МАЛЕНЬКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА
В. ГЛИНКА
БОРОДИНО
Д Е Т Г И 3
БОРОДИНО
Еысунни О. Верейского
Обл ожка работы
С. Иочалова и И. Травина
Наркомп р о с РСФСР
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ДЕ Т С It О Й ЛИТЕРАТУРЫ
31 о ск в а 19 4 1 Ленинград
Г—54
Схема укреплений на Бородинском поле.
л
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ И АРМИЯ
Солнечным утром 24 августа 1812 года перед одним из
домов на Французской набережной в Петербурге1 собра-
лась большая толпа. Непривычно перемешались в ней чи-
новничьи фраки, чуйки мастеровых, купецкие кафтаны и
ливреи дворовых. Окружив стоявшую у подъезда тяжелую
порожную коляску, все терпеливо ждали чего-то, тихо пе-
реговариваясь и наблюдая за суетой лакеев, носивших в
экипаж последнюю мелкую поклажу.
Но вот на балконе второго этажа показались нарядно
одетые женщины и дети, и, увидев их, громче загудели
зрители, теснясь к колонному подъезду. Еще две-три ми-
нуты ожидания, и швейцар широко распахнул парадную
дверь перед не спеша идущим тучным военным в рерой
шинели с пелериной и в белой фуражке с красным око-
лышем.
1 Доныне существующий в Ленинграде дом № 30 по набереж-
Жореса.
3
Толпа смолкла, обнажила головы и жадно глядела, как,
поддержанный провожающими под локти, грузно ступил он
на подножку коляски, и, уже стоя в ней, оглянулся и
снял фуражку. Показались волнистое серебро седин, пока
тый высокий лоб и глаза — один зрячий и зоркий, другой
пустой, уже давно полузакрытый, ослепленный турецкой
пулей,
С балкона заговорили что-то несколько голосов зараз, и
отъезжающий, ласково и устало улыбаясь, посмотрел вверх
и помахал пухлой рукой. Потом опять оглянулся на замер-
шую толпу и назад на сиденье коляски, где адъютант,
влезший следом за ним в экипаж, хлопотливо поправлял
кожаные подушки. Когда он кончил, старик осторожно сел
и сказал тихо, но отчетливо:
— Ну, трогай!
Кучер с высоких козел слетка шевельнул вожжами за-
пряженной в ряд четверки, и форейтор, сердито косясь на
близко подступавших любопытных, ослабил 'поводья пе-
редней пары. Послушный шестерик разом влет в хомуты,
и, колыхнувшись, пошла коляска.
Толпа отхлынула и замахала шапками, шляпами, карту-
зами.
— Побей, гляди, француза то, батюшка! прокричал
чей-то высокий голос.
— Как с туркой разберись, по-своему! — подхватил
другой.
— Расею спасай, отец родной! . . — Счастливого пу-
ти! . . -— Час добрый! .. — кричали со всех сторон борода-
тые и бритые лица.	,
И, как бы медленно плывя над ними, растроганно и ча-
сто кивала на обе стороны седая голова в белой фуражке.
Лошади взяли рысью и, дробно цокая копытами, перева-
лили экипаж через горб Фонтанного моста. Старый чело-
век глубоко и облегченно вздохнул и отклонился назад
утомленной спиной.
Справа, за сине-серой широкой Невой, переливчато го-
рел в ясном небе шпиль крепостного собора. Дальше, про-
тив Биржи, стояли пузатые торговые корабли, и на двух
из них подымали паруса, а по всей реке на искристой ряби
медленно ползали ялики и лодки.
Звонкие удары копыт перешли в мягкий топот: свернули
на пыльное, песчаное Марсово поле. Теперь слева замель-
кали деревья, статуи, розовые стены Инженерного замка.
4
Потом, под возобновившийся грохот булыжника под коле-
сами и копытами, дома, широкий Невский с убегающим,
выровнянным по линейке березовым бульваром и вио,вь
дома и дома.
У Московской заставы коляску ждало опять много раз-
ного народа, и заранее вызванный из помещения караул
лихо отдал честь. Но, не останавливаясь, пронеслись разо-
гнанные кони, нырнув под взвившийся вверх без опроса
шлагбаум.
— Спешить, спешить надобно... — сказал старик не то
себе, не то адъютанту. — Полно уж провожали-то нас, по-
ра и за дело приниматься.
А за последними домишками слобод, за косыми их забо-
рами открывалась уже, убегая в лесистую даль, широкая,
белевшая на солнце большая дорога.
Вновь назначенный главнокомандующий, генерал-от-ин-
фантерии князь Кутузов, ехал к армии.
Армия сама шла к нему навстречу. Вот уже два месяца
отступала она в глубь России, щетинясь сталью, гремя (вы-
стрелами и каждую пройденную версту щедро поливая
своей и французской кровью.
И с каждым днем все громче звучал по рядам ее ропот,
что приказывают всё отходить да отходить, не испробовав
ни разу сил в большом сражении.
В начале кампании, когда четыреста тысяч врагов, вне-
запно перейдя через Неман, вклинились между двумя рус-
скими армиями в сто тридцать тысяч человек, — тогда
было хоть объяснение: драться порознь не следует, прежде
всего надо соединиться. Ведь французы стремились разбить
каждую часть русских войск порознь. Значит, надо отсту-
пать, постепенно сближаясь в условиях непрерывных
арьергардных боев.
И, злобно огрызаясь, как нехотя уходящий зверь, уни-
чтожая продовольствие и сжигая селенья, двигались обе
армии к Смоленску. Здесь, наконец соединясь, они обрати-
лись было против французов. Но наступали нерешительно.
Главные силы, не встретясь даже с врагом, опять повер-
нули на большую Московскую дорогу.
И в то время как корпуса, назначенные задерживать не-
приятеля, упорно дрались с ним под старыми, построенны-
ми еще при Годунове смоленскими стенами, остальная ар-
5
мня переправилась через Днепр, и вновь началось отсту-
пление. И шли не по чужой стране, а по исконным русским
землям со спелым хлебом, затоптанным без «пользы на по-
лях, с родными избами в сжигаемых деревнях, с разорен-
ными крестьянами, прятавшимися в лесах. И oi всего этого
закипало в людях нескрываемое раздражение.
— Ведь соединились наконец. Чего ждагь-то больше?
Доколе этак даром отдавать все им будем? — негодующе
спрашивали друг друга солдаты и офицеры.
Войска знали: командующий меньшей из русских двух
армий, пылкий и резкий князь Багратион, хочет, как и все
они, немедля схватиться с 'врагом. Не сдерживая горячего
сердца, кричит он чуть ли не перед фронтом, что стыд-
но носить русский мундир, оставляя без боя францу-
зам уезд за уездом. Знали: старший командующий, гене-
рал Барклай де Толли откладывает со дня на день реши-
тельный бой и приказывает все отступать да отступать.
Мысли о виновности, о трусости Барклая приходили
сами собой.
Лишь немногие близкие люди видели, как .напряженно
обдумывал он все движение армии. Он знал, что и после
соединения с Багратионом французы все же в два раза
сильнее его. Ясно видел, что сражаться еще рано, а это
столь ненавистное всем отступление сильнее .всякого боя
ослабляет врага. Быстро таяла армия Наполеона от болез-
ней и дезертирства, слабели с каждым днем от бескорми-
цы и дурных дорог неприятельские кавалерия, артиллерия
и обозы.
Расчетливый и осторожный, Барклай, откладывая сраже-
ние, сберегал армию для будущих побед.
Но мало кто понимал тогда его планы.
К тому же Барклай был еще иностранец. Шотландец по
фамилии, уроженец Лифляндии, он говорил лучше по-не-
мецки, чем по-русски, и его не любили войска. Солдаты
говорили почти открыто:
— Чего ему не отступать? Разве немцу нашей-то земли
жалко?..
А тут еще после Смоленска жгло беспощадное солнце. С
восхода до глубокой ночи на большой Московской дороге
тысячи повозок и орудий, сотни тысяч людских и конских
ног вздымали в сухом воздухе тучи пыли. Она скрипела на
зубах, засыпала глаза и рты, облепляла лица, руки, одеж-
ду, оружие, амуницию, скрывала цвета мундиров, лафетов
6
и масть коней, зелень придорожных кустов и деревьев. Не
слышно было обычных в походе песен и смеха. Над ко-
лоннами царствовали то унылое молчание, то ожесточенная
ругань под глухой стук и скрип колес, под топот ног по
сухой, истертой и мягкой, как летучий порошок, земле.
С каждым днем, с каждым часом приближались к самой
Москве, древней столице России. Неумолимо вырастали
вдоль дороги верстовые столбы, один вид которых вызы-
вал в людях такое раздражение, что начальство стало вы-
сылать вперед команды, ломавшие их и отвозившие в сто-
рону от дороги.
— Измена, ребята! Прямо на Москву врагов ведут! И
ее, матушку, без боя отдать хотят! — неслось по войскам
негодующим воплем.
В эти тревожные дни, окруженный недоверием и враж-
дебностью, Барклай мучительно колебался между жела-
нием дать бой и боязнью потерять армию. Два раза — у
села Усвятья на реке Уже и у Вязьмы — приказывал он
останавливаться на позициях, избранных заранее команди-
рованными людьми. И оба раза отменял приказ, назначая
для боя новые места.
Дни проходили, Москва становилась все ближе, а люди
делались мрачнее и молчаливее. Чтобы поднять дух,сохра-
нить боевые качества, войскам нужен был другой вождь,
которого бы все знали, которому бы все верили, который
отважился бы и сумел бы дать желанное сражение.
Такой искусный полководец, тонкий политик, боевой
сотоварищ легендарного Суворова, в прошлом году раз-
бивший и принудивший к миру турок, был новый главно-
командующий Михаил Иларионович Кутузов.
Еще не прибыв к войскам, он уже начал брать в опыт-
ные руки сложное дело управления армией. Несмотря на
утомительный путь, на свои шестьдесят семь лет, он не-
прерывно работал: диктовал адъютантам, набрасывал де-
сятки писем, приказов, запросов и извещений министрам,
губернаторам, дворянским предводителям и многим другим.
Он приказывал ускорить присылку к армии резервов и
ополчений, требовал помочь разместить раненых, доставить
боевые припасы и .продовольствие. Курьеры скакали с каж-
дой остановки в разные стороны, в Петербург, во внутрен-
ние губернии.
Кутузов ехал своей дорогой и то часами, казалось, дре-
мал под толчки и покачивания коляски, то вдруг, откры-
7
вал свой единственный зрячий глаз, заставляя aiuoiaiii.i
записывать, к кому и о чем надо отнестись с ближней
станции. Он был тих, спокоен, молчалив и даже несколько
сонлив, как глубокий старец, и деятелен, памяыив и на-
пряженно внимателен, как человек, полный сил и энер-
гии.
По армии бежал уже слух, что назначен, едет и вен ног
прибудет новый главнокомандующий.
— Кутузов ... Кутузов ... Кутузов ... — звуча, ю ра
достно и оживленно по колоннам.
Бодрее пошли усталые ноги под заливистую, с присви-
стом и уханьем песню, откуда-то взялись забытые прибаут-
ки, смех сморщил пыльные, измученные лица, и сами со-
бой подтянулись, равняясь, ряды.
Поздним вечером 28 августа три солдата 19 егерского1
полка у догоравшего костра толковали о Кутузове. Ближе
других к огню сидел рослый детина с густыми черными
бакенбардами, склонившийся над зажатым между коле-
нями и грудью барабаном. Сильными пальцами он подтяги-
вал ослабевшую бечевку, которая, непрерывным зигзагом
обегая медный остов инструмента, соединяет деревянные
обручи, прижимающие к нему гремящую под ударами ко-
жу. Другой, безусый юноша с круглым и румяным, как
отборное яблоко, лицом, сидя рядом, следил за ловкими
движениями барабанщика. Оба они слушали пожилого еф-
рейтора, что лежал тут же на разостланной шинели. По-
куривая коротенькую трубочку, то косясь на соседей, то
глядя в огонь, он не спеша рассказывал;
— В последний раз, кошкины лапти, видал я его ближе
еще, чем вас нонче видаю. В Вильне в третьем годе то
было. Находился он там военным губернатором, а мы цель-
ну зиму караул около него держали. Однова и стоим со
Страховым Семеном, что нонче в третью роту переведен-
ный, у евонной двери на парном посту. Выходит он тут,
кошкины лапти, на крыльца в полном парате, — ехать куда-
то собравши. Мы — ать — два — отхватили ему ружьем по
форме. А коляски-то, кошкины лапти, и нету, — закопа-
1 Егерские полки предназначались главным образом для боя
в передовых стрелковых цепях, но действовали также и сомкну-
тыми колоннами, как вся тогдашняя пехота.
8
лись кучера, значит. Он ко мне и подойди. «Ты, — гово-
рит, — давно ли служишь, дружокэ» — Ей-богу, так и
назвал — «дружок». Ну, я не сробел, рот уже отвечать
было открыл, а тут Семен, сзади его стоючи, и кричит
вдруг за меня: «С тысяча восьмисотого году, ваше высо-
копревосходительство! ..» Оробел он, значит, кошкины
лапти, что я генерала присказкой своей растревожу, да сам
отвечать и решился. Потому как больно' уж меня любил.
Повернулся к нему генерал. Ну, думаю, пропали мы оба
через глупую Семенову доброту. Вижу — стоит парень,
кошкины лапти, белый, что твои портки. «Рази я тебя спра-
шивал?» генерал-то ему говорит. Да не грозно так, а толь-
ко что удививши. У меня сразу от сердца отлегло, а Се-
мен, вижу, с испугу только губами, кошкины лапти, ше-
велит, а слова никакого нету. Потом уж подправился ма-
ленько, да и говорит: «Виноват, ваше высокопревосходи-
тельство., у его язык худой, не могет ничего без глупой
присказки высказать, так я -за его и отозвался...» — «А
какая евона присказка?» генерал-то спрашивает, а сам ко
мне опять: «Отвечай, — говорит, — ходил ли со мной ку-
да в поход?» А я и брякни: «Так точно, — говорю, —
кошкины лапти, были мы с вашим высокопревосходитель-
ством к австрийцам зашедши».1
«Засмеялся он тут сильно, в морщинки весь пошел, за-
кашлялся даже, перчаткой рот прикрыл. «Как, — гово-
рит, — чьи лапти-то?» — «Кошкины, — отвечаю, — ваше
высокопревосходительство». Он еще пуще смеется, за пле-
чо мое ухватился, подперся, значит. А потом отдышался
и спрашивает Семена: «Что ж, начальство тебе велело за
него мне этак вскричать, аль ты сам надумался?» — «Ви-
новат, — отвечает Семен, — сам я на то решился». —
«Ну, — говорит, — хорошо тогда, дружок, что товарища
выручить захотел». Да и полез в карманы, кошкины лапти,
достал полтину серебра и сунул ее Семену за портупей.
«Выпей, — говорит, — за этакую за свою дружбу, да и
ему стаканчик поднеси», — на меня показал. И опять ко
мне: «А кормят-то вас как?» Что мне, кошкины лапти, ге-
нералу про то сказывать? «Ничего, — говорю, — покорней-
ше благодарим, кормят ...» — «Да ты рассказывай тол-
ком, дают-то чего?» — «Хлеба, — говорю, — дают, щей,
1 Рассказчик имел в виду действия русской армии в Моравии
в 1805 году.
$
каши еще». — «А хватает ли? Сыты ль? Чего рожи жел-
тые у обоих? И тут вот, видать, не больно-то полно». Да
рукой мне по брюху и потискал. «Ох, жидко никак!» А сам
опять смеется. А я, кошкины лапти, смирно стою, — како
тут брюхо? Все в себя втянул. Да и кормили плоховато
при старом-то командире, — не зря спрашивал. «Ну, —
говорит, — ребятушки, не тужите, уж я дознаюсь про все,
и коли они что против закону, будет им ужо от меня наи-
лучшая наука...»
Ефрейтор замолчал, затянулся из хрипящей трубки и,
блаженно щурясь, пустил дым столбом из обеих ноздрей.
Где и когда пристала к нему эта странная прибаутка,
которой пересыпал он свою речь и которой когда-то
так насмешил Кутузова, ефрейтор не помнил. Но весь
полк знал его под именем «Кошкина лаптя». Лишь в своем
взводе, или, как тогда называли, плутонге, величали его
более почтительно: Егорычем. Служил он уже втор 'й де-
сяток лет и был примерно исправным и в мирное и в воен-
ное время. Давно бы ему быть унтер-офицером, если бы не
эта дурная привычка. В каждую фразу, даже в слова ко-
манды неминуемо вкрадывались неожиданные и вовсе про-
тивные воинским артикулам «кошкины лапти». Хоть и ред-
ко заговаривали с солдатами генералы и офицеры, но все
же не один раз крепко доставалось Егорычу за его чудные
ответы. Поэтому-то и отозвался за него, забыв о собствен-
ной шкуре, верный товарищ.
— Ну, а как же, так и не добрался он, поди, до на-
чальства-то? Пообещал только? — уверенно спросил окон-
чивший свое дело барабанщик, ставя на землю барабан.
— А вот слушай, кошкины лапти, — отозвался с нот-
кой торжества Егорыч. — Дня через три аль четыре при-
ехал он в полк утром рано, вроде бонбы на голову всем
упал. Сам ученье батальонное будто смотрит, а сам, кош-
кины лапти, адъютанту велел пишши ему солдатской на
пробу принесть. Взял ее тут же на плацу перед фруктом в
рот, ©кислился лицом, сплюнул и давай грозно так, не по-
нашему, полковнику что-то выговаривать. Потом сел в ко-
ляску, да и уехал... Ну и что ты думаешь? Глядим, кош-
кины лапти, откудава что взялось — щи назавтра завари-
ли, аж ложка стойком стоит, каши крутой не съисть
стало...
— Ох ты!.. — вырвалось у молодого солдатика восхи-
щенным и завистливым вздохом. В этих коротких словах,
10
в том, как после них потянул он в себя и громко глотнул
слюну, послышался разбуженный рассказом голод.
Но ефрейтор, казалось, вовсе не заметил этого, не взгля-
нул на него и опять обратился к барабанщику:
— Нам-то, Ильюха, коль хошь знать, и не в щах тых
важность самая была. Ведь в орденах весь, в звездах уве-
шан, губернатор военный, кошкины лапти, а про брюха на-
ши помнит. Много ль таких-то генералов?
Егорыч выколотил догоревшую трубку и, присев, при-
нялся кряхтя стаскивать сапоги. Всунул их голенищем в
голенище, подмостил на ранец под голову и улегся, укрыв-
шись шинелью.
Легли и Илья с Сергеем. Слышно стало невнятное бор-
мотанье кого-то из спавших по соседству егерей да легкий
звон последних рассыпавшихся в костре головешек. Потом
где-то далеко протяжно перекликнулись часовые.
Но вот завозился и опять приподнялся Егорыч.
— На-кось, пожуй, кошкины лапти, сухарика заваля-
щего ... — пробурчал он, суя что-то под самый нос Сер-
гею.
На следующее утро подходили к селу Царево-Займище.
В полках узнали, что тут собираются остановиться и дать
бой. Вскоре прибавилась еще одна важная новость: в глав-
ную квартиру приехал наконец Кутузов.
После полудня этого дня по широкой улице села непре-
рывным потоком двигались пыльные, потные и радостные >
солдаты.
Возбужденно стремились они туда, откуда слышались
взрывы восторженных криков, где сверкали на солнце
приветственно подымаемые вверх клинки.
Там в тени избы на поставленной в зеленую траву про-
стой лавке сидел новый главнокомандующий. Странный и
трогательный в простом сюртуке без эполет и орденов сре-
ди окружающих его блестящих мундиров, он устало опи-
рался обеими руками о скамью и весело глядел на прохо-
дивших мимо солдат.
Тридцатого августа Кутузов внимательно осмотрел из-
бранную до его приезда позицию и нашел ее неудачной. В
тылу ее лежала широкая болотистая долина реки Сежи,
неудобная для передвижения войска во время боя и опас-
ная в случае быстрого отступления.
11
Кроме того, он ждал подхода обученного в тылу полол
нения из пятнадцати тысяч человек, которых вел испытан
ный боевой генерал суворовской школы Милорадович.
Ожидал, что прибудет еще десять тысяч ополченцев, нуж-
ных для устройства полевых укреплений и относа из-под
огня раненых, от чего освобождались строевые солдаты.
Он понимал, что каждый лишний день оттяжки генераль-
ного сражения дает большую надежду на победу. Яснее,
чем кто бы то ни было, видел он, насколько правильно вел
до сих пор кампанию осуждаемый всеми в армии и в тылу
Барклай де Толли.
И все же Кутузов твердо знал, что примет сражение.
Настал час дать выход накопившейся в войсках боевой
энергии и показать наконец стране, на что способны ее
защитники.
Все это было еще раз обдумано, взвешено, и в тот же
день отдан приказ двигаться дальше по Московской до-
роге.
Но отступать по приказу Кутузова никому не показа-
лось позорным. Все верили: сражение будет. Не сегодня,
так завтра оно наверное произойдет там, где это будет
удобнее всего.
Знали, что теперь на могучих плечах армии крепко си-
дит спокойная, мудрая голова, она зорко следит за врагом
и не пропустит минуты для удара.
НА ПОЗИЦИИ У БОРОДИНА
Но вот утром третьего сентября, миновав Гжатск и не
дойдя десяти верст до Можайска, войрка стали переходить
речку Колочу у села Бородина и разливаться по обширной
равнине. К закату солнца вся она уже покрылась полками;
везде блестели медь пушечных жерл и штыки составлен-
ных в козла ружей. Прямыми линиями вытягивались коно-
вязи, мерно жевали у них корм усталые лошади. Деловито,
как муравьи, сновали туда и сюда или копошились у ко-
стров солдаты. В воздухе тянуло дымом, съестным и наво-
зом, слышен был звон топоров, рубивших дрова, стук обу-
ха, забивавшего колья палаток, конское ржанье и разного-
лосый людской говор и песни.
Площадь будущего сражения в шесть-семь верст шири-
12
ной и две-три глубиной, армия заселила и обжила за один
день.
Наконец-то стали! Все были довольны, успокоены. По-
сле двух с половиной месяцев отступления солдаты чув-
ствовали себя как бы пришедшими на отдых, на давно обе-
щанную долгую стоянку.
Весь следующий день в войсках шли приготовления,
точно в канун грандиозного смотра. Пехотинцы чистили
ружья, обновляли в них кремни, острили штыки. Кавале-
ристы скребли, мыли и щедро кормили лошадей, смазыва-
ли и ремонтировали седла, точили сабли и палаши. Артил-
леристы осматривали орудия, мазали дегтем колеса лафе-
тов и передков, чинили и подгоняли ремни сбруи, прини-
мали из парков снаряды. Везде чистились, мылись, брились
и доставали из ранцев и седельных сум полную парадную
форму.
В лагере чувствовалось приближение великого дня.
От правого фланга к левому вдоль линии готовившихся
к бою войск, встречаемый и провожаемый восторженными
криками, проезжал седой главнокомандующий. Приостанав-
ливая своего невысокого, белого, с длинным хвостом и
гривой коня, он испытующим взором скользил по местно-
сти.
Позиция русских прикрывалась с фронта речкой Коло-
чей, и несколько правей середины ее, на другом берегу, ле-
жало село Бородино.
Через село и по мосту от него к деревне Горки, разре-
зая позицию надвое, шла большая дорога из Смоленска на
Можайск — Москву. В тылу войск и почти параллельно
линии их расположения пролегала старая Смоленская
дорога на Можайск. Пересохшие ручьи — Стонец близ
деревни Горки и Семеновский у села того же имени в
левой части поля — пересекали извилистыми руслами хол-
мистую равнину, поросшую кое-где кустарником и мелким
лесом.
Чтобы усилить эту позицию, в трех местах еще накануне
начали возводить земляные укрепления. Одно строили у
деревни Маслово, на оконечности правого фланга, для за-
щиты его от обхода. Ближе к центру, против Бородина, на
холмах при большой дороге устраивали в полуверсте друг
за другом две батареи. На одной из них, у крайних изб
деревни Горки, должен был находиться во время боя глав-
нокомандующий со штабом. На левом фланге, около дерев-
ГЗ
ни Шевардийо, воздвигали пятиугольный редут для поме-
щения в нем артиллерии.
Но как ни спешили, работы шли очень медленно. Шан
цевый инструмент не прибыл еще из Москвы, а армейские
инженерные парки могли дать лишь сотни лопат, кирок и
топоров.
На высоком кургане Кутузов остановился и приказал
также и здесь строить укрепление, позже названное
центральным, или батареей Раевского. Проехав на левый
фланг, старый полководец увидел, что за полувозве денным
Шевардннским редутом, в глубине расположения русских
лежит лощина, неудобная для маневрирования войск.
Было гораздо выгоднее иметь ее перед фронтом. Поэто-
му главнокомандующий приказал отнести за нее линию
войск, построив близ села Семеновского три флеши — не-
большие земляные укрепления в виде тупого угла, обра-
щенного вершиной к врагу. Так левый фланг почт
упирался в старую Смоленскую дорогу. На ней, у деревни
Утица, поместилась застава из шести донских казачьих
полков.
Проезжая шажком весь длинный фронт своих войск,
главнокомандующий еще и еще раз обдумыва п намеченную
и в общем уже выполненную расстановку сил на поле. В
столкновениях последних дней французы неизменно стара-
лись обойти справа его арьергард. Значит, и в будущем
сражении они поступят, наверное, так же. А это отрежет
русских от Москвы. Поэтому более сильную, первую армию
Барклая Кутузов сосредоточил на правом крыле и в цен-
тре, левое же поручил вдвое меньшей второй армии Ба-
гратиона.
В этот же день, отдохнув от четырехчасовой поездки
верхом, полководец продиктовал свою замечательную дис-
позицию. 1 Первая часть ее содержала приказ о размете! ии
войск. Переднюю линию их составляли пехотные корпуса,
вторую за ними — кавалерия. Резервы, кроме соединенного
артиллерийского, стояли отдельно за обеими армиями.
Далее в диспозиции говорилось: «В сем боевом поряд-
ке намерен я привлечь на себя силы неприятеля и действо-
вать сообразно его движениям. Не в состоянии будучи на-
ходиться во время действия на всех пунктах, полагаюсь
1 Диспозиция — письменный приказ войскам, содержании!
описание возложенной на них боевой задачи.
14
на известную опытность господ командующих армиями и
потому предоставляю им делать соображения действий на
поражение неприятеля. Возлагаю все упование на храб-
рость и неустрашимость русских воинов, при счастливом
отпоре неприятельских сил дам собственное повеление на
преследование его, для чего и буду ожидать беспрерывно
рапортов о действиях, находясь за 6-м корпусом ...»
За свою долгую жизнь Кутузов видел десятки крупных
и без счету мелких сражений. Он прекрасно знал, что ка-
кие ни пиши длинные и точные приказы, как ни предусма-
тривай все возможное, все же очень редко случится имен-
но то, что предполагалось. Поэтому он ограничился самы-
ми короткими, но существенными замечаниями, оставив за
собой главное — возможность руководить боем. Частности
же, он знал, сумеют хорошо разрешить сами солдаты и их
командиры.
Недаром он писал о своей уверенности в «храбрости и
неустрашимости русских воинов»: за долгие годы боевой
службы, начатой с командования полуротой, Кутузов хо-
рошо изучил русского солдата и твердо верил в его воен-
ное и человеческие достоинства.
Среди подчиненных Кутузову начальников было немало
людей, на которых он мог вполне положиться. Почти не-
прерывные войны России за последние двадцать пять лет
с Турцией, Польшей, Швецией и Францией были хорошей
школой и выдвинули не одно славное имя: Багратион и
Барклай, Дохтуров и Раевский, Остерман и Милорадович,
Коиовницын, Ермолов, Платов. Многие из них, как и сам
Кутузов, помнили Суворова, учились и сражались под
командой этого не знавшего поражений героя.
Армия Наполеона приближалась. Это был как бы поход
всей Европы на Россию. Более десяти государств, уже по-
бежденных французами, вошли в ряды этого войска, чтобы
поработить великий народ, не желавший подчиниться гроз-
ному завоевателю. И хотя поредели полки Наполеона со
дня перехода через Неман, но все же это была самая мно-
гочисленная армия в Европе, а следовательно и во всем
мире. Медленно катилась она по стране, как тяжелая, гро-
мадная волна, предшествуемая другой, меньшей, расчищав-
шей ей дорогу.
15
В день, когда старый главнокомандующий объезжал
полки, эта меньшая волна — авангард французов под ко-
мандой маршала Мюрата -— тщетно старалась отбросить
сдерживавший ее напор русский арьергард. Но, как и в
предыдущие недели, французы, истощив свою энергию, не
ускорили движения русских. За десять часов непрерывного
боя арьергард генерала Ксновницына передвинулся всего
на девять верст. Каждый шедший в нем солдат понимал,
что чем дольше задержит он врага, тем лучше отдохнет и
подготовится для долгожданной встречи с ним главная ар-
мия.
То же продолжалось и на другой день. Но расстояние
все же уменьшалось. До Бородина оставалось пятнадцать,
двенадцать, десять, наконец — 'восемь верст.
Около полудня 5 сентября в русском лагере стали отчет-
ливо слышны сначала далекие пушечные раскаты, а затем
и отдельные выстрелы.
Прошло еще часа три, и вслед за отходившими к своей
армии русскими полками показался авангард главных сил
Наполеона — кавалерийские корпуса Мюрата и пехота
Даву. Перейдя Колочу, они двинулись к левому флангу
русских, к Шевардинскому редуту. Почти одновременно с
ними показались передовые части двух меньших колонн,
шедших справа и слева параллельно главной армии. Кор-
пус итальянских войск под командой пасынка Наполеона
Евгения Богарне вышел к нашему центру у Бородина, а
корпус поляков под начальством Понятовского, двигав-
шийся по старой Смоленской дороге, уперся в наш край-
ний левый фланг.
Но левое крыло русских, на которое направлялись вой-
ска сближавшихся колонн Понятовского и главных сил
французов, не было, еще готово встретить удар. Нераспо-
рядительные начальники медлили выполнить приказанное
вчера Кутузовым перемещение фронта армии Багратиона
назад к Семеновскому и Утице. Оно началось только се-
годня и выполнялось как раз теперь. Некоторые части, по-
вернувшись флангом или тылом к врагу, двигались на новые
позиции, другие уже пришли туда и располагались на отве-
денных им местах. Наконец, многие еще попрежнему стоя-
ли у Шевардина. Чтобы дать время войскам перейти и уста-
новиться в новой боевой линии, приходилось защищать
признанное вовсе ненужным, ошибочно воздвигнутое и не
оконченное постройкой Шевардинское укрепление.
16
Около четырех часов дня поляки с одной стороны й
французы с другой начали наступление на ближайшие к
редуту деревни и перелесок. Часа через два врагам уда-
лось оттеснить наши передовые части и сомкнуться в еди-
ную дугу, все туже и гуже охватывавшую подступы к ре-
дуту. В шесть часов дивизия Компака атаковала его и была
встречена тремя пехотными полками Неверовского.
После короткой перестрелки па самой близкой дистанции
противники столкнулись в обоюдном штыковом ударе. Дав-
но накипавшая злоба вырвалась на волю, и синяя стена
французских мундиров вплотную сошлась с черной-стеной
русских.
Больше не командовали, не стреляли, не кричали «ура»,
не били в барабаны, а только кололи, громили прикладами,
боролись, падали и топтали друг друга. То русские тесни-
ли французов, то французы русских. Однако слишком ве-
лико было превосходство врага, и полки наши подались на-
зад. В семь часов французы заняли редут.
Однако не настало еще время открыть неприятелю глав-
ную нашу позицию. По приказу Багратиона на помощь по-
редевшим защитникам укрепления тронулась вторая грена-
дерская дивизия, подкрепленная полками кирасир и дра-
гун.
Прошло еще полчаса. Под градом пуль и картечи грена-
деры и полки Неверовского общим натиском выбили врага
из редута. Вновь колеблется там под вечерним ветерком
русское знамя со свежими дырами от неприятельских пуль,
только что пронизавших его потускневший в пороховом
дыму шелк.
А французы уже готовят новую атаку. С каждым часом
умножаются их силы, полки за полками переходят реку и
перестраиваются в боевой порядок. Более тридцати тысяч
их сражаются теперь здесь против восемнадцати тысяч
русских.
Быстро догорает сентябрьский день. Постепенно крас-
неет, бледнеет и, наконец, темнеет небо. Полупостроенный,
а теперь еще и полуразрушенный, Шевардинский редут
выполнил свое назначение: неприятеля задержали около
него до наступления ночи.
В одиннадцать часов вечера по приказу Кутузова полки,
окружавшие редут, медленно отошли на указанные им но-
вые позиции.
Пролог великого боя закончен. Под звездным осенним
2 Бородино -1667	1 I
небом гулко раздается и постепенно затихает топот люд-
ских и конских ног. Потом до уходящих русских ДОНОСЯТ-
СЯ торжествующие крики: то дивизия Компани заняла не
защищаемое больше укрепление.
— Погоди орать-то! — ворчит солдат последней уда-
ляющейся роты. — Завтра ужо глотка пригодится!
В эту же ночь, часа в два, началось еще одно перемеще-
ние наших войск. Узнав о движении Понятовского, князь
Кутузов решил, что казачьих .полков, расположенных на
старой Смоленской дороге, мало для охраны левого флан-
га армии. По его приказу пехотный корпус Тучкова и семи-
тысячный отряд московского ополчения двинулись к де-
ревне Утице и разместились там, закрытые от французов
курганом и лесом.
Но на другой день французы не начали дела. Еще сутки
простояли в бездействии друг против друга четверть мил-
лиона людей — обе армии, разделенные лишь узенькой
речкой и пустыми, сжатыми полями. Наполеон ожидал при-
соединения отставшей из-за дурных дорог тяжелой артил-
лерии и давал отдохнуть своим солдатам перед сраже-
нием. В то же время он обдумывал план нападения на рус-
ских и с раннего утра начал объезд своих войск, рассматри-
вая местность и изучая расположение противника. Из мно-
гих планов, приходивших ему в голову и предлагаемых
маршалами и генералами, император выбрал наконец наибо-
лее простой — сокрушительный фронтальный удар глав-
ными аилами по левому крылу русских, по армии Багра-
тиона. А во фланг- ей от старой Смоленской дороги он на-
правлял корпус Понятовского.
Для этой местности такое решение было самым пра-
вильным. Перед русской второй армией лежала лощина с
небольшим леском, несколько затруднявшим движение, но
она же могла быть отчасти и прикрытием нападавших.
Центр и правое крыло русских были еще менее доступны
для атаки: ведь они находились за естественной преградой
в виде реки и располагались на высоком берегу, господ-
ствовавшем над позициями французов.
Последующие события, рассчитывал Наполеон, должны
развернуться так: прорвав и рассеяв войска Багратиона,
французы повернут влево и, подкрепленные свежими сила-
ми, ударят во фланг армии Барклая, оттесняя ее за боль-
18
Шую Смоленскую дорогу, на косу, образуемую реками Коло-
чен и Москвой. Довершить гам победу над расстроенным
м 1МИ1ЫМ врагом, казалось, не представит особого труда.
11о если русские перебросят на помощь Багратиону силы
or своего ценipa и с правого крыла, то успех плана ру-
П1И1<я. Пачо, icon предвидел и это. Чтобы обмануть русских,
стоявший проIив Бородина корпус Евгения Богарне целый
день 6 сентября делал вид, что укрепляет свои позиции,
ожидая нападения. На самом деле этот корпус утром седь-
мо! о должен был сам атаковать Бородино, приковывая тем
к ному пункту войска противника. Вслед за этим манев-
ром Богарне с большей частью своих войск направлялся
против батареи Раевского, подкрепляя этим движением
корпуса, уже ранее начавшие атаку флешей.
Артиллерия, умело и обдуманно размещенная в мощные
батареи или назначенная передвигаться вместе с полками,
должна помочь выполнить этот план.
Заканчивая подготовку к бою, 'Наполеон продиктовал
короткий, но красноречивый приказ воззвание к войскам:
Зоины! Вот сражение, которого вы столько ждали. Побе-
да зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит
нам все нужное, удобные квартиры и скорое возвращение в
шечесгво ...»
Трудно сказать яснее. Победа была, действительно, не-
обходима для спасения французов. И она должна была
ока чься полной, решительной, чтобы русские тотчас за-
просили мира, покорились победителям, перестали уничто-
жал, пищу, фураж и жилища. Иная победа не имела смы-
сла и грозила обратиться в поражение.
В русском лагере также надеялись на победу. Каждый
шал, что завтра решится судьба родины, что настал час
дагь отпор стоявшему уже близ столицы грозному врагу
и либо остановить его, либо погибнуть.
Весь день к армии подходили длинные обозы крестьян
ских телег для перевозки раненых. До поздней ночи разме-
щались они за войсками. Пронзительный или певучий
скрип колес здесь, в боевом лагере, казался таким стран-
ным. К нему прислушивались, засыпая, русские солдаты. И
им снились родные деревни, дорогие лица матерей, жен,
детей. Это был сладкий сон, для многих последний в
жизни.
2*
19
НАЧАЛО БОЯ. АТАКА ЕГЕРЕЙ
Около пяти часов утра, когда солнце еще не встало и
над всей местностью лежал густой молочный туман, первый
пушечный выстрел раздался с французской батареи против
нашего левого фланга. Одинокий звук гулко прокатился
над равниной, замер и вновь родился, как бы повторяемый
запоздалым эхом. Потом загремел в третий раз, в четвер-
тый, в седьмой, в десятый...
Еще несколько минут слышались отдельные удары, а
потом, подхваченные русскими и французскими орудиями
по всей линии, они слились в непрерывный грохот.
С первым выстрелом войска корпуса Даву, назначенные
начать атаку позиции Багратиона, тронулись со своих мест.
И тотчас же в центре, у Бородина, дробно затрещала ру-
жейная перестрелка. Там, чтобы отвлечь внимание русских,
дивизия пехоты стремительно напала на полк наших гвар-
дейских егерей, занимавших село.
Между опустевших амбаров и изб, в затоптанных садах
и огородах произошла короткая, но ожесточенная борьба.
Злобно кричали и ругались русские и французские глотки,
щелкали и вспыхивали в тумане выстрелы, стонали ране-
ные.
Через полчаса, охваченные со всех сторон вчетверо
сильнейшим противником, русские отступили за село От-
стреливаясь и отбиваясь штыками, начали они медленно
спускаться к мосту чере& Колочу. Только что выплывшее
из-за горизонта багровое солнце залило первыми лучами
дорогу, по которой шли егеря. И, пронизывая клубившие-
ся полосы тумана, зажгло оно веселыми искрами штыки,
пуговицы и обильные капли влаги на траве и кустах.
(Все это видели с русского берега. Там, вдоль самой ре-
ки, стояли застрельщики 19-го и 40-го егерских полков,
метко бившие по французам из прибрежного ивняка.
— Эх, двинули б нас на подмогу, задали б мы им жару-
пару ... — говорили солдаты, глядя, как теснят наших гу-
стые колонны французов.
Так же думал и командовавший егерской бригадой пол-
ковник Вуич, сорокапятилетний боевой офицер с измаиль-
ским и пражским крестами на широкой мясистой груди.
Стрелковые взводы своих батальонов он рассыпал в пере-
довую цепь, а основную массу людей расположил шагах е
семистах от моста, на пологости, спускавшейся к ручью
20
Стонец. Сам Вуич оставался на возвышенной части поля
между теми и другими. Он прохаживался там, наблюдая
развитие боя и прикидывая, что ему надо будет делать
дальше.
Было ясно: французы через каких-нибудь четверть часа
окончательно вытеснят наших с того берега, вслед за ни-
ми перейдут мост, отбросят застрельщиков и постараются
утвердиться на нашем берегу. Полковник понимал: по-
явление неприятеля здесь грозит прежде всего нашей ба-
тарее, расположенной всего в полуверсте от моста поперек
дороги к Горкам. Он хорошо видел ее земляные насыпи,
из-за которых через каждые две-три минуты вспыхивал
огонек, гремел выстрел, и, оставив сзади клубок дыма, яд-
ро, свистя, неслось через реку к французам.
Правда, около батареи стояло прикрытие — 1-й егер-
ский полк. Но он, Вуич, со своей бригадой находился не-
сколько ближе к мосту и, следовательно, должен был
прежде тех егерей принять удар неприятеля. Если францу-
зы проникнут сюда, они будут угрожать и другой бата-
рее -— на высотах у самых Горок, где находился сейчас
Кутузов. Наконец, их дальнейшее продвижение может на-
рушить целость всей русской боевой линии.
Ему надлежало ударить на французов и прогнать их об-
ратно. Быстро нанести удар, как только они перейдут уз-
кий мост. Нанести прежде, чем они успеют развернуться
на этом берегу, прежде, чем подойдут к ним свежие силы.
Сейчас же следовало строить полки в боевой порядок и
двигаться ближе к мосту.
Это был простой и ясный вывод. И все же полковник
Вуич продолжал ходить взад и вперед по неровному, сжа-
тому полю вдоль заплывшей межи. Он медлил, сомневался,
должно ли ему по собственному почину начинать такое
серьезное дело.
«Выйдет еще что-нибудь не так, и окажешься у штабов
виноват . .. Начнут опять за душу тянуть: «Как могли вы
без приказания начальства всею бригадою атаковать?» —
опасливо размышлял он, живо представляя себе каверзные
вопросы допрашивающих чиновников, гору исписанной бу-
маги и зеленые, закапанные чернилами сукна столов. «А не
ударить во-время, и еще хуже виноватым сделают. «Не-
распорядительность, — скажут, — времени потеря преступ-
ная ...» Ох! Вот и решайся тут...» — бежали одна за дру-
гой тревожные мысли.
21
Он в десятый рае взглядывал на дорогу — не едет ли
посланный с желанным приказом об атаке.
Вуич был решительный человек, и колебания были ему
не свойственны. Но всего полгода назад он состоял еще под
военным судом за сдачу в плен с полком во время послед-
ней шведской кампании. Следователи прекрасно знали, что
одинокий полк, высаженный десантом на Аландские остро-
ва, ниоткуда не мог ждать поддержки и сдался лишь по-
сле геройской защиты. И все же в течение двух с поло-
виной лет командира мучили нескончаемыми допросами,
держали без нового назначения на ничтожном жа-
лованье.
Вот почему, недавно возвращенный в строй, полковник
испытывал .в самых трудных, требовавших немедленного
решения и действия случаях приступы мучительной нере-
шительности: «А что скажет начальство?»
Здесь же, на беду, близ командира бригады находились
три офицера его штаба. Они, казалось, понимали создав-
шееся положение, ждали приказа об атаке и осуждали его
медлительность.
«Думают, поди, сробел полковник, — не зря, значит, его
под судом-то маяли, — ворчал про себя Вуич, сердито ко-
сясь в сторону подчиненных. — Так нет же, врешь, — не-
годующе возразил он своим воображаемым собеседни-
кам. — Прикажу вот сейчас строиться — и баста!»
Он резко остановился, обернулся и посмотрел на тот бе-
рег. Маленькие черные фигурки русских взбегали на мост.
Французы стройно и быстро, не стреляя более, шли за ними
на расстоянии всего шагов ста.
«Пора, ох, пора! — почти вслух подумал Вуич. — Еже-
ли что, я им прямо отвечу: полагал, мол, себя обязанным
к незамедлительному действию, будучи поставлен столь
близко...» — вновь начал он свои рассуждения, и опять
было повернул на протоптанную дорожку.
Но тут до него донесся издали крик многих голосов.
Он обернулся. Теперь уже французы бежали по мосту. Все
сомнения мигом куда-то пропали.
— Поручик! — громко закричал он, разом багровея. И
когда молоденький адъютант подбежал и вытянулся с ру-
кой у кивера, продолжал уже более спокойным голо-
сом: — Прикажите обоим полкам тотчас строиться в колон-
ны к атаке ... — Полковник быстро окинул глазами ме-
сто вокруг себя. — Чтобы первый батальон 19-го полка
22
вог тут головой стал. — Он ткнул блестящим носком са-
йт а перед собой в рассыпавшуюся от удара глыбу сухой
земли.
— Слушаю, господин полковник! — весело отозвался
адью таит и бегом, как-то по-мальчишески подпрыгивая,
кинулся исполнять приказание.
Прошло шесть, много восемь минут, и перед Вуичем уже
равнялись подошедшие беглым шагом полки, а сам он, при-
вычным молодцеватым движением разгладив на толстых
и  шцах белоснежные перчатки, садился на рослую рыжую
кобылу. Оглядывая внушительный строй своих четырех ба-
тальонов, полковник тронулся вдоль первой шеренги, что-
бы стать перед фронтов, но вдруг затянул поводья и оста-
новился. По полю от батареи к его бригаде скакал всад-
ник.
«Вот когда приказание-то везут», догадался Вуич.
И тотчас увидел: огибая батарею, на большую дорогу
поспешно выходил и строился там в колонны 1-й егерский
полк.
— Нет уж, шалишь! — почти вслух сказал полковник. —
Хоть и первые приказ получили, а ударить вам раньше
меня не придется...». И, оборотившись лицом к фронту,
привстав на стременах и закинув голову назад, он загремел
низкой октавой:
— Егеря, смир-рно! Слушай, напле-чо! Прямо, шагом
ар-рш! — И, не сомневаясь в послушном движении под-
чиненных ему людей, повернул копя и поехал вперед.
Услышав эту команду, стоявший во второй шеренге го-
ловной роты молодой егерь Сергей приготовился ступить
первый шаг именно левой ногой, и как раз в тот миг, когда
сделают это соседи. Такое, казалось бы, простое дело
упорно не давалось ему, как ни учил его Егорыч. Сейчас
он опять дернулся и ногой, и рукой, и плечом на какие-
нибудь десять секунд раньше времени.
— И когда, кошкины лапти, научисься, — сердитым по-
лушопотом тотчас буркнул ефрейтор, по привычке следив-
ший за движениями Сергея со своего места на правом
фланге отделения.
А впереди, за широким желтовато-серым полем, суетли-
во, но осмысленно двигалась масса французов. Они по-
спешно строились перед мостом, обращая свой фронт на
две стороны: правой — против приближающихся 19-го и
40-го полков, а левой — к готовившимся атаковать их гвар-
23
дейским егерям и спешившему по дороге от батареи 1-му
егерскому полку.
Сдерживая игравшую под ним и просившуюся вперед
лошадь, полковник Вуич вел свою бригаду, как на смотру,
уставным, заученным и размеренным шагом. Он хоро-
шо знал и .всегда твердо выдерживал старое пехотное
правило: в атаке пускаться бегом лишь с пятидесяти-се-
мидесяти шагов, а до этого всячески беречь силы людей.
Мерно и глухо отбивали по лугу шаг егеря. Бодро гре-
мели барабаны перед линией батальонов. Плавно, в такт
движению колыхались полотнища и кисти распущенных
знамен.
Старательно работая ногами, Сергей между колеблющих-
ся голов и плеч шедших впереди более высоких, чем он,
солдат видел урывками заметно приближающийся сине-
белый французский строй. Вот уже различил он отдельных
стрелков, их блестящие бляхи и круглые попоны киверов,
красные эполеты на плечах и белые отвороты мундиров.
Вот, зарядив ружья, взяли они наизготовку и молча, не-
подвижно выжидают приказа стрелять.
«Неужто сейчас и ударят по нас? А потом я его шты-
ком ... — поспешно думал Сергей. — А, может, он меня
раньше? Да в глаз ... Аль еще куда ... Сейчас вот ...» —
И от ожидания французского залпа ему хотелось зажму-
риться и ничего не видеть.
А барабаны всё били рокочущую трель, и, не ускоряя
шага, шли батальоны.
Но вот впереди закричал, командуя, полковник, и баталь-
онный командир, седой старичок, повторил те же слова
надтреснутым голоском и махнул сверкнувшей на солнце
шпагой. Спереди, сбоку и сзади, перебрасывая ружья с
плеча на руку, побежали солдаты. Вместе с ними припу->
стил и Сергей.
— У-р-р-а! .. Ур-р-р-а! — кричал он с другими, сразу
забыв свои пугливые мысли.
Вдруг что-то треснуло согласно и звонке и все заволок-
ло бело-желтым густым дымом. Солдат впереди Сергея
выронил ружье и упал ему под ноги. Перепрыгнув через
него, молодой егерь совсем близко увидел лоснившийся
круп рыжей лошади полковника, его широкую, обтянутую
темно-зеленым сукном спину и блестящий пояс. Обернутое
назад, налитое кровью лицо кричало что-то.
Три француза с ружьями наперевес, а потом сразу це-
94
лая стена их показалась из расходившегося дыма. Са
мый ближний, большой, долговязый, с рыжими курчавыми
висками, видными из-под кивера, повернувшись боком, ки-
нулся было к полковнику. Но Сергей, подоспев, ударил его
в плечо штыком. Отдернув ружье, он снова ткнул в грудь
еще и второго, оказавшегося рядом. Этот сразу исчез ку-
да-то, упал, должно быть; первый же, постояв немного на
месте с перекошенным от боли лицом, повернулся спиной
и скоро побежал прочь, проворно мелькая опрятно обуты-
ми ногами в белых гамашах. Рядом с ним бежали еще две
такие же синие спины, и Сергей, стараясь достать их шты-
ком и непрерывно крича, бросился следом.
На минуту мелькнуло перед ним знакомое лицо Егоры-
ча с тянувшейся через весь лоб широкой кровавой поло-
сой, но тотчас пропало. На месте его уже бежал незнако-
мый солдат чужой роты.
Вдруг под ногами, вместо травы или утоптанной дороги,
оказались гулкие доски моста, и, споткнувшись о лежав-
шее поперек дороги тело, Серега упал на четвереньки. Он
перестал кричать, услышал чужие, нестройные голоса, то-
пот многих ног и где-то совсем близко звонкий скок под-
кованной лошади.
«Задавит», подумал он и вскочил, но сразу же вплотную
набежал на остановившуюся и как-то странно топтавшую-
ся на месте командирскую кобылу. Жесткий хвост ее, рез-
ко мотнувшись, ударил его по козырьку кивера, мелькнув
перед главами. Минута — и, судорожно стуча всеми че-
тырьмя копытами и храпя, она тяжело повалилась на бок.
Миновав копошившегося около нее и свирепо ругавшегося
полковника, Сергей снова побежал вперед.
И опять, как в начале атаки, справа и слева бежали
солдаты, а дальше, за облаками грохочущего дыма, стоя-
ла недвижная шеренга заряжавших ружья французов.
Среди них суетился, выкрикивая что-то, высокий тощий
человек с открытой головой, в золотых эполетах и нагруд-
нике.
«Офицер, должно, ихний, — подумал Сергей. — Вот я
его сейчас. . .» И, крепче сжав ружье, он побежал прямо
на врага.
Навстречу ему рванулся язык пламени. Что-то пронзи-
тельно и коротко свистнуло около самой щеки. Это фран-
цуз выстрелил из пистолета и вслед за тем, ловко пере-
кинув его в левую руку, выхватил из ножен шпагу. Но
25
Сергей отбил ее своим штыком, вскинув руку, поймал в
кулак не отточенное с боков лезвие и отвел сто в сторону
и вниз.
Сделал он это так быстро, что кисть руки офицера ы
стряла в дужке рукояти. Француз с искаженным от боли
лицом дергался всем правым боком, пытаясь освободи п.
ся, а егерь уже закинул ружье за плечо на ремень и осво-
божденной рукой крепко ухватил француза за горло. Офи-
цер попытался было ударить Сергея ручкой разряженного
пистолета, но тот, отпустив на миг его шею, вырвал и бро
сил прочь пистолет. Потом снова схватил француза и сда-
вил его еще туже. Француз выкатил глаза, посинел и по-
корился.
Так, не двигаясь и смотря друг другу в лицо, стояли
они несколько минут, а мимо, толкая их и ругаясь, бежали
вперед егеря.
«Надо его отсюдова вывесть да сдать кому-нибудь»,
соображал Сергей.
— Ну, пусти-кось ты! — обратился он к своему и энно-
му, встряхивая клинок.
— Ah, vous me cassez le bras! 1 — застонал тог и, вы-
вернув локоть, изловчился наконец, освободил руку и<
эфеса, после чето принялся трясти ее перед лицом и дуть
на побелевшие пальцы.
Трофейная шпага с нарядной золоченой рукоятью и тра-
вленым замысловатым рисунком по всему клинку была гак
красива, что победитель пожалел бросить се. Не выпуская
шеи француза, скинул он вновь шз-за плеча ружье и всу-
нул конец клинка в дуло. Затем отнял пальцы, и эфес,
со звоном ударившись о стальной край ствола, весело под-
прыгнул над ним.
Сергей накрепко забрал француза сзади за воротник, на-
мереваясь вести его в тыл, когда совсем близко раздался
знакомый начальственный голос:
•— Эй, чего задумался?!
Это был полковник Вуич, сидевший уже на другой, не-
большой вороненькой лошадке. Несмотря на сильно отда 
вленную при падении ногу, он был в радостном настрое-
нии. Атака блестяще удалась, французы были смяты имен-
но его бригадой, которая ударила первой.
Одобрительно оглядев щегольскую одежду пленного и
1 Ах! Бы ломаете мне руку!
26
— Этакого красавца и главнокомандующему в подарок
представить можно!
задержавшись взглядом на его густых эполетах, он весело
крикнул:
— Тащи его за мост обратно! Этакого красавца хоть и
самому главнокомандующему в подарок представить мож-
но! •— И, толкнув шпорами коня, поскакал догонять свои
полки, уже далеко впереди гнавшие неприятеля.
НАГРАДА
Тронулись в обратном направлении и Сергей с францу-
зом.
— Чего не представить, коли велено ... Найтить бы их
толики ... — рассуждал вслух молодой солдат, толкуя по-
следнюю фразу полковника как приказание отвести плен-
ного прямо к Кутузову. И, вспомнив затем слова началь-
ника, недоумевающе заметил: — Тащи, говорит... А за-
чем тащить-то? Он и сам с двум ногам, — иттить во как
27
может . .. Раеве что с рук со своих не пущать нисколь-
ки... Да иди, что ли ты! — сильней тронул он рукой
и коленом задержавшегося было француза.
— Mon chapeau, mon chapeau tombe! 1 — проговорил
тот просительно, тыча пальцем в свою непокрытую голо-
ву, а потом указывая куда-то вниз и в сторону. Там, на
земле, сильно помятая, лежала черная офицерская двуугол-
ка с трехцветной кокардой.
— А, шапо! . . Шапку, значит, свою нашел ... — дога-
дался солдат. — Ну, бери, коли твоя. Можно . . . Как без
шапки жить? Не платком голову покрывать, не баба,
чай, — приговаривал он и, подведя француза к шляпе, дал
поднять ее, попрежнему держа его за шиворот и потому
наклоняясь вместе с ним к земле.
Они шли по тем местам, где дважды прокатилась атака,
где почти на каждом шагу лежали тела наших и францу-
зов. Перебрались через мост и зашагали по большой доро-
ге. Сергей замялся было, стараясь сообразить, где искать
главнокомандующего, но встречный казак сказал ему, что
надо итти к деревне. Вскоре, обогнув стоявшую на пути
батарею, они ясно увидели еще другую впереди, па холме.
Около нее виднелись крыши нескольких изб: то были Гор-
ки. Все чаще попадались навстречу, обгоняли их и пере-
секали дорогу движущиеся части войск и всадники, дело-
вито скакавшие в разных направлениях. Многие с любо-
пытством поглядывали на рослого француза, которого дер-
жал за шиворот безусый конвоир. Скоро Сергей поравнял-
ся с первыми избами деревни и сразу за батареей, на ши-
рокой возвышенной площадке заметил кучку людей в раз-
ноцветных мундирах. Среди них на скамейке понуро сидел
кто-то толстый и неподвижный в темном сюртуке и белой
фуражке.
Сергей понял, что это был Кутузов, и приостановился в
нерешительности и смущении. Но быстро собрался с духом
и, толкая перед собой француза, направился к земляной
лесенке, ведшей с дороги на возвышение. Протискался ме-
жду стоявших здесь разномастных оседланных лошадей,
казаков и солдат, державших их, и 'взобрался наверх.
— Куда? Нельзя! Стой — крикнуло наперебой несколь-
ко голосов, когда, печатая с носка и выкатив глаза, как
учил его Егорыч, но держа 'за шиворот своего пленника,
1 Моя шляпа, моя упавшая шляпа!. -
28
Сергей, перерезая наискось площадку, устремился прямо й
спине главнокомандующего.
— Так что к им самим от полковника Вуича предста-
вить велено, — отвечал он, продолжая итти вперед, и при
этом невольно еще крепче сжимая воротник французу.
— Vous m’etranglez, j’etouffe,1 — взмолился тот.
— Да пусти его, тебе же говорят! .. Вот медведь! ..
Задушил совсем!.. — закричало опять, обступая Сергея,
несколько генералов.
Эти восклицания услышал Кутузов.
— Что там? А? — опросил он, с трудом поворачивая
назад тучное туловище.
— Солдат пехотный, ваша светлость, пленного штаб-
офицера привел, — доложил один из стоявших сзади него
адъютантов.
— Ну, так и пустите его ко мне, — успокоенным голо-
сом сказал главнокомандующий, вновь принимая 'прежнее
положение.
Сергей уже больше не держал француза за шиворот,
потому что ему запретили это. К тому же, стоя перед
главнокомандующим, надо было взять ружье накараул,
а для этого обе руки должны были быть свободны. Госпо-
да расступились, и он, еще крепче ударяя оземь ногами,
прошел среди них, остановился шагах в шести перед сидя-
щим полководцем и, отчетливо щелкая ладонью о ружей-
ное ложе, щегольски отделал прием.
Но при этом из дула с силой вскинутого вверх ружья
чуть не на половину показалась и вновь со звоном ушла
обратно забытая французская шпага. Не сразу сообразив
причину странного раздавшегося над самой головой его
звука, Сергей удивленно и растерянно заморгал глазами и
приоткрыл даже рот.
Кто-то из штабных, наблюдавших эту сцену, сдержанно
хихикнул за спиной главнокомандующего. А Кутузов лас-
ково и внимательно рассматривал неподвижно стоявшего
солдата.
— Поди-ка сюда поближе, молодец, да подай мне шом-
пол свой диковинный поглядеть, — сказал он весело.
Ободренный Сергей принял ружье к ноге, достал шпагу
и подал ее главнокомандующему. В то же время француз
с болезненно перекосившимся лицом отстегнул от пояса
1 Вы меня душите, я задыхаюсь.
29
Поди-ка сюда поближе, молодец!
пустые ножны, бросил их на землю и крепко наступил ка-
блуком на хрустнувшую лакированную кожу.
— Ты, дружок, и взял его? — спросил Кутузов, все
так же приветливо смотря на 'Сергея.
— Так точно, ваше высокопревосходительство, я самый
и взял, — отвечал тот.
— А где же? Когда?
— Да вот, только что, за тым самым мостом, эва — ио-
близи, все дорогой иттить, — забыв на минуту о правилах
стойки перед начальством и указывая пальцем вдаль к
Бородину, пояснил Сергей. И продолжал бойко: — Как
мы их туды обратно загнали, тут я его и ухватил. А потом
едут их высокоблагородие командер полка, — да и прика-
зали: веди, говорят, самому, значит, вашему высокопре-
восходительству в подарок. Ну, я и пошел ...
— Та-аак, — протянул Кутузов все с той же широкой
улыбкой полного удовольствия и обратился уже по-фран-
цузски к пленному: •— Какого вы полка, мой друг?
— 106-го полка линейной пехоты майор Бишар, ваше
сиятельство, — отвечал тот с неглубоким военным покло-
30
ном. По словам и почтительности окружающих он понял,
кто говорит с ним.
— Надеюсь, майор, вы не можете пожаловаться на об-
ращение моего солдата? •— с иной уже, учтивой, но утра-
тившей прежнюю душевность улыбкой спросил главноко-
мандующий.
-— Сдавшись в плен, не следует жаловаться на что-ли-
бо, — горько ответил француз и добавил: — Но этот до-
брый малый не причинил мне никакого вреда. Он даже не
пытался (взять мой кошелек, перстень или часы, на что
имел все возможности. И я должен засвидетельствовать
вашему сиятельству, что, сражаясь почти непрерывно с
1797 года в Египте, Италии, Австрии и еще так недавно в
Испании, я никогда не слышал, чтобы брали в плен так,
как взял меня самого этот ваш солдат. Он даже не хотел
убить меня или ранить, а просто схватил одной рукой за
самое лезвие моей шпаги, а другой — за горло и держал
очень крепко, пока я не сдался.
При последних словах майор Бишар смущенно потер
сначала шею, а потом и заметно распухшие пальцы правой
руки.
— Ну, молодец! — сказал Кутузов уже по-русски,
переводя взгляд с француза на стоявшего навытяжку, ни-
чего не понимавшего из их разговора Сергея. И продолжал
дрогнувшим вдруг голосом, ни к кому не обращаясь: —
Нет уж, истинно сказать, не переведутся у нас вовек чудо-
богатыри суворовские... — Он глубоко передохнул и как
бы задумался.
— Ну что же? — через минуту заговорил он снова. —*
Как про то в статуте-то писано: «Кто захватит в по-
лон ...» А? Как? — вопросительно чуть повернул он к
штабу ухо.
— «Кто возьмет знамя или штандарт или приведет в по-
лон офицера неприятельского, — достоин к получению
знака отличия военного ордена», подсказал без запинки,
подвинувшись вперед, один из адъютантов.
— Вот, слышишь, голубчик, прямо будто про тебя и
сказано, — заметил Кутузов. — Ну так подайте же
мне... — И он протянул в сторону и немного назад руку
со сложенной в лодочку пухлой ладонью.
И тотчас уже другой адъютант вложил в нее сереб-
ряный крестик на оранжевой с черными полосками лен-
точке.
31
— Йаклонись-ка ты ко мне да пуговку выпроси», —
приказал Сергею главнокомандующий и, подавшись вперед
толовой и плечами, кряхтя, протянул к нему рук».
Неловко от волнения расстегнул молодой егерь сразу
две пуговицы и, затаив дыхание, смотрел, как в одну из
освобожденных петель желто-белые пальцы умело всоны
вали ленточку ордена.
— Вот так и ладно, — удовлетворенно выговорил Ку-
тузов и, склонив голову набок, как бы любуясь, глянул на
грудь солдата. — А теперь и ступай себе. Спасибо, пора
довал старика, — перевел он взгляд выше, на сияющее
молодое лицо и, улыбнувшись, закончил: — Да и вправду
пленното-то мне в подарок оставь и полковнику своему
кланяйся.
— Рад стараться, ваше высокопревосходительство!
закричал новый кавалер,1 и казенный ответ прозвучал па
этот раз горячо и искренно.
Потом, не взглянув более на своего француз.) и па пиаб,
он молодцевато повернулся влево и кругом и, спустив-
шись с кургана, поспешно пошел по знакомой дороге к мо-
сту искать свой полк.
БОРЬБА ЗА ФЛЕШИ
И верно, неожиданное появление Сергея доставило Ку-
тузову большое удовольствие. Увидеть такой пример хра-
брости, простоты и честности русского солдата именно
сейчас, в начале этого решительного дня, было особенно
радостно и значительно для старого полководца. К тому
же разговор с ним и с пленным французом занял хоть
малую часть времени, проходившего в томительном ожида
нии донесений с левого фланга, где пока был единствен-
ный напряженный участок боя. Непрерывно неслась оттуда
канонада, и, застилая все происходящее, подымались гу-
стые клубы дыма.
Там, у флешей, близ села Семеновского, войска Багра-
тиона только что отбили первую атаку французов. С час
назад пехота Даву начала наступление. Но дружный
огонь артиллерии и егерских цепей приостановил ее по
выходе из леса. (Вскоре, оправившись и перестроив-
1 Кавалером называлеяв те времена человек, награжденный
орденом.
32
niik'b, шедшие первыми полки дивизии Компала ус громи-
лись на левую (южную) флешь и, несмотря на муже-
ci венную защиту, заняли ее. Но не надолго. Гренадеры
Воронцова вместе с батальонами Неверовского вновь овла-
дели укреплением, и тотчас же полки гусар и драгун пу-
стились преследовать отступающего неприятеля, пока не
столкнулись с выходившими из леса свежими его ча-
С I ими.
Дорого обошлась французам эта безуспешная атака.
Кроме сотен трупов, устлавших равнину, за какой-нибудь
неполный час выбыли из строя генералы Компан, Деесе,
Тес г, Дюплеи и Рапп. Сам маршал Даву, сильно конту-
женный, замертво упал вместе с убитой под ним лошадью.
Узнав о неудаче первого натиска, Наполеон приказал
корпусу Нея присоединиться к войскам Даву, а корпусу
Жюно стать правее их и быть также готовым итти в на-
ступление. Одновременно три кавалерийских корпуса Мю-
рата выдвинулись вперед для содействия пехоте.
Передвижение огромной массы французских войск за-
ставило Багратиона стянуть к флешам все свои силы. Полки
Неверовского вошли в первую линию, сомкнувшись с гре-
надерами Воронцова. За ними стала дивизия Мекленбург-
ского. На рысях подошли кирасиры и развернулись у юж-
ной флеши. Оправа от корпуса Раевского, где неприятель
еще не начал действовать, двинулись два полка пехоты.
И, наконец, слева, от деревни Утица, на поддержку к фле-
шам шла дивизия Коновницына.
Однако Багратион видел, что всех этих войск все же
мало для отражения натиска шести корпусов и почти всей
артиллерии Наполеона. К Кутузову, к Барклаю поскакали
его адъютанты с просьбой о подкреплениях.
Между тем три свежих дивизии французской пехоты
показались уже между бывшими ранее в деле частями кор-
пуса Даву. После короткой артиллерийской подготовки
двинулись они вперед.
Сколько тысяч лье1 чужих земель прошли за свою жизнь
эти солдаты! Сколько победоносных сражений обкурили
пороховым дымом их знамена!
Первый полк, стремящийся к флешам, ведет статный
всадник в богато расшитом золотом мундире. Спокойно
его открытое и мужественное лицо, лицо лотарингского
1 Лье — старая французская линейная мера.
3 Бородино--1667
33
'крестьянина, ставшего маршалом Франции. Это сам Ми-
шель Ней, прозванный солдатами храбрейшим из храбрых.
Его испытанные солдаты врываются уже в правое укреп-
ление. И в то же время левая флешь, как бы залитая пото-
ком штурмующих, перешла в руки французов. Тут только,
обнаружив третью флешь между двумя уже взятыми, ки-
нулись они к ней с двух сторон и после 'Отчаянной схватки
захватили и ее.
Нет больше дивизии Воронцова. Из четырех тысяч гре-
надер уцелели едва ли три сотни. Почти все полковые и ба-
тальонные командиры убиты, сам Воронцов ранен штыком.
Отходят назад поредевшие полки Неверовского, соеди-
няются с дивизией Мекленбургского и свежей бригадой
из корпуса Раевского и вновь устремляются к только что
оставленным флешам. Чтобы смять и рассеять их, не до-
пустив к укреплению, пускается сам маршал Мюрат во
главе французских гусар и вюртембергских егерей. И кру-
тятся клубы пыли под ногами их лошадей.
Но и с русской стороны поднялось такое же широкое
колеблющееся облако. Что-то, мелькая, поблескивает в
нем, и слышится глухо топот восьми тысяч конских ко-
пыт. Это, по приказу Багратиона, устремилась на француз-
скую кавалерию вторая кирасирская дивизия.
Быстро сокращается расстояние, разделяющее противни-
ков. Вот столкнулись и смешались две сверкающие волны.
То оседает, то вздымается желтая пыль, и крутятся в ней
кони под рубящимися и падающими наземь всадниками.
Но вот повернули назад расстроенные ряды прославлен-
ных кавалеристов Мюрата. Сам он принужден укрыться в
одном из 'Оставленных было сзади пехотных карре.
А кирасиры опять плавно и ровно движутся к флешам,
и лишь кучи тел да разбегающиеся по полю лошади без седо*
ков указывают место, где только что сшиблись два строя.
Сметая все на пути своем, достигают русские всадники
цели. Вносятся с задней, пологой стороны на укрепления.
И гибнут под их палашами французы, только что считав-
шие себя победителями. С дружным «ура» спешат пехо-
тинцы закрепить победу кирасир и занимают флеши.
Неся смерть целым взводам и ротам, гремят по русским
триста неприятельских орудий. Теперь они бьют совсем
близко — с полутора тысяч шагов. И в третий раз француз-
ские колонны, построенные неукротимым Неем, кидаются
на флеши. Быстро таю г под их ударами ряды русских. Но
34
Пьются сии,
соперничая в храСрости и упорстве.
бешено защищают они купленные кровью валы. В самом
пекле сражения мелькают их начальники. Ранены генералы
Неверовский и Горчаков. И вновь флеши заняты францу-
зами. Но уже подходит от Утицы дивизия Коновннцына,
a or центра присланные Барклаем драгуны и гусары. Они
бросаются вперед. И опять отброшены в открытое поле
французы.
Высоко стоит яркое солнце, но не пронизать его лучам
густых клубов дыма и пыли. Не замечают сражающиеся
времени. Более трех часов бьются они, соперничая в хра-
брости и упорстве. На Шевардинском редуте, окруженный
безмолвной свитой, Наполеон напряженно следит за боем.
Все больше хмурятся его брови. Потери страшные, а план
его сегодняшней победы ни на шаг не приблизился к за-
вершению. С нетерпением ждет император французов из-
вестия о решительном успехе, о взятии флешей.
И маршалы знают это. Атака во фронт не привела к
успеху. Не лучше ли атаковать русских во фланг? Бездей-
ствовавший до сих пор корпус Жюно направляет свой
удар между Утицей и флешами. Однако и здесь встречают
врага контратакой как из-под земли выросшие русские.
Эти свежие части — корпус Багговута и гвардейская кон-
ница — только что пришли сюда по приказу Кутузова б
крайнего правого фланга и из резервов.
Тем временем кипящий нетерпением Ней, надеясь на
успех Жюно, опять построил свои полки и, подкрепленный
войсками Даву, повел их на флеши.
з*
35
Трудно сказать, сколько раз после этого врывались туда
французы и вновь выбивали их русские.
Полтора часа на всех трех укреплениях кипела рукопаш-
ная битва, беспримерная даже в истории тогдашних войн.
Невероятное ожесточение сводило врагов грудь с грудью,
заставляло порой вовсе забывать об оружии, заменяя его
мертвой хваткой зубов и рук. Падавшие бойцы все же си-
лились поразить еще хоть одного врага, прежде чем ис-
пустить дух. Начальники в отваге и упорстве соперничали
с подчиненными. Но истощаются силы корпусов маршала
Нея. И он принужден отойти и ждать подкреплений. Он
так настойчиво просил их у императора.
Ослабленная канонада загремела с новой силой. Теперь
уже четыреста' французских и триста русских пушек, со-
бранных на площади в две квадратные версты, непрерыв-
но ревели смертоносным хором. Воздух выл, свистел и
стонал от проносившихся и рвавшихся масс чугуна, свинца
и железа. Груды трупов, похожие на степные курганы,
росли на глазах, как бы насыпаемые чьей-то невидимой и
неумолимой рукой.
И тогда произошло то, что лишь чудом не случилось
ранее: беспрерывно находившийся в огне Багратион был
тяжело ранен. Несколько минут скрывая жгучую боль в
раздробленной ноге, силился он удержаться в седле. Но
силы его оставили, мертвенно побледнело резко очерчен-
ное восточное лицо, и адъютанты сняли его с коня.
Кто же будет теперь руководить второй армией? На-
чальник штаба ее, генерал Сен-При, ранен еще до Багра-
тиона; ранен корпусный командир Бороздин; другой •—
Раевский — с час уже отражает натиск войск Богарне на
защищаемую его дивизиями батарею. Следующий по стар-
шинству — генерал Коновницын; разыскивать его в огнен-
но-дымном кипении боя поскакал один ив адъютантов.
— Ранен командующий! Самого Багратиона убило! —
передавалась по рядам страшная весть, мгновенно осла-
бляя напряженные для удара мышцы, внося всюду расте-
рянность и волнение.
Другой гонец скакал уже к Горкам, где на батарее по-
прежнему сидел Кутузов.
Со спокойным лицом, приложив руку к уху, выслуши-
вал он сквозь непрерывно нараставший гул орудий доне-
сения о происходившем. Его не пугали вести о смерти или
ранении десятков генералов и полковых командиров, о
36
значительной убыли введенных уже в бой дивизий. Ста-
рый полководец, — он воевал уже пятьдесят лет, — он
знал, что в таком сражении, как сегодняшнее, все это не-
избежно и законно; знал, что большие потери повлекут за
собой никак не меньшие и со стороны неприятельской.
Главное — таявшие полки не уступают французам мест
своих. Не спеша высчитывал он время, когда надлежит под-
держать их слабеющие силы, постепенно направляя на по-
мощь свежие части. Все шло так, как должно было итти.
II Кутузов не сомневался, что так же пойдет и дальше.
Но когда ему доложили о ранении Багратиона, седой
полководец изменился в лице и беспокойно задвигался на
скамейке. Какая огромная, непоправимая утрата! ..
Этот безмерно горячий в жизни, но осмотрительный и
хладнокровный в бою грузинский князь был истинным су-
воровским питомцем. И с ним главнокомандующий мог
бьнь спокоен за левый фланг. Там будет сделано все, что
в силах человеческих, а если понадобится, так и больше
того. Но теперь? Потеря Багратиона — это потеря солда-
тами веры в победу, это возможный прорыв фронта и, на-
конец, отступление...
Тотчас же, не медля, необходимо было назначить туда
человека, способного восстановить прежнее положение.
Поспешно перебирает главнокомандующий имена лучших
своих генералов, мысленно взвешивая боевые их каче-
ства.
— Толь! — позвал Кутузов после нескольких минут
молчания.
— Что прикажете, ваша светлость? — немедленно ото-
звался, огибая скамью, рыжеватый, розовый и щеголева-
тый полковник.
Пошли кого-нибудь к Дмитрию Сергеевичу, чтобы
ехал он тотчас вместо князя Петра команду принять, —-
приказал Кутузов.
Он остановил свой выбор на корпусном командире Дох- «.
турове, начальнике центра боевой линии. Скромный и ти-
хий, он был известен своей геройской защитой отступле-
ния наших войск после сражения при Аустерлице. Немало
и других трудных боевых задач с честью выполнил он на
своем веку, и последней из них была оборона Смоленска
всего три недели назад.
«Да ведь мало одного Дохтурова, — отдав приказание,
думал Кутузов. — И прочих-то там почти никого уж нету,
37
всех перебило. Сыскать ему надобно еще помощника, по-
моложе, подвижного, отчаянного .. . Которого бы куда
угодно и на что угодно он послать мог . . . Да где такого
взять сейчас?.. Все по своим местам нужны. Разве
вот...» — Алексей Петрович! — окликнул он, полуобер-
нувшись назад.
— Алексея Петровича! Алексей Петрович!.. Где он?..
Сюда пожалуйте! .. 'Вас светлейший кличет! .. — разда-
лось тотчас на разные лады сзади по свите.
— Здесь! — .мягко и сочно прозвучал через минуту над
Кутузовым густой голос, и большая голова в шапке кур-
чавых волос склонилась к самому его. плечу. Крупные
черты лица были необычайны: лоб высокий и выпуклый,
нос тупой и короткий, глаза глубокие и яркие, подбородок
тяжелый и твердый, — а все вместе похоже на большого,
умного, но не вполне прирученного зверя. Легкий в дви-
жениях, с крупным и мускулистым телом — такова была
внешность генерала Ермолова, начальника штаба первой
армии, известного по прошлым войнам, искусного и до
дерзости смелого артиллериста.
— Поезжай, голубчик, на левый фланг, — сказал ему
главнокомандующий, глядя почти в упор на крепкое вни-
мательное ухо, опушенное завитками каштановых волос. —
Погляди там, что можно устроить по твоей части, помоги
Дмитрию Сергеевичу, и коли что надо будет, сообщай мне
тотчас же ...
— Слушаю, ваша светлость, — отвечал Ермолов, вы-
прямляясь. Надевая шляпу, он поспешно пошел через штаб,
на ходу отвечая на посыпавшиеся вопросы, куда и зачем
он едет.
У БАТАРЕИ РАЕВСКОГО
У самого спуска с кургана Ермолова догнал молодой
генерал со смуглым лицом, курчавыми волосами и круп-
ными яркими губами. Это был граф Кутайсов, сын пленно-
го турчонка, ставшего по прихоти Павла русским вельможей.
-— И я с вами, Алексей Петрович, — сказал он полу-
просительно.
— Рад бы, да не лучше ли вам здесь оставаться. Гля-
дите, опять светлейший разгневается, — отвечал Ермолов.
Только час назад главнокомандующий требовал самоволь-
38
но отлучившегося от шгаба Кутайсова, состоявшего при
нем начальником артиллерии.
— Нет уж, что тут делать, и без меня, авось, обойдут-
ся.. . Там я, право, полезней буду, — отвечал тот беспеч-
ным тоном избалованного 'Мальчика, делающего заведомо
дурной пос гулок, оправдываясь его молодечеством.
«Скучно графчику при штабе, — вот и лезет бестолку
в огонь. Назначают таких ...», досадливо подумал Ермо-
лов, чувствуя бесполезность дальнейших уговоров.
Он сел на подведенного коня и, сопутствуемый адъ-
ютантом, двумя ординарцами и Кутайсовым, проехал на-
прямик через пологий лужок. Пересек овраг, отделявший
1 орки и большую дорогу от дымившегося поля.
Эго был кратчайший путь на левый фланг. Он лежал в
полуверсте за 'фронтом сражавшихся. Справа, начиная от
самого оврага, стояли на широких интервалах батальонные
колонны пехоты. Здесь располагался 6-й корпус Дохтурова.
[ лядя на правильные живые четырехугольники, можно бы-
ло подумать, что находишься еще далеко от сражения. И
только частые разрывы снарядов, немедленно смыкающие-
ся ряды, текущие от них в тыл цепочки раненых нару-
шали это впечатление. Впереди неясно вырисовывалась
центральная батарея, подобная вулкану, окутанному гу-
стыми клубами дыма, поминутно вспыхивавшему огненны-
ми отсветами.
А по другую сторону пути генералов, также неподвижно
и строго, вытянулись еще не бывшие в деле кавалерийские
полки и около них несколько рот конной артиллерии.
Исправные запряжки ее пушек, начищенные до атласного
блеска лошади и щегольская одежда и посадка ездовых и
орудийной прислуги невольно задержали на себе взгляд
Ермолова.
— 'Вот что, Александр Иванович, — сказал он ехавшему
рядом Кутайсову. — Чем нам туда с пустыми руками сам-
друг являться, прикажите-ка из сего резерва сколько-ни-
будь артиллерии с нами итти.
— Отчего же... — охотно отозвался тот и обернулся
к ординарцу. — Доезжайте до них, мой милый, да скажи-
те полковнику Никитину, —- вон что стоит с трубачом впе-
реди, чтобы взял он три роты и тотчас за нами следовал.
Черев несколько минут, нарушая прежний строй и созда-
вая новый, резво тронулись одна за другой шестерки по-
добранных в масть коней, с места беря ровной съевженной
S9
I
рысью, заставлявшей высоко подпрыгивать по неровному I
полю пушки и зарядные ящики.	'
Но по мере приближения к левому флангу развертывав-
шаяся картина изменялась. Расположение корпуса Дохту-
рова осталось сзади, войскам Раевского приходилось, оче- ,
видно, куда труднее. Неподвижно стоявших колонн вид-
нелось всего две-три, почти все полки были стянуты уже к
батарее на кургане, более прежнего окутанной дымом,
обильно стлавшимся и по бокам ее.
Вдруг из этой серой пелены на открытое поле выбежала
и устремилась наперерез движению Ермолова группа из
двадцати-тридцати пехотинцев. Через минуту близ нее
обозначилась другая, значительно большая, человек в семь-
десят-восемьдесят, а за ней показались и еще кучки.
— Ох, никак неладно что-то? . . — проворчал ехавший
рядом с генералами Никитин. Переходя вслед за Ермоло-
вым с рыси на шаг, он поднял вверх руку, чтобы замед-
лить движение своих рот, и напряженно вглядывался в
приближающуюся толпу солдат.
Уже можно было различить отдельные возбужденные
лица. Их разноцветные воротники и погоны мундиров по-
казывали, что люди эти принадлежат к нескольким сме-
шавшимся между собой полкам
Когда беглецы почти поравнялись с ним, Ермолов вдруг
пришпорил коня, вскакал в раздавшуюся перед ним кучу и
закричал что было силы, покрыв на минуту все своим гу-
стым голосом:
— Стой! Стой! Куда?!
Но его не слушали. Не поворачивая головы, не глядя на
генерала, бежали мимо пехотинцы. И вслед за ними с гро-
хотом и звоном железа, с топотом и храпом коней, с ги-
ком ездовых и свистом плетей неслись прямо на одинокого
всадника десятка полтора артиллерийских запряжек с тя-
желыми орудийными передками и зарядными ящиками.
Остановить этот вихрь копыт и колес не было воз-
можности. Тогда Ермолов подался назад, ожидая их
проезда и поспешно ища выхода из создавшегося поло-
жения. Он понимал, что внезапное появление здесь ору-
дийных передков, беспорядочное отступление пехоты озна-
чает, что курганная батарея, неразличимая из-за дыма, либо
упорно штурмуется, либо уже взята французами.
А именно этот редут в штабе армии называли ключом
всей русской позиции. Значит, если французы взяли бата-
40
рею, то стоило только усилит атаку, углубить образован-
ную брешь, чтобы отделить от войск Барклая изнемо-
гавшую в бою вторую армию, к которой он сейчас ехал.
Тогда разгром ее, а затем и обращенной флангом к неприя-
телю остальной части войск становился почти неминуе-
мым.
Во что бы то ни стало необходимо заткнуть прорван-
ный фронт, отбить назад батарею, удержать эту важней-
шую высоту всей передовой линии.
Ермолов поспешно огляделся по сторонам. Утешитель-
ного было мало. Вон впереди движутся, приближаясь, еще
нестройные кучки отступающих. Поле свободно поблизо-
сти, и только шагах в трехстах неподвижно стоит одино-
кая колонна пехоты.
«Батальон, да, кажись, и слабый притом... Много, коли
человек триста будет... — соображал он, прикидывая на
глаз численность рядов. — -Вовсе для этакого дела ма-
ло ... А все-таки попробовать надобно, авось счастье мое
вывезет...»
И, крикнув несколько слов Никитину и Кутайсову, он
повернул коня и поскакал к неподвижному строю.
Между тем поблизости еще другой человек также пы-
тался собрать силы для немедленной контратаки. В самой
гуще переходящих поле беспорядочных толп неистово
метался невзрачный ефрейтор в егерском мундире. Широко
растопырив руки, он хватал за плечи и локти, за фалды
мундиров и сумы бежавших мимо солдат и кричал им:
— Куды, дьяволы, бегете? Стой, кошкины лапти! Стой,
тебе говорят!
Но и его не слушались, также как генерала. Да еще
ругали, гнали с дороги, толкали кулаками, плечами, при-
кладами. Однако он не смущался и, наскоро- отодвинув
повыше сползавшую со лба окровавленную тряпицу и по-
правив болтавшийся у локтя на подбородном ремне ки-
вер, вновь и вновь повторял одно то же.
Этот упрямец был Егорыч. Уже часа два назад полк его
был передвинут к редуту Раевского, чтобы участвовать в
его обороне. Кровь непрерывно сочилась из раны на лбу,
но ефрейтор вовсе не думал о- ней, пока ротный командир
не приказал ему проводить в тыл раненого подпрапорщика.
Доведя обессилевшего юношу до перевязочного пункта, —
там находилось множество раненых, ожидавших очереди к
декарям, — Егорыч махнул рукой и пустился обратно.
41
Он медленно шел, понурив мучительно нывшую го-
лову, когда на него почти набежало несколько пехотин
цев. Их несвязные слова, растерянный вид говорил, чю на
линии не все обстоит, как надо. Сначала Егорыч обеспо-
коился только за свою роту, за молодых солдат и т.тк от-
личившегося нынче Сергея. Но потом увидел еще прибли-
жающиеся фигуры, а за ними скачущих карьером лршлле
ристав и мигом забыл о болевшей голове, о своей роге и,
не раздумывая, кинулся к первым попавшимся людям, пы-
таясь удержать и повернуть их обратно.
После чуть ли не десяти безуспешных попыток он ocia-
новил-таки шедших более спокойно, чем другие, трех еге-
рей своего полка. И тотчас вслед за этим поймал за шиво-
рот бежавшего мимо барабанщика Ильюху.
— Хватай, братцы, еще своих, коли встретим, да и
того ... кошкины лапти — прямо шагом мар-рш! — ско-
мандовал Егорыч новым подчиненным. — А ты, — строго
покосился он на Илью, — бей, что силы станет, гренадер-
ский сбор. Авось, кошкины лапти, опомнятся от его, черти
очумелые.
Так под дробные звуки сигнала, по которому рассыпан-
ные егеря должны были сходиться в строй для сомкнутого
движения, они первые повернули и пошли к батарее.
В это время Ермолов подскакал к уфимцам, назвал себя
и приказал изготовиться к атаке. Командиру батальона он
велел развернуть своих людей как можно шире тонкой це-
почкой, надеясь ею, как неводом, захватывать и увлекать
за собой всех встречных.
Расчет оказался правильным: почти тотчас же стали по-
полнять этот слабый фронт остатки частей, истомленных
несколькими часами непрерывного боя. Ободренные видом
шедших им навстречу шеренг, они поворачивали обратно и
с новой энергией бежали атаковать тот самый курган, ко-
торый только что считали безвозвратно потерянным.
Едва ли не первым попал в середину разомкнувшихся
рот Уфимского полка Егорыч с его людьми. Оглянувшись,
егеря вдруг почувствовали себя частицей привычного мощ-
ного целого и, переменив ногу, как бы совсем слились с
новыми товарищами. Когда же где-то близко с полдюжи-
ны барабанов ударили атаку, Ильюха уже по собственному
почину поймал такт, и снова задорно затрещал его бара-
бан.
Не раз ехавшему перед фронтом Ермолову попадались
42
на глаза две 'оказавшиеся близ него фигуры. То были мо-
лодец барабанщик, мастерски работавший так и мелькав-
шими палками, и пожилой ефрейтор с непокрытой и пере-
вязанной головой. Генерал заметил кивер, висевший, как
ведро, на согнутой, несшей ружье руке ефрейтора, мо-
тавшийся взад и вперед в такт шагу.
«Экий чудак исправный», мельком подумал Алексей
Петрович. — И ранен-то, и в атаку идет, а все казенного
добра копеечного бросать не хочет...»
А на батарее и вправду были уже французы. После
конца операций у Бородино Евгений Богарне, как и пред-
полагалось, перебросил почти все свои войска против
центрального пункта русской позиции. К этому времени
лишь накануне начатый редут сильно пострадал от
обстрела французских батарей, а защищавший его корпус
Раевского был сильно ослаблен и этим огнем, и отправ-
кой подкреплений Багратиону. Однако первую атаку фран-
цузов отбили с большим уроном. Но началась вторая, и уси-
ленная артиллерийская пальба заставила заколебаться
нашу пехоту, занимавшую участки впереди и по сторонам
кургана. Тогда-то бригаде Бонами из дивизии Морана и
удалось достигнуть подошвы холма, и через несколько ми-
нут французы заняли замолчавшую батарею.
Геройски исполнили долг свой русские артиллеристы, —
все до одного легли у лафетов пушек в последней руко-
пашной схватке. Ни одного заряда не оставили они врагу,
выпустив почти в упор по нему последнюю картечь.
И когда французы повернули навстречу цепи Ермолова
несколько орудий, то стрелять оказалось нечем.
Теперь по ним самим бьют уже дерзко вынесшиеся на
самую близкую дистанцию конно-артиллерийские роты.
Это Никитин помогает атаке своих, и одна за другой ло-
паются в самой гуще французских стрелков метко пущен-
ные гранаты.
Все ближе к кургану русские. Широкая, нестройная, но
быстрая и сильная человеческая лавина катится ровно, не-
прерывно ускоряя свое движение. И уже не шагом, не
рысью, а галопом скачут впереди ее несколько верховых
начальников. Сверкают наклоненные штыки, легко и бы-
стро ступают бегущие ноги, качаются высокие султаны ки-
веров, несется бодрое, дружное, все нарастающее ура...
Залп за залпом дают по приближающемуся неприятелю
французы. Ловкими, привычными движениями подносят
43
они ко рту патроны, чтобы, захватив зубами свинцовую
пулю и освободив тем выход заключенному под нею поре
ху, высыпать его в дуло и на полку ружья. Потом, дос гав
длинный стальной шомпол, с глухим звяканьем забивают
им сверх пороха пулю и закрепляют ее омятой бумажной
гильзой, превращенной в пыж. Щелкают, наконец, взводи-
мые курки, и через минуту сотни выстрелов обволакиваю г
верхнюю часть холма плотной пеленой порохового дыма.
Падают русские, покрывая телами путь свой. Но, не
останавливаясь, бегут вперед уцелевшие. И вот уже мель-
кают их белые холщевые панталоны на пологом заднем
склоне укрепления, ставшем сейчас на время передним.
— У-р-р-а! .. У-р-р-а! .. — все громче и громче hcccich
над полем. И все реже слышен чуждый русскому слуху
возглас:
— Vive 1’empereur!1
Стон, крик, звон стали, 'бьющейся друг о друга и мечу-
щей искры, глухой стук и хряск тяжелых ударов. На по-
холодевшие трупы русских артиллеристов падают теперь
стрелки французской армии. Спасаясь бегством, покидаю i
редут синие мундиры и, преследуемые по пятам черными,
бегут вниз по скатам холма и по полю.
А на батарее еще кое-где бьются с обступившими их
русскими егерями последние участники наполеоновских
походов.
Вот, стоя спиной друг к другу, упорно обороняются два
седых ветерана: высокий, широкоплечий гренадер и до-
стигающий ему всего до плеча генерал в окровавленном
мундире. Валится вскоре пораженный ловким ударом сол-
дат, и один против трех противников остается неприятель
ский начальник. Ему предлагают сдаться, но, мотнув голо-
вой, он вновь поднимает клинок и умело парирует сыплю-
щиеся градом удары, пока не заливает глаза кровь, хлы-
нувшая из оцарапанной штыком головы. Тут, поскользнув-
шись, падает он на колени, и три штыка разом готовы
пронзить грудь его.
— Стой, стой, братцы! — кричит, увидев это, Ермолов.
Но разве слышат его в шуме схватки солдаты? Не избе
жать теперь французу верной смерти. Но нет, кто-то дру-
гой, оказавшись рядом, задержал разящие руки.
— Погоди, ребята, колоть-то! Этакой, кошкины лапти, и
1 Да здравствует император!
44
— Погоди, ребята, колоть-то!
живьем куды-нибудь пригодится. За его, поди, полков-
ника, аль и еще повыше кого из ихнего плена выручить
можно, — убеждает товарищей какой-то солдат.
Медленно опускаются штыки. Егорыч помогает встать
французу, приговаривая:
— Эва, истыкали как, кошкины лапти, словно с барана
кровь хлещет.
«Да это тот самый, что с кивером на руке давеча бе-
жал ... Он и бился славно ...» вспомнил Ермолов виден-
ную в самый разгар свалки стремительную фигуру.
Соскочив с лошади, он подошел к пленному и обратился
к нему по-французски:
— Вы храбро защищались, сударь, и я хотел бы знать,
с кем имел честь встретиться для сообщения о том глав-
нокомандующему.
— Я генерал Бонами, взявший этот редут во главе
своей бригады, — гордо отвечал тот, держась одной ру-
45
кой за раненый бок, а другой Пытаясь стереть Со лба
кровь и еще более размазывая ее при этом. — Л вы кю
такой? — закончил он, высокомерно оглядывая маленькими
серыми глазками скромный артиллерийский мундир собе
сед ника.
Ермолов невольно улыбнулся такому ответу.
— Я генерал Ермолов, взявший после вас этот редуг, а
вместе с ним и особу вашего 'превосходительства, от-
вечал он французу, глянув за полуосыпавшийся бруствер,
где на порядочном расстоянии русские пехотинцы гнали
остатки французских батальонов. — Ох, далече зарвутся
ребята, — подумал он вслух и крикнул находившемуся
поблизости командиру Уфимского батальона: — Велите,
господин майор, скорее сбор играть! ..
Но в пылу преследования никто не слышал сигналов. И
Алексей Петрович, боявшийся, что, забыв о всякой осто-
рожности, солдаты наткнутся на расположение французов,
послал прибывших драгун скакать следом и вернуiв их
назад.
'Приказав освободить батарею от наваленных на ней ку-
чами тел, Ермолов продиктовал донесение Кутузову.
Раненых отправляли в тыл. Кое-как перевязанному Бо
нами только что подвели лошадь. Остановленный подо-
шедшими к нему офицерами, Ермолов наблюдал, как, схва-
тившись руками за луку седла, француз тщетно силился
вдеть ногу в стремя и неловко припрыгивал около неспо-
койного коня, тряся шитыми золотом фалдами мундира.
Державший поводья поручик не видел этого: он горячо
толковал что-то пехотному капитану, указывая на валы и,
должно быть, советуя скорее поправить их. Солдаты были
заняты каждый своим делом и не догадывались пособить
пленному. Наконец, выбившись из сил, Бонами с жалоб-
ным и как бы постаревшим от усилий и боли лицом, огля
делся вокруг, ища помощи. И прежде чем двинулся Ер-
молов, около раненого оказался все тот же ефрейтор.
— Давай, басурман, кошкины лапти, подсажу, что
ли... -— ворчливо приговаривал он, переплетая узлова-
тые пальцы рук и подводя соединенные ладони под левое
колено француза. Он помог пленному усесться в седле и
всунул его ноги в стремена. Бонами закивал головом и за-
бормотал слова благодарности.
Несколько минут смотрел Ермолов на эту столь непо-
хожую по костюму пару, странно сближаемую окрова-
46
вленными повязками голов. Мундир солдата также быЛ
разорван и пропитан кровью у плеча, что, однако, не ме-
шало тому возиться с пленными.
Вскоре офицер тронулся, ведя койя на поводу, и Егорыч
пошел рядом, заботливо придерживая за кушак неловко
сгорбившегося в седле француза.
Так проводил он пленного по неровному спуску с реду-
та, а затем, постояв недолго над одним из лежавших по
пути тел, вернулся на батарею.
Через четверть часа Ермолов- вновь увидел знакомую фи-
гуру. Вместе с несколькими солдатами ефрейтор оттаски-
вал от амбразуры разбитую пушку. Побледневшее лицо
его, покрытое крупными каплями пота, замедленные дви-
жения -— все говорило, что раненое плечо и голова дают
себя чувствовать. Заметив взгляд генерала, ефрейтор вы-
прямился, ожидая, не прикажет ли тот чего.
— Ты что же «а перевязку не пошел? — сказал Ермолов.
Егорыч молчал, не зная, как отвечать. Под взглядом на-
чальства он постарался получше выкатить грудь и развео-
нуть плечи. Но этими движениями он причинил себе, ви-
димо, такую резкую боль, что невольно сморщился и чуть
слышно охнул.
— Болит? — спросил Алексей Петрович.
— Так точно, — отвечал ефрейтор. — Крепко давеча,
чорт, штыком торнул.
— Иди к лекарю, а то зря кровью изойдешь, — прика-
зал генерал и, заметив, что егерь .не очень спешит, приба-
вил строго: — Слышишь, что ли?
—- Так точно, — отозвался Егорыч и отошел к валу,
чтобы взять свое ружье с повешенным на штыке кивером.
Глядя, как он бережно подцепил его себе на локоть, Ер-
молов припомнил недавно мелькнувшее рядом с этим еще
другое, более молодое лицо и ловкие руки с резво под-
прыгивающими палочками.
— А барабанщик где же, что давеча рядом с тобой бе-
жал? — спросил он.
— Там остался, — указал Егорыч на пройденное ими
вместе поле. И пояснил, нахмурясь: — Кончило его, зна-
чит, кошкины лапти, ваше превосходительство.
Илья действительно навсегда остался у подошвы хол-
ма. Здесь встретила и остановила его пуля французского
пехотинца.
Исправно бил он атаку до последней минуты и теперь,
47
как многие другие, неподвижно лежавшие здесь, пол
ностыо искупил минутную слабость отступления.
Не прошла даром и графу Кутайсову лсгкомыс шинам
отлучка из штаба главнокомандующего. В самый разгар
движения цепей Ермолова французская граната сорвала
его с коня и разнесла на части.
БОЙ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Наиболее пострадавшие части отвели в тыл, а их места
на подступах к редуту заняли два свежих полка. Не-
сколько раньше прибыла артиллерийская рота и размести-
лась на кургане, приготовляясь к новым возможным ага-
кам. Французы усилили артиллерийский огонь, но нового
приступа не начинали.
Происходило это потому, что в это время, около часу
дня, почти все силы корпуса Евгения Богарне были устре-
млены в другую сторону, к северо-востоку от Бородина.
Оттуда совсем неожиданно показались русские.
Надлежало оттянуть силы французов от армии Багра-
тиона. Кутузов еще два часа назад приказал легкой кава-
лерии произвести набег на тылы французов. Так решил он
отвлечь внимание врага и выиграть время для переброски
войск на свой левый фланг. Девять казачьих полков под
командой атамана Платова и кавалерийский корпус Ува-
рова из шести полков гусар, улан и драгун переправились
у деревни Малое через Колочу.
Французы их не заметили, и конница, пройдя по лесистой
местности, описала крутую дугу у оконечности фронтов
обеих армий и около полудня появилась в глубоком тылу
противника близ деревни Беззубово. Казаки вынырнули как
бы из-под земли, там, где их никто не ждал. С гиком и
воем ударили они в шашки и пики на обозы и артилле-
рийские парки большей части французской армии. Францу-
зы отступали теперь в страхе и беспорядке. А полки Ува-
рова, оттеснив ©отреченную на пути бригаду конницы, ата-
ковали пехотные полки, заградившие им дальнейший путь.
Все случилось так, как рассчитывал старый полководец.
Как раз теперь Наполеон собирался новым усилием про-
рвать ослабевший у Семеновского фронт русских. Вступить
в бой должна была молодая пешая гвардия, гвардейская
кавалерия и артиллерия. Эти части Наполеон берег, несмо-
48
тря на многократные настойчивые просьоы своих генера-
лов, нуждавшихся в подкреплении.
Отборные полки уже готовились тронуться к месту боя,
когда поступили тревожные донесения: русская кавалерия
двигалась в глубокий тыл левого фланга французов. Обес-
покоенный Наполеон приказал остановить начатое уже пе-
ремещение. Он сам с гвардейской конницей поскакал к ме-
сту появления врага.
Но полки Платова и Уварова не пошли дальше: они сде-
лали свое дело. Прошло два с лишним часа, прежде чем
Наполеон убедился, как мало там русских. Только тогда
корпус Богарне вновь обратился к центру русской пози-
ции.
Л па левом фланге, до' которого гак и не доехал Ермолов,
кипела ожесточенная борьба. Полки, упорно защищавшие
целых шесть часов флеши, при известии о ранении Багра-
тиона отдали их наконец неприятелю. Впрочем, эти укре-
пления с насыпями, почти растоптанными тысячами ног, 'за-
валенные грудами трупов, которые невозможно было уби-
ра гь под огнем, не походили уже более на укрепления и не
годились для обороны. Отступив всего на полверсты, рус-
ские остановились за Семеновским оврагом и сомкнулись в
крепкую оборонительную линию.
Напрасно Ней во главе поредевших дивизий пытался
прорвать эту новую преграду. Родившаяся было надежда
на победу скоро пропала: стало ясно, что русские только
переменили позицию. Маршалы решили направить в атаку
конницу Мюрата, мало участвовавшую сегодня в деле, под-
готовив ее натиск смертоносным, устрашающим огнем ар-
тиллерии. И опять загрохотали подвезенные еще ближе
французские батареи.
Особенно жарко приходилось трем гвардейским пехот-
ным полкам: Литовскому, Измайловскому и Финляндскому,
расположенным левее Семеновского, на совершенно откры-
том месте.
С воем, свистом, грохотом рвались снаряды спереди, сза-
ди, с боков и над головами стоявших плечо к плечу рос-
лых молодцов, и все чаще слышалась по их рядам коман-
да: «Сомкнись!»
Но смолкает грохот артиллерии. За желтоватыми клуба-
ми, медленно относимыми ветром, как будте сверкнуло что-
то, подобное огненно-золотистой искре в дыму пожарища.
Вот еще и еще... И вдруг в каких-нибудь восьмистах ша-
4 Бородино—’1667
49
гах перед русскими вырастает широкая волнующаяся ли-
ния вороных коней. Над ней -— блестящие на солнце гру-
ди кирас1 и грозным частоколом вздымаемые к небу
клинки.
— Батальон! По второй роте в карре стройсь! — звучит
команда, повторенная девятью различными голосами ба-
тальонных командиров.
И быстро, точно, уверенно отходят назад крайние части
развернутого фронта каждого батальона. Они останавлива-
ются под прямым углом к своему прежнему положению.
Еще поворот, и концы их смыкаются между собою, обра-
зовав живой прямоугольник. Новая команда, и все двигав-
шиеся люди поворачиваются лицом в поле, — создаются
стороны, или, как их называли, «фасы», готовые отражать
атаку. Карре щетинится штыками ружей, взятых на руку.
— Ребята! Никто чтоб до команды стрелять не смел! —
слышен над одним из безмолвных карре ровный голос ко-
мандира. — Да каждому целиться человеку или лошади в
голову, а не куда попало ...
Ближе и ближе сверкающие всадники. Их лица суровы
под низко надвинутыми касками, сильные руки сжимают
оружие, встряхивают гривами оцененные конские морды.
Вот-вот налетят, сомнут, изрубят, затопчут тяжелыми под-
кованными копытами. Крепче прижимается приклад к пле-
чу пехотинца. Нетерпеливо дрожит указательный палец, го-
товый дернуть за спуск ружья. Но стой! Не время еще...
Ох, все ближе, ближе! .. Когда же и сТрелять-то? Чего
молчит батальонный? Видит ли он?.. Уже едва ли и сто
шагов осталось ... Экой топот ...
— Кладьсь! 1 2 — коротко и уверенно командует сзади
чуть повышенный голос и, выждав минуту, пока люди це-
лятся, добавляет: — Или!
Трах-трах-трах! .. — катится по переднему фасу треск
одновременных выстрелов. Беловатая лента опоясывает
строй. С минуту ничего не видят гвардейцы. Но расходит-
ся дым, и открываются бьющиеся перед карре в послед-
них судорогах или неподвижно лежащие люди и лошади.
1 Кираса — металлический панцирь из двух половин; закры-
вал грудь и спину бойца. Кирасы и металлические каски носили
солдаты тяжелой кавалерии, главным образом кирасиры, боевое
назначение которых состояло в атаке сомкнутым строем.
2 Так сокращенно произносилась команда „прикладьсь” или
„приложись'.
50
Л Дальше, пригнувшись к седлам, скачут прочь расстроен-
ные ряды кирасир...
Досталось невестке на отместку! — выкрикивает ба-
1ПЛ1.О1ШЫЙ IliyiHHK.
— Шире шаг! — тотчас же командует другой.
1!, покрывая их восклицания, раздается новая команда:
— (' lyinaii! Ружья к заряду! — по которой сотни сол-
датских рук, и.ил нувшись, тянутся за спину к патронным
сумам, чтобы достать новый гостинец для вргов. И через
минуту батальоны вновь готовы их встретить.
А кирасиры, отскакав всего шагов триста, останавлива-
1<>1ся и собираются для новой атаки. До русских доносится
каж тая пронзительная медная нота сигналов, что играют
их трубачи.
Проходит двадцать минут. Снова устремляются на врага
непобедимые до нынешнего дня эскадроны. Но перед ними
иг авегрийцы и не пруссаки, которых топтали они в прош-
ило войны. Перед ними — русские! И вновь, всего в соро-
ка шагах, гремит дружный залп. Несутся по полю испу-
ганные кони без седоков, мешаясь с рядами отступающих
всадников. На опустевшем, усеянном телами поле здесь и
i.tM подымаются раненые кавалеристы и бредут за уска-
кавшими лошадьми.
1 1itc.uo третьей столь же неудачной атаки кирасиры
скрылись из виду. Опять заговорила французская артил-
лерия.
- Сомкнись! . . Сомкнись! .. Сомкнись! .. — поминутно
звучали голоса унтер-офицеров, и, сохраняя ту же квадрат-
ную форму, как бы съеживались, постепенно уменьшаясь,
карре.
Еще час неподвижно простояли под убийственным огнем
измайловцы, литовцы и финляндцы. Ни атаки конницы, ни
ядра так и не заставили их отступить.
Но правее, за селом Семеновским, ^вестфальским кираси-
рам удалось-таки прорвать наши части. Их, правда, сразу
же отбили и обратили в бегство, но, воспользовавшись су-
матохой этой схватки, в Семеновское ворвалась француз-
ская пехота. «Отступить!» — получили приказ гвардейцы.
Нужно вновь сомкнуть прорванный было фронт. Медленно,
сохраняя тот же готовый к обороне строй, шаг за шагом
двинулись они по полю. И непрерывно атаковала их кон-
ница, косил огонь артиллерии.
Лишь к четырем часам дня заняли они новое, третье и
51
последнее за этот день положение в полуверсте за преды-
дущим.
Не (переставая гремели выстрелы и близ деревни Ути-
ца -крайней левой точки русского фронта. Там доблестно
бился с поляками Понятовского третий пехотный корпус.
Командир его генерал Тучков, не раз водивший полки в
атаку, убит около полудня. Но стойко держались войска,
подкрепленные дивизией с правого крыла. Только после трех
часов дня они ушли на новые позиции, за 'Семеновский ов-
раг, чтобы соединиться с передвинувшимися назад частями
второй армии.
Тем временем в центр, на батарею Раевского, где рус-
ские твердо стояли на первоначальной позиции, обратился
теперь основной удар нападавших. События развертыва-
лись здесь так: пока конница Уварова и Платова отвлекала
внимание Наполеона, на смену дравшимся войскам Раев-
ского подошел от Горок корпус Остерман-Толстого. Снова
окреп центр русской армии и готов был дать отпор про-
тивнику. Но если в начале боя батарея на кургане предста-.
вляла как бы вершину тупого угла, то теперь угол этот
стал почти прямым: ведь войска второй армии отошли за
Семеновский овраг. Французы могли теперь обстреливать
наши позиции перекрестным огнем. И, конечно, они немед-
ля начали это делать. Теперь здесь грохотало до двухсот
орудий.
Около двух часов Наполеон приказал Богарне возоб-
новить атаку. Император французов бросил сюда все,
что мог: три дивизии пехоты спереди и четыре дивизии
кавалерии с боков ринулись к кургану. И когда основ-
ной удар направлялся на войска, стоявшие по сторонам
холма, один из кирасирских полков понесся прямо на ба-
тарею.
Безумно смелая и странная попытка: конница штурмует
укрепление па возвышенности! Но ведь рвы его почти ис-
чезли под сотнями трупов, а брустверы полуобвалились, —
значит, французы могли надеяться на успех.
Вот уже совсем близко от пушек блестят в дыму их кас-
ки. Но длится это всего (минуты две или три. Дружный
огонь русской пехоты, что находится близ кургана, как бы
сдувает с него смельчаков. Падает с лошади убитый гене-
рал Коленкур, — он вел только что вперед свой полк.
Еще мгновенье •—- и на русскую пехоту обрушится поток
неприятельской конницы. Мелькают, приближаясь, разно-
52
Положение франка рурских утром Люсент.
’•	„	«. в is часов
»>	•< в 17у часов
Расположение русских войск на Бородинском поле.
цветные мундиры и значки на пиках польских улан, блестят
панцыри на белых колетах саксонских кирасир. Подкре-
пляя натиск, уже устанавливает свои орудия подскакавшая
галопом конная артиллерия. Сокрушающий удар неминуем.
Но вдруг вся масса коней и людей отхлынула назад: ее
встретили меткие залпы русских батальонов, безмолвно
подпустивших врага на полсотни шагов.
Только в одном месте страшным напором прорывается
саксонская конная гвардия. Вот она понеслась в тыл кур-
гана, вот она врывается на батарею. Кипит жестокая схват-
ка. Отчаянно бьются штыками, прикладами, тесаками за-
щитники укрепления. Но не отстоять русским батареи.
Всадники прижали их к замолкнувшим орудиям. И гибнут
они один за другим.... Израненного генерала Лихачева —
он принял после Ермолова командование на редуте—окру-
жают ®раги. Батарея взята. Молчат ее мертвые защит-
ники ... Но не велики и трофеи французов: из двадцати
одной пушки четырнадцать подбиты и не годятся более.
Барклай де Толли видит врагов на кургане. И сам он, об-
нажив шпагу, ведет в контратаку пехотные полки. Но на-
встречу ему несется покрывшая все поле кавалерия. Дви-
гаться невозможно. Пехота останавливается и открывает
огонь.
Главная батарея потеряна для русских, они смеша-
ются и отступят, — думают французы. Конница Мюрата
беспрестанно атакует русские части. Полк за полком гроз-
ной тучей несется она и разбивается о фронт пехоты Бар-
клая.
Но вызваны из резерва Кавалергардский и Конногвар-
дейский полки. Страшным тараном врезаются они в строй
неприятельских всадников. Бьются, окруженные францу-
зами, пока не подходят с правого фланга присланные
Кутузовым шесть свежих полков драгун и гусар. То сбли-
жаясь, то расходясь, то гоня врага перед собой, то отступая,
бьется с неприятелем русская кавалерия. Под прикрытием
ее пик, палашей, сабель пехота Барклая, снова выстроенная
в боевую линию, протягивается за курганной батареей.
Теперь — это почти прямая линия с войсками второй армии.
И сильно поредевшие, еще раз сомкнутые и перестроенные
полки снова готовы грудью встретить натиск врага.
Однако бесчисленные, но мало успешные атаки утомили
и французов. Корпуса Богарне, Даву, Нея, Жюно и Поня-
товского голодны и обессилены. Солдаты с трудом двига-
54
пися после iccHiH
часов страшного на-
пряжения. Для со-
крушительного уда-
ра нужны свежие
части. Их у Напо-
леона нет. Ног ниче-
го, кроме десяти
тысяч испытанной
старой гвардии. И
после многих коле-
баний он говорит
свою знаменитую
фразу. В ней впер-
вые отчетливо зву-
чит опасение за бу-
дущее:
— Нет, я не дам
Победы, желанной победы все нет...
расстроить мою
гвардию! В трех ты-
сячах лье от Франции не жертвуют последним резервом.
Нет! Этих поседелых в боях ветеранов он не пошлет се-
годня в огонь! Не бросит на кровавую чашу весов неудач-
ного дня.
А разве .можно назвать удачным этот день? Победы,
желанной победы, ради которой добивался император ре-
шительного сражения, — этой победы все нет.
И адъютанты, и генералы, подъезжающие от Утицы,
Семеновского, Большого 'кургана и Горок, не перечи-
сляют отбитых трофеев, не сообщают о разгроме русских
и бегстве их ...
— Они перестроились за оврагом и всё так же крепко
стоят там ...
— Они умирают, но не уходят с поля . . .
— Они опять отбили атаку нашей конницы, — мрачно
докладывают вестники стольких былых успехов.
В рапортах их то и дело мелькают хорошо знакомые На-
полеону имена только что раненых, убитых соучастников
его славы. А в конце каждого доклада следует неизмен-
ное:
— Без подкреплений больше ничего’ сделать нельзя.
Больше ничего?! Но что же сделано? Чего добились его-
войска после полусуточного упорного боя?
55
Взято несколько совсем разрушенных, ни на что более
не пригодных земляных укреплений, занята полоса земли
шириной немногим более версты... И все это, конечно, не
стоит тех усилий, что затрачены.
Как все это не похоже на несчетные прошлые победы!
Мрачно смотрит Наполеон на дымящееся необозримое
поле, над которым медленно склоняется к закату багровое
солнце. Все еще бьются меж курганом и Семеновским ты-
сячи всадников ...
Пятнадцать лет непрерывно воюет Наполеон. Он пони-
мает: напрасны их бесчисленные удары, ничто не может
уже изменить течения боя, его итога.
Сколько проявляется здесь мужества, силы, ловкости!
Лучшие наездники соперничают сейчас между собой. Мель-
кают разноцветные мундиры, кивера, скрещиваются, зве-
нят и ломаются клинки, кусают и бьют друг друга кони.
Видят на короткое мгновение друг друга искаженные зло-
бой, страданием или страхом лица.
Гоомоздятся между всадниками громадные кучи, в них
переплелись тысячи проколотых штыками, разрубленных
саблями, простреленных пулями, затоптанных копытами или
разорванных гранатами тел.
Лужи крови не впитываются уже в напоенную до отказа
землю, и тяжкий, душный запах колеблется в воздухе
По полю, меж грудами трупов мечутся тысячеголо-
вые табуны разномастных лошадей под разноцветными
седлами, облитыми русской, французской, немецкой,
итальянской и польской кровью. Они ржут, дыбятся, ша-
рахаются от пистолетных выстрелов. Скачут по стонущим
телам и испуганно скучиваются, чтобы вновь в стихийном
ужасе ринуться куда-то, покрытые пеной и потом, звеня
опустевшими стременами и путаясь в никем не натягивае-
мых более поводьях.
Постепенно замирает кавалерийская схватка. Только
пушки продолжают греметь, как и четырнадцать часов
назад, с грохотом и визгом неся смерть еще уцелевшим
бойцам.
ПОСЛЕ СРАЖЕНИЯ
Приблизились сумерки. Покинул Кутузов батарею у Го-
рок, и вскоре к нему на мызу Татариново стали съезжать-
ся командиры армий, корпусов.
56
Всё новые подробности геройской борьбы узнает седой
полководец. Он представлял себе широкое поле, устланное
телами ... И за ним противника, усталого и истощенного.
— Завтра мы атакуем, — говорит он окружающим. —
Объявите об этом по войскам не медля.
Радостно встречали это известие у загоравшихся бивуач-
ных огней. Усталые, по полные решимости лица жадно тя-
нулись к вестникам. Их обступали, просили сойти с коней,
обнимали, угощали, благодарили. Люди оживлялись, видя
свои усилия оправданными, чувствуя новый прилив бодро-
сти. Лучше не мог главнокомандующий поблагодарить ар-
мию, как выказав уверенность в настоящей и будущей ее
доблести.	।
Позже других генералов приехал в Татаринове измучен-
ный и осунувшийся Дохтуров. С трудом слез он с коня и
медленно вошел в дом.
— Пойди и обними меня, мой герой, — с отеческой
нежностью встретил его Кутузов.
И его доклад о положении левого фланга он пожелал
слушать без свидетелей. Коротко и просто, приостанавли-
ваясь порой, чтобы потереть ладонями разболевшуюся го-
лову, докладывал преемник Багратиона.
— Конечно, оставшиеся люди хоть сейчас готовы снова
драться, и отважность все та же, — обыденно и ровно зву-
чал его глуховатый голос. — Но убыль весьма великая.
Пехотных корпусов шестого, седьмого, восьмого, что би-
лись с самого утра у флешей и Большого кургана, по прав-
де сказать, не существует более. Да еще, пожалуй, тре-
тьего корпуса Тучкова, что был левее нас, тоже считать
нечего. Заместо полков сих, на лучший конец есть роты
некомплектные. Немного в строю осталось опытных коман-
диров. Нужно самое малое сутки, а может—-и двое, что-
бы подтянуть к частям отсталых, растерянных в атаках и
легко раненных ...
Тяжело вздыхает Кутузов, Бесчисленные морщины его
пухлого лица стали еще глубже.
«Да, все они нынче честно исполнили долг свой, —- ду-
мает он после доклада, провожая глазами сутулую спину
уходящего из комнаты Дохтурова. — А теперь снова при-
шел мой черед рассчитывать дальнейшее, создавать пла-
ны общего действия. То, чего все так хотели, — большое
сражение —дано ... Они храбро дрались, но отвечать за
него, за то, что дальше выйдет, все же буду я один...»
57
И постепенно в часы этого вечера в уме i.i.ihhokom.iii i)io
щего впервые отчетливо складываются очертания псликого
по своим последствиям решения.
Сколько же полегло нынче? — устало щурясь на дрожа
щее пламя свечи, мысленно спрашивал он себя. lly, n,i
сяч тридцать пять, а то сорок, примерно... Значит, по
больше трети от ста десяти, что считалось в строю угром.
Правильно ли будет и назавтра продолжать сражение Оса
твердой уверенности в победе?
Если завтра французы разобьют нас? Осилят все сто
превосходящим числом? Тогда двинутся они дальше, хон.
и малой и слабой армией, но не встречая уже более ничье
го противодействия, подтягивая оставленные в тылу гарни
зоны и целые корпуса с границ. Чем тогда оправдается
он, Кутузов, перед родиной, вверившей свою защиту его
искусству, уму и опытности?
Ноет старое, целый день бывшее в непосильном напря-
жении тело полководца. Но неотступная вереница мыслей
гонит сон от усталых глаз.
Не вернее ли будет для конечной гибели врага вовсе пе
сражаться завтра? Что если предоставить ему двигаться
вперед, растрачивая последние силы на тщетные поиски
пищи и отдыха? Совсем недалеко уж то время, когда,
остановись в этом бесплодном марше, принужден будет он
повернуть обратно...
Чем дальше зайдет француз в глубь страны, тем силь-
нее разгорится ненависть мало заметного покуда, но беспо-
щадного врата — крестьянина русского. Уже сейчас, скры-
ваясь в лесах близ разоренных деревень, готов он поднять-
ся без всякого призыва на защиту родины. Люди выжи-
дают только случая пустить в дело топоры свои и вилы,
пробуя их остроту на мелких отрядах, отбившихся от глав-
ной армии неприятельской.
А что будет при общем и неминуемо голодном отступле-
нии французов? Да, наконец, пройдет еще каких-нибудь
два месяца — сентябрь, октябрь, — и ударят по французам
могучие союзники наши — осенняя непогода и зимние хо-
лода, а с ними непроходимые дороги, болезни, смерть...
Значит, опять отступать? .. К Москве? Даже за нее, мо-
жет быть?.. Как же вознегодует никогда не любивший!
его и так мало смыслящий в военном деле царь! Как бу-
дут поносить честное имя его, Кутузова, в дворянских го-
стиных за разорение неприятелем еще десятков поместий и
58
барских домов ... Уж не говоря о Москве, о почитаемой
всеми Белокаменной, если решится он отдать ее без боя,
без вовсе не нужного, вредного даже кровопролития. Об-
винят в трусости, старости, глупости, в измене, может
быть. Совсем как Барклая ... — вспомнил он, печально усме-
хаясь. — Ну и что же — пускай! Разве в том дело? Во
что бы то пи стало сохранить армию, потому что без нее,
без великой живой силы, самой ценной из всех богатств
России, самой невозвратимой при утрате, невозможна ни-
какая победа ... Она дороже даже Москвы.
— Арсеньев! — выкликает унтер-офицер, заменивший
убитого фельдфебеля.
— Я! — хрипло отзывается один из стоящей перед ним
небольшой группы солдат.
— Дубровин! — Молчание. Щедро послюненный каран-
даш выводит крест в ротном списке.
— Ложкин!
— Я!
— Сенин! — Молчание, крест.	।
— Серебряков! — Молчание, то же.
— Черпаков! — То же.
Весь список исчиркан крестами.
«Не заругало бы начальство за этакую грязь, — думает
опасливо унтер. — Ну, да, авось, ничего, все равно новые
списки составлять теперь придется».
И он прав: по всей армии писарям надолго хватит этой
работы.
Конец перекличке. Пишут в полках рапорты и поспешно
отправляют их по начальству. В то же время немногие,
вошедшие в них под общим именем «налицо», едва поже-
вав вчерашнего хлеба, повалились уже на холодную роси-
стую землю и тотчас заснули.
А мимо них вдоль бесчисленных дымных огней всю ночь
шло непрерывное движение и слышался тысячеголосый, ни
на минуту не умолкающий шум и крик. Туда и сюда еха-
ли верховые, шагали пехотинцы, тащились повозки. Здо-
ровые и легко раненные солдаты искали свои полки, рас-
спрашивали о них встречных, окликали друг друга. Во мно-
гих местах по краям бивуака, кроме обычных часовых, вы-
ставлены были еще особые голосистые дневальные, чтобы
59
выкрикивать название части, помогая этим собрания споим
людям.
— Кто Смоленского пехотного, давай суды! - - к iria.i
один из таких глашатаев, влезши на отпряженную телегу.
— А вот, земляки, тута одиннадцатый егерьской ci.ni
ша, — напевно выводил поблизости высокий i о юс.
— Муромский! Муромского полку нет ли ко. о? — с.лы
гналось еще дальше.
У костров собиралось хорошо коли человек по сто или
сто пятьдесят. Редко встречались пехотные полки в двести
штыков, и не было почти батарей, где бы па орудие осы
валось более чем две лошади.
Вскоре после полуночи дежурный генерал вошел к грч
мавшему Кутузову, чтобы доложит поноси», вшщлноиив
шую уже весь штаб. Казачьи пикеты, р icci ubленные вне
реди наших линий, донесли, что неприятель с наступлением
темноты очистил батарею Раевского. Вскоре то же стало
известно о Семеновском и о флешах. Французы оюш .и на
свои вчерашние позиции, добровольно оставив все, что с
таким трудом захватили за день. Этим вновь уравнивалось
положение обеих армий.
Но вот один за другим стали поступать рапорты корпус-
ных командиров с подсчетами потерь, и, слушая их чте-
ние, главнокомандующий болезненно охал и морщился А
страшная цифра все росла и росла под остро очиненным
карандашом дежурного генерала. Двадцать, тридцать, со-
рок, сорок пять, наконец, пятьдесят с лишним тысяч чело-
век. И это не все ... Еще двадцать два генерала и больше
сотни полковников.
Глубоко ушла в плечг седая голова. Закрыт накрепко
единственный зрячий глаз Кутузова. Возвышает I олос до-
кладчик, полагая, что задремал усталый старик, а потом
вовсе замолкает, приостановившись в чтении последнего
рапорта.
Но седой вождь не спал.
Напряженно и тяжело думал главнокомандующий
о десятках тысяч русских жизней, угасших в земном
сейчас поле. Еще раз спрашивал он себя, правильно ли по 
ступил, давая этот небывало кровопролитный бой. И отве-
чал попрежнему:
60
«Да! Так 'Нужно, этого хотела вся страна, и силу её
желания доказали сегодня войска своим мужеством и
этими страшными потерями. Ну, а завтра? Неужто опять
лить кровь солдатскую?» Но и па этот вопрос ответ был
теперь ясен.
— Распорядись, мой друг, •— обратился он к дежурному
генералу, •— тотчас выступлением к Можайску и далее
парков, артиллерии, корпусов, кои наиболее расстроены, а
за ними и остальной армии. Да озаботься также о прикры •
тии должным арьергардом сего движения.
Еще несколько минут, как бы проверяя правильность
принятого решения, напряженно вглядывается в простран-
ство Кутузов, а затем медленно и успокоенно опускает
веки.
— Для блага России, для блага армии должно отсту-
пать!
Через несколько часов почти все полки тронулись с ко-
роткого ночлега. Словно гигантские ленты постепенно вы-
тянулись по двум дорогам в холодном тумане сентябрь-
ского утра.
Но едва ли кто-нибудь, кроме Кутузова, понимал, что
вчерашний, ставший уже историей день Бородина начал со-
бой новый, победоносный для русских период войны.
В этот день «французская армия расшиблась о русскую»,
по образному и верному выражению Ермолова.
Пятьдесят тысяч солдат и сорок семь генералов, поте-
рянные Наполеоном в Бородинском бою, были лишь нача-
лом будущей полной гибели французской армии. Еще не-
сколько дней продолжалось движение вперед войск На-
полеона, но оно уже потеряло силу, потребную для нового
удара. И не имея более ни одного серьезного столкновения
с русскими, император должен был перейти от нападения
к обороне.
Через две недели он заговорил о мире. А Россия только
еще подымалась на борьбу, распрямляясь во весь свой
богатырский рост, .взволнованная и возмущенная вестью о
занятии врагом Москвы и о пожаре ее. Несколько' раз все
смиреннее и настойчивее повторял Наполеон из опоясан-
ного пламенем Кремля свои запоздалые предложения, но
не получал на них желанного ответа. И еще через месяц
началось отступление из Москвы, из России его армии,
61
ПОСлб нескольких поражений превратившееся в иеприкры
тое паническое бегство.
Непобедимые легионы, в течение десяти лег приводив
шие в трепет всю Европу и по приказу своего повели iс. 1Я
перекраивавшие ее карту, в три месяца были уничтожены
русским народом.
Не в первый раз устилали трупы дерзких пришельцев до
роги, поля и леса России. За сто лет до французов оста-
вили под Лесной и Полтавой свою военную мощь и славу
шведские полки. Веком раньше поднимался русский народ
и гнал от Москвы до самых границ воинственных поля-
ков. А еще дальше, за три, за пять столетий, 'Постигла га
же судьба татар и тевтонских рыцарей.
Никогда не был и не будет русский народ рабом ино-
земца.
Не одну великую и гордую страницу впишу г еще его
сыны в книгу мировой истории.
1812 год — одна из глав этой книги. В пей неразрывно
переплелись искусство седого полководца Кутузова с са-
моотвержением и храбростью тысяч солдат, простые и ве-
ликие имена которых остались навсегда неизвестными.
СОДЕРЖАНИЕ
Главнокомандующий и армия.................. 3
На позиции у Бородина....................... 12
Начало боя. Атака егерей ................... 20
Награда..................................... 27
Борьба за флеши........................... 32
У батареи Раевского......................... 38
Бой продолжается............................ 48
После сражения.............................. 56
Для средпеео и старшего
возраста
Редактор Н. Л е с о х и н. Книга под-
писана к печати 22/VIII 1941 г. Тираж
25.0С0 экз. Печ. л. 4. Авт. л. 3,16.
Тип. знак, в 1 печ. л. 32.000. Заказ
№ 1667. М 74593.
Фабрика детской книги Дстгиза Нар-
компроса РСФСР