  двух  махалл:  на  запад,  против  Али  бен  Гедахема,  и  на  вос¬
ток  и  юг  —  против  бедуинских  племен  и  городов  Сахеля.  Главой  пер¬
вой  из  них  был  назначен  генерал  Рустам,  женатый  на  Махбубе,
дочери  Хейреддина-паши,  внучке  хазандара  Мустафы;  главной  вто¬
рой  махаллы  —  генерал  Ахмед  Заррук,  зять  беев  Мухаммеда
(1855-1859)  и  Мухаммеда  ас-Садика  (1859-1882),  женатый  на  их
сестре  Зенахе,  пользовавшийся  большим  влиянием  при  дворе518.
Несмотря  на  обычные  выгоды  участия  в  махалле,  правительство  не
сразу  смогло  собрать  необходимый  воинский  контингент,  так  как
солдаты  массами  дезертировали  из  армии,  резервисты  не  желали  за¬
нимать  их  места,  а  иррегулярные  отряды  бедуинов  отказывались
«поддерживать  бея  против  страны».  Пришлось  на  деньги,  предостав¬
ленные  банкирами-евреями,  нанимать  алжирских,  марокканских,
триполитанских  и  мальтийских  наемников.  В  махалле  Заррука  эти
наемники  составляли  почти  половину  всех  воинов,  остальную  —  сол¬
даты  регулярного  войска,  бедуины,  иррегулярные  воины  оджака
(турки,  мамлюки  и  пр.)  —  всего  4700  конных  и  пеших,  не  считая  со¬
 535


провождавших  ее  невооруженных  мужчин  и  женщин519.  Характер¬
ная  подробность:  консулы  европейских  держав  требовали  от  бея
ускорить  выступление  махаллы  Заррука  не  только  для  усмирения
повстанцев,  грозивших  «всем  евреям  и  христианам»,  но  и  потому,  что
боялись  присутствия  в  столице  собранных  для  участия  в  махалле
беспокойных  и  мало  дисциплинированных  солдат520.  29  августа  ма-
халла  выступила  из  Туниса  по  маршруту  Габес  —  Бир-эль-Бей  —  Тур¬
ки  —  города  Сахеля.
 В  Турки  Заррук  распределил  среди  своего  войска  полученные
здесь  средства  —  «дар  бейлика».  Наемники-зуавы  нашли  свою  долю
смехотворно  малой  и  выразили  недовольство.  Премьер-министр  обе¬
щал  им  военную  добычу  и  ввел  дополнительное  обложение  на  база¬
рах  в  размере  1  пиастра  с  мясной  лавки521.
 В  связи  с  продвижением  махаллы  на  юг  непокорные  города,  села  и
племена  Сахеля  начали  формировать  собственную  повстанческую
махаллу  —  военный  лагерь  и  фискальный  орган.  Так  сказать,  полюдье
против  полюдья.  Во  главе  повстанческой  махаллы  встал  Ахмед
ал-Махта,  которого  в  Тунисе  считают  одним  из  легендарных  борцов
за  независимость  родины.  Однако  такие  важные  города  как  Мо-
настир  и  Махдия,  хотя  их  жители  сочувствовали  повстанцам,  заняли
нейтральную  позицию  и  оказались  между  двух  лагерей.  Факти¬
ческий  правитель  Туниса  хазандар  Мустафа  задумал  взять  Монастир
хитростью.  Он  направил  сюда  артиллерийского  генерала  Слима
вместе  с  главой  мусульманского  духовного  ордена  Маданийя,  чрез¬
вычайно  влиятельным  шейхом  Ахмедом  бен  Абд  ал-Баритом.  Под
предлогом  паломничества  к  мавзолею  монастирского  вали  сиди
эль-Мазри  генерал  Слим  думал  занять  город.  Однако  жители  Монас-
гира  не  открыли  городских  ворот  ни  генералу,  ни  сопровождавше¬
му  его  шейху522.
 Этот  эпизод  относится  не  только  к  военной  истории  Туниса;  за
единичной  попыткой  войти  в  город  во  время  махаллы-полюдья  надо
видеть  более  регулярные  религиозные  функции:  присутствие  шей¬
ха  —  главы  Маданийи,  соединение  военно-фискальной  экспедиции  с
паломничеством  к  мавзолею  монастирского  вали.
 Действия  Заррука  и  его  подчиненных  в  Сахеле  содержат  немало
таких  подробностей,  которые  характерны  для  тунисского  полюдья
более  раннего  времени.  Но  для  нас  они,  как  и  рассказ  о  разгроме  мя¬
тежной  махаллы,  являются  избыточной  информацией.  Оставив  за
пределами  нашего  исследования  почти  все  подробности,  отметим
лишь  несколько  моментов.  Во-первых,  численность  обоих  лагерей-
полюдий  не  оставалась  неизменной.  Так,  только  за  конец  сентября  —
начало  октября,  когда  произошли  основные  сражения  и  повстанче¬
ская  махалла  была  разгромлена,  махалла  Заррука  увеличилась  на  по¬
лторы  тысячи  воинов,  причем  к  ней  присоединились  1400  конников
 536


арабского  племени  зласс,  а  ушли  две  сотни  воинов  из  других  племен¬
ных  ополчений.  Еще  через  две  недели  численность  ополчения  пле¬
мен  в  составе  махаллы  значительно  уменьшилась523.  Во-вторых,  ког¬
да  с  октября  1864  г.  по  сентябрь  1865  г.  Заррук  и  его  люди
занимались  «умиротворением»  городов  и  селений  Сахеля,  как  целые
общины,  так  и  отдельные  лица  должны  были  заплатить  огромные
подати,  контрибуции  и  штрафы  —  деньгами  (миллионы  пиастров)  и
натурой  (оливковым  маслом).  Кроме  того,  они  содержали  махаллу.
Усмирение  и  вместе  с  тем  страшное  разорение  наиболее  богатых  про¬
винций  страны  длилось  еще  многие  месяцы.  Лишь  в  июле  1866  г.  со¬
стоялось  триумфальное  возвращение  махаллы  Заррука  в  столицу
государства524.
 Кроме  того,  города  грабили  агенты  Заррука,  такие  как  помощник
каида  (вице-губернатор)  Монастира  Салех  Мзали,  который  по  слу¬
чаю  своего  назначения  на  этот  пост  «выколотил»  из  горожан  76  тыс.
пиастров525.
 На  протяжении  всей  «Эры  Заррука»,  как  тунисские  историки  на¬
зывают  период  1862-1869  гг.,  в  стране  продолжалось  брожение,  про¬
исходили  восстания  (например,  принца  Адил-бея  в  1867  г.),  на  юг  и
на  север  отправлялись  махаллы,  собиравшие  здесь  подати  и  утвер¬
ждавшие  центральную  власть.  Затем  наступил  период  реформ
1869-1873  гг.,  когда  институт  махаллы  действовал  по-прежнему.
В  октябре  1873  г.  премьер-министром  стал  глава  либералов  Хейред-
дин,  черкес  по  происхождению.  В  течение  следующего  года  он  провел
новую  серию  реформ,  одной  из  которых  отменял  махаллу,  ненавист¬
ную  всей  стране526.  Но  Ж.  Ганьяж  поясняет,  что  «Хейреддин  отка¬
зался  от  обременительной  системы  лагерей  (то  есть  махаллы.  —
Ю.  К.)  и  заменил  ее  более  легкими  экспедициями,  которые  передал
под  командование  военного  министра  генерала  Рустама»527.  Следо¬
вательно,  полюдье  продолжалось,  но  в  более  облегченной  и  менее
тотальной  форме.  Лишь  после  введения  французского  протектората
в  1881  г.  и  в  последующие  годы  комплекс  махаллы  в  Тунисе  оконча¬
тельно  исчез.
 Несколько  ранее  он  дезинтегрировался  в  Алжире.
 В  Алжирском,  как  и  в  Триполитанском  наместничестве  Осман¬
ской  империи  отдельные  регионы  существенно  отличались  по  своим
историческим  традициям.  Можно  предполагать  и  региональные  раз¬
личия  в  формах  комплекса  полюдья-махаллы.  Больше  всего  сведе¬
ний  о  махалле  деев  или  замещавших  их  военачальников.  Как  прави¬
ло,  самые  ранние  упоминания  слова  «махалла»  в  алжирских
источниках  обозначают  походную  колонну,  выдвинутую  на  театр  во¬
енных  действий.  Так,  в  одном  алжирском  источнике  XVII  в.  на  ту¬
рецком  языке  упоминается  «наша  (то  есть  алжирская.  —  Ю.  К.)  побе¬
доносная  махалла»,  к  которой  присоединились  «махалла  зуавов»,
 537


«новая  махалла  зуавов»  (...)  «и  махалла  спахиев»,  выступавшие  про¬
тив  марокканской  «вражеской  махаллы»,  «махаллы  Магриба»528.
 До  покорения  французами  Алжира  турецкие  власти  этой  страны
«не  довольствовались  оккупацией  побережья  и  размещали  гарнизо¬
ны  (мунас)  в  городах,  занимавших  стратегически  важное  положение.
Вся  их  организация  была  направлена  на  то,  чтобы  давить  туземцев  и
выжимать  подати,  которые  взимались  при  поддержке  племен  мах-
зен,  созданных  путем  посылки  экспедиционных  отрядов,  грабивших
страну»529.
 Махалла,  во  главе  которой  стоял  назначенный  деем  —  правителем
Алжира  —  халифа,  как  и  в  Тунисе,  направлялась  дважды  в  год  в  обход
провинций.  Кроме  того,  раз  в  три  года  каждый  из  трех  беев  —  намест¬
ников  трех  провинций  —  бейликов  —  лично  доставлял  дань  в  столицу
деев  —  город  Аль-Джазаир  —  и  получал  здесь  подтверждение  своей
власти  либо  терял  пост,  а  вместе  с  ним  свободу,  а  то  и  голову530.
 Марокко
 Но,  пожалуй,  наивысшего  развития  этот  комплекс  достиг  в  Ма¬
рокко  ХУИ-Х1Х  вв.  К  сожалению,  он  очень  плохо  изучен  и  поэтому
будет  нами  описан  кратко,  без  подробностей  исторической  эволюции
этого  явления.
 Начиная  с  последней  четверти  XVI  в.,  при  Саадидской,  Филалид-
ской  и  Алавидской  династиях  Марокканская  империя  разделялась
на  две  зоны  —  Биляд  ал-махзен,  или  «Страна  Правительства»,  и  Би-
ляд  ас-сиба,  или  «Страна  неповиновения».  Лишь  первая  из  них  в  пол¬
ной  мере  признавала  авторитет  теократического  правителя  —  сул-
тана-халифа;  вторая,  включавшая  в  себя  земли  горных  берберских
племен  Атласа  и  кочевых  арабских  племен  пустыни,  отстаивала  свою
независимость,  совершала  набеги  на  Биляд  ал-махзен  и  сама  служи¬
ла  полем  военных  действий  для  правительственных  войск.  Впрочем,
временами,  как,  например,  при  султане-халифе  Ахмеде  ал-Мансуре
(1578-1603)  Марокканская  империя  включала  в  себя  де-факто  почти
всю  Биляд  ас-сиба,  а  также  Мавританию,  оазисы  Гурара  и  Туат  в  ны¬
нешней  Алжирской  Сахаре  и  западно-суданскую  Сонгайскую  импе¬
рию  в  долине  р.  Нигер;  правитель  центрально-суданской  империи
Борну  также  признал  себя  вассалом  ал-Мансура531.  Но  чаще  сул¬
тан-халиф  был  подлинным  сюзереном  лишь  в  тех  провинциях,  кото¬
рые  посещал  со  своей  махаллой.
 Первые  сведения  о  махалле  датируются  XVI  —  началом  XVII  в.
Они  относятся  к  периодам  интенсивных  военных  действий.  Слова
«махалла  султана»  (махаллат  ас-султан)  содержатся  в  письме  ма¬
рокканского  вельможи  Мухаммеда  ибн  Лахзана  Занбака  от  6  апреля
1630  г.  Речь  идет  о  пленном  португальце,  бежавшем  из  султанской
 538


махал  л  ы532.  Этот  термин  встречается  в  письмах  португальских  вое¬
начальников  в  Марокко  к  своему  королю  Жуану  III.  Письмо  от
23  апреля  1630  г.  сообщает,  что  «король  Феса»  имеет  в  своей  махалле
(allmahala)  артиллерию,  копейщиков  и  стрелков533.  В  другом  письме
сообщается,  что  правитель  Феса  присоединился  к  своей  махалле
(allmahala),  направился  из  Феса  в  Тедолу  (Тадлу)  и  собирается
продолжить  поход  против  правящего  в  Марракеше  шерифа534.  Это  —
обычный  путь  позднейшего  полюдья  (см.  ниже),  но  речь  идет  о  вре¬
мени,  когда  Фес  и  Марракеш  были  столицами  двух  независимых
друг  от  друга  правителей.
 В  письме  врача-еврея  к  своему  брату,  написанном  из  махаллы
султана  Абд  ал-Малика  (1557-1578),  говорится  о  том,  что  махалла  в
течение  двух  ночей  стояла  лагерем  на  берегу  уэда  Тенсифт,  тогда  как
султан  вступил  в  г.  Марракеш,  покинутый  его  соперником  в  борьбе
за  престол  ал-Мутаваккилом535.
 Сколько-нибудь  определенные  сведения  о  махалле  марокканско¬
го  султана  мы  имеем  только  начиная  с  правления  ал-Мансура.  Своей
главной  резиденцией  он  сделал  дворец  Вади  в  Марракеше.  Второй
его  резиденцией  был  Новый  Фес  (ал-Фас  ал-Джадид),  построенный
среди  садов  рядом  со  Старым  Фесом  (Ал-Фас  ал-Бали).  Хотя
ал-Мансур  сравнительно  редко  передвигался  по  стране,  его  поход¬
ный  лагерь  представлял  собой  настоящий  «город  шатров»;  на  каждой
стоянке  для  султана  воздвигался  «сборный  дворец»536.
 В  период  смут  и  распада  Марокко  на  несколько  независимых  и
полунезависимых  государств  (1604-1670)  арабское  слово  ал-махал¬
ла  (с  определенным  артиклем)  как  специфический  марокканский
термин  фигурирует  в  английских  донесениях  из  той  страны.  В  июне
1610  г.  английский  посланник  Дж.  Харрисон  в  письме  к  герцогу
Солсбери  писал  о  своем  пребывании  в  «его  (марракешского  правите¬
ля  мулая  Зидана.  —  Ю.  К.)  алмахалле,  как  они  это  называют,  или  в  ла¬
гере,  в  Тедуле,  между  Фесом  и  Марокко»  (Марракешем.  —Ю.  К)537.
Двумя  годами  позднее  сам  Дж.  Харрисон  получил  письмо  из  порта
Сафи  от  английского  купца  Ральфа  Сиддерена,  где  он  несколько  раз
употребляет  термин  «алмахалла»  в  очень  характерных  контекстах.
Описывая  действие  одного  из  феодальных  вождей,  Абу  Махалли,
Сиддерен  замечает:  «Я  был  в  его  алмахалле  в  первые  несколько  дней,
и  я  разговаривал  с  ним  и  видел  его  поведение».  Англичанин  упоми¬
нал  и  «другую  алмахалла,  больше  прежней»,  которая  прибыла  в  Тид-
си,  на  берега  Уэд-Дра538.
 Султан  Алавидской  династии  мулай  ар-Рашид  вновь  объединил
Марокко,  завоевав  в  1666  г.  Фес,  а  в  1669  г.  —  Марракеш.  Первона¬
чально  его  столицей  был  г.  Таза  на  востоке  Марокко,  но  в  1666  г.  он
перенес  столицу  в  г.  Фес,  а  в  Марракеше  жил  гораздо  реже539.
 539


Брат  и  наследник  ар-Рашида  мулай  Исмаил  (1672-1727)  обходил
свой  Биляд  ал-махзен,  взимая  хедия,  или  хадия  —  «дары».  Он  постро¬
ил  цепь  крепостей  вдоль  основных  дорог,  по  которым  проходил  мар¬
шрут  его  махаллы540.  В  1672  г.  мулай  Исмаил  завоевал  Марракеш.
 В  1674  г.,  победив  в  битве  неподалеку  от  Феса  своего  племянни¬
ка  —  претендента  на  престол  мулай  Ахмеда,  мулай  Исмаил  вернулся
в  Фес,  заплатил  жалование  своим  солдатам,  а  затем  «прошел  мар¬
шем»  южные  провинции,  поддержавшие  претендента.  Здесь  он  наме¬
ревался  «восстановить  спокойствие»  и  освободить  Марракеш,  осаж¬
денный  горцами.  Последние,  узнав  о  приближении  Исмаила,  отошли
в  свои  горы.  После  непродолжительного  отдыха  султан  возобновил
обход  своих  владений.  Он  последовал  в  провинцию  Хеа,  где  взыскал
с  местных  племен  большую  контрибуцию541.  Отсюда  он  направился
в  горы  Атласа,  подчиняя  племя  шабанат,  затем  —  область  Шавийя,
племена  которой  не  платили  ему  дани.  Везде  он  сеял  смерть  и  разоре¬
ние,  его  солдаты  награбили  большую  добычу542.
 В  последние  два  десятилетия  мулай  Исмаил  продолжал  править
Марокко,  «не  слезая  с  седла»,  воюя  со  всеми,  кто  не  признавал  его
власть,  переселяя  целые  племена,  даже  вторгаясь  во  владения  алжир¬
ского  дея.  С  алжирскими  турками  в  1679  г.  был  заключен  мир  и  уста¬
новлена  граница  по  р.  Тафна.  Интересно  отметить,  что  в  рассказе  ле¬
тописца  Ахмеда  ан-Насири  ас-Салави  об  этих  событиях  упоминается
султанская  махалла543.
 Восставший  Марракеш  мулай  Исмаил  взял  штурмом  после  двух¬
летней  осады.  Стольный  город  был  разграблен  и  пришел  в  запусте¬
ние.  Зато  возвысился  Мекнес.  В  Сусе  еще  долго  продолжалось  со¬
противление  новому  объединителю  Марокко.  Регулярные  походы
султана  в  эту  область  напоминали  позднейшее  полюдье544.  Так
было,  например,  в  1099  г.  хиджры  (1686/1687)  когда  мулай  Исмаил
ходил  со  своей  махаллой  в  Сус,  сражался,  затем  вернулся  в  Мекнес  и
некоторое  время  здесь  отдыхал.  В  это  время  он  послал  наместника
Феса  с  войском  берберов-риф  в  Сус,  где  они  взяли  штурмом  город
Тарудант  и  вырезали  всех  его  жителей545.  Позднее  был  совершен
поход  султанской  махаллы  в  оазис  Тафилалет.
 После  смерти  Исмаила  в  стране  наступило  смутное  время.  На
престоле  сменяли  друг  друга  его  сыновья  Ахмед,  Абд  ал-Малик,
Абдаллах,  Али  ал-Аридж,  дважды  ал-Мустади  и  родственники  Му¬
хаммед  ибн  Арбейи,  Зейн  ал-Абидин.  Султан  Ахмед  аз-Захаби  («Зо¬
лотой»,  прозванный  так  за  щедрость  по  отношению  к  своей  черноко¬
жей  гвардии)  был  посажен  на  трон  в  первый  раз  в  1727  г.,  во  второй
раз  —  в  1729  г.,  но  каждый  раз  царствовал  по  нескольку  месяцев546.
После  его  смерти  султаном  посадили  мулая  Абдаллаха,  которого  че¬
тырежды  свергали  с  престола  и  столько  же  раз  восстанавливали.
И  каждый  раз  повторялся  ритуал,  становившийся  предкоронацион-
 540


ным  полюдьем.  Из  Сиджилмасы,  где  мулай  Абдаллах  жил  как  принц,
он  направился  в  Мекнес.  Вельможи,  каиды,  кадии  и  чиновники  каж¬
дый  раз  произносили  бей‘а  —  клятву  султану547.  В  Фесе  он  посещал
могилу  Идриса  II548  и  давал  мешауар  —  церемонию  публичного
суда549  (ниже  будет  подробнее  рассказано  о  значении  этих  трех  риту¬
алов).  Мулай  Абдаллах  совершал  обход  своих  владений,  умиротво¬
рял  беспокойные  племена  и  восставшие  города.  Так,  он  ходил  с  ма-
халлой  в  Тадлу,  затем  провел  некоторое  время  в  Мекнесе,  откуда
направился  в  Сус,  умиротворил  эту  провинцию  и  с  победой  вернулся
в  Мекнес559.  По  прибытии  в  Фес  он  получал  обычные  ритуальные
дары  —  хедия551.  В  Мекнесе  он  заставил  жителей  города  принести
муну  (съестные  припасы,  ежедневно  поставлявшиеся  населением
этих  земель)  его  махалле  и  позаботиться  о  строительстве  ворот  Баб
ар-Рих552.  Когда  мулай  Абдаллах  ходил  с  махаллой  в  Хауз,  умиротво¬
ряя  племена  этой  провинции,  их  вожди  приносили  ему  муну  и  хедию,
после  чего  султан  даровал  им  прощение553.  Движение  султанской
махаллы  по  маршруту  Танжер  —  Мекнес  —  Хауз  —  Марракеш  похоже
на  полюдье.  Не  миновал  он  и  Мешра  ар-Рамль554.  Арабское  племя
удайя,  игравшее  важную  роль  в  политических  событиях  того  време¬
ни,  также  поднесло  ему  хедию555,  а  северный  город  Тетуан  —  боль¬
шую  хедию  в  размере  30  тыс.  мискалей  золотом556.  Летописец  упо¬
минает  также  махаллы  мятежников:  Ахмеда  ар-Рифи,  племен  геруан
и  удайя  557.
 После  тридцатилетней  смуты  в  1757  г.  к  власти  пришел  султан
Мухаммед  бен  Абдаллах  (1757-1790).  О  состоянии  страны  в  его
правление  мы  узнаем  как  из  местной  арабской  хроники,  так  и  из  об¬
стоятельных  сочинений  датчанина  Г.  Хёста,  жившего  в  Марракеше  и
Фесе  в  1760-1768  гг.558,  и  француза  Шенье,  который  провел  в  разных
частях  Марокко  около  22  лет  (1767-1788)559.  Горцы  зенага  перереза¬
ли  традиционный  путь  махаллы  из  Марракеша  в  Фес  через  область
Тадла,  и  отныне  султаны  удлинили  маршрут  своего  полюдья  на  за¬
пад,  двигаясь  через  Рабат  и  другие  приокеанские  города.  Дорога  на
юг,  в  оазисы  Тафилалет,  теперь  редко  использовалась  для  махаллы.
В  1783  г.  султан  Мухаммед,  после  длительного  перерыва,  совершил
экспедицию  в  Тафилалет.  Передвигаясь  во  главе  военного  отряда,  он
собрал  большую  дань  с  жителей  этой  провинции  и  восточных  скло¬
нов  Большого  Атласа,  по  словам  Шенье,  для  того,  чтобы  наказать  их
за  непокорность560.
 Каждый  новый  правитель  должен  был  как  бы  заново  устанавли¬
вать  свою  власть  во  владениях  своего  предшественника.  Так,  мулай
Слиман  (1792-1822)  в  начале  своего  правления,  после  смуты  при
своем  старшем  брате  ал-Йазиде  (1790-1792),  вновь  объединил  «Би-
ляд  ал-махзен,  каким  он  был  при  его  отце  (султане  Сиди  Мухаммеде
бен  Абдаллахе.  —  Ю.  К.).  Ему  удалось  даже  несколько  расширить  его,
 541


распространив  свою  власть  [на  Юге]  на  Дра,  Фигиг  и  часть  Тадлы.
Благодаря  постоянным  объездам  своих  владений,  он  поддерживал  в
них  порядок  и  довольно  регулярно  взимал  налоги»561.
 В  одних  случаях  он  лично  становился  во  главе  махаллы562,  в  дру¬
гих  —  посылал  вместо  себя  своих  «секретарей».  Так,  в  1211  г.  хиджры
(1795)  «султан  Слиман  послал  из  Феса  войска  в  Уджду.  Армия  сул¬
тана  вступила  в  Уджду.  Правитель  города  уплатил  закят  и  ушр»563
(шариатские  налоги;  на  деле  махалла  просто  взяла  дань).  Через  три
года  мулай  Слиман  послал  своего  «секретаря»  Абу  Абдаллаха  Му¬
хаммеда  ар-Рахуни  с  войском  в  Сус.  Собрав  налог  с  племен  этой  про¬
винции,  ар-Рахуни  ее  покинул564.  В  следующем  году  султан  послал
войско  под  командованием  своего  «секретаря»  Абу  Абдаллаха  Му¬
хаммеда  ал-Хаклави  на  замирения  берберов  аит-малу.  В  составе  этой
махаллы  находились  отряды  каидов  гиш  и  каидов  других  племен.
В  следующий,  1216  г.  хиджры  (1800-1801)  султан  направил  махаллу
во  главе  со  своим  «секретарем»  в  область  Дра,  где  и  происходила
борьба  между  арабами  и  берберами.  Центральная  власть,  как  обычно,
приняла  сторону  арабов  и  с  их  помощью  «умиротворила»  область565.
 В  1802-1803  гг.  мулай  Слиман  послал  махаллу  против  берберско¬
го  народа  риф;  ею  командовали  брат  султана  мулай  Абд  ал-Кадир  и
один  из  каидов.  В  течение  трех  лет  не  удавалось  собрать  налоги  с
местных  племен566.  В  следующем  году  сам  султан  собирал  подати  в
восточной  части  Марокко,  в  районах  Тазы  и  Уджды  и  в  тот  же  год  на¬
правился  в  оазисы  Тафилатет.  В  основном  южное  полюдье  прошло
мирно,  но  те,  кто  оказал  сопротивление,  были  покорены  силой.
С  триумфом  победоносная  махалла  султана  вернулась  в  Фес567.
 В  следующем  году  (1219  г.  хиджры)  мулай  Слиман  из  Феса  вы¬
ступил  с  махаллой  в  Марракеш.  Здесь  он  разделил  свою  махаллу  на
две;  одну  под  командованием  ар-Рахуни  послал  в  Сус,  а  другую,  во
главе  с  Абу-л-Аббасом  Ахмедом  ал-Ииммури,  двинул  против  намест¬
ника  Хаша.  Сам  же  султан  направился  вслед  за  этой  второй  махаллой
в  порт  Могадор.  В  этом  городе,  основанном  его  отцом  мулаем  Му¬
хаммедом,  султан  оставался  несколько  дней,  осмотрел  порт  и  город,
раздал  деньги  солдатам  своей  махаллы  и  местного  гарнизона  и  затем
отправился  в  лежавшую  далее  к  северу  провинцию  Гарб568.
 18  августа  1808  г.  посланец  Наполеона  капитан  А.  Бюрель  полу¬
чил  аудиенцию  Слимана  в  Фесе569.  В  1227  г.  хиджры  (1809)  султан
снова  выступил  с  махаллой  на  север,  в  Риф,  усмиряя  непокорные
племена  этой  провинции.  Здесь  он  сжигал  деревни  и  посевы  на  по¬
лях,  разрушал  дома  мятежников,  собирал  налоги  (закат  и  ушр)  с  тех,
кто  признавал  его  власть  и  назначал  для  них  каидов570.  Но  в  1811  г.
начались  восстания  берберов,  приведшие  к  фактическому  распаду
Марроканской  империи571.
 542


Тем  не  менее  мулай  Слиман  продолжал  ходить  в  полюдье.  В  1235  г.
(1820)  султан  жил  временно  в  Мекнесе  и  Фесе,  затем  обошел  значи¬
тельную  часть  своих  владений:  через  Каср-Кетама  направился  в  об¬
ласть  Эль-Хибт,  прибыл  в  Рибат-ал-Фатх,  где  собирались  все  каиды
племен  областей  Хауз,  Хаха,  Сус,  Тадла  и  др.  Были  брошены  в  тюрь¬
му  сто  «негодяев».  С  началом  Рамадана  каиды  были  отпущены  по  до¬
мам,  но  султан  приказал  им  возвратиться  на  праздник  разговления,
принеся  закат  и  ушр  от  своих  племен.  До  этого  праздника  султан
оставался  в  Рибат-ал-Фатхе,  затем,  собрав  войско,  ходил  в  поход  на
непокорных  берберов,  после  чего  в  сопровождении  воинов  Хауза  на¬
правился  в  Марракеш.  Здесь  мулай  Слиман  посетил  могилу  каида
Мухаммеда  ас-Саргини  и  совершил  другие  религиозные  ритуалы,  но
в  основном  пребывал  в  «махалле  людей  Хауза»,  которые  заволнова¬
лись,  когда  распространился  слух,  что  султан  намерен  устроить  свою
главную  резиденцию  в  Мекнесе.  Между  тем  правители  отдельных
провинций  и  вожди  племен  отказывались  платить  налоги,  поднима¬
ли  мятежи572.
 Через  два  года  мулай  Слиман  с  махаллой  ходил  на  север  по  марш¬
руту  Тетуан  —  Мартиль  —  Эль-Араиш  —  Сефьян  —  Таза  —  Фес,  сра¬
жался  с  племенем  гайята,  в  Тазе  принимал  представителей  племен
Рифа,  Ангада  и  Сахары573.
 Резюмируя  политику  Слимана,  летописец  писал,  что  при  нем  раз¬
мер  налогов  варьировал  по  городам,  причем  среди  податей  называл
«муну  войск»,  «серебро  с  портов»,  закат  и  ушр  с  племен574.
 Преемником  Слимана  стал  его  племянник  Абдуррахман,  который
из  Феса  совершил  свое  первое  полюдье  в  Рибат-ал-Фахт,  затем  вер¬
нулся  в  Фес,  потом  направился  в  Марракеш  и  Мекнес.  В  отдельных
местах  своей  державы  он  подавлял  неповиновение,  например,  в  Мар¬
ракеше,  где  устроил  свою  главную  резиденцию.  В  Сахару  за
данью  («закятом  и  ушром»)  он  послал  махаллу  во  главе  со  своим
племянником575.
 Султан-халиф  имел  по  дворцу  и  комплексу  правительственных
зданий  —  махзен  —  в  каждой  из  трех  столиц  Марокканской  империи
(до  того  как  к  ним  прибавилась  четвертая  —  Рабат).  Этими  столица¬
ми  были  города  Фес,  Мекнес  и  Марракеш.
 Фес  был  основан  в  конце  VIII  в.  первым  правителем  династии
Идрисидов  Идрисом  I,  главной  столицей  которого  был  г.  Танжер,  из¬
вестный  еще  с  римского  времени.  В  его  владения  входил  и  основан¬
ный  римлянами  г.  Волюбилис.  Но  подлинным  строителем  Феса  был
второй  государь  Идрисидской  династии  Идрис  II  (умерший  в  828  г.).
Здесь  находилась  его  могила,  до  сих  пор  почитаемая  как  одна  из  глав¬
ных  святынь  страны.  Перед  восшествием  на  престол  каждый  султан
совершал  к  ней  паломничество.  С  этого  времени  Фес  стал  столицей
первого  исламского  государства  в  Марокко  и  крупнейшим  из  его  го¬
 543


родов.  В  последней  четверти  ХШ  в.  второй  правитель  династии  Ма-
ринидов  Абу  Йусуф  Йакуб  рядом  со  старым  Фесом  основал  Новый
Фес,  более  обширный  и  нарядный;  но  и  в  старой  части  города  Абу
Йусуф  и  его  преемники  строили  мечети  и  медресе.  С  этих  пор  Фес
приобрел  славу  главного  центра  маликитского  правоверия  среди  му-
сульман-суннитов  Марокко  и  соседних  стран.  За  тысячелетие  интен¬
сивной  религиозной  жизни  этот  город  накопил  великое  множество
мусульманских  святынь,  служивших  объектами  паломничества  и
поклонения.
 Лежащий  западнее  Феса  Мекнес  немного  моложе  своего  соседа.
В  первой  половине  XIII  в.  он  был  небольшим  городком  на  пути  к  сто¬
лице.  Но  в  1245  г.  Мекнес  превратился  в  первую  резиденцию  Мари-
нидов,  хотя  после  взятия  Феса  он  утратил  эту  роль.  Тем  не  менее,
Мариниды  продолжали  украшать  Мекнес.  В  XIV  в.  здесь  было  по¬
строено  медресе  Бу-Инания,  поднявшее  престиж  этого  города  в  ис¬
ламском  мире.  В  начале  XVI  в.  Лев  Африканский  восхвалял  базары  и
сады  Мекнеса  и  окружавшие  город  поля.  Но  лишь  султан  мулай
Исмаил  сделал  Мекнес  еще  одной  из  столиц  Марокко.  На  месте  ста¬
рой  крепости  времен  Маринидов  он  построил  свою  обширную  рези¬
денцию.  Ее  окружали  три  стены,  причем  самая  высокая  обороняла  и
скрывала  от  посторонних  султанский  гарем.  Здесь  была  собрана  за¬
мечательная  коллекция  женской  красоты:  пятьсот  молодых  —  до
тридцати  лет  —  женщин  всех  национальностей  и  всех  цветов  кожи  —
от  англичанки  и  грузинки  до  негритянки576.
 Отделения  султанского  гарема  имелись  и  в  других  резиденциях
марокканского  правителя.  Когда  обитательнице  гарема  исполнялось
30  лет,  ее  переводили  в  Фес  или  Сиджильмасу  —  древнюю  столицу
сахарского  оазиса  Тафилалет.  Здесь  содержались  и  молодые  неволь¬
ницы,  которых  султан  порой  не  обходил  своим  вниманием.
 Мекнес  или  даже  резиденция  султана-халифа  в  Мекнесе  отнюдь
не  состояла  из  одного  только  гарема.  Здесь  находился  двадцатипяти¬
тысячный  чернокожий  гарнизон,  различные  канцелярии.  За  предела¬
ми  дворца  жили  горожане.  Шенье  отмечал,  что  в  Мекнесе  дома  об¬
ширнее,  чем  в  Марракеше,  евреи  здесь  были  многочисленнее,  а
мавры  (арабы)  —  богаче,  чем  в  этом  последнем  городе,  притом  они
были  очень  гостеприимны  и  благожелательны  к  иностранцам577.
 Во  второй  половине  XVIII  в.  в  Мекнесе,  как  и  в  Марракеше,  были
построены  «белые  дворцы»  султана  Мухаммеда,  который  с  1750  г.
управлял  Марракешем  как  наместник  своего  отца  мулай  Абдаллаха
(1727-1735  и  1740-1757).  Шенье  и  другие  европейские  дипломаты
XVIII  в.  описали  эти  дворцы,  а  также  мечети578.  В  царствование  му-
лая  Мухаммеда  продолжалось  и  строительство  мечетей  и  мавзолеев
мусульманских  святых.
 544


Юго-западной  столицей  Марокко,  давшей  этой  стране  ее  европей¬
ское  название  (арабы  называют  ее  просто  ал-Магриб,  «Запад»)  явля¬
ется  г.  Марракеш.  Он  был  основан  во  второй  половине  XI  в.  Иусу-
фом  ибн  Тафшином,  знаменитым  правителем  из  династии
Альморавидов,  владения  которой  охватывали  всю  Северную  Африку
до  Ливии  на  востоке,  добрую  половину  Испании  и  часть  Западного
Судана.  В  1120  г.  Марракеш  был  обнесен  стеной.  Город  продолжал
строиться  и  богатеть  и  при  последующих  династиях.  В  XV  в.  здесь
была  сооружена  гробница  (кубба)  суфийского  имама  ал-Джазули,
организатора  сопротивления  португальским  и  испанским  захватчи¬
кам;  эта  кубба  наряду  со  старинными  мечетями  стала  одной  из  му¬
сульманских  святынь  Марракеша.  Новые  куббы,  а  также  мечети,
медресе  и  дворцы  строились  при  Саадидах.  Султан  ал-Мансур
выстроил  здесь  роскошный  дворец  ал-Бади,  позднее  разрушенный
мулаем  Исмаилом.
 Своего  рода  окном  в  Европу  был  двойной  город  Сале  и  Рабат,  в
XVIII  в.  —  главным  образом  атлантический  порт  Сале579.  В  Рабате
существовала  крепость  с  батареями,  реконструированными  в  1774  г.,
и  подземными  артиллерийскими  складами.  В  1773  г.  мулай  Мухам¬
мед  надолго  остановился  в  Рабате  во  время  махаллы.  В  следующем
году  он  руководил  перестройкой  Рабатской  цитадели  и  построил  при
ней  поселок  (рабат)  для  своих  чернокожих  солдат,  но  затем  этот  гар¬
низон  «был  расформирован,  поселок  опустел  и  ничего  не  оставалось,
кроме  груды  развалин».  Но  в  1785  г.  мулай  Мухаммед  начал  в  Рабате
строить  дворец,  который  собирался  сделать  своей  резиденцией580.
В  те  годы  Дар-Бейда,  или  Касабланка  —  в  XX  в.  крупнейший  из  горо¬
дов  Марокко  —  представляла  собой  маленькую  деревушку  у  развалин
старого  порта581.
 Далеко  на  восток  от  Марракеша,  за  горами,  в  оазисе  Тафилалет  на
краю  Сахары,  находилась  Сиджилмаса  —  сахарская  столица  Марок¬
ко.  Отсюда  шли  караванные  пути  как  на  север,  в  Фес,  так  и  в  глубь
Африки.  Здесь  султаны-халифы  также  имели  дворец  с  канцелярия¬
ми  и  гаремом,  но  посещали  оазис  Тафилалет  лишь  изредка.
 Кроме  этих  четырех  столичных  городов,  которые  правители  Ма¬
рокко  обходили  ежегодным  полюдьем,  в  стране  имелись  и  другие  го¬
рода,  служившие  станциями  на  пути  полюдья-махаллы.  Шенье  и
другие  побывавшие  в  Марокко  европейцы  описали  несколько  таких
городов,  расположенных  на  Атлантическом  побережье  к  югу  от  Сале
и  пришедших  в  полный  упадок.  Первой  станцией  была  Мансурия582,
следующей  —  Федала,  отстроенная  в  1773  г.  и  в  последующие  годы
мулай  Мухаммедом.  Чтобы  обеспечить  строителей  продовольствием,
он  велел  открыть  для  них  так  называемые  матаморес  —  ямы  для  хра¬
нения  зерна583;  махалла  также  пользовалась  этими  хранилищами.
Далее  вдоль  побережья,  близ  устья  Умм-Арбей,  или  Морбейи,  нахо¬
 545


дился  Аземмур  или  Азамор584.  Следующей  станцией  был  порт  Маза-
ган,  до  1769  г.  оккупированный  португальцами.  В  1781  г.,  когда  Маза-
ган  посетил  Шенье,  город  лежал  в  руинах585.  Далее  к  югу  посредине
каменистой  равнины  лежал  городок  Баледия586,  еще  южнее  —  значи¬
тельный  порт  Сафи,  затем  —  не  менее  важные  портовые  города  Мага-
дор  и  Агадир.  В  1767  г.  Шенье  целый  год  прожил  в  Сафи  и  время  от
времени  объезжал  на  лошади  прилегающие  к  нему  территории587.
Могадор,  основанный  еще  древними  финикиянами  (об  этом  свиде¬
тельствуют  материалы  археологических  раскопок)  к  середине  XVII  в.
уже  давно  не  был  городом.  В  1760  г.  мулай  Мухаммед  с  помощью
французских  и  других  европейских  инженеров  начал  строительство
нового  города  Могадор,  который  он  задумал  сделать  одним  из  глав¬
ных  портов  Марокко.  Арабские  вельможи  и  богачи,  стремясь  заслу¬
жить  милость  султана,  начали  строить  здесь  свои  дома.  В  1773  г.  он
переселил  сюда  европейских  купцов  из  Агадира.  Шенье  характеризо¬
вал  Могадор  как  единственный  порт  Марокканской  империи,  имев¬
ший  постоянную  торговую  связь  со  всеми  частями  света588.
 Кроме  того,  вдоль  дорог,  по  которым  передвигалась  махалла,  была
построена  цепь  крепостей  (касба).  Одну  из  них,  Тефа,  расположен¬
ную  на  пути  махаллы  из  Феса  в  область  Риф,  описал  Шенье.  «Тефа
приятно  расположена  над  чарующими  долинами.  Некогда  это  был
многолюдный  город,  но  теперь  он  имеет  мало  обитателей.  Здесь  на¬
ходится  губернатор  и  несколько  солдат589.  В  1781  г.  Шенье  посетил
касбу  Булахван  (Абу-л-Ихван),  расположенную  «в  диком  и  бесплод¬
ном  месте»  на  берегу  р.  Умм-Арбей  на  юго-западе  Марокко.  Основа¬
телем  крепости  был  альмохадский  правитель  Абд  ал-Мумин  (XII  в.).
Мулай  Абдаллах  в  первой  половине  XVIII  в.  перестроил  и  расширил
ее590.  Другие  касбы  сооружались  на  границах  Билад  ас-сиба,  в
Атласских  горах.  В  этих  крепостях  были  размещены  гарнизоны  чер¬
нокожих  воинов-невольников,  которые  в  мирное  время  пахали
землю  и  занимались  ремеслами.
 Пополнялись  эти  гарнизоны  из  лагеря  «Махалла»  в  районе
Мешра  ар-Рамль,  построенного  на  пути  из  Мекнеса  к  атлантическо¬
му  порту  Сале.  Здесь  находилось  до  70  тыс.  черных  солдат,  а  также
десятки  тысяч  женщин  и  детей.  Большинство  солдат  здесь  рож¬
дались,  воспитывались,  проходили  обучение,  женились  и  растили  де¬
тей.  Сюда  же  направлялись  пленники  из  стран  Западного  Судана  и
Сахары.
 Кроме  армии  воинов-невольников,  находившихся  в  полной  лич¬
ной  зависимости  от  султана-халифа,  в  его  войсках  служили  при¬
нявшие  ислам  европейцы.  Наиболее  многочисленный  воинский  кон¬
тингент  поставляли  освобожденные  от  податей,  но  обязанные  участ¬
вовать  в  военных  походах  и  махалле  племена  гиш.  Они  считались
 546


«привилегированным  служилым  сословием  махзена  и  резервом  для
махаллы»591.
 Французский  исследователь  истории  Марокко  «времен  махаллы»
Л.  Арно  собрал  почти  те  же  сведения  о  племенах  гиш592;  он  отметил,
что  около  1870  г.  главный  вождь  гиш  Мухаммед  Шегри  был  коман¬
диром  всей  конницы  султанской  махаллы593.
 Кроме  гиш  в  махалле  участвовали  и  другие  категории  воинов,
прежде  всего  конных  отрядов  мсахрин  и  стрелковых  —  аскар  (солда¬
ты  —  асакира,  ед.  ч.  аскари).  Последние  перед  выступлением  в  поход
в  составе  махаллы  получали  из  арсеналов  махзена  порох  и  пули.
В  махалле  участвовали  подразделения  и  других  родов  войск.  Строго¬
го  порядка  их  построения  в  колонне  или  в  лагере  не  существовало,  но
в  походе  каждый  отряд  знал  свое  место594.
 Каждый  марокканский  город  и  каждая  касба  были  администра¬
тивно-политическими  и  фискально-экономическими  центрами  для
сельских  округов.  Сюда  стекались  налоги  и  подати  с  сельских  общин,
здесь  находились  базары  с  их  доходами  и  пошлинами,  здесь  же  рука¬
ми  окрестных  сельских  жителей  и  султанских  рабов  (среди  которых
были  специально  обученные  каменщики  и  погонщики  мулов)  велось
строительство  различных  сооружений  —  крепостей,  дворцов,  мечетей
и  проч.  Запасы  продовольствия,  собранные  в  султанских  резиденци¬
ях  или  «казенных  домах»  (дар  ал-махзен),  частично  потреблялись
гарнизонами,  наместниками  с  их  приближенными,  гаремами  и  слу¬
гами,  государственными  чиновниками  и  проч.,  а  частью  —  султа-
ном-халифом  и  его  многочисленной  свитой  во  время  махаллы.
 В  ведении  дар  ал-махзен  находились  конные  заводы  султана.
Шенье  писал:  «Император  [Марокко]  имеет  в  различных  провинци¬
ях  конные  заводы,  некоторые  губернаторы  —  тоже  (...)  Император
имеет  право  отбирать  для  себя  лучших  лошадей  каждой  породы».
Это  не  нравилось  его  подданным,  но  экспорт  породистых  лошадей
был  весьма  доходным  делом595.
 Функции  марокканского  полюдья-махаллы  были  те  же,  что  и  дру¬
гих  комплексов  этого  типа:  экономические  (потребление  продоволь¬
ствия  и  ремесленных  изделий,  собранных  как  рента,  а  также  получе¬
ние  западноафриканского  золота  и  проч.),  политические,  судебная,
социальные,  религиозно-ритуальная  и  др.
 «Для  прокорма  этой  массы  людей  и  лошадей...  покорное  племя,
через  землю  которого  двигалась  [махалла]  должно  было  доставлять
муна  (съестные  припасы,  ежедневно  поставлявшиеся  населением
этих  земель.  —  Ю.  К.)у  а  при  пересечении  вражеской  или  восставшей
территории  всякий  [ее  житель  старался]  спрятать  скот,  кур,  запасы
зерна»596,  которые  иначе  становились  добычей  солдат  или
уничтожались.
 547


Л.  Арно  ясно  отдавал  себе  отчет  о  том,  насколько  тяжелой  для  на¬
рода  была  повинность  по  содержанию  султанской  махаллы.  «Махал-
ла  султана  проходила  по  землям  покорных  племен,  притом  часто  —
по  два-три  раза  в  год,  доводя  бедный  люд  до  нищеты»597.
 Во  главе  махаллы  становился  сам  султан  Марокко  или  один  из
принцев-мулаев.  Хасана  I  в  махалле  заменял  чаще  всего  его  брат  —
мулай  Ариф,  его  сына  Абд  ал-Азиза  —  мулай  Абд  ас-Салам  ал-Мирани
или  регент  Ба-Ахмед-у-Муса598.  Везде,  где  располагалась  махалла,  ее
глава  творил  суд  и  расправу,  взимал  подати,  утверждал  свою  власть.
Об  этом  свидетельствуют  описания  европейских  путешественников
XVIII  —  начала  XX  в.,  в  частности,  Шенье.  В  г.  Алкайссерия
(Ал-Кайсария)  была  обворована  лавка  богатейшего  купца.  На  следу¬
ющий  день  об  этом  «доложили  императору,  который  приказал  не¬
медленно  всех  лиц,  найденных  в  Алкайсерии,  кто  не  мог  представить
относительно  себя  надежных  рекомендаций,  доставить  к  нему...  Сре¬
ди  схваченных  лиц  было  много  подозрительных  мавров;  всех  их  мо¬
нарх  приговорил  к  немедленной  смерти...  Вор,  схваченный  среди
прочих,  выступил  вперед  и,  бросившись  к  ногам  императора,  сказал:
“Я  виновен,  делай  со  мной,  что  угодно,  но  я  не  хочу  быть  виновным  в
смерти  столь  многих  мусульман”».  Император  его  простил599.  Из
рассказа  ясно,  что  султан  находился  в  Ал-Кайсарии,  по-видимому,
обходя  страну  полюдьем.  Шенье  также  писал:  «В  какой  бы  из  частей
своей  империи  ни  находился  монарх,  он  четыре  раза  в  неделю  (в  дру¬
гом  месте  написано:  «три  раза  в  неделю».  —  Ю.  К.)  дает  публичную
аудиенцию  для  отправления  правосудия;  мавры  называют  ее  «мешу-
аром»...  Он  сидит  на  лошади  под  сенью  зонта,  который  носит  один  из
конюхов  (а  это  в  Марокко  —  единственный  отличительный  знак  ко¬
ролевского  достоинства),  окруженный  главными  сановниками,  при¬
ближенными  к  его  особе,  и  множеством  вооруженных  солдат-неволь¬
ников...  Все  без  исключения  мавры,  желающие  принести  жалобы  или
опротестовать  решения  властей,  имеют  право  явиться  в  мешуар  (...)
Приговор  Государя  обжалованию  не  подлежит.  Я  присутствовал  при
публичной  аудиенции  в  Мекнесе  в  июле  1775  г.,  когда  император
приговорил  губернатора  провинции  Риф  к  убиению  дубинами  после
того,  как  ему  отрубили  руки;  его  тело  было  брошено  в  открытом
поле.  Монарх,  весь  в  волнении,  спешился,  поцеловал  землю  и  вознес
Богу  хвалу  за  этот  акт  правосудия.  Вновь  сев  на  коня,  он  повелел  мне
приблизиться,  и  я  имел  аудиенцию  значительной  продолжитель¬
ности.  Во  время  таких  аудиенций  перед  императором  предстают  по¬
слы,  консулы,  купцы  и  другие  иностранцы.  Но  никто  не  допускается
на  такую  аудиенцию  без  подарка,  соответствующего  его  богатству  и
статусу.  Иностранцы  приносят  подарки  императорским  слугам.
Губернаторы  провинций  дают  деньги,  рабов,  лошадей  и  верблюдов,
частные  лица  дарят  ковры,  одежды  и  пр.  Бедный  мавр  предлагал  ста¬
 548


рую  лошадь  или  верблюда,  пару  овец,  козу,  даже  трех  кур  или  дюжи¬
ну  яиц»600.
 Глубокий  архаизм  всего  ритуала  мешуар  был  ясен  уже  М.  Шенье
и  его  современникам-европейцам.
 Напротив,  сравнивая  празднование  дня  жертвоприношения  (‘ыд
ал-курбан)  у  большинства  марокканских  арабов  и  в  махалле  султана,
Шенье  отмечает  характерные  инновации:  «Император  Марокко
празднует  этот  праздник  [не  в  чистом  поле,  а]  в  городе,  где  может  со¬
браться  вместе  много  людей...  Он  посылает  с  верховым  зарезанную
овцу  в  свой  дворец,  и  если  ее  сердце  еще  бьется,  когда  она  туда
доставлена,  это  рассматривается  как  доброе  предзнаменование»601.
 Охота  (ритуальная?)  также  составляла  часть  полюдья  правителя
Марокко.  В  1672  г.  султан  мулай  ар-Рашид  «развлекался  охотой»  в
области  Риф,  которую  он  усмирил  за  несколько  лет  до  того602.  При¬
мерно  в  те  же  годы  английский  путешественник  Р.  Фреджус  писал  о
великом  множестве  львов  в  этой  и  других  частях  Марокко603.  В  нача¬
ле  XVII  в.  другой  английский  автор  сообщал  о  большом  числе  львов
в  горах  этой  страны604,  а  через  полтора  столетия  еще  один  англича¬
нин  Дж.  Драммонд-Хей  отмечал,  что  в  провинции  Риф  охота  на
львов  ведется  часто605.  В  конце  XIX  в.  львы  в  области  Риф  были  ис¬
треблены,  остались  лишь  воспоминания  и  легенды  о  львиной  охоте,
но  леопарды  сохранились606.  Известно,  что  во  второй  половине
XVIII  в.  султан  Марокко  держал  в  ямах  львов  и  леопардов607.  Знаме¬
нитый  английский  авантюрист  Джон  Смит  в  начале  XVII  в.  видел
львов  в  придворном  зверинце  в  Мараккеше608.  Один  из  султанов  на
потеху  своим  женам  устраивал  гладиаторские  бои  пленных  христиан
со  львами609.
 Интересно  отметить,  что  в  XVII-XVШ  вв.  махалла  в  Марокко  на¬
зывалась  близким  по  смыслу  словом  кафила  («колонна  войск,  кара¬
ван»).  Кафилу  могли  составить  и  восставшие  племена610  (как  и  в  Ту¬
нисе,  они  образовали  махаллу,  см.  выше).
 В  XVШ-XIX  вв.  европейцы,  наблюдая  султанскую  махаллу,  не
понимали  ее  сущности.  Но  они  видели,  что  султан  управляет  своим
государством  «с  седла».  Шенье  описывал  его  «многочисленную  сви¬
ту,  состоящую  из  сановников,  солдат,  пажей  и  секретарей,  принадле¬
жащих  ко  двору,  указывающую  своим  присутствием  на  монарха,  ко¬
торый  никогда  не  появлялся  публично  иначе,  как  верхом  на  коне»611.
 Сохранились  хроникальные  описания  жизни  марокканских  сул¬
танов,  содержащие  упоминания  всех  их  махалл.
 Хасан  I  (мулай  ал-Хасан  ибн  Мухаммед,  1873-1894)  был  намест¬
ником  своего  отца,  султана  Мухаммеда,  и  в  момент  его  смерти  водил
свою  махаллу  в  провинцию  Хаха,  где  усмирял  один  из  кланов,  вос¬
ставший  против  местного  каида.  Летом  1873  г.,  когда  пришло  извес¬
тие  о  смерти  мулая  Мухаммеда,  мулай  ал-Хасан  находился  в
 549


Бу-Рики,  около  Дар-Каид-Афлус,  в  долине  (уэд)  Игрунзар.  Здесь
участники  махаллы  провозгласили  его  султаном.  Он  тотчас  же  на¬
правился  в  Марракеш,  вступил  в  город  при  большом  стечении  наро¬
да  и  был  признан  как  султан  махзеном.  Следуя  обычаю,  мулай
ал-Хасан  назначил  одного  из  членов  султанского  рода  своим  намест¬
ником  в  Марракеше.  В  этом  городе  новый  султан  оставался  около
месяца  (сентябрь  1873  г.),  решая  наиболее  срочные  дела  управления,
упрочивая  свою  власть  в  южной  столице  Марокканской  империи.
Затем  махалла  ал-Хасана,  усиленная  собранными  в  Мараккеше  вой¬
сками,  двинулась  к  Рабату  и  Мекнесу.  Мулай  ал-Хасан  должен  был
посетить  священную  могилу  мулая  Идриса  в  Зерхуне  и  причаститься
его  бараки,  иначе  принц  не  мог  бы  стать  султаном  Марокко612.  По
прибытии  в  Рабат  Хасан  предпринял  ставший  традиционным  поход
к  сильному  и  своевольному  племени  бени-ахсан.  В  махалле,  ходив¬
шей  к  бени-ахсан,  были  конные  и  пешие  отряды  других  племен.  Но
это  войско  было  разбито  ополчением  бени-ахсан  и  бежало,  бросив
оружие,  под  защиту  султанской  махаллы,  расположившейся  лагерем
между  Сале  и  Кенитрой.  Отсюда  ал-Хасан  продолжил  движение  на
Мекнес613.
 Он  провел  несколько  дней  в  Зерхуне  в  святилище  Мулай-Идрис
(не  путать  с  одноименным  святилищем  в  Фесе),  выполняя  ритуалы  и
принося  дары  шерифам  Идрисидам  —  потомкам  погребенного  здесь
древнего  правителя.  Приобщившись  к  бараке  последнего,  молодой
султан  вступил  в  Мекнес.  По  этому  случаю  в  городе  был  устроен  об¬
щий  пир  и  празднество.  После  вечерней  молитвы  на  площади
Баб-Мансур  не  смолкали  музыка,  пение,  сопровождавшие  красочные
пляски614.
 В  районе  Мекнеса  солдаты  махаллы  ожидали  отдыха,  а  вместо
того  должны  были  участвовать  в  сражениях.  Уже  на  пути  от  Му-
лай-Идриса  к  Мекнесу  на  флангах  махаллы  действовали  отряды  мя¬
тежников615.  Горцы  племени  бени-мтир  после  голодной  зимы  спус¬
тились  в  долину  Мекнеса,  грабя  окрестности  столицы.  Когда
султанская  махалла  остановилась  в  местности  Бу-Зекри,  бени-мтир
вечером  и  на  следующее  утро  совершили  нападение  на  людей  махал¬
лы,  которые  пасли  и  охраняли  скот  и,  перебив  их,  угнали  животных  в
горы.  Мулай  ал-Хасан  во  главе  махаллы  отправился  по  их  следам  в
карательную  экспедицию,  предавая  огню  и  мечу  деревни  бени-мтир.
Приведя  их  к  покорности,  он  дал  своим  солдатам  короткий  отдых  и  в
феврале-марте  1874  г.  направился  в  Фес.  По  обычаю,  ал-Хасан  по¬
слал  жителям  Феса  письмо,  извещавшее  их  о  дне  его  грядущего
вступления  в  их  город.  Также  по  обычаю  это  письмо  было  торжест¬
венно  зачитано  в  фесской  мечети  Каравийин616.
 550


Переход  из  Мекнеса  в  Фес,  как  обычно,  занял  трое  суток  с  но¬
чевками  в  Айн-Того,  Бен-Хасса  (в  долине  Нджа)  и  в  Дуаят.  Наконец,
махалла  стала  лагерем  у  касбы  Шерарда  близ  Феса617.
 В  старом  Фесе  махалла  ал-Хасана  должна  была  подавить  воору¬
женное  сопротивление  сторонников  претендента  на  престол.  Осо¬
бенно  упорно  сражались  филала  —  уроженцы  сахарского  Тафилате-
та.  Их  подавили  огнем  артиллерии.  После  этого  султан,  подчинив
себе  все  столичные  города  Марокканской  империи,  вступил  в  двор¬
цовый  комплекс  Нового  Феса.  В  сражении  и  в  шествии  участвовали
музыканты  его  махаллы:  40  барабанщиков  и  60  трубачей.  Здесь  он  от¬
праздновал  день  рождения  пророка  Мухаммеда618.
 В  Фесе  мулай  ал-Хасан  оставался  все  лето.  В  августе-сентябре
1874  г.  он  с  новой  махаллой  двинулся  на  войну  с  мятежником
Бу-Азза  ал-Харби619.  В  Уджде,  перейдя  мост  через  Тафну,  он  произ¬
вел  назначения  новых  людей  на  посты  каидов.  В  связи  с  этим  надо
рассматривать  сообщение  хроники  о  том,  что  местные  племена  под¬
носили  султану  хедию  и  муну.  В  касбе  Селуане  султанскую  махаллу
застал  Рамадан,  и  она  остановилась  здесь  на  весь  месяц  мусульман¬
ского  поста  и  отпраздновала  его  окончание.  Вождь  племени  бени-из-
насен,  или  бени-снассен,  ал-Хаджж  Мухаммед  ибн  ал-Башир  поднес
правителю  страны  многие  дары.  Затем  под  холодными  дождями  с
градом  махалла  совершила  переход  в  Фес,  где  отметила  праздник
жертвоприношения.  Вслед  за  тем  султан  занялся  делами  своего  вой¬
ска  и  проверил  списки  солдат  на  получение  ими  муны620.
 На  этот  раз  он  пробыл  в  Фесе  около  восьми  наиболее  теплых  ме¬
сяцев,  посылая  небольшие  военные  экспедиции  против  непокорных
племен.  Лишь  в  октябре  1875  г.  султанская  махалла  через  Мекнес  и
Рабат  направилась  в  Марракеш.  Ее  передвижение  по  стране  проходи¬
ло  довольно  мирно.  Лишь  на  юге  пришлось  умиротворять  арабские
племена  рехамна  и  улад-бесеба621.
 В  Марракеше  мулай  ал-Хасан  провел  зимние  месяцы,  приступив
к  реформе  своей  армии.  Весной  1976  г.  его  махалла,  усиленная  отря¬
дами  племен  абда,  дуккала  и  рехамна,  а  также  каидов  области  Хауз,
направилась  к  Атлантическому  побережью.  Последовательно  она
обошла  приморские  портовые  города  Эль-Джадиду  (Мазаган),
Аземмур,  Дар-Бейду  (Касабланку)  и  прибыла  в  Рабат,  где  было  от¬
праздновано  окончание  Рамадана  и  на  несколько  дней  был  устроен
отдых.  Берберы  шлёх  проявили  покорность  султану,  принесли  хедию
и  муну.  Затем  через  Сале  и  Мекнес  ал-Хасан  и  его  махалла  верну¬
лись  в  Фес622.
 Снова  лето  султан  провел  в  Фесе,  лишь  посылая  свои  войска  в
близкие  и  дальние  походы.  По  обычаю,  военными  экспедициями,  по
крайней  мере,  формально,  руководили  члены  султанского  рода,  а
вторыми  руководителями  часто  назначались  опытные  военачальни¬
 551


ки  и  приближенные  правителя.  Ал-Хасан  направил  армию  на  по¬
мощь  наместнику  Уджды,  но  тот  был  разбит.  Более  удачно  действо¬
вали  отряды  султанских  войск  против  мятежных  племен  гийята  и
бени-снассен;  солдаты  сожгли  их  деревни  и  посевы,  но  не  сумели  за¬
хватить  скот  и  семьи  непокорных623.  Тогда  в  октябре  1876  г.  против
бени-снассен  выступила  махалла  во  главе  с  самим  султаном.  В  ее  со¬
ставе  были  регулярные  войска  с  артиллерией  и  отряды  племен.  На
этот  раз  бени-снассен  выразили  свою  покорность  султану  и  достави¬
ли  ему  большую  муна:  600  или  700  овец,  много  кур,  200  сахфа  (мер)
ячменя  и  пшеницы.  Они  принесли  также  хедия  —  ритуальный  дар,
символизирующий  признание  верноподданнических  обязательств.
Но  мулай  ал-Хасан  внезапно  схватил  и  казнил  двух  вождей  этого
племени624.
 Через  три  дня  султан  с  махаллой  направился  в  Уджду,  где  совер¬
шил  обход  пограничных  с  Алжиром  земель,  и  провел  встречу  с
французскими  офицерами.  Затем  махалла  вернулась  в  Фес625.
 На  этот  раз  ал-Хасан  провел  в  Фесе  более  года.  Несмотря  на  холо¬
да  зимой  1877-1878  гг.  он  послал  махаллу  под  командованием  фес¬
ского  паши  в  горы  Северного  Марокко,  чтобы  укрепить  центральную
власть  как  среди  горных  берберских  племен,  так  и  на  караванном
пути  в  Танжер,  правитель  которого  был  одним  из  наиболее  могу¬
щественных  феодалов.  В  этой  махалле  собрались  15  тыс.  человек,
включая  подразделения  регулярных  войск  и  отряды  племен  провин¬
ции  Гарб:  шерарда,  шерага,  бени-ахсен,  хлот,  эль-арби,  эль-халь,
бени-мтир,  геруан,  аит-юси,  хайяина,  а  также  арабские  племена  об¬
ласти  Саис.  Махалла  прошла  обычным  путем  через  горы  Гебгеб,  зем¬
ли  племен  бени-урнагель,  бени-зеруаль,  бени-месгильда,  бени-места-
ра  и  др.  Усмирив  горцев  и  захватив  большую  добычу  в  их  деревнях,
махалла,  исполняя  полученный  на  этом  этапе  письменный  приказ
султана,  направилась  в  Фахс,  близ  Танжера.  Официально  ее  задачей
было  установление  безопасности  на  караванном  пути  в  Танжер,  че¬
рез  который  велись  торговые  и  дипломатические  сношения  Марокко
с  заморскими  странами  и  где  находились  представители  европейских
держав.  Вместе  с  тем,  таким  образом  султан  продемонстрировал  на
северо-западе  Марокко  свое  могущество  и  собрал  дань,  или  подати,  с
племен  этой  части  страны.  Выполнив  эту  задачу,  махалла  благопо¬
лучно  вернулась  в  Фес  626.
 Укрепив  свою  власть  на  севере  Империи,  султан  обратил  свои
взоры  на  юг.  Весной  1878  г.  он  во  главе  махаллы  и  со  всем  махзеном
выступил  в  Марракеш  по  обычной  дороге  через  Мекнес  и  Рабат.
В  Марракеше  после  плохого  урожая  был  недостаток  зерна,  и  пребы¬
вание  здесь  многолюдной  махаллы  еще  обострило  положение.  В  не¬
которых  племенах  начался  голод,  распространившийся  и  на  участни¬
ков  махаллы,  многие  из  них  умерли  от  недоедания  и  болезней627.
 552


Уже  в  апреле  султан  с  махзеном  и  махаллой  вернулся  через  Рабат
и  Мекнес  в  Фес.  Но,  несмотря  на  плохой  урожай  предыдущего  года,
султан  не  отказался  от  мысли  о  новом  полюдье.  3  мая  он  во  главе  ма-
халлы  выступил  через  Серагну  (Эль-Калаа  эс-Срагна)  и  Энтифу  на
юг.  На  берегах  р.  Уэд-ал-Абид  он  привел  к  покорности  племя  аит-ат-
таб,  затем  перешел  в  районы  Дар-ульд-Зидухи  Касба-Бени-Меллаль,
где  ему  выразили  покорность  местные  племена  (аит-муса  и  др.).  За¬
тем  султан  вернулся  в  Мекнес.  Здесь  махалла  —  в  который  раз  —  вы¬
ступила  против  берберского  племени  бени-мтир,  которое  признавало
власть  центрального  правительства  (махзен)  лишь  в  то  время,  когда
на  его  земле  находилась  султанская  махалла.  Султан  провел  в  Мек-
несе  почти  полгода,  причем  в  январе  1880  г.  он  серьезно  болел.  После
выздоровления  правитель  вернулся  в  Фес  и  оставался  в  этом  городе
более  года.  Время  от  времени  он  посылал  военные  отряды  для  сбора
дани  с  племен  гелана  (в  области  Риф),  горцев  Уэззана  и  племени
аит-юси628.
 Весной  1881  г.  мулай  ал-Хасан  вышел  в  южное  полюдье.  Он  раз¬
бил  лагерь  у  Земмура  и  послал  своих  солдат  в  набеги  на  берберские
племена  аит-муса  и  бени-амир.  Затем  махалла  достигла  Марракеша,
с  триумфом  вступила  в  город  и  зазимовала629.
 С  наступлением  весны  1882  г.  султан  покинул  Марракеш  и  напра¬
вился  во  главе  махаллы  в  Сус.  Махалла  насчитывала  около  40  тыс.
человек  из  почти  всех  частей  Марокканской  империи,  но  в  пути  мно¬
гие  из  них  дезертировали630.  Она  прошла  Хауз,  Касба  Иминтанут,
Хаха  и  вступила  в  портовый  город  Агадир;  здесь  ее  уже  ожидал  каид
махзена.  Одной  из  политических  целей  этого  похода  было  противо¬
действие  испанской  политике  в  приокеанских  городах.  Из  Агадира
махалла  двинулась  вверх  по  долине  р.  Сус,  через  Дар-эль-Хаджж-
эль-Араби,  Тагадирт,  Улад-Саид  и  в  июне  1882  г.  прибыла  в  Тару-
дант.  Область  Сус  была  бедна  водой  и  зерном,  ее  племена  проявляли
полную  лояльность  к  центральной  власти,  и  поводов  для  разграбле¬
ния  своих  деревень  не  доставляли.
 Два  неурожайных  года  истощили  запасы  хлеба,  махалла  страдала
также  от  нехватки  питьевой  воды,  кроме  того,  на  исходе  были  бое¬
припасы.  Султан-реформатор  принял  необычное  для  его  предшест¬
венников  решение:  он  арендовал  у  европейцев,  живших  в  приокеан¬
ских  портах,  пароходы,  которые  из  Эль-Джадиды  и  Дар-Бейда
перевезли  в  Агадир  порох,  пули  и  зерно.  Тогда  мулай  ал-Хасан  ре¬
шил  завести  собственный  пароход,  он  купил  небольшое  судно  и  на¬
звал  его  своим  именем  «Ал-Хасанийя»631.
 Пополнив  запасы,  султан  с  махаллой  2  июня  выступил  из  Тару-
данта,  вернулся  на  приатлантические  равнины,  прошел  их  до
Эль-Джериды,  далее  через  Хаура  и  Штука  вступил  в  область  Maca  и
достиг  приморского  поселка  Агбалу.  Там  он  ожидал  судна,  которое
 553


должно  было  доставить  зерно  для  его  махаллы,  но  бури  не  дали  судам
выйти  в  океан.  Голодные  солдаты  махаллы  разбредались  в  поисках
съестного,  а  племена,  которые  они  грабили,  оказывали  вооруженное
сопротивление  632.
 В  1883  г.  махалла  покинула  знойный  Марракеш  лишь  20  мая;  с
ней  находились  султан  и  махзен.  Махалла  взяла  курс  на  Тадлу,  не
подчинявшуюся  султанам  уже  сто  лет.  По  пути  множество  конных
воинов  племени  зайян  свидетельствовали  перед  султаном  свою  пре¬
данность.  Но  берберы  области  Смагла  оказали  махалле  упорное  со¬
противление.  Касбу,  в  которой  они  оборонялись,  удалось  взять  лишь
после  артиллерийского  обстрела,  во  время  которого  погибли  более
500  человек;  защитники  касбы  ушли  ночью  в  горы,  уводя  с  собой
свои  семьи  и  скот.  В  течение  целого  месяца  махалла  находилась  в  об¬
ласти  Заэр  и  посылала  карательные  экспедиции  в  окрестные  общи¬
ны.  Осенью  она  двинулась  на  север  и  в  октябре  вступила  в  Мекнес,
где  и  зазимовала633.
 Весной  1884  г.  махалла  совершила  переход  в  Фес,  с  боем  продви¬
гаясь  через  земли  всегда  непокорных  бени-мтир.  Султан  ал-Хасан
разделил  махаллу  на  две  махаллы,  которые  должны  были  взять  в  кле¬
щи  и  покорить  мятежное  племя.  Довольствуясь  весьма  сомнитель¬
ным  успехом,  ал-Хасан  вступил  в  Фес  и  снова  провел  в  этом  городе
более  года634.
 В  1886  г.  султан  с  махаллой,  как  обычно  было  заведено,  направил¬
ся  в  Марракеш  через  Сус.  Его  беспокоила  активность  англичан  на
океанском  побережье;  торговый  дом  Маккензи  в  Тарфайе  и  торговый
дом  Кёртиса  в  Арексисе  построили  фактории,  установили  связи  с  ка-
идами  общин  Суса  и  добились  покровительства  шерифа  области  Та-
заруальт.  Сохранялась  и  опасность  испанской  колониальной  экспан¬
сии.  На  этот  раз,  учтя  опыт  прошлого  похода  в  Сус,  мулай  ал-Хасан
послал  сюда  своих  чиновников-аминов,  которые  заготовили  запасы
зерна  на  пути  движения  махаллы,  в  г.  Тигните.  Добравшись  до  этого
города,  махалла,  как  это  было  в  земле  бени-мтир  двумя  годами  ранее,
разделилась  на  две.  Одна  часть  с  шатрами,  походным  гаремом  султа¬
на  и  проч.,  медленно  двинулась  по  берегу  океана,  другая,  с  которой
находился  мулай  ал-Хасан,  двигалась  налегке  и  быстрее.  Обе  махал¬
лы  направлялись  к  Арексису,  предавая  по  пути  огню  и  мечу  земли
племени  аит-ба-амране.  Особый  отряд  всадников  на  верблюдах  был
послан  разрушить  дома  и  склады  европейцев  и  изгнать  их  с  побе¬
режья.  Однако  султан  не  только  повелевал  разрушать;  он  освятил  ме¬
четь  в  Маса635.
 Отсюда  махалла,  снова  соединившаяся,  двинулась  по  долине
р.  Сус,  затем  в  провинцию  Хаха,  приводя  к  покорности  местные  пле¬
мена,  и,  наконец,  пришла  в  Мтугу.  Султан  собирался  схватить  каида
Мтуги  ал-Хаджж  Месауда,  слишком  богатого  и  могущественного,
 554


чтобы  его  лояльность  не  внушала  султану  подозрений.  Но  когда  ма-
халла  прибыла  в  резиденцию  каида,  в  большую  касбу  в  Дар-Каид-
эль-Мтуги,  ал-Хаджж  Месауд  поразил  султана  и  его  приближенных
невиданным  по  щедрости  приемом,  выражавшим  беспредельную  ло¬
яльность  монарху.  Племя  принесло  султану  хедию.  Первой  выступа¬
ла  процессия  одетых  во  все  белое  мужчин  длиною  в  800  метров;  каж¬
дый  нес  большую  корзину,  полную  испанских  монет  —  дуро.  За  ними
вели  десять  или  пятнадцать  превосходных  мулов,  двадцать  пять  или
тридцать  лучших  коней  в  сбруе,  украшенной  золотом  и  серебром,  не¬
сли  много  тканей  и  ковров.  За  этой  хедией  каида  свои  дары  понесли
отдельные  знатные  семьи  и  родовые  группы  племени  мтуги.  Они
подносили  мешки  золота,  вели  лошадей.  Хотя  мулай  ал-Хасан  имел
около  сорока  женщин  в  своем  походном  гареме,  он  принял  двадцать
пять  или  тридцать  женщин  мтуги.  Султан  должен  был  отказаться  от
намерения  бросить  каида  в  заключение.  Последовало  пиршество  с
песнями,  танцами,  выступлениями  комиков636.
 Вернувшись  в  Марракеш,  султан  вскоре  двинул  свою  махаллу  в
Тадлу,  на  усмирение  племени  смагла,  деревни  которого  предавались
огню  и  мечу,  затем  направился  в  Мекнес.  Здесь  махалла  вела,  как  и  в
прежние  годы,  сражения  с  бени-мтир.  Султан  Хасан  бросил  в  темни¬
цу  каидов  этого  племени  и  назначил  на  их  место  новых.  Прибыв  в
Мекнес,  он  оставался  здесь  недолго  и  перешел  со  всем  своим  войском
и  двором  в  Фес,  где  и  зазимовал637.
 Весной  1888  г.  мулай  ал-Хасан  совершил  очередное  полюдье  в
Марракеш,  по  пути  усмиряя  племена  энтифа,  бени-мгильд  и  горцев
Феззаза.  Затем  он  вернулся  в  Фес  и  отсюда  ходил  с  махаллой  в  се¬
верные  провинции  по  маршруту:  горы  Гомара  —  Шишауэн  —  Дже-
бель  эль-Алям  —  Тетуан  —  Танжер  —  Арзила  —  Фахс  эр-Рхибан  —
Уэд  Мхазен  —  Эль-Араиш  —  Эль-Ксар-Эль-Кабир  —  Хад  Курт  —  Уэд
Себу  —  Бени-Ахсен  —  Уэд  Рдом  —  Мекнес  —  Уэд  Нджа  —  Фес638.
 Каиды  (например,  ал-Хаббаси  в  Уэд-Себу)  подносили  своему
сюзерену  хедию  и  муну639.
 Во  время  похода  в  горы  Гомара  мулай  ал-Хасан  совершал  различ¬
ные  религиозные  ритуалы.  Он  отпраздновал  праздник  жертвоприно¬
шения.  В  начале  своего  пребывания  в  этой  горной  области  он  совер¬
шил  паломничество  в  Мешиш,  на  могилу  основателя  исламского
духовного  ордена  Шадилийя  мулая  Абд  ас-Салама,  а  покидая
область  —  на  могилы  святых  под  горой  Эль-Алям,  прискакав  к  ним  во
главе  отряда  всадников,  пока  его  махалла  огибала  эту  местность  сле¬
ва  направо640.
 На  этот  раз  в  Фесе  султан  прожил  несколько  месяцев,  с  наступле¬
нием  весны,  как  принято,  отправился  с  махаллой  в  Марракеш,  вновь
усмирял  бени-мгильд,  затем  без  сражений  по  пути  прибыл  в  Хениф-
ру,  где  к  нему  присоединились  местные  феодалы.  Вместе  они  вели
 555


военные  действия  против  мятежного  племени  аит-шокман,  которое
бежало  от  них  в  горы.  Преследуя  непокорных  берберов,  военачальни¬
ки  султана  поверили  их  каидам,  согласившимся  на  выполнение  всех
повинностей,  включая  муна,  но  устроивших  резню  пришельцев
ночью  после  празднества.  Рассеяв,  но  не  покорив  аит-шокман,  султан
ушел  в  Мекнес,  где  провел  всего  три  дня,  а  затем  прибыл  в  Фес,  где
оставался  до  середины  1893  г.,  всецело  занятый  укреплением  и
модернизацией  своей  армии.
 Он  посылал  карательные  экспедиции  в  Тадлу  и  Хауз,  а  также  про¬
тив  непокорных  аит-шокман.  Последние  на  голову  разбили  большую
махаллу  султана,  вторгнувшуюся  в  их  землю641.
 25  июня  1893  г.  мулай  ал-Хасан  возобновил  полюдье,  направив¬
шись  на  крайний  юг  своей  империи,  в  Тафилалет.  Полюдье  в  эту
часть  Марокко  —  колыбель  правящей  династии  —  считалось  особен¬
но  престижным  делом.  Вместе  с  тем  Хасана  не  могла  не  тревожить
возросшая  активность  французских  пограничных  властей  и  общий
рост  французского  влияния  в  оазисах  Сахары.  В  новой  махалле  было
первоначально  15  тыс.  человек.  По  пути  к  ней  присоединялись  отря¬
ды  берберских  племен,  давно  отвыкшие  от  султанских  полюдий.
В  честь  пожаловавшего  к  ним  сакрализованного  правителя  местные
феодалы  устраивали  пышные  празднества.
 Вместе  с  султаном  находился  французский  военный  врач  Линар,
описавший  это  путешествие.  Из  Феса  султан  и  махзен  направились  в
Себу,  где  собирались  отдельные  части  махаллы.  Отсюда  во  главе  с
султаном  махалла  двинулась  по  маршруту  Сафра  —  Тарзут  —
Энджиль  —  область  племени  аит-юси  —  Касбат  эль-Махзен  —  завия
Укима  —  Уэд  Зиз  —  Ксар-эс-Сук  —  Бу-‘Ам  —  Касра  Мулая  Али-Ра¬
шида,  наместника  Тафилалета.  Прибыв  в  этот  оазис,  мулай  ал-Хасан
первым  делом  совершил  паломничество  к  могиле  своего  предка
мулая  Али-Шерифа.
 Через  несколько  дней  после  султанской  махаллы  на  юг  Марокко
прибыла  махалла  марракешского  наместника,  старшего  сына  Хаса¬
на  I  мулая  Мухаммеда.  Она  двигалась  по  маршруту  Глауа  —  Дадес  —
Имитер  Торга.  Этот  же  путь  султан  выбрал  для  возвращения  на  се¬
вер  через  Марракеш,  когда  его  махалла  соединилась  с  махаллой  его
сына.  Но  если  последняя  прошла  его  играючи,  то  для  объединенной
махаллы  он  оказался  слишком  тяжел.  Стоял  уже  ноябрь,  начались
холода,  многие  пешие  воины  погибли  на  горных  перевалах  области
племени  глауа642.
 Прибыв  в  Марракеш,  мулай  ал-Хасан  наложил  свою  опалу  на  Му¬
хаммеда.  Он  обвинил  его  в  недостаточной  ревности  в  делах  веры  и  в
неправильном  ведении  военных  и  других  дел.  Сказалось  соперни¬
чество  между  феодальными  кликами,  агентами  европейских  держав,
придворные  интриги.  Мулай  Мухаммед  был  смещен  с  поста  намест¬
 556


ника.  Было  произведено  много  новых  назначений.  Султан  провел  в
Марракеше  зиму  1893-1894  гг.  29  января  сюда  прибыл  испанский
посол  Мартинес  Кампос  с  требованием  выплатить  Испании  6  млн.
дурро  в  качестве  компенсации  за  ущерб,  нанесенный  берберами  риф
в  то  время,  когда  султан  ходил  полюдьем  на  юг.  В  результате  перего¬
воров  сошлись  на  4  млн.643
 Теперь  из  возможных  наследников  престола  в  немилости  нахо¬
дился  мулай  Мухаммед,  а  в  особой  милости  его  младший  сводный
брат  тринадцатилетний  Абд  ал-Азиз.  17  мая  его  послали  в  каратель¬
ную  экспедицию  против  аит-шокман.  Разумеется,  с  принцем-подрост-
ком  находились  опытные  советники.  Провожать  его  вышел  весь  мах-
зен.  Замещая  своего  отца  в  походе,  он  был  облачен  атрибутами  его
власти;  ехал  на  породистом  коне  под  особым  султанским  зонтом.  Ма-
халла  Абд  ал-Азиза  достигла  Рабата  и  оставалась  здесь  около  месяца,
ожидая  прибытия  султана.  Но  глава  Марокканской  империи  в  это
время  в  последний  раз  в  жизни  пытался  подчинить  берберские  пле¬
мена  Тадлы.  Он  выступил  из  Марракеша  через  пять  дней  после  свое¬
го  сына  по  маршруту  завия  Бен-Саси  —  Тамелалет  эль-Джедид  (здесь
Хасан  совершил  паломничество  к  могиле  Сиди-Рехаль)  —  Генатер
(Серагна)  —  Уэд  Тесаут  —  Эль-Джамаа  (на  территории  племени  эн-
тифа)  —  Табия  (на  р.  Уэд  эль-Абид)  —  Дар-ульд-Зидух
(на  р.  Умм-эр-Ребиа).  Здесь  он  заболел  гепатитом  и  7  июня
скончался644.
 Руководство  султанской  махаллы  провозгласило  новым  султаном
Абд  ал-Азиза.  Во  время  смертельной  болезни  султану  предлагали
вернуться  в  Марракеш,  но  он  не  согласился645.  Теперь  махалла  дви¬
нулась  в  Рабат,  а  не  в  Марракеш.  Она  везла  с  собой  тело  Хасана,  ко¬
торый  при  жизни  желал  быть  похороненным  в  Рабате,  рядом  со  сво¬
им  отцом,  Мухаммедом  ибн  Абдаллахом.  В  Рабате  местные  улемы
признали  Абд  ал-Азиза  султаном.  Регентом  при  малолетнем  монархе
стал  Ба-Ахмед-у-Муса646.
 Между  тем  назревала  междоусобица.  Претендентом  на  престол
заявил  себя  брат  Абд  ал-Азиза  Абд  ал-Хафид,  провозглашенный  сул¬
таном  в  Марракеше,  имевший  сторонников  и  в  Фесе.  В  разгоревшей¬
ся  борьбе  нас  в  данном  случае  интересует  лишь  полюдье  Абд
ал-Азиза.  Похоронив  отца  в  Рабате,  он  через  две  недели  направился  с
махаллой  в  Мекнес,  где  был  торжественно  встречен  знатью  и  наро¬
дом.  После  десятидневного  пребывания  в  Мекнесе  махалла  выступи¬
ла  в  Фес  и  была  столь  же  торжественно  встречена  в  этом  «городе  уле¬
мов».  Здесь  мулай  Абд  ал-Азиз  совершил  паломничество  к  могиле
мулая  Идриса  и  тем  упрочил  свой  статус  султана647.
 12  сентября  1895  г.  пятнадцатитысячная  махалла  во  главе  с  пят¬
надцатилетним  султаном  и  под  командованием  паши  Хамму  бен
Джилали  медленно  двинулась  из  Феса  через  Земмур  в  Рабат.  При
 557


ней  находились  французские  и  британские  специалисты.  В  феврале
1896  г.  махалла  покинула  Рабат  и  через  область  Шавийя  и  Мешра
эш-Шеир  направилась  в  Марракеш.  7  марта  Абд  ал-Азиз  вступил  в
Марракеш648.
 В  дальнейшем  махаллы  водил  в  основном  регент,  но  иногда  и
юный  султан649.
 В  1900  г.  двадцатилетний  мулай  Абд  ал-Азиз  начал  править  стра¬
ной  самостоятельно.  С  помощью  британского  советника  Г.  Маклина,
в  течение  четверти  века  служившего  марокканскому  махзену,  он  пы¬
тался  модернизировать  управление  страной.  Но  он  не  мог  совладать
с  растущей  смутой,  которую  сеяли  империалисты  и  феодалы,  приви¬
легии  которых  были  затронуты  реформами.
 В  горах  на  северо-западе  Марокко  власть  принадлежала  «султану
гор»  Раисули,  берберы  Рифа  и  Среднего  Атласа  сохраняли  неза¬
висимость,  а  на  востоке  разгоралось  восстание  под  руководством
самозванца  Бу-Хамары,  выдававшего  себя  за  мулая  Мухаммеда,  сына
Хасана  I,  о  котором  уже  говорилось  выше650.
 Смута  продолжалась  все  царствование  Абд  ал-Азиза  и  его  брата
Абд  ал-Хафида  вплоть  до  окончательного  раздела  Марокко  между
Францией  и  Испанией.  Оккупация  отдельных  частей  страны  этими
державами  началась  в  1904  г.  и  год  за  годом  распространялась  на  но¬
вые  территории.  Арабы  и  берберы  поднимались  на  борьбу  с  империа¬
листами,  но  их  гнев  обращался  и  против  махзена  и  султана.
 Однако  в  1901-1908  гг.  в  Марокко  еще  можно  было  наблюдать  по¬
людье.  Так,  весной  1901  г.  мулай  Абд  ал-Азиз  выступил  из  Феса  в
сторону  Рабата  и  Марракеша.  Пробыв  полгода  на  юге,  он  в  ноябре
вернулся  в  Рабат,  здесь  провел  Рамадан  и  встретил  праздник  разгов-
ления  ‘ыд-ал-фитр  (местное  название  ‘ыд  эс-сегыр,  «малый  празд¬
ник»).  На  праздничном  параде  маршировали  в  только  что  выданных
им  красных  мундирах  солдаты  Г.  Маклина,  участвовали  в  празднест¬
ве  и  другие  войска  махзена651.  Пробыв  в  Рабате  в  общей  сложности
три  месяца,  султан  отправился  в  Мекнес,  а  через  несколько  дней  —  в
Фес,  где  и  зазимовал.  В  марте  1902  г.  он  вышел  в  новую  махаллу652.
 Осенью  1902  г.  он  вернулся  в  этот  город.  Все  племена  области  Фес
встречали  его  махаллу.  Она  имела  такой  же  вид,  как  обычная  султан¬
ская  махалла,  совершая  переход  из  Марракеша  в  Фес,  не  было  лишь
отряда  чернокожих  воинов,  числом  в  шесть  сотен653.  Зато  в  махалле
была  батарея  из  дюжины  легких  орудий654.
 Церемониал  вступления  султанской  махаллы  в  каждую  из  столиц
и  резиденций  султана  был  строго  канонизирован  и  не  менялся  века¬
ми.  Вот  одно  из  описаний  «частых  визитов  султана  Марокко  в  Рабат
во  время  его  передвижений  из  Феса  в  Марракеш»,  составленное  в  на¬
чале  XX  в.  известным  исследователем  Марокко  А.  Мерсье655:
 558


«Направляясь  из  Феса  в  Марракеш  или  обратно,  султан  не  следу¬
ет  прямой  дорогой,  которая  проходит  по  землям  непокоренных  пле¬
мен,  а  должен  большую  часть  пути  двигаться  вдоль  побережья  [океа¬
на]...  о  прибытии  султана  всегда  объявляют  заблаговременно  в
благословляющем  письме»,  которое  зачитывается  в  мечети  Аль-Мас-
джид  аль-Кабир.  Затем,  за  два-три  дня  до  его  торжественного  вступ¬
ления  в  Рабат,  беррах  (глашатай)  обегает  улицы  и  площади  города,
извещая  жителей  формулой:  «Нет  бога  кроме  Бога  [и]  Мухаммад  по¬
сланец  Бога!  О  моряки!  О  пушкари!  О  набольшие  люди  города!  При¬
нимайте  же  (ту‘арриду)  нашего  господина,  который,  если  будет  на  то
воля  Аллаха,  вступит  в  Нахар  эль-Филлани!».  Соответственно  тому,
прибывает  ли  султан  через  Гарб  или  Хауз,  в  Рабат  направляется  де¬
легация  племен  Хауза  или  Гарба,  чтобы  присутствовать  при
торжественном  вступлении  в  него  государя.
 Утром  дня,  назначенного  для  этой  церемонии,  все  войска  [рабат-
ского  гарнизона],  экипажи  портовых  шаланд,  должностные  лица  Ра¬
бата  и  часть  населения,  а  также  делегации  племен  выступают  за  внут¬
ренние  стены  города  и  направляются  к  Марракешским  воротам
(Баб-Марракеш;  эти  ворота  называются  также  Баб-элъ-Адир
эль-Баррани;  они  ведут  прямо  к  обычному  месту  лагерного  располо¬
жения  махаллы)  на  юго-восточной  стороне  внешней  стены.  Они
предназначены  для  этой  церемонии  и  открываются  только  на  время
пребывания  султана  в  Рабате.  Весь  кортеж  выстраивается  на  про¬
странстве  между  воротами  Баб-Марракеш  во  внешней  стене  и
Баб-эр-Руах  во  внутренней  стене.  Артиллеристы,  бахрия  —  матросы
шаланд,  пехотинцы,  подразделения  туарга  —  строятся  шпалерами  по
пути  следования  султана.  Около  Баб-Марракеша  становится  каид
Рабата  в  окружении  высших  должностных  лиц  и  нотаблей,  а  кадий
Рабата  и  адили  {‘адул)  стоят  позади  Баб-эр-Руах.
 В  тот  момент  когда  султан  и  его  кортеж  проходят  через  Марра¬
кешские  ворота,  городской  каид  один  выступает  им  навстречу  и  от
имени  всех  произносит  бей‘а  —  формулу  присяги,  которую  каждый,
кланяясь,  повторяет:  “Аллах  да  благословит  тебя  во  дни  (‘умур)  на¬
шего  господина!”
 Но  вот  формула  произнесена,  каид  и  его  свита  построились  поза¬
ди  султана  и  его  окружения,  чтобы  участвовать  в  шествии  махаллы,
которая  сопровождает  государя.  Первыми  проходят  пехотинцы  регу¬
лярных  войск  {‘аскер  эл-меши)  и  разбивают  свой  лагерь  в  месте,  на¬
зываемом  Адир  эль-Баранни,  на  обширном  участке  лагерного  поля,
ограниченном  с  одной  стороны  фасами  внешней  стены  города,  обра¬
зующими  её  юго-восточный  угол.
 Затем  шествует  свита,  состоящая  из  конных  отрядов  мешаурия  и
гиш,  катибов  {куттаб),  или  писцы  министров,  мезрагия,  гиукрия,  или
саперы,  ахль-эль-фраш  и  проч.  Это  шествие  не  лишено  оригиналь¬
 559


ности  и  живописности.  Вся  свита  проходит  внутрь  обширного  обне¬
сенного  стеной  пространства  Дар-эль-Махзена,  где  она  размещается
в  месте,  известном  под  названием  Туарга,  так  как  это  квартал  подраз¬
делений  туарга.
 Наконец,  шествие  заканчивается,  султан  и  его  приближенные
проходят  через  Баб-эр-Руах  и  вступают  в  квартал  Туарга  и  в
Дар-эль-Махзен  через  [ворота]  Баб-эт-Тахтия.  В  это  время  гремят
пушки  всех  батарей.  Султан  и  его  “дом”  (ближайшее  окружение)  раз¬
мещаются  в  зданиях  Дар-эль-Махзена,  министры  со  своими  писца¬
ми  —  в  городе,  а  остальные  —  в  своих  палатках;  они  каждый  день  яв¬
ляются  на  службу  в  бенаих,  или  ведомства,  под  которые  отведены
постройки  Дар-эль-Махзена.
 Все  время,  которое  султан  проводит  в  Рабате,  все  конники  мешуа-
рия,  туарга  и  другие  представляют  каждый  день  “фантазию”,  или
ла‘аб-эл-хил.
 Трижды  в  день  —  утром,  в  полдень  и  на  закате  —  туарга  выкатыва¬
ют  небольшую  мехрас  (мортиру),  которая  находится  около  куббы
Сиди  Мухаммеда  бен  Абдаллаха,  и  отмечают  пушечным  выстрелом
три  части  дня.
 Утром  и  вечером  султанский  оркестр  исполняет  своему  государю
серенаду.
 На  следующий  день  по  прибытии  султан  созывает  каидов  окрест¬
ных  племен,  которые  приносят  ему  дар  (хедия)  от  своих  подданных
плюс  свои  личные  подарки.  Точно  так  же  каиды  Рабата  и  Сале,  каж¬
дый  окруженный  несколькими  нотаблями,  приносят  хедия  от  этих
двух  городов  и  подарки  (...)  Наконец,  депутации  евреев  Рабата
и  Сале  подносят  значительные  “дары”,  собранные  в  их  меллах  (гет¬
то.  -Ю.  К).
 В  пятницу  султан  дважды  совершает  утреннюю  молитву  в  мечети
касбы  и  мечети  Джамиат  ас-Сунна.  Сюда  он  едет  на  коне,  в  окруже¬
нии  высших  должностных  лиц,  шерифов  и  представителей  племен.
Оркестр  и  регулярные  войска  образуют  кортеж.
 По  обычаю,  за  несколько  дней  до  отъезда  из  Рабата  султан  посе¬
щает  все  мечети  и  могилы  святых  Рабата  и  Сале.  На  своем  достаточ¬
но  долгом  пути  государь  одаривает  попрошаек  обоего  пола  и  любой
расы,  выслушивает  устные  просьбы  и  принимает  письменные  проше¬
ния.  Речь  идет  чаще  всего  об  отпуске  на  свободу  заключенных  или  о
помощи.  Государя  всегда  сопровождает  амин,  называемый  муль
эш-шекара,  “человек  сумы”,  потому  что  при  нем,  действительно,  есть
сума,  из  которой  он  должен  доставать  по  приказанию  султана  деньги
и  выдавать  их  каждому  попрошайке  или  хранителям  могил  святых».
 Султанская  кавалькада-караван  совершала  «три  ежегодных  пере¬
езда  между  столицами  и  почти  ежегодные  экспедиции  против  мятеж¬
ников».  Поэтому  султаны  много  времени  находились  вне  дома  и  до¬
 560


вольно  близко  общались  с  большинством  своих  подданных,  так  что
те  могли  их  видеть  и  обращаться  к  ним656.
 Эта  кочевая  жизнь  чередовалась  с  отдыхом  и  празднествами  в
столицах.  Среди  них  были  такие  как  ежегодный  (в  апреле)  карна¬
вальный  праздник  в  Фесе,  когда  на  три  недели  избирался  «султан
студентов»  знаменитого  мусульманского  университета  этого  города.
Характерно,  что  шуточный  «султан»  устраивал  свою  махаллу.  Мест¬
ная  легенда  связывает  учреждение  карнавала  и  должности  «султана
студентов»  с  событиями  1664  г.,  когда  первый  саадидский  султан,
действуя  при  поддержке  студентов,  убил  богатого  еврея  из  горной  де¬
ревни  Дар-Ибн-Мешал657,  но  Дж.  Фрэзер  выводит  корни  этого  праз¬
дника  из  древнего  обычая  интронизации  и  последующего  убиения
ритуального  заместителя  священного  царя658.
 На  три  главных  мусульманских  праздника  (‘ыд  ал-фитр,  или
праздник  окончания  поста  рамадан,  ‘ыд  ал-адха,  иначе  ыд  ал-курбан,
праздник  жертвоприношения,  который  назывался  еще  «малым  праз¬
дником»  (‘ыд  ас-сагир),  и  ‘ыд  ал-мавлюд,  или  день  рождения  Проро¬
ка  Мухаммеда),  султан  принимал  подношения  (хедия,  или  хадия,
по-арабски  «дар»)  от  каидов  важнейших  племен.  Этим  они  выражали
свою  лояльность  и  покорность  правителю;  вместе  с  тем  такой  дар
имел  и  немалую  самостоятельную  ценность.  Согласно  Л.  Арно,  «бо¬
гатые  каиды  больших  племен:  дуккала,  абда,  м’тугга,  глауа,  —  на  боль¬
шие  праздники,  по  обычаю,  подносили  в  подарок  султану  большее
или  меньшее  число  негров  и  негритянок»659.
 В  Мешра  ар-Рамле  праздники  были  приурочены  к  прибытию  ма-
халлы.  К  султану  приводили  всех  солдатских  детей,  которым  испол¬
нилось  10  лет.  В  дополнение  к  обрядам  совершеннолетия  они  как  бы
благословлялись  своим  повелителем  (ведь  они  считались  его  раба¬
ми)  на  взрослую  жизнь.  После  этого  они  проходили  пятилетнее  об¬
учение:  первые  годы  ремеслам  каменщика  или  погонщика  мулов  и
ослов,  затем  верховой  езде  и  военному  делу.  Когда  молодым  неволь¬
никам  исполнялось  15  лет,  они  все  одновременно  вступали  в  брак  со
своими  ровесницами  —  солдатскими  дочерьми  (которые  до  того  об¬
учались  ведению  хозяйства)  и  зачислялись  в  армию  солдатами.
(Впрочем,  самых  красивых  мулаток  обучали  музыке  и  танцам  и  гото¬
вили  в  гарем  султана  и  его  сыновей).  Кстати,  о  султанских  детях.
«Сыновья  и  дочери  султана  обучались  в  изолированных  святилищах,
каждый  принц  со  своим  собственным  компаньоном-негром  того  же
возраста,  что  и  он  сам,  которого  он  звал  “братом”  и  который  служил
ему  всю  жизнь.  Раз  в  год  султан  устраивал  официальную  свадьбу  для
тех  из  своих  потомков,  кто  уже  достиг  брачного  возраста.  Его  дочери
выходили  замуж  за  богачей,  некоторые  из  которых  были  чиновника¬
ми.  Другие  фавориты  получали  жен  из  его  гарема»  (то  есть,  согласно
другим  авторам,  султан  дарил  им  своих  наложниц.  —Ю.  К)660.
 561


В  XVIII  в.  дочери  императора  выходили  замуж  только  за  шери¬
фов  —  потомков  пророка  Мухаммеда,  родичей  марокканского  султа¬
на  —  наиболее  знатных  людей  в  стране.  После  замужества  они  полу¬
чали  в  удел  каждая  по  «дистрикту»,  но  продолжали  жить  в  отцовском
дворце,  а  не  в  гаремах  своих  мужей.  Что  касается  женатых  сыновей
султана,  то  они  получали  в  наместничество  провинции  и  города661.
 Содержание  принцев  в  изоляции,  каждого  с  приставленным  к
нему  слугой,  в  святилище  (наименование  слуги  «братом»  также  име¬
ет  ритуально-религиозный  смысл),  напоминает  ритуалы  священных
царей  Чада  и  Эфиопии.  Тот  из  принцев,  которого  назначили  наслед¬
ником,  после  утверждения  выбора  улемами  Феса  и  Марракеша,  по¬
лучал  в  удел  одну  из  областей  империи  и  направлялся  туда  в  качест¬
ве  ее  правителя662.  Султан-халиф  навещал  своего  наследника  во
время  махаллы.
 Вообще  религиозно-ритуальные  моменты  в  резиденции  и  по¬
ходном  лагере  (махалле)  марокканского  султана  явно  выходили  за
пределы  ортодоксально-исламских  норм  и  больше  напоминали  син¬
кретизм  ислама  с  традиционными  африканскими  религиями,  развив¬
шийся  при  дворах  царей  суданского  пояса.  Так,  в  мае  1819  г.,  когда
мулай  Слиман  заключил  договор  с  мятежными  берберскими  племе¬
нами,  берберы  старались  прикоснуться  к  нему,  чтобы  получить  его
бараку  663  (харизму).  В  конце  XIX  в.  европейские  путешественники
отмечали:  когда  султан  проезжал  какую-нибудь  сельскую  местность,
люди  просили,  чтобы  он  опустил  свои  пальцы  в  сосуды  с  молоком,
дабы  передать  молоку  свою  бараку.  Этим  молоком  они  кропили  зем¬
лю,  чтобы  барака  перешла  к  ней  и  тем  самым  земля  стала  более  пло¬
дородной664.  Летом  1908  г.  хороший  лов  сардин  у  берегов  Марокко
местные  рыбаки  связывали  с  сильной  баракой  нового  султана,  толь¬
ко  что  вступившего  на  престол.  Ослабление  бараки  или  ее  потеря
грозили  стране  неурожаем,  бесплодием  женщин  и  самок  животных,
стихийными  бедствиями665.
 Мистический  смысл  имело  направление  движения  махаллы  —  по
солнцу  (из  Феса  в  Мекнес,  расположенный  юго-западнее  Феса,  затем
далее  на  запад,  юго-запад  и  юг  —  до  Марракеша).  В  зависимости  от
политической  обстановки  маршрут  варьировался,  хотя  основным  на¬
правлением  оставалось  юго-западное.  Так,  в  конце  XIV  —  середине
XVI  вв.  Марокко  распалось  на  несколько  фактически  независимых
государств,  столицами  которых  стали  Фес,  Марракеш,  Сиджилмаса
и  др.  Протяженность  полюдья,  например,  из  Феса  через  Мекнес  рез¬
ко  сократилась.  В  конце  XVIII  вв.  непокорные  берберы  Атласа  пере¬
резали  дорогу  махаллы,  проходившую  из  Феса  и  Мекнеса  на  Талду  и
далее  в  Марракеш.  С  этого  времени  и  вплоть  до  1912  г.  маршрут  ма¬
халлы  изменился.  Из  Мекнеса  она  направлялась  в  Рабат  (основан¬
 562


ный  еще  в  XII  в.  султаном  Йакубом  ал-Мансуром,  но  лишь  теперь
ставший  одной  из  столиц),  Касабланку  (новый  и  крупнейший  город
Марокко)  и  далее  по  приатлантической  равнине  до  Марракеша.
Из-за  мятежей  далеко  не  всегда  махалла  из  Феса  добиралась  до
Тафилалета666.
 Н.  А.  Иванов  отметил  сходство  североафриканской  махал  л  ы  с
«полюдьем  древнерусских  князей»667,  а  X.  К.  Пайер  привел  махаллу
в  качестве  одного  из  примеров  широкого  распространения  полюдья  в
различных  регионах  мира668.  Сходство,  действительно,  настолько  ве¬
лико,  что  позволяет  считать  североафриканскую  махаллу  типичным
комплексом  полюдья,  но  это  поздняя  его  разновидность,  развив¬
шаяся  в  обществах,  сочетавших  в  себе  разнородные  ранне-  и  поздне¬
феодальные  элементы.
 Как  это  было  и  в  других  странах,  где  существовал  комплекс  по¬
людья,  в  Марокко  полюдьем  занимался  не  только  султан,  но  и  другие
официальные  лица,  например,  правители  областей,  посланники  сул¬
тана  и  пр.  По  сообщению  англичанина  Дж.  У  индуса,  сопровождавше¬
го  в  1721  г.  британского  посла  в  Марокко  Ч.  Стюарта,  «когда  путе¬
шествует  паша,  мавры  его  дистрикта  обязаны  безвозмездно  снабжать
необходимой  провизией  его  и  его  сопровождающих.  Страх  перед
высшей  властью  заставляет  подчиненных  им  алькадов  (каидов,  или
вождей  племен.  —  Ю.  К.)  быть  чрезвычайно  усердными  не  только  в
поставках  необходимого,  но  и  в  подношении  подарков»669.
 Иностранные  послы,  направляясь  к  султану  Марокко,  также
снабжались  продовольствием  и  всем  необходимым  для  передви¬
жения,  как  если  бы  они  обходили  страну  полюдьем.  Таким  статусом
пользовался  французский  консул  Шенье,  находившийся  в  Марокко
в  1767-1785  гг.  Он  с  удовольствием  отмечал,  что  «губернаторы  про¬
винций  и  их  заместители  сердечно  принимали  путешественников  в
своих  лагерях».  По  прибытии  Шенье  для  него  резали  овец,  жарили
на  быстром  огне  и  подавали  баранину  на  деревянных  блюдах.  Сидя  в
шатре  и  поедая  угощение,  образованный  француз  чувствовал  себя,
как  во  время  патриархов670.
 Те  же  чувства  испытывал  в  1839  г.  английский  путешественник
Дж.  Драммонд-Хей  в  палаточном  лагере,  который  был  разбит  близ
одной  из  больших  арабских  деревень  северного  Марокко.  Местный
шейх,  являвшийся  одновременно  хакимом  —  правителем  дистрикта,
почтил  путешественников  приношением:  «Появились  четыре  чело¬
века,  неся  “мона”  (муна.  —Ю.  К.)у  —  дар,  состоящий  из  мяса,  фруктов,
предлагаемый  путешественнику...  К  нашим  ногам  как  подарок  от  ха¬
кима  и  провизия  на  ужин  были  положены  четыре  барана,  несколько
кур,  ячмень  и  проч.»671
 Еще  через  сорок  с  лишним  лет,  в  конце  апреля  —  мае  1871  г.  в  Ма¬
рокко  вела  работу  английская  ботаническая  экспедиция.  Она  полу¬
 563


чила  покровительство  султана,  а  вместе  с  ним  —  право  на  получение
муна,  которым  пользовалась  и  в  больших  городах  (Марракеш),  и  в
замках  феодалов,  и  в  горных  селениях672.  Однако  ученые,  возглав¬
лявшие  экспедицию,  осмысливали  это  принудительное  гостеприим¬
ство  с  позиции  социального  гуманизма  и  принимали  его  с  некоторым
смущением.  В  провинции  Шедма  сын  губернатора,  управлявший  ею
в  отсутствие  отца,  узнав  об  особом  покровительстве  султана  англий¬
ским  ученым,  принял  их  с  большим  почетом.  Он  приказал  доставить
им  «мона,  или  подношение  пищи,  которое,  согласно  султанскому
указу,  мы  должны  были  получать  в  любом  месте,  где  пожелаем  оста¬
новиться...  5  живых  овец,  20  кур,  большое  глубокое  блюдо,  полное
яиц,  большой  глиняный  горшок  сливочного  масла,  другой  горшок  —
меда,  пачка  зеленого  чая,  4  головы  сахара,  свечи  французского  произ¬
водства  и,  наконец,  зерно  для  наших  лошадей  и  мулов.  Словно  этого
было  еще  недостаточно,  процессия  мужчин  несла  большие  блюда  с
медом  в  сотах,  каждое  из  которых  по  очереди  было  сложено  к  ногам
Хукера  (глава  экспедиции.  —Ю.  К.).  Надо  сказать,  что  доставка  мона
стала  впредь  ежедневной  церемонией,  повторявшейся  каждый  вечер
через  некоторое  время  после  нашего  прибытия  в  лагерь.  Реквизиция
производилась  солдатами  нашего  эскорта  у  местных  властей,  будь  то
губернатор  или  просто  деревенский  шейх;  это  была  часть  повинности,
которую  они  исполняли  неукоснительно,  усердно  и  пунктуально»673.
 В  селениях,  расположенных  на  равнине,  таких  как  Айн-Умаст,
«мона,  предоставляемая  местным  каидом,  или  шейхом,  естественно,
была  менее  щедрой,  чем  в  Шедме,  но  вполне  обильной  для  нашего  ла¬
геря.  Как  почти  повсюду  [в  Марокко],  кроме  отдаленных  долин
Атласа,  зеленый  чай  и  белый  сахар  составляли  главную  особенность
угощения,  несомненно,  наиболее  ценную  его  часть  для  бедных  людей,
которые  его  предоставляли»674.  В  бедных  селениях  Большого  Атласа
муна  была  намного  более  скромной,  она  могла  ограничиваться  «боль¬
шим  блюдом  ячменной  каши  с  озерцом  оливкового  масла  в  кратеро¬
видном  углублении  посредине,  а  также  блюдом  со  сметаной,  в  кото¬
ром  было  несколько  прошлогодних  грецких  орехов  и  других
неожиданных  деликатесов»675,  или  даже  блюдом  кускуса  (род  каши),
заправленного  прогорклым  сливочным  маслом676.  Отдавая  должное
«берберскому  гостеприимству»  доставивших  муна  горцев677  и  пони¬
мая  расчет  евреев  горных  селений  на  покровительство  важных  особ,
которым  они  принесли  муна  оливками,  перцем,  лепешками  и  сиро¬
пом678,  английские  ученые  видели,  какой  тяжелой  повинностью  ло¬
жилась  муна  на  плечи  бедного  населения679.
 С  этим  обычаем  познакомился  и  замечательный  русский  путешест¬
венник  князь  К.  А.  Волконский,  побывавший  в  Марокко  в  1882  г.  Соб¬
ственно,  он  не  был  послом  и  располагал  ограниченными  денежными
средствами,  но  княжеский  титул  и  русская  национальность  путешест¬
 564


венника  открыли  ему  врата  этой  закрытой  тогда  страны  и  сделали
его  как  бы  почетным  гостем  султана  Хасана.  К.  А.  Волконский  со
своей  женой  и  переводчиком  из  Танжера  направился  в  Лараш
(Эль-Араш),  а  отсюда  проделал  обычный  путь  султанских  полюдий,
двигаясь  через  Мехдию,  Рабат,  Касабланку,  Аземмур  в  Марракеш  и
далее  в  Мекнес,  Фес  и  долину  р.  Мулуя,  Уджиду  до  границ  Алжира,
затем  в  Тлемсен.  Свое  путешествие  он  описал  в  рукописи,  хранящей¬
ся  в  Национальной  библиотеке  России  в  Москве  и  до  сих  пор  не
опубликованной.  Т.  Л.  Мусатова  в  своей  очень  интересной  книге
приводит  из  нее  отрывки680.  Следующий  отрывок  относится  к  при¬
бытию  русского  князя  в  Марракеш,  где  тогда  (на  православное  Рож¬
дество)  находился  марокканский  султан:
 «Султан  был  извещен  о  моем  приезде...  и  поэтому  выслал  мне  на¬
встречу  двух  своих  стражей  в  белых  арабских  рубашках  и  с  пиками.
Подъехав  ко  мне,  они  отдали  честь  по  своему  обычаю,  подняв  пики
вверх  и  ...  подъехав  к  переводчику,  просили  его  объявить  мне,  что
султан  меня  ожидает  на  следующий  день,  [а]  теперь  предлагает  оста¬
новиться  на  отдых  и  сделал  распоряжение,  чтобы  из  окрестных  дере¬
вень  было  принесено  мне  продовольствие  для  меня,  моих  людей  и  ло¬
шадей.  Так  делается  всегда  в  Марокканской  империи  —  идущим  к
султану  приносят  все  нужное,  как-то:  крупу,  хлеба,  иногда  мяса,  раз¬
ных  овощей,  чаю,  ячменя,  [сена],  и  все  это  бесплатно.  Это  приноше¬
ние  называется  муной,  они  большей  частью  собираются  местными
начальниками  с  поселян;  если  их  не  принять,  то  начальники  считают
это  для  себя  личной  обидой,  если  же  предложить  за  них  деньги,  то  не
примут  и  не  поймут  даже  за  что.
 Большей  частью,  когда  путешествуешь  по  Марокканской  импе¬
рии  с  отрядом,  как  я  и  поехал  потом  из  Марокко  (имеется  в  виду
г.  Марракеш.  —  Ю.  К.)  к  северо-востоку  (по  традиционному  пути  ма-
халлы  на  Мекнес  и  Фес.  —  Ю.  К.)>  то  солдаты  питаются  этой  муной  и
нередко  наживают  ею  порядочные  деньги,  вымогая  из  поселян  сколь¬
ко  возможно  под  угрозой  нажаловаться  султану.  [Те]  несчастные
должны  давать  сколько  бы  с  них  не  потребовали,  ибо  размер  муны
ничем  не  ограничен;  впрочем,  при  слишком  наглых  требованиях  дело
доходит  и  до  рукопашной,  и  мне  не  раз  приходилось  вступаться  в  их
стычки  и  умерять  алчность  моих  людей.
 Когда  лошади  были  развьючены  и  палатки  раскинуты,  то  ...  из
окрестных  селений  стали  собираться  люди:  иные  привозили  прови¬
зию...  Муну  нам  приносили  хотя  и  поздно  вечером,  но  в  изобилии,  и
мы  в  этот  день  пообедали  настолько  роскошно,  насколько  это  воз¬
можно  в  степи»681.
 Пятью  годами  позднее  князя  Волконского,  в  апреле  1889  г.,  тот  же
путь  проделал  известный  французский  путешественник-беллетрист
Пьер  Лоти.  В  его  рассказе  о  путешествии  по  Марокко,  выдержавшем
 565


несколько  десятков  изданий,  живописуются  подобные  же  сцены
встречи  знатных  вояжеров  каидами  с  обязательным  подношением
муна682.  Например,  такая:  «В  этот  вечер  наша  муна  являла  собой
царское  изобилие...  Во  главе  с  каидом  приближалась  процессия...
Первые  десять  несли  большие  глиняные  амфоры,  полные  масла  из
овечьего  молока;  следовавшие  затем  —  кувшины  молока,  корзины
яиц,  круглые  сплетенные  из  камыша  клетки,  наполненные  курами  со
связанными  ногами;  четыре  мула,  нагруженные  хлебами,  лимонами,
апельсинами,  и,  наконец,  дюжина  баранов,  которых  вели  за  рога»683.
 В  описаниях  путешествий  по  Марокко  XIX  —  начала  XX  в.  много
подобных  сцен.  Они  дают  представление  и  о  том,  как  происходило  по¬
людье  марокканского  султана  и  пашей,  управлявших  провинциями.
 Как  и  в  любом  феодальном  обществе,  величина  муны  зависела  от
того,  насколько  важной  особой  был  ее  получатель.  Когда  в  мае  1892  г.
в  Марокко  прибыл  новый  британский  посол  Ч.  И.  Смит,  султан  Ха¬
сан  назначил  ему  очень  большую  муну.  Это  вызвало  зависть  францу¬
зов  и  недовольство  марокканцев684.
 Остановим  наше  внимание  еще  лишь  на  описании  прибытия  в
Марокко  в  1904  г.  бельгийского  посла  графа  К.  де  Бюиссере.  На  пути
к  Фесу  в  Хад  эль-Гарбия  бельгийцев  встречала  махалла  танжерского
паши.  Паша  принял  графа  и  других  членов  посольства  в  своем  шатре
и  угостил  их  обедом.  Во  время  обеда  к  паше  явились  представители
окрестных  племен;  следует  описание  заклания  коровы,  очевидно,  из
числа  тех,  которых  пригнали  члены  племен  паше,  и  ритуала  госте¬
приимства,  оказанного  послу  и  паше  местным  каидом.  На  следующее
утро  посольство  продолжило  свой  путь  в  сопровождении  паши  и  его
свиты.  На  вечернюю  стоянку,  устроенную  в  Сид  эль-Йамани,  прибы¬
ли  представители  тамошних  племен,  и  все  повторилось,  как  и  в  пер¬
вый  день.  На  третьи  сутки  состоялась  встреча  еще  с  двумя  каидами  и
наместником  города  Элькзар685.
 У  стен  Элькзара  посольство  ждала  еще  одна  встреча.  «Процессия
одетых  в  белое  мужчин  выступала  из  городских  ворот  Элькзара  и  на¬
правлялась  к  нам  (это  видно  и  на  фотографии  в  соответствующем
месте  книги  Бюиссере.  —  Ю.  К.)  Они  медленно  шли,  неся  на  головах
деревянные  табуреты,  на  которых  лежали  большие  блюда,  а  на  них
возвышались  огромные  разноцветные  плетенные  из  лозы  конические
крышки.  Табуреты  были  поставлены  в  ряд  на  солнце,  крышки  сняты,
открыв  гаргантюанские  аппетитные  рагу.  Это  муна  —  натуральная
дань,  которую  марокканское  население  с  незапамятных  времен  при¬
выкло  приносить  гостям  султана.  С  некоторых  пор  эту  тяжелую  по¬
винность  смягчили...»686
 Но  в  течение  последующих  восьми  лет  до  оккупации  Марокко
французами  и  испанцами,  когда  страна  надолго  (1912-1955)  утрати¬
 566


ла  независимость,  махалла  местных  властей  (каидов)  и  муна  остава¬
лись  в  силе.
 Теперь  мы  можем  сделать  некоторые  общие  наблюдения,  относя¬
щиеся  к  марокканской  махалле.  Здесь  мы  видим  все  основные  эле¬
менты  полюдья  других  стран  мира.  Во  главе  султанской  махаллы
всегда  становился  мулай  —  представитель  царского  рода  —  если  не
сам  султан,  то  один  из  его  родных  или  двоюродных  братьев,  сыновей,
племянников.  Основную  часть  махаллы  составляли  воины  разных
категорий.  Везде,  где  она  располагалась,  ее  глава  творил  суд  и  рас¬
праву,  взимал  подати,  утверждал  свою  власть.  В  основном  движение
махаллы  происходило  между  Фесом,  Мекнесом,  Рабатом  и  Марраке¬
шем,  но  нередко  выходило  за  рамки  этого  пространства,  когда  этого
требовали  политические  обстоятельства.
 Марокканская  махалла  никогда  не  достигала  такой  степени  регу¬
лярности,  как  тунисская  махалла.  Глава  Марокканской  империи  мог
целый  год  и  еще  дольше  оставаться  в  одной  из  своих  резиденций,  но
затем  все  же  переходил  в  другую  резиденцию.  Делал  это  он  чаще  все¬
го  весной,  после  окончания  зимних  дождей.  Начальное  направление
движения  махаллы  было  преимущественно  с  востока  на  запад  (по
солнцу),  но  из  Мекнеса  или  Феса  в  сторону  Уджды  приходилось
идти  на  восток.  Вследствие  того  что  цикл  исламских  праздников
определялся  по  лунному  календарю,  а  цикл  махаллы  —  по  солнечно¬
му,  то  согласовать  их  было  не  просто.  Рамадан  проводили  либо  в  од¬
ной  из  четырех-пяти  главных  султанских  резиденций,  либо  в  ка¬
кой-нибудь  крепости  по  пути  движения  махаллы,  но  ‘ыд  ал-фитр,  ‘ыд
ал-адха  (‘ыд  ал-курбан)  и  мавлуд  обычно  праздновали  в  одном  из
больших  городов.  Берберские  племена  видели  в  султане  сакрализи-
рованную  персону,  обладающую  особой  благодатью  —  баракой.  По
прибытии  в  поселение  султан  получал  чашу  с  молоком,  в  которую
опускал  пальцы,  сообщая  молоку  свою  благодать.  Позднее  это  моло¬
ко  разбрызгивали  по  домам,  садам,  полям,  чтобы  передать  им  бараку
султана.
 Наименее  регулярной  была  северная  махалла  —  в  северные  про¬
винции  Марокканской  империи.  В  этом  её  сходство  с  северным  по¬
людьем  гондэрских  императоров  и  отличие  от  северной  махаллы  в
Тунисе.  Можно  привести  и  другие  аналогии,  в  частности,  из  других
субрегионов  исламского  мира  нового  времени.
 Примечания
 1  Huntingford  С.  W.  The  Northern  Nilo-Hamites.  L.,  1953.  P.  85.
 2  Girling  F.  К.  The  Acholi  of  Uganda.  L.,  1960.  P.  44.
 3  Ibid.  P.  94.
 567


4  Southall  A.  W.  Alur  society.  A  study  of  processes  and  types  of  domination.
Cambr.,  1953.  P.  79-81,  89,196-198,  203,  207,  305  ff.
 5  Evans-Pritchard  E.  E.  The  political  system  of  Anuak  of  the  Anglo-Egyptian
Sudan.  Lund,  1940.
 6  Bahru  Zawde.  Relations  between  Ethiopia  and  the  Sudan  on  the  Western
Frontire,  1898-1935.  L.,  May  1976.  P.  61  ff.,  Ill,  146-148.
 7  Ibid.  P.  141-143.
 8  Ibid.  P.  107,  note  3,108-110.
 9  Bulpett  C.  W.  L.  A  picnic  party  in  wildest  Africa.  L.,  1907.  P.  127.
 10  Gleichen  A.  E.  W.  The  Anglo-Egyptian  Sudan:  a  compendium  prepared  by
officers  of  the  Sudan  government.  Vol.  II.  L.,  1906.  P.  331.
 11  Bahru  Zawde.  Relations  between  Ethiopia  and  the  Sudan.  P.  108-109,
116-117,155  ff.
 12  Evans-Pritchard  E.  E.  The  political  system  of  Anuak;  Bahru  Zawde.  Relations
between  Ethiopia  and  the  Sudan.  P.  109,154—155.
 13  Эта  хроника  охватывает  семивековой  период  —  с  600  г.  хиджры  (начало
XIII  в.)  до  1891  г.:  Werner  A.  A.  Swahili  history  of  Pate  //JAH.  1915.  Т.  XIV;
Мисюгин  В.  М.  Суахилийская  хроника  средневекового  государства
Пате  //  Africana.  Культура  и  языки  народов  Африки.  М.;  Л.,  1966.
 14  Мисюгин  В.  М.  Суахилийская  хроника.  С.  79.
 15  Там  же.  С.  63-75.
 16  Werner  A.  Swahili  history  of  Pate.  P.  154-165;  Мисюгин  В.  М.  Суахилий¬
ская  хроника.  С.  68,  76,  78.  Ревали  —  диалектный  вариант  слова  ливали.
 17  Velten  С.  Desturi  za  wa-Suaheli.  Gottengen,  1901;  Мисюгин  В.  М.  Суахи¬
лийская  хроника  С.  79.
 18  «Рабыня  ратва  —  это,  по-видимому,  изображение  той  самой  жены  прави¬
теля,  женитьба  на  которой  некогда  была  необъемлемым  условием  вступ¬
ления  в  должность  правителя»:  Мисюгин  В.  М.  Суахилийская  хроника.
С.  79.
 19  Werner  A.  A.  Swahili  history  of  Pate.  P.  158-272;  Мисюгин  В.  М.  Суахи¬
лийская  хроника.  С.  68,  80.  Это  событие  хроника  Пате  относит  к  правле¬
нию  Мухаммада  IV  ибн  Абу  Бакра,  которое  датирует  1470-1497  гг.  Веро¬
ятно,  первое  вторжение  португальцев  приозошло  при  этом  мфалме,  но
годы  его  правления  были  несколько  более  поздними.
 20  Winans  Е.  W.  Shambala.  The  cjnstitution  of  the  traditional  state.  L.,  1962.
P.  138.
 21  Krapf  J.  L.  Travels  and  missionary  labours  in  East  Africa.  L.,  1860.  P.  375.
 22  Ibid.  P.  396.
 23  Winans  E.  W.  Shambala.  P.  139.
 24  Krapf  J.  L.  Travels  and  missionary  labours.  Ibid.  P.  396-397.
 25  Key  S.  Researches  in  South  Africa.  L.,  1855.
 26  Брайант  А.  Т.  Зулусский  народ  до  прихода  европейцев.  М.,  1953.  С.  294.
 27  Там  же.  С.  285,303-304;  Shooter  J.  Kafirs  of  Natal.  L.,  1854.  P.  338.
 28  Isaacs  N.  Travels  and  adventures  in  Eastern  Africa.  Ed.  L.  Dinderff.  Bonnae,
1831.  P.  291;  Брайант  А.  Т.  Зулусский  народ.  С.  310.
 29  Брайант  А.  Т.  Зулусский  народ.  С.  312.
 568


30  TaM  ace.  C.  312,318.
 31  Kuper  H.  An  African  aristocracy.  Rank  among  the  Swazi.  L.;  N.  Y.;  Toronto,
1947.  P.  37-41.
 32  Ibid.  P.  55,171.
 33  Ibid.  P.  55.
 34  Ibid.  P.  72.
 35  Ibid.  P.  73-74,80.
 36  Ibid.  P.  41.
 37  Ibid.  P.  41,67.
 38  Ibid.  P.  43-44,  61,117  ff.
 39  Ibid.  P.  122.
 40  Ibid.  P.  126.
 41  Ibid.  P.  155.
 42  Ibid.  P.  127.
 43  Ibid.  P.  170,  note  3.
 44  Ibid.  P.  35,131-132.
 45  Ibid.  P.  132.
 46  Ibid.  P.  55,66,151.
 47  Ibid.  P.  55,70-71.
 48  Ibid.  P.  70.
 49  Ibid.  P.  171.
 50  Ibid.  P.  11  ff.,  57-58,67  ff.,  172.
 51  Ibid.  P.  178,193-196.
 32  Theal  G.  M.  Basutoland  records.  Cape  Town,  1883.  Vol.  I.  P.  84.
 33  Koskinen  A.  Missionary  influence  as  a  political  factor  in  Pacific  islands.
Helsinki,  1953.
 54  Theal  G.  M.  Basutoland  records.  Vol.  I.  P.  1-3,  8-9,  32,  65,106.
 55
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  85.
 56
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  116,126,180,192.
 57
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  180,184,191-192,  227.
 58
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  31,85.
 59
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  83.
 60
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  44-45,  85.
 61
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  40-41.
 62
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  56,  64,131.
 63
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  216.
 64
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  272.
 65
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  218,244.
 66
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  251.
 67
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  204.
 68
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  261.
 69
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  114,167,  189,196,  221,252.
 70
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  156,166-167,209.
 71
 Ibid.  Vol.  I.
 P.  259,  263.
 569


72  Ibid.  Vol.  I.  P.  262,267-268.
 73  Ibid.  Vol.  I.  P.  78.
 74  Ibid.  Vol.  I.  P.  126,129.
 75  Ibid.  Vol.  I.  P.  78.
 76  Ibid.  Vol.  I.  P.  180.
 77  Ibid.  Vol.  I.  P.  191-193,195.
 78  Ibid.  Vol.  I.  P.  216.
 79  Ibid.  Vol.  I.  P.  244.
 80  Кобищанов  Ю.  М.  Африканские  феодальные  общества:  воспроизводство
и  неравномерность  развития  //  Африка:  возникновение  отсталости  и
пути  развития.  М.,  1974.  С.  227  и  след.
 81  Theal  G.  М.  Basutoland  records.  Vol.  I.  P.  36-38.
 82 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	51,  66.
 83 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	2-3,65,67.
 84 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	229.
 85 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	134-136.
 86 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	177-178.
 87 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	204.
 88 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	220.
 89 	Ibid. 	Vol. 	I.  P. 	242-244.
 90  Morris  H.  F.  A  Hisory  of  Ankole.  Kampala,  1962.
 91  Бекер  С.  В.  Альберт-Ньянза.  Открытие  устья  Нила.  T.  I.  СПб.,  1868.
С.  113-114.
 92  Там  же.  С.  108,142.
 93  Там  же.  С.  42,115,  120,137  и  след.
 94  Юнкер  В.  В.  Путешествие  по  Африке  (1877-1878  и  1879-1886).  М.,  1949.
С.  461-462.
 95 	Claessen  H.  J., 	Skalnik  P.  (eds.).  The  early  state.  The  Hague;  Paris;  New  York,
 1979.  P.  143;  Oberg  K.  The  kingdom  of  Ankole  in  Uganda  //  African  political
systems.  L.,  1940.  P.  120  ff.
 96  Gravel  P.  B.  Life  in  manor  Gisaka  (Rwanda)  //  JAH.  1965.  Vol.  VI.  N.  3.
 97  Kagame  A.  La  code  des  institutions  politiques  du  Rwanda  precoloniale.
Bruxelles,  1952.  P.  29,120  esq.
 98  Kandt  R.  Caput  Nili.  B.,  1921.  S.  238  usw.
 99  Gravel  P.  B.  Life  in  manor  Gisaka.
 100  Львова  Э.  С.  Социальная  структура  государств  Куба  и  Луба  (конец
XIX  в.)  //  Социальные  структуры  доколониальной  Африки.  М.,  1970.
С.  140.
 101  Камерон  В.  Л.  Пересекая  Африку.  М.,  1981.  С.  292.  Титул  и  собственное
имя  Каломбо  встречаются  или  встречались  в  прошлом  у  банту  обоих
Конго  и  Анголы.  Так  звали  мифического  охотника,  «духа  леса».  На  язы¬
ке  мбунду  kalombo  значит  «бесплодие»:  Миллер  Дж.  Короли  и  сородичи.
М.,  1984.  С.  95,  97,  237,  прим.  С.  238,  прим.  3.
 102  Камерон  В.  Л.  Пересекая  Африку.  С.  266.
 103  Там  же.  С.  326.
 570


104  Там  же.  С.  282.
 105  Там  же.  С.  320.
 *06  Там  же.  С.  295.
 107  Там  же.  С.  292.
 108  Там  же.  С.  320.
 109  Colle  P.  Les  Baluba  (Congo  Beige).  Т.  II.  Bruxelles,  1913.  P.  773-774.
 110  Vansina  J.  Kingdoms  of  the  Savanna.  L.,  1966.  P.  342-243.
 111  Миллер  Дж.  Короли  и  сородичи.  С.  112-125.
 112  Vansina  J.  Kingdoms  of  the  Savanna.  P.  80-82,216.
 113  Ibid.  P.  96.
 114  Ibid.  P.  222.
 115  Ibid.  P.  163.
 116  Bradley  K.  The  story  of  Northern  Rhodesia.  Cape  Town,  1956.  P.  5-6;
Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples  of  Northern  Rhodesia.  L.,  1951.
P.  89-91.
 117  Ливингстон  Д.  Последние  путешествия  в  Центральную  Африку.  Дневни¬
ки,  которые  он  вел  в  Центральной  Африке  с  1865  г.  по  день  смерти.  М.,
 1968. 	С.  198.
 118  Там  же.  С.  188  и  след.,  197  и  след.,  443.
 119  Камерон  В.  Л.  Пересекая  Африку.  С.  348.
 120  Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples.  P.  89—90.
 121  Ливингстон  Д.  Путешествия  и  исследования  в  Южной  Африке  с  1840  по
1855  гг.  М.,  1955.  С.  299.
 122  Ливингстон  Д.  Последние  путешествия.  С.  94  и  след.,  171  и  след.
 123  Там  же.  С.  157.
 124  Roberts  A.  D.  A  history  of  Bemba.  Political  growth  and  change  in
North-Eastern  Zambia  before  1900.  L.,  1973.  P.  XXX,  117,162,171,222,228.
 125  Ibid.  P.  163.
 126  Ibid.  P.  88.
 127  Ibid.  P.  189.
 128  Ibid.  P.  361.
 129  Сванидзе  И.  А.  Сельское  хозяйство  и  поземельные  отношения  у  народа
баротсе  //  СЭ.  1961.  №  5.  С.  58.
 130  Ливингстон  Д.  Путешествия  и  исследования.  С.  118.
 131  Там  же.  С.  123.
 132  Там  же.  С.  122,123.
 133  Там  же.  С.  118.
 134  Там  же.  С.  118,122.
 135  Там  же.  С.  113-115.
 136  Там  же.  С.  128-131.
 137  Там  же.  С.  134.
 138  Там  же.  С.  136.
 139  Там  же.  С.  147.
 140  Там  же.  С.  145.
 141  Там  же.  С.  153.
 571


142  Там  же.  С.  166.
 143  Santos  J.  Histoire  d’Ethiopie  orientale.  P.,  1684.  P.  88-89.
 144  Ibid.  P.  83.
 145  Langworthy  H.  W.  Chewa  Malawi  political  organization  in  the  precolonial
era  //  The  early  history  of  Malawi.  Bristol,  1972. 	P.  113,115,  117.
 146  Barbosa  D.  The  book  of  Duarte 	Barbosa. 	L.,  1914. 	P.  12-13.
 147  Vansina  J.  Kingdoms  of  the  Savanna.  P.  195.
 148  Bastian  A.  Die  deutsche  Expedition  an  der  Loango-Küste  nebit  alteren
Nachrichten  über  die  zu  erforuchenden  Länder.  Bd  1.  Jena,  1874.  S.  200,  237,
264.
 149  Орлова  Л.  С.  История  государства  Конго  (XVI-XVII  вв.).  М.,  1968.
С.  223,  246-248.
 150  Там  же.  С.  249.
 151  Там  же.  С.  212.
 152  Там  же.  С.  220.
 153  Там  же.  С.  222.
 154  Там  же.  С.  235.
 155  Камерон  В.  Л.  Пересекая  Африку.  С.  324;  Ливингстон  Д.  Последние  пу¬
тешествия.  С.  198,199,  207-208.
 156  Dalzel  A.  The  history  of  Dahomey,  an  inland  kingdom  of  Africa.  L.,  17o3;
Talbot  P.  A.  The  peoples  of  Southern  Nigeria.  Sketch  of  their  history,
ethnology  and  languages.  Vol.  III.  L.,  1926.  P.  289.
 157  Johnson  S.  The  history  of  the  Yoruba  from  the  earliest  times  to  the  beginning
of  British  Protectorate.  L.,  1921.  P.  174.
 158  Herskovits  M.  J.  Dahomey,  an  ancient  West  African  kingdom.  Vol.  I—III.  L.,
1938.
 159  Кочакова  H.  Б.  Рождение  африканской  цивилизации:  Ифе,  Ойо,  Бенин,
Дагомея.  М.,  1985.  С.  226.
 160  Norris  R.  Memoirs  of  the  reign  of  Bosso  Ahadee,  king  of  Dahomey.  L.,  1968.
P.  126;  Кочакова  H.  Б.  Рождение  африканской  цивилизации.  P.  227-228.
 161  Talbot  P.  A.  The  peoples  of  Southern  Nigeria.  Vol.  III.  P.  435-436.
 162  Johnson  S.  The  history  of  the  Yoruba.  P.  79.
 163  Parrinder  G.  A  history  of  Ketu,  an  ancient  Yoruba  kingdom.  Ibadan,  1956.
P.  71.
 164  Кочакова  H.  Б.  Рождение  африканской  цивилизации.  C.  231.
 165  Попов  В.  А.  Этносоциальная  история  аканов  в  XIX-XX  в.  М.,  1990.
С.  178.
 166  Ki-Zerbo  J.  Histoire  de  PAfrique  Noire.  D’hier  ä  demain.  P.,  1972.  P.  256.
 167  [Куббель  Л.  E.].  Суданские  хроники.  Перевод,  вступ.  статья  и  примеч.
Л.  Е.  Куббеля.  М.,  1984.  С.  46,47  и  др.
 168  Griaule  М.  Masques  Dogons.  P.,  1938.  P.  174-176.
 169  Ibid.  P.  175  esq.
 170  Ibid.  P.  204-207.
 171  Urvoy  Y.  Histoire  de  Pempire  Bornou.  P.,  1949.  P.  119.
 172  Carbou  H.  La  region  du  Tchad  et  du  Ouadai.  P.,  1912.  P.  238-268.
 572


173  Chevailier  A.  L’Afrique  centrale  française.  P.,  1907.  P.  356.
 174  Urvoy  Y.  Histoire  de  l’empire  Bornou.  P.  32.
 173  Киселев  Г.  С.  Хауса.  Очерки  этнической,  социальной  и  политической  ис¬
тории.  М.,  1981.  Р.  118.
 176  Urvoy  Y.  Histoire  de  l’empire  Bornou.  P.  32.
 177  Следзевский  И.  В.  Хаусанские  эмираты  Северной  Нигерии.  М.,  1974.
 178  Njoya.  Histoire  et  coutume  des  Bamum.  Cahora,  1952.  P.  30.
 179  [Матвеев  В.  В.,  Куббель  JI.  Е.]  Древние  и  средневековые  источники  по
этнографии  и  истории  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источники
X-XII  вв.  Подборка  текстов  и  перевод  В.  В.  Матвеева  и  Л.  Е.  Куббеля.
М.;  Л.,  1965.  С.  156,186.
 180  Там  же.  С.  239,  286-287.
 181  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали  //  Африканский  этнографи¬
ческий  сборник.  V.  М.;  Л.,  1963.  С.  86-87.
 182  История  Африки.  Хрестоматия.  М.,  1979.  С.  338.
 183  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  37,40.
 184  [Куббель  Л.  Е.].  Суданские  хроники.  С.  37.
 185  Там  же.  С.  40.
 186  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  69  и  след.
 187  [Куббель  Л.  Е.].  Суданские  хроники.  С.  210.
 188  Хенниг  Р.  неведомые  земли.  T.  II.  М.,  1962.  С.  158  и  след.
 189  [Куббель  Л.  Е.,  Матвеев  В.  В.]  Древние  и  средневековые  источники  по
этнографии  и  истории  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источники
VII-X  вв.  Подборка  текстов  и  перевод  Л.  Е.  Куббеля  и  В.  В.  Матвеева.
М.;  Л.,  1960.  С.  254,  259.  Арабским  словом  минбар  называются  кафедра  в
мечети,  алтарь  в  храме,  трон  священного  царя.  Слова  джа‘алу  сайр
ал-ард  хайман  Л.  Е.  Куббель  перевел:  «остальную  землю  они  сделали  па¬
латочными  лагерями».:  Там  же.  С.  259.  Между  тем,  глагол  джа‘ала  («де¬
лать»)  употреблялся  в  Магрибе  в  сочетании  джа'алу  махалла  («совер¬
шать  махаллу»,  см.  ниже).
 190  [Куббель  Л.  Е.].  Суданские  хроники.  С.  54-56;  Куббель  Л.  Е.  Из  истории
древнего  Мали.  С.  121  и  след.
 191  [Куббель  Л.  Е.].  Суданские  хроники.  С.  83.
 192  Там  же.  С.  47-53.
 193  Там  же.  С.  46-48.
 194  Там  же.  С.  46.
 195  Там  же.  С.  45.
 196  Там  же.  С.  61.
 197  Там  же.  С.  422.
 198  Там  же.  С.  47  и  след.
 199  Там  же.  С.  416.
 200  Там  же.  С.  46.
 201  Наместник  (томбукту-мундио)  аскии  и  другие  высокие  сановники
г.  Томбукту.
 202  [Куббель  Л.  Е.].  Суданские  хроники.  С.  94
 573


203  Н.  Левцион  справедливо  предположил,  что  «волофы  развили  свое  госу¬
дарство  Джолоф,  возможно,  в  XIV  в.»:  Levtzion  N.  The  early  states  of  the
Western  Sudan  to  1500  //  History  of  West  Africa.  Vol.  I.  L.,  1971.  P.  130.
 204  Monod  Th.,  Teixeira  da  Mota  A.,  Mauny  R.  Description  de  la  cote
occidentale  d’Afrique  (Sénégal  au  Cap  de  Monte,  Archipels)  par  Valentim
Fernandes  (1506-1510).  Bissau,  1951;  История  Африки.  Хрестоматия.
С.  335.
 205  Suret-Canale  J.,  Boubacar  Barry.  The  Western  Atlantic  coast  to  1800  //
History  of  West  Africa.  Vol.  I.  P.  130.
 206  История  Африки.  Хрестоматия.  С.  311.
 207  Там  же.  С.  311-312.
 208  Там  же.  С.  313.
 209  Ramusio  G.  В.  Navigazioni  е  viaggi.  A  cura  di  М.  Milanesi.  Vol.  I.  Torino,
1978.  P.  501,502,507.
 210  История  Африки.  Хрестоматия.  С.  336.
 211  Очерки  истории  распространения  исламской  цивилизации.  Т.  2.  Эпоха
великих  мусульманских  империй  и  Каирского  Аббасидского  халифата.
(Середина  XIII  —  середина  XVI  в.).  М.,  2002.  С.  312-314.
 212  Durant  J.-В.  Voyage  au  Sénégal.  Т.  I.  P.  1802.  P.  98-99.
 213  [Куббель  Л.  E.,  Матвеев  В.  В.]  Древние  и  средневековые  источники  по
этнографии  и  истории  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источники
VII-X  вв.  С.  26,  28.
 214  Ал-Макризи,  Таки  ад-Дин  Ахмад  ибн  ‘Али  бин  ‘Абд  ал-Кадир.  Китаб
ал-мава’из  ва-л-и‘тибар  би  зикр  ал-хитат  ва-л-асар.  Дж.  I.  К.  1-2.  Ал-Ка-
хира,  1324/1906.  (Далее  —  Макризи.  Хитат.)  С.  311.
 215  Evetts  В.  Т.  History  of  the  Patriarches  of  the  Coptic  Church  of  Alexandria  //
Patrologia  Orientalia.  T.  X.  Paris,  1915.  P.  505.
 216  Макризи.  Хитат.  Дж.  I.  С.  308.
 217  Ал-Макризи,  Таки  ад-Дин  Ахмад  ибн  ‘Али  бин  ‘Абд  ал-Кадир.  Китаб
ас-сулук  ли  ма‘рифат  дувал  ва-л-мулук.  Дж.  I.  К.  1-2.  Ал-Кахира,  1934.
(Далее  —  Макризи.  Сулук.)  С.  623;  Кобищанов  Ю.  М.  К  вопросу  о  соци¬
ально-экономических  отношениях  в  средневековой  Нубии  //  Социаль¬
ные  структуры  доколониальной  Африки.  М.,  1970.  С.  127  и  след.
 218  Crawford  О.  G.  The  Fung  kingdom  of  Sennar.  Gluncester,  1951.  P.  23.
 219  [Матвеев  В.  В.,  Куббель  Л.  Е.]  Древние  и  средневековые  источники  по
этнографии  и  истории  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источники
XII-XIII  вв.  Подборка  текстов  и  перевод  В.  В.  Матвеева  и  Л.  Е.  Куббеля.
Л.,  1985.  С.  35,43.
 220  Hillelson  S.  David  Reubeni,  an  early  visitor  to  Sennar  //  Sudan  Notes  and
Records.  Vol.  XVI.  Pt  1.  Khartoum,  1931.  P.  57.  Под  «деревянными  дома¬
ми»,  как  считал  С.  Хиллельсон,  подразумевались  хижины  из  ветвей  и
травы:  Ibid.
 221  Ibid.  Р.  57-65.
 222  Paul  A.  A  history  of  the  Beja  tribes  of  the  Sudan.  Cambr.,  1954.  P.  101-103.
 223  Hill  R.  A  biographical  dictionary  of  the  Sudan.  L.,  1967.  P.  27.
 574


224  Ковалевский  Е.  П.  Путешествие  во  внутреннюю  Африку.  Ч.  И.  СПб.,
1849.  С.  17  и  след.
 225  Юнкер  В.  В.  Путешествие  по  Африке  (1877-1878  и  1879-1886).  М.,  1949.
С.  128-129,132,  305-306.
 226  Африка:  культурное  наследие  и  современность.  М.,  1985.  С.  80-83,
92-94,  99.
 227  Васильев  А.  Житие  Св.  Григентия,  епископа  Омиритского  //  Византий¬
ский  временник.  T.  XIV.  СПб.,  1907.  С.  33-36.
 228  Moberg  A.  The  Book  of  the  Himyarites.  Lund,  1924.  P.  54,  СХШ.
 229  Littmann  E.  Deutsche  Aksum-Expedition.  4.  Bd.  Griechische,  sabàische  und
altabessinische  Inschriften.  Berlin,  1913.  S.  18-19.
 280  За  этой  буквой  следует  «немое»  m,  так  как  надпись  составлена  химьярит-
ским  письмом  с  мимацией  после  каждого  слова.
 231  От  Агуэзат  (это  не  геэзы)  в  нынешней  Северной  Эритрее  и  Габаз  (район
Адулиса?)  до  WYLQ  (Вайлаки?)  на  юге:  Huntingford  G.  W.  Lost
provinces  of  Ethiopia  //  Proceedings  of  the  Third  International  Conférence
of  Ethiopian  Studies.  Addis  Ababa,  1966.  Vol.  I.  P.  144.
 232  Mhlm,  mahalu;  выражение  покорности  обозначено  и  как  ’h  yb  (’he  yibe  —
«говорил  “да”»).
 233  Эта  формула  повторяется  много  раз,  причем  употреблены  различные
формы  глагола  sr‘.
 234  Ср.  также  магабит  —  название  месяца  сбора  урожая  и  амхарское  мегыб
(«продовольствие»).
 235  Littmann  E.  Deutsche  Aksum-Expedition.  4.  Bd.  S.  28.
 236  Переводя  эту  надпись,  Р.  Шнейдер  писал,  что  хотя  геэзский  глагол  gb’
обычно  значит  «revenir,  se  soumettre»,  но  выражение  gb  gd,  судя  по  кон¬
тексту,  означает  «apporte  des  présents  en  signe  de  soumission»:  Schneider  R.
Trois  nouvelles  inscriptions  royals  d’Axoum  //  IV  Congresso  internazionale
di  studi  etiopici  (Roma,  1972).  T.  I.  Sezione  storica.  Roma,  1974.  P.  785.
Аналогично  переводил  это  слово  и  Г.  М.  Бауэр:  История  Африки.  Хрес¬
томатия.  С.  159,  161.  Прим.  5.  Полностью  соглашаясь  с  толкованием
Р.  Шнейдера  и  Г.  М.  Бауэра,  я  считаю,  что  не  следует  отбрасывать  и  тот
оттенок  посторности  и  возобновляемости  действия,  который  выражен  в
наиболее  употребительных  значениях  глагола  gb’.  Ведь  полюдье  предпо¬
лагает  многократное,  вошедшее  в  обычай,  принесение  «даров».
 237  Schneider  R.  Trois  nouvelles  inscriptions  royals  d’Axoum.  P.  767-786.  Pl.
I-X.
 238  Овца,  предоставляемая  царю  в  первый  день,  имеет  определение  za-gb.
Издавший  надпись  А.  Й.  Древес  неуверенно  переводит  слово  gb  как
«бесплодная».:  Drewes  A.  J.  Inscriptions  de  l’Ethiopie  antique.  Leiden,
1962.  P.  34.  Может  быть,  это  слово  производное  от  корня  gb’  и  имеет  зна¬
чение  «овца  полюдья»?
 239  Ibid.  Р.  31  esq.
 240  Ibid.  P.  49  esq.
 241  Ibid.  P.  34.
 575


242  В  стк.  48  надписи  Ваазеба  привлекает  внимание  параллелизм  в  употреб¬
лении  уже  знакомого  нам  глагола  sr‘  и  слова  ‘gs.  Р.  Шнейдер  остроумно
предположил,  что  это  форма  хорошо  известного  корня  ngs  (с  ассимиля¬
цией  п  перед  g):  Schneider  R.  Trois  nouvelles  inscriptions  royals  d’Axoum.
P.  785.  Если  мы  вспомним,  что  основные  значения  этого  корня  —  «полу¬
чать  дань»  и  «царствовать»,  то  окажется,  что  он  хорошо  подходит,  осо¬
бенно  в  сочетании  с  sr‘,  к  терминологии  полюдья.  Открытие  Р.  Шнейде¬
ром  ассимиляции  п  с  последующим  g  в  этой  надписи  позволяет  нам
толковать  неизвестное  слово  ’gd  как  ’angad  («племена»,  «родоплеменные
общины»),  а  выражение  kl  ’gd  WYTL/WYTG  как  kwellu  ’angad
WYTL/WYTG  («все  племена  WYTL/WYTG).  Выражение  kwellu  ’angad
с  последующим  этнонимом  встречается  и  в  других  надписях  аксумских
царей.
 243  Winstedt  R.  О.  The  Christian  Topography  of  Kosmas  Indicopleustes.
Cambr.,  1909.  P.  70-71.
 244  Арабский  географ  XII  в.  Абу  Абдаллах  Мухаммад  ибн  Аби  Бакр  аз-Зух-
ри  привел  рассказ,  во  многом  сходный  с  рассказом  Космы  Индикоплова,
но  участники  каравана  названы  «Абиссиецами  и  нубийцами»:  [Матве¬
ев  В.  В.,  Куббель  Л.  E.]  Древние  и  средневековые  источники  по  этногра¬
фии  и  истории  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источники  X-XII  вв.
С.  215,  220.
 245  Тураев  Б.  А.  Агиологическое  повествование  о  падении  Аксумского  цар¬
ства  //  Сборник  в  честь  В.  И.  Ламановского.  СПб.,  1905.  С.  2.
 246  [Матвеев  В.  В.,  Куббель  Л.  E.]  Древние  и  средневековые  источники  по
этнографии  и  истории  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источники
XII-XIII  вв.  С.  40,  50.
 247  Perruchon  J.  (ed.).  Histoire  des  guerres  d’‘Amda-Syon,  roy  d’Ethiopie  //
Journal  Asiatique  (Paris).  1889.  T.  XIV.  P.  317,  428;  Тураев  Б.  A.  Абис¬
синские  хроники  XIV-XVI  вв.  М.;  Л.,  1936.  С.  29.
 248  Perruchon  J.  (ed.).  Histoire  des  guerres  d’‘Amda-Syon.  P.  329,  440;  Тура¬
ев  Б.  A.  Абиссинские  хроники.  C.  38.
 249  Perruchon  J.  (ed.).  Histoire  des  guerres  d’‘Amda-Syon.  P.  336,  446;  Тура¬
ев  Б.  A.  Абиссинские  хроники.  C.  45.
 250  Тураев  Б.  А.  Абиссинские  хроники.  С.  79-80.
 251  Там  же.  С.  78-79.
 252  Там  же.  С.  86-87.
 253  Там  же.  С.  87.
 254  Там  же.  С.  39.
 255  Кобищанов  Ю.  М.  Избрание  царя  в  древнем  Аксуме  //  ВДИ.  1963.  №  4.
 256  Тураев  Б.  А.  Абиссинские  хроники.  С.  89.
 257  Там  же.  С.  90.
 258  Будущий  император  Александр  (Ыскындыр,  1478-1494).
 259  Perruchon  J.  (ed.).  Les  chroniques  de  Zar‘a  Ya'qob  et  de  Ba’eda-Maryam,  rois
d’Ethiopie.  P.,  1893.  P.  160;  Тураев  Б.  A.  Абиссинские  хроники.  C.  98.
 260  Pankchurst  R.  An  introduction  to  the  economic  history  of  Ethiopia  from  the
earliest  times  to  1800.  L.,  1961.  P.  138.
 576


261  Alvarez  F.  Narrative  of  the  Portuguese  ambassy  to  Abyssinia  during  the  years
1520-1527.  L.,  1881.  P.  217-218.
 262  Ibid.  P.  219,  233.
 263  Ibid.  P.  93-94.
 264  Pankchurst  R.  An  introduction  to  the  economic  history.  P.  139.
 265  Ibid.  P.  140.
 266  Kropp  M.  The  Ser‘ata  Gebr:  a  mirror  view  of  dayly  life  at  the  Ethiopia  royal
court  in  the  middle  ages  //  Eight  International  Conference  of  Ethiopian
Studies  (Addis  Ababa,  1984).
 267  Bruce  J.  Voyage  aux  sources  du  Nil,  en  Nubie  et  en  Abyssinie.  Vol.  I-V.  P.,
1791.
 268  Taddesse  Tamrat.  Church  and  state  in  Ethiopia,  1270-1527.  Oxf.,  1972.
P.  252.
 269  Perruchon  J.  (éd.).  Les  chroniques  de  Zar'a  Ya'qob  et  de  Ba’eda-Maryam.
P.  140;  Тураев  Б.  A.  Абиссинские  хроники.  С.  93.
 270  Perruchon  J.  (éd.).  Les  chroniques  de  Zar‘a  Ya‘qob  et  de  Ba’eda-Maryam.
P.  131,138,150,160;  Тураев  Б.  A.  Абиссинские  хроники.  С.  90,  92,  95,  98.
 271  Perruchon  J.  (éd.).  Les  chroniques  de  Zar‘a  Ya‘qob  et  de  Ba’eda-Maryam.
P.  134;  Тураев  Б.  A.  Абиссинские  хроники.  С.  89.
 272  Conzelman  W.  S.  Chronique  de  Galawdewos 	(Claudius), 	roi 	d’Ethiopie.
 Vol.  I.  P.,  1895.  P.  117;  Тураев  Б.  A.  Абиссинские  хроники. 	С. 	143.
 273  Crawford  О.  G.  Ethiopian  itineraries  circa  1400-1524.  Cambr.,  1958.  P.  14  ff.
 274  Pankchurst  R.  An  introduction  to  the  economic  history.  P.  140.
 275  Ibid.  P.  130-139.
 276  Здесь  и  далее  перевод  С.  Б.  Чернецова.
 277  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVII-XVIII  вв.  М.,  1989.  С.  9-17.
 278  Там  же.  С.  17-18.
 279  Там  же.  С.  18-19,  23-24,  32-33,40,45,  68.
 280  Там  же.  С.  19-23,  34-35.
 281  Там  же.  С.  32-33.
 282  Там  же.  С.  35-40.
 283  Там  же.  С.  41.
 284  Там  же.  С.  24,34-37,40-41.
 285  Там  же.  С.  22.
 286  Там  же.  С.  70-71.
 287  Там  же.  С.  71-72.
 288  Там  же.  С.  72-82.
 289  Там  же.  С.  114-115.
 290  Там  же.  С.  97.
 291  Там  же.  С.84-89.
 292  Там  же.  С.  107-110.
 293  Там  же.  С.  151-153.
 294  Там  же.  С.  154-155.
 295  Там  же.  С.  155-156,164-165.
 296  Там  же.  С.  105-106.
 577


297  Там  же.  C.  145-147.
 298  Там  же.  C.  191  и  след.
 299  Там  же.  С.  191.
 300  Там  же.  С.  292-293.
 301  Там  же.  С.  293-295.
 302  Там  же.  С.  295.
 303  Там  же.  С.  295-296.
 304  Там  же.  С.  296.
 305  Там  же.  С.  297-301.
 306  Там  же.  С.  303.
 307  Там  же.  С.  301-302,  309.
 308  Там  же.  С.  308.
 309  Там  же.  С.  313.
 310  Там  же.  С.  314.
 311  Там  же.
 312  Там  же.  С.  322  и  след.
 313  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  М.,  1992.  С.  28.
 314  Там  же.  С.  75.
 315  Там  же.  С.  77.
 316  Там  же.  С.  96.
 317  Там  же.  С.  38.
 318  Там  же.  С.  55.
 319  Там  же.  С.  153.  Прим.  301.
 320  Там  же.  С.  72.
 321  Там  же.  С.  61.
 322  Там  же.  С.  75.
 323  Там  же.  С.  76.
 324  Там  же.
 325  Там  же.  С.  77.
 326  Там  же.  С.  78.
 327  Там  же.  С.  79.
 328  Там  же.  С.  80.
 329  Там  же.
 330  Там  же.  С.  89.
 331  Там  же.  С.  89-91.
 332  Там  же.  С.  91.
 333  Там  же.  С.  92-93.
 334  Там  же.  С.  93-95.
 333  Там  же.  С.  96.
 336  Там  же.  С.  107.
 337  Там  же.  С.  108.
 338  Там  же.  С.  100-101.
 339  Там  же.  С.  103.
 340  Там  же.  С.  99.
 578


341  Там  же.  С.  151-155,157-160,161-163.
 342  Там  же.  С.  156.
 343  Там  же.  С.  179.
 344  Там  же.  С.  185.
 343  Anfray  F.  Vestiges  gondariens  //  Rassegna  di  studi  etiopici.  Roma,
1980-1981.  Vol.  XXVIII.
 346  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  С.  185-186.
 347  Там  же.  С.  188.
 348  Там  же.  С.  191
 349  Там  же.  С.  189-191
 330  Bruce  J.  Voyage  aux  sources  du  Nil.  Vol.  IV.  P.  355-356.
 331  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVIII  в..  С.  242,243.
 332  Там  же.  С.  243,251,  253.
 333  Там  же.  С.  245-246.
 334  Там  же.  С.  250.
 333  Там  же.  С.  251.
 336  Там  же.  С.  252.
 337  Там  же.  С.  253,  262.
 338  Там  же.  С.  253-234.
 339  Там  же.  С.  273,292-293.
 389  Bruce  J.  Voyage  aux  sources  du  Nil.  Vol.  V.  P.  137-138.
 361  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  С.  275.
 362  Там  же.  С.  275-276.
 363  Там  же.  С.  279-282.
 364  Pearce  N.  Life  and  adventures  of  Nathanael  Pearce  written  by  himself  during
a  residence  in  Abyssinia  from  1819  to  1819.  Vol.  I.  L.,  1831.  P.  124.
 363  Stern  H.  A.  Wandering  among  the  Falashas  of  Abyssinia  together  with  a
description  of  the  country  and  its  various  inhabitants.  2d  ed.  L.,  1868.
P.  95-96.
 366  Ibid.  P.  59.
 367  Ibid.  P.  121-124.
 368  Ibid.  P.  127.
 369  Ibid.  P.  133.
 370  Ibid.  P.  138.
 371  Ibid.  P.  121.
 372  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  С.  173-174.
 373  Там  же.  С.  166,174.
 374  Там  же.  С.  167.
 373  Там  же.
 376  Там  же.  С.  168.
 377  Там  же.
 378  Там  же.  С.  168-169.
 379  Там  же.  С.  169.
 380  Там  же.  С.  202.
 579


381  Там  же.  С.  169.
 382  Там  же.  С.  169-171.
 383  Там  же.  С.  171.
 384  Там  же.  С.  175.
 385  Там  же.  С.  175-176,203.
 386  Там  же.  С.  176.
 387  Там  же.  С.  177.
 388  Там  же.  С.  180.
 389  Там  же.  С.  173.
 390  Там  же.  С.  177-178.
 391  Там  же.  С.  178-179.
 392  Pearce  N.  Life  and  adventures.  P.  45.
 393  Ibid.  P.  51.
 394  Ibid.  P.  93.
 395  Ibid.  P.  51-52.
 396  Ibid.  P.  12-16.
 397  Ibid.  P.  96.
 398  Salt  H.  A  Voyage  to  Abyssinia  and  travels  into  the  interior  of  that  country
executed  under  the  order  of  the  British  government  in  the  years  1809  and
1810.  L.,  1814.  P.  260.
 399  Ibid.  P.  261,329  ff„  375,387.
 400  Ibid.  P.  297  ff.
 401  Ibid.  P.  304.
 402  Ibid.  P.  306-307.
 403  Ibid.  P.  307-308.
 404  Ibid.  P.  331.
 405  Ibid.  P.  308.
 406  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  С.  267.
 407  Там  же.  С.  290-291.  Прим.  17.
 498  Plowden  W.  Ch.  Travels  in  Abyssinia  and  in  Galla  country  with  an  account
of  a  mission  to  Ras  Ali  in  1848.  L.,  1868.  P.  63.
 409  Ibid.  P.  137-138.
 419  Fantahun  Birhane.  Gojjam  1800-1855.  Addis  Ababa,  Haile  Sellassie  I
University,  1973.  P.  5.
 411  Abbadie  A.  d’  Douze  ans  de  séjour  dans  la  Haute-Ethiopie.  T.  II.  Cita  di
Vaticano,  1980.  P.  359;  Sait  H.  A  Voyage  to  Abyssinia.  P.  493;  Tekle-Tsadik
Mekuria.  Histoire  abrégée  de  Haylou  Eshete  (degiazmache)  //  Proceedings
of  the  Eight  International  Conference  of  the  Ethiopian  Studies.  Moscow,
1988,  Vol.  3.
 412  Abbadie  A.  d’  Douze  ans  de  séjour  dans  la  Haute-Ethiopie.  T.  III.  Cita  di
Vaticano,  1983.  P.  11;  Fantahun  Birhane.  Gojjam  1800-1855.  P.  39.
 413  Abbadie  A.  d’Douze  ans  de  séjour  dans  la  Haute-Ethiopie.  T.  II.  P.  377,402,
403;  Plowden  W.  Ch.  Travels  in  Abyssinia.  P.  415.
 414  Fantahun  Birhane.  Gojjam  1800-1855.  P.  41.
 415  Plowden  W.  Ch.  Travels  in  Abyssinia.  P.  201-203.
 580


416  Ibid.  P.  216.
 417  Ibid.  P.  216-217.
 418  Ibid.  P.  217,  219,  222.
 419  Ibid.  P.  211  ff.
 420  Ibid.  P.  219.
 421  Abdussamad  H.  A.  Peasant  conditions  in  Gojjam  during  the  Great  Famine
1888-1892.  Addis  Ababa,  Haile  Sellassie  I  University,  1987.  P.  2.
 422  Fantahun  Birhane.  Gojjam  1800-1855.  P.  70.
 423  Ibid.  P.  70-71;  Abdussamad  H.  A.  Peasant  conditions  in  Gojjam.  P.  2.
 424  Fantahun  Birhane.  Gojjam  1800-1855.  P.  70-71.
 425  Ibid.
 426  Anfray  F.  Vestiges  gondariens.  P.  47-51.
 427  Булатович  А.  К.  С  войсками  Менелика  II.  Дневник  похода  к  озеру  Ру¬
дольфа.  СПб.,  1900.  С.  47;  Bieber  F.  К.  Kaffa.  Ein  altkuschitisches  Volktum.
Bd  II.  Modling  bei  Wien,  1923.  S.  157  uzw.;  Cerulli  E.  Etiopia  occidentale.
Т.  I.  Roma,  1932.  P.  189-190.
 428  Булатович  А.  К.  С  войсками  Менелика  II.  С.  46-47.
 429  Там  же.  С.  46-47,  51,  52,  262  и  след.
 430  Nicolas  G.  Е.  The  Dizzu  of  Southern  Ethiopia,  an  essay  in  cultural  history
based  on  religious  interactions.  Los  Angeles,  1976.
 431  Ibid.
 432  Ibid.  P.  70-71.
 433  Ibid.  P.  79,81.
 434  Кобищанов  Ю.  М.  Полевой  дневник  Российской  историко-социо-этно-
логической  экспедиции.  1991-1992.  С.  69.
 435  Lewis  Н.  S.  A  Galla  monarchy:  Jimma  Abba  Jifar,  Ethiopia,  1830-1932.
Madison,  Milwaukee,  1965.  P.  24  ff.,  38  ff.
 436  Кобищанов  Ю.  М.  Полевой  дневник.  С.  66.
 437  Cerulli  E.  Etiopia  occidentale.  Т.  I.  P.  102.
 438  Lewis  H.  S.  A  Galla  monarchy:  Jimma  Abba  Jifar.  P.  39-43.
 439  Ibid.  P.  41.
 440  Ibid.  P.  42-43.
 441  Ibid.  P.  43.
 442  Так,  в  1882  г.  Абба-Джифар  послал  в  Аддис-Абебу  следующую  дань:
60  лошадей,  30  мулов,  100  больших  сосудов  меда,  30  слоновых  бивней,
60  рабов,  110  тюков  кофе,  20  шкур  львов  и  леопардов,  30  рогов  мускуса
цивет,  а  также  большую  сумму  денег  в  таллерах  Марии-Терезии:  Ibid.
Р.  288.
 443  Ibid.  Р.  98-100.
 444  Кобищанов  Ю.  М.  Полевой  дневник.  С.  74^75.
 445  Там  же.  С.  59,  63-64.
 446  Там  же.  С.  70.
 447  Там  же.
 448  Булатович  А.  К.  С  войсками  Менелика  II.  С.  40.
 449  Кобищанов  Ю.  М.  Полевой  дневник.  С.  67.
 581


450  Там  же.  С.  76.
 451  Там  же.  С.  71.
 452  Lewis  H.  S.  A  Galla  monarchy:  Jimma  Abba  Jifar.  P.  101.
 453  Ibid.  P.  109-112.
 454  Ibid.  P.  73-75.
 433  Pearce  N.  Life  and  adventures.  P.  164-165;  Веке  С.  T.A  Diary  written
during  a  journey  in  Abyssinia  in  the  years  1840-1843.  L.,  1844.  P.  190,  267;
Lefevre  T.  Voyage  en  Abyssinie  execute  pendent  les  années  1839-1843.
Vol.  II.  P.,  1845.  P.  10.
 436  Nadel  S.  F.  Notes  on  Beni  Amer  society  //  Sudan  Notes  and  Records.
Khartoum,  1945.  Vol.  XXVI.  Pl.  1.
 437  [Куббель  Л.  E.].  Суданские  хроники.  С.  154,  164-165,175-176.
 433  Lhote  H.  Les  Touaregs  du  Hoggar.  P.,  1984.  P.  50,  73-74.
 439  Ibid.  P.  76,88.
 460  Ibid.  P.  43,91.
 461  Ibid.  P.  40,94,99.
 462  Ibid.  P.  108.
 463  Galloy  P.,  Vencent  Y.,  Forget  M.  Nomades  et  paysants  d’Afrique  Noir
occidentale.  Etudes  de  géographie  soudanaise  publiée  par  le  soine  de  Xavier
de  Planhol.  Nancy,  1964.  P.  22  esq.
 464  Страбон.  География  в  17  книгах.  Перевод,  статья  и  комментарии
Г.  А.  Стратановского.  М.,  1964.  С.  763  (Strabo,  XVII,  III,  9).
 465  Там  же.  С.  765  (Strabo,  XVII,  III,  13).
 466  Тит  Ливий.  История  Рима  от  основания  города.  М.,  1994.  T.  II.  С.  412;
T.  III.  С.  577.
 467  Страбон.  География.  С.  765  (Strabo,  XVII,  III,  12).
 468  Гай  Саллюстрий  Крисп.  Сочинения.  Перевод,  статья  и  комментарий
 B.  О.  Горенштейна.  М.,  1981.  С.  73.  (Югуртинская  война,  56-57).
 469  Страбон.  География.  С.  763  (Strabo,  XVII,  III,  9).
 470  Gauthier  E.-F.  Le  passft  de  l’Afrique  du  Nord.  Siècles  obscures.  P.  1964.
 471  Капо-Рей  P.  Французская  Сахара.  М.,  1958.
 472  Marçais  G.  Berbèrie  musulmane  et  l’Orient;  Жюльен  Ш.-А.  История  Север¬
ной  Африки.  С.  42.
 473  [Goeje  М.  J.  de].  Kitab  al-a‘lak  an-nafisa  auctore  Abu  Ali...  Ibn  Rosteh  et
Kitab  al-Ja‘kubi.  Lugduni  Batavorum,  1892.  P.  357.
 474  [Slane  M.  G.  de].  Ibn  Khaldoun.  Histoire  des  Berbères.  T.  I.  P.  54,  139-140;
[Tornberg  G.].  Ibn  el-Athiri  Chronicon.  Vol.  V.  P.  242,  458;  Чураков  M.  B.
Народное  движение  в  Магрибе  под  знаменем  хариджизма.  М.,  1990.
 C.  132-133.
 475  Чураков  М.  В.  Народное  движение.  С.  136
 476  Матвеев  В.  В.  Средневековая  Северная  Африка.  (Развитие  феодальных
отношений  в  VII-X  вв.)  М.,  1993.  С.  199.
 477  Хроника  Ибн  ас-Сагира.  Перевод  В.  В.  Матвеева:  Там  же.  С.  220.
 478  Там  же.
 479  Там  же.  С.  218,  219.  (По  хронике  Ибн  ас-Сагира).
 582


480
 481
 482
 483
 484
 485
 486
 487
 488
 489
 490
 491
 492
 493
 494
 495
 496
 497
 498
 499
 500
 501
 502
 503
 504
 505
 Там  же.  С.  214.  (По  хронике  Ибн  ас-Сагира).
 Там  же.  С.  219.  (По  хронике  Ибн  ас-Сагира).
 Там  же.  С.  198.
 Хроника  Ибн  ас-Сагира.  Перевод  В.  В.  Матвеева:  Матвеев  В.  В.  Средне¬
вековая  Северная  Африка.  С.  197.  По  мнению  В.  В.  Матвеева,  слова  ли
хашамихи  лучше  перевести  «для  своей  свиты»,  но  «может  быть,  для  сво¬
их  слуг»:  Там  же.
 Матвеев  В.  В.  Средневековая  Северная  Африка.  С.  211.
 [Slane  М.  G.  de].  Abu-Obeid-el-Bekri.  Description  de  l’Afrique  septentrio¬
nale.  Alger,  1911.  P.  137;  [Slane  M.  G.  de].  Ibn  Khaldoun.  Histoire  des
Berbères  et  des  dynasties  musulmanes  de  l’Afrique  septentrionale.  Alger,
1847.  T.  I.  P.  277;  [Dozy  R.  P.]  Ibn  Adhari.  Histoire  de  l’Afrique  et  de
l’Espagne  intitulé  el-Bayano’l-Magreb.  Vol.  I.  Leiden,  1848.  P.  233.
Ал-Хулал  ал-мавшийя  фи  зикр  ал-ахбар  ал-марракушийя.  Тунис,  1911.
Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc  des  origines  a  l’établissement  du  protectorat
français.  Casablanca,  1950.  T.  I.  Livres  V-VIII.  P.  325,  326  esq.
 Chater  Kh.  Insurrection  et  répression  dans  la  Tunisie  du  XIXe  siècle:  la
mehalla  de  Zarrouk  au  Sahel  (1864).  Tunis,  1978.  P.  53.
 Brunshvig  R.  La  Berbèrie  orientale  sous  les  Hafsides  des  origins  à  la  fin  du
XVe  siècle.  T.  2.  P.,  1947.  P.  70;  Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  53.
Видясова  М.  Ф.  Социальные  структуры  доколониального  Магриба.  М.,
1987.  С.  227-238.
 Ибн  Халдун,  ‘Абд  ар-Рахман.  Китаб  ал-и'бар.  Дж.  6.  Ал-Кахира,  1867.
С.  378,394.
 Иванов  Н.  А.  «Китаб  ал-и‘бар»  Ибн  Халду  на  как  источник  по  истории
стран  Северной  Африки  в  XIV  в.  //  Арабский  сборник.  М.,  1959.  С.  94.
Ас-Сиррадж  ал-Вазир,  Мухаммад  ибн  Мухаммад.  Ал-Хилал  ас-сундуси-
йя  фи-л-ахбер  ат-тунисийя.  Тунис.  1970.  Дж.  2.  С.  1081,  1088.
 Brunshvig  R.  La  Berbèrie  orientale  sous  les  Hafsides.  T.  2.  P.  70.
 Лев  Африканский.  Африка  —  третья  часть  света.  Описание  Африки  и
достопримечательностей,  которые  в  ней  есть.  Перевод,  комментарий  и
статья  В.  В.  Матвеева.  М.,  1983.  С.  292.
 Там  же.  С.  38.
 Brunshvig  R.  La  Berbèrie  orientale  sous  les  Hafsides.  T.  2.  P.  70.
 Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  54.
 Ibid.
 Ибн  Аби  Динар,  Мухаммад  ибн  Аби  Касим.  Ал-Му‘нис  фи  ахбар  Ифри-
кийя  ва-Тунис.  Тунис,  1967.  С.  182.
 Там  же.  С.  218-221,  246-247.
 Видясова  М.  Ф.  Социальные  структуры.  С.  200.
 Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  55,  note  10,  56.
 Видясова  М.  Ф.  Социальные  структуры.  С.  207.
 Ben  Youssef,  Mohammed  es-Seghir.  Mechra  el-Melki.  Chronique  tunisienne
(1705-1711)...  traduit  en  français  par  V.  Serres  et  Mohammed  Lasram  //
Revue  Tunisienne.  Vol.  I.  Tunis,  1900.  P.  65.
 583


306  Перевод  М.  Ф.  Видясовой:  Видясова  М.  Ф.  Социальные  структуры.
С.  208.
 507  Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  57.
 508  Перевод  М.  Ф.  Видясовой:  Видясова  М.  Ф.  Социальные  структуры.
С.  209.
 509 	Там  же.  С.  230,  карта.
 510 	Там  же.  С.  210.
 511  Там  же.
 512  Ас-Сиррадж  ал-Вазир,  Мухаммад  ибн  Мухаммад.  Ал-Хилал  ас-сундуси-
йя.  Дж.  3.  С.  12.
 513  Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  56.
 514  Ас-Сиррадж  ал-Вазир,  Мухаммад  ибн  Мухаммад.  Ал-Хилал  ас-сундуси-
йя.  Дж.  4.  С.  39.
 515 	Abu  Zahra  N.  Sidi  Ameure,  a  Tunisian  village.  L., 	1982.  P. 	17-18,195-196.
 516 	Ganiage  J.  Les  origins 	du 	protectorat 	français 	en  Tunisie 	(1861-1881). 	P.,
 1959.  P.  145-146.
 517  Ibid.P.58.
 518  Ibid.  P.  83-84,  note  31;  Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  62,  note  32.
 519  Chater  Kh.  Insurrection  et  répression.  P.  59-82,  88.
 520  Ibid.  P.  83.
 521  Ibid.  P.  86.
 522  Ibid.  P.  91-92.
 523  Ibid.  P.  152-154,169-170.
 524  Ibid.  P.  172-180.
 525  Ibid.  P.  181.
 526  Ganiage  J.  Les  origins  du  protectorat.  P.  437  esq.
 527  Ibid.  P.  452.
 528  Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc.  2e  ser.  Dynastie
Filalienne.  Archives  et  bibliothèques  de  France.  T.  III.  P.,  1927.  P.  506,  507,
508.
 529  Жюльен  Ш.-А.  История  Северной  Африки:  Тунис,  Алжир,  Марокко  от
арабского  завоевания  до  1830  г.  М.,  1961.  С.  316.
 530  Там  же.  С.  351.
 531  Eloufrani,  Mohammed  Esseghir  ben  Elhadj  Abdallah.  Nozhet  Elhadi.
Histoire  de  la  dynastie  Saadienne  au  Maroc  (1511-1670).  Trad.  O.  Houdas.
P.,  1889.  P.  144  esq.
 532  Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc,  le  ser.  Dynastie
Saadienne.  Archives  et  bibliothèques  d’Angleterre.  T.  II.  P.;  L.,  1925.  P.  501.
 533  Ibid.  T.  II.  P.  517.
 534  Ibid.  T.  II.  P.  537.
 535  Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc,  le  ser.  Dynastie
Saadienne.  Archives  et  bibliothèques  d’Angleterre.  T.  I.  P.;  L.,  1918.
P.  312-313.
 584


536  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc.  T.  I.  Livres  V-VIII.  P.  156,  195-196,  199;
Eloufrani,  Mohammed  Esseghir  ben  Elhadj  Abdallah.  Nozhet  Elhadi.  P.  179
esq.
 537  Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc,  le  ser.  Dynastie
Saadienne.  T.  II.  P.  449.
 538  Ibid.  T.  II.  P.  469,  471,473.
 539  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc.  T.  I.  P.  246-247;  Eloufrani,  Mohammed
Esseghir  ben  Elhadj  Abdallah.  Nozhet  Elhadi.  P.  498  esq.
 540  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc.  T.  I.  P.  258,  289-290;  Eloufrani,  Mohammed
Esseghir  ben  Elhadj  Abdallah.  Nozhet  Elhadi.  P.  504-513.
 541  Busnot  D.  Histoire  de  regne  de  Moulay  Ismail,  roi  de  Maroc,  Fez,  Tafilet,
Sous...Bruxelles,  1755;  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of
Marocco.  Vol.  II.  L.,  1788.  P.  157-158.
 542  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  II.  P.  158;
Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui  du
Maroc  (1631  a  1894).  Trad.  T.  Fumey  //  AM.  T.  IX.  1906.  P.  70  esq.
 543  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.
P.  79.
 544  Ibid.  P.  79  esq.
 545  Ibid.  P.  92.
 546  Ibid.  P.  167.
 547  Ibid.
 548  Ibid.  P.  173-174.
 549  Ibid.  P.  179.
 550  Ibid.  P.  183.
 551  Ibid.  P.  189.
 552  Ibid.  P.  211.
 553  Ibid.  P.  230-231.
 554  Ibid.  P.  232-240.
 555  Ibid.  P.  245.
 556  Ibid.  P.  252.
 557  Ibid.  P.  223,  285.
 338  Hoest  G.  Nachrichten  von  Marokos  und  Fes  in  Lande  selbst  gesammelt  in
den  Jahren  1760  bis  1768.  Kopenhagen,  1781.
 559  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  II.
 560  Ibid.  Vol.  II.  P.  340.
 561  Жюльен  Ш.-А.  История  Северной  Африки.  C.  293.
 562  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui  du
Maroc  (1631  à  1894).  Trad.  T.  Fumey  //  AM.  T.  X.  1907.  P.  6  esq.
 563  Ibid.  P.  12.
 564  Ibid.  P.  15.
 565  Ibid.  P.  16.
 566  Ibid.
 567  Ibid.  P.  17;  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc.  T.  I.  P.  309.
 585


568  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.
T.  X.  P.  18.
 569  Caille  R.  P.  La  mission  du  capitaine  Burel  au  Maroc  en  1808.  P.,  153.  P.  28.
 570  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.
T.  X.  P.  42.
 571  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc.  T.  I.  P.  309.
 572  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.
T.  X.  P.  63-65.
 573  Ibid.  P.  82  esq.
 574  Ibid.  P.  97.
 575  Ibid.  P.  112  esq.
 576  Brooks  F.  Barbarian  cruelty.  L.,  1694;  Busnot  D.  Histoire  de  regne  de
Moulay  Ismail.  P.  53,  63;  Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du
Maroc.  2e  ser.  Dynastie  Filalienne.  Archives  et  bibliothèques  de  France.
T.  III.  P.  164;  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.
Vol.  II.  P.  208;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la
dynastie  Alaoui  du  Maroc.  T.  IX.  P.  138  esq.  Один  источник  XVIII  в.  утвер¬
ждает,  что  в  гареме  Исмаила  в  момент  его  смерти  было  1400  наложниц
всех  оттенков  кожи,  в  том  числе  испанки,  англичанки,  португалки  и
француженки.
 377  Chenier  М.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  P.  66,69.
 578  Ibid.  Vol.  I.  P.  57-58,67-68.
 579  Ibid.  Vol.  I.  P.  28-30.
 580  Ibid.  Vol.  I.  P.  31,33.
 581  Ibid.  Vol.  I.  P.  36.
 582  Ibid.  Vol.  I.  P.  34.
 583  Ibid.  Vol.  I.  P.  35.
 584  Ibid.  Vol.  I.  P.  36.
 585  Ibid.  Vol.  I.  P.  38.
 586  Ibid.  Vol.  I.  P.  39.
 587  Ibid.  Vol.  I.  P.  41-42.
 588  Ibid.  Vol.  I.  P.  44-47.
 589  Ibid.  Vol.  I.  P.  86.
 590  Ibid.  Vol.  I.  P.  87-88.
 591  La  Veronne  Ch.  de.  Vie  de  Moulay  Isma’il,  roi  de  Fes  et  de  Maroc  d’après
Joseph  de  Léon  (1708-1728).  P.,  1974.  P.  7.
 392  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”  ou  le  Maroc  de  1860  à  1912.  Casablanca,
1952.  P.  4  esq.
 593  Ibid.  P.  6.
 394  Ibid.  P.  8  esq.
 595  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  P.  167.
 596  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  16.
 397  Ibid.
 398  Ibid.  Vol.  I.  P.  69  122  esq.,  153  esq.
 399  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  P.  255-256.
 586


600
 601
 602
 603
 604
 605
 606
 607
 608
 609
 610
611
612
 613
 614
 615
 616
 617
 618
 619
 620
 621
 622
 623
 624
 625
 626
 627
 628
 629
 630
 631
 632
 633
 Ibid.  Vol.  I.  P.  209-213.  Cp.  Ibid.  Vol.  II.  P.  302,308.
 Ibid.  Vol.  I.  P.  197.
 Ibid.  Vol.  II.  P.  142.
 Frejus  R.  Relation  of  a  voyage  into  Mauritania.  L.,  1671.  P.  63.
 Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc,  le  ser.  Dynastie
Saadienne.  Archives  et  bibliothèques  d’Angleterre.  T.  I.  P.  407-408.
Drummond-Hay  J.  Le  Maroc  et  ses  tribus  nomads.  Vol.  I.  Bruxelles,  1844.
P.  26.
 Coon  O.  S.  Tribes  of  the  Rif.  Cambr.  (Mass.),  1931.  P.  12-13.
 Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  P.  174.
Castris  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc,  le  ser.  Dynastie
Saadienne.  Archives  et  bibliothèques  d’Angleterre.  T.  I.  P.  270.
 Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  P.  340.
 Ibid.  Vol.  II.  P.  139.
 Ibid.  Vol.  II.  P.  307-308.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  19-20;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  277  esq.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  21.
 Ibid.  P.  22-24.
 Ibid.  P.  22.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  24-30;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  290.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  30-31.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  31-34;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  290.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  38-39.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  43;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  297-298.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  43-44;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  300-302.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  44;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  302-310.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  45-49.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  50,  52;  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled
Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  310-312.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  53-54.
 Ibid.  P.  54-57.
 Ibid.  P.  58.
 Ibid.  P.  59-60.
 Ibid.  P.  60-61.
 Confourier  L.  Chronique  de  la  vie  de  Moulay  el-Hassan  //  AM.  1906.  T.  VIII.
P.  331,  note  1.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  61.
 Ibid.  P.  61.
 Ibid.  P.  64.
 587


634  Ibid.  P.  65.
 635  Ibid.  P.  65-66.
 636  Ibid.  P.  66-68.
 637  Ibid.  P.  68.
 638  Ibid.  P.  69.
 639  Confourier  L.  Chronique  de  la  vie  de  Moulay  el-Hassan.  P.  366;  Essalaoui,
Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.  T.  X.  P.  337.
 640  Essalaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui.
T.  X.  P.  362.
 641  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  69-72;  Confourier  L.  Chronique  de  la
vie  de  Moulay  el-Hassan.  P.  351.
 642  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  73.
 643  Ibid.  P,  74.
 644  Ibid.  P.  75.
 645  Ibid.  P.  76.
 646  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  88;  Burke  E.  Prelude  to  Protectorate  in
Marocco.  Precolonial  protest  and  resistance,  1860-1912.  Chicago;  L.,  1976.
P.  41-42.  Согласно  исламскому  правилу,  труп  должен  был  быть  погре¬
бен  в  день  смерти.  Но  в  данном  случае  от  него  отступили.  Стояла  страш¬
ная  жара,  и  труп  Хасана  в  пути  начал  разлагаться:  Arnaud  L.  Au  temps  de
“Mehalla”.  P.  88.  Во  время  эпидемии  холеры,  15  августа  1868  г.,  в  коррес¬
понденции  из  Касабланки  газета  «Семафор  де  Марсей»  напечатала:
«Мавры  (марроканские  мусульмане.  —  Ю.  К),  как  и  местные  евреи,  име¬
ют  ужасный  обычай  хоронить  мертвецов  тотчас  же  вслед  за  последним
вздохом  умершего,  то  есть  в  тот  же  час,  в  крайнем  случае  через  два  часа
после  его  смерти,  чаще  всего,  когда  труп  еще  теплый».:  Miege  J.-L.
Documents  d’histoire  économique  et  sociale  marocaine  au  XIXe  siècle.  P.,
 1969. 	P.  110.
 647  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  91.
 648  Ibid.  P.  115-120;  Burke  E.  Prelude  to  Protectorate  in  Marocco.  P.  108-110.
 649  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  122  esq.
 650  Ibid.  P.  153-212;  Burke  E.  Prelude  to  Protectorate  in  Marocco.  P.  44  ff.
 651  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  151.
 652  Ibid.  P.  152.
 653  Ibid.  P.  166.
 654  Ibid.  P.  167.
 655  Mersier  L.  Ceremonial  qui  entoure  l’érrivee  du  Sultan  à  Rabat  //  AM.  1910.
T.  VI.  P.  411-416.
 656  Coon  O.  S.  Caravan:  the  story  of  the  Middle  East.  L.,  1952.  P.  288.
 657  Жюльен  Ш.-А.  История  Северной  Африки.  С.  268.
 658  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Исследование  магии  и  религии.  М.,  1983.
С.  272-273.
 659  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  5-6,  note.
 660  Coon  O.  S.  Caravan.  P.  287-288.
 661  Chenier  M.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  II.  P.  313.
 662  Coon  O.  S.  Caravan.  P.  283.
 588


663
 664
 665
 666
 667
 668
 669
 670
 671
 672
 673
 674
 675
 676
 677
 678
 679
 680
 681
 682
 683
 684
 685
 686
 Brignon  J.,  Aminé  A.  etc.  Histoire  du  Maroc.  Casablanca,  1967.  P.  61.
Weisberger  D.  F.  Au  seuil  du  Maroc  modem.  Paris,  1947.  P.  93.
Westermarck  E.  Ri  tuai  and  belief  in  Marocco.  London,  1993.  P.  43.
 Жюльен  Ш.-А.  История  Северной  Африки.  С.  289.
 Иванов  Н.  А.  Свободные  и  податные  племена  Северной  Африки  в
XIV  в.  //  Арабские  страны.  История.  М.,  1963.  С.  174.
 Реуег  H.  G.  Das  Reisekonigtum  des  Mittelalters  //  vierteljahreschaft  für
Social-  und  Wirtschaftsgeschichte.  Zurich,  1964.  51  Bd.  Hft.  1.  S.  18.
 Chenier  M.  The  présent  State  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  P.  348.
 Ibid.  Vol.  I.  P.  124.
 Drummond-Hay  J.  Le  Maroc  et  ses  tribus  nomads.  Vol.  I.  P.  134.
 Hooker  J.  D.,  Bail  J.  Journal  of  a  tour  in  Marocco  and  the  Great  Atlas.  P.  96,
101,103,104,108,115,132,169,  203,144,  288.
 Ibid.  P.  103-104.
 Ibid.  P.  108.
 Ibid.  P.  203.
 Ibid.  P.  288.
 Ibid.
 Ibid.  P.  169.
 Ibid.  P.  104.
 Мусатова  T.  JI.  Россия  —  Марокко:  далекое  и  близкое  прошлое.  Очерки
истории  русско-марокканских  связей  в  XVIII  —  начале  XX  в.  М.,  1990.
 С. 	78-91.
 Там  же.  С.  79-80.
 Loti  P.  Au  Maroc.  P.,  1893.  P.  32-33,  47,49,  50,  62,  83,  87.
 Ibid.  P.  32-33.
 Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”.  P.  371,  note  2.
 Buisseret  C.  de.  A  la  cour  de  Fez.  La  mission  belge  de  1904.  Bruxelles,  1907.
P.  19-20.
 Ibid.  P.  21.


Часть  6
МЕСТО  КОМПЛЕКСОВ  ТИПА  ПОЛЮДЬЯ  В
ОБЩЕСТВЕННОЙ  ЖИЗНИ  И  РАЗВИТИИ
 Найти  место  полюдья  в  развитии  общества  —  это,  прежде  всего,
связать  интересующий  нас  комплекс  с  одной  из  общественно-исто¬
рических  формаций.  Для  этого  попытаемся  выявить  основные  функ¬
ции  полюдья  и  те  институты,  посредством  которых  эти  функции
выполнялись.
 Первые  выводы
 Итак,  мы  проследили  распространение  комплексов  типа  по¬
людья  на  протяжении  пяти  тысячелетий  (Египет  конца  IV  —  начала
III  тысячелетий  до  P.  X.  —  Марокко  и  Тибет  начала  XX  в.  и  область
верховьев  Нила  середины  XX  в.)  на  пространствах  Африканского
континента,  обширного  островного  региона  тропиков,  охватываю¬
щего  Индонезию,  Океанию  и  Мадагаскар,  а  также  в  таких  странах
как  Камбоджа,  Тибет,  Средняя  Азия,  Дагестан  и  Сибирь.  Нам  уда¬
лось  рассмотреть  лишь  часть  обществ  этих  регионов,  по  которым
имеются  соответствующие  исторические  и  этнографические  мате¬
риалы;  кроме  того,  во  многих  случаях  такие  материалы  остались
для  нас  недоступными.  Тем  не  менее,  уже  сейчас  можно  выявить
следующие  закономерности.
 Комплекс  полюдья  впервые  зародился  в  древнейших  очагах  ци¬
вилизаций  (Египет,  Северный  Судан,  хаттско-хурритская  Малая
Азия,  Китай)  и  исчез  в  них  с  переходом  обществ  Древнего  Востока  к
той  ступени  социально-экономического  и  политического  развития,
которая  характерна  для  Египта  Среднего  и  Нового  царства,  Китая
периода  позднего  Чжоу  и  т.  п.  В  северной  Эфиопии,  где  находился
один  из  древнейших  очагов  цивилизации  в  Тропической  Африке,
полюдье  было  известно  с  начала  аксумского  времени  вплоть  до  XIX  в.
В  XVI-XIX  вв.  аналогичные  комплексы  складываются  в  государ¬
ствах  Магриба,  а  также  в  Полинезии  и  Микронезии.  Они  засвидетель¬
ствованы  в  то  время  и  в  государствах  банту,  и  в  других  частях  Тро¬
пической  Африки,  где,  вероятно,  существовали  и  раньше.  В  горных
и  пустынных  районах  на  ближней  периферии  зоны  древних  циви¬
лизаций  (Кавказ,  Эфиопия,  Сомали,  Сахара,  а  также  Магриб,  о  чем
говорилось  выше)  и  на  более  отдаленной  периферии  этой  зоны  (Вос¬
точная  Индонезия,  Микронезия,  Африканское  Межозерье)  комплек¬
 590


сы  типа  полюдья  сохранялись  вплоть  до  захвата  этих  земель  колони¬
альными  державами.  В  Сибири  ясачные  отношения  с  XII  в.,  если  не
раньше,  существовали  у  обско-иртышских  угров,  а  позднее  распро¬
странились  и  на  прежде  доклассовые  общества  в  результате  их  при¬
соединения  к  России,  которое  осуществлялось  не  только  русскими,
но  и  хантами.  Нечто  подобное  происходило  на  юге  Судана  в  XIX  в.
при  «турках»,  среди  которых  было  много  офицеров  —  выходцев  с
Кавказа,  знакомых  с  полюдьем  у  себя  на  родине.
 В  ряде  стран  Европы  (Британия,  Галлия,  Испания,  Северная  Ита¬
лия,  Паннония,  Далмация)  комплексы  типа  полюдья  появились  в  ре¬
зультате  резкого  снижения  социально-экономического  развития  в
эпоху  великого  переселения  народов  и  перехода  от  развитого  рим¬
ского  к  «синтезированному»  раннему  феодализму  У-Х  вв.  Однако  до
римского  завоевания  у  населявших  эти  земли  древних  кельтских  на¬
родов  полюдье  в  тех  или  иных  формах,  по-видимому,  уже  существо¬
вало.  Это  предположение  можно  подкрепить  примером  Ирландии,  не
знавшей  римского  господства,  с  его  колонатом  и  бюрократией.  Здесь
кельтская  традиция  «обходов»  не  была  прервана.
 По-видимому,  нечто  подобное  римской  Европе  произошло  и  в  Се¬
верной  Африке.  После  двух  тысячелетий  господства  развитых  госу¬
дарств  в  XV  в.  в  Ифрикии  и  Магрибе  начал  складываться  комплекс
махаллы  —  местная  форма  полюдья.  Мы  можем  лишь  предполагать,
что  нечто  подобное  существовало  в  берберских  государствах  более
раннего  времени,  а  также  в  Вандальско-Аланском  королевстве
У-У1вв.  Несомненно,  «вторичным»  являлось  полюдье  в  Джимме,
появившееся  здесь  на  короткий  исторический  срок  после  его  исчез¬
новения  в  результате  завоевания  этой  области  народом  оромо,  еще  не
знавшим  классов  и  государства.  Однако  очень  трудно  определить
времена  появления  полюдья  на  Кавказе,  на  севере  Сомали  и  в  других
районах,  где  оно  было  засвидетельствовано  лишь  в  позднее  средневе¬
ковье  и  в  новое  время.
 Лишь  для  Эфиопии  и  Нильского  Судана  мы  можем  обосновать
свидетельствами  источников  нашу  гипотезу  о  непрерывном  сущест¬
вовании  полюдья  на  протяжении  от  полутора  до  трех  тысячелетий:  в
Судане  по  крайней  мере  со  второй  половины  II  тысячелетия  до  Р.  X.
до  XVI  в.  и  в  Эфиопии  с  IV  в.  до  XIX  в.,  местами  даже  позднее.  Воз¬
можно,  полюдье  на  Кавказе  и  Атласе  может  претендовать  на  такую
же  древность,  но  доказать  это  не  удается.
 В  Кавказском  и  Магрибском  регионах  мира,  где  полюдье  сущест¬
вовало  до  XIX  в.  (в  Марокко  —  до  1912  г.),  оно  связывало  между  со¬
бой  феодальные  торгово-ремесленные  города  с  земледельческими
долинами,  с  одной  стороны,  и  кочевые  племена  и  вольные  горные  об¬
 591


щины  —  с  другой.  Только  этим  можно  объяснить  длительное  сохра¬
нение  полюдья  в  Грузии,  Абхазии  и  Дагестане,  Тунисе,  Алжире  и  Ма¬
рокко.  Вместе  с  тем  в  XIX  в.  —  середине  XX  в.  в  глубинных  районах
Африки  и  в  Океании  существовали  начальные  и  даже  зачаточные
формы  полюдья.
 Полюдье  духовных  лиц
 Выше  мы  уже  видели,  что  духовные  служители  ислама  —  ишаны  в
Башкортостане,  Таджикистане,  исмаилитские  пиры  на  Памире  —  со¬
вершают  полюдье.  Сходным  образом  действуют  руководители  су¬
фийских  братств  и  духовных  орденов.
 В  Сомали  членов  таких  орденов,  в  зависимости  от  ступени  посвя¬
щения,  называют  мурид,  мадад  и  вададГ  Вадад  периодически  объез¬
жает  (по  традиции  на  верблюде,  теперь  иногда  на  машине)  деревни  и
кочевья,  где  проживают  его  муриды  и  мадады  со  своими  женами  и
детьми,  собирает  с  них  добровольные,  но  регулярные  и  строго
обусловленного  размера  подати  садака  и  пр.),  наставляет  в  вере  и  за¬
коне,  судит  по  шариату,  принимает  угощение  и  пр.  В  некоторых  ко¬
чевьях  живут  жены  вадада  с  детьми,  родственники,  его  ученики,  уже
поэтому  он  должен  их  посещать.  Жены  ведут  собственное  хозяйство
с  помощью  соседей  —  послушников  вадада?.
 По  сообщениям  исследователей,  так  же  действуют  шейхи  ислам¬
ских  духовных  орденов  и  руководители  ответвлений  орденов  в  Суда¬
не,  Сенегале  и  других  странах  суданского  пояса  Африки,  в  Маврита¬
нии  и  Центральной  Сахаре.
 Но  и  одними  только  исламизированными  обществами  обычай  об¬
хода  духовными  руководителями  своей  паствы,  живущей  в  разных
населенных  пунктах,  не  ограничивается.  В  Индии  такие  обходы  со¬
вершали  не  только  исламские  шейхи,  но  и  гуру-брахманы,  руководи¬
тели  индуистских  орденов  и  сект.  Основатель  одного  из  орденов,  Ра¬
мануджа,  в  XI  в.  «объездил  всю  Южную  Индию,  восстановил  много
вишнуитских  храмов  и  многих  людей  обратил  в  вишнуизм»3.  Его  по¬
следователи  —  гуру  ордена  дасайя.  Каждый  гуру  действует  в  опреде¬
ленной  местности,  а  когда  умирает,  «весь  его  “приход”  делят  между
собой  его  сыновья...  Гуру  посещает  своих  учеников  раз  в  несколько
лет,  а  то  и  ежегодно.  Главная  цель  таких  посещений  —  собрать  с  уче¬
ников  зерно  и  деньги.  В  это  время  принимают  новых  членов  и  реша¬
ют  споры  между  последователями  учения».  В  других  случаях,  напри¬
мер,  в  шиваитском  ордене  джогайя  ежегодный  сбор  взносов
производили  низшие  служители  храмовых  хозяйств4.
 Одна  из  самых  ранних  форм  полюдья  —  это  обход  священного
округа  вождем-жрецом,  в  частности,  заклинателем  дождя  у  некото¬
рых  африканских  народов,  например,  у  нилотов  и  паранилотов  (см.
 592


ниже).  Как  мы  уже  видели,  такая  примитивная  форма  полюдья  су¬
ществовала  в  Исландии  периода  народовластия,  а  также  в  других
скандинавских  странах,  где  жрец-годи  обходил  полюдьем  свой
годорн.
 Подобно  годи,  объезд  совершали  и  первые  епископы.  Выше  уже
говорилось  о  полюдье  епископов  и  других  христианских  духовных
лиц  в  Ирландии  У-Х1  вв.  Согласно  «Гута-саге»,  жители  шведского
острова  Готланд,  приняв  в  начале  XII  в.  христианство,  просили  епис¬
копа  г.  Леонкопунга  (ныне  Линчёпинг),  «так  как  он  был  к  ним  самый
близкий,  чтобы  он,  на  основании  договора,  приезжал  в  Гутландию
(Готланд.  —  Ю.  К.)  подавать  духовную  помощь,  с  тем  условием,  что
епископ  будет  приезжать  из  Леонкопунга  через  два  года  в  третий  с
двенадцатью  своими  мужами,  которые  должны  сопровождать  его  по
всей  земле  на  крестьянских  лошадях  того  же  числа  и  не  более.  Так
епископ  должен  ездить  по  Гутландии  для  освящения  церквей  и  соби¬
рать  свою  ругу:  три  обеда,  не  больше,  при  каждом  освящении  церкви,
да  три  марки;  при  освящении  алтаря  —  один  обед  да  12  эре,  если  ал¬
тарь  нужно  освятить  отдельно;  если  же  не  освящены  ни  алтарь,  ни
церковь,  так  должен  он  освятить  обоих  за  два  обеда  и  три  марки  пе-
нязей.  С  каждого  второго  священника  епископ  может  получить  ругу
при  своем  приезде  —  три  обеда,  не  больше.  Со  всякого  второго  свя¬
щенника,  который  не  давал  руги  в  этот  год,  епископ  должен  взять  вы¬
куп,  а  также  с  каждого,  кому  предназначена  церковь.  Те,  что  не  дава¬
ли  руги  в  тот  раз,  должны  дать  ее,  когда  епископ  приедет  опять  на
третий  год,  а  те,  что  тот  раз  давали  ругу,  должны  дать  выкуп».  Далее
договор  содержит  правила  епископского  суда  во  время  полюдья
епископа  по  Готланду5.  Немецкие  епископы-князья  тоже  совершали
сггсшЫт  —  подобный  полюдью  круговой  объезд  своих  владений.  Так
же  точно  обход  своих  епархий  для  сбора  церковных  даяний,  или
руги,  для  освящения  церквей,  рукоположения  священников  и  проч.
совершали  епископы  Киевской  и  Новгородской  Руси,  киевские  и
московские  митрополиты  и  т.  д.
 Скандинавским  общинам-годорнам  соответствуют  погосты  нов¬
городской  земли,  в  самом  названии  которых  слышится  западносла¬
вянское  название  полюдья  —  гощенье.  После  принятия  христианства
годорны  и  погосты  превратились  в  приходы,  которые  обходили  по¬
людьем  священники,  а  после  реформации  —  лютеранские  пасторы.
Еще  в  XIX  в.  такая  практика  сохранялась  в  Финляндии  и  Карелии6.
 Точно  так  же  на  Русском  Севере  и  в  Сибири  православное  духо¬
венство  периодически  объезжало  свои  приходы,  занимавшие  огром¬
ные  пространства  тайги.  При  этом  священники  требовали  «для  своих
разъездов  неограниченное  количество  подвод»,  продовольствие  для
себя  и  своих  лошадей,  денег,  скота,  водки,  пушнины.  В  отдаленные
места  священник  наведывался  один-два  раза  в  год,  скопом  венчая
 593


всех  брачующихся  и  крестя  всех  родившихся  за  время  его  отсут¬
ствия.  Исследователи  отмечали,  что  в  Якутии  в  полюдье  ездили  и
представители  низшего  приходского  духовенства.  «Кроме  поездок
самого  священника,  ездят  отдельно  по  приходу  и  дьячки  его  —  за  сбо¬
ром  новины,  т.  е.  по  времени  года,  за  пушниной,  за  рыбой,  маслом,  ез¬
дят  кроме  того  и  матушки-попадьи  на  подводах  гостить  по  инород¬
цам,  собирая,  что  можно,  и  выпрашивая,  что  увидят,  развозя  кроме
того  с  собой  спирт,  которым  беззастенчиво  прибыльно  торгуют»7.
 Средневековый  обычай  полюдья  для  сбора  церковных  даяний,
освящения  церквей,  рукоположения  священников  и  проч.  особенно
долго  соблюдался  в  колыбели  христианства  —  в  святой  земле  Палес¬
тины,  Сирии  и  Малой  Азии,  где  полюдье  совершали  еще  цари  хаттов,
хеттов  и  хурритов,  а  в  средние  века  —  султаны  Коньи.  Здесь  духовные
лица,  как  христианские,  так  и  мусульманские,  совершали  обходы
своих  пастырских  округов,  во  многом  напоминающие  комплекс  по¬
людья.  Так,  православный  Антиохийский  патриарх  Евфимий  II
(1635-1647),  родом  грек  с  о-ва  Хиос,  «по  прошествии  трех  лет  посе¬
тил  все  епархии  престола  своего  и  возвратился  восвояси,  и  опять  по
прошествии  трех  лет  посетил  их  и  возвратился»8.  Следовательно,  он
совершал  объезд  своей  духовной  паствы,  а  точнее  —  центров  епар¬
хий  —  раз  в  три  года.  Другие  источники  говорят,  что  при  этом  патри¬
арх  собирал  десятину  и  другие  подати,  рукополагал  или  назначал
епископов  или  священников,  кормился  вместе  со  своей  свитой,  вер¬
шил  суд.  Это  он  должен  был  делать,  так  как,  по  законам  Османской
империи,  архиереи  обязаны  были  отправлять  правосудие  в  рамках
своей  миллиет,  или  конфессиональной  общины.  Патриарх  также
венчал  наиболее  знатных  новобрачных,  в  частности,  некоторых  свя¬
щенников.  Так,  прибыв  в  Алеппо,  патриарх  Евфимий  II  рукополо¬
жил  в  митрополиты  Иоанна,  избранного  на  эту  кафедру  православ¬
ной  общиной,  а  также  священника  Иосифа  Алеппского.  Иоанн  стал
митрополитом  Алеппским,  а  Иосиф  —  митрополитом  Аккрским.
Последний  был  направлен  патриархом  Евфимием  в  Москву,  но  до
столицы  России  не  добрался,  так  как  умер  в  Путивле9.
 Сохранилась  арабская  касыда  (традиционная  поэма)  дамасского
священника  Иоанна  Ибн  ад-Диба,  где  он  говорит,  что  преемник
Евфимия  патриарх  Макарий  (1647-1672)  после  его  избрания  в
октябре  1648  г.  «оставался  в  Дамаске  в  течение  почти  девяти  месяцев
и  выехал»  оттуда,  чтобы  посетить  свой  округ10.  Несмотря  на  неточ¬
ность  с  датировкой  вступления  патриарха  Макария  на  кафедру,  нуж¬
но  отметить  время  начала  объезда,  или  руги:  девять  месяцев  после
октября  —  это  июнь.
 Сын  Макария  Павел  Алеппский  сообщает  более  точные  сведения.
Избрание  Макария  в  патриархи  произошло  12  декабря  1647  г.  В  кон¬
це  ноября  следующего  года,  вернувшись  из  летнего  объезда  своей
 594


патриархии,  он  «отправился  на  богомолье  в  монастырь  Владычицы
Сейданайской»  (в  Сирии),  оттуда  в  Селевкию  Сирийскую  (Маалу-
ла),  затем  в  Памфилию  (Йабруда),  оттуда  в  Кару.  «Потом  вернулись
в  селения  Айн  ат-Тинэ  и  Надж  и  в  остальную  часть  округа  Джабат
Асаль.  15  февраля  он  избрал,  нарек  и  рукоположил  священника
Авраама  Дер-Атани...  епископом  Йабруды  и  Маалулы»,  после  чего
вернулись  в  Дамаск.  16  июля  «владыка  патриарх  выехал  из  Дамаска  с
целью  объехать  свою  патриархию,  собрать  положенные  денежные
взносы  и  обозреть  положение  своей  паствы.  От  отправился  в  бли¬
жайшие  к  Дамаску  города  Тир  и  Бейрут,  а  также  в  область  Шуф.
В  этот  день  он  переночевал  в  деревне  Димас,  оттуда  поехал  в  Айси,
потом  в  Карун,  из  Каруна  в  Машгару,  оттуда  в  Кафр-Мулку  и  затем  в
Сидон,  выехав  из  Сидона,  направился  в  вади  ал-Ламун,  отсюда  в
Бирку,  из  нее  в  Кафр-Бет  и  Кафр-Хатту,  а  затем  снова  в  вади  ал-Ла¬
мун,  откуда  поехал  в  Бсиру  и  Анбал,  затем  в  Баалин,  селение  эмира
Мелхема,  с  которым  он  там  встретился.  Потом  вернулся  в  Анбал,  от¬
туда  поехал  в  Арифе,  ал-Мазро,  Айн-Кание,  Аматур,  Батир  и  Ниху...
Оттуда  мы  выехали  в  Баадран,  ал-Хузбе,  ал-Маасыр,  Таблун,  ал-Фа-
ридис  и  в  ал-Батрук,  где  мы  любовались  источником.  Оттуда  мы
поехали  в  Айн-Зхалте,  в  Басын,  Бурнош,  Айн-Вазбе,  ас-Самаканию,
затем  в  Ад-Дин  и  Аш-Шквефат.  Здесь  патриарх  служит  в  тринадца¬
тое  воскресенье  по  Пятидесятнице...  21  августа  он  выехал  в...  Бей¬
рут...  Из  Бейрута  мы  выехали  21  сентября  и  поднялись  на  гору  Кесра-
ван.  Мы  прибыли  в  деревню  Бек-фея,  потом  в  Мхедсе,  в  церкви
которой  совершили  службу...  Мы  прибыли  в  монастырь  пророка
Ильи,  где  служили,  и  отправились  в  деревню  Аш-Шуэр,  а  оттуда  в
Бисканту  под  горой  Ливаном  и  служил  [патриарх]  в  ее  церкви.  Затем
приехали  в  Кафр-Акаб  и  служили  в  его  новой  церкви.  Это  было  в
воскресенье  в  начале  октября.  Мы  возвратились  в  Мхедсе  и  тут  так¬
же  служили  два  раза;  приехали  в  Бекфею,  а  затем  в  пятницу
16  октября  в  Бейрут,  откуда  в  сопровождении  его  митрополита  Иоа-
сафа  вышли  в  море  16  октября  и  наутро  были  в  Триполи,  вышли  на
пристань  и  поехали  в  Алеппо,  куда  прибыли  1  июня  1650  г.  Оттуда
владыка  выехал  в  Дамаск»11.
 Таким  образом,  круговой  объезд  Антиохийской  патриархии,  цент¬
ром  которой  был  в  то  время  и  до  сих  пор  остается  Дамаск,  длился  поч¬
ти  год.  Павел  Алеппский,  вероятно,  устав  сам  описывать  это  нелегкое
путешествие,  явно  скомкал  его  конец.  Он  ничего  не  говорит  о  пребы¬
вании  патриарха  Макария  в  Триполи  —  важном  центре  православно¬
го  христианства  на  севере  Ливана,  о  дороге  и  остановках  на  пути  из
Триполи  [через  Антиохию?]  в  Дамаск.  Тем  не  менее,  Павел  дал  един¬
ственное  по  своей  полноте  описание  кругового  объезда  Антиохий¬
ской  патриархии.  Как  мы  видели,  оно  включало  в  себя  не  только  ри¬
 595


туально-религиозные,  но  и  экономические,  административные  и
другие  функции.
 Касыда  Иоанна  Ибн  ад-Диба  дополняет  сообщение  Павла
Алеппского.  В  ней  сказано  о  патриархе:  «Он  возвратился  в  Дамаск  из
Алеппо  после  того,  как  прошло  два  года  его  патриаршества  и  снова
пребывал  здесь  в  течение  трех  лет,  после  чего  выехал  в  город  Алеппо,
предприняв  путешествие  в  страну  христиан»12.  Имеется  в  виду  зна¬
менитое  путешествие  патриарха  Макария  в  румынские  земли,  Укра¬
ину  и  Россию.  Оно  заменило  объезд  патриархии,  совершаемый  раз  в
три  года,  и  в  какой-то  мере  следовало  его  модели.  Так,  в  Малой  Азии,
через  которую  патриарх  и  его  свита  направлялись  на  Балканы,  а
затем  возвращались  с  Балкан,  они  пользовались  гостеприимством
местных  православных-греков.  «Ни  разу  не  пришлось  покупать
чего-нибудь  на  рынке,  ибо  женщины  и  мужчины  наперебой  приноси¬
ли  им  обеденные  припасы:  хлеб,  разного  рода  кушанья,  одно  за  дру¬
гим  водку  и  вино  и  другие  напитки»13.
 Сравните  это  сообщение  с  рассказом  того  же  Павла  Алеппского  о
встрече,  которую  устроили  православные  Алеппо  своему  патриарху,
когда  он  прибыл  сюда  из  далеких  северных  стран:  «Собрались  все  с
большой  торжественностью,  чтобы  выразить  честь  патриарху,  кото¬
рого  они  наперерыв  один  перед  другим  угощали  обедом  и  ужином,
условившись  между  собой,  что  когда  он  пообедает  в  одном  месте,
ужинать  будет  в  другом,  и  так  горячо  добивались  чести  принять  его,
что  иногда  случалось  —  двое  или  трое  в  одно  время  готовили  угоще¬
ние.  Не  менее  многочисленны  были  их  подарки  и  милостыни»14.
 Макарий  отдохнул  в  Дамаске  от  путешествия  в  православные
страны  Восточной  Европы,  а  когда  закончился  очередной  трехлет¬
ний  цикл  руги,  он  с  16  июля  1659  г.  по  1  июня  1660  г.  снова  объехал
свою  патриархию  «с  целью  собрать  положенные  денежные  взносы  и
обозреть  положение  своей  паствы»15.  Когда  он  вернулся  в  Дамаск,
«сюда  явились  к  нему  митрополит  Бейрутский,  митрополит  Бааль-
бекский,  митрополит  Триполийский,  чтобы  принести  поздравления
патриарху;  и  владыка  наш  разослал  их  потом  по  разным  направлени¬
ям,  чтобы  собрать  ему  нурию,  или  десятину,  согласно  обычаю.  Сам  он
отправился  посетить  Сейданаю  1  сентября  1660  г.»16  Этот  монас¬
тырь,  основанный  еще  императором  Юстинианом  в  VI  в.,  Макарий  и
другие  антиохийские  патриархи  посещали  особенно  часто.  «Пробыв
в  Дамаске  год  и  четыре  дня»  после  очередного  кругового  объезда
своей  патриархии,  Макарий  снова  отправляется  в  полюдье.  Двигаясь
из  Дамаска  на  север,  он  в  ночь  на  5  июля  достиг  Сейданаи,  «оттуда
поехал  в  Рас,  Бейрут,  Триполи  и  Хаму,  всецело  занятый  делами  своей
паствы17.  В  Хаме  он  отпраздновал  Пасху  1661  г.  и  на  второй  день
Пасхи  рукоположил  в  митрополиты  грека-священника  по  имени
Неофит.  17  мая  патриарх  Макарий  прибыл  в  свой  родной  город  Алеп¬
 596


по,  где  народ  бедствовал  из-за  неурожая  и  поборов  турецкого  паши.
Опасаясь  притеснений  со  стороны  последнего,  патриарх  долго  не  по¬
являлся  в  Алеппо,  а  «проводил  время  в  Хаме  и  окрестной  стране»18.
 Примерно  в  те  же  годы,  в  1647-1660  гг.,  знаменитый  ламаистский
миссионер  Зая-Пандита  разъезжал  по  стране  ойратов,  проповедуя
ламаизм,  искореняя  шаманизм,  выступая  посредником  между  враж-
дуущими  феодалами,  обучая  грамоте  на  основе  составленного  им  но¬
вого  монгольского  алфавита,  переводя  священные  книги  с  тибетско¬
го  на  монгольский  или  поручая  обучение  и  перевод  своим  ученикам.
Вместе  с  тем,  Зая-Пандита  кормился  доброхотными  даяниями  и  со¬
бирал  дары  скотом,  людьми,  драгоценными  металлами  и  прочим  в
казну  далай-ламы19.
 Хотя  в  некоторых  странах  с  наиболее  консервативными  монархи¬
ческими  традициями  (Великобритания,  Лесото  и  др.)  до  сих  пор  со¬
хранились  ритуальные  пережитки  полюдья,  этот  комплекс  дольше
всего  поддерживало  в  живом  состоянии  духовенство  разных
религий.
 Типы  полюдья
 При  всем  разнообразии  комплексов  типа  полюдья  их  можно  клас¬
сифицировать  по  группам,  начиная  наиболее  примитивными  и  кон¬
чая  развитыми  и  пережиточныхми.  Вот  некоторые  типы:  зачаточные
типы,  связанные  с  а)  колядованием  молодежи  (у  масаев  Восточной
Африки,  на  Маркизских  островах  и  др.),  б)  привилегиями  старей¬
шин,  «больших  людей»  и  пр.  посещать  пиры  в  общинах,  как  это  было,
например,  в  горных  общинах  Грузии,  в  Норвегии  раннего  средневе¬
ковья;  в)  сезонными  посещениями  общин  заклинателями  дождя,  воз¬
жигателями  священного  огня  и  другими  вождями-жрецами  и  пр.;
 весьма  ранний  тип,  мало  отличающийся  от  сезонного  набега,  ког¬
да  агрессор  предлагает  общине-жертве  откупиться  от  резни  и
разорения;
 ранние  типы,  вроде  дагестанской  пахты  или  соответствующего
туарегского  обычая,  когда  все  население  привилегированной  общи¬
ны  обходит  подвластные  общины,  обязанные  его  угощать;
 нерегулярные  передвижения  представителей  высших  сословий  и
каст  по  своим  и  чужим  владениям,  население  которых  обязано  ока¬
зывать  им  гостеприимство;
 нерегулярные  передвижения  вождей,  старейшин,  жрецов  и  сопро¬
вождающих  их  вооруженных  отрядов  вслед  за  священными  живот¬
ными  (древнеиндийская  ашвамедха20,  древнекельтская  ипомидвос21,
соответствующий  скифский  обычай,  абхазская  церемония  «самодви-
жущейся  Ахиновой  коровы»  и  пр.;  в  Африке,  Индонезии,  Океании  и
Сибири  такие  варианты  мне  неизвестны);
 597


одноразовый  (при  восшествии  на  престол)  обход  святых  мест  и
основных  владений  царем  или  наследником  престола  до  его
коронации;
 регулярный  (раз  в  три  года,  раз  в  два  года,  один  или  два  раза  в  год)
обход  своих  владений  священным  царем  (князем  и  пр.)  для  сбора
дани  и  выполнения  основных  функций  феодального  правителя;
полюдье  членов  царского  рода  (княжичей  и  т.  п.);
полюдье  вассальных  правителей,  отправляющих  часть  собранных
средств  своему  сюзерену;
 напоминающий  полюдье  обход  царскими  слугами  во  главе  воору¬
женного  отряда  пограничных  владений  или  окраин  государства;
 полюдье  с  явным  преобладанием  ритуального  элемента  и  пережи¬
точные  формы  этого  комплекса  (вар.  —  погребальное  полюдье  прави¬
теля,  как  у  скифов  времени  Геродота);
 обязанность  населения  развитого  феодального  государства  снаб¬
жать  продовольствием  местных  и  центральных  правителей,  их  слуг,
послов  и  пр.;
 редкий  и  поздний  тип:  полюдье  как  форма  функционирования  на¬
ционального  движения  —  у  маори  Новой  Зеландии.
 Историческая  трансформация  комплекса  полюдья  включает  в
себя  стадии  становления,  полного  функционирования,  сосущество¬
вания  с  более  прогрессивными  институтами  и  комплексами,  редук¬
ции  и  исчезновения,  когда  в  лучшем  случае  сохраняются  ритуальные
пережитки  полюдья.
 Среди  отмеченных  выше  типов  есть  дополнительные  к  основным,
чисто  местные  и  просто  пережиточные.  Однако  само  их  существова¬
ние  и  историческое  развитие  в  общос  соответствует  историческому
развитию  феодальных  социально-экономических  отношений,  инсти¬
тутов  феодального  общества,  идеологии  этого  общества  от  низших  к
высшим  формам,  от  более  примитивных  к  более  сложным.  Это  видно
из  анализа  функций  полюдья,  связанных  с  ним  институтов  и
представлений.
 Функции  полюдья
 Полюдье  —  комплекс  полифункциональный,  соединяющий  в
себе  экономические,  политические,  судебные,  религиозно-риту¬
альные,  символические  и  другие  функции.  Сразу  же  следует  заявить,
что  разнообразные  функции  полюдья  —  это  плод  нашего  анализа.
В  представлении  людей  «эпохи  полюдья»  это  явление  не  расчленя¬
лось  на  функции,  а  было  просто  обычаем.
 Обычай  закрепляет  повторяющуюся  практику.  Обычай  —  это  по¬
чти  всегда  комплекс  функций.  В  ходе  развития  общества  в  нем  рож¬
даются  и  вызревают  те  или  иные  потребности.  Они  становятся  вызо¬
 598


вом  уже  существующим  в  данном  обществе  институтам  (не
обязательно  одним  и  тем  же  в  разных  обществах).  Ответом  является
появление  новых  функций  этих  институтов.  Эти  функции  должны
удовлетворять  общественным  потребностям  не  по  одиночке,  а  в
комплексе.
 Экономическое  содержание  полюдья  заключается  в  том,  что
оно  устанавливало  продолжительное,  относительно  регулярное,
фиксируемое  обычаем  изъятие  прибавочного  продукта  у  организо¬
ванных  в  общины  мелких  производителей  при  личном  участии
глав  ранних  государств.  Этот  продукт  перераспределялся  среди
окружения  царя,  сопровождавшего  его  как  свита.  В  полюдье  царь
кормился  сам  и  кормил  свой  двор,  свою  дружину.  Полюдье  предпо¬
лагает  наличие  некоторого  прибавочного  продукта,  отчуждаемого
царем  в  виде  дани  на  месте  его  производства.
 Анализ  экономического  содержания  полюдья  позволяет  выде¬
лить  не  одну,  а  четыре  различные  функции.
 Касаясь  экономической  стороны  этого  явления,  М.  Блок  указы¬
вал,  что  европейские  феодалы  1Х-Х1  вв.  от  императора  до  барона
должны  были  «со  своей  свитой  постоянно  переезжать  из  одного
своего  владения  в  другое.  Приходилось  их  посещать,  чтобы  тут  же
на  месте  потребить  съестные  припасы,  перевозка  которых  в  общий
центр  была  бы  и  затруднительной,  и  дорогостоящей»22.
 Все  сказанное  выше  можно  отнести  и  к  главам  других  ранних
государств,  складывавшихся  в  разное  время  в  разных  регионах
мира,  например,  в  таких  отдаленных  друг  от  друга  странах,  как
Англия  и  скандинавские  королевства  УШ-1Х  вв.  с  одной  стороны
и  Фиджи  и  Маршалловы  острова  XIX  в.  с  другой.
 Эта  экономическая  функция  полюдья  настолько  важна  и  первона¬
чальна,  что  она  во  многих  языках  дала  название  самому  комплексу
(старопольское  goszczenie,  англо-саксонское  £еогш  и  др.).  Она  же
наиболее  живуча.  Но  в  большинстве  известных  нам  случаев  эта
функция  не  была  единственной.  Наряду  с  ней  существовали  и  другие
экономические  функции.
 Первая  по  значению  среди  них  —  доставка  собранного  в  виде  дани
натурального  продукта  (в  том  числе  продовольствия)  в  главную  или
в  одну  из  долговременных  резиденций  правителя.  В  Киевской  Руси
такими  резиденциями  были  Киев,  Вышгород  и  некоторые  другие  го¬
рода,  и  часть  собранной  дани  потреблялась  здесь  в  летние  месяцы.
Издавна  на  Руси  доставка  даров  и  дани  в  княжеские  дворы  и  погос¬
ты,  входившие  в  маршрут  полюдья,  называлась  «повозом».  Можно
согласиться  с  Б.  А.  Рыбаковым,  что  повоз  и  полюдье  в  киевский  пе¬
риод  друг  друга  дополняли,  но  несомненно  также,  что  повоз,  осуще¬
ствлявшийся  вассалами  правителя,  с  течением  времени  приобретал
все  большее  значение,  тогда  как  значение  полюдья  падало.  Раньше  и
 599


полнее  всего  исчезала  именно  эта  вторая  после  «гощения»  экономи¬
ческая  функция  полюдья.
 Праздники  во  время  или  после  полюдья,  как  правило,  были  связа¬
ны  с  перераспределением  (редистрибуцией)  полученных  в  полюдье
продовольствия  и  ремесленных  изделий,  независимо  от  того,  были
они  изъяты  как  деньги  (рента)  либо  как  пошлина,  судебные  штрафы
и  т.  д.  Простейшей  формой  редистрибуции  было  участие  в  пире,  на
котором  возглавивший  полюдье  царь,  князь,  епископ  занимал  первое
место.  Круг  участников  такого  пиршества  мог  быть  самым  широким:
в  славянских  странах  и  на  Кавказе  за  стол  рядом  с  князем  садились
все  званые  и  незваные,  даже  нищие  странники,  в  Африке  —  как  пра¬
вило,  только  привилегированные  группы  населения.  Другой  формой
перераспределения  были  всенародные  раздачи,  сопровождавшие
праздничные  жертвоприношения  (как  в  государствах  народов  ква).
Наконец,  наиболее  регулярной  формой  редистрибуции  было  иерар¬
хическое  перераспределение  дани  и  пр.,  когда  правитель  передавал
часть  полученного  в  полюдье  своим  родственникам,  придворным,
вассалам  и  т.  д.,  те  —  своим  родственникам,  придворным,  вассалам,
последние  —  своим  и  т.  д.
 Существовали  и  региональные  различия,  связанные  с  формами
политической  культуры  и  государственного  устройства.  Для  стран
Древней  Северо-Восточной  Африки,  как  и  стран  Древней  Передней
Азии,  Южной  и  Юго-Восточной  Азии,  были  характерны  государ¬
ственно-храмовые  хозяйства.  Еще  в  Египте  периода  первых  динас¬
тий  храмы  были  опорными  пунктами  и  станциями  на  пути  полюдья
фараона.  В  Мероитском  царстве,  немало  унаследовавшем  как  от
Куша  эпохи  Кермы,  так  и  от  Куша  периода  египетского  Нового  Цар¬
ства,  храмовые  хозяйства  играли  большую  роль  во  всех  областях  об¬
щественной  жизни  и  оставались  главными  станциями  на  пути  цар¬
ского  полюдья.  Во  время  полюдья  царь  одаривал  храмы  животными,
предназначенными  для  жертвенных  пиров,  и  различными  ценностя¬
ми;  так  же  поступали  и  цари  христианской  Нубии,  только  роль  хра¬
мов  египетско-мероитских  богов  теперь  играли  христианские  монас¬
тыри  и  соборы.  Эфиопские  негусы  в  своем  полюдье,  останавливаясь
в  монастырях,  щедро  одаривали  их  «агнцами,  тельцами  и  курами»,  а
также  дарили  священные  книги  на  пергаменте,  дорогие  заморские
ткани,  золото  для  церковной  утвари  и  пр.  Цари  христианской  Нубии
перераспределяли  ремесленные  изделия,  особенно  ткани,  получен¬
ные  из  Египта  в  обмен  на  невольников,  передававшихся  мусульма¬
нам  в  счет  бакта23.
 Напротив,  тунисские  солдаты  в  махалле  получали  только  мизер¬
ное  денежное  жалованье;  правда,  они  частично  кормились  грабежом,
но  главным  образом  приторговывали  по  ходу  полюдья.
 600


Две  другие  экономические  функции  связаны  с  торговлей  —  одна  с
местной,  другая  —  с  дальней.  Исторические  материалы  по  некоторым
районам  Африки:  Магриба,  Западного  Судана,  Северо-Восточной
Африки  —  говорят  о  том,  что  вместе  с  отрядом,  выступавшим  в  по¬
людье,  передвигались  торговцы.  Аксумский  караван,  отправлявший¬
ся  за  золотом  в  страну  Сасу,  включал  в  себя  как  ядро  царских  людей,
но  к  ним  присоединялись  и  другие  лица.  Они  гнали  скот  (вероятно,
пополняя  стада  в  областях,  лежавших  на  пути  следования  каравана,
например,  в  Агау)  и  меняли  в  Сасу  скот  (у  Космы  Индикоплова  —
мясо)  на  золото24.  Рассказы  о  тунисской  махалле  начала  нового  вре¬
мени  и  документы  XIX  в.  показывают,  какое  значение  в  комплексе
махаллы  принадлежало  торговле.  Торговали  солдаты  и  присоеди¬
нившиеся  к  махалле  купцы;  продавали  свои  изделия  и  покупали  у
участников  махаллы  продовольствие  местные  ремесленники;  одним
словом,  военный  лагерь  превращался  в  базар.  Примерно  то  же  самое
происходило  с  марокканской  и,  вероятно,  алжирской  махаллой.  Сле¬
дует  учесть,  что  в  странах  Магриба  ХУ-Х1Х  в.  сложный  характер  ма¬
халлы,  объединявшей  в  себе  черты  полюдья  (сбор  дани  продуктами
земледелия  и  скотоводства  и  пр.)  и  торгового  каравана  соответство¬
вал  сложному  характеру  общества,  где  наряду  с  бедуинскими  племе¬
нами  и  вольными  общинами  горцев,  составлявшими  раннефео¬
дальное  большинство  общества,  имелись  древние  очаги  сравнитель¬
ного  интенсивного  земледелия  и  зрелых  феодальных  отношений  и
торгово-ремесленные  города  с  их  денежной  экономикой.  Через  эти
города,  уже  подчиняемые  европейским  капиталом,  часть  дани,  со¬
бранной  махаллой,  поступала  на  международный  рынок.
 В  этом  проявлялась  одна  из  важнейших  экономических  функций
полюдья,  характерная  для  раннефеодальных  обществ  на  периферии
развитых  феодальных,  позднефеодальных  и  раннеколониальных  об¬
ществ.  Она  заключалась  в  том,  что  через  посредство  полюдья  отчуж¬
дались  экзотические  продукты  и  люди,  превращавшиеся  в  товары
дальней  торговли  с  центрами  цивилизаций,  где  эти  товары  станови¬
лись  предметами  роскоши.
 В  X  в.  Константин  Багрянородный  детально  описал  полюдье  в
Киевской  Руси,  длившееся  всю  холодную  половину  года.  Получен¬
ные  в  полюдье  ценности  (меха,  мед,  воск,  невольников)  в  теплую  по¬
ловину  года  везли  на  лодьях  в  Константинополь25.
 На  мусульманский  Средний  Восток  из  Руси  везли  те  же  товары,  а
также  лен  и  мечи26  и  тоже  на  лодьях,  но  не  только  по  Днепру  и  Чер¬
ному  морю,  а  также  по  Дону,  Волге,  Каспию.  Сообщение  о  вывозе  ме¬
чей  заставляет  вспомнить,  с  одной  стороны,  о  ввозе  в  страны  ислама
из  Европы  «франкских  мечей»,  а  с  другой  —  известное  место  древне¬
русской  летописи,  где  приводится  предание  о  том,  как  хазары  взяли  с
Руси  дань  мечами27.  Л.  Н.  Гумилев  считал,  что  таким  образом  хазары
 601


разоружили  Русь28,  ведь  им,  имевшим  сабли,  мечи  не  были  нужны.
И  все  же  упоминание  вывоза  мечей  из  Киевской  Руси  на  Средний
Восток  в  IX  в.  выглядит  таким  же  неожиданным,  как  и  сообщение
Бируни  о  вывозе  железа  из  страны  зинджей  (банту)  в  Индию29.  Ком¬
ментируя  рассказ  Константина  Багрянородного,  Б.  А.  Рыбаков  дела¬
ет  следующий  вывод:  «Ежегодно  весной  Киевская  Русь  осуществля¬
ла  свою  вторую  государственную  задачу  —  вывоз  огромного
количества  товаров,  полученных  за  полгода  кругового  объезда  —  по¬
людья.  Сборщики  дани  превращались  в  мореплавателей  и...  в  воинов,
пробивавшихся  через  кочевнические  заслоны,  и  в  купцов,  продавав¬
ших  привезенное  с  собой...»30.
 Л.  Н.  Гумилев  специально  обращал  внимание  на  разорительность
и  губительность  этой  третьей  экономической  функции  полюдья
(в  отличие  от  первой  экономической  функции)  для  простого  народа,
а  в  конечном  счете  —  и  для  общества  в  целом31.  Когда  в  XII  в.  полов¬
цы  перерезали  пути,  которые  вели  из  Киевской  Руси  в  Византию  и
Переднюю  Азию,  то  «на  Восток  перестали  поступать  русские  меха...
Но  зато  сократился  налоговый  пресс  на  население:  прокормить  кня¬
зя  с  дружиной  славянским  мужам  было  легко,  а  вот  насытить  миро¬
вой  рынок,  пожалуй,  не  под  силу»32.
 То  же  самое  можно  сказать  о  вывозе  мехов,  рабов  и  других  цен¬
ностей,  добытых  полюдьем,  из  западнославянских  и  скандинавских
стран  раннего  средневековья  —  в  страны  Средиземноморья,  из  таеж¬
ного  Обьиртышья  различных  периодов  —  в  цивилизованные  страны
Европы  и  Азии.
 В  Тропической  Африке  полюдье  давало  значительную  часть  золо¬
та,  слоновой  кости,  шкур,  диких  зверей,  а  также  невольников  на  экс¬
порт  в  зону  древних  цивилизаций.  Так  было  еще  во  времена  Нового
Царства  Египта.  Часто  торговые  экспедиции  за  золотом  (в  Аксуме,
как  уже  говорилось  выше,  в  Мали  IV  в.33)  являлись  продолжением
полюдья.  Вероятно,  правители  Мономотапы  и  ее  вассальных  владе¬
ний  путем  полюдья  получали  золото  для  продажи  суахилийским  и
португальским  купцам.  Повсюду  в  поясе  южных  саванн  Африки
рабы,  слоновая  кость,  шкуры  диких  зверей  и  т.  п.,  прежде  чем  попасть
в  страны  внешнего  мира,  проходили  стадию  дани,  собираемой  по¬
людьем,  а  затем  стадию  товара,  доставлявшегося  караванами  носиль¬
щиков  к  западному  или  восточному  побережью  океана.
 Царям  христианской  Нубии  полюдье  давало  невольников  для  по¬
ставок  в  Египет  в  счет  бакта  —  принудительного  межгосударственно¬
го  обмена.
 На  востоке  Индонезии  морские  полюдья  (хонги)  султанов  Терна-
те  и  Тидоре  давали  им  воск,  смолы,  кору  масои,  шкурки  райских
птиц,  невольников  для  дальней  торговли.  На  Калимантане  местные
продукты  тропического  леса  собирались  посредством  полюдья  и  по
 602


рекам  доставлялись  в  морские  порты,  а  оттуда  вывозились  инозем¬
ными  азиатскими  и  европейскими  купцами  в  дальние  страны.
 Этим  экономические  функции  и  социально-экономическое  значе¬
ние  полюдья  отнюдь  не  исчерпывается.  Уже  на  сравнительно  ранних
ступенях  феодальной  формации,  в  государствах  народов  банту
ХУ-Х1Х  вв.  и  в  Полинезии  XVIII  в.  вождь-жрец  или  царь,  посещая
общины  полюдьем,  подавал  сигнал  для  сбора  урожая  и  таким
образом  регулировал  не  только  потребление  произведенных  сельско¬
хозяйственных  продуктов,  но  и  поступление  дани.
 Создание  обширных  ранних  империй  сопровождалось  возраста¬
нием  экономического  значения  полюдья.  При  этом  собирать  дань  по¬
сылались  представители  царя  с  сильным  военным  отрядом.  Хроно¬
логически  самые  ранние  известные  нам  случаи  —  регулярные
экспедиции  египтян  эпохи  Древнего  Царства  в  Палестину  и  Ливан
для  сбора  дани.  Значительно  менее  регулярны  были  египетские  экс¬
педиции  в  Пунт,  которые,  по  нашему  мнению,  никак  нельзя  считать
торговыми34.  Через  несколько  тысячелетий,  в  эпоху  раннего  средне¬
вековья,  расцветают  комплексы  полюдья  в  империях  Северной  Евра¬
зии:  в  зоне  евразийских  степей,  в  Киевской  Руси,  империи  Каролин-
гов.  Никогда  в  истории  Северной  Евразии,  ни  до  ни  после  периода
раннего  средневековья  не  было  таких  грандиозных  полюдий  и  они  не
давали  такой  массы  различных  ценностей.
 В  Тропической  Африке,  сначала  в  Восточном  Судане,  затем  в
Эфиопии,  позднее  в  Центральном  и  Западном  Судане  и,  наконец,  в
поясе  южных  саванн  процесс  формирования  ранних  империй  затя¬
нулся  на  еще  более  длительный  срок,  чем  в  евразийских  степях,  где
он  происходил  на  пространстве  от  устья  Дуная  до  Хайлара  и  во  вре¬
мени  —  от  Киммерийского  царства  до  Сибирского,  или  Тюменского
ханства.  В  этих  ранних  империях,  насколько  позволяют  судить  скуд¬
ные  источники,  осуществлялись  в  широких  масштабах  основные  эко¬
номические  функции  полюдья:  содержание  правителя  с  его  семьей,
двором  и  гвардией,  доставка  продовольствия  в  столицу  или  главные
города,  наконец,  доставка  на  магистрали  дальней  торговли  таких
товаров  как  золото,  рабы  и  пр.
 Ко  всему  сказанному  выше  надо  добавить,  что  данничество  имело
не  только  экономическое  значение.  Иногда  экономические  функции
сбора  дани  отступали  на  второй  и  третий  план  перед  политическими
и  религиозно-символическими  функциями.  Когда  правитель  афри¬
канского  государства,  обходя  свои  владения  полюдьем  или  принимая
при  своем  дворе  подчиненных  князей,  получал  в  качестве  дани  все
шкуры  убитых  в  стране  львов  и  леопардов,  перья  орлов  или  красные
перья  различных  птиц,  которые  он  отнюдь  не  собирался  продавать
купцам  или  дарить  своим  приближенным,  эта  дань  вряд  ли  имела  са¬
мостоятельное  экономическое  значение.  Скорее  она  представляла
 603


собой  ряд  ритуально-политических  символов,  означавших  призна¬
ние  князьями-данниками,  подданными  власти  священного  царя.
Иными  словами,  сбор  дани  полюдьем  уже  сам  по  себе  был  явлением
многофункциональным.  Это  заметил  Я.  Вансина,  предложивший
различать  в  традиционных  государствах  Центральной  Африки,  с  од¬
ной  стороны,  дань,  символизировавшую  признание  подчинения,  а  с
другой  стороны,  подати  и  налоги,  имевшие  прежде  всего  экономиче¬
ское  значение.  Перераспределение  собранного  в  качестве  податей
прибавочного  продукта  внутри  правящей  иерархии35  в  принципе  не
отличалось  во  всех  раннефеодальных  государствах.
 Помимо  экономических  функций,  влиявших  на  систему  социаль¬
но-экономических  отношений  и  политическую  структуру  общества,
соединенных  и  с  некоторыми  политическими  и  религиозно-ритуаль¬
ными  функциями,  полюдье  имело  и  особые  социальные  функции.
 Социальное  содержание  полюдья  состояло  в  том,  что  в  полюдье
царь  укреплял  свои  личные  связи  как  с  сопровождавшими  его  людь¬
ми,  так  и  с  населением  тех  общин,  которые  он  посещал.  Последнее
хорошо  показал  А.  Я.  Гуревич  на  примере  Норвегии  дохристианского
времени:  «Пиры  и  обмен  подарками  играли  важнейшую  роль  в  жиз¬
ни  варварского  общества.  На  вейщах  (пирах  во  время  полюдий.  —
Ю.  К.)  встречались  конунг  и  бонды,  здесь  обсуждались  и  решались
важнейшие  общественные  дела,  совершались  жертвоприношения...
Вейцлы  были  средством  социального  общения,  не  менее  важным,
чем  собрания-тинги.  В  пирах  в  наглядной,  ощутимой  форме  прояв¬
лялось  единство  правителя  и  народа,  находившихся  в  постоянном
непосредственном  общении.  В  то  же  время  еще  не  могло  возникнуть
вопроса  о  принудительном  участии  в  пире  —  оно  казалось  жизненно
необходимым  для  всех  членов  общества»36.
 О  социальной  и  политической  функциях  этого  института  М.  Блок
писал,  что  «в  Европе  1Х-Х1  вв.  не  было  такой  службы  или  техниче¬
ского  средства,  которые  заменяли  бы  личный  контакт.  Управлять  го¬
сударством,  сидя  во  дворце,  было  невозможно;  чтобы  держать  страну
в  руках,  приходилось  беспрестанно  разъезжать  по  ней  во  всех  на¬
правлениях»37.  Вместе  с  тем  при  таком  кочующем  дворе-дружине
формировался  определенный  тип  личности.
 Этот  тип  личности  русские  историки  XIX  в.  характеризовали  как
образ  «дружинного  князя».
 Согласно  В.  О.  Ключевскому,  Рюриковичи  после  Ярослава,  «став
уже  степными  наездниками,  боронившими  Русскую  землю  от  пога¬
ных,  во  многом  остались  верны  привычкам  и  понятиям  своих  язы¬
ческих  предков  1Х-Х  вв.,  морских  викингов  на  русских  реках...  Двух¬
вековой  деятельностью  в  русском  князе  выработался  тип,  завязав¬
шийся  в  самом  начале.  Это  военный  сторож  земли,  ее  торговых  путей
и  оборотов,  получавший  за  то  корм  с  нее.  Когда  князей  развелось
 604


много,  они  стали  делиться  сторожевыми  обязанностями...  и  корма¬
ми...  области  по  очереди  старшинства.  Это  очередное  владение  дела¬
ло  князя  бродячим  гостем  области,  подвижным  витязем,  каким  он
был  два  века  назад»38.
 Б.  Д.  Греков  находит  неубедительной  эту  «бойкую  характеристи¬
ку  князя  и  его  метаморфозы»39,  в  ней,  действительно,  много  внешне¬
го  блеска  и  поверхностности,  но  некоторые  черты  характерного  типа
ранних  Рюриковичей  подмечены  верно.
 Значительно  глубже  анализировал  тип  «дружинного  князя»  (Рю¬
риковича  1Х-Х1  вв.  и  современных  им  польских  и  скандинавских  ко¬
ролей)  С.  М.  Соловьев,  связывавший  его  с  обычаем  полюдья40.
 Очень  сходный  тип  рисует  Л.  Н.  Гумилев  в  своем  описании  ран¬
не-средневековых  степных  государств  как  характерный  для  хана  того
времени41.
 Многие  черты  личности  марокканского  султана-халифа  (каким
был  мулай  Исмаил)  объясняются  его  воспитанием  на  роль  предводи¬
теля  махаллы;  это  понимали  некоторые  западные  историки  (А.  Тер¬
расе,  К.  С.  Кун).
 В  сущности,  аналогичный  образ  рисуют  эфиопские  хроники
ХГУ-ХУ1  вв.  (лишь  император  Зэра-Якоб  больше  похож  на  абсолют¬
ных  монархов  Европы  и  «деспотов»  Востока).  Характерные  фигуры
тунисских  беев  и  марокканских  султанов  периода  до  протектората,
как  их  изображают  местные  исторические  сочинения  и  записки  евро¬
пейских  путешественников,  относятся  к  тому  же  ряду  типов.  Число
примеров  в  этом  ряду  можно  значительно  умножить,  но  при  этом  не
забывать,  что  в  личности  правителя,  обходящего  свои  владения  по¬
людьем,  могут,  помимо  черт,  порожденных  спецификой  тех  или  иных
культур,  присутствовать  в  различных  пропорциях  (или  практически
отсутствовать)  черты  князя-воина  и  предводителя  дружины  и  хариз¬
матического  правителя  или  священного  царя.  Вместе  с  тем  сказыва¬
лось  влияние  быта,  порожденного  сменой  передвижений,  пиров,  уве¬
селений  и  ритуалов,  характерного  для  полюдья.
 Полюдье  вырабатывало  особый  походный,  почти  кочевой  ритм
жизни  царя,  его  семьи,  приближенных  и  гвардии,  далекий  от  оседлой
жизни  городов  и  феодальных  замков,  сопряженный  с  различными
тяготами  и  опасностями.  Европейские  монархи  раннего  средневе¬
ковья,  по  выражению  М.  Блока,  «буквально  не  вылезали  из  седла»42.
Константин  Багрянородный  с  удивлением  писал  о  «зимнем  и  суро¬
вом  образе  жизни»  правителей  Киевской  Руси,  которые  в  начале
ноября  выступали  из  Киева  в  полюдье.  Как  бы  комментарием  к  этим
словам  служит  записанное  летописцем  предание  о  князе  Святославе
Игоревиче  (957-972),  который  «ходя,  воз  по  себе  не  возяше,  ни  кот¬
ла;  ни  мяс  варя,  но  потонку  на  углех  испек  ядаше;  ни  шатра  имяше,
 605


но  подклад  (потник)  послав  и  седло  в  головах;  тако  же  и  прочие  вой
его  вси  деяху»43.
 Владимир  Мономах,  по  его  собственным  словам,  «труждал,  пути
д'Ья  и  ловы  с  13  лЪт»44,  то  есть  с  тринадцатилетнего  возраста  участво¬
вал  в  походах,  полюдье  и  ритуальной  охоте.
 Следует  учесть,  что  в  походах  и  в  полюдье  князя  и  старших  дру¬
жинников  сопровождали  женщины,  которым  тоже  приходилось  вы¬
носить  «зимний  и  суровый  образ  жизни»  правителей  Киевской  Руси.
 Как  это  ни  покажется  странным,  участники  полюдья  эфиопского
правителя  в  горах  тропического  пояса  также  страдали  от  холода.
В  хронике  императора  Эфиопии  Иясу  I  мы  читаем,  что  в  начале  сезо¬
на  больших  муссонных  дождей  1684  г.  он  отказался  от  намерения  со¬
вершить  в  конце  полюдья  «паломничество  ко  храму  владычицы  на¬
шей  Марии,  но  решил  остаться  и  не  губить  людей  трудностью
перехода  [через  горные  реки],  и  силою  потока,  и  холодом»45.
 Речь  идет  всего  лишь  о  муссонных  дождях,  но  в  горах  Северной
Эфиопии  случаются  и  настоящие  холода  с  минусовой  температурой
и  снегом  (я  сам  помню  такие  случаи).  Так  было  и  в  одну  ночь  на
11  мая  1683  г.,  когда  от  холода  погибли  все  лошади,  ослы  и  мулы  цар¬
ского  полюдья.  А  в  глубоких  долинах  царила  жара,  непривычная  для
горцев;  они  сильно  страдали  от  жажды.  При  переправе  через  горные
реки  слабые  тонули46.
 Но  и  там,  где  существовала,  как  теперь  говорят,  более  совершен¬
ная  инфраструктура  —  всякого  рода  средства  переправы  через  реки  —
простым  участникам  полюдья  приходилось  не  сладко.  В  XVII  в.  пор¬
тугальцы  построили  в  Эфиопии  каменные  арочные  мосты;  они  слу¬
жили  для  переправы  императора  и  его  свиты  в  полюдье  через  реки
Аббай  и  Гудер.  Гораздо  менее  совершенные  подвесные  мосты  исполь¬
зовались  для  этой  цели  в  Марокко.  Один  из  них,  на  переправе  через
р.  Умм-Арбейм  у  крепости  Булахуан,  «расположенной  в  диком  и  бес¬
плодном  месте»47,  в  сентябре  1781  г.  видел  и  описал  французский
консул  М.  Шенье.  Он  сообщает:  «Император  (султан  Марокко.  —
Ю.К.)  обычно  переходит  Морбею  (Умм-Арбейм)  по  некоему  подо¬
бию  моста  выше  Булахуана,  где  поток  менее  быстр.  Мост  образован
из  двух  толстых  ивовых  канатов,  прикрепленных  к  большим  шестам
на  обоих  берегах  реки.  В  эти  канаты  поперек  их  вплетены  палки  око¬
ло  пяти  футов  длины  и  на  них  положен  дерн  толщиной  в  шесть  дюй¬
мов.  По  этому  мосту  император  не  проходит  с  многочисленным  кара¬
ваном»  (имеется  в  виду  мехалла.  —  Ю.  К)48.  Султан  мог  прогуляться
по  шаткому  мосту,  но  его  свита  и  войско  переправлялись  через
Умм-Арбейм  у  крепости  Булахуан  при  помощи  плотов  из  бурдюков,
надутых  воздухом.  Обслуживали  переправу  жители  двух  близлежа¬
щих  деревень,  состоявших  каждая  из  двух  сотен  домов.
 606


Освобожденные  от  других  налогов  и  повинностей,  они  были  обя¬
заны  обслуживать  переправу.  Эти  своего  рода  наследственные  па¬
ромщики,  преодолевая  очень  сильное  течение,  плыли  рядом  с  плота¬
ми,  поддерживая  их  своими  плечами.  Мулы  переплывали  реку  сами49.
 Вспоминаются  дневники  путешествия  по  Центральной  Африке
В.  В.  Юнкера.  В  его  караване  носильщиков  —  таком  же,  с  каким  ту¬
рецко-суданские  власти  этих  мест  ходили  в  полюдье,  или  «продраз¬
верстку»  (дело  происходило  в  1880-1882  гг.),  были  и  женщины;  при
переправе  через  реки  вброд  они  захлебывались,  как  раздраженно  за¬
мечает  путешественник,  «из-за  болтливости»50.
 Также  в  Судане,  но  в  1563  г.,  когда  Давид  Реувени  сопровождал
царя  фунгов  Амару  Дункаса  в  его  обходе  своих  владений,  он  специ¬
ально  отметил  тяготы,  переносимые  женщинами  царской  свиты:
«Так  они  путешествуют  с  царем.  И  даже  в  дождь  они  сидят  нагие  под
дождем,  люди  и  животные;  и  они  спят  на  земле,  не  имея  домов;  и  каж¬
дый  из  них,  мужчин  и  женщин,  зажигает  огонь  перед  собой,  чтобы  со¬
греться»51.
 В  Марокко  с  его  очень  разнообразными  природными  зонами  —  от
знойных  пустынь  Сахары  до  снежных  высокогорий  Атласа  —  участ¬
ники  султанской  махаллы  испытывали  столь  же  разнообразные  ли¬
шения.  Одной  из  составных  частей  махаллы  был  походный  гарем
султана,  в  котором  находились  его  наложницы  и  рабыни-служанки  под
наблюдением  евнухов  и  под  охраной  особого  отряда  воинов-рабов  —
«табор  аскар  ал-абид».  В  начале  царствования  Хасана  (1873-1894)  в
походном  гареме  этого  султана  было  около  тридцати  женщин  и  пол¬
тора  десятка  евнухов;  они  передвигались  верхом  на  мулах52.  В  октяб¬
ре  1873  г.  махалла,  перейдя  р.  Умм-эр-Рабиа  и  став  лагерем  в
Сиди-Хаджедж,  попала  под  такой  сильный  дождь,  что  палатки  были
смыты,  а  люди  стояли  по  колено  в  грязи53.  Зимой  1874-1875  гг.  воз¬
вращаясь  из  Уджды  (на  границе  с  Алжиром)  в  Фес,  махалла  страда¬
ла  от  холода,  града,  дождей,  ветра;  люди  болели54.  Среди  женщин
походного  гарема  были  и  беременные,  разрешившиеся  от  бремени
во  время  махаллы.  Так,  один  из  сыновей  Хасана  I  родился  на  обрат¬
ном  пути  махаллы  из  Южного  Марокко  в  Марракеш  летом  1882  г.55.
 Католический  миссионер  А.  Ламберти  —  монах,  блюдущий  целе-
бат,  но  в  то  же  время  итальянец  эпохи  Возрождения  —  восторгался
красотой  княгинь  и  дворянок  Мегрелии  —  участниц  полюдья  мест¬
ного  владетельного  князя  —  и  сочувствовал  их  страданиям  в  пути,
хотя  мегрельские  дамы  путешествовали  на  лошадях  на  сравнитель¬
но  небольшие  расстояние  и  в  благодатном  климате  Колхиды56.
 Царям,  ходившим  в  полюдье,  нужны  были  такие  спутницы,  кото¬
рые  могли  бы  переносить  тяготы  походной  жизни.  Не  этим  ли  от¬
части  объясняется  странный  поступок  основателя  Сонгайской  дер¬
жавы  Али  Вера  (1364-1392)?  Когда  он  в  1396  г.  вступил  в
 607


г.  Томбукту,  то  подверг  преследованиям  местную  берберско-му¬
сульманскую  элиту.  В  ряду  прочих  злодеяний  «однажды  сонни
(царь.  —  Ю.  К.)  Али  велел  привести  тридцать  девственниц  —  доче¬
рей  ученых  (мусульманских  улемов.  —  Ю.  К),  чтобы  он  сделал  их
своими  наложницами.  Он  был  в  гавани  Кабары  (на  р.  Нигер.  —
Ю.  К.)  и  приказал,  чтобы  девицы  были  приведены  только  пешком.
Они  вышли  —  а  они  [до  того]  никогда  не  выходили  из  женской  по¬
ловины  дома.  Вместе  с  ними  был  слуга  сонни  Али,  гнавший  их,  пока
они  не  достигли  некоего  места,  где  девицы  совсем  уже  не  могли
идти.  Слуга  послал  к  Али  с  сообщением  о  них,  а  тот  велел  их  пере¬
бить»57.  Вероятно,  ши  (царь.  —  Ю.  К.)  Али  поступил  так  не  просто
из  коварной  и  бессмысленной  жестокости,  но  и  потому  что  столь
изнеженные  белые  горожанки,  жившие  в  затворничестве,  совершен¬
но  не  подходили  для  кочевой  жизни  его  двора;  ведь  сражаясь  и  обхо¬
дя  свои  владения,  «этот  ши  проводил  свои  дни  в  походах»58.
 Недаром  почти  в  то  же  время  (1468)  эфиопский  император
Бэыдэ-Марьям  столкнулся  с  недовольством  своего  двора,  когда  после
длительного  перерыва  (при  его  отце  Зэра-Якобе)  возобновил  обы¬
чай  обхода  владений  полюдьем59.
 В  начале  XIX  в.  ропот  придворных  по  сходному  случаю  услышал
гавайский  король  Камеамеа  I.  В  1817  г.,  во  время  одного  из  своих
частых  путешествий  по  недавно  приобретенным  владениям  он  оста¬
новился  лагерем  в  очень  жаркой  местности  и  пробыл  здесь  два  ме¬
сяца.  «Король  жил  так  же  неудобно,  как  и  его  вельможи,  которых  он
держал  всегда  при  себе;  когда  им  вздумается  роптать,  то  он  говорит
им:  “Мое  положение  немало  не  лучше  вашего;  если  же  я  позволю
вам  жить  в  ваших  владениях,  то  вы  разжиреете,  как  ваши  свиньи,  и
будете  помышлять  только  о  причинении  вреда  вашему  королю”»60.
Вместе  с  королем  находились  его  жены  и  придворные  дамы61.
 Бана,  индийский  поэт  раннего  средневековья,  в  своей  поэме  «Де¬
яния  Харши»  —  создателя  эфемерной  империи,  обходившего  свои
владения  полюдьем,  картинно  изображает  пробуждение  император¬
ского  лагеря.  Ржут  кони,  трубят  слоны,  на  которых  навьючивают
походный  скарб.  «Любовники  проснулись  от  топота  женщин,  быв¬
ших  на  страже  ночью...  Воины  смеялись  над  толстыми  блудницами,
которых  уволакивали  силой,  меж  тем  как  они  отчаянно  отбива¬
лись  руками  и  ногами...  Жен  высокородных  вельмож  посещали  в
их  каретах  гонцы,  посланные  раджами...  Служанки  спешили  на  зов
всадников  с  мазями  для  их  лиц...  Расчищая  путь  среди  толпы  све¬
том  факелов,  скороходы  шли  впереди  слонов,  несших  на  себе  жен¬
щин  гарема»62.  Очень  красиво,  сочно,  динамично,  радостно,  а  неудо¬
бства,  трудности  и  опасности  пути  —  о  них  ни  слова,  тем  более  что
женщины  не  идут  пешком  с  поклажей  на  голове,  а  едут  на  слонах.
 608


Мпу  Тантуляр,  яванский  поэт  XIV  в.,  о  полюдье  махараджи
Маджапахита  пожелал  рассказать  лишь  идиллический  эпизод:  ма¬
хараджа,  его  жена  и  наложницы  отдыхают  на  лугу,  в  устье  горной
реки  на  морском  берегу,  собирая  камушки  и  раковины63.  Очевидно,
было  и  это.
 Вместе  с  тем  полюдье  было  способом  усложнения  социальной
структуры,  уже  существовавшей  в  «сегментных  государствах».  Пе¬
риодически  появляясь  в  них,  верховный  правитель  или  его  на¬
следник  являл  воочию  собой  главу  надобщинной,  надсегментной,
надплеменной  иерархии  и  на  деле  осуществлял  ее  функции,  объеди¬
нявшие  местное  общество  с  подобными  ему  внутри  еще  слабо  орга¬
низованного,  но  обширного  государства.
 В  сущности,  речь  идет  о  социальной  (или  социально-эколо¬
гической)  стороне  социально-политической,  или  просто  политиче¬
ской  функции.  Последняя  заключалась  в  том,  что  царь  (князь)
укреплял  свою  власть  на  местах  и  границы  своей  державы,  прини¬
мая  знаки  верности,  усмиряя  непокорных  и  отражая  набеги  врагов.
Посылая  в  полюдье  других  лиц  вместо  себя,  царь  тем  самым  внед¬
рял  элементы  государственного  аппарата  в  систему  общин.  Одна¬
ко  именно  неразвитость  государственного  аппарата  является  од¬
ной  из  причин  существования  полюдья.  Неудивительно,  что  в
полюдье  царь  осуществлял  функциональное  соединение  своей
власти  с  традиционными  системами  управления  общинного  типа
(внутри  которых  происходили,  как  правило,  спонтанные  процессы
феодализации).  Это  хорошо  показал  А.  Я.  Гуревич  на  примере  ран¬
несредневековой  Норвегии.  Он  писал:  «В  начальный  период  исто¬
рии  норвежского  государства  конунги  не  имели  постоянной  рези¬
денции.  Они  находились  в  непрестанных  разъездах  по  стране.
Отсутствие  административной  системы  на  местах  делало  необхо¬
димым  для  главы  государства  посещать  областные  собрания  (лаг¬
тинги)  и  тинги  отдельных  районов.  Например,  Олаф  Харальдссон
во  время  поездок  по  областям  посещал  все  пиры  и  разбирал  все
дела,  нуждавшиеся,  по  его  мнению,  в  его  вмешательстве.  Влияние
тингов  на  политическую  жизнь  страны  оставалось  еще  очень  зна¬
чительным,  и  игнорировать  их  конунги  не  могли...  Появляться  в
разных  районах  страны  во  главе  вооруженного  отряда  конунгу  было
необходимо  для  поддержания  своего  авторитета  и  сохранения  вер¬
ности  подданных»64.  И.  Юрвуа  видел  в  полюдье  «классический
механизм  [сюзеренитета]  в  странах  черных»65.  Значение  «цикла
макахикш  (местная  разновидность  комплекса  полюдья)  для  «поли¬
тического  равновесия»  в  раннем  Гавайском  государстве  подчеркива¬
ет  С.  Л.  Ситон66.
 В  Киевской  Руси  политическую  функцию  полюдья  наряду  с  эконо¬
мической  функцией  (сбор  дани  или  налогов)  выделил  еще  Н.  М.  Ка¬
 609


рамзин:  «Целию  сих  путешествий,  как  вероятно,  было  и  то,  чтобы
укреплять  обшую  государственную  связь  между  разными  областями
или  содержать  народ  и  чиновников  в  зависимости  от  великих  кня¬
зей»67.  В  сущности,  на  эти  две  функции  полюдья  указывали  и  более
поздние  историки  Древней  Руси.
 Многие  историки  обращают  внимание  прежде  всего  на  полити¬
ческое  содержание  полюдья.  Так,  А.  Бартницкий  и  И.  Мантель-Неч-
ко,  в  сущности,  даже  сводят  полюдье  в  средневековой  Эфиопии  к  его
политической  функции:  «Всегда  было  трудно  удержать  под  одним
скипетром  это  государство,  расположенное  на  горах,  которые  затруд¬
няли  сообщение  между  отдельными  районами.  Поэтому  издавна  в
обычае  эфиопских  императоров  были  непрерывные  поездки  по  стра¬
не  для  постоянного  и  личного  контроля  над  областями»68.  В  сущно¬
сти,  так  же  смотрит  и  Л.  В.  Васильев  на  периодические  поездки  древ¬
них  китайских  правителей69.
 X.  Б.  Тейнис,  говоря  о  феодальной  раздробленности  во  Франции
Х1-ХН  вв.,  также  обращает  внимание  именно  на  политическую
функцию  местного  полюдья:  «Теперь  граф  постоянно  обходил  свои
замки  с  личной  свитой.  Торжественно  заседая  во  главе  феодальных
судов,  он  повсюду  старался  не  дать  народу  забыть,  что  в  стране  есть
феодальный  властитель»70.
 Такой  взгляд  слишком  узок,  хотя  бы  в  силу  полифункциональ¬
ности  комплексов  типа  полюдья  и  изначальной  нерасчлененности
функций  в  социальных  явлениях  докапиталистических  формаций.
 Особенно  тесно  политическая  функция  переплеталась  с  судебной,
например,  в  тех  случаях,  когда  требовалось  примирить  враждующие
группы  общинного  типа  (при  конфликтах  внутри  таких  групп  своих
членов  судила  она  сама).  Обходя  свои  владения,  правитель  (или  его
представитель)  прекращали  междоусобные  войны,  вершили  суд,
штрафовали  нарушителей  мира  и  закона.
 Соединение  обхода  управляемой  территории  с  отправлением  пра¬
восудия  характерно  уже  для  той  стадии  развития  комплекса  по¬
людья,  которую  мы  наблюдаем  у  нилотов  (ачоли  и  алур).  Она  ха¬
рактерна  для  средневековых  Шотландии,  Англии,  Германии  и  других
западноевропейских  государств,  Грузии  (включая  Мегрелию,  Абха¬
зию  и  Сванетию)  ХУ1-Х1Х  вв.,  Туниса  и  Марокко  того  же  времени,
Эфиопии,  государств  народов  банту,  Океании  и  целого  ряда  других
обществ  разных  регионов.
 Следует  учитывать  значение  общинной  организации  в  эпоху  раз¬
вития  полюдья,  когда  любой  конфликт  между  лицами,  принадлежав¬
шими  к  разным  родам,  кастам,  селениям  и  пр.,  мог  перерасти  в  крова¬
вые  столкновения  и  длительную  (на  многие  поколения)  вражду
между  общинами.  В  условиях  почти  постоянных  конфликтов  и
столкновений  между  общинам  и  племенами  судебная  функция  по¬
 610


людья  имела  большое  политическое  значение.  Миротворчество  пра¬
вителя  государства  увеличивало  его  престиж  и  укрепляло  его  власть
на  местах.  Отправление  правосудия  в  полюдье  можно  рассматривать
и  с  точки  зрения  укрепления  социальных  связей  правителя  с  его
подданными.
 Судебная  функция  имела  и  важное  экономическое  значение,  по¬
скольку  была  связана  с  возможностью  обогащения  правителя  и  его
представителей  посредством  штрафов.  О  княжьих  судах  Киевской
Руси  М.  Б.  Свердлов  пишет:  «Доходы  от  суда,  виры  и  продажи  про¬
должали  служить  средством  обогащения  князя  и  господствующего
класса,  становясь  тяжелой  формой  эксплуатации.  Уже  к  концу  XI  в.
для  определенной  части  знати,  “мужей  смысленных”,  было  ясно:
“Наша  земля  оскудела  есть  от  рати  (войн.  —  Ю.  К.)  и  продаж”  (штра¬
фов.  —  Ю.  К.).  Тогда  же  летописец,  составитель  начального  свода,  об¬
личал  “творимые”  виры.  Функция  судебного  штрафа  как  регулярно
взимаемой  подати  была  столь  очевидна,  что  в  Х1-ХШ  вв.  глагол
“продать”  использовался  в  значении  “обложить  налогом”»71.
 Как  известно,  в  семиотическом  поле  архаического  мышления  объ¬
езд  территории  (на  коне  или  в  лодке),  обход  ее  пешком  или  опахива-
ние  ее  плугом  воспринимался  как  способ  ее  приобретения.  Поэтому
полюдье  имело  и  специально  символические  функции.  Символиче¬
ское  значение  этого  комплекса  многообразно  —  от  архаической  сим¬
волики  кругового  движения  и  аналогии  с  видимым  движением  небес¬
ных  светил  вокруг  земного  пространства  (поскольку  священный
царь  уподоблялся  небесным  светилам)  до  знака  признания  царя  оли¬
цетворением  социума.
 Характерно,  что  в  Киевской  Руси72,  в  Швеции73,  в  Древнем  Ки¬
тае74,  в  Марокко,  в  гондэрской  Эфиопии  и  в  других  странах  круговое
движение  полюдья  происходило  по  солнцу,  в  Древнем  Египте  и  Ме-
роитском  царстве  —  вниз  по  Нилу.
 Дань  при  полюдье  приравнивалась  к  угощению  гостя  гостеприим¬
ным  хозяином  в  обществе,  где  свято  соблюдался  обычай  гостеприим¬
ства,  и  это  угощение  соединялось  с  жертвоприношением  богам  и
духам.  Таким  образом,  полюдье  во  многих  случаях  имело  и  религиоз¬
ное  (ритуально-магическое)  значение.  Оно  состояло  в  том,  что  царь,
обходя  свои  владения,  уже  своим  присутствием,  а  также  жертвопри¬
ношениями,  различными  магическими  действиями  и  молитвами  бо¬
гам  (духам,  Богу,  христианским  святым  в  условиях  религиозного
синкретизма)  сообщал  плодородие  земле,  скоту  и  людям,  вносил  гар¬
монию  в  общинное  мироздание.
 Религиозная  функция  полюдья  явственно  выступает  уже  в  древ¬
нейшем  из  комплексов  этого  типа  —  древнеегипетском,  когда  свя¬
щенный  царь  —  фараон  —  совершал  регулярные  путешествия  для
 611


участия  в  праздниках  богов  Хора,  Анубиса,  Иамет  и  других  религиоз¬
ных  церемониях.
 Сам  фараон  уподобляется  богу-соколу  Хору,  его  ладья  называет¬
ся  «Сокол»  (Ъ)к),  «спутниками  Хора»  оказываются  одновременно  и
приближенные  царя,  и  штандарты  с  символами  богов,  и  сами  эти
боги  и  богини  Нехбет  и  Уаджит  —  охранители  и  охранительницы
царской  короны.  А.  Кайзер  проследил  развитие  этого  ритуала  и  свя¬
занных  с  ним  религиозных  представлений  в  древнеегипетской  рели¬
гии.  Штандарты  с  символами  богов-охранителей  изображены  на  па¬
летках  и  булавах  царей  конца  IV  тысячелетия  до  Р.  X.  —  Скорпиона  и
Нармера.  На  стенах  святилища  Солнца,  построенного  при  фараоне
V  династии  Ниусерра  (около  2500  г.  до  Р.  X.),  такие  штандарты  на¬
званы  «спутниками  Хора».  Разумеется,  они  отождествлялись  с  сами¬
ми  небесными  богами,  вручавшими  фараону  власть  над  общинами  и
областями  долины  Нила.
 Что  касается  древних  хеттов,  то  о  существовании  у  них  полюдья
мы  знаем  главным  образом  благодаря  ритуалам  в  храмах  и  священ¬
ных  местах.
 Ряд  царских  и  жреческих  ритуалов  у  древних  хеттов  является
имитацией  полюдья.  К  их  числу  относятся  следующие:  перечисление
вельможей  («человеком  жезла»)  перед  царем  ряда  населенных  пунк¬
тов  с  храмами,  в  которые  он  уже  не  заезжал,  во  время  осеннего  обхода
царем  его  владений  на  празднике  нунтариясха;  объезд  хеттскими
жрецами  со  священным  руном  ряда  городов  Северной  Анатолии  во
время  праздника  антахшум;  объезд  царем,  царицей  и  жрецами  распо¬
ложенных  в  столице  хранилищ  продовольствия,  доставленного  из
тех  или  иных  городов,  во  время  весеннего  праздника  килам,  причем
царь  и  его  свита  в  то  время  получали  от  заведующих  хранилищами
обильное  угощение;  сходная  церемония,  совершавшаяся  наследни¬
ком  престола  на  празднике  хассумас;  наконец  ритуалы,  возглавляв¬
шиеся  жрицей,  носившей  титул  «сестры  бога»,  на  празднике  хисува
и  др.  Хеттский  царь  выполнял  архаичные  функции  жреца-вождя  —
вызывателя  дождя75.
 Функции  вызывателя  дождя  до  сих  пор  выполняют  руот  (князь¬
ки)  нилотов  алур  и  ачоли.  Они  совершают  также  поклонение  важ¬
нейшим  духам,  должны  соблюдать  ряд  особыхтабу76.
 Сакральный  или  ритуальный  элемент  очень  силен  в  комплексах
типа  полюдья  у  банту.  Самое  старое  сообщение  о  нем  относится  к  по¬
людью  китоме  —  верховного  жреца  с  чертами  священного  царя  сред¬
невекового  государства  Конго.  Китоме  со  свитой  жрецов  обходил
Конго  в  период  сбора  урожая  и  получал  первинки.  В  это  время  все
люди  Конго  должны  были  соблюдать  воздержание,  пока  китоме  не
оканчивал  полюдья.  И,  разумеется,  до  того  как  китоме  отведывал
первинки  урожая,  никто  не  смел  их  есть77.
 612


Китоме  и  другие  священные  цари  Африки,  обходя  общины  по¬
людьем,  как  считалось,  одаряли  их  своей  мистической  силой,  отчего
земля  обильно  плодоносила,  животные  и  люди  приносили  многочис¬
ленное  потомство.  По-видимому,  такие  представления  были  харак¬
терны  для  полюдий  в  дохристианской  Северной  Эфиопии.  Они  от¬
мечены  и  на  Северном  Калимантане  XIX  в.,  где  урожай  риса
старались  обеспечить  при  помощи  особой  церемонии,  которую  дол¬
жен  был  совершить  раджа  при  его  посещении  общины  полюдьем78.
 В  Океании  полюдье  священного  царя  включало  в  себя  целый  ряд
религиозных  моментов.  На  Таити  они  были  представлены  самой  осо¬
бой  правителя,  сопровождавшими  его  жрецами,  а  также  членами  об¬
щества  ареоев,  участвовавших  в  праздниках  по  мере  продвижения
царской  флотилии  от  одной  общины  к  другой.  На  Гаваях  и  на  Понапе
религиозная  функция  полюдья  была  выражена  еще  сильнее.  Неда¬
ром  гавайское  полюдье  —  макахики,  когда  король  в  сопровождении
жрецов  бога  Лоно  обходил  общины  и  марай  (храмы  и  святилища),
воспринимались  путешественниками  преимущественно  как  религи¬
озное  празднество.  Гавайцы  верили,  что  дань  королю  и  жрецам  обес¬
печивала  урожай  и  улов  рыбы79.
 У  обских  угров  полюдье  местных  князей  и  богатырей  подразуме¬
вало  поклонение  им  простого  народа80.
 Даже  ясачное  полюдье  сибирских  казаков  порой  включало  в  себя
сакральный  элемент.  Так,  В.  Атласов  свидетельствует,  что  первое
время  «объясаченные»  камчадалы  и  коряки  считали  обиравших  их
казаков  за  богов81.  В.  Атласов  и  С.  Крашенников  писали,  что  камча¬
далы  называли  русских  «огненными  людьми»,  так  как  думали,  что
выстрелы  из  пищалей  и  мушкетов  —  это  огненное  дыхание  русских82.
 Религиозная  функция  полюдья  ясно  выступает  в  описаниях  форм
этого  комплекса,  которые  существовали  в  средневековых  империях
Южной  и  Юго-Восточной  Азии  —  от  империи  Харши  VII  в.83  до
Ангкорской  империи  1Х-ХН  вв.84  и  империи  Маджапахит  85.  Одна¬
ко  скудные  данные  источников  —  это  лишь  вершина  айсберга.  То,  что
известно  об  обходе  индуистских  храмов  и  буддийских  монастырей
правителями  этих  государств,  о  совершавшихся  ими  жертвоприноше¬
ниях,  устраивавшихся  в  этих  святых  местах  празднествах,  потлачах
Харши  и  пр.  —  все  это  не  более  чем  известная  нам  часть  религиозных
элементов  полюдья,  в  которое  ходили  девараджи  Индии,  Индокитая
и  Индонезии.
 Углубленное  изучение  религиозных  представлений  народов
Индонезии  позволило  современным  исследователям  установить,  что
в  своих  передвижениях  по  морю  и  по  суше  от  одного  святого  места  к
другому  де-вараджа,  как  верили,  увеличивал  свою  сакти  (шакти)  —
волшебную  силу.  Носителями  сакти  были  также  всякого  рода
необычные  люди:  карлики,  альбиносы,  провидцы  и  пр.  Духовные
 613


лица:  буддистские  монахи,  брахманы,  а  в  мусульманский  период  —
исламские  улемы,  —  также  считались  носителями  волшебной  силы.
Царь  собирал  их  вокруг  себя  для  увеличения  собственной  сакти.  Он
аккумулировал  в  себе  эту  волшебную  силу,  чтобы  затем  передать  ее
своему  царству  и  населяющим  его  обычным  людям.  Жены  царя  полу¬
чали  от  него  сакти  при  совокуплении,  а  подданные  —  при  посещении
их  общин  девараждей.  В  результате  в  природе  и  обществе,  как  верили
индонезийцы,  поддерживалось  плодородие,  процветание,  гармония86.
 Религиозная  функция  была  присуща  и  полюдью  в  средневековой
Европе.
 Наиболее  определенно  она  выступала  в  раннесредневековой
Ирландии.  Совершая  ежегодный  объезд  своих  владений,  руи-ри  и
ри-моры  должны  были  соблюдать  целый  ряд  различных  табу,  специ¬
ально  приуроченных  к  тому  или  иному  месту,  расположенному  на
пути  их  следования.  «Так,  восход  солнца  не  мог  застать  короля
Ирландии  на  его  ложе  в  Таре  —  древней  столице  Эрина;  в  среду  ему
воспрещалось  спешиваться  у  Мэг-Брига,  пересекать  после  захода
солнца  Мэг-Киллин,  понукать  свою  лошадь  у  Фэн-Чомпер,  входить
в  находящийся  на  плаву  корабль  после  Биллтейна.  Правитель  Лей-
стера  не  мог  в  среду  обходить  Туат-Лейгхин  с  левой  руки,  распола¬
гаться  лагерем  на  девять  дней  в  долине  Куаллана,  проезжать  по  дуб¬
линской  дороге  в  понедельник,  переезжать  Мэг-Мейстин  на  грязной
лошади  с  черными  копытами.  Правителю  Мунстера  запрещалось  ве¬
селиться  на  празднике  в  Лоч-Лейн,  пировать  ночью  в  начале  жатвы
до  Гейма  в  Лейтриче,  располагаться  лагерем  на  Сиуире  на  девять
дней  и  устраивать  встречи  на  границе  у  Габхрана.  Правителю
Ольстера  запрещалось  посещать  ярмарку  коней  в  Рат-Лайне,  слу¬
шать  шум  птичьих  перьев  после  захода  солнца  в  Линн-Сайличе,  от¬
мечать  праздник  быка  в  Дэйр-мик-Дэйре,  направляться  в  Мэг-Кобха
в  марте  и  пить  воду  реки  Бо-Неймхидх  до  захода  солнца»87.
 Религиозная  функция  не  вполне  ясна  в  древнем  славянском  по¬
людье.  На  нее,  возможно,  намекает  известная  легенда  о  том,  как  киев¬
ский  князь  Игорь  Старый  во  время  полюдья  к  древлянам  Полесья
нарушил  установленный  обычай,  явившись  к  ним  дважды  и  трижды
в  один  сезон88  и  был  за  это  подвергнут  жестокой  ритуальной  казни:
по  словам  Льва  Диакона,  его  привязали  к  стволам  двух  деревьев  (ве¬
роятно,  священных  берез),  а  затем  их  отпустили,  так  что  князь  был
разорван  надвое  89.
 Такая  же  участь,  но  посмертно,  постигла  конунга  Уппланда  (вос¬
точная  Норвегия)  Хальфдана,  отца  объединителя  Норвегии  Хараль-
да.  Его  тело  было  расчленено  на  четыре  части,  которые  были  затем
зарыты  в  землю  в  четырех  областях  (фюльк)  Уппланда,  «так  как  счи¬
талось,  что  «счастье»  и  «удача»  умершего  конунга  сохраняется  в  той
области,  где  он  будет  погребен»90  (поверия  такого  рода  на  обширном
 614


глобальном  материале  исследовал  Дж.  Дж.  Фрэзер91).  Это  заставля¬
ет  вспомнить  сообщение  летописца  о  том,  что  могил  Игоря  Старого
было  две  (для  каждой  из  двух  частей  его  разорванного  тела?)  в  двух
разных  местах  Древлянской  земли.
 А.  Я.  Гуревич  отмечает  религиозно-магическое  значение  норвеж¬
ской  вейцла  (пир  во  время  полюдья):  «На  вейцлах...  совершались
жертвоприношения  древним  богам.  В  особе  конунга  население  виде¬
ло  воплощение  благополучия  страны,  и  участие  его  в  торжественном
пире  считалось  необходимым  для  дальнейшего  процветания»92.  Воз¬
можно,  самое  прикосновение  конунга  к  земле  во  время  его  пере¬
движения  по  стране  имело  тот  же  смысл.  А.  Я.  Гуревич,  несколько  не¬
последовательно,  с  одной  стороны,  утверждает,  что  «с  объединением
страны  и  ее  христианизацией  пиры  утратили  былое  сакральное  зна¬
чение»93,  с  другой  же  стороны  замечает,  что  в  «Законах  Гулатинга»
содержится  предписание,  обязывающее  всех  бондов  участвовать  в
пирах.  Каждый  домохозяин  (кроме  самых  бедных)  должен  был  нава¬
рить  определенное  количество  пива.  Но  теперь  эти  пиры  посвяща¬
лись  не  Одину  и  Фрею,  а  Христу  и  деве  Марии:  «за  добрый  год
(т.  е.  за  урожай)  и  мир».  Епископ  должен  был  оштрафовать  бондов,
уклонявшихся  от  участия  в  пирах.  Старая  языческая  вейцла  превра¬
тилась  в  совместную  трапезу  и  возлияния  христиан  (красочное
описание  пиров  см.  в  «Хеймскрингле»)94.
 Таким  образом,  сакральный  элемент  в  вейцле  трансформировал¬
ся,  но  не  исчез  окончательно.
 В  Англии,  Франции,  Германии,  Дании  и  других  западноевропей¬
ски  государствах  раннего  средневековья  полюдье  королей  было
как-то  связано  с  религиозным  синкретизмом.  Короли  Англии  и
Франции  лечили  наложением  рук.  Когда  датский  король  Вальде-
мар  I  путешествовал  по  Дании  и  Германии,  «матери  подносили  ему
своих  детей,  а  землепашцы  —  семена,  чтобы  он  к  ним  прикоснулся;
считалось,  что  от  королевского  прикосновения  они  будут  лучше  рас¬
ти.  По  тем  же  причинам  земледельцы  просили  короля  бросать  семена
в  землю»95.  В  странах  Западной  Европы,  а  также  в  Ростовско-Суз¬
дальской  и  Московской  Руси,  Грузии  и  Эфиопии  полюдье  включало
в  качестве  обязательного  элемента  посещение  правителем  наиболее
почитаемых  монастырей  и  соборов.
 Синкретизм  христианства  с  традиционными  политеистическими
религиями  оказался  той  основой,  на  которой  сохранилась  религиоз¬
ная  функция  полюдья  на  Кавказе  (у  картвельских,  абхазо-адыгских,
а  также  аваро-андийско-дидойских  и  вайнахских  народов)  и  в  Севе¬
ро-Восточной  Африке  (в  Нубии  и  в  Эфиопии),  до  распространения  в
этих  регионах  ислама.
 В  Грузии  и  Абхазии,  как  и  в  европейских  странах  раннего  средне¬
вековья,  в  полюдье  ходили  не  только  светские  феодалы,  но  и  епис¬
 615


копы;  полюдье  включало  остановки  для  празднования  церковных
праздников  в  наиболее  почитаемых  храмах  и  монастырях.  Самый
пир  во  время  полюдья  обставлялся  сложным  ритуалом,  а  тамада
(у  адыгов  —  тамхада)  во  многом  напоминал  древнего  жреца.
 Считалось,  что  не  только  персонажи  народного  грузинского,  сван¬
ского  или  абхазско-абадзехского  христианства,  но  и  древние  боги  и
духи  так  или  иначе  разделяют  угощение,  предоставленное  гостю.
 В  христианской  Нубии  (У1-ХУ  вв.)  монархи  сохранили  многие
черты  священных  царей  мероитской  эпохи.  Вспомним  сцену  покло¬
нения  нубийскому  царю  X  в.,  который,  обходя  свои  владения  по¬
людьем,  отбирал  у  подданных  детей  для  продажи  их  в  рабство  (см.
выше).
 В  Эфиопии  и  в  аксумский  период,  и  позднее  негус  оставался  сак-
рализованной  особой96,  а  его  полюдье,  согласно  Алваришу,  было  по¬
добно  крестному  ходу  (см.  выше).  В  Кафе  тато  также  являлся  свя¬
щенным  царем,  и  местное  синкретическое  христианство  не  было
тому  помехой.
 Распространение  ислама  во  многих  случаях  более  основательно,
чем  христианство,  подорвало  веру  в  сверхъестественную  природу
правителя.  По-видимому,  так  было  в  Дагестане  и  на  северо-востоке
Африки.  В  Тунисе  Хафсиды  и  тем  более  турецкие  беи  уже  ничем  не
напоминали  священных  царей,  но  здешняя  махалла  все  же  имела  не¬
которые  религиозно-ритуальные  функции.  Они  обеспечивались
включением  в  состав  руководства,  махаллы  высокопоставленных  и
авторитетных  улемов,  которые  вместе  с  тем  были  нужны  и  для  от¬
правления  исламского  правосудия  (типичное  для  ислама  переплете¬
ние  религиозной,  политической  и  судебной  функций).  В  Марокко
религиозно-ритуальная  функция  махаллы  была  выражена  полнее,
так  как  возглавлявший  ее  султан  в  то  же  время  считался  халифом  —
повелителем  правоверных.  Его  магическая  сила  (барака)  пригоди¬
лась  в  мае  1819  г.,  когда  мулай  Слиман  заключил  договор  с  мятежны¬
ми  берберскими  племенами;  берберы  старались  прикоснуться  к  нему,
чтобы  получить  его  э20  бараку  97  (харизму).  В  конце  XIX  в.  европей¬
ские  путешественники  отмечали:  когда  султан  проезжал  какую-ни¬
будь  сельскую  местность,  люди  просили,  чтобы  он  опустил  свои
пальцы  в  сосуды  с  молоком,  дабы  передать  молоку  свою  бараку.  Этим
молоком  они  кропили  землю,  чтобы  барака  перешла  к  ней  и  тем  са¬
мым  земля  стала  более  плодородной98.  Летом  1908  г.  хороший  лов
сардин  у  берегов  Марокко  местные  рыбаки  связывали  с  сильной  ба¬
ракой  нового  султана,  только  что  вступившего  на  престол.  Ослабле¬
ние  бараки  или  ее  потеря  грозили  стране  неурожаем,  бесплодием
женщин  и  самок  животных,  стихийными  бедствиями99.  Барака  сул¬
тана  накапливалась  поэтапно.
 616


Одну  ее  долю  он  получал  от  рождения  как  шариф  —  потомок  Про¬
рока  Мухаммеда  и  как  мулай  шурфа  представитель  султанского  рода.
Изучая  ислам  и  ведя  примерный  для  мусульманина  праведный  образ
жизни,  мулай  увеличивал  свою  бараку.  Но  чтобы  стать  настоящим
султаном,  претендент  на  престол  Марокканской  империи  был  дол¬
жен  совершать  паломничества  к  священным  могилам  первых  му¬
сульманских  эмиров  Марокко  —  Идриса  I  и  Идриса  II  и  приобщить¬
ся  к  бараке  этих  двух  первых  Идрисидов.  Но  эту  часть  своей  бараки
султан  увеличивал  как  периодическими  молениями  у  могил  двух
Идрисов  (Мулай-Идрис  в  Фесе  и  в  Зерхуне),  так  и  постоянным  об¬
щением  с  живыми  Идрисидами  —  уэззанскими  шурфа  (мн.  ч.  от  ша¬
риф),  которые  до  сих  пор  пользуются  в  Марокко  огромным  уваже¬
нием  и  религиозным  авторитетом.  Уэззанские  шурфа  всегда  находи¬
лись  в  свите  султана;  двое-трое  из  них,  как  правило,  сопровождали
его  в  махалле100.  Поэтому  можно  сказать,  что  участие  в  махалле  сул¬
тана,  других  принцев  —  мулаев,  уэззанских  шурфа  —  придавало  ей  в
глазах  марокканских  мусульман  особую  магическую  силу.  Другой  ре¬
лигиозной  функцией  махаллы  было  посещение  султаном  и  всеми  ее
участниками  исламских  святынь  страны,  таких  как  кубба  ал-Джазу-
ли,  кубба  Сиди  Мухаммада  Ибн  Абдаллаха,  могилы  других  святых
ислама,  знаменитых  мечетей  в  главных  городах  во  время  исламских
праздников.
 Главная  в  Африке  территория  синкретизма  ислама  с  традицион¬
ными  политеистическими  религиями  —  Центральный  и  Западный
Судан101  —  это  вместе  с  тем  и  один  из  районов  существования  по¬
людья.  Можно  проследить  по  этапам,  как  священные  цари  суданско¬
го  пояса  (правитель  средневекового  царства  Гана,  наба  у  народов
группы  гур  и  др.)  превращались  в  сакрализованных  монархов  у  му-
сульман-синкретистов  и  неисламизированных  общинников  (у  моей,
хауса,  волоф  и  др.),  а  затем  их  сменяли  исламские  теократы  —  хариз¬
матические  лидеры  мусульманских  духовных  орденов102.
 В  атмосфере  религиозного  синкретизма  мог  уже  много  веков  на¬
зад  закрепиться  объезд  правителем  святых  мест  своего  государства
или  только  столичной  области  либо  даже  самой  столицы  как  рели¬
гиозно-ритуальный  пережиток  прежнего  полюдья.  Кроме  того,  шейхи
мусульманских  духовных  орденов  в  Западном  Судане  (от  Сенегала
до  Гвинеи-Бисау),  в  Сахаре,  в  Сомали  до  сих  пор  совершают  объезды
подчиненных  им  общин,  очень  похожие  на  полюдье  и  сохраняющие
ярко  выраженную  религиозную  функцию.
 «Право  первой  ночи»  существовало  не  во  всех  обществах,  в  кото¬
рых  практиковалось  полюдье.  Но  там  (от  Фиджи  и  Самоа  до  Фран¬
ции),  где  эти  два  обычая  сосуществовали,  «право  первой  ночи»  могло
входить  в  комплекс  полюдья.  Вместе  с  тем  младшая  дружина  во  всю
 617


веселилась  на  свадьбах,  святках  и  масленице,  и  это  давало  посещае¬
мым  общинам  приток  биологической  информации.
 Изучение  свадебных  обрядов  и  обрядов  цикла  масленицы  у
славянских  и  других  европейских  народов  показало  поразительное
сходство  многих  элементов  свадебной  и  масленичной  обрядности  с
ритуалами  полюдья.  Можно  ли  считать  это  сходство  случайным,
если  мы  знаем,  что  князья  обходили  полюдьем  общины  в  осенне-зим¬
ний  сезон,  когда  справлялись  свадьбы,  праздновалась  масленица?
Африканская  обрядность  в  этом  плане  как  следует  еще  не  исследова¬
на,  но  некоторые  ритуалы  (включающие  в  себя  как  элемент  обход
территории  и  т.  п.)  имеют  аналогии  в  комплексах  типа  полюдья.
 Полюдье  должно  было  служить  одним  из  каналов  передачи  куль¬
турной  информации  от  окружения  правителя  к  общинам,  которые  он
посещал  в  процессе  полюдья,  и  от  этих  общин  —  к  семье,  двору  и  дру¬
жине  правителя.  В  полюдье  с  правителем  ходили  придворные  ремес¬
ленники,  музыканты,  сказители-гриоты.  Как  деятельность  этих
представителей  народного  творчества  отражалась  в  культурных  про¬
цессах  —  вопрос  совершенно  неизученный.  Мы  лишь  можем  его  по¬
ставить,  связав  с  комплексом  полюдья  и  проблемой  движения  куль¬
турной  информации  в  раннефеодальных  обществах.
 Вообще  коммуникативные  функции  полюдья  разнообразны  и  не
могут  быть  сведены  только  к  биологической  или  культурной  инфор¬
мации.  Но  без  притока  той  и  другой  общины  были  обречены  на  стаг¬
нацию  и  вырождение.
 Социальные  институты  в  системе  полюдья
 Итак,  мы  рассмотрели  различные  функции  полюдья.  Каждая  из
них  связана  с  одним  (или  более  чем  одним)  социальным  институтом.
Так,  те  или  иные  выделенные  нами  экономические  функции  полюдья
связаны  с  дарением,  данничеством,  пирами  или  ритуальными  трапе¬
зами,  торговлей,  а  также  институтами  двора  и  домена  правителя,  его
подворьями  в  разных  частях  государства;  политическая  функция
связана  с  государственной  организацией,  судебная  —  с  институтом
суда  и  всей  судебно-правовой  системой,  религиозно-ритуальная  —
с  религией  и  т.  д.  Но  центральное  место  занимал  институт  священной
власти  сакрализованного  правителя,  и  с  этим  институтом  были
связаны  многие  функции  полюдья.
 Эти  институты  более  или  менее  успешно  выполняли  функции  по¬
людья,  но  как  бы  «по  совместительству».  Нередко  все  они  (или  боль¬
шинство  из  них)  существовали  в  раннефеодальных  обществах,  где  не
было  комплекса  полюдья.  С  другой  стороны,  эти  институты  были
связаны  и  с  другими  социальными  комплексами  (морская  или  кара¬
ванная  торговля  вместе  с  торговыми  судами,  складами,  караван-сара¬
 618


ями,  базарами  и  пр.  —  с  комплексом  дальней  торговли  и  т.  п.).  Они
являлись  теми  точками,  в  которых  разные  социальные  комплексы  со¬
прикасались  друг  с  другом,  переплетались  между  собой.
 Кажется,  ни  один  из  социальных  институтов  не  возник  в  резуль¬
тате  становления  комплекса  полюдья.  Но  полюдье  давало  импульс
развитию  социальных  институтов.  У  правителя  уже  были  прибли¬
женные,  клиенты,  «друзья»,  в  зачатке  —  двор  и  дружина,  но  благода¬
ря  полюдью  двор  и  дружина  численно  увеличивались,  освобожда¬
лись  от  полевых  и  пастушеских  работ,  структурно  усложнялись  и
приобретали  форму  и  характер,  соответствующие  полюдью  (впрочем,
не  только  ему,  поскольку  они  получали  импульс  и  от  других  ком¬
плексов,  например,  комплекса  домашнего  рабства,  дальней  торговли,
а  также  ряда  других).  У  правителя  могли  появиться  новые  домохозяй¬
ства  в  отдаленных  местах  его  домена,  то  ли  основанные  его  клиента¬
ми,  то  ли  иным  путем;  но  лишь  полюдье  превращало  это  домохозяй¬
ство  в  погосты  —  станции  на  пути  объезда  правителем  его  владений.
Институты  или  обычаи  гостеприимства,  дарения,  данничества,  празд¬
неств,  свадеб,  ритуальных  трапез,  ритуальных  охот,  в  частности  об¬
лавных,  священного,  или  ритуального  царя,  третейскога  суда  и  пр.  —
находили  место  в  комплексе  полюдья,  использовались  участниками
полюдья  и  трансформировались  под  его  воздействием.
 С  этой  точки  зрения  полюдье  можно  описать  как  комплекс  инсти¬
тутов,  объединенных  общностью  функций.
 Ниже  я  попытаюсь  показать  историческое  существование  по¬
людья  как  полифункционального  комплекса  общественных  институ¬
тов  и  развитие  под  его  влиянием  двух  таких  институтов:  во-первых,
ритуальной  охоты  (а  также  ритуальной  ловли  рыбы  либо  сбора  яиц
птицы  манутары  на  о-ве  Пасхи),  а  во-вторых,  раннего  государства  и
непосредственно  связанного  с  ним  правящего  феодального  или  про-
тофеодального  общественного  слоя.
 Ритуальная  охота
 По  меньшей  мере  четыре  функции  полюдья:  две  экономических  —
кормление  в  пути  и  получение  шкур  и  живых  диких  животных,  бив¬
ней,  рогов,  меда  и  воска  диких  пчел  и  пр.,  а  также  социальная  и  рели¬
гиозная  функция  —  объясняют  тот  факт,  что  во  многих  обществах,
насколько  об  этом  позволяют  судить  источники,  в  комплекс  полюдья
органично  включалась  ритуальная  охота  (или  рыбная  ловля)  прави¬
теля  или  претендента  на  престол.
 В  «период  полюдья»  большая  часть  территории,  где  засвидетель¬
ствован  источниками  этот  комплекс,  изобиловали  дикими  млекопи¬
тающими  (в  том  числе  копытными),  птицами,  реки,  озера  и  лагуны  —
рыбами.  В  Египте  IV  —  начала  III  тысячелетия  до  P.  X.  стада  диких
 619


копытных  во  множестве  водились  в  горах,  окружающих  долину
Нила;  сейчас  эти  горы  пустынны,  но  тогда  они  зеленели  степными
травами,  деревьями  и  кустарниками  саванн.  На  копытных  охотились
львы,  леопарды,  гепарды,  сервалы  и  более  мелкие  хищники.  В  боло¬
тах  Дельты  также  водилось  немало  зверья  (кабаны  и  пр.),  огромные
стаи  перелетных  водоплавающих  и  болотных  птиц;  много  перелет¬
ных  птиц  бродило  на  полях.  В  Ниле  Верхнего  и  Нижнего  Египта
плавали  стада  гиппопотамов  и  крокодилов.
 Африку  еще  в  XIX  в.  называли  раем  для  диких  животных.  Осо¬
бенно  многочисленные  многотысячные  стада  диких  копытных,  тол¬
стокожих  и  страусов  бродили  в  саваннах,  лесосаваннах  и  степях.
Здесь  же  в  то  время  была  сосредоточена  большая  часть  мирового  по¬
головья  крупных  хищников  из  числа  кошачьих  (львы,  леопарды,  ге¬
парды,  сервалы).
 В  «период  полюдья»  практически  все  общества,  где  существовали
комплексы  типа  полюдья,  знали  в  той  или  иной  форме  животновод¬
ства.  Местами  —  особенно  в  евразийских  и  африканских  степях  и  са¬
ваннах  —  паслись  огромные  стада  верблюдов,  крупного  и  мелкого  ро¬
гатого  скота  (в  Евразии  —  также  коней  и  северных  оленей),  но  в
общем  крупных  диких  животных  было  почти  везде  больше,  чем  до¬
машних.  То  же  относится  к  птице.  В  лесах,  лесостепях,  саваннах
Евразии  и  Африки  дикие  пчелы  также  были  несравненно  многочис¬
леннее  культурных.  В  целом  это  создавало  значительное  превыше¬
ние  природных  источников  протеинов  и  меда  над  теми,  которые
могли  дать  скотоводство  и  пчеловодство.
 Такому  соотношению  дикой  природы  и  культуры,  обрабатывае¬
мых  и  необрабатываемых  земель  в  «период  полюдья»  в  общем  соот¬
ветствовали  значительные  пропорции  присваивающих  сфер  хозяй¬
ствования  (охоты,  рыболовства,  бортничества,  собирательства)  в
системе  общественного  хозяйства  при  исторически  ведущей  роли
производящих  сфер  (земледелия,  скотоводства,  пчеловодства,  реме¬
сел).  По  справедливому  замечанию  М.  Блока,  западноевропеец  ран¬
него  средневековья  едва  ли  мог  бы  выжить  без  занятия  охотой103.  На
огромное  значение  охоты,  рыбной  ловли  и  бортничества  в  жизни
земледельцев  Киевской  Руси  указывали  многие  историки104.  Обские
угры  жили  больше  от  рыболовства  и  охоты,  чем  от  оленеводства  и
земледелия105.  Для  народов  бассейна  р.  Амур,  говоривших  на  тунгус¬
ско-манчжурских  и  монгольских  языках,  рыболовство  наряду  с
земледелием  и  скотоводством  было  одной  из  важнейших  областей
хозяйствования.  Особое  значение  имела  сезонная  добыча  осетровых
рыб  и  гигантского  осетра  калуги.  Вероятно,  калуге  был  посвящен  ки-
даньский  праздник  Большой  Рыбы.  В  Тропической  Африке  земледе¬
лие  даже  в  сочетании  со  скотоводством  не  давало  достаточного  про¬
дукта,  чтобы  народ  не  голодал  в  период  перед  созреванием  урожая.
 620


В  это  время  особое  значение  приобретали  охота,  рыболовство,  соби¬
рательство106.  Почти  повсеместно  в  Тропической  Африке  при  широ¬
ком  распространении  пчеловодства  бортничество  дает  больше  поло¬
вины  потребляемого  здесь  меда  (это  характерно  даже  для  Эфиопии).
В  Океании,  где  единственными  домашними  животными  были
свиньи,  собаки  и  куры,  охота  и  особенно  рыболовство  давали  боль¬
шую  часть  протеинов.
 Имелись  и  довольно  многочисленные  исключения.  Пищевые  табу
скотоводческих  народов  (кочевых  и  оседлых)  иногда  распространя¬
ются  на  мясо  почти  всех  диких  животных,  а  также  на  рыбу.  Это  отно¬
сится  к  арабам-бедуинам  Северной  и  Северо-Восточной  Африки,  к
основным  народам  Эфиопии,  к  сомалийцам,  нилотским  народам  и
др.  В  Индии  и  индуистско-буддистской  Юго-Восточной  Азии,  гораз¬
до  менее  богатых  скотом,  пищевые  запреты  превратили  значитель¬
ную  часть  населения  в  вегетарианцев  или  почти  вегетарианцев.
Правда,  этот  процесс  завершился  уже  после  «периода  полюдья».
В  великих  евразийских  степях  с  конца  неолита  в  большинстве  случа¬
ев  скотоводство,  а  не  охота  и  рыболовство,  давали  населению  основ¬
ную  часть  протеинов.  Тем  не  менее,  речь  может  идти  о  случаях,  когда
религиозная  или  кастовая  идеология  с  ее  системой  пищевых  табу,
постов  и  пр.  влияла  на  развитие  земледелия  и  скотоводства  в  ущерб
охоте  и  рыболовству.
 Большое  экономическое  значение  охоты  (или  рыболовства)  объ¬
ясняют  обычай,  по  которому  ею  должен  был  заниматься  (притом
особенно  искусно)  сакрализованный  глава  общества.  Ритуалы,  при¬
званные  обеспечить  удачу  на  охоте  (где  все  зависит  от  случая),  уси¬
ливали  ее  сакральный  характер.  Возможно,  какую-то  роль  играли  и
народные  предания  о  «золотом  веке»,  тех  далеких  и  счастливых  вре¬
менах,  когда  охота  была  основным  занятием  мужчин,  а  организация
массовых  облавных  охот  —  одной  из  важнейших  функций  главы
общества.
 Эти  древние  функции  сохранили  главы  ранних  государств  у  мон¬
гольских,  тюркских  и  многих  африканских  народов.
 Так,  у  бурят  в  незапамятные  времена  организация  облавных  охот
вызвала  к  жизни  внутриобщинные  и  межобщинные  объединения,  ру¬
ководимые  целой  иерархией  жрецов.  Эти  объединения  и  иерархия
приобрели  политические  функции107.  По-видимому,  сходный  про¬
цесс  происходил  и  у  древних  монголов,  у  которых  во  время  больших
облавных  охот,  как  и  на  время  войны,  совет  племени  избирал
вождя-яошш108.
 Вероятно,  аналогичный  процесс  превращения  предводителя  на
общинной  охоте  и  на  войне  в  правителя  государства  происходил  и  в
охотничьих  союзах  народов  Западной  и  Центральной  Африки.  Здесь
нередко  цари  или  «верховные  вожди»  являлись  жрецами-руководи-
 621


телями  охотничьих  союзов.  Согласно  местным  историческим  преда¬
ниям,  все  мансы  (цари)  малайской  династии  Кейта  носили  особые
«охотничьи»  имена  как  члены  таких  союзов.  Основателя  царства
Мали  XIII  в.  Сундиату  традиция  называет  «великим  охотником»  и
«великим  колдуном»109.
 По-видимому,  охота  египетских  фараонов  на  гиппопотама,  на  во¬
доплавающих  птиц  и  другую  дичь  носила  сакральный  характер  и  в
древнейший  период  соединялась  с  полюдьем.  Вероятно,  такой  харак¬
тер  имела  охота  на  «животное  Сэта»  (по-видимому,  дикого  нубий¬
ского  осла).  Ритуальная  охота  фараона  на  гиппопотама  изображена
на  многочисленных  стелах110,  в  том  числе  из  собраний  России111.  Ко
времени  Нового  царства  относятся  древнеегипетские  тексты  и  изо¬
бражения,  рассказывающие  о  царских  охотах  на  львов  и  диких  бы¬
ков,  причем  фараон,  вооруженный  луком  и  стрелами,  догонял  их  в
колеснице.  По  разъяснению  С.  И.  Ходжаш,  организация  и  осмысле¬
ние  этих  охот  разительно  отличались  от  ритуальной  охоты  на  гиппо¬
потама.  Но,  может  быть,  в  древнейшее  время,  когда  не  было  колес¬
ниц,  охота  на  дикого  быка  и  «царя  зверей»  —  льва  не  носила  только
спортивного  характера,  но  была  ритуальной?
 Возможно,  в  ранний  период  ритуальной  была  и  охота  на  леопарда.
Шкура  леопарда,  которую  носил  на  плечах  фараон  во  время  праздни¬
ка  хеб-сед112,  связанного  по  своему  происхождению  с  полюдьем,
по-видимому,  позволяет  сделать  такое  предположение.
 Повсюду  в  Африке  леопард  ассоциируется  с  властью  вождя  или
священного  царя,  как  во  многих  традиционных  обществах  Западной
и  Центральной  Африки.  К  этой  же  категории  правителей  относится
и  вождь  —  носитель  леопардовой  шкуры  у  нуэров,  находящийся  «в
священной  связи  с  землей,  что  дает  ему  определенную  ритуальную
власть»113.
 В  Хеттском  Древнем  Царстве,  как  показал  В.  А.  Ардзинба,  риту¬
альная  охота  правителя  (в  частности,  на  леопарда,  шкуру  которого  он
надевал)  составляла  часть  цикла  ритуалов  полюдья.  Возможно,  так
же  обстояло  дело  в  обществах  древних  хаттов  и  хурритов114.  Здесь
мы  видим  полную  аналогию  с  древнеегипетским  ритуалом.
 На  юг  и  восток  от  Малой  Азии  ритуальная  охота  правителя  была
известна  во  всех  древних  государствах,  от  Сирии  до  царств  Южной
Аравии115  и  от  Месопотамии  до  Китая.
 В  Китае  периода  Шан-Инь  ритуальная  охота,  судя  по  гадальным
костям,  совершалась  регулярно  и  считалась  делом  государственной
важности.  Позднее,  в  VII  в.  до  Р.  X.,  для  охоты  государя  предназнача¬
лись  особые  заповедные  леса  (лес  Цзюйля  в  княжестве  Цинь,  лес
Юаньпу  в  княжестве  Чжэн),  изобиловавшие  оленями  двух  видов116.
Сообщение  летописи  под  686  г.  до  Р.  X.,  по-видимому,  говорит  о  ри¬
туальной  охоте  под  новый  год:  «Зимой,  в  двенадцатом  месяце,  князь
 622


Ци  ездил  гулять  [в  полюдье?]  в  Гуфэнь;  потом  он  охотился  в  Бэйцю.
[Во  время  охоты]  он  увидел  огромного  кабана  и  выстрелил  в  него  из
лука.  Кабан  встал  на  дабы,  как  человек,  и  жалобно  закричал».  Это
был  дурной  знак:  ночью  князя  убили  заговорщики117.  В  последую¬
щие  эпохи  грандиозные  облавные  охоты  возглавлял  «Сын  Неба»  —
китайский  император.  В  эпоху  последней  династии  Цин  (середина
XVII  —  начало  XX  вв.)  вооруженный  луком  император  верхом  на
коне  возглавлял  охоту  в  провинции  Жэхэ  —  точно  следуя  древнему
ритуалу.
 Огромное  разнообразие  форм  ритуальной  охоты  правителей  дает
материал,  собранный  в  Х1Х-ХХ  вв.  в  Тропической  Африке  и  у  юж¬
ноафриканских  банту.
 У  пити  плато  Баучи  (Нигерия)  в  конце  января  устраивается  глав¬
ный  праздник,  связанный  с  ритуальной  охотой118.  В  более  южных
районах  Нигерии  ритуальные  охоты  при  поджигании  саванны  про¬
водят  идома,  игбира  и  другие  народы119.
 В  1875  г.  французский  путешественник  М.  Компьен  описал  об¬
лавную  охоту  на  слонов  в  одном  из  «сегментных»  государств  на  севе¬
ре  Габона120.  Несколько  ранее  в  долине  р.  Луапула,  на  равнине  Мом-
фе  (ныне  Замбия)  местный  правитель-казембе  устраивал  грандиозные
облавные  охоты  на  слонов,  буйволов  и  антилоп121.
 Ритуальная  охота  была  распределена  и  на  Востоке  Африки,  при¬
том  как  у  народов  банту,  так  и  у  нилотов  алур,  ачоли,  ланго  и  парани¬
лотов  ланго,  туркана,  сук  и  др.122  Здесь  она  организовывалась  (как  у
банту  пояса  южных  саванн,  например,  у  каонде,  суку  и  пр.)  община¬
ми  при  важной  роли  жрецов  и  служила  способом  гадания.  У  многих
народов  Восточной  Африки  (ланго  и  др.)  и  Западной  Африки  охота
находилась  в  ведении  особых  наследственных  «хозяев  леса».  У  суа¬
хили  побережья  Индийского  океана,  у  лебу  Сенегала  и  некоторых
других  этносов  Атлантического  побережья  Африки  аналогичные
функции,  но  связанные  с  рыбной  ловлей,  выполняют  «хозяева  моря»,
у  сорко  и  некоторых  других  групп  на  р.  Нигер  —  «хозяева  реки»  и  т.  п.
 У  алур  и  ачоли  руот  (князь,  или  вождь)  руководит  всеми  охотни¬
чьими  ритуалами123.
 В  некоторых  обществах  (в  частности,  в  Тропической  и  Южной
Африке)  поединок  с  опасным  и  крупным  диким  животным  был  усло¬
вием  приобретения  высокого  общественного  статуса.
 У  народов  банту  пояса  южных  славян  Африки,  как  и  в  других
регионах  мира,  ритуальная  охота  повсеместно  практиковалась  как
средство  гадания  по  вопросам,  считавшимся  важными  для  общин  и
государств.
 В  «сегментных»  государствах  народов  группы  конго,  в  частности,
у  восточных  конго,  ритуальной  охоте  придавалось  не  меньшее  значе¬
ние,  чем  в  Эфиопии.  Когда  кандидат  на  трон  правителя  проходил  пе¬
 623


риод  изоляции  (входивший  в  ритуал  избрания  на  престол  у  многих
народов  Африки  и  других  регионов),  устраивалась  охота.  Если  на
ней  удавалось  убить  антилопу  одного  из  трех  определенных  видов,
кандидатура  считалась  угодной  предкам124.  Ритуальной  охотой
здесь,  как  и  в  Западной  Африке,  а  также  в  лесном  поясе  Центральной
Африки  ведали  охотничьи  союзы.  Так,  у  народов  Анголы  охотничий
союз  йибинда  (ед.  число  кибинда)  «нес  ответственность  за  поиски  в
лесах  определенных  животных,  которые  считались  единственно  при¬
годными  для  гадания  о  намерениях  духов  линиджа  или  же  для  пред¬
сказания  результатов  задуманного  дела.  Если  кибинда  охотился
успешно,  члены  линиджа  были  уверены,  что  их  отношения  с  миром
духов  находятся  в  полной  гармонии,  но  если  дичь  не  попадалась,  они
рассматривали  неудачу  охотника  как  сигнал  к  поискам  недовольства
сверхъестественных  сил...  Узы,  объединявшие  охотников,  которые
узнавали  друг  друга  с  помощью  тайных  знаков,  выходили  далеко
не  только  за  рамки  родства,  но  даже  за  этнические  границы,  по¬
скольку  простирались  и  на  сонго,  ленде,  имбангала,  чокве,  вплоть
до  лунда»125.
 У  бемба  «охота  сетью  требует  организации  усилий  всей  общины  и
часто  проводится  для  гадания»126.
 У  зулусов  облавную  охоту  мог  назначить  царь  или  «окружной  на¬
чальник»  (умнумзана).  По  описанию  очевидцев,  «это  было  хорошо
продуманное  и  организованное  “сражение”  с  животным.  Как  войско
на  поле  битвы,  охотники  сражались  правильным  строем,  в  котором
был  центр  и  охватывающие  фланги...  На  сборном  пункте  каждого  от¬
ряда  образовывали  отдельные  партии,  в  центре  становилась  основ¬
ная  группа  с  инициатором  охоты  во  главе...  Охоту  открывала  главная
группа,  начав  танец...  под  свою  охотничью  песню.  Каждая  партия
имела  обычно  одну  или  несколько  собственных  охотничьих  песен...
Когда  охота  кончалась  и  охотники  снова  собирались  на  сборном
пункте,  вожаки  партий  усаживались  на  землю,  и  партии  поочередно
маршировали  перед  ними,  каждая  неся  свою  добычу,  распевая  охот¬
ничью  песню  и  постукивая  оружием»127.
 При  нынешнем  уровне  наших  знаний  мы  не  можем,  как  В.  П.  Зи-
бер,  считать  общества  южных  банту  XIX  в.  превобытными,  а  в  орга¬
низации  облавных  охот  в  этих  обществах  отмечать  лишь  эгалитари¬
стские  черты128.  Впрочем,  пересказывая  сообщение  Л.  Мадьяра  об
охотах  у  суто,  сам  В.  П.  Зибер  отмечает  в  них  такие  черты,  как  учас¬
тие  в  них  князя,  по  назначению  и  под  наблюдением  которого  прово¬
дилась  охота129.  Как  и  у  бурятов  и  монголов,  массовые  облавные
сакрализованные  охоты  у  южных  банту  вырабатывали  огранизацию,
которая  была  использована  создателями  их  государств  для  формиро¬
вания  армии  и  феодальной  иерархии.
 624


Обычай  ритуальной  охоты  царя  сохранился  у  южных  банту  до  на¬
стоящего  времени.  В  1985  г.  наследный  принц  Свазиленда,  как  уже
говорилось,  совершил  ритуальный  обход  своей  страны,  охотясь  на
крупную  дичь,  и  в  завершение  убил  копьем  слона.  В  Эфиопии  риту¬
альная  охота  претендента  на  престол  некогда  была  частью  ритуала
его  избрания  царем.  Об  этом  говорят  легенды  Джанджеро,  Анфило,
Ласты  времен  династии  Загве  и  других  государств  Эфиопии130.
Эфиопские  императоры,  обходя  свои  владения,  совершали  охоты  в
определенных  местностях  между  посещением  монастырей  и  строи¬
тельством  храмов.  Так,  Бэыдэ-Марьям,  получив  в  монастыре  Атрон-
са-Эгзиэтна-Марьям  дань  от  наместников  и  вассального  царя  Ад  ал  а,
отпраздновав  здесь  Пасху  и  пр.,  двинулся  в  землю  Даго,  где  начал
строить  церковь  Макана-Марьям.  По  пути  в  Даго  он  посетил  «землю
Гуадало  и  охотился  там  на  зверей,  ибо  обычай  у  царей,  придя  в  эту
землю,  охотиться  на  зверей»131.
 И  позднее  эфиопские  императоры  в  определенное  время  года  —  с
февраля  по  май  —  с  копьем  охотились  на  буйволов,  тогда  как  на  поле
боя  уже  предпочитали  ружья.  Хронисты  —  благочестивые  монахи  —
старались  замаскировать  сакрально-языческий  смысл  царского  еди¬
ноборства  с  диким  буйволом,  слоном,  львом.  Так,  под  1693  г.  в  хрони¬
ке  императора  Иясу  I  мы  читаем:  «И  убил  он  много  слонов  и  много
буйволов,  ибо  жалел  он  людей  обоза  [безоружных],  чтобы  не  напада¬
ли  на  них  слоны  и  буйволы  и  не  поубивали  бы  людей  обоза»132.
Искусственность  такого  объяснения  очевидна,  но  только  ли  одной
страстью  к  охоте  объясняется  поведение  императора?  В  других  час¬
тях  хроники  говорится  об  императорской  охоте  на  буйволов  на  бере¬
гах  Аббая  в  1683  г.  и  1687  г.,  в  глубокой  долине  Вагары  в  1698  г.  и  др.
Он  никогда  не  успокаивался,  пока  не  убивал  одного  буйвола,  именно
одного,  и  тогда,  как  пишет  хронист,  «почивала  на  нем  сила
Божья»133.
 Что  охоты  гондэрских  императоров  не  были  простым  спор¬
тивным  развлечением,  убеждает  нас  следующее  место  из  хроники
Бэкаффы,  помеченное  февралем  1726  г.:  «В  этот  день  вышел  царь  Ба-
каффа...  на  охоту,  соблюдая  устав  дома  по  обычаю  своему.  И  спустил¬
ся  к  [церкви]  Рождества  Богородицы  и  вошел  во  храм,  дабы  прибег¬
нуть  ко  святой  и  пречистой  деве  Марии,  ибо  она  помогла  ему  и
исполнила  то,  что  желало  сердце  его.  И,  выйдя,  вошел  он  в  дом  дед-
жазмача  Ацме  и  ночевал  там.  На  следующий  день,  в  среду,  коя  есть
конец  поста  ниневейского  (Успенского.  —  Ю.  К),  поднялся  царь  из
[области  церкви]  Рождества  Богородицы  и  ночевал  в  Каркаре,  а  в
четверг  —  в  Валья.  В  пятницу  поднялся  он  оттуда  и  прибыл  в  Варх
Лабхо,  и  встретили  царя  монахи  с  благословениями,  насколько  спо¬
собны,  и  ночевал  он  в  Фучане,  а  в  первую  субботу  —  в  Черкине.  И  по
дороге  резал  царь  тельцов,  и  кормил  князей  своих,  и  поил  их  медом
 625


цеженным  всякий  раз  (то  есть  устраивал  пиры.  —Ю.  К).  Воскресенье
провел  он  там,  а  в  понедельник  перешел  реку  Ангараб.  В  области,  на¬
зываемой  Газрет,  встретил  он  носорога  мужеска  пола,  встретились
муж  с  мужем,  и  осилил  мужественный  Бакаффа-царь,  и  пронзил
острым  копьем,  и  убил  носорога  силою  Господа.  Во  вторник  ночевал
царь  близ  реки,  называемой  Сараква,  и  среду  провел  там.  В  этот  день
убил  деджазмач  Лагас  носорога,  как  дал  пример  ему  царь»134.  Далее
описывается  продолжение  полюдья,  пиры,  вступление  в  мятежную
Ласту,  ее  неожиданная  покорность,  принесение  дани  нерадивым  вас¬
салом,  —  все,  что  обещала  удачная  охота-гадание.
 Правило  устраивать  ритуальную  охоту  перед  походом  (полюдь¬
ем),  по-видимому,  не  так  строго  соблюдал  Иясу  II.  Его  возмужание,
по  словам  летописца,  было  отмечено  чудом:  «На  восьмой  год  царст¬
вования  его  (1738  г.  —  Ю.  К.)  28  якатита  (6  марта),  во  вторник,  вышел
царь  из  столицы  9,  охотиться  на  зверей  по  обычаю  своему,  и  нашел  на
дороге  большую  стаю  обезьян.  И  привел  он  их,  погоняя,  как  пастух
погоняет  овец,  и  привел  их  в  столицу...»135.  Это  чудо  —  из  той  же  се¬
рии,  что  избрание  Св.  царя  Лалибэлы  пчелами  и  другие  «оракулы-
животные»  в  ранних  государствах  Северо-Восточной  Африки136.
Они  сродни  ритуальной  охоте.
 Отмечает  летописец  и  собственно  ритуальные  охоты  императора
Иясу  II  перед  военными  походами  и  во  время  них;  особенно  перед
сражениями.  «24  якатита  [1  марта  1740  г.],  в  среду,  пошел  царь  на
охоту  и  возвратился,  убив  двух  слонов  и  одного  бегемота.  И,  видя
подвиг  его,  дивились  князья  и  поражались.  И  поднялся  царь  царей
Иясу  в  этом  месяце,  и  пошел  по  дороге  на  Баласа,  и  прибыл  к
[р.]  Такказе.  И  послал  он  к  ваг-шуму  Феодору  из  Ласты,  говоря:
“Пришли  мне  подать  мою,  а  не  то  я  приду  воевать  тебя”.  Этот  же
ваг-шум  прислал  много  коров  как  подать  царю,  и  возвратился  тот
[с  полдороги]  в  радости.  А  в  месяце  генботе  пошел  царь  Иясу  в  поход
на  шанкалла».  Но  императрица-мать  уговорила  его  отказаться  от  по¬
хода137.  «23  якатита  [28  февраля  1741  г.],  во  вторник,  вышел  царь  из
Гон  дара  на  охоту  и  убил  слона  и  носорога  в  стране  Казамаказо,  а
3  магабита  [10  марта]  вошел  в  Гондар».  После  этого  сообщения  лето¬
писец  подробно  повествует  о  походе  Иясу  II  на  балау138.  Перед  но¬
вым  набегом  на  балау,  начатым  7  якатита  [12  февраля  1742  г.],  он  не
предпринимал  ритуальную  охоту,  но  на  возвратном  пути,  «возвраща¬
ясь,  убил  царь  четырех  буйволов,  в  стране,  называемой  Галагу,  и  во¬
шел  в  Гондар  7  магабита»139  [14  марта].  По-видимому,  царская  охота
произошла  около  23-29  якатита.  Второму  в  тот  год  набегу  на  балау
ритуальная  охота  снова  не  предшествовала,  зато  на  обратном  пути,
как  скрупулезно  отмечает  летописец,  «убили  деджазмач  Гета  одного
слона  и  одного  буйвола,  баджиронд  Евсевий  —  одного  слона»140.  Пе¬
ред  походом  на  балау  Галабата,  начатым  6  якатита  [И  февраля
 626


1743  г.],  имератор  опять-таки  не  совершил  охоты,  но  во  время  похода
асалфи  Эшете  убил  жирафа.  Эфиопские  воины  вернулись  в  Гондэр
2  магабита  /  9  марта141,  следовательно,  охота  на  жирафа,  ради  кото¬
рой  асалфи  Эшете  «пропал  с  ночевки»142,  произошла,  по-видимому,
около  23-29  якатита.  Самовольный  поступок  Эшете  был  бы,  вероят¬
но,  порицаем,  если  бы  добыче  жирафа  не  придавалось  особое
значение.
 Когда  император  уже  отказался  от  охоты  (по-видимому,  по  состо¬
янию  здоровья),  летописец  не  забывает  сообщить  об  охотничьих  под¬
вигах,  совершенных  приближенными  «царя  царей  Эфиопии»  от  его
имени  (аналогичную  ситуацию  мы  встречаем  и  в  других  обществах
периода  полюдья,  например,  в  Галицко-Волынской  Руси).  С  осени
1742  г.  Иясу  II  передоверил  ритуальную  охоту  вельможам,  иначе  не
понять  двух  приведенных  выше  сообщений.  Так  было  и  позднее.  Ле¬
тописец  говорит:  «На  23-м  году  царствования...  26  хедара  [3  декабря
1752  г.]  поднялся  царь  из  столицы,  ведомый  ангелами  Божиими,  и
встретил  по  дороге  большого  леопарда,  и  убил  его  рукою  дружинни¬
ка  своего  Васана,  начальника  щитоносцев»143.  Далее  следует  описа¬
ние  полюдья,  завершившегося  набегом  на  балау.  Во  время  обхода  за¬
падных  областей  «появился  лев  и  заломал  одного  человека,  но  тот  не
умер.  А  потом  убил  его  один  из  дружинников  царских  из  ружья.  Тот
лев  бы  велик  и  грозен,  от  хвоста  до  головы  7  локтей.  И,  видя  это,  ди¬
вилось  войско  и  говорило:  “Вот  что  за  милость  творится  помазанни¬
ку  Божию!”  А  еще  убил  из  ружья  буйвола  один  из  дружинников
его»144.  На  Рождество  «на  закате  того  дня  убил  деджазмач  Варання  с
войском  своим  90  буйволов  и  оставил  их  царю...  А  затем  убил  деджаз  ¬
мач  Айо  с  войском  своим  14  слонов,  и  убил  баламбарас  Дури  носоро¬
га,  буйвола  и  слона.  Гаразмач  Айа  Дару  убил  буйвола,  деджазмач
Ментасенот  убил  слона,  и  убило  войско  много  буйволов  и  слонов  без
числа.  А  однажды  встретились  царю  буйвол  и  носорог  и,  подойдя,
встали  перед  ним;  и,  узрев  силу  Божию,  пребывающую  на  нем,  убоя¬
лись  они  и  бежали.  И  много  воинов  погибло  от  буйволов.  А  один  дру¬
жинник  царя  Иясу,  по  имени  Чекань,  убил  леопарда,  и  еще  один  убил
леопарда.  А  однажды  убил  змея  длиной  в  20  локтей  дружинник  цар¬
ский.  Все  враги  были  побеждены,  ибо  праведен  был  он  на  всех  путях
своих,  в  походах  и  выходах»145.
 Сын  и  преемник  Иясу  II  Ийоас  был  уже  вполне  марионеточным
правителем,  но,  тем  не  менее,  при  нем  императорская  власть  еще  по
инерции  сохраняла  значительный  авторитет,  и  личное  появление  им¬
ператора  во  главе  одной  из  враждующих  армий  давало  ей  ощутимый
моральный  перевес  над  противником,  даже  защищавшим  от  вторже¬
ния  родную  землю.  Поэтому  в  летопись  —  без  всяких  подробностей  —
заносится  факт  первого  выхода  Ийоаса  на  охоту  в  середине  1767  г.
(сезон  необычен,  об  охотничьем  подвиге,  трофее  или  добыче  не  гово¬
 627


рится  ни  слова).  Вслед  за  тем  летописец  (несомненно,  тыграец)  рас¬
сказывает  о  чудесах,  случившихся  на  севере  Тыграя146.  Охоте  явно
придается  ритуально-магическое  значение,  как  и  чудесам.  А  на  сле¬
дующий  год  император  вместе  с  наиболее  влиятельным  вельможей
расом  Микаэл  ем  Тыграйским  отправился  в  поход  против  врагов  по¬
следнего,  причем  этот  поход  превратился  в  первое  полюдье  Ийоаса
(см.  выше).
 Европейские  путешественники  XIX  в.  не  понимали  ритуального
значения  охот  эфиопских  правителей.  Так,  Н.  Пёрс  видел  в  них  лишь
одно  из  феодальных  развлечений,  которое  рас  Тыграя  Вольдэ-Сыл-
лясе  устраивал  в  марте147;  дичью  служили  цесарки  и  некоторые  виды
антилоп148;  впрочем,  Пёрс  упоминал  и  охотничью  зону  области  Вод-
жерат,  где  водилось  много  леопардов,  и  облавные  охоты  раса  Воль-
дэ-Сыллясе,  для  которых  солдат  разбивали  на  группы149.  Пёрс  сооб¬
щал  Г.  Солту  об  одной  из  охот  раса,  судя  по  контексту,  в  Воджерате,
по  дороге  в  г.  Адуа,  там,  где  восточный  склон  Эфиопского  нагорья  пе¬
реходит  в  пустыню  Афар.  Здесь  в  присутствии  Пёрса  рас  устроил
большую  охоту  на  слонов.  Сам  правитель  Тыграя  выступал  в  качес¬
тве  организатора  охоты,  а  его  солдаты  были  загонщиками  и  охотни¬
ками.  Хотя  слоны  убили  много  солдат,  все  стадо  этих  могучих  живот¬
ных  было  перебито,  и  к  ногам  раса  его  солдаты  сложили  не  меньше
63  бивней150.
 По  другим  регионам  мира  материалы,  относящиеся  к  ритуальной
охоте  в  связи  с  полюдьем,  не  столь  обильны.  В  Западной  Сибири  хан¬
тыйские,  мансийские,  селькупские,  ненецкие  и  другие  «князьцы»
много  охотились  и  ловили  осетров,  но  выделить  собственно  ритуаль¬
ные  охоты  из  пищевых  и  пушных  в  источниках  XVIII  —  середины
XIX  в.  не  удается.  У  средневековых  киданей  рыбная  ловля  и  Празд¬
ник  Большой  Рыбы  входили  в  комплекс  тамошнего  полюдья.  В  Океа¬
нии  местами  (например,  на  Гаваях)  ритуальная  рыбная  ловля  состав¬
ляла  неотъемлемую  часть  полюдья  (см.  выше).
 В  Индонезии  ритуальная  охота  раджей  и  вождей-жрецов  на  оле¬
ней  и  других  крупных  животных  была  известна  на  Яве  (в  частности  у
бадуев  и  тенггеров  (см.  выше),  на  Суматре,  Калимантане,  Бали,  Лом¬
боке  и  других  островах.
 У  бадуев  вождь-жрец  пуун  покидает  свою  деревню  главным  обра¬
зом  для  ритуальной  охоты  на  оленя,  которого  он  должен  убить  стре¬
лой  в  сердце.  Эта  охота  устраивается  после  уборки  риса.  Три  дня  все
бадуи  постятся,  пуун  же  проводит  это  время  в  посте  и  медитации  в
особой  пещере  близ  устья  р.  Чьюндунг,  ожидая  знамения  от  верхов¬
ного  божества  Батары  Тунггала.  Получив  знамение,  пуун  берет  лук  и
выходит  на  охоту.  Убитого  оленя  он  несет  в  деревню,  и  тогда  начина¬
ется  пир  вкушения  оленины  с  первым  рисом  нового  урожая.
 628


В  «Нагаракертагаме»  описана  ритуальная  охота  махараджи  Мад-
жапахита  в  лесу  Хандава  близ  г.  Сингасари  во  время  его  ежегодного
полюдья.  Были  пойманы  дикие  быки-бантенги,  кабаны-ландаки,  ка¬
барги,  виверы-гандака,  дикие  кошки,  обезьяны  и  пр.151.  Ритуаль¬
но-религиозный  элемент  охоты  усиливался  участием  в  ней  с  копьями
в  руках  брахманов  и  буддийских  монахов.  Это  гармонировало  с  на¬
родной  синкретической  религией  средневековых  яванцев,  но  возму¬
щало  буддистского  монаха  —  автора  поэмы-хроники:  «Участвуя  в
мирской  забаве,  они  забывали  о  своем  сане»152.
 «Сказание  о  ханг  Туахе»  повествует  об  охотах  малайского  раджи
на  островах,  расположенных  между  Малаккским  полуостровом,  Су¬
матрой,  Явой  и  Калимантаном.  Охота  представлена  как  забава,  но
однажды  раджа  увидел  чудесного  белого  олененка  и  понял:  «Это  мес¬
то  Счастливое!»  Здесь  был  основан  г.  Сингапур153.  Перед  нами  миро¬
вой  сказочный  сюжет,  связанный  с  ритуальной  охотой.
 В  Индии  и  Индокитае  охота  правителя  носила  черты  ритуальной.
Характерно,  что  молодой  Харша,  посланный  вместе  с  братом  отра¬
жать  гуннское  нашествие,  занимался  охотой,  тогда  как  его  брат  руко¬
водил  войском  в  сражениях.  Особое  значение  как  в  Индии  и  Непале,
так  и  в  странах  Индокитая  придавалось  ловле  диких  слонов  —  поис-
тине  царских  животных.  Ангкорский  девараджа  Джаяварман  III
(850-877),  сын  основателя  Ангкорской  империи,  прославился  лишь
как  великий  охотник  на  слонов.  После  27-летнего  царствования  он
погиб  на  охоте154.
 В  Тибете  в  добуддистский  период  ритуальным  облавным  охотам
царя  придавалось  особое  значение.  В  них  принимали  участие  тысячи
воинов  во  главе  со  священным  царем-цэнпо  и  наследственным  глав¬
нокомандующим.  Одним  из  важнейших  событий  раннесредневеко¬
вой  истории  Тибета  был  государственный  переворот  699  г.,  совер¬
шенный  в  дни,  когда  все  войско  собралось  для  ритуальной  царской
охоты155.
 В  Монголии  облавные  охоты  были  делом  государственной  важ¬
ности.  Сведения  об  охотах  монгольских  императоров  мы  находим
у  Марко  Поло  и  Джувейни,  Одорик  де  Форденон  описал  охоту  мон¬
гольского  императора-каана  Туг-Тимура156.  Правила  этих  охот  уста¬
новил  сам  Чингисхан.  Согласно  его  «Ясе»,  все  монголы,  когда  они  не
заняты  войной,  должны  охотиться,  так  как  охота  является  военной
подготовкой.  Для  облавной  охоты  отводилась  огромная  территория
площадью  в  несколько  тысяч  кв.  км.  В  центре  этого  пространства
располагался  каан  или  один  из  ханов  со  своей  свитой.  В  течение  под¬
готовительного  периода  протяженностью  от  одного  до  трех  месяцев
армия  загонщиков,  окружавшая  эту  территорию  по  периметру,  сужа¬
ла  кольцо,  загоняя  дичь  к  центру.  Если  дикие  животные  прорывали
круг,  то  начальники  загонщиков  несли  жестокое  наказание.  Нако¬
 629


нец,  отряды  загонщиков  смыкались  в  круг  площадью  примерно  в
10  кв.  км,  и  этот  гигантский  загон  обводился  веревками.  Внутрь  заго¬
на  первым  въезжал  каан  или  хан  и  расстреливал  животных  по  выбо¬
ру.  За  ним  въезжали  князья,  потом  военачальники  следующих  ран¬
гов,  последними  —  простые  воины.  Каждый  стрелял  строго  по
очереди.  Эта  бойня  испуганных  животных  продолжалась  несколько
дней.  Наконец,  почтенные  старцы  просили  каана  пощадить  уцелев¬
ших  зверей,  и  он  приказывал  снять  веревки;  звери  разбегались.  Тогда
начинался  подсчет  добычи  и  ее  раздел  между  охотниками,  из  кото¬
рых  каждый,  по  обычаю,  получал  свою  долю157.
 Имеются  сведения  и  об  охотах  средневековых  тюркских  правите¬
лей.  «Во  главе  [облавных]  охот  у  Сельджукидов  Рума  находился
“эмир”;  “всесильный”  везир  Са‘д  эд-Дин  Кобяк  одно  время  занимал
должность  “эмира”  —  начальника  охоты...  Была  специальная  “Книга
охоты”  (“Шекар  намэ”),  описывавшая  церемонию  охоты  во  время  Ве¬
ликого  Сельджука  —  Меликшаха  (1072-1092)...  У  огузов  Малой
Азии  “большая  охота”  происходила  дважды  в  год  и  продолжалась
15  дней...  Как  видно  из  хроники  Языджи-оглу  Али  (III,  68),  охота
происходила  на  диких  кабанов;  во  время  охоты,  где-то  между  Изни-
ком  и  Инёню,  на  детей  султана  Гийас  эд-Дина  Кей-Хосрова  I  (вто¬
рично  вступил  на  престол  в  1204  г.  —  Ю.  К.)  из  лесу  выскочил  дикий
кабан...  Звери  выслеживались  на  большом  пространстве,  потом  их
сгоняли  и  травили.  Это  было  родовое,  племенное  торжество;  об  этом
говорят  тотемы  —  птичьи  и  звериные  онгоны  огузов.  Султан  собирал
на  охоту  беев  правого  и  левого  крыла  и  сипахи  (участвовали  и  “огла-
ны”  —  личная  гвардия  султана)...  Меткие  удары  награждались.  Се-
льджукиды  в  Малой  Азии  поддерживали  порядок,  сложившийся  уже
в  Средней  Азии.  Если  кто  попадал  стрелой  в  тигра,  тому  подвязы¬
вали  у  локтя  тигровый  хвост  —  “кутас”.  За  удачное  попадание  в  птицу
жаловался  “султан”  на  голову»158.  Еще  более  пышными  и  грандиоз¬
ными  были  охоты  османских  султанов.  К  сожалению,  их  ритуальное
значение  не  выяснено  до  конца.
 Итак,  мы  вернулись  в  Малую  Азию  тысячи  лет  спустя  после  риту¬
альных  охот  хаттских,  хурритских  и  хеттских  царей.  Хаттские  этни¬
ческие  связи  ведут  на  северо-запад  Кавказа,  к  абхазо-адыгским
народам.
 У  абхазов  до  XIX  в.  сохранялся  древний  ритуал  охоты  правителя,
обходившего  свои  владения  полюдьем.  Вот  что  писал  по  этому  пово¬
ду  этнограф  Д.  Клеменц:  «В  Абхазии  —  по  сведениям,  любезно  дос¬
тавленным  мне  хранителем  этнографического  отдела  А.  А.  Милле¬
ром,  —  устраивать  облавы  имеет  право  только  местный  князь...
Собрав  крестьян,  князь  перед  началом  облавы  громогласно  читает
молитву.  В  ней  напрасно  было  бы  искать  обращений  к  их  великому
пророку  [Мухаммаду.  —  Ю.  К].  Князь,  молясь,  заявляет,  что  он
 630


намерен  устроить  облаву,  и  обращается  к  “богам”,  своим  старым  язы¬
ческим  богам,  прося  их  помочь  ему,  не  оставить  его  без  удачи.  Затем
начинается  облава  на  кабанов,  которых  выгоняют  из  леса  собаки.
Если  лов  был  удачен,  крестьяне  приносят  князю  цельную  шкуру  ка¬
бана.  Голова  убитого  животного  считается  почетным  куском,  шкура
же  и  рога  оленей  и  козлов  вешаются  на  дверях  княжеского  дома  в
виде  трофеев»159.
 Вплоть  до  ликвидации  Абхазского  государства  русским  царизмом
во  второй  половине  XIX  в.  его  правители  значительную  часть  своего
царствования  посвящали  ритуальной  охоте.  Последний  наследствен¬
ный  государь  Абхазии  Михаил  Шервашидзе  «жил...  в  каком-то  шала¬
ше,  проводил  время  на  охоте»160.
 В  соседней  Мегрелии  в  XVII  в.  княжеская  охота  была  огранизова-
на  вполне  по  феодальному  и  окружена  древними  ритуалами.  Об  этом
писал  А.  Ламберти:  «Леса,  где  охотятся,  они  так  распределили  между
собой,  что  у  каждого  князя  есть  свой  участок,  где  никто  без  его  разре¬
шения  не  может  охотиться.  Даже  сам  владетельный  князь,  хотя  он
повелитель  всех,  не  отправляется  на  охоту  в  чужое  владение,  так  как
сам  строжайшими  законами  воспретил,  чтобы  никто  не  смел  охо¬
титься  в  его  лесу  (и  этот  закон  никем  не  нарушается)»161.  По  случаю
охоты  устраивался  пир162.  По  словам  французского  путешественни¬
ка  Ж.  Шардена,  побывавшего  в  Мегрелии  в  сентябре  1672  г.,  «мин¬
грельское  дворянство  занимается  одной  только  охотой.  Охотятся
главным  образом  с  хищными  птицами,  которых  приручают»163.  Для
охоты  держат  и  собак,  «но  предпочитают  брать  зверя  с  коня.  Госпо¬
дин  имеет  право  на  правую  лопатку  убитой  дичи,  госпожа  —  на  ле¬
вую;  остальное  съедается  охотниками»164.
 В  XIX  в.  правители  Мегрелии  так  же  усердно  занимались  охотой
и  после  каждой  охоты  устраивали  ритуальный  пир.  Леван  Дадиани
(ум.  в  1846  г.)  «постоянно  проводил  свое  время  на  охоте  с  толпой
своих  приближенных.  Охота  на  тура,  кабана,  лисицу,  зайца  была  са¬
мая  роскошная  в  Мингрелии;  с  ней  соединялись  гомерические  пиры
с  хоровыми  пениями  и  плясками,  и  жилось  таким  образом  весело,
если  ко  всему  присоединить  прелестнейших  в  мире  женщин  мин¬
грельских,  которых  Леван  был  большой  поклонник»165.  Венцом  охо¬
ты  считалась  травля  оленей,  которая  производилась  в  два  сезона:  с
начала  масленицы  до  Великого  поста  и  с  конца  сентября  до  Рождест¬
венского  поста.  «Для  этой  цели  владетельный  князь  приглашает  всех
одишских  вельмож»166.  Охоты  князей  Дадиани  —  правителей  Мегре¬
лии  —  имели  все  отличительные  черты  ритуальных,  сопровождались
жертвоприношением  вина  (которое  лили  на  головы  затравленной
дичи),  причем  участники  охоты  молили  «Бога  о  здоровье  и  благоден¬
ствии  владетеля,  чтобы  он  в  будущем  убивал  зверей  тысячами  и  мил¬
лионами»167.
 631


В  целом  новогодние  (весной  и  под  Рождество)  охоты  владетель¬
ного  князя  и  младших  князей  Мегрелии  составляли  часть  полюдья.
Они  похожи  на  новогодние  охоты  государей:  королей  и  князей,  гер¬
манских  и  славянских  народов  средневековья.  Соответствующий  ма¬
териал  по  германцам  сравнительно  хорошо  исследован,  что  избавля¬
ет  нас  от  необходимости  на  нем  останавливаться.  Однако  не  была
еще  отмечена  его  связь  с  полюдьем  и  сакральным  характером  власти
правителя.
 У  всех  славян  новогодние  гадания  включали  сакральную  охоту.
Вероятно,  о  сакральной  новогодней  охоте  сообщает  «Хроника»  Козь¬
мы  Пражского,  согласно  которой  чешский  князь  Бржетислав  II  был
убит  в  конце  1100  г.,  «когда  уже  приближалось  Рождество  и  князь,
готовясь  к  охоте,  находился  в  деревне  Збечно»168.  О  польском  короле
Болеславе  Кривоустом  сохранилось  предание,  что  он  в  отрочестве
чудесным  образом,  смело  бросившись  без  спутников  и  собаки,  убил
копьем  кабана,  а  в  другой  раз,  сидя  на  коне  и  велев  своей  свите  не
вмешиваться,  убил  копьем  огромного  медведя169.  Это  напоминает
охотничьи  подвиги  Владимира  Мономаха.
 Говоря  об  охотах  киевских  князей,  историки  Х1Х-ХХ  вв.  видят  в
них  главным  образом  элемент  аристократического  образа  жизни,
удовлетворение  потребности  в  развлечениях  и  спорте:  «Охота  со¬
ставляла  любимое  препровождение  времени  князей;  по  словам  [Вла¬
димира]  Мономаха,  он  вязал  руками  в  пущах  диких  лошадей,  охотил¬
ся  на  тура,  на  оленя,  на  лося,  на  медведя,  на  волка  (лютого  зверя);
охотились  и  на  зайцев,  ловили  их  тенетами;  Мономах  говорит,  что  он
сам  держал  весь  наряд  и  ловчих,  сам  заботился  о  соколах  и  ястребах.
Князья  отправлялись  на  охоту  на  долгое  время,  забирали  с  собою
жен  и  дружину;  охотились  в  лодках  по  Днепру,  из  Киева  ходили  вниз
по  этой  реке  до  устья  Тясмина  (до  границ  Киевской  и  Херсонской  гу¬
берний)»170.
 Первое,  что  бросается  в  глаза:  места  княжьей  охоты  находились
на  пути  полюдья.  Согласно  летописи,  Игорь  Старый  во  время  охоты
у  села  Выбутского,  близ  ПЛескова  (Пскова)  встретил  свою  будущую
жену  Ольгу.  Охотился  Игорь  и  в  долине  Днепра.  Своего  сына  Свя¬
тослава  он  с  детства  приучал  к  охоте.  Ольга  также  устраивала  ловы,  в
часности,  тенетами-перевесами,  обходя  сво  владения  полюдьем.
И  она  и  ее  преемники  имели  специальные  места  охоты,  а  именно  ло¬
вища  и  перевесища.  Одно  из  перевесищ  Ольги  находилось  за  чертой
тогдашнего  Киева171,  но  вблизи  него,  в  пределах  нынешнего  Креща-
тика172.  Были  у  нее  перевесища  и  по  Днепру,  и  по  Десне173.  Здесь
князья  ловили  птиц  и  мелких  зверей  (зайцев174)  сетями.  Ловища  же,
гле  производились  облавные  охоты,  упоминаются  наравне  со  стано¬
вищами  на  пути  полюдья:  «становища  ее  и  ловища...  и  ловища  ее  по
всей  земле»175  (то  есть  по  всей  территории  Киевского  государства).
 632


Несомненно,  ловища  и  перевесища  находились  на  пути  великокня¬
жеского  полюдья,  и  охота  здесь  устраивалась  во  время  полюдья.
 В  975  г.  Лют  Свенельдич,  сын  виднейшего  вельможи,  и  деревский
князь  Олег  Святославич,  брат  киевского  князя  Ярополка,  встрети¬
лись  в  лесу  на  зверином  лове;  «о  том  бы  межю  ими  ненависть»,  и
Олег  убил  Люта.  Это  стало  началом  братоубийственных  междоусо¬
биц17б  Охота  могла  стоить  жизни  и  князю.  В  1036  г.  князь  Мстислав
«изыде  на  ловы,  разболелся  и  умре»177.
 Владимир  Святославич  Мономах  построил  охотничьи  дворы  в
приднепровских  лесах  на  Берестове,  а  на  Лыбеди  —  село  Предславле-
но,  Всеволод  I  в  1086  г.  —  охотничий  Красный  Двор,  о  котором  будет
сказано  ниже.  Владимир  Святославич  в  своем  «Поучении  чадом»
рассказал  о  своих  охотничьих  подвигах.  Он  начал  охотиться  в  13  лет
вместе  со  своим  отцом  в  Чернигове.  Ловил  туров  (диких  быков),  ло¬
сей,  оленей,  кабанов,  медведей  и  «лютого»  —  вероятно,  крупного
хищника  из  семейства  кошачьих.  В  черниговских  пущах  Владимир
собственноручно  заарканил  120  диких  коней  (ловил  их  по  10  и  по  20
в  день),  ловил  тарпанов  и  по  р.  Роси.  Вспоминая  о  самых  опасных
случаях  на  охоте,  когда  он  попадал  на  рога  двум  турам,  лосю,  оленю,
под  копыта  другого  лося,  в  когти  медведю,  чуть  не  погиб  от  «лютого»
зверя,  —  князь  подчеркивает,  что  все  же  Бог  его  сохранил178.  Может
быть,  в  этом  ему  и  его  подданным  виделось  особое  знамение  на  сак¬
ральной  охоте?  Из  «Поучения»  видно,  что  ловам  Владимир  Моно¬
мах,  ссылаясь  на  обычай  своего  отца,  придавал  важное  общественное
значение.  Ловы  Владимир,  как  и  его  отец,  производил  лишь  до  по¬
лудня,  а  в  полдень  почивал,  так  как  не  только  человеку,  но  и  зверю  и
птице  Бог  велел  в  этот  час  отдыхать.  По-видимому,  ссылка  на  волю
христианского  Бога  маскирует  древнее  языческое  поверие179  и  свя¬
занный  с  ним  культ.
 Князья  выезжали  на  ловы  с  дружиною,  в  составе  которой  были
бояре,  отроки,  пасынки,  а  также  тиуны,  сокольники,  кречетники,  пса¬
ри.  Загонщики  (кличапе)  привлекались  для  облавных  охот.  Княжьи
ловы  считались  чем-то  более  важным,  чем  охотничьи  забавы.  Неда¬
ром  среди  изображений  в  киевском  храме  Софии,  сделанных  визан¬
тийским  художником  вскоре  после  1037  г.,  по  заказу  Ярослава  Муд¬
рого,  наряду  с  княжьим  судом  и  «веселием  Руси»  мы  видим  сцену
княжьей  охоты.  Несомненно,  эти  изображения,  помещенные  на  лест¬
ницах,  ведущих  на  хоры  храма,  носят  официальный  и  сакральный  ха¬
рактер.  Между  прочим,  княжьи  суд,  пиры  и  ловы  входили  в  комплекс
полюдья.
 Известны  важнейшие  места  княжьих  ловов.  Одно  из  них  находи¬
лось  в  устье  р.  Тесмень,  или  Тесмяница.  Сюда,  в  урочище  Щекавица,
или  Скавица,  по  Днепру  на  лодках  в  1180  г.  направились  одновремен¬
но  вышгородский  князь  Давид  (собиравшийся  «деять  ловы  на  Днеп¬
 633


ре»)  и  его  враг  Святослав  Ольгович.  Святослав,  выступив  из  Черни¬
гова  на  ловы,  сначала  охотился  по  Днепру,  а  затем  под  видом  охоты
сделал  попытку  захватить  Давида  в  плен.  По  счастливой  для  Давида
случайности  он  оказался  на  охоте  в  то  время,  когда  Святослав,  захва¬
тив  Вышгород,  тщетно  ожидал  возвращения  своих  ловчих  дружин¬
ников,  чтобы  пленить  Давида.  Судьба  Давида  хранила,  и  Святослав
вернулся  в  Чернигов  ни  с  чем180.  Не  подразумевалась  ли  при  этом  не
высказанная  христианином-летописцем  помощь  князю  Давиду  со
стороны  лесного  духа  охотничьего  места?  Через  10  лет  «Святослав  со
сватом  своим  Рюриком...  идоста  на  ловы  по  Днепру  в  лодьях,  на
устья  Тесмени,  и  ту  ловы  деявши  и  обловишася  множеством  зве¬
рей»181.  Это  мероприятие  было  затеяно  по  случаю  прекращения
княжьих  междоусобиц.  В  1144  г.  к  устью  Тесмяницы  ходил  на  ловы
Владимир,  основатель  Галицкого  княжества182.
 Другое  место  княжьих  ловов  находилось  на  Днепре  при  устье  По-
чайны,  у  Зборичева,  в  селе  Соколином.  Здесь  была  построена  цер¬
ковь  Рождества  Христова.  В  ней  князья  перед  ловом  оставляли  свое
парадное  одеяние  и  облачались  в  походное,  затем  переправлялись
через  Почайну  и  Днепр,  в  определенных  случаях  доезжали  до  Доло-
беского  озера,  где  их  поджидали  другие  Рюриковичи,  прибывавшие
из  Чернигова  и  Северо-Восточной  Руси.  Вместе  князья  устраивали
здесь  ловы183.
 На  ловы  Рюриковичи  отовсюду  съезжались  и  в  Красный  Двор,  у
которого,  как  и  у  Соколиного,  находился  перевоз  через  Днепр  на  ле¬
вый,  черниговский,  берег.  Западнее  и  южнее  Красного  Двора  находи¬
лись  великокняжеские  охотничьи  угодья:  Зверинец  и  Соколий
Рог184.
 Почему  Рюриковичи  —  киевские,  черниговские,  северские,  во¬
лынские  и  другие  —  так  часто  охотились  в  этих  местах?  Может  быть,
здешние  пущи  были  священными  и  охота  в  них,  разрешенная  лишь
роду  Рюрика  («Сокола»),  носила  сакральный  характер?
 Иного  рода  княжьи  охоты  могли  быть  в  других  местах.  Около
1165  г.  Ярослав  Галицкий  устроил  большую  облавную  охоту  на  ди¬
ких  быков:  туров  и  зубров,  —  в  честь  приезда  византийского  импера¬
тора  Андроника  Комнина.  В  ней  приняли  участие  киевский  князь
Ростислав  Мстиславич  и  другие  Рюриковичи185.  Трудно  сказать,  в
какой  степени  эта  охота  была  сакральной.
 Но  вот  другой  случай.  21  мая  1091  г.  великий  князь  Всеволод  I  с
помощью  загонщиков  ловил  тенетами  зайцев  за  Вышгородом.  Во
время  лова  послышался  подземный  удар,  и  князь  поспешил  прекра¬
тить  охоту186.  Должно  быть,  сейсмический  толчок  был  признан  не¬
доброй  приметой,  так  как  от  лова  ждали  гадания.
 В  1255  г.,  двигаясь  со  своим  войском  до  Грубешова  (в  Полесье),
князь  Даниил  Романович  собственноручно  убил  рогатиной  трех  ка¬
 634


банов,  да  его  отрок  еще  трех;  их  князь  дал  на  дорогу  своим  воинам,
продолжавшим  поход.  Сам  же  Даниил  возвратился  в  свою  резиден¬
цию.  Через  четыре  года,  охотясь,  он  сделал  привал  на  одном  из  хол¬
мов  и  основал  на  нем  город  Холм187.  Может  быть,  охота  была  гадани¬
ем  о  месте,  где  следует  основать  город  —  укрепленный  центр
пограничной  провинции?
 Наиболее  ясное  указание  на  сакральный  характер  княжьей  охоты
мы  находим  в  сообщении  летописи  о  племяннике  Даниила  Романо¬
вича  Владимире  Волынском.  Всю  зиму  1287  г.  Владимир,  приехав  из
Равы  в  Любомль  (Люблин),  пролежал  больной.  По-видимому,  ради
выздоровления  он  рассылал  своих  слуг  на  ловы.  Этот  обычай  был  из¬
вестен  и  в  других  обществах,  где  существовала  сакральная  охота.  Так,
эфиопский  император  Амдэ-Цыйон  I,  младший  современник  Влади¬
мира  Волынского,  во  время  похода  заболел  и,  пролежав  семь  суток,
послал  на  звериную  охоту  одного  из  своих  дружинников,  старшего
над  псарями188.  Древнерусский  летописец  поясняет,  что  в  дни  здо¬
ровья  князь  был  «ловец  добр,  хоробр»,  никогда  прежде  не  поручал
своим  слугам  убивать  вепря  или  медведя,  но  всякого  зверя  бил  сам,
«тем  же  и  прославился  по  всей  земле,  понеже  дал  бяшеть  ему  Бог
вазнь  (везение.  —  Ю.  К.)  не  токмо  на  одиных  ловех,  но  и  во  всем  за  его
добро  и  правду»189.  Удача  князя  на  охоте  связывалась  с  удачей  во
всех  его  делах,  а  невозможность  охотиться  приходилось  компенсиро¬
вать  посылкой  на  ловы  других  лиц.
 Раннее  государство  и  его  глава
 Как  уже  говорилось,  комплекс  полюдья  характерен  для  ранних  го¬
сударств  (хотя  существовал  не  во  всех  из  них).
 Изучая  развитие  стадиально  ранних  государств,  как  они  описаны
учеными  нового  времени,  наблюдавшими  их  в  Африке,  Океании,  на
востоке  Индонезии,  в  горах  Юго-Восточной  Азии  и  Кавказа,  степях
Казахстана  и  сибирской  тайге,  а  также  тех,  о  которых  сообщают  древ¬
ние  и  средневековые  источники,  мы  находим  немалое  сходство  в  их
структуре  и  в  исторической  эволюции  этой  структуры.
 На  самой  ранней,  «нулевой»  ступени  стоят  независимые  общины
земледельцев-скотоводов,  а  также  охотников  и  рыболовов,  не  имев¬
шие  даже  зачаточной  государственности;  выше  —  небольшие  «вож-
дества»,  или  княжества,  объединявшие  несколько  таких  общин,  а
иногда  ограниченные  всего  одной,  но  крупной,  деревенской  общи¬
ной;  еще  выше  —  княжества,  имевшие  в  своем  подчинении  эти  мель¬
чайшие  княжества-вождества;  на  еще  более  высокой  ступени  нахо¬
дятся  объединения  таких  княжеств  во  главе  с  великим  князем,
которого  некоторые  авторы  называют  великим  вождем.  Можно  пред¬
полагать,  что  великие  князья  —  явление  исторически  более  позднее,
 635


чем  подчиненные  им  князья  и  подчиненные  последним  князьки;
однако  характер  их  власти  в  сущности  один  и  тот  же.  Одной  из
разновидностей  ранних  княжеств  является  город-государство.
 Далее  одно  из  великих  княжеств  могло  подчинить  себе  другие  и
образовать  раннее  царство.  Именно  так  появились  древнейшие  на
земле  царства  Египет  (сначала  Верхний  Египет  и  Нижний  Египет),
Шумер,  Аккад,  Эбла,  Элам  и  др.  Наконец,  ранняя  империя  (стади¬
ально  более  примитивная,  чем  Египет  эпохи  Нового  Царства  или
Ассирийская  держава  VIII-VII  вв.  до  Р.  X.)  представляет  собой  объ¬
единение  нескольких  ранних  царств  и,  в  сущности,  разновидность
такого  царства.
 Те  государства,  которые  в  этой  книге  рассматриваются  как  ранние
(раннефеодальные),  X.  Кляэссен  и  П.  Скальник  также  считают  ран¬
ними  и  дают  менее  дробное  подразделение  их  на  три  стадиальных
типа,  учитывая  социально-экономические  и  структурно-политические
критерии190.  К  рассмотрению  этих  моментов  мы  сейчас  перейдем.
 Центральным  элементом  раннего  государства,  его  фокусом,  явля¬
ется  власть  и  особа  его  главы  (царя,  хана,  князя,  короля,  «верховного
вождя»  и  т.  д.).  Анализируя  характерные  типы  государей  «эпохи  по¬
людья»,  можно  выделить  три  главных  типа.  Это  —  «дружинный
князь»,  «ритуальный  царь»  и  «восточный  деспот»  (я  нарочно  ис¬
пользую  распространенные  в  исторической  науке  наименования).
Между  этими  идеальными  типами  имеются  и  промежуточные  типы.
В  данном  случае  переходность  не  обязательно  означает  переход  от
низшего  состояния  к  высшему.  Под  «восточным  деспотом»  в  данном
случае  подразумеваются  лишь  африканские  и  азиатские  тираны  типа
Касонго  Каломбо,  но  не  руководители  развитых  феодальных  госу¬
дарств  древности  и  средневековья;  вообще  термин  «восточный
деспотизм»  я  считаю  крайне  неудачным.
 Такого  рода  тираны  периодически  появляются  еще  при  первобыт¬
ном  строе  и  не  всегда  создают  государства  даже  самого  примитивно¬
го  типа191.  С  другой  стороны,  изредка  встречаются  общества,  где  су¬
ществует  полюдье,  но  нет  государства  и  государя.  Наиболее
характерный  пример  —  Исландия  эпохи  народовластия192.  Однако
следует  учесть,  что  как  Исландия,  так  и  Новгородская  республика
представляли  собой  особые  случаи  развития  в  условиях  сопротивле¬
ния  феодализации  на  северной  периферии  европейского  феодально¬
го  мира.  Характерно,  что  как  Исландия  и  Норвегия  —  ближайший
для  Исландии  центр  феодальной  культуры  и  «старая  родина»  пред¬
ков  исландцев,  так  и  Русский  Север  —  территория  новгородской
колонизации  —  ни  тогда,  ни  позднее  не  знали  закрепощения
крестьян.
 Таким  образом,  почти  всякое  раннее  государство  —  примитивное
«царство»  или  «княжество»,  возглавляемое  наследственными  или
 636


наследственно-выборными  правителями.  Иногда  наследник  престо¬
ла  избирался  одновременно  с  правителем  из  числа  его  сыновей  или
младших  братьев;  в  некоторых  случаях  правитель  или  престоло¬
наследник  принадлежали  к  разным  родам,  поочередно  занимавшим
трон.  В  других  случаях  наследник  избирался  из  числа  многочислен¬
ных  (при  полигамных  браках)  сыновей  умершего  правителя.  Нако¬
нец,  в  некоторых  государствах  (особенно  африканских  —  от  Древнего
Египта  до  некоторых  царств  Тропической  Африки  XIX  в.)  предпо¬
чтение  при  избрании  наследника  отдавалось  наиболее  чистокровно¬
му  потомку  правителей,  произошедшему  от  брака  сына  и  дочери
умершего  царя.  В  таких  случаях  цари  женились  на  своих  сестрах,  ко¬
торые  считались  их  соправительницами  и  повелительницами  всех
женщин  царства193.
 Четко  различаются  два  типа  правителя  раннего  государства:  вое¬
начальник,  иногда  силой  захвативший  власть  и  тиранически  правя¬
щий,  опираясь  на  военную  силу,  и  царь-фетиш,  окруженный  религи¬
озным  ритуалом,  связанный  по  рукам  и  ногам  различными  табу,
полностью  отстраненный  от  командования  войсками  и  всех  текущих
политических  дел.  Иногда  в  государственной  структуре  сосуществу¬
ют  правители  обоих  типов;  так  было  в  таких  развитых  феодальных
государствах  как  Аббасидский  халифат  Х-Х1У  вв.,  Япония  XII  —
середины  XIX  вв.,  Непал  XVIII  —  середины  XX  вв.,  Хива  —
ХУШ-Х1Х  вв.  и  др.  Но  это  же  явление  наблюдалось  в  Японии  перио¬
да  Ямато  (У-УН  вв.),  в  Хазарском  каганате  IX  в.,  в  царстве  Тонга
(в  Полинезии)  ХУШ  —  начала  XIX  в.,  и  в  некоторых  других  ранних
государствах.  Но  самым  распространенным  случаем  был  тип  ранне¬
феодального  государя,  совмещающего  в  себе  предводителя  воинов  и
священного  царя.
 Форма  и  степень  сакрализации  его  особы  и  власти  очень  различа¬
лись  в  тех  или  иных  ранних  государствах.  Карл  Великий  ходил  в  по¬
людье  и  до  и  после  своей  коронации  в  Риме  в  800  г.,  но,  будучи  с  са¬
мого  начала,  пользуясь  терминологией  М.  Вебера,  харизматическим
правителем  (как  и  его  отец  —  майордом  Меровингов),  он  первона¬
чально,  по-видимому,  обладал  лишь  слабо  сакрализованной  властью.
Однако  сакрализация  власти  правителя  уже  укоренилась  в  умах
франков  и  других  германцев  —  подданных  Карла,  тем  более  в  умах
его  романских  подданных,  среди  которых  культ  «божественных  цеза¬
рей»  внедрялся  во  времена  Римской  империи.  Христианство  и  обряд
коронации  Карла  римским  папой  лишь  наложились  на  этот  древний
религиозный  субстрат.  В  других  государствах,  уже  выходивших  из
стадии  ранних,  таких  как  Египет  Н1-1У  династий,  Кампучия  ангкор¬
ского  периода,  Маджапахит  и  т.  п.,  царь  поистине  мыслился  богом.
Однако  начало  процесса  сакрализации  власти  и  особы  правителя
(и  встречный  процесс  —  политизации  должности  жреца  —  заклинате¬
 637


ля  дождя,  организатора  облавных  охот  и  пр.)  мы  находим  уже  на  ран¬
них  этапах  формирования  государства.
 Два  основных  типа  раннего  государя  —  военачальник  и  священ¬
ный  царь  —  были  оба  наследственно-выборными  в  том  смысле,  как  я
об  этом  говорил;  но  избиратели  их  различались.  Вообще-то  на  избра¬
ние  или  свержение  даже  самого  безвольного  царя-фетиша  оказывало
влияние  в  целом  его  социальное  окружение:  вельможи,  царицы  с  их
сородичами  и  пр.  Но  все  же  особую  роль  при  священных  царях,  как
правило,  играла  коллегия,  или  совет  высших  жрецов-вельмож,  а  при
царях-военачальниках  —  их  дружина.  В  ранних  государствах  эти
силы  обычно  соперничали;  царя-фетиша  избирали  в  первую  очередь
жрецы-вельможи  при  довольно  пассивной  роли  вооруженного  наро¬
да,  руководимого  собственной  знатью  (скажем,  киевское  или  новго¬
родское  вече),  совместно  с  дружинниками,  имевшими  своих  лидеров.
Правители,  совмещавшие  в  себе  черты  обоих  типов,  также  не  были
независимы  от  жреческой  знати  и  гвардии,  или  дружины;  однако  ста¬
тус  «дружинного  князя»  давал  им,  как  правило,  больше  реальной
власти  и  порой  попросту  спасал  от  ритуальной  казни.  Ведь  если  во¬
енный  предводитель  мог  погибнуть  в  бою,  то  священного  царя  в  слу¬
чае  стихийного  бедствия  или  при  наступлении  старости  отравляла
его  сестра-жена,  удушали  вельможи  и  т.  п.  Поэтому  в  истории
Африки  отмечены  случаи,  когда  приговоренные  вельможами-жреца-
ми  к  смерти  священные  цари  (в  Мероэ  III  в.  до  P.  X.,  в  Китеве  XVI  в.,
в  Ойо  XVIII  в.),  опираясь  на  своих  дружинников,  совершали
перевороты194.
 В  основе  драматических  событий,  разыгравшихся  в  этих  афри¬
канских  государствах,  лежал  конфликт  между  священным  царем  и
его  советниками,  составлявшими  коллегию  жрецов-вельмож,  опреде¬
лявшими  выбор  кандидата  на  престол  и  ограничившими  царскую
власть.  На  примере  африканских  ранних  государств  П.  С.  Ллойд  по¬
казал  зависимость  способа  избрания  царя  от  типа  конфликта  внутри
правящей  группы  и  степени  централизации  власти  в  государстве195.
Конфликт  существовал  также  между  царем  с  одной  стороны  и  чле¬
нами  его  семьи  с  другой,  а  внутри  семьи  —  между  братом-соправите-
лем,  царицей-правительницей,  наследниками  престола;  наконец,  рас¬
пространенный  тип  конфликта  —  между  верховным  правителем  и
местными  правителями,  стремившимися  к  самостоятельности.
 Вместе  с  тем  упомянутые  выше  перевороты  были  возможны  бла¬
годаря  тому,  что  незаурядный  правитель,  а  также  его  ближайшие
сподвижники  —  одновременно  сверстники  и  дружинники  —  усвоили
информацию  о  политических  порядках  в  других  государствах,  где
царь  был  монархом  и  не  подвергался  ритуальному  убиению196.
 Сильная  личность  царя  была  одной  из  важнейших  предпосылок
централизации  в  государствах  «эпохи  полюдья».  Сохраняя  традици¬
 638


онные  формы  власти  и  ее  наследования,  сильный  правитель  мог  за¬
ставить  выполнять  свою  волю  и  тех,  кто  интриговал  при  его  дворе,  и
тех,  кто  возглавлял  управление  на  местах;  он  мог  повлиять  на  выбор
правителя  подчиненного  княжества,  скажем,  взамен  умершего  или
казненного.
 Исследуя  ранние  государства,  начиная  с  их  самых  примитивных
образцов,  мы  видим,  как  совет  вельмож  развивается  из  коллегии
жрецов-старейшин  или  строится  по  ее  модели  из  собрания  племен¬
ных  вождей;  как  двор  государя  развивается  из  его  домохозяйства,  а
его  дружина  —  из  группы  вооруженных  домочадцев,  друзей,  или  по¬
братимов,  и  слуг  (клиентов,  рабов  и  пр.).
 Чем  более  многолюдным  и  развитым  было  феодальное  государ¬
ство,  чем  более  могуч,  богат  и  знатен  феодал,  тем  большее  число  лю¬
дей  его  окружало,  составляло  его  свиту.  Эта  тенденция  сохранялась  в
абсолютистско-бюрократическом  государстве,  но  впервые  обозначи¬
лась  в  процессе  формирования  раннего  государства.
 На  ритуальной  охоте,  как  и  в  полюдье  и  на  войне,  правитель
(князь,  священный  царь  и  т.  п.)  выступал  с  людьми,  с  которыми  он
проводил  всю  свою  жизнь.  Среди  них  находились  сородичи  правите¬
ля,  его  жена  или  жены  и  наложницы,  его  слуги,  в  том  числе  домашние
рабы,  члены  его  группы  сверстников  и  т.  д.  На  войне  они  окружали
его  как  гвардия  или  отряд  телохранителей,  в  морском  или  речном
походе  —  составляли  команду  его  судна  (в  том  числе  гребцов),  на  об¬
лавных  охотах  —  привилегированный  отряд,  на  пирах  частью  пирова¬
ли,  частью  прислуживали;  они  пели  хором,  славя  царя,  его  предков  и
богов;  если  надо  было  принять  важное  решение,  эти  люди  (или,  ско¬
рее,  какая-то  их  часть)  составляли  придворный  совет;  они  же  в  слу¬
чае  необходимости  служили  как  бы  заседателями  в  царском  придвор¬
ном  или  походном  суде,  кто-то  из  них  приводил  приговор  в
исполнение.  Их  же  посылали  вестниками,  посланниками  к  вассаль¬
ным  и  чужим  правителям.  Эти  же  люди  седлали  верховых  животных
(коней,  верблюдов,  оленей)  для  своих  господ,  пасли  скот,  рубили  де¬
ревья  для  построек  на  дрова;  расчищали  землю  для  обработки;  жен¬
щины  и  дети  этой  социальной  группы  выполняли  различные  жен¬
ские  работы.
 Характерный  пример  такого  совмещения  политических,  придвор¬
ных,  военных,  хозяйственных  функций  мы  видим  в  ставке  правителя
в  ранних  государствах  великой  Евразийской  степи,  каким  его  описы¬
вали  Б.  Я.  Владимирцев197,  Л.  Н.  Гумилев198,  С.  3.  Зиманов199  и  дру¬
гие  историки.
 Если  мы  перенесемся  из  пояса  Великой  Евразийской  Степи  в
пояс  Великой  Африканской  пустыни  (Сахара  и  Африканский  Рог),
то  здесь  мы  найдем  систему  управления,  очень  похожую  на  ту,  кото¬
рая  существовала  в  ранних  государствах  степного  пояса  Евразии.
 639


Так,  в  каждой  из  «конфедераций»  (ранних  государств)  у  туарегов
глава  «конфедерации»,  аменокал,  имел  свой  «двор»  в  составе  его
семьи,  сородичей,  темнокожих  невольников  из  касты  иклан  и  др.
Своими  наместниками  и  помощниками  (халифа,  которых  у  каждого
аменокала  было  один  или  двое)  эти  правители  назначали  родствен¬
ников  или  клиентов  и  через  них  управляли  отдельными  племенами.
И  кланы  являлись  домашними  слугами,  пастухами  верблюдов  и  коз,
в  бою  составляли  группу  телохранителей,  в  случае  нужды  посыла¬
лись  как  вестники.  Символом  власти  аминокала  был  священный  ба-
рабан-тобол,  который  всюду  его  сопровождал  при  перекочевках,  в
набегах  и  пр.  Когда  аменокал  собирался  на  войну,  он  ехал,  окружен¬
ный  родственниками,  сородичами,  икланами;  бил  в  тобол,  и  все  его
вассалы  из  касты  амгид,  кто  слышал  звук  тобола,  должны  были  при¬
соединиться  к  отряду  с  оружием  в  руках200.  После  удачного  набега
следовал  раздел  добычи  (состоявшей  преимущественно  в  скоте)  и
богатый,  по  масштабам  Сахары,  пир,  когда  мясо  и  мед  поглощались
до  отвала,  а  молодежь  пела,  танцевала  и  веселилась.
 Такая  организация  двора-дружины  характерна  не  только  для  ко¬
чевых  скотоводческих,  но  и  для  оседлых  земледельческих  раннегосу¬
дарственных  образований.  Например,  на  островах  Адмиралтейства
(в  Меланезии)  «у  каждого  вождя  была  дружина,  или  свита,  состав¬
ленная  из  его  родственников,  наемников,  купленных  и  военноплен¬
ных  рабов...  Дружинники  вождя  имели  свои  дома,  сады...  Однако  они
должны  были  прежде  всего  работать  на  своего  господина,  возделы¬
вать  его  землю,  строить  дома  и  лодки.  Главная  же  обязанность  их  —
идти  вместе  с  вождем  на  войну.  За  эту  услугу  вождь  помогал  своим
слугам,  в  частности,  при  женитьбе,  делился  с  ними  военной  добычей,
устраивал  для  них  праздники  и  пляски.  Жены  слуг  помогали  женам
вождя  в  их  работах...  Подобные  же  отношения  сложились  в  южной
части  Бугенвиля  (округ  Буин),  но  здесь  слуги-дружинники  (лаба-
неи)  больше  напоминали  просто  рабов  вождя;  однако  положение  их
было  не  тяжелое,  и  они  тоже  помогали  вождю  на  войне»201.
 В  центре  Африки,  у  близкородственных  между  собой  нилотских
народов  ачоли  и  алур,  живущих  на  стыке  границ  Уганды,  Конго  и  Су¬
дана,  еще  в  первой  половине  —  середине  XX  в.  каждого  из  многочис¬
ленных  князьков  сопровождали  в  полюдье  и  в  резиденции  его  млад¬
шие  родственники  и  слуги-клиенты,  а  также  жрецы.  Своих  братьев
князек  старался  навязать  в  правители  (вожди,  или  младшие  князьки)
еще  независимым  общинам  (в  том  числе  ненилотским  по  населе¬
нию),  а  слуг  посылал  к  своим  женам,  жившим  в  общинах,  или  к  дру¬
гим  князькам  в  качестве  вестников202.  Княжества  алуров,  ачоли  и
других  народов  Африки,  находившихся  в  доколониальное  время  на
аналогичном  уровне  политического  развития,  Э.  У.  Саусолл  называл
«сегментными  государствами».  В  сущности,  бамилеке,  тикары  и  со¬
 640


седние  с  ними  этносы  Камеруна  (кроме  бамум  и  фульбе)  и  Юго-Вос¬
точной  Нигерии,  народы  группы  гур  (кроме  моей,  бариба  и  неко¬
торых  других,  наиболее  развитых  в  социально-политическом  отно¬
шении),  многие  народы  группы  банту,  меланезийцы  (кроме  фиджий¬
цев  XIX  в.),  полинезийцы  Самоа,  Маркизских  островов,  Пасхи,  Ман-
гаиа  и  др.,  создали,  если  пользоваться  терминологией  Э.  У.  Саусолла,
сегментные  государства.
 Так,  у  тикаров  Центрального  Камеруна  в  XIX  в.  было  несколько
таких  государств  (Бум,  Ком,  Бафут,  Нсау,  Ндон  и  др.),  каждое  из  ко¬
торых  состояло  из  привилегированной  общины-села,  окруженного
деревенскими  общинами.  В  Нсау  потомки  князьков  по  отцовской  и
материнской  линии  до  четвертого  колена  включительно  образуют
группу  знати  высшего  ранга.  Праправнуки  князька  (пятое  поколе¬
ние)  —  знать  второго  сорта,  ранга  вир-дуий.  К  этому  слою  относятся
также  старшие  представители  кланов  Ндзендзеф,  Танкум  и  Луун,  так
называемые  вибаи  —  наследственные  советники  князька.  Его  потом¬
ство  в  шестом  колене  принадлежало  к  рангу  простонародья  н  несло
обычные  для  простых  земледельцев  повинности203.
 Система  рангов,  сходная  с  тикарской,  существовала  и  у  некоторых
других  народов  Тропической  Африки,  а  также  в  Западной  Полинезии
и  Древнем  Китае,  где  члены  одной  семьи  имели  разные  ранги204.
 Примерно  на  том  же  уровне  социально-политического  развития,
что  священные  царства  Океании,  находились  и  священные  царства
Тропической  Африки,  в  которых  существовали  комплексы  типа  по¬
людья.  Некоторые  из  них  описаны  средневековыми  источниками,
другие  —  исследователями  Х1Х-ХХ  вв.
 Португальские  источники  содержат  сведения  о  дворах-дружинах
священных  царей  государств  банту  ХУ1-ХУН  вв.:  Конго,  Каконго,
Лоанго,  Нгойо,  Китеве  и  др.
 Так,  в  Китеве  (один  из  вассалов  Мономотапы)  у  царя  было  300
или  400  «палачей»,  которые  повсюду  его  сопровождали  и  которые  по
его  приказу  избивали,  вешали  или  умерщвляли  иным  способом  всех,
кого  царь  приказывал  им  казнить.  Другие  придворные,  так  назы¬
ваемые  маромбе,  стоя  вокруг  дворца,  пели  царю  хвалу,  возглашали,
что  он  повелитель  Солнца  и  Луны,  царь  земли,  гор,  лесов  и  саванн,
величайший  из  всех,  великий  чародей,  великий  лев  и  т.  п.;  когда
же  царь  куда-нибудь  направлялся,  его  сопровождали  эти  певцы  и  му¬
зыканты,  восхваляя  его205.
 В  средневековом  Конго  к  концу  ХУ  —  началу  XVI  вв.,  когда  здесь
появлялись  португальцы,  существовала  иерархия  правителей  во  гла¬
ве  с  царем  —  мани-конго,  которому  подчинялись  мани  (правители)
шести  больших  провинций,  им,  в  свою  очередь,  мани  отдельных
«сеньорий»  и  т.  д.  Каждого  из  них  окружали  придворные  и  телохра¬
нители.  Среди  придворных  мани-конго  выделялись  вельможи  его
 641


совета,  в  том  числе  верховный  судья,  вельможи,  ответственные  за
снабжение  двора  продовольствием,  за  проведение  церемоний,  риту¬
альные  «кормители»,  носители  опахал  и  т.  п.,  несколько  категорий
царских  гонцов,  слуги-рабы,  множество  женщин,  а  также  гвардия206-
В  дохристианский  период  при  дворе  мани-конго  находились  и
жрецы-чародеи.
 Такой  же  характер  носило  государственное  устройство  и  двор  в
соседних  с  Конго  царствах  Каконго,  Лоанго  и  Нгойо207.
 В  организации  вооруженных  сил  и  во  всей  социальной  жизни
центральных  и  западных  банту  большую  роль  играли  тайные  общест¬
ва.  Таково  было  общество  Ндунга  в  Лоанго  и  у  соседнего  этноса  сун-
ди  (в  Конго)208.  Таково  и  тайное  общество  Киломбо,  расцвет  которо¬
го  относится  к  ХУ1-ХУИ  вв.  Оно  нанесло  сокрушительные  удары  по
царству  Конго  и  его  южным  соседям.  Словом  киломбо  (с  добавлени¬
ем  соответствующих  классовых  префиксов)  называлось  как  само  об¬
щество  и  его  члены-воины,  так  и  укрепленный  лагерь,  где  они  жили.
Некоторые  ритуалы  Киломбо  требовали  человеческих  жертвоприно¬
шений209.  Во  время  одной  из  церемоний  священный  царь  «как  пер¬
вый  воин  убивал  юношу  внутри  ограды  киломбо;  вслед  за  тем  совет¬
ники  короля  (царя.  —  Ю.  К.)  убивали  двух  взрослых  мужчин  внутри
киломбо  и  еще  двоих  за  оградой.  Они  смешивали  мясо  пяти  челове¬
ческих  жертв  с  мясом  пяти  коров,  пяти  коз  и  пяти  собак,  убитых
внутри  киломбо,  и  с  мясом  пяти  особей  каждого  вида  животного,
принесенного  в  жертву  за  пределами  киломбо.  Собравшиеся  воины,
король  и  его  советники  затем  ели  эту  смесь;  а  перед  выходом  из  ки¬
ломбо  в  боевой  поход  каждый  подчиненный  вождь  в  той  же  последо¬
вательности  повторял  весь  цикл  убийств.  Успешное  завершение  всех
этих  жертвоприношений  доказывало  готовность  вождей  и  воинов  на¬
нести  поражение  врагу.  Связанная  с  этим  ритуалом  церемония,  или,
точнее,  часть  того  же  ритуального  цикла  должна  была  выявить  по¬
тенциальных  трусов  прежде,  чем  они  поставят  под  угрозу  своих  това¬
рищей  на  поле  боя.  Перед  всеми  важными  предприятиями  специа-
лист-кимбанда,  занимавшийся  изготовлением  фетишей  войны,
раскладывал  пять  фетишей  внутри  и  за  пределами  киломбо.  Ким-
банда  протягивал  главную  веревку  от  главного  костра,  горевшего  на
площади  перед  жилищем  короля,  к  окружающей  расчищенной  лу¬
жайке.  Затем  воины  начинали  танцевать  вокруг  огня,  стараясь  не  на¬
ступать  на  лежавшую  на  земле  у  их  ног  веревку.  Если  воин  касался
веревки,  остальные  его  тут  же  убивали  и  съедали...  Каннибализм
укреплял  дисциплину  киломбо...  Даже  когда  труса  не  обнаруживали
во  время  предварительного  танца  вокруг  костра,  его  все  равно  могли
убить  и  съесть,  если  он  терял  присутствие  духа  в  бою»  (сообщение
итальянского  священника  XVII  в.  Джанантонио  Кавацци  ди  Монте-
кукколо)210.
 642


В  сообщениях  европейских  авторов  как  XVII  в.,  так  и  XIX  в.  цари
банту  выглядят  кровожадными  деспотами,  терроризировавшими
своих  придворных,  дружинников  и  подданных.  Однако  вниматель¬
ное  изучение  обществ  банту  того  времени  говорит  о  том,  что  царь,
власть  и  персона  которого  обожествлялась,  тем  не  менее,  должен  был
выполнять  волю  своих  придворных  советников  и  своих  дружинни¬
ков.  В  противном  случае  обычай  позволял  положить  конец  его  прав¬
лению.  У  луба,  лунда  и  соседних  с  ним  народов  пояса  южных  саванн
царь  погибал  в  бою,  если  его  советники  провоцировали  войну,  а  вои¬
ны  коварно  бросали  его  на  поле  боя  (царь  не  имел  права  бежать  от
врага)  либо,  как  грозные  воины-киломбо,  отправлялись  на  бой  с  не¬
большим  отрядом  против  во  много  раз  более  многочисленных  врагов.
Если  мвант-ямв  (царь)  лунда  не  погибал  в  бою,  советники  пригова¬
ривали  его  к  мучительной  ритуальной  казни.  Если  мулохве  (царь)
луба  бежал  с  поля  боя,  считалось,  что  его  покинул  дух  царственного
предка;  по  обычаю  его  обязана  была  отравить  сестра-соправительни-
ца.  Заболевшего,  раненого  или  престарелого  царя  либо  такого,  кото¬
рый  вызывал  недовольство  влиятельных  членов  своего  двора  и  своих
воинов,  также  подвергали  ритуальной  казни.  Такой  обычай  был  рас¬
пространен  в  Сонго  в  дохристианское  время,  а  также  у  сунди,  мпангу
и  других  соседних  с  ним  этносов,  в  Китеве  XVI  —  начала  XVII  вв.,  до
того  как  его  сюзерен,  «император»  Мономотапы,  принял  христиан¬
ство,  в  государстве  Зулу,  а  также  в  некоторых  других  государствах
Тропической  Африки  и  других  регионов  мира.  В  Нгоро  мвами  (царь)
в  таких  случаях  должен  был  совершить  самоубийство.  В  Нгойо  и  раз¬
личных  других  ранних  государствах  царствование  сакрализирован-
ного  правителя  было  ограничено  определенным  сроком211.
 В  XIX  в.  в  государствах  банту,  где  были  известны  комплексы  типа
полюдья,  структура  территориально-популяционных  единиц  и  двора
правителя  была  однотипной  с  теми,  которые  существовали  в
XV-XVIII  вв.  и  к  XIX  в.  уже  распались.  В  качестве  примера  приве¬
дем  государство  Казембе  в  бассейне  р.  Луапула,  соседнее  с  ним  цар¬
ство  Бемба,  Зулусское  государство  Чаки  и  его  преемников,  Анколе
(ныне  в  Уганде)  и  Руанду.
 Государство  Казембе  появилось  около  1740  г.,  когда  войско  Лун¬
ды  покорило  владения  Лубы  в  долине  р.  Луапула.  Коренное  населе¬
ние  здесь  составляли  шила  и  другие  племена,  близкородственные
бемба,  а  луба  —  аристократию.  Теперь  потомки  завоевателей-лунда
образовали  верхний  слой  аристократии,  причем  внутри  него  самым
высшим  считался  род,  к  которому  принадлежала  мать  царствующего
правителя,  носившего  титул  казембе.  Казембе  оставался  васса-
лом-данником  империи  Лунда,  но  был  совершенно  независимым  в
управлении  своим  государством.  Его  территория  состояла  из  про¬
винций,  где  имелись  традиционные  вожди  родов  луба,  шила,  табва  и
 643


других  этносов,  но  общее  руководство  осуществляли  назначенные
казембе  наместники,  располагавшие  собственными  дружинами  и
слугами.  Огромный  двор  казембе  включал  в  себя  высших  придвор¬
ных  вельмож,  ведавших  сношением  с  иностранцами,  ритуалами  и  пр.,
множество  слуг,  отряд  телохранителей.  Среди  жен  казембе  четыре
главных  (все  —  из  лундской  аристократии)  носили  каждая  особый
титул;  другие,  происходившие  из  кланов  луба  и  племен  группы  бем¬
ба,  считались  наложницами.  Хотя  власть  казембе  над  воинами  и  при¬
дворными  была  исключительно  велика  (в  наказание  он  их  казнил
или  калечил),  среди  них  действовало  влиятельное  тайное  общество
бутва,  оставшееся  со  времен  господства  Лубы  и  во  многом  опреде¬
лявшее  политику  правителя212.
 Это  общество  господствовало  и  в  «великом  княжестве»  Бемба,
организация  которого  была  более  архаичной.  Бемба  делилась  на  об¬
ласти  —  ичало,  последние  —  на  районы  и  деревенские  общины.
Правители  областей  и  районов  принадлежили  к  матрилинейному
княжескому  роду  и  занимали  свои  должности  согласно  правилам  на¬
следования.  Каждый  из  них  имел  двор  в  составе  жен,  родичей,  совет¬
ников;  слуг  и  дружины.  Советниками  священного  правителя  Бембы
были  вельможи,  передававшие  свой  сан  по  наследству  и  выполняв¬
шие  одновременно  политические  и  ритуальные  функции;  они  же  яв¬
лялись  членами  суда  великого  князя  и  наследственными  главами  де¬
ревенских  общин  его  домена.  Эта  жреческая  по  существу  корпорация
числом  в  35-40  человек  была  чрезвычайно  могущественной,  так  как
могла  отказаться  выполнять  ритуалы  и  тем  лишить  «царя»  его  сак¬
ральной  власти.  Кроме  советников,  при  дворе  находилось  несколько
десятков  лиц,  непосредственно  подчиненных  правителю,  частью  на¬
значавшихся  им  на  должность,  частью  получавших  ее  по  наследству.
Одни  из  них  (филоло)  должны  были  организовать  трудовую  повин¬
ность  в  том  или  ином  квартале  «столицы»,  другие  командовали  воин¬
скими  подразделениями213.
 В  «сегментных»  государствах  западных  банту  XIX  в.  князек  все
время  проводил  со  своими  придворными,  в  числе  которых  были  его
младшие  родичи  и  невольники;  без  них  он  не  мог  появляться  перед
народом214.
 В  Зулусском  государстве  правитель  после  восшествия  на  престол
назначал  обычно  из  знати  правителей  областей  —  индуна,  которые
одновременно  были  его  советниками  и  начальниками  вооруженных
сил  своей  области.  Эти  последние  делились  на  возрастные  полки,
один  из  которых  находился  на  действительной  службе,  а  другие  со¬
ставляли  ветеранский  резерв.  Каждый  индуна  назначал  несколько
окружных  начальников-г/лшг/.шш/<2.  В  совете  правителя  он  сам  пред¬
седательствовал  рядом  с  главным  индуна,  назначаемым  одновремен¬
но  с  остальными  индуна215.  Кроме  них,  при  дворе  правителя  находи¬
 644


лись  его  дети,  жены  и  служанки-наложницы  (распределенные  по
отдельным  краалям,  которые  он  посещал  во  время  своего  осеннего
полюдья  или  в  других  случаях),  слуги,  шуты,  знахари,  колдуны,  а
также  фавориты-шшгсшо.  О  них  А.  Т.  Брайант  писал:  «Они  не  имели
каких-либо  определенных  обязанностей  при  дворе  и  должны  были
время  от  времени  появляться  при  дворе  с  дружеским  визитом  и  раз¬
влекать  его  величество»216.  Изиломо  вместе  с  индуна  заседали  в
совете  правителя.
 Из  «бантуского  пояса»  перенесемся  в  Суданский  пояс,  где,  как  мы
видели,  в  средние  века  также  было  известно  полюдье.  Характерный
пример  суданской  государственности  «эпохи  полюдья»  —  средневе¬
ковая  империя  Мали.
 В  основе  административно-территориальной  системы  империи
Мали  ХШ-ХУ  вв.,  как  и  в  других  доколониальных  государствах  За¬
падного  Судана,  лежала  соседско-родовая  деревенская  община-Эг/гг/.
Несколько  дугу  объединялись  в  союз  общин  {кафу  или  кафо),  внутри
которой  господствовал  тот  или  иной  доминирующий  клан,  другие  же
являлись  кланами-союзниками.  Клан  объединял  сородичей  с  неволь¬
никами,  которых  могло  быть  очень  много.  Кафу  могло  подчинить
себе  другие  кафу,  превратив  их  в  своих  данников  и  вместе  с  ним  об¬
разовав  «провинции».  На  следующем  этапе  войска  доминирующего  в
кафу  клана,  его  союзников  и  данников  могли  завоевать  другие  «про¬
винции»  и  группы  «провинций».  В  такие  провинции  и  группы  про¬
винций  из  центра  направлялись  наместники  царя  Мали,  как  правило,
принадлежавшие  к  его  клану  (Кейта)  или  кланам-союзникам  (Кона-
те,  Траоре).  Кроме  того,  здесь  в  качестве  вассальных  правителей
оставались  царьки  отдельных  «провинций»  и  кафу217.
 Такую  территориально-административную  структуру  Л.  Е.  Куб-
бель  считает  близкой  к  структуре  «сегментного»  государства218.  Он
делает  вывод,  что  в  империи  Мали  «система  управления  государ¬
ством,  простиравшимся  в  годы  расцвета  от  Атлантического  океана  до
хаусанских  областей,  в  принципе  повторяла  систему  управления
кланом»219.  Впрочем,  эта  раннефеодальная  система  постепенно  эво¬
люционировала.  Во  второй  половине  Х1У-ХУ  в.  «старая  родовая
знать  все  больше  и  больше  оттеснялась  от  власти  новой  аристокра¬
тией,  среди  которой  все  более  выделялась  группа  “началников  ра¬
бов”»220.  Дальнейший  переход  к  развитому  феодальному  государ¬
ству  Западный  Судан  совершил  уже  в  период  расцвета  Сонгайской
державы,  поглотившей  большую  часть  Мали.  Во  второй  половине
 ХУ-ХУ1  в.  здесь  уже  существовала  развитая  и  стабильная  система
царской  администрации,  строящаяся  на  основе  сочетания  террито¬
риального  и  функционального  принципов221.
 Дворы  правителей  империи  Мали  и  раннего  царства  Сонгай  были
типичны  для  раннефеодальных  государств.  Источники  упоминают
 645


множество  жен  и  наложниц  правителя,  слуг-рабов,  сотню  обнажен¬
ных  невольниц,  которые  несли  царю  обед,  царского  гриота-дг/гя  (ска¬
зителя  из  касты  бардов,  знатока  генеалогии  клана  Кейта  и  одновре¬
менно  сочинителя  и  исполнителя  хвалебных  песнопений  в  честь
царя),  многочисленную  рабскую  гвардию,  в  том  числе  караул  из
трехсот  воинов-рабов,  а  также  группу  туземных  и  иноземных  уле¬
мов  —  мусульманских  законоведов  и  богословов222.
 Источники  говорят  о  щедрости  царей  Мали  к  их  воинам-рабам;
цари  награждали  их  золотыми  браслетами  и  тканями  на  шаровары,
причем  чем  больше  признавались  заслуги  воина,  тем  шире  станови¬
лись  его  шаровары223.  По-видимому,  цари  Мали  так  же  заискивали
перед  своей  «рабской  гвардией»,  как  степные  ханы  Евразии  —  перед
своими  дружинниками.
 В  XIV  в.,  когда  негус  Амдэ-Цыйон  I  и  его  ближайшие  преемники
создали  раннюю  (раннефеодальную)  Эфиопскую  империю,  вся  госу¬
дарственная  система  находилась  в  переходном  состоянии  от  прежних
«сегментарных»  политических  образований  к  феодально-вассалитет-
ной  державе.  Еще  не  прошло  и  ста  лет,  как  предки  Амдэ-Цыйона
были  вассалами  царей  династии  Загуэ,  но  теперь  ему  покорилось  бо¬
лее  десятка  прежде  независимых  государств,  в  том  числе  и  Ласта  (до¬
мен  Загуэ),  а  их  правители  стали  вассалами  династии  Амдэ-Цыйона.
Предки  Амдэ-Цыйона  и  те  же  Загуэ  были  фактически  сакрализован-
ными  царями  и  сами  не  воевали,  но  посылали  свои  дружины  в  похо¬
ды.  В  отличие  от  них,  Амдэ-Цыйон  был  великим  воителем,  лично
возглавлявшим  своих  воинов  в  походе.  В  бою  негуса  окружали  те¬
лохранители,  но  основу  его  армии  составляли  уже  не  дружина,  а  по¬
лки  военных  поселенцев,  получивших  большие  земельные  наделы  в
покоренных  вассальных  владениях.  Историко-эпическое  «Сказание
о  походе  негуса  Амдэ-Цыйона»  называет  17  таких  полков224.
 Вопрос  о  переходном  характере  взаимоотношений  Амдэ-Цыйона
с  военными  поселенцами  поставил  С.  Б.  Чернецов.  Согласно  «Сказа¬
нию»,  как  прежним  своим  дружинникам,  негус  выдал  воинам  перед
походом  на  главного  врага  —  мусульманского  правителя  царства
Адал  —  «из  своей  сокровищницы  золото,  серебро  и  дорогие  одежды,
восхищающие  очи,  и  украсил  ими  своих  воинов  от  велика  до
мала»225.  Комментируя  это  место  «Сказания»,  С.  Б.  Чернецов  пишет:
«Это  традиционные  дары,  которыми  издавна  одаривали  дружину...
Расселив  свои  многочисленные  полки  по  областям  и  утратив  тем  са¬
мым  тесную  связь  с  ними,  которая  существовала  между  господином  и
дружиной,  царь  перед  походом  желал  возобновить  её  традиционны¬
ми  дружинными  пирами  и  дарами.  Дружинная  психология  и  дру¬
жинная  этика,  безусловно,  еще  сохранялись,  и  именно  к  ним  взывал
Амда  Сион  (Амдэ-Цыйон.  —Ю.  К.),  обращаясь  к  своим  бегущим  вои¬
нам:  «Куда?  Думаете  ли  вы  дойти  до  своих  местностей  [где  вы  посе¬
 646


лены]?  Разве  вы  не  помните,  что  я  воспитал  вас  и  вскормил  туком
тельцов,  медом  и  тучной  пшеницей,  что  я  украсил  вас  золотом  и  се¬
ребром  и  дорогими  одеждами?»226.  Да  и  сами  воины  в  другом  случае
говорят  царю:  «Ты  воспитал  нас  и  возрастил,  чтобы  мы  умирали  с  то¬
бой!»227.  Это  типично  дружинная  формула  верности,  в  которой  отра¬
зились  и  основные  признаки  дружины  и  дружинников»228,  хотя  по
сути  своей  «отношения  царя  с  воинами...  уже  далеки  от  дружин¬
ных»229;  «подобные  отношения  перестали  быть  реальностью,  остава¬
ясь  фигурой  речи»230.
 Следует  добавить,  что,  как  я  в  свое  время  показал231,  в  конструк¬
ции  и  фразеологии  «Сказания  о  походе  негуса  Амдэ-Цыйона»  содер¬
жатся  очень  древние  элементы;  поэтому  и  сама  «фигура  речи»  могла
быть  далекой  от  речевой  реальности  XVI  в.  Может  быть,  Амдэ-
Цыйон  и  его  воины  даже  не  говорили  тех  слов,  которые  им  приписал
сказатель,  использовавший  архаичные  устойчивые  формулы  народ¬
ной  словесности.
 В  ХУ-ХУП  вв.  государственная  система  Эфиопской  империи
продолжала  развиваться  в  общем  в  направлении  зрелого  феодализ¬
ма.  В  ХУН-ХУШ  вв.  появились  первые  города,  совершенствовалась
сословная  структура,  иерархия  феодальных  рангов,  система  феодаль¬
ного  вассалитета.  В  общем,  Эфиопская  империя  ХУП-Х1Х  вв.  —
один  из  примеров  существования  комплексов  типа  полюдья  в  усло¬
виях  не  раннего,  а  сравнительно  развитого  феодального  государства.
Правда,  окраины  этого  государства  (племена  оромо  и  др.)  оставались
полупервобытными,  оно  представляло  собой  очаг  феодальной  циви¬
лизации  в  море  доклассовых  обществ.  Перед  нами  —  характерное  ис¬
ключение,  подтверждающее  правило.
 Особые  случаи  —  Магриб  ХУ-Х1Х  вв.  (Марокко  —  до  1912  г.),
Грузия  и  Дагестан  того  же  времени,  Франция  и  Бургундия  до
Х1-ХП  вв.,  а  также  Индия  при  Харше  и  Кампучия  1Х-Х1У  вв.
X.  Кляэссен  и  П.  Скальник  относят  Грузию  и  Ангкор  к  типичным
ранним  государствам,  а  Францию,  а  также  Индию  эпохи  Маурья  —  к
переходным  от  несколько  менее  развитого  к  этому  типу;  государства
Магриба  и  Дагестана  ими  не  анализируются232.  В  общем,  соглашаясь
с  этой  классификацией,  я  тем  не  менее  хочу  дополнить  её,  кратко
рассмотрев  исторические  особенности  формирования  государствен¬
ности  в  странах  Магриба.
 История  феодализма  в  Магрибе  —  от  Сиртов  до  Атлантики  —  па¬
радоксальна.  Первое  классовое  общество  было  сюда  целиком  перене¬
сено  из  Передней  Азии;  речь  идет  о  финикийских  городах-государ¬
ствах,  с  течением  времени  объединившихся  в  Карфагенскую
державу,  напоминавшую  Афинскую  архэ.  Карфаген  быстро  приобрел
значение  второго  после  Египта  очага  цивилизации,  в  Северной
Африке,  центра  высокоразвитых  торговли,  ремесла  и  земледелия.
 647


В  карфагенском  земледелии  применялся  рабский  и  наемный  труд,  но
ведущее  место  принадлежало  различным  формам  феодальных  отно¬
шений.  В  следующий,  римский  период  высокое  развитие  получил
феодальный  по  существу  колонат.
 В  429-455  гг.  Малая  Африка  была  завоевана  вандалами  и  алана¬
ми,  общество  которых  было  раннефеодальным  и  которые  внесли  в  её
зрелое  феодальное  общество  значительно  менее  развитые  социаль¬
но-экономические  отношения.  Тем  временем  берберские  племена
также  теснили  это  общество  со  стороны  горной  и  степной  перифе¬
рии.  Сто  лет  вандальского  господства  сменились  столетием  бюрокра¬
тического  византийского  режима,  значительно  ослабевшего  в  период
независимого  Карфагенского  Экзархата  (635-647).  В  647-698  гг.
весь  регион  от  Сиртов  до  Атлантики  был  завоеван  арабами,  в  боль¬
шинстве  воинами-бедуинами,  тогда  как  берберские  племена,  борясь
против  византийцев  или  поднимая  антиарабские  восстания,  все
энергичнее  наступали  на  оставшиеся  очаги  римско-византийской
цивилизации.
 Период  УШ-ХП  вв.  в  истории  Магриба  заполнен  движениями
горных  и  степных  берберских  племен  под  знаменем  исламских  сект.
В  это  время  развитый  феодализм  сохранился  в  отдельных  очагах,
крупнейший  из  которых  занимал  Ифрикию  —  территорию  нынешне¬
го  Туниса.  В  середине  XI  —  середине  XII  вв.  на  Магриб  с  востока  об¬
рушились  арабские  бедуинские  племена,  которые  превратили  боль¬
шую  часть  садов  и  пашен  в  сезонные  пастбища.  Постепенно  эти
племена  распространились  на  приатлантические  равнины  Марокко  и
Западной  Сахары,  а  также  степи  Северной  Сахары.  Если  религиоз¬
ные  движения  берберов  хотя  и  несли  в  себе  мощный  антифеодаль¬
ный  элемент,  социальный  и  идейный,  все  же  привели  к  образованию
огромных  по  территории  феодальных  империй  Фатимидов,  Альмо-
равидов  и  Альмохадов,  а  также  хариджитских  государств,  то  бедуин¬
ское  нашествие  окончилось  распадом  Магриба  на  многие  десятки
карликовых  княжеств-эмиратов.  К  XVI  в.  здесь,  как  и  двумя  тысяче¬
летиями  ранее,  большую  часть  населения  составляли  племена  бедуи¬
нов  и  вольные  общины  горцев-берберов.  Правда,  имелись  и  отдель¬
ные  очаги  городской  цивилизации,  высокоразвитого  земледелия  и
зрелого  феодализма  (с  отношениями  изодольной  аренды  и  пр.),  но
теперь  они  выглядели  островками  в  море  раннефеодальных  обществ
бедуинов  и  горцев.  Наконец,  в  XVI  в.  весь  Магриб,  кроме  Марокко,
был  завоеван  турками,  в  обществе  которых  мы  находим  парадоксаль¬
ное  сочетание  элементов  раннефеодальных  и  позднефеодальных
(эпохи  Возрождения).  Каждый  раз  после  очередного  полуцикла  рас¬
пада  государств  и  примитивизации  общественных  отношений  новая
сильная  власть  проводила  политику  централизации  управления  и  ре-
феодалидализации.  Во-первых,  вводились  иерархия  наместников  и
 648


чиновников  и  регулярно  собираемые  налоги  с  более  или  менее  посто¬
янными  и  едиными  нормами  обложения  земледельцев.  Во-вторых,
вновь  устанавливалась  иерархия  более  или  менее  привилегирован¬
ных  племен  и  племенных  союзов,  вождям  которых  предоставлялись
те  или  иные  льготы,  а  также  права  сбора  налогов,  то  есть  получения
значительной  части  ренты.
 В  качестве  примера  возьмем  ситуацию  второй  половины  XVII  —
второй  половины  XIX  в.  в  Тунисе.  Здесь  в  довольно  многочисленных
торгово-ремесленных  городах,  окруженных  садами  и  финиковыми
рощами,  находились  наместники  правителя-бея,  ведавшие  вопроса¬
ми  управления,  уголовного  суда,  сбором  податей  в  городе  и  его
округе;  при  них  находились  гарнизоны  наемных  войск;  с  1676/1677  г.
составлялись  налоговые  реестры.  Кроме  наемных  войск,  существова¬
ло  ополчение  бедуинского  племени  дрид,  расселенного  в  разных  час¬
тях  страны  и  обязанного  предоставлять  воинов,  а  также  верховых  и
вьючных  животных  для  махаллы.  В  государственной  системе  они  за¬
няли  место  племен  махзен  средневекового  Магриба.  Без  их  помощи,
а  также  без  столичных  войск  (в  основном  наемных)  не  было  возмож¬
ности  собрать  налоги  с  бедуинских  горных  племен,  сплоченных,  сво¬
бодолюбивых  и  вооруженных.
 Сходные  системы  государственного  управления  существовали  в
Триполи,  Алжире  и  Марокко.
 Таким  образом,  в  Магрибе  ХУ-Х1Х  вв.,  как  и  раннесредневеко¬
вой  Франции,  Грузии,  Дагестане,  Ангкорской  Кампучии,  талассокра-
тиях  Индонезии,  Тибете,  различные  элементы  раннего  и  развитого
феодального  государства  сочетались  самым  парадоксальным  обра¬
зом,  причем  на  западной  окраине  цивилизованного  мира,  в  бывших
римских  провинциях  Галлии  и  Африке  (с  Нумидией  и  Маврита¬
нией)  происходил  по  нескольку  раз  известный  регресс,  правда,  в
пределах  одной  и  той  же  общественно-исторической  формации
(большой  феодальной),  а  в  горных  районах  того  же  Магриба,  а  также
Кавказа,  Эфиопии  и  Индокитая  сказывался  многотысячелетний  кон¬
такт  местных  высоких  цивилизаций  с  внутренней  доклассовой
периферией.
 Структура  большинства  государств,  в  которых  существовало  по¬
людье,  в  своей  основе  однотипна.  Каждое  из  них  имело  следующие
характерные  черты.  Не  существовало  ни  больших  городов  с  многими
десятками  и  сотнями  тысяч  жителей,  ни  обширной  густонаселенной
сельской  местности,  как  это  было  характерно  для  Египта  и  Двуречья,
начиная  со  II  тысячелетия  до  Р.  X.,  Китая,  начиная  с  середины  I  ты¬
сячелетия  до  Р.  X.  и  т.  п.;  территория  государств  состояла  из  редких
очагов  земледельческой  культуры,  разбросанных  среди  почти  без¬
людных  и  девственных  лесов,  саванн,  степей;  либо  само  население
 649


кочевало  со  своим  скотом  отдельными  аилами;  еще  один  вариант  —
сравнительно  редконаселенные,  разбросанные  в  океане  острова.
 Территориально-административная  структура  таких  государств,  с
одной  стороны,  была  приурочена  к  очагам  земледельческой  культу¬
ры  или  кочевым  группам,  а  с  другой  —  являлась  прямым  продолже¬
нием  и  дальнейшим  развитием  поздней  первобытнообщинной.  Как
известно,  у  различных  земледельческо-скотоводческих  народов
мира,  находившихся  в  недавнем  прошлом  на  этой  ступени  общест¬
венного  развития,  засвидетельствовано  разделение  их  общеплемен¬
ной  территории  на  части,  ориентированные  по  четырем  странам  све¬
та.  Характерный  пример  некоторые  паранилотские  народы  и  близкие
им  по  культуре  нилоты  ланго233.  Помимо  разделения  на  четыре  час¬
ти  по  странам  света  могла  быть  выделена  еще  одна,  центральная
часть,  предназначенная  для  общеплеменных  церемоний.  Эта  струк¬
тура  могла  быть  перенесена  и  на  раннее  государство,  а  в  этом  госу¬
дарстве,  по  мере  его  роста,  получить  гипертрофированное  развитие.
Так,  царство  Вадаи  (Чад)  ХУШ-Х1Х  вв.  разделялось  на  четыре
«четверти».  Царство  Бенин  и  некоторые  соседние  с  ним  государ¬
ства  Западной  Африки  первоначально  делились  на  четыре  части  по
сторонам  света234.  С  этим  связано  представление  о  том,  что  от¬
дельные  божества  населяли  ту  или  иную  из  четырех  стран  света235.
Неделя  в  Бенине  состояла  из  четырех  дней,  которые  назывались  по
странам  света236.  Древняя  Ирландия  также  делилась  на  северную,
южную,  западную  и  восточную  «четверти»  (позднейшие  названия
Ольстер,  Мунстер,  Коннаут  и  Лейстер)  и,  кроме  того,  среднюю,  пя¬
тую  часть  со  священной  столицей  Темра  (Тара).  Новгородская  земля
разделялась  на  пять  «пятин»  и  т.  д.  Каждая  из  таких  «четвертей»  и
«пятин»  включала  в  себя  территориально-популяционные  единицы,
прямо  унаследованные  от  догосударственного  прошлого.  В  Ирлан¬
дии  это  были  кланы,  в  Новгородской  земле  —  славянские  и  угро-фин¬
ские  сельские  общины,  в  Вадаи  —  общины  маба  и  других  этносов.  По
традиции,  Тибетское  государство  и  окружающий  Тибет  азиатский
мир  также  всегда  имели  четырехчленное  деление.  В  новое  время  и  в
позднее  средневековье  Тибет  состоял  из  четырех  основных  частей,
ориентированных  по  странам  света.  Это  членение  было  символически
связано  с  четырьмя  цветами  спектра,  самоцветами  и  драгоценными
металлами.  Более  существенна  связь  традиционного  разделения
страны  с  системой  управления,  в  которой  наряду  с  бинарным  разде¬
лением  на  монашеское  и  мирское  прослеживается  все  то  же  четы¬
рехчленное  деление.  Всего  главных,  центральных  политических
органов  было  четыре:  верховные  правители,  кашаг,  игцан  и  цеханг.
Кашаг  составляли  четыре  главных  министра-калона,  из  них  трое
были  светскими  лицами  и  один  —  монахом.  Игцан  также  имел  четы¬
рех  членов,  исключительно  монахов.  Цеханг  —  финансовое  ведом¬
 650


ство  —  состоял  из  четверых  «казначеев».  Традиционно  все  тибетцы
делились  на  четыре  «сословия»,  связанные  с  определенными  терри¬
ториальными  подразделениями;  в  каждом  из  сословий  имелись  свои
знатные  феодальные  кланы,  крестьяне,  ремесленники.  Даже  местные
буддистские  секты  получали  цветовые  символы  соответственно  тер¬
ритории  распространения:  «черные  шапки»  в  Амдо,  расположенном
на  северо-востоке  и  связанном  в  представлении  тибетцев  с  «север¬
ным»  черным  цветом,  «красные  шапки»  в  Цзане  —  западной  «четвер¬
ти»  Тибета,  цветом  которой  считался  красный,  и  т.  д.
 Эти  четырехчленные  деления,  четырехцветовая  символика  и  свя¬
занные  с  ними  представления  о  времени,  пространстве  и  обществе
восходят  к  временам  глубокой  древности.  Согласно  преданиям,  в
ранний  период  формирования  тибетского  государства  «централь¬
ное»  племя  покорило  четыре  других,  живших  на  восток,  юг,  запад  и
север  от  него.  Эти  племена  образовали  четыре  крыла  (ру)  тибетского
войска.  Каждому  крылу  соответствовало  одно  из  четырех  главных
территориальных  членений  государства,  также  называвшихся  ру.
Первоначально  в  ру  обитала  одна  этническая  группа,  поклонявшаяся
одному  из  четырех  божеств:  Се,  Му,  Донг  и  Тонг,  и  включавшая  в
свое  название  имя  своего  божества-покровителя.  С  течением  време¬
ни  каждое  ру  было  разделено  на  две  части:  верхнее  и  нижнее,  ориен¬
тированные  по  странам  света  (в  одних  случаях  по  оси  север-юг,  в
других  восток-запад,  а  чаще  с  отклонением  от  главного  направле¬
ния);  каждая  из  двух  частей  ру  подразделялась  на  четыре  района-ты¬
сячи,  обязанные  выставлять  в  поход  по  тысяче  воинов.  При  этом  не¬
которые  племена  были  поделены  между  соседними  районами237.
Сходное  деление  на  сотни,  тысячи  и  пр.  распространилось  при
формировании  раннефеодальной  государственности  у  тюркских,  мон¬
гольских,  угорских  и  славянских  народов.  Аналогичное  явление
наблюдалось  у  южных  банту  в  XIX  в.  В  разных  регионах  мира  по
мере  объединения  «номов»  («вождеств»,  княжеств)  в  ранние  царства
(«империи»)  первые  становились  «провинциями»  или  вассальными
владениями  последних.  Общим  правилом  является  иерархическая
структура,  при  которой  правитель  более  низкого  уровня  —  вассал,
клиент  или  «раб»  правителя  более  высокого  уровня.  Между  провин¬
циями  могла  возникнуть  специализация,  не  имевшая  ничего  общего
с  разделением  труда.  Так,  воинственные  «бароны»  (выражение
Дж.  Брестеда)  —  монархи  самого  южного  древнеегипетского  нома,
пограничного  с  воинственными  народами  Тропической  Африки,  и
некоторых  номов  Дельты,  охранявших  границу  с  Азией  и  границу  с
Ливией  —  занимали  в  вооруженных  силах  Древнего  Царства  Египта
особое  место238.  В  средневековом  Конго  правитель  «провинции»
Мбамба,  прикрывавшая  центр  Конго  от  нападений  со  степного
юга,  жители  которой  отличались  воинственностью,  являлся  главно¬
 651


командующим  всей  армией  Конго239.  В  государстве  Казембе  также
правитель  одной  из  пограничных  провинций  был  главнокоман¬
дующим240.
 В  древней  и  средневековой  Нубии  особое  значение  имела  север¬
ная  «провинция»,  пограничная  с  Египтом,  откуда  Нубия  получала
наиболее  нужную  ей  информацию  и  ремесленные  изделия  и  откуда
исходила  наиболее  серьезная  угроза  её  независимости.  Поэтому  пра¬
витель  Севера  (в  Мероитском  царстве  он  носил  титул  пакар,  в  хрис¬
тианской  Мукурре  —  титул  епарх)  сосредоточил  в  своих  руках
функции  сношений  с  Египтом,  командования  укрепленной  северной
границей  и  др.  В  отдельные  периоды  пакаром  и  епархом  станови¬
лись  наследники  престола.  Число  примеров  можно  значительно
умножить.
 Общее  правило  состоит  в  том,  что,  в  отличие  от  абсолютист¬
ско-бюрократической  гомогенности  государственной  системы  (раз¬
умеется,  в  принципе)  раннегосударственная  система  подчеркнуто  ге-
терогенна:  здесь  нет  абсолютно  равных,  но  каждый  по  своему  статусу
либо  выше,  либо  ниже  другого.  В  частных  случаях  это  бывает  нелег¬
ко  установить,  и  возникают  местнические  споры,  но  в  принципе
предполагается  именно  неравенство.  Принцип  равенства  в  «эпоху
полюдья»  проявляется  в  организациях  общинного  типа  таких  как
«соседства»  (соседские  общины),  монастырские  общины,  ремеслен¬
ные  цехи,  корпорации  воинов-побратимов  и  т.  п.241.  Что  же  касает¬
ся  неравенства,  то  оно  ярко  проявлялось  при  дворе  государя  и  в
его  свите.
 Здесь  особыми  лицами  были  представлены  отдельные  функции
государства  и  отдельные  провинции.  Один  из  первичных  случаев  —
представительство  деревенской  общины  при  дворе  князька  (главы
«сегментного  государства»)  через  одну  из  его  жен.  Так,  на  о.  Бойова
(о-ва  Тробриан  в  Меланезии)  князек,  резиденция  которого  находи¬
лась  в  деревне  Омаракана,  распространял  свою  власть  еще  примерно
на  шесть  десятков  других  деревень.  Каждая  из  них,  по  обычаю,  при¬
сылала  ему  девушку  в  жены,  а  затем  снабжала  её  пищей;  через  одну
из  своих  шестидесяти  жен  князек  был  связан  с  той  или  иной  деревен¬
ской  общиной  и  эксплуатировал  эту  общину,  получая  часть  урожая
ямса  и  пр.242  Сходные  отношения  известны  и  в  «сегментных»  государ¬
ствах  Тропической  Африки,  например,  у  нилотов  шиллук,  ачоли,
алур  и  др.
 Сравнительно  высокую  форму  представительства  периферийных
единиц  в  административно-хозяйственном  и  культовом  центре  мы  ви¬
дим  в  условиях  централизации  государственно-храмового  хозяйства.
 Характерные  примеры  мы  находим  на  древнем  Ближнем  Востоке
и  в  средневековой  Юго-Восточной  Азии.  По  крайней  мере  в  некото¬
рых  случаях  (Египет  при  первых  династиях,  Нубия  под  властью  Но¬
 652


вого  Царства  Египта,  Мероитское  царство,  Древнее  Хеттское  цар¬
ство)  такая  организация  общественного  хозяйства  сочеталась  с  комп¬
лексами  типа  полюдья.
 В  Ангкорской  империи243  имелась  группа  центральных  храмов,
представлявших,  как  и  на  Древнем  Востоке,  храмовую  форму  госу¬
дарственного  хозяйства;  в  этих  центральных  храмах  имелись  специ¬
ально  отведенные  для  царя  покои,  в  которых  жили  он  и  его  свита  при
обходе  царских  владений.  Такой  же  обычай  существовал  и  в  других
буддистских  государствах  Индокитайского  полуострова,  а  также  на
Яве  до  ее  исламизации.  Эфиопский  негус,  обходя  свои  владения,
нередко  останавливался  в  монастырях;  так  же  поступали  и  европей¬
ские  монархи  раннего  средневековья,  но  монастыри  и  аббатства  в
христианских  странах  не  приобрели  такого  значения,  как  храмы  на
Древнем  Востоке,  и  не  стали  храмовыми  формами  государственного
хозяйства.
 На  известном  этапе  развития  раннего  государства  в  его  полити¬
ческой  системе  иногда  возникает  один  элемент  кругового  движения,
связанный  с  уделами  членов  семьи  правителя.
 Еще  в  XVI  в.  до  Р.  X.  в  Египте  появился  титул  «царский  сын
Куша»,  который  вместе  с  наместничеством  в  принадлежавшей  Егип¬
ту  Нубии  предоставлялся  часто  наследнику  престола,  подчиненному
непосредственно  фараону.  Первыми  известными  нам  «царскими
сыновьями  Куша»  при  фараонах  XVIII  династии  Яхмосе  I,  Аменхо¬
тепе  I  и  Тутмосе  I  были  Сатаит  и  его  сын  Тури.  Выше  уже  сообщалось
о  полюдье  «царского  сына  Куша»  Усертатита  (при  Аменхотепе  II)  и
Хеви  при  Тутанхамоне.  Российский  египтолог  Г.  А.  Белова  составила
список  27  «царских  сыновей  Куша»,  управлявших  Нубией  в
 XVI-XIV  вв.  до  Р.  X.,  при  XVIII  и  XIX  династиях  [18].  В  то  время
Египет  представлял  собой  древнейшую  в  мире  развитую  феодальную
империю,  владения  которой  простирались  от  средней  Нубии  до
Евфрата.  Существование  полюдья  в  египетских  владениях  вне  собст¬
венно  Египта  (в  Нубии  и,  возможно,  в  Сирии,  где  фараоны  вели
борьбу  с  хеттскими  царями,  обходившими  свои  владения  полюдьем)
объясняется  более  низким  уровнем  социально-экономического  раз¬
вития  этих  периферийных  владений  Нового  Царства  Египта.
 В  Мероитском  царстве  (территории  Северной  Нубии  —  бывшие
египетские  владения  в  Куше)  вновь  стала  уделом  престолонаследни¬
ка.  Ее  правитель,  как  уже  говорилось,  носил  титул  пакар  и  обычно
был  сыном  царя  Мероэ,  мог  занять  его  престол.  Священный  город
мероитов  Напата  с  его  знаменитым  храмом  Амона-Ра  (Абу-Симбел),
куда  новый  царь  совершал  коронационное  полюдье,  по-видимому,
затем  передавался  во  владение  царицы-матери,  носившей  титул  кан-
 653


дака.  О  том,  что  в  23-22  гг.  до  Р.  X.  Напата  была  резиденцией  кан-
даки,  говорят  римские  источники:  Анкирская  надпись  Октавиана
Августа,  Страбон  (XVII,  I,  §  54)  и  Дион  Кассий  (XV,  V).
 В  империи  Мали  местный  аналог  Напаты  —  древняя  столица,
двойной  город  Кангаба-Дьелиба,  передавался  в  управление  старшему
сыну  царя,  а  Дженне,  один  из  крупнейших  городов  империи,  —
царице244.
 Когда  престолонаследник  становился  царем,  он  перебирался  в
столицу  (в  Мероитском  царстве  это  был  г.  Мероэ,  в  Мали  —  г.  Нья-
ни),  а  его  место  занимал  следующий  по  старшинству  из  принцев.
 В  государствах  банту  царица-мать  в  большинстве  случаев  имела
собственную  резиденцию,  двор  и  удел.  Иногда  всем  этим  располага¬
ли  также  принцы  и  принцессы.  В  государстве  Конго  XV-XVII  вв.  и  в
его  вассальных  владениях  братья  и  сестры  короля  в  порядке  стар¬
шинства  получали  в  управление  отдельные  области  в  его  домене,  а
братья  и  сестры  вассальных  князей  —  в  их  владениях.  Чем  дальше  от
столицы  королевства  или  вассального  княжества  был  расположен
такой  «удел»  с  его  главным  селом,  тем  менее  знатным  считался  его
правитель245.  То  же  самое  отмечал  нидерландский  автор  XVII  в.
О.  Даппер  в  соседнем  королевстве  Лоанго.  «Чем  дальше  от  [столицы]
Лоанго  был  расположен  населенный  пункт,  тем  меньше  его  прави¬
тель  имел  прав  на  верховную  власть...  Так,  старший  брат  короля,  на¬
следник  престола,  жил  в  Кайе,  в  двух  лье  (около  5  км)  от  Лоанго,  сле¬
дующий  по  старшинству  —  в  Буке,  в  5-6  лье  (около  10  км)  от
столицы  и  т.  д.  В  случае  если  умирал  король  или  кто-либо  из  его
старших  братьев,  происходило  передвижение  по  всем  ступеням  этой
лестницы  и  соответствующее  переселение  братьев  в  более  близкий  к
столице  городок,  дающий  больше  прав  на  престол»246.
 В  государстве  Бемба  (Замбия  и  юго-восток  Конго)  «священному
царю»  —  читимукулу  (обратите  внимание  на  бантуский  корень  муку-
лу,  обозначающий  сакральное,  духов  предков  и  т.  п.)  наследовал
мвамба,  мвамбе  —  нколемфуму,  а  последнему  —мпепо.  Они  были  бли¬
жайшими  родственниками  внутри  старшей  ветви  царского  рода  (род
Крокодила),  где,  как  и  вообще  в  этой  части  Африки,  наследование
шло  от  старшего  брата  к  младшему,  а  если  такового  не  оказывалось  —
к  старшему  сыну  старшей  сестры.  Две  старших  сестры  читимукулу
либо  его  сестра  и  племянница  носили  титулы  чандамукулу  и  муку-
камфуму;  эти  два  титула  также  переходили  по  наследству  от  старшей
к  младшей,  а  если  её  не  было  —  к  старшей  дочери  старшей  сестры.  Та¬
кой  порядок  наследования  титулов  у  бемба  сложился  в  отдаленном
прошлом  и  начал  нарушаться  лишь  накануне  Второй  мировой  вой¬
ны.  С  каждым  из  титулов  внутри  царского  рода  было  связано  владе¬
 654


ние  уделом,  состоявшим  из  определенной  группы  деревень,  или  насе¬
ленного  района  —  ичало.  Наследуя  более  высокий  титул,  «принц»
получал  и  соответствующий  удел,  а  прежний  вместе  с  титулом  пере¬
давал  своему  наследнику-брату247.
 Циркуляция  уделов  и  титулов  в  Лоанго,  Конго,  Бемба  и  других
африканских  государствах  является  разновидностью  удельно-лест-
вичной  системы.  Её  название  связано  с  выражением  «Никоновой  ле¬
тописи»,  в  которой  о  киевском  периоде  говорится:  «Деды  наши  лест-
вицей  восходили  на  великое  княжение».  (Лествица  —  это  четки;
сравнение,  хорошо  понятное  в  те  времена).  В.  О.  Ключевский  назы¬
вал  тот  порядок  занятия  престола  «очередным»248,  но  мне  представ¬
ляется  более  удачным  термин  Л.  Н.  Гумилева249.
 Л.  Н.  Гумилев  открыл  такую  систему  в  Тюркском  каганате,  зани¬
мавшем  в  период  своего  расцвета  (VI  в.)  огромную  территорию  от
гор  Хингана  до  гор  Кавказа  и  Черного  моря,  а  в  VII  в.  распавшегося
на  Западный  и  Восточный  Каганаты.  «Со  времени  фактического
основателя  [Тюркской]  империи  Мугань-хана  (553-572)  тюрки  вве¬
ли  закон  о  престолонаследии,  по  которому  младший  брат  наследовал
старшему,  а  старший  племянник  —  дяде.  В  ожидании  престола  близ¬
кие  родственники  хана  получали  в  управление  уделы.  Таким  путем
достигался  двойной  результат:  во  главе  государства  не  мог  оказаться
ребенок,  не  способный  к  управлению,  а  удельные  князья  имели  на¬
дежду  получить  верховную  власть,  что  отчасти  предотвращало  воз¬
можность  отпадения»250.
 Наследник  престола  —  ближайший  по  старшинству  брат  кагана  —
получал  в  удел  восточную  часть  государства,  другие  части  —  млад¬
шие  братья  правителя  и  наследника.  В  569  г.  в  Каганате  было  четыре
удела,  через  10  лет  —  уже  вдвое  больше251.  В  конце  VI  —  начале  VII  вв.
Тюркский  каганат  распался  на  Западный  и  Восточный,  причем  в  За¬
паднотюркском  каганате  был  восстановлен  лествичный  порядок  на¬
следования  уделов  и  титулов.  Обе  части  тюрков  потеряли  свою  неза¬
висимость  и  подчинились  империи  Тан,  но  в  682  г.  восточные  тюрки
на  несколько  десятилетий  вернули  себе  независимость  и  попытались
снова  восстановить  лествичную  систему252.
 Позднее  некоторые  (далеко  не  все!)  тюркские  народы,  предки  ко¬
торых  входили  в  состав  Тюркского  каганата,  также  имели  удель-
но-лествичную  систему  наследования  титулов  и  кочевых  владений.
Такое  положение  в  X  в.  Константин  Багрянородный  («О  народах»)
описал  у  печенегов  253;  оно  было  известно  и  туркменам.
 В  Киевской  Руси,  по  мнению  Л.  Н.  Гумилева,  удельно-лествичная
система  была  введена  под  влиянием  печенегов  и  окончательно  утвер¬
дилась  при  преемниках  Ярослава  Мудрого254.
 655


Характерно,  что  у  тюрок  и  на  Руси  этот  порядок  оказывался  вто¬
ричным  по  сравнению  с  наследованием  от  отца  к  сыну  и  назначением
в  уделы  наместников-вассалов255.
 В  древней  Ирландии  тоже  существовала  удельно-лествичная  сис¬
тема  внутри  кланов.
 Господствующий  род
 В  системе  большой  феодальной  формации  государство  с  его  орга¬
нами  и  сословиями  не  было  единственным  средством  общественного
регулирования.  Рядом  с  государственными  институтами  существова¬
ли  системы  общинного  типа:  соседско-родовые  и  соседские  общины
земледельцев  и  скотоводов,  сервильные,  или  крепостные  общины,
общины-полисы,  племена,  военно-кочевые  орды,  феодальные  кланы,
древние  «коллегии»,  охотничьи  и  тайные  союзы,  организация  поло¬
возрастных  групп,  храмовые,  монастырские  и  тому  подобные  общи¬
ны,  духовные  братства  и  ордены,  козацкие  курени,  ремесленные  цехи
и  прочие  корпорации.  Все  они  в  том  или  ином  наборе  составляли  об¬
щинно-кастовую  систему  (в  обществах  кочевников  —  обычно  общин¬
но-кастово-племенную).  Подобно  полюдью,  такие  системы  могут
рассматриваться  как  всемирно-историческое  явление  —  социаль¬
но-исторический  комплекс.  Вместе  с  тем,  отдельные  их  элементы  мо¬
гут  быть  связаны  с  функциями  полюдья.  Например,  описанные  выше
ритуальные  охоты  связаны  с  охотничьими  союзами  и  общиной  загон¬
щиков.  То  же  относится  к  господствующим  и  другим  привилегиро¬
ванным  родам,  кастам  и  пр.256
 Ранние  стадии  формирования  княжеских  родов  мы  видим  у  ни-
лотских  народов.  В  доклассовых  обществах  нуэров  и  динка  южного
Судана  «знать»  в  общинах  имела  незначительные  привилегии257.
 У  ануаков  (или,  как  они  сами  себя  называют,  анюа)  Западной
Эфиопии  и  прилегающей  части  южного  Судана  имеется  аристокра¬
тический  род  Ватнйийе.  Нйийе  («благородным»)  считался  лишь  тот
анюа,  кто  принадлежал  по  рождению  к  этому  клану,  а  затем  прошел
специальное  посвящение.  В  прошлом,  когда  у  юго-восточных  анюа
существовал  царь-жрец,  Ватнйийе  был  царским  кланом,  к  которому
принадлежали  все  деревенские  вожди.  В  конце  XIX  —  середине  XX  в.
члены  этого  клана  распространили  свою  власть  и  на  часть  североза¬
падных  анюа.  Это  происходило  так.  Сын  аристократа,  женатого  на
«простой»  женщине  (Ватнийийе,  как  и  другие  кланы  анюа,  эндо¬
гамен),  переселялся  в  деревню  своего  дяди  по  матери  и  других  её  роди¬
чей.  Теперь  в  деревне  появлялся  свой  аристократ,  который  с  помощью
материнской  родни  (стремившейся  к  престижу  и  побуждаемой  суеве¬
риями),  начинал  добиваться  посвящения  в  нйийе258.
 656


У  ачоли  имеется  несколько  аристократических  кланов,  каждый  из
которых  господствует  в  одном  княжестве  («вождестве»)  или  группе
княжеств.  В  каждом  княжестве  старший  представитель  старшей  вет¬
ви  местного  аристократического  рода  —  князек;  в  деревенских  общи¬
нах  местные  аристократы  таким  же  образом  становятся  вождями;  де¬
ревенские  вожди  подчиняются  князькам  как  младшие  сородичи  —
старшим.  В  некоторых  деревенских  общинах  «аристократы»  состав¬
ляют  большинство,  в  других  —  только  вождей  с  их  родственниками.
Вообще  аристократические  кланы  многочисленнее  простонародных,
а  самый  многолюдный  —  это  тот,  который  господствует  в  наиболь¬
шем  числе  княжеств259.
 У  соседних  и  близкородственных  ачоли  алуров  еще  до  переселе¬
ния  этого  народа  на  запад,  на  его  нынешнюю  территорию,  сложились
аристократические  кланы  (часто  ответвления  ачолийских).  Предста¬
вители  этих  кланов  стали  князьками  и  деревенскими  вождями  на  но¬
вых  местах,  где  возникли  первые  алурские  княжества.  Алурские
князьки  уговаривали  прежде  независимые  общины  (в  том  числе  неа-
лурские)  принимать  их  младших  братьев  и  сыновей  к  себе  в  деревен¬
ские  вожди.  Таким  образом,  они  создавали  новые  княжения,  которые
подчинялись  им,  как  младшие  сородичи  подчинялись  старейшине
рода.  Так  было  образовано  сначала  княжество  Атьяк,  затем  целая
группа  княжеств  Атьяк,  где  все  деревенские  вожди,  младшие  и  стар¬
шие  князьки  принадлежали  к  клану  Атьяк.  Подобным  же  образом
сформировались  и  другие  группы  княжеств.  В  деревенских  общинах
собственная  ветвь  аристократического  клана  появлялась  после  того,
как  князек  отправлял  одну  из  своих  жен  с  маленьким  сыном  в  ту  или
иную  деревню260.  Сходный  обычай  существовал  и  у  шиллуков  Суда¬
на,  у  которых  складывалось  единое  государство  во  главе  со  «священ¬
ным»  царем  и  царский  клан  не  был,  как  в  княжествах  ачоли  и  алуров,
раздроблен  на  «царствующие  дома»  по  числу  княжеств,  а  сохранял
единство.  Но,  как  и  у  алуров,  каждая  жена  «священного»  царя  шил¬
луков,  родив  сына,  отсылалась  к  своему  отцу261.
 При  дворе  алурского  князька  постоянно  жили  его  бедные  род¬
ственники:  братья,  племянники  и  пр.,  а  более  отдаленные  родичи
князьков  жили  отдельными  деревнями  почти  как  простые  земледель¬
цы  и  несли  в  их  пользу  повинности.  Так,  «царствующий  дом»  кня¬
жества  Ангаль  клана  Учибу  подразделялся  на  несколько  ветвей  чис¬
ленностью  от  50  до  300  человек  каждая.  Такая  масса  аристократов  не
может  вести  паразитический  образ  жизни.  Целые  ветви  аристократи¬
ческих  кланов,  гордясь  своим  происхождением,  несли  в  пользу
князьков  повинности,  как  простой  народ262.
 У  занде,  живущих  к  северу  от  алуров,  на  гораздо  более  обширных
территориях  Конго,  южного  Судана  и  Центрально-Африканской
Республики  в  начале  XX  в.  было  несколько  групп  княжеств.  Все
 657


князья,  подчиненные  князьям  князьки  и  бедные  аристократы  при¬
надлежали  к  клану  Вонгара,  полулегендарный  основатель  которого
жил  в  XVIII  в.  Этот  клан  подразделялся  на  семь  ветвей,  или  «кня¬
жеских  домов».  Члены  каждой  ветви  жили  в  основном  в  своих  кня¬
жествах  и  лишь  изредка  и  частично  —  в  чужих  княжествах.  В  таком
случае  они  были  в  менее  привилегированном  положении,  чем  члены
своего  «княжеского  дома»;  у  них  было  меньше  жен,  они  реже  назна¬
чались  деревенскими  вождями,  реже  получали  угощение  при  дво¬
ре  князька263.
 У  нилотских  и  родственных  им  паранилотских  и  других  народов,  а
также  у  южных  кушитов  и  банту  внутренних  районов  Кении  имеются
кланы  жрецов-вызывателей  дождя.  В  некоторых  случаях  такие  кланы
распространяли  свое  влияние  на  весь  этнос  или  большую  его  часть.
В  некоторых  случаях,  как  у  масаев,  такие  жрецы  (лаибоны)  образова¬
ли  иерархию  во  главе  с  главным  лаибоном  —  вождем-жрецом264.
 В  наиболее  примитивных  из  доколониальных  государств  банту,
близких  по  уровню  развития  к  нилотским  «сегментным»  государ¬
ствам,  господствующий  слой  более  или  менее  совпадал  с  царским  ро¬
дом.  В  качестве  примера  возьмем  государство  Шамбала  на  востоке
нынешней  Танзании.  Оно  зародилось  в  середине  XVIII  в.,  когда
охотник  по  имени  Мбега  со  своими  родственниками  из  клана  Ки-
линди  переселился  к  шамбала  от  соседнего  этноса  зигуа.  К  нему  при¬
соединились  различные  люди  и  все  вместе  они  основали  поселение,
постепенно  выросшее  в  город  Вуга.  Вуга  стала  центром  княжества
Мбеги,  который  возглавил  борьбу  общин  шамбала  с  народом  паре.
Своих  сыновей  Мбега  сделал  правителями  дочерних  княжеств,  обра¬
зовавшихся  вокруг  Вуги  в  результате  походов  Мбеги  с  его  дружиной.
Позднее  благодаря  высокому  престижу  и  военной  доблести  клана
Килинди  Вуга  стала  столицей  «великого  княжества»,  которому  под¬
чинялись  младшие  князья  и  князьки.  Все  они  придерживались  тра¬
диционных  отношений  в  роде:  сыновья  повиновались  отцам,  млад¬
шие  братья  —  старшим,  а  потомки  первых  —  потомкам  вторых.
Правитель  Вуги  возглавлял  клан  Килинди  и  вместе  с  тем  феодаль¬
ную  иерархию  царства  Шамбала.  Внук  Мбеги  по  имени  Кимвери  в
середине  XIX  в.  был  уже  правителем  обширного  государства,  кото¬
рое  объединило  большую  часть  этноса  шамбала  и  продолжало  рас¬
ширять  свои  границы,  прежде  всего  потому,  что  надо  было  «пристро¬
ить»  молодых  членов  рода  Килинди,  которых  сажали  князьками  в
пограничных  деревнях  (а  естественный  рост  княжеского  клана,  чле¬
ны  которого  имели  по  много  жен,  был,  конечно,  высоким).  Князья
либо  силой  заставляли  общины  принимать  к  себе  вождями  княже¬
ских  сыновей  и  племянников,  либо  уговаривали  согласиться  на  это
деревенских  старейшин.  Для  общинников  это  означало  увеличение
тяжести  повинностей,  но  взамен  они  получали  защиту  от  набегов  и
 658


посредничество  князя  при  разрешении  межобщинных  конфликтов.
В  колониальное  время  границы  государства  Шамбала  продолжали
расширяться,  а  род  Килинди  умножаться  и  укреплять  свое  положе¬
ние.  В  сословном  отношении  члены  клана  Килинди  делились  на  че¬
тыре  части.  Вершину  общественной  пирамиды  занимал  симбабвене
(букв,  «подобный  льву»,  или  великий  князь),  глава  государства  и
вместе  с  тем  верховный  жрец  —  заклинатель  дождя.  Его  вассалами
были  князья  —  зумбе-мкуу  (букв,  «большие  вожди»  или  «старшие
князья»),  правители  областей,  а  вассалами  последних  —  князьки  зум-
бе-мдодо  («младшие  вожди»),  правившие  волостями,  состоявшими
обычно  из  нескольких  небольших  деревень  и  одного  крупного  по
местным  понятиям  села.  Зумбе-мкуу  в  1957  г.  было  полтора  десятка,
зумбе-мдодо  —  в  10  раз  больше,  но  основную  часть  клана  Килинди
составляли  «рядовые  аристократы».  В  сознании  членов  этого  клана  и
всего  народа  структура  феодальной  иерархии  отождествлялась  с  ро¬
довой  структурой.  Считалось,  что  зумбе-мкуу  повинуются  симбабве¬
не  как  главы  младших  ветвей  клана  главе  старшей  ветви,  то  же  са¬
мое  —  князьки  низшего  ранга  и  т.  д.  Последние  не  могли  отказать  в
материальной  помощи  и  всяческой  поддержке  рядовым  членам  кла¬
на  Килинди,  так  как  они  были  их  родственниками  и  на  них  распрос¬
транялся  обычай  родовой  взаимопомощи.  По  этой  же  причине
князья  и  князьки  обязаны  были  «пристроить»  своих  братьев,  сыно¬
вей  и  других  близких  родственников  правителями  подчиненных  им
волостей  и  деревенских  общин.  В  сущности,  весь  клан  Килинди  участ¬
вовал  в  эксплуатации  простых  общинников265.
 Аналогичные  отношения  внутри  правящей  в  государстве  родовой
группы  мы  находим  и  в  других  частях  зоны  расселения  народов  банту.
 Там,  где  государственность  существовала  в  виде  независимых
княжеств,  например,  у  сога  восточной  Уганды,  джагга,  зинза,  сукума,
ха  и  других  народов  Танзании,  мамбве  Замбии  и  пр.,  главы  княжеств
назначали  правителями  отдельных  районов  своих  братьев,  сыновей  и
других  родственников.  Те,  в  свою  очередь,  посылали  своих  сыновей
править  отдельными  «волостями»  и  деревенскими  общинами.
 Вместе  с  тем  происходил  процесс  вытеснения  одних  княжеских
родов  другими.  У  сукума  сильнейшим  из  них  был  род  Ньоро,  правив¬
ший  в  группе  княжеств266.  У  мамбве  клан  Сикула  владел  тринад¬
цатью  княжествами,  а  другие  три  княжеских  рода  оставались  каждый
лишь  в  одном  мельчайшем  княжестве.  Кроме  того,  члены  клана  Си¬
кула  постепенно  вытесняли  с  их  должностей  вождей  деревенских  об¬
щин267.  У  сога  большая  часть  престолов  княжеств  (а  внутри  них  —
большая  часть  должностей  деревенских  вождей)  находилась  в  руках
клана  Баисенгоби;  лишь  на  юге  страны  сога  сохранялись  мелкие  и
мельчайшие  «вождества»  других  кланов268.
 659


У  многих  народов  банту  во  главе  всех  княжеств  стояли  члены  од¬
ного  клана.  Один  знатный  род  царствовал  во  всех  ста  карликовых
княжествах  ньякьюса  (Замбия  и  Танзания),  у  которых  новые  кня¬
жества  отпочковывались  от  старых  в  связи  с  периодическим  выделе¬
нием  деревень-колоний,  во  главе  каждой  из  которых  становились
один  из  двух  старших  сыновей  князька269.  У  пенде  Конго  также  все
князья  и  князьки  принадлежали  к  одному  роду.  Это  характерно  и  для
соседних  этносов,  а  также  ряда  народов  Южного  Конго  и  Замбии
(ламба,  биса  и  др.)270.  В  тех  государствах  (великих  княжествах)  за¬
падных  и  центральных  банту,  где  весь  этнос  или  его  большая  часть
был  объединен  в  одном  государстве  (например,  Бемба  в  Замбии  и
южном  Конго,  Куба  в  центральном  Конго,  Бали-Нйонг  в  южном  Ка¬
меруне  и  др.),  все  верхние  «этажи»  феодальной  пирамиды  занимали
члены  матрилинейного  княжеского  рода;  лишь  деревенские  вожди
либо  часть  деревенских  вождей  принадлежали  к  другим  родам.  При
этом  если  князек  мог  назначать  такого  вождя,  он  сажал  на  эту  долж¬
ность  либо  своего  родственника,  либо  клиента,  давшего  ему  хороший
подарок271.
 Так  было  и  в  царствах  («королевствах»,  «империях»)  позднего
средневековья  и  нового  времени.  Например,  в  королевстве  Конго  и
его  вассальных  владениях  в  ХУ-ХУН  вв.  все  титулы  феодальной  ие¬
рархии,  кроме  титула  макулунте  —  деревенского  старосты  —  находи¬
лись  в  руках  того  матрилинейного  клана,  который  господствовал  в
данном  королевстве  или  княжестве.  Существовала  здесь  и  категория
«рядового  дворянства»,  не  имевшего  уделов.  Верхушка  феодальных
кланов  —  правителей  этих  владений  была  связана  с  королем  Конго
узами  родства  или  свойства272.
 Несмотря  на  эндогамию  кланов  у  банту,  члены  царских  родов
стремились  замкнуться  в  группы  кастового  типа.  Это  достигалось  пу¬
тем  перекрестных  браков  между  членами  царского  и  княжеских  ро¬
дов  (в  Конго,  Лоанго,  Каконго,  Нгойо  и  др.)  или,  как  в  царстве  Барот-
се  —  браками  царя  и  его  сыновей  с  членами  знатных  кланов273.  Такая
структура  правящего  слоя  встречается  и  в  других  традиционных  го¬
сударствах  банту,  в  частности,  в  тех,  которые  возникли  на  периферии
ранней  империи  Луба.  Среди  них  —  государство  калонга  —  царей  на¬
рода  малави,  основанное  переселившимися  в  Малави  луба.  Все  ка¬
лонги  принадлежали  к  клану  Пхири,  а  их  старшие  жены,  а  также  со¬
ветники  и  жрецы  святилища  духов  умерших  царей  —  к  клану  Банда.
Калонги  посылали  правителями  областей  своих  ближайших  сороди¬
чей  из  клана  Пхири,  а  те  брали  в  качестве  старших  жен  девушек  из
клана  Банда,  а  младшими  женами  —  представительниц  знатных  мест¬
ных  родов.  Так,  тесно  связанные  между  собой  аристократические
кланы  Пхири  и  Банда  широко  расселялись  среди  малави274.
 660


Впервые  касты  у  народов  банту  (далеко  не  у  всех)  появились  в  ре¬
зультате  интеграции  прежде  независимых  этнических  групп,  при¬
надлежавших  к  хозяйственно-культурным  типам  мотыжных  земле¬
дельцев  и  кочевых  пастухов  в  Озерном  районе,  а  местами  (в  Кубе,
Руанде,  на  западе  Уганды  и  пр.)  —  и  бродячих  охотников-собирате-
лей.  Образовалось  несколько  общинно-кастовых  систем,  каждая  в
масштабах  нового  этноса,  который  сформировался  в  результате  та¬
кой  интеграции.
 При  этом  часть  номадов  перешла  к  оседлости  и,  раздавая  скот  в
пользование  земледельцам,  закабалила  их  и  превратила  в  своих  кли¬
ентов,  а  сама  стала  аристократической  кастой  (тутси,  туси  и  др.).
 С  развитием  государства  (зачатки  которого  существовали  и
прежде)  внутри  этой  аристократической  касты  начала  формировать¬
ся  высшая  группа,  состоявшая  из  «царского»  рода  и  тех  родовых
групп,  из  которых  правители  и  их  родственники  брали  себе  жен.
 Одну  из  начальных  стадий  этого  процесса  мы  наблюдаем  у  ха
(в  Западной  Танзании).  Здесь  существовало  множество  независимых
княжеств,  правители  которых,  принадлежавшие  к  касте  туси,  назна¬
чали  своих  братьев  и  сыновей  правителями  отдельных  областей;  с  те¬
чением  времени  под  эгидой  потомков  такого  лица  область  превраща¬
лась  в  новое  княжество,  независимое  от  других.  Такие  группы
княжеств  принадлежали  тому  или  иному  княжескому  клану  касты
туси;  другие  кланы  туси  собственных  княжеств  не  имели  и,  разумеет¬
ся,  пользовались  меньшим  престижем,  чем  княжеские  кланы.  Правя¬
щие  дома  отдельных  княжеств,  принадлежавшие  разным  кланам,  за¬
ключали  между  собой  династические  браки.  Так,  князья  Херу
обычно  женились  на  дочерях  или  сестрах  князей  Бунганды,  князья
Нкалинзи  —  на  девушках  из  правящих  домов  Мухамбве  и  Буюнгу.
Поэтому  княжеские  кланы  у  ха  составляли  как  бы  подкасту  местных
туси275.
 В  Руанде  внутри  аристократической  касты  тутси  имелась  знат¬
нейшая  прослойка.  Царский  клан  и  клан  царицы  (вернее,  старшие
ветви  этих  кланов)  начали  превращаться  в  эндогамную  группу276.
 Вообще  в  Озерном  районе  аристократические  касты  создавались
и  на  межэтническом  уровне.  Туси,  или  тутси,  были  такой  кастой  у
трех  этносов:  ха,  рунди  (Бурунди  и  прилегающая  часть  Конго)  и
руанда  (Руанда,  восточный  Конго).  Широко  распространились  «цар¬
ские»  кланы  (более  или  менее  фиктивные)  Чвези  и  Бито.
 Династия  Чвези,  царствовавшая  в  средневековом  царстве  Китара
Ньоро,  ассоциируется  с  культом  духов  чвези  у  многих  этносов  Озер¬
ного  района,  с  тайным  обществом  Бусвези,  объединявшем  членов
знатнейшего  княжеского  рода  Ньоро  у  сукума  (проходившего,  по
преданию,  от  царского  Китара-Ньоро),  а  также  с  кланом  Чвези,  со¬
хранившимся  на  востоке  Торо  (Уганда).  Царский  род  Хинда  в  сосед¬
 661


ней  с  Торо  Анколе  также  выводит  свое  происхождение  от  Чвези,  тог¬
да  как  княжеский  род  Хинда  у  хайя  и  зинза  (оба  в  Танзании)
считаются  ответвлениями  могущественного  царского  рода  Бито,  пра¬
вившего  в  Буганде  и  Ньоро277.  Сходный  процесс  происходил  и  в
Замбии,  где  у  этносов  амбо,  лала  и  свака  существовал  общий  кня¬
жеский  род  Ньендва.  При  этом  у  амбо  один  из  князей  считался  стар¬
шим  и,  как  и  у  шамбала,  «подобным  льву»  (верили,  что  после  смерти
его  дух  вселяется  в  льва)278.
 То  же  самое  —  в  Западной  Африке.  Так,  у  тикаров  и  бамилеке  цен¬
трального  Камеруна  в  каждом  княжестве  большая  часть  феодальной
знати  принадлежала  к  местному  княжескому  роду.  В  княжестве  Ком
подвластные  правителю  общины  обязаны  были  посылать  ему  деву¬
шек,  которые  становились  наложницами  его  самого,  его  родственни¬
ков  и  придворных.  Дочери,  рожденные  этими  наложницами,  выдава¬
лись  замуж  за  деревенских  вождей;  таким  образом,  последние
становились  свойственниками,  а  их  сыновья  —  родственниками  кня¬
зей  и  аристократии  из  княжеского  клана.  В  царстве  Бамум  сыновья  и
родичи  царя  представляли  собой  наиболее  многочисленную,  социаль¬
но  устойчивую  и  консолидированную  группу  внутри  господствую¬
щего  слоя279.
 Сходные  структуры  встречаются  в  Южной  Нигерии280  и  далее  в
странах  северного  побережья  Гвинейского  залива.  В  других  случаях,
как  у  марги  на  севере  Камеруна,  все  главы  княжеств  принадлежали  к
одному  роду281.
 В  мусульманских  империях  Центрального  и  Западного  Судана
члены  царствующего  рода  составляли  важную  часть  феодального
класса.  Так,  в  империи  Сокото,  образовавшейся  в  начале  XIX  в.,  уже
через  сто  лет  они  составляли  большинство  на  высших  и  средних  эта¬
жах  феодальной  иерархии282.  О  более  сложном  положении  в  импе¬
риях  Мали  и  Сонгай  уже  говорилось  выше.
 В  Восточном  Судане  мы  находим  сходную  картину,  только  цар¬
ские  роды  здесь  были  во  многих  государствах  матрилинейными,  на¬
пример,  в  средневековой  Нубии  и  в  Сеннарском  султанате  вплоть  до
второй  половины  XVIII  в.  В  этом  султанате,  несмотря  на  признание
ислама  государственной  религией  и  на  господство  арабского  языка,
сохранялось  немало  древних  нубийских  и  мероитских  обычаев.  Пра¬
вящая  группа  составляла  матрилинейный  род  Унсаб.  Женщины  из
этого  рода  выходили  замуж  за  членов  сословия  арбаб,  о  котором
будет  сказано  ниже,  и  из  которого  назначались  все  правители  провин¬
ций  (числом  около  десятка),  на  которые  делилась  основная  террито¬
рия  султаната,  и  правители  областей,  на  которые  делились  провин¬
ции.  Царь,  или  султан,  также  принадлежал  к  этому  сословию.  Так,  у
царя  Бади  III  в  1702  г.,  согласно  сообщению  немецкого  путешествен¬
ника  Т.  Крумпа,  было  шесть  сотен  жен  из  рода  Унсаб,  у  наместника
 662


провинции  —  две  сотни,  у  правителя  небольшой  области  —  около  со¬
рока.  Аналогичные  сведения  сообщали  европейские  путешественни¬
ки  XIX  в.  Когда  арбаб  назначался  правителем  провинции  или  облас¬
ти,  ему  давали  в  жены  одну  из  унсаби  —  женщин  рода  Унсаб.  Как
только  она  беременела,  её  возвращали  в  г.  Сеннар,  в  царскую  рези¬
денцию,  и  она  здесь  рожала  ребенка.  Если  это  был  мальчик,  он  стано¬
вился  арбабом,  девочка  причислялась  к  унсаби283.
 Как  мы  видим,  соединение  статуса  феодала  и  члена  правящей  ро¬
довой  группы  весьма  характерно  для  ранних  государств  Африки.
Однако  оно  не  составляет  африканской  специфики.
 Например,  у  коньяк  гор  Нага  (на  границе  Индии  с  Мьянмой)  все
князьки  принадлежали  к  одному  роду.  В  Микронезии,  как  и  в  ряде
обществ  народов  банту,  великие  князья,  князья  и  князьки  принадле¬
жали  к  двум-трем  княжеским  родам.  На  Маршалловых  островах  все
они  должны  были  быть  сыновьями  князей  из  рода  Идьирик  и  кня¬
гинь  из  рода  Еродья  (роды  здесь  матрилинейны).  Существовала  и
нижная  прослойка  феодалов,  не  имевшая  отцов  и  матерей  из  этих
родов284.
 Сходную  картину  мы  наблюдаем  на  Северном  Кавказе  и  в  Казах¬
стане  XVII  —  середины  XIX  вв.  Так,  в  Кайтаге  господствующую  со¬
циальную  группу  составляли  беки,  принадлежавшие  к  одному  из
трех  родов:  правящему  уцмиеву  (царскому)  роду,  к  древнейшему
роду  Карачи  (карачи-беки)  и  бекскому  роду  аула  Гимри.  Два  послед¬
них  были  гораздо  малочисленное  и  беднее  первого  и  считались  менее
знатными.  Они  были  намного  теснее  связаны  с  общинами,  в  которых
они  жили,  чем  беки  умциева  рода.  Члены  этого  рода  сидели  и  в  Гим¬
ри  как  его  владетели.  Полноправным  членом  умциева  рода  считался
лишь  тот  бек,  у  которого  и  мать  и  отец  происходили  из  этого  рода.
Следовательно,  внутри  феодального  сословия  беков  образовалась
высшая  группа  кастового  типа.  Кроме  полноправных  беков,  к  правя¬
щему  роду  принадлежали  чанка-беки  (дети  бека  из  уцмиева  рода  и
знатной  женщины  из  другого  рода),  а  также  собственно  чанка  (дети
бека  от  простолюдинки).  Свои  владения  бек  передавал  по  наслед¬
ству.  Чанка-беки  получали  в  наследство  некоторую  часть  феодально¬
го  владения  своего  отца  (меньшую,  чем  полноправные  беки).  Что  ка¬
сается  чанка,  то  они  фактически  исключались  из  феодального  класса,
не  имели  земель  с  крепостными;  а  получали  крестьянский  надел  в
той  общине,  членами  которой  они  состояли  по  линии  матери285.
В  Шамхальстве  к  шамхальскому  (царскому)  роду  принадлежало
большинство  беков.  Прочие  беки,  как  и  в  других  частях  Дагестана,
являлись  членами  древнейшего  рода  Карачи  (карачи-беки).  Они
были  малочисленнее  и  беднее  беков  правящего  клана.  Еще  ниже  сто¬
яли  чанка,  или  джанка  —  дети  от  браков  шахмала,  престолонаследни¬
ка  и  беков  с  женщинами  других  сословий.  Наконец,  существовала
 663


низшая  категория  феодалов  —  сала-уздени,  как  и  азнауры  в  Грузии,
переходная  к  свободному  крестьянству  —  догерек-узденям.  Те  и  дру¬
гие  считались  простыми  вассалами  беков  либо  шамхала,  но
сала-уздени  составляли  их  дружины  или  свиту.  Сходное  положение
занимали  мурзы  —  остатки  татаро-монгольской  знати.  Имелось  так¬
же  мусульманское  духовенство.
 Во  владениях  нуцала  и  в  «вольных  обществах»  высшие  сословия
составляли  сам  нуцал,  его  младшие  сородичи-беки,  беки  из  других
родов  (малочисленных  и  небогатых  по  сравнению  с  нуцальским  ро¬
дом)  и  чанка.  Последних  нуцал  и  беки  селили  в  принадлежавших  им
деревенских  общинах  и  через  них  управляли  этими  общинами.  Чан¬
ка,  потомки  беков  и  простолюдинок,  как  и  их  более  знатные  сороди¬
чи-беки,  образовали  привилегированную  группу,  жившую  за  счет
эксплуатации  зависимого  крестьянства.
 У  тюркских  и  монгольских  народов  евразийских  степей  издавна
феодальная  аристократия,  принадлежавшая  к  роду  правителя,  вытес¬
няла  эксплуататорскую  прослойку  других  родов.  Возможно,  раньше
всего  это  произошло  в  эпоху  великого  переселения  народов,  когда
потомки  хуннских  шанъюев  возглавили  самые  различные  государства
от  Северного  Китая  до  Центральной  Европы.  После  образования
Тюркского  каганата  от  Монголии  до  Хазарин  расселился  царский
род  Ашина.  Монгольская  держава  Чингисхана  и  его  преемников  дала
начало  династиям  Чингисидов,  которые  широко  распространились  в
степном  поясе  Евразии  и  за  его  пределами  до  Ирана,  Индии  и  Китая
включительно.
 Разумеется,  ни  империи  Хулагуидов,  Тимуридов,  Великих  Мого¬
лов,  империя  Юань  и  т.  п.,  ни  даже  Джунгарское  и  Халхаское  ханство
не  было  ранними  (раннефеодальными)  государствами,  но  Казахское
ханство  и  казахские  жузы  XVIII  —  первой  трети  XIX  в.  представляли
тип  раннего  кочевого  государства.  Все  ханы  в  жузах  и  большинство
глав  племен  и  глав  подразделений  племен  были  чингисидами.  Су¬
ществовали  и  обедневшие  султаны,  не  имевшие  подданных,  но  и  они
считались  подлинной  аристократией  «белой  кости».  В  общем,  «белая
кость»  постепенно  вытесняла  старую  знать  «черной  кости»  (других
родов,  кроме  чингисидов),  но  даже  в  XIX  в.  много  было  биев,
батыров  и  баев,  не  менее  богатых,  чем  султаны.  «Иногда  богатые  и
доблестные  люди  “черной  кости”  приобретали  огромную  власть,  но
ни  разу  не  решались  провозгласить  себя  ханами»286.
 Аналогичный  уровень  развития  мы  находим  в  раннесредневеко¬
вых  государствах  Европы  (кроме  высокоразвитых  римского  и  визан¬
тийского).  Во  главе  каждого  из  них  стоял  целый  царский  род.  Так
было  у  франков  при  Меровингах.  Каждый  член  рода  Меровингов  на¬
зывался  королем  и  мог  претендовать  на  отдельное  владение,  а  глава
рода  был  главным  из  королей.  В  сущности,  до  Хлодвига  Меровинги
 664


правили  в  нескольких  франкских  королевствах.  Сыновья  Хлодвига,
объединившего  эти  и  другие  владения  в  одно  королевство,  по  обы¬
чаю,  разделили  его  между  собой.  Считаясь  потомками  самого  бога
Одина,  меровинги  даже  внешне  отличались  от  других  людей:  они  не
должны  были  стричь  волосы.  В  конце  концов  короли  Меровинги
превратились  в  сакрализованных,  но  лишенных  власти  правителей,
уступивших  сперва  власть,  а  затем  и  корону  Каролингам.
 У  готов  был  такой  же,  как  Меровинги,  сакрализованный  царский
род  Амалов,  у  древних  скандинавов  —  род  Инглингов.  Возможно,  по¬
томки  Амалов  и  Инглингов  формировали  княжеские  роды  и  на  Руси.
Объединение  восточных  славян  под  властью  Рюрика,  Олега  и  рода
Рюриковичей  происходило  в  рамках  политического  образования,
представлявшего  собой  один  из  характерных  типов  раннего  государ¬
ства.  Первоначально  Рюриковичи  были  только  одним  из  княжеских
родов:  у  древлян  был  князь  Мал  (из  рода  готских  королей  Амалов?),
в  Полоцке  собственный  княжеский  род,  но  в  Х1-ХШ  вв.  в  Киевской
Руси  и  в  государствах,  на  которые  она  распалась,  все  князья  —
великие  и  младшие,  княжата  и  князья-изгои  —  принадлежали  к  роду
Рюриковичей.  Они  расселились  по  всей  старой  территории  восточ¬
но-славянских  племен,  вытеснив  прежние  династии,  а  также  обосно¬
вались  с  зависимыми  людьми  в  отдаленных  от  Киева  и  Новгорода  не¬
славянских  землях,  образовав  в  них  княжества  Тьмутараканское,
Суздальское,  Муромское  и  др.  Современный  историк  говорит  о  «ро¬
довом  сюзеренитете  Рюриковичей  над  Русью»  Х1-ХП  вв.287
 Правящая  каста
 Тенденция  к  формированию  каст  так  же  присуща  феодализму,
как  и  сословные  деления,  но  в  общем  еще  древнее.  К  примеру,  у  рим¬
лян  касты  патрициев  и  плебеев  образовались  раньше  единого  сосло¬
вия  сенаторов;  в  Индии  варны  древнее  сословий  внутри  варн.  Одна
из  причин  в  том,  что  кровнородственные  узы,  играющие  огромную
роль  в  первобытнообщинной  формации  («родовой  строй»),  отнюдь
не  утрачивают  своего  значения  и  при  феодализме288.  Поэтому  касто¬
вость  (общинно-кастовые  системы)  и  правящие  касты  —  вполне
обычная  вещь  в  ранних  государствах.
 В  отличие  от  сословия  биев  чингизиды  у  казахов  превращались  в
группу  кастового  типа.  Выше  говорилось  о  развитии  в  Дагестане  кас¬
ты  беков.  У  адыгских  народов  князья-пши  также  напоминали  касту.
Они  делились  на  два  рода;  основную  часть  составляли  потомки  Ина¬
ла,  меньшую  часть  —  потомки  крымского  хана  Гирея.  Пши  роднились
с  шамхалами  и  дагестанскими  беками  шамхальского  рода,  а  также  с
ногайскими  чингисидами289.  На  происхождение  от  шамхалов  пре¬
тендовали  и  некоторые  княжеские  роды  восточной  и  западной  Гру¬
 665


зии,  где  структура  класса  феодалов  была  значительно  сложнее,  чем  у
адыгов.  Несомненно,  родственные  связи  с  аристократией  соседних
стран  поднимали  престиж  дагестанских  беков  и  адыгских  пши.
 У  хантов  Западной  Сибири  все  князья  и  князьки290  составляли
касту.  В  Озерном  районе  Африки  мы  находим  сочетание  господства
царских  и  княжеских  родов  и  менее  знатной  и  могущественной
феодальной  аристократии,  принадлежащей  к  высшей  касте  ското¬
водческого  происхождения.  В  ранних  государствах  Полинезии,  Мик¬
ронезии,  Индонезии,  Индокитая,  Индостана,  как  правило,  феодаль¬
ный  элемент  принадлежал  к  определенной  касте.
 На  всех  архипелагах  Полинезии  это  была  каста  арики  (арии,
алии).  У  бадуи  Явы  пуун  —  правящая  жреческая  каста.  В  Маджапа-
хите  высшую  знать  составляли  члены  царского  рода,  назначавшиеся
правителями  отдельных  частей  империи.  Как  и  в  индонезийских  го¬
сударствах  более  раннего  времени,  основная  часть  эксплуататорско¬
го  слоя  и  правящая  династия  принадлежали  к  касте  брахманов291.
В  Ангкорской  империи  все  высшие  и  средние  государственные  посты
и  титулы  находились  в  руках  касты  брахманов,  к  которой  принадле¬
жал  и  сам  правитель.  Среди  брахманов  встречались  иностранцы  (ин¬
дийцы  и  др.),  но  в  основном  это  была  коренная  местная  знать.  Носи¬
телями  высших  титулов  являлись  братья  и  сыновья  правителя,  его
зятья  и  близкие  родственники  его  жен292.
 В  Индии  издавна  правители  ранних  государств  принадлежали  к
варне  кшатриев,  хотя  уже  в  древности  появились  и  династии  иных
варн  (шудры).  В  империи  Харши  большинство  подчиненных  ему  ца¬
рей  былираджпутами,  но  согласно  китайским  источникам,  один  или
два  местных  правителя  принадлежали  к  шудрам293.  Период  с  середи¬
ны  I  тысячелетия  до  Р.  X.  до  времени  Харши  был  наполнен  спором  о
том,  какая  из  варн  —  брахманы  или  кшатрии  —  выше.  Все  же  цари  в
основном  были  кшатриями,  их  приближенные  —  брахманами  либо
кшатриями,  а  трудящиеся  —  вайшьями  либо  щудрами.  Нельзя  забы¬
вать  о  том,  что  принесенная  в  Индию  индоарийцами  структура  варн
наложилась  на  остатки  сравнительно  высокоразвитой  общественной
структуры  древней  индской  цивилизации  и,  по  мере  «санскритиза-
ции»  Южной  Азии,  в  синтез  вступали  все  новые  и  новые  социаль¬
но-культурные  элементы.
 Известной  аналогией  этому  является  социально-культурное  раз¬
витие  в  ранних  государствах,  появившихся  в  средние  века  на  терри¬
тории  бывшей  римской  цивилизации  в  Западной  Европе  и  Северной
Африке.  При  этом  в  берберском  Магрибе  (вместе  с  Сахарой)  тенден¬
ция  к  формированию  каст  была  более  отчетливо  выражена,  чем  в
Европе.  Правящая  группа  в  ранних  государствах  существовала  глав¬
ным  образом  за  счет  прибавочного  продукта,  производимого  мелки¬
ми  производителями  (в  основном  и  как  правило  земледельцами-
 666


скотоводами);  этот  продукт,  а  также  непосредственный  труд  мелких
производителей  изимался  как  рента  натурой  и  трудом;  одним  из  спо¬
собов  изъятия  было  полюдье.  Поэтому  по  своему  месту  в  обществен¬
ном  производстве  интересующая  нас  группа  —  феодальная.
 Но  можно  ли  ее  считать  вполне  сложившимся  классом  феодалов?
Не  касаясь  пока  правовых  отношений  представителей  этого  слоя  к
мелким  производителям  и  средствам  производства,  рассмотрим  от¬
ношения  внутри  самой  правящей  группы.
 Большая  часть  этого  слоя  принадлежала  к  членам  царского,  или
княжеского  рода  либо  княжеской  касты  (подкасты),  состоявшей  из
нескольских  родов;  в  одних  случаях  независимые  княжества  одного  и
того  же  этноса  управлялись  общим  для  них  княжеским  родом,  в  дру¬
гих  —  образование  обширного  государства  во  главе  с  таким  родом
(вернее,  линиджем)  сопровождалось  установлением  удельно-лест-
вичной  системы.  Итак,  эту  аристократию  объединяли  главным  обра¬
зом  родовые  или  кастово-родовые  связи.  В  некоторых  обществах  (су-
кума,  бамум  и  др.)  члены  княжеского  линиджа  объединялись  в
особые  тайные  общества,  в  других  (многие  общества  Центральной  и
Западной  Африки)  они  вместе  с  другой  знатью  составляли  привиле¬
гированную  часть  тайных  обществ.  Дружинники  же  часто  являлись
побратимами.  Во  всяком  случае,  все  эти  связи  общинного  типа294.
 Кормильство  и  клиентела
 Для  раннефеодального  общества  характерен  также  институт  кор-
мильства,  или  аталычества,  широко  распространенный  на  Северном
Кавказе  и  в  Дагестане  в  XIV  —  начале  XIX  в.  Впервые  о  нем  сообщил
итальянец  Интерьяно  в  XIV  в.  В  первой  половине  XIX  в.  кабардин¬
ский  историк  князь  Ш.  В.  Ногмов  писал:  «Дети  князей...  отдавались
тотчас  после  рождения  уорку,  или  дворянину...  в  16  лет  воспитатель
одевал  молодого  князя  как  можно  лучше,  снаряжал  ему  хорошего
коня,  снабжал  богатейшим  оружием  и  отводил  в  отцовский  дом...
Отец  молодого  князя  награждал  воспитателя  лошадьми,  скотом  и
даже  холопами  и  потом  отпускал  его  с  честью  домой.  Воспитанник
был  обязан  ничего  не  жалеть  для  своего  аталыка  и  исполнять  все  его
желания»295.
 В  свою  очередь,  аталык-уорк  отдавал  своих  сыновей  на  воспита¬
ние  своим  вассалам  —  второстепенным  уоркам.  В  Киевской  Руси  этот
обычай  был  распространен  среди  князей  и  знатных  бояр.  Здесь  ата-
лык  назывался  «кормильцем»  и  «дядькой».  Был  он  известен  и  в
Польше  того  же  времени.  Династия  Пястов  вела  свое  происхождение
от  княжеских  кормильцев296.  Известно  кормильчество  и  в  Чехии,  а
также  в  Германии  Х-Х1  в.  М.  О.  Косвен  показал  существование  ата¬
лычества  у  знати  раннесредневековых  кельтов  в  Ирландии,  Шотлан¬
 667


дии,  Уэльсе,  а  также  в  Исландии  и  некоторых  других  европейских
странах297.  В  период  римского  завоевания  оно  было  известно  гал¬
лам298,  а  во  II  в.  до  P.  X.  —  III  в.  —  правящей  династии  Боспорского
царства  в  Крыму299.
 Кормильство  упрочивало  связи  между  правителями  и  их  вассала¬
ми  и  способствовало  внедрению  княжеского  рода  в  среду  вассальной
знати,  где  княжичи-«кукушата»  постепенно  вытесняли  эксплуата¬
торские  элементы  других  родов.  Вместе  с  тем  сыновья  князей  росли
чужими  друг  другу  и  под  влиянием  своих  «кормильцев»  вступали  в
распри300.
 По  форме  кормильство  уподоблялось  отношениям  кровного  род¬
ства  между  отцом-кормильцем,  его  сыновьями-кормильчичами  и
знатным  воспитанником.  По  содержанию  же  это  была  одна  из  струк¬
тур  внутри  складывавшегося  клана  феодалов.
 Некоторое  сходство  с  кормильством  имеет  обычай  вассалов  посы¬
лать  своих  детей  заложниками  ко  двору  правителя,  где  их  воспитыва¬
ли  в  соответствующем  духе.  Именно  так  объясняется  этот  институт  в
египетских  надписях  Нового  Царства,  которое  я  считаю  не  ранним,  а
развитым  феодальным  государством.  Однако  и  при  полюдье  прави¬
тель  обходил  свои  владения  в  сопровождении  свиты,  в  которой  были
воспитанные  им  или  при  его  дворе  дети  его  знатных  подданных.
Достаточно  напомнить  уже  приведенные  выше  сообщения  о  Харше,
окруженном  сыновьями  вассальных  князей,  или  о  киевских  князьях,
в  дружинах  которых  были  сыновья  представителей  старой  знати,  на¬
конец,  о  негусах  средневековой  Эфиопии.
 В  общем,  речь  идет  о  широком  спектре  отношений  личной  зависи¬
мости  —  от  клиентелы  и  вассалитета  до  невольничества  (ведь  в  свите  и
дружине  правителя,  совершавшего  полюдье,  в  большинстве  случаев
были  слуги-рабы,  а  в  некоторых  обществах  воины-невольники).
 Такие  отношения  отмечены  даже  в  самых  примитивных  ранних
(«сегментных»),  государствах  у  нилотских  и  других  африканских,  а
также  меланезийских  народов.
 Не  очень  сильно  отличаются  от  некоторых  форм  клиентелы  отно¬
шения  вассалитета,  который  иногда  оформлялся  вассальной  прися¬
гой,  клятвой  или  тому  подобными  ритуалами.  Западноевропейский
обряд,  при  котором  сеньор  ударял  вассала  мечом  по  плечу,  после  чего
тот  вскакивал  на  коня  и  в  полном  вооружении  произносил  формулу
присяги  —  очень  колоритен,  но,  в  сущности,  имел  то  же  значение,  что
и  ритуал  дарения  вязанок  травы  бере  (для  ремонта  крыш),  сопровож¬
давшийся  плясками  и  пантомимой,  у  йоруба  нынешней  Нигерии301  и
аналогичный  ритуал  в  Руанде  починки  ограды  у  сюзерена  его  васса¬
лами,  которые  пели  в  его  честь  величальные  песни,  сопровождая  их
плясками302.  В  других  обществах  вассальные  отношения  выража¬
лись  иными,  менее  красочными  ритуалами.  Общая  их  черта  —  в
 668


обязательстве  повиновения  нижестоящего  вышестоящему.  Как  отно¬
шения  внутри  класса  феодалов  они  более  «отстоявшиеся»,  рафини¬
рованные,  а  потому  более  развитые,  чем  в  сущности  однотипные,  но
более  примитивные  отношения  кормильства,  невольничества  («раб¬
ства»  придворных  слуг)  и  клиентелы.  Повторяю,  речь  идет  об  отно¬
шениях  внутри  правящей  группы  и  ее  непосредственного  окружения.
 Клиенты  и  невольники  наряду  с  родственниками  почти  повсе¬
местно  в  ранних  государствах  составляли  часть  двора  правителя.  Эти
слуги  правителя  совмещали  функции  прислуги  в  богатом  доме,  воен¬
ных  слуг,  непосредственных  производителей  в  сельском  хозяйстве  и
ремесле,  а  также  представителей  правителя  в  его  сношениях  с  под¬
данными.  Кроме  тех  слуг,  которые  постоянно  окружали  князя,  во
многих  обществах  были  еще  те,  кого  поселяли  в  становищах  («коро¬
левских  дворах»,  погостах  и  т.  д.)  на  маршруте  полюдья.  Хотя  порой
тут  поселялись  жены  и  наложницы  князя,  всего  важнее  были  функ¬
ции  управления  —  княжеского  слуги  либо  жреца  или  родственника
поселенной  здесь  жены  князя  с  их  малолетним  сыном  (тогда  стано¬
вище  совмещалось  с  уделом).
 Кроме  двора  или  дворов  князя  с  их  совмещением  хозяйственных,
ритуальных  и  административно-политических  функций,  в  системе
управления  ранних  государств  большое  значение  имели  догосудар-
ственные,  общинные  институты  власти  —  вожди,  старейшины  и
т.  п.  Общинные  формы  организации  как  эксплуатируемых,  так  и  экс¬
плуататоров  сохраняются  и  при  развитом  феодализме;  они  вообще
характерны  для  феодализма,  но  в  раннефеодальных  государствах,
во-первых,  их  роль  намного  важнее,  а  во-вторых,  большее  значение
имеет  общинный  элемент  в  смешанных,  общинно-государственных
структурах.
 Это  можно  проследить  в  самых  различных  сферах,  например,  адми¬
нистративной,  судебно-правовой  или  военной.  Возьмем  последнюю.
 В  ранних  государствах  древнейший,  унаследованный  от  первич¬
ной  формации  тип  войска  —  это  ополчение  всех  боеспособных  муж¬
чин.  На  поздней  стадии  первичной  формации  (например,  в  племенах
южных  кушитов,  паранилотов,  нилотов,  народов  мурле-дидинга  и
др.)  функции  ударной  силы  племенного  ополчения  и  правящей  соци¬
альной  группы  могут  принадлежать  половозрастной  группе  нежена¬
тых  воинов,  почти  освобожденных  от  непосредственной  производи¬
тельной  деятельности.  В  ранних  государствах  всеобщее  ополчение  и
отряды  молодых  воинов  дополняла  дружина  правителя.
 Следующей  ступенью  развития  войска  как  особой  социальной
группы  было  выделение  племен,  пограничных  общин,  этносоциаль¬
ных  групп,  каст,  для  которых  война  (а  также  полицейские  функции)
становились  более  обычным  занятием,  чем  для  массы  населения.
 669


Заключение
 История  ранней  государственности  в  динамической  системе
большой  феодальной  формации  включает  в  себя  и  историю  комплек¬
сов  типа  полюдья.  Они  появлялись  по  мере  возникновения  ранних
государств,  хотя  далеко  не  во  всех  ранних  государствах  имелись
такие  комплексы.  Так,  в  поясе  народов  ква  на  юге  Западной  Африки
такие  комплексы,  вероятно,  существовали  на  заре  местной  истории  в
зачаточных  формах  и  не  получили  сколько-нибудь  значительного
развития.  Как  и  в  древнем  Средиземноморье,  здесь  сформировался
комплекс  города-государства  (греч.  полис,  финик,  карт)  с  его  центро¬
стремительной  моделью,  ставшей  барьером  для  развития  комплекса
полюдья.
 Во  многом  сходной  была  модель  храмового  владения  (включав¬
шего  храмовую  общину,  подвластные  ей  общины),  ставшая  основой
особого  социально-исторического  комплекса.  Как  и  город-государ¬
ство,  храмовое  владение  принадлежит  к  числу  раннегосударствен¬
ных  структур.  Комплексы  храмовых  владений  существовали  еще  в
древних  Месопотамии,  Сирии  и  Египте  конца  IV  —  первой  половины
III  тысячелетия  до  P.  X.  Во  II—I  тысячелетиях  до  P.  X.  этот  комплекс
процветал  по  всей  Западной  и  Южной  Азии,  Северо-Восточной
Африке,  в  I  тысячелетии  по  P.  X.  он  распространился  на  обширных
территориях  Юго-Восточной  и  Центральной  Азии.  Владения  хрис¬
тианских  и  буддистских  монастырей  представляли  собой  разновид¬
ность  того  же  комплекса.  Но,  в  отличие  от  комплекса  города-государ¬
ства,  комплекс  храмового  владения  хорошо  сочетался  с  комплексом
полюдья,  и  храмы  или  монастыри  (либо  государственно-храмовые
хозяйства)  служили  станциями  из  пути  полюдья.
 Параллельно  комплексу  храмового  владения  на  той  же  террито¬
рии  развивался  общинно-кастовый  комплекс.  Постепенно  он  также
распространялся  на  периферию  зоны  древних  цивилизаций,  но  в
Средиземноморье,  Средней  и  Северной  Европе  и  Северной  Евразии
он  не  получил  большого  развития.  Связь  этого  комплекса  с  комплек¬
сом  полюдья  была  относительной  и  необязательной.  Более  органич¬
на  связь  комплекса  полюдья  с  комплексом  дальней  торговли,  хотя
последний  прекрасно  сочетался  и  с  комплексом  города-государства,
и  с  общинно-кастовым  комплексом,  и  с  другими  социально-истори¬
ческими  комплексами.
 Вслед  за  комплексами  храмового  владения  и  города-государства  в
Средиземноморье  сформировался  абсолютистско-бюрократический
комплекс  эллинистической  монархии,  затем  Римской  империи,  а
также  связанное  с  ним  крепостничество.  Они  подавляли  комплексы
города-государства  и  кастовости,  при  этом  препятствовали  развитию
комплекса  полюдья.
 670


Абсолютистско-бюрократический  комплекс  раньше  всего  развил¬
ся  в  Египте.  Здесь  он  разрушил  существовавший  в  IV  —  первой  поло¬
вине  Ш  тысячелетия  до  Р.  X.  комплекс  полюдья,  который  в  этой
стране  больше  не  возродился.  Несмотря  на  смену  более  чем  полусот¬
ни  династий,  десятка  господствовавших  этнических  групп,  несколь¬
ких  религий,  различных  форм  землевладения,  расцвета  или  упадка
городов  и  т.  д.  —  бюрократический  слой  продолжал  править  закрепо¬
щенным  или  формально  свободным  крестьянством.
 Но  государственные  (и  протогосударственные)  институты  не  яв¬
ляются  единственными  средствами  общественного  регулирования.
Вспомним  хотя  бы  республиканский  Рим,  государственно-кастовую
Индию,  сложные  структуры  обществ  Сахары,  Сомали,  Белуджиста¬
на,  горных  народов  Кавказа,  Атласа,  Гиндукуша,  Гималаев...  До  из¬
вестных  пор  на  ранних  этапах  большой  феодальной  формации  и  на  ее
периферии  (в  том  числе  горной  и  степной)  общинно-кастовая  систе¬
ма  (общинно-кастовый  комплекс)  может  выполнять  те  же  функции,
что  и  государство.
 Примитивные  формы  полюдья  существовали  у  кельтов,  герман¬
цев  и,  возможно,  других  народов  Европы  с  глубокой  древности  и
вплоть  до  римского  завоевания.  С  превращением  почти  всех
кельтских  и  части  германских  стран  в  провинции  Римской  империи
неразвитый  комплекс  полюдья  был  вытеснен  абсолютистско-бюро¬
кратическим  комплексом.  Но,  завоевав  Галлию  и  Британию,  германцы
распространили  на  них  комплекс  полюдья  (то  же  произошло  и  с  дру¬
гими  римскими  провинциями  Европы).  Каролингские  императоры
ходили  полюдьем  не  только  по  Франции,  Германии,  но  и  в  Италию.
Элементы  полюдья  засвидетельствованы  источниками  и  в  средневе¬
ковых  христианских  государствах  Пиренейского  полуострова.  Одна¬
ко  с  течением  времени  комплекс  полюдья  в  Европе  повсеместно  дез¬
интегрировался  (хотя  его  пережитки  в  Великобритании  сохранились
до  наших  дней),  и  в  европейских  странах,  в  том  числе  бывших  рим¬
ских  провинциях,  вновь  расцвел  абсолютистско-бюрократический
комплекс.
 В  странах  Магриба  можно  предположить  существование  полюдья
в  древних  и  средневековых  берберских  государствах  (о  строе  кото¬
рых  нам  мало  что  известно).  Но  в  современных  им  и  соседних  с  ними
греческих  и  финикийских  городах-государствах  и  в  римских  провин¬
циях  не  обнаружено  никаких  следов  полюдья.  Вряд  ли  в  последнем
случае  можно  ссылаться  на  недостаток  источников  —  их  вполне  хва¬
тает  для  соответствующего  исследования;  судя  по  всему,  полюдья  в
этих  обществах  не  было.  Даже  в  имениях  римских  сенаторов  провин¬
ции  Африка  существовала  собственная  бюрократия  (из  рабов),  про¬
тивостоявшая  классу  феодально  эксплуатируемых  крестьян.  В  об¬
щем  такое  положение  сохранялось  и  в  вандальское,  и  в  византийское
 671


время,  и  при  владычестве  арабов  в  УН-Х1  вв.,  включая  период
санхаджийских  династий  Зиридов  и  Хаммамидов.
 Берберская  племенная  экспансия  в  Киренаике  и  романизованных
областях  в  конце  античности  и  в  раннем  средневековье  постепенно,
век  за  веком  сужала  пояс  областей  с  крестьянским  населением  и  бю¬
рократической  администрацией,  вместо  которых  возрождались  про¬
токрестьянство  и  кочевничество  племен.  Однако  самые  сокруши¬
тельные  удары  нанесли  средиземноморской  цивилизации  Магриба
арабы-бедуины  со  стороны  степей  и  европейцы-католики  со  стороны
моря.  Эта  катастрофа  началась  в  XI  в.  и  растянулась  на  несколько  ве¬
ков.  Медленно  возрождаясь  после  нее,  страны  Магриба,  каждая  из
которых  представляла  собой  конгломерат  гражданских  и  сельских
общин,  деревенских  общин  горцев-берберов,  племен  арабов-бедуи-
нов,  общин  арабов-андалусийцев,  корсаров,  марабутов  и  пр.,  регене¬
рировала  свою  государственность.  Турецкие  правители  Алжира,  Ту¬
ниса  и  Триполи  имели  организацию,  которая  по  своему  характеру
одновременно  являлась  государственной  и  общинной.  В  этих  усло¬
виях  новое  объединение  Магриба-Марокко  и  Ифрикии-Туниса,  а
также  формирование  обширных  государств  с  турецкой  правящей
элитой  Алжира  и  Ливии-Триполи  —  сопровождалось  образованием
в  каждом  из  них  комплекса  махаллы  —  североафриканской  разновид¬
ности  полюдья.  Этот  раннефеодальный  по  своему  характеру  соци¬
альный  комплекс  не  был  анахронизмом  внутри  обществ  Северной
Африки,  которые  в  позднем  средневековье  и  в  новое  время  спра¬
ведливо  характеризуют  как  развитые  феодальные,  поскольку,  соглас¬
но  теории  большой  феодальной  формации,  развитое  феодальное  об¬
щество  —  это  завершенная  форма  раннефеодального  общества  и
вместе  с  тем  начальная  ступень  позднефеодального  общества;  внутри
развитого  феодального  общества  могут  сосуществовать  как  раннефе¬
одальные  и  дофеодальные,  так  и  позднефеодальные  по  своему  проис¬
хождению  социальные  комплексы.
 Сходный  с  Магрибом  уровень  социально-исторического  развития
со  времен  эллинистической  античности  существовал  в  Кавказском  и
Центрально-Азиатском  регионах.  Поэтому  здесь  мы  находим  те  же  за¬
кономерности  развития  феодальной  формации,  что  и  в  странах  Среди¬
земноморья,  особенно  Южного  Африканского  Средиземноморья.
 Кавказ  особенно  интересен  как  уникальный  конгломерат  обществ
с  богатой  и  древней  культурой,  разнообразием  социокультурных  ис¬
токов  и  редким  долголетием  (иногда  на  протяжении  нескольких  ты¬
сячелетий)  в  условиях  изоляции.  Можно  предполагать,  что  в  некото¬
рых  обществах  Кавказа  полюдье  существовало  еще  в  те  времена,
когда  этот  регион  был  продолжением  хуррито-урартской  и  хеттской
Малой  Азии  и  вместе  с  тем  —  перешейком  между  двумя  морями,  со¬
единяющим  Ближний  Восток  со  скифско-киммерийской  Евразией.
 672


В  средние  века  и  в  новое  время  во  многих  (но  далеко  не  во  всех!)  об¬
ществах  Кавказа  существовали  различные  формы  полюдья  —  от  та¬
ких  архаичных  как  пахта  в  горах  Дагестана  до  высокоразвитых  ком¬
плексов,  характерных  для  Кайтага,  Аварии,  государства  шамхалов
(Дагестан),  царств  и  владетельных  княжеств  Грузии.  Собственные
формы  полюдья  имелись  в  Абхазии  и  Кабарде,  но  полюдья  не  было  в
ХУШ-Х1Х  вв.  у  многочисленных  народов,  живших  на  пространстве
гор  и  предгорий  Северо-Западного  Кавказа  между  этими  двумя  госу¬
дарствами.  Однако  не  исключено,  что  оно  могло  существовать  у  них  в
более  раннее  время.  Вайнахские  этносы  подпадают  под  то  же  прави¬
ло:  они  были  знакомы  с  полюдьем  лишь  в  той  степени,  в  какой  они
были  включены  во  владения  аварских  нуцалов  и  восточногрузинских
царей.  Наконец,  Армения  и  Азербайджан  исторически  входили  в  об¬
ласть  распространения  полюдья,  но  сведения  об  этом  отрывочны  и
малочисленны.
 То  же  самое  можно  сказать  о  горной  и  степной  Центральной
Азии.  Эти  две  периферийных  зоны  Центральной  Азии  дают  примеры
широкого  распространения  тех  же  типов  полюдья,  которые  нам  из¬
вестны  по  странам  Магриба,  Кавказа  и  других  регионов  феодального
мира.  Данные  по  горному  Таджикистану  по  крайней  мере  начиная  с
эпохи  Саманидов  и  до  XIX  в.,  а  также  по  Казахстану  ХУШ-Х1Х  вв.
позволяют  предполагать  существование  комплекса  полюдья  и  в  со¬
седних  странах,  а  также  в  государствах,  населенных  родственными
таджикам  и  казахам  народами.  О  том  же  говорят  и  отрывочные  све¬
дения  средневековых  авторов,  относящиеся  к  Хазарскому  каганату,
Сельджукидскому  султанату,  Улусу  Джучидов  и  некоторым  другим
тюркским  империям.  Более  определенно  полюдье  выступает  в  госу¬
дарствах-лимитрофах,  происходивших  от  этих  империй:  в  Сельд-
жукидском  Конийском  султанате,  Крымском  ханстве  и  др.  Впрочем,
история  комплексов  типа  полюдья  у  тюркских  и  иранских  народов,  а
также  в  древней  и  средневековой  Армении,  до  сих  пор  практически
не  изучена.
 Примыкающий  к  Центральной  Азии  Тибето-Гималайский  ре¬
гион,  хотя  и  испытал  ее  культурное  влияние,  но  больше  связан  с
Индией  и  Китаем.  Однако  формы  полюдья  здесь  ярко  своеобразны,
хотя  и  имеют  много  типологических  совпадений  с  аналогичными  им
комплексами  в  других  регионах  мира.  Возможно,  формы  полюдья
здесь  так  же  разнообразны,  как  и  на  Кавказе,  но  они  слишком  мало
изучены.  Это  тем  более  странно,  что  в  Тибете,  Ладакхе,  Сиккиме  и
Бутане  полюдье  сохранилось  до  начала  XX  в.
 Еще  более  сложную  картину  мы  находим  в  Эфиопии,  точнее,  на
Эфиопском  нагорье  с  окружающими  его  низменными  областями.
Этот  культурно-исторический  регион,  ядро  которого  составляла
Эфиопская  империя,  отличает  редкая  для  Красноморья  и  Северной
 673


Африки  непрерывность  языкового  и  цивилизационного  развития.
В  позднее  средневековье  и  новое  время  здесь  продолжала  развивать¬
ся  собственная  система  обществ  и  цивилизаций,  из  которых  цен¬
тральные  (христианская  Эфиопская  империя  и  Харэр)  можно  было
считать  развитыми  феодальными,  ряд  других  —  раннефеодальными,
наконец,  некоторые  периферийные  племена  лишь  вступали  на  низ¬
шие  ступени  феодальной  формации  или  (нуэры)  только  приближа¬
лись  к  ним.  Как  и  Магриб,  Эфиопия  знала  периоды  социально-куль¬
турного  регресса,  связанного  с  переселениями  народов,  продолжи¬
тельными  войнами,  вторжениями  в  Африку  заморских  завоевателей.
Один  такой  период  наступил  в  конце  I  тысячелетия,  когда  пришло
в  упадок,  а  затем  распалось  Аксумское  царство,  другой  —  в
XVI-XVII  вв.,  когда  едва  не  погибла  христианская  Эфиопская  импе¬
рия,  а  затем  распался  мусульманский  султанат  Адал.  Но  все  же  упа¬
док  не  был  в  остальной  Эфиопии  таким  глубоким  и  длительным,  как
в  Магрибе,  Центральной  Азии  и  на  Кавказе.
 Этими  особенностями  истории  Эфиопии  объясняется  и  непре¬
рывность  развития  здесь  полюдья  —  от  древности  до  конца  нового
времени  (а  на  ее  западной,  нилотской  окраине  —  даже  до  30-х  гг.
XX  в.).  Как  и  в  странах  Магриба,  Центральной  Азии  и  Кавказа,  комп¬
лекс  полюдья  достиг  в  Эфиопии  нового  времени  сравнительно  очень
большого  развития.  Но  в  некоторых  отношениях  эфиопский  опыт
более  ценен.  Во-первых,  здесь  можно  проследить  комплекс  полюдья
если  не  от  его  зарождения  во  II—I  тысячелетиях  до  P.  X.  (когда  на
плато  Тыграй  появились  первые  протоцивилизация  и  цивилизация),
то  с  III/IV  в.  и  до  XIX  в.;  во-вторых,  кроме  полюдья  верховного  прави¬
теля  сохранились  сведения  о  полюдье  местных  правителей  Тыграя;
в-третьих,  в  XIX-XX  вв.  прослеживается  по  источникам  зарождение,
развитие  и  исчезновение  полюдья  в  периферийных  владениях
(Джимма,  Гамбела  в  стране  анюа).
 Таким  образом,  даже  для  Северной  и  Северо-Восточной  Африки
история  Египта  —  явление  исключительное.  Для  истории  большин¬
ства  африканских  стран  в  доколониальное  время  характерны  либо
раннефеодальные  общества,  либо  многовековое  или  даже  много¬
тысячелетнее  сосуществование  феодальных  и  дофеодальных,  а  также
раннефеодальных  обществ.  Характерный  пример  —  империи  судан¬
ского  пояса  и  сменившие  их  в  новое  время  исламские  (марабутские)
теократии.  Сходный  путь  развития  прослеживается  в  области
Африканского  Рога.
 В  целом  судьба  комплексов  полюдья  в  Африке,  как  и  в  других
исторических  регионах,  отражает  перипетии  развития  африканских
обществ  и  групп  обществ.  Вместе  с  тем  эти  и  другие  комплексы  явля¬
ются  наиболее  верными  показателями  формационной  принадлеж¬
ности  исследуемых  обществ.  У  бушменов  Южной  и  Юго-Западной
 674


Африки,  хадза  Танзании,  паранилотов  и  части  нилотов  (нуэр,  динка,
луо)  Восточной  Африки  и  Южного  Судана  комплекс  полюдья  исто¬
рически  еще  не  сложился,  только  у  календжинов,  масаев  и  самбуру
можно  выделить  отдельные  элементы,  которые  чисто  гипотетически
могли  бы  стать  частью  такого  комплекса.  Эти  элементы  —  кланы
вождей-жрецов,  половозрастная  группа  неработающих  и  наслаждаю¬
щихся  жизнью  молодых  воинов-моранов,  обходы  общин  и  хуторов
вождями-жрецами  и  моранами  и  некоторые  другие  элементы.  Ука¬
занные  выше  общества  можно  уверенно  считать  дофеодальными,  а
паранилотские  —  находившиеся  в  предколониальное  время  на  самой
начальной  ступени  перехода  от  первичной  формации  к  феодальной.
 В  общественном  строе  некоторых  нилотских  народов  (шиллуков,
анюа,  ачоли,  алуров,  падола  и  др.)  сравнительно  большего  развития
достигли  политические  структуры  («сегментное  государство»,  или
«вождество»,  а  у  шиллуков  —  даже  «раннее  священное  царство»),
зато  у  большинства  паранилотских  народов  и  народов  группы  мур-
ле-дидинга  —  общинно-кастово-племенная  система.
 Соответственно  такому  уровню  развития  раннего  (раннефеодаль¬
ного)  государства  у  названных  выше  нилотских  народов  мы  находим
в  XIX  в.  и  даже  в  первой  половине  XX  в.  зачаточные  формы  комплек¬
са  полюдья.  Иными  словами,  пояс  нилотских  этносов  —  это  одно  из
немногих  мест  в  мире,  где  полюдье  зарождалось  и  формировалось
буквально  на  глазах  пришельцев  из  капиталистического  мира.
 Что  касается  государств  пояса  банту  (в  основном  в  зоне  восточ¬
ных  и  южных  саванн),  то  те  из  них,  которые  не  пережили  португаль¬
ского  вторжения  в  ХУН-ХУШ  вв.  (Конго,  Каконго,  Лоанго,  Нгойо,
Нгола,  Мономотапа,  Китеве  и  др.),  имели  до  последних  своих  дней
собственные,  чрезвычайно  самобытные  комплексы  полюдья.  Ана¬
логичные  комплексы  сохранились  до  XIX  в.,  точнее  до  времени  коло¬
ниального  раздела  Африки,  в  тех  государствах  бантуского  пояса,  ко¬
торые  в  то  время  существовали  (Ньоро,  Анколе,  Торо,  Руанда,
Бурунди,  Карагве  в  Межозерье,  государства  нынешних  Замбии,  Зим¬
бабве,  а  также  южных  банту  и  др.).  Характерно,  что  в  политических
объединениях  народов  банту,  возникших  в  XIX  в.,  формировались
собственные,  достаточно  своеобразные  комплексы  типа  полюдья
(Зулу  и  другие  «королевства»  нгуни,  Лесото,  Луйи,  Макололо,
Баротсе  и  др.).
 Нерегулярные  по  срокам  и  маршрутам,  при  повышенной  роли  на¬
силия,  комплексы  полюдья  в  государствах  банту  вполне  соответство¬
вали  той  ступени  развития  раннефеодальных  обществ,  на  которой
они  находились.
 Аналогичные  закономерности  мы  видим  в  других  регионах  мира,
например,  в  Аустронезийском  и  Сибирском.  В  первом  из  них  абори¬
гены  Новой  Гвинеи,  Меланезии,  Тайваня,  Мадагаскара  явно  не  до¬
 675


стигли  того  уровня  общественного  развития,  когда  появляется  по¬
людье.  То  же  самое  можно  сказать  о  народах  таежной  Восточной
Сибири,  а  также  коренных  обитателях  тундры.  Но  у  хантов,  манси  и
селькупов  на  западе  Сибири,  а  также  у  всех  основных  народов  Поли¬
незии  и  Микронезии  комплекс  полюдья  существовал  с  незапамят¬
ных  времен  до  XIX  в.,  когда  в  условиях  колониального  режима
произошла  его  дезинтеграция.  На  западе  Индонезии  и  в  Индокитае
расцвет  полюдья  совпал  с  расцветом  средневековых  империй.
В  Сибири  полюдье  в  форме  ясачных  отношений  особенно  широко
распространилось  в  XVII  —  начале  XIX  в.  Тогда  же  на  Моллукских
островах  развилась  местная  морская  форма  полюдья  —  хонги,  а  на
Калимантане  —  «речная»  форма  комплекса  полюдья.  В  Полинезии  и
Микронезии  ускоренное  развитие  комплексов  типа  полюдья  наблю¬
далось  в  связи  с  формированием  сравнительно  крупных  королевств  в
конце  XVIII  —  начале  XIX  в.
 Этим  не  исчерпывается  все  разнообразие  комплексов  типа  по¬
людья  в  истории  Африки,  Азии  и  Океании.  В  колониальное  и  пост-
колониальное  время  центральные  комплексы,  связанные  с  традици¬
онными  монархиями,  дезинтегрировались,  но  периферийные
местами  сохранились.  Порой,  как  в  Свазиленде  1986  г.,  мы  видим
чисто  ритуальные  попытки  возродить  полузабытый  комплекс  по¬
людья.  Но  гораздо  шире  распространено  такое  «неотрадиционное»
явление,  как  всякого  рода  «инспекционные»  поездки  чиновников,  во
время  которых  они  получают  обильное  угощение  и  «подарки».  Это
очень  похоже  на  полюдье  местных  феодалов.  Такое  же  сходство  с  по¬
людьем  обнаруживает  «патрулирование»  деревень  партизанскими
отрядами,  когда  партизаны  становятся  на  определенный  срок  «гостя¬
ми»  сначала  одной  деревенской  общины,  затем  другой  и  т.  д.  Я  слы¬
шал  о  такого  рода  «партизанском  полюдье»  в  Эфиопии,  нилотском
Судане,  южноаравийском  Дофаре.  О  поборах  инспектирующих  чи¬
новников  рассказывают  журналисты  и  служащие  в  различных
африканских  странах,  но  в  научной  литературе  сведения  о  них  прак¬
тически  отсутствуют  (одно  из  немногих  исключений  —  Северная  Ни¬
герия,  см.  выше).
 Несомненно,  такого  рода  «полюдье»  имеет  черты  переходности.
Они  заключаются  не  во  взяточничестве,  которое,  как  свитедельству-
ет  история  разных  стран,  представляет  собой  скорее  норму,  чем  от¬
клонение  от  нормы  в  феодальных  абсолютистско-бюрократических
государствах.  Переходность  —  в  сочетании  традиций  полюдья  с  бю¬
рократической  структурой  и  разветвленной  инфраструктурой,  при
которых  легко  организовать  доставку  подношений  прямо  в  кабине¬
ты.  Лишь  развал  бюрократической  структуры  и  инфраструктуры  за¬
ставил  в  1918  г.  большевиков  возродить  архаичное  полюдье  в  форме
продотрядов,  используя  учрежденный  незадолго  до  того  (в  1916  г.)
 676


институт  продразверстки,  спешно  созданный  институт  комбедов  и
т.  п.  Позднее  народилась  мощнейшая  советская  бюрократия,  исполь¬
зовавшая  ту  же  продразверстку  и  другие  государственные  (а  также
партийно-государственные  тоталитарные)  институты  более  широко
и  регулярно.
 Исследование  функций,  институтов  и  социальных  групп  в  систе¬
ме  полюдья  позволяет  понять  его  историческое  значение.  Оно  заклю¬
чается  в  системообразующей  способности  полюдья  в  условиях  ран¬
нефеодального  общества,  то  есть  такого,  в  котором  феодальные
отношения  и  институты  (структуры)  развиты  сравнительно  слабо  и
вместе  с  тем  присутствуют  жизнеспособные  институты  доклассово¬
го,  дофеодального  общества.  Полюдье  принимает  на  себя  множество
различных  функций,  составляющих  феодальную  власть,  оно  стано¬
вится  полифункциональным  комплексом.  Оно  использует  для  осу¬
ществления  этих  функций  наличные,  в  том  числе  дофеодальные  по
происхождению  институты,  например,  институт  ритуальной  охоты.
Оно  стимулирует  развитие  социальных,  экономических,  политиче¬
ских  институтов,  социальных  групп.
 Ритуальная  охота,  облавная  или  иная,  существовала  еще  в  перво¬
бытном,  дофеодальном  обществе.  С  развитием  института  вождя-жре-
ца  (типа  заклинателя  дождя,  возжигателя  священного  огня  и  пр.),  а
затем  и  священного  царя  ритуальная  охота  приобретает  новые  функ¬
ции.  С  формированием  комплекса  полюдья  ритуальная  охота  —  в
виде  грандиозных  облав  или  в  виде  единоборства  царя  или  его  «за¬
местителя»  с  крупным  и  опасным  животным  —  становится  частью
этого  комплекса.  Религиозно-ритуальные  функции  ритуальной  охо¬
ты  особенно  рельефно  обозначаются  при  господстве  традиционных
полидемонических  и  политеистических  религий.  Но  они  сохраняют
свое  значение  и  в  христианизированных  и  исламизированных  об¬
ществах  благодаря  широко  распространенному  в  Африке  синкретиз¬
му  ислама  и  христианства  с  традиционными  религиями,  хотя  при
этом  официальные  источники  старались  замаскировать  ритуальный
характер  охоты  правителя  или  умолчать  о  нем.  В  условиях  незавер-
шившегося  перехода  к  мелконатуральному  производству  охота,  в  том
числе  и  ритуальная,  во  многих  обществах  Африки  имела  и  важное
экономическое  значение;  экономические  и  религиозно-ритуальные
функции  при  этом,  как  и  в  других  случаях,  переплетались.
 Такое  переплетение  функций  характерно  и  для  государственных
институтов,  используемых  комплексом  полюдья.  Как  правило,  они
далеки  от  абсолютистско-бюрократической  модели.  Среди  них  цен¬
тральное  место  обычно  занимает  институт  священного  царя,  важные
места  —  двор  правителя,  его  престолонаследник,  члены  царского
линиджа  или  клана,  нередко  также  царица  —  глава  всех  женщин  госу¬
дарства  и  одновременно  —  мать  или  сестра  священного  царя.  Две  чер¬
 677


ты  роднят  между  собой  эти  институты:  их  происхождение  от  сходных
институтов  первобытного,  дофеодального  общества  и  полифункцио¬
нальность.  То  же  самое  можно  сказать  и  о  менее  распространенных
особенностях  государственного  устройства  времен  полюдья,  таких
как  военная  организация  половозрастных  групп  внутри  дружины,
или  гвардии  правителя,  удельно-лествичная  система  занятия  тронов
в  княжествах,  специфическое  территориальное  деление  государства,
при  котором  та  или  иная  провинция  ассоциируется  с  определенными
политическими  функциями  и  пр.  Эти  институты  раннего  государ¬
ства,  в  значительной  своей  части  восходящие  к  догосударственной
общественной  структуре,  успешно  функционировали  при  полюдье  и
получали  от  полюдья  импульс  развития.
 В  этом  отношении  показателен  пример  Эфиопии,  где  развитие
монастырских  хозяйств  на  протяжении  полутора  тысячелетий  про¬
исходило  в  прямой  связи  с  полюдьем  верховного  и  местных  правите¬
лей.  Хозяйства  крупных  и  средних  феодалов,  например,  в  Тыграе,
успешно  развивались  благодаря  тому,  что  их  владельцы  обходили  их
полюдьем.  В  странах  Магриба,  где  полюдье-махалла  связывало  три
или  четыре  типа  общин  (городские,  во  многом  сохранившиеся  с
древности,  крестьянские  и  протокрестьянские  деревенские  и,  нако¬
нец,  бедуинские  племенные),  оно  способствовало  возрождению  горо¬
дов,  земледелия,  государственности,  переходу  бедуинов  к  оседлости
и  сохранилось  до  принятия  Тунисом  первой  в  исламском  мире
конституции.
 В  целом  судьба  комплексов  полюдья  отражает  перипетии  разви¬
тия  феодальных  обществ  и  групп  обществ.  Без  понимания  феномена
полюдья  не  понять  жизни  многих  обществ  древности,  средневековья
и  нового  времени.
 Примечания
 1  Cerulli  Е.  II  diritto  consuetudinario  della  Somalia  Italiana  //  Bolletino  della
Societa  Africana  d’Italia.  Vol.  XXXVIII.  Roma,  1919;  Lewis  I.  M.  Peoples  of
the  Horn  of  Africa:  Somali,  Afar  and  Saho.  L.,  1955.
 2  Шерр  E.  С.  Сомали  в  борьбе  за  социалистическую  ориентацию.  М.,  1974.
С.  184  и  след.
 3  История  Индии  в  средние  века.  М.,  1968.  С.  574.
 4  Шринивас  М.  В.  Запомнившаяся  деревня.  М.,  1988.  С.  322-323.
 5  Сыромятников  С.  Н.  Сага  гутов  //  Живая  старина.  СПб.,  1892.  Вып.  1.
С.  46.
 6  Грот  Я.  Переезды  по  Финляндии  от  Ладожского  озера  до  реки  Торнео.  Пу¬
тевые  записки.  СПб.,  1847.
 7  Приклонский  Б.  П.  Три  года  в  Якутской  области.  (Этнографические  очер¬
ки)  //  Живая  старина.  СПб.,  1891.  Вып.  III.  С.  62.
 8  Успенский  Порфирий  еп.  Восток  христианский.  Сирия.  Киев,  1874.  С.  95.
 678


9  [Павел  Алеппский].  Путешествие  Антиохийского  патриарха  Макария  в
Россию  в  половине  XVII  в.  Перев.  Г.  Муркоса.  Вып.  V.  М.,  1900.  С.  161.
 10  Там  же.
 11  Там  же.  С.  197.
 12  Там  же.  С.  161.
 13  Там  же.  С.  123-124.
 14  Там  же.  С.  146.
 15  Там  же.  С.  196-197.
 16  Там  же.  С.  154.
 17  Там  же.  С.  166.
 18  Там  же.  С.  167.
 19  Календарные  обычаи  и  обряды  народов  Восточной  Азии.  Годовой  цикл.
М.,  1989.  С.  212.
 20  Dumont  Р.  Е.  L’Asvamedha,  description  du  sacrifice  solennel  du  cheval  dans
le  culte  vedique  d’après  les  texts  du  Yajurva-veda  Blanc.  P.,  1927;  Puhvel  J.
Vedic  asvamedha  and  Gaulish  IIPOMIIDVOS  //  Lanquage.  New  Haven,
 1955. 	Vol.  31.
 21  Puhvel  J.  Vedic  asvamedha  and  Gaulish  IIPOMIIDVOS.  P.  353-354.
 22  Блок  М.  Апология  истории  или  ремесло  историка.  М.,  1973.  С.  119.
 23  Кобищанов  Ю.  М.  К  вопросу  о  социально-экономических  отношениях  в
средневековой  Нубии  /  Социальные  структуры  доколониальной  Африки.
М.,  1970.  С.  120  и  след.
 24  Winstedt  R.  О.  (éd.).  The  Christian  Topography  of  Cosmas  Indicopleustes.
Camb.,  1909.  P.  70-71.
 25  Constantinus  Porphyrogenitus.  De  administrando  imperio.  Budapest,  1949.
P.  60-63;  Известия  византийских  писателей  о  Северном  Причерноморье.
М.;  Л.,  1934.  С.  10.
 26  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  T.  II.  Бул¬
гары,  мадьяры,  народы  Севера,  печенеги,  русы,  славяне.  М.,  1967.  С.  87,
 170.
 27  Полное  собрание  русских  летописей.  (Далее  —  ПСРЛ).  T.  I.  Лаврентьев¬
ская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.  М.,  1927.  С.  17;  ПСРЛ.
Т.  И.  Ипатьевская  летопись.  СПб.,  1908.  С.  12;  ПСРЛ.  T.  IV.  Ч.  1.  Новго¬
родская  четвертая  летопись.  Пг.,  1915.  С.  8.
 28  Гумилев  Л.  Н.  Сказание  о  хазарской  дани  //  Русская  литература.  1974.
№  3.  С.  170.
 29  Матвеев  В.  В.,  Куббель  Л.  Е.  Древние  и  средневековые  источники  по  эт¬
нографии  и  истории  народов  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источни¬
ки  X-  XI  вв.  Л.,  1985.  С.  257,  258,304,  305,  306.
 39  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества  XII-  XIII  вв.  М.,  1982.
С.  334.
 31  Гумилев  Л.  Н.  Древняя  Русь  и  великая  степь.  М.,  1992.  С.  128,  132,  134,
323-  324.
 32  Там  же.  С.  323-324.
 33  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали  //  Африканский  этнографи¬
ческий  сборник  V.  М.;  Л.,  1963.  С.  86-87.
 679


34  Кобищанов  Ю.  М.  На  заре  цивилизации  (Африка  в  древнейшем  мире).
М.,  1980.  С.  50-51,88-95  и  след.
 35  VansinaJ.  Kingdoms  of  the  savanna.  London,  1966.  P.  326-327.
 36  Гуревич  А.  Я.  Богатство  и  дарение  у  скандинавов  в  раннем  средневе¬
ковье  //  Средние  века.  Вып.  31.  М.,  1968.  С.  107.
 37  Блок  М.  Апология  истории  или  ремесло  историка.  М.,  1973.  С.  118.
 38  Ключевский  В.  О.  Боярская  дума  Древней  Руси.  СПб.,  1919.  С.  31-32.
 39  Греков  Б.  Д.  Киевская  Русь.  М.;  Л.,  1939.  С.  175.
 40  Соловьев  С.  М.  История  России  с  древнейших  времен.  Кн.  I.  (Т.  1-2).
С.  224.
 41  Гумилев  Л.  Н.  Древние  тюрки.  М.  1967.  С.  27-28,  56,  59  и  след.
 42  Блок  М.  Апология  истории.  С.  118.
 43  ПСРЛ.  T.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.
С.  64;  ПСРЛ.  T.  II.  Ипатьевская  летопись.  С.  52-53;  ПСРЛ.  T.  IV.  Ч.  1.
Новгородская  четвертая  летопись.  С.  44-45.
 44  Изборник  (Сборник  произведений  литературы  Древней  Руси).  М.,  1969.
С.  154.
 45  [Чернецов  С.  Б.].  Эфиопские  хроники  XVII-XVIII  вв.  М.,  1989.  С.  81.
 46  Там  же.  С.  70,  71,  77.
 47  Chenier  М.  The  present  state  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  I.  London,  1788.
P.  87.
 48  Ibid.  Vol.  I.  P.  90.
 49  Ibid.  Vol.  I.  P.  88-90.
 50  Юнкер  В.  В.  Путешествия  по  Африке  (1877-1878  и  1879-1886).  М.,  1949.
С.  189.
 51  Hillelson  S.  David  Reubeni,  an  early  visitor  to  Sennar  //  Sudan  notes  and
records.  Khartoum,  1931.  Vol.  XVI.  Pt.  1.  P.  57-58.
 52  Arnaud  L.  Au  temps  de  “Mehalla”  ou  le  Maroc  de  1860  a  1912.  Casablanca,
 1952. 	P.  24.
 53  Ibid.  P.  20.
 54  Ibid.  P.  43.
 55  Ibid.  P.  63  et  note  1.
 36  Ламберти  A.  Описание  Колхиды,  называемой  теперь  Мингрелией  (1654  г.).
С  картою.  Пер.  с  итал.  К.  Ф.  Ган  //  Сборник  материалов  для  описания
местностей  и  племен  Кавказа.  Вып.  XIII.  Тифлис,  1913.  С.  115-117.
 37  [Куббель  Л.  Е.].  Суданские  хроники.  Пер.,  вступ.  статья  и  прим.  Л.  Е.  Куб-
беля.  М.,  1984.  С.  202.
 38  Там  же.  С.  47.
 39  [Perruchon  J.]  (ed.).  Les  chroniques  de  Zar‘a  Ya‘qob  et  de  Ba’eda  Maryam,
rois  d’Ethiopie  //  Journal  Asiatique.  P.,  1893.  P.  134;  Тураев  Б.  A.  Абис¬
синские  хроники  XIV-XVI  вв.  М.;  Л.,  1936.  С.  89.
 60  Коцебу  О.  Е.  Путешествие  вокруг  света.  М.,  1948.  С.  212.
 61  Там  же.
 62  Бэшем  А.  Чудо,  которым  была  Индия.  М.,  1977.  С.  476-477.
 680


63  Worsley  P.  J.  Mpu  Tantular’s  Kakawin  Arjunavijaya  //  Variation,  transfor¬
mation  and  meaning.  Studies  on  Indonesian  literature.  Leiden,  1991.
P.  163-190.
 64  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  М.,  1967.
С.  126.
 65  Urvoy  Y.  Histoire  d’Empire  Bornou.  Paris,  1949.  P.  32.
 66  Claessen  H.  J.,  Skalnik  P.  (eds.).  The  early  state.  The  Hague;  Paris;  New  York,
 1979. 	P.  281-282.
 67  Карамзин  H.  М.  История  государства  Российского.  Т.  1.  Гл.  VI.
 68  Бартницкий  А.,  Мантель-Нечко  И.  История  Эфиопии.  М.,  1976.  С.  199.
 69  Васильев  Л.  У  истоков  политической  культуры.  Чжоу-гун  //  Азия  и
Африка  сегодня.  1983.  3  12.
 70  Claessen  Н.  J.,  Skalnik  P.  (eds.)  The  early  state.  P.  243.
 71  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси  //  Восточная  Европа  в  древности  и  средневековье.  М.,  1978.  С.  197.
 72  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества  XII-XIII  вв.  1982.
С.  321.
 73  Vries  J.  de.  Altgermanische  Religionsgeschichte.  Berlin,  1970.  Bd  I.  S.  473.
 74  Granet  M.  La  pancee  chioise.  Paris,  1934.  P.  102-103.
 75  Ардзинба  В.  Г.  1)  Хеттский  праздник  хассумас  //  Вестник  древней  исто¬
рии.  1981.  №  4.  С.  92-93;  2)  Ритуалы  и  мифы  древней  Анатолии.  С.  10,
20-47.
 76  Girling  F.  К.  The  Acholi  of  Uganda.  London,  1960.  P.  95  sq.,  159;  Southall  A.
W.  Alur  society:  a  study  of  processes  and  types  of  domination.  Cambridge,
1953.  P.  86  sq.
 77  Frazer  J.  G.  Golden  bough.  L.,  1890;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Иссле¬
дование  магии  и  религии.  М.  1983.
 78  Frazer  J.  G.  Golden  bough;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  С.  90-92.
 79  Malo  D.  Hawaiian  antiquities  (Moolelo  Hawaii).  Honolulu,  1951.  P.  141  sq.
 80  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.  //
Известия  научно-исследовательской  ассоциации  Института  народов  Се¬
вера.  Вып.  2.  Л.,  1935.  С.  28  и  след.
 81  Берг  Л.  С.  Открытие  Камчатки  и  экспедиция  Беринга  (1725-1742).  М.;  Л.,
1946.  С.  59.
 82  Крашенников  С.  Описание  земли  Камчатки.  Т.  II.  СПб.,  1755.  С.  34.
 83  Beal  S.  The  life  of  Hiuen-Tsiang  by  the  Shamans  Hwui-Li  and  Yen-Tsung.
London,  1888.  P.  112  sq.
 84  Седов  Л.  А.  Ангкорская  империя.  С.  58-59,  67  и  след.
 85  Парникель  Б.  Б.  Введение  в  литературную  историю  Нусантары  (IX-
XIX  вв.).  М.,  1980.  С.  59-60.
 86  Andersen  G.  The  idea  of  power  in  Jawanese  culture  //  Culture  and  politics  in
Indonesia.  Ithaca,  1972.  P.  11-12,  43  sq.
 87  Frazer  J.  G.  Golden  bough;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  С.  169-170.
 88  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  I.  Повесть  временных  лет.
С.  42;  ПСРЛ.  Т.  II.  Ипатьевская  летопись.  С.  31-33;  ПСРЛ.  Т.  IV.  Ч.  1.
 681


Новгородская  четвертая  летопись.  С.  26-27;  T.  V.  Софийская  летопись.
Вып.  1.Л.,  1925.  С.  24.
 89  Лев  Диакон.  История.  Пер.  М.  М.  Копыленко.  М..  1988.  С.  57.
 90  Frazer  J.  G.  Golden  bough;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  С.  119,  прим.  79.
 91  Frazer  J.  G.  Golden  bough;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.
 92  Гуревич  А.  Я.  Богатство  и  дарение.  С.  107.
 93  Там  же.
 94  Там  же.  С.  107.  Прим.  50.
 95  Frazer  J.  G.  Golden  bough;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  С.  91.
 96  Кобищанов  Ю.  М.  Аксум.  М.,  1966.  С.  212-214;  Традиционные  и  синкре¬
тические  религии  Африки.  М.,  1985.  С.  47;  Caquot  A.  La  royauté  sacrale  en
Ethiopie  //  Annale  d’Ethiopie.  T.  II.  Paris;  Addis  Ababa,  1957.
 97  Brignon  J.,  Amine  A.  etc.  Casablanca,  1967.  P.  61.
 98  Weisberger  D.  F.  Au  seuil  du  Maroc  modem.  Paris,  1947.  P.  93.
 99  Westermarck  E.  Ritual  and  belief  in  Marocco.  London,  1993.  P.  43.
 100  Arnaud  L.  Au  temps  du  «Mehalla».  P.  21,49.
 101  Кобищанов  Ю.  М.  История  распространения  ислама  в  Африке.  М.,  1987.
С.  91  и  след.
 102  Там  же.
 103  Bloch  Н.  Feudal  society.  London,  1961.  P.  72;  Блок  А.  Апология  истории
или  ремесло  историка.  М.,  1973.  С.  127.
 104  Грушевский  М.  Киевская  Русь.  T.  I.  СПб.,  1911.  С.  315-317;  Грушевський
М.  Icropin  Украши-Руси.  T.  I.  До  початку  XI  вжа.  Кшв,  1913.  С.  259-260;
Сементовский  Н.  Сказание  о  ловах  великих  князей  Киевских.  СПб.,
1857;  Соловьев  С.  М.  Сочинения.  Кн.  I.  История  России  с  древнейших
времен.  Тт.  1-2.  М.,  1959.  T.  II.  Тт.  3-4.  С.  14.
 105  Бахрушен  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.  С.  147;
Патканов  С.  К.  Стародавняя  жизнь  остяков  и  их  богатырей  по  былинам  и
сказаниям  //  Живая  старина.  1891.  Вып.  3-4.
 108  Кобищанов  Ю.  М.  Мелконатуральное  производство  в  общинно-кастовых
системах  Африки.  М.,  1987.  С.  14-22.
 107  Клеменц  Д.  А.,  Хангалов  М.  Н.  Общественные  охоты  у  северных  бурят  //
Материалы  по  этнографии  России.  T.  I.  СПб.,  1910.  С.  133-135.
 108  Владимирцев  В.  Я.  Общественный  строй  монголов.  Монгольский  коче¬
вой  феодализм.  Л.,  1934.  40  и  след.,  79,  82  и  след.  94-95.
 109  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  9,  82,  98-100.
 110  Gollenisheff  V.  S.  Metternichstelle  in  Originalgrosse.  Leipzig,  1897.
 111  Berlev  O.  Egyptian  relief  and  steles  in  the  Pushkin  Museum  of  the  Fine  Arts/
Leningrad,  1982.
 112  Матье  М.  Э.  Хеб-сед  (из  истории  древнеегипетский  религии)  //  Вестник
древней  истории.  1956.  №  3.
 113  Эванс-Притчард  Э.  Э.  Нуэры.  Описание  способов  жизнеобеспечения  и
политических  институтов  одного  из  нилотских  народов.  М.,  1985.  С.  153.
 114  Ардзинба  В.  Г.  Ритуалы  и  мифы  древней  Анатолии.  С.  30  и  след.
 115  Beeston  A.  F.  L.  The  ritual  hunt,  a  study  in  Old  South  Arabian  practice//  Le
Muséon/  1961.  P.  183-196.
 682


116  [Яхонтов  С.  Е.]  Летопись  «Цзо  Чжуань»  (фрагменты)  //  Проблемы
Дальнего  Востока.  1988.  №  6.  С.  209.
 117  Там  же.  С.  207.
 118  Gunn  G.  Peoples  of  the  Plateau  area  of  Northern  Nigeria.  London,  1953.
P.  48.
 119  McCulloch  М.,  Littlewood  М.,  Dugast  I.  Peoples  of  the  Central  Cameroons:
Tikar,  Bamum,  Bamilike,  Banen  and  Balom.  London,  1954.  P.  59,  72,89,100.
 120  Alexandre  P.,  Binet  J.  Le  groupe  dit  Pahouin  (Fang-Boulou-Beti).  Paris,
1953.  P.  27.  Note  2.
 121  Colie  P.  Les  Baluba  (Congo  Beige).  Т.  II.  Bruxelles,  1913.  P.  84.
 122  Gulliver  P.  H.,  Gulliver  P.  The  Central  Nilo-Hamites.  London,  1953.  P.  85.
 123  Girling  F.  K.  The  Acholi.  P.  95-96.
 124  Томиловская  О.  С.  Лоанго,  Каконго  и  Нгойо.  Историко-этнографический
очерк.  М.,  1980.  С.  85.
 125  Миллер  Дж.  Короли  и  сородичи.  М.,  1984.  С.  57-58.
 126  Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples  of  Northern  Rhodesia.  London,
 1951. 	P.  13,30.
 127  Брайант  А.  Т.  Зулусский  народ  до  прихода  европейцев.  С.  389-391.
 128  Зибер  В.  П.  Очерки  первобытной  экономической  культуры.  М.,  1883.
С.  24-26.
 129  Там  же.  С.  24.
 130  Кобищанов  Ю.  М.  Избрание  царя  в  древнем  Аксуме  //  Вестник  древней
истории.  1963.  №  4.
 131  Тураев  Б.  А.  Абиссинские  хроники  XIV-XVI  вв.  М.;  Л.,  1936.  С.  90.
 132  [Чернецов  С.  Б.]  Эфиопские  хроники  XVII-XVIII  вв.  М.,  1989.  С.  147.
 133  Там  же.  С.  71,  101,  167.
 134  Там  же.  С.  319-320.
 135  [Чернецов  С.  Б.]  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  М.,  1992.  С.  61.
 136  Кобищанов  Ю.  М.  Избрание  царя  в  древнем  Аксуме.
 137  [Чернецов  С.  Б.]  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  С.  75.
 138  Там  же.  С.  75  и  след.
 139  Там  же.  С.  76.
 140  Там  же.
 141  Там  же.  С.  77.
 142  Там  же.
 143  Там  же.  С.  107.
 144  Там  же.  С.  108.
 145  Там  же.  С.  109.
 146  Там  же.  С.  179.
 147  Pearce  N.  Life  and  adventures  of  Nathaniel  Pearce  written  by  himself  during
a  residence  in  Abyssinia  from  1810  to  1819.  Vol.  I.  London,  1831.  P.  51-52.
 148  Ibid.  P.  24-25.
 149  Ibid.  P.  25,  32
 683


150  Salt  H.  A  voyage  to  Abyssinia  and  travels  the  interior  of  the  country
executed  under  the  order  of  the  British  governmeny  in  the  years  1809  and
1810.  London,  1814.  P.  308.
 151  Pijeaud  C.  Th.  Java  in  the  XlVth  c./  A  study  of  cultural  history.  The  Hague,
1961.  Vol.  III.  P.  57.
 132  Ibid.  P.  61;  Шауб  А.  К.  «Нагаракертагама»  как  источник  по  истории  ран¬
него  Маджапахита  (1293-1365).  М.,  1992.  С.  46.
 153  [Парникель  Б.  Б.]  Повесть  о  ханг  Туахе.  М.,  1984.  С.  52,  53.
 154  Седов  Л.  А.  Ангкорская  империя  (социально-экономический  и  государ¬
ственный  строй  Камбоджи  IX-XIV  вв.).  М.,  1967.  С.  23,91.
 155  Гумилев  Л.  Н.  Величие  и  падение  древнего  Тибета  //Страны  и  народы
Востока.  Л.,  1968.  С.  257.
 156  Odoric  de  Fordenone.  Cathay  and  the  way  of  the  thither.  Ed.  H.  Yule  and
 H. 	Cordier.  London,  1914.  Vol.  II.  P.  234-237.
 157  Abu-l-Faraj  bar  Ebrayo.  Fasl  4;  ‘Ala  ad-Din  Ata  Malik  al-Juwaini.  Ta’rih-i
Juhan  Qusha.  Ed.  Mirza  Muhammad.  Leiden;  London,  1912.  Sec.  4.  P.  99-40.
 158  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов  Малой  Азии.  М.;  Л.,  1941.
С.  54-55.
 159  Клеменц  Д.  А.,  Хангалов  М.  Н.  Общественные  охоты  у  северных  бурят.
С.  122.
 160  Бороздин  К.  А.  Омер-паша  в  Мингрелии.  Из  воспоминаний  о  Восточной
войне  1853-1856  гг.  СПб.,  1885.  С.  10.
 161  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  61.
 162  Там  же.  С.  62,  63.
 163  Chardin  J.  Voyage  de  monsieur  le  chevalier  Chardin  en  Perce  et  autres  lieux
de  TOrient.  Amsterdam,  1711.  P.  26.
 164  Ibid.  P.  27.
 165  Бороздин  К.  А.  Омер-паша  в  Мингрелии.  С.  7-8.
 166  Ламберти  А.  Описание  Колхиды.  С.  62.
 167  Там  же.  С.  63-64.
 168  Козьма  Пражский.  Чешская  хроника.  Вступительная  статья,  перевод  и
комментарий  Г.  Э.  Санчука.  М.,  1962.  С.  183.
 169  Галл  Аноним.  Хроника  и  деяния  князей  и  правителей  польских.  М.,  1961.
С.  73-74.
 170  Соловьев  С.  М.  История  России.  Кн.  И.  (Т.  3).  С.  14.
 171  ПСРЛ.  Т.  V.  Софийская  первая  летопись.  Вып.  1.  Л.,  1925.  С.  31.
 172  Семантовский  Н.  Сказание  о  ловах  великих  князей  Киевских.  СПб.,
1857.  С.  14.
 173  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  1.  Повесть  временных  лет.  Л.,
1926.  Стб.  60;  ПСРЛ.  Т.  V.  Софийская  первая  летопись.  Вып.  1.  С.  34.
 174  Всеволод  I  в  1091  г.  «меташа  тенета  нв  заици»  за  Вышгородом,  а  из  Суз¬
даля  «заутра  поеха...  борзо,  якоже  и  на  заяць,  дружине  постигающи  его»:
ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  1.  Стб.  159.
 175  Там  же.  С.  60.
 176  ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  Вып.  1.  Стб.  74-75.
 177  Там  же.  Стб.  150.
 684


178
 179
 180
 181
 182
 183
 184
 185
 186
 187
 188
 189
 190
 191
 192
 193
 194
 195
 196
 197
 198
 199
 200
201
202
 203
 204
 205
 206
 207
 Изборник  (Сборник  произведений  литературы  Древней  Руси).  С.  154.
Семантовский  Н.  Сказание  о  ловах.  С.  11.
 ПСРЛ.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.  С.  64;  Т.  II.  Ипатьевская  летопись.
Спб.,  1908.  С.  52;  Т.  IV.  Ч.  4.  Новгородская  четвертая  летопись.  Пг.,  1915.
С.  44.
 Там  же.
 ПСРЛ.  Т.  XVII.  Западно-русские  летописи.  СПб.,  1907  г.  Стб.  99.
Семантовский  Н.  Сказание  о  ловах.  С.  15-16.
 Там  же.  С.  15.
 ПСРЛ.  Т.  XVII.  Западно-русские  летописи.  СПб.,  1907  г.  Стб.  69.
 ПСРЛ.  Т.  VIII.  Продолжение  летописи  по  Воскресенскому  списку.  СПб.,
1859.  Вып.  1.  С.  218.
 ПСРЛ.  Т.  XVII.  Западно-русские  летописи.  СПб.,  1907  г.  Стб.  101.
Тураев  Б.  А.  Абиссинские  хроники.  С.  31.
 ПСРЛ.  Т.  XVII.  Западно-русские  летописи.  СПб.,  1907  г.  Стб.  112.
Claessen  Н.  J.  Specific  features  of  the  African  early  state  //  The  study  of  the
state.  The  Hague;  Paris;  New  York,  1981.  P.  637  esq.
 Watson  J.  B.  Tyrannical  power  in  small  society:  the  case  of  New  Guinea
strong  man  //  Труды  VII  Международного  конгресса  антропологических
и  этнографических  наук  (Москва,  1964).  М.,  1970.  Т.  IX.
 Эйнар  Ольгейрссон.  Из  прошлого  исландского  народа.  М.,  1957.
 Куббель  Л.  Е.  Древнейшее  сообщение  об  обычае  соправления  брата  и
сестры  у  африканских  народов  //  Советская  этнография.  1961.  №  1.
Традиционные  и  синкретические  религии  Африки.  М.,  1985.  С.  58-57.
Lloyd  Р.  С.  The  political  structure  of  African  kingdoms:  an  exploratory
model  //  Political  system  and  distribution  of  power.  London,  1965.  P.  63  sq.
Традиционные  и  синкретические  религии  Африки.  С.  55-58.
Владимирцев  В.  Я.  Общественный  строй  монголов.
 Гумилев  Л.  Н.  Древние  тюрки.  М.,  1967.
 Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахстана  конца  XVIII  и  первой  по¬
ловины  XIX  в.  Алма-Ата,  1960.
 Lhote  Н.  Les  Touareg  du  Hoggar.  P.,  1984;  Лот  А.  Туареги  Ахаггара.  М.,
1988.
 Malinowski  В.  Crime  and  custom  in  savage  society.  Littlewood  (N.J.),  1959.
P.  450.
 Girling  F.  K.  The  Acholi  of  Uganda.  London,  1960;  Southall  A.  W.  Alur
society.  A  study  in  processes  and  types  of  domination.  Camb.,  1953.
McCulloch  М.,  Littlewood  М.,  Dugast  I.  Peoples  of  the  Central  Cameroons:
Tikar,  Bamum,  Bamilike,  Banen  and  Balom.  London,  1954.  P.  30  sq.
 Крюков  М.  В.  Формы  социальной  организации  древних  китайцев.  М.,
1967.
 Barbosa  D.  The  book  of  Duarte  Barbosa.  London,  1918.  P.  54.
 Орлова  А.  С.  История  государства  Конго  (XVI-XVII  вв.).  М.,  1968.
С.  182-279.
 Томановская  О.  С.  Лоанго,  Каконго  и  Нгойо.  Историко-этнографический
очерк.  М.,  1980.  С.  137  и  след.
 685


208  Там  же.  С.  138.
 209  Миллер  Дж.  Короли  и  сородичи.  М.,  1984.  С.  144  и  след.
 210  Там  же.  С.  198-200.
 211  Там  же.  С.  86,  136,  205;  Традиционные  и  синкретические  религии
Африки.  С.  55  и  след.,  201-204;  Фрэзер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Исследо¬
вание  магии  и  религии.  М.,  1983;  Beattie  J.J.  Bunyoro,  an  African  kingdom.
New  York,  1960.  P.  19  sq.
 212  Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples  of  Northern  Rhodesia.  London,
 1951. 	P.  80  sq.
 213  Vaughan  J.  N.  Cast  system  in  the  Western  Sudan  //  Social  stratification  in
Africa.  New  York;  London,  1970.  P.  25,  27-28.
 214  Bastian  A.  Die  deutsche  Expedition  an  der  Loango-Kuste  nebst  alteren
Nachrichten  über  die  zu  erforschenden  Lander.  Bd  I.  Jena,  1874.  S.  87.
 215  Брайант  A.  Т.  Зулусский  народ  до  прихода  европейцев.  С.  284.
 216  Там  же.  С.  285.
 217  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  58  и  след.,  77.
 218  Куббель  Л.  Е.  Сонгайская  держава.  М.,  1974.  С.  248-249,  288.
 219  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  104;  Куббель  Л.  Е.  Сонгай¬
ская  держава.  С.  270,  288.
 220  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  108.
 221  Куббель  Л.  Е.  Сонгайская  держава.  С.  270.
 222  История  Африки.  Хрестоматия.  М.,  1979.  С.  275-276,  286-291;  Куб¬
бель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  35-36,  73,  74,  76,  108.
 223  История  Африки.  Хрестоматия.  С.  275.
 224  Тураев  Б.  А.  Абиссинские  хроники.  С.  30-31.
 225  Там  же.  С.  19.
 226  Там  же.  С.  37.
 227  Там  же.  С.  40-41.
 228  Чернецов  С.  Б.  Эфиопская  феодальная  монархия  в  XIII-XVI  вв.  М.,
 1982. 	С.  24-25.
 229  Там  же.  С.  24.
 230  Там  же.  С.  25.
 231  Кобищанов  Ю.  М.  Сказание  о  походе  хадани  Дан’эля  (эпическая  надпись
позднего  Аксума)  //  Народы  Азии  и  Африки.  1962.  №  6.  С.  119-125;  Ко¬
бищанов  Ю.  М.  Северо-Восточная  Африка  в  раннесредневековом  мире
(VI  -  середина  VII  вв.).  М.,  1980.  С.  72.
 232  Claessen  H.  J.,  Skalnik  P.  (eds.).  The  early  state.  P.  641-642.
 233  Driberg  A.  J.  The  Lango.  London,  1923;  Gulliver  P.  H.,  Gulliver  P.  The
Central  Nilo-Hamites.  1953;  Huntingford  G.  W.  The  Northern
Nilo-Hamites.  1953;  Huntingford  G.  W.  The  Sourthern  Nilo-Hamites.  1953.
 234  Palau  Marti  M.  Le  roi-dieu  au  Benin,  Sud-Togo,  Dahomey,  Nigeria
occidentale.  Paris,  1964.  P.  177.
 235  Talbot  P.  A.  The  peoples  of  Southern  Nigeria.  Sketch  on  their  history,
ethnology  and  languages.  Vol.  II.  London,  1926.  P.  37.
 236  Egharevba  G.  U.  A  short  history  of  Benin.  Ibadan,  1960.  P.  84;  Talbot  P.  A.
The  peoples  of  Southern  Nigeria.  Vol.  III.  P.  877.
 686


237
 238
 239
 240
 241
 242
 243
 244
 245
 246
 247
 248
 249
 250
 251
 252
 253
 254
 255
 256
 257
 258
 259
 260
261
262
263
 264
 265
 266
 Кычанов  Е.  И.,  Савицкий  Л.  С.  Люди  и  боги  страны  снегов.  Очерк  исто¬
рии  Тибета  и  его  культуры.  М.,  1975;  Tucci  G.  1)  The  tombs  of  the  Tibetian
kings.  Roma,  1950;  2)  The  sacred  character  of  the  kings  of  the  ancient
Tibet  //  East  and  West.  Roma,  1955.  №  1.
 Breasted  J.  Ancient  records  of  Egypt.  Vol.  I.  New  York,  1962.
 Орлова  Л.  С.  История  государства  Конго.  С.  182-184.
 Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples.  P.  90.
 Кобищанов  Ю.  М.  Системы  общинного  типа  //  Община  в  Африке.  Проб¬
лемы  типологии.  М.,  1978.
 Malinowski  В.  The  primitive  economics  of  Trobrian  Islands  //  The  Economic
Journal.  L.,  1921.
 Седов  Л.  А.  Ангкорская  империя  (социально-экономический  и  полити¬
ческий  строй  Камбоджи  в  IX-XIV  вв.).  М.,  1967.  С.  183  и  след.
 Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  С.  77.
 Орлова  Л.  С.  История  государства  Конго.  С.  247.
 Там  же.  С.  202.
 Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples.  P.  24,  26-27.
 Ключевский  В.  О.  Боярская  дума  Древней  Руси.  С.  32.
 Гумилев  Л.  Н.  Удельно-лествичная  система  у  тюрок  в  VI—VIII  вв.  (к  во¬
просу  о  ранних  формах  государственности)  //  Советская  этнография.
1959.  №  3.  С.  12  и  след.
 Там  же.  С.  12.
 Там  же.  С.  15.
 Там  же.  С.  19-20.
 Constantinus  Porphyrogenitus.  De  administrando  imperio.  P.  140.
 Гумилев  Л.  H.  Удельно-лествичная  система  у  тюрок.  С.  21-22.
 Там  же.  С.  15  и  след.,  19-20.
 Кобищанов  Ю.  М.  Община  или  класс?  //  Аграрные  структуры  доколони¬
альной  Африки.  М.,  1977.  С.  178  и  сл.;  его  же.  Системы  общинного
типа  //  Община  в  Африке.  Проблемы  типологии.  М.,  1978.  С.  133-260.
Эванс-Притчард  Э.  Э.  Нуэры.  С.  136  и  след.;  Butt  A.  The  Nilotes  of
Anglo-Egyptian  Sudan  and  Uganda.  London,  1952.  P.  179.
 Evans-Pritchard  E.  E.  The  political  system  of  Anuak  of  the  Anglo-Egyptian
Sudan.  Lund,  1940.  P.  44-79.
 Girling  F.  K.  The  Acholi.  P.  27-44.
 Southall  A.  W.  Alur  society.  P.  77  sq.
 Butt  A.  The  Nilotes.  P.  49  sq.
 Southall  A.  W.  Alur  society.  P.  57-61.
 Evans-Pritchard  E.  E.  The  Zande  state//  Journal  of  the  Royal  African
Society.  Vol.  XCIII.  London,  1963.  P.  140  sq.;  Kandert  J.  Social  stratification
in  Tribal  Africa.  Praha,  1968.  P.  123,125-126.
 Кобищанов  Ю.  М.  Мелконатуральное  производство.  С.  188-195.
 Winans  E.  V.  Shambala.  P.  95  sq.
 Cory  H.The  political  indegeneous  system  of  Sukuma.  London,  1960.  P.  88.
 687


267
 268
 269
 270
 271
 272
 273
 274
 275
 276
 277
 278
 279
 280
 281
 282
 283
 284
 285
 286
 287
 288
289
 Watson  W.  Tribal  cohesion  in  a  money  economy.  Manchester,  1958.  P.  18,
55,  74  sq.,  90  sq.,  159.
 Fallers  M.  L.  Bantu  bureaucracy.  A  century  of  political  evolution  among  the
Basoga  of  Uganda.  Chicago,  1965.  P.  32-33,  35,  64  sq.,  126  sq.,  135  sq.
McKenny  M.  G.  The  social  structure  of  the  Nyakyusa:  a  re-evaluation  //
Africa.  1973.  Vol.  XLIII.  Pt.  2.  P.  93  sq.
 Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples.  P.  60,  62.
 Львова  Э.  С.  Социальная  структура  государств  Куба  и  Луба  (конец
XIX  в.)  //  Социальные  структуры  доколониальной  Африки.  М.,  1970.
С.  139;  Kaberry  Р.  М.,  Chilver  Е.  М.  An  outline  of  the  traditional  political
system  of  Bali  Nyong  //  Africa.  1961.  1961.  Vol.  XXXI.  Pt.  4.  P.  355-371;
Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples.  P.  16,  25-27.
 Орлова  Л.  С.  История  государства  Конго  (XVI-XVII  вв.).  М.,  1968.
С.  202,  229,  238,  247.
 Сванидзе  И.  А.  Сельское  хозяйство  и  поземельные  отношения  у  народа
баротсе  //  1961.  №  5.  С.  70-71.
 Langworthy  Н.  W.  Chewa  Malawi  political  organization  in  the  precolonial
era  //  The  Early  history  of  Malawi.  Bristol,  1972.  P.  107-111.
 Richards  A.  J.  Some  types  of  family  structure  among  the  Central  Bantu  //
Radclif  Brown  G.  and  Ford  C.  D.  Oxford,  1950.  P.  212-216.
 Vanhove  J.  Essai  de  droit  coutumier  du  Ruanda.  Bruxelles,  1941.  P.  33  sq.
Richards  A.  J.  Some  types  of  family  structure.  P.  31,  38,  43,  130-131,
147-148,197-208.
 Whiteley  W.  Bemba  and  related  peoples.  P.  37,  48.
 McKulloch  М.,  Littlewood  М.,  Dugast  I.  Peoples  of  the  Central  Cameroons.
Talbot  P.  A.  The  peoples  of  Southern  Nigeria.  Skatch  of  their  history,
ethnology  and  languages.  London,  1926.  Vol.  I.  P.  145  sq.;  Forde  D.,
Brown  P.,  Armstrong  R.  G.  Peoples  of  the  Niger-Benue  Confluence:  the
Nupe,  the  Igbira,  the  Igala,  the  Idoma-speaking  peoples.  London,  1955.  P.  32
sq.,  41-42,  74,102,106,107.
 Vaughan  J.  N.  Cast  system  in  the  Western  Sudan  //  Social  stratification  in
Africa.  New  York;  London,  1970.  P.  75  sq.,  86  sq.
 Следзевский  И.  В.  Хаусанские  эмираты  Северной  Нигерии.  М.,  1974.
С.  180.
 Spaulding  J.  The  end  of  Nubian  kingship  in  the  Sudan  //  Modernization  in
the  Sudan.  Essays  in  honour  of  R.  Hill.  New  York,  1985.  P.  20-21.
 Wedwood  С.  H.  Notes  on  the  Marshall  Islands  //  Oceania.  1942.  Vol.  XIII.
Pt  1.
 Магомедов  P.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй
Дагестана  в  XVIII  —  начале  XIX  в.  Махачкала,  1957.  С.  223-226.
 Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахстана.  С.  92.
 Назаренко  А.  В.  Родовой  сюзеренитет  Рюриковичей  над  Русью  (XI-
XII  вв.)  //  Древнейшие  государства  на  территории  СССР.  М.,  1985.
Bloch  М.  Feudal  society.  London,  1961.  P.  141  sq.
 Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  М.,  1967.
 688


290
 291
 292
 293
 294
 295
 296
 297
 298
 299
 300
 301
 302
 Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества;  Косырев  М.  Ф.  Пред¬
посылки  сложения  и  специфика  раннеклассовых  обществ  в  таежном
Обь-Иртышье  //  От  доклассовых  обществ  к  раннеклассовым.  М.,  1987.
Бандиленко  Г.  Г.  Культура  и  идеология  средневековых  государств  Явы.
Очерк  истории  VIII-XV  вв.  М.,  1984.
 Седов  Л.  А.  Ангкорская  империя.  С.  82  и  след.
 Beal  S.  The  life  of  Hiuen-Tsang  by  the  shamans  Hwui-Li  and  Yen-Tsung.
London,  1888.  P.  79,  83.
 Кобищанов  Ю.  М.  Системы  общинного  типа  //  Община  в  Африке.  Проб¬
лемы  типологии.  М.,  1978.
 Гарданов  В.  К.  «Кормильство»  в  Древней  Руси  //  Советская  этнография.
1959.  №  6.  С.  44.
 Там  же.  С.  46  и  след.;  Равдоникас  Т.  Д.  Кормильство  на  Боспоре  //  Со¬
ветская  этнография.  1981.  №  1.
 Косвен  М.  О.  Аталычество  //  Советская  этнография.  1935.  №  2.  С.  49-51.
Гарданов  В.  К.  «Кормильство»  в  Древней  Руси.  С.  46.
 Ростовцев  М.  И.  Эллинство  и  иранство  на  юге  России.  Пг.,  1918;  Равдо¬
никас  Т.  Д.  Кормильство  на  Боспоре.
 Гарданов  В.  К.  «Кормильство»  в  Древней  Руси.  С.  56-59.
 Кочакова  Н.  Б.  Города-государства  йорубов.  М.,  1968.  С.  140  и  след.
Gravet  Р.  В.  Life  in  manor  Gizaka  (Rwanda)  //Journal  of  African  history.
1965.  Vol.  VI.  №  3;  Morris  H.  F.  The  heroic  recitations  of  the  Bahima  of
Anrole.  Oxford,  1964.


Библиография
 Сокращения
 ААС  -
 Азия  и  Африка  сегодня.  М.
 вди  -
 Вестник  древний  истории.  М.
 НАА  -
 Народы  Азии  и  Африки.  М.
 СЭ  -
 Советская  этнография.  М.
 Aftica  —
 Africa.  L.
 AM  -
 Archives  Marocaines.  P.
 СЕА  -
 Cahiers  d’  etudes  africaines.  Dacar
 JAH  -
 Journal  of  African  History.  L.
 JEH  -
 Journal  of  Ethiopian  History.  Addis  Ababa
 SNR  -
 Sudan  Notes  and  Records.  Khartoum
 1.  Абаев  В.  И.  Антидэвовская  надпись  Ксеркса  //  Иранские  языки.  Вып.  I.
М.,  1945.
 2.  Абай  Гэсэр  Могучий.  Бурятский  героический  эпос.  М.,  1995.
 3.  Аветисян  Г.  М.  Государство  Митанни.  Ереван,  1984.
 4.  Агларов  М.  А.,  Айтберов  Т.  М.  «Повествование  об  Али-беке  Андийском  и
его  победе  над  князем  Турлавом  б.  Алиханом  Баклулальским»  как  источ¬
ник  по  истории  Дагестана  в  XVIII  —  начале  XIX  в.  —  Общественный
строй  союзов  сельских  общин  Дагестана  в  XVIII  —  начале  XX  в.  Махачка¬
ла,  1981.
 5.  Айтберов  Т.  М.  Древний  Хунзах  и  хунзахцы.  Махачкала,  1991.
 6.  Ал-Макрйзй,  Такй  ад-дйн  Ахмад  ибн  (Алй  бин  Абд  ал-Кадир.  Китаб
ал-мава’из  ва-л-и’тибар  би  зикрал-хитат  ва-л-асар.  Т.  1,  ч.  1-2.  Ал-Кахира,
1324  X./  1906.
 7.  Ал-Макрйзй,  Такй  ад-дйн  Ахмад  ибн  'Алй  бин  Абд  ал-Кадир.  Китаб
ас-сулук  ли  ма’рифат  дувал  ал-мулук.  Т.  1.4.  1-2.  Ал-Кахира,  1934.
 8.  Ал-Мас'удй,  Абу-л-Хасан  Алй  бин  ал-Хусейн  бин  'Али.  Мурудж  аз-захаб  ва
ма'адин  ал-джавахар.  Ал-Кахира,  1958.
 9.  Ал-Мас’удй,  Абу-л-Хасан  \Алй  бин  ал-Хусейн.  Мурудж  аз-захаб  ва  ма’адин
ал-джава  хир.  Ал-Кахира.
 10.  Ал-Хулал  ал-мавшийя  фи  зикр  ал-ахбар  ал-марракушийя.  Тунис,  1911.
 И.  Аммиан  Марцеллин.  Римская  история.  СПб.,  1994.
 12.  Андреев  Л.  В.  Описание  о  жизни  и  упражнениях  обитающих  в  Турухан-
ском  и  Березовском  округах  разного  рода  ясачных  инородцев.  —  СЭ,
1947,  М.  1.
 13.  Аннинский  С.  А.  Известия  венгерских  миссионеров  XIП-XV  вв.  о  татарах
и  Восточной  Европе  //  Исторический  архив.  М.;  Л.,  1940.
 14.  Аппиан  Александрийский.  Римская  история.  М.,  1998.
 15.  Ардзинба  В.  Г.  Хеттский  праздник  Хассумас.  —  БДИ,  1981,  №  4.
 16.  Ардзинба  В.  Г.  Ритуалы  и  мифы  древней  Анатолии.  М.,  1982.
 690


17.  Ардзинба  В.  Г.  Некоторые  проблемы  наследия  хеттов  и  традиции  Хетт¬
ского  царства.  —  Культурное  наследие  Востока.  Проблемы,  поиски,  суж¬
дения.  М.,  1985.  6а\  Артамонов  М.  М.  История  хазар.  Л.,  1962.
 18.  Арриан.  Поход  Александра.  Пер.  М.  Е.  Сергеенко.  М.;  Л.,  1962.
 19.  Артамонов  М.  М.  Скифское  царство.  М.,  1972,  №  3.
 20.  Артамонов  М.  М.  Киммерийцы  и  скифы.  Л.,  1974.
 21.  Архив  внешней  политики  Российской  империи.  Фонд  «Японский  стол».
Дело  №  1795.
 22.  Ас-Сиррадж  ал-вазйр,  Мухаммад  ибн  Мухаммад.  Ал-Хилал  ас-сундусийя
фй-л-ахбар  ат-тунйсийя.  Тунис,  1970.
 23.  Африка:  культурное  наследие  и  современность.  М.,  1985.
 24.  Африканская  деревня  вчера  и  сегодня.  Традиционные  и  современные
формы  хозяйства.  М.,  1987.
 25.  [База-бахши].  Сказание  о  хождении  в  Тибетскую  страну  молодорбского
База-бахши.  Калмыцкий  текст,  перевод  и  прим.  А.  М.  Позднеева.  СПб.,
1897.
 26.  Бандиленко  Г.  Г.  Культура  и  идеология  средневековых  государств  Явы.
Очерк  истории  VIII-XV  вв.  М.,  1984.
 27.  Барбаро  и  Контарини  о  России.  К  истории  итало-русских  связей  в  XV  в.
Л.,1971.
 28.  Бартольд  В.  В.  История  Туркестана.  —  Сочинения.  T.  II.  Ч.  I.  М.,  1963.
 29.  Бартницкий  А.,  Мантелъ-Нечко  И.  История  Эфиопии.  М.,  1976.
 30.  Батонишвили  И.  Калмасоба  (на  груз.  яз.).  T.  II.  Тбилиси,  1948.
 31.  Бахрушин  С.  В.  Остяцкие  и  вогульские  княжества  в  XVI-XVII  вв.  —
Известия  научно-исследовательской  ассоциации  Института  народов  Се¬
вера.  Вып.  2.  Л.,  1935.
 32.  Бекер  С.  В.  Альберт-Нианза.  Открытие  устьев  Нила.  T.  I—II.  СПб.,  1868.
 33.  Белова  Г.  А.  Египтяне  в  Нубии  (III-II  тысячеления  до  н.  э.).  М.,  1988.
 34.  Белявский  В.  П.  Вавилон  легендарный  и  Вавилон  исторический.  М.,  1971.
 35.  Беляев  Д.  Д.  Раннее  государство  у  майя  классического  периода:  эпигра¬
фические  и  археологические  данные  //  Альтернативные  пути  к  цивили¬
зации  М.,  2000.  С.  186-196.
 36.  Беляев  Д.  Д.  Древние  майя  (III—IX  вв.  н.  э.)  //  Цивилизационные  модели
политогенеза.  М.,  2002.
 37.  Беляев  Д.  Д.,  Токовинин  А.  А.  Сакральная  власть  майяских  царей  (III—
IX  вв.  н.  э.)  //  Сакрализация  власти  в  истории  цивилизаций.  М.,  2005.
 Ч. 	1.
 38.  Бендерский  Н.  А.  О  Гиссареком  крае.  —  Известия  Туркестанского  отдела
Русского  Географического  общества.  T.  VIII.  Ташкент,  1907.
 39.  БергЛ.  С.  Открытие  Камчатки  и  экспедиция  Беринга  (1725-1742).  М.-Л.,
1946.
 40.  [Бичурин,  Иакинф].  Описание  Тибета  в  нынешнем  его  состоянии.  СПб.,
1828.
 41.  Блок  М.  Апология  истории  или  ремесло  историка.  М.,  1973.
 42.  Бонгард-Левин  Г.  М.  Индия  эпохи  Маурьев.  М.,  1973.
 43.  Бонгард-Левин  Г.  М.,  Ильин  Г.  Ф.  Древняя  Индия.  М.,  1969.
 691


44.  Бороздин  К.  Л.  Омер-паша  в  Мингрелии.  Из  воспоминаний  о  Восточной
войне  1853—1856  гг.  СПб.,  1873.
 45.  Бороздин  К.  Л.  Закавказские  воспоминания.  Мингрелия  и  Сванетия  с
1854  по  1861  год.  СПб.,  1885.
 46.  Брайант  А.  Т.  Зулусский  народ  до  прихода  европейцев.  М.,  1953.
 47.  Бугенвиль  Л.  А.  де.  Кругосветное  путешествие  на  фрегате  «Будёз»  и
транспорте  «Этуаль»  в  1766,1767,  1768  и  1769  годах.  М.,  1960.
 48.  Булатова  А.  Лакцы  (XIX  —  начало  XX  в.)  Махачкала,  1971.
 49.  Булатович  А.  К.  С  войсками  Менелика  И.  Дневник  похода  к  озеру  Ру¬
дольфа.  СПб.,  1900.
 50.  Бунаков  Ю.  Гадальные  кости  из  Хэнани  (Китай).  М.-Л.,  1935.
 51.  Бутинов  Н.  А.  Социальная  организация  полинезийцев.  М.,  1985.
 52.  Бэшем  А.  Чудо,  которым  была  Индия.  М.,  1977.
 53.  Варыгин  М.  А.  Опыт  описания  Кулябского  бекства.  —  Известия  Импера¬
торского  Географического  общества.  Т.  II.  Вып.  X.  Пг,  1916.
 54.  Васильев  А.  Житие  св.  Григентия,  епископа  Омиритского.  —  Византий¬
ский  временник.  Т.  XIV.  СПб.,  1907.
 55.  Васильев  Л.  [С].  У  истоков  политической  культуры.  Чжо-гун.  —  ААС.  М.,
1983,  №  12.
 56.  Бахтина  М.  Ю.,  Виноградов  Ю.  А.,  Рогов  Е.  Я.  Об  одном  маршруте  воен¬
ных  походов  и  сезонных  миграций  кочевых  скифов.  —  ВДИ,  1980,  №  4.
 57.  Видясова  М.  Ф.  Социальные  структуры  доколониального  Магриба.  М.,
1987.
 58.  Вильхельм  Г.  Древний  народ  хурриты.  Очерки  истории  и  культуры.  М.,
1992.
 59.  Владимирцев  В.  Я.  Общественный  строй  монголов.  Монгольский  кочевой
феодализм.  Л.,  1934.
 60.  Воробьев  М.  В.  Чжурчжэни  и  государство  Цзинь  (X  в.  —  1234  г.).  Истори¬
ческий  очерк.  М.,  1975.
 61.  Воробьев  М.  В.  Культура  чжурчжэней  и  государства  Цзинь  (X  в.  —
1234  г.).  М.,  1982.
 62.  Гай  Саллюстрий  Крисп.  Сочинения.  Перевод,  статья  и  комментарий
В.  О.  Горенштейна.  М.,  1981.
 63.  Гайдукевич  В.  Ф.  Боспорское  царство.  М.-Л.,  1949.
 64.  Гарданов  В.  К.  Общественный  строй  адыгских  народов.  М.,  1967.
 65.  Гарданов  В.  К.  «Кормильство»  в  древней  Руси.  —  СЭ.  1959.  №  6.
 66.  Гвахария  Л.  Государственные  повинности  в  Восточной  Грузии  в  первой
половине  XIX  в.  (на  груз.  яв.).  Тбилиси,  1960.
 67.  Георгадзе  Г.  Г.  Очерки  по  социально-экономической  истории  Хеттского
государства.  Тбилиси,  1973.
 68.  Геродот.  История  в  девяти  книгах.  Пер.  и  прим.  Г.  А.  Стратановского.  Л.,
 1972.
 69.  Гордлевский  Вл.  Житие  Садр  эд-Дина  Коневи//  Известия  АН.  Отделение
гуманитарных  наук.  М.,  1929.
 70.  Гордлевский  Вл.  Государство  Сельджукидов  Малой  Азии.  М.;  Л.,  1941
 71.  Граков  Б.  Н.  Скифы.  М.,  1971.
 692


72.  Грантовский  Э.  А.  Индо-иранские  касты  у  скифов.  —  XXV  Международ¬
ный  конгресс  востоковедов.  Доклады  делегации  СССР.  М.,  1960.
 73.  Грантовский  Э.  А.  Ранняя  история  иранских  племен  Передней  Азии.  М.,
1970.
 74.  Грантовский  Э.  А.  Проблемы  изучения  общественного  строя  скифов.  —
ВДИ.  1980.  №  4.
 75.  Грезнов  М.  П.,  Маннай-оол  М.  X.  Курган  Аржан  —  могила  «царя»  ранне¬
скифского  времени.  Ученые  записки  Тувинского  НИИЯЛИ.  Вып.  II.
Кызыл,  1973.
 76.  Греков  Б.  Д.  Киевская  Русь.  М.-Л.,  1939.
 77.  Григорий  Турский.  История  франков.  М.,  1987.
 78.  Грот  Я.  Переезды  по  Финляндии  от  Ладожского  озера  до  реки  Торнео.
Путевые  записки.  СПб.,  1847.
 79.  Грушевский  М.  Hcropifl  Украш-Руси.  Т.  I.  До  початку  XI  вжа  Т.  И.  Кшв,
1913.
 80.  Грушевський  М.  Киевская  Русь.  Т.  I.  СПб.,  1911.
 81.  Гумилев  Л.  Н.  Удельно-лествичная  система  у  тюрок  в  VI—VIII  вв.  (к  воп¬
росу  о  ранних  формах  государственности).  —  СЭ.  1959.  №  3.
 82.  Гумилев  Л.  Н.  Легенда  и  действительность  в  древней  истории  Тибета.  —
Вестник  истории  мировой  культуры.  М.,  1960.  №  5.
 83.  Гумилев  Л.  Я.  Величие  и  падение  древнего  Тибета.  —  Страны  и  народы
Востока.  Л.,  1968.
 84.  Гумилев  Л.  Н.  Древние  тюрки.  М.,  1967.
 85.  Гумилев  Л.  Я.  Сказание  о  хазарской  дани.  —  Русская  литература.  1974,
№3.
 86.  Гумилев  Л.  Я.  Хунны  в  Китае.  М.,  1974.
 87.  Гумилев  Л.  Я.  Древняя  Русь  и  Великая  степь.  М.,  1992.
 88.  Гуревич  А.  Я.  Роль  королевских  пожалований  в  процессе  феодального
подчинения  английского  крестьянства.  —  Средние  века.  Вып.  V.  М.,  1953.
 89.  Гуревич  А.  Я.  Очерки  истории  английского  крестьянства  в  VII  —  начале
XI  в.  —  Ученые  записки  Калининского  государственного  пед.  института.
Калинин,  1956,  Т.  XIX.  Вып.  1.
 90.  Гуревич  А.  Я.  Английское  крестьянство  в  X  —  начале  XI  вв.  —  Средние
века.  Вып.  IX.  М.,  1957.
 91.  Гуревич  А.  Я.  Свободное  крестьянство  феодальной  Норвегии.  М.,  1967.
 92.  Гуревич  А.  Я.  Богатство  и  дарение  у  скандинавов  в  раннем  средневековье.
Средние  века.  Вып.  31.  М.,  1968.
 93.  Гуревич  А.  Я.  Проблемы  генезиса  феодализма  в  Западной  Европе.  М.,
1970.
 94.  Гуревич  А.  Я.  История  и  сага.  М.,  1972.
 95.  Гуревич  А.  Я.  Категории  средневековой  культуры.  М.,  1982.
 96.  Гуревич  А.  Я.  От  пира  к  лену  //  Одиссей.  Человек  в  истории.  М.,  1999.
 97.  Гуревич  А.  Я.  Скандинавистика  и  медиевистика  //  Одиссей.  Человек  в
истории.  М.,  2005.
 98.  Дас  С.  Ч.  Путешествие  в  Тибет.  СПб.,  1904.
 693


99.  Денисова  Т.  А.  Очерки  истории  распространения  исламской  цивилиза¬
ции.  Т.  2.  Эпоха  великих  мусульманских  империй  и  Каирского
Аббасидского  халифат,  (середина  XIII  —  середина  XIX  в.).  М.,  2002.
 100.  [Джованни  ди  Лукка].  Описание  перекопских  и  ногайских  татар,  черке¬
сов,  мингрелов  и  грузин.  —  Записки  Одесского  общества  истории  и
древностей.  Т.  IV.  Одесса,  1879.
 101.  Джиндзария  Г.  А.  Народное  хозяйство  и  социальные  отношения  в
Абхазии  в  XIX  в.  Сухуми,  1958.
 102.  Джудичи  Д.  Письма  о  Грузии  (на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1964.
 103.  Джуаншер  Джуаншериани.  Жизнь  Вахтанга  Горгосала.  Перевод,  введе¬
ние  и  примеч.  Г.  В.  Цулая.  Тбилиси,  1986.
 104.  Дьяконов  И.  М.  История  Мидии  от  древнейших  времен  до  конца  IV  в.
до  н.  э.  М.;  Л.,  1956.
 105.  Дьяконов  М.  М.  Очерк  истории  древнего  Ирана.  М.,  1961.
 106.  Ермакова  Л.  М.  Взгляд  и  зрение  в  древнеяпонской  словесности.  —  Сад
одного  цветка.  Статьи  и  эссе.  М.,  1991.
 107.  Жамбалова  С.  Г.  Традиционная  охота  бурят.  Новосибирск,  1991.
 108.  Жизнь  царицы  цариц  Тамар.  Перев.  и  введ.  В.  Д.  Дондуа.  Исслед.  и  при¬
меч.  М.  М.  Бардзинишвили.  Тбилиси,  1985.
 109.  Жюльен  Ш.  А.  История  Северной  Африки:  Тунис,  Алжир,  Марокко  от
арабского  завоевания  до  1830  г.  М.,  1961.
 110.  Зайцев  И.  В.  Астраханское  ханство.  М.,  2004.
 111.  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  И.  Бул¬
гары,  мадьяры,  народы  Севера,  печенеги,  русы,  славяне.  М.,  1962—1967.
 112.  Зибер  В.  П.  Очерки  первобытной  экономической  культуры.  М.,  1883.
 ИЗ.  Зиманов  С.  3.  Политический  строй  Казахстана  конца  XVIII  и  первой
 половины  XIX  в.  Алма-Ата,  1960.
 114.  Зуев  В.  Ф.  Описание  живущих  в  Сибирской  губернии  в  Березовском
уезде  иноверческих  народов  остяков  и  самоедов.  —  Материалы  по  этно¬
графии  Сибири  XVIII  в.  (1771  —  1772).  Труды  Института  этнографии.
Новая  серия.  Т.  V.  М.-Л.,  1947.
 115.  Ибн  Абй  Дайаф,  Ахмад.  Иттихаф  лах  аз-заман  би-ахбар  мулук  Тунис  ва
ахл  ал-аман.  Т.  1-6.  Тунис,  1963-1964.
 116.  Ибн  Абй  Динар,  Мухаммед  ибн  Абй  Касим.  Ал-Му’нис  фи  ахбар
Ифрйкийя  ва-Тунйс.  Тунйс,  1967.
 117.  ИбнХалдун,  Абд  ар-Рахман.  Китаб  ал-ибар.  Дж.  6.  Ал-Кахира,  1867.
 118.  ИбнХалдун,  Абд  ар-Рахман.  Китаб  ал-ибар.  Т.  6.  Ал-Кахира,  1867.
 119.  Ибрагимов  С.  К.  Сочинение  Масуда  бен  Османа  Кухастани  «Тарихи
Абулхайр-хани»  //  Известия  АН  Казахской  ССР.  Серия  истории,  архео¬
логии  и  этнографии.  Вып.  3  (8).  Алма-Ата,  1958.
 120.  Иваненко  В.  Н.  Гражданское  управление  Закавказьем  от  присоединения
Грузии  до  наместничества  великого  князя  Михаила  Николаевича.  —
Утверждение  русского  владычества  на  Кавказе.  Т.  XII.  Тифлис,  1901.
 121.  Иванов  В.  В.  Категории  времени  в  искусстве  и  культуре  XX  в.  —  Ритм,
пространство  и  время  в  литературе  и  искусстве.  Л.,  1974.
 694


122.  Иванов  В.  В.  Опыт  истолкования  древнеиндийских  ритуальных  терми¬
нов,  образованных  от  азуа  —  «конь»  (жертвоприношение  коня  и  дерево
азуаиа  в  Древней  Индии).  —  «Проблемы  истории  языков  и  культуры
народов  Индии».  М.,  1974.
 123.  Иванов  Н.  А.  Свободные  и  податные  племена  Северной  Африки  в
XIV  в.  —  Арабские  страны.  История.  М.,  1963.
 124.  Иванов  И.  А.  “Китаб  ал-и’бар’  Ибн  Халдуна  как  источник  по  истории
стран  Северной  Африки  в  XIV  в.  —  Арабский  сборник.  М.,  1959.
 125.  Иванюков  и  Ковалевский  [М.  М.].  Путешествие  по  Сванетии.  —  Вестник
Европы.  СПб.,  1866.
 126.  Изборник  (сборник  произведений  литературы  Древней  Руси).  М.,  1969.
 127.  Известия  византийских  писателей  о  Северном  Причерноморье.  М.-Л.,
1934.
 128.  Ильинская  В.  А.  Скифы  Днепровского  лесостепного  Левобережья  (кур¬
ганы  Посулья).  Киев,  1968.
 129.  Инал-Ипа  Ш.  Д.  Абхазы.  Историко-этнографические  очерки.  Сухуми,
1965.
 130.  Иосиф  Флавий.  «Иудейская  война».  Перевод  М.  Финкельдерт  и  А.  Вдо¬
виченко.  М.;  Иерусалим,  1993.
 131.  История  Африки.  Хрестоматия.  М.,  1979.
 132.  История  Дагестана.  Т.  I.  М.,  1967.
 133.  История  древнего  Востока.  Тексты  и  документы.  М.,  2002.
 134.  История  Золотой  империи  /  Пер.  Г.  М.  Розова,  коммент.  А.  Г.  Малявки-
на.  Новосибирск,  1998:  Издательство  института  археологии  и  этногра¬
фии  СО  РАН.
 135.  История  Индии  в  средние  века.  М.,  1968.
 136.  Итонишвили  В.  Д.  Из  истории  семейных  отношений  грузинских  горцев
(на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1960.
 137.  Ихилов  М.  М.  Старый  и  новый  Куруш  (культура  и  быт  лезгинского  пере¬
селенческого  аула).  —  СЭ,  1963.  №  4.
 138.  Какабадзе  С.  Церковные  документы  Западной  Грузии  (на  груз.  яз.).  Т.  I.
Тбилиси,  1921.
 139.  Календарные  обычаи  и  обряды  народов  Восточной  Азии.  Годовой  цикл.
М,  1989.
 140.  Камерон  В.  Л.  Пересекая  Африку.  М.,  1981.
 141.  Каптерев  Н.  Ф.  Сношения  Иерусалимского  патриарха  Досифея  с  рус¬
ским  правительством.  М.,  1891.
 142.  Капо-Рей  Р.  Французская  Сахара.  М.,  1958.
 143.  Карамзин  Н.  М.  История  государства  Российского.  Т.  I,  гл.  VI.  —  Моск¬
ва.  М.,  1988,  №  2.
 144.  Карпини,  Джованни  дель  Плано.  История  монгалов.  Гийом  де  Рубрук.
Путешествие  в  восточные  страны.  М.,  1997.
 145.  Карпов  Ю.  Ю.  Персонажи  шаитлинского  праздника  игби:  аттрибуты
костюмов  и  общественные  функции.  —  СМАЭ.  Т.  43.  Л.,  1989.
 146.  Карпов  Ю.  Ю.  Мужские  союзы  в  социокультурной  традиции  горских  на¬
родов  Кавказа.  —  Этносы  и  этнические  процессы.  М.,  1993.
 695


147.  Кастелли  K.  de.  Сведения  и  альбом  рисунков  по  Грузии  XVII  в.  (на  груз,
яз.).  Тбилиси,  1976.
 148.  Кацнельсон  И.  С.  Напата  и  Мероэ  —  древние  царства  Судана.  М.,  1970.
 149.  Кацнельсон  И.  С.  Анналы  царя  Настасена.  Древний  Восток.  I.  М.-Л.,
1975.
 150.  Киш  H.  X.  Египет  до  фараонов.  М.,  1964.
 151.  Киселев  Г.  С.  Хауса.  Очерки  этнической,  социальной  и  политической  ис¬
тории.  М.,  1981.
 152.  Кисляков  Н.  А.  Следы  первобытного  коммунизма  у  горных  таджиков  Ба-
хио-Боло.  —  Труды  Института  антропологии,  этнографии  и  археологии
АН  СССР.  Т.  X.  Этнографическая  серия,  №  2.  М.-Л.,  1936.
 153.  Кисляков  Н.  А.  Ишан  —  феодал  Восточной  Бухары.  —  Труды  Таджик¬
ской  базы  АН  СССР.  Т.  IX.  М.-Л.,  1940.
 154.  Кисляков  Н.  А.  История  Каратегина,  Дарваза  и  Бадахшана.  Душанбе,
1945.
 155.  Кисляков  Н.  А.  Очерки  истории  Каратегина.  Сталинабад.  1954.
 156.  Кисляков  Н.  А.  Патриархально-феодальные  отношения  среди  оседлого
населения  Бухарского  ханства  в  конце  XIX  —  начале  XX  вв.  Труды
Института  этнографии.  Т.  24.  М.-Л.,  1964.
 157.  КлеменцД.  А.,  Хангалов  М.  Н.  Общественные  охоты  у  северных  бурят.  —
Материалы  по  этнографии  России.  Т.  I.  СПб.,  1910.
 158.  Климов  Г.  А.  Введение  в  кавказское  языкознание.  М.,  1986.
 159.  Ключевский  В.  О.  Боярская  дума  Древней  Руси.  СПб.,  1919.
 160.  КобекоД.  Поездки  митрополита  Хрисанфа  к  далай-ламе  в  1772  г.  СПб.,
1884.
 161.  Кобищанов  Ю.  М.  Золотоносная  страна  Сасу.  —  Палестинский  сборник.
Вып.  11  (74).  Л.,  1964.
 162.  Кобищанов  Ю.  М.  Сказание  о  походе  хадани  Дан’эля  (эпическая  надпись
позднего  Аксума).  —  НАА.  1962.  №  6.
 163.  Кобищанов  Ю.  М.  Избрание  царя  в  древнем  Аксуме.  —  ВДИ.  1963.  №  4.
 164.  Кобищанов  Ю.  М.  Общественные  отношения  в  Аксумском  царстве.  —
Африканский  этнографический  сборник.  V.  История,  этнография,  лин¬
гвистика.  М.-Л.,  1963.
 165.  Кобищанов  Ю.  М.  Аксум.  М.,  1966.
 166.  Кобищанов  Ю.  М.  К  вопросу  о  социально-экономических  отношениях  в
средневековой  Нубии.  —  Социальные  структуры  доколониальной
Африки.  М.,  1970.
 167.  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  в  Тропической  Африке  (к  вопросу  о  формах
отчуждения  прибавочного  продукта  в  раннефеодальных  обществах).  —
НАА.  1972.  №  4.
 168.  Кобищанов  Ю.  М.  Африканские  феодальные  общества:  воспроизводство
и  неравномерность  развития.  —  Африка:  возникновение  отсталости  и
пути  развития.  М.,  1974.
 169.  Кобищанов  Ю.  М.  Системы  общинного  типа.  —  Община  в  Африке.  Проб¬
лемы  типологии.  М.,  1978.
 696


170.  Кобищанов  Ю.  М.  Северо-Восточная  Африка  в  раннесредневековом
мире  (VI  —  середина  VII  вв.).  М.,  1980.
 171.  Кобищанов  Ю.  М.  Мелконатуральное  производство  в  общинно-кастовых
системах  Африки.  М.,  1982.
 172.  Кобищанов  Ю.  М.  Крестьянство  в  Африке:  процесс  классообразова-
ния.-ААС.  1982.  №  1.
 173.  Кобищанов  Ю.  М.  На  заре  цивилизации  (Африка  в  древнейшем  мире).
М.,  1980.
 174.  Кобищанов  Ю.  М.  Мелконатуральное  производство  в  общинно-кастовых
системах  Африки.  М.,  1985.
 175.  Кобищанов  Ю.  М.  «Священные  цари»  XX  века.  —  ААС.  1987.  №  1.
 176.  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  и  его  трансформация  при  переходе  от  ранне¬
го  к  развитому  феодальному  государству.  —  От  доклассовых  обществ  к
раннеклассовым.  М.,  1987.
 177.  Кобищанов  Ю.  М.  История  распространения  ислама  в  Африке.  М.,  1987.
 178.  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  и  истории  Дагестана  (к  постановке  вопро¬
са).  —  Государства  и  государственные  учреждения  в  дореволюционном
Дагестане.  Махачкала,  1989.
 179.  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье  в  Океании.  —  СЭ.  1991.  №  3.
 180.  Кобищанов  Ю.  М.  Теория  большой  феодальной  формации.  —  Вопросы
истории,  1992.  №  4-5.
 181.  Кобищанов  Ю.  М.  Комплекс  полюдья  в  угро-самодийской  Сибири.  Мо¬
дель  культуры  Сибири  и  Севера.  Екатеринбург,  1992.
 182.  Кобищанов  Ю.  М.  Полевой  дневник  Российской  историко-социо-этно-
логической  экспедиции.  1991-1992  гг.
 183.  Кобищанов  Ю.  М.  Полюдье;  явление  отечественной  и  всемирной  исто¬
рии  цивилизаций.  М.,  1995.
 184.  Ковалевский  А.  П.  Книга  Ахмеда  ибн  Фадлана  о  его  путешествии  на  Вол¬
гу  в  921-922.  Статьи,  перев.  и  коммент.  Харьков,  1956.
 185.  Ковалевский  Е.  Л.  Путешествие  во  внутреннюю  Африку.  Ч.  П.  СПб.,
1849.
 186.  Ковалевский  М.  М.  Закон  и  обычай  на  Кавказе.  Т.  I—II.  М.,  1890.
 187.  Козлов  П.  К.  По  Монголии  и  Тибету.  М.,  1956.
 188.  Козлов  П.  К.  Тибет  и  далай-лама.  Петербург,  1920.
 189.  Кондырева  Н.  Б.  Дозволенная  магия.  —  Сад  одного  цветка.  Статьи  и  эссе.
М.,  1991.
 190.  Корнев  В.  И.  Литература  Таиланда.  М.,  1971.
 191.  Корнелий  Тацит.  Сочинения  в  двух  томах.  Т.  I.  Анналы.  Л.,  1969.
 192.  Коростовцев  М.  А.  Религия  Древнего  Египта.  М.,  1976.
 193.  Кормышева  Э.  Е.  Религия  Куша.  М.,  1984.
 194.  Кормышева  Э.  Е.  Избрание  царя  в  Куше  (по  материалам  стел  Хорсиоте-
фа  и  Настасена).  —  Мероэ.  История,  культуры  и  языки  стран  Севе¬
ро-Восточной  Африки  и  Красноморского  бассейна.  Вып.  3.  М.,  1985.
 195.  Косвен  М.  О.  Аталычество.  —  СЭ.  1935.  №  2.
 697


196.  Косырев  М.  Ф.  Предпосылки  сложения  и  специфика  раннеклассовых
обществ  в  таежном  Обь-Иртышье.  —  От  доклассовых  обществ,  к  ранне¬
классовым.  М.,  1987.
 197.  Конакова  Я.  Б.  Города-государства  йорубов.  М.,  1968.
 198.  Конакова  Н.  Б.  Рождение  африканской  цивилизации:  Ифе,  Ойо,  Бенин,
Дагомея.  М.,  1985.
 199.  Коцебу  О.  Е.  Путешествие  вокруг  света.  М.,  1948.
 200.  Крадин  Я.  Я.  Внешний  фактор  в  процессах  происхождения  государ¬
ственности  на  Дальнем  Востоке.  Приморье  в  древности  и  средневе¬
ковье.  Уссурийск,  1996.
 201.  Крашенников  С.  Описание  земли  Камчатки.  Т.  II.  СПб.,  1755.
 202.  Крюков  М.  В.  Формы  социальной  организации  древних  китайцев.  М.,
 1967.
 203.  Ксенофонт.  Анабасис:  Историки  Греции:  Геродот,  Фукидид,  Ксено¬
фонт.  Переводы  с  древнегреческого.  М.,  1976.
 204.  Ксенофонт.  Киропедия.  Перевод,  статья,  примеч.  В.  Г.  Боруховича  и
 Э. 	Д.  Фролова.  М.,  1993.
 205.  Куббель  Л.  Е.  Древнейшее  сообщение  об  обычае  соправления  брата  и
сестры  у  африканских  народов.  —  СЭ.  1961.  №  1.
 206.  Куббель  Л.  Е.  Из  истории  древнего  Мали.  —  Африканский  этнографи¬
ческий  сборник.  V.  М.-Л.,  1963.
 207.  Куббель  Л.  Е.  Сонгайская  держава.  М.,  1974.
 208.  Куббель  Л.  Е.  Доколониальные  политические  структуры  Африки  в  за¬
падноевропейской  этнографии.  СЭ.  1977.  №  4.
 209.  Куббель  Л.  Е.  Верни  Ловетт  Камерон  и  его  экспедиция.  [Предисло¬
вие].  —  Камерон  В.  Л.  Пересекая  Африку.  М.,  1981.
 210.  [Куббель  Л.  Е.]  Суданские  хроники.  Пер.,  вступ.  статья  и  прим.
Л.  Е.  Куббеля.  М.,  1984.
 211.  Куббель  Л.  Е.,  Матвеев  В.  В.  Древние  и  средневековые  источники  по  эт¬
нографии  и  истории  народов  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источ¬
ники  Х-ХП  вв.  М.;  Л.,  1960.
 212.  Кузьмина  Е.  Е.  Распространение  коневодства  и  культа  коня  у  народов
Старого  Света.  —  Средняя  Азия  в  древности  и  средневековье.  М.,  1977.
 213.  [Кузнецов  Б.  И.]  Тибетская  летопись  «Светлое  зерцало  царских  родо¬
словных».  Перев.,  вступ.  статья  и  коммент.  Б.  И.  Кузнецова.  Л„  1961.
 214.  Кузнецова  С.  С.  Яванские  хроники  ХУИ-ХУШ  вв.  как  источник  по  ис¬
тории  Индонезии.  М.,  1988.
 215.  Кулланда  С.  В.  История  древней  Явы.  М.,  1992.
 216.  Кычанов  Е.  Я.,  Савицкий  Л.  С.  Люди  и  боги  страны  снегов.  Очерк  исто¬
рии  Тибета  и  его  культуры.  М.,  1975.
 217.  Кычанов  Е.  И.  Собственность  на  людей  в  киданьском  государстве  Ляо
(916-1124  гг.)  //  Рабство  на  Востоке  в  средние  века.  М.,  1986.
 218.  Кычанов  Е.  И.  Кочевые  государства  от  гуннов  до  маньчжуров.  М.,  1997.
 219.  Лагодовская  Е.  Ф.,  Сымонович  Э.  А.  Скифский  могильник  у  с.  Михай-
ловка  на  Нижнем  Днепре.  —  Скифские  древности.  Киев,  1973.
 698


220.  Ламберти  А.  Описание  Колхиды,  называемой  теперь  Мингрелией
(1654  г.).  С  картою.  Пер.  с  итал.  К.  Ф.  Ган  —  Сборник  материалов  для
описания  местностей  и  племен  Кавказа.  Вып.  XIII.  Тифлис,  1913.
 221.  Латышев  В.  В.  Известия  древних  писателей  греческих  и  латинских  о
Скифии  и  Кавказе.  T.  II.  Латинские  писатели.  СПб.,  1906.
 222.  Лев  Африканский.  Африка  —  третья  часть  света.  Описание  Африки  и
достопримечательностей,  которые  в  ней  есть.  Перевод,  комментарий  и
статья  В.  В.  Матвеева.  М.,  1983.
 223.  Лев  Диакон.  История.  Пер.  М.  М.  Копыленко.  М.  1988.
 224.  Лелеков  Л.  A.  R.  Ghirchman.  L’Iran  et  la  migration  des  Indo-Aryens  et  des
Iraniens.  —  HAA.  1978.  №  5.
 225.  Леонтович  Ф.  И.  Адаты  кавказских  горцев.  Материалы  по  обычному
праву  Северного  и  Восточного  Кавказа.  Вып.  I.  Одесса,  1862.
 226.  Летопись  Картли.  Пер.  Г.  В.  Цулая.  М.,  1982.
 227.  Ливингстон  Д.  Путешествия  и  исследования  в  Южной  Африке  с  1840  по
1855  гг.  М.,  1955.
 228.  Ливингстон  Д.  Последние  путешествия  в  Центральную  Африку.  Днев¬
ники,  которые  он  вел  в  Центральной  Африке  с  1865  г.  по  день  смерти.
М.,  1968.
 229.  Лисянский  Ю.  Ф.  Путешествие  вокруг  света  на  корабле  «Нева»  в
1803-1806  гг.  М.,  1947.
 230.  Литке  Ф.  П.  Путешествие  вокруг  света  на  военном  шлюпе  «Сенявин»  в
1826-1829  гг.  М.,  1948.
 231.  Лот  А.  Туареги  Ахаггара.  М.,  1988.
 232.  Лотман  Ю.  М.  Об  оппозиции  «честь-слава»  в  светских  текстах  Киевско¬
го  периода.  —  Труды  по  знаковым  системам.  Сб.  III.  Тарту,  1967.
 233.  Лунли  Е.  История  государства  кидаией  (Цидань  го  чжи).  Пер.  В.  С.  Тас-
кина.  М.,  1979.
 234.  Львова  Э.  С.  Социальная  структура  государств  Куба  и  Луба  (конец
 XIX  в.).  —  Социальные  структуры  доколониальной  Африки.  М.,  1970.
 235.  Магомедов  Р.  М.  Общественно-экономический  и  политический  строй
Дагестана  в  XVIII  —  начале  XIX  в.  Махачкала,  1957.
 236.  Магомедов  Р.  М.  История  Дагестана.  Махачкала,  1968.
 237.  Магомедов  Р.  М.  Дагестан.  Исторические  этюды.  Махачкала,  1971.
 238.  Маджлисов  А.  Аграрные  отношения  в  Восточной  Бухаре  в  XIX  —  начале
 XX  в.  Душанбе  —  Алма-Ата,  1967.
 239.  Мак-Говерн  В.  Переодетым  в  Лхасу.  М.-Л.,  1929.
 240.  Маркович  Я.  М.  Дневные  записки.  Ч.  I.  М.,  1859.
 241.  Марр  Н.  Из  гурийских  народных  преданий  о  постройке  Зарзмского  мо¬
настыря  с  преданиями  о  переселенцах  из  Месхии  и  Абхазии  в  Гурию.  —
Христианский  Восток.  T.  VI,  вып.  III.  Пг.,  1922.
 242.  Матвеев  В.  В.  Средневековая  Северная  Африка.  (Развитие  феодальных
отношений  в  VII-X  вв.)  М.,  1993.
 243.  Матвеев  В.  В.,  Куббель  Л.  Е.  Древние  и  средневековые  источники  по  эт¬
нографии  и  истории  народов  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источ¬
ники  X-XII  вв.  М.-Л.,  1965.
 699


244.  Матвеев  В.  В.,  Куббель  Л.  Е.  Древние  и  средневековые  источники  по  эт¬
нографии  и  истории  народов  Африки  южнее  Сахары.  Арабские  источ¬
ники  XII—XIII  вв.  Л.,  1985.
 245.  Матье  М.  Э.  Древнеегипетские  мифы.  М.-Л.,  1956.
 246.  Матье  М.  Э.  Хеб-сед  (из  истории  древнеегипетской  религии).  —  ВДИ.
1956.  №  3.
 247.  Махабхарата.  Адвипарва.  Книга  Первая.  Пер.  и  коммент.  В.  И.  Кальяно¬
ва.  -  М.-Л.,  1950.
 248.  Махабхарата.  Сабхапарва,  или  Книга  о  собрании.  Пер.  и  коммент.
В.  И.  Кальянова.  М.-Л.,  1962.
 249.  Махабхарата.  Виратапарва,  или  Книга  о  Вирате.  Пер.  и  коммент.
В.  И.  Кальянова.  М.-Л.,  1967.
 250.  Махабхарата.  Книга  Третья.  Лесная  (Араньякапанья).  Пер.  и  коммент.
Я.  В.  Василькова  и  С.  Л.  Невелевой.  М.,  1987.
 251.  Махабхарата.  Книга  Пятая.  Удьогапарва,  или  Книга  о  старании.  Пер.  и
коммент.  В.  И.  Кальянова.  М.,  1976.
 252.  Махабхарата.  Книга  Седьмая.  Дронапарва,  или  Книга  о  Дроне.  Пер.  и
коммент.  В.  И.  Кальянова.  СПб,  1993.
 253.  Махабхарата.  Книга  Восьмая.  О  Карне  (Карнапарва).  Пер.  и  коммент.
Я.  В.  Василькова  и  С.  Л.  Невелевой.  М.,  1990.
 254.  Мачинский  Д.  А.  О  смысле  изображений  на  некоторых  произведениях
греко-скифской  торевтики  и  о  значении  их  для  понимания  истории  ски¬
фов  IV—III  вв.  до  н.  э.  —  Античные  города  Северного  Причерноморья  и
варварский  мир.  Краткие  тезисы.  Л.,  1973.
 255.  Мачинский  Д.  А.  О  смысле  изображений  на  Чертомлыцкой  амфоре.
Проблемы  археологии.  Т.  2.  Л.,  1978.
 256.  Меховский  М.  Трактат  о  двух  Сарматиях.  М.:  Л.,  1936.
 257.  Миго  А.  Кхмеры.  История  Камбоджи  с  древнейших  времен.  М.,  1973.
 258.  Миклухо-Маклай  Я.  Я.  Берег  Папуа-Ковиай.  —  Собрание  сочинений.
Т.  II.  М.-Л.,  1950.
 259.  Миклухо-Маклай  Я.  Я.  Остров  Вуап  (Антрополого-этнографические
очерки  из  дневника).  —  Собрание  сочинений.  Т.  III.  М.-Л.,  1961.
 260.  Миллер  Дж.  Короли  и  сородичи.  М.,  1984.
 261.  Минорский  В.  Ф.  История  Ширвана  и  Дербента  в  X-XI  вв.  М.,  1963.
 262.  Мусатоиа  Г.  Л.  Россия  —  Марокко:  далекое  и  близкое  прошлое.  Очерки
истории  русско-марокканских  связей  в  XVIII  —  начале  XX  в.  М.,  1990.
 263.  МусхелиишилиЛ.  Социально-экономические  категории  крестьян  Запад¬
ной  Грузии  в  XVI-XVII  вв.  (на  груз.  яз.).  Тбилиси,  1940.
 264.  Мухамадиев  А.  Г.  Древние  монеты  Поволжья.  Казань,  1990.
 265.  Народы  Австралии  и  Океании.  М.,  1956.
 266.  Неволин  К.  А.  О  пятинах  и  погостах  новгородских  в  XVI  в.  Записки  Рос¬
сийского  Географического  общества.  СПб.,  1853,  кн.  VIII.
 267.  Новгородская  Первая  летопись.  М.;  Л.,  1950.
 268.  Новицкий  Гр.  Краткое  описание  о  народе  остяцком  1725  г.  Новосибирск,
1941.
 700


269.  Носилои  К.  Д.  Юридические  обычаи  маньсов.  —  Сборник  материалов  по
этнографии.  Вып.  III.  М.,  1888.
 270.  Общественный  строй  у  народов  Северной  Сибири  (XVII  —  начало
XX  в.).  М.,  1970.210а.  Окольничий  Н.  Воспоминания  о  Кутаиси.  —  Рус¬
ский  Вестник  (М.).  Т.  8.1857.
 271.  Орбелиани  С.  С.  Сочинения  (на  груз.  яз.).  Т.  IV.  Тбилиси,  1966.
 272.  Орлова  А.  С.  Общественный  строй  мальгашей  в  XIX  в.  Из  истории
острова  Мадагаскар.  —  Африканский  этнографический  сборник.  Т.  2.  Л.;
М.,  1958.
 273.  Орлова  А.  С.  История  государства  Конго  (XVI-XVII  вв.).  М.,  1968.
 274.  Очерки  распространения  исламской  цивилизации.  Т.  1.  От  рождения
исламской  цивилизации  до  монгольского  завоевания.  М.,  2002;  Т.  2.
Эпоха  великих  мусульманских  империй  и  Каирского  Аббасидского  ха¬
лифата.  М.,  2002.
 275.  [Павел  Алеппский].  Путешествие  антиохийского  патриарха  Макария  в
Россию  в  половине  XVII  в.  Пер.  Г.  Муркоса.  Вып.  V.  М.,  1900.
 276.  Паллас  Н.  С.  Путешествие  по  разным  провинциям  Российского  государ¬
ства.  Ч.  III.  Пол.  I.  СПб.,  1788.
 277.  Памятник  эриставов.  Перевод.  Тбилиси,  1979.
 278.  Парникелъ  Б.  Б.  Введение  в  литературную  историю  Нусантары  (IX-
XIX  вв.).  М.,  1980.
 279.  [Парникелъ  Б.  Б.]  Повесть  о  ханг  Туахе.  М.,  1984.
 280.  Патканов  С.  К.  Стародавняя  жизнь  остяков  и  их  богатырей  по  былинам
и  сказаниям.  —  Живая  старина,  1891.  Вып.  3/4.
 281.  Пелих  Г.  П.  К  вопросу  о  родо-племенном  строе  нарымских  селькупов
(2-я  половина  XIX  в.).  —  Труды  Томского  государственного  универси¬
тета.  Серия  историческая.  Т.  165.  Сборник  работ  исторических  кафедр.
Томск,  1963.
 282.  Пиков  Г.  Г.  Рабство  в  империи  киданей  //Социальные  группы  традици¬
онных  обществ  Востока.  Ч.  1.  М.,  1985.
 283.  Пиотровский  Б.  Б.  Связи  культуры  древнего  Египта  с  культурой  Афри¬
ки.  —  Africana.  Этнография,  история,  лингвистика.  Л.,  1969.
 284.  Плутарх.  Сравнительные  жизнеописания  в  двух  томах.  Т.  II.  Изд.  2.  М.,
1994.
 285.  Покровский  М.  Н.  Очерки  истории  русской  культуры.  Ч.  1.  Пг.,  1923.
 286.  Полибий.  Всеобщая  история.  Перевод  Ф.  Г.  Мищенко.  СПб.,  1994,1995.
Т.  I,  II.
 287.  Полное  собрание  русских  летописей.  Т.  I.  Лаврентьевская  летопись.
Вып.  I.  Повесть  временных  лет.  М.,  1927.
 288.  Полное  собрание  русских  летописей.  Т.  II.  Ипатьевская  летопись.  СПб.,
1908.
 289.  Полное  собрание  русских  летописей.  Т.  IV.  Ч.  1.  Новгородская  четвер¬
тая  летопись.  Пг.  1915.
 290.  Полное  собрание  русских  летописей.  Т.  V.  Софийская  летопись.  Вып.  I.
Л.,  1925.
 291.  Поло  Марко.  Книга  Марко  Поло.  Пер.  И.  П.  Минаева.  М.,  1956.
 701


292.  Попов  В.  А.  Этносоциальная  история  аканов  в  XIX-XX  в.  М.,  1990.
 293.  Постовская  Н.  М.  Начальная  стадия  развития  государственного  аппара¬
та  в  древнем  Египте.  —  ВДИ.  1947.  №  1.
 294.  Потанин  Г.  Н.  Тангутско-тибетская  окраина  Китая  и  Центральная  Мон¬
голия.  М.,  1947.
 295.  Приклонский  Б.  П.  Три  года  в  Якутской  области.  (Этнографические
очерки).  —  Живая  Старина.  Вып.  III.  СПб.,  1891.
 296.  Прокофьева  Е.  Д.  К  вопросу  о  социальной  организации  селькупов  (род  и
фратрия).  —  Сибирский  этнографический  сборник.  I.  Труды  Института
этнографии.  Новая  серия.  Т.  XXIII.  М.  —  Л.,  1952.
 297.  Прусаков  Д.  Б.  Раннее  государство  в  Древнем  Египте.  М.,  2001.
 298.  Пубаев  Р.  Е.  «Пагсам-чжонсан»  —  памятник  тибетской  историографии
XVIII  в.  Новосибирск,  1981.
 299.  [Пубаев  Р.  Е.[  «Пагсам-чжонсан»:  история  и  хронология  Тибета.  Ново¬
сибирск,  1991.
 300.  Пустозерская  проза:  протопоп  Аввакум,  инок  Епифаний,  поп  Лазарь,
дьякон  Федор.  М.,  1989.
 301.  Пэн  Да-я  и  Сюй  Тин.  Краткие  сведения  о  черных  татарах  //  Проблемы
востоковедения,  1960.  №  5.
 302.  Равва  Н.  П.  Полинезия.  Очерки  истории  французских  колоний  (конец
XVIII-XIX  вв.).  М.,  1972.
 303.  Равдоникас  Т.Д.  Кормильство  на  Боспоре.  —  СЭ.  1981.  №  1.
 304.  Раевский  Д.  С.  Очерки  идеологии  скифо-сакских  племен.  М.,  1977.
 305.  Рамазанов  X.  X.,  Шихсеидов  А.  Р.  Очерки  истории  Южного  Дагестана.
Махачкала,  1964.
 306.  Рашид  ад-Дин.  Сборник  летописей.  Т.  II.  М.;  Л.,  1960.
 307.  Решетов  А.  М.,  Яковлев  А.  Г.  К  вопросу  о  социально-экономических  от¬
ношениях  у  тибетцев  в  первой  половине  XX  в.  //  Социальная  история
народов  Азии.  М.,  1975.
 308.  Ростовцев  М.  И.  Эллинство  и  иранство  на  юге  России.  Пг.,  1918.
 309.  Рыбаков  Б.  А.  Геродотова  Скифия.  М.,  1979.
 310.  Рыбаков  Б.  А.  Киевская  Русь  и  русские  княжества  XII-XIII  вв.  М.,  1982.
 311.  Савельева  Т.  Н.  Социально-экономическая  структура  храмовых  хозяйств.
М.,  1985.
 312.  Савельева  Т.  Н.  Храмовые  хозяйства  Египта  времени  Древнего  Царства
(III  -VIII  династии).  М.,  1992.
 313.  Самарканда  Низами  Арузи.  Собрание  редкостей,  или  Четыре  беседы.
Пер.  С.  И.  Богаевского  и  3.  Н.  Ворожейкиной.  М.,  1963.
 314.  Санадзе  М.  Крестьянство  Западной  Грузии  в  XV-XVIII  вв.  (на  груз,
яз.).  Тбилиси,  1979.
 315.  Саттарова  JI.  И.  Сельджукское  искусство  //  Очерки  истории  ислам¬
ской  цивилизации.  М.,  2008.  Т.  I.
 316.  Сванидзе  И.  А.  Сельское  хозяйство  и  поземельные  отношения  у  народов
баротсе.  —  СЭ.  1961.  №  5.
 317.  Свердлов  М.  Б.  Из  истории  системы  налогообложения  в  Древней
Руси.  —  Восточная  Европа  в  древности  и  средневековье.  М.,  1978.
 702


318.  Свердлов  М.  Б.  Генезис  и  структура  феодального  общества  в  Древней
Руси.  Л.,  1983.
 319.  Седов  П.  А.  Ангкорская  империя  (социально-экономический  и  государ¬
ственный  строй  Камбоджи  в  IX-XIV  вв.).  М.,  1967.
 320.  Сементовский  Н.  Сказание  о  ловах  великих  князей  Киевских.  СПб.,
1857.
 321.  Серебряков  И.  Д.  Очерки  древнеиндийской  литературы.  М.,  1971.
 322.  Следзевский  И.  В.  Хаусанские  эмираты  Северной  Нигерии.  М.,  1974.
 323.  Слово  о  полку  Игореве.  Былины.  Л.,  1977.
 324.  Смирнов  А.  В.  Великий  шейх  суфизма.  Опыт  парадигмального  анализа
философии  Ибн  Араби.  М.,  1993.
 325.  Соколова  3.  П.  К  происхождению  современных  манси.  —  СЭ.  1979.  №  6.
 326.  Соловьев  С.  М.  История  России  с  древнейших  времен.  Кн.  I  (тома  1-2).
М.,  1959.
 327.  Соловьев  С.  М.  Чтения  и  рассказы  по  истории  России.  М.,  1989.
 328.  Страбон.  География  в  17  книгах.  Перевод,  статья  и  комментарии
Г.  А.  Стратановского.  М.,  1964.
 329.  Струве  В.  В.  Этюды  по  истории  Северного  Причерноморья,  Кавказа  и
Средней  Азии.  Л.,  1968.
 330.  Стучевский  И.  А.  Храмовая  форма  царского  хозяйства  древнего  Египта.
М.,  1962.
 331.  Сумбат  Давитис-дзе.  История  и  повествование  о  Багратидах.  Перевод,
введение  и  примеч.  М.  Д.  Лордкиианидзе.  Тбилиси,  1979.
 332.  Сургуладзе  И.  Памятники  грузинского  права  (на  груз.  яз.).  Тбилиси,
1970.
 333.  Сына  Цянъ.  Исторические  записки  (“Ши-Цзи”).  Т.  I.  М.,  1972.
 334.  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой
Орды.  Т.  I.  Извлечения  из  арабских  источников.  СПб.,  1884.
 335.  Тизенгаузен  В.  Г.  Сборник  материалов,  относящихся  к  истории  Золотой
Орды.  Т.  И.  Извлечения  из  персидских  источников.  М.;  Л.,  1941.
 336.  Тит  Ливий.  История  Рима  от  основания  города.  М.,  1994.  Т.  II,  III.
 337.  Ткачев  В.  Н.  Каракорум  в  XIII  веке  /  Mongólica:  Памяти  академика
Б.  Я.  Владимирцова  (1884-1931).  М.,  1986.
 338.  Токарев  С.  А.  Происхождение  общественных  классов  на  островах  Тон¬
га.  -  СЭ.  1958.  №  I.
 339.  Толыбеков  С.  Е.  Кочевое  общество  казахов  в  XVII  —  начале  XX  вв.
Алма-Ата,  1971.
 340.  Томановская  О.  С.  Лоанго,  Каконго  и  Нгойо.  Историко-этнографический
очерк.  М.,  1980.
 341.  Традиционные  и  синкретические  религии  Африки.  М.,  1985.
 342.  Тримингхэм  Дж.  С.  Суфийские  ордены  в  исламе.  М.,  1989.
 343.  Тумаркин  Д.  Д.  Материалы  первой  русской  кругосветной  экспедиции
как  источник  по  истории  и  этнографии  Гавайских  островов.  —  СЭ.  1978.
№5.
 344.  Тумаркин  Д.  Д.  Материалы  экспедиции  М.  Н.  Васильева  —  ценный  ис¬
точник  по  истории  и  этнографии  Гавайских  островов.  —  СЭ.  1983.  №  6.
 703


345.  Тураев  Б.  А.  Агиологическое  повествование  о  падении  Аксумского  цар¬
ства.  —  Сборник  в  честь  В.  И.  Ламановского.  СПб.,  1905.
 346.  Тураев  Б.  А.  Абиссинские  хроники  XIV-XVI  вв.  М.-Л.,  1936.
 347.  Уилбер  Д.  Персеполь.  Археологические  раскопки  резиденции  персид¬
ских  царей.  М.,  1977.
 348.  Уодделлъ  А.  Лхаса  и  ее  тайны.  СПб.,  1906.
 349.  Упанишады.  Пер.  и  коммент.  А.  Я.  Сыркина.  М.,  1967.
 350.  Успенский,  Порфирий  еп.  Восток  Христианский.  Сирия.  Киев,  1874.
 351.  Утверждение  русского  владычества  на  Кавказе.  Т.  XII.  Тифлис,  1901.
 352.  Федорова  И.  К.  Ареои  на  Острове  Пасхи  (по  материалам  рапануйского
фольклора).  —  СЭ.  1966.  №  4.
 353.  Федоров-Давыдов  Г.  А.  Культура  и  общественный  быт  золотоордынских
городов  //  Труды  VII  Международного  конгресса  антропологических  и
этнографических  наук  (Москва,  1964).  Т.  III.
 354.  Федоров-Давыдов  Г.  А.  Кочевники  Восточной  Европы  под  властью  золо¬
тоордынских  ханов.  М.,  1966.
 355.  Федоров-Давыдов  Г.  А.  Общественный  строй  Золотой  Орды.  М.,  1973.
 356.  Фомичева  Е.  А.  Большие  добрые  друзья  //Азия  и  Африка  сегодня.  1981.
№4.
 357.  Фомичева  Е.  А.  Россия  и  Сиам.  Рукопись.
 358.  Форстер  Г.  Путешествие  вокруг  света.  М.,  1986.
 359.  Фрезер  Дж.  Дж.  Золотая  ветвь.  Исследование  магии  и  религии.  М.,
 1983.
 360.  ХазановА.  М.  Социальная  история  скифов.  М.,  1975.
 361.  Хашаев  X.  М.  Общественный  строй  Дагестана  в  XIX  в.  М.,  1961.
 362.  Хашаев  X.  М.  Памятники  обычного  права  Дагестана  XVII-XIX  вв.
Архивные  материалы.  Составление,  предисловие  и  примечания
Х.-М.  Хашаева.  М.,  1965.
 363.  [Хашаев  X.  М.]  Феодальные  отношения  в  Дагестане  в  XIX  —  начале
XX  в.  Архивные  материалы.  Составление,  предисловие  и  примечания
Х.-М.  Хашаева.  М.,  1969.
 364.  Хенниг  Р.  Неведомые  земли.  Т.  И.  М.,  1962.
 365.  Хинц  В.  Государство  Элам.  М.,  1977.
 366.  Хрестоматия  по  истории  Древнего  Востока.  М.,  1963.
 367.  Хрестоматия  по  истории  Древнего  Востока.  М.,  1980.  Т.  1.
 368.  Холл  Д.  Дж.  История  Юго-Восточной  Азии.  М.,  1958.
 369.  Цао  Сюэ-цзинъ.  Сон  в  красном  тереме.  Т.  I—II.  М.,  1958.
 370.  Цулая  Г.  В.  Абхазия  и  абхазы  в  контексте  истории  Грузии.  (Домонголь¬
ский  период).  Краткие  очерки.  М.,  1995.
 371.  Цыбшов  Г.  Ц.  Буддист-паломник  у  святынь  Тибета.  Пг.,  1919.
 372.  Чернецов  С.  Б.  Эфиопская  феодальная  монархия  в  XIII-XVI  вв.  М.,
1982.
 373.  [Чернецов  С.  Б.[  Эфиопские  хроники  XVII-XVIII  вв.  М.,  1989.
 374.  [Чернецов  С.  Б.[  Эфиопские  хроники  XVIII  в.  М.,  1992.
 704


375.  Чураков  М.  В.  Народное  движение  в  Магрибе  под  знаменем  хариджиз-
ма.  М.,  1990.
 376.  Чхатишвили  К.  Социально-экономическое  положение  крестьян  в  Гу¬
рийском  мтапарстпс  (на  груз.  яз.).  —  Моамбе  (Тбилиси)  1963.  №  I.
 377.  ШарБен  Ж.  Путешествие  шевалье  Шардена  по  Закавказью  в  1672¬
1673  гг.  Тифлис,  1902.
 378.  Шауб  А.  К.  «Нагаракертагама»  как  источник  по  истории  раннего  Мад-
жапахита  (1293-1365).  М.,  1992.
 379.  Шерр  Е.  С.  Сомали  в  борьбе  за  социалистическую  ориентацию.  М.,  1974.
 380.  Шиллинг  Е.  М.  Кубачинцы  и  их  культура.  Историко-этнографические
этюды.  М.-Л.,  1949.
 381.  Шифман  И.  Ш.  Цезарь  Август.  Л.,  1990.
 382.  Шихсеидов  А.  Р.  Дагестан  в  Х-Х1У  вв.  Опыт  социально-экономической
характеристики.  Махачкала,  1975.
 383.  Шихсаидов  А.  Р.  Ислам  в  средневековом  Дагестане  (УП-ХУ  вв.).  Ма¬
хачкала,  1969.
 384.  Шрамко  Б.  А.  К  вопросу  о  значении  культурно-хозяйственных  особен¬
ностей  степной  и  лесостепной  Скифии.  —  МИА,  №  177.  М.,  1971.
 385.  Шрамко  Б.  А.  Крепость  скифской  эпохи  у  села  Вельск  —  город  Гелон.  —
«Скифский  мир».  Киев,  1975.
 386.  Шринивас  М.  В.  Запомнившаяся  деревня.  М.,  1988.
 387.  Шулъце-Мезье  Ф.  Остров  Пасхи.  М.-Л.,  1931.
 388.  Эванс-Притчард  Э.  Э.  Нуэры.  Описание  способов  жизнеобеспечения  и
политических  институтов  одного  из  нилотских  народов.  М.,  1985.
 389.  Эйнар  Ольгейрссон.  Из  прошлого  исландского  народа.  М.,  1957.
 390.  Элленберг  В.  Трагический  конец  бушменов.  М.,  1956.
 391.  Юань  Кэ.  Мифы  древнего  Китая.  М.,  1965.
 392.  Юнкер  В.  В.  Путешествие  по  Африке  (1877-1878  и  1879-1886).  М.,
1949.
 393.  Юсупов  Ш.  Очерки  истории  Кулябского  бекства  в  конце  XIX  —  начале
XX  в.  Душанбе,  1964.
 394.  Юшков  С.  В.  Эволюция  дани  в  феодальную  ренту.  —  Историк-марксист.
Кн.  6.1936.
 395.  Юшков  С.  В.  Очерки  по  истории  феодализма  в  Киевской  Руси.  М.-Л.,
1939.
 396.  Янин  В.  Л.  Новгородские  посадники.  М.,  1962.
 397.  Янин  В.  Л.  Новгородская  феодальная  вотчина.  Историко-генеалогиче¬
ское  исследование.  М.,  1981.
 398.  Янин  В.  Л.  Роль  Новгорода  в  отечественной  истории.  Доклад,  прочитан¬
ный  на  Всесеюзной  научной  конференции,  посвященной  1125-летию
Новгорода  //  Знание  —  сила.  М.,  1985.  №  4.
 399.  Янин  В.  Л.  Новгород  и  Литва.  Пограничная  ситуация  ХП-ХУ  вв.  М..
1998.
 400.  Янин  В.  Л.  У  истоков  новгородской  государственности.  Великий  Новго¬
род,  2001.
 705


401.  Янин  В.  JI.f  Зализняк  А.  А.  Берестяные  грамоты  из  новгородских  раско¬
пок  1990-1993  гг.  //  Вопросы  языкознания.  1994.  №  4.
 402.  Янин  В.  Jl.y  Зализняк  А.  А.  Берестяные  грамоты  из  новгородских  раско¬
пок  1998  г.  //  Вопросы  языкознания.  1999.  №  4.
 403.  Янковская  Н.  Б.  Хурритская  Араппха.  —  ВДИ.  1958.  №  2.
 404.  Янковская  Н.  Б.  Хурриты  в  Канише.  —  Кавказско-ближневосточный
сборник.  Т.  8.  Тбилиси,  1988.
 405.  [Яхонтов  C.  E.]  Летопись  «Цзо  Чжуань»  (фрагменты).  —  Проблемы
Дальнего  Востока.  1988.  №  6.
 406.  Яценко  И.  В.  Скифия  в  VII-V  вв.  до  н.  э.  М.,  1959.
 407.  Abbadie  A.  d’Douze  ans  de  séjour  dans  la  Haute-Ethiopie.  T.  I.  P.,  1868.
 408.  Abbadie  AM’  Douze  ans  de’sejour  dans  la  Haute-Ethiopie.  T.  II,  HI.  Cita  del
Vaticano,  1980,  1983.
 409.  Abdussamad  H.  A.  Peasant  Conditions  in  Gojjam  during  the  Great  Famine
1888-1892.  -  JAH,  1987.  Vol.  XX.  №  11.
 410.  Aboulféda.  Géographie  d’Aboulféda,  trad,  de  l’arabe  en  français...  par  M.
Reinaud.  Paris,  1883.  T.  II.  Partie  2.
 411.  Abu  Zahra  N.  Sidi  Ameure,  a  Tunisian  Village.  L.,  1982.
 412.  Adams  H.  Essays  in  Anglo-Saxon  law.  London,  1876.
 413.  Alexandre  P.,  Binet  J.  Le  groupe  dit  Pahouin  (Fang  —  Boulou  —  Beti).  P.,
 1953.
 414.  Alvarez  F.  Narrative  of  the  Portuguese  Ambassy  to  Abyssinia  during  the
Years  1520-1527.  L.,  1881.
 415.  Anbessa  Teferra.  Balissa:  Women’s  Speech  among  the  Sidamo.  —  JES.  1987.
Vol.  XX.  №  11.
 416.  Andersen  G.  The  Idea  of  Power  in  Javanese  Culture.  —  Culture  and  Politics
in  Indonesis.  Ithaca,  1972.
 417.  Anfray  F.  Vestiges  gondariens.  —  Rassegna  di  Studi  Etiopici.  Roma,
1980-1981.  Vol.  XXVIII.
 418.  ArnaudL.  Au  temps  de  “Mehallas”  ou  le  Maroc  de  I860  a  1912.  Casablanca,
 1952.
 419.  Ashton  H.  The  Basuto.  A  Social  Study  of  Traditional  and  Modern
Lesotho.  —  N.Y.  Toronto,  1967.
 420.  Audin  E.  Le  Maroc  d’aujourd’hui.  P.,  1904.
 421.  Bandtkie  J.  W.  Historia  prawa  polskiego.  Warszawa,  1850.
 422.  Barbosa  D.  The  Book  of  the  Duarte  Barbosa.  L.,  1918.
 423.  Bastian  A.  Die  deutsche  Expedition  an  der  Loango-Kiiste  nebst  alteren
Nachrichten  über  die  zu  erforschenden  Lander.  Bd.  1.  Jena,  1874.
 424.  Beal  S.  The  Life  of  Hiuen-Tsiang  by  the  Shamans  Hwui-Li  and  Yen-Tsung.
L.,  1888.
 425.  Bachrouch,  Taoufik.  Formation  sociale  barbaresque  et  pouvoir  a  Tunisie  au
XVIIIe  si  ecle.  Tunis,  1977.
 426.  Beanie  J.  H.  Bunyoro,  an  African  Kingdom.  N.Y.,  1960.
 427.  Веке  C.  T.  Abyssinia  —  Being  a  Continuation  of  Routes  in  that  Country.  —
Journal  of  Royal  Geographical  Society.  1844.  Vol.  XII.
 706


428.  Веке  С.  T.  A  Diary  Written  during  a  Tourney  in  Abyssinia  in  the  Years
1840-1843.  L.,  1844.
 429.  Bell  J.  Extracts  from  a  Journal  of  Travels  in  Abyssinia.  —  Miscellanea
Aegyptica.  T.  I.  Cairo,  1842.
 430.  Ben  Youssef,  Mohammed  es-Seghir.  Mechra  el-Melki.  Chronique
tunisienne  (1705-1711)...  traduit  en  franqais  par  V.  Serres  et  Mohammed
Lasram.  —  Revue  Tunisienne.  Vol.  I.  Tunis,  1900.
 431.  Berges  W.  Das  Reich  ohne  Hauptstad  L  Das  Hauptstadtproblem  in  der
Geschichte.  Festgabe  F.  Meinecke.  Tubingen,  1951.
 432.  Berlev  O.  Egyptian  Relief  and  Steles  in  the  Pushkin  Museum  of  the  Fine
Arts.  Leningrad,  1982.
 433.  Bernhardt  J.  W.  Itinerant  kingship  and  royal  monasteries  in  early  medieval
Germany  c.  936-1075.  Cambridge,  1993.
 434.  Beiber  F.  K.  Kaffa.  Ein  altkuschitisches  Volktum.  Mödling  bei  Wien,
1920-1923.  Bd  I—II.
 435.  Blanguernon  С  Le  Hoggar.  P.,  1955.
 436.  Bloch  M.  Seigneurie  française  et  manoire  anglais.  P.,  1960.
 437.  Bloch  M.  Feudal  Society.  L.,  1961.
 438.  Bloch  M.  La  société  féodale,  Paris,  Editions  Albin  Michel,  1939-1940.
2  Vols.
 439.  Bohannan  P.  Justice  and  Judgement  among  the  Tiv.  L.,  1957.
 440.  Bohannan  P.,  Bohannan  L.  Tiv  Economy.  L.,  1969.
 441.  Booth  A.  R.  Swaziland:  Tradition  and  Change  in  a  Southern  African
Kingdom.  L.,  1983.
 442.  Bourgeois  J.  Banyarwanda  et  Barundi.  T.  3.  Religion  et  magie.  Bruxelles,
 1956.
 443.  Bradley  K.  The  Story  of  Northern  Rhodesia.  Cape  Town,  1955.
 444.  Breasted  J.  Ancient  Records  of  Egypt  Vol.  I.  N.Y.,  1962.
 445.  Brisbois  E.,  Douviez  F.  Les  Toradja  de  Celebes  (Indonesia).  P.,  1980.
 446.  Brooks  F.  Barbarian  Cruelty.  L.,  1694.
 447.  Brunshvig  R.  La  Berberie  Orientale  sous  les  Hafsides  des  origines  a  la  fin  du
XVe  siecle.  T.  2.  P.,  1947.
 448.  Bruce  J.  Voyage  aux  sources  du  Nil,  en  Nubie  et  en  Abyssinie.  Vol.  I-IV.  P.,
1791.
 449.  Buisseret  Cde.  A  la  cour  de  Fez.  La  mission  beige  de  1904.  Bruxelles,  1907.
 450.  Bulpett  C.  W.  L.  A  Picnik  Party  in  Wildest  Africa.  L.,  1907.
 451.  Burke  E.  Prelude  to  Protectorate  in  Marocco.  Precolonial  Protest  and
Resistance,  1860-1912.  Chicago-L.,  1976.
 452.  Burns  P.  Te  Rauparaha;  A  New  Perspective,  Auckland/Harmondsworth:
Penguin,  1980.
 453.  Burton  W.  F.  Luba  Religion  and  Magic  in  Customs  and  Beliefs.  Tervuren,
1961.
 454.  Busnot  D.  Histoire  de  regne  de  Moulay  Ismail,  roy  de  Maroc,  Fez,  Tafilet,
Sois...  Bruxelles,  1755.
 455.  Butt  A.  The  Nilotes  of  Anglo-Egyptian  Sudan  and  Uganda.  L.,  1952.
 456.  Cailli  J.  Une  mission  de  Leon  Roches  a  Rabat  en  1845.  Casablanca,  1947.
 707


457.  Cailli  J.  La  ville  de  Rabat  jusqu’au  Protectorat  français.  Histoire  et
archéologie.  T.  1-3.  P.,  1949-1952.
 458.  Caille  J.  La  mission  du  capitaine  Burel  au  Maroc  en  1808.  P.,  1953.
 459.  Callet  R.  P.  Tantara  n’y  andriana  eto  Madagascar  (Histoire  des  rois  merina).
T.  1-4.  Tananarive,  1953-1958.
 460.  Cahulzac  A.  Essai  sur  les  institutions  et  les  droit  malgaches.  P.,  1900.
 461.  Cameron  G.  G.  Persepolis  treasury  tablets.  Chicago,  1948.
 462.  Caminos  R.  A.  The  Shrines  and  Rock-Inscriptions  of  Ibrim.  L.,  1968.
 463.  Carter  E.,  Stolper  W.  Elam:  Survey  of  Political  History  and  Archaeology.
Berkeley,  1984.
 464.  Caquot  A.  La  royauté  sacrale  en  Ethiopie.  —  Annales  d’Ethiopie.  T.  II.
Paris-Addis  Ababa,  1957.
 465.  Carbou  H.  La  region  du  Tchad  et  du  Ouadai.  P.,  1912.
 466.  Cassinelli  C.  N.,  Ekvall  R.  J.  A  Tibetian  Pricipality.  The  Political  System  of
the  Sa  Skya.  N.Y.,  1969.
 467.  Castries  H.de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  du  Maroc.  le  ser.  Dynastie
Saadienne.  Archives  et  bibliothèques  d’Angleterre.  T.  I.  P.-L.,  1918.  T.  II.
P.-L.,  1925.
 468.  Castries  H.  de.  Les  sources  inédites  de  l’histoire  de  Maroc,  2e  ser.  Dynastie
Filalienne.  Archives  et  bibliothèques  de  France.  T.  III.  P.,  1927,  t.  IV.  P.,
1931.
 469.  Cerulli  E.  II  diritto  consuetudinario  della  Somalia  Italiana.  —  Bolletino
della  Societa  Africana  d’ltalia.  Vol.  38.  Roma,  1919.
 470.  Cerulli  E.  Etiopia  occidental.  T.  I—II.  Roma,  1932-1933.
 471.  Cerulli  Er.  Peoples  of  South-West  Ethiopia  and  its  Borderland.  L.,  1956.
 472.  Challis  H.  W.  The  law  of  real  property:  chiefly  in  relation  to  conveyancing.
London,  1885.
 473.  Chan  Hok-lam  (Ch’en  Hsuh-lin).  Legitimation  in  Imperial  China.
Discussion  under  the  Jurchen-Chin  Dynasty  (1115-1234).  Seattle;  London,
 1984.
 474.  Chardin  J.  Voyage  en  Perce  et  aurtes  lieux  de  I’OrienL  P.,  1830.
 475.  Chater  Kh.  Insurrection  et  repression  dans  la  Tunisie  du  XIXe  siecle:  la
mehalla  de  Zarrouk  au  Sahel  (1864).  Tunis,  1978.
 476.  Chenier  M.  The  Present  State  of  the  Empire  of  Marocco.  Vol.  1-2.  L.,  1788.
 477.  Chevalier  A.  V  Afrique  cenrtale  française.  P.,  1907.
 478.  Claessen  H.  J.  Specific  Features  of  the  African  Early  State.  —  The  Study  of
the  State.  The  Hague-Paris-New  York,  1981.
 479.  Claessen  H.  J.,  Skalnik  P.  (eds.).  The  Early  State.  The  Hague-Paris-New
York,  1979.
 480.  Claessen  H.  J.  M.  and  van  de  Velde  P.  (eds.).  Early  State  Economics.  New
Brunswick  &  London,  1991.
 481.  Claessen  H.  J.  M.  (ed.).  Over  de  weg:  De  Betekenis  van  infrastructurele
voorzieningen  in  en  voor  Vroege  Staten.  Leiden:  University  of  Leiden,
Faculty  of  Social  Sciences,  Department  of  Cultural  Anthropology  and
Sociology  of  Non-Western  Societies.  1995.
 482.  Colle  P.  Les  Baluba  (Congo  Beige).  T.  II.  Bruxelles,  1913.
 708


483.  Confourier  L.  Chronique  de  la  vie  de  Moulay  el-Hassan.  —  AM,  1906.
T.  VIII.
 484.  Constantinus  Porphyrogenitus.  De  administrando  imperio.  Budapest,  1949.
 485.  Conzelman  W.  S.  Chronique  de  Galawdewos  (Claudius),  roi  d’Ethiopie.
Vol.  I.  P.,  1895.
 486.  Coon  O.  S.  Tribes  of  the  Rif.  Cambridge  (Mass.),  1931.
 487.  Coon  C.  S.  Caravan:  the  Story  of  the  Middle  East  L.,  1952.
 488.  Cory  H.  The  Political  Indegeneous  System  of  Sukuma.  L.,  1960.
 489.  Coulbeaux  J.  B.  Histoire  Politique  et  Religieuse  d’Abyssinie.  Vol.  I.  P.,  1929.
 490.  Cour  A.  L’Etablissement  des  dynasties  des  cherifs  au  Maroc  et  leur  rivalit  ë
avec  les  turcs  de  la  regence  d’Alger  (1509-1830).  P.,  1904.
 491.  Corn  A.  La  dynastie  marocaine  de  Beni  Waflas  (1420-1554).  P.,  1920.
 492.  Crawford  O.G.  The  Fung  kingdom  of  Sennar.  Gluncester,  1951.
 493.  Crawford  O.G.  Ethiopian  Itineraries  circa  1400-1524.  Cambridge,  1958.
 494.  Dalzel  A.  The  History  of  Dahomey,  an  Inland  Kingdom  of  Africa.  L.,  1703.
 495.  Davies  N.  G.,  Gardiner  A.  H.  The  Tomb  of  Huy,  Viceroy  of  Nubia  in  the
Reign  of  Tutankhamon.  L.,  1926.
 496.  Davies  N.  G.  The  Tomb  of  Rekn-me-Re’  at  Thebes.  Vol.  1-2.  N.Y.,  1973.
 497.  [Defremery  Ch.  et  Sanguinetti  R.].  Voyages  d’Ibn  Battouta.  P.,  1858.
Vol.  II.
 498.  Demarest  A.  A.  The  Vanderbuilt  Petexbatun  Regional  Archaeological
Project  1989-1994:  Overview,  History,  and  Major  Results  of  a
Multidisciplinary  Study  of  the  Classic  Maya  Collapse  //  Ancient
Mesoamerica.  1997.  Vol.  8.  №  2.
 499.  Desroches-Nobelcoun  Ch.  Life  and  Death  of  Pharaon  Tutankhamen.  L.,
 1963.
 500.  Digby  K.  E.  History  of  the  law  of  real  property.  S.I.,  1825.
 501  el-Bayano’l-Magreb.  Vol.  I.  Leiden,  1848.
 502.  Drewes  A.  J.  Inscriptions  de  l’Ethiopie  antique.  Leiden,  1962.
 503.  Driberg  A.  J.  The  Lango.  L.,  1923.
 504.  Drummond-Hay  J.  Le  Maroc  et  ses  tribus  nomades.  Vol.  I.  Bruxelles,  1844.
 505.  Duby  G.  Guerriers  etpaysans.  P.,  1973.
 506.  Dumont  P.  E.  L’As’vamedha,  descliption  du  sacrifice  solennel  du  cheval
dans  le’culte  vedique  d’apres  les  textes  du  Yajurva-veda  Blanc.  P.,  1927.
 507.  Dunning  N.  P.,  Beach  T.,  Rue  D.  The  Paleoecology  and  Ancient  Settlement
of  the  Petexbatun  Region  //  Ancient  Mesoamerica.  1997.  Vol.  8.  №  2.
 508.  Durant  J.-B.  Voyage  au  Senegal.  T.  I.  P.,  1802.
 509.  Egharevba  G.  U.  Benin  Law  and  Custom.  Port  Harcourt,  1949.
 510.  Egharevba  G.  U.  A  Sfiort  History  of  Benin.  Ibadan,  1960.
 511.  Elder  J.  R.  The  Letters  and  Journals  of  Samuel  Marsden  1765-1838.  The
Hague,  Dunedin,  1932.
 512.  Ellenberger  D.  F.  History  of  the  Basuto  Ancient  and  Modern.  L.,  1912.
 513.  Ellis  W.  Polynesian  Researches.  Vol.  III.  L.,  1832.
 514.  Ellis  W.  History  of  Madagascar.  Vol.  I—II.  L.,  1938.
 709


515.  Eloufrani,  Mohammed  Esseghir  ben  Elhadj  Abdallah.  Nozhet  Elhadi.
Histoire  de  la  dynastie  Saadienne  au  Maroc  (1511-1670).  Trad.  O.  Houdas.
P.,  1889.
 516.  Esslaoui,  Ahmed  ben  Khaled  Ennasiri.  Chronique  de  la  dynastie  Alaoui  du
Maroc  (1631  a  1894).  Trad.  T.  Fumey.  -  AM,J.  1,1906.  T.  IX.  1907.  T.  X.
 517.  Evans-Pritchard  E.E.  The  Political  System  of  Anuak  of  the  Anglo-Egyptian
Sudan.  Lund,  1940.
 518.  Evans-Pritchard  E.E.  The  Zande  State.  —  Journal  of  the  Royal  African
Institute.  L.,  1963.  Vol.  XCIII.
 519.  Evetts  B.  T.  History  of  the  Patriarches  of  the  Coptic  Church  of
Alexandria.  —  Patrologia  orientalia.  T.  X.  P.,  1915.
 520.  Fallers  M.  L.  Bantu  Bureaucracy.  A.  Century  of  Political  Evolution  among
the  Basoga  of  Uganda.  Chicago,  1965.
 521.  Fantahun  Birhane.  Gojjam  1800-1855.  Haile  Sellassie  I  University.  Addis
Ababa,  1973.
 522.  Fedou  R.  V  état  au  moyen  age.  P.,  1971.
 523.  Ferrand  G.  Voyage  du  marchand  arabe  Suleiman  en  Inde  et  Chine  redigee
en  851  suis  de  remarque  par  Abu  Zaid  Hasan.  P.,  1922.
 524.  Finkei  I.  Inscriptions  from  Tell  Brak  1984  //  Iraq.  47.  1985.
 525.  Forde  D.,  Brown  P.,  Armstrong  R.  G.  Peoples  of  the  Niger-Benue
Confluence:  the  Nupe,  the  Igbira,  the  Igala,  the  Idoma-speaking  Peoples.  L.,
1955.
 526.  Frank  M.  E.  (ed.).  Ethnic  Groups  of  Insular  South-East  Asia.  Vol.  I.  New
Haven,  1972.
 527.  Franke  H.  Nordchina  am  Voradend  der  mongolischen  Eroberungen:
Wirtschaft  und  Gesellschaft  unter  der  Chin-Dynastie  (1115-1234).
Orladen,  1978.
 528.  Franke  H.  The  forest  peoples  of  Manchuria:  Kitans  and  Jurchens  //
Cambridge  History  of  Early  Inner  Asia.  Ed.  by  D.  Sinor.  Cambridge,  1990.
 529.  Frazer  J.  G.  Golden  Bough.  L.,  1890.
 530.  Frazoi  A.  Continente  nero.  Torino,  1885.
 531.  Frejus  R.  Relation  of  a  Voyage  into  Mauritania.  L.,  1671.
 532.  GaniageJ.  Les  Originesdu  protectorate  franqais  en  Tunisie  (1861-1881).  P.,
1959.
 533.  Gauthier  E.-F.  Le  passn  de  l’Afrique  du  Nord.  Sincles  obscures.  P.,  1964.
 534.  Geertz  C.  Negara:  the  Theatre-State  in  the  19th  Century  Bali.  Princeton,
 1980.
 535.  Geise  N.  Baduis  en  Moslems  in  Lebak  Parahiangan,  Suid-Banten.  Leiden,
 1952.
 536.  Genghis  Khan.  The  history  of  the  World-Conqueror  by  ‘Ala  ad-Din
‘Ata-Malik  Juvaini.  Translated  by  J.  A.  Boyle.  Manchester,  1997.
 537.  Getnet  Bekele.  The  Peasant  Rising  of  1960  in  Gedeo.  Addis  Ababa
University,  June  1983.
 538.  Gifford  W.  Tongan  Society.  Honolulu,  1929.
 539.  Girling  F.  K.  The  Acholi  of  Uganda.  L.,  1960.
 710


540.  Gleichen  A.  E.  W.  The  Anglo-Egyptian  Sudan:  a  Compendium  Prepared  by
Officers  of  the  Sudan  Government.  Vol.  1  —  II.  L.,  1905-1906.
 541.  Gödicke  G.  The  Location  of  Hnt-hn-nfr.  —  Kush  (Khartoum),  1965.  Vol.  13.
 542.  [Goeje  M.  J.  de].  Kitab  al-a‘lak  an-nafisa  auctore  Abu  Ali...  Ibn  Rosteh  et
Kitab  al-Ja‘kubi.  Lugduni  Batavorum,  1892.
 543  Bernhardt  J.  W.  Itinerant  kingship  and  royal  monasteries  in  early  medieval
Germany  c.  936-1075.  Cambridge,  1993.
 544.  Gomaa  F.  Ägypten  wahrenddererstenZwischenzeit.  Wiesbaden,  1980.  41a.
Goris  R.  Prasasti  Bali.  Vol.  II.  Bandung,  1954.
 545.  Granet  M.  La  Pencee  chinoise.  P.,  1934.
 546.  Gravet  P.  B.  Life  in  Manor  Gisaka  (Rwanda).  JAH.  1965.  Vol.  VI.  №  3.
 547.  Griaule  M.  Masques  Dogons.  P.,  1938.
 548.  Grigor  of  Akanc.  History  of  the  Nation  of  the  Archers.  Ed.  and  transl.  by
R.  P.  Blake  and  R.  N.  Frye  //  Harvard  Journal  of  Asiatic  Studies.  1949.
Vol.  XII.
 549.  Grube  N.  The  city-states  of  the  Maya  //  A  Comparative  Study  of  Thirty
City-State  Cultures.  Copenhagen,  2000.
 550.  Gulliver  P.  H.,  Gulliver  P.  The  Central  Nilo-Hamites.  L.,  1953.
 551.  Gulliver  P.  H.  Jie  of  Uganda.  Man  in  Adaptation.  The  Cultural  Present.
Chicago,  1968.
 552.  Gunn  G.  Peoples  of  Plateau  Area  of  Northern  Nigeria.  L.,  1953.
 553.  Halsal  G.  (ed.).  Humor,  history  and  politics  in  the  late  antiquity  and  the
early  Middle  Ages.  Cambridge,  2002.
 554. 	Hambruch  P.,  Eilers  A.  Ponape  (Ergehnisse  der  S  fldsee-Expedition 	1908
 bis  1910).  II.  Bd  7.  Teilband  2.  Hamburg, 	1936.
 555. 	Helck  W.  Urkundender  18.  Dynastie.  B., 	1961.
 556. 	Helck  W.  Wirtschaftsgeschichte  des 	Alten 	Ägypten 	im 	3. 	und 	2.
 Jahrtausend  vor  Chr.  Leiden;  Köln,  1975.
 557.  Herskovits  M.  J.  Dahomey,  an  Ancient  West  African  Kingdom.  Vol.  I—II.
L.,  1938.
 558.  Herzfeld  E.  Bericht  über  die  Ausgrabungen  von  Pasargadae  //  AMI.  Bd  I.
(1928).  Berlin,  1929-1930.
 559.  Herzfeld  E.  Altpersische  Inschriften.  Berlin,  1938.
 560.  Herzfeld  E.  Iran  in  the  Ancient  East.  N.Y.;  L.,  1941.
 561.  Heyerdahl  T.,  Ferdon  Jr.  Reports  of  the  Norwegian  archaeological
expedition  to  Easter  Island  and  the  East  Pacific.  Vol.  1,  2.  Santa  Fe,  1961,
1965.
 562. 	Hill  R.  A  Biographical  Dictionary  of  the  Sudan.  L.,  1967.
 563. 	Hillelson  S.  David  Reubeni,  an  Early  Visitor  to  Sennar. 	— 	SNR. 	1931.
 Vol.  XVI,  pt.  1.
 564. 	Hirth  F.,  Rockhill  W.  Chou  Ju  Kua.  St.  Petersbourg,  1912.
 565. 	Hoest  G.  Nachrichten  von  Marokos  und  Fes  in  Lande  selbst 	gesammelt 	in
 den  Jahren  1760  bis  1768.  Kopenhagen,  1781.
 566.  Hollis  J.  S.  The  Masai,  their  Language  and  Folklore.  Oxf.,  1912.
 567.  Hooker  J.  D.  and  Ball  J.  Journal  of  a  Tour  in  Marocco  and  the  Great  Atlas.
L.,  1878.
 711


568.  Hopkins.  J.  F.  Letters  from  Barbary,  1576-1774.  Oxf.,  1982.
 569.  Horton  W.-R.  Ohu  System  of  Slavery  in  a  Northern  Ibo  Village  Group.  —
Africa,  1954.  Vol.  XXIV,  pt.  4.
 570.  Houston  S.  D.,  Mathews  P.  The  Dynastic  Sequence  of  Dos-Pilas,
Guatemala.  San  Francisco,  1985.
 571.  Houston  S.  D.  Hieroglyphs  and  History  at  Dos  Pilas:  Dynastic  Politics  of
the  Classic  Maya.  Austin,  1993
 572.  Houston  S.  D.,  Stuart  D.  Of  Gods,  Glyphs,  and  Kings:  Divinity  and
Rulership  Among  the  Classic  Maya  //  Antiquity.  1996.  Vol.  70.
 573.  Houston  S.  D.,  Stuart  D.  Peopling  the  Classic  Maya  Court  //  Royal  Courts
of  the  Ancient  Maya.  Vol.  1.  Theory,  Comparison,  and  Synthesis.  Boulder,
2001.
 574.  [Huart  Cl.].  Aflaki.  Manaqib  ul-‘arifin.  Les  saints  des  derviches  tourneurs.
Récit,  traduit  du  persan  et  annotne  par  Cl.  Huart.  T.  I.  Paris,  1918.  T.  II.
Paris,  1922.
 575.  Huntingford  G.  W.  The  Southern  Nilo-Hamites.  L.,  1953.
 576.  Huntingford  G.  W.  The  Northern  Nilo-Hamites.  L.,  1953.
 577.  Huntingford  G.  W.  The  Galla  of  Ethiopia.  The  Sacred  kingdom  of  Kafa  and
Janjero.  L.,  1955.
 578.  Huntingford  G.  W.  Lost  Provinces  of  Ethiopia.  Proceedings  of  the  Third
International  Conference  of  Ethiopian  Studies.  Addis  Ababa,  1966.  Vol.  I.
 579.  loannus  Malalas.  Chronographia.  Ed.  L.  Dindorff.  Bonnae,  1831.
 580.  Illingworth  N.J.  Inscriptions  from  Tell  Brak  1986  //  Iraq.  50.1988.
 581.  Innés  M.  State  and  society  in  the  early  Middle  Ages:  the  middle  Rhine
valley,  400-1000.  Cambridge,  2000.
 582.  Inomata  T.  The  Last  Day  of  a  Fortified  Classic  Maya  Center:  Archaeological
Investigations  at  Aguateca,  Guatemala  //  Ancient  Mesoamerica.  1997.
Vol.  8.  №  2.
 583.  Isaacs  N.  Travels  and  adventures  in  Eastern  Africa.  Vol.  II.  L.,  1836.
 584.  Johnson  S.  The  History  of  the  Yoruba  from  the  Earliest  Times  to  the
Beginning  of  British  Protectorate.  L.,  1921.
 585.  Jones  Pei  te  Hurinui.  Maori  Kings  //  In:  Schwimmer,  E.  (ed.):  The  Maori
People  in  the  Nineteen-Sixties.  Auckland,  Blackwood  &  Janet  Paul,  1968.
 586.  Julien  A.  Histoire  de  l’Afrique  du  Nord.  P.,  1952.  V.  2.
 587.  Julien  G.  Insitutions  politiques  et  sociales  de  Madagascar.  Vol.  I—II.  P.,
1908.
 588.  Justinaud.  Sidi  Ahmed  ou  Moussa.  —  AM.  1933.  Vol.  XXIX.
 589.  Kabbery  P.  M.,  Chilver  E.  M.  An  Outline  of  the  Traditional  Political
System  of  Bali-Nyong.  -Africa,  1961.  Vol.  XXXI,  pt.  4.
 590.  Kagame  A.  La  Code  des  institutions  politiques  du  Rwanda  pricoloniale.
Bruxelles,  1952.
 591.  Kandert  J.  Social  Stratification  on  the  Zande.  Social  Stratification  in  Tribal
Africa.  Praha,  1968.
 592.  Kandt  R.  Caput  Nili.  B.,  1921.
 593.  Kaplony  P.  Die  Inschriften  den  Ägyptischen  Friihzeit.  Bd  I—III.  Wies¬
baden,  1963-1964.
 712


594. 	Kathirithamby—Wells  J.  Myth  and  Reality:  Minangkabau  Traditions  in  the
Rantau.  Change  and  Continuity  in  Minangkabau.  Athens  (Ohio),  1985.
 595  Commomwealth  till  the  period  of  the  Norman  cjnquest.  London,  1876.
Vol.  2.
 596.  Kent  R.  G.  Old  Persian  grammar,  text  lexicon.  New  Haven,  1953.
 597.  Key  S.  Researches  in  South  Africa.  L.,  1855.
 598.  King  M.  Te  Puea;  A  Biography.  Auckland,  Hodder  and  Stoughton,  1977.
 599.  King  M.  (éd.):  Te  Ao  Hurihuri  (“The  World  Moves  On”);  Aspects  of
Maoritanga.  Wellington,  Hicks  Smith/Methuen,  1977
 600.  Ki-Zerbo  J.  Histoire  de  l’Afrique  Noire.  D’hier  a  demain.  P.,  1972.
 601.  Kobishchanov  Yu.  M.  Poludye  in  North-East  African  States.  IV  Congresso
Internazionale  4i  Studi  Etiopici  (Roma,  1972).  T.  I.  Sezione  storica.  Roma,
1974.
 602.  Kobishchanov  Yu.  M.  Axum.  University  Park  (Penn.);  L.,  1979.
 603.  Kobishchanow  Yu.  M.  Agriculture  and  Economic-Cultural  Types  in  the
Medieval  Nubia.  On  the  Cultural  Heritage  of  Meroe  in  the  Middle  Ages.
Meroitische  Forschungen  1980,  Meroitica  7.  B.,  1984.
 604.  Kobishchanov  Yu.  M.  The  Phenomenon  of  Gafol  and  its  Transformation.  —
Early  State  Dynamics.  Leiden,  1986.
 605. 	Kobishchanow  Yu.  M.  The  Gafol  Complex  in 	Ethiopian 	History.
 Proceedings  of  the  Ninlh  International  Congress  of  Ethiopian  Studies
(Moscow,  1986).  M.,  1988.  Vol.  6.
 606. 	Kobishchanov 	Yu.  M.  The  Gafol  Complex  in 	Gondarine 	Period.
 XI  International  Conference  on  Ethiopian  Studies  (Addis  Ababa,  1991).  M.,
1991.
 607.  Koetjaraningrat.  Tenggerese  —  Ethnis  Groups  in  Isular  South  East  Asia.
New  Haven,  1972.
 608.  Koskinen  A.  Missionary  Influence  as  a  Political  Factor  in  Pacific  Islands.
Helsinki,  1953.
 609. 	Krapf  J.  L.  Travels  and  Missionary  Labours  in  East  Africa.  L.,  1860.
 610. 	Kropp  M.  The 	S3r"ata  Gabr:  a  Mirror  View  of  Daily 	Life  at  the 	Ethiopia
 Royal  Court  in  the  Middle  Ages.  Eight  International  Conference  of
Ethiopian  Studies  (Addis  Ababa,  1984).
 611.  Kruchten  J.-M.  Le  Décret  d’Horemheb.  Traduction,  commentaire
épigraphique,  philologique  et  institutionnel.  Bruxelles,  1981.
 612.  Kuper  H.  An  African  aristocracy.  Rank  among  the  Swazi.  London-New
York-Toronto,  1947.
 613.  Labby  D.  The  Demistification  of  Yap.  Chicago-London,  1976.
 614.  Laming-Macadam  M.  F.  The  Tamples  of  Kawa.  Vol.  I.  The  Inscriptions.
Text.  L.,  1949.
 615.  Langworthy  H.  W.  Chewa  Malawi  Political  Organization  in  the  Precolonial
Era.  —  The  Early  history  of  Malawi.  Bristol,  1972.
 713


616.  La  Veronne  Ch.  de.  Vie  de  Moulay  Isma’  i’1,  roi  de  Fes  et  de  Maroc  d’apres
Joseph  de  Leon  (1708-1728).  P.,  1974.
 617.  Le  Goz  J.  Les  Tribus  guichs  au  Maroc.  Essai  de  geographic  agraire.  P.,  1965.
 618.  Lehmann  K.  Die  Gastung  der  germanischen  Könige.  Abhandlung  zur
germanische,  insbesondere  nord,  Rechtsgeschichte.  Berlin-Leipzig,  1888.
 619.  Lefevre  T.  Voyage  en  Abyssinie  execute  pendent  les  années  1839-1843.
Vol.  II.  P.,  1845.
 620.  Le  Fort  G.  Sacred  versus  divine:  Comments  on  classic  Maya  kingship  //
Continuity  and  Change:  Maya  Religious  Practices  and  Temporal
Perspective:  5th  European  Maya  Conference,  University  of  Bonn,
December  2000.  Acta  Mesoamericana,  Vol.  14.  Markt  Scwaben,  2004.
 621.  Lewis  H.  S.  A  Galla  Monarchy:  Jimma  Abba  Jifar,  Ethiopia,  1830-1932.
Madison,  Milwaukee,  1965.
 622.  Lewis  1.  M.  Peoples  of  the  Horn  of  Africa:  Somali,  Afar  and  Saho.  L.,  1955.
 623.  Lhote  H.  Les  Touaregs  du  Hoggar.  P.,  1984.
 624.  Linden  I.  The  Maseko  Ngoni  at  Domwe,  1870-1900.  —  The  Early  History  of
Malawi.  Bristol.
 625.  Littmann  E.  Deutsche  Aksum-Expedition.  B.,  1913.  4.  Bd.
 626.  Lloyd  J.  E.  A  History  of  Wales.  Vol.  I.  L.,  1948.
 627.  Lloyd  P.  C.  The  Political  Structure  of  African  Kingdoms:  an  Exploratory
Model.  —  Political  System  and  Distribution  of  Power.  L.,  19.65.
 628.  Loti  P.  Au  Maroc.  P.,  1893.
 629.  Mahuta  R.  T.  Whaikoorero;  A  Study  of  Formal  Maori  Speech,  Auckland:
University  of  Auckland,  1974.  Unpublished  M.  A.  Thesis.
 630.  Mahuta,  Nanaia  C.  Te  Poukai  o  Waahi:  An  Historical  Background  to  the
Waahi  Poukai.  Auckland,  University  of  Auckland,  Research  Essay,  1995.
 631.  Malinowski  B.  The  Primitive  economics  of  Trobrian  Islands.  —  The
Economic  Journal.  L.,  March  1921.
 632.  Malinowski  B.  Crime  and  custom  in  savage  society.  Littlewood  (N.J.),  1959.
 633.  Malo  D.  Hawaiian  antiquaries  (Moolelo  Hawaii).  Honolulu,  1951.
 634.  Maquet  J.-J.  Systeme  des  relations  sociales  dans  le  Ruanda  ancien.
Tervuren,  1954.
 635.  Maquet  J.-J.  The  Promise  of  Inequality  in  Ruanda.  A  Study  of  Political
Relations  in  a  Central  African  Kingdom.  London-Ibadan-Accra,  1961.
 636.  Maquet  J.-J.  Une  Hypothese  pour  etude  des  feodalitees  africaines.  —  CEA,
1961.  №2.
 637.  Maquet  J.-J.  Institutionalisation  feodale  des  relations  de  dépendance  des
quatre  cultures  interlacustres.  —  CEA,  1969.  Vol.  IX.  №  35.
 638.  Maquet  J.-J.  Rwanda  Casts.  —  Social  Stratification  in  Africa.  L.  —  N.Y.,
1970.
 639.  Marçais  G.  Berbèrie  musulmane  et  l'Orient  au  moyen  âge.  Paris,  1946.
 640.  Martin-Pardey  E.  Untersuchungen  zur  ägyptischen  Provinzverwaltung  bis
zum  Ende  des  Alten  Reiches.  Hildesheim,  1976.
 714


641.  Martin  S.,  Grube  N.  Chronicle  of  Maya  Kings  and  Queens.  L.,  2000.
 642.  Mason  Ph.  The  Birth  of  Dilemma:  the  Conquest  and  Settlement  in
Rhodesia.  L.,  1958.
 643.  Mausse  M.  Sociologie  et  anthropologie.  P.,  1950.
 644.  Mayer  W.  Taide  oder  Waschschukanni?  Name  und  Lage  der  Hauptstadt
Mitannis  //  Ugarit  Forschungen.  18.1986.
 645.  McColl  G.  Kinship  and  Environment  of  Easter  Island.  —  Mankind.  1979.
Vol.  12.  №  2.
 646.  McCulloch  M.,  Littlewood  M.,  Dugast  I.  Peoples  of  the  Central  Cameroons:
Tikar,  Bamum,  Bamilike,  Banen  and  Balom.  L.,  1954.
 647.  McKenny  M.  G.  The  Social  Structure  of  the  Nyakyusa:  a  Re-Evaluation.  —
Africa.  1973.  Vol.  XLIII,  pt.  2.
 648.  Meijl,  Toon  van.  The  Maori  as  Warrior;  Ideological  Implications  of  a
Historical  Image.  In:  Meijl,  Toon  van  &  Paul  van  der  Grijp  (eds):  European
Imagery  and  Colonial  History  in  the  Pacific,  Saarbrücken,  Breitenbach;
Nijmegen,  1994.  Studies  in  Development  and  Cultural  Change,  N2  19.
 649.  Meijl,  Toon  van.  The  Maori  King  Movement:  Unity  and  Diversity  in  Past
and  Present,  Bijdragen  tot  the  taal-,  land-  en  volkenkunde,  Jrg.  149,  Nr.
 4.“Politics,  Tradition  and  Change  in  the  Pacific”  Change  in  the  Pacific”.
 650.  Meijl  T.  van.  Political  Paradoxes  and  Timeless  Traditions;  Ideology  and
Development  Among  the  Tainui  Maori,  New  Zealand,  Nijmegen,  Centre  for
Pacific  Studies,  1990.
 651.  Meijl,  Toon  van.  Broadening  Millenarianism;  The  Continuity  of  Maori
Political  Practices//  Canberra  Anthropology  (themanummer  “Imagining
Cargo  Cults”  onder  redactie  van  Ton  Otto),  15(2).  Canberra,  1992.
 652.  Meijl,  Toon  van.  Poukai  //  Claessen  H.  J.  (ed.).  Over  de  weg:  De  Betekenis
van  infrastructurele  voorzieningen  in  en  voor  Vroege  Staten.  Leiden,  1995.
 653.  Mercier  L.  Les  mosquees  et  la  vie  religieuse  a  Rabat  —  AM.  1906.  T.  IV.
 654.  Mercier  L.  Notes  sur  Rabat  et  Chella.  —  AM.  1909.  T.  V.
 655.  Mercier  L.  Ceremonial  qui  entoure  Parrivee  du  Sultan  a  Rabat  —  AM.  1910.
T.  VI.
 656.  Merker  M.  Die  Masai.  Ethnographie  eines  ostafrikanisches  Semitvolkes.  B.,
1904.
 657.  Metge  J.  The  Maoris  of  New  Zealand;  Rautahi  (1967),  London,  Routledge
and  Kegan  Paul,  1967.
 658.  MetrauxA.  Ethnology  of  Easter  Island.  Honolulu,  1940.
 659.  Metraux  A.  Easter  Island,  a  stone  age  civilization  of  the  Pacific.  L.,  1957.
 660.  Miege  J.-L.  Une  Missione  franc,  aise  a  Marrakech  en  1882.
Aix-en-Provence,  1968.
 661.  Miege  J.-L.  Documents  d’histoire  économique  et  sociale  marocaine  au  XIXe
siècle.  P.,  1969.
 662.  Moberg  A.  The  Book  of  the  Himyarites.  Lund,  1924.
 715


663.  Moerenhout  T.  Voyage  aux  lies  du  Grand  Ocean  contenant  des  documents.
T.  2.  P.,  1837.
 664.  Montagne  R.  Revolution  au  Maroc.  P.,  1953.
 665.  Morris  H.  F.  A  History  of  Ankole.  Kampala,  1962.
 666.  Morris  H.  F.  The  Heroic  recitations  of  the  Bahima  of  Ankole.  Oxf.,  1964.
 667.  Mühlmann  W.  E.  Die  geheime  Gesellschaft  der  Areoi,  eine  Studie  über
polinesische  Geheimbunde.  Leiden,  1932.
 668.  Mühlmann  W.  E.  Die  Begriffe  “Ati”  und  “Mataeinaa”.  —  Antropos,  1934.
Bd.  29.  №  5-6.
 669.  Mühlmann  W.  E.  Areoi  und  Mamaia.  Wiesbaden,  1955.
 670.  Müller  H.  J.  O.  EpigraphischeDenkmalleraus  Abessinien.  B.,  1893.
 671.  Müller  H.  D.  The  Inscriptions  from  Yeha  and  Aksum.  —  Bent  J.Th.  The
Sacred  city  of  the  Ethiopians.  L.,  1893.
 672.  Müller  W.  Jap.  Hamburg,  1917-1918.  2  Bande.
 673.  Nadel  S.  F.  Land  Tanure  on  the  Erithrean  plateau.  Asmara,  1944.
 674.  Nadel  S.  F.  Notes  on  Beni  Amer  Society.  —  SNR,  1945.  Vol.  XXVI,  pt.  1.
 675.  Njoya.  Histoire  et  coutume  des  Bamum.  Cahora,  1952.
 676.  Nicolaisen  J.  Ecology  of  the  Pastoral  Tuaregs.  L.,  1963.
 677.  Nicolas  G.  E.  The  Dizzu  of  Southwest  Ethiopia,  an  Essay  in  Cultural
History  Based  on  Religions  Interactions.  Los  Angeles,  1976.
 678.  Norris  R.  Memoirs  of  the  Reign  of  Bosso  Ahadee,  king  of  Dahomey.  L.,  1968.
 679.  Oates  D.  Excavations  at  Tell  Brak  1985-1986  //  Iraq.  49.
 680.  Oberg  K.  The  Kingdom  of  Ankole  in  Uganda.  —  African  Political  Systems.
L.,  1940.
 681.  O’Brian  D.  B.  Le  Talibe  mouride.  La  Soumission  dans  la  confri  erie
sénégalaise.  —  CEA,  1970,  N40.
 682.  Ogbu  J.  U.  Seasonal  Hunter  in  Tropical  Africa  as  a  Cultural  Phenomenon:
the  Onicha  lbo  of  Nigeria  and  Chakaka  Рока  of  Malawi  Examples.  —  Africa,
 1973. 	Vol.  XLIII,  pt  4.
 683.  Pachai  B.  Ngoni  Politics  and  Diplomacy  in  Malawi,  1848-1904.  —  The  Early
History  of  Malawi.  Bristol,  1972.
 684.  Palau  Marti  M.  Le  roi-dieu  au  Benin,  Sud-Togo,  Dahomey,  Nigeria
occidentale.  P.,  1964.
 685.  Pankhurst  R.  An  Introduction  to  the  Economic  History  of  Ethiopia  from
the  Earliest  Times  to  1800.  L.,  1961.
 686.  Parrinder  G.  A  History  of  Ketu,  an  Ancient  Yoruba  Kingdom.  Ibadan,  1956.
 687.  Paul  A.  A  History  of  the  Beja  Tribes  of  the  Sudan.  Camb.,  1954.
 688.  Pearce  N.  Life  and  Adventures  of  Nathaniel  Pearce  Written  by  himself
During  a  Residence  in  Abyssinia  from  1810  to  1819.  Vol.  I.  L.,  1831.
 689.  Perruchon  J.  (ed.).  Histoire  des;  guerres  d"Amda-S  yon,  roi  d’Ethiopie.  —
Journal  Asiatique  (P.),  1889.  T.  XIV.
 716


690.  Perruchon  J.  (ed.).  Les  chroniques  de  Zar’a  Ya’qob  et  de  Ba’ed  a  dMaryam,
rois  d’Ethiopie.  P.,  1893.
 691.  Peyer  H.  G.  Der  Emphang  des  Königs  im  mittelalterlichen  Zürich.  —
Archivalia  et  historia.  Festschrift  Anton  Larglander.  Zürich,  1958.
 692.  Peyer  H.  G.  Das  Reisekonigtum  des  Mittelalters.  —  Vierteljahreschrift  für
Social-  und  Wirtschaftsgeschichte.  Zürich,  1964,  Bd.  51,  H.  1.
 693.  Pigafetta  A.  First  voyage  around  the  world.  Manila,  1969.
 694.  Pigeaud  C.  Th.  Java  in  the  14th  c  A  Study  of  Cultural  History.  The  Hague,
1961.  Vol.  III.
 695.  Pflüger  K.  The  Edict  of  King  Horemheb  //Journal  of  Near  Eastern  Studies.
5.1946.
 696.  Plowden  W.  Ch.  Travels  in  Abyssinia  and  in  Galla  Country  with  an
Account  of  a  Mission  to  Ras  Ali  in  1848.  L.,  1868.
 697.  Pog’ge  P.  In  Reiche  des  Muata  Jamwo.  B.,  1880.
 698.  Pogge  P.  Das  Reich  und  der  Hoff  des  Muata  Jamwo.  —  Globus  (B.),  1877.
Bd  XXXII.
 699.  Pollock  F.,  Maitland  F.  W.  The  history  of  English  law  before  the  time  of
Edward  I.  Cambridge,  1895.
 700.  Poppe  A.  Kormilec.  —  Slownik  starozytnos’ci  slovianskich.  T.  II.  Wroclaw,
 1964.
 701.  Puhvel  J.  Vedic  asWmedha  and  Gaulish  IIPOMIIDVOS.  —  Language
(New  Haven),  1955.  Vol.  31.
 702.  Quarige-Walles  H.J.  Archaeological  Reseurches  on  Ancient  Indian
Colonization  in  Malaya.  JRAS  (Malayan  Branch),  1940.  Vol.  XVIII,  pt  1.
 703.  Ramusio  G.  B.  Navigazioni  e  viaggi,  a  cura  di  M.  Milanesi.  V.  I.  Torino,  1978.
 704.  [Raombana,  Rahanika].  Manuscrits  de  Raombana  et  Rahanika.  —  Bulletin
de  F  Académie  Malgache,  Tananarive,  1937.
 705.  Record  of  the  Royal  tours  of  H.  M.  king  Chulalongkorn  in  the  Malay
Penensula  in  the  1898,1899  and  1900  A.  D.  Bangkok,  B.  E.  2468;  Record  of
some  tripps  made  by  H.  M.  king  Chulalongkorn  in  1904  A.  D.  Bangkok,
B.  E.  2466.
 706.  Redhouse  J.  W.  A  Turkish  and  English  Lexicon.  Cjnstantinople,  1921.
 707.  Revoil  G.  Voyage  au  pays  des  Medjourtines.  Bulletin  de  Société
Géographique  (P.),  1880.
 708. 	Richard 	R.  (ed.).  Les  Sources  inédites  de,  l’histoire  du  Maroc, 	le 	sér.
 Dynastie 	Saadienne.  Archives  et  bibliothèques  de  Portugal.  T.  II.  P., 	19.
 709. 	Richards 	A.I.  Some  Types  of  Family  Structure  Amongst  the 	Central
 Bantu.  — 	Radcliff  Brown  G.  and  Forde  CD.  Oxf.,  1950.
 710.  Roberts  A.D.  A  History  of  the  Bemba.  Political  Growth  and  change  in
North-Eastern  Zambia  Before  1900.  L.,  1973.
 711.  Round  J.  H.  Gafol  //The  English  Historical  Review.  Vol.  5  (19).  1890.
 712.  Round  J.  H.  The  Introduction  of  knight  service  into  England  //  The  English
Historical  Review.  Vol.  6  (23).  1891.
 717


713.  Round  J.  H.  Military  tenure  before  the  Norman  conquest  //  The  English
Historical  Review.  Vol.  12  (47).  1897.
 714.  Salmon  G.  Le  “droit  d’asile”  des  canons.  —  AM.  T.  Ill,  1905.
 715.  Salmon  G.  Le  Culte  de  Moulay  Idris  et  la  Mosquee  des  Chofra  a  Fes.  —  AM.
T.  Ill,  1905.
 716.  Salmond  A.  Hui;  A  Study  of  Maori  Ceremonial  Gatherings.  Wellington,
Reed,  1975.
 717.  Salt  H.  A  Voyage  to  Abyssinia  and  Travels  into  the  Interior  of  that  Country
Executed  under  the  Order  of  the  British  Government  in  the  Years  1809  and
1810.  L.,  1814.
 718.  Santos  J  dos.  Histoire  d’Ethiopie  orientale.  P.,  1684.
 719.  Schneider  R.  Trois  nouvelles  inscriptions  royales  d’Axoum.  —  IV  Congresso
internazionale  di  studi  etiopici  (Roma,  1972).  T.  I.  Sezione  storica.  Roma,
 1974.
 720.  549a.  Schnitger  F.  M.  The  Archaeology  of  Hindu  Sumatra.  Leiden,  1937.
549b.  Schnitger  F.  M.  Forgotten  Kingdoms  of  Sumatra.  Leiden,  1939.
 721.  Schott  S.  Altagyptische  Festdaten.  Wiesbaden,  1950.
 722.  Segnelet  M.  de.  Du  Royaume  de  Siam.  Vol.  I—II.  P.,  1691.
 723.  Shiraishi  N.  Seasonal  Migrations  of  the  Mongol  Emperors  and  the
Peri-Urban  Area  of  Kharakorum  //  International  Journal  of  Asian  Studies.
2004.  Vol.  1.№1.
 724.  Shooter  J.  Kafirs  of  Natal.  L.,  1854.
 725.  Sinclair  K.  The  Origins  of  the  Maori  Wars.  Auckland  University
Press/Oxford  University  Press,  1961.
 726.  Sinclair  K.  Kinds  of  Peace;  Maori  People  After  the  Wars,  1870-1885.
Auckland,  Auckland  University  Press,  1991.
 727.  [Slane  M.  G.  de].  Abou  Zeid  ‘Abd  al-Rahman  Ibn  MuhTammad  Ibn
Khaldoun.  Histoire  des  Berbnres  et  des  dynasties  musulmanes  de  l’Afrique
septentrionale.  Alger,  1847.  T.  I.
 728. 	[Slane 	M.  G.  de].  Abu-Obeid-el-Bekri. 	Description 	de 	l’Afrique
 septentrionale.  Alger,  1911.
 729.  Snellgrove  D.,  Richadson  H.  A  CulturabHistory  of  Tibet.  N.Y.-Wash.,  1968.
 730. 	Southall 	A.  W.  Alur  Society.  A  Study  in 	Processes  and 	Types 	of
 Domination.  Camb.,  1953.
 731.  Southern  R.  W.  The  Making  of  the  Middle  Ages.  New  Haven-London,  1967.
 732.  Spaulding  J.  The  End  of  Nubian  Kingship  in  the  Sudan.  —  Modernization  in
the  Sudan.  Essays  in  Honor  of  R.  Hill.  N.Y.,  1985.
 733. 	Speke  J. 	H.  Journal  of  the  Discovery  of  the  Source  of  the  Nile. 	L., 	1863.
 734. 	Stein  R. 	A.  La  Civilisation  tib&aine.  P.,  1962.
 735.  Stuart  D.  Historical  Inscriptions  and  the  Classic  Maya  Collapse  //  Lowland
Maya  Civilization  in  the  Eighth  Century  A.  D.  Washington,  1993.
 736.  Stuart  D.,  Houston  S.  Classic  Maya  Place  Names.  Washington,  1993.
 737.  Stubbs  W.  The  Constitutional  history  of  England.  Oxford,  1874.
 718


738.  Tao  Jing-shen.  The  Jurchen  in  the  Twelfth-Century  China.  A  Study  in
Sinicization.  Seattle;  London,  1976.
 739.  The  Study  of  the  state.  Ed.  by  H.M.  Claessen.  The  Hague,  1981.
 740.  Taddesse  Tamrat.  Church  and  State  in  Ethiopia,  1270-1527.  Oxf.,  1972.
 741.  Talbot  P.  A.  The  Peoples  of  Southern  Nigeria.  Sketch  of  their  History,
Ethnology  and  languages.  Vol.  I.  L.,  1926.
 742.  Tekle-Tsadik  Mekuria.  Histoire  abregee  de  Haylou  Eshete  (degiazmache)  —
Proceedings  of  the  Eight  International  Conference  of  Ethiopian  Studies.
Moscow,  1988.  Vol.  3.
 743.  Temimi,  Abdeljedid.  Le  Beylik  de  Constantine  et  el-Hadj  Ahmed-bey.
Tunis,  1978.
 744.  Terrasse  H.  Les  Villes  impériales  du  Maroc.  Grenoble,  1937.
 745.  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc  des  origines  a  Petablissement  du  protectorat
français.  Casablanca,  1950.  T.  II,  livres  V-VIII.
 746.  Terrasse  H.  Histoire  du  Maroc  des  origines  a  Petablissement  du  protectorat
français.  Casablanca,  1950.  T.  I.
 747.  Theal  G.  M.  Basutoland  records.  Cape  Town,  1883.  Vol.  I—III
 748.  The  Ancient  Gods  speak.  A  Guide  to  Egyptian  religion.  Oxford,  2002.
 749.  Tucci  G.  The  Tombs  of  Tiberian  Kings.  Serie  Orientale.  Roma,  1950.
Vol.  VIII.
 750.  Thompson  V.  Thailand:  the  new  Siam.  N.  Y.,  1941.
 751.  [Tornberg  C.  J.]  Ibn  el-Athiri  Chronicon  quod  perfectissimum  inscribitur.
Vol.  VIII.  Lugduni  Batavorum,  1869.
 752.  Tucci  G.  The  Sacred  Character  of  the  Kings  of  the  Ancient  Tibet.  East  and
West.  Roma,  1955.  №  1.
 753.  Tyerman  D.,  Bennet  G.  Journal  of  Voyages  and  Travels.  L.,  1831.  Vol.  I.
 754.  Tarling  W.  Britain  the  Broooks  and  Brunei.  Kuala  Lumpur,  1971.
 755.  Urvoy  Y.  Histoire  de  l’empire  Bornou.  P.,  1949.
 756.  Urvoy  Y.  Histoire  des  populations  de  Soudan  Central  (Colonie  du  Niger).
P.,  1936.
 757.  Vallat  F.  Elam  //  Encyclopaedia  Iranica.  Vol.  VIII.  Costa  Mesa  et  al.,  1998.
 758.  Vanhove  J.  Essai  de  droit  coutumier  du  Ruanda.  Bruxelles,  1941.
 759.  VansinaJ.  A  Comparison  of  African  Kingdoms.  —  Africa.  1962.  Vol.  32,  pt  4.
 760.  VansinaJ.  Kingdoms  of  the  Savanna.  L.,  1966.
 761.  Vaughan  J.  N.  Cast  System  in  the  Western  Sudan.  —  Social  Stratification  in
Africa.  N.Y.  -  L.,  1970.
 762.  Vella  W.  F.  The  impact  of  the  West  on  the  government  of  Thailand.
 763.  Volkman  T.  A.  Feasts  and  Honor.  Ritual  and  Change  in  the  Toraja
Highlands.  —  Ulinoise  Studies  in  Anthropology.  (Urbana-Chicago),  1985.
№16.
 764.  Vries  J.  de.  Altgermanische  Religionsgeschichte.  B.,  1970.  Bd.  1.
 719


765.  Walker,  Ranginui.  Marae:  A  Place  to  Stand  (1975).  In:  King,  M.  (ed.):  Те
Ao  Hurihuri  (“The  World  Moves  On”);  Aspects  of  Maoritanga.  Wellington,
Hicks  Smith/Methuen,  1977.
 766.  Wards  I.  The  Shadow  of  the  Land;  A  Study  of  British  Policy  and  Racial
Conflict  in  New  Zealand,  1832-1852.  Wellington,  Government  Printer,
 1968.
 767.  Waterman  I.  Royal  correspondence  of  the  Assyrian  Empire.  Vol.  I.
 768.  Watson  J.  B.  Tyrannical  Power  in  Small  Society:  the  Case  of  New  Guinea
strong  man.  Труды  VII  Международного  конгресса  антропологических  и
этнографических  наук  (Москва,  1964).  М.,  1970.  Т.  IX.
 769.  Watson  W.  Tribal  Cohesion  in  a  Money  Economy.  Manchester,  1958.
 770.  Wedwood  С.  H.  Notes  on  the  Marshall  Islands.  Oceania,  1942.  Vol.  1.  XIII,
pt  1.
 771.  Whiteley  W.  Bemba  and  Related  Peoples  of  Northern  Rhodesia.  L.,  1951.
 772.  Wilber  D.  N.  Persepolis.  The  archeology  of  Parsa.  Seat  of  the  Persian  kings.
N.  Y.,  1969.
 773.  Wilkinson  R.  H.  The  Complete  Temples  of  Ancient  Egypt.  N.Y.,  2000.
 774.  Williams  J.  A.  Politics  of  the  New  Zealand  Maori;  Protest  and  Cooperation,
1891-1909.  Auckland  University  Press/Oxford  University  Press.
Auckland;  Oxford,  1969.
 775.  Williamson  R.  W.  The  Social  and  Political  System  of  Central  Polynesia.
Vol.  1.  Camb.,  1933.
 776.  Wilson  M.  Communal  Ritual  of  the  Nyakyusa.  L.,  1959.
 777.  Winans  E.  V.  Shambala.  The  Constitution  of  the  Traditional  State.  L.,  1962.
 778.  Winstadt  R.  O.  (ed.).  The  Christian  Topography  of  Cosmas  Indicopleustes.
Camb.,  1909.
 779.  Wittfogel  K.  A.,  Feng  Chia-Sheng.  History  of  Chinese  Society.  Liao
(907-1125).  Philadelphia  (Transactions  of  the  American  Philosophical
Society,  new  series,  36),  1949.
 780.  Worsley  P.J.  Mpu  Tantular’s  Kakawin  Arjunavijaya.  —  Variation,
Transformation  and  Meaning.  Studies  on  Indonesian  Literatures.  Leiden,
1991.
 781.  Zaba  Z.  Les  Maximes  de  Ptahhotep.  Praha,  1956.
 Диссертации
 782.  Bahru  Zewde.  Relations  Between  Ethiopia  and  the  Sudan  on  the  Western
Frontier,  1898-1935.  L.,  May  1976.
 783.  595.  Адыги,  балкарцы  и  карачаевцы  в  известиях  европейских  авторов
XIII-XIXbb.  Нальчик,  1974.
 784.  Бгажноков  Б.  X.  Адыгский  этикет.  Нальчик,  1978.
 720


785.  Завалишин  И.  Описание  Западной  Сибири.  Т.  III.  Сибирско-киргиз¬
ская  степь.  М.,  1867.
 786.  Заходер  Б.  Н.  Каспийский  свод  сведений  о  Восточной  Европе.  Т.  I.  Гор-
ган  и  Поволжье  в  IX-X  вв.  М.,  1962.
 787.  Кабардинский  фольклор.  М.-Л.,  1936.
 788.  Кажаров  В.  X.  Традиционные  общественные  институты  кабардинцев  и
их  кризис  в  конце  XVIII  —  первой  половине  XIX  в.  Нальчик,  1994.
 789.  Ковалевский  А.  П.  Книга  Ахмеда  ибн  Фадлана  о  его  путешествии  на
Волгу  в  921-922  гг.  Харьков,  1956.
 790.  Коковцев  П.  К.  Еврейско-хазарская  переписка  в  X  в.  Л.,  1932.
 791.  Марков  Г.  Е.  Кочевники  Азии.  Структура  хозяйства  и  общественная
организация.  М.,  1976.
 792.  Материалы  по  истории  Казахской  ССР.  Т.  IV.  М.-Л.,  1940.
 793.  Стеблин-Каменский  М.  И.  Исландские  саги.  М.,  1956.
 794.  Сыромятников  С.  Н.  Сага  гутов.  —  Живая  Старина  (СПб.),  1892.  Вып.  1.
 795.  Хан-Гирей.  Избранные  произведения.  Нальчик,  1974.
 796.  Хан-Гирей.  Записки  о  Черкессии.  Нальчик,  1978.
 797.  Чимит-Доржиев  Ш.  Б.  Из  истории  взаимоотношений  России  с  Джунга¬
рией  при  Галдан-хане.  Труды  Томского  гос.  университета.  Т.  165.  Истор.
серия.  Томск,  1963.


Именной  указатель
 Абба-Бока,  султан  Джиммы  (1859—
1862)-515,  516
 Абба-Гаммола,  султан  Джиммы
(1862-1878)-515
 Абба-Джифар  I,  первый  султан
Джиммы  (1830-1855)  —  515,  516
 Абба-Джифар  II,  последний  султан
Джиммы  (1878-1932)  -  515,  516,
581
 Абба-Дико  Абба-Симбо,  советник
Абба-Джифара  II  (ок.  1900  -  пос¬
ле  1992)-516,  517
 Абба-Рабу,  султан  Джиммы  (1855—
1859)-515
 абда,  арабское  племя  —  551,  561
 Абдаллах  (Мулай  Абдаллах),  султан
Марокко  (XVIII  в.)  -  540,  541,
544,  546
 Абд  ал-Азиз  (Мулай  Абд  ал-Азиз),
султан  Марокко  (1894-1908)  —
548,  557-561
 Абд  ал-Кадир  (Мулай  Абд  ал-Ка-
дир),  брат  марокканского  султа¬
на  Слимана  (кон.  XVIII  -  пер.
пол.  XIX  в.)  -  542
 Абд  ал-Малик  (Мулай  Абд  ал-Ма-
лик),  султан  Марокко  (1557—
1578)-539
 Абд  ал-Мумин,  правитель  Магриба
из  династии  Альмохадов  (ум.
1163)-526,  546
 Абд  ар-Рахман  ибн  Рустам,  первый
правитель  Тахартского  имамата
(VIII  в.)  -  523,  524
 Абдуррахман  (Мулай  Абд  ар-Рах¬
ман),  султан  Марокко  (1822—
1859)  -  543
 Абдулмумин,  исмаилитский  мир  Ка-
ратегина  (XIX  в.)  —  319
 Абд  ас-Салам  (Мулай  Абд  ас-Са¬
дам),  марокканский  принц  (кон.
XIX  в.)  -  548
 Абу  Абдаллах  Мухаммед  ал-Мута-
ваккил,  правитель  Туниса  (1494¬
1529)  -  528
 Абу  Абдаллах  Мухаммед  ар-Рахуни,
приближенный  марокканского
султана  Слимана  (кон.  XVIII  -
пер.  пол.  XIX  в.)  —  542
 Абу  Абдаллах  Мухаммед  ал-Хакла-
ви,  приближенный  марокканско¬
го  султана  Слимана  (кон.  XVIII  -
пер.  пол.  XIX  в.)  —  542
 Абу-л-Аббас  Ахмед  ал-Йиммури,
приближенный  марокканского
султана  Слимана  (кон.  XVIII  -
пер.  пол.  XIX  в.)  —  542
 Абу  Али  Ахмад  ибн  Омар  ибн  Русте,
иранец-географ  (X  в.)  —  189,  258
 Абу  Амр  Осман,  правитель  Туниса
(1435-1488)-528
 Абу-л-Аскар,  правитель  государства
Баргавата  (912-952)  —  526
 Абу  Бакари  II,  царь  Мали  (1303—
1311)-469
 Абу  Бакр,  наследный  принц  Тахарт¬
ского  имамата  (IX  в.)  —  525
 Абу  Бакр  ибн  Омар,  глава  государ¬
ства  альморавидов  (1056-1087)  —
526
 Абу  Бакр,  правитель  Пате  (1430—
1470)-441
 Абу  Гу  фар,  правитель  государства
Баргавата  (883-912)  —  526
 Абу  Йакуб  Йусуф,  альмохадский  ха¬
лиф  (1163-1184)  -  526
 Абу  Йусуф  Йакуб  ал-Мансур,  аль¬
мохадский  халиф  (1184-1199)  —
526,  527,  563
 722


Абу  Йусуф  Йакуб,  султан  Марокко
(1258-1286)-544
Абукаку,  знатный  оромо  из  Джиммы
1992  г.  -  516
Абу-л-Музаффар,  эмир  Дербента
(сер.  XI  в.)  -  271
Абу  Салих  ал-Армини  (Армани),
арабский  христианский  писатель
(XII  -  нач.  XIII  в.)  -  475,480
Абулхаир-хан  (Абу-л-Хайр),  казах¬
ский  хан  (пер.  пол.  XVIII  в.)  —
314
 Абу-л-Хайр,  сибарский  хан  Узбек¬
ского  улуса(1430-1468)  —  297
Абу-л-Хаттаб,  ибадитский  имам
(VIII  в.)  -  523
абазины,  народ  —  282,  294,  296
абхазо-адыгские  народы  —  286,  289,
615,  630
 абхазы  (абхазцы),  народ  —  278,  282,
630
 аваро-андийско-дидойский  наро¬
ды  —  615
авары,  ист.  народ  —95,  258,  267,  268
аварцы,  народ  —  258
Аввакум,  протопоп,  русский  писа¬
тель  (XVII  в.)  -  306
авлад-сула,  арабское  племя  —  533
агау,  народ  —  487,488,497,  500,  505
Агват  Дорджиев,  бурят,  главный  по¬
литический  советник  Далай-ла¬
мы  XIII  (нач.  XX  в.)  -  375
агун-ан-техле,  туарегское  племя  —
519,  520
 Адамнан,  святой  (ум.  704)  —  140,
141,145
 Адон,  царь  Аскалона  (кон.  VII  в.  до
Р.  X.)  -  58
адыги,  адыгские  народы  —  282-290,
311,616,  665
азебу,  оромское  племя  —  497,  504,
506
 аит-аттаб,  берберское  племя  —  553
 аит-ба-амране,  берберское  племя  —
554
 аит-муса,  берберское  племя  —  553
 аит-шокман,  берберское  племя  —
556,  557
 аит-юси,  берберское  племя  —  552,
553,  556
 Айзекс  П.,  английский  путешествен¬
ник  —  443
 Айлиль  Мол  г,  король  Тары  —  128
 Айлред,  шотландский  святой  (XII  в.)  —
100
 Аквей,  вождь  анюа  в  нач.  XX  в.  —
438
 Акил,  князь  туарегов,  правитель
Томбукту  (XV  в.)  -  437,  438
 Алавиды,  династия  султанов  Марок¬
ко  -  527,  538,  539
 аланы,  ист.  народ  —  256,  257,  291
 Алара,  царь  Куша  (нач.  VIII  в.  до
Р.  X.)  -  85
 Аларих,  готский  король  (V  в.)  —  292
 Ала  эд-Дин  Кей-Кубад  I,  сельджу-
кидский  султан  Коньи  (1219—
1236)  -  322,  323,  324,  325,  327
 Алвариш  Франсишку,  португаль¬
ский  посол  в  Эфиопии  (XVI  в.)  —
483,  503,616
 Александр  Македонский,  царь
(336-323  гг.  до  Р.  X.)  -  57,  60,  61,
62,  63,  64,  65,  68,  70
 Александр  (Ыскындыр),  император
Эфиопии  (1478-1494)  -  482,484
 Алексей  Михайлович,  царь  России
(1645-1676)-205,  206,  209
 Али  Бэр,  царь  Сонгая  (1464-1492)  —
470,471,607,  608
 Али-бек,  правитель  Анди  (XVII  в.)  —
268
 723


Али  I  (Али-паша,  Али-бей),  прави¬
тель  Туниса  (1735-1740)  —  530,
531,533
 Али  II,  бей,  правитель  Туниса
(1759-1782)-533
 Али  бен  Гедахем,  арабский  эмир,
вождь  восстания  в  Тунисе  в
1864  г.  -  535
Али  Хаким,  современный  суданский
археолог  —  39
Али  ал-Ханаши,  наместник  Кайруа-
не  в  1632  г.  —  529
 Алиджи  Абба-Джарса,  оромский
знахарь  в  Джимме  1992  г.  —  514,
516
 Алмейда  Мануэл  д’,  португальский
иезуит  в  Эфиопии  (ум.  в  1846)  —
483,  486
 Алмуш,  правитель  Волжской  Булга¬
рин  (нач.  X  в.)  —  295
 алур,  народ  —  434,  623,  640,  652,  657
Альморавидская  династия  —  526,
648
 Альмохадская  династия  —  526,  648
 Альфонс  VII,  король  Галисии
(1111-1157),  Леона  и  Кастилии
(1126-1157)-  106
Альфред  Великий,  король  англо¬
саксов  (849-899)  —  98
Амал,  династия  —  665
 Аманнетейерике,  царь  Куша  (431—
405  гг.  до  Р.  X.)  -  34,35,37,39
 Амара  Дункас,  царь  фунгов,  основа¬
тель  Сеннарского  султаната  (нач.
XVI  в.)  -  475,  607
 амбо,  народ  —  662
 Амброджо  Контарини,  венециан¬
ский  дипломат  (XV  в.)  —204,  300
Амдэ-Цыйон,  император  Эфиопии
(1312-1342)  -  480,635,646,  647
Аменмес,  египетский  вельможа
(XV  в.  до  Р.  X.)  —  32
 724
 Аменхотеп  I,  фараон  Египта  (1559—
1538  гг.  до  Р.  X.)  -  653
Аменхотеп  II,  фараон  Египта  (1491¬
1465  гг.  до  Р.  X.)  -  30,  31,  653
Аменхотеп  III,  фараон  Египта
(1455-1424  гг.  до  Р.  X.)  -  33
Аменхотеп-Хеви  (Хуи),  египетский
наместник  Куша  (кон.  XIV  в.  до
Р.  X.)  -  31,  32,  653
Аммиан  Марцеллин,  римский  исто¬
рик  (IV  в.)  —  75
амхарцы  (амара),  народ  —  505,  512
Анахарсис,  скифский  царевич
(вт.  пол.  VI-V  вв.  до  Р.  X.)  —  50
Анбаса-Давит,  вассальный  царь  Год-
жама  (XV  в.)  -  482
англичане,  народ  —  375,  544,  549,
558,  563,586
ангони,  народ  —  442
андалусийцы  (хадри),  субэтнос  ара¬
бов  в  Северной  Африке  —  518
Андерсен  Дж.,  современный  амери¬
канский  востоковед  —  381
Андрей  Боголюбский,  великий  князь
Владимирский  (1157-1174)  —
200,  201
андийцы,  народ  —  268
Андриенампуйнимерина,  король  Ма¬
лагасийского  королевства  (1787¬
1810)  -  420
Андроник  Комнин,  византийский
импертор  (1183-1185)  —  634
Андуник  (Андоник),  правитель  Ава¬
рии  (XV  в.)  -  268
Анламани,  царь  Куша  (623-593  гг.
 до  Р.  X.)  -  34,  37,38,39
Анна,  княгиня  Коды  в  Западной  Си¬
бири  (XVII  в.)  -  304
Антигон  Хасмоней,  претендент  на
престол  Иудеи  (I  в.  до  Р.  X.)  —  74
 Антиох  I  Сотер,  правитель  Селев-
кидской  империи  (280-261  гг.  до
Р.  X.)  -  67,  69


Антиох  II  Теос,  правитель  Селев-
кидской  империи  (261-246  гг.  до
P.  X.)  -  67
 Антиох  III  Эпифан,  правитель  Се-
левкидской  империи  (223-187  гг.
до  P.  X.)  —  67,  68,  69,  70,71,73
 Антиох  IV,  правитель  Селевкидской
империи  (175-163  гг.  до  P.  X.)  —
67,  68,  70,71
 Антиох  VI  Эпифан  Дионис,  прави¬
тель  Селевкидской  империи
(145-  142  гг.  до  P.  X.)  —  71
 Антиох  VII  Эвергет  Сидет,  прави¬
тель  Селевкидской  империи
(138-129  гг.  до  Р.  Х.)-66
 Антльратль,  союз  общин  в  Дагеста¬
не  -  261
 анфило,  народ  в  Эфиопии  —  437,512
 анцухи,  народ  в  Дагестане  —  261
 анюа  (ануак),  народ  в  Эфиопии  и
Судане  —  435-439,  656,  674
 Аод  Мор  О’Нейлл,  ирландский
вождь  (ум.  1364)  —168
 Аод  Руад  О’Домналл,  ирландский
вождь  (XVI  в.)  -  163
 Аод,  сын  Федлим  О’Конхобара  (ум.
1274)  -  163
 апарна,  скифское  племя  —  72,  73
 апсиаки,  скифское  племя  —  73
 арабы,  арабские  бедуинские  племе¬
на,  народ  —  60,  189,  257,  321,  381,
439,  470,  518,  521-524,  527,
531-533,  535,  537,  538,  541,  542,
544-546,  549,  551,  558,  563,  648,
672
 арби  (эль-арби),  арабское  племя  —
552
 Ардассумара,  царь  Митанни  (XIV  в.
до  P.  X.)  -  46
 Ардзинба  В.  Г.,  хеттолог,  первый
президент  Абхазии  —  12,  42,  48,
622
 Ариг-Буга  (Арыг-Буга,  Арик-Бука),
претендент  на  престол  монголь¬
ских  каанов  (императоров)  в
1257  г.  -  362
армяне,  ист.  народ  —  60,286,320,321
Арно  Л.,  французский  историк-ара¬
бист  (XX  в.)-547,  548,  561
Артабан  V,  царь  Парфии  (208¬
226)  -  73
Артаксеркс  I,  персидский  царь  из  ди¬
настии  Ахеменидов  (464-423  гг.
до  P.  X.)  -  59,  60,  61
Артаксеркс  II  Мнемон,  персидский
царь  из  династии  Ахеменидов
(405/404-359/358  гг.  до  P.  X.)  -
56,  57,  62,  64,  65
Артаксеркс  III  Ох,  персидский  царь
из  династии  Ахеменидов  (358¬
338  гг.  до  P.  X.)  -  57,  60
Артамонов  М.  И.,  российский  исто¬
рик  (1898-1972  гг.)  -  292,  295
Арташир,  правитель  Сасанидской
державы  —  74
Аршак  I,  царь  Парфии  (ок.  248¬
215  гг.  до  P.  X.)  —  72,  73
Аршак  II,  царь  Парфии  (кон.  III  -
нач.  II  вв.  до  P.  X.)  —  67
Аршаки  ды,  династия  —  72-75
Арынгази-хан,  казахский  хан
(XIX  в.)-314
Аспелта,  царь  Куша  (593-568  гг.  до
P.  X.)  -  34
ассирийцы,  ист.  народ  —  38
Астиаг,  царь  Мидии  (585-550  гг.  до
P.  X.)  -  56
Атилла,  царь  гуннов  (V  в.)  —  292
Атиша,  тибетский  реформатор  буд¬
дизма  (пер.  пол.  XI  в.)  —  382
Атласов  В.,  русский  исследователь
(1661/1664-1711  гг.)-613
Афанасьев  А.  Н.,  русский  фолкло-
рист  и  этнограф  (1826-1871  гг.)  —
211
 725


Axa,  царь  Египта  (ок.  3000  г.  до
P.  X.)  -  24
 Ахамук,  князь  туарегов  (XX  в.)  —
520
 Ахемениды,  династия  —  20,  56-65,
70,  74,  325
 Ахмад,  последний  хан  Золотой
Орды  (1460-1481)  -  296,  297,
300
 Ахмад  I  ибн  Сулейман,  правитель
Пате  (1252-1271)-440
 Ахмад  II  ибн  Мухаммад  (сын  Муха¬
ммада  I),  правитель  Пате  (1271—
1306)  -  440
 Ахмад  III  ибн  Умар  (сын  Умара  I),
правитель  Пате  (1392-1430)  —
441
 Ахмед  (Ахмад),  бей,  правитель  Ту¬
ниса  (1837-1855)  -  533,534
 Ахмед  (Ахмад)  Абу  Дийаф,  тунис¬
ский  хронист  (кон.  XVIII-
XIX  вв.)  -  533
 Ахмед  (Ахмад)  Авад  ал-Карим,  ту¬
рецко-египетский  губернатор  Хар¬
тума  и  Сеннара  в  1863  г.  —  476
 Ахмед  (Ахмад)  бен  Абд  ал-Варид,  шейх
тариката  Маданийя  (XIX  в.)  —
536
 Ахмед  (Ахмад)  ибн  Ибрахим  Грань,
имам,  правитель  Адала  в  1525—
1543  гг.  -  484
 Ахмед  (Ахмад)  Заррук,  тунисский
генерал  (XIX  в.)  —  535-537
 Ахмед  (Мулай  Ахмад)  аз-Захаби,
султан  Марокко  (с  перерывами  в
1727-1729)-540
 Ахмед  (Мулай  Ахмад)  ал-Мансур,
султан  Марокко  (1578-1603)  —
538,539,545
 Ахмед  (Ахмад)  ал-Махта,  вождь  вос¬
стания  арабов  в  Тунисе  в  1864¬
1865  гг.  -  536
 726
 Ахмед  (Ахмад)  ан-Насири  ас-Сала-
ви,  марокканский  летописец
(XVII  в.)  -  540
Ахты-пара,  объединение  общин  во
главе  с  Ахты  —  259,  260
ачоли,  народ  —  434,  435,  623,  640,
652,  657
ашанти,  народ  —  463
Ашина,  династия  —  295,  664
Ашшурбанапал,  царь  Ассирии  (668¬
635  гг.  до  P.  X.)  -  55
Аэд,  король  Тары  —  128
 Баграт  III,  царь  Абхазии  и  Грузии
(978-1014)-270
Баграт  IV,  царь  Абхазии  и  Грузии
(1027-1072)  -  270
Багратиони  Иоанэ,  грузинский  пи¬
сатель  (1772-1830)  -  279
Бади  III,  султан  Сеннара  (1704¬
1724)  -  662
Бадлай  (Ахмед  Шихаб  ад-Дин  Бад-
лай),  правитель  Адала  (1433¬
1445)  -  481
бадуи,  народ  —  385,386,  628,  666
Баи,  казначей  фараона  Рамсеса-
Саптаха  (кон.  XIV  в.  до  P.  X.)  —
33
 ал-Бакри  (Абу  Убейд  Абдаллах
ал-Бакри),  арабский  географ  (ум.
1094)  -  467
бактрийцы,  ист.  народ  —  60
балау,  племя  —  495,496,  627
балийцы,  народ  —  385
Балкарцы  (балкары),  народ  —  284,
285
 Балонов  Ф.  Р.,  российский  архео¬
лог  —  53
 балтские  (летто-литовские)  этносы,
группа  народов  —  197,  203
балуба  (луба),  народ  —  543
бамилеке,  народ  —  640,  662


бамум,  народ  —  467,  641
Бана,  индийский  писатель  (VII  в.)  —
79,  608
 банту,  большая  группа  народов  —
395,  434,  439,  444,  451,  452,  590,
602,  603,  610,  612,  623-625,  641,
643,  644,651,658-661,663
южные  —  444,  675
Бань  Гу,  китайский  историк  —  81
Барбаро  Иосафат,  венецианский  ку¬
пец  и  путешественник  (XV  в.)  —
298,  300,302
баргвата,  берберский  народ  —  526
Бардак,  хантыйский  князь  (кон.
 XVI  в.)  -  306
бариба,  народ  —  641
Баро,  царь  Сонгая  (1493)  —  470
баролонг,  племя  в  Лесото  —  449,450,
457
 баротсе.  См.  розве
Бартницкий  А.,  польский  журна¬
лист  (XX  в.)-610
Бату  (Батый),  первый  хан  Золотой
Орды  (ум.  в  1256)  —  296-298,
300,301,365
Баха  ад-Дин  Вал  ад  (Беха  эд-Дин  Ве-
лед),  суфийский  шейх  (1148—
1231)-321
Бахлах-Чан-К’авиль,  царь  Мутуля
(VII  в.)  -  346-349
Бахру  Завде,  современный  эфиоп¬
ский  историк  —  436
Бахрушин  С.  В.,  русский  ученый
(XX  в.)  -  304,  306
бахурутсе,  народ  —  457
Бейкер  С.  У.,  шотландский  путеше¬
ственник  (1821-1899)  —  452
Белл  Дж.  С.,  английский  путешест¬
венник  (XIX  в.)  —  284,  290
Белова  Г.  А.,  современный  россий¬
ский  египтолог  —  33,  653
белорусы  211
 бемба,  народ  —  456,  624,  643,  644,
654,  660
 бени-амер,  союз  племен  и  этногра¬
фическая  группа  в  Эритрее  и  Су¬
дане  —  517
 бени  амир,  берберское  племя  555
 бени  ахсан,  арабское  племя  —  550,
552,  555
 бени  изнасен  (бени  снассен),  араб¬
ское  племя  —  551,  552
 бени  зеруаль,  арабское  племя  —  552
 бени-мгильд,  арабское  племя  —  555
 бени-месгильда,  арабское  племя  —
552
 бени-местара,  арабское  племя  —  552
 бени-мтир,  берберское  племя  —  550,
552-555
 бени-урнагель,  арабское  племя  —
552
 берберы,  берберские  народы  —  518,
519,  521-528,  538,  542,  552,
554-558,  562,567
 Берке,  хан  Золотой  Орды  (1257¬
1266)  -  297,  299,  300,  302
 Бертельс  А.  Е.,  российский  иранист
(XX  в.)-318
 Бесс,  сатрап  (ум.  в  329  г.  до  P.  X.)  —
62
 Беха  эд-Дин  Велед,  турецкий  поэт-
суфий  (кон.  XIII  -  нач.  XIV  вв.)  —
321
 бини,  народ  —  464
 бирманцы,  народ  —  378
 биса,  народ  —  660
 бишарин,  племя  беджа  —  476
 Блок  М.,  французский  историк
(1886-1942)  -  365,  406,  599,  604,
605,  620
 Бо  Цюн,  китайский  поэт  (VIII  в.)  —
83
 727


Бойл  Р.  П.,  лейтенант  русского  фло¬
та,  участник  кругосветной  экспе¬
диции  1803-1806  гг.  —  405
болгары,  ист.  народ  —  188
Болдуин  I,  иерусалимский  король
(1100-1118)-  106,107
Болдуин,  архиепископ  —  99
Болеслав  Жестокий,  брат  Вацлава
Святого  (X  в.)  —182
Болеслав  Кривоустый,  король  Поль¬
ши  (1102-1139)  -  632
Болеслав  Храбрый,  король  Польши
(992-1025)-181,182
Бонгард-Левин  Г.  М.,  современный
российский  индолог  —  78
боран,  оромское  племя  —  487
Бороздин  К.  А.,  русский  чиновник  в
Грузии  (XIX  в.)  -  280
бохайцы,  группа  народов  Приамурья,
Приморья  и  Северной  Манчжу¬
рии-351,  353,  354
Брайант  А.  Т.,  британский  миссио¬
нер  и  этнограф  (XIX  в.)  —  443,
645
 Братислав  (Бржетислав  I),  князь
Богемии,  брат  Спитигнева  II
(1035-1055)
 Брестед  Дж.,  американский  египто¬
лог  (XIX  в.)  -  651
Бржетислав  И,  король  Чехии  (ум.
 1100)-632
Бриан  на  Мурта  О  Руарк,  ирла¬
ндский  вождь  (ум.  1591)  —169
 Бриан  МакМатгамна,  король  Орги-
алла,  Ирландия  (XIV  в.)  —  163
 британцы,  группа  кельтских  и  ан¬
гло-саксонских  народов  —  406,
407
 Брук  Джеймс,  раджа  Саравака
(XIX  в.)  -  388,  389
Бруншвиг  Р.,  французский  арабист
(XX  в.)  -  528
 728
 Бугенвиль  Л.  А.  де,  французский  мо¬
реплаватель  (XVIII  в.)  —  390
Будберг  А.  И.,  российский  началь¬
ник  военной  Черноморской  бере¬
говой  линии  (XIX  в.)  —  274
Будда  (Сидцарта  Шакьямуни),  осно¬
ватель  учения  буддизма  (VI  в.  до
Р.  X.)  -  78
Булатович  К.  А.,  русский  путешест¬
венник  (1870-1919)  -  512,516
булгары  волжские,  ист.  народ  —  196,
298
 Буну,  нкоси  (король)  Свази  (1889¬
1899)  -  445
бургеры,  городской  субэтнос  народа
африканеров  —  452
Буру,  дзджазмач,  наместник  Годжа-
ма  (XIX  в.)-510,  511
буры,  сельский  субэтнос  народа  аф¬
риканеров  —  448,450-  452
буряты,  народ  —  310,  375,  621,  624
Бурхан  ад-Дин  Мухаккак  ат-Тирми-
зи,  суфий  (ум.  в  1244)
бути,  народ  —  389,  390
бушмены,  группа  народов  —  448,  674
Бэкаффа  (Бакаффа),  император
Эфиопии  (1721-1730)  -  492¬
494,503,  625
Бэкхауз  Дж.,  английский  путешест¬
венник  (XIX  в.)  —  449
Бэыдэ-Марьям,  император  Эфио¬
пии  (1468-1478)  -  481,  482,  484,
485,608,  625
Бюиссере  К.  де,  бельгийский  посол  в
Марокко  в  1904-1906  гг.  —  566
Бюрель  А.,  капитан,  посол  Наполео¬
на  I  в  Марокко  (нач.  XIX  в.)  —
542
 Вавилон,  ист.  город  —  58,  59,  62,  63,
65,68,93
вавилоняне,  ист.  народ  —  58,  62


Вазеб  Але-Амида,  царь  Аксума
(IV  в.)  -  477,  478
 ал-Вазир  ас-Сиррадж,  тунисский
историк  (1659-1736)  —  528
 ваикато,  маорийское  племя  —  408¬
410
 вайнахские  народы  —  272,  673,  615
 Вак-Чан-К’авиль,  царь  Мутуля
(537-562)  -  343
 валло  (волло),  оромское  племя  —
490
 вангара  (диула),  этническая  группа
и  каста  у  мандингов  —  468
 Вандальско-Аланское  королевство,
государство  —  591
 Вансина  Я.,  бельгийский  африка¬
нист  (XX  в.)  -  604
 варяги,  ист.  этнос  (скандинавы)  —
И,  197,  461,665
 Василий  Васильевич  Шуйский-
Гребенка,  безудельный  князь
(XV  в.)  -  204
 Васильев  Л.  В.,  современный  рос¬
сийский  китаист  —  610
 вафла,  племя  в  Эфиопии  —  497,  504
 Вахтанг  Горгосал,  карь  Картли
(431-491)  -  269
 Вахтанг  III,  карь  Картли  (1299—
1308)  -  269
 Вахтанг  VI,  карь  Картли  (1703—
1709)  -  280
 Вацлав  Святой,  князь  Богемии
(921-935)-  182
 Вебер  М.,  немецкий  социолог
(1864-1920)-637
 Великие  Моголы,  династия  —  664
 вепсы  (весь),  народ  —  197
 венгры,  народ  —  182
 Виджайя  (Кертараджаса  Джайавар-
дхана),  император  Маджапахита
(1293-1309)-383
 византийцы,  группа  народов  —  320,
648
 Вильгельм  II,  герцог  Ахайи  (1245¬
1278)  -  107
 Вильгельм  Завоеватель,  герцог  Нор¬
мандии  (1035-1087)  и  король
Англии  (1066-1087)-98
 Вильхельм  Г.,  современный  немец¬
кий  историк  Древнего  Востока  —
12,  45,  48
 Вильям 	О’Келлах, 	ирландский
 вождь  (XIV  в.)-168
 Владимир  Святославич,  князь  Киев¬
ский  (978-1015)  -  193,  196,  197,
633
 Владимир  Всеволодович  Мономах,
великий  князь  Киевский  (1113—
1125)-  196,197,  606,632,  633
 Владимирцев  Б.  Я.,  русский  монго¬
ловед  —  310,  311,  639
 Владислав,  князь  Польши  (1079—
1102)-  183
 Волконский  К.  А.,  князь,  русский
путешественник  (XIX  в.)  —  564,
565
 волоф,  народ  —  471,  472,  570,  617
 Вольдэ-Леуль,  эфиопский  вельможа
(XVIII  в.)  -  495,  497,  503
 Вольдэ-Сылласе,  рас,  крупнейший
феодал  Тыграя  (нач.  XIX  в.)  —
508,  509,  628
 Воня,  селькупский  правитель  Пегой
Орды  (XVI  в.)  -  307
 Вратислав,  поморский  князь
(XII  в.)-179,180
 Всеволод  Мстиславич,  князь  Псков¬
ский  и  Новгородский  (1117—
1137)-  199
 Всеволод  Святославич,  князь  Труб-
чевский  и  Курский  (ум.  1196)  —
258
 729


Всеволод  Юрьевич  Большое  Гнездо,
великий  князь  Владимирский
(1176-1212)-202
 Всеволод  I  Ярославич,  князь  Пере¬
яславский,  Черниговский,  Рос¬
товский,  затем  великий  князь
Киевский  (род.  1030,  ум.  1093)  —
634
 Вэнь-ван,  основатель  династии  Чжоу
в  Китае  (сер.  XI  в.  до  Р.  X.)  —  81
 вятичи,  славянское  племя  —  189,
193,198
 Гавайцы,  народ  —  404,  613
 гайата,  арабское  племя  —  543
 Галдан-хан,  правитель  Джунгарско¬
го  ханство  (XVIII  в.)  —  310
 галла,  галласы.  См.  оромо
 галлы,  кельтские  племена  континен¬
тальной  Европы  —  5,95,  591
 Ганьяж  Ж.,  французский  исто¬
рик-арабист  (XX  в.)  —  534,537
 Гарданов  В.  К.,  адыгейский  ученый
(XX  в.)  -  282,  285,  288
 Гардизи,  персидский  географ
(XII  в.)  -  294
 ал-Гарнати  (Абу  Хамид  Мухаммад
ал-Гарнати),  арабский  путешес¬
твенник  и  писатель  (1080—
1169)-293
 гаро,  народ  —  512,514
 Гедеон,  русский  иеромонах,  участ¬
ник  кругосветной  экспедиции
1803-1806  гг.-404
 гелана,  группа  берберских  племен  —
553
 гелоны,  ист.  народ  —  49,  53
 Гельмольд,  нем.  хронист  (XII  в.)  —
180
 Генрих  I,  король  Германии  (919—
936)  -  105
 730
 Генрих  II  Плантагенет,  король  Анг¬
лии  (1154-1189)  -  98
 Генрих  III,  император  Священной
Римской  империи  (1039-1056)  —
104
 Генрих  III,  король  Франции  (1574—
1589)-215,  218,  223
 Генрих  IV,  император  Священной
Римской  империи  (1056-1106)  —
104
 Генрих  IV,  король  Франции  (1589¬
1610)  -  214,  215,  217,  220,  223,
224
 Генрих  V,  император  Священной
Римской  империи  (1106-1125)  —
104
 Георгий  Святогорец,  святой  Грузин¬
ской  Православной  Церкви
(XI  в.)  -  271
 Герборд,  нем.  хронист  (XII  в.)  —  179
 Гергети,  община  в  Грузии  —  270
 германцы,  германские  народы,  груп¬
па  народов  —  5,  291,  637,  671
 Геродот,  великий  греческий  историк
и  географ  (ок.  484-425  гг.  до
P.  X.)  -  49,  50,  51,  57,  59,  61,  63,
65,89,360,  598
 геруан,  арабское  племя  —  541,  552
 Гёдике  Г.,  немецкий  египтолог
(XX  в.)  -  22,30
 Гийас  ад-Дин  Кей-Хосров  I,  султан
Коньи  (1146-1223)  -  327,  630
 Гийас  ад-Дин  Кей-Хосров  И,  султан
Коньи  (1236-1245)  -  322,  323
 гийата,  арабское  племя  —  552
 гимера-нао,  группа  народов  —  5126
513
 Гиральд  Камбрейский,  историк
(1236-1245)-  163
 Гирей,  Гиреи,  династия  —  289,  665
 гирканцы,  ист.  народ  —  72


гиш,  группа  берберских  племен  —
542,  546,  547
глауа,  берберское  племя  —  556,  561
Годунов  Борис  Федорович,  царь
России  (1598-1605)-305
гойделы,  самоназвание  кельтов  Бри¬
танских  островов  —  123
Гольденштедт  И.  А.,  немецкий  путе¬
шественник  (XVIII  в.)  —  284
гонга,  народ  —  491
Гордлевский  В.  А.,  российский  тюр¬
колог  (1876-1956  гг.)  —  323
Готарз,  царь  Парфии  (38-51)  —  75
готтентоты,  группа  народов  —  448¬
451
 Готфрид  Вилларуинский,  герцог
Ахайи  (1210-1218)-  107
готы,  народ  —  665
 Гофрэд  Фионн  О’Далах,  ирландский
поэт  (XIV  в.)  -  167
Гошу,  дэджазмач,  правитель  Дамота
(пер.  пол.  XIX  в.)-510,  511
Гравел  П.  Б.,  английский  историк-
африканист  (XX  в.)  —  453
Грант  Дж.  Э.,  шотландский  путеше¬
ственник  (XIX  в.)  —  452
греки,  народ  —  56,  63,  64,  321,  325,
596
 Греков  Б.  П.,  российский  историк
(1882-1953)-  11,605
Григорий  Турский,  историк  (VI  в.)  —
100,  101,110,114
Громыко  М.  М.,  российский  этно¬
граф  (XX  в.)-213
грузины,  народ  —  281
Грушевский  М.,  украинский  исто¬
рик  и  политический  деятель
(1866-1934)-И,  192-183
Гуангуль,  вождь  оромо  и  эфиопский
вельможа  (XVIII  в.)  —  499,  505
Гудмунд  Могучий,  жрец  в  Исландии
(XI  в.)  -  172
 гузы  (огузы),  народ  —  257,  298,  320,
323
 Гумилев  Л.  Н.,  российский  историк
и  этнограф  (XX  в.)  —  79,  291,295,
601,602,  605,639,655
Гун-ван,  царь  Китая  из  династии
Чжоу  (X  в.  до  Р.  X.)  -  81
Гундовальд,  король  франков  —  100
гур,  группа  народов  —  462,  465,  466,
641,617
 Гуревич  А.  Я.,  российский  историк-
мидиевист  (1924-2006)  —  10,  13,
278,  604,  609,  615
Гуюк,  монгольский  император
(1246-1248)-364,  366
Гэлавдевос  (Клавдий),  император
Эфиопии  (1540-1559)  —  485
 Давид  I  Завоеватель,  король  Шот¬
ландии  (1124-1158)  -  100
Давид  IV  Строитель,  царь  Грузии
(1089-1125)-271
Давит  (Давид)  I,  император  Эфио¬
пии  (1382-1411)  -  481,484
Давыд  Ростиславич,  князь  Вышго-
родский  и  Смоленский  (род.
1141,  ум.  1197)-633,  634
Дагоберт,  король  франков  —  100
дагомейцы,  народ  —  462
Дадешкалиани,  династия  —  280
Дадиани  Давид,  правитель  Мегре-
лии  (нач.  XIX  в.)  -  275,  279
Дадиани  Леван,  правитель  Мегре-
лии  (нач.  XIX  в.)  -  275,  631
Дадиани,  династия  —  275,  631
Даниил,  пророк  (кон.  VII  в.  до
Р.  X.)  -  58
Даниил  Романович,  князь  Галицкий
(1211-1264)-634,  635
Даппер  О.,  нидерландский  географ
и  путешественник  (XVII  в.)  —
654
 731


даргинцы,  народ  —  266
Дарий  I,  царь  из  династии  Ахеме-
нидов  (522-486  гг.  до  P.  X.)  —  56,
59,  60,61,65
Дарий  II  Ох,  царь  из  династии  Ахе-
менидов  (424-405  гг.  до  P.  X.)  —
56,61
 Дарий  III,  царь  из  династии  Ахе-
менидов  (336-330  гг.  до  P.  X.)  —
57,  62,  63,  64
Д’Артаньян,  французский  дворянин
(1611-1673)-225,  226
Дас,  Сарат  Чандра,  бенгальский  пу¬
тешественник  (XIX  в.)  —  190,372
Дачи,  царь  Картли  (491-505)  —  269
даяки,  народ  —  389
двали,  вайнахский  народ  —  272
Дегна-Жан,  царь  Эфиопии  (IX  в.)  —
480
 дейлемцы  (дейлемиты),  иранский
народ  —  325
Дейок,  царь  Мидии  (727-675  гг.  до
Р.  X.)  -  61
Деметрий  Полиоркет,  царь  Македо¬
нии  (306-283  гг.  до  P.  X.)  —  68
Деметрий  II  Никатор,  правитель  Се-
левкидской  империи  (145-139  гг.
до  P.  X.)  -  66
Ден,  царь  Египта  (кон.  IV  тысячеле¬
тия  до  P.  X.)  —  23
Дерош-Нобелькур  X.,  французский
египтолог  (XX  в.)  —  32
джави,  оромкое  племя  —  493
джагга,  народ  —  659
Джаяварман  III,  император  Ангкор¬
ской  империи  (850-877)  —  629
Джелал  эд-Дин  (Джалал  ад-Дин)
Бурхан  ад-Дин  Мухаккик  ат-Тир-
мизи,  суфийский  шейх  (ум.
1244)-321
Джелал  эд-Дин  (Джалал  ад-Дин)  Ру-
ми,  великий  поэт-суфий  (1207—
1273)-321
 Джер,  царь  Египта  (ок.  3000  г.  до
Р.  X.)  -  24
 Джиффорд  Э.  У.,  английский  иссле¬
дователь  Тонга  (кон.  XIX  -  пер.
пол.  XX  вв.)  -  402,403
Джон  Колтон,  архиепископ  Ирлан¬
дии  (XIV  в.)  -  150
Джосер,  царь  Египта  (XXVIII  в.  до
Р.  X.)  —  21
 Джоте,  даджач  (эфиопский  фео¬
дал)  —  437
Джувейни,  иранский  историк
(XIV  в.)-366,  629
Джудичи  да  Милано  Джузеппе,
итальянский  миссионер
(XVII  в.)  -  275
Джучи,  сын  Чингисхана,  основатель
правящего  дома  ханов  Золотой
Орды  (XIII  в.)  -  297
Дзёмэй,  император  Японии
(VII  в.)  -  350
Дзиндзария  Г.  А.,  абхазский  историк
(XX  в.)  -  274
дигорцы,  субэтнос  осетинского  на¬
рода  —  284
Дик  А.  М.,  католический  миссионер
в  Лесото  —  450
Димитрий  (Деметре)  I,  царь  Грузии
(1125-1156)-259,271
Диниш,  король  Португалии  (1279—
1325)  -  106
динка,  народ  —  435,  656,  675
Дламини,  царский  род  и  династия
Свази  —  448
Добрыня,  киевский  вельможа  (кон.
 X  в.)  -  196
догон,  народ  —  387,  465
Додсрон,  царь  Тибета  (686-703)  —
367
 Додхудоев  X.,  современный  таджик¬
ский  историк  —  318
 долганы,  народ  —  308
 732


Домхалл  МакКартах  Риабах,  ирланд¬
ский  вождь  (ум.  1531)  —  168
 Дон,  река  —  49,  257,  291,  293-295,
601
 дорзе,  народ  —  463
 Драммонд-Хей  Дж.,  английский  пу¬
тешественник  (XIX  в.)  —  549,563
 древляне,  ист.  славянский  этнос  —
189-192,461,665
 дреговичи,  ист.  славянский  этнос  —
 189,191,192
 дрид,  арабское  племя  —  531,  534
 дуккала,  арабское  племя  —  551,  561
 дулебы,  славянское  племя  —  196
 Дэвид  МагОйрехтах,  архиепископ
Ирландии  (ум.  1346)  —  152
 Дюран  Ж.-Б.,  французский  путе¬
шественник  (XVIII  в.)  —  474
 евреи,  группа  народов  —  291,  321,
535,536,544,  560,561
 египтяне,  ист.  народ  —  60
 Евфимий  II,  православный  патриарх
Антиохийский  (1635-1647)  —
594
 Ермакова  Л.  М.,  современный  рос¬
сийский  японовед  —350
 Жуан  (Иоанн)  III,  король  Португа¬
лии  —  539
 Завалишин  И.,  российский  географ
(XIX  в.)-312
 зайян,  берберское  племя  —  554
 Зайденфаден  Э.,  историк-востоко¬
вед  (вт.  пол.  XIX  -  пер.  пол.
XX  вв.)  -  376,377
 Зауде,  дэджазмач,  правитель  Дамота
(кон.  ХУШ-Х1Х  вв.)  -  510,511
 Захария,  царь  Нубии  (X  в.)  —  475
 Заход  ер  Б.  Н.,  российский  исто¬
рик-востоковед  (1898-1960)  —
291,  294
 Зая-Пандита,  ламаистский  миссио¬
нер  (XVII  в.)  -  597
зенага,  берберский  народ  —  541
Зибер  Н.  И.,  немецкий  этнограф
(XIX  в.)  -  624
 Зидан  (Мулай  Зидан,  Зейдан),  сул¬
тан  Марокко  (1603-1628)  —  539
Зиманов  С.  Э.,  современный  казах¬
ский  историк  —  314,  315,639
зинза,  народ  —  659
Зиновьев  Г.  В.,  современный  рос¬
сийский  китаист  —  82
Зириды,  династия  —  672
зласс,  арабское  племя  —  537
зулу  (зулусы),  народ  —  442,443,445,
448,  624
 Зэра-Якоб  I,  император  Эфиопии
(1434-1468)-481,482,484
 И  Цзин,  китайский  буддистский  па¬
ломник  (VII  в.)  —  381,  382
Ибн  Абу  Динар.  См.  Мухаммад  ибн
Абу  Насим
Ибн  ал-Азрак  ал-Фарики,  арабский
историк  (XII  в.)  —  271
Ибн  Баттута  (Абу  Абдаллах  Мухам¬
мад  ибн  Абдаллах  ибн  Баттута),
великий  марокканский  путешест¬
венник  (1304-1377)  -  297-299,
321,324,  325
Ибн  Биби,  турецкий  хронист
(XIII  в.)  -  322,  324
Ибн  Йасин  (Абдаллах  ибн  Йасин),
зачинатель  альоравидского  дви¬
жения  (XI  в.)  —  526
Ибн  Русте.  См.  Абу  Али  Ахмад  ибн
Омар  ибн  Русте  —  189,  258
Ибн  Салим  ал-Усвани,  фатимид-
ский  посол  в  Нубии  (X  в.)  —  475
 733


Ибн  Фадлан  (Ахмад  ибн  Фадлан),
арабский  дипломат  и  путешест¬
венник  (X  в.)  —  292
Ибн  Халдун  (Абу  Зейд  Абд  ар-Рах-
ман  ибн  Мухаммад  ибн  Халдун,
великий  арабский  историк
(1332-1406)-527
Ибрахим  аш-Шериф,  военачальник,
правитель  Туниса  в  1702—
1705  гг.  -  529
Иван  III,  великий  князь  Москов¬
ский  (1462-1505)  -  204,205
Иванов  Н.  А.,  российский  историк-
арабист  (XX  в.)-  13,  77,  563
игбира,  народ  —  623
Игехалкиды,  династия  Элама  —  54,
55
 Игорь  Рюрикович  Старый,  киев¬
ский  князь  (879-945)  —  189-191,
193,195,196,249,  614,  615,632
идома,  народ  —  623
Идрис  I,  эмир  Марокко  (ум.  792)  —
543,550,  617
Идрис  II,  эмир  Марокко  (792-
828)-541,  543,  617
Идриси  (Абу  Абдаллах  Мухаммад
ибн  Мухаммад  ал-Идриси),  вели¬
кий  арабский  географ  (1100—
1165)-467
Идрисиды,  династия  —  543,  550,  617
Иехония,  царь  Иудеи  (597  г.  до
P.  X.)  -  59
Изз  ад-Дин,  бухарский  хатиб  в  Мад-
жаре  (XIV  в.)  -  299
Изз  ад-Дин  Кылыч-Арслан  II,  сул¬
тан  Коньи  (1156-1188)  -  320,
322
 Ийоас,  император  Эфиопии  (1755—
1769)  -  498-500,503,  627,  628
Иллими,  вождь  анюа  в  нач.  XX  в.  —
438
 иманрассет,  туарегское  племя  —  519,
520
 Инглинги,  династия  —  665
ингуши,  народ  —  284
индийцы,  группа  народов  —  53,  666
Интерьяно,  итальянский  путешест¬
венник  (XIV  в.)  —  667
Инь,  династия  —  80
 Иоанн,  абуна  (митрополит  Эфио¬
пии,  XVIII  в.)  -  496
 Иоанн,  митрополит  Алеппский
(XVII  в.)  -  594
 Иоанн  Безземельный,  король  Анг¬
лии  (1199-1216)-98
 Иоанн  ибн  ад-Диб,  дамаскский  свя¬
щенник,  арабский  поэт
(XVII  в.)  -  594,  596
 Иоаким,  царь  Иудеи  (609-597  гг.  до
Р.  X.)  -  58,  59
 Иоасаф,  митрополит  Бейрутский
(XVII  в.)  -  595,  596
 Ионафан,  первосвященник  Иеруса¬
лимского  храма  (ум.  в  142  г.  до
Р.  X.)  -  72
Иосиф,  бек  (царь)  Хазарии  (X  в.)  —
292-295
 Иосиф,  митрополит  Аккрский  (Ак-
ко,  XVII  в.)  -  594
 Ипут,  царица  Египта  (ок.  2400  г.  до
Р.  X.)  -  26
 Ираклий,  царь  Кахетии  —  261
иранцы,  иранские  этносы,  группа
народов  —  56,57,89,195,196,256,
291,321
 Исмаил  (Мулай  Исмаил),  султан
Марокко  (1672-1727)  -540,544,
545,586,  605
Исман  (Осман)  Махмуд,  султан
Миджертейна  (вт.  пол.  XIX  в.  -
1909)  -  39
ал-Истахри  (Абу  Исхак  Ибрахим
ибн  Мухаммад  ал-Истахри),  цен¬
трально-азиатский  и  арабский  ге¬
ограф  (X  в.)  —  293
 734


итальянцы,  народ  —  325
Итанг,  деревня  народа  анюа  —  437,
438
 иудеи,  ист.  народ  —  58
Ицамнах-Кавиль,  царь  Мутуля
(698-726)  -  347,  348
Иясу  (Иисус)  I,  император  Эфио¬
пии  (1682-1704)  -  489-492,494,
606,  625
 Иясу  (Иисус)  II,  император  Эфио¬
пии  (1730-1755)  -  495-498,  503,
504,  507,  626,  627
Иясу  (Иисус)  IV,  император  Эфио¬
пии  (1913-1916)  -  437
 ал-Йазид  (Мулай  ал-Йазид),  султан
Марокко  (1790-1792)-541
Йакуб  ал-Мансур,  султан  Марокко.
 См.  Абу  Йусуф  Йакуб  ал-Мансур
Йаш-Нун-Айин,  царь  Мутуля  (378¬
495)  -  343
Йе-Марьям-Барья,  дэджазмач  —
499,  505
 йоруба,  народ  —  462-464,  466,  668
Йоханныс  (Иоанн)  I,  император
Эфиопии  (1667-1682)  -  486-489
Йукном-Йич’ак-К’ак’,  царь  Кануля
(686-695)  -  343
Йукном-Ч’ен  II,  царь  царей  Кануля
(636-686)  -  343,  347
Йунус,  правитель  государства  Барг-
вата  (840-883)  -  526
Йусуф  ибн  Ташфин,  альморавид-
ский  правитель  Сахары  и  Магри¬
ба  (XI  в.)-526,  545
 кабардинцы,  народ  —  285
Кабарега,  царь  Ньоро  (1869-1899)  —
452
 Кавацци  (Джанантонио  Кавацци  ди
Монтекукколо),  итальянский  мис¬
сионер  (XVII  в.)  -  460,  461,  642
 Кавиль-Чан-К’инич,  царь  Мутуля
(741-761)-347,  348
 Кажаров  В.  X.,  современный  кабар¬
динский  ученый  —  282
 Казали  Э.,  французский  миссионер
в  Лесото  (XIX  в.)  —  450
 казахи,  народ  —  311-315,  665
 Кайзер  А.,  немецкий  египтолог
(XX  в.)  -  612
 Калеб  Элла-Асбаха,  царь  Аксума
(VI  в.)  -  477-479
 калмыки,  народ  —  283,  372,  375
 Камбис  I,  царь  из  династии  Ахеме-
нидов  (ок.  585-550  гг.  до  Р.  X.)  —
56
 Камбис  II,  царь  из  династии  Ахеме-
нидов  (529-522  гг.  до  Р.  X.)  —  56
 Камеамеа  I,  король  Гаваев  (ок.
1786-1819)-403,  404,  608
 Камерон  В.  Л.,  английский  исследо¬
ватель  Африки  (1844-1894)  —
453,454
 Камраси,  омукама  (царь)  Ньоро
(1869-1899)-452
 камчадалы  (ительмены),  народ  —
613
 Кан-гун,  правитель  княжества  Ми  в
Древнем  Китае  (X  в.  до  Р.  X.)  —
81
 Кандт  Р.,  немецкий  ученый  и  путе¬
шественник  —  453
 Канку  Муса  I,  царь  Мали  (1312—
1337)  -  468
 Канси  (Шэнцзу),  император  Китая
(1662-1722)-82
 Капетинги,  династия  —  102,  121,  122
 Каплони  П.,  немецкий  египтолог
(XX  в.)  -  24,  25
 каппадокийцы,  ист.  народ  —  60
 каонде,  народ  —  623
 капучийцы,  народ  —  261
 735


Карамзин  Н.  М.,  русский  писатель  и
историк  (1766-1826)  -  И,  12,
609,  610
 карачаевцы,  народ  —  284,  285
 Карл  Великий  (742-813),  король
франков,  император  (с  800  г.)  -101
 Карл  Великий,  император  Священ¬
ной  Римской  империи  —  230,  637
 Карл  Лысый  (823-877),  король
франков  —  120
 Карл  V  (I)  Габсбург,  император  Свя¬
щенной  Римской  империи  (с
1519),  король  Испании  и  пр.
(1500-1558)-  106,311
 Касонго  Каломбо,  царь  Лубы
(XIX  в.)  -  453-455,461,570,636
 Кастелли  Кристофоро  да,  итальян¬
ский  миссионер  (XVII  в.)  —  276
 кафа,  народ  —  512,  514
 Кашта,  царь  Куша  (VIII  в.  до  Р.  X.)  —
85
 ква,  группа  народов  Западной  Афри¬
ки  -  462,  465,  600,  670
 Кей  С.,  шотландский  миссионер
(XIX  в.)  -  442
 кельты,  группа  народов  —  5,  40,  53,
66,  591,667
 Кертанагара,  царь  Сингасари  (1268—
1292)  -  382,383
 Киаксар,  царь  Мидии  (625-585  гг.
до  Р.  X.)  —  61,  62,  63
 кидани,  народ  —  310,  351,  353,  354,
356,  628
 Кимвери,  великий  князь  Шамбалы
(сер.  XIX  в.)  -  442,  658
 киммерийцы,  ист.  народ  —  49
 Кинг  Майкл,  новозеландский  исто¬
рик  (XX  в.)-411
 Кир  I,  царь  из  династии  Ахеменидов
(VII  в.  до  Р.  X.)  -  56
 736
 Кир  II,  царь  из  династии  Ахемени¬
дов  (553/552-529  гг.  до  Р.  X.)  -
56,59,62,63,65,89
Кир  Младший,  ахеменидский  на¬
местник  Малой  Азии  (кон.  V  -
сер.  IV  вв.  до  Р.  X.)  -  56,  63,  64
Киселев  Г.  С.,  современный  россий¬
ский  и  американский  африка¬
нист  —  466
Кисляков  Н.  А.,  российский  этно¬
граф  (пер.  пол.  XX  в.)  —  317,  319
китайцы,  народ  —  341,  351,  353,  356,
358,  374,  381
Клапрот  Г.-Ю.,  путешественник  и
географ  (1783-1835)  -  284,  285
Клеменц  Д.  А.,  российский  этно¬
граф  —  630
Ключевский  В.  О.,  российский  исто¬
рик  (1841-1911)  -  604,  655
Кляэссен  X.,  современный  нидер¬
ландский  социо-антрополог  —
636,  647
 Ковалевский  Е.  П.,  академик,  рос¬
сийский  горный  инженер,  писа¬
тель  и  путешественник  (1811—
1868)  -  476
Ковалевский  М.  М.,  российский  эт¬
нограф  (1851-1916)  -  287
Козлов  П.  К.,  российский  путешест¬
венник  (1863-1935)  -  373-375
Козма  Пражский,  чешский  летопи¬
сец  (ок.  1045-1125)  -  104,  632
Коковцев  П.  К.,  российский  семито¬
лог  (1861-1942)  -  294,  295
календжин,  группа  народов  —  675
Колль  Т.  П.,  бельгийский  миссионер
и  этнограф  (XX  в.)  —  454
коми,  народ  —  304
 Компьен  М.,  французский  путешест¬
венник  —  623
конго,  группа  народов  —  623
Конрад  I,  король  Германии  (911—
918)-120


Конрад  II,  король  Германии
(1024-1039)-  103
 консо,  народ  —  463
 Константин  VIII  Багрянородный,
византийский  император  (945¬
1039)  -  И,  189,  191-193,  207,
601,602,  605,655
 Контарини  Амброджо,  венециан¬
ский  дипломат  (XV  в.)  —  204,300
 Конхобар,  король  уладов,  персонаж
легенды  —  130,131,133
 коньяк,  народ  —  594,  663
 Кормышева  Э.  Е.,  современный  рос¬
сийский  египтолог  и  мероист  —
35,  39,  85
 Корсали  Андреа,  флорентийский  ку¬
пец  (XVI  в.)  -  482
 Короки,  маорийский  король  (1933—
1959)-415
 коряки,  народ  —  613
 коса,  народ  —  442
 Косвен  М.  О.,  российский  этнограф
(1885-1967)-667
 Косма  Индикоплов,  византийский
путешественник  (VI  в.)  —  479,
576,  601
 Коцебу  О.  А.,  российский  морепла¬
ватель  (1788-1830)  -  391,  393,
403
 Крампф  Дж.  Л.,  миссионер
(XIX  в.)  -  442
 Красе  Марк  Лициний,  римский  пол¬
ководец  (115-53  гг.  до  Р.  X.)  —  73
 Крашенников  С.,  русский  исследо¬
ватель  Камчатки  (XVIII  в.)  —  613
 Крез,  царь  Лидии  (VI  в.  до  Р.  X.)  —
56,  62
 кривичи,  ист.  народ  —  189,  191,  192,
 197,198
 Кройбдерг  О’Конхобар,  ирландский
вождь  (ум.  1224)—  166
 Кроуфорд  О.  Дж.,  английский  ара¬
бист  (XX  в.)  -  475
Крумп  Т.,  немецкий  путешествен¬
ник  (вт.  пол.  XVII  -  нач.
XVIII  вв.)  -  662
Ксенойт,  военачальник  Антиоха
(III  -  нач.  II  в.  до  P.  X.)  -  67
Ксенофонт,  древнегреческий  писа¬
тель  (IV  в.  до  P.  X.)  -  50,  56,  61,
64
 Ксеркс  I,  персидский  царь  из  динас¬
тии  Ахеменидов  (486-464  гг.  до
Р.Х.)  -  60,  61,  65
Куббель  Л.  Е.,  российский  африка¬
нист  (1929-1988)  -  468,470,  573,
645
 Кузьмина  В.  В.,  современный  рос¬
сийский  историк  и  антрополог  —
78
 Кук  Дж.,  великий  британский  мо¬
реплаватель  (1728-1779)  —  403,
406
 Куммасках,  сын  Аэда,  короля  Тары
(VI  в.)  -  128
Кун  К.  С.,  британский  арабист
(XX  в.)  -  605
Купер  X.,  британский  антрополог
(XX  в.)  -  444-448
курды,  народ  —  256
Кутб  эд-Дин  Меликшах  II,  сельджу-
кидский  султан  (1188-1192)  —
320
 Куулуфонуа  I,  XXV  туи-тонга  (царь
Тонга,  XVIII  в.)  -  401
Кучка,  новгородский  боярин  (XII  в.)  —
198
 Кучу  к-Мухаммад  (Кичи-Мехмет),
хан  Большой  (Золотой)  Орды
(XV  в.)  -  297,  298
Кучум,  татарский  хан  Сибири
(XVI  в.)  -  307
кхмеры,  народ  —  377,  378
кыпчаки,  народ  —  269,  298
кыргызы,  народ  —  265
 737


лавата,  берберское  племя  —  522,  523
лазы,  народ  —  320
 Лакз,  ист.  обл.  (страна  лезгин)  —  258
лакцы,  народ  —  265,  266
лала,  народ  —  456,  662
Лалибэла,  царь  Эфиопии  (XII  в.)  —
626
 Ламари,  правитель  Маршалловых
островов  (XVIII  в.)  —  391
ламба,  народ  —660
Ламберти  Арканджело,  итальянский
миссионер-доминиканец
(XVII  в.)  -  275-279,  607,  631
ланго,  народ  —  623
латгалы,  балтский  этнос  —  203
Лат-Диор,  правитель  Кайора  —  (вт.
 пол.  XIX  в.)  -  474
лебу,  народ  —  623
 Лев  Африканский  (Лев  Африканец,
ал-Хасан  ибн  Мухаммад  ал-Ваз-
зан  аз-Зайати  ал-Фаси),  великий
средневековый  географ  (1493/
1494-1552)  -  528,  544
Лев  Диакон,  византийский  писатель
(кон.  X  в.)  -  190
Лелеков  Л.  А.,  российский  археолог
(XX  в.)  -  53
лемайя,  берберское  племя  —  523
лепча,  народ  —  190
Ливингстон  Д.,  шотландский  путе¬
шественник  (1813-1873)  —  456¬
458
 ливийцы,  ист.  народ  —  60
лидийцы,  ист.  народ  —  60
лимбу,  народ  —  190
Лисаний,  царь  Келесирии  (I  в.  до
Р.  X.)  -  74
Лисянский  Ю.  Ф.,  российский  мо¬
реплаватель  (1773-1837)  —  394,
404,405
 Литвинов  И.,  русский  наместник
Имеретин  (XIX  в.)  -  273
 738
 Литке  Ф.  П.,  российский  мореплава¬
тель  —  392,  393
 литовцы,  народ  —  210
 Литтман  Э.,  немецкий  семитолог
(1875-1952)-478
 Ллойд  П.  С.,  современный  британ¬
ский  африканист  —  638
 Лонгворт  Дж.  А.,  английский  журна¬
лист  (XIX  в.)  -  284
 Лотарь  I,  король  франков  —  230
 Лоти  Пьер,  французский  путешест¬
венник  и  писатель  —  565
 лотуко,  народ  —  434
 Лоэгайре,  король  Тары  в  Ирлан¬
дии  —  126,128
 Лу  Синь,  великий  китайский  писа¬
тель  (1881-1936)  -  82
 луба,  народ  —  643,  644
 Лудольф  Иов,  немецкий  эфиопист
(XVII  в.)  -  484,  485
 лунда,  народ  —  455,458,  624,  643
 луо,  народ  —  675
 Лутунипулу,  тамаха  Тонга  (XVIII  в.)  —
403
 Льюис  X.  С.,  современный  амери¬
канский  историк  оромо  и  антипо-
лог  -515,517
 Лыбнэ-Дынгыль,  император  Эфио¬
пии  (1508-1540)  -  485
 Людовик  (1601-1643)  -  220,  225
 Людовик  Благоческтивй  (814-840),
король  франков  —  120
 Людовик  Немецкий,  король  Восточ¬
но-Франкского  королевства  (817—
876)  -  230
 Людовик  VIII,  король  Франции
(1180-1214)-  102
 Людовик  IX,  король  Франции
(1214-1270)-  102,230
 Людовик  XIV,  король  франции
(1643-1715)-215


Лют  Свенельдич,  сын  киевского  вое¬
воды  (ум.  975)  -  190,  249,  633
 Маафу,  тонганский  вождь,  прави¬
тель  раннего  государства  на
острове  Вануа-Леву  (архипелаг
Фиджи,  XIX  в.)  -  394,  599
магар,  народ  —  190,191
Магомедов  Р.  М.,  дагестанский  ис¬
торик  (XX  в.)  —  259
Маджид  Абуд,  эфиопский  намест¬
ник  в  Баро-Акобо  —  437
Мадьяр  Л.,  австрийский  путешест¬
венник  (XIX  в.)  —  624
Мазарини,  кардинал  Франции  —
225,  226
 мазата,  берберское  племя  —  522,  525
мазиту,  этнографическая  группа  в
Замбии  —  456
майя,  народ  —  6,  343-348
Макарий,  патриарх  Антиохийский
(1647-1672)  -  594-596
Макарий,  православный  патриарх
Александрийский  (1647-1672)  —
594-596
макассарцы,  народ  —  389
МакДиармата,  ирландский  вождь,
патрон  ирландских  поэтов
(XV  в.)-149,151,168
македоняне,  ист.  народ  —  64,  70,  72
Маклин  Г.,  британский  советник
султана  Марокко  Абд  ал-Азиза
(нач.  XX  в.)  -  558
макололо,  народ  —  448,  457-458
макиль  (макил),  союз  арабских  пле¬
мен  —  527
Максим,  митрополит  Киевский
(1283-1305)-203
Мал,  князь  древлян  (X  в.)  —  190,665
малави,  народ  —  459,  660
малайцы,  народ  —  387,388
мамве,  народ  —  457
 Мамлан  ибн  Йазид,  эмир  Дербента
(XI  в.)  -  259
мандинг,  мандинго,  народ  —  468
манси,  народ  —  303-306,  676
Мансур,  эмир  Дербента  (XI  в.)  —
259
 Мас‘уд  I  (Насир  Дин-Аллах)  Газне-
ви,  газневидский  эмир  (1030—
1041)-316
Мантель-Нечко  И.,  польская  эфио-
пистка  (XX  в.)  —  610
Манэн,  императрица  Эфиопии  —
516
 Маргарет,  дочь  О’Кервалля  и  жена
ан  Кальбах  О’Конхобара,  ирланд¬
ского  вождя  (XV  в.)  —  168
марги,  народ  —  662
маори,  народ  —  406-409,  418,  421,
598
 Маринер  У.,  шотландский  моряк
(кон.  XVIII  -  пер.  пол.  XIX  вв.)  —
403
 Мариниды,  династия  —  544
Маркович  Я.  М.,  украинский  козац-
кий  офицер  (XVIII  в.)  —  265
Марсден  Сэмюэл,  английский  мис¬
сионер  (кон.  XVIII  -  пер.  пол.
XIX  вв.)  -  407
Мартинес  Кампос,  испанский  посол
в  Марокко  в  1894  г.  —  557
масаи,  народ  —  597,  658,  675
Масинисса,  царь  Нумидии  (238¬
149/148  гг.  до  Р.  X.)  -  521,  522
Масауд  (Месауд),  тунисский  вель¬
можа  (пер.  треть  XVIII  в.)  —  533
 Мас'уди,  ал-Мас‘уди  (Абу-л-Хасан
‘Али  ибн  ал-Хусейн  ибн  ‘Али),
великий  арабский  географ  (ум.
965)  -  257,  380,469
Маурельо  А.,  испанский  мореплава¬
тель  (XVIII  в.)  -  403
Маурья,  династия  —  647
 739


Махди  Йусуф  ибн  Ту  март,  глава
движения  альмохадов  (XII  в.)  —
526
 Мбандзени,  король  Свази  (1874¬
1889)  -  444,445
 Мбвембве,  царь  Бамума  (1757—
1814)-467
 Мбега,  основатель  государства  Шам¬
бала  (сер.  XVIII  в.)  -  658
 Мгалоблишвили-Баладзе,  динас¬
тия  —  281
 Медичи  Лоренцо,  правитель  Фло¬
ренции  (1469-1492)  -  482
 Меликшах,  сельджукидский  султан
(1072-1092)-630
 Менграй,  тайский  вождь  (кон.
XIII  в.)  -  377
 Менгу-Тимур,  хан  Золотой  Орды
(XV  в.)  -  300
 Менхеперураснеб,  египетский  вель¬
можа  (кон.  XVI  —  нач.  XV  вв.  до
Р.  X.)  -  31
 Меровинги,  династия  —  664,  665
 Мерсье  А.,  французский  арабист
(XIX  -  нач.  XX  вв.)  -  558
 меря,  ист.  народ  —  197
 Месауд  (ал-Хаджж  Месауд),  каид
Мтуги  в  конце  XIX  в.  —  554,  555
 Метро  А.,  этнолог  (XX  в.)  —  395,  396
 Меча,  союз  племен  оромо  —  490,  500
 мидяне,  ист.  народ  —  56,  60
 Микаэль  Сэхуль,  правитель  Тыграя
(XVIII  в.)  -  495,  496,  498,  501,
503-507
 Микипса,  царь  Ну  мидии  (II  в.  до
P.  X.)  -  522
 Миклухо-Маклай  H.  Н.,  российский
мсследователь  и  путешественник
(1846-1888)-390,392,393
 Мина  (Менее),  царь  Египта  (кон.
IV  тысячелетия  до  P.  X.)  —  20
 740
 Минмесу,  визирь  Тутмоса  III  (кон.
XVI  -  нач.  XV  вв.  до  P.  X.)  -  31
 Мисакуллах,  местный  глава  касты
сервильных  земледельцев  в  Ма¬
ли  (XV  в.)  -  469-470
 Митридат  I,  царь  Парфии  (171—
139  гг.  до  P.  X.)  -  66,  73
 Митридат  II,  царь  Парфии  (123—
88  гг.  до  P.  X.)  -  73
 Митридат  III,  царь  Парфии  (57¬
54  гг.  до  P.  X.)  -  74
 Михаил  Юрьевич,  великий  князь
Владимирский  (1175-1176)  —
202
 Молинга,  святой  (ум.  697)  —  128
 Молон,  сатрап  Мидии  при  Антио¬
хе  III  (нач.  II  в.  до  P.  X.)  -  67,  70
 Моляпо,  сын  Мшешве,  короля  Лесо¬
то  (XIX  в.)-449,451
 Momo,  X  туи-тонга  (царь  Тонга,
XII  в.)-401,402
 монгольские  народы  —  256,  310,  341,
359,  362,  363,  365,  366,  371,  372,
375,  621,624,664
монголы,  народ  —  265,  297,  301,  302,
310,323
 мон-кхмерские  народы  —  341,  377
 Монтень  Мишель,  французский  пи¬
сатель  и  философ  (1533-1592)  —
217
 моны  (мон),  народ  —  377,378
 Морену  (Муренхут)  Ж.,  француз¬
ский  путешественник  (XIX  в.)  —
397-399
 Мороко,  вождь  баролонгов  (XIX  в.)  —
450
 моей,  народ  —  464,465,470,  617,641
 Мосс  Марсель,  французский  этно¬
граф  (1872-1950)  -  14
 моссинойки,  древний  народ  —  269
 мосхи,  ист.  народ  —  50


Мосто  (Алвизе  Ка  да  Мосто),  вене¬
цианский 	путешественник
 (XV  в.)-471,472
мохэ,  народ  —  356
моча,  народ  —  512
 Мпу  Тантуляр,  яванский  поэт
(XIV  в.)  -  384,  609
Мстислав  Владимирович,  князь  Ки¬
евский  (ум.  1132)  —  199
Мстислав  Андреевич,  князь,  сын
Андрея  Боголюбского 	(ум.
 1173)-200
 Мстислав  Свенельдич  Лютый,  киев¬
ский  вельможа.  См. 	Лют
 Свенельдич
 мтуга  (м’туга),  арабское  племя  —
555,561
 Му-ван,  царь  Китая  из  династии
Чжоу  (1001-947  гг.  до  Р.  X.)  -  81
Мугань-хан,  правитель  Тюркского
каганата  (553-572)  —  655
 Муирхертах,  настоятель  монастыря
Армы  (XII  в.)  -  140
 ал-Мукаддаси  (Шаме  ад-Дин  Абу
Абдаллах  Мухаммад  ибн  Ахмад
ал-Мукаддаси),  арабский  географ
(X  в.)  -  293
Мунке  (Мункэ),  монгольский  импе¬
ратор  (1251-1259)  -  364
 Мунэценбо,  царь  Тибета  (791—
793)  -  367,  368
Мурад  I,  правитель  Туниса  (1613—
1631)-529
Мурад  II,  правитель  Туниса  (1659¬
1675)  -  529
Мурадиды,  первая  династия  беев-
правителей  Туниса  —  529,530
мурле,  народ  —  436,437,438
мурле-дидинга,  группа  народов  —
669,  675
 Мусатова  Т.  А.,  современный  рос¬
сийский  историк  Марокко  —  565
 Мустафа,  хазандар,  фактический
глава  правительства  Туниса  (вт.
пол.  XIX  в.)  -  5356  536
Мутемба  II,  царь  Лунды  (XIX  в.)  —
455
 Муфарридж  ибн  Музаффар  ибн
Аглаб,  знатный  житель  Дербента
(вт.  пол.  XI  в.)  —  258,  259
 Мухамадиев  А.  Г.,  современный  рос¬
сийский  нумизмат  —  13,  295,  296
Мухаммад,  Пророк  ислама  (ок.
 570-632)  -  321,  367,  617,  630
Мухаммад  ал-Батаихи,  суфийский
шейх  в  Маджаре  (XIV  в.)  —  300
Мухаммад  бен  (ибн)  Хасан,  наслед¬
ный  принц  Марокко  (кон.
XIX  в.)-556,  557
Мухаммад  ибн  Сулейман,  правитель
Пате  (1228-1252)-440
Мухаммад  II  ибн  Ахмад  (сын  Ахма¬
да  I),  правитель  Пате  (1306-
1331)-440
Мухаммад  III  ибн  Умар  (сын  Ума¬
ра  I),  правитель  Пате  (1348-
1392)-441
Мухаммад  IV  ибн  Абу  Бакр,  прави¬
тель  Пате  (1470-1494)  —  441,568
Мухаммед  (Мухаммад),  бей,  прави¬
тель  Туниса(1855-1859)  —  535
Мухаммед  (Мухаммад)  Али,  прави¬
тель  Египта  в  1805-1849  гг.  —  476
Мухаммед  II  ибн  Абдаллах,  султан
Марокко  (1859-1873)  -  549
Мухаммед  (Мулай  Мухаммад)  бен
(ибн)  Абдаллах,  султан  Марокко
(1757-1790)  -  541,  542,  544-  546
Мухаммед  (Мухаммад)  ибн  Абу  Ка¬
сим,  он  же  Ибн  Абу  Динар,  ту¬
нисский  историк  и  поэт
(XVII  в.)  -  529
Мухаммед  (ал-Хаджж  Мухаммад)
ибн  ал-Башир,  вождь  племени
бени-изнасен  (XIX  в.)  —  551
 741


Мухаммед  (Мухаммад)  ибн  Лахзан
Занбак,  марокканский  вельможа
(XVII  в.)  -  538
 Мухаммед  (Мухаммад)  ибн  Мунта-
сир,  правитель  Туниса  (1434¬
1435)  -  528
 Мухаммед  (Мухаммад)  Рафи,  даге¬
станский  историк  (XVIII  в.)  —
265
 Мухаммед  (Мухаммад)  ас-Садик,
бей,  правитель  Туниса  (1859¬
1882)  -  534,  535
 Мухаммед  (Мухаммад)  ас-Сагир
ибн  Йусуф,  тунисский  историк
(ум.  1771)-530-533
 Мухаммед  (Мухаммад)  Хаммуда,
правитель  Туниса  (1631-1659)  —
529
 Мухаммед  (Мухаммад)  Шегри,
вождь  племен  гиш  —  547
 Мухи  ад-Дин  ибн  ал-Араби,  вели¬
кий  шейх  суфизма  (1165—
1235)-321
 Мшешве  (Мошеш),  правитель  Лесо¬
то  (1820-1870)  -  449-452
 Мынтывваб,  имератрица  Эфиопии
(XVIII  в.)  -  495,498,503
 Набонид,  царь  Нововавилонского
царства  (555  -538  гг.  до  Р.  X.)  —
57,59
 Набопаласар,  царь  Нововавилонско¬
го  царства  (626-605  гг.  до  Р.  X.)  —
57,  58
 Навуходоносор,  царь  Нововавилон¬
ского  царства  (605-562  гг.  до
Р.  X.)  -  57,58,59,  65
 Нармер,  фараон  Египта  (кон.  IV  ты¬
сячелетие  до  Р.  X.)  —  24
 Наср  ибн  Ахмад  I,  саманидский
эмир  Бухары  (875-892)  —  315,
316
 Настасен,  царь  Куша  (IV  в.  до
P.  X.)  -  34,  35,36,37,38
 нафзава  (нафуса),  народ  —  523
 Нгам  Мыанг,  правитель  тайского
княжества  Пайао  (кон.  XII  в.)  —
377,  378
 Нгата,  сын-соправитель  царя  государ¬
ства  Тонга  (нач.  XVII  в.)  —  400
 нгуни,  группа  народов  —  442,  444,
445,448,  675
 ндебеле,  народ  —  442
 Нджойя,  царь  Бамума  (1889¬
1923)  -  467
 ненцы,  народ  —  303,  305,306
 несийцы.  См.  хетты
 Нехи,  наместник  Тутмоса  III  в  Куше
(кон.  XVI  -  нач.  XV  вв.  до
Р.  Х.)-31
 Нехо,  фараон  Египта  (610-595  гг.  до
P.  X.)  -  58
 Нечериму,  фараон  Египта  (кон.
IV  тысячелетие  до  P.  X.)  —  23
 Низами  Арузи  Самарканди,  персид¬
ский  литератор  (XII  в.)  —  315,
316
 Николай  Александрович,  россий¬
ский  цесаревич,  будущий  импе¬
ратор  Николай  II  (ум.  1918)  —
379
 Николас  Г.  Э.,  современный  амери¬
канский  социо-антрополог  —  514
 нилоты,  группа  народов  —  434,  592,
610,  612,  621,  623,  640,  652,  656,
 658,669,675
 Ниусерра,  фараон  Египта  (ок.  2500  г.
до  P.  X.)  -  612
 Новицкий  Григорий,  ссыльный
украинский  козацкий  офицер  в
Сибири  (нач.  XVIII  в.)  -  304,305
 Новицкий  Г.  В.,  российский  чинов¬
ник  на  Кавказе  (XIX  в.)  —  284,
286
 742


Новосельцев  А.  П.,  российский  ис¬
торик  (1933-1995)-11,12
Ногмов  Ш.  В.,  князь,  кабардинский
историк  (пер.  пол.  XIX  в.)  —  667
Норрис  Р.,  английский  работорго¬
вец  (XVIII  в.)  -  463
нубийцы,  группа  народов  —  60
нуэр,  народ  —  435-438,  656,  675
ньякьюса,  народ  —  660
 Оарс,  царь  из  династии  Ахеменидов
(338-336  гг.  до  Р.  X.)  -  57
О’Брайан,  ирландский  род  —  159,
162,163
огузы.  См.  туркмены
Оджига,  царь  Ойо  (кон.  XVII  —  нач.
 XVIII  вв.)  -  462
О’Домналл,  ирландский  род  —  163
Окладников  А.  П.,  русский  ученый
 (1908-1981)-308
Окольничий  Н.,  российский  чинов¬
ник  в  Имеретии  (пер.  пол.  —  сер.
 XIX  в.)  -  274
 О’Конхобар,  ирландский  род  —  159
Октавиан  Август,  император  Рима
(30  г.  до  Р.  X.  -  14  г.  по  Р.  X.)  -
654
 Олаф  Трюггвассон,  норвежский  ко¬
нунг  (994-999)  -  193
Олаф  Святой,  норвежский  конунг
(1015-1028)-  172,175
Олег  Вещий,  князь  Новгородский  (с
879  г.)  и  Киевский  (882-912)  —
189,198,  294
Олег  Святославич,  князь  Деревский
(970-977)  -  197,633
Ольга,  княгиня  Киевская  (945¬
969)-  190,194,195,198,250
Омар,  канфари  (вельможа)  в  Сонгае
(XV  в.)  -  470
Омари  (Шихаб  ад-Дин  ибн  Йахйа
ибн  Фадлаллах  ал-Омари  ад-Ди-
 машки),  арабский  энциклопедист
(1301-1349)-468
 омето,  группа  народов  —  512,  513
 омотские  народы  —  491,  512
 О’Нейлл,  ирландский  род  —  162,
163,165,167
 Онунд  (Строиталь  Дорог),  норвеж¬
ский  конунг  —  172
 Ород  II,  царь  Парфии  (ок.  58-39  гг.
до  P.  X.)  -  73
 оромо,  народ.  См.  также  галла  —
 486-492,  499,  500,  511,  512,  514,
517,  591,647
 осетины,  народ  —  256,  257
 Осия-Менелай,  первосвященник
Иерусалимского  Храма  (нач.  II  в.
до  P.  X.)  —  71,  72
 Осоркон  II,  фараон  Египта  (сер.  IX  в.
до  P.  X.)  -  36
 Оттон  I,  король  Германии  в  936-973,
император  в  962-973  гг.  —  103
 Оттон  И,  император  Германии  (974¬
983)  -  103
 Оттон  III,  император  Германии  (983¬
1002)  -  103
 Оттон,  епископ  Бамберга  (XII  в.)  —
179
 Оффа,  король  Мерсии  (VIII  в.)  —  98
 О’Эйдерскейл,  вождь  пиратов  в
Ирландии  (нач.  XIV  в.)  —  163
 Павел,  митополит  Алеппский,  сын
патриарха  Макария  Антиохий¬
ского  (XVII  в.)-  594,595,  596
 Пайер  X.  К.,  швейцарский  историк
(XX  в.)  -  12,13,  563
 палеоазиатские  народы  —  308
 Пал  лавы,  династия  —  76
 Паллас  П.  С.,  российский  географ  и
этнограф  (1741-1811)  -  283,284,
306
 743


Папак,  правитель  Фарса,  основатель
династии  Сасанидов  (нач.  III  в.)  —
74
 паранилотские  народы  —  434,  592,
623,  658,669,  675
 Парисатида,  ахеменидская  царица
(V  в.  до  P.  X.)  -  57
Парникель  Б.  Б.,  российский  восто¬
ковед  (1934-2004)  -  383
парфяне,  ист.  народ  —  60,  73-74
Пасера,  египетский  наместник  Ну¬
бии  (XIV  в.  до  P.  X.)  -  33
Патрик,  святой  (V  в.)  —  128,139
Пау,  туи-тонга  (кон.  XVIII  в.)  —  403
Пегая  Орда,  объединение  селькупов
в  XVI  в.  -  307
педи,  народ  —  448
пенде,  народ  —  660
Пепин  III,  король  франков
(751-768)
 Перейра  Пашеку,  португальский  ис¬
торик  (XV  —  нач.  XVI  вв.)  —  468
 персы,  ист.  народ  —  56,  59,  60,  62,
189,524
 Песах,  хазарский  полководец  (IX  в.)  —
294
 Петр,  митрополит  Киевский  и  Вла¬
димирский  (1308-1326)  —  203
 Петр  I,  царь  и  император  России
(1682-1725)-209,  213
 Петра,  город  Набатейского  цар¬
ства  —  71
 Петровский  Н.  С.,  российский  егип¬
толог  (XX  в.)  -  27
 печенеги,  ист.  народ  —  34
Пёлих  Г.  И.,  российский  этнограф
(XX  в.)  -  307
Пёрс  Н.,  английский  путешествен¬
ник  (нач.  XIX  в.)  —  628
Пиаи,  египетский  вельможа  в  Ну¬
бии  (XIV  в.  до  P.  X.)  -  33
 744
 Пийе,  царь  Куша  (VIII  в.  до  P.  X.)  —
34,  36,  39,  85
 Пиопи  (Пепи)  I,  фараон  Египта  (ок.
2400-2300  гг.  до  P.  X.)  -  26
 Пиотровский  Б.  Б.,  российский
египтолог  и  урартовед  (1908—
1990)  -  32
 Пирс  Н.,  английский  путешествен¬
ник  (нач.  XIX  в.)  —  501,508
 писидийцы,  ист.  народ  —  67
 пити,  народ  —623
 Плано  (Пьяно)  Карпини  Джованни
дель,  итальянский  путешествен¬
ник  и  дипломат  (XIII  в.)  —  297,
301
 Плетнева  С.  А.,  современный  рос¬
сийский  археологи  и  историк  —
13,  294
 Плоуден  У.  Ч.,  английский  путеше¬
ственник  (XIX  в.)  —  509,  510
 Поло  Марко,  великий  венецианский
путешественник  (ум.  1324)  —
297,  368,  629
 Поль  Мопери,  брат  Мшешве
(XIX  в.)  -  450
 полочане,  славянское  племя  —  189,
210
 поляне,  славянское  племя  —  189
 Помаре  I,  правитель  Таити  (кон.
XVIII  в.  -  1803)  -  397,399
 Помаре  И,  правитель  Таити  (1803-
1821)-397,399
 Помпей  Гней  Великий,  римский  пол¬
ководец  и  триумвир  (106-48  до
Р.  X.)  -  66
 Попов  В.  А.,  современный  россий¬
ский  африканист  —  464
 португальцы,  народ  —  472,  483,  538,
568,  586,  641
 Потатау  I  Те  Вероверо,  первый  мао¬
рийский  король,  вождь  племени
ваикато  (1858-1860)  -  408,409


Потебня  А.  Н.,  украинский  филолог
и  историк  (XIX  в.)  —  194
 Потоцкий  Ян,  польский  путешест¬
венник  (XVIII  в.)  -  284
 Приск  Панийский,  римский  писа¬
тель  (V  в.)  —  269
 Пропп  В.  Я.,  российский  этнограф
(1895-1970)-212,213
 протоиндийцы,  ист.  народ  —  44,  47,
53
 Прусаков  Д.  Б.,  современный  рос¬
сийский  египтолог  —  22
 пруссы,  ист.  народ  —  181
 Птаххотеп,  египетский  вельможа
эпохи  Древнего  Царства  —  23
 Птолемей  V  Эпифан,  царь  Египта
(204-180  гг.  до  Р.  X.)  -  67,  69
 Пушьямитра,  царь  династии  Шун-
гов  (II  в.  до  Р.  X.)  -  76
 Пхагмоцу,  династия  —  368
 Пясты,  династия  —  667
 Радама  I,  король  Малагасийского
королевства  (1792-1827)  —  419
 Радама  И,  король  Малагасийского
королевства  (1861-1863)  —  419
 Раджендра,  махараджа  Шриваджайи
(пер.  пол.  XI  в.)  —381
 радимичи,  славянское  племя  —  193
 Раевский  Д.  С.,  современный  рос¬
сийский  историк  Скифии  —  52
 Райниларивуни,  правитель  Малага¬
сийского  королевства,  муж  трех
царствующий  королев  (вт.  пол.
XIX  в.)-419
 Райнихару,  фаворит  малагасийской
королевы  Ранивуни  1(Х1Хв.)  —
 419,420
 Рама  I  (Пра  Путтает  Фа  Чулалок),
король  Сиама  (Таиланда,  1782—
1809)  -  378
 Рама  V  (Чулалонгкорн),  король  Си¬
ама  (Таиланда,  1868-1910)  —378
 Рама  IX  (Пумипхон  Адульядед),
ныне  царствующий  король  Таи¬
ланда  —  379
 Рамадан-бей,  правитель  Туниса
(1610-1613)-529
 Рамануджа,  индуистский  гуру
(IX  в.)  -  592
 Рамкамхенг, 	король  Чьенгмая
 (1283-  ок.  1317)  -  377,  378
 Рамсес  I,  фараон  Египта  (нач.  XIV  в.
до  P.  X.)  -  29
 Рамсес  II,  фараон  Египта  (XIV  в.  до
P.  X.)  -  25,  36
 Рамсес-Саптах,  египетский  намест¬
ник  Куше  (кон.  XIV  в.  до  P.  X.)  —
33
 Ранивалуна  I,  королева  Малагасий¬
ского  королевства  (1828-1861)  —
 419,420
 Расухерина,  королева  Малагасий¬
ского  королевства  (1863-1868)  —
420
 Рафия  (Рафах),  город  —  67,  89
 ар-Рашид  (Мулай  ар-Рашид),  сул¬
тан  Марокко  (1664-1672)  —  539,
540,549
 Рашид  ад-Дин,  персидский  исто¬
рик  —  364
 Ремизов  Иван,  сибирский  историк
(XVIII  в.)  -  304
 Реувени  Давид,  еврейский  мистик  и
путешественник  (XVI  в.)  —  475,
 476,607
 рехамна,  арабское  племя  —  551
 Рехмира,  визирь  фараона  Тутмо-
са  III  (кон.  XVI  -  нач.  XV  вв.  до
Р.  Х.)-31
 Ридзю,  император  Японии  (кон.  IV  —
нач.  V  вв.)  —  350
 римляне,  ист.  народ  —  66,  73,  665
 745


Рис  ап  Груффидд,  князь  Дехеубарта
(1155-1197)-99
риф,  берберский  народ  —  540,  542
Ричард  Львиное  Сердце,  король
Англии  (1189-1199)-98
 Ричард  Станихурст,  писатель  из
г.  Дублин  (XVI  в.)  -  157
 Ришелье,  Жан  Арман  дю  Плесси,
французский  кардинал  и  герцог
(1585-1642)-226
 розве  (баротсе),  народ  —  457
Ростислав  Мстиславич,  князь  Смо¬
ленский  (1125-1167)  -  202,634
Poya,  правитель  раннего  государства
в  Каролинском  архипелаге  (пер.
пол.  XIX  в.)  -  393
 Руайдри,  сын  Тадха  МакДиармат,
ирландский  вождь  (XVI  в.)  —
148,168
 Рубрук  Виллем  (Гийом),  фламандец,
посол  в  Монголию  (XIII  в.)  —
297,301,310,363-365
Рудаки,  великий  персидский  поэт
(ок.  860-941)-316
Рукн  эд-Дин  Сулейман  II,  сельджу-
кидский  султан  (1200-1203)  —
320
 рунди,  народ  —  661
русичи  (русь,  русы),  ист.  народ  —
191,196,  207,  256,257,  295
 русские,  народ  —  207-214,  285,  307,
476,  591
 Рустам,  тунисский  военачальник
(XIX  в.)  -  535,  537
Рутульский  союз  общин  —  260
рутулы,  народ  —  259,  261
 Рыбаков  Б.  А.,  российский  археолог
(1908-2001)  -  11-13,  189,  191,
194,  195,  198,  202,  209,  210,  599,
602
 Рюппль  Э.,  немецкий  путешествен¬
ник  (XIX  в.)  -  508
 746
 Рюрик,  князь  Ладожский  и  Новго¬
родский  (ум.  879)  —  634
Рюрик  Ростиславич,  великий  князь
Киевский  (1173-1211)
 Рюриковичи,  династия  —  197,  198,
200,  604,  605,  634,665
 Саадиды,  династия  —  538,  545
Са’д  ад-Дин  Кобяк,  визир  сельджу-
кидских  султанов  Рума  (XIII  в.)  —
630
 Савельева  Т.  Н.,  российский  египто¬
лог  (XX  в.)-22,  24
 Савлий,  царь  Скифии  (вт.  пол.  VI  в.
 до  P.  X.)  -  50
сагайцы,  субэтнос  хакасов  —  310
Садр  ад-Дин  Коневи,  суфийский
шейх  (ум.  в  1274/1275)  —  321
садрата,  берберское  племя  —  525
саксины,  ист.  народ  —  298
 Сакья,  буддистский  монастырь  в  Ти¬
бете  —  371
 Саляма  (Сэлама),  абуна  (митропо¬
лит  Эфиопии,  XVIII  в.)  —  501
Саманиды,  династия  —  6,  315,  316,
673
 самбуру,  племя  масаев  —  675
самодийские  народы  (самоядь)  —
302,  306,  308
 Санджар,  сельджукидский  султан
(X  в.)  -  320
 Сантуш  Жуан  душ,  португальский
исследователь  (XVII  в.)  —  459
Санчо,  король  Леона  (XI  в.)  —  106
сарматы,  ист.  народ  —  95,  256
 Сартак,  хан  Золотой  Орды  (1256—
1257)  -  297,  302
Сасаниды,  династия  —  74,  75
Сатаваханы,  династия  —  76
Сатаит,  египетский  наместник  Куша
(XVI  в.  до  P.  X.)  -  45,  46,  653


Саттивасса,  царь  Митанни  (сер.
XIV  в.  до  Р.  X.)  -  45,  46
 Cayсолл  Э.  У.,  современный  британ¬
ский  африканист  —  640,  641
 Сафаргалиев  М.  Г.,  российский  тата-
ровед  (1906-1970)  -300
 свази,  народ  —  442,444,  448
 свака,  народ  —  662
 сваны,  народ  —  269,  278
 Свенельд,  киевский  вельможа,  варяг
(вт.  пол.  IX-X  вв.)  -  130,249,461
 Свердлов  М.  Б.,  российский  исто¬
рик-медиевист  (род.  в  1939  г.)  —
11,193,195,  202,611
 Святоплук  I,  князь  Великой  Мора¬
вии  (871-894)-  178
 Святослав  Игоревич,  князь  Киев¬
ский  (957-972)  -  190,  193,  291,
605
 Святослав  Ольгович,  князь  Новго¬
родский,  Курский,  Белгород¬
ский,  Черниговский  (ум.  1164)  —
198,199,200,  634
 Святослав  Ольгович,  князь  Рыль-
ский  (род.  1166,  ум.  после
1191)-198,199
 Святослав  Ярославич,  князь  Черни¬
говский  (1054-1073),  великий
князь  Киевский  (1073-1076)  —
193
 Север  ибн  ал-Мукаффа,  православ¬
ный  епископ,  арабский  историк
(X  в.)  -  475
 северяне,  славянское  племя  —  189,
 191,192
 Седекия,  царь  Иудеи  (597-599  гг.  до
Р.  X.)  -  59
 Седов  Л.  А.,  современный  россий¬
ский  историк-востоковед  и  социо¬
лог  —  18
 Секелету,  царь  Макололо  (XIX  в.)  —
457-458
 Селевк  I  Никатор,  правитель  Селев-
кидской  империи  (312-280  гг.  до
P.  X.)  —  65,  67,  68,  69,  70,71
 Селевк  II  Каллиник,  правитель  Се-
левкидской  империи  (246-226  гг.
до  P.  X.)  -  67,  69,  73
 Селевк  III  Сераун,  правитель  Сел  ев  -
кидской  империи  (226-223  гг.  до
P.  X.)  -  67
 Селевк  IV  Филопатор,  правитель
Селевкидской  империи  (187—
175  гг.  до  P.  X.)  —  67
 Селевкиды,  династия  —  65-72
 Сельджукиды,  династия  —  320,  321,
323,324,325,  630
 Великие  —  320,325
 селькупы,  народ  —  306-308
 Сети,  египетский  наместник  Нубии
(кон.  XIV  в.  до  P.  X.)  -  33
 Сигурд,  оркнейский  ярл  —  193
 Сиддарта.  См.  Будда
 Сиддерен  Р.,  английский  купец
(XVIII  в.)  -  539
 Сиди  Мухаммед  бен  Абдаллах.  См.
Мухаммед  бен  Абдаллах.
 Сийах-К’ак’,  военачальник  и  намес¬
тник  Теотиукана  в  стране  майя  —
342
 Сийах-Чан-Кавиль  II,  царь  Мутуля
(411-458)-346
 Сиконьела,  вождь  токуа  (XIX  в.)  —
 451,452
 Симон  Викен,  мэр  Вотерфорда  (нач.
(XIV  в.)  -  163
 синды,  ист.  народ  —  49,  53
 Сираиси  Н.,  современный  японский
историк  —  363
 сирийцы  —  321
 Ситон  С.  Л.,  современный  амери¬
канский  историк  Океании  —  13,
405,  609
 747


Скальник  П.,  современный  чешский
социо-антрополог  —  636,  647
Скандаварман,  царь  Индии  (IV  в.)  —
76
 Скатай,  золотоордынский  феодал
(XIII  в.)  -  207
Скил,  царь  Скифии  (V  в.  до  Р.  X.)  —
50
 скифы,  ист.  группа  народов  —  49-53,
56,  58,  60
скифы  царские,  племя  —  49,52
 Скорпион,  царь  Египта  (кон.  IV  ты¬
сячелетия  до  Р.  X.)  —  22,  24
 словене  ильменские  (новгородские),
славянское  племя  189,  193,  195,
 197,198
 славяне,  славянские  народы,  группа
народов  —  5,  191,  193,  196,  197,
291,295,  632
 восточные  —  195,197,  207-214
 словяне  (словене)  моравские,  ист.
 народ  —  189
Слиман  (Мулай  Слиман),  султан
Марокко  (1792-1822)  -  542,543,
562,  616
 смагла,  берберское  племя  —  555
Смит  Джон,  английский  авантюрист
и  путешественник  (XVII  в.)  —
549
 Смит  Ч.  И.,  британский  посол  в  Ма¬
рокко  в  конце  XIX  в.  (с  1892  г.)  —
566
 Смит  X.,  британский  губернатор
Капской  колонии  (XIX  в.)  —  452
Снорри  Стурлусон,  исландский  ис¬
торик,  поэт  и  государственный
деятель  (1179-1241)-  172
 Снофру,  фараон  Египта  (ок.  2723  г.
до  Р.  X.)  -  26
 Собхуза  II,  король  Свази  (1899—
1995)  -  445,447
 сога,  народ  —  659
748
 согдийцы,  ист.  народ  —  60
 Содном  Чжамцо,  III  Далай-лама
(XVI  в.)  -  375
Соколова  В.  К.,  русский  этнограф
(XX  в.)-212,  213
Соловьев  С.  М.  великий  российский
историк  (1820-1879)  -  11,  193,
194,  205,605
Солт  Г.,  английский  путешествен¬
ник  (1780-1827)  -  508,  628
сомалийцы,  народ  —  621
сонгаи,  народ  —  469
сорко,  этническая  группа  на  р.  Ни¬
гер  —  470,  623
сото  (суто),  народ  —  448,  449,  451,
624
 сото-цвана  (суто-чвана),  группа  на¬
родов  —  448,  449
Спик  Дж.  К.,  шотландский  путешест¬
венник  (1821-1864)  —  452
Спитигнев  II,  князь  Богемии  (1055—
1061)-  182
Сронцзан-Гампо,  царь  Тибета  (617¬
698)  -  367
Стефан  Душан,  король  Сербии
(1331-1346),  «царь  сербов  и  гре¬
ков»  (1331-1355)-  186-188
Стокенстром  А.,  британский  вице¬
губернатор  Капской  колонии
(XIX  в.)-451
Страбон,  великий  греческий  геог¬
раф  (64/63  до  P.  X.  -  23/24)  -  62,
68,69,  73,93,  269,  654
Стратоника,  жена  Селевка  I,  затем
Антиоха  I  (кон.  IV  -  нач.  V  вв.  до
P.  X.)  -  68,  69
 Стюарт  Ч.,  британский  посол  в  Ма¬
рокко  1721  г.  —  563
суахили  (суахилийцы),  народ  —  441,
623
 сук,  народ  —  623
сукума,  народ  —  659,  661


сулейм,  союз  арабских  племен  —  527
 Сулейман,  арабский  купец-морепла¬
ватель  (сер.  IX  в.)  —  381,  382
Сулла  Луций  Корнелий,  римский
полководец  и  диктатор  (138-78
гг.  до  Р.  X.)  -  73
Султан,  сын  Шейха,  ишан  Дарваза  и
Хисора  (ум.  1922)  —  319
Сун,  Сунская  династия  императоров
Китая  —  352
сунда,  народ  на  Яве  —  385
сунди,  народ  в  Конго  —  642,  643
Сусныйос  (Сисиний),  император
Эфиопии  (1607-1632)  —  485
 суто.  См.  сото
 Сыма  Цянь,  китайский  историк
(145-86  гг.  до  Р.  X.)  —  81
Сюань  Цзан,  китайский  буддист-па¬
ломник  —  79
 Таавиао  (Потатао  II,  маорийский
король  (1860-1895)  -  409,  410,
411,412,413,414
табва,  народ  —  643
таджики,  народ  —  256,  317
тайну  и,  маорийское  племя  —  414
тайские  народы  —  341,377,  378
Такомбау,  правитель  раннего  государ¬
ства  Мбау  на  Фиджи  (XIX  в.)  —
394
 Талатама,  XII  туи-тонга  (пер.  пол.
 XIII  вв.)-401
Талафаики,  туи-тонга  —  402,403
Талтамани  (Танутамон),  царь  Куша
(663-653  гг.  до  Р.  X.)  -  38,39
Тамар,  царица  Грузии  (1184-1213)  —
272
 Тан,  династия  императорв  Китая  и
их  империя  —  352,  356,  655
татары,  народ  —  300,  301,  307,  361,
365
 Тахарка,  царь  Куша  (689-663  гг.  до
Р.  X.)  -  34,37,38,  39
Тахир  ал-Марвази,  иранский  исто¬
рик  (XI  в.)  -  196
Те  Пуэа  Херанги,  маорийская  при¬
нцесса  (XIX  в.)  —  415
Те  Рата,  маорийский  король  (1912—
1933)-415
Тейнис  X.  Б.,  современный  француз¬
ский  историк-медиевист  —  610
Темими  Абделджедид,  современный
тунисский  историк  —  13
Темирбулатов  Аджигирей,  князь-ге¬
гемон  Кабарды  (сер.  XVIII  в.)  —
286
 Теодор  (Теводрос),  император  Эфи¬
опии  (1855-1868)  -  502
Террас  А.,  французский  арабист  (вт.
пол.  XIX  -  пер.  пол.  XX  вв.)  —
605
 тибето-бирманские  народы  —  341
 тибу,  народ  —  519,  521
 Тигран  II,  царь  Армении  (96-56  гг.
 до  Р.  X.)  -  66
тикар,  народ  —  640,  641,  662
Тимур  (Тамерлан),  правитель  Улуса
Чагатая  (1370-1405)  -  299,  316
тиндинцы,  народ  —  261
Тиридат  I,  царь  Парфии  (248-211  гг.
 до  Р.  X.)  -  73
Тисрондэцан  (Трисонг  Дэцэн),  царь
Тиббета  (ум.  в  791)  —  367,  368
Ткачев  В.  И.,  современный  россий¬
ский  историк  —  363
тлокуа,  племя  в  Лесото  —  449,451
Тогрулбек  (Рукн  ад-Дин  Абу  Талиб
Тогрул-бек),  сельджукидский
султан  (1038-1063)-325
Токкон,  балобат  (деревенский  вождь
в  Эфиопии)  —  437
Токуз-пара,  союз  общин  в  Дагеста¬
не  —  260
 749


Толыбеков  С.  Е.,  современный  ка¬
захстанский  историк  —  312,  315
 тораджа,  группа  народов  —  389,  390
 Торнау  Ф.  Ф.,  росийский  офицер  на
Кавказе  (XIX  в.)  -  3,  287
 Траян,  римский  император  (38-
117)-73
 Трифон,  селевкидский  военачаль¬
ник  (II  в.  до  P.  X.)  —  71,  72
 туареги,  народ  —  519.  520,  521,  640
 Туатал  О  Уйгинн,  ирландский  поэт
(XV  в.)  -  168
 Туатал  Техтмар,  легендарный  ко¬
роль  Тары  —  127
 Туг-Тимур,  монгольский  император
(1332)-629
 тукулеры,  народ  —  474
 тулама,  союз  племен  оромо  —  487,
490
 тунгусо-манчжурские  народы  —  308,
341
 Тури,  египетский  наместник  Куша
(XVI  в.  до  P.  X.)  -  653
 туркана,  народ  —  623
 турки,  народ  —  321,491,530,535,540
 туркмены,  народ  —  320,  322,  327
 Турлав,  князь  Бакулала  —  268
 Тутанхамон,  фараон  Египта  (ум.  в
1324  г.  до  P.  X.)  -  29,  31,  32,  653
 Тутмос  I,  фараон  Египта  (1538-1525
гг.  до  P.  X.)  -  653
 Тутмос  III,  фараон  Египта  (1483¬
1450  гг.  до  P.  X.)  -  27,  28,  30-32
 тухоэ,  маорийское  племя  —  414
 Тушратта,  царь  Митанни  (пер.  пол.
XIV  в.  до  P.  X.)  —  46
 тыграйцы,  народ  —  503,  506-508
 Тэкле-Гийоргис,  император  Эфио¬
пии  (XVIII  в.)-501
 750
 Тэкле-Хайманот,  император  Эфио¬
пии  (1769-1777)  -  500-501
Тэсэмма,  рас  (эфиопский  вельмо¬
жа)  —  438
Тюрин  В.  А.,  современный  росий¬
ский  востоковед  —  382
тюрки,  древний  народ  —  95,  256,  257,
283,  293
 тюрки,  тюркские  народы,  тюркские
племена,  группа  народов  —  283,
291,  298,  302,  308,  310,  320,  621,
655,  656,664
тюркюты,  древний  народ  —  291,  295
 угро-финские  народы.  См.  фин¬
но-угорские  народы
угры,  угорские  народы  — 	256,
 302-306,  308
угры  обские,  угры  западносибир¬
ские,  группа  народов  —  591,  613,
620
 Угэдэй,  монгольский  император
(1227-1248)  -  310,  355,  361,  362,
363,  364,  365,  366
Удьял,  вождь  анюа  в  нач.  XX  в.  —
 437,438
 Узбек,  хан  Золотой  Орды  (1312—
1342)-297,  299,302
узбеки,  узбекские  племена,  народ  —
317,318
 Уинанс  Э.  В.,  британский  антропо¬
лог  (XX  в.)  441,442
Уиндус  Дж.,  член  британского  по¬
сольства  в  Марокко  в  1721  г.  —
563
 украинцы,  народ  —  209,  212
улад-бесеба,  арабское  племя  —  551
уличи,  славянское  племя  —  190,461
Улуатимата  I,  XXIX  туи-тонга
(XVIII  в.)  -  403
Умар  I,  сын  Мухаммада  II,  прави¬
тель  Пате  (1331-1348)  —  440,441


Унташ-Напириша,  царь  Элама
(XIII  в.  до  P.  X.)  -  54
Уорден  X.  Д.,  британский  резидент  в
Южной  Африке  (XIX  в.)  —  450,
452
 Усертаит,  египетский  наместник
Куша  (XV  в.  до  P.  X.)  -  30
Утвак,  вождь  анюа  в  нач.  XX  в.  —
438
 Ут-Чаналь,  царь  Кануля  (553  -  ок.
 572)  -  343
уштата,  арабское  племя  —  533
 Фанту,  фитаурари  (эфиопский  фео¬
дал)  —  438
Фасиледэс  (Василид),  император
Эфиопии  (1632-1667)  -  485,486
Федоров-Давыдов  Г.  А.,  российский
археолог  и  историк  (XX  в.)  —  297
Фелим  О’Тул,  вождь  ирландцев
(XIV  в.)  -  142
Феогност,  митрополит  Киевский  и
Владимирский  (1326-1353)  —
203
 Феофил,  архиепископ  Новгород¬
ский  (XV  в.)  -  204
Фердинанд  III,  король  Леона,  Кас¬
тилии  и  Арагона  (1217-1252)  —
106
 Фернандиш  Валентим  (Валентин),
географ  (XV  -  нач.  XVI  вв.)  —
468,473
 Фес  (Фас),  город  —  539-545,  550¬
559,  561-563,  565-567,  607,  617
филала,  берберский  народ  —  551
Филипп  I,  король  Франции  (1064¬
1109)-  102
Филипп  II  Габсбург,  король  Испа¬
нии  (1556-1598)  -  311
финикияне,  ист.  народ  —  546
Финнахт  Фледах,  король  Тары
(675-695)-  128
 финно-угорские  народы  —  197,  291,
302
 финские  народы  —  198
 финны,  народ  —  197
 Форденон  Одорик  де,  французский
дипломат  и  путешественник
(XIV  в.)  -  629
 Форстер  Г.,  немецкий  натуралист,
лингвист,  этнограф,  философ  и
путешественник  (1754-1794)  —
398,  403
 Фраат  II,  царь  Парфии  (ок.  139-129
гг.  до  P.  X.)  -  73
 фракийцы,  ист.  народ  —  53,  60
 франки,  ист.  народ;  все  западноевро¬
пейцы  —  44,  320,  325,  637,  664
 Фредегар,  историк  (VII  в.)  -100,  101
 Фреджус  Р.,  английский  путешест¬
венник  (XVII  в.)  —  549
 Фридрих  III  Габсбург,  император
Священной  Римской  империи
(1440-1498)-  105
 Фрэзер  Дж.,  великий  британский
антрополог  (1854-1941)  —  14,
396,404,  561,615
 Фуинаива,  туи-тонга  (XIX  в.)  —  403
 фульбе,  народ  —  465,  470,  474,  641
 фунг,  народ  —  475,  607
 Фэн  Цзяшэн,  современный  китай¬
ский  историк  —  355
 Фюстель  де  Куланж  Н.  Д.,  француз¬
ский  историк  (1830-1889)
 ха,  народ  —  659,  661
 Хаапаи,  резиденция  туи-тонга  на
острове  Тунгу  а  —  403
 хаввара,  берберское  племя  —  522,
523
 хадза  (хадзапи),  народ  —  675
 Хазанов  А.  М.,  современный  амери¬
канский  скифолог  —  52
 751


хазары,  народ  —  193,  196,  257,
291-295,  296,298,  601
 хайя,  народ  —  552
 хайанна,  арабское  племя  —  552
 Хайле-Гийоргис,  эфиопский  нагад-
рас  (глава  купцов,  XVI  в.)  —  437
 Хайлю  Йосседек,  рас,  правитель
Годжама  (кон.  XVIII  в.)  —  510
 Хакон  Могучий,  норвежский  ярл
(970-995)-  174,175
 хал  (эль-халь),  арабское  племя  —
552
 Хальфдан,  конунг  (князь)  Упплан-
да  —  614
 Хаммамиды,  династия  —  672
 Хаммуда,  бей,  правитель  Туниса
(1782-1814)
 Хан-Гирей,  адыгейский  историк
(XIX  в.)  -  284,287,  289
 ханты,  народ  —  303-306,  591,  666,
676
 Харальд  Сигурдассон,  король  Нор¬
вегии  (950-962)  -  614
 Харальд  Суровый,  брат  Олафа  Свя¬
того,  конунг  (X-XI  вв.)  —  193
 Харальд  Харфгр,  король  Норвегии
(883-933)-173,174
 Харрисон  Дж.,  английский  послан¬
ник  в  Марокко  (XVII  в.)  —  539
 Харша  (Харшавардхана),  царь  Се¬
верной  Индии  (606-647)  —  78¬
80,  647,  668
 Хасав-Чан-К’авиль,  царь  Мутуля
(695-734)  -  343
 Хасан  I  (Мулай  Абу  Али  Хасан  ибн
Мухаммед),  султан  Марокко
(1873-1894)  -  548,  549-557,  558,
 565,566,607
 Хасдай  бен  Шафрут,  еврей-чинов¬
ник  в  Андалусе  (Арабская  Испа¬
ния,  X  в.)  —  294
 752
 Хасмонеи  (Маккавеи),  династия  —
67
 хатты,  древний  народ  —  43,  67,  289,
290,  622
 хауса,  народ  —  466,  617
 Хафсиды,  династия  Туниса  —  527,
528,  616
 Хац’ом-Кух,  царь  Теотиуакана  (вт.
пол.  IV  в.)  -  342
 Хачикян  Армен,  современный  ар¬
мянский  историк-античник  —  67
 Хашаев  X.  М.,  дагестанскийй  исто¬
рик  (XX  в.)  -  260
 Хаям  Вурук,  император  Маджапа-
хита  (1350-1389)  -  383,384
 Хеви.  См.  Аменхотеп-Хеви
 Хеви,  община  в  Грузии  —  270
 Хейреддин  (Хайр  ад-Дин),  паша,
просветитель,  глава  правитель¬
ства  Туниса  (1826-1889)  —  535,
537
 Хеканофр  (Хека-Нефер),  князь  Ми-
ама  (в  Нубии,  XIV  в.  до  Р.  X.)  —
32
 Хелашвили  Иоанэ,  грузинский  мо¬
нах  (1770-1835)  -  279
 Хельк  В.,  современный  немецкий
египтолог  —  21,  22
 Херсковиц  М.,  британский  антропо¬
лог  (XX  в.)  -  14
 хетты  (несийцы),  древний  народ  —
42,43,48,58,465,612
 Хёст  Г.,  датский  путешественник
(XVIII  в.)-541
 хилаль  (хилал),  союз  арабских  пле¬
мен  —  527
 Хильперик,  король  франков  (561—
584)-  114,116
 Хлодвиг,  король  франков  (ок.  466¬
511)-  110,  229,  664,  665
 хлот,  арабское  племя  —  552


Хлотарь  I,  король  франков  (511—
561)  —  100,112,114
Ходжаш  С.  И.,  современный  россий¬
ский  египтолог  —  622
Хор-Аха,  царь  Египта  (кон.  IV  тыся¬
челетия  до  Р.  X.)  —  20
хорваты,  народ  —  209
хорваты  белые,  народ  —  196
хорезмийцы,  ист.  народ  —  60,  298,
320
 Хоремхеб,  фараон  Египта  (поел.
 четв.  XIV  в.  до  Р.  X.)  -  27,  28,  29
Хорсиотеф,  царь  Куша  (IV  в.  до
Р.  X.)  -  34,  35,  37
Хосров,  царь  Парфии  (109-128)  —
73
 Храмн,  сын  короля  Хлотаря  I
(VI  в.)  —  100,112,113
Хрисанф,  греческий  православный
митрополит,  путешественник
(XVIII  в.)  -  369
ху,  народ  —81
 Хуан-ди,  легендарный  император
Китая  (II  тысячелетие  до  Р.  X.)  —
80
 Хубилай,  монгольский  император
(1259-1294)  -  355,  362,  364,  371
хувага,  берьерское  племя  —  522
Хулагуиды,  династия  —  664
Хусейн  бен  (ибн)  Али,  тунисский
бей,  основатель  династии  Хусей-
нидов  (1705-1735)  -  529,  530,
533
 Хусейниды,  династия  тунисских
беев  —  530,533
Хуфхор,  египетский  сановник  эпохи
Древнего  Царства  —  23
Хью  МакГауран,  ирландский  поэт
(ок.  1700)-  169
 Цао  Сюэцмнь,  китайский  писатель
(XVIII  в.)  -  82
 Цахур,  город  в  Южном  Дагестане  —
259,265
цахуры,  народ  —  281
Цзоу  Сы,  китайский  поэт  (III  в.  до
P.  X.)  -  83
Цин,  династия  —  82,  623
Цинь,  династия  —  83
Цинь  Шихуан-ди,  император  Китая
(221-210  гг.  до  P.  X.)  —  82,  83
Цыбиков  Г.  Ц.,  бурятский  ученый-
тибетолог  (1873-1930)  —  374
Цюй  Юань,  средневековый  китай¬
ский  литератор  —  81
 Чак-Ток-Ич’ак  III,  царь  Мутуля
(486-508)  -  343
черкесы.  См.  адыги
Чернецов  С.  Б.,  российский  эфио-
пист  (XX  в.)  -  492,  505,  509,  646
Черулли  Энрико,  итальянский  эфи-
опист  (XX  в.)-514
чехи,  народ  —  209
 Чжао  (Чжао-ван),  царь  Китая  из  ди¬
настии  Чжоу  (XI  в.  до  P.  X.)  —  80,
81
 Чжоу,  династия  —  80,  81,82,  590
Чжоу-гун,  легендарный  китайский
мудрец  (X  в.  до  P.  X.)  —  81
Чжоу  Чжугуа,  китайский  чиновник
(пер.  пол.  XIII  в.)  —381
чжурчжени,  народ  —  356,357,  358
Чингисиды,  потомки  Чингисхана  —
289,300,301,303,  664,665
Чингисхан,  основатель  Монголь¬
ской  державы  (XIII  в.)  —  310,
311,360,  366,371,629,664
чиу,  народ  —  81
 Чичеров  В.  И.,  русский  этнограф
(XIX  в.)  -  209
 шабанат,  берберское  племя  —  540
шавийя,  берберское  племя  —  528
 753


Шайлендра,  династия  —  380
шамбала,  народ  —  442,  658,  662
Шапур  II,  правитель  Сасанидской
державы  (309-379)  —  75
Шарден  Ж.,  французский  путешест¬
венник  (XVII  в.)  -  275-277,  279,
280,  631
 Шатакарни  (Сатакарни),  царь  из  ди¬
настии  Сатаваханов  (кон.  II  -
нач.  I  вв.  до  Р.  X.)  —  76
Шатер  X.,  современный  тунисский
историк  —  528
Шахрух,  правитель  Тимуридской
империи  (1404-1447)  —  316
Шебака,  царь  Куша  (716-701  гг.  до
Р.  X.)  -  34,  36
Шебатака,  царь  Куша  (701-689  гг.
 до  Р.  X.)  -  34
Шейх,  имам  Дарваза  и  Хисора  (вт.
 пол.  XIX  в.)  -  319
Шекспир  У.,  великий  английский
драматург  (1564-1616)  —5,  98
Шенье  М.,  французский  консул  в
Марокко  в  1767-1785  гг.  —  541,
544-549,  563,  606
шерага,  арабское  племя  —  552
шерарда,  арабское  племя  —  552
Шервашидзе  Михаил,  владетельный
князь  Абхазии  (XIX  в.)  —  631
шерпы,  народ  —  190,191
Шефер  Г.,  немецкий  египтолог
(XIX  -  нач.  XX  вв.)  -  35
шиахийя,  арабское  племя  —  533
шила,  народ  —  643
Шиллинг  Е.  М.,  российский  историк
и  этнограф  (XX  в.)  —  262
шотландцы,  народ  —  452,457
Штерн  X.  А.,  протестантский  мисси¬
онер  (XIX  в.)  -  502
Шунги,  династия  —  76
Шунь,  легендарный  китайский  муд¬
рец  (X  в.  до  Р.  X.)  —  81,  82
 Шутрук-Нахунте,  царь  Элама  (XII
в.  до  P.  X.)  -  55
Шутрукиды,  династия  Элама  —  54
 Эббон,  немецкий  хронист  (XII  в.)
Эванс-Притчард  Э.,  британский  ан-
рополог  (XX  в.)  —  438
Эдуард  Исповедник,  король  ан-
гло-саксов  (1042-1066)  —  99
Эдуард  III,  король  Англии  (1312—
1377)-  124
Эзана,  царь  Аксума  (IV  в.)  —  478,
479
 Эйнхард,  историк  —  100
Эйрик  Кровавая  Секира,  сын  Ха-
ральда  Харфагра  (883-933)—  174
эламиты,  эламский  народ  —  53,  56,
60
 энтифа,  берберское  племя  —  555,557
Эоху  Анхана,  легендарный  король
Лейстера
Эпартиды,  династия  Элама  —  54,  55
Этельберт,  король  англо-саксов  (VI
в.)  -  98
 эфиопы,  группа  народов  —  436,  437,
438,498,  502
 Юань,  династия  —  664
Юба  I,  царь  Ну  мидии  (I  в.  до  P.  X.)  —
522
 югра  (угры).  См.  ханты
 Югурта,  царь  Нумидии  (118-105  гг.
 до  P.  X.)  -  522
Юлиан,  венгерский  католический
миссионер  (XIII  в.)  —  257
Юнкер  В.  В.,  российский  путешест¬
венник  (1840-1892)  —  452,  477,
607
 Юрвуа  И.,  французский  африканист
(XX  в.)  -  13,466,  609
Юрий  Владимирович  Долгорукий
(1091-1157)  князь  Суздальский,
 754


Переяславский,  в  1155-1157  гг.
великий  князь  Киевский  —  200
 Юрий  Всеволодович,  великий  князь
Владимирский  (1212-1238)  201
 юты,  ист.  народ
 ягнобцы,  народ  —  256
Языджи-оглу  Али,  турецкий  хро¬
нист  (XIII  в.)  -  326,  630
якуты,  народ  —  308,309
Ян  Вышатич,  приближенный  князя
Святослава  Ярославича  (вт.  пол.
XI  в.)  -  193
Ян  Гуан,  император  Китая  (605-
617)-83
Янин  В.  Л.,  академик,  современный
российский  археолог  —  12,  199,
200,  201
японцы,  народ  —  349
 Ярополк  Святославич,  князь  Киев¬
ский  (970-978)  -  633
Ярослав  Владимирович  Мудрый,
князь  Ростовский  (ок.  980-1010),
затем  Новгородский  (1010—
1016),  великий  князь  Киевский
(1016-1054)  -  196,  201,  604,  633,
655
 Ярослав  Владимирович  Осмомысл,
князь  Галицкий  (1153-1187)  —
634
 Ярослав  Всеволодович,  князь  Пе-
реславльвский  (1212-1236),  Ки¬
евский  (1236-1238),  великий
князь  Владимирский  (1238—
1246)  -  201
Ярослав  Ярославич  Тверской,  князь
Тверской  (1247-1271),  великий
князь  Владимирский  (1264-
1271)-203
Яхмос  I,  фараон  Египта  (1580¬
1559  гг.  до  Р.  X.)  —  653


Географический  указатель
 Аахен,  город,  резиденция  франкских
и  немецких  королей  —  101,  103,
105
 Аббай  (Голубой  Нил),  река  —  486,
492,  500,510,511,606,625
Аббас-Тумани,  селение  в  Мегре-
лии  —  275
Аббасидский  халифат,  государ¬
ство  —  326,  525,  637
Абер  (Aber),  замок  в  Ирландии  —  99
Абидос,  город  —  20
Абомей,  город  —  462,463
Абхазия,  Абхазское  государство  —
269-272,  274,  288,  289-290,  592,
 610,615, 	630,  631,673
Авария,  Аварское  нуцальство,  госу¬
дарство  —  261,  265,267,  268,673
Австралия,  континент  —  341,  407,
408
 Агадир,  город  —  546,  553
Агау,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  479,498,
601
 Агмат,  город  —  526
Агэзат,  обл.  Аксумского  царства  —
478
 Адаль  (Адал),  государство  в  Восточ¬
ной  Эфиопии  и  Сомали  —  480,
481,484,625,  646,  674
Ад-Дау,  крепость  в  Нубии  —  475
Аддис-Абеба,  город  —  437,  516
Аджер,  обл.  и  союз  племен  туарегов
Сахары  —  519,  520
Адмиралтейства  острова,  архипелаг
в  Меланезии  —  392,  640
Адрар-Ифорас,  обл.  Сахары  —  520
Адуа,  город  —  491,  503,  506,  507,  509,
628
 Адыгея  —  282
 Закубанская  —  287
 756
 Аземмур,  город  —  546,  551,  565
 Азербайджан,  государство  —  74,  256,
297,  673
 Азиатско-Тихоокеанский  регион,
Азиатско-Тихоокеанские  регио¬
ны  —  341
 Азия-7,  14,  15,  63,  651,676
 Восточная  —  7,  256,  341
 Передняя  (Западная)  —  6,  32,  40,
43,  56,  59,  65,  360,  600,  602,  647,
670
 Северная  —  308
 Центральная  —  6,  56,  62,  65,  256,
281,  299,  308,  315,  316,  320,  321,
360,367,  590,630,670,673,674
 Центрально-Восточная  —  7
 Юго-Восточная  —  6,  256,341,  366,
380,  439,  600,  613,  621,  635,  652,
670
 Южная  -  6,439,600,613,666,670
Азовское  море  (Меотийское  озе¬
ро)  —  50,  70
 Айун-ат-Туами,  городок  в  Тунисе  —
531,533
 Аккад,  древнее  государство  —  636
Акко  (Акра,  Птолемаида),  город  —
69
 Аксум,  город  в  Эфиопии  —  482,  485,
491,  493,  496,  497,  501,  507,  602
 Аксум,  Аксумское  царство,  государ¬
ство  -  13,  477-480,  674
 Алания  Кавказская,  Аланское  цар¬
ство,  государство  —  256,  257,  291
 Аланья,  город  —  324
 Алва,  государство  —  475
 Александрия  Египетская,  город  —  69
 Алеппо,  город.  См.  также  Халаб  —
43,594,595,  596,  597


Алжир  (ал-Джазаир),  город  —  538,
607
 Алжир,  государство  —  519,  521,  522,
530,  531,  535,  537,  538,  552,  565,
592,  649,672
Алжирская  Сахара  —  538
Ал-Кайсарийя,  город  в  Марокко  —
548
 Алтай,  горы  —  52,  302
 Алтай,  регион  —  311
 Амбойн,  остров  на  востоке  Индоне¬
зии  —  390
 Амбойн,  ист.  обл.  в  Тибете  —  390
 Америка  —  6,14
 Северная  —  341
 Центральная  —  341,342
 Южная  —  341
 Амур,  река  —  341,  356,  620
 Амхара,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  481,
487,495,  502
 Анак  Сунгаи,  княжество  на  Сумат¬
ре  -  387
 Анатолия,  ист.  обл.  в  Малой  Азии  —
42,47,  66,  322,  325,612
Ангад,  ист.  обл.  в  Марокко  —  543
Ангкор,  Ангкорская  держава,  Ангкор¬
ская  империя,  государство  —  6,  7,
13,  376,  377,  380,  383,  613,  629,
647,  653,  666
Англия,  государство  —  7-9,317,407,
410,  415,  453,  591,  599,  610,  615,
671
 Англо-Египетский 	Судан.  См.
 Судан
 Ангола,  португальская  колония,  за¬
тем  государство  —  458,  570,  624
 Ангот,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  488,
505
 Андалус,  Андалусия,  Арабская  Ис¬
пания  —  293,  321,  518,  526
Андарачи,  город  —  512,513
 Андия,  этническая  территория  ан¬
дийцев  —  268
Андриемасинавалуна,  столица  Име-
рины  —  419
Анжу,  ист.  обл.  во  Франции  —  102,
226
 Анколе  (Нкоре),  раннее  государ¬
ство  -  13,452,  643,  662,  675
Анкува,  город  в  Хеттском  царстве  —
41
 Анталья,  город  —  324
Антиохия  [на  Оронте]  (теперь
Антакья),  город  —  67-  71,  89
Антиохия  Маргианская,  город  —  68
Антиохия  Писидийская,  город  —  68
Антиохия  Фригийская,  город  —  68
Анфило,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  625
Анчан  (теперь  Шираз),  город  в  Эла¬
ме  и  его  область  —  53,  54,  55
Апамея,  город  —  69,  70,  71
Аравия,  Аравийский  полуостров  —
57,  58,  59,  66,477
Южная  —  20,  622
Араке,  река  —  74
Ардстро,  поселение  —  150
Арексис,  портовый  город  —  554
Аринго,  округ  в  Эфиопии  —  486¬
489,  491-494,498
Аринна,  город  в  Хеттском  царстве  —
41,42
 Армения,  государство  —  66,  73,  673
Армянское  нагорье  —  12
Арно,  остров  в  Маршалловом  архи¬
пелаге  —  391
Арран,  ист.  обл.  в  Азербайджане  —
297
 Аррапха,  древний  город-государ¬
ство  —  43-46,53
Архам,  город  —  470
Аскалон,  финикийский  город-госу¬
дарство  —  58
 757


Аспендос,  город  —  324
 Ассирия,  Ассирийская  империя,
Ассирийская  держава,  государ¬
ство  —  45,53,56,58,636
 Астраханская  область  —  297,  298
 Астрахань,  город  —  299,  300
 Астурия,  ист.  обл.  в  Испании  —  106
 Асуан,  город  —  33
 Атбаи,  пустыня  на  востоке  Судана  —
476
 Атбара,  река  —  37,476,  496,498
 Атлантический  океан  —  469,472,645
 Атлантическое  побережье  Марок¬
ко-545,  551
 Атлас,  горы  —  528,  538,  540,  541,  546,
558,  562,  564,  591,607,  671
 Атронса-Эгзиэтна-Марьям,  монас¬
тырь  в  Эфиопии  —  482,  625
 Аудагост,  город-оазис  —  467
 Аурас,  горная  обл.  в  Алжире  —  522
 Афар,  обл.  на  востоке  Эфиопии  и
юге  Эритреи  —  484,  628
 Афганистан,  государство  —  256,  315,
316,  320,  321
 Афины,  город  —  71
 Афрасияб,  городище  домонгольско¬
го  Самарканда  —361
 Африка,  Африканский  континент,
часть  света  —  7,  12,  14,  15,  20,  21,
26,  256,  290,  341,  342,  387,  395,
421,  434-567,  590,  592,  597,  600,
601,  613,  617,  620,  622,  623,  624,
635,  638,  640,  649,  654,  663,  671,
674,  675,  676,677
 Восточная  —  449,  451,  597,  623,
675
 Западная  —  39,  465-469,519,  621,
622-624,  650,  662,  667,  670
 Северная  —  6,  56,  281,  360,  527,
545,  591,  621,  647,  666,  672-674
 Северо-Восточная  —  6,  281,  451,
480,  600,  601,  615,  616,  621,  626,
670,  674
 Северо-Западная  —  518
Тропическая  —  6,  7,  477,  518,  519,
590,  602,  603,  620,  621,  623,  637,
641,643,  651,652
Центральная  —  604,  607,  621,  622,
624,  667
 Юго-Западная  —  674,  675
Южная  -  449,  451,  623,  674,  675
Африканский  Рог,  полуостров;  реги¬
он-31,32,  39,  639,  674
Ахаггар,  обл.  и  союз  племен  туарегов
в  Центральной  Сахаре  —  519,  520
Ахеменидская  держава  (империя),
государство  —  45,  53,  56-65,  68,
70
 Ахты,  аул  в  Дагестане  —  259,  260
Ашанти,  раннее  государство  —  462,
464
 Ашихэ,  река  —  357
Ашты,  аул  в  Дагестане  —  262,  267
Ашшур,  город,  столица  Ассирийско¬
го  царства  —  45
Аютия,  город  и  государство  в  Таи¬
ланде  —  6,  378,  379
 Бавария,  ист.  обл.  —  104,105
Багдад,  город  —  321
Багирми,  государство  —  466
Бадахшан,  ист.  обл.  в  Таджикистане
и  Афганистане  —  317
Бадгис,  горный  район  в  Хорасане  —
315,316
Бадуи,  княжество  —  385,386
Баклулал,  княжество  в  Дагестане  —
268
 Бактрия,  ист.  государство  —  72
Бали,  остров  —  383,  384,385,  628
Балканы,  Балканский  полуостров  —
189,  596
 758


Балтика,  Балтийское  море  —  198,
201
 Балх,  город  —  321
 Бамум,  раннее  государство  —  467,
662
 Бангкок,  город  —  378
Банда,  остров  —  390
Бангпхаин,  летняя  резиденция  коро¬
лей  Таиланда  —  379
Бандиагара,  обл.  в  Западной  Афри¬
ке  —  465
Бани,  река  —  470
Банка,  остров  —  380
бантуский  пояс  Африки  —  439
Баол,  раннее  государство  —  472
Баро-Акобо,  обл.  в  Эфиопии  —  435,
436
 Баротсе,  раннее  государство  —  458,
660,  675
Басра,  город  —  524
Батанг,  река  —  380
Баучи,  плато  в  Нигерии  —  623
Бахр-эль-Газаль,  провинция  Суда¬
на  —  435
Башлы,  аул  в  Дагестане  —  264
Бегэмыдыр  (Бегемдер,  Бегемедр),
ист.  обл.  в  Эфиопии  —  486,  502
Беджа,  город  —  530,531,532
Бейрут,  город  —  595,  596
Бейшехир,  озеро  —  322
Белая  Орда,  государство  —  303,  310
Белая  Русь,  ист.  обл.  —  206
Беленнджер.  См.  семендерское  эль-
теберство
Белиз,  государство  —  342
Белиз,  река  —  342
 Белогорское  княжество,  Белогор¬
ские  юрты  в  Западной  Сибири  —
303,  306
Белое  море  —  198
Белоозеро,  озеро  и  ист.  обл.  —  193
 Белоруссия,  государство  —  208,  211,
212
 Белуджистан,  ист.  обл.  в  Иране,
Афганистане  и  Пакистане  —  671
 Бемба,  раннее  государство  —  456¬
457,  643,  644,  654,655
 Бенадир,  ист.  обл.  в  Сомали  —  440
 Бенгальский  залив  —  380
 Бенин,  раннее  государство  —  462,
463,  464,  650
 Бенин,  современное  государство  —
462
 Бенинский  залив  —  462
Бербер,  город  в  Судане  —  476
Берёзов,  город  в  Сибири  303
Берладь,  город  —  200
Биармия  (Пермь),  ист.  обл.  —  173
 Библ,  финикийский  город-государ¬
ство  —  58
Биге,  остров  на  Ниле  —  34
Бихар,  штат  Индии  —  78
 Ближний  Восток,  регион  —  47,  48,
291,303,652,672
 Блумфонтейн,  город  —  450-452
Болгария,  государство  —  198
Большое  Зимбабве,  протогород  в
Мономотапе  (Республика  Зим¬
бабве)  —  459
 Большой  Атлас,  горы  —  540,541,564
 Большой  Кавказский  хребет,  горы  —
281
 Бонга  (Бонга-Шамбата),  гора  в  Ка¬
фе-512,  513
 Боргу,  раннее  государство  —  462
 Борну,  империя  —  466,  538
 Боробудур,  буддистский  храм  на
Яве-380,381
 Боровск,  город  —  206
Боспорское  царство,  древнее  госу¬
дарство  —  668
 759


Ботлих  (Ботлух),  аул  в  Дагестане  —
268
 Бохай,  раннее  государство  —  356
Брава,  город  —  440
Британия,  ист.  обл.  См.  Англия
Бромо,  вулкан  на  Яве  —  386
Бруней,  государство  —  388
Бруней  Дар  эс-Салам,  город  —  388
Брянск,  город  —  203
Буганда,  раннее  государство  —  452,
662
 Бугенвиль,  остров  в  Меланезии  —
640
 Буин,  округ  на  острове  Бугенвиль  —
640
 Буйнак,  аул  в  Дагестане  —  265,  266
Булгар,  город  —  297,  298,  300
Бул  гария  Волжская  (Вол  го-Кам¬
ская),  ист.  обл.  в  России  —  291,
296,  299
 Булгарское  эльтеберство,  государ¬
ство  —  294
Бургундия,  средневековое  государ¬
ство  —  647
Буркина-Фасо,  государство  —  464
Буру,  остров  на  востоке  Индоне¬
зии  —  390
Бурунди,  государство  —  452,  453,
661,  675
Бу-Седира,  город  —  531,  532
Бутан,  государство  —  7,  673
Бухара,  город  —  315,  316,  318
Бухарское  ханство  (эмират),  госу¬
дарство  —  315-319
 Вавилон,  ист.  город  —  58,  59,  62,  63,
65,  68,  93
 Вавилония,  Вавилонское  царство,
государство,  затем  провинция  —
53,  56,  64,  66,  73
Вадаи,  государство  —  466,  650
 760
 Ваикато,  река  в  Новой  Зеландии  —
408,411
 Ваикато,  ист.  обл.  в  Новой  Зелан¬
дии  —  408,413
Вандальско-Аланское  королевство,
государство  —  591
Вануа-Леву,  остров  в  архипелаге
Фиджи  —  394
Варзоб,  крепость  и  поселок  в  Юж¬
ном  Таджикистане  —  318
Варзобская  долина  в  Южном  Тад¬
жикистане  —  316
Варсенис,  ист.  обл.  в  Алжире  —  522
Вассокканна,  ист.  город  —  45,46
Вах,  река  —  304
 Ваховская  волость  в  Западной  Си¬
бири  —  304
Вегшенга,  ист.  погост  —  198
Великая  Моравская  держава.  См.
 Моравская  держава
Великая  Фригия,  ист.  обл.  в  Малой
Азии  —  63
Великент,  аул  в  Дагестане  —  264
Великие  Африканские  озера  —  434
Великий  канал  в  Китае  —  83
Великобритания,  государство  —  7,
597
 Венгрия,  ист.  обл.  и  гоударство  —
184
 Венеция,  город  —  324
Верден,  город  —100,120
Вернон,  город  —216
Верхнеегипетское  царство,  государ¬
ство  —  20,  21
Верхний  Нил,  провинция  Англо¬
Египетского  Судана  —  435
Вестминстере,  город  —98
Вида,  порт  в  Дагомее  —  463
Византия,  государство  —  320,  360,
602
 Виктория-Ньянза,  озеро  —  452


Вилюй,  река  —  308
Винодол,  ист.  обл.  в  Хорватии  —  184
Винчестер,  город  —  98
Владимир  Святославич,  князь  Киев¬
ский  (978-1015)  -  193,  196,  197,
633
 Владимир,  город  —  202,  203,  212,  291
В  л  ад  имирско-Суздальская  земля,
ист.  обл.  —  198,  202
В  л  адимирско-Суздальское  княжест¬
во,  Владимирская  Русь,  государ¬
ство  -  6,203,296,299,  634
Вогезские  горы  —  101
Волга,  река  —  189,  203,  291,  293,  295,
297,  298,  300
Волгоградская  обл.  —  299
Волжская  дельта  —  298
Волин,  город  —  201
Вологда,  город  —  198
Володимир  (Владимир)  Волынский,
город  —  196,  635
Волюбилис,  древний  город  —  543
Волынь,  ист.  обл.  Украины  —  196
Вормс,  город  —  101
Ворскла,  река  —  50
Восточная  пустыня  Египта  —  31
Вуга,  город  в  Танзании  —  441,  658
Вустер,  город  —  98
Вьетнам,  государство  —  341,  376,  380
Вымь,  река  —  304
Вычегда,  река  —  198
Вышгород,  город  —  192,194,  634
Вышний  Волочек,  город  —  199
 Габес,  город  —  533,  536
Габон,  государство  —  623
Габы,  древний  город  в  Иране  —  62,
71
 Гавайи,  архипелаг  —  342,  403,  404,
421,613,  628
 Гавайское  королевство,  государ¬
ство  -  13,403,  404,405,  609
Газа,  город  в  Палестине  (юг  древней
Финикии)  —  67
Газака,  ист.  город  —  74
Гаиатеа,  остров  в  архипелаге  Обще¬
ства  —  398
Галабат,  город  —  626
Галатия,  ист.  обл.  в  Малой  Азии  —
40,  66
 Галисия,  ист.  обл.  —  106
Галицко-Волынская  Русь,  Галицко-
Волынское  княжество,  государ¬
ство  —  203,  634,  627
Галлия,  ист.  обл.  См.  также  Фран¬
ция  —  591,  671
Гамбела,  город  на  западе  Эфиопии  —
4-439,  674
Гамбия,  река  —  472
Гана,  средневековое  раннее  государ¬
ство  —  467,  617
Гана,  современное  государство  —
464
 Ганг,  река  —  79
Гао,  город  —  470
 Гарб,  провинция  Марокко  —  542,
552,  559
Гарток,  город  —  370
Гафат,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  493
Гаш,  река  —  476
Гватемала,  государство  —  342
Гвинейский  залив  —  462,  662
Гебгеб,  горы  —  552
Гебелейн,  город  —  23
Гебель-Баркал,  храмовый  комплекс
в  Северной  Нубии  —  30,35
Гедем,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  488
Гекатомпил,  древний  город  —  70,  74
Гелон,  ист.  город  —  50
Гемпатон  (Кава),  древний  город  —
35,  37,  38,  39
 761


Генуя,  город  —  325
Геракл  еополь,  город  в  Древнем
Египте  —  21
Герат,  город  —  315,  316
Гергети,  община  в  Грузии  —  270
Геристаль,  город,  одна  из  резиден¬
ций  франкских  королей  и  импе¬
раторов  Священной  Римской  им¬
перии  —  101
Германия,  государство  —  6,  11,  202,
 392,610,615, 	667,  671
Гиень,  историческая  провинция
Франции  —  225
Гималаи,  горы  —  190,191,  671
Гимри,  аул  в  Дагестане  —  263,  663
Гиндукуш,  горы  —  671
Гиркания,  ист.  обл.  в  Иране  —  56,72,
73,  74
 Гиссар  (Хисор),  город  —  317,  318,
319
 Гиссарская  долина  в  Южном  Таджи¬
кистане  —  317
Гиссарское  бекство  —  317,  318
Глостер,  город  —  98
Гоби,  пустыня  —  363
Гогаз,  аул  в  Дагестане  —259,  260
Годжам,  вассальное  государство,
провинция  Эфиопии  —  484-489,
491,  493,  498,  500,  502,  509-511,
 514,517
 Гомара,  ист.  обл.  в  Марокко  —  555
Гондар.  См.  Гондэр
Гондурас,  город  —  342
Гондэр,  город  —  485-499,  501,
505-507,512,  626,627
Горди,  одна  из  резиденций  правите¬
ля  Мегрелии  —  275
Горе,  город  на  западе  Эфиопии  —
 437,438
 Горе,  остров  у  берегов  Сенегала  —
473
 Горный  Таджикистан  —  318,319,673
762
 Готланд,  остров  —  593
Греция  —  63,  67,  70,  71
Малоазийская  —  56
Грубешов,  город  —  634
Грузия,  государство  —  6,13,256,257,
269-281,  285,  592,  597,  610,  615,
647,  649,  664
Восточная  —  6,  280,  665
Западная  —  6,  270,272,  280,665
Гуам,  остров  —  342,  393,  394
Гуанпиндянь,  местечко  и  зимняя  ре¬
зиденция  императоров  Ляо  —  354
Гуджарат,  штат  Инжии  —  78
Гудер,  река  в  Эфиопии  —  606
Гур,  ист.  обл.  в  Афганистане  —  315
Гу  papa,  оазис  Сахары  —  538
Гурия,  ист.  обл.  в  Грузии  —  272,  273,
274,  278,  281
 Дагестан  —  6,  40,  256,  258-269,  270,
281,  282,  290,  590,  592,  616,  647,
649,  663,  665,  667,  673
Южный  —  259,  261
Даго,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  481,  625
Дагомея,  государство  —  462
Дайцзун,  гора  —  80
Далмация,  ист.  обл.  в  Хорватии  —
591
 Далухэ,  река  —  354
Дамбия,  обл.  в  Эфиопии  —  494,  495
Дамаск,  город  —  63,595,596
Дамот,  государство,  затем  провин¬
ция  Эфиопии  —  487-489,  492,
493,  500,  501,509,510,511
Дания,  государство  —  615
Дарай,  государство  хауса  —  466
Дар-Бейда.  См.  Касабланка
Дарваз,  ист.  обл.  в  Таджикистане  —
316,317,319
Дарго,  аул  в  Дагестане;  этническая
территория  даргинцев  —  265


Датун,  город  —  354
Дафна,  пригород  Антиохии  —  70,  71
Даха,  город  на  Яве  —  384
Двина,  река  —  199
Двуречье.  См.  Месопотамия
Дербент,  город  —  258,  259,  296,  297
Дербентский  эмират,  государство  —
259,  271,272
Десна,  река  —  192,194,  632
Джабал-Джуззул,  гора  в  Алжире  —
523
 Джабал-Нафуса,  горная  обл.  в  Три-
политании  —  522
Джавахети,  ист.  обл.  в  Грузии  —  272
Джанджеро,  раннее  государство  в
Эфиопии  —  514,625
Джанцзе,  город  —  373
Дженне,  город  в  Мали  —  468,  654
Джерид,  обл.  в  Тунисе  —  529
Джимби,  раннее  государство  на  Су¬
матре  —  387
Джимма,  государство  в  Эфиопии  —
13,512,514-517,  591,674
Джолоф,  государство  волофов  —
471-474,  574
Джунгарское  ханство,  государство  —
310,  664
 Джунгария,  ист.  обл.  в  Синцзяне
(Китай)-311
Дибгаши,  регигиозный  центр  госу¬
дарства  Сарир  —  258
Дидгори,  летняя  резиденция  царя
Грузии  —  270
Дингри,  город  —  372
Днепр,  река  —  50,  191,  192,  194,  601,
632,  633,  634
Нижний  —  49
Долобеское  озеро  —  634
Дон,  река  —  49,  257,  291,  293-295,
601
 Донгола,  город  —  475,  476
 Дотаво,  государство  в  Судане  —  475
Дофар,  обл.  в  Омане  —  676
Дра,  обл.  в  Марокко.  См.  также
Уэд-Дра  —  539,  563
Древлянская  земля  (Украинское
Полесье),  ист.  обл.  —  194,195
 Древний  Восток,  исторический  ре¬
гион  -  7,45,376,  590,  653
Дублин,  город  —  201
Дунай,  река  —  50,  603
Дур-Унташ,  город  Элама  —  54,  55
Душанбе,  город  —  318
 Дэбрэ-Бырхан,  монастырь  в  Эфио¬
пии  —  481,484,  493
 Дэбрэ-Ворк,  монастырь  в  Эфио¬
пии  —  485
 Дэбрэ-Метмак,  монастырь  в  Эфио¬
пии  —  481
 Дэбрэ-Нагуадгуад,  монастырь  в
Эфиопии  —  481,  482
 Дэваро,  раннее  государство,  позднее
провинция  Эфиопии  —  482
 Евразия,  континент;  регион  —  15,  20,
191,  256,  302,  341,  620,  639,  646,
664,  670
 Евразийские  степи,  Великая  Евра¬
зийская  степь,  регион  —  6,  256,
296,310-315,  603,  639
 Европа  -  5-7,10,12,13,15,  209,  210,
256,  296,  299,  303,  453,  518,  545,
664,  666,  671
 Восточная  —  12,210,257,302,361,
596
 Западная  —  518,  666
 Северная  —  670
 Центральная  —  664
 Египет,  государство  —  7,67,325,435,
461,  476,  477,  496,  506,  525,  590,
600,  602,  619,  636,  637,  647,  649,
652,  653,  670,  671,674
 763


Верхний  —  21,  22,  25,  26,  36,  620,
636
 Нижний  —  21,  22,  25,  26,  29,  36,
620,  636
Средний  —  590
Египет  Древний,  государство  —  6,
20-30,31,32,36-38,56,58,59,69,
465,518,603,611,637,651
Евфрат,  река  —  58,  62,70,73,74,653
Енисейск,  город  —  308
 Жабенский  погост  Новгородской
земли  (ХШ-Х1У  вв.)  -  199
Жансатам,  княжество  в  Тибете  —
375
 Желтой  море  —  355
Жизор,  город  —  216
Жэхэ,  провинция  Китая  —  623
 Заволочье,  ист.  обл.  —  199,  200,  201
Загрос,  горы  —  43
Заир.  См.  Конго
Закавказье.  См.  Южный  Кавказ
Закарпатье,  ист.  обл.  Украины  —  254
Зама,  древний  город  в  Африке  —  522
Замбези,  река  в  Африке  —  457-459
Замбия,  государство  —  456,  623,  654,
659,  660,  662,  675
Западная  —  457
Занзибар,  Занзибарский  султанат,
государство  —  442
Западнотюркский  каганат,  ист.  госу¬
дарство  —  290-  291,  655
Западный  Судан,  регион  —  466,  467,
469,  471,  545,  546,  601,  603,  617,
645,  662,  674
Зборичев,  город  —  634
Звенигород,  город  —  206
Зеленый  мыс  (в  Западной  Афри¬
ке)  -  472
Земмур,  город  —  557
 Зерхун,  город  —  550,  617
Зимбабве,  одна  из  бантуских  прото¬
цивилизаций  —  459
Зимбабве,  современное  государ¬
ство  —  439,  675
Золотая  Орда,  государство  —  197,
198,  204,  296-302,310
Зондский  пролив  —  381
Зугдиди,  город  —  275
Зулу,  Зулусское  королевство,  госу¬
дарство  —  442-444,  448,  643,  644,
675
 Нам,  древнее  раннее  государство  —
23
 Ибрим,  город  —  31,475
Иераконполь  (Нехена),  город  в
Древнем  Египте  —  20,  21,  22,
Иерусалим,  город  —  58,  59,  71,  277,
416
 Иерусалимский  храм  —  58,  65,  71
Иерусалимское  королевство  —  106
Изник  (Никея),  город  —  320,  630
Ильмень,  озеро  —  204
Имау,  ист.  город  —  21
Имеретия,  Имеретинское  царство,
государство  —  272-274,  278,  285
Имерина,  государство  —  419,420
Имоложский  погост  Новгородской
земли  (XIII-XIV  вв.)  -  199
Ингельхельм,  город  —  101
Ингило,  грузинское  селение  в
Азербайджане  —  281
Инд,  река  —  65
 Индерапура,  раннее  государство  на
Суматре  —  387
Индийский  океан  —  439
Индия  —  6,  20,  56,  75-80,  190,  318,
341,  367,  441,  486,  505,  592,  602,
613,  621,  629,  647,  663-666,  671,
673
 764


Северная  —  78
Южная  —  592
 Индокитай,  Индокитайский  полу¬
остров  —  6,  341,376,377,380,  613,
629,  649,  653,  666,  676
Индонезия,  государство.  См.  также
Нусантара  —  6,  341,  376,  380,  382,
384,  385,  419,  590,  597,  602,  613,
628,  635,649,  666,  676
 Западная  —  381,  382,  385,  387
 Инёню,  город  —  630
 Инь-Шань,  государство  —  80
 Иордания,  государство  —  59
 Иори,  река  —  272
 Ирак,  государство  —  43,  57,  300
 Иран,  государство  —  6,  53,  56,  66,  70,
204,  256,  316,  320,  321,  367,  390,
664
 Западный  —  66,  390
Северный  —  72
Центральный  —  74
Ириан.  См.  Новая  Гвинея
Ирландия,  остров  —  6,  591,  593,  614,
650,  655,  667
Иртыш,  река  —  304
Ирша,  река  —  192
Исландия,  остров  —  593,  636,  668
Исамаль,  остров  —  343
 Испания,  Пиринейский,  или  Ибе¬
рийский,  полуостров  —  526,  545,
671
 Испания,  государство  —  531,  558,
591
 Испания  Арабская.  См.  Андалус
Исфахан,  город  —  54
Италия,  ист.  обл.  и  государство  —  40,
591,671
 Итанг,  деревня  народа  анюа  —  437,
438
 Итиль,  город  —  291,  292
 Иудея,  Иудейское  царство,  государ¬
ство-58,  59,  67,71,73,512
Иунтиу-Сети,  ист.  обл.  в  Нубии  —
31
 Ифалук,  остров  и  архипелаг  в  Каро¬
линском  архипелаге  —  393
Ифе,  город-государство  йоруба  —
464
 Ифрикия,  ист.  обл.  в  Северной
Африке  -  523,  524,  528,  534,  591,
648,  672
Ихмим,  город  —  21
Ицари,  аул  в  Дагестане  —  262
 Йабруда  (Памфилия),  город  —  595
Йебаба,  округ  в  Эфиопии  —  487,488,
489,491,493,501
Йифат,  государство  —  484
Йокиб,  город-государство  майя  —
343
 Кабала,  город  в  Хеттском  царстве  —
41
 Кабара,  речной  порт  на  р.  Нигер  —
 470,471,608
Кабарда,  страна  на  Северном  Кавка¬
зе  -  282-285,  286,  673
Кава.  См.  Гемпатон
Кавказ,  Кавказский  регион  —  6,  12,
15,  40,  256,  273,  281,  290,  296,  299,
518,  590,  591,  600,  615,  635,  649,
655,  671,672,673,  674
Северный  —  6,  257,  663,  667
Северо-Западный  —  40,  630,  673
Южный  (Закавказье)  —  6,  40,  43,
66,257,  291
Кавказская  Алания.  См.  Алания
Казахское  ханство,  государство  —
311,664
 Казахстан,  государство  —  257,  311,
635,  663,  673
Западный  —  291
 765


Казембе,  государство  —  455-456,
643,  652
 Кази-Кумух,  город  в  Дагестане  —
265,  266
 Казикумухское  шамхальство,  госу¬
дарство  —  265,  266
Казикумухское  ханство,  государ¬
ство  —  266
Кайор,  государство  —  472,473,474
Кайруан,  город  —  524,  537,  529,  534,
535
 Кайсери  (Цезарея),  город  в  Малой
Азии  -  320-324,  326,  327
Кайтаг,  Кайтагское  уцмийство,  госу¬
дарство;  ист.  обл.  в  Дагестане  —
258,  263,264,395,663,  673
Кака,  аул  в  Южном  Дагестане  —  259,
260,513
 Каконго,  раннее  государство  —  460,
 641,642, 	660,  675
Кала-Корейш,  аул  в  Дагестане  —
261,  262,  264
Каледон,  река  в  Южной  Африке  —
 449,452
 Калимантан  (Борнео),  остров  —  380,
388,  389,  602,  628,  629,  676
Северный  —  388,  613
Камбоджа.  См.  Кампучия
Канарвон  (Сапагуоп),  замок  —  99
Камерун,  государство  —  641,660,662
Центральный  —  467,  641,  662
Кампече,  штат  Мексики  —  342
Кампучия,  государство.  См.  также
Камбоджа  —  376,  380,  590,  637,
647,  649
 Кангаба-Дьелиба,  религиозный  центр
в  средневековом  Мали  —  654
Кандара,  поселок  в  Южном  Таджи¬
кистане  —  318
Канпа-чань,  река  в  Сиккиме  —  190
К’антель,  город  майя  —  345,  346
Кануль,  государство  —  343,  346,  349
 Каньякубджа  (Канаудж),  ист.  обл.  в
Индии  —  78,  79
Каппадокия,  ист.  обл.  в  Малой
Азии  —  70
каонде,  народ  —  623
Капса  (Гафса),  город-оазис  в  Туни¬
се  -  522
 Капская  колония  Великобритании  в
Южной  Африке  —  449
Капучи,  аул  в  Дагестане  —  261
Карагве,  раннее  государство  —  453,
675
 Каракорум,  город  —  355,  361-363
Каракум,  пустыня  —  73
Каратегин,  ист.  обл.  в  Горном  Тад¬
жикистане  —  317,  318
Верхний  —  317
 Карачай,  этническая  территория  ка¬
рачаевцев  —  257
Карачай,  местность  в  Центральной
Азии  —  257
Карелия  —  593
 Карода,  округ  в  Эфиопии  —  488,492,
494,498,  501
Каролингов  империя,  государство  —
10,  603
 Каролинские  острова,  архипелаг  —
392,  393
Карс,  город  —  272
 Картли,  государство  —  269,  271,  272,
280
 Кару,  селение  в  Сирии  —  595
Карфаген,  город  —  518
Карфагенская  держава,  древнее  го¬
сударство  —  518,  647
Карфагенский  экзархат,  государство
Кархемиш,  город  в  Древней  Си¬
рии  —  58
 Касабланка  (Дар-Бейда),  город  —
545,551,553,563,565
Каспийское  море  —  72,  601


Каср-Ибрим,  крепость  в  Нубии  —
31,
 Кастомона,  город  —  322
 Каукау,  город  —  469
 Кафа,  государство  в  Эфиопии  —
512-514,516,616
 Кафирниганская  долина  в  Южном
Таджикистане  —  317
 Кафр-Бет,  селение  в  Ливане  —  595
Кафр-Мулку,  селение  в  Ливане  —
595
 Кафр-Хатту,  селение  в  Ливане  —
595
 Кахат,  город  в  Митанни  —  45,  46
 Кахети  (Кахетия),  ист.  обл.  в  Гру¬
зии  —  270,  271
 Кацина,  город-государство  хауса  —
46
 Каццуватна,  город  хурритов  —  47,48
 Кашин,  город  —  206
 Квара,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  497
 Кедах,  город  —  381,  382
 Кедири,  княжество  в  Индонезии  —
382,  384
 Келены,  город  в  Великой  Фригии  —
63
 Кенденг,  горный  хребет  на  Яве  —
385
 Кенитра,  город  —  550
 Кения,  государство  —  441,477,  658
 Керченский  пролив  —  49,  50
 Кету,  город-государство  йоруба  —
464
 Кеть,  река  в  Сибири  —  306
 Кигали,  город  —  453
 Киев,  город  -  191,192,194,195,  200,
201,  203,  207,  212,  294,  599,  605,
632,  665
 Киевское  княжество,  раннее  государ¬
ство  —  294,  632
 Киевская  Русь,  обширное  раннее  го¬
сударство  —  5-7,  И,  12,  189-196,
207,  209,  212,  291,  296,  299,  360,
492,  593,  599,  601-603,  605,  606,
609,  611,  620,  655,  656,665,667
 Кизик,  город  —  71
Кизляр,  город  —  293
Киликия,  ист.  обл.  в  Малой  Азии  —
43,67,  68
 Киммерийское  царство,  древнее  го¬
сударство  —  603
 К’инич-Павиц,  крепость  майя  —  347,
348
 Кинополь,  город  в  Древнем  Египте  —
21
 Кипр,  остров  —  56
 Киргизия  (Кыргызстан),  государ¬
ство  —  311
 Киренаика,  ист.  обл.  в  Ливии  —  56,
672
 Киркук,  город  —  43
Кирта  (Цирта,  теперь  Константина),
город  —  521,  522
Кису,  обл.  в  средней  дельте  р.  Ни¬
гер  —  470
 Китай,  государство  —  6,  7,  20,  80-83,
310,  341,  353,  358,  367,  375-377,
590,611,622,641,664,  673
 Северный  —  351,356,  664
 Китара  Ньоро,  раннее  государство  —
661
 Китеве,  княжество  в  Центральной
Африке  -  638,  641,  643,  675
 Клермон,  город  —  101,  216
 Когуяма,  гора  —  350
 Кода,  Кодские  юрты,  Кодское  кня¬
жество  в  Западной  Сибири  —
303,304,  306
Колхида,  древняя  страна  —  269,  607
Компьень,  город  —  102
Конго,  река  —  461
 767


Конго,  раннее  государство  —  460¬
461,  612,  640,  641,  642,  651,  652,
654,  655,657,  660,661,675
 Конго  (Заир),  государство  —  434,
456,461,570
 Конийский  султанат  в  Малой
Азии  —  320-327
 Коннаут,  ист.  обл.  в  Ирландии  —  650
 Константинополь,  город  —  203,  601
 Конья  (Икония),  город  —  320,  321,
322,  323,  324,  325,326,  327
 Коптос,  город  —  26
 Корея,  государство  —  311,  341
 Северная  —  356
 Косраэ,  остров  в  Каролинском  архи¬
пелаге  —  392,  394
 Кра,  перешеек  —  381
 Красное  море  —  504
 Красноярск,  город  —  310
 Крым,  Крымский  полуостров  —  291,
294,  296,311,668
 Крымская  Готия,  ист.  обл.  в  Кры¬
му  —  294
 Ксани,  река  —  272
 Ктесифон,  город  —  73,  74,  75,  93
 Куба,  раннее  государство  в  Конго  —
660,  661
 Куба,  аул  (город)  в  горах  Шахдаг(на
севере  Азербайджана)  —  265
 Кубань,  река  —  49,  50,  52,  53,  258
 Кубани,  город  в  Дагестане  —  262
 Кузнецк,  город  —  310
 Кукийя,  город  в  Сонгае  —  470
 Куку  нор,  озеро  и  ист.  обл.  в  Китае  —
370
 Кума,  река  —  257,  291,  294,  295,  299
 Кумби-Сале,  город  —  467
 Кумух,  город  в  Дагестане  —  258,  265,
266
 768
 Кумыкия,  этническая  территория
кумыков  на  равнинах  Дагеста¬
на  -  265,  266
Кундун,  гора  —  80
Куньлунь,  горы  —  80
Кура,  река  —  270,  272
Курах,  аул  (город)  в  Дагестане  —  259
Курдистан  —  43
 Куруш,  аул  (город)  в  Дагестане  —
261
 Кутаиси  (древний  Кутатиси),  го¬
род  —  270,  271
Куфа,  город  —  524
Куш,  древнее  государство  —  6,  20,
30-40,  60,  474,  518,  600  ,611,  652,
653,  654
 Кхам,  ист.  обл.  в  Тибете  —  370,  371,
374,  375
 Южный  —  370,371
 Кхем,  аул  (город)  в  Дагестане  —  259
 Кьерси,  город  —  120
 Кюра,  аул  (город)  в  горах  Шахдаг
(на  севере  Азербайджана)  —  265
 Ладакх,  государство  —  673
Ладик,  город  —  323
Ладога.  См.  Старая  Ладога
Ладожское  озеро  —  197
Лазика,  ист.  обл.  —  269
Лакз,  ист.  обл.  (страна  лезгин)  —  258
Лакия,  этническая  территория  лак¬
цев  —  265
Ламу,  архипелаг  —  439,440
Лаодикея  (Латакия),  город  —  69,91
Лаон,  город  —  102
Лаос,  государство  —  376
Лапаха,  резиденция  туи-тонга  (ца¬
рей  Тонга)  на  острове  Тонгата-
бу-401,402,403
Лапландия  —  ист.  обл.  —  198


Ласем,  город-государство  на  Яве  —
383,  384,  388
Ласта,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  488,
493-495,  497,  498,  505,  625,  626,
646
 Латинская  империя  (1204-1265)  —
107
 Лациум,  ист.  обл.  в  Италии  —  396
Ледовитый  океан.  См.  Северный  Ле¬
довитый  океан
Лейстер,  ист.  обл.  в  Ирландии  —  614,
650
 Лена,  река  —  308
 Леон,  королевство  на  Иберийском
п-ове  —  106
Леонкопунг  (Линчёпинг),  город  —
593
 Лесото,  государство  —  444,  448-452,
597,  675
Ливан,  горы  —  595
Ливан,  государство  —  32,  603
Ливия,  государство  —  56,  519,  526,
545,  651,672
Лидия,  древнее  государство  —  56,  62
Линьянти,  столица  Макололо  —  457,
458
 Лоанго,  раннее  государство  —  460,
641,  642,654,655,660,675
Ломбок,  остров  —  385,  628
Луапула,  река  —  623,  643
Луба,  раннее  государство  —  453¬
455,  456,  461,  643,  644,  660
Луву,  государство  на  Сулавеси  —
390
 Луга,  река  —  194,198
Луйи,  раннее  государство  —  456,
459,  675
 Лунда,  раннее  государство  —  455,
457,  643
Лхаса,  город  —  367,  369-375
Любомль  (теперь  Люблин),  город  —
635
 Ляо,  киданьская  (киданьско-китай-
ская)  империя  —  6,  7,14,  351-358
Ляохэ,  река  —  354
Ляоян,  город  —  354
 Маалула  (Селевкия  Сирийская),  го¬
род  —  595
Мавритания,  государство  —  474,521,
538,  592,  649
Магадха,  ист.  обл.  в  Индии  —  78
Магас,  город  в  Аланском  царстве  —
257
 Магриб,  регион  в  Африке  —  518,519,
521-567,  573,  590,  591,  601,  647,
648,  649,  666,  671-674,  678
Мадагаскар,  остров  —  6,  341,  342,
419-421,449,  590,  675
Мадакту,  город  в  Эламе  —  55
Маджалис,  аул  в  Дагестане  —  264
Маджапахит,  государство  —  383¬
386,  609,613,  629,637,  666
Маджар,  город  на  р.  Куме  —  299
Мадрувеллир,  местность  в  Норве¬
гии  —  172
Мадура,  остров  —384
Мазаган  (Эль-Джадида),  портовый
город  —  546,  551,  553
Макдала,  город  —  505
Макололо,  государство  —  457-458,
675
 Малайзия,  государство  —  380,  382,
384
 Малаккский  полуостров  —  379,  381,
629
 Малая  Азия,  полуостров  —  6,  12,  20,
40-49,  56,  63,  66-70,  73,  256,  271,
320-327,  590,  596,  622,  630,  672
Малая  Африка,  ист.  обл.  в  Тунисе  и
Алжире  —  648
Малая  Гибье,  река  —  516
Малатья  (Мелитена),  город  —  322
Малахитэ,  гора—  363
 769


Мали,  империя,  средневековое  госу¬
дарство  —  467-469,470,  602,  622,
645,  646,  654,  662
Мали,  современное  государство  —
465
 Малин,  город  в  Украине  —  192,195
Малин,  район  в  Хорасане  —  316
Малинди,  остров  и  город  на  остро¬
ве  —  440
Мангазея,  город  —  308
Мангаиа,  остров  в  Полинезии  —  641
Маниса,  город  —  325
Мансурийя,  город  в  Марокко  —  545
Маныч,  река  —  295
Манчжурия,  регион  —  311,  341,  351,
356
 Марианские  острова,  архипелаг  —
420
 Марка,  город  —  440
Маркизские  острова,  архипелаг  —
394,  597,  641
Марокко,  государство  —  14,  519,522,
524,  526,  527,  538-567,  590,  592,
606,  607,  610,  611,  616,  617,  647¬
649,  672
 Марракеш,  город  —  526,  539,  540¬
545,  549-551,  553-555,  557-559,
562-565,567,607
Марса-Фаррух,  портовый  город  в
Алжире  —  522
Марса-эль-Хараз,  портовый  город  в
Алжире  —  522
Мартиль,  город  —  543
Маршалловы  острова,  архипелаг  —
391,421,599,663
Марэб,  река  —  506-508
Маса,  обл.  в  Марокко  —  553
Маскат,  округ  южнее  Дербента  —
258,  259
 Массауа,  портовый  город  в  Эрит¬
рее  -  491,  506
Матмата,  горы  —  522
 770
 Матарам,  государство  —  384,  385
 Мателла,  город  в  Хеттском  цар¬
стве  —  41,  42
 Махдия,  город  —  528,  536
 Мбау,  раннее  государство  на  Фид¬
жи  —  394
 Меандр,  река  —  63
 Мегрелия  (Мингрелия),  ист.  обл.  в
Грузии  -  272,  274,  275-280,  607,
610,  631,632
 Меджерда,  река  —  531
 Межозерье  (Африканское),  Озер¬
ный  регион  —  439,  452-453,  590,
 661,666, 	675
 Мезоамерика,  регион  —  342,  345
 Мекка,  город  —  468
 Мекнес,  город  —  540,  541,  543,  544,
546,  548,  550-558,  562,  565
 Меконг,  река  —  377
 Мексика,  государство  —  342
Западная  —  345
Центральная  —  345
 Меланезия,  регион  —  6,341,391,394,
400,419,420,  640,  652,675
 Мемфис,  город  в  Древнем  Египте  —
21,22,29,36,  38
 Менам,  река  —  377
 Меотида,  ист.  обл.  в  низовьях
р.  Дон  —  49,  50
 Мерв,  город  —  196
 Мероэ,  древний  город  —  34-37,  638,
653,  654
 Мероитское  царство.  См.  Куш
 Месопотамия,  регион.  См.  также
Ирак  -  40,  47,  48,  57,  59,  66,  73,
622,  649,  670
 Северная  (Верхняя)  —  20,43
 Месхетия,  ист.  обл.  в  Грузии  —  281
 Мешра  ар-Рамль,  ист.  обл.  в  Марок¬
ко-541,  546,  561


Мешра  аш-Шеир,  ист.  обл.  в  Марок¬
ко  —  558
 Ми,  вассальное  государство  в  Ки¬
тае  —  81
 Миам,  древнее  княжество  в  Ну¬
бии  —  32
 Миджертейн,  раннее  государство  —
39
 Мидия,  Мидийское  црство,  древнее
государство,  затем  провинция
Ахеменидской  державы  —  20,  53,
56,  59,61,63,  64,  67,  70,  73,  75
Мидия-Антропатена,  ист.  обл.  в
Иране  и  Азербайджане  —  74
Микронезия,  регион  —  6,  341,  342,
391,  392,  394,  420,  590,  663,  666,
676
 Милан,  город  —  109,117
Минангкабау,  раннее  государство  на
Суматре  —  387
Минусинская  котловина  —  311
Митанни,  древнее  государство  —  40,
43-48,  53
Моав,  государство  в  древней  Иорда¬
нии  —  58
Могадишо,  город  —  440
Могадор,  город  —  542,  546
Могемог,  архипелаг  в  Микроне¬
зии  —  392
Можайск,  город  —  206
Мозамбик,  государство  —  439
Молдова  (Молдавия),  госудаство  —
200
 Момфе,  обл.  в  Замбии  —  623
Монастир,  портовый  город  в  Туни¬
се  —  536,  537
монастырь  св.  Бригиты  (Кил¬
дэр)  -139
монастырь  св.  Колумбы  (Иона,  позд¬
нее  Келле)  —  139
монастырь  св.  Патрика  (Арма)  —
139,  140
 Монголия,  государство  —  6,291,310,
311,629,  664
Монгольская  сверхдержава,  ист.  го¬
сударство  —  301,  303,  311,  351,
355,366,367,375,382,  664
 Мономотапа,  ист.  империя  в  Цен¬
тральной  Африке  —  439,459,602,
 641,643, 	675
 Моравская  держава  —  178
Москва,  город  —  198,  203,  205,  209,
265,306,565,594
Московское  княжество,  государ¬
ство  —  203
Московское  царство,  государство  —
15,197,  204-206
Мотагуа,  река  —  342
Мета,  река  —  194,198,199
Мтуга,  ист.  обл.  в  Марокко  —  554
Муганская  степь,  ист.  обл.  в
Азербайджане  —  281
Мукурра  (Макурия),  государство  —
475
 Мулуя,  река  —  565
Мунстер,  ист.  обл.  в  Ирландии  —
163,  614,  650
Муромская  земля,  ист.  обл.  —  198
Муромское  княжество,  государ¬
ство  —  665
Мусумба,  столица  Лунды  —  455
Мутуль  (Тикаль),  город-государ¬
ство  майя  —  342,  343,  345-348
Мэцлах  (Мэцле),  остров  с  монасты¬
рем  на  оз.  Тана  —  490
Мэцраха,  остров  с  монастырем  на
оз.  Тана  —  490,492,499
 Набатейское  царство,  древнее  госу¬
дарство  —  66
Навар  (Телль-Брак),  город  Митан¬
ни  —  46
 Нага  (Нагаленд),  штат  Индии  —  663
 771


Наланда,  буллистский  монастыр¬
ский  комплекс  в  Индии  —  79,  367
Нан-Мадол,  город  —  392
Напата,  религиозный  центр  Куша  —
34-39,  653,654
Наринь,  река  —  192
Нарым,  город  —  307
Наталь,  британская  колония,  позд¬
нее  провинция  Южно-Африкан¬
ского  Союза  —  444
Нгойо,  раннее  государство  —  460,
641-643,  660,  675
Нгоро,  раннее  государство  —  643
Неми,  озеро  в  Италии  —396
Непал,  государство  —  367,  371,  372,
374,  629,  637
Нехеб,  древний  город  —  21
Нехси,  ист.  обл.  в  Нубии  —  31,  35
Нигер,  река  —  462,465,468,469,470,
521,538,608,  623
Нигер,  государство  —  469,  623
Нигерия,  государство  —  688
Западная  —  462
Северная  —  470,  676
Юго-Восточная  —  641
Южная  —  662
Нижнеегипетское  царство  —  20,  21
Нижний  Дон,  субрегион  —291
Никобарские  острова,  архипелаг  —
380
 Нил,  река  —  20,  23,  28,  36,  37,  39,  40,
461,476,578,611,612,  620
Нилотский  пояс  Африки  —  434,437
Нильские  болота  (на  юге  Судана)  —
20
 Нильский  Судан.  См.  Судан
Нимвеген,  город  —  101
Нисея,  ист.  обл.  в  Туркменистане  —
73
 Ниуэ,  остров  в  Полинезии  —  401,
403
 772
 Нкоре  (Анколе),  раннее  государ¬
ство  —452
Новая  Гвинея,  остров.  См.  также
Ириан  -  390,  391,  394,421,  675
 Новая  Зеландия,  архипелаг  —  7,  14,
341,  391,  406-410,  412-414,  421,
598
 Новгород,  Великий  Новгород,  го¬
род  -  12,  194,  197-201,203-  205,
306,  665
 Новгородская  Русь,  Новгородская
земля,  ист.  обл.  в  России  —  6,
197-201,203,  204,  296,593,  650
Новгородская  республика,  государ¬
ство  —  636
Новгородское  княжество,  государ¬
ство  —  198
Нововавилонское  царство,  государ¬
ство  —  57,  58
Норвегия,  государство  —  13,  597,
604,  609,  614,  636
Нсау,  княжество  в  Центральном  Ка¬
меруне  —  641
Нсунди,  раннее  государство  —  460
Нуайон,  город  —  102,  216
Нубия,  ист.  обл.  в  Судане  и  Егип¬
те  -  20,  24,  30-40,  474,  475,  600,
602,  615,  616,652,  653,662
Нижняя  (Северная)  —  39,  653
Средняя  —  39
Нуза,  город,  столица  Митанни  —  44,
47
 Нумидия,  древнее  государство,  по¬
зднее  римская  провинция  —  521,
649
 Нуле,  раннее  государство  —  462
Нусантара.  См.  Индонезия  и  Малай¬
зия
 Ньоро,  раннее  государство  —  452,
 461,659, 	661,662,  675
 Нюрнберг,  город  —  105


Оахака,  штат  Мексики  —  345
Обь,  река  —  305,  306
Обьиртышье  (Обь-Иртышье),  реги¬
он  -  296,  302,  602
Овруч,  город  —  192,195
Огдорское  княжество  в  Сибири  —
303
 Одзрхе,  город  —  269,  272
 Одиши,  город  —  275
 Озерный  район  Африки.  См.
 Межозерье
Ойо,  город-государство  Йоруба  —
462,  463,  638
Ока,  река  —  189
 Океания,  регион  —  6,  7,  12,  14,  391,
419,  420,  449,  465,  518,  590,  592,
597,  610,  613,  621,  628,  635,  641,
676
 Ольвия,  ист.  город  —  50
Ольстер,  ист.  обл.  в  Ирландии  —
614,  650
Омо,  река  —  513
Ондо,  река  —  342
Онежское  озеро  —  198
О’Нейлл,  ирландский  род  —149,162,
163,165-167
Оранжевая  река  в  Южной  Африке  —
450
 Орисса,  штат  Индии  —  78
 Орлеан,  город  —  102
 Оронт  (Нахр  эль-Кальб),  река  —  43,
47,  68,  69
 Орхон,  река  —  363
 Османская  империя  —  528,  594
 Пагарруюнг,  город  —  387
Паджаран,  суданское  княжество  на
Яве  —  385
Пайао,  тайское  княжество  —  377
Пакистан,  государство  —  256,  316
 Палау,  архипелаг  в  Микронезии  —
393
 Палембанг,  город  —  380,  381,  382,
388
 Палестина  —  57,  58,  66,  320,  594,  603
Памир,  горная  страна  —  40,  256,  317,
319,  592
 Пангани,  город  в  Танзании  —  442
 Панджаб,  штат  Индии  —  78
 Паннония,  ист.  обл.  в  Центральной
Европе  —  591
 Парба  (Парбель),  город  —  307
 Париж.  Город  —  216
 Парфия,  ист.  обл.  в  Иране  —  56,  66,
72-75
 Пасаргады,  город  —  59,  62
Пасхи  остров  (Рапа-Нуи)  —  342,
395-397,619,  641
 Пасьон,  река  —  342,  343,  345-347
Пате,  раннее  государство  —  439-441,
568
 Патуканган,  город  —  384
Пачан,  город-государство  майя  —
343,347
Пекин,  город  —  82,  354,364
 Пелымский  городок  в  Западной  Си¬
бири  —  306
Пергам,  ист.  город  —  68
 Переславль  Залесский,  город  —  196,
197,  202,  203,212
 Персеполь,  город  —  59,  60,  61,  62,  64,
70
 Персидский  залив  —  73
 Персида.  См.  Персия
 Персия,  ист.  обл.  в  Иране.  См.  также
Парс,  Фарс  —  20,53,56-65,71,73
 Петен-Ица,  озеро  —  346
 Петра,  город  Набатейского  царст¬
ва-71
 Печора,  река  —  198
 773


Пиренейский  (Иберийский)  полу¬
остров.  См.  также  Испания  —
526,  545
Платберг,  город  —  451,452
Пнубс,  древний  город  —  35-37
Поволжье,  регион  —  212,  213,  291,
296
 Нижнее  —  296,  299
Поднепровье,  регион  —  52
Среднее  —  52
Покубанье.  См.  Кубань
Полесье,  ист.  обл.  в  Украине  и  Бела¬
руси  -  206,  317,  614
Полинезия,  регион  —  6,341,391,394,
395,  397,  402,  403,  405,  420,  461,
590,  603,637,666,676
Западная  —  400,401,  641
Полтавщина,  ист.  обл.  —  50
Польша,  государство  —  11
Полянская  земля,  ист.  обл.  —  294
Поморское  великое  княжество
(XI  в.)  -  179
Понапе,  остров  в  Каролинском  архи¬
пелаге  —  392,394,421,  613
Португалия,  государство  —  95,106
Посулье,  регион  (по  реке  Суле)  —  49
Поти,  город  —  271
Почайна,  река  —  634
Пошехонье,  ист.  обл.  —  212
Предкавказье,  регион  —  257,296,297
Предуралье.  См.  Приуралье
Приамурье,  регион  —341
Прибайкалье  —  308
Прикамье,  регион  —  291,  295
Прикумье,  регион  —  294
Прикубанье,  регион  —  49,  50
Припять,  река  —  192
Приуралье,  регион  —  302
Среднее  —  303
Причерноморье,  регион  —  40,49
 Псел,  река  —  50
 Псков,  город  —  194,198,  205,  632
Псковская  земля,  ист.  обл.  —  197,
198
 Пунт,  древняя  страна  —  32,  603
Пустозерск,  город  —  306
Путивль,  город  —  594
Пхетбури,  город  —379
Пятигорье  (Бештау),  ист.  регион  —
299
 Рабат,  город  в  Марокко  —  526,  541,
543,  545,  550-553,  557-560,  562,
565,  567
Рава,  город  в  Украине  —  635
Равенна,  город  —  101,117
Рами,  остров  —  381
Рано-Као  (Рано-Рараку),  вулкан  на
острове  Пасха  —  396
Ратак,  остров  в  Маршалловом  архи¬
пелаге  —  391
Рафия  (Рафах),  город  —  67,89
Регенсбург,  город  —  104,  105,  182,
183
 Рейн,  река  —  10
 Рибат-ал-Фатх,  крепость  в  Марок¬
ко  —  543
Рим,  город  —  68,  71,637,671
Римская  империя  —  6,  73,  518,  637,
670,  671
 Риф,  ист.  обл.  в  Марокко  —  542,  543,
546,  548,549,553,  558
Росир  (Шюэуг),  замок  в  Ирлан¬
дии  —  99
 Россия,  государство  —  6,  7,  208,  210,
269,  300,  303,  308,  310,  314,  591,
594,596,  622
Восточная  —  210
Северная  —  197,  213,  317
Центральная  —  213
Ростов,  город  —  196,  202,212
 774


Ростовско-Суздальская  земля,  ист.
 обл.  -  196,202,  615
Ростовско-Суздальская  Русь,  госу¬
дарство  —  6,  212
Рось,  река  —  633
 Ротума,  остров  в  Полинезии  —  401,
402,403
Руан,  город  —  114,  216
Руанда,  государство  —  452,  453,  661,
 668,675
Рувендзори,  гора  —  452
Руса  (Старая  Руса),  —  203
Русский  Север  (Северная  Россиия),
регион  -  197,  213,  296,593,  636
Русь.  См.  Киевская  Русь
Русь-Украина  —  203
Руту  л,  аул  (город)  в  Южном  Даге¬
стане  —  259-261
Рязанская  земля,  ист.  обл.  —  198
 Саваии,  остров  в  архипелаге  Са¬
моа  —  402
Савахил,  ист.  регион  —  439,  545
Саиль,  город-государство  майя  —
343
 Саксин,  город  на  Волге  —  298
Сакья,  буддистский  монастырь  в  Ти¬
бете  —  371
Салум,  княжество  в  Сенегамбии  —
472
 Сале,  порт  в  Марокко  —  545,  546,
550,560
 Салхино,  селение  в  Мегрелии  —  275,
279
 Самарканд,  город  —  316
Самоа,  архипелаг  —  342,  401-403,
617,  641
Сампур-Пходан,  город  —368
Самцхе,  ист.  обл.  в  Грузии  —  269,272
Самье  (Самьяй),  буддистский  мо¬
настырь  в  Тибете  —  367,368,  374
 Санли,  город  —  216
Саравак,  государство  на  Калиманта¬
не  —  388
 Сараве  (Сэрае),  обл.  в  Эритрее  —
506,  597,509
Сарай  Бату  (Старый  Сарай),  го¬
род  —  297,  299
Сарай  Берке  (Новый  Сарай),  го¬
род  —  299
Сардиния,  остров  —  40
Сарир,  государство  —  258,  259
Саркел,  хазарская  крепость  —  293,
294
 Сасанидское  царство,  государство  —
74
 Сасу,  древняя  золотоносная  страна  в
Африке  —  479,  601
Сафи,  портовый  город  в  Марокко  —
539,  546
 Сахара,  пустыня  —  521,522,525,543,
545,  546,  556,  590,  607,  617,  639,
 640,666, 	671
 Западная  —  518,  526,  648
Северная  —  648
 Центральная  —  518,  519,  521,  592
Сахель  Западной  Африки,  климати¬
ческая  зона  —  519
Сахель  Туниса,  восточное  побе¬
режье  страны  —  529,533-537
Свази  (Свазиленд),  государство  —
444-448,  625,  676
Сванетия,  ист.  обл.  в  Грузии  —  272,
280,  610
 Святогорье,  ист.  обл.  в  России  —  257
Себу,  обл.  в  Марокко  —  556
Северная,  Северо-Восточная  Русь,
регион.  См.  Ростовско-Суздаль¬
ская,  Владимирская  Русь
Северное  Причерноморье,  регион  —
20,  53
 Северный  Ледовитый  Океан  —  302
Сегуантанг,  гора  —  388
 775


Сейбаль  (Цим),  вассальное  государ¬
ство  майя  —  347,348
Селевкидская  империя,  государст¬
во  -  65-72,  73
Селевкия-на-Тигре,  город  —  67,  68,
69,  73,  74,  74,  93
Селевкия-на-Евфрате,  город  —  70
Селевкия  Пиерийская,  город  —  69
Селигер,  озеро  —  199
Семендер,  город  —  293
Семендерское  эльтеберство  (Белен-
джер),  вассальное  государство  —
294,  295
 Сенегал,  река  —  472,  473,  521,  617,
623
 Сенегамбия,  регион  —  471-474
Сен-Луи,  город  в  Африке  —  474
Сеннар,  Сеннарский  султанат,  госу¬
дарство  —  475-476,  495,  496,  498,
505,515,662
Сефьян,  город  в  Марокко  —  543
Сиам.  См.  Таиланд
Сибирское  (Тюменское)  ханство,  го¬
сударство  —  603
Сибирь,  регион  —  7,  12,  15,  213,  256,
290,  302-310,  461,  518,  590,  591,
593,597,675,676
Восточная  —  308,  676
Западная  —  7,  302,  308,  628,  666,
676
 Южная  —  308
Сивас,  город  —  320,  321,  323
Сига,  город  в  Нумидии  —  521
Сиджильмаса,  город  —  541,  544,  545,
562
 Сидон,  финикийский  город-государ¬
ство  —  58,595
Сикким,  государство  —  7,  190,  191,
374,  673
Сингапур,  город  —  629
Сингасари,  ист.  Государство  —  382¬
384,  629
 776
 Сине,  княжество  в  Сенегамбии  —
472
 Сирийская  пустыня  —  74
Сирия,  государство  —  12,  43,  47,
56-58,66-69,71,73,325,365,437,
594,595,622,653,670
Северная  —  43
Южная  —  74
 Сиро-Палестинская  область,  Сиро¬
Палестинский  регион  —  20,  58
 Сирты  (Большой  и  Малый),  заливы
на  юге  Средиземного  моря  —  647,
648
 Сирэ  (Ширэ),  обл.  в  Тыграе  —  497,
503
 Сиу,  остров  —  439,440,  441
Сифака  (Софакса),  город,  резиден¬
ция  царя  Нумидии  —  521
Скандинавия,  регион  —  8
Скифия,  Скифское  царство,  государ¬
ство  —  6,13,  20,49-53
Смагла,  ист.  обл.  в  Марокко  —  554
Смоленск,  город  —  192,193,196,197,
199,  201
 Смоленская  земля,  ист.  обл.  —  202
Смоленское  княжество  —  199
Согдиана,  ист.  обл.  в  Узбекистане  —
56
 Сокото,  город  —  505
Сокото,  империя  фульбе  —  662
Сомали,  страна  —  14,  439,  441,  477,
590-592,617,671
 Сонгай,  Сонгайская  держава  —  466,
469-471,  538,  607,  662
 Сонго,  раннее  государство  —  643,
645
 Сосьва,  река  —  306
Спарта,  древнегреческий  город-го¬
сударство  —  64
Средиземное  море  —  58,  65,  66,  69,
323,324,326,327,525


Средиземноморье,  регион  —  40,  463,
518,  602,  670,  672
Африканское  —  522,  672
Восточное  —  518
Средний  Восток,  регион  —  291,  601,
602
 Средняя  Азия.  См.  Центральная
Азия
 Стамбул,  город.  См.  также  Констан¬
тинополь  —  530
 Старая  Ладога,  ист.  крепость  —  199
Старый  Крым,  город  —  298
Страна  Басков,  ист.  обл.  —  95
Стханешвара  (Тханессар),  ист.  обл.
в  Индии  —  78
 Судан,  государство  —  36,39,434-437,
449,  461,  474-477,  496,  498,  577,
591,592,603,  607,640,  657,662
Северный  —  20,  590
Южный  -  434,  461,  591,  656,  657,
675
 Судан  Восточный.  См.  Судан
Суданский  пояс  Западной  Африки.
См.  Западный  Судан,  Централь¬
ный  Судан
Суздаль,  город  —  196,197,  200
Суздальское  княжество,  государ¬
ство  —  665
Суздальское  Ополье,  ист.  обл.  —  196
Сузиана  (Хузистан),  ист.  обл.  в  Ира¬
не  —  66
 Сузы,  древний  город  —  53-55,  59,
 61-64,  70,  75
Сукхотаи,  город  —  377,  378
Сулавеси,  остров  —  389
Суматра,  остров  —  380-382,387,628,
629
 Сунгари,  река  —  356
Сус,  река  в  Марокко  —  553,554
Сус.  ист.  обл.  в  Марокко  —  540,  541,
542,553,554
 Сутбук,  аул  в  Дагестане  —  262
Сухона,  река  —  198
Сухум  (Сухуми),  город  —  269
Сырдарья,  река  —  65,  303
США,  государство  —  342
 Табо-Босиго,  гора  в  Лесото  —  449,
450,451
Табаско,  штат  Мексики  —  342
Тавр,  Таврские  горы  —  67
Тадаруальт,  город  и  ист.  обл.  в
Марокко
 Таджикистан,  государство  —  315,
316,366,  592,  673
Горный  —  318,319
Южный  —  317
Тадла,  город.в  Марокко  —  539,
541-543,554-557,  562
Таза,  город  в  Марокко  —  539,  542,
543
 Тазаруальт,  ист.  обл.  в  Марокко  —
554
 Таиланд,  государство  —  6,  376-380
Таити,  остров  —  13,  397-399,  421,
613
 Тайвань,  остров  —  675
Тайда,  город  в  Митанни  —  45,  46
Такказе,  река  —  489,  496,  626
Тамань,  Таманский  полуостров  —
49,  256,  291,294
 Тамариндито,  царство  майя  —  346,
347,348,349
Тамесна,  ист.  обл.  в  Марокко  —  526
Тана  (Азов),  город  —  298
Тана,  озеро  —  490,  491,493,494,498
Танганьика,  озеро  —  454
Тангутское  царство,  государство  —
367
 Танжер,  город  —  541,  543,  552,  555,
565
 777


Танзания,  государство  —  15,  441,
453,  658-662,  675
Tao,  ист.  обл.  в  Грузии  —  270
Тапа,  ист.  город  —  74
Тара  (Темра),  древний  город  в
Ирландии  —  96,  614,  650
Тарки,  город  —  265,  266
Тарудант,  город  —  553
Тарфайя,  город  —  554
Та-Сети,  ист.  обл.  в  Нубии.  См.  так¬
же  Уауат  —  30,  35
Тауриса,  город  Хеттского  царства  —
41
 Тафилалет,  речной  оазис  на  юге  Ма¬
рокко  —  540-545,551,556,  563
Тафна,  река  —  540,  551
Тахарт,  ист.  город  —  41,522,  523,  525
Тахартский  имамат,  государство  —
522,  524
Тахурпа,  город  —  41
Ташкент,  город  —  316
Тбилиси  (Тифлис),  город  —  270-272
Тверская  земля,  ист.  обл.  —  203
Тейма,  оазис  в  Аравии  —  59
Темра.  См.  Тара
 Теотиуакан,  государство  —  342,  343
Терек,  река  —  257,291
Термез,  город  —  316
Тернате,  остров  в  Моллукском  архи¬
пелаге  —  390
Тернате,  султанат  на  Моллукских
островах  —  602
Тесмень  (Тесмяница),  река  в  Украи¬
не  —  633,  634
Тетерев,  река  —  192
Тетуан,  город  —  541,  543,  555
Тефа,  крепость  в  Марокко  —  546
Тибет,  Тибетская  империя,  государ¬
ство  -  7,  14,  190,  191,  341,
366-376,  382,  590,  629,  649,  650,
651,673
 778
 Тибето-Гималайский  регион  —  673
Тигнит,  город  —  554
Тигр,  река  —  68
 Тидор,  султанат  на  Моллукских
островах  —390
 Тинда,  аул  в  Дагестане  —  261
 Тионвиль,  город  и  королевская  ре¬
зиденция  —  101
 Типпува,  город  в  Хеттском  цар¬
стве  —  41
 Тир,  финикийский  город-государ¬
ство  и  современный  город  —  58,
595
 Тифлис.  См.  Тбилиси
 Тифлисский  эмират,  владение  Абба-
сидского  халифата  —  271
 Тихий  океан  —  341,  391
 Тлемсен,  город  —  565
 Тобольск,  город  —  303
 Того,  государство  —  462
 Тозёр,  город  —  534
 Токелау,  остров  в  Полинезии  —  403
 Томбукту  (Тимбукту),  город  —  464,
 468,471,519,573,608
 Томиль,  округ  на  острове  Яп  —  392
 Томск,  город  —  308
 Тонга,  архипелаг;  государство  на  ар¬
хипелаге  —  342,400-403,421,  637
 Тонгатабу,  остров  в  на  архипелаге
Тонга  —  401-  403
 Торо,  раннее  государство  в  Уганде  —
 661,662,675
 Тпиг,  аул  в  Южном  Дагестане  —  259
 Трансвааль,  государство,  позднее
провинция  Южной  Африки  —
459
 Трарза,  княжество  в  Мавритании  —
521
 Триполи  (Восточный),  город  в  Ли¬
ване  —  595,  596,649


Триполи  (Западный),  город  в  Ли¬
вии  —  595,  596
 Триполитания,  ист.  обл.  в  Ливии  —
519,522,526,537
 Трир,  город  —  117
 Тробриан,  архипелаг  в  Меланезии  —
652
 Троице-Сергиев  монастырь  —  206
 Туамоту,  архипелаг  в  Полинезии  —
397
 Туат,  группа  оазисов  Сахары  —  538
 Тува  (Тыва)  —  52,  311
 Тувалу,  остров  в  Полинезии  —  403
 Туггурт,  город  —  528
 Тунгуа,  остров  в  архипелаге  Тонга  —
403
 Тунис,  город  —  528,529
 Тунис,  государство  —  519,  522,
527-538,  592,  610,  616,  648,  649,
672,  678
 Турень,  ист.  регион  —  102
 Турки,  город  в  Тунисе  —  536
 Туркменистан,  государство  —  68,  72
 Турция,  государство.  См.  также
Османская  империя  —  63,  279,
320,  322
 Туэршань,  горы—  355
 Тьмутараканское  княжество,  госу¬
дарство  —  256,  291,  665
Тьмутаракань,  город  —  290
 Тыграй,  ист.  обл.  в  Эфиопии  и  Эрит¬
рее  -  477,  479,  483,  484,  491,  493,
495-497,  501-510,  628,  674,  678
 Тым,  река  —  306
 Тымск,  город  —  307
 Тюркский  каганат,  государство  —
655,  664
 Уало,  государство  —  472,474
Уаргла,  оазис  —  522
 Уауат  (Та-Сети),  ист.  обл.  в  Ну¬
бии  —  30,  32
Увеа,  остров  в  Полинезии  —  401
Уганда,  государство  —  434,  461,  640,
 643,659, 	661
Угий-нур,  озеро  —  363
Углич,  город  —  206
Уджда,  город  —  542,  551,  552,  565,
 567,607
Уж,  река  —  192
 Узбекистан,  государство  —  256,  315,
316,320
Южный  —  318
Уй  (У),  ист.  обл.  в  Тибете  —  368,374,
375
 Уйгурия,  Уйгурский  каганат,  госу¬
дарство  —  367
Украина,  государство  —  49,  50,  52,
53,190,  208,211,212,  299,596
Улан-Батор  (Урга),  город  —  375
Ульм,  город  —  105
Умия-Аньима,  обл.  в  Уганде  —  435
Умм-Арбей,  река  —  545,  546,  606
Умм-эр-Ребиа  (Умм-ар-Раби‘а),  ре¬
ка  —  607
 У  полу,  остров  в  архипелаге  Самоа  —
402
 Уолкайт,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  493
Уппланд,  ист.  обл.  в  Норвегии  и
Швеции  —  614
Упсала,  город  —  172
Урал,  горы  —  302
Урарту,  древнее  государство  —  56
Урга.  См.  Улан-Батор
Ургенч,  город  —  298
Уркарах,  аул  в  Дагестане  —  262,  264
Урува,  обл.  в  Конго  —  454
Урцахи,  аул  в  Дагестане  —  262
Уснех,  ист.  город  —  96
Усумасинта,  река  —  342,  343,347
У  сур,  аул  в  Дагестане  —  259,  260
 779


Уссури,  река  —  341,  356
Ухаине,  остров  в  архипелаге  Общест¬
ва  —  399
Уэззан,  обл.  в  Марокко  —  553
Уэд-эль-Абид  (Уэд-ал-Абид),  река  —
553,  557
 Уэд-Дир,  долина  оазисов  в  Север¬
ной  Сахаре  —  522
Уэд-Дра,  долина  и  обл.  в  Марокко.
 См.  также  Дра  —  539,  542,  557
Уэд-Себу,  река  и  обл.  в  Марокко.
 См.  также  Себу  —  555
Уэльс,  ист.  Регион  —  668
 Фазугли,  ист.  обл.  в  Судане  —  476
Фарас,  город  —  33,  475
Фарс,  ист.  обл.  в  Иране.  См.  Персия
Фарца,  округ  в  Эфиопии  —  494,  499,
500
 Фес  (Фас),  город  —  539-545,  550¬
559,561-563,  565-567,607,617
Фивы,  древний  город  в  Египте  —  29,
30,  36,  38
Фигиг,  оазис  в  Марокко  —  542
Фиджи,  архипелаг  —  394,  401,  420,
617
 Финикия,  ист.  обл.  в  Сирии,  Ливане,
Израиле,  Палестине  —  56,  57,  58,
66,  73
 Финляндия,  государство  —  198,  204,
593
 Финский  залив  —  197
Фирдир,  ист.  обл.  —  173
Флоренция,  город  —  482
Франкония,  ист.  обл.  в  Германии  —
103,105
Франкфурт,  город  —  105
Франция,  государство  —  13,202,229,
558,610,615,617,647,  649,671
Фумбан,  город  —  467
Фуань,  государство  —380
 780
 Футуна,  остров  в  Полинезии  —  401,
402
 Фэтэгар,  княжество,  затем  провин¬
ция  Эфиопии  —  484
 Хаапаи,  резиденция  туи-тонга  на
острове  Тунгуа  —  403
Хазария,  Хазарский  каганат,  госу¬
дарство  —  13,  257,  290-296,  299,
637,  664,  673
Хайлар,  город  —  603
Халаб  (Алеппо),  древний  город-го¬
сударство  —  43,  48
Халхаское  ханство,  государство  —
664
 Хама,  город  в  Сирии  —  596,  597
Хамасен,  обл.  в  Эритрее  —  509
Ханбалык.  См.  Пекин
Хангайские  горы  —  363
Ханьшуй,  река  —  81
Харбин,  город  —  357
Хардаланд,  ист.  обл.  —  173
Харипуджаю  (Лампун),  государ¬
ство  —  377
Харран,  город  —  47
Харранасса,  город  в  Хеттском  цар¬
стве  —  41
Хартум,  город  —  476
Харьковщина,  ист.  обл.  —  50
Харэр,  город  —  674
Хаттуса,  город,  столица  Хеттского
царства  —  40-42
Хауз,  ист.  обл.  в  Марокко  —  541,543,
551,553,556,559
Хаха,  ист.  обл.  в  Марокко  —  543,549,
553,  554
Хенетхеннефер,  ист.  обл.  —  30
Хеттское  царство,  Хеттскская  дер¬
жава,  государство  —  40-43,  53,
206,  653,  622
Хив,  аул  в  Южном  Дагестане  —  259


Химьяр,  Химьяритское  царство  в
Южной  Аравии  —  477
Хиос,  остров  —  594
Хисор.  См.  Гиссар
Хлынов  (Вятка),  город  —  198
Хнов,  аул  в  Южном  Дагестане  —  259
Холм  (Хелм),  город  —  635
Хорасан,  ист.  обл.  в  Центральной
Азии  —  315
Хорезм,  речной  оазис  в  низовьях
Амударьи;  государство;  ист.  обл.  —
56,  291,296
Хорутания  (Карантания),  ист.  обл.
 на  Балканах  VIII—IX  вв.  —  177
Хосрех,  аул  в  Дагестане  —  267
Хрюг  (Хрюг),  аул  в  Южном  Дагеста¬
не  -  260,  261
Хуанхэ,  река  —  83
Хуахин,  город  в  Таиланде  —379
Хуахина,  остров  в  архипелаге  об¬
щества  в  Полинезии  —  398
Хунзах,  город  —  258,  261
Хухнури,  ист.  город  в  Эламе  —  55
Хыншань,  гора  —  80
Хэнань,  провинция  Китая  —  80
 Цада,  округ  в  Эфиопии  —  486,  487,
488,493,  494,498,  499
Цангпо,  река  —  375
Цахур,  город  в  Южном  Дагестане  —
259,  265
 Центрально-Азиатский  регион.  См.
также  Азия  Центральная  —  518,
672
 Центральный  Судан,  регион  —  13,
15,466,  603,  617,  645,  662,  674
Цзан,  ист.  обл.  в  Тибете  —  373,  651
Цзин,  река  —  81
 Цзинь,  чжурчжэньская  империя  —  6,
7,14,  356,357
Цзян,  река  —  80
 Циньчжоу,  город  —  355
Циньяо,  гора  —  80
 Циплаида,  город  в  Хеттском  ца¬
рстве  —  41
 Цна,  река  —  204
 Цинда,  летняя  резиденция  царя
Картли  —  269
 Цымлянская  станица  на  Дону  —  293
 Цэтан,  город  —  368
 Цюаньчжоу,  город  —  381
 Чад,  государство  —  466,562,  650
 Чалпрай,  река  —  377
 Чая,  река  в  Сибири  —  306
 Черкесия,  ист.  регион  —  284,  286
 Чернигов,  город  —  199,  633,  634
 Черное  море  —  67,  70,  271,  323,  601,
655
 Черноморское  побережье  Кавказа  —
256
 Чехия,  государство  —  667
 Чечня  -  265,  268,282
 Чжэн,  княжество  в  Древнем  Китае  —
622
 Чиапас,  штат  Мексики  —  342
 Чиенгмай,  тайское  княжество  —  377
 Чиенграй,  тайское  княжество  —  377
 Чикнаб,  город  майя  —  343
 Чобе,  река  в  Центральной  Африке  —
457
 Чу,  княжество  в  Древнем  Китае  —  81
Чудское  озеро  —  197
Чулым,  река  в  Сибири  —  306
Чьюдунг,  река  на  Яве  —  385
Чэндэ,  город  —  82
 Шавийя,  ист.  обл.  в  Марокко  —  540,
558
 781


Шамбала,  раннее  государство  на
востоке  Африки  —  15,  441,  442,
658,  659
Шанду,  город  —  355,364
Шандун,  провинция  Китая  —  83
Шанцзин,  первая  резиденция  чжур-
чжэньских  правителей  —  357,358
Шара-Мурэн,  река  —  354
Швабия,  ист.  обл.  —  105
Швейцария,  государство  —  611
Швеция,  государство  —  205
Шелиф,  река  —  523
Шехель,  остров  на  Ниле  —  34
Шигацзе,  город  —  372,  373
Шиллук,  раннее  государство  в  Суда¬
не  -  439,  461
Шиназ,  аул  в  Южном  Дагестане  —
260,  261
Шираз,  город  —  53
Ширван,  государство  —  258,  271
Шоа,  государство,  позднее  провин¬
ция  Эфиопии  —  485,  495,  502,
 509,510,514,517
Шотландия,  государство;  север  Ве¬
ликобритании  —  7,  610,  667,  668
Шриваджая,  государство  —  380,  381,
382
 Шумер,  древняя  страна  в  Месопота¬
мии  —  6,  20,  53,  636
Шуф,  ист.  обл.  в  Ливане  —  595
Шэнси,  провинция  Китая  —  354
 Ыннарья,  государство,  позднее  про¬
винция  Эфиопии  —  514
 Эбла,  древний  город-государство  —
636
 Эвксинский  Понт.  См.  Черное  море
Эгеида,  регион  —  47
Эгейское  море  —  40,  44
Эдинбург,  город  —  7
 Эдфу,  ист.  город  —  21,  25,
 Экбатаны  (Хамадан),  город  —  59,  61,
 62-64,  70,71,73-75
Элам,  древнее  государство  —  6,  20,
45,53-57,59,71,636
Эль-Араиш,  город  в  Марокко  —  543,
555
 Эль-Джадида.  См.  Мазаган
Элькзар  (Элькасар),  город  —  566
Эльмина,  порт  —  468
Эмфраз,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —
 487-489,494,498
Энамор,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  492,
493
 Эндерта,  ист.  обл.  в  Эфиопии  —  503,
504,  506
 Эрак  Иранский,  ист.  обл.  в  Иране  —
315
 Эрети,  ист.  Обл.  В  Грузии  —  270
Эрин.  См.  Ирландия
Эритрея,  государство  —  503,506,518
Эсне,  город  —  25
 Этрурия,  ист.  обл.  в  Италии  —  40
Эуа,  остров  в  архипелаге  Тонга  —
401,402
 Эуакафа,  остров  в  архипелаге  Ва-
вау  —  403
 Эуэики,  остров  в  архипелаге  Тон¬
га  —  402
Эфес,  город  —  67,  69,  70
Эфиопия,  государство  —  20,  202,
435-439,  477-518,  533,  562,  590,
591,  603,  606,  610,  611,  615,  616,
621,  623,  625,  627,  646,  647,  649,
656,  668,  673,  674,  676,  678
Северная  —  478,  590,  606,  613
Юго-Западная  —  463
Эфиопская  империя.  См.  Эфиопия
Эфиопское  нагорье  —  480,  673
 Югра,  ист.  обл.  —  198
 782


Южный  Мутуль,  город-государство
майя  —  348
Южный  Уэльс,  ист.  обл.  —  99
Юкатан,  штат  Мексики  —  342,  343
Юрьев-Польский,  город  —  212
Юэшан,  обл.  в  Древнем  Китае  —  80
 Ява,  остров  —  380,382-385,628,629,
653,  666
Яик  (Урал),  река  —  297
Якутия  —  308
Якутск,  город  —  308
Ямдакцо,  озеро  —  373
 Ямма  (Джанджеро),  раннее  государ¬
ство,  с  кон.  XIX  в.  провинция
Эфиопии  —  514,  625
Ямыш-озеро  —  304
Янцзы,  река  —  83
 Яп,  остров  в  архипелаге  Адмирал¬
тейства  —  392,  393,  421
Япония,  Японская  империя,  государ¬
ство  -  6,341,  342,  349,  351,  637
Японские  острова,  архипелаг  —  349
Ярлунг,  ист.  обл.  в  Тибете  —  368
Ярославль,  город  —  213
Яцзыхэпо,  озеро  —  355


Summary
 There  was  a  phenomenon  of  the  gafol  in  the  medieval  Europe:  a  king,  a
prince  or  a  baron,  followed  his  suite  and  guard,  once  a  year  came  around
his  dominion,  performed  his  functions  and  enjoyed  his  privileges.  The
phenomenon  of  gafol  was  not  an  institute,  but  a  complex  of  some
functions  of  the  certain  institutes.  The  functions  of  the  gafol  were
economic  (from  two  or  three  to  five  or  six  functions),  political,  legal,
religious  and  ritual,  communicative  once  etc.  The  necessary  functions
were  performed  with  the  different  institutes,  and  the  same  institutes  may
perform  the  functions  of  other  complexes.  The  gafol  and  similar
phenomena  were  spread  through  all  the  medieval  Europe,  ancient  Middle
East  and  many  regions  of  the  Middle  Age  and  New  Time  such  as  the
Caucasus,  Turkish,  Ugrian  and  Iranian  Eurasia,  East  and  South-East
Asia,  Africa,  Oceania,  Central  America  before  Columbus  etc.  Every
historical  region  had  its  own  set  of  the  forms  of  the  gafol  -  primitive,
more  or  less  developed,  mature  and  relic.


Содержание
 Предисловие  от  авторов 	3
 Введение  (Ю.  М.  Кобищанов,  Д.  С.  Старостин,  Санкт-Петербург,
 при  участии  3.  Ю.  Метлицокй) 	5
 Часть  1
Древний  мир
 Египет  первых  династий  и  Древнего  Царства  (Ю.  М.  Кобищанов) 	20
 Новое  Царство  Египта  (А  А.  Немировский) 	27
 Куш  (Ю.  М.  Кобищанов) 	30
 Хеттское  Царство  (Ю.  М.  Кобищанов) 	40
 Хурритские  государства  и  Митанни  (Ю.  М.  Кобищанов,  A.A.  Немировскищ
при  участии  А.  Д.  Никитиной) 	43
 Скифия  (Ю.  М.  Кобищанов) 	49
 Элам  (А.  А.  Немировский) 	53
 Персия  при  Ахеменидах  (Ю.  М.  Кобищанов) 	56
 Империя  Селевкидов  (Ю.  М.  Кобищанов) 	65
 Парфия  (Ю.  М.  Кобищанов) 	72
 Древняя  Индия  (Ю.  М.  Кобищанов) 	75
 Древний  Китай  (Ю.  М.  Кобищанов) 	80
 Часть  2
Средневековая  Европа
 Западная  Европа  (Ю.  М.  Кобищанов) 	95
 Королевство  франков  и  средневековые  Франция  и  Германия
 (Д.  С.  Старостин,  Санкт-Петербург)  	107
 Ирландия  в  V-XI  вв.  (Я.  Ю.  Чехонадская) 	122
 Постой  и  празднества  в  гэльской  Ирландии  XII-XVI  вв.  (К.  Симмс,
 Дублин;  перевод  К.  И.  Самохотской) 	142
 Скандинавия  (Ю.  М.  Кобищанов) 	171
 Государства  западных  и  южных  славян  (Ю.  М.  Кобищанов) 	177
 Сербия  (В.  В.  Василик,  Санкт-Петербург) 	185
 Киевская  Русь  (К).  М.  Кобищанов) 	189
 Северная  и  Северо-Восточная  Русь  (Ю.  М.  Кобищанов) 	197
 Московское  царство  (Ю.  М.  Кобищанов) 	204
 Генрих  IV  -  «король  в  седле»  (отзвуки  полюдья  в  общественном
сознании  Франции  XVI  в.)  (М.  К.  Любарт) 	214
 785


Часть  3
 Тюркская,  угорская  и  иранская  Евразия  и  Кавказ
 (Ю.  М.  Кобищанов)
 Аланское  царство 	257
 Дагестан 	258
 Грузия 	269
 Адыгея  и  Кабарда 	282
 Хазария 	290
 Золотая  Орда 	296
 Сибирь 	302
 Великая  Евразийская  степь 	310
 Юг  Бухарского  ханства 	315
 Сельджукидский  Конийский  султанат 	320
 Часть  4
Тихоокеанские  регионы  и  Мадагаскар
 Государства  майя  (Д.  Д.  Беляев) 	342
 Япония  (Ю.  М.  Кобищанов) 	349
 Киданьская  империя  Ляо  (Я  Я.  Крадин,  Владивосток)  	351
 Чжурчжэньская  империя  Цзинь  (Я  Я  Крадин,  Владивосток) 	356
 Средневековые  монголы  (Я.  Я  Крадин,  Владивосток,  Т.Д.  Скрынникова,
 Улан-Уде) 	359
 Тибет  (ДО.  М.  Кобищанов) 	366
 Ангкорская  держава  (Ю.  М.  Кобищанов) 	376
 Сиам  в  ХУШ-Х1Х  вв.  (Е.  А.  Фомичева) 	377
 Нусантара  (Ю.  М.  Кобищанов) 	380
 Микронезия  (Ю.  М.  Кобищанов) 	391
 Маркизские  острова  (ДО.  М.  Кобищанов) 	394
 Остров  Пасхи  (Ю.  М.  Кобищанов) 	395
 Таити  (ДО.  М.  Кобищанов) 	397
 Тонга  ДО.  М.  Кобищанов) 	400
 Гавайи  (ДО.  М.  Кобищанов) 	403
 Церемония  поукаи  движения  «Маорийский  король»:  этно-историческая
 интерпретация  (Тоон  ван  Мейль,  Неймеген) 	405
 Мадагаскар  ДО.  М.  Кобищанов) 	419
 Часть  5
 Африка
 (Ю.  М.  Кобищанов)
 Нилотский  пояс 	434
 Бантуский  пояс 	439
 Шамбала 	441
 Зулу 	442
 Свази 	444
 786


Лесото 	448
 Межозерье 	452
 Луба 	453
 Лунда  и  Казембе 	455
 Бемба 	456
 Макололо 	457
 Мономотапа 	459
 Конго 	460
 Пояс  народов  ква  и  народов  гур 	462
 Суданский  пояс  Западной  Африки 	466
 Гана  и  Мали 	467
 Сонгайская  держава 	469
 Сенегамбия 	471
 Нильский  Судан  (Нубия  и  Сеннар) 	474
 Эфиопия 	477
 Тыграй 	503
 Годжам 	510
 Кафа  	512
 Джимма 	514
 Сахара  и  Магриб 	518
 Ахаггар 	519
 Средневековый  берберский  Магриб 	521
 Тунис 	527
 Марокко 	538
 Часть  6
 Место  комплексов  типа  полюдья  в  общественной  жизни  и  развитии
 (Ю.  М.  Кобищанов)
 Первые  выводы 	590
 Полюдье  духовных  лиц 	592
 Типы  полюдья 	597
 Функции  полюдья 	598
 Социальные  институты  в  системе  полюдья 	618
 Ритуальная  охота 	619
 Раннее  государство  и  его  глава 	635
 Господствующий  род 	656
 Правящая  каста 	665
 Кормильство  и  клиентела 	667
 Заключение 	670
 Примечания 	678
 Библиография 	690
 Именной  указатель 	722
 Географический  указатель 	756
 787


Contents
 Preface 	3
 Introduction  (by  Yuri  M.  Kobishchanov,  Zoya  Yu.  Metlitskaya,
 Dmitry  N.  Starostin,  Sanct-Peterburg) 	5
 Part  1
Antiquity
 Egypt  of  the  first  dynasties  and  the  Old  Kingdom
 (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	20
 New  Kingdom  of  Egypt  (by  Alexandr  A.Nemirovsky) 	27
 Kush  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	30
 Hittite  Kingdom  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	40
 Hurri  states  and  Mitanni  (by  Yuri  M.  Kobishchanov  and
 Alexandr  A.  Nemirovsky  with  the  assistance  of  Anna  D.  Nikitina) 	43
 Scythia  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	49
 Elam  (by  Alexandr  A.  Nemirovsky) 	53
 Persia  under  the  Akhemenides  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	56
 Empire  of  the  Selevkides  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	65
 Parthia  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	72
 Ancient  India  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	75
 Ancient  China  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	80
 Part  2
Medieval  Europe
 Western  Europe  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	95
 Ireland  before  the  Normen  (by  Nina  Yu.  Chekhonadskaya) 	107
 Guesting  and  feasting  in  Gaelic  Ireland  (by  Katharine  Simms,  Dublin;  transl.
by  K.  I.  Samokhotskaya) 	122
 Medieval  France  and  Germany  (by  Dmitry  N.  Starostin,
 Sanct-Peterburg) 	142
 Scandinavia  in  the  IX-XI  cc.  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	171
 States  of  the  Western  and  the  Southern  Slavs  (by  Yuri  M.  Kobishchanov).  .  177
 Serbia  (by  Vladimir  V.  Vasilik,  Sanct-Peterburg) 	185
 Kiyiv  Rus  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	189
 The  North  and  the  North-East  Rus  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	197
 Moscow  Czarate  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	204
 Henri  the  Fourth  -  «king  in  the  saddle»  (the  echo  of  the  gafol  in  the  social
mentality  in  France  of  the  XVI  c.)  (by  Margarita  K.  Lubart) 	214
 788


Part  3
 Medieval  Turko-Ugrish  and  Iranian  Eurasia  and  the  Caucasus
 (by  Yuri  M.  Kobishchanov)
 Alan  Kingdom 	257
 Daghistan 	258
 Georgia 	269
 Adyge  and  Kabarda 	282
 Khazaria 	290
 Golden  Hord 	296
 Sibiria 	302
 The  Great  Eurasian  stepps 	310
 South  of  the  Bukhara  Khanate 	315
 Seljuk  sultanate  of  Konya 	320
 Part  4
 Pacific  regions  and  Madagaskar
 Maya  states  (by  Dmitry  D.  Belayev) 	342
 Japan  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	349
 Medieval  China  (by  A.  A.  Maslov)
 The  Kidans’  Empire  of  Liao  (by  Nikolay  N.  Kradin,Vladivostok) 	351
 The  Churchens’  Empire  of  Kin  (by  Nikolay  N.  Kradin,Vladivostok) 	356
 The  medieval  Mongols  (by  Nikolay  N.  Kradin,Vladivostok,
 and  Tatiana  D.  Skrynnikova,  Ulan-Ude) 	359
 Tibet  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	366
 Angkor  Empire  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	376
 Siam  in  the  XVIII-XIX  cc.  (by  Elena  N.  Fomichova) 	377
 Nusantara  (by  Yuri  M.  Kobishchanov  and  Tatyana  A.  Denisova) 	380
 Micronesia  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	 391
 Marquis  Islands  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	394
 Easter  Island  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	395
 Tahiti  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	397
 Tonga  Islands  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	400
 Hawaii  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	403
 The  Poukai  Ceremony  of  the  Maori  King  Movement:  An  Ethnohistorical
Interpretation  (by  Toon  van  Meijl,  Nijmegen) 	405
 Madagascar  (by  Yuri  M.  Kobishchanov) 	419
 789


Part  5
Africa
 (by  Yuri  M.  Kobishchanov)
 Nilotic  belt 	434
 Bantu  belt 	439
 Shambala 	441
 Zulu 	442
 Swazi 	444
 Lesotho 	448
 Lacustrine  region 	452
 Luba 	453
 Lunda  and  Kazembe 	455
 Bemba 	456
 Makololo 	457
 Monomotapa 	459
 Kongo 	460
 Kwa  ana  gur  peoples’belt 	 462
 Sudan  belt  of  the  West  Africa 	466
 Ghana  and  Mali 	467
 Songhay  Empire 	469
 Senegambia 	471
 Nile  Sudan  (Nubia  and  Sennar) 	474
 Ethiopia 	477
 Tygray 	503
 Gojjam 	510
 Kafa 	512
 Jimma 	514
 Sahara  and  Maghrib 	518
 Ahaggar 	519
 Trarza
 Medieval  Maghrib 	521
 Tunis  in  the  XV-XIX  cc 	527
 Maroc  in  the  XVII  -  early  XX  cc 	538
 Part  6
The  place  of  the  gafol-complex  in  the  social  life  and  development
(by  Yuri  M.  Kobishchanov)
 First  conclusions 	590
 Gafol  of  the  clergy 	592
 790


Functions  of  the  gafol 	597
 Social  institutions  in  the  gafol-complex 	598
 Ritual  hunt 	618
 Early  state  and  its  ruler 	619
 Royal  clan 	635
 Ruling  cast 	656
 Atalyk  and  clientella 	665
 Conclusion 	667
 Notes 	670
 Bibliography 	678
 Summary 	690


Научное  издание
 Полюдье:  всемирно-историческое  явление
 Редактор  Е.  В.  Романова
Художественный  редактор  А.  К.  Сорокин
Художественное  оформление  А.  Ю.  Никулин
Корректор  К.  М.  Корепанова
Технический  редактор  М  М.  Ветрова
Компьютерная  верстка  Л.  А.  Кругова
 ЛР  N°  066009  от  22.07.1998.  Подписано  в  печать  27.04.2009.
Формат  60  х90Хб-  Печать  офсетная.  Уел.  печ.  л.  49,5.
 Тираж  1000  экз.  Заказ  №  3060
 Издательство  «Российская  политическая  энциклопедия»
(РОССПЭН)
 117393,  Москва,  Профсоюзная  ул.,  д.  82.
 Тел.  334-81-87  (дирекция),  334-81-62  (отдел  реализации)
 Отпечатано  с  готовых  файлов  заказчика  в  ОАО  «ИПК
«Ульяновский  Дом  печати».  432980,  г.  Ульяновск,  ул.  Гончарова,  14